Для моих собратьев-зебр.

Не вся сила физическая.

 Железное пламя - это непрестанно захватывающая авантюра, разворачивающаяся
в жестоком и конкурентном мире военного колледжа для всадников драконов, которая
включает в себя элементы, касающиеся войны, психологических и физических пыток,
тюремного заключения, интенсивного насилия, жестоких ранений, опасных ситуаций,
крови, расчленение, сожжение, убийство, смерть, смерть животных, графический язык,
потеря семьи, горе и сексуальные действия, которые показаны на странице. «Читатели,
которые могут быть чувствительны к этим элементам, пожалуйста, обратите внимание, и
подготовиться к вступлению в революцию...
 Приведенный ниже текст был добросовестно переведен с наваррского на
современный язык Иезинией Нейлварт, куратором квадранта писцов в Военном колледже
Басгиата. Все события соответствуют действительности, а имена сохранены, чтобы
почтить мужество павших.
Пусть их души будут преданы Малеку.
 СОДЕРЖАНИЕ
Для моих собратьев-зебр............................................................................................................................ 2
Железное пламя ........................................................................................................................................... 3
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ....................................................................................................................................... 11
ГЛАВА ПЕРВАЯ...................................................................................................................................12
ГЛАВА ВТОРАЯ...................................................................................................................................19
*** .......................................................................................................................................................24
ГЛАВА ТРЕТЬЯ ....................................................................................................................................29
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ............................................................................................................................37
ГЛАВА ПЯТАЯ .....................................................................................................................................44
ГЛАВА ШЕСТАЯ .................................................................................................................................50
ГЛАВА СЕДЬМАЯ ...............................................................................................................................54
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ...............................................................................................................................58
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ ................................................................................................................................69
*** .......................................................................................................................................................71
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ................................................................................................................................78
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ .................................................................................................................86
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ....................................................................................................................97
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ...................................................................................................................107
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ .............................................................................................................116
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ ..................................................................................................................125
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ...............................................................................................................129
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ .................................................................................................................138
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ ............................................................................................................144
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ .............................................................................................................153
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ........................................................................................................................160
*** .....................................................................................................................................................167
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ..........................................................................................................170
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ..........................................................................................................180
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ...........................................................................................................184
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ...................................................................................................191
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ............................................................................................................196
*** .....................................................................................................................................................196
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ .........................................................................................................201
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.......................................................................................................204
 ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ......................................................................................................214
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ .......................................................................................................219
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ ........................................................................................................................226
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ ...........................................................................................................234
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ ...........................................................................................................236
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ............................................................................................................243
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ....................................................................................................249
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ .............................................................................................................253
*** .....................................................................................................................................................258
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ .........................................................................................................264
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ..................................................................................................................................... 275
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ .......................................................................................................276
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ .......................................................................................................284
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ........................................................................................................295
ГЛАВА СОРОК ...................................................................................................................................302
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ ..................................................................................................................310
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ ..................................................................................................................320
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ....................................................................................................................327
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ ...........................................................................................................339
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ ....................................................................................................................349
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ .................................................................................................................359
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ ...............................................................................................................365
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ ..............................................................................................................370
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ................................................................................................................379
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ ...................................................................................................................385
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ ........................................................................................................389
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ ........................................................................................................393
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ ..........................................................................................................401
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ .................................................................................................407
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ...........................................................................................................412
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ .......................................................................................................416
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ .....................................................................................................426
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ.....................................................................................................435
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ ......................................................................................................443
ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ ...............................................................................................................452
 ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ .....................................................................................................461
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ .....................................................................................................470
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ ......................................................................................................477
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ ..............................................................................................483
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ .......................................................................................................492
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ ...................................................................................................495
БЛАГОДАРНОСТИ ................................................................................................................................ 498
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
 В этот, 628-й год нашего Объединения, настоящим фиксируется, что Аретия
была сожжена драконом в соответствии с Договором, прекращающим
сепаратистское движение. Те, кто бежал, выжили, а те, кто не выжил, остались
погребенными в ее руинах.

-ОБЪЯВЛЕНИЕ 628.85
РАСШИФРОВАНО ЦЕРЕЛЛОЙ НИЛВАРТ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вкус революции на удивление... сладкий.

Я смотрю на своего старшего брата через обшарпанный деревянный стол на
огромной, оживленной кухне крепости Аретии и жую медовый бисквит, который он
положил мне на тарелку. Черт, как вкусно. Действительно вкусно.
Может быть, дело в том, что я не ела уже три дня, с тех пор как некое не очень
мифологическое существо вонзило мне в бок отравленный клинок, который должен был
меня убить. Оно бы убило меня, если бы не Бреннан, который не перестает улыбаться, пока
я жую.
Это может стать самым сюрреалистичным опытом в моей жизни. Бреннан жив.
Вэйнитель, темный властелин, о котором я думала, что он существует только в сказках,
реален. Бреннан жив. Аретия все еще стоит, хотя и была выжжена после восстания Тирриша
шесть лет назад. Бреннан жив. У меня новый трехдюймовый шрам на животе, но я не
умерла. Бреннан. Жив. Жив.
"Печенье вкусное, правда?" - спрашивает он, беря одно из них с тарелки между нами.
"Напоминает то, что готовил повар, когда мы служили в Калдире, помнишь?"
Я смотрю и жую.
Он такой... просто он. И все же он выглядит не так, как я помню. Его каштаново-
рыжие кудри подстрижены близко к черепу, а не развеваются по лбу, и нет затянувшейся
мягкости в углах его лица, на котором теперь есть маленькие морщинки у краев глаз. Но
эта улыбка? Эти глаза? Это действительно он.
И его единственное условие - я должна съесть что-нибудь, прежде чем он отведет
меня к моим драконам? Это самый лучший ход Бреннана.
Не то чтобы Тейрн когда-либо ждал разрешения, а значит...
"Я тоже думаю, что тебе нужно что-нибудь съесть". Низкий, высокомерный
голос Тейрна заполняет мою голову.
"Да, да", - отвечаю я, мысленно снова протягивая руку к Андарне, когда один из
работников кухни спешит мимо, быстро улыбаясь Бреннану.
Андарна не отвечает, но я чувствую мерцающую связь между нами, хотя она уже не
золотая, как ее чешуя. Я не могу составить мысленную картину, но мой мозг все еще
немного заторможен. Она снова спит, что не странно после того, как она потратила всю
свою энергию, чтобы остановить время, и после того, что произошло в Рессоне, ей,
вероятно, нужно спать в течение следующей недели или около того.
"Ты почти не сказал ни слова". Бреннан наклонил голову, как обычно, когда пытался
решить какую-то проблему. "Это как-то жутковато".
 "Смотреть, как я ем, жутковато", - отвечаю я после того, как сглотну, мой голос все
еще немного хриплый.
"И что?" Он бессовестно пожимает плечами, на его щеке появляется ямочка, когда
он ухмыляется. Это единственное, что осталось в нем мальчишеского. "Несколько дней
назад я был уверен, что больше никогда не увижу, как ты делаешь... ну, хоть что-нибудь".
Он откусывает огромный кусок. Похоже, его аппетит остался прежним, что, как ни странно,
успокаивает. "Кстати, не за что, за починку. Считай, что это подарок на двадцать первый
день рождения".
"Спасибо". Точно. Я проспала свой день рождения. И я уверена, что мое лежание в
постели на грани смерти было более чем достаточной драмой для всех в этом замке, доме,
как бы он ни назывался.
В кухню вошел двоюродный брат Ксадена, Бодхи, одетый в форму, с перевязанной
рукой и свежеподстриженными черными кудрями.
"Подполковник Айзерей, - говорит Бодхи, передавая Бреннану сложенную депешу.
"Это только что пришло от Басгиата. Всадник будет здесь до вечера, если вы хотите
ответить". Он улыбается мне, и я снова поражаюсь тому, насколько он похож на более
мягкую версию Ксадена. Кивнув моему брату, он поворачивается и уходит.
Басгиат? Здесь еще один всадник? Сколько их здесь? Насколько велика эта
революция?
Вопросы сыплются в моей голове быстрее, чем я успеваю подобрать язык.
"Подождите, ты подполковник? А кто такой Айзерей?" спрашиваю я. Да, потому что это
самый важный вопрос.
"Мне пришлось сменить фамилию по понятным причинам". Он смотрит на меня и
разворачивает письмо, ломая синюю сургучную печать. "И ты удивишься, как быстро тебя
повышают, когда все, кто выше тебя, продолжают умирать", - говорит он, затем читает
письмо и, ругаясь, засовывает его в карман. "Мне нужно идти на встречу с Ассамблеей, но
доешь печенье, и через полчаса я встречу тебя в зале и отведу к твоим драконам". Все следы
ямочки, смешливого старшего брата исчезли, а на их месте стоит человек, которого я едва
узнаю, незнакомый офицер. Бреннан может быть и незнакомцем.
Не дожидаясь моего ответа, он отодвигает стул и выходит из кухни.
Потягивая молоко, я смотрю на пустое место напротив брата, стул по-прежнему
отодвинут от стола, как будто он может вернуться в любой момент. Я проглатываю
застрявшее в горле печенье и поднимаю подбородок, твердо решив больше никогда не
сидеть и не ждать возвращения брата.
Я встаю из-за стола и направляюсь за ним, выхожу из кухни и иду по длинному
коридору. Наверное, он торопился, потому что я его нигде не вижу.
Замысловатый ковер заглушает мои шаги по широкому коридору с высокими
проходами, когда я подхожу к... Стоп. Двухмаршевая лестница с полированными перилами
возвышается надо мной на три - нет, на четыре - этажа.
Если раньше я была слишком сосредоточена на брате, чтобы обращать на это
внимание, то теперь я откровенно таращусь на архитектуру этого огромного помещения.
Каждая площадка немного смещена относительно соседней, как будто лестница
поднимается к самой горе, в которой высечена эта крепость. Утренний свет льется из
десятков маленьких окон, которые являются единственным украшением пятиэтажной
стены над массивными двойными дверями входа в крепость. Кажется, что они образуют
некий узор, но я нахожусь слишком близко, чтобы разглядеть его полностью.
Перспектива отсутствует, что, в общем-то, является метафорой всей моей жизни.
Двое охранников следят за каждым моим шагом, но не делают ни единого движения,
чтобы остановить меня, когда я прохожу мимо. По крайней мере, это означает, что я не
заключенный.
Я продолжаю идти по главному коридору дома и в конце концов улавливаю звуки
голосов из комнаты напротив, где одна из двух больших витиеватых дверей распахнута
настежь. Подойдя, я сразу же узнаю голос Бреннана, и в груди сжимается от знакомого
тембра.
"Так не пойдет". раздается глубокий голос Бреннана. "Следующее предложение".
Я прохожу через массивное фойе, не обращая внимания на то, что слева и справа
находятся еще два крыла. Это место поражает воображение. Наполовину дворец,
наполовину дом, но полностью крепость. Толстые каменные стены - вот что спасло его от
предполагаемой гибели шесть лет назад. Насколько я читала, Риорсон Хаус никогда не был
взломан ни одной армией, даже во время трех осад, о которых я знаю.
Камень не горит. Так сказал мне Ксаден. Город - теперь он превратился в городишко
- тихо, тайно отстраивался много лет прямо под носом у генерала Мельгрена. Реликвии -
магические знаки, которые носят дети казненных мятежников, - каким-то образом
маскируют их от печатки Мельгрена, когда они собираются в группы по три и более.
Он не может видеть исход битвы, в которой они участвуют, поэтому он никогда не
мог "увидеть", как они организуются, чтобы сражаться здесь.
Некоторые аспекты дома Риорсона, начиная с его оборонительной позиции,
вырубленной в склоне горы, и заканчивая мощеным полом и стальными двойными дверями
на входе, напоминают мне Басгиат - военное училище, которое я называла своим домом с
тех пор, как моя мать служила в нем в качестве генерала-командира. Но на этом сходство
заканчивается. Здесь на стенах висят настоящие произведения искусства, а не просто бюсты
героев войны, выставленные на стендах, и я почти уверена, что напротив Бодхи и Имоджен,
стоящих в открытом дверном проеме, висит настоящий гобелен Поромиш.
Имоджен прикладывает палец к губам и жестом приглашает меня занять пустующее
место между ней и Бодхи. Я соглашаюсь, замечая, что полувыбритые волосы Имоджен,
пока я отдыхала, были недавно выкрашены в более яркий розовый цвет. Очевидно, ей здесь
комфортно. Бодхи тоже. Единственные признаки того, что кто-то из них участвовал в
сражении, - повязка, удерживающая сломанную руку Бодхи, и рассеченная губа Имоджен.
"Кто-то должен констатировать очевидное", - говорит пожилой мужчина с повязкой
на глазу и ястребиным носом с дальнего конца стола, занимающего всю длину двухэтажной
комнаты. Корни редеющих седых волос обрамляют глубокие морщины на его слегка
загорелой, обветренной коже, а щеки свисают вниз, как у дикой обезьяны. Он откинулся в
кресле, положив толстую руку на округлившийся живот.
За столом легко могут разместиться тридцать человек, но только пятеро сидят вдоль
одной стороны, все одеты в черное, расположившись немного впереди двери, под таким
углом, что им придется полностью повернуться, чтобы увидеть нас, чего они не делают.
Бреннан вышагивает перед столом, но тоже не под таким углом, чтобы нас можно было
легко заметить.
Сердце замирает в горле, и я понимаю, что мне потребуется некоторое время, чтобы
привыкнуть видеть Бреннана живым. Он почему-то точно такой же, каким я его помню, и
в то же время другой. Но вот он здесь - живой, дышащий, в данный момент он смотрит на
карту континента на длинной стене, по размерам она уступает только той, что была в
аудитории "Краткого содержания боя" в Басгиате.
А перед картой, опершись одной рукой о массивное кресло, стоит Ксаден и смотрит
на сидящих за столом.
Выглядит он неплохо, даже несмотря на синяки, омрачающие коричневую кожу под
глазами от недосыпания. Высокие скулы щек, темные глаза, которые обычно смягчаются,
когда встречаются с моими, шрам, рассекающий бровь и заканчивающийся под глазом,
вихрящийся, мерцающий реликт, заканчивающийся у челюсти, и резные линии рта,
которые я знаю так же хорошо, как свои собственные, - все это делает его физически
чертовски совершенным для меня, и это только его лицо. А его тело? В чем-то даже лучше,
а то, как он пользуется им, когда держит меня в своих объятиях...
Нет. Я тряхнула головой и оборвала свои мысли на этом. Ксаден может быть
красивым, сильным и ужасающе смертоносным - и это не должно его так заводить, - но я
не могу поверить ему, что он скажет мне правду... ну, хоть о чем-нибудь. И это очень
обидно, учитывая, как патетически я в него влюблена.
"И что же такого очевидного вы должны сказать, майор Феррис?" спросил Ксаден,
его тон был совершенно скучным.
"Это собрание Ассамблеи", - шепчет мне Бодхи. "Для голосования необходим
кворум из пяти человек, поскольку все семеро почти никогда не бывают здесь
одновременно, а предложение принимается четырьмя голосами".
Я сохраняю эту информацию в памяти. "А нам можно слушать?"
"Заседания открыты для всех, кто хочет присутствовать", - так же тихо отвечает
Имоджен.
"И мы присутствуем... в коридоре?" спрашиваю я.
"Да", - отвечает Имоджен без каких-либо других объяснений.
"Возвращение - единственный выход", - продолжает Ястребиный Нос. "В противном
случае мы рискуем всем, что здесь строим. Придут поисковые патрули, а у нас нет
достаточного количества всадников..."
"Трудновато вербовать, стараясь оставаться незамеченным", - говорит миниатюрная
женщина с блестящими черными волосами, похожими на вороньи, и морщит уголки глаз,
глядя на старшего по возрасту мужчину.
"Давай не будем отвлекаться от темы, Трисса, - говорит Бреннан, потирая
переносицу. Нос нашего отца. Их сходство просто поразительно.
"Нет смысла увеличивать нашу численность без работающей кузницы, чтобы
вооружить их оружием". Голос Ястребиного Носа возвышается над остальными. "Нам все
еще не хватает светила, если вы не заметили".
"И где мы ведем переговоры с виконтом Текарусом о его получении?" - спрашивает
крупный мужчина спокойным, звенящим голосом, его эбеновая рука дергает густую
серебряную бороду.
Виконт Текарус? Это не дворянская семья ни в одном наваррском документе. У нас
в аристократии нет даже виконтов.
"Все еще работаем над дипломатическим решением", - отвечает Бреннан.
"Нет никакого решения. Текарус еще не оправился от оскорбления, которое вы
нанесли ему прошлым летом". Пожилая женщина, сложенная, как боевой топор, устремляет
свой взгляд на Ксадена, ее светлые волосы расчесываются чуть ниже квадратного
алебастрового подбородка.
"Я же говорил, что виконт никогда не собирался нам его отдавать", - отвечает
Ксаден. "Этот человек только коллекционирует вещи. Он ими не торгует".
"Ну, теперь-то он точно не будет с нами торговать", - сузив взгляд, отвечает она.
"Особенно если ты даже не захочешь рассмотреть его последнее предложение".
"Он может идти к черту со своим предложением". Голос Ксадена спокоен, но в его
глазах есть жесткая грань, которая не позволяет никому из сидящих за столом не
согласиться. Словно показывая этим людям, что они не стоят его времени, он обходит ручку
массивного кресла, стоящего напротив них, и устраивается в нем, вытянув длинные ноги и
положив руки на бархатные подлокотники, словно ему нет до этого никакого дела.
Тишина, воцарившаяся в комнате, показательна. Ксаден вызывает такое же
уважение у Ассамблеи этой революции, как и у Басгиата. Я не узнаю никого из других
всадников, кроме Бреннана, но могу поспорить, что Ксаден - самый влиятельный в комнате,
учитывая их молчание.
"Пока", - напомнил мне Тейрн с высокомерием, которое может дать только сто лет
пребывания в роли одного из самых грозных боевых драконов на континенте. "Прикажи
людям доставить тебя в долину, как только закончим с политикой".
"Лучше бы было решение. Если в ближайший год мы не сможем снабдить всадников
достаточным количеством оружия, чтобы они могли по-настоящему сражаться, то ситуация
изменится слишком сильно, чтобы мы могли надеяться сдержать наступление вэйнителей",
- замечает Серебряная Борода. "Все это будет напрасно".
У меня свело живот. Год? Мы так близки к тому, чтобы проиграть войну, о которой
я ничего не знала несколько дней назад?
"Как я уже сказал, я работаю над дипломатическим решением проблемы светила", -
тон Бреннана становится резче, - "и мы настолько отклонились от темы, что я не уверен,
что это та самая встреча".
"Я предлагаю взять светило Басгиата", - предлагает Бэттл-Экс. "Если мы так близки
к проигрышу в этой войне, то другого выхода нет".
Ксаден бросает на Бреннана взгляд, который я не могу расшифровать, и я глубоко
вздыхаю, когда до меня доходит, что он, вероятно, знает моего собственного брата лучше,
чем я сама.
И он скрывал его от меня. Из всех секретов, которые он скрывал, именно этот я не
могу проглотить.
"И что бы ты сделала с этим знанием, если бы он им поделился?" - спрашивает
Тейрн.
"Перестань приплетать логику к эмоциональному спору". Я складываю руки на
груди. Это мое сердце не дает голове полностью простить Ксадена.
"Мы это уже проходили", - окончательно утверждает Бреннан. "Если мы заберем
кузнечное устройство Басгиата, Наварра не сможет пополнить свои запасы на аванпостах.
Если щиты падут, погибнет бесчисленное количество мирных жителей. Кто-нибудь из вас
хочет нести за это ответственность?"
Воцарилось молчание.
"Тогда мы согласны", - говорит Ястребиный Нос. "Пока мы не сможем снабжать
всадников, курсанты должны вернуться".
Ох.
"Они говорят о нас, - шепчу я. Вот почему мы стоим в стороне от их прямой
видимости.
Бодхи кивает.
"Ты нехарактерно тиха, Сури", - замечает Бреннан, глядя на широкоплечую
брюнетку с оливковой кожей и одной серебристой полоской в волосах, ее нос
подергивается, как у лисы, сидящей рядом с ним.
"Я предлагаю отправить всех, кроме этих двоих". От ее беззаботности у меня по
позвоночнику пробегает холодок, когда она барабанит костлявыми пальцами по столу, и
огромное кольцо с изумрудом загорается на свету. "Шесть кадетов могут лгать так же
хорошо, как и восемь".
Восемь.
Ксаден, Гаррик, Бодхи, Имоджен, трое отмеченных, которых я так и не успела узнать
до того, как нас бросили в бой, и... я.
Тошнота накатывает, как прилив. Военные игры. Мы должны были закончить
последнее в этом году соревнование между крыльями квадранта Всадников в Басгиате, а
вместо этого мы вступили в смертельную схватку с врагом, которого я считала лишь
фольклором на прошлой неделе, и теперь мы... ну, мы здесь, в городе, который не должен
был существовать.
Но не все из нас.
Горло сжимается, и я сдерживаю жжение в глазах. Солей и Лиам не выжили.
Лиам. Светлые волосы и небесно-голубые глаза заполняют мою память, и боль
вспыхивает в груди. Его веселый смех. Его быстрая улыбка. Его преданность и доброта.
Все это исчезло. Его больше нет.
И все потому, что он обещал Ксадену охранять меня.
"Никто из восьмерых не подлежит увольнению, Сури". Серебряная Борода
опирается на две задние ножки своего кресла и рассматривает карту позади Ксадена.
 "Что ты предлагаешь, Феликс?" Сури возражает. "Управлять нашим собственным
военным колледжем, используя все свободное время? Большинство из них не закончили
свое обучение. Они нам пока бесполезны".
"Как будто кто-то из вас имеет право решать, возвращаться ли нам", - перебивает
Ксаден, привлекая всеобщее внимание. "Мы прислушаемся к совету Ассамблеи, но это
будет только совет".
"Мы не можем позволить себе рисковать твоей жизнью", - возражает Сури.
"Моя жизнь равна любой из их жизней". Ксаден делает жест в нашу сторону.
Взгляд Бреннана встречается с моим, затем расширяется.
Каждая голова в комнате поворачивается в нашу сторону, и я борюсь с инстинктом
отступить, когда почти все глаза сужаются на мне.
Кого они видят? Дочь Лилит? Или сестру Бреннана?
Я поднимаю подбородок, потому что я и то, и другое... и не чувствую себя ни тем,
ни другим.
"Не каждая жизнь", - говорит Сури, глядя прямо на меня. Ой. "Как ты мог стоять там
и позволять ей подслушивать разговор Ассамблеи?"
"Если ты не хотел, чтобы она слышала, надо было закрыть дверь", - отвечает Бодхи,
входя в комнату.
"Ей нельзя доверять!" Гнев может окрасить ее щеки, но в глазах Сури - страх.
"Ксаден уже взял на себя ответственность за нее". Имоджен отходит в сторону,
придвигаясь ко мне чуть ближе. "Каким бы жестоким ни был этот обычай".
Мой взгляд метнулся к Ксадену. О чем, черт возьми, она говорит?
"Я до сих пор не понимаю этого конкретного решения", - добавляет Ястребиный Нос.
"Решение было простым. Она стоит дюжины таких, как я", - говорит Ксаден, и у меня
перехватывает дыхание от напряжения в его глазах. Если бы я не знала лучше, я бы
подумала, что он говорит серьезно. "И я не говорю о ее печати. Я бы все равно рассказал ей
обо всем, что здесь обсуждалось, так что открытая дверь - это спорный вопрос".
В моей груди вспыхивает искра надежды. Может быть, он действительно перестал
хранить секреты?
"Она дочь генерала Сорренгейла", - говорит Бэттл-Акс с явным разочарованием в
голосе.
"А я сын генерала", - возражает Бреннан.
"И за последние шесть лет ты более чем доказал свою преданность!" кричит Бэттл-
Экс. "Она не доказала!"
Гнев огревает меня по шее и поднимается к лицу. Они говорят обо мне так, будто
меня здесь нет.
"Она сражалась на нашей стороне на Рессоне". Бодхи напрягается, его голос тоже
повышается.
"Она должна быть заключена в тюрьму". Сури отталкивается от стола и встает, ее
взгляд перескакивает на серебристую половину моих волос, образующих косу-корону.
"Она может погубить нас всех тем, что знает".
"Согласен." Ястребиный Нос присоединяется к ней с ощутимой ненавистью,
направленной в мою сторону. "Она слишком опасна, чтобы не держать ее в плену".
Мышцы моего живота напряглись, но я скрыла свое выражение лица, как это
бесчисленное количество раз делал Ксаден, и оставила руки по бокам, рядом с кинжалами
в ножнах. Может, мое тело и хрупкое, суставы ненадежные, но прицел у меня смертельно
точный. Я ни за что не позволю им запереть меня здесь.
Я сканирую каждого из членов Ассамблеи, оценивая, кто из них представляет
наибольшую угрозу.
Бреннан встает во весь рост. "Зная, что она связана с Тейрном, чьи узы становятся
глубже с каждым всадником и чья предыдущая связь уже была настолько сильна, что
смерть Наолина едва не убила его? Зная, что мы боимся, что он умрет, если сейчас умрет
она? И что из-за этого жизнь Риорсона связана с ее жизнью?" Он кивает в сторону Ксадена.
Разочарование горько на вкус на моем языке. Неужели это все, чем я для него
являюсь? Слабостью Ксадена?
"Только я отвечаю за Вайолет". Голос Ксадена понижается в чистой злобе. "И если
меня недостаточно, то не один, а два дракона уже поручились за ее честность".
Достаточно.
"Она стоит прямо здесь", - огрызаюсь я, и нелестная доля удовлетворения
проносится сквозь меня при виде множества челюстей, которые опускаются передо мной.
"Так что перестаньте говорить обо мне и попробуйте поговорить со мной".
Уголок рта Ксадена приподнимается, и гордость, промелькнувшая в его выражении,
не вызывает сомнений.
"Чего вы от меня хотите?" спрашиваю я, входя в комнату. "Хотите, чтобы я прошла
по Парапету и доказал свою храбрость? Готово. Хотите, чтобы я предала свое королевство,
защищая жителей Поромиша? Готово. Хотите, чтобы я хранила его секреты?" Я делаю жест
левой рукой в сторону Ксадена. "Готово. Я сохранила все секреты".
"Кроме того, который имел значение". Сури приподняла бровь. "Мы все знаем, как
ты оказалась в Атебайне".
Чувство вины забивает мне горло.
"Это было не... - начал Ксаден, поднимаясь со стула.
"Не по своей вине". Ближайший к нам мужчина с седой бородой - Феликс - встает,
загораживая Сури от моего взгляда, когда он поворачивается к ней. "Ни один первокурсник
не выдержит чтения памяти, особенно тем, кого считается другом". Он поворачивается
лицом ко мне. "Но ты должна знать, что в Басгиате у тебя теперь есть враги. Если ты
вернешься, ты должна знать, что Аэтос не будет среди твоих друзей. Он сделает все
возможное, чтобы убить тебя за то, что ты видела".
"Я знаю." Слова застыли у меня на языке.
Феликс кивает.
"Мы закончили", - говорит Ксаден, перехватывая взгляд Сури, а затем Ястребиного
Носа, и их плечи опускаются в знак поражения.
"Утром я буду ждать новостей о Золии", - говорит Бреннан. "Считайте, что заседание
Ассамблеи закрыто".
Члены Совета задвигают свои стулья и проходят мимо нас троих, как только мы
уходим с дороги. Имоджен и Бодхи остаются по бокам от меня.
В конце концов, Ксаден начинает выходить, но останавливается передо мной. "Мы
отправимся в долину. Встретимся, когда ты закончишь".
"Я пойду с тобой". Это последнее место на Континенте, где я хочу остаться.
"Останься и поговори с братом", - тихо говорит он. "Кто знает, когда у тебя будет
еще шанс".
Я бросаю взгляд мимо Бодхи и вижу Бреннана, который стоит посреди комнаты и
ждет меня. Бреннан, который всегда находил время, чтобы помочь забинтовать мои колени,
когда я была ребенком. Бреннан, написавший книгу, которая помогла мне пережить первый
год. Бреннан... которого мне не хватало шесть лет.
"Иди", - призывает Ксаден. "Мы не уйдем без тебя, и мы не позволим Ассамблее
диктовать нам, что делать. Мы ввосьмером вместе решим, что делать". Он смотрит на меня
долгим взглядом, от которого у меня предательски сжимается сердце, и уходит. Бодхи и
Имоджен следуют за ним.
А я, вооружившись вопросами шестилетней давности, поворачиваюсь к брату.
 Именно долина над Риорсон Хаусом, отапливаемая природной тепловой
энергией, является его главным достоянием. Ведь там находятся места
первоначального выведения линии Дубхмадинн, от которых произошли два
величайших дракона нашего времени - Кодаг и Тейрн.

-ПОЛЕВОЙ СПРАВОЧНИК ПОЛКОВНИКА КАОРИ ПО ДРАКОНЬЕМУ РОДУ

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я закрыла за собой высокую дверь и направился к Бреннан. Эта встреча определенно

не открыта для публики.
"Ты достаточно поела?" Он опирается на край стола, как делал это, когда мы были
детьми. Это движение так... его, а что касается вопроса, то я его полностью игнорирую.
"Так вот где ты был последние шесть лет?" Мой голос грозит сорваться. Я так рада,
что он жив. Это единственное, что должно иметь значение. Но я не могу забыть и те годы,
когда он позволял мне горевать о нем.
"Да." Его плечи опускаются. "Мне жаль, что я позволил тебе поверить в мою смерть.
Это был единственный выход".
Неловкое молчание. Что я должна на это ответить? Все в порядке, но не совсем? Я
так много хочу сказать ему, так много хочу спросить, но внезапно годы, проведенные в
разлуке, кажутся... определяющими. Мы оба не похожи друг на друга.
"Ты выглядишь по-другому". Он улыбается, но грустно. "Не в плохом смысле.
Просто... другая".
"Мне было четырнадцать, когда ты видел меня в последний раз". Я гримасничаю.
"Думаю, я все еще того же роста. Раньше я надеялась, что в последний момент у меня будет
скачок роста, но, увы, вот она я".
"Вот и ты". Он медленно кивает. "Я всегда представлял тебя в цветах писца, но тебе
идет черный. Боги..." Он вздыхает. "Облегчение, которое я испытал, когда узнал, что ты
пережила Молотьбу, не поддается описанию".
"Ты знал?" Мои глаза вспыхивают. У него есть источники в Басгиате.
"Я знал. А потом появился Риорсон с тобой, заколотой и умирающей". Он отводит
взгляд и прочищает горло, затем делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. "Я
чертовски рад, что ты выздоровела, что ты прошла первый год". Облегчение в его глазах
немного ослабляет мой гнев.
"Мира помогла". Это еще мягко сказано.
"Доспехи?" - правильно догадался он. Есть что-то, что можно сказать о нежном весе
моих доспехов из драконьей чешуи под летными кожами.
Я киваю. "Она его сделала. Она дала мне и твою книгу. Ту, что ты написал для нее".
"Надеюсь, она была полезной".
Я вспоминаю наивную, защищенную девочку, которая переступила парапет, и все
испытания, что она пережила в течение первого года обучения, чтобы сделать из меня ту
женщину, которой я являюсь сейчас. "Так и было".
Его улыбка ослабевает, и он смотрит в окно. "Как Мира?"
 "Если говорить по собственному опыту, то я уверена, что ей было бы намного лучше,
если бы она знала, что ты жив". Нет смысла откладывать слова на потом, если у нас есть
совсем немного времени.
Он вздрагивает. "Наверное, я это заслужил".
И, наверное, это ответ на вопрос. Мира не знает. Но она должна знать.
"Как именно ты выжил, Бреннан?" Я переношу свой вес на одну ногу, скрещивая
руки. "Где Марбх? Что ты здесь делаешь? Почему ты не вернулся домой?"
"По одному". Он поднимает руки, как будто на него напали, и я вижу шрам в форме
руны на его ладони, прежде чем он схватился за край стола. "Наолин... Он был..." Его
челюсти сжались.
"Предыдущий наездник Тейрна", - медленно предположила я, гадая, был ли он для
Бреннана чем-то большим. "Он был перебросчиком, который погиб, пытаясь спасти тебя,
по словам профессора Каори". Мое сердце замирает. "Мне жаль, что ваш всадник погиб,
спасая моего брата".
"Мы больше не будем говорить о том, кто был раньше". Голос Тейрна груб.
Уголок рта Бреннана приподнимается. "Мне не хватает Каори. Он хороший
человек". Он вздыхает, поднимая голову, чтобы выдержать мой взгляд. "Наолин не
провалился, но это стоило ему всего. Я очнулся на склоне скалы неподалеку отсюда. Марбх
был ранен, но он тоже был жив, а другие драконы..." Его глаза цвета янтаря встретились с
моими. "Здесь есть и другие драконы, и они спасли нас, спрятали в сети пещер в долине, а
потом вместе с мирными жителями, которые выжили после того, как город был сожжен".
Я нахмурила брови, пытаясь осмыслить его слова. "Где сейчас Марбх?"
"Он уже несколько дней находится в долине вместе с остальными, присматривая за
твоей Андарной вместе с Тейрном, Сгаэль и - с тех пор как ты проснулась - Риорсоном".
"Так вот где был Ксаден? Охранял Андарну?" Это немного уменьшает мою злость
на то, что он откровенно избегает меня. "И почему ты здесь, Бреннан?"
Он пожимает плечами, как будто его ответ очевиден. "Я здесь по той же причине, по
которой ты сражалась на Рессоне. Потому что я не могу стоять в стороне, в безопасности за
барьерами наваррских щитов, и смотреть, как невинные люди гибнут от рук темных магов,
потому что наше руководство слишком эгоистично, чтобы помочь. По этой же причине я
не вернулся домой. Я не мог лететь в Наварру, зная, что мы сделали и что делаем, и я не
мог смотреть в глаза нашей матери и слушать, как она оправдывает нашу трусость. Я
отказался жить во лжи".
"Ты просто оставил нас с Мирой жить этим". Это прозвучало немного злее, чем я
намеревалась, или, может быть, я злее, чем думаю.
"Выбор, в котором я сомневаюсь каждый день с тех пор". Сожаления в его глазах
достаточно, чтобы заставить меня глубоко вздохнуть и сосредоточиться. "Я думал, что у
тебя есть папа..."

"Пока он не ушел". У меня сжимается горло, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть

на карту, а затем подхожу ближе, чтобы рассмотреть все детали. В отличие от карты
Басгиата, которая ежедневно обновляется в связи с нападениями грифонов на границу, эта
отражает истины, которые скрывает Наварра. Регион Барренс - сухой, покрытый пустыней
полуостров на юго-востоке, который покинуло все драконье племя после того, как генерал
Дарамор разорил эту землю во время Великой войны, - полностью окрашен в багровый
цвет. Пятно тянется в Брейвик, за реку Даннесс.
Места новых сражений отмечены огромным количеством ярко-красных и
оранжевых флагов. Красные опоясывают не только восточную границу провинции Кровлан
вдоль залива Малек, но и сконцентрированы к северу на равнинах, распространяясь как
болезнь, заражая даже точки Сигнисена. А вот оранжевые - они в основном сосредоточены
вдоль реки Стоунвотер, которая ведет прямо к границе Наварры.
 "Значит, все эти басни - правда. Вэйнители выходят из Барренсов, высасывают из
земли магию, перемещаются из города в город".
"Ты видела это своими глазами". Он придвигается ко мне.
"А виверны?"
"Мы знаем о них уже несколько месяцев, но никто из курсантов не знал. До сих пор
мы ограничивали то, что знали Риорсон и остальные, ради их собственной безопасности,
что в ретроспективе, возможно, было ошибкой. Мы знаем, что у них есть по крайней мере
две породы, одна из которых производит синий огонь, а другая, более быстрая, дышит
зеленым огнем".
"Сколько их?" спрашиваю я. "Где они их создают?"
"Ты имеешь в виду их вылупление?"
"Создание", - повторяю я. "Помнишь, папа читал нам басни? Там говорилось, что
виверн создают вэйнители. Они направляют силу в виверн. Думаю, именно поэтому
безвсадниковые погибли, когда я убила их темных хозяев. Их источник силы исчез".
"Ты помнишь все это из папиных книг?" Он смотрит на меня, недоумевая.
"Книга все еще у меня". Хорошо, что Ксаден закрыл мою комнату в Басгиате, чтобы
никто не обнаружил ее, пока мы здесь. "Ты хочешь сказать, что не только не знал об их
создании, но и понятия не имеешь, откуда они берутся?"
"Это... так".
"Как утешительно", - пробормотала я, чувствуя, как электричество колет мою кожу.
Я встряхиваю руками, вышагивая перед большой картой. Оранжевые флаги находятся
очень близко к Золии, второму по численности населения городу в Брейвике, где находится
Клиффсбейн, их летная академия. "Тот, с серебряной бородой, сказал, что у нас есть год,
чтобы повернуть все вспять?"
"Феликс. Он самый рациональный из Ассамблеи, но лично я думаю, что он
ошибается". Бреннан взмахнул рукой в воздухе, очерчивая общий контур границы Брейвика
с Барренсами вдоль реки Даннесс. "Красные флажки - это все за последние несколько лет,
а оранжевые - за последние несколько месяцев. Какими темпами они расширяются, причем
не только по количеству виверн, но и по территории? Я думаю, они движутся прямо вверх
по реке Стоунвотер, и у нас есть шесть месяцев или меньше, пока они не станут достаточно
сильны, чтобы прийти за Наваррой - не факт, что Ассамблея их послушает".
Шесть месяцев. Я сглотнула желчь, пытающуюся подняться в горле. По словам
нашей матери, Бреннан всегда был блестящим стратегом. Я ставлю на его оценку. "Общая
картина - движение на северо-запад, в сторону Наварры. Рессон - исключение, как и тот
флаг..." Я указываю на тот, который, похоже, находится в часе полета к востоку от Рессона.
В памяти всплывает высушенный ландшафт вокруг места, где когда-то был
процветающий торговый пост. Эти флаги - не просто выбросы; это сдвоенные оранжевые
пятна на нетронутой в остальном территории.
"Мы думаем, что железный ящик, найденный Гарриком Тависом в Рессоне, - это
какая-то приманка, но нам пришлось уничтожить его, прежде чем мы смогли провести
полное исследование. Подобный ящик был найден в Джахне, но уже разбитый". Он бросает
взгляд в мою сторону. "Но мастерство наваррское".
Я впитываю эту информацию с долгим вздохом, задаваясь вопросом, какая причина
у Наварры может быть для создания приманок, кроме как использовать одну из них, чтобы
убить нас в Рессоне. "Ты действительно думаешь, что они придут за Наваррой, прежде чем
захватить остальной Поромиэль?" Почему бы не взять сначала более легкие цели?
"Думаю. Их выживание зависит от этого так же, как наше - от того, чтобы остановить
их. Энергия, содержащаяся в инкубаторе на Басгиате, могла бы питать их десятилетиями.
И все же Мельгрен считает, что защита настолько непогрешима, что не станет оповещать
население. Или он боится, что, сообщив об этом, население поймет, что мы не совсем
хорошие парни. Уже нет. Восстание Фена научило руководство, что гораздо легче
контролировать счастливых граждан, чем недовольных - или, что еще хуже, напуганных -
граждан".
"И все же им удается скрывать правду, - шепчу я. Когда-то в прошлом одно
поколение наваррцев переписало учебники истории, вычеркнув существование вэйнителей
из общего образования и знаний, и все потому, что мы не желаем рисковать собственной
безопасностью, предоставляя единственный материал, способный убить темных владык -
тот самый элемент, который питает самые дальние пределы наших щитов".
"Да, но папа всегда пытался нам об этом рассказать". Голос Бреннана смягчается. "В
мире драконьих всадников, грифонов и темных владык..."
"Вся власть в руках писцов". Они публикуют объявления. Они ведут записи. Они
пишут нашу историю. "Как ты думаешь, отец знал?" Мысль о том, что он построил все мое
существование на фактах и знаниях, но утаил самое важное, непостижима.
"Я предпочитаю верить, что он не знал". Бреннан грустно улыбается.
"Слухи будут распространяться тем быстрее, чем ближе эти силы подойдут к
границе. Они не смогут скрыть правду. Кто-то увидит. Кто-то должен увидеть".
"Да, и наша революция должна быть готова, когда это произойдет. Как только секрет
раскроется, не будет причин держать меченых под присмотром руководства, и мы потеряем
доступ к кузнице Басгиата".
Опять это слово: революция.
"Вы думаете, что можете победить".
"Почему ты так думаешь?" Он поворачивается ко мне.
"Ты называешь это революцией, а не восстанием". Я поднимаю бровь. "Тирриш - не
единственное, чему отец научил нас обоих. Ты думаешь, что можешь победить - в отличие
от Фена Риорсона".
"Мы должны победить, иначе нам конец. Все мы. Наварра думает, что за щитами
они в безопасности, но что будет, если щиты не сработают? Если они не настолько сильны,
как думает руководство? Они и так уже расширены до предела. Не говоря уже о людях,
живущих за стенами. Так или иначе, мы проиграли, Ви. Мы никогда не видели, чтобы они
объединялись за лидером, как это было в Рессоне, и Гаррик сказал нам, что один из них
сбежал".
"Мудрец". Я вздрогнула, обхватив себя руками. "Так его называла та, что ударила
меня ножом. Я думаю, он был ее учителем".
"Они учат друг друга? Как будто они организовали какую-то школу для вэйнителей?
Великолепно." Он покачал головой.
"И ты не за решеткой", - замечаю я. "Не здесь". Защитный магический щит,
созданный драконами в Долине, не доходит до официальных горных границ Наварры, и все
юго-западное побережье Тиррендора - включая Аретию - открыто. Этот факт никогда не
имел значения, когда мы считали грифонов единственной опасностью, поскольку они не
способны летать достаточно высоко, чтобы достичь вершины скалы".
"Не здесь", - соглашается он. "Хотя, как это ни забавно, в Аретии есть
недействующий камень. По крайней мере, я так думаю. Меня никогда не подпускали
достаточно близко к Басгиату, чтобы сравнить их в деталях".
Мои брови поднимаются. Второй защитный камень? "Я думал, что во время
Объединения был создан только один".
"Да, и я думал, что вэйнители - это миф, а драконы - единственный ключ к питанию
щитов". Он пожимает плечами. "Но искусство создания новых щитов - это в любом случае
утраченная магия, так что это, по сути, прославленная статуя. Хотя на нее приятно
смотреть".
"У тебя есть защитный камень", - пробормотала я, размышляя. Им бы не
понадобилось столько оружия, если бы у них были щиты. Если бы они могли генерировать
свою собственную защиту, то, возможно, они могли бы вплести расширения в Поромиэль,
как мы расширили наши щиты до максимума. Может быть, мы смогли бы обезопасить хотя
бы некоторых наших соседей...
"Бесполезно. Нам нужно это проклятое светило, которое усиливает драконий огонь
достаточно сильно, чтобы выплавить сплав в единственное оружие, способное победить
Вэйнителя. Это наш единственный шанс".
"Но что, если камень не бесполезен?" У меня заколотилось сердце. Нам говорили,
что существует только один платяной камень, границы которого растянуты настолько,
насколько это возможно. Но если есть еще один... "То, что сегодня никто не знает, как
создавать новые щиты, не означает, что эти знания не могут существовать где-то.
Например, в Архиве. Эту информацию мы бы не стерли. Мы бы защитили ее любой ценой,
на всякий случай".
"Вайолет, о чем бы ты ни думала? Не надо." Он потирает большим пальцем
подбородок, который всегда был его нервным признаком. Удивительно, что я о нем
вспоминаю. "Считай, что Архивы - вражеская территория. Оружие - единственное, что
может выиграть эту войну".
"Но у тебя нет ни работающей кузницы, ни достаточного количества всадников,
чтобы защитить себя, если Наварра поймет, что ты задумал". Паника ползет по моему
позвоночнику, как паук. "И ты думаешь, что выиграешь эту войну с помощью кучки
кинжалов?"
"Ты говоришь так, будто мы обречены. Это не так". Мышцы на его челюсти
дрогнули.
"Первое восстание сепаратистов было подавлено меньше чем за год, и до нескольких
дней назад я думала, что это займет и вас". Он не понимает. Не может. Он не хоронил свою
семью. "Я уже однажды видела, как горели твои вещи".
"Ви..." Он колеблется секунду, затем обхватывает меня руками и притягивает к себе,
слегка покачивая, словно я снова стала ребенком. "Мы учились на ошибках Фена. Мы не
нападаем на Наварру, как он, и не провозглашаем независимость. Мы сражаемся прямо у
них под носом, и у нас есть план. Что-то уничтожило вэйнителей шестьсот лет назад во
время Великой войны, и мы активно ищем это оружие. Ковка кинжалов позволит нам
оставаться в бою достаточно долго, чтобы найти его, если только мы сможем достать
светило. Мы можем быть не готовы сейчас, но мы будем готовы, как только Наварра поймет
это". Его тон не слишком убедителен.
Я делаю шаг назад. "С какой армией? Сколько вас в этой революции?" Сколько
погибнет на этот раз?
"Лучше не знать конкретики..." Он напрягся и снова потянулся ко мне. "Я и так
подвергаю тебя опасности, рассказывая слишком много. По крайней мере, до тех пор, пока
ты не сможешь защититься от Аэтоса".
Моя грудь сжимается, и я отстраняюсь от его объятий. "Ты говоришь как Ксаден". Я
не могу побороть горечь, которая просачивается в мой тон. Оказывается, влюбленность в
человека приносит тот блаженный кайф, о котором говорят все поэты, только если он любит
тебя в ответ. А если он хранит секреты, которые ставят под угрозу всех и все, что тебе
дорого? Любовь даже не имеет приличия умереть. Она просто превращается в жалкое
страдание. Вот что такое эта боль в моей груди: страдание.
Потому что любовь в своей основе - это надежда. Надежда на завтрашний день.
Надежда на то, что может быть. Надежда на то, что тот, кому ты доверил все свое, будет
беречь и защищать его. А надежда? Эту дрянь убить сложнее, чем дракона.
Легкий гул покалывает кожу, и щеки покрываются теплом, когда сила Тейрна
поднимается внутри меня в ответ на мои обостренные эмоции. По крайней мере, я знаю,
что у меня все еще есть к ней доступ. Яд вэйнителя не забрал ее у меня навсегда. Я все еще
я.
"Ах..." Бреннан бросает на меня взгляд, который я не могу понять. "А я-то думал,
почему он выбежал отсюда, как будто у него задница горит. Неприятности в раю?"
 Я резко бросаю взгляд на Бреннана. "Лучше тебе этого не знать".
Он хихикает. "Эй, я спрашиваю свою сестру, а не кадета Сорренгейла".
"И ты вернулся в мою жизнь всего на пять минут после того, как инсценировал свою
смерть в течение последних шести лет, так что извини меня, если я не собираюсь внезапно
открыться о своей личной жизни. А что насчет тебя? Ты женат? Дети? Кто-нибудь, кому
ты, по сути, лгал на протяжении всех ваших отношений?"
Он вздрагивает. "Нет партнера. Нет детей. Выводы сделаны." Засунув руки в
карманы своих кожанок, он вздохнул. "Слушай, я не хочу быть ослом. Но детали - это не
то, что тебе следует знать, пока ты не научишься постоянно держать щит против
считывания памяти..."
Я содрогаюсь при мысли о том, что Даин может прикоснуться ко мне, увидеть это,
увидеть Бреннана. "Ты прав. Не говори мне".
Глаза Бреннана сужаются. "Ты слишком легко согласилась".
Я качаю головой и направляюсь к двери, говоря через плечо: "Мне нужно уйти, пока
меня еще кто-нибудь не убил". Чем больше я вижу, тем больше я становлюсь помехой для
него, для всего этого. И чем дольше мы здесь находимся... Боги. Остальные.
"Мы должны вернуться", - говорю я Тейрну.
"Я знаю".
Челюсть Бреннана сжимается, когда он догоняет меня. "Я не уверен, что
возвращение в Басгиат - лучший план для тебя". Он все равно открывает дверь.
"Нет, но это лучший план для тебя".

***

Я чертовски нервничаю, когда Бреннан и его оранжевый кинжалохвост Марбх, а

также мы с Тейрном добираемся до огромного темно-синего кинжалохвоста Сгаэль -
Ксадена, который стоит под сенью нескольких еще более высоких деревьев, словно охраняя
что-то. Андарна. Сгаэль рычит на Бреннана, обнажая клыки, и делает угрожающий шаг в
его сторону, выпустив целый ряд острых когтей.
"Эй! Это мой брат", - предупреждаю я, вставая между ними.
"Она в курсе", - бормочет Бреннан. "Просто я ей не нравлюсь. И никогда не
нравился".
"Не принимай это на свой счет", - говорю я ей прямо в лицо. "Она не любит никого,
кроме Ксадена, и терпит только меня, хотя я ей нравлюсь".
"Как опухоль", - отвечает она через ментальную связь, соединяющую нас четверых.
Затем она качает головой, и я чувствую это.
Теневая, мерцающая связь на краю моего сознания укрепляется и мягко тянется. "На
самом деле, Ксаден идет сюда", - говорю я Бреннану.
"Это чертовски странно". Он складывает руки на груди и смотрит нам за спину. "Вы
двое всегда чувствуете друг друга?"
"Типа того. Это связано со связью между Сгаэль и Тейрном. Я бы сказала, что к
этому привыкаешь, но это не так". Я вхожу в рощу, и Сгаэль делает мне большое
одолжение, не заставляя меня просить ее подвинуться, делая два шага вправо, так что я
оказываюсь между ней и Тейрном, прямо перед...
Что. Что. Чертовщина?
Этого не может быть... Нет. Невозможно.
"Оставайся спокойной. Она отреагирует на твое волнение и проснется в гневе", -
предупреждает Тейрн.
Я смотрю на спящего дракона, который почти вдвое больше, чем был несколько дней
назад, и пытаюсь привести свои мысли в соответствие с тем, что я вижу, с тем, что мое
сердце уже знает благодаря связи между нами. "Это..." Я качаю головой, и мой пульс
начинает учащаться.
"Не ожидал", - тихо говорит Бреннан. "Риорсон упустил некоторые детали, когда
докладывал сегодня утром. Я никогда раньше не видел такого ускоренного роста у
дракона".
"Ее чешуя черная". Да, от того, что я это сказала, реальности не прибавилось.
"Драконы имеют золотое оперение только в детстве". Голос Тейрна нехарактерно
терпелив.
"Ускоренный рост", - шепчу я, повторяя слова Бреннана, а затем задыхаюсь. "От
использования энергии. Мы заставили ее расти. В Рессоне. Она слишком долго
останавливала время. Мы... мы заставили ее расти". Я не могу перестать говорить это.
"В конце концов, это бы произошло, Серебристая, пусть и медленнее".
"Она уже выросла?" Я не могу оторвать от нее глаз.
"Нет. Ее можно назвать подростком. Нам нужно вернуть ее в Долину, чтобы она
могла погрузиться в Сон без сновидений и завершить процесс роста. Я должен
предупредить тебя, пока она не проснулась, что это, как известно,... опасный возраст".
"Для нее? Она в опасности?" Мой взгляд переместился на Тейрна на время, равное
ужасающему удару сердца.
"Нет, просто все вокруг нее в опасности. Подростки тоже не связывают себя
узами брака. У них не хватает терпения на людей. Или старших. Или логику", - ворчит он.
"Значит, все то же самое, что и у людей". Подросток. Потрясающе.
"Только с зубами и, в конце концов, с огнем".
Ее чешуя настолько глубокого черного цвета, что в мерцающем солнечном свете,
пробивающемся сквозь листву, она переливается почти фиолетовым - радужным, правда.
Цвет чешуи дракона передается по наследству...
"Подожди-ка. Она твоя?" спрашиваю я Тейрна. "Клянусь богами, если она - еще один
секрет, который ты от меня скрыл, я..."
"Я говорил тебе в прошлом году, что она не наш отпрыск", - отвечает Тейрн,
поднимая голову, как бы обижаясь. "Черные драконы - редкость, но не настолько".
"И я случайно связала себя узами брака с двумя из них?" возражаю я, открыто глядя
на него.
"Формально она была золотой, когда ты ее связала. Даже она не знала, какого
цвета будет ее чешуя. Только старшие в наших норах могут почувствовать пигмент
птенца. Кстати, за последний год, по словам Кодага, вылупились еще два черных дракона".
"Не помогает." Я позволила ровному дыханию Андарны уверить меня в том, что она
действительно в порядке. Гигантская, но... в порядке. Я все еще вижу ее черты - ее чуть
более округлую морду, спираль, вырезанную на рогах, даже то, как она складывает крылья
во время сна - все это... она, только больше. "Если на ней есть хвост утренней звезды..."
"Хвосты - это вопрос выбора и необходимости". Он возмущенно хмыкает.
"Неужели они тебя ничему не учат?"
"Ты не очень-то склонен к открытости". Я уверена, что профессор Каори слюной
изойдет, если узнает что-то подобное.
Теневая связь, окутывающая мой разум, крепнет.
"Она уже проснулась?" Глубокий тембр голоса Ксадена заставляет мой пульс
скакать, как всегда.
Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит рядом с Бреннаном, а Имоджен, Гаррик, Бодхи
и остальные стоят по бокам от него в высокой траве. Мой взгляд останавливается на
незнакомом мне курсанте. Двое мужчин и одна женщина. Более чем неловко, что я прошла
с ними войну, но видел их лишь мельком в коридорах. Я не могла даже предположить, как
их зовут, не чувствуя себя глупо. Впрочем, в Басгиате не принято заводить дружбу вне
отрядов.
Да и вообще отношения.
 "Я потрачу каждый день своей жизни, чтобы вернуть твое доверие". Воспоминания
о словах Ксадена заполняют пространство между нами, когда мы смотрим друг на друга.
"Мы должны вернуться". Я складываю руки на груди, готовясь к бою. "Что бы ни
говорила Ассамблея, если мы не вернемся, они убьют каждого кадета с реликвией
восстания".
Ксаден кивает, как будто он уже пришел к такому же выводу.
"Они поймут, о чем ты будешь врать, и казнят тебя, Вайолет", - возражает Бреннан.
"По данным нашей разведки, генерал Сорренгейл уже знает, что вы пропали".
Ее не было на трибуне, когда раздавались приказы о проведении "Военных игр". В
этом году за игры отвечал ее адъютант, полковник Аэтос.
Она не знала.
"Наша мать не позволит им убить меня".
"Повтори это еще раз", - мягко говорит Бреннан. Он наклоняет ко мне голову и так
похож на нашего отца, что я дважды моргаю. "И на этот раз постарайся убедить себя, что
ты это серьезно. Лояльность генерала настолько кристально чиста, что она могла бы с тем
же успехом вытатуировать на лбу "Да, вэйнители существуют, а теперь возвращайся в
класс".
"Это не значит, что она меня убьет. Я могу заставить ее поверить в нашу историю.
Она захочет, если я ей расскажу".
"Ты не думаешь, что она убьет тебя? Она бросила тебя в квадрант Всадников!"
Отлично, подловил. "Да, она это сделала, и знаешь что? Я стала всадником. Может
быть, она много кем и является, но она не позволит полковнику Аэтосу или даже Маркхэму
убить меня без доказательств. Ты не видел ее, когда не вернулся домой, Бреннан. Она
была... опустошена".
Его руки сжались в кулаки. "Я знаю, какие зверские вещи она совершила от моего
имени".
"Ее там не было", - говорит один из незнакомых мне парней, поднимая руки, когда
остальные поворачиваются и смотрят на него. Он ниже ростом, чем остальные, с нашивкой
Третьего отряда, Секции пламени на плече, светло-коричневыми волосами и розоватым
круглым лицом, которое напоминает мне херувимов, обычно вырезанных у ног статуй
Амари.
"Серьезно, Киаран?" Брюнетка-второкурсница поднимает руку ко лбу, защищая
светлую кожу от солнца и открывая взору нашивку Первого отряда Секции пламени на
плече, а затем поднимает на него пронзенную бровь. "Вы защищаете генерала Сорренгейл?"
"Нет, Эйя, не защищаю. Но ее не было рядом, когда раздавались приказы..." Он
прерывает фразу, когда две брови предупреждающе сдвигаются вниз. "А за Военные игры
в этом году отвечал Аэтос", - добавляет он.
Киаран и Эйя. Я смотрю на худощавого парня, который сдвигает очки на
заостренный нос темно-коричневой рукой, стоя рядом с громадным телосложением
Гаррика. "Простите, но как вас зовут?" Мне кажется, это неправильно - не знать их всех.
"Масен", - отвечает он с быстрой улыбкой. "И если тебе станет легче, - он взглянул
на Бреннана, - я не думаю, что твоя мама имеет отношение к Военным играм в этом году.
Аэтос довольно громко говорил о том, что все это затеял его отец".
Чертов Даин.
"Спасибо." Я поворачиваюсь к Бреннану. "Я готова поставить свою жизнь на то, что
она не знала, что нас ждет".
"Ты готова поставить и все наши?" спрашивает Эйя, явно не убежденная, глядя на
Имоджен в поисках поддержки и не получая ее.
"Я голосую за то, чтобы мы пошли", - говорит Гаррик. "Мы должны рискнуть. Они
убьют остальных, если мы не вернемся, и мы не можем перекрыть поток оружия из
Басгиата. Кто согласен?"
Одна за другой поднимаются все руки, кроме рук Ксадена и Бреннана.
 Челюсть Ксадена сжимается, и между его бровей появляются две маленькие
морщинки. Я знаю это выражение. Он думает, строит планы.
"Как только Аэтос наложит на нее руки, мы потеряем Аретию, а вы - свои жизни", -
говорит ему Бреннан.
"Я обучу ее, чтобы она закрыла ему доступ", - отвечает Ксаден. "Она уже обладает
самыми сильными щитами за год, когда она научилась отгораживаться от Тейрна. Ей нужно
только научиться постоянно их поддерживать".
Я не спорю. У него есть прямая связь с моим разумом через узы, что делает его
наиболее логичным выбором для тренировок.
"А пока она не сможет экранировать считыватель памяти? Как ты собираешься
держать его руки подальше от нее, если тебя даже не будет рядом?" бросает вызов Бреннан.
"Ударив его по самой большой слабости - его гордости". Рот Ксадена кривится в
безжалостной улыбке. "Если все уверены в поездке, мы полетим, как только Андарна
проснется".
"Мы уверены", - отвечает за нас Гаррик, и я стараюсь проглотить комок,
образовавшийся в горле.
Это правильное решение. Но оно может и убить нас.
Шорох за спиной привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как
Андарна поднимается, ее золотые глаза медленно моргают на меня, пока она неуклюже
перебирает своими новыми когтями. Облегчение и радость, искривившие мой рот,
оказались недолгими, когда она с трудом встала на ноги.
О... боги. Она напоминает мне новорожденную лошадь. Ее крылья и ноги кажутся
непропорциональными ее телу, и все шатается, когда она пытается удержаться в
вертикальном положении. Она ни за что не выдержит полета. Я даже не уверена, что она
сможет пройти по полю.
"Привет, - говорю я, улыбаясь ей.
"Я больше не могу останавливать время". Она внимательно смотрит на меня, ее
золотистые глаза оценивают меня, напоминая мне о Презентации.
"Я знаю". Я киваю и изучаю медные прожилки в ее глазах. Всегда ли они там были?
"Ты не разочарована?"
"Ты жива. Ты сохранила нам всем жизнь. Как я могу быть разочарована?" Моя грудь
напрягается, когда я смотрю в ее немигающие глаза, тщательно подбирая следующие слова.
"Мы всегда знали, что этот подарок продлится только до тех пор, пока ты будешь
маленькой, а ты, моя дорогая, уже не маленькая". В ее груди раздается рык, и мои брови
взлетают вверх. "Ты... хорошо себя чувствуешь?" Что, черт возьми, я такого сказала, чтобы
заслужить это?
"Подростки", - ворчит Тейрн.
"Я в порядке", - огрызается она, сузив глаза на Тейрна. "Мы уходим". Она взмахивает
крыльями, но полностью раскрывается только одно, и она спотыкается под неравномерным
весом и летит вперед.
Тени Ксадена вырываются из-за деревьев и обхватывают ее грудь, не давая упасть
лицом вниз.
Ну. Черт.
"Я... э-э... думаю, нам придется внести некоторые изменения в эту упряжку", -
заметил Бодхи, наблюдая за тем, как Андарна пытается сохранить равновесие. "Это займет
несколько часов".
"Ты сможешь доставить ее обратно в Долину?" - спрашиваю я Тейрна. "Она...
огромная".
"За такое оскорбление я убивал и меньших всадников".
"Так драматично".
"Я и сама могу летать", - возражает Андарна, обретая равновесие с помощью теней
Ксадена.
 "Это на всякий случай", - обещаю я ей, но она смотрит на меня с заслуженным
скепсисом.
"Быстро сделай упряжку", - говорит Ксаден. "У меня есть план, но чтобы он
сработал, мы должны вернуться через сорок восемь часов, и один день из этого времени
нужен для полета".
"Что за сорок восемь часов?" спрашиваю я.
"Выпускной".
 Нет такого радостного, волнующего и... антиклимактерического момента, как
выпускной в квадранте "Всадники". Это единственный случай, когда я завидовал
пехотному квадранту. Теперь эти курсанты знают, как проводить церемонии.

-РУКОВОДСТВО МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Летное поле в Басгиате еще темное и кажется пустынным, когда мы приближаемся

к нему в предрассветный час, прижимаясь к горному ландшафту, а беспорядки делают все
возможное, чтобы остаться незамеченными.
"Это не значит, что кто-нибудь не заметит нашу посадку," - напомнил мне Тейрн,
его крылья бьются ровно, несмотря на то, что последние восемнадцать часов он летел почти
прямо из Аретии. Времени на то, чтобы доставить Андарну в Долину так, чтобы ее не
заметили, очень мало, и если мы его упустим, то подвергнем опасности всех птенцов.
"Я до сих пор не понимаю, почему Эмпирей согласился на то, чтобы драконы
привязали к себе человеческих наездников, зная, что им придется охранять свое потомство
не только от грифонов, но и от тех самых людей, которым они должны доверять".
"Это хрупкий баланс", - отвечает Тейрн, оставляя за собой право следить за
географией. "Первые шесть всадников отчаянно пытались спасти свой народ, когда
подошли к норам более шестисот лет назад. Те драконы образовали первый Эмпирей и
связали людей только для того, чтобы защитить свои выводковые площадки от
вэйнителей, которые представляли собой более серьезную угрозу. У нас нет больших
пальцев, чтобы плести заклятия или руны. Ни один из видов никогда не был полностью
правдив, оба использовали друг друга по собственным причинам и не более того".
"Мне и в голову не приходило что-то скрывать от тебя".
Тейрн делает странное движение, от которого его шея кажется бескостной,
поворачивает голову и смотрит на меня слегка сузившимися глазами, после чего снова
обращает внимание на местность. "Я ничего не могу сделать, чтобы исправить ситуацию
за последние девять месяцев, кроме как ответить на твои важные вопросы сейчас".
"Я знаю", - тихо говорю я, желая, чтобы его слов хватило на то, чтобы перебить едкий
привкус предательства, который я никак не могу выветрить изо рта. Мне придется забыть
об этом. Я знаю это. Тейрн был связан брачными узами со Сгаэль, так что у него, по крайней
мере, была причина скрывать от меня все, что он делал, и я не могу винить Андарну в том,
что она была ребенком, который последовал его примеру. А вот Ксаден - совсем другое
дело.
"Мы приближаемся. Приготовься."
"Похоже, нам стоило поработать над перекатами в начале года", - шучу я, крепко
сжимая луку своего седла, когда Тейрн наклоняется, и мой вес смещается вместе с ним. Мое
тело будет наказывать меня за часы, проведенные в седле, но я ни на что не променяю
ощущение летнего ветра на свое лицо.
"При ударе тебя разорвет на части", - возражает он.
"Ты этого не знаешь", - возражает Андарна, используя, похоже, свою новую
стандартную форму ведения разговора - говорить Тейрну, что он не прав.
 В груди Тейрна раздается рык, от которого вибрирует седло подо мной и ремни,
прижимающие Андарну к груди.
"Я бы присмотрела за ним, - говорю я ей, сдерживая улыбку. "Он может устать и
сбросить тебя".
"Его гордость этого не позволит".
"Это говорит дракон, который двадцать минут отказывался надеть свою
упряжь", - парирует Тейрн.
"Ладно, дети, не будем спорить". Мышцы напрягаются, и ремень на бедрах
впивается в землю, когда Тейрн ныряет, проносясь над краем горы Басгиат, и снова
открывает вид на летное поле.
"Все еще пустынно", - замечает Тейрн.
"Знаешь, перекаты - это маневр второго курса". Не обязательно тот, который я хочу
освоить, но это не меняет требований.
"В котором ты не будешь участвовать", - ворчит Тейрн.
"Может быть, я возьму ее, если ты не хочешь", - вклинивается Андарна, и
последнее слово заканчивается зевком размером с дракона.
"Может быть, тебе стоит поработать над своими посадками, прежде чем
отправлять наших подневольных в полет на встречу с Малеком?"
Это будет долгий год.
Мой желудок опускается вниз, когда он опускается в каньон, известный как летное
поле.
"Я высажу Андарну в Долине, а потом вернусь и покружим неподалеку".
"Тебе нужен отдых".
"Отдыха не будет, если они решат казнить вас восьмерых на помосте". От
беспокойства в его голосе у меня перехватывает горло. "Вызывайте, если вы даже
подозреваете, что все пойдет не по вашему сценарию".
"Так и будет", - заверяю я его. "Сделай одолжение, скажи Сгаэль, что мне нужно
поговорить с Ксаденом на входе".
"Держись крепче".
Земля устремляется нам навстречу, и я тянусь к ремню, перекинутому через бедра,
пальцы работают с пряжкой, пока Тейрн взмахивает крыльями, чтобы быстро замедлить
наш спуск. В момент касания земли меня бросает вперед, и я с силой вжимаюсь в сиденье,
прежде чем отстегнуть ремень.
"Вытащи ее отсюда", - говорю я ему, вцепившись в его плечо, не обращая внимания
на каждый мускул, который осмеливается болеть.
"Не рискуй понапрасну", - говорит он, когда я скольжу по его передней ноге под
крутым уклоном, который вынуждает его держать положение Андарны.
Мои ноги врезаются в землю, и я, спотыкаясь, иду вперед, ловя равновесие. "Я тоже
тебя люблю", - шепчу я, поворачиваясь, чтобы похлопать по его ноге и ноге Андарны, а
затем бегу вперед, чтобы убраться с их пути.
Тейрн мотает головой вправо, где с жестокой эффективностью приземляется Сгаэль,
а ее всадник сходит с коня таким же образом. "Предводитель крыла приближается".
Он будет моим командиром еще несколько часов, если мы переживем это.
Ксаден дает Тейрну широкий простор для старта, направляясь ко мне.
Сгаэль взлетает следом, за ней остальные участники бунта. Похоже, мы теперь сами
по себе.
Я поднимаю очки на макушку и расстегиваю молнию на куртке. В июле в Басгиате
чертовски душно, даже в такую рань.
"Ты действительно велел Тейрну передать Сгаэль, что хочешь поговорить со мной?"
спросил Ксаден, когда первые лучи солнца окрасили верхушки гор в пурпурный цвет.
 "Да." Я провожу руками по ножнам, проверяя, не сместились ли мои кинжалы во
время полета, и мы выходим с летного поля чуть впереди остальных, направляясь к
ступеням, которые обойдут Перчатку и приведут нас обратно в квадрант.
"Ты помнишь, что можешь..." Он постукивает себя по голове и идет спиной вперед.
Я сжимаю кулаки, чтобы не смахнуть с его лба прядь темных, развевающихся на ветру
волос. Еще несколько дней назад я бы беспрекословно прикоснулась к нему. Черт, я бы
запустила пальцы в его волосы и притянула к себе для поцелуя.
Но это было тогда, а это сейчас.
"Говорить в таком тоне как-то слишком..." Боже, почему это так трудно? Такое
ощущение, что каждый дюйм, которым я пожертвовала за последний год, когда дело
касалось Ксадена, был стерт, и мы снова оказались на стартовой линии полосы препятствий,
которую, я не уверена, что кто-то из нас вообще решил проходить. Я пожимаю плечами.
"Интимно".
"А у нас нет интимных отношений?" Он поднимает брови. "Потому что я могу
вспомнить не один случай, когда ты была окружена..."
Я прыгаю вперед и закрываю ему рот рукой. "Не надо". Игнорировать взрывную
химию между нами достаточно сложно, если он не будет напоминать мне о том, что мы
чувствуем вместе. Физически наши отношения - или то, чем мы являемся, - идеальны. Даже
лучше, чем идеальные. Они чертовски сексуальны и вызывают привыкание. Все мое тело
теплеет, когда он целует чувствительную кожу моей ладони. Я опускаю руку. "Мы идем на
то, что, несомненно, будет судом, если не казнью, а ты шутишь".
"Поверьте мне - не шучу". Он поворачивается, когда мы подходим к ступенькам, и
первым направляется вниз, оглядываясь на меня через плечо. "Удивлен, что ты не засыпала
меня льдом, но точно без шуток".
"Я злюсь на тебя за то, что ты скрываешь от меня информацию. Игнорирование тебя
этого не решает".
"Хорошо. О чем ты хотелы поговорить?"
"У меня есть вопрос, над которым я думаю со времен Аретии".
"И ты говоришь мне об этом только сейчас?" Он спускается по ступенькам и бросает
на меня недоверчивый взгляд. "Общение - не твоя сильная сторона, не так ли? Не волнуйся.
Мы будем работать над этим вместе с вашей защитой".
"Это... иронично с твоей стороны". Мы начинаем подниматься по тропинке к
квадранту, солнце уверенно встает справа от нас, и свет падает на два меча, которые Ксаден
пристегнул к своей спине. "Есть ли у движения писцы, которых можно считать друзьями?"
"Нет". Впереди вырисовывается цитадель, ее башни выглядывают из-за края хребта,
через который проходит туннель. "Я знаю, что ты выросла, доверяя многим из них..."
"Не говори больше ничего". Я качаю головой. "Не пока я не смогу защитить себя от
Даина".
"Честно говоря, я уже подумывал о том, чтобы отказаться от этого плана и просто
сбросить его с парапета". Он говорит серьезно, и я не могу его винить. Он никогда не
доверял Даину, а после того, что случилось во время Военных Игр, я на девяносто девять
процентов уверена, что не могу доверять и ему. Именно этот один процент, постоянно
кричащий мне о том, что когда-то он был моим лучшим другом, и есть тот самый удар.
Этот один процент заставляет меня сомневаться, знает ли Даин, что ждало нас в
Атебайне. "Полезно, но я не уверена, что это будет иметь тот эффект доверия, на который
мы рассчитываем".
"А мне ты доверяешь?"
"Ты хочешь получить простой ответ?"
"Учитывая ограниченность нашего времени наедине, это предпочтительнее". Он
останавливается перед высокими дверями, ведущими в туннель.
 "С моей жизнью. В конце концов, это и твоя жизнь тоже". Остальное зависит от того,
насколько он будет откровенен со мной, но сейчас, наверное, не время для разговора о
статусе наших отношений.
Клянусь, в его глазах мелькнуло разочарование, прежде чем он кивнул, а затем
оглянулся на остальных шестерых, которые быстро догоняли его. "Я прослежу, чтобы
Аэтос держал руки при себе, но тебе, возможно, придется подыграть".
"Сначала дай мне возможность разобраться с этим. Потом ты можешь делать все,
что считаешь нужным". Колокола Басгиата прерываются, возвещая о наступлении часа. У
нас есть пятнадцать минут до того, как строй будет объявлен для выпуска.
Ксаден расправляет плечи, когда к нам подходят остальные, и выражение его лица
превращается в нечитаемую маску. "Всем понятно, что сейчас произойдет?"
Это не тот человек, который просил у меня прощения за то, что хранил секреты, и
уж точно не тот, кто поклялся вернуть мое доверие к Аретии. Нет, этот Ксаден - командир
крыла, который расправился с каждым нападавшим в моей спальне, не потупив глаз и не
потеряв из-за этого ни минуты сна.
"Мы готовы", - говорит Гаррик, сворачивая шею, словно ему нужно разогреться
перед боем.
"Готовы". Масен кивает, поправляя очки на носу.
Один за другим они соглашаются.
"Давайте сделаем это". Я поднимаю подбородок.
Ксаден долго и пристально смотрит на меня, затем кивает.
У меня сводит живот, когда мы входим в туннель, где мерцают магические огни.
Другая дверь уже открыта, когда мы проходим через нее, и я не спорю, когда Ксаден
прижимается ко мне. Есть все шансы, что нас арестуют, как только наши ноги коснутся
квадранта, или, что еще хуже, убьют, в зависимости от того, что все знают.
Сила поднимается во мне, пульсирует под кожей, не совсем сжигая, но готовая, если
понадобится, но никто не появляется, когда мы пересекаем засыпанный камнями двор. У
нас есть несколько минут, пока это пространство не заполнится всадниками и кадровым
составом.
Первые всадники, которых мы встречаем, выходят из общежития во двор с наглой
чванливостью и нашивками Второго крыла на мундирах.
"Смотрите, кто наконец-то здесь? Уверен, вы думалм, что все игры уже позади, а,
Четвертое крыло?" - с ухмылкой говорит всадник с волосами, выкрашенными в лесной
зеленый цвет. "Но это не так! Второе крыло забрало все, когда вы не пришли!"
Ксаден не смотрит в их сторону, пока мы проезжаем мимо.
Гаррик поднимает средний палец с другой стороны от меня.
"Полагаю, это означает, что никто не знает, что произошло на самом деле", - шепчет
Имоджен.
"Тогда у нас есть шанс, что это сработает", - отвечает Эйа, и солнечный свет сверкает
в пирсинге в ее брови.
"Конечно, никто не знает", - бормочет Ксаден. Он смотрит на вершину учебного
корпуса, и я слежу за его взглядом, и сердце мое сжимается при виде огня, пылающего в
яме на вершине самой дальней башни. Несомненно, он ждет подношения Малеку -
курсантам, не прошедшим Военные игры. "Они не собираются перечить нам".
У входа в общежитие мы все обмениваемся взглядами, а затем бесшумно расходимся
по плану. Ксаден идет за мной по коридору и попадает в маленькую прихожую, которую я
называл своим домом последние девять месяцев, но меня интересует не моя комната.
Я оглядываюсь налево и направо, чтобы убедиться, что нас никто не видит, пока
Ксаден открывает дверь Лиама. Он машет мне рукой, и я проскальзываю под его рукой в
комнату, включив магический свет над головой.
 Когда Ксаден закрывает за нами дверь, моя грудь грозит разорваться от тяжести
горя. Лиам спал в этой кровати несколько ночей назад. Он занимался за этим столом. Он
работал над незаконченными фигурками на прикроватной тумбочке.
"Ты должна быть быстрой", - напоминает мне Ксаден.
"Буду", - обещаю я и направляюсь к его столу. Там нет ничего, кроме его книг и
набора ручек. Я проверяю его гардероб, комод и сундук у изножья кровати, и все это с
пустыми руками.
"Вайолет, - тихо предупреждает меня Ксаден, стоящий на страже у двери.
"Я знаю", - отвечаю я через плечо. Как только Тейрн и Сгаэль появились в Долине,
каждый дракон узнал об их возвращении, а значит, каждый член руководства квадранта
знает, что мы тоже здесь.
Я приподнимаю угол тяжелого матраса и с облегчением вздыхаю, выхватывая
переплетенную пачку писем, а затем позволяю постельному белью упасть на место.
"Взяла". Я не буду плакать. Не сейчас, когда мне все равно придется прятать их в
своей комнате.
Но что будет, если они придут сжигать мои вещи в следующий раз?
"Пойдем." Ксаден открывает дверь, и я выхожу в коридор в тот самый момент, когда
Рианнон - моя самая близкая подруга в квадранте - выходит из своей комнаты с Ридоком,
еще одним из наших товарищей по отряду.
О. Черт.
"Ви!" У Ри открылся рот, она бросилась ко мне и обняла меня. "Ты здесь!" Она
крепко сжимает меня, и я позволяю себе расслабиться в объятиях на мгновение. Кажется,
что я не видела ее целую вечность, а не шесть дней.
"Я здесь", - заверяю я ее, зажав письма в одной руке и обхватив ее другой.
Она сжимает мои плечи, затем отталкивает меня назад, ее карие глаза сканируют мое
лицо таким образом, что я чувствую себя полным дерьмом из-за лжи, которую мне придется
сказать. "Из-за того, что все говорили, я думала, что ты погибла". Ее взгляд поднимается
над моей головой. "Я думала, что вы оба".
"Ходили также слухи, что ты потерялась", - добавляет Ридок. "Но учитывая, с кем
вы были, мы все ставили на версию о смерти. Я рад, что мы ошиблись".
"Обещаю, что объясню все позже, но сейчас мне нужна услуга", - шепчу я, когда
горло сжимается.
"Вайолет". Тон Ксэйдена понижается.
"Мы можем ей доверять", - обещаю я, оглядываясь на него. "Ридоку тоже".
Ксаден выглядит не очень довольным. Похоже, мы действительно дома.
"Что вам нужно?" спрашивает Ри, озабоченно нахмурив брови.
Я отступаю назад, затем сую ей в руки письма. В ее семье тоже не всегда
соблюдается обычай сжигать все подряд. Она поймет. "Мне нужно, чтобы ты сохранила их
для меня. Спрячь их. Не позволяй никому... сжечь их". Мой голос срывается.
Она смотрит вниз на письма, и ее глаза расширяются, прежде чем ее плечи
выгибаются внутрь, а лицо сморщивается.
"Что это..." начинает Ридок, оглядывается через плечо и замолкает. "Черт".
"Нет", - шепчет Рианнон, но я знаю, что она не отказывает мне в услуге. "Только не
Лиам. Нет." Ее взгляд медленно поднимается и встречается с моим.
Мои глаза горят, но мне удается кивнуть, прочистив горло. "Обещай, что не
позволишь им забрать это, когда они придут за его вещами, если я не..." Я не могу
закончить.
Рианнон кивает. "Вы ведь не ранены?" Она снова осматривает меня, моргая на линии
швов на моей летной куртке, где дыра от лезвия вэйнители была заделана на Аретии.
Я качаю головой. Я не лгу. Неправда. Мое тело сейчас совершенно здорово.
"Нам пора идти", - говорит Ксаден.
 "Увидимся на выпускном". Я одариваю их водянистой улыбкой, но делаю шаг к
Ксадену. Чем больше пространства у моих друзей от меня, тем безопаснее они будут в
обозримом будущем.
"Как ты это делаешь?" шепчу я Ксадену, когда мы сворачиваем за угол в
переполненный людьми главный коридор общежития для первокурсников.
"Что делаю?" Его руки свободно болтаются по бокам, он непрерывно осматривает
окружающих нас людей и кладет руку мне на поясницу, словно опасаясь, что мы можем
разделиться. Мы находимся в гуще толпы, и на каждого человека, который слишком занят,
чтобы заметить нас, приходится другой, который делает двойную попытку, когда мы
пересекаемся. Каждый из тех, кого мы видим, едва заметно кивает Ксадену, давая понять,
что они были предупреждены другими.
"Врешь тем, кто тебе дорог?"
Наши взгляды сталкиваются.
Мы проходим мимо одного из бюстов Первой шестерки и следуем за толпой мимо
широкой винтовой лестницы, соединяющей общежития старших курсов.
Ксаден сжимает челюсть. "Ви".
Я поднимаю руку и останавливаю его. "Это не оскорбление. Мне нужно знать, как
это делается".
Мы отрываемся от толпы курсантов, направляющихся к выходу во двор, и Ксаден
целенаправленно идет к ротонде, распахивает дверь и вводит меня внутрь. Я отстраняюсь
от руки, которую он кладет мне на поясницу.
Зихнал, должно быть, улыбается нам, потому что зал благословенно пуст в течение
той секунды, которая понадобилась Ксадену, чтобы затащить меня за первую колонну, к
которой мы подошли. Красный дракон скрывает нас от всех, кто может пройти через
пространство, соединяющее все крылья квадранта.
Конечно, через мгновение сводчатый зал наполняется голосами и шагами, но никто
не видит нас за массивной колонной, и именно поэтому мы выбрали это место для встречи.
Я обвожу взглядом Ксаден, отмечая пустоту за колоннами, стоящими по бокам от нас. Либо
все остальные находятся на другой стороне ротонды, либо мы пришли первыми.
"Между прочим, я не лгу тем, кто мне дорог". Ксаден понижает голос, встречаясь со
мной взглядом, и от его пристального взгляда я прижимаюсь спиной к мраморной колонне.
Он наклоняется ко мне, заполняя все мое поле зрения, пока я не вижу только его. "И я, черт
возьми, никогда не лгал тебе. Но искусство говорить выборочную правду - это то, чем тебе
придется овладеть, иначе мы все погибнем. Я знаю, что ты доверяешь Рианнон и Ридоку,
но ты не можешь сказать им правду, как ради них, так и ради нас. Знание подвергает их
опасности. Вы должны уметь хранить правду в тайне. Если ты не можешь лгать своим
друзьям, держи дистанцию. Понимаешь?"
Я напряглась. Конечно, я это знаю, но то, что это было сказано так открыто, пронзает
ситуацию, как нож в живот. "Я понимаю".
"Я никогда не хотел, чтобы ты попала в такое положение. Ни с твоими друзьями, ни
тем более с полковником Аэтосом. Это была одна из многих причин, почему я никогда не
говорил тебе".
"Как давно ты знаешь о Бреннане?" Возможно, сейчас не самое подходящее время,
но вдруг это единственное время.
Он медленно выдохнул. "Я знаю о Бреннане с момента его смерти".
Мои губы раздвигаются, и что-то тяжелое сдвигается, ослабляя тяжесть в моей
груди, которая была там со времен Рессона.
"Что?"
"Ты не уйдешь от ответа". Должна признать, я немного удивлена. "Я обещал тебе
ответы". Он наклонился вперед. "Но я не могу обещать, что тебе понравится то, что ты
услышишь".
"Я всегда предпочитаю правду". Ответы?
 "Ты говоришь это сейчас". Язвительная улыбка искривляет его губы.
"Всегда буду". Звуки шаркающих ботинок позади нас, когда студенты отчитываются
о строевой подготовке, напоминают мне, что мы не совсем одни, но мне нужно, чтобы
Ксаден услышал это. "Если последние несколько недель что-то тебе показали, то это то, что
я не убегу от правды, как бы тяжело это ни было и чего бы это ни стоило".
"Да, но мне это стоило тебя". Все мое тело напрягается, а его глаза закрываются.
"Черт. Я не должен был этого говорить". Он снова открывает их, качая головой, и от
ужасного страдания у меня сжимается сердце. "Я знаю, что это из-за того, что я не сказал
тебе. Я понимаю. Но когда жизнь всех вокруг зависит от того, насколько хорошо ты умеешь
лгать, нелегко понять, что именно правда спасет тебя". Вздох переводит его плечи. "Если
бы я мог сделать все это снова, я бы сделал это по-другому, обещаю, но я не могу, и вот мы
здесь".
"И вот мы здесь". И я даже не уверена, где это здесь. Я переместила свой вес. "Но
если ты имел в виду то, что сказал, что расскажешь мне все..."
Он вздрагивает, и у меня замирает сердце.
"Ты ведь расскажешь мне все, как только я смогу нормально экранироваться, верно?"
Все, что я могу сделать, это не вцепиться в него и не начать трясти. Сильно. "Это то, что ты
обещал в своей спальне". Он не может так со мной поступить. "Все, что ты хочешь знать, и
все, чего ты не хочешь". Это были твои слова".
"Все, что касается меня".
О, черт, он делает это со мной. Опять.
Я качаю головой. "Это не то, что ты обещал".
Ксаден делает шаг ко мне, но я поднимаю подбородок, осмеливаясь прикоснуться к
нему прямо сейчас. Но он, как умный человек, держится на ногах.
Он проводит рукой по волосам и вздыхает. "Послушай, я отвечу на любой вопрос,
который ты захочешь задать обо мне. Боги, я хочу, чтобы ты спрашивала, чтобы ты знала
меня достаточно хорошо, чтобы доверять мне, даже если я не могу рассказать тебе всего".
Он кивает, как будто эти слова были включены в первоначальное обещание, хотя мы оба
прекрасно знаем, что это не так. "Потому что ты влюбилась не в обычного всадника. Ты
влюбилась в лидера революции", - шепчет он, звук настолько тихий, что едва доносится до
моих ушей. "В какой-то степени у меня всегда будут секреты".
"Ты, наверное, шутишь?" Я позволила гневу вырваться на поверхность в надежде,
что он сожжет душевную боль от его слов. Бреннан лгал мне шесть лет, позволяя
оплакивать его смерть, хотя все это время он был чертовски жив. Мой старый друг украл
мои воспоминания и, возможно, отправил меня умирать. Моя мать построила всю мою
жизнь на лжи. Я даже не уверена, какие части моего образования реальны, а какие
выдуманы, и он думает, что я не потребую от него полной, абсолютной честности?
"Я не шучу". В его тоне нет ни капли извинения. "Но это не значит, что я не впущу
тебя, как обещал. Я открытая книга, когда дело касается..."
"Как хочешь". Я качаю головой. "И это не сработает для меня. Не в этот раз. Я не
могу снова доверять тебе без полного раскрытия. И точка."
Он моргает, как будто мне действительно удалось его ошеломить.
"Полное. Раскрытие", - требую я, как любая разумная женщина, глядя на человека,
который держит в тайне от нее жизнь ее брата, не говоря уже о целой войне. "Я могу
простить тебе то, что ты держал меня в неведении до сегодняшнего дня. Ты делал это, чтобы
спасти жизнь, возможно, даже мою. Но с этого момента - полная и абсолютная честность,
или..." Боже, неужели мне придется это сказать?
Неужели я действительно собираюсь предъявить ультиматум Ксадену, мать его,
Риорсону?
"Или что?" Он наклоняется ко мне, его глаза заостряются.
"Или я займусь тем, что разлюблю тебя", - выплюнула я.
 Удивление вспыхивает в его глазах за секунду до того, как уголок его рта
приподнимается в ухмылке. "Удачи тебе. Я пробовал это в течение пяти месяцев. Дай мне
знать, если у тебя получится".
Я насмехаюсь, совершенно не находя слов, когда колокола звонят, возвещая о начале
построения.
"Пора", - говорит он. "Держи щиты поднятыми. Блокируй всех, как мы
тренировались по дороге сюда".
"Я даже тебя не могу заблокировать".
"Ты увидишь, что меня труднее всего блокировать". Его ухмылка так бесит, что я
сжимаю руки в кулаки, чтобы было чем заняться.
"Эй, не хотелось бы прерывать такой важный момент", - громко шепчет Бодхи слева
от меня. "Но это был последний звонок, так что это наш сигнал к началу этого кошмара".
Ксаден бросает взгляд на своего кузена, но мы оба киваем. Он не удостаивает своих
друзей позором, спрашивая, выполнили ли они свои задания, когда мы все восемь человек
выходим в центр ротонды.
Мой желудок подпрыгивает к горлу, когда со двора доносится предсмертная дробь.
"Я не умру сегодня", - шепчу я себе.
"Я очень надеюсь, что ты прав", - говорит Гаррик Ксадену, когда мы стоим перед
открытой дверью. "Было бы прискорбно проучиться все три года, а потом умереть в день
выпуска".
"Я прав." Ксаден выходит, и мы все следуем за ним, выходя на солнечный свет.
"Гаррик Тавис. Ксаден Риорсон". Голос капитана Фитцгиббонса разносится над
строем, когда он читает список погибших.
"Как-то неловко", - восклицает Ксаден.
И все головы во дворе поворачиваются в нашу сторону.
 Поскольку драконы свирепо охраняют как своих детенышей, так и любую
информацию об их развитии, о периоде беспробудного сна известно всего четыре
факта. Во-первых, это критический период быстрого роста и развития. Во-вторых,
его продолжительность варьируется от породы к породе. В-третьих, как следует из
названия, это сон без сновидений, и, в-четвертых, они просыпаются голодными".

-ПОЛЕВОЙ СПРАВОЧНИК ПОЛКОВНИКА КАОРИ ПО ДРАКОНЬЕМУ РОДУ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мое сердце бьется так быстро, что не успевает за крыльями колибри, пока мы идем
через двор к помосту, Ксаден на два шага впереди всех нас. Он движется без страха, его
плечи расправлены, голова высоко поднята, но гнев проявляется в каждом
целеустремленном шаге, в каждой напряженной линии его тела.
Я поднимаю подбородок и сосредотачиваюсь на платформе впереди: гравий хрустит
под моими ботинками, и этот звук заглушает не один вздох курсантов слева от меня. Может
быть, я и не обладаю уверенностью Ксадена, но я могу ее подделать.
"Вы... не умерли". Капитан Фитцгиббонс, писарь, приписанный к квадранту
Всадников, смотрит широко раскрытыми глазами из-под серебряных бровей, его
обветренное лицо стало такого же бледно-кремового цвета, как и его форма, пока он возится
с рулоном смертей, роняя его.
"Очевидно, нет, - отвечает Ксаден.
Почти комично, что рот коменданта Панчека приоткрывается, когда он
поворачивается к нам со своего места на помосте, и через несколько секунд моя мать и
полковник Аэтос стоят, загораживая ему обзор.
Джесиния выходит вперед, ее карие глаза широко раскрываются под кремовым
капюшоном, когда она достает смертный рулон для капитана Фитцгиббонса. "Я рада, что
вы живы", - быстро подписывает она, прежде чем взять рулон.
"Я тоже", - отвечаю я, чувствуя, как меня охватывает тошнота. Знает ли она, чему на
самом деле учит ее квадрант? За те месяцы и годы, что мы учились вместе, никто из нас ни
о чем не догадывался".
С каждым шагом щеки полковника Аэтоса все больше краснеют, он окидывает
взглядом нашу группу из восьми человек, несомненно, отмечая, кто здесь есть, а кого нет.
Моя мать на мгновение задерживает на мне взгляд, при этом край ее рта наклоняется
вверх в выражении, которое я почти боюсь назвать... гордостью, но затем она быстро
скрывает это, возвращаясь к профессиональной дистанции, которую она безукоризненно
соблюдала в течение последнего года. Один удар сердца. Это все, что мне нужно, чтобы
понять, что я права. В ее глазах нет гнева, нет страха или шока. Только облегчение.
Она не участвовала в плане Аэтоса. Я знаю это всеми фибрами своего существа.
"Я не понимаю", - говорит Фитцгиббонс двум писцам, стоящим позади него, а затем
обращается к Панчеку. "Они не мертвы. Почему их должны были записать в список
погибших?"
"Почему они были внесены в список погибших?" - спрашивает моя мать полковника
Аэтоса, сузив глаза.
 Мимо проносится холодный ветерок, и хотя он приносит кратковременное
облегчение от удушающей жары, я знаю, что он означает - генерал в ярости. Я смотрю в
небо, но там, насколько я могу судить, только синева. По крайней мере, она не вызвала
бурю. Пока.
"Они пропали шесть дней назад!" прорычал Аэтос, его голос повышался с каждым
гневным словом. "Естественно, мы объявили их мертвыми, но, очевидно, вместо этого
следовало бы объявить их дезертирами и нарушителями долга".
"Вы хотите обвинить нас в дезертирстве?" Ксаден поднялся по ступенькам на
помост, и Аэтос отступил на шаг, в его глазах мелькнул страх. "Ты послал нас в бой и
собираешься доложить нам о дезертирстве?" Ксадену не нужно кричать, чтобы его голос
разнесся по всему строю.
"О чем он говорит?" - спрашивает моя мать, глядя то на Ксадена, то на Аэтоса.
Вот так.
"Понятия не имею", - пробурчал Аэтос.
"Мне было приказано вывести отряд за пределы щитов в Афибин и сформировать
штаб для Военных игр Четвертого крыла, что я и сделал. Мы остановились передохнуть на
ближайшем озере за границей, и на нас напали грифоны". Ложь слетает с его языка так же
легко, как и правда, что одновременно впечатляет... и бесит, потому что он ни черта не
знает.
Моя мать моргает, и густые брови Аэтоса нахмуриваются.
"Это было внезапное нападение, и они застали Дейга и Фуила врасплох". Ксаден
слегка поворачивается, как будто он говорит крыльям, а не руководству. "Они погибли, не
успев ничего предпринять".
В моей груди разрастается боль, перехватывая дыхание. Курсанты вокруг нас
ропщут, но я не отвожу глаз от Ксадена.
"Мы потеряли Лиама Майри и Солейл Телери", - добавляет Ксаден, а затем смотрит
через плечо на меня. "И мы чуть не потеряли Сорренгейл".
Генерал поворачивается и на секунду смотрит на меня так, словно она не просто мой
командир, с беспокойством и оттенком ужаса в глазах. Она смотрит на меня, как будто она
просто... мама.
Я киваю, боль в груди усиливается.
"Он лжет", - обвиняет полковник Аэтос. От уверенности, звучащей в его голосе, у
меня голова идет кругом от мысли, что мы можем не справиться с этой задачей, что нас
могут убить на месте, прежде чем мы успеем убедить мою мать.
"Я только за линией хребта", - говорит мне Тейрн.
"Дыши", - шепчет Гаррик. "Или ты потеряешь сознание".
Я вдыхаю и сосредотачиваюсь на том, чтобы успокоить сердцебиение.
"Какого черта я должен врать?" Ксаден наклоняет голову и смотрит на полковника
Аэтоса с чистым презрением. "Но если вы не верите мне, то генерал Сорренгейл может
узнать правду от собственной дочери".
Это моя реплика.
Шаг за шагом я поднимаюсь по ступенькам толстой деревянной платформы, чтобы
встать по левую сторону от Ксадена. Пот стекает по моей шее, утреннее солнце бьет по
моим летным костюмам.
"Кадет Сорренгейл?" Моя мать складывает руки и смотрит на меня с ожиданием.
Тяжесть внимания квадранта заставляет меня прочистить горло. "Это правда".
"Ложь!" кричит Аэтос. "Не может быть, чтобы два дракона были сбиты дрейфом
грифонов. Невозможно. Мы должны разделить их и допросить по отдельности".
Мой желудок подпрыгивает.
"Вряд ли в этом есть необходимость", - отвечает генерал, ледяным дуновением
отбрасывая назад распущенные в полете пряди моих волос. "И я бы пересмотрел ваше
предположение о том, что Сорренгейл говорит не правду".
 Полковник Аэтос напрягся.
"Расскажите мне, что произошло, кадет Сорренгейл". Мама качает головой в сторону
и смотрит на меня таким взглядом, каким она смотрела на меня все детство, чтобы выведать
правду, когда Бреннан, Мира и я объединялись в группы, чтобы скрыть какую-нибудь
шалость.
"Выборочная правда", - напоминает мне Ксаден. "Не говори неправды".
У него это звучит так чертовски просто.
"Мы летели за Атебайном, как и было приказано". Я смотрю ей прямо в глаза. "Как
сказал Риорсон, мы остановились у озера минут через двадцать, чтобы напоить драконов, и
разошлись. Я видела только двух грифонов, появившихся со своими всадниками, но все
произошло чертовски быстро. Я даже не успела понять, что происходит..." Держи себя в
руках. Я провела рукой по карману, ощущая гребни маленького резного изображения
Андарны, над которым Лиам работал перед смертью. "Дракон Солей был убит, а Дей был
выпотрошен". Глаза слезятся, но я моргаю, пока зрение не проясняется. Мама реагирует
только на силу. Если я проявлю хоть малейший признак слабости, она сочтет мой рассказ
истерикой. "У нас не было ни единого шанса за пределами щитов, генерал".
"А потом?" спросила мама, совершенно безэмоционально.
"Потом я держала Лиама, когда он умирал", - заявляю я, стараясь скрыть дрожь в
подбородке.
"Мы ничего не могли сделать для него, когда Дей умер". Мне требуется секунда,
чтобы запихнуть воспоминания, эмоции обратно в коробку, в которой они должны
оставаться, чтобы это сработало. "И не успело его тело остыть, как меня пронзили лезвием
с ядовитым наконечником".
Мамины глаза вспыхивают, и она отводит взгляд.
Я переключаю внимание на полковника Аэтоса. "Но когда мы обратились за
помощью в Атебине, то обнаружили, что вся застава опустела, а в записке говорилось, что
лидер Крыла Риорсон может по своему усмотрению сторожить соседнюю деревню или
мчаться в Элтувал".
"Вот записка". Ксаден полез в карман и достал приказ из "Военных игр". "Не знаю,
какое отношение имеет уничтожение чужой деревни к Военным Играм, но мы не стали
задерживаться, чтобы выяснить это. Кадет Сорренгейл умирала, и я решил сохранить то,
что осталось от моего отряда". Он протягивает маме скомканный приказ. "Я решил спасти
вашу дочь".
Она выхватывает приказ и застывает.
"Прошло несколько дней, прежде чем мы нашли человека, способного исцелить
меня, хотя я не помню, как меня исцелили", - говорю я им. "И как только моя жизнь
оказалась вне опасности, мы полетели сюда. Мы прибыли примерно полчаса назад, и я
уверена, что Аймсир может это подтвердить".
"А тела?" спросил Аэтос.
Вот черт. "Я..." Я не имею ни малейшего понятия, кроме того, что Ксаден сказал мне,
что они похоронили Лиама.
"Сорренгейл не могла знать", - отвечает Ксаден. "Она была в бреду от яда. Как только
мы поняли, что в Атебайне помощи ждать неоткуда, половина бунтарей полетела обратно
к озеру и сожгла тела всадников и драконов, а я взял другую половину на поиски помощи.
Если вам нужны доказательства, то вы можете найти их либо в ста ярдах от озера, либо на
поляне к востоку, либо в свежих шрамах на наших драконах".
"Достаточно." Мама делает паузу, несомненно, подтверждая слова своего дракона,
затем медленно поворачивается к полковнику Аэтосу, и хотя он на несколько дюймов выше
ее, он вдруг кажется меньше. На поверхности помоста расцветает иней. "Это ваш почерк.
Вы опустошили стратегически ценный форпост за границей ради Военных Игр?"
"Это было всего на несколько дней". У него хватило ума отступить на шаг. "Вы
сказали, что в этом году игры будут проводиться по моему усмотрению".
 "Очевидно, что в вашем благоразумии отсутствует здравый смысл", - возражает она.
"Я услышала все, что мне нужно было услышать. Исправьте свиток со смертями, расставьте
курсантов по местам и начните выпуск, чтобы новые лейтенанты могли добраться до своих
крыльев. Жду вас в своем кабинете через тридцать минут, полковник Аэтос".
От облегчения у меня чуть не подкосились колени. Она мне верит.
Отец Даина стоит в полной готовности. "Да, генерал".
"Вы выжили после ножевого ранения, когда вас бросили в бой в качестве
первокурсника", - говорит она мне.
"Да".
Она кивает, довольная полуулыбка искривляет ее рот всего на мгновение. "Может
быть, ты больше похожа на меня, чем я считала".
Не говоря больше ни слова, мама проходит между мной и краем помоста, оставляя
нас с полковником Аэтосом, и направляется вниз по лестнице. Мороз мгновенно
рассеивается, и я слышу ее шаги по гравию позади нас, когда полковник поворачивается к
нам с Ксаденом.
Больше похожа на нее? Это последнее, чего я хочу.

"Вам это с рук не сойдет", - шипит Аэтос, но голос его остается низким.
"Что именно не сойдет с рук?" Ксаден отвечает так же тихо.
"Мы оба знаем, что грифоны не отвлекали тебя от задания". Слюна вылетает у него
изо рта.
"Что еще могло задержать нас и уничтожить двух драконов и их всадников?" Я
сузила глаза и дал волю своей ярости. Из-за него погибли Лиам и Солейл. К черту его.
"Конечно, если ты считаешь, что существует другая угроза, ты должен поделиться этой
информацией с остальным квадрантом, чтобы мы могли должным образом подготовиться
к встрече с ней".
Он посмотрел на меня. "Ты такое разочарование, Вайолет".
"Прекрати", - приказывает Ксаден. "Ты играл и проиграл. Ты не можешь раскрыть
то, что ты считаешь правдой, не раскрыв ее... ну, не раскрыв, не так ли?" Жестокая улыбка
искажает губы Ксадена. "Но лично я думаю, что все это легко решается посланием генералу
Мельгрену. Наверняка он видел, чем закончилась наша битва с грифонами".
Я с удовлетворением наблюдаю за тем, как меняется выражение лица полковника.
Благодаря реликвиям мятежников, Мельгрен не может ничего подтвердить, если
речь идет о трех или более меченых, и Аэтос, очевидно, знает об этом.
"Я полагаю, мы свободны?" спрашивает Ксаден. "Не уверен, что вы заметили, но
весь квадрант пристально наблюдает за происходящим. Так что если вы не хотите, чтобы я
развлекал их рассказом о том, что с нами произошло..."
"Входите. В. В строй." Он выдавил слова сквозь стиснутые зубы.
"С радостью, сэр". Ксаден ждет, пока я спущусь по ступенькам, затем следует за
мной. "Все решено", - говорит он Гаррику. "Верните всех в строй".
Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Фитцгиббонс в замешательстве качает
головой, настраивая смертельный свиток, а затем иду к своему отряду между Имоджен и
Ксаденом.
"Вы не обязаны сопровождать меня обратно", - шепчу я, не обращая внимания на
пристальные взгляды всех курсантов, мимо которых мы проходим.
"Я обещал твоему брату, что разберусь с другими Аэтосами".
"Я могу справиться с Даином". Быстрый удар по яйцам не будет лишним, не так ли?
"В прошлом году мы пробовали твой путь. Теперь попробуем мой".
Имоджен поднимает брови, но ничего не говорит.
"Вайолет!" Даин нарушает строй и движется к нам, пока мы добираемся до второго
отряда, секции "Пламя". От беспокойства и облегчения, проступивших на его лице, у меня
в руках застывает сила.
 "Ты не можешь убить его здесь", - предупреждает Ксаден.
"Ты жива! Мы бы слышали..." Даин тянется ко мне, и я отшатываюсь.
"Прикоснешься ко мне, и, клянусь богами, я отрежу твои поганые руки, и пусть
квадрант разбирается с тобой в следующем раунде испытаний, Даин Аэтос". Мои слова
вызывают более чем пару вздохов, но мне плевать, кто меня слышит.
"Действительно, Вайоленс". Намек на забаву в тоне Ксадена не отражается на его
лице.
"Что?" Даин замирает на месте, его брови взлетают вверх. "Ты не это имеешь в виду,
Ви".
"Именно это." Я положила руки на ножны у бедер.
"Ты должен поверить ей на слово. На самом деле..." Ксаден не стал понижать голос.
"Если ты не поверишь, я лично обижусь. Она сделала свой выбор, и это был не ты. И
никогда не будет. Я знаю это. Она это знает. Весь квадрант это знает".
О, просто убейте меня сейчас. Щеки пылают жаром. Попасться в его летной куртке
перед Военными играми - это одно. А вот выставить нас на всеобщее обозрение - когда я
не уверен, что есть мы - совсем другое.
Имоджен ухмыляется, и я обдумываю, не толкнуть ли ее локтем в бок.
Даин смотрит то влево, то вправо, его лицо так покраснело, что я вижу цвет под
загривком его светло-коричневой бороды, пока все смотрят на него. "Что еще? Ты
собираешься угрожать мне убийством, Риорсон?" - отвечает он, и отвращение на его лице
так похоже на отцовское, что у меня сводит желудок.
"Нет." Ксаден покачал головой. "Зачем мне это делать, если Сорренгейл вполне
способна сделать это сама? Она не хочет, чтобы ты прикасался к ней. Я уверен, что все в
квадранте слышали ее. Этого должно быть достаточно, чтобы ты держал свои руки при
себе". Он наклоняется, его шепот едва достигает моих ушей. "Но если вдруг этого не
произойдет, каждый раз, когда ты будешь думать о том, чтобы дотянуться до ее лица, я
хочу, чтобы ты запомнил одно слово".
"И что же это?" процедил Даин.
"Атебайн." Ксаден отступает назад, и от его угрожающего выражения лица у меня
по коже пробегает дрожь.
Позвоночник Даина напрягается, когда полковник Панчек призывает строй к
вниманию.
"Никакого ответа? Интересно." Ксаден наклоняет голову в сторону, изучая лицо
Даина. "Вернитесь в строй, командир отряда, пока я не потерял всякую видимость
вежливости от имени Лиама и Солейл".
Даин бледнеет и отводит взгляд, чтобы вернуться на свое место во главе нашего
отряда.
Взгляд Ксадена на мгновение встречается с моим, прежде чем он идет к входу в
Четвертое крыло.
Я должна была догадаться, что поход за гордостью Даина будет включать в себя
зрелище.
Отряд перемешивается, освобождая место для нас с Имоджен на наших обычных
местах, и мое лицо нагревается под откровенными взглядами моих друзей.
"Это было... интересно", - шепчет Рианнон рядом со мной, ее глаза опухли и
покраснели.
"Это было горячо", - комментирует Надин, стоящая рядом с Сойером.
"Любовные треугольники могут быть такими чертовски неловкими, ты не
находишь?" говорит Имоджен.
Я бросаю на нее взгляд через плечо за то, что она согласилась с намеком или
предположением Ксадена, но она беззастенчиво пожимает плечами.
 "Боже, как я по тебе скучала". Голубая полоска в коротких светлых кудряшках Квинн
покачивается, когда она задевает плечом Имоджен. "Военные игры - это отстой. Ты не так
уж много пропустила".
Капитан Фитцгиббонс выходит на помост, пот стекает по его лицу, когда он
продолжает с того места, где мы прервались, зачитывать имена из списка погибших.
"Пока семнадцать", - шепчет Рианнон. Последнее испытание на Военных играх
всегда смертельно опасно, так как только сильнейшие всадники проходят дальше - но Лиам
был сильнейшим в нашем году, и это его не спасло".
"Солей Телери. Лиам Майри", - зовет капитан Фитцгиббонс.
Я с трудом прогоняю воздух через легкие и борюсь с жжением в глазах, пока
остальные имена не сливаются в единое целое, пока писец не заканчивает список, отдавая
их души Малеку.
Никто из нас не плачет.
Комендант Панчек прочищает горло, и, хотя нет необходимости магически
усиливать его голос по сравнению с тем малым числом, до которого мы сократились за
последний год, он, кажется, не может удержаться. "Кроме воинских похвал, для всадников
нет слов похвалы. Наша награда за хорошо выполненную работу - дожить до следующего
места службы, до следующего звания. В соответствии с нашими традициями и стандартами,
те из вас, кто закончил третий год обучения, теперь получат звание лейтенанта в армии
Наварры. Выйдите вперед, когда назовут ваше имя, чтобы получить приказ. У вас есть
время до утра, чтобы отправиться к новым местам службы".
Начиная с первого крыла, третьекурсников называют по частям, и каждый получает
свой приказ, прежде чем покинуть двор.
"Это как-то не очень", - шепчет Ридок с другой стороны от меня, заслужив взгляд
Даина, который смотрит через плечо с двух рядов впереди.
Да пошел он.
"Просто хочу сказать, что за три года жизни в этом месте ты должен получить
пожизненный запас эля и такую хорошую вечеринку, что ты ее и не вспомнишь". Он
пожимает плечами.
"Это на сегодня", - говорит Квинн. "Они... пишут эти приказы?"
"Для третьекурсников, которых они считали мертвыми", - говорит Хитон с заднего
ряда.
"Как ты думаешь, кто будет нашим новым лидером крыла?" шепчет Надин у меня за
спиной.
"Аура Бейнхавен", - отвечает Рианнон. "Она сыграла важную роль в победе Второго
крыла на Военных играх, но и Аэтос не плохо справился с ролью Риорсона".
Из нашего отряда вызываются Хитон и Эмери.
Я оглядываю остальных, вспоминая первокурсников, которые начинали с нами, но
не закончили. Первокурсников, которых либо похоронили у подножия Басгиата в
бесконечных рядах камней, либо забрали домой, чтобы упокоить. Второкурсники, которые
никогда не увидят третьей звезды на своих плечах. Третьекурсники, как Солей, которые
были уверены, что закончат школу, но упали.
Может быть, это место и есть то самое, что назвал грифон - фабрика смерти.
"Ксаден Риорсон", - окликает комендант, и мой пульс подскакивает, когда Ксаден
шагает вперед, чтобы выполнить приказ, последний третьекурсник в строю.
Тошнота охватывает мой желудок, и я качаюсь. К утру он уйдет. Уйдет. Уговаривая
себя, что я буду видеть его раз в несколько дней из-за брачных уз Тейрна и Сгаэль, я не
могу унять панику, учащающую дыхание. Его не будет здесь. Не на ковре, проверяя и
подталкивая меня к совершенствованию. Ни на боевом брифинге, ни на линии полета.
Я должна была бы радоваться за это пространство, но я не радуюсь.
Панчек снова занимает свое место на подиуме, проводя руками по подтянутым
линиям своей формы, словно разглаживая все морщины.
 "Я найду тебя, прежде чем уйду". Голос Ксадена пробивается сквозь мой щит и
кружащиеся мысли, а затем исчезает, когда он выходит со двора и идет в общежитие.
По крайней мере, у нас будет возможность попрощаться. Или подраться на
прощание. Неважно.
"Поздравляю новых лейтенантов", - говорит Панчек. "Остальным явиться в
центральный пункт выдачи и сдать форму - да, вы можете оставить себе заработанные
нашивки и получить новые. С этого момента вторые становятся третьими курсами, а первые
- вторыми, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Новые обозначения команд
будут вывешены сегодня вечером в общежитии. Вы свободны".
Во дворе раздается громкое "ура", и меня обнимают Ридок, потом Сойер, потом
Рианнон и даже Надин.
Мы сделали это. Мы официально стали второкурсниками.
Из одиннадцати первокурсников, которые прошли через наш отряд в течение года,
как до, так и после Молотьбы, остались только мы пятеро.
Пока что.
 После трех последовательных смертей заключенных во время его допросов, по
мнению командования, майор Бертон Варриш должен быть переведен из активного
крыла до дальнейшего уведомления.

-РАСПОРЯЖЕНИЕ ПОДПОЛКОВНИКА ДЕГРЕНСИ, САМАРСКАЯ ЗАСТАВА,

ГЕНЕРАЛУ МЕЛЬГРЕНУ

ГЛАВА ПЯТАЯ

Всадники веселятся так же сильно, как мы сражаемся.

А сражаемся мы чертовски сильно.
К вечеру, когда солнце начинает садиться, в зале собраний царит такое буйство,
какого я еще не видела. Курсанты собираются вокруг - или, в случае Второго крыла, на
столах, заваленных едой и кувшинами со сладким вином, пенистым элем и лавандовым
лимонадом, в который явно добавлена доля дистиллированного спирта.
Только стол на помосте пуст. В этот момент нет ни командиров крыльев, ни
командиров секций, ни даже командиров отрядов. Если не считать звезд на плечах,
обозначающих годы службы в Басгиате, все мы сегодня равны. Даже новоиспеченные
лейтенанты, зашедшие попрощаться, не входят в нашу субординацию.
В голове приятный гул, вызванный лимонадом и двумя серебряными звездами на
плече.
"Шантара?" спрашивает Рианнон, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть мимо меня,
и поднимая брови на Ридока, который сидит по другую сторону от меня. "Из всех
привилегий, которые дает второй курс, ты с нетерпением ждешь именно этого? Это всего
лишь слухи".
Деревня, снабжающая Басгиат, всегда была открыта для второкурсников из
квадранта Целителей, квадранта Писцов и квадранта Пехоты, но не для нас. Мы были
запрещены почти десять лет после того, как в результате драки сгорел местный бар.
"Я просто говорю, что слышал, что они могут наконец отменить запрет, а мы уже
год торчим с этим пулом знакомств", - заявляет Ридок, обводя чашкой зал, который в
основном находится позади нас. "Так что даже возможность получить отпуск, чтобы
проводить несколько часов в Шантаре каждую неделю, - это то, чего я жду больше всего".
Надин усмехается, ее глаза сверкают, она собирает волосы, которые сегодня вечером
покрасила в фиолетовый цвет, в одну руку, чтобы они не упали в кувшин, и наклоняется
через стол, чтобы стукнуть своим бокалом о бокал Ридока. "Слышите, слышите. Это
становится немного..." Она морщит свой пуговичный носик и смотрит мимо Сойера на
другие отряды в нашем крыле. "Знакомо здесь. Готова поспорить, что к третьему курсу это
будет казаться прямо-таки кровосмесительством".
Мы все смеемся, но никто из нас не говорит об очевидном. По статистике, треть
нашего класса не доживет до третьего курса, но мы - "Железный отряд" этого года,
потерявший меньше всего курсантов между "Парапетом" и "Перчаткой", поэтому я
предпочитаю думать позитивно сегодня и каждую ночь следующих пяти дней, в течение
которых нашей единственной обязанностью будет подготовка к прибытию
первокурсников.
 Рианнон убирает одну из своих косичек под нос и нахмуривает брови, как Панчек,
насмешливо поучая: "Ты ведь знаешь, что поездки в Шантару предназначены только для
поклонения, кадет".
"Эй, я никогда не говорил, что не загляну в храм Зихнала, чтобы выразить богу удачи
свое почтение". Ридок кладет руку на сердце.
"И не потому, что ты молишься о том, чтобы тебе немного повезло, пока остальные
курсанты в городе", - комментирует Сойер, вытирая пену от эля с веснушчатой верхней
губы.
"Я меняю свой ответ", - говорит Ридок. "Возможность общаться с другими
квадрантами в любое время простоя - вот чего я жду с нетерпением".
"Что это за время простоя, о котором вы говорите?" шучу я. Может быть, у нас и есть
несколько свободных часов, по сравнению с первокурсниками, но зато есть куча более
трудных предметов.
"Теперь у нас есть выходные, и я буду использовать любое время, которое мы
получим". Его ухмылка становится озорной.
Рианнон опирается на локти и подмигивает мне. "Как будто ты не будешь
использовать каждую секунду, которую сможешь провести с неким лейтенантом
Риорсоном".
Мои раскрасневшиеся от алкоголя щеки разгораются еще больше. "Я не..."
За столом раздается гулкое "бу".
"Почти все видели, как ты появилась на построение в его летной куртке перед
Военными играми", - говорит Надин. "А после утреннего показа? Брось". Она закатывает
глаза.
Точно. После того, как он сказал мне, что у него всегда будут от меня секреты.
"Лично я с нетерпением жду писем", - говорит Рианнон, явно вскакивая, чтобы
спасти меня, когда Имоджен и Квинн приходят, проскальзывая рядом с Надин. "Прошло
слишком много времени с тех пор, как я могла поговорить со своей семьей".
Мы обмениваемся небольшими улыбками, никто из нас не упоминает о том, что
несколько месяцев назад мы тайком выбрались из Монтсеррата, чтобы повидаться с ее
семьей.
"Никаких дежурств!" добавляет Сойер. "Я больше никогда не буду мыть тарелки для
завтрака".
Я больше никогда не буду толкать библиотечную тележку вместе с Лиамом.
"Я согласна с его ответом", - соглашается Надин, пододвигая кувшины с алкоголем
к Имоджен и Квинн.
Пару месяцев назад Надин даже не признала бы присутствия Имоджен из-за ее
реликвии восстания. Я надеюсь, что новые лейтенанты, носящие тот же знак, не столкнутся
с дискриминацией на новом месте службы, но на Монтсеррате я на собственном опыте
убедилась, как крылья смотрят на отмеченных - как будто это они, а не их родители, были
офицерами, укрепившими восстание.
И опять же, учитывая то, что я теперь знаю, каждый вправе не доверять им. И не
доверять мне.
"Второй год - самый лучший", - говорит Квинн, наливая эль из кувшина в оловянную
кружку. "Все привилегии и только часть ответственности третьего курса".
"Но братство между квадрантами - это, безусловно, лучший плюс", - добавляет
Имоджен, заставляя себя улыбнуться и морщась, прежде чем прикоснуться пальцем к
рассеченной губе.
"Я так и сказал!" Ридок погрозил кулаком.
"Это у тебя губа разошлась, пока вы..." Надин спрашивает Имоджен, и ее голос
прерывается, когда за столом становится тихо.
 Я опускаю глаза к своему лимонаду. Алкоголь не заглушает чувство вины, которое
тяжело ложится на мои плечи. Может быть, Ксаден прав. Если я не могу лгать своим
друзьям, то, может быть, мне стоит держаться на расстоянии, чтобы их не убили.
"Да", - говорит Имоджен, бросая взгляд в мою сторону, но я не поднимаю глаз.
"Я все еще не могу поверить, что вы, ребята, видели боевые действия", - говорит
Ридок, и вся игривость угасает. "Не Военные игры - которые и так были страшными до
жути, когда Аэтос заменил Риорсона, - а настоящих, реальных грифонов".
Я крепче сжимаю свой стакан. Как я могу сидеть здесь и вести себя так, будто я все
тот же человек, если то, что случилось в Риоссоне, изменило все мои представления?
"Каково это было?" тихо спрашивает Надин. "Если вы, ребята, не против, если мы
спросим?"
Да, я чертовски против.
"Я всегда знал, что у грифонов острые когти, но чтобы завалить дракона..." Голос
Сойера затихает.
У меня побелели костяшки пальцев, а под кожей закипает сила, когда я вспоминаю
красные от гнева вены возле глаз этой темной владычицы, когда она прилетела за мной на
спине Тейрна, и взгляд Лиама, когда он понял, что Дей не выживет.
"Это естественно - удивляться", - напомнил мне Тейрн. "Особенно когда твой
опыт может подготовить их к битве в их глазах".
"Они должны заниматься своими делами", - возражает Андарна, ее голос хрипловат,
словно она погружается в сон. "Им всем лучше не знать".
"Ребята, может, сейчас не..." начинает Рианнон.
"Все было охрененно", - говорит Имоджен, отбрасывая свой напиток и шлепая
стаканом по столу. "Хотите правду? Если бы не Риорсон и Сорренгейл, мы все были бы
мертвы".
Я перевела взгляд на нее.
Это самое близкое к комплименту замечание, которое она когда-либо мне делала.
В ее бледно-зеленых глазах нет жалости, но нет и защитной язвительности. Только
уважение. Ее розовые волосы падают на щеку, когда она наклоняет голову ко мне. "И как
бы мне ни хотелось, чтобы ничего этого не случилось, по крайней мере, те из нас, кто был
там, действительно знают весь ужас того, с чем мы столкнулись".
Мое горло сжимается.
"За Лиама", - говорит Имоджен, поднимая свой бокал и нарушая неписаное правило,
согласно которому мы не говорим о погибших курсантах после того, как их имя зачитано
из списка.
"За Лиама". Я поднимаю свой, и все за столом делают то же самое, выпивая за него.
Этого недостаточно, но так должно быть.
"Могу ли я дать совет, когда вы переходите на второй курс?" говорит Квинн после
некоторого затишья. "Не сближайтесь с первокурсниками, особенно до тех пор, пока
Молотьба не расскажет вам, со сколькими из них действительно стоит познакомиться
поближе". Она гримасничает. "Просто доверьтесь мне".
Что ж, это отрезвляет.
Мерцающая тень моей связи с Ксаденом усиливается, обволакивая мой разум, как
второй щит, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть его в другом конце коридора,
прислонившегося к стене рядом с дверью, с руками в карманах летной кожи. Гаррик
разговаривает с ним, но его глаза прикованы к моим.
"Развлекаешься?" - спрашивает он, с раздражающей легкостью преодолевая мои
щиты.
Дрожь осознания пробегает по моей коже. Смешивать алкоголь и Ксадена -
определенно не лучшая идея.
Или это лучшая идея?
 "Что бы ни творилось в этой прекрасной голове, я здесь". Даже с такого расстояния
я вижу, как темнеет его взгляд.
Подождите. Он в летной одежде, собирается уходить. Мое сердце замирает, унося с
собой часть моего кайфа.
Он кивает в сторону двери.
"Я сейчас вернусь", - говорю я, ставя чашку на стол и слегка покачиваясь на ногах.
Больше никакого лимонада.
"Надеюсь, что нет, - пробормотал Ридок. "Иначе ты разрушишь все мои фантазии,
когда дело дойдет до этого".
Я закатываю на него глаза, затем пробираюсь через хаотичную комнату к Ксадену.
"Вайолет". Его взгляд пробегает по моему лицу, задерживаясь на моих щеках.
Мне нравится, как он произносит мое имя. Конечно, это алкоголь преобладает над
моей логикой, но я хочу услышать его снова.
"Лейтенант Риорсон". На воротнике серебристая полоска, показывающая его новое
звание, но никаких других знаков, которые могли бы выдать его личность в случае, если он
окажется в тылу врага. Нет обозначения подразделения.
Никаких печаток. Он мог бы быть любым лейтенантом в любом крыле, если бы не
реликвия на его шее.
"Привет, Сорренгейл, - говорит Гаррик, но я не могу оторвать глаз от Ксадена
настолько, чтобы взглянуть в его сторону. "Хорошо поработала сегодня".
"Спасибо, Гаррик", - отвечаю я, придвигаясь ближе к Ксадену. Он передумает и
пропустит меня вперед. Он должен.
"Боги, вы двое". Гаррик качает головой. "Сделайте нам всем одолжение и
разберитесь со своим дерьмом. Встретимся на летном поле". Он хлопнул Ксадена по плечу
и ушел.
"Я не сказал, что ты выглядишь хорошо и в них".
"Ты..." Он наклонил ко мне голову. "Пьяна, не так ли?"
"Я приятно навеселе, но не совсем пьян". Это совершенно бессмысленно, но точно.
"Пока. Но ночь только начинается, и я не уверена, слышал ли ты, но в течение следующих
пяти дней нам нечего делать, кроме как готовиться к приему первокурсников и веселиться".
"Хотел бы я остаться, чтобы посмотреть, чем ты занимаешься все это время". Он
лениво оглядывает меня, его взгляд теплеет, как будто он вспоминает, как я выгляжу
обнаженной, и мой пульс подскакивает. "Прогуляешься со мной?"
Я киваю и следую за ним в общий зал, где он берет со стены свой рюкзак и небрежно
накидывает его на плечи, как будто на спине у него не висят два меча.
Группа курсантов крутится вокруг доски объявлений, словно в любую секунду
может появиться список нового руководства, и их могут стереть из него, если кто-то
обнаружит, что они не смотрят.
Ага, в центре их стоит Даин.
"Ты не ждешь завтрашнего утра, чтобы уехать?" Я спрашиваю Ксадена, сохраняя
низкий голос, пока мы пересекаем каменный пол обширного помещения.
"Они предпочитают, чтобы лидеры крыльев освобождали свои комнаты первыми,
так как новые ребята любят быстро заселяться". Он смотрит на толпу, собравшуюся вокруг
доски объявлений. "И поскольку я полагаю, что ты не предлагаешь место в своей постели..."
"Я еще не настолько пьяна, чтобы совершить такой промах", - заверила я его, когда
он открыл дверь в ротонду. "Я уже говорила тебе, что не сплю с мужчинами, которым не
доверяю, и если ты не предлагаешь полной откровенности..." Я качаю головой и тут же
жалею об этом, едва не потеряв равновесие.
"Я завоюю твое доверие, как только ты поймешь, что тебе не нужно полное
откровение. Тебе нужно только набраться смелости и начать задавать вопросы, на которые
ты действительно хочешь получить ответы. Не беспокойся о постели. Мы вернемся туда.
Предвкушение нам на пользу". Он улыбается - действительно, блядь, улыбается - и это
почти заставляет меня пересмотреть свое решение.
"Я говорю тебе, что мы не вместе, потому что ты не хочешь дать мне единственное,
что мне нужно, - честность, а ты отвечаешь "это хорошо для нас"?" Я насмехаюсь,
спускаюсь по лестнице и прохожу мимо двух мраморных колонн в ротонде.
"Высокомерно".
"Уверенность - это не высокомерие. Я не проигрываю драки, которые выбираю. И
нам обоим позволено иметь границы. Не только ты устанавливаешь правила в этих
отношениях".
Я вздрогнула от намека на то, что проблема здесь во мне. "И ты затеваешь со мной
ссору?" Мир слегка наклоняется, когда я поднимаю на него глаза.
"Я затеваю драку ради тебя. Есть разница." Выражение его лица становится жестким,
а взгляд дергается влево, в сторону приближающегося полковника Аэтоса и всадника в
звании майора.
"Риорсон. Сорренгейл". Рот полковника искривляется в язвительной улыбке. "Так
приятно видеть вас обоих сегодня вечером. Вы так скоро отправляетесь в Южное крыло?
Фронту повезет, если у него будет такой способный наездник".
У меня в груди все сжалось. Ксаден отправляется не в среднее крыло гвардии, как
большинство лейтенантов. Его отправляют на фронт?
"Я бы сказал, что вернусь раньше, чем вы успеете соскучиться по мне, - отвечает
Ксаден, разводя руки в стороны, - но ходят слухи, что вы достаточно разозлили генерала
Сорренгейл, чтобы вас перевели на прибрежную заставу".
Лицо полковника краснеет. "Меня здесь может не быть, но и вы будете появляться
не так часто. Только раз в две недели, согласно вашим новым приказам".
Что? Мой желудок подпрыгивает, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не
протянуть руку и не выпрямиться.
Майор сунул руку в нагрудный карман своего безупречно отглаженного мундира и
достал два сложенных письма. Его черные волосы идеально причесаны, ботинки начищены
до блеска, улыбка безупречно жестока.
Внутри меня поднимается сила, реагирующая на угрозу.
"Где мои манеры?" говорит полковник Аэтос. "Вайолет, это ваш новый заместитель
коменданта, майор Варриш. Он здесь, чтобы, как говорится, подтянуть корабль. Кажется,
мы стали немного расхлябанными в том, что разрешаем здесь. Естественно, нынешний
исполнительный комендант квадранта будет по-прежнему следить за операциями, но
Варриш на новой должности подчиняется только Панчеку".
"Кадет Сорренгейл, - поправляю я полковника. Вице-комендант? Охуенно. "Дочь
генерала", - отвечает Варриш, оценивающе оглядывая меня, и его внимание привлекает
каждый кинжал, который я держу в пределах досягаемости. "Очаровательно. Я слышал, что
вы слишком хрупкая, чтобы прожить год в квадранте".
"Мое присутствие говорит об обратном". Что за придурок.
Ксаден берет обе записки, стараясь не касаться рук Варриша, затем отдает мне ту, на
которой спереди нацарапано мое имя. Мы одновременно взламываем личные сургучные
печати Мельгрена, затем разворачиваем официальный приказ.
Курсанту Вайолет Сорренгейл настоящим предоставляется двухдневный отпуск
один раз в четырнадцать дней, который будет использоваться только для перелета с
Тейрном непосредственно к месту службы Сгаэль и обратно. Любое другое отсутствие на
занятиях будет считаться наказуемым проступком.
Я стискиваю зубы, чтобы не выдать реакцию полковника, которой он так явно хочет,
и аккуратно складываю приказ, засовывая его в карман на бедре. Полагаю, у Ксадена то же
самое, а чередование наших отпусков - каждые семь дней. Тейрн и Сгаэль никогда не
разлучаются более чем на три дня. Неделя? Они будут почти постоянно страдать. Это
непостижимо.
 "Тейрн?" Я протягиваю к нему руку.
Он рычит так громко, что у меня закладывает уши.
"Драконы сами отдают приказы", - спокойно говорит Ксаден, убирая бумаги в
карман.
"Полагаю, мы увидим". Полковник Аэтос кивает, затем переводит взгляд на меня.
"Знаешь, меня беспокоил наш предыдущий разговор, пока я кое-что не вспомнил".
"И что же это?" спросил Ксаден, явно теряя терпение.
"Секреты - плохой рычаг давления. Они умирают вместе с теми, кто их хранит".
 Никто открыто не говорит о том, что хотя все четыре квадранта
подчиняются Кодексу поведения, всадник в первую очередь несет ответственность
перед Кодексом, который часто отменяет правила, по которым живут другие
квадранты.
По определению: гонщики устанавливают свои собственные правила.

-РУКОВОДСТВО МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

То, что у меня бурлит в животе, не имеет никакого отношения к лимонаду. Я уверена,
что полковник Аэтос только что намекнул, что убьет нас.
"Хорошо, что у нас нет секретов", - отвечает Ксаден.
Улыбка Аэтоса сменяется на более мягкую, которую я видела всю свою жизнь, и это
превращение выглядит жутковато. "Будь осторожна с теми, с кем ты делишься своими
военными историями, Вайолет. Мне бы не хотелось, чтобы твоя мать потеряла одну из
своих дочерей".
Какого черта? Энергия потрескивает в кончиках моих пальцев.
Он смотрит на меня с минуту, убеждаясь, что я поняла его мысль, затем
поворачивается и без лишних слов уходит в зал, Варриш следует за ним.
"Он только что угрожал твоей жизни", - прорычал Ксаден, выныривая тенью из-за
колонн.
"И жизни Миры". Если я расскажу кому-нибудь о том, что произошло на самом деле,
он нацелится и на нее. Сообщение доставлено. Сила бурлит в моих жилах, ища выхода.
Гнев только подстегивает энергию, которая стремительно набирает силу, грозя разорвать
меня на части.
"Давай выйдем на улицу, пока ты не развалила все вокруг", - говорит Ксаден,
протягивая мне руку.
Я отдаю ее ему, сосредоточившись на сдерживании молнии, пока мы идем во двор,
но чем сильнее я стараюсь ее усмирить, тем жарче она становится, и как только мы
оказываемся в темноте двора, я вырываю свою руку из руки Ксадена, и сила вырывается из
меня, обжигая каждый нерв по пути наружу.
Молния озаряет ночное небо, поражая двор примерно в сорока футах от нас. Летит
гравий.
"Черт!"
Ксаден отбрасывает теневой щит и ловит камни, прежде чем они успевают попасть
в кого-нибудь из курсантов. "Видимо, алкоголь не портит твою печатку", - медленно
произносит он. "Хорошая новость - здесь все из камня".
"Извините!" Я обращаюсь к остальным, когда они разбегаются, гримасничая от
своей постыдной неуправляемости. "Забудьте о моей защите. Квадрант нуждается в защите
от меня". Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь лицом к Ксадену. "Южное крыло? Это
то, что ты выбрал?" Командиры крыла всегда выбирают место службы.
"К тому времени, как они написали наши приказы, другого выбора не было. Я буду
на Самаре. Сегодня я собрал и отправил почти все свои вещи".
 Это самый восточный форпост Южного крыла, где пересекаются границы
провинций Кровля и Брейвик, и до него день полета. "У них будет всего несколько часов
вместе каждый раз, когда они будут совершать перелет".
"Да. Она очень злится".
"Тейрн тоже". Я протягиваю руку к Андарне, если она еще не отключилась.
"Ты потеряла всякую связь с реальностью, если думаешь, что я сейчас с ним
сближаюсь", - отвечает она, ее голос хриплый от сна. "Он не в духе".
"Ты должна спать." Она должна была погрузиться в сон без сновидений. Я до сих
пор не знаю, что именно это значит, и Тейрн не готов отвечать на вопросы о секретах
воспитания драконов, но он настаивает, что сон в течение следующих двух месяцев очень
важен для ее роста и развития. Часть меня не может не задаваться вопросом, не является ли
это просто хитрым способом избежать большей части подросткового периода угрюмых
драконов.
Как по команде, Андарна отвечает зевком: "И пропустить всю драму?"
"У нас будет всего несколько часов, чтобы..." шепчу я, отводя взгляд от
напряженного взгляда Ксадена. "Ну, знаешь. Чтобы передать информацию". Двор
напоминает мне бальный зал часа через два после того, как все разумные покинули
вечеринку, полный пьяниц и плохих решений. Как, черт возьми, мы с Ксаденом собираемся
исправить то, что у нас есть, без времени, проведенного вместе?
"Почти уверен, что именно в этом и заключается идея. Они будут разделять нас на
такое время и так часто, как это возможно. Мы должны будем максимально использовать
то время, которое у нас есть".
"Сегодня я не так сильно тебя ненавижу", - шепчу я.
"Это из-за алкоголя. Не волнуйся, завтра ты снова будешь меня презирать". Он
протягивает руку, и я не отступаю, когда он обнимает меня за шею.
Тепло разливается по каждому сантиметру моего тела. Его воздействие на меня
столь же яростно, сколь и неоспоримо.
"Послушай меня". Он понижает голос и мягко притягивает меня к себе, бросая взгляд
на группу подвыпивших курсантов, наблюдающих за происходящим неподалеку.
"Подыграй мне".
Я киваю.
"Я вернусь через семь дней", - говорит он, обращаясь к проходящим мимо людям.
"Сгаэль и Тейрн не смогут разговаривать на расстоянии. Они будут чувствовать эмоции,
но не более того. Помни, что руководство прочтет любое наше послание". Он
наклоняется, и всем остальным кажется, что мы заключены в прощальные объятия, что не
так уж и далеко от истины.
"За семь дней может произойти многое". Я понимаю, что он говорит мне мысленно.
"Что я должна делать, пока тебя нет?"
"Ничего существенного не изменится", - уверяет он меня для посторонних глаз. "Не
вмешивайся ни в какие дела Бодхи и остальных". У него такой взгляд, как будто он уверен
в своей правоте.
"Ты действительно не собираешься меняться, не так ли?" Я шепчу, моя грудь
сжимается.
"Речь идет не о нас. За тобой будут следить все, и у тебя нет реликвии восстания,
чтобы скрыть свои действия от Мельгрена, если тебя поймают в одиночку. Вовлекая себя,
ты ставишь под угрозу все, ради чего мы работаем". Еще одна группа курсантов подходит
ближе, направляясь к ротонде.
Трудно возразить, особенно когда то, что я запланировала, требует быть
предоставленным самому себе.
"Я буду скучать по тебе". Его рука сгибается на моей шее, когда пара всадников из
Третьего крыла подходит слишком близко. "Полностью доверять можно только тем, кто
был с нами на Рессоне".
 "Подумай о том, сколько свободного времени у тебя появится, если тебе не придется
постоянно тренировать меня на мате". Я поддаюсь непреодолимому желанию прикоснуться
к нему, поднимаю руки к его груди, чтобы почувствовать под кончиками пальцев ровный
стук его сердца, и виню алкоголь в том, что совершенно потерял рассудок.
"Я бы предпочел, чтобы ты лежала подо мной на коврике, а не в свободное время".
Его рука обхватывает мою талию, притягивая меня ближе. "Что касается других меченых,
то не стоит им доверять. Пока не стоит. Они знают, что не могут убить тебя, но
некоторые из них будут рады, если ты пострадаешь, учитывая, кем является твоя мать".
"Возвращаемся к этому, да?" Я пытаюсь улыбнуться, но моя нижняя губа дрожит.
На самом деле я не расстроена тем, что он уехал. Это говорит лимонад.
Он напоминает мне об этом, сохраняя низкий голос, несмотря на то, что остальные
во дворе теперь более чем достаточно уединились. "Сохрани жизнь, и я вернусь через семь
дней". Его рука скользит к моей шее, и большой палец проводит по линии челюсти, когда
он опускает свой рот всего на одно дыхание выше моего. "Сегодня нам удалось сохранить
друг другу жизнь. Ты уже доверяешь мне?"
У меня замирает сердце. Я почти чувствую вкус его поцелуя, и, боже, я хочу этого.
"Своей жизнью", - шепчу я.
"И это все?" Его рот нависает над моим, он только обещает и ничего не делает.
"Это все". Доверие нужно заслужить, а он даже не пытается.
"Очень жаль", - шепчет он, поднимая голову. "Но, как я уже сказал, предвкушение -
это хорошо".
Здравый смысл с неловкой легкостью пробивается сквозь туман похоти. Ради всего
святого, что я чуть не сделала?
"Никакого предвкушения". Я прямо сверкаю глазами, но в моих словах не хватает
остроты. "У нас ничего не будет, помнишь? Это твой выбор. Я имею полное право
вернуться в зал собраний и выбрать того, кого захочу, чтобы согреть свою постель. Кого-
нибудь более обычного". Это блеф. Может быть. Или алкоголь. А может быть, я просто
хочу, чтобы он почувствовал ту же неопределенность, что и я.
"Ты имеешь полное право, но ты не станешь". Он медленно улыбается.
"Потому что тебя невозможно заменить?" Это не похоже на комплимент. По крайней
мере, я говорю себе именно так.
"Потому что ты все еще любишь меня". Уверенность в его глазах пронзает каждый
дюйм моего самообладания.
"Отвали и уходи, Риорсон".
"Я бы ушел, но ты вцепилась в меня смертельной хваткой". Он смотрит между
нашими телами.
"Фу!" Я убираю руки с его талии и отступаю назад. "Иди."
"Увидимся через семь дней, Вайоленс". Он отступает назад, двигаясь к туннелю,
ведущему к летному полю. "Постарайся не спалить это место, пока меня не будет".
Я смотрю в его сторону до тех пор, пока не убеждаюсь, что он уже далеко за
пределами моего поля зрения. Потом я стою еще пару минут, медленно дыша, пока не
убеждаюсь, что эмоции находятся под контролем. Что, черт возьми, со мной происходит?
Как я могу хотеть человека, который отказывается говорить мне всю правду? Кто делает из
этого игру с его нелепыми вопросами? Как будто у меня есть хоть малейшая зацепка, о чем
спрашивать?
"Он вернется", - говорит Ри, подходя ко мне сзади и держа в руках письмо, в ее глазах
светится волнение, несмотря на мрачный тон ее слов.
"Меня это не должно волновать". Но я все равно обхватываю себя руками, словно
мне нужно, чтобы меня держали. "Что заставляет тебя бороться с улыбкой?"
"Между вами что-то произошло?" Она убирает письмо в карман.
"Что за письмо?" отвечаю я. "Вы получили приказ?" Приказ обычно означает только
одно. Я хватаюсь за ее плечи и ухмыляюсь. "А ты?"
 Она гримасничает. "У меня есть хорошие и плохие новости".
"Сначала плохие новости". Это мой новый девиз.
"Аэтос - наш новый лидер крыльев".
Мое лицо опускается. "Этого следовало ожидать. А какие хорошие новости?"
"Цианна, наш исполнительный офицер, перешла на должность исполнительного
офицера секции". Ее улыбка ярче, чем свет любого мага. "И перед вами наш новый
командир отряда".
"Да!" Я прямо-таки визжу от восторга и заключаю ее в объятия. "Поздравляю! Ты
будешь потрясающей! Ты уже такая!"
"Мы празднуем?" громко спрашивает Сойер с края двора.
"Абсо-бля-лютно!" кричит Ридок, эль брызжет по бокам его кружки, когда он
бросается к нам. "Командир отряда Матиас!"
"Каков ваш первый приказ, командир отряда?" спросил Сойер, и Надин поспешила
догнать его длинные шаги.
Ри оглядывает каждого из нас и кивает, словно принимая решение. "Жить".
Я улыбаюсь и хочу, чтобы все было так просто.
 Все запросы на томик в Архиве Басгиата должны быть записаны и поданы. Если
курсант не сделает этого, он будет отчитан за неисполнение обязанностей, а также
наказан за потерю всех текстов, которые он не смог точно отследить.

-РУКОВОДСТВО ПОЛКОВНИКА ДАКСТОНА ПО УСПЕШНОЙ РАБОТЕ В

КВАДРАНТЕ ПИСЦА

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

"Я никогда раньше не видел этой комнаты", - говорит Ридок пять дней спустя,
опускаясь на сиденье рядом со мной, когда П-образная аудитория в форме амфитеатра на
третьем этаже заполняется для проведения ориентации. Нас распределяют по секциям и
отрядам внутри крыльев, в результате чего мы занимаем второй ряд по правой стороне и
смотрим через углубление в полу на Первое крыло.
Шум на улице нарастает - гражданские прибывают на завтрашний День призывника,
но в стенах квадранта по-прежнему тихо. Мы провели эту неделю, готовясь к приходу
первокурсников, изучая свои роли в Парапете и выпивая слишком много по ночам. Это,
безусловно, делает прогулки по коридорам ранним утром интересными.
"Мы еще никогда не были второкурсниками", - отвечает Рианнон с другой стороны
от меня, ее принадлежности идеально разложены на столе.
"Хорошо сказано". Ридок кивает.
"Получилось!" Надин садится рядом с Ридоком, откидывая с лица выбившиеся
пряди своих фиолетовых волос рукой, обмотанной скобкой. "Как я раньше не была в этой
комнате?"
Рианнон только качает головой.
"Мы никогда раньше не были второкурсниками", - говорю я Надин.
"Точно. Логично." Она достает свои вещи из сумки и бросает ее у своих ног. "Думаю,
в прошлом году ни один из наших классов не находился так далеко в коридоре".
"Что случилось с твоей рукой?" спрашивает Рианнон.
"Это неудобно". Она поднимает скобу, чтобы мы могли ее увидеть. "Я
поскользнулась и вывихнула ее на ступеньках вчера вечером. Не волнуйтесь, целители
думают, что Нолон может предложить мне место завтра перед Парапетом. Он измотан
после Военных игр".
"Этому человеку нужна передышка", - говорит Рианнон, качая головой.
"Я бы хотела, чтобы у нас был перерыв, как в других квадрантах". Ридок постукивает
ручкой по столу. "Даже пять или шесть дней, чтобы просто отдохнуть".
"Я все еще восстанавливаюсь после последнего шестидневного перерыва, который я
провела вдали отсюда", - пытаюсь пошутить я.
Лицо Ри опускается, и остальная часть нашего отряда затихает.
Черт. Это было не то, что нужно, но я устала. Нет смысла пытаться заснуть, если мне
не снится Рессон.
"Я рядом, если захочешь поговорить". Добрая улыбка Ри заставляет меня
чувствовать себя на два дюйма выше за то, что я не впустила ее.
Хочу ли я поговорить? Безусловно. Смогу ли я? Нет, после того как Аэтос дал
понять, что не стоит делиться своими военными историями. Он уже нацелился на Миру - я
не хочу, чтобы моя лучшая подруга тоже оказалась в такой ситуации. Может быть, Ксаден
прав. Если я не умею врать, то все мои друзья будут в большей безопасности, если я буду
держаться на расстоянии.
"Добрый день, второкурсники", - говорит высокий всадник, его голос гремит, когда
он выходит на середину парты, успокаивая зал. "Я капитан", - он морщится, почесывая
аккуратную бородку, которая на тон темнее его светло-золотистой кожи, - "профессор
Грейди. Как вы уже поняли, в этом году я новичок и привыкаю к званию профессора, а
также к тому, что вокруг меня снова двадцатиоднолетние дети. Давненько я не был в
квадранте".
Он поворачивается к концу аудитории - той части, где нет сидячих мест, - и загибает
пальцы на тяжелой деревянной парте. Малая магия заставляет его с визгом кататься по
полу, пока профессор Грейди не выставляет ладонь. Тогда она останавливается. Он
поворачивается к нам и прислоняется к краю стола. "Так-то лучше. Поздравляю вас с тем,
что вы пережили первый год". Он медленно поворачивает голову, окидывая взглядом
каждого из нас. "В этой комнате вас восемьдесят девять человек. По словам писцов, вы -
самый маленький класс, который ходил по этому залу со времен Первой Шестерки".
Я бросаю взгляд на пустые ряды кресел над Первым крылом. В прошлом году мы
знали, что у нас самое малое количество драконов, желающих связать себя узами брака, но
видеть, как мало нас на самом деле... обескураживает.
"Драконов стало меньше", - говорю я Тейрну, зная, что Андарна погрузилась в
Бессонный сон несколько дней назад. "Это потому, что Эмпирей знает о вэйнителях?"
"Да." Я почти слышу в голосе Тейрна прерывистый вздох.
"Но нам нужно больше всадников. Не меньше." Это бессмысленно.
"В Эмпирее по-прежнему нет единого мнения, стоит ли нам вмешиваться", - ворчит
Тейрн. "Не только люди хранят секреты".
Но Андарна и Тейрн уже сделали свой выбор, в этом я уверена.
"...Но второй год приносит свои трудности, - продолжает профессор Грейди, когда я
сосредоточилась на занятиях. "В прошлом году вы научились ездить на драконах, которые
выбрали вас. В этом году вы узнаете, что делать, если вы упадете. Добро пожаловать на
курс выживания наездника, или сокращенно КВН".
"Что это, черт возьми, такое?" пробормотал Ридок.
"Я не знаю", - шепчу я, записывая буквы КВН в чистую книгу, лежащую передо
мной.
"Но ты знаешь все". Его глаза расширяются.
"Очевидно, нет". Похоже, в последнее время это стало темой для разговора.
"Не знаете, что это такое?" с ухмылкой спрашивает профессор Грейди, глядя прямо
на Ридока. "Хорошо - наша тактика работает". Он скрещивает один ботинок перед другим.
"КВН засекречен не просто так, поэтому мы получаем ваши искренние реакции на
возникающие ситуации".
"Никому не нужны мои искренние реакции", - пробормотал Ридок.
Я сдерживаю улыбку и качаю головой.
"КВН научит вас выживать, если вы окажетесь разлучены со своим драконом в тылу
врага. Это основной курс второго года обучения, кульминацией которого являются два
полных экзамена, которые вы должны пройти, чтобы продолжить обучение в Басгиате -
один через несколько недель... а другой примерно в середине года".
"Что, черт возьми, они делают со связанным всадником, который не прошел
экзамен?" тихо спрашивает Рианнон.
Все члены моего отряда смотрят на меня. "Понятия не имею".
Кэролайн Эштон поднимает руку со своего места в Первом крыле через всю комнату.
У меня по позвоночнику пробегает холодок, когда я вспоминаю, как близко она была к
Джеку Барлоу - всаднику, который намеревался убить меня, пока я не убила его.
"Да?" спрашивает профессор Грейди.
 "Что именно означает "примерно в середине года"?" спрашивает Кэролайн. "Или
"через несколько недель"?"
"Точную дату вы не узнаете", - отвечает он, поднимая брови.
Она хмыкает, садясь обратно в кресло.
"И я не скажу тебе, сколько бы ты ни закатывала глаза. Никто из профессоров не
скажет, потому что просто - мы хотим, чтобы вы были удивлены. Но мы хотим, чтобы вы
были готовы. В этой комнате я буду обучать вас навигации, технике выживания и тому, как
выдержать допрос в случае захвата".
Мой желудок переворачивается, а сердце бьется с удвоенной силой. Пытки. Он
говорит о том, что его будут пытать. И теперь я несу информацию, за которую стоит
подвергнуться пыткам.
"И вы в любой момент можете предстать перед судом по этим делам, - продолжает
профессор Грейди, - взятым из любой точки квадранта".
"Они собираются похитить нас?" задыхается Надин, в ее голосе звучит страх.
"Похоже на то", - пробормотал в ответ Сойер.
"Здесь всегда что-то происходит", - добавляет Ридок.
"Мы с другими экспертами дадим вам обратную связь во время этих испытаний, так
что к тому времени, когда вы пройдете полную аттестацию, вы сможете противостоять..."
Он качает головой в сторону, как бы тщательно подбирая слова. "Ну, сможете выдержать
тот ад, через который мы собираемся вас пропустить. Послушайте того, кто это пережил:
если вы не сломаетесь во время допроса, то все будет в порядке".
Рианнон поднимает руку, и профессор Грейди кивает ей.
"А если мы сломаемся?" - спрашивает она.
Все следы веселья покидают его лицо. "Не надо."
Через час после окончания ориентации, когда пульс все еще учащенно бился, я
направилась в единственное место, которое обычно успокаивало мои расшатанные нервы,
- в архив.
Войдя в дверь, я вдыхаю запах пергамента, чернил и безошибочного клея для
переплета и делаю долгий успокаивающий вдох. Ряды книжных полок занимают всю
огромную комнату, каждая из которых выше Андарны, но не дотягивает до Тейрна, и
заполнены бесчисленными томами по истории, математике, политике - тем, что, как я
полагала, является всеми знаниями на континенте. А ведь когда-то я думала, что
подниматься по их лестницам будет самым страшным занятием в моей жизни.
Теперь же я просто живу в условиях постоянной опасности со стороны вице-
командующего Варриша, угрозы Аэтоса, тайной революции, из-за которой нас всех могут
убить в любой момент, а теперь еще и неминуемых пыток со стороны КВН. Как же я скучаю
по лестницам.
После пяти дней наблюдений имя Джесинии наконец-то появилось в расписании
писцов, вывешенном сегодня утром на улице, а это значит, что пора приступать.
К черту не ввязываться. Я не собираюсь сидеть и ничего не делать, пока мой брат и
Ксаден рискуют своими жизнями. Не тогда, когда я уверена, что ответ на вопрос о защите
Аретии и мирных жителей Поромиша находится прямо здесь, в Басгиате. Может, в рядах
революции и нет писца, но у них есть я, и если есть хоть малейший шанс, что мы сможем
выиграть эту войну без оружия, которое революция еще не создала или не нашла, то я им
воспользуюсь. Или хотя бы изучу эту возможность.
Только писцы могут пройти за длинный дубовый стол у входа, поэтому я встаю у
его края и провожу пальцами по знакомым зернистостям и рубцам, ожидая. Если обучение
на писца и научило меня чему-то, так это терпению.
Боги, как же я скучаю по этому месту. Я скучаю по тому, чем, как мне казалось,
будет моя жизнь. Простой. Тихой. Благородной. Но я не скучаю по той женщине, которой
я была, той, которая не знала своих сил. Той, которая верила всему, что читала, с
непоколебимой уверенностью, словно простой акт написания чего-то на чистом листе делал
это Евангелием.
Невысокая фигура в кремовой тунике, штанах и капюшоне приближается, и впервые
в жизни я нервничаю, увидев Джесинию.
"Кадет Сорренгейл", - показывает она, улыбаясь, когда подходит ко мне и
откидывает капюшон. Ее волосы теперь длиннее, коричневая коса доходит почти до пояса.
"Кадет Нейлварт", - отвечаю я, ухмыляясь при виде своей подруги. "Мы, должно
быть, одни, чтобы заслужить столь восторженное приветствие". Писарям категорически не
рекомендуется проявлять эмоции. В конце концов, их работа заключается не в
интерпретации, а в записи.
"Мы", - показывает она, затем наклоняется, чтобы посмотреть мимо меня. "Ну, кроме
Наси".
"Он спит", - заверяю я ее. "А чем ты там занимаешься?"
"Поправляю несколько креплений", - говорит она. "Почти все ушли готовиться к
завтрашнему приезду новых курсантов. Тихие дни - мои любимые".
"Я помню." Мы почти каждый тихий день проводили за этим столом, готовясь к
экзамену или помогая Маркхэму... или моему отцу.
"Я слышала о..." Ее лицо опускается. "Мне очень жаль. Он всегда был очень добр ко
мне".
"Спасибо. Мне его очень не хватает". Я сжимаю руки в кулаки и делаю паузу, зная,
что мои дальнейшие слова либо приблизят нас к истине... либо убьют меня.
"В чем дело?" - спрашивает она, прикусив губу.
Она первая в своем году. Это значит, что она, вероятно, пытается получить степень
адепта, самую трудную из всех степеней для писцов, и ту, которую должен иметь каждый
куратор квадранта писцов. Это значит, что она не только проводит больше времени с
Маркхэмом, чем другие писцы, но и почти никогда не покидает Архивы.
Тошнота охватывает мой желудок при мысли о том, что я не могу ей доверять.
Может быть, не зря в движении нет писцов?
"Я хотела спросить, нет ли у вас каких-нибудь старых книг об основании Басгиата?
Может быть, что-нибудь о том, почему они выбрали именно это место для щитов?" показала
я.
"Щитов?" - медленно произносит она.
"Я готовлю защиту для дебатов по истории о том, почему Басгиат находится здесь,
а не был построен в Калдире". И вот она, моя первая настоящая ложь. В этом утверждении
нет ничего выборочно правдивого. Как и нет возможности взять свои слова обратно. К
лучшему или к худшему, но сейчас я предан своему делу - спасению от этой войны как
можно большего числа людей.
"Конечно." Она улыбается. "Подожди здесь".
"Спасибо".
Через десять минут она передает мне два тома, написанные более ста лет назад, и я
еще раз благодарю ее, прежде чем уйти. Ответ на вопрос о защите Аретии находится в
Архиве. Он должен быть там. Я просто должна найти его, прежде чем нас не спасут даже
чары.
 Одно дело - переступить через парапет в первый год. Но наблюдать за тем, как
бесчисленные кандидаты теряют из-за этого жизнь, - это тоже сродни смерти. Не
смотрите, если можете помочь.

-СТРАНИЦА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ, КНИГА БРЕННАНА

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

День призывника с этой стороны выглядит несколько иначе. Я облокачиваюсь на

креналины башни главного военного училища, отмечаю длину очереди, когда колокола
отбивают девятый час, но избегаю обращать внимание на черты отдельных кандидатов,
когда они входят и начинают подниматься по длинной винтовой лестнице, которая
приведет их к парапету.
Мне не нужны новые лица в моих кошмарах.
"Они начинают подниматься по лестнице", - говорю я Рианнон, которая стоит с
пером и рулоном.
"Они выглядят нервными", - говорит Надин, безрассудно наклоняясь над краем
башни, чтобы увидеть кандидатов, выстроившихся этажами ниже.
Они не единственные. Я нахожусь в четырех шагах от Даина и его крадущих память
рук, которые могут вырвать из моей головы все секреты.
Я закрываюсь щитами, как учил меня Ксаден, и фантазирую о том, как спихну Даина
с башни.
Он сделал одну попытку заговорить со мной, которую я быстро пресекла. А
выражение его лица? Какое, черт возьми, право он имеет выглядеть... убитым горем?
"Ты не нервничала?" спрашивает Рианнон у Надин. "Лично я бы не справилась, если
бы здесь не было Ви".
Я пожимаю плечами и запрыгиваю на стену, занимая место слева от Ри. "Я лишь
дали тебе немного больше сцепления. У тебя хватило смелости и равновесия, чтобы
перебраться".
"Сейчас нет такого дождя, как во время нашего Парапета". Надин смотрит на
безоблачное июльское небо и вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. "Надеюсь, их
будет больше". Она бросает взгляд в мою сторону. "Можно было подумать, что твоя мать в
прошлом году удержала бурю, учитывая, что ты переправлялась".
"Очевидно, вы не знаете мою мать". Она не стала бы вызывать бурю, чтобы убить
меня, как трусиха, но она также не стала бы останавливать ее, чтобы спасти меня.
"В этом году только девяносто один дракон согласился на брак, - говорит Даин,
прислонившись спиной к стене рядом со входом на парапет. Он занимает точно такую же
позицию, как Ксаден в прошлом году, и у него на плече такой же знак отличия -
предводитель крыла. Из-за этого засранца погибли Лиам и Солей, а в награду он получил
повышение. Вот так. "Больше кандидатов не означает больше всадников". Он смотрит в
мою сторону, но быстро отводит взгляд.
Надин открывает деревянную дверь на вершине башни и смотрит вниз по лестнице.
"Они примерно на полпути наверх".
 "Хорошо." Даин отталкивается от стены. "Помните о правилах. Матиас и
Сорренгейл, ваша задача - сделать последний бросок перед Парапетом. Не вступайте в
бой..."
"Мы знаем правила". Я упираюсь руками в стену рядом со своими бедрами и в
десятый раз с тех пор, как проснулась сегодня утром, задаюсь вопросом, когда сегодня
прибудет Ксаден.
Может быть, тогда я смогу обратиться к трем книгам по ремеслу плетения ткани в
традиционные тирришские узлы, которые он оставил для меня на столе в моей новой
комнате на втором курсе. Не то чтобы мне нужно было хобби.
Но записка, которую Ксаден оставил на стопке книг? В ней говорилось, что я имел в
виду то, что сказал на парапете. Даже когда я не с тобой, есть только ты. Это не
требовало объяснений.
Он борется.
"Отлично", - говорит Даин, растягивая слово, глядя на меня. "А Надин..."
"У меня нет работы". Надин пожимает плечами и ковыряется в строчках своей
униформы, где она отрезала рукава. "Мне просто было скучно".
Даин бросил хмурый на Рианнон. "Неплохо держишься, командир отряда".
Ну и задница.
"Нет никаких правил насчет четырех всадников на турели во время "Парапета", -
возражает она. "Даже не начинай, Аэтос". Она поднимает взгляд от своего идеально
пронумерованного свитка и поднимает палец. "И если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы
попросить меня называть тебя командиром крыла, я напомню тебе, что Риорсон проделал
чертовски большую работу, не нуждаясь в том, чтобы все ему подчинялись".
"Потому что он напугал всех до смерти", - пробормотала Надин. "Ну, всех, кроме
Вайолет".
Я борюсь с улыбкой и теряюсь, когда Даин напрягается, явно не находя слов.
"Раз уж здесь только мы, - говорит Рианнон, - что ты знаешь о новом вице-
коменданте?"
"Варриш? Ничего, кроме того, что он полная задница, который считает, что квадрант
стал мягким за годы, прошедшие после его окончания", - отвечает Даин. "Он дружит с моим
отцом".
Фигушки.
"Да, здесь это настоящая мечта", - саркастически отвечает Рианнон.
После Рессона я начинаю понимать, что есть смысл доводить нас до предела. Лучше
разбиться здесь, чем убить своих друзей, когда мы выйдем".
"А вот и они", - говорит Надин, уходя с дороги, когда первые кандидаты достигают
вершины, их груди вздымаются от подъема.
"Они выглядят такими молодыми", - говорю я Тейрну, перенося свой вес на стену и
жалея, что утром не стала более тщательно обматывать левое колено. Пот уже ослабил
бандаж, и сползающая ткань раздражает меня до чертиков.
"И ты тоже", - отвечает он с низким рычанием. Он злится последние два дня, и я
не могу его винить. Он разрывается между тем, чтобы сделать именно то, что он хочет –
полететь к Сгаэль, и тем, чтобы я понесла наказание за его действия.
Взгляд первого кандидата перебегает с Надиных фиолетовых волос на мою
макушку, демонстрирующую все свое серебро в моей обычной коронной косе. "Имя?"
спрашиваю я.
"Джори Бьюэлл", - отвечает она, с трудом переводя дыхание. Она высокая, в
хороших сапогах и, похоже, со сбалансированной поклажей, но на парапете ее напряжение
будет работать против нее.
"Поднимись", - приказывает Даин. "Как только окажешься на той стороне, назовешь
свое имя хранителю списка".
Девушка кивает, и Рианнон записывает ее имя в первую строчку.
 В голове проносятся все советы, которые Мира давала мне в прошлом году, но я не
могу их дать. Это совсем другое испытание - стоять и ничего не делать, пока эти кандидаты
рискуют своими жизнями, пытаясь стать... нами.
Для многих из них мы будем последними лицами, которые они увидят.
"Удачи". Это все, что я могу сказать.
Она переходит через парапет, и следующий кандидат встает на ее место. Рианнон
записывает его имя, а Даин ждет, пока Джори пройдет треть пути, прежде чем разрешить
мальчику начать.
Я наблюдаю за первыми кандидатами, и сердце замирает у меня в горле, когда я
вспоминаю ужас и неуверенность этого дня в прошлом году. Когда на четверти дистанции
кандидат поскальзывается и падает, овраг внизу поглощает его последние крики, я
перестаю следить за тем, доберутся ли они до другого берега. Мое сердце не выдерживает.
Через два часа я спрашиваю их имена, не собираясь запоминать, но отмечаю особо
агрессивных, например, быка с глубоко расщепленным подбородком, который, не
раздумывая, бросает тощего рыжеволосого кандидата, борющегося на середине дистанции.
Какая-то часть меня умирает, глядя на эту жестокость, и я с трудом вспоминаю, что
каждый из кандидатов находится здесь по собственному выбору. Все они добровольцы, в
отличие от других квадрантов, куда берут призывников, сдавших вступительный экзамен.
"Джек Барлоу-младший", - отмечает Рианнон под нос.
Я не замечаю, как Даин вздрагивает и смотрит в мою сторону.
Медленно выдохнув, я поворачиваюсь к следующему в очереди, стараясь забыть, как
Барлоу отправил меня в лазарет в прошлом году. Я содрогаюсь при воспоминании о том,
как в тот день на мате он вливал в меня чистую энергию через свои руки, заставляя трещать
мои кости.
"Нам... - начинаю я, но слово замирает у меня на языке, когда я в шоке смотрю на
кандидата, стоящего гораздо выше меня. Он выше Даина, но ниже Ксадена, мускулистый,
с волевым подбородком, и хотя его песочно-коричневые волосы короче, чем в последний
раз, когда я его видела, я бы узнала эти черты, эти глаза где угодно. "Кэм?"
Какого черта он здесь делает?
Его зеленые глаза вспыхивают от удивления, затем моргают от узнавания. "Аарик...
Грейкасл".
Его второе имя я узнаю, но последнее? "Ты это просто выдумал?" шепчу я ему.
"Потому что это ужасно".
"Аарик. Грейкасл", - повторяет он, сжимая челюсть. Он поднимает подбородок с тем
же высокомерием, которое я видела в каждом из его братьев и особенно в его отце. Даже
если бы я не узнал его по тем десяткам случаев, когда жизнь наших родителей бросала нас
в одну комнату, эти поразительные зеленые глаза отметили его так же, как мои волосы -
меня. Он не обманет никого, кто когда-либо встречался с его отцом или братьями.
Я бросаю взгляд на Даина, который открыто смотрит на Кэм-Аарика.
"Ты уверен в этом?" спрашивает Даин, и беспокойство в его глазах заставляет меня
снова взглянуть на моего Даина, но это ненадолго. Та версия Даина, на которую я всегда
могла положиться, умерла в тот день, когда он украл мои воспоминания и поставил нас на
курс столкновения с Вэйнителем. "Переступишь этот парапет, и назад дороги нет".
Аарик кивает.
"Аарик Грейкасл", - повторяю я Рианнон, которая записывает, но явно понимает, что
что-то не так.
"А твой отец знает?" пробормотал Даин, обращаясь к Аарику.
"Это не его дело", - отвечает он, подходя к парапету и передергивая плечами. "Мне
двадцать".
"Правильно, потому что это все изменит, когда он поймет, что ты делаешь", -
возражает Даин, ероша рукой волосы. "Он убьет нас всех".
"Ты собираешься ему сказать?" спрашивает Аарик.
 Даин качает головой и смотрит на меня так, будто я могу что-то ответить, когда он,
мать его, лидер крыла.
"Хорошо, тогда сделай мне одолжение и не обращай на меня внимания", - говорит
он Даину.
Но не мне.
"Мы - второй отряд, секция "Пламя", Четвертое крыло", - говорю я Аарику. Может
быть, мне удастся убедить остальных не говорить о нем, если они его узнают".
Даин открывает рот.
"Не сегодня", - говорю я ему, качая головой.
Он захлопывает рот.
Аарик поправляет рюкзак и начинает перебираться через парапет, а я не могу
заставить себя смотреть.
"Кто это был?" спрашивает Рианнон.
"Официально? Аарик Грейкасл", - отвечаю я ей.
Она поднимает бровь, и у меня в животе поселяется чувство вины.
Между нами и так слишком много секретов, и это то, что я могу ей дать. То, что она
заслуживает знать, ведь я только что направила его в наш отряд. "Между нами?" шепчу я,
и она смотрит на меня, изогнув бровь. "Третий сын короля Таури".
"Вот черт." Она оглядывается через плечо на парапет.
"Очень даже. И я могу гарантировать, что его отец не ведает, что творит". Не то, что
он чувствовал после того, как старший брат Аарика умер во время Молотьбы три года назад.
"Должно быть, год будет легким", - саркастически говорит Рианнон, а затем без
промедления приглашает следующего человека. "Имя?"
"Слоан Майри".
Я поворачиваю голову в ее сторону, и мое сердце подскакивает к горлу. Те же
светлые волосы, хотя сейчас они развеваются на ветру за ее плечами. Те же небесно-
голубые глаза. Та же реликвия восстания, обращенная вокруг руки. Младшая сестра Лиама.
Рианнон смотрит.
Дейн выглядит так, словно увидел призрак.
"С буквой "и" на конце", - говорит Слоан, направляясь к ступенькам и нервно
заправляя волосы за уши. При очередном порыве ветра они разлетятся прямо ей в лицо, на
время ослепив ее на парапете, а я не могу этого допустить.
Я обещал Лиаму присматривать за ней.
"Стоп." Я спрыгиваю со стены, затем достаю маленький кожаный браслет, который
я храню в переднем кармане своей униформы, и протягиваю ей. "Сначала завяжи волосы
назад. Лучше всего заплести косу".
Слоан вздрагивает.
"Ви", - начинает Даин.
Я бросаю на него взгляд через плечо. Это из-за него Лиам не пришел, чтобы
защитить Слоан. Ярость пробегает по моим венам, нагревая кожу. "Не смей больше
произносить ни слова, иначе я сброшу тебя с этой башни, Аэтос". Энергия без всякого
призыва проникает в мои руки и вспыхивает над головой, горизонтально рассекая небо.
Упс.
Он садится, бормоча что-то о том, что сегодня он проиграл все бои.
Слоан медленно забирает у меня кожу, затем заплетает волосы - просто и быстро -
завязывает их ремешком и все это время смотрит на меня с высоты трех дюймов, которые
у нее есть.
"Вытяни руки для равновесия", - говорю я ей, и тошнота накатывает на меня от того
риска, на который она собирается пойти. "Не позволяй ветру колыхать твои шаги". Это
были слова Миры, а теперь они мои. "Смотри на камни впереди себя и не опускай взгляд.
Если рюкзак соскользнет, бросай его. Лучше потерять его, чем свою жизнь".
 Она смотрит на мои волосы, потом на две нашивки, пришитые к моей летней форме
прямо над сердцем. Одна - нашивка Второго отряда, которую мы выиграли в прошлом году
во время битвы отрядов, а вторая - молния, разветвляющаяся в четырех разных
направлениях. "Ты - Вайолет Сорренгейл".
Я киваю, язык у меня заплетается. Я не могу подобрать нужных слов, чтобы сказать,
как я сожалею о ее потере. Все, что приходит на ум, недостаточно.
Выражение ее лица меняется, в глазах появляется нечто, очень похожее на
ненависть, и она наклоняется ко мне, ее голос становится тихим, и только я слышу, как она
говорит: "Я знаю, что произошло на самом деле. Из-за тебя погиб мой брат. Он умер за
тебя".
Я чувствую, как кровь отхлынула от моего лица, когда я прогоняю воспоминания о
том, как Дей врезался в виверну, пришедшую за Тейрном, и Лиам перелетел через мое
седло. Он был так тяжел, что я чуть не вывихнула плечо, пытаясь удержать его от падения.
"Да." Я не могу отрицать этого и не отворачиваюсь. "Мне так жаль..."
"Иди прямо в ад", - шепчет она. "И я действительно это имею в виду. Я надеюсь, что
никто не отдаст твою душу Малеку. Надеюсь, он отвергнет ее. Лиам стоил дюжины таких,
как ты, и я надеюсь, что ты будешь вечно расплачиваться за то, чего ты стоил мне, чего ты
стоила всем нам".
Да, этот взгляд в ее глазах - определенно ненависть.
Мое сердце покидает тело и приземляется где-то поблизости от ее рекомендаций.
"Это не твоя вина", - говорит Тейрн.
"Моя". И если я сейчас же не возьму себя в руки, то снова подведу Лиама. "Не
стесняйся меня ненавидеть", - говорю я Слоан, отходя в сторону и освобождая путь к
парапету. "Просто сделай мне одолжение и вытяни свои гребаные руки, чтобы не видеть
Лиама раньше меня. Сделай это ради него. Не для меня." Вот таким заботливым и нежным
наставником я надеялся стать для нее.
Она отводит взгляд от меня и поднимается.
От ветра она шатается, и у меня учащается сердцебиение.
"Что это была за гневная Майри?" спрашивает Рианнон.
Я качаю головой. Я просто... не могу.
Тогда упрямая девушка наконец-то разводит руками и начинает идти. Я не
отворачиваюсь. Я слежу за каждым ее чертовым шагом, как будто мое будущее связано с
ее. Мое дыхание замирает, когда она спотыкается на полпути, и мои легкие полностью
раскрываются только тогда, когда я вижу, что она достигла другой стороны.
"Она сделала это", - шепчу я Лиаму.
Затем я беру следующую фамилию.

Семьдесят один кандидат упал с парапета, согласно протоколам. Это на четыре

больше, чем в прошлом году.
Через час после подсчета цифр квадрант собирается в обычном строю - три колонны
на крыло, и хранитель списков называет имя за именем, распределяя первокурсников по
отрядам.
Наш отряд почти полон, а Слоан все еще не видно.
Я уже искала ее во дворе, но либо она прячется от меня... либо я от нее. Это
единственный логичный ответ.
Надин, Ридок и я ждем позади восьми первокурсников, сдвинувшихся с места и
являющих собой живое воплощение беспокойства. Аарик стоит с невероятно идеальной
осанкой, но не поднимает головы, рядом с рыжеволосой девушкой, чей цвет лица
полностью зеленый, в ряду впереди.
Страх, исходящий от них, ощутим. Он в каждой капельке пота, скатившейся по шее
коренастого парня в двух рядах впереди, в каждом обкусанном ногте, который брюнетка
выплюнула на гравий рядом с ним. Это вытекает из их пор.
 "Мне кажется, или это чертовски странно?" спрашивает Ридок справа от меня.
"Чертовски странно", - соглашается Надин. "Я вроде как хочу сказать им, что все
будет хорошо..."
"Невежливо врать", - говорит Имоджен, стоя позади нас вместе с Квинн, которая
выглядит откровенно скучающей, подравнивая кинжалом концы своих белокурых локонов.
"Не привязывайтесь. До Молотьбы все они - драконье мясо".
Коренастый парень с темно-русой кожей оглядывается через плечо и смотрит на
Имоджен широко раскрытыми глазами.
Она смотрит на него и делает круг указательным пальцем, без слов приказывая ему
повернуться. Он поворачивается.
"Будь вежливой", - шепчу я ей.
"Я буду вежливой, как только подумаю, что они могут задержаться", - отвечает она.
"А я думал, ты сказала, что врать невежливо", - с ухмылкой возражает Ридок, качая
головой так, что воротник его мундира шевелится, но не высокие колосья, в которые он
сегодня каким-то образом заплел свои темные волосы.
Я моргаю, затем наклоняюсь ближе к нему и смотрю на его шею. "Что это... Ты
сделал татуировку?"
Он улыбается и оттягивает воротник, демонстрируя чернильный кончик хвоста меча
на теплой коричневой коже шеи, заканчивающийся у основания воротника. "Он тянется к
моему плечу, к реликвии Аотрома. Круто, правда?"
"Круто". Надин кивает в знак одобрения.
"Безусловно", - соглашаюсь я.
К нам в отряд вызывают Визию Хоулинн. Ее имя странно знакомо, и когда она
появляется, двигаясь в строю на два ряда впереди, я вспоминаю, почему. Шрам от ожога
тянется от воротника до линии роста волос, изгибаясь вдоль правой стороны лица. Она -
повторница. В прошлом году она выжила, разозлив Оранжевого Кинжалохвоста на
Молотьбе, но с трудом.
Слоан вызывают в Первое крыло.
"Черт, - бормочу я. Как, черт возьми, я должна помогать ей в совершенно другом
крыле?
"Я бы посчитала это благословением", - тихо говорит Надин. "Похоже, она не была
фанаткой".
Даин выходит на помост, чтобы поговорить с Аурой Бейнхейвен, старшим
командиром крыла, и кинжалы, пристегнутые к ее рукояткам, мерцают в солнечном свете,
когда она кивает головой в ответ. Он бросает взгляд в мою сторону, затем переходит к
хранительнице списков на краю помоста, и она приостанавливается, поднимая перо, чтобы
начеркать что-то на списке.
"Поправка!" - кричит она через толпу. "Слоан Майри - второй отряд, секция пламени,
четвертое крыло".
Да! Мои плечи опускаются от чистого облегчения.
Даин возвращается на свое место, не обращая внимания на укоризненный взгляд
вице-командующего Варриша, и его самообладание теряется на секунду, пока он не бросает
на меня неразборчивый взгляд. Что? Слоан должен быть каким-то мирным предложением?
Хранитель переклички уходит, расставляя первокурсников по своим группам.
Слоан появляется через минуту или две, и мое облегчение длится недолго, когда она
открывает рот. "Нет. Я отказываюсь. В любом отряде, кроме этого".
Ой.
Рианнон поднимается со своего места в первых рядах нашего отряда и бросает на
Слоан взгляд, который заставляет меня радоваться тому, что я никогда не бываю на плохой
стороне Ри. "Похоже, что мне не наплевать, чего ты хочешь, Майри?"
 "Майри?" Сойер оглядывается на разделяющие нас ряды первокурсников, и новая
нашивка на его плече заставляет меня улыбнуться. Он - фантастический выбор для
исполнительного офицера Ри.
"Сестра Лиама", - говорю я ему.
У него отвисает челюсть.
"Ни хрена себе" Ридок смотрит между мной и Слоан.
"Ни хрена себе", - отвечаю я. "О, и если ты не заметил, она уже ненавидит меня".
"Я не могу быть с ней в одном отряде!" Слоан смотрит на меня с чистой ненавистью
в глазах, но ее волосы все еще заплетены, так что я считаю это победой. Она может
ненавидеть меня, но, возможно, она послушает меня хотя бы настолько, чтобы остаться в
живых.
"Прекрати проявлять неуважение к командиру отряда и встань в строй, Слоан", -
шипит Имоджен. "Ты ведешь себя как избалованная аристократка".
"Имоджен?" Слоан вздрогнула.
"Встать. В. В строй", - приказывает Рианнон. "Я не спрашиваю, кадет".
Слоан бледнеет и встает в строй перед Надин, занимая последнее место среди
первокурсников.
Рианнон проскальзывает мимо Надин и наклоняется к ней. "Я уверена, что эта
девушка хочет твоей смерти", - шепчет она. "Есть какая-то особая причина, о которой я
должна знать? Может быть, мне попробовать перевести ее в другой отряд?"
Да. Из-за меня погиб ее брат. Он поклялся защищать меня, и он потерял своего
дракона и свою жизнь, выполняя это обещание. Но я не могу сказать ей об этом так же, как
не могу сказать, что за нашими границами живут вэйнители.
У меня желудок скрутило от мысли, что придется ей лгать.
Выборочная правда.
"Она винит меня в смерти Лиама", - тихо говорю я. "Пусть остается. По крайней
мере, если она будет в отряде, Кодекс скажет, что она не сможет меня убить".
"Ты уверена?" Она нахмурила брови.
"Я обещала Лиаму, что позабочусь о ней. Она останется". Я киваю.
"Между Аариком и Слоан вы собираете бродяжек", - тихо предупреждает Рианнон.
"Мы тоже когда-то были бродягами", - отвечаю я.
"Верно подмечено. А теперь посмотрите на нас. Живые и все такое". Легкая улыбка
искривляет ее губы, после чего она возвращается на свое место в строю.
Полуденное солнце бьет во двор, и я замечаю, как далеко мы находимся от помоста,
где ждут командиры крыльев с комендантом Панчеком. Волосы колышутся на утреннем
ветерке, и он смотрит на строй широкими оценивающими карими глазами. Это самый
разгар набора в этом году. Мы начнем умирать практически сразу.
Но не я. За последний год я танцевала с Малеком больше, чем обычно, и каждый раз
говорила ему, чтобы он отвалил. Может быть, Слоан права, и я ему не нужна.
"Ты взволнована". В тоне Тейрна чувствуется беспокойство.
"Я в порядке". Так и должно быть, верно? В порядке. Неважно, кто умирает рядом с
нами или кого мы убиваем во время тренировок или войны. Мы в порядке.
Церемония, наконец, начинается со зловещего и в то же время напыщенного
приветствия Панчека первокурсникам и нашему новому вице-командиру, затем Аура
произносит удивительно вдохновляющую речь о чести защищать наш народ, после чего
Даин берет на себя инициативу, явно пытаясь встать на место Ксадена.
Но он не Ксаден.
Звук крыльев и вздохи первокурсников наполняют воздух, и я глубоко вдыхаю,
когда шесть драконов - пять из них принадлежат лидерам крыльев, а одноглазого
Оранжевого Даггертейла я не узнаю - приземляются на стены двора за трибуной.
 Этот оранжевый выглядит темпераментным, его взгляд метался по строю,
подергивая хвостом, но никто из них не выглядит так грозно, как Сгаэль, или так ужасающе,
как Тейрн. Я опускаю взгляд и счищаю ворсинки со своей темной униформы.
Крики первокурсников эхом отражаются от каменных стен, когда когти драконов
сгибаются, впиваясь в каменную кладку. Тяжелый камень падает, не долетев до помоста
всего несколько футов, но ни один всадник на помосте не вздрагивает. Теперь я понимаю,
почему Даин так спокойно относился ко всему этому в прошлом году.
Там, наверху, нет ни одного дракона, который рискнул бы навлечь на себя гнев
Тейрна, спалив меня. Они прекрасны на вид? Безусловно. Устрашающие? Конечно. У меня
даже слегка участился пульс. И да, краснохвостая Аура смотрит на курсантов как на обед,
но я знаю, что это в основном для того, чтобы проверить, сможет ли она отсеять слабых...
Рыжую прямо передо мной тошнит, рвота забрызгивает гравий, потом сапоги
Аарика, когда она сгибается в талии и отплевывается, выплескивая содержимое своего
желудка.
Мерзость.
Слоан шатается и переминается с ноги на ногу, как будто собирается бежать.
Это плохая идея.
"Не двигайся, и все будет хорошо, Майри", - говорю я. "Они подожгут тебя, если ты
побежишь".
Она застывает, но ее руки сжимаются в кулаки.
Хорошо. Злиться сейчас лучше, чем бояться. Драконы уважают гнев. Трусов они
истребляют.
"Будем надеяться, что остальные - не сочувствующие блевотины", - пробормотал
Ридок и сморщил нос.
"Да, у этой ничего не выйдет, если она сделает это на Презентации", - шепчет
Имоджен.
Эти первокурсники обделались бы, если бы Тейрн сделал хотя бы один пролет. Он
почти в два раза больше любого из драконов, сидящих на стене.
"Не захотелось одолжить свои навыки запугивания для этого шоу?" спрашиваю я
Тейрна.
"Я не участвую в салонных фокусах", - отвечает он, и его насмешка вызывает у меня
улыбку, пока Даин о чем-то болтает. Он отчаянно пытается добиться харизмы Ксадена, но
у него ничего не получается.
"Что ты знаешь об оранжевом майора Варриша? Он выглядит... нестабильным".
И голодным.
"Солас там?" Его тон становится резче.
"Солас - это одноглазый Оранжевый Кинжалохвост?"
"Да." Похоже, он не рад этому. "Не своди с него глаз".
Странно, но все в порядке. Я могу наблюдать, как Оранжевый смотрит на курсантов
из своего единственного хорошего глаза.
"Треть из вас будет мертва к июлю следующего года. Если вы хотите носить черную
форму, то заслужите ее!" кричит Даин, его голос повышается с каждым словом. "Вы
зарабатываете ее каждый день!"
Кэт вонзает свои красные когти в каменную кладку и наклоняется над головой
Даина, змеевидно взмахивая хвостом меча за спиной, обдавая толпу горячим дыханием
пара, от которого у меня сводит желудок. Даину действительно нужно проверить зубы Кэт,
потому что там наверняка застряла кость, которая разлагается или что-то в этом роде.
Во дворе раздаются крики, и первокурсник справа – секция Хвоста - вырывается из
строя и бежит назад к парапету, пробираясь между курсантами.
Нет, нет, нет.
"У нас есть бегун", - бормочет Ридок.
 "Черт". У меня замирает сердце, когда двое других из Третьего крыла решают
последовать его примеру, их руки бешено колотятся, когда они вырываются из первого
отряда своей секции Хвоста. Ничем хорошим это не кончится.
"Похоже, это заразно", - добавляет Квинн, когда они проносятся мимо.
"Черт, они действительно думают, что у них получится". Имоджен вздыхает, ее
плечи опускаются.
Трио едва не сталкивается прямо за центром нашего крыла - нашей секции - а затем
устремляется к проему в стене внутреннего двора, где находится парапет.
"Следите за Соласом!" кричит Тейрн.
Я снова смотрю вперед и вижу, как Солас сужает один глаз до щели и поворачивает
голову, делая полный, грохочущий вдох. Свинцом наполняется моя грудь, когда я
оглядываюсь через плечо и вижу, как бегуны приближаются к парапету. В прошлом году
драконы не позволили им забраться так далеко.
Он играет с ними, и под таким углом...
Вот черт.
Солас вытягивает шею, наклоняет голову ужасающе низко и выгибает язык, в его
горле разгорается огонь...
"Ложись!" Я кричу, бросаюсь к Слоан и прижимаю ее к земле, когда над головой
вспыхивает огонь, пламя так близко, что обжигает каждый участок кожи на моем теле.
К чести Слоан, она не вскрикивает, когда я закрываю ее тело, как могу, скручиваясь
вокруг нее, но душераздирающие крики позади нас безошибочно узнаваемы. Я открываю
глаза, чтобы увидеть Аарика, лежащего на рыжей под нескончаемым потоком огня.
Рев Тейрна заполняет мою голову, лава лижет мою спину.
В горле зарождается крик, но я не могу дышать в этом аду, не говоря уже о том,
чтобы дать ему голос.
Так же быстро, как и появился, жар рассеивается, и я наполняю легкие драгоценным
кислородом, задыхаясь, прежде чем оттолкнуться от гравия и встать на ноги. Я
поворачиваюсь лицом к последствиям, когда остальные второ- и третьекурсники вокруг
меня поднимаются.
Те, кто был в конце нашей секции и действовал, когда я кричала, живы.
Те, кто не успел, - нет.
Солас уничтожил бегунов, одного из наших первокурсников и по крайней мере
половину третьего отряда.
Воцарился хаос.
"Серебристая!" требует Тейрн.
"Я жива!" кричу я в ответ Тейрну, но знаю, что он чувствует боль, которую скрывает
мой адреналин. Запах - боги, запах серы и горелой плоти мертвых курсантов заставляет
желчь подниматься у меня в горле.
"Ви, твоя спина..." шепчет Надин, протягивая ко мне руку и отводя ее. "Она
обожжена".
"Насколько все плохо?" Я дергаю за переднюю часть мундира, и он срывается с моей
руки, ткань прожжена насквозь на спине. По крайней мере, броня под формой осталась на
месте.
Ридок проводит руками по сплющенным, опаленным пикам своих волос, а я
оглядываюсь по сторонам, проверяя всех остальных. Я замечаю, что Квинн и Имоджен в
безопасности позади нас и уже спешат на помощь Третьему отряду.
Сойер. Рианнон. Ридок. Надин. Мы все обмениваемся быстрыми взглядами, задавая
и отвечая на один и тот же вопрос. Мы все целы.
Я делаю длинный вдох, голова кружится от облегчения.
"Он не... не прожег твою броню", - говорит Надин.
"Хорошо." Слава богам за драконью чешую.
 "Ты ранена?" спрашиваю я Слоан, когда она, спотыкаясь, в шоке смотрит на
побоище Третьего отряда, пока Аарик помогает рыжей подняться на ноги. "Слоан! Ты
ранена?"
"Нет." Она не столько качает головой, сколько дрожит.
"В строй!" Голос Панчека усиливается над всей этой суматохой. "Всадники не
должны уклоняться от огня!"
Ни хрена подобного. Кто не дрогнул, тот мертв.
Оглянувшись на то, что осталось от третьего отряда, я увидел Имоджен,
уставившуюся на груду пепла. Словно почувствовав мой взгляд, она медленно переводит
свой оцепеневший взгляд на меня.
"Сейчас же!" требует Панчек.
Она, пошатываясь, идет вперед, и я встречаю ее на полпути, хватая за локти.
"Имоджен?"
"Киаран", - шепчет она. "Киаран мертв".
Гравитация, логика, все, что удерживает меня на земле, смещается. Не может быть,
чтобы это было... намеренно, не так ли? "Имоджен..."
"Не говори этого", - предупреждает она, оглядывая нас.
Мы успеваем вернуться в строй, как майор Варриш выходит на трибуну и, кажется,
совершенно не беспокоится о том, что его дракон только что уничтожил всадников,
которые не нарушили строй, причем некоторые из них были связаны.
"Не только первокурсники зарабатывают свои кожи в Басгиате!" - кричит он, и я
готова поклясться, что он обращается прямо ко мне. "Крылья сильны лишь настолько,
насколько силен их самый слабый наездник!"
Ярость захлестывает мои чувства, обжигающе горячие и, несомненно, не мои.
Девушка с черно-синими волосами в двух рядах впереди делает рывок, убегая от
нашего отряда, и мое сердце замирает, когда Солас снова наклоняется вперед, несмотря на
щелчок Кэт справа, и рот оранжевого открывается.
О. Боги.
Я уже подумываю о том, чтобы самой повалить ее на землю, когда за спиной
раздается знакомое биение крыльев, такое же, как биение моего собственного сердца. И
гнев, поглощающий каждый мой вздох, преобладающий над эмоциями, превращается в
нечто более смертоносное - в гнев.
Тейрн приземляется на стену позади нас, его крылья взмывают так широко, что
почти касаются общежития, когда он сбивает верхний ряд камней рядом с парапетом.
Первокурсники кричат, спасаясь бегством.
"Тейрн!" кричу я с некоторым облегчением, но его ярость не пробить. Мое внимание
металось туда-сюда между Тейрном и драконами за помостом.
Все драконы предводителей крыльев отступили назад, включая Кэт, но Солас
остался на своем месте, его язык скривился, когда грудь Тейрна расширилась.
"Ты не имеешь права сжигать то, что принадлежит мне". Его слова поглощают
все мои мысленные пути, когда Тейрн издает сокрушительный рев в сторону Соласа. Все
затыкают уши руками, в том числе и я: все мое тело вибрирует от звука, горячий воздух
обдает шею.
Драконы предводителей крыльев делают шаг в сторону стены, когда рев
заканчивается, подальше от Оранжевого Кинжалохвоста, но Солас стоит твердо, его глаза
сузились до золотистой щели.
"Вот дерьмо", - шепчет Надин.
Это почти все.
Тейрн вытягивает шею вперед, высоко над нашим отрядом, а затем громко щелкает
зубами в сторону Соласа в знак явной угрозы.
Мое сердце колотится так быстро, что практически гудит.
 Солас издает короткое, хриплое рычание, а затем поворачивает голову по змеиной
траектории. Его когти вцепляются и отцепляются от края стены, и я задерживаю дыхание,
пока он не взмывает в небо, его крылья быстро бьются, пока он удаляется.
Тейрн поднимает голову, наблюдая за полетом, а затем обращает свое внимание на
помост и выдыхает сернистый порыв пара, раздувая густые черные волосы Варриша.
"Думаю, он получил сообщение", - говорю я Тейрну.
"Если Солас снова приблизится к тебе, он знает, что я сожру его человека целиком
и позволю ему гнить во мне, пока его сердце еще бьется, а потом я заберу глаз, который
так милостиво оставил ему".
"Это... графически." Я не буду касаться вопроса об их истории, поскольку волны
гнева все еще накатывают на Тейрна, как удар грома.
"Предупреждение должно подействовать. Пока что". Он отступает назад, набирая
силу, прежде чем спрыгнуть со стены, и удары его крыльев вздымают гравий вокруг нас.
Панчек возвращается на трибуну, но его рука не совсем тверда, когда он проводит
по редеющим волосам на голове, по медалям на груди. "Так на чем же мы остановились?"
Варриш смотрит на меня, его ненависть ощутимо чувствуется во рту, и я понимаю,
что если он и не был врагом раньше, то теперь точно стал им.
 А в горах Стального хребта зеленые драконы линии Уайнелоидиг, известные
своим острым умом и рассудительным лицом, предложили свои родовые инкубаторы
на благо драконьего рода, и щиты Наварры были сотканы Первым Шестью на месте
нынешнего Военного колледжа Басгиата.

-ОБЪЕДИНЕННЫЙ НАВАРР, ИССЛЕДОВАНИЕ ВЫЖИВАНИЯ ГРАТО

БЕРНЕЛЛА, КУРАТОРА КВАДРАНТА ПИСЦОВ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующее утро я проснулась в холодном поту, небо бледное от раннего света,

проникающего через мое окно, выходящее на восток, мое тело наводнено адреналином от
ночного кошмара. Как и каждое утро с тех пор, как ушел Ксаден, я обхватываю колени и
быстро одеваюсь, натягивая поверх доспехов гибкую летнюю форму, предназначенную для
спаррингов, и заплетая волосы в одну свободную косу, выхожу из своей комнаты.
Сердце все еще колотится, пока я бегу вниз по спиральным ступеням, а мозг не
может избавиться от кошмаров, которые так отчетливо приходят, пока я сплю. Когда я
сплю.
Я сглатываю желчь, поднимающуюся в горле. Один из вэйнителей скрылся в
Рессоне, красные вены расползались от его злобных глаз. Кто знает, сколько их еще,
пробирающихся к нашей границе, пока мы отдыхаем.
На первом этаже первокурсники разбегаются по своим новым обязанностям, но двор
блаженно пуст, воздух густой от влажности, но милосердно прохладнее, чем вчера,
благодаря надвигающейся грозе.
Я прижимаю каблук ботинка к задней поверхности бедра, разминая мышцы.
Несмотря на обильное количество мази Уинифред, кожа на спине все еще нежная от
вчерашнего ожога, но это в сто раз лучше, чем было вчера вечером.
"Тебе никто не говорил, что плюсом второго курса является лишний час сна,
который ты можешь провести без домашних дел?" спрашивает Имоджен, приближаясь, ее
шаги легки на гравии.
"Да, и я уверена, что это здорово для тех, кто умеет спать". Я разминаю вторую ногу.
"Что ты делаешь?"
"Иду с тобой". Она тоже потягивается, одновременно разминая шею. "Но я не могу
понять, какого черта ты бегаешь каждое утро".
Мой живот впадает. "Откуда ты знаешь, что я бегаю каждое утро? Если Ксаден
считает, что в этом году мне нужен кто-то, кто будет присматривать за мной..." Я качаю
головой, не в силах закончить фразу. Он должен был приехать вчера, но так и не появился,
к большому сожалению Тейрна... и моему беспокойству.
"Успокойся. Ксаден не знает. Моя комната находится прямо над твоей, и, скажем
так, я тоже не очень хорошо сплю". Она бросает взгляд в сторону ротонды, откуда выходит
группа курсантов.
Даин. Сойер. Рианнон. Бодхи. Я узнаю большинство из них как руководство
Четвертого крыла.
Ри и Сойер сразу же заметили нас и направились в нашу сторону.
"Итак, почему мы бегаем, Сорренгейл?" спрашивает Имоджен, заканчивая растяжку.
 "Потому что у меня это плохо получается", - отвечаю я. "Я хорошо бегаю короткими
очередями, но если бежать дольше, то я не успею". Не говоря уже о том, что это ад для моих
суставов.
Имоджен переводит взгляд на меня, ее глаза расширяются.
Бодхи отходит еще дальше и начинает наш путь. Его походка так похожа на походку
Ксадена, что я чуть не обомлела.
"Что ты делаешь наверху?" спрашивает Рианнон, засовывая блокнот под мышку,
когда они с Сойером доходят до нас.
"Я могла бы спросить тебя о том же". Я принужденно улыбаюсь. "Но я полагаю, что
это собрание руководства".
"Да." Озабоченность пролегла на ее бровях, когда она изучала мое лицо. "С вами все
в порядке?"
"Абсолютно. Хорошая встреча?" Это жалкая попытка нормального разговора,
учитывая, что сцены из Рессона все еще прокручиваются в моей голове после кошмара.
"Все было хорошо", - отвечает Сойер. "Они перевели Бодхи Дюррана из секции
Хвоста в секцию Пламени".
"Нам пришлось провести некоторую реструктуризацию, так как большая часть
Третьего отряда была сожжена вчера", - добавляет Рианнон.
"Верно. В этом есть смысл". Я оглядываюсь через ее плечо и понимаю, что у меня
есть около пяти секунд до того, как Бодхи доберется до нас. Если он узнает, что у меня
проблемы, то, несомненно, расскажет об этом Ксадену, а этот разговор мне сейчас
совершенно не нужен. "Слушай, мне нужно идти".
"Куда?" спрашивает Рианнон.
"Бежать", - честно отвечаю я.
Она откидывает голову назад, ее брови нахмуриваются еще сильнее. "Ты никогда не
бегаешь".
"Тогда самое время начать", - пытаюсь пошутить я.
Она смотрит между мной и Имоджен. "С Имоджен?"
"Да", - отвечает Имоджен. "Видимо, мы теперь бегуны".
Бодхи появляется как раз вовремя, чтобы услышать это, и его брови поднимаются.
"Вместе?" Взгляд Рианнон постоянно перескакивает на Имоджен, на меня и обратно.
"Я не понимаю".
Если не можешь солгать, держи дистанцию.
"Нечего понимать. Мы просто бежим". Моя улыбка так натянута, что, кажется, все
лицо может треснуть от усилий, затраченных на ее удержание.
Взгляд Бодхи сужается.
"Но что, если вы не успеете к завтраку?"
"Успеем", - обещает Имоджен. "Если мы уедем прямо сейчас". Она смотрит на
Бодхи. "Я справлюсь".
"Пусть они уходят", - говорит Бодхи.
"Но..." начинает Рианнон, ее взгляд ищет мой, как будто она видит меня насквозь.
Имоджен тренирует меня с прошлого года, но Ри знает, что мы не совсем друзья.
"Отпусти их", - повторяет он, и на этот раз это не предложение, а приказ лидера ее
секции.
"Увидимся позже?" спрашивает Ри.
"До скорого", - соглашаюсь я, не сомневаясь, что говорю это всерьез, и без лишних
слов поворачиваюсь и бегу через двор к туннелю. Гравий - дерьмо для сцепления с
поверхностью, поэтому идти труднее, но это не страшно. Мне нужно больше.
Имоджен догоняет меня через несколько шагов. "Что значит, ты не дойдешь?"
"Что?" Мы останавливаемся в дверях.
"Ты сказала, что не успеешь". Имоджен добирается до ручки раньше меня и
захлопывает дверь. "Когда я спросила тебя, почему ты бежишь. Что ты имела в виду?"
 На секунду я задумываюсь о том, чтобы не говорить ей, но она тоже была там. Она
тоже не спит.
"Солей не успела". Я встречаюсь с ней взглядом, но выражение ее лица не меняется.
Клянусь богами, ее ничто не беспокоит. Я завидую этому. "Она лежала на земле, когда она
убила ее. То, как она использовала канал... он высасывал все из земли. Все, что касалось
земли. Включая Солей и Фуйла. Я видела, как это произошло. Я вижу это каждую ночь,
когда закрываю глаза. Она распространилась так быстро, и я знаю... я не смогу ее обогнать.
Только если я буду слишком далеко от Тейрна. Я не достаточно быстра для большого
расстояния". Я пытаюсь проглотить стеснение в горле, но в последнее время этот узел,
кажется, живет там.
"И все же", - говорит Имоджен, открывая дверь в туннель. "Мы еще недостаточно
быстры. Но мы будем. Пойдем."
***

"Чертовски странно быть здесь, наверху", - говорит Ридок слева от меня, когда мы
сидим на первом в этом учебном году Боевом брифинге и смотрим вниз, где первокурсники
занимают больше трети зала.
В огромном многоярусном классе для третьекурсников за нами - только свободные
места. Это единственное место в квадранте, кроме зала собраний, рассчитанного на всех
курсантов-всадников, но пройдет несколько недель, прежде чем мы все сможем сесть перед
картой континента высотой в несколько этажей.
Она напоминает мне ту, что была в комнате для брифингов Бреннана на Аретии. Он
считает, что у нас есть всего шесть месяцев до того, как вэйнители бросят вызов щитам
Наварры, но на этой карте нет ни единого указания.
"Вид немного лучше", - замечает Надин с другой стороны.
"Определенно, легче видеть более высокие участки карты", - соглашается Рианнон
справа от меня, доставая свои принадлежности и раскладывая их на столе перед собой. "Ты
хорошо пробежалась сегодня утром?"
"Не уверена, что назвала бы ее хорошей, но она была эффективной". Я положила
блокнот и ручку на стол, морщась от боли в голени, и укрепила щиты. Постоянно держать
их на высоте труднее, чем я думала, а Тейрн любит напоминать мне, когда они
соскальзывают.
"Посмотрите на этих первокурсников с их перьями и чернилами", - замечает Ридок,
наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на младшекурсников.
"Когда-то у нас не было большей магии, чтобы питать чернильные ручки", -
возражает Надин. "Хватит строить из себя превосходство".
"Мы и есть превосходство". Он ухмыляется.
Надин закатывает глаза, а я не могу сдержать улыбку.
Профессор Девера спускается по узкой каменной лестнице слева от нас, идущей
вдоль ярусов сидений, пристегивая к спине свой любимый длинный меч. Ее черные волосы
стали немного короче с тех пор, как я видела ее в последний раз, а на бицепсах появилась
свежая зазубренная рана цвета красного дерева.
"Я слышала, что она провела прошлую неделю в Южном крыле", - тихо говорит
Рианнон.
Мой желудок напрягается, и я задаюсь вопросом, что, если вообще что-то, она
видела.
"Добро пожаловать на ваш первый Боевой брифинг", - объявляет профессор Девера.
Я отключаюсь, поскольку она произносит ту же речь, что и в прошлом году, и
предупреждает первокурсников, чтобы они не удивлялись, если третьекурсники будут
вызваны на службу раньше, чтобы занять посты в средней гвардии или прикрыть передовые
крылья. Она окидывает их взглядом, прежде чем переключить свое внимание на
второкурсников. Ее глаза на мгновение вспыхивают, когда она с гордой улыбкой смотрит
на меня, а затем продолжает подниматься вверх, объясняя, как необходимо, чтобы мы
разбирались в текущих делах наших границ.
"Это также единственное занятие, на котором вы будете отвечать не только перед
всадником как вашим профессором, но и перед писцом", - заканчивает она, поднимая руку
в сторону лестницы.
Полковник Маркхэм поднимает угол своей кремового цвета мантии и спускается
вниз, направляясь к утопленному полу лекционного зала.
Мои мышцы напрягаются, и я борюсь с желанием вонзить один из своих кинжалов
в его предательскую спину. Он все знает. Он должен знать. Он написал гребаный учебник
по наваррской истории, по которому учат всех всадников. И до прошлого года я была его
звездной ученицей, тем, кого он выбрал в качестве преемника в квадранте Писца.
"Вы будете уважать полковника Маркхэма, как и любого другого профессора", -
говорит профессор Девера. "Он является главным авторитетом на Басгиате, когда речь
заходит не только о нашей истории, но и о текущих событиях. Возможно, некоторые из вас
не знают этого, но информация с фронта поступает в Басгиат, прежде чем ее отправят
королю в Калдир, так что здесь вы услышите ее первыми".
Я бросаю взгляд вниз по ярусам, туда, где рядом со Слоан в ряду с первокурсниками
нашего отряда сидит Аарик, и, к его чести, он не вздрагивает и даже не ерзает на своем
месте. Один внимательный взгляд, и Маркхэм узнает, кто он такой, но с такой стрижкой,
если он будет держать голову опущенной, у него есть шанс слиться с толпой.
По крайней мере, до тех пор, пока его отец не забьет тревогу, что он пропал из своей
золоченой постели в Калдире.
"Первый вопрос для обсуждения", - говорит Маркхэм, когда он опускается на пол
зала, его серебряные брови сходятся. "За последнюю неделю на нашу границу было
совершено не одно, а два нападения грифонов".
По залу проносится ропот.
"Первое, - говорит профессор Девера, поднимая руку и с помощью малой магии
перемещая один из флажков с той стороны карты, где проходит наша граница с браэвикской
провинцией Поромиэль, - произошло возле деревни Сипене, высоко в Эсбенских горах".
Час полета от Монтсеррата.
Единственный звук - это стук пера о пергамент, когда мы делаем записи.
"Вот что мы можем вам сказать, - говорит Маркхэм, складывая руки за спиной.
"Дрейф напал в два часа пополуночи, когда все жители, кроме нескольких человек, спали.
Нападение было неспровоцированным, а поскольку Сипене - одна из деревень,
расположенных за границами щитов, насилие оставалось незамеченным Восточным
крылом в течение нескольких часов".
Мои плечи опускаются, но я продолжаю писать, останавливаясь только для того,
чтобы взглянуть на карту. Эта деревня находится на высоте восьми тысяч футов, на высоте,
неприятной для грифонов. Что они искали? Может быть, мне стоило провести вчерашний
вечер, читая о том, что находится в этих горах, а не о политических последствиях
шестисотлетней давности, связанных с созданием нашего военного колледжа здесь, а не в
Калдире на западе.
"Дрейф" был отбит тремя драконами, патрулировавшими местную заставу, но к тому
времени, как они прибыли, большая часть ущерба была уже нанесена. Припасы были
украдены, дома сожжены. Последний грифон-летчик был найден в местных пещерах над
деревней, хотя ни он, ни его грифон не смогли рассказать о мотивах нападения, так как оба
были сожжены на месте".
Пленникам трудно говорить о вэйнителях, с которыми они сражались, если они
мертвы.
"Вот что они получают", - пробормотал Ридок, покачав головой. "Идут за мирными
жителями".
 Но так ли это? Маркхэм не упоминал о жертвах среди мирного населения, только о
разрушениях.
Я смотрю через плечо на Имоджен, которая стоит с Бодхи и Квином, сложив руки
на груди. Она смотрит на меня, ее рот плотно сжимается, прежде чем она возвращает свое
внимание к Маркхэму.
Черт. Я хочу стоять там с ними, спрашивать, что они думают на самом деле, или
даже с Эйей, которая стоит в углу со своим отрядом третьего курса. Может, мы и не близки,
но она хотя бы знает правду. Больше всего на свете я хочу поговорить с Ксаденом. Мне
нужны ответы, которые он не хочет мне дать.
"Что касается второго, - продолжает профессор Девера, передвигая еще один флаг,
на юг. Когда она устанавливает флаг на место, у меня в животе бурлит завтрак. "Три дня
назад было совершено нападение на форпост Атебайна".
Я задыхаюсь, и перо выпадает из моей руки, громко ударяясь о стол в тихой комнате.
"С тобой все в порядке?" шепчет Рианнон.
"Вы хотите что-то сказать, кадет Сорренгейл?" спрашивает Маркхэм, наклоняя
голову и глядя на меня с характерным нечитаемым выражением, которое он так любит. Но
в простом поднятии его бровей чувствуется вызов, который я часто видела, когда он
пытался выудить из меня правильный ответ.
Я знаю, что он прекрасно осведомлен о том, что происходит за пределами наших
границ, но сказал ли ему полковник Аэтос, что я тоже знаю?
"Нет, сэр", - отвечаю я, хватая ручку, прежде чем она успевает упасть со стола. "Я
была поражена, вот и все. Насколько я знаю из того, чему вы меня учили при подготовке к
Квадранту Писцов, аванпосты редко подвергаются прямому нападению".
"И что?" Он прислонился спиной к столу в центре пола, постукивая пальцем по носу.
"И Монтсеррат также подвергся прямому нападению в прошлом году, так что я не
могу не задаться вопросом, не становится ли эта тактика более распространенной у нашего
врага?"
"Интересная мысль. Мы рассматриваем эту возможность среди писцов". Он
оттолкнулся от стола и, кивнув мне, заложил руки за мантию.
"Обычно мы начинаем с первокурсников", - говорит профессор Девера, бросая
взгляд на полковника Маркхэма. "Если говорить о нападении на Атебайн, то оно произошло
чуть раньше полуночи, когда девять из двенадцати драконов, размещенных там, еще
находились в патрулировании. Врагов, насколько мы можем судить, было около двух
десятков, и они были разбиты тремя присутствующими драконами при помощи пехоты. Два
всадника на грифонах пробрались на нижний уровень аванпоста, но были пойманы и
убиты".
"Щиты", - рычит Тейрн, и я снова поднимаю их.
"Я даже не заметила, что они сползли".
"Сейчас они должны быть как одежда", - читает он лекцию, огрызаясь чуть больше,
чем обычно.
"Что, прости?"
"Конечно, ты бы почувствовала ветерок, если бы забыла их надеть".
В точку.
"Разве не туда вас, ребята, отправили?" спросила Рианнон. "В Атебайн?"
Я киваю, надеясь, что никто из этих летунов не был тем, кто сражался с нами в
Рессоне.
Первокурсники начинают, когда наступает время вопросов.
Какой строй был выбран грифонами для атаки на Атебайну?
Типичное V.
Связаны ли эти две атаки?
У нас нет оснований так считать.
 Вопросы продолжаются и продолжаются, и ни один из них не доходит до сути дела,
что заставляет меня смотреть на курсантов ниже нас со здоровой долей скептицизма, что
они не являются теми критическими мыслителями, какими должны быть. С другой
стороны, возможно, в прошлом году у других курсантов было такое же мнение о нас.
Наконец, Девера предоставляет слово другим годам.
Рука Рианнон поднимается вверх, и Девера обращается к ней.
"Как вы думаете, возможно ли, что враг знал, что застава опустела на время Военных
игр, и пытался воспользоваться ситуацией?" - спрашивает она.
Именно так.
Профессора Девера и Маркхэм обмениваются взглядами. "Есть", - наконец отвечает
профессор Девера.
"Но задержка показала бы отставание в сроках получения их информации, верно?"
Рианнон продолжает. "Аванпост был пуст всего сколько? Несколько дней?"
"Пять дней, если быть точным", - отвечает Маркхэм. "А это нападение произошло
через восемь дней после того, как он был вновь занят". Его взгляд скользит по моему, затем
поднимается к рядам выше. "Торговый пост Поромиэль, расположенный неподалеку, в
Рессоне, был снесен в результате беспорядков, произошедших пару недель назад, и мы
думаем, что это может способствовать нарушению их связи с нашим аванпостом".
Поромишские волнения?
Энергия поднимается во мне так быстро, что кожа становится горячей.
Девера бросает косой взгляд на Маркхэма. "Мы также обычно не даем вам ответов".
Маркхэм усмехается и опускает голову. "Мои извинения, профессор Девера. Должно
быть, я сегодня не в лучшей форме. Слишком мало спал в последние несколько дней".
"Это случается с лучшими из нас".
Я поднимаю руку, и Девера обращается ко мне. "Где на заставе были найдены
всадники на грифонах?"
"Возле оружейной".
Черт. Я киваю. Они совершали набег на заставу в поисках оружия. Может быть,
наша охрана и не дотягивается так далеко, но я готова поспорить на свою жизнь, что тайник
с кинжалами был перенесен туда, если руководство знало, что поблизости находится
Вэйнитель. Бреннан не может обеспечить даже малую часть дрейфов. Конечно, они будут
драться, чтобы украсть оружие. Нам нужно вывезти больше.
"Что бы вы сделали, если бы командовали бунтом на заставе Атебайна?" -
спрашивает она зал, затем обращается к Кэролайн Эштон, когда та поднимает руку.
"Я бы удвоила патруль на следующие несколько недель в знак демонстрации силы
и, возможно, рассмотрела бы возможность уничтожения нескольких пограничных деревень
Поромиш", - предлагает она.
Рианнон тихо насмехается.
"Напомни мне, чтобы я никогда не попадался ей на глаза", - пробормотал Ридок.
"В отместку?" перебивает Даин. "Это не наш путь. Почитай Кодекс о правилах
ведения боя, Эштон".
Говорит человек, который послал меня на смерть.
"Он прав", - соглашается Девера. "Мы защищаем наши границы с помощью
смертоносной силы, но мы не переносим войну на мирных жителей." Мы просто не
утруждаем себя их спасением. Но знает ли она об этом? Черт, разве я могу кому-то здесь
доверять?
Но... может быть, весь отчет неверен. Может, это виверны и вэйнители напали, а не
грифоны. Может быть, весь этот доклад - хорошо продуманная ложь.
"Сколько всадников было ранено при нападении Атебайна, учитывая, что один был
убит?" спрашиваю я.
"Четверо", - отвечает Девера, показывая на свою руку. "Включая меня. Это любезно
предоставлено всадницей, которая отлично целилась из своего лука".
 Вот тебе и идея с не-грифоном.
После очередного получасового рассказа о текущих событиях нас распускают, и я
бросаю свой отряд в толпе, разыскивая Бодхи.
Он уже почти добрался до ступенек комнаты для совещаний, когда я его догнал.
"Сорренгейл?" - спрашивает он, когда мы пробираемся через узкое место в дверях.
"Я хочу помочь, - шепчу я. Может быть, я могу делать больше, чем просто читать.
"Ради всего святого". Он берет меня за локоть и затаскивает в альков, возвышаясь
надо мной с выражением недовольства. "У меня есть прямые инструкции держать тебя как
можно дальше. "
"Его даже нет здесь, а он все еще отдает тебе приказы?" Я поправляю ремень сумки
на плече, пока большая часть квадранта проносится мимо.
"Эта тактика на мне не сработает, потому что да". Он пожимает плечами и царапает
ручкой по гипсу на руке.
"А я думала, что ты самый разумный из всей группы". Я вздыхаю. "Слушай, если я
могу помочь, то, возможно, мы сможем предотвратить то, что, как я предполагаю,
является... поставками". Говорить в коде - это нелепо, но любой может подслушать. "Дайте
мне работу".
"О, я самый разумный в группе". Он ухмыляется, опираясь на пятки. "А еще у меня
нет желания умереть. Выживи на втором курсе и укрепи свои щиты, Сорренгайл. Это твоя
работа".
"Она пытается уговорить тебя, чтобы ты позволил ей присоединиться к этим
махинациям?" спрашивает Имоджен, останавливаясь рядом с нами.
"Пытается" - это точное слово", - говорит Бодхи. "Только пытается". Он уходит в
толпу.
"Как же мы вернемся в класс, как ни в чем не бывало?" спрашиваю я Имоджен, когда
мы выходим в поток курсантов, направляющихся к главной лестнице учебного крыла.
"Ты должна вести себя так, как будто ничего не произошло", - тихо отвечает
Имоджен, махая рукой Квинн, которая ждет впереди с Рианнон. "Мы все так договорились,
когда приехали сюда". Она отодвигает сумку, поворачивая запястье так, чтобы ее реликвия
восстания оказалась между нами. "И хочешь ты того или нет, но ты теперь одна из нас. Ну,
насколько это возможно без этого".
Я перекладываю тяжелый рюкзак на плечо и киваю, понимая, что знаю слишком
мало, чтобы реально помочь отмеченным, и слишком много, чтобы откровенно говорить об
этом с друзьями.
"Привет", - говорит Имоджен Квинн. "Пообедаем?"
"Конечно", - отвечает Квинн.
Они идут впереди, а Рианнон отстает, чтобы не отстать от меня.
"А разве Квинн обычно не обедает со своей подружкой?" спрашивает Ри.
"Да, но она закончила школу".
"Точно." Она вздыхает и понижает голос. "Я хотела поговорить с тобой перед
завтраком, но не успела. Мне кажется, школа что-то от нас скрывает".
Я чуть не споткнулась о собственные ботинки, но успела поймать равновесие и не
успела выставить себя дурой. "Что прости?"
Она не может знать. Она просто не может. Я едва пережила потерю Лиама... Я не
могу представить, что с ней может что-то случиться.
"Я думаю, что в квадранте целителей что-то происходит", - говорит она, понизив
голос. "Я вчера пыталась отвести первокурсника к Нолону после того, как построение
превратилось в огненную яму, и он выглядит как абсолютное дерьмо. Я имею в виду, что
он едва мог стоять. А когда я подошла спросить, все ли с ним в порядке, новый вице-
комендант сказал, что у него есть дела поважнее, чем разговаривать с курсантами, и
практически проводил его до той маленькой двери в задней части лазарета, которая теперь
охраняется. Я думаю, они там что-то прячут".
 Я несколько раз открывала и закрывала рот, разрываясь между замешательством и
облегчением. "Может быть, они привезли с одной из застав раненых всадников для
починки, - предлагаю я. Это объясняет, почему Бодхи все еще в гипсе".
Она качает головой. "С каких это пор несколько сломанных костей стали причиной
гипсу?"
"Может, они привезли пленника из Поромиэля". Ридок протискивается между нами.
"А Нолон продолжает их лечить, пока Варриш их ломает. Я слышал, как один из
третьекурсников сказал, что именно этим Варриш и известен - пытками".
"А ты известна тем, что подслушиваешь". Ри покачала головой.
Вместо того чтобы обедать с друзьями, я быстро оправдываюсь и несу свой поднос
в маленький библиотечный уголок в общем зале, чтобы закончить чтение книги
"Объединенная Наварря, исследование по выживанию".
К сожалению, после часа, проведенного над книгой, я понимаю, что уже знаю
большинство фактов, которые в ней излагаются, о триумфе объединения и жертвах,
принесенных людьми и драконами ради установления мира. Разочарование жжет, как порез
бумагой. Естественно, секреты строительства щитов не должны были быть в первой
попавшейся книге, но было бы приятным сюрпризом, если бы что-то оказалось простым.
Я подумываю о том, чтобы попросить у Джесинии томик, посвященный первым
шести всадникам, пока переодеваюсь для аттестации в своей комнате, а затем отправляюсь
в спортзал и встречаюсь со своим отрядом на краю мата.
"Ненавижу день аттестации", - бормочу я, занимая место между Ри и Надин.
"Не могу тебя винить после того, как ты прошла в прошлом году", - поддразнивает
Ридок, вставая рядом с Сойером.
Начинается первый матч между двумя нашими первокурсниками, и я не могу не
заметить, как Ри каждые несколько минут бросает взгляд в мою сторону. К концу поединка
Визия-повторюшка растаптывает грубую девчонку с шокирующими рыжими кудрями,
которая вчера набросилась на Аарика, а Ри все хмурится на меня.
И не только она. Слоан смотрит так, будто действительно способна забить меня до
смерти, постоянно перемещая свой вес на левую сторону мата.
"Бэйлор Норрис и Миша Левин!" Профессор Эметтерио, преподаватель боевых
искусств нашего отряда, кричит первокурсникам рядом со Слоан, а затем наклоняет бритую
голову к планшету в своих мускулистых руках.
Черт. Я действительно не хотела знать их имена. Коренастый парень с нервными
глазами столкнулся с брюнеткой, которая вчера не могла перестать грызть ногти.
"Ты в порядке?" спрашиваю я Ри, когда брюнетка каким-то образом переворачивает
мускулистого парня на спину. Впечатляет.
"А я должна тебя об этом спрашивать?" отвечает Ри, понижая голос до шепота. "Ты
на меня злишься?"
"Что?" Я отвлекаюсь от созерцания того, как девушка отдает парню его задницу,
чтобы посмотреть на нее. "С чего бы мне на тебя злиться?"
"Из-за того, что ты бегаешь и не обедаешь с нами, мне кажется, что ты избегаешь
меня. И это смешно, но все, что я могу подумать, это то, что, возможно, ты злишься, что я
вчера выбрал Сойера в качестве исполнительного офицера, а не тебя, и если это так, то
давай поговорим об этом..."
"Подожди. Что? Нет." Я качаю головой, придерживая рукой живот. "Ни в коем
случае. Я - худший из возможных вариантов исполнительного офицера, учитывая, что мне
приходится летать в Самару каждые две недели, чтобы Тейрн мог видеться со Сгаэль".
"Верно?" Она кивает, облегчение смягчает ее карие глаза. "Именно так я и думала".
"Сойер - отличный выбор, а у меня нет никаких стремлений к лидерству". Я просто
пытаюсь остаться незамеченной. "Ничуть не злюсь".
"Так ты не избегаешь меня?" спрашивает Ри.
 "Из меня получился бы отличный исполнительный офицер", - перебивает Надин,
избавляя меня от необходимости отвечать. "Но, по крайней мере, ты не выбрала Ридока. Он
бы воспринял все это как повод для новых шуток".
Видимо, мы не такие уж и тихони, как нам кажется.
Миша уверенно побеждает Бейлора, и Эметтерио вызывает на ковер следующую
пару. "Слоан Майри и...", - читает он из своего протокола. "Аарик Грейкасл".
"Я хочу ее вместо себя", - говорит Слоан, направляя на меня кинжал.
Она, должно быть, шутит. Но это не так. Вздохнув, я скрещиваю руки и качаю
головой в сторону младшей сестры Лиама.
"Боги, Слоан". Имоджен фыркает, смеясь, и отходит вправо, где она наблюдает за
происходящим вместе с Квинн. "Тебе действительно хочется умереть в свой первый день?"
"Она сделала тебе комплимент?" шепчет Рианнон.
"Как ни странно, думаю, да".
"Я могу с ней справиться", - отвечает Слоан, сжимая в руке нож. "Судя по твоему
прошлогоднему письму, ее суставы выскочат прямо наружу. Разве это сложно?"
"Серьезно?" Я бросаю укоризненный взгляд на Имоджен.
"Я могу объяснить". Имоджен кладет руку на сердце. "Понимаешь, в прошлом году
ты мне не понравилась, помнишь? Ты как бы приобретенный вкус".
"Отлично. Я ценю это", - саркастически отвечаю я.
"Мне нет никакого дела до того, что ты думаешь о своей обиде на Сорренгейл,
Майри". Эметтерио вздыхает так, словно этот год уже вымотал его. "Я знаю, кто ее
тренировал, и я не собираюсь натравливать ее на первокурсников". Он поднимает темную
бровь на Имоджен. "Я тоже совершил ошибку в прошлом году". Он снова поворачивается
к Слоан, уголки его рта опускаются вниз. "Теперь разоружитесь и займите свое место
против Грейкасла".
Слоан убирает оружие и встает лицом к лицу с Аариком, в котором легко
угадывается пять дюймов и годы частного обучения бою. Но она сестра Лиама, так что есть
шанс, что она сможет удержать себя в руках.
"Кто-то сказал Сорренгейл?" - спрашивает глубокий голос сзади нас.
Наша шеренга второкурсников оглядывается через плечо на задиристого
первокурсника, который сбросил тощего с парапета. На плече у него нашивка Второго
крыла, и он идет вперед, уперев руки в бока.
"Популярна сегодня, не правда ли?" с улыбкой шепчет Надин, игриво поворачиваясь
к первокурснику. "Привет. Я Вайолет Сорренгейл". Она показывает на свои фиолетовые
волосы. "Видите? Как мои волосы. У тебя есть сообщение для..."
Он хватает ее за голову и крутит, сворачивая ей шею.
 Не редкость, когда кандидату, пришедшему в квадрант Всадников, платят за
убийство курсанта. Мне жаль, что Мира стала мишенью, но я с гордостью могу
сказать, что она быстро справилась с угрозой. У вас есть враги, генерал.

-ОФИЦИАЛЬНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ КОМЕНДАНТА ПАНЧЕКА ГЕНЕРАЛУ

СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Я замерла в шоке на мгновение, когда первокурсник опускал тело Надин на землю.

Она падает с жутким грохотом, ее голова повернута под неестественным углом.
Она мертва.
Нет. Только не это.
"Надин!" кричит Рианнон, бросаясь к ней на колени.
"Надин?" - спрашивает первокурсник, его густые брови сходятся в одну линию.
"Что, черт возьми, ты себе позволяешь?" рявкает Эметтерио.
"Никто не вмешивается", - требую я, и два моих кинжала оказываются в руке раньше,
чем я успеваю понять, что потянулась за ними.
Гигант переводит взгляд с тела Надин на мои кинжалы, на мои волосы.
"Я Вайолет Сорренгейл". Сердце заколотилось, но никто больше не умрет во имя
меня. Не дожидаясь его ответа, я вскидываю оба кинжала. Но он очень быстр для своего
роста и вскидывает руки, в которых оба моих клинка вонзаются по самую рукоять.
Проклятье.
"Вайолет!" кричит Андарна.
"Спи!" Я поднимаю щиты, блокируя все и вся. Ксаден ушел. Защищая меня, это
убило Лиама.
Неважно, почему этот парень пытается убить меня прямо сейчас. Либо я достаточно
сильна, чтобы выжить, либо нет.
Первокурсник со злобным ворчанием вырвал окровавленные кинжалы из
предплечий и бросил их на землю. Его ошибка. Может, он и выше почти на фут, но ему
понадобятся эти клинки, если он захочет меня убить. А вот его телосложение... его будет
трудно преодолеть.
Перестань делать большие приемы, которые обнажают тебя. Слова Ксадена,
сказанные в прошлом году, звучат в моей голове, как будто он стоит рядом со мной. Я
должна использовать то, что у меня есть - мою скорость - в своих интересах.
Я с разбегу бросаюсь к нему, и он обрушивает на мою голову мощные кулаки, но я
падаю на колени прежде, чем они успевают соприкоснуться. Не обращая внимания на
сокрушительную боль в ногах от удара, я использую свой импульс, чтобы проскочить мимо
него, задевая сухожилия на его колене.
Он вскрикивает и падает вперед, как чертово дерево, ударяясь об пол.
"Вайолет!" кричит Даин откуда-то сзади меня.
Я вскарабкиваюсь на ноги и поворачиваюсь к гиганту, который уже перевернулся на
спину, словно не чувствуя боли, но не в силах стоять от того, что я с ним сделала. Однако
он может дотянуться до одного из брошенных им кинжалов и метнуть его в меня.
Что он и делает.
 "Черт!" Я поворачиваюсь в сторону, чтобы избежать своего клинка, а он бьет ногой,
которую я не успел подсечь.
Его сапог задевает меня за бедро.
Удар выбивает ноги из-под ног, и я вижу только потолок, падая назад и ударяясь
всем весом о бедро. Боль ослепляет меня на мгновение, когда моя голова ударяется о пол,
раскаленный до бела и такой острый, что в ушах звенит. Но, по крайней мере, я не проткнул
себя своими клинками. Один все еще в моей руке, но глаза затуманиваются и говорят мне,
что на самом деле их два.
Первокурсник хватает меня за правое бедро и тянет, волоча за собой с отчетливым
скрипом кожи о блестящий пол. Если я проткну кинжалом его руку, то поражу собственную
мышцу.
Поэтому я бью его по руке, но настигаю его только порезом предплечья. Сердце
заходится в горле, люди вокруг выкрикивают мое имя, но они не могут вмешаться. Я на
втором курсе, и этот мудак не в моем отряде.
Крепко ухватившись за меня, он тащит меня ногами вперед к себе, его лужица крови
пропитывает мою шею и мочит волосы.
Если я не освобожусь, я умру.
Я поднимаю левую ногу и бью, как только оказываюсь достаточно близко, попадая
ему в челюсть, но он не отпускает. Упорный ублюдок.
Со следующим ударом раздается хруст, и я ломаю ему нос. Льется кровь, но он
отряхивается, поднимается на ноги и перекатывается на меня, прижимая меня к полу своим
непостижимым весом.
Черт, черт, черт.
Я замахиваюсь ножом, но он ловит мою правую руку, прижимая запястье к полу.
Затем он обхватывает другой рукой мое горло и сжимает его.
"Сдохни, мать твою, уже", - прорычал он, его голос слился со звоном в ушах, когда
он опустил свое лицо к моему.
Воздуха не хватает, так как его хватка плотно сжимает мое горло.
"Секреты умирают вместе с теми, кто их хранит", - шепчет он, приблизив свой нос
на дюйм к моему. Его глаза светло-карие, но с красным ободком, как будто он принимает
какой-то наркотик.
Аэтос.
Страх захлестывает мой разум, прорываясь сквозь щиты, но он не мой.
Я не могу сосредоточиться на страхе Тейрна. Там - шок и смерть.
А я не собираюсь умирать из-за какого-то безымянного первокурсника.
Я хватаю свободной левой рукой один из кинжалов, висящих в ножнах вдоль ребер,
быстро выхватываю и вонзаю клинок в спину гиганта под углом, как учил меня Ксаден. В
его почку. Один раз. Дважды. Трижды. Я сбиваюсь со счета, нанося удары снова и снова,
пока не ослабевает хватка на моем горле, пока первокурсник не обвиснет на мне.
Он - мертвый груз.
Мои легкие пытаются расшириться, и я прилагаю последние силы, чтобы спихнуть
его с себя. Он тяжелее быка, но мне удается сдвинуть его в сторону настолько, чтобы
выскользнуть из-под него.
Воздух - прекрасный, драгоценный воздух - наполняет мою грудь, и я задыхаюсь от
него, преодолевая огонь в горле, и смотрю на потолочные балки. Боль. Все мое тело - ничто.
"Вайолет?" Голос Даина дрожит, когда он приседает рядом со мной. "С тобой все в
порядке?"
Секреты умирают вместе с теми, кто их хранит.
Нет, со мной не все в порядке. Его отец только что пытался убить меня.
Я заставляю себя вернуться в привычное состояние, в котором нет боли, и
перекатываюсь на руки и колени. Тошнота накатывает волнами, и я вдыхаю через нос и
выдыхаю через рот, пока не удается заглушить ее.
 "Скажи что-нибудь, - судорожным шепотом умоляет Даин.
Я опускаюсь на руки, пока не становлюсь на колени, затем выгибаю шею, морщась
от того, что делаю вдох за вдохом.
"Ви" Он встает и протягивает мне руку, и беспокойство в его знакомых глазах...
К черту, нет.
Я направляю всю свою энергию на щиты.
"Не. Прикасайся. Ко мне", - выдавливаю я из себя, мой голос словно наждак, и
медленно встаю, более чем осознавая, сколько глаз на мне. Голова кружится, но я борюсь с
головокружением, доставая все пять своих кинжалов. Все, кто находится поблизости,
наблюдают за тем, как я наклоняюсь и вытираю кровь с клинков униформой мертвого
первокурсника, прежде чем вложить их в ножны.
Страх, затопивший мои пути, сменяется облегчением.
"Со мной все в порядке", - говорю я Тейрну и Андарне.
"Матиас и Хенрик, возьмите тела", - приказывает Даин. По крайней мере, мне
кажется, что это он. Звон в ушах заглушает все, что находится дальше двенадцати дюймов
от меня.
Передо мной появляется Эметтерио. "Могу я до вас дотронуться?" - спрашивает он.
Очевидно, я довольно громко высказал это требование Даину.
Я киваю, убедившись, что мои щиты на месте, и Эметтерио берется за мое лицо,
пытаясь найти мои глаза. Он загораживает свет, затем поднимает руку. В животе
поднимается новая волна тошноты.
"У вас сотрясение мозга. Хотите пропустить остаток урока?" Он убирает руку с
моего лица и держит меня, схватив за руки, когда я качаюсь.
"Нет." Я не оставлю день оценки так же, как в прошлом году.
"Я ее поймала", - говорит Имоджен, беря меня за локоть.
Рот Эметтерио поджимается, его темные глаза сужаются.
"В этом году я не буду пытаться убить ее. Обещаю". Она притягивает меня к себе,
но не держит, а просто позволяет мне немного наклониться.
Ладно, сильно.
"Вас только что душили, кадет Сорренгейл", - напомнил мне Эметтерио.
"Не в первый раз", - отвечаю я, от лезвий в горле голос становится хриплым. "Я
вылечусь. Я остаюсь".
Он вздыхает, но в конце концов кивает и возвращается на свое место во главе
коврика, подбирая планшет, который он, очевидно, уронил.
"Его прислал Аэтос", - шепчу я Имоджен. "Я думаю, что нас преследуют". Боже,
надеюсь, Ксаден не поэтому не пришел вчера.
Ее зеленые глаза вспыхивают за секунду до того, как Ридок появляется по другую
сторону от меня, и его плечо касается моего.
"Проклятье, Сорренгейл, - бормочет он, протягивая мне руку, которую я не беру.
"Всегда что-то происходит, не так ли?" Я пытаюсь улыбнуться, пока они вдвоем
медленно идут к краю циновки, поддерживая меня, чтобы я не упала ни на одну из сторон.
"Вероятно, он был послан как послание твоей матери", - говорит Эметтерио, качая
головой. "То же самое случилось с твоей старшей сестрой в ее годы".
Первокурсники с ужасом смотрят на меня, а я обвожу взглядом окровавленный
коврик и замечаю, что Рианнон, Даин и Сойер отсутствуют. Правильно. Потому что они
должны забрать Надин и тело безымянного первокурсника.
Надин мертва, потому что она сказала, что она - это я.
Тяжелая, бьющая в глаза печаль грозит вырвать меня из моих пульсирующих
коленей, но я не могу позволить себе почувствовать ее. Не могу впустить его в себя. Не на
глазах у всех. Она отправляется в ящик, где я храню все остальные переполняющие меня
эмоции.
 Слоан и Аарик стоят в центре мата, наблюдая за мной с различными оттенками шока
на лице. На лице Аарика гораздо больше беспокойства, чем на лице Слоан.
"Кто-нибудь собирается убирать этот беспорядок и драться, или как?" спрашиваю я,
не обращая внимания на стекающую по шее густую жидкость. Стоять здесь, покрытая его
кровью, лучше, чем лежать здесь, пропитанный моей.
"А ты хотела взять ее на себя, Майри". Один из первокурсников насмехается с
другого конца мата. У него глубоко посаженные карие глаза под угловатыми бровями и
широкая квадратная челюсть, но я не знаю его имени. Да я и не хочу знать его имени.
Я уже знаю имена Слоана и Аарика, и это слишком много.
Я знал имя Надин.
Мы стоим плечом к плечу, пока первокурсники убирают кровь и заканчивают
осмотр, а я сосредоточенно фиксирую все, что не так со стилем боя Слоан, а это... очень
много. На самом деле, похоже, что она почти не тренировалась для квадранта.
Этого не может быть. Лиам был лучшим бойцом в нашем году, и каждый
отмеченный знает, что по достижении совершеннолетия он должен явиться в квадрант
Всадников. Наверняка она прошла обучение.
"Ты уверен, что она сестра Лиама?" спрашивает Ридок.
"Да", - отвечает Имоджен с долгим вздохом. "Но она точно не воспитывалась с
бойцами, и это видно".
Аарик укладывает ее на задницу шесть раз без особых усилий.
Вот черт. Это усложняет некоторые вещи. Например, сохранить ей жизнь.
Час спустя я прохожу физику под пристальным взглядом Ри, прекрасно понимая, что
кровь первокурсника засохла на моей коже, и держа голову высоко, когда другие курсанты
смотрят на меня. Когда звон в ушах ослабевает, становится легче, но после занятий меня
все равно чертовски тошнит.
Я отпрашиваюсь с ужина и отказываюсь от предложения Ри помочь мне добраться
до моей комнаты, медленно, но верно поднимаясь по ступенькам на этаж для
второкурсников. Каждая косточка, каждый мускул, каждая фибра моего существа болит.
За мгновение до того, как я потянулась к дверной ручке, я почувствовала ее -
знакомую полуночную тень, окутывающую мой разум.
Облегчение охватывает меня, когда я открываю дверь и вижу Ксадена,
прислонившегося к стене между моим столом и кроватью, с видом, как обычно, готовым
убить кого-нибудь, и со сложенными на груди руками.
"Прошло уже восемь дней", - прохрипела я, морщась.
"Я знаю", - парирует он, отталкиваясь от стены и в несколько шагов пересекая
комнату. "И судя по тому, что Тейрн показал Сгаэль, мне следовало бы сказать своему
командиру, чтобы он отвалил, и прийти сюда раньше". Он берет мое лицо в свои руки, и
ярость, сверкающая в его глазах, противоречит мягкости его прикосновений, когда он
осматривает мои раны.
"Кровь принадлежит ему". Горло словно проглотило огонь.
"Хорошо". Его челюсть сжимается, когда он опускает взгляд на синяки, которые, как
я знаю, находятся на моей шее.
"Я даже не знаю, как его звали".
"Я знаю". Его руки отпадают, и я тут же оплакиваю их потерю.
"Его прислал полковник Аэтос".
Он кивает, движение отрывистое. "Мне жаль, что я не смог убить его первым".
"Первокурсника? Или Аэтоса?"
"И того, и другого". Он не улыбается моей попытке пошутить. "Давай-ка вымоем
тебя и закутаем".
"Ты не можешь ходить и убивать курсантов. Ты теперь офицер".
"Понаблюдай".
 Как тебе в Самаре?" спрашиваю я его спустя несколько часов, сидя со скрещенными
ногами на своей кровати, выкупавшись и подавившись миской супа, которую он принес
мне из столовой главного корпуса. Каждый глоток причиняет боль, но он прав - я не могу
позволить себе ослабить себя отказом от еды.
"Посмотри на себя, ты задаешь вопросы". Уголок рта Ксадена приподнимается,
когда он откидывается назад, занимая кресло в углу моей комнаты, и точит свои кинжалы
о кожаный ремень. Он сбросил летную форму, пока я была в ванной, но в новой форме он
выглядит еще лучше. Не могу не заметить, что он не стал добавлять нашивки и на эту
форму. Он носил только эмблему командира крыла и обозначение крыла, когда находился
в квадранте.
"Я не буду спорить с тобой по поводу твоей игры в вопросы сегодня вечером". Я
бросила взгляд в его сторону, заметив на книжной полке рядом с ним два тома, которые
одолжила мне Джесиния. Но все мысли о том, чтобы рассказать ему о своих исследованиях,
исчезли при его напоминании о том, что мне не дано знать всю правду, когда дело касается
его.
"Хотеть, чтобы ты спрашивал то, что хочешь знать, - это не игра. Ты и я? Не игра".
Он снова и снова проводит лезвием по коже. "А Самара... другая".
"Односложными ответами дело не ограничится".
Он поднимает взгляд от своей работы. "Мне приходится заново доказывать свою
состоятельность на самом, пожалуй, жестоком форпосте. Это... раздражает".
Я улыбаюсь. Пусть Ксаден раздражается. "Они относятся к тебе по-другому?"
"Ты имеешь в виду из-за этого?" Он постукивает плоской стороной лезвия по шее,
касаясь реликвии.
"Да."
Он пожимает плечами. "Я думаю, что фамилия влияет на это больше, чем реликвия.
Старшие всадники легче относятся к Гаррику, за что я им благодарен".
Я опустил ложку в миску. "Мне жаль."
"Это не хуже того, что я ожидал, и моего знака достаточно, чтобы заставить
большинство из них задуматься". Он убирает кожаный ремешок в рюкзак и, встав, убирает
в ножны свой последний клинок. "Ты знаешь, каково это. Люди постоянно судят о тебе по
фамилии".
"Думаю, можно сказать, что у вас все еще хуже".
"Только в пределах границ". Он переворачивает мой доспех, который сушится на
спинке стула, затем пересекает комнату и садится на край моей кровати. Она не такая
большая, как его кровать в прошлом году, но нам обоим хватит места, если я попрошу его
остаться. Чего я не сделаю. Трудно находиться так близко и не поцеловать его. А спать
рядом с ним? Я бы точно сломалась.
"Справедливое замечание". Я ставлю миску на тумбочку и беру в руки щетку, мой
взгляд падает на дверь, когда я слышу голос Рианнон в коридоре за секунду до того, как она
закрывает свою дверь. Это напомнило мне... "Ты закрыл мою комнату от посетителей,
прежде чем уйти?"
Он кивает. "От звуков она тоже защищена". Он скрещивает лодыжку с коленом,
убирая свои ботинки с моей кровати. "Односторонняя, конечно. Ты можешь слышать, что
происходит снаружи, но они не могут слышать, что происходит здесь. Подумал, что тебе
понравится уединение".
"От всех тех, кого я не могу привести?"
"Ты можешь приводить сюда всех, кого захочешь", - возразил он.
"Правда?" Язвительность звучит в моем голосе, когда я провожу щеткой по своим
влажным волосам. "Потому что Рианнон пыталась войти и оказалась на другой стороне
коридора".
Уголки его рта приподнимаются в проблеске улыбки. "Скажи ей, чтобы в
следующий раз держала тебя за руку. Сюда можно войти, только прикоснувшись к тебе".
 "Подожди." Я сделала паузу, затем закончил расчесывать свои спутанные концы.
"Значит, ты не запер ее только для нас с тобой?"
"Это твоя комната, Вайолет". Его глаза следят за движением щетки по моим волосам,
и то, как он сгибает пальцы на коленях, заставляет меня сглотнуть. С трудом. "Комната
закрыта на замок, чтобы впустить того, кого ты потянешь за собой". Он прочищает горло и
смещает свой вес, когда я заканчиваю очередной проход щеткой. "И, эгоистично, меня".
Мне чертовски нравятся твои волосы. Если ты когда-нибудь захочешь поставить
меня на колени или выиграть спор, просто распусти их. Я все пойму.
У меня перехватывает дыхание при воспоминании. Неужели прошло всего
несколько месяцев с тех пор, как он это сказал? Кажется, что прошла вечность... и
одновременно вчерашний день.
"Ты закрыл мою комнату, чтобы обеспечить полную конфиденциальность для меня
и всех, кого я захочу привести?" Я поднимаю брови. "На случай, если мне захочется..."
"Делай все, что хочешь". От жара его взгляда у меня перехватило дыхание. "Никто
ничего не услышит. Даже если ты разобьешь шкаф".
Я неловко беру кисть, и она падает мне на колени, но я быстро прихожу в себя. Вроде
как. "Этот, кажется, довольно прочный. Не сравнить с тем хлипким, что стоял у меня в
комнате в прошлом году". Тот, который мы случайно превратили в дрова, когда впервые
попали друг другу в руки.
"Это что, вызов?" Он посмотрел на мебель. "Потому что я гарантирую, что мы
сможем убрать ее, как только ты исцелишься".
"Здесь еще никто не исцелился до конца".
"Верно подмечено. Просто произнеси эти слова, Вайолет". Того, как он смотрит на
меня, достаточно, чтобы поднять мою температуру на несколько градусов. "Нужно только
три".
Три слова?
О, черт возьми, я собираюсь сказать ему, что хочу его. У него и так слишком много
власти надо мной.
"Можно и нужно - это две разные вещи", - умудряюсь сказать я. Моя сила воли,
когда дело касается Ксадена, - чистое дерьмо. Одно прикосновение, и я снова окажусь в его
объятиях, принимая все, что он сочтет достаточной правдой, вместо полного доступа,
которого я заслуживаю... нет, нуждаюсь. "И мы определенно не должны".
"Тогда расскажи мне, как прошла твоя неделя". Он плавно меняет тему.
"Я не смогла посмотреть их всех", - признаюсь я. "На "Парапете". Я пыталась, но...
не смогла".
"Вы были на башне?" Он нахмурил брови.
"Да." Я сдвигаюсь, подтягивая больные колени к бокам. "Я обещала Лиаму помочь
Слоан, и я не могла сделать это со двора". С моих губ срывается язвительный смешок. "А
она меня чертовски ненавидит".
"Тебя невозможно ненавидеть". Он встает и подходит к рюкзаку, прислоненному к
стене. "Поверь мне. Я пытался".
"Поверь мне. Она старалась. Она действительно хотела бросить мне вызов в оценке".
Я прислонилась спиной к изголовью кровати. "Она винит меня в смерти Лиама. Не то чтобы
она была неправа..."
"Смерть Лиама не была твоей виной", - перебивает он, его тело становится жестким.
"Это была моя. Если Слоан хочет кого-то ненавидеть, она может сделать это прямо здесь".
Повернувшись, он постукивает себя по груди, ставя рюкзак на стол.
"Это не твоя вина". Это не первый раз, когда мы спорим, и что-то подсказывает мне,
что не последний. Думаю, вины хватит на двоих.
"Так и было". Он открывает крышку и роется в сумке.
"Ксаден..."
 "Сколько кандидатов пало в этом году?" Он достает сложенную бумажку и
закрывает сумку.
"Слишком много". Даже сейчас я слышу некоторые из их криков.
"Их всегда слишком много". Он снова садится на мою кровать, на этот раз так
близко, что мои колени касаются его бедра. "И это нормально, что ты не могла смотреть,
как умирают младшие. Это значит, что ты все еще остаешься собой".
"В отличие от превращения в кого-то другого?" Мой желудок скручивается от
плоского выражения на его лице, стена из упоминаний о смерти Лиама прочно встала
между нами. "Потому что я чувствую, что это так. Я даже не хочу знать имена
первокурсников. Я не хочу их знать. Я не хочу, чтобы мне было больно, когда они умрут.
Кем это делает меня?"
"Второкурсником". Он говорит это совершенно спокойно, точно так же, как в
прошлом году заявил, что не может спасти всех отмеченных, а только тех, кто готов помочь
себе сам.
Иногда я забываю, насколько он безжалостен.
Насколько он может быть безжалостен ко мне.
"Я уже видела смерть", - отвечаю я. "В прошлом году я был практически окружена
ею".
"Это не одно и то же. Видеть, как наши друзья - наши равные - умирают на Перчатке,
на Молотьбе, во время испытаний или даже в бою - это одно. Все здесь просто борются за
выживание, и это готовит нас к тому, что происходит снаружи. Но когда речь идет о более
молодых кандидатах..." Он качает головой и наклоняется вперед.
Я хватаюсь за кисть, чтобы не потянуться к нему.
"Первый год - это когда некоторые из нас теряют жизнь, - мягко говорит он,
заправляя мои влажные волосы за ухо. "На второй год остальные теряют свою
человечность. Все это - часть процесса превращения нас в эффективное оружие, и не
забывайте ни на секунду, что именно в этом состоит наша задача".
"Десенсибилизировать нас к смерти?"
Он кивает.
Раздается стук в дверь, и я вздрагиваю, но не могу не заметить, что Ксаден этого не
делает. Он вздыхает и встает, направляясь к двери.
"Уже?" - спрашивает он, открывая дверь и загораживая меня от взгляда. Или
закрывая мне обзор.
"Уже." Я узнаю голос Бодхи.
"Дай мне минутку". Ксаден закрывает дверь, не дожидаясь ответа.
"Позволь мне пойти с тобой". Я перекидываю ноги через край кровати.
"Нет." Он приседает передо мной, ставя нас на уровне глаз, пергамент из его сумки
все еще зажат в кулаке. "Сон - самый быстрый способ исцеления, если только ты не
собираешься искать Нолона, а, как я слышал, в наши дни его трудно найти".
"Тебе тоже нужно спать", - протестую я, преодолевая ужас, наполняющий мое горло.
У нас всего несколько часов, а я еще не готова к тому, что он уйдет. "Вы летели полдня".
"Мне нужно многое успеть сделать до утра".
"Давай я помогу". Черт, теперь я умоляю.
"Пока нет". Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но затем опускает ее,
словно обдумывая свой шаг. "Но мне нужно, чтобы ты внимательно следила за тем, что
произойдет, когда ты уедешь через семь дней с Тейрном". Он сжимает бумагу в моей руке.
"А пока... вот".
"Что это?" Я бросаю взгляд вниз, но это похоже только на сложенный пергамент.
"Однажды ты сказала мне, что я боюсь, что могу тебе не понравиться, если ты
узнаешь меня по-настоящему".
"Я помню".
 "Каждый раз, когда мы вместе, мы тренируемся или сражаемся. Времени на долгие
прогулки у реки или на то, что здесь считается романтикой, не так много". Он нежно
сжимает мою руку, но я чувствую каждую мозоль, образовавшуюся у него от владения
оружием. "Но я сказал тебе, что найду способ впустить тебя, и сейчас это все, что у меня
есть".
Мой взгляд устремляется на него, и сердце замирает в горле.
"Увидимся в Самаре". Он встает, берет свой рюкзак и два меча, прислоненные к
стене рядом с дверью.
"Как мне найти тебя, когда я буду там?" Мои пальцы сжимают сложенный
пергамент. Я никогда не видела Самару. Мама никогда там не служила.
Он поворачивается к двери и смотрит на меня, не сводя взгляда. "Третий этаж,
южное крыло, вторая дверь справа. Вас впустят подопечные".
Его комната в казарме.
"Дайте угадаю - дверь закрыта для звука и для того, чтобы впустить тебя, меня и
всех, кого ты протащишь?" Мысль о том, что он использует эту звукоизоляцию для взлома
шкафов с кем-то еще, заставляет мой желудок переварить суп.
Может, мы и не вместе, но ревность - не совсем рациональная эмоция.
"Нет, Вайолет". Он поднимает оба меча над головой, затем вставляет их в ножны в
рюкзаке за спиной с практическим мастерством и намеком на ухмылку. "Только ты и я".
Он уходит прежде, чем я успеваю придумать ответ.
Дрожащими руками я разворачиваю бумагу и улыбаюсь.
Ксаден Риорсон написал мне письмо.
 Гаррик всегда был моим лучшим другом. Его отец был помощником моего отца,
что в некотором смысле делает его моим Даином, только надежным. После Лиама
Бодхи был и остается для меня самым близким братом, вечно идущим на шаг позади.

-ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА ЛЕЙТЕНАНТА КСАДЕНА РИОРСОНА С

КАДЕТОМ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Улыбка искривила губы, я сцепила руки на макушке и отхожу от боли в боку, когда
мы с Имоджен заканчиваем нашу послебеговую разминку несколько дней спустя, выходя
во двор за полчаса до того, как будет подан завтрак.
Он написал мне письмо, и я читала его столько раз, что уже выучила наизусть. В нем
нет ничего даже отдаленно опасного, никаких секретов революции или подсказок, как
помочь, но он же не может рисковать, излагая их в письменном виде. Нет, так даже лучше.
Это просто о нем. Маленькие детали, например, то, что во время восстания он сидел на
крыше дома Риорсонов в надежде, что отец вернется домой и скажет, что все кончено.
"Последние три дня ты ухмыляешься, как пьяница", - жалуется Имоджен,
пригибаясь, чтобы заглянуть под помост, когда мы проходим мимо. "Как можно быть такой
счастливым на рассвете?"
Не могу ее винить. Я тоже на взводе со дня оценки. Бодхи и Эйя тоже.
"Последние несколько дней мне не снились кошмары, и никто не встает в это время,
чтобы убить меня". Мои руки упали на бок. На этот раз я прошла немного дальше между
перерывами на ходьбу.
"Да, это причина". Она сворачивает шею. "Почему бы тебе уже не вернуть его
обратно?"
"Он мне не доверяет". Я пожимаю плечами. "А я не могу доверять ему. Это сложно".
Но, черт возьми, я скучаю по тому, что каждый день вижу его мельком. Суббота не может
наступить так скоро. "Кроме того, даже если между двумя людьми есть непревзойденная
химия, это не значит, что они должны быть в отношениях, не ограничиваясь только
физическими..."
"О, нет." Она покачала головой, затем заправила прядь розовых волос за ухо. "Я
заканчивала разговор. А не начинала. Я готова бегать и тренироваться с тобой, но у тебя
есть друзья, с которыми ты можешь обсуждать свою сексуальную жизнь. Помнишь? Те,
которых, как я вижу, ты активно избегаешь при каждом удобном случае?"
Не пойдет.
"А мы не друзья?" спрашиваю я.
"Мы..." Ее лицо скривилось. "Соучастники, заинтересованные в том, чтобы
сохранить друг другу жизнь".
Это только заставляет меня улыбнуться еще шире. "О, только не надо меня
успокаивать".
Ее взгляд сужается, и она смотрит мимо меня, на внешнюю стену. "Что, во имя
Данна, писец должен делать в квадранте в такой час?"
Я вздрагиваю при виде Джесинии, ожидающей в одном из затененных альковов,
спрятавшись, словно пытаясь скрыться. "Успокойся. Она - друг".
 Имоджен бросает на меня многозначительный взгляд. "Ты прячешься от
второкурсников, но дружишь с писцами?"
"Я дистанцируюсь, чтобы не врать им, и я подружилась с Джес... Знаешь что? Я не
должна тебе ничего объяснять. Я иду посмотреть, что нужно моему другу". Я ускоряю шаг,
но Имоджен не отстает. "Привет, - говорю я Джесинии, когда мы подходим к алькову. В
этом алькове есть туннель, который ведет прямо в общежитие. "Все в порядке?"
"Я пришла, чтобы найти тебя..." Она морщит брови под капюшоном и переводит
взгляд на Имоджен, которая оценивает ее, как соперницу.
"Я в порядке", - говорю я Имоджен, одновременно показывая. "Джесиния не
собирается пытаться убить меня".
Имоджен наклоняет голову, ее взгляд падает на кремовую сумку, которую несет
Джесиния.
"Я не собираюсь пытаться убить ее", - подтверждает Джесиния, ее карие глаза
расширяются. "Я даже не знаю, как это сделать".
"Вайолет прекрасно умела убивать, получив образование писца", - отвечает
Имоджен, ее руки быстро двигаются.
Джесиния моргает.
Я поднимаю брови на Имоджен.
"Прекрасно", - отвечает она, показывая, отступая назад. "Но если она набросится на
тебя с остро заточенным пером, не вини меня".
"Извини за нее", - показываю я, когда Имоджен поворачивается к нам спиной.
"Люди пытаются убить тебя?" Джесиния наморщила лоб.
"Сегодня четверг". Я перехожу в альков, чтобы не стоять спиной ко двору. "Я всегда
рада тебя видеть, но чем я могу тебе помочь?" Курсанты-писцы почти никогда не заходят в
квадрант Всадников, если только они не помогают капитану Фитцгиббонсу.
"Две вещи", - показывает она, когда мы обе садимся на скамейку, затем лезет в свой
ранец, достает фолиант и протягивает его мне. Это экземпляр "Дара Первой Шестерки",
которому, похоже, сотни лет. "Ты сказала, что хотела бы получить ранние сведения о
первых всадниках, когда возвращали другие книги", - подписывает она. "Это одна из самых
ранних, которые я смогла найти и которые разрешено изъять из Архива. Готовишься к
очередным дебатам?"
Я кладу книгу на колени и тщательно подбираю слова. Интуиция подсказывает мне,
что я могу ей доверять, но после Даина я не уверена, что могу полагаться на свою интуицию,
а знать - небезопасно для нее, в любом случае. "Учусь. И спасибо тебе, но тебе не нужно
было его приносить. Я бы сама к тебе пришла".
"Я не хотела, чтобы тебе пришлось ждать, пока я буду дежурить по Архиву, а ты
сказала мне, что бегаешь каждое утро..." Она делает несколько глубоких вдохов, что
обычно означает, что она собирается с мыслями. "И мне неприятно это признавать, но мне
нужна помощь", - показывает она, после чего достает из сумки потрепанный фолиант и
протягивает его мне.
Я беру его, чтобы освободить руки, отмечая потрепанные края и расшатанный
корешок.
"Я пытаюсь перевести это для задания, и у меня возникают трудности с парой
предложений. Это на древнелукерском, а насколько я помню, это один из мертвых языков,
на которых можно читать". Ее щеки вспыхивают розовым румянцем, и она оглядывается
через плечо на освещенный магами туннель, как будто другой писец может нас увидеть. "У
меня будут неприятности, если кто-нибудь узнает, что я прошу помощи. Воспитанники не
должны просить".
"Я умею хранить секреты", - показываю я, и мое лицо опускается, когда я
вспоминаю, как мы с Даином в детстве использовали этот язык для передачи секретных
сообщений.
 "Спасибо. Я знаю почти все остальные языки". Ее движения становятся резкими, а
рот напрягается.
"Ты знаешь их гораздо больше, чем я". Мы обмениваемся улыбками, и я открываю
фолиант на закладке, вглядываясь в вихрящиеся штрихи чернил, составляющих язык
логосов.
Джесиния указывает на предложение. "Я там застряла".
Я быстро читаю с начала абзаца, чтобы убедиться, что все правильно поняла, затем
подписываю нужное предложение, показав последнее слово - имя древнего короля,
жившего за тысячу лет до существования Наварры.
"Спасибо". Она записывает предложение в блокнот, который взяла с собой.
Древний король. Я перелистываю первую страницу книги, и мои плечи опускаются.
На ней стоит дата - двадцать пять лет назад.
"Это ручная копия с оригинала", - подписывает Джесиния. "Примерно за пять лет до
того, как в квадранте появился печатный станок".
Верно. Потому что в Архиве нет ничего старше четырехсот лет, кроме свитков
времен Объединения. Пот холодит шею, когда я перевожу для нее еще несколько
предложений с разных страниц, удивляясь тому, как много я еще помню после того, как не
практиковалась целый год, а затем передаю фолиант обратно, когда заканчиваю последнее
предложение, которое она отметила.
Если я потороплюсь, то успею смыть с себя пот и позавтракать.
"Мы работаем над тем, чтобы убрать все мертвые языки из открытого раздела
Архива и перевести их для более удобного чтения", - показала она с возбужденной улыбкой,
затем убрала свои вещи. "Тебе стоит зайти и посмотреть, как много мы уже сделали".
"Всадникам запрещено заходить за учебный стол", - напоминаю я ей.
"Для тебя я сделаю исключение". Она усмехается. "По воскресеньям в архиве почти
всегда пусто, особенно если учесть, что большинство третьекурсников уезжают домой на
каникулы".
Крик разрывает воздух, и я поднимаю голову. Через двор из учебного корпуса тащат
второкурсника из Третьего крыла, между двумя пожилыми наездниками, за которыми
следует профессор Маркхэм.
Что, во имя Амари?
Джесиния бледнеет и опускается в тень алькова, пока его тащат в здание общежития,
где туннели под ним ведут через каньон в главный кампус Басгиата. "Я думаю, - показывает
она, начиная неровно дышать. "Я думаю, это моя вина".
"Что?" Я поворачиваюсь к ней лицом.
"Вчера всадник попросил книгу, и я записала запрос". Она наклоняется ко мне, в ее
глазах нарастает паника. "Я должна записывать заявки. Это..."
"Устав", - закончили мы оба одновременно. Я киваю. "Ты не сделала ничего плохого.
Что это была за книга?"
Она смотрит в сторону дверей, где исчез всадник. "Мне пора. Спасибо."
Только страх в ее глазах не дает мне переспросить, пока она не убежала, оставив
меня смотреть на фолиант на коленях, понимая, насколько опасен мой "исследовательский
проект".
"Подождите меня!" Позже Рианнон бежит через толпу всадников, когда мы
достигаем ступеней рядом с Перчаткой, где большинство из нас стоят в узком месте, ожидая
своей очереди подняться на летное поле.
"Мы все еще здесь!" Я машу рукой, прежде чем мой взгляд возвращается к
беспокойному перемещению по ближайшим к нам людям, следя за их руками, их оружием.
Я безоговорочно доверяю своим товарищам по отряду, но никому другому. Достаточно
нанести своевременный удар в толпе, и я могу истечь кровью, даже не узнав, кто меня убил.
 "Это неправильно", - бормочет Сойер, разворачивая нашу карту с домашним
заданием для КВН. "Я не могу найти номер четыре, сколько бы раз я ни считал маленькие
линии высот".
"Это север", - говорю я ему, постукивая по нижней части сложенного чудовища. "Ты
смотришь не на тот сектор для четвертого вопроса. Поверьте, вчера вечером мне пришлось
обратиться за помощью к Ридоку".
"Фу. Это какая-то пехотная хрень". Он засунул карту в карман.
"Почему бы тебе просто не смириться с тем, что я - бог навигации, и не попросить
помощи, как все остальные?" Ридок дразнит Сойера, когда Ри догоняет нас. "Наконец-то!
Можно подумать, что руководство придет вовремя".
"Руководство было на совещании", - отвечает Ри, держа в руках подборку писем. "И
руководство получило почту!"
Надежда вскочила, на секунду сменив повышенную бдительность, прежде чем я
успела ее подавить.
"Ридок", - говорит Рианнон, передавая письмо. "Сойер". Она поворачивается,
передавая ему следующее. "Мне". Она перекладывает его на спину. "И Вайолет".
Он не напишет, напоминаю я себе, прежде чем взять у нее письмо, и все же не могу
удержаться от вздоха, когда открываю незапечатанную крышку конверта.

Вайолет,
Извини, что я так долго не писала. Я только сейчас увидела дату. Ты на втором курсе!
Мои плечи опускаются, что просто... жалко.
"От кого это?" спрашивает Рианнон. "Ты выглядишь разочарованной".
"Мира", - отвечаю я. "И нет, не разочарована..." Мои слова обрываются, когда мы
продвигаемся вперед в очереди.
"Ты думала, что это будет другой лейтенант", - правильно догадывается она, ее глаза
смягчаются от сочувствия.
Я пожимаю плечами, но с трудом сдерживаю разочарование в голосе. "Я знаю
лучше".
"Ты скучаешь по нему, не так ли?" Она понижает голос, когда мы приближаемся к
ступенькам.
Я киваю. "Не должна, но скучаю".
"Вы вместе?" - шепчет она. "Я имею в виду, все знают, что вы спите вместе, но что-
то с тобой не так".
Я смотрю вперед, чтобы убедиться, что Сойер и Ридок поглощены своими письмами.
Это правда, которую я могу легко ей рассказать. "Больше нет".
"Почему?" - спрашивает она, смятение проступает на ее лбу. "Что случилось?"
Я открываю рот, но тут же закрываю его. Возможно, правда не так проста. Что, черт
возьми, я должен ей сказать? Боже, когда это все стало таким сложным?
"Ты можешь рассказать мне, ты знаешь". Она принужденно улыбается, и от обиды,
которую я вижу за этой улыбкой, я чувствую себя полным и законченным дерьмом.
"Я знаю". К счастью для меня, мы начинаем подниматься по ступенькам, давая мне
возможность подумать.
Мы достигаем вершины, выходим в каньон летного поля, и мое сердце замирает при
виде драконов, выстроившихся в тот же строй, в котором мы стоим во внутреннем дворе.
Это прекрасный, страшный, унизительный калейдоскоп мощи, от которого у меня
перехватывает дыхание.
"Это никогда не надоест, правда?" говорит Рианнон, когда мы следуем за Ридоком и
Сойером через строй, ее улыбка не сходит с лица.
"Я так не думаю". Мы обмениваемся взглядами, и я прерываюсь. "Ксаден не был
честен со мной", - тихо говорю я, чувствуя, что обязана своей лучшей подруге чем-то
правдивым. "Я должна была покончить с этим".
 Ее глаза вспыхивают. "Он солгал?"
"Нет". Я крепче сжимаю письмо Миры. "Он не сказал мне всей правды. И до сих пор
не говорит".
"Другая женщина?" Ее брови поднимаются. "Потому что я абсолютно точно помогу
тебе уничтожить этого мудака, владеющего тенью, если вы, ребята, были эксклюзивными,
а он..."
"Нет, нет." Я смеюсь. "Ничего подобного". Мы проходим мимо драконов Второго
Крыла. "Это..." Опять мои слова. "Это... сложно. Как вы с Тарой? Я не часто ее вижу".
Она вздыхает. "Ни у кого из нас не хватает времени на другого. Это хреново, но,
может быть, в следующем году, когда никто из нас не будет больше командирами отрядов,
станет полегче".
"А может быть, вы станете командирами крыльев". Эта мысль заставила меня
сдержать улыбку. Ри была бы замечательным командиром крыла.
"Может быть". Ее шаг подпрыгивает. "А пока мы можем встречаться с кем хотим. А
как насчет тебя? Потому что если ты не замужем, то должна сказать, что парочка парней во
Втором крыле как-то сразу стала сексуальнее после Военных игр". Ее глаза блестят. "Или
мы можем тайно посетить Шантару в эти выходные и переспать с какими-нибудь
пехотными курсантами!" Она поднимает палец. "Целители тоже могут быть в порядке, но
я не люблю писцов. Мантии меня не привлекают. Не то чтобы я осуждала, если вам это
нравится. Я просто хочу сказать, что мы - второкурсники, и наши возможности выпустить
пар безграничны".
Возможно, случайный незнакомец - это то, что мне нужно, чтобы вывести Ксадена
из организма, но это не то, чего я хочу.
Она изучает мое лицо, как будто я головоломка, которую нужно решить, пока мы
продолжаем идти по полю. "Черт. Ты на нем зациклилась".
"Я..." Я вздыхаю. "Это сложно".
"Ты уже говорила это". Она пытается сдержать выражение лица, но я улавливаю
вспышку разочарования, когда не уточняю. "Мира может что-нибудь сказать о фронте?"
"Не уверена". Я заглянула в письмо и быстро прочитала его. "Ее перевели на
Атебайн. Она говорит, что еда там на ступень выше, чем у нашей матери". Когда я
перелистываю страницу, меня разбирает смех, но он быстро утихает, когда я вижу толстые
черные линии, отделяющие целые абзацы. "Что за..." Я перелистываю следующую
страницу, нахожу еще больше того же самого, прежде чем она отписывается, надеясь
прилететь в Самару во время одной из моих ближайших поездок.
"Что случилось?" Рианнон поднимает глаза от своего письма, когда мы продолжаем
идти, проходя мимо драконов Третьего крыла.
"Думаю, оно было отредактировано". Я показываю ей письмо, чтобы она увидела
черные линии, а затем оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто больше не
заметил.
"Кто-то подверг цензуре ваше письмо?" Она выглядит удивленной. "Кто-то прочитал
ваше письмо?"
"Оно было не запечатано". Я засовываю его обратно в конверт.
"Кто бы это мог сделать?"
Мельгрен. Варриш. Маркхэм. Кто угодно по приказу Аэтоса. Моя мать. Варианты
бесконечны. "Я не уверена". Это не ложь, не совсем. Я засовываю конверт во внутренний
карман своих летных кожанок, а затем с трудом застегиваю куртку. Здесь, внизу, слишком
жарко для этих вещей, но я знаю, что буду благодарна за дополнительный слой через
несколько минут, когда мы поднимемся в воздух.
Красный во втором ряду предупреждающе пыхтит паром на курсанта из третьего
крыла, который подошел слишком близко, и мы все спешим следом.
 Тейрн - самый крупный дракон на поле, и он выглядит совершенно скучающим в
ожидании меня, металл моего седла блестит на солнце на его чешуе. Я не могу не вздохнуть
от досады, что с ним нет Андарны, когда в поле зрения появляются его передние лапы.
"Эй, а Тейрн ничего не говорил о том, что в Долине появился еще один черный
дракон?" спрашивает меня Ридок через плечо, когда мы проходим мимо секции Когтей и
подходим к Тейрну, который стоит впереди, несмотря на то, что Рианнон и Сойер
опережают меня.
Все, что я могу сделать, чтобы не споткнуться о свои ноги. "Простите?"
"Я знаю, это звучит нелепо, но когда мы проходили мимо Каори, я клянусь, я
слышал, как он сказал что-то о том, что был замечен еще один черный дракон. Парень
практически прыгал от восторга".
"Тейрн?" Если профессор драконьего рода знает об Андарне, нам крышка.
"Лишь несколько драконов видели ее до того, как она вошла в пещеры для Бессонного
сна. Попробуй спрятать ее и посмотри, как это у тебя получится".
Потрясающе.
"Может, они видели Тейрна", - говорю я Ридоку. Не вру. "Или старейшину?"
"Каори думает, что это новый". Его брови поднимаются. "Ты должна спросить у
него".
"Хм." Я сглотнула. "Да, я могу это сделать". Все равно не вру.
Все трое продолжают путь, садясь на своих драконов.
Тейрн оборачивается ко мне через левое плечо, но затем выпрямляется. "Слева", -
предупреждает он, когда сзади приближается какая-то фигура.
Я быстро разворачиваюсь лицом к угрозе и устанавливаю щиты.
Варриш идет ко мне, сцепив руки за спиной, майор, должно быть, нечеловеческого
роста, потому что на его высоком лбу нет ни капельки пота. "А, Сорренгейл, вот ты где".
Как будто Тейрна трудно не заметить.
"Майор Варриш". Я опускаю руки к бедрам, где могу легко выхватить свои кинжалы,
и размышляю, какой у него знак отличия. Я никогда не видел на нем печатки. Либо он
самоуверен, как Ксаден, и думает, что его репутация опережает его, либо он состоит в клубе
любителей секретных знаков.
"Неплохое у тебя ожерелье". Он показывает на зеленоватые синяки на моем горле.
"Спасибо. Это было дорого." Я поднимаю подбородок. "Стоило кому-то жизни".
"А, точно. Помнится, я слышал, что тебя чуть не прикончил первокурсник. Приятно
видеть, что смущение не закончило начатое им дело. Но, наверное, ты привыкла еле-еле
выживать, раз о тебе ходят слухи, что ты хрупкая".
Я официально ненавижу этого человека, но, по крайней мере, я знаю, что Тейрн съест
его целиком, если он попытается напасть на меня на поле.
Он наклоняется влево, демонстративно оглядывая меня. "Я думал, ты связана с
двумя драконами?"
"Да". Пот струится по моему позвоночнику.
"И все же я вижу только одного". Он поднимает глаза на Тейрна. "Где твоя золотая
малышка? Перьехвост, о котором я так много слышал? Я надеялся увидеть ее воочию".
В горле Тейрна раздается рык, и он наклоняет голову ко мне. Слюна капает
огромными каплями, попадая на землю перед Варришем.
Майор напрягается, но сохраняет безупречную маску веселья, отступая назад. "Этот
всегда был вспыльчив".
"Он любит свое пространство".
"Я заметил, что ему нравится, когда у тебя тоже есть свое", - комментирует он.
"Скажи мне, Сорренгейл, как ты относишься к тому, что он дает тебе... скажем так, более
легкий путь, чем твоим товарищам?"
"Если ты хочешь спросить, как я отношусь к тому, что он остановил ненужную казнь
всадников, связанных узами, твоим драконом после Парапета, то я должна сказать, что
отношусь к этому довольно хорошо. Полагаю, достаточно одного дракона с плохим
характером, чтобы сохранить вежливость другого".
"Напомни ему, что я угрожал переварить его живьем".
"Не думаю, что это пойдет мне на пользу", - отвечаю я.
"Было бы забавно посмотреть, как он съест этого напыщенного". Голос Андарны
звучит грозно.
"Спи", - говорю я. По словам Тейрна, она проснется только через месяц.
Глаза Варриша на мгновение сужаются, а потом он улыбается, но в этом нет ничего
доброго или радостного. "Насчет твоего маленького перьевого хвоста..."
"Она не выносит всадника". Не лгу, поскольку не летала с тех пор, как очнулась в
Аретии. "Я летаю с Тейрном, но в более легкие дни она будет проходить маневры".
"Что ж, позаботься о том, чтобы она полетела с тобой на следующей неделе, и
можешь считать это приказом".
Со стороны Тейрна послышалось еще одно рычание.
"Драконы не принимают приказов от людей". Сила поднимается внутри меня, гудит
под кожей и заставляет пальцы жужжать.
"Конечно, нет". Его ухмылка расширяется, как будто я сказал что-то смешное. "Но
ведь ты это делаешь, не так ли?"
"Дерзкий человек", - прорычал Тейрн.
Я поднимаю подбородок, понимая, что больше ничего не могу сказать по этому
поводу без дисциплинарных мер.
"Это ирония, не находите?" спрашивает Варриш, отступая на шаг. "Как мне
рассказал полковник Аэтос, ваш отец писал книгу о перьевхвостах - драконах, которых не
видели сотни лет, - а потом ты оказалась связана с одним из них".
"Случайно", - поправляю я его. "Ты хотел сказать "случайно".
"Правда?" Он, похоже, задумался, отступая назад и проходя мимо Бодхи.
У меня сводит желудок. "Так ли это?"
"Я ничего не знаю об исследованиях твоего отца", - уверил Тейрн.
Но Андарна замолчала.
"Всадники!" Каори проецирует свой голос через все поле, когда Бодхи достигает
моей стороны. "Третьекурсники присоединились к нам сегодня по особой причине. Они
будут демонстрировать посадку с разбега". Он жестом показывает на небо.
Кэт заходит на посадку с запада, красный мечехвост на секунду закрывает солнце,
пикируя на поле.
"Он не замедляется", - бормочу я. Часть меня надеется, что Даин упадет.
"Он упадет", - обещает Бодхи. "Только не сильно".
У меня отвисает челюсть. Даин сидит, скрючившись, на плече Кэт, вытянув руки для
равновесия, когда Кэт снижается, чтобы лететь вровень с полем. Биение крыльев Кота
замедляется по мере приближения, и я задерживаю дыхание, когда Даин соскальзывает по
ноге Кота, чтобы сесть на его коготь, пока его дракон все еще летит.
Святой. Черт.
"Для тебя это нежелательно", - говорит Тейрн.
"Для любого, у кого бьется сердце", - отвечаю я.
Кэт едва заметно взмахивает крыльями - достаточно, чтобы сбросить скорость, - и
Даин подпрыгивает, пролетая мимо профессоров. Он с разбегу падает на выжженную
солнцем траву, за несколько ярдов рассеивая импульс от полета Кэт, и останавливается.
Третьекурсники ликуют, но Бодхи молча стоит рядом со мной.
"Вот почему Аэтос - лидер крыльев", - восклицает Каори. "Идеальное исполнение.
Такой подход - самая эффективная посадка, когда нам нужно будет вступить в наземный
бой. К тому времени, когда этот год закончится, вы сможете так приземляться на любую
стену форпоста. Будьте внимательны, и у вас все получится. Попробуйте применить свой
собственный метод, и вы умрете еще до того, как упадете на землю".
 Так и будет.
"Адаптация будет необходима", - распоряжается Тейрн.
"Сегодня мы будем отрабатывать основы перемещения с места на плечо", -
инструктирует Каори.
"Как мы к этому адаптируемся?" спрашиваю я Тейрна.
"Я не говорил, что мы будем". Он хмыкает. "Наблюдатель за драконами
адаптирует свой запрос, или у меня будет ранний обед".
Этот маневр совершенно, совершенно бессмысленный в той войне, которую нам
нужно вести.
"Каори не знает, что там", - тихо говорю я Бодхи.
"Почему ты так уверена?" Он смотрит в мою сторону.
"Если бы он знал, он бы учил нас быстрее отрываться от проклятой земли, а не
приземляться на нее".
"Скажи ему, что мы все еще работаем над следующей партией", - говорит мне Бодхи,
когда мы идем по освещенному луной летному полю чуть раньше полуночи несколько
ночей спустя.
"Над какой партией?" спрашиваю я, поправляя рюкзак на плечах.
"Он поймет, о чем я говорю", - обещает он, морщась от того, что его пальцы сжимают
темный синяк на челюсти. "И скажи ему, что сыро. У них кузница горит днем и ночью, так
что мы не смогли..." Он вздрагивает. "Просто скажи ему, что она сырая".
"Я начинаю чувствовать себя очень похожей на письмо". Я на секунду бросаю на
него взгляд. Это все, ради чего я готова отвести взгляд от неровной местности. Я не могу
рисковать вывихнуть лодыжку перед двенадцатичасовым перелетом.
"Ты - лучший способ донести до него информацию", - признает он.
"Не зная на самом деле ничего".
"Именно." Он кивает. "Так будет безопаснее, пока ты не научишься постоянно
защищаться от Аэтоса. В прошлый визит Ксаден должен был продолжить обучение, но
потом..."
"Меня задушили". По крайней мере, в этом году на меня напали только один раз, но
через неделю снова начинаются испытания.
"Да. Это немного заморочило ему голову".
"Я представляю, что случайная смерть была бы для него неудобной", - пробормотала
я, наполовину прислушиваясь. Черт. Вызовы открываются через неделю. Пора проверить
список, который ведет кадровик, чтобы я могла снова заняться отравлением.
"Ты же знаешь, с ним все не так", - говорит он лекторским тоном, напоминающим
мне о Ксадене. "Я никогда не видел его..."
"Давай не будем".
"- Таким заботливым..."
"Нет, правда. Прекрати."
"- И это касается Катрионы".
Мой взгляд метнулся к нему. "Кто, черт возьми, такая Катриона?"
Он вздрагивает и сжимает губы в тонкую линию. "Каковы шансы, что ты забудешь,
что я сказал это между этим местом и Самарой?"
"Никаких." Я спотыкаюсь о камень, или о свои чувства, но мне удается поймать
равновесие. По крайней мере, физически. Мои мысли? Они спотыкаются о самих себя,
задаваясь вопросом, кто такая Катриона. Старшая всадница? Кто-то из Аретии?
"Точно." Он потирает затылок и вздыхает. "Ни малейшего шанса? Потому что, судя
по тому, что вы двое договорились со своими драконами, он вернется сюда на следующей
неделе, а я не в том настроении, чтобы мне надирали задницу после отражения очередного
покушения".
Я хватаю его за руку и прекращаю идти. "Еще одно покушение?"
 Он вздыхает. "Да. Второй раз за неделю кто-то пытался наброситься на меня в
купальне".
Мои глаза расширились, а сердце заколотилось в груди. "Ты в порядке?"
Он нагло ухмыляется. "Я полностью изрешетил какого-то придурка из Второго
крыла, когда был голым, и отделался только синяком. Я в порядке. Но вернемся к тому,
почему тебе не стоит упоминать об этом комментарии моему довольно угрюмому кузену, с
которым ты спишь..."
"Знаешь что?" Я снова начинаю идти к центру поля. Если он не хочет обсуждать
попытки покушения, то нам больше нечего сказать. "Я не настолько хорошо тебя знаю,
чтобы обсуждать, с кем я сплю или не сплю, Бодхи", - бросаю я через плечо.
Он засовывает руки в карманы и откидывается на пятки. "Ты справедливо заметила".
"Я сделала единственное замечание". Силуэт Тейрна на мгновение закрывает луну,
прежде чем он приземляется впереди нас.
Бодхи смущенно улыбается. "Твой дракон прибыл вовремя, чтобы избавить нас от
неловкости этого разговора".
"Пойдем", - огрызается Тейрн. Я стараюсь не принимать это на свой счет. Он
невыносим уже несколько дней, но я не могу его винить. Я чувствую его физическую боль,
как нож в груди, когда он берет верх над моими эмоциями.
"Он торопится", - говорю я Бодхи. "Спасибо, что проводил меня..."
"Люди!"
"Ну, блин." Бодхи ругается под нос, когда позади нас загораются огни магов,
освещая поле так же, как в ту ночь, когда мы летели на Военные игры.
"Курсант Сорренгейл, вы задержите свой старт". Варриш усиливает свой голос по
всему полю.
Мы поворачиваемся и видим его в сопровождении двух других всадников, идущих
в нашу сторону.
Тейрн рычит в ответ.
Мы с Бодхи обмениваемся взглядами, но оба молчим, наблюдая за приближением
троицы.
"Что нам делать, если они попытаются нас остановить? спрашиваю я Тейрна.
"Пировать".
Отвратительно.
"Я не ожидал, что вы уедете до утра", - говорит Варриш, сверкнув маслянистой
улыбкой, когда двое других всадников обходят нас с фланга. Полосы на их мундирах
говорят о том, что они первые лейтенанты, такие же, как Мира, на один ранг выше Ксадена.
"Прошло две недели. Я в отпуске".
"Так и есть." Варриш моргает на меня, затем смотрит на женщину-лейтенанта слева
от меня. "Нора, обыщите ее сумку".
"Простите?" Я делаю шаг между мной и женщиной.
"Твою сумку", - повторил Варриш. "Статья четыре, раздел один Кодекса гласит..."
"Что все вещи курсантов подлежат обыску по усмотрению командования", -
закончил я за него.
"А, ты знаешь свой Кодекс. Хорошо. Твоя сумка".
Я сглатываю, затем разворачиваю плечи, позволяя рюкзаку соскользнуть со спины,
и протягиваю его влево, не отрывая взгляда от Варриша. Первый лейтенант берет рюкзак
из моих рук.
"Вы можете идти, кадет Дюрран", - говорит Варриш.
Бодхи придвигается ближе к моему боку, и лейтенант-мужчина тоже делает шаг
навстречу, магические огни освещают нашивку-огонь на его форме. "Как командир
отделения кадета Сорренгейл, я являюсь следующим в ее подчинении. Как гласит статья
четвертая, раздел второй Кодекса, ее дисциплинарные взыскания передаются на
рассмотрение ее командования, прежде чем она будет доведена до кадета. Я бы небрежно
отнесся к своему долгу, если бы оставил ее в потенциальном владении... того, что вы
ищете".
Варриш сужает глаза, наблюдая, как Нора выгружает мою сумку на землю.
Вот тебе и смена одежды.
Тейрн опускает голову за моей спиной, слегка наклоняясь в сторону, и глубоко
рычит во все горло. Под таким углом он может испепелить двоих, не задев ни Бодхи, ни
меня, и тогда останется только один, которого мы сможем уничтожить, если придется.
Гнев прокатывается по позвоночнику, и я сжимаю руки в кулаки, словно это может
помочь мне сдержать прилив энергии, ползущей по венам.
"Это действительно было необходимо?" - спрашивает другой лейтенант.
"Он сказал "искать", - отвечает Нора, а затем поднимает глаза на Варриша. "Одежда",
- говорит она, переворачивая листки. Ее руки дрожат, когда она смотрит в сторону Тейрна.
"Учебник физики для второго курса, руководство по наземной навигации и расческа для
волос".
"Дайте мне книгу и руководство". Варриш протягивает руку Норе.
"Нужно подтянуть знания?" спросила я, внезапно поблагодарив себя за то, что
оставила свой экземпляр "Дара Первой Шестерки" в своей комнате, не то чтобы он меня
чему-то научил, кроме того, что Первая Шестерка не была первыми всадниками - она
просто была первой, кто выжил.
Варриш ничего не отвечает, перелистывая страницы, несомненно, в поисках
нацарапанных на полях секретов. Когда он их не находит, у него сжимается челюсть.
"Удовлетворен?" Я побарабанила пальцами по ножнам на бедрах.
"Мы закончили". Он бросает книгу на груду одежды. "Увидимся через сорок восемь
часов, кадет Сорренгейл. И не забудь - поскольку твой перьехвост решил не присоединяться
к вам на построении, я буду думать о вашем наказании за неисполнение обязанностей, пока
вас не будет".
И с этой угрозой троица уходит, а огни магов гаснут один за другим, оставляя нас в
темноте, за исключением круга света прямо над нами.
"Ты знал, что это случится". Я бросила взгляд на Бодхи, а затем присела перед
своими выброшенными вещами, собирая их обратно в сумку. "Вот почему ты настоял на
том, чтобы проводить меня".
"Помимо вполне реальных покушений на наши жизни - на Имоджен и Эйю тоже
напали сегодня, когда они выходили с брифинга для третьекурсников, - мы подозревали,
что они будут искать тебя, но хотели подтвердить, - признается он, опускаясь, чтобы
помочь.
Они могли погибнуть. Сердце замирает в груди, и я быстро складываю этот страх в
коробку, куда я решила спрятать все свои чувства за этот год. Ну, все чувства, кроме одного:
злости.
"Ты использовал меня как тест?" Я рывком закрываю застежку на рюкзаке и
просовываю руки сквозь лямки, поднимая его на плечи. "Даже не сказав мне? Дай угадаю -
это была идея Ксадена?"
"Это был эксперимент". Он гримасничает. "Ты была контрольным".
"Тогда какой была хренова переменная?"
Раздается звон колоколов, звук отсюда слабый.
"Проверь Тейрна. Уже полночь. Тебе пора идти", - говорит Бодхи. "Каждая минута,
что ты останешься, на одну меньше, что Тейрн будет с Сгаэль ".
"Согласна."
"Перестань использовать меня, как какую-то фигуру в игре, Бодхи". Каждое слово
резче предыдущего. "Вам двоим нужна моя помощь? Просите. И не надо мне впаривать про
мои способности к экранированию. Это не повод посылать меня куда-то
неподготовленной".
Он выглядит смущенным. "Справедливое замечание".
 Я киваю, затем поднимаюсь по пандусу, который Тейрн создал, опустив плечо.
Лунного света и того небольшого количества магического света, что достигает этой высоты,
мне более чем достаточно, чтобы найти седло. Я могу ориентироваться по шипам на спине
Тейрна даже темной ночью. Я доказала это в Рессоне.
За седлом уже закреплены два рюкзака вдвое больше моего.
"Хорошо, что они меня не обыскали", - говорит Тейрн.
"А нам ли не..." Я дважды моргаю.
"Да", - подтверждает он. "А теперь садись в седло, пока они не передумали и мне не
пришлось испепелять твое руководство. Позже у меня будет не мало слов для командира
крыла за то, что он не подготовил тебя, поверь мне".
Потратив секунду на то, чтобы закрепить и свой рюкзак, я устраиваюсь поудобнее в
полете, перетягиваю кожу на бедрах и пристегиваюсь.
"Давай доберемся до них", - говорю я, когда пристегиваюсь.
Тейрн отступает на несколько шагов, несомненно, чтобы не мешать Бодхи, а затем
устремляется в ночь, с каждым взмахом крыльев приближая нас к линии фронта... и к
Ксадену.
 Сгейл видела, как я убил другого кадета за издевательства над Гарриком во время
Молотьбы. Она говорит, что выбрала меня за мою безжалостность, но я думаю, что
я просто напомнил ей своего деда.

-ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА ЛЕЙТЕНАНТА КСАДЕН РИОРСОН С

КАДЕТОМ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ландшафт вокруг Самарской заставы столь же суров, как и командование, которое

ею управляет.
Мы находимся высоко в Эсбенских горах, в миле или двух от восточной границы с
Поромиэлем, и окружены вершинами, которые в разгар лета еще покрыты снегом. До
ближайшей деревни - полчаса полета. В пешей доступности нет даже торговой лавки. Здесь
все настолько отрезано от общества, насколько это вообще возможно.
"Будь осторожна, - приказывает Тейрн, ожидая меня на поле, где он приземлился.
"Известно, что это... жестокое первое задание".
Поэтому, естественно, они послали сюда Ксадена.
"Со мной все будет в порядке", - обещаю я. "И мои щиты на высоте".
Чтобы убедиться в этом, я проверяю стены своего ментального Архива, где я
заземляюсь в своей силе, и не могу удержаться от легкого подпрыгивания, когда вижу лишь
намек на свет от моих уз, исходящий из дверных проемов. Я определенно становлюсь
лучше в этом деле.
Я направился к входу в возвышающуюся передо мной огромную крепость, темно-
красный камень которой врезался в голубое небо. По своей планировке она, наверное,
похожа на Атебайн и Монтсеррат, но по размерам превосходит их вдвое. Здесь
расположились две роты пехоты и восемнадцать драконов со своими всадниками.
На стене что-то качнулось, и я посмотрела, чтобы увидеть человека в пехотной
форме, сидящего в клетке на высоте примерно четырех этажей надо мной.
Ну что ж, хорошо. Сейчас чуть больше восьми утра, и я не могу не задаться
вопросом, не просидел ли он там всю ночь.
Гул в венах только усиливается, пока я поднимаюсь по пандусу, ведущему к
портупее, где стоят два охранника. Мимо проходит взвод, отправившийся на утреннюю
пробежку.
"Это щиты", - говорит Тейрн.
"На Монтсеррате они себя так не чувствовали", - говорю я ему.
"Здесь они сильнее, а поскольку твоя печатка проявилась, ты теперь более
чувствительна к ним". Его тон напряжен, и, оглянувшись через плечо, я замечаю, что все
солдаты обходят его стороной, уходя в сторону от поля.
"Ты не обязан прикрывать мне спину", - говорю я, поднимаясь на вершину пандуса.
"Это аванпост. Здесь я в безопасности".
"По ту сторону гор, в миле за границей, есть дрейф. Сгаэль только что сказала мне.
Ты не в безопасности, пока не окажешься за стенами или с предводителем крыла".
Я не стала напоминать ему, что Ксаден больше не предводитель крыла, так как
желудок подскочил к горлу. "Дружеский дрейф?"
 "Определенно дружеский".
Отлично. Мы не на фронте; мы и есть фронт.
Охранники у ворот становятся выше, когда видят мою летную форму, но молчат,
когда я прохожу мимо. "Они не ведут себя так, как будто по хребту идет дрейф
".
"Видимо, это обычное дело".
Еще лучше.
"Ну вот, я в безопасности за стенами", - говорю я Тейрну, заходя во двор крепости.
По крайней мере, здесь прохладнее, чем в Басгиате, но я не уверена, что хотела бы встретить
зиму на такой высоте.
Или в Аретии, если подумать.
"Позови, если я тебе понадоблюсь. Я буду неподалеку". Секунду спустя воздух
наполняется биением крыльев.
Черта с два я стану его звать. На самом деле, я буду считать эти следующие двадцать
четыре часа успешными, если мне удастся полностью отгородиться от него. Я была не на
той стороне ментальной связи во время одной из его встреч со Сгаейл, и не стоит
благодарности.
Я прохожу мимо нескольких взводов пехоты, стоящих в строю, и замечаю лазарет
справа, в том же месте, что и у Монтсеррат, но я единственный человек в черном.
Где, черт возьми, все всадники? Я подавляю зевок - в седле было не до сна - и нахожу
вход в казармы, расположенные в южной части крепости. Коридор тускло освещен, я
прохожу мимо кабинета писцов, но в конце нахожу лестницу. Когда я поднимаюсь, по коже
ползет ощущение непрошеной знакомости.
Дыши.
Застава не пустынна. И орды вэйнителей и виверн, ожидающих, когда их заметят с
самой высокой точки, здесь тоже нет. Только потому, что почти все форпосты построены
по одним и тем же чертежам.
Толкнув дверь на третий этаж, я никого не встретила. Странно. По одну сторону
коридора - окна, выходящие на галерею, по другую - равноудаленные деревянные двери.
Пульс учащается, когда я берусь за ручку второй двери. Она со скрипом распахивается, и я
ощущаю, как по коже пробегают мурашки энергии, когда я переступаю порог комнаты
Ксадена.
Пустая комната Ксадена.
Черт.
Я вздыхаю от чистого разочарования, бросая свой рюкзак возле его стола.
Его комната строга, с исправной мебелью и дверью, которая, вероятно, ведет в
соседнюю комнату, но в ней то тут, то там видны его штрихи. Он - в книгах, сложенных
вдоль полок книжного шкафа у окна, в стойке с оружием, которую я узнал по его комнате
в Басгиате, и в двух мечах, которые лежат у двери, словно он в любую секунду вернется,
чтобы забрать их.
Единственная мягкость, которую можно найти, - это тяжелые черные портьеры -
стандартная вещь в комнате всадника, которому, возможно, придется летать в ночные
патрули, и плюшевое темно-серое одеяло, покрывающее его кровать. Его очень большую
кровать.
Нет. Не думать об этом.
Что, черт возьми, мне делать, если его здесь нет? Мечи говорят, что он не летает,
поэтому я закрываю глаза и открываю свои органы чувств, отыскивая тень, которая
появляется только тогда, когда он рядом. Если я нашла его той ночью на парапете, то,
конечно, смогу сделать это и здесь.
Он близко, но, должно быть, его щиты закрыты, потому что он не протягивает руку,
как это обычно бывает, когда я рядом. Узы как будто тянут меня вниз, как будто он на самом
деле... подо мной.
 Я закрываю дверь Ксадена и, следуя за тянущим ощущением, иду к лестнице, а затем
спускаюсь вниз. Миновав арочный вход на второй этаж, я мельком вижу широкий
каменный коридор с дверями казарм, затем вход на первый и, наконец, попадаю на
подуровень крепости, где естественное освещение заканчивается лестницей на каменном
полу. Фонари магов освещают два возможных пути вдоль основания крепости, оба тускло
освещенные и такие же уютные, как подземелье. В воздухе витает запах сырой земли и
металла.
Крики и приветствия доносятся из коридора справа, отражаясь от стен и пола. Я
следую за тягой в этом направлении и обнаруживаю в двадцати метрах от лестницы пару
пехотинцев, которые, взглянув на мою форму, отступают в сторону, открывая мне доступ в
комнату, вырубленную в самом фундаменте.
Шум перекрывает все остальные чувства, когда я вхожу в комнату, и шок
останавливает мои ноги в дверном проеме.
Что, во имя богов, происходит?
Более десятка всадников - все в черном - стоят по бокам квадратного помещения без
окон, которое, похоже, больше подходит для хранения, чем для работы. Все они
облокотились на толстые деревянные перила, пристально наблюдая за чем-то в вырытой
внизу яме.
Я занимаю свободное место на перилах прямо перед собой и оказываюсь между
всадником-ветераном с всклокоченной бородой слева от меня и женщиной, которая
выглядит на несколько лет старше меня, справа. Затем я вижу, кто находится внизу, и мое
сердце замирает.
Ксаден. И он без рубашки.
Как и другой всадник, они кружат друг вокруг друга, их кулаки подняты, как в
спарринге. Но под ними нет коврика, только грязный пол, украшенный подозрительными
багровыми брызгами, как старыми, так и свежими.
Они равны по росту, но второй всадник - громоздкий, сложенный, как Гаррик, и,
похоже, килограммов на двадцать превосходит Ксадена, изрезанного глубокими
мускулистыми линиями.
Всадник замахивается на лицо Ксадену, и я вцепляюсь в шершавые перила, затаив
дыхание, так как Ксаден легко уклоняется от удара, нанося свой собственный по ребрам
противника. Всадники вокруг меня ликуют, и я уверена, что вижу, как деньги переходят из
рук в руки.
Это не спарринг. Это настоящий бой.
А то, как Ксаден ударил его? Он сдерживается.
"Почему они..." спрашиваю я у лейтенанта с серебряной полосой рядом со мной, и
мои слова замирают, когда Ксаден ныряет и крутится, уходя от очередного удара. В его
темных глазах появляется несомненный блеск, когда он ловко отпрыгивает назад, отражая
удар противника.
Мой пульс подскочил. Черт, как же он быстр.
"Деруться?" Женщина заканчивает мой вопрос.
"Да." Я не отрываю взгляда от Ксадена, который наносит быстрые,
последовательные удары по почкам другого всадника.
"В эти выходные есть только один пропуск для лейтенантов", - говорит она,
придвигаясь чуть ближе. "Он у Джаррета, а Риорсон хочет его получить".
"Значит, они за него борются?" Я отрываю взгляд от Ксадена, чтобы посмотреть на
всадницу рядом со мной. У нее короткие каштановые волосы, резкие, похожие на птичьи,
черты лица и шрам размером с большой палец на челюсти.
"Отпуск и гордость. Правила подполковника Дегренси. Хочешь? Сражайся за нее.
Хочешь сохранить? Ты должен быть достаточно хорош, чтобы защитить его".
 "Они должны бороться за пропуск? Разве это не жестоко?" И неправильно. Крайне.
Ужасно. "И пагубно влияет на моральный дух крыльев?" Он сражается, чтобы у Сгаэль
было свободное время, чтобы провести его с Тейрном, чтобы у него было время со мной.
"Жестоко? Вряд ли." Она насмехается. "Никаких клинков. Никаких печатей. Это
просто потасовка. Хочешь увидеть жестокость, иди и посети один из прибрежных
форпостов, где нечем заняться, кроме как натравливать друг на друга". Она наклоняется
вперед и кричит, когда Ксаден отражает следующий удар, затем хватает Джаррета за бицепс
и бросает его на спину. "Черт. Я действительно думал, что Джарретт справится с ним за
меньшее время".
Медленная, гордая улыбка расплывается по моему лицу.
"Он его вообще не возьмет". Я качаю головой, глядя на Ксадена с большим, чем
просто восхищением, пока он ждет, когда Джарретт встанет на ноги. "Ксаден с ним играет".
Всадница поворачивается ко мне, ее взгляд оценивающе сканирует меня, но я
слишком занята, наблюдая за тем, как Ксаден наносит удар за ударом, чтобы беспокоиться
о том, что лейтенант думает обо мне.
"Ты ведь она, не так ли?" - спрашивает всадница, останавливая свой взгляд на моих
волосах.
"Кто она?" Вот так.
"Сестра лейтенанта Сорренгейла".
Не дочь генерала Сорренгейл.
Не кадетка, с которой Ксаден застрял из-за Тейрна.
"Вы знаете мою сестру?" Это заслуживает ее взгляда.
"У нее чертовски хороший удар справа". Она кивает, костяшки пальцев царапают
шрам на ее челюсти.
"Да", - соглашаюсь я, и моя улыбка расширяется. Похоже, Мира оставила свой след.
Ксаден наносит сильный удар в челюсть Джарретта.
"Похоже, Риорсон тоже".
"Да."
"Ты говоришь очень уверенно". Она снова обращает свое внимание на бой.
"Да." Моя уверенность в Ксадене почти... самонадеянность. Боги, он прекрасен.
Магический свет, освещающих зал, подчеркивает каждую резную линию рельефных мышц
на его груди и прессе и играет на углах его лица. А когда он поворачивается, сто семь
шрамов на его спине загораются под светом печатки Сгаэль.
Я смотрю. Не могу удержаться. Его тело - произведение искусства, отточенное до
смертоносного совершенства. Я знаю каждый его сантиметр, и все равно таращусь, как
будто впервые вижу его полуодетым. Это совершенно не должно меня заводить, но то, как
он двигается, смертоносная грация в каждом просчитанном ударе...
Ага. Завелась.
Может быть, это чертовски токсично, но бессмысленно отрицать, что каждая
частичка меня притягивается к каждой грани Ксадена. И дело не только в его теле. Это...
все. Даже самые темные его стороны, те, которые, как я знаю, безжалостны и готовы
уничтожить всех и каждого, кто стоит между ним и целью, притягивают меня, как мотылька
на гребаное пламя.
Мое сердце бьется как барабан, и моя дурацкая грудь болит от одного только взгляда
на то, как он маневрирует по полу ямы, издеваясь над своим противником. Я скучала по его
тренировкам в спортзале, по его спаррингам с Гарриком. Мне не хватало быть с ним на
ковре, чувствовать его тело поверх своего, когда он снова и снова укладывает меня на
спину. Я скучала по тем крошечным моментам, когда наши глаза встречались в
переполненном коридоре, по тем большим моментам, когда он оставался со мной наедине.
Я так чертовски влюблена в него, что мне больно, и в данный момент я не могу
вспомнить, почему я отказываю себе.
 Всадник слева от меня вскрикивает, и взгляд Ксадена поднимается вверх,
сталкиваясь с моим.
Удивление промелькнуло на его лице лишь на мгновение, прежде чем его противник
размахнулся, и его кулак врезался в челюсть Ксадена со звуком, от которого у меня
скрутило живот.
Я задыхаюсь, когда голова Ксадена поворачивается набок от силы удара.
Он пошатывается назад под одобрительные возгласы всадников вокруг меня.
"Перестань играть и покончи с этим", - говорю я через нашу связь, используя ее
впервые после Рессона.
"Всегда такая жестокая". Он смахнул каплю крови с разбитой нижней губы, его
взгляд метнулся к моему, и, клянусь, я увидел намек на улыбку, прежде чем он повернулся
к Джаррету.
Джарретт замахивается один раз, потом два раза, оба раза попадая в Ксадена.
Затем Ксаден наносит два быстрых удара, вкладывая в них весь свой вес, как раньше,
и отправляет Джаррета на колени в грязь. Джарретт медленно трясет головой, из его рта
капает кровь.
"Черт", - говорит всадник рядом со мной.
"Точно." Разве это плохо - ухмыляться? Потому что я, кажется, не могу
контролировать свои лицевые мышцы
Ксаден отступает назад, когда всадники затихают в камере, а затем протягивает руку.
Грудь Джаррета напряженно вздымается в течение минуты, прежде чем он
поднимает взгляд на Ксадена и отталкивает протянутую руку. Он дважды стучит по полу,
и в то время как некоторые всадники вокруг меня стонут - да, это деньги, переходящие из
рук в руки в виде золотых монет, - другие хлопают несколько раз. Джарретт сплевывает
кровь на пол, затем встает и почтительно кивает Ксадену.
Матч - если это можно так назвать - очевидно, закончен.
Всадники направляются в мою сторону и проносятся мимо меня к двери.
Ксаден что-то говорит Джаррету, чего я не слышу, а затем с помощью металлических
перекладин, вделанных в каменную кладку в дальнем конце ямы, выбирается наружу.
Он добирается до верха, затем снимает свою рубашку с перил и идет в мою сторону,
наблюдая за мной с таким жаром во взгляде, что мое и без того гудящее тело начинает
гореть. Да, определенно не могу вспомнить, почему я отказываю себе в этом мужчине.
"Похоже, он выиграл проход", - говорит женщина рядом со мной. "Кстати, я
Корнелия Сахали".
"Вайолет Сорренгейл". Я знаю, что это невежливо, но я не могу заставить себя
отвести взгляд от Ксадена, когда он поворачивает за угол, приближаясь слева.
Он проводит языком по маленькому порезу у нижней губы, как бы проверяя его,
затем натягивает рубашку. Снятие спектакля должно охладить мою кровь, но этого не
происходит. Уверена, что если бы мне на голову вылили ведро снежной каши с
близлежащих вершин, это тоже не уменьшило бы жару. Скорее всего, я просто запарюсь.
Боги, я в полной заднице, когда дело касается этого мужчины.
Неважно, что он причинил мне боль, не доверял мне.
Я даже не знаю, доверяю ли я ему.
Но я хочу его.
"Хорошая работа, Риорсон", - говорит Ксадену лейтенант Сахали. "Я скажу майору,
чтобы он снял тебя с патрулирования на сорок восемь часов".
"Двадцать четыре", - поправляет он ее, не сводя с меня глаз. "Мне нужно только
двадцать четыре часа. Джарретт может взять остальные двадцать четыре".
Потому что меня не будет.
"Как хочешь". Она утешительно хлопает Джаррета по плечу, когда он проходит
мимо, а затем следует за ним к выходу.
Мы остались одни.
 "Ты рано", - говорит Ксаден, но в его взгляде нет ничего, кроме осуждения.
Я поднимаю бровь и стараюсь не обращать внимания на то, как чешутся мои ладони,
чтобы прикоснуться к нему. "Это жалоба?"
"Нет". Он медленно качает головой. "Я просто не ждал тебя до полудня".
"Оказывается, Тейрн летает чертовски быстро, когда его не сдерживает бунт". Боги,
почему вдруг стало так трудно дышать? Воздух между нами густой, и мое сердце замирает,
когда я перевожу взгляд на его рот.
Он и раньше убивал людей ради меня, так почему же его борьба за пропуск на
выходные лишает меня всех сил самоконтроля?
"Вайолет". Голос Ксадена понижается до низкого, тихого тона, который он
использует только тогда, когда мы одни, и обычно голые. Очень голые.
"Хммм?" Боги, как же я скучаю по ощущению его кожи на своей.
"Расскажи мне, что крутится в твоей прекрасной голове". Он придвигается ближе,
вторгаясь в мое пространство, но не прикасаясь ко мне.
Черт, я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, даже если это плохая идея. Очень, очень
плохая идея.
"Больно?" Я провожу кончиком пальца по уголку губы, где у него рассечение.
Он качает головой. "Бывало и хуже. Это то, что я получаю за блокирование щитами,
чтобы сконцентрироваться на борьбе. Иначе я бы тебя почувствовал. Посмотри на меня".
Он берет мой подбородок между большим и указательным пальцами и осторожно
откидывает мою голову назад, а затем смотрит мне в глаза. "О чем ты думаешь? Потому
что я могу многое прочесть в том, как ты смотришь на меня, но мне нужны слова".
Я хочу его. Как трудно это сказать? У меня язык заплетается. Что может означать
эта неутолимая потребность в нем?
Что ты человек.
"Я в трех секундах от того, чтобы отнести тебя в свою спальню и продолжить этот
разговор". Его рука скользит по моей челюсти, большой палец ласкает мою нижнюю губу.
"Не в твою комнату". Я качаю головой. "Ты. Я. Кровать. Не самая лучшая идея на
данный момент". Слишком заманчиво.
"Насколько я помню - а я часто это делаю - нам не всегда нужна кровать". Другой
рукой он ласкает мою талию.
Мои бедра сжимаются.
"Вайолет?"
Я не могу поцеловать этого мужчину. Не могу. Но неужели это будет конец света,
если я это сделаю? Это же не в первый раз. Черт. Я сломаюсь. Даже если это будет только
на этот момент.
"Гипотетически, если бы я хотела, чтобы ты поцеловал меня, но только поцеловал...",
- начинаю я.
Его рот оказывается на моем, прежде чем я заканчиваю.
Да. Это именно то, что мне нужно. Мои губы приоткрываются для него, и его язык
без колебаний скользит по моим. Он стонет, и этот звук отдается в моих костях, когда я
обхватываю его за шею.
Дом. Боги, он на вкус как дом.
За секунду до того, как я прижалась спиной к шершавой стене палаты, послышался
звук закрывающейся двери. Ксаден просовывает руки под мои бедра, затем приподнимает
меня так, что мы оказываемся на одном уровне, и приникает к каждой линии и углублению
моего рта, словно это единственный раз, который у него будет. Как будто поцелуй со мной
более важен, чем его следующий вздох. Или, может быть, это то, как я целую его в ответ.
Неважно. Мне все равно, кто кого целует, лишь бы мы не останавливались.
Я сцепляю лодыжки на его спине, прижимая наши тела друг к другу, и у меня
перехватывает дыхание от жара его кожи, проникающего сквозь ткань его мундира и моих
кожанок, и вдруг оказывается, что этого слишком много и недостаточно.
 Это была плохая идея, дразнящий вкус всего, чего я хочу, и все же я не могу
заставить себя остановиться. За пределами этого поцелуя нет ничего. Нет войны. Нет лжи.
Никаких секретов. Есть только его рот, его руки, обвивающие мои бока, его желание,
совпадающее с моим огнем. Вот где я хочу жить, где ничто не имеет значения, кроме того,
что он заставляет меня чувствовать.
"Как мотылек на проклятое пламя". Причитания вылетают из моей головы и
переходят на нашу ментальную дорожку. Он - гравитация, притягивающая меня к себе
силой своего существования.
"Я более чем готова позволить тебе сжечь меня".
Подождите, я не это имела в виду...
Он обнимает мой затылок, защищая от грубого камня, и наклоняется для более
глубокого поцелуя. Боги, да. Глубже. Больше. Я не могу насытиться. Я никогда не
насыщусь.
Энергия бурлит между нами, разгораясь с каждым поцелуем, с каждым движением
его языка. Пламя потребности пляшет по моей коже, оставляя за собой мурашки, прежде
чем поселиться глубоко внутри меня, опасно обжигая, напоминая мне, что Ксаден точно
знает, как удовлетворить это неутолимое желание.
Он обладает безумной способностью вызывать зависимость и удовлетворять ее на
одном дыхании.
Мои руки скользят по его волосам, когда его губы скользят по моему горлу, и мой
пульс подскакивает, когда он находит ту сладкую точку прямо над воротником моей летной
куртки, а затем безжалостно поклоняется ей своим ртом.
Я мгновенно становлюсь жидкой, таю в нем.
"Боги, как же я соскучился по твоему вкусу". Даже его мысленный голос звучит как
стон. "По ощущению тебя в моих объятиях".
Я подношу руки к его лицу и снова притягиваю его к своим губам. Он втягивает мой
язык в рот, и я хнычу, потому что могу сказать о нем то же самое - я скучала по его вкусу,
по его поцелую, по нему.
Если хоть одна из этих пуговиц на моей летной куртке расстегнется, они все
расстегнутся.
Его рот снова и снова накрывает мой, и я чувствую себя живой впервые с тех пор,
как... Боже, я даже не могу вспомнить. С тех пор, как он поцеловал меня в последний раз.
Его рука нежно сжимает мою талию, затем тянется вверх, кончики пальцев
достигают чуть ниже моих грудей. К черту, пиджак можно снять. И верх тоже. Доспехи.
Все, что отделяет меня от него.
Я потянулась к пуговицам.
Но он ослабляет поцелуй, превращая его из срочного и глубокого в тщательный и
восхитительно медленный. "Мы должны остановиться".
"А что, если я не хочу?" Физический звук, который вырывается из меня, - это чистое
отрицание. Я не готова к тому, чтобы это закончилось, не готова вернуться в реальность,
где мы не вместе, даже если я одна стою на нашем пути.
"Мы должны, иначе я не смогу придерживаться ограничения в виде единственного
поцелуя в твоем гипотетическом вопросе". Его рука опускается к моей заднице, а рот
становится мягче, и он проводит по моей нижней губе последним, затяжным поцелуем.
"Черт, я хочу тебя".
"Тогда не останавливайся". Я смотрю ему в глаза, чтобы он понял, что я говорю
серьезно. "Мы можем ограничиться только сексом. Мы уже делали это в прошлом году...
Не то чтобы это было правильно".
"Вайолет". Это частично мольба, частично стон, и война в его глазах заставляет мою
грудь сжиматься. "Ты даже не представляешь, как сильно я хочу содрать эти штаны с твоей
потрясающей задницы и трахать тебя до тех пор, пока ты не охрипнешь от крика моего
имени, не обмякнешь от оргазма, не сможешь больше никогда покинуть мою постель, а все
деревья вокруг не загорятся от ударов молний". Его рука скользит от моего затылка к шее.
"Пока ты не вспомнишь, как нам хорошо вместе".
"Я никогда не забывала". Это хныканье. Мое тело все еще гудит.
"Я говорю не о физическом смысле". Он наклоняется и нежно целует меня.
Это сладко. Нежно. Все, что я не хочу чувствовать. Не тогда, когда дело касается его.
С жаром и похотью я могу справиться. Но все остальное? "Ксаден", - шепчу я, медленно
качая головой.
Он с минуту изучает мое лицо и скрывает вспышку разочарования полуулыбкой.
"Именно." Он осторожно опускает меня на ноги, затем поддерживает за талию, когда
мои колени шатаются. "Я хочу тебя больше, чем свой следующий вздох, но я не могу
заставить тебя смотреть на меня, как раньше. Я отказываюсь использовать секс как
инструмент, чтобы вернуть тебя". Он берет мою руку и прижимает ее к груди. "Не тогда,
когда я хочу быть здесь".
Мои глаза расширяются, и опасение сжимает мой желудок.
"Я так и думал". Он вздыхает, но это не поражение, сжимающее его рот. Это
разочарование. "Ты все еще не доверяешь мне, и это нормально. Я же сказал тебе, что я не
для того, чтобы сражаться. Я выигрываю эту чертову войну. Я чертов дурак, что говорю
это, но никогда я не был дураком, когда дело касалось тебя?"
"Извини?" Я вздрогнула. Должно быть, у него плохая память, потому что это я была
для него дурой.
"Позвольте мне выложить это". Он смотрит на мой рот. "Я буду целовать тебя, когда
ты захочешь, потому что мой самоконтроль - дерьмо, когда ты вовлечена..."
"Когда я захочу?" Мои брови взлетают вверх. Что, черт возьми, сейчас происходит?
"Да, когда захочешь, потому что я буду жить с моим ртом, прижатым к твоему, если
буду делать это, когда захочу". Он отступает на пару шагов, и я тут же начинаю скучать по
ощущению его рук, по теплу его кожи. "Но я умоляю тебя, Вайолет. Не предлагай мне свое
тело, если ты не предлагаешь мне все. Я хочу тебя больше, чем трахать. Я хочу вернуть эти
три маленьких слова".
Я смотрю на него, мой рот слегка приоткрыт. Он не хочет слышать, что я хочу его.
Он хочет услышать, что я люблю его.
"Для меня это тоже новая территория". Он проводит руками по волосам. "Никто не
удивлен больше, чем я, поверь мне".
"Прости, но разве не ты в прошлом году сказал, что мы можем заниматься сексом
сколько угодно, если только не будем вмешивать в это чувства?" Я складываю руки на
груди.
"Вот видишь? Чертов дурак". Он смотрит на потолок с грубыми балками, как будто
там есть ответы. "В прошлом году я использовал бы любой способ, чтобы вернуть тебя, но
те три дня, что ты была без сознания, я только и делал, что сидел и смотрел, как ты спишь,
и думал обо всем, что я мог бы сделать по-другому". Решимость прослеживается в каждой
черточке его лица, когда он снова переводит взгляд на меня. "Это я делаю все по-другому".
Каким-то образом за последний месяц нам удалось поменяться ролями.
"Это я доказываю тебе свою правоту". Он отступает назад и открывает дверь, жестом
показывая, чтобы я вышла первой, затем кладет руку мне на поясницу, пока мы идем по
коридору. "Мы еще не пришли к этому, но в какой-то момент ты снова будешь мне
доверять".
"Конечно, как только ты согласишься перестать хранить от меня секреты". Как, черт
возьми, я в этом виновата?
Его вздох звучит так, словно вырван из самой его души. "Чтобы это сработало, ты
должна доверять мне даже с секретами".
Я хватаюсь за лестничные перила и поднимаюсь по лестнице по двое за раз. "Этого
не будет".
 "Будет", - говорит он, когда мы оказываемся на первом этаже, а затем меняет тему
разговора. "Ты хочешь есть?"
"Сначала мне нужно умыться". Я сморщиваю нос. "Уверен, что от меня пахнет так,
будто я летела восемь часов".
"Почему бы тебе не пойти в мою комнату, а я принесу еду". Его рука соскальзывает
с моей поясницы, пока мы идем в его казарменную комнату. Он показывает налево и
говорит: "Вон та дверь ведет в отдельную купальню".
"Не может быть, чтобы у тебя была отдельная купальня, как у новоиспеченного
лейтенанта", - проворчал я. "У Миры даже такой нет".
"Ты будешь удивлена, что можно получить, когда никто не хочет делить
пространство с сыном Фена Риорсона", - спокойно отвечает он.
Мой желудок опускается. Я не могу придумать, что на это ответить.
"Не смотри так грустно. Гаррик вынужден делить место с четырьмя другими
всадниками. Иди." Он снова машет рукой в сторону двери. "Я сейчас вернусь".
Через час я был чиста и накормлена, Ксаден сидел за своим столом и возился с чем-
то, похожим на арбалет, только поменьше, а я сидела на его кровати и расчесывал свои
влажные волосы. Я не могу не улыбнуться, чувствуя, как все становится обыденным:
Ксаден готовит оружие, а я сижу на кровати.
"Но они не обыскивали Тейрна?" - спрашивает он, не поднимая глаз.
"Нет, просто бросили мои вещи на пол". Мой взгляд на мгновение задерживается на
сером камне размером с ладонь с декоративной черной руной на его тумбочке, прежде чем
я замечаю клочок травы, который проделал путь сюда с летного поля, и стряхиваю его с
руки. "Они обыскали Сгаэль?"
Он качает головой. "Только меня. И Гаррика. И каждого нового лейтенанта,
покидающего Басгиат с реликвией восстания".
"Они знают, что ты вывез что-то контрабандой". Я откидываюсь на край высокой
кровати и убираю кисть в сумку. "Брось мне точильный камень".
"Они подозревают". Он лезет в правый верхний ящик стола и достает тяжелый серый
точильный камень. Наклонившись, он протягивает его мне, стараясь не задеть мои пальцы,
и возвращается к работе с оружием.
"Спасибо." Я беру камень, затем достаю из ножен первый нож и начинаю точить.
Они хороши лишь настолько, насколько отточены. Но сколько бы я ни работала своими
руками, следующий вопрос задать будет легче, не чувствуя, что это я теперь скрываю что-
то от Ксадена.
Я тщательно подбираю слова. "Когда мы были на озере, до Рессона, ты сказал, что
единственное, что может убить вэйнителя, - это то, что питает щиты".
"Да." Он откинулся в кресле, приподняв одну бровь, забыв про лук.
"Кинжалы сделаны из материала, который питает щиты", - предположил я. "Сплав,
о котором говорил Бреннан".
Ксаден открывает нижний ящик, перекладывает какие-то вещи и достает копию
кинжала, которым я убила вэйнителя на спине Тейрна. Он подходит ко мне и протягивает
его рукоятью вперед.
Я беру его из рук, и от веса и гула силы, исходящих от клинка, меня сразу же
начинает тошнить - то ли от энергии, то ли от воспоминаний о том, как я в последний раз
держала такой кинжал в руках, я не знаю. В любом случае, я глубоко дышу и напоминаю
себе, что я не на спине Тейрна. Никто не пытается убить ни меня, ни его. Я в спальне
Ксадена. В спальне Ксадена. В безопасности. На Континенте нет более безопасного места.
Сам клинок серебряный, заточенный по обеим кромкам, а рукоять - матово-черная,
как у того, что я использовал в Рессоне, того самого, что лежал в столе моей матери в
прошлом году. Я провожу пальцем по медальону на рукояти, который имеет более тусклый
серый цвет и украшен руной.
 "Этот кусочек - сплав". Он садится рядом со мной на кровать. "Металл в рукояти.
Это особая смесь материалов, выплавленная в то, что ты видишь. Сам по себе он не
обладает силой, но он способен... удерживать силу. Сами обереги родом из Долины, из
окрестностей Басгиата, но они простираются лишь очень далеко. Вот эти, - он коснулся
медальона, - содержат дополнительную силу, чтобы усилить и продлить действие заклятий.
Чем больше материала, тем сильнее защита. Внизу находится целый арсенал таких
устройств, усиливающих защиту. Подробности засекречены, но именно поэтому аванпосты
размещены стратегически, чтобы не допустить появления слабых мест на наших границах".
"Но как могут ослабнуть защитные механизмы, если они постоянно питают их?" Я
провожу большим пальцем по сплаву, и моя собственная энергия поднимается, заряжая
воздух.
"Потому что они только вмещают столько энергии. Как только она израсходована,
ее нужно снова впитывать".
"Погоди. Напитать силой?"
"Да. Напитывание - это процесс оставления энергии в стазисе, в предмете. Всадник
должен влить в него свою силу, а этим умением владеют не многие из нас". Он
многозначительно смотрит на меня. "И не спрашивай. Мы не будем сегодня разбираться,
как это работает".
"Их всегда помещали в кинжалы?"
Он покачал головой. "Нет. Это началось перед самым восстанием. Я полагаю, что
Мельгрену было видение того, как пройдет предстоящая битва, и они сыграли главную роль
в его победе. Как только Сгаэль выбрала меня в Молотьбе, мы начали работать над
контрабандой нескольких кинжалов за раз, чтобы снабжать те дрейфы, с которыми мы
могли установить дружеский контакт."
"Аретии нужна кузница, чтобы выплавлять сплав, чтобы делать больше оружия".
"Да. Нужен дракон, чтобы разжечь тигель, который у нас есть, и светило, чтобы
усилить драконий огонь, достаточно горячий для плавки", - говорит он.
Я киваю, глядя на медальон размером с большой палец. Как может такая маленькая
вещь быть ключом к выживанию всего нашего континента? "Значит, достаточно вставить
сплав в кинжал, и получится мгновенный убийца вэйнителей?"
Он улыбнулся. "Все немного сложнее".
"Как ты думаешь, что было сначала?" спросила я, изучая кинжал. "Щиты? Или
способность усиливать их? Или они взаимосвязаны?"
"Это все секретно". Он забирает кинжал и возвращает его в ящик стола. "Так как
насчет того, чтобы поработать над твоими щитами вместо того, чтобы беспокоиться о
щитах Наварры?"
Я зеваю. "Я устала".
"Аэтосу будет все равно". Он легко скользнул в мое сознание.
"Отлично." Я откидываюсь назад, опираясь на ладони, и быстро, блок за блоком,
выстраиваю свои ментальные щиты. "Сделай все, что в твоих силах".
Его улыбка заставляет меня пожалеть об этом вызове.
 Несмотря на то, что можно проконсультироваться с командованием,
окончательное решение о любом академическом наказании или взыскании остается за
комендатурой.

-СТАТЬЯ 5, РАЗДЕЛ 7 КОДЕКСА ВСАДНИКА ДРАКОНА

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

"Ты случайно не знаешь, как ставить щиты?" спросил я Тейрна, когда на

следующий день мы подлетали к Басгиату с юго-востока, щурясь на полуденное солнце.
Попутный ветер прибавил к полету еще пару часов, отчего мои бедра протестовали и почти
прямо-таки взбунтовались.
"Несмотря на то, что ты можешь предположить, мне не шестьсот лет".
"Решила спросить на всякий случай, вдруг ты скрываешь тайные знания о
драконах".
"Я всегда храню тайные знания о драконах, но щиты к ним не относятся". Его
плечи напряглись, слегка приподнялись, а удары крыльев замедлились. "Нам приказано
отправиться на тренировочную площадку. Карр и Варриш ждут".
Мой желудок опускается вниз, хотя высота над уровнем моря не изменилась. "Он
пригрозил, что будет размышлять о моем наказании за то, что я не заставдю Андарну
участвовать в маневрах. Мне следовало бы отнестись к его предупреждению более
серьезно".
Низкое рычание Тейрна вибрирует во всем его теле. "Каковы твой выбор?"
"Не уверена, что у меня есть выбор". Глубокое чувство предчувствия закрадывается
в горло.
"Выбор есть всегда". Он сохраняет направление, хотя вскоре ему придется свернуть
на берег, чтобы изменить курс к тренировочной площадке.
Я выдержу все, что он захочет наказать меня, если это будет означать безопасность
Андарны.
"Мы идем".
Час спустя я уже не уверен, что справляюсь с чем-либо, так же как и с тем, что
терплю.
"Еще раз", - приказывает профессор Карр, его тонкие белые волосы развеваются от
каждого порыва ветра, когда мы стоим на горной вершине, которую мы используем при
обучении моего сигнета.
И подумать только... это всего лишь предупреждение.
Усталость снова наваливается на меня, но я знаю, что лучше не жаловаться. Я
совершила эту ошибку где-то в районе двадцать пятого удара, и это лишь добавило еще
одну отметку к закладке, которую профессор Карр вел в своем блокноте, а майор Варриш
наблюдал за ним со своей стороны.
"Еще раз, курсант Сорренгейл". Варриш повторяет команду, улыбаясь мне, как будто
просто обменивается любезностями. Их драконы, Бреуган и Солас, стоят так далеко, как
только возможно, чтобы не упасть с горы. Тейрн набросился на их шеи, огрызнулся и
отступил с запасом в несколько дюймов примерно на тринадцатом ударе. Это был первый
раз, когда я видела, как драконы разбегаются. "Если только ты не хочешь провести
обозримое будущее на гауптвахте".
В груди Тейрна раздается низкий рык, когда он встает позади меня, его когти
впиваются в голый камень вершины горы. Однако он может сделать очень многое. В то
время как он связан Эмпирием, я должна следовать правилам квадранта или рисковать
оказаться на гауптвахте - и я предпочла бы уничтожить тысячу молний, чем провести одну
ночь в клетке по милости Варриша.
Когда я не двигаюсь с места, Карр бросает на меня умоляющий взгляд и переводит
его на Варриша.
Я вздыхаю, но поднимаю руки - они дрожат, когда я тянусь к силе Тейрна. Затем я
упираюсь ногами в ментальную конструкцию Архива в своем сознании, чтобы не
соскользнуть в огонь, который грозит поглотить меня. Стремительно и быстро сила снова
поднимается, и пот выступает на моем лице и стекает по позвоночнику, пока я пытаюсь ее
контролировать.
Гнев. Похоть. Страх. Это всегда самые крайние из моих эмоций, которые приводят
к ударам. Сейчас меня обуревает ярость, я собираю эту обжигающе горячую энергию и
выпускаю ее, раскалывая небо очередным ударом молнии, которая попадает в соседнюю
вершину.
"Тридцать два". Карр записывает.
Меня не волнует, умею ли я целиться. Ни мастерства, ни силы. Их единственная цель
- измотать меня, а моя - удержать хоть какие-то остатки самообладания, чтобы не разбудить
Андарну.
"Еще раз", - приказывает Варриш.
Боги, мое тело словно варится заживо. Я тянусь к пуговицам летной куртки и
расстегиваю их, выпуская наружу часть адского жара.
"Вайолет?" сонно спрашивает Андарна.
Чувство вины ударяет в меня сильнее, чем удар молнии. "Я в порядке", - клянусь я
ей.
"Бодрствование опасно для процесса роста", - читает лекцию Тейрн. "Спи".
"Что происходит?" Теперь она тревожно насторожена.
"Ничего такого, с чем бы я не справилась". Не совсем ложь. Верно?
"Я никогда не видел, чтобы она производила более двадцати шести ударов в течение
часа, майор. Она рискует перегреться и сгореть, если вы будете продолжать так наседать",
- говорит Карр Варришу.
"Она прекрасно выдержит". Он смотрит на меня так, будто знает. Как будто он был
там, в Рессоне, и смотрел, как я бросаю удар за ударом в виверну. Если он - образчик
контроля, то, возможно, я должна радоваться, что у меня его нет.
"Достаточно ей сбить заземление или истощить ее физически, и она перегорит", -
предупреждает Карр, нервно переводя взгляд с одного на другого. "Наказать ее за
неподчинение - это одно, а убить - совсем другое".
"Опять." Варриш поднимает на меня брови. "Если только твоя золотая не захочет
прилететь и поздороваться, раз уж она не явилась по приказу. Если она присоединится к
нам, мы поручим тебе только еще троих".
"Это из-за меня?"
Мои плечи опускаются, а желудок падает на землю.
"Это пример того, что случается, когда драконы делают неправильный выбор", -
возражает Тейрн. "Солас не должен был давать этому варвару больше власти".
"Я не хочу подвергать ее испытаниям или чему-то варварскому", - хитрит Варриш,
словно услышав слова Тейрна. "Я просто хочу, чтобы она поняла, что не стоит выше
структуры командования".
"Я его чертовски ненавижу", - говорю я Тейрну.
"Я чувствую, как это тебя истощает! Я приду..." - начинает Андарна.
 "Ты не сделаешь ничего подобного, иначе рискуешь каждым перьехвостом в
Долине", - напоминаю я ей. " Ты хочешь, чтобы кто-то, кто получает радость от боли
других, как Варриш, связал птенца?"
Андарна рычит от чистого разочарования.
Тейрн вскидывает крыло, направляя прохладный ветер на мою обжигающую кожу.
"Ну?" спрашивает Варриш, натягивая на себя плащ, когда от моего тела поднимается
пар.
Тейрн рычит.
"Люди не командуют драконами, и ты в том числе". Я поднимаю свои непомерно
тяжелые руки и снова тянусь к силе.
На сороковом ударе мои колени подгибаются, и я падаю на твердый камень. Земля
устремляется на меня, и я выбрасываю руки, отчего левое плечо пронзает боль, так как
сустав частично подвывихнут от удара. От мгновенной тошноты у меня перехватывает рот,
но я обхватываю левую руку и опускаюсь на колени, чтобы снять нагрузку с сустава.
Вытянув шею, Тейрн так громко ревет на Варриша и Карра, что блокнот вылетает из
рук Карра и кувыркается вниз с горы, исчезая из виду.
"Серебристая, хватит!" - кричит он.
"Они тебя не слышат", - напоминаю я ему, задыхаясь от боли.
"А вот их драконы могут".
"Если она умрет, ты вызовешь гнев не только генерала Сорренгейла, но и генерала
Мельгрена. Ее печатка - оружие, о котором мечтают генералы в этой войне". Карр бросил
взгляд на Варриша и на меня. "И если этого недостаточно для проявления осторожности,
вице-командир, то помните, что ее смерть будет стоить вам двух самых мощных драконов
на континенте и незаменимой способности лейтенанта Риорсона владеть тенью".
"Ах да, эти досадные брачные узы". Варриш щелкает языком и откидывает голову в
сторону, изучая меня так, словно я для него всего лишь эксперимент, с которым можно
поиграть. "Еще один. Просто чтобы доказать, что ты можешь слушать приказы, если твой
дракон этого не делает".
"Серебристая..."
"Я могу это сделать". Спотыкаясь, я поднимаюсь на ноги и молюсь, чтобы плечо
выдержало, если я подтяну локоть к телу. Ради Андарны, ради других птенцов, охраняемых
в Долине, я смогу это сделать.
Мышцы трясутся и сводит судорогой, плечо вскрикивает, словно в сустав вонзили
кинжал, но я все равно поднимаю ладони и тянусь к силе Тейрна. Я устанавливаю связь и
еще раз пропускаю через себя энергию.
Я взмахиваю рукой, и сверкает молния.
Но мои руки сводит судорогой, когда удар попадает в ближайший пик, мышцы
скручиваются и сжимаются неестественным образом, заставляя меня физически
удерживать силу, которую я обычно сразу же высвобождаю.
Черт! Я не могу ее выпустить!
"Серебристая!" кричит Тейрн.
Сила бьет через меня, продлевая удар, который отсекает часть от самого северного
хребта впереди меня. Камень рушится вниз по склону горы, а молния все еще струится, как
раскаленное лезвие, рассекая местность.
Я не могу пошевелиться. Не могу опустить руки. Даже пальцами не могу
пошевелить.
Это убьет меня.
Тейрн. Сгаэль. Ксаден. Это убьет нас всех. Страх и боль слились в одно целое,
завладев моим разумом с единственной эмоцией, которую я не могу себе позволить -
паникой.
"Отруби это мысленно!" кричит Тейрн, а удар все продолжается и продолжается, и
вдалеке я слышу крик Андарны.
 Мои кости охватывает пламя, и крик вырывается из моего горла, когда я мысленно
бьюсь о двери своего Архива.
Удар заканчивается, и я, шатаясь, отступаю назад, падаю на переднюю лапу Тейрна
и проваливаюсь между его когтями. Каждый вдох дается с трудом.
Карр сглатывает. Тяжело. "На сегодня мы закончили".
Я не смогла бы встать, даже если бы захотела.
Варриш осматривает причиненные мной разрушения и поворачивается ко мне.
"Потрясающе. Вы оба будете незаменимы, когда придете в себя". Затем он поворачивается,
его плащ развевается на ветру, когда он идет к Соласу. "Это единственное предупреждение,
которое вы получите, кадет Сорренгейл".
Угроза бьет как удар в живот, но я не могу думать от палящего зноя.
Карр подходит к нам, прижимает тыльную сторону ладони к моему лбу и шипит.
"Ты вся горишь". Он бросает взгляд на Тейрна. "Скажи своему дракону, чтобы он отнес
тебя прямо во двор. С летного поля ты не дойдешь. Поешь и прими холодную ванну". В его
глазах, когда он смотрит на меня, есть что-то подозрительно близкое к сочувствию. "И хотя
я согласен, что драконами мы не командуем, может быть, вы уговорите Андарну появиться.
Вы- редкая, могущественная печатка, кадет Сорренгейл. Было бы пародией снова
использовать ваши тренировки таким образом".
Я не печатска. Я человек. Но мне чертовски жарко, я слишком устала, чтобы
произнести эти слова. Не то чтобы это имело значение - он не воспринимает меня таким
образом. Карр никогда не видел. Для него мы - сумма наших сил и ничего больше. Моя
грудь вздымается, но даже прохладный воздух горной вершины не может унять жжение в
моих венах.
Тейрн обхватывает меня когтями, закрепляя под каждой рукой по когтю, чтобы
зафиксировать мое безвольное тело в нужном положении, и бросается вперед, оставляя
Карра под нами на вершине.
Мы взмываем в воздух через мгновение. А может быть, и через час. Время не имеет
смысла. Все это просто боль, манящая меня отпустить, освободить свою душу из тюрьмы
тела.
"Не отпустишь", - приказывает он, и мы летим к Басгиату, двигаясь быстрее, чем я
когда-либо чувствовал его раньше. Воздух, проносящийся мимо, чертовски приятен, но его
недостаточно, чтобы дотянуться до огня в моих легких или до расплавленного мозга моих
костей.
Горы и долины проносятся подо мной, прежде чем я различаю стены квадранта, но
Тейрн проносится мимо внутреннего двора, а затем падает в долину внизу.
Река. Вода. Холодная. Чистая. Вода.
"Я уже вызвал подмогу".
Мой желудок вздрагивает, когда в последнюю секунду он останавливается, и мое
тело раскачивается от изменения импульса.
"Задержи дыхание". Это его единственное предупреждение перед тем, как вода
покрывает меня с ног до головы, пронизывая до костей, ледяная от последних летних
стоков. Контраст грозит расколоть каждую часть меня, содрать с меня слой за слоем.
Я всю жизнь жила с болью, но эту муку я не в силах вынести.
Я беззвучно кричу, воздух вырывается из моих легких, когда я повисаю на когтях
Тейрна, вода вытесняет жар из моего тела, спасая меня теми же ударами, которые
разрывают мою кожу.
Тейрн поднимает мою голову над водой, и я задыхаюсь.
"Почти пришли", - говорит он мне, удерживая меня на пороге.
Вода бьет в меня безжалостно, но снижает температуру моего тела, пока не погаснет
последнее пламя в моих костях.
"Вайолет!" - кричит кто-то с берега.
Зубы стучат, пульс замедляется.
 "Вот." Тейрн подходит к берегу - я даже не заметила, что он стоял со мной в реке, -
и укладывает меня в длинную летнюю траву под рядом деревьев, растущих вдоль Якобоса.
Я лежу, борясь за силы, чтобы сделать следующий вдох, а сердце бьется все
медленнее и медленнее. Собрав все свои силы, я заставляю легкие расшириться, втянуть
воздух.
"Вайолет!" Имоджен окликает меня откуда-то справа, а через мгновение падает на
колени рядом со мной. "Что, черт возьми, с тобой случилось?"
"Слишком. Много. Ударов". Грубое одеяло ложится мне на плечи, я вздрагиваю,
вода капает с носа, с подбородка, с расстегнутых краев моей летной куртки, которая тоже
чудом уцелела во время полета. На смену жаре пришел костедробительный холод, но, по
крайней мере, я снова нормально дышу.
"Вот черт". Бодхи устраивается по другую сторону от меня, обнимает меня за плечи,
потом отступает.
"Ты такая... красная". Это Эйя. Я думаю.
"Глейн говорит, что это выгорание", - говорит Имоджен, ее рука удивительно мягко
ложится мне на спину. "Тейрн звал ее. Что нам делать, Вайолет? Ты единственная, кто
владеет молнией, которую я знаю".
"Мне. Просто нужно". Я отклоняюсь в сторону, ноги подгибаются под меня, слова
сопровождаются стуком зубов друг о друга. "Минутку". Я смотрю на ствол знакомого
раскидистого дуба перед собой и сосредотачиваюсь на том, чтобы держать себя в руках.
"Куир говорит, что ей нужна еда, раз уж она остыла", - добавляет Бодхи.
"Зеленый знает", - уверенно говорит Эйя. "Значит, еда".
"Как это произошло?" спрашивает Имоджен. "Карр?"
Я киваю. "И Варриш".
Перед моим лицом появляется теплое коричневое лицо Бодхи. "Черт." Он стягивает
края одеяла вокруг меня. "Это все из-за Андарны?"
"Да."
Глаза Бодхи расширились.
"Ты что, издеваешься?" Голос Имоджен повышается. "Он использовал твою печатку
в качестве наказания за то, что Андарна не явилась на летные маневры?"
"Вот мудак", - прорычала Эйя, проведя рукой по темным волосам и обменявшись
взглядом с Бодхи.
Через минуту я нахожу в себе силы придержать одеяло. По крайней мере, мои
мышцы снова работают. Тоска пронзает меня, когда я смотрю на дерево, на его широкий
ствол, на котором, как я знаю, остался шрам от двух ножевых ран.
Мне нужен Ксаден.
Это нелогично. Он не мог остановить Варриша. Мне не нужна его защита. Мне не
нужно, чтобы он нес меня обратно в общежитие. Я просто... хочу его. Он - единственный
человек, с которым я хочу поговорить о том, что случилось на горе.
"Я думаю, нам нужно вернуть ее в общежитие", - говорит Имоджен.
"Я разберусь с этим", - обещает Бодхи, поймав мой взгляд. "С тобой такого больше
не случится".
"Скажи людям, что я займусь делами драконов", - говорит Тейрн.
"Как..."
"Ты доверишься мне". Это приказ.
"Тейрн сказал, что позаботится об этом". Меня качает вперед, и я с трудом
поднимаюсь на ноги. Бодхи осторожно ловит меня за плечи и морщится, когда я
гримасничаю. "Я готова Пойдем."
"Ты можешь идти?" - спрашивает он.
Я киваю, глядя мимо него на дерево. "Я скучаю по нему", - шепчу я.
"Да. Я тоже."
 Никто не несет меня. Они просто идут рядом со мной, шаг за шагом, пока мы
поднимаемся по сотням лестниц, которые спиралью проходят сквозь стены фундамента и
возвращаются в общежития, и наши шаги - единственный звук, нарушающий тишину
вокруг нас.
Потому что никто не хочет говорить то, о чем мы все думаем... Если Андарна не
появится на следующем построении, второе наказание Варриша может просто убить меня.

"Ты уже сделала свою беговую посадку?" спрашивает Имоджен в пятницу.

Слоан снова бросают на мат, и мы отшатываемся в сторону от зала, прижавшись
спиной к стене, чтобы никто не мог подкрасться сзади. Спина Слоан не имеет такой защиты
и завтра будет черно-синей.
В отличие от Рианнон, которая проводит здесь дополнительные спарринги с
первокурсниками из Третьего крыла, мы с Имоджен находимся здесь в полной форме
между занятиями только по одной причине - из-за Слоан и ее ужасающего отсутствия
навыков. Мы надеялись увидеть, что за неделю она стала лучше. А она не стала.
"Тейрн не выпускает меня из седла", - говорю я тихо, как будто он не крутится у
меня в голове с тех пор, как я почти сгорел на вершине горы.
"Я это слышал", - ворчит он.
"Только потому, что ты слушаешь". Когда перемещение моего веса не помогает, я
делаю шаг от стены, чтобы ослабить давление на мою натянутую, красную кожу. По
крайней мере, физические остатки моего почти полного выгорания уменьшились до уровня
не более болезненного солнечного ожога, но это чертовски раздражает.
"Укрепи свои щиты, и, возможно, тебе не понадобится наблюдение".
"Не выполняешь маневры? Отказываешься приводить Андарну на занятия?"
Имоджен вздохнула с насмешливым удивлением. "Разве ты не становишься маленькой
бунтаркой?" Ее взгляд скользит по моему лицу, затем опускается на шею. "Твои друзья все
еще думают, что ты потеряла контроль над собой во время тренировки?"
Я киваю. "Если бы они знали, что произошло на самом деле, они бы не оставили
меня".
"Ты была бы в большей безопасности", - замечает она.
"Они бы не были". Конец темы.
"Следи за своим противником!" Ри кричит Слоан со стороны, в то время как Слоан
делает все наоборот, бросая взгляд вниз, когда она приближается к краю ковра, и это все,
что нужно ее оппонентке: первокурсница наносит удар по челюсти, который отбрасывает
Слоан в сторону.
Мы с Имоджен вздрагиваем.
"Это спарринг, а не вызов! Давай, Томас!" Ри огрызается на командира отряда из
Второго крыла.
"Извини, Ри. Сдержись, Яцек", - говорит командир отряда.
"Черт." Имоджен качает головой и складывает руки. "Я понимаю, что Яцек
испытывает серьезный гнев, но я никогда не видела, чтобы он так сильно бил".
"Яцек? Как Навил Яцек?" Второкурсник из Третьего крыла, которого мы с
Джесинией видели, как Маркхэм уводил, был внесен в список погибших пару дней назад.
"Это его младший брат на коврике", - говорит Имоджен.
"Черт." Теперь мне жаль этого парня, хотя Слоан находится в похожей ситуации. "Я
думаю, Маркхэм убил его", - шепчу я.
"Потому что он не вернул вовремя книгу?" Брови Имоджен поднимаются.
"Я думаю, он попросил то, что не должен был, и да, я знаю, что это звучит абсолютно
нелепо, но нет другого объяснения тому, что его нашли в его комнате, избитым до смерти".
"Верно", - размышляет Имоджен. "Это имеет смысл только в том случае, если он
один из нас".
 Для других это вписывается в то, что Панчек называет особенно жестоким началом
года. Я единственная в нашей группе, на кого еще не было покушения.
"Тебе лучше быть очень осторожной рядом со своей маленькой ряженой подружкой,
если писцы бегают туда-сюда, приказывая убивать всадников".
"Джесиния не представляет угрозы", - протестую я, но мои слова замирают в горле,
когда я вспоминаю, что именно из-за ее доклада Яцека в первую очередь схватили.
"Давайте покончим с этим", - предлагает командир отряда из Второго крыла после
того, как Слоан снова оказывается на коврике.
"Я в порядке!" Слоан, шатаясь, поднимается на ноги и вытирает кровь со рта
тыльной стороной ладони.
"Ты уверена?" спрашивает Ри, ее тон говорит о том, что это абсолютно неправильное
решение, и мы все знаем, что так оно и есть.
"Определенно". Слоан принимает боевую стойку против Яцека.
"Вот уж кто жаждет наказания", - говорит Имоджен. "Как будто она хочет, чтобы из
нее выбили все дерьмо".
"Я не понимаю." Аарик двигается впереди меня, его спина загораживает обзор, и я
маневрирую, чтобы увидеть коврик. "Я думал, всех меченых учат драться".
"Зависит от того, где нас воспитывали". Имоджен движется вперед вместе со мной.
"А после того, как Ксаден начал подниматься по карьерной лестнице... ну, некоторые семьи,
отвечающие за это, перестали нас обучать, как я слышала от первокурсников. Хорошо, что
на этой неделе ее не было на доске вызовов".
Яцек в сотый раз укладывает Слоан на мат, а затем подносит колено к ее горлу,
подтверждая свою точку зрения. Если бы это было на самом деле, у нее были бы большие
проблемы.
"Первый бой у нее в понедельник, и она получит по заднице, если не хуже". Я
выхватываю кинжал и вскидываю его, ловя за кончик, как будто мои навыки могут как-то
помочь ей, когда она даже не хочет со мной разговаривать.
"Понедельник?" Имоджен медленно поворачивается и смотрит на меня. "И откуда
ты это знаешь?"
Черт. Ну, не похоже, что она уже не владеет почти всеми секретами, из-за которых я
могу погибнуть. "Долго рассказывать, но... мой брат написал книгу".
"Против кого выступает Слоан?" Она поворачивается обратно к коврику.
"Ты не собираешься спрашивать о книге, которую я не должна была брать?"
"Нет. Я, в отличие от некоторых людей, не чувствую необходимости знать все, что
кто-то другой считает личным".
Я насмехаюсь над очевидным подколом. "Да, но ты со мной не спишь".
"Ты бы хотела быть в моем вкусе. Я феноменальна в постели". Она сморщила нос,
когда Слоан упала лицом на коврик. "Серьезно. Против кого она выступает?"
"Против того, кого она не может победить". Первокурсница из Третьего крыла,
которая двигается так, будто занимается спаррингом с рождения. У меня ушло больше часа
на то, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы указать на эту девушку раньше в зале.
"Я предложила ей помощь", - тихо говорит Имоджен. "Она не согласилась".
"Почему, черт возьми, нет?" Я ловлю свой нож, вскидывая его с полной мышечной
памятью.
Имоджен вздыхает. "Ни хрена не знаю, но ее упрямство приведет ее к смерти".
Я смотрю, как сестра Лиама борется под весом Яцека, как ее лицо покрывается
пятнами и краснеет от напряжения, и выдыхаю медленный, покорный вздох, а мой кулак
сжимается вокруг рукояти кинжала. Негласное правило квадранта - позволять сильным
отсеивать слабых, пока они не стали помехой для крыла. Как всадник, я должен уйти. Я
должен позволить Слоан подняться или упасть по ее собственным заслугам. Но как друг
Лиама, я не могу стоять в стороне и смотреть, как она умирает. "Не в понедельник, она не
умрет".
 "Ты вдруг обнаружила там печатку Мельгрена?" возражает Имоджен, заправляя за
ухо прядь розовых волос длиной до подбородка.
"Я вызываю!" кричит Ри, прекращая поединок, и я вздыхаю с облегчением.
"Не совсем." Окинув взглядом зал, я обнаружила соперницу Слоан на понедельник.
"Мне нужно сделать пару дел после физики, но увидимся вечером на нашей тренировке".
Мышцы, которые у меня есть, появились благодаря тому, что Имоджен с прошлого года
упорно мучает меня на тренажерах.
"А как у тебя идут занятия?" - спрашивает Имоджен. Имоджен спрашивает с
саркастической улыбкой, прекрасно понимая, что без помощи Рианнон я не справлюсь. Я
могу вести наш год по истории, географии и всем остальным предметам, которые
пересекаются с писцами, но физика? Не моя специальность.
"Привет, Ви" - Сзади на мое плечо опускается рука, и сердце бешено колотится в
ушах.
Только не это.
Мышечная память берет верх, я разворачиваюсь, освобождаясь от захвата, и
упираюсь левым предплечьем в обтянутую кожей грудь, выводя нападавшего из равновесия
и позволяя мне одним инстинктивным движением отбросить его на несколько сантиметров
назад в стену, одновременно вонзая кинжал в его татуированное горло.
"Эй, эй!" Глаза Ридока выпучиваются, он вскидывает руки вверх, ладонями наружу.
"Вайолет!"
Я быстро моргаю, когда узел на его горле раздувается, царапая острие моего клинка.
Ридок. Это не убийца. Это просто Ридок.
Адреналин вливается в мой организм, и рука слегка дрожит, когда я опускаю оружие.
"Прости", - бормочу я.
"За то, что чуть не перерезал мне яремную вену?" Ридок отходит в сторону и
опускает руки. "Я знал, что ты быстрая, но черт возьми".
Ужас лишает меня слов, когда жар бросает в лицо. Я едва не перерезал горло своему
другу. Каким-то образом я нахожу ножны.
"Тебе лучше знать, как подкрадываться к кому-то", - читает лекцию Имоджен, ее
спокойный тон противоречит ножу, который она сжимает в левой руке.
"Мне жаль. Больше не буду", - обещает он, и его взгляд переходит в беспокойство,
когда он смотрит на меня через плечо. "Я просто подумал, не хочешь ли ты прогуляться до
физики. Сойер уже у двери".
"Все в порядке?" спрашивает Ри, подходя ко мне и закидывая свой ранец на плечо.
"Все хорошо", - отвечает Имоджен. "Кстати, ты отлично справляешься с ролью
командира отряда. Это была хорошая идея - дать первокурсникам дополнительное время
для спаррингов".
"Спасибо?" Ри смотрит на Имоджен так, будто у нее вырос второй нос.
"Увидимся вечером". Имоджен убирает нож в ножны и, отступая, смотрит на меня с
большим пониманием, чем я хотела бы, чтобы у каждого из нас было. "Я собираюсь
предложить свою помощь Майри. Еще раз".
Я киваю.
"Ты уверена, что все в порядке?" спрашивает Ри, когда я поднимаю с пола свой
рюкзак и чуть не роняю его от волнения. Дурацкий адреналин, мать его.
"Отлично". Я выдавливаю из себя самую фальшивую улыбку из всех известных
человечеству. "Пойдем на физику. Ура физике".
Ри обменивается взглядом с Ридоком.
"Наверное, она просто нервничает из-за теста, и я не помог, напугав ее, как болван".
Он потирает кожу на горле, пока мы идем к двери, где нас ждет Сойер.
У Рианнон на секунду открывается рот. "Вайолет! Я думала, ты сказала, что у тебя
все в порядке? Мы могли бы позаниматься еще сегодня утром. Я не смогу тебе помочь, если
ты не скажешь, что тебе нужна помощь".
 Разве это не правда?
"Просто запомните, что при выполнении любого маневра в полете вам нужны два из
трех элементов", - повторяет она, пока Сойер откусывает от яблока и открывает перед нами
дверь спортзала. "Скорость, сила или..."
Пока мы идем по коридору, я осматриваю первый этаж учебного крыла, обшаривая
взглядом каждый закуток, каждую дверь класса в поисках того, кто может выскочить на
нас.
"Вайолет?"
Оторвав взгляд от лестницы, я обнаружила, что Ри смотрит на меня с ожиданием.
Точно. Она спрашивает меня о физике и аэродинамике.
"Высота", - отвечает Сойер.
"Точно". Я киваю, когда мы выходим на лестничную площадку. "Высота".
"Ты меня убиваешь..." начинает Рианнон.
"Сейчас!" - кричит кто-то сзади нас.
Прежде чем я успеваю среагировать, мне на голову накидывают мешок, и на одном
дыхании я теряю сознание.
 Между пехотными курсантами и всадниками существует естественное
недоверие, которое необходимо преодолеть. Оно существует главным образом потому,
что всадники никогда не поверят, что у пехоты хватит мужества удержать строй,
когда прилетят драконы, а пехота никогда не поверит, что драконы их не съедят.

-РУКОВОДСТВО МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я просыпаюсь от того, что запах чего-то едкого заполняет мои легкие, и с размаху
отбиваю кулаком руку от своего лица. Пахучие соли.
"Она проснулась", - объявляет женщина в темно-синей форме, отходя в сторону,
чтобы посоветоваться с... профессором Грейди?
Голова гудит, я сажусь, вытягиваю ноги перед собой и тут же тянусь к Тейрну. "Что
происходит?"
Мои глаза медленно привыкают к яркому свету, но похоже, что мы находимся в
каком-то лесу.
"Курс, который людям не пришлось бы проходить, если бы они просто сидели на
месте, известный как КВН", - рычит он с неожиданным разочарованием, как будто это его
только что накачали наркотиками и вытащили из квадранта.
Справа от меня стоят Рианнон, Сойер и Ридок, и все они выглядят такими же
растерянными, как и я. Слева от меня - четверо всадников второго курса с обозначениями
"Второй отряд", "Секция пламени", "Второе крыло", с недоумением оглядывающие лес.
Приятно видеть, что не только мы в замешательстве.
"По крайней мере, это не покушение". Если бы это было так, мы были бы мертвы,
особенно если бы я чувствовал себя нечетко.
"Так и будет, если мы не вернемся в Басгиат, когда Сгаэль прибудет завтра".
Ох. Черт. "Это не может длиться дольше одного дня". Правда? "Если так, то ты
должен лететь обратно один".
Напротив нас сидят две группы из восьми пехотных курсантов - если судить по их
синей форме - и тихо переговариваются. Все они... однородны. У всех четверых мужчин
одинаковые военные короткие стрижки, подстриженные под каре, а женщины носят
волосы, зачесанные назад в тугие пучки. Одинаковая темно-синяя форма, одинаковые
сапоги, одинаковое... все. Только бейджики с именами над сердцем разные, за исключением
того, что на плече у каждой группы висит обозначение командира отряда.
Мы все четверо одеты в летнюю форму, но каждый внес в нее свои изменения. Мой
легкий черный топ имеет разрезы спереди, которые дают мне прямой доступ к кинжалам,
уложенным в доспехи у ребер. Рианнон предпочитает тунику с непосредственно вшитыми
ножнами. Сойер любит, чтобы рукава были короткими, а оружие пристегивалось к плечам,
а Ридок так и не нашел времени обратиться к портному - он просто оторвал себе рукава. На
нас даже нет табличек с именами, то же самое относится и к отряду из Второго крыла.
"И оставить тебя на произвол судьбы?"
 Земля в лесу мягкая и грязная, послеполуденное солнце проникает между ветвями
под углом, что означает, что мы находимся без сознания всего час, может быть, два, не
больше. Насколько я могу судить, здесь нет ничего, кроме деревьев.
"Думаю, в этом-то и дело". Я моргаю, пытаясь заставить свой мозг
сфокусироваться. "Обещай мне, если я застряну здесь по навигации, что ты увидишь ее,
если сможешь. Мы не можем быть так далеко от Басгиата".
Профессор Грейди вручает каждому всаднику по фляге с водой. "Извините за резкую
смену обстановки. Выпейте".
Мы все откупориваем свои кожи и пьем. Вода бодрящая и холодная... но в ней есть
и что-то еще. Резкий запах. Землянистый. И что-то горьковато-цветочное, что я не могу
определить. Я закрываю кожу, морщась от послевкусия. Профессору Грейди действительно
нужно лучше заботиться о своих кожах.
"Ты в порядке?" спрашиваю я Ри, которая проверяет ножны на наличие оружия.
"Немного ошарашена, но да. А ты?"
Я киваю, проводя руками по бокам, чтобы убедиться, что мои кинжалы лежат
именно там, где я их оставила. Так и есть. Моя сумка тоже по-прежнему пристегнута к
спине.
"Они взяли нас на лестнице?" Я оглядываюсь и вижу, как Сойер потирает виски, а
Ридок чешет татуировку на шее.
"Это мое последнее воспоминание". Она кивает в знак согласия, изучая отряды
рядом с нами и напротив.
"Кто-нибудь знает, где мы находимся?" Сойер спрашивает у явно более бдительных
пехотинцев.
Курсанты переглядываются, но никто не отвечает. Или вообще не говорит.
"Я буду считать это отказом", - говорит Ридок.
"Это "нет" от нас". Всадник из Второго крыла с обозначением командира отряда
поднимает руку в знак приветствия.
"Ты знаешь, где...", - начинаю я говорить Тейрну, но обычно кристально чистая связь
становится приглушенной, словно кто-то набросил на нее одеяло. Паника сжимает мое
сердце, когда я понимаю, что то же самое происходит и с Андарной, но я не рискую будить
ее вопросами. "Я не могу связаться с Тейрном".
Ри переводит взгляд на меня и качает головой в сторону. "Черт. Фейрге тоже. Такое
ощущение, что что-то..."
"Заглушает связь", - закончил Сойер.
Я ставлю флягу с водой рядом с собой, и остальные подхватывают, делая то же
самое. Что, во имя Данна, мы только что пили?
"Мы заблокированы", - шепчет всадник с темно-русой косой длиной до плеч.
"Дыши, Марибель, - приказывает командир отряда, запустив загорелую руку в свои
темные кудри, как будто это предложение может принести ему больше пользы. "Это
ненадолго".
Руки Ридока сжимаются в кулак. "Это неправильно. Мне плевать, что это для курса
- мы не должны быть отрезаны от них".
"Томас?" спрашивает Рианнон, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть мимо меня.
"Привет, Ри". Командир отряда машет рукой. "Это Бриса". Он указывает на женщину
с бритой головой, насыщенным коричневым цветом кожи и наблюдательным, быстрым
взглядом, и она отрывисто кивает нам. "Мирабель". Он показывает пальцем на блондинку
с ярко выраженными линиями летных очков на бледных щеках и нашивкой огневика на
плече, и она машет рукой. "И Коэн", - заканчивает он. Ближайший ко мне всадник с быстрой
улыбкой, короткими черными волосами и теплой румяно-коричневой кожей поднимает
руку в знак приветствия.
"Привет". Рианнон кивает. "Это Сойер, Ридок и Вайолет".
 Любезности прерываются, когда профессор Грейди делает пометку в папке и
прочищает горло. "Теперь, когда вы все проснулись, добро пожаловать на первые
совместные учения по наземной навигации". Он достает из папки две закрытые карты. "За
последние две недели вас научили читать карту, и сегодня вы примените эти навыки на
практике. Если бы это была реальная операция с составом аванпоста, то это подразделение
состояло бы из того состава, который вы здесь видите".
Он отходит от женщины, которая, видимо, является преподавателем пехоты, и
показывает на двух курсантов в бледно-голубой форме, сидящих рядом с писарем. Их
капюшоны опущены, и они одеты в кремовые штаны с кремовой туникой с капюшоном -
не мантии, но это точно писец.
"Всадники и пехота для боя, писец для записи событий и целители по очевидным
причинам". Он приглашает их вперед, и все трое становятся в конец шеренги пехотинцев.
Профессор пехоты в звании капитана подходит и останавливается рядом с
профессором Грейди с безупречной осанкой. "Курсанты, подъем", - говорит она.
Пехотные отделения практически вскакивают на ноги, мгновенно становясь в строй.
Я слегка отступаю назад, удивляясь своему первому инстинкту - сказать пехотному
капитану, чтобы она шла на хрен, потому что я ей не подчиняюсь. Ни один всадник не
отвечает.
Профессор Грейди смотрит в нашу сторону и кивает.
Мы стоим ввосьмером, но мы даже не расслаблены. Мы просто стоим.
Капитан пехоты смотрит на нас и едва удерживается от того, чтобы не закатить глаза.
"Это самый короткий курс, который вы будете преодолевать вместе в этом году, так что
постарайтесь узнать друг друга получше. Четвертое крыло, вы прикреплены к четвертому
отряду". Она оглядывается по сторонам, и один из курсантов, стоящий прямо перед ней,
поднимает руку. "И второе крыло, вы прикреплены ко второму отряду, чтобы было проще".
Курсант слева поднимает руку. "Ваша задача - найти место, отмеченное на картах, и
охранять его. Как только вы это сделаете, вас извлекут".
Это не может быть так просто.
Профессор Грейди протягивает карты, и Рианнон делает шаг вперед, берет обе и
передает одну Томасу.
Один из пехотных курсантов делает шаг вперед, но останавливается.
"Две карты", - говорит профессор Грейди. "Две команды, но одно сплоченное
подразделение. Вы не привыкли работать вместе. Вас даже не предупреждали об этом. Но
обеспечение безопасности Наварры требует командной работы между частями наших
вооруженных сил. В вашей карьере будут моменты, когда вам понадобится кто-то, кому вы
сможете доверять в воздухе или на земле, и эти связи формируются здесь, в Басгиате". Он
смотрит между нашими группами. "Увидимся завтра днем".
Завтра днем?
У меня заныло в животе. Тейрн не увидит Сгаэль, если тот не выполнит мою просьбу
и не уйдет. А я... я буду скучать по тем нескольким часам, что Ксаден будет здесь. Пройдет
еще неделя, прежде чем я смогу его увидеть. Разочарование ранит сильнее, чем следовало
бы.
"Просто найти точку эвакуации и охранять ее? Это и есть наша миссия?" спрашивает
Сойер, глядя на карту так, словно она может его укусить. Это точно не самое сильное его
умение.
"Без проблем". Ридок надувает грудь.
"О. Точно", - отвечает профессор Грейди. "Видите ли, мы должны немного уравнять
условия игры. Пехота занимается навигацией по суше с первого курса, поэтому,
естественно, они могут быть немного лучше вас".
Ридок напрягся.
Пехотные курсанты ухмыляются.
 "И вы можете заметить, что ни один из вас, восьмерых", - профессор Грейди
оглядывает нас, - "не имеет возможности полноценно общаться со своими драконами".
"Что за чушь", - говорит Ридок на полную громкость.
Женщина со стороны пехоты оглядывается.
"Это так", - соглашается профессор Грейди. "Мы тоже не относимся к этому
легкомысленно, и ваши драконы ненавидят это так же, как и вы. Вам всем подсыпали
особую смесь трав, которая притупляет не только ваши связи, но и вашу печатку. Как бы
это ни было неприятно, но мы очень гордимся этим составом, так что дайте нам знать, если
почувствуете какие-либо побочные эффекты".
"Кроме того, что вы оборвали самую важную связь, которая у нас есть?" возразила
Ри.
"Именно так", - отвечает профессор Грейди.
Я потянулась к своей силе, но только покалывание заполнило мои пальцы. Боги, я
чувствую себя... уязвимой, и это действительно чертовски хреново. Пока два профессора
идут между нашими группами, я думаю о том, что это может быть за смесь.
Когда Грейди доходит до конца нашей секции, он поворачивается и идет назад. "О,
а я уже говорил, что вас здесь две группы? Другая находится в дальнем конце леса, и пока
ваши драконы будут охотиться на них, их драконы будут охотиться на вас. К ним
присоединилось и несколько не связанных".
Что за хрень? Мой желудок впадает.
Почти все пехотные курсанты выглядят потерявшими сознание, а один шатается на
месте.
"Пехота, всадникам придется опираться на ваши навигационные знания, но вы не
проживете без них, если столкнетесь с драконом". Грейди смотрит в глаза всем восьмерым,
отступая назад. "Постарайтесь сделать так, чтобы большинство из них выбрались отсюда,
хорошо?" Он ухмыляется и разворачивается, уходя в лес вместе с профессором пехоты,
оставляя нас посреди этого чертова леса без припасов и драконов.
Мы смотрим на отряд пехоты.
Пехота смотрит на нас.
Целители выглядят комично неловко, а писец уже достал блокнот и держит
карандаш наготове.
"Что ж, это должно быть хорошее времяпрепровождение для всех", - пробормотал
Ридок.
"Он намекнул, что мы можем умереть?" - спрашивает меньший из лекарей, его
оливковая кожа бледнеет.
"Разозли драконов и узнай", - отвечает Сойер.
"С тобой все будет в порядке" - я ищу его табличку с именем - "Дайр". Я улыбаюсь
ему, когда прохожу мимо, направляясь к писцу. Мягкие рыжие волосы обрамляют кремово-
белое лицо, почти усыпанное веснушками, и невысокая женщина моргает мне вслед еще
более короткими карими ресницами. "Аойф? Они натаскивают писцов в КВН?"
"Привет, Вайолет. Я сейчас первая в своем году, обучаюсь на поле и не собираюсь
быть адептом", - говорит она. "Ты самая сильная всадница в твоем году. Дайр и Кельвин -
лучшие в свои годы". Она пожимает плечами. "Естественно, они сначала создали самую
сильную команду".
Ридок усмехается. "Значит, ты хочешь сказать, что мы - команда, которую можно
победить?"
"Что-то в этом роде". Писарь сдерживает улыбку.
"Тогда давайте сделаем так, чтобы нас не победили", - говорит Рианнон и
переключает свое внимание на карту. "Томаш, что скажешь?"
Он передает карту Бризе и советуется с Ри.
Спустя два часа и несколько споров с пехотой мы оказались в четырех милях от
исходной точки и еще в шести. Рианнон и Ридок изучили нашу карту, на которой было
отмечено место нашей высадки и точка эвакуации, но не было обозначено наше
местоположение, обсудили маршрут с Томасом, убедились, что мы все его видели, а затем
передали его пехотинцам, чтобы они согласовали маршрут, прежде чем мы начнем идти.
"Говорю тебе, мы в Пархильском лесу", - спорит с Рианнон в нескольких шагах
впереди курсант Засранец, иначе известный как Кельвин. Он уже минут пятнадцать не
напоминает нам о том, что он их старший офицер, так что я уверена, что мы должны
появиться с минуты на минуту. "Эта карта не похожа ни на одну из тех, что я видел для
Шедрика, что означает, что мы можем двигаться в противоположном направлении. Ни один
из этих ориентиров не совпадает".
"А я думаю, что ты ошибаешься, - возразила Рианнон, сохраняя ровный тон.
"Я думаю, что мы находимся в лесу Хадден", - говорит Аойф, держа в руках свой
дневник. В нем уже три страницы записей. "Это единственный лес, расположенный
достаточно близко, чтобы доставить нас всех на лошадях, поскольку я сомневаюсь, что
ваши драконы прилетели сюда".
Я добавляю: "Это также единственный лес, достаточно близкий для того, чтобы
Тейрн мог остаться позади и увидеть Сгаэль, не причиняя никому из нас боли от разлуки".
"Командир их отряда - пехотный эквивалент Аэтоса", - пробормотал Ридок справа
от меня.
Я киваю, но удерживаюсь от хихиканья.
Коэн откидывает голову назад справа от Ридока и не пытается подавить смех.
Видимо, репутация Даина распространяется на все крылья.
"Кто такой Аэтос?" спрашивает курсант Тихий слева от Аойф. Это первый раз, когда
фигуристая брюнетка заговорила за несколько часов, но ее карие глаза постоянно
двигаются, изучая окружающую обстановку. Я готова поспорить, что она наравне с Бризой,
которая прикрывает наш фланг вместе с Томасом и Сойером, является самой
наблюдательной в нашей группе.
"Один из наших командиров", - отвечаю я. "Что-то вроде командира батальона".
"О." Она кивает, пока Рианнон и Засранец продолжают спорить впереди нас. "Вы,
ребята, функционируете по секциям, так?"
"Да". Пейзаж не изменился. Лес в основном ровный, с несколькими холмами,
которые легко масштабировались. Но жара? Черт, она удушающая. Я завязала свой
форменный топ на талии около часа назад, оставшись в доспехах. Я не представляю, как
Аоиф выживает с надвинутым капюшоном, но она его не сняла. "Отряд, потом секция,
потом крыло".
"Что мы будем делать, если встретим дракона?" - спросила она.
"Сначала мы выбираем жертву", - говорит Ридок. "А потом приносим ее и убегаем".
Ее глаза широко вспыхивают.
"Не будь придурком". Я пихаю его локтем в руку. "Зависит от цвета, но хорошее
правило - опустить глаза и отступить", - говорю я пехотному курсанту. "Но мы обычно
слышим их приближение".
"Тогда приготовьтесь к перевариванию", - добавляет Коэн.
"О боги", - шепчет брюнетка.
"Теперь ты мой любимый однокурсник". Ридок закидывает руку ему на плечо.
"Могу я посмотреть вашу карту?" спрашивает Бриза из задней части строя.
"А разве у тебя нет своей?" отвечает Кельвин.
Ри мотает головой в его сторону. "Отдай ей, или я вырву ее у тебя из рук".
Он бросает взгляд на Ри, но передает ее обратно, чтобы мы могли отнести ее Бризе.
Боги, какая высокая трава. В тех местах, где деревья не затеняют землю, она почти
до пояса. Я наступаю на неровный бугорок, и моя лодыжка подворачивается. Ридок
успевает подхватить меня, прежде чем я успеваю упасть, и без слов поддерживает меня,
пока мы продолжаем подъем. "Спасибо", - тихо говорю я.
 "У тебя колени не затекли?" спрашивает Ридок, озабоченность проступает на его
лбу.
Я киваю. "Да. А вот лодыжки нет, так как не очень-то рассчитывал на поход".
"У меня есть ткань, если тебе нужно что-то обмотать", - говорит Дайр сзади нас.
"Я учту, спасибо", - отвечаю я.
Парень позади меня спрашивает: "Все писцы такие тихие?"
"Моя работа - записывать, а не участвовать", - отвечает она.
"Если не участвовать, тебя все равно съест дракон", - возражает он.
Я заверяю ее, не сводя с него глаз: "Я никогда не позволю, чтобы писца съел дракон".
Голос Рианнон повышается, поскольку спор между нами разгорается. "Потому что
ни за что на свете они не вытащили нас из наших комнат и не затащили так далеко за четыре
часа".
"Потому что ваши драконы не могут летать так быстро?" Кельвин примерно на дюйм
ниже Ри, и ему не составляет труда смотреть на нее сверху вниз.
"Потому что наши драконы не понесут тебя, тупица", - отвечает Ридок.
Аойф фыркает, Мирабель смеется, а за нами с флангов движется остальной отряд
пехоты.
Кельвин поворачивается и бросает взгляд на Ридока. "Имейте хоть немного
уважения к званию". Он похлопывает его по плечу, где под двумя дубовыми листьями
вышит открытый треугольник.
"Твое звание для меня значит ровно столько же, сколько и ты".
"Что, как будто ты выше нас, пехотинцев?" возражает Кельвин.
"То есть технически, когда мы летим, мы выше всех", - возражает Ридок. "Но если
ты спрашиваешь, лучше ли я тебя, то ответ очевиден - да".
Я вздыхаю и слежу за руками Кельвина на тот случай, если он решит достать
короткий меч, висящий в ножнах у него на боку. Это неплохое оружие, но они все носят его
с собой. Нет разницы в росте или специализации. Все так... однообразно.
Но, опять же, нас вытащили прямо из коридора, так что не похоже, что Ридок несет
свой любимый лук. Сойер и Рианнон тоже лишены своих любимых мечей.
"Хватит его специально злить", - говорит Рианнон, оглядываясь на Ридока, когда мы
начинаем подниматься на очередной холм. Может быть, с этого холма нам будет лучше
видно, чем с предыдущего. "Нам понадобится свежая вода, иначе все это быстро
превратится в гадость".
Ридок усмехается. "Но это так весело!"
Она вздергивает бровь.
"Ладно." Он поднимает руки вверх. "Я позволю ему поддерживать его манию
величия".
"О, так ты будешь ее слушать..."
"Она мой командир отряда. А ты - нет".
"Значит, ты уважаешь только командиров отрядов", - подталкивает Кельвин.
Аойф яростно пишет в своем блокноте.
"Заткнись, Кельвин", - говорит курсант сзади меня с более чем легким раздражением.
"Хочешь моего уважения? Заслужи его". Ридок пожимает плечами. "Перейди через
парапет, поднимись на Перчатку, переживи Молотьбу, и тогда мы будем на равных".
"Что, как будто мы не проходим через какое-нибудь дерьмо в пехотном квадранте?"
- бросает вызов кто-то позади нас.
"Видишь ее?" говорит Сойер, и я клянусь, что чувствую, как он указывает на меня.
"Она связала не только одного из самых больших драконов на Континенте, но и второго
дракона, а потом пару месяцев назад вступила в бой с грифонами и вышла оттуда живой.
Вы проходите через такое дерьмо в своем квадранте?"
Курсанты вокруг нас замолчали. Даже карандаш Аойффе так и остался висеть над ее
блокнотом, пока она смотрела на меня.
 Неловко. И неловко. Никто в нашей маленькой группе не знает, с чем мы там на
самом деле столкнулись. А мое молчание? Оно все меньше похоже на самосохранение и
все больше на соучастие.
"Ты ведь Сорренгейл, не так ли?" спрашивает Мирабель. "Дочь генерала?" Она
морщится. "Волосы как бы выдают тебя".
"Да." Отрицать это бесполезно.
"Твоя мать ужасна", - шепчет она.
Писец смотрит между нами, прежде чем снова приложить карандаш к пергаменту.
Я киваю. "Это одно из ее самых выдающихся качеств".
"Эй, ребята?" Бриза повышает голос позади нас. "Мне кажется, я знаю, почему у нас
такое ощущение, что мы ни к чему не пришли".
"Почему это?" спрашивает Рианнон через плечо.
"Кельвин прав, но и ты тоже. Они дали нам две разные карты", - говорит она, когда
первые из нас поднимаются на холм... и замирают.
Даже мое сердцебиение замирает, когда Рианнон вскидывает руку, чтобы остановить
остальных членов группы.
Оранжевая клуша - нет, это скорпионохвост - рычит на нас низким горловым
голосом с того места, где она затаилась на другой стороне холма. Мы наклоняем головы,
чтобы проследить за ее движением, когда она поднимается во весь рост, возвышаясь над
горизонтом, и хлещет хвостом за спиной.
Байд. Дракон Джека Барлоу. Или, по крайней мере, был им.
"Амари, помоги нам", - шепчет Кельвин, его паника ощутима.
Я опускаю глаза в знак почтения, как учил нас Каори, в то время как мой пульс
скачет, а мозг борется с желанием запаниковать. "Оранжевые - самые непредсказуемые.
Опусти глаза. Не беги", - шепчу я. "Она убьет тебя, если ты побежишь. Постарайся не
показывать страха". Черт, вот о чем мы должны были говорить, а не спорить о том, какой
квадрант выше и в каком лесу мы находимся.
У меня сжалась грудь, когда мой инстинкт - потянуться к Тейрну - был отвергнут. С
любым другим драконом я бы не стала рисковать гневом наших драконов, поджигая нас, но
кадеты за нашей спиной - это совсем другая история. А если учесть, что в прошлом году я
убила Джека? Все ставки сделаны.
Ей нечего терять, а учитывая, что горячий пар выравнивает траву и делает мое лицо
липким, она точно помнит, кто я такая.
"Всадники!" кричит Рианнон. "Вперед!" Очевидно, она думает о том же. "Пехота,
охранять лекарей и писца!" Она смотрит на меня сбоку, стараясь не поднимать глаз.
"Вайолет, может, тебе стоит..."
Не поднимая головы, я протискиваюсь мимо Кельвина, чтобы встать впереди,
улавливая движение периферийным зрением. "Я не прячусь".
"Что ты делаешь? Он тебя съест", - шипит один из курсантов позади нас.
Я оглядываюсь и вижу целителя Дайра в нескольких футах справа от меня, который
смотрит прямо на Байдэ, разинув рот.
В горле оранжевого раздается рык, и я бросаюсь вперед, хватаюсь за ремень
медицинского ранца Дайра и дергаю его за собой, передавая Ридоку, который быстро
отпихивает его в безопасное место и переходит на мою сторону.
"Нет, не она", - говорит Сойер, двигаясь вместе с Ридоком вперед, чтобы пехота
оказалась позади нас. "Вот почему мы идем впереди".
Байда поворачивает голову, затем открывает рот и выгибает язык, и я бросаю
быстрый взгляд на ее мутные золотистые глаза, сузившиеся до щелей, когда она выгибает
шею, меняя угол наклона, вместо того чтобы опустить голову для удара в типичном...
Я резко вдыхаю. "Ри, она пронесется мимо нас, как и Солас".
Ри требуется меньше секунды, чтобы оценить ситуацию и принять решение. "Второе
крыло", - отзывается она. "Стоять и прикрывать пехоту, где вы находитесь!"
 Движение позади нас прекращается, когда Байда впивается когтями в землю и снова
поворачивается, выбирая цель.
"Это... Это..." лепечет Кельвин.
"Опусти глаза и заткнись", - приказывает Ри.
"Боги, они все пахнут страхом", - шепчет Ридок справа от меня.
"Как ты думаешь, насколько она зла на тебя?" спрашивает Сойер слева от Ри.
"Она уронила гору на своего всадника". Ридок вздыхает так, будто нам всем крышка,
и я не могу с ним не согласиться.
Сердце подскакивает к горлу, когда Байда отходит назад, опуская голову на наш
уровень. Это идеальный угол, чтобы поджечь нас, но я сопротивляюсь желанию посмотреть
и не свожу глаз с травы перед собой.
Она обнюхивает каждого из нас, начиная с Рианнон и переходя к Сойеру, порывами
горячего воздуха. Раздается несколько приглушенных возгласов курсантов пехоты, когда
она выдыхает влажный пар, а затем снова вдыхает, оказавшись прямо передо мной.
Я борюсь со своим колотящимся сердцем. В прошлом году я, возможно, смирилась
бы со смертью. Но в этом году... в этом году я связана с одним из самых смертоносных
драконов на континенте.
Именно так. Ты можешь ненавидеть меня, но я принадлежу Тейрну.
И хотя есть вероятность, что Тейрн умрет, если я уйду, я не уверена, что любой
дракон готов рискнуть его гневом, если он не уйдет. Байда отступает назад, а затем
бросается вперед с открытой пастью, щелкая зубами прямо перед моим носом и орошая мое
лицо слюной.
Святой. Черт.
Кто-то позади нас вскрикивает, а потом бежит.
"Нет! Гвен!" кричит Кельвин, когда кадет Тихий рвется влево, продираясь сквозь
траву.
Байда поворачивает голову, следя за движением, и мое сердце замирает, когда она
опускает челюсть, а кончик ее языка, загибающийся, виден впереди меня...
"Лежать!" Ри кричит, когда другой командир отряда, Томас, бежит за Гвен, настигает
ее в нескольких шагах и дергает ее за форму так же, как я схватил Дайра спереди, и бросает
ее на Кельвина, когда мы падаем, как приказано. Она падает на землю у ног Кельвина как
раз в тот момент, когда ноздри Байда раздуваются.
В ту же секунду, когда моя грудь ударяется о землю, воздух вокруг нас наполняется
жаром, и я закрываю глаза, чтобы не слышать криков позади нас.
"Считается, что Северные Эсбены были местом вылупления оранжевого дракона до
объединения, хотя, в соответствии с их непредсказуемым характером, они часто выбирали
новые долины в том же самом диапазоне", - шепчу я, пока огонь бушует мимо, борясь с тем,
чтобы мое сердце не замирало.
Такого ужаса я не знал с тех пор, как Тейрн начал транслировать, и уж точно не с тех
пор, как я проявила свою печатку.
Взрыв прекращается, и Баида захлопывает челюсти, затем еще раз качает перед нами
своей массивной головой, после чего глубоко приседает и падает прямо над нами. Я
опускаю взгляд, когда ее хвост с ядовитыми колючками оказывается в футе от меня.
А потом она исчезает.
Мы все вскакиваем на ноги, и всадники бегут... в никуда. Бриза первой достигает
обугленной земли, на которой стоял Томаш. Ее рука дрожит, когда она тянется к еще
дымящейся земле. Во рту у меня появляется тошнота, но я продолжаю держать свой завтрак
при себе.
Мирабель не повезло: она корчится в траве в нескольких футах от нас.
"Томас..." Коэн опускается на колени рядом с Брисой.
Ри поворачивается лицом к перепуганным пехотинцам, кулаки ее сжаты по бокам.
"И именно поэтому, - кричит она, - вы не бежите, мать вашу!"
 На втором курсе есть курс, о котором я не могу рассказать, кроме как сказать,
что это ад. Мой единственный совет? Не злите чужого дракона.

-СТРАНИЦА ДЕВЯНОСТО ШЕСТЬ, КНИГА БРЕННАНА

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Когда на следующий день заходит солнце, а мы так и не добрались до точки

эвакуации, становится ясно, что мы провалили упражнение по ориентированию на
местности.
А все потому, что мы не остановились, чтобы убедиться, что две гребаные карты
совпадают, и теперь понятия не имеем, где находимся. На ногах уже давно образовались и
открылись мозоли, кости болят от ночного сна на земле, а от одной мысли о том, что
придется провести здесь еще одну ночь, чтобы утром снова бесцельно бродить, хочется
кричать от досады.
Как такая простая вещь, как навигация по земле, могла так испортить нам жизнь?
Мы вернулись назад, пересекли два ручья, которые, похоже, могли бы быть на любой
из карт, и едва избежали встречи со злобным краснохвостом, который, к счастью для нас,
решил, что корова поблизости выглядит вкуснее, чем усталые, голодные курсанты.
Когда я сижу у ствола дерева под небольшим уклоном от нашего
импровизированного лагеря, снимая с Ридока вахту, меня осеняет, что я знаю целую кучу
новых имен. Не то чтобы пехота умирала в Басгиате с такой же скоростью, как всадники,
хотя они и являются самым большим квадрантом, в котором в любой момент времени
находится более тысячи курсантов, но когда они добираются до своих частей? Предстоящая
война поглотит их гораздо быстрее.
"Ты поужинала?" спросил Ридок, счищая траву со своих штанов.
"Я перекушу, когда закончу". Я снимаю рюкзак с плеч и кладу его рядом с собой. Я
не только шла два дня, но и несла с собой учебники. Мы все так делали. "Пехота поймала
прилично кроликов, который должен быть готов с минуты на минуту".
"У них это получается гораздо лучше, чем у нас", - нехотя признает он, взъерошивая
волосы. "Ты же не думаешь, что они позволят нам вечно бродить здесь?"
"Я думаю, что все, что они нам дали, должно неизбежно выветриться". Я
поворачиваю голову и вижу кадета Дайра, который идет к нам с Рианнон, неся тарелку. "И
наши драконы не позволят нам погибнуть из-за того, что мы не смогли сработаться
настолько, чтобы сравнить две карты. Хотя, может, и позволят. Возможно, мы заслужили
это, ведь наше упрямство стоило Томасу жизни".
"Это..." Он вздыхает, машет рукой паре, когда они подходят к нам. "Привет, Ри. Я
просто хотел сказать, что все эти упражнения немного жестоки, тебе не кажется?
Практиковать пытки, я понимаю. Ориентирование на местности - понимаю. Уход от
поимки, конечно. Я даже привожу аргументы в пользу того, что нужно выучить, какие жуки
съедобны. Но это не значит, что другие драконы ждут в тылу врага, чтобы убить нас".
"Ты будешь удивлен", - пробормотал я, усталость взяла верх над моим языком.
"Что?" спрашивает Ри.
"Мы ведь не знаем, что там есть, правда?"
"Надеюсь, не огнедышащие грифоны", - говорит Ридок.
 "Точно." Рианнон наклоняет голову, изучая мое лицо, и я быстро пожимаю плечами.
"Привет, Дайр". Я натягиваю улыбку.
"Я принесл тебе ужин". Он смотрит на меня с почтением, которого я не заслуживаю.
"Ты не должен был этого делать", - отвечаю я.
"Я обязан вам жизнью, кадет Сорренгейл". Он протягивает мне тарелку с жареным
кроликом. "Самое меньшее, что я могу сделать, это принести вам ужин".
"Спасибо." Я ставлю тарелку на колени. "Только сделай мне одолжение и в
следующий раз не высовывайся". Еще одно преимущество пехоты? Они постоянно носят в
своих рюкзаках элементарный набор средств выживания, включая столовый набор, как
будто в любую секунду могут быть отправлены на службу. Нам определенно есть чему
поучиться друг у друга.
"Все, что вам нужно. Я к вашим услугам. Я перед вами в неоплатном долгу".
Прежде чем я успеваю заверить его, что это не так, Ридок хлопает его по спине. "Я
отнесу Долг всей жизни обратно в лагерь".
Я киваю в знак благодарности, и они вдвоем идут по склону к лагерю. Дайр, конечно,
милый, но он все эти два бесконечных дня, что мы заблудились в этом богом забытом лесу,
путался под ногами.
"Ты знаешь, что там", - говорит Ри, садясь рядом со мной и перекидывая свои косы
через одно плечо.
"Что?" Я отшатываюсь и чуть не роняю тарелку.
"На тебя напали грифоны". Она вытягивает ноги и скептически смотрит на меня.
"Значит, ты действительно знаешь, что там... так?"
"Верно". Я киваю слишком быстро, а затем прикрываю рукой зевок, раздирающий
челюсть. Мое тело на пределе, но я уверен, что смогу продержаться еще пару часов, чтобы
успеть на вахту.
Она хмурится быстро, но безошибочно. "У меня есть часы. Твоему организму нужен
дополнительный сон".
"Я справлюсь", - протестую я.
"Ты можешь, но моя работа - управлять потребностями моего отряда, а тебе нужен
сон. Считай это приказом". В ее тоне нет места для споров. Это говорит не моя лучшая
подруга, а командир моего отряда.
"Приказываю". Я встаю, одной рукой счищаю траву с кожи, а другой сжимаю
тарелку, затем даю ей вынужденную, натянутую улыбку и поворачиваюсь к лагерю.
"Ви?"
Я оглядываюсь.
"С тобой что-то происходит", - тихо говорит она, но в ее тоне невозможно не
заметить сталь. "Я не видела Андарну с тех пор, как ты вернулась, ты бегаешь с Имоджен,
ты не хочешь открывать, что там у тебя с Ксаденом, и не хочешь говорить о Военных играх.
Ты можешь думать, что я не замечаю, что ты отдаляешься от всех, но это так. Ты почти не
ешь с нами, и при каждом удобном случае, когда мы пробираемся в Шантару, ты сидишь в
своей комнате и читаешь". Она качает головой, проводя рукой по траве. "Если ты не готова
говорить, рассказать мне, что с тобой происходит, я хочу, чтобы ты знала, что это
нормально..."
"Там..." Мой желудок скручивается, когда я пытаюсь отрицать это.
"Не надо", - мягко прерывает она, не сводя с меня непреклонного взгляда. "Я буду
здесь, когда ты будешь готова, потому что твоя дружба мне очень дорога. Но, пожалуйста,
ради этой дружбы не оскорбляй меня ложью".
Она отворачивается, прежде чем я успеваю придумать ответ.
В эту ночь я не сплю, но, по крайней мере, кошмары не снятся.
На следующее утро прибывает конвой с лошадьми и повозками, а также профессора,
у которых нашлись слова для нашего провала.
 "Вы были в Хадденском лесу, но никто из вас не смог работать вместе достаточно
долго, чтобы понять это. Очевидно, что нам есть чему поучиться друг у друга". Грейди
вручает каждому всаднику по фляге с водой и улыбается, глядя, как профессор пехоты
делает то же самое со своими курсантами. "Учитывая, что вы были нашим лучшим отрядом,
не могу отрицать, что я разочарован, но, по крайней мере, большинство из вас выжило".
Он разочарован, но Томас мертв.
Я откупориваю и пью, ощущая вкус чего-то сладкого и трудно определимого, когда
я осушаю его.
"В следующий раз мы позаботимся о том, чтобы у вас были припасы", - обещает он.
"Мы хотели посмотреть, как вы справитесь в первый раз, и теперь знаем".
Первый раз. Отлично. Мы сделаем это снова.
Одеяло, наброшенное на мои драконьи узы, поднимается, и сила устремляется по
моим венам. Я снова чувствую себя собой.
"Тейрн".
"За тобой", - отвечает он.
Стук крыльев наполняет воздух, и лошади нервно дергаются, когда наши драконы
приземляются на край деревьев, и земля вибрирует от силы их приземления.
"Вот это да", - тихо говорит Кельвин, отступая вместе с другими курсантами.
"Вам придется привыкать к ним". Ридок стучит по плечу командира отряда. "Они
будут на аванпостах, где вы все разместитесь, как только вы приступите к своим
обязанностям после выпуска."
"Верно... но так близко?" - шепчет он.
"Наверное, ближе", - шепчет в ответ Ридок и кивает.
Мы, семеро в черном, прощаемся и идем к своим драконам.
"Кого-нибудь еще беспокоит, что они только что забрали наши узы? Наши печатки?
А потом вернули их обратно, как будто ничего не было..." Сойер качает головой. Даже ритм
его шагов сердит.
"Нарушение?" предлагаю я.
"Именно", - соглашается он. "Если они сделали это только что, значит, они могут
сделать это, когда захотят".
"Это новое явление в этом году", - говорит Тейрн, сузив глаза на профессора Грейди.
"Мне это не нравится. Я мог слышать тебя, чувствовать тебя, но ты не могла
ответить".
"Тейрн тоже не фанат". Боги, как же я устала. Какого черта руководство
разрабатывает способы ослабить нас? Потому что именно так я себя и чувствовала:
ослабленной, отрезанной не только от моих самых сильных источников силы и поддержки
- Тейрна и Андарны, - но и от самой силы, от которой я стала зависеть.
"Видишь?" говорит Рианнон. "Я знаю, что ты мне не веришь, но я говорю тебе, что
в этом году все очень странно. Охраняемые двери лазарета? Разработка эликсиров,
заглушающих наши связи? На тебя чуть не покусились во время оценки".
"Панчек думает, что это был кто-то, кто хотел отомстить за мою мать, а я не
говорила, что не верю тебе", - отвечаю я отборной правдой.
"Ты вообще мало говоришь". Она бросает на меня взгляд.
Если я буду хранить от нее секреты, это разрушит нашу дружбу. Я уже чувствую,
как она трещит по швам. Может, она и пытается быть терпеливой, но это ее природа -
решать проблемы, а я - огромная проблема.
Тейрн опускает плечо при моем приближении.
"Пожалуйста, скажи, что тебе удалось увидеть Сгаэль?" спрашиваю я, собираясь
с силами, чтобы сесть. Не знаю, как, но мне удается забраться ему на спину и устроиться в
седле.
"Да, на пару часов. Это все время, которое я был готов находиться вне пределов
досягаемости от тебя, и только после того, как Байда ушла".
 "И они уже ушли, верно?" Почему мне кажется, что мое сердце разрывается снова и
снова? Скучать по Ксадену нелогично, раздражающе и даже жалко, но я не могу заставить
это чувство утихнуть.
"Мы увидимся с ними через неделю".
Так почему же все мои инстинкты кричат, что мы не увидимся?
 Мой отец надеялся, что я пойду в пехоту, как он. Он считал всадников
напыщенными болванами, и в его защиту скажу, что мы действительно такие
.
-ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА ЛЕЙТЕНАНТА КСАДЕНА РИОРСОНА С
КАДЕТОМ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Мы вернулись достаточно быстро, чтобы я могла посетить Архив, что я и сделала.

Если я не могу увидеться с Ксаденом, я могу провести время за исследованиями. Уже
поздно вечером, когда я привожу себя в порядок и спускаюсь вниз, я улыбаюсь, видя, как
Джесиния работает за одним из столов вместе с Аойф.
Аоифе поднимает глаза на звук моих шагов, и Джесиния тоже поднимает. Они обе
машут мне рукой, и я делаю ответный жест.
Я приостанавливаюсь у учебного стола, откладываю книгу, чтобы вернуться, пока
эти двое ведут короткую беседу, после чего Аоифе поднимается и направляется в заднюю
часть архива. Затем подходит Иезиния с блокнотом, который, судя по всему, Аоифе
принесла с собой во время занятий по ориентированию на местности.
"Что ты делаешь здесь в воскресенье?" спрашиваю я, когда она подходит к учебному
столу.
Она кладет блокнот на обшарпанную дубовую поверхность и поднимает руки для
подписи. "Помогаю Аоифе записывать ее рассказ в официальный отчет, который будет
подан. Сейчас у нее небольшой перерыв. Хочешь посмотреть, что она записала?" Она берет
блокнот и протягивает его мне.
"Конечно". Я киваю, беру блокнот и просматриваю аккуратный почерк Аоифе. Он
удивительно точный, с мелкими деталями, которые я упустил, например, о двух пехотных
курсантах, которые предложили быть помощниками целителей, потому что это их работа в
отряде. У них есть определенные роли для каждой миссии. Я положил книгу поверх той,
которую возвращаю на подпись. "Это невероятно".
"Рада слышать, что все точно". Она оглядывается через плечо, как бы проверяя, одни
ли мы, и так оно и есть. "Сложность в том, чтобы передать правду, а не просто
интерпретацию. Истории могут меняться в зависимости от того, кто их рассказывает".
Если бы она только знала. Как кто-то вроде Джесинии смог стать тем, во что
превратился Маркхэм? "Могу я спросить... Какую книгу попросил Яцек, из-за которой его
увезли и убили?" Я показываю, прежде чем успеваю подумать об этом.
Ее глаза расширяются. "Его убили?"
Я киваю. "Через несколько дней после того, как мы увидели, как Маркхэм забрал
его".
Ее лицо становится такого же оттенка, как и ее мантия. "Он искал запись о нападении
на границу, которой не существует. Я сказала ему, что таких записей нет, но он трижды
возвращался, уверенный, что они есть, потому что в этом случае погибли его родственники.
Я записала запрос и отправила его по инстанциям, думая, что это ему поможет, но..." Она
качает головой и опускает руки, смаргивая слезы.
"Это не твоя вина", - показываю я, но она не отвечает, и тут меня осеняет, что в
прошлом году Маркхэм мог забрать меня, но не сделал этого. И этому есть только одно
логическое объяснение. Я быстро оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что мы по-
прежнему одни. "В прошлом году вы не зарегистрировали, когда я попросила книгу,
которой нет в ваших записях".
Ее глаза расширяются.
"Правда?" Мои руки дрожат, когда я показываю. Черт. Это плохая идея. Она будет в
опасности, если я втяну ее в это. Но она также лучший человек, который может помочь мне
найти то, что я ищу, а у нас всего несколько месяцев.
"Нет."
"Почему?" Я должна знать. Все зависит от ее ответа.
"Сначала, потому что я не хотела стесняться того, что не могу найти это". Она
сморщила нос. "Потом, потому что... я не могла его найти". Она оглядывается через плечо
на пустой архив. "У нас здесь должны быть копии почти всех фолиантов Наварры, а ты
сказала мне, что читала один, которого у нас нет".
Я киваю.
"И тогда я нашла виверну". Она произносит отдельные буквы, потому что здесь нет
обозначения крылатых существ. "И ничего. У нас нет фольклора, подобного тому, что ты
читала".
"Я знаю". Мое сердце учащенно забилось. Мы вступаем на опасную территорию.
Она нахмурила брови под капюшоном. "Если бы ты была любым другим всадником, я бы
подумала, что у тебя плохая память и ты перепутал название или даже тему. Но ты... ты".
Я показываю медленно, чтобы она не пропустила ни одного слова. "Название не
было неправильным. Я нашла свою копию".
Она делает глубокий вдох. "Это значит, что наши Архивы неполны. Существуют
книги, о которых у нас нет никаких записей".
"Да." И теперь мы говорим о предательстве. Я не могу сказать ей слишком много, не
только ради ее собственной безопасности, но и на случай... на случай, если я ошибаюсь на
ее счет.
"Я послала запросы в другие библиотеки, чтобы найти более обширную коллекцию
фольклора, но из ответов стало ясно, что у нас самая полная подборка". Она озабоченно
морщит лоб.
"Да." Боже, она все понимает без моего участия. "Кто-нибудь знает, чем ты
занималась?"
"Я намекнула, что это моя личная страсть - собирать забытый фольклор из
приграничных районов". Она поморщилась. "А потом я намекнула, что рассматриваю
возможность составления нового фолианта в качестве своего начинания на третьем курсе
для получения диплома. Я солгала". Она поджимает губы и опускает руки.
"В последнее время я часто так делаю". Убедившись, что мы по-прежнему одни, я
продолжаю. "Ты записала что-нибудь из того, что я просила в этом году?"
"Нет".
Великая Данн. Если ее поймают на нарушении правил, ей не просто не дадут путь
адепта, ее исключат из колледжа - или еще хуже. Она и так рискует многим из-за меня, если
говорит правду.
"Ты что-то ищешь. Я поняла это сразу, как только ты соврала, что готовишься к
дебатам". Она смотрит мне в глаза. "Ты ужасная лгунья, Вайолет".
Я смеюсь. "Я работаю над этим".
"Ты можешь сказать мне, что ты ищешь? Я не буду записывать твои просьбы, если
ты думаешь о том же, о чем и я".
"Что именно?"
"Что наши Архивы неполны, либо по незнанию..." Она глубоко вздохнула. "Или по
умыслу".
"Помогая мне, ты можешь навредить себе". Мой желудок опускается. "Ты можешь
погибнуть. Нечестно втягивать тебя во что-то опасное".
 "Я сама справлюсь". Она поднимает подбородок, и ее следующие жесты резкие.
"Скажи мне, что тебе нужно".
Что я могу ей сказать, не подвергая ее еще большей опасности? Или не подвергая
риску наше разоблачение? Я понятия не имею, способна ли она оградить Даина или любого
читателя воспоминаний от своего разума. Так что, очевидно, ничего о сражениях или о
вэйнителях. Но в любом случае мне нужно не это. "Мне нужны самые полные из
имеющихся у вас текстов о том, как Первая Шестерка построила щиты".
"Щиты?" Ее глаза вспыхнули.
"Да." Это простейшая просьба, которую можно объяснить желанием изучить, как
укрепить нашу защиту... если она расскажет. "Но никто не должен знать, что я спрашиваю,
что я исследую. От этого зависит больше, чем моя жизнь. Чем старше текст, тем лучше".
Она смотрит в сторону, и мне кажется, что это самая долгая минута в моей жизни.
Она имеет полное право сделать паузу, подумать, осознать, как плохо это может обернуться
для нас обоих. Это не просто провал в памяти, не просто забывание записать просьбу друга.
Это предательство ее квадранта, ее подготовки. Ее глаза встретились с моими. "Я не могу
рисковать тем, что Аойф увидит меня прямо сейчас, но я найду тебя на этой неделе с первым
фолиантом, о котором я думаю. Один - это все, что я могу рискнуть пропустить. По
субботам я обычно работаю в Архиве, когда там тихо. Принеси его тогда, и я дам тебе еще
один, если в первом не будет того, что тебе нужно. Только по субботам". Она поднимает
брови, подписывая последние два слова.
"Когда тихо". Я киваю в знак понимания, мой желудок переворачивается от надежды
и страха, что я собираюсь причинить ей боль... или еще хуже. Оглянувшись через ее плечо,
я вижу Аоиф, идущую в нашу сторону. "Аоифе идет", - показываю я, держа руки так, чтобы
другой писец их не видел. "Спасибо."
"Но я хочу кое-что получить взамен", - быстро показывает она, наклоняясь назад,
чтобы Аоифе не видела.
"Назови".
"Думаешь, у Слоан есть шанс?" спросила Ри в понедельник, когда мы наблюдали за
тем, как объявляли первый раунд испытаний.
Мой желудок подташнивает, как будто это меня собираются вызвать на ковер. Черт,
мне было бы легче, если бы я знала, что назовут мое имя, а не имя Слоан.
"Она победит", - честно отвечаю я.
Я кладу последнее письмо, которое оставил мне Ксаден, на кровать - я уже прочитала
его четыре раза, - как только Аарик занимает свое место на коврике. Оглянувшись, я вижу
Эйю, ожидающую с первым отрядом, и быстро улыбаюсь ей в ответ. С тех пор как она
помогла мне после того, как я почти сгорела, у нас сложились странные отношения. Мы
если и не друзья, то, по крайней мере, дружим.
Оказалось, что, согласно письму, Ксаден знает Эйю с десяти лет. Ее мать принимала
активное участие в управлении Тиррендором, занимая место в совете, несмотря на то, что
была всадницей, что было редкостью. На самом деле, большинство аристократов
предпочитают служить в пехоте, как и отец Ксадена, потому что всадникам не
рекомендуется занимать места в семье. И дело не только в том, что у нас пожизненная
служба, а не несколько лет, на которые может согласиться пехотный офицер, но и в том,
что слишком много власти в одном лице пугает любого короля.
"Ты уже простила его за то, что он тебе солгал?" Ри бросает многозначительный
взгляд на мой карман, затем складывает руки и смотрит на пару первокурсников,
толкающих друг друга у края мата. "Прекратите валять дурака!"
Они мгновенно останавливаются.
"Впечатляет." Я ухмыляюсь, но улыбка быстро сходит на нет. "Трудно что-то с ним
обсудить, когда мы видимся всего раз в неделю".
 "Чертовы первокурсники", - пробормотала она, затем посмотрела на меня. "Это
хорошая мысль. Но у тебя должно быть немного времени в эти выходные. Эй, а Ридок не
говорил тебе, что видел вчера Нолона?"
"Он только сказал, что ему пришлось отвести одного из первокурсников в лазарет",
- говорю я, вопросительно приподняв одну бровь.
"Тристен". Она кивает. "Это тот, у которого волосы дыбом и который никогда не
закрывает глаза".
"Как бы его ни звали. Парень, который раздробил себе предплечье". Я не хочу знать
его имя. Я уже чувствую ответственность за Слоан, которая сейчас нервно раскачивается
взад-вперед на коврике. Эмоционально привязываться к еще одному первокурснику просто
безрассудно. "Ридок сказал, что Нолон смог увидеть их только после ужина, а в лазарете
было всего несколько курсантов".
"А когда он вышел из тайной комнаты, которую он занял вместе с Варришем в
задней части лазарета, он был с магом воздуха, который выглядел таким же изможденным",
- вклинился Ридок, пристроившись между нами. "Так что Нолон явно работает не лучшим
образом. Парню нужен месяц отдыха".
Аарик наносит удар в челюсть противника, от которого тот откидывает голову назад.
"Я даю ему семь баллов", - кричит Ридок со стороны.
"Из десяти? Твердая восьмерка", - парирует Сойер с другой стороны от Рианнон.
"Идеальная форма". Затем он понижает голос и добавляет уже для нас четверых: "И я все
еще придерживаюсь теории о пытках. Наверняка у них там есть всадники на грифонах или
что-то в этом роде".
"Ты думаешь, он действительно пытает там людей?" сказала Рианнон, еще больше
понизив голос.
"Понятия не имею". Я моргаю, когда Аарик бьет своего противника локтем в горло
быстрым ударом, который уважал бы даже Ксаден. "Я думаю, что если бы они делали что-
то подобное, то использовали бы главные камеры для допросов. Те, что под школой".
"Это чертова девятка", - воскликнул Сойер.
"Девять!" Ридок соглашается, вскидывая руки с растопыренными пальцами, кроме
большого.
Я смеюсь, а затем задыхаюсь, когда Аарик разбивает нос своему противнику
запястьем, завершая поединок. Эметтерио объявляет его победителем, и первокурснику
хватает приличия подняться с ковра, прежде чем он убирает руку от своего заливающегося
кровью носа.
Очень много крови.
Сойер и Ридок разражаются аплодисментами, оба выкрикивают оценки.
"Боги, этот умеет драться". Ри медленно кивает в знак одобрения, когда Аарик
занимает свое место в отряде.
"Ну, когда у тебя лучшие наставники", - шепчу я, благодарная за то, что он -
единственный секрет, о котором она знает.
"Папа его не искал?" Она смотрит в мою сторону.
"Видимо, нет".
Задания вокруг нас заканчиваются, и преподаватели вызывают следующую группу.
"Слоан Майри и Даша Фабррен", - зовет Эметтерио.
"Эй, Ри?" Я сглатываю. Отряды меняются, но наш держится на одном коврике. Это
преимущество того, что у нас есть прошлогодняя нашивка "Железного отряда".
"Хм?"
"Помнишь, я говорила, что Слоан победит?"
"Да, я помню комментарий десятиминутной давности", - поддразнивает она. Пара
наших первокурсников похлопывают Слоан по спине и предлагают, как я надеюсь, слова
поддержки, когда она выходит на ковер перед нами.
 "Точно. Ну..." Черт, если я ей скажу, она посчитает себя обязанной доложить обо
мне? Нет, и в этом вся проблема. Она бы помогла мне проникнуть в этот чертов Архив, если
бы я захотела.
Если не можешь врать, дистанцируйся. Но это еще одна вещь, в которой я не
должна ей врать.
Даша присоединяется к Слоан на коврике, ее блестящие черные волосы заплетены в
одну косу от кончика лба до затылка. Она небольшого роста, с бледностью первокурсницы,
не увидевшей достаточно солнца, но она и близко не похожа на тот оттенок зеленого, в
который превратилась Слоан.
Губы Даши имеют легкий пунцовый оттенок, что дает мне понять, что она съела
одно из пирожных с глазурью с подноса, который я поставила на стол для завтрака ее отряда
перед их приходом сегодня утром. Теперь, когда я смотрю, у всех членов ее отряда губы
такого же оттенка.
Ну и ладно. Я же не знала, какой из них будет есть Даша.
"Если ты собираешься передумать и сказать, что она проиграет, то не говори мне об
этом". Рианнон покачала головой. "Я нервничаю по этому поводу".
"Я тоже", - говорит Имоджен, занимая свободное место справа от меня.
"Значит, нас трое", - говорит Квинн рядом с ней. "Она не просто первокурсница".
"Нет", - соглашаюсь я, замечая, что даже Даин наблюдает за ней с соседнего мата. А
ведь еще в прошлом году я надеялась, что у меня с ним будут отношения. "Ри". Я понижаю
голос. "Она не собирается проигрывать".
Ее взгляд сужается. "Что ты собираешься делать?"
"Если ты не знаешь, ты не должна чувствовать себя виноватой за то, что сообщила
об этом. Просто поверьте мне". Я как можно бесстрастнее опускаю руку в карман и
откупориваю маленький стеклянный пузырек, когда обе девушки кивают, принимая боевую
стойку.
Ри ищет меня взглядом, затем тоже кивает и возвращается к матчу.
Первокурсники обступают друг друга на ковре, а я осторожно поворачиваю пузырек
в руке, позволяя бесцветному порошку высыпаться из стекла в складки между ладонью и
пальцами. Я сжимаю руку в кулак и держу ее наготове, когда Даша наносит первый удар -
прямо в щеку Слоан.
Кожа блондинки трескается.
"Черт", - бормочет Имоджен. "Давай, Майри, руки вверх!"
Кто-то кричит с мата позади нас, и мы все оглядываемся через плечо, чтобы увидеть
первокурсника, безжизненно смотрящего на своего противника. Черт. Убийство соперника
во время поединка не приветствуется. Но это и не наказуемо. Не одна обида была улажена
на этих матах во имя укрепления крыльев.
Мне вдруг стало гораздо менее совестно за свои планы.
Девушки снова становятся в круг, и Даша наносит сильный удар ногой, попадая
Слоан в незащищенную часть лица так сильно, что ее голова поворачивается набок, а затем
ее тело следует за ней, поворачиваясь, когда она падает на мат, приземляясь на спину.
"Это было быстрее, чем я ожидала", - заметила Ри, в ее тоне сквозит беспокойство.
"Я тоже". Я подношу закрытый кулак ко рту и смещаю вес, стараясь выглядеть так
же обеспокоенно, как и чувствую себя, когда Даша вслед за Слоан опускается на пол. Пара
находится всего в нескольких футах от меня, так что, по крайней мере, мне не придется
обходить коврик стороной. "Пригнись", - говорю я Имоджен себе под нос.
Она падает без вопросов. "Давай, Майри!"
Я тоже опускаюсь, и паника закрадывается мне в горло при виде ошеломленного
лица Слоан, когда Даша наносит еще один удар, потом еще, и еще. Кровь брызжет на
коврик.
Да, хватит.
Я жду, пока Даша выдохнет, затем слегка разжимаю ладонь и кашляю. Сильно.
 Она вдыхает и получает еще один удар.
Затем она трясет головой, и ее глаза стекленеют.
"Вставай, Слоан!" кричу я, глядя ей прямо в глаза.
Даша падает обратно на задницу, быстро моргает, ее голова мотается, как будто она
просидела весь вечер в пабе.
Слоан перекатывается на бок и упирается ладонями в коврик.
"Сейчас", - приказываю я ей.
Гнев наполняет ее глаза, и она бросается вперед, к Даше.
Кулак Даши разгибается, но ее удар не достигает цели, так как Слоан упирается
плечом в живот Даши. Под таким углом она должна была выбить из нее дух.
Хорошо. У нее есть еще мгновение. Может быть, два.
Слоан заскакивает за спину Даши, поднимает ее и затягивает в самый слабый
удушающий захват, который я когда-либо видела. Но если это сработает.
"Уступи!" требует Слоан.
Даша выгибается вверх, к ней возвращаются силы и сосредоточенность.
"Уступай!" кричит Слоан, и я задерживаю дыхание.
Боже, если я ошиблась и Даша снова возьмет верх...
Наконец Даша опускает руку на мат и дважды стучит.
Мои плечи опускаются от облегчения, когда Эметтерио объявляет матч.
"Что ты сделала?" шепчет Имоджен, не глядя на меня.
"То, что нужно было сделать". Мы оба стоим, как стоят первокурсники, но, в отличие
от них, мы не спотыкаемся, когда встаем на ноги.
"Ты говоришь как Ксаден", - говорит Имоджен.
Мой взгляд переключается на нее.
"Расслабься. Это комплимент". Она улыбается. "Лиам сейчас безмерно благодарен
мне".
Я проглатываю комок в горле.
"Неплохо", - говорит Рианнон, бросая на меня косой взгляд и наблюдая за тем, как
Слоан занимает свое место среди остальных первокурсников в нашем отряде. "И не очень
хорошо".
"Я оцениваю матч на шесть", - комментирует Ридок. "То есть, она не проиграла, так
что это явно выше пятерки".
Следующая пара выходит на ковер.
Когда сегодняшние испытания закончены, я смотрю на Имоджен и киваю Слоану,
прежде чем направиться в ту сторону. "Дай мне секунду", - говорю я через плечо Рианнон.
Имоджен бежит трусцой, чтобы догнать меня.
"Майри", - говорю я, когда мы огибаем угол мата, и тычу в нее пальцем.
Слоан поднимает подбородок вверх, но, по крайней мере, она идет. Это не совсем та
дискуссия, о которой я хочу кричать на весь зал.
"Ой..." Имоджен показывает на свой правый глаз, когда она подходит. "Он сейчас
распухнет".
"Я выиграла, не так ли?" Ее голос дрожит.
"Ты выиграла, потому что я вытащила Дашу для тебя". Я понижаю голос и широко
развожу ладонь, на которой остались следы мерцающей пудры.
"Нет." Она качает головой. "Я выиграла это честно и справедливо".
"Боги, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой". Я вздохнула. "Порошок
ардайса в сочетании с ранее принятой дозой молотой лилибеллы дезориентирует человека
на минуту - может быть, на две, в зависимости от дозы. Это похоже на пьянство. По
отдельности они вызывают легкое расстройство желудка. А вместе?" Я поднимаю брови.
"Они сохранили тебе жизнь".
Рот Слоан открывается и закрывается один раз. Дважды.
 "Черт." Имоджен ухмыляется, покачиваясь на пятках, когда курсанты, шаркая,
проходят мимо, направляясь к двери. "Так вот как ты прошла через первые испытания в
прошлом году? Коварно, Сорренгейл. Чертовски гениально, но коварно".
"Я сделала это ради твоего брата", - говорю я Слоан, сохраняя зрительный контакт,
несмотря на то, что ненависть, светящаяся в ее глазах, причиняет мне адскую боль. "Он был
одним из моих самых близких друзей, и я пообещала ему, пока он умирал, что буду
заботиться о тебе. И вот я здесь, присматриваю за тобой".
"Мне не нужно..."
"Неправильная тактика", - читает лекцию Имоджен. Уместно "спасибо"."
"Я не благодарю ее", - прорычала она, сузив на меня глаза. "Он был бы здесь, если
бы не ты".
"Это какая-то чушь!" огрызается Имоджен. "Ксаден приказал..."
"Если такова воля Малека, чтобы я присоединилась к своему брату, то так тому и
быть. Лиаму не нужна была помощь", - возражает она, но в ее глазах читается страх,
который дает мне понять, что все это - пустая болтовня. "Он справился сам".
"Нет, не справился", - возражает Имоджен. "Вайолет спасла ему жизнь во время
Военных игр. Он упал со спины Дейга, а Вайолет и Тейрн полетели за ним и поймали его".
Слоан поджала губы.
"Вот в чем дело". Я делаю шаг ближе к Слоану. "Ты будешь тренироваться, чтобы
тебя не убили. Не со мной. Мне не нужно участвовать в твоем развитии. Но ты будешь
встречаться с Имоджен каждый божий день, если она этого захочет, потому что у меня есть
кое-что, что нужно тебе".
"Я очень сомневаюсь в этом." Она скрещивает руки, но эффект портит быстро
опухающий глаз.
"У меня есть пятьдесят писем, которые Лиам написал для тебя".
Ее глаза расширяются.
"Вот черт". Голова Имоджен дернулась в мою сторону. "Серьезно?"
"Серьезно". Я не отвожу взгляд от Слоан. "И в конце каждой недели, когда ты
будешь посещать занятия и участвовать во всем, что Имоджен сочтет нужным, я буду
отдавать одну из них тебе".
"Все его вещи были сожжены", - лопочет Слоан. "Они были принесены в жертву
Малеку, как и должно быть!"
"Я обязательно извинюсь перед Малеком, когда мы встретимся", - заверяю я ее.
"Если тебе нужны его письма, ты будешь тренироваться, чтобы получить их".
Ее лицо приобретает пестрый оттенок красного. "Ты хочешь скрыть от меня письма
моего брата? Если они еще существуют, то они мои. Ты действительно та еще штучка".
"В данном случае, я думаю, Лиам бы это одобрил". Я пожала плечами. "Все зависит
от тебя, Слоан. Приходи, тренируйся, живи и получай письмо в неделю. Или нет". Не
дожидаясь ее язвительного ответа, я поворачиваюсь и ухожу, направляясь туда, где
Рианнон ждет со старшими курсами нашего отряда.
"Ты. Ты..." Имоджен качает головой, догоняя меня. "Теперь я это вижу".
"Что?" спрашиваю я.
"Почему Ксаден влюбился в тебя".
Я насмехаюсь.
"Честно." Она поднимает руки вверх. "Ты чертовски умна. Гораздо умнее, чем я о
тебе думала. Держу пари, ты постоянно его раздражаешь". Улыбка расплывается по ее лицу.
"Как славно".
Я закатываю глаза.
"И ты заставила Слоан согласиться прийти завтра утром после уборки", - говорит
она мне. "Это был рискованный шаг, но он сработал".
Теперь улыбаюсь я.
 На следующий день Иезиния приносит мне "Неизученную историю первых шести",
которая не только имеет трехсотлетнюю давность, но и помечена в концевой книге
"Классифицировано", а я выполняю свою часть сделки, передавая "Басни бесплодных".
Потом я прячусь в каждую свободную секунду, чтобы почитать ее книгу, когда нам
не читает лекцию профессор Грейди о нашем неумении сдерживать свое эго или не
получает бессмысленные "Боевые сводки".
Но хотя она подробно рассказывает о сложных межличностных отношениях Первой
шестерки и даже немного об их боевом опыте во время Великой войны, она просто
обозначает врага как генерала Дарамора, а наших союзников - как островные королевства.
Не совсем полезно.
Книга, которую Джесиния дает мне в субботу, - "Жертвоприношение драконьего
рода", написанная одним из предшественников Каори, и в ней рассказывается о том, почему
Басгиат был выбран для размещения щитов.
"Зеленые драконы, особенно те, что происходят из рода Круадуайна, имеют
особенно устойчивую связь с магией, что, как считают некоторые, является следствием их
более разумного, защитного характера", - повторяю я шепотом, собираясь отправиться в
Самару тем же вечером.
Нет ничего, что могло бы испортить мне вечер. Не тогда, когда утром мне предстоит
встреча с Ксаденом.
Когда я открываю дверь и вижу, что вместо Бодхи там стоит Варриш в
сопровождении двух своих приспешников, мои глаза расширяются, и я тут же напоминаю
себе, что надо поблагодарить Ксадена за то, что его не пускают в дом. Быстрый шаг назад -
и я оказываюсь вне пределов его досягаемости.
"Расслабься, Сорренгейл". Он улыбается, как будто не убил меня своим маленьким
наказанием. "Я просто зашел проверить твою экипировку и проводить тебя до Тейрна".
Я снимаю рюкзак с плеч и протягиваю ему, стараясь, чтобы он не коснулся моей
кожи, чтобы не проскользнуть сквозь защиту. Затем я не свожу глаз с его приспешников,
которые выгружают мои вещи, а не смотрю на книжный шкаф, чтобы убедиться, что мой
секретный фолиант спрятан.
"Все чисто", - говорит женщина и любезно убирает мои вещи.
"Отлично". Варриш кивает. "Тогда мы просто проводим вас к вашему дракону. Здесь
нельзя быть слишком осторожным, учитывая количество нападений за последние
несколько недель". Он наклоняет голову. "Забавно, что большинство из них, похоже,
направлены на тех, кто исчез во время Военных игр, не находишь?"
"Не уверена, что могу назвать нападения "забавными", - отвечаю я. "И мне не нужен
эскорт".
"Ерунда." Он отступает назад и жестом показывает в коридор. "Мы не хотели бы,
чтобы с дочерью генерала что-то случилось".
Сердце заколотилось в неустойчивом ритме.
"Это не предположение". Его улыбка исчезает.
Я проверяю ножны, чтобы убедиться, что мои кинжалы на месте, затем выхожу в
коридор, чувствуя, как меня отталкивают подопечные Ксадена, когда я покидаю их
безопасность. В течение следующих пятнадцати минут каждый шаг я делаю осторожно,
обдуманно, следя за тем, чтобы не оказаться на расстоянии вытянутой руки или удара.
"Я заметил, что на этой неделе у твоего отряда не было летных маневров", - говорит
Варриш, когда мы подходим к Тейрну на летном поле.
"Я перекушу его, если он сделает хоть шаг", - обещает Тейрн, и я начинаю
нормально дышать.
"У нас было несколько травмированных, которым нужно было восстановиться после
беговых посадок".
 "Хм..." Он делает жест в сторону Тейрна, как бы приглашая меня оседлать моего
собственного дракона. "Что ж, это было отмечено, как ты скоро увидишь. Думаю, я
встречусь с твоей маленькой золотой на следующей неделе".
Андарна.
"Она в безопасности в самой глубокой стадии Сна без сновидений. Ты сможешь
увидеть ее через несколько недель", - говорит Тейрн.
"Это то, что ты говорил на прошлой неделе". Я быстро сажусь, пульс
успокаивается, когда я пристегиваюсь к седлу. "До прошлого года я никогда бы не подумала,
что самое безопасное место в мире - это спина дракона".
"До прошлого года я мог бы рассматривать тебя как закуску". Он передергивает
плечами и стартует.
Когда я добираюсь до Самары, я понимаю, почему Варриш предупреждал, что я
увижу, почему он отметил отсутствие у нас маневров полета.
Я могла бы быть здесь, но Ксаден круглосуточно дежурит в оперативном центре.
А у меня нет допуска.
 Многие историки предпочитают игнорировать жертвы, понесенные людьми и
драконами ради создания Наварры под первыми щитами, восхваляя дух объединения,
но я не могу не упомянуть о потерях, понесенных как в отношении прародины каждой
породы драконов, так и в отношении мирных жителей, не переживших миграцию по
всему континенту, вызванную открытием границ Наварры... или потерянных, когда
мы их закрыли.

-ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ДРАКОНЬЕГО РОДА, АВТОР МАЙОР ДЕАНДРА НАВИН

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

"Бодхи не может постоянно переносить маневры для нашей секции, иначе это
заметит не только Варриш, но и другие преподаватели", - говорит Имоджен в среду, когда
мы идем к Боевому Брифингу, поднимаясь по главной лестнице в море черного цвета.
"Тейрн собирается обратиться к Эмпирею по поводу Андарны, но все равно ничего
нельзя сделать, пока она не очнется от Сна Без Сновидений".
Она вздыхает. "А как дела у Ксадена?"
Я чуть не споткнулась на последней ступеньке перед дверью. "Ты хочешь
поговорить о моих отношениях с Ксаденом сейчас?"
"Я даю тебе столько времени, сколько нам потребуется, чтобы добраться до комнаты
боевого брифинга". Ее лицо морщится, словно она попробовала что-то кислое. "Так что
если тебе нужно... поговорить, это твой шанс, так как я заметила, что ты все еще избегаешь
своих друзей, что является ошибкой".
Что ж, в таком случае.
"Во-первых, Ксаден сказал мне держать дистанцию, если я не могу им врать, а во-
вторых, между курсом навигации, который мы провалили, и его графиком дежурств, я
думаю, что руководство держит нас отдельно друг от друга в наказание за то, что мы не
представили Андарну. И это зашифровано, но он говорит то же самое в письме, которое
оставил для меня на своей кровати". Это письмо быстро стало моим любимым, потому что
в нем рассказывается о том, какой была его жизнь до восстания. Оно также заставляет меня
задуматься о том, каким бы он был, если бы это все еще было реальностью, в которой он
живет.
"Это просто... странно", - говорит Имоджен, нахмурив брови и оглядывая коридор в
поисках угрозы.
"Так и есть". Я делаю то же самое, следя за каждой парой рук, которые вижу.
"Тайминги последних двух недель слишком совпадают, чтобы это не было сделано
специально".
"О нет, эта часть совершенно понятна". Она смотрит на меня боковым зрением.
"Разлучить вас двоих было бы моим первым шагом, будь я у власти. По отдельности вы оба
способны на ужасающие вещи с этими печатками. А вместе? Вы - чертова угроза. Странно,
что он пишет тебе письма".
"Почему? Я думаю, это... мило".
"Именно. Он кажется тебе человеком, который пишет письма?" Она покачала
головой. "Он даже не из тех, кто разговаривает".
 "Мы пытаемся работать над нашим общением". Это прозвучало немного
оборонительно.
"В конце концов, ты же собираешься спустить его с крючка за то, что он держал тебя
в неведении, не так ли?" Она бросает на меня взгляд, который говорит о том, что она явно
считает, что я должна это сделать, и достает из кармана две заколки. "Лучше ответить
быстро. Мы уже почти пришли".
"Можешь ли ты любить человека, который отказывается быть с тобой
откровенным?" спрашиваю я.
"Во-первых, - откровенно подражает она мне, - мы не говорим о моей личной жизни.
Для этого у меня есть Квинн - моя настоящая подруга". Она быстрыми, эффективными
движениями заколола назад самую длинную часть своих розовых волос. "Во-вторых, мы
постоянно держим информацию в секрете. У тебя будут те же проблемы с любым
всадником, с которым ты встречаешься".
"Это не..." Ладно, у нее есть свое мнение, но мое она упускает. "Хорошо, допустим,
ты с кем-то встречаешься, и однажды из его оружейного шкафа вылетает боевой топор..."
"Оружейный шкаф? Я действительно хочу, чтобы ты вернулась к тому, чтобы
довериться Рианнон". Она покачала головой.
"… и чуть не убивает тебя. Разве ты не потребовала бы осмотреть остальную часть
оружейного шкафа, чтобы убедиться, что там нет других боевых топоров, готовых нанести
удар, прежде чем снова сойтись с ними?" Мы уже почти дошли до лекционного зала.
"Боевой топор всегда найдется". Когда мы проходим мимо двери, она кивает Эйе,
которая болтает с Бодхи, и мои глаза вспыхивают при виде ее синяка под глазом и, похоже,
сломанного носа.
"Потому что это нормально?"
"Ты не хотела нормального. Если бы ты хотела, ты бы уже была в отношениях с
Аэтосом". Она вздрогнула. "Или, черт возьми, с кем-нибудь еще в этом месте. Но тебе
нужен был Риорсон. Если ты не думала, что этот человек скрывает нечто большее, чем
несколько боевых топоров, то ты злишься не на того человека, потому что ты лгала самой
себе".
Я открываю и закрываю рот, пока мы входим через широкие двери в комнату для
боевого брифинга. Без окон, пропускающих жаркое солнце, зал - желанное убежище от
липкой августовской жары.
"О, смотрите, наше время истекло". Она вздыхает с явным облегчением.
"Любезно." Я скучаю по разговорам с Ри.
"Тебе нужен реальный, значимый совет?" Она берет меня за локоть и тянет в сторону
лестницы, где стоят третьекурсники. "Отлично. Все проваливают наземную навигацию с
первого раза. Мы эгоистичные придурки, которые не могут смириться с тем, что
ошибаются. Инструктор просто хочет, чтобы ты расстроилась из-за этого, и это явно
сработало. Не говоря уже о том, что у тебя есть более серьезные проблемы, чем мужчина,
например, как ты собираешься пережить остаток КВН, включая допросы, где из тебя
выбьют все дерьмо ради удовольствия, или как, я не знаю... отправиться на войну. И ты
спросила, не хочу ли я поговорить о ваших отношениях, что подразумевает, что ты, черт
возьми, прекрасно знаешь, что ты все еще в одном..."
Я вздрогнула. "Это не..."
"Я все еще разговариваю". Третьекурсник из Первого крыла подходит слишком
близко, и она толкает его плечом. "Ты не должна отгораживаться от всех, с кем не можешь
быть до конца откровенной только потому, что Риорсон считает, что это ему подходит - не
подходит, отсюда и все твои проблемы, и, черт возьми, похоже, что ты нужна своей
подруге, так что иди". Она показывает на лестницу позади меня, и я поворачиваюсь, чтобы
увидеть Ри, прислонившуюся к стене.
Она с тревогой читает пергамент, который сжимает рядом с Тарой, не обращая
внимания на курсантов, проходящих мимо по широкой лестнице.
 Я начинаю спускаться по ступенькам, уворачиваясь не от одного нетерпеливого
первокурсника по пути к Ри.
"Я уверена, что ничего страшного". Тара поглаживает Ри по плечу, когда я подхожу
к ним. "Покажи это Маркхэму после брифинга. Мне пора идти". Она заправляет свои
черные волосы за уши и снова улыбается, когда видит меня. "Привет, Вайолет".
"Привет, Тара". Я машу ей рукой, когда она уходит, направляясь к местам в Первом
крыле. "Все в порядке, Ри?" спрашиваю я, зная, что она имеет полное право отгородиться
от меня так, как я поступила с ней.
"Я не знаю". Она протягивает мне пергамент. "Я получила это вместе с письмом от
родителей сегодня утром. Они сказали, что распространяют его по деревне".
Я открываю его, и мои глаза расширяются на мгновение, прежде чем я усмиряю свое
выражение. По размеру оно напоминает объявления, которые писцы прибивают к столбам
в каждой деревне Наварры, но вверху нет номера официального объявления.
ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ НЕЗНАКОМЦЕВ, ИЩУЩИХ УБЕЖИЩА.
"Что за черт?" тихо пробормотала я.
"Именно так я и думаю", - отвечает она. "Прочти остальное".
В ПЕРИОД БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫХ НАРУШЕНИЙ НАШИХ СУВЕРЕННЫХ
ГРАНИЦ МЫ РАССЧИТЫВАЕМ НА ТО, ЧТО ВЫ, ЖИТЕЛИ НАШИХ
ПРИГРАНИЧНЫХ ДЕРЕВЕНЬ, БУДЕТЕ НАШИМИ ГЛАЗАМИ И УШАМИ. НАША
БЕЗОПАСНОСТЬ ЗАВИСИТ ОТ ВАШЕЙ БДИТЕЛЬНОСТИ. НЕ ПРИНИМАЙТЕ
НЕЗНАКОМЦЕВ. ВАША ДОБРОТА МОЖЕТ УБИТЬ.
"Ваша доброта может убить", - тихо повторяю я, когда курсанты проходят мимо. "А
какие нарушения границы?"
"Что у нас тут?" говорит Маркхэм, выхватывая у меня из рук газету.
"Это пришло из моей деревни", - объясняет Ри.
"Так и есть". Он смотрит на меня, затем на Рианнон. "Спасибо, что принесла это на
урок". Он продолжает спускаться по лестнице, не говоря больше ни слова.
"Мне очень жаль", - говорю я Ри.
"Ты не виновата", - отвечает она. "И я бы все равно отнесла ему это после уроков.
Если кто и мог бы это объяснить, так это он".
"Конечно." Я принудительно улыбаюсь. "Давайте займем свои места".
Мы проходим к местам рядом с Ридоком и Сойером, затем достаем свои вещи.
"Как твои родители?" спрашиваю я Ри, стараясь, чтобы переход прозвучал
естественно.
"Хорошо". Она мягко улыбается. "Их магазин сейчас процветает, так как они
перебросили в Монтсеррат еще одну роту пехоты".
Я моргаю. Значит, форпост работает более чем на полную мощность.
"Доброе утро", - говорит Маркхэм, его голос разносится по залу, когда он
протягивает Рианнон бумагу из письма. "Сегодня мы поговорим о сражениях, которые не
так очевидны. Один из ваших одноклассников получил это уведомление". Он читает его
вслух, интонация меняет очевидное предупреждение на страстную мольбу.
Профессор Девера стоит со скрещенными руками, опустив глаза, пока он
заканчивает чтение.
"Это региональное уведомление, - поясняет Маркхэм, - поэтому оно не имеет номера
публичного объявления. Мы наблюдаем тревожное количество попыток пересечения
границы в наших горных деревнях, расположенных вблизи наших самых стратегически
важных форпостов. Почему это опасно?"
Я крепче сжимаю ручку. Неужели мирные жители Поромиша спасаются от нового
наступления? Тошнота подкатывает к желудку. Щиты могли бы защитить гораздо больше
людей, но я не ближе к ответу, чем когда мы вернулись в Басгиат с Аретии. В каждой книге,
которую я читала, упоминается о славном достижении, но ни в одной не сказано, как оно
было осуществлено. Если ответ и есть в Архивах, то он хорошо спрятан.
 "Потому что мы не можем знать их намерений", - отвечает первокурсник. "Вот
почему мы держим границы закрытыми".
Маркхэм кивает.
Но когда мы закрыли свои границы? Сразу после объединения? Или ближе к 400
году нашей эры, когда, как я думаю, мы стерли историю из книг? Я двигаюсь на своем
месте, поскольку сила растет прямо пропорционально моему разочарованию. Ответы
должны следовать за вопросами. Так всегда складывалась моя жизнь. До сих пор не было
вопроса, на который я не смогла бы ответить после нескольких часов, проведенных в
Архиве, а теперь я не уверена, что могу доверять любым ответам, которые я там найду.
Ничто не имеет смысла.
Кончики моих пальцев гудят, и тепло быстро следует за ними.
"Серебристая". В тоне Тейрна звучит нотка предупреждения.
"Я знаю". Я глубоко дышу и борюсь с желанием засунуть чувства обратно в
маленькую аккуратную коробочку, в которой хранятся все мои неудобные эмоции, плотно
прижимая к себе щиты.
"Это может быть новой тактикой", - окликает нас сзади третьекурсник.
"Проникновение на наши заставы под ложным предлогом".
"Именно." Маркхэм снова кивает.
Девера смещает свой вес, а затем поднимает подбородок, глядя на нас. Она знает?
Боже, как я хочу, чтобы она не знала. Я хочу, чтобы она была таким же хорошим человеком,
каким я ее считаю. А как же Каори? Эметтерио? Грейди? Кто-нибудь из моих профессоров
заслуживает доверия?
"Что еще более тревожно, так это пропаганда, которую эти поромишцы приносят с
собой, фальсифицированные сообщения их собственного руководства о городах,
разрушенных в результате, как они утверждают, насильственных нападений". Он делает
паузу, как будто решаясь рассказать нам остальное, но я понимаю, что это для драматизма.
"Нападения, как они утверждают, исходят от драконов".
Блядь. Лжец. Мои щеки окрашиваются жаром, и я быстро отвожу взгляд, когда он
смотрит в мою сторону. Жужжание перерастает в гул, энергия собирается, толкается по
коже, ища выхода.
Среди курсантов вокруг меня поднимается недовольный ропот.
"Как будто драконы могут разрушить города", - пробормотала Рианнон, покачав
головой.
Они не разрушат, но виверны разрушат... и разрушают.
Маркхэм вздыхает. "Это уведомление не означает, что мы лишены сострадания. На
самом деле, впервые за сотни лет мы санкционировали секретные миссии - теперь, конечно,
завершенные - по разведке тех самых городов".
Корпус моей ручки застонал, и по коже пробежали электрические разряды, подняв
волосы на предплечье.
"С тобой все в порядке?" спрашивает Рианнон.
"В порядке".
"Ты уверена в этом?" Она пристально смотрит на мою руку.
И на ниточку дыма, поднимающуюся от ручки. Я бросаю ее, затем потираю руки,
как будто это поможет рассеять энергию, проходящую через мое тело.
"Те, кому поручено руководить беспорядками, доложили, что города внутри
Поромиэля целы, что приводит нас к тому же выводу, что и вы - это новая тактика, которая
играет на нашем сострадании". Он говорит это с такой уверенностью, что я почти
аплодирую его актерскому мастерству. "Профессор Девера?"
Она прочистила горло. "Я читала отчеты сегодня утром. Там не упоминалось о
разрушениях".
Чьи отчеты? Переписчикам нельзя доверять.
 "Вот и все." Маркхэм покачал головой. "Я думаю, сейчас самое время сосредоточить
наше обсуждение на эффективности пропаганды и роли, которую играет гражданское
население в поддержке военных действий. Ложь - мощный инструмент".
Уж он-то знает.
Каким-то образом мне удается продержаться до конца брифинга, не поджигая карту,
затем я торопливо собираю свои вещи и протискиваюсь мимо других курсантов, чтобы как
можно быстрее убраться оттуда.
Я бегу по коридору, подтягивая ремни своего тяжелого рюкзака, чтобы он не
врезался в позвоночник, когда я мчусь вниз по ступенькам. Мучительный жар
закручивается в спираль, готовясь к удару, и когда я наконец протискиваюсь через двери во
двор, я спотыкаюсь и вскидываю руки, чтобы выпустить его.
Сила прорывается сквозь меня, и молния бьет у внешних стен, достаточно далеко,
чтобы летящий гравий ударился только о стену.
Я чувствую, что Тейрн висит на краю моего сознания, но он не читает лекций.
"Вайолет?" Рианнон делает шаг навстречу мне, ее грудь вздымается от того, что она
явно бежала за мной.
"Я в порядке", - вру я. Боже, это становится так чертовски легко, и это единственное,
чего она просила меня не делать.
"Очевидно." Она жестом показывает на внутренний двор.
"Мне нужно идти". Шаг за шагом я отступаю от нее, в моем горле образуется узел
размером с целый квадрант. "Я опоздаю на КВН. Ты будешь делать заметки?"
"Потому что это определенно тот предмет, на который ты должна опоздать", -
саркастически говорит она. "Что может быть важнее, чем изучение техники допроса?"
Я качаю головой, поворачиваюсь и бегу, пока не наговорила еще больше лжи. В
общежитие. Вниз по ступенькам. По туннелям. Через мост. В квадрант Целителей. Я не
прекращаю бег, пока не оказываюсь почти у Архива, и тогда замедляется только мое тело,
но не мысли.
Охранник стоит, но не оспаривает моего права пройти прямо мимо большой круглой
двери и войти в Архив. Бумага, клей и папа. Запах наполняет мои легкие, и комок в горле
ослабевает, а сердцебиение успокаивается.
Пока я не осознаю, что за столами сидят не менее двухсот писцов, и все до единого
смотрят на меня. Тогда орган, бьющийся в моей груди, снова набирает обороты.
Что, во имя Амари, я делаю?
"Ты, видимо, потеряла всякий здравый смысл с таоим контролем и регрессировала
туда, где, как ты думаешь, ты можешь его обнаружить", - рычит Тейрн.
Справедливое замечание. Не то чтобы я говорила ему об этом.
"Только что".
Высокая фигура в кремовой мантии поворачивается на своем месте и оглядывает
меня с ног до головы. "Архивы не открыты для посетителей в этот час".
"Я знаю". Я киваю. И все же я здесь.
"Чем мы можем вам помочь?" - спрашивает профессор таким тоном, будто
предлагает мне найти себе другое место.
"Мне просто нужно..." Что? Вернуть книгу, которую я не должна была брать?
Сзади в трех рядах стоит писец, затем идет вперед, бросая на меня недоверчивый
взгляд, а затем поднимает руки, чтобы подать знак своему профессору. Джесиния.
Профессор кивает, и Джесиния направляется в мою сторону, ее глаза вспыхивают от
невысказанного "что за хрень", когда она приближается.
"Извини", - говорю я.
Она поворачивает направо, к учебному столу, и я следую за ней, заметив, что стопки
загораживают нас от взглядов класса. "Что ты делаешь?" - спрашивает она. "Ты не можешь
быть здесь сейчас".
 "Я знаю. Я случайно здесь оказалась". Я снимаю рюкзак с плеч и роюсь в нем в
поисках книги, протягивая ей, словно это была какая-то запланированная встреча.
Она переводит взгляд с меня на книгу, затем вздыхает и отходит на несколько шагов
назад, с трудом задвигая книгу на полку, на которой ей совершенно не место. "Ты
выглядишь расстроенной".
"Мне жаль", - повторяю я. "У тебя будут неприятности?"
"Конечно, нет. Я сказала ей, что ты нетерпеливая, высокомерная наездница, и что
если я помогу тебе, то это будет меньше мешать нашей учебе", - все это правда. Она бросила
взгляд в сторону конца стопки. "Это не может подождать до субботы?"
Я начинаю кивать, но потом качаю головой. "Мне нужно читать быстрее".
Она изучает выражение моего лица, и между ее бровями появляются две линии. "Я
спросила, что ты ищещь, но мне следовало бы спросить, что произойдет, если ты этого не
найдешь".
"Люди умрут". С каждым словом мой желудок опускается все ниже. "Это все, что я
могу сказать".
Она сидит с этим несколько секунд. "Ты хотя бы рассказала своим товарищам по
отряду все то, о чем ты боишься рассказать мне?"
"Нет". Я колеблюсь, с трудом подбирая слова. "Я не могу допустить, чтобы кто-то
еще погиб из-за меня. Я и так подвергаю тебя слишком большой опасности".
"Ты дала мне выбор. Разве ты не думаешь, что они заслуживают того же?" Она
бросает на меня разочарованный взгляд, когда я не отвечаю. "Я принесу тебе новую
подборку сегодня вечером. Встретимся на мосту в восемь". Она делает шаг в мое
пространство. "По субботам, Вайолет. Или ты нас поймаешь".
Я киваю. "Спасибо."
 И только когда мы довели щиты до их истинных пределов, расширив их далеко
за пределы того, что мы сначала считали возможным, и до того, что я теперь ставлю
под сомнение как устойчивое, мы определили границы Наварры, с сожалением
понимая, что не все граждане смогут воспользоваться их защитой".

-ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕРВЫХ ШЕСТИ, РАССКАЗ ИЗ ВТОРЫХ РУК САГАРА

ОЛСЕНА, ПЕРВОГО КУРАТОРА КВАДРАНТА ПИСЦОВ, ВОЕННЫЙ КОЛЛЕДЖ
БАСГИАТА, ПЕРЕВЕДЕННЫЙ НА ОБЩИЙ ЯЗЫК КАПИТАНОМ МАДИЛИН
КАЛРОС, ДВЕНАДЦАТЫМ КУРАТОРОМ КВАДРАНТА ПИСЦОВ, ВОЕННЫЙ
КОЛЛЕДЖ БАСГИАТА, ПЕРЕВЕДЕННЫЙ И ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ ДЛЯ
АКАДЕМИЧЕСКОГО ПОТРЕБЛЕНИЯ ПОЛКОВНИКОМ ФИНЕАСОМ
КАРТЛАНДОМ, ДВАДЦАТЬ СЕДЬМЫМ КУРАТОРОМ КВАДРАНТА ПИСЦОВ,
ВОЕННЫЙ КОЛЛЕДЖ БАСГИАТА

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

"Ты рано!" Я вскрикиваю, когда Ксаден открывает мою дверь в субботу утром и
обнаруживает меня на полу в моей комнате, окруженного всеми учебниками по истории,
которые у меня есть, и двумя, которые мне одолжила Джесиния.
Черт, я должна была встретиться с ней меньше чем через час.
Он моргает и закрывает за собой дверь. "И тебе привет".
"Привет", - отвечаю я, мой голос смягчается. Радость от встречи с ним скрашивается
тенями под его глазами. "Извини, я просто не ожидала, что ты доживешь до полудня, если
они вообще разрешат тебе прийти... Ты выглядишь... изможденным". Даже его движения
стали медленнее. Не намного, но я заметила.
"Это то, что каждый мужчина хочет услышать". Он кладет мечи у двери и бросает
свой рюкзак рядом с ними. Как будто это место, где они должны быть. Как будто эта
комната отчасти принадлежит и ему. Как будто его комната в Самаре - моя. Никто из нас
никогда не просил отдельной комнаты.
Может быть, я не могу полностью доверять ему, но я также не могу выносить
разлуку с ним.
"Я не говорила, что ты некрасивый. Я сказала, что тебе нужно поспать". Я киваю в
сторону своей пустой кровати. "Тебе нужно поспать".
Его медленная улыбка останавливает мое сердце. "Ты считаешь меня красивым?"
"Как будто ты этого еще не знаешь". Я закатываю глаза и перелистываю страницу
книги "Путешествие первой шестерки, рассказ из вторых рук", отводя взгляд. "А еще я
думаю, что ты пахнешь так, будто летел двенадцать часов". Это не совсем правда, но, может
быть, это поможет контролировать и без того огромное эго, которое я только что раздула.
"Боги, я скучал по тебе". Он смеется и срывает с себя летную куртку, обнажая
короткие рукава летней формы и неприлично подтянутые руки.
Я перебарываю порыв забыть на пару часов обо всех тревогах, разложив его на этом
полу, и стараюсь, как черт, сосредоточиться на тексте, лежащем передо мной.
"Как думаешь, кто-нибудь донесет на меня за использование купальни?" Он уже
роется в своей сумке.
 "Не думаю, что кто-то донесет на тебя за хладнокровное убийство, не говоря уже о
принятии ванны".
"Лейтенантам не очень-то полагается спать в каютах курсантов, когда они приходят
в гости", - говорит он мне. "Мы нарушаем несколько правил".
"Раньше тебя это не беспокоило". Отпустив его предположение о том, что он здесь
спит, я поднимаю взгляд от книги и тут же жалею об этом, когда вижу, что он без рубашки.
Да помогут мне боги, если он снимет с себя еще что-нибудь.
"Я и не говорил, что это меня беспокоит". Он стоит, в его руках свежая одежда из
его пакета. "Просто не хочу, чтобы тебя наказывали за мои действия. Я думал, они найдут
способ отправить тебя сегодня на маневры или просто запереть".
"Я тоже". Осознание распространилось по всем частям моего тела, когда я
встретилась с ним взглядом. "Я уверена, что на следующей неделе они найдут для тебя
темный подвал, так что мы должны постараться насладиться этой".
"Мы с тобой по-разному понимаем слово "наслаждаться". Он жестом указал на
книги, разбросанные на полу.
"Не совсем." Я быстро просматриваю страницу и перехожу к следующей. "Я думаю,
что провести весь день, запутавшись в постели, было бы приятно, но раз ты провел свою
линию, то я здесь со скучными, бесполыми книгами".
"Скажи эти три слова, и я раздену тебя в считанные секунды". Он смотрит на меня с
таким жаром, что у меня перехватывает дыхание, когда я поднимаю взгляд.
"Я хочу тебя". Весь день. Каждый день.
"Это не те три слова, которые мне нужны". Он скользит в мои мысли, как ласка.
"И почему ты не подняла щиты?"
"Ну, это те слова, которые ты получаешь без полной откровенности". Я отвожу
взгляд. "А здесь только мы".
"Хммм..." Он бросает на меня взгляд, который я не могу расшифровать. "Я сейчас
вернусь".
"Ты не очень-то и пахнешь", - шепчу я, не желая выпускать его из виду ни на
секунду.
"Подойди ближе, и ты возьмешь свои слова обратно". Он уходит, а я изо всех сил
стараюсь сосредоточиться на книге, лежащей передо мной, а не на мысли о том, что он вот-
вот появится в коридоре голый.
Все, что мне нужно сделать, это честно признаться ему в своих чувствах, и я смогу
получить его. По крайней мере, его тело. Но разве это не все, что у меня было раньше?
Иронично, что именно моя правдивость может избавить меня от страданий, в то время как
я жажду его откровенности. Наверное, в этом мы похожи: оба хотим большего, чем готов
рискнуть другой человек.
Через несколько минут он возвращается, и комната сразу становится меньше, или,
может быть, это из-за учащенного сердцебиения мне становится труднее дышать, а не из-
за нехватки воздуха.
"Это было быстро". Я прочитала всего двадцать страниц, но не стала прятать две
книги, которые мне нужно вернуть. Он же не знает, какие из них мои, а какие взяты на
время. Чем меньше мне нужно прятать, тем лучше.
"Я мог бы сделать столько намеков, но воздержусь". Он бросает свои вещи в сумку,
затем опускается в кресло и наклоняется вперед, опираясь предплечьями на раздвинутые
колени. Он поднимает с пола книгу. "Откуда столько книг? В прошлом году у тебя их не
было".
"В основном из моей старой комнаты в главном колледже". Я пролистала текущую
страницу и вздохнула. В этой книге в основном рассказы писаря о Великой войне, которые
сильно отредактированы, с одним неясным отрывком об открытии способности продлевать
срок действия щитов. "Я упаковала их в ящик перед Парапетом и думала, что мать отправит
их на хранение, но, похоже, она более сентиментальна, чем мы с Мирой думали. Они
лежали там, где я их оставила". Это было удивительное открытие. В моей старой комнате
ничего не трогали, как будто меня ждали с минуты на минуту. "Действительно, тебе надо
поспать".
Джесиния будет в ярости, если я пропущу нашу встречу.
"Руководство полковника Дакстона по продвижению в квадранте Скриба", - читает
он с корешка.
"Эта книга оказалась не такой уж полезной, как я думала, когда читала ее в первый
раз", - шучу я.
"Я бы сказал, что нет". Он откладывает книгу и наклоняет голову, читая книгу,
которую я держу открытой перед собой. "Путешествие первой шестерки, рассказ из
вторых рук".
"Да." Мой пульс подскочил, а в животе появилось то самое чувство невесомости,
которое обычно возникает, когда Тейрн совершает крутой полет. Надо было спрятать эти
проклятые книги.
"А может, ты хочешь, чтобы он знал", - вмешивается Тейрн.
"Иди... будь занят".
"Задание для класса?" Глаза Ксадена сузились, когда я не ответила.
"Для исследования". По какой-то причине, которую я не могу понять, я переступаю
черту откровенной лжи.
"Я не помню ничего о том, что Первая Шестерка была..." Он переводит взгляд с меня
на меня. "Ты что-то скрываешь от меня".
Черт. Он знает. Или догадывается. Это было быстро.
"Вайолет?" Это практически рычание. Он определенно знает. "Зачем ты изучаешь
Первую Шестерку?"
"Для Аретии". Я закрыла книгу. В ней нет ничего, что могло бы помочь, в любом
случае.
Ксаден делает глубокий вдох, и тени вытягиваются из-под кресла, перекатываясь по
его ногам, как темный туман.
"Для тебя, правда". Признание мягкое.
Он затихает настолько, что я не уверена, что он вообще дышит.
"Бреннан сказал тебе, что у нас есть защитный камень". Его слова отрывисты,
контролируемы. Тени начинают двигаться, как руки, собирая все книги вокруг меня, кроме
той, что я держу в руках, и складывая их в стопку. "Я убью его на хрен".
"Почему? Потому что он более откровенен со мной, чем ты?" Я закрываю книгу.
"Расслабься, он же не дал мне твой дневник или что-то в этом роде".
"Я его не веду, но это было бы гораздо предпочтительнее", - огрызается он. "Если ты
будешь копаться в информации о самой секретной защите Наварры, тебя убьют".
"Гражданские бегут за наши границы, никто в Наварре не знает правды, и Аретии
нужно защищать себя, чтобы защитить людей, которых, как я полагаю, вы готовы принять,
когда вэйнители неизбежно достигнют Тиррендора". Я прижимаю к груди старый фолиант.
"Вы собираетесь принять людей, не так ли?"
"Конечно, собираемся".
"Хорошо." По крайней мере, моя вера не напрасна. Я оглядываюсь через плечо на
часы на своем столе. Двадцать минут до того, как я должна буду вернуть книгу.
"Но ведь именно оружие будет защищать Тиррендор".
"Не могу не согласиться, и я буду продолжать исследования, пока не выясню, как
Первая Шестерка установила эти заслоны, чтобы мы могли повторить этот процесс в
Аретии". Я наклонила к нему подбородок.
"Никто не знает, как это было сделано изначально, только как их поддерживать". Он
поднимается с кресла, и его тени следуют за ним, как барометр его настроения. "Это
утраченная магия, и ты не можешь отрицать, что она, вероятно, была утрачена намеренно".
 "Кто-то знает", - возражаю я, следя за его движениями. "Не может быть, чтобы кто-
то не оставил где-то запись на случай неудачи. Мы не собираемся уничтожать
единственную вещь, которая может нас спасти. Мы спрячем ее, но не уничтожим".
"И как, черт возьми, ты собираешься найти эту запись, не дав писцам узнать, что ты
задумала?" - бросает он вызов, поворачиваясь на краю моей кровати со сцепленными за
шеей руками и буравя меня взглядом, который в прошлом году мог бы заставить меня
убежать.
Когда я захлопываю рот, слышен щелчок зубов.
Он делает один глубокий вдох, затем другой, закрывая глаза. "Книга, которую ты
сжимаешь в руках, как младенца. Она ведь не твоя, не так ли?"
"В настоящее время она находится в моем владении".
"Вайолет". Я практически чувствую, как он мысленно считает до десяти, чтобы
набраться терпения.
"Прекрасно. Я взяла ее в архиве. Ты действительно собираешься кричать на меня за
то, что я пытаюсь помочь?"
"Кто знает?" Вопрос прозвучал так мягко, что мне почти хочется, чтобы он просто
накричал. Он всегда наиболее смертоносен, когда спокоен, как сейчас.
"Друг."
Его глаза распахиваются. "Не зря мы не возимся в Архиве. Это бьющееся сердце
врага". Его взгляд буравит меня. "У нас там нет друзей".
"Ну, а у меня есть". Я медленно встаю. "И я опоздаю вернуть книгу, если не
отправлюсь туда сейчас. Так почему бы тебе не поспать, пока я..."
"Я пойду с тобой".
"Ну и черт с тобой". Я сунула книгу в одолженную сумку. "Ты напугаешь ее до
смерти. Я ничего не рассказывал ей ни о тебе, ни об Аретии, ни о том, что происходит за
пределами наших границ, так что расслабься".
Понятно, он не успокаивается. "Она просто знает, что ты изучаешь секретные
материалы. Я не собираюсь расслабляться, зная, что ты подвергаешь себя опасности".
"Ты подвергаешься опасности каждый день". Гнев заливает мою кожу.
Кто-то стучит в дверь, и он вздыхает, прежде чем рывком открыть ее.
"О!" Рианнон отступает назад, чуть не столкнувшись с Ридоком. "Я не знала, что вы
сегодня здесь, лейтенант Риорсон". Она смотрит на меня. "Вай, мы хотели спросить, не
хотите ли вы отправиться с нами на Шантару..."
"Она занята", - отвечает Ксаден, сжимая мою руку.
"Не будь ослом". Я выдергиваю свою руку из его.
"Вау." Брови Ридока поднимаются, когда я поворачиваюсь к Ксадену.
"Я сделала именно то, о чем ты просил. Я скрыла все от своих друзей". Я смотрю в
глубины его души. "Так что не будь для них придурком".
"Именно то, что я просил?" Он наклоняется, приближая свое лицо к моему.
"Держать свои исследования в секрете?"
У меня отпадает челюсть. "Ты действительно собираешься стоять здесь и сравнивать
свои секреты со моими?"
"Это не одно и то же". Он поморщился.
"Это абсолютно одно и то же!" Я хватаюсь за ремень сумки, чтобы не ткнуть его
пальцем в грудь. Как он, блядь, смеет. "Я изучаю щиты для тебя".
"Почему ты думаешь, что я так зол?" Напряжение в его глазах, поза, тон - все равно
что мой.
"Потому что тебе не нравится быть по ту сторону секретов".
"Что, черт возьми, происходит?" спрашивает Сойер из коридора.
"Я... э-э..." Ридок почесал макушку. "Мне кажется, они дерутся".
"Это все... Как долго ты скрывала это от меня?" спрашивает Ксаден.
"Они даже не... разговаривают", - пробормотала Рианнон.
 "Я ни черта от тебя не скрывала. Я просто говорила тебе выборочные истины".
Он отступает назад, как будто я его ударила.
"Извините, ребята". Я поворачиваюсь к своим друзьям. "Поверьте, нет ничего лучше,
чем поехать с вами в Шантару, но, к сожалению, я должна выполнить одно поручение. В
следующие выходные?"
"Ты будешь в Самаре". Ксаден складывает руки на груди.
Как можно одновременно любить и ненавидеть кого-то в один и тот же момент?
Рианнон смотрит между нами двумя, затем останавливает свое внимание на мне.
"Тогда на следующие выходные", - тихо предлагает она.
Я киваю.
Ее бровь сгибается в бессловесном вопросе.
"Я в порядке. Я обещаю. Вы, ребята, отлично проведете время". Я принудительно
улыбаюсь. "Я дам тебе знать, если мне понадобится твоя помощь в захоронении тела".
Ридок заходится в кашле, и Сойер бьет его по спине.
"Я думаю, что она может иметь в виду тебя", - говорит Рианнон, бросая на Ксадена
укоризненный взгляд.
"Я в этом уверена".
"Пойдемте", - говорит Сойер, выводя троих из коридора.
"Я тоже это сделаю", - говорит Рианнон через плечо. "Я никогда не двигала ничего
такого большого, как ты, но могу поспорить, что моя печатка сможет завалить тебя в землю,
даже не потревожив грязь, если я достаточно разозлюсь". Она бросает на него взгляд и
уходит по коридору.
Ксаден вздыхает и закрывает дверь. "У тебя есть верные друзья".
"Да", - соглашаюсь я. "Только помни, что ты это сказал, когда придет время
рассказать им о том, что происходит у них под носом".
Он отвечает едва слышным ворчанием.
"Я должна..."
"Я зол, что ты скрыла это от меня", - перебивает он. "Но я в ярости от того, что ты
подвергаешь свою жизнь риску ради меня. Это не то, с чем я могу справиться".
"Она не подвергается риску. Я могу ей доверять". Я потянулась к дверной ручке, и
он отступил в сторону. Его рот сжимается от злости, но именно вспышка страха в его глазах
заставляет меня остановиться. Если бы у меня был способ узнать, что в Самаре ему хоть
немного безопаснее, я бы захотела этого. Даже если бы он вел себя как скотина. "Хорошо.
Ты можешь пойти со мной, если согласишься не пугать ее".
"Я не могу контролировать ее чувства". Он насмехается.
Я вскидываю одну бровь.
"Я просто хочу с ней познакомиться". Он поднимает руки, ладонями наружу.
"Так ты сможешь понять, заслуживает ли она доверия? Просто взглянув на нее?
Даже ты не настолько силен". Я открываю дверь и выхожу в коридор. "Пойдем."
"Я буду знать. Я прекрасно разбираюсь в людях". Он выходит вслед за мной,
закрывая дверь.
"Твое эго действительно безгранично". Мы идем по коридору и сворачиваем направо
в центральный коридор. "И то, что я позволяю тебе идти, не означает, что я все еще не
зла на тебя".
"То же самое". Он кладет руку мне на спину, когда мы проходим мимо группы
курсантов.
"Тебе не обязательно прикасаться ко мне, чтобы они подумали, что у тебя есть
причина быть здесь. Все знают, что мы..."
"Знают что? Ты же ясно дала понять, что мы не вместе".
Подождите... это обида в его голосе? Ненавижу, когда мой пыл притупляется. Проще
жить в гневе.
 Мы спускаемся по центральной лестнице, проходя мимо первого этажа, где
большинство курсантов расходятся, и попадаем на подуровень квадранта.
Здесь лабиринт туннелей, но я хорошо знаю дорогу.
"Ты бы никогда не сидел здесь и ничего не делал, когда мог бы помочь. Просить
меня сделать по-другому - это просто... оскорбление", - шепчу я ему, когда понимаю, что
мы одни в туннелях. "Я достаточно умна, чтобы справиться с собой в Архиве".
"Я никогда не говорил, что ты не умна. Я даже не говорил, что твой план не гениален.
Я сказал, что ты подвергаешь себя опасности, и я просто прошу тебя быть честной со мной".
Магические огни мерцают, пока мы идем к крытому мосту, перекинутому через каньон
между Квадрантом Всадников и главным колледжем. "Варриш довел тебя почти до полного
изнеможения, и ты мне об этом не сказала". Его челюсть сжимается. "Или о том, что ты
вытворял посреди двора после "Боевого брифинга".
"Откуда ты знаешь?" Я не упоминала Варриша в письме, которое оставила для него.
"Ты не думала, что Бодхи расскажет мне?" Его тени метнулись вперед, открывая
дверь, и мы направились по закрытому мосту. Не думаю, что когда-нибудь смогу
привыкнуть к тому, как непринужденно он использует свою силу.
"Я надеялась, что он этого не сделает", - признаюсь я.
"Вот об этом ты и должна мне рассказать, Вайолет".
"А что бы ты сделал? Прилетел бы сюда и убил его? Он же вице-командир".
"Я думал об этом". Он открывает следующую дверь тем же способом.
"Бодхи каким-то чудом нашел причины, по которым наш отряд может пропустить
маневры", - говорю я ему, когда мы входим в главный кампус, минуя лазарет.
"И как долго это будет работать? Вдвое больше шансов найти решение, если ты
расскажешь мне, что происходит..." Ксаден резко вскидывает голову и хватает меня за
талию, останавливая посреди коридора.
Но нас уже увидели.
"Подними щиты".
"Это Нолон", - говорю я, но все равно поднимаю их, чувствуя вину за то, что
позволила им упасть. Я все еще надеюсь, что наступит момент, о котором обещает Ксаден,
когда это будет в порядке вещей, но пока что приходится прилагать максимум усилий,
чтобы удержать их на месте.
"Нолон?" У меня челюсть отпадает от того, как сильно похудел маг. Его кожа висит
так же свободно, как и его черная униформа, а в глазах нет привычной искры, когда он
пытается мне улыбнуться.
"Вайолет. Рад тебя видеть". Он смотрит на Ксадена и опускает взгляд на руку,
обхватывающую мою талию. "Вы отступили, потому что полагаете, что я собираюсь
причинить вред молодой женщине, которую я лечил последние шесть лет, Риорсон? Или
вы думаете, что никто не знает, что вы проводите все время вместе в те дни, когда у каждого
из вас есть отпуск? Потому что, уверяю вас, я бы никогда не подверг Вайолет опасности, и
все об этом уже знают".
Я вырываюсь из объятий Ксадена. "Что ты делаешь, стоя посреди коридора? У тебя
такой вид, будто ты готов упасть".
"Что-то ты сегодня зачастила с комплиментами".
Очевидно, мне нужны лучшие щиты, если Ксадену так легко снова проскользнуть
внутрь.
"Жду кое кого". Нолон почесывает отросшую за несколько дней бороду на челюсти.
"А мне, пожалуй, не мешало бы отдохнуть. Это тяжелая работа - лечить душу. Я занимаюсь
этим уже несколько месяцев". Его улыбка приподнимается на одну сторону, но я не могу
понять, шутит он или нет. "У тебя все хорошо в этом году? Меня не звали тебя лечить".
"Я в порядке. Пару недель назад я подвывихнула плечо и..." Я не знаю, так ли он
близок к Варришу, как предполагают мои друзья. Эта мысль заставляет меня задуматься и
удержаться от упоминания о выгорании. "И я очень хорошо держала колени. Переломов
пока тоже нет".
"Хорошо." Нолон кивает, когда дверь позади нас открывается. "Это хорошо".
"Я здесь!" Кэролайн Эштон мчится вперед, обгоняя нас слева. "Извините, я
опоздала!"
"Пунктуальность ценится", - читает ей лекцию Нолон, а затем смотрит в мою
сторону. "Сделай нам обоим одолжение и будь здорова, Вайолет".
"Обязательно", - обещаю я.
Кэролайн бросает быстрый взгляд в мою сторону, и они исчезают в лазарете, дверь
за ними тихо закрывается.
"Она не выглядела раненой", - замечаю я, когда мы с Ксаденом снова направляемся
к Архивам.
"Нет, не выглядела", - соглашается Ксаден. "Наверное, к ней пришел другой курсант
из Первого крыла. Нолон выглядит так, будто сам вот-вот сгорит. Травм было больше, чем
обычно?"
"Насколько я знаю, нет. Ридок думает, что они используют Нолона для допросов".
Мое лицо сморщилось. "Но я не уверена, был ли он серьезен или нет. С Ридоком трудно
сказать".
"Хм..." Это все, что он говорит, пока мы спускаемся вниз, по наклонным туннелям к
самой нижней точке Басгиата. Чем глубже мы спускаемся, тем холоднее становится воздух,
и тем острее в моей груди отзывается тоска.
"О чем ты думаешь? Твое лицо только что упало", - тихо замечает Ксаден, когда мы
проходим мимо лестницы, ведущей в главный кампус.
"Ни о чем".
"Ты не можешь ожидать от меня более чем односложных ответов и не давать и их".
Он прав.
"Мой отец любил это место. Он был в восторге, когда мою мать назначили сюда,
потому что это означало, что у него будут все ресурсы Архива". Я улыбаюсь при этом
воспоминании. "Не то чтобы ему не нравилось вести записи и библиотеки на аванпостах,
где мы служили, но для писца это место - вершина карьеры. Это их храм". Мы огибаем
последний поворот, и перед нами открывается дверь в стиле хранилища. Круглый вход в
десять футов в поперечнике охраняется единственным писцом, который спит в своем
кресле.
"Хорошо охраняемый". Ксаден с отвращением смотрит на спящего писца.
"Обещай мне, что будешь вести себя как подобает". Я хватаю его за локоть, чтобы
он понял, что я говорю серьезно. "Она мой старый друг".
"Как и Аэтос".
Я сузила глаза.
"Если она настоящий друг, то ей не о чем беспокоиться".
"Слушай, если бы она собиралась меня сдать, она бы сделала это, когда я попросилв
"Басни Бесплодного" в прошлом году", - говорю я ему, когда мы пересекаем территорию
Архива.
"Ты. Что?" У него отвисает челюсть, и он глубоко дышит, когда мы доходим до
стола. В Архиве снова пусто, слава Зигналу, но именно поэтому Джесиния выбрала субботу.
"Перед тем как Мира дала мне книгу в Монтсеррат, я попросила ее. И тогда я ни о
чем не подумала. Но никто не появился у моей двери. Никто не оттащил меня и не лишил
головы. Потому что мы. Мы. Друзья".
Он молчит, пока Джесиния приближается, ее взгляд расширяется, когда она смотрит
между нами.
Ее шаги замедляются.
"Он со мной", - говорю я, улыбаясь. "Перестань ее пугать".
"Я просто стою здесь".
 "Этого достаточно. Поверь мне".
"Ты нашла то, что искала?" - отвечает она, нервно покусывая губу и переключая
внимание на Ксадена.
"Нет." Я передаю ей сумку, и она перекидывает ремень через плечо. "Они все
слишком недавние... и неясные".
Ее губы сжались в задумчивости.
"Может быть, нам стоит перейти к истории щитов в целом?" предлагаю я.
"Дайте мне пару минут. У меня есть идея".
"Спасибо, что помогла нам", - говорит Ксаден.
Джесиния кивает, затем исчезает в рядах книжных полок.
"Ты можешь показать", - шепчу я ему вслед.
"Ты говоришь на тирриш", - отвечает он. "Один язык гораздо менее распространен,
чем другой".
Мы стоим в неловком молчании, наш спор все еще тлеет - по крайней мере, с моей
стороны. Я никогда не знаю, что он чувствует, и это одна из наших проблем. Употребив это
единственное слово в разговоре с Джесинией - мы - он связал себя со мной. Если она меня
выдаст, то и его потянет вниз.
"Попробуй вот эти две, - говорит Джесиния, возвращаясь, и протягивает мне сумку.
"И еще, я вернула твою. Спасибо, что дала мне ее прочитать".
"И что ты об этом думаешь?" спрашиваю я, с ужасом понимая, что Ксаден наблюдает
за мной.
То, что она скажет дальше, решит ее судьбу с ним.
"Крепкий фольклор с хорошими историями". Она наклоняет голову в сторону. "Это
был ограниченный тираж, явно сделанный на прессе, но не настолько ограниченный, чтобы
при публикации его не передали в Архив". Ее взгляд полон ожидания. "Это... странная тема,
чтобы оставить ее в Архиве,ты не находишь?"
Я тяжело сглотнула. "Да."
Ксаден напрягается рядом со мной.
"Как я уже сказала, - продолжает она. "Интригующе. Увидимся в субботу
послезавтра?"
Я киваю, и мы уходим, еще раз поблагодарив ее, проходя мимо Наси, который начал
похрапывать в своем кресле.
Мы прошли половину туннеля, прежде чем Ксаден заговорил.
"Скажи мне, какая еще книга в сумке". Видимо, спор все еще гноится и в нем.
"Это "Басни бесплодных". Нет смысла ему врать.
"Ты дала ей ее? Зачем?" Ксаден наклоняет голову в мою сторону и останавливается
посреди туннеля, осторожно беря меня за локоть, в его глазах мелькает страх.
"Я одолжила ее ей, и потому что она попросила".
"С этим текстом она могла бы сдать тебя". В его глазах горит гнев.
"А если я сообщу, что она не записывает мои просьбы, она окажется во власти
Маркхэма". Я крепче сжимаю ремень сумки. "Доверие должно быть в обе стороны, чтобы
что-то значить".
"В обе стороны, но ты отгораживаешься от меня, в то время как я изо всех сил
стараюсь открыться тебе".
Говорит человек, который ни разу не признался мне в любви. А если и любит. Боже,
как мне надоело делать первый шаг, когда дело касается этого человека. И сегодня не тот
день, чтобы открывать себя для такого отказа.
"Конечно, пока ты можешь хранить свои секреты. А тебе не приходило в голову,
что все это, - я делаю жест между нами, - происходит потому, что ты мне не доверяешь?"
Я делаю шаг назад. "Ты ждешь полной, слепой веры, а сам ее не даешь. Это. Работает. В
обе стороны. В обе стороны."
 "Это я тебе не доверяю?" Тени вьются вокруг его лодыжек, следуя за ним, когда он
поворачивается и направляется вверх по туннелю. "Увидимся позже. Я должен найти
Бодхи".
Несомненно, он отправляется по делам революции, оставляя меня позади. И снова.
"И это все, что ты можешь сказать?" восклицаю я, разочарование сковывает мои
мышцы.
"Из того, что я хочу сказать сейчас, ничего хорошего не выйдет, Вайолет", - говорит
он через плечо. "Так что вместо того, чтобы рыть себе еще большую яму словами, о которых
я потом буду жалеть, я собираюсь немного отвлечься и заняться чем-нибудь продуктивным,
потому что это не так".
У меня на кончике языка вертится мысль сказать ему, что он не вправе выбирать,
когда нам ссориться, но он попросил пространства, и я могу поступить по-взрослому и дать
ему его.
Когда я просыпаюсь утром, вторая половина моей кровати еще не застелена, а его
вещи исчезли. Я сжимаю грудь при мысли о том, что он снова отправляется на передовую,
что любого из нас могут убить в любой момент, а последние слова, которые мы сказали
друг другу, были в гневе.
 Драконы не подчиняются прихотям людей.

-ПОЛЕВОЙ СПРАВОЧНИК ПОЛКОВНИКА КАОРИ ПО ДРАКОНЬЕМУ РОДУ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Сердце бешено колотится, когда через два дня я вместе с остальным отрядом
прохожу мимо драконов Первого и Второго крыльев на летные маневры.
Каори стоит перед Четвертым крылом и нервно переминается с ноги на ногу рядом
с Варришем, который пристально наблюдает за мной, отчего у меня по коже бегут мурашки,
словно он мысленно подсчитывает, сколько ударов он заставит меня нанести в наказание
за то, что я не произвел Андарну. А то, как Солас притаился за его спиной, сузив на меня
свой золотой глаз, заставляет меня задуматься, будет ли Варриш вообще ждать до завтра.
Потому что, судя по его виду, он видит, что ее здесь нет, и, что еще хуже, он
выглядит довольным этим.
Сегодня утром я успела сделать двадцать семь ударов за час с Карром, прежде чем у
меня поднялась температура, и он, похоже, был разочарован. Нас двое, учитывая, что я не
попала ни в одну точку, в которую целилась. Мои руки после такой работы чувствуют себя
как мертвый груз. Если Варриш сегодня снова заставит меня подняться на этот склон, я не
уверена, что спущусь.
"Что-то не так в этом оранжевом", - замечает Рианнон, поправляя ремешок своих
летных очков, когда мы приближаемся к Третьему крылу.
"Ты имеешь в виду, например, тот факт, что он без раздумий поджег Третий отряд?"
спрашивает Ридок, застегивая свою летную куртку.
"А Варриш выглядит таким... контролируемым". Сойер протягивает руку через
грудь. "Какой-то зажатый, понимаете?"
В отличие от меня, Сойер видел его только на поверхности. Я вдыхаю через нос и
выдыхаю через рот, борясь с тошнотой, которая грозит вырваться из моего завтрака.
"Это определенно странная пара", - соглашается Ри, когда мы подходим к драконам
Когтевой секции. Сегодня на поле нет ни одного третьекурсника, и места для драконов
второго курса более чем достаточно, но не дай бог, чтобы Тейрн не стоял в первом ряду,
как звезда шоу. Я уже вижу отсюда его голову над остальными и уверена, что только что
услышала его раздраженный вздох.
Рот Варриша искривляется в полированной улыбке, но блеск в его глазах заставляет
меня ослабить контроль над дверями Архива, вливая в мою систему энергию для
подготовки к бою.
"А что это он так на тебя смотрит?" - спросил Сойер, переместившись рядом с ним.
спросил Сойер, переместившись рядом со мной, чтобы загородить Варришу обзор. "Он
всегда улыбается тебе, как..." Он качает головой. "Я не могу понять, что это такое".
"Как будто он знает что-то, чего не знаешь ты", - заканчивает Ри, пропуская мимо
себя рыжего косохвоста из первого отряда. "Может быть, у него есть какая-то история с
твоей мамой? Какая-то враждебность?"
"Насколько я знаю, нет". Они и половины не знают, но как они могут знать, если я
им не рассказывала? "Но он одержим Андарной". Вот, хоть какая-то доля правды.
"С ней все в порядке?" спросил Сойер. "Я давно ее не видел".
 "Она много отдыхала". Я готовлюсь к тому, что в застойную жару позднего лета мне
придется несладко в полной кожаной одежде, и начинаю застегивать пуговицы, когда мы
подъезжаем к Тейрну. "Она может выполнять простые маневры, но то, что мы делаем
сейчас? Сплошные полеты и перекаты? Нет смысла подвергать ее таким испытаниям".
Избирательные истины.
"Логично." Сойер подталкивает меня локтем. "Увидимся там!"
"Тебя немного тошнит", - замечает Ри, когда ребята уходят. "Все в порядке?"
"Я в порядке". Я заставляю себя быстро улыбнуться и пытаюсь думать о чем-нибудь,
кроме того, как будет больно, когда Варриш возьмет меня на руки. "Варриш выглядит
жутко довольным тем, что Андарна здесь нет".
"Я разберусь с этим".
"Точно. Конечно, справишься". Рот Ри кривится в грустном подобии улыбки, после
чего она отворачивается и направляется к Фейрге, которая ждет по другую сторону от
Тейрна.
"Черт, - бормочу я, потирая переносицу. Что бы я сейчас ни сказала, это всегда будет
неправильно. "Она никогда не простит мне, что я скрыла от нее все это, когда узнает".
"Простит", - говорит он, слегка опустив голову, но не опуская плеча, даже когда я
дотягиваюсь до его переднего левого когтя. "У людей память как у комаров. Драконы
хранят обиды".
"Я забуду, что ты это сказал", - поддразниваю я его в ответ.
"Будь начеку". Он поворачивает голову, и я поворачиваюсь, в тот же миг вынимая
кинжал.
"Конечно, тебе не придет в голову нападать на профессора, не так ли, Сорренгайл?"
Варриш смотрит на мое оружие, сохраняя ту же маску улыбки. "Не говоря уже о вице-
командире".
В горле Тейрна раздается низкий рык, и он кривит губы, обнажая кончики клыков.
"В этом году я нападаю на любого, кто достаточно глуп, чтобы подкрасться ко мне
сзади". Я откидываю плечо назад и поднимаю подбородок.
"Хм..." Он наклоняется в сторону и смотрит мимо передней лапы Тейрна. "Сегодня
с тобой нет маленького перьехвоста?"
"Очевидно". Страх скользит по моему позвоночнику.
"Как жаль". Он вздыхает, затем поворачивается ко мне спиной, его сапоги хрустят
по сухой траве, когда он направляется к Соласу. "Сегодня для тебя не будет никаких
маневров, Сорренгейл".
У меня сводит живот. "Извиняюсь?"
Тейрн сдвигается вбок, обхватывая меня передней лапой, так что я оказываюсь под
чешуей его груди.
"Пока нет", - говорит Варриш через плечо, и его бровь на секунду морщится, когда
он замечает позицию Тейрна. "Но ты будешь. Предупреждения, видимо, не подействовали,
и я обвиняю тебя в неисполнении обязанностей за отказ твоего дракона явиться на маневры.
Ты села на него и вместе с профессором Карром полетишь к месту тренировки, чтобы
получить наказание".
"Этого не будет". Тейрн полностью опускает голову, и его тело сжимается в
оборонительную позицию.
"Что происходит?" спрашивает Ри, ее взгляд перескакивает с Варриша на меня, когда
она снова подходит ко мне.
"Очевидно, ее первого наказания было недостаточно, чтобы проучить вашего
подчиненного, командира отряда Маттиаса, поэтому она требует еще одного". Он моргает,
наклоняя голову. "Как вице-командир, я не обязан вам ничего объяснять. А теперь
собирайтесь на маневры, пока вас не наказали вместе с ней".
 "Не будет никакого наказания!" прорычал Тейрн, и по резким подергиваниям голов
драконов на поле, включая Соласа, все его услышали. "Не в твоей власти призывать
дракона".
Проходит секунда, прежде чем мысли передаются всадникам, и Варриш застывает.
"Может, твой дракон и не подчиняется мне, Сорренгейл, но ты подчиняешься. Поэтому,
если ты не желаешь и дальше исследовать это тонкое пространство между выгоранием и
смертью, ты поднимешься и представишь себя..."
"Даже самый маленький дракон не подчиняется самому могущественному из людей,
коим ты не являешься". Тейрн щелкнул зубами, звук разнесся над долиной.
Фейрге откинула голову назад, и ее золотые глаза расширились.
"Андарна не подчиняется тебе". Тейрн шагает вперед, опустив голову и грудь так
низко к земле, что почти касается моих волос, а Варриш отступает. "Я не подчиняюсь тебе".
Вот черт. Все может очень быстро испортиться.
"Но ты" - Варриш указывает на меня - "отвечаешь передо мной!"
"А она отвечает?" Тейрн бросается вперед, минуя Варриша, и несется к Соласу с
ревом, разрывающим уши, его хвост утренней звезды хлещет воздух надо мной. Солас
откидывает голову к земле, чтобы защитить наиболее уязвимое место - шею, но Тейрн
быстрее, больше и намного сильнее. Он уже там, его огромная челюсть сомкнулась на горле
Соласа.
Я задыхаюсь, когда огромные клыки Тейрна вонзаются между чешуйками Соласа,
пронзая его шею, а Каори вприпрыжку бежит прочь с поля боя.
Варриш поворачивается и застывает, наблюдая, как по оранжевым чешуйкам шеи
Соласа стекают багровые ручейки, стекая с нескольких гребней.
"Тейрн..." Что сделает с ним Эмпирей, если он убьет Соласа?
"Только всадник может быть вице-командиром Басгиата", - предупреждает Тейрн,
и Солас издает звук, похожий наполовину на рев, наполовину на крик. "Без дракона ты не
всадник".
О боги. Мое сердце заколотилось, перейдя в галоп.
"Отлично!" кричит Варриш, упираясь кулаками в бока. "Она не заплатит за отказ
своего дракона присутствовать на церемонии".
"Не достаточно хорошо." Зубы Тейрна достигают краев чешуи Соласа, а я с ужасом
смотрю на это, застыв на месте. "Это из-за тебя".
Солас полурычит, кровь еще быстрее стекает по его шее, он хлещет хвостом по
Тейрну, но он вдвое меньше Тейрна и не надеется на контакт, слава Данну.
"Хорошо!" Варриш, пошатываясь, идет вперед, и на секунду мне становится его
жаль. "Все в порядке", - повторяет он, поднимая руки вверх. "Люди не имеют права
вызывать драконов".
Рианнон отходит в сторону, пока ее рука не задевает мое плечо, Фейрге опускает
голову, как и Аотром со Слизеагом. Черт возьми, все драконы, которых я вижу в
периферийных устройствах, занимают ту же позицию.
"Извинись", - требует Тейрн, его голос низкий и резкий.
"Прости!" Голос Варриша срывается.
"Извинись перед той, которую Андарна сочла достойной своих уз".
Я пытаюсь сглотнуть, но во рту пересохло.
"Он действительно только что..." шепчет Рианнон.
"Думаю, да". Я киваю. "Его извинения мне не нужны, Тейрн. Правда. Я счастлива
просто не умереть сегодня".
"Это необходимо мне, Серебристая". Его голос звучит в моей голове. "Я говорю от
имени Андарны, пока она пребывает в Бессонном сне".
Варриш поворачивается ко мне, ненависть и ужас наполняют его взгляд. "Я...
сожалею. Не в моей власти вызывать дракона"
"На колени".
 Рианнон вдыхает, и Варриш опускается на колени. "Примите мои самые искренние
извинения - вы и ваш дракон. Оба ваших дракона".
"Я принимаю". Мой взгляд судорожно метнулся к Тейрну. "Я принимаю!" кричу я
на тот случай, если он не услышал меня мысленно.
Тейрн разжимает челюсть с влажным всасывающим звуком, его клыки
выскальзывают из шеи Соласа, и он отступает с надменными шагами, даже не
потрудившись опустить голову или защитить свое горло. Мы с Рианнон падаем в тень, пока
Тейрн загораживает солнце сверху.
Варриш смотрит на меня с такой горькой ненавистью, что я чувствую ее вкус на
языке, а Солас с ревом бросается за ним, целясь в мою сторону - или в сторону Тейрна, -
оставляя за собой лужи крови на траве внизу. Только когда Солас покидает летное поле,
Варриш поднимается на ноги, и мне не нужны слова, чтобы услышать, как он бросает
последний смертоносный взгляд в мою сторону, а затем устремляется к концу поля и
ступеням Перчатки.
"Проблема решена". Тейрн поворачивает голову, следя за траекторией полета
Соласа, а остальные драконы на поле снова поднимают головы.
Но мое сердцебиение не успокаивается и даже не замедляется от ужаса, бурлящего
в моем животе. Может быть, Варриш и был моим врагом раньше, но у меня такое чувство,
что теперь Солас стал моим заклятым врагом.
"Я думала, что он отменит твой отпуск после того, как Тейрн едва не убил Соласа",
- говорит Рианнон, идя со мной по тропинке к летному полю три ночи спустя.
"Я тоже", - признаюсь я, когда колокола прозвонят за четверть часа до полуночи.
"Уверена, когда Солас исцелится, он снова набросится на меня. Или даже хуже".
"Прошло уже несколько дней". Она смотрит на меня, и, несмотря на то, что между
нами всего несколько футов, расстояние кажется непреодолимым. "Ты действительно
собираешься заставить меня применить новую тактику допроса, которую мы изучаем,
чтобы выпытать у тебя правду? Вы бы предпочли, чтобы я использовала сочувственный
или более прямой конфронтационный подход?"
"О чем?" Я подталкиваю ее в плечо.
Она разочарованно качает головой. "Насчет замечания Варриша о том, что тебя уже
однажды наказывали?"
"О. Точно." Я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на своих шагах, пока мы
приближаемся к Перчатке. "Несколько недель назад он разозлился, что Андарна не
настроена на маневры, и использовал мою тренировку с печаткой в качестве наказания".
"Он что?" Ее голос повысился. "Почему ты не сказала нам об этом?"
"Потому что я не хотела, чтобы вы стали мишенью". Это самая простая правда.
"И он нацелился на тебя?" Она звучит недоверчиво.
"Ему не нравится, когда идет не по его плану". Я поправляю рюкзак на плечах и
гримасничаю, когда мы приближаемся к лестнице, ведущей к "Перчатке". Это будет
чертовски больно. Вчера я подвывихнула колено во время испытания, но, по крайней мере,
я выиграла. "Тебе действительно не нужно идти со мной в такую даль. Уже поздно". Я
сменила тему, прежде чем она успела докопаться до Варриша.
"Я не против. Мне кажется, что я тебя больше не вижу".
Боже, я чувствую себя чертовски виноватой. И расстроенной. И... одинокой. Я
скучаю по своим друзьям.
"Мне жаль." Это все, что я могу сказать. "Трудно поверить, что первокурсники вот-
вот начнут тренироваться на этой штуке". Я смотрю на Перчатку - пять подъемов с
препятствиями, которые первокурсники должны будут пройти, чтобы попасть на
Презентацию.
"Скорее, я умру на ней". Она откусывает слова.
 "И это тоже". Мое колено протестует при каждом шаге, угрожая подкоситься с
каждой ступенькой, но обмотка удерживает его на месте, пока я хромаю вверх, моя рука
волочится по грубому камню, которым выложена лестница по обе стороны.
"Это чертовски бессмысленно". Она качает головой. "Просто еще один способ
отсеять слабых - или, что еще хуже, невезучих".
"Это не так." Как бы мне ни было неприятно это признавать, но Перчатка имеет
место быть.
"Серьезно?" Она поднимается на верхнюю ступеньку лестницы и ждет меня.
"Серьезно." Я начинаю спускаться по летному полю. "Это заставило меня взглянуть
на все по-другому. Я не могла забраться на нее так же, как ты и другие, поэтому мне
пришлось искать другой путь. Это научило меня тому, что я могу найти другой путь и
выжить". В голове проносится момент, когда я сражалась с вэйнительом на спине Тейрна,
и моя рука обхватывает пустой воздух, словно все еще сжимая тот кинжал.
"Я просто не думаю, что это стоит тех жизней, которых оно стоит. Большая часть
того, что здесь происходит, не стоит".
"Стоит". Мое опровержение прозвучало тихо.
"Как ты можешь так говорить?" Она останавливается и поворачивается ко мне. "Ты
была рядом, когда Аурели упала. Есть ли в тебе хоть часть того, что ты думаешь, что она
была бы помехой для крыла, если бы дожила до Молотьбы? Она была наследием!"
Я смотрю на усыпанное звездами небо и делаю вдох, прежде чем посмотреть ей в
лицо. "Нет. Я думаю, она была бы феноменальной наездницей. Лучше, чем я, это точно. Но
я также знаю, что..." Я не могу вымолвить и слова. Они застряли у меня в горле,
удерживаемые воспоминанием о расширившихся глазах Аурели за секунду до ее падения.
"Я бы хотела, чтобы ты хоть раз сказала все, что думаешь. Я никогда не узнаю
большего".
"Ты не хочешь знать". Это самая правдивая фраза, которую я сказала ей с момента
возвращения.
"Я правда хочу, Вайолет! Здесь только мы. Поговори со мной!"
"Поговорить с тобой", - повторяю я, как будто это действительно так просто, и
чувствую, как что-то внутри меня щелкает под тяжестью нашего обоюдного разочарования.
"Ладно. Да, это ужасно, что Аурели упала. Что она умерла. Но я думаю, что я лучше езжу,
потому что была там, видела, как она падает на смерть, и знала, что если я не начну
двигаться, то буду следующей".
"Это... ужасно". Губы Рианнон разошлись, и она посмотрела на меня так, как будто
никогда не видела меня раньше.
"Как и все, что нас там ждет". Я размахиваю руками. "Эта дурацкая гребаная
Перчатка - это не только физическое восхождение на нее. А в том, чтобы преодолеть страх,
что мы не сможем. Нужно взобраться на него после того, как мы увидим, как он убивает
наших друзей". Парапет, Перчатка, Презентация - они кажутся чрезмерными, когда мы
здесь, но они готовят нас к чему-то гораздо худшему, когда мы уйдем. И пока ты..." Я качаю
головой. "Ты не знаешь, каково там, Ри. Ты не можешь понять".
"Конечно, я не знаю", - отвечает она, ее тело напрягается все сильнее с каждым
словом. "Ты не хочешь со мной разговаривать! Ты бегаешь с Имоджен, или сидишь
взаперти и читаешь, или проводишь каждую субботу с Риорсоном. И это прекрасно, я хочу,
чтобы ты получала любую поддержку, которая тебе нужна, но со мной ты точно не
разговариваешь, так что как ты можешь ожидать, что я что-то узнаю? Не забывай, Лиам
тоже был моим другом!"
"Тебя там не было!" Мой гнев выскользнул из коробки, которую я старательно
создавала для него, и сила хлестнула по мне, обжигая вены. "Ты не держала его на руках,
не смотрела, как гаснет свет в его глазах, не знала, что с ним не все в порядке, но он умирал,
потому что Дей лежал изрезанный всего в нескольких футах от него. Все, что я сделала за
эти мгновения, не имело значения! Боги, как же крепко я держалась за него!" Мои руки
сжались в кулаки, ногти впились в ладони. "Мои плечи чуть не вывихнулись, он был таким
чертовски тяжелым, но я держалась! И это не имело значения!" Ярость сжигает мое горло,
поглощая меня целиком. "Ты не видела, что там, снаружи! Что заставляет меня бежать
каждое гребаное утро!"
"Ви", - шепчет она, ее поза обвисает.
"А выражение его лица?" Мой голос срывается, а глаза горят от воспоминаний о
голове Лиама в моих руках. "Ты не видишь его каждый раз, когда пытаешься заснуть. Ты
не слышишь, как он умоляет тебя позаботиться о Слоан. Ты точно не слышишь криков
Дей..." Я сцепляю пальцы на макушке и смотрю вдаль, ведя войну с горем, болью,
бесконечным чувством вины, и, как обычно, проигрываю. Есть только эта коробка и
благословенная пустота, которая, как я знаю, достижима, если я смогу немного
контролировать себя, но слова не перестают идти. Как будто мой рот отделился от мозга, и
эмоции управляют процессом.
"И как бы ужасно это ни было, как бы черство я ни была, наблюдение за тем, как
падает Аурелия, как горит Прайор и даже как Джек, мать его, Барлоу, оказывается
раздавленным моим оползнем, подготовило меня к тому моменту, когда мне пришлось
оставить тело Лиама на земле и сражаться. Если бы я сидела и скорбела, как хотела, никого
из нас здесь не было бы. Имоджен, Бодхи, Ксаден, Гаррик - все мы были бы мертвы. Не
просто так они хотят, чтобы мы смотрели, как умирают наши друзья, Ри". Я постучала
пальцем по груди. "Мы - оружие, а это место - камень, который они используют, чтобы
заточить нас". Энергия в моем теле убывает, и жар рассеивается.
Мой желудок впадает в пустоту при виде полного опустошения на лице Рианнон.
Биение крыльев Тейрна становится громче по мере его приближения, и этот звук
помогает мне успокоить сердцебиение.
"Мне жаль", - шепчу я. "И я рада, что ты не знаешь, каково это". Моргание быстро
рассеивает помутнение в моих глазах. "Я каждый день благодарна, что у тебя нет этих
воспоминаний, что тебя, Сойера и Ридока там не было. Я бы не пожелала такого дня своему
злейшему врагу, не говоря уже о самом близком друге, и даже если я молчу в последнее
время, ты все еще мой самый близкий друг". Но друзья говорят правду. Сказав ей, ты
подвергнешь ее опасности, а не сказав, оставишь ее неподготовленной, как и нас. Черт. "И
ты права. Я должна поговорить с тобой. Ты тоже потеряла Лиама. Ты имеешь полное право
знать..."
"Нет." Голос Тейрна проносится у меня в голове, и за секунду до того, как он
приземляется за моей спиной, порывы ветра налетают мне на спину. "Всадник Соласа".
"Добрый вечер, кадет Сорренгейл", - говорит майор Варриш прямо слева от нас, над
головой загораются огни магов, когда он обходит валуны, где он и его охранники ждали
всего в дюжине футов от нас. "Кадет Маттиас. Похоже, я прервал беседу?"
Его охранники следуют за ним.
О боги. Я почти...
"Но ты этого не сделала", - говорит Тейрн.
"Сэр?" Глаза Рианнон расширяются, когда она переводит взгляд с меня на вице-
командира.
"Ты знаешь порядок, кадет". Он сокращает расстояние между нами и указывает на
землю. "Или вы собираетесь утверждать, что теперь вы вообще не находитесь под моим
командованием?"
Тейрн опускает голову и издаёт низкий рык.
Опасение сжимает мне горло, и я делаю шаг в сторону, уводя Ри с прямого пути
Варриша. Возмущение не поможет, поэтому я сбрасываю с плеч рюкзак и открываю его,
высыпая содержимое на землю. Затем я встряхиваю открытый мешок, чтобы показать ему,
что он пуст. "Доволен?"
"Пока нет, но когда-нибудь". От его улыбки у меня сводит живот. "Я терпелив".
 Всадник заканчивает обыск, заглядывает в мою сумку, чтобы убедиться, что я
действительно ее опустошила, и отдает ее обратно.
"Наслаждайтесь отпуском, пока он у вас есть". Варриш кивает, улыбка застывает на
месте, и все трое уходят с поля.
"Придурки". Я приседаю, и Ри повторяет это движение, помогая мне упаковать
сумку. "Спасибо".
"Это нормально?"
"Да". Мы встаем, когда все убрано. "Мы рады, что они не обыскали тебя сегодня
снова?"
"Да."
"Но... почему?" На ее лбу застыла растерянность. "Что происходит? Это не могло
быть связано с Андарной".
"Они никогда не будут полностью доверять фамилии Ксадена". И не зря. Я
накидываю рюкзак на плечи и продеваю руки в ремни. "Мне действительно жаль, что я
взорвалась на тебя тогда. Этому нет оправдания".
"Не стоит." Она грустно улыбается мне. "Я бы предпочла, чтобы ты кричала на меня,
а не притворялась, что молчание это нормально".
По крайней мере, есть одна правда, которую я могу ей дать.
"Ничего не в порядке".
 За годы, прошедшие после смерти отца, я забыл, что такое быть любимым.
Потом я вошел в квадрант и стал монстром, который был нужен всем, и никогда об
этом не жалел. Но потом ты подарила мне эти слова, и я вспомнил... и чуть не
потерял и тебя. Я стремлюсь стать лучше для тебя, как и обещал, но ты должна
знать, что этот монстр все еще здесь и кричит, что использует каждую
безжалостную часть меня, чтобы вернуть твои слова.

-ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА ЛЕЙТЕНАНТА КСАДЕНА РИОРСОНА С

КАДЕТОМ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Тейрн взмахивает крыльями, замедляя снижение, и мы приземляемся на поле в

Самаре. "Мы придумаем что-нибудь другое", - возражает Тейрн.
"Даже если ты пересядешь ко мне на плечо и удачно соскользнешь на насест..." Он
вздрагивает.
Мы провели большую часть последних двух часов, споря о том, буду ли я когда-
нибудь пытаться приземлиться на бегу, а если спросить Тейрна, то никогда.
"Ты не можешь изменить требования к выпускникам". Я отстегиваюсь от седла и
морщусь от боли в бедрах, которая говорит о том, что я слишком долго отдыхала.
"Я никогда не пробовал", - причитает Тейрн, и его голова мотается к краю поляны,
взволнованно наклоняясь в поисках движения за линией деревьев.
Я усмехаюсь, понимая, что Сгаэль, должно быть, уже близко.
"Давай договоримся, что мы найдем решение, которое будет соответствовать
требованиям выпускников и при этом не переломает тебе все кости", - быстро предлагает
он.
"Согласна". Надо бы запомнить, что спорить с ним надо только тогда, когда у него
есть дела поважнее. Забравшись в седло, я отстегиваю рюкзаки и в спешке чуть не теряю
равновесие.
"Мы все погибнем, если ты упадешь с моей спины и сломаешь свою нетерпеливую
шею".
"Потому что это я нетерпеливая". Я закидываю свой небольшой рюкзак на спину,
затем кладу по одному более тяжелому рюкзаку на плечи. "Не могу поверить, что ты
позволил кому-то подняться сюда, чтобы закрепить сумки. Я поражена твоей
выдержкой".
"Командир крыла прикрепил мешки к седлу до того, как я его надел, естественно".
"А я-то думала, что ты вырос". У меня болит колено, когда я перемещаюсь по спине
Тейрна, но все забывается, как только я опускаю щиты и чувствую, как теневая связь
обволакивает мой разум.
Это против моих инстинктов блокировать его, но заставляю свои ментальные щиты
вернуться на место. После того, как мы расстались в прошлые выходные, я понятия не
имею, чего от него ожидать, но он, черт возьми, будет ожидать, что я подниму щиты, как
бы мы ни были злы друг на друга. Закрепив сумки, я соскальзываю с ноги Тейрна и
принимаю на себя основную тяжесть удара, когда падаю на землю.
 "Иди и найди Сгаэль, - призываю я Тейрна, направляясь через поле вытоптанной
травы к надвигающейся крепости.
"Я, как всегда, подожду, пока ты войдешь внутрь".
"Ты зря теряешь время". Я чувствую, как его предвкушение поет в моей крови, но
не отгораживаюсь от него. По крайней мере, один из нас счастлив. То, что произойдет
потом? От этого я буду отгораживаться, как будто от этого зависит моя жизнь.
"Тогда иди быстрее".
Я смеюсь и иду вперед. Боги, эти сумки тяжелые и странно... вибрируют энергией.
Видимо, эти уже пропитаны силой.
Пока я добираюсь до вершины каменного пандуса, от арочного входа ко мне бежит
целая рота пехоты. Вот черт, я прямо у них на пути.
"Всадник!" - кричит командир.
Прежде чем я успеваю сделать шаг в сторону, рота разделяется посередине и бежит
вокруг меня, так близко, что я чувствую дуновение ветерка от воздуха, который они
разгоняют, словно я - валун посреди их стремительного ручья. Я держусь совершенно
неподвижно, чтобы избежать столкновения, не смея даже дышать, пока они пробегают
мимо.
Когда последний из них проходит мимо, я выдыхаю и продолжаю путь во двор.
Группа целителей пересекает мой путь, и когда они расступаются, я вижу, как Ксаден идет
ко мне через двор, его лицо не поддается прочтению. Сердце замирает, потом колотится, но
я заставляю себя идти вперед.
Не знаю, как это возможно, но мне одновременно хочется взобраться на этого
человека и сильно ударить его по голеням.
Во дворе за спиной Ксадена стоит группа всадников, но они лишь черное пятно,
потому что я не могу отвести от него взгляд, не могу видеть дальше него. Насколько сложна
наша связь, настолько же она бесспорно проста. Он - горизонт, и для меня ничего не
существует за его пределами.
"Мне придется навязать тебе свою руку, и мне очень жаль", - быстро говорит он,
приближаясь, прорезая мои щиты, словно они всего лишь кружево, когда речь идет о нем.
"Что еще нового?" Я делаю паузу, отмечая, что все, кто находится между нами,
уходят с его пути.
"У тебя есть около двух секунд, чтобы решить, хотите ли вы сегодня поговорить
наедине". Он находится менее чем в дюжине футов от меня.
"Не уверена, что ты хочешь остаться со мной наедине, учитывая, что я несу". Я
вздрогнул. Это первое, что он должен сказать мне после того, как он отрезал на прошлой
неделе?
"Выбирай".
"Да. Конечно, я хочу поговорить с тобой наедине".
"Попроси меня поцеловать тебя. Даже если это просто показуха". Между нами
теперь только удары сердца, и он не замедляется.
"Что?"
"Сейчас, Вайолет. Или сегодня ты будешь спать в чужой комнате". Взгляд его глаз
требует немедленного ответа. Правильно. Ведь он сказал мне несколько месяцев назад, что
поцелует меня только тогда, когда я попрошу его об этом. Он тянется ко мне, одна рука
скользит по моей шее, другая обхватывает мою талию, когда наши тела сталкиваются.
От этого столкновения все чувства отшатываются.
"Поцелуй меня". Просто так.
"Я скучал по тебе", - говорит он за секунду до того, как его рот врезается в мой.
"Ты ушел от меня", - обвиняю я, покусывая зубами нежную кожу его нижней губы.
"Поспорим позже". Его рука скользит по моему лицу, и он нажимает большим
пальцем чуть выше моего подбородка. "А теперь поцелуй меня так, как будто ты это
серьезно".
 "Раз уж ты так вежливо попросил". Я приникаю к его губам и тут же жалею о
каждой секунде, потраченной на то, чтобы не поцеловать его в последнее время.
Я хнычу от первого движения его языка по моим губам, и его рука сгибается на моей
талии, крепче прижимая меня к себе, когда он погружается в поцелуй. Да. Всего одно
прикосновение, и мир вокруг нас перестает существовать. Это все. Энергия, бурлящая в
воздухе вокруг нас, меркнет по сравнению с силой, наполняющей мои вены, с
потребностью, которая разгорается во мне, когда мы оба пытаемся контролировать
поцелуй.
Он побеждает, поглощая меня, пожирая все мысли в моей голове, кроме того, что он
приближается. Сумки соскальзывают с моих плеч, с грохотом падают на землю рядом со
мной, и я обхватываю его шею руками, прижимаясь к нему. Я целую его в ответ так, словно
от его капитуляции зависит моя жизнь, и наклоняю голову в поисках идеального угла. Он
находит его, даже не пытаясь, делает поцелуй глубже, крадет кусочки моей души с каждым
движением языка, с таким мастерством, с которым я не могу бороться.
Я не могу вспомнить, почему я этого хотела.
Почему я должна отказывать себе во взрывном удовольствии целовать Ксанена?
Именно тогда мы обретаем смысл. Когда ничто не имеет значения, кроме ощущения его
губ, щелчка его языка по моим зубам, вожделения, сжигающего меня, которое, как я знаю,
может полностью удовлетворить только он. Мое сердце бешено колотится, а тело парит,
когда мои руки погружаются в его мягкие волосы.
Невесомость. Он заставляет меня чувствовать себя совершенно, абсолютно
невесомой, как будто можно летать только на волнах ощущений.
Боже, как же я хочу его. Только так. Только мы.
"Вайолет". Это мысленный стон, когда его рот основательно приникает к моему. "О,
черт возьми!" Знакомый голос вторгается в мой маленький кусочек рая, и тут я вспоминаю.
Это должно было быть шоу, а я здесь, полностью потеряв себя в нем. Посреди двора.
На глазах у бог знает кого. И это чувство невесомости? Это потому, что я прижата к его
груди одной из его сильных рук, а мои ноги болтаются на земле.
"Достаточно хорошее шоу для тебя?" Я медленно отстраняюсь, проводя зубами по
его нижней губе, прежде чем отпустить его.
"К черту шоу". Его глаза пылают тем же жаром, от которого я готова сгореть. По
крайней мере, не только я теряю контроль над собой. Я знаю это выражение его лица. Он
так же возбужден, как и я.
Он снова целует меня, теряя отточенную утонченность в пользу необузданной
требовательности, и я таю.
"Опусти мою сестру, Риорсон. Ты все понял". Этот знакомый голос... Моя голова
мотнулась вправо, разрывая поцелуй. "Мира?"
Она постукивает пальцами по сложенным рукам, но ее строгое выражение лица -
очень похожее на выражение лица нашей матери - длится не более одного вдоха, прежде
чем ее рот искривляется в улыбке. "Рада тебя видеть, Ви".
"Что ты здесь делаешь?" Я ухмыляюсь, когда Ксаден ставит меня на землю. Затем я
перешагиваю через выброшенную сумку и обнимаю сестру.
"Со вчерашнего дня я служу здесь". Она крепко обнимает меня, как всегда, а потом
отталкивает за плечи, чтобы осмотреть на предмет смертельных ран.
"Я в порядке", - заверяю я.
"Ты уверена?" Ее руки переходят на бока моей головы, и она приподнимается на
цыпочки, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. "Потому что я думаю, что ты, должно
быть, получила довольно серьезный удар по голове, чтобы ввязаться в это дело".
Я моргаю. Что, черт возьми, я должен на это ответить?
"Подыграй мне, или сегодня ты будешь в ее комнате. Не в моей", - говорит мне
Ксаден.
"Она была более чем категорична".
 "Ну да, ну да..." Черт, я действительно не хочу врать сестре больше, чем придется.
"Я отнесу твои сумки в свою комнату", - говорит Ксаден, помогая мне освободиться
от рюкзака, который я носила на спине, и подхватывая два, которые я уронила.
"Спасибо", - говорю я в основном по привычке.
Он наклоняется и целует меня в лоб. "У меня сегодня дежурство".
"Нет", - шепчу я, и мой желудок опускается от разочарования. Это не оставляет нам
времени на разговоры, что, вероятно, и было нужно. "Полагаю, мы не сможем ссориться,
если не поговорим?"
"У нас будет время позже", - обещает он. "Повеселись с сестрой. Увидимся
вечером". Он зачесывает выбившуюся прядь моих волос за ухо и нежно проводит
костяшками пальцев по моей щеке.
"Хорошо." Если бы все это не было показухой, я бы превратилась в лужу. А жар в
его глазах, когда они на секунду встречаются с моими? Я мгновенно согрелась, несмотря
на горный воздух.
"Не позволяй ей ничего поджигать", - говорит он через плечо Мире, уходя в коридор
у юго-западной лестницы.
Я насмехаюсь, но это не мешает мне смотреть ему вслед.
"Держи свои щиты поднятыми".
"Не то чтобы они помогали блокировать тебя".
"Я же говорил, я сильнее многих", - отвечает он. "Все равно не снимай их. Тебе нужно
беспокоиться не обо мне".
"Он... несет твои вещи в свою комнату", - медленно произносит Мира, переходя на
мою сторону и бросая взгляд между удаляющейся спиной Ксадена и мной.
"Да." Я киваю. Или нет? Боль в груди становится горькой. Может быть, он на самом
деле везет две сумки к месту падения и оставляет меня с Мирой, чтобы отвлечь. Меня бесит,
что я не могу доверять ему, что он не может доверять мне, что мы находимся в этом тупике.
"Вот черт", - бормочет Мира.
"Что?" Я вздыхаю, когда он исчезает в здании.
"Ты ведь не просто трахаешься с ним, правда? Ты влюбилась в него". Она смотрит
на меня так, словно я сошла с ума.
Мой взгляд переключается на нее, и, хотя я знаю, что должна, я не могу ей лгать.
Только не об этом. "Не совсем."
"Кого, по-твоему, ты обманываешь? Он, по сути, проглотил тебя целиком, а теперь
ты смотришь на него такими большими, мягкими глазами, которые практически сочатся "-
она проводит жестом по моему лицу, ее нос сморщился, словно она учуяла что-то плохое,
- "Что это вообще такое? Тоска? Влюбленность?"
Я закатываю глаза.
"Любовь?" Она произносит это слово как ядовитое, и что-то на моем лице, должно
быть, выдает меня, потому что отвращение на ее лице превращается в шок. "О, нет. Ты ведь
влюблена в него, не так ли?"
"Ты не можешь знать этого, только глядя на меня", - отвечаю я, и мой позвоночник
напрягается.
"Уф. Пойдем кидаться ножами в дерьмо".
Бреннан жив. Бреннан жив. Бреннан. Жив. Это все, о чем я могу думать, пока мы
разряжаем свои ножны в деревянные мишени, расположенные в задней части небольшого
зала для спаррингов на северной стороне первого этажа форпоста. Это далеко не та яма на
южной стороне крепости, в которой я впервые нашла Ксадена.
Хранить секреты от Рианнон - отвратительно, но если я не скажу Мире, что Бреннан
жив, это может сделать меня худшим человеком на континенте.
"Я последний человек, который может судить, с кем ты спишь..." - начала Мира.
"Тогда не надо". Я вскидываю свой предпоследний кинжал, ловлю его за кончик и
бросаю, попадая в шею цели.
 "Правила в сторону, потому что да, то, что ты делаешь, это братание" - она бросает
свой следующий кинжал, даже не глядя, и попадает в цель посередине груди - "с офицером,
я просто говорю, что если все пойдет плохо, вы застрянете друг с другом до конца вашей
карьеры".
"Но не тебе судить". Я бросаю свой последний кинжал, попадая ей в шею.
"Ладно, может, я и осуждаю". Она пожимает плечами, и мы идем к мишеням. "Но ты
моя единственная сестра. Я могу волноваться".
А вот мне нет. В детстве они с Бреннаном были неразлучны. Если кто-то из нас и
должен знать, что он жив и здоров, так это она. "Ты не должна беспокоиться обо мне". Я
выдергиваю из дерева один за другим свои кинжалы и укладываю их в ножны вдоль бедер
и у ребер.
"Ты на втором курсе. Конечно, я буду волноваться". Она достает свои ножи и
смотрит через плечо на пару всадников, спаррингующих на мате позади нас. "Как дела в
КВН?" - спрашивает она, понизив голос.
"Мы потеряли одного всадника в первом упражнении. Два карты?"
"Да, это просто умопомрачительно". Она сжимает губы в тонкую линию. "Но я не
это имела в виду"
"Тебя беспокоит часть допроса", - догадываюсь я, уперев одиннадцатый кинжал в
ребра.
"Они собираются избить тебя до полусмерти, чтобы проверить, сможешь ли ты это
выдержать". Она выхватывает мой кинжал из горла своей цели. "И то, как ты ломаешься..."
"Я умею терпеть боль". Я поворачиваюсь к ней. "Я живу в боли. Я практически
построила там дом и наладила целую экономику. Я могу выдержать все, что они
придумают".
"После Военных Игр в КВН умирает больше всего второкурсников", - тихо признает
она. "А на учения они берут по одному-два отряда за раз, так что увеличение числа
погибших не очень заметно, но оно есть. Если ты не сломаешься, они могут случайно
замучить тебя до смерти, а если сломаешься, они убьют тебя за это". Ее взгляд падает на
мой кинжал, и она выглядит обеспокоенной.
"Это будут дерьмовые несколько дней, но я справлюсь. Я так далеко забралась".
Ломать кости - это для меня вторник.
"С каких это пор ты пользуешься тирришскими кинжалами?" Она берет в руки мой,
рассматривает черную рукоять и декоративную руну на поммеле. "Я не видела таких рун
уже... некоторое время".
"Ксаден дал мне их".
"Подарил?" Она протягивает его обратно.
"Я выиграла их у него во время спарринга в прошлом году". Я прижимаю его к
ребрам рядом с остальными, когда она поднимает скептическую бровь и усмехается. "Так
что да, он практически подарил их мне".
"Ха." Она наклоняет голову в сторону и изучает меня, как всегда, видя больше, чем
я хочу. "Они выглядят как на заказ".
"Так и есть. Их труднее выбить из моих рук, чем традиционные, и они не такие
тяжелые".
Она не отводит взгляда, пока мы идем обратно к линии метания.
"Что?" Я чувствую, как пылают мои щеки. "Он заинтересован в том, чтобы я осталась
жива. Я знаю, что он тебе не нравится. Я знаю, что ты ему не доверяешь..."
"Он Риорсон", - говорит она. "Ты тоже не должен ему доверять".
"Я не доверяю". Я отворачиваюсь после прошептанного признания.
"Но ты же любишь его". Она разочарованно вздыхает и бросает кинжал. "Это... Я
даже не знаю, что это такое, но "нездорово" - первое слово, которое приходит на ум".
 "Это мы", - бормочу я и меняю тему. "Зачем они вообще вас сюда поместили?" Я
выбираю точку на мишени в верхней части живота и бью по ней. "Самара под защитой, а
ты - ходячий щит. Как бы не потратить зря свою печатку". Она - щит.
Почему, черт возьми, мне не пришло в голову спросить ее о щитах раньше? Может
быть, ответ не в книге. Может быть, он в Мире. В конце концов, ее визитная карточка -
способность расширять защиту, тянуть ее за собой даже туда, куда она не должна тянуться.
Она оглянулась на спарринг-пару. "Думаю, они опасаются нападения именно здесь,
потому что на этом форпосте находится один из самых больших источников питания для
защит. Если это место падет, то огромная часть границы станет уязвимой".
"Потому что они расставлены как домино?" Я бросаю еще один кинжал, морщась от
того, что не так осторожна, как следовало бы, со своим больным коленом.
"Не совсем. Что ты можешь знать об этом?" Она бросает еще один, не глядя, и
попадает точно в цель.
"Чертова выпендрежница", - пробормотала я. "Есть ли что-нибудь, в чем ты не
преуспела?"
"Яды", - отвечает она, метнув в цель еще один кинжал. "У меня никогда не было к
ним склонности, как у тебя и Бреннана. А может быть, дело в том, что я никогда не могла
усидеть на месте, слушая отцовские уроки. А теперь расскажи мне, что ты знаешь о щитах".
Она бросает на меня косой взгляд. "Плетению учат только на третьем курсе, а все, что
дальше, засекречено".
"Я читаю". Я пожимаю плечами и надеюсь, что для Зигнала это выглядит беззаботно.
"Я знаю, что они происходят из камня в Долине, потому что там есть места для вылупления
птенцов, и что их подпитывают энергией на наших пограничных заставах, чтобы местами
увеличить их естественное расстояние и поддерживать сильную защиту". Все это
общеизвестно или, по крайней мере, поддается исследованию.
Она вскидывает еще один нож. "Здесь они сплетены с землей", - тихо говорит она,
пока пара позади нас продолжает спарринг. "Представьте себе зонтик. Камень - это
стержень, а щиты имеют форму купола над Наваррой". Она делает движения руками,
формируя форму. "Но так же, как спицы зонтика наиболее сильны у стержня, к тому
времени, когда щиты достигают земли, они слишком слабы, чтобы сделать много без
усиления."
"Это обеспечивается сплавом", - шепчу я. Мое сердце начинает колотиться.
"И драконами". Она кивает, между ее бровей появляются две линии. "Ты знаешь о
сплаве? Этому сейчас учат? Или папа..."
"Это сплав, хранящийся на аванпостах, который вытягивает некоторые из этих
зонтичных спиц вперед", - продолжаю я, перекладывая свой кинжал в руке по чистой
мышечной памяти. "В некоторых случаях они выдвигаются вдвое дальше, чем обычно,
верно?"
"Верно".
"И из чего он сделан?"
"Это определенно выше твоего допуска". Она насмехается..
"Ладно." Меня немного задевает, что она не хочет мне говорить. "Но как ты плетешь
новые чары? Например, если бы мы хотели защитить такие места, как Атебайн?" Флип.
Флип. Флип. Я продолжаю двигать кинжалом и надеюсь, что она воспринимает это как
непринужденность.
"Ты не хочешь". Она качает головой. "Продолжения - это то, что мы плетем. Это как
продолжать гобелен, который был слишком сильно растянут. Ты просто добавляешь нити
к тому, что уже существует, и мы не можем распространить защиту на Атебайна. Мы
пытались. Но кто тебе сказал..."
"Так вот как работает твоя печатка?" Я перестаю листать. "Потому что ты, по сути,
щит, так?"
 "Не совсем. Я как бы тяну щиты за собой. Иногда я могу проявляться сама, но для
этого мне нужно быть рядом с аванпостом. Вроде как я просто еще одна нить. Что на тебя
нашло?" Она метнула еще один кинжал, и он приземлился точно в центр.
"Ты знаешь, как работает защитный камень?" спросила я, понизив голос до шепота.
"Нет". Ее глаза вспыхивают. "Продолжай бросать, пока любопытные уши не начали
подслушивать".
Я послушно бросаю еще один.
"Эта информация выходит за рамки моего и твоего ранга". Ее следующий кинжал
приземляется рядом с первым. "Почему ты спрашиваешь?"
"Просто любопытно".
"Не стоит. Это засекречено не просто так". Ее запястье щелкнуло еще одним ножом
в направлении цели. "Единственные люди, которые знают, это те, кто должен знать, как и
все остальные секретные сведения".
"Верно." Я заставляю себя улыбнуться и бросаю свой следующий кинжал с чуть
большей силой, чем нужно. Пора сменить тему. Может, она знает, а может, и нет, но мне
она точно не скажет. "Кстати, о секретности: ты участвовалы в миссиях по проверке
городов Поромиш на предмет повреждений?" Я поднялы руки вверх, когда она посмотрела
на меня. "Нам рассказывали об этом в "Боевом брифинге"; это уже не секрет".
"Нет", - отвечает она. "Но я видела одного из бунтовщиков, который совершал полет,
когда мы с Тейном были в патруле".
Мой желудок скрутило. "Ты знаешь кого-нибудь, кто участвовал в миссиях?"
"Нет". Еще один нож, еще один удар. "Но я читала отчеты. Вам их давали?"
Я покачала головой. "И ты доверяешь этим отчетам?" Это прозвучало не так
непринужденно, как я пыталась.
"Конечно". Она ищет в моих глазах ответы, которые я не могу дать. "А почему я не
должна? Почему ты не должна?" Ее руки делают быстрое движение наружу, и шум
спарринг-пары исчезает. Это звуковой щит, такой же, как она использовала в Монтсеррате,
- менее сильная магия, но все же сложная, которой я еще не овладела. "Скажи мне, что с
тобой происходит. Сейчас же."
Меня бросили в бой с темными магами, я потеряла одного из самых близких друзей,
сражалась с настоящим вэйнителем на спине своего дракона, а потом меня вылечил наш
очень не мертвый брат. "Ничего."
Она смотрит на меня. Тот самый взгляд, от которого у меня всегда развязывался
язык, когда мы были детьми.
Я вздрагиваю. Если бы на Континенте был только один человек, которому я могла
бы рассказать, то это была бы Мира.
"Просто мне кажется странным, что ты не знаешь никого из тех, кто отправлялся в
Поромиэль. Ты же всех знаешь. И откуда ты знаешь, что то, что ты видела, был одним из
бунтовщиков, которым поручили разведку?" спрашиваю я.
"Потому что вдали на юге, за границей, было больше дюжины драконов. Что еще,
черт возьми, это могло быть, Вайолет?" Она бросает на меня скептический взгляд.
Вот оно. Это шанс сказать ей правду. Шанс привлечь ее, чтобы она сражалась на
правильной стороне этого конфликта, чтобы она могла увидеть нашего брата. Виверна. Она
видела Виверну. Но, рассказав ей, я рискую не только своей жизнью. Сердце замирает, но
я должна.
Ксаден никогда не сможет понять - у него нет сестры.
"Я не знаю", - шепчу я. "Что, если они виверны?" Вот так. Я сказала это. Вроде как.
Она моргает и откидывает голову назад. "Повтори?"
"Что, если ты видела виверн? Что, если они разрушают поромишские города, раз уж
мы оба знаем, что это не драконы?" Моя рука сжимается вокруг рукояти моего последнего
кинжала. "А что, если там идет целая война, о которой мы ничего не знаем?"
 Ее плечи опускаются, и сочувствие наполняет ее глаза. "Тебе надо поменьше читать
эти басни, Вай. Ты достаточно отдыхала после нападения грифонов? Потому что ты
говоришь так, как будто не спишь". Озабоченность в ее тоне разбивает меня так, как ничто
другое не могло бы. "Тяжело видеть бой в первый раз, тем более в качестве первокурсника,
но если ты не высыпаешься и представляешь собой стабильный, устойчивый фронт...
Всадники должны быть твердыми, Вайолет. Ты понимаешь, о чем я говорю?"
Конечно, она мне не верит. Я бы тоже не поверила. Но она - единственный человек
в мире, который абсолютно, безоговорочно любит меня. Бреннан позволил мне поверить в
то, что он мертв - и до сих пор позволяет мне в это верить. Мама никогда не видела во мне
ничего, кроме обузы. Ксаден? Я не могу даже думать об этом.
"Нет." Я медленно качаю головой. "Нет, я плохо сплю". Это оправдание, и я его
принимаю. Тяжесть оседает в моей груди.
Она вздыхает, и облегчение в ее глазах немного ослабляет тяжесть в моей груди.
"Это все объясняет. Я могу порекомендовать несколько замечательных чаев, которые
помогут. Пойдем, вытащим эти кинжалы и уложим тебя в постель. У тебя был долгий
перелет, а у меня дежурство через несколько часов". Она ведет меня к мишеням, и мы снова
вынимаем кинжалы.
"Ты дежуришь с Ксаденом?" спрашиваю я, чтобы заполнить тишину, пока мы
вытаскиваем из дерева клинок за клинком.
"Нет. Он в оперативном центре, а это..."
"Выше моего допуска. Я знаю."
"У меня патрульный рейс". Она обнимает меня за плечи. "Не волнуйся.
Мы сможем провести некоторое время вместе, когда ты будешь здесь в следующий
раз. Каждые две недели, верно?"
"Верно."

***

Небо уже почернело, когда Ксаден без рубашки скользнул в постель, и это движение
пробудило меня от неуверенной попытки заснуть. В окно проникает достаточно лунного
света, чтобы разглядеть суровые, красивые черты его лица, когда он поворачивается ко мне,
и мы оба лежим на боку. Достаточно лунного света, чтобы разглядеть серебристый шрам
вокруг сердца, который я как-то не заметила в боевой яме. Он был ранен при Рессоне?
"Ты очнулась". Он опирается на локоть, подперев голову рукой.
"Я больше не сплю". Я натягиваю на плечи летнее одеяло, как будто он не видел
меня меньше, чем в ночной рубашке. "И у меня нет сил спорить сегодня ночью".
"Тогда мы не будем спорить".
"Потому что это так просто". Даже мой сарказм иссяк.
"Да, если мы так решили". Его взгляд блуждает по моему лицу, смягчаясь с каждой
секундой.
"Который час?"
"Немного за полночь. Я хотел поговорить с тобой раньше, но произошел инцидент..."
"Мира." Я резко встала, страх пронзил меня до глубины души.
"С ней все в порядке. Все в порядке. Просто несколько гражданских пытались
пересечь границу, и пехота... была недовольна".
"Они не были довольны?"
"Они их убили", - мягко признал он. "Такое здесь случается постоянно, просто в
Басгиате об этом не рассказывают. Ложись". Предложение мягкое. "Мира в полном
порядке".
Мы убиваем гражданских? Эта информация сразу попадает в ящик.
 "Я почти рассказала ей сегодня". Я шепчу признание, когда моя голова падает на
подушку, даже зная, что здесь нас никто не слышит. "При всей моей злости ты прав, не
доверяя мне, потому что я почти сказала ей. Я даже намекнула, надеясь, что она поймет".
Горький смех вырывается наружу. "Я хочу, чтобы она знала. Я хочу, чтобы она увидела
Бреннана. Я хочу, чтобы она была на нашей стороне. Я просто..." Мое горло грозит
сомкнуться.
Ксаден протягивает руку и проводит по моей щеке. В его взгляде нет ни упрека, ни
осуждения, хотя я только что дала ему повод отгородиться от меня до конца наших дней.
Его молчание, спокойное согласие в его глазах заставляют меня говорить.
"Я просто чувствую себя... тяжело", - признаюсь я. "У меня больше нет никого, кто
бы знал, кто я на самом деле. Из-за парня, которого я считала своим лучшим другом, нас
чуть не убили. У меня есть секреты от Рианнон, от моей сестры, от... тебя. В этом мире нет
ни одного человека, с которым я был бы полностью честна".
"Я не так уж и легко заставил тебя доверять мне", - говорит он, проводя большим
пальцем по моей щеке. "Я и сейчас не облегчаю. Но мы с тобой не простые люди. То, что
мы строим вместе, должно быть достаточно прочным, чтобы выдержать бурю. Или войну.
Легкость нам этого не даст".
То, что мы построим вместе. Эти слова заставляют мое безрассудное сердце
сжиматься.
"Мне следовало сказать тебе, что я читаю о щитах". Я опускаю руку на теплую кожу
его руки. "Я знала, что ты скажешь мне не делать этого, и, вероятно, я все равно сделаю это,
но в основном я не сказала тебе, потому что..." Я даже не могу этого сказать.
"Потому что я тоже не все тебе рассказываю". Его большой палец снова проводит по
моей щеке. "Ты специально поставила это между нами. Подарила себе секрет, потому что я
не хотел делиться всем своим".
Я киваю.
"Тебе позволено иметь секреты. В том-то и дело. Я бы предпочел, чтобы они не
рисковали всем тем, над чем я работал последние несколько лет, или твоей жизнью. И да, я
все еще не в восторге от писца, но сегодня мы не будем ссориться. Мне просто нужно знать
важные вещи. Я не стану утаивать информацию, которая может изменить то, как ты
принимаешь решения, и прошу того же от тебя". Его большой палец продолжает тот же
успокаивающий, ленивый рисунок.
Я не хочу, чтобы у нас были секреты, но он уже дал понять, что это не изменится.
Так что, возможно, настало время попробовать другую тактику. "Как долго вы будете
хранить оружие?"
Уголок его рта дергается вверх. "Я не встречусь с дрейф еще пару недель".
Черт возьми, это сработало. "Ты ответил."
"Ответил". Он улыбается, и в моей груди просыпается боль. "Как все прошло с
Варришем?"
"Тейрн чуть не вырвал Соласу горло, что помогло вывести Андарну из манипуляции,
но в будущем может создать мне большие проблемы". Небольшая улыбка расплывается по
моему лицу. Посмотрите на нас: мы разговариваем, не ссорясь.
"Мы будем следить за ситуацией. Я немного опасаюсь, что убью Варриша, если он
снова доведет тебя до выгорания". В его голосе нет дразнилки, и я знаю, что он так и
сделает.
"А что это за книга по ткачеству, которую ты оставил мне после окончания школы?"
Я меняю тему, смущенно покачивая головой. "А лоскуты? Неужели ты думаешь, что я вдруг
начну заниматься рукоделием?"
"Просто подумал, что тебе захочется занять руки". Он пожимает плечами, но
коварный блеск в его глазах говорит о чем-то большем.
"Так я отвлекаю их от других курсантов?"
 "Я просто подумал, что ты захочешь изучить один из аспектов тирришской
культуры. Я могу сплести любой узел в этой книге". Он улыбнулся. "Будет забавно
посмотреть, сможешь ли ты за мной угнаться".
"В тканевых узлах?" Он что, недавно свалился со Сгаэль?
"Культура, Вайоленс". Его рука скользит к основанию моей шеи, а взгляд становится
серьезным. "Тебе снятся кошмары о Рессоне? Поэтому ты не можешь заснуть?"
Я киваю. "Мне снится миллион разных вариантов того, что мы могли потерять.
Иногда мне снится, что умирает Имоджен, или Гаррик... или ты". Это те, после которых
невозможно заснуть, те, в которых Мудрец забирает его у меня.
"Иди сюда". Он обхватывает меня за талию и тянет, прижимая к себе.
Я прижимаюсь спиной к его груди, когда он прижимает меня к себе. Боже, он не
обнимал меня так с той ночи, когда мы разгромили мою комнату. Тепло проникает в
каждый сантиметр моей кожи, вытесняя холод из моих костей. Боль в груди усиливается.
"Скажи мне что-нибудь настоящее". Это прозвучало как мольба, как и в прошлом
году.
Он вздыхает и обнимает меня. "Я знаю, какая ты на самом деле, Вайолет. Даже когда
ты что-то скрываешь от меня, я знаю тебя", - обещает он.
А я знаю о нем достаточно, чтобы стать настоящей помехой на предстоящем допросе
в КВН.
"Я все еще недостаточно силен, чтобы оградить тебя". Сейчас, с его рукой,
перекинутой через мою талию, я не уверена, что хочу этого.
"Я не являюсь хорошим мерилом твоего мастерства", - говорит он, касаясь голой
кожи моего плеча, и по мне пробегает дрожь осознания. "В тот день, когда ты сможешь
успешно заблокировать мне весь путь, я буду мертв. Мы оба мертвы. Я тоже не могу
заблокировать тебя полностью, вот как ты нашла меня на подуровне, даже когда мои щиты
были подняты. Может, ты и не сможешь прорваться, но ты знаешь, что я там. Точно так же,
как ты можешь заглушить эмоции Тейрна и Андарны, но не можешь заблокировать их
навсегда".
У меня перехватило дыхание. "Значит, я могу быть достаточно сильной, чтобы
блокировать Даина?"
"Да, если ты будешь постоянно держать щиты в целости и сохранности".
"А из чего сделан сплав?" спросила я, опьяненная осознанием того, что могу не
допустить Даина.
"Это сплав талладия, нескольких других руд и скорлупы драконьих яиц".
Я удивленно моргаю, как от его ответа, так и от того, что он мне сказал. "Скорлупа
драконьих яиц?" Ну, это... странно.
"Они металлические и продолжают нести магию еще долго после того, как из них
вылупятся драконы". Его губы касаются моей шеи, он вдыхает, затем вздыхает. "А теперь
иди спать, пока я не забыл все свои благородные намерения".
"Я могу напомнить тебе о некоторых очень забавных и очень бесчестных". Я
прислоняюсь к нему спиной, и он закидывает свою ногу на мою, крепко прижимая меня к
себе.
"Ты хочешь сказать мне эти три маленьких слова?"
Я напряглась.
"Я думаю, что нет. Спи, Вайолет". Его рука крепко обхватывает меня. "Ты любишь
меня", - шепчет он.
"Перестань напоминать мне об этом. Я думала, мы договорились не ссориться
сегодня". Я прижимаюсь к нему еще глубже, его тепло убаюкивает меня в том сладком
промежутке между бодрствованием и забвением.
"Может быть, это не я тебе напоминаю?"
 Миграция "Первого года" является одним из венцов объединения Наварры. Какое
торжество человеческого духа - покинуть жизнь войны и вступить в мирную жизнь,
смешав людей, языки и культуру всех регионов континента и сформировав сплоченное,
единое общество, единственной целью которого является взаимная безопасность.

-НАВАРРА, НЕОТРЕДАКТИРОВАННАЯ ИСТОРИЯ ПОЛКОВНИКА ЛЬЮИСА

МАРКХЭМА

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я решила, что прыжок с перекатом может стать моей смертью.

Утро четверга начинается с того, что моя рука, благодаря вчерашним маневрам,
оказывается в перевязке, которая закреплена вокруг ребер ремнем, обездвиживающим
плечо. Оказывается, Тейрн был прав, и хотя я способна долететь до его плеча, мое тело не
очень хорошо переносит удар при приземлении. Мы оба согласились, что на этот раз
придется договариваться до выпуска.
"Как ты себя чувствуешь сегодня?" спрашивает Рианнон, когда мы входим в класс
истории, который мы делим с Третьим крылом на втором этаже.
"Как будто Тейрн меня просто поставил на землю, и я просто продолжаю идти", -
отвечаю я. "Это не первый мой вывих. Целители говорят, что в перевязке нужно находиться
около четырех недель. Я даю две. Может быть". Я буду первой на доске вызова после
Молотьбы, если продержусь дольше этого срока.
"Ты можешь попросить Нолона..." - начал Ридок, но остановился, увидев выражение
моего лица. "Что? Только не говори мне, что Варриш не позволит тебе лечиться".
"Насколько я знаю, нет", - отвечаю я, пока мы занимаем свои места. "Я внесла свое
имя в список Нолона, но мне сказали, что у него, скорее всего, не будет свободного времени
до естественного заживления".
Ри бросает на меня взгляд, говорящий о том, что я уже говорила, но я только качаю
головой. Это не то место, где стоит обсуждать ее теории заговора - даже если они начинают
все больше и больше походить на то, что в них есть доля правды. Я никогда не знала
мастера, у которого очередь была бы длиной в месяц.
Четверг - мой второй любимый день недели. Ни маневров, ни КВН, ни физики. Я
разгружаю тяжелый учебник и конспекты по сегодняшнему заданному чтению, которое для
меня больше похоже на конспектирование. В этом уроке не было ни одной вещи, которую
я не изучала бы с отцом или Маркхэмом - или в которую мне не было бы трудно поверить,
что это правда.
Затем я достаю несколько лоскутов ярко-синей ткани, которую оставил мне Ксаден,
и кладу их на колени. Я уже завязала два узла из книги и твердо намерена завязать еще два
к его приезду в субботу. Это нелепое испытание для меня, но это не значит, что я готова
проиграть. Даже перевязка меня не остановит.
"Интересно, кто же здесь на самом деле будет преподавать", - говорит Сойер,
перешагивая через спинку своего стула из ряда позади нас и садясь рядом с Ридоком слева
от меня. "Почти уверен, что только что видел, как большая часть руководства бежала на
летное поле".
 Мое сердце замирает. "Что?" Только крупная атака могла лишить Басгиат
руководства. Я поворачиваюсь на своем месте, чтобы посмотреть в окно позади нас, но вид
на внутренний двор не помогает.
"Они бежали". Сойер делает бегущее движение двумя первыми пальцами. "Это все,
что я знаю".
"Доброе утро". Профессор Девера входит в зал, ее улыбка натянута, когда она
проходит три ряда столов и стульев, чтобы попасть в переднюю часть комнаты. "Я буду
замещать профессора Левини. Он был отозван в связи с нападением на Восточное крыло".
Она быстро осматривает его захламленный стол, затем берет лежащую на нем книгу. Завтра
вы узнаете об этом на "Боевом брифинге", но пока есть только один погибший". У нее
перехватывает горло, прежде чем она поднимает взгляд от книги. "Масен Сэнборн.
Некоторые из вас, возможно, знают его, поскольку он недавно закончил школу".
Масен. О боги, нет. В голове промелькнуло его лицо, улыбающееся, когда он
надвигает очки на нос. Это может быть совпадением. Не может быть, чтобы нападение
использовалось для сокрытия одной смерти... верно?
"Если только они не убили его во время нападения", - пробормотала я себе под нос.
Мы даже не были друзьями. Я даже не знала его так хорошо, но из десяти человек,
прилетевших на Рессон, теперь в живых осталось только шестеро.
"Что?" Ри наклонилась ко мне. "Вайолет?"
Я быстро моргаю и сжимаю ткань на коленях. "Ничего страшного".
Ри опускает брови, но садится обратно на свое место.
"Я вижу, он заставил вас обсуждать второе вторжение Сигни в 328 году". Девера
потирает затылок. "Но я, честно говоря, не понимаю, какое это имеет практическое
применение".
"Это касается большинства из нас", - комментирует Ридок, постукивая ручкой по
учебнику, и окружающие хихикают.
"Но просто чтобы сказать, что мы это сделали", - продолжает Девера, проводя рукой
вверх и вниз по выцветшему шраму, уродующему теплую коричневую кожу на ее верхней
части руки. "Все должны знать, что итогом четырехдневного бунта стало поглощение
Сигнисена Королевством Поромиэль, где они и находятся последние триста лет. История и
текущие события связаны между собой, потому что одно влияет на другое". Она смотрит
на карту на стене, которая примерно в пятую часть меньше той, что была в комнате для
брифингов. "Кто-нибудь может сказать мне, чем отличаются провинции Поромиэля от
наших?"
В комнате воцарилась тишина.
"Это важно, кадеты". Девера подходит к столу профессора Левини и прислоняется к
нему спиной. Когда никто не отвечает, она бросает на меня косой взгляд.
"Провинции Поромиэля сохраняют свою индивидуальную культурную
самобытность", - отвечаю я. "Скорее всего, кто-то из Сигнисена назовет себя сигни, а не
поромиэльцем. В отличие от наших провинций, которые объединились под защитой первых
щитов, выбрали общий язык и смешали культуры всех шести провинций в одно целое
королевство". Я пересказываю это почти дословно из книги Маркхэма.
"Кроме Тиррендора", - замечает кто-то слева. Третье крыло. "Они так и не смогли
донести до нас идею "единства", не так ли?"
Мой желудок опускается. Засранец.
"Нет." Девера показывает пальцем на парня. "Вот чего мы не будем делать.
Подобные комментарии угрожают единству Наварры. Сорренгейл привела хороший
аргумент, который, как мне кажется, некоторые из вас упускают. Наварра выбрала общий
язык, но для кого он был общим?" Она обращается к кому-то из секции Хвоста.
"Провинции Калдир, Диконшир и Эльсум", - отвечает женщина.
 "Верно". Взгляд Деверы окидывает нас, как это бывает в "Кратком курсе боя", когда
она ждет, что мы не только продумаем ответы, но и сами придумаем вопросы. "Что это
значит?"
"Провинции Люцерас, Моррейн и Тиррендор утратили свои языки", - отвечает
Сойер, пересаживаясь на свое место. Он родом из Люцераса, расположенного на горьком и
холодном северо-западном побережье. "Формально они добровольно отказались от них
ради блага Объединения, но, если не считать нескольких слов, ассимилированных тут и там,
это мертвые языки".
"Верно. За это всегда приходится платить", - говорит Девера, тщательно выговаривая
каждое слово. "Это не значит, что оно того не стоит, но если не знать, какую цену мы платим
за то, что живем под защитой подопечных, то именно так и происходят восстания.
Расскажите мне, какова была другая цена". Она складывает руки и ждет. "Ну же. Я не
призываю вас к измене. Я прошу привести исторические факты на уроке истории для
всадников второго курса. Что было принесено в жертву при Объединении?"
"Путешествия", - отвечает кто-то из секции Когтей. "Здесь мы в безопасности, но нас
не ждут за нашими границами".
За нашими границами тоже никому не рады.
"Хорошо сказано". Девера кивает. "Наварра может быть самым большим
королевством на континенте, но мы не единственные. Да и на острова мы больше не ездим.
Что еще?"
"Мы потеряли большую часть нашей культуры", - отвечает девушка с реликвией
восстания, вокруг руки, с двух рядов впереди. Секция Хвоста, я думаю. "Не только наш
язык. Наши песни, наши фестивали, наши библиотеки... Все в Тиррише пришлось изменить.
Единственное, что мы сохранили, - это наши руны, потому что они присутствуют в
слишком многих элементах нашей архитектуры, чтобы их можно было менять".
Например, те, что на моих кинжалах. Те, что на колоннах храма в Аретии. Те, что я
сейчас плету на коленях.
"Да." Каким-то образом Девера заставляет это слово звучать одновременно и
сочувственно, и грубо. "Я не историк. Я тактик, но я не могу представить глубину того, что
мы потеряли в плане знаний".
"Все книги были переведены на общий язык", - возражает кто-то из Третьего крыла.
"Праздники все еще проводятся. Песни все еще поют".
"А что было утеряно при переводе?" - спрашивает тирришская девушка впереди
меня. "Вы знаете?"
"Конечно, не знаю". Его губы приподнимаются в усмешке. "Это мертвый язык для
всех, кроме нескольких писцов".
Я опускаю взгляд на свой блокнот.
"То, что она не на тирришском, не означает, что вы не можете зайти в Архив и
прочитать любую переведенную на тирриш книгу, какую захотите". Его надменный,
высокомерный тон выводит меня из себя.
"Нет, вообще-то не можешь". Я опускаю ткань на колени. "Для начала, никто не
может просто прийти в Архив и читать все, что захочет. Нужно подать запрос, который
любой писец может отклонить. Во-вторых, на тиррише говорила лишь часть писцов, а
значит, на перевод каждого текста потребовались бы сотни лет, да и то в нашем Архиве нет
исторических книг старше четырехсот лет, о которых я знаю. Все они шестого, седьмого
или восьмого издания. Логика подсказывает, что она права". Я жестом показываю на
девушку, сидящую на несколько рядов впереди. "Кое-что теряется при переводе".
Он, похоже, готов спорить.
"Кадет Требор, на вашем месте я бы принял во внимание тот факт, что кадет
Сорренгейл провела в архиве больше времени, чем кто-либо другой в этой комнате, а затем
тщательно продумал бы разумный ответ". Она изогнула бровь.
 Парень из третьего крыла бросает взгляд в мою сторону и откидывается в своем
кресле.
"Мы потеряли наш фольклор", - говорит Рианнон.
Каждый мускул в моем теле напрягается.
Девера качает головой в сторону. "Продолжайте."
"Я родом из приграничной деревни недалеко от Сигнисена", - говорит Рианнон.
"Многое из нашего фольклора пришло с той стороны границы, вероятно, в результате
Миграции Первого Года, и, насколько я знаю, ничего из этого не записано. Он сохранился
только в виде устной истории". Она смотрит в мою сторону. "Мы с Вайолет говорили об
этом в прошлом году. Люди, выросшие в Калдире, Лучерасе или других провинциях, не
воспитываются на том же фольклоре. Они не знают этих историй, и поколение за
поколением мы теряем их". Она смотрит налево, потом направо. "Я уверена, что у каждого
из нас есть похожие истории, в зависимости от того, где мы выросли. Сойер знает истории,
которые не знает Ридок. Ридок знает истории, которые не знает Вайолет".
"Невозможно", - возражает Ридок. "Вайолет знает все".
Сойер смеется, а я закатываю глаза.
"Все замечательно". Девера кивает, довольная улыбка искривляет ее рот. "И что же
дала нам Миграция Первого года?"
"Более единую культуру", - отвечает девушка из секции Хвоста. "Не только в наших
провинциях, но и на всем континенте. И это дало возможность тем, кто живет на территории
нынешнего Поромиэля, жить под защитой щитов, если они решили переехать".
Один год. Это все, что дала Наварра, прежде чем мы закрыли наши границы.
А если ты не мог позволить себе перевезти семью, не мог рискнуть на вероломное
путешествие... В войне и ее последствиях нет ничего доброго.
"Верно", - говорит Девера. "А значит, есть все шансы, что, летя против дрейфа, вы
можете встретить дальнего родственника. Вопрос, который мы все должны задать себе,
вступая на службу: стоят ли наши жертвы того, чтобы граждане Наварры были в
безопасности?"
"Да". Ответ прозвучал вокруг меня, причем некоторые всадники произнесли его
громче других.
Но я молчу, потому что знаю, что за это приходится расплачиваться не только
Наварре, но и всем, кто находится за пределами наших отделений.
После обеда зал гудит от нетерпения, когда преподаватели боевых дисциплин
вызывают на маты первых участников. Это будут последние испытания на несколько
месяцев. На следующей неделе у первокурсников начнется "Перчатка", затем
"Презентация" и "Молотьба". А второкурсники начнут пропадать по несколько дней в
отряде, чтобы научить нас принимать пытки.
Веселые времена.
К нам на коврик вызывают отряд из секции Хвоста.
"Я очень надеюсь, что меня сегодня вызовут на мат". Ридок подпрыгивает на носках.
"Я в настроении надрать кое-кому задницу".
"Значит, один из нас". Я затягиваю ремень перевязи на своих доспехах. Посмотрев
на коврик, я киваю Имоджен, поднимая брови, когда она разговаривает со Слоан.
Она с улыбкой кивает в ответ, без слов сообщая мне, что Слоан готова к
сегодняшнему поединку со своим противником. Рианнон и Сойер занимаются тем же
самым с другими первокурсниками, отмечая, что имена называются по всему залу. Я
бросаю взгляд в сторону Аарика, но он, как обычно, полностью сосредоточен и не замечает
ничего вокруг, уставившись на коврик.
"Как ты думаешь, насколько серьезной является атака на Восточное крыло? Это
должно быть что-то масштабное, чтобы вызвать половину руководства на целый день, -
размышляет Ридок.
Достаточно серьезное, чтобы убить Масена.
 "Спекуляции только подогревают слухи", - говорит Даин, занимая пустое место
слева от меня.
Черт. Мне удавалось не общаться с ним неделями. Я подхожу ближе к Ридоку и
фиксирую каждый кирпичик своих щитов на месте.
"В отличие от того, чтобы не заметить, что большинство профессоров вылетело
отсюда, как будто пали щиты?" спрашивает Ридок.
"Охрана не упала". Даин едва удостоил его взглядом, скрестив руки. "Ты бы знал,
если бы это было так".
"Думаешь, мы бы это почувствовали?" спросил Ридок.
"Нас бы тоже позвали", - говорю я. "И драконы сказали бы нам".
"А ты не можешь спросить у мамы?" Ридок наклоняет голову.
"У женщины, которая знала, что я пропала на неделю, а потом велела мне вернуться
в строй, когда поняла, что я пережила свое первое боевое задание? Да, я уверена, что она
будет готова предоставить всю информацию". Я саркастически похлопываю его по плечу.
Первую пару вызывают на коврик, и я одновременно ужасаюсь и благодарю, что не
знаю имени первокурсника.
"Наконец-то ты со мной поговоришь?" - спрашивает Даин.
"Нет". Я не удостаиваю его даже взглядом и, чтобы убедиться, что он понял,
перехожу на другую сторону Ридока, ставя его между нами.
"Пойдем, Вайолет". Он идет за Ридоком, затем втискивается между мной и Квинн.
"В какой-то момент ты должна быть готова. Мы были друзьями с тех пор, как тебе
исполнилось пять лет".
"Мы больше не друзья, и я буду готова к разговору, когда при виде тебя мне не
захочется вогнать свой нож в твою грудь до самой гребаной рукояти". Я ухожу, пока не
возникло желание ударить ножом этого мудака, отнимающего память.
"Ты не можешь продолжать убегать от меня!"
Я поднимаю средний палец и огибаю угол мата, занимая место рядом с Рианнон.
"Что это было?" - спрашивает она, морщась, когда наш первокурсник получает удар
по почкам.
"Даин, как обычно, ведет себя как мудак". Иногда лучший ответ - самый простой.
Наш первокурсник бьет ногой, попадая секции Пламени прямо в рот, и брызжет
кровь.
"Я не понимаю." Она бросает на меня растерянный взгляд и наклоняется, чтобы
прошептать, чтобы Даин не услышал. "Я подумала, что то, что произошло на выпускном, -
это их с Риорсоном хренотень, но ты больше не разговариваешь с Аэтосом. Я думала, он
был твоим лучшим другом. Конечно, за последний год вы отдалились друг от друга, но
чтобы не разговаривать?"
"Был." Я провожаю взглядом Даина, который идет по коврику к профессору
Эметтерио. "Он был моим лучшим другом". В течение пятнадцати лет не было никого
ближе. Я думала, что он будет моим всем.
"Послушай. Я буду ненавидеть его из принципа, если это то, что мы делаем. С этим
проблем нет. Но я тебя знаю, и ты не отсекаешь так людей, если они тебя не обижают. Так
что скажи мне как подруга: Он тебя обидел?" - тихо спросила она. "Или это что-то другое,
о чем мы не говорим?"
Мое горло сжимается. "Он украл у меня кое-что".
"Серьезно?" Ее взгляд пронзает меня. "Тогда сообщи о нарушении Кодекса. Он не
должен быть нашим командиром крыла".
Если бы она только знала, что крал ее предыдущий командир.
"Все гораздо сложнее". Как много я могу ей сказать, чтобы это не было слишком?
Наш первокурсник делает быстрый рывок назад, захватывая ногу противника в
маневр подчинения "лук и стрела". После этого он быстро отбивает чечетку.
 Мы все хлопаем. Пока что мы выглядим командой, которую можно победить в этом
году, особенно с учетом того, как Аарик одерживает победы.
Эметтерио смотрит на Даина, затем прочищает горло. Я глубоко дышу, ожидая, что
он назовет имя Слоан. "Ты уверен?" спрашивает Эметтерио.
"Это в моих правах как командира крыла". Он разоружается, отстегивает ножны и
бросает их на край коврика.
Какого черта?
"Не отрицаю". Эметтерио проводит толстой рукой по бритой голове. "Следующий
поединок - Даин Аэтос против Вайолет Сорренгейл".
Мой желудок падает на пол. Если мои щиты ослабнут, я могу обречь на гибель всех
в Аретии и всех меченых в квадранте.
Глаза Имоджен не просто расширены - они огромны, когда она смотрит на меня,
отступает от мата и быстро исчезает. Куда она направляется? Она же не может побежать и
попросить Ксадена вмешаться, как в прошлом году. Я остаюсь одна.
"Ни хрена подобного". Рианнон качает головой. "Она ранена".
Может быть, не совсем одна.
"И с каких пор это имеет значение?" - возражает командир другого отряда.
Дыши. Мне нужно дышать.
"Это полная чушь". Я смотрю Даину в глаза, когда говорю это, а он просто
складывает руки на груди. Из этого ничего не выйдет. Он - командир крыла. Он может
бросить вызов кому угодно и когда угодно, как это сделал Ксаден в прошлом году. Как ни
странно, в первый раз, когда Ксаден повалил меня на спину на ковре, я была в гораздо
меньшей опасности. Тогда я рисковала только своей жизнью, но в этом случае могут
погибнуть те, кто мне дорог.
"Держи щиты на месте, - предупреждает Тейрн. От его волнения у меня
зашевелились волосы на шее.
Даин выходит на коврик, совершенно обезоруженный, но я видела, как он сражается.
Он не Ксаден, но достаточно смертоносен без всякого оружия, а у меня опустилась рука.
"Ты не должна этого делать!" кричит Бодхи, бежит на нас и останавливается рядом
со мной. Имоджен не отстает. А, она побежала искать ближайшего к Ксадену человека.
Логично. "Она в чертовой повязке, Аэтос".
"Насколько я знаю, ты - командир отделения". Даин сузил глаза на Бодхи. "И твой
кузен больше не ее командир. А я - да".
Мышцы на шее Бодхи напряглись. "Ксаден убьет его на хрен", - шепчет он.
"Да, но его здесь нет. Все в порядке", - вру я, доставая свой первый кинжал. "Просто
помни, кто меня обучал". Я не говорю о рукопашной, и, судя по взгляду Бодхи, он тоже это
понимает.
"Оставь себе кинжалы, если тебе так будет лучше, кадет Сорренгейл", - говорит
Даин, находя центр циновки.
Мои брови взлетают вверх.
"Ты знаешь, что она достаточно хороша, чтобы убить тебя отсюда этими
кинжалами", - напоминает ему Бодхи.
"Не убьет". Даин качает головой. "Я ее давний друг. Помнишь?"
"И это, конечно, дружеское поведение", - возражает Рианнон.
Сделав укрепляющий вдох, я закрепила каждый кирпичик в своих щитах, как учил
меня Ксаден, и вышла на коврик, сжимая в свободной руке один из своих кинжалов. Если
придется выбирать между убийством Даина и спасением Ксадена, выбора не будет.
Эметтерио подает сигнал к началу поединка, и мы с Даином обходим друг друга.
"Потянись к моему лицу, и я тебя разрежу", - предупреждаю я его.
"Договорились", - отвечает он за секунду до того, как сделать выпад в мою сторону,
нацелившись на торс.
 Я знаю его движения и легко уклоняюсь от первой попытки, крутясь вне
досягаемости. Он быстр. То, что его выбрали командиром крыла, не было кумовством. Он
всегда был хорош на мате.
"В этом году ты стала быстрее". Он улыбается, словно гордится мной, когда мы
снова кружим.
"Ксаден научил меня кое-чему в прошлом году".
Он вздрагивает, затем атакует, снова замахиваясь на мой торс. Я переворачиваю
кинжал так, чтобы лезвие проходило перпендикулярно предплечью, уворачиваюсь от его
удара и наношу удар вверх, попадая ему под челюсть, но не разрезая ее.
"Да, блядь!" слышу я возглас Ридока, но не отвожу глаз от Даина.
Даин моргает, затем поворачивает челюсть. "Черт." На этот раз он набрасывается на
меня быстрее. Трудно уворачиваться от его ударов, не имея руки для равновесия, но я
держусь, пока он не застает меня врасплох и не выбивает мои ноги из-под ног своими.
Я ударяюсь спиной о коврик, и в плече вспыхивает боль, такая резкая, что в глазах
плывут звезды, и я вскрикиваю. Но, черт возьми, мой клинок не оказывается у горла Даина,
когда он через мгновение прижимает меня предплечьем к ключице.
Щиты. Я должна держать щиты.
"Я просто хочу поговорить с тобой", - шепчет он, его лицо в нескольких дюймах от
моего.
Боль - ничто по сравнению с ледяным страхом от того, что его руки так близко ко
мне.
"А я хочу, чтобы ты оставил меня в покое". Я держу свой нож так, чтобы он мог его
почувствовать. "Это не пустая угроза, Даин. Ты истечешь кровью на этом коврике, если
хотя бы подумаешь о том, чтобы забрать хоть одно мое воспоминание".
"Именно это имел в виду Риорсон, когда говорил об Атебайне, не так ли?" - спросил
он, его тон был таким же мягким, как и его глаза - эти знакомые глаза, на которые я всегда
могла положиться. Как, черт возьми, мы здесь оказались? Пятнадцать лет самой близкой
дружбы, которую я когда-либо знала, и мой нож может прикончить его одним движением
руки.
"Ты прекрасно знаешь, что он имел в виду", - отвечаю я, не повышая голоса.
Между его бровями появляются две морщинки. "Я рассказал отцу, что увидел, когда
прикоснулся к тебе..."
"Когда ты украл мою память", - поправляю я его.
"Но это была лишь вспышка воспоминаний. Риорсон сказал тебе, что он отправился
в Атебайн со своим кузеном". Он смотрит мне в глаза. "Второкурсники не получают
отпуска для такого полета, поэтому я рассказал отцу. Я знаю, что на тебя напали по дороге
туда, но я никак не мог знать..."
"Ты сказал, что я буду скучать по тебе". Это вырывается с шипением. "А потом ты
послал меня на смерть, послал на смерть Лиама и Солей. Ты знал, что нас ждет?"
"Нет." Он покачал головой. "Я сказал "мне будет тебя не хватать", потому что ты
выбрала его. Я сказал тебе, что знаю о нем кое-что, что у него есть причины, о которых ты
не знаешь, чтобы ненавидеть тебя, и ты все равно выбрала его. Я знал, что прощаюсь со
всеми шансами на то, что мы окажемся на этом поле. Я не знал, что грифоны поджидают
тебя в засаде".
"Если ты думаешь, что я поверю в это, то ты сильно заблуждаешься, и я знаю все
причины, по которым Ксаден может меня ненавидеть, и ни одна из них не имеет значения".
"Ты знаешь о шрамах на его спине?" - спрашивает он, и я подумываю о том, чтобы
перерезать ему горло, чтобы он от меня отстал.
"Сто семь за меченых, за которых он несет ответственность? Да. Тебе придется
сделать больше, чем..."
"Ты знаешь, кто вырезал эти раны на его коже?"
Я моргаю, и, черт возьми, он видит это, вспышку сомнения.
 "Отбой!" кричит Сойер с края мата.
"Моя рука сейчас немного занята", - отвечаю я, не отрывая взгляда от Даина.
"Вайолет..." - начал Даин.
"Может быть, ты и был моим давним другом, моим лучшим другом, но все это
умерло в тот день, когда ты нарушил мою личную жизнь, украл мою память и убил Лиама
и Солей. Я никогда не прощу тебя за это". Я нажимаю достаточно сильно, чтобы лезвие
царапнуло по заросшей щетиной коже верхней части его горла.
Его глаза вспыхивают чем-то похожим на опустошение. "Это сделала твоя мать", -
шепчет он и медленно поднимается, сначала на колени, убирая предплечье с моей ключицы,
а затем на ноги. "Она победила", - говорит он, поднимаясь с ковра. "Я сдаюсь".
Он не это имел в виду. Не может быть, чтобы моя мать сто семь раз ударила Ксадена.
Даин просто пытается залезть мне под кожу. Я лежу так несколько минут, успокаивая свой
бешеный пульс. Затем я убираю клинок в ножны и перекатываюсь, неловко вставая на ноги.
Эметтерио объявляет следующий вызов, и я, как ни в чем не бывало, схожу с мата и
занимаю место между Рианнон и Бодхи.
"Вайолет?" Вопрос в глазах Бодхи заставляет меня покачать головой в ответ.
"Он не трогал меня". Все секреты в моей голове в безопасности.
Бодхи кивает и покидает наш коврик, пока Аарик сражается с парнем из секции
Хвоста, который выглядит так, будто у него действительно есть шанс прервать победную
серию Аарика.
"Иди со мной", - требует Рианнон, ее челюсть напряжена. "Сейчас же".
"Ты что, на меня наезжаешь?"
"А разве я должна?" Она складывает руки на груди.
"Нет. Конечно, нет". Я вздыхаю, затем следую за ней к краю спортзала.
"Это было связано с тем, что он украл?" спросила Рианнон. "Потому что, что бы это
ни было, это не было связано с победой над тобой".
"Да", - отвечаю я, сворачивая шею, когда последствия адреналина накатывают на
меня, и тошнота берет верх.
Она ждет, что я добавлю к своему ответу, и, когда я этого не делаю, вздыхает. "Ты
весь день был не в духе. Это из-за нападения?"
"Да". Я оглядываюсь через ее плечо и замечаю, что Имоджен наблюдает за нами.
Она знает, что Масен мертв?
"Ты действительно собираешься заставить меня вытягивать из тебя ответы?" Ее руки
падают на бока. "Клянусь Амари, если ты еще раз ответишь "да"..."
Я ничего не говорю.
"Я слышала, что ты сказалаа на истории, знаешь ли". Она опускает плечи. "Ты
сказала что-то о покушении".
Черт. "Да, наверное, говорила".
Она изучает меня, ее взгляд мелькает между моими глазами. "Кто еще, кроме
Масена, мертв, кто отправился с тобой в Атебайн?"
Мой взгляд сталкивается с ее, и мое сердце начинает колотиться. "Киаран. Он был в
третьем отряде". Я не скажу ей ничего такого, на что не смог бы легко ответить кто-то
другой.
"И на вас напали в день оценки. Имоджен тоже дважды становилась мишенью после
Парапета. Как и Бодхи с Эйей". Ее взгляд сужается. "У Даина есть одна из тех секретных
печаток", - шепчет она. "Что он украл, Вайолет?"
Боги, она слишком быстро собирает все воедино. Она также должна узнать столько
правды, сколько я могу ей дать. "Воспоминание", - медленно говорю я.
Ее глаза вспыхивают. "Он может читать воспоминания".
Я киваю. "Никто не должен знать".
"Я умею хранить секреты, Вайолет". На ее лице вспыхивает обида, и я чувствую, что
еще одна ниточка нашей дружбы распуталась, как будто я сама за нее потянула.
 Позади нас раздается хор одобрительных возгласов, но никто из нас не смотрит.
"Я знаю". Это едва слышный шепот. "И я безоговорочно доверяю тебе, но не все
секреты я могу рассказать". Ужас впивается когтями в мой живот. Она все поймет - это
лишь вопрос времени. И тогда ее жизнь окажется под такой же угрозой, как и моя.
"Даин украл одно из твоих воспоминаний", - повторила она. "И теперь ты думаешь,
что других всадников, которые были с тобой во время Военных игр, забрали".
"Прекрати", - умоляю я ее. "Сделай нам обоим одолжение и просто..." Я качаю
головой. "Прекрати".
Она наморщила лоб. "Ты видела то, что не должна была видеть, не так ли?"
Она наклоняет голову в сторону, затем смотрит в сторону.
Я перестаю дышать. Я знаю этот взгляд. Она думает.
"Это память, которую он украл?"
"Нет." Я вдыхаю. Слава богам, она не ошиблась. Движение справа привлекает мое
внимание, и я оглядываюсь, чтобы увидеть Аарика, который идет в нашу сторону, держась
за левое запястье. "Черт. Кажется, он ранен".
"Что убило Дея?" спрашивает Рианнон.
Внезапно в комнате, да и на всем Континенте, стало не хватать кислорода, но мне
удается втянуть воздух в легкие, когда я встречаюсь с ней взглядом. "Ты уже знаешь эту
часть истории".
"Не от тебя", - тихо говорит она, ее карие глаза сужаются по краям. "Ты держала
Лиама, а потом вам пришлось драться. Это то, что ты сказала. Что. Убило. Дея?" Слова,
произнесенные шепотом, оборвали меня. "Это был другой дракон? Это то, что случилось
там?"
"Нет." Я решительно качаю головой, затем поворачиваюсь, когда Аарик достигает
нас. "Наконец-то проиграл?"
Он насмехается. "Конечно, нет. Но я сломал запястье. Я должен был прийти и
рассказать тебе", - говорит он Рианнон.
"Я отведу его в лазарет", - говорю я ей.
"Вайолет... - начинает она, ее тон говорит о том, что она не считает наш разговор
законченным, но это так. Так и должно быть.
"Стоп." Я поворачиваюсь спиной к Аарику и понижаю голос. "И никогда больше не
задавай мне этот вопрос. Пожалуйста, не заставляй меня лгать тебе".
Ее голова откидывается назад, и она смотрит на меня в ошеломленном молчании.
"Пойдем", - говорю я Аарику и начинаю идти к выходу, запихивая то, что только что
произошло с Ри, в переполненную коробку.
Он догоняет меня, его длинные ноги быстро преодолевают расстояние. Коридор
первого этажа академического крыла пустынен, и шаги наших ботинок гулко отдаются от
окон.
"Так где же, по мнению твоего отца, ты находишься? спрашиваю я, когда мы
поворачиваем к ротонде, пытаясь отвлечься от всего, что я только что рассказал Рианнон, и
от всего, что не рассказал.
"Он думает, что я на двадцатом дне рождения", - отвечает Аарик, потирая рукой
квадратную линию челюсти и светло-коричневую щетину, с отвращением кривящую его
верхнюю губу. "Напиваясь и трахаясь на территории королевства".
"Звучит гораздо веселее, чем то, что мы здесь делаем". Я толкаю дверь своей
хорошей рукой.
"А что здесь не весело?" - спрашивает он, проходя вперед и открывая следующую
дверь свободной рукой. "У нас двоих есть полный набор действующих рук".
Я улыбаюсь, когда мы входим в коридор общежития. "Ты просто очаровашка, Кэм..."
Я вздрогнул. "Аарик. Извини. Это был чертовски длинный день". И все, что я хочу, это
рассказать об этом Ксадену, но его не будет здесь еще два дня.
 Мы спускаемся по ступенькам, и хотя Аарик примерно одного роста с Ксаденом, он
укорачивает шаг, чтобы я могла легко за ним поспевать.
"Она набирается опыта, не так ли?" - говорит он, когда мы достигаем туннелей.
Волосы на моем затылке поднимаются, когда я смотрю на Аарика. "Что именно?"
"Они не спрятали все это так хорошо, как им кажется". Его челюсть сжимается. "Это
легко выяснить, если знать, что искать. Лично меня насторожили кинжалы, которые стали
носить мои охранники". Он бросил на меня взгляд. "Те, что с маленькими металлическими
дисками".
Мое сердце стучит так громко, что я слышу его в ушах. Кинжалы. Металлические
диски.
"Мимо щитов тоже было труднее всего проскользнуть", - говорит он с гримасой.
"Они не скажут моему отцу, что потеряли меня, пока не придется. Я просто надеюсь, что
это произойдет после Молотьбы. После Молотьбы он ни черта не сможет сделать. Драконы
не подчиняются даже королям".
"Вот черт." Моя грудь словно проваливается внутрь, когда я хватаюсь за его крепкую
руку, останавливая наши шаги перед туннелем. "Ты ведь знаешь, не так ли?"
Он поднимает бровь, и свет магов загорается в его роялти-зеленых глазах. "Иначе
зачем бы я здесь был?"
 В какой-то момент, возможно, на втором курсе, ты поймешь, что доверие,
которое ты испытываешь к своим друзьям и родственникам, не имеет ничего общего
с преданностью, которую ты развиваешь в своем отряде.

-СТРАНИЦА ДЕВЯНОСТО ОДНА, КНИГА БРЕННАНА

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Быстрее. Я должна бежать быстрее. Страх сжимает мне горло, когда приливная
волна смерти гонит меня по выжженному солнцем полю к тому месту, где ждет Тейрн,
повернувшись спиной.
Ветер ревет вокруг меня, заглушая все остальные звуки, даже биение собственного
сердца. Таейрн собирается умереть, а он даже не замечает, как это происходит.
Золото мерцает на кончике его крыла.
Боги, нет. Андарна. Она здесь. Она не должна быть здесь.
Волна хлещет по пяткам, превращая землю под ногами в пепельную, выжженную
пустошь.
"Бежать некуда, всадник". На моем пути из ниоткуда появляется фигура в капюшоне
и поднимает руку.
Невидимая сила срывает меня с места и поднимает в воздух, полностью
обездвиживая. Волна смерти останавливается, ветер стихает, как будто он остановил время.
Он перекладывает посох в другую руку, затем откидывает шишковатыми пальцами
толстый бордовый капюшон своей длинной до пола мантии, обнажая белый скальп под
зализанными назад редеющими волосами. Тени очерчивают впадины скул на жутко
молодом лице, губы потрескались и пересохли, как и земля за моей спиной, но именно его
глаза с красной поволокой, вены, расползающиеся по вискам и щекам, заставляют меня
открыть рот, напрячься, чтобы закричать.
Вэйнитель.
"Как жаль, - читает он лекцию, как будто он мой мудрец, а не учитель темного мага,
которого я убила на спине Тейрна. "Вся эта мощь у тебя под рукой, а ты продолжаешь
бежать снова и снова, используя одну и ту же неудачную тактику, и чего ты ожидаешь?"
Он наклоняет голову в сторону. "Сбежать?"
От ужаса мои ребра сжимаются вокруг легких, и я выдавливаю из горла
нечленораздельный звук, но он ничем не предупреждает Тейрна и Андарну.
"От меня не убежишь, всадник, - шепчет он, его пальцы касаются моей щеки, но не
дотрагиваются до нее. "Сражайся со мной и умри, или присоединись ко мне и живи вне
веков, но тебе никогда не сбежать от меня, не тогда, когда я веками ждал кого-то с твоей
силой".
"Пошел ты." Это прозвучало как шепот, но я имел в виду это каждой косточкой
своего тела.
"Смерть." Он выглядит таким... разочарованным, когда опускает руку.
Ветер завывает, когда я падаю на землю. Крик разрывает мое тело, волна агонии
прокатывается по коже и костям, высасывая из меня всю энергию, пока...
Я просыпаюсь, сердце колотится, кожа липкая, пальцы обхватывают кинжал с
черной рукоятью.
 Просто сон. Просто сон. Просто сон.
"Ты собираешься сказать мне, куда мы едем?" спрашиваю я Ксадена в субботу, когда
он ведет меня вниз по лестнице из моей комнаты в общежитии.
"В кузницу Басгиата", - отвечает он, когда мы выходим из академического крыла в
пустой внутренний двор. Наконец-то наступило то время года, когда температура снаружи
соответствует температуре внутри. Осень наступает.
Мне становится тесно в груди, когда я понимаю, что он ведет меня посмотреть, где
крадут оружие, и что это значит. Он впускает меня.
"Спасибо, что доверяешь мне". Слова не передают этого чувства.
"Не за что". Он смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица меняется. "Теперь
я смогу заслужить немного доверия?"
Я киваю, отводя взгляд от его лица, прежде чем совершить что-то безрассудное,
например, позволить ему произнести те три маленьких слова, которые он хочет сказать,
только потому, что у нас сейчас такой момент. Но я могу поделиться с ним и своим
секретом. "Я нашла текст, в котором говорится, что Первая Шестерка не просто
установила щиты, а лично вырезала первый защитный камень".
"Мы это знали".
"Частично". Мы спускаемся в туннели, ведущие к летному полю, и я киваю одному
из наших первокурсников. Ченнинг? Чепмен? Чаран? Черт, это что-то вроде этого. Я выучу
его через пару недель - после Молотьбы. "В тексте говорится о первом камне, значит, если
они вырезали тот, что здесь, то велика вероятность, что они вырезали и тот, что в
Аретии. Я на верном пути".
"Хорошо." Он рывком открывает дверь в туннели, и я вхожу внутрь.
"Я знаю, что мне нужно искать, но я не уверена, где это вообще может быть".
"Что именно?" спросил он, когда мы двинулись к лестнице.
Мой пульс бьется от волнения: наконец-то я увижу кузницу, посмотрю на светило,
который так нужен революции.
"Мне нужен рассказ из первых рук одного из шестерых. Мой отец рассказывал, что
однажды видел один, так что я знаю, что они существуют. Вопрос в том, были ли они
переведены и отредактированы до бесполезности". Мы сворачиваем на лестницу и оба
резко останавливаемся.
Майор Варриш преграждает нам путь. "Рад вас видеть, лейтенант Риорсон". Его
улыбка такая же сальная, как и всегда.
Страх сжимает мое сердце. Ксаден везет достаточно контрабанды, чтобы его казнили
два десятка раз.
"Хотел бы я сказать то же самое", - отвечает Ксаден.
"Нашел ее!" Варриш поднимается по лестнице. "Разве ты не должен отправиться в
главный кампус, Риорсон? Наверняка офицеры останавливаются именно там". Он бросает
взгляд в мою сторону.
Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не отступить.
"Вот вы где, кадет Сорренгейл". Профессор Грейди искренне улыбается мне,
спускаясь вниз, его рука переплетается с рукой Ридока, руки которого находятся за спиной.
Ридок бросает на меня предостерегающий взгляд, и в моей груди поселяется ужас.
Нет. Не сегодня. Нас забирают.
"Оказывается, вас очень трудно застать врасплох", - говорит профессор Грейди с
нотками восхищения в голосе. "Ваша дверь никого не пускает". Он смотрит на Ксадена, его
внимание переключается на обнаженные вихри реликвии восстания под его челюстью.
"Полагаю, она должна благодарить за это тебя, поскольку второкурсники не могут строить
защиту. Это несколько затрудняет ее поимку для проведения допросов".
"Я не собираюсь извиняться". Ксаден опускает брови, когда всадники Варриша - те
самые, которые обычно бросают мои вещи на летном поле - оба поворачивают за угол над
профессором Грейди. Один из них сопровождает Рианнон, а другой - Сойера. У обоих руки
связаны за спиной.
Похоже, наш отряд следующий для допроса... и я чуть не стала свидетелем матери
всех здешних секретов. Я заставляю себя дышать, борясь с тошнотой.
"Она в отпуске". Ксаден отводит меня в сторону, усаживая за спину. "И
восстанавливается после ранения". По краям лестничного пролета мечутся тени, образуя
стену высотой по пояс. "Он использует эту возможность, чтобы убить тебя за тот
позор, который Тейрн причинил ему и Соласу".
"Ты не можешь этого знать".
"Его намерения чертовски ясны. Поверь мне".
"Нет, ты в отпуске", - говорит Варриш, в его глазах искрится восторг. "Курсант
Сорренгейл отправляется на обучение". Он ткнул пальцем в стену тени и поморщился. "Что
ж, это восхитительно. Неудивительно, что вы так желанны. Вы вдвоем - это действительно
нечто".
"Ты не сможешь защитить меня от этого так же, как и Молотьбы", - говорю я
Ксадену, выходя из-под прикрытия его тела. "Ты знаешь, что это правда".
"Ты не была моей в Молотьбе", - возражает он.
"Я и сейчас не твоя", - напоминаю я ему. "Со мной все будет в порядке", - говорю я
вслух. "Сбрось барьер".
"Все-таки послушай свою подружку", - советует Варриш. "Мне бы не хотелось
сообщать, что ты ослушался прямого приказа, или, что еще хуже, отменять ее отпуск на
следующие выходные. Тут уж ничего не поделаешь".
О, черт. С Ксаденом так не поступают. Приказывая ему, он только еще больше
упирается. А разлучать Тейрна и Сгаэлб на две недели - это больше, чем они могут вынести.
"Я не нахожусь в вашем подчинении, поэтому я не обязан выполнять ваши гребаные
приказы, и я всегда могу что-то сделать. Она не в том состоянии, чтобы ее пытали, и если
ее гребаный командир не будет здесь, чтобы заступиться за нее, то это сделаю я".
"Сгаэль!" Я протягиваю руку через единственный проход, которого я избегаю почти
любой ценой. "Они собираются отменить отпуск на следующей неделе, если он не
успокоится".
"Насколько ты ранен?" спрашивает Грейди, на его лице написано беспокойство.
"Вывихнула плечо на прошлой неделе", - отвечаю я.
"Я выбрала его за то, что он не может смириться", - напомнила мне Сгайэль.
"В данный момент это не помогает. Мне напомнить тебе, что он несет?"
"Хорошо. Но только для того, чтобы этот разговор закончился".
"Ее предводитель занят другими делами", - говорит Варриш Ксадену. "И не
стесняйтесь продолжать спорить со мной. Ты прав. Ты не подчиняешься мне, но, как мне
пришлось напомнить ее дракону, она подчиняется. Или вы не слышали о ее
дисциплинарной сессии? Мне бы не хотелось, чтобы она повторила его только для того,
чтобы вы усвоили урок, лейтенант. В таком случае, вы всегда можете присоединиться к
нам".
Ксаден улыбается, но это не та улыбка, которая согревает мое сердце. Это та улыбка,
которая леденит каждую клеточку моего тела, жестокая, угрожающая кривая, которую я
впервые увидел на помосте, когда он был моим командиром крыла. "Однажды, майор
Варриш, нам с вами придется поговорить". Он опускает теневой барьер и поднимает на
меня бровь. "Ты ходила к Сгаэль?"
"Я не приношу извинений за то, что спалас твою задницу от твоего же упрямства".
Я протягиваю руку, и Грейди делает шаг вперед, милосердно переплетая ее с той, что
торчит из перевязи. По крайней мере, он не стал выворачивать мое больное плечо за спину,
но, черт возьми, веревка туго натянута. "На моем столе лежит книга, которую нужно
вернуть в архив".
 Гнев пылает в глубине его ониксовых глаз с золотым отливом. "Я прослежу, чтобы
это было сделано".
"Увидимся на следующей неделе", - шепчу я. "Скажи ей, что на триста четвертой
странице упоминается текст, который я хотел бы прочитать следующим".
"На следующей неделе", - кивает он в ответ, сжимая кулаки, когда мимо проходит
Варриш с остальными членами моего отряда. "Вайоленс, помни, что хрупким бывает только
тело. Ты несокрушима".
"Несокрушима", - повторяю я про себя, пока профессор Грейди ведет меня прочь.
 То, что происходит за закрытыми дверями Квадранта Всадников для
превращения молодых курсантов в полноценных всадников, способно вывернуть даже
самый стойкий желудок. Тем, кто склонен к тошноте, лучше не лезть на рожон.

-ПУТЕВОДИТЕЛЬ МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Ключ можно найти в ящике моего стола.

Если говорить о секретных фразах, то эта фраза до смешного некреативна, но, тем
не менее, именно ее мне тихо произносят после того, как мы входим в тренировочный
комплекс. Вход так хорошо спрятан в скале под фундаментными стенами квадранта, что за
все годы жизни здесь я ни разу его не видела. Для своего предназначения он удивительно
доступен.
Прихожая пещеры без окон, охраняемая, не так уж плоха, если говорить о камерах
пыток. Она даже может служить кабинетом. Центр помещения занимает большой
деревянный стол, с одной стороны которого стоит стул с высокой спинкой, с другой - два.
Сразу после появления нас разоружают, и наше оружие занимает приличную часть
поверхности стола.
Но именно две камеры, расположенные дальше, заставляют меня пожалеть о том,
что я не позавтракала. Обе двери укреплены стальными скобами, в обеих имеется
зарешеченное окно, закрытое на стальной засов.
"Вы все получили секретную информацию, которую должны защищать", - говорит
профессор Грейди, вводя нас в камеру справа. В центре куполообразной комнаты стоит
обшарпанный деревянный стол с шестью стульями, а вдоль мощеных стен - пять
деревянных кроватей без матрасов и дверь, которая, как я отчаянно надеюсь, ведет в ванную
комнату, иначе в ближайшие пару дней все будет очень неловко. "Присаживайтесь". Он
жестом указывает на стол.
Мы все делаем то, что нам говорят. Мы с Рианнон занимаем стулья напротив Сойера
и Ридока, дерево скребет по камню, когда мы садимся, и все это без помощи рук.
"Сейчас мы находимся в так называемой классной комнате. Помните, что это
значит?" Профессор Грейди тянется за Сойером, и через секунду руки Сойера свободны.
"Это значит, что мы не в сценарии с оценками", - отвечает Рианнон. "Мы можем
задавать вопросы".
"Правильно". Профессор Грейди перемещается к Ридоку и делает то же самое. "Цель
этого упражнения - научить вас выживать в плену", - уверяет он нас. "Следующие
несколько дней будут только учебными". Затем он берется за мои путы и с удивительной
мягкостью распутывает веревку. "Это оценка".
"Чтобы знать, на какие кнопки нажимать, когда все будет по-настоящему", - говорит
Ридок, потирая запястья.
"Именно." Профессор Грейди улыбается. "Будет ли это весело? Абсолютно нет.
Будем ли мы проявлять к вам милосердие? Тоже нет." Он переходит к Рианнон, как только
мои руки освобождаются. "А вице-командир Варриш, похоже, заинтересовался вашим
отрядом, несомненно, потому, что у вас неплохое наследие в лице кадета Сорренгейл. Так
что, к сожалению, похоже, нас всех будут оценивать по тому, как мы с этим справимся".
Входят два всадника с подносами еды и оловянными кружками, ставят их на стол.
Печенья на четверых хватит с лихвой, да еще и банка, похоже, с клубничным джемом.
"Ешьте и пейте, - говорит профессор Грейди, указывая на подносы. "У вас не будет
такой возможности, когда мы начнем действовать по сценарию. Кроме того, - он
ухмыляется, - если вам удастся сбежать, вы сможете получить нашивку. Хотя, как я слышал,
за последнее десятилетие это не удалось ни одному отряду".
"Это не хуже нашего", - отвечает Ридок.
"Уверенность." Профессор Грейди кивает Ридоку. "Мне это нравится во втором
курсе". Он направляется к двери, затем поворачивается. "Я сообщу вам, когда мы начнем
работу над сценарием. А пока вы все должны поделиться секретом. То, что никто из вас
четверых не должен знать. И да, мы попытаемся выудить его из вас силой, вместе с
секретными фразами, которые вам уже дали. Помните о механизмах преодоления, которым
вас учили на занятиях, и вы не успеете оглянуться, как все закончится. Каждый выпускник
сидел там, где сидите вы, и прошел через то, что вам предстоит пережить. Верьте в себя.
Мы делаем это для вас, а не ради вас". Он ободряюще улыбается и уходит, закрывая за
собой дверь.
Рианнон сразу же направляется к двери, осматривает решетку и закрытый люк.
"Насколько я могу судить, она не защищена от шума, но если мы будем говорить потише,
то сможем уединиться". Она пробует ручку. "И мы точно заперты".
Сойер раскладывает еду по четырем тарелкам, которые нам дали.
"Все так... цивилизованно", - замечаю я, когда он ставит передо мной тарелку.
Рианнон проверяет другую дверь. "И это, слава богам, ванная".
"Интересно, уберут ли ее на время испытаний?" - размышляет Ридок, намазывая
джем на печенье с помощью единственного ножа, который нам выдали.
"Надеюсь, что нет", - говорит Сойер, забирая нож у Ридока. "Кто-нибудь еще
интересуется, не ожидаются ли у нас гости?" Он кивает в сторону кровати на торце.
"По статистике, на данный момент в каждом отряде в живых осталось по пять
второкурсников", - говорю я, протягивая руку к одной из кружек на подносе. "Мы потеряли
Надин".
На секунду наступает тишина, потом на две.
"Ну, больше мы никого не теряем. Мы вчетвером доживем до выпуска". говорит
Рианнон, беря кружку и для себя. Она принюхивается к ней, затем ставит ее на место.
"Пахнет яблочным соком. Хорошо. Мы не знаем, сколько у нас времени, так что давайте.
Выберите секрет - любой секрет - и поделитесь с группой". Нож и варенье переходят к ней.
"Я начну. В прошлом году, когда мы были в Монтсеррате, мы с Вайолет улизнули, чтобы я
могла повидаться с семьей".
"Ты что?" Брови Сойера поднимаются.
Ридок проглотил свой кусочек. "Круто. Не знал, что ты способна нарушать правила,
Вайолет".
"О, Вайолет полна секретов, не так ли?" Рианнон бросает взгляд в мою сторону и
протягивает мне нож.
"Правда?" Я выкладываю джем немного слишком агрессивно.
"Вау." Ридок смотрит между нами. "Я улавливаю какое-то напряжение?"
"Нет", - одновременно отвечаем мы с Ри, затем смотрим друг на друга. У нас обоих
опускаются плечи, и она вздыхает, отводя взгляд. Полагаю, именно здесь проходит наша
граница. То, через что мы проходим, остается только между нами. "У нас все хорошо", -
говорит она.
Почему-то от этого мне становится немного легче, но не намного.
 Я откусываю печенье и тщательно пережевываю, просто на случай, если то, через
что они нас пропустили, заставит меня потом вырвать. Мне нужен секрет, которым я могу
поделиться и который не убьет никого из них.
"Я не говорил родителям, что мне придется повторять", - говорит Сойер, не отрывая
взгляда от своей тарелки. "Они даже не задались вопросом о моем первом письме в этом
году. Они считали, что курсанты квадранта Всадников не могут писать первые два года, и
я позволил им в это поверить. Я просто не хотел, чтобы они стеснялись меня".
"Ты не позоришься", - мягко говорю я, доставая свою кружку. "И я уверена, что они
просто рады, что ты жив. Ведь многие из нас уже нет".
"Согласен." Ридок кивает, его руки обхватывают кружку. "Я до ужаса боюсь змей".
"Это дерьмовый секрет", - возражает Сойер, его рот растягивается в улыбке.
"Удиви меня, и ты поймешь, насколько дерьмовый. Кроме того, ты этого не знал, так
что, думаю, это можно считать секретом". Ридок пожимает плечами. "У нас не должно быть
слабых мест в квадранте, верно? Это моя слабость. Я кричу, как ребенок, каждый раз, когда
вижу их".
Все смотрят в мою сторону. Начинается. "Я влюблена в Ксадена Риорсона". Мира.
Они. Кажется, я могу сказать эти слова любому, но не Ксадену.
"Не хочу тебя расстраивать, но это не секрет", - говорит Ридок, качая головой. "Да,
это так", - возражаю я, крепче сжимая кружку.
"Нет", - вторит ему Сойер. "Это действительно не так".
"И уже давно не секрет", - добавляет Ри, даря мне первую настоящую улыбку,
которую я вижу за последние несколько недель. "Тебе придется постараться".
Они должны быть моим центром, моей опорой, моим безопасным местом. Вот
почему членам отряда запрещено убивать друг друга. Вэйнитель. Виверна. Кинжалы.
Щиты. Андарна. Бреннан. Аретия. У меня слишком много секретов, чтобы их можно было
сосчитать, и ни один из них не стал от этого безопаснее - они просто пребывают в
блаженном неведении.
"Разве мой секрет не может быть таким же, как у Рианнон?" спрашиваю я.
"Нет", - отвечают они все.
Только одно. Должно быть хоть что-то, что я могу им сказать, что поможет им
подготовиться к тому, что их ждет. "Наша пехота убивает мирных жителей Поромиша на
границе".
"Что?" Сойер наклонился, его веснушки выделяются, когда кровь оттекает от лица.
"Не может быть", - возражает Ридок.
Рианнон молча смотрит на меня.
"Это случилось, когда я была в Самаре". Я смотрю каждому из них в глаза.
"Независимо от того, получаем мы обновления на "Боевом брифинге" или нет, это
происходит. Достаточно хороший секрет?"
Они все кивают, и я отворачиваюсь, когда замечаю, что Рианнон изучает меня.
"Хорошо", - говорю я, поднимая свою кружку. Остальные делают то же самое. Я
вдыхаю, наклоняю кружку, чтобы выпить... "Стоп!" - шиплю я. "Не пейте." Я опускаю
кружку, как яд.
"Что за черт?" спрашивает Ридок, ставя свою кружку на стол.
"Она пахнет водой, которую нам дали перед началом навигационного курса", -
шепчу я.
Ри и Сойер тоже ставят свои кружки.
"Они пытаются отключить нас от наших драконов", - замечает Сойер.
"Или притупить наши печатки", - добавляет Рианнон. "Кто-нибудь пил?"
Мы все качаем головами.
"Хорошо. Не говорите им. Симулируйте разрыв связи". Она быстро поднимается, и
мы следуем за ней, каждый выливая содержимое своих кружек в унитаз. "Мы можем
прожить три дня без воды, а завтра должны быть на свободе. Как бы нас ни мучила жажда,
мы будем жить. Мы держим оборону".
Теперь я понимаю, что за печенье. Во рту такое ощущение, будто я ела песок. "Мы
держим строй", - соглашается Сойер, когда мы возвращаемся к столу и садимся.
"К черту завтрашний день. Я предлагаю вырваться сегодня", - шепчет Ридок.
"Должны же быть ключи, которые можно транспортировать, верно?" - говорит он Ри.
"Не через стены". Она качает головой. "Я близка к этому, но еще не дошла".
"Или вы можете погнуть металлические петли?" Это адресовано Сойеру. "Черт, я
могу вытянуть влагу из воздуха и протолкнуть лед через замок". Он поворачивается ко мне.
"Я абсолютно бесполезна в этой ситуации". Я откинулась в кресле.
Дверь распахивается, и входит профессор Грейди.
"Мы не можем связаться с нашими драконами", - говорит Ри, поднимая подбородок.
"Вы нас обманули".
"Урок номер один". Он поднимает палец. "Мы всегда действуем по сценарию".
Десять минут спустя мы узнаем, что хранится во второй камере - не так уж много, -
когда Ридок, Рианнон и Сойер приковываются к каменной стене, у которой им приказали
сидеть. Они находятся достаточно близко друг к другу, чтобы почти, но не совсем
соприкасаться, поскольку их запястья скованы наручниками. По обе стороны от троицы
находится еще по меньшей мере шесть комплектов, и в свете фонарей магов над нами
видны все брызги засохшей крови на камне.
"Полагаю, это место предназначено для меня?" спрашиваю я профессора Грейди,
разглядывая испачканное деревянное кресло в центре цилиндрической комнаты и его
кандалы вдоль каждого подлокотника и ножки. Сердце колотится так, будто у него есть
шанс вырваться из груди и покинуть эту комнату. Под креслом есть сток, но я отказываюсь
даже думать о том, для чего он нужен.
"Да." Он делает движение, и я сажусь, игнорируя все инстинкты бегства. Паника
угрожает задушить меня, когда он фиксирует мою правую руку в кандалах, затем делает то
же самое с обеими моими ногами, оставляя вывихнутое плечо в повязке. "Здесь я тебя и
оставлю".
"Что?" Ридок тянется к кандалам на запястьях, но они не поддаются.
"Я прочитаю отчеты и дам вам свои рекомендации перед экзаменом", - говорит он
нам. "Но мы уже давно поняли, что не очень-то способствует доверию между курсантами и
преподавателями, если допрос проводим мы". Он смотрит на каждого из нас по очереди.
"Помните, чему вас учили. Они попытаются разделить вас, настроить друг против друга
или заставить вас думать, что разговор - это акт милосердия. Используйте стратегии из
прочитанного. Опирайтесь друг на друга. Я буду стоять у входа. Если вы доберетесь до
меня, вы заработаете эту нашивку. Удачи." Он улыбается, как будто он не просто подал нас
для избиения, и уходит.
"Сейчас самое время признаться, что я не занимался этой частью чтения?"
спрашивает Ридок, когда мы остаемся одни.
"Нет!" Рианнон бросает на него взгляд.
"Вайолет, с тобой все в порядке?" спрашивает Сойер.
"Я единственная сижу в кресле, так что чувствую себя на голову выше вас, ребята",
- шучу я, но шутка не удается, так как за моей спиной открывается дверь.
Входят два всадника, которых я никогда раньше не видела - мужчина и женщина.
Мужчина улыбается нам. "Ну, здравствуйте. Вы все - заключенные, отобранные для
допроса", - говорит он, прислонившись к стене в недосягаемости от Сойера. Он среднего
роста, ничем не примечателен, даже прической. Я могла бы дюжину раз пройти мимо него
по коридорам Басгиата или любого из аванпостов и не заметить его. То же самое можно
сказать и о женщине. Как будто быть незапоминающимся - это необходимое условие
работы.
 Женщина кружит вокруг меня, как стервятник, выискивающий слабину. Я
поднимаю подбородок, решив не показывать ее.
"У каждого из вас есть одна информация, которая нам нужна, - говорит мужчина.
"Отдайте ее сейчас, и все закончится. Это так просто".
"Моя карта у меня под матрасом", - говорит Ридок.
У меня челюсть отпадает.
"А, это стратегия "начни-лежать-сразу-чтобы-не-знали-чего-не-скажешь-правды".
Мужчина усмехается. "Хорошо. Но, к вашему несчастью, моя печатка знак похожа на знак
лейтенанта Норы и связан с вашими телесными функциями. Говоря простым языком, я буду
знать, когда вы лжете, а вы лжете".
Женщина разворачивается и тыльной стороной ладони бьет меня по щеке с такой
силой, что моя голова откидывается в сторону. Вспыхивает боль, я быстро моргаю, затем
провожу языком по зубам. Крови нет.
"Серебристая!"
"Не сейчас." Я поднимаю щиты, чтобы избавить его от этого.
"Виолет!" кричит Ридок, вырываясь из цепей.
"Я в порядке", - говорю я ему, говорю им всем. Я делаю то, что всегда делаю,
отделяю боль и прогоняю ее, заставляя себя улыбнуться. "Видишь? Отлично".
Рианнон быстро маскирует свой ужас, но Сойер не пытается скрыть своего
отвращения к нашим похитителям.
"Ты самая слабая. Вот почему ты первая", - говорит женщина, презрение так и
сквозит в ее низком голосе. "Мы прочитали досье на всех вас". Она опускается передо мной
на корточки, оглядывает меня, обращая внимание на волосы, на жар на щеке, на которой, я
уверена, остался отпечаток ее руки, и, наконец, на повязку. "Как такой хрупкий человек,
как ты, выжил в первый год?"
"Вы трое заботились о ней, не так ли?" - говорит мужчина, глядя на моих товарищей
по отряду. "Какое несправедливое бремя - взваливать его на первокурсников".
"Не говорите им ничего, что они могли бы использовать против нас", - приказывает
Рианнон.
Женщина смеется. "Как будто мы и так не знаем всего". Она медленно встает.
"Расскажи нам секрет, который ты хранишь".
"Отвали." Я отшатываюсь, и, конечно, ее рука летит к моему лицу. На этот раз я
чувствую вкус крови, но ни один из моих зубов не выпал. Я выстраиваю ментальную стену
вокруг боли, представляя, как она исчезает под коробкой, которую я создаю для нее, точно
так же, как я делаю это со своими щитами.
"Неплохой рот для генеральской дочки", - усмехается женщина.
"Как ты думаешь, от кого я его взяла?"
Ее фасад сползает, и она искренне улыбается, прежде чем скрыть это. "Как насчет
этого? Любой из вас выдаст свой секрет, и я не стану разбивать ее хорошенькое личико".
"Чтобы сломать нас, потребуется гораздо больше, чем это", - говорит Рианнон.
"Не могу не согласиться. Не смотрите", - говорю я своим товарищам по отряду, а
затем беру себя в руки.
Она бьет с другой стороны, нанося удар выше, и моя щека взрывается. По крайней
мере, так кажется. Начальная волна тошнит меня, затем рассеивается, превращаясь в тупую
пульсацию. Зрение в правом глазу затуманивается, и что-то мокрое стекает по щеке.
"Может быть, она не ключ, - говорит женщина, отступая от меня и направляясь к
остальным. "Может быть, вы все устали от необходимости тащить на себе ее хрупкий груз".
Она наклоняет голову Ридока вверх. "А может быть, она сильна только для себя". Она
ударяет его кулаком по лицу. Кровь и слюна попадают на стену рядом с ним.
Ярость пересиливает боль, и я пытаюсь качнуться вперед, но у меня не только
скованы руки и ноги, но и кресло прикручено к полу.
 Она смотрит на меня через плечо. "В твоих силах сделать так, чтобы это
прекратилось". Она бьет снова.
Я закрываю глаза и жалею, что не могу заткнуть уши, когда слышу его хрюканье
после следующего удара. И следующего. И следующий. Когда я открываю глаза - поправка,
глаз, мы все получили по удару.
"Пусть посидят с этим минутку", - предлагает мужчина. "Через пару часов
полегчает". Женщина соглашается, и они покидают нас, закрыв дверь, но не закрыв люк на
окне.
"Ну, это полный отстой". Сойер сплевывает кровь на пол.
"Вайолет, твой глаз..." тихо говорит Рианнон.
"Он опух, но не выпал". Я пожимаю плечами.
"Если это их метод, что дальше?" спрашивает Ридок. Его щека рассечена.
"Они попытаются настроить нас друг против друга", - отвечает Рианнон. "Мы не
сломаемся. Согласны?"
"Согласны." Мы все это говорим.
Самое страшное - это не боль и не опухший глаз. Это часы ожидания, неизвестность,
когда они вернутся и нанесут еще больший удар. А потом приходит худшее и оставляет нас
всех с новыми синяками в разных местах.
Я уверена, что от последнего удара Сойер получил сотрясение мозга.
Без окон невозможно понять, сколько еще нам осталось продержаться, когда мы не
знаем, который час...
"Который час?" спрашиваю я Ксадена, припуская щиты настолько, чтобы общаться.
"Почти полночь", - отвечает он. "Ты..."
"Не заканчивай этот вопрос. Ты знаешь, что здесь происходит".
"Да. Знаю".
"Уже почти полночь", - тихо говорю я остальным. "У нас впереди еще целая ночь".
"Тецрн слушает колокола?" спросил Сойер, повернув лицо к закованной в кандалы
руке, чтобы очистить ее от крови.
"Не совсем..."
Дверь открывается, и входит человек с оловянной кружкой. "Кто хочет пить?" Он
опускается перед Сойером, закрывая мне обзор его лица. "Это прямо здесь. И тебе даже не
нужно раскрывать мне свой секрет. Ты просто должен рассказать мне один из их личных".
Он показывает вниз по линии. "Это не считается нарушением. Это просто личная деталь,
которая ничего не значит".
"Да пошел ты."
"Жаль." Мужчина наклоняет голову. "Ты просто еще не достаточно хочешь пить. Не
волнуйтесь. Все будет хорошо". Он переходит к Рианнон, потом к Ридоку, потом ко мне.
Наши ответы все одинаковы.
"Сплоченная группа, не правда ли?" Мурашки бегут по позвоночнику, когда входит
Варриш, оглядывая нас всех с безудержной радостью.
"Да, сэр", - говорит мужчина.
Варриш проводит большим пальцем по подбородку. "А разве обычно никто не
выкладывает личные подробности?"
"Так и есть, сэр".
Гордость вспыхивает за ребрами.
Варриш наклоняется и щелкает по зеленой нашивке Железного отряда на груди
Ридока.
"Полагаю, именно так они заработали ее в прошлом году". Он встает и вздыхает.
"Это занимает слишком много времени".
"Сэр, мы используем стандартный протокол допроса", - говорит женщина, входя в
камеру.
 "Тогда хорошо, что я здесь". Его веселый нрав пугает меня больше, чем кулак
женщины. "Это моя специализация - допрос. И у меня есть то, что поможет расколоть их в
рекордно короткие сроки". Он смотрит в сторону коридора, затем сгибает пальцы.
"Заходите. Не стесняйтесь".
Глаза Рианнон вспыхивают, ее взгляд перескакивает с дверного проема на меня.
Страх, который я там вижу, бьет меня как удар в живот.
"Я полагаю, вы все знаете Лидера крыла Аэтоса?"
 Раз в несколько лет появляется команда, которая превосходит все ожидания.
Они поднимаются по карьерной лестнице, завоевывают каждый патч, побеждают в
каждом испытании. А потом... они необъяснимо слабеют, а затем падают. Это
называется эффектом выгорания: они вспыхивают слишком быстро, слишком ярко,
чтобы выдержать такой темп. Грустно, правда, но в меру забавно наблюдать, как они
ополчаются друг на друга.

-ПУТЕВОДИТЕЛЬ МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Даин делает шаг навстречу, и мое сердце ударяется о каменный пол, когда он
оглядывает моих друзей, а затем поворачивается ко мне. Его глаза расширяются, когда он
оценивает мое лицо, покрытое синяками и отеками. "Вайолет".
"Даин здесь". Я потянулась к Ксадену, но страх заморозил меня на месте. Этого не
может случиться. Я не знаю, сколько Даин знает, но точно не больше, чем я.
"Я уже иду". Напряженный тон голоса Ксадена - это все, что мне нужно, чтобы
понять, насколько страшным будет это дерьмо.
"Ты ничего не можешь сделать". Я укрепляю свои щиты, вкладывая в это дело всю
свою ментальную энергию и черпая силу из Тейрна, чтобы усилить их, укладывая кирпичи
на две глубины вокруг моего ментального архива.
"Я не понимаю, - говорит Сойер. "Почему наш лидер крыла здесь?"
"Он отвечает за нее, как лидер крыла должен, как сказал Риорсон ", - отвечает Ридок,
в его голосе звучит надежда. "А ты разве нет?"
"Нет", - отвечаю я, не сводя глаз с Даина и его рук.
"Согласно правилам, всадники следует быть здоровыми, прежде чем приступать к
допросу", - рявкает Даин, отрывая свой взгляд от моего, чтобы обратиться к Варришу.
"Кадет Сорренгейл явно не здорова".
Я моргаю от удивления.
"Какой законопослушный". Варриш цокает языком. "Правила гласят, что им следует
быть, а не то, что они обязаны быть. Реалистичнее, если всадник будет ранен при захвате".
"Что я здесь делаю?" требует Даин.
"Проверяю теорию". Варриш улыбается. "Но пока мы ждем прибытия нашего гостя,
ты должен потренироваться на ней". Он указывает на меня.
Гость? Мой страх сменяется гневом. "Не приходи. Варриш хочет проверить,
придешь ли ты. Я думаю, он проверяет смесь, блокирующую связи".
"Если он увидит твою память, все движение окажется под угрозой".
"А если ты придешь сюда, размахивая тенями, он поймет, что мне есть что
скрывать, и это превратится в настоящий допрос. Единственный выход - верить, что ты
достаточно хорошо меня обучил". Теоретически спасение звучит прекрасно, но в итоге мы
все окажемся в полной заднице.
"Вайолет..." Мольба в его голосе почти сломила меня.
Я задвигаю последний кирпич на место и отгораживаюсь от Ксадена.
"Ты хочешь, чтобы я..." Даин поднимает брови.
 "Да. Используй на ней свою печатку. Только для того, чтобы вытащить секретную
фразу, конечно".
"Мой знак засекречен".
"А она уже знает, что это такое", - говорит Варриш, качая головой, как будто все это
не имеет никакого значения. "А разве нет? Вот почему она так зла на вас. Она винит тебя в
том, что случилось с ее другом". Он идет вперед. "Удивительно, что можно узнать, просто
наблюдая".
Дэйн качает головой. "Я не буду этого делать".
"Тогда на ком ты собираешься тренироваться, чтобы расширить свои способности
после недавних событий? У нас тут не хватает гражданских, которых Нолон мог бы
вылечить, и если ты думаешь, что она не рассказала остальным членам своего отряда твой
маленький секрет, то ты слишком ей доверяешь".
Вот это да. Если Карр - мой учитель, то Варриш - учитель Даина. Что, черт возьми,
за печатка у нашего вице-командира?
Даин напрягся, его глаза искали мои.
Я не отрицаю. Не могу. Я дерьмовый лжец, а если на другом конце комнаты
находится "искатель лжи" - или как там называется его печатка, - мне лучше держать рот
на замке.
"Вот для чего создана твоя печатка. Ты - первая линия обороны, Аэтос. Она может
быть поромишским шпионом или всадником на грифоне. Ты можешь спасти все
королевство, просто выудив ее секреты из ее памяти". Варриш смотрит на меня так, словно
я животное, созданное для изучения. "Ты сможешь увидеть, что на самом деле произошло
в тот день, когда двое меченых были убиты "- он качнул головой в сторону - "грифонами,
не так ли, кадет Сорренгейл? Правда ждет тебя, лидер крыла Аэтос, и ты единственный, кто
может ее увидеть".
Вдох. Выдох. Я сосредоточилась на том, чтобы выровнять пульс и удержать взгляд
Даина.
"Ни хрена себе", - пробормотал Ридок. "Что он может?"
Я продолжаю смотреть на Даина. Как может кто-то быть таким знакомым и в то же
время таким чужим? Он тот самый мальчик, с которым я лазила по деревьям, тот самый, к
которому я бежала, когда что-то шло не так. Но именно из-за него погибли Солейл и Лиам.
"Ты мог бы узнать, что она в нем нашла, - шепчет Варриш, подходя ближе к Даину.
"Почему она предпочла его тебе. Разве ты не хочешь знать? Все ответы здесь. Нужно только
знать, куда тянуться". Надо отдать ему должное, он чертовски убедителен.
Война в глазах Даина заставляет мое горло сжиматься, и когда он обеими руками
тянется к моему лицу, я выгибаю шею, откидываясь назад настолько, насколько мне
позволяет кресло.
"Нет". Я произношу это слово с усилием.
"Нет". Он медленно повторяет мой отказ, затем опускает руки, его взгляд падает с
моего. "Я не буду участвовать в оценке допроса курсанта с недавней травмой", - говорит он
через плечо Варришу.
Затем он уходит.
Я делаю вдох, воздух с хрипом проходит через сжатое горло и попадает в легкие.
Глаза Рианнон встречаются с моими, затем медленно закрываются в знак
облегчения.
"Что ж, это было разочаровывающе и антиклиматично", - говорит Варриш, впервые
за все время нахмурившись. "Чертов последователь правил. Возвращаемся к типичной
тактике, я полагаю". Он отступает назад, прежде чем я успеваю затормозить, и наносит
сильный удар по моему вывихнутому плечу.
Агония захлестывает все мои чувства.
Затем остается только чернота.
 Нолон нависает надо мной, когда я просыпаюсь. Я вскакиваю с деревянной кровати,
и он откидывается назад.
"Вот она", - говорит он, устраиваясь в кресле рядом с кроватью.
"Который час?" Я обвожу взглядом комнату и быстро замечаю Рианнон, Сойера и
Ридока, сидящих на койках. Они выглядят не более пострадавшими, чем до того, как я
потеряла сознание.
До того, как Варриш выбил мое плечо из сустава. Я осторожно поворачиваю сустав,
затем смотрю на Нолона. Я поправилась. Есть боль, но не более того, и я вижу обоими
глазами.
Он кивает.
"Уже утро", - отвечает Ри, с беспокойством вытирая лоб. "Я думаю".
Я тянусь к Ксадену, но путь снова непрозрачен. Его нет.
"Заместитель командира вызвал меня, чтобы вылечить тебя". Голос Нолона
понижается, и он наклоняется вперед. "Чтобы он мог разбивать тебя снова и снова, пока ты
не сломаешься. Мне приказано оставаться в прихожей до конца вашего допроса, который
он продлил до завтра".
Ужас сковывает мой пустой желудок.
"Это нормально?" спрашивает Сойер, наклоняясь ко мне и опираясь предплечьями
на колени.
"Нет, - отвечает Нолон, не сводя с меня взгляда. "Он хочет того, что ты знаешь,
Вайолет". Он тянется к моей руке и слегка сжимает ее. "Стоит ли за это держаться?"
Я киваю.
"Стоит ли смотреть, как пытают твоих товарищей по отряду?"
Я поморщилась, но снова кивнула.
"Думаю, я слишком долго был погружен с головой в другие дела". Он вздыхает,
затем встает. "Почему бы тебе не проводить меня до двери?"
Я перекидываю ноги через койку, затем делаю то, что он просит, и следую за ним к
двери палаты. Рианнон не отстает. "Тебе лучше найти выход", - шепчет он мне, а затем
говорит через открытое окно. "На сегодня с меня хватит".
Дверь открывается, и Нолон выходит. "Я закрою ее", - говорит он тому, кто
находится по ту сторону. Его глаза встречаются с моими через окно, когда он закрывает
дверь, и замок со звуком защелкивается... но не окно.
Рианнон потянула меня вниз, и мы обе опустились в кресло.
"Я думал о другом своем пациенте", - непринужденно говорит Нолон.
"А что с ним?" отвечает Варриш.
"Он снова провел ночь в лазарете. Сорренгейл придется поспать еще час или около
того. Почему бы тебе не пройтись со мной и не посмотреть, не пригодятся ли твои особые
навыки? Возможно, я что-то упускаю из виду".
Мы с Рианнон обмениваемся одинаковыми растерянными взглядами.
"Вы думаете, что сеансы не удаются?" спрашивает Варриш.
"Я думаю, что сделал для него все, что мог", - отвечает Нолон. "Я не собираюсь
сидеть здесь весь день и терять время, пока она спит..."
"Хорошо, мы пойдем", - отвечает Варриш. "Мы должны быть быстрыми. Остальные
собирают завтрак".
"Тогда, во что бы то ни стало, давайте сделаем это быстро".
Мгновение спустя дверь прихожей открывается и закрывается.
Мы с Рианнон медленно встаем и заглядываем в окно.
"Кажется, мы одни", - шепчет она.
"Согласна."
"Мы должны выбраться отсюда", - говорит Рианнон ребятам. "Я действительно,
честно говоря, думаю, что Варриш может попытаться убить Вайолет".
Мой желудок переворачивается. О, Данн, она действительно это сказала.
 "Ты серьезно?" Сойер спрашивает, выпучив глаза, но Ридок молчит, его взгляд
перескакивает с Рианнон на меня.
"Однажды он уже довел меня до перегорания", - тихо признаюсь я.
Парни переглядываются и встают.
"Ладно, я задам очевидный вопрос", - говорит Ридок, когда они пересекают камеру.
"Что, черт возьми, вы знаете такого, чего не знаем мы?"
Я оглядываю всех троих. "Если бы я сказала вам - а поверьте, я думала об этом, - вы
были бы теми, кто привязан к креслу. Я этого не допущу".
"Может быть, тебе стоит предоставить нам самим решать, на какой риск мы готовы
пойти?" Сойер хрустит костяшками пальцев и передергивает плечами, уже поглядывая на
дверь.
"Меньшая магия не действует на замок", - пробормотал Ридок, протягивая руку к
двери.
"Верное замечание, Сойер. Но это..." Я качаю головой. "Дело не только во мне".
"Сейчас это так", - говорит Рианнон. "Главное - спасти тебя. Остальное мы сможем
выяснить позже. Сойер, занимайся своими делами".
"Уже делаю."
Мы отодвигаемся с его пути, и он протягивает руки к каждой из петель. Его пальцы
дрожат, петли дымятся, затем плавятся. Раскаленный металл стекает по краям двери, пока
он работает.
"Быстрее, пока ты случайно не сварил нас здесь", - читает лекцию Ридок.
"Я не вижу, чтобы ты что-то расплавила", - отвечает Сойер, приседая, пот стекает по
его лбу, когда он расплавляет последнюю петлю.
От облегчения у меня чуть не подкосились колени. У нас получится!
Дверь шатается, и мы с Рианнон бросаемся к ребятам, вскидывая над ними руки.
Дерево врезается в мои ладони, посылая толчок боли в мое недавно отремонтированное
плечо, когда мы ловим то, что кажется самой тяжелой дверью из когда-либо сделанных.
"Шевелись!" кричит Рианнон.
Ребята выскочили из-под двери и помогли нам опустить ее на пол.
"Нам стоит подумать о том, чтобы покинуть квадрант", - шутит Ридок, когда мы
переступаем порог и выходим из камеры. "Мы бы стали крутыми ворами".
"С драконами", - соглашается Сойер.
"Неудержимые", - ухмыляется Ридок.
Мы останавливаемся у стола только для того, чтобы достать оружие. С каждым
клинком в ножнах я чувствую себя все менее панически, все менее уязвимой.
"Готовы?" спрашивает Рианнон, беря в руки свой меч.
Похоже, я не единственная, кому не нравится чувствовать себя беспомощной.
Мы все киваем и направляемся к главной двери. Надежда живет всего лишь
миллисекунду.
"Это замок того же типа. Меньшая магия не работает", - прорычал Сойер, уже
выставляя руки.
"Я не..." По моим ребрам пробегает тепло. Такое же чувство я испытываю, когда
прохожу через заслон на своей двери. Я опускаю взгляд и замираю. Кинжал, лежащий
ближе всего к дверной ручке, горячий и... покалывает. Я вытаскиваю его из ножен,
натыкаюсь на дверную ручку, проводя большим пальцем по декоративной рукояти.
Металл щелкает о металл, и мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на замок.
"Что за черт?" Сойер вскидывает брови.
"Я не знаю. Это... невозможно". Ножи не открывают замки. Но жар и покалывание
исчезли.
"Кто-нибудь, перестаньте пялиться и попробуйте открыть эту чертову дверь!"
приказывает Ри.
 Потянувшись к ручке, я задерживаю дыхание, когда защелка отодвигается. Я тяну.
Дверь открывается. "Вот черт!" Это совпадение. Так и должно быть. Магия не привязана к
таким предметам.
"Святое дерьмо потом, побег сейчас", - говорит Ри. "Вперед!"
"Точно." Я убираю клинок в ножны и дергаю дверь.
 Если мы когда-нибудь решим вторгнуться на вражескую территорию - а мы
этого не сделаем, - я бы выбрал Золию в качестве первой цели. Уничтожив Академию
Клиффсбейн, вы одним ударом уничтожите многие годы всадников грифонов.

-ТАКТИКА, ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ ЛЕЙТЕНАНТА ЛИРОНА ПАНЧЕКА

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Мы выбегаем из пещеры на утренний воздух, и восходящее солнце бьет нам в лицо.

Вскинув руки, чтобы защитить глаза, мы бежим вперед по траве высотой по колено, которая
простирается от скал до деревьев.
"Где ты взяла эти ножи?" спрашивает Рианнон, когда мы оказываемся на полпути к
дубам.
"Ксаден". Мне даже не приходит в голову врать. "Он сделал их для меня..."
"Ну, это неожиданный восторг", - говорит профессор Грейди, стоящий позади нас.
Мы поворачиваемся, и я достаю два кинжала. Я скорее навещу Малека, чем вернусь
в эту комнату. Но я вернусь... на последний экзамен.
"Подумай об этом позже", - приказывает Тейрн.
"Я в порядке, спасибо, что спросил".
"Конечно, в порядке. Я хорошо выбрал".
Профессор Грейди усмехается и ставит кружку, поднимаясь со стула, стоящего в
нескольких футах от двери на скалистом склоне утеса.
Рианнон выходит вперед, поднимает меч в атакующую позицию правой рукой и
протягивает левую. "Сейчас мы возьмем этот пятачок".

***

В течение следующих нескольких дней Даин ни разу не посмотрел мне в глаза, и я

не пытаюсь с ним заговорить. Что я вообще могу сказать? Спасибо, что поступил
единственно прилично и не нарушил мою личную жизнь?
"Я просто хочу сказать, что проводить каждые выходные, летая в Самару или сидя в
своей комнате с Риорсоном, не очень хорошо для тебя", - говорит Ридок, когда мы
поднимаемся по лестнице в академическое крыло вместе с толпой, направляющейся на
Боевой брифинг.
"В отличие от..." Я бросаю на него взгляд и вздрагиваю. Его щека все еще черно-
синяя.
Благодаря Нолону на мне нет ни единой отметины. Это нечестно.
Мы потеряли первокурсника Трайстена во время тренировки "Перчатки", когда
были на допросе, и пропустили построение, где его имя называли на смертельном броске.
Это тоже несправедливо.
"Быть нормальным второкурсником и время от времени выпускать пар", - отвечает
Сойер за Ридока с другой стороны от меня. После допроса мои товарищи по отряду почти
не выпускают меня из виду.
 "Я в порядке", - говорю я им обоим. "Просто так бывает, когда спарившиеся драконы
привязываются к всадникам в разные годы". Через двадцать четыре часа я буду в седле на
пути к Ксадену.
"Именно поэтому они обычно не делают этого", - бормочет Ридок.
"Первый отряд потерял кого-то", - говорит Рианнон, поднимаясь за нами на второй
этаж. "Они только что вышли с допроса, около часа назад. Имя Соррела будет завтра в
списке погибших".
У меня замирает сердце. На оценку допроса теперь ушли два второкурсника.
"Девочка с потрясающим умением владеть луком?" Сойер смотрит на Рианнон,
когда она протискивается между нами.
"Да", - тихо говорит она.
Мимо проходит курсант-писец, но я не вижу, кто это, из-за поднятого капюшона.
Странно. Обычно они бывают в квадранте только во время смертельного броска или когда
Маркхэму нужны дополнительные люди.
"Она сломалась?" спросил Ридок. "Или они ее сломали?"
"Я не..." Рианнон замирает на полуслове, и мы тоже, когда два отряда Первого крыла
отходят от стены и становятся на нашем пути. "Мы можем вам помочь?"
Все они - второкурсники. Я опускаю руки к бокам, поближе к своим кинжалам. "Вы
ведь сбежали, да?" спрашивает Кэролайн Эштон, понизив голос. "Вот что говорят люди о
новой нашивке". Она постукивает по своему плечу, на котором теперь красуется круглая
серебряная нашивка с черным ключом.
"Это секретная нашивка", - говорит Сойер.
"Мы просто хотим знать, как вы это сделали", - шепчет Кэролайн, когда толпа
протискивается мимо нас по бокам, чтобы попасть в комнату для брифингов. "Ходят слухи,
что им потребовался целый день, чтобы переделать комнату для допросов после вас,
ребята".
Тот факт, что она называет это комнатой, а не комнатами, дает мне понять, что
никто на самом деле не говорит.
"Все, что мы можем вам сказать, это тот же совет, который вам уже дали. Не
ломайтесь", - говорит им Рианнон.
"Держитесь вместе", - добавляю я, не сводя взгляда с Кэролайн, даже когда она
переводит его на меня.
"Разве вы все не должны быть на Боевом брифинге?" спрашивает Бодхи, его голос
звучит громко, когда он подходит к нам сзади. От одного его взгляда остальные отряды
шарахаются к двери.
"Тейрн сказал мне, что прошлой ночью он почувствовал, как Сгаэль сильно
разозлился", - говорю я через плечо Бодхи, пока мы продолжаем идти. "Есть что-нибудь, о
чем мне следует знать?"
"Нет, насколько я знаю". Мы расходимся, проходя через широкие двойные двери в
комнату для брифингов.
Я и мои товарищи по отряду начинаем спускаться по ступенькам, но что-то не так.
Обычный гул в комнате для инструктажа переходит в ропот и откровенные восклицания,
когда курсанты берут в руки листовки, лежащие на каждом сиденье.
"Что происходит?" спрашивает Ридок.
"Не уверена", - отвечаю я, когда мы обходим первых курсантов в нашем ряду и
проходим к своим местам.
Я беру пол-листа пергамента, лежащий на моем стуле, и переворачиваю его, как это
делают и мои товарищи по отряду.
У меня слабеют колени, когда я читаю заголовок.

ЗОЛИЯ ПАЛА ПОД ОГНЕМ ДРАКОНОВ

 ТРЕТИЙ ПО ВЕЛИЧИНЕ ГОРОД ПРОВИНЦИИ БРЕЙВИК ПАЛ ПОД УДАРАМИ
СИНИХ ОГНЕННЫХ ДРАКОНОВ И ИХ ВСАДНИКОВ. НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ГОРОД
И ЕГО СУГРОБЫ ДОБЛЕСТНО СРАЖАЛИСЬ, ДВУХДНЕВНАЯ БИТВА
ЗАКОНЧИЛАСЬ ПОРАЖЕНИЕМ ПОРОМИШЕЙ. ВСЕ, КТО НЕ УСПЕЛ
ЭВАКУИРОВАТЬСЯ, ПОГИБЛИ. ПО ОЦЕНКАМ, ПОГИБЛО ОКОЛО ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ
ЧЕЛОВЕК, ВКЛЮЧАЯ ГЕНЕРАЛА ФЕНЕЛЛУ, КОМАНДУЮЩЕГО ФЛОТОМ
ГРИФОНОВ БРЕЙВИКА. ВСЕ ТОРГОВЫЕ ПУТИ В ГОРОД БЫЛИ
ЗАБАРРИКАДИРОВАНЫ, ЧТОБЫ ПРЕДОТВРАТИТЬ ДАЛЬНЕЙШИЕ ЖЕРТВЫ.

Два дня назад.

Моя рука дрожит, и я поворачиваюсь к задней части комнаты, мой взгляд
перескакивает с одного третьекурсника на другого, пока я не нахожу Бодхи и Имоджен.
"О боги", - шепчет Рианнон рядом со мной.
Бодхи и Имоджен обмениваются паническими взглядами, а затем наши взгляды
сталкиваются. Что, черт возьми, мы должны делать? Напряженное покачивание головы
Бодхи говорит о том, что он тоже не знает.
Привлекая к себе как можно меньше внимания, я поворачиваюсь лицом к карте и
опускаюсь на свое место.
"Это правда?" спросил Сойер, перевернув пергамент, чтобы рассмотреть его.
"Похоже... на правду?" Ридок почесал затылок, садясь. "Это какой-то тест, чтобы
проверить, сможем ли мы отличить официальные прокламационные листовки от
пропаганды?"
"Я так не думаю", - медленно произносит Рианнон, глядя на меня.
Но мой взгляд устремлен на утопленный пол и профессора Девера, которой только
что вручили листовку.
Пожалуйста, будьте тем, кем я вас считаю.
Ее глаза расширяются, но я вижу их лишь секунду, прежде чем она поворачивается
лицом к карте, откинув голову назад. Готова поспорить на жизнь, что она смотрит прямо
туда, где сейчас нахожусь я, на маленький кружок у подножия Эсбенских гор вдоль реки
Стоунвотер, который обозначает место, где стояла-стояла Золя. Это, наверное, в четырех
часах полета от нашей границы.
"Вайолет?" Голос Рианнон повышается, как будто она уже не в первый раз называет
меня по имени.
"Что за суматоха сегодня утром?" кричит Маркхэм, спускаясь по ступенькам в
комнату для совещаний. Кто-то протягивает ему листовку.
"Что вы думаете?" спрашивает Рианнон.
Я перевожу взгляд с нахмуренных бровей моей подруги по отряду на листовку и
заставляю рев в ушах затихнуть, быстро изучая пергамент. "Пергамент похож на наш, но я
лично никогда не видела ни одного, сделанного за пределами границы. Набор текста
стандартный для всех печатных станков, которые я когда-либо видела. Печати нет, ни
наваррской, ни поромишской". Я провожу большим пальцем по крупным,
прокручивающимся печатным буквам заголовка, размазывая краску. "Ему менее двадцати
четырех часов. Чернила не успели затвердеть".
"Но она настоящая?" Сойер повторил свой предыдущий вопрос.
"Вероятность того, что кто-то притащил все эти листовки с границы, равна нулю", -
говорю я ему. "Так что если вы спрашиваете, были ли они напечатаны в Поромиэле..."
Я резко вскидываю голову и вижу, как лицо Маркхэма краснеет, когда он что-то
говорит Кэролайн Эштон на проходе. Она вскакивает со своего места и бежит вверх по
лестнице, исчезая в дверях.
"Это было напечатано здесь", - шепчу я, и страх скручивает мой желудок в узлы. Кто
бы это ни сделал, он уже мертв, если оставил хоть какие-то следы.
 "Значит, она не настоящая". Сойер поднимает брови, веснушки на его лбу исчезают
в бороздах кожи.
"То, что она напечатана здесь для всеобщего распространения, не означает, что то,
что на ней написано, не настоящее, - объясняю я, - но это также не означает, что оно
настоящее".
"Мы бы этого не сделали", - возражает Сойер. "Мы бы ни за что не послали отряд,
чтобы уничтожить город с мирными жителями".
"Внимание!" кричит Маркхэм, его шаги гулко отдаются по ступенькам.
Шум не стихает.
"Если бы кто-то хотел распространить новости, он бы отправил такую листовку в
типографию, чтобы ее одобрили писцы", - быстро говорю я своим товарищам по отряду,
понимая, что времени у нас в обрез. "После утверждения на печать уйдут часы, если только
над ней не будут работать несколько писцов. Но это не официальный документ. Здесь нет
печати. Так что либо это подделка и напечатана только для этого класса, что требует много
работы, либо она настоящая... и не утверждена". Именно так я бы и сказала, если бы не
знала правды, а если честно, я не уверена, что эта листовка - правда.
"Всадники!" кричит Девера, поворачиваясь к нам лицом. "Тихо!"
В комнате воцаряется тишина.
Маркхэм стоит перед входом в класс, его черты лица застыли в маске спокойствия,
и он стоит рядом с профессором Деверой. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что
он почти наслаждается хаосом, но я вижу, как он потирает указательный палец о большой
палец.
Что бы он ни говорил дальше, это не входило в его планы.
"Видимо, - он делает жест в нашу сторону ладонью вверх, - мы не готовы к
сегодняшнему занятию. Мы собирались продолжить наш разговор о пропаганде, но теперь
я вижу, что переоценил вашу способность оценивать такую простую печать без истерики".
Оскорбление произнесено безэмоциональным монотонным тоном.
Внезапно я снова чувствую себя пятнадцатилетней, моя самооценка определяется
мнением этого человека о моем интеллекте и самообладании.
"Черт..." Ридок обмяк в своем кресле. "Это... жестоко".
"Это Маркхэм", - тихо говорю я. "Ты думаешь, только всадники могут быть злыми?
Слова способны уничтожить человека не хуже клинка, а он - мастер".
"А если вдруг мы действительно это сделали, а кто-то слил информацию?" спросила
Рианнон, бросив взгляд в мою сторону. "Ты знаешь его лучше, чем мы. Каков его
следующий шаг?"
"Во-первых, я не думаю, что мы стали бы нападать на гражданских лиц через
границу". Это правда. Просто мы тоже не будем делать ничего, чтобы им помочь. "Но если
он не печатал листовки, то он будет дискредитировать, отвлекать внимание, потом
отвлекать".
"Как бы то ни было, у нас есть два гораздо более насущных вопроса, которые мы
должны обсудить", - читает лекцию Маркхэм, его тон по-прежнему холоден. "Поэтому
сейчас вы передадите все пропагандистские материалы налево, где они будут собраны,
чтобы обсудить их в тот день, когда вы будете способны к рациональному мышлению".
По комнате пробегает рябь, все спешат выполнить его просьбу. Я неохотно отпускаю
свою, но не стоит привлекать внимание.
Профессор Девера быстрыми, точными движениями складывает свою и убирает в
карман.
"Честно говоря". Маркхэм качает головой. "Вы должны были в считанные секунды
распознать в этих листовках пропаганду".
Дискредитация. Должна признать, он хорош. Стопки доходят до конца рядов, и тогда
курсанты передают их вперед, стопка растет и растет, опускаясь к полу.
 "Когда еще в истории Наварры мы поднимали отряд, состоящий только из синих
драконов?" Он смотрит на нас, как на детей. Как будто мы были признаны
неполноценными.
Умен. Он чертовски умен. Собрав листовки, каждый курсант в комнате будет
сомневаться в точности формулировок. Каждый курсант, кроме гонщиков, которые знают,
что смысл всего этого абзаца сводился к размещению слова "огонь".
"Но как я уже сказал..." Маркхэм хлопает в ладоши и вздыхает. "Мы вернемся к
этому уроку, когда будем готовы. Сейчас у нас первое дело здесь, и празднование в порядке
вещей".
Отклонение завершено. Отвлекающий маневр
"Я не был уверен, что этот день наступит, и поэтому надеюсь, что вы простите нас
за то, что мы держали в секрете месяцы напряженной работы полковника Нолона. Мы не
хотели разочаровывать вас, если он не сможет осуществить то, что, возможно, станет
величайшим достижением любого мастера восстановления в нашей истории".
Не хотели разочаровать нас? Я едва удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза.
Маркхэм поднимает руку в сторону дверного проема и улыбается. "Несколько
месяцев назад он был раздавлен под тяжестью горы, но Нолон скреплял кость за костью,
чтобы вернуть его в ваш квадрант".
Раздавлен под тяжестью горы? Не может быть. У меня сводит живот, и шум в
комнате заглушается звуком моей собственной крови, бьющейся в ушах в такт барабану.
"Не может быть, черт возьми", - говорит Ридок, прорываясь сквозь мою панику.
"Тейрн?" Я не могу заставить себя посмотреть.
"Проверяю сейчас". Отрывистый, напряженный тон напоминает мне о Рессоне.
"Присоединяйтесь ко мне и поприветствуйте вашего товарища, Джека Барлоу!"
Маркхэм хлопает. Вся комната для брифингов присоединяется к нему, самые громкие
возгласы раздаются из Первого крыла, когда две фигуры спускаются по лестнице.
Вдох. Вдох. Выдох. Я прогоняю воздух через легкие, когда Рианнон хватает меня за
руку и крепко держит.
"Это он", - говорит Рианнон. "Это действительно он".
"Ты обрушила целый утес на его несмышленую задницу". Сойер медленно хлопает,
но это только для видимости. "Как, блядь, можно было что-то исправить?"
Переведя взгляд влево, я наконец набралась смелости и посмотрела.
Тот же громоздкий корпус. Те же светлые волосы. Тот же профиль. Те же руки,
которые чуть не убили меня во время испытания в прошлом году... до того, как я убила его
во время Военных игр, когда моя печатка вспыхнула в первый раз.
Он поворачивает на несколько рядов ниже, проходит мимо других второкурсников,
пока Кэролайн Эштон провожает его обратно в отряд. Теперь все это имеет смысл.
Секретность. Ее посещение лазарета. Изнеможение Нолона.
Джек поворачивается на свободное место, медленно поворачивается и кивает в ответ
на аплодисменты. Выражение его лица почти смиренное, как у человека, получившего
второй шанс, которого он определенно не заслуживает, а затем он поворачивается и
смотрит вверх по рядам, чтобы найти меня.
Ледяные голубые глаза встречаются с моими. Все мои сомнения быстро умирают.
Это он. Мое колотящееся сердце подпрыгивает к горлу.
"Может быть, он усвоил урок?" В голосе Рианнон звучит пустая надежда.
"Нет", - говорит Ридок, опуская руки на колени. "Он точно попытается убить тебя.
Снова".
 Мастера восстановления не являются целителями. Целители связаны
Кодексом Криктона, поклявшись помогать всем в трудную минуту и никогда не
причинять вреда бьющемуся сердцу. Мастера восстановления - всадники. Они
присягают только Кодексу. Они могут с одинаковым успехом как причинить вред, так
и исцелить.

-СОВРЕМЕННОЕ РУКОВОДСТВО ДЛЯ ЦЕЛИТЕЛЕЙ МАЙОРА ФРЕДЕРИКА

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

"Не помогает!" Рианнон шипит, а мы все смотрим на Джека, мать его, Барлоу.
Маленькая, почти мягкая улыбка на мгновение искривляет его рот, и мы замолкаем, когда
он кивает мне, а затем быстро отводит взгляд, прежде чем занять свое место.
"Что это, блядь, было?" спрашивает Ридок.
"Понятия не имею". Впервые после Парапета он смотрит на меня не со злобой.
"Это он", - рычит Тейрн. "Байд скрывал правду все эти месяцы".
"Я вижу его". Я бы спросила, какого хрена дракон прячет что-то в Долине, но
Андарна тоже не особо известна.
"Будь всегда начеку", - предупреждает Тейрн.
Рианнон сжимает мою руку, пересаживаясь на свое место. "Может быть, несколько
месяцев мертвой жизни изменили его".
"Может быть". Глаза Сойера сужаются, когда он смотрит в дырки на затылке Джека.
"Но я думаю, что нам лучше убить его снова".
"Я согласен с этим планом", - соглашается Ридок.
"Давайте сосредоточимся на том, чтобы присматривать за ним", - предлагаю я,
заставляя свой голос преодолеть комок в горле, когда аплодисменты наконец стихают,
позволяя мне привести свои мысли в порядок.
Джек жив. Прекрасно. Вряд ли он был худшим, с чем я столкнулась в прошлом году.
Я уничтожила не одного, а двух вэйнителей. Вместе с Ксаденом я уничтожила целую орду
виверн. Может быть, Джек изменился. А может, и нет. В любом случае, мой знак и навыки
рукопашного боя только улучшились, и я сомневаюсь, что он проводил спарринги в
лазарете".
Ридок, Сойер и Рианнон смотрят на меня так, словно у меня в любую секунду может
вырасти хвост и я начну дышать огнем. "Со мной все в порядке", - говорю я им. "Серьезно.
Перестаньте пялиться". У меня нет возможности сказать, что я не в порядке.
Они бросают на меня скептические взгляды разной степени, а затем поворачиваются
лицом вперед.
Маркхэм прочищает горло. "Переходим к нашему второму вопросу на этот час". Он
смотрит на профессора Девера.
"Вчера вечером произошло беспрецедентное нападение на один из наших
крупнейших форпостов", - говорит она, распрямляя плечи и осматривая комнату.
"Опять?" пробормотала Рианнон. "Что, черт возьми, там происходит?" Она
отпускает мою руку и начинает делать записи.
Среди курсантов поднимается ропот.
Сосредоточься. Я должен сосредоточиться.
 "И это, курсанты, не домыслы. Никакой пропаганды. Не игра." Последнее слово
произнесено с косым взглядом на Маркхэма. "Это беспрецедентно не только по близости -
мы никогда раньше не атаковали аванпосты так близко друг к другу, - но и потому, что в
этом участвовали три дрейфа". Она поднимает свой острый подбородок.
Я смотрю на карту, заставляя свой разум работать. Пелхам у границы с Сигни - моя
первая догадка, но Келдави вдоль границы с Брейвиком - это уже второй вариант после
того, как он чуть не пал на прошлой неделе. Может быть, летуны узнали наши слабые места.
"Они напали на Самару чуть позже заката, когда большая часть бунтарей
заканчивала дневное патрулирование".
Дыхание замирает в моих легких, а сердце замирает. Она полностью и безраздельно
владеет моим вниманием. Какая разница, сидит ли подо мной Джек Барлоу или разлетаются
газеты с новостями Поромиша? Все это имеет большее значение, чем то, что сейчас скажет
профессор Девера.
Они живы. Они должны быть живы.
Я не могу представить себе мир без Миры... а Ксаден? Мое сердце не в силах постичь
такую возможность.
О боги, гнев Сгаэль. Я полностью опускаю щиты, ища связь, которую я все равно не
смогу почувствовать с такого расстояния. И все же я ищу.
"Тейрн?" Я протягиваю руку, но тревога захлестывает мою кровь, подавляя все
логические мысли. Он не мой, но вполне может быть. Сердце начинает колотиться, а ребра
смыкаются с легкими.
"Застава была успешно защищена тремя всадниками, которые не были в дозоре. Их
победа просто поразительна. Во время штурма никто из всадников не погиб, - ее взгляд
переместился на меня, - один всадник был тяжело ранен".
Нет. Отрицание резкое и быстрое.
Ярость и ужас разливаются по моим венам.
Профессор Девера поднимает руку и почесывает левую сторону шеи, а затем отводит
взгляд. "Какие вопросы вы хотели бы задать?"
Левая сторона шеи.
Как раз там, где находится реликвия Ксадена.
С Мирой все в порядке, но Ксаден... Я не могу быть здесь. Невозможно быть здесь,
когда я должна быть там. Нет никакой реальности вне того, что я там. Здесь ничего не
значит. Не существует.
"Мне нужно идти". Я поднимаю с пола свою сумку и перекидываю ремень через
плечо.
"Аванпост был взломан?" - спрашивает кто-то впереди меня.
"Ви?" Ри тянется ко мне, но я уже стою, двигаясь по ряду к лестнице.
"Курсант Сорренгейл!" окликает профессор Маркхэм.
У меня нет времени отвечать ему, пока я поднимаюсь по лестнице. Нет мира за
пределами невозможно игнорируемого драйва, который толкает меня вверх. Мое тело даже
не принадлежит мне, потому что меня здесь нет.
"Кадет Сорренгейл!" кричит Маркхэм, когда я выхожу из комнаты инструктажа. "У
вас нет отпуска!"
"Отправляйся во двор", - проносится у меня в голове голос Тейрна.
Мы на одной волне, никто из нас не хочет ждать, пока я дойду до летного поля.
Неважно, от кого исходит неконтролируемый порыв - от меня или от Тейрна, - когда нам
обоим нужно одно и то же.
"Вайолет!" - кричит кто-то вслед. Шаги сапог разносятся по коридору.
Джек Барлоу жив. Я выхватываю кинжал из ножен и поворачиваюсь в сторону
угрозы.
 "Стоп!" Бодхи вскидывает одну руку, другой сжимает рюкзак. "Я не хочу, чтобы ты
замерзла до смерти во время полета туда". Он достает из рюкзака свою летную куртку и
протягивает ее мне.
"Спасибо." Я беру куртку движением, которое не похоже на мое собственное. Он
прав. Я бы забралась на Тейрна и без куртки. По крайней мере, я всегда ношу с собой в
сумке летные очки. "Я не могу остаться. Я не могу объяснить. Я не могу быть здесь".
"Это Тейрн". Он кивает. "Иди."
Я ухожу.
 К третьему году жизни всадник должен обрести полный и абсолютный
контроль над своими щитами. В противном случае в моменты сильного стресса они
могут не только поддаться влиянию эмоций дракона, но и управлять ими.

-ПОЛЕВОЙ СПРАВОЧНИК ПОЛКОВНИКА КАОРИ ПО ДРАКОНЬЕМУ РОДУ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

К тому времени, когда мы приземляемся в Самаре перед самым наступлением

темноты, я нахожусь в состоянии нервного возбуждения и бешенства. Я не могу заставить
себя беспокоиться о том, какое возмездие ждет меня в Басгиате. Я справлюсь с любым
наказанием, которое пожелает вынести Варриш.
Я потратила каждую минуту восьмичасового полета, пытаясь отделить свои чувства
от чувств Тейрна, но не смогла, а он окончательно перешел в первобытный режим.
Должно быть, именно из-за него в моем животе образовалась пустота, грозящая
поглотить все логические мысли, если я не увижу Ксадена в ближайшую минуту. Именно
отчаянное желание Тейрна увидеть Сгаэль невредимой заставляет мое сердце колотиться,
а не моя собственная забота о Ксадене. В конце концов, если бы он был на пороге смерти,
Сгаэль сказала бы нам об этом, как только мы подлетим достаточно близко, чтобы они
могли общаться. По крайней мере, так говорит мне едва функционирующая логическая
часть моего мозга.
Это все Тейрн. Но что, если это не так? Насколько серьезно ранен Ксаден?
Может, Сгаэль и сказала Тейрну, что Ксаден жив, и я сама вижу, насколько все
плохо, но я все равно считаю каждую секунду, которая требуется стражникам, чтобы
поднять портупею. Усиление охраны - дело протокольное и совершенно разумное,
учитывая вчерашнее нападение, но каждое проходящее мгновение действует мне на нервы.
То, что я логически понимаю, что Тейрн все еще затапливает мои эмоции, не
означает, что я могу их контролировать.
Как только портикулис оказывается достаточно высоко, чтобы я могла под него
спрятаться, я так и делаю. В кои-то веки мои габариты срабатывают в мою пользу. Я
оказываюсь внутри форпоста еще до того, как он открывается на четверть.
Внутри царит организованный хаос. По двору разбросаны куски каменной кладки
размером от половины моего роста до двойного, и достаточно взглянуть вверх, чтобы
понять, откуда они упали. На северной стене тоже есть следы ожогов. Должно быть,
летчики нарушили периметр.
Целители работают на сортировочном пункте в южной части крепости, вокруг них
полно раненых пехотинцев. Но среди синих мундиров нет ни одного черного. И кремовой
тоже нет.
"Вайолет?" окликает Мира, появляясь на северо-западной лестнице, которая, как я
знаю, ведет в оперативный зал. Ни хромоты, ни строп, ни крови, которую я вижу. С ней все
в порядке. Как и сказала Девера, ранен только один, и это не Мира.
"Где он?" Я сдергиваю с головы летные очки и, не сбавляя шага, запихиваю их в
сумку.
"Что ты здесь делаешь?" Она обнимает меня за плечи, осматривая со свойственным
ей вниманием. "Вы должны были приехать только в субботу".
 "Вы целы и невредимы?"
"Да". Она кивает. "Меня здесь не было. Я была в патруле".
"Хорошо, тогда скажи мне, где он". Мой тон становится резче, а взгляд бешено
мечется, ища его. Черт, я даже не могу его почувствовать, потому что Тейрн все
перекрывает.
"У тебя ведь нет отпуска? Боги, ты будешь в полной жопе, когда вернешься". Она
вздохнула. Надо отдать должное Мире, она не ввязывается в битвы, которые не может
выиграть. "Он в зале для спаррингов. Насколько я слышала, твой мужчина - причина, по
которой у нас все еще есть аванпост".
Он не мой. Не совсем.
"Спасибо." Я отворачиваюсь от нее, не говоря больше ни слова, и направляюсь в зал
для спаррингов. Я люблю ее, я благодарна, что с ней все в порядке, но все это погребено
под отчаянным желанием взглянуть на Ксадена.
Крепость занята восстановительными работами, но коридор, ведущий к спортзалу,
безлюден. Зачем они привели его в зал для восстановления? Неужели он не может
подняться по ступенькам в свою комнату? Яма в моем желудке становится все глубже.
Насколько сильно он ранен?
Когда я вхожу в зал, магический свет с лихвой компенсирует угасающий вечерний
свет за тремя огромными окнами. Но импровизированного лазарета здесь точно нет.
Подождите. Что? Я моргаю.
Ксаден стоит на мате в своей обтягивающей мускулы форме для спарринга с
короткими рукавами.
Он вытащил оба своих тяжелых меча, металл звякает о металл, пока он сражается с
Гарриком.
"Ты сегодня медленный", - причитает Ксаден, безжалостно наступая. Он двигается
как всегда, со смертельным мастерством и полной концентрацией. Нет никаких шансов, что
он даже близко не ранен. Вспышка облегчения позволяет мне сделать первый полный вдох
с тех пор, как я покинула Басгиат, но она быстро проходит.
Руки на него. Мне нужны его руки.
"Не. Не так уж много. Я могу сделать. По поводу. Этого!" возражает Гаррик,
блокируя продвижение Ксадена.
"Давай быстрее". Ксаден наносит удар за ударом, ловко уклоняясь от ударов. С
каждым взмахом меча беспокойство, ужас от того, что его ранили, сменяется яростью.
Он цел и невредим, а я - чертова дура, что дал волю своим эмоциям, что моя любовь
к нему взяла верх над здравым смыслом. Это моя вина, а не Тейрна.
Но дикость, от которой я не могу отдышаться? Это на сто процентов черный хвост
утренней звезды, и я не могу вырваться, не могу поднять щиты настолько, чтобы владеть
собой.
Я делаю шаг в поле зрения Ксадена, и пальцы моих ног ударяются о край мата.
Ксаден смотрит на меня, и его глаза расширяются всего на мгновение, прежде чем
он ударяет Гаррика локтем в лицо, отчего тот падает на пол.
Ой.
Гаррик растягивается на мате, мечи выскальзывают из его рук. "Черт!"
"Мы закончили", - говорит Ксаден, даже не оглядываясь, и уже направляется ко мне,
съедая полдюжины футов, разделяющих нас, своими длинными, проворными шагами. "Я
поднял щиты. Что ты здесь делаешь?" Его глаза расширяются, как будто он чувствует хаос
внутри меня. "Вайоленс, ты в порядке?"
"Что я здесь делаю?" Я откусываю каждое слово, окидывая его взглядом в поисках
ран, о которых говорила Девера. Неужели я неправильно поняла ее жест? Неужели я
действительно прилетела сюда просто так? Мои руки начинают трястись. "Я ни черта не
понимаю!"
"Это не ты". Его взгляд окидывает меня.
 "Я знаю это!" кричу я, разрываясь между плачем благодарности за то, что он жив и,
похоже, не пострадал, и разрушением всего спортзала - всей этой крепости - из-за того, что
он подвергся опасности. "Я не могу его вытащить!"
"Держись." Он снимает с моих плеч рюкзак, и тот падает на пол спортзала, после
чего он прижимает меня к своей груди.
Я обхватываю его руками и утыкаюсь лицом в его шею, глубоко вдыхая. Он пахнет
мятой, кожей и моим... Ради всего святого, неужели я чувствую его запах?
Ксаден ведет нас прямо в купальню, и я успеваю окинуть взглядом стены из
полированного камня, высокие застекленные окна, частично распахнутые настежь, и ряд
широких скамей под тремя линиями изливов, не похожих на те, что были в Басгиате.
Щелчком пальцев захлопывается дверь, затем он нажимает на рычаг на стене. Вода
вытекает из отверстия в акведуке над головой, обдавая нас обоих льдом.
Я задыхаюсь, мое тело напрягается от холода, и на мгновение это все, что я могу
почувствовать.
"Подними щиты", - приказывает Ксаден. "Сейчас, Вайолет!"
Я продираюсь сквозь ледник своего сознания и вставляю на место кирпичи своих
щитов. Эмоции Тейрна притупились настолько, что я смогла обрести хоть какое-то подобие
контроля. "Блядь. Холодно", - говорю я, стуча зубами.
"Ну вот и все." Ксаден щелкает еще одним рычагом, и вода нагревается. "Что, черт
возьми, случилось, что они разрешили тебе прийти раньше?" Озабоченность проступает
между его бровей, когда он ставит меня на ноги, и на нас брызгает вода.
Мой разум снова принадлежит мне, хотя я чувствую, как эмоции Тейрна бьют по
моим щитам.
"Они не дали мне отпуска..."
"Ты не получила отпуск?" Его голос понизился до опасного тона, который пугает
всех на свете, кроме меня. "Когда ты уже знаешь, что Варриш собирается..." Его слова резко
затихают, когда он переводит взгляд на мое плечо. "Что это за летная куртка на тебе?"
"Правда?" Я раскидываю руки, с удовольствием позволяя теплу впитаться в меня.
"На ней есть звание третьего курса, знаки отличия Четвертого крыла и обозначение
командира отделения. Как ты думаешь, чья, черт возьми, куртка на мне?"
У него отвисла челюсть, вода стекала по лицу.
"Это куртка Бодхи, ты, ревнивый засранец!"
Этот ответ, похоже, не помог.
"Ты сейчас серьезно?" Я расстегиваю эту чертову куртку и дергаю за рукава, но кожа
- сука, когда мокрая, и мне требуется время, чтобы освободить ее. "Я сбежала с "Боевого
брифинга", как только Девера сообщила мне, что ты ранен. Да, я ушла без отпуска. Потом
я восемь часов летела на бешеной скорости с абсолютно неразумным Тейрном, который
считал, что если ты ранен, то и Сгаэль могла быть ранена. А теперь ты устраиваешь какую-
то собственническую, ревнивую, чья-это-куртка игру только потому, что твой кузен знал,
что я была в такой панике, что не остановилась бы, чтобы взять себе летную одежду?" Я
наотрез отказываюсь смотреть на его бессмысленную задницу и бросаю куртку на пол.
"Можешь идти на хуй!"
Уголок его рта приподнимается. "Ты волновалась за меня?"
"Больше нет". Я покраснела. Как он может находить это забавным?
"Но ты волновалась". Медленная улыбка расплывается по его лицу, а глаза
загораются. "Ты беспокоилась обо мне". Он тянется ко мне.
"Ты думаешь, это смешно?" Я отступаю назад, не дотягиваясь до него, и
обнаруживаю, что мне в спину упирается стена с водяной гладью.
"Нет". Он качает головой в сторону, его улыбка сползает. "Кажется, ты немного
сердишься, что я не на пороге у Малека. Ты бы предпочла, чтобы я истекал кровью в
лазарете?"
 "Нет!" Конечно, он этого не понимает. Его жизнь может зависеть от моей, но он не
чувствует того, что чувствую к нему я. Он хочет меня, даже сказал, что влюбился в меня,
но он никогда не говорил, что любит меня. "Я не сержусь на тебя за то, что ты не пострадала.
Я бы никогда не хотела, чтобы тебе было больно. Я злюсь на себя за то, что была так
безрассудна, так увлеклась тобой, так плохо контролировала свои эмоции, что просто
побежала за тобой, как... как..." Как влюбленная маленькая дурочка. "А ты, ты всегда
спокоен, собран и держишь себя в руках. Ты бы дождался всей информации, и уж точно
никогда бы не позволил эмоциям Сгаэль взять верх..."
Мои слова замирают, когда Ксаден задирает мокрый рукав на правой руке, обнажая
морщинистую, сердитую красную линию, которая тянется от верхней части плеча до
половины бицепса. В верхней части она толщиной в дюйм, а на конце - втрое больше. Его
явно штопали, и если шрам все еще так сильно выступает, то он, должно быть, чуть не
потерял руку.
"Ты действительно был ранен", - шепчу я, и вся злость выплескивается из моего тела.
Грудь сжимается; должно быть, это чертовски больно. "С тобой все в порядке?" Вопрос
вырвался сам собой, хотя я только что видела, как он уничтожил противника.
"Я в порядке. Должно быть, отчет писца ушел до того, как прибыл лекарь из
Восточного крыла". Шрам исчезает, когда он опускает рукав. "А насчет меня ты
ошибаешься. Я бы не стал дожидаться информации или даже доказательств, если бы узнал,
что ты ранена". На этот раз я не отстраняюсь, когда он тянется ко мне. Его рука обхватывает
мою талию, а ладонь ложится на поясницу, чтобы вывести нас из-под прямых брызг воды.
Сантиметры между нами - это одновременно и дар, и проклятие, когда он наклоняется ко
мне. "Я не всегда спокоен и собран, и я никогда не контролирую себя, когда дело касается
тебя".
Мое сердце замирает от его слов, от постоянного напряжения, возникающего между
нами, от осознания, которое распространяется по мне от одного его прикосновения. Это не
просто вода, согревающая меня.
"Даже сейчас я не делаю того, что должен". Его слова прозвучали отрывисто.
"Что именно?"
"Таскать твою задницу по мату, пока ты не превратишься в горячую, потную,
ноющую кашу после дюжины раундов спарринга". Его челюсть дергается. "Потому что я
предупреждал тебя никогда не подвергать свою жизнь риску из-за такого пустяка, как
разговор со мной, и все же ты сделала именно это. Опять."
"Я согласна на все, кроме спарринга". Черт. Это прозвучало бездыханно. "И не тебе
больше наказывать меня. Я больше не в твоем подчинении".
"О, я знаю. И почему-то нам обоим было чертовски легче, когда ты была. Ты хочешь
полной откровенности, когда дело касается меня, верно? Как насчет откровенности?" Его
взгляд падает на мой рот. "Я бы сделал то же самое, что и ты, потому что я так же
безрассуден из-за тебя, как и ты из-за меня".
Острая, сладкая боль пронзает мою грудь. Боги, я хочу в это верить. Но я также хочу
большего. Я хочу тех же трех слов, которые он требует от меня. Я провожу языком по
нижней губе, и его глаза вспыхивают, как пар, заполняющий комнату.
"Ты волновалась за меня". В первый раз он сказал это забавно. Во второй раз это
прозвучало радостно. Но в этот раз его тон изменился, как будто это было откровением.
"Конечно, я волновался за тебя".
Он медленно притягивает меня к себе, давая мне возможность возразить, прежде чем
прижать наши тела друг к другу. Его жар впитывается в каждую холодную частичку меня,
и все жгучее беспокойство, которое я испытывала во время полета сюда, и гнев, который
последовал за ним, превращаются в совершенно другую - гораздо более опасную - форму
жара.
Черт, я хочу его. Я хочу прикоснуться к каждому сантиметру его кожи,
почувствовать, как его сердце бьется о мое в знак уверенности, что с ним действительно все
в порядке. Я хочу, чтобы его тело было надо мной, внутри меня, так близко, как только
возможно. Я хочу, чтобы он заставил меня забыть о том, что существует что-то помимо
этой комнаты и нас двоих.
"И ты прилетела сюда, даже не остановившись, чтобы взять свою кожу". Он опускает
голову на дюйм, мучительно медленно.
Я киваю.
"Потому что ты все еще любишь меня", - шепчет он мне в губы за мгновение до того,
как поцеловать меня. Слава богам, он не ждет моего отрицания, потому что я не уверена,
что у меня хватит сил его дать, не то что он, который играет с моей нижней губой, нежно
покусывая ее, а затем проводя языком по изгибу. Это слишком хорошо, слишком
правильно, слишком... все.
Впервые после Аретии он не стал ждать, пока я попрошу. Впервые его пресловутый
самоконтроль ослаб. Впервые он рискнул с возможным отказом, поцеловал меня просто
потому, что хотел, и, черт возьми, это именно то, что мне нужно - чтобы я была нужна ему.
Я раздвигаю губы в знак приглашения не только потому, что хочу его, но и потому,
что он действует в соответствии с признанием, которое мне не пришлось вырывать у него
или даже просить об этом. Он стонет, обхватывает меня руками, и поцелуй становится
именно таким, каким он сам себя назвал - безрассудным. Ощущение того, как его язык
скользит по моему, а затем утверждает, поглаживает, - это пламя в костре, и я загораюсь.
Потребность, похоть, желание - что бы это ни было - танцует по моему позвоночнику
и собирается, превращаясь в настойчивую боль между бедер. Приподнявшись на носочках,
чтобы подойти ближе, я обхватываю его шею руками, но мы все еще недостаточно близко.
Его руки расстегивают пуговицы моего мундира, и я неохотно ослабляю хватку,
чтобы он мог снять его. Она шлепнулась на пол где-то слева. Я дергаю его за рубашку,
отчаянно желая почувствовать его, и он подчиняется, захватывает ее за шею и тянет за
собой, открывая километры и километры теплой, влажной кожи.
Я целую шрам прямо вокруг его сердца и провожу руками по его бокам, пальцы
прослеживают твердые впадины и бороздки на его животе. В этом мире нет ничего, что
могло бы сравниться с ним. Он - полное, абсолютное совершенство, его тело выточено
годами спаррингов и полетов.
"Вайолет". Он наклоняет мою голову и целует меня крепко и глубоко, затем
медленно и нежно, меняя темп, заставляя меня напрягаться, чтобы получить больше.
Мои руки прослеживают линии его спины, когда он проводит пальцами по мокрым,
распущенным прядям моей косы, затем натягивает их, выгибая мою шею, прежде чем
припасть к ней ртом.
Он точно знает, где я чувствительна, и, черт возьми, использует все свои знания,
посасывая и вылизывая то место у моего горла, от которого тают колени и пальцы
впиваются в его кожу.
"Ксаден, - хнычу я, мои руки скользят по изгибу его задницы. Моей. Этот мужчина
мой - по крайней мере, на данный момент. Даже если это всего лишь ближайшие несколько
минут.
Он покусывает нежную кожу моего уха, посылая дрожь ощущений по позвоночнику,
а затем его рот снова оказывается на моем, похищая мой рассудок и заменяя его чистой
потребностью. Этот поцелуй не такой терпеливый, не такой контролируемый, как
предыдущие. В нем есть какая-то дикая, плотская грань, которая заставляет мой рот
изгибаться навстречу его рту, делает меня смелее. Я провожу рукой между нами, затем
вздыхаю.
Он тверд для меня, его длина упирается в пояс, когда я сжимаю его.
"Черт", - рычит он, отрывая свой рот от моего, его дыхание такое же неровное, как и
мое, когда я глажу его через ткань. "Если ты будешь продолжать в том же духе..." Он
закрывает глаза и откидывает голову назад.
"Я действительно доберусь до тебя?" У меня все сжалось в комок.
 Его взгляд переходит на мой, и конфликт, который я вижу в его темных глубинах,
заставляет меня остановиться.
"Не заставляй меня бороться за это. Только не снова". Я отступаю от тепла его рук,
и каждый нерв в моем теле кричит в знак протеста. "Я не могу постоянно бороться за это,
пока ты изобретаешь новые способы колебаться или говорить мне "нет", Ксаден. Ты либо
хочешь меня, либо нет".
"Ты только что обхватила рукой мой член, Вайолет. Я уверен, что ты почувствовала,
как сильно я тебя хочу". Он провел рукой по своим мокрым волосам. "Боги, это я борюсь
за это!" - возражает он, жестикулируя между нами. "Я же сказал тебе, что не буду
использовать секс как оружие, чтобы вернуть тебя".
"Ты просто используешь его как оружие, используя свое маленькое правило, чтобы
заставить меня сказать те три слова, которые я не готова тебе дать". И эта грань безумной
потребности, на которой он меня держит, настолько остра, что я могу уступить, настолько
сильно я его хочу.
"Оружие против тебя?" Он качает головой. "Ты говорила мне, что нельзя отделять
эмоции от секса. Помнишь?"
Я открываю, а потом закрываю рот. Он прав. Я действительно так говорила. Черт.
"Может быть, я учусь."
"Может быть, я не хочу этого". Он делает шаг вперед и проводит пальцами по моей
шее. "Я хочу тебя такой, какая ты есть, с эмоциями и всем остальным. Мне нужна женщина,
в которую я влюбился. Это убивает меня каждый раз, когда мне приходится держать свои
руки подальше от тебя, каждую ночь, когда я лежу без сна рядом с тобой, одновременно
благословленный и проклятый воспоминаниями о том, какой горячей, какой влажной,
какой чертовски совершенной ты ощущаешься, когда я теряю себя в тебе".
Мои губы раздвигаются, и по коже разливается тепло, как будто его слова - это
настоящая ласка.
"Когда я сплю, мне снятся звуки, которые ты издаешь перед тем, как кончить, и то,
как синева твоих глаз затмевает янтарь сразу после этого, насыщенный и затуманенный. Я
просыпаюсь, изголодавшись по тебе, только по тебе - даже в то утро, когда ты находишься
на другом конце королевства. Я не отказываю тебе и не манипулирую тобой. Это я борюсь
за тебя". Он проводит ладонью по моему бедру, и его большой палец гладит голую полоску
кожи между моими штанами и доспехами.
"Ты хочешь сражаться за меня?" Я потянулась к волосам и выдернула одну за другой
шпильки, позволив им упасть на каменный пол. "Тогда рискни, не зная, что я чувствую. Ты
хочешь вернуть мое сердце? На этот раз рискни сначала своим".
"Если я скажу тебе, что я чувствую сейчас, ты никогда не поверишь, что я не просто
отчаянно жажду твоего тела". Он нахмурил брови.
"Именно это я и имела в виду". Последняя заколка падает с моих волос. "Выбирай,
Ксаден. Ты можешь позволить мне выйти за дверь, или ты можешь стать тем, кто возьмет
то, что я готова дать на этот раз". Я тряхнула волосами и провела пальцами по мокрой массе,
чтобы распутать косу.
"Ты пытаешься поставить меня на колени? Или выиграть спор?" Его рука сгибается
на моем бедре, а его горячий взгляд окидывает меня.
"Да", - отвечаю я, потянувшись к завязкам на пояснице, которые фиксируют мои
доспехи. "Я только что провела восемь часов в ужасе от того, в каком состоянии я найду
тебя, и я говорю тебе, что я не просто хочу тебя. Ты мне нужен. Вот твои три слова". Я
натягиваю мокрую нитку, и она поддается. "Это все, что ты получишь. Возьми меня или
оставь".
Борьба внутри него ощутима, напряжение между нами достаточно острое, чтобы
пронзить драконью чешую. И на секунду я думаю, что он может оказаться достаточно
упрямым, чтобы уйти и оставить нас в этом тупике.
 Но потом, слава богам, он прерывается, сливаясь своим ртом с моим, и огонь,
который копился во время нашего спора, вспыхивает еще жарче, чем прежде. Он целует
меня так, словно я - ответ на все вопросы. Как будто все, чем мы были и будем, зависит от
этого момента. А может, так оно и есть.
Его руки работают со шнурками на моей спине, пока я расстегиваю пуговицы его
брюк. Я выигрываю гонку, просовываю руку под ткань и глажу его от корня до кончика.
Гортанный стон, который он издает, кажется мне наградой и ударяет прямо между
бедер, боль усиливается до пульсации.
"Отпусти, чтобы я мог раздеть тебя". Последнее слово он произносит, прикусив мою
нижнюю губу.
Да, пожалуйста. Я освобождаю его, и он стягивает с меня доспехи, чтобы стянуть
их через голову. Она шлепается на землю, и через секунду чувствительная вершина моей
груди оказывается в его рту, а язык ласкает ее. Я стону, мои пальцы пробираются сквозь
его волосы, чтобы удержать его на месте. "Это чертовски приятно".
Обхватив меня сзади, он приподнимает, а затем одним плавным движением
укладывает меня на нагретую водой каменную скамью. "Ты уверена, что хочешь этого здесь
и сейчас?" - спрашивает он, возвышаясь надо мной, закрывая от брызг воды мою грудь, его
глаза закрыты капюшоном, а волосы взъерошены моими руками. "Через пять минут я могу
устроить тебя поудобнее в своей постели".
Он так красив, что у меня сердце замирает от одного взгляда на него.
"Сейчас." Мои руки гладят его широкие плечи и спускаются вниз по реликвии,
которая извивается от его челюсти до предплечья.
"Сейчас", - соглашается он. В следующем поцелуе нет ничего практичного или
отточенного - все это потребность, подслащенная отчаянием, которое совпадает с моим
собственным, и от этого еще более горячая. Это именно то, что мне нужно, - быть прижатой
к его твердому телу и камню, поглощаемой с той же нетерпеливостью, которую я
испытываю к нему.
Его рука скользит по моим изгибам, следуя по впадине талии, затем переходит к
поясу и расстегивает одну за другой пуговицы брюк. Он не колеблется в своих
прикосновениях, когда его пальцы проникают и гладят меня от входа до клитора.
Моя спина выгибается, и я задыхаюсь от раскаленного до бела удовольствия.
"Еще горячее, чем я помню". Его рот движется вниз по моей шее, переполняя меня
ощущениями, а пальцы дразнят легкими прикосновениями. "Черт, ты на ощупь как шелк.
Горячий, скользкий шелк". В его голосе звучит грубая хрипотца, которой мне так не
хватало.
Он опускается ниже, чтобы поклониться ртом моей груди, его зубы легонько бьют
по соскам, создавая идеальное трение для усиления удовольствия, свертывающегося внутри
меня. Конечно, он знает, что мне нравится. Это не первый раз. Но и не последний.
Сила набухает под моей кожей и нарастает, когда он обводит мой набухший клитор,
отказывая мне в необходимом давлении.
"Ксаден, - умоляю я, впиваясь ногтями в его плечи, но стараясь не задеть его новый
шрам. Каждое движение его пальцев и щелчок языка словно молния проносятся по моему
организму, электризуя каждый нерв, пока я не превращаюсь в сверхчувствительную тетиву,
натянутую слишком сильно, но недостаточно туго.
"Я точно знаю, чего ты хочешь, - он провел пальцем по моему клитору, - и что тебе
нужно". Два пальца скользят внутри меня.
Глубже. Ближе. Еще. Это то, что мне нужно.
"Тогда дай мне это", - требую я, покачивая бедрами.
"Я ждал вечность, чтобы прикоснуться к тебе".
Я дышу рваными вздохами и стонами, и моя кожа пылает, а жар становится
колючим, когда он усиливает давление, делая все более быстрые толчки.
 "Боги, посмотри на себя. Ты - все, что я когда-либо захочу. Только ты. Только ты.
Только ты. Только мы". Его голос вьется вокруг моего сознания, пока он не становится
всем, что я вижу, всем, что я слышу, всем, что я чувствую и думаю. Он - это все, он
наблюдает за мной, как будто думает обо мне то же самое.
"Ты мне нужен". Может быть, "нужен" - не совсем подходящее слово, но нет другого
термина, который бы передал, насколько он важен для моего существования. Я засовываю
большие пальцы в пояс брюк и нажимаю. Мне нужно их снять, немедленно.
"То же самое". Мы превращаемся в безумие ищущих рук и ртов, с трудом
освобождаясь от остатков мокрой одежды. У меня появилась новая причина проклинать эти
ботинки, но Ксаден быстро справляется с ними, раздевая меня догола.
Я провожу губами по новому шраму на его руке, прекрасно понимая, как близко я
была к тому, чтобы потерять его, и тут он снова оказывается надо мной, опираясь на
предплечья, его глаза изучают меня с такой интенсивностью, что я дрожу от предвкушения,
когда он устраивается между моими бедрами.
Потянувшись между нашими телами, я обхватываю его пальцами, поднося головку
его члена к своему входу. Я умру, если он заставит меня ждать еще дольше. Я не смогу
больше дышать без него внутри меня.
"Ты нужна мне еще больше, Вайолет". Он обхватывает мое лицо и крутит бедрами,
проталкиваясь внутрь, растягивая меня, пока он поглощает эти первые чувствительные
дюймы. "Как бы ты ни думала, что тебе это нужно, как бы ни нуждалась во мне - ты нужна
мне больше". Он делает толчок, заполняя меня одним длинным движением, пока не входит
так глубоко, что мои глаза закрываются, и я стону от возвышенного удовольствия.
В мире нет ничего подобного. Я уверена в этом.
"Так. Охуенно. Хорошо." Он повторяет мои мысли со стоном, а затем начинает
двигаться, отстраняясь, чтобы снова и снова входить в меня, сбивая мое прерывистое
дыхание поцелуем за поцелуем. Камень, лежащий у меня за спиной, позволяет мне
выгибаться навстречу его толчкам, втягивая его глубже. Это слишком много, слишком
хорошо и в то же время недостаточно.
Каждый мощный толчок заставляет меня жадно ждать большего. Вот где я хочу
существовать: он надо мной, движется внутри меня, его внимание полностью, полностью
принадлежит мне. "Сильнее. Глубже." Я дышу слишком тяжело, чтобы говорить. "Не
обращайся со мной так, будто я могу сломаться".
"Я точно знаю, сколько ты можешь выдержать". Он просовывает руки под меня,
затем прижимает меня к своей груди, приподнимаясь и садясь на край скамьи.
Мой крик эхом отдается в камере, когда я опускаюсь на него, мои колени упираются
по обе стороны от его бедер, и он входит в этот сладкий, более глубокий угол, от которого
у меня перехватывает дыхание. "Да. Вот так. Боги, я чувствую тебя везде".
"Прямо там, где мы остановились". Его руки переходят на мою задницу. "Когда ты
сидишь на мне".
Я обхватываю его за шею и улыбаюсь ему в губы. На этот раз никто не входит в эти
двери, чтобы прервать нас. Есть только звук воды, бьющейся о скамейку рядом с нами, и
наши тела, сближающиеся снова и снова, наши сердца бьются, дыхание сбивается между
долгими, одурманивающими поцелуями.
Реальность сужается до ощущений, до изысканного прикосновения его груди к моей
груди, его рта к моему рту, его члена, заполняющего каждый мой дюйм, растягивающего
меня для большего. Давление в моем сердце так сильно, удовольствие так сладко, что я
чувствую его вкус. Оно вибрирует во мне по мере того, как нарастает моя сила, превращая
меня в чистую, восторженную энергию, пока я не становлюсь той самой молнией, которой
владею, трещащей в ожидании удара.
"Еще", - рычит он. "Я хочу всего, Вайолет".
 "У тебя есть это". Его щетина царапает мои ладони, когда я прижимаюсь к его лицу
и целую его. Молния проносится сквозь меня, достигая опасного пика, и мне не нужно
спрашивать. Я знаю, что я у него.
Молния с треском вырывается наружу, ярко вспыхивая за окнами на мгновение,
прежде чем ее поглощают тени, которые устремляются за ней. Ничего не разбивается.
Ничто не загорается. Он знает, как реагирует мое тело, знает, как довести меня до предела,
и прикроет меня, когда я взорвусь.
Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его. Я не готова отдать ему слова и силу, которая
к ним прилагается, но я могу сохранить их для себя, напевать их как свой личный Кодекс,
единственную истину, в которой я уверена.
Его тело напрягается под моим, толчки становятся сильнее, он обхватывает меня
руками, цепляя за плечо и притягивая к себе.
Это спиралевидное давление достигает точки разрыва, и я борюсь, сдерживая его.
Еще нет. Я хочу большего. Черт, я хочу чувствовать это каждую минуту каждого дня до
конца своей жизни.
"Отпусти". Он меняет угол наклона и при следующем толчке трется о мой клитор.
"Я не хочу, чтобы это кончалось". Я слышу нотки паники в своем голосе, резкие
нотки страха, что это будет единственный раз, когда я буду чувствовать себя так,
единственный раз, когда он будет моим. Но волны становятся все ближе с каждым
движением наших бедер, и мои мышцы напрягаются до предела.
"Вайолет". Его рука скользит от моего плеча к шее, запутываясь в длинных прядях
моих волос, и он смотрит мне в глаза, как будто видит мою душу. "Я не могу отказаться от
этого. Я не отдам тебя. Теперь отпусти".
Мои бедра дрожат, и при очередном толчке я с криком проваливаюсь. Вспыхивает
молния, сила прорывается сквозь меня с мгновенным громом, и волны снова и снова
накатывают на меня. Все, что я могу сделать, это прижаться к Ксадену и выдержать их,
блаженство заливает мое тело до тех пор, пока я не теряю силы, чтобы качаться на нем.
"Идеально". Его сдержанность исчезает в одно мгновение. Исчезли размеренные,
точные толчки. Он рычит мне в шею и дико двигает бедрами, поглощая меня с головой, и я
понимаю, что именно этого я жажду больше всего на свете, даже больше его секретов - его
потери контроля.
Я хочу быть единственным человеком, для которого он раскрывается.
Держась за его плечи, я отталкиваюсь от каждого толчка, вращая бедрами и смакуя
его крик, когда он наконец содрогается подо мной, и его тени проносятся по комнате.
Камень трескается, и вода вырывается из акведуков.
Мое сердце бешено колотится, и я ухмыляюсь.
"Черт". Его лоб прижимается к моему, наши груди вздымаются, когда мы пытаемся
перевести дыхание. "Как только я думаю, что могу справиться с тобой, я полностью теряю
голову".
"Это моя любимая часть".
"Почему это меня не удивляет?" Он проводит губами по моим губам и обхватывает
меня руками, не давая растаять на его коленях. "Ты меня погубишь, клянусь".
"И что нам теперь делать?" Вопрос вырвался прежде, чем я успела его остановить. В
конце концов, это я борюсь с этим - что бы это ни было.
"У нас есть варианты". Он гладит меня по лицу и изучает мои глаза. "Во-первых, мы
можем остаться здесь и сделать это снова. Во-вторых, мы можем привести себя в порядок,
одеться и прокрасться в мою комнату, где мы снова сможем сделать это. Или в-третьих..."
Он делает паузу. "Мы можем привести себя в порядок, найти мага воды, который высушит
нашу одежду, одеть тебя в одну из моих летных курток и полететь на встречу, чтобы
бросить кинжалы..."
Я вскочила и побежала, хватаясь за свою одежду, прежде чем он успел закончить.
Конечно, я иду с ним.
 "Полагаю, это означает отказ от первого и второго вариантов?" - говорит он с
разочарованным вздохом.
 Хотя всадники грифонов не способны создавать печатки, они не бессильны.
Более того, некоторые утверждают, что они превратили малую магию, особенно
работу с разумом, в самое смертоносное оружие. Недооценивать их - ошибка.

-ГРИФОНЫ ПОРОМИЭЛЯ, ИССЛЕДОВАНИЕ БОЯ МАЙОРА ГАРИОНА САВОЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Когда два всадника, состоящие в предполагаемых отношениях, оказываются

связанными узами брачного союза с парой драконов, никто не задумывается о полуночном
полете, чтобы улететь, а на Континенте нет лучшего вида на звезды, чем со спины Тейрна.
"Я все еще не одобряю", - причитает Тейрн, когда мы пересекаем барьер щита чуть
позже полуночи.
"И все же мы продолжаем лететь", - отвечаю я, стряхивая с себя ощущение
неправильности, которое с каждым взмахом крыла все глубже погружается в мои кости. По
опыту знаю, что это пройдет, как только мы окажемся за пределами щита достаточно долго,
чтобы мои чувства адаптировались.
"Только потому, что я поклялся позволить тебе сделать свой собственный выбор
после Рессона, а не потому, что я согласен с тобой". Он идет по склону вершины,
отклоняясь влево, чтобы проследить за пейзажем. Сегодняшнее полнолуние позволяет
держаться в тени. "Это неоправданный риск".
"Ксаден и Сгаэль постоянно рискуют". Я перестаю бороться с ветром и наклоняюсь
вперед, когда он ныряет, ухмыляясь ветру.
"Владелец теней - не моя забота".
"А вот Сгаэль - да". Ремни седла впиваются мне в бедра, постоянно напоминая, что
без него я не смогу удержаться в седле.
"Сгаэль никогда бы не была убит таким ничтожным существом, как грифон".
Он насмехается. "А что касается потери обладателя тени, то она будет
испытывать эмоциональное неудобство, это правда".
Я посмеиваюсь над его грубостью. "Эмоциональное неудобство? Так вот кто я для
тебя?" Если так, то нам не стоит беспокоиться о том, что моя смерть повлечет за собой
смерть Тейрна, Сгаэльь и Ксадена.
"Сейчас ты - призовая досада".
Ветер срывает мой смех, и я сдерживаюсь, когда мы приближаемся к долине,
которая, похоже, покрыта лесом. Край ближайшего хребта светится светом поромишской
деревни, но я не уверена, какой именно.
Тейрн взмахивает крыльями, и гравитация настигает нас, заставляя меня еще глубже
сесть в седло за мгновение до того, как он приземлился на краю темного озера, отчего у
меня затрещали все кости в теле. Прежде чем я успеваю сориентироваться, он взмахивает
рукой, и я хватаюсь за поводья, а он встает спиной к воде, лицом к открытому лугу.
"Это было неожиданно". Хорошо, что я все еще пристегнута.
"В следующий раз ты полетишь, а я поеду верхом". Его голова мечется слева
направо, когда Сгаэль приземляется рядом с нами, Ксаден на ее спине.
"Он все еще злится, что я пришла", - говорю я Ксадену, потянувшись к пряжке.
 "Ты стала достаточно сильной, чтобы справиться с Аэтосом", - говорит Ксаден,
уже двигаясь к плечу Сгаэль. Лунный свет заиграл на его мечах, когда он слез с них.
"Меня больше беспокоит компания лейтенанта, чем Аэтос", - рычит Тейрн. "И
даже не думай спускаться, Серебристая".
"Что, прости?" Я протягиваю кожаный ремень через первую петлю.
"Отстегнешь ремень, и я начну". Его голова поворачивается, жутко змеиная, и
смотрит на меня через плечо.
У меня отпадает челюсть. "Ты же не серьезно", - шепчу я с шипением.
"Попробуй". Его золотистые глаза сузились до щелей. "Я согласился прийти на
посадку. Я не соглашался подвергать твою жизнь опасности, когда мы находимся на
расстоянии одного полета виверны от Золии. Я тоже помню, что случается со
всадниками".
" Ты ведешь себя как слишком заботливая задница ". Не то чтобы он не был прав.
Может быть, не только у меня бывают плохие сны.
"Я - заслуга своего рода". Он качает головой вперед, полностью отстраняясь от меня.
"Не волнуйся, ты сможешь все услышать оттуда". Голос Ксадена доносится оттуда,
где он стоит чуть впереди Тейрна и Сгаэль.
"Это говорит тот, чей дракон не ставит его в угол", - ворчу я.
"Я мог бы отказаться от встречи. Это компромисс". Тейрн хмыкает. "Они
приближаются".
У меня на языке вертится мысль ответить, но я закрываю рот, услышав взмахи
крыльев грифонов. Звук мягче, чем у драконов, менее отчетливый. Как штормовой ветер
вместо барабанного боя.
Семь грифонов - полный дрейф - приземляются на поляне впереди и идут вперед, их
грозные головы мотаются влево и вправо, когда они смотрят между Тейрном и Сгаэль.
Грифоны примерно на фут выше Ксадена, и хотя в лунном свете я плохо различаю цвета,
отсюда хорошо видны их острые как бритва клювы.
"Пожалуйста, скажи, что ты их узнал", - говорю я Ксадену, сердце колотится. Сила
поднимается под кожей и заряжает воздух вокруг меня.
"Узнаю. Через минуту узнаешь и ты", - отвечает он, как будто мы встречаемся с
друзьями в местной таверне.
Тейрн опускает голову в жесте, который я расцениваю и как угрозу для них, и как
услугу для меня, позволяя мне видеть остальных приближающихся.
Грифоны, наполовину орлы, наполовину львы, останавливаются примерно в
двадцати футах от нас, и трое из их летунов рассаживаются, оставляя пары по краям,
готовые взлететь в любой момент.
Наше доверие тонко, как декабрьский лед. Один неверный шаг - и трещина приведет
к смертельным последствиям.
Троица идет к Ксадену по горной траве, и я почти сразу узнаю в той, что в центре,
ветерана, который пришел к нам на озеро, а потом сражался с нами в Рессоне. Ее лицо
немного более вытянуто, а на шее сбоку появился новый шрам, исчезающий в форме, но
это точно она.
А вот мужчина слева от нее уже не тот. Он чуть ниже ростом, чуть более жилистый,
чем ее коренастый спутник, и под его рассеченными бровями нет злобы, когда он смотрит
мимо Ксадена на меня, а затем быстро отводит взгляд.
Я не могу не задаться вопросом, не погиб ли во время нападения тот мужчина, с
которым она была на озере.
"Риорсон", - окликает женщина, остановившись в десяти футах от Ксадена.
"Сирена", - говорит Ксаден, поднимая два мешка и ставя их на землю перед собой.
Послание ясно: если они захотят их получить, то подойдут ближе к Тейрну и Сгаэль.
Сирена вздыхает и приглашает остальных идти вперед.
 Молодая женщина, идущая справа от Сирены, одета в более бледный коричневый
цвет, чем остальные. Она выглядит как моя ровесница и имеет достаточно общих черт с
Сиреной, чтобы их можно было назвать родственницами - кузинами, возможно... или даже
сестрами. У них одинаковые прямые носы, полные рты, стройное телосложение, блестящие
черные волосы, контрастирующие со светлой кожей, хотя у младшей они заплетены в
простую косу через плечо. Глаза у нее чуть больше, а скулы чуть выше, чем у Сирены. Она
из тех красавиц, которые обычно занимают места при дворе короля или на сцене театров
Калдира.
В груди у меня все сжалось. То, как она смотрит на Ксадена, не просто ласковый
взгляд. В нем есть несомненная тоска, голод, который заставляет меня моргать. Как будто
она блуждала по пустыне, а он - оазис.
Она выглядит... как я себя чувствую.
"Рада видеть, что ты выжил после неудачного нападения на Самару", - говорит
Сирена, когда они подходят к Ксадену.
"Не хочешь объяснить, что это было?" Тон Ксадена переходит на менее
дружелюбную территорию. "Потому что один из твоих грифонов чуть не уничтожил меня.
Если бы у нас в Восточном крыле не было поблизости мастеров восстановления, я бы
остался без руки, потому что замешкался, думая, что это может быть кто-то из вас". Он
посмотрел на другую женщину. "Я думал, что мы на одной стороне, но я не буду колебаться,
если это случится снова".
Я наклоняюсь вперед в седле, но это не так уж много. Находиться здесь, наверху, где
я могу только догадываться о выражении его лица, просто мучительно. Энергия
потрескивает в кончиках моих пальцев, но я держусь уверенно, готовой к тому, что это
падение пойдет не по плану.
"Я не могу контролировать каждый дрейф, Риорсон", - отвечает Сирена. "И я не
собираюсь обвинять другие дрейфы в других командах, которые должны выполнять
приказы. Нам нужно больше оружия, чем то, что вы можете предоставить. На этом
форпосте достаточно кинжалов, чтобы вооружить сотню летунов..."
"Они питают наши щиты". Его руки сжались в кулаки по бокам.
"Наши щиты? С каких это пор ты симпатизируешь наваррийцам? По крайней мере,
у тебя, Ксаден, есть щиты", - возражает девушка справа.
"Пока что". Ксаден на долю секунды смотрит в ее сторону, а затем возвращается к
Сирене.
Этот тон. То, как она назвала его имя... Они определенно знакомы.
"Атаки должны прекратиться, Сирена", - продолжает Ксаден. "В твоем подчинении
или нет, но как только я услышу, что летуны действительно крадут кинжалы с аванпостов
или что наваррские щиты ослаблены из-за воровства летунов, я прерву все поставки,
которые у нас есть на твоем пути".
Я глубоко вздохнула, услышав его угрозу.
"Вы обречете нас на смерть". Ее плечи распрямляются.
"Ты обречешь нас всех на смерть, если разрушишь единственную защиту, стоящую
между вэйнителями и местами их вылупления в Басгиате", - говорю я. "Это наша
единственная кузница оружия, а сырой магии в этом районе хватит, чтобы питать их целый
век. Их будет не остановить".
Все головы поднимаются в мою сторону.
"Ты привлекаешь внимание". Тейрн рычит на летунов, и они тут же отворачиваются.
"Я никогда не говорила, что буду сидеть здесь молча"
"Приятно познакомиться с тобой без лица Риорсона, приклеенным к твоему,
Сорренгейл". говорит Сирена, отводя взгляд от Тейрна. Умная женщина. "Хотя, полагаю,
он все еще не до конца доверяет нам, если держит тебя на спине своего огромного дракона."
Ксаден молчит.
 "Я рада, что ты справилась с Рессоном", - отвечаю я с улыбкой. Не то чтобы она это
видела.
Но младший летун видит. Она смотрит на меня в тревожной смеси шока и... черт, я
думаю, что это злость, сузив глаза.
"Моя фамилия не выигрывает у друзей слева от тебя", - говорю я Ксадену.
"Не обращай на нее внимания".
"Мы прошли через это благодаря тебе и той невероятной молнии, которой ты
владеешь", - говорит Сирена.
Из горла Тейрна вырывается еще одно грозное рычание: его голова поворачивается
вправо, и он обнажает зубы.
Сирена смотрит на младшего летуна и краснеет. "Тебе лучше знать, что нельзя
смотреть на дракона, Кэт!"
Кэт. Это подходящее имя для того, как она меня оценивает.
"Я не пялилась на дракона", - отвечает женщина достаточно громко, чтобы я едва
разобрала слова. Но она переводит взгляд на Ксадена. "Она поражает, надо отдать ей
должное".
Какого черта?
"Не надо", - отвечает Ксаден, его тон становится ледяным спокойным, прежде чем
обратиться к Сирене. "Сорренгейл права. Если ты уничтожишь нашу защиту, им ничто не
помешает опустошить места вылупления. С ними будет невозможно бороться, не говоря
уже о том, чтобы победить".
"Значит, ты предпочитаешь, чтобы мы погибли, пока ты сидишь под защитой того
самого оружия, которое может спасти наших граждан?" - спросил мужчина, словно
запрашивая прогноз погоды.
"Да." Ксаден пожимает плечами.
Мои брови сходятся на переносице.
"Это война, - продолжает Ксаден. "На войне гибнут люди. Так что, если ты
спрашиваешь, лучше ли мне, чтобы погибли твои люди, чем мои, то, очевидно, мой ответ -
да. Глупо думать, что мы сможем спасти всех. Мы не можем".
Я резко вдыхаю при напоминании о том, что человек, которого я вижу за закрытыми
дверями, - это не тот, кого знает весь остальной мир. Я не в первый раз слышу от него такие
слова. То же самое он чувствует по отношению к меченым, которые не хотят работать,
чтобы спасти себя в Басгиате.
"Видно, все еще мудак". Кэт складывает руки.
"Мы тоже потеряли всадников из-за вэйнителей", - возражает он. "Мы сражаемся
вместе с вами. Но я не собираюсь жертвовать безопасностью нашего движения или наших
гражданских ради вашей. Если это делает меня мудаком, то так тому и быть. Мы не просто
сидим за своими щитами, к тому же. Я рискую своей жизнью, рискую жизнями людей,
которые мне дороги, чтобы доставить вам оружие из Басгиата и завершить строительство
нашей собственной кузницы, чтобы обеспечить нас этим оружием, чтобы мы были готовы,
когда и темные маги, и Наварра неизбежно придут за нами. А они придут".
"Завершить кузницу?" Кэт бросила еще один взгляд в мою сторону. "Виконт Текарус
решительно не согласился бы с этим утверждением. У тебя был не один, а два шанса
приобрести светило, и не то чтобы оба раза у тебя не было того, о чем он просил".
"Не может быть и речи", - пробурчал Ксаден.
"Ты хочешь, чтобы все наше королевство стало жертвой этих чудовищ, потому что
ты что?" спросила Кэт, наклонив голову к Ксадену. "Влюблен? Да ладно. Я знаю тебя
лучше".
"Кэт!" огрызается Сирена.
Мой желудок вздрагивает. "О чем, черт возьми, она говорит?" Как ни смешно, но я
думаю... это я. Что, черт возьми, может быть общего у меня с поромишским виконтом?
"Ничего важного". Тон Ксадена не успокаивает.
 Тейрн хмыкнул.
"Мы обсудим это позже", - предупреждаю я Ксадена, добавляя это в бесконечный
список.
"Ты ничего не знаешь, когда речь идет о ней". Ксаден качает головой, обращаясь к
Кэт, и снова поворачивается к Сирене. "Кузница - наш главный приоритет. Как только мы
получим светило, мы начнем работу и сможем снабжать вас в полном объеме. Остальные
материалы, необходимые для начала работы, у нас есть, и это все, что вы узнаете, потому
что вы правы, Сирена. Я вам не доверяю. А пока в этих сумках двадцать три кинжала". Он
указывает на сумки у своих ног.
"Двадцать три?" спрашивает Сирена, поднимая бровь.
"Мне нужен один из них". В его словах и тоне нет извинений. "Возьмите их или
оставьте. В любом случае, Гаррик проследит, чтобы следующий груз был доставлен в
назначенное место". Он отходит в сторону, держась к ним лицом. "Это недалеко от
Атебайна. Я не скрываю этого от тебя, просто не буду повторять это перед остальным
ее дрейфом".
"Я ценю честность". Это удивительно и освежающе.
"У тебя есть год, пока они не окажутся на твоей границе", - говорит Сирена.
У меня желудок сводит, когда я вспоминаю, что Бреннан считает, что у нас гораздо
меньше этого срока. Мне нужно углубиться в изучение щитов, как только я вернусь в
Басгиат.
"Мы - все, что стоит между ними и тобой. Ты ведь знаешь это, верно? Или вы все
еще прячете голову в песок, чтобы не сказать нам слишком многого на случай, если нас
будут допрашивать, как в прошлом году?"
"Мы знаем", - отвечает Ксаден. "Мы будем готовы".
Сирена кивает. "Я сделаю все возможное, чтобы ослабить нападения на аванпосты,
но пока ты не сможешь открыто сказать, что снабжаешь нас, это все равно, что просить
наши силы поверить в призраков. Они не доверяют тебе так, как доверяю я".
"Как вы их остановите - это ваше дело. Я имел в виду то, что сказал". Он наклонил
голову. "Придете за нашими щитами, и я буду смотреть, как вы умираете".
Мы должны взять их под охрану. Это самый логичный путь. Сгаэль выпускает
струйку пара, и летун-мужчина вздрагивает, затем подходит к двум сумкам и
поворачивается, передавая одну из них Сирене, а сам возвращается к остаткам дрейфа.
"Спасибо", - говорит Сирена Ксадену, а затем смотрит на меня. "Скажи своему
дракону, что он все еще самый страшный из всех, кого я когда-либо видела, Сорренгейл".
"Я бы передала, но это только раздует его эго", - отвечаю я, устраиваясь в седле, пока
Ксаден взбирается на переднюю ногу Сгаэль, чтобы сесть. "Оставайся живой, Сирена. Ты
начинаешь мне нравиться".
Она одаривает меня ухмылкой, а затем поворачивается к другому летуну. "Пойдем,
Катриона".
Катриона. Кэт.
То, что у меня свело живот, не имеет ничего общего с внезапным взлетом Тейрна в
ночное небо, а все связано с воспоминаниями о том, что сказал Бодхи несколько недель
назад.
Я никогда не видел, чтобы он так заботился, даже о Катрионе.
О боги. То, как она смотрела на него, было не просто тоской - это было
воспоминание.
 Курсанты, уличенные в самовольной отлучке, подлежат военному трибуналу по
решению командования, если они не будут расстреляны на месте.

-СТАТЬЯ ЧЕТВЕРТАЯ, РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ КОДЕКС ПОВЕДЕНИЯ В ВОЕННОМ

УЧИЛИЩЕ БАСГИАТА

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Воздух сгоняет жар с моих щек, и я натягиваю очки на место, пока Тейрн летит к
границе с сильными ударами крыльев. "Чтобы не делать поспешных выводов, как в
прошлом году, она ведь твоя бывшая, не так ли?" спрашиваю я Ксадена, надеясь, что мой
мысленный голос звучит гораздо увереннее, чем я себя чувствую.
"Как ты... Забудь, это неважно. Да." Он говорит медленно, словно подбирая слова
с особой тщательностью. "У нас все было кончено до того, как я встретил тебя".
Это не должно иметь значения. У меня тоже есть бывшие. Мы же не обсуждали нашу
сексуальную или романтическую историю, верно? Конечно, ни один из них не грифон-
летун, который выглядит как... это, но все же. Нет никакой логической причины для того,
чтобы я чувствовала этот уродливый приступ иррационального...
Черт. Что это? Ревность? Тревога? Неуверенность в себе?
"Все три", - раздраженно отвечает Тейрн. "На что я напомню, что ни один дракон
не выбрал ее. Тебя выбрали двое. Возьми себя в руки".
Его оценка звучит здраво, но имеет мало общего с тем, что я чувствую.
"Но в какой-то момент Ксаден выбрал ее". Я прислоняюсь к правому берегу, пока
Тейрн обнимает лицо горы, продолжая подниматься.
"И когда-то ты считал кашу удовлетворительной едой, пока у тебя не выросли
зубы и ты не обнаружила, что вся остальная еда в мире ждет тебя. А теперь прекрати
эти рассуждения. Это не поможет тебе стать сильнее".
Легко сказать.
Тишина окутывает меня до конца полета, и мне становится немного легче дышать,
когда мы пересекаем границы Наварры. А потом чувство вины, как камень, оседает в моем
нутре. Мы в безопасности за нашими щитами, но дрейф, который мы только что вооружили,
не будет спать с такой же уверенностью.
Мы приземляемся в поле, и я, отстегнувшись, сползаю по передней ноге Тейрна.
"Будь готова к утру", - приказывает Тейрн. "Возможно, быстрое возвращение
смягчит твое неизбежное наказание за внезапный отъезд".
Ведь драконов никто не наказывает.
"Сомневаюсь, но мы можем попробовать". Я поднимаю свои летные очки, когда
Тейрн уходит со Сгаэль, их хвосты взмахивают в ритме. Это мелочь, но она заставляет меня
улыбаться.
Ксаден подходит, обхватывает меня за талию и прижимает к своей груди, а затем
большим и указательным пальцами подтягивает мой подбородок вверх, так что наши
взгляды встречаются. Между его бровями пролегла тревога. "Неужели нам придется
провести последние несколько часов вместе, разговаривая о Кэт?"
"Нет". Я обхватываю его за шею. "Нет, если только ты не хочешь провести их в
разговорах о моих предыдущих любовниках".
 Его взгляд падает на мой рот. "Я бы предпочел выбрать наш предыдущий вариант
номер два, где мы отправляемся в мою спальню и разумно используем наше время".
"Отличный план", - соглашаюсь я, мое тело нагревается от одного только
предложения. "Но нам придется поговорить о виконте Текарусе".
"Черт." Он отводит взгляд. "Я бы предпочел поговорить о наших бывших". Его
взгляд снова переключается на меня. "Кто твои бывшие? Знаю ли я их?"
"Текарус". Я приподняла бровь. "Я знаю, что ты хочешь сохранить свои секреты, но
ты сказал, что дашь мне информацию, если она повлияет на мои решения, и у меня есть
подозрение, что происходящее связано со мной". Я провожу пальцами по его шее с
реликвией, просто потому, что не могу не прикоснуться к нему. "Так что я спрашиваю
тебя: что Текарус хочет получить за светило - единственное устройство, которое
может завершить вашу кузницу, - и что ты не хочешь отдавать?"
Он крепче обхватывает мою талию, притягивая меня еще ближе. "Кроме оружия и
частной армии?" Он делает паузу, в его глазах разгорается война, прежде чем он вздохнет.
"Ты - первый обладатель молнии за последние сто лет. Он клянется, что позволит нам
взять ее в Аретию, если увидит, как ты владеешь ею".
Я моргнула. "Эта часть кажется достаточно простой".
"Это не так. Наша первая сделка сорвалась, когда я обнаружил, что он готов
позволить нам только использовать светило, а не забирать его, что означало бы размещение
драконов в Кордине. А во-вторых, я не верю, что он остановится на встрече с тобой. Он
известен тем, что собирает ценные вещи и удерживает их против их воли". Он проводит
большим пальцем по моей нижней губе, вызывая дрожь осознания. "Я не буду рисковать.
Не буду рисковать тобой".
"Не похоже, что это твой риск", - мягко говорю я. Ему нужно это светило, но,
возможно, если я смогу поднять щиты, это даст нам немного времени".
"Я сказал тебе в Аретии, что скорее проиграю всю войну, чем буду жить без тебя".
Он проводит пальцами по моей челюсти, а затем опускает руку.
"Я не думала, что ты действительно это имел в виду, когда говорил это". Боль в моей
груди едва не взрывается. Я люблю этого человека каждым ударом своего безрассудного
сердца, которое могло бы стать его, если бы он просто перестал хранить все свои секреты
и позволил мне узнать его.
"В какой-то момент ты снова должна мне доверять". Его рот сжался. "Поход к
Кордину не обсуждается. Бреннан уже ведет переговоры о других условиях".
"Но я здесь. Ты не можешь защитить меня от всех..." Я смотрю на груз, который он
засунул в глубокие ножны у моего плеча, ножны, которые находятся там только потому,
что на мне его летная куртка. "Что это?" Но я уже знаю. Сплав в рукояти вспыхивает в
лунном свете, прежде чем исчезнуть, прижавшись к моей руке.
"Мне нужно, чтобы ты могла защитить себя, что бы ни случилось. Не только у тебя
бывают плохие сны, знаешь ли".
Мои губы раздвигаются. "Ксаден", - шепчу я, прижимая руки к его лицу и царапая
ладони щетиной на его щеках. "Я владею молнией. Я никогда не буду беззащитна перед
вэйнителем"
"Тебе, конечно, придется скрывать это". Его голос стал хрипловатым. "Пришей
ножны поглубже, где тебе будет удобнее".
Я киваю. Сейчас почти нет шансов, что кто-то сможет его заметить, если только он
не направлен наружу или если они знают, где искать, во всяком случае.
"Что-нибудь еще нужно обсудить?" - спрашивает он.
Я морщу нос.
"Кроме того, что информация о битве за Золию просочилась на "Боевой брифинг", а
Маркхэм выдал ее за пропаганду?" Мой рот кривится.
На этот раз он просто смотрит на меня.
 "Или тот факт, что Нолон потратил несколько месяцев на спасение жизни Джека
Барлоу?" Я выворачиваюсь из его объятий, и мы начинаем идти к аванпосту с горящими
факелами вдоль внешних крепостных стен. "А еще Варриш выбил мне плечо из сустава во
время допроса, после того как Даин отказался использовать на мне свою печатку".
Ксаден останавливается.
"Не волнуйся", - говорю я через плечо, увлекая его за собой. "Мы сбежали. Они
пытались применить к нам новый эликсир, который притупляет наши связи с драконами и
наши печатки, но я запомнила его запах после наземной навигации, так что мы избежали
его".
"Эликсир, блокирующий печатку?" Его голос повышается.
"Все в порядке. Если мне удастся достать раствор, я, вероятно, смогу придумать
противоядие". Я смотрю на него. "Или Бреннан сможет".
Он впивается в меня взглядом. "А что случилось с тем, что мы работали над всей
этой коммуникацией?"
"Я могу заставить тебя задавать вопросы, чтобы получить информацию". Я
саркастически улыбнулась. "Я уже говорила, что Даин бросил мне вызов?" Я определенно
не спрашиваю о том нелепом заявлении, которое он обрушил на меня по поводу моей
матери. Даин не заслуживает моего внимания. "Черт, наверное, я должна рассказать тебе и
об Аарике".
Ксаден вздохнул. "Вот тебе и вариант номер два".
Странная надежда наполняет меня, когда мы с Тейрном приземляемся на летное поле
в Басгиате следующим днем. Может быть, дело в том, что я наконец-то чувствую, что мы с
Ксаденом действительно, честно доверяем друг другу не только свои тела, даже если он не
дает мне полного доступа.
А его тело - это, безусловно, плюс. У меня все болит не только от полета, когда я
сажу Тейрна на краю поля, чтобы избежать приземления, когда Первое Крыло будет
выполняет маневры третьего курса.
Черт, надо было сунуть кинжал в сумку перед посадкой. Драконы и их всадники
повсюду.
"Учитывая присутствие всех этих драконов, я не сомневаюсь, что Варриш и Аэтос
были предупреждены о твоем возвращении", - предупреждает меня Тейрн.
"Я понесу свое наказание", - отвечаю я, почесывая тусклую чешую на его
подбородке. "Тебе нужно попить воды. Ты весь высох после полета".
"В нашем отлете больше виноват я, чем ты. Я не потерплю, чтобы ты несла мое
наказание".
"Перестань быть милым. Это сбивает с толку". Я еще раз похлопываю его по
чешуе и поднимаю сумку на плечо. "Прошло уже несколько недель. Как ты думаешь,
Андарна проснется в ближайшее время?" Я скучаю по ней.
"Невозможно сказать", - быстро говорит он. Слишком быстро.
Подозрение находит себе место между моими бровями. "Ты что-то не
договариваешь?"
"Каждый подросток погружается в сон на то время, которое необходимо его
организму. Ее, видимо, требуется больше, чем большинству".
И до последней пары недель она просыпалась каждый раз, когда я была в смятении.
Блин. "Мне стоит беспокоиться?"
"Беспокойство ничего не меняет. Она под охраной старейшин и спит спокойно".
Хм. "Я скажу тебе, если мое наказание будет включать смерть или неудобства".
"Я и так буду знать, поскольку постоянно нахожусь рядом с тобой", - ворчит он.
"Вынужден быть свидетелем той неловкости, которую испытывают
двадцатиоднолетние люди".
"Я постараюсь сделать это менее неловким".
 "Если бы ты могла это сделать, я бы подумал, что ты уже сделала". Он
дожидается, пока я пройду перед ним, направляясь к лестнице у Перчатки, а затем запускает
крылья, порывом ветра ударяя мне в спину.
Спускаясь по ступенькам, я не могу не посмотреть налево. Наш отряд отрабатывает
смертельно опасную полосу препятствий, которая стоила жизни Трайстену во время
допроса.
Аарик и Визия уже добрались до вершины - ничего удивительного, - но остальным
приходится нелегко. Мне еще предстоит узнать их имена, но пока мы потеряли только
двоих.
Слоан прикусила нижнюю губу, наблюдая за тем, как девушка с иссиня-черными
волосами возится с крутящимся бревном на четвертом подъеме... и падает. Сердце замирает
в горле, но она хватается за один из вертикальных канатов, расположенных вдоль трассы.
"Беги", - говорю я Слоан, проходя мимо. "Замешкайся и упадешь".
"Я не говорила, что мне нужна твоя помощь", - пробормотала она в ответ.
"Твой брат выиграл в прошлом году нашивку Перчатки. Никто не ждет, что ты
займешь его место, но постарайся не умереть, ладно?" Я говорю через плечо, не утруждая
себя остановкой. Не похоже, чтобы она позволила мне помочь, и я не могу спасти ее от
этого. Она выкарабкается или нет.
Черт, я чувствую себя как Ксаден.
"Ты разгневала руководство, Сорренгейл", - говорит Эметтерио, когда я подхожу, и
солнце отражается от его свежевыбритой и намасленной головы.
"Ничего не поделаешь, - тихо говорю я, останавливаясь рядом с ним.
Он бросает на меня косой взгляд. "У меня нет любимчиков. Это было бы глупо в
этом месте".
"Принято к сведению".
"Но если бы были..." Он поднимает на меня указательный палец. "И я не говорю, что
это так. Но если бы это было так, я бы посоветовал этой благосклонной ученице сделать
упор на нерасторжимую связь с легендарным боевым драконом и забыть о том, что
укрепление ментальных щитов могло бы уберечь ее от столь опрометчивого решения, когда
речь шла об отъезде без отпуска". Он поднимает на меня обе свои темные брови. "Но я
также надеюсь, что другой любимый ученик - если бы у меня был такой - будет обучать
тебя более сильным техникам защиты, чтобы это не повторилось". Он опускает взгляд на
мой воротник, где видна одна серебряная линия звания лейтенанта.
"Я поняла, о чем речь". Улыбка искривляет мой рот. "Спасибо за заботу, профессор
Эметтерио".
"А я и не говорил, что забочусь". Он обращает внимание на Перчатку, где Слоан
только что преодолела четвертый подъем.
"Верно. Конечно, нет." Я ухмыляюсь, уходя по каменистой тропинке к квадранту, а
затем борюсь со страхом перед предстоящим наказанием. Если Варриш попытается меня
убить, я буду драться. Если он захочет меня пытать, я справлюсь с этим. А может быть, мне
лучше сразу отправиться к Панчеку?
На тропинке многолюдно, мимо проходит еще один отряд, который в свою очередь
тренируется на Перчатке, и я перестаю думать о том, как спрятать кинжал в сумку. С такими
темпами я доберусь до своей комнаты так, что никто не увидит кинжал со сплавной
рукоятью.
К тому времени, как я добираюсь до второго этажа, я перебрала в уме около десятка
вариантов того, как мне сдаться.
Профессор Каори поднимает глаза от своей книги и идет ко мне по главному
коридору, сосредоточенно нахмурив брови, а я машу ему рукой, прежде чем свернуть в
маленький коридорчик, где располагаются спальни моего отряда.
Я останавливаюсь, сердце замирает на два удара, когда я вижу их.
 "Вот она". Сальный голос Варриша поднимает волосы на моем затылке, когда он и
двое его приспешников отталкиваются от стены и направляются в мою сторону. "Мы ждали
тебя, Сорренгейл".
"Я собирался смыть с себя следы полета, а затем предстать перед судом". Близко. Я
так чертовски близка к безопасности за своей дверью.
"О, так ты понимаешь, что отсутствовала без отпуска", - говорит Варриш, его улыбка
не слишком обнадеживает. Трио проходит мимо моей двери и двери Рианнон через
коридор, затем подходит к двери Сойера слева от меня и Ридока справа.
"Конечно". Я киваю.
Дверь Рианнон бесшумно открывается, и она высовывает голову, широко раскрыв
глаза.
Я едва заметно качаю головой в знак предупреждения, и она кивает, ныряет обратно
и закрывает свою дверь почти до конца. Хорошо. Я не хочу, чтобы они подключили ее к
моему наказанию, как только она неизбежно попытается защитить меня как командира
отряда.
"Сумка", - приказывает Варриш.
Ох. Черт. Хорошо хоть, что я не спрятала туда кинжал. Моя ошибка может спасти
мне жизнь.
Нора протягивает руку, я снимаю сумку с плеча и передаю ей.
"Ты не могла потрудиться надеть свою собственную форму?" Варриш смотрит на
звание Ксадена на моем воротнике. "Ты ведь знаешь, что выдавать себя за офицера
запрещено Кодексом, не так ли?"
Нора бросает мою сумку на каменный пол, ломая переплет учебника истории. Ой.
"Смотри, у нее здесь есть еще одна". Она передает куртку Бодхи Варришу.
"Собираешь их, да?" Варриш берет куртку, не глядя в мою сторону. Его внимание
сосредоточено на сумке с двумя другими всадниками.
Он собирается взять куртку Ксадена. Я, блядь, знаю это. Паника поднимается в моем
горле, угрожая перекрыть мне кислород. Я поднимаю взгляд на Ри и смотрю на нее через
щель, которую она оставила в своей двери.
Она молча качает головой в сторону, а я, подняв брови, смотрю на кинжал, висящий
у моего плеча.
"Там только книги, летные очки и куртка", - говорит Нора.
"Куртка, которая не ее", - поправляет ее Варриш. "Такая же, как та, что на ней".
Дверь Рианнон скрипит, но она успевает закрыть ее, прежде чем они бросают
взгляды в ее сторону.
Черт. Блядь. Черт. Я сама по себе. Кинжала более чем достаточно, чтобы обвинить
меня, если он знает, что это такое, а если не он, то Маркхэм. Но что еще хуже, это выдаст
Ксадена. Они убьют всех меченых за то, что они воспримут как его предательство.
"Проверь, что на ней надето", - приказывает Варриш. "Поскольку она явно не
соответствует норме".
"Простите", - говорит профессор Каори, подходя ко мне сзади. "Я только что
слышал, как вы приказали своим... помощникам, или как вы их там называете, раздеть
кадета?"
"Это куртка. Она нарушает статью семь, раздел три, которая гласит, что выдавать
себя за офицера...", - начал Варриш.
"Вообще-то, это статья вторая", - перебиваю я, складывая руки на груди. Плечо
гораздо поддатливее, чем я ожидала, но я не настолько глупа, чтобы привлекать к этому
внимание, снова опустив взгляд. "И там сказано, что выдавать себя за офицера - это
наказуемое преступление, а не носить чью-то летную куртку. Как видите, на мне нет ни
чьей таблички с именем, и я не выдаю себя за того, кем не являюсь".
"Она вас раскусила, вице-командир". Каори засовывает книгу под мышку. "И с каких
это пор мы обыскиваем сумки курсантов?"
 "С тех пор, как я стал вице-командиром". Варриш поднимает голову, вставая во весь
рост. "Это не касается тебя, Каори".
"Тем не менее, я останусь", - возражает Каори. "Власть всегда нужно держать в узде,
вы так не считаете, майор Варриш?"
"Вы обвиняете меня в злоупотреблении властью в отношении этого курсанта,
полковник Каори?" Варриш делает шаг к нам, но моя сумка мешает.
"О, нет." Каори качает головой. "Я думаю, что вы в принципе злоупотребляете своей
властью".
Мне приходится напрягать все мышцы тела, чтобы сохранить спокойное выражение
лица.
Варриш сужает глаза на Каори, а затем поворачивается ко мне. "Я заберу эту летную
куртку". Он протягивает руку.
Я расстегиваю пуговицы, умоляя свои пальцы не дрожать, и отдаю ее.
Варриш перебирает все. каждом. кармане.
Мне не нужно предупреждать Тейрна - я и так чувствую его тихое присутствие на
задворках моего сознания.
"Хм..." Каори наклоняется в мою сторону и качает головой, окидывая взглядом мою
форму. "На ее бейджике четко написано Сореннгейл, и я заметил две нашивки ее отряда.
По-моему, она ни за кого не выдает себя".
"Она..." Лицо Варриша покрывается пятнами, когда он находит пустую куртку. "Она
все еще должна предстать перед военным трибуналом за самовольное оставление
кампуса..."
"О." Каори кивает. "Это все объясняет. Вы не разговаривали с Панчеком сегодня
днем. Я передал свое экспертное мнение, чтобы Сорренгейл не наказывали за то, что явно
было выбором ее дракона. Ее очень сильного, очень обеспокоенного, очень спаренного
дракона. Панчек согласен. С нее сняты все обвинения".

"Простите?" Варриш опускает куртку Ксадена на пол поверх куртки Бодхи, и его
приспешники встают.
"Ну что вы, - говорит Каори, как будто обращается к ребенку. "Вряд ли мы можем
ожидать, что второкурсница сможет оградить всепоглощающие эмоции своего дракона,
когда даже нам, как офицерам, приходится нелегко, не говоря уже о таком сильном, как
Тейрн".
"Может быть, вам и трудно", - огрызнулся Варриш, утратив свое обычное
безразличие. "Некоторые из нас не подчиняются прихотям своих драконов. Более того, мы
влияем на них".
"Ну, это, конечно, теория, над которой стоит поразмыслить". Каори делает паузу,
ожидая ответа, который не приходит. "Странно. Значит ли это, что ты повлиял на Соласа,
когда он поджег отряд подневольных всадников после Парапета?"
Варриш смотрит между нами. "Мы закончили."
Трио обходит стороной беспорядок, который они устроили в моих вещах, и
проталкивается мимо профессора Каори.
"Вы наживаете себе врагов, Сорренгейл", - мягко говорит Каори, дождавшись, пока
они уйдут.
"Не уверена, что нажила, профессор", - честно отвечаю я, опускаясь на землю и
запихивая свои вещи обратно в сумку. "Почти уверена, что он изначально был таким".
"Хм..." Он смотрит на меня, пока я стою. "В любом случае, будьте там осторожны".
Он бросает на меня осторожный взгляд и исчезает в коридоре.
Я сжимаю куртку между ладонями, обнаруживая очень пустые ножны.
О боги.
"Иди сюда!" шипит Рианнон, втаскивая меня в свою комнату и захлопывая за мной
дверь.
 Ридок и Сойер поднимаются со своих мест у окна и закрывают учебники по физике,
обмениваясь взглядами, прежде чем направиться к нам.
"Я не хотела, чтобы ты попала в..." Мои слова замирают, когда она поднимает
кинжал и хватается за его кончик. "Вот дерьмо!" Моя челюсть падает, затем поднимается в
изумленной улыбке. "Ты только что пробила стену! Я думала, ты еще не умеешь этого
делать!"
"Я не умею!" - возражает она. "Ну, не могла, наверное. Только сейчас. Не раньше,
чем я подумала, что все, что это, имеет шанс убить тебя, судя по твоему взгляду".
"Ты невероятна!" Я смотрю на парней. "Она ведь невероятна, да?"
"Хватит о печатке!" Ее голос повышается от напряжения. "Что это такое? И зачем
тебе понадобилось, чтобы они его не нашли?"
"А. Точно." Я делаю один шаг вперед, и она протягивает мне кинжал. В голове
проносится тысяча вариантов, все в той или иной степени правдивые. Но мне так надоело
врать ей, им. Особенно когда нападения усиливаются, и держать их в неведении - только
вредить им. "Кинжал".
Боги, надеюсь, Ксаден простит меня за это.
Она моя самая близкая подруга, и она только что спасла не только мою задницу, но
и жизни всех меченых в этом колледже. Она заслуживает большего от меня. Она
заслуживает правды. Они все заслуживают.
"Вайолет?" - умоляет она.
Я сглатываю комок в горле и встречаю ее взгляд. "Это для убийства вэйнителей".
 За исключением вторжения, в квадрант Всадников допускаются только
всадники и назначенные писцы. Входить без приглашения в качестве пехотинца или
даже целителя - значит приветствовать быструю смерть.

-СТАТЬЯ ВТОРАЯ, РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ КОДЕКС ПОВЕДЕНИЯ ВОЕННОГО

КОЛЛЕДЖА БАСГИАТОВ

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Я рассказываю им все. Каждый момент, начиная с той минуты, когда я приняла

решение оставить наш отряд с Ксаденом на Военные игры, и заканчивая тем, как я упала со
спины Тейрна, получив удар ножом. Но когда дело доходит до того, чтобы рассказать, как
и где я очнулась, у меня завязывается язык. Я просто не могу этого сделать.
Не потому, что я им не доверяю, а потому, что это не моя тайна, и я предаю Ксадена...
и Бреннана. Это подвергает риску каждую жизнь в Аретии.
Поэтому я рассказываю им почти все, что произошло после Рессона. Андарна,
покушения, кинжалы, дружеские дрейфы, Джесиния, проносящая мне секретные книги о
щитах, даже теория о том, что Наварра знает, как приманить вэйнителя - все это выливается
из моего рта потоком слов, а они смотрят на меня, их выражения варьируются от шока до
неверия.
"Я была прав. Дея убили не грифоны". Ри сидит на кровати, уставившись в стену, ее
глаза расфокусированы.
"Дей не был убит грифонами". Я медленно качаю головой, садясь рядом с ней.
"И ты позволил ему - Риорсону - солгать за тебя". Сойер складывает руки на груди.
Я киваю, и в животе у меня открывается яма, когда я жду, что они осудят меня,
закричат, вышвырнут из комнаты, покончат с нашей дружбой.
"А ты уверена, что драконы знают?" Ридок наклоняет голову в сторону, и его глаза
медленно расширяются, как будто он разговаривает с Аотром. "Драконы знают".
"Фейрге тоже знает". Ри ухватилась за край кровати. "Она ошеломлена тем, что я
знаю. Что ты знаешь".
"Тейрн говорит, что Эмпирей расколот. Некоторые драконы хотят действовать, а
другие нет. Без официальной позиции Империи никто из драконов не хочет подвергать
опасности своих всадников, рассказывая им, если они еще не знают".
"И люди умирают за пределами щитов. Вся эта пропаганда - реальность". Ридок
шагает между окном и дверью.
"Да." Я киваю.
"Они не могут поддерживать такую большую ложь", - возражает Ридок, потирая
рукой свои недавно подстриженные волосы. "Это невозможно".
"Это не так". Сойер прислонился к столу Рианнон. "Живя в Люцерасе, я обещаю тебе,
что единственные новости, которые мы получали на побережье, были из того, что писцы
выдавали за официальные объявления. Это так же просто, как Маркхэм выбирает, какие
новости будут опубликованы, а какие нет. Мы даже не открыты для торговых судов из
островных королевств".
Ридок качает головой. "Хорошо, тогда как насчет ваберны, или как вы их там
назвали?"
 "Виверна?" предлагает Рианнон.
"Точно. Если вы убили всех этих чудовищ размером с дракона, то где же тела? Они
не могут скрыть целое поле с убийствами, а Рессон достаточно близко к Атебайну, чтобы
кто-нибудь увидел. Лиам был не единственным всадником с дальним зрением".
"Они их сожгли", - тихо говорит Рианнон, задумчиво глядя вдаль. "В донесениях
патрулей с Боевого брифинга говорится, что торговый пост обуглился на многие мили, и
нам придется искать новое место для квартальных торгов".
"Сколько у нас времени?" Ридок перестал вышагивать. "Пока эти твари не окажутся
на границе?"
"Кто-то говорит, что год, кто-то - что меньше. Намного меньше". Я повернуласьк Ри.
"Тебе нужно, чтобы твоя семья уехала. Чем дальше от границы, тем лучше".
Она поднимает брови. "Ты хочешь, чтобы я сказала своим родителям оставить
бизнес, на который они работали всю жизнь, и выселила мою сестру и ее семью, не
объяснив им причины?"
"Ты должна попытаться", - шепчу я. "Мне так жаль, что я не смогла тебе сказать".
Чувство вины грозит поглотить меня целиком. "И правда в том, что ты еще не все знаешь.
Есть вещи, которые я не могу тебе рассказать, по крайней мере, до тех пор, пока ты не
станешь способна оградить Даина от всего. И я знаю, что это звучит как полная чушь,
потому что я, по сути, лгала тебе последние несколько месяцев. И вы имеете полное право
злиться на меня, или ненавидеть меня, или чувствовать то, что вы хотите чувствовать...
конечно". Самоуничижительный смех вырывается на свободу. "Потому что именно
поэтому я так злилась на Ксадена". Я заканчиваю шепотом.
"Прекрати." Она делает глубокий, вздрагивающий вдох и переводит взгляд на меня.
"Я не злюсь на тебя".
Я отступаю назад, теряя дар речи.
"Я немного зол", - пробормотал Ридок.
"Я ошеломлен, но не зол", - добавляет Сойер, бросая взгляд на Ридока.
"Я не злюсь на тебя, Ви", - повторяет Рианнон, не сводя с меня взгляда. Мне просто
очень жаль, что ты не посчитала нужным рассказать мне об этом". Я разочарована и более
чем немного расстроена тем, что ты не доверяла мне раньше? Безусловно, но я не могу себе
представить, как тяжело тебе было это нести".
"Но ты должна быть зла". Мои глаза горят, а в горле образуется валун, когда я
смотрю на них всех по очереди. "Вы все должны быть в бешенстве".
Рианнон поднимает на меня брови. "Значит, я могу чувствовать все, что захочу,
только до тех пор, пока я не разорву тебя на части за то, что ты мне не сказала? Не думаю,
что это справедливо".
Вдох. Мне нужно дышать, но валун кажется горой. "Я не заслуживаю тебя". Ее
реакция на мой откровенный обман не могла не отличаться от того, как я разорвала Ксадена
в клочья. "Любого из вас".
Она обнимает меня, положив подбородок мне на плечо. "Даже если я стану
мишенью, узнав все это, ты подвергла свою жизнь риску и поделилась со мной своим
ботинком на Парапете, когда мы были совершенно незнакомы. Как ты можешь думать, что
я не захочу разделить этот риск с тобой теперь, когда ты моя лучшая подруга?"
Я крепко обнимаю ее, разрываясь между абсолютным облегчением от того, что она
знает - они все знают - и ледяным страхом от того, что я подвергаю их опасности.
"Мы не убегаем". Сойер делает шаг к нам, затем сжимает мое плечо, слегка
прижимая к себе.
Ридок медленно подходит и кладет руку мне на поясницу. "Мы вчетвером держимся
вместе. Таков уговор. Мы дойдем до выпуска, несмотря ни на что".
"Если есть Басгиат, из которого можно выпуститься", - замечает Сойер.
"У меня есть один вопрос". Рианнон отступает, и остальные опускают руки. "Если у
нас всего несколько месяцев, то что мы будем делать?" В ее глазах нет страха, только
твердая решимость. "Мы должны всем рассказать, верно? Мы не можем просто позволить
им появиться на границе и начать высасывать из людей жизнь".
Рианнон сразу перешла к решению проблемы. Впервые после возвращения в Басгиат
после Рессона я не чувствую себя такой одинокой. Может быть, Ксаден и держит
дистанцию, но мне нужны друзья.
"Мы не можем. Пока у нас не будет всего, чтобы сражаться. Они убьют нас всех еще
до того, как мы получим шанс распространить правду, как они сделали это во время
восстания в Тиррише".
"Ты же не думаешь, что мы будем просто болтать без толку, пока Риорсон и его
меченые бегают вокруг с судьбой континента в руках". Сойер потер переносицу.
"Он прав." Рианнон кивает. "И если ты считаешь, что создание второй группы щитов
- это путь к спасению людей, то давай так и сделаем. Мы оставим меченых заниматься
контрабандой оружия и сосредоточимся на помощи тебе в исследованиях".
"Хороший план", - соглашается Ридок, беря в руки кинжал с рукоятью из сплава и
изучая его.
"Ребята, вы действительно хотите потратить свое время на чтение десятков
секретных книг о щитах?" Я смотрю между ними, подняв брови.
"Если это означает, что мы сможем провести время в Архиве, то я за". Сойер с
энтузиазмом кивает.
"И мы все знаем, почему, мой друг". Ридок ухмыляется и хлопает его по спине.
В моей груди загорается искра надежды. Мы сможем читать в четыре раза быстрее,
охватывать в четыре раза больше книг. "Где-то должна быть запись о том, как Первая
Шестерка создала первые щиты. Джесиния искала, но у нее нет доступа ко всем секретным
книгам, а все, что я читала, было отредактировано или отредактировано при переводе,
включая рассказ первого из писцов. Как будто они спрятали знания, когда меняли нашу
историю, что, как я думаю, произошло около четырехсот лет назад".
"Значит, мы ищем книгу старше четырехсот лет". Рианнон побарабанила пальцами
по колену, размышляя. "Такую, которая не прошла через множество рук, чтобы перевести
или изменить".
"Именно. И Джесиния уже дала мне самую старую из доступных ей книг по учебным
программам по плетению щитов, и в ней говорится только о расширении, а не о создании".
Мои плечи опускаются, и я вздыхаю. "Нам действительно нужен первоисточник, и я
сомневаюсь, что Первая Шестерка сидела и писала книги после основания Басгиата. Они
были немного заняты".
"Не слишком заняты, чтобы вести личные дневники". Ридок кладет рукоять кинжала
в центр ладони и пытается сбалансировать его.
Наши головы поворачиваются в его сторону, и мое сердце грозит остановиться.
"Что?" спрашивает Рианнон.
"Они вели дневники", - пожимает он плечами, пытаясь удержать клинок в
вертикальном положении. "По крайней мере, двое из них. Война..." Он замечает наши
взгляды и быстро берет кинжал за рукоятку. "Подождите. Неужели я действительно знаю
что-то об Архивах, чего не знаете вы?" На его лице мелькает ухмылка. "Знаю, не так ли?"
"Ридок..." предупреждает Рианнон, устремляя на него взгляд, с которым я не хочу
иметь ничего общего. "Точно. Извини." Он кладет кинжал на стол и садится рядом с ним.
"Дневники Лиры и Варрика находятся здесь. По крайней мере, если верить засекреченной
книге в кабинете твоей мамы, они здесь".
"В кабинете моей мамы?" У меня отвисла челюсть.
"Книга, а не дневники". Он пожимает плечами. "Я пролистал его, когда мы искали,
что бы украсть во время битвы отрядов, но там было указано, что они находятся в
хранилище на нижнем уровне, а ты уже сказала, что архивы закрыты, и тогда ты
предложила карту..."
"Здесь нет ни одного подуровневого хранилища". Я качаю головой.
 "Насколько ты знаешь", - возражает он.
Я моргаю. "Джесиния знала бы, есть ли у нас эти книги, не говоря уже о хранилище
на нижнем уровне". Мой отец сказал бы мне... не так ли?
Ридок насмехается. "Верно. Потому что писцы хранили самый большой секрет в
истории Наварры все эти годы, предоставляя доступ второкурсникам".
"Он правильно рассуждает, - замечает Сойер.
Он добавляет. "Я попрошу ее посмотреть". И тут меня осеняет, что я бы уже давно
знал об этом, если бы просто доверяла своим друзьям. "Но если я даже не знаю о хранилище,
значит, они засекречены. Если мы их найдем, нас точно убьют".
Ридок закатывает глаза. "О, хорошо. Я все думал, когда же здесь снова станет
опасно".
Джесиния ничего не знает о подземном хранилище, поэтому, пока она охотится,
остальные изучают все книги о ткачестве и Первой Шестерке, которые она может нам дать.
Исследования идут гораздо быстрее, когда ими занимаются четверо. И я должна
признать, что в часы, когда мы занимаемся, мне приятно смотреть на свою комнату и снова
видеть своих друзей.
Но ответов мы не находим. И Андарна по-прежнему подозрительно спит. И Тейрн,
любезно сказавший мне, чтобы я не волновалась, кажется огромным спусковым крючком,
чтобы сделать именно это, и я делаю.
Я так и не успеваю рассказать Ксадену о нашем открытии - или его отсутствии. В
следующую субботу наш отряд привлекают к очередному занятию по ориентированию на
местности с пехотой, на этот раз с Первым крылом, и я провожу два дня, блуждая по крутой
местности гор в окрестностях Басгиата, избегая Джека Барлоу, который, как ни странно,
мил со всеми, любой ценой.
"Как будто он встретил Малека и решил вернуться приличным парнем", - замечает
Рианнон, когда мы застаем его за обучением первокурсников на коврике. "Но я все равно
ему не доверяю".
"Я тоже". Профессора, похоже, тоже его любят.
На следующей неделе Андарна все еще спит, а Сойер натыкается на отрывок
трехсотлетней давности, подтверждающий, что было создано больше одного защитного
камня.
В субботу не только Ксаден дежурит в оперативной комнате, но и Мира патрулирует
большую часть времени моего визита, а в последующие выходные наш отряд высаживают
в Парчильском лесу среди сменяющихся листьев без припасов и говорят, чтобы мы
выбирались пешком.
Сообщение получено. Тейрн и Сгаэль не откажут, но мы с Ксаденом сможем
увидеться только тогда, когда будем играть по правилам - Варриш решил, что мы нарушили
их слишком много.
В ближайшие выходные мне придется выбирать между тем, чтобы не участвовать в
операции "кошки-мышки" против Третьего крыла в Шедрикском лесу и полетом в Самару
за Ксаденом.
Это тот самый сценарий, который предсказывала Мира в прошлом году, когда
узнала, что я связал себя узами с Тейрной - мне придется выбирать между моим
образованием, моим отрядом, Ксаденом и Сгаэль. Тейрн делает выбор до того, как я
успеваю себя за него укорить.
Мы остаемся, но он чертовски несчастен на следующий день, когда наступает
Молотьба, и я не могу его винить. Может, у меня и нет брачных уз, но я бы отгрызла себе
руку, если бы это означало, что у меня есть пять минут, чтобы поговорить с Ксаденом. Все,
что мне нужно сказать ему, можно написать в письме.
"Ты выглядишь более нервной, чем во время нашей Молотьбы", - говорит Рианнон,
подходя к месту, где мои товарищи по отряду заняли место на склоне холма напротив того
места, где первокурсники Четвертого крыла ждали со своими только что связанными
драконами.
"Я еще не видела Слоан, а мне скоро нужно уходить, чтобы заступить на вахту". Я
нервно раскачиваюсь взад-вперед, как мать с капризным новорожденным. Я найду время,
чтобы добраться до храма, если ты просто будешь с ней, - обещаю я Данне, богине войны.
"Она справится". Напряжение в сложенных руках Имоджен говорит о том, что она
не так уверена в своих силах, как заявляет. Помимо дополнительных повторений во время
наших ночных тренировок, она была более чем немногословна со мной с тех пор, как мне
пришлось сказать ей, что я раскрыла наш секрет, что заставило ее рассказать об этом и
Квинн.
Квинн восприняла это так же, как Рианнон, - с изяществом и решимостью.
Ксаден, конечно, выйдет из себя, когда я ему расскажу, но с этим я разберусь, когда
он приедет в субботу. Если, конечно, нам позволят увидеться.
"Вся секция Пламени выглядит сильной. Бодхи должен гордиться", - говорит Квинн
с обнадеживающей улыбкой.
"Визия привязала к себе коричневого кинжалохвоста", - говорит Ри, кивая через поле
туда, где первокурсница стоит перед своим драконом. "Авалинн, Линкс и Бейлор тоже
справились. Но я не вижу ни Аарика, ни Миши". Она смотрит на меня. "Это она постоянно
грызет ногти".
"А, ну да." Чувство вины забивает мне горло, и я сглатываю, но прочистить его не
получается. В то время как я избегала узнавать что-либо о первокурсниках, у Ри не было
такой роскоши.
Стук крыльев снова наполняет воздух, и мы все смотрим направо: к нам
приближается Синий косокохвост с сапфировым оттенком чешуи, контрастирующим с
меняющимися цветами закатного неба, и он прекрасен.
"Мы всегда были более красивым видом", - подхватывает Тейрн.
"Андарна?" Я спрашиваю его каждый день, а сегодня - дважды.
"Она все еще спит".
"Это не может быть естественным". Я переместила свой вес на склон холма.
"Это... дольше, чем ожидалось".
"Так ты продолжаешь говорить. Ты собрал Эмпирей". Я меняю тему и оглядываюсь
через плечо на покрытую драконами гору, замечая Тейрна высоко на гребне, чуть ниже
драконов, которые, как я полагаю, являются их старейшинами. "Планируешь обсудить что-
нибудь сегодня вечером?" Без сотрудничества с Эмпиреем мы в тупике.
"Если бы планировали, я бы не смог тебе сказать".
"Я так и думала", - говорю я со вздохом, наблюдая, как голубой приземляется на
поле прямо перед помостом, с которого смотрит руководство, включая мою мать.
"Будь я проклята", - бормочет Рианнон, когда Аарик спускается с Синего косохвоста,
как будто он делал это годами, с легкостью, напоминающей мне о Ксадене и Лиаме. Я
улыбаюсь, глядя, как он, не поднимая головы, записывает имя своего дракона и
возвращается обратно так, что моя мать его не узнает.
"Вот." Рианнон указывает на конец поля.
Туда влетает красный средних размеров, оттенка клубники, и, приземлившись в
центре поля, хлещет кинжальным хвостом за спиной.
"Красный кинжалохвост", - шепчу я, и облегчение разливается по моим венам, когда
Слоан неуклюже слезает с лошади, держась за плечо. "Прямо как ее брат".
Слоан крепко обнимает Визию, и я улыбаюсь. Я рада, что у нее есть друзья, что их
год может стать таким же тесным, как и наш.
"Трудно не возненавидеть ее за то, что она ненавидит тебя". Рианнон вздыхает. "Но
я рада, что она выжила".
"Мне не нужно, чтобы она меня любила". Я пожимаю плечами. "Мне просто нужно,
чтобы она жила".
 "Командир отряда Маттиас?" К нам приближается всадник из Третьего крыла,
одетый в черную набедренную повязку с серым знаком отличия.
"Сюда." Ри манит его вперед, затем берет из его рук сложенный пергамент.
"Спасибо." Он уходит, а она, сломав сургучную печать, вскрывает письмо. Ее взгляд
переходит на мой, и она понижает голос, когда Ридок наклоняется к ней. "Джесиния просит
встретиться с ней у дверей Архива через пятнадцать минут. У нее есть фолиант, который
мы просили". Она медленно читает нашу кодовую фразу, в ее глазах растет волнение.
Я резко вдыхаю, и мое сердце подскакивает, когда я ухмыляюсь. "Она нашла
хранилище", - шепчу я. "Но у меня следующая вахта, а Молотьба почти закончилась. У тебя
есть обязанности командира отряда".
"Я возьму твою вахту", - тихо предлагает Ридок.
"И дать Варришу повод, чтобы я не увидела Ксадена в эти выходные? Ни за что".
Я качаю головой.
"Тогда я встречусь с Джесинией". Он достает письмо, и Ри передает его ему. "Сойер
может прикрыть нас здесь".
Мы все соглашаемся, и мы с Ридоком отправляемся в сторону квадранта, держась
подальше от траектории полета новоприсоединенных драконов.
"За какой башней мы будем наблюдать?" - спрашивает он, когда мы входим во
внутренний двор. "Общежитие?"
"Академическое". Я показываю на башню, где полыхает нескончаемый огонь. "А.
Яма для сжигания. После окончания церемонии там будет многолюдно". Он толкает меня
в плечо. "Я поднимусь сразу после встречи с ней. А потом я предлагаю присоединиться к
празднованию Молотьбы после твоего дежурства". Он наклоняет голову. "Или, по крайней
мере, я буду праздновать. К сожалению, я думаю, что сейчас ты ограничиваешь себя ради
празднования с Риорсоном".
"Иди и узнай, все ли наши проблемы решены". Я смеюсь, и мы расходимся, когда я
открываю двери в академическое крыло. В здании жутко тихо, пока я поднимаюсь по
широкой винтовой лестнице на верхний этаж. Если подумать, мне кажется, я никогда не
была одна в учебном корпусе за все годы моего пребывания здесь. Всегда кто-то рядом.
Пульс учащается с каждым лестничным пролетом, но я уже не так выматываюсь, как в
прошлом году, когда проделывал этот путь ради Аурели.
Я открываю дверь на плоскую башенку, и меня сразу же окутывает жар от пламени,
поднимающегося из железной бочки в центре.
"Вайолет?" Эйя улыбается и спрыгивает с края толстой каменной стены по другую
сторону бочки. "Я не знала, что ты меня заменяешь".
"Я не знала, что ты дежуришь передо мной. Как дела?" Я обхожу бочку и стараюсь
не думать о том, сколько курсантов на следующий день передадут свои вещи Малеку.
"Хорошо..." Ее глаза широко раскрываются, когда она смотрит мимо меня, и я
поворачиваюсь, тут же доставая кинжал из бедра и переходя на ее сторону.
Из дверного проема выбегают четверо рослых солдат в пехотной форме, каждый из
которых держит наготове меч. Мой желудок падает на нижний этаж и разбивается. Они
определенно не выглядят потерянными.
"Пехота не допускается в квадрант Всадников!" огрызается Эйя, перекидывая свой
топор через запястье и хватаясь за рукоять.
"Мы здесь с особого разрешения", - фыркает тот, что справа.
"И нам хорошо заплатили за конкретное сообщение, которое мы должны передать".
Эта зловещая фраза исходит от самого высокого слева, когда они расходятся по дальнему
краю ствола, разделяясь в центре, чтобы подойти к нам с двух сторон.
Четыре убийцы и двое нас. У них есть выход, а мы зажаты между огнем, стеной и
четырьмя этажами пустоты. Ничего хорошего. И они это знают, особенно по медленной
улыбке того, кто ближе к центру, по отблескам огня на его клинке, когда он поднимает его.
 К черту их. Я пережила весь прошлый год или эти несколько месяцев не для того,
чтобы умереть на вершине академического крыла.
"Убей их всех", - приказывает Тейрн.
"Иди налево", - бормочет Эйя.
Я киваю и вынимаю еще один кинжал. "Дай угадаю". Они делают медленные,
скоординированные шаги в нашу сторону, и мы с Эйей поворачиваемся так, чтобы стоять
спина к спине. "Секреты умирают вместе с теми, кто их хранит?"
Тот, что слева, удивленно моргает.
"Это не так оригинально, как вы думаете". Я быстро метнула в него два кинжала,
попав в горло и сердце. Эйя с криком бросается на двоих с ее стороны, когда первый
нападавший падает, как проклятое дерево, разбиваясь о камень и вгоняя мои кинжалы еще
глубже.
За спиной у меня сталкиваются клинки, и я теряю из виду оставшегося нападавшего
в сильном пламени, выхватывая еще два кинжала. Черт, черт, черт. Где...
Огонь бьет мне в лицо, и я ныряю влево, едва не промахнувшись мимо ствола,
который проскакивает по булыжному полу и врезается в стену с грохотом, способным
разбудить мертвого. При падении вся тяжесть удара приходится на плечо, и я, гримасничая,
поднимаюсь на колени, не обращая внимания на широкие, ничего не видящие глаза уже
убитого мною солдата.
"Я иду!" кричит Тейрн.
Эйя вскрикивает, и я делаю ошибку, оглядываясь через плечо: один из солдат
выдергивает меч из середины ее груди.
Кровь. Очень много крови. Она скользит по ее коже, когда она хватается за ребра, и
я с ужасом наблюдаю, как она падает на колени.
"Эйяя!" кричу я, вскакивая на ноги, но не могу добраться до нее, так как между нами
полыхает ствол. Зажав острия кинжалов, я делаю выпад вперед, а затем бросаю оба кинжала
в убийцу, которого она не успела убить, и попадаю ему в грудь.
Когда я поворачиваюсь лицом к единственному оставшемуся, у меня наготове еще
два, но бросать их уже некогда. Он воспользовался смертью Эйи, чтобы сократить
расстояние. Я задыхаюсь, когда он обхватывает меня за талию, фиксируя так, что я не могу
вырваться, и делает три быстрых шага к краю башни.
Нет! Я бью его по рукам, но он держится, несмотря на раны. Я наношу сильный удар
ногой в живот, он взвизгивает и со следующим ударом отпускает меня. Я отлетаю назад, и
мои кинжалы скребут по обеим сторонам башни, когда я скачусь к краю, а мои ноги бьются
под ногами и не находят ничего, кроме воздуха.
Быстро. Все происходит слишком быстро, чтобы успеть среагировать.
Инстинкт берет верх, и мои руки широко раскидываются в стороны, выпуская
кинжалы. Вцепившись когтями, я откатываюсь назад, кожа скрежещет о камень, замедляя
движение, и кончики моих сапог ударяются о край турели... и тут же соскальзывают.
Но этого удара достаточно, чтобы изменить угол падения, и камень летит мне в лицо
не более чем через мгновение, прежде чем мой живот сталкивается с краем башни, отнимая
у меня дыхание при ударе.
Мой вес тянет меня назад, и я впиваюсь ногтями в край башни и держусь, пока моя
нижняя половина бьется о щели в каменной кладке подо мной, ища опору.
Этого не может быть, но это происходит.
"Ничего личного", - говорит солдат и ползет вперед по стене глубиной в три фута.
Я задыхаюсь и кашляю при первом же полном вдохе. Внизу должна быть опора.
Должна. Так я не умру.
Ноги ищут и нащупывают выступы, но нет ничего достаточно прочного, чтобы
выдержать мой вес.
"Это всего лишь деньги", - шепчет он, вставая с колен, и тянется к моим рукам.
О боги, он собирается...
 "Нет!" Сила бурлит в моих жилах, но ничего нельзя поделать с таким близким
ударом.
"Только деньги", - повторяет он, поднимая мои руки с камня.
Ксаден. Сгаэль. Тейрн. Это убьет нас всех.
Солдат отпускает руки.
Я кричу, звук такой пронзительный, что разрывает горло, и скольжу, царапая
предплечья, так как гравитация тянет меня вниз, верх башни исчезает из виду, но мои
пальцы хватаются за крошечный выступ на краю... и цепляются.
Сердце замирает в горле, ноги подкашиваются.
Опоры нет.
Едва держусь, и плечи начинают ныть, когда я повисаю.
"Отпусти", - призывает солдат, снова ползя вперед. "Все закончится раньше, чем
ты..." Его глаза выпучиваются, и он хрипит, хватаясь за горло и кинжал, острие которого
торчит в нескольких сантиметрах под подбородком.
Кто-то воткнул свой нож ему в позвоночник.
 Все думают, что большинство курсантов Всадников погибают от огня
драконов. По правде говоря, обычно мы погибаем от гравитации.

-СТРАНИЦА СОРОК СЕМЬ, КНИГА БРЕННАНА

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я проскальзываю еще один драгоценный дюйм, когда солдата дергают назад, а затем
бросают вперед, через мою голову, исчезая в темноте.
Это Эйя. Должно быть. Может быть, рана не...
Светлые волосы и льдисто-голубые глаза появляются надо мной, и мое сердце падает
вниз вместе с телом убийцы. Джек Барлоу.
"Сорренгейл?" Он бросается вперед, вцепившись в мои запястья несокрушимой
хваткой.
"Мне очень жаль", - говорю я Тейрну и готовлюсь к невесомому мгновению, которое
станет для меня последним.
"Я держу тебя!" кричит Джек, крепко сжимая мои запястья, откидывается назад и
тащит меня вверх и за край.
Мои ребра ударяются о камень, и он отпускает одну руку, затем хватает меня за
кожаные ремни и тянет, переваливая на стену башни.
Не теряя времени, я карабкаюсь вперед, в безопасное место. Как только мои сапоги
оказываются внутри башни, он отступает на несколько шагов назад, его грудь быстро
вздымается и опускается от напряжения, и он дает мне пространство, уклоняясь от
упавшего тела слева, в то время как справа бушует огонь.
"Ты спас меня?" Я отшатываюсь назад, держа руки по бокам и не выпуская
кинжалов.
"Я не знал, что это ты", - признается он, привалившись спиной к стене башни и
переводя дыхание. "Но да".
"Ты мог бы позволить мне упасть, но ты меня подтянул", - говорю я, словно пытаясь
убедить себя.
"Хочешь, заберемся обратно и повторим это так?" - предлагает он, жестом указывая
на стену.
"Нет!"
Над головой раздаются удары крыльев, и мы оба смотрим вверх, где пролетает
Тейрн. Он опоздал бы, и мы оба это знаем. Облегчение, разливающееся по моему телу, не
только мое, но и его.
"Смотри." Джек качает головой и смотрит на безжизненную фигуру Эйи. "Я дежурил
в общежитии Первого крыла и прибежал, когда услышал крики. И... ну... всадники не
умирают от рук пехоты".
"Я убила тебя. Ты имеешь полное право сбросить меня с башни". Я протягиваю руку
за спину и достаю два своих кинжала, медленно вставляю их в ножны, готовясь ко всему.
"Да." Он проводит рукой по своим коротким светлым волосам. "Ну, та смерть была
для меня чем-то вроде второго шанса. Ты не знаешь, кто ты на самом деле, пока не
встретишься лицом к лицу с Малеком. Так что, как я понимаю, я тоже дал тебе второй шанс.
Мы квиты". Он кивает и уходит, выходя из башни.
Я медленно двигаюсь по краю башни, останавливаюсь, чтобы перевернуть тело
первого убитого мной ассасина и снять кинжалы, вытирая их о его униформу, прежде чем
положить в ножны у бедер. Огонь медленно разгорается в стволе, и я прислоняюсь к
твердой каменной стене, позволяя спине удариться о каждый выступ на пути вниз, когда я
сползаю, чтобы сесть.
Я смотрю на кончики сапог Эйи - они все, что я могу видеть с этого ракурса, - и
позволяю голове откинуться к стене. Потом я дышу и жду, когда адреналин пройдет, когда
шок ослабнет, когда перестанут дрожать мои больные руки.
Эйя мертва. Это половина из тех, кто влетел в Рессон. Аэтос не остановится, пока
мы все не исчезнем. Он будет убивать нас одного за другим. Я прижимаю колени к груди.
За кем он придет следующим? За Гарриком? Имоджен? Ксаден? Бодхи? Мы не можем
продолжать в том же духе.
"Вот дерьмо!" Я слышу голос Ридока за секунду до того, как вижу его. "Что
случилось?" Он падает на колени рядом со мной, оценивающе оглядывая меня. "Ты ранена?
Ранена?" Его взгляд скользит в сторону. "Обожжена?"
"Нет". Я качаю головой. "Но Эйя мертва. Наемники. Аэтос".
"Черт."
Я смеюсь, звук срывается с моих губ в истерике. "Джек Барлоу спас мне жизнь".
"Ты шутишь?" Ридок приподнимается и обхватывает мое лицо, проверяя глаза на
наличие признаков сотрясения.
"Нет. Он сказал, что так мы будем квиты, и я думаю, что он действительно завалил
математику, потому что по моим расчетам я теперь должна ему две жизни: ту, которую я у
него забрала, и ту, которую он мне только что подарил".
"Я должен был пойти с тобой". Его руки падают.
"Нет." Я качаю головой, и мое зрение плывет. "Они могли убить и тебя". По моему
телу пробегают мурашки.
"Что тебе нужно?"
"Просто подожди со мной, пока все пройдет".
Между нами повисло молчание.
"Я видел Джесинию", - тихо говорит он. "Хорошая новость в том, что она знает, где
находится хранилище. Там есть щиты, но она знает, как через них пройти. Но плохая
новость в том, что для этого нам нужен кто-то из рода короля Таури. Они не просто в каком-
то под-уровне хранилища. Они в королевском хранилище". Его плечи опускаются в знак
поражения. "Мне жаль, Вайолет".
Я смотрю на сапоги Эйи. Я ничего не могу сделать, чтобы защитить ее сейчас, но я
могу защитить то, за что она сражалась. "Тогда хорошо, что у нас есть доступ к принцу,
который, как оказалось, ненавидит своего отца".
 Упаси нас бог от амбиций второкурсников. Они думают, что испытали все,
потому что выжили на первом курсе, но на самом деле они знают достаточно, чтобы
покончить с собой.

-ПУТЕВОДИТЕЛЬ МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Ксаден смотрит на меня в ту субботу, его глаза буравят мою душу, и мускул на его
челюсти дергается один раз. Дважды.
По крайней мере, из-под моей кровати не выглядывают тени, так что он не может
быть настолько зол, верно?
"Скажи что-нибудь". Я выдерживаю его взгляд и смещаю свой вес, когда край стола
упирается мне в бедра.
Его плечи поднимаются с глубоким вздохом. По крайней мере, один из нас получает
достаточно кислорода. Мне кажется, что грудная клетка вот-вот выдавит мои легкие прямо
из нее.
"Рианнон спасла мне жизнь. Если бы она не нашла тот кинжал до того, как Варриш
забрал твою куртку, я бы здесь не сидела". Это прозвучало как мольба. "В конце концов,
они должны были узнать. Она видела кинжал. Она знала, что что-то случилось".
Эти прекрасные глаза закрываются, и, клянусь, я чувствую, как он считает до десяти.
Ладно, может быть, до двадцати.
"Скажи что-нибудь. Пожалуйста", - шепчу я.
"Я тщательно подбираю слова", - отвечает он, затем делает еще один размеренный
вдох.
"Я ценю это". Я открываю рот, чтобы придумать еще одно оправдание, но его
действительно нет, поэтому я сижу и слушаю, как тикают часы и дождь хлещет по окну,
пока он собирается с мыслями.
"Кто именно знает?" - наконец спрашивает он, медленно открывая глаза.
"Рианнон, Сойер, Ридок и Квинн".
"И Квинн тоже?" Его глаза вспыхивают.
Я поднимаю палец. "Это все Имоджен".
"Ради всего святого." Он проводит рукой по лицу.
"Они не знают всего". Он поднимает свою покрытую шрамами бровь, выглядя не
слишком уверенно.
"Они не знают ни об Аретии, ни о Бреннане, ни о проблеме со светилом". Я качаю
головой в сторону. "Это не проблема, если я смогу выкроить неделю, чтобы слетать в
Кордин. Это сколько? Два дня полета?" Город на южном побережье провинции Кровлан не
может быть слишком далеко.
"Стоп." Он наклоняется, приближает свое лицо к моему, прижимая мои бедра к
столу. "Не ходи туда со мной. Не сейчас. Эта дурацкая идея проникнуть в Архив сегодня
ночью более чем достаточна для меня, чтобы переживать, не беспокоясь о том, что ты
собираешься улететь и попасть в плен и погибнуть на вражеской территории".
 "Это не идея, это план". Я глажу его по щекам. "И мне не кажется, что ты
переживаешь".
В его горле раздается звук, похожий на рычание, и он отталкивается, отступая на
шаг. "Ты понятия не имеешь, о чем я думаю".
"Ты прав. Я не знаю. Так скажи мне". Я хватаюсь за край стола и жду, не отмахнется
ли он от меня, как обычно.
Он проводит большим пальцем по нижней губе, которую я так и не успела
поцеловать, и бросает взгляд на книги, стоящие на моих полках. "Я ценю, что ты ждешь
меня, чтобы сделать это, но в твоем плане есть дыры".
"Какие дыры?"
"Для начала ты не заручилась согласием ключевого участника..." Он поднимает
палец.
"Это потому, что..."
"Нет, нет, сейчас моя очередь говорить. Ты спросила, о чем я думаю, верно?" Он
бросает на меня взгляд лидера крыла - проницательный, расчетливый, который раньше
пугал меня до смерти, и я захлопываю рот. Он поднимает второй палец. "Джесиния будет
там не единственным писцом, а значит, велика вероятность, что ее поймают". Третий палец
присоединяется к двум другим. "Нужно не только украсть книги, но и вернуть их, пока
никто не заметил. Или вы планировали остаться на ночь, чтобы почитать?"
"В этом вопросе мне не занимать завтрашних хлопот", - признаю я.
"И ты действительно думаешь, что мы сможем войти и выйти меньше чем за час?
Потому что в противном случае мы погибнем".
"У нас нет особого выбора, если мы хотим получить эти дневники".
Он глубоко вздыхает, затем сокращает расстояние между нами и, взяв мой
подбородок между большим и указательным пальцами, осторожно наклоняет мое лицо к
своему. "Насколько ты уверена, что ответы на вопросы о защитном камне содержатся в этих
книгах?"
"За последний месяц мы прочли половину засекреченных книг по плетению и
ремонту щитов, а то, что не прочли мы, прочла Джесиния. В них говорится только о
вплетении в существующие щиты или их ремонте. Эти журналы - наш лучший шанс узнать,
как Первая Шестерка создала первые щиты. Наш единственный шанс".
"Ты же знаешь, что они убьют нас, если нас поймают?"
Нас. Я скольжу руками по его груди. "Мы в любом случае умрем, если не поднимем
щиты Аретии. У нас есть несколько месяцев, если Бреннан прав, а он обычно прав. Правда
выходит наружу. Это просто вопрос времени".
Его внимание переходит на мой рот, и мой пульс подскакивает. "Если ты уверена,
что это единственный выход, то я согласен. Я ни за что не позволю тебе сделать это
самостоятельно".
Я мгновенно улыбаюсь. "Ты не будешь спорить? Или скажешь, что есть другой
способ?"
"Я? Спорить с тобой о книгах?" Он качает головой, проводя рукой по моей щеке. "Я
выбираю только те бои, в которых могу победить". Он медленно, дюйм за дюймом,
опускает свой рот, затем останавливается на вдохе. "Теперь твоя очередь говорить".
Он замирает на месте и ждет, наши рты так близко, что достаточно лишь шепота,
чтобы соединить нас. Все, что нужно, - это его близость, его прикосновение, и моя кровь
закипает. От предвкушения моя кожа вспыхивает, и он проводит большим пальцем по моей
разгоряченной щеке, но не делает того, чего я так отчаянно хочу.
У меня перехватывает дыхание от осознания того, что он дает мне право не просто
поцеловать его, а назвать нашу ночь в Самаре исключением.
Но это было не так.
Наклонившись, я провожу губами по его губам, а затем нежно целую его, как будто
это в первый раз. Это не жар и страсть, хотя я знаю, что это произойдет через несколько
ударов сердца. Это нечто совсем другое. То, что пугает меня до смерти, и все же я не могу
заставить себя отстраниться, даже во имя самосохранения.
Я выбираю его, выбираю нас. Это нельзя назвать ни просчетом, ни результатом
переизбытка адреналина, ни даже похотью.
Я люблю его. Неважно, что он сделал и почему, я все равно люблю его и знаю, что я
ему небезразлична.
Может быть, это не любовь.
Может быть, после всего, что он пережил, он не способен на такие чувства.
Но я что-то значу для него.
Он целует меня долго и медленно, как будто у нас есть столько времени, сколько мы
хотим, как будто в этом мире нет ничего более важного, чем скольжение его языка по
моему, как он проводит зубами по моей нижней губе.
Это леденящая кровь, интенсивная атака на все мои чувства, и когда он поднимает
голову, мы оба тяжело дышим.
"Мы должны остановиться, или мы не покинем эту комнату сегодня вечером". Он
проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке и отступает назад, когда я заставляю
себя кивнуть в знак согласия.
Я тряхнула головой, чтобы прояснить ситуацию, и он двинулся к двери.
Куда, черт возьми, он идет?
"Я не просто так попросил его помочь нам".
"Да. Я так и понял". Ксаден приостанавливается, взявшись за ручку двери, и смотрит
на меня через плечо. "Я с тобой. Я сделаю это. Но ты должна знать о последствиях, если он
откажется".
У меня свело живот. Если я скажу ему, это разоблачит нас...
"Он не скажет". Я уверена в этом.
Ксаден вскидывает подбородок и распахивает дверь.
Ридок и Сойер, пошатываясь, идут вперед, затем врезаются в решетку и падают на
пол коридора.
Я подношу руку к лицу, чтобы подавить смех.
"Когда дверь закрыта, она звуконепроницаема, придурки", - рычит Ксаден. "И какого
хрена он уже здесь делает?"
"Он не знает, зачем он здесь", - говорит Бодхи. "Я только что приказал ему уйти с
летных занятий".
Я спрыгиваю со стола и спешу к двери, пока Ридок и Сойер поднимаются и
расходятся, показывая Бодхи, Рианнон, Имоджен и Квинн в другом конце коридора.
Аарик стоит между ними, прислонившись к стене, сложив руки на груди. "Я так и
думал, что рано или поздно ты придешь за мной", - говорит он, сузив глаза на Ксадене, в
которых светится не что иное, как злоба.
Энергия между этими двумя не назовешь доброй, чего и следовало ожидать. Отец
Ксадена начал войну, которую закончил отец Аарика.
Одного за другим я протаскиваю их через щиты в свою комнату, включая Аарика,
который застыл в дверном проеме, но я оставила дверь открытой на случай, если кому-то
понадобится быстро выйти. Я поворачиваюсь к Аарику. "Нам нужна твоя помощь. Ты
можешь отказаться и уйти прямо сейчас, но если я объясню, зачем ты нам нужен, а ты
откажешься..." Я втягиваю дрожащий воздух, не желая говорить то, что должно быть
сказано.
"Если мы объясним тебе, зачем это нужно, а ты откажешься, ты не уйдешь", -
заканчивает Ксаден, когда я уже не могу.
"Ты думаешь, я и пальцем не пошевелю ради тебя?" Аарик потянулся к рукояти
своего меча.
"Стоп, стоп!" Бодхи хватается за меч и делает шаг между ними. "Всем успокоиться".
 "Ты знаешь, что там происходит, и ты пришел сюда не просто так, верно?" Я говорю
Аарику, ставя себя перед Ксаденом. "Помоги нам что-нибудь с этим сделать".
"Ты даже не представляешь, что он сделал с Аликом!" - прорычал он.
"Твой брат был подлым, убийственным мудаком". Ксаден вцепился пальцами в мой
пояс и потянул меня назад, поставив чуть позади себя, прежде чем вытолкнуть Аарика через
щиты в коридор. "И я не жалею, что убил его".
Вот черт. Я этого не ожидала.
Спустя три часа мы прорабатывали план, зная не только свои роли, но и всех
остальных. Бодхи пришлось дважды вставать между Аариком и Ксаденом, но мы наконец-
то добрались до Архива. Оказывается, ключевым моментом в обеспечении участия Аарика
было указание на то, что он будет красть у своего отца. Через час мы либо получим
дневники, либо погибнем. Архивы не очень-то любезны с посетителями после закрытия
двери, похожей на свод.
"Ты уверен в этом?" тихо спрашиваю я Аарика, когда мы парами идем по туннелю
из лазарета, восемь из нас одеты в мантии писцов, расшитые золотыми прямоугольниками
второго курса. Весь план зависит от него.
"Совершенно верно. Единственный человек, которого я ненавижу больше, чем
Ксадена Риорсона, - это мой отец. Только держи своего парня, блядь, подальше от меня".
Он смотрит прямо перед собой.
"Он будет держаться на расстоянии", - обещаю я, оглядываясь через плечо на
остальных, где за мной следует Ксаден, единственный, кто отказался надеть маскировку.
Впрочем, если бы я была магом теней, я бы тоже не была уверена, что ходила бы в чем-то,
кроме черного.
"Я буду там же, где и ты", - отвечает Ксаден, когда колокола прозвенели шесть раз,
возвещая о наступлении часа. "Помни, цель - секретность, а не показуха. Это не битва
отрядов", - говорит он, понижая тон.
Мы проходим мимо лестницы справа, ведущей на остальную часть кампуса и на
гауптвахту, и сворачиваем за последний угол. Дверь архива открывается, и, к счастью для
нас, Нася находится именно там, где я и ожидала: спит на своем посту.
Бодхи быстро перемещается вместе с Ридоком, проскальзывает за спину Наси и
прячется за дверью, чтобы следить за ним.
Первое препятствие пройдено.
Джесиния удивляет меня, встречая нас у двери. "Нет, - говорит она, оценивая нашу
группу, и напрягает губы. "Вас только четверо. Если будет больше, это будет слишком
подозрительно". Она окинула взглядом Ксадена. "Особенно ты".
Черт. Всех здесь выбирали не только за их верность, но и за их знаки.
"Никто меня не увидит", - заверил Ксаден, негромко произнося одновременно.
"Аарик. Вайолет. Имоджен".
Взгляд Джесинии останавливается на Аарике, и я вижу момент, когда она осознает,
кто он такой. Кровь отхлынула от ее лица, и она переключила свое внимание на меня.
"Неужели он настолько очевиден?" спрашиваю я, когда остальные начинают тихо
спорить.
"Только если ты его ищешь", - отвечает она. "У них одинаковые глаза".
"Чудо наследственности", - подписывает Аарик.
"Я умею извлекать". Рианнон шепчет Ксадену свои аргументы.
"А я могу стереть кратковременную память, если нас увидят", - отвечает Имоджен.
"Засекреченная печатка, помнишь? Твоя сила впечатляет, Матиас, но я здесь последняя
линия обороны". Она придвигается к Насе, слегка положив руки ему на голову. "На всякий
случай".
"Мы будем держаться рядом". Квинн отходит от группы и показывает Сойеру и
Рианнон следовать за ней. "На всякий случай, если мы вам понадобимся".
 Рианнон смотрит между мной и Ксаденом, явно раздумывая. "Если что-то пойдет не
так..."
"Тогда ты вернешься в свои комнаты и будешь вести себя так, как будто ничего не
было". Я удерживаю ее взгляд, чтобы она поняла, что я говорю серьезно. "Несмотря ни на
что. Придерживайся плана".
Ее плечи опускаются, и она кивает, бросая на меня последний взгляд разочарования,
прежде чем присоединиться к остальным за массивной дверью.
"Идите тихо", - напоминает нам Джесиния, и мое сердце колотится, когда мы входим
в Архив. "Мы должны быть быстрыми. Архивы закрываются ровно через час, и если мы
будем здесь, когда дверь закроется..."
Я сглатываю подступающую тошноту. "Я знаю. Мы умрем". Архивы защищены от
вредителей.
"Просто покажи нам дорогу. Остальное мы сделаем сами", - говорит Ксаден. Он
исчезает, как только мы переступаем порог, оставаясь в тени вдоль тускло освещенных
стен. Присмотревшись, я вижу лишь смутные очертания его фигуры, но меня почти
шокирует, как хорошо он сливается с темнотой.
А может быть, дело в том, что в остальном помещении так светло, магические лампы
освещают ряды книжных полок и пустых столов, тянущихся до задней стенки пещерного
купола. Пусто - это хорошо и вполне ожидаемо для субботнего вечера, но неизвестно, кто
может находиться в стопках или в рабочих комнатах в глубине Архива.
Я заставляю себя преодолеть щемящее чувство нерешительности, когда прохожу
вслед за Джесинией мимо дубового стола в кабинете. Мрамор под моими сапогами знаком
и в то же время совершенно чужд. Сколько бы лет я ни провела здесь, это самое дальнее
место в Архиве, куда я когда-либо заходила.
Аарик бросает взгляд на каждый ряд, когда мы проходим мимо, но я не отрываю глаз
от Джесинии, заставляя свои манеры, позу и шаг повторять ее. Тишина, в которой я обычно
нахожу покой, в этих обстоятельствах нервирует.
Боги, столько всего может пойти не так. То, что я съела за ужином, грозит появиться
вновь.
Мы втроем следуем за Джесинией, когда она поворачивает налево и пробирается
через предпоследний ряд столов, направляя нас в сторону рабочих помещений. Запах клея
становится все сильнее, и мое сердце замирает при виде писца, который направляется к нам
из того же коридора, что и мы.
Единственный золотой прямоугольник на его плече указывает на то, что он
первокурсник, и хотя в квадранте писарей обучается вдвое больше курсантов, чем в
квадранте всадников, он все же достаточно мал, чтобы он узнал нас, если бы мы были теми,
за кого себя выдаем.
"Курсант Нейлварт?" - показывает он, глядя на нас в замешательстве. Я опускаю
голову и вижу, что Аарик делает то же самое, максимально скрывая наши лица.
"Курсант Самуэльсон", - отвечает Джесиния, слегка поворачиваясь, чтобы я мог
видеть ее руки.
Черт, нас поймают еще до того, как мы подойдем к щитам.
"Я справлюсь". Голос Ксадена успокаивает самую острую часть тревоги, но не всю.
Но он здесь. Именно ради него мы ждали этой ночи.
Тени выползают из-под столов, устремляясь к ногам Самуэльсона, и Аарик
напрягается рядом со мной.
"Я думал, сегодня дежурите только вы и курсант Нася?" спрашивает Самуэльсон.
"И все же вы здесь", - отвечает она.
За спиной первокурсника поднимаются черные нити.
"Подожди." Меньше всего нам нужен мертвый курсант-писец.
"Это я терпеливый", - отвечает Ксаден.
 "Я забыл свое задание по переплету в комнате Калли". Самуэльсон бросает
многозначительный взгляд на кремовый ранец, перекинутый через плечо.
"Забывчивость не делает писцом", - замечает Джесиния, и мои брови поднимаются,
когда я сдерживаю улыбку. "Если вы не возражаете, первокурсник, нам, второкурсникам,
есть чем заняться. Не всем нужны выходные для учебы".
Первокурсник краснеет от явного смущения и отходит в сторону, в проход.
Тени падают на место, и мы идем вперед всей группой.
"Я думал, он его убьет", - шепчет Аарик, когда мы оказываемся вне пределов
слышимости первокурсника.
"Я бы не удивилась", - отвечает Имоджен. "Возможно, это было бы более
эффективно".
Мы оба поворачиваем головы, чтобы увидеть, как она пожимает плечами.
Джесиния выводит нас из главной библиотеки и ведет по хорошо освещенному
коридору с окнами и несколькими учебными классами по обе стороны. Чем глубже мы
заходим в Архивы, тем теснее становится мой воротник.
Ксаден догоняет нас через несколько шагов и спокойно идет рядом со мной.
"Кто-то обязательно заметит все это черное", - тихо причитаю я, когда Джесиния
поворачивает направо. Это место - гребаный лабиринт, и все выглядит совершенно
одинаково.
"Здесь никого нет". Руки Ксадена свободно лежат по бокам, а мечи, которые он
предпочитает держать за спиной, он сменил на короткие, что говорит о том, что он готов к
бою в ближнем бою. "По крайней мере, не в этой части".
"Твои тени говорят тебе об этом?" парирует Аарик.
"Я думал, мы договорились не разговаривать", - отвечает Ксаден.
Джесиния открывает третью дверь слева, и мы следуем за ней в помещение, похожее
на классную комнату. Неудивительно, что в коридоре много окон: здесь темно. Две стены
сделаны из камня, а задняя стена уставлена книгами. Остальное пространство скудное,
заполненное рядами длинных столов и скамеек, стоящих перед одинокой партой в передней
части комнаты.
"Все, что здесь написано, - это только то, что мне рассказали", - показывает она, с
тревогой поджав губы. "Я никогда не была дальше. Если я в чем-то ошибаюсь..."
"Мы сами справимся", - обещаю я.
Она кивает, затем идет в дальний угол комнаты, к длинному книжному шкафу.
"Имоджен, - приказывает Ксаден, кивая в сторону двери.
Имоджен занимает позицию наблюдателя, доставая из-под мантии нож, пока
Джесиния тянется к задней стенке книжного шкафа, сдвигая с места несколько томов, а
затем находит рычаг.
Она нажимает на металлическую деталь, и угол комнаты отделяется от остальных
камней. Он поворачивается на четверть оборота в удивительной тишине, открывая проем
крутой винтовой лестницы.
Присмотревшись, я вижу слабые линии металлической дорожки, по которой она
вращается.
"Удивительно, - шепчу я. Сколько же здесь таких маленьких скрытых чудес? "Что?"
шиплю я на Ксадена, когда ловлю его взгляд.
"У меня такое чувство, что я смотрю на то, что могло бы быть".
"И?" Потайной вход щелкает, останавливая свое вращение.
"Тебе больше идет черное", - шепчет Ксаден, его губы касаются моего уха и
вызывают дрожь осознания, несмотря на наше нынешнее положение.
"Это все, что я могу с тобой сделать", - говорит Джесиния. Если меня не будет долго,
кто-нибудь может заметить". По словам остальных, обычная защита Архивов заканчивается
здесь, так что если вы не сможете вернуться вовремя, вам будет безопаснее переночевать
там".
 "Спасибо", - отвечаю я. "Я свяжусь с тобой, как только мы сможем их вернуть".
"Удачи." Она ободряюще улыбается и оставляет нас четверых.
Ксаден опирается на лестничную площадку. "Смотрите под ноги", - говорит он нам.
"Внизу есть немного света, но нам нужно не дать включиться остальным".
"У нас осталось сорок пять минут, - говорит Имоджен. Еще немного, и мы либо
застрянем и попадем под трибунал... либо погибнем".
Никакого давления.
"Тогда нам лучше действовать быстро", - отвечает Ксаден, переплетая свои пальцы
с моими, прежде чем начать спускаться по ступенькам.
 Первый раз, когда вас застанут в Архиве после того, как дверь закроется на ночь,
будет последним. Сложная магия, созданная для сохранения наших текстов,
несовместима с жизнью.

-РУКОВОДСТВО ПОЛКОВНИКА ДАКСТОНА ПО УСПЕШНОЙ РАБОТЕ В

КВАДРАНТЕ ПИСЦОВ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Тени покрывают потолок, блокируя любые магические светильники, которые могли

бы вспыхнуть при нашем появлении, поэтому я держусь свободной рукой за стену, пока мы
медленно спускаемся по лестнице. Каждый шаг - это риск в темноте, но чудом никто не
споткнулся.
Внизу лестницы расцветает бледно-голубой свет.
"Магический свет?"
"В конце этого коридора два стражника", - отвечает Ксаден, вынимая свою руку из
моей. "Подожди здесь, пока я решу эту проблему".
Я поднимаю руку, чтобы дать знак остальным остановиться, когда мы достигаем
последней ступеньки. Пространство открывается в коридор, но Ксаден не задается
вопросом, в каком направлении идти. Он быстро шагает вправо, поднимая обе руки.
Раздается сминаемый звук.
"Сейчас", - произносит он вслух.
Коридор длиной около тридцати футов - не более чем прославленный туннель,
поддерживаемый резными колоннами над каменным полом. Здесь пахнет землей и
металлом и ощущается сырость. В одном конце через открытый арочный проем
пробивается свет. Оглянувшись через плечо, я увидела, что другой возможный путь
прокладывает лишь тьма.
"Здесь даже нет двери?" - спрашивает Имоджен, когда мы спешим вниз. спрашивает
Имоджен, когда мы спешим по коридору.
"С такими сильными щитами в этом нет необходимости", - комментирует Ксаден.
"Я их чувствую". Чем ближе мы подходили, тем сильнее становился гул резкой,
напряженной силы. Волосы на моем затылке встают дыбом, а моя собственная сила
подскакивает в ответ на то, что кажется адской угрозой.
"У нас есть несколько минут, прежде чем эти двое очнутся. Я не так уж сильно их
ударил", - говорит Ксаден, когда они с Имоджен оттаскивают пехотинцев в сторону,
освобождая проход.
"Эти щиты - какое-то неудобное дерьмо". Имоджен передергивает плечами.
"Гул есть, но он не такой уж и страшный", - отвечает Аарик, когда мы смотрим через
закрытый проем с искусно вырезанной каменной кладкой на полки небольшой круглой
библиотеки, которая находится за ним.
"Это предвещает, что мы сможем пройти мимо", - замечает Имоджен. "И вам лучше
поторопиться".
"Вы ищете два дневника", - нервно напоминаю я, хотя мы уже трижды говорили об
этом.
 "Там должно быть не менее пятисот томов". Аарик обводит взглядом полки и
вздыхает.
"Придется поискать..."
"Вайолет!" крикнул Ксаден, когда Аарик схватил меня за руку и потащил вперед
через арку, увлекая за собой.
Мощная магия пульсирует во мне, когда я спотыкаюсь, пронзая каждый дюйм кожи
и скручивая мой живот ощущением свободного падения со ста футов, когда он втягивает
меня в библиотеку.
Он отпускает мою руку, и я падаю на колени, падаю вперед и ловлю себя на руки.
Тошнота перекрывает все остальные чувства. У меня пересохло во рту, и голова повисла,
пока я боролся с желанием вызвать рвоту.
"Какого черта ты это делаешь?" Ксаден огрызается с другой стороны. "Скажи мне,
что ты цела и невредима".
"Неприятно, но жить буду".
Аарик игнорирует Ксадена и опускается передо мной на колени. "С тобой все в
порядке, Вайолет?"
Я с силой втягиваю воздух через нос и выдыхаю через рот. "Скажи мне, что ты знал,
что он меня пропустит", - выдохнула я, когда худшая часть болезни прошла. "Потому что
он чертовски не хотел этого делать".
"У моего отца нет ничего такого, что не стоило бы показывать", - объясняет он,
протягивая руку. "Так что я рискнул, что ты не врежешься в щиты, как в стену. И я не смогу
в одиночку справиться с этими книгами за ближайшие сорок минут. Ты единственная, кто
знает, что искать".
Я игнорирую его руку и поднимаюсь на ноги, несмотря на боль в коленях от удара.
Я поворачиваюсь кругом, осматривая пространство библиотеки. Вдоль круглых стен стоят
шесть тяжелых книжных полок со стеклянными дверцами, посередине - тумба, украшенная
бархатной скатертью с королевской печатью. Над нами мягко светит магический свет,
освещая изгибы и узлы, вырезанные на декоративном потолке в пяти футах над головой
Аарика.
Запах сырой земли исчез, и в этой комнате значительно прохладнее, чем в туннеле
за аркой. Я осматриваюсь, но ни окон для вентиляции, ни каких-либо видимых
модификаций я не вижу. Дело не только в щитах. В этой комнате есть магия.
"Затащи меня внутрь. Сейчас же", - требует Ксаден.
"Нет", - отвечает Аарик, даже не взглянув в его сторону. "Единственный плюс,
который я получаю от всей этой экспедиции, - это осознание того, как больно тебе
осознавать, что ты не можешь добраться до нее".
"Перестань его раздражать и приступай к работе, Аарик. Начни слева и игнорируй
все, что не написано от руки". Я заглядываю в арку и вижу, что Ксаден в полной готовности.
Его руки свободны, и вокруг него поднимаются тени, образуя клинки, такие же
острые, как тот, что он носит с собой. Но именно холодная, расчетливая ярость в его глазах
заставляет меня беспокоиться за здоровье Аарика - именно поэтому я не настаиваю на том,
чтобы он втащил Ксадена внутрь. "Я в порядке", - обещаю я ему.
"Я собираюсь убить его на хрен".
"Тогда ты будешь ответственен за смерть двух принцев".
"Варрик и Лира, верно?" спрашивает Аарик, уже доставая с полок томик.
"Да", - отвечаю я.
"Алик заслужил это. Он был хулиганом и лишился жизни, напав на Гаррика во время
Молотьбы. Интересно, кто рассказал об этом Арику, ведь если бы его отец знал, я бы вряд
ли сохранил свою голову".
"Ну, Аарик этого не заслуживает". Я пропускаю правую часть полок в пользу
шкафа. Если бы у меня была шестисотлетняя книга, которая стоила всего нашего
королевства, я бы хранила ее там, где она меньше всего подвержена воздействию стихий.
Я открываю первый ящик, в котором лежат две книги - "Изучение крылатых существ",
которой на вид не менее полувека, и "История островных войн", которая, похоже, еще
старше.
"Это все дневники", - говорит Аарик. "Похоже, все генералы, командовавшие
армиями со времен Объединения".
"Продолжай." Я проверяю следующий ящик, потом следующий, и так далее, пока не
открываю три четверти хранилища. Это упражнение в самоконтроле - не открывать каждую
книгу и не поглощать ее содержимое. Здесь есть книги о первых войнах, истории отдельных
провинций, мифологии богов и даже, похоже, самая ранняя книга о горном деле, которую
я когда-либо видела. Пальцы так и чешутся перевернуть страницы, но я знаю, что лучше не
портить пергамент.
"На этой полке - все дневники генеральных командиров всадников?" Аарик опускает
капюшон и смотрит на меня через плечо.
"Раньше это были отдельные должности". Я перехожу к последней секции
центрального пьедестала. "Лекари, пехотинцы или даже писцы могли быть генералами
армий примерно до двухсот лет назад, когда произошло второе восстание Кровлана. После
этого командующий всадниками командовал всеми войсками Наварры".
"Вы знаете, что ни один всадник никогда не был назван королем, верно?" спрашивает
Имоджен через арку.
"Это не совсем так..." - начинаю я, открывая верхний ящик.
"Если ты спрашиваешь, не все ли мне равно, что я второй в очереди, то ответ - нет",
- говорит Аарик через плечо Имоджен. "Судьба Халдена - быть королем. Не моя".
"А Халден знает?" спрашиваю я, перечитывая названия книг в верхнем ящике. "О
том, что там происходит?"
"Да", - тихо говорит Аарик.
"И?" Я смотрю на него.
Наши глаза на мгновение замирают, прежде чем он заменяет фолиант и переходит к
следующему. "Я здесь, не так ли?"
Понятно. Халден не собирается помогать. "Похоже, у нас это общее".
"Я все еще не могу поверить, что ты хранила его тайну все эти месяцы", - говорит
Имоджен.
"Я хранила и ваши", - напоминаю я ей, открывая следующий ящик. Похоже, вся эта
секция посвящена историческим документам.
"Я знаю Вайолет дольше, поэтому не удивляюсь, что она хранит твою тайну". Он
смотрит в мою сторону и переходит к следующему ряду полок. "Разрыв между тобой и
Аэтосом застал меня врасплох. В детстве вы были неразлучны".
"Ну да, дети растут". Я прорычала эти слова, захлопнув ящик с чуть большей силой,
чем нужно. "Ты не можешь ему доверять, знаешь ли".
"Я понял это по тому небольшому обмену мнениями, который произошел между
вами на коврике". Он достал другой фолиант. "Это генералы целителей".
"Полезно, но не то, что нам нужно". Я приседаю, чтобы открыть последний ящик.
"Черт. Еще записи".
"У нас осталось двадцать минут, и нам нужно десять из них, чтобы вернуться к
двери", - предупреждает Имоджен, ее тон напряжен до предела.
Воротник моих доспехов затягивается еще туже, и я оттягиваю его от горла.
"Это писцы", - говорит Аарик в четвертом случае.
"Как можно внимательнее просмотри самые ранние. Старайся касаться только краев
страниц". Я закрываю нижний ящик и встаю. Осталось еще два ящика. "Ищи все, где
упоминаются щиты или защитные камни".
Он кивает и опускает первый ящик.
Мое внимание переключается на шестой книжный шкаф. "Половина из них похожа
на историю Тирриша", - говорю я Ксадену.
 "Увлекательно. Мы вернемся и изучим их после того, как выиграем эту войну", -
отвечает он. Охранник шуршит, мы все поворачиваемся, но Ксаден снова вырубает его,
прежде чем он успевает открыть глаза. "Поторопись, пока я не повредил мозг".
"Это датировано 6 годом нашей эры", - говорит Аарик, закрывая журнал. "К тому
времени защита уже была установлена".
"Черт." От разочарования у меня в горле завязывается комок. "Начинай следующий".
Я достаю многообещающий фолиант с потрескавшимися корешками, но это гребаный
альманах погоды.
"Искусства и ремесла?" Аарик показывает мне разрисованную обложку одного из
них.
"Вайолет", - предупреждает Имоджен. "Эта гигантская дверь запечатает нас здесь
через пятнадцать минут!"
Все должно было пойти не так, но разве не такова история моей жизни в последние
пару месяцев? Пропаганда должна была открыть глаза другим курсантам. Мира должна
была поверить мне. Андарна должна была проснуться.
"Переведи дух", - приказывает Ксаден. "Ты выглядишь так, будто вот-вот
потеряешь сознание, а я не могу тебя поймать".
"А что, если все это напрасно?" Я сосредоточиваюсь на том, чтобы унять
сердцебиение, не дать панике поглотить меня, затем наклоняю голову в сторону и читаю
корешки лежащего передо мной сборника, относящегося к островным королевствам.
"Тогда мы будем знать, что нужно искать в другом месте. Единственный способ
провалить это задание - быть пойманным. У вас еще есть пять минут. Используйте их".
"Астрономия", - говорит Аарик, опускаясь вниз, чтобы прочитать нижний ряд
названий.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и нахожу свой центр. Затем я открываю их
и отступаю от полок. "При хранении древних документов, - читаю я из "Руководства писца",
- необходимо следить не только за температурой и прикосновениями..."
"Рад видеть, что ты не так уж сильно изменилась". Рот Аарика искривляется в первой
за последние годы улыбке.
"- Но и светом". Я поднимаю взгляд. "Свет украдет пигмент чернил и растрескает
кожу корешка и обложки".
"Однажды я слышал, как она декламировала весь договор об объединении,
поднимаясь на крепостные стены в Калдире", - замечает Аарик, перебираясь на верхнюю
полку следующего книжного шкафа.
Свет. Они должны быть спрятаны от света. Я начинаю искать следы на полу, которые
могут свидетельствовать о наличии еще одной потайной двери, или шкафа, или чего-то еще.
"Я думал, мы не разговариваем", - говорит Ксаден.
"Я не с тобой разговаривал". Он смотрит на Имоджен.
"Значит, не всех меченых ты ненавидишь", - отвечает она, складывая руки на груди.
"С чего бы мне тебя ненавидеть?" Аарик откладывает фолиант. "Твои родители
возглавили праведное восстание, и, насколько я могу судить, ты просто пытаешься сделать
то же самое. Я ненавижу его за то, что он убил моего брата".
"Справедливо". Имоджен начинает постукивать ногой.
"Где твой отец хранит самое дорогое, что у него есть?" - спрашиваю я Аарика.
спрашиваю я Аарика. "Он бы хотел спрятать это, верно?"
"Он бы держал его в пределах досягаемости", - соглашается Аарик. "А вы скажете
мне, что вы пытаетесь скрыть? Это ведь аванпост повстанцев, не так ли?"
Глаза Ксадена встречаются с моими, когда я просовываю деревянные детали между
ящиками в центральной части, ища открывающееся отделение.
Король Таури держал бы дневники в пределах досягаемости.
"Это единственная логичная вещь, - говорит Аарик, опускаясь на пол и заглядывая
под центральный постамент. "Создать свои собственные защиты, не зависящие от защит
Басгиата, потому что ты знаешь, что будешь вести войну на два фронта. Под ним ничего
нет". Он встает. "Где это? В Дрейтусе? Это самый логичный выбор. Близко и к наваррской
границе, и к морю".
"Вайолет, нам пора", - предупреждает Имоджен, подходя к стражникам и закатывая
рукава своей кремовой мантии.
Король Таури хотел бы их продемонстрировать.
Я тянусь к бархатной скатерти и сдергиваю ее.
"Вот!" Я указываю на круг из стекла, установленный в верхней части пьедестала.
"Аарик! Под стеклом!" Два кожаных тома, едва ли больше моей руки. Идеально подходят
для хранения в рюкзаке... во время катания на первых драконах.
"Не стекло. Другой набор щитов". Он наклоняется над шкафом и тянется внутрь,
затем издает резкое шипение, его лицо искажается от боли, когда он вытаскивает обе книги.
"Черт!" Он кладет их на край шкафа и поднимает руки вверх.
Я с ужасом наблюдаю, как волдыри размером с мой большой палец набухают на
каждом дюйме кожи, прошедшей через щиты.
"Думаю, эти щиты знают, что я не он". Он гримасничает. "Пойдем!"
Я расстегиваю пояс мантии и достаю два кремовых ранца, которые Джесиния дала
мне именно для этого, затем аккуратно кладу в каждый по одному фолианту.
"Две минуты!" кричит Имоджен, стоя на коленях рядом со стражниками, положив
руки на голову большего из них.
Ксаден опускает им на колени два бурдюка, а я подхватываю с пола скатерть и
набрасываю ее на футляр.
"Может, Зигнал и любит тебя, но не будем его испытывать, - процедил сквозь зубы
Аарик, протягивая руку с мозолями.
"Это будет больно...", - протестую я, затягивая пояс.
"И я не оставлю тебя здесь". Он хватает меня за руку и, ворча от боли, тащит нас
через щиты в коридор.
Моя рука липкая, когда он отпускает ее.
"Мы должны бежать". Ксаден жестом показывает на коридор, и я делаю именно это.
Бегу.
Когда мантия мешает, я собираю ткань в руки и бегу, следуя за Ксаденом, который
мчится вверх по лестнице.
"Держу пари, ты рада, что мы бегаем каждое утро!" Имоджен окликает меня сзади,
когда мы поворачиваем, поворачиваем и поворачиваем, и лестница кружится у меня в
голове, когда мы оказываемся в классе.
Ксаден дотягивается до рычага, которым пользовалась Джесиния, и, как только
Имоджен и Аарик освобождаются, толкает его. Мы ждем достаточно долго, чтобы увидеть,
что вход начинает закрываться, и снова взлетаем.
У меня замирает в груди, когда мы бежим по коридорам, Ксаден делает все
повороты, которые делала Джесиния, и ни разу не усомнился в себе. Либо он действительно
уверен в правильности выбранного пути, либо знает, что мы не можем тратить время на
споры.
Мы доходим до главной библиотеки, и тут раздается звон колоколов,
сигнализирующий о том, что прошел час. "Быстрее!" требует Ксаден.
Они звонят один раз.
Быстрее не бывает, но у меня не хватает дыхания, чтобы огрызнуться. Наши ботинки
стучат по мрамору, когда мы мчимся между столами.
Два раза.
"Беги!" кричит Сойер от входа.
О боги, дверь.
Третий.
 Она закрывается сама по себе, и запорный механизм не позволит ее открыть, пока не
пройдет полных двенадцать часов. Мышцы на моих бедрах горят в знак протеста.
Когда мы поворачиваем к последнему из столов, меня заносит, врезаюсь в край
книжной полки и сильно ударяюсь плечом, чтобы вздрогнуть.
Четыре раза.
Ксаден отступает назад, чтобы бежать рядом со мной, но он быстрее нас.
"Возьми книги!" кричу я между задыхающимися вдохами. "Ты справишься!"
Пятый.
"Ты останешься, я останусь!" Он поднимает руку, бежит на вытянутой руке, и тени
отлетают от стен, чтобы столкнуться с закрывающейся дверью, когда мы проходим мимо
учебного стола.
Сойер расчищает узкий проход, который остается между толстой сталью двери и ее
корпусом.
Колокола звенят в шестой раз.
Ксаден проталкивает меня в дверной проем первым, и как только я оказываюсь
внутри, я оглядываюсь назад, дыхание прерывистое, сердце колотится так сильно, что я
чувствую его в голове.
Имоджен проносится мимо, а Ксаден успевает войти в дверь, как звучит седьмой
звонок.
О боги, он потеряет руку, а Аарик...
Они не успеют.
 Мои последние слова, сказанные отцу перед битвой при Аретии, были
произнесены в гневе, потому что он отправлял меня прочь ради моей же безопасности.
Я не уверен, что когда-нибудь прощу себя за это, но мне хочется думать, что он
меня простил.

-ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА ЛЕЙТЕНАНТА КСАДЕНА РИОРСОНА С

КАДЕТОМ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Ксаден протаскивает Аарика вперед как раз в тот момент, когда дверь
захлопывается, и тени рассыпаются по полу, как опавшие листья.
Я обмякла, наклонилась и уперлась руками в колени, задыхаясь.
"Вы сделали это!" Рианнон наклоняет голову к моей, широко улыбаясь.
"И мы должны продолжать", - напоминает нам Ксаден. "Снимаем мантии.
Придерживайтесь плана".
Мое сердце немного замирает, и я выпрямляюсь, а затем вытряхиваю мантии писца,
вкладывая их в протянутые ладони Квинн.
Бодхи помогает Аарику выпутаться из своей, осторожно придерживая его покрытые
мозолями руки.
"Ты взяла их?" Джесиния подает знак, надежда озаряет ее лицо.
Я киваю. "Они тебя не заподозрят?" Нася выглядит скорее бессознательной, чем
спящей у стены.
"Нет, если я быстро доставлю нас в общежитие", - отвечает она.
"Я позабочусь о нем", - говорит Имоджен, направляясь к Насе.
"Он не должен много помнить. Я ударил его сзади", - признается Сойер, запихивая
халаты в большой кремовый мешок для стирки.
Я перевожу для Джесинии.
"Я просто отругаю его за то, что он заснул", - отвечает она, улыбаясь Сойеру, и я
перевожу.
Он моргает, делает долгую паузу, прежде чем взять последний халат - халат Аарика
- и положить его в мешок. "Черт, твои руки..."
Волдыри, которые вскочили, кровоточат, а те, что не вскочили, выглядят так, будто
могут взорваться в любую секунду.
"Это рикошетный ожог", - говорит Бодхи. "Если его обработать, то за ночь все
пройдет".
"Меняем план". Я смотрю на Ксадена, но он лишь поднимает бровь. "Ридок, отведи
Аарика в свою комнату и держи его руки спрятанными. Ри, иди в лазарет и попроси Дайра.
Лекарь привлечет слишком много внимания. Возможно, ему потребуется некоторое время,
чтобы явиться, если он не на дежурстве, но он должен вести себя тихо, если ты назовешь
долг, который он мне должен. Тебе придется провести его в квадрант..."
"Хорошая идея. Я могу это сделать". Она кивает ребятам. "Пойдемте. Сейчас." Они
втроем уходят по коридору.
"Я отнесу белье", - подает знак Джесиния.
Я перевожу для Сойера, и он передает сумку.
 "Поехали", - приказывает Ксаден.
"Идите", - призывает Джесиния. "Здесь все чисто".
"Спасибо", - подписываю я и выхожу вместе с Ксаденом и остальными.
"Как все прошло для тебя?" спрашивает Ксаден у Квинн, когда мы проходим мимо
лестницы слева и продолжаем идти к квадранту целителей.
"Я спроецировалась в общий зал и дала понять, что ищу лимонад, потому что мы все
пили в комнате Имоджен". Она усмехается, на ее щеке появляется ямочка. "А потом мне
удалось прогуляться в образе Вайолет и Рианнон".
У меня перехватывает дыхание, и я чуть не спотыкаюсь. "Ты спроецировала, как кто-
то другой?"
Она кивает. "Я могу немного исказить свои черты, но на астральном плане это
гораздо проще. Мой знак сильнее, потому что Крут был драконом моей двоюродной
бабушки. Но она не прямой потомок, так что мне не нужно беспокоиться о том, что я сойду
с ума, как те, чьи драконы связаны по прямой семейной линии. Драконы не должны даже
близко подходить к семейным линиям именно по этой причине - они прислушиваются к
человеческим правилам". Она смотрит на Имоджен. "Я все еще не могу подобрать нужный
оттенок розового для твоих волос".
Мы затихаем, когда проходим мимо лазарета. Это последнее препятствие перед тем,
как мы сможем разделиться по квадрантам, как и планировалось.
"Ну что ж, все прошло без происшествий". Бодхи открывает дверь на мостик.
"Говори за себя", - отвечает Имоджен и, проходя мимо, бьет его в грудь. "Ты не
отвечал за спокойствие Ксадена, пока Аарик держал Вайолет за решеткой вместе с ним".
Я насмехаюсь, потому что мы оба знаем, что все было не так.
У Ксадена отвисает челюсть.
Мы расходимся, как только оказываемся на другой стороне моста. Имоджен и Квинн
поднимаются по лестнице в свои комнаты, Бодхи и Сойер отправляются в Коммонс, чтобы
устроить как можно больше сцен, чтобы их запомнили, а мы с Ксаден поднимаемся на
второй этаж и выходим во внутренний двор.
Октябрьский воздух охлаждает мои раскрасневшиеся щеки.
"Ты хорошо себя чувствуешь?" спрашивает Ксаден, когда мы проходим мимо
группы курсантов.
"Хочется пить, но..." Я не пытаюсь бороться с улыбкой, которая растягивается на
моем лице. "Но хорошо."
Он смотрит в мою сторону, его взгляд скользит по моему рту, затем затаскивает меня
в один из тенистых альковов, вырезанных в толстых стенах. "Эта улыбка", - пробормотал
он, прежде чем его рот впился в мой в голодном поцелуе.
Я выгибаюсь навстречу ему, запускаю руки в его волосы и целую его со всей силой.
Это не медленный и чувственный поцелуй, как тот, что мы провели в моей комнате. Это
жестко, быстро и... счастливо.
Мы оба улыбаемся, когда отрываемся друг от друга.
"Мы сделали это", - говорю я, опуская руки ему на плечи.
"Мы сделали это", - соглашается он, прижимаясь лбом к моему. "Я ненавижу
уходить раньше, чем мне действительно нужно".
"Я тоже". Я отстраняюсь и снимаю с плеча один из ранцев, затем вынимаю дневник.
"Но так будет безопаснее. Ты должен передать его Бреннану".
Я перелистываю середину дневника Варрика и с усмешкой смотрю на размашистые
росчерки старолукерского языка, держа негнущимися пальцами за самый край.
Прочитанное заставило меня усмехнуться, в груди заклокотала победа. "После того как мы
нанесли последнюю руну, мы поставили защитный камень там, где драконы чувствовали
самые глубокие потоки магии", - медленно перевожу я Ксадену, затем поднимаю взгляд.
"Может, я и ошиблась на пару слов, но это здесь! " Я перелистываю еще несколько
страниц. "Последний шаг завершен, защита встала на место..." Мое лицо скривилось,
когда я дочитала до конца. "...при рождении железного дождя".
Я замечаю еще по крайней мере три упоминания этого термина и быстро убираю
журнал обратно в сумку. "Вот и все." Я передаю его Ксадену. "Отнеси это Бреннану. Он
сможет перевести это. Они не будут ждать вашего отъезда до утра, так что вы
сможете выбраться отсюда без обыска, если отправитесь сейчас, а разделив дневники,
мы сможем прочитать их в два раза быстрее". И это гарантирует, что кто-то из них
выберется отсюда.
Он складывает кремовый холст вокруг дневника, затем расстегивает пуговицы
летной куртки и прижимает сверток к груди, после чего снова застегивает пуговицы. "Я бы
хотел остаться на ночь", - говорит он тем самым гравийным тоном, который мгновенно
заводит меня.
"Тогда нас будет двое".
Он смотрит на меня с чем-то похожим на тоску, затем тянется в тень и берет рюкзак,
который он там хранил ранее. Не сводя с меня глаз, он взваливает рюкзак на спину, затем
тянется к моему лицу и снова целует меня.
Простое удовольствие от этого просто прекрасно.
"Ты потрясающая", - говорит он мне в губы. "Увидимся через семь дней".
"Через семь дней", - соглашаюсь я, борясь с желанием втянуть его в еще один
поцелуй. И еще один. "А теперь иди. Мы должны придерживаться плана, помнишь?"
Он целует меня крепко и быстро, а затем уходит, шагая через двор, как будто он
здесь хозяин. Я провожу рукой по сердцу, надеясь унять боль от того, что он уходит, но
боль - ничто по сравнению с триумфом, который я испытываю.
Я вхожу во двор и смотрю вверх, ожидая увидеть его в последний раз в пасмурном
небе, когда он будет улетать на юго-восток.
Впервые за несколько месяцев в моих жилах вместо страха течет надежда.
Мы можем это сделать - мы это сделаем. У нас есть информация из первых рук о
том, как Первая Шестерка активировала свой защитный камень, и я знаю, что смогу
уговорить Ксадена полететь к Кордину, чтобы вместе со мной завоевать светило. Ему это
не понравится, но он сделает это. Осталось только придумать, как получить разрешение на
отпуск. А до тех пор мы будем продолжать делать то, что делаем, контрабандой доставлять
оружие и строить из Наварры, пока не сможем стоять на своем. Аретия получит щиты в
считанные дни, я в этом уверена.
"Вайолет?"
Я оглядываюсь через плечо и улыбаюсь Нолону, когда он приближается, держа в
одной руке бурдюк с вином, а в другой - оловянную кружку. Он выглядит чертовски
усталым, как будто только что пришел с важного сеанса или двенадцати. "Привет, Нолон".
Я помахала рукой.
"Я так и думал, что это ты. Я покупал лимонад, когда Джек сказал мне, что видел
тебя здесь, и я вспомнил, что ты в моем списке на ремонт". Он протягивает мне кружку,
затем встает рядом со мной, глядя на небо. "Это твое любимое, если я помню".
"Ты очень добр." Я поднимаю кружку и глубоко отпиваю, утоляя жажду, которая
жгла мне горло с тех пор, как мы пробежались по Архивам. "И не беспокойся о моем плече.
Оно уже зажило. Знаешь, у меня так и не было возможности поблагодарить тебя за помощь
во время допроса".
"Мне не нравится видеть, как ты страдаешь, а Варриш на тебя обиделся". Он пьет из
собственной кожи, затем почесывает покрытую щетиной щеку. "А где Риорсон, кстати? Я
не часто вижу тебя по субботам".
У меня сводит желудок, когда Джек Барлоу идет через двор, а рядом с ним Кэролайн
Эштон и еще несколько второкурсников из первого крыла. Когда он кивает мне, я неловко
отвечаю.
 "Вайолет?" подсказывает Нолон, следя за моей линией зрения на Джека. "Все в
порядке?"
"Все в порядке. А Ксаден ушел раньше. Мы не всегда ладим друг с другом". Я делаю
еще один глоток лимонада, затем смотрю на его содержимое. Должно быть, на кухне
изменили рецепт, потому что у него забавное, но знакомое послевкусие.
"Я имел в виду то, что сказал", - тихо говорит Нолон, глядя на кремовый ранец,
который я ношу с собой.
Кремовый. Не черный.
У меня мутнеет в голове, зрение на мгновение плывет, когда я поворачиваю голову,
чтобы посмотреть на него.
"Тейрн..." Но Тейрна там нет. Все мои связи расплываются.
Нет. О боги, нет.
Но... но я доверяла Нолону свою жизнь в течение многих лет.
"Мне не нравится, когда тебе причиняют боль, - шепчет Нолон, извиняясь, когда
кружка вылетает из моих рук и через мгновение разбивается о гравий. "Но я не могу
защитить тебя от последствий твоих собственных действий, когда ты рискуешь
безопасностью каждого мирного жителя этого королевства".
Вокруг меня раздаются шаги сапог, мир кружится, но я вижу лицо Варриша,
зависшее над моим. "Во что ты вляпалась, кадет Сорренгейл?"
 Страшнее инсинуатора может быть только правдоискатель. И все же мы
позволяем им жить.

-ПУТЕВОДИТЕЛЬ МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я медленно моргаю, зрение фокусируется с быстротой улитки. Тупое,

пульсирующее давление отдает в затылок, серая масса слегка проясняется, обнажая камни,
уложенные по спирали - часть из них обуглилась от дыма. Потолок?
"Это не наша забота", - говорит мужчина с незнакомым хриплым голосом. "Мы
выполняем приказ".
Адреналин от страха захлестывает меня, но я крепко сжимаю мышцы, заставляя себя
оставаться как можно более неподвижной, чтобы понять, что, черт возьми, происходит.
"Это если она узнает", - отвечает другой голос - женский.
Пахнет мокрым мхом и железом, воздух прохладный, но густой. Мы под землей.
Тишину заполняет ровный капающий звук.
"Она в Калдире. У нас есть неделя до ее возвращения", - говорит плутоватый голос.
А я сижу; вот что впивается в основание моего черепа - спинка стула. Тяжесть на
запястьях и лодыжках мне знакома. Я пристегнута, как и при аттестации.
"Тейрн..." Я протягиваю руку, но связь туманна, и моя сила не поднимается.
Лимонад. Ранец. Нолон.
Черт. Меня поймали.
"А-а-а, вот она". Над моим лицом появляется гризлистое лицо, и мужчина улыбается,
показывая три отсутствующих зуба. "Майор? Ваша пленница очнулась!" Он отходит, а я
поднимаю голову и осматриваюсь.
Тюремная камера имеет клиновидную форму, узкую часть занимает дверь, точно
такая же, как в камере для допросов, но эта камера не для учебных целей. Мой тюремщик
одет в пехотную форму, значит, это гауптвахта.
Я предполагаю, что деревянная полка справа от меня - это кровать, а по другую
сторону от нее, по крайней мере, есть туалет. Страх пульсирует в моих венах при виде
немытых, испачканных кровью стен, и я быстро отворачиваюсь, осматривая остальную
часть камеры, пока моя голова проясняется. Нора, женщина, которая всегда бросает мою
сумку, прислонилась к деревянному столу, сложив руки, и ее лицо морщится от
беспокойства, как мне кажется, когда рядом с ней открывается дверь.
Улыбка на лице майора Варриша образует яму в моем желудке, когда он входит.
О боги. Остальные. Они здесь? Они пострадали? В горле застревает ком, и сделать
полный вдох становится почти невозможно.
"Вон, - говорит он другому мужчине, который, как паук, вскарабкивается в главную
комнату, но не закрывает за собой дверь, давая мне возможность увидеть стол, покрытый
моими кинжалами с черными рукоятками, прежде чем Варриш закроет обзор. "Я обещал
тебе, что только раз попробую твой путь", - окликает Варриш через плечо.
 Ужас сжимает мое горло. Я не могу связаться ни с Тейрном, ни с Ксаденом. Я не
могу воспользоваться своей печаткой или даже умением владеть ножом, поскольку мои
руки связаны.
Я одна и чертовски беззащитна.
Входит Нолон, шаги его вялы, глаза тяжелы от печали. "Нам нужно, чтобы ты
ответила на несколько вопросов, Вайолет".
"Вы накачали меня наркотиками". Мой голос дрогнул. "Я доверяла тебе. Я всегда
тебе доверяла".
"Разберитесь с этим поскорее, и мы сможем снова доверять друг другу", - говорит
Нолон. "Давайте начнем с того, почему ты украла дневник Лиры?" Он потянулся за Норой
и достал книгу.
Все приемы допроса, которым меня учили, отступают, и я смотрю... просто смотрю
на дневник, и мой разум пытается найти выход из этой ситуации, хотя его явно нет.
"Я хотел быть неправым", - мягко говорит он. "Но Маркхэм поднял тревогу, что
королевские заслоны в личной библиотеке короля были нарушены, а потом я увидел, что
ты стоишь во дворе с ранцем писца..."
"В нем обычно перевозят книги из Архива", - возразила я.
Черт побери. Мы сглупили, не подумав, что срабатывание защиты насторожит
Маркхэма.
"А если бы это было так, ты бы очнулась в лазарете с головной болью и моими
самыми искренними извинениями". Нолон протягивает обшарпанный кожаный дневник -
тот самый ключ к защите Аретии. "Но ты носила это с собой".
"Мы здесь не для того, чтобы спорить об этом". Варриш смотрит на меня с
восторженным интересом. "Ответь на мои вопросы, и мы отпустим тебя поспать, чтобы
снять головную боль перед завтрашним занятием. Солгать - хоть раз - и все пойдет
наперекосяк".
Итак, уже воскресенье.
"Три вопроса". Нолон бросает строгий взгляд в сторону Варриша. "Мы хотим знать,
как ты это сделала, с кем ты это сделала, и, самое главное, почему".
Глыба в моем горле разжимается, и я полностью заполняю легкие, желая, чтобы
паника улеглась. Они не знают, кто, а значит, никто больше не прикован здесь. Ни Ксаден,
ни Рианнон, ни Аарик, ни кто-либо другой. Только я. Одиночество превратилось в
благословение.
И я не беззащитна. Я все еще полностью владею своим разумом.
"Давай начнем с того, как ты проникла за королевские щиты", - предлагает Варриш.
"Я не могу проникнуть за королевские щиты, поскольку я не королевского рода". Я
поднимаю подбородок и мысленно готовлюсь к худшему.
"Она говорит правду", - говорит Нора, наклоняя голову в сторону. "Мой знак
распознает ложь. Скажи хоть одну, и я узнаю".
Мое сердце замирает.
Значит, правда. После того, как все закончится, мне придется объяснять свои ответы
- или их отсутствие - маме. Каждое слово имеет значение.
"Вайолет, пожалуйста", - умоляет Нолон, кладя журнал на стол. "Просто объясни.
Это было несанкционированное соревнование отрядов? Какая-то затея между
второкурсниками? Они все еще пытаются выяснить, что именно пропало. Помоги нам.
Расскажи нам, и тебе будет намного легче".
Пытаются выяснить. Они не могут понять.
"Вы переходите к вопросу "почему". Варриш закатывает глаза. "Честно говоря,
Нолон, вот почему ты никогда не подходил для допросов". Его бледный взгляд
останавливается на мне. "Как?"
"Как ты можешь предположить, что книга не является репродукцией, если ты не
убедился, что оригинал вообще отсутствует?" спрашиваю я Нолона.
 Нолон бросает косой взгляд на Варриша. "Маркхэм сказал, что щит не был
потревожен".
"И все же у нас есть этот чертов дневник". Варриш медленно обходит вокруг меня.
"Это репродукция?"
Он пытается поймать меня на лжи.
"Я не знаю, поскольку не исследовала его". Не было времени.
"Истина", - правила Нора.
Варриш останавливается передо мной, и я смотрю прямо в эти бледные, бездушные
глаза. "Полагаю, у тебя нет доказательств, майор Варриш, потому что никто из вас не может
пересечь границу королевского щита, и никто не вызвался сообщить королю о тревоге,
ложной или иной. Позвольте напомнить тебе, что в последний раз, когда кто-то обвинил
меня во лжи без доказательств, он был направлен на самый дальний аванпост Люцераса".
"А, вы имеете в виду Аэтос". Он даже не вздрогнул. "Не беспокойся. Я найду нужные
ему доказательства, пока ты находишься здесь под моим наблюдением, поскольку ты
оказалась бойцом, а не помощником, как надеялся Нолон. Грейди - такой приверженец
правил, поэтому наша последняя встреча была не столь плодотворной, как мне хотелось
бы". Он приседает, глядя на меня так, словно я новая блестящая игрушка, которую не
терпится сломать. "Кто украл для тебя эту книгу?" Он пристально смотрит на мои руки.
"Потому что мы оба знаем, что ты этого не делала".
Избирательная правда. Это все, что у меня есть в арсенале, чтобы защитить своих
друзей.
"Я одна положила именно эту книгу в эту сумку".
"Она говорит правду", - замечает Нора.
Я перевожу взгляд с Варриша на Нолона. "И я закончила отвечать на ваши вопросы.
Если ты хочешь предать меня суду, то созовите кворум командиров крыльев и сделайте это
по правилам, изложенным в Кодексе".
Варриш медленно встает, затем наносит мне удар в спину. Боль вспыхивает в моей
щеке, когда моя голова откидывается в сторону под действием силы удара.
"Майор!" кричит Нолон.
"Нора, прикажи немедленно построиться и проверьте руки каждого курсанта в
квадранте", - говорит Варриш, пока я моргаю от боли. "Нолон, ты свободен".
Я глубоко дышу, готовясь к предстоящей боли, пока Варриш закатывает рукава
своего мундира. Я пытаюсь сосредоточиться на неправильной форме кирпича в стене,
пытаюсь, черт возьми, отрешиться от своего тела.
Что бы ни происходило в этой комнате, они не смогут изменить тот факт, что Ксаден
выбрался с дневником Уоррика. У Бреннана будет все необходимое, чтобы снять защиту с
Аретии. Какие бы муки ни планировал Варриш, они будут того стоить.
Вайоленс, помни, что хрупко только тело. Ты несокрушима. Я цепляюсь за слова
Ксадена.
"Я позову тебя, когда ты понадобишься", - обещает Варриш, отмахиваясь от Нолона.
Когда он понадобится, чтобы починить меня.
"Не волнуйся. Я начну с малого", - говорит мне Варриш. "И вся власть здесь
принадлежит тебе, кадет Сорренгейл. Все прекратится, как только ты заговоришь".
Я вскрикиваю, когда он вывихивает первый палец.
Потом кричу, когда он ломает его.
Кап. Кап. Кап.
Я притворяюсь, что это дождь бьет в окно, что жесткое, неумолимое дерево под моей
щекой - это грудь Ксадена, что рука, согнутая под неестественным углом передо мной и
пульсирующая в такт моему пульсу, принадлежит кому-то другому.
"Поспи, если сможешь". Предложение мягкое, голос такой до боли знакомый, что я
зажмуриваю неповрежденный глаз.
На самом деле тебя здесь нет. Ты - галлюцинация от боли и обезвоживания. Мираж.
 "Может быть", - говорит Лиам, и я приоткрываю глаз, чтобы увидеть, как он садится
на пол рядом со мной. Он подтягивает колени, упираясь локтем в край койки прямо под
моей сломанной рукой. "А может, Малек прислал меня по доброте душевной".
Малек не делает доброты. Он также не позволяет душам блуждать по миру. Надо
отдать должное моему мозгу: у него отличная галлюцинация. Он выглядит точно так же,
как и в последний раз, когда я его видела: одет в летную форму и улыбается так, что у меня
сердце замирает.
"Я не блуждаю, Вайолет. Я именно там, где мне нужно быть".
Все болит. Непрекращающаяся боль грозит снова утянуть меня в черноту, но, в
отличие от последних двух раз, я борюсь за то, чтобы оставаться в сознании. Впервые за
несколько часов я осталась одна, и больше не боюсь кресла посреди комнаты.
Теперь я знаю, что больше костей ломается, когда Варриш вытаскивает меня из него.
"Я знаю", - мягко говорит Лиам. "Но ты держишься. Я так горжусь тобой".
Конечно, именно это сказало бы мое подсознание - именно то, что мне нужно
услышать.
Я провожу языком по рассеченной губе и чувствую вкус крови. Варриш не брал в
руки клинок, но моя кожа разошлась от его ударов в стольких местах, что я чувствую себя
как одна огромная открытая рана. Когда я в последний раз пошевелилась, моя форма
хрустела от засохшей крови.
"Приведите ее отряд", - предлагает Нора из прихожей. "Она сломается, как только
ты начнешь на них нападать".
Челюсть Лиама сжимается, и страх сжимает мой пустой желудок.
"Во время оценки она не сломалась", - отвечает Варриш. Боже, как бы я хотел не
знать его голос. "А если их привезти, они узнают, что произошло, и, учитывая реликвию,
намотанную на руку Имоджен Кардуло, я сомневаюсь, что она захочет стереть их память.
Убийство их тоже представляет собой совершенно иной набор проблем. Вы уверены, что
ни у кого из курсантов нет повреждений рук?"
"Я сама их всех осматривала", - отвечает Нора. "Девера и Эметтерио спрашивают,
где она, как и остальные члены ее отряда. Она сегодня пропустила занятия".
Сегодня понедельник.
Я тянусь к Тейрну, но связь все еще затуманена. Правильно, потому что они снова
впихнули это мне в глотку между тем, как раздробили мне руку и переломили лодыжку.
Для этого ему даже не пришлось снимать с меня сапоги.
Но они сломали только мое тело. Я не произнесла ни слова.
"Значит, ты здесь уже два дня", - говорит Лиам.
Пройдет еще пять, прежде чем Ксаден поймет, что я пропала. Несомненно, они
следят за перепиской, чтобы убедиться, что кто-то не предупредит его. Он не может
реагировать, Лиам. Если он это сделает, то рискует всем.
"Думаешь, он уже не сходит с ума?" Уголок рта Лиама приподнимается в наглой
ухмылке, которой мне так не хватало. "Держу пари, он уже знает. Сгаэль наверняка
почувствовала панику Тейрна. Может, твой дракон и не сможет достать тебя так глубоко
под Басгиатом, но Ксаден собирается разрушить это место кирпичик за кирпичиком. Ты
просто должна выжить".
Он не может рисковать. И не будет. Приоритеты Ксадена всегда были четкими, и,
черт возьми, это не одна из тех вещей, которые мне в нем нравятся.
"Он будет".
Дверь открывается, но у меня нет ни сил, ни возможности подняться, повернуть
голову или даже поднять руку. Сердце прыгает, колотится, как будто видит возможность
покинуть это адское тело. Я не знаю, как сказать ему, что доспехи Миры будут защищать
его еще долго после того, как он захочет остановиться.
Варриш опускается на уровень моих глаз, не более чем в футе от Лиама. "Тебе,
наверное, очень больно. Все это может прекратиться. Может быть, Нолон был прав. Давай
забудем, как ты украла книгу. Ты явно не собираешься выдавать своих сообщников. Но мне
нужно знать зачем. Зачем тебе понадобился дневник одного из Первых Шести? Я читал его.
Интересная история. Что ты пытаешься выяснить, Сорренгейл?"
Он ждет, но я держу свои слова при себе. Он слишком близко, черт возьми.
"Мы могли бы просто перестать танцевать вокруг друг друга и поговорить
начистоту", - предлагает он.
"Наверняка у тебя есть вопросы, на которые я мог бы ответить, почему мы не
вмешиваемся в проблемы Поромиша. Вот что это такое? Праведное негодование? Мы
могли бы обменяться информацией на равных, ведь мы оба знаем, что дракона вашего друга
убили не грифоны".
Я вздрагиваю, и меня охватывает боль, свежая и сильная.
"Не ведись на это". Лиам качает головой. "Ты знаешь, что он пытается тебя
разыграть".
"Но как много ты знаешь?" Варриш спрашивает мягко, как будто это доброта. "И что
ты делала с мечеными? Мы, конечно, наблюдали за ними много лет, но пока кадет Аэтос не
выдал тебя, у нас были только предположения. Но потом вы не вернулись в Басгиат. Ни
одна застава не сообщила, что вы искали целителя. Поэтому я перефразирую свой вопрос.
Куда вы отправились, кадет Сорренгейл? Где вы пытаетесь защититься?"
Это гораздо серьезнее, чем то, что я украла книгу.
"Боги, ты хороша. Или тебе слишком больно, чтобы реагировать". Варриш наклоняет
голову, напоминая мне сову, изучающую меня. "Знаешь ли ты, кадет Сорренгейл, какая у
меня печатка? Почему я так хорошо себя чувствую в этой комнате? Это секретная
информация, но мы все здесь друзья, не так ли?"
Я смотрю на него, но ничего не отвечаю.
"Я не вижу людей". Он наклоняет голову и изучает меня. "Я вижу их слабости. Это
большое преимущество в бою. Честно говоря, ты меня удивила, когда мы встретились. Из
всего, что я слышал о младшей Сорренгейл, я ожидал увидеть в тебе боль, сломанные кости
или, может быть, стыд за то, что ты не оправдала маминых надежд". Он проводит пальцем
по очевидному перелому на предплечье, но не надавливает. Угрозы достаточно, чтобы
заставить мою грудь сжаться. "Но я видел... ничего. Кто-то научил тебя прикрываться
щитом, и я признаю, что у тебя это очень хорошо получается". Он наклоняется ближе.
"Хочешь знать, что я вижу теперь, когда мы отрезали тебя от твоей силы?"
Ненависть бурлит во мне, и я надеюсь, что он это видит.
"Клянусь Данном, я должен вести весь разговор? Да, конечно, я хочу знать", -
говорит он, повышая голос в издевательском подражании. "Что ж, кадет Сорренгейл, твои
слабости - это люди, которых ты любишь. Так много людей, из которых можно выбирать.
Командир отряда Маттиас и остальные члены твоего отряда, твоя сестра, твои драконы".
Искривленная улыбка искривила его рот. "Лейтенант Риорсон".
Мое сердцебиение учащается.
"Держись крепче, Вайолет", - говорит Лиам.
"Она отреагировала", - замечает Нора из дверного проема.
"Я знаю", - отвечает Варриш. "И наверняка ты думаешь, что именно он придет за
тобой, не так ли?" Он любуется синяками на моем предплечье, как произведением
искусства. "Что в субботу, когда ты не появишься в Самаре, он придет за тобой, даже если
для этого придется нарушить правила отпуска. Ты надеешься, что он нарушит правила ради
тебя. Что он спасет тебя, ведь твоя собственная мать и пальцем не пошевелила для тебя".
Мое горло дергается, хотя я слишком обезвожена, чтобы глотать.
"Он не будет ждать до субботы", - обещает Лиам.
"На это я и рассчитываю". Варриш кивает. "Я весь год ждал, когда ты нарушишь
какое-нибудь правило, чтобы допросить тебя по Кодексу. Твоя мама - настоящая
приверженка правил. Но ты не представляешь, как мне приятно знать, что сын Фена
Риорсона нарушит Кодекс, покинув свой пост, чтобы прийти к тебе на помощь, что он будет
пристегнут к этому креслу следующим. И он даст мне ответы, которые я ищу".
Подождите. Что?
"Черт. Он не просто допрашивает тебя. Он готовит ловушку для Ксадена". Лиам
напрягается.
Мое сердце начинает колотиться.
"Ты обладаешь здесь огромной силой, Сорренгейл. Только ты можешь спасти
лейтенанта Риорсона от того, что его ожидает, если он прибудет. Скажи мне то, что я хочу
знать, и я не причиню ему вреда".
На мгновение я поддаюсь искушению. Мысль о том, что Ксаден будет подвергаться
пыткам, заставляет мою руку скрючиться, а ногти зацепиться за шершавую поверхность
деревянной плиты.
"Где вы пытаетесь защититься? Что задумали меченые?"
"Держи линию, Вай". Лиам прижимает свою руку к моему боку, и боги, это кажется
таким реальным. "Разговоры приведут к гибели всех живых существ на этом континенте.
Если бы у них было что-то на Ксадена, он бы уже был под стражей. Они не причинят ему
вреда. Они не могут".
Логически я это понимаю, но эмоционально...
"Нет? Ты уверена? Ты можешь спасти его. Прямо здесь. Прямо сейчас. Потому что
я думаю, что он придет, и когда он придет, я сломаю его - и заставлю тебя смотреть", -
шепотом обещает Варриш. "Но не волнуйся. Ты быстро выдашь свои секреты. Конечно, к
тому времени они мне будут не нужны. У меня будет тот, кого я действительно хочу".
Его взгляд падает на мою шею, как будто он видит, как учащается мой пульс.
"А-а-а, теперь ты это понимаешь, не так ли?" Варриш усмехается. "Уверен, ты
считаешь его несокрушимым, но позволь заверить тебя, мне посчастливилось однажды
увидеть, как самый могущественный всадник твоего поколения бьется со своими щитами,
словно новичок. Это длилось меньше секунды, но мне хватило этого, чтобы понять, что
нужно сделать, чтобы разбить его. Мы получим всю необходимую информацию в течение
нескольких дней. Ты не приз, Сорренгейл. Ты - инструмент".
Да пошел он.
"Нравится ли Соласу прятаться?" Мой голос дрожит, и я кашляю.
Он моргает, но быстро скрывает свое удивление.
"То, что ты заблокировал мою возможность говорить с Тейрном, не означает, что он
не знает, что именно ты со мной сделал". Моя губа снова раздвигается, когда я заставляю
себя улыбнуться. "Ты охотишься на Ксадена. А Тейрн охотится на Соласа. Ты слабее по
обоим пунктам. Я могу умереть в этой камере, но я обещаю, что это сделаешь ты".
"То, что я не могу убить тебя, не потеряв цель, не означает, что я не буду разбивать
тебя снова и снова, пока он не придет. Мы будем развлекаться, ты и я". Он встает, затем
проводит руками по бедрам своей униформы, прежде чем выйти. Я слышу его слабые слова
через дверь: "Вызовите Нолона. Нам нужно начать все с чистого листа".
Но Варриш ошибается. Ксаден не придет. Он предпочтет безопасность революции.
Теперь я одна из тех, кого он не сможет спасти. Остается надеяться, что все ошибаются, что
он переживет мою смерть.
"Не оставляй меня", - шепчу я Лиаму. Мне все равно, что я зашла так далеко, что у
меня галлюцинации, что мой мозг использует Лиама как костыль, лишь бы он остался, лишь
бы я не была одна.
"Я не буду. Клянусь."

***
 Кап. Кап. Кап. Я теряю счет часам, ударам, вопросам, на которые я отказываюсь
отвечать.
Нолон приходит дважды, а может быть, и трижды.
Жизнь - это разные степени боли, но Лиам никогда не уходит. Он рядом каждый раз,
когда я открываю глаза, наблюдает за мной, рассказывает о пытках, поддерживает мой
рассудок и одновременно доказывает, что он уже покинул меня.
По крайней мере, раз в день меня приковывают к креслу и вливают сыворотку в
горло, отгораживая меня от Тейрна. Я ем еду, которую они дают, потому что выживание
важнее всего, и сплю после каждого сеанса починки, только чтобы проснуться и снова быть
сломленной.
Мои ребра треснули от хорошо поставленного удара, а левая рука сломалась в том
же самом месте, где Варриш сломал ее в первый раз, что говорит мне о том, что не только
я не в полной силе, но и Нолон тоже.
"Мы можем привлечь Джека Барлоу, если это не сработает". Голос Норы
повышается, заставляя меня полностью проснуться от того, что я задремала в кресле. "Боги
знают, что он ждал возмездия".
"Заманчиво", - отвечает Варриш. "Я уверен, что он был бы рад найти новые и
изобретательные способы побудить ее, но мы не можем доверять ему в том, что он не убьет
ее. Этому парню вообще ничего нельзя доверить, правда? Слишком непредсказуем".
"До сих пор не могу поверить, что этот ублюдок выжил, - пробормотал Лиам,
прислонившись к стене справа от двери.
Боже, как я больна, как распухла в местах переломов, как обесцветились кусочки
кожи, которые я могу видеть. Все болит. Я уже даже не уверена, что я - это я, скорее, боль,
заключенная в неработающем теле.
Но Рианнон не подвергается такому испытанию, и Ридок, и Сойер, и Имоджен, и
Квинн. Все, кто мне дорог, в безопасности. За это я и ухватилась.
"Знаешь, Слоан меня ненавидит", - шепчу я.
"Слоан может быть жесткой". Лиам бросает мне извиняющуюся полуулыбку. "Ты
хорошо справляешься со своей работой".
"Да, я отличный пример для подражания". Я только и делаю, что закатываю глаза.
"Вы просили о встрече со мной, сэр? Здесь, внизу? На лестничной площадке должно
быть с десяток охранников".
Этот голос. Страх скользит по позвоночнику, оставляя за собой мурашки, когда
голова Лиама дергается в сторону двери.
Даин. Я в полном дерьме. Мы все.
"Да", - отвечает Варриш. "Мне нужна твоя помощь. Наварре нужна твоя помощь".
"Что я могу сделать?"
Я извиваюсь против ремней, которые держат меня в плену, но их пряжки держатся
крепко. "Сохраняйте спокойствие", - шепчет Лиам, как будто кто-то из них его слышит.
"На этой неделе у нас произошел сбой в системе безопасности, и были похищены
секретные документы. Мы поймали преступника и предотвратили потерю разведданных,
но заключенный..." Наступает драматическая пауза. "По связям очевидно, что этот всадник
сотрудничает с тем, кого мы подозреваем во втором восстании, намереваясь уничтожить
Наварру. Ради безопасности каждого мирного жителя, находящегося в наших стенах, мне
нужны воспоминания этого пленника, командир крыла. Вы должны узнать правду, иначе
наш образ жизни будет поставлен под угрозу".
Ну, когда он так говорит. Я снова потянулась к своим узам, посылая рикошеты
агонии по своей нервной системе. У меня нет щитов. Нет способа заблокировать его.
Все в Аретии умрут, и это будет моя вина.
"Я хочу предупредить тебя, - мягко говорит Варриш. "Личность пленника может
шокировать". Дверь распахивается прежде, чем я успеваю полностью подготовиться.
 Варриш входит, оставляя Даина стоять в дверях, его глаза расширяются, когда он
окидывает меня взглядом, задерживаясь на моих опухших, покрытых багровыми пятнами
руках, привязанных к ручкам кресла, и лице, которое, я уверен, соответствует им. Под моей
формой он не видит даже самого страшного - сломанных костей и ушибов.
"Вайолет?"
"Пожалуйста, помоги мне", - шепчу я, даже понимая, что умоляю уже не
существующего Даина, которого я знала до того, как он перебрался через Парапет, а не того
закаленного третьекурсника, который стоит передо мной.
"Ты мучил ее пять дней?" Даин обвиняет Варриша.
Пять дней? Сегодня только четверг?
"С тех пор как она украла дневник Лиры из личной библиотеки короля?" В голосе
Варриша звучит скука. "Совершенно верно. Возможно, она была другом детства, Аэтос, но
мы оба знаем, где сейчас ее лояльность - с Риорсоном и войной, которую он планирует
против нас. Она хочет уничтожить щиты".
"Это неправда!" Я хочу крикнуть, но получается скорее хныканье, мой голос охрип
от многодневного крика. Варриш все извратил. "Я бы никогда не причинила вреда
гражданским. Даин, ты знаешь..."
"Я ни черта о тебе не знаю", - возразил Даин, его лицо исказилось от гнева.
"Там идет война", - говорю я ему, отчаянно пытаясь прорваться, пока он не сломал
меня. "Гибнут мирные жители Поромиша, а мы ничем не можем помочь. Мы просто
смотрим, как это происходит, Даин".
"Ты считаешь, что мы должны ввязаться в их гражданскую войну?" возражает Даин.
Мои плечи опускаются. "Я думаю, тебе так долго лгали, что ты не узнаешь правды,
даже когда она бьет тебя по лицу".
"Я могу сказать то же самое о тебе". Даин посмотрел на Варриша. "Вы уверены, что
она пыталась снять защиту?"
"Я отправил дневник на хранение в Архив, но да. В книге, которую она украла,
содержались подробные инструкции о том, как были построены щиты, и ее можно было
использовать в качестве карты для их разрушения". Варриш сжал плечо Даина. "Я знаю, это
тяжело слышать, но люди не всегда такие, какими мы хотим их видеть".
Лиам отталкивается от стены и обходит пару, подходя ко мне и приседая. "Я не
думаю, что ты сможешь остановить это".
Я тоже.
"Постарайся не злиться на нее", - говорит Варриш Даину, и выражение его лица
меняется на сочувственное. "Мы не всегда можем помочь тем, в кого влюбляемся, не так
ли?"
Даин напрягся.
"Риорсон втянул ее в то, чего она не могла понять. Ты это знаете. Ты видел, как это
произошло в прошлом году". He вздыхает. "Я не хотел показывать тебе это, но" - он
вытащил из ножен мой кинжал, украшенный сплавом, - "она носила и это. Этот металл,
который ты видишь, питает защиту. Мы думаем, что они переправляли их туда, откуда
планируют устроить эту войну, и постепенно ослабляли наши щиты".
"Это правда?" Взгляд Даина переместился на меня.
Я заметила Нору, прислонившуюся к дверному косяку, и вздрогнула. "Я могу
объяснить. Все не так, как он представляет..."
"Мне не нужно, чтобы ты объясняла", - фыркнул Даин. "Я уже несколько месяцев
прошу тебя поговорить со мной, и теперь я понимаю, почему ты этого не делаешь. Почему
ты настаиваешь на том, чтобы я никогда не прикасался к тебе. Ты боишься, что я увижу то,
что ты скрывала". Он шагает вперед, а я откидываюсь в кресле.
Ксаден, прости меня.
 "Помни о своей этике, кадет", - наставляет Варриш. "Особенно учитывая твою
привязанность к кадету Сорренгейл. Ищи, как будто ты тренируешься, но сосредоточься на
слове щит.
"Лейтенант Нора", - раздается голос из прихожей. "Всему руководству приказано
собраться. На границе произошли... инциденты".
"По чьему приказу?" спрашивает Нора.
"Генерала Сорренгейл".
"Мы скоро будем там", - отвечает Нора, отмахиваясь от него.
"Возможно, мы уже опоздали", - говорит Варриш, качая головой. "Риорсон
дезертировал несколько дней назад, судя по сообщениям, которые мы получили сегодня
утром. Сейчас мы собираем меченных".
У меня перехватывает дыхание. Он дезертировал. Он мог бы сейчас быть в
безопасности в Аретии, поднимая стражу. Но Имоджен? Бодхи? Слоан? Они - те, кого
собирает руководство.
Рука Лиама ложится мне на плечо, успокаивая меня. Они убьют их всех, а когда
узнают об Аретии, начнут охоту на остальных. "Он может поискать в твоей памяти, -
говорит мне Лиам. "Но логика подсказывает, что сначала ему придется разобраться в том,
о чем ты думаешь".
"Что ты натворила, Вайолет?" спрашивает Варриш. "Организовала еще одно
нападение на аванпост? Выясни все, что сможешь, Аэтос. От этого зависит безопасность
нашего королевства. Время не терпит отлагательств".
Глаза Даина вспыхивают, и он поднимает руки.
"Ты убил Лиама", - пролепетала я.
Он делает паузу. "Так ты все время говоришь. Но я искал в твоей памяти только для
того, чтобы доказать, что мой отец не прав, Вайолет, и все, что ты сделала, - это доказала
его правоту. Если меченые погибли, предав наше королевство, значит, они заслужили то,
что получили".
"Я ненавижу тебя", - шепчу я придушенным голосом, так как мои глаза колются и
горят.
"Она тянет время", - огрызается Варриш. "Сделай это сейчас. И если ты увидишь
что-то непонятное, я объясню, как только мы узнаем, где прячется их армия. Просто поверь
мне, что мы действуем в интересах каждого гражданина Наварры. Наша единственная цель
- обеспечить их безопасность".
Даин кивает и тянется ко мне, колеблясь в последнюю секунду. "У нее везде синяки".
"Покажи ему то, что ты хочешь, чтобы он увидел", - призывает Лиам.
"Она не более чем предательница", - возражает Варриш.
"Верно." Даин кивает, и я закрываю глаза в тот момент, когда его пальцы
надавливают на мои нежные, ноющие виски.
Может, они и лишили меня силы, но это все из-за Тейрна. А контроль над моим
разумом? Это мое, и это все, что у меня осталось.
В отличие от прошлого года, в этот раз я чувствую присутствие Даина на краю моего
сознания, как раз там, где должны быть мои щиты, и вместо того, чтобы отпрянуть от
нападения, я хватаюсь за это присутствие и бросаюсь в воспоминания, увлекая за собой
Даина.
"У нас тут поблизости отряд?" спрашивает Лиам.
Гравитация смещается, когда я понимаю, что мой худший кошмар - это
действительно живой, дышащий монстр.
Две ноги. Не четыре. Виверна.
Они послали нас сюда умирать.
Вэйнители с красными венами, выходящими из глаз, убивают беспомощных людей.
Синий огонь. Опустошенная земля. Солейл и Фуил падают.
Мы никогда не сможем провезти достаточно оружия, чтобы что-то изменить.
 Они держат нас в неведении, стирают саму нашу историю, чтобы избежать
конфликта, чтобы мы были в безопасности, пока гибнут невинные люди.
Лиам... Боги... Лиам. Я впиваюсь ногтями в Даина и прижимаю его к себе, заставляя
его снова почувствовать это вместе со мной - беспомощность. Сжимающую грудь печаль.
Ярость, застилающую глаза.
Это была моя честь. Последние слова Лиама, обращенные ко мне.
Моя месть в небе, в бою за спиной Тейрна, вооруженного единственным оружием,
которое убьет темную владычицу, делающую все возможное, чтобы убить моего дракона и
покончить со мной.
В тот момент, когда кинжал вонзается мне в бок, я перестаю тянуть Даина и начинаю
толкаться, крича как физически, так и мысленно, наполняя голову каждой унцией боли,
причиненной мне за последние четыре дня.
Даин задыхается, и его руки падают с моих висков.
Я распахиваю глаза, звук моего крика все еще звучит в моих ушах, когда он
отступает назад, ужас прорисовывается в каждой черточке его лица.
"Я здесь", - обещает Лиам. "И я все еще не жалею об этом, Ви. Ни секунды". По моим
щекам стекает влага.
"Ты получил то, что хотел?" удается спросить мне сквозь разорванные голосовые
связки.
"Ты занимаешься контрабандой оружия", - медленно произносит Даин, глядя мне в
глаза. "Крадешь наше оружие, чтобы помочь другому королевству?"
У меня желудок опускается от осознания своего полного, абсолютного провала.
Из всего, что я ему показывал, он взял только это?
Я отвожу взгляд от его глаз и смотрю на Лиама, запоминая черты его лица и эти
фирменные голубые глаза. "Мне так жаль, что я подвела тебя".
"Ты никогда не подводил меня. Ни разу", - шепчет он, качая головой. "Мы втянули
тебя в нашу войну. Если кто и сожалеет, так это я".
"Как и должно быть". Варриш усмехнулся.
Если Даин покорил мою память, видел, как я помогала с оружием, значит, он все
знает. Волна безнадежности накатывает на меня, забирая всю мою решимость, всю мою
решимость не сломаться. Все, что у меня осталось, - это боль, а за нее не стоит бороться,
если я только что отказалась от всего - всего, что для меня хоть что-то значило.
"Мы им нужны сейчас же!" - кричит мужчина из прихожей.
"Варриш", - подсказывает Нора. "Это повестка для всего руководства".
"Что ты нашел?" Варриш поворачивается к Даину, теряя самообладание. "Откуда
они пришли?"
"Дай мне этот нож", - требует Даин, протягивая руку. "Я хочу сравнить его с тем,
который я видел в памяти. С теми, которые они у нас крадут".
"Только не убивайте ее. Сначала надо найти и допросить Риорсона, использовать ее
как рычаг". Варриш передает кинжал Даину.
Тот оглядывает оружие и кивает. "Это тот самый. Они отбирают их десятками,
вооружая врага. Я все видел". Карие глаза встречаются с моими. "В этом замешан как
минимум один дрейф".
Мое сердце падает. Он знает. Он видел, несмотря на все мои усилия.
Они снова будут допрашивать меня - даже держать в плену, чтобы заманить Ксадена,
- но они никогда не позволят мне уйти отсюда живой. Это место, которое я называла домом,
залы, по которым я ходила с отцом, Архивы, которым я поклонялась вместе с богами, поле,
где я летала с Тейрном и Андарной, залы, где я смеялась со своими друзьями, и комнаты,
где меня держал Ксаден, станут моей могилой.
А мальчик, с которым я лазила по деревьям вдоль реки, станет моей кончиной.
Я опускаю руки, последние силы уходят из меня в поражение.
"Хорошо. Хорошо. Теперь скажи мне, где они", - приказывает Варриш.
 Даин берет кинжал в левую руку, поворачивает его так, чтобы лезвие проходило
параллельно предплечью, и подносит к моему горлу. "Ты должна была доверять мне,
Вайолет".
Я не решаюсь даже сглотнуть, выдерживая взгляд этого мудака. Я не умру от страха.
"Ничего бы этого не случилось, если бы ты просто доверилась мне". Боль в его глазах
только усиливает мою ярость. Как он смеет выглядеть раненым. "А теперь уже слишком
поздно".
"Варриш!" кричит Нора, когда крики заполняют прихожую.
Варриш поворачивается к ней, и я чувствую, как нож скользит по моей коже.
Даин собирается убить меня.
"С тобой все в порядке". Лиам гладит меня по плечу. "Я буду рядом. Я не оставлю
тебя".
Тейрн. Андарна. Боги, надеюсь, они переживут это. Ксаден должен жить. Он просто
должен.
Я люблю его.
Я должна была говорить ему об этом каждый день, честно признаваться в своих
чувствах, даже несмотря на ссоры и сомнения.
Теперь вместо того, чтобы вернуть эти чувства Ксадену, они умрут вместе со мной.
Зрение затуманивается, по щекам текут слезы, но я поднимаю подбородок.
Даин отводит руку назад, и я жду удара, пореза, боли, потока крови.
Этого не происходит.
Варриш пошатывается, держась за бок, его глаза выпучены, и тут до моих ушей
доносится рев. Даин подносит окровавленный нож к ремням на моих запястьях, перерезает
один, потом другой. "Я не знаю, сможем ли мы выбраться отсюда", - быстро говорит он,
опускаясь, чтобы освободить мои лодыжки. "Ты можешь двигаться?"
Что, черт возьми, происходит?
"Аэтос!" рычит Варриш, приваливаясь спиной к стене, а затем сползая по камню. Он
оставляет за собой свежий красный след.
"Виолет!" кричит Даин, впихивая что-то мне в руку. "Ты должна двигаться, или мы
погибли!"
Я обхватываю пальцами негнущейся руки знакомую рукоять, когда Даин
выхватывает меч и приставляет его к горлу Норы, когда она вбегает в камеру. "Дай нам
пройти, и ты останешься в живых".
Он крепко держит клинок, а вторую руку заводит мне за спину, когда я пытаюсь
встать, и удерживает меня в вертикальном положении, когда мои ноги отказывают. Они не
были сломаны со времени последнего визита Нолона, насколько я помню, но я хнычу от
давления на мои сломанные ребра и тошноты, когда кажется, что комната кружится.
"Я не даю таких обещаний". Низкая, угрожающая угроза ослабляет мои колени за
секунду до того, как рука с кинжалом тянется к горлу Норы и без колебаний перерезает его.
Она падает, из зияющей раны на шее вытекает поток крови.
Я поднимаю голову и вижу гнев Данна в золотисто-огненных ониксовых глазах.
 Единственное преступление, которое хуже убийства курсанта, - это
непостижимый акт нападения на руководство.

-РУКОВОДСТВО МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Ярость сверкает в его глазах, когда Ксаден держит меч в правой руке и кинжал в
левой, оба капают кровью, оба нацелены, чтобы поразить Даина.
О боги.
"Нет!" кричу я, пытаясь встать перед Даином, но ноги не слушаются, и земля
устремляется мне навстречу.
"Черт!" Сталь со звоном ударяется о пол, и Даин ловит меня обеими руками.
Край моего зрения становится черным, так как боль угрожает утянуть меня под
землю. Каждый дюйм моего тела кричит в знак протеста, когда я нахожусь на ногах. Но
меня держат не только руки Даина - на бедрах и под руками появляются мягкие полосы
теней. Появляются два Ксадена, затем сливаются в одного, пока я борюсь за свое сознание.
"Он спас меня", - шепчу я. "Не убивай его".
Зарезав Варриша, Даин получит шанс... так?
Взгляд Ксадена переходит на меня, а затем он делает двойную попытку.
"Боги, Вайолет". Тени разлетаются вокруг нас, раскалывая камень и разрушая
деревянную плиту кровати, отмеченную моей кровью.
Похоже, мое лицо так же избито, как и все остальное.
"Ты пришел". Я, спотыкаясь, иду вперед, и у Даина хватает ума отпустить меня.
Ксаден ловит меня, тенью выхватывает меч, проводит рукой по моей спине и
прижимает меня к груди легким прикосновением, словно боится, что я сломаюсь. "Нигде в
мире ты не сможешь уйти, чтобы я тебя не нашел, помнишь?" Он приникает губами к
грязным, обтрепанным, забрызганным кровью остаткам моей косы и целует мою макушку.
Кожа и мята перебивают железно-моховой запах камеры, и впервые с тех пор, как
Нолон накачал меня наркотиками, я чувствую себя в безопасности. Слезы пропитывают его
грудь - его или мои, я не знаю.
"Черт возьми, - говорит Гаррик, стоя за спиной Ксадена. "Ты бросился бежать, а
потом не смог оставить ни одного для меня? У меня ушла целая вечность на то, чтобы
убрать баррикаду из тел на лестнице".
Моя улыбка снова разбивает губы, когда я поворачиваю лицо, чтобы прижаться
щекой к сильному, ровному сердцебиению Ксадена. "Привет, Гаррик".
Он краснеет, опускает мечи на бока, но прикрывает это быстрой улыбкой. "Ты могла
бы выглядеть лучше, Вайолет, но я рад, что ты жива".
"Я тоже".
"Там наверху хаос", - говорит Гаррик Ксадену, бросив вопросительный взгляд на
Даина. "Лидеры бросают все силы, чтобы добраться до границы".
"Значит, сработало", - констатирует Ксаден.
 Варриш застонал, и все наши головы метнулись в его сторону. "Ты стал
предателем?" - обвиняет он Даина, который с трудом поднимается на ноги, все еще держась
за рану в боку.
"О, так вот что происходит?" спросил Гаррик, глядя между Даином и Варришем.
"Твой отец будет очень разочарован", - шипит Варриш сквозь окровавленные,
стиснутые зубы. Кашель с кровью означает, что ему осталось недолго.
"Если он уже знает, что показала мне Вайолет, то это я разочарован в нем. "-
возражает Даин, поднимая меч и направляя его на Варриша.
"Нет", - рычит Ксаден. "Не ты". Его рука сгибается у меня за спиной, и тени
обвиваются вокруг Варриша за секунду до того, как потащат его по полу. Ужас застилает
ему глаза, когда черные нити бросают его на стул, а затем связывают запястья и лодыжки
вместо кандалов. "Эта честь принадлежит Вайолет, если она хочет этого".
"Она хочет", - мгновенно отвечаю я.
Ксаден меняет хватку, обхватывает меня за талию и наблюдает за моей реакцией. "Я
не знаю, где я могу до тебя дотронуться".
"Все в порядке", - обещаю я, сжимая в правой руке кинжал со сплавной рукоятью, в
то время как левая бесполезно лежит на боку.
Даин отступает назад, опуская меч, и Ксаден помогает мне идти, а мои ноги шаркают
по засохшим пятнам моей собственной крови на каменном полу.
Глаза Варриша сужаются, несмотря на бледность его кожи, и Ксаден крепко держит
меня, пока я дрожащей, слабой хваткой подношу кинжал к его груди, упирая острие над
сердцем, прямо между ребер.
"Я обещала, что ты умрешь в этой комнате", - шепчу я, но меня трясет слишком
сильно, чтобы всадить клинок. Все силы уходят на то, чтобы остаться на ногах.
Рука Ксаддена обвивает мою, и он наносит удар, вгоняя клинок в сердце Варриша.
Я запоминаю выражение лица Варриша, когда из него уходит жизнь, чтобы потом, когда
неизбежно придут кошмары, убедить себя, что он действительно мертв.
Я смотрю, смотрю и смотрю, как тяжесть всего произошедшего наваливается на
меня, угрожая лишить меня воздуха. Горло сжимается, глаза горят колючим жаром, а мысли
закручиваются в спираль. Я только что убила заместителя командра квадранта.
И что, черт возьми, мне теперь делать? Возвращаться в класс?
А Ксаден... Ксаден рисковал всем, придя сюда.
"Дайте нам секунду, и пусть Аэтос пока дышит", - приказывает Ксаден, и я слышу,
как комната очищается, прежде чем он осторожно поворачивается ко мне лицом,
отворачивая нас от тела Варриша. "Ты жива. Неважно, что произошло в этой комнате, что
было сказано, ты жива, и это главное".
"Я не сломалась", - шепчу я. "Даин... Он видел прямо перед тем, как заколоть
Варриша, но я не сломалась, клянусь". Я качаю головой, и мое зрение то затуманивается,
то проясняется, когда из глаз вытекают струйки воды.
"Я верю тебе". Он гладит меня по затылку, его прекрасный взгляд буравит меня,
поглощая целиком. "Но для меня не имеет значения, если бы ты это сделала. Мы уезжаем.
Я забираю тебя отсюда".
Я моргаю. "Мы не можем уйти сейчас. Они пойдут за нами, а Бреннан еще не готов".
Мое лицо сморщилось. "Ты лишаешься доступа к оружию Басгиата..."
"Мне плевать. Мы разберемся с этим, когда окажемся там".
"Ты потеряешь все, над чем работал". Мой голос ломается. "Из-за меня."
"Тогда у меня будет все, что мне нужно". Он опускает лицо, наклоняется так, что я
вижу только его и чувствую только его. "Я с радостью посмотрю, как Аретия снова сгорит
дотла, если это будет означать, что ты жива".
"Ты не это имеешь в виду". Он любит свой дом. Он сделал все, чтобы защитить
свой дом.
 "Это так. Мне жаль, если ты ожидаешь от меня благородного поступка. Я
предупреждал тебя. Я не милый, не мягкий и не добрый, а ты все равно пропала. Вот что
ты получила, Вайолет. Хорошее, плохое, непростительное. Все. Я твой". Его рука
обхватывает мою спину, прижимая меня к себе. "Ты хочешь узнать что-то истинное? Что-
то настоящее? Я люблю тебя. Я люблю тебя. С той самой ночи, когда снег падал на твои
волосы и ты впервые поцеловала меня. Я благодарен за то, что моя жизнь связана с твоей,
потому что это означает, что мне не придется прожить и дня без тебя. Мое сердце бьется
только до тех пор, пока бьется твое, и когда ты умрешь, я буду встречать Малека рядом с
тобой. Чертовски хорошо, что ты тоже любишь меня, потому что ты останешься со мной в
этой жизни и во всех последующих".
Мои губы раздвигаются. Это все, что я когда-либо хотела, что мне когда-либо было
необходимо услышать. "Я люблю тебя", - признаюсь я шепотом.
"Рад, что ты не забыла". Он наклоняется и слегка проводит губами по моим губам,
стараясь не причинить мне боли. "Давай уйдем отсюда вместе".
Я киваю.
"Надо двигаться", - зовет Гаррик.
"Очистить лестницу!" приказывает Ксаден. "И скажи Бодхи, чтобы он и остальные
члены ее отряда разыскали противоядие".
"Выполняю", - говорит Гаррик.
"Мой отряд?"
Ксаден оглядывается на меня. "С ними все в порядке, но их поставили под охрану в
комнате для допросов после того, как они вчера попытались организовать спасательную
операцию. Ты сможешь выйти отсюда?"
"Я не знаю", - честно отвечаю я. "Я потерял счет тому, что сломано, а что починил
Нолон. Я знаю, что у меня сломана левая рука, а также по крайней мере три ребра с правой
стороны. Бедро, кажется, тоже не совсем там, где должно быть".
"Он умрет за свой вклад". Он поворачивается и выводит нас из камеры, мимо тела
Норы и в чертову кровавую баню. Между нами и лестницей лежит не менее полудюжины
трупов. Он быстро убирает все мои кинжалы в ножны, но не берет тот, который я все еще
сжимаю в руке.
Даин передает ему припасы из ближайшего шкафчика, а Ксаден быстро накладывает
мне шину на руку. Я прикусываю разорванную губу, чтобы не закричать, а он обматывает
мои ребра доспехами.
"Ксаден!" Гаррик зовет с лестничной площадки. "У нас проблема!"
"Черт", - бормочет Ксаден, глядя то на прислоненные к стене мечи, то на меня.
"Я могу ее понести", - предлагает Даин.
Ксаден бросает на него взгляд, обещающий медленную, мучительную смерть. "Я
еще не решил, оставлять тебя в живых или нет. Можешь не сомневаться, я тебе ее не
доверю".
"Я могу идти. Вроде бы." Но как только я попыталась, комната накренилась. И
впервые в жизни я чувствую слабость. Вот что этот монстр сделал со мной в этой комнате.
Он забрал мою силу.
"Но он не сломал тебя, Вайолет", - тихо говорит Лиам из угла комнаты, и моя грудь
сжимается, когда он делает шаг назад, к тени. Затем еще один.
"Как насчет этого - обещаю, что в следующий раз, когда меня будут бить пять дней
подряд, я позволю тебе вынести меня из тюрьмы", - говорит Ксаден, убирая мечи в ножны
за спиной.
"Спасибо", - говорю я обоим мужчинам.
Ксаден поднимает меня на руки, прижимает к груди, не давя на ребра. "Следуй за
мной или умри. Выбор за тобой, но сделай его сейчас", - говорит он Даину, и тени окружают
нас, образуя круг из лезвий, когда Ксаден движется, неся меня по освещенной магами
лестнице.
 Моя голова падает ему на плечо, и я вздрагиваю, но какое значение имеет эта боль,
если мы уходим? Если мы оба живы? Он подошел.
"Что за проблема, Гаррик?" спрашивает Ксаден, когда мы сворачиваем за угол
лестницы.
"Общего характера", - отвечает Гаррик, подняв руки вверх.
К его горлу приставлен клинок моей матери.
Вот черт.
Я поднимаю голову, и Ксаден замирает, его тело прижимается к моему.
Ее глаза встречаются с моими, когда она стоит на ступеньке над Гарриком, линии ее
лица напряжены... подождите, это беспокойство? "Вайолет".
"Мама". Я моргаю. Она впервые произнесла мое имя с Парапета.
"Кого ты убил?" Она направляет вопрос Ксадену.
"Всех", - невозмутимо отвечает он.
Она кивает, затем опускает клинок.
Гаррик глубоко вдыхает, отходит от нее и прислоняется спиной к стене.
"Вот." Она лезет в карман своей униформы и достает пузырек с прозрачной
жидкостью. "Это противоядие от сыворотки".
Я смотрю на пузырек, и мое сердце ускоряется с тупого стука до галопа. Откуда мне
знать, что там на самом деле находится?
"Я бы приехала раньше, если бы знала", - говорит мама, и ее голос смягчается вместе
с глазами. "Я не знала, Вайолет. Клянусь. Я была в Калдире всю последнюю неделю".
"Значит, твое возвращение - это просто что? Совпадение?" спрашиваю я.
Ее рот сжался, а пальцы сжались вокруг флакона. "Я бы хотела побыть наедине с
дочерью".
"Этого не будет", - возражает Ксаден.
Когда она смотрит на него, ее глаза становятся жесткими. "Ты, как никто другой,
знаешь, на что я пойду, чтобы защитить ее. И поскольку я уверена, что именно из-за тебя
мы получаем сообщения о драконах, сбрасывающих туши виверн на каждую заставу вдоль
нашей границы, из-за тебя этот колледж избавляется от большей части руководства в
спешке сдерживания проблемы, то меньшее, что ты можешь сделать, это дать мне шанс
попрощаться с ней".
"Ты что?" Мой взгляд переключается на Ксадена, но он продолжает смотреть на мою
мать.
"Я бы сделал это раньше, но на то, чтобы выследить и убить их, ушло несколько
дней", - отвечает ей Ксаден.
"Ты угрожал всему нашему королевству". Ее глаза сужаются.
"Хорошо. Ты позволила ей мучиться несколько дней. Мне плевать, было ли это из-
за твоего отсутствия или по твоей халатности. Это произошло в твою смену".
"Три минуты", - приказывает она. "Сейчас же."
"Три минуты", - соглашаюсь я.
Взгляд Ксадена переходит на меня. "Она - гребаное чудовище". Его голос мягкий, но
в нем слышны нотки страха.
"Она моя мать".
На секунду он выглядит так, будто может бороться со мной, но затем медленно
опускает меня на ноги и прижимает к стене. "Три минуты", - шепчет он. "И я буду на
вершине этой лестницы". Это предупреждение передается моей матери, когда он начинает
подниматься по ступеням, ведя за собой Гаррика. "Аэтос, ты решил последовать за нами?"
"Очевидно", - говорит Даин, ожидая в нескольких шагах подо мной.
"Тогда следуй, мать твою", - приказывает Ксаден.
Даин ворчит, но поднимается по ступенькам, оставляя мою мать наедине со мной.
Она - образец самообладания, ее осанка прямая, лицо без выражения, когда она
протягивает мне пузырек. "Возьми."
 "Ты знала, что там происходит все эти годы". Я сжимаю оружие в кулак.
Она делает шаг вперед, ее взгляд перескакивает с кинжала в одной моей руке на
шину в другой, затем выбирает карман на верхней части моей униформы и засовывает туда
пузырек. "Когда у тебя появятся дети, мы сможем обсудить, на какой риск ты пойдешь, на
какую ложь готова пойти, чтобы обеспечить их безопасность".
"А как же их дети?" Мой голос повышается.
"Опять." Она обхватывает меня за спину, просовывает руку под плечо и притягивает
к себе. "Когда ты станешь матерью, расскажи мне о том, кем ты готова пожертвовать, чтобы
твой ребенок жил. А сейчас иди".
Я стиснула зубы и, ставя одну ногу перед другой, борясь с головокружением,
усталостью и волнами боли, поднялась по лестнице. "Это неправильно - позволить им
умереть беззащитными".
"Я никогда не говорила, что это так". Мы делаем первый поворот, медленно
поднимаемся. "И я знала, что ты никогда не поймешь это по-нашему. Никогда не
согласишься с нашей позицией по самосохранению. Маркхэм видел в тебе своего протеже,
следующего главу писцов, единственного претендента, которого он считал достаточно
умным, достаточно сообразительным, чтобы продолжать плести сложную повязку,
выбранную для нас сотни лет назад." Она насмехается. "Он ошибся, думая, что тобой будет
легко управлять, но я знаю свою дочь".
"Я уверена, что ты так думаешь". Каждый шаг - это битва, которая бьет по костям и
испытывает на прочность суставы. Все кажется отвратительно свободным и в то же время
таким тугим, что я могу разорваться от давления.
"Я могу быть чужой для тебя, Вайолет, но ты далеко не чужая для меня. В конце
концов, ты узнаешь правду. Может быть, не во время пребывания в квадранте Скриба, но
уж точно к тому времени, когда ты станешь капитаном или майором, когда Маркхэм начнет
вводить тебя в курс дела, как мы делаем с большинством в этих званиях, и тогда ты
раскроешь все во имя милосердия или любого другого чувства, которое ты обвинишь, и они
убьют тебя за это. Я уже потеряла одного ребенка, защищая наши границы, и не хотел
терять еще одного. Почему ты решила, что я заставила тебя отправиться в квадрант
Всадников?"
"Потому что ты меньше думаешь о писцах", - отвечаю я.
"Чушь. Любовь всей моей жизни была писцом". Мы уверенно поднимаемся, виляя
по лестнице. "Я поместила тебя в квадрант Всадников, чтобы у тебя был шанс выжить, а
потом вызвала Риорсона, который был должен мне за то, что я поместила в квадрант
меченых".
Я останавливаюсь, когда в поле зрения появляется дверь на уровне архивов. "Что ты
сделала?" Она не просто сказала то, что я думаю.
Она наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза. "Это была простая сделка. Он
хотел, чтобы у меченых был шанс. Я дала ему квадрант - при условии, что он возьмет на
себя ответственность за них - в обмен на услугу, которая будет названа позже. Этой услугой
была ты. Если ты сама выжила на Парапете, ему оставалось только проследить, чтобы в
первый год тебя никто не убил, кроме трудностей или твоей собственной наивности, что он
и сделал. Просто чудо, если учесть, через что полковник Аэтос заставил тебя пройти во
время Военных игр".
"Ты знала?" Меня сейчас стошнит.
"Я узнала об этом уже после, но да. Не смотри на меня так", - укоряет она, поднимая
меня на новую ступеньку. "Это сработало. Ты ведь жива, не так ли? Хотя, признаюсь, я не
предвидела спаривания драконов и прочих эмоциональных перипетий, в которые ты
ввязалась. Это было разочаровывающе".
Все встало на свои места. Та ночь у дерева в прошлом году, когда он должен был
убить меня за то, что я поймала встречу меченых. Испытание, когда у него были все
возможности отомстить моей матери, покончив со мной, а он вместо этого
проинструктировал меня. Чуть не вмешался в Молотьбу...
Ребра словно снова затрещали. У него никогда не было выбора, когда дело касалось
меня. Его жизнь - жизнь тех, кто ему дорог, - всегда была связана с моей. И вдруг мне нужно
знать. "Это твои следы от ножа на его спине?"
"Да". Ее тон безразличен. "Это заказ Тирриша..."
"Прекрати говорить". Я не хочу слышать ни одного объяснения столь
непростительного поступка.
Но она, конечно, не слушает. "Похоже, что, отправив тебя в квадрант Всадников, я
лишь ускорила наш собственный конец", - замечает она, когда мы поднимаемся по
последним четырем ступеням и выходим в туннель у архива.
Ксаден тянется ко мне, и рука матери отпадает.
"Надеюсь, ты воспользуешься хаосом, чтобы вытащить ее?" - спрашивает она, но мы
оба знаем, что это приказ.
"Планирую". Он прижимает меня к себе.
"Хорошо. Не говори мне, где. Я не хочу знать. Маркхэм все еще в Калдире с королем.
Делай с этой информацией, что хочешь". Она смотрит на Даина, который ждет в сторонке
с Гарриком, его лицо пепельное. "Ты уже сделал свой выбор?"
"Да." Он передергивает плечами, когда мимо пробегает группа курсантов-писцов, их
капюшоны в беспорядке, на лицах написана паника.
"Хм..." Она одним звуком отстраняет Даина, затем смотрит на Ксадена. "И вот война
отца становится войной сына. Это ведь ты, верно? Кража оружия? Вооружаешь врага,
который пытается разорвать нас на части?"
"Уже жалеешь, что пустила меня в квадрант?" Голос его обманчиво спокоен, но по
стенам туннеля поднимаются тени.
"Нет." Ее взгляд падает на меня. "Оставайся в живых, иначе все это будет напрасно".
Она проводит тыльной стороной пальцев по моему опухшему лицу. "Я бы посоветовала
тебе принять арнику и обратиться к целителю, но ты и так это знаешь. Твой отец
позаботился о том, чтобы ты знала все, что тебе нужно, или где это найти. Ты - все, что от
него осталось, ты знаешь".
Но это не так. У Миры есть его смех, его тепло, а Бреннан...
Она не знает о Бреннане, и в этот момент я не жалею, что сохранила этот секрет.
Улыбка, которую она мне дарит, натянута и полна такой грусти, что я думаю, не
галлюцинации ли это. Она исчезает так же быстро, как и появилась, и она отворачивается
от нас, направляясь обратно к лестнице, которая приведет ее в главный кампус. "О, и
Вайолет, - окликает она нас через плечо. "Сорренгейлы уходят или улетают с поля боя, но
их никогда не уносят".
Невероятно. Я смотрю вслед, пока она не исчезает на лестничной площадке.
"Неудивительно, что ты такая теплая и пушистая, Вайолет", - бормочет Гаррик.
"Мы уходим", - объявляет Ксаден. "Соберите меченных и встречайте нас на летном
поле..."
"Нет." Я качаю головой.
Ксаден смотрит на меня так, словно у меня выросло еще несколько конечностей.
"Мы только что говорили об этом. Мы не можем оставаться здесь, и я не оставлю тебя".
"Не только меченых", - уточняю я. "Если Маркхэм ушел, а большая часть
руководства улетела к границе, то это наш единственный шанс".
"Уйти?" Ксаден поднимает брови. "Хорошо, тогда мы согласны".
"Чтобы у всех был выбор". Я смотрю на пустой туннель. "Они собираются
заблокировать это место, как только вернутся военные, как только они поймут, что не могут
остановить распространение информации, и наши друзья..." Я качаю головой. "Мы должны
дать им выбор, Ксаден, или мы не лучше руководства".
Ксаден сужает глаза.
 "Драконы поручатся за тех, кто хочет уйти по правильным причинам", - шепчу я.
Он скрипит зубами, но кивает. "Хорошо."
"Здесь будет небезопасно для тебя. Не после того, что ты только что сделал". Я
смотрю на Даина и поднимаю брови. Одно дело - защищать меня наедине или
противостоять моей матери, которую он знал всю свою жизнь. Другое дело - прослыть
всадником, который разнес это место на части.
"Не думаю, что там, куда мы направляемся, будет безопасно для него". Гаррик
бросил взгляд на Даина и Ксадена. "Ты же не серьезно. Мы собираемся доверять этому
парню?"
"Если ему нужно наше доверие, он его заслужит", - говорит Ксаден.
Мышцы на челюсти Даина напрягаются, но он кивает. "Думаю, моим последним
официальным действием в качестве командира крыла будет объявление строя".
"Вот где сейчас лидерство! Пытается спрятать тела более дюжины мертвых виверн!"
закончил Даин, его голос разносится по двору полчаса спустя, когда мы стоим на помосте
перед строем, а справа от него - другие командиры крыльев. Солнце опустилось за вершины
позади нас, но света более чем достаточно, чтобы я мог видеть шок, неверие на лицах почти
всех всадников.
Только меченные и мой отряд не начинают спорить между собой, кто-то тихо, кто-
то откровенно кричит.
"Это то, что ты задумала?" - спрашивает меня Ксаден, окидывая взглядом толпу.
"Не совсем", - признаю я, тяжело опираясь на него, но умудряясь при этом держаться
на ногах. Моя форма чиста, рюкзак упакован, я обмотана и пристегнута от лодыжки до
сломанной руки, но не один курсант уставился на мое лицо. Быстро взглянув в зеркало, я
поняла, почему.
Нолон, должно быть, залечил только самые серьезные из моих травм, потому что
мое лицо представляет собой коллаж из новых, фиолетово-черных синяков и старых,
зеленоватых, и эта картина только продолжается под покровом моей формы.
Ксаден почти трясся все время, пока я переодевалась.
"Если не верите мне, спросите у своих драконов!" кричит Даин.
"Если их драконы согласятся, я им расскажу", - отвечает Тейрн, возвращаясь из
Долины. Минут десять назад я, наконец, доверилась матери настолько, что выпила
противоядие - по мнению Тейрна, это был единственный логичный шаг, и он, в конце
концов, привязал меня за мой ум.
"Что решил Эмпирей?" Не только мы сегодня делаем выбор.
"Все будет зависеть от каждого отдельного дракона. Они не будут вмешиваться
и наказывать тех, кто решит уйти, забрав с собой кладку и птенцов".
Это лучше, чем альтернатива - полномасштабная резня драконов, решивших
сражаться. "Ты действительно в порядке?" спрашиваю я его снова. Связь между нами
кажется странной, как будто он сдерживается больше, чем обычно.
"Я потерял Соласа в сети пещер, когда охотился на него, поэтому не смог убить
его и Варриша за их действия. Когда я найду его, я продлю его страдания перед смертью".
Я понимаю это чувство. "А Андарна?"
"Ее готовят к полету. Мы заберем ее на выходе". Он колеблется.
"Приготовься. Она еще спит".
У меня в животе закручиваются узлы опасений. "Что случилось? Что ты мне не
говоришь?"
"Старейшины никогда не видели, чтобы подросток оставался в Бессонном сне так
долго".
Мое сердце упало.
"Ты лжешь!" кричит Аура Бейнхавен, возвращая мое внимание к текущей ситуации,
и бросается на Даина с клинком в руке.
 Гаррик встает на ее пути и достает свой меч. "Я без проблем пополню свой счет
трупов за этот день, Бейнхавен".
Хитон выхватывает свой топор у основания ступеней, пурпурное пламя, окрасившее
его волосы, совпадает с оттенком моего мизинца, и встает перед строем вместе с Эмери,
который уже держит меч наготове, а Цианна защищает его спину.
Ксаден был занят в течение тех пяти дней, что я провела в камере. Он вернулся с
каждым выпускником, носящим реликвию восстания, и с немалой долей их однокурсников.
Но не со всеми.
"Нам лучше поторопиться". Я смотрю на Ксадена. "Профессора будут здесь с
минуты на минуту". Отвлечение Бодхи на летном поле дало нам время встретиться так,
чтобы преподаватели не заметили, но не так уж много, особенно если учесть, что Девера,
Каори, Карр и Эметтерио все еще находятся в кампусе.
"Конечно", - отвечает Ксаден с выражением скуки на лице. "Не стесняйся убеждать
их".
"Поделись памятью о Рессоне, но не более того", - говорю я Тейрну. "Это самый
простой способ дать им всем одну и ту же информацию".
"Мне не нравится эта идея". Он и раньше жаловался, что делиться воспоминаниями
вне брачных уз не совсем удобно.
"А получше есть?"
Тейрн ворчит, и я вижу момент, когда это происходит. По строю прокатывается рябь
от наклоненных голов и вздохов.
"Вот так." Я переношу свой вес на менее пострадавшее колено, и рука Ксадена
крепко сжимает мою талию, оставляя его доминирующую руку свободной.
Ксаден вздыхает. "Полагаю, это один из способов достижения цели, хотя я бы хотел,
чтобы ты опустил некоторые детали".
Такие детали, как смерть Лиама.
"Это правда!" - кричит кто-то из Второго крыла, выходя из строя и спотыкаясь от
шока.
"О чем, черт возьми, вы говорите?" - кричит другой, растерянно глядя на остальных.
"Если ваши драконы не выберут...", - начинает Даин, но его голос перекрывается
вспышкой беспорядка в рядах.
"Как там дела, командир крыла?" В тоне Ксадена звучит сарказм.
"Думаешь, у тебя получится лучше?" Даин бросает на него медленный взгляд.
"Ты можешь стоять на ногах?" спрашивает меня Ксаден.
Я киваю, морщась от резких укусов протеста во всем теле, когда выпрямляюсь.
Он делает шаг вперед, поднимает руки, и от стены у нас за спиной метнулась тень,
погрузив строй и нас в кромешную тьму. По моей щеке, как раз там, где она рассечена до
кости, пробегает отблеск ласки, и не один курсант кричит.
"Хватит!" Ксаден кричит, его голос усиливается, сотрясая сам помост под нашими
ногами.
Во дворе воцаряется тишина.
Тени поспешно отступают, и не один курсант смотрит на Ксадена.
"Чертов выпендрежник", - пробормотал через плечо Гаррик, все еще находящийся в
квадрате с Аурой.
Уголок рта Ксадена приподнимается. "Вы все всадники!" - кричит он. "Все избраны,
все прошли Молотьбу, все ответственны за то, что произойдет дальше. Так и действуйте!
То, что сказал вам Аэтос, - правда. Верить или нет - решать вам. Если ваш дракон решил не
делиться тем, что видели некоторые, значит, ваш выбор сделан за вас".
Стук крыльев наполняет воздух, и среди строя поднимается ропот. Я встречаюсь
взглядом с Ри, стоящей во главе нашего отряда. Она едва заметно кивает в сторону ротонды.
 Я бросаю взгляд в ту сторону и замечаю трио фигур в кремовом, во главе с
Джесинией, все с ранцами. Слава богам, они пришли. Теперь мне нужны только три
дракона, готовые их нести.
"Уже позаботились", - обещает Тейрн. "И только на этот раз".
Этот раз - все, что нам нужно, чтобы спасти их жизни.
"Войны не ждут вашей готовности, - продолжает Ксаден, - и не заблуждайтесь на
этот счет - мы находимся в состоянии войны. Война, в которой мы уступаем не только в
силе печатки, но и в воздушном превосходстве в целом".
"Это и есть твоя идея ободряющей речи?"
"Если их нужно будить, то они не должны идти с нами".
Справедливое замечание.
"То, что вы решите в ближайший час, определит ход - а возможно, и конец - вашей
жизни. Если вы пойдете с нами, я не могу обещать, что вы останетесь в живых. Но если вы
останетесь, я гарантирую, что твыы умрете, сражаясь не за ту сторону. Вэйнители не
остановятся на границе. Они выжмут все запасы магии в Поромиэле, а потом придут за
подкреплением в Долину".
"Если мы пойдем с вами, они выследят нас как предателей!" - раздался голос из
Третьего крыла. "И мы ими станем!"
"Чтобы назвать себя предателем, нужно объявить о своей верности", - возражает
Ксаден. "А что касается охоты на нас..." Его плечи поднимаются и опускаются с глубоким
вздохом. "Они не смогут нас найти".
Мое сердце начинает колотиться от нарастающего рева крыльев в воздухе.
Дверь, ведущая на летное поле, распахивается, и оттуда выбегает дюжина
профессоров, на их лицах - гнев и шок.
"Что вы наделали?" кричит Карр, бегущий к нам, его развевающиеся волосы
разлетаются во все стороны, когда он поднимает руки. "Ты погубишь нас всех, из-за кого?
Из-за людей, которых ты никогда не видел? Я этого не допущу!"
"Бодхи!" приказывает Ксаден, когда Карр достигает Третьего крыла.
Огонь вырывается из рук Карра, устремляясь к помосту, и у меня сводит желудок.
Время словно замедляется, когда Бодхи делает шаг вперед и поворачивает руку,
словно поворачивает циферблат.
Огонь угасает, словно его и не было, и Карр остается смотреть на свои руки.
"Вы хорошо нас учили, профессор, - говорит Бодхи, держа руку на месте. "Может
быть, даже слишком хорошо".
Проклятье.
"Он может противостоять печаткам", - говорит мне Ксаден.
Ну, это чертовски страшно.
Остальные профессора смотрят вверх: драконы заполняют горизонт, их крылья
вздымаются при приближении.
Зеленые. Оранжевые. Красные. Коричневые. Синие. Я смотрю вверх, замечая
стремительный спуск Тейрна. Черный.
Ксаден хватает меня за талию, когда стены сотрясаются под тяжестью
приземляющейся массы. Когти впиваются в стены, разрушая каменную кладку, а десятки
драконов - а может, и больше - садятся на все свободные места. Одни заполняют склон горы
позади нас, другие - верхушки башен в квадранте, парящие, как живые скульптуры.
"Мы тебя не остановим", - говорит Девера Ксадену, а затем переходит к своему
дракону, сидящему у парапета. "На самом деле, некоторые из нас уже ждут, чтобы
присоединиться к вам".
"Правда?" Бодхи усмехается.
"Как ты думаешь, кто оставил новость о Золии по всему Боевому Брифингу?" Она
кивает.
Я улыбаюсь. Она именно такая, какой я всегда ее считала.
 "Мы отправляемся в течение часа", - говорит Ксаден. "Ваш выбор настолько же
прост, насколько и индивидуален. Вы можете защищать Наварру или сражаться за
континент".
Меньше чем через час мы уже в воздухе, летим на юг в самом большом беспорядке,
который я когда-либо видела: двести драконов и сто один всадник - почти половина
квадранта. И их становится все больше, они идут медленнее, с птенцами.
Тейрн улегся перед помостом и нехотя позволил Ксадену помочь мне забраться в
седло, но мы справились. Он зацепился за Андарну - тело маленького черного дракона
пугающе затекло от сна, - и вот мы уже летим. Большую часть пути я тоже спала,
откинувшись на спинку седла, и мое тело требовало отдыха, в котором оно так нуждалось,
чтобы снова связать себя воедино.
Было слишком суматошно, чтобы уловить каждое лицо, но я горжусь тем, что все
члены моего отряда с нами, даже первокурсники, которые все еще борются за свои места.
Они продолжают до утра и весь следующий день, бунтуя до предела.
Меченные занимают позиции по краям летного строя, скрывая нас от глаз
Мельгрена, если он решит вступить с нами в бой, и мы летим по наименее населенному
маршруту, но даже на такой высоте трудно замаскировать настоящую тучу драконов.
Видимо, к границе стягивалось не только руководство. Мы не встретили ни одного
патруля, пока пересекали Тиррендор, пролетая над скалами Дралора и выходя на плато.
"Мы почти на месте", - говорит мне Тейрн, когда мы пролетаем над кристальными
водами реки Бита.
"Я в порядке".
"Не надо мне врать. Я все чувствую. Истощение. Боль. Треск несросшихся костей в
твоей левой руке. Потертые раны на твоем лице. Пульсацию в левом колене, которая
только ослабевает..."
"Я поняла." Я сдвигаюсь в седле, пытаясь хоть немного облегчить боль. "Это ты не
останавливался для питья уже двенадцать часов".
"А я могу лететь еще двенадцать, если понадобится. Вы невероятно нуждаетесь в
воде по сравнению с нашим видом".
К тому времени, когда мы подъезжаем к Аретии, я уже почти не держусь в седле.
Тейрн и Сгаэль летят впереди, нарушая строй, когда мы пролетаем над городом,
направляясь к дому Риорсонов, в то время как остальная часть бунта летит в долину,
расположенную высоко вверху.
"В твоем состоянии ты не сможешь спуститься вниз, - распоряжается Тейрн.
Я слишком устала, чтобы бороться с ним.
Мое тело вздрагивает от протеста, когда Тейрн взмахивает крыльями, а изменение
импульса посылает меня еще глубже в кресло, когда он мягко приземляется, рассматривая
Андарну посреди двора перед домом Риорсонов.
Голова Тейрна поворачивается к двери, когда она распахивается, и я следую за ним,
заторможенная от слабости и недосыпания.
"Вайолет!" кричит Бреннан, сбегая по мраморным ступеням.
Я расстегиваю пряжку седла и заставляю себя сесть, несмотря на мучительное
ощущение, что мои кости скрежещут друг о друга. Прижимая к себе зашитую руку, я
сползаю по передней ноге Тейрна прямо в объятия Ксадена и едва не падаю на землю.
"Я держу тебя", - шепчет он мне в волосы, поддерживая меня за плечи, когда мы
поворачиваемся лицом к дому Риорсон и быстро приближающемуся разъяренному лицу
моего брата.
Тейрн бросается за мной, прежде чем я успеваю повернуться и увидеть Андарну.
"Во что ты ее втянул на этот раз?" кричит Бреннан на Ксадена.
"Он меня вытащил", - обещаю я.
"О? Тогда почему каждый раз, когда ты приводишь ее ко мне, она полумертвая?"
Взгляд, которым Бреннан смотрит на Ксадена, заставляет меня задуматься о том, кто из них
может быть более жестоким. Бреннан тянется к моему лицу, но останавливается, едва не
коснувшись меня. "О боги. Вайолет, ты... Что они с тобой сделали?"
"Я в порядке", - говорю я еще раз. Я делаю шаг вперед, и Бреннан осторожно
обнимает меня. "Мне, наверное, не помешало бы кое-что подправить".
Он наклоняет голову, когда шум ветра переходит в заунывный рев, и я слежу за его
взглядом, наблюдая, как массовое буйство приближается к городу, направляясь в долину.
"Что вы двое натворили?"
"Спроси свою сестру", - отвечает Ксаден.
Бреннан смотрит на меня сверху вниз, его глаза расширены от шока и страха.
"Я имею в виду..." Я пытаюсь улыбнуться, но это только снова разбивает мне губы.
"Ты сказал, что тебе нужны всадники".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
 Наполовину дворец, наполовину казарма, но полностью крепость, дом Риорсонов
никогда не был взломан армией. Он пережил бесчисленные осады и три
полномасштабных штурма, прежде чем пал под огнем тех самых драконов, ради
которых и был создан.

-О ТИРСКОЙ ИСТОРИИ, ПОЛНЫЙ ОТЧЕТ, ТРЕТЬЕ ИЗДАНИЕ КАПИТАНА

ФИТЦГИББОНСА

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

"Смелый выбор - уйти так далеко от того, что вы считаете безопасным местом под
защитой щитов", - говорит Мудрец, удерживая меня в неподвижности, мои ноги всего в
нескольких дюймах от мерзлой земли моей личной камеры пыток.
Я снова в ловушке этого кошмара, но, по крайней мере, на этот раз мне удалось
пройти дальше по выжженному солнцем полю.
"Конечно, снова", - шипит темный владыка, его лицо искажается в усмешке. "Ты
никогда не освободишься от меня. Я буду охотиться за тобой до конца континента и за его
пределами".
Горло работает, я пытаюсь расслабиться, успокоить сердце и изменить дыхание в
надежде проснуться. Но только мой разум понимает, что это не реально. Мое тело очень
сильно заточено под иллюзию.
"Ты можешь охотиться на меня только за щитами", - кричу я.
"Но ты спишь за ними". Гротескная улыбка искажает его потрескавшийся рот. "И
самая длинная ночь еще не прошла". Он достает кинжал с ядовитым наконечником.
Я моргаю, сердце бьется о ребра, и только через секунду я осознаю, что меня
окружает яркий кошмар.
Это не раскисшее от ветра поле и не холодная, пропитанная кровью камера в
Басгиате - это залитая светом спальня Ксадена в Аретии. Большие окна, плотные бархатные
портьеры, книжные полки во всю стену, массивная кровать. Я в безопасности. Варриш не
ждет по ту сторону двери, чтобы снова сломать меня, потому что он мертв. Я убила его.
Я все еще жива.
Впервые за несколько дней мне не больно ни вдыхать, ни вытягиваться под толстым
пуховым одеялом, ни даже отворачиваться от залитого солнцем окна, чтобы посмотреть в
лицо Ксадену.
Теперь я с удовольствием буду просыпаться от этого вида до конца своих дней.
Он спит на животе, руки сложены под подушкой, волосы падают на лоб, идеально
очерченные губы слегка приоткрыты. Одеяло поднимается только до его спины, оставляя
мне возможность любоваться километрами чернильной кожи. Мне почти никогда не
удается увидеть его таким, не удается просто смотреть на него, и я пользуюсь каждой
секундой, изучая углы его мускулистой руки, до округлого плеча и по тусклому серебру
линий, обозначающих его спину. Он всегда более чем достаточен, чтобы поднять мой
пульс, но спящий и совершенно беззащитный, он крадет мое дыхание.
Боже, как он прекрасен.
И он любит меня.
 Черная ткань моей ночной рубашки на тонких бретельках слегка сбивается, когда я
поднимаюсь на колени, и плед падает, когда я тянусь к нему. Я провожу кончиками пальцев
по серебристым шрамам, не утруждая себя подсчетом линий. Их сто семь - это шрамы тех,
за кого он взял на себя ответственность, чтобы дать им шанс на жизнь в квадранте.
Несмотря на то, что он говорит, что он не мягкий, не добрый, он также единственный
человек, которого я знаю, чья спина покрыта обещаниями, данными за других людей. Даже
если его рассуждения были связаны с подготовкой к войне, которую мы собираемся
развязать, он все равно рисковал собственной жизнью, поручившись за них.
Он рисковал своей жизнью, чтобы освободить меня. Без него мы с Даином никогда
бы не выбрались оттуда живыми.
Живыми. Я жива.
И это именно то, что я хочу чувствовать.
Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его теплой коже, целую шрам,
расположенный ближе всего ко мне, желая исправить то, что сделала с ним моя мать.
"Ммм. Вайолет". Его грубый сонный голос заставляет мои губы изогнуться, а кровь
- нагреться. Его мышцы вздрагивают, когда он просыпается, и я не тороплюсь, целуя
медленную дорожку по его спине.
Он резко вдыхает, его руки напрягаются, когда я дохожу до места, где его шея
сходится с плечом. Повернувшись, он переворачивается на спину и одним плавным
движением притягивает меня к себе.
"Доброе утро". Я улыбаюсь, прижимаясь к нему бедрами. У меня перехватывает
дыхание, когда я чувствую его под собой, твердого и готового.
"Я могу привыкнуть просыпаться вот так". Он смотрит на меня с голодом, который
отражает мой собственный, и его рука скользит от моего бедра, по изгибу талии и вверх
между пиками грудей, чтобы нежно, осторожно коснуться боковой поверхности моей шеи.
"Я тоже". Мой пульс учащается, когда я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его
горлу. "Но мы не должны привыкать к этому", - говорю я ему между поцелуями,
прокладывая путь к его груди. "Вероятно, сегодня вечером меня поместят к другим
курсантам".
Прошлой ночью это было самое укромное место для Бреннана, чтобы вылечить
меня, и я слишком сильно хотела спать рядом с Ксаденом, чтобы возражать против его
предложения остаться после того, как я наконец-то смогу принять ванну.
"Это мой дом". Он запустил пальцы в мои волосы, а другой рукой провел по моему
бедру, когда я провела губами по трехдюймовому шраму над его сердцем. "И я сплю там
же, где спишь ты, то есть, желательно, в этой очень большой и очень удобной кровати. Ты
должна еще поспать".
Я скольжу по его телу, мои руки блуждают и гладят, целуя каждый гребень
невероятного живота, который напрягается под моим ртом. Его глаза - моя любимая часть
его тела, но, черт возьми, точеная линия над его бедром, которая исчезает в поясе, не
является близкой второй. Я провожу по ней языком.
"Вайолет". Голос Ксадена низкий.
Я таю, мгновенно становлюсь жидкой, когда он произносит мое имя подобным
образом, и сейчас не исключение.
"Хороший план". Я просовываю руку под его пояс и обхватываю пальцами его
толстую длину. Почему каждый дюйм этого мужчины идеален? Где-то должен быть изъян.
"Ты еще недостаточно оправилась для того, что я хочу с тобой сделать", - рычит он.
Мое сердце сжимается от этого предупреждения, обещания - что бы это ни было, я
хочу этого. Я хочу его.
"Да, восстановилась. Все починили, помнишь?" Жажда к нему пересиливает
усталость. Пьянящее чувство власти захлестывает меня, когда я провожу большим пальцем
по головке его члена, и его бедра подрагивают в ответ. Нет ничего сексуальнее, чем
наблюдать за тем, как ослабевает его контроль, нет ничего горячее, чем осознание того, что
именно я довожу его до предела.
И мне нужно, чтобы он сделал именно это - сломался, потерял нежные поцелуи и
осторожные прикосновения и взял меня со всей силой, на которую он способен. Не
сдерживаясь. Никакой мягкости и медлительности.
"Ты хочешь убить меня?" Он крепче вцепился в мои волосы, и я перевела взгляд на
него, обнаружив в его глазах довольный, дикий блеск.
У меня в животе заныла потребность, я вспомнила, что следует за таким взглядом.
Он еще даже не прикоснулся ко мне, а я уже испытываю боль.
"Да", - честно отвечаю я, затем опускаю голову, не сводя глаз с его кончика и проводя
по нему языком. Его гортанный стон воспламеняет мою кровь, и я обхватываю рукой его
основание и глубоко вбираю его в себя.
"Вайолет". Его глаза закрываются, и он откидывает голову назад, его шея
выгибается, его тело напрягается, как будто он борется с удовольствием, даже когда его
бедра дергаются в поисках большего. "Это чертовски приятно".
Я одобрительно хмыкаю и начинаю ласкать его сильнее, проводя языком по гребню,
где он наиболее чувствителен, с каждым движением моей головы.
"Блядь, блядь, блядь". Он дергает меня за волосы, его дыхание становится все
быстрее и быстрее. "Ты должна остановиться. Или я потеряю от тебя голову". Его живот
напрягается, когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. "И я не уверен, что
смогу быть нежным".
"Теряй". По-моему, звучит отлично. "Я не хочу нежности".
"Вправление костей не происходит мгновенно. Ты все еще заживаешь..."
Я всасываю его глубже.
Он рычит. "Ты действительно этого хочешь?"
"Я хочу, чтобы ты был диким".
Эта мысль едва успевает покинуть мою голову, как он набрасывается на меня,
поднимает с себя и переворачивает на спину. Затем его рот оказывается на моем, он целует
меня крепко и глубоко. Спутанные языки и зубы, плотские и яростные, именно то, что мне
нужно.
Он проводит рукой по внутренней стороне моего бедра, и вот его пальцы уже там,
отодвигают в сторону мои трусы, поглаживают и дразнят, а затем спускают их вниз по
ногам. Я стягиваю ночную рубашку через голову, пока он снимает свои спальные штаны.
Да. Боги, да. Он - все, что я вижу, все, что я чувствую, когда он снова устраивается
между моими бедрами, головка его члена нащупывает мой вход. Его рука проводит по моим
недавно восстановленным ребрам, и его глаза вспыхивают, его взгляд перескакивает на
меня. "Мы должны..."
"Пожалуйста, Ксаден". Я прижимаюсь к его щеке. "Пожалуйста".
Он поднимает мою руку и целует ладонь, затем место на предплечье, где был
перелом. Его бровь сходится на мгновение, когда он осматривает мое тело, как будто ищет
самые безопасные места для прикосновений, как будто он все еще может видеть каждый
синяк, каждый перелом.
У меня сводит живот от мысли, что он может остановиться.
"Диким", - напоминаю я ему шепотом.
Его взгляд находит мой, и от того, как он улыбается, приподнимая уголок рта в
высокомерной ухмылке, которую я так люблю, у меня замирает сердце. Взяв меня за бедра,
он переворачивает меня на спину, затем поднимает мою задницу в воздух и ставит меня на
колени.
"Ты скажешь мне, если это будет слишком". Это не просьба.
Я киваю, мои пальцы путаются в простынях.
 Тогда он выстраивает нас в одну линию и крутит бедрами, проталкиваясь внутрь, и
внутрь, и внутрь, пока не оказывается так глубоко, что я чувствую его везде. Я стону от его
растяжения, прилегания, полного совершенства, заглушая звук подушкой.
Он хватает подушку и бросает ее на пол. "Я хочу, чтобы они услышали", - говорит
он, медленно отстраняясь, поглаживая каждый сантиметр меня, а затем снова вгоняясь в
меня. "Боги, ты чертовски совершенна".
Я кричу. Он так чертовски хорош. "В этом дворце сотни людей". Как я могу связать
больше двух слов, ума не приложу.
Он откидывается на спину и проводит зубами по раковине моего уха. "И я хочу,
чтобы все они знали, что ты моя".
Я не спорю с его логикой. Я не могу. Не тогда, когда он почти полностью выходит
из меня, а затем щелкает бедрами, прогоняя все мысли. Он задает жесткий, глубокий ритм,
превращая меня в чистое, жгучее наслаждение.
Это именно то, что мне было нужно - чтобы он взял меня, поглотил меня, вдохнул в
меня жизнь.
Его пальцы впиваются в мои бедра, втягивая меня в себя с каждым толчком, и нет
никакой возможности отпрянуть назад, найти рычаг, заставить его ускорить темп. Я могу
только принимать то, что он дает, полностью отдаться и просто чувствовать.
Он накручивает меня, все сильнее и сильнее сжимая внутри, и мои крики наполняют
комнату вместе с его рычанием и шепотом похвалы.
Это становится все лучше, горячее, слаще, пока не перестает существовать мир за
его пределами, существование за пределами нас. Все, что имеет значение, - это следующий
толчок.
"Ксаден". Его имя звучит на моих губах как мольба, напряжение закручивается так
туго, что граничит с болью, сила поднимается во мне, раскаленная до бела и
неконтролируемая.
Его рука поднимается по моему животу к грудине, затем поднимает меня
вертикально, так что моя спина встречается с его грудью. Я поворачиваю голову, запутывая
пальцы в его волосах, и он сливает наши рты, целуя меня, задыхаясь, пока он входит в меня
снова, снова и снова, его движения становятся все менее и менее контролируемыми.
Он уже близко.
"Ты жива". Его голос обволакивает мое сознание, когда его пальцы опускаются
между моих бедер и скользят по моему клитору. "Живая, сильная и моя".
Боги, он знал, что мне нужно, даже не говоря ему об этом. Мои бедра смыкаются,
затем дрожат. Это слишком много и в то же время достаточно.
"И ты моя". Я задыхаюсь, мой пульс учащается, когда он гладит меня по краю.
И я падаю. Я разбиваюсь вдребезги. Свет вспыхивает и быстро сменяется
остывающей тьмой, а на меня накатывает волна за волной блаженства.
Он обхватывает меня руками, прижимая к себе, а сам содрогается, погружаясь в
свою собственную разрядку.
Мы остаемся в таком положении, обхватив друг друга всеми возможными
способами, дыхание сбивается, когда мы возвращаемся к реальности.
Реальность, в которой я не была спокойна.
Мои щеки запылали еще жарче.
"Ты хочешь, чтобы я спала здесь с тобой?" спросила я, как только смогла подобрать
слова.
"Каждую ночь". Он нежно целует меня.
"Может быть, ты еще не в состоянии это сделать, но сегодня тебе лучше
звукоизолировать эту комнату". Я поднимаю брови, чтобы он понял, что я говорю серьезно.
Его рот искривляется в улыбке, от которой замирает сердце. "Уже сделал".
Я закатываю глаза. "Конечно, сделал".
 Когда через час мы выходим из комнаты Ксадена, повсюду стоят курсанты.
"Это..." Слова не идут, пока мы спускаемся по правой стороне крутой двойной
лестницы в фойе.
"Шумнее, чем в прошлый раз, когда мы здесь были", - сообщает Ксаден, оглядывая
толпу. Некоторые всадники стоят группами, другие сидят вдоль стен.
На лице каждого из них написано выражение, которое в точности повторяет то, что
я чувствую сейчас - что, черт возьми, мы натворили? Аретия не была к этому готова, но я
все равно привела их.
Может быть, Ксаден и рисковал революцией, отправившись за мной, но я нанесла ей
огромный удар по мишени.
"Мы вообще сможем уместить здесь всех этих всадников?" спрашиваю я Ксадена,
пока мы пробираемся через весь этот хаос.
"На трех верхних этажах есть сотня казарменных комнат", - говорит он мне. "И
это не считая семейных покоев на втором. Вопрос в том, все ли они пригодны к
эксплуатации. Не все было отремонтировано и перестроено".
"Вайолет!" Рианнон машет рукой с места, где она стоит с нашим отрядом, ожидая
перед аркой, ведущей в большой зал. Она окидывает меня взглядом. "Ты выглядишь
лучше".
"Я чувствую себя лучше", - заверяю я ее, заметив, что Имоджен с ними нет. "Что
происходит?"
"Я надеялась, что ты знаешь". Она окидывает взглядом наш отряд, затем наклоняется
ко мне, понижая голос. "Вчера вечером они быстро провели перекличку, разместили нас в
комнатах, а утром накормили завтраком, но это было час назад. Теперь мы просто..." Она
жестом указала на фойе. "Ждем".
"Думаю, мы могли застать их врасплох", - признаю я, чувствуя, как в животе
появляется чувство вины.
"Пойдем выясним, насколько именно", - говорит Ксаден. "Мы найдем для тебя
ответы, Рианнон". Он жестом указывает на коридор. "Нам нужно встретиться с
Ассамблеей".
"Если бы ты мог сделать так, чтобы это звучало не так угрожающе". Я
приостанавливаюсь, когда мы проходим мимо Аарика.
Он стоит в стороне от отряда, сложив руки на груди, и смотрит на все и всех вокруг.
"Что теперь, Сорренгейл?" - спрашивает он, поджав губы.
"Он не спрашивает о расписании", - говорит Ксаден.
"Я это поняла". Я перевел взгляд с Ксадена на Аарика. "С нами твой секрет в
безопасности".
"Как самонадеянно".
Я бросаю на Ксадена взгляд. "Ты сам решаешь, рассказывать ли кому-нибудь о своей
семье. Верно, Риорсон?"
Мышцы на челюсти Ксадена дрогнули, но он кивнул.
"Ты клянешься в этом?" Аарик сглотнул.
"Клянусь", - обещаю я.
Это все, что я успеваю сказать, прежде чем Ксаден берет меня за руку и тащит по
широкому коридору, где толпа наконец-то поредела.
"Кажется, я облажалась", - шепчу я, с каждым шагом нарастает опасение.
"Возможно, мы облажались", - говорит он, сжимая мою руку и останавливая нас
перед высокой деревянной дверью, за которой слышалось несколько возмущенных,
повышенных голосов. "Но это не значит, что мы не были правы".
"Когда мы были здесь в последний раз, люди в этой комнате хотели запереть меня
как угрозу безопасности". Моя грудь напряглась. "Я начинаю думать, что, возможно, они
были правы".
 "Только четверо из них", - говорит он, положив пальцы на ручку черной
металлической двери. "И я гарантирую, что они больше злятся на меня, чем на тебя. Я не
очень-то отвечал на их вызовы вчера вечером, после того как Бреннан починил тебя". Он
открывает дверь, и повышенные голоса становятся почти пронзительными, когда я вхожу
следом за ним.
"Вы разоблачили все, ради чего мы работали!" - кричит женщина.
"Без единого голоса Совета!" - соглашается мужчина.
"Я принял решение", - говорит Ксаден, когда мы выходим за порог. "Хотите
покричать? Кричите на меня".
Шесть членов Ассамблеи смотрят в нашу сторону со своих стульев за длинным
столом, а Бодхи, Гаррик и Имоджен стоят перед ними, словно на суде. Мы - все, что
осталось от отряда, сражавшегося на Рессоне.
"Мы рады рассмотреть ваш выбор, лейтенант Риорсон", - говорит Сури. "Хотя я не
совсем понимаю, что здесь делает дочь генерала".
"А вот сын генерала - здесь", - возражает Бреннан с другого конца стола, когда мы с
Ксаденом проходим вперед, становясь между Гарриком и Имоджен.
"Ты знаешь, что я имела в виду", - отвечает женщина, бросая на Бреннана
разочарованный взгляд.
Массивное пустое кресло, на котором Ксаден раскинулся во время нашей последней
встречи, было переставлено рядом с остальными. Видимо, они все еще кого-то ждут. Я
бросаю взгляд на высокую спинку с замысловатой конструкцией и фигуру спящего
дракона, сидящего на ее заостренной верхушке, а затем делаю двойной взгляд. При таком
освещении я понимаю, что одна половина - богатый полированный орех, а другая - с
черным блеском, как будто кто-то отполировал и запечатал сгоревшие дрова... как будто
стул наполовину сгорел.
Потому что, скорее всего, так оно и было.
"И мне кажется, я знаю, почему она здесь". Ястребиный Нос смотрит на меня
единственным глазом, словно я что-то, что нужно отскрести от его сапога, но, по крайней
мере, он не тянется к мечу, лежащему у него на боку, когда смотрит на наши соединенные
руки.
Я выдергиваю свою из хватки Ксадена.
Он вздыхает, словно я его самая большая проблема, и выхватывает меч обратно. "Что
сделано, то сделано. Ты можешь оставаться здесь и ругать нас весь день, а можешь
придумать, что делать с сотней всадников, которых мы тебе привезли".
"Вы привели нам не всадников, а курсантов!" кричит Сури, стуча кулаком по столу.
"Что, черт возьми, мы должны с ними делать?"
"Подобная театральность выше тебя, Сури". Феликс почесывает бороду и только
закатывает глаза. "Хотя вопрос вполне резонный".
"Для начала я бы предложил созвать строй и разделить их на равные крылья", -
предлагает Ксаден, в его тоне сквозит скука. "Хотя, возможно, они предпочтут остаться
целыми. Из того, что я видел, Четвертое крыло самое многочисленное".
"Потому что ты был их лидером", - говорит Бреннан. "Они привыкли следовать за
тобой".
"И Аэтос", - нехотя отвечает Ксаден. "Это он вызвал строй после убийства вице-
командира".
"Аэтос - это другое дело". Бэттл-Акс по привычке проводит пальцем по плоской
стороне своего оружия. "Он заключен в казарме, пока мы не убедимся в его лояльности, как
и в лояльности писцов".
"Кэт достаточно, чтобы поручиться за верность Даина", - возражаю я. "А Джесиния
- единственная причина, по которой у нас есть дневник Варрика". Моя рука крепко сжимает
руку Ксадена, когда все шестеро всадников вздрагивают от неожиданности. "У вас ведь все
еще есть дневник Уоррика, верно?"
 "У вас есть дневник Варрика?" Бэттл-Экс наклонился вперед. "Как у Первого из
Шестерки Варрика?"
"Да. Джесиния помогла Вайолет и ее отряду выкрасть дневник, чтобы получить
инструкции по использованию защитного камня", - говорит Ксаден, переводя взгляд на
Бреннана. "И она оказалась права. В нем содержатся загадочные инструкции на
древнелукерском языке, требующие подробного и точного перевода, но это лучше, чем
ничего. Я должен был принести его вам, но меня отвлекли ее поимкой".
"Отец никогда не учил меня старолукерскому, только тирриш", - говорит мне
Бреннан, и между его бровей появляются морщинки, а тихая женщина с блестящими
черными волосами и широко расставленными глазами не сводит с него своего алмазно-
острого взгляда. "Но если ты сможешь перевести его, то есть шанс, что мы сможем
обезопасить..."
"Обезопасить?" огрызнулся Ястребиный Нос. "Ты привел сюда сотню всадников и
две сотни драконов и имеешь наглость произносить это слово?" Его глаза сужаются на мне.
"С таким же успехом ты мог вручить Мельгрену карту нашего местонахождения. Или она
действительно этого добивалась?"
"Ну вот, блядь, началось", - говорит Имоджен под нос.
"Вайолет рисковала своей жизнью, чтобы помочь нам", - отвечает Ксаден. "И чуть
не лишилась ее при этом".
"Ее следует заключить в тюрьму и допросить", - предлагает Ястребиный Нос.
"Только подойди к моей сестре, и я вырежу тебе второй глаз, Улисес", -
предупреждает Бреннан, наклоняясь вперед и устремляя взгляд на стол. "Ее допрашивали
достаточно для двух жизней".
"Это не отменяет того факта, что она погубила нас!" заявляет Бэттл-Экс. "Мы уже
удвоили патрули на границе, и некому будет сражаться, если Мельгрен начнет атаку на
нас". Она показывает пальцем на Феликса. "И не начинай говорить, что Мельгрен не знает,
что мы здесь. Все печатки мятежников на континенте не могут скрыть бунт размером с
грозовую тучу. У нас нет ни щитов, ни кузницы, а в коридорах бегают дети!"
"Кадеты ведут себя более хладнокровно, чем вы". Ксаден наклоняет голову.
"Возьмите себя в руки.
"Мельгрен не придет. Даже если бы он знал, где мы - а он этого не знает, - он не
может рисковать своими силами, преследуя нас, когда королевство содрогается от туш
виверн, которые мы оставили вдоль и поперек границы. Половина всадников, которых он
планирует получить через три года, уже здесь. Может, он и захочет нас убить, но не сможет
себе этого позволить. А что касается Вайолет, - он отпустил мою руку и рванул пуговицы
своей летной куртки, затем оттянул вниз вырез, обнажив шрам на груди, - если ты хочешь
заключить ее в тюрьму, допросить, то начни с меня. Я несу ответственность за нее и за
любое ее решение. Помнишь?"
Притяжение смещается, когда я смотрю на эту тонкую серебряную линию с четкими
краями. Она... боги, она такой же длины, как и те, что на его спине. Ксаден теперь отвечает
не только за тех, кто отмечен; он отвечает за меня. Ответственность за мой выбор, за мою
верность - не Наварре, как у меченых, а Аретии.
Имоджен пыталась рассказать мне об этом в тот день на летном поле, но я не
обратила на это внимания.
"Когда ты это сделал?" спрашиваю я.
"Примерно через две секунды после того, как я передал тебя на руки Бреннану после
Рессона".
Мой взгляд падает на пол, пока они продолжают кричать на тиррише. Я привела
сюда курсантов. Это меня поймали на краже дневника Лиры. Это я форсировала решение
Ксадена, заставила их всех оказаться в этой ситуации.
 "Тогда считайте их моими гостями". Слова Ксадена вывели меня из состояния
жалости к себе. Тени заполняют пол и вьются вокруг помоста. "Я не спрашиваю разрешения
у тебя - ни у кого - приводить гостей в свой дом". Тон Ксадена остывает до ледяного.
Гаррик ругается под нос и кладет руку на эфес одного из своих мечей.
"Ксаден..." - начал Улисес.
"Или ты забыл, что это мой дом?" Ксаден наклоняет голову в сторону и смотрит на
них так, как Сгаэль смотрит на добычу. "Моя жизнь связана с жизнью Вайолет, так что если
ты хочешь, чтобы я сидел в этом чертовом кресле, ты примешь ее".
Кожа Улиса покрывается пятнами, а я чувствую, как кровь приливает к моей.
Его кресло. Пустое. Он седьмой.
Черт возьми. Я, конечно, знала, что это его дом, но в голове не укладывалось. Здесь
все принадлежит Ксадену. Ни один дворянин не претендовал на королевство Аретии. Они
все считают, что земля разрушена или, что еще хуже, проклята. А это все его.
"Хорошо, - говорит тихая женщина, ее голос мягок и спокоен. "Мы будем доверять
Вайолет Сорренгейл. Но это не поможет нам вооружить дрейфы без действующей кузницы.
Выиграв первую битву с Наваррой и захватив половину квадранта Всадников, вы,
возможно, проиграли нам эту войну".
"И что нам делать со всеми этими курсантами?" устало спрашивает Бэттл-Акс,
потирая переносицу. "Боги, вы привели к нам Аэтоса и писцов. Мы же не можем послать их
сражаться с вивернами и вэйнителями".
"Я также привел вам четырех профессоров, и не похоже, что вы лишены своих
знаний", - отвечает Ксаден. "Я уже опросил писцов. Им можно доверять, а Кэт ручается за
Аэтоса. Что касается остальных курсантов, то я предлагаю вам вернуть их в класс".
Что-то... мерцает, закручиваясь вокруг Архива, который я держу в голове.
"Вайолет". Ее мягкий голос пронзает меня до глубины души, и я хватаюсь за руку
Ксадена, чтобы удержаться на ногах. Облегчение, радость, удивление - от всего этого у
меня слабеют колени и щиплет глаза.
Впервые за несколько месяцев я чувствую себя целой.
Улыбка расплывается по моему лицу. "Андарна".
 Все, чем мы пожертвовали ради этого королевства, мы должны уметь его
защищать.

-ДНЕВНИК ВАРРИКА ЛЮЦЕРАСА В ПЕРЕВОДЕ КАДЕТА ВАЙОЛЕТ

СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Долина над Аретией выглядит до жути похожей на ту, что была здесь в прошлый
раз, как будто осень на этой высоте не имеет смысла, когда в городе под нами явные
признаки приближающейся зимы. Но, в отличие от прошлого раза, драконы здесь повсюду
- на зубчатых выступах скал над нами, в устьях пещер на западе, в широкой долине на
востоке... везде.
И два самых крупных стоят передо мной, как на подбор, а между ними - Андарна.
"Кажется, ты сказал, что она проснулась?" Я шепчу Тейрну, как будто мой голос
может ее разбудить, как будто нет огромного коричневого топотуна, который топает мимо
рощицы деревьев, где дремлет Андарна, ее тело изогнуто в форме буквы S. Трава шевелится
перед ее мордочкой при каждом выдохе, и она выглядит вполне довольной, свернувшись
вокруг своего скорпионьего хвоста. И вроде как... зеленая?
Нет, ее чешуя все еще черная. Наверное, это подростковая особенность - они так
блестят, что отражают некоторые цвета вокруг себя.
"С час назад". Тейрн хмыкнул, и я уверена, что Сгаэль просто закатила глаза.
"У меня ушел час на то, чтобы уйти с собрания, а потом мне пришлось подниматься
по тропе, ведущей к обрыву". Я не должна ее будить. Ответственным действием было бы
не будить ее, дать ей выспаться, чтобы вывести из почти трехмесячной драконьей комы. Но
я чертовски скучала по ней...
Золотые глаза вспыхивают.
От облегчения я чуть не упала на колени. Она проснулась.
Я ухмыляюсь и чувствую, что мой мир встает на свои места. "Привет."
"Вайолет". Андарна поднимает голову, и струйка пара отбрасывает назад
распущенные пряди моей длинной косы. "Я хотела не спать".
"Ничего страшного. Тейрн говорит, что ты будешь дремать в течение следующей
недели или около того". Шагнув вперед, я протягиваю руку, чтобы почесать ее чешуйчатую
челюсть. "Тебя долго не было".
"Мне показалось, что нет". Она выгибает шею, чтобы я могла достать область под
ее подбородком.
"Поверь мне, это было не так". Я отступаю назад и действительно смотрю на нее.
Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что она почти на две трети больше Сгаэль. "Я
думаю, ты больше".
"Естественно." Она надувается, впиваясь когтями в землю, пока стоит прямо.
Я отступаю еще на пару шагов, глядя все выше и выше, пока она стряхивает с себя
сон, ее крылья шуршат, когда она поворачивает голову, осматривая долину. "Что ты хочешь
делать? Полетать? Прогуляться?" Мне так много нужно ей сказать.
"Еда. Надо искать овец". Она взмахивает крыльями, а затем устремляется вперед,
как в разгар лета.
 Черт.
Я карабкаюсь назад по густой траве, пытаясь уберечься от когтей Андарны, когда
она обретает равновесие.
"Ты не могла бы не давить нашего человека?" рявкает Тейрн.
"Я и близко не подходила", - огрызается Андарна в ответ, бросая быстрый взгляд в
его сторону и взмахивая крыльями с тем же результатом.
"Я же просилатебя быть терпеливой", - укоряет Тейрн.
От ее взгляда Сгаэль хмыкает, как мне кажется, в знак благодарности, а Андарна
передергивает плечами, впивается когтями и снова пытается поднять крылья.
У меня сводит живот, мысли крутятся так быстро, что я едва успеваю уловить
жужжание мыслей, пока мой взгляд мечется между двумя крыльями. Левое крыло не
раскрывается полностью. Оно доходит до половины, но оставшаяся часть черного крыла
так и не натягивается.
Она пытается раз, два, потом обнажает острые зубы и шипит, когда с третьей
попытки крыло не защелкивается.
О боги. Что-то не так.
Я понятия не имею, что сказать или сделать. Я... лишена дара речи. Я бессильна
помочь. Блядь. Должна ли я спросить ее, все ли с ней в порядке? Или не обращать на это
внимания, как на боевую рану взрослого? Крыло сломано? Нуждается в починке? Или это
часть процесса роста?
Андарна откидывает голову назад и сужает глаза. "Я не сломана".
Мое сердце замирает.
"Я никогда не говорил, что ты сломалась", - шепчу я.
Черт, черт, черт. Я ранила ее чувства.
"Речь не нужна, когда я могу слышать твои мысли. Я не более сломана, чем ты". Ее
губы кривятся, а зубы оскаливаются.
Ой. "Прости. Я не это имела в виду". Мысль едва слышно шепчет.
"Хватит." Тейрн опускает голову до ее уровня. "Она может беспокоиться за тебя,
как и ты за нее. А теперь иди и поешь, пока голод не взял верх над здравым смыслом".
Сгаэль проходит мимо меня справа, и земля слегка вздрагивает под моими ногами,
когда она направляется к лугу на востоке. Фейрге убирается с ее пути.
"Здесь есть стадо, на которое лучше охотиться пешком", - говорит Тейрн, и в его
горле раздается мягкое рычание. "Следуй за Сгаэль".
Андарна вскидывает крылья, разгибает когти и бесшумно обходит меня,
направляясь к Сгаэль. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как они уходят.
"Подростки", - ворчит Тейрн. "Они невыносимы, когда голодны".
"Ее крыло", - шепчу я, обхватывая руками живот.
Его вздох прокатывается по траве вокруг меня. "Мы со старейшинами будем
работать с ней, чтобы укрепить мышцы, но есть сложности".
"Например?" Моя грудь напряглась, и я подняла на него глаза.
"Подними свои щиты и отгородись от нее, насколько это возможно".
Я сосредотачиваюсь, отгораживаясь от перламутровой связи, которую я теперь
узнаю как Андарну. "Готово."
"Есть много причин, по которым молодые не покидают Долину. Массовые затраты
энергии в Рессоне заставили ее быстро расти. Ты это знаешь. Но если бы это случилось
здесь или в Басгиате, где ее можно было бы быстро и надежно укрыть на время
Бессонного сна, возможно, она бы росла как обычно". Его тона достаточно, чтобы вздыбить
волоски на моей шее. Он никогда не был так осторожен со своими словами, никогда не был
так осторожен с моими чувствами. "Но мы пролетели в тот критический день между
Рессоном и Аретией", - продолжает он. "А потом мы снова ждали, чтобы лететь в
Басгиат, и даже тогда она просыпалась несколько раз. Старейшины никогда не видели,
чтобы дракон так долго оставался без сна. И теперь ее рост непредсказуем. На передней
части наших крыльев есть вторая группа мышц, которая формируется во время нашего
роста. У нее этого не произошло. Старейшины верят, что она все равно будет летать...
со временем. Как только она укрепит имеющиеся мышцы, чтобы компенсировать их".
"Бреннан может ее починить?" Это моя вина, потому что я использовала ее силу в
Рессоне. Потому что мы полетели в тот день. Потому что нам пришлось вернуться на
Басгиат. Потому что она связала себя узами брака, когда была еще совсем маленькой, а я
прервала ее Бессонный сон. Я могла бы перечислять причины весь день.
"Нельзя исправить то, чего нет".
Я наблюдаю, как она ускоряет шаг, чтобы догнать Сгаэль, и щелкает зубами на
птицу, которая тут же сожалеет о том, что подлетела слишком близко.
"Но она полетит?" Я достаточно узнала о драконах, чтобы понять, что жизнь без
полета - это не просто трагедия.
"Мы считаем, что со временем она сможет натренировать имеющиеся мышцы,
чтобы они выдерживали вес крыла", - заверил он меня, но в его тоне прозвучала нотка чего-
то еще, и я насторожилась.
"Вы верите". Я медленно поворачиваюсь, чтобы взглянуть на второго по величине
дракона на континенте. "Значит, у тебя было время для обсуждения. Как давно ты знаешь?"
"С тех пор, как она проснулась здесь в разгар лета".
Мое сердце перестало замирать и плюхнулось на траву. Тогда она еще не полностью
расправила крыло, но я не придала этому значения, так как она казалась в целом...
неуклюжей.
"Что еще ты мне не говоришь?" Он ни за что не стал бы отрывать ее от разговора,
если бы не беспокоился о моей реакции на эту информацию - или о ее.
"То, что она сама еще не узнала". Он опускает голову, его огромные золотые глаза
встречаются с моими. "Она будет летать, но никогда не полетит со всадником".
Она никогда не полетит со всадником. Слова Тейрна повторялись у меня в голове
следующие три дня, пока нас снова забрасывали на занятия под руководством профессоров,
которые летели с нами на Аретию, а также нескольких членов революции и Ассамблеи.
Даже перевод дневника Варрика не может удержать от мыслей, и каждый раз, когда его
предсказание проносится у меня в голове, я тут же думаю о чем-то другом, на случай, если
Андарна подслушивает.
"Железный... дождь", - говорю я, записывая слова на пергаменте, когда в третий раз
заканчиваю переводить отрывок. Каждый раз я прибегаю к одному и тому же способу,
каким бы... странным он ни был.
"Железный дождь тебе о чем-нибудь говорит?" спрашиваю я, закрывая блокнот на
столе Ксадена и доставая свой рюкзак. Если я не потороплюсь, то опоздаю.
"А должен?" отвечает Тейрн.
"Очевидно, иначе она бы не спрашивала". Я практически ощущаю, как Андарна
вскидывает глаза. "Ооо... овцы".
"Они не будут лежать, если ты будешь продолжать запихивать их в себя, как" -
Тейрн вздыхает - "вот так".
Я сдерживаю улыбку и мчусь навстречу своему отряду.
Надо отдать должное Бреннану и Ассамблее. Может, мы и делимся книгами и
втискиваемся в каждую свободную комнату на втором этаже для лекций, но каждый
курсант чист, накормлен, размещен и учится.
История проходит в кабинете, который, как я думаю, был кабинетом отца Ксадена,
и вчера мы начали новый раздел, посвященный восстанию Тирриша, чтобы все могли
узнать, что на самом деле произошло шесть лет назад, но мы продвинулись достаточно
далеко, чтобы охватить политический ландшафт в годы, предшествовавшие восстанию.
Вместо испытаний и рукопашной Эметтерио заставляет нас каждый день бегать по
крутой каменистой тропе в долину, пока наши больные легкие не привыкнут к высоте, но
он предупредил нас, чтобы мы не слишком расслаблялись. Уверен, что количество
курсантов, которых тошнит на тропе, говорит о том, что это не так, но настоятельная
необходимость в его тоне побуждает нас бежать еще активнее.
"Ястребиный нос" Улисес взял на себя физику, что только дает ему еще одну
причину проводить по часу в день, глядя на меня. А "Баттл-Экс" Килинн собирается взять
на себя маневры полета, как только Ассамблея согласится, что мы достаточно безопасны,
чтобы позволить отряду подняться из скрытой защитой долины, что означает, что у нас
более двухсот беспокойных драконов.
Сури, член Ассамблеи с серебристыми волосами, которая откровенно ненавидит
меня, улетела с Ксаденом и другими лейтенантами два дня назад. Не зная, где он, гадая, не
в опасности ли он, беспокоясь каждую секунду, что он может быть в бою, я преодолеваю
очередную волну тошноты, когда мы входим в перестроенный театр в северо-западном
крыле Дома Риорсонов.
Зрелище более чем впечатляющее. Не только то, что здесь достаточно мест для
каждого курсанта, но и то, что из всего, что можно было перестроить за последние шесть
лет... они выбрали театр.
"Добро пожаловать на Боевой брифинг", - говорит Рианнон, ведя нас по ступенькам
справа и усаживая на наши места.
"Хорошо. Может быть, они расскажут нам, что происходит в Наварре", - говорит
Визия из ряда впереди нас. Кроме Аарика и Слоана, здесь еще четыре первокурсника, чьи
имена мне еще предстоит узнать.
В отличие от обычного боевого брифинга, мы сидим как бы в строю: по крыльям,
секциям и отрядам. И в отличие от карты Басгиата, эта карта имеет высоту и ширину
большой сцены, на которой будет висеть занавес, и включает в себя острова - пять больших
и тринадцать малых островов, которые окружают континент со всех сторон.
"Эти красные и оранжевые флаги", - замечает Ридок слева от меня, указывая на
карту. "Это..."
"Полагаю, это вражеская территория", - замечает Сойер, сидящий рядом с Ридоком.
"Не то чтобы враг Поромиш". Ридок достает из рюкзака перо и пергамент, я делаю
то же самое, балансируя переплетенным блокнотом на коленях. "Как... враг темных магов".
"Точно. Опустошенные земли, разрушенные города, как Золия. Красным - старое
движение, оранжевым - новое". Почти вся провинция Кровлан осталась нетронутой, но враг
находится всего в одном дне пути от нашей границы. Единственное движение, которое я
заметила после просмотра этой карты в середине лета, это движение вверх по реке
Стоунвотер - в сторону Наварры. "Ребята, вы отправили письма своим семьям?"
Мои друзья не могли сообщить о нашем местонахождении, но они могли
предупредить своих близких, чтобы те покинули приграничный район или просто уехали.
Я не думаю, что Мельгрен начнет казнить семьи, чтобы наказать тех, кто дезертировал.
И во всем этом виновата я. Я ответственна за крыло Андарны, за то, что заставила
открыть правду до того, как Аретия была готова действовать, за то, что привела сюда сотню
всадников без разрешения, за беспокойство, впечатанное в лоб Бреннана по поводу
увеличения поголовья овец для всех драконов, которых я привела сюда, и за то, что
поставила мишень на спины семей моих друзей. Я сжала ручку так крепко, что она
застонала от напряжения.
Как я могла принять все правильные решения в прошлом году и все неправильные в
этом?
Все кивают, а Рианнон добавляет: "Я надеюсь, что это убедит их переехать".
Аарик не спешит вставать со своего места прямо передо мной. "Я отклонил
предложение о переписке", - говорит он через плечо.
"Не сомневаюсь". Я заставляю себя улыбнуться. Его отец обделался бы, если бы
узнал, что Аарик не только присоединился к квадранту, но и выступил против Наварры.
"Есть успехи с камнем?" спрашивает Ри, и все головы поворачиваются. Даже Аарик
и Слоан оглядываются через плечо.
 "Я трижды переводила нужный нам раздел, и, кажется, уже близка к этому". Моя
улыбка повторяет их улыбку, потому что я думаю, что, возможно, у меня действительно
получилось. "Я знаю, что прошло три дня, но я немного заржавела, и это самая странная
форма магии, о которой я когда-либо читала, и, вероятно, именно поэтому ее никогда не
делали дважды".
"Но ты думаешь, что это сработает?" спросила Слоан с откровенной надеждой в
глазах.
"Думаю". Я киваю, распрямляя плечи, как будто тяжесть их ожиданий физически
ощутима. "Мне просто нужно быть уверенной, что это правильно". И мне лучше быть
уверенной. Эти щиты - наша лучшая защита, если виверны поднимутся на скалы Дралора.
"Давайте начнем!" Профессор Девера говорит со сцены, ее голос легко разносится
над всеми нами, и все поворачиваются к ней лицом.
"Это совсем как в Басгиате", - с улыбкой говорит Ридок. "Но знаешь... нет".
Ри наклоняется и шепчет: "Странная магия?"
"Я..." Мое лицо скривилось. "Я думаю, что Первая Шестерка практиковала что-то
вроде магии крови", - шепчу я еще тише, чем она. Я трижды переводила отрывок и каждый
раз приходил к одним и тем же словам, но я никогда не слышала, чтобы кровь
использовалась... в чем-либо.
Ее брови поднимаются. "Ты уверена?"
"Насколько я могу быть уверена. Джесиния дала тот же самый перевод отрывка, но
я думаю, что мне стоит еще раз просмотреть его. На всякий случай".
"Да. На всякий случай." Она кивает.
"Добро пожаловать на ваш первый официальный Боевой брифинг в качестве
предателей", - объявляет Девера.
Это привлекает всеобщее внимание. На месте моего желудка образуется яма.
"Привыкайте к звучанию этого слова", - безапелляционно заявляет она, сканируя нас
взглядом. "Потому что теперь Наварра считает нас именно так. Независимо от того, как мы
относимся к выбору, который мы сделали, чтобы защитить тех, кто не может защитить себя,
именно так нас будут воспринимать друзья и близкие, которых мы оставили. Но лично я
горжусь каждым из вас". Ее глаза находят мои. "Трудно оставить все, что ты знаешь, все,
что ты любишь, потому что этого требует твоя честь. С этими словами, поприветствуйте
подполковника Айзерей, которая займет место куратора квадранта писцов, поскольку у нас
их здесь нет".
Позиция Маркхэма. Неужели Джесиния или два других курсанта начнут здесь свой
собственный квадрант, не имея никого, кто мог бы их обучать? Ассамблея закончила
подведение итогов и разрешила Даину присутствовать сегодня утром, так что он сидит в
первом ряду с руководителями секций. Я рада, что он вышел из изоляции, но также рада,
что он держит дистанцию.
"Мы верим в то, что здесь, в Аретии, нужно делиться информацией", - говорит
Бреннан, поднимаясь на сцену вместе с Деверой.
"До сих пор не могу поверить, что он отказался от вашей фамилии", - говорит Сойер,
затаив дыхание.
Мои однокурсники - единственные, кто знает, кто такой Бреннан, и, похоже, Девера
и Эметтерио тоже согласны со сменой фамилии. Может быть, Каори тоже согласился бы,
если бы пошел с нами, но он посмотрел на меня, явно раздумывая, и сказал, что его место -
у Эмпирея.
У каждого, кто остался, были свои причины. По крайней мере, так я говорю себе.
"Он должен был. Кроме того, мне нравится его имя. Тирриш - воскрешенный", -
отвечаю я. Для меня он все еще просто Бреннан.
"Во-первых, - начинает Бреннан, - мы сделали то, о чем вы просили, и оставили вас
в соответствующих крыльях. Второе крыло и Третье крыло, вы знаете, что Элени Джарет и
Тиббот Васант теперь ваши командиры. Мы ожидаем, что все отсутствующие командиры
секций или отрядов будут заменены к завтрашнему дню, и вы сообщите Девере о своем
выборе".
Мои брови взлетают вверх.
"Вы не будете выбирать за нас?" - спрашивает кто-то из Первого крыла. Таков
протокол на Басгиате.
"Вы хотите сказать, что вы не способны?" бросает вызов Бреннан.
"Нет, сэр".
"Отлично. Идем дальше." Он поворачивается в нашу сторону. "Мы перепроверили
списки, чтобы убедиться, но, похоже, что не только Четвертое крыло может похвастаться
Железным отрядом этого года..."
Сидящие перед нами первокурсники аплодируют, поскольку честь похвастаться
наибольшим количеством выживших первокурсников после Молотьбы принадлежит нам
уже второй год подряд. Бейлор, коренастый парень с черными волосами, подстриженными
под череп, кричит громче всех, и уголок моего рта приподнимается, когда он плечом
подталкивает Аарика, чтобы тот присоединился к нам.
"- Но секция Пламени имеет уникальную честь быть полностью неповрежденной".
Бреннан смотрит вниз на Бодхи. "Дюрран, ты привел всех курсантов. Полагаю, это делает
вас Железной секцией".
Вот дерьмо. Теперь я даже не пытаюсь подавить свою ухмылку. Я знала, что
Четвертое Крыло привело больше всего курсантов, но мы сохранили всю нашу секцию
вместе?
"Полагаю, вы хотите получить нашивку?" спросил Бреннан, улыбаясь уголками губ.
"Да, черт возьми, хотим!" кричит Ридок, поднимаясь со своего места, и вся наша
секция громко аплодирует, даже я.
"Да, сэр", - говорит Бодхи, как только мы успокаиваемся, оглядываясь на нас через
плечо, как будто он не может отвести нас куда-нибудь в хорошее место.
"Я посмотрю, что мы можем сделать". Бреннан смотрит на меня и ухмыляется. "А
теперь перейдем к реальным делам. Начнем с ваших новостей из Наварры. Насколько мы
можем судить по нашим источникам, общественность ничего не знает".
Что? Как? Мы с Ри обмениваемся взглядами в полном замешательстве, когда по
театру прокатывается рябь тихих комментариев.
"К нашему удивлению, аванпосты успешно справились с вэйнителем, которую им
подарил лейтенант Риорсон, и генерал Мельгрен не дал этой новости дойти до широкой
общественности, хотя, очевидно, все присутствующие военные теперь в курсе. И, к
сожалению, они по-прежнему отказывают всем жителям Поромиша на границе".
Сердце мое падает, и та крошечная часть меня, которая надеялась, что наш отъезд
побудит к действию и размышлениям, умирает мучительной, разочаровывающей смертью.
Но когда у нас появятся щиты, мы станем безопасным вариантом для тех жителей
Поромиша, которых Наварра все еще не хочет принимать.
"Наши силы удвоили патрулирование на границах Тиррендора, - он потирает
большим пальцем нижнюю часть челюсти, - но мы уверены, что наше местоположение по-
прежнему остается тайной".
"Даже после того, как по Наварре пронесся крупнейший на континенте бунт?" -
спрашивает кто-то из Первого крыла.
"Тирсы верны", - сказала Слоан, подняв подбородок. "Мы пережили последнее
восстание. Что бы мы ни увидели, мы оставим это при себе".
Бреннан кивает. "Хорошая новость: насколько мы можем судить по нашим
обширным источникам, ваши семьи не подверглись нападению, и мы обращаемся к ним не
только с письмами, но и с предложениями об убежище. Если они готовы рискнуть шагнуть
в неизвестность, мы постараемся доставить их сюда".
Комок в горле на секунду затрудняет дыхание. Отец гордился бы им.
 "О чем нам говорит отсутствие передвижения войск?" - спрашивает Девера, бросая
на Бреннана косой взгляд. "Или вы не помните, как работает "Боевой брифинг"?"
"Мои извинения". Бреннан поднимает руки вверх и отступает назад. "Прошло
несколько лет".
"Они были слишком заняты уборкой беспорядка, который Риорсон устроил на
границе, чтобы возиться с нами", - отвечает Даин.
"Пока", - кивком соглашается Бреннан. "Они могут быть в шоке, но не сомневайтесь,
что мы будем вести войну на два фронта, как только они смогут сориентироваться и решить,
насколько они могут рисковать, чтобы об этом узнала общественность".
"Когда мы будем с ними сражаться?" - спросил парень из Третьего крыла, указывая
на карту. "С темными владыками?"
"Когда ты закончишь школу", - отвечает Бреннан, поднимая брови в бесстрастном
выражении, которое делает его похожим на отца. "Мы не посылаем курсантов умирать, и
именно это произойдет с тобой, если ты попытаешься взять на себя темного владыку, не
будучи готовым. Ты умрешь. Неужели тебе так не терпится начать новую смертельную
серию?"
"Сорренгейл и остальные не умерли", - отвечает он.
"Двое из нас умерли", - огрызается Имоджен, и всадник опускается на свое место.
"Когда овладеешь молнией, приходи и поговори со мной", - возражает Девера.
"Прежде чем ты закончишь школу, ты научишься противостоять темному магу и
выживать", - обещает Бреннан. "Для этого нужен другой стиль боя и отточенные знаки,
которые, как вы заметили, здесь немного раздражают. Помните, что магия здесь, за
пределами щитов, немного дикая, но мы сейчас расшифровываем дневник Уоррика, чтобы
как можно быстрее привести наши щиты в рабочее состояние. Мы также работаем над тем,
чтобы запустить нашу кузницу и снабдить оружием как наши войска, так и летучих
грифонов, что является частью нашей миссии..."
По аудитории пронесся неодобрительный ропот.
"Прекратите", - укоряет Бреннан. "Летуны опасны, но они не являются врагами,
которых вы привыкли бояться, хотя некоторые из них все еще настроены враждебно по
отношению к нам, о чем свидетельствует нападение на Самару четыре дня назад".
Летуны напали на Самару? Мой пульс зашипел. Мира.
"Что возвращает нас к краткому описанию битвы", - продолжает Девера. "Один
дракон был ранен, но всадники не пострадали, согласно нашим источникам, в основном
потому, что во время нападения на аванпост присутствовал только один дракон -
политические беспорядки, помните? Охрана не подвела, но дрейф летунов проник на пост,
убив дюжину пехотинцев, а двое из них были убиты на самом нижнем уровне крепости".
Всадники не погибли. С ней все в порядке. Как только сердце выскочило из горла, я
снова могу думать.
"Они искали оружие", - шепчу я. "Там находится оружейная". Может, жители
Наварры и не знают, что нас нет, но дрейфы знают.
"Скажи это", - тихо просит Рианнон.
Я качаю головой, не желая доводить свои мысли до логического конца.
"Какие вопросы вы бы задали по поводу нападения?" вклинивается Девера. "Этот
слишком долго инструктировал офицеров и не помнит искусства преподавания". Она
бросает еще один злобный взгляд в сторону Бреннана.
"К черту. Я скажу", - бормочет Ридок. Затем спрашивает на полную громкость: "Они
искали оружие?"
"Абсолютно точно." Бреннан кивает. "Это единственная причина, по которой
летуны атакуют наваррианские аванпосты напрямую". Он смотрит на меня так, будто знает,
что вопрос действительно был моим, а затем вперивает в меня тот вызывающий взгляд
неодобрения, которым он овладел еще в пятнадцать лет, смея заставить меня подняться,
перестать избегать последствий собственных действий.
 Отлично. "Летуны атаковали Самару до или после того, как стало известно о
нашем..." Боги, какие слова подходят для того, что мы сделали? "Отъезд из Басгиата
просочился в Поромиэль?"
Взгляд Бреннана смягчается в знак одобрения.
"После", - отвечает Девера.
Комок в горле мучительно набухает, грозя разорвать тот фасад спокойствия,
который у меня остался. Они напали, потому что знают, что мы не можем их обеспечить.
Они беззащитны.
"Это не твоя вина", - шепчет Рианнон.
"Нет, моя". Я сосредоточиваюсь на записях.
Бреннан обращается к карте. "Переходим к передвижениям противника. За
последнюю неделю вэйнители взяли город Анка. Неудивительно, учитывая его близость к
недавно павшей Золии".
Я не смотрю на Анку. Мой взгляд прикован к Кордину, где виконт Текарус держит
единственное известное светило. Это следующий по величине город между Золией и
Дрейтусом, и он все еще находится за пределами территории, контролируемой
вэйнителями. Приморский город находился в двух днях полета от Басгиата, но отсюда?
Держу пари, Тейрн доберется туда за двенадцать часов.
"Десять", - поправил он меня. "Но это не совсем безопасно", - утверждает он, но это
не аргумент.
"Так говорит Ксаден, но и то, что мы находимся здесь, за стенами, без кузницы, не
может вооружить никого, включая нас самих". Хорошо, что скоро мы установим заслоны.
"В ее словах есть смысл", - соглашается Андарна. "Ты можешь нести светило?"
"Этот вопрос меня оскорбляет".
"А ты можешь нести светило, когда тебя оскорбляют?" - спрашивает она.
Тейрн рычит.
"Что беспокоит, так это то, что, судя по всему, город был осушен, а затем темные
владыки отступили, чтобы вновь собраться в Золии", - говорит Девера. "О чем это говорит?"
"Они организованы и базируются в Золии", - отвечает Рианнон. "Это похоже на
поход за снабжением для текущей кампании".
"Серебристая!" Тон Тейрна меняется. "Приближается отряд!"
У меня перехватывает дыхание, и я поворачиваю голову в сторону задней части
театра, как будто маленькие окна там дадут мне хоть какую-то подсказку о том, что
приближается.
"Да. Они не просто захватывают, а впервые занимают территорию. Хорошо... -
Бреннан замолчал, несомненно, разговаривая с Марбх, затем сосредоточился, когда весь
театр погрузился в молчание. "Всем пройти в большой зал и ждать там", - приказывает он
и поворачивается к Девере, когда зал погружается в тихий хаос.
"Сколько?" Я заставляю себя дышать сквозь ужас, запихиваю все в рюкзак и встаю,
когда все вокруг в тихой панике делают то же самое.
"Они идут за нами?" тихо спрашивает Ридок. "Наварра?"
Я думала, у нас будет больше времени. Как это уже может происходить?
"Я не знаю", - отвечает Рианнон.
"А Тейрн может взять на себя Кодага?" спрашивает Аарик, когда я закидываю
рюкзак на спину.
Мой рот открывается и закрывается, когда я думаю о драконе генерала Мельгрена.
Я даже не хочу знать ответ на этот вопрос.
А Тейрн подозрительно молчит.
"Самая короткая революция в истории". Сойер бормочет ругательство и туго
затягивает шнурки своего рюкзака.
"Сорок. Сгаэль тоже приближается, но она слишком далеко, чтобы..." Тейрн
делает паузу. "Подожди. Тейн возглавляет отряд".
 Тейн?
Мира. Страх сжимает мой живот.
К черту ожидание.
Я протискиваюсь мимо Сойера к внешнему проходу театра, а затем бегу, игнорируя
каждый голос, зовущий меня, даже голос Бреннана. Бег каждое утро в течение последних
трех месяцев укрепил то преимущество, которое я уже имела перед большинством
всадников в этой комнате.
"Приготовить арбалеты!" крикнул Бреннан.
Миру убьют. А может быть, она пришла сюда, чтобы убить нас. В любом случае,
прежде чем сделать это, ей придется посмотреть мне в глаза.
Накачивая ноги, я мчусь через заднюю часть театра, отрезая Первое крыло от выхода
и прорываясь в главный коридор. Статуи и гобелены расплываются перед глазами, легкие
горят, когда я проношусь мимо стражников и всадников, вытекающих на проезжую часть.
Пожалуйста, Данн, не дай ей испепелить этот дом до того, как у меня появится
шанс образумить ее.
Я проскакиваю мимо Эметтерио, когда он кричит, чтобы я вошла в большой зал, а
затем чуть не поскальзываюсь, сворачивая в фойе, не смея прервать свой шаг, даже когда
мое сердце сильно колотится, протестуя против высоты. Стражники держат двери
открытыми, несомненно, для того, чтобы всадники могли сесть, и я пролетаю прямо сквозь
них, едва касаясь ногами мраморных ступеней во внутренний двор, как раз вовремя, чтобы
увидеть прямо перед собой взмах крыльев Тейна, остановивший стремительный спуск.
Узел страха затягивается в горле, и я замираю в тридцати футах от входной двери,
прокладывая ногами борозды в гравии.
От удара когтей Зеленого Косохвоста камни разлетаются пыльным шквалом, и я
вскидываю руки, чтобы закрыть лицо, когда Тейн приземляется прямо перед дверьми во
двор, перекрывая выход в город, а двое других заходят ему с флангов, приземляясь так же
резко.
Я кашляю, когда пыль рассеивается, и тут же замечаю, что на меня смотрят
разъяренный оранжевый и оскаленный красный, обнажив зубы.
Черт возьми, еще четверо приземляются на внешние стены, сотрясая каменную
кладку. Они повсюду.
У меня сводит желудок. Нас предали. Кто-то сообщил Наварре о нашем
местонахождении.
"Тейрн..."
"Здесь", - отвечает он за мгновение до того, как падает с неба, как проклятый метеор.
Земля содрогается от силы его приземления слева от меня, и тень от его крыла закрывает
солнце над головой. Он ревет так громко, что у меня стучат зубы, затем опускает голову,
его шея оказывается всего в нескольких дюймах от моего плеча, и пускает огненную реку
в виде четкого предупредительного выстрела по ногам драконов.
Жар обжигает мое лицо в течение мгновения, прежде чем он отступает назад, его
голова изгибается в змеином движении.
Тейн делает шаг вперед, и время словно замедляется до миллисекунд, когда Тейрн
делает выпад, открывая свою массивную пасть и вцепляясь в горло Тейна так же, как он
вцепился в горло Соласа.
"Тейрн!" кричу я от страха. Если погибнет Тейн, то погибнет и Мира.
"Ради всего святого, Вайолет!" кричит Мира.
"Я взял его за горло, но я не сломал его чешую", - уверяет он меня, как будто это я тут
драматизирую.
"Ну, пока это только угроза", - саркастически отвечаю я. "Спускайся спокойно, и
Тейн будет жить!" За мной во двор вбегают другие, их ноги громко стучат по гравию, но я
не свожу глаз с Тейна и Миры.
 Она с завидной легкостью спускается с дракона и направляется ко мне. Щеки ее
красны от ожогов, глаза дикие, когда она поднимает на макушку летные очки. "Мы все
пришли мирно. Это Риорсон пришел за нами. Иначе как бы мы вас нашли?" Она смотрит
на дом, не сбавляя шага. "Боги, я думала, здесь пепелище".
Ксаден?
"Это не так". Кончики моих пальцев касаются рукоятей моих кинжалов. Я не
уверена, что смогу поднять их, чтобы убить сестру, но уж точно не буду убита ею.
"Сгаэль подтверждает", - говорит Тейрн, освобождая горло Тейн и отступая в мою
сторону. "Они в пределах досягаемости".
Слава богам. Мой вздох вырывается со вздохом облегчения за секунду до того, как
Мира обхватывает меня руками. "Прости меня", - говорит она мне в волосы, крепко
прижимая к себе. "Мне так жаль, что я не послушала то, что ты пыталась сказать мне в
Самаре".
Мои плечи опускаются, и я расслабляюсь, медленно возвращаясь в объятия. "Ты
была мне нужна", - шепчу я, не в силах сдержать обиду, просочившуюся в мой голос. Есть
так много других вещей, которые нужно было сказать, и все же это прозвучало. "Ты была
мне нужна, Мира".
"Я знаю". Ее подбородок ударяется о мою макушку, после чего она отступает назад,
сжимая мои плечи. Впервые с тех пор, как я начала работать в Басгиате, она не сканирует
мою фигуру на предмет травм. Она смотрит мне прямо в глаза. "Мне очень жаль. Я подвела
вас, и обещаю, что больше такого не повторится". Призрак улыбки тянется к ее губам. "Ты
действительно украла половину курсантов Басгиата? И убила вице-командира?"
"Даин убил вице-командира. Я просто прикончила его. Ну, Ксаден помог. Это была
скорее командная работа", - признаю я, тряся головой, чтобы прояснить ситуацию. "А ты
знала? Когда я пыталась рассказать тебе, а ты сказала, что мне нужно больше спать, ты
знала?" Мысль о том, что она пыталась убедить меня в том, что все это было в моей голове,
хотя ей лучше знать, просто невыносима.
"Я не знала. Клянусь, я не знала". Ее широко раскрытые карие глаза смотрят на меня.
"Только когда виверну подбросили к воротам Самары. Мама приехала примерно через
десять часов и рассказала мне правду - рассказала правду всем всадникам".
Я моргнула от шока. "Она просто... рассказала вам".
"Да." Ее подбородок опускается, когда она кивает. "Вероятно, она поняла, что нельзя
лгать, находясь рядом с гигантской мертвой виверной".
А мы уже шли сюда.
"Ксаден." Я ищу связь, но не потому, что не доверяю сестре, а потому, что ему я
доверяю больше.
"Если она сказала, что твоя мать призналась, значит, она говорит правду. Мы
сейчас на окраине города, просто летим с отставшими".
"И что, она просто позволила всем сорока уйти?" Я вырываюсь из ее объятий и
жестом показываю на драконов, сидящих на стенах вокруг нас. Не может быть, чтобы они
позволили десяткам всадников дезертировать.
"Она дала нам час на принятие решения, и половина из нас решила уйти. По дороге
мы столкнулись с другими всадниками, которым был предъявлен такой же ультиматум.
Руководство решило, что отпустить нас - более безопасный выбор, чем позволить нам
остаться и уговорить остальных уйти или, что еще хуже, слить информацию, и, кроме того,
это ведь был не совсем наш выбор, правда?" Она оглянулась на Тейн.
Это... неправильно. Почему мама и Мельгрен позволили им просто... уйти?
"Думаю, она знала, что я найду..." Она смотрит на меня через плечо и замирает, затем
начинает дрожать, ее зрачки расширяются.
"Мира?" Я оглядываюсь на дом и вижу, что именно ее потрясло.
Бреннан торопливо спускается по ступенькам, его рот кривится в улыбке, которую я
не могу не отразить. Мы все трое здесь, и нет слов, чтобы передать, насколько полно это
ощущение. Мои глаза горят, я сдерживаю горько-сладкие и одновременно радостные
эмоции, которые грозят захлестнуть меня.
Наконец-то мы снова вместе.
"Бреннан?" кричит Мира, и я отхожу на пару шагов назад, чтобы дать им место.
"Как?"
"Привет, Мира". Он находится менее чем в дюжине футов от меня, его ухмылка
расширяется.
"Ты жив?" Она подалась вперед, качая головой. "После... я имею в виду... Прошло
шесть лет, а ты... жив?"
"Во плоти". Он раскрывает объятия. "Боги, как я рад тебя видеть".
Она отводит кулак и бьет его прямо в лицо.
 Кровь жизни шести и одного соединилась и зажгла камень железным дождем.

-ДНЕВНИК ВАРРИКА ЛЮЦЕРАСА В ПЕРЕВОДЕ КАДЕТА ВАЙОЛЕТ

СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Так. Много. Крови. "Отправляйтесь в большой зал и скажите Ридоку Гэмлину, что
мне срочно нужен лед!" кричу я стражнику, когда мы проходим через фойе.
"Я в порядке!" Бреннан успевает сказать, вытирая платком реку крови, пытающуюся
залить его лицо. Он проверяет хрящ и кривится. "Черт возьми, Мира, кажется, ты его
сломала!"
"Я услышала отчетливый хруст". Я смотрю на сестру через плечо, пока мы идем в
кабинет, где у нас урок истории. Он оборудован для курсантов: десяток стульев вокруг
наспех сколоченного стола.
"Ты это заслужил", - кричит Мира, стряхивая с себя охранника, который тянется к
ней. "Не трогай меня, мать твою".
"Оставьте мою сестру в покое", - приказывает Бреннан, откидываясь на край стола.
"Это семейное дело".
"Семейное? Семья не позволяет друг другу думать, что они мертвы в течение шести
лет". Мира прислонилась к стене справа от меня, поставив меня между ними.
"Единственная семья в этой комнате - это Вайолет и я."
"Мира..." - начинаю я.
"Подполковник?" Улисес прерывает меня, протискиваясь через охранников, и на
этот раз его взгляд не сужается на мне.
"Подполковник?" Мира переводит взгляд с Улиса на Бреннана и складывает руки на
груди. "По крайней мере, то, что ты шесть лет играл в мертвеца, дает тебе звание".
Бреннан бросает на нее взгляд, а затем поворачивается к Улису. "Я в порядке. Все
могут расслабиться. В спарринге я получал и более серьезные травмы".
"Не в первый раз я ломаю ему нос". Мира сладко улыбается Улисесу, и его взгляд
сужается на мою сестру.
Мимо Улиса протискивается охранник, протягивая мне кусок ткани, обернутый
вокруг толстой сосульки, и я как никогда люблю печатку Ридока. "Спасибо", - говорю я
ему. "И передайте то же самое Ридоку, пожалуйста".
"Разверните всех всадников, которые в данный момент не запланированы для
разведки тирришских аванпостов, как можно тише", - приказывает Бреннан Улису. "Нам
нужно знать, дезертируют ли другие всадники, или они направляются сюда, готовясь к
удару".
"У нас столько лишних всадников", - пробормотал Улисес.
"Меняй." Я отдаю приказ Бреннану, протягивая ему лед.
"Что насчет нового отряда?" спрашивает Улис. "Та же процедура, что и с прибытием
курсантов?"
"Риорсон поручился за них, по словам Марбха, но проследи, чтобы и драконы тоже.
Доставьте их в долину". Бреннан кивает, и кровь стекает с его подбородка.
Гадость.
 " Меняй ", - повторяю я, помахивая льдом, чтобы он его увидел.
Улисес смотрит на Миру. "Ты уверен..."
"Я могу справиться с собственной сестрой", - уверяет его Бреннан.
"Не будь в этом так уверен", - возражает Мира, вскидывая бровь, когда Улисес
уходит, оставляя дверной проем пустым, но охраняемым снаружи.
"Не могу поверить, что ты меня ударила, - пробормотал Бреннан. "Ты знаешь, как
трудно вылечить самого себя? Тебя? Без проблем. А сделать это самому? Это как огромная
заноза в заднице".
"О, поплачь обо мне, старший брат". Мира корчит рожицы, насмехаясь над ним.
"Знаешь, как мы плакали по тебе".
И вдруг я снова чувствую себя десятилетней, самой маленькой личностью в комнате
гигантов.
"Я знал, что ты не поймешь". Бреннан тычет пальцем в сторону Миры и вздрагивает.
"Черт, мне придется вправлять хрящ".
"Понять? Понимаешь, что ты позволил нам сжечь твои вещи?"
"Я с ним уже поссорилась", - заверяю я ее.
"Позволить нам наблюдать, как наша мать превращается в тень самой себя?" -
продолжает она за меня. "Позволить нам наблюдать, как сердце нашего отца сдается,
потому что твоя смерть сломила его?" Мира отталкивается от стены, а я поднимаю руку
ладонью наружу, как будто у меня есть хоть малейшая возможность остановить ее, если она
снова решит ударить его.
"Может быть, я не так далеко думала". Не то чтобы она говорила неправду, но, черт
побери, это жестоко.
"Наш отец понял бы, что я делал". Голос Бреннана становится гнусавым, когда он
отодвигает кровеносную плотину.
"Не мог бы ты сменить одежду?" Я прошу, вода капает с моего кулака на каменный
пол.
"А что касается нашей матери". Бреннан встает. "Надеюсь, моя смерть будет
преследовать ее каждый проклятый день. Она была так готова пожертвовать моей жизнью
ради лжи".
"Это несправедливо!" огрызается Мира. "Я могу не соглашаться с тем, что она
сделала, но я понимаю, что она считала, что так будет лучше для нашей безопасности".
"Нашей?" Глаза Бреннана сузились. "Тебя чуть не убили!"
Они кричат друг на друга, как будто меня здесь и нет. Ага, точно превратилась
обратно в маленькую молчаливую сестричку.
"И тебя тоже!" - кричит она. "Ты спрятался здесь, как трус, вместо того чтобы
вернуться домой, когда ты был нам нужен!" Она показывает на меня. "Ты предпочел
совершенно незнакомых людей своим сестрам!"
"Я выбрал благо континента!"
"О, черт возьми! Прекратите!" кричу я, заставляя их обоих замолчать. "Мира, он был
совсем юным лейтенантом, и что сделано, то сделано". Повернувшись к Бреннану, я сую
ему в руку лед. "Бреннан, приложи этот чертов лед к лицу, пока не испачкал полы, упрямая
задница!"
Бреннан медленно подносит лед к носу, глядя на меня так, будто никогда раньше не
видел.
"И подумать только, раньше я жалел, что у меня нет братьев и сестер", - говорит
Ксаден из дверного проема, небрежно прислонившись к дверной коробке, как будто он
наблюдал за нами в течение горячей минуты.
Вся борьба во мне сменяется чистым облегчением, и я иду прямо к нему, стараясь не
поскользнуться на крови, которой Бреннан забрызгал все вокруг. "Привет".
"Привет", - отвечает Ксаден, обхватывая меня за талию и притягивая к себе.
 Мой пульс скачет, как камень, брошенный в гладкий пруд, пока я впитываю каждую
деталь его лица. На его лице нет новых порезов или синяков, но кто знает, что скрывается
под его кожаной курткой. "Ты в порядке?"
"Теперь да". Его голос смягчается до того тона, который он использует только со
мной, и у меня слабеют колени, когда он опускает свой рот к моему, давая мне все время в
мире, чтобы протестовать.
Но я не протестую.
Он целует меня медленно, нежно, и я приподнимаюсь на носочках, чтобы подойти
ближе, и зажимаю ладонями его заросшие щетиной щеки.
Вот здесь все стоит того. Мир может разрушиться вокруг нас, и я не уверена, что
замечу это - или мне будет все равно, - пока он в моих объятиях.
"Серьезно?" замечает Бреннан. "Прямо у меня на глазах?"
"О, для них это обычное дело", - отвечает Мира. "Подожди, когда они решат залезть
друг на друга в общественном месте. Такое дерьмо не выжжешь из головы, поверь мне".
Я улыбаюсь в поцелуе Ксадену, и он усиливает нажим, но держит язык за зубами - к
моему огорчению. Он отстраняется неохотно, но в его глазах более чем достаточно
обещаний, чтобы заставить мою кровь нагреться.
"Что же собираются делать братья и сестры Сорренгейлы теперь, когда вы все
воссоединились?" спрашивает Ксаден, поднимая голову, чтобы посмотреть на мою семью.
"Мы собираемся выбить все дерьмо из нашего брата", - с улыбкой отвечает Мира.
"Выживать", - подхватывает Бреннан.
Я убираю руки с лица Ксадена, затем смотрю на брата и сестру.
Все, кого я действительно люблю, без кого не могу жить, находятся здесь, и впервые
в жизни я могу их защитить. "Мне нужна кровь шести самых могущественных всадников".
Брови Бреннана взлетают вверх, а нос Миры морщится, словно она только что
проглотила кислое молоко.
"Когда-либо? Или живущих сейчас?" Ксаден спрашивает, не поднимая глаз.
"Зачем?" спрашивает Бреннан, с его кулака капает вода.
"Думаю, в резиденции", - отвечаю я Ксадену, затем поворачиваюсь лицом к брату и
сестре и делаю успокаивающий вдох. "Я знаю, как поднять щиты".
Девять человек - Ассамблея, Бодхи и я - выходят через заднюю дверь дома
Риорсонов пять часов спустя и начинают подниматься по тропе, прорезанной в хребте над
горами, поднимаясь по ней парами.
"Ты уверен в этом?" спрашивает Улисес моего брата, когда они идут впереди нас с
Ксаденом.
"Моя сестра уверена, и мне этого достаточно", - отвечает Бреннан.
"Да, во что бы то ни стало, давайте потратим наше время на то, чтобы удовлетворить
прихоти кадета", - взывает Сури, которая идет с Килинн.
"Кадета, который может поднять щиты", - возражает Ксаден.
Никакого давления.
Дрожа, я засовываю руки в карманы летной куртки, чтобы укрыться от холода, пока
солнце садится за гору. Наконец, тропа выравнивается, и мы подходим к мрачным
охранникам, которые отходят в сторону, чтобы мы могли пройти, и следуем по гравийной
дорожке, которая уходит в склон горы, превращаясь в рукотворный каньон, открытый небу
над головой.
Когда мы проходим через пропасть, мерцают магические огни, и мой желудок
вздрагивает от нервной энергии. Нет, это опасения. Нет... нервная энергия. Что бы это ни
было, я рада, что пропустила ужин.
"Мы должны использовать это время для обсуждения переговоров с Текарусом, раз
уж мы все здесь". Улисес пристально смотрит на моего брата.
 "Сегодня пришла депеша. Он хочет, чтобы мы пришли к нему на помощь, когда его
позовут", - говорит Бреннан. "Приморские дрейфы должны быть вооружены первыми, и он
говорит, что позволит нам вернуть светило в Аретию..."
"Не позволит", - перебивает Ксаден.
"…если он сможет увидеть, как Ви владеет оружием", - заканчивает Бреннан.
"Похоже, нам нужно искать другое светило, потому что он встретится с Малеком
раньше, чем Вайолет", - говорит Ксаден спокойным, ледяным тоном, который он
использует, когда все решено. "Если только ты не хочешь больше никогда не видеть свою
сестру. Он будет держать ее как оружие. Мы с тобой оба это знаем".
"Я могу отговорить его от любых мыслей в этом направлении". Челюсть Бреннана
дергается.
"Если бы было еще одно светило, не думаешь ли ты, что мы бы вели переговоры за
него?" возражает Килинн.
"Тогда предложи ему полный арсенал, потому что с Вайолет переговоры не ведутся".
Ксаден оглядывается и бросает на нее взгляд.
"Я не против пойти". Наши плечи скрещиваются, когда тропинка сужается, а стены
каньона поднимаются еще выше вокруг нас. "Тебе это нужно".
"Я против. Ответ - нет. Всегда есть другой путь".
Хорошо, что у нас скоро появятся щиты. Это не решит нашу проблему с защитой
Поромиэля, пока мы не сможем построить расширения, как в Наварре, но, по крайней мере,
все здесь будут в безопасности.
Примерно через двадцать футов каньон открывается в круглую камеру, в которой
легко могли бы поместиться все десять наших драконов, и мой взгляд сразу же
устремляется вверх, туда, где ряд рун ведет к небу. "Как я могла не заметить этого,
пролетая над ними?"
"Очень старые, очень сложные маскировочные руны".
Всадники перед нами расступаются, и взору предстает защитный камень.
Мои губы разошлись, потому что... вау.
Мерцающий черный столб возвышается более чем в два раза выше Ксадена, и, чтобы
обхватить его, потребовались бы все девять человек с вытянутыми руками. В самом центре,
на расстоянии не менее шести футов в поперечнике, высечен ряд кругов, каждый из
которых вписан в другой и имеет руну, вырезанную на его пути. Почти такой же узор, как
на страницах дневника Уоррика.
Я двигаюсь к нему, впитывая каждую деталь. "Это оникс?" спрашиваю я Ксадена.
Он массивный. Слишком тяжелый, чтобы его мог нести даже дракон. Должно быть, они
вырезали его в этой самой камере.
"Мы не можем сказать наверняка, но мой отец думал, что это полированное железо",
- отвечает он.
Железный дождь. Сердце заколотилось. Это действительно так. У нас скоро будут
щиты.
"Давайте закончим с этим". Голос Улиса разносится по залу, отражаясь от высоких
каменных стен.
"И что же мы делаем, чтобы поднять щиты?" спросил Бодхи, становясь по другую
сторону от меня, когда все образовали полукруг вокруг камня.
"Одну секунду". Я достаю дневник Уоррика из защитного кожаного чехла внутри
летной куртки и перелистываю переведенный пергамент, который я оставила у прохода, а
затем бросаю взгляд на камень, чтобы сравнить рисунки. Символ, нарисованный Уорриком,
не идентичен, но руны на нем расположены в тех же местах, так что это хороший знак. "Вот
так. "И собрали мы шесть самых могучих всадников в резиденции, - читаю я с пергамента,
- и кровь шести и одного соединили, и подожгли камень железным дождем". Я обвожу
взглядом строй. "Шестеро" - я указываю на камень - "и один".
 "Ты хочешь, чтобы мы пролили кровь на защитый камень?" спрашивает Феликс, его
серебряные брови поднимаются.
"Я просто рассказываю, как это сделали Варрик и Первая Шестерка". Я протягиваю
журнал. "Если только здесь нет кого-нибудь более способного перевести древнелукерский
язык?"
Никто не говорит.
"Верно." Я опускаю подбородок и изучаю остаток перевода.
"По нашим подсчетам, - говорит Бреннан, потирая руки, чтобы согреться, - шесть
самых могущественных всадников в Аретии - это Ксаден, Феликс, Сури, Бодхи, Вайолет и
я".
"Похоже, в семейных связях есть что-то важное", - замечает Сури.
"По словам Варрика, Первая Шестерка пролила свою жизнь...", - начинаю я.
Все головы поворачиваются в мою сторону.
"Я не думаю, что это означает смерть", - быстро уточняю я. "Очевидно, что шестерка
продолжала жить после того, как создала щиты Басгиата". Вокруг меня раздается вздох
облегчения. "Если повезет, то нужно будет быстро порезать ладонь, положить руки на
камень, и у нас будут щиты".
"Под железным дождем", - медленно произносит Бодхи.
Сури достает нож из бока. "Давайте сделаем это".
Мы вшестером двигаемся к камню, и я прячу журнал в свою летную куртку.
"Куда-нибудь?" спрашивает Бодхи, опуская свой нож чуть выше ладони.
"В журнале ничего не сказано". Бреннан проводит кинжалом по ладони, затем
прижимает руку к камню, и мы все следуем за ним.
В моей груди, вместе с пульсом, разгорается надежда, и я шиплю сквозь зубы от
боли, когда режу. Кровь наливается, и я прижимаю порезанную ладонь к камню в ряд с
остальными. Он холоднее, чем я ожидала, тепло быстро уходит из моей руки по мере того,
как кровь стекает по мерцающей черной поверхности.
Камень кажется ледяным. Безжизненным. Но не надолго.
Я оглядываю строй, чтобы убедиться, что все приложили ладони к камню, и вижу
шесть узких струек крови, стекающих по железу.
"Это работает?" спрашивает Бодхи, истекая кровью в паре футов от меня.
Мой рот открывается, но я быстро закрываю его.
Никто не отвечает.
Давай, умоляю я камень, как будто я могу заставить эту чертову штуку ожить.
Ни гула, ни ощущения силы - ничего, кроме холодного, черного камня. Это совсем
не похоже на то осознание, которое возникает, когда находишься рядом с щитами на
заставах или даже держишь в руке кинжал со сплавной рукоятью.
Здесь... ничего нет.
Сначала падает желудок, затем сердце и, наконец, плечи, когда голова опускается.
"Я закончила". Сури убирает руку с камня. "Остальные могут сидеть здесь и истекать
кровью всю ночь, но это явно не работает".
Нет, нет, нет.
Феликс, Бреннан и Бодхи опускают руки.
Неудача забивает мне горло, оставляя горький привкус во рту. Я все делала
правильно. Я исследовала, и читала, и украла первоисточник. Я перевела и перепроверила.
Это должно было стать решением. Это все, над чем я работала месяцами, ключ к
обеспечению безопасности.
Мы пустили кровь не тем шести всадникам? Может быть, есть какой-то элемент
магии, который я упустила? Что-то еще в крови? Что я упустила?
"Вайоленс", - тихо говорит Ксаден.
Я медленно поворачиваю голову и смотрю на него, ожидая разочарования или
порицания, но не находя их в его глазах. Но и жалости тоже нет.
 "Я не справилась", - шепчу я, убирая руку.
Он смотрит на меня мгновение, потом два, прежде чем опустить свою. "Ты
попробуешь еще раз".
Но это не приказ, просто факт.
"Вайолет, я могу... - начал Бреннан, потянувшись к моей руке.
Я качаю головой и смотрю на кровь, запекшуюся в чашечке моей ладони.
Если он заштопает такой свежий порез, вряд ли останется шрам. У меня даже не
будет этого, чтобы показать последние три месяца.
Звук разрыва заполняет пространство, и Ксаден плотно обматывает порезанный
кусок своей униформы вокруг моей ладони, чтобы остановить кровотечение. "Спасибо."
"Ты попробуешь еще раз", - повторяет он, обматывая еще одну полоску ткани вокруг
своей руки.
Я киваю, и он поворачивается, чтобы поговорить с Килинн, негромко произнося.
"А теперь мы можем, пожалуйста, обсудить, как мы планируем получить это
светило?" В голосе Сури звучит раздражение.
Я смотрю на камень, отмеченный кровью, и ищу ответы, которые он мне не дает.
"Это утраченная магия", - тихо говорит Бодхи, появляясь рядом со мной. Он
проводит большим пальцем по своей недавно отремонтированной, без шрамов, ладони.
"Может быть, есть причина, по которой этот камень никогда не работал. Возможно, он
сломан".
Я снова киваю, не в силах говорить. Бодхи. Ксаден. Мира. Ри. Бреннан. Ридок.
Сойер. Имоджен... Список людей, которых я подвела, можно продолжать до бесконечности.
Мы здесь только потому, что я заставила своих друзей украсть дневник, а потом... ничего?
Гнев вспыхивает в моей груди, и сила устремляется внутрь, нагревая кожу.
Я не потерплю неудачу. Я никогда ничего не проваливала в своей жизни. Ну, та
первая наземная навигация КВН, но это не считается. Там были все. А это я.
"Предложите виконту вдвое больше оружия, чем он просил", - говорит Улисес, его
голос затихает вместе с шагами.
"Завтра же отправлю депешу, - обещает Бреннан, когда остальные выходят из зала.
У нас нет охранников. Нет оружия. Почти нет опытных всадников. А все потому, что
я поступила опрометчиво.
Сила нарастает, вибрируя в кончиках моих пальцев.
Феликс переходит на мою сторону, его мрачный взгляд изучает меня, прежде чем он
протягивает руку.
Я моргаю, смотрю на его ладонь, затем на его лицо.
"Твоя рука". Он поднимает бровь.
Я протягиваю свою неповрежденную руку, и вместо того, чтобы прикоснуться к ней,
он наклоняет голову и наблюдает за легкой дрожью моих пальцев.
"Полагаю, нам лучше начать завтра". Он вздыхает. "Пропустим пробежку. Мы будем
тренировать твою печатку". Его шаги эхом отдаются в комнате, и я поворачиваюсь,
наблюдая, как он выходит, и ловлю взглядом напряженные линии рта Ксадена, когда
Килинн читает ему тихие лекции, магический свет отражается на стали ее боевого топора,
пристегнутого к спине.
Ксаден был прав. Война требует оружия.
"Отведи меня к Текарусу", - требую я.
Он переводит взгляд на меня, и его челюсть сжимается. "Я лучше умру".
"Мы все умрем, если ты этого не сделаешь".
"Этого не будет. Тема закрыта". Он складывает руки на груди и возвращается к
разговору с Килинн.
К черту все это.
Я прохожу мимо него, направляясь к выходу из комнаты. Я ни за что не оставлю
своих друзей беззащитными, ведь именно из-за меня они оказались втянуты в это дело.
 "Вайолет!" кричит Бреннан, догоняя меня.
"Уходи", - огрызаюсь я на брата.
"С таким выражением лица? Я так не думаю".
"Что за взгляд?" Я бросаю взгляд в его сторону, хотя знаю, что он ни в чем не
виноват.
"Такой же, как у тебя был в восемь лет, когда ты двенадцать часов подряд пялился
на маму из-за тарелки с кабачками".
"Прости?" Камни хрустят под ногами, пока мы идем по тропинке к дому Риорсонов.
"Двенадцать. Часов." Он кивает. "Папа сказал, чтобы ты ложилась спать, что ты не
будешь их есть, а мама сказала, что ты не уснешь, пока не сделаешь этого".
"К чему ты клонишь?"
"Когда я встал на следующее утро, мама и папа уже спали за столом, а ты
перекусывала хлебом и сыром. Я знаю это лицо, Вайолет. Когда ты в чем-то копаешься, ты
более упорна, чем все мы вместе взятые, так что нет, я не уйду".
"Ладно." Я пожимаю плечами. "Можешь хоть раз побыть братом ". Через несколько
минут мы входим в дом Риорсонов через охраняемую заднюю дверь и идем по сети
коридоров к главному коридору. "Тейрн".
"О, это должно быть весело", - отвечает Андарна.
Я чувствую вздох Тейрна задолго до того, как слышу его.
"Ты же знаешь, что это единственный путь". Еще один поворот, и мы входим во
всепоглощающий шум большого зала. Длинные столы на эстакадах выстроились в ряд, и
мой взгляд скользит по каждому из них, минуя тот, за которым сидит мой отряд, и
останавливаясь на столе с новыми всадниками, прибывшими сегодня.
"Я подумаю над этим", - нехотя соглашается Тейрн.
"Спасибо." Я двигаюсь сквозь море черного цвета, Бреннан идет за мной по пятам,
и я встречаюсь взглядом с Мирой, когда приближаюсь к тому месту, где она сидит в конце
стола со своими друзьями.
"Вайолет?" Ее взгляд сужается на моей перевязанной руке, прежде чем она опускает
свою оловянную кружку.
"Мне нужна твоя помощь".
 Первым настоящим мятежным действием стал поиск союзников, первым из
которых стал виконт Текарус из поромишской провинции Кровля.

-ТИРРИШСКОЕ ВОССТАНИЕ, ЗАПРЕЩЕННАЯ ИСТОРИЯ

ПОЛКОВНИКА ФЕЛИКСА ЖЕРО

ГЛАВА СОРОК

Ксаден наложил вето на мое второе предложение отправиться в Кордин, как

слишком заботливый засранец, и тогда я с радостью отнесла его в постель, довольная
своими собственными планами. Он снова ушел искать наваррских дезертиров еще до того,
как я проснулась утром.
Если бы я не чувствовала его в своих распухших губах и каждой больной мышце
своего тела, я бы подумала, что вчера мне приснилось его возвращение.
Похоже, это наша новая норма.
"Ну?" Феликс складывает руки на бочкообразной груди и поднимает на меня
серебристую бровь.
Хрустящий, пахнущий снегом ветер хлещет меня по щекам, когда мы стоим между
нашими драконами на высоте тысячи футов над линией деревьев на чашеобразном склоне
горы, примерно в десяти минутах полета от долины над Аретией.
"Вон те валуны?" Я указываю через хребет на груду из трех валунов, пока Тейрн
перемещает свой вес, и снег хрустит под его когтями.
"Поможет ли мне, если я их нарисую?"
Я воздерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. "Нет, просто Карру было все равно,
куда бить, лишь бы увеличить количество ударов за час". Я передергиваю плечами и
открываю ворота для силы Тейрна, чувствуя, как она устремляется по моим венам и
нагревает мою кожу.
Феликс смотрит на меня так, словно у меня выросла еще одна голова. "Что ж, думаю,
посмотрим, что нам даст эта техника".
"В хороший день я могу использовать двадцать шесть в час, бывало и больше сорока,
но тот последний удар сломал эту гору и..." Воспоминание крадет мои слова.
"И тебя чуть не сожгло заживо?" - спрашивает он. "Зачем, во имя Малека, ты довела
себя до такого предела?"
"Это было наказание". Я поднимаю руки, когда энергия поднимается до шипящего
гула.
"За что?" Он смотрит на меня с выражением лица, которое я слишком измучена,
чтобы назвать состраданием.
"Я проигнорировала прямой приказ, чтобы защитить своего дракона". Шипение
переходит в жжение, и я сгибаю руки, позволяя удару вырваться на свободу.
Пасмурное небо разрывается, и на противоположной стороне чаши сверкает молния,
ударяя далеко над линией деревьев, на расстоянии четверти мили от валунов.
Феликс моргает. "Попробуй еще раз".
Потянувшись к силе Тейрна, я повторяю процесс, позволяя ей заполнить меня, затем
переполнить и извергнуться, нанося еще один удар, который падает на полпути между
первым и глыбой валунов. Гордость заставляет мои губы кривиться. Неплохое время. Это
был довольно быстрый удар после первого.
Но когда я смотрю на Феликса, он не улыбается. Он медленно переводит свой
ошеломленный взгляд на меня. "Что это было за дерьмо?"
"Я сделала это меньше чем за минуту после первого удара!" парирую я.
"И если бы эти валуны были темными магами, мы бы с тобой уже были мертвы".
Между его бровями пролегли две линии. "Попробуй еще раз. И на этот раз давай попробуем
революционную тактику прицеливания, а?"
Его сарказм подстегивает мое разочарование, и еще один удар вырывается на
свободу, попадая между нами и валунами.
"Удивительно, что ты не попала в себя", - пробормотал он, потирая переносицу.
"Я не умею целиться, ясно?" Я огрызаюсь, пересматривая свои прежние мысли о том,
что он и Трисса - маленькая, тихая - были милыми членами Ассамблеи.
"Согласно отчетам, поданным на Рессоне, ты можешь", - возражает он, его глубокий
голос повышается при последнем слове. "Ты можешь достаточно хорошо прицелиться,
чтобы попасть в темного владыку на летающей виверне".
"Это потому, что Андарна остановила время, но она больше не может этого делать,
так что мне остается то, что помогло нам в оставшейся части битвы - старый добрый метод
"бей и молись".
"И я не сомневаюсь, что на поле с таким количеством виверн ты нанесла некоторый
урон благодаря простому везению". Он вздохнул. "Объясни, как ты нанесла последний удар
в Рессоне".
"Я... Это трудно объяснить".
"Попробуй."
"Я потянула его. Наверное". Я обхватила себя руками за талию, чтобы уберечься от
сильного холода. Обычно я бы сейчас согревалась, а не чувствовала, что пальцы ног
начинают терять чувствительность. "Я выпустила удар, но закрепила его на месте, пока
Андарна держала время".
"А как насчет меньших ударов?" Он полностью поворачивается ко мне лицом, его
сапоги хрустят по камню под нами. "Как те, что исходят из твоих рук?"
Что за хрень? Должно быть, на моем лице написано то же самое, потому что его глаза
вспыхнули.
"Ты хочешь сказать, что только с неба наносила полные удары" - он указывает вверх
- "с неба? Что ты просто начала разбрасываться ударами и не оттачивала мастерство?"
"Я обрушила скалу на одноклассника - он не погиб, - и с тех пор Карра интересовало,
как сильно и как часто". Я поднимаю руки между нами. "И молнии приходят с неба, а не от
моих рук".
"Замечательно." Он смеется, звук глубокий и... раздражающий. "Ты, возможно,
владеешь самой разрушительной печаткой на континенте, но ничего о ней не знаешь.
Ничего об энергетических полях, которые его притягивают. Вместо того чтобы пускать
свою силу, как стрелу, - точно и размеренно, - ты просто размазываешь ее, как кипящее
масло, в надежде попасть во что-нибудь. А молнии бьют то в небо, то в землю, в
зависимости от грозы, так почему бы и не в руки?"
Гнев краснит мою кожу, повышает температуру, колет пальцы и толкает силу внутри
меня к реву.
"Ты должен стать самым могущественным всадником своего года - возможно, всего
поколения, - а ты всего лишь прославленное световое шоу..."
Вспыхивает энергия, и молния вспыхивает так близко, что я чувствую жар.
Феликс бросает взгляд вправо, где в двадцати футах от него все еще дымится след
от ожога.
Черт. Стыд нахлынул на меня, пересиливая последние остатки гнева.
 "И ты не только не можешь прицелиться, но и не контролируешь ситуацию", -
говорит он без запинки, как будто это не я чуть не поджег нас обоих.
"Я могу контролировать..."
"Нет." Он опускается к пачке, лежащей у его ног, и начинает в ней копаться.
"Это был не вопрос, Сорренгейл. Это был факт. Как часто это случается?"
Когда я злюсь. Или в объятиях Ксадена. "Слишком часто".
"По крайней мере, мы нашли, с чем согласиться". Он встает и протягивает мне что-
то. "Возьми."
"Что это?" Я взглянула на подношение, затем осторожно взял его из протянутой
руки. Стеклянная сфера удобно ложится в ладонь, а декоративно вырезанные серебристые
металлические полоски, обрамляющие ее, сходятся вверху и внизу, где внутри стекла
вертикально покоится серебряный медальон из сплава размером с большой палец.
"Это проводник, - объясняет Феликс. "Молнии могут появляться из разных
источников, но Тейрн направляет свою силу через тебя. Ты - сосуд. Ты - путь. Ты - облако,
если не сказать больше. А как еще, по-твоему, можно колдовать с голубого неба? Неужели
ты никогда не понимала, что тебе легче колдовать во время бури, но ты способна и на то, и
на другое?"
"Я никогда не думала об этом". Мои пальцы покалывает в том месте, где они
соприкасаются с металлической полосой.
"Нет, тебя этому не учили". Он обводит жестом склон горы. "То, что ты не можешь
прицелиться, контролировать себя, - это не твоя вина. Это вина Карра".
"Ксаден перемещает только те тени, которые уже есть", - возражаю я, борясь с
нарастающими эмоциями, которые, как я опасаюсь, приведут к еще одному неловкому
удару.
"Ксаден может контролировать и увеличивать то, что уже существует. Именно
поэтому он более силен ночью. Нет двух одинаковых печаток, и ты создаешь то, чего
раньше не было. Ты владеешь чистой силой, которая принимает форму молнии, потому что
так тебе удобнее всего ее формировать. Видимо, Карр тебя этому тоже не учил".
"А почему бы и нет?" Я перевожу взгляд с шара на Феликса, когда на землю падают
первые хлопья снега. "Если бы я была лучшим оружием?"
Уголок его рта приподнимается в язвительной улыбке. "Зная Карра, я бы сказал, что
он до смерти боится тебя. В конце концов, ты только что забрала половину их курсантов,
даже не имея плана. Ты уничтожила Басгиата по гребаной прихоти, не меньше". На этот раз
его смех скорее недоверчивый, чем издевательский, но он все равно меня раздражает.
"Я этого не делала". Мои пальцы сгибаются вокруг сферы. "Это сделал Ксаден".
"Он охотился на безвсадничных виверн, подбрасывал их к входной двери Мельгрена
и раскрыл величайший секрет Наварры пограничным заставам еще до полудня", -
соглашается Феликс. "Но именно ты потребовала, чтобы он предоставил курсантам выбор.
В тот момент ты распоряжалась им, нашим непреклонным, бескомпромиссным, упрямым
наследником".
"Я ничего такого не делала". Энергия гудит, и я сворачиваю плечи, когда она
вибрирует в моих конечностях, нарастая до предела. "Я предложила гуманный вариант, и
он его принял. Он сделал это ради других курсантов".
"Он сделал это ради тебя", - мягко говорит Феликс. "Виверна, воздействие,
проникновение в Басгиат, похищение половины всадников. Все ради тебя. Как ты думаешь,
почему Ассамблея хотела запереть тебя в июле? Они увидели, что ты собой представляешь.
В этом смысле, я полагаю, ты представляешь для Аретии такую же опасность, как и для
Басгиата, не так ли? Власть есть не только в наших печатках".
"Я не могущественна только потому, что он любит меня". Горький вкус страха
наполняет мой рот за мгновение до того, как сила вырывается на свободу, пронзая меня,
как хлыст, но молния не вспыхивает. По крайней мере, не в небе.
 Я моргаю, глядя на светящуюся сферу, затем восхищенно смотрю на ниточку
молнии, которая проходит от места прикосновения указательного пальца к металлической
полоске до кулона из сплава внутри. Через мгновение молния исчезает.
"Нет. Ты сильна, и он любит тебя, что еще хуже. Твоя сила слишком тесно связана с
твоими эмоциями", - замечает Феликс. "Это поможет. Это не постоянное решение, но на
время оно обезопасит всех в Аретии от твоего нрава".
"Я не понимаю". И я не могу перестать смотреть на сферу, как будто крошечная
молния может появиться в любую секунду.
"Руны, выгравированные в канале, предназначены для привлечения особой силы. Я
сплел их специально для тебя, когда ты была здесь в последний раз, но ты была вынуждена
уйти, прежде чем я смог научить тебя пользоваться ими. Честно говоря, я надеялся, что тебе
это не понадобится, но, похоже, Карр не сильно изменился за те шесть лет, что меня не
было".
"Руны?" повторяю я, как птица, глядя на выгравированные фигуры.
"Да. Руны. Власть, сотканная для определенных целей". Он медленно выдохнул. "О
которых ты ничего не знаешь, потому что Басгиат не учит тирришским рунам, хотя колледж
был построен на них. Полагаю, мы попросим Триссу вести этот курс. У нее больше всех
терпения из Ассамблеи".
Я перевел взгляд с шара на Феликса. "Это... отбирает мою энергию?"
"В некоторой степени. Я создал ее как более простой способ влить силу в сплав. Он
будет забирать ее у тебя, когда она будет угрожать тебе или когда ты решишь ее направить.
Надеюсь, - он поднял брови, - в небольших, контролируемых количествах. Потренируйся
на этой неделе. Ты должна научиться контролировать себя, Сорренгейл, иначе ты и дальше
будешь представлять угрозу для всех вокруг. Не дай бог, если в следующий раз ты будешь
летать в облаках со своим отрядом, когда выйдешь из себя".
"Я не угроза".
"То, кем ты хочешь быть, не меняет того, что ты есть без работы". Он поднимает
свой рюкзак и накидывает его на плечи. "Ты так и не научилась начинать с малого, как
остальные члены твоего отряда, а затем переходить к более крупным и сложным ударам.
Ты должна овладеть основами, которым тебя не учили. Маленькие, точные удары.
Маленькие нити твоей силы, а не "- он жестом указал на небо, - что бы это ни было, во имя
Данна".
"У меня нет времени осваивать маленькие и точные удары. Мне нужна помощь
сегодня", - возражаю я. "Нам нужен Текарус, чтобы дать нам светило или...", - оборвала я
себя.
"Или вы с Ксаденом похерили все движение по той прихоти, о которой я уже
говорил?" Он поднимает на меня обе брови.
"Что-то вроде этого. В прошлом году было намного легче, когда я беспокоилась
только о том, чтобы сохранить жизнь себе, а не всему Континенту". И я не выдержала.
"Ну, говорят, что второй год делает или ломает тебя". Он произносит эту шутку с
прямым лицом, но в его глазах появился определенный огонек. "Что касается Текаруса, то
он хочет видеть, как ты владеешь оружием, но не обязательно, чтобы ты владела им хорошо.
Самое большое препятствие для тебя - убедить Ксадена лететь с тобой, поскольку, рискну
предположить, он и не думает соглашаться на твою поездку. Он уже закрыл эту
возможность в июле". Он пожимает плечами. "Но на сегодня мы закончили. Мы встретимся
снова через неделю, и я смогу определить по количеству энергии, накопленной в этом
сплаве, тренировалась ты или нет. Накопишь достаточно, и я продолжу тебя учить".
"А если нет?" Мои пальцы сгибаются вокруг сферы.
"Не буду", - просто отвечает он через плечо, направляясь к своему красному
мечехвосту. "Мне неинтересно тратить время на курсантов, которые не хотят учиться, когда
есть более сотни тех, кто хочет".
 Выжженный след позади него. Нетронутые валуны. Места взрывов на хребте. Все
они привлекают мое внимание. Он прав. Я - световое шоу со смертельными последствиями,
и сколько раз я взрывалась, находясь рядом с друзьями, рядом с Ксаденом... Мое горло
сжимается. Я - та угроза, которой все считают Ксадена.
Он может быть оружием, но я - стихийное бедствие.
И мне надоело, что все вокруг страдают из-за того, что я не могу собраться с
мыслями.
"Я хочу учиться, - говорю я ему вслед. Как только я вернусь.
"Хорошо. Покажи мне."
"Ты уверена в этом?" спрашивает Мира, когда мы входим в долину под самой яркой
луной в этом месяце. Каждая травинка покрыта предрассветным инеем, отражаясь от нас,
как сверкающие драгоценные камни.
"Уверенность - понятие относительное".
"Насколько относительное?" Она поднимает на меня брови. "Потому что то, что мы
собираемся сделать, может иметь довольно серьезные последствия".
"Я уверена, что только так мы сможем изготовить необходимое нам оружие". Я
застегиваю верхнюю пуговицу своей летной куртки, чтобы защититься от поздней
октябрьской прохлады. "И я уверена, что если мы будем выполнять задание, то сможем
вернуться максимум через два дня. Я, конечно, уверена, что это остановит нападения
грифонов на наваррские аванпосты. Но уверена ли я, что мы не потерпим неудачу и не
окажемся постоянными гостями виконта Текаруса? Нет."
"Ну, я уверена, что Ксаден выйдет из себя, когда узнает, что ты действовала за его
спиной", - читает лекцию Мира, пока мы идем к нашим драконам.
"Да, но Ксаден простит меня, как только поймет, что мы снова занялись
истреблением вэйнителей. Я делаю это только потому, что он отказывается делать то, что
должно быть сделано во имя моей защиты".
"К твоему сведению, я поступаю так только потому, что выполнение всех твоих
просьб до конца наших дней все равно не компенсирует того, что я тебе не верю. Мне
нравится защищать Ксадена. Так я меньше волнуюсь за тебя".
Я скучаю по тому времени, когда он хотел меня убить. По крайней мере, тогда он не
настаивал на том, чтобы нависать надо мной.
"И я делаю это только для того, чтобы убедиться, что никто из вас не умрет", -
вклинивается Бреннан справа.
"Брось". Мира насмехается. "Ты здесь только из-за звания на твоем мундире".
"Никто из вас не может вести переговоры о сделке с оружием от имени Ассамблеи.
Вы обе понимаете, что все может закончиться очень плохо, верно?" Он засунул руки в
карманы своих летных комбинезонов.
"Есть ли риск?" Я киваю, не обращая внимания на учащенное сердцебиение. "Да. Но
он хочет посмотреть, как я буду сражаться за светило. Даже Ксаден сказал, что самая
большая угроза - это то, что он удержит меня, а не убьет". И если мне придется остаться в
Поромиэле, чтобы мои друзья и семья были в безопасности, то хорошо. Если Бреннан и
Мира смогут уйти со светилом, это будет честный обмен.
"Не стесняйся оставаться в том месте, которое ты называл домом в течение шести
лет", - бросает Мира вызов Бреннану, а затем пожимает плечами. "Я всегда лучше тебя
владела мечом. Я верну Вайолет домой без единой царапины".
"Нет." Я смотрю между ними. Они всегда так препирались? "Мы не будем драться
всю дорогу туда, и уж точно не сможем драться, когда доберемся до места. Это и так опасно.
Возьмите себя в руки и перестаньте ссориться".
"Да, мам", - насмехается Мира.
Мама. Что она подумает о том, что мы втроем работаем вместе?
Мы все молчим, тишину нарушает только треск мороза под сапогами.
"Слишком рано?" спрашивает Мира.
 "Я бы сказала, что да", - отвечаю я, затягивая ремни на рюкзаке.
"Определенно", - добавляет Бреннан.
Все трое слабо улыбаются, когда мы подходим к драконам.
"Ты уверен, что сможешь найти дорогу? спрашиваю я Тейрна после того, как
закрепляю свой рюкзак за седлом.
"Я сделаю вид, что ты об этом не спрашивала".
"А Сгаэль?" Я сдвигаюсь вперед и пристегиваюсь к седлу, вздрагивая от холода,
проникающего сквозь кожу.
"Она вне зоны доступа, но ее эмоции спокойны".
"И ты обещаешь не говорить ей об этом, пока мы не вернемся?" Я сжимаю поводья
и обвожу взглядом долину, ища хоть какие-то признаки Андарны, но ее нигде не видно.
"Она уже ушла, а Голодный кипит с полудня, когда узнал, что она не придет". Тейрн
низко приседает, а затем взмывает в небо. С каждым мощным взмахом его крыльев земля
уходит из-под ног, и я глупо задерживаю дыхание, когда мы пролетаем над спящей
Аретией, словно звук моего вдоха может разбудить моих друзей.
Рианнон - единственная, кто знает, что мы едем, и она прикроет нас, насколько это
возможно. Но даже если на день я стану бесполезной, я не сомневаюсь, что кто-нибудь
заметит отсутствие Бреннана.
Щеки немеют еще до того, как мы проезжаем Аретию, а ноги теряют
чувствительность к тому времени, когда мы достигаем Утесов Дралора пару часов спустя.
Лететь сколько-нибудь продолжительное время поздней осенью - занятие не для
слабонервных.
Тейрн летит сквозь утро, сдерживая скорость ради Тейн и Марбх, пока мы видим
второй по численности населения город Кровла, Дрейтус, на юге и продолжаем путь в
темноту впереди. Чем ниже мы летим и чем выше поднимается солнце, тем больше
ощущения проникают в мои конечности.
"Спи, Серебристая. Не меня Текарус хочет видеть меня в роли домашнего
животного".
Я следую его совету и отдыхаю как можно дольше, но нервная дрожь заставляет
меня двигаться в кресле, когда мы пролетаем над землей, которую я видела только на
картинах. Янтарные поля, готовые к уборке урожая, сменяются бледными пляжами и сине-
зеленым морем, когда день переходит в полдень.
Чем ближе мы пролетаем, тем сильнее сжимается в груди тревога. Это либо самая
лучшая идея в моей жизни... либо самая худшая. Когда появляется дрейф из трех грифонов,
летящих прямо на нас в стандартной V-образной атакующей формации, я решаю, что мы
определенно склоняемся к худшей идее.
То, что они меньше, не означает, что они не смогут нанести Тейрну реальный урон
своими когтями.
"Все в порядке. Они сопровождают нас в Кордин", - говорит мне Тейрн, но в его
тоне чувствуются нотки недовольства свитой и скоростью, которую ему приходится
снижать, чтобы их принять. Они рассредоточиваются, летят строем, окружая нас шестерых.
"Видишь эту жалкую крепость на восточной стороне самой дальней вершины?" -
спрашивает он, пока мы идем вдоль линии пляжа. Я никогда не видела воды такого цвета,
как будто она не может определиться, бирюзовая она или аква.
"Ты имеешь в виду дворец, который как будто светится?" Он представляет собой
разросшееся, сверкающее сочетание белых колонн и голубых бассейнов, которые пятью
террасами спускаются по пологому склону холмов над пляжем.
"Это просто солнце отражается от белого мрамора", - ворчит он. "Все это нелепо
и неоправданно".
Как... красиво. Какая роскошь - построить такое место, предназначенное
исключительно для эстетики. Никаких высоких стен и портикулис. Тейрн прав. Это
совершенно неоспоримо, и оно падет, если вэйнитель решит его захватить, но мое сердце
сжимается при мысли, что я никогда не смогу прожить в таком месте достаточно долго. Я
даже могу различить огромный красочный сад, когда мы приближаемся к городу,
раскинувшемуся на берегу реки.
Грифон впереди нас резко снижается, и Тейрн следует его примеру, складывая
крылья и приближаясь к грифону достаточно близко, чтобы дать ему понять, что он ему не
соперник.
"Хватит их запугивать". Меньше всего нам нужен инцидент до того, как мы сможем
попросить у Текаруса светило.
"Я ничего не могу поделать с их неполноценностью". В его тоне явно звучит улыбка,
но настроение меняется, когда мы выравниваемся на ухоженной лужайке перед третьей
террасой дворца. "Ты не будешь довольна тем, какой прием мы сейчас получим". Он
приземляется позади грифона и его летуна, который спрыгивает вниз, чтобы встретить нас.
"Я уверена, что все будет хорошо. Ты слишком много волнуешься".
"Это мы еще посмотрим".
Я быстро снимаю рюкзак, но, черт возьми, как же болят мои затекшие суставы, когда
я сползаю с передней ноги Тейрна и приземляюсь на мягкую зеленую траву.
"Ты в порядке?" спрашивает Мира, которая уже ждет меня, потому что она намного
быстрее.
"Просто болит от долгого сидения в одном положении". Боже, как здесь жарко.
"Может быть, нам стоило послать весть вперед. Похоже, они предпочитают драться,
а не вести переговоры". Она переводит взгляд вперед, на линию из трех грифонов и их
летунов, которые, несмотря на значительное превосходство в силах, противостоят нашим
драконам, образуя стену из перьев и когтей, преграждающую нам путь во дворец.
"Они, конечно, храбрые, надо отдать им должное", - бормочу я, когда Бреннан
подходит к нам, ставя меня между ним и Мирой. Некоторые вещи никогда не меняются.
"Они также ожидают нас", - тихо замечает Бреннан, когда мы начинаем идти вперед.
"Ты думаешь?" спрашивает Мира, сканируя взглядом окружающее пространство.
Я же продолжаю следить за летунами и их руками.
"С балконов сверху за нами наблюдают не менее трех десятков человек, и еще одна
группа стоит за грифонами", - констатирует Бреннан. "Они ждали".
"К тому же, никто не кричит при виде наших драконов", - тихо добавляю я.
Мира усмехается. "Правда".
"Будь осторожен с тем, что ты здесь говоришь. Текарус будет держать нас в узде,
какую бы сделку мы ни заключили. Он не любит лишних слов. И держи щиты наготове,
хотя я не уверен, что они помогут", - приказывает Бреннан, когда мы находимся менее чем
в дюжине футов от летунов. "Летуны могут не владеть печатями, но большинство их менее
значительных магических даров связано с работой разума, и это единственная область, в
которой они имеют преимущество перед нами".
"Принято к сведению". Мне даже не нужно проверять свои щиты. Они были
заблокированы с тех пор, как мы покинули Аретию.
Грифоны смотрят на нас темными глазами-бусинками, когда мы приближаемся, и
щелкают своими острыми клювами в ритме, который напоминает мне речь. Агрессивное
щелканье того, что справа, заставляет меня радоваться, что я не могу понять, что они
говорят.
Двое из летунов одеты в такие же коричневые кожанки, которые я уже видела на
Сирене, но у парня слева с всклокоченной бородой они светлее, а на воротнике вышиты
разные символы.
"Кадет?" спрашиваю я Тейрна.
"Да." Он делает паузу. "По словам пернатых, треть их рядов укрылась здесь.
Летная академия Клиффсбейна находилась в Золии".
Бреннан говорит что-то по-кровлишски, его тон меняется на отрывистый, который
он использует, когда его звание важнее имени.
 "Мы знаем, кто вы такие", - перебивает на общем языке высокий летун в центре,
изучая нас троих, словно оценивая, кто из нас представляет наибольшую угрозу. Его
внимание привлекает моя растрепанная ветром коса, и он слегка меняет позу, принимая
самую непринужденную боевую стойку.
Похоже, я выиграла.
Мира придвигается ближе ко мне и пристально смотрит на него, ее рука лежит чуть
выше рукояти меча.
"А вы говорите на наваррском", - замечает Бреннан.
"Конечно. Не все королевства считают, что их язык - единственный, на котором
следует говорить", - говорит летун слева, барабаня пальцами по мечу.
Твердое замечание.
"Дайте нам хоть одну правду, и мы позволим вам встретиться с виконтом", - говорит
центральный летун, его рыжеватые брови подрагивают.
"Ты опереляешь истину". Как Нора. Это догадка, но я понимаю, что права, когда его
бледные глаза вспыхивают. Значит, некоторые из наших способностей одинаковы.
Интересно.
"В отличие от всадников, мы не обозначаем себя по способностям, но да, у меня есть
дар определять, когда кто-то лжет", - поправляет он меня.
"Принято к сведению", - говорю я уже второй раз за последние пять минут. Я
чертовски не люблю, когда меня ставят в невыгодное положение из-за невежества, но это
не похоже на то, что Архивы были завалены томами о летунах или о том, через что они
прошли за последние шестьсот лет.
"Поскольку вы прибыли без приглашения, мы требуем от вас честных намерений,
прежде чем отправляться в дальнейший путь". Его руки сгибаются возле кинжалов, и Мира
сжимает рукоять своего меча.
Мы находимся на расстоянии одного неверного шага от того, чтобы достать оружие,
и мы все это знаем.
"Я здесь, чтобы пустить молнию в обмен на то, чтобы я попросила вашего виконта о
помощи". Можно и начать.
Он качает головой в сторону, затем кивает, бросая взгляд на Бреннана.
"Я здесь, чтобы заключить сделку на ваше светило в обмен на оружие", - заявляет
Бреннан.
Летун кивает и смотрит на Миру.
"Отлично". Она вздыхает. "Сделаешь хоть одно неверное движение в сторону моей
сестры, и я выпотрошу тебя, как рыбу. Это касается всех в этом городе. Как тебе такая
честность?"
Мой рот слегка приоткрывается, когда я бросаю взгляд в сторону сестры.
"Черт возьми, Мира", - рычит Бреннан.
Рот летуна кривится в зубастой улыбке. "Я могу это уважать". Он поднимает взгляд
на грифона над собой, и трио расступается, открывая взору фигуру, ожидающую прямо за
ними.
Фигура, одетая полностью в черное.
Его челюсть сжимается, руки скручиваются по бокам, а красивое лицо... Он не
смотрел на меня с такой злобой с тех пор, как узнал мою фамилию на Парапете, когда хотел
меня убить. Похоже, мне следует быть осторожнее в своих просьбах, раз я в такой жопе.
"Ты не там, где я тебя оставил, Вайоленс".
 Отказавшись от всех предложений островных королевств, королева Марайя
назвала своим наследником своего дальнего кузена, виконта Текаруса Кординского.
Поскольку виконт на пятом десятке лет и не имеет собственных прямых
наследников, это решение не было популярным.

-ОБ АРИСТОКРАТИИ ПОРОМИЭЛЯ

АВТОР ПИРСОН КИТО

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

"Где ты меня оставил?" Я шепчу Ксадену под нос, пока мы идем через охраняемую
лужайку, проходя мимо еще полудюжины летунов по пути к ряду открытых дверей,
полностью сделанных из стекла. Как это непрактично и возвышенно великолепно. "Как
будто я какое-то домашнее животное, которое должно лежать, свернувшись калачиком, на
твоей кровати, потому что ты так сказал?"
Да пошел он.
"Мысль не совсем неприятная", - отвечает он.
Я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, чтобы не дать своей энергии подняться, и
отказываюсь вынимать проводик из сумки.
"Оставьте это за закрытыми дверями, голубки", - приказывает Бреннан, стоя прямо
за нами. "Нам нужен единый фронт".
"Не могу поверить, что ты привел ее сюда", - отвечает Ксаден, бросая на Бреннана
ледяной взгляд.
"Не могу поверить, что ты считаешь себя выше меня", - говорит Бреннан, его тон
становится резче.
"Я превосхожу во всех отношениях, кроме одного". Ксаден смотрит вперед, гнев
излучает каждая линия его тела.
"Один - это все, что имеет значение", - возражает Бреннан.
"Они действительно выращивают траву в декоративных целях?" Мира меняет тему,
когда мы подходим к двум охранникам в малиновой униформе, стоящим у дверей.
"Вы должны увидеть сад бабочек", - говорит Ксаден, кивая на охранника справа,
когда мы проходим через открытый дверной проем.
Подождите. Почему нас не сопровождают летуны? И откуда, черт возьми, Ксаден
знает, что в этом месте есть сад бабочек?
"Как давно ты здесь?" спрашиваю я, входя во дворец.
И, черт возьми, какой же это дворец!
Кажется, что каждая поверхность мерцает, белый мрамор интерьера отражает не
только естественный свет, но и мягкое сияние белых ламп магического света далеко вверху
и в глубине строения, где я могу различить несколько групп сидячих мест с низкой спинкой.
Потолки высотой со Сгаэль, пространство разделено не только колоннами толщиной с ноги
Тейрна, с фресками, искусно вырезанными на каждом круглом блоке, но и широкой
лестницей, которая, должно быть, ведет на следующий этаж.
Почти уверена, что если бы я достаточно громко назвала свое имя, то оно эхом
отозвалось бы здесь, если бы не толпа людей в самых разных одеяниях, копошащихся возле
ряда градуированных колонн различных оттенков черного. Коричневый цвет одежды
определенно преобладает, а мы, проходя мимо, становимся предметом разговора.
"Мы приземлились несколько часов назад", - отвечает Ксаден. "Мы изменили
направление, как только Сгаэль почувствовала, что Тейрн движется".
Ты не будешь довольна тем, как нас встретят. Именно это сказал Тейрн, когда мы
приземлились.
"У нас с тобой будет разговор", - направил я в его сторону. "Ты обещал".
"Я обещал не рассказывать, а не то она не сможет меня почувствовать".
Чертова драконья семантика.
"Это... бассейн?" Мира смотрит на извилистую бирюзовую дорожку, которая
огибает лестницу и исчезает на террасе.
"К ним привыкаешь", - замечает Ксаден, ведя нас по плоскому мраморному мосту,
достаточно широкому для двух человек. "Только будьте осторожны, если вы выпили. Перил
нет".
"Мы здесь не настолько долго, чтобы пить". Слова Бреннана замедляют наши шаги,
когда группа из дюжины человек спускается по лестнице перед нами.
Но Ксаден бывал здесь достаточно часто, чтобы пить? Чтобы упасть в этот бассейн?
"Ну вот и все". Ксаден понижает голос. "Постарайтесь не поджечь это место".
Двое охранников в малиновых мундирах встают на противоположных концах
изгибающихся перил, а высокий темноволосый мужчина в темно-синей тунике с золотой
парчой проходит вперед, оглядывая нас с восторженным интересом. Его мундир обтягивает
талию, а раскрасневшиеся щеки мягкие и круглые.
"Виконт, - обращается к нему Ксаден. "Это кадет Вайолет Сорренгейл и ее сестра,
лейтенант Мира Сорренгейл. Полагаю, вы с подполковником Айзереем уже знакомы".
"Да." Улыбаясь мне, он сверкает неправдоподобно белыми зубами, прочерчивая
глубокие морщины на лбу и у краев глаз. "Но больше всего меня интересуешь ты, Вайолет".
В его взгляде сквозит невообразимое веселье, и я почти не могу стоять на месте, пока он
изучает меня, растягивая слова, пока не закончит изучение. "Правда ли, что ты вызываешь
молнию с неба?"
"Правда". Я не отрываю взгляда от виконта, но чувствую, что за его спиной стоит
свита.
"Как чудесно!" Он сжимает руки перед грудью, его перстни сверкают тяжелыми
драгоценными камнями.
"Может быть, мы..." - начал Бреннан.
"По этикету не принято обсуждать дела до ужина. Ты знаешь правила, Риорсон, -
говорит Текарус, бросая взгляд в сторону Ксадена. "Они, конечно, не могут присутствовать
на ужине в таком виде. Они должны быть одеты соответствующим образом, как и ты".
Ксаден кивает.
"Ты знаешь правила?" спрашиваю я Ксадена. "Сколько раз ты здесь был?" И какая
часть нашей униформы не подходит для ужина?
"Я точно не веду счет".
"Не волнуйтесь, если вы не принесли ничего подходящего для этого случая", -
говорит мне Текарус. "Как только Риорсон сообщил мне о вашем прибытии, я взял на себя
смелость и выбрал одежду из своей лучшей коллекции. Моя племянница позаботится о том,
чтобы ты была одета должным образом, не так ли, Кэт?" - говорит он через плечо.
Мой желудок ударяется о сверкающий мраморный пол.
Ты, наверное, издеваешься надо мной.
"Конечно, дядя". Катриона спускается с первого ряда свиты, одетая в фиолетовое
платье с длинными рукавами, которое выгодно подчеркивает ее изящную фигуру. Я и
раньше считала ее красивой издалека, но вблизи ее черты действительно настолько
безупречны, что она совершенно, совершенно... разрушительна.
Внезапно я поняла, почему Ксаден был здесь столько раз, что и не сосчитать.
 "Не ожидал, что ты будешь здесь", - говорит Ксаден Кэт тем отрывистым, холодным
тоном, который он использует, когда раздражен, когда они ведут нас по другому коридору,
расположенному двумя этажами выше того, в который мы вошли.
"А где, по-твоему, я должна была быть после того, как темные маги уничтожили
Золию и поселились в Клиффсбейне?" спрашивает Кэт, останавливаясь перед одной из
дюжины дверей в этом крыле.
Мира бросает на меня взгляд, поднимая брови, когда мы останавливаемся посреди
коридора, Бреннан отстает всего на несколько футов.
Позже, я разеваю на нее рот.
Кэт тянется к золотой ручке. "Почему бы тебе не отвести Айзерея одеваться к ужину,
пока эти двое умываются?" Она бросает на Ксадена тоскующий взгляд, и я поднимаю
брови. Она что, всерьез разглядывает его в моем присутствии? "Конечно, мы оставили твою
комнату в том виде, в каком ты ее оставил. Она открывает дверь, открывая просторную
спальню с двумя большими кроватями и диваном из золотой парчи между ними, и заходит
внутрь, оставляя нас с Мирой.
Подождите. У него здесь комната?
Что еще он мне не сказал? Или о чем я не спросила, было бы лучше спросить.
"Почему бы тебе не пойти одеться в мою комнату?" - спрашивает Ксаден, и это не
прозвучало как предложение.
"В твоей комнате? Я думаю, мне бы хотелось немного пространства". Под кожей
закипает тепло, и я глубоко дышу, чтобы не выпустить энергию. Сейчас не время терять
контроль над ситуацией, не то чтобы он у меня вообще был.
"Вайолет".
Я поворачиваюсь в дверном проеме лицом к Ксадену и берусь за ручку двери,
поднимая брови, пока Мира обходит меня и входит в комнату.
"Я в соседней двери", - заверил он меня, а затем бросил взгляд через плечо.
"Достаточно близко, чтобы услышать твой крик".
"Приятно слышать". Я принужденно улыбаюсь, и его глаза сужаются.
"Конечно, ты не можешь беспокоиться о том, что ей угрожает опасность от меня?"
Я закатываю глаза от недоверия, прозвучавшего в тоне Кэт.
"Вайолет может..." - начал Ксаден.
"Вайолет сама справится", - перебиваю я, удивляя Ксадена.
"Я никогда не хотел, чтобы тебе пришлось это делать. Только не здесь". Он опускает
голову и понижает голос, сводя разговор к нам двоим, гнев и все остальное. "Может,
Текарус и хочет тебя оставить, но любой другой летун в этом дворце с радостью
перережет тебе и Мире горло во имя мести за твою мать. Анонимность Бреннана - это
все, что его здесь спасает. Ты даже не представляешь, какой опасности ты
подвергаешься, на что я пошел, чтобы обеспечить твою безопасность..."
"Перестань меня оберегать!" Я тут же пожалела, что повысила голос, когда в комнате
была Кэт, и попыталась унять свой гнев глубоким вдохом. "В прошлом году ты никогда бы
не стал заниматься этой ерундой. Ты никогда не сдерживал меня, не сажал в клетку, пытаясь
защитить. Это ты говорил мне найти другой путь на Перчатке, смотрел, как я отбиваюсь
от других курсантов на Молотьбе..."
"Тогда я еще не любил тебя". Его рука обхватывает мой затылок, а большой палец
скользит по пульсу в горле. "Во время "Печатки", "Молотьбы"... Я не представлял, чем ты
для меня станешь". И он не мог убить меня благодаря сделке, заключенной с мамой, -
сделке, которую он до сих пор мне не доверил. "Я точно не бы сидел у твоей постели три
дня, зная, что моя жизнь - если она вообще существует помимо твоей - ничего не значит
без тебя". В его глазах загораются золотые искорки, и я не могу не моргнуть от того, что
вижу.
"Ты... боишься, не так ли?" Я хватаюсь за край двери, чтобы не потянуться к нему.
 "Потерять тебя? Скорее, страшно. А когда Сгаэль сказала мне, что Тейрн
направляется в эту сторону, я чуть не сошел с ума".
Черт. Что мне на это ответить? "Мой план по поднятию щитов провалился, а тебе
нужно светило. Я не собираюсь сидеть в Аретии только потому, что ты боишься, что со
мной что-то случится. Если бы это было так, я не была бы той женщиной, в которую ты
влюбился".
"Твоя первая попытка перевода провалилась, и ты тайком ушла со своим братом и
сестрой на вражескую территорию?" Его гнев ощутимо совпадает с моим, когда он
поднимает голову. "Не заблуждайся - это вражеская территория".
"Мы оба знаем, что нам нужно светило, и мне не пришлось бы красться, если бы
ты был хоть немного благоразумен. Мы могли бы получить его несколько месяцев назад".
Я делаю шаг назад в комнату, оставляя его в коридоре. Месяцы назад можно было бы
предотвратить нападения на аванпосты и столько смертей.
"Разумно?" Его голос понижается до ледяного спокойствия. "За то, что я искал
другой путь, прежде чем сдать тебя Текарусу? Давай проясним одну вещь. Если я когда-
нибудь увижу способ обезопасить тебя? Я приму его".
Хрен с ним. "Ты знаешь, на кого ты сейчас похож?"
"Пожалуйста, просвети меня". Он складывает руки на груди.
"На Даина." Я закрываю дверь перед его носом.
"Спасибо", - говорю я Заре, горничной, которую нам выделили, разглаживая линии
талии и удивляясь тому, что ей удалось так быстро найти несколько платьев моего размера.
Даже легкие черные туфельки на моих ногах оказались впору. "Вы уверены, что все так
одеваются на ужин?"
"С виконтом? Каждый вечер".
Как... непрактично красиво.
"Готово." Зара открывает дверь, и я выхожу из-за гардеробной ширмы.
Мира выбрала черное бархатное платье с квадратным вырезом и пышными
рукавами, но я знаю, что ее убедили глубокие карманы. Я не могу не ухмыльнуться, когда
вижу, как она заправляет в складки два своих кинжала.
"По-моему, я давно не видела тебя без формы".
"Ну, она черная, так что уже близко". Она ухмыляется, когда я двигаюсь, чтобы
посмотреть в зеркало. "Ты выглядишь великолепно".
"Платье впечатляет". Я никогда не носила ничего подобного, и оно идеально
подходит к моему настроению. Лиф, опускающийся глубокой буквой V до основания ребер,
сделан из сплетенных черных листьев, не превышающих размера моей ладони,
сужающихся над выпуклостями грудей до одиночных лоз, которые крошечными
листочками драпируют мои плечи и бока спины, оставляя обнаженными большую часть
позвоночника и всю мою реликвию. "Что это за материал?" - спрашиваю я Зару, перебирая
пальцами черную ткань, ниспадающую от талии до пола множеством слоев. Если бы она
была только одна, платье было бы прозрачным.
"Это деверелийский шелк, - говорит Зара. "Такой тонкий, почти прозрачный".
"С острова?" Он мягче любой ткани, к которой я когда-либо прикасалась. "Вы все
еще торгуете с ними?" Наварра не торговала с ними уже несколько столетий.
Она кивает. "До последних нескольких лет торговали, но купцы считают, что теперь
сюда слишком опасно приезжать. В любом случае, виконт любит оставлять самые
изысканные вещи для себя".
"Значит, это правда, что виконт коллекционирует редкие предметы?" спрашивает
Мира, становясь позади меня.
"Правда".
"А как насчет людей?" тихо спрашиваю я.
Ее глаза вспыхивают. "Только если они согласны, чтобы их забрали".
 "Похищение - не его конек?" Я беру ножны и кинжал со сплавной рукоятью, который
Мира протягивает мне, затем продеваю руку в длинную прорезь на бедре, чтобы
прикрепить его к ноге. Надеюсь, одного оружия хватит, чтобы пережить ужин. Если виконт
не похищает людей, то почему Ксаден так боялся привести меня сюда?
Кто-то постучал.
"Нет." Зара качает головой и идет к двери. "Он не станет запирать тебя в темницу,
но сделает предложение, которое соблазнит тебя. Певцы, ткачи, сказители - все они в конце
концов остаются", - говорит она, открывая дверь.
Текарус ничего не может мне предложить, но Ксаден, видимо, думает, что может.
"Ты выбрала черное?" Кэт смотрит из дверного проема.
"Я всадник".
"Конечно." Она наклоняет голову в сторону. "Просто я бы выбрала что-нибудь более
яркое. Ксаден всегда жалуется, что в Басгиате все так... однообразно. Если хотите, у вас еще
есть время переодеться". Ее улыбка не отличается добротой.
Вот и все. Я ее официально ненавижу.
"Ксаден ни о чем не сетует". Уродливое, коварное пламя разгорается в моем
желудке, и мне требуется вся моя сдержанность, чтобы не метнуть кинжал в ее ехидную
голову. Или хотя бы приблизиться к ней. "А ты способна вести дискуссию, которая не
вращается вокруг него?"
"Конечно. Если тебе так будет удобнее, мы можем обсудить, как твоя мать
увековечила ложь, которая стоила тысяч жизней поромишцев, некоторые из которых
забрала твоя родная сестра".
Мои брови поднимаются. Неужели она только что...
Мира ловит мой взгляд, подтверждая, что это так. "Я собиралась напомнить тебе,
что, наверное, это плохая манера - колоть того, кто нас принял, но знаешь что?" Она
пожимает плечами. "К черту. Нам не нужно светило".
Кэт моргает на Миру.
"Перестань быть жалкой, Кэт". В дверной проем входит Сирена, одетая в темно-
синюю официальную тунику, асимметрично подшитую спереди и расшитую золотыми
перьями. "Рада видеть тебя без дракона, Сорренгейл. Риорсон где-то там прячется или он
действительно выпустил тебя из виду?"
"Рада тебя видеть, Сирена". Улыбка кривит мой рот от ее дразнящего тона, и огонь
в моем желудке понемногу рассеивается. "А он действительно немного опекает тебя, не так
ли?"
"Он бы не стал, если бы считал тебя достаточно сильной, чтобы стоять на его
стороне", - возражает Кэт.
Неважно. Она вспыхивает ярче, чем когда-либо, горячая, тошнотворная и
раздражающе сильная.
Сирена бросает на Кэт взгляд, который почти заставляет меня пожалеть ее.
Почти.
"Сирена, это моя сестра, Мира". Я меняю тему.
Сирена поджимает губы, изучая Миру. "Твоя репутация опережает тебя. У меня
были друзья в Страйтморе".
Вот дерьмо. От напряженного состояния к... еще более напряженному.
"Я не испытываю угрызений совести, когда выигрываю битвы". Мира убирает в
ножны следующий кинжал, который висит у нее на поясе на виду. "И если ты Сирена
Корделла, то твоя репутация простирается и за границу".
"Ужинать среди сотен летунов, призывающих к твоей смерти, а ты решила надеть
платье?" Сирена вскинула бровь. "Где же та проницательность, о которой я так много
слышала?"
"В платье я могу убить так же легко, как и в коже. Хочешь посмотреть?" Только
дурак назовет выражение лица Миры улыбкой.
 Сирена смеется, ее плечи вздрагивают. "А, теперь я понимаю, почему маленькая
Сорренгейл такая строгая, если ей пришлось расти с тобой. Пойдемте. Мужчины уже там".
Я бросаю взгляд на Миру, как только они отворачиваются, и она беззастенчиво
пожимает плечами.
Мы выходим в коридор, и я с сожалением смотрю на свой выбор платья, когда вижу
в свете Кэт. Ее волосы заколоты в замысловатую прическу, а на ней смелый красный шелк,
оставляющий плечи обнаженными и сочетающийся с цветом, которым она накрасила губы.
Внезапно я чувствую себя немного разбитой.
Сомнения заставляют меня шагать неуверенно. Может быть, мне следовало выбрать
цвет? Может быть, она сказала правду, и Ксадену надоел весь этот черный цвет. Может
быть, она знает его лучше, чем я.
"Ты в порядке?" спрашивает Мира, пока летуны ведут нас по коридору, делая нас
самой сомнительной четверкой, когда-либо гулявшей по Континенту.
"Да." Я передергиваю плечами, пытаясь стряхнуть с себя это чувство. Что, черт
возьми, со мной не так? Я никогда не сравниваю себя с другими женщинами, когда речь
идет о том, как мы выглядим. Как мы боремся? Конечно. Как ездим? Определенно. Но
ничто не может быть таким поверхностным, как... внешность.
Красивая внешность не спасет тебя в Басгиате.
"Я слышала, у тебя есть старший брат", - говорит Мира Сирене, когда мы доходим
до первой лестницы.
Я держу мраморные перила в смертельной хватке, когда мы начинаем спускаться.
Меньше всего я хочу споткнуться и упасть на глазах у Кэт.
"Ты думаешь о Дрейке", - говорит Сирена через плечо. "Фамилия та же, но он наш
двоюродный брат, и, если подумать, ты как раз в его вкусе. Ему нравятся женщины, которые
действительно могут его убить".
"Жаль, что я не люблю грифонов", - отвечает Мира, когда мы сворачиваем за угол к
следующему лестничному пролету.
"Да, он бы, наверное, отказался от наездницы на драконе". Сирена смеется, но смех
этот непродолжителен. "Он служит в дрейфе ночных крыльев на севере, вдоль границы с
Брейвиком".
Я не знаю терминологии их подразделений, но граница Брейвика означает, что он на
передовой.
Мы доходим до средней террасы - той самой, на которую мы пришли сегодня днем,
- и они поворачивают налево, в сторону от извилистого бассейна с водой и мимо шеренги
стражников.
"Неужели Зара не знала, как ухаживать за твоими волосами?" спрашивает Кэт, с
жалостью глядя на меня, когда мы подходим к охраняемым двойным дверям. "Конечно, она
могла бы придумать что-то более изысканное, чем просто оставить их свисать в таком виде.
Я думала, ты всегда закалываешь их наверх на случай драки?"
Откуда она это знает? С меня хватит.
"Жалко было бы убивать ее сейчас. Я охочусь в десяти минутах езды и пропущу
шоу", - говорит Тейрн.
Сила бурлит во мне.
"Контролируй ее. Сейчас же", - требует Тейрн, и от сарказма не остается и следа.
С трудом сглатывая, впиваясь ногтями в ладони, я борюсь с желанием взорвать ее.
Что такого в Кэт, что пробуждает во мне иррациональное? "Как мило с твоей стороны
беспокоиться обо мне, но сегодня я буду сражаться не с тобой", - уверяю я Кэт.
"С Ксаденом?" Ее глаза сузились, а затем потекли фальшивым сочувствием. "Если
ты еще не знаешь, что он не из тех, кто нервничает или теряет контроль над собой, то у тебя
нет никакой надежды. Не трать силы, потому что он просто сочтет любую твою перепалку
ребячеством".
Черт. Она права. Что я делаю? Ксаден не взволнован, и уж точно не мной.
 Дерево застонало, раскалываясь, а затем разлетелось на куски. Звук падающих на
пол кинжалов. Сердце колотится, дыхание сбивается, когда блаженство поселяется в
костях. "Я никогда так не теряла контроль над собой". Вспышка воспоминаний потрясает
меня до глубины души, проясняя голову настолько, что я могу дышать от невыносимой
ревности к женщине, которую даже не знаю.
Охранники кивают на летунов и идут открывать двери.
"Отставить." Сирена резко бросает взгляд на сестру. "Ты всего на год старше
Вайолет, и прошло уже больше времени с тех пор, как вы были вместе. Он всего лишь
мужчина, а она - лучшее оружие, которое у нас есть против темных владык".
"С тобой все в порядке?" спросила Мира, ее обеспокоенный взгляд скользнул по
моему лицу.
"Нет", - шепчу я. "Но я и сам не знаю, что случилось".
Двери распахиваются, и мы входим в самую большую столовую, которую я когда-
либо видела. Стеклянные двери, обрамляющие заднюю стену, открыты на террасу,
несмотря на грозные тучи, опускающиеся на небо. Влажный вечерний ветерок мерцает
свечами на столе, когда охранники закрывают за нами дверь. За длинным, богато
украшенным столом, который тянется по всей длине помещения, сидят, наверное, более
пятидесяти человек.
И все до единого повернулись, чтобы посмотреть на нас четверых.
Мой взгляд находит Ксадена менее чем за секунду, и не потому, что он сидит в
центре стола, не потому, что он один из двух мужчин, одетых в черное, и даже не потому,
что он обернулся, как будто почувствовал мое приближение - что, вероятно, так и было. Я
определяю его местонахождение в мгновение ока, потому что он - центр моего притяжения.
Как бы я ни злилась на то, что он читал мне нотации, что он отказался взять меня с
собой, что за нашими плечами годы истории, которую мы оба не обсуждали, что туника, в
которой он идет ко мне, не просто сшита на заказ, а явно сшита для него, это не меняет того
факта, что он - чертов магнит для моего сердца.
"Это платье..." Его взгляд окидывает меня и нагревается с такой интенсивностью,
что мои щеки вспыхивают, а пульс учащается. "Ты играешь грязно, Вайоленс".
Но почему он направляется ко мне, когда очевидный выбор - женщина в красном
всего в нескольких футах от меня?
"Я все еще чертовски зла на тебя". Я поднимаю подбородок, так же злясь на себя за
то, что оказался в таком положении, за то, что чувствую, что бы это ни было за дерьмо.
"Чувства взаимны". Он запускает одну руку в мои волосы, а затем вдыхает сквозь
зубы, когда его пальцы встречаются с кожей у основания моего позвоночника. "Но можно
быть злой и при этом безумно, дико, неконтролируемо любить меня".
Его рот врезается в мой в то же мгновение, когда мир вокруг нас темнеет,
отгораживаясь от всего, кроме Ксадена. Мы можем оказаться единственными людьми во
всей провинции. Мое тело воспламеняется. Боги, химия между нами - единственное, что
сильнее гнева. Только прикосновение его губ к моим, быстрые, тщательные прикосновения
его языка, толчок мгновенной потребности, заставляющий меня вцепиться в ткань его
туники, когда он целует меня, задыхаясь.
В этот момент ревность и неуверенность, заставлявшие меня сомневаться в себе,
исчезают. Словно стена тени, которую он воздвиг...
"Что ты сделал?" Я разрываю поцелуй, глубоко дыша, и он прислоняется своим
лбом к моему, удерживая нас в полной темноте.
"То, что я должен был сделать, как только увидел тебя сегодня днем". Его рука
крепко сжимает мои волосы, слегка потягивая их. "И, вероятно, достаточно шокировать
Кэт, чтобы она перестала морочить тебе голову".
"Что ты имеешь в виду?"
"У нее есть дар усиливать эмоции окружающих ее людей, и она исключительно
сильна. Если бы ты не отгораживалась от меня весь вечер, я бы рассказал тебе раньше".
 У меня на мгновение отвисает челюсть, прежде чем я ее закрываю. Во-первых, от
осознания того, что мне действительно удалось заблокировать его, а во-вторых -
неудивительно, что я не могу взять себя в руки. Она ведет войну, о которой я даже не
подозревала. Подождите. Он должен был сказать мне раньше? У него было несколько
недель, чтобы рассказать мне.
"Ты победила", - шепчет Ксаден. Тени исчезают так же быстро, как и появляются, и
он поднимает голову, встречаясь взглядом с моими глазами.
"Я даже не начала с тобой ругаться". Я убираю руки с его груди и бросаю новый
прилив сил, поднимающийся во мне, в щиты. Как, черт возьми, она вообще смогла их
преодолеть? Если они заблокировали Ксадена, то, конечно, они достаточно сильны для нее.
"Ладно. Мы можем сражаться сколько угодно сегодня вечером. Только знай, что ты
уже победила. Я слышал, что ты говорила". Его хватка ослабевает, и он проводит рукой по
моим волосам. "Мне жаль, что я не слушал тебя. Прости, что я слишком остро отреагировал
после того, как вытащил тебя из камеры для допросов - да что там, после Рессона. Когда
Сгаэль сказал мне, что они пытают тебя, а я не мог до тебя добраться..." Его глаза на секунду
закрываются, а когда они открываются, страх, который я заметила ранее, оказывается в
центре внимания. "Я не могу дышать, когда ты в опасности, но это не твоя вина. Я должен
был привезти тебя сюда, когда ты просила".
Мои губы раздвигаются, и я моргаю, уверенная, что ослышалась.
"Теперь твоя очередь. Можешь ли ты признать, что тебе следовало подождать, пока
я приведу тебя, чтобы мы могли разработать план?" Его пальцы восхитительно скользят по
моей голой спине.
"Нет". Я вздрагиваю от его прикосновения. "Я сожалею, что не сказала тебе, но не
сожалею, что пришла. Нам нужно это светило сейчас".
Уголок его рта искривляется. "Я так и думал".
"Если вы двое не против присоединиться к нам? Вы необходимы для обсуждения
этого вечера", - заявил виконт в притихшей комнате с легким раздражением в голосе.
О. Все люди уже встали со своих мест и ждут нас у открытых стеклянных дверей.
"Будь готова ко всему", - говорит Ксаден и поворачивается к Текарусу. "Я не
приношу никаких извинений". Он переплетает свои пальцы с моими, и мы идем вокруг
стола к толпе, где ждет Текарус. "В компании Вайолет почти невозможно сохранять
контроль".
Мое лицо пылает. Что за черт? Он слышал ее там? Это невозможно.
Кэт застывает рядом с дядей, ее лицо опускается, словно Ксаден только что нанес
добивающий удар в битве, о которой я и не подозревала.
"Так я слышал". Текарус приглашает выйти за ним, и мы выходим на мраморную
террасу, Мира и Бреннан идут вплотную за нами. "Слухи быстро распространились, когда
ты разрушил для нее этот свой маленький военный колледж". Текарус наклоняет свой бокал
с вином в мою сторону, как бы салютуя мне. "Разделил твой квадрант прямо посередине.
Браво. Я годами пытался уничтожить это место, а ты сделал это за сколько? За шесть дней?"
Чувство вины оседает на моей груди с тяжестью дракона.
"Пять". Ксаден крепко держит меня за руку, пока мы пересекаем внутренний дворик
и оказываемся на вершине широкой лестницы - нет. Не лестницы: сидений. Вся северная
сторона наклонного холма была вырезана в виде рядов, образуя овальную открытую арену
глубиной в рост Тейрна и вдвое длиннее его.
"Пять дней". Текарус недоверчиво качает головой, затем поворачивается ко мне.
"Замечательно. Теперь, я полагаю, вы хотите обсудить вопрос о приобретении светила,
который находится у меня в руках?"
"И я полагаю, что ты привел нас сюда, чтобы увидеть, как я орудую молнией, прежде
чем ты откроешь себя для обсуждения?" спрашиваю я, пока густой, пахнущий дождем ветер
развевает мои волосы. Мы находимся в нескольких минутах, если не меньше, от ливня.
 "Будет разумно, если я увижу, на что ты способна, прежде чем вступать в переговоры
о столь ценном предмете". Он показывает на освещенную магическим светом арену.
"Кажется, это справедливо". Моя рука выскальзывает из руки Ксадена, и я тянусь к
своей силе.
"О, только не отсюда". Текарус качает головой, когда остальные присоединяются к
нам, выстраиваясь вдоль края патио с напитками в руках. "Внизу, на поле. В конце концов,
это же представление, не так ли? Жаль было бы тратить время на игровую арену, ведь на ее
строительство у меня ушли годы. Она совершенно особенная. Весь камень был добыт в
Брейвике, к востоку от реки Даннесс. О, смотрите, они везут твою мишень".
Мишень? Вот черт.
Четверка стражников в форме выталкивает металлический сундук размером с
оружейный шкаф на середину травянистого поля в основании арены. Я даже не могу
попасть в трио валунов, на которые указал Феликс, а в этот сундук я должна попасть? Все
закончится еще до начала обсуждений.
"Возможно, ты узнаешь сундук Рыбестада, Ксаден. Именно его принес мне твой
отец, когда мы вели переговоры о том, что некоторые могут счесть большим сокровищем".
"Этот сундук принадлежал твоему отцу?"
"Это была одна из самых ценных вещей, которыми он владел". Ксаден напрягся. "Я
провожу ее вниз".
"Нет", - говорит Текарус, его голос лишен эмоций.
Обе наши головы поворачиваются в его сторону.
"Откуда мне знать, на что она способна без тебя?" Глаза Текаруса сужаются к
Ксадену. "Мое предложение простое. Пока ты не выйдешь на арену, Риорсон, и она не
покинет поле боя, пока не поразит цель, мы будем открывать дискуссии для твоего светила.
Примите сделку или откажитесь от нее".
"Мы оставим..." начал Ксаден, его голос прервался.
"Договорились". Я смотрю на Ксадена. "Ты не обязан защищать меня от моей
собственной печатки. Если он хочет, чтобы я взорвала сундук твоего отца, я взорву сундук
твоего отца".
Его взгляд на секунду сужается, а затем он вздыхает. "Ясно."
Я собираю слои юбок в руки и начинаю спускаться по ступенькам. Нервы сжимают
мои ребра, но я стряхиваю их. Если я нанесу достаточно ударов, один из них обязательно
попадет в цель.
Разве не это помогло нам пройти через Рессон до прихода Андарны?
"Я иду", - объявляет Мира сзади меня. "Я же не имею никакого отношения к ее
печаткам", - кричит она в ответ Текарусу, догоняя меня.
Виконт не спорит.
"А моя не действует так далеко от щитов", - заканчивает она шепотом. "Я пробовала
раньше, и ничего не вышло".
"Не волнуйтесь. Нам не нужно, чтобы ты прикрывалась щитом. Просто увернись от
сундука, если он взорвется", - отвечаю я, одаривая ее натянутой улыбкой. "О каком еще
большем сокровище вел переговоры твой отец?" спрашиваю я Ксадену, когда мы уже
прошли примерно половину пути по камню песочного цвета. Я даже представить себе не
могу, сколько времени ушло бы на добычу камня, чтобы построить это, не говоря уже о
том, чтобы привезти его с окраины Брейвика.
"Союз, заключенный моим отцом, от которого я официально отказался в прошлом
году. Сундук бесценен. Если он хочет, чтобы ты уничтожила его молнией, то это больше
относится ко мне и меньше к тебе".
"Почему я не удивлна?" Мои руки сминают нежный шелк платья, пока я собираю
воедино кусочки тошнотворной головоломки. "Может ли этот альянс иметь какое-то
отношение к Кэт?"
Колебания, которые я чувствую вдоль нашей связи, дают ответ раньше, чем он.
 "Да."
"Эта информация была бы ценной до приезда". Это еще мягко сказано.
Неудивительно, что она меня презирает. Я не настолько эгоистична, чтобы считать, что
именно из-за меня он расторг их союз, но теперь я определенно являюсь препятствием для
его возобновления. Ее дядя хочет, чтобы я взорвала сам символ того, о чем они
договорились.
"Все еще ругаемся. Понятно."
Мы с Мирой выходим на траву, когда падают первые капли дождя.
"Надо было надеть кожанки", - бормочет она, не отставая от меня.
"Я не умею целиться", - тихо говорю я ей, останавливаясь в двадцати футах от
сундука, достаточно близко, чтобы разглядеть руны, вырезанные на толстых дверях. "Карр
делал ставку на количество, а не на качество, а мы с Феликсом только начали занятия, так
что это может занять некоторое время".
Двое охранников движутся к сундуку, который выше и толще их обоих. Слава
Амари, он огромный. В большую цель будет легче попасть. Охранник достает из кармана
небольшой предмет, который я не могу разобрать отсюда.
"Не думаю, что их интересует, сколько времени это займет". Мира кивает в сторону
верхней части арены. Десятки грифонов с луками окружили верхний ряд сидений, все со
стрелами, нацеленными в нашу сторону. "Они, наверное, боятся, что ты поразишь Текаруса
вместо цели".
"Точно. Никакого давления." Подняв руки, я потянулась к силе Тейрна. Забавно, как
обычно жестокий жар от нее успокаивает после стольких дней пыток Варриша без нее.
"Вам, ребята, лучше отойти", - окликаю я стражников, когда коренастый впереди
прижимает кулак к груди, словно думает, что у него есть шанс остановить ее, если
гигантский железный ящик сдвинется и опрокинется на него... или словно у него есть ключ.
Дрожь опасения пробегает по позвоночнику.
"Океан Арктил на юге известен спокойными, теплыми водами и тем, что когда-то
было прибыльными торговыми путями", - произношу я, успокаивая свое колотящееся
сердце.
"Ты все еще этим занимаешься?" Мира поднимает на меня брови.
"Только когда я..."
Двойные двери сундука распахиваются, и оба охранника с поразительной силой
рассыпаются по земле, а мужчина, покачнувшись, падает на траву на колени. Его бордовая
туника и брюки изорваны, как будто его держали в плену несколько недель.
"Что за черт?" пробормотала Мира.
Он поднимает голову и смотрит на нас, и у меня замирает сердце от чистого,
неподвижного ужаса.
От налитых кровью глаз расходятся красные вены.
"Вайолет!" рычит Ксаден.
Вэйнитель.
 Несмотря на то, что ее необычная печатка позволяет ей распространять
защиту вокруг себя и своего дракона, кадет Сорренгейл не обладает постоянной
способностью создавать собственную защиту без сильных эмоциональных
потрясений. Мне жаль сообщать, что я сомневаюсь в том, что со временем эта
способность разовьется.
Я возлагал на нее такие надежды.

-МЕМОРАНДУМ ПРОФЕССОРА КАРРА ГЕНЕРАЛУ СОРРЕНГАЙЛУ

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

"Это..." прошептала Мира, уже зажав в ладонях кинжалы, когда темный владыка
зарылся руками в мягкую зеленую траву пола арены и разразился маниакальным хохотом.
Дыши. Я должна дышать. Но воздуха нет.
Пурпурные мантии развеваются. Солейл рвется вперед, Фуил бежит за ней.
Распространение смерти и разложения достигает их обоих. Падение. Их тела
становятся лишь шелухой, лишенной силы и жизни.
"Серебристая!" Рев Тейрна раскалывает мою голову, вырывая меня из прошлого,
прежде чем оно поглотит меня целиком. Дождь хлещет по земле вокруг нас, падая
тяжелыми, но беспорядочными каплями. Это не Рессон, это Кордин, и я должна защитить
Миру.
"Отойдите!" кричу я стражникам, двое из которых бегут, а один отступает назад,
оставляя последнего в застывшем шоке. "Уходи отсюда", - приказываю я Мире,
обжигающий жар наполняет мои вены, когда я открываю шлюзы для силы Тейрна.
"Я не оставлю тебя с этой тварью!" Она взмахнула кинжалом.
"Нет!" кричу я, но слишком поздно - кинжал вонзается в плечо вэйнительа. Он
шипит, вырывая оружие и хватаясь за окаменевшего охранника.
"Отлично, теперь у него есть нож!" Я поднимаю руки и выпускаю энергию, горящую
в моих конечностях.
Молния трещит, такая белая, почти голубая, и я вскидываю руку, чтобы прикрыть
глаза, когда она ударяет в железный сундук, словно притягиваясь к нему. Искры
рассыпаются по арене, одна из них обжигает тыльную сторону моей руки, прежде чем я
успеваю ее отмахнуть.
"Тейрн, ты мне нужен!"
"Уже иду".
Паника угрожает овладеть мной, и я трачу драгоценные секунды, оглядываясь через
плечо на Ксадена, который уже мчится к ступенькам. "Оставайся на месте и держи свои
эмоции при себе. Нам нужно это светилок".
"Вайоленс..."
"Я могу это сделать". Если я не могу справиться с одним истощенным вэйнителем,
то какой шанс у Континента?
Ветер смещается, задувая волосы мне в лицо, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как
руки вэйнителя обхватывают шею охранника, но мне не нужно было смотреть, чтобы
понять, что именно сейчас произойдет.
 "Только кинжалы со сплавной рукоятью могут убить его", - говорю я Мире,
выдергивая кинжал из ножен и разрезая полоску ткани на подоле. Если я не смогу
прицелиться, то дело дойдет до рукопашной.
Крики стражника прорезали меня насквозь.
"Черт возьми... Он действительно... Каков план, Ви?" спрашивает Мира, хватаясь за
второй нож.
"Убей его, пока он не убил нас, и что бы ты ни делала, не позволяй ему добраться до
тебя". Я собираю волосы в низкий хвост и быстро обматываю вокруг него ткань платья,
чтобы закрепить его. Я мертва, если не могу видеть.
Вэйнитель держит охранника как щит, закрывая меня от возможного броска ножа.
Крики прекращаются, мужчина медленно угасает на моих глазах. По крайней мере, двое из
трех других уже покинули поле боя.
Позволяя силе Тейрна поглотить меня, я раз за разом наношу удар, опаляя траву
вокруг вэйнителя, но не задевая его. Охранник падает на землю, его части отслаиваются по
мере того, как дождь хлещет все сильнее и быстрее.
"Проклятье!"
"Это ты", - говорит темный владыка над нарастающим шумом бури. "Та, кто
повелевает небом". Его глаза расширяются в жутком возбуждении. "О, как я буду
вознагражден, когда вернусь с тобой".
"А я-то думала, что я единственный Сорренгейл с репутацией за границей". Мира
принимает боевую стойку, между нами остаются считанные дюймы.
"Твоим мудрецом?" спрашиваю я, следя за его движениями, как за дождем. Черт, я
не могу рисковать, бросая свой кинжал. Если я промахнусь, то останусь беззащитным, а на
этом поле не только я. "Мне нужны кинжалы".
"Какие? Обещаю, ты пожелаешь...", - начинает он, поднимая руки.
"Смерти?" перебиваю я. "Уже слышала. Я тоже убила того гонца". Но на мне не было
громоздкого бального платья. Эта штука - чертова обуза.
"За тобой", - говорит Ксаден.
Я оглядываюсь и вижу в пяти футах от себя два кинжала с рукоятками из сплава,
воткнутые в землю. "Мира!"
Она следит за моей линией зрения и уже движется, когда я вскидываю кинжал на
кончик и, щелкнув запястьем, бросаюсь к горлу темного владельца.
Кинжал вонзается ему в бок.
Черт, я не учла, что дождь давит вниз.
Вэйнитель вскрикивает от боли и выдергивает кинжал, а Мира протягивает мне один
из двух, которые Ксаден бросил в нашу сторону. Мои пальцы вцепились в скользкую от
воды рукоять, и я приготовился к худшему, когда вэйнитель поднял руки.
Но он бросает не кинжалы.
Сундук Рыбстада мчится к нам, приближаясь так быстро, что я едва успеваю
повалить Миру на землю, прежде чем он проносится мимо, достаточно близко, чтобы я
услышала, как он рассекает воздух.
Тут же следует удар кинжалом, затем еще один, не попавший в меня, но
пригвоздивший к земле левый край моего платья. Я использую наш импульс, чтобы
продолжить движение, и тут же разрываю шелковую пелену, когда меня поднимает на ноги
Бреннан - видимо, решивший присоединиться к нам.
Боги, нет. Я не могу потерять их обоих.
"Нужно окружить его", - говорит Бреннан, выхватывая из травы кинжал со сплавной
рукоятью. Вода быстро собирается, пропитывая мои ноги, волосы и то, что осталось от
моего платья.
"И как ты хочешь это сделать, если мы не можем увидеть его сквозь это дерьмо?"
спрашивает Мира.
"Я в минутах!" кричит Тейрн.
 Может, за эти минуты мы и умрем, но в конце концов мы все умрем, если я не
обеспечу безопасность этого гребаного светила.
"Мы должны держать его на поле, несмотря ни на что. Один из них способен
истощить всех во дворце", - говорю я своим брату и сестре. Спина к спине мы сканируем
поле, и у меня перехватывает дыхание, когда в поле зрения появляется темный владыка,
опускающийся на колено примерно в двадцати футах от нас.
Нет. Время замедляется до вялых ударов сердца, когда я вижу, как он тянется к
земле.
Бежать некогда. Мы не успеем.
Мой самый страшный кошмар находится в нескольких секундах от того, чтобы стать
реальностью.
Наша миссия убьет моих брата и сестру.
"Мне так жаль". Это едва слышный шепот.
Его кулак врезается в землю, и сквозь бурю я с затаенным ужасом наблюдаю, как его
глаза становятся огненно-красными, а трава вокруг него превращается в бурые травинки.
"Мира!" кричит Бреннан. "Щит!"
"Я... я не могу, находясь так далеко от защитных сооружений!" Ее рот
приоткрывается, когда смерть мчится за нами, земля рябит, отдавая свою магию.
"Щит или мы умрем!" Бреннан хватает нас обоих и крепко прижимает к себе.
Я прижимаюсь к нему, надеясь сделать нашу троицу как можно меньше, а Мира
вскидывает над нами руки. Ее тело дрожит, и мы с Бреннаном обхватываем ее за спину,
чтобы удержать на месте. Она кричит, как будто ее разрывают на части.
Она сейчас сгорит.
Тени устремляются к нам, но они не успевают.
"Я люблю тебя". Я толкаю эту мысль в сторону Ксадену и жду, когда моя сила
иссякнет, когда моя смерть сделает вэйнителя неудержимым.
Но она не приходит.
"Ты будешь жить!" приказывает Ксаден, как будто все так просто.
Мира падает, и Бреннан принимает на себя всю тяжесть ее веса, а я осматриваю
окрестности.
Все поле мертво, за исключением крошечного круга, который мы занимаем. Она
спасла нас. Но опустело только поле. Зрители все живы и здоровы над ступенями,
насколько я могу судить сквозь ливень. Весь камень был добыт в Брейвике, к востоку от
реки Даннесс. Разве не так сказал Текарус?
Я вытираю воду с глаз и встаю лицом к лицу с темным магом.
Он удовлетворенно передергивает плечами, блаженная улыбка искажает его черты,
когда он откидывает голову назад.
"Если ты не можешь поразить его молнией, то нам придется подойти достаточно
близко, чтобы вступить в бой. С двумя ему не справиться", - говорит Бреннан, поднимая
бессознательную Миру на руки.
"Как далеко ты находишься?" спрашиваю я Тейрна. Дождь не столько бьет по
остаткам травы, сколько плещется в воде, которая еще не успела стечь.
"Меньше минуты".
"Мне не нужно его бить", - шепчу я, когда идея приходит в голову, сканируя залитое
светом поле. "Отведите Миру к ступеням. Там ты будешь в безопасности".
Бреннан смотрит на меня так, словно я только что предположила, что наш мир
плоский. "До следующего раза, когда он будет сливать воду..."
"Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Отведи нашу сестру к ступенькам". Я поднимаю
взгляд на брата и погружаюсь в силу Тейрна, давая ей волю, позволяя ей заполнить каждый
дюйм моего тела.
В его взгляде столько любви, беспокойства и страха, что я не могу не улыбнуться.
 "Я знаю, что я делаю. А теперь беги". Я забираю у Бреннана клинок со сплавной
рукоятью и отворачиваюсь от них обоих.
"Какого хрена ты делаешь, Виоленс?" требует Ксаден.
"Шшш. Я концентрируюсь." Я поднимаю щиты, блокируя его, когда вэйнитель
поворачивается.
Придурок улыбается шире, когда видит меня.
"Ты будешь неплохим призом", - кричит он сквозь дождь, шагая ко мне так, словно
у нас есть все время в мире. "И подумать только, ты возьмешь с собой дракона! Вы же не
можете расстаться надолго?"
Я сжимаю в каждой руке по кинжалу со сплавной рукоятью и жду.
Если я потеряю самообладание, то погибну.
Нападу на него и проиграю? Я погибну.
Если буду ждать слишком долго и позволю ему наложить на себя руки? Да, труп.
Женщина, которую я убила на спине Тейрна, наблюдала за моей манерой боя и
мгновенно приспособилась, а значит, мне приходится ждать до последней секунды, чтобы
показать свою силу.
Дождь шипит, попадая на мою разгоряченную кожу. Если я потянусь еще, то
потеряю способность контролировать его и сгорю, поэтому я зависаю на этой грани, когда
слышу другой звук, пересиливающий дождь.
Крылья.
"Мне не нужно подчеркивать важность времени, не так ли?" спрашивает Тейрн.
"Мое время будет идеальным". С каждым шагом вэйнительа сердце замирает, я
уверен в своем курсе. Здесь нет места для ошибки. Я бросаю взгляд вправо, чтобы увидеть,
что Мира и Бреннан успели покинуть поле.
"Меньшего я и не ожидал".
Темный владыка уже в двух шагах от меня, его взгляд блуждает по мне, несомненно,
выискивая слабые места, когда я чувствую порыв ветра от крыльев Тейрна у себя за спиной.
Сейчас. Я одновременно бросаю кинжалы в вэйнителя, на этот раз рассчитывая силу
дождя. Как только я вижу, что они прорезали его сапоги, пригвоздив ноги к земле, я
разворачиваю руки в стороны, выпуская всю свою силу в обжигающий поток молний.
Я напрягаю руки и фиксирую каждый мускул.
Когти Тейрна обвивают мои плечи и крепко хватают, как раз в тот момент, когда за
спиной разъяренного вэйнительа вспыхивает молния, озаряя небо яркой вспышкой и
заряжая смертоносной энергией воду, покрывающую арену и ноги вэйнителя.
Темный владыка кричит в агонии, а затем падает замертво, разбрызгивая воду по
полю, когда мы пролетаем над головой.
Я сделала это. Да будет благословен Данн, я сделала это.
"Ты близко подрезала".
Я закатываю глаза и глубоко дышу, несмотря на дождь, стекающий по лицу, когда
Тейрн сворачивает влево, уводя нас по кривой арены назад, к дворцу.
Сгаэль, Тейн и Марбх заняли оборонительные позиции на террасе, расположившись
так, чтобы испепелить толпу.
"Я сожру любого, кто сделает хоть шаг против тебя. Моему терпению пришел
конец". Крылья Тейрна бьют медленнее, когда мы приближаемся к террасе.
"Я обязательно предупрежу их". Тейрн ждет, пока я обрету равновесие на своих
промокших, скользких ногах, а затем шагает вперед сквозь толпу под крики и летунов, и
аристократов, раскалывая мрамор под когтями, пока не достигает травы и не
поворачивается, размахивая хвостом, как оружием, и завершая четырехугольную защиту,
выстроенную драконами.
Бреннан опускается на ступеньку рядом со мной, Мира подпирает его под руку, но
идет сама рядом с ним.
 "Ты в порядке?" спрашиваю я под нос, когда мы проходим мимо дворян с зонтиками.
Это было чертово развлечение для них.
"Не о нас надо беспокоиться", - бормочет Бреннан, когда последняя шеренга
аристократов, включая Кэт и Сирену, расступается, открывая ситуацию, гораздо более
опасную, чем та, в которой я только что находился.
Поднятая рука Ксадена поднята к груди и сжата в неполный кулак, гнев леденит его
глаза, когда он смотрит на виконта, чьи ноги упираются в землю.
Текарус безрезультатно рвется к теням, душащим его шею, и, судя по
беспорядочному дыханию, медленно задыхается.
"Ксаден, пожалуйста, не надо!" плачет Кэт.
Хватка Ксадена только усиливается, а дождь стихает до мороси.
Текарус булькает, летуны достают оружие, но одного рыка Сгаэль достаточно,
чтобы они не стали наступать на Ксадена.
Я опускаю ту часть щитов, которая позволяет Ксадену проникнуть внутрь, а затем
посылаю всю унцию своей любви вниз по связи. "Со мной все в порядке".
Он отрывает взгляд от Текаруса, едва сдерживаемая ярость в его глазах делает его
почти неузнаваемым.
"Ослабь хватку на его горле", - спокойно говорю я. "Он не сможет отвечать на
вопросы, если будет мертв".
Между темными бровями Ксадена появляются две линии, и его хватка ослабевает.
Перемещаясь к нему, я стараюсь, чтобы мое плечо касалось его руки, чтобы он мог
чувствовать меня как физически, так и мысленно. "Тебе повезло, что ты не умер", - говорю
я, глядя на покрытое пятнами лицо Текаруса. "Если бы ты подверг Ксадена такой опасности,
я не уверена, что была бы так милосердна".
"И это ты называешь милосердием?" спросил Текарус, задыхаясь и продолжая бить
ногами по земле.
"Да", - мягко отвечает Ксаден.
"Ты добыл камни к востоку от реки Даннесс, на земле, граничащей с Барренсом. Они
уже были очищены от магии".
"Да!" кричит Текарус.
Ксаден ругается под нос.
"Ты построил для них яму, а значит, захватил не только одного". От моей кожи
поднимается пар, но, по крайней мере, я не чувствую, что сгораю заживо.
"Я расскажу вам все, что мы знаем", - заверяет нас Текарус. "Только отпустите меня".
"И мы должны доверять тебе?" спрашивает Бреннан с другой стороны от меня.
"Мы смогли удерживать его от питания в течение нескольких дней..."
"Потому что руны на сундуке Рыбстада удерживают предметы, помещенные внутрь,
в подвешенном состоянии", - перебивает Ксаден. "Он не мог дотянуться до земли, чтобы
осушить ее, пока ты не открыл сундук. Мне не нужно, чтобы ты рассказывал мне то, что я
и так знаю". Он опускает руку, и тени испаряются.
Текарус врезается в мраморный дворик, хватаясь за горло.
Ксаден приседает. "Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о том, почему я
разорвал этот союз, то придешь за мной. Вайолет для тебя недосягаема. Если ты хоть раз
посмотришь в ее сторону с какой-либо добротой и уважением, я убью тебя без раздумий и
позволю Сирене занять ее место в качестве твоей наследницы. Ты меня понял?" В его голосе
звучит ледяная мягкость, от которой по позвоночнику бегут мурашки.
Текарус кивает.
"Извинись".
"Я в порядке." Он заходит слишком далеко. Этот человек - второй в очереди на трон
Поромиша.
"Ты не принимаешь наказаний, предназначенных для меня".
 "Примите мои самые искренние извинения, Вайолет Сорренгейл", - прохрипел
Текарус сквозь поврежденные голосовые связки. "И что же теперь остается, Риорсон?"
Ксаден встает. "Теперь мы ведем переговоры".
Час спустя мы, накормленные и переодетые в сухие летные шкуры, вчетвером
сидели за убранным столом в столовой, где сидели Текарус, Кэт, Сирена, полдюжины
аристократов и один генерал, сидевший слева от Текаруса.
Все присутствующие в комнате безоружны, за исключением меня и Ксадена, но
наши печатки позволяют нам не быть беззащитными.
"Могу ли я первым представить свое предложение?" спросил Текарус, оттягивая
воротник от красных рубцов на горле.
"Можно", - отвечает Бреннан.
Рука Ксадена скользит по моему левому бедру и остается там. Он держит меня одной
рукой с тех пор, как покинул патио. Удивительно, что я успела влезть в свои летные
комбинезоны, но я его понимаю. Если бы я только что наблюдала, как он сражается с
вэйнителем, я бы, наверное, сейчас была у него на коленях.
"Твоя сила... поразительна". Текарус медленно покачал головой, как бы удивляясь.
"А ты все еще не обучена. Только подумай, кем ты станешь через несколько лет или даже
через год".
Ксаден протягивает руку, и я переплетаю свои пальцы с его.
"Это не похоже на предложение". Я держу свой голос как можно ровнее, стараясь не
обращать внимания на то, что этот человек чуть не убил не только меня, но и Бреннана с
Мирой.
Гнев быстро - слишком быстро - поднимается до кипящей ярости.
Я бросаю взгляд на Кэт. "Не лезь мне в голову, иначе я начну орудовать внутри".
Она откидывается в кресле, но сужение ее глаз - это не поражение. О нет, она
оценивает меня как достойного противника.
Игра продолжается.
"Знаете, почему я такой успешный коллекционер?" - спрашивает виконт,
практически вибрируя от возбуждения. "У меня дар понимать, что нужно людям, что
побуждает их отдавать свои сокровища". Боги, да он же полная противоположность
Варришу. Наши печатки действительно не сильно отличаются от работы разума. "Думаю,
мы с тобой могли бы заключить сделку, если ты учтешь, что я могу исполнить твои самые
смелые мечты".
Ксаден рассеянно поглаживает мое бедро, но это помогает мне оставаться на земле.
"И какие же, по-твоему, у меня самые смелые мечты?" - спрашиваю я.
"Мир". Текарус кивает, его движения становятся все более беспорядочными, чем
больше он возбуждается. "Не для тебя, конечно. Это не то, что тобой движет. Мир для тех,
кого ты любишь".
Пальцы Ксадена не шевелятся.
"Мир для него", - заканчивает Текарус.
Мой следующий вздох дрожит. "Я слушаю."
Он излагает свое предложение, и я на секунду должна признать, что оно заманчиво.
Провести несколько лет в качестве его личного сторожевого пса, наблюдая за
безвсадниковыми вивернами, которые стали регулярно летать над островом, подозрительно
похожим на контрольный, в обмен на то, чтобы прожить остаток дней с Ксаденом, нашими
драконами и близкими на острове, где царит мир, - это звучит прекрасно. Но это также
трусливый и совершенно неосуществимый выход. Острова не принимают наваррцев даже
в качестве гостей.
"Бегство с континента на ту землю, которую ты отвоевал у Деверелли, не поможет
ни тем, кого я люблю, ни тем, кого я даже не знаю. Это просто бегство".
Челюсть Текаруса сжимается, и у меня складывается впечатление, что он не привык,
чтобы ему отказывали.
 "Даже если я отдам светило Тиррендору?" Он бросает взгляд на Бреннана. "Слухи о
том, что Наварра отпустила твоих курсантов, не пролив ни капли крови, распространились
быстро. Хотя мне интересно, почему это так, не так ли?"
Да. Каждый день.
"Драконы не должны тебе ничего объяснять". Бреннан пожимает плечами. "А моя
сестра только что получила светило. Или ты возвращаешься к своей сделке?"
"Я никогда не нарушу своего слова". Текарус бросает взгляд в сторону Ксадена и
наклоняется вперед, опираясь на сильно расшитые предплечья своей туники. "Все, что мы
знаем о темных владыках". Он кивает серебрянобровому генералу, который протягивает
Бреннану книгу в кожаном переплете. У меня сразу же чешутся пальцы открыть обложку.
"Но я никогда не говорил, что отдам вам светило, если она будет владеть им. Я сказал, что
мы начнем обсуждение".
Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Моя рука крепче сжимает руку Ксадена,
как будто это может помешать ему задушить виконта тенями или мне потерять абсолютный
контроль над своей силой. Надо было взять с собой на встречу проводник.
"Тогда давайте обсудим. Что вы хотите в обмен на то, что мы сегодня уйдем со
светилом? Оружие?" спрашивает Бреннан. "Потому что это то, что мы предлагаем. Здесь
светило бесполезно, но мы используем его для снабжения ваших дрейфов оружием,
необходимым для тех вэйнителей, которых вы не можете поймать".
Надеюсь, подробности того, как им удалось поймать этого вэйнителя, есть в книге.
"Оружие - хорошее начало", - соглашается Текарус, кивая, и переводит взгляд на
Кэт. "А ты возьми с собой на Аретию сотню курсантов-летунов, которым я дал приют после
того, как их академия была уничтожена, вместе со светилом".
Простите... какого хрена?
"И что ты хочешь, чтобы мы сделали с твоими курсантами?" спросил Ксаден, слегка
наклонив голову. "Грифоны не очень хорошо чувствуют себя на высоте".
"Им никогда не давали шанса приспособиться", - возражает Текарус. "И я хочу,
чтобы ты обучил их так же, как, полагаю, ты это делаешь с курсантами. Обеспечь им
безопасность, научи их работать вместе, и у нас появится шанс выжить в этой войне. В
последние несколько недель мы видели безвсадниковых виверн, патрулирующих небо и,
несомненно, мгновенно докладывающих о том, что они видят, своим создателям. По нашим
сведениям, они забрались далеко на запад, вплоть до Дрейтуса. Летунам не поможет
оставаться в безопасности здесь, на юге - не тогда, когда они захотят сражаться. А кто
может научить летунов убивать виверн лучше, чем всадники драконов?"
Тренироваться с грифонами? Отвезти Кэт обратно в Аретию? Я лучше сражусь с
дюжиной вэйнителей. Без оружия. Без Тейрна или Андарны.
"В Тиррендор их не доставить", - заметила Мира.
На челюсти Ксадена напрягся мускул. "Это возможно. Но нет никакой гарантии, что
они там выживут".
"Мы рискнем", - отвечает Сирена. "Это лучший шанс для курсантов прожить
достаточно долго, чтобы сразиться с темными владыками".
"Это мое предложение. Принимай его или уходи", - требует Текарус.
Не может быть...
"По рукам", - отвечает Бреннан. "Если только каждый летун, которого мы возьмем,
возьмет с собой арбалет".
Я собираюсь придушить своего брата.
 От опасных волн океана Арктила до самых низких равнин плато Тиррендор -
скалы Дралора местами поднимаются на высоту более двенадцати тысяч футов, что
делает их непригодными для полетов грифонов. Если в Наварре есть три хорошо
проложенные тропы для подъема на плато, то вдоль границы Кровлана существует
только одна... и она смертельно опасна как для грифонов, так и для летунов.
Ни в коем случае не пытайтесь.

-ГЛАВА ДВА: ТАКТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ПОБЕДЕ НАД ДРАКОНАМИ

ПОЛКОВНИКА ЭЛАЙДЖИ ДЖОБЕНА

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

У меня болит шея, когда я смотрю вверх, и вверх, и вверх на скалы Дралора, туда,
где они исчезают в толстом слое облаков.
Прошло четыре дня с тех пор, как мы заключили сделку с Текарусом. Три ночи назад
мы доставили светило - кольцо высотой почти со Сгаэль из ярких голубых кристаллов - в
ответвление долины над Аретией, где находится новая кузница. Вчера всем курсантам было
приказано хорошенько выспаться, собраться для трехдневной миссии и в четыре утра
собраться в полетный строй, и вот мы уже стоим в поле к западу от Дрейтуса и смотрим на
сугробы, собравшиеся по другую сторону Первого крыла, пока солнце догорает в утренней
дымке.
"Он не же не серьезно", - говорит Ридок рядом со мной в строю, его шея выгнута под
тем же углом, что и моя. Среди сотни аретийских курсантов и такого же количества
летунов, собравшихся на этом травянистом поле, процентов девяносто пять выглядят
совершенно одинаково, с абсолютным недоумением глядя на крутую, едва заметную, узкую
тропу, на которую только что указал мой брат.
Серия уступов и поворотов, вырубленных в гранитной скале, больше подходит
горному козлу, чем грифону, и настолько хорошо вписывается в рельеф местности, что
неудивительно, что перевал Медаро держался в секрете.
До сих пор.
"Согласна." Визия кивает. "Он, наверное, шутит. Это не тропа - это смертельная
ловушка".
Тропа, о которой так печется Бреннан, недостаточно широка, чтобы выдержать
полную повозку, не говоря уже о ширине грифона... и он хочет, чтобы они пошли по ней?
Чтобы мы шли вместе с ними, пока драконы летают в дозоре?
"Я уверена, что он говорит серьезно, иначе нас бы здесь не было", - говорит Рианнон
через плечо.
"Что, черт возьми, он ждет от нас, кроме того, что мы будем карабкаться вместе с
ними?" спрашивает Аарик, не повышая голоса.
"Поймать их, если они сорвутся?" предлагает Ридок.
"Ну да, ведь мы способны поймать грифона", - замечает Имоджен.
Я нахмуриваю брови, изучая крутую тропу. Меня беспокоит не узкая тропа и даже
не ловушки для грифонов, о которых рассказывал Бреннан, а моя собственная
выносливость. Двенадцать часов непрерывного подъема будут мучить мои колени и
лодыжки.
 "Будь осторожна", - предупреждает Ксаден, голос которого уже угасает, поскольку
он летит на восток вместе со Сгаэль на задание, о котором я не знаю. "У меня не было
времени расспрашивать каждого летуна о его намерениях".
Как будто его личная рекомендация поможет справиться с отсутствием доверия
между нашими двумя колледжами.
"Ты уже предупредил меня", - напоминаю я ему, чувствуя, как он ускользает. "Не
умирай. Увидимся через несколько дней". Меня обдает теплом, а затем оно исчезает вместе
с его теневым присутствием в моем сознании.
Впереди меня Бэйлор прикрывает кулаком зевоту, пока Бреннан продолжает читать
нам лекцию о длительности предстоящего путешествия с места, где он стоит на связанном
штабеле ригелей, усиливая свой голос над полем. "Путешествие займет у вас двенадцать
часов, но я рекомендую отдыхать по пути". Он окидывает нас взглядом, как бы оценивая
нашу реакцию, которая в основном... молчалива.
Единственный звук - осенний ветерок, шелестящий листьями кустарниковых дубов
на южном конце поля. Даже драконы и грифоны молчат вокруг нас, как будто тоже не могут
поверить в то, что им предлагают.
"Значит, они могут нас столкнуть?" - спрашивает всадник из Третьего крыла, и я не
думаю, что он шутит.
"Именно поэтому ты пойдешь с ними", - говорит Бреннан, полностью избегая моего
взгляда, пока Сирена взбирается на груду связанных арбалетов, чтобы встать рядом с ним.
"Лидеры крыльев не только получили информацию о местонахождении ловушек для
грифонов, чтобы обезвредить их, но и вам нужно научиться взаимному уважению и
доверию, прежде чем вы сможете обучаться вместе. Ни один всадник не будет уважать
кадета, который не переступил через парапет". Он показывает жестом на тропу позади себя.
"Вот парапет, который они должны пересечь".
"Он узкий, но не настолько!" воскликнул Ридок, заслужив несколько насмешек со
стороны окружающих нас всадников.
"И если бы мы рисковали только собой, то, возможно, было бы уместно считать, что
он уступает вашему мосту смерти в Басгиате", - заявляет Сирена, сцепив руки за спиной и
повернувшись лицом к половине строя всадников. Солнечный свет ловится на
металлических кольцах размером с ладонь, которые спадают на переднюю часть ее плеч,
соединяясь с кожаными набедренниками. "Пока вы поднимаетесь, пока решаете, принимать
ли вам в свои ряды летунов, - она перехватила мой взгляд, - подумайте, что если для людей
эта тропа совершенно безопасна, то для грифонов она опасна. И спросите себя, готовы ли
вы рисковать жизнью своих драконов, пробираясь по тропе, созданной специально для их
гибели, на враждебную территорию, чтобы научиться лучше уничтожать своего врага с
помощью тех самых людей, которых вы считали своими врагами до прошлой недели".
Всадники вокруг меня сдвинулись с места.
"Она права", - говорю я только Тейрну, поскольку Андарна находится более чем в
трех часах полета и, несомненно, в разгар утренней тренировки со старейшинами. Вчера ей
почти удалось полностью расправить крылья. Почти. "Я бы не стала рисковать ни одним
из вас".
"Конечно, нет. Зачем тебе это, если я вполне способен носить тебя на руках по
всему миру?" Я чувствую, как он закатывает глаза. "Ты не связывалась с неполноценными
грифонами. Ты связалась с драконами. Возьми их на прогулку и дай им проявить себя".
"Судя по тому, как летуны смотрят на нас, они скорее ждут, что мы проявим
себя".
"Вы были избраны драконами. Этого достаточно".
"Каждый отряд будет объединен в пару с дрейфом равной силы, чтобы совершить
восхождение", - говорит Бреннан. "Надеюсь, что к тому времени, когда вы достигнете
вершины, вы найдете взаимопонимание, на котором сможете выстроить партнерские
отношения".
 Это все в духе товарищества?
"Очень сомневаюсь", - пробормотал Ридок.
"Тем временем ваши драконы останутся по близости", - утверждает Бреннан.
"Я никогда не буду дальше, чем в минуте полета", - обещает Тейрн. "Удачного
похода".
Я прижимаюсь к нему, когда мы получаем задание - дрейф Кэт.
Три часа спустя мои икры кричат от постоянного подъема, а тишина в нашей
маленькой, вынужденной группе превратилась из неловкой в мучительно неловкую. Убрав
правую руку с отвесной скальной стены, я поправляю вес рюкзака на плечах, чтобы
ослабить нарастающий протест в позвоночнике, и проверяю, как там Слоан. Она уверенно
карабкается в нескольких футах передо мной, давая грифону впереди себя достаточно места
для махания своим львиным хвостом.
Мы поднимаемся в одну шеренгу, и Четвертое крыло идет впереди. Выше нас только
секция Когтей.
Сама тропа сложная, но не непроходимая, и хотя ширина ее местами достигает
шести футов, в местах, где тропа распалась, она сужается до четверти этой ширины,
оставляя зияющие дыры, в которые люди пробираются, прижимаясь к стене скалы. Каждый
раз, когда мы добираемся до такой дыры, грифоны протягивают через нее свои
хватательные когти, балансируя на когтистых задних лапах, и я затаиваю дыхание, чтобы
они справились. Учитывая, что те, с кем мы идем, на пару футов шире тропинки, я удивлена,
что упали только двое, о которых я знаю. Пока они в состоянии поймать себя, но на больших
высотах? Это может стать ужасным.
Я оглядываюсь на Марен, с которой я летала в паре до вечера, и на ее грифона, когда
мы приближаемся к уже сработавшей ловушке - бревно размером с таран теперь безвредно
лежит вдоль стены скалы, где тропинка сужается. "Осторожнее здесь".
"Прямо на уровне груди. Мило." Она улыбается мне поджатыми губами. Она
маленькая для летчицы, хотя и выше меня, с лицом в форме сердца под темными волосами,
заплетенными в длинную косу, которая спадает на бронзово-охристую кожу ее шеи. Ее
темные глаза с капюшоном встречаются с моими без колебаний каждый раз, когда я
оглядываюсь, чтобы убедиться, что она все еще следует за мной, что вызывает мое
уважение, но она еще и лучшая подруга Кэт, что заставляет меня быть начеку не только в
этом случае.
Я снова оглядываюсь, чтобы убедиться, что они прошли благополучно.
"Я не упаду с обрыва", - обещает она, когда мы делаем крутой поворот на четвертом
подъеме. А может быть, и пятого. Изгибы - единственные места на тропе, достаточно
широкие, чтобы идти парами. "И Даджалаир тоже".
Передний левый коготь коричнево-белого грифона соскальзывает с тропы, и его
когти скрипят о камень с самым ужасным звуком, который я когда-либо слышала, пока она
восстанавливает равновесие.
Мы со Слоан обмениваемся взглядами, в которых на удивление нет враждебности.
"Ты уверена в этом?" спрашиваю я Марен, когда мы все трое приостанавливаемся,
наблюдая за тем, не отломится ли какой-нибудь камень от скалистой поверхности. Все, что
упадет, может быть смертельно опасно для тех, кто карабкается под нами.
Грифон перегибается через Марен и щелкает клювом в мою сторону.
Да, эта тварь точно может размозжить мне голову.
"Поняла, ты уверена", - говорю я, поднимая руки и молясь Данну, чтобы грифоны не
наказывали людей за разговоры с ними, как это делают драконы.
Марен кивает и почесывает пернатую грудь грифона. "Она уверенная в себе и
немного темпераментная".
Грифон издает звонкий смешок, и мы снова начинаем идти.
 Узкий уступ - именно то, почему им не разрешают летать на любой части скалы. Нет
никакой гарантии, что они смогут приземлиться, не вызвав обвал и не убив всех, кто под
ними.
"Даже если бы она упала с этой высоты, нам пришлось бы лететь вниз и начинать
все сначала", - говорит Марен как бы в знак мира. "Меня беспокоит верхняя часть тропы.
Еще пять тысяч футов, и она будет с трудом бить крыльями. Она не предназначена для
дрейфов высотных крыльев".
"Дрейфы высотных крыльев?" не могу не спросить я.
"Те, которые лучше всего подходят для набора высоты, для облета вершин хребта
Эсбен", - объясняет она. "Может быть, Даджа и не хочет этого признавать, но она - девушка
из низины". Ее улыбка становится ярче, даже когда грифон быстро щелкает клювом в футе
от уха Марен. "Как будто ты не хотела бы после окончания учебы служить в дрейфах
морских крыльев?" Она тихонько смеется, несомненно, над тем, что сказал грифон. "Я так
и подумала. Поверь мне, мы не хотим отправляться в Тиррендор больше, чем ты хочешь,
чтобы мы там оказались".
"Так почему же?" спрашивает Слоан, подходя слишком близко к следующему
грифону и получая удар хвостом по лицу.
"Как сказала Сирена, это наш лучший шанс выжить - не только для нас, но и для
нашего народа".
После еще нескольких минут напряженного молчания я спрашиваю: "Так откуда
вы?"
"Дрейтус", - отвечает Марен. "Я бы спросила о тебе, но все знают, что ты росла,
переезжая с форпоста на форпост, пока твою мать не направили в Басгиат".
Мои шаги почти замирают.
Слоан смотрит на меня, приподняв брови.
"Ты была чертовски привлекательной целью для выкупа", - объясняет Марен, когда
мы подходим к ряду резных ступеней, предназначенных для сдерживания повозок. "Честно
говоря, большинство из нас полагало, что Риорсон поймает тебя после жатвы в первый же
год и подарит нам".
"Ты имеешь в виду, что Кэт полагала". В тоне Слоан слышатся подозрительные
нотки.
"Кэт точно так считала", - соглашается Марен.
"Жатва?" спрашиваю я, пропуская всю инсинуацию о том, что Ксаден должен был
похитить меня. "Ты имеешь в виду молотьбу?"
"Точно". Марен проверяет, как Даджа продвигается по лестнице, прежде чем
продолжить подъем. "Как бы вы это ни называли. Когда твои драконы либо убивают тебя,
либо выбирают тебя".
"Итак, весь наш первый год". Слоан смеется.
"Представь наше удивление, когда он появился, готовый защищать тебя до смерти в
прошлом году".
Я оглядываюсь на нее, потому что не слышу враждебности, которую ожидала. В ее
глазах ее тоже нет. "Ты была разочарована?"
Она пожимает плечами, металлические кольца на ее плече ловят солнечный свет. "Я
была разочарована из-за Кэт, но я переживала из-за этой токсичности не больше, чем ты бы
переживала за свою лучшую подругу. Это ведь она сейчас там с Кэт, верно? Твой командир
отряда?"
Я киваю, продвигаясь вперед по сужающейся лестнице, держа свое тело так близко
к стене скалы, как только могу, чтобы не поцарапать свою летную куртку. "Рианнон не
хочет, чтобы Кэт пыталась сбросить меня с тропы".
"Возможно, она бы так и сделала", - признает Марен с улыбкой в голосе. "Она
немного..."
 "Не в себе?" предложила Слоан, держась на расстоянии добрых десяти футов между
ней и грифоном, идущим впереди нее с Ридоком, Визией и летуном. Кажется, это Луэлла,
но я не совсем уверена. "Надеюсь, она не станет пробовать свои умственные способности
на Рианнон, иначе она может оказаться свесившейся с края. Ри - не тот человек, с которым
стоит шутить".
Мои брови поднимаются.
"В шоке?" Слоан говорит мне через плечо, держась рукой за стену обрыва, пока мы
добираемся до конца лестницы. "Не стоит. Лиам ненавидел не так уж много людей, но Кэт
была в этом списке".
Верно. Потому что он и Ксаден воспитывались вместе. Он должен был с ней
познакомиться.
"Взбешенная", - поправляет ее Марен. "Я собиралась сказать " взбешенная ". И
успокойся, Слоан - никто из нас не осмелился бы направить энергию наших грифонов, когда
им нужно полностью сосредоточиться на том, чтобы не упасть насмерть".
"По крайней мере, ты ненавидишь не только меня". Я сдерживаю улыбку, глядя на
Слоан.
"Я не ненавижу тебя", - говорит Слоан так тихо, что я почти сомневаюсь, что
услышала ее. "Трудно ненавидеть тебя, когда Лиам этого не делал". Моего растерянного
взгляда, видимо, достаточно, чтобы она продолжила. "Я уже на октябрьских письмах".
"А, когда Ксаден заставил его стать моим телохранителем". Мы поворачиваем на
повороте и начинаем следующий подъем, который немного круче врезается в суровую
серую скалу утеса. Я смотрю вверх и тут же жалею о принятом решении: у меня сводит
живот от вида, который практически идентичен тому, что открывался внизу. Обрыв и еще
раз обрыв.
"Мы оба достаточно хорошо знали моего брата, чтобы с уверенностью сказать, что
никто его не заставлял", - отвечает Слоан, опустив плечи. "Я просто хотела бы, чтобы
Ксаден попросил кого-нибудь другого. Кого-угодно другого".
"Я тоже", - шепотом признаюсь я, сосредоточившись на том, чтобы устоять на ногах
там, где тропинка рассыпалась не более чем на несколько ярдов.
"Берегись!" Панические голоса раздаются над нами.
Мы поднимаем голову.
Небо серое и стремительно падает на нас.
Это не небо. Это валун.
Вот-вот мы превратимся в обломки благодаря сработавшей ловушке.
"В укрытие!" кричу я, вскидывая руки и прижимаясь спиной к стене скалы, делая
себя как можно меньше, пока я тянусь к силе Тейрна, когда валун ударяется о край уступа
на подъеме выше и устремляется к нам.
Сердце стучит в ушах. Это как повернуть дверную ручку. Так же, как повернуть
замок. Это меньшая магия. Я могу делать меньшие магии...
С валуном размером с пуховый хвост?
Я представляю, как валун меняет курс, и выкручиваю руки...
За секунду до взрыва надо мной проносится черная полоса, и я закрываю голову
руками - на меня сыпятся камешки.
Тейрн разбил валун своим хвостом.
"Спасибо." Я прислоняюсь спиной к каменной стене и делаю несколько глубоких
вдохов, чтобы замедлить сердцебиение.
"Ви!" кричит Рианнон.
"Мы в порядке!" кричу я в ответ.
"Вот дерьмо!" Марен прислонилась ко мне, положив руку на грудь.
"Хвост утренней звезды?" спрашивает Слоан.
"Хвост утренней звезды", - подтверждаю я, наблюдая, как Тейрн выравнивается, а
затем летит в нашу сторону.
 Через несколько секунд он зависает передо мной с точными ударами крыльев, его
золотые глаза сужаются.
Марен опускает голову, а Слоан отводит взгляд.
"Эй, это была не моя вина. Я не поскользнулась". Я поднимаю на него брови.
"Было бы обидно пройти через весь прошлый год только для того, чтобы ты убила
нас во время ничтожного похода".
Я насмехаюсь. "Принято к сведению".
Он расправляет крылья, воздух обдает мои щеки, прежде чем снова нырнуть.
"Это... эм... это нормально?" спрашивает Марен, когда мы продолжаем путь, мое
сердце колотится от прилива адреналина.
"Что именно? Тейрн спасает мою задницу? Или то, что он ворчит по этому поводу?
Потому что да, и то, и другое - нормально".
"Когда ты идешь по парапету, в тебя бросают камни?" - уточняет она.
"О." Я качаю головой. "Нет. Ты просто должна его пересечь, а это сложнее, чем
кажется. Через что вы проходите, чтобы быть избранным?"
"Мы идем к краю Клиффсбейна, смотрим на реку - глубина в этом месте около
тридцати футов - и ждем, пока мимо пролетят дрейфы". Ее тон смягчается, и когда я
оглядываюсь, она улыбается. "Когда они приближаются, мы прыгаем".
"Вы прыгаете?" Слоан мотает головой назад, ее глаза расширены.
Марен кивает, и на ее щеке появляется ямочка. "Мы прыгаем. И если мы сможем
приземлиться на грифона, взобраться на него и удержаться, они нас свяжут". Она
поднимает руку и чешет под подбородком Даджалаира, где клюв превращается в перо.
"Это довольно круто", - нехотя признает Слоан. "А что будет, если вы промахнетесь?
Трупы выбросит на берег?"
Мы обе делаем паузу, полностью повернувшись к Марен, чтобы посмотреть на ее
ответ. Должна признаться, мне тоже любопытно.
Марен моргает. "Тела? Никто не умирает. Это как прыжки со скалы. Если мы
промахиваемся, то выплываем на берег, вытираемся, отряхиваемся от стыда и выбираем
другое направление для службы. Популярны пехота и артиллерия".
Мы со Слоан обмениваемся взглядами. "Вы просто... плывете к берегу", - медленно
произношу я. "Да." Марен кивает, затем указывает между мной и Слоан. "И прежде чем вы
спросите, это вы все странные, убивающие курсантов в день призыва".
Я отступаю назад, давая ее словам впитаться.
"Технически, они кандидаты", - пробормотала Слоан. "Мы же становимся кадетами
только после того, как переступим порог".
"Что ж, думаю, так даже лучше", - язвительно замечает Марен.
"Эй, мы двигаемся или как?" Сойер окликает нас сзади.
"Двигаемся!" отвечаю я, затем поворачиваюсь и продолжаю подниматься по склону,
когда от Тейрна по связи проходит импульс звездной энергии.
"Ого", - говорит Слоан, прикладывая руку к сердцу. "Что это было?"
"Я тоже это почувствовала". Марен моргнула.
"Первый птенец Аретии решил появиться на свет", - говорит мне Тейрн, обдумывая
новость.
"У нас есть птенцы?" Я усмехаюсь. "Почему ты не выглядишь счастливым по
этому поводу?"
"Выбор птенца превращает долину обратно в место вылупления. Это меняет
магию. Все транслирующие существа, находящиеся в четырех часах полета от долины,
будут знать об этом".
"Это только мы. Мы находимся на границе примерно трех часов полета". Я
оглядываюсь по сторонам, замечая, что остальные, похоже, тоже беседуют со своими
связанными. "Ну, мы и летуны, а они все равно узнают, когда мы приедем". Моя улыбка
расширяется при мысли о перьевом хвосте аретийского происхождения. "Мы должны
доверять им, чтобы это сработало".
"Полагаю, что да".
К позднему вечеру я скорее отдала бы душу Малеку, чем сделала бы еще один
гребаный шаг по этой бесконечной тропе. Неудивительно, что Тиррендор никогда не
страдал от вторжения Поромиэля. Пока они доберутся до вершины, их войска либо
выдохнутся, либо будут убиты патрулирующими драконами.
Каждый мускул болит, как-то одновременно и горит от напряжения, и скован от
того, насколько расчетливыми стали мои шаги по мере подъема, и от головокружения,
которое я никак не могу снять. Даже перечисление фактов в голове уже не дает ощущения
связи с телом. Сердце бьется в напряженном, гулком ритме, и я готова отдать почти все,
чтобы прислониться к скале справа, остановиться и отдохнуть часок. Или два. Или четыре.
За последний час мы останавливались не менее двух раз. Грифоны сбавляют темп, и
я уже начинаю беспокоиться о том, что вообще доберусь до вершины, но, по крайней мере,
никто из них не упал насмерть.
Не помогают и драки между летунами и всадниками. Нам уже трижды приходилось
останавливать марш, чтобы поменять местами некоторых курсантов. Может быть, Бреннан
и прав, что мы будем уважать летунов за то, что они поднялись, но однодневный поход не
решит проблему многолетней ненависти, которую мы питаем друг к другу.
После обеда становится еще веселее, когда мы попадаем в плотный слой облаков,
обеспечивающий видимость всего в десяток футов, и наше продвижение замедляется до
того, что кажется, будто мы ползем.
"Надеюсь, эти облака означают, что мы уже близко к вершине, верно? спрашивает
Марен, с тревогой глядя на Даджу, чьи шаги становятся все медленнее с каждым подъемом.
Ее голова повисла, а покрытая перьями грудь вздымается быстрее и мельче с каждым
шагом. Гипоксия. Марен в таком же состоянии, как и пара впереди нас - Киббелайр и его
летун Луэлла. Его серебристые крылья не просто сложены на боку, они поникли.
Если мы, всадники, прошли подготовку в горах, окружающих Басгиат, и часто
летаем на высоте двенадцать тысяч футов, то летуны не могут сказать того же. Самая
высокая гора в Поромиэле достигает высоты около восьми тысяч футов, что объясняет,
почему только дрейфы с крыльями на вершине могут совершать высотные рейды на
деревни, о которых мы слышали на "Боевом брифинге".
Даже Слоан выглядит обеспокоенной.
"Сейчас я проверю, сколько еще нам осталось пройти", - говорю я Марен, смягчая
свой тон. "Пожалуйста, скажи мне, что мы уже почти ушли с этого проклятого утеса?"
"Ты чувствуешь себя ближе. Возможно, в трех-четырех подъемах от вершины", -
отвечает Тейрн. "Но никто из нас ничего не видит сквозь туман. Секция Когтей уже на
гребне".
"Думаю, нам осталось меньше часа". Я одариваю Марен, как я надеюсь, ободряющей
улыбкой, но, скорее всего, это выглядит как усталая гримаса. "Ты уверен, что не сможешь
просто подхватить их в когти, как арбалеты, и взлететь на вершину?" спрашиваю я
Тейрна.
"Они не вынесут такого унижения. К тому же, все, что им нужно сделать, это
взобраться на скалы. У нас есть повозки, которые ждут, чтобы отвезти тех, кто
позволит это сделать".
Верно. Потому что они не могут лететь в Аретию. Не в таком состоянии.
"Мы можем продержаться час", - говорит Марен между вздохами. "Луэлла", - зовет
она вперед. "Это займет еще около часа! Ты держишься?"
"Мы успеем", - отвечает слабый голос впереди серебристого грифона.
Слоан опирается рукой о скалу и оглядывается на меня. "Они с Визией спорят", -
шепчет она. "Все тише, но я не могу сказать, потому ли это, что они разобрались в своих
разногласиях, или потому, что Луэлла не может дышать. И мне кажется, ее только что
вырвало".
"Высотная болезнь", - отвечаю я так же тихо.
"И не надо шептать", - говорит Марен. "У грифонов замечательный слух".
"Как и у драконов", - бормочу я. "Никакого уединения".
"Именно." Марен чешет чуть выше клюва Даджи, напоминая мне о месте над ее
ноздрями, которое нравится Андарне. "Сплетники", - говорит она с нежностью. "Не
волнуйся, Луэлла ее переубедит. Она самая милая из нас".
"Я бы не была так уверена". Слоан замедляет шаг, ожидая, пока мы подойдем к ней.
"Семья Визии была убита во время налета на Сумертон в прошлом году".
"Лу даже не была курсантом, когда это случилось", - возражает Марен между
неглубокими вдохами.
"Если бы всадники сожгли Дрейтус, - язвит Слоан, вскидывая бровь, - тебе было бы
все равно, если бы ты шла с кем-то из Северного крыла? Или вы просто возненавидели бы
всех всадников?"
"Верно подмечено", - признает Марен. "Но Луэллу трудно ненавидеть. К тому же,
она печет очень вкусные пироги. Она покорит Визию ирисками, как только мы доберемся
до Аретии - только посмотрите".
В тумане мелькнуло крыло дракона, прорезав облако, как нож, и снова исчезло.
"По крайней мере, они все еще пытаются патрулировать", - говорит Слоан, когда мы
продолжаем идти вперед.
"Смело, учитывая, что они не видят края скалы", - добавляю я.
По моей связи с Тейрном прокатывается волна напряжения... осознания. Видимо, он
тоже не в восторге от отсутствия видимости.
"Не здесь!" - кричит впереди знакомый голос, и строй останавливается. "Ты
спровоцируешь!"
Даин.
"Какого черта он здесь делает?" бормочет Слоан. Неважно, сколько раз я объясняю,
что Даин не понимал последствий кражи моих воспоминаний, Слоан все равно его
презирает.
Да и я тоже.
Киббелайр начинает двигаться, осторожно пробираясь по тропинке, и мы следуем за
ним, и в конце концов приходим к тому месту, где Даин стоит, прижавшись к стене скалы,
сделав себя как можно меньше, чтобы грифон мог пройти мимо.
"Здесь есть триггер", - предупреждает он, указывая на участок тропы прямо перед
собой, держа в одной руке карту, а другую руку протягивая, чтобы Ридок и Луэлла не шли
дальше. "Мы знаем, что он посылает стрелы, но не знаем, откуда, поэтому не можем его
обезвредить. Поэтому я стою здесь и предупреждаю всех об этом участке".
Я окидываю взглядом стену скалы, отмечая многочисленные трещины, в которых
может скрываться любое количество боеприпасов, затем возвращаюсь к тропе, где по скале
проложена веревка, обозначающая неприкосновенную зону. На первый взгляд, она
составляет пять, может быть, шесть футов в поперечнике, что уже дало бы мне повод для
беспокойства на земле, но прыгать на такой большой участок на неумолимом карнизе при
нашем уровне усталости - не говоря уже о грифонах - просто пугает.
К тому же в этом тумане я почти ничего не вижу за веревкой.
"Надо прыгать, - говорит Ридок, оглядывая тропу.
"Все уже перебрались". Даин кивает.
"Луэлла?" Марен наклоняется над обрывом, чтобы заглянуть за Киббелайр.
Маленький летун с бледными, почти белыми волосами и веснушками, которые
напоминают мне Сойера, оглядывается назад. "Я не знаю. Это дальше, чем я когда-либо
прыгала".
"Она самая маленькая из нас". Марен не утруждает себя шепотом.
 "Как и ты", - добавляет Слоан, глядя в мою сторону.
"Ридок, вы с Даином можете перекинуть ее?" спрашиваю я.
"Ты имеешь в виду, могу ли я перекинуть тебя?" спрашивает Ридок со свойственным
ему сарказмом.
Я фыркнула. "Я смогу ее перепрыгнуть". Черт возьми, Ридок собирается меня
перекинуть.
Луэлла обиженно откидывает голову назад.
Черт. "Я привыкла к высоте", - напоминаю я ей, надеясь скрыть свое случайное
оскорбление. "А что сделали все остальные?" спрашиваю я Даина.
"Бегали вприпрыжку", - отвечает он. "Мы просто следим за тем, чтобы тот, кто
находится на другой стороне, успел восстановиться первым, чтобы не было удара".
Боже, как бы я хотела, чтобы Ксаден был здесь. Он бы просто подхватил Луэллу
тенями и переправил ее на другой берег. Но, возможно, он просто позволит ей упасть. Я
никогда не знаю, когда дело касается других людей.
Рианнон не может извлечь что-то столь же большое, как человек. Цианна, наш
прошлогодний исполнительный офицер, на высоте, но и здесь не поможет владение ветром.
Наши печатки для этого бесполезны.
"Ты прыгаешь первым, Ридок", - приказывает Даин.
"Значит, я не брошу Луэллу?"
"Она либо успеет, либо нет, как и на Парапете", - говорит Визия, завязывая волосы
на плече. "Я пойду первой".
"Киббе говорит, что он идет первым", - объявляет Луэлла, и все трое прижимаются
к стене скалы рядом с Даином, чтобы грифон мог пройти.
Слоан права. Луэлла физически похожа на меня, маленькая и ниже среднего роста.
Она даже моя ровесница, поскольку летуны начинают работать на год позже всадников. Но
она страдает от высотной болезни, а я нет.
У меня просто головокружение, что здесь может стать смертным приговором.
В тумане появляется кончик крыла другого дракона, летящего в противоположном
направлении. Может быть, коричневый? "Это Аотром?" спрашиваю я Ридока. В этот
момент я готов умолять его о помощи, кляня свою летную гордость.
"Нет. Он наверху с остальными. Они только что закончили таскать арбалеты и
жаловались, что с ними обращаются как с вьючными лошадьми".
Уголок моего рта приподнимается. "Похоже на то".
Киббелайр откидывается назад на свои охристо-пепельные горбы, затем бросается
вперед, минуя ловушку и заносясь при приземлении.
Луэлла задыхается, когда когти Киббелаира касаются края, но он быстро опускается
на скалу, его спина поднимается и опускается с прерывистым дыханием.
Я разрываюсь между вздохом облегчения от того, что грифон выжил, и признанием
растущей ямы в животе, которая говорит мне, что Луэлла ни за что не выживет.
"Не мог бы ты спросить его, не послужит ли он перилами?" спрашиваю я у летуна.
"Нам обоим придется бежать и прыгать, и он сможет удержать нас от падения с обрыва".
Голова Киббе отклоняется назад под неестественным углом, и он агрессивно
хихикает в мою сторону.
"Он..." Луэлла улыбается. "Он неохотно соглашается".
"Визия и Ридок, идите туда", - приказывает Даин. "Мы должны поддерживать
строй".
Визия отступает назад к тому месту, где мы стоим, подпрыгивает на носочках и
бежит, размахивая руками и ногами, затем перепрыгивает через ограждение и приземляется
на другой стороне.
"Если она может это сделать, то мы в порядке", - уверяю я Луэллу, надеясь, что это
не ложь.
 "Она на шесть дюймов выше нас и не такая изможденная". Луэлла сглатывает. "И не
обижайся, но ты выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание".
"Нет", - лгу я, отвлекаясь на секунду, чтобы поправить соскальзывающую повязку
на левом колене. Сегодня я не пила достаточно воды и не отдыхала, и мое тело более чем
радо дать мне знать об этом.
Боги, я бы никогда не прошла Перчатку, если бы чувствовала себя так, как в этот
день.
Перчатка. Идея овладевает мной.
"Я..." начинает Ридок.
"Подожди секунду". Я упираюсь правой рукой в скалу, чтобы не потерять шаткое
равновесие, и изучаю местность над ловушкой, отмечая одну из тончайших трещин в скале.
Ридок - лучший скалолаз из всех, кто у нас есть, так что это может сработать.
"О чем ты думаешь?" спрашивает Даин. "Не говори мне ничего. У тебя эти
маленькие морщинки между бровями".
"Я думаю о том, насколько Ридок привязан к своему мечу". Я дышу сквозь тошноту,
которая всегда сопровождает головокружение.
"Это стандартная комплектация", - отвечает Ридок, затем следит за моей линией
зрения. "О. Ты думаешь..."
"Да". Я бросаю взгляд на Луэллу, чтобы он понял, и он медленно кивает.
"Я не могу гарантировать, что это сработает".
"Попробуй". Я поднимаю брови.
Ридок потянулся за мечом.
"Нет." Даин достает свой короткий меч, оставляя длинный в ножнах. "Используй
этот. У него более длинная рукоять, и им будет легче работать". Он передает меч Ридоку,
затем смотрит на меня. "Я все еще знаю, как работает твой разум".
Слоан насмехается.
Ридок берет меч Даина и кладет его в ножны на свободное место слева от себя, затем
взбирается на несколько футов вверх и карабкается по горизонтальной поверхности скалы.
"Что он делает?" спрашивает Луэлла.
"Смотри", - тихо говорю я, чтобы не испугать Ридока.
Рука за рукой он осторожно перебирается по скале, затем ставит ноги на точку
опоры, которую я не могу даже увидеть, не говоря уже о том, чтобы доверять ей, примерно
на полпути. Он освобождает меч, отводит локоть назад настолько, насколько может, не
теряя равновесия, и со всей силы втыкает его в расколотый камень. Скрипучий звук хуже,
чем у взбесившегося грифона.
"Камень", - говорит он Даину, протягивая назад правую руку.
Даин подбирает рыхлый камень размером с мой кулак, затем протягивает свои
длинные руки к Ридоку, передавая его ему.
Ридок ударяет камнем по рукояти, вбивая его все глубже в скалу, пока почти каждый
дюйм лезвия не исчезает, и я не замечаю, как слегка вздрагивает лицо Даина. Ридок берется
за рукоять и проверяет ее одной ладонью, затем двумя.
Я задерживаю дыхание, когда он опускает на него весь свой вес, и, слава Данну, он
не поддается. Он отклоняет свое тело назад, затем делает рывок вперед, отпускает его на
высоте дуги и приземляется на другой конец веревки.
Это может сработать.
"И вдруг это Перчатка, а не Парапет", - бормочет Слоан.
"Легко", - говорит Ридок, затем поворачивается лицом ко мне и протягивает руки.
"Пойдем, Ви. Я даже поймаю тебя".
"Отвали." Я поднимаю средний палец, но ухмыляюсь ему сквозь дымку. "Я очень
надеюсь, что ты правша", - говорю я Луэлле.
Она кивает.
"Хорошо. Эта рукоять восемь дюймов..."
 "Семь", - поправляет Даин.
"Представляешь, мужчина действительно укорачивает оценку девушку", -
поддразнивает Марен.
Я не могу не улыбнуться. "Точно. Семь дюймов. Нужно только прыгнуть достаточно
далеко, чтобы схватить его, а потом перемахнуть через него, как Ридок".
Луэлла смотрит на меня так, словно я сказала ей, что остаток скалы мы будем
преодолевать вручную.
"Хочешь, я пойду первой?" предлагаю я.
Она кивает.
"Пожалуйста, избавь меня от головокружения, и я клянусь, что построю тебе в
Аретии храм побольше", - молю я Данна. Но, возможно, эта мольба должна быть обращена
к Зигналу, потому что, черт возьми, нам нужна удача. В животе запорхали бабочки.
"Ты уверена?" спрашивает Даин.
Я устремляю на него взгляд.
"Ты уверена". Он повторяет это как факт и отступает назад, чтобы дать мне больше
места.
Я подпрыгиваю на носках, затем пружинящим шагом делаю последний шаг перед
веревкой и прыгаю к рукояти.
Я чувствую каждый удар своего сердца, отмеряющего время, пока я нахожусь в
воздухе.
Дотянуться. Дотянуться. ДОТЯНУТЬСЯ!
Правая рука первой входит в контакт, и я крепко хватаюсь за нее, втыкаю левую в
свободное пространство и крепко держусь, пока мое тело раскачивается, чтобы не полететь
вперед и не спровоцировать ловушку.
"У тебя получится!" кричит Ридок, вытягивая руки.
"Я дам тебе по морде, если ты попытаешься меня поймать!" предупреждаю я.
Он ухмыляется и отступает на несколько шагов, а я делаю вдох за вдохом, усилием
воли оттесняя чернеющие края зрения, не позволяя головокружению победить.
Я не умру сегодня, черт возьми.
Раскачивая тело назад, я начинаю раскачиваться, как на препятствии Перчатки,
перебирая ногами вперед и назад. Когда я набрала достаточный импульс, я пробормотала
еще одну молитву и отпустила руки, летя к канату.
Я ударяюсь о другую сторону, и боль взрывается в моих коленях, когда я падаю
вперед, ловя себя ладонями. Ты сделала это, ты сделала это, ты сделала это, - напеваю я,
загоняя боль в маленькую аккуратную коробочку, закрываю ее крышкой и, спотыкаясь,
поднимаюсь на ноги. Быстрый осмотр руками показывает, что я не вывихнула коленные
чашечки, хотя левая утверждает, что она была чертовски близка к тому, чтобы покинуть
корабль.
"Видишь?" Я натягиваю на лицо улыбку и поворачиваюсь. "Ты можешь это сделать".
Марен похлопывает Луэллу по плечу, и ее слова заставляют меньшую летуншу
кивнуть, а я отступаю назад, двигаясь к центру уступа и давая ей место для приземления.
Она берет препятствие так же, как и я, отталкиваясь ногами, чтобы преодолеть
расстояние, прежде чем она дотягивается до рукояти и крепко держит ее.
"Вот так!" кричу я. "Теперь качайся, пока не почувствуешь, что у тебя есть сила,
чтобы нести тебя".
"Я не могу!" - кричит она. "Мои руки соскальзывают!"
Черт.
"Можешь", - подбадривает Даин. "Но сейчас тебе лучше двигаться".
"Шевелись, Луэлла!" кричит Марен.
Луэлла начинает раскачиваться по той же схеме, что и мы с Ридоком, раскачивая
ногами, чтобы набрать скорость, а затем отпускает их.
Я задерживаю дыхание, когда она бросается к линии безопасности.
 Ее ноги приземляются прямо перед веревкой, и ее глаза встречаются с моими,
расширяясь от ужаса, когда она бросается вперед, как будто ловушка не заметит ее
оплошности, если она будет достаточно быстрой.
О, черт. Может быть, Даин ошибается. Может быть, ловушка находится в
двенадцати дюймах от линии каната. Может быть, она в безопасности. Может быть, мы все
в безопасности.
Но, очевидно, я молилась не тому богу.
Все как-то замедлилось и в то же время произошло одновременно.
Луэлла ныряет вперед, бросая свое тело туда, откуда она смотрела - на меня, а не на
Киббелайра, - и я едва успеваю разжать руки, прежде чем она наносит удар, отбрасывая
меня назад под углом к Визии... к краю обрыва.
"Ви!" кричит Ридок.
Я пытаюсь повернуться, чтобы перенести как можно больше нашего веса на
безопасную стену, но не хватает ни времени, ни сил, и мы барахтаемся, путаясь друг в друге.
Ноги задевают другие ноги, и я начинаю падать. Мы все падаем.
Рука хватается за пояс на спине моих кожанок и тянет, меняя направление падения.
Ридок. Ноги теряют сцепление с поверхностью, и я ударяюсь коленями о край обрыва как
раз вовремя, чтобы увидеть, как Визия и Луэлла начинают скатываться вниз.
И я уже не могу остановить время.
"Нет!" Я карабкаюсь вперед, камень скребет по моему туловищу, я выбрасываю руки
и тянусь к тому, кто ближе всего, когда над моей головой проносится звук, похожий на
порывы ветра.
Визия хватает меня за левую руку, а Луэлла - за правое запястье, и вес обеих женщин
почти уносит меня к ним. Мое правое плечо вырывается из впадины, и агония вырывается
из моего горла вместе с криком.
Визия пытается ухватиться за стену скалы, но Луэлла обеими руками вцепилась в
мое запястье, а ее ноги бьют по ногам.
"Тяни меня вверх!" кричит Луэлла, а мне слишком больно, чтобы выразить словами,
что я не могу.
"Ридок!" кричу я, когда края моего зрения расплываются, а затем чернеют. "Помоги
мне!"
Ноги колотятся, но хватка Луэллы переходит с моего запястья на руку, и я бросаю
взгляд назад через правое плечо, надеясь на спасение, когда вес Визии исчезает, сорванный
с края скалы огромным клювом.
Киббе.
Визия была на его пути. Грифон сбрасывает всадника на уступ, а затем поворачивает
свою огромную шею в сторону Луэллы, когда шаги сапог разносятся по склону.
Но я вижу только Ридока, который, пошатываясь, отступает к стене, две стрелы
пронзают ему живот.
"Я в порядке". Он быстро кивает, глядя на стрелы, из его рта течет кровь.
Нет. Нет. НЕТ.
Я кричу с обрыва, чтобы позвать единственного человека, который может его спасти.
"БРЕННАН!"
 Когда грифон привязывается, он делает это на всю жизнь.
Охраняйте свою жизнь так же, как и жизнь своего грифона, ибо они
переплетены навеки".

-ГЛАВА ПЕРВАЯ, КАНОН ЛЕТУНА

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Ноги в сапогах метнулись ко мне с двух сторон, и Слоан схватил Ридока, когда Даин упал
на колени рядом со мной, а затем бросился вперед, потянувшись к Луэлле в тот же момент,
когда это сделал Киббе.
Я отрываю взгляд от Ридока и фокусируюсь на ореховых глазах Луэллы, когда она скользит
по моим ослабевшим пальцам.
"Держись!" требую я. Им нужна еще секунда.
Но она скользит дальше, и клюв Киббе закрывается, теряя хватку, и она падает, облако
поглощает ее целиком.
"Луэлла!" - кричит женщина слева.
Киббелаир кричит, и пронзительный звук вибрирует у меня в груди, а я все смотрю и
смотрю на место, где была Луэлла, как будто она каким-то образом должна появиться из
тумана.
Как будто есть хоть какой-то шанс, что она жива.
"Черт побери!" Даин быстро опускается на колени. "Ви..."
"Я не могу двигаться". Мой голос упал до хныканья. "Мое плечо отказало". В любую
секунду адреналин выветрится, и наступит настоящая боль от ранения.
"Хорошо." Его тон сразу же смягчается. "Я держу тебя". Его руки обхватывают мою
грудную клетку, и он осторожно поднимает меня на ноги, моя правая рука бесполезно
болтается на боку.
Крики Киббе переходят в пронзительный вой.
"Что-то не так", - говорит Тейрн.
"Все, блядь, не так".
"Ты ее сбросила!" Кэт бросается к нам с другой стороны от Киббе, ярость справедливо
выписана в каждой линии ее хмурого лица.
"Я бы никогда". Моя грудь сжимается под невыносимым грузом вины, потому что она
отчасти права. Может, я и не бросила ее, но и не спасла.
"Кэт, нет". Марен спешит вокруг нас, выставляя руки, чтобы заслонить свою лучшую
подругу. "Я видела, как это произошло. Вайолет не виновата. Луэлла чуть не убила обоих
всадников, потому что не смогла перепрыгнуть ловушку".
"Ты, блядь, сбросила ее!" Кэт набросилась на Марен. "Киббе спас твого драгоценного
всадника, а ты сбросила нашего летуна! Я убью тебя за это!"
"Прекрати!" кричит Марен. "Убьешь ее - убьешь Риорсона. Все это знают".
Черт, всегда все сводится к этому, не так ли?
"Я могу..." начинает Кэт.
"Сделай хоть шаг в сторону Вайолет, и я сам сброшу тебя с этого гребаного утеса", -
предупреждает Даин, его голос низкий и угрожающий. "В отличие от Риорсона, мне
плевать, кто твой дядя".
"А я сделаю это просто так", - добавляет Слоан.
"Ридок", - успеваю сказать я, не обращая внимания на боль, которая пульсирует в плече, а
затем поглощает все остальное.
"Жив", - слабо отвечает он.
"Кэт, оставь ее. Киббе осталось недолго", - говорит Марен, ее рука дрожит, когда она
тянется к грифону.
Кэт глубоко дышит, затем кивает, переходя на сторону грифона.
"Грифоны умирают вместе со своими летунами, - объясняет Марен, ее тон смягчается, когда
она поглаживает линию, где перья превращаются в мех.
Как Тейрн и я.
Киббе издает заикающийся, трехкратный крик, и вся скала, как над нами, так и под нами,
вторит ему, словно грифоны как один скорбят о потере летуна.
Биение крыльев приближается, когда Даин отводит меня от края, и я смотрю на туман,
ожидая оранжевой вспышки, прихода Марбха и Бреннана.
"Вставь мне плечо обратно". Мой голос дрожит, когда я смотрю на Даина.
"Черт. Ты серьезно?" Он поднимает брови.
"Сделай это. Как тогда, когда мне было четырнадцать".
"И семнадцать", - бормочет он.
"Именно. Ты знаешь, как это сделать, а целителей у нас поблизости нет".
"Ты не хочешь подождать Бреннана?" Даин берет меня за руку. "Бреннан попытается
вылечить меня первой, а Ридок умирает. А теперь делай это!" Я огрызаюсь, готовясь к боли.
Перед моим лицом появляется кожаный ремень. "Кусай", - приказывает Марен, перекрывая
крики Киббе.
Я не могу смотреть на него, не могу смотреть, как его здоровое тело умирает так же, как
тело Лиама, поэтому я наклоняюсь вперед и кусаю.
"Раз." Дайн слегка приподнимает мою руку и поправляет. "Два." Он выводит мою руку под
углом девяносто градусов.
Зубы впиваются в кожу, я борюсь с криком, поднимающимся к горлу. В Ридока попали две
стрелы. Я справлюсь с этим.
"Мне чертовски жаль", - шепчет Даин, просовывая вторую руку между моей шеей и плечом.
"Три!" Он выгибает мою руку вперед, и я сжимаю челюсть, глаза зажмуриваются, когда от
раскаленной боли в глазах вспыхивают звезды, и он вправляет сустав на место.
Облегчение от сильнейшей боли наступает мгновенно, и я убираю кожу между зубами.
"Спасибо."
"Никогда не благодари меня за это". Он поднимает мою руку над головой, убеждается, что
она на месте, поворачивает ее обратно вниз, затем сгибает мой локоть, перекидывает руку
через грудь, после чего снимает ремень и делает временную перевязь. "Как он?" -
спрашивает он через плечо.
"Истекает кровью", - отвечает Слоан, когда оранжевый коготь приземляется на выступ, где
находилась ловушка, и Бреннан выполняет идеальный перекат.
"Ты..." Он подбегает ко мне, осматривая меня на предмет крови.
"Я в порядке! Спаси Ридока!"
"Черт." Бреннан бросает взгляд на ногу Даина. "Ты следующий".
"Это просто царапина". Даин смотрит на меня. "Он просто задел край моего бедра".
Бреннан приседает рядом с Ридоком и начинает работать.
"Все в порядке", - говорит Марен Киббе, когда грифон падает, его голова нависает над
краем обрыва, а крики становятся все тише. "Ты заслужил достойную смерть".
Еще один взмах крыльев наполняет воздух, и я вглядываюсь в туман, ожидая
неодобрительного взгляда Тейрна. Но я не чувствую его ближе, чем раньше.
"Ты не просил меня приводить тебя", - сурово говорит он.
Туман расступается, словно сцена из кошмара, и серые зияющие челюсти заполняют мое
зрение, широко раскрываясь, чтобы показать источающие зубы, которые сомкнулись на
шее Киббе, стаскивая грифона с уступа, после чего он снова падает в туман.
Мое сердце останавливается.
"Какого черта..." - шепчет Слоан.
"Виверна", - удается прошептать мне, и я поворачиваю голову в сторону Марен и Кэт. Они
единственные здесь, кто ее видел. "Виверна, верно?"
"Виверна", - отвечает Кэт, ее глаза расширены от шока. Марен неподвижна, как статуя.
"Виверна!" кричит Даин, и тут же начинается ад.
"Мы ничего не видим из-за облачного покрова", - прорычал Тейрн.
"Но они видят достаточно хорошо, чтобы съесть нас!" Я уже чувствую, как он движется.
Слава богам, Андарна находится в Аретии. "Лезь на скалу!" кричу я Марен, хватаю ее за
плечо своей неповрежденной рукой и трясу, чтобы вывести ее из этого состояния.
"Поднимай Даджу на утес!"
Она моргает, затем кивает. "Даджа!"
Даин оттаскивает меня с пути, когда грифон устремляется вперед, и я могу только
надеяться, что адреналина хватит, чтобы поднять их на пару последних подъемов.
"Я не могу сдвинуть его с места", - говорит Бреннан, его взгляд сосредоточен
исключительно на ранах Ридока. "Я блокирую большую часть его боли, но я не могу
сдвинуть его с места, Ви".
"А мы тут сидим, как утки", - бормочет Слоан, глядя на туман: мимо проносятся всадники
и грифоны.
"Уходи", - шепчет Ридок, открывая глаза и находя мои. "Уходи с этой тропы".
Я опускаюсь рядом с ним на колени и беру его за руку. "Мы заключили сделку, помнишь?
Мы все четверо доживем до окончания школы. Мы. Заключили. Сделку".
"Ридок?" Сойер толкается к нам, его глаза выпучиваются от страха, когда он поднимает
последнего из нашего отряда, и секция Хвоста начинается.
"Они не видят", - говорит Бреннан, его голос напрягается, когда его руки двигаются,
переламывая одну стрелу пополам, а затем и вторую. "Аэтос, драконы не видят!"
"За дело!" Даин смотрит на утес, а я крепко держу Ридока за руку, пока Бреннан
вытаскивает первую стрелу из его живота.
"За что именно?" Сойер огрызается на Даина.
"Кэт передает Гаоталу, что Цианне нужно создать ветер, чтобы отряд был виден", - отвечает
Даин. "Ты здесь ничего не можешь сделать, Хенрик, так что уводи остальных в безопасное
место!"
Сойер сжимает кулаки. "Если ты думаешь, что я брошу своих товарищей по отряду..."
"Похоже, ваш командир отдал вам приказ, курсант", - сказал Бреннан ровным тоном.
"Возьми Слоан". Я смотрю на нее, когда она отступает назад, явно обиженная. "Мне
пришлось держать Лиама, пока он умирал, его дракон уже был разорван челюстями
виверны, и я не собираюсь смотреть, как его сестру постигнет та же участь. Поднимайся на
гребаный утес!"
Сойер почти поднимает Слоан на ноги, и они вместе с ней вливаются в ровный, торопливый
марш, когда тучи начинают редеть.
"Насколько сильна Цианна?" тихо спрашиваю я Даина, ощущая давление руки Ридока,
сжимающей стрелу, пока Бреннан освобождает вторую стрелу.
Его напряженное выражение лица отвечает на этот вопрос.
Видимость, может быть, и улучшается, но ее недостаточно, чтобы увидеть, с чем мы
столкнулись, и даже если бы это было так, без арбалетов я - лучшее оружие, которое у нас
есть.
"Я уже пришел к этому выводу". Порывы воздуха ударили мне в спину от силы крыльев
Тейрна.
"Верно." Я отпустила руку Ридока и зачесала его волосы назад на лоб. "Ты не умрешь. Ты
понял?"
Он кивает, его темно-карие глаза закрываются, когда я встаю.
"Куда, по-твоему, ты идешь?" спрашивает Бреннан, его концентрация колеблется.
"Я - лучший шанс, который у тебя есть. Мы оба это знаем".
"Черт", - пробормотал Бреннан.
"Найди всех обладателей ветра, которые у нас есть", - говорю я Даину, идя к краю уступа и
временно останавливая движение, пока Тейрн поворачивает свое массивное тело лицом к
Поромиэлю. "Думаю, в Первом крыле есть владыка бури. Не такой могущественный, как
моя мать, но если мы сможем поднять температуру, это поможет разогнать тучи".
"Вайолет!" воскликнула Бреннан. "Если мы не можем разогнать тучи, тогда используй их в
своих интересах! Никто здесь не может сравниться с генералом Сорренгейл. Придумай
другой план".
Вечный тактик.
"Мы можем послать туда весь отряд", - предлагает Даин.
"И если на виверне будет хоть один всадник, мы можем потерять весь отряд". Я качаю
головой.
"Ты ранена. Ты ведь знаешь об этом?" спрашивает Даин, глядя на свой пояс.
"А ты читаешь память".
Его взгляд сужается.
"О, разве мы не констатировали очевидные факты?" Я изучаю облака вокруг нас в поисках
хоть какого-нибудь просвета, хоть какого-нибудь признака голубого неба. "Не хочу тебя
огорчать, но твоя печатка не очень-то помогает в этой ситуации".
"На это нет времени". Тейрн опускает свой массивный хвост на уступ, продолжая парить.
"Разве Риорсон позволил бы тебе броситься в бой против бог знает скольких виверн или,
что еще хуже, против создавшего их вэйнителя, когда ты ранена?" Его брови
приподнимаются.
"Да." Я выхожу на середину хвоста Тейрна, и мой желудок оседает на знакомой территории
под моими сапогами, когда я оглядываюсь через плечо на Даина. "Вот почему я его люблю".
Я не жду его ответа, не тогда, когда Тейрн - огромная мишень. Он держится удивительно
уверенно, пока я иду вперед, с легкостью обходя его шипы и чешую.
"Смерть летуна - не твоя вина", - говорит мне Тейрн, когда я нахожу свое седло и
опускаюсь на сиденье.
"Оставим это на другой день". Я несколько секунд возилась с ремнем. С этой чертовой
штукой почти невозможно справиться одной рукой, но я справляюсь, держа ремень в
правой руке и застегивая левой. "Ты же знаешь, что я не могу орудовать одной рукой?"
"Тебе не нужно, чтобы я говорил тебе о твоих ограничениях". Тейрн ныряет, и меня
бросает вперед на сиденье, когда мы проносимся сквозь тысячи футов рассеивающихся
облаков.
"Ты не можешь их почувствовать, не так ли?"
"Я чувствовал, что что-то не так, но если бы я мог точно обнаружить виверн - если бы
кто-то из нас мог, - не видя их, мы бы не оказались в таком положении".
Справедливое замечание.
Ветер хлещет по лицу, из глаз текут слезы, но я не собираюсь тратить драгоценные
движения рук на то, чтобы достать из рюкзака очки. Мы выходим из облачности и
выравниваемся прямо под ней.
"Восхождение чистое, - говорит Тейрн. "Мы не будем рисковать на высоте, если там нет
всадников, которые могли бы нас защитить". Взмах его крыльев - и мы взмываем вверх,
обратно в туман.
"Есть ли здесь другие драконы?" Я потянулась к пряжке пояса Даина и осторожно
отодвинула кожу в сторону, чтобы освободить руку. Она мне понадобится, как только мы
закончим. "Я не хочу никого случайно задеть". Даже если бы я попала в виверну, это было
бы случайностью, учитывая мою меткость.
"Они все наверху, охраняют всадников".
"Хорошо." Мы летим прямо сквозь самую густую часть облака, но от виверны не осталось
и следа.
Пока они - точнее, две из них - не пролетают по обе стороны от нас, серые полосы на фоне
бесконечной белизны.
"Черт!"
Тейрн взлетает высоко, устремляясь в голубое небо.
Облака тянутся от скал над окружающим пейзажем. Неудивительно, что отряд не заметил
виверн. У них идеальное прикрытие.
А Цианна недостаточно сильна, чтобы рассеять все это.
Используй это. Так предложил Бреннан.
Виверны не просто живые... они созданы. Они несут в себе энергию, нагнетаемую в них
темными владыками.
"У меня есть идея".
"Одобряю". Тейрн вплывает в облачный покров. "Я сказал Гаоталу, чтобы он приказал
своему всаднику прекратить уничтожать облака, а вместо этого отогнать их от
обрыва".
"Только от того места, где находится тропа. А пока отвлекай виверну". Неповрежденной
рукой я сжимаю поммель седла, а правую руку засовываю в летную куртку между
пуговицами, чтобы максимально стабилизировать плечо.
Затем Тейрн снова ныряет в туман.
"Только двое, которых может видеть Аотром, - сообщает Тейрн, взмахивая крыльями,
чтобы облака превратились в маленькие вихревые узоры позади нас. "На севере туман
достаточно поредел, чтобы можно было различить их очертания.
"Патруль?"
"Без всадников", - подтверждает он.
"Спасибо, Зигнал". Я наклоняюсь вперед, из уголков моих глаз текут слезы. "Я знаю, я знаю.
Драконы не внимают нашим богам".
Тейрн фыркает, следуя за вихрями, похожими на его собственные. Он следит за виверной.
"Ты ведь быстрее их, верно?" Страх лизнул меня по позвоночнику.
"Не оскорбляй меня, когда мы идем в бой".
"Точно", - бормочу я про себя.
"Не хочешь воспользоваться проводником?" спрашивает Тейрн, когда впереди появляются
два хвоста.
"Нет. Прицеливание вредит цели".
"Понял." Его крылья бьют быстрее, разгоняя нас до скорости, которая оставляет мой
желудок позади и сужает мое зрение, когда он поднимается над вивернами, чтобы привлечь
их внимание.
Это срабатывает, и у меня сводит живот, когда мы превращаемся из хищника в жертву.
"Если бы был только один, я бы вырвал ему глотку, и дело с концом".
"Я знаю." Но нет никакой гарантии, что их только двое.
"Держись, Серебристая".
Я пристегиваюсь, становясь как можно меньше и ложась поперек седла, чтобы свести к
минимуму сопротивление воздуха, пока Тейрн движется с такой скоростью, какой я
никогда не испытывала. Все мои усилия уходят на то, чтобы дышать, бороться с ночью на
краю зрения, просто оставаться в сознании, когда он вырывается из облаков, а через
мгновение снова погружается в пелену.
"Они пошли следом".
"Отлично." Мои чертовы зубы стучат. "Как дела с облаками? Потому что я не смогу
управлять, если потеряю сознание".
"Они почти прозрачные".
Я стиснула зубы и проигнорировала пульсирующую боль в плече. Облака должны очистить
тропу, иначе есть все шансы, что я убью Ридока и Бреннана, если они все еще на тропе.
"Мы сворачиваем", - предупреждает он за секунду до этого, выполняя движение, которое
полностью дезориентирует меня, - движение, при котором большинство всадников не могут
удержаться в седле.
Мой желудок втягивается в легкие, когда он выравнивается, летит в противоположную
сторону и подбрасывает нас прямо под виверну. "Я знаю, что мы не должны задавать
вопросы драконам..."
"Тогда и не надо".
Набор острых серых когтей стремительно падает в нашу сторону. "Тейрн!"
Он сильно отклоняется вправо, затем быстро набирает высоту. "Облака очистили тропу".
Мое сердце ускоряется до галопа. "Убедись, что они следуют за нами".
"Не оборачивайся, иначе можешь потерять сознание", - инструктирует он, летя быстрее.
Я вытаскиваю руку из куртки, вздрагиваю, потом задыхаюсь от боли, когда поворачиваю
ладони вниз и открываюсь силе Тейрна. Она течет сквозь меня, наполняя мои мышцы, вены,
самый мозг моих костей, пока я не становлюсь силой, а сила - мной. Моя кожа начинает
гудеть, затем шипеть.
Мы прорываемся сквозь облака, и я широко раскидываю руки, превозмогая боль и крича от
нее на одном дыхании, освобождая расплавленную энергию внутри меня, и впервые в
жизни я заставляю силу направиться вниз.
Энергия прорывается сквозь меня, обжигая кожу на выходе, а в облаке под нами
вспыхивают молнии, опутывая его, словно ветви зарослей бриара, извиваясь и вращаясь,
притягиваясь к энергии, заключенной в виверне.
Под нами загораются четыре отчетливые фигуры: две прямо под нами и две ближе к краю
обрыва, ярко вспыхивая от бесконечного потока энергии.
"Вырвись на свободу!" требует Тейрн.
Я с силой сжимаю ладони и захлопываю дверь Архива в своем сознании, блокируя
бесконечный поток силы Тейрна, прежде чем окажусь в том же состоянии, что и в Басгиате
под наказанием Карра и Варриша.
Мигание прекратилось.
"Вперед!" кричу я, сжимая правую руку левой, когда Тейрн резко отклоняется влево и
ныряет к земле.
На этот раз ветер радует меня жаром кожи и жжением в легких, когда мы проходим сквозь
облако и оказываемся по другую сторону.
На земле валяются четыре туши виверн, одна из них - посреди того самого поля, на котором
мы стояли сегодня утром. Тейрн пролетает над каждой из них достаточно долго, чтобы
убедиться, что они действительно без всадников, и мы присоединяемся к четырем другим
участникам беспорядков, чтобы в последний раз осмотреть местность.
Затем мы снова поднимаемся, проносимся сквозь облака и выходим на край обрыва, где все
уже собрались. Некоторые грифоны, спотыкаясь, грузятся в тяжелые повозки, другие,
похоже, потеряли сознание на земле, но летуны все на месте, как и отряды всадников.
Тейрн быстро находит нашего, и всадники разбегаются, когда он резко приземляется.
"Ты мог кого-нибудь раздавить", - читаю я лекцию.
"Мог бы, но, увы, они двигались".
Я замечаю Рианнон и Сойера с Ридоком, зажатым между ними, которые ведут его в сторону
Аотрома, и вздыхаю с облегчением.
"Что? Ты думала, я позволю твоему другу умереть?" спрашивает Бреннан, складывая руки
и наклоняя голову ко мне с того места, где он стоит рядом с Бодхи и Даином справа от
передней ноги Тейрна.
"Никогда не сомневалась в тебе ни на секунду". Я принудительно улыбаюсь.
"Может, спустишь свою задницу сюда и позволишь мне вправить плечо?" Он окинул
неодобрительным взглядом старшего брата, как профессионал.
"Не особо." Я гримасничаю и подтягиваю ремень Даина на место, не желая рисковать тем,
что не смогу снова встать на коня, если в процессе починки выбьюсь из сил.
"Такой чертовски упрямая", - пробормотал Бреннан, запустив руки в волосы. "Откуда ты
знала, что сможешь убить их таким образом?"
"Я не знала". Я дышу сквозь волну боли, которая грозит утянуть меня под воду, когда я
позволяю весу моего плеча упасть на импровизированную перевязь. "Виверны создаются с
помощью магии темных магов, а Феликс на днях говорил мне что-то об энергетических
полях. Я решила рискнуть, что молнии будут притягиваться к их магии, и Тейрн согласился
попробовать".
У Бреннана слегка отвисла челюсть, а Даин сдержал нехарактерную улыбку, напомнив мне
о тех годах, когда его больше волновало лазанье по деревьям, чем наш комендантский час.
"Шанс удался", - говорит Бодхи, откровенно ухмыляясь.
"Так и было". Я киваю. "Разве ты не собираешься рассказать мне, насколько блестящей
была эта идея?"
Тейрн насмехается. "Я выбрал тебя в прошлом году за эту гениальность, а теперь ты
хочешь, чтобы тебя поздравили, как будто это что-то новое? Как странно".
"На тебя невозможно произвести впечатление".
"Я дракон, Черный Хвост Утренней звезды. Потомок..."
"Да, да." Я прервал его, прежде чем он заставил меня пересказать всю свою родословную.
"Кэт сказала, что их там четверо". Даин ловко меняет тему. "По крайней мере, они были без
всадников. Представляешь, если бы темные знали, что мы объединяем силы с летунами и
перебрасываем их в Тиррендор? Туда, где только что вылупился дракон? Они бы увидели
в нас зрелую мишень для истощения".
Лицо Бодхи опускается.
Вот черт. "Вот почему ты беспокоился".
"Неизвестно, кто находится в пределах четырехчасового перелета". Тейрн проглотил
последние слова.
"Они уже знают". Мой желудок скрутило. "Вот почему они используют безвсадниковых
виверн для патрулирования".
Бреннан полностью замирает, и цвет исчезает с его лица.
"Что?" Даин посмотрел между нами.
"Вэйнитель разделяет коллективное сознание с вивернами, которых он создает", - тихо
говорит Бреннан. "Так сказано в книге Текаруса".
"Книга, которую ты не дал мне прочитать за те четыре дня, что она у тебя?" Я прикасаюсь
кончиками пальцев к голове, когда головокружение возвращается.
"Прошло всего три дня, а ты, видимо, уже знаешь", - возражает Бреннан. "А некоторые вещи
находятся за пределами твоего допуска, кадет, особенно информация, которую мы еще не
закончили анализировать".
"Я знаю, потому что читала книгу, которую дал мне отец", - возражаю я, и почти жалею,
что сделала акцент, когда он вздрогнул. Он не просто отделился от мамы, когда изменил
свое имя, он отделился от отца. "А Бодхи знает, потому что именно так я убила целую орду
в Рессоне".
"Я не знал", - перебивает Даин. "Значит, если кто-то из них почувствовал этот
энергетический импульс... Если кто-то из них знает, что он означает..."
"Тот, кто их создал, знает", - заканчиваю я за него, переводя взгляд на Бреннан. "И можете
не сомневаться, что теперь они придут за нами".
 Только в последние пятьдесят лет мы поняли, что они не приходят только из
Барренса. Они стали принимать новобранцев, обучая тех, кто никогда не был связан с
грифоном, направлять в нужное русло то, что им не принадлежит, нарушать баланс
магии, похищая ее из самого источника.
Проблема человечества в том, что мы слишком часто считаем свои души
достойной платой за власть.

-РУКОВОДСТВО КАПИТАНА ЛЕРЫ ДОРРЕЛЛ ПО ПОБЕДЕ НАД ВЭЙНИТЕЛЬОМ

СОБСТВЕННОСТЬ АКАДЕМИИ КЛИФФСБЕЙН

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

"Корали Райл. Николай Панья", - выкрикивает над покрытым инеем двором недавно
закрепленный майор Девера, читая из ставшего уже привычным списка погибших. Впервые
с момента прибытия в квадрант каждое утро в течение последней недели назывались имена
не курсантов, а действующих всадников и летунов, находящихся на передовой и
сражающихся за укрепление деревень вдоль реки Стоунвотер. Пытаясь отвлечь внимание
вэйнителей от нашей долины, где вылупились четыре новых дракона.
Не назови Миру. Не назови Миру. Не назови Миру. Это стало моей личной молитвой,
обращенной к любому богу, который будет слушать меня, стоя в строю.
Я чувствую себя чертовски бесполезной. В отличие от последних двух недель, здесь
нет ни светил, которые нужно добыть, ни щитов, которые нужно провалить. Там, внизу,
идет настоящая война, а мы здесь, наверху, изучаем историю и физику.
"Мы потеряли двоих вчера?" Аарик напрягся в ряду впереди.
Рианнон оглядывается на меня через плечо, в ее глазах на мгновение мелькает
печаль, но затем она успокаивается с изяществом, которое мне никогда не удавалось, и
расправляет плечи рядом с Сойером. Два всадника за один день - это непостижимо для
действующей службы. Такими темпами весь Аретинский квадрант будет мертв менее чем
через два месяца.
"Думаю, это брат Изара", - говорит Ридок, сидя рядом со мной. "Второе крыло".
Мы оба смотрим налево, мимо третьего крыла. Изар Панья склоняет голову, стоя в
центре своего отряда в секции Хвоста.
Я моргаю, сдерживая жжение в глазах, и сжимаю пальцы левой руки вокруг
проводника.
"Он был лейтенантом", - тихо говорит Имоджен.
"На два года раньше нас", - добавляет Квинн. "Отличное чувство юмора".
"Это жестоко", - шепчу я. "Говорить нам, что наши братья и сестры, наши друзья
погибли таким образом - это чертовски жестоко". Это жесточе, чем все, что мы пережили в
Басгиате.
"Это ничем не отличается от утреннего построения", - говорит Визия через плечо.
"Нет, отличается", - возражает Слоан. "Услышать, что кто-то из другого крыла
погиб, или, черт возьми, даже из нашего отряда, - это не то же самое, что услышать, что
твой брат погиб". Ее голос дрожит.
В горле у меня встает комок. Бреннан внутри, несомненно, спорит с Ассамблеей о
том, где найти дичь для дрейфа хищников, которых мы завезли сюда за последний месяц,
или координирует поставки из теперь уже функционирующей кузницы. Он в безопасности.
 Все всадники, которые не участвуют в обучении, были посменно отправлены на
аванпосты вдоль Скал Дралора, как Ксаден, Гаррик, Хитон и Эмери... или на передовую,
как Мира.
Девера прочищает горло и меняет свиток на тот, что держит Джесиния.
Мои плечи опускаются, вздох облегчения омрачает морозный воздух. Мира жива.
Или, по крайней мере, была жива вчера вечером, когда вахтенный всадник принес эту
новость. Утренняя формация не пугает меня, когда речь идет о Ксадене - я бы сразу поняла,
если бы он...
Боги, я не могу даже думать об этом.
"Крисса Верлин", - Девера начинает читать из списка заказанных летунов. "Мика
Ренфрю..."
"Мика!" Справа от нас раздается низкий, гортанный крик, и все головы
поворачиваются к дрейфу, находящемуся в центре строя летунов, когда парень падает на
колени. Остальная часть дрейфа поворачивается, закрывая его утешающими руками.
"Я никогда не привыкну слышать, как они это делают", - пробормотал Аарик,
переместив свой вес.
"Что слышать?" возражает Слоан. "Эмоции?"
"Сорренгейл знает, что я имею в виду. Ты была там...", - говорит мне Аарик.
"И я плакала, как младенец, пока Лиам умирал. Повернись." Черт, разве это не
противоречит всему тому, что я говорила Рианнон, когда мы сражались рядом с Перчаткой?
Смерть должна закалять нас, так почему же я соглашаюсь со Слоан в этом вопросе? В том,
как реагируют летуны, есть что-то бесконечно более... человеческое.
Даже то, как они проводят свою Молотьбу в Клиффсбейне, гораздо менее жестоко,
чем то, что мы переживаем в Басгиате. Теперь я не могу решить, делает ли это нас сильнее...
или просто выносливее.
"- и Альвар Гилана, - заключает Девара. "Мы отдаем их души Малеку".
Я бросаю взгляд вправо - как делаю это каждое утро - и вижу, что поза Кэт
смягчается, ее глаза ненадолго закрываются от дрейфа на ближайшем краю их строя.
Сирена тоже жива.
Она смотрит на меня, я киваю, и она отвечает кивком, пусть и отрывистым. Это наш
единственный ежедневный момент перемирия, единственный раз, когда мы, кажется,
признаем друг друга младшими сестрами, а не врагами, и он заканчивается менее чем за
мгновение.
Ее взгляд превращается в оскал, когда строй нарушается.
Клянусь Амари, Кэт чертовски старается сделать мою жизнь как можно более
несчастной каждую свободную минуту и вдвойне старается в те дни, когда Ксаден здесь.
На фоне ее ненависти Слоан выглядит просто теплой и пушистой, и что еще хуже, весь ее
дрейф, похоже, сосредоточен на нашем отряде: пятеро из оставшихся шести - Марен
исключение - обвиняют меня в смерти Луэллы и громко заявляют, что я предпочла всадника
летуну.
Высокий парень с каштановыми волосами до плеч - почти уверена, что его зовут
Трэгер, - два дня назад прилетел за Ридоком на летное поле долины и в итоге получил от
Рианнон кулаком в лицо, когда заикнулся о том, что в ее приграничной деревне не
принимают беженцев. Его губа до сих пор в струпьях. Видимо, наш небольшой поход на
скалы не связал нас так, как они надеялись.
"Что она делала сегодня утром?" спрашивает Рианнон, глядя в сторону Кэт с
приподнятой бровью.
"Постучалась в мою дверь перед рассветом, а потом разозлилась, когда я ответила".
При одной только мысли об этом моя рука греется на канале. За эту неделю Феликс уже
дважды заменял сплав в моем канале, но, по крайней мере, моя неспособность
контролировать собственную силу помогает напитать сплав для кинжалов, так что в каком-
то смысле я помогаю военным усилиям, раз уж моя попытка активировать защитный камень
провалилась. Я покрутила правым плечом, надеясь облегчить боль после того, как
избавилась от повязки, но оно все еще протестует.
"У нее что, кончилась ерунда, которую можно на тебя свалить?" спрашивает Ридок,
когда мы начинаем двигаться к двери. Здесь выход из строя занимает в два раза больше
времени, чем в Басгиате, учитывая, что дом Риорсонов был построен для того, чтобы не
пускать людей, а не впускать их. "Похоже, это не так плохо, как в субботу, когда она
вывесила список всех листовок, которые Мира разнесла за эти годы".
Тот день был очень приятным и определенно смягчил отношения между
наездниками и летунами. В коридорах происходило по меньшей мере на дюжину больше
драк, чем обычно.
"Когда я открыла дверь, на ней был шелковый деверелийский халат". Я подхватила
с земли свой рюкзак и взвалила его на плечи, морщась от тяжести. "Откуда я знаю, что это
был деверелийский шелк, спросите вы? Потому что он был практически прозрачным".
"О, черт!" Сойер сморщился. "С чего бы ей... Ты..."
Рианнон, Квинн и даже Имоджен уставились на него, пока первокурсники шли
внутрь.
"Подумай, где она спит!" Ридок шлепает Сойера по затылку.
"Ой! Точно. Ты все еще в комнате Риорсона", - медленно произносит Сойер,
демонстративно поворачиваясь спиной к Кэт, которая проходит мимо со своим дрейфом.
"Я забыл. Ролл записал тебя в комнату Рианнон".
Привезти сюда еще сотню курсантов означало удвоить их количество, и технически
я не должна спать в комнате лейтенанта - не то чтобы кого-то из нас это волновало или
руководство собиралось что-то сказать человеку, владеющему домом.
"Что я и ценю". Рианнон положила руку на сердце. "Так как это дает мне
возможность уединиться, когда у нас с Тарой действительно будет время увидеться".
"Рада помочь". Я улыбнулась.
"Надо отдать должное этой девушке". Имоджен качает головой и вздыхает, глядя
мимо меня на Кэт и ее дрейф. "Она упорная".
Все головы поворачиваются в ее сторону.
"Эй." Имоджен поднимает руки вверх. "Я из команды Вайолет. Просто хочу сказать,
что, если бы Ксаден когда-нибудь ушел, ты бы тоже боролась за его возвращение".
Уф. Когда она так говорит...
"Не надо очеловечивать этот ходячий кусок ужаса", - возражает Рианнон. "Я
взобралась с ней на весь утес, и я начинаю думать, что лучше бы вместо нее здесь был Джек
Барлоу".
Я рада, что он остался, как бы хорошо он ко мне ни относился. Я все еще не доверяю
этому парню. И никогда не буду.
"Кэт снова стала... Кэт?" спросил Бодхи, подойдя к нам, когда двор опустел.
"Все в порядке. Она в порядке. И я в порядке". Я качаю головой, лгу сквозь зубы,
чтобы он не сказал Ксадену, что я не могу справиться с собой. "Нам с Рианнон нужно кое-
куда пойти".
"Нам?" Брови Ри приподнялись. "Нам, да".
"Верно." Он повернулся к Рианнон. "Ну, профессор Трисса только что выбрала
ваших второкурсников для нового занятия. Завтра в два часа в долине".
Трисса? Она - маленький, тихий член Ассамблеи.
"Мы будем там", - обещает Ри.

Снег в Аретии выпадает раньше, чем в Басгиате, и уже в первую неделю ноября
тонкое белое покрывало покрывает быстро растущий город, но не долину над ним,
благодаря сочетанию естественного теплового тепла горного хребта и магии, направляемой
как грифонами, так и драконами, которая, похоже, только усиливается.
 Я бросаю взгляд на израненную тропинку в конце долины, ведущую к дому
Риорсонов, и в животе у меня поднимается тревога.
"Как-то неловко". Сойер складывает руки и окидывает скучающим взглядом
пятнадцать футов травы в долине, которые отделяют второкурсников нашего отряда от
второкурсников, летящих в дрейфе Кэт.
Похоже, нас обоих вызвали.
Но если линия драконов, стоящая за нами, и грифоны, стоящие за летунами, могут
не нападать друг на друга, то, конечно, мы можем быть вежливыми.
"Согласна."
"Вежливость переоценивают", - замечает Андарна, разминая когти в траве. "Я
никогда не пробовала грифонов..."
"Мы не едим наших союзников", - поучает Тейрн. "Найди себе другую закуску".
Посмотрев направо, я замечаю, как Сойер снова и снова переводит взгляд с Андарны
на Тейрна, словно сравнивая различия. "Не волнуйся, мне все время кажется, что я вижу
двойников".
"Дело не в этом. Она снова выросла?" - спрашивает он, дергая себя за воротник. "Мне
кажется, что она выросла".
"Думаю, на несколько сантиметров за эту неделю". Я киваю. "Нам пришлось
добавить по одному звену к ее упряжи с каждой стороны".
"Скоро я смогу летать без нее", - с досадой замечает Андарна.
Ридок поворачивается, чтобы высказать свои соображения, и улыбается Андарне.
"Маленькая мини-Тейрн становится свирепой, не так ли..."
"Я ничья не миниатюра". Андарна вскидывает голову и щелкает зубами менее чем в
футе от его лица.
Сердце замирает. "Андарна!" кричу я, быстро поворачиваясь, чтобы оказаться
между ней и Ридоком, когда она удаляется.
"Черт!" Ридок вскидывает руки, его волосы разлетаются назад от силы того, что
можно описать только как разочарованный вздох Тейрн... вздох. "Большая", - пробурчал
Ридок. "Я хотел сказать "большая".
"Больше никакого времяпрепровождения со Сгаэль". Я указываю на нее,
останавливаясь, чтобы коснуться ее подбородка, а затем смотрю на Тейрна, который
опустил голову над ней, как будто он действительно может взять ее между зубами и
утащить с поля, как щенка. "Я серьезно. Она на тебя действует".
"Мне может только так повезти". Андарна поднимает голову, прихорашиваясь, а
Тейрн ворчит что-то на своем языке.
"Вот черт", - бормочет Марен у меня за спиной.
"Извините за это. Подростки". Я пожимаю плечами, глядя на Ридока.
"До сих пор не могу поверить, что перьехвосты - дети", - говорит Сойер, делая шаг
в сторону от Андарны. "Или что ты связала двух черных драконов".
"Это тоже застало меня врасплох".
Я снова бросаю взгляд в сторону тропинки, но Рианнон не видно. Если профессор
Трисса доберется сюда раньше Ри, у нее будут большие проблемы. Трисса, возможно,
самый мягкий член Ассамблеи, но она также и самая резкая, когда злится, как сказал мне
Ксаден, прежде чем он снова улетел к границе сегодня утром с Хитоном и Эмери. По
крайней мере, у нас была ночь вместе.
Третьекурсники тоже отправились патрулировать Скалы Дралора в поисках виверн
и наваррских всадников.
О вивернах можно было бы не беспокоиться, если бы я подняла защиту.
"Какая часть хуже?" размышляет Ридок, потирая ямочку на подбородке. "То, что они
молча смотрят на нас, как будто мы догадываемся, почему они здесь? Или их грозные
сопровождающие?" Его взгляд останавливается на грифонах, стоящих на страже своих
летунов.
 Даджалаир слегка покачивается, все еще явно не приспособившись к высоте. За
неделю их пребывания здесь я не видела ни одного летающего грифона.
"Обе причины." Сойер расстегивает пуговицы своей летной куртки. "Мне кажется,
или здесь становится жарче?"
"Жарче", - соглашаюсь я и облегченно вздыхаю, когда появляется Рианнон, одаривая
меня взволнованной улыбкой, когда она идет к нам с другой стороны поля. Я добавляю
Ридоку: "И будь вежлив. Мне нравится Марен".
"Мне тоже нравится Марен, но ее лучшую подругу нужно сбросить с этого утеса", -
замечает Сойер под нос.
"Грифоны на ногах быстрее, чем я думал", - замечает Ридок. "Несколько дней назад
большинство из них еще отсыпались от высоты".
Грифон, стоящий позади Трэгера, парень с каштановыми волосами длиной до плеч
и кривой улыбкой, замечает оценку Ридока и предупреждающе щелкает своим острым
двухфутовым клювом.
Трагер ухмыляется.
Аотром выдувает горячий порыв пара над нашими головами, обдавая всех троих
летунов не только паром, но и здоровым слоем... соплей?
"В их защиту скажу, что мы взяли с собой сопровождение", - замечаю я, когда
Андарна шагает вперед, ее когти вонзаются в траву по обе стороны от меня в знак явного
предупреждения. С каждым днем ее когти становятся все острее, а сегодня утром она
впервые полностью расправила крыло, что делает ее еще более смелой сегодня днем.
"Старейшины говорят, что через несколько недель я буду летать". Рычание,
направленное на грифона, поднимается вверх по ее горлу, и его глаза-бусинки вспыхивают,
затем мигают.
"Показываешь зубки, не так ли?" Я не пытаюсь скрыть улыбку.
"Я им не доверяю", - отвечает она. "Особенно той, что в центре, которая, похоже,
замышляет твою смерть".
"Не позволяй ей беспокоить тебя".
Глаза Кэт, как обычно, сузились на меня.
"Она тебя беспокоит". Андарна делает один шаг вперед, ставя свою грудную чешую
прямо над моей головой.
"И она привыкнет к этому, или она убьет ее", - отвечает Тейрн из-за нашей спины,
где ждут остальные три - нет, четыре - дракона после прибытия Фейрге. "И то, и другое
приемлемо".
"Я думала, ты против того, чтобы мы убивали союзников?" Я оглядываюсь через
плечо: его тень окутывает меня благодаря полуденному солнцу. Может быть, это Слизег
придвинулся ближе справа, но на чешуе Андарны появился красноватый блеск, и я не могу
не задаться вопросом, когда этот блеск потускнеет и станет более похожим на оттенок
Тейрна.
"Ей еще предстоит проявить себя как союзник", - замечает Тейрн.
"Она все еще винит меня в смерти Луэллы".
"Эй, пока мы тут стоим..." Сойер потирает затылок, и его щеки краснеют. "Я..."
"Ты...?" Я поднимаю брови на явно незаконченный вопрос.
"Я хотел спросить, может быть, ты..." Он вздрагивает, затем вздыхает. "Неважно".
"Он хочет, чтобы ты научила его показывать", - закончил Ридок, покачиваясь на
пятках от явной скуки.
"Ридок!" Сойер бросает на него взгляд.
"Что? Ты сделал это гораздо больнее, чем должно было быть. Ради всего святого, ты
как будто подводил ее к тому, чтобы пригласить на свидание, или что-то в этом роде". Он
заметно вздрогнул.
"А что, если бы так и было?" возражаю я.
 "Тогда бы я застрял, убирая его кусочки с нашего общего пола, когда Риорсон
разорвал его в клочья". Ридок качает головой. "Так грязно".
"Во-первых, Ксаден более чем достаточно уверен в себе, чтобы пережить, когда меня
пригласят на свидание". Я смотрю на Сойера. "И да, я научу тебя показывать. Почему это
должно смущать?"
"Я должен был научиться много лет назад". Сойер опускает руку. "И... по очевидным
причинам".
"Видимо, я недостаточно хорошо владею языком, чтобы стать хорошим учителем".
Ридок закатывает глаза.
"Ты бы научил меня знаку "секс" и сказал, что это "привет", только чтобы
посмотреть, что будет, когда я его использую", - парирует Сойер.
"Что? Я не полный придурок". Улыбка кривит рот Ридока. "Я бы подождал, пока ты
не спросишь, как называется "ужин", и тогда, когда ты спросил бы ее, не хочет ли она
перекусить с тобой..."
"О!" Я моргнула, собирая кусочки воедино. Джесиния. "Не волнуйся, Сойер. Я тебя
поняла. Ри тоже свободно говорит. Аарик и Квинн тоже, и..."
"Все, кроме меня". Сойер вздохнул, его плечи опустились.
"Чуть-чуть не успели", - говорит Рианнон, слегка запыхавшись, когда доходит до
нас.
Глаза Трегера еще больше сужаются на Ри, когда профессор Трисса огибает угол
позади нее.
"Как губа?" спрашивает Рианнон, подмигивая Трегеру.
Он делает шаг вперед, но Марен преграждает ему путь, качая головой.
"Я бы тебя прикрыла. Ты устроила свою семью?" спрашиваю я Ри.
Они прибыли вчера поздно вечером, усталые, с вещами, которые смогли уместить в
узкую повозку, способную подняться по Перевалу Предков - извилистому торговому пути,
проходящему по северо-восточной стороне Утесов Дралора, граничащей с провинцией
Диконшир.
"Да." Ри усмехается и опускает свой рюкзак в удивительно мягкую траву рядом с
моим. Клянусь, в этой долине как будто времена года сменяют друг друга. "Поблагодари за
меня своего брата. Он выделил им дома рядом с рыночной площадью, и они уже выбрали
место для магазина".
"Обязательно. А Лукас?" При одной мысли о пухлых щечках ее племянника я
широко улыбаюсь.
"По-прежнему самый милый мальчик на свете". Она расстегивает пуговицы своей
летной куртки и стряхивает ее с плеч. "Они измучены, но они в безопасности. А то, что я
теперь могу видеть их, когда захочу? Потрясающе. К тому же, мне удалось
продемонстрировать свою печатку, и они были в соответствующем восторге".
"Это феноменально. Я очень рада за тебя". Моя поза расслабляется, и я делаю по-
настоящему глубокий вдох. Семьи прибывали в Аретию в течение последней недели,
ведомые небольшими, незаметными группами членами революции, которые приносили
свои предложения об убежище. Отец Ридока должен прибыть со дня на день, а от родителей
Сойера пока нет никаких вестей.
"Вам, наверное, интересно, почему мы собрались в долине", - говорит профессор
Трисса, и ее дыхание становится совершенно ровным, когда она лезет в свою сумку и
достает семь распечатанных иллюстраций, а затем раздает их всем семерым из нас.
Еще одна улыбка растягивает мои губы. Джесиния и остальные запустили печатный
станок.
На иллюстрации изображена тирришская руна, не похожая на те, что были в книге
по ткачеству, которую оставил мне Ксаден, когда закончил обучение. При ближайшем
рассмотрении я узнаю иллюстрацию. Ряд градуированных квадратов почти идентичен
рукояти кинжала на моем правом бедре.
 "Поскольку вы в настоящее время являетесь лучшим отрядом и дрейфом, мы
выбрали вашу группу в качестве... своеобразного теста". Профессор Трисса отходит назад,
чтобы видеть нас обоих. "Вы умеете транслировать?" - спрашивает она летунов.
"Примерно на половину мощности со вчерашнего утра", - отвечает Кэт.
"Умственная работа?" - спрашивает профессор с любопытством.
"Пока нет", - отвечает Марен.
"Но скоро", - говорит Кэт, глядя прямо на меня. "Дрейфы с каждым днем становятся
все сильнее".
Как будто я забыла, каково это - когда она носится у меня в голове.
"Ну что, возвращаемся к часу искусств и ремесел?" спрашивает Ридок, складывая
руки.
"Кто знает, как питаются магические огни?" спрашивает профессор Трисса,
игнорируя его вопрос, и лезет в свою сумку. Она достает восемь небольших деревянных
дощечек, размером не больше тарелки. Она кладет их в центр нашего маленького
противостояния. "Ну?"
"Малая магия", - отвечает Марен.
"Те, которые вы создаете сами". Профессор Трисса кивает. "А как насчет тех,
которые постоянно работают, скажем, в общежитиях первого курса. Те, которые работают
еще до того, как вы сможете транслировать?"
Все всадники смотрят на меня.
"Они питаются избыточной магией, которую направляем и мы, и наши драконы", -
отвечаю я. "Она исходит от нас естественным путем, как... волны тепла тела, но ее
количество настолько мало, что мы ее даже не замечаем".
"Именно так", - соглашается профессор. "И что же делает такую магию возможной?
Магия, привязанная к предметам, а не к хозяину?" Она смотрит на нас ожидающими темно-
карими глазами, затем потирает переносицу. "Боги, я думала, Феликс шутит. Сорренгейл,
ты практически вся в них".
Я опускаю взгляд, замечая под V-образным вырезом форменной одежды блеск
доспехов из драконьей чешуи, затем смотрю на кинжалы, которые дал мне Ксаден. "Руны?"
"Руны", - подтвердила профессор Трисса. "Руны - это не просто украшения. Это нити
магии, извлеченные из нашей силы, сплетенные в геометрические узоры для определенного
использования, затем помещенные в предмет, либо для немедленной работы, либо для
использования позже. Мы называем этот процесс "закалкой"".
"Это невозможно". Марен покачала головой. "Магией можно только пользоваться".
"Она все еще используется". Профессор Трисса только вздохнула, разочарованная
нашим невежеством. "Но точно так же, как мы запасаем продукты на зиму, обладатель руны
может закалить ее, используя столько или меньше энергии, сколько пожелает, а затем
поместить ее во что-то". Она нагибается, поднимает одну из досок и машет ею в нашу
сторону. "Например, в дерево, металл или любой другой предмет по выбору владельца. Эта
руна активируется при срабатывании и выполняет то действие, для которого она была
закалена. В отличие от сплава, в котором хранится сила, руны закалены силой для
определенных действий".
Мы с Ри обменялись растерянным взглядом.
"Видимо, нам придется убедиться в этом". Профессор Трисса опускает доску и
поднимает руки. "Сначала вы отделяете нить своей силы". Она протягивает руку вперед и
зажимает воздух между большим и указательным пальцами. "Это может быть самым
сложным шагом в обучении, честно говоря".
"Она притворяется?" шепчет Ридок.
Профессор Трисса бросает на него острый взгляд. "Если вы не видите моей силы, это
не значит, что я ее не вижу. Или вы не знакомы с процессом заземления? Как и ваши щиты,
ваша сила видна вам только тогда, когда вы придаете ей форму, будь то форма вашей
печатки всадника или более слабые магические способности, на которые вы все способны".
 "Понятно." Ридок поднял пустую руку в знак поражения.
"Силе можно придать форму". Ее руки быстро двигаются, втягивая частички
воздуха, а затем с помощью пальцев формируя невидимые фигуры. Круги? Квадраты? Это
был треугольник? Трудно сказать, когда мы не видим. "Каждая форма имеет значение.
Точки, куда мы привязываем силу, меняют этот смысл. Все это вам нужно будет
запомнить". Она снова тянется в воздух, затем создает... ромб? "Фигуры, которые мы
соединяем, накладывают друг на друга смыслы, изменяя руну. Активируется ли она сразу?
Находится в подвешенном состоянии? Сколько раз она может активироваться, прежде чем
руна истощится? Все решается здесь". Она, кажется, перевернула то, над чем работала,
затем потянула за другую нить и сделала... что-то.
"Чертовски странно", - пробормотал Ридок себе под нос. "Это как когда ты
маленький и просишь родителей попить из чашки, зная, что чая в ней нет".
Рианнон отталкивает его.
"Как только все будет готово, - профессор Трисса наклоняется и берет доску, затем
встает, - мы помещаем руну. Пока она не размещена, она не имеет смысла, не имеет цели и
быстро исчезает. Именно закалка руны делает ее активной магией". Она берет правой рукой
то, что, как я предполагаю, является руной, которую она закаляла, и вдавливает ладонь в
деревянную доску. "Эта конкретная - простая руна нагрева".
"Простая?" спрашивает Сойер.
Доска дымится, и я наклоняюсь вперед, мои глаза расширяются.
"А вот и она". Она поворачивает переднюю часть доски к листовкам, затем
показывает нам. "Как только вы поймете, какие фигуры сочетаются, чтобы получить те или
иные символы, комбинации станут практически безграничными".
На мгновение у меня отвисает челюсть. Фигуры были выжжены в том, что еще
десять минут назад я бы назвал декоративной руной. Я опускаю взгляд на иллюстрацию в
своих руках и задаюсь вопросом, что, черт возьми, должен делать кинжал на моем бедре.
Каждая форма имеет значение. Точки, куда мы привязываем силу, меняют этот
смысл. Я еще раз смотрю на многогранную фигуру, прежде чем она переворачивает доску,
держа ее лицевой стороной к небу, и мои глаза расширяются от осознания.
"Это логосиллабический язык", - пролепетала я. "Как древнелукерский или
морраинский".
Профессор Трисса поднимает брови, глядя в мою сторону. "Очень похоже, да". Ее
рот кривится в улыбке. "Верно, ты можешь читать и на старолукерском". Она кивает.
"Впечатляет".
"Спасибо."
"Она наша", - говорит Ридок, указывая на меня.
Не уверена, что мне есть чем похвастаться, учитывая, что сегодня утром я едва сдала
контрольную по истории. По крайней мере, по математике у меня все в порядке, но, опять
же, математика не меняется в одночасье.
"Ты ведь владеешь льдом, не так ли?" спрашивает профессор Трисса у Ридока.
Он кивает, и она протягивает руку.
Ридок откупоривает кожу, пристегнутую к бедру, и извлекает воду из горлышка в
замороженный цилиндр, после чего подносит его к профессору Триссе.
Она кладет лед на доску, и не только мой вздох слышен, когда лед растворяется в
считанные секунды и вода капает с шипящей древесины. "Будьте осторожны с носителем,
который вы выбрали для хранения руны. Чуть больше энергии, и доска бы вспыхнула".
"Почему никто этому не учит?" спрашивает Марен, переводя взгляд с пергамента на
доску.
"Когда-то Тирриш контролировали и совершенствовали это умение, но через пару
сотен лет после объединения Наварры оно было запрещено, хотя многие наши форпосты и
сам Басгиат были построены на их основе. Почему?" Она поднимает брови. "Я очень рада,
что вы спросили. Видите ли, всадники, естественно, более могущественны, учитывая
количество магии, которую мы направляем, и знаки, которые мы носим".
Трегер закатывает глаза.
"Но руны - это великий уравнитель", - продолжает профессор Трисса, положив доску
на траву, которая уже перестала шипеть. "Руна ограничена только тем, сколько энергии вы
хотите в нее вложить, как долго она будет действовать и сколько раз ее можно
использовать, прежде чем она истощится. Они запретили руны, чтобы они не попали в
чужие руки". Она смотрит на листовки. "Точнее, в ваши руки. Достаточно хорошо овладеть
рунами, и ты сможешь конкурировать с достаточным количеством печаток".
"Значит, вы хотите, чтобы мы... закалили это?" спрашивает Кэт, изучая
иллюстрацию с приподнятой бровью. "Из... магии?"
Мне не хочется признавать, но в этом вопросе я согласна с Кэт - и, судя по лицам
окружающих, мы все согласны. Даже Ри с трепетом смотрит на рисунок. Это кажется...
подавляющим.
"Да. С помощью силы вы научитесь отделяться от себя, как я вам уже показывала".
Профессор Трисса открывает свой рюкзак и вываливает еще одну стопку досок на первую.
У нее это выглядело так просто.
"Мы начнем с простой руны разблокировки. Легко создать, легко проверить". Она
смотрит между нашими строчками.
"Мы все можем отпирать двери с помощью меньшей магии", - замечает Трегер.
"Конечно, можете". Профессор Трисса вздыхает. "Но руна отпирания может быть
использована и тем, кто не владеет малой магией. А теперь пойдемте. Я ожидаю, что ваши
первые руны будут сотканы до заката".
"Мы никак не можем научиться делать это до захода солнца", - возражает Сойер.
"Глупости. Каждый отмеченный выучил простую отпирающую руну в первый же
день".
"Никакого давления", - пробормотала Ри.
"Слоан и Имоджен могут это сделать?" спрашиваю я.
"Естественно". Профессор Трисса качает головой.
Вот почему Ксаден заставлял меня практиковать руны на ткани. Этот человек когда-
нибудь научится просто говорить мне все прямо? Или мне всегда придется вытягивать из
него информацию? "Я отвечу на любой вопрос, который ты задашь", - насмешливо говорю
я себе под нос. Трудно задавать вопросы, о существовании которых я даже не подозреваю.
"Вы должны стать лучшими в своем году, так что перестаньте глазеть и приступайте
к работе", - читает лекцию профессор Трисса. "Первое, что вам нужно сделать, - это
научиться отделять частичку собственной силы. Позвольте ей заполнить ваш разум, а затем
потянитесь и визуализируйте, как вырываете ее нить из потока".
Рианнон, Сойер, Ридок и я обмениваемся взглядами, которые повторяют летуны
напротив нас.
"Совет?" спрашиваю я Тейрна и Андарну.
"Не взрыви ничего". Тейрн перемещает свой вес позади меня.
"По крайней мере, взорвать что-нибудь было бы интересно", - замечает Андарна,
вызывая рык Тейрна.
"Сейчас", - требует Трисса, а затем поднимает палец. "О, и будьте осторожны. Сила
становится темпераментной, когда ее тянешь. Вот почему ваши драконы и грифоны здесь.
Чем ближе источник, тем легче в первый раз". Она оглядывает нас, затем складывает руки
на груди. "Ну, чего же вы ждете?"
Я закрываю глаза и представляю себе свой Архив и бурлящую силу, которая его
окружает. Пылающий, расплавленный поток силы Тейрна, текущий за его гигантской
дверью, кажется, способен поглотить меня, но перламутровый поток силы Андарны за
окнами кажется... доступным.
Выровняв дыхание, я потянулась к силе Андарны...
 Бум. Раздается взрыв, и мои глаза распахиваются, а голова летит назад, к Сойеру. Он
приземляется совсем рядом с когтями Слизега, и на траве, где он стоял, остается
дымящийся след от ожога.
"Вот почему мы проводим это занятие на открытом воздухе". Профессор Трисса
качает головой. "На ноги. Попробуй еще раз".
Ридок отходит назад и помогает Сойеру встать на ноги, а затем мы делаем именно
это.
Попробуем еще раз. И еще раз. И снова.
Перед заходом солнца мне удается сплести руну разблокировки, но я не первая.
Эта честь принадлежит Кэт, и, в отличие от остальных, под ее ногами нет следов от
ожогов.
 Вполне уместно, что единственное оружие, способное убить темного, - это то
же самое, что довело его до бездушия... сила.

-РУКОВОДСТВО КАПИТАНА ЛЕРЫ ДОРРЕЛЛ ПО ПОБЕДЕ НАД ВЭЙНИТЕЛЕМ

СОБСТВЕННОСТЬ АКАДЕМИИ КЛИФФСБЕЙН

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

"Руны?" спросил Ксаден несколько дней спустя, склонившись над моим плечом,
когда я сидела за столом в его комнате, упражняясь в выполнении сегодняшнего задания -
треугольного куска пытки, который должен был как-то улучшить слух. Он берет в руки
одну из пяти отброшенных мною попыток, выжженных в деревянных дисках размером с
ладонь, и я глубоко вдыхаю, наслаждаясь ароматом мыла на его свежевымытой коже.
Личная банная комната - определенно одно из преимуществ ночевки в его комнате.
"Мы - испытательный отряд. Я хотела сказать тебе об этом вчера вечером". Я беру
тонкую нить перламутровой силы и сгибаю ее в третью форму по образцу, который
профессор Трисса дала нам для домашнего задания, затем позволяю ей ярко гореть передо
мной, пока я осторожно достаю другую. Теперь, когда я знаю, что искать, я четко вижу
перед собой поток силы, каким-то образом одновременно твердый и бесплотный,
светящиеся нити, которые изгибаются под моим прикосновением. Однако от этого не
становится легче тянуть отдельные нити.
"Вчера вечером я тоже хотел тебе многое рассказать, - говорит он, кладя диск на стол
вместе с остальными. "Но когда я нашел тебя в постели, мой рот был занят другим".
Мои губы кривятся от воспоминаний, когда я формирую следующий треугольник,
меньший по размеру, и помещаю его внутрь больших, парящих передо мной. Он
отсутствовал больше, чем бывал дома, перегоняя оружие из нашей кузницы на передовую
у реки Стоунвотер и пополняя оружейную Текаруса. Эта поездка затянулась на целый день,
когда они с Гарриком попали в атаку.
"Тебе нужна моя помощь?" - спросил он, проведя губами по моей шее.
"Это...." У меня перехватывает дыхание, когда он добирается до воротника моих
доспехов. "Не помогает".
"Жаль". Он целует меня в шею и встает, оставляя меня заниматься домашними
делами. Хорошо, что так, ведь через несколько минут у меня занятия.
"Вот почему ты оставил мне ту книгу в Наварре, не так ли?" Я беру следующую
прядь, формирую круг, который должен стабилизировать фигуры внутри, и помещаю его
вокруг руны. Этого должно хватить.
"Я хотел, чтобы у тебя была фора", - говорит он, берет дневник Варрика с того места,
где я бросила его на столе, и листает его.
"Спасибо".
"Это невозможно читать", - бормочет Ксаден, закрывает дневник и кладет его
обратно на стол, а затем идет к большому шкафу, где рядом с моей висит его форма.
Я усмехаюсь, глядя на эту домашнюю обстановку. Нет ничего, на что бы я не
согласилась, чтобы между нами все было именно так. "Меня научил отец". Я пожал
плечами, изучая свою руну на предмет того, что я мог упустить. "А мы с Даином
использовали ее как секретный код, когда были детьми".
"Никогда не представлял себе Аэтоса как старолукерского типа", - замечает Ксаден.
 Взяв деревянный диск в левую руку, я осторожно перекладываю жужжащие нити
силы, вдавливая их в диск. Гораздо лучше, чем предыдущие пять. "Ты вложил руны в мои
кинжалы", - говорю я, поворачиваясь в деревянном кресле.
Мои губы раздвигаются, и я откровенно разглядываю Ксадена, когда он достает из
шкафа свою форму, полотенце, обернутое вокруг бедер. Как я не заметила, что он все это
время был практически голым за моей спиной? Такая упущенная возможность...
"Если будешь так смотреть на меня, то не успеешь до урока", - предупреждает он,
его глаза темнеют, когда он спускается на пол и бросает свою одежду на кровать.
Я заставляю себя отвернуться. Бреннан предупредил Ксадена, что в первый же раз,
когда я опоздаю на занятия из-за своего спального режима, я вернусь в отведенную мне
комнату. "Ты вложил руну разблокировки в мой кинжал, не так ли?" спрашиваю я,
засовывая все диски, кроме того, который я только что закончила, в свою сумку, не обращая
внимания на дневник Варрика, который насмехается надо мной с края стола. "Именно так
мы и выбрались из камеры допросов".
"В какой-то степени, да".
Держа в руках лучшую руну из всех моих попыток, я поднимаю рюкзак на плечи и
продеваю руки в ремни, вставая и поворачиваясь к нему лицом. Его торс по-прежнему
великолепно обнажен, но, к сожалению - или к счастью для моего расписания, - на нем есть
штаны. "Не хочешь рассказать подробнее?"
К моему замешательству, вместо рубашки он надел носки.
"Ты можешь сделать руну разблокировки. Это довольно просто". Он пожимает
плечами. "Я добавил в руну элемент необходимости. Так что ты не можешь подойти к
любой двери и открыть ее просто потому, что тебе этого хочется, но если кинжал находится
на твоем теле и улавливает необходимость отпереть дверь, он это сделает. Если бы ты
добралась до кузницы в Басгиате, она бы открылась по твоему желанию". Присев на край
кровати, он надевает сапоги.
"Ключ все это время был у меня?" Мои брови поднимаются, и если бы я его еще не
любила, то влюбилась бы тут же.
"Был. Ты чувствуешь себя сегодня авантюристом в вопросах?" Уголок его рта
искривляется.
Я хватаю диск и впиваюсь зубами в нижнюю губу. Проблема с тем, что я счастлива
среди полного хаоса, который мы устроили, заключается в том, что я боюсь задать хотя бы
один вопрос, который может поставить это под угрозу. "Что за руна на камне, который ты
держишь у кровати? Это то же самое, да?"
"Да, и очень сложная". Он садится и достает маленький серый камень, затем
предлагает его мне. "Нет ни одного человека, который бы знал, как это воспроизвести.
Полковник Майри была последней".
Мама Лиама и Слоан. Я беру камень размером с ладонь и изучаю замысловатые
линии руны. "Она должна была быть гигантской, когда она ее закаляла".
"Думаю, да. Она, должно быть, свернула ее, чтобы она поместилась, когда помещала
их в камни".
"Камни?" Я подняла на него глаза. "То есть больше одного?"
"Сто семь, - отвечает он, с ожиданием глядя на меня.
Помеченные. Он хочет, чтобы я спросила.
"Что она делает?" Я провожу большим пальцем по почерневшему рисунку.
"Делала. Это руна защиты, но она должна была быть использована только один раз".
Он проводит рукой по влажным волосам и делает паузу. "Когда ты лучше владеешь рунами,
ты можешь притягивать к ним элементы. Такие, как пряди или даже другие полноценные
руны для определения местонахождения вещей. Или для защиты. Эта руна была создана
для защиты кого-то из рода моего отца".
"Тебя." Я поднимаю глаза и передаю камень обратно. "Ты его единственный сын,
верно?"
 Ксаден кивает. "Каждый из детей офицеров получил их перед тем, как наши
родители отправились на битву при Аретии. Нам сказали носить их всегда, и мы носили,
даже на казнь". Его пальцы касаются моих, когда он берет камень.
Я почти перестаю дышать, не сводя с него глаз.
"Она был создана для того, чтобы противостоять печаткам всадников, чей дракон их
убьет". Он сглотнул. "Но он мог активироваться только в случае гибели от драконьего
огня".
"А это основной способ казни предателей", - шепчу я.
Он кивает. "Я держал его в кулаке - мы все держали - когда стояли там и смотрели,
как наших родителей ставят в шеренги для казни. И в ту же секунду они..." Он поднимает
плечи, делая глубокий вдох. "...обожгло, по руке пробежало тепло. В следующий раз я
почувствовал что-то подобное после Молотьбы".
Мои глаза расширяются, и я закрываю ладонь его руки. "Реликвии восстания?"
Должно быть, именно поэтому вихревые следы всегда начинаются на руках меченых.
Он кивает. "Наши родители знали, что так или иначе умрут, и последнее, что они
сделали, это позаботились о нашей защите. Я храню его исключительно из
сентиментальных соображений". Наклонившись ко мне, он целует меня в лоб, затем
отворачивается и кладет камень на прикроватную тумбочку. "Мне нравится, когда ты
задаешь мне вопросы", - говорит он, наклоняясь, чтобы взять свою форменную рубашку.
"Ты хочешь узнать что-нибудь еще?"
На кончике моего языка вертится мысль о том, почему он не рассказал мне о сделке
с моей матерью и не спросил, не повлияло ли это на его чувства ко мне. Но тут он встает, и
мой взгляд останавливается на серебристых шрамах на его спине - шрамах, которые она
нанесла, - и я просто не могу спросить. Он сказал мне, что любит меня с того момента, как
мы впервые поцеловались. Этого должно быть достаточно. Мне не нужно знать о сделке
больше того, что она мне сказала... А может быть, я и не хочу этого знать, если есть хоть
малейший шанс, что это может пошатнуть наши отношения.
"Вайоленс?" Он натягивает рубашку и поворачивается.
"Больше не о чем спрашивать". Я принужденно улыбаюсь.
"Все в порядке?" Между его бровей появляются две линии. "Бодхи упомянул, что
Кэт не дает тебе покоя, и у тебя было несколько ударов молнии..."
"Бодхи должен перестать." Я ни за что не позволю Ксадену беспокоиться обо мне
перед тем, как отправиться в многодневное путешествие. Приподнявшись на носочках, я
нежно целую его. "Увидимся вечером".
Разочарование промелькнуло в его глазах, прежде чем он обхватил мою шею сзади
и прильнул к моему рту еще на одну блаженную секунду, а затем отстранился. "Ты уже
близко, но тебе нужна подсказка направления для этой руны".
"Моя руна великолепна, и я попрошу помощи, если она мне понадобится". Я быстро
целую его, просто потому что могу, а затем спешу за дверь, чтобы успеть на занятия. Как
только я оказываюсь в коридоре, я подношу диск к уху.
В коридор врывается шум. Шаги сапог надо мной, двери передо мной закрываются,
люди кричат подо мной - слишком много шума, чтобы в нем разобраться.
"Ненавижу, когда он прав", - бормочу я, вбегая в класс.
Естественно, Кэт прекрасно закалила свою руну, когда я пришла туда, и мне почти
хочется попросить помощи у Ксадена, но он уже ушел, когда я закончила свои занятия на
этот день.
"Мы дали вам две недели на то, чтобы придумать, как мирно интегрироваться, а вы,
к нашему разочарованию, до сих пор этого не сделали", - читает нам лекцию Девера на
следующей неделе с центрального ковра, рядом с ней Эметтерио и один из профессоров-
летунов. Зал для спаррингов лишь немногим меньше зала Басгиата - всего девять матов, и
он забит битком: все курсанты Аретии стоят плечом к плечу.
В том числе и летуны.
 До сих пор нас собирали вместе только для занятий по рунам, которые проходили
очень небольшими порциями, и во время обедов, которые обычно заканчивались как
минимум одним ударом.
"Чего они, черт возьми, ждут?" Рианнон сложила руки рядом со мной. "Мы веками
убивали друг друга, а теперь должны... вплетать друг другу в волосы цветы и признаваться
в своих самых глубоких и темных секретах только потому, что они подарили нам светило
и отправились в поход на скалу?"
"Это немного напрягает", - соглашаюсь я, держа проводник в правой руке и
покручивая больное плечо, надеясь, что оно простит меня за то, что я посмела спать на нем
неправильно. Через два дня у меня урок с Феликсом, и я впихиваю в маленькую стеклянную
сферу как можно больше энергии.
Моя сила слишком часто вспыхивает, а летуны при каждом удобном случае бросают
оскорбления, намекая, что я бросила на смерть Луэллу, а не Визию.
Наши ряды четко разделены: справа от меня - море черных, слева - полоса загара,
между нами - широкая полоса голого пола. Более десятка курсантов носят синяки от
потасовки, вспыхнувшей вчера в большом зале между третьим крылом и двумя штреками.
"Вчерашняя вспышка насилия была абсолютно неприемлемой", - начинает
преподаватель летунов, ее русая коса спадает на плечо, когда она поворачивает голову,
обращаясь ко всем курсантам, а не только к летунам. "Совместная работа - вот что изменит
ситуацию в этой войне, и она должна начаться здесь!" Она обращает свой взор на
курсантов-всадников.
"Удачи вам", - говорит Ридок под нос.
"Мы внесем существенные изменения", - объявляет Девера. "Вас больше не будут
разделять на занятия".
У меня сводит живот, и по залу прокатывается недовольный ропот. "Это значит... -
Девера повышает голос, заставляя замолчать нашу часть импровизированного строя. "Вы
будете уважать друг друга как равные. Может быть, мы и в Аретии, но с сегодняшнего дня
мы решили, что Кодекс Всадника Дракона все еще применим к каждому курсанту".
"И как их гости", - говорит профессор летунов, положив руку на свое пышное бедро,
- "все летуны будут соблюдать его". По их половине прокатывается недовольный ропот.
"Это понятно?"
"Да, профессор Киандра", - отвечают они в унисон.
Черт. Это впечатляет, даже если они и звучат как пехота.
"Но мы признаем, что не можем двигаться дальше, не устранив враждебность между
вами", - говорит Эметтерио, переводя взгляд с одной группы на другую. "В Басгиате у нас
был метод разрешения обид между курсантами. Вы можете попросить о вызове - спарринг-
матче, который закончится, когда один из вас потеряет сознание или отключится".
"Или умрет", - добавляет Аарик.
Летуны дружно задыхаются, и большинство из нас закатывают глаза. Они бы и дня
не продержались в Басгиате.
"Не убивая своего противника, - продолжает Эметтерио, обращаясь прямо к Аарику,
- в течение следующих шести часов любая просьба курсантов одного года о вызове будет
удовлетворена. Вы рассмотрите свои претензии один раз на этих матах, а затем оставите их
в прошлом".
"Они позволят нам выбить из них все дерьмо?" тихо спрашивает Ридок.
"Думаю, да", - шепчет в ответ Слоан.
"Это будет феноменальный день". Имоджен ухмыляется, хрустя костяшками
пальцев.
"Их учили сражаться с вэйнителями", - напоминаю я. "Я бы не стала их
недооценивать". Когда дело касается печаток, мы можем разнести их в пух и прах, но в
рукопашную? Есть вероятность, что мы не справимся.
 "Вы можете вызвать только одного противника, и каждый курсант может быть
вызван только один раз", - говорит Эметтерио, подняв указательный палец и насупив густые
брови. "Так что выбирайте тщательно, потому что завтра всадник или летун, к которому вы
относитесь с презрением, может оказаться вне зоны доступа".
Вот черт. Мой желудок падает. Есть только одна причина, по которой кто-то не
может бросить вызов, но ведь он этого не сделает... ведь так?
"Вызовы между членами отряда запрещены Кодексом", - объясняет Девера летунам,
а затем поворачивается к нам. "И завтра каждый отряд всадников поглотит один дрейф
летунов".
Видимо, так и будет.
Гнев заливает мои щеки, и мы с Рианнон обмениваемся возмущенным взглядом,
который повторяют все в нашем отряде, особенно Визия.
"Заметьте, я сказала "поглощать". Девера пристально смотрит на нас. "Вы не будете
объединены в команду или партнерство. Вы будете сливаться, вы будете соединяться, вы
будете объединяться".
Это противоречит всему, чему нас учили. Отряды - это святое. Отряды - это семья.
Отряды рождаются после Парапета и закаляются на Перчатке, Молотьбе и Военных играх.
Отряды не объединяются, если только не распадаются из-за смертей, а мы - Железный
Отряд.
Мы не прогибаемся. И уж точно не сливаемся.
К желающим получить вызов выстраиваются очереди, и меня не удивляет, что
большая часть очереди одета в коричневое. У них гораздо больше причин ненавидеть нас,
чем у большинства из нас - их.
"Мы - Железный Отряд, и мы будем вести себя соответственно", - приказывает
Рианнон, когда последний из очереди подходит к Эметтерио. "Мы держимся вместе и идем
наперегонки с любым вызовом, брошенным нам".
Все одиннадцать из нас соглашаются.
Объявляются первые вызовы, и я не удивляюсь, когда Трегер называет Рианнон,
которая должна выйти на ковер. Несомненно, он все еще злится из-за удара, который она
нанесла на летном поле.
Она побеждает менее чем за пять минут, и его губа снова кровоточит.
Лидер третьего курса из дрейфа Кэт, коренастый, с ожерельем шрамов, Брейген,
вырубает Квинн без сознания комбинацией ударов, от которой у меня повисает рот.
Как только Имоджен вызывает на ковер Нив - еще одну третьекурсницу из дрейфа
Кэт, с короткими клубнично-блондинистыми волосами и глубоко посаженными глазами, -
я чувствую закономерность.
"Это касается меня", - тихо говорю я Рианнон, когда Имоджен наносит сильный удар
ногой по голове другой девушки.
"Значит, дело в нас", - отвечает она. "Пожалуйста, скажи мне, что ты перевязалась и
надела свои доспехи".
Я киваю.
Имоджен и Нив обмениваются точными, рассчитанными ударами, пока Девера не
объявляет ничью, когда у обеих течет кровь.
"Катриона Корделла и Вайолет Сорренгейл", - объявляет Девера. "Обезоруживаемся
и ложимся на ковер".
"Не делай этого". Марен пытается отговорить Кэт, но в ее сузившемся взгляде нет
ничего, кроме решимости.
"Конечно, блядь, конечно". Я передаю кондуит Рианнон.
"Почему я не удивлена, Кэт?" Имоджен смотрит на коврик, а затем поворачивается
ко мне.
"Все нормально. Предсказуемо, но хорошо". Одно за другим я вынимаю из ножен
все тринадцать своих оружий и передаю ей.
 "У нее есть по крайней мере пять дюймов, так что следи за тем, как она дотягивается
до тебя", - тихо говорит Рианнон.
"Насколько я помню, она быстро атакует и не оставляет тебе времени на реакцию,
так что действуй наверняка. Не медли", - добавляет Имоджен.
"Хорошо." Я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, изо всех сил стараясь
успокоить нервы, от которых мой желудок делает кувырки. Если бы я знала, к чему
приведет сегодняшний день, я бы начала действовать раньше, может быть, подмешала бы
в ее завтрак фониль, которую я видела на хребте, растущем прямо под долиной.
"Ты справишься", - кивнула Рианнон. "Тебя обучали лучшие".
"Ксаден", - шепчу я, желая, чтобы он был здесь, а не на границе.
"Я". Она подталкивает меня локтем и заставляет улыбнуться.
"Вайолет?" Слоан переходит на сторону Имоджен. "Сделай мне одолжение и надрай
ей задницу".
Мой рот растягивается в настоящую полуулыбку, и я киваю ей, прежде чем ступить
на коврик. Видимо, ничто так не объединяет противников, как общий враг, и по какой-то
причине Кэт решила, что я - ее. Коврик такой же плотности, как и в Басгиате, такой же, как
под моими ботинками, когда я иду к центру, где со злобной ухмылкой ждет Кэт.
"Выцарапай ей глаза", - предлагает Андарна. "Действительно. Глаза - самая мягкая
ткань. Просто воткни туда большие пальцы..."
"Андарна! Пользуйся здравым смыслом", - огрызается Тейрн. "Коленные чашечки -
гораздо более легкая мишень."
"Тихий час". Я поднимаю щиты, максимально заглушая Тейрна и Андарну.
"Никакого оружия. Никаких жетонов", - говорит Девера. "Матч закончится, когда
один из вас..."
"Без сознания или отключится", - заканчивает Кэт, не отрывая от меня взгляда. "Мы
знаем".
"Начинаем". Девера уходит с ковра, и я отгораживаюсь от окружающего шума,
полностью сосредоточившись на Кэт, которая принимает знакомую боевую стойку.
Я делаю то же самое, держа свое тело свободным и готовым к движению. Если она
быстро атакует, как сказала Имоджен, то мне придется играть в защите.
"Это за Луэллу". Она набрасывается на меня с комбинацией ударов, которые я
блокирую предплечьями, смещая тело так, что удары проскакивают мимо, не достигая цели.
Это... легко, как будто я знаю хореографию. Как будто это мышечная память. Ее позиция
меняется, и я отпрыгиваю назад за секунду до того, как она наносит удар. Попав только в
воздух, она теряет равновесие, когда я приземляюсь, и шатается в сторону.
Вот это да. Она дерется как Ксаден.
Он тренировал нас обеих.
 Победа над темным магом начинается с определения его возраста и опыта. У
инициаторов в глазах появляются и исчезают красноватые кольца в зависимости от
частоты осушения. У асимов глаза колеблются в зависимости от степени
покраснения, а вены расширяются, когда они возбуждены. У мудрецов - тех, кто
отвечает за инициацию, - глаза постоянно красные, вены на них постоянно
расширяются к вискам, увеличиваясь с возрастом. Мавены - их генералы - никогда не
были пойманы для исследования.

-ВЭЙНИТЕЛЬ, СБОРНИК КАПИТАНА ДРЕЙКА КОРДЕЛЛЫ, ДРЕЙФ НОЧНЫХ

КРЫЛЬЕВ

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Так много для того, чтобы думать, что у меня есть преимущество.
Ее глаза вспыхивают, как будто она пришла к тому же выводу, пока мы кружили
друг вокруг друга, а затем сужаются так, что у меня сжимается живот. Может, Девера и
установила правила, но что-то подсказывает мне, что Кэт собирается их нарушить.
"Тебя это беспокоит?" - спрашивает она, понижая голос и поднимая руки. "То, что
он учил меня первой? Что он был у меня первой?"
"Вовсе нет, ведь теперь он мой". Я сглатываю кислую ревность, которая поднимается
вместе с желчью в горле.
"Правда?" Она укоряет, и я отмахиваюсь. "Мысль о том, что я знаю, каков он на
вкус?" Она бросает еще одну комбинацию, которую я блокирую, а затем отступает, как
будто это была всего лишь проверка. "Как его вес ощущается надо мной?"
Меня не вырвет на этот коврик. Я отказываюсь.
"Нет". Но, черт возьми, если эта картинка не воспроизводится в моем сознании так
же ярко, как кошмарный сон.
Ее руки на его коже, ее рот на изгибающихся линиях его реликвии восстания.
Зависть и гнев ревут в моих ушах, притупляя чувства, и я быстро моргаю, чтобы убрать
картинку, но жар колет мою кожу, когда во мне поднимается сила.
Она снова набрасывается на меня, я вскидываю предплечье, но она неожиданно
смещается, и когда я блокирую, скрестив руки, она наносит мне удар левой.
Боль вспыхивает в щеке, прямо в кости, и я отшатываюсь назад, рефлекторно касаясь
лица, чтобы проверить, нет ли крови, но она не рассекла кожу.
"Я думаю, что тебя это беспокоит, - тихо говорит она, когда мы снова кружимся.
"Видеть меня здесь, где мне самое место. Сплю ниже по коридору. Держу пари, что это не
дает тебе спать по ночам, зная, что я лучше подхожу ему во всех отношениях, считая
секунды, когда он устанет от твоего хрупкого тела и вернется к женщине, которая точно
знает, что и как ему нравится ".
Каждое ее слово повышает мою температуру, но я отказываюсь заглотить наживку
и готова к тому, что на этот раз она бросится вперед, изворачиваясь и нанося удары по
моему лицу. Я успеваю парировать, нанося удар в то же место, куда она ударила меня.
Боль пронзает запястье, но я рада этому.
 "Знаешь, что меня беспокоит?" спрашиваю я, когда она снова подпрыгивает на
носочках, ругаясь, когда тыльная сторона ее руки проводит по щеке, и на ней остается
кровь. "То, что ты одержима борьбой за мужчину". Ярость подпитывает мои движения,
когда я перехожу в атаку, но она готова к любой моей комбинации.
Потому что все они, блядь, его.
"Ты собираешься что-то с этим делать?" спрашивает кто-то из-за дымки гнева,
которая замедляет мою реакцию.
"Она бы этого не хотела". Ответ раздается с края мата, когда Кэт делает выпад в мою
сторону, и я слишком сосредоточена на ее руках, чтобы блокировать ее ноги, когда они
выбивают мои из-под ног.
Я на мгновение оказываюсь в воздухе, а затем ударяюсь спиной о коврик, скрежеща
костями и перехватывая дыхание.
Кэт опускается вслед за мной, прислоняет предплечье к моему горлу и перекрывает
мне доступ воздуха, наклоняясь, ее рот оказывается совсем рядом с моим ухом. "Ты
выглядишь сердитой, Вайолет. Неужели ты только сейчас поняла, что в тебе нет ничего
особенного? Что ты просто удобное место, которое он может трахать?" Ее смех низкий и
жестокий. "Я знаю, насколько он хорош. Это я научила его тому маленькому трюку,
который он проделывает пальцами. Ну, знаешь, когда он загибает..."
Я вижу красный цвет и вливаю всю свою ярость в удар, который наношу в боковую
часть ее ребер, как раз туда, куда Ксаден учил меня колоть, а затем отступаю назад и делаю
это снова, наслаждаясь тупым звуком треска ее ребер и дрожащей болью, которая пронзает
мою руку, запястье и вверх по руке, потому что я знаю, что только что нанесла удар в десять
раз хуже.
Она вскрикивает, падая с меня на неповрежденную сторону, и я задыхаюсь,
наполняя легкие, а затем бросаюсь на ее тело, поднимаюсь на колени и с удовлетворенным
стуком врезаюсь кулаком в ее лицо, прежде чем она успевает прийти в себя. Теперь у нее
есть мои следы с обеих сторон.
"Да что с тобой такое?" огрызаюсь я. "Я не виновата, что он тебя не любит!"
"Конечно, не любит!" Она хватает меня за руку и с поразительной скоростью
закручивает ее за спину.
Меня пронзает белая мука, от которой у меня перехватывает дыхание.
"Он не способен никого любить", - шипит она мне в ухо. "Ты думаешь, я настолько
ничтожна, что из-за любви наброшусь на другую женщину?"
"Да." Я выдавливаю это слово сквозь стиснутые зубы, когда она толкает меня вниз,
удерживая за руку, которую она легко может сломать, за плечо, которое она в этом
положении находится в дюйме от того, чтобы вывихнуть. Боковая часть моего лица
ударяется о мат.
Думай. Я должна думать. Но, черт возьми, все, что я могу делать, это чувствовать.
Злость и зависть бьются в моих венах с каждым ударом сердца, душат логику, пока я не
остаюсь только в ярости.
"Ты слишком близорука для него", - говорит она тихо, словно боясь, что ее услышат.
"Он думает наперед, как и я. Боже, ты хоть знаешь, почему он не убил тебя в тот первый
год? Знаю. Потому что он доверял мне смотреть вперед вместе с ним".
Она знает о сделке с моей матерью. Он сказал ей.
Пальцы покалывает, и я знаю, что скоро потеряю чувствительность всей конечности,
но это не мешает моему телу дрожать от ярости... от нарастающей силы.
Думай. Я должна думать. Она знает все мои приемы, по крайней мере, те, которым
меня научил Ксаден.
"Посмотри, где мы находимся. Дом Риорсонов". Ее рот находится достаточно близко
к моему уху, и я чувствую, как тяжело она дышит. "Кому бы не понравилась вся эта сила и
дело, в котором она находится? Но я не собираюсь сражаться с тобой за мужскую
привязанность. Я собираюсь воевать с тобой за корону. Это была причина нашей помолвки.
Она была обещана мне, и я не отдам ее проклятому Сорренгейлу, который решил бросить
летуна вместо своего товарища по отряду. Вся твоя семья заслуживает смерти за то, через
что ты заставила нас пройти".
Корона? Помоловка? У меня защемило в груди, потому что все это имеет смысл. Две
аристократические семьи нуждаются в союзе. А я и близко не голубых кровей.
"И, боги, хоть немного контролируй свои эмоции, а? Ты так чертовски слаба, что
просто жалкая". Ее слова - это череда шипений.
Да пошла она.
Рианнон тоже меня обучила.
Я откидываю голову назад изо всех сил, отчего хрящи трещат, и давление исчезает
с моей руки и плеча, освобождая меня.
Она вскрикивает, звук слегка приглушается, и я отвожу свой неповрежденный
локоть назад, ударяя по мягким тканям ее живота, как учила меня Ри.
Заблокировав боль, я поднимаюсь на колени, затем поворачиваюсь, перебрасывая
свой вес на нее. Она откидывается назад, и я, воспользовавшись открывшейся
возможностью, бью коленом в ее грудину, а затем тянусь к ее горлу.
Я убью ее на хрен. Как она смеет преследовать меня, как будто у меня был выбор в
падении Луэллы? Как будто я имею какое-то отношение к тому, что Ксаден решил бросить
ее? К черту это. Как она посмела прийти за тем, что принадлежит мне. Он не корона. Он не
ступенька для власти. Он не инструмент, чтобы возвысить ее положение. Он - все.
Ее лицо становится красным, а глаза расширяются от паники.
"Вайолет!" - кричит кто-то. Женщина. Может быть, друг?
Сила пронзает мои вены и поднимает волосы на затылке, поднимаясь с силой
торнадо. Ее руки рвутся к моим, но я только сильнее сжимаю их.
"Черт возьми, Кэт!" - кричит кто-то с противоположной стороны. "Сдайся!"
Сдаться? Я не хочу, чтобы она подчинилась. Я хочу, чтобы она перестала
существовать.
"Мне, честно говоря, все равно, убьешь ли ты ее, Вайоленс". Голос Ксадена
проникает сквозь ярость, которая держит меня той же несокрушимой хваткой, которой я
пытаюсь выдушить жизнь из своего противника. "Но ты это сделаешь".
Я моргаю, когда его слова рассеивают туман настолько, что я чувствую замедление
ее пульса под моими руками, но я не ослабляю хватку.
"Сдайся!" - кричат несколько человек.
"Я уважаю любой твой выбор".
Но я не делаю выбора. Нет никакого выбора. Есть только бурлящий, хаотичный
вихрь гнева, ревности и...
Она, блядь, обманывает, использует умственные способности.
"Убирайся из моей головы!" кричу я так громко, что горло обжигает.
Кэт смотрит на меня, и гнев разгорается еще жарче, когда она пытается просунуть
большие пальцы под мои руки, ярость горит в ее глазах.
Она не собирается сдаваться. Она скорее умрет, чем проиграет мне.
"Я не хочу ее убивать". Я должна отпустить ее. Но мои руки не понимают сигнала.
"Тогда не надо". Его голос обволакивает мой разум, и гнев ослабевает настолько, что
я понимаю, что он здесь. Прошла неделя с тех пор, как я его видела, а он здесь.
И я люблю его больше, чем ненавижу ее.
Я отдергиваю руки от ее горла, но не могу заставить свое тело двигаться дальше.
"Мне нужна твоя помощь".
Кэт задыхается, когда слева раздаются тяжелые шаги.
Руки Ксадена обхватывают меня, поднимая на ноги, и я цепляюсь за любовь к нему
своими чертовыми ногтями, чтобы не дать гневу поглотить меня.
"Я не сдавалась!" прохрипела Кэт, отступая назад, на ее шее остались отпечатки
моих рук.
 "Риорсон!" огрызается Девера. "Зачем тебе вмешиваться в бой..."
"Потому что она жульничала!" кричит Имоджен. "Она использовала разум!"
"Это она не в себе!" Голос Кэт несколько раз срывается, и она тычет в меня пальцем.
"Я не в себе? Я покажу тебе, что ты не в себе, когда убью тебя за то, что ты мне
голову морочишь!" Я бросаюсь на руки Ксадену, но он держит меня крепко.
"Дай мне знать, если ты действительно это имеешь в виду". Он поднимает меня на
ноги.
"Катриона!" Профессор Киандра пробивает себе дорогу сквозь строй летунов.
"Скажи мне, что ты не..." Она переводит взгляд с Кэт на меня и обратно. "Отпусти, Кэт!"
"Да пошла она!" Чистая ненависть исходит от каждой линии тела Кэт и только
разжигает огонь под моей кожей. "И нахуй всю ее семью. Надеюсь, вы все умрете за то, что
сделали с нами!"
Сопротивляться силе Ксадена бесполезно. Он держит меня под контролем. Но сила
хлещет через меня и вырывается наружу с обжигающим треском.
Молния ударяет одновременно с громом, вспыхивая белым светом. Кадеты
вскрикивают, и воздух наполняется запахом дыма.
Ксаден вскидывает руку, и тени устремляются к деревянным трибунам, гася быстро
растущее пламя.
"Браген! Марен! Проводите Катриону в ее комнату", - приказывает Киандра. "Ее дар
ограничен..."
"Расстояние. Я знаю." Ксаден взваливает меня на плечо, словно мешок с зерном.
"Риорсон!" восклицает Рианнон, привлекая его внимание, и бросает ему проводник.
Он ловит его одной рукой, кивает и направляется к выходу.
Каждый инстинкт подсказывает мне, что нужно брыкаться, биться, выбивать из него
показания, но я заставляю себя сохранять полную неподвижность, пока он несет меня в
коридор, мимо зияющих лиц руководства, стоящего вдоль стен в ожидании окончания
периода испытаний.
"Будет легче", - обещает Ксаден.
И это действительно так. Туман от силы Кэт исчезает с каждым шагом, оставляя
меня сырой, как руины пляжа после прилива и отлива. Боги, как мне сделать так, чтобы это
не повторилось?
Ксаден даже не вспотел, когда проходил мимо большого зала, а потом удивил меня
тем, что не свернул в фойе. Нет, он несет меня прямо в зал Собрания, приводя в изумление
всех четверых, собравшихся там, включая Бреннана.
Я достаточно контролирую свои эмоции, чтобы чувствовать каждую унцию
смущения, которое раскаляет мое лицо, но мое тело все еще вибрирует от гнева. По крайней
мере, на этот раз это мой собственный искренний гнев.
"Что ты..." - начал мой брат.
"Убирайтесь", - требует Ксаден, пересекая комнату и поднимаясь по ступеням на
новый помост, где за длинным официальным столом стоят кресла Ассамблеи. "Все вы.
Прямо сейчас, мать вашу".
Они переглядываются между собой, а затем, шокировав меня до глубины души,
делают именно это - берут с углового стола стопку пергаментов и уходят, закрыв за собой
дверь.
Ксаден бросает проводник в массивное среднее кресло и опускает меня, мое тело
скользит по его телу, пока пальцы ног не касаются помоста. Когда наши взгляды
сталкиваются, он вздергивает свою покрытую шрамами бровь. "Она хорошо тебя отделала".
Он тянется к моему лицу, осторожно поворачивает мою голову, чтобы осмотреть щеку. "Но
я думаю, что последнее слово осталось за тобой".
"И сколько этих унизительных слов ты услышал?" Я не хочу знать ответ, но он мне
нужен.
"Все".
Черт.
 В результате Аретийского договора полномочия представлять провинцию
Тиррендор в Сенарии короля переходят от дома Риорсон к дому Левеллен.

-ОБЪЯВЛЕНИЕ 628.86, ТРАНСКРИПЦИЯ ЦЕРЕЛЛЫ НИЛВАРТ

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

"То, что она говорила..." Я сжимаю свои болящие кулаки и замечаю, что прорвал
кожу на костяшках пальцев.
"Я знаю". Он окидывает меня взглядом, который я слишком хорошо знаю, оценивая
меня на предмет повреждений.
"Она сказала, что я для тебя всего лишь удобная для секса".
"Я слышал. Насколько ты ранена?"
"Я в порядке". Если только он не спрашивает о моей гордости. "Плечо немного
побаливает, но я думаю, что хуже всего досталось моему лицу".
"Хорошо." Он обхватывает меня за талию, притягивает наши нижние части тела друг
к другу и делает шаг вперед, заставляя меня отступить назад, так что задние части моих
бедер ударяются о стул позади меня. "Сядь."
"Сесть? Я только что вышла из себя и потеряла контроль в окно на глазах у всего
квадранта из-за яда, который она извергала, из-за эмоций, которые она запихивала мне в
глотку, и все, что ты можешь сказать, это сесть?"
Он опускает голову, вторгаясь в мое пространство. "Ничто из того, что я могу сейчас
сказать, не выветрит ее слова из твоей головы, так что сядь, Вайоленс. Мы поговорим
потом".
"Хорошо." Я опускаюсь на толстую подушку, и мои ноги отрываются от земли. Этот
предмет мебели определенно был сделан для человека ростом с Ксадена. Здесь могли бы
сидеть двое. "Она хочеть тебя из-за твоего имени".
"Я знаю." Он опирается руками на ручки кресла и наклоняется, касаясь своими
губами моих. "И ты любишь меня, несмотря на это. Это одна из многих причин, по которым
я всегда буду выбирать тебя". Он опускается передо мной на колени и быстрыми,
эффективными движениями распускает шнурки на моих ботинках.
"Что ты делаешь?"
Его рот кривится в лукавой улыбке, которая мгновенно учащает мой пульс и
превращает кипящий в моей крови гнев в еще более жаркий огонь.
Мои губы раздвигаются, когда один ботинок ударяет по помосту, а за ним сразу же
следует другой.
"Здесь?" Я смотрю поверх его головы на пустой зал. "Мы не можем..."
Вот и мои носки.
"Мы можем". Он щелкает запястьем, и щелчок замка эхом отражается от камня.
"Мой дом, помнишь? Это все мои комнаты". Его глаза встречаются с моими, удерживая
меня в плену, пока его руки скользят по моим ногам, поглаживая внутреннюю поверхность
бедер, пробуждая каждое нервное окончание на их пути, прежде чем он доберется до
пуговиц моих спортивных штанов.
У меня перехватывает дыхание.
 "Мой дом. Мое кресло. Моя женщина". Он подкрепляет каждое утверждение
щелчком большого пальца, освобождая пуговицу за пуговицей. Потребность захлестывает
мое тело, кожа пылает от пьянящего желания.
Он обхватывает мои бедра обеими руками и прижимает меня к краю кресла, затем
обхватывает мою шею и притягивает к себе в разрушительном поцелуе. Мои губы
расходятся, и в тот момент, когда он впивается в мой рот языком, поглаживая мой, моя
сердцевина тает.
Поцелуй медленный и чувственный, наши рты встречаются снова и снова, я вплетаю
пальцы в его волосы и полностью, полностью сдаюсь. Он чувствует этот сдвиг, низко рычит
в горле, и поцелуй выходит из-под контроля менее чем за мгновение, становясь диким и
срочным, с привкусом того сладкого безумия, которое существует только между нами.
Он - единственный человек в этом мире, которым я не могу насытиться.
Единственный, кого я постоянно жажду. Любовь. Химия. Притяжение. Желание. Все, что
между нами, заставляет меня постоянно гореть, как уголек; достаточно одного
прикосновения, чтобы мы оба вспыхнули. К тому времени, когда он разрывает поцелуй, его
дыхание становится рваным, когда он приказывает мне приподнять бедра, мне уже все
равно, где мы находимся, лишь бы он положил на меня свои руки. Вся Ассамблея могла бы
войти в эти двери, и я бы не заметила, не то, что Ксаден, который смотрит на меня. Жар в
его глазах может расплавить железо.
Он вцепляется пальцами в пояс моих брюк и нижнего белья, затем стягивает их вниз
по ногам, целуя верхнюю часть бедер, изгибы коленей и каждый сантиметр кожи, который
он открывает, вызывая тихие вздохи и нетерпеливое поскуливание с моих губ.
Ткань падает на помост, оставляя меня обнаженной по пояс.
"Ксаден". Я дергаю его за волосы, мое сердце колотится так сильно, что я не могу не
задаться вопросом, слышит ли он это, слышит ли весь мир.
Вместо того чтобы приподняться и протянуть к нему руки, он широко раздвигает
мои колени.
Я задыхаюсь от холодного потока воздуха между бедер, но мгновением позже его
рот обжигает меня, когда он проводит языком от моего скользкого входа к клитору. Белое
наслаждение проносится по моему телу, как молния, и я вскрикиваю, звук заполняет весь
зал.
"Вот о чем я фантазирую, когда нахожусь вдали от тебя", - говорит он, прижимаясь
к моей разгоряченной коже. "Твой вкус. Твой запах. Твои вздохи, которые ты делаешь перед
тем, как кончить". Он устраивается поудобнее, его руки широко раскинулись на моих
внутренних сторонах бедер, приковывая меня к месту, пока он использует свой язык, чтобы
лишить меня всех мыслей. Он снова и снова проводит языком по чувствительному бутону,
дразня, возбуждая, заставляя меня подниматься все выше и выше, но отказывая мне в самом
необходимом прикосновении. "Вот о чем ты думаешь? О моем рте между твоих мягких
бедер?"
Боже, как он может думать, не говоря уже о том, чтобы строить связные
предложения?
Он нежно проводит по мне зубами, и я задыхаюсь от этого ощущения, а затем хнычу,
когда за ним следует его язык. Я могу только стонать, когда он вводит в меня длинный
палец, и его ответный стон вибрирует в каждом нерве моего тела.
"Да". Это ощущение настолько восхитительно, что я заглушаю свой следующий
крик кулаком. "Еще".
Когда дело касается его, это всегда "еще".
Он чередует быстрые, дразнящие щелчки с долгими, ленивыми облизываниями,
создавая внутри меня все более тугую спираль удовольствия. Еще один палец
присоединяется к первому, растягивая меня восхитительным жжением, и мои бедра
качаются, когда он вводит их в медленном, жестком ритме, заставляя меня жаждать каждую
его часть.
 Энергия нарастает, обжигая мою и без того раскрасневшуюся кожу, потрескивая в
самом воздухе вокруг нас.
Не останавливаясь, он отпускает мое бедро и тянется к нему, затем достает
проводник. "Возьми его".
"Я хочу тебя". Мои пальцы соскальзывают с его волос и хватают сферу, мои бедра
бегут за каждым его движением, мое дыхание становится неровным.
"Я у тебя есть". Я хнычу от бездумного удовольствия, которое проносится по
позвоночнику. "А ты у меня именно там, где мне нужно".
Даже моя рука не может заглушить первобытные звуки, которые он извлекает из
меня, когда его язык подстраивается под ритм его пальцев, удовольствие проносится по мне
с каждым ударом, накапливаясь, нарастая, натягивая мое тело, как тетиву.
Боже, вид его, стоящего на коленях, полностью одетого, кожа его летной куртки на
моих голых бедрах, толкает меня к краю и впечатывается в память.
Мои бедра дрожат, когда он загибает пальцы внутрь меня, поглаживая ту
чувствительную стенку, которая заставляет звезды мерцать в моих глазах. "Ксаден..." Я
задыхаюсь.
"Вот здесь. Эти вздохи. Это то, что я услышу, когда проснусь, уже твердый для
тебя".
Со следующей лаской наслаждение и сила проникают в меня, накрывают меня,
одновременными волнами, которые обрушиваются снова и снова. Нет ни грома, ни удара,
только гул энергии в моей руке, которая вспыхивает от ударов рта и пальцев Ксадена.
Но и разрядки тоже нет. Нет мягкой разрядки. Только волны бесконечного экстаза,
которые приходят без перерыва.
Он поднимает голову, удерживая меня в подвешенном состоянии неописуемого
блаженства, и его глаза встречаются с моими.
"Я не выдержу", - успеваю сказать я, пока волны набегают и набегают, не видя конца.
"Нет, можешь. Посмотри, где ты находишься". Он хватает меня за бедро и поднимает
вверх, вдавливая меня все глубже в кресло, пока моя спина не упирается в почерневшее
дерево, и все же он продолжает поглаживать, держа меня в плену моего собственного
удовольствия. Улыбаясь, он проводит губами по моим губам. "Посмотри, как ты прекрасна,
Вайолет, придя за мной на трон Тиррендора".
Черт возьми. Я знала, что мы находимся именно там, но не догадывалась.
Он обхватывает одно мое бедро и перекидывает его через подлокотник трона, затем
упирается коленом в край подушки и поднимает другую мою ногу над своим плечом,
скользя по моему телу, опустив голову, когда его пальцы беспрестанно работают, маня
бесконечными волнами.
О боги. Я сейчас умру. Прямо здесь. Прямо сейчас.
"Каждый раз, когда мне придется сидеть с Ассамблеей, я буду думать об этом, о
тебе". Он просовывает руку под мою задницу и поднимает меня к своему рту, затем
заменяет пальцы толстым языком.
Жгучее наслаждение пронзает меня, выгибает спину, и нет времени заглушить
вырвавшийся у меня крик, но и он не подавляет свой глубокий стон.
"Я не могу". В какой-то момент мое сердце должно сдаться.
"Можешь и будешь". Он слегка проводит большим пальцем по моему набухшему
клитору, и мои бедра подрагивают.
Наслаждение острее ножа.
Мерцающий оникс окутывает мой разум, и все вокруг усиливается. С каждым
ударом пульса во мне просыпается неконтролируемая потребность, требующая выхода,
требующая разорвать кожаные путы и променять ее сладкий вкус на несравненное
совершенство погружения в нее, когда она приходит.
 Ксаден. Я задыхаюсь, сжимая проводник так крепко, что готовлюсь к звуку
бьющегося стекла. Это его желание заливает нашу связь, усиливая мое собственное. Его
отчаяние. Его сила наталкивается на мою.
Я хочу трахнуть ее, перекинуть ее через рычаг трона и войти в нее, но не могу. Мне
нужны следы ее ногтей на дереве, нужны ее крики, наполняющие весь этот гребаный дом,
нужно, чтобы она знала, кем я могу быть для нее - всем и вся, что ей нужно. Она - рай в
моем рту. Безупречная. Моя. И она почти у цели. Боги, да, ее ноги дрожат, ее стенки
трепещут вокруг моего языка. Я так чертовски сильно люблю ее.
Я разрываюсь на миллион сверкающих осколков блаженства, выкрикивая его имя.
Сила и свет проходят сквозь меня, не обжигая, и я выгибаюсь снова и снова, разрываясь по
швам того, что, как мне кажется, является мной, но может быть и им.
Он отсоединяется от моего сознания, и я оплакиваю эту потерю, даже когда мое тело
замирает. Я чувствую, как мои легкие втягивают воздух, как моя собственная сила трещит
в шаре в моей руке, прежде чем успокоиться, как мое собственное сердцебиение наконец
замедляется, когда последние остатки оргазма угасают.
"Что, черт возьми, ты сделал?" Я поднимаю голову, мои глаза вспыхивают, когда я
понимаю, что Ксаден не запутался во мне.
Он находится в трех футах и в миллионе миль от меня, прислонившись спиной к
столу Ассамблеи, вцепившись в покрытые тенью края белыми костяшками пальцев, его
глаза закрыты так плотно, что я вздрогнула.
"Ксаден?"
"Мне нужна секунда".
Мне удается неловко сесть и встать.
"Оставайся здесь". Он протягивает руку.
Каждая линия его великолепного тела напряжена, а кожа... Боги, это должно быть
больно.
"Иди сюда", - шепчу я.
"Нет."
Моя голова откидывается назад. "Ты не можешь думать, что я позволю тебе
закончить меня дважды, не говоря уже о том, что это был последний раз, и не..."
"Именно это и происходит". Его глаза распахиваются, и жар, тоска, отчаяние,
которые я вижу в них, кажется, могут быть моими собственными... потому что несколько
секунд назад так оно и было.
"Я почувствовала, как сильно я тебе нужна". Я сдвигаюсь вперед, на край кресла -
трона - чего бы то ни было. "Ты хочешь, чтобы я перелезла через край трона, да? Вцепилась
в подлокотник так, что ногти поцарапали его".
"Черт." Стол застонал под его хваткой. "Я не должен был этого делать".
"О, ты определенно должен был. Это был, возможно, самый горячий момент в моей
жизни. Ты когда-нибудь хотел поставить меня на колени или выиграть спор? Это уж точно".
Натянутая улыбка кривит его рот при упоминании его прошлогодних слов.
Мои пальцы ног касаются помоста. "Ты дал мне то, о чем я фантазирую..."
"Пожалуйста, не надо". Слова прозвучали сквозь стиснутые зубы. Именно это
"пожалуйста" останавливает меня на месте. "Я вишу на волоске, поэтому я умоляю тебя.
Пожалуйста. Не надо." Он опускает голову, и тенью скользит по помосту, подталкивая ко
мне мою одежду.
Смущенный - это еще мягко сказано, но я встаю и быстро надеваю свою одежду,
вплоть до носков, затем подбираю ботинки. "Не хочешь ли ты объяснить мне, почему тебе
хочется помучить себя?"
Он выдохнул, едва не вздохнув. "Потому что мне нужно, чтобы ты увидела, что я
более чем способен поклоняться твоему телу без взаимности. Ты для меня не просто
удобная для секса".
Это из-за Кэт?
 "Я знаю это." Вот тебе и послевкусие самого долгого в мире оргазма. Я снова в
ярости.
"Но ты не знаешь". Он отпускает свою смертельную хватку на столе и указывает на
трон. "Садись".
"Для повторного выступления?"
Уголок его рта искривляется. "Чтобы я мог помочь тебе с сапогами. Ты слишком
коротка для кресла".
"Хорошо знаю", - бормочу я, откидываясь на спинку трона и свесив ноги. "Мне не
нравится... когда мне не отвечают взаимностью".
Он поднимает мою левую ногу, натягивая сапог.
"Мне не нравится, что ты думаешь, будто не являешься центром моего гребаного
мира, но тем не менее мы здесь. И прежде чем ты начнешь еще один спор, я трахну тебя
сегодня ночью. Поверь мне. Я делаю сиюминутный вывод, а не даю обет мазохизма". Он
ставит мою ногу на свое бедро и завязывает шнурки.
Это зрелище немного ослабляет напряжение в моей груди. Никто никогда не
поверит, что этот страшный и крутой Ксаден Риорсон может завязывать кому-то шнурки.
"Я думал, ты собираешься ее убить", - тихо говорит он.
Точно. Возвращаемся к Кэт.
"Почти убила". Я опускаю одну ногу, затем поднимаю другую по его команде. "Для
тебя это было бы непростительно?"
Он заканчивает завязывать мой сапог, затем отпускает мою ногу. "Ничто из того, что
ты можешь сделать, не было бы для меня непростительным". Отойдя назад, он снова
прислонился к краю стола. "И мне не особенно важно, будет ли Кэт жить, но и за ее смерть
я не болею. Она необходимый, но нестабильный союзник, а Сирена была бы
катастрофическим врагом. Но меня волнует, что ты пожалела бы о том, что убила ее".
И в этой ярости я бы так и сделала, если бы он не появился.
"Как ты мог полюбить такую, как она?"
"Я не любил". Он пожимает плечами. "Ты - первая и единственная женщина,
которую я когда-либо любил".
"Ты был помолвлен с ней на..." Я сделала паузу. "Я даже не знаю, как долго вы были
помолвлены". Я чувствую себя... глупо.
"Я бы сказал тебе, если бы ты спросила. В этом-то и проблема, Вайолет, - ты не
спрашиваешь".
"Ты же не спрашиваешь меня о моих бывших". Я скрещиваю ноги.
"Потому что я не хочу знать, и я подозреваю, что по той же причине ты
продолжаешь не спрашивать меня о вещах, которые тебя действительно беспокоят, но
давай просто проигнорируем это, как мы обычно делаем. Похоже, у нас это получается".
Он добавляет сарказма.
Я отворачиваюсь, потому что он прав, черт бы его побрал. Избегать потенциально
разрушительных вопросов, например, почему он никогда не рассказывал мне о сделке,
которую заключил с моей матерью, кажется благоразумным, когда есть вероятность
потерять его из-за неправильного ответа.
Он переходит к делу, когда я замолкаю. "Мы с Кэт не были помолвлены, мы были
обручены - и да, для меня есть разница".
"Ну и кто теперь спорит о семантике? Тем более от имени женщины, которая только
что исказила все мои эмоции и превратила меня в бездну ярости". Кое-что из этого снова
закрадывается в душу.
"Мы перейдем к этому через секунду. Пункт о помолвке в альянсе вступил в силу,
когда ей исполнилось двадцать лет". Стол скрипит, когда он полностью откидывается на
него. "Мы пробыли обрученными в течение примерно трех четвертей года, но мы оказались
несовместимы, и выяснилось, что Текарус все равно никогда не позволит нам получить
светило. Он хотел, чтобы мы использовали его там. Я расторг помолвку, что, как ты знаешь,
вызвало некоторые проблемы".
"Оказались несовместимы?" На этот раз я не могу обвинить Кэт в коварном уколе
ревности. Это жжение в животе - дело моих рук. "Это не совсем то, что она имела в виду,
говоря о вашей сексуальной жизни".
"Чтобы трахаться с кем-то, не обязательно любить его". Он пожимает плечами.
У меня отвисает челюсть от мысли о том, что мы только что сделали.
Он наклоняет голову, наблюдая за мной. "Насколько я помню, в первый раз я тебе
не очень понравился..."
"Не заканчивай это предложение". Я ткнул пальцем в его сторону.
"С другой стороны, я уже был влюблен в тебя".
Моя поза смягчается. Вот почему я безнадежно влюблена в него. Потому что никто
больше не сможет увидеть его таким. Только я.
"Вряд ли это справедливо, если подумать". Он барабанит пальцами по столу. "И я
слишком сильно хотел тебя, чтобы беспокоиться о том, что ты не испытываешь ко мне
таких же чувств, хотя я не давал тебе для этого никаких оснований. Черт, я хотел, чтобы ты
бежала в противоположном направлении".
"Я помню". Наши взгляды встречаются, и мои пальцы скрючиваются от желания
прикоснуться к нему. Но вместо этого я потянулся к проводу.
"Хорошо. Может быть, ты вспомнишь об этом в следующий раз, когда Кэт будет
копаться у тебя в голове".
"Копаться? Она заставила меня ревновать!" Это слово горько звучит на моем языке.
"Ничего она тебя не заставляла".
Феликс ведь не будет скучать по проводнику, если я брошу его в голову Ксадену?
"Да неужели? Ты слышал, что она сказала. Как бы ты себя чувствовал, если бы один из
моих предыдущих любовников повалил тебя на коврик, а потом сказал, что знает, какая я
на вкус?"
Он напрягся.
"Как я себя чувствую на нем?" Я понижаю тон, позволяя сексу скользить по каждому
слову. "Как он имел меня первой и намекает, что планирует иметь меня и последней?"
Его челюсть сжимается, и тени вьются вокруг ножек стола. "Она была у меня далеко
не первой".
"Не в этом дело. Ты хочешь, чтобы я задавала больше вопросов? Тогда не уклоняйся
от них".
"Хорошо. Ни один из твоих предыдущих любовников не был всадником, если только
это не история, о которой я не знаю, когда речь идет об Аэтосе, так что они никогда бы не
взяли меня на коврик. Я предполагаю, что это пехота, но, опять же, я не хочу знать, поэтому
и не спрашиваю".
"Я не спала с Даином". А вот с пехотой он нелепо угадал.
"Я понял это, как только он поцеловал тебя после молотьбы. Это выглядело
чертовски неловко". Он проводит рукой по волосам, которые все еще растрепаны. "И,
отвечая на вопрос, я бы почувствовал ревность, а это то, что ты обладаешь уникальной
способностью вызывать во мне. А потом я бы надрал ему задницу, отчасти потому, что
именно так я поступаю, когда кто-то бросает мне вызов, и, что более важно, за то, что он
намекнул, что есть какое-то другое будущее, кроме того, в котором мы с тобой - конечная
цель".
Мое дыхание покидает меня в порыве, который я отказываюсь называть вздохом.
Боже, как он меня губит, когда говорит такие вещи.
"Что еще ты чувствовала на коврике?" - спрашивает он.
"Гнев". Я поднимаю взгляд к высокому балочному потолку в знак поражения.
"Неполноценность. Неуверенность в себе. Она бросила в меня все, что у нее было, и это
сработало".
 "Гнев, я понимаю. Она говорила много такого, что и меня выводило из себя". Он
покачал головой. "Но неполноценность - это то, что тебе придется объяснить, учитывая, что
ты более могущественна, чем любой другой курсант".
"Это не имеет никакого отношения к печаткам". Я жестом указываю на огромный
стул, на котором сижу. "Она указала на то, что ты - Риорсон".
"Это ты знаешь еще с Парапета". Он постукивает по реликвии восстания на своей
шее.
"Я не это имела в виду. Ты только что назвал это кресло троном".
"Потому что это так. Или было им до объединения". Еще одно раздражающе
непринужденное пожатие плечами.
Я моргаю, когда понимание ударяет мне прямо в лицо. "Подожди. Ты... ты король
Тиррендора?"
"Нет, черт возьми". Он покачал головой, затем сделал паузу. "То есть, да, формально
я герцог Аретии по рождению, но Левеллен на нашей стороне и прекрасно справляется с
управлением провинцией. Даже если Тиррендор станет независимым, я буду более полезен
на поле боя, чем на троне. Мы отклонились от темы. Я прекрасно знаю, что ты не
чувствуешь себя ниже меня, так кто? Кэт?"
Я сжимаю губы между зубами. "Думаю, ты мне нравился больше до того, как ты
решил, что чувства - это то, что мы должны обсуждать".
"Извини, что причиняю тебе неудобства, но в этом году роль Вайолет Сорренгейл" -
он указывает на меня - "будет играть Ксаден Риорсон" - он постукивает себя по груди -
"который будет тащить ее, пиная и крича, если придется, в настоящие отношения с
настоящими обсуждениями, потому что он не хочет потерять ее снова. Если мне придется
эволюционировать, то и тебе тоже". Он складывает руки на груди.
"Он что, закончил говорить в третьем лице?" Я ковыряюсь в металлической полосе
вокруг сферы. "В одном отношении Кэт была права. Она - лучшая пара. Она благородна по
рождению, храбра, раз стала летуном, целеустремленна, безжалостна и чертовски зла, как
и ты". Черт, да они практически один и тот же человек.
Его глаза вспыхивают, затем сужаются. "Погоди. Ты что, думаешь, что я считаю тебя
ниже нее?"
Мое пожатие плечами не совсем бесстрастно.
Он делает движение, словно собираясь направиться ко мне, но затем
останавливается, снова положив руки на стол. "Вайолет, ты просто была в моих мыслях. Ты
знаешь, что я считаю тебя идеальной, даже когда ты меня до смерти раздражаешь. А теперь
расскажи мне о неуверенности в себе. Я думал, мы разобрались с этим в прошлом году".
"Конечно, до того, как я узнала, что ты возглавляешь революцию, и до того, как ты
заявил, что всегда будешь хранить секреты, и до того, как какая-то прекрасная
аристократка, с которой ты был обручен, но о которой, кстати, никогда не упоминалось,
появилась с большими карими глазами лани и острыми когтями у дверей нашей спальни
полуголая..."
"Она что?" Его брови приподнялись.
"- И потом имеет наглость говорить мне, что я не особенная только потому, что тебе
нравится меня трахать".
"Мне нравится трахать тебя". Медленная улыбка искривляет его рот. "Вообще-то,
мне это нравится".
"Не становись на ее сторону!" Я впиваюсь ногтями в подушку под собой. "Тьфу!"
Крик эхом отражается от стропил, и я закрываю лицо руками. "Почему она превращает меня
в такое поганое месиво? И как мне сделать так, чтобы это прекратилось?" В конце концов,
я убью ее до солнцестояния.
Я слышу его шаги, затем чувствую, как его теплые руки осторожно сжимают мои
запястья.
"Посмотри на меня".
 Медленно опускаю руки, и он берет их в свои, когда я открываю глаза. Он стоит на
коленях передо мной, там же, где мы начали этот разговор.
"Я не хочу снова затевать этот разговор". Он говорит голосом лидера крыла, затем
смягчается. "Но я это сделаю. Сейчас ты узнаешь несколько суровых истин, потому что я
не был достаточно ясен в Кордине".
Мои плечи распрямляются.
"Ты сегодня бушевала, потому что был зла". Он проводит большими пальцами по
моему пульсу. "Ты ревновала, потому что ревновала. Ты боролась с чувством
неполноценности, потому что по какой-то непонятной мне причине ты чувствуешь себя
неполноценной. И ты выплеснула неуверенность в себе, потому что, как мне кажется, мы
оба разбираемся в этом на ходу. Признай свои чувства, как в прошлом году, и будь честна
со мной. Кэт не может посеять эмоции, исказить их или даже поколебать, если ты уже не
движешься в этом направлении. Кэт может только усилить то, что ты уже чувствуешь".
Я сглатываю, но комок все равно образуется в горле. Это все... я.
"Да, это дерьмовое осознание. Я это проходил". Он переплетает свои пальцы с
моими. "Она может перевести тебя из состояния раздражения в состояние полной ярости за
минуту или две. И да, она действительно чертовски сильна, но и ты тоже. Но единственное
оружие, которым она владеет, - это то, которое ты ей даешь. Ты хочешь контролировать
свои эмоции? Ты должна контролировать их в первую очередь".
"Я не могу..." В животе образовалась яма. "Я не контролирую себя со времен
Рессона", - признаю я шепотом. "Я позволила эмоциям Тейрна взять верх. Я ношу с собой
проводник, чтобы не поджечь твой дом своей проклятой силой. Я провалилась со щитами
и теперь почти провалила испытания, принимаю дерьмовые решения, лажаю направо и
налево, а жизни людей на волоске. Я все надеюсь, что найду свои силы, но..." Я качаю
головой.
Он подносит руку к моей щеке, обходя припухшую шишку в том месте, где меня
ударила Кэт. "Ты должна снова найти свой центр, Вайолет. Я не могу сделать это за тебя".
Он удерживает мой взгляд, давая своим словам впитаться, а затем добавляет: "Ты -
существо логики и фактов, а все, что ты знаешь, перевернулось и пошатнулось. Ты никогда
не узнаешь, как я сожалею об этом. Но нельзя просто сидеть и надеяться. Если ты хочешь,
чтобы все изменилось, то ты должна разобраться в этом, как с Перчаткой. Ты единственная,
кто может это сделать". Он говорит об этом гораздо добрее, чем в прошлом году.
"Но как мне найти свой центр, находясь в центре шторма?" стону я.
Он отводит взгляд. "Слушай, Кэт добралась до тебя, потому что ты не носила свои
кинжалы. Тот, с переплетенными Vs? Это руны, чтобы защитить тебя от ее дара. Не снимай
их до тех пор, пока не встанешь на ноги, и она не сможет с тобой возиться. То же самое
было в Кордине. Ты сняла их, чтобы надеть ту кружевную штуку, которую ты называла
платьем. Блядь, я хотел оторвать его зубами". Его челюсть дергается.
"Ты подарил мне кинжалы в прошлом году". Моя рука скользит к его запястью.
"Я подумал, что она найдет способ усложнить мне жизнь за нарушение договора, и
это неизбежно будет связано с тобой". Он наклоняется ко мне. "Я люблю тебя. Она никогда
не сядет на это место. Она никогда не наденет тиррийскую корону. Она никогда не заставит
меня стоять перед ней на коленях". Его рот кривится в злобной ухмылке, от которой я
мгновенно готова к тому, что это произойдет сегодня вечером. "А еще я никогда не трахал
ее языком".
Мои губы раздвигаются, и жар обжигает мои щеки.
"Теперь мы можем считать, что этот вопрос обсужден? К сожалению, мне нужно
идти на совещание".
Я киваю. "У меня занятия".
"Точно. Физика?" - догадывается он, когда мы оба поднимаемся на ноги.
"История." Я беру его за руку, и мы сходим с помоста. "В которой я, как выяснилось,
разбираюсь на удивление плохо. Что-то вроде того, что я читала все неправильные книги".
 "Может быть, тебе стоит найти правильные". Его улыбка отражает мою, и на какую-
то блаженную секунду все кажется... нормальным. Если это слово вообще можно
применить к нам.
"Может быть".
Когда мы выходим в шумный коридор, он обхватывает меня за шею и притягивает к
себе для быстрого, крепкого поцелуя. "Сделай мне одолжение?" - говорит он мне в губы.
"Все, что угодно".
"Ложись сегодня спать пораньше".
 Летуны и всадники равны во всех отношениях, за исключением структуры
крыльев.
Всадники сохраняют свои крылья, секции и отряды, а также сохраняют своих
командиров.
Каждый дрейф будет поглощен отрядом, а его лидер заменит текущего
исполнительного офицера отряда для обеспечения сплоченности и эффективности
подразделения.

-СТАТЬЯ ВТОРАЯ, РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ АРЕТИЙСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

"Мне кажется, что ты единственная, кто не удивлен", - говорит Имоджен, когда мы

стоим во дворе после построения на следующее утро.
"Мы - самый сильный отряд. Они - самый сильный дрейф. Не знаю, как остальные
удивляются". Я пожимаю плечами, глядя на дрейф Кэт, которая, похоже, окрасилась во все
оттенки фиолетового и зеленого после вчерашних испытаний.
То же самое можно сказать и о нашем отряде.
"Вот и все." Рианнон протягивает шестерым из нас знакомые зеленые нашивки.
"Мы действительно должны дать им это?" Ридок кривит губы, глядя на нашивку,
ради которой мы трудились, за которую боролись первокурсники.
"Да", - укоряет Рианнон. "Это правильное решение. С этого момента они - часть
нашего отряда, нравится нам это или нет".
"А мне - нет", - замечает Слоан.
Смеясь, я провожу большим пальцем по нашивке.
"Я возьму одну для Кэт", - тихо говорит Рианнон. "Тебе не нужно..."
"Я сама." Я одариваю ее, как я надеюсь, ободряющей улыбкой. "Давай сделаем это".
"Давай сделаем это", - повторяет она. "Второй отряд, пора выдвигаться".
Мы вместе пересекаем покрытый инеем двор, и я постукиваю кинжалом по левому
бедру, чтобы убедиться, что он там, где я его оставила.
Ксаден любит меня. Он выбрал меня. Я стану самой могущественной всадницей
своего поколения.
У Кэт есть только та сила, которую я решила ей дать, с моим кинжалом или без него.
Шесть летунов напряглись при нашем приближении.
"Думаю, они тоже решили не делать этого", - бормочет Слоан, обращаясь к Аарику.
Кэт сужает глаза на Слоаа, и я делаю шаг между ними, протягивая Кэт нашивку.
"Добро пожаловать во второй отряд, секцию "Пламени", Четвертое крыло, также известный
как "Железный отряд"".
Вокруг нас раздаются похожие приветствия, но я не свожу глаз с Кэт, которая
смотрит на нашивку так, словно она может ее укусить. "Возьми нашивку".
"Что мы должны с ними делать?"
"Мы пришьем их к нашей форме", - отвечает Ридок, сидя рядом со мной и делая
рукой движение взад-вперед, имитирующее продевание иглы через форму, как будто
объясняя детям, что такое нашивка.
 "Почему...?" Она окидывает нас взглядом, ловя разные нашивки, как будто никогда
раньше их не замечала.
Я показываю на свою ключицу. "Звание". Потом на плечо. "Крыло. Железный отряд.
Печатка. Нашивки зарабатываются, а не даются. Всадники, а теперь и летуны, выбирают
любое место для любой нашивки, кроме крыла и звания, ни одна из которых не носится на
летных кожах, и, вероятно, поэтому ты никогда не видела Ксадена в них. Он вообще
ненавидит нашивки". Вот так. Это было не так уж плохо. Я могу быть вежливой.
"Я знала." Она выхватывает пластырь у меня из рук. "Я знаю его уже много лет".
Рианнон поднимает бровь с другой стороны от меня.
Я замечаю укол ревности, что она была посвящена в те части его жизни, которые я
не знаю, но в этом нет ни ярости, ни кислого толчка неуверенности, ни ненависти к себе. Я
чертовски люблю свои кинжалы по совершенно новой причине.
Ее глаза слегка расширяются, словно она чувствует, что не может дотронуться до
меня, а затем сужаются в злобные щели. Цивилизованность определенно не входит в ее
планы.
"Как я и говорила". Я одариваю ее яркой улыбкой. "Добро пожаловать в
единственный в квадранте Железный отряд". Повернувшись, я перецепляю свою руку через
руку Рианнон, и мы начинаем уходить вместе с остальными всадниками нашего недавно
увеличившегося отряда.
"То, что мы в одном отряде, не меняет того факта, что это все еще моя корона", -
промурлыкала она.
"Давайте скормим ее Сгаэль", - шепчет Рианнон, когда мы останавливаемся.
Я смотрю на Кэт через плечо. "А ты знаешь, что в Тиррендоре уже более шестисот
лет нет короны? Оказывается, они переплавили их все, чтобы выковать корону
объединения, так что удачи тебе".
"Будет весело сделать твою жизнь такой же несчастной, какой ты сделала мою".
О, к черту цивилизованность.
"Боги, она действительно не может сдержаться, не так ли?" сказала Рианнон себе под
нос.
"Кэт, прекрати", - укоряет Марен. "Ты ведешь себя некрасиво. Я уже неоднократно
говорила тебе, что она не роняла Луэллу. Она упала. Это же так просто".
"Не за что, пытайся сделать меня несчастной", - говорю я Кэт, отпуская Рианнон,
чтобы вернуться к летунше. "О! И еще кое-что." Я слегка понижаю голос, прекрасно
понимая, что каждая голова в нашем отряде повернется в нашу сторону.
"Что?" - огрызается она.
"Тот фокус, о котором ты говорила? Ну, знаешь, с пальцами?" Медленная улыбка
расплывается по моему лицу. "Спасибо."
Глаза Кэт выпучиваются.
Имоджен смеется так сильно, что фыркает, пока я иду обратно к Рианнон.
"Черт. Просто... черт". Ри несколько раз хлопает в ладоши.
"Я, блядь, люблю тебя". Ридок обнимает меня за плечи. "Кто-нибудь голоден? Я
проснулся не там, где планировал, и пропустил завтрак".
"Я бы с удовольствием, - говорю я ему, - но у меня планы в библиотеке".
"В библиотеке? Тогда я тоже", - говорит Сойер и быстро идет следом.
"Я пойду с вами", - кивает Рианнон.
"Если вы втроем идете, то и я тоже", - добавляет Ридок.
"Вам, ребята, не обязательно идти со мной", - говорю я, когда мы уже прошли
половину фойе.
"О, нам нужно было уйти от Кэт". Ридок отмахивается от меня. "Ты просто
отговорка".
"Ее способности... ужасают", - заключает Сойер. "Что, если она решит заставить
меня ненавидеть тебя?"
 "Заставить Ксадена ненавидеть тебя?" Брови Рианнон приподнялись.
"Она не может". Я покачала головой.
"Или заставить тебя мгновенно возбудиться на какого-нибудь случайного летуна, и
тогда ты будешь не единственной в постели, когда Ксаден вернется", - размышляет Ридок.
"Ее печатка - или как они ее называют - чертовски страшна".
"Она может только усиливать эмоции, которые у тебя уже есть", - объясняю я им.
"Мы можем убить ее". Сойер берется за ручку двери. "Все летуны все еще борются
с высотой, а их грифоны, по словам Слизига, все еще спят полдня, так что они, вероятно,
находятся в самом слабом состоянии."
Мы все затихли, но не от шока, а потому что на несколько секунд задумались. По
крайней мере, я. "Мы не можем ее убить. Она наш товарищ по отряду".
Подождите, это действительно единственная этическая линия?
"Ты уверена?" Сойер наклоняет голову. "Скажи слово, и мы похороним тело. У нас
еще есть пара часов до того, как мы должны будем прибыть на Боевой брифинг".
"Хорошая идея. Я бы не отказалась перекусить". Тон Андарны неприлично
возбужден.
"Мы не едим наших союзников", - поучает Тейрн.
"Ты никогда не давал мне повеселиться".
Я искренне улыбаюсь. "Я благодарна за предложение".
Мы заходим в библиотеку, и я глубоко вдыхаю воздух. Запах в двухэтажном
помещении отличается от Архива. Пергамент и чернила пахнут все так же, но нет земляных
ноток, потому что мы находимся над землей, и свет льется через окна. Только полки первого
этажа заполнены книгами, но я поставила перед собой задачу сделать так, чтобы и второй
этаж выглядел так же в течение ближайшего десятилетия.
Камень не горит, а книги горят.
"Что мы вообще здесь делаем?" спрашивает Ридок, когда я снимаю рюкзак с плеча и
выбираю первый попавшийся пустой стол, чтобы положить его на него. Он жестом
показывает на Сойера, который осматривает заднюю часть библиотеки. "Мы все знаем, что
она здесь делает".
"Ищу свой центр". Мой ответ вызвал два очень недоуменных взгляда. "Текарус
прислал мне несколько книг вместе с Ксаденом после вчерашней операции с оружием,
наверное, все еще надеясь расположить меня к себе". Я вынимаю одну за другой шесть
подаренных им книг, складываю их на стол и кладу сверху защитный пакет с дневником
Варрика. "Кровлиш - не моя сильная сторона".
"Кровлиш - это не чей-либо..."
Я усмехаюсь, когда Сойер обрывает фразу при виде Джесинии.
"Доброе утро", - показывает он меня. "Это так?"
"Так."
Он уходит в ее сторону.
"По-моему, было бы веселее. У нее отличное чувство юмора", - бормочет Ридок.
"Он учится показывать!" Рианнон улыбается и садится на край стола. Мы
беззастенчиво поворачиваемся, чтобы посмотреть, как Сойер приветствует Джесинию.
"И он уже возвращается?" Ридок нахмуривает брови.
Я бросаю взгляд на часы. "Он знает только четыре фразы, но уже схватывает".
"Так значит, Кровлиш - это специализация Джесинии?" спрашивает Ри, беря в руки
верхнюю книгу, которая представляет собой отчет о первом появлении вэйнителей после
Великой войны. По крайней мере, я так думаю.
"Нет." Я качаю головой, когда дверь библиотеки открывается ровно в семь тридцать.
Как всегда, вовремя. "Это его".
"Серьезно?" бормочет Ридок, когда я отхожу от стола.
"Ты просила меня о встрече?" Даин складывает руки на груди. "По собственной
воле? Без приказа или чего-то еще?"
 Секунду я колеблюсь. Потом я вспоминаю, что он зарезал Варриша, он вызвал отряд,
чтобы разделить квадрант, и когда правда стала известна, он выбрал изгнание с группой
людей, которые презирают его, потому что это было правильно. "Мне нужна твоя помощь".
"Хорошо." Он кивает, не дожидаясь объяснений.
И тут я вспоминаю, почему он был одним из моих любимых людей на Континенте.
На следующий день Даин говорит: "Это не то слово, которое означает "дождь", -
говорит он, постукивая пером по символу в дневнике Варрика, когда мы сидим в комнате,
прислонившись спинами к стене и вытянув ноги перед собой. Полуденное солнце бьет на
нас, но все еще достаточно холодно, чтобы я могла видеть свое дыхание.
"Я почти уверена, что это так". Я наклоняюсь, изучая журнал, который лежит на его
ноге и на моей.
"Ты спросила Джесинию?" - спрашивает он, возвращаясь от записей в журнале,
посвященных щитам, к началу.
"Она тоже подумала, что это дождь".
"Но она специализируется на морраинском, верно?" Он наклоняет голову и изучает
первую запись.
Мои глаза расширяются, перескакивая на его профиль.
"Что?" Он смотрит на меня, затем резко возвращает свое внимание к журналу. "Не
смотри так шокировано, что я помню специализацию Джесинии. Я слушаю, когда ты
говоришь". Он вздрагивает. "По крайней мере, раньше слушал".
"Когда ты перестал?" Вопрос вылетает изо рта прежде, чем я успеваю его поймать.
Он вздыхает и слегка меняет позу, достаточно, чтобы сказать мне, что он нервничает.
Два года в квадранте не смогли избавить его от этого признака. "Не знаю. Наверное, когда
я прощался с тобой в день призыва. В мой, конечно, не твой".
"Точно. Ты поздоровался со мной в мой". Улыбка тянется к моим губам. "Вообще-
то, я думаю, ты спросил, какого черта я там делаю".
Он насмехается, затем откидывает голову назад к стене и смотрит в небо. "Я был так
зол... и напуган. Я наконец-то перешел на второй курс, получил привилегию посещать
другие квадранты, чтобы иметь возможность видеть тебя, а ты, вместо того чтобы надежно
спрятаться с писцами, появляешься в черной одежде в квадранте Всадников по приказу
своей матери, и у тебя так кружится голова, что я до сих пор не знаю, как ты перебралась
через парапет". Он сглотнул. "Все, о чем я мог думать, - это то, что я только что пережил
год, когда имена моих друзей называли в списках погибших, и я собирался сделать все,
чтобы этого не случилось с твоими. А потом ты возненавидела меня за то, что я пытался
дать тебе то, что ты всегда говорила, что хочешь".
"Я ненавидела не за это..." Я сжала губы в плотную линию. "Ты не давал мне
повзрослеть, и ты был таким чертовски свинорылым, что знал, что для меня правильно. Ты
никогда не был таким в детстве".
Он смеется, и его самоуничижительный смех эхом отдается в камере. "Ты тот же
самый человек, каким была, когда перешла через парапет?"
"Нет". Я качаю головой. "Конечно, нет. Первый курс закалил меня..." Я ловлю его
взгляд, полный поднятых бровей. "О. Видимо, это изменило и тебя".
"Да. Жизнь только по Кодексу так влияет на тебя".
"Отчасти я думаю, не потому ли они так настойчиво навязывают его нам. Они
превращают нас в свое совершенное оружие, учат нас критически относиться ко всему,
кроме Кодекса и приказов, которые он отдает".
Он почесывает коричневый загривок своей бороды и опускает взгляд на журнал.
"Где ты начала переводить? Может быть, мы сможем сравнить символы".
"Я перешла к записям о щитах, поскольку это то, что нам нужно".
Он моргнул. "Ты... пропустила? Ты, как никто другой, не прочитала книгу от начала
до конца?" Вспышка улыбки, которую он пытается скрыть, ударяет меня куда-то в район
желудка, напоминая о тех днях, когда он был моим лучшим другом, и внезапно это
становится слишком.
Я вскакиваю на ноги, стряхиваю пыль с кожанки и иду к камню.
"Ви, - тихо произносит он, но пещера усиливает звук, так что кажется, будто он
кричит. "Мы наконец-то поговорим о том, что произошло?"
Камень под моей рукой такой же пустой и холодный, как и в ту ночь, когда я не
смогла поднять защиту. "Ты знаешь, как накладывать обереги?" спрашиваю я, игнорируя
его вопрос.
"Да". Его вздох кажется достаточно сильным, чтобы опрокинуть защитный камень,
и, оглянувшись через плечо, я вижу, как он кладет журнал на мою сумку и поднимается на
ноги. Через несколько секунд он уже стоит рядом со мной. "Прости меня, Вайолет".
"Такое ощущение, что он должен быть пропитан, тебе не кажется?" Я провожу
кончиками пальцев по самому большому из вытравленных кругов. "Напоминает то, как
чувствует себя сырой сплав. Пустота".
"Мне жаль, что я сыграл такую роль в их смерти. Мне чертовски жаль..."
"Ты крал мои воспоминания каждый раз, когда прикасался к моему лицу в прошлом
году?" Я выдохнула, позволяя холоду просочиться в мою ладонь.
Тишина надолго заполняет комнату, прежде чем он наконец тихо отвечает. "Нет".
Я киваю и поворачиваюсь к нему лицом. "Значит, именно тогда, когда тебе нужна
была информация, ты не мог попросить меня об этом".
Он поднимает руку и прикладывает ее к камню в нескольких дюймах от моей,
широко раздвигая пальцы. "В первый раз я сделал это случайно. Я просто так привык к
твоим прикосновениям. А ты сблизилась с Риорсоном, и мой отец очень хвастался тем, как
твоя мать порезала его. Я знал, что он должен был отомстить, но ты меня не слушала..."
"Он никогда не жаждал мести. Не со мной". Я покачала головой.
"Теперь я это знаю". Он закрывает глаза. "Я облажался". Глубоко вздохнув, он
открывает их. "Я облажался и доверился своему отцу, когда должен был довериться твоему
мнению. И я ничего не могу сказать или сделать, чтобы вернуть их, вернуть Лиама".
"Нет, это не так". Мои глаза слезятся, и я выдавливаю из себя гримасу улыбки,
которая быстро сходит на нет.
"Мне так жаль, Вайолет".
"Все не в порядке", - шепчу я. "Я даже не знаю, как начать все исправлять. Я просто
знаю, что не могу думать о Лиаме и смотреть на тебя одновременно без того, чтобы..." Я
качаю головой. "Я не хочу ненавидеть тебя, Даин, но я не уверена, что когда-нибудь
смогу..." Мое внимание переключается на мою руку. Моя очень теплая рука рядом с его
рукой на камне. "Ты напитываешь камень?"
"Да. Я думал, ты этого хочешь".
"Да." Я покачала головой. "Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы
полностью напитать что-то такое большое?"
"Недели. Может быть, месяц".
Я убираю руку, затем возвращаюсь к своему рюкзаку и приседаю, чтобы запихнуть
все внутрь. "Мне нужна твоя помощь с дневником. И это нечестно, потому что мне нужно
знать, что мы больше не будем говорить об этом - о Лиаме и Солей - снова. По крайней
мере, до тех пор, пока я не отойду на гораздо большее расстояние". Когда все убрано, я
встаю лицом к Даину.
Его плечи опускаются, но рука по-прежнему лежит на камне. "Я могу это сделать".
"Спасибо." Я смотрю на пасмурное небо над нами. "Обычно в это время суток я
свободна примерно на полчаса".
"Я тоже, и я поработаю над созданием камня".
"Я попрошу Ксадена тоже помочь". Я продеваю руки в ремни и опускаю рюкзак на
плечи.
Его рука падает с камня. "Насчет Риорсона..."
 Все мое тело напрягается. "Будь очень осторожен в словах. "
"Ты влюблена в него?" - спросил он, и его голос сорвался на последнем слове, когда
он повернулся ко мне лицом. "Потому что мы с Гарриком слышали конец того, что он
сказал в камере для допросов, и поверь мне, я могу быть влюблен в него после этого
заявления, но любишь ли ты? По-настоящему и искренне?"
"Да." Я выдерживаю его взгляд достаточно долго, чтобы он понял, что я говорю
серьезно. "И это никогда не изменится".
Челюсть Даина сжимается, и он кивает один раз. "Тогда я буду доверять ему так же,
как и ты".
Я медленно киваю в ответ. "Увидимся завтра".
"Завтра", - соглашается он.
 Овладение своей печаткой происходит ни в Басгиате, ни в последующие годы.
Ни один из живущих всадников не верит, что достиг предела своей силы.
Мертвые могут считать иначе.

-ПУТЕВОДИТЕЛЬ МАЙОРА АФЕНДРЫ ПО КВАДРАНТУ ВСАДНИКОВ

(НЕАВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНИЕ)

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

"Лучше". Неделю спустя Феликс засовывает в рот виноградину, а затем показывает

на сложенные камни и на струйки пара у их основания, которые держатся всего секунду,
прежде чем их уносит ветер и снег. "В тот раз ты чуть не попала в них".
Я сжимаю в руке нагретый энергией проводник. "Я попала". Я покачиваюсь на ногах
и стряхиваю с себя усталость. Слишком много поздних ночей было потрачено на перевод
дневника Варрика с самого начала, слишком много обедов было съедено в этой холодной
палате с камнями, и я определенно провела слишком много времени с Даином.
Я почти забыла, как хорошо он владеет языками, как быстро схватывает суть.
"Нет." Феликс качает головой, затем отщипывает от грозди еще одну виноградину.
Как они не замерзли? За тот час, что мы здесь находимся, на земле скопилось около шести
дюймов снега. "Если бы ты ударила, камней бы там уже не было".
"Ты сказал использовать меньшую мощность, помнишь? Меньше ударов. Больше
контроля". Я тряхнула сферой в его сторону. "Как бы ты это назвал?"
"Промах мимо цели".
Снежинки с шипением превращаются в пар, падая на голую кожу моих рук, и я
только и могу, что не смотреть на профессора.
"Вот." Он запихивает виноградную гроздь в пакет у своих ног, затем тянется к шару,
выхватывая его из моей руки. "Ударь по каналу".
"Простите что?" Мои глаза выпучиваются, и я откидываю с лица выбившуюся прядь
волос.
"Ударь по каналу", - говорит он так, словно это самая простая задача, держа
металлическую и стеклянную сферу в нескольких дюймах от моих пальцев.
"Я убью тебя".
"Если бы ты только умела целиться", - поддразнивает он, его улыбка вспыхивает
белым светом. "Ты ведь прекрасно понимаешь, как работают энергия и притяжение, о чем
свидетельствует то, как ты расправился с вивернами, верно?"
"Я ударила в облако". Я сморщиваю бровь. "Я думаю. Я не могу толком объяснить.
Я просто знала, что молния может существовать внутри облака, и когда я ударила, она была
там".
Феликс кивает. "Это связано с энергетическими полями. Это очень похоже на магию.
А ты, - он коснулся моей руки сферой, - являешься самым большим энергетическим полем
из всех. Призови свою силу, но вместо того, чтобы позволить проводнику получить ее всю,
отруби ее сам".
 Я смещаю свой вес и тяжело сглатываю, борясь с приливом огня, который поднимает
волосы на моей руке. Представляя, как двери архива закрывают все, кроме последних
нескольких дюймов, я позволяю лишь малой части силы Тейрна достичь моих рук.
Кончики моих пальцев касаются металла сферы, и она трещит от знакомого вида
беловато-голубых усиков чистой энергии, расходящихся от кончиков пальцев по стеклу и
собирающихся в один тонкий поток в медальоне из сплава в центре канала. В отличие от
мерцающих нитей, которые я извлекаю из силы Андарны для закалки рун, эти - физические,
как маленький, продолжительный удар молнии. Улыбка дергается в уголках рта, когда я
позволяю силе течь из меня в канал, как я делаю это каждую ночь, наделяя камень за
камнем, теперь, когда я знаю, как менять их, когда они полностью напитаны. "Мне нравится
смотреть как это делается".
Это единственный случай, когда моя сила - это красота без разрушения, без насилия.
"Ты не смотришь, Вайолет. Ты делаешь это. И ты должна любить это. Лучше
находить радость в своей силе, чем бояться ее".
"Я не боюсь власти." Как я могу, когда она так прекрасна? Такая разнообразная? Я
боюсь себя.
"А зря", - читает лекцию Тейрн. Он комментирует это то и дело, когда не пытается
заставить Андарну перестать гоняться за двумя новыми отарами овец, которых Бреннан
перевел в долину. "Я выбрал тебя, а драконы не совершают ошибок".
"Каково это - идти по жизни таким самоуверенным?"
"Это... жизнь".
Мне удается не закатывать глаза, сосредоточившись на ограничении силы Тейрна.
"Хорошо. Продолжай. Пусть она течет, но думай о струйке, а не о потопе". Феликс
медленно отводит проводник. "Не останавливайся."
Каждый мускул в моем теле напрягается, но я выполняю его просьбу и не прерываю
поток энергии. Нити той же бело-голубой энергии растягиваются на дюйм воздушного
пространства между моими пальцами и сферой.
"Что..." Мое сердце начинает колотиться так сильно, что я чувствую его в ушах, и
пять отдельных нитей энергии пульсируют в такт его биению.
"Это ты", - мягко говорит Феликс, нежнее, чем когда-либо, отводя сферу на дюйм,
потом еще на дюйм. Но я бы на его месте тоже была бы сейчас осторожна со мной.
"Увеличивай медленно".
Двери в мой Архив открываются еще на фут или около того, и сила тянется без боли
и лишь с умеренным жаром, испаряя все неудачные снежинки на своем пути.
"Теперь ты начинаешь понимать, не так ли?" Феликс отступает на целый шаг, и моя
рука начинает дрожать, когда я пытаюсь усилить энергию настолько, чтобы она достигла
канала, но не ударила.
"Поняла. Что?" Моя рука уже полностью дрожит.
"Контроль". Он усмехается, и я вздрагиваю, мой взгляд возвращается к его взгляду.
Сила врывается в дверной проем и пронзает меня полосой обжигающего жара, и я
вскидываю руки вверх - и отстраняюсь от Феликса - за секунду до того, как удар
раскалывает затянутое тучами небо, испепеляя гору при столкновении менее чем в
тридцати футах от гребня.
Красный мечехвост Феликса пыхтит от волнения, но от Тейрна я чувствую только
гордость.
"Что ж, у тебя был контроль". Феликс возвращает мне канал. "Но, по крайней мере,
это означает, что ты способна. Какое-то время я не был в этом уверен".
"Я тоже не была уверена". Я изучаю сферу, как будто никогда ее не видела.
"Ты владеешь своей силой, как боевым топором, и иногда это именно то, что нужно.
Но ты, как никто другой, - он жестом указал на кинжалы в ножнах моей летной куртки, -
должна понимать, когда нужен кинжал, когда нужен только точный удар". Он поднимает с
земли свой рюкзак и перекидывает его через плечо. "На сегодня мы закончили. К
понедельнику ты сможешь поддерживать энергию на расстоянии, скажем, десяти футов?"
"Десять футов?" Не может быть, черт возьми.
"Ты права." Он кивает, поворачиваясь к своему нервному дракону. "Пусть будет
пятнадцать". Его голова наклоняется в сторону, и он делает паузу, как будто разговаривает
со своим драконом. "Когда вернешься в дом, скажи Риорсону, что вы оба нужны нам в зале
Собрания в пять часов".
"Но Ксаден не..." Я опускаю щиты и вижу, что он там. Теневая дорожка между
нашими сознаниями сильна от близости и тяжела от... усталости?
"Ты рано вернулся домой. Все в порядке?"
"Нет". Он не рассказывает никаких подробностей, и его тон не располагает к
дальнейшим вопросам.
"Со Сгаэль все в порядке?" спрашиваю я Тейрна, проходя по предплечью, которое
он мне обмакнул.
"Она цела и невредима". Разочарование и гнев закипают, а затем быстро обжигают
нашу связь, и я быстро отгораживаюсь от него, чтобы не потерять контроль над своими
эмоциями.
Полчаса спустя, прилетев обратно в долину и понаблюдав за тем, как Андарна
демонстрирует свое развивающееся умение вытягивать крыло, считая при этом до тридцати
под восторженные аплодисменты, я вхожу в хаотичные залы дома Риорсонов и
направляюсь прямиком на кухню.
Набрав тарелку всего необходимого, я поднимаюсь по широкой лестнице и застаю
Гаррика, Бодхи и Хитона беседующими на площадке второго этажа. Выражение покрытого
сажей лица Гаррика соответствует зловещей тяжести настроения Ксадена, и когда Хитон
поворачивает голову, я едва не сбиваю тарелку.
Правая сторона лица представляет собой огромную контузию, а правая рука
забинтована от локтя вниз.
"Что случилось?"
Гаррик и Бодхи обмениваются взглядом, от которого у меня сводит желудок, даже
зная, что Ксаден жив - и не в нашей спальне на этом этаже, а на четыре этажа выше меня.
"Они взяли Павис", - тихо говорит мне Хитон, оглядываясь, чтобы нас не
подслушали.
Я моргаю. Этого не может быть. "Этот город находится всего в часе полета на восток
от Дрейтуса".
Хитон медленно кивает. "Мы взяли семерых и целую стаю виверн. Город был
захвачен еще до того, как мы туда добрались. С твоей сестрой все в порядке, она только
отвела Эмери к целителям из-за раздробленной ноги. Она приказала нам уйти после того,
как..." - их голос прервался, и они отвели взгляд.
"После того, как Нира Вольдарен пала во время нашей сегодняшней миссии", -
закончил Гаррик.
"Нира?" В прошлом году она была старшим командиром крыла квадранта и была
практически непобедима.
"Да. Она пошла защищать группу гражданских, укрывшихся возле оружейного
склада, и..." У него сводит челюсти. "И от нее, и от Маллы ничего не осталось. Это было
точно так же, как с Солей и Фуилом, полностью опустошенные. Я уверен, что завтра они
сообщат об этом на Боевой брифинге, но они отозвали всех первых и вторых лейтенантов
на Аретию для перегруппировки".
"Я думаю, они собираются изменить структуру крыльев", - добавляет Хитон.
"Они должны это сделать", - соглашается Гаррик. "Отставание менее опытных
всадников от фронта ни к чему не приведет, когда фронт настолько подвижен".
"Они взяли Кордин?"
 Гаррик покачал головой. "Проскочили прямо через него и сотни других миль. Они
нацелились на Павис и остались там".
"Это хороший перевалочный пункт", - Бодхи понизил голос, когда мимо прошла
тройка летунов из первого крыла, - "для Дрейтуса. Должно быть."
Они идут за нами.
 Многие из наших самых уважаемых тактиков пытались оценить приближение
переломного момента, когда исход войны может быть предрешен, хотя мы все еще
сражаемся. Многие считают, что он наступит в ближайшее десятилетие. Я боюсь,
что это произойдет гораздо раньше.

-РУКОВОДСТВО КАПИТАНА ЛЕРЫ ДОРРЕЛЛ ПО ПОБЕДЕ НАД ВЭЙНИТЕЛЕМ

СОБСТВЕННОСТЬ АКАДЕМИИ КЛИФФСБЕЙН

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Мы расходимся, так как в коридоре становится слишком тесно, и я продолжаю

подниматься по лестнице, поднимаюсь на пятый этаж, затем киваю Ри и Таре, проходя
мимо открытой двери в комнату Ри. Судя по их широким улыбкам, они еще ничего не
знают, и я решаю подарить им еще несколько минут счастья блаженного неведения и
продолжаю идти по длинному коридору к черной лестнице.
На служебной лестнице темно, но пока я поднимаюсь по крутой винтовой лестнице
из кованого железа к ее концу, мне подмигивают магические светильники. Я открываю
дверь с помощью малой магии, затем выхожу на узкую дорожку, идущую вдоль вершины
крыши, и закрываю ее за собой.
Ксаден сидит на краю небольшой оборонительной башни в тридцати футах от меня,
и его окружают лишь тени, отбрасываемые угасающим полуденным светом. Если бы я не
чувствовала его волнения, насыщающего связь между нами, я бы подумала, что он сидит
здесь ради вида, ради контроля.
Шаг за шагом я пересекаю восточную линию крыши, стараясь, чтобы ветерок не
вырвал у меня из рук тарелку и не нарушил равновесие.
"Что я тебе говорил о том, что ты рискуешь жизнью, чтобы поговорить со мной?" -
спрашивает он, устремив взгляд на раскинувшийся внизу город.
"Вряд ли это можно назвать риском для жизни". Я ставлю тарелку на стену, затем
поднимаюсь и сажусь рядом с Ксаденом. "Но теперь я понимаю, почему ты так хорош на
Парапете".
"Я тренировался с детства", - признается он. "Как ты узнала, что я здесь?"
"Кроме того, что я могла отследить тебя через связь? Ты сказал мне в письме, что
сидишь здесь и ждешь, когда твой отец вернется домой". Я достаю тарелку и ставлю ее
перед ним. "Я знаю, что шоколадный торт не исправит ситуацию, но в свою защиту скажу,
что я купила его для тебя, когда просто подумала, что у тебя был дерьмовый день, до того,
как узнала, что произошло на самом деле".
Он смотрит на кусочек, затем наклоняется и проводит своим ртом по моему, прежде
чем взять его. "Я не привык, чтобы люди заботились обо мне. Спасибо."
"Привыкай". Холод проникает в мои кожаные штаны от стены под нами, и я замечаю
тяжелые серые тучи, надвигающиеся с запада. "На перевале уже идет снег. Готова
поспорить, что сегодня выпадет семь дюймов".
"Может, и больше, если ты будешь хорошо себя вести". Уголок его рта
приподнимается, когда он разрезает вилкой пирог.
"Шутки про члены?" Я упираюсь руками в верхний край стены.
 "Ты говоришь о погоде". Он откусывает кусочек, затем отрезает еще один и
протягивает мне вилку.
"Я была тактична и дал тебе возможность не говорить о том, что произошло. Ты бы
предпочел, чтобы я рассказала о том, как продвигается перевод с Даином?" Я откусываю
предложенный кусочек и отдаю вилку обратно. Черт, неудивительно, что он любит этот
торт. Он лучше, чем все, что мы ели в Басгиате.
"Я бы предпочел, чтобы ты перестала быть тактичной и спросила". Его взгляд
встречается с моим.
Я сглатываю, чувствуя, что он говорит не только о сегодняшней потере. "Ты был
там?"
"Да". Вилка щелкает о тарелку, когда он ставит ее на колени.
"Тейрн мне не сказал".
"Я думаю, Сгаэль как-то заблокировала его". Он качнул головой в сторону. "Почти
уверен, что мы оба сейчас заблокированы, а это значит..."
"Они сражаются". За моими собственными щитами стоит твердая стена.
"Мы с Гарриком прилетели с Дрейтуса, как только Эмери объявил об опасности, но
к тому времени, как мы добрались туда..." Он покачал головой. "Представьте себе Рессон,
только в десять раз больше. В десять раз больше гражданских лиц".
"О." Пирог оседает в моем желудке, как пепел, и мы оба затихаем. Проходит долгая
минута, прежде чем я поднимаюсь и с вызовом в глазах спрашиваю: "О чем ты здесь
думаешь?"
"У нас нет равных". Он отводит взгляд и сжимает челюсть. "Мы превосходим их по
численности и слишком, черт возьми, растянуты, чтобы быть для них чем-то, кроме помехи.
Мы не можем общаться достаточно быстро. Мы не эффективны и не представляем собой
реального барьера, когда посылаем отряды по три человека". Его взгляд переместился на
восток. "Они могут забрать остатки Поромиэля - забрать нас - когда захотят, и я понятия не
имею, почему они этого не делают. Мы понятия не имеем, сколько их собирается в Золии
и откуда, черт возьми, вылупляются все эти виверны. Нет никакого плана, кроме удержания
линии, а линия не держится".
"Мы не были готовы". Я окидываю взглядом быстро растущий город, отмечая
десятки новых строящихся крыш и несчетное количество труб, выпускающих дым из домов
внутри.
"Мы никогда не могли быть готовы", - возражает он, поднимая вилку и вонзая ее в
пирог. "Так что не надо добавлять это в список того, в чем ты себя винишь. Даже если бы
мы подождали и пришли после того, как кузница заработала, когда у нас было бы
достаточно всадников, чтобы пропитать сплав и закалить руны для кинжалов..." Его плечи
опускаются во вздохе. "Я никогда не скажу этого при других, но мы опоздали на пятьдесят
лет".
Следующий вздох я делаю тяжело, с напряжением в ребрах.
"Что нам с этим делать?" Кроме очевидного - мы с Даином должны переводить
быстрее, на случай, если есть хоть какая-то надежда поднять защиту. Мы уже знаем, что
один из символов, который я перевела изначально, был неверным. Дождь - это не дождь.
Это пламя. Что, конечно, нам ничуть не помогло.
"Что мы будем делать - это не мое решение. Твой брат - тактик, а Сури и Улисес
командуют армией". Он запихивает кусочек в рот.
"Это твой город". Его провинция, на самом деле.
"Ирония судьбы мне не чужда". Он протягивает мне еще один кусок пирога, но этот
кусок уже потерял свою сладость и уходит как песок. "Твоя сестра приказала мне покинуть
поле боя".
Я поднимаю брови.
Его смех приобретает жесткий, саркастический оттенок. "Она приказала мне. Я убил
одного из них и доставал свой кинжал - еще одна проблема, надо сказать, - когда второй
направился прямо за Сгаэль. Если бы она начала действовать секундой позже, этот торт
пропал бы даром". Он откладывает вилку.
Мое сердце начинает бешено колотиться. На нем нет ни следа, и все же я почти
потеряла его, даже не подозревая, что он был так близок к тому, чтобы никогда больше не
вернуться домой. Эта мысль настолько непостижима, что я ошеломленно молчу.
"Она подхватила меня в когти, но твоя сестра видела, что произошло, и тогда она
назвала это потерей. Не потому, что погибла Нира, не потому, что погибли три летуна из
дрейфа крыльев, не потому, что у нас осталось только пять драконов". Он покачал головой.
"Она назвала это потому, что я был с ними, и она не стала бы рисковать тобой".
"Это она тебе так сказала?" Падают первые хлопья снега.
"Ей не нужно было мне говорить. Это было чертовски очевидно".
"Тогда ты не знаешь..."
"Знаю", - возражает он и тут же закрывает глаза. "Я знаю. И сквозь гнев и ужас от
того, что я наблюдал за бегством всех этих гражданских, за их смертью, я понял, что она
относилась ко мне так, как каждый меченый относился к тебе со времен Молотьбы. Как
будто ты просто уязвимое продолжение меня".
"Не думаю, что кто-то может принять тебя за уязвимость". Я тянусь к его руке и
переплетаю наши пальцы. "Но да."
Он находит мой взгляд и закрывает свою руку вокруг моей. "Мне жаль".
"Спасибо, но как бы это ни раздражало, я понимаю. Мы связаны". Я пожимаю
плечами.
Он целует меня тихо, крепко и быстро. "До конца наших дней".
Проходит неделя, и никто не обращает внимания на то, что мы с Даином сидим за
столом в библиотеке уже после того, как большинство курсантов разошлись по своим
кроватям. Мы все так же встречаемся в полдень, и Ксаден заглядывает к нам, когда может,
чтобы помочь напитать камень. А та маленькая ниточка молнии, которую Феликс
подтолкнул меня к поддержанию? Оказывается, она тоже может напитать камень.
Отчаяние вонзает в меня свои когти уже через неделю. Мы перевели почти весь
дневник, но отрывок о поднятии щитов все еще не настолько отличается от моей первой,
неудачной интерпретации, чтобы действовать дальше. Мы определенно поняли, что Варрик
настаивает на том, что если кровь одного из шести могущественных всадников
использована на одном камне, она не может быть использована на другом, на который он
ссылается при резьбе.
"Ты заметила, что в остальной части дневника его формулировки гораздо более
непринужденны, чем в том разделе, который нам действительно нужно понять?" Даин
протирает глаза и откидывается в кресле рядом со мной. "Как будто он намеренно
издевается над нами из могилы".
"Верно." Осталось всего четыре записи. Что, во имя Малека, мы будем делать, если
ответа не будет ни в одной из них? "Он без проблем дает советы по составлению Кодекса...
"Или подробно рассказать о том, в какие отношения они ввязались вшестером". Даин
кивает, делая огромный зевок.
"Именно." Я окидываю его взглядом. "Тебе пора спать".
"Тебе тоже стоит". Он бросает взгляд на стоящие рядом часы. "Уже почти полночь.
Я уверен, что Риорсон задается вопросом..."
"Его здесь нет". Я качаю головой и вздыхаю от избытка жалости к себе. "Его отряд
на этой неделе присматривает за Дрейтусом. Но тебе действительно стоит поспать. Я
останусь еще на несколько минут".
Он наморщил лоб.
"Иди", - ободряюще улыбаюсь я. "Увидимся завтра".
Он вздыхает, но кивает, отодвигает стул и встает, а затем вытягивает руки над
головой. "Не говори ему, что я так сказал, - он опускает руки, - но то, как я слышал, он хочет
реорганизовать боевые отряды по силам, поскольку у действующих всадников нет
полноценного крыла, из которого можно было бы черпать силы, - это гениально".
"Я обязательно ему не скажу", - обещаю я, уголок моего рта дергается вверх.
Дайн берет со стола свою сумку. "Увидимся завтра".
Я киваю, и он уходит.
В библиотеке царит комфортная тишина, пока я просматриваю следующую запись,
переводя ее в так называемый черновой дневник. "Воздух стал достаточно холодным, -
говорю я вслух, записывая слова в черновой журнал, - чтобы видеть мою кровь по утрам".
Я моргаю, затем смотрю на символ "кровь". В голове крутится эта возможность, и
тогда я обращаюсь к предыдущим записям, чтобы убедиться в этом. Каждый раз, когда мы
переводили символ "кровь"... слово "дыхание" подходило еще лучше. Мы выбрали не то
слово.
Кровь жизни - это на самом деле дыхание жизни, а раскалить камень в железном
пламени...
Я закрываю журналы и откидываюсь в кресле. Шестерка не относится к всадникам.
"Это драконы", - говорю я вслух в пустой библиотеке. Даин. Я должна сказать...
Нет. Он будет действовать только по правилам, не принимая во внимание этику. Есть
только один человек, которому я верю, что он всегда поступает правильно.
Я запихиваю вещи в рюкзак, накидываю его на плечи и выбегаю из библиотеки, а
затем поднимаюсь на четыре лестничных пролета. Сердце бешено колотится, когда я
стучусь в дверь Рианнон.
"Привет", - говорит она, открывая дверь, и ее яркая улыбка исчезает, когда я не
отвечаю ей. Не говоря больше ни слова, она отступает назад, пропуская меня в свою
комнату.
Я окидываю взглядом спартанское убранство комнаты, проходя по ней, замечая два
простых письменных стола, два шкафа без дверей и две кровати с простыми черными
простынями, которые были неловко засунуты в пространство, явно предназначенное для
одного человека - результат прибытия летунов. Единственное окно освещает комнату
утренним светом. Скоро мы должны быть в строю.
"Вот эта кровать должна быть твоей, - говорит Ри, указывая на кровать справа. "На
случай, если тебе захочется провести ночь вдали от Риорсона".
Я сжимаю губы между зубами, подыскивая нужные слова, пока я прокладываю
дорожку на полу Рианнон. "Мне нужно тебе кое-что сказать".
"Хорошо."
Внезапно остановившись посреди комнаты, я поворачиваюсь к ней. "Я знаю, как
поднять щиты. Я просто не совсем уверена, что мы должны это делать".
 Дыхание жизни шести и одного соединилось и зажгло камень железным
пламенем.

-ДНЕВНИК ВАРРИКА ЛЮЦЕРАССКОГО -ПЕРЕВОД КАДЕТОВ ВАЙОЛЕТ

СОРРЕНГЕЙЛ И ДАИНА АЭТОСА

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

На следующий день Рианнон ставит кружку с теплым яблочным сидром на стол в

столовой сестры и садится на свободное место между Ридоком и Слоаном. В доме стоит тот
же запах, что и в большинстве казарм дома Риорсонов - свежеструганное дерево и слабый
намек на морилку. Плотники работали круглые сутки, чтобы сделать пригодную для
использования мебель.
Я отказываюсь верить, что все это может вспыхнуть, если темные маги решат
испытать свою виверну на высоте. Четыре часа. Это все, что им понадобится, чтобы
добраться до нас с Дрейтуса.
"Спасибо." Я беру кружку и подношу ее к лицу, вдыхая успокаивающий аромат,
прежде чем отпить. Глядя поверх кружки в соединенную гостиную дома, я улыбаюсь, видя
Сойера, сидящего с Джессинией на одеяле у камина, с напряженным выражением
сосредоточенности на лице, когда он пишет...
Черт, возможно, он только что сказал ей, что считает ее черепаху голубой, но я не
собираюсь вмешиваться в это.
Уже второй раз за неделю Раган открывает свой дом для нашего отряда по просьбе
Ри, и впервые к нам присоединяется Джесиния. Надо отдать должное Ри - идея была
гениальной. Собрать весь наш отряд - восемнадцать человек - вместе вне академической
обстановки дома Риорсонов не решило проблемы напряженности между всадниками и
летунами, но это шаг в правильном направлении.
Даже Кэт, сидящая как можно дальше от меня в углу гостиной, не ухмыляется, когда
они с Нив разговаривают с Квинн. Ей по-прежнему не нравится быть во Втором отряде, но,
по крайней мере, она вежливо говорит об этом со всеми, кроме меня.
За последние пару недель ноября - а теперь уже и первого декабря - мы вошли в
привычный ритм: подстроились под летунов, посещали совместные занятия в течение
нескольких лет и даже провели вчера первый спарринг, на котором не пролилось ни капли
крови. Рианнон установила закон на прошлой неделе, и теперь мы бегаем вместе каждое
утро и сидим вместе на Боевом брифинге и во время еды. Она даже назначила нам
партнеров по учебе, надеясь, что близость приведет к взаимопониманию или хотя бы
терпимости. Слава богам, Марен - мой партнер по учебе, но мне все равно обидно, что Ри
взяла на себя Кэт, чтобы пощадить меня.
"Ты случайно не говоришь на старолукерском?" спрашиваю я Аарика, сидящего в
конце стола. Учитывая, что Маркхэм был моим наставником, его репетиторство уступит
только моему. Я бы чувствовала себя лучше, если бы перевод перепроверял кто-то другой,
а не соблюдающий правила Даин, но я уверена, что он у нас есть. Иначе зачем бы мы здесь
были?
"Ни в коем случае". Он покачал головой и сосредоточился на своей новой
чернильной ручке, на его лбу появилась сосредоточенность. Все наши первокурсники
занимаются транслированием, и хотя им еще предстоит проявить печатку, они поспорили,
кто первым овладеет малой магией, необходимой для работы с письменным прибором.
Почти уверен, что Кай - единственный первокурсник, летающий без Луэллы, - победит их
всех.
В данный момент он сидит на диване между парой первокурсников, его
остроконечные черные волосы вьются, на бронзовых щеках образовалась ямочка, когда он
смеется над историей, которую рассказывает Браген - лидер дрейф-лидеров и наш новый
старпом. Кроме Марена, с Брагеном легче всего найти общий язык. Он также проводит
много времени, бросая тоскливые взгляды в сторону Кэт.
"Зачем Аарику говорить на древнелукерском?" спрашивает Визия с
противоположного конца стола, оторвавшись от домашнего задания по физике. "Разве ты
не из Калдира?"
Мое лицо застывает. Черт, мне нужно быть осторожнее.
"Ага." Аарик смотрит на меня, его черты лица - идеальная, отполированная маска.
"Ты перепутал меня с Линкс. Он из Люцераса".
"Точно. Конечно." Я киваю, благодаря его за быстрое прикрытие.
"В какой-то момент тебе придется познакомиться с первокурсниками поближе. Они
уже люди", - поддразнивает Ридок, его улыбка натянута. Он согласен с нами в том, что мы
собираемся сделать, но его, понятно, беспокоит реакция летунов.
"Не могу ее винить", - говорит Имоджен, неся кружку из кухни, а Марен следует за
ней. "За последние шесть недель мы добавили в отряд шесть первокурсников и шесть
летунов".
"Мы в отряде с июля", - возражает Визия.
"Ты не считалась до Молотьбы". Имоджен пожимает плечами, окидывая взглядом
комнату. "Наверное, я пойду спасать Квинн от Кэт".
"Никакой крови на полу моей сестры". Рианнон бросает на нее взгляд, говорящий о
том, что она говорит серьезно.
"Да, мама". Имоджен издевательски салютует пустой рукой, а затем направляется к
Квинн.
Марен занимает место рядом со мной, а Рианнон поднимает на меня брови в едва
заметном вопросе.
Мое горло сжимается. Ну вот, началось. Мы ведь именно для этого и планировали
сегодняшнюю встречу, так почему же я вдруг забеспокоилась?
Потому что я не обсудила свое решение с Ксаденом, а ведь он бывает здесь не чаще
одного дня в неделю с тех пор, как они с Бреннаном решили реорганизовать работу боевых
отрядов.
"Ты поступаешь правильно", - говорит Андарна.
"Благородное дело", - вторит ей Тейрн.
"Сделай это", - говорю я Рианнон, обеими руками хватаясь за свою кружку.
"Слушайте!" Ри взывает, стоя в тишине, к каждому курсанту. "Для всадников отряды
- это больше, чем единое целое. Мы - семья. Чтобы выжить, мы должны доверять друг другу
на поле боя... и вне его. И мы доверяем вам делать с этой информацией то, что вы захотите".
Она смотрит на меня.
То, что мы собираемся сделать, граничит с предательством, но я не могу представить
себе, как это можно сделать по-другому.
Я делаю успокаивающий вдох. "Я переводила дневник Уоррика - одного из Первой
Шестерки, создавшего щиты Басгиата, - поясняю я на случай, если они не знакомы с нашей
историей. "В надежде, что мы сможем установить щиты в Аретии до того, как
приближающиеся виверны решат, что мы - следующая цель... И мне кажется, я знаю, как
это сделать. Но именно поэтому мы хотели поговорить с вами, потому что это будет
означать, что вы, летуны, не сможете колдовать".
Летуны ошеломленно смотрят на него. Даже глаза Кэт широко вспыхнули от страха.
"Мы знаем, что за последние две недели пали еще два поромишских города, оставив
Дрейтус уязвимым, и Ассамблея хочет, чтобы щиты были установлены и функционировали
сейчас", - продолжает Рианнон. "И мы считаем, что вы заслуживаете того, чтобы знать об
этом".
"Что знать?" Кэт встает, ее стул скрипит о деревянный пол. "Что вы собираетесь
уничтожить нашу способность к трансляции? Наши грифоны все еще пытаются
приспособиться к высоте, а теперь вы собираетесь сделать нас бессильными?"
"Защитные щиты были нашей целью задолго до того, как вы пришли сюда".
Имоджен отталкивается от стены и небрежно кладет руку на бедро, рядом со своим
любимым кинжалом, поворачиваясь корпусом к Кэт, а Квинн делает шаг в сторону, чтобы
обойти разъяренного летуна.
"Но мы уже здесь, - возражает Кэт. "Если бы мой дядя знал, что ты свяжешь нам
руки за спиной, он бы никогда не заключил эту сделку!"
"Держи себя в руках, Кэт". Брэген держит себя в руках, но его карие глаза остры,
когда он стоит, выставив левую руку, чтобы преградить Кэт путь к нам. "Как скоро они
поднимутся?" - спрашивает он меня.
"Как только я расскажу Ассамблее о том, что нашла". С сегодняшнего утра камень
отчетливо гудит, вибрация в этой камере напоминает мне о том, как Ксаден описывал
оружейную комнату в Самаре, где хранятся кинжалы с рукоятями из сплава.
"И когда ты это сделаешь?" огрызается Кэт.
"Если бы тебя здесь не было, это было бы уже сделано", - отвечаю я тем же тоном,
что и она. Несомненно, большинство членов Ассамблеи осудит меня за это как предателя,
и, возможно, они будут правы. "Но ты здесь. Ты имеешь значение".
Марен пересаживается на свое место рядом со мной, и хотя я отказываюсь сунуть
руку к своим кинжалам, Ридок не колеблется, складывая руки, чтобы обеспечить быстрый
доступ к ножнам на плече.
"И сколько времени ты нам даешь?" спрашивает меня Браген, наклоняя подбородок
и обнажая вертикальные серебряные шрамы на шее, переходящие в воротник.
Все взгляды смещаются в мою сторону.
"Я не буду врать Ксадену. Как только он вернется домой, я должна буду ему
рассказать", - признаюсь я. Многочисленные проклятия разлетаются от летунов. "Но я
также скажу ему, что, по-моему, нам следует повременить как можно дольше, чтобы дать
вам возможность решить, хотите ли вы остаться, зная, что не сможете транслировать".
"И ты всерьез думаешь, что он тебя послушает?" Руки Кэт скрутились по бокам.
"Хорошее, плохое, непростительное". Именно это он мне и сказал, когда поставил
мою безопасность выше интересов движения. И, возможно, он хочет поднять защиту,
потому что я здесь, а он - нет, но у него есть еще и провинция, о которой нужно думать.
"Нет." Я медленно качаю головой. "Я думаю, он будет действовать в интересах
Тиррендора" - я оставляю себя в стороне от этого уравнения - "и захочет поднять их как
можно скорее, но я все равно могу попытаться".
"От нас нет никакого проку, если мы не можем транслировать", - говорит Марен,
глядя мимо Аарика в окно и барабаня пальцами по столу.
"Да, но и от тебя не будет пользы, если ты умрешь", - возражает Имоджен, не сводя
глаз с Кэт. "И если мы не поднимем эти щиты прямо сейчас, мы подвергнем всю Аретию -
отряды, дрейфы - да весь Тиррендор за пределами заслонов Наварры - опасности, которая
больше не нужна. Так что вам лучше решить, хотите ли вы остаться, зная, что это может
случиться в любой момент, или вам лучше укрыться в Кордине, где у вас будет сила и
темные маги".
 Я не завидую их выбору, но, по крайней мере, мы его им предоставили.
"И если вы останетесь, мы не оставим вас без сил". Я потянулась под стол и достала
свой пакет, затем положила черную кожаную сумку на стол и расстегнула верхнюю часть.
"Оказывается, сплав - не единственное, что мы можем напитывать". Я достаю шесть
проводников, которые Феликс дал мне вчера, когда я доверила ему правду, и каждый из них
содержит наконечник стрелы, подобный тем, которые я вживляла в себя в течение
нескольких недель.
"Что в этом?" спросил Брейген, наметив две линии между бровями.
"Руда, которую мы не используем для изготовления сплава. Она не такая редкая, как
талладий, но примерно в десять раз более взрывоопасная. Поверьте мне, я видела, как этот
материал взрывается в сыром виде, не говоря уже о пропитанном". Я смотрю на Слоан,
которая медленно улыбается, прежде чем ответить.
"Маорсит".
Я снова подвешена над этим выжженным солнцем полем, волна смерти в одно
мгновение готова накрыть меня, как только Мудрец освободит меня от своей хватки, а он
это сделает. Он делает это каждый раз.
Теперь я понимаю, что это за сценарий - повторяющийся кошмар, и все же я все еще
бессильна, все еще слишком медлительна, чтобы добраться до Тейрна, все еще не могу
заставить свое сознание заставить меня проснуться.
"Я устал от этого. Теперь властвуй, - шепчет Мудрец, его одежда сегодня пурпурная.
"Вырвись на свободу. Покажи мне силу, с помощью которой ты уничтожила наши силы над
торговым постом. Докажи мне, что ты - оружие, за которым стоит следить, которое стоит
добыть". Его рука нависает над моей, но не касается меня. "Тот, кто наблюдал, считает, что
ты никогда не уступишь, что мы должны убить тебя, пока ты не развила все свои
способности".
Мой желудок переворачивается, рот наполняется тошнотой, когда костлявая рука
поднимается вверх и останавливается у моей шеи.
"Обычно ревность ревность овладевает молодыми людьми". Он проводит длинным
ногтем по моему горлу, обнажая под одеждой загорелую руку, и я вздрагиваю от страха,
ускоряющего сердцебиение.
Я заставляю себя открыть рот, но из него не вырывается ни звука. Прикосновение ко
мне - это что-то новое. Прикосновение ко мне пугает.
"Остальные обращаются ради власти", - шепчет он, подходя так близко, что я
чувствую нотки чего-то сладкого в его дыхании. "Но ты обратишься ради чего-то гораздо
более опасного, гораздо более изменчивого". Он обхватывает рукой мое горло.
Мне удается покачать головой в знак отрицания.
"Обратишься". Его темные глаза без ресниц сужаются, и зазубренные ногти
вонзаются в мою кожу со слишком реальной болью. "Ты сама разрушишь щиты, когда
придет время".
Температура падает, и мой следующий выдох отдается в морозном воздухе. Я
моргаю, и снег покрывает землю. Единственное тепло - это быстро остывающая струйка по
моей шее.
"И ты сделаешь это не ради банальной власти или легко насыщаемой жадности, -
обещает он шепотом, - а ради самого нелогичного из смертных чувств - любви. Или ты
умрешь". Он пожимает плечами. "Вы оба умрете".
Он щелкает запястьем, и треск, разрывающий кости, вырывает меня из сна.
Я рывком поднимаюсь в постели, хватаюсь за горло и глотаю глоток за глотком
воздух, но ни пореза, ни боли нет, и когда я включаю магический свет с помощью меньшей
магии и поворота руки, я вижу, что крови тоже нет.
"Конечно, нет", - шепчу я вслух, и сырой звук прорезает тишину моей спальни, когда
первые лучи солнца освещают небо за окном до фиолетового цвета. "Это просто гребаный
кошмар".
 Здесь меня ничто не трогает, Ксаден спит рядом со мной.
"Перестань разговаривать с собой", - ворчит Тейрн, как будто я его разбудила. "Из-
за этого мы оба выглядим неуравновешенными."
"Ты видишь мои сны?"
"У меня есть дела поважнее, чем следить за махинациями твоего подсознания. Если
сон беспокоит тебя, оставь его. Перестаньте позволять себе мучиться, как птенец, и
проснись, как взрослая". Он прерывает разговор прежде, чем я успеваю сказать ему, что
человеческие сны не всегда так работают, и связь тускнеет, что свидетельствует о том, что
он уже снова заснул.
Поэтому я ложусь обратно, обхватывая Ксадена своим телом, а его рука обхватывает
мою спину и притягивает меня ближе, словно это рефлекс, словно так мы и будем спать
следующие пятьдесят лет. Я прижимаюсь к его теплу и кладу голову ему на грудь, над
самым успокаивающим ритмом в мире, помимо биения крыльев Тейрна и Андарны, -
сердцем Ксадена.
Шесть дней спустя в списке погибших появилось шесть новых имен. Декабрьский
снег делает полеты за пределами долины совершенно невыносимыми, а в Басгиате драконы
просто отказываются тренироваться из-за дискомфорта - разумеется, их, а не нашего, - но
мы не можем позволить себе не летать при любой возможности, так что вот мы и на летном
поле, ждем приказа, противостоя когтевым и хвостовым секциям на учениях, которые
организовали Девера и Трисса.
"Можно подумать, что мы в Барренсе, так чертовски жарко в этой долине", -
бормочет Ридок, расстегивая свою летную куртку справа от меня. "А ведь сейчас только
одиннадцать".
Пот струйками сбегает от волосяного покрова на затылке к воротнику моей летной
куртки, так что я не могу с ним не согласиться. Зимняя летная кожа не совсем
предназначена для Вала... или для долины.
"Это произойдет не сразу, как только мы окажемся в воздухе". Глаза Сойера
ненадолго сужаются, он смотрит вперед, где Рианнон, Брейген и другие командиры отрядов
встречаются с Деверой и Триссой.
"Ты в порядке?" спрашиваю я тихо, чтобы не услышали идущие впереди нас
первокурсники.
"Это ведь для блага отряда, верно?" Сойер заставляет себя улыбнуться натянутой,
закрытой улыбкой. "Если они смогут остаться и терпеть, зная, что мы можем лишить их сил
в любую секунду, я смогу смириться с потерей должности исполнительного офицера".
"Я хочу пойти с тобой", - в десятый раз за последние пятнадцать минут говорит
Андарна, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, как она сгибает когти рядом с
Тейрном, впиваясь когтями в землю. Сегодня утром ее черная чешуя сияет зеленым
оттенком, отражаясь в траве вокруг нее. Может быть, это результат задержки золотого, и
огненное дыхание украдет последний блеск.
"Я понятия не имею, как далеко они захотят, чтобы мы летели. " Я говорю как
можно мягче.
"Дольше, чем ты способна, малыш", - добавляет Тейрн.
"Вчера я долетела за час", - возражает Андарна, потому что именно так она теперь
и поступает. Тейрн может сказать ей, что трава зеленая, и она изрешетит на ней еще одну
овцу, лишь бы изменить цвет.
Я поднимаю брови на Тейрна, который просто надувается - что бы это, черт возьми,
ни значило.
"Неприятности в стране двух драконов?" спрашивает Ридок, и Кэт бросает взгляд в
мою сторону с другой стороны, а Марен следует его примеру, поскольку мы стоим в четыре
ряда.
"Она хочет лететь с нами", - отвечаю я.
 "Я лечу с вами", - настаивает она, впиваясь в меня не только физическими когтями.
"И этот вопрос не подлежит обсуждению среди твоих друзей-людей. Драконы не
советуются с людьми".
"Я уже начинаю жалеть, что не опротестовал твое право на благодеяние, когда
ты попросила Эмпирея о связи", - ворчит Тейрн.
"Хорошо, что ты не глава моего логова, не так ли?"
"Кодагу следовало бы знать лучше...", - начинает он.
"А что сегодня делают остальные подростки?" Я перебиваю, надеясь отвлечь ее.
Меньше всего я хочу, чтобы она поднялась на высоту, которую не сможет выдержать, и
чтобы у нее отказало крыло. Боги, последствия такой ошибки были бы непостижимы.
"Другие подростки не связаны и не понимают меня".
Клянусь, я чувствую, как Тейрн закатывает глаза.
"Ты скорее рискнешь всей работой, которую проделала со своим крылом, чтобы
поиграть в войну, чем действительно..." Черт, чем вообще занимаются драконы-подростки
целыми днями? "Играть?"
"Я бы предпочла испытать свое крыло в тренировочной миссии, да".
Рианнон и Брэген направляются в нашу сторону, сцепившись в дискуссии, оба
жестикулируют руками, делая движения, похожие на маневры. В быстрой улыбке Рианнон
появляется блеск возбуждения, и я нахожу себя в зеркальном отражении. "Она выглядит
счастливой".
"Может быть, они наконец-то разрешат нам летать дальше, чем полчаса... ну, знаешь,
не заставляя нас потом подниматься на Скалы Дралора", - замечает Ридок. "Боже, как я
скучаю по полетам".
"Было бы неплохо", - соглашается Сойер и дразняще ухмыляется. "Не всем нам
удается совершить прогулочный полет на Кордин, знаешь ли".
"Эй, эта прогулка принесла нам светило". Я многозначительно смотрю на ножны у
него на боку, в которых лежит кинжал со сплавной рукоятью. Один к одному. Такова была
сделка, заключенная Бреннаном с Ассамблеей, когда речь шла об обеспечени дрейфов, и
мы наконец-то заработали достаточно, чтобы снабдить каждого всадника в Аретии
несколькими кинжалами.
"Слушайте, второй отряд", - говорит Рианнон, оглядывая нашу группу. "Наша задача
проста. Вы знаете руны вызова, над которыми Трисса работала вместе с нами?" Даже
первокурсники кивают. Может, они и не умеют плести руны, но, по крайней мере, они
знают, что это такое, а значит, они на шаг впереди того, на чем мы остановились в прошлом
году. "В радиусе двадцати миль вдоль западного хребта их спрятано тридцать. Это
испытание не только для нас, но и для наших драконов, чтобы они их почувствовали".
"Ты можешь..."
Тейрн прорычал в ответ.
Поняла.
"Победитель получает пропуск на выходные. Никаких тренировок. Никаких
домашних заданий. Никаких ограничений". Она смотрит на Брейгена, губы которого
подергиваются в улыбке.
"Нам разрешили летать, где захотим. Если твой грифон чувствует себя комфортно,
летая по стене скалы, значит, ты можешь лететь куда угодно". Он смотрит на Кэт. "Даже в
Кордин, хотя там у вас будет всего несколько часов, прежде чем вам придется начать
обратный полет. Если вы выиграете, конечно".
"О, мы побеждаем", - говорит Марен, хлопая Кэт по плечу так же, как Рианнон меня.
"Хорошо. Вы хотите получить пропуск? Нам нужно будет найти и закрыть больше
этих рунных коробок, чем они". Она кивает в сторону секций Когтя и Хвоста.
"Они возвращаются", - говорит Тейрн, когда взмахи крыльев наполняют небо.
 Я поднимаю голову и медленно улыбаюсь при виде Сгаэль, парящей над головой
вместе с Чрадом и восемью другими драконами, но я узнаю только трех, привязанных к
Хитону, Эмери и Цианне. Ксаден дома... с полным отрядом десяти.
"Полагаю, ты справился с новой структурой?" спрашиваю я Ксадена, когда они
приземляются за нашей линией грифонов и драконов.
Тейрн отрывается, как будто нас не собираются отправлять на учебную миссию.
"Мы с Брагеном разделим вас на группы по четыре человека в соответствии с
вашими способностями", - продолжает Рианнон.
"В некотором роде", - отвечает Ксаден, идеально спрыгивая с коня и направляясь к
нам. Мой пульс подскакивает, и беспокойство, которое, кажется, живет в моей груди,
немного утихает, когда я не вижу новых ран или крови.
"Сорренгейл, ты внимательна?" окликает меня Ри.
Я поворачиваю голову назад, к строю, где она поднимает на меня бровь.
"Команды по четыре человека. Разделяемся по способностям", - повторяю я, кивая,
а затем бросаю на нее откровенно умоляющий взгляд, который абсолютно не соответствует
ее статусу моей лучшей подруги.
"У нас будет час, когда мы стартуем", - говорит Брейген.
Вперед, - произносит Ри, как только все внимание отряда обращается на него.
Я улыбаюсь в знак благодарности, затем выхожу из строя и иду мимо Андарны и
Фейрге, по вытоптанной траве, прямо к Ксадену. На его челюсти густой отросток, под
глазами круги, когда он протягивает руку вперед, удивляя меня тем, что прижимает к своей
груди на глазах у всего Четвертого крыла.
Холодная борода щекочет, когда он зарывается своим ледяным лицом в мою шею и
глубоко дышит. "Я скучал по тебе".
"Я тоже". Я обхватываю его торс, просовываю руки в пространство между мечами,
которые он носит скрещенными на спине, и летной курткой, а затем крепко прижимаюсь к
нему, чтобы согреть. "Мне нужно с тобой поговорить".
"Плохие новости?" Он отстраняется и смотрит мне в глаза.
"Нет. Просто новости, которыми лучше делиться, когда есть время для
обсуждения".
Его брови сходятся.
"Рад тебя видеть, Ви", - говорит Гаррик, проходя мимо, и хлопает меня по плечу.
"Тебе обязательно нужно заставить его рассказать тебе о вэйнителе, которого он уничтожил
недалеко от Дрейтуса".
"Ты что?" У меня живот сворачивается набок.
"Спасибо за это, придурок". Ксаден посмотрел на Гаррика.
"Просто делаю все, что в моих силах, чтобы помочь твоим коммуникативным
навыкам развиваться в стабильных отношениях". Гаррик поворачивается и идет назад,
пожимая плечами.
"Как будто у тебя есть место для разговора о стабильных отношениях", - возражает
Имоджен, стоящая у него за спиной, - очевидно, отряд распался, чтобы подготовиться к
заданию.
"Я пропущу очевидный каламбур о множестве кобыл в моей конюшне". Он
ухмыляется, затем поворачивается и направляется к тропе в конце долины. "Поскольку я
уже не кадет, а зрелый, ответственный офицер".
Она насмехается, когда он проходит мимо. "Нам пора идти, Сорренгейл".
"Ты завалил вэйнителя?" Я поворачиваюсь, не сводя глаз с Ксадена. "За пределами
Дрейтуса?" Это последний оплот поромишей перед Утесами Дралора.
"У тебя есть важные новости для обсуждения?" - отвечает он, поднимая брови.
"С тобой все в порядке?" Я подношу руки к его лицу, сканируя его, как будто этот
крошечный участок кожи может сказать мне, целы ли остальные девяносто пять процентов.
Возможность поднять защиту ничего не значит, если он не в безопасности - по крайней
мере, для меня это ничего не значит.
"Новости?" Его глаза сузились.
"Вайолет!" зовет Рианнон.
"Я должна улететь". Я неохотно опускаю руки, и он ловит одну из них в свою, когда
я отступаю на шаг. "Мы поговорим, когда я вернусь".
"Скажи мне сейчас".
"Голос лидера крыла на меня не действует". Я сжимаю его руку и отпускаю.
Его глаза вспыхивают. "Ты догадалась, как поднять защиту".
Я моргнула, затем нахмурилась. "Ненавижу, когда ты так делаешь. Неужели мое
лицо так легко прочитать?"
"Для меня? Да." Он смотрит в сторону каменистой тропинки, ведущей вниз к дому
Риорсона. "Мы должны идти сейчас. Сколько времени уйдет на их поднятие?"
"Нет." Я качаю головой и поворачиваюсь к своему отряду, видя, что Слоан, Визия
и Кэт явно ждут меня. Думаю, мне не нужно спрашивать, куда меня направили. "Мы
поговорим об этом позже. Обсуждение приостановлено".
"Хотя бы скажи, что было упущено в первый раз". Ксаден быстро догоняет меня.
"Драконы." Я похлопываю Андарну по передней лапе, когда мы подходим к троице
ожидающих курсантов. "Шесть самых могущественных" относится к драконам, а не к
всадникам".
"В таком случае, я могу поднять их до твоего возвращения".
"Нет, не можешь". Я бросаю на него взгляд.
"Вы двое спорите молча?" Кэт спрашивает, глядя между мной и Ксаденом, ее
идеально выгнутые брови медленно поднимаются.
"Они так делают", - сообщает ей Слоан.
Ксаден полностью игнорирует их обоих, не сводя взгляда с меня, пока мы идем к
ним. "И почему же я не могу?"
Я наклоняюсь и провожу губами по его прохладной щеке. "Потому что тебе нужен
Тейрн. А теперь иди, согрейся. Мне нужно лететь на задание". Не говоря больше ни слова,
я поворачиваюсь к своим товарищам по отряду. "Пойдемте."
 Искусство напитывания происходит лишь от несколько печаток, а
автоматически - только от одной: поглощения.

-ИССЛЕДОВАНИЕ О СИГНЕТАХ МАЙОРА ДАЛТОНА СИСНЕРОСА

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Сорок минут спустя мы вчетвером спускаемся по крутому заснеженному склону к

пещере, до которой можно добраться только пешком в том секторе, куда была направлена
наша группа, причем к моей удаче я иду впереди, а Кэт остается у меня за спиной.
По крайней мере, Андарна рядом, чтобы защитить, если у летунши появятся какие-
нибудь колючие мысли о том, как вытащить меня из постели Ксадена.
"Это не то, что я имела в виду, когда говорила, что хочу лететь с тобой". Андарна
вздымает порошкообразный снег, разбрасывая его порции в мерцающем облаке замерзшего
несчастья.
"Это то, чего требовала миссия, и тебе нужны силы для обратного полета", -
говорю я ей, пробираясь вперед через слой свежего ада высотой по колено и надеясь, что
не провалюсь в более старые слои.
Единственный, кто не испытывает трудностей, - Киралаир, сереброкрылый грифон
Кэт, идущий рядом с Андарной. Только эти двое достаточно легки, чтобы не вызвать лавину
на несуществующей тропе.
"Что-нибудь нужно?" спрашивает Тейрн, подлетая к следующей вершине, его голос
напряжен.
"Мы даже не дошли до пещеры, которую ты выбрал", - отвечаю я, заметив устье
пещеры в двадцати метрах впереди только потому, что Тейрн указал на него под
маскировкой снежного обнажения сверху. В результате буйства стихии мы оказались на
единственном полностью устойчивом участке местности - выступе скалы, оставленном
злобным ветром.
"Я все еще считаю этот план недостаточным", - читает он лекцию. "Оставляя
тебя на одной вершине, чтобы исследовать другую на предмет возможной
энергетической сигнатуры, ты подвергаешь себя неприемлемой опасности".
"От кого?" Я натягиваю капюшон с меховой подкладкой, чтобы защититься от
ветра, когда он смещается и жалит кончики моих открытых ушей. "Неужели ты думаешь,
что какая-нибудь виверна может..."
"Я возвращаюсь".
"Тебя слишком легко раззадорить". Я смеюсь, и звук эхом отражается от
заснеженной чаши, заставляя всех нас сделать паузу.
"Ради всего святого, Сорренгейл", - шипит Кэт, когда становится ясно, что снег
вокруг нас не исчезает. "Ты что, хочешь, чтобы нас погребло под лавиной?"
"Извини", - шепчу я через плечо.
Ее глаза расширяются. "Ты только что извинилась передо мной?"
"Я могу признать свою неправоту". Я пожимаю плечами и продолжаю идти вперед.
"Я здесь и способна защитить ее", - огрызается Андарна на Тейрна.
"Ты еще не дышишь огнем".
 "Огонь только растопит гору", - напоминает она, и я оглядываюсь, чтобы увидеть,
как она тщательно выбирает путь, ее чешуя отражает снег, местами почти серебристый
блеск. "Я по-прежнему владею зубами и когтями, если аристократка обнажит свою
ярость".
"Ты намекаешь, что это не так?" спрашивает Кэт.
"Ты хоть думаешь, что ты не права? Когда-нибудь?" спрашиваю я, подаваясь вперед.
"Честно говоря, я думаю, что ты хуже дракона, когда дело доходит до самоуверенности".
"Высокомерия", - поправляет меня Андарна. "У летуна нет навыков, чтобы
подкрепить слово "уверенность"".
Я фыркаю, но сдерживаю смех, пока он не стал угрожать нам. Еще десять футов, и
мы окажемся в пещере. Если Тейрн найдет вторую, пока мы будем искать первую, мы
опередим секцию Когтей, которая, по словам Тейрна, уже нашла три, а наша секция - две.
Драконы не могут не быть конкурентоспособными.
"Что?" спросила Кэт.
"Андарна считает тебя высокомерной, а не уверенной в себе", - говорю я ей.
"Так и есть", - соглашается Слоан.
"То, что я не понравилась твоему брату, не означает, что ты меня знаешь", - шепчет
Кэт Слоан.
"Нет". Я поворачиваюсь лицом к Кэт, заставляя ее приостановиться в шагах, которые
я вырезала в хребте. "Хочешь подраться? Иди ко мне".
Кэт качает головой в сторону и изучает меня. "Потому что ты чувствуешь вину за
смерть ее брата". Это не обвинение и даже не подкоп. Просто правда.
"Потому что я обещала ему позаботиться о ней. Так что можешь направить всю свою
ненависть прямо сюда". Я прижимаю руку в перчатке к груди.
"Он был неправ, когда просил тебя об этом". Слоан догоняет меня, Визия отстает.
"Потому что Имоджен была бы более способным защитником?" спросила я, лишь на
мгновение задержав взгляд на ее слишком знакомых голубых глазах, прежде чем отвести
взгляд.
"Нет. Потому что ты уже несешь на себе груз защиты жизни Ксадена. С его стороны
было несправедливо нагружать тебя еще и моей". Она выдыхает воздух в свои руки в
перчатках, чтобы согреть их.
Я моргаю, так как глаза щиплет не от ветра, и поворачиваюсь, чтобы продолжить
пробираться по снегу к пещере, вход в которую представляет собой лишь узкий ледяной
выступ. "С воздуха она выглядит больше, чем мы думали". Но все равно она недостаточно
широка, чтобы в нее мог протиснуться дракон крупнее Андарны.
"Когда-то мой род обитал на всех горах этого хребта", - говорит мне Тейрн. "Эта
пещера, несомненно, является частью сети камер, проходящей по всему хребту, и служит
логовом для зимовки. Этот вход был бы негостеприимен для любого подхода, кроме
прямого полета, чтобы защитить молодых... и подростков".
"Я слышала это", - говорит Андарна.
"Киралаир говорит, что у нашего отряда есть еще один ящик в руках", - сообщает
нам Кэт, когда я, наконец, достигаю входа в пещеру и выхожу на ветер.
"Мы выиграем этот проход". Визия усмехается, а Кэт выходит из снега на
каменный пол пещеры.
"У всех ли грифонов в названии есть слово "логово"? спрашиваю я Кэт, надеясь, что
смена темы разговора заставит ее острый язычок переключиться на Слоан.
"Конечно, нет. Разве каждого всадника зовут Сорренгейл?" Она складывает руки и
отскакивает на пятки, словно пытаясь согреться.
"Вот за это ты мне и не нравишься". Слоан заходит в пещеру. "Ты..."
Визия поскальзывается, и я делаю выпад вперед, ловлю ее за руку и втаскиваю в
пещеру, когда снег осыпается на то место, где она только что стояла.
 "Ты в порядке?" спрашиваю я, оттаскивая ее дальше в пещеру и осматривая ее
изумленное лицо.
"Конечно, в порядке. Похоже, у тебя никогда не было проблем с ее спасением", -
пробормотала Кэт.
"Я в порядке". Визия кивает, откидывая капюшон и обнажая шрам от ожога
драконьим огнем по линии роста волос. "Это затруднит уход".
Я бросаю на Кэт язвительный взгляд, но она слишком занята тем, что наблюдает, как
ее грифон Кира перебирается через дыру в тропинке, а затем благополучно пробирается
внутрь, чтобы обратить на это внимание.
"Причина номер два". Слоан поднимает два пальца и проходит мимо Кэт в темную
пещеру. "Нет нужды говорить, что здесь нет магического света".
А я никогда не была настолько хороша в их производстве. Все, что я создам с
помощью малой магии, будет поглощено этой темнотой. Я кладу руку на живот, словно это
поможет мгновенно подступившей тошноте от запаха земли вокруг нас. По крайней мере,
здесь нет того сырого запаха из камеры для допросов, но он достаточно близок, чтобы
заставить меня задуматься.
"Ты покончила с тем, кто держал тебя в плену", - напоминает мне Андарна, следуя
за Кирой и плотно прижимая крылья, чтобы пролезть в отверстие.
"Страх не всегда логичен". Я смотрю на других всадников. "Может быть, кто-то из
вас владеет огнем? Потому что я не думаю, что вы хотите, чтобы я здесь владела огнем".
Если я держу энергию между рукой и проводником на расстоянии пятнадцати футов, меня
каждый раз бросает в пот, и я могу продержаться всего несколько секунд,
"Печатки пока нет", - отвечает Визия.
"У меня тоже", - отвечает Слоан, вглядываясь в темноту.
"Ты привела дракона". Кэт делает широкий жест, указывая на Андарну.
"Она еще не умеет дышать огнем". Я улыбаюсь Андарне. "Но она сможет".
"Напомни ей, что я могу отрубить ей голову одним укусом", - рычит Андарна, и этот
звук выше, чем угрожающее урчание Тейрна.
"Не напомню. Что говорит нам Тейрн?"
"Мы не едим своих союзников", - пробормотала она, но тут же раздался отчетливый
стук ее когтей о каменный пол.
"Отлично. Почему они приплели меня к вам троим, я никогда не узнаю. Можно
подумать, кто-то из нас создаст хороший магический свет". Кэт убрала лук, затем смахнула
со спины рюкзак и, порывшись в колчане, достала маленький незажженный факел.
"Ты что, издеваешься?" Я таращусь, когда она достает из сумки кусок дерева
размером не больше моей ладони, качает головой и тянется за другим. "Ты носишь такой с
собой?"
"Очевидно". Кэт снова роется в своей сумке. "Тот факт, что ты этого не делаешь,
говорит о том, что ты еще не успела как следует испугаться темноты. Черт, я не могу найти
руну огня, которую сделала Марен".
"Вы все обмениваетесь рунами?" Визия смотрит в открытом шоке.
"И вы называете себя семьей. Конечно, мы обмениваемся. Кто может сделать, тот
делает. Потом мы все обмениваемся, чтобы все были одинаково оснащены". Кэт покачала
головой и встала, бормоча проклятия. "Я не могу ее найти".
"Это... гениально", - признаю я. "Почему ты не сказала нам?"
"Вы привыкли накапливать силу", - говорит она, пренебрежительно пожимая
плечами. "А не делиться ею. Теперь, если только у кого-то нет идеи насчет огня..."
"Понятно." Я снимаю перчатки, кладу их в один карман, а из другого достаю
проводник, по которому поднимается струйка моей силы. Она покалывает, затем обжигает,
стекая по моей руке, проходя через пальцы и попадая в канал. Нити энергии освещают наше
ближайшее окружение.
"Это так здорово!" Визия улыбается. "А вы все так можете?"
 "Нет. Для большинства из нас это просто гудение. Рада, что у вас будет столько
света, сколько нужно". В голосе Кэт звучит сарказм.
"Возьми его", - приказываю я Слоану.
"Я лучше буду жить". Она поднимает руки вверх.
"Если бы я думала, что это убьет тебя, я бы отдала это Кэт". Я протягиваю ей
проводник.
Кэт фыркает, но мне кажется, что в ее голосе прозвучала нотка смеха.
"Хорошая мысль". Слоан берет проводник, а я концентрируюсь на поддержании
связи с энергией.
"Назад на три шага. Хорошо, еще два", - говорю я ей, и мои пальцы дрожат, когда
она делает это, растягивая мою печатку.
"Ух ты", - шепчет Визия.
"Засунь факел в энергию, Кэт".
"Ты думаешь, это безопасно?" - спрашивает она.
"Понятия не имею, но я готова попробовать, если ты согласна". Я сосредоточилась
на канале, на потоке энергии, на тепле, которое я контролирую, управляя дверью в энергию
Тейрна.
Кира щелкает языком, издавая звуки, к которым я уже привык, но не надеялся
понять.
"Хорошо, я сделаю это", - бормочет Кэт и опускает факел, пока тот не загорается.
Я тут же опускаю руку, отключая энергию, и посылаю Данну благодарственную
молитву за то, что она сработала. Феликс, наверное, завтра на уроках будет насаживать мою
голову на пику. "Я возьму это. Спасибо, Слоан".
Слоан отдает проводник обратно, как будто он может взорваться.
"Черт", - говорит Кэт, переводя взгляд с факела на проводник и на меня. "Мне не
нравится, что ты такая..."
"Крутая?" предлагает Слоан, улыбаясь так, что напоминает мне ее брата.
"Мощная", - признает Кэт, отворачиваясь, прежде чем надеть рюкзак и передать
факел в другие руки.
"Не сила делает это возможным", - говорю я ей, подключаюсь к каналу, чтобы он
снова загорелся, и ухожу в темноту. "Это контроль".
"Да, но мне это тоже не нравится", - пробормотала она, догоняя меня и идя рядом со
мной.
"Редкий момент честности. Я согласна". Мы движемся в пещеру, которая, кажется,
расширяется с каждым нашим шагом. "Они поставили нас в пару, потому что я якобы самый
сильный всадник в отряде", - говорю я ей, не обращая внимания на ее недовольный ответ.
"Но ты лучше владеешь рунами. Может, мы и не хвадим друг друга, но мы дополняем друг
друга". Я улыбаюсь, несмотря на темноту, в которую мы входим. "Понятно? С буквой E
вместо I". (игра слов compliment - похвала и complement - дополнять)
Кэт смотрит на меня так, будто у меня только что выросла третья рука, и факел
начинает мерцать.
Подул ветерок.
"Ты рассказываешь анекдоты про писарей?" спрашивает Слоан, в паре шагов позади
нас, Визия рядом с ней.
"Джесинии это покажется смешным", - предлагает Визия, словно пытаясь спасти
меня.
"Джесиния - писец", - замечает Слоан.
Пещера открывается примерно в двадцати футах, обширный туннель поворачивает
налево.
"Очевидно, есть гораздо более простой способ попасть в эту пещеру", - бормочет
Кэт.
"Это часть сети, проходящей через этот полигон", - объясняю я.
 "Может, нам разделиться?" спрашивает Визия.
"Нет!" отвечаем мы все трое одновременно.
"В какую сторону нам идти?" Слоан озвучивает вопрос, который интересует всех
нас.
Никто не отвечает.
"Есть помощь?" спрашиваю я у Тейрна, чувствуя, как растягивается наша связь. Он
не далеко, но и не близко.
"В той пещере есть энергетическая сигнатура. Это все, что я могу сказать".
"Я голосую направо. Если не получится, вернемся и пойдем налево". Я смотрю на
остальных.
Кэт кивает, и мы отправляемся дальше.
"Так ты думаешь, что получишь вторую печатку?" спрашивает Визия, нарушая
молчание. "Два дракона - две печатки, так?"
"Не знаю", - отвечаю я, оглядываясь на Андарну. Я вообще-то думала, что раз она
связала меня так рано и потеряла способность останавливать время, то знак молнии - это
все, чем я буду наделена. Но теперь я задаюсь вопросом... "А получу ли я?"
"Почему ты спрашиваешь меня? Печатки проявляются в зависимости от того, кто
ими владеет". Ее глаза мерцают золотом, а черная чешуя сливается с темнотой.
"Вторые знаки проявляются только тогда, когда дракон привязывает к себе всадника
по прямой родственной линии, как и предыдущий", - говорит Слоан, не понимая вопроса
Визии. "Но вероятность того, что это приведет к безумию, не меньше. Как сказал мне Тоирт,
именно поэтому Крут не был наказан за связь с Квинн. Она всего лишь двоюродная
племянница своего предыдущего всадника. Ее печатка более мощная, но не совсем другая".
"Тоирт не должен рассказывать тебе о делах, решенных в Эмпирие", - читает лекцию
Визия, а потом делает двойную мину при взгляде в мою сторону.
Гравитация смещается. Этого не может быть. Это значит...
"Вайолет, ты в порядке?" спрашивает Визия.
Я качаю головой, но отвечаю: "Да". Как объяснить, что твое сердце опускается ниже
каменного пола пещеры? Я делаю глубокий вдох, сгибаю и разгибаю руку, хватаясь за ярко
светящийся канал. Андарна рычит справа от меня, и я быстро заверяю ее: "Я в порядке". Но
мы оба знаем, что я не в порядке, и я также уверена, что сейчас не время позволять моим
мыслям блуждать по этому пути.
"Черт возьми, вот оно", - говорит Слоан, заставляя меня обратить внимание, когда
она проходит мимо нас и берет в руки простой металлический сундук, запертый в открытом
положении руной на передней стенке.
"Она... простая", - замечает Визия.
"Ты собираешься противостоять руне вызова?" - спрашиваю я Кэт. спрашиваю я Кэт.
Когда она поднимает одну бровь, я добавляю: "Ты лучше разбираешься в рунах, помнишь?"
"Да". Она кивает, искренняя улыбка искривляет ее рот впервые с тех пор, как мы с
ней познакомились. "Я просто хотела узнать, скажешь ли ты это еще раз".
Крыло Киралайр задевает мое плечо, когда она проходит мимо нас в темноту, как
будто Кэт нужно охранять от невидимого.
Кэт смотрит между нами тремя с неуверенным и несчастным напряжением во рту,
затем передает факел Визии, что выглядит как мучительное жертвоприношение.
Нет, не жертва: жест доверия.
Она плетет руну разблокировки со скоростью, которой я завидую, ее руки двигаются
быстро, уверенно, в то время как Андарна перемещает свой вес позади меня.
"Что случилось?"
"Чужой запах становится все сильнее".
"Виверна?" Каждый мускул в моем теле сжимается.
"Нет. Они пахнут украденной магией, когда подходишь достаточно близко". Она
поднимает голову, занимая три четверти туннеля. "Здесь пахнет... драконами".
 "Понятно!" говорит Кэт, и я поворачиваюсь на звук металлического щелчка. Сундук
закрыт и заперт.
"Нам лучше поторопиться", - говорю я им. "Андарна чует других драконов, а это
значит, что другие участки могут приближаться к нам".
"Я не потеряю этот проход". Визия торгуется с Кэт, забирая сундук и возвращая
факел. "Это даст мне время долететь до дома и убедить моих кузенов покинуть границу,
если мои тетя и дядя не захотят".
"Ты собираешься лететь в Наварру?" почти кричит Слоан.
"Это прямо на границе. Они даже не узнают". Визия поправляет хватку на груди и
спешит мимо Андарны. "Так что давай убираться отсюда".
"Смелый выбор - вернуться в Наварру". Кэт бежит трусцой, чтобы догнать Визию,
освещая ей путь. "Я уважаю это".
Усилия, забота о Визии оттаивают в моем сердце по отношению к Кэт. Может быть,
она не ужасна для всех... только для меня.
"Это единственное, что можно сделать", - начинает Визия, когда мы подходим к
развилке туннеля.
Низкое рычание вибрирует под нашими ногами, заставляя всех четверых
остановиться, и волосы встают дыбом на моей шее.
"Что за..." - начинает Кэт.
Еще одно рычание заставляет камешки вокруг моих ног подпрыгивать, и тут из-за
угла появляется оранжевый дракон в полный рост, его спина скребет по верху пещеры,
когда он задирает голову в нашу сторону, глядя на нас единственным оставшимся глазом.
Ох. Черт.
Визия вскрикнула.
"Тейрн!" мысленно кричу я, заставляя свое тело преодолеть шок, страх,
тошнотворную безнадежность нашей ситуации. Шар выпадает из моей руки и разбивается
о землю в тот же момент, когда я тянусь к женщинам, стоящим передо мной, но моя рука
хватает лишь кожаный рюкзак Кэт.
Я со всей силы дергаю ее назад, как раз в тот момент, когда острый зазубренный
коготь отбрасывает Визию с дороги. Тело Кэт сталкивается с моим, и мы оба падаем на
землю, факел выпадает из ее руки, а Визия ударяется о стену пещеры с треском, от которого
у меня сводит желудок.
Угол, удар... боги... она... она мертва.
"Серебристая?" раздается в голове голос Тейрна, когда дракон, преграждающий нам
путь к выходу, устремляет на меня свой сузившийся глаз и широко раскрывает пасть.
Фетишистское дыхание наполняет воздух за секунду до того, как он выгибает язык,
а его горло пылает оранжевым огнем.
"Солас нашел нас!"
 О драконьем огне скажу одно. Он убивает быстро.

-ПОЛЕВОЙ СПРАВОЧНИК ПОЛКОВНИКА КАОРИ ПО ДРАКОНЬЕМУ РОДУ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Темная фигура летит на нас слева, закручивая нас с Кэт в клубок конечностей и
отбрасывая назад. Я хватаюсь за нее в этом хаосе, прижимая ее тело к своему, когда мы
останавливаемся, зная, что укрытия, в котором я стою спиной к Соласу, будет
недостаточно, но все равно пытаюсь.
Она должна жить. Она третья в очереди на трон Поромиэля. Если она погибнет в
Тиррендоре, Кордин выследит Ксадена и казнит его... если он переживет мою смерть.
Выживет. Выжить. Выжить. Я сжимаю все свои ментальные связи на случай, если
мы не окажемся за пределами досягаемости. Ксадена слишком далеко, но Тейрн услышит
его, и Андарна - боги, Тейрн должен успеть спасти ее.
Киралаир и Слоан летят на нас, влекомые невидимой силой, отталкивая нас со Слоан
назад, к Соласу, но я ударяюсь спиной о твердую шершавую поверхность, когда стены
пещеры озаряются жутким сиянием приближающегося огня за мгновение до того, как нас
настигает тьма.
"Сделай вдох!" требует Андарна. "Не спорь!"
Не тьма. Крылья. Это ее живот у меня за спиной, и она обвила нас своими крыльями.
"Вдохните и задержите дыхание!" кричу я, затем наполняю легкие воздухом с
запахом серы.
Жара проносится мимо нас потоком, от которого трепещут крылья Андарны, и
температура резко повышается. Я закрываю глаза, чтобы не сгореть, а кожа горит, как будто
нас бросили в печь. Как она может это пережить?
"Она огнеупорна", - напоминает мне Тейрн, но паника в его голосе мало успокаивает
ужас, сжимающий мое сердце.
"Не дыши!" - требует Андарна. требует Андарна, и я знаю, что это потому, что если
я вздохну, то зажгу свои легкие, если вообще кто-нибудь из нас вздохнет. Я считаю удары
своего сердца. Один. Два. Три.
Кажется, что взрыв длится вечно, что он стал моей вечностью, что моя душа сделала
то, о чем просила Слоан в первой половине года, и отправилась прямиком в глубины ада,
не удостоившись похвалы Малека. Восемь. Девять.
На десятом все заканчивается, и крылья Андарны опадают. В меня врывается воздух,
и я жду, пока не почувствую его прохладу на своей щеке, а затем делаю вдох и слышу, как
остальные делают то же самое.
Открыв глаза, я вижу, как Кэт в свете факела пробирается через небольшое
пространство и руками в перчатках тушит горящие кончики перьев на дальнем крыле Киры.
Должно быть, она попала в пламя. Слоан бросается на помощь, когда Андарна поднимается
на ноги, и я едва успеваю уклониться от ее хвоста, когда она сталкивается с Соласом.
"Нет! Он почти в два раза больше тебя!" Я поднимаю руки и открываю шлюзы для
силы Тейрна, позволяя ей прожечь меня, как это не удалось сделать взрыву Соласа, пока я
не превращаюсь в чистый огонь. Но я не могу использовать ее здесь, когда есть все шансы
задеть кого-то из нас.
Рев Андарны заполняет пещеру, и мое сердце замирает, когда она бросается к горлу
Соласа. Он отбивает ее, словно она всего лишь помеха, и я глушу крик, когда она врезается
в стену, прямо на обугленные останки костей Визии.
"Я в порядке". Андарна отряхивается, пока Солас оценивает меня.
"Три минуты", - говорит мне Тейрн. "Ты не умрешь сегодня!"
Три минуты. Мы можем уложиться в три минуты. Но время - не наша проблема.
Тейрн не сможет пролезть в отверстие пещеры. Ему придется найти тот вход, который
использовал Солас.
"Как, блядь, убить дракона?"
"Отпусти меня!" кричит Кэт. "Ты... ты высасываешь мою силу!"
Что за хрень? Я бросаю взгляд назад, но все, что я вижу - это Кэт, вырывающуюся
из панической хватки Слоан.
"Попади ему в другой глаз".
"Отойди", - приказываю я Андарне, и на этот раз она слушается, отползая в мою
сторону, когда я выхватываю из ножен два ножа и вскидываю их, на мгновение прищемив
кончики, прежде чем выпустить их.
Первый нож промахивается, когда он поворачивается, но второй попадает в цель.
Его крик боли сменяется яростью, и он, спотыкаясь, падает назад в развилку туннеля,
оставляя между головой и стеной небольшое драгоценное отверстие.
Кэт и Слоан ближе. Они могут прорваться.
"Вытаскивай ее!" кричу я Кэт. "Сейчас же!"
"Вайолет!" кричит Слоан, но клюв Киры мягко смыкается вокруг ее сумки, и она
поднимает ее в воздух, пока Кэт пытается забраться на нее.
Они проносятся мимо слева и успевают проскочить как раз перед тем, как когти
Соласа с размаху прочерчивают борозды на камне пещеры.
Я падаю на пол, в плечах вспыхивает боль. Когти проносятся над нами без звука, но
что-то вгрызается в мою ладонь. Стекло проводника.
Я широко раздвигаю кровоточащие пальцы в тусклом свете умирающего факела,
чтобы найти остатки, прежде чем он погаснет. Верхняя часть металлического соединения
сломалась, оставив четыре зазубренных штыря и один закрепленный кусок сплава.
"У меня нет огня, - говорит мне Андарна, следя за моими мыслями.
Но у меня есть сила.
"Скоро здесь станет совсем темно." Это наш единственный шанс, и я им
воспользуюсь. "Ты должна бежать, как только появится просвет".
"Я тебя не брошу", - упрямо твердит она.
"Одна минута!" объявляет Тейрн.
Как, черт возьми, я смогу подобраться достаточно близко, чтобы вонзить в него
остатки проводника? Времени на то, чтобы привязать его к кинжалу, нет, а силы броска не
хватит...
Солас корчится от боли, его голова поворачивается назад к плечу, и сквозь проем я
вижу, как Кэт в тусклом свете наводит очередную стрелу.
Нет времени размышлять о том, что она может спасти меня. Я уже двигаюсь, хватаю
в пустую руку угасающий факел и бегу к мягкому месту под передней лапой Соласа, где
его чешуя отделяется на несколько дюймов, чтобы обеспечить движение сустава.
Он снова рычит, огонь освещает пещеру коротким взрывом, когда он целится без
оглядки, попадая в стену перед собой, а не в Кэт. Я мчусь в смертельно опасное
пространство под ним и меняю цель, когда понимаю, что он раздавит меня, если упадет, и
бросаюсь к его правому плечу.
Я втыкаю зубцы проводника в мягкий шов между чешуйками, пока Андарна
впивается зубами между его шеей и плечом, отвлекая его внимание, а затем взмахиваю
рукой. Энергия шипит по моей руке и в кончиках пальцев, где они соприкасаются с
металлом.
Контроль. Все дело в контроле.
Подняв одну руку с тонким напряжением энергии, я отступаю от Соласа так быстро,
как только могу, вливая в поток все больше и больше силы, а затем выливаю все...
Солас рычит, размахивая задним концом. Фигура налетает на меня, и в тусклом свете
я различаю толстую часть его хвоста за секунду до того, как он врезается мне в живот,
отправляя меня в полет и разрывая поток молний.
Я в воздухе, не более чем снаряд, лечу назад, ударяясь задницей, затем спиной и,
наконец, головой о землю. Но я держу свою силу, вместо того чтобы ударить, позволяя ей
сжечь меня изнутри. Лучше уж я, чем случайный удар по Андарне.
Единственный звук - громкий звон в ушах, а зрение - только быстрые вспышки.
Огонь. Когда я с трудом поднимаюсь на ноги, сквозь туман собственного сердцебиения
вижу Андарну, вцепившуюся в Соласа и держащуюся за него, даже когда он бьется,
прижимая ее маленькое тело к стене пещеры.
"НЕТ!" думаю я, но непрекращающийся звон колоколов в моей голове перекрывает
его, и вдруг я начинаю двигаться, меня тащат назад за руки. Моя голова падает назад, и я
узнаю эти глаза.
Лиам. Должно быть, я умерла.
"Она не вышла!" - кричит кто-то, когда звон немного стихает, а затем еще одна
вспышка огня показывает еще две стрелы в окровавленной дыре, которая когда-то была
плечом Соласа.
Кэт. Она рядом со мной, уже достает очередную стрелу, и губы ее беззвучно
шевелятся.
И глаза надо мной - не Лиама. Это глаза Слоан.
На мгновение мы снова погружаемся в темноту, и звон стихает настолько, что я
отчетливо слышу голос Кэт.
"Девяносто. Сто. Сто один". Ее голос дрожит.
Свет снова вспыхивает, когда меня оттаскивает назад, и Кэт стреляет, попадая
Соласу в ту же рану. Андарна вылетает на свободу, унося с собой кусок Соласа, а меня
тащит из возвращающейся темноты в растущий свет из устья пещеры.
"Андарна!" Я бьюсь когтями в хватке Слоан, но чем сильнее я сопротивляюсь, тем
слабее себя чувствую, и невыносимый жар моей силы ослабевает, когда Слоан начинает
кричать, позволяя мне упасть на землю.
"Серебристая!"
Я чувствую ровные удары воздуха у себя за спиной и знаю, что Тейрн рядом, парит,
но не могу оторвать взгляд от темноты пещеры, спотыкаясь, встаю на ноги у входа.
Дракон вскрикивает, затем ужасающе затихает.
Ее нет. Не может быть.
"Она жива", - обещает Тейрн, но я не дышу, пока не доберусь до сознания и не
обнаружу, что моя связь с Андарной блестит и крепка.
"Я осушила тебя". Слоан поднимает дрожащие руки и смотрит на них так, словно
они ей не принадлежат. "Я осушила тебя!" Она хватает меня за плечи, вырывая из темноты,
когда у меня голова идет кругом.
"Ради всего святого, Слоан, дай ей секунду. Она только что ударилась головой", -
рявкает Кэт, все еще целясь в темноту, пока мы стоим на ярком свету, но не пуская стрелу
без цели.
"У меня глаза красные?" Слоан трясет меня, или, может быть, она трясется и просто
держится за меня. "Они красные? Клянусь, я не забирала, Вайолет. Я ничего не брала у тебя
специально! О боги, неужели я превращаюсь в вэйнителя?"
"Она такая же, как и Наолин", - говорит Тейрн.
 "Ты не превращаешься". Я убираю ее руки со своих плеч и вглядываюсь в темноту:
раздаются шаги, когти щелкают по камню.
"Не превращаюсь?"
"Твоя печатка проявилась", - шепчу я, напрягая глаза, чтобы заглянуть в отверстие
пещеры. "Ты - поглотитель".
Андарна выходит на свет, но мое внимание привлекает не кровь, заливающая ее рот,
а кровь, капающая с отравленной колючки на ее хвосте.
"Ты убила его". Мои плечи опускаются в облегчении. "Ты убила Соласа".
Гордость и беспокойство нахлынули на меня одновременно, но я не успеваю поднять
щиты, как голос Тейрна заполняет все мое существование.
"Истребительница".
Ксаден врывается в нашу комнату в тот момент, когда целительница заканчивает
проверку моих глаз, затеняет зрение, а затем выставляет меня на свет.
"Вайолет…" Он останавливается в нескольких футах от того места, где я сижу на
краю нашей кровати. "Кэт? Какого черта ты здесь делаешь?"
"Она спасла мне жизнь. Убедиться, что она попала к целителю, было меньшим, что
я могла сделать", - отвечает Кэт.
"Что она?" Ксаден подается вперед, когда целительница встает на ноги.
"Ты меня слышал. Она поставила себя между мной и этим огромным оранжевым
драконом". Она поднимается со своего места - в том самом кресле, в котором сидел Ксаден,
пока я спала здесь несколько дней после Рессона, отравленная клинком вэйнителя.
"Спасибо, Сорренгейл. " Она немного задыхается, прежде чем пройти мимо Ксадена,
направляясь к выходу.
"Солас...", - начинаю я объяснять.
"О, я уже знаю", - прорычал он. "Сгаэль мне сказала".
"Ты был на совещании. Я не хотела тебя беспокоить". Я проследила за направлением
пальцев целителя.
"Беспокоить?" Тени заливают пол.
Целительница замечает это и быстро моргает. "С тобой все будет в порядке. Не
думаю, что у тебя сотрясение мозга, но на затылке довольно большая шишка, и я попрошу
тебя не забывать о швах на руке". Она поднимает на меня серебристую бровь.
"Конечно". Я поднимаю свою обмотанную левую руку. "Спасибо".
Она кивает, затем удаляется, исчезая в коридоре.
Я смотрю на Ксадена, а он смотрит мне в ответ, и от каждой линии его тела исходит
напряжение. "Если ты хочешь поспорить о щитах, то все в порядке, но я не собираюсь брать
на себя вину за то, что я с трудом выбралась из пещеры".
Он шагает вперед, затем наклоняется ко мне и целует меня, мягко и медленно. "Ты
жива", - шепчет он мне в губы.
"Так говорит мое сердцебиение".
"Хорошо." Он встает, складывая руки. "Теперь мы можем ссориться. О чем ты, черт
возьми, думала, спасая Кэт?"
Я моргаю. "Прости, ты злишься на меня? Я пробиваюсь из пещеры против дракона,
а ты на меня злишься? За то, что я спасла женщину из линии наследования престола
Поромиэля?"
Он отшатнулся назад, ужас промелькнул в его глазах за секунду до того, как гнев
захлестнул их. "Ты спасла Кэт, потому что она третья в очереди?"
"Во-первых, я бы сражалась, чтобы спасти любого..."
"Ты самоотверженная, безрассудная...", - обвиняет он, медленно отступая назад.
"А во-вторых, ее смерть спровоцировала бы твою, так что да, я ее спасла!" Мои ноги
ударяются о землю, голова на мгновение начинает плыть, но пульс выравнивается, когда я
глубоко вдыхаю. "Текарус казнил бы тебя, если бы она умерла под твоим присмотром".
 "Невероятно, черт возьми". Он сцепляет руки на макушке. "Ты ненавидишь ее, но
отказываешься поднять щиты, несомненно, чтобы не лишить ее силы, а потом ставишь
свою жизнь выше ее..."
"Ради тебя!"
"Все, что мне нужно - это ты!" Он взмахнул руками, и тени захлопнули дверь чуть
сильнее, чем нужно, запечатав нас за звуковым щитом. "Если она умрет, я приму
последствия. Если они не смогут транслировать, я тоже приму эти последствия. Но не ты.
Никогда. Боги, Вайолет. Я делаю все, что в моих силах, чтобы и уважать твою свободу, и
обеспечить твою безопасность, а ты..." Он покачал головой. "Я даже не знаю, что ты
делаешь".
"Обеспечиваешь мою безопасность". Я смеюсь, сарказм вгрызается в мои глаза и
заставляет их щипать. "Так вот что ты делаешь? Я путаю это с тем, чтобы просто не убить
меня".
"Вот оно." Он отступает назад, пока не упирается спиной в стену, а затем складывает
руки и прислоняется к ней, небрежно скрещивая лодыжки. "Наконец-то ты готова спросить
меня о сделке, которую я заключил с твоей матерью?"
 Ничто так не убивает сильную, непоколебимую любовь, как противоположные
идеологии.
-ДНЕВНИК ВАРРИКА ЛЮЦЕРАСА
-ПЕРЕВЕДЕНО КАДЕТАМИ ВИОЛЕТТОЙ СОРРЕНГЕЙЛ И ДАИНОМ АЭТОСОМ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

Мой рот открывается. Потом закрывается. "Ты знал... что я знала?"

"Конечно, я знал". Он вскидывает темную бровь, как будто проблема во мне. "Я
просто ждал, когда ты наберешься смелости, доверия, как бы ты это ни называла, чтобы
спросить меня".
Мои руки сжались в кулаки, я засунула свою энергию обратно за дверь архива и
подняла щиты. Без проводника есть все шансы, что я подожгу занавески по совершенно
неправильной причине. "Ты позволил мне вариться в этом месяцами?"
"Ты меня не спрашивала!" Он отталкивается от стены, но не может сделать больше
шага. "Я месяцами умолял тебя спросить то, что ты хочешь знать, разрушить последнюю
непреодолимую стену, которую ты держишь между нами, но ты этого не сделала. Почему?"
У него хватает наглости сваливать это на меня?
"Ты же сам сказал, что никогда не будешь со мной полностью откровеннен. Откуда
мне знать, что ты ответишь, а что нет? Откуда мне знать, о чем можно спрашивать?"
"Как только у тебя появляется вопрос, ты его задаешь. Вроде бы все просто".
"Просто? Бреннан жив. Ты заключил сделку с моей матерью ради моей жизни. Она
нанесла эти шрамы на твою спину. Скажи мне, Ксаден, ты хочешь, чтобы я выпытала у тебя
только секреты о моей семье? У тебя есть что-нибудь о Мире?"
"Черт." Он провел рукой по волосам. "Я не хотел, чтобы ты знал о шрамах, это
правда, но я бы сказал тебе, если бы ты спросила".
"Я спрашивала в прошлом году", - возражаю я, подходя к окнам, чтобы посмотреть
на отстроенный город, гнев согревает мою кровь... но еще не кожу, слава богам.
"Мне жаль. Я не могу изменить прошлый год, и хотя ты сказала, что понимаешь,
почему я держал тебя в неведении, я не думаю, что ты действительно простила меня".
"Я..." Простила ли? Обхватив себя руками, я смотрю, как над головой пролетает
отряд с десяток, а в голове крутятся мысли о сделке, которую он заключил, о том, что он
знает, о том, что он проверяет меня своими нелепыми вопросами. А он все еще не рассказал
мне ни о шрамах на спине, ни о том, что я подозреваю в пещере о том, что Сгаэль связала
его. Сколько еще всего может быть?
"Что касается шрамов, то я сказал, что ты не хочешь знать, как они у меня появились.
Не можешь же ты честно сказать, что тебе приятно это знать?"
Мой желудок скрутило.
"Конечно, нет!" Я поворачиваюсь к нему лицом. "Она резала тебя снова и снова!" Я
качаю головой, искренне не понимая ее действий, не говоря уже о том, как он это перенес.
"Да." Он кивает, как будто это просто факт, кусочек истории. "И я не стал предлагать
эту информацию, потому что знал, что ты найдешь способ обвинить себя, так же как ты
взяла на себя вину за все, что пошло не так в последние несколько месяцев".
Я напряглась. "Я не..."
 "Ты да." Он проходит вперед и останавливается на краю кровати. "И шрамы на моей
спине - не твоя вина. Да, твоя жизнь была неназванной ценой за то, что меченые проникли
в квадрант". Он пожимает плечами. "Твоя мать призвала к себе, и я оказал ей услугу. Ты
хочешь, чтобы я извинился за сделку, которую заключил до того, как узнал тебя? До того,
как я полюбил тебя? Сделку, которая сохранила нам жизнь? Начала поставки оружия
летунам? Потому что я не буду. Мне не жаль".
"Я не злюсь из-за сделки". Как он не понимает? "Я злюсь на то, что ты скрыл это от
меня, что ты настаиваешь на том, чтобы я просила о том, чем ты должен открыто делиться.
Как, черт возьми, я могу любить тебя, если иногда мне кажется, что я едва знаю тебя?"
"Потому что я позволил тебе прожить достаточно долго, чтобы мы полюбили друг
друга", - говорит он. "Без этой сделки, боги знают, что бы я сделал в своей жажде мести.
Спроси меня, почему я не жалею об этом? Спроси меня о том, как я впервые увидел тебя.
Спроси меня о том моменте, когда я чуть не убил тебя, несмотря на сделку, но решил этого
не делать. Спроси меня, почему. Спроси меня хоть о чем-нибудь! Ругайся, как ты бы сделала
это в прошлом году, пока я не подорвал твое доверие. Перестань бояться ответов или ждать,
что я их тебе дам. Требуй правды! Мне нужно, чтобы ты любил меня всего, а не только то,
что ты решила увидеть".
"Как же так, мы все еще ссоримся о том же пять месяцев спустя?" Я качаю головой.
Он может сказать мне, а может и не сказать, но мне уже надоело гадать, какие вопросы
задавать.
"Потому что не только я разрушил твое доверие в прошлом году. Потому что тебя
слишком разозлил мой отказ отвечать на поверхностные вопросы о революции, чтобы
задать настоящие вопросы о нас. Потому что у тебя не было шанса найти себя до того, как
тебя стали пытать. Потому что я пришел за тобой, сказал, что люблю тебя, и ты решила, что
можешь признаться, что любишь меня, даже быть со мной, но мы пропустили тот этап,
когда ты признаешься, что полностью доверяешь мне. Выбирай. Как будто мы все еще на
том прошлогоднем парапете, но это не я беспокоюсь, что ты найдешь что-то нелюбовное,
если копнешь чуть глубже. Это ты."
"Это чушь собачья." Я качаю головой. "И как я могу полностью доверять тебе, когда
боевые топоры вылетают из шкафов направо и налево?"
Он поднимает свою покрытую шрамами бровь. "Я не уверен, что понимаю..."
"Это была аналогия, которую я использовала с Имоджен. Неважно." Я отмахнулась
от него.
"Насчет боевых топоров в шкафах?" Он наклоняет голову, изучая меня.
Я потираю центр лба. "Я сказал, что если бы боевой топор вылетел из шкафа и чуть
не убил тебя, ты бы захотела проверить шкаф, чтобы убедиться, что это не повторится".
"Хм..." Он краем глаза взглянул на то место, где бок о бок висят наши мундиры, и
его бровь нахмурилась в раздумье. "Я могу работать с этим".
"Что, прости?"
"Что у нас сейчас в шкафу?" Он скрещивает руки на груди.
Мой рот открывается, закрывается, потом снова открывается. "Униформа. Сапоги.
Летная кожа".
"Как много униформы? Какие пары сапог?" Тени вьются по полу, простираясь от
нашей кровати до дверей шкафа. "Ты действительно знаешь, что там лежит? Или ты просто
веришь, что я не перемещал твои вещи и все лежит там, где ты их оставила?"
"Это аналогия". Это смешно. "А я открываю этот шкаф каждый день. Я знаю, где
висят вещи, потому что я их вижу".
"А как насчет одеяла, которое мама связала мне, которое лежит на верхней полке?"
Две нити тени тянутся к ручкам и открывают дверцы шкафа.
"Я не рыскала". Я качаю головой и смотрю на него сузившимися глазами.
Уголок его рта приподнимается. "Потому что ты мне доверяешь".
"Аналогия." Я выделила каждый слог.
 "Так задай вопрос, Вайолет", - мягко говорит он спокойным, контролируемым
тоном, который заставляет меня поднять подбородок. "Рассмеши меня".
"Ладно", - процедила я сквозь зубы. "У тебя случайно нет боевого..." Тени
вырываются из шкафа, и я успеваю заметить блеск металла за мгновение до того, как
полосы тьмы заносят кинжал в нескольких сантиметрах от моего подбородка.
Я задыхаюсь, затем напрягаю все мышцы. "Какого черта, Ксаден?"
"Я собираюсь причинить тебе боль?" Ковер делает шаги его сапог почти
бесшумными, когда он пересекает комнату, давая мне достаточно времени, чтобы возразить
или отступить, но я этого не делаю.
"Я сделаю тебе больно, если ты не уберешь это от меня". Я не свожу с него глаз.
"Разве я когда-нибудь позволю этому ножу причинить тебе вред?" Его сапоги
касаются кончиков моих, и он наклоняется ко мне.
"Конечно, нет".
Тени медленно приближают лезвие к горлу Ксадена, и я хватаюсь за рукоять,
отдергиваю ее и бросаю на стол, пока он не успел случайно пораниться.
Его улыбка вспыхивает, затем исчезает. "Эй, Вайоленс?"
"Что?" Я огрызаюсь.
"В шкафу лежит нож". Его рука скользит к моему затылку, и он наклоняется, сужая
мир до нас двоих. "Все, что тебе нужно было сделать, - это попросить, и даже если ты не
знала, что это произойдет, ты знаешь, что я никогда не позволю причинить тебе боль. Я не
тот, кому ты не доверяешь".
Я насмехаюсь. "Что это значит?"
"Любимая, ты самый умный человек из всех, кого я знаю. Если бы ты действительно
хотела получить ответы, ты бы задавала правильные вопросы". Его голос смягчается, когда
большой палец проводит по линии моей челюсти. "Ты знала о сделке. Может быть, тебе
стоит задать вопрос, почему ты не рассказала мне об этом?"
"Потому что я люблю тебя!" Мой голос срывается на истошный шепот, который
почти наполовину так же неловок, как мысли, которые я не могу удержать от
прокручивания в своем мозгу. Мысли, которые я пыталась удержать в узде с тех пор, как
мама рассказала мне о сделке, которую она заключила с ним. Жар пылает на моих щеках,
когда он удерживает мой взгляд, и разочарование сворачивает мои руки в кулаки. "Потому
что я хочу думать, что ты сохранил мне жизнь в первые месяцы перед Молотьбой, потому
что я тебя заинтриговала, впечатлила или привлекла, как и ты меня, а не потому, что ты
заключил сделку с моей матерью. Потому что ужасно думать, что ты полюбил меня только
из-за нее. Потому что, может быть, ты прав, а я не хотела этой правды, потому что я знаю,
что есть тонкая грань между преданностью и одержимостью, между трусостью и
самосохранением, и я иду по ней, когда дело касается тебя. Я люблю тебя так сильно, что в
прошлом году проигнорировал все предупреждающие сигналы, и теперь половину времени
я не знаю, по какую сторону этой линии я стою, потому что я слишком занята, глядя на
тебя, чтобы следить за своими ногами!"
"Потому что ты сама не хочешь знать, где твои ноги", - мягко говорит он.
Мой рот захлопывается. Как он смеет.
Кто-то стучит в дверь.
"Проваливайте!" Ксаден кричит через плечо, затем вздыхает, словно вспомнив о
звуковом щите.
"Давай проверим твою теорию на практике. Ты хочешь, чтобы я потребовала
правды? Спросить тебя о чем-то реальном?" Я выдерживаю его взгляд и сжимаю сердце.
"Пожалуйста, сделайте это", - бросает он вызов.
"Какая у тебя вторая печатка?"
Его глаза расширяются, и кровь оттекает от лица, а рука отпадает. Кажется, впервые
мне удалось шокировать Ксадена Риорсона.
 "Я знаю, что она у тебя есть", - шепчу я, продолжая колотиться. "Ты сказал мне, что
Сгаэль была связана с твоим дедом, что делает тебя его прямым потомком. Если дракон
привязывает к себе члена семьи, он может усилить печатку, но прямой потомок либо
создаст вторую печатку... либо сойдет с ума, а ты, как мне кажется, вполне вменяем".
Он резко вдыхает, и его черты лица становятся похожими на маску.
Я качаю головой и насмехаюсь. "Столько всего хочется спросить. Я просто не могу
понять, почему Сгаэль позволили выбрать тебя, как ей это сошло с рук. Как вы оба это
сделали".
Стук только усиливается. "У нас тут чрезвычайная ситуация!"
Бреннан?
Мы оба поворачиваем головы в сторону двери, и Ксаден быстро идет открывать ее.
Он прислушивается к тихим словам моего брата, затем смотрит через плечо на меня. "Орда
виверн пролетела от Пависа в сторону скал".
Ксаден еще что-то говорит Бреннану, затем снова поворачивается ко мне. "Ты готова
поднять щиты? Или ты хочешь подождать, пока они не окажутся у ворот?"
Черт.
 Этот континент никогда не был нашим. С самого начала он принадлежал им,
а нам просто разрешили здесь жить.

-ДНЕВНИК ВАРРИКА ЛЮЦЕРАССКОГО

-ПЕРЕВОД КАДЕТА ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

"Драконы", - говорит Бреннан, когда мы минуем тропинку, ведущую к комнате с

защитным камнем, и поднимаемся по ней на вершину холма, а за нами в полуденном свете
идут остальные члены Ассамблеи, Ксаден и Рианнон.
Ветер завывает, над нами нависают грозовые тучи. Даже погода навевает ощущение
срочности: а вдруг я ошибаюсь? Если я упустила какой-то символ? Смысл? В ближайшие
несколько часов мы будем бороться за свою жизнь. Но я чувствую отсюда отчетливое,
мощное гудение камня, значит, частично я права.
Время, потраченное Даином, Ксаденом и мной на создание камня, принесло свои
плоды. Сам по себе он, конечно, не создает защиты, но, по крайней мере, сохраняет силу.
Хаос, царящий в доме Риорсонов, выплескивается на тропу, ведущую в долину:
всадники и летуны, вооруженные до зубов мечами, боевыми топорами, кинжалами и
луками, устремляются к летному полю. Мои кинжалы в ножнах - все, кроме двух, которые
я оставила в пещере с телом Соласа, - и рюкзак, пристегнутый к спине. Большинство
третьекурсников и второкурсников отправились на заставы вдоль наваррской границы, а я
осталась.
Я буду с Ксаденом, поскольку Тейрн и Сгаэль могут лететь быстрее остальных,
чтобы противостоять приближающейся орде. Меньше всего мы хотим позволить им
добраться до Аретии.
Если мы поторопимся и перевод будет точным, мы сможем заставить щиты работать
как раз в тот момент, когда орда достигнет высоты скал. Я стараюсь не думать о том, что
произойдет, если я снова перевела неправильно, и сердце бешено колотится в груди, пока
мы спешим по тропинке.
Я оглядываюсь через плечо на Ксадена, его челюсть сжата, а глаза не встречаются с
моими. Может быть, мы с ним постоянно спорим, потому что никогда не можем закончить
спор. Что, во имя Малека, могло быть его печаткой, если он так побледнел?
"Драконы", - повторяю я Бреннану, возвращая свое внимание к брату и передавая
ему журнал на той странице, которую я изначально перевела неправильно. "Эта строчка?"
Я показываю пальцем в перчатке. "Ее можно трактовать как политическую власть, а не
физическую, которая была бы расположена ниже на символе". Даин уловил это. Камню
нужен представитель каждого логова". Именно поэтому Рианнон поднимается по тропе
позади нас с молчащим Ксаденом. Нам нужен Фейрге. "Нужно было прочитать все начало,
чтобы узнать, что если дракон зажжет камень, то его огонь нельзя будет использовать ни
на одном другом, и прочитать весь конец, чтобы узнать, что они создали два камня. Но там
не сказано, почему они так и не активировали этот. Ведь именно драконий огонь вызывает
впитанные руны, а драконов у них явно было достаточно, так почему бы им не защитить
больше Наварры, если бы они могли?"
 Все мое тело болит от сегодняшнего нападения, особенно голова и плечи, и я борюсь
за то, чтобы отбросить боль, чтобы мы могли закончить это дело. Неважно, что мне больно,
если мы умрем в ближайшие несколько часов. Я осторожно нащупываю распухший узел на
затылке и морщусь.
"Позвольте мне ее забинтовать", - говорит Бреннан, с беспокойством глядя на
дневник.
"Сейчас у нас нет времени. Позже". Я качаю головой и натягиваю капюшон на
голову, чтобы защититься от холода.
Он бросает на меня неодобрительный взгляд, но не пытается отговорить меня от
моего выбора. "Ты не только перевела его, но и вернулась и сделала это снова, когда
большинство людей бросили бы. Я действительно впечатлен, Вайолет". Его рот кривится в
улыбке.
"Спасибо." Я не могу не улыбнуться в ответ с некоторой долей гордости. "Папа
хорошо меня учил, а Маркхэм подхватил то, на чем он остановился".
"Могу поспорить, что ты его чертовски разочаровала, когда осталась в квадранте
Всадников".
"Я определенно его самая большая неудача". Еще несколько шагов.
"Но папа добился самого большого успеха". Он возвращает дневник.
"Я думаю, он бы гордился всеми нами. Тебе стоит его сохранить". Я киваю на
дневник, когда мы, наконец, достигаем вершины. "Его нужно сохранить".
"Если захочешь, он твой", - обещает он и кладет дневник в куртку на хранение, а
затем направляется налево, туда, где Марбх стоит рядом с Кэт, а его хвост повиливает, пока
Даин ждет перед ним, нетерпеливо переставляя свой вес.
Шесть драконов окружают верхнюю часть щита, стоя крыло к крылу, и я пробираюсь
к Тейрну, который, как я и ожидала, стоит рядом со Сгаэльь.
"Как Андарна?" спрашиваю я, занимая место между его передними лапами и
заглядывая через окаймленный камнем край в камеру, где в сотне футов внизу лежит
защитный камень. "Она не отвечает, когда я нащупываю связь".
"Ее допрашивали старейшины, и ее действия были признаны оправданными", -
отвечает он. "Но убить другого дракона - тяжелое испытание для души, даже если ты
защищаешь себя или своего всадника".
"Вот почему ты только отнял у него глаз, а не убил его". Я напрягаюсь, когда Ксаден
приближается, и отказываюсь смотреть в его сторону, пока он занимает позицию рядом со
Сгаэль.
"Я должен был покончить с ним тогда. Я не буду колебаться, когда столкнусь с
подобной ситуацией в будущем. Теперь она страдает от бремени, которое должно было
быть моим".
"Я горжусь ею".
"Как и я".
Рианнон встает рядом с Фейрге, а Сури делает то же самое со своим Коричневым
Косохвостом.
"Давайте закончим с этим". Сури бросает на меня взгляд, очевидно, все еще злясь,
что я скрывала свое открытие в течение последней недели. Я определенно не набираю очков
в отделе доверия.
Все шестеро обмениваются взглядами и быстрыми кивками.
"Пора", - говорит Тейрн.
Драконы как один вдыхают, а затем выдыхают огонь в камеру шестью отдельными
потоками, мгновенно нагревая воздух вокруг нас. Именно поэтому они построили ее
открытой к небу - не для того, чтобы поклоняться звездам, а потому, что драконам нужен
был доступ для этого.
Я отворачиваюсь, поворачивая голову в сторону, когда жар вызывает у меня
повышенную чувствительность кожи, все еще жалящейся от нападения Соласа. Спустя
мгновение пульс магии волной прокатывается по мне, вытаскивая мою силу на поверхность
с ощущением, чуть более мягким, чем то, которое возникло при появлении первого птенца
Аретии.
Огонь утихает, и пылающий жар рассеивается в зимнем воздухе, оставляя нас всех
смотреть на камень, на наших драконов, друг на друга.
То выровненное, закрепленное чувство, которое я ощущала только в пределах щитов
Басгиата, вернулось, и дикая, необузданная магия, которая забралась мне под кожу после
отъезда из Наварры, кажется, отступила, не ослабев, но став бесконечно более...
укрощенной. Я наклоняюсь над краем, чтобы посмотреть, но камень выглядит точно так
же, как и раньше.
Может быть, огонь имеет более символическое значение?
Я смотрю на Даина, и он улыбается шире, чем я видела за последние годы, кивая
мне. Я быстро улыбаюсь ему, и моя грудь вздымается от волнения. Мы сделали это. Все
долгие ночи и холодные дни, проведенные в процессе напитывания, все споры по поводу
перевода и даже моя первая неудача стоят того, чтобы я пережила этот момент.
"Это все?" спросил Бреннан, глядя на меня через проем камеры.
"У нас нет времени, чтобы проверить это". Ксаден указывает вверх, где сугробы уже
унеслись в небо, затем фиксирует свой взгляд на моем. "Давайте полетаем".
Тейрн никогда не летал так быстро, оставив Сгаэль и Ксадена позади, он
устремляется к утесу с лучшей точкой обзора для наблюдения за вивернами - краю высоких
равнин. Обычно Тейрн летит два часа, но этим вечером мы преодолели расстояние на
несколько минут меньше.
"Они отстают от нас на пятнадцать минут", - говорит он мне, проплывая над
милями и милями сельскохозяйственных полей, постепенно снижаясь, пока мы не
приземляемся в пятидесяти ярдах от края скал. "Используй это, чтобы сосредоточиться".
"Только не говори мне, что ты принимаешь сторону Ксадена в этом споре". Я
отстегиваюсь от седла и морщусь, поднимаясь со своего места. "Мне нужно размять ноги".
"Я не пинимаю сторону лейтенанта". Он хмыкает. "Как будто мне больше нечем
заняться, кроме как выслушивать твои романтические проблемы".
"Извини. Не хотела делать поспешных выводов". Я ориентируюсь по его шипам, и
он опускает плечо.
"Хотя я и обижаюсь на твое оскорбление", - замечает он, когда я скольжу по его
ноге.
"Оскорбление?" Колено протестует, когда мои сапоги сталкиваются с мерзлой
землей, но повязка держится крепко.
"Ты сомневаешься в своих суждениях, как будто я не выбрал тебя из-за этого".
"Но ты не слушал. Верно." Передернув плечами, я подхожу к краю обрыва и
вызываю в себе достаточно силы, чтобы кожа потеплела, хотя дыхание вырывается
облачками пара.
Здесь тоже слышен гул, и я инстинктивно понимаю, что именно здесь, в двадцати
футах от края обрыва, кончаются щиты. Эта точка находится в четырех часах полета от
Аретии для обычных драконов - если, конечно, такие существа существуют.
Быть может, это и есть естественная граница заслонов Басгиата, если бы они не были
расширены аванпостами? На таком расстоянии Эльсум, Тиррендор и даже большая часть
Калдира останутся незащищенными.
Боги, да мы даже не защитим большую часть Тиррендора, если таков естественный
радиус действия защитного камня.
"Какие новости?" спрашиваю я Тейрна.
"Ближайший отряд из трех - в двадцати милях к северу, и столько же к югу".
"Никаких следов?" Сегодня у нас нет такой силы, как хочет Ксаден, но мы можем
покрыть большую часть границы группами по три, или, в нашем случае, по два человека.
Размещаясь небольшими, но близко расположенными отрядами, более сильные драконы
получают больше шансов на связь.
Все связанные пары были отозваны с линии через Поромиэль для защиты скал, но
нет никакой надежды на то, что те, кто находится в Кордине или за границей с провинцией
Брейвик, успеют вернуться вовремя.
"Не с утесов".
"Но за пределами?" Я вглядываюсь в темнеющий пейзаж, ища хоть какие-то
признаки серых крыльев.
"По моим расчетам, у нас есть четверть часа". Он выдыхает горячий пар, который
проносится мимо меня. "Приготовься. Сгаэль приближается".
"Как ты думаешь, он прав?" спросил я, складывая руки на груди, когда биение
крыльев разорвало относительную тишину ночи.
"Я знаю, что он так думает".
Это полезно.
Сгаэль приземляется рядом с Тейрном, и я вдыхаю последние минуты покоя и
готовлюсь к предстоящей битве, пока война еще не дошла до нас.
Проходит совсем немного времени, и я слышу его знакомые шаги, приближающиеся
ко мне.
"С этой стороны скалы ничего не видно", - говорю я ему, когда он подходит ко мне,
держа щиты наготове. "Тейрн считает, что у нас есть пятнадцать минут".
"Здесь больше никого нет". Его слова прозвучали отрывисто.
"Верно. Мы единственная пара". Я смещаю свой вес, энергия покалывает в пальцах,
медленно заполняя мои клетки, насыщая меня подготовкой, а не топя, как обычно. "Я знаю,
что это противоречит твоему полному отряду..."
"Я не об этом." Он засунул перчатки в карманы, оставив руки голыми и готовыми к
оружию, - идеальная картина самообладания и контроля. "В радиусе нескольких миль нас
никто не услышит".
Мои брови взлетают вверх, и я поворачиваюсь к нему в полном недоумении.
"Прости, ты полагаешь, что причина, по которой ты не ответил на мой вопрос в Аретии,
заключается в том, что ты не доверяешь своему собственному звуковому экрану в нашей
комнате?"
"Всегда найдется кто-то, кто разбирается в чем-то лучше тебя, в том числе и в
щитах". Он поморщился. "И, возможно, это была не вся причина".
"Избавь меня от той ерунды, которую ты собираешься нести". У меня скрутило
живот, и я понизила голос, чтобы лучше изобразить Ксадена. "Спроси меня". Я качаю
головой. "Но при первом же реальном вопросе, который я задам, ты выскочишь за дверь,
как трус".
"Мне и в голову не приходило, что ты спросишь о второй печатке", - возражает он.
"Лжец". Я устремляю взгляд вперед, изучая небо в поисках движения и борясь с
обжигающим гневом, который проверяет на прочность архивные двери моей силы. "Ты бы
не сказал мне, что Сгаэль связал твоего деда, если бы не хотел, чтобы я знала. Будь то
сознательный или бессознательный выбор, но ты его сделал. Ты знал, что я догадаюсь. Это
была еще одна из твоих спроси-меня проверок? Потому что если так, то ты его провалил, а
не я".
"Ты думаешь, я не знаю этого?" - кричит он, слова выходят придушенными, как
будто их надо было вырвать из его горла.
Это признание привлекает к нему все мое внимание, но его вспышка быстро гасится
самообладанием, и мы погружаемся в напряженное молчание, глядя вдаль.
"Иногда мне кажется, что я тебя не знаю". Я изучаю суровые черты его лица, когда
он сжимает челюсть. "Как я могу любить тебя, если я тебя не знаю?"
Я не могу, и, думаю, мы оба это знаем.
 "Как ты думаешь, сколько времени нужно, чтобы разлюбить человека?" Он изучает
линию горизонта. "День? Месяц? Я спрашиваю, потому что у меня нет опыта в этом
вопросе".
Что за хрень? Я сгибаю руки, чтобы не поддаться порыву ткнуть его локтем.
"Я спрашиваю, - продолжает он, его горло работает, когда он сглатывает, - потому
что я думаю, что это займет у тебя всего одно сердцебиение, когда ты узнаешь".
Опасение скользит по моему позвоночнику и завязывается узлом в горле, когда я
слегка опускаю свои щиты настолько, чтобы почувствовать ледяной ужас от нашей с ним
связи. Какой, черт возьми, может быть его печатка, чтобы я его не любила?
Вот черт. Что, если он такой же, как Кэт? Что, если он все это время манипулировал
моими эмоциями? Я сглатываю желчь, подступающую к горлу.
"Я бы никогда не сделал ничего подобного", - отвечает он, бросая на меня косой,
обиженный взгляд, продолжая смотреть на небо.
"Черт." Я провожу руками по лицу. "Я не хотела говорить это вслух".
Он ничего не отвечает.
"Просто скажи мне, что это". Я тянусь к нему, обхватывая пальцами его руку. "Ты
сказал, что доверяешь мне остаться, потому что, даже если я не знаю твоих самых темных
поступков, я знаю, на что ты способен, но я не знаю, если ты не скажешь мне". Каким-то
образом мы снова оказались там, где были несколько месяцев назад: никто из нас не доверял
друг другу полностью.
Он открыл рот, но тут же закрыл его, как будто собирался заговорить, но потом
передумал.
"Печатки связаны с тем, кто мы есть в своей основе и что нам нужно", - думаю я
вслух. Если он мне не скажет, то я сама догадаюсь. "Ты мастер секретов, отсюда и тени". Я
жестом показываю на тени, свернувшиеся вокруг его ног. "Ты смертоносен с любым
оружием, которое берешь в руки, но это не печатка". Я нахмуриваю брови.
"Прекрати".
"Ты безжалостен, что, как я полагаю, может быть связано со способностью
отключать свои эмоции". Я смещаю свой вес и изучаю его лицо, ища хоть малейший
признак того, что я что-то уловила, и продолжаю гадать, доверяя Тейрну, что он заметит
виверну раньше нас. "Ты прирожденный лидер. Все тянутся к тебе, даже вопреки здравому
смыслу". Последняя фраза прозвучала как бормотание. "Ты всегда оказываешься в нужном
месте..." Мои брови поднимаются. "Ты владешь дистанцией?" За всю историю я читала
только о двух всадниках, способных преодолеть сотни миль одним шагом.
"Уже много веков не было ни одного владельца расстоянием, и не думаешь ли ты,
что если бы я был им, то проводил бы каждую ночь в твоей постели?" Он покачал головой.
"Но что тебе нужно?" Я размышляю, не обращая внимания на его напряженную
челюсть. "Тебе нужно расспрашивать всех, чтобы составить собственное впечатление. Ты
должен быстро разбираться в людях, чтобы знать, кому можно доверять, а кому нет, чтобы
годами руководить контрабандными миссиями в Басгиате. Больше всего на свете тебе
нужен контроль. Он вплетен в каждый аспект твоей личности".
"Прекрати", - требует он.
Я полностью игнорирую это предупреждение, так же как в прошлом году
проигнорировала предупреждение Миры держаться от него подальше. "Тебе нужно
исправить... Неважно, если бы ты умел исправлять, ты бы не привел меня в Аретию. Давай
вместо этого попробуем исключить печатки. Ты не можешь видеть будущее, иначе ты бы
не привел нас в Атебайн. Ты не можешь владеть ни одной стихией, иначе ты бы сделал это
в Рессоне..." Я сделала паузу, когда одна мысль пронеслась мимо остальных. "Кто знает?"
"Остановись, пока ты не зашла туда, откуда мы не сможем вернуться". Тени
перемещаются по разделяющим нас сантиметрам, обвивая мои икры, словно он думает, что
ему придется сражаться, чтобы удержать меня на своей стороне.
 "Кто знает?" повторяю я, мой голос растет вместе с температурой. Не то чтобы это
имело значение. На многие мили вокруг больше никого нет, и в Аретии нет звукоискателей,
способных слышать на расстоянии многих миль, как капитан Грили из личного
подразделения генерала Мельгрена, поэтому наша связь запаздывает. "Знают ли меченые?
Знает ли Ассамблея? Неужели я единственный близкий тебе человек, который не знает, как
и в прошлом году?" Моя рука отпадает от его руки.
Невозможно иметь печатку, которую никто не обнаружил, никто не обучил.
Неужели он опять разыграл меня? Пространство между ребрами и сердцем сжимается и
разжимается, грудная клетка грозит смяться.
"Ради всего святого, Вайолет. Никто больше не знает". Он поворачивается ко мне с
такой скоростью, что это могло бы испугать кого-нибудь другого, но я знаю, что он не
способен причинить мне боль - по крайней мере, физическую, - поэтому я просто наклоняю
подбородок и смотрю в эти золотистые глаза с явным вызовом.
"Я заслуживаю большего. Скажи мне правду".
"Ты всегда заслуживала лучшего, чем я. И никто об этом не знает", - повторил он,
понизив голос. "Потому что если бы они знали, я был бы мертв".
"Почему..." Мои губы разошлись, и пульс подскочил, когда голова начала плыть.
Он должен полностью контролировать ситуацию. Он должен делать мгновенные
выводы о характере. Он должен внутренне знать, кому можно доверять, а кому нет. Для
того чтобы движение было столь же успешным, как в стенах Басгиата, он должен знать...
все.
Самая насущная потребность Ксадена - информация.
Тейрн переместился, наклонив свое тело к Сгаэль, а не рядом с ней.
О боги. Есть только один знак, за который всадников убивают. Страх бурлит в моем
желудке и грозит вывести из строя то немногое, что я успела съесть за сегодня.
"Да." Он кивает, его взгляд буравит меня.
Черт, он только что...
"Нет". Я качаю головой и делаю шаг назад из его тени, но он двигается так, словно
делает этот шаг вместе со мной.
"Да. Именно так я понял, что могу доверять тебе, что ты никому не расскажешь о
встрече под елью в прошлом году", - говорит он, когда я отступаю еще на шаг. "Как я,
кажется, знаю, что планирует мой противник на мате еще до того, как он сделает
следующий шаг. Как я знаю, что именно должен услышать человек, чтобы заставить его
сделать то, что мне нужно, и как я узнал, если кто-то хоть отдаленно заподозрил нас, пока
мы были в Басгиате".
Я качаю головой в знак отрицания, жалея, что перестала давить, как он того
требовал.
Он пересекает пространство между нами. "Именно поэтому я не убил Даина в камере
допросов, именно поэтому я позволил ему пойти с нами, потому что, как только его щиты
дрогнули, я понял, что он по-настоящему прозрел. Откуда мне это знать, Вайолет?"
Он читал мысли Даина.
Ксаден опаснее, чем я могла себе представить.
"Ты - интинсик", - шепчу я. Даже такое обвинение - смертный приговор среди
всадников.
"Я – вид интинсика", - повторяет он медленно, словно впервые произносит эти слова.
"Я могу читать намерения. Может быть, я бы знал, как это назвать, если бы они не убивали
всех, у кого есть хоть намек на печатку".
Мои брови вздергиваются вверх. "Ты можешь читать мысли или нет?"
Его челюсть сжимается. "Это сложнее. Подумай о дыхании за секунду до появления
мысли, о подсознательной мотивации, которую ты можешь даже не осознавать в своем уме,
или когда инстинкт заставляет тебя двигаться или ты хочешь предать кого-то. Намерение
всегда присутствует. В основном они проявляются в виде картинок, но у некоторых людей
намерение выражается в очень четких картинах".
Тейрн издал низкий горловой рык и опустил голову на Сгаэль, когда прилив чего-то
горького и больного затопил нашу связь. Предательство. Я поднимаю щиты,
отгораживаясь от него, пока не потерялась в его эмоциях, уже борющихся с моими.
Он не знал.
Еще один гул гнева вибрирует в его груди, и мое сердце сжимается от сочувствия.
Сгаэль отступает назад, шокируя меня до глубины души, но держит голову высоко,
обнажая горло перед своим товарищем.
Точно так же, как Ксаден только что метафорически обнажил свое. Стоит мне только
сказать кому-нибудь - кому угодно - и он мертв. Мягкое рычание заполняет мои уши.
"Есть секреты, которыми не могут делиться даже товарищи", - говорит Ксаден, глядя
на меня, но его слова адресованы Тейрну. "Есть тайны, о которых нельзя говорить даже под
защитой щитов".
"И все же ты знаешь секреты всех, не так ли? И намерения каждого?" Вот почему
интинсикам не дают жить. Подтекст его печатки обрушился на меня с силой тарана, и я
попятилась назад, словно удар был физическим. Сколько раз он меня читал? Сколько
мыслей он подслушал? Люблю ли я его на самом деле? Или он просто сказал то, что я хотела
услышать? Делал то, что мне было нужно...
"Меньше минуты", - шепчет Ксаден, когда Сгаэль движется к нему - к нам. "Именно
столько времени тебе понадобилось, чтобы разлюбить меня".
Мой взгляд метнулся к нему. "Не читай мои... неважно!"
Тейрн шагает ко мне, низко опустив голову и оскалив зубы, прижимаясь к моей
спине.
"Я и не читал". Самая грустная улыбка, которую я когда-либо видела, растягивает
рот Ксадена. "Во-первых, потому что твои щиты подняты, а во-вторых, потому что мне и
не нужно было. Это все на твоем лице".
Мое сердце пытается биться регулярно, разрываясь между замедлением и вялым
признанием поражения, и бешеной скачкой - нет, подъемом на борьбу - в защиту простой,
но мучительной истины, что я все равно люблю его.
Но сколько еще ударов может выдержать эта любовь? Сколько еще кинжалов лежит
в этом метафорическом шкафу? Боги, я не знаю, что и думать. Тошнота захлестывает меня.
Применял ли он когда-нибудь это ко мне?
"Скажи что-нибудь, - умоляет он, в его глазах плещется страх.
Рев становится все громче, звук похож на тысячи капель дождя, падающих на
крышу.
"Моя любовь не переменчива". Я медленно качаю головой, не сводя с него взгляда.
"Так что тебе лучше жить, потому что я готова задать тебе все гребаные вопросы".
"Серебристая, на старт!" кричит Тейрн, снося барьер моих щитов, словно они
тоньше пергамента. "Виверна!"
Мы с Ксаденом бросаем взгляд на край скалы. У меня сводит желудок, когда я
понимаю, что приближающаяся серая туча - это не гроза, а рев в ушах - это удары крыльев.
Один удар сердца - вот и все, чего я жду, а потом я поворачиваюсь, двигаюсь, бегу по
мерзлой земле и взбегаю по пандусу, который Тейрн делает из своей передней лапы к плечу.
"Сколько?" Я опускаю очки для полетов и задаю вопрос по мысленному пути,
соединяющему нас четверых, когда забираюсь в седло.
"Сотни", - отвечает Сгаэль.
"Это прискорбно". Я набираю воздух в легкие, делая размеренные вдохи, чтобы
сохранить спокойствие, но рука все равно дрожит, когда я застегиваю ремень на коленях.
Как только я застегиваю ремень, Тейрн поворачивает свое тело параллельно скалам и
стартует, отбрасывая мой вес на сиденье, а сам стремительно набирает высоту с тяжелыми,
сильными ударами крыльев.
 Когда мы набрали достаточную высоту для превосходства в воздухе, Тейрн
отклоняется влево и летит по замкнутому кругу, пока мы не оказываемся лицом к лицу с
летящей ордой. Затем он отталкивается крыльями от ветра, резко останавливая наш полет
и посылая мое тело вперед, на помпель, когда он зависает в сотне футов над замерзшим
полем, оставляя между нами и краем обрыва расстояние, вдвое превышающее длину его
тела. "В следующий раз предупредишь?" Я использую нашу личную связь.
"Ты упала?" - спрашивает он в ответ, его крылья поднимаются и опускаются
достаточно часто, чтобы удерживать нас на месте.
Я решаю оставить свой ответ при себе, поскольку справа от нас появляются Ксаден
и Сгаэль, держась на заметном расстоянии от края крыла Тейрна. "Мне жаль, что она не
сказала тебе".
"Вопросы эмоций мы решим после вопросов жизни".
Принято к сведению.
Мой желудок скручивается, когда я могу различить отдельные фигуры в орде, а
потом совсем раскаляется, когда между ударами их крыльев появляется вечернее небо.
"Тридцать секунд", - подсчитал Тейрн.
Я отпускаю поммель и поворачиваю ладони вверх, открывая дверь Архива для силы
Тейрна и позволяя ей заполнить каждую клеточку моего тела, пока гул энергии, который я
улавливаю на границе заслонов, не сменяется гулом энергии, в которую я превращаюсь.
"Они замедляются", - замечает Ксаден, когда орда разрастается в группу, которую я
с ужасом признаю похожей на строй.
Желчь поднимается у меня в горле, когда я считаю: раз, два, три, четыре - "Я
насчитала по меньшей мере дюжину вэйнителей".
"Семнадцать, - поправляет Тейрн с рычанием.
Семнадцать темных владык и орда, сравнимая с отрядом в Аретии против... нас. "Мы
погибнем, если не поднимутся щиты, если я провалила перевод".
"Ты не провалила", - отвечает Ксаден, звучащий бесконечно увереннее, чем я. Моя
сила ищет выхода, но я сдерживаю ее, готовая к применению, когда три виверны
отрываются от группы и подлетают ближе. Они зависли на расстоянии длины хвоста от
края скалы, их чешуя тускло-серого цвета, в крыльях зияют дыры, словно они еще не успели
сформироваться.
"Они чувствуют щиты", - успеваю сказать я, прежде чем желудок покидает мое
тело, и я падаю, как подкошенная. Всадник на центральной виверне...
"Тогда они могут и умереть в них", - отвечает Сгаэль.
С такого расстояния я могу различить лишь смутные черты лица, но до мозга костей
знаю, что это он. Мудрец из Рессона, тот самый, что поселился в моих кошмарах.
Его голова заметно поворачивается от меня... к Ксадену.
"Он был в Рессоне", - говорю я ему.
"Я знаю". Белая ярость мерцает в узах.
Мудрец поднимает свой посох, затем взмахивает им как дубиной, направляя на нас.
"Я люблю тебя", - говорит Ксаден, когда ближайшая ко мне виверна отходит от
щитов, переходит в пикирование, набирает скорость и снова набирает высоту,
выравнивается за ведущей двойкой и летит прямо на нас. "Даже если ты больше ничему не
веришь из того, что я говорю, пожалуйста, поверь этому".
"Не говори с ней так, будто смерть возможна", - огрызается Тейрн, ставя вокруг
нас обоих щиты - непробиваемую стену из черного камня, отгораживающую Ксадена и
Сгаэль.
Я глубоко дышу, используя каждую унцию концентрации, чтобы сдерживать свою
силу и контролировать эмоции, пока виверна набирает скорость и пролетает мимо двух
ведущих, направляясь к заслонам.
Время замедляется до ударов сердца, дыхание замирает в моей разгоряченной груди.
 Затем виверна пересекает невидимый барьер, и мое сердце перестает биться, когда
ее крылья взмахивают один раз. Дважды.
"Приготовиться к пике". Тейрн поворачивает голову, его челюсть открывается,
когда виверна сокращает расстояние до длины тела, и я готовлюсь к маневру. "Неважно."
Крылья и голова виверны обвисают, и ее тело следует этому примеру - как будто
кто-то вырвал у нее жизненную силу - и затем она падает, движимая только своим
предыдущим импульсом, пролетает в сорока футах под нами и врезается в поле внизу,
оставляя глубокую борозду, прежде чем остановиться.
"Мы должны проверить..."
"Сердцебиение прекратилось", - говорит мне Тейрн, его внимание уже
переключилось на двух других виверн вдоль границы и орду за ними. "Щиты работают".
Щиты работают. Облегчение сжимает мое сердце.
Мудрец снова взмахивает посохом и испускает яростный крик, посылая виверну
справа, которую через несколько секунд постигает та же участь - она падает на небольшом
расстоянии от первой.
Тейрн не смотрит, когда Сгаэль ныряет за тушами, но опускает щиты.
"Они мертвы", - подтверждает Ксаден мгновение спустя, и я опускаю взгляд вниз,
чтобы увидеть Феликса, прибывшего на своем Красном мечехвосте.
Мы в безопасности. Я вскидываю руки и высвобождаю бурлящую во мне энергию,
позволяя ей вырваться на свободу. Молния рассекает небо, ударяя в нескольких футах от
оставшейся виверны, и я ругаюсь про себя.
Близко, но я не попала в него.
Этого достаточно, чтобы Мудрец отменил атаку, и хотя я не вижу его глаз отсюда, я
чувствую ненависть в его взгляде, когда он оглядывается, прежде чем присоединиться к
остальной орде.
"Это все?" спрашиваю я Тейрна, наблюдая за тем, как виверна снова превращается
в серое облако. Как... антиклиматично. "И что теперь?"
"Теперь мы останемся здесь достаточно долго, чтобы убедиться, а потом
отправимся домой".
Мы ждем еще три часа, прежде чем лететь обратно, достаточно долго, чтобы Сури
успела приехать и рассказать нам о трех подобных случаях, произошедших на скалах. Мы
не были счастливыми обладателями одиночной орды. Это была скоординированная,
одновременная атака.
Но мы выжили.
Радостная атмосфера заразительна, когда через несколько часов мы входим в дом
Риорсонов в сопровождении Феликса, и меня тут же обнимает Рианнон.
"Ты подняла щиты!" Ее летная кожа еще не остыла от ночного воздуха, значит, она
тоже только что вернулась.
"Мы подняли защиту", - отвечаю я, прежде чем меня выдергивают из ее объятий и
прижимают к груди Ридока, а затем Сойера, в то время как вокруг нас празднуют всадники
и летуны, шум заполняет пещерное пространство фойе дома Риорсонов и каким-то образом
заставляет его чувствовать себя меньше в лучшем смысле этого слова, меньше как крепость
и больше как дом.
"Мы сейчас нужны в зале заседаний", - говорит Ксаден, наклоняясь к Слоан и
повышая голос, чтобы его было слышно над какофонией.
Наши взгляды встречаются, и я киваю, надежно закрываясь от него щитами, что
кажется не только неестественным, но и... неправильным. Как иронично праздновать
грандиозную победу и при этом чувствовать, что я потеряла что-то ценное. Не было ни
секунды наедине, чтобы обсудить тот факт, что если бы мои щиты были опущены, он бы
уже знал, как заморочена моя голова по поводу печатки, которую он скрыл.
Я не могу представить, что уйду от этого, от нас, но это не значит, что у нас нет
серьезных проблем, которые нам нужно обсудить, и что я не злюсь, как черт, из-за того, что
он дал мне еще один повод усомниться в моей способности доверять собственным
суждениям. И если я не могу представить себе, что уйду, это не значит, что я не сделаю
этого, если мы не сможем найти здоровые позиции. Я быстро понимаю, что можно любить
человека и в то же время не хотеть быть с ним.
Как только мы входим в зал заседаний и охранник закрывает за нами дверь, шум
снаружи стихает, и восемь пар глаз обращаются в нашу сторону. Ни один из них не
выглядит таким счастливым, каким должен быть, учитывая то, что мы только что
совершили.
Сирена и Мира отрываются от Собрания и идут к нам, в то время как Феликс
срочным тоном подзывает Ксадена с помоста.
"Нам нужно найти время, чтобы поговорить", - быстро и тихо говорит Ксаден, и я
знаю, что он говорит это только вслух, потому что я не пускаю его в свои мысли.
"Позже", - соглашаюсь я, лишь бы закончить разговор, пока нас не услышали Мира
и Сирена. Времени в мире не хватает, чтобы обдумать то, что он мне сказал.
Он уходит, когда они приближаются, и я отвожу взгляд от его спины, чтобы обратить
внимание на сестру. От напряжения на ее лице во мне стремительно поднимается энергия,
тело готовится к бою. "Что случилось?"
"Как только нападение закончилось, Улису было доставлено послание", - говорит
она мне. "Он был на аванпосте в Террии..."
"На границе с Наваррой", - закончила я за нее, желая поскорее перейти к сути дела.
"Мельгрен попросил нас встретиться с ним завтра. Он попросил, чтобы тот, кто
представляет наше движение - не более двух меченых - вместе с Вайолет и Мирой
Сорренгейл". Она протягивает мне руку и легонько сжимает. "Ты можешь сказать "нет". Ты
должна сказать "нет"".
"Зачем главнокомандующему всеми наваррскими силами просить кадета и
лейтенанта?" Мой голос прерывается, и я бросаю взгляд на помост, где Бреннан ведет
тихую и горячую дискуссию с остальными шестью. "Наша мать будет там".
"И если начнется драка, мы знаем, что она закончится в его пользу - иначе он никогда
бы не вызвал нас. Он уже видел исход".
Я заношу это затруднение в растущий список вещей, с которыми мне придется иметь
дело.
"Есть еще кое-что, что ты должна знать", - говорит Сирена, доставая кинжал и кладя
его на вытянутую ладонь. По щелчку запястья кинжал поднимается на несколько дюймов,
а затем вращается, когда она поворачивает указательный палец.
Это простая, менее сложная магия, которой я научилась в прошлом году...
"Ты все еще можешь транслировать". Мое сердце замирает при виде более широких
последствий, и мои плечи опускаются.
Она торжественно кивает. "Как бы я ни была рада, что меня не лишили силы, мне
жаль говорить, что с твоими щитами что-то не так".
Черт.
 День, когда Августин Мельгрен явил свою печатку, навсегда изменил ход военных
действий для Наваррского королевства навсегда.

-НАВАРРА, НЕИЗДАННАЯ ИСТОРИЯ

ПОЛКОВНИК ЛЬЮИС МАРКХЭМ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Ирония встречи в Атебайне не покидает меня, как и тот факт, что я уже второй раз
посещаю форпост на краю горного хребта Эсбен после того, как узнала, что Ксаден Риорсон
скрыл от меня важную информацию.
Прошлую ночь я провела в библиотеке, что, вероятно, было в интересах всех,
поскольку я продолжаю копаться в своих мыслях. Намерениях. Вечное что-за-хрень.
Сегодня у меня усталые глаза и беспокойство, и вопросов больше, чем ответов. Но
когда я смотрю на Ксадена, приземлившегося на спину Сгаэль, на его напряженное и
вытянутое лицо, я понимаю, что сказать мне, хотел он того или нет, было высшим жестом
доверия.
И на этот раз я не последняя, кто знает. Я - первая. Может быть, это делает меня
совершенно глупой, но, так или иначе, это имеет значение, даже если у меня не было
возможности сказать ему об этом... или возможности допросить его о том, сколько моих
намерений он прочитал.
Я просто не уверена, сколько еще меня хватит на"этот раз", как бы сильно я его ни
любила.
Наш отряд из десяти человек приземляется на поляне за хребтом от заставы в
полдень - за целый час до назначенной встречи - и четверо драконов сразу же уходят в лес,
прячась в укрытии огромных вечнозеленых деревьев, окружающих поляну. Остальные
шесть стоят крыло к крылу, готовые в любой момент броситься в атаку.
"Ты уверен, что они не смогут определить, что они здесь?" спрашиваю я Тейрна,
убирая свои летные очки в рюкзак, прежде чем соскользнуть с передней лапы Тейрна.
Приземление на мерзлую землю заставляет меня вздрогнуть. Утром я проснулась с
прилипшим к щеке столетним текстом и пульсирующей болью в шее.
"Не совсем так, но на этой высоте нет снега, на котором можно было бы
оставить следы. Драконы чувствуют друг друга только мысленно, когда мы это
позволяем. Пока они держатся с подветренной стороны, остальные будут знать, что они
здесь, но не смогут определить, сколько их и кто пришел".
"Это не совсем утешительно". Особенно если учесть, кто настоял на том, чтобы
отправиться с нами. Я вытягиваю руки вверх, к солнцу, и осторожно поворачиваю шею,
чтобы снять скованность в мышцах. После вчерашнего боя с Соласом и случайного сна на
столе в библиотеке мое тело меня достало, и я не могу его винить.
"Ты не ребенок, нуждающийся в утешении".
Верно, но это лишь напоминает мне о разъяренном подростке, который ждет меня
дома, в Аретии. Сказав ей, что логически объяснить ее присутствие не удастся, даже если
Тейрн понесет ее, против чего она категорически возражала, Андарна прокляла весь род
Тейрна, затем заблокировала нас обоих и отправилась на тренировку со старейшинами.
 Единственной реакцией Тейрна было пробормотанное ругательство по поводу
настроения подростков.
От меня не ускользнуло, что Сгаэль стоит между Тейном и Фанном, язвительным
Зеленым Мечехвостом Улиса, а не рядом с Тейрном, что либо объясняет, либо является
следствием ее угрюмого настроения сегодня утром.
Мама и папа ссорятся, и все это знают.
Ксаден переходит прямо напротив Фанн, совершенно не обращая внимания на ее
обиженное фырканье по поводу его близости, и снимает перчатки, подходя ко мне.
"Ты не пришла спать прошлой ночью". Он нахмуривает брови, быстро изучая мое
лицо, затем засовывает перчатки в карман, и я повторяю его движения на случай, если нам
понадобится оружие.
Затем я укрепляю свои щиты.
"Я была в библиотеке с Даином, просматривала дневник Варрика, чтобы понять, что
я напутала. Мы оба заснули на одном из столов, пока Джесиния и еще несколько человек
не присоединились к нам, чтобы продолжить занятия". Я встречаю его взгляд, затем отвожу
глаза, прежде чем начать засыпать его вопросами или совершить еще большую глупость,
например, простить его, не получив ответов.
"Я думал, Джесиния не говорит на старолукерском?" Он едва бросает взгляд на
всадников, которые проходят мимо и собираются перед Фанн. Кроме членов Ассамблеи,
мы привезли троих из отряда Миры.
"Она - нет, но Сойер очарован, а остальные решили помочь, чем смогут". Даже Кэт,
Марен и Трегер присоединились к демонстрации поддержки.
"Ты что-нибудь нашла?"
Драконы поднимают головы на звук, доносящийся с другого конца поляны, и то, как
быстро они их опускают, говорит мне все, что нужно знать. Рано или нет, но встреча вот-
вот начнется.
"Нет", - отвечаю я, не отрывая взгляда от деревьев и борясь с опасениями,
пытающимися завязаться в горле. Дыхание жизни шести и одного соединилось и подожгло
камень железным пламенем. Что я пропустила? "Если бы я это сделала, ты бы это знал".
"А я бы знал?" Его тон стал жестче.
"Ты бы знал". Мой взгляд перескакивает на него. "Я ценю, что ты не пытаешься
отговорить меня от поездки".
"Я получил урок в Кордине". Он смотрит мне в лицо, но не тянется ко мне. "Впусти
меня. Хотя бы на секунду, пожалуйста, впусти меня".
Моя грудь сжимается с каждым ударом сердца, пока я удерживаю его взгляд.
Сколько именно я должна простить? Это его секрет. Но я не могу не задаваться вопросом,
как много он прочел в моих намерениях. Именно это заставляет меня сомневаться, как бы
сильно я его ни любила.
"Вайолет?" Это откровенная мольба в его тоне, которая заставила меня опустить
щиты настолько, что я почувствовала, как наши узы соединились, и облегчение на его лице
стало ощутимым. "Если ты решишь рассказать им, кто я, в наказание за преступления,
которые я совершил против тебя, я пойму".
"Ты хочешь обсудить это сейчас, из всех возможных вариантов?" Я поднимаю на
него брови.
"Я хотел обсудить это вчера вечером, но, видимо, ты была занята спасением
Тиррендора". Его внимание переключается на деревья, и тень Тейрна мчится по ломкой
траве прерии, огибая нас.
"Ты жалуешься?" Наши руки скрещиваются, и мы оба поворачиваемся лицом к
тому, кто идет через эти деревья.
"На то, что ты предпочела безопасность моего дома ссорам со мной?" Он
хмурится, но переплетает свои пальцы с моими. "Нет, но..."
 Мира подходит к Ксадену сзади, идет уверенно, хотя между ее бровей пролегли две
линии беспокойства.
Я сжимаю его руку, затем отпускаю.
"Мне нужно кое-что узнать". Я провожу руками по бедрам, пересчитывая клинки в
ножнах - все шесть. "Ты когда-нибудь использовал свою печатку для получения
информации, чтобы как-то повлиять на мои чувства?"
"Никогда". Он покачал головой, но его руки сжались в кулаки, а челюсть напряглась.
"Но мне всегда не хватало определенного самоконтроля, когда дело касалось тебя, а наша
связь позволяет тебе слишком легко передать свои намерения, даже не осознавая этого".
Смерть была бы предпочтительнее, чем неловкость, сопровождающая это
откровение.
"Если хочешь, я могу поджечь его", - предлагает Тейрн. "Но ты, кажется,
привязалась".
Жар пробегает по моей шее и щиплет щеки, напоминая мне о тех случаях, когда в
его присутствии у меня колет кожу. "Ты знал, что я хотел поцеловать тебя в ту ночь у
стены..."
Боже, я даже не могу закончить вопрос.
Верхушки деревьев начинают колыхаться. Они привели драконов.
"Да." Он смотрит на меня. "И я приношу тебе свои самые искренние извинения. Если
бы я знал, во что мы превратимся", - он качает головой, - "черт возьми, я бы, наверное, все
равно это сделал".
"Ты все еще это делаешь?" Я должна знать.
"Нет. Я перестал это делать в тот момент, когда ты стала для меня больше, чем
дочь генерала, когда я понял, какой вред причинил Даин, и что я ничем не лучше его".
За исключением того, что Ксаден не стал посредником в краже информации и не был
ответственен за убийство Лиама и Солейл. И все же я в какой-то мере примирилась с
Даином, не так ли?
Может быть, я стала спокойно относиться к предательству, потому что оно блять
повсюду.
"Я не собираюсь тебя выдавать", - быстро говорю я, глядя на него, когда Мира
оказывается на расстоянии слышимости. "Но мы будем ссориться из-за этого позже". Я
поднимаю брови.
Мышцы на его челюсти дергаются, как будто он хочет сказать что-то еще, но он
только добавляет: "Я сделаю себя доступным для тебя".
"Ты готова к этому?" спросила Мира, переступая через Ксадена и становясь рядом
со мной.
"Нет", - отвечаю я Мире. "А ты?"
"Нет". Она положила руку на рукоять короткого меча, висящего у нее на бедре. "Но
она никогда об этом не узнает".
"Я хочу стать тобой, когда вырасту". Улыбка тянется к моим губам, несмотря на
беспокойство, учащающее дыхание.
"Ты будешь лучше меня", - возражает она, затем смотрит поверх моей головы и
обращается к Ксадену. "Кстати, ты не смогла убедить его остаться в Аретии?"
"Я не владею эмоциями, а члены Ассамблеи не очень хорошо относятся к тому, что
их привязывают и сдерживают". Он протягивает назад через плечо левую руку и достает
один из мечей, пристегнутых к спине, оставляя правую свободной. "Если хочешь повлиять
на работу разума, найди летуна".
Я едва сдерживаюсь, чтобы не уколоть его за умную семантику, потому что этот
человек явно специализируется на работе с разумом.
"Ну вот, началось", - бормочет Мира, когда на поляну выходят семь фигур, одетых в
черное.
Я сжимаю в правой руке кинжал и распахиваю дверь в Архив, впуская в себя силу.
 Мельгрен идет в центре, его глаза-бусинки перемещаются по нашей линии аретских
всадников. Мне не нужен дар Кэт, чтобы усилить его гнев. Он носит ярость так, словно это
часть его униформы.
Я заставляю себя взглянуть на других членов их отряда, но узнаю только троих, двое
из которых в то или иное время были мамиными помощниками.
"Полковник Фремон - второй слева - очень сильный маг воздуха", - говорю я Ксадену.
"Он может высасывать воздух прямо из твоих легких".
"Спасибо". Тени поднимаются перед нами троими, скручиваясь в пальцы, похожие
на лезвия, на уровне наших коленей.
Затем мой взгляд падает на маму.
Она идет рядом с Мельгреном, рассекая поле быстрыми, эффективными шагами, ее
внимание разделено между мной и Мирой. Чем ближе она подходит, тем сильнее видно ее
изнеможение. Глубокие синяки под глазами контрастируют с ее бледным, как обычно,
цветом лица, хотя линии от летных очков указывают на то, что она проводит время в небе.
Мира наклоняет подбородок и сглаживает выражение лица, превращая его в маску,
которой я завидую и стараюсь подражать.
Драконы следуют за ней, ведомые из леса драконом Мельгрена, Кодагом. Этот
кошмарный черный дракон сразу же опускает голову, и его золотые глаза сужаются на меня
- нет, на Тейрна, стоящего позади меня. Черт, я почти забыла, насколько он велик: ростом
с Тейрна, многочисленные боевые шрамы на чешуе груди и крыльях.
Мамин дракон, Аймсир, следует за ним, пробираясь к нам одновременно с
появлением остальных пяти: оранжевого, двух красных... и синего.
Тейрн делает шаг вперед, поднимает голову и нависает над моей, угрожающе урча,
поднимается к горлу.
"Не пускай на меня слюни", - шучу я, но это не удается.
Наваррские всадники идут к центру поля, и когда Улисес уходит, мы тоже уходим,
оставляя между нашими рядами десять футов пустого поля. Мечи и кинжалы сверкают на
расстоянии вытянутой руки с обеих сторон.
"А я-то думал, что ты мертв, Улисес", - начинает Мельгрен, заставляя себя
улыбнуться, в основном обнажив зубы.
"А я-то надеялся, что ты мертв", - возражает Улисес, используя свой рост, чтобы
смотреть на Мельгрена снизу вверх.
"Не повезло", - отвечает Мельгрен. "Что случилось, если мы встретились на
заставе?" Он делает жест в сторону деревьев. "У нас есть прохладительные напитки, если
вы хотите..."
"Возможно, отравлены", - добавляет Тейрн, но его голос звучит несколько
рассеянно, как будто он ведет несколько разговоров одновременно, возможно, потому что
так оно и есть.
"Мы не хотим", - перебивает Ксаден. "Говори свою часть, Мельгрен".
Взгляд Мельгрена перескакивает на Ксадена. "Нам не следовало пускать тебя в
квадрант".
"Сожаления - это действительно сука, не так ли?" Ксаден качает головой. "Давайте
перейдем к делу. Может, вам и нечем заняться, а мы заняты борьбой за наш континент".
"Ничего лучше?" огрызнулся Мельгрен, его лицо покраснело. "Вы знаете, какие
разрушения вы причинили, сбросив виверн на аванпосты? На что мы пошли, чтобы замять
это дело? Гражданские лица, которых мы..." Он останавливает себя, глубоко дыша и
расправляя плечи. "Вы почти разрушили многовековую работу, тщательно выстроенную
оборонительную стратегию, призванную защитить людей в пределах наших границ".
"Но только людей в пределах ваших границ", - обвиняет Мира. "А все остальные - к
черту, да?"
Мамины глаза вспыхивают едва сдерживаемым порицанием.
 "Да." Мельгрен переводит свой тревожный взгляд на мою сестру. "Когда ты
бросаешь корабль в разгар урагана, ты спасаешь тех, кого можешь, в шлюпке, а потом
отрубаешь руки всем остальным, кто пытается взобраться на борт, чтобы они не утянули
тебя под воду".
"Ты бессердечный мудак", - ответила она.
"Спасибо."
"Мы здесь не просто так?" спрашивает Ксаден. "Ну, знаешь, кроме лекции о злых
злодеях?" Солнечный свет сверкает на лезвии его меча, когда он переставляет рукоять.
"Мы отпустили вас", - отвечает Мельгрен, глядя между Улисом и Ксаденом.
"Позволили вам забрать половину курсантов квадранта Всадников без боя. Отпустили ее, -
его язвительный взгляд скользит по моему, и я напрягаю мышцы, чтобы не вздрогнуть, -
после того, как она жестоко убила вице-командира. Вы когда-нибудь задумывались над тем,
почему?"
Мой желудок сжимается.
"Лично я стараюсь не думать о тебе", - отвечает Ксаден, откровенно лжет, но, черт
возьми, ему это удается.
"Ты не можешь позволить себе потерять всадников, необходимых для борьбы с
нами", - отвечает Улисес. "Мы слишком дороги, чтобы нас содержать, особенно с учетом
того количества всадников и отрядов, которые решили покинуть вас".
"Возможно". Мельгрен наклоняет голову. "Или, возможно, я позволил тебе".
Я крепче сжимаю кинжал.
"Возможно", - генерал растягивает слова, - "я знал, что ты понадобишься нам в
предстоящей битве".
Маловероятно. С кем бы они могли сражаться за стенами?
"Я встречусь с Малеком, прежде чем снова буду сражаться за Наварру", - прорычал
Улисес.
"Ты всегда слишком быстро принимал важные решения", - со вздохом говорит
Мельгрен, похлопывая себя по груди. "Вот почему я не оплакивал твою потерю".
Проклятье. Это было жестоко.
"Встреча окончена...", - начал Улисес, красная краска поднимается по шее и
растекается по щекам.
"Они собираются перебить нас в Самаре", - перебивает Мельгрен.
Все затихают.
Я с трудом делаю следующий вдох. Конечно, он не хотел этого говорить. Я смотрю
на маму, и у меня слабеют колени от ее едва заметного кивка. Даже Мира напряглась.
"Я видел это, - продолжает Мельгрен. "Они приходят за нами в солнцестояние и
побеждают".
Черт, он сказал именно то, что имел в виду. Кровь отхлынула от моего лица, и по
позвоночнику пробежал холодок. Если Самара падет, если падет хоть один из аванпостов,
виверны получат беспрепятственный доступ к тем частям Наварры, которые защищали
щиты последние шестьсот лет.
Без форпостов щиты Басгиата вернутся к своим естественным пределам, всего в
нескольких часах полета, не доходя до границы.
"Как?" спрашивает Улисес, и всадники из отряда Миры обмениваются
недоверчивыми взглядами.
"Сделай мне одолжение, - говорю я Ксадену. "Забудь о чувстве вины за то, что
прочитал мои намерения, и, пожалуйста, прочитай их".
"Все, кроме майора справа, защищены, но она напугана до смерти и намерена
сделать все, чтобы мы согласились", - отвечает он, сдвигаясь так, что его рука касается
моей. "О, и она хочет поесть после этой встречи и поспорить с твоей матерью по поводу
ее предполагаемой привязанности к дочерям. А теперь подними свои щиты и отгородись
от меня и всех остальных".
 Ни хрена себе. Неудивительно, что интинсикам не дают жить. Ксаден -
одновременно и потрясающее оружие, и пугающая помеха. Я делаю, как он предлагает,
оставляя место только для Тейрна и той непрозрачной, мерцающей связи, которую я
чувствую с Андарной даже на таком расстоянии.
"Как - это не то, как это работает". Мельгрен складывает руки на груди, а Кодаг
обнажает оскаленные зубы. "Важно лишь то, что мы проиграем в солнцестояние".
Они проиграют. Если щиты будут прорваны, невозможно оценить число погибших.
Каждый наварриец, находящийся между границей и естественными границами защитного
камня, окажется в смертельной опасности.
"Серебристая?"
"Я в порядке". Но это не так.
"Если ты уже предвидишь результат, то какого черта ты ждешь от нас?" Улисес
бросает вызов, поднимая руки и пожимая плечами.
Моя голова поворачивается в его сторону, но я прикусываю язык, прежде чем
ответить, что он, очевидно, ожидает от нас помощи.
"Изменить исход можно, сражаясь на нашей стороне". Мельгрен хмурится, словно
его заставляют проглотить гнилой плод. "В битве, которую я вижу, никого из вас нет". Он
бросает взгляд на Ксадена.
"И нас не будет". Улисес качает головой. "Мы летаем не для вас".
Нет, мы летим за... Подожди, а за кем мы летим? Не только за Аретией, и даже не за
Тиррендором. И если мы готовы сражаться, защищая мирных жителей Поромиэля, то
почему бы нам не сражаться, защищая и наваррцев?
"Нет, но ты же летишь за Эмпирием", - вмешивается мама. "Драконье племя не
останется в стороне, если под угрозой окажутся места вылупления в Долине".
"Твоя мама самонадеянно говорит от имени драконьего рода", - пробормотал
Тейрн.
"Если места вылупления окажутся под угрозой. Потеря одного форпоста не приведет
к разрушению всей системы, и половина вашего отряда уйдет с нами", - напоминаю я ей.
"И ты этим гордишься? То, что вы устроили, вполне может стать причиной того, что
мы проиграем эту битву!" - рычит капитан в коробке рядом с мамой, поднимая в мою
сторону свой короткий меч.
Я вскидываю кинжал, сжимая кончик в готовности к броску, но тень делает рывок
вперед, выбивая меч из рук капитана и укладывая его на задницу.
Ксаден щелкает языком и шевелит указательным пальцем. "Нет, нет. Мне бы не
хотелось терять дух вежливости, а вам? Мы все так хорошо ладили".
"Проклятый предатель", - выплюнул капитан, нащупывая свой меч, прежде чем
встать на ноги. "Малек встретит тебя за твои преступления".
Мама убирает в ножны кинжал, который я никогда не видела, и переводит взгляд с
капитана на Ксадена.
"Проходили это. Он не захотел меня - или кого-либо из нас, помнишь?" Ксаден
почесывает свою реликвию пустой рукой.
"Хватит", - кричит Мельгрен. "Я не ожидаю, что ты заключишь с нами союз просто
так. Сражайся за нас под Самарой, и я даю слово короля Таури, что мы будем уважать
независимость твоего отряда... и города, в котором ты укрылся".
Дыхание замирает в моих легких. "Он знает об Аретии?"
"Я не могу сказать".
"Мы не будем призывать ваших граждан в нашу армию и не будем втягивать ваш
народ в пограничную войну, в которой у вас нет шансов победить". Мельгрен пожимает
плечами.
"Если бы ты действительно так думал, ты бы вторгся сразу же, как только мы ушли".
Мира говорит так, словно ей скучно. "Если только ты не видел, что битва идет не по твоему
сценарию".
 "Это единственное предложение". Мельгрен игнорирует Миру, сосредоточившись
на Улисе. "Если вы не наши союзники, то вы наши враги".
Союзники. Это логичный ответ.
"Я думаю, мы переждем это время", - пренебрежительно говорит Улисес, как будто
отказывается от предложения выпить чаю. "Королевство, которое никогда не приходит на
помощь другим, не заслуживает помощи в трудную минуту. Лично я думаю, что вы все
заслуживаете того, что с вами сделают темные владыки".
Я моргаю, все в моем теле восстает против того, что гражданские лица заслуживают
смерти, потому что их руководство подвело их, независимо от того, кто это руководство.
"И ты говоришь от имени своего восстания?" Внимание Мельгрена переключилось
на Ксадена. "Или наследника?"
Ксаден не поддается на приманку и не оспаривает заявление Улиса. Но ведь он
собирается, верно?
Цвет с лица мамы исчезает, она смотрит между мной и Мирой, мимо нас, и впервые
в жизни я вижу, как она шатается, словно кто-то сбил ее с центра.
Позади меня раздаются шаги, но я не могу оторвать взгляд от эмоций, быстро
сменяющих друг друга на мамином лице, чтобы посмотреть, кто это, да мне, честно говоря,
это и не нужно.
"Мы правим комитетом", - объявляет Бреннан, его рука задевает мою, когда он
останавливается между мной и Мирой. "И я думаю, что могу смело говорить от имени
кворума, когда скажу, что мы не защищаем королевства, которые жертвуют соседними
мирными жителями, - он повернул голову в сторону мамы, и ее глаза выпучились, - не
говоря уже об их собственных детях, чтобы они могли надежно спрятаться за своими
щитами. Вам не избежать тех страданий, которые вы заставили пережить весь остальной
континент".
"Бреннан?" шепчет мама, и желание переступить черту и удержать ее в вертикальном
положении становится почти слишком сильным, чтобы с ним бороться.
"Ради всего святого, Бреннан", - шепчет Мира.
"Когда все трое твоих детей выступают против тебя, возможно, пришло время для
самоанализа. Эта встреча официально закончена", - заявляет Бреннан, его взгляд устремлен
на нашу мать. "Вашим землям для вылупления ничего не угрожает, а у нашего отряда есть
своя защита". Он кладет руку на сердце. "Я говорю об этом всеми фибрами своего тела. Мы
отвергаем ваше предложение о мире и с радостью принимаем войну, поскольку, похоже,
вы не проживете еще две недели, чтобы сражаться". Он разворачивается и уходит, оставляя
нашу мать смотреть на его удаляющуюся спину.
И это все? Если учесть, что Сури и Килинн остались в лесу позади нас, кворум
Ассамблеи действительно есть, но Ксаден молчит.
"Верно." Ксаден кивает, напрягая мышцы шеи. "На твоем месте я бы попробовал
обратиться к союзникам, которые помогли выиграть Великую войну... Ой, подожди. Вы
прервали с ними связь много веков назад. Полагаю, это действительно прощание".
Я поднимаю на него глаза и быстро настраиваю свои черты, чтобы скрыть
удивление. Они действительно собираются оставить их умирать. Мы собираемся оставить
их умирать.
В сузившихся глазах Мельгрена сверкает гнев. "Мы закончили. Делайте все, что вам
нужно, чтобы попрощаться", - говорит он моей матери, прежде чем покинуть поле и
направиться к деревьям, а Кодаг движется за ним, пятясь назад и обнажая зубы в знак
предупреждения любому, кто окажется настолько глуп, чтобы атаковать спину его
всадника.
Все наваррские всадники рядом с мамой следуют за ним.
"Бреннан, - снова шепчет мама, ее плечи сгибаются внутрь, и она закрывает рот
рукой. Ее глаза слезятся, и боль, которую я вижу в них, заставляет меня отвести взгляд.
Наши всадники быстро распрягаются, и на поле остаются только Ксаден, Мира и я.
 "Зачем ты хотела увидеть Вайолет и Миру?" спрашивает Ксаден, его тон лишен
сочувствия.
"Он жив?" Мама спрашивает Миру, ее голос слабеет от шока, как мне кажется.
"Очевидно", - отвечает она, складывая руки.
Мама переводит взгляд на меня, как будто я собираюсь дать ей другой ответ. "Это
он починил меня после того, как мне в бок вонзился клинок вэйнителя".
Ее глаза заостряются. "Ты знаешь об этом уже несколько месяцев?"
"Это ужасно, когда тебя оставляют в неведении, правда, мама?" Мира огрызается.
"Чувствовать себя обманутой, возможно, даже преданной, причем собственной семьей".
"Мира, - укоряю я.
"Она и тебя принесла в жертву, Вайолет", - напоминает мне Мира. "Может быть, она
отправила тебя в квадрант Всадников, чтобы спасти от гибели в качестве писаря, когда ты
узнаешь правду, а может быть, она сделала это, чтобы убить тебя до того, как ты узнаешь
правду и разнесешь ее драгоценный военный колледж до основания" - она бросила на меня
косой взгляд - "что ты и сделала, если ты помнишь".
Мама расправляет плечи и поднимает подбородок, беря себя в руки с поразительной,
завидной быстротой. "Мне нужно поговорить с дочерьми", - говорит она Ксадену.
Он вскидывает покрытую шрамами бровь, затем смотрит на меня, ожидая моего
решения.
Я киваю. Если то, что говорит Мельгрен, правда и ее призовут на передовую, то,
возможно, я вижу ее в последний раз. От этой мысли у меня сводит желудок. Одно дело -
бросить ее, прервать все контакты, и совсем другое - оставить ее на верную смерть.
Ксаден отступает, не говоря ни слова, лишь прикрывая спину, когда проходит мимо
когтя Тейрна.
"Чего ты хочешь?" спрашивает Мира.
"Я не уверена, что это имеет значение в данный момент". Мама дрожащими
пальцами расстегивает пуговицы своей летной куртки. "Но больше всего я хочу - чего я
всегда хотела - чтобы мои дети жили. Какие бы щиты ты ни подняла на основании
инструкций из дневника Уоррика, они не сработают".
Мира напряглась. "С нашими щитами все в порядке".
Она лжет так же легко, как и Ксаден.
"Нет." Мама простым взглядом читает полную лекцию. "Вскройте тела виверн,
которые погибли вчера, пересекая вашу границу".
Мои губы раздвигаются.
"С чего ты взяла, что я не знаю, что происходит на твоей границе, Вайолет? Не знать,
где находятся мои дети?" Она качает головой и окидывает меня быстрым, режущим
взглядом, от которого я мгновенно чувствую себя снова пятилетней, прежде чем
повернуться к Мире. "Ты помнишь, как выглядели туши виверн в Самаре? Те, что так
любезно доставил Риорсон?"
Мира кивает.
"Камни, использованные для их создания, были не чем иным, как холодными,
мечеными камнями". Камни? Разве у темных владык есть руны?
"Да. Я была там." Тон Миры становится резче.
"Если ты мне не веришь, то проверь виверну, которую ты вчера убила".
"И что тогда?" спрашиваю я.
"Почини свои щиты". Она достает из куртки кожаный блокнот, и мои глаза
расширяются от узнавания. "Если ты этого не сделаешь, то со временем они превратятся в
ничто. Твой отец сказал мне однажды, что, согласно его исследованиям, Уоррик никогда не
хотел, чтобы кто-то другой обладал силой щитов. Он хотел, чтобы Наварр вечно владел
силой. Но Лира считала, что знаниями нужно делиться".
"Варрик солгал, - шепчу я. Но о чем?
 Она протягивает мне дневник, за кражу которого меня пытали, а затем пригвождает
мою душу к земле пристальным взглядом. "У тебя сердце всадника, но ум писца, Вайолет.
Я доверяю тебе не только свою защиту, но и защиту Миры и" - она тяжело сглотнула -
"Бреннана".
Я открываю дневник достаточно долго, чтобы понять, что язык - морайнианский.
Сердце на секунду замирает, но я закрываю дневник, расстегиваю пуговицы пиджака и
убираю его во внутренний карман. Переводить его будет только Джесиния. Морайниан -
один из мертвых языков, на котором я не могу читать.
Она с тоской смотрит через мое плечо, затем поочередно на меня и Миру. "Вы не
обязаны понимать мой выбор. Вы просто должны выжить. Я люблю вас настолько, что могу
вынести тяжесть вашего разочарования". Не дождавшись от нас ответа, она поворачивается
на каблуке, проходит мимо Аймсира и исчезает в лесу.
"Думаешь, она полна дерьма?" спрашивает Мира.
"Я думаю, что летуны умеют транслировать".
"Верно подмечено".
На обратном пути в Аретию мы с Мирой отрываемся от строя и направляемся к
ближайшей туше виверна в пределах наших границ. Ксаден остается верен своему
заученному слову и не спорит, когда мы отделяемся от отряда.
Через полчаса творческой работы Миры с ножом после обнаружения пары трупов
виверн, Мира достает отполированный кусок, похоже, оникса, помеченный сложной руной,
которую я даже не могу воспроизвести.
И эта чертова штука гудит.
Вот черт. Так вот почему вдруг снова появились виверны? Кто-то дал вэйнителю
руны?
Как будто камень обратился к своему партнеру, туша в двадцати футах от нас
вздрагивает, и мы поворачиваем головы к огромному золотому глазу, который мигает,
открываясь.
"Черт, нет", - шепчет Мира, выхватывая меч.
Но я уже открыта для силы Тейрна, и когда я выбрасываю ладони, она вырывается
на свободу, высвобожденная моей паникой. Молния трещит, озаряя мое зрение до белизны,
и попадает в цель.
Взрыв отбрасывает нас с Мирой назад, прижимая к холодному, жесткому телу
виверны, стоящей позади нас. Боль прокатывается по позвоночнику, но все вроде бы на
своих местах, когда моя задница опускается на землю рядом с сестрой.
Мы оба сидим в ошеломленном молчании, наблюдая за дымящейся, обугленной
виверной в поисках признаков движения.
"Ты уверена, что молния убивает их?" спрашивает Мира через несколько
напряженных минут.
"Уверена", - отвечаю я. "Слава Данну, что темные маги не задержались здесь
подольше, чтобы убедиться в этом". Склон скалы был бы усеян ожившими вивернами.
Она медленно поворачивает голову и смотрит на меня, не сводя глаз с тела.
"Никакого давления, но если ты не выяснишь, о чем солгал Уоррик, нам всем крышка".
"Точно." Потому что я так хорошо поработал в первый раз. А я даже не знаю
морранианского. Придется полностью положиться на Джесинию, чтобы она перевела и
сравнила. Я делаю дрожащий вдох. "Никакого давления".
 Объединенные земли для вылупления в Басгиате - величайший актив нашего
поколения... и величайшая ответственность.

-ДНЕВНИК ВАРРИКА ЛЮЦЕРАСА

-ПЕРЕВЕДЕНО КАДЕТАМИ ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ И ДАИНОМ
АЭТОСОМ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

"Упрямый засранец", - бормочу я, поворачиваясь перед самой аудиторией и

направляясь в зал для спаррингов. За последнюю неделю разговоры с Бреннаном ни к чему
не привели, а его быстрый и эффективный отказ от моей искренней просьбы пересмотреть
позицию Ассамблеи по самарской проблеме заставил мою кровь закипеть.
Толкнув дверь чуть сильнее, чем нужно, я обнаруживаю, что зал для спаррингов
пуст, как и следовало ожидать в десять вечера в разгар выходных, и тускло освещен
холодным магическим светом, висящих над каждым отдельным матом.
Ксаден стоит на мате в самом центре зала, расставив ноги и сложив руки на груди, в
спарринговом снаряжении и с тщательно созданной маской безразличия, которой он так
известен.
"Я подумала, что ты шутишь, когда получила твою записку". Я закрываю за собой
дверь, затем сосредотачиваюсь на замке и поворачиваю руку в воздухе, направляя
достаточную силу, чтобы услышать, как засов задвигается с приятным щелчком. "Я не
видела тебя неделю, и ты хочешь встретиться именно здесь?"
Его отправили следить за Дрейтусом сразу после нашего возвращения с Атебайна.
"Подумал, что мы будем ссориться. А что может быть лучше, чем зал для
спаррингов?" Он стоит совершенно неподвижно, ожидая, пока я подойду к нему. Обычных
мечей у него нет, зато есть два кинжала, пристегнутые к бедру.
"Теперь у тебя есть защищенная спальня", - напоминаю я ему, ступая на мат. Хотя я
не уверена, насколько сильны эти чары, учитывая, что наш метод поднятия щитов Аретии
был явно несовершенен.
"Теперь у нас есть защищенная спальня", - поправляет он меня, с голодом оглядывая
меня, пока я иду вперед, останавливаясь всего в паре футов от него.
Я не могу винить его в том, что делаю то же самое, впитывая каждую деталь его
внешности. Независимо от того, злюсь я или нет из-за его последнего разоблачения, я
скучала по нему каждую минуту, пока его не было, как и всегда. "О чем именно мы спорим?
Из-за того, что Ассамблея проголосовала за то, чтобы оставить Наварру на произвол
судьбы? Или из-за тайны, которую ты снова от меня скрыл?"
Его челюсть сжалась. "Большинство проголосовало, когда мы вернулись, и хотя
детали этого голосования засекречены, я нарушу регламент и скажу тебе, что я проиграл".
"О." Острый край моего гнева притупляется. "И ты предпочитаешь обсуждать
второй вопрос здесь? Где любой может войти и услышать нас?"
"За исключением находящегося здесь полного нтинсика, никто не сможет нас
услышать таким способом". Он жестом показывает на пустой зал. Протягивая руку, он
загибает пальцы в мою сторону. "Да ладно. Я знаю, что ты злишься, и нет, мне не нужна
связь между нами, чтобы понять это. Это видно по каждой черточке твоего лица, по сжатию
губ, по напряжению в плечах".
Я намеренно расслабляю позу. "Ты прав, тебе не нужна связь".
"Видишь? Все еще злишься". Он двигается так быстро, что я едва успеваю поднять
руки, прежде чем он выбивает из-под меня ноги.
Черт.
Он падает вместе со мной, одной рукой поддерживая мое падение, а другой ловя
свой вес. Может быть, ветер и не выбит из меня, но дыхание все равно перехватывает. Мои
руки упираются ему в грудь, и его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от моего,
заполняя все мое зрение и отгораживая нас от окружающего мира.
"Я не буду с тобой спарринговать".
"Почему?" Его брови сходятся в замешательстве. "У тебя есть учитель получше? Я
слышал, что Эметтерио обучает тебя разным новым приемам, ведь вэйнители так быстро
приспосабливаются к нашим стилям боя".
"Да. Но я не участвую в спарринге с тобой, потому что мне очень хочется надрать
тебе задницу". Я покачала головой, моя коса слегка зацепилась за коврик под мной.
"О, ты думаешь, что можешь поранить меня". Его медленная ухмылка заставляет
меня сузить глаза.
Я переставляю руку и выхватываю кинжал из ножен у ребер, приставляя его к теплой
коже его горла, прямо к извилистым линиям его реликвии. "Мне не нужно удостаивать это
замечание ответом". Да пошел он. Я убеждаюсь, что мои щиты опущены, чтобы он это
услышал.
Его глаза вспыхивают чем-то, похожим на гордость, и он опускает клинок.
Я отступаю настолько, что кровь не течет.
Похоже, мы оба только что доказали свою правоту.
"Ты способна причинить мне боль так, что я не уверен, что ты даже начала понимать,
Вайолет. Я могу быть достаточно опытным, чтобы нанести смертельный удар, но только ты
одна способна уничтожить меня на хрен". Его рука выскользнула из-за моей спины, чтобы
поддержать его вес. "Мы можем поговорить здесь, а можем посмотреть, закончили ли
Сгаэль и Тейрн спорить, и полететь сквозь эту метель к ближайшей свободной вершине, но
не ошибись, мы все уладим".
Я убираю клинок обратно в ножны, затем снова поднимаю руку к его груди. "На
мате?" Его сердце бьется под моими кончиками пальцев, сильное и ровное, в отличие от
моего, которое стучит как барабан. У меня была неделя на размышления, неделя на то,
чтобы пожалеть, что его нет рядом, чтобы накричать на него, но также неделя на то, чтобы
обдумать логические причины, по которым он не сказал мне.
Главная из них - то, что он дорожит своей жизнью.
"Конечно, не в нашей спальне". Его колено разделяет мое. "Мы там не ругаемся".
"С каких пор?" Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Это
единственное личное пространство, которое у нас есть во всем доме.
"С сегодняшнего дня. Я только что ввел это правило. Никаких ссор в нашей спальне".
"Так не пойдет."
"Конечно, так". Он опускает взгляд на мой рот. "Мы устанавливаем правила, когда
они приходят к нам. Давай, создай одно".
"Правило?" Я поднимаю ногу, упираясь ступней в землю, чтобы иметь рычаг, если
захочу, но это движение также тянет мое внутреннее бедро к его бедру, и, черт возьми, если
это не вызывает мгновенную боль, которую он как раз в состоянии облегчить.
"Что угодно".
"У нас нет секретов. Больше никаких спроси-меня. Никаких тестов, чтобы понять,
кто в этих отношениях, а кто нет. Между нами полная открытость..." Я делаю
выравнивающий вдох и отмечаю золотистые искорки в его глазах на случай, если это в
последний раз. "Или ничего".
 "Принято."
"Я серьезно". Моя рука скользит по его груди к месту соединения плеча и шеи. "Даже
если я знаю, что ты был прав. Я не задавала правильных вопросов, потому что боялась
ответов - и, возможно, до сих пор боюсь, учитывая тот факт, что ты никогда не был со мной
полностью откровенен. Почти все в моей жизни скрывали от меня секреты, потому что я не
задавала правильных вопросов, не смотрел дальше, чем на первый взгляд, и я понимаю, что
будут моменты, когда ты не сможешь рассказать мне все - такова природа нашей работы
всадников, - но мне нужно, чтобы ты перестал настраивать меня на неудачу, настаивая на
том, чтобы я сама выяснила, о чем можно спросить".
"Принято." Он кивает. "Я просто..." Мышцы на его челюсти напряглись.
"Просто?" Мои пальцы скользят по теплой колонне его шеи и забираются в волосы.
"Мне нужно знать, что ты будешь здесь. Что что бы ни случилось, ты вернешься, и
мы сможем все обсудить или поспорить". Его взгляд опускается к моему рту, затем
пробегает по моим чертам.
Мое сердце сжимается, и я провожу рукой по его груди, по ребрам, по спине, а затем
прижимаюсь к нему. "Принято".
Линии между его бровями разглаживаются. "Мне нужно, чтобы ты знала, что
независимо от того, какой информацией я владею, ты доверяешь мне, любишь меня
настолько, что я никогда не позволю этому причинить тебе боль. Я не самый простой
человек, но я усвоил урок, поверь мне. Даже если это секретная информация, я не стану
утаивать сведения, которые касаются твоей деятельности". Он сглатывает, затем
балансирует на одной руке и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. "Мне нужно
знать, что ты не сбежишь, что ты знаешь, что тебе никогда не придется этого делать".
"Я люблю тебя", - шепчу я. "Ты можешь взорвать весь мой мир, и я все равно буду
любить тебя. Ты можешь хранить секреты, устроить революцию, выбить из меня всю дурь,
возможно, погубить меня, а я все равно буду любить тебя. Я не могу заставить это
прекратиться. Да я и не хочу. Ты – мое притяжение. Без тебя ничто в моем мире не
работает".
"Притяжение", - шепчет он, медленная, красивая улыбка искривляет его рот.
"Единственная сила, от которой мы никогда не сможем избавиться", - поддразниваю
я. Затем моя улыбка спадает. "Я серьезно". Я поднимаю на него брови. "Ты должен впустить
меня до конца, иначе вся любовь в мире не сможет удержать это вместе. Я человек,
которому нужна информация, чтобы сосредоточиться".
"Готово", - шепчет он. "Хочешь узнать о моем отце? О моем деде и Сгаэль? О
восстании?"
Может быть, что-нибудь попроще. "А где твоя мать?"
Он вздрагивает, но быстро маскирует рефлекс.
"О ней никто не говорит", - продолжаю я. "Нет ни картин, ни упоминаний о том, что
она была на казни в Калдире. Ничего. Как будто ты вылупился, а не родился".
Мгновение тянется между нами.
"Она ушла, когда я был еще маленьким. В их брачном контракте было сказано, что
наследник должен дожить до десяти лет, а потом она могла уйти, что она и сделала. С тех
пор я ее не видел и ничего о ней не слышал". Его голос звучит так, будто он тащит его по
битому стеклу.
"О." Моя рука ложится на его грудь. "Мне жаль." Теперь я чувствую себя дерьмом
за то, что спросила.
"Нет." Он пожимает плечами. "Что еще ты хочешь знать? Потому что я не могу
сделать это снова. Я не могу пройти через месяцы неопределенности, борясь за твое
возвращение, не зная, не испортил ли я единственное, что действительно имеет значение в
моей жизни". Его глаза ненадолго закрываются. "Не то чтобы я этого не делал, если это то,
что тебе нужно".
"Когда она проявилась?" Я скольжу рукой к его шее. "Печатка?"
 "Примерно через месяц после появления теней. Я уже видел, как Карр убил другого
первокурсника за чтение мыслей, поэтому, когда это случилось, я сдержался и пошел к
Сгаэль, а когда Карр спросил, не появлялись ли у меня еще какие-нибудь странные
способности, поскольку они знали, что Сгаэль связала одного из моих родственников, я
наврал все, что мог. А когда моя способность управлять тенями оказалась сильнее, чем
они ожидали, у них не было причин копать глубже". Уголок его рта наклонился вверх.
"Помогло то, что всадник, о котором идет речь, приходился мне двоюродным дядей, а не
дедом".
"Она действительно единственная, кто знает?"
"Она. Она взяла с меня обещание никому не рассказывать. Она думает, что любой,
кто узнает, убьет меня или использует как оружие".
"Черт, разве это не то, что я сделала?" Как только мы оказались у Мельгрена, я
спросила...
"Нет, - шепчет он, поднимая руку и проводя тыльной стороной пальцев по моей
щеке. "Ты попросил меня о благе миссии, но ты никогда не использовал бы ее в личных
целях". Он наклоняется и упирается лбом в мой лоб. "Скажи мне, что у нас все в порядке.
Скажи, что это не сломало нас".
"Обещай, что больше не будешь использовать это против меня". Я выдерживаю его
взгляд и загибаю пальцы в ткань его рубашки.
"Обещаю", - шепчет он и нежно целует меня. "А теперь, хочешь ли ты получить свои
подарки?"
"Подарки?" Я прижимаюсь к нему всем телом.
"Ты потерял два своих кинжала в бою с Соласом. Я сделал два новых". Медленная
улыбка расползается по его лицу. "Тебе нужно только обезоружить меня, и они твои".
Я скольжу рукой по его груди и делаю это.
Девятнадцатое декабря. Я пишу дату на следующем чистом листе пергамента в
своем блокноте, а потом смотрю. До солнцестояния осталось два дня, а Ассамблея все еще
не сдвинулась с места. Но до Самары всего восемь часов полета, поэтому я не теряю
надежды, что мы поступим правильно.
"Есть что-нибудь в дневнике Лиры?" спрашивает Рианнон, опускаясь на сиденье
рядом со мной на "Боевом брифинге".
Почти каждая голова в нашем отряде поворачивается в мою сторону, и от тяжести
их ожиданий у меня в животе образуется яма. Это один и тот же вопрос каждый день, и у
меня нет ответа.
"Я же сказала вам, ребята, как только она закончит, я вам сообщу". Прошел всего
один день, когда я пыталась перевести и потерпела неудачу, прежде чем я передала его
Джесинии.
Я достала из рюкзака свой новый проводник и положила его на колени. Феликс
раздал их каждому второму и третьему курсу на прошлой неделе, и их тоже нет, всадники
впитывают блестящие кусочки сплава для кинжалов каждую свободную секунду и унцию
энергии, которая у них есть. Но у моего есть особое дополнение, о котором я попросила его
после нашей битвы с Соласом: ремешок-браслет, чтобы не потерять его в бою. Он
достаточно длинный, чтобы шар помещался в моей ладони, но при этом держится на руке
на случай, если мне понадобится освободиться для рукопашной.
Летуны тоже работают над вырезанием мерцающих маорситовых наконечников для
стрел, чтобы пополнить свои колчаны.
За последние две недели, прошедшие с момента нашей встречи с Мельгреном,
атмосфера изменилась от военного колледжа до самой настоящей войны. В доме царит
нервная энергия, напоминающая заряд в воздухе перед грозой. Всех второ- и
третьекурсников обучают рунам, и даже я могу признать, что Кэт по-прежнему лучшая в
нашем году. Она единственная из нас, кто овладел руной слежения, способной отслеживать
чужие руны. Удивительно.
 Наша кузница пылает безостановочно, производя оружие, и все всадники были
сняты с прибрежных аванпостов и переброшены в приграничные районы, как с Наваррой,
так и с Поромиэлем.
"Успокойтесь!" приказывает профессор Девера с центра сцены, к ней
присоединяется Бреннан, и в театре быстро наступает тишина. "Так-то лучше".
Ридок кладет ноги на стул впереди себя, и Рианнон сбрасывает их, устремляя на него
веди-себя-прилично взгляд.
"Что?" - ворчит он, садясь прямо. "Вы слышали свиток со смертями за последнюю
неделю. Никаких потерь для обсуждения".
"Как многие из вас знают, у нас нет новых атак, о которых можно было бы
сообщить", - начинает Девера, и Ридок бросает на Ри взгляд, который заставляет его
поднять брови. "Но что у нас есть, так это обновленная карта, точность которой, по нашему
мнению, составляет более девяноста процентов, благодаря летающим патрулям".
Она поворачивается к гигантской карте континента и поднимает руки. Красные
флаги начинают двигаться по неоспоримой схеме, отходя от известных опорных пунктов и
собираясь на востоке.
Большинство оседает прямо напротив Самары, а несколько красных флагов
распространяются вдоль нашей границы.
"Они покинули Павис", - замечает Ридок, наклоняясь вперед.
"Они ушли... отовсюду на юге", - добавляет Сойер. "И с границы Тирриша тоже".
Север, провинции Сигнисен и Брейвик, все еще залиты красным.
"Но не из Золии". Марен вздыхает в нескольких креслах слева, а Кэт поджимает губы
в плотную линию рядом с ней.
Очевидно, они не знают, что наши защиты работают не в полную силу.
"Что вы можете сказать об их передвижениях?" - спрашивает Девера, поворачиваясь
к нам лицом.
Бреннан складывает руки перед грудью и смотрит на свои ноги, прежде чем
перевести взгляд на нас. Я знаю этот взгляд. Он чувствует себя виноватым.
Хорошо.
"Они готовятся к битве, которую предвидел Мельгрен", - кричит всадник из Третьего
крыла.
По крайней мере, Ассамблея не держит в секрете просьбу Мельгрена - только то, как
они по отдельности проголосовали за то, чтобы принять по ней меры.
"Согласна", - говорит Девера, кивая в его сторону. "Трудно произвести точный
подсчет, но, по нашим оценкам, виверн около пятисот". Она смотрит на Бреннана и, когда
тот молчит, продолжает. "И среди них есть темные маги".
По всему театру разносится литания ругательств.
"И почему же мы не вступаем в бой?" - спрашивает кто-то из Первого крыла.
"Потому что мы злобные", - говорит сзади меня Квинн.
"Что это было, кадет?" окликает ее Девера.
Квинн сдвинулась с места, но когда я оглянулась, ее голова была высоко поднята. "Я
сказала, потому что мы злобные", - повторила она, на этот раз громче.
"Точно подмечено", - говорит Ри под нос.
Бреннан прочищает горло. "Мы не вступаем в бой, потому что Ассамблея
проголосовала и решила, что количество жертв среди всадников и летунов будет слишком
велико. Битва такого масштаба может уничтожить наши силы, оставив остальную часть
континента без защиты".
Я покачала головой от того, как знакомо звучит это рассуждение.
"У некоторых из нас есть родственники в Наварре", - говорит Авалинн, сидящая в
ряду передо мной вместе с другими первокурсниками нашего отряда. "Мы что, должны
просто сидеть и ждать, когда они умрут?"
 "Им следовало бы уехать", - возражает всадник откуда-то из окрестностей Второго
крыла.
"Не у всех есть средства, чтобы собрать всю свою жизнь и переехать только потому,
что идет война, ты, элитарный урод", - возражает Авалинн, ее голос повышается.
Она права, и ропот согласия по всем крыльям становится все громче и громче.
"Боевой брифинг не для этого!" кричит Девера.
Мы затихаем, но энергия сместилась, и не в положительную сторону.
"Давайте представим это с другой стороны", - говорит Бреннан. "Если бы вы были
Мельгреном, что бы вы сейчас делали?"
"Обделался", - отвечает Ридок.
Бреннан потирает переносицу. "А кроме этого?"
"Укреплю защиту", - предлагает Рианнон. "Пока они работают на полную мощность,
все это просто болтовня со стороны врага".
"Отличная мысль, кадет Маттиас". Бреннан кивает.
"Значит, ему придется выбирать между вооружением своих войск и сохранением
запасов энергии в оружейной комнате?" Этот вопрос прозвучал из Первого крыла.
"Еще одна отличная мысль", - соглашается Бреннан. "А в чем проблема с
вооружением войск?"
"Распределение кинжалов снижает их эффективность в качестве источника энергии
для щитов", - отвечает Рианнон. "Даже если энергия не расходуется на активное убийство
темных магов, защита все равно слабее".
"Верно." Бреннан смотрит прямо на меня. "И чем же ты решила заняться, кадет
Сорренгейл?"
"Кроме как сражаться, защищая невинных гражданских?" Слова вылетают у меня
изо рта прежде, чем я успеваю подумать о том, что надо бы позвать брата на публику.
"Если бы ты была Мельгреном". Он наклоняет голову, и по его взгляду я понимаю,
что после этого я получу мать всех лекций.
Я с минуту изучаю карту. "Я бы вытащила все кинжалы из прибрежных аванпостов,
чтобы укрепить и усилить источники защиты на пограничных аванпостах. Они бессильны,
как только пересекают границы. Виверны погибают. Вэйнитель не может транслировать.
Остается только рукопашный бой..."
"Или артиллерия", - добавляет Кэт.
"Именно." Я смотрю на нее и киваю. "Пока наваррские силы могут физически
отбиваться от темных владык и не давать им разбросать источники питания в оружейной,
реальной опасности вторжения нет".
"И это как раз моя точка зрения".
"Но Мельгрен видел, как их победили", - говорит летун из Второго крыла.
"Давайте продолжим эту мысль". Девера показывает жестом на карту. "Если щиты в
Самаре падут, что произойдет?"
"У них будет прямая линия к месту вылупления", - отвечает кто-то.
"Нет", - отвечаю я. "Эта часть щитов отступит на естественное расстояние, примерно
на три-четыре часа полета от Басгиата, как и наша. Источники питания на аванпостах
продлевают действие защит, но не создают их, поэтому, хотя большая часть Наварры
окажется незащищенной..." Моргнув, я нашла взглядом брата.
Он кивает.
Мельгрен блефовал, рассчитывая на то, что мы не до конца понимаем, как работают
щиты. Он использовал тактику запугивания, чтобы заставить нас согласиться на бой.
"Ты хотела закончить эту мысль, кадет?" спросила Девара.
У меня голова идет кругом, а сердце замирает в горле. Я смотрю на карту, на тонкую
линию границы, которую по-прежнему не пересекает, казалось бы, непобедимый легион
врага, и меня начинает одолевать мысль, настолько страшная, что я едва могу до нее
дотянуться. "Сколько лет этой информации?"
 "Что, прости?" Брови Девера приподнимаются.
"Как долго они сидят на границе?" Я уточняю, вгрызаясь ногтями в ладони, сжимая
кулаки, подавляя страх, грозящий поглотить меня.
Она бросает взгляд на Бреннана, который отвечает: "Они там уже три дня. Утренний
отчет подтверждает, что они не двигались с места".
О боги.
"Мы действуем немедленно". раздается в голове голос Тейрна.
Я запихиваю все в сумку, пока Девера вызывает другого всадника для ответа на
вопрос.
"Что ты делаешь?" шепотом спрашивает Ри, и я замечаю, что почти все члены моего
отряда повернулись, чтобы посмотреть.
"Мне нужно найти Ксадена". Я накидываю рюкзак на плечи и продеваю руки в
ремни, готовясь встать. "Это не Самара".
"Хорошо." Рианнон укладывает свои вещи, и остальные члены отряда следуют ее
примеру. "Мы идем с тобой".
Времени на споры нет, поэтому я киваю, и мы все выходим, заслужив несколько
выкриков протеста со стороны Деверы, но этот звук лишь сливается с ревом в моих ушах,
а мысли крутятся все быстрее и быстрее.
Коридор относительно пуст, так как все курсанты находятся на Боевом брифинге,
что позволяет быстро выйти из западного крыла дома.
"Где ты?" спрашиваю я по связи.
"На стратегическом совещании в зале Собрания", - отвечает Ксаден. "Почему?"
"Я направляюсь к тебе. Ты мне нужен". Мы проходим мимо дверей в кабинет
истории, а затем в большой зал.
"Кто-нибудь скажет нам, почему мы только что вышли с "Боевого брифинга"?"
спрашивает Кэт, идя в нескольких шагах позади меня.
"У Вайолет такой взгляд", - объясняет Рианнон, не отходя от меня ни на шаг.
"Такой же, как у нее был перед битвой отрядов в прошлом году", - говорит Сойер.
"Она что-то задумала, и, судя по нашему опыту, ты просто смиришься с этим", -
заканчивает Рианнон.
Ксаден выходит из зала Собрания и направляется прямо ко мне, встречая нас
посреди коридора. "Что случилось?"
"Нам нужно беспокоиться не о Самаре".
"Почему?" Он не сводит с меня глаз, несмотря на шушуканье моих товарищей по
отряду.
"Потому что они сидят и ждут", - объясняю я. "Они ждут уже три дня. Почему?"
"Если бы я знал ход их мыслей, эта война была бы закончена", - отвечает он.
"Мельгрен говорит, что их перебьют в день солнцестояния. Это послезавтра". Боги,
нам придется действовать быстро.
Он кивает.
"Виверны не смогут снять щиты в Самаре. Они не могут пролететь мимо них. К тому
же, вдоль всей границы движутся меньшие орды. Я думаю, Самара - это просто
отвлекающий маневр. Думаю, они ждут, пока все они падут".
Его глаза вспыхивают на мгновение.
"Битва не может происходить в другом месте", - возражает Сойер. "Мельгрен увидит
это".
"Нет, если мы будем там", - возражает Слоан. "Мелгрен не сможет увидеть
результат, если нас будет трое, помнишь?" Она поднимает предплечье, где над краем рукава
развевается ее реликвия.
"Именно." Я вгрызаюсь ногтями в ладони. "Он не сможет увидеть настоящую битву,
если мы будем там. Все его силы сосредоточены на Самаре, в то время как они должны
быть..."
 "В Басгиате", - заканчивает мою мысль Ксаден, его глаза ищут мои. "В Долине".
"Да."
"Ты хочешь вернуться?" - спросил он.
"Конечно, хочу", - отвечает Ридок.
"Я не спрашивал тебя". Ксаден удерживает мой взгляд. "Ты хочешь идти?"
Хочу ли я? Наваррцы лгали своему народу - лгали нам - на протяжении шестисот
лет.
"Они никогда не придут к нам на помощь", - говорит Слоан.
"Они точно никогда не приходили к нам на помощь, - соглашается Кэт.
Они снова и снова позволяли мирным жителям Поромиша умирать, надежно
укрываясь за своими щитами, натягивая повязку на жизнь наваррцев.
"Земли вылупления находятся там", - возражает Рианнон.
"У нас здесь свои", - возражает Трейгер. По крайней мере, я думаю, что это Трейгер,
поскольку не могу отвести взгляд от Ксадена.
Он - стабильная почва под ногами, пока мои мысли крутятся все быстрее и быстрее,
а мои товарищи по отряду высказывают противоречивые мнения, которые совпадают с
моими собственными мыслями.
"Моя семья в Моррене", - умоляет Авалинн.
Голоса за моей спиной расплываются, когда они начинают спорить.
"Нам придется уехать почти сразу", - говорит Ксаден, его голос прорезает шум.
"Они солгали нам. Казнили твоего отца. Пытали меня". Я заставляю себя перестать
считать их проступки, пока они не захлестнули мою совесть.
"Да."
"Я все время думаю о пехотных кадетах, о лекарях и даже о писцах. Такие люди, как
Каори, остались, те, кто просто хочет защищать свою родину". Потянувшись вперед, я
хватаюсь за его руки, чтобы удержаться, пока вокруг нас бушует спор, и по нарастающей
громкости у меня складывается четкое впечатление, что мы здесь уже не единственный
отряд.
"Да."
"Если мы не пойдем, мы будем не лучше их, оставив своих гражданских умирать,
когда мы можем быть тем самым оружием, которое им нужно". Я крепче прижимаюсь к
нему.
"Ты хочешь сражаться?" - спрашивает он, наклоняясь, когда спор вокруг нас стихает,
все ждут, что я скажу дальше, вероятно. "Скажи, и я передам это в Ассамблею. А если они
не поддержат, мы пойдем с тем, кто поддержит. Я пойду туда, куда пойдешь ты".
При мысли о том, что я рискую своими друзьями, теряю их, у меня сводит живот. Я
не хочу подвергать Тейрна и Андарну опасности. Я скорее умру, чем стану рисковать
жизнью Ксадена. Но есть ли выбор? Уйти - риск смерти, но остаться - риск стать такими
же, как наш враг.
"Мы должны".
 Мы не едим своих союзников.

-ЛИЧНОЕ ДОПОЛНЕНИЕ ТЕЙРНА К КНИГЕ БРЕННАНА

ЦИТАТА КАДЕТА ВАЙОЛЕТ СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

"Я и сама справлюсь", - утверждает Андарна три часа спустя, когда курсанты спешно
и несанкционированно выстраиваются в центре долины.
"Это восемнадцатичасовой полет", - напоминаю я ей, проверяя все соединения ее
нового ремня. Слава богам, она все еще вдвое меньше Сгаэль, так что Тейрн может ее нести.
"Я уважаю твое решение проехать, но это единственный выход". Она может летать только
час или два, пока мышцы крыльев не сведет судорогой.
"И ты считаешь, что меня нужно нести, как малолетку?" Она выдыхает пар, когда
я прохожу под ней и просовываю пальцы между ее чешуей и гладким металлом,
изгибающимся под ее плечами.
"Я думаю, Тейрн способен выдержать твой вес. Ты можешь летать, пока не
устанешь, или сдерживать отряд, но носить ремни, чтобы быстро пристегиваться, -
единственный способ, который я тебе разрешаю. Я не рискую, что ты останешься позади,
если выпадешь из строя". Я потянула за стальной ремень, чтобы убедиться, что он не
поддастся, как это случилось с моим, когда мы летели в Басгиат прошлым летом. "Я поняла.
Ты не хочешь, чтобы тебя несли. Иногда я не хочу летать в седле, но это то, что мне нужно,
чтобы ездить верхом. Это твой выбор. Можешь идти в упряжке, а можешь остаться позади".
"Драконы не подчиняются людям". Она побледнела, выпрямившись.
"Нет, но они подчиняются старшим", - ворчит Тейрн, разминая когтями зеленую
траву рядом с нами.
"Только перед старшим в нашем логове", - возражает она, когда я выхожу из-под нее,
стараясь не наступить на свою летную куртку и рюкзак, которые я оставила на земле. Здесь
слишком жарко, чтобы одеваться для реальности декабря.
"Конечно, я только быстро спрошу Кодага", - язвительно говорю я, отпрыгивая
назад, когда мимо на полной скорости проносится грифон. Может, в небе они и медленнее
драконов, но на земле они пугающе быстры.
А еще, по словам Марен, они не очень-то рады, когда их оставляют позади.
"Постарайся не погибнуть до того, как мы доберемся туда, Ви. Думаю, ты нам
понадобишься".
Ридок дразнит меня слева, ожидая перед Аотромом, который огрызается на
очередного грифона, промчавшегося слишком близко. Я наполовину ожидаю увидеть, как
перья выпадут из его зубов, когда он откинет голову назад.
"Возможно, я стану старшей в своем логове". Андарна выгибает шею, следя за стаей
птиц в небе. Я слежу за ее взглядом, но потом быстро отворачиваюсь, когда яркость солнца
щиплет мне глаза, на секунду обжигая зрение и делая ее чешую блестящей, небесно-
голубой, а потом я моргаю от пятен.
"Я все еще в средних годах", - ворчит Тейрн. "Тебе придется подождать".
 "Правда?" Она поправляет ремни в более удобное положение. "Я полагала, что ты
уже несколько десятков лет в старшем возрасте. Ты, конечно, ведешь себя
соответствующе".
Тейрн медленно поворачивает голову, его глаза сужаются, глядя на Андарну.
"Тебе не больше ста лет", - успокаиваю я Тейрна, а затем улыбаюсь Марен, которая
подходит к нам с Кэт.
"Мне очень жаль, что мы не можем прийти", - говорит Марен, покачивая на плечах
кожаный рюкзак. "Мы же должны держаться вместе, как отряд, верно?"
"Ты не сможешь транслировать", - напоминаю я ей, пока она копается в рюкзаке.
"Как только ты пересечешь наваррские границы, ты станешь беззащитной и станешь
мишенью как для всадников, так и для вэйнителей. Это не самое лучшее сочетание".
"И мы бы тебя замедлили. Мы это слышали". Кэт складывает руки перед грудью,
наблюдая за хаосом, когда Фейрге приземляется впереди нас, взмахивая крыльями, прежде
чем опуститься рядом с Рианнон. "Но это не значит, что мы не чувствуем себя хреново от
того, что вы все рветесь в бой, а мы... учимся".
"Насчет учебы я не уверена, так как, по-моему, там сидит краснохвост Деверы", -
добавляет Ридок, указывая на голову строя.
"Вот." Марен достает из рюкзака небольшой арбалет и колчан с кожаной накладкой,
затем встает. "Не хотелось бы говорить тебе об этом, но ты ужасно владеешь
длинноствольным луком".
"Спасибо?"
"Это даст тебе второе оружие, если у тебя закончатся кинжалы. Просто оттяни
тетиву, пока она не зацепится здесь, затем вставь стрелу в полетный паз" - она указывает на
центр лука - "и потяни за рычаг указательным пальцем".
Он компактен и не потребует много сил для управления. Жест настолько добрый,
что у меня в горле встает комок. "Это идеально. Спасибо." Я забираю у нее оружие, но она
протягивает колчан прямо из рук.
"Это все наконечники стрел из маорсита, пропитанные и рунированные, чтобы
взрываться при ударе". Она поднимает свои темные брови. "В колчане они
амортизированы, но не взрываются. Не. Урони. Это."
"Поняла." Я забираю у нее колчан и кладу их оба в свой рюкзак.
"Ассамблея не сдвинется с места", - говорит Ксаден. Он одет в полное летное
снаряжение, мечи пристегнуты к спине, и он идет рядом с моими братьями и сестрами.
"Упрямые засранцы". Мира тоже одета по-летному, ее меч пристегнут к боку, а вот
Бреннан - нет, и гнев, кипящий в сузившемся взгляде моего брата, направлен прямо на меня.
"Они не будут сражаться, даже зная, что места вылупления находятся под угрозой?"
спрашивает Ридок, направляясь в нашу сторону вместе с Сойером, Имоджен и Квинн.
"Они думают, что мы ошибаемся", - отвечает Ксаден.
"Они думают, что спешить на вражескую территорию с необученными курсантами -
это ошибка", - огрызается Бреннан. "И я согласен. Вы можете привести к гибели курсантов,
в том числе и себя".
"Мы же не берем первокурсников", - говорит Рианнон, застегивая ремни ножен на
своей летной куртке.
"Что за чушь", - огрызается Аарик, за ним идут Слоан и другие первокурсники, все
в летных кожанках и полные решимости. "Мы имеем такое же право защищать места
вылупления, как и второ- и третьекурсники". От его умоляющего и одновременно
обвиняющего взгляда у меня замирает сердце. Он имеет такое же право - может быть, даже
большее - защищать Наварру, как и все присутствующие.
"Никто из вас не собирается...", - начинает Бреннан.
"Ты предпочитаешь остаться здесь, зная, что есть все шансы, что мама умрет?" Я
делаю шаг к брату, и Мира поворачивается ко мне боком, лицом к Бреннану.
 Он вздрагивает, откидывает голову назад, как будто я его ударила. "Она без проблем
отправила на смерть любого из нас троих". Взгляд Бреннана перескакивает с Миры на меня,
ища понимания, которого никто из нас ему не дает.
"У нас нет на это времени", - читает лекцию Ксаден. "Если ты не идешь, Бреннан, то
это твоя вина, но если мы не уйдем сейчас, есть шанс опоздать на защиту Басгиата". Он
поворачивается, указывая пальцем на первокурсников. "А вот и нет. Большинство из вас
даже не проявили печатку, и я не собираюсь подавать вам ваших драконов в качестве еще
одного источника энергии".
"Я проявила", - протестует Слоан, хватаясь за лямки своего рюкзака.
"А ты все еще первокурсница", - возражает Ксаден. "Матиас, подготовь свой отряд
к старту, а затем найди своего командира крыла, чтобы получить дальнейшие указания. Нам
нужно лететь прямо. Я возьму Вайолет с..."
"При всем уважении" - Рианнон выпрямилась и пристально посмотрела на него - "в
отличие от Военных Игр, Второй Отряд, Секция Пламени, Четвертое Крыло останутся
нетронутыми, хотя вы можете присоединиться к нам".
Сойер и Ридок придвигаются ко мне, и я знаю, что если я отступлю, то Квинн и
Имоджен будут ждать меня.
Ксаден поднимает на меня свою покрытую шрамами бровь, и вместо того, чтобы
возразить Рианнон, я бросаю взгляд на сестру. "То же самое касается и тебя. Ты можешь
присоединиться, но я остаюсь со своим отрядом".
Спустя почти восемнадцать часов, когда мы въехали в провинцию Моррейн и
двинулись вдоль реки Якобос по извилистому горному хребту, ведущему в Басгиат, ветер
обдувал мое лицо холодным ветром. Никогда еще я не была так благодарна за то, что мое
тело нагревается при транляции. Все остальные в нашей партии, должно быть, замерзли
насквозь.
То, что нас не остановили ни один патруль, говорит о том, что генерал Мельгрен
уверен в Самаре... потому что их нет. Даже на постах средней стражи нет всадников, когда
мы пролетаем над ними в беспорядке пятидесяти человек во главе с Тейрном и Сгаэль.
Может быть, мы и оставили позади первокурсников, но у нас появились и активные
всадники, которые не стояли на границе скал, например, Мира, которая летит с Тейном
прямо за мной, словно боясь выпустить меня из виду.
"Аймсир действительно находится в пределах Долины. Тейн обеспечит связь с
отрядом, пока ты будешь искать свою мать". Тейрн заканчивает рассказывать мне о
плане, разработанном руководством в середине полета, который позволит нам провести
разведку, а затем приспособиться к тому, что нас ждет.
Моя задача - связаться с матерью. Никакого давления или чего-то еще.
"Когда мы достигнем ближайшего изгиба реки, ты отвяжешь свою упряжь от
моей", - говорит Тейрн Андарне. "Лети в Долину и оставайся там. Черный дракон-
подросток вызовет подозрение у людей в Басгиате. Спрячься среди наших, пока все не
закончится".
"А если я тебе понадоблюсь? Как в прошлый раз? Я могу спрятаться рядом с
тобой".
Мое сердце сжимается при воспоминании о том, как она появилась на поле боя даже
после того, как я умоляла ее остаться незамеченной. Она рисковала своей жизнью, чтобы
помочь нам, и чуть не потеряла ее при этом. "Оставайся с перьехвостами - им понадобится
вся твоя защита, если щиты падут, - и сообщай обо всем, как только почувствуешь
неладное".
Если мы опоздаем, то боги нам всем помогут.
На повороте реки Андарна отделяется и летит рядом с нами, пока удары ее
маленьких крыльев не перестают быть слышны, а затем ныряет к покрытой ледяной коркой
реке под нами.
"Долина", - напоминаю я ей.
 "Я буду там, где я нужна", - возражает она, отклоняясь влево, уходя от следа реки в
пользу заснеженного хребта, который ведет назад за летное поле и вверх в Долину.
"Не похоже, чтобы она собиралась слушать", - говорю я Тейрну, наблюдая за ней,
пока она не скрывается из виду.
"Я предупреждал тебя, что подростки такие". Он складывает крылья и ныряет,
оставляя мой живот позади, когда мы за несколько вдохов набираем высоту в тысячу футов,
а затем выравниваемся, оказавшись всего в сотне футов над высокими дубами,
окаймляющими реку, приближаясь к Басгиату с юга.
В угасающем вечернем свете все выглядит так, как и должно быть, - точно так же,
как и шесть недель назад, только покрыто свежим слоем снега. Оглянувшись через плечо,
я вижу, как половина отряда - Первое, Второе и Третье крылья - отрываются, направляясь
к летному полю.
Если все будут придерживаться плана, следующая четверть приземлится во
внутреннем дворе квадранта, а остальные продолжат движение к главному кампусу.
"Ты чувствуешь что-нибудь неладное?" спрашиваю я, когда в поле зрения
появляются стены квадранта Всадников. Только половина окон в общежитии освещена
изнутри. В груди поселилась боль. Какая бы жестокость здесь ни творилась, огромная часть
меня считает это место своим домом.
Здесь я училась, здесь лазила по деревьям с Даином, здесь отец учил меня чуду
Архива. Здесь я полюбила Ксадена и узнала, как много было упущено из тех самых
Архивов.
"Щиты все еще не сняты. Мы дали знать о своем присутствии Эмпирию, и я
определенно чувствую их недовольство, если ты об этом". Мы пересекаем двор, и секции
Хвоста и Когтя отделяются от строя с Деверой во главе, нанося неисчислимые повреждения
каменной кладке, приземляясь там, где им вздумается, вдоль стен. "Но Грейм находится в
резиденции, и она обращается к своему товарищу, который находится в Самаре, чтобы
связаться с Кодагом".
"В какой момент вы со Сгаэль сможете преодолевать такие расстояния?" Мы
миновали парапет не более чем за мгновение, а затем Тейрн свернул влево.
"Годы. Грейм и Маиза спариваются уже много десятилетий". Он проносится над
колокольней главного колледжа Басгиата, затем взмахивает крыльями и отбивает их назад,
останавливая наше движение под звуки встревоженных криков дозорных на четырех
башнях, выкрикивающих свои предупреждения.
"Там внизу люди, - говорю я ему, когда он грациозно опускается во двор главного
кампуса.
"Они будут двигаться".
Конечно, люди разбегаются с его пути, когда он приземляется. "Если ты
передумаешь, я просто пройдусь когтями по крыше, чтобы добраться до тебя".
Я быстро отстегиваюсь, расстегиваю сумку с кинжалами, которую мне поручили
нести - у каждого из нас есть по одному - и вылезаю из седла. "Я буду в порядке", - обещаю
я, перебираясь к нему на плечо, не снимая летных очков и не затягивая ремней рюкзака.
Скорость имеет значение, ведь одновременно здесь может приземлиться только один
дракон. Я буду одна, пока Сгаэль не последует за мной.
Мои мышцы протестуют против резкого движения после долгих часов езды, но я
добираюсь до его плеча, затем скольжу по знакомым гребням его чешуи, пока мои ноги не
касаются земли у Басгиата.
Как только я освободилась и закинула ремень сумки на плечо, Тейрн взмыл в небо.
Он силен, но тяжел, и его когти едва задевают крышу квадранта пехоты, когда он улетает.
Офицеры стоят в ошеломленном молчании у стен, глядя на меня с откровенным
шоком, а я приоткрываю двери архива, чтобы наполнить свое тело достаточным
количеством энергии на случай, если кто-то из них решит сделать шаг. Подняв руки вверх,
я сканирую угрозы вокруг себя, обращая внимание на капитана в темно-синей форме,
который тянется к своему мечу. Я отступаю к стене рядом с лестницей, ведущей в
административное здание, пока не чувствую, как мне в спину упирается ледяной камень.
Мгновением позже приземляется Сгаэль, на мгновение закрывая мне обзор на
потенциальных врагов, и Ксаден спешивается, держа в одной руке тень, а в другой меч,
повторяя мои предыдущие движения, предоставляя мне только свою спину, когда он
отступает в мою сторону. Когда Сгаэль выбегает со двора, Тейн срывается вниз, занимая
свое место в идеальной координации.
Движение на лестнице привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь, оказываясь
между Ксаденом и моей матерью, когда она спускается медленными, обдуманными
шагами, ее рука на рукояти короткого меча в ножнах, Нолон на несколько шагов позади
нее.
Приступим.
Вокруг меня мечутся тени, бегут по булыжникам и останавливаются на первой
ступеньке как раз в тот момент, когда на нее выходит моя мама. Ее вздох - чистая досада, и
синяки-близнецы лежат полукругом под глазами, которые она сузила на нас.
"Мама". Сила трещит, поднимая свободные пряди моих волос, когда я оглядываюсь
на человека, который помог мне оказаться в плену.
"Правда, Вайолет? Ты не могла воспользоваться входной дверью?" Она смотрит на
Миру, а затем ее взгляд обращается вверх, когда Кэт спускается вниз. Ее лицо опускается,
но она держит осанку, как всегда, жесткой.
"Он не с нами", - говорит Мира, держа свой меч направленным на капитана, который
пробивался к выходу. "На самом деле, он очень зол на то, что мы пришли".
Мама слегка наклоняет голову, и я понимаю, что она говорит с Аймсиром. "Похоже,
нас полностью захватили".
"Мы здесь не для того, чтобы сражаться с вами. Мы здесь, чтобы сражаться за вас",
- говорю я ей. "Вы можете мне не верить, но ваши щиты в опасности".
"Наши щиты в полном порядке, и я уверена, что вы это чувствуете". Мама
скрещивает руки, когда к нам присоединяется Даин. "О, черт возьми!" Она зовет через двор,
"Холлин, открой эти чертовы ворота, пока один из этих драконов не взлетел на
крышу". Она пристально смотрит на тени, преграждающие ей путь.
Они поднимаются, отступая к кончикам моих сапог.
"Сообщи остальным, что ворота открываются", - говорю я Тейрну.
"Я займу соответствующую позицию".
Через минуту стражники распахивают ворота, и из них выходят остальные члены
нашего отряда.
"Поверь мне, мама. Битва, которую ты ожидаешь, происходит не в Самаре, а здесь".
Я объясняю свою мысль за те несколько минут, которые потребовались моим товарищам
по отряду, чтобы добраться до нас. "Кто-то собирается опустить ваши щиты".
"Невозможно, кадет". Она качает головой, когда вокруг нас спускается настоящая
ночь. "Они находятся под надежной охраной каждый день. Самой большой угрозой для
щитов была бы ты".
"Давайте проверим", - говорит Ксаден у меня за спиной. "Ты же знаешь, что твои
дочери никогда бы не лишили Наварру защиты".
"Я точно знаю, кто мои дочери. И ответ - нет". Она отмахнулась. "Вам повезло, что
вы остались живы, пересекая воздушное пространство противника. Считайте, что
сохранение ваших жизней - это ваш личный подарок".
"Я так не думаю". Мира обводит взглядом двор. "В этот час двор должен быть полон
солдатами, возвращающимися со службы, а я насчитала всего пять человек. Один капитан
и четыре кадета, и нет, я не считаю лекарей в углу. Вы отправили в Самару всех свободных
людей, не так ли?"
Температура во дворе падает с нуля до почти непереносимой.
 "У стражников за твоей спиной, матушка, есть значки по работе разума. На самом
деле, я готова поспорить на деньги, что самые сильные всадники в кампусе - это ты и... кто?
Профессор Карр?" Мира бесстрашно движется вперед. "Наши силы могут оказать помощь
или завоевать. Это ваш выбор".
Ноздри мамы раздуваются по мере того, как проходят напряженные секунды.
"Если ты не хочешь отвести их защиты, - говорит Даин откуда-то сзади, - то это
сделаю я. Отец показал мне, где они находятся в прошлом году". Именно поэтому он в
нашем отряде.
"Кем ты хочешь быть? Генералом, который спасет Басгиат, или тем, кто потеряет его
из-за тех самых кадетов, которые отвергли твою ложь?" Я поднимаю подбородок.
"Черный цвет тебе очень идет, Вайолет". Возможно, это самое приятное, что она мне
когда-либо говорила.
"Как сказал капитан Сорренгейл, это твой выбор. Мы теряем время", - отвечаю я. С
наступлением ночи официально наступило солнцестояние.
Мамин взгляд перескакивает на Миру, затем снова на меня. "Во что бы то ни стало,
давайте осмотрим щиты".
Мои плечи опускаются от облегчения, но я держу свою силу наготове, пока мы
поднимаемся по ступенькам в административное здание, сглатывая комок опасений в горле,
когда мы приближаемся к Нолону.
"Вайолет..." - начал он.
От одного звука его голоса у меня в горле поднимается желчь.
"Держись подальше от Вайолет, и я подумаю о том, чтобы оставить тебя в живых,
хотя бы для того, чтобы починить всадников, если предстоит битва", - предупреждает
Ксаден, когда мы проходим мимо него к входу.
Когда мы входим в знакомые залы, над нашими головами загораются магические
огни, мимо проносится пара целителей, идущих со стороны столовой, где из дверного
проема выглядывает еще одна группа курсантов в бледно-голубой форме.
"Чрадх беспокоится", - заметил Тейрн, его голос напряжен.
"А что может волновать дракона Гаррика?" спрашивает Ксаден на тропинке,
которую разделяют все четверо.
"Руны, - отвечает Сгаэль.
Так и есть. Бурый скорпионохвост нашел приманку в Рессоне, потому что он очень
чувствителен к ним. "Басгиат был построен на рунах", - напоминаю я.
"Это другое дело. Он чувствует ту же энергию, которую обнаружил в Рессоне".
Тон Тейрна меняется. "Его всадник официально контролирует общежитие с Деверой".
Гаррик на месте.
Мама ведет нас по коридору в северо-западную башенку, затем спускается по
винтовой лестнице, которая так напоминает мне ее южный аналог, что у меня
перехватывает дыхание от запаха земли.
Кап. Кап. Кап.
Я слышу этот звук в своем сознании так же отчетливо, как если бы он был реальным,
как если бы я снова оказался в той камере для допросов. Ксаден берет мою руку, переплетая
свои пальцы с моими.
"Ты в порядке?" - спрашивает он, тени обвиваются вокруг наших соединенных рук,
их прикосновение мягкое, как бархат.
На секунду я задумываюсь о том, чтобы отмахнуться от него, но ведь это я
потребовала полной информации, так что будет справедливо, если я ее дам. "Здесь пахнет
как в камере для допросов".
"Мы подожжем эту комнату перед уходом", - обещает он.
У основания лестницы... ничего нет. Просто круглая комната, вымощенная камнями
фундамента.
 Мама смотрит на Даина, и он проходит мимо нее, изучает узор, затем нажимает на
прямоугольный камень на уровне плеча. Он подается, камень скребет по камню, и в кладке
распахивается дверь, открывая освещенный магией туннель, настолько тесный, что даже у
самого смелого человека может возникнуть клаустрофобия.
"Прямо как в Архиве", - говорю я Ксадену.
Мама приказывает сопровождающим ее солдатам стоять на страже. В свою очередь,
Рианнон приказывает Сойеру и Имоджен охранять их, пока мы идем по туннелю. Мама
идет первой.
"А что случилось с охраной?" спрашивает Ксаден, идя впереди меня.
Мира идет сзади.
"Щиты охраняются", - говорит она, поворачиваясь в сторону, когда туннель
сужается еще больше. "А вам не кажется подозрительным, что внизу пустой лестницы стоят
охранники?" - спрашивает она. "Иногда лучшая защита - это простая маскировка".
Я шагаю из стороны в сторону, вдыхая через нос и выдыхая через рот, и пытаюсь
представить, что нахожусь где-то - где угодно - в другом месте.
Мы будем веселиться, ты и я. Слова Варриша скользят по мне, и сердцебиение
подскакивает.
Тени Ксадена переходят с наших рук на мою талию, и давление на нее ощущается
так, словно он обхватил меня руками, что делает проход еще более терпимым на
протяжении тех двадцати футов, которые требуются, чтобы снова открыться во всю ширь.
Туннель тянется еще около пятидесяти ярдов и заканчивается светящейся голубой аркой, и
гул энергии от того, что, как я предполагаю, является защитным камнем, вибрирует у меня
в костях, в десять раз сильнее, чем в Аретии.
"Видишь, это ох..." Мамины слова затихают, и мы видим их в тот же момент, что и
она.
Два тела в черной униформе лежат на земле, лужи их крови медленно растекаются
друг к другу. Их глаза открыты, но они остекленели и пусты, как у свежего мертвеца.
У меня замирает сердце, и тени отступают вместе с рукой Ксадена, когда мы оба
тянемся к оружию.
"Вот дерьмо", - шепчет Ридок, когда остальные проходят через узкое место позади
нас, доставая мечи, кинжалы и боевые топоры.
Металл скользит по металлу, когда мама выхватывает меч, а затем переходит на бег,
устремляясь по туннелю.
"Нет шансов, что ты останешься здесь, если я..." начинает Ксаден.
"Нет", - говорю я через плечо, уже мчась за мамой по длинному пространству.
Смутный звук лающих приказов эхом отражается от стен туннеля, когда Мира быстро
нагоняет ее, затем обходит меня и бежит рядом с матерью, а Ксаден не отстает от меня.
"Ты знаешь, где камера щитов выходит на небо?" спрашиваю я Тейрна, пока мои
сапоги стучат по каменному полу коридора. Должна, если она построена так же, как Аретия.
"По твоим словам, я не могу обеспечить огнем более одного..." Он делает паузу,
словно оценивая мою ситуацию. "Уже иду".
"Нет!" От маминого крика у меня по позвоночнику пробегают мурашки: она и Мира
вбегают в камеру впереди нас, обе заряжают оружие налево.
Остальные достигают камеры, и прежде чем я успеваю оценить ситуацию, тень
Ксадена сбивает меня с ног и впечатывает в его грудь, когда он поворачивает нас назад,
прижимая мой позвоночник к стене арочного проема, когда острие оранжевого
скорпионьего хвоста проносится по тому самому месту, где я стояла.
Здесь есть гребаный дракон?
"Ты..." Его глаза широко раскрылись.
"Я не задета", - заверяю я его.
Он кивает, с облегчением переводя взгляд с озабоченного на настороженный, и мы
оба поворачиваем к входу, к нам быстро присоединяются Ридок, Рианнон и Даин.
 У меня перехватывает дыхание, а по венам разливается такая мощная энергия, что
руки гудят.
Защитный камень вдвое больше, чем в Аретии, как и камера, в которой он находится,
но, в отличие от Аретии, кольца и руны, вырезанные на нем, прерываются ромбовидным
узором. И в отличие от Аретии, этот камень горит, освещенный сверху черным пламенем,
которое шипит и вспыхивает, когда из-за левой стороны камня появляется дракон и гонит
маму и Миру обратно к нам.
Не просто дракон. Байд.
"Убирайся оттуда!" приказывает Тейрн, когда Байда опускает голову, и я успеваю
лишь мельком взглянуть в ее глаза - туманные, а не золотистые - прежде чем Мама
бросается к ее носу, поднимая меч для удара.
Байд одним движением головы отбрасывает ее в сторону, и мама влетает в каменную
стену камеры, разбивает голову и падает навзничь.
Ксаден выбрасывает руку, и тени проносятся мимо, хватают Миру и маму и тянут
их к нам, а Байд ревет, из ее рта летят пар и слюна.
Она устремляется вперед, ее когти щелкают по полу, когда она маневрирует вокруг
камня, показывая Джека Барлоу, сидящего на спине Байд. От его улыбки у меня сводит
живот. "Ты как раз вовремя, Сорренгейл".
"Если захочешь появиться в любое время, я буду очень признательна", - говорю я
Тейрну, когда тени Ксадена отпускают Миру, но тащат бессознательное тело моей матери
обратно через арку.
Я не могу здесь колдовать, не подвергая всех опасности. Кроме того, заряд камня
будет притягивать к себе каждый удар.
"До этого места не так-то просто добраться", - прорычал Тейрн в ответ.
"Какого черта ты делаешь, Барлоу?" огрызается Даин.
"То, что обещал", - отвечает он, в его глазах светится ликование.
Ксаден посылает еще один поток теней в сторону Барлоу, и Байд откидывает
челюсть, ее жуткие глаза вспыхивают, а в горле вспыхивает огонь.
"Ксаден!" кричу я, когда Ридок проталкивается мимо меня - мимо всех нас - и
выбрасывает вперед руки, ладонями наружу.
"Ложись!" кричит Ридок, и я вижу, как перед нами поднимается стена льда, когда
Ксаден втягивает меня в укрытие своего тела и приседает. Камера светится оранжевым
светом на мгновение, затем на два - огонь бьется о каменные стены. Ридок вскрикивает,
когда взрыв стихает.
Как только огонь утихает, мы поднимаемся на ноги, чтобы встретить Барлоу и Байд,
но дракон снова исчезает за камнем.
"Я держу его!" Рианнон бросается вперед, подхватывает Ридока под мышки и тащит
его назад, туда, где на месте ледяной стены осталась лишь лужа. Ничто не может
подготовить меня к виду обожженных рук Ридока, покрытых волдырями и кровоточащих.
"Мы возьмем левее", - говорит Ксаден, глядя на меня.
"Направо", - соглашается Даин, бросая взгляд на Миру, которая кивает.
Мы с Ксаденом бежим налево, и я переворачиваю кинжал в руке, сжимая его за
кончик в готовности бросить, когда мы завернем за угол.
Что за хрень?
Байд встает на задние лапы, ее передние когти цепляются за верхушку пылающего
камня, а Барлоу нет на своем месте. Нам не хватает драгоценной секунды, чтобы заметить,
как он держится за шею Байд, сжимая один из ее рогов.
Даже Ксаден не успевает остановить нисходящий удар короткого меча Джека между
чешуйками на шее Байд. Крик дракона сотрясает фундамент камеры и резко затихает, когда
Джек пронзает клинком переднюю часть ее горла.
 Джек поворачивает голову в нашу сторону и отбрасывает ладонью щит,
отражающий тени Ксадена, когда кровь брызжет из горла Байд на защитный камень. Черное
пламя гаснет за мгновение до того, как Байд падает, ее вес падает вперед.
Камень опрокидывается, и Джек, пытаясь удержаться, дает мне прекрасную
возможность выпустить кинжал.
Я слышу удовлетворенный возглас, и Ксаден обхватывает меня за талию, создавая
стену тени, которая отгораживает нас от окружающего пространства, но не защищает от
шума разбивающегося камня. Треск.
Гудение прекращается.
Щиты упали.
 В своей основе магия требует равновесия.
Что бы вы ни взяли, это будет возвращено, и не владелец определяет цену.

-МАГИЯ: УНИВЕРСАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ДЛЯ ВСАДНИКОВ

ПОЛКОВНИКА ЭМЕЗИНА РУТОРНА

ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ

Ксаден роняет тени, и мы оба одновременно поворачиваемся, чтобы осмотреть

повреждения.
У меня замирает сердце, и я рефлекторно тянусь к руке Ксадена. Камень лежит на
земле двумя кусками, и в нем не видно ни огонька.
Святой Данн, Наварра беззащитна.
Через тело Байд не видно, чтобы проверить, как там Мира, поэтому я перевожу
взгляд вправо и встречаю широко раскрытые глаза Рианнон, которая стоит у входа в арку,
защищая Ридока и мою мать.
Джек отшатывается назад от удара моего кинжала, его лицо искажает
ошеломленный, но радостный взгляд, когда он вырывает его из плеча и роняет на пол.
"У него всего несколько минут", - шепчу я Ксадену.
Барлоу только что убил своего собственного дракона. Это непостижимо.
Невозможно. И все же Байд наверняка мертва, когда Джек падает на колени и со смехом
смотрит в небо в пятидесяти футах над нами.
Появляется Мира, бесшумно двигаясь вокруг трупа Байд, и Ксаден едва заметно
качает головой, когда она поднимает меч. Она держит его в готовности к атаке, но не
продолжает идти вперед.
"Ты ведь знаешь, что скоро присоединишься к своему дракону, не так ли?
спрашивает Ксаден, его голос звучит негромко, когда тени движутся в беспорядочных
вихрях у наших ног.
"Что ты делаешь?" Я сжимаю в ладони еще один кинжал.
"Собираем любую информацию". Абсолютное спокойствие его тона нервирует.
"В том-то и дело", - говорит Барлоу, его светлые волосы закрывают лоб, когда он
падает вперед на руку. "Это не так. Они заставляют нас думать, что мы - низший вид, но ты
видел, как легко я ее контролировал? Как легко заменяется энергия, которой она нас
связала?" Его глаза закрываются, а пальцы ложатся на камень.
"Джек! Не делай этого!" Нолон прорывается мимо Рианнон, его черты лица
опускаются, когда он видит разрушения вокруг себя. "Ты... ты лучше этого! Ты можешь
выбирать!"
Моя грудь напряглась. "То, как он это сказал, похоже на то, что он ожидал этого".
"Потому что ожидал", - отвечает Ксаден, его взгляд устремлен на Джека. "Он хочет
его вылечить. Он пытается починить его с мая. Сейчас он слишком слаб, чтобы скрыть
свои намерения".
"Починить что? Травмы, полученные при падении?"
Ксаден сосредоточенно нахмурил брови. "Джек превратился в вэйнителя. Каким-
то образом ему удалось это сделать в пределах щитов".
Кажется, меня тошнит.
 "Выбора нет!" кричит Джек. "А если бы и был, я сделал свой, как только увидел ее",
- он бросает взгляд в мою сторону, - "связала самого могущественного дракона,
имеющегося в Молотьбе. Почему они должны определять наш потенциал, когда мы
способны сами дотянуться до судьбы?"
О. Боги. Его глаза так долго были налиты кровью. Когда это случилось? До падения.
Должно быть, это было до того, как я впервые взмахнула рукой. В тот день, в спортзале...
И я бросил не тот кинжал.
"Байд", - рычит Тейрн, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как его силуэт
закрывает звезды далеко над нами.
"Мне очень жаль".
"Магия требует равновесия", - возражает Нолон. "Она не дается безвозмездно!"
"Правда?" Джек вдыхает, и камни вокруг него превращаются из темно-серых в
сумрачно-бежевые. "Ты понимаешь, какая сила лежит у тебя под ногами?"
Одна глыба бледнеет, затем другая, третья.
"Ксаден..."
"Я знаю". Тени выстреливают вперед, отбрасывая Джека назад и катая его по полу,
а затем поднимают его с земли, прикрепляя в воздухе в виде буквы X к его торсу. "Когда
ты превратился?" спрашивает Ксаден.
"Разве ты хочешь знать?" Джек борется с привязкой, но Ксаден сжимает кулак, и
тени смыкаются еще плотнее.
"Я знаю, что ты мне скажешь". Ксаден идет вперед. "Потому что мне нечего терять,
убив тебя. Так скажи мне, когда. Заработай себе немного доброй воли".
"Перед тем, как он бросил мне вызов", - отвечаю я, когда Джек отказывается. "Он
влил силу в мое тело. Я просто не распознала, что это такое. Как? Щиты..."
"Они не блокируют всю энергию, как драконы хотят, чтобы вы думали! Мы все еще
можем питаться от земли, все еще можем передавать достаточно энергии, чтобы выжить.
Достаточно, чтобы обмануть их. Возможно, мы не в полной силе и не способны
использовать более сильную магию под вашей защитой, но не заблуждайтесь: мы уже среди
вас, и теперь мы свободны". Джек жестом указал на Байд, его взгляд переходил то на
Ксадена, то на меня. "Я никогда не пойму, почему ему нужна именно ты. Что, черт возьми,
делает тебя такой особенной?"
"Это все меняет", - настаивает Тейрн.
"Ты даже не представляешь, что тебя ждет". Джек хватается за тени, его ноги бьются
о воздух, но Ксаден обхватывает его горло еще одной лентой, и он замирает. "Они быстрее,
чем ты думаешь. Он идет с ордой зеленых. Они все такие".
"Возможно, им понадобится минута, чтобы прочитать карту". Тон Ксадена
переходит в дразнящий. "И ты успеешь уйти до их прихода".
"Нам нужно сохранить ему жизнь для допроса как можно дольше". Я осторожно
перемещаю свой вес, чтобы не привлекать внимания Джека.
"И каково твое решение?" спрашивает Ксаден.
Мы должны отрезать его от силы. Мой взгляд широко распахивается, и я вижу
Нолона, подкрадывающегося слева. Он держал его под контролем все эти...
"Сыворотка", - говорю я Ксадену. "Должно быть, именно из-за него они
разработали сыворотку, блокирующую печатки".
Движение рядом с Мирой заставляет меня бросить взгляд в ее сторону, когда Даин
проходит мимо нее.
"Им не нужна карта. Не тогда, когда я показал им дорогу. Пока вы занимались
контрабандой оружия, мы занимались его ввозом". Движения Джека становятся все слабее,
дыхание все более затрудненным, как и у Лиама. "Через несколько часов все это место будет
нашим". Он широко разводит ладони и дотягивается до стены, затем вздрагивает, когда из
камня проступает цвет.
Мое сердце замирает. Мы под землей.
 Ксаден вытаскивает свой кинжал со сплавной рукоятью и делает шаг вперед, но
Даин оказывается быстрее.
"Еще нет!" Даин хватается за голову Джека и закрывает глаза: камень за камнем
теряет свой цвет.
Раз. Два. Три. Я начинаю считать удары сердца по мере того, как иссушение
расширяется.
На четвертом ударе Джек отрывает руки от стены и хватается за предплечья Даина.
"Ксаден?" Это просьба, и мы оба это знаем, но он бездействует.
Даин начинает дрожать.
"Ксаден!" кричу я. "Джек истощает его!" Сила пульсирует в кончиках моих пальцев,
готовая нанести удар.
Только когда Даин вскрикивает от боли, Ксаден делает последний шаг и ударяет
рукоятью кинжала в висок Джека, лишая его сознания.
Я бросаюсь к Даину, когда он, спотыкаясь, отступает назад, рву его летную куртку,
срываю ее и задираю ткань униформы вверх по рукам, чтобы увидеть одинаковые серые
отпечатки рук, выжженные на его коже в том же месте, где Джек схватил его.
"Ты в порядке?" Боги, кожа сморщилась.
"Думаю, да". Даин поочередно проводит ладонями по рукам, затем сгибает пальцы
в знак одобрения. "Болит, как ледяной ожог".
"Полагаю, ты знаешь, что с ним делать? Раз уж ты занимаешься этим с мая?" Ксаден
бросает на Нолона яростный взгляд.
Нолон кивает, протягивает Джеку пузырек с сывороткой и вливает ему в рот. Ксаден
отводит тень, позволяя Джеку рухнуть на пол, затем наклоняется и отрезает у Джека
нашивку Первого крыла.
"Сколько здесь всадников?" спрашивает Даин у Нолона, который смотрит на Джека
со смесью неверия и ужаса. Внезапно я понимаю, почему он всегда был так измотан в этом
году. Он лечил душу не в переносном, а в прямом смысле. "Сколько всадников, Нолон?"
огрызается Даин.
Целитель поднимает усталый взгляд.
"Сто девятнадцать курсантов", - отвечает моя мать, прижимая руку к кровоточащей
голове. "Десять лидеров. Остальные отправлены на посты в средней полосе и в Самару".
Она смотрит на меня. "Плюс те, кого ты привела".
"Я видел его воспоминания. Этого недостаточно." Даин качает головой.
"Ну, это должно быть так", - возражает Мира.
"Собери всех. Они быстрее драконов", - говорит Даин моей матери.
"У нас есть десять часов. Может, меньше. Потом мы все умрем".
Полчаса спустя почти все места на Боевом брифинге были заняты, и границы четко
очертились между теми, кто решил сражаться за Поромиэль, и теми, кто решил остаться
защищать Наварру. Аретийские курсанты занимают правую часть террасы, и впервые я не
достаю перо и бумагу, чтобы делать заметки, когда моя мать и Девера выходят на сцену
вместе с Даином.
Нервная энергия в зале напоминает мне те моменты на вершине башни в Атебайне,
где мы решили сражаться в Рессоне. Вот только сегодня выбирать не приходится - мы здесь.
Эта битва началась в камере защитного камня, и мы уже проиграли. Так получилось,
что мы еще дышим. Грейм передал Тейрну, что Мельгрен и его войска прибудут только
после приближения орды, а около часа назад пришло сообщение, что во второй волне летят
другие виверны.
Как будто первой будет недостаточно, чтобы уничтожить нас.
Оглянувшись через плечо в сторону верхних кресел, я вижу Ксадена, который стоит
рядом с Бодхи, сложив руки на груди, и слушает все, что говорит ему Гаррик. В моем сердце
вспыхивает болезненная боль. Как же так, у нас осталось всего несколько часов?
 Словно почувствовав тяжесть моего взгляда, он смотрит на меня, затем
подмигивает, как будто нам не грозит уничтожение. Как будто мы перенеслись в прошлый
год, и это всего лишь очередная боевой брифинг.
"Как руки?" Сойер спрашивает Ридока, пока руководство совещалось о чем-то на
сцене.
"Нолон починил их сразу после того, как разобрался с генералом Сорренгейл". Ридок
разгибает пальцы, демонстрируя неповрежденную кожу. "Даин?" - спрашивает он меня.
"Он ничего не может сделать для него". Я качаю головой. "Не уверена, потому ли
это, что рана незаживающая, или потому, что Нолон слишком измучен попытками
вылечить Джека снова и снова".
"Чертов Джек", - пробормотала Ри.
"Чертов Джек", - соглашаюсь я.
Девера начинает брифинг. По данным разведки, сюда направляется тысяча виверн.
Хорошая новость? Они даже не потрудились остановиться в Самаре, а значит, потери
невелики. Плохая новость? Похоже, они нигде не останавливаются, а значит, мы не
получим задержки.
Даин шагнул вперед и прочистил горло. "Сколько из вас владеют руной слежения?"
Среди аретийских курсантов, включая Ри и меня, не поднимается ни одна рука.
Курсанты Басгиата выглядят так, будто Даин говорит на кровлише.
"Точно." Даин запускает руку в волосы, и его лицо опускается, прежде чем он
успевает это скрыть. "Это все усложняет. Темные знают, где мы находимся, потому что,
согласно воспоминаниям Барлоу, он расставил приманки по всему колледжу и по тропе в
Долину".
Похоже, Даин перестал держать свою печатку в секрете.
Мои губы разошлись. Это энергия, которую уловил Чрадх, когда мы прибыли, та же
самая энергия, которая вызвала вэйнителя на Рессон. Уничтожение приманок - наш лучший
шанс выиграть время или хотя бы отбросить новые волны.
"Я видел, где Барлоу разместил большую часть ящиков с приманками, но не все", -
продолжает Даин, когда в дверях раздаются шаги.
Все головы поворачиваются: в комнату вваливаются курсанты пехоты с
неуверенными, встревоженными лицами. Я замечаю, как Кельвин, командир взвода, с
которым нас объединили для участия в маневрах, окидывает взглядом пространство, его
взгляд то и дело останавливается на карте Наварры. На нем те же знаки отличия, что и на
остальных, что позволяет мне предположить, что они прислали только руководство своего
квадранта.
"Квадрант пехоты проведет следующие несколько часов, пытаясь выследить их для
нас и одновременно готовясь..." Голос Даина срывается, и он сглатывает.
Девера смилостивилась над ним и шагнула вперед. "Сегодня вы будете работать в
своих отрядах. Помните, что виверна - это отвлекающий маневр и оружие. Справившись с
одним из вэйнителем, вы убьете виверну, которую они создали. Никто не должен сражаться
с темным магом в одиночку. Так можно погибнуть. Работайте вместе, полагайтесь друг на
друга, дополняйте друг друга печатками, как будто это битва отрядов".
"Вот только это настоящая битва, - говорит Рианнон себе под нос.
Где действительно погибнут настоящие курсанты.
"Помните, что вэйнитель будет имитировать ваш стиль боя, так что измените его,
если у вас нет другого выбора, кроме рукопашной", - продолжает Девера, ее рот напряжен
от беспокойства и, возможно, небольшого страха.
Курсанты Басгиата ропщут между собой и пересаживаются на свои места.
"Готова поспорить на все кинжалы, которые мы привезли с собой, что они не учили
их сражаться с вэйнителем". Сойер качает головой, барабаня кончиками пальцев по столу.
"Первокурсники, которые еще не проявились, я ожидаю, что вы соберетесь и будете
готовы к полету, если мы упадем. Целители пополняют запасы в лазарете и готовятся.
Писцы находятся в процессе эвакуации с нашими самыми важными текстами". Девера
смотрит на мою мать.
Конечно же, это так. Остается только гадать, какие тексты они сочтут достаточно
ценными, чтобы спасти, а какие просто оставят, чтобы сжечь.
Мама смотрит направо, где стоит Мира с несколькими своими подругами, затем
опускает взгляд на меня. "Задания, данные сегодня, были приняты с учетом интересов
Басгиата и Долины. Среди вас есть невероятно сильные печатки. Одаренные всадники". Она
смотрит в первый ряд, где сидит Эметтерио. "И даже мастера боя. Но я не стану вам лгать..."
"Это впервые", - бормочу я, а Рианнон тихонько насмехается.
"…Нас больше, - продолжает мама. "У нас мало сил. Однако, может быть, шансы и
невелики, но боги с нами. Неважно, ушел ты после Молотьбы или остался, мы все -
наваррские всадники, объединенные для защиты драконьего рода в самый темный час, и
это именно так".
Самый темный час самой длинной ночи в году. В животе у меня бурлит, и я борюсь
с навалившейся тяжестью безнадежности.
"Я хочу, чтобы ты отправился в Аретию", - говорю я Андарне. "Уходи, пока они не
пришли. Спрячься, где сможешь, и возвращайся к Бреннану".
"Я буду там, где я нужна, и только с тобой", - возражает она.
Все доводы, которые я могла бы привести, чтобы сохранить ей жизнь, не имеют
значения, и мы оба это знаем. Люди не отдают драконам приказы. Если она решила умереть
вместе со мной и Тейрном, я ничего не могу с этим поделать. Я сжимаю губы между зубами
и прикусываю, чтобы отогнать жжение, которое появляется в глазах.
Я впиваюсь ногтями в ладони, пока мама распределяет активных всадников по
кадетским отрядам, распределяя опыт между группой. Гаррика назначают в первый отряд
секции "Пламя", Хитона - в первый отряд секции "Когтей", а Эмери - в отряд в первом
крыле. "Капитан Сорренгейл". Мама смотрит на Миру. "Ты будешь во втором отряде, в
секции "Пламя", в четвертом крыле".
Весь наш отряд смотрит на Миру, и мои глаза расширяются от страха,
вспыхивающего в ее глазах.
Гнев закипает в моей связи с Ксаденом. "К черту это".
"При всем уважении, генерал Сорренгейл, - отвечает Мира, откидывая плечи назад,
- если мы действительно хотим использовать наши печатки с максимальной пользой, то я
должна быть в паре с тобой в качестве последней линии обороны, поскольку теперь я могу
защищаться без щитов".
Мамины брови удивленно поднимаются, а мой взгляд перескакивает с одной на
другую, словно я наблюдаю за спортивным матчем.
Мира сглатывает, затем смотрит мне в глаза. "А лейтенанта Риорсона следует
перевести во второй отряд, так как его печатка уже доказала в бою, что она дополняет знак
кадета Сорренгейл". Она смотрит на меня так, словно мы сидим друг с другом за обеденным
столом, а не на предбоевом инструктаже. "Как бы мне ни хотелось стать ее щитом, он дает
нам наибольшую вероятность сохранить в живых наше самое эффективное оружие".
Проходит напряженная секунда, и я смотрю на нашу мать.
"Пусть будет так". Мама кивает, затем заканчивает смену блоков.
Жар от связи спадает, и я с облегчением опускаю руки. По крайней мере, мы будем
вместе.
"Мы возьмем вас обоих?" Ридок быстро улыбается. "Может быть, у нас есть шанс
продержаться час".
"Я ставлю на два", - кивает Сойер.
"Заткнитесь оба, пока я не стукнула вас по головам", - предупреждает Имоджен с
места позади нас. "Все, что меньше четырех часов, неприемлемо".
Сколько продержался Рессон? Один? А ведь нас было десять всадников и семь
летунов против четырех вэйнителей.
 "Теперь, когда все решено", - говорит мама, когда Каори ступает на пол, отбрасывая
иллюзию в виде карты Басгиата и окрестностей сверху вниз. "Мы делим Басгиат, Долину и
прилегающие территории на сектора".
Каори щелкает пальцами, и на карте появляются линии сетки.
"Каждый отряд будет отвечать за сектор воздушного пространства, а пехота будет
прикрывать землю", - продолжает мама, кивая Каори. На разных сетках появляются
эмблемы отрядов, и мне требуется секунда, чтобы обнаружить наш отряд на стороне
Долины, в паре с отрядом из Первого крыла. Внутри пространства нет ни одной нашивки,
но есть множество не связанных драконов, несомненно, готовых защищать места своего
вылупления. "Запомните эти сетки, потому что у вас не будет времени достать карту, когда
вы будете там. Если он находится в вашем воздушном пространстве, вы его убиваете. Если
он пересекает воздушное пространство другого отряда, вы позволяете им уничтожить его.
Избегайте покидать свое воздушное пространство любой ценой, иначе это превратится в
неорганизованный ближний бой, а это приведет к неизбежным слабым сеткам. Мы будем
перераспределять вас по мере необходимости, по мере поступления информации о
потерях".
Нет, если о них сообщают.
Решетка за главным кампусом, где находятся щиты, ужасающе голая, как будто они
уже сдали это место.
"Это неправильно", - шепчу я. "Мы должны защищать защитный камень".
"Разбитый?" тихо спрашивает Сойер.
"Скажи это", - призывает Рианнон.
"У тебя больше шансов пережить это", - пробормотал Ридок, пересаживаясь на свое
место.
Я прочищаю горло. "Ошибка в том, чтобы отказаться от камня".
Мать бросает на меня неодобрительный взгляд, и температура падает на несколько
градусов. "Почему только мои дочери говорят невпопад?"
"Это у нас от матери", - сухо фыркнула Мира, и смертоносный взгляд переключился
на нее.
"Это ошибка", - продолжаю я. "Мы не знаем, какая сила осталась в камне, а он был
помещен именно в это место, потому что там, по словам Варрика, находится самый сильный
естественный поток силы".
"Хм..." На этот раз в мою сторону смотрит не мама. Это генерал Сорренгейл. "Ваше
мнение принято к сведению".
Надежда зарождается в моей груди. "Так ты выделишь отряд?"
"Ни в коем случае. Твое мнение, как бы оно ни было принято к сведению, неверно".
Она отстраняет меня без лишних слов, без аргументации, которую мы получили бы, если
бы это был боевой брифинг, оставляя меня в два раза меньше прежнего, сжавшейся в своем
кресле.
Волна тепла заливает связь, но не заглушает холодок от ее отказа.
"У вас есть приказы на утро", - говорит мама. "Всадники, найдите ближайшую
кровать и спите столько часов, сколько сможете. Большинство из вас, покинувших Басгиат,
найдут, что ваши комнаты не были захвачены, и в большинстве из них все еще хранятся
ваши постельные принадлежности. Нам нужно, чтобы вы были отдохнувшими, чтобы быть
эффективными". Она оглядывает комнату для совещаний так, словно видит нас в последний
раз. "Каждая минута, которую мы продержимся, дает нам шанс на то, что подкрепление
успеет вернуться. Каждая секунда на счету. Не ошибитесь, мы будем держаться как можно
дольше".
Я бросаю взгляд на часы. Еще нет и восьми, а это значит, что в ближайшие несколько
часов я могу придерживаться своей мантры. Сегодня я не умру.
Я не могу сказать того же о завтрашнем дне.
 В относительной тишине моей комнаты мы с Ксаденом одеваемся, и звезды еще
подмигивают на ночном небе. Оказалось, что оставшиеся курсанты оставили нетронутыми
все комнаты, кроме комнат командиров, как будто мы увидим ошибочность наших
действий и вернемся.
Те несколько часов, что нам удалось поспать, были в лучшем случае урывками, и я
была не в полном порядке, голова немного кружилась, но, по крайней мере, меня не мучили
кошмары.
Или, может быть, мое воображение действительно настолько гиперактивно.
Ксаден целует дорожку по моему позвоночнику, его губы касаются каждого
сантиметра кожи, пока он зашнуровывает меня в доспехи через крестовину на левом плече,
которая стабилизирует ноющий сустав. Я закрываю глаза, когда он добирается до моей
поясницы, и желание, которое он с лихвой удовлетворил прошлой ночью, вспыхивает с
новой силой, обжигая мою кожу. Достаточно нескольких простых поцелуев, и мое тело
мгновенно подстраивается под его.
"Продолжай в том же духе, и ты сразу же снимешь это", - предупреждаю я,
оглядываясь через плечо.
"Это была угроза или обещание?" Его глаза темнеют, когда он встает и завязывает
меня, заправляя шнурки, чтобы они не развязались. "Потому что я без проблем проведу
наши последние спокойные минуты этим утром, запутавшись в тебе". Он проводит рукой
по изгибу моего бедра, придвигаясь ко мне лицом, проводит пальцами по поясу моих
летных кожанок, затем просовывает их между пуговицами и животом.
Мы не можем так поступить, не можем спрятаться и притвориться, что война не идет
за нами. Нельзя игнорировать тот факт, что более дюжины приманок не уничтожены или
даже не найдены, тогда как достаточно было одной, чтобы привести вэйнителей к Рессону,
и мы нашли только половину того, что Джек оставил в окрестностях кампуса. Не могу
отрицать, что последние сообщения от тех немногих всадников, которым хватило смелости
остаться в фортах средней полосы по пути из Самары, говорят о том, что нападение
неизбежно в ближайшие пару часов. Но, боги, как же мне этого хочется.
"Мы не можем". Сожаление пропитывает слова, и все же я не могу удержаться от
того, чтобы не обвить его шею руками. "Как бы я ни хотела запереть дверь и позволить
остальному миру сгореть вокруг нас.
"Мы можем". Он поднимает руку к моей шее и притягивает меня ближе, так что
наши тела встречаются от бедер до груди. "Скажи только слово, и мы полетим".
Я смотрю ему в глаза, отмечая каждую крупинку золота на случай, если у меня
больше не будет такой возможности. "Ты никогда не сможешь жить с собой, если мы
бросим наших друзей".
"Может быть". Его бровь сходится менее чем на секунду, так быстро, что я почти не
замечаю этого, когда он наклоняется ко мне. "Но я знаю, что не смогу жить без тебя,
поэтому поверь мне, когда я говорю, что очень реальная и очень громкая часть меня кричит,
чтобы я унес тебя отсюда и полетел на Аретию".
Мне слишком хорошо знакомо это чувство, поэтому, прежде чем я осмелилась
озвучить его, я приподнялась на носочках и поцеловала его. При первом же
соприкосновении наших ртов между нами вспыхивает жар, и он хватает меня за задницу,
приподнимая. Я чувствую, что мы движемся, поворачиваюсь, раздвигая губы для его языка,
и выбрасываю все логические мысли за дверь.
Моя задница ударяется о стол, и я крепче прижимаюсь к нему, целуя его еще крепче,
пока он снова и снова скользит своим ртом по моему, принимая все, что я предлагаю, и
отдавая это в ответ. Это уже не то медленное исследование, которым мы занимались
прошлой ночью, задерживаясь на каждом прикосновении, зная, что это может быть в
последний раз. Это неистово и дико, горячо и отчаянно.
 Моя рука зарывается в его волосы, прижимая его ближе, как будто я все еще обладаю
способностью Андарны останавливать время, как будто я могу удержать нас в этом
моменте, если просто продолжу целовать его.
Он стонет мне в рот, и его пальцы работают с пуговицами на моих брюках в тот же
момент, когда я тянусь к его.
"Мы сделаем это быстро", - обещаю я между поцелуями, поглощающими душу, и
расстегиваю первую пуговицу.
"Быстро", - повторяет он, проводя рукой по моему животу и забираясь в брюки, -
"обычно это не то, о чем ты меня просишь". Его пальцы расчесывают...
Кто-то стучит.
Мы оба замираем, прижимаясь ртом друг к другу.
Нет. Нет. Нет.
"Не останавливайся". Если эта минута - все, что у нас осталось, то я хочу ее. Боже,
если бы он только опустил свою руку хоть на дюйм ниже...
Его глаза ищут мои, а затем он берет мой рот, словно от исхода этого поцелуя
зависит исход нашей битвы.
"Я знаю, что ты там!" кричит Рианнон в дверь, и стук сменяется ударами. "Прекрати
меня игнорировать, пока это не превратилось в самую неловкую ситуацию, известную
Наварре".
"Пять минут", - умоляю я, когда рот Ксадена скользит по моей шее.
"Сейчас", - требует глубокий, знакомый голос, и Ксаден делает шаг между нами,
бормоча проклятия под нос.
Не может быть. Ведь так? Но на всякий случай мои руки падают с брюк Ксадена и
быстро застегивают пуговицу на своих, прежде чем я спрыгиваю со стола и бросаюсь к
двери, не теряя ни секунды, чтобы убедиться, что одежда Ксадена тоже на месте.
"Отсоедините свои части тела или что вы там делаете..."
Я отпираю дверь щелчком руки и распахиваю ее, обнаруживая не только всех второ-
и третьекурсников нашего отряда, но и нескольких первокурсников, включая Слоан.
И Бреннана.
Не думая о правилах и приличиях, я бросаюсь в его объятия, и он ловит меня, крепко
прижимая к своей груди. "Ты пришел".
"Я уже оставлял тебя и Миру здесь бороться с этим в одиночку, и я никогда не
сделаю этого снова. Я понял, что облажался, как только вы ушли, но грифоны летают не
так быстро, как драконы". На секунду он сжимает меня сильнее, потом отпускает. "Скажи
мне, где я могу быть полезен".
"Это летуны?" Все головы поворачиваются в сторону коридора, когда моя мать
приближается с двумя своими помощниками, но ее шаги замедляются, когда ее взгляд
переключается на моего брата. "Бреннан?"
"Я здесь не для тебя". Он отстраняет ее, не говоря больше ни слова в ее сторону.
"Матиас собирается послать летунов на охоту за приманками. Они в любом случае быстрее
на земле и лучше владеют рунами".
"Так и есть", - соглашается Кэт, небрежно пожимая плечами, оценивая коридор так,
словно ищет слабые места в конструкции. Что она, вероятно, и делает. "И мы не бросим
наши дрейфы. Мы будем сражаться".
Может, она мне и не нравится, но, черт возьми, я ее уважаю. Найдя эти приманки,
мы получим драгоценное время.
Я хватаюсь за руки Бреннан, и в моей груди загорается искра надежды. "Ты когда-
нибудь сталкивался с тем, что нельзя исправить?"
"Магия", - отвечает он. "Я не могу починить реликвию или что-то еще. Наверное, и
руну тоже".
Если он сможет это сделать, то нам придется продержаться достаточно долго, пока
не прибудет Кодаг. "А как насчет защитного камня?"
 Брови Бреннана взлетают вверх, и я бросаю взгляд мимо него на Рианнон. "Мы
должны охранять камеру, пусть хотя бы попробует".
Ри кивает, затем поворачивается к моей матери, которая все еще смотрит на
Бреннана, как на галлюцинацию. "Генерал Сорренгейл, второй отряд, секция пламени,
четвертое крыло, официально просит разрешения охранять воздушное пространство над
камерой защитного камня".
Мама не отрывает глаз от Бреннана. "Разрешаю."
 Несмотря на некоторые споры, существует мнение, что превращение
вэйнителя обостряет чувства темного владельца. По мнению этого ученого, у того,
кто виновен в смерти короля Гретвильда, обострилось зрение. Ведь даже лучшие из
королевских летунов Его Величества не могли увидеть сквозь тьму, в которой
скрывался вэйнитель, чтобы убить нашего любимого короля.

-НЕАККРЕДИТОВАННОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ МАЙОРА ЭДВАРДА ТИЛЛЕРА О

ВЭЙНИТЕЛЕ, ПРИНАДЛЕЖАЩЕЕ БИБЛИОТЕКЕ КОРДИНА

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

До рассвета еще целый час, а всадники нашего отряда стоят на гребне над главным
кампусом Басгиата, наши драконы выстроились позади нас. На горизонте видны неясные
очертания, обещающие свет, но он то появляется, то исчезает из поля зрения по мере того,
как меняется линия горизонта, а колеблющиеся очертания на постоянном приближении
становятся все больше с каждой минутой.
Сотнями футов ниже, перед воротами Басгиата, моя мать ждет Аймсира, а ее личный
отряд, включая Миру и Тейна, немного отстает от нее. Она стоит перед всеми нами, тремя
своими детьми и местом, ради которого она пожертвовала нами - и своей душой.
"Они идут", - говорит мне Тейрн, его поза неподвижна, в то время как остальные
смещают свой вес или вгрызаются когтями в заснеженный разложившийся гранит горного
склона.
Отряды Третьего и Четвертого крыльев стоят в строю вдоль и поперек гор вокруг
нас, но Первое и Второе крылья - половина наших сил, теперь, когда мы вернулись с
курсантами Басгиата, - были отправлены на окраину Долины, а наш отряд охраняет
воздушное пространство над сотней ярдов между задней частью главного кампуса и крутым
гребнем, на котором мы стоим, включая очень хорошо скрытый вход в камнату защитного
камня на сотни футов ниже, где работает Бреннан. Слоан, Аарик и другие первокурсники
находятся с ним под предлогом принести то, что ему нужно, но Ри приказала им быть рядом
с Бреннаном в основном для того, чтобы обеспечить их безопасность.
"Я знаю". Я оглядываюсь через плечо на Андарну, которая дремлет между Тейрном
и Сгаэль. Она появилась час назад и отказалась уходить.
"Так это ощущалось в Рессоне?" спрашивает Рианнон справа от меня, ее руки нервно
перебирают ножны и ножны.
"Как ты себя чувствуешь?" спрашиваю я.
"Так страшно, что я почти уверен, что либо мое сердце сейчас сдаст, либо я сейчас
обделаюсь", - отвечает Ридок с другой стороны.
"Я хотела сказать "ужасно страшно", но, конечно, это тоже подходит". Рианнон
кивает.
"Да. Именно так это и ощущалось". Я еще раз проверила все, как обычно, не то чтобы
у меня было время вернуться в свою комнату, если бы я что-нибудь оставила. Ксаден извлек
кинжал, который я всадила в плечо Джека, и теперь у меня их целых двенадцать, плюс две
рукояти из сплава и ручной арбалет, пристегнутый к правому бедру. Я полностью
вооружена.
 Благодаря кинжалам, которые мы привезли с собой, и кузнице здесь, в Басгиате,
каждый курсант вооружен.
"А легче когда-нибудь становится? Идти в бой?" спрашивает Сойер рядом с
Ридоком, глядя на колледж. Пехота была размещена в каждом дворе, в каждом коридоре и
у каждого входа - последняя линия очень хрупкой обороны.
"Нет", - отвечает Ксаден слева от меня. "Просто ты лучше скрываешь это. Всем
понятен план?"
"Всадники отвечают Ри, летуны - Брагену", - докладывает Квинн нашему отряду,
стоящему слева от него. "Когда они прибудут".
Летуны все еще охотятся за ящиками. Если бы не приманки, возможно, виверны
подождали бы до рассвета. Возможно, им потребовалось бы больше времени, чтобы понять,
где находятся места вылупления. Может быть, уничтожение приманок отпугнет
следующую орду, которая неизбежно последует за ними. Но тысячи вариантов не изменят
того, с чем мы столкнулись сейчас.
"Мы остаемся в своем секторе", - говорит Имоджен со стороны Квинн, заплетая
длинные розовые пряди волос, чтобы они не лезли ей в глаза. "Если виверна покидает наше
воздушное пространство, мы передаем ее под ответственность другого отряда, чтобы
случайно не оставить наш сектор без охраны. Мы поддерживаем наше воздушное
пространство любой ценой".
"Рианнон на дежурстве с кинжалом", - говорит Ридок, потирая руки, несмотря на
нехарактерное для этого утра тепло. Я даже не вижу своего дыхания. "Она будет подбирать
и распределять, если какой-нибудь вэйнитель упадет с виверны и заберет с собой наш
кинжал".
"А почему ты не можешь просто утащить их всех вниз, используя всю эту теневую
силу?" Сойер бросает взгляд в сторону Ксадена, как будто есть вероятность, что он еще не
думал об этом, и его взгляд отражает взгляд Ри и Ридока.
"Кроме того, что я чуть не сгорел, удерживая сорок из них в узком пространстве
долины, а на открытой равнине их, похоже, в десять раз больше?" возразил Ксаден, изогнув
свою покрытую шрамами бровь.
"Точно. Это." Сойер кивает сам себе.
"Попасться на глаза вивернам - ошибка", - предупреждаю я их, когда дуновение со
склона становится заметным ветром, но в нем тоже нет декабрьской ледяной прохлады. "Да,
они попытаются убить нас, но не позволяйте им отвлечь вас от их создателя. Убейте
вэйнителя, который их создал, и виверны падут. По нашему опыту, во время битвы они
держатся поближе к своим созданиям".
"Вы знаете свои пары?" спрашивает Ри, оглядывая строй.
Все кивают. Наша цель - всегда двое против одного в нашу пользу.
"Поднимайтесь", - приказывает Рианнон.
Я быстро поворачиваюсь и обнимаю ее, а она хватает Сойера и Ридока, притягивая
их к себе. "Не замерзайте", - говорю я им. "Что бы ни случилось, просто продолжайте
двигаться. И оставайтесь в воздухе. Они могут убить вас, если осушат землю, на которой
вы стоите. Сегодня никто не умрет".
"Ты видел Джесинию?" Ри спрашивает Сойера.
Мои брови поднимаются. "Она здесь?"
"Прилетела с Марен", - говорит Сойер, покачивая головой. "Видимо, грифоны в этом
плане более покладисты, чем драконы. Она в архиве, сравнивает дневник Уоррика с
дневником Лиры, чтобы понять, почему щиты в Аретии неисправны. Как только ты сказали,
что боишься, что щиты падут здесь, она начала беспокоиться, что мы не сможем
восстановить их, не зная, что пошло не так в Аретии. Оказалось, что она права".
"Она не должна быть в Басгиате". Я качаю головой, и мое сердце пускается в галоп.
"Она там совершенно беззащитна".
 "Она боялась, что поймет разницу между дневниками и окажется слишком далеко,
чтобы помочь. А если Бреннан починит защитный камень, то она - наш единственный шанс
успешно поднять здесь защиту", - отвечает Сойер, отступая назад, чтобы последовать за
Ридоком к их драконам.
"Она имеет такое же право рисковать своей жизнью, как и мы", - напоминает мне Ри
через плечо, направляясь к Фейрге. "А теперь разогрейте свои руки или сделайте все, что
вам нужно, чтобы поджечь это место".
Я поворачиваюсь к Андарне, пока Ксаден заканчивает разговор с Квином и
Имоджен. "Обещай мне, что будешь прятаться".
"Я могу спрятаться". Она отступает на шаг, и я моргаю... Как будто она
растворилась в темноте.
"Преимущество черного дракона", - хмыкнул Тейрн. "Мы рождены для ночи".
Я следую за Андарной и почесываю чешую между ее ноздрями, когда она опускает
голову. "Оставайся на месте. Марбх под тобой, присматривает за Бреннаном. Если ход
битвы изменится, он будет следить за тобой, но ты должна уйти. Обещай мне".
"Я буду стоять. Я буду стоять на страже. Но на этот раз я тебя не оставлю".
Она выдыхает легкий запах серы, и мое сердце замирает. Она видела слишком много для
своего возраста.
"Когда ты была маленькой, все было проще". Я даю ей последнюю царапину.
Каждый дракон в нашем отряде знает, что о ней позаботятся, если мы с Тейрном падем. Но
только она может сделать выбор, чтобы отпустить ее.
"Тогда я тоже не слушала".
"Хорошо сказано".
"Время почти пришло", - объявляет Тейрн, и мое сердцебиение ускоряется, когда я
поворачиваюсь к восходящему солнцу, оранжевая полоска которого освещает не только
горизонт, но и огромную тучу виверн, которая уже почти здесь.
Подул еще один порыв теплого ветра, и над нами замигали звезды, а из-за гор
потянулись темные тучи, наполняя воздух энергией, которая зовет меня к себе.
Ксаден встречает меня между Тейрном и Сгаэль - сценарий, который слишком
напоминает мне о Рессоне. Он тянется ко мне, его теплая рука обнимает меня за шею. "Я
люблю тебя. Мир не существует для меня без тебя". Наклонившись, он прижимается лбом
к моему. "Я не смог сказать тебе этого в прошлый раз, когда мы поссорились, а надо было".
"Я тоже тебя люблю". Я обхватываю его за талию и заставляю улыбнуться. "Сделай
мне одолжение, не умирай. Я не хочу жить без тебя". Их так много, а нас так мало.
"Мы не умрем сегодня".
"Если бы только мы все чувствовали такую уверенность", - пытаюсь шутить я.
"Не отвлекайся от врага и своей жизни". Он целует меня крепко и быстро. "Даже сам
Малек не смог бы оторвать меня от тебя".
Я отстраняюсь, когда первые брызги падают мне на голову.
"Дождь?" Ксаден поднимает глаза. "В декабре?"
Тепло. Дождь. Заряд в воздухе.
"Это моя мать". Медленная улыбка расплывается по моему лицу. "Это ее способ
напитать свое любимое оружие". Меня.
"Напомни мне поблагодарить ее потом". Он притягивает меня к себе в еще одном
быстром поцелуе, а затем, не говоря ни слова, отворачивается и на бегу садится на Сгаэль.
Я смотрю на небо и глубоко дышу, чтобы выдержать давление, которое только что
оказала на меня мать. Шторм мне поможет, но если дождь усилится, это будет стоить нам
помощи грифонов. Они не могут летать в условиях, превышающих моросящий дождь.
"Они будут охранять землю и переправлять раненых", - говорит Тейрн, опуская
плечо. Я провожу рукой по его передней ноге, и дождь брызжет по его чешуе. Устроившись
в седле, я застегиваю ремень на бедрах и проверяю, надежно ли закреплен колчан, который
мне дала Марен, на левой стороне седла, под рукой. Я не хочу рисковать плечом,
пристегивая его к спине. Затем я достаю из кармана проводник и надеваю на запястье новый
стальной браслет, прикрепленный к его верхней части.
И только тогда, когда я уверена, что подготовлена настолько, насколько это
возможно, когда сила течет по моим венам с нестерпимым жаром, я смотрю на
приближающегося врага.
Мое сердцебиение замирает.
Боги, они повсюду, их орда больше, чем любой отряд, который я когда-либо видела.
Летящие на разных высотах - почти на одной с нами - море серых крыльев,
напряженных шей и оскаленных пастей пожирает рассвет.
Мы сильно недооценили их численность, а если знать, что за этой волной последует
другая? У меня сжимается горло, когда я оглядываю строй своего отряда. Нет никаких
шансов, что все мы выберемся отсюда живыми... если вообще кто-то из нас выберется.
Но мы должны продержаться достаточно долго, чтобы Бреннан смог починить
защитный камень. Если нам удастся поднять заслон, то даже если Джесиния не найдет того,
что мы упустили в Аретии, мы сможем оглушить виверн достаточно надолго, чтобы убить
их.
Через несколько вдохов виверны приблизились настолько, что я могу различить, на
ком из них сидит всадник, и когда счет доходит до двух десятков, я останавливаюсь, чтобы
сохранить рассудок. Ужас пробегает по позвоночнику, и я делаю глубокий вдох, чтобы
загнать его обратно. Я не гожусь ни Тейрну, ни Андарне, ни кому-либо из моего отряда,
если поддамся панике, и я буду еще хуже, я стану обузой, если не буду держать себя в руках.
Они будут в пределах досягаемости всего через несколько минут.
"Может быть, нам следовало выехать верхом. Вступить с ними в бой на равнине".
Страх сжимает мою грудь и учащает сердцебиение, и я не могу не пересмотреть наш план.
"Их слишком много. Они могли бы легко обойти нас с фланга и окружить. Здесь мы
знаем каждый каньон, каждую вершину, и они не смогут нас обойти, - отвечает Тейрн.
Им придется пройти через нас.
"Они рассредоточиваются, - говорит Тейрн, поворачивая голову. "Их строй
указывает на то, что они задействуют все наши силы, а не нацелятся на Долину, как мы
планировали".
У меня сводит желудок. Мы неправильно распределили свои силы. "Тогда мы
должны быть уверены, что они никогда не достигнут Долины, не так ли?"
"У тебя будет чистое поле для стрельбы всего несколько секунд", - напомнил мне
Тейрн.
"Я знаю". Когда драконы вступят в бой, я с такой же вероятностью нанесу удар по
одному из наших, как и по виверне. Первый удар имеет значение для всего. Я поднимаю
руки и открываю дверь Архива, впуская в него ровный, но управляемый поток силы,
наслаждаясь быстрым шипением по коже, которое возникает от прилива энергии.
"Скажи Аймсиру, что мама нужна мне, чтобы сдвинуть облако..."
"Да", - говорит Тейрн, следуя за потоком моих мыслей до их завершения еще до того,
как я их озвучила.
Я прижимаю проводник к предплечью и сосредотачиваюсь на облаке над нами,
моргая от непрекращающегося дождя.
Драконы рядом с нами начинают смещать свой вес, их плечи перекатываются,
готовясь к запуску, но Тейрн остается неподвижным, как гора, на которой мы стоим. Я
бросаю взгляд через плечо на Андарну, но... "Где ты?" Бой еще не начался, а она уже
покинула свою позицию.
"Прячусь, как и обещала". Она выглядывает из-за нагромождения валунов.
"Приготовься", - приказывает Тейрн, когда тучи проносятся над головой со
сверхъестественной скоростью, устремляясь к врагу.
 Я сосредотачиваюсь на орде. Не имея выхода, во мне нарастает сила, такая горячая,
что мне кажется, я могу вдохнуть огонь, и я позволяю ей накапливаться, сжигать, угрожая
поглотить меня.
"Вайолет..." говорит Ксаден.
"Еще нет", - отвечаю я. Они настигнут нас через несколько секунд, но это должна
быть правильная секунда. На моем лбу выступили капельки пота.
"Вайолет!"
Шторм моей матери настигает виверну на самой большой высоте, и я выпускаю
поток обжигающей силы, направляя его в небо.
Молния трещит, вырываясь из-под земли на хребте под нами в виде взрыва света
такой силы, что мне щиплет глаза, когда она ударяет в облако.
Я опускаю руки, когда тела падают. "Может быть, это будет легче, чем..."
Неважно. Тактика виверн, как и управляющих ими всадников, меняется в считанные
секунды, и они влетают под облачный покров, уворачиваясь от падающих туш своей орды.
"Вот дерьмо!" воскликнул Ридок, когда виверны врезались в четыре дороги, ведущие
в Басгиат, и их тела оставили глубокие борозды в земле.
Это больше не сработает, поэтому я перекладываю шар в ладонь и снова призываю
силу, втягивая более быстрый и концентрированный поток, нацеленный на ближайшую
виверну, несущую всадника.
Огонь хлещет по мне, и я промахиваюсь мимо этой виверны, но попадаю в другую.
Черт.
"Сосредоточься на следующем ударе, а не на последнем", - говорит Тейрн.
"Стоять!" Ксаден кричит, сохраняя поле свободным достаточно долго, чтобы я мог
нанести еще один удар.
Я снова поднимаю руки, давая силе Тейрна власть над моими костями и мышцами,
и наношу еще один удар. Энергия прорывается сквозь меня, и вместо того, чтобы разжать
ладони, я концентрируюсь на намерении пальцев, как учил меня Феликс, и направляю их
вниз вместе с ударом, направляя его в цель, как будто я - композитор, а молния - мой
оркестр.
Удар наносится точно, виверна и всадник падают отдельно, безжизненно. С гибелью
темного владыки с неба падает еще несколько виверн, но нет времени на облегчение или
радость от свершившегося, когда их бесчисленное множество.
И они здесь.
Отряд моей матери бросается в атаку на первую волну, вторгшуюся в отведенный
им сектор. Аймсир успевает вырвать горло у одной виверны, а я теряю из виду маму и
Миру, когда орда проходит через их сектор и попадает в следующий.
"Сосредоточься на своем секторе", - приказывает Тейрн, и я отвожу взгляд от того
места, где в последний раз видел свою семью.
Секунда за секундой все отряды вокруг и под нами начинают защищать свои
сектора, и когда первое угрожающее серое рыло пересекает нашу линию - конец строений
Басгиата и начало горы, - я напрягаюсь.
Тейрн отступает назад, затем бросается вперед, бьет крыльями, стремясь к краю
хребта, а затем слетает с него. При первом же порыве ветра я надвигаю очки на глаза, а
затем быстро засовываю их обратно, когда из-за дождя сквозь стекла становится
невозможно видеть.
"Этот наш", - говорит мне Тарин, летя прямо на самого быстрого из орды,
вошедшего в наше воздушное пространство.
Квинн и Имоджен отклоняются влево, направляясь к другим целям, и я вижу
остальной отряд в периферийных устройствах, но все мое внимание сосредоточено на
виверне, которую забрал Тейрн, пока мы летим навстречу лобовому столкновению.
 Я хватаюсь за проводник одной рукой и поднимаю другую, когда пространство
между нами сужается до ударов сердца. Нет нужды тянуться к силе - она уже есть, и течет
по моим венам, и заряжает небо над головой.
Энергия шипит на кончиках моих пальцев, и в тот момент, когда я нацеливаюсь на
оружие, виверна без всадника опускает челюсть и выдыхает поток зеленого огня. Сердце
замирает в горле, когда пламя устремляется к нам, и Тейрн сворачивает влево, едва не
угодив в пламя.
Я бросаю свой вес вправо, чтобы удержаться на одном уровне, когда мы проносимся
мимо виверны, не отрывая взгляда от существа, а затем наношу удар, извлекая молнию из
облака над головой. Она ударяет виверну чуть выше хвоста - я не рассчитала удар
достаточно точно, чтобы учесть скорость, но заряда более чем достаточно, чтобы повалить
ее.
"Ниже", - рычит Тейрн, погружаясь в пикирование.
Я яростно моргаю на ветер, замечая трех виверн, пытающихся прорваться на
меньшую высоту. "Я не могу нанести удар здесь. Я рискую попасть в кого-то сверху, если
буду бить с неба, они слишком далеко, чтобы достать их самостоятельно, а если я
промахнусь с земли..."
"Подожди."
Я вскидываю обе руки на поммель и делаю именно это, замечая всадника на
центральной виверне, когда мы падаем на сотни футов за несколько секунд, а в ушах стоит
постоянный гул.
Тейрн наносит удар сверху, летя прямо в виверну слева, и от удара мое тело подается
вперед, а он впивается зубами в шею зверя, увлекая его под себя, пока мы продолжаем
падать.
Виверна взвизгивает, и я тянусь к одному из своих клинков со сплавной рукоятью,
поворачиваюсь на своем месте, чтобы видеть спину Тейрна, и щурюсь на дождь, когда две
массивные фигуры устремляются в погоню. "Они приближаются".
Под нами раздается тошнотворный треск, и Тейрн выпускает виверну - ее шея
сломана, и она падает на последние сто футов на землю внизу, где-то за административным
зданием.
Рассчитано верно, Тейрн начинает подниматься, тяжело взмахивая крыльями, но мы
никак не успеем занять высоту. До них менее пятидесяти футов, и, учитывая угол спуска
двух оставшихся виверн, у нас есть несколько секунд, прежде чем Тейрн превратится в
жевательную игрушку. Я проверяю, что под нами - все чисто, затем хватаюсь за проводник
и делаю выравнивающий вдох, чтобы успокоить бешеное биение сердца и дикий прилив
адреналина в венах. Контроль. Мне нужен полный контроль.
Времени хватит только на один удар. Я выпускаю силу, втягивая ее вверх вместе с
клинком, и молния взмывает в небо, поражая ближайшую виверну в грудь.
"Да!" кричу я, когда тварь падает с неба, но радость моя недолга: ее двойник, вместе
с темным хозяином, бросается вперед, раскрывая пасть, обнажая гнилые зубы и зеленое
свечение в горле. "Тейрн!"
Предупреждение едва успело прозвучать, как полоса тени обвилась вокруг горла
виверны и рванула ее назад, как бешеную собаку на поводке: зубы не дотянулись до
кончика крыла Тейрна, и мы продолжаем лететь вверх.
"На него претендует Сгаэль. Придется искать свою", - говорит он мне, поднимаясь
быстрее, чем когда-либо, под проливным дождем.
Я использую драгоценные секунды, чтобы просканировать наше окружение. Все
сектора переполнены, наш в том числе. Лишь вспышки цвета пробиваются сквозь серый
рой, когда мы взлетаем к конфликту над нами, но большинство виверн все еще висит
вдалеке, удерживаясь на краю грозы.
"Они послали только первую волну", - объясняет Тейрн. "Наверное, чтобы нащупать
слабые места".
 Падая к нам, Аотром впивается когтями в брюхо виверны, и я успеваю заметить
Ридока, когда они проносятся мимо, Имоджен и ее оранжевый кинжалохвост Глейн
следуют за ними по спирали.
"Ридок!" кричу я Тейрну.
"Сосредоточься на своей миссии, иначе план рухнет. Доверься остальным". Он
летит прямо сквозь серый хаос, врываясь в воздушное пространство над ним, прежде чем
выровняться.
Он прав, у нас есть работа, но доверять моим друзьям, чтобы они выполнили свою
часть работы, - это все равно, что игнорировать их. Дождь мочит мне голову и стекает с
кожи, пока я осматриваю поле боя под нами, заставляя себя вдыхать через нос и выдыхать
через рот, чтобы снизить частоту сердечных сокращений.
Это не ближний бой в Рессоне. Это скоординированная оборона, и мне нужно
сосредоточиться, чтобы внести свою лепту.
Фейрге сцепилась в ближнем бою с зеленой огненной виверной - из ее пасти
вырывается струя голубого огня, - и мое сердце сжимается, когда Ри, перепрыгнув со спины
Фейрге на спину Крута, едва не упускает огненный поток. Квинн хватает ее за предплечье,
когда Зеленый Скорпионохвост наносит сильный удар хвостом, и я отвожу взгляд, понимая,
что все под контролем и я ничего не могу сделать.
Но Сойер в пятидесяти футах ниже: Слизег сошелся лоб в лоб с тремя вивернами, на
одной из которых сидит всадник. Я хватаюсь за проводник, затем заливаю свое тело еще
одной волной силы и поднимаю руку.
"Не промахнись", - предупреждает Тейрн.
На всякий случай я сосредотачиваюсь на виверне, стоящей дальше всех от Слизега,
а затем взмахиваю рукой, направляя силу к цели с полной концентрацией и намерением.
Энергия прорывается сквозь меня, и из облака вверху бьет молния, раскаленная до бела и
смертельная для виверны внизу.
Всадник поднимает голову и на мгновение задерживает на мне взгляд, после чего
пара пикирует, выбывая из боя. У меня сводит желудок. Есть только одна причина
спускаться на землю. Чтобы напитаться.
"Ксаден..."
"Занимаюсь", - заверил он меня, и когда Аотром и Глейн прибыли на помощь Сойеру
и Слизегу, я переключил свое внимание на другие сектора.
"Три", - замечает Тейрн, используя стрелки часов, как мы уже обсуждали, и я смотрю
направо: виверны разгромили отряд в Третьем крыле. Под ними на склоне горы лежит тело
дракона, но я отворачиваюсь, не обращая внимания на то, кого они потеряли.
Если я сосредоточусь на завтрашнем смертельном свитке, то окажусь в нем.
"Держись как можно увереннее". Я открываю шлюзы его силы, когда он
отклоняется вправо, пролетая к их сектору, но не заходя в него, и орудую, жар колет мою
кожу, когда я сбиваю одну виверну.
Затем я снова прицеливаюсь в другую.
И еще.
Снова и снова я наношу прицельные, точные удары по секторам вокруг нас, поражая
две трети целей, но ни разу не задев дракона, что я считаю окончательной победой. Дождь
обжигает кожу, но я не решаюсь снять летную куртку, к которой пристегнуты кинжалы,
поэтому я помещаю жар, боль в свою ментальную коробку и захлопываю крышку, заставляя
свой разум игнорировать мучительное жжение, и снова бью.
"Двенадцать".
Я поворачиваюсь лицом вперед и нахожу цель, дважды промахиваясь, прежде чем
попасть в нее. В нашем секторе не осталось ни одного вэйнителя, но моя рука дрожит на
проводнике, когда Тейрн находит еще одну виверну, еще одну угрозу, и я выхватываю
молнию из неба так быстро, что мне уже не кажется, что я управляю бурей.
Я и есть буря.
 "Ты устаешь, - предупреждает Тейрн.
К черту усталость. "Люди умирают". Быстрый взгляд на освещенное солнцем поле
боя показывает все больше и больше цветных пятен среди серых туш, разбросанных по
земле, но я останавливаюсь достаточно быстро, чтобы заметить, что мой отряд все еще
сражается, справляясь с каждой виверной, пересекающей наш сектор, с командной работой
и эффективностью.
"Девять", - хрипит Тейрн, но не спорит со мной, сворачивая влево, чтобы держать
нас над боем, а я перебрасываю оружие следующему отряду, беря только те цели, в
поражении которых я уверена, не подвергая опасности наших всадников.
Подо мной тени расходятся по другим секторам, и Ксаден делает то же самое.
Боги, эта жара сварит меня заживо. Даже ветер и дождь не в силах охладить
разгорающееся в моей груди пламя. Я снимаю с запястья повязанный проводник, затем
зажимаю его между бедер, чтобы снять летную куртку и засунуть ее под ремень седла. Мне
не хватает шести кинжалов, но они под рукой, а два других - единственные, которые имеют
хоть какое-то значение...
"Двенадцать!" кричит Тейрн, и я поворачиваю голову в сторону равнины, чтобы
увидеть еще одну волну виверн, парящих над сектором моей матери, опасно близко к
облакам, но не в них, не давая мне возможности нанести удар, учитывая, кто находится под
ними.
Сердце замирает, когда они без остановки проносятся мимо моей матери, а затем
проносятся мимо следующей, не вступая в бой.
Полет на вершине битвы дал мне необходимую точку обзора, но это также сделало
нас неоспоримой целью, и они идут за нами. Я просунула руку через ремешок браслета,
чтобы не потерять проводник. "Мы должны увести их..."
"Мы будем следовать плану". Тейрн ныряет, и я приподнимаюсь на ремнях седла,
когда мы устремляемся к моему отряду. Драконы второго отряда поворачивают головы в
сторону надвигающейся угрозы, все мы поднимаемся или опускаемся в строй.
"Приготовься".
В этом задании на убийство участвуют три вэйнителя, их синие туники резко
контрастируют с серыми вивернами, на которых они едут. У нас есть десять секунд. Может
быть.
Один. Ридок взмахивает руками справа от меня, держа кинжал, переломленный
надвое. Черт, если его единственный оставшийся клинок сломан - я моргаю, когда осколки
исчезают. Он махал не на меня.
Два. Повернув голову влево, я обнаруживаю, что осколки уже в руках Рианнон, а
Фейрге ныряет туда, где внизу парит Слизег.
Три. Фейрге летит рядом со Слизеагом, а Рианнон бросает осколки.
Четыре. К чести Сойера, он ловит их.
Пять. Сгаэль поднимается, чтобы занять место Фейрге, и я встречаюсь взглядом с
Ксаденом, только чтобы убедиться, что он невредим. Кровь капает изо рта Сгаэль и стекает
струйками по лицу Ксадена, но я инстинктивно понимаю, что это не его кровь, и
сосредотачиваюсь на надвигающейся угрозе.
Шесть. Дыши. Я должна дышать, преодолевая огненную бурю в груди, иначе я
сгорю. Не то чтобы я не замечала признаков: дрожь, жар, усталость. Просто они не имеют
значения. На этом поле все, кого я люблю.
Семь. Они уже почти настигли нас, и я смотрю вниз, на комнату защитного камня,
где Марбх стоит на страже с незнакомым мне Синим Косовостом и неясной фигурой,
которая, я надеюсь, является Андарной, и когда вспышка солнечного света отражается на
кинжале в руке Сойера, она снова исчезает, а Фейрге уже движется.
Восемь. "Даджалаир раздосадован нелетными условиями", - передает Тейрн, когда
Фейрг поднимается рядом с Аотром.
 Девять. "Скажи им, что они более эффективно охраняют двор и прибывающих
раненых, чем борются с залитыми водой крыльями", - замечаю я. "Сейчас они будут здесь
помехой, а не подспорьем".
Кинжал переходит из рук в руки, и Ридок снова вооружен.
Я ухмыляюсь тому, как слаженно мы работаем в команде, а затем смотрю в лицо
надвигающейся приливной волне.
Десять. "Ты начинаешь думать..." - начал Тейрн.
"Как Бреннан?" предлагаю я, когда виверна входит в наше воздушное пространство.
"Как Тейрн", - отвечает Сгаэль, бросаясь к врагу с вытянутой шеей, из-под которой
проносятся тени, хватая виверну за яремную вену и увлекая ее за собой, когда Сгаэль
выбывает из строя.
Тейрн бросается на другого, отбрасывая меня назад в седло, когда он настигает
виверну. От удара меня отбрасывает вперед, кровь брызжет, когда челюсти Тейрна
смыкаются на горле виверны.
Ее визг разрывает мой мозг, когда когти сцепляются между ними, заставляя нас
принять вертикальное положение, которое почти невозможно сохранить, даже если крылья
Тейрна бьют так сильно.
Вспышка голубого цвета - это все, что мне нужно, чтобы выхватить кинжал со
сплавной рукоятью и, опустив проводник на предплечье, потянуться к пряжке, готовясь ее
отстегнуть. Я уже видела эту пьесу. Я знаю эту роль. И на этот раз я не уйду с ножевым
ранением.
"Ты можешь выровняться?" Сердце замирает, когда темный владыка
перепрыгивает с шеи виверны на шею Тейрна, не обращая внимания на угрожающий рев,
от которого вибрирует чешуя Тейрна, держащего виверну в смертельной хватке.
"Оставайся в седле!" - требует он, но при этом переворачивает нас в горизонтальное
положение.
Вэйнитель хватается за рог и держится, его жуткие глаза с красными ободками не
отрываются от меня ни во время маневра, ни через несколько секунд после него, когда мы
падаем в стремительный спуск, и вес виверны тянет нас вниз. Никаких паутинных вен - это
всего лишь асим, и я могу с ним справиться.
"Ты та, кто ему нужен", - объявляет темный владыка, откидывая с глаз мокрые,
слипшиеся светлые волосы и проводя рукой по шее Тейрна. Я дергаю левой рукой за
ремень, но пряжка не поддается.
Он выглядит таким... молодым. Как и Джек.
Тейрн отпускает виверну, его плечи сгибаются, чтобы оттолкнуть умирающую
тварь, но она вгрызается в его шею, и Тейрн в ответ кусает ее сильнее, высасывая из нее
жизнь, пока мы падаем, падаем и падаем.
"Твой Мудрец?" Я дергаю за кожу, но ремень застрял, и я тоже.
Черт.
Я переворачиваю кинжал на кончик, зажав скользкое от воды лезвие между большим
и указательным пальцами, и щелкаю запястьем, пуская кинжал в его сторону, когда он
достигает шипов между плечами Тейрна.
Он ловит клинок, и чистая паника захлестывает мою кровь, когда я выхватываю свой
запасной.
"Скоро ты встретишь их всех", - обещает он, поднимая мой клинок и направляясь ко
мне.
Справа на нас надвигается зеленое пятно, и мы оба смотрим: Рианнон перепрыгивает
с Фейрге на Тейрна и, пригнувшись, приземляется перед моим седлом.
 Самый простой способ победить дракона - убить его всадника. Хотя существо,
скорее всего, переживет удар, оно будет оглушено достаточно долго, чтобы его можно
было свалить.

-ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ТАКТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ПОБЕДЕ НАД ДРАКОНАМИ

ПОЛКОВНИКА ЭЛАЙДЖИ ДЖОБЕНА

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Нет. Нет. Нет. Это слишком знакомо.

Потерять Лиама было... Я не могу потерять Ри. Просто не могу.
Она бросается вперед, когда виверна кричит, и мы падаем так быстро, что кровь,
кажется, падает вверх. Я снова дергаю за пояс, но кожа набухает от дождя, затягивается, и
я с замиранием сердца наблюдаю, как она вступает в схватку с темным владельцем в серии
приемов, от которых я бы оказалась на мате.
Он выбивает ее клинок обратным ударом по запястью, и тот вылетает из ее руки,
когда он бьет ее ногой. Она отскакивает назад по мокрой от дождя чешуе Тейрна, и я тянусь
к ней, обхватывая левой рукой за талию, чтобы удержать ее, а правой вжимая кинжал в ее
ладонь.
Она оглядывается через плечо и кивает мне, поднимаясь на ноги, когда он уже почти
настигает нас. Я заставляю себя не смотреть в сторону, когда их клинки сталкиваются, а
горы вздымаются, предупреждая меня о том, насколько мала наша высота, отстегиваю
арбалет у бедра, затем быстро открываю колчан, пристегнутый слева, и вставляю стрелу в
полетный паз. На таком расстоянии ветер и дождь не должны иметь значения.
"Мне нужно, чтобы ты откинул этого ублюдка в три счета", - начинаю я. "Ри!"
громко кричу я, прицеливаясь. "Два."
Она оглядывается, затем бросает свое тело между плечами Тейрна, и я тянусь вперед,
хватаю ее за лодыжку и без колебаний дергаю за рычаг. "Один!"
Стрела попадает точно в цель, поражая вэйнителя в грудину, когда Тейрн резко
отклоняется вправо.
Темный владыка падает, но сзади нас раздается звук взрыва, и я хватаюсь за лодыжку
Ри, не обращая внимания на крик протеста моего плеча, которое пытается удержать сустав
на месте.
Ри крепко держится за шипы Тейрна, и он быстро выравнивается до горизонтального
положения, качая крыльями, чтобы подняться, пока она пятится назад ко мне, а затем
поворачивается, крепко обнимая меня.
Я прижимаюсь к ней, все еще сжимая арбалет, и глубоко дышу, наблюдая за тем, как
Фейрге повторяет удары крыльев Тейрна прямо под нами, не отставая от нас. С ней все в
порядке. Они оба в порядке.
Это не Рессон, и я не потеряла свою лучшую подругу.
"Ты безрассудная, безответственная...", - кричу я.
"Не за что!" - кричит она, дождь струится по ее лицу, когда она отстраняется и
возвращает мне клинок. "Почини свое седло. Я подниму кинжал с земли". Она встает, затем
одаривает меня улыбкой и спрыгивает с плеча Тейрна.
 Я слежу за ее падением и облегченно вздыхаю, когда она без труда приземляется на
Фейрге.
"Мое седло заклинило!" говорю я Тейрну, когда мы снова поднимаемся к битве.
"Хорошо. Может быть, ты останешься в нем".
Солнечный свет сверкает на лабрисе Квинн, когда она с размаху всаживает
двусторонний боевой топор со спины Крута в плечевой сустав виверны, изо всех сил
пытающейся впиться зубами в Глейна.
"Мельгрен в десяти минутах, но только двое его помощников поспевают за ним, и,
по общему мнению, большинство темных владык сдерживают себя для второй волны".
Тейрн проезжает мимо Крута, а я вглядываюсь в серое море и с трудом подавляю позывы к
рвоте. Там должно быть по меньшей мере шесть безвсадниковых виверн. Как долго мы
сможем продолжать в том же духе? Повернувшись в седле, я замечаю, как под нами Ксаден
на Сгаэль втаскивает виверн за горло в склон горы, одну за другой на скорости пикируя на
них.
"Сгаэль в меньшинстве!"
"Если ей нужна помощь, она попросит..."
К какофонии наверху присоединяется полный боли рев, и моя грудь сжимается.
"Андарна?" Я тянусь к связи, окидывая взглядом размытый горный склон, пока мы летим
вверх.
"Я довольно раздражающе безопасна и скрыта", - отвечает она.
"Аотром!" кричит Тейрн, и мой желудок опускается.
Ридок.
Тейрн проносится вправо, избегая падающего тела виверны, но над нами еще одна,
вцепившаяся зубами в задние конечности Аотрома, и еще три, приближающиеся для
расправы.
Сойер и Слизег летят с противоположной стороны нашего сектора, пытаясь
перехватить нас одновременно, но все остальные уже под нами. Я убираю кинжал в ножны
на бедре, заряжаю арбалет и пристегиваю его к бедру, когда мы взмываем вверх.
Рев Тейрна сотрясает все его тело, когда мы приближаемся, и я держусь за поводья,
готовясь к резкому столкновению, но он пролетает мимо, когда Сойер и Слизег вступают в
схватку, а затем размахивает своим массивным хвостом в сторону троицы
приближающихся виверн.
Я поворачиваюсь настолько, насколько позволяет седло, когда раздается хруст
ломающихся костей. Виверна падает из схватки, у нее пробита половина головы. Одна
убита. Осталось три.
Тейрн делает самый крутой поворот, который я когда-либо испытывала на его спине,
и мое зрение затуманивается на краю, когда он выводит нас почти вертикально, прежде чем
перевернуть крыло влево и свалиться в пикирование. Я яростно моргаю от ветра и дождя,
пока мы летим на помощь Аотрому и Ридоку.
Ридок со спины Аотрома делает все возможное, чтобы сбить виверну с ног, вонзая
меч в ее морду, но проклятая тварь не отпускает.
Слизег успевает первым, наносит виверне удар хвостом меча и перерубает
переднюю лапу. Когда виверна не отпускает его, он поворачивается, чтобы сомкнуть
челюсти на его шее, но, в отличие от Тейрна, он не настолько силен, чтобы свернуть шею
укусом, и теряет драгоценные секунды, оставляя себя беззащитным перед оставшейся
парой виверн.
Мы не успеем.
Пара меняет курс, в последнюю секунду отклоняясь от Аотрома и нацеливаясь на
Слизега.
Мы почти у цели, но все происходит так чертовски быстро, что кажется, будто весь
мир замирает.
В одно мгновение ближайшая виверна раскрывает пасть.
 В следующее мгновение она обдает Слизега зеленым огнем, и Сойер, едва избежав
ожогов, ныряет назад с сиденья и скатывается по позвоночнику Слизега дымящимся
сапогом.
В третий раз он завершает атаку, вгрызаясь в открытый бок Слизега. Сойер бьет
ногой в зияющую пасть, спасая своего дракона от укуса, но в следующий момент он сам
получает удар - его нога исчезает между массивными зубами виверны.
"Сойер!" кричит Ридок.
Крик Сойера разрывает мне душу, и я почти повторяю его, когда челюсть виверны
со звучным щелчком смыкается, а Тейрн замедляет падение прямо над головой, всего в
дюжине футов над Аотромом, когда оставшаяся виверна уворачивается от схватки.
Вес Тейрна смещается, и я понимаю, что он выбрал угол атаки и собирается
пикировать, но в таком положении есть время спасти только Сойера или Слизега, но не
обоих. Сойер взвизгивает от боли, когда виверна наполовину оттаскивает его от Слизега,
отрывая уродливую серую голову, а затем снова огрызается.
Мой желудок скручивается, а дыхание грозит сбиться.
Черт, ниже колена Сойера ничего не осталось.
Он теряет кровь и хватку.
Нет. Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как умирает еще один мой друг.
Я отказываюсь.
Схватив кинжал в левую руку и арбалет в правую, я перерезаю кожаный ремень
своего пояса, когда Тейрн опускает правое крыло, давая мне идеальный угол для одного.
Один. Второй. "Прости меня".
"Не смей..."
"Убей второго быстро, ради нас обоих!" Я уже двигаюсь, убираю кинжал в ножны
и выпрыгиваю из седла, набирая один, два, три беговых шага перед прыжком.
Андарна. Ксаден. Моя сестра. Бреннан. Все они мелькают у меня в голове, когда мои
руки взмахивают в падении, нащупывая лишь воздух, но именно лицо моей матери я вижу
в своем сознании, когда приземляюсь на спину Аотрома, подошвы моих сапог находят
опору на краю одной из чешуек его позвоночника.
"Серебристая!"
"Как тебе такая посадка?" Черт возьми, у меня получилось.
Ридок, должно быть, думает так же, потому что он смотрит на меня в полном шоке
в течение секунды, прежде чем выдернуть свой меч из носа виверны, а затем движется,
чтобы снова вонзить его, когда я начинаю бежать к нему. "Я не могу снять с него эту
чертову штуку!"
Сердце колотится так же сильно, как и ноги, когда Тейрн завершает пикирование
справа от меня, и черная полоса заполняет все мое периферийное зрение. Не обращая
внимания на инстинкт самосохранения, который подсказывает мне, что это плохая идея, я
мчусь к Ридоку и сую ему в руки арбалет. "Стреляй, как только я окажусь на Слизеге, и
возвращайся на свое место!"
"Когда ты что?"
Я не останавливаюсь, чтобы ответить на вопрос, слишком занятая тем, что бегу на
нос проклятой виверны, которой Слизег сейчас вырывает часть горла.
Я взбегаю по склону между глаз виверны, которая впивается зубами в Аотрома,
затем на плоскую часть ее головы между рогами, когда Слизег отрывает ему челюсть.
"Я сам тебя придушу, как только" - рычит Тейрн, и я слышу отчетливый звук хруста
костей вдалеке - "я повалю тебя на землю!".
Я едва не наступаю лодыжкой на шип, наполовину проходящий по извивающейся
шее виверны, и ловлю себя на том, что Слизег поворачивает голову назад, к виверне,
атакующей его всадника, но хватка Сойера вдоль чешуи его позвоночника слишком слаба,
чтобы Слизег мог быстро маневрировать. Дракон не может защитить своего всадника, не
потеряв его.
 Он издает сотрясающий череп рев, когда виверна снова бросается на Сойера и
безрезультатно машет хвостом.
"Быстрее, Ви!" кричит Ридок.
"Слизег!" кричу я, нарушая кардинальное правило всех всадников. "Позвольте мне
помочь ему!"
Красный поворачивает голову в мою сторону, буравя меня яростными золотыми
глазами, и я киваю, молясь Данну, чтобы он понял, чтобы он не шевелился, а затем
спрыгиваю с шеи виверны, отталкиваясь ногами для расстояния.
Я приземляюсь прямо над глазами Слизеага и обхватываю левой рукой один из его
рогов, чтобы остановить движение и удержать равновесие, когда его голова поворачивается
в сторону виверны, атакующей Сойера, огрызаюсь на виверну и не успеваю.
"Сейчас, Ридок!" Используя рог Слизега в качестве рычага, я врезаюсь ему в шею,
когда позади раздается взрыв, и по моей спине разливается жар.
Сойер перебирается через позвоночник Слизега, и я бегу быстрее, минуя сиденье.
Если он упадет на эту сторону, Тейрн ничего не сможет сделать. Мы слишком близко к
хребту внизу.
"Где ты?" спрашиваю я Тейрна, когда глаза Сойера встречаются с моими в двойном
приближении.
Я не обращаю внимания на треск и рычание над головой и продолжаю двигаться.
"Где я и должен быть, в отличие от тебя!" - прорычал он, когда его гигантская рама
развернулась в небе передо мной, выронив из пасти безжизненное тело четвертой виверны.
"Хорошо. А теперь сделай мне одолжение". Я пролетаю мимо крыльев Слизега и
оказываюсь рядом с огромными, скрежещущими зубами виверны, готовой сожрать Сойера.
"Какое?" спрашивает Тейрн, уже подлетая к нам.
"Вайолет?" Глаза Сойера расширяются от шока, кровь вытекает из его ноги жуткими
ритмичными струйками. Ему срочно нужен целитель.
Я падаю на колени, проскальзывая последние несколько футов, и врезаюсь в Сойера,
отбрасывая его дальше по позвоночнику Слизега к задним конечностям дракона. Обхватив
Сойера, я сжимаю его руки за спиной. "Держись!" кричу я, когда мы скользим по
бесчисленным красным чешуйкам в нескольких секундах от края.
Слизег отрывается от линии хребта, давая нам несколько сотен футов высоты, столь
необходимой для неизбежного падения, и опрокидывает нас.
"Серебристая!"
Сойер обхватывает меня руками, когда мы падаем со спины Слизеага на открытое
пространство.
"Поймай меня". Ветер рвет мои волосы, лицо, кожу, но я держусь за Сойера, пока
мы падаем в полном свободном падении. Я могу спасти его. Он не должен умереть сегодня.
Он не умрет.
Раз. Два. Три. Четыре. Я считаю удары своего сердца, пока мы преодолеваем горный
хребет.
"Что ты делаешь?" Ксаден рычит, и у основания моей шеи появляется знакомое
слабое ощущение бархата, как будто сила Ксадена была расширена до предела. Наше
падение замедляется, но ненамного, когда темное крыло закрывает небо.
"На что блять по-твоему это похоже..." Дыхание вырывается из моих легких,
когда железные тиски смыкаются вокруг нас, останавливая наше падение с резким
изменением импульса. Тейрн.
"Какую часть фразы "оставайся в седле" ты не поняла?" прорычал Тейрн,
удерживая нас в ненадежной хватке своего когтя и отклоняясь влево, в сторону Басгиата.
"Ты не мог находиться в двух местах одновременно", - возражаю я, пытаясь
отдышаться, когда Сойер замирает надо мной, припав подбородком к моему плечу. "Ты
должен был убить четвертую виверну, а Слизег не стал бы защищаться, если бы это
означало потерю Сойера, поэтому я взяла Сойера".
 "И ты просто надеялась, что я тебя поймаю?" Он взмахнул крыльями, снижая
скорость до скольжения.
"Как будто не поймал". Воздух вливается в мои легкие струйкой, затем потоком.
Он насмехается. Затем меняет тему: "Твой брат починил камень, но не чувствует...
надежды".
Мое сердце поднимается, чтобы упасть. Что ж, это... замечательно.
"Почему? Он не может быть напитан?"
"Марбх не любит подробностей". Тейрн приземляется на три когтя на маленькой
полянке между задней частью школы и обрывом, осторожно открывая тот, что держит нас.
Что это, черт возьми, значит? Я толкаю Сойера в спину и перекатываюсь на колени,
прикладывая пальцы к пульсу на его бледной веснушчатой шее.
"Кто-нибудь, помогите нам!" кричу я, и мой голос эхом отражается от каменных стен
административного здания. Вялое биение его пульса заставляет меня вздрогнуть. Он
слишком быстро теряет кровь, а помощи не видно, хотя очевидно, что мы не первые
раненые, приземлившиеся здесь.
"Я позову на помощь, - отвечает Тейрн.
Ты не можешь его забрать, - говорю я Малеку, опускаясь на колени в алый снег. Ты
забрал Лиама. Сойера ты не получишь.
"Сойер?" Я дергаю пряжку на ножнах, пристегнутых к левому бедру, и, к счастью,
они поддаются. Ножи и все остальное, я наматываю их на обтрепанную кожу под коленом
Сойера, на дюйм выше потрепанной плоти, продеваю кожу через пряжку и тяну изо всех
сил, вскрикивая от боли, пронзившей мое левое плечо. "Ты должен проснуться! Открой
глаза!"
Горький вкус страха наполняет мой рот, когда я усилием воли проталкиваю
металлический штырь через гладкий участок кожи. "Пожалуйста?" Я умоляю его, мой голос
срывается, пока мои пальцы ищут пульс на его запястье, затем на шее, оставляя багровые
отпечатки на бескровной коже. "Пожалуйста, Сойер, пожалуйста. Мы же обещали, что все
доживем до выпускного, помнишь?"
"Помощь пришла", - объявляет Тейрн.
"Я помню", - шепчет Сойер, его глаза открываются.
"Слава богам!" Я улыбаюсь ему, моя нижняя губа неудержимо дрожит. "Подожди..."
"Вайолет!" Марен окликает меня с другого конца поля, и я поднимаю голову, чтобы
увидеть ее на спине Даджа. Грифон мчится вперед под дождем, быстро преодолевая
расстояние, а Кэт и Браген идут пешком чуть позади.
Тейрн вскидывает голову и смотрит на поле боя. "Сгаэль..."
"Вперед!" Если она в опасности, то и Ксаден тоже, а если учесть, что на границе
нашего сектора из серой стены выходят гигантские нити теней...
Тейрн приседает, затем взмывает вверх и с тяжелыми ударами крыльев взмывает в
утреннее небо, когда Даджа достигает нас, волоча за собой поклажу.
"Что случилось?" Марен соскользнула со спины Даджи, ее дубленые кожаные штаны
были испачканы кровью.
"Виверна отняла у него ногу". Я смотрю между ними, когда появляются Браген и
Кэт. "Вы в порядке?"
"Это не наше", - говорит Браген, приседая по другую сторону от Сойера. "С тобой
все будет в порядке", - уверяет он его. "Просто нужно доставить тебя к целителям". Он
просовывает руки под Сойера, поднимает и несет его к Дадже.
К целителям. Потому что лечить - не вариант, не без ноги.
"Мы переправляем раненых", - говорит Марен через плечо, возвращаясь к Дадже,
пока Кэт помогает Брейгену опустить Сойера на подстилку.
"Спасибо." Я откидываюсь на пятки и смотрю на небо, позволяя силе моей связи с
Ксаденом уверить меня в том, что с ним все в порядке, вместо того, чтобы отвлекать его
вопросами.
 "Не благодари нас", - говорит Марен, быстро поднимается и устраивается между
плечами Даджи, после чего уносится в квадрант целителей, Браген следует за ней.
"Ты выглядишь как дерьмо". Кэт приседает передо мной, ее коса такая же мокрая,
как и моя, и оглядывает меня. "Я слышала, что ты там натворила. Ну, Кира видела и
рассказала мне. Это было мужественно".
"Ты бы сделала то же самое". На меня наваливается усталость, плечи опускаются,
когда адреналин улетучивается.
"Я бы бежала быстрее". Она освобождает один из своих кинжалов со сплавной
рукоятью и протягивает его мне. "Похоже, тебе не хватает одного. У меня есть другой".
"Спасибо." Я принимаю его как предложение мира.
"Я присмотрю за Сойером", - обещает она, вставая. "И не смейте меня за это
благодарить", - бросает она через плечо и, не говоря больше ни слова, идет к юго-западной
башне.
Проводник падает на мое предплечье, когда я вытираю дождь с глаз. Я совсем
забыла, что эта чертова штука вообще существует. Посмотрев налево, потом направо, я
замечаю разбросанные тела виверн и одного Зеленого Косовоста, от которого у меня
замирает сердце...
Тейн?
"Жив, - обещает Тейрн, уже летя ко мне. "Они сдерживают последнюю волну, а твоя
мать... За тобой!"
Я, спотыкаясь, встаю на ноги и поворачиваюсь лицом к обрыву... и к вэйнителю,
который стоит в двадцати футах от меня и с любопытством наблюдает за мной с лицом в
форме сердца, которое когда-то было неоспоримо красивым.
Мой желудок скрутило, и я крепче сжала кинжал, который оставила мне Кэт. Кэт.
Я не хочу привлекать внимание к удаляющемуся летуну, если вэйнитель уже не видит ее.
"Бежать бессмысленно", - говорит темный владыка, медленно шагая вперед, словно
я представляю для него не больше угрозы, чем бабочка. "Мы оба знаем, что я иссушу всю
землю под тобой, и тогда все будет напрасно". Она вскидывает руки, жестом указывая на
царящий вокруг нас хаос.
"Сорренгейл!" кричит Кэт, и я слышу, как она бежит ко мне.
"Беги, Кэт!" кричу я, бросая взгляд на Тейрна и замечая его в середине погружения,
примерно через минуту, но шаги не замедляются.
Глаза темной владелицы вспыхивают, когда она видит Кэт, и она опускается на
колено, простирая руку к ледяной земле.
"Стой!" кричу я, и сердце бросается в горло и задерживается там. Все гораздо хуже,
чем в моем кошмаре. Даже если бы я могла убежать, неизвестно, что она сделает с Кэт.
Щелкнув запястьем, я хватаю проводник в левую руку, а правую поднимаю - кинжал и все
остальное, - открывая двери к силе Тейрна, которые я так и не успел до конца закрыть.
Слякоть тает у меня под ногами, от кожи поднимается пар, когда ко мне подбегает
Кэт. "Ты должна уйти отсюда".
"Заткнись." Она вытаскивает кинжал из ножен на бедре.
"О, да ты сильна, не так ли?" Темная владычица качает головой в сторону,
медленная, коварная улыбка искривляет ее рот, когда она поднимается, изучая меня.
"Повелительница молний".
В облаке над нами гремит гром, а в моих венах собирается энергия, горячая и
трещащая. Мне не нужно бежать. Я могу управлять.
"Она мне безразлична". Она смотрит на Кэт. "Но ты, у меня приказ не убивать, так
что давай не будем усложнять."
"Меня?" Какого черта?
Она делает шаг вперед, и я выпускаю удар, который ударяет по земле прямо перед
ней, останавливая ее на месте. "С тобой ему будет так весело управляться".
 Кошмар возвращается с новой силой, слова Мудреца доносятся до меня настолько,
что у меня дрожит рука.
В ее узких глазах появляется дикий взгляд. "И я стану его любимицей, чтобы
доставить тебя. Скоро я стану больше, чем просто асим". Ее слова льются все быстрее и
быстрее. "Я получу Долину, когда все закончится!"
Доставить меня?
"Ты можешь убить ее в любой момент", - напомнила Кэт, не сводя взгляда с темного
владыки.
"Я хочу знать, какого черта она имеет в виду, говоря о моей доставке", - пробормотал
я себе под нос.
"Ты обратишься за чем-то гораздо более опасным..." Разве не это он говорил в
кошмаре?
"Это буду я! Я!" Вэйнитель засовывает дрожащую руку в свои растрепанные рыжие
волосы.
Кэт делает это, усиливая жадность женщины, раскручивая ее на собственные
эмоции. Должна признать, это довольно крутая способность, когда она не использует ее на
мне.
"Хватит, Уинн". Слева появляется темный человек в коже того же цвета, что и
пульсирующие вены возле его глаз, обходит тело упавшего зеленого и выбрасывает руку.
Кэт с криком отлетает назад, врезаясь в землю позади меня. Черт. Больше нет
времени на любопытство. Я взмахиваю рукой, жар вырывается из каждого сантиметра моей
кожи, когда я наношу удар из облака сверху, мгновенно поражая Уинн. Она падает там, где
стояла, ее глаза открыты и расплываются, от ее трупа поднимается дым.
"Потрясающе". Новый направляется ко мне, сжимая кулак.
Проводнк вспыхивает нестерпимым жаром.
Я бросаю его, с ужасом наблюдая, как он распадается, не оставляя ничего на конце
браслета. Он вскидывает руку ладонью вверх, и я поднимаюсь на ноги, зависаю в воздухе,
полностью обездвиженный.
Как во сне, но это не Мудрец.
Мое горло закрывается. Я не могу поднять руку, чтобы взмахнуть ею, или даже
крикнуть Кэт, чтобы она бежала, пока есть возможность. Это не сон. От этого не
проснуться.
"Спокойно!" приказывает Тейрн, почти настигая нас, но не достаточно близко.
"Я уже иду!" кричит Ксаден, когда вэйнитель перешагивает через тело своего
товарища, словно через пейзаж, и направляется ко мне.
Они не успеют.
Я тоже не успею.
Это значит, что я убила нас всех.
Но Андарна может жить. Она просто должна держаться, должна сделать выбор в
пользу выживания.
"Он почти здесь, так что давайте пошевеливаться, ладно?" - говорит темный
владыка, находясь уже менее чем в дюжине футов от него. "Орда устала висеть, ожидая
разрешения напасть".
В скале за спиной темного владыки появляется фигура. Нет, не фигура, а часть скалы
- огромный... валун?
Валун с оскалом золотых глаз.
Он вылетает из скалы, как снаряд, расширяется, меняет цвет, отращивает крылья,
когти и черную чешую.
 Я одна считала, что знание о щитах, о защите, которую они обеспечивают, не
должно приносить пользу только Наварре, и это стоило мне всего.

-ДНЕВНИК ЛИРЫ МОРРЕНСКОЙ - ПЕРЕВОД КАДЕТА ДЖЕСИНИИ НЕЙЛВАРТ

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Темный владыка поворачивается, но его скорость недостаточна. Андарна

приземляется прямо перед ним, затем открывает рот и дышит на него огнем, поджаривая
темного мага, а затем смыкает челюсти и отрывает его голову от тела.
Я падаю в тающую слякоть одновременно с его трупом, а она выплевывает
обезглавленную дымящуюся голову, а затем вдыхает горячий пар с примесью серы.
Что. Что. На самом деле. Блядь.
"Ты..." Я вскакиваю на ноги и, спотыкаясь, иду к ней. "Ты просто..."
"Я дышу огнем". Она прихорашивается, расправляя крылья.
"Ты только что его съела?" Кэт встает, но держится на расстоянии.
"Ты не разговариваешь с драконами, на которых не ездишь, человек". Андарна
щелкнула зубами в сторону Кэт.
"Ты выглядела как часть скалы". Я смотрю на Андарну так, словно никогда не видела
ее раньше. Может, и никогда видела.
"Я же говорила тебе, что могу спрятаться". Она смотрит на меня не мигая.
Я открываю рот, потом закрываю его, подыскивая слова там, где их нет. Это не было
прятаньем. Ее чешуя сейчас такая же черная, как у Тейрна. Может быть, мне мерещится?
Тейрн приземляется справа, разбрасывая слякоть, и оглядывает наше маленькое поле
боя с быстрой оценкой. "Ты быстро справилась с ним".
"Она". Я указываю на Андарну, в то время как Сгаэль и Слизег приземляются позади
Тейрна.
"Ты дышишь огнем", - признает Тейрн, в его голосе звучит нотка гордости.
"Я дышу огнем". Андарна вытягивает шею во весь рост.
"Мельгрен приказывает нам идти в Долину". Глаза Тейрна сужаются, и он
поворачивает голову в сторону Сгаэль.
"Они потянут весь отряд в Долину?" Я поднимаю взгляд вверх, отмечая, что в нашем
секторе осталось всего две виверны.
Орда устала висеть, ожидая разрешения на атаку. Так сказал темный владыка.
Последняя волна еще не ударила.
"Не весь отряд. Только мы", - уточняет Ксаден, обходя Тейрна. Крошечные струйки
пара поднимаются там, где дождь попадает на открытую кожу его рук. Он выглядит таким
же усталым, как и я, на его предплечье видна рваная рана, но отсутствие других видимых
повреждений заставляет меня с облегчением опустить плечи.
"Они еще не отправили свою последнюю волну, а Сойер и Аотром уже ранены. Если
мы переместимся вдвоем, то отряд, Бреннан и защитный камень останутся
незащищенными". Я качаю головой. Мы не можем этого допустить. Бреннан - наш лучший
шанс выжить.
 "Именно", - говорит Ксаден, подходя ко мне. "Ты в порядке?" Его рука обхватывает
мои плечи, и он крепко целует меня в висок. "Они держатся там, пока волна отступает. Нам
нужно быстро аргументировать свою точку зрения".
"Я в порядке", - обещаю я. "Пойдем".
"Они у входа. Мы встретимся там", - говорит Тейрн.
"Иди к Марбху", - говорю я Андарне, надавливая на левое плечо и вращая суставом,
пытаясь унять острую, пульсирующую боль внутри сустава.
"Я буду там, где я тебе нужна", - хмыкает она.
"Хорошо, если только с Марбхом". Я поднимаю брови. На дракона.
Она дважды щелкает хвостом и уходит, но, по крайней мере, она направляется в
сторону комнаты с защитным камнем, расположенной внизу.
Залы Басгиата наполняются хаосом, когда мы проходим мимо вереницы грифонов и
входим в охраняемую боковую дверь под колокольней. У меня сводит живот. У стены возле
входа в лазарет на этом уровне сидят раненые пехотинцы и всадники с различными
травмами, но в основном с ожогами; их крики боли наполняют каменный коридор, а
целители второго и третьего курсов бегают от пациента к пациенту.
"Койки закончились двадцать минут назад", - тихо говорит нам Кэт. "Пока что
больше всего пострадала пехота".
"Обычно так и бывает", - замечает Ксаден, не сводя взгляда с двери, ведущей во
внутренний двор, и десятков раненых справа от нас.
Мы резко останавливаемся, когда мимо нас проносится взвод пехоты. Судя по
знакам различия на воротниках, они - первокурсники.
"Вайолет". Кэт хватает меня за локоть, и я поворачиваюсь к ней, но останавливаюсь,
когда Ксаден распахивает дверь. "Скажи своей матери, что мы будем сражаться в воздухе,
если она сможет остановить дождь, а если нет, то размести нас как пехоту. У нас больше
опыта борьбы с вэйнителями, чем у кого бы то ни было здесь, а грифоны исключительно
быстры на земле".
В ее карих глазах только решимость, и я киваю. "Я передам ей". Она опускает руку,
и мы с Ксаденом выходим во двор.
Мы пробираемся сквозь строй отрядов в темно-синей форме, которых
инструктируют дрожащие второкурсники. Такое впечатление, что их ряды распались, и они
собирают отряды из тех, кто не пострадал.
Когда мы добрались до центра, нам стало хорошо видно, что прямо перед открытыми
воротами проходит совещание руководства.
"Хоть бы закрыли эти чертовы ворота!" - кричит один из пехотных курсантов,
проходя мимо нас с Ксаденом.
"Закрытие ворот вам не поможет", - отвечает Ксаден, указывая влево на труп
виверны, пробивающийся сквозь частично разрушенную крышу. "Даже если бы они были
пешими, пять секунд, которые им понадобятся, чтобы пройти, не стоят потери
необходимого выхода".
Я бросаю сочувственный взгляд на второкурсника и выхожу вслед за Ксаденом. "Ты
мог бы быть немного..."
"Дружелюбнее? Мягче?" - возражает он. "Добрее? Как, черт возьми, это им
поможет?"
Он не неправ.
"Эй, - говорит второкурсница в темно-синей форме из отряда справа, ее взгляд
скользит по моему плечу.
"Извини, но он прав. Закрытие ворот не поможет". Я говорю это так мягко, как
только могу.
"Я не для этого тебя остановила". Она указывает мне за спину. "За тобой гонится
писец".
 Я поворачиваюсь и вижу Джесинию, бегущую ко мне под дождем, ее рука спрятана
под мантией.
Она держит дневник сухим.
"Попробуй уговорить ее укрыться в безопасном месте", - предлагает Ксаден. "А я
тем временем начну выбирать бой без тебя". Он входит в тридцатифутовый арочный проем,
служащий воротами Басгиата, проходит под первым портупеей и идет дальше, сразу же
привлекая внимание моей матери, генерала Мельгрена и трех его помощников, стоящих у
края второй портупеи. Хвосты их драконов покачиваются прямо за ними, образуя стену
высотой в половину высоты самой крепости, а в случае с Кодагом даже больше.
"Ты должна быть...", - начинаю я показывать перед Джесинией, но опускаю руки,
понимая, что ей негде быть в безопасности.
Она хватает меня за локоть свободной рукой и тянет в арку, под портупею. Оставив
дневник в мантии, она протягивает другую руку, чтобы показать. "Мне кажется, я нашла
разницу между ними, но я думаю, что дневник Лиры - ложь".
"И что же ты нашла?" Я показываю, повернувшись спиной к Мельгрену и подняв
щиты, блокируя всех, даже Тейрна и Андарну.
"Я думаю, это семерка". Она поднимает на меня брови. "Но этого не может быть".
"Я не понимаю." Я качаю головой. "Что "семь"?"
"Это единственное различие между двумя журналами. Я сначала подумала, что,
может быть, это означает руны, что мы неправильно перевели эту часть, поскольку на камне
в Аретии семь рун", - подписывает она, наморщив лоб двумя линиями. "Но я проверила и
перепроверила".
"Покажи мне."
Она кивает, затем достает дневник Лиры, листает его до середины, нажимает на
символ в центре страницы и передает его мне, освобождая руки. "Вот этот символ - это
семерка. Но у Уоррика написано шесть, запомни".
У меня замирает сердце, и я медленно киваю.
Она должна ошибаться.
"Здесь написано: "Дыхание жизни семи соединилось и подожгло камень железным
пламенем".
Плечи опускаются, я вздыхаю. Семь драконов - это невозможно. Существует только
шесть логов: черное, синее, зеленое, оранжевое, коричневое и красное.
Я протягиваю ей журнал. "Тогда, может быть, это не семь. Может быть, ты
неправильно перевела?"
Она качает головой, перелистывая первую страницу журнала, затем отдает его
обратно. "Вот." Она выводит символы, затем поднимает руки. "Здесь записана история
Лиры из Первой Шестерки". Она нажимает на шестерку, затем перелистывает страницы и
переходит к предыдущему месту в середине. "Семь".
Мои губы разошлись. Черт. Дерьмо. Черт.
"Они близки", - показывает она. "Но это семерка. А на камне в Аретии семь кругов.
Семь рун. Семь, - повторяет она последнее слово, как будто я мог неправильно понять.
Семь. Мысли крутятся в голове слишком быстро, чтобы я могла ухватиться только
за одну. "Этот дневник должен быть... неправильным", - показывает она, когда я умолкаю.
Я закрываю книгу и протягиваю ей. "Спасибо. Тебе следует пойти в лазарет. Сойер
там, и если мы..."
Она запихивает дневник в мантию и начинает показывать, пока я не закончила.
"Почему Сойер в лазарете?" Ее глаза расширились.
"Виверна отняла у него ногу".
Она быстро вдыхает.
"Иди. Если мы эвакуируем раненых, Марен сказала, что присмотрит за ним, так что
если мы эвакуируемся, это самое безопасное место для тебя. Она вытащит вас обоих".
Джесиния кивает. "Будь осторожна".
 "И ты тоже."
Она подхватывает свою мантию и бежит через двор, направляясь к самой южной
двери.
У меня голова идет кругом, когда я поворачиваюсь к руководству, собравшемуся в
конце арки, и начинаю идти.
Может ли это означать грифона? Это то, что подразумевалось под словами "шесть и
один"? Нет. Если бы грифон внес свой вклад в защиту, то летающая магия работала бы в
пределах границ. Но ведь не существует семи пород драконов...
Я споткнулся, зацепившись рукой за каменную стену, а мой мозг устремился по
пути, который имеет единственный смысл. Даже если этот путь нелепый.
Но...
Черт возьми.
Я тут же отбросила эти мысли, прежде чем кто-то, связанный со мной, сможет
пробить мои щиты и поймать меня на этих мыслях.
"Ни в коем случае", - огрызается Ксаден на Мельгрена, который стоит между двумя
своими помощниками.
Я встаю между матерью и Ксаденом.
"Ты думаешь, курсанты смогут все это отстоять?" Полковник Панчек дико
жестикулирует в воздухе, как Зеленый Косовост.
Сердце замирает, когда Тейн расправляется с последней виверной, оставшейся в их
секторе. Серая туша падает с неба и приземляется где-то на северо-востоке, за линией
драконов.
"Что ты здесь делаешь?" спрашивает меня мама, когда я поднимаю взгляд к линии
виверн, парящих вдалеке. До сих пор мы были ранены, но они, несомненно, являются
убийцами, и в центре их линии зияет дыра, как будто они кого-то ждут.
"Она никогда не бывает далеко от него", - язвит Мельгрен.
Эти виверны ждут, как и предполагала темного владыку, и у меня желудок сводит
при мысли о том, кого они ждут.
"Мы не берем Тейрна и Сгаэль для защиты Долины, - объявляет Ксаден, сложив руки
на груди. "У них уже есть Первое и Второе крылья, а также все не связанные драконы".
Сгаэль и Тейрн приземляются справа, у башни, ведущей к Парапету, и мне остается
только надеяться, что Андарна не прячется там вместе с ними, поскольку я не решаюсь
опустить щиты, чтобы проверить. Впервые в жизни именно я держу в руках то, что может
стать главной тайной.
"Из-за тебя я не могу эффективно планировать", - огрызается генерал Мельгрен на
Ксадена. "Из-за тебя я даже не заметил, как началась эта битва". Он старается смотреть на
Ксадана с высоты своего ястребиного носа, но тот, по крайней мере, на дюйм ниже его.
"Не стоит благодарности за то, что прилетел к тебе на помощь", - отвечает Ксаден,
зарабатывая усмешку.
"Долина - единственное, что имеет значение", - перебивает мама, слегка сдвигаясь
так, что ее плечо оказывается между мной и Мельгреном. "Архивы уже запечатаны.
Остальную часть крепости можно отстроить заново".
"Ты собираешься ее бросить", - мягко говорит Ксаден, используя тот холодный,
угрожающий тон, который раньше пугал меня до смерти. Судя по тому, как Панчек
отступает назад, он не утратил своей угрозы.
Их молчание проклято. Мой взгляд перескакивает с лица на лицо, ища кого-нибудь
- кого угодно - чтобы возразить.
"Они могут пустить эту линию в любой момент". Мельгрен указывает на
ожидающую орду. "У нас более шестидесяти раненых пар, будь то дракон или всадник. Вон
та орда возьмет нас, как бы мы ни были разбросаны сейчас".
"Тогда почему бы не перебросить всех курсантов в Долину?" спрашивает Ксаден.
 Мельгрен сузил глаза-бусинки. "Ты можешь возглавить революцию, Риорсон, но ты
ничего не знаешь о том, как выиграть войну".
По крайней мере, он назвал это революцией, а не восстанием.
"Ты используешь их как отвлекающий маневр". Ксаден опустил руки. "Тактика
задержки. Они умрут, пока у тех, кто в Долине, будет время подготовиться. Подготовиться
к чему именно?"
У меня отпадает челюсть. "Ты не можешь этого сделать". Я поворачиваюсь, ставя
себя перед мамой. "А тебе и не нужно. Бреннан починил защитный камень".
"Даже Бреннан не может починить магию, кадет Сорренгейл". В ее глазах нет ни
малейшей возможности отклониться от курса.
"Нет", - признаю я. "Но ему и не нужно. Если камень починить, он может обрести
силу. Мы все еще можем поднять щиты. Я знаю, как".
Любопытная ласка мерцающей тени скользит по моим щитам, но я не пускаю его
внутрь.
"Ты не совсем преуспела в Аретии, не так ли?" - спросила она, понизив голос так,
что слышу только я. "Могу" - это недостаточно хорошо". Эта часть предназначена для более
широкой аудитории, и упрек раскаляет мои щеки.
"Я могу это сделать", - шепчу я в ответ так же тихо, а затем повышаю голос, чтобы
меня услышали. "Если ты отправишь Ксадена и меня в Долину, то оставишь без защиты
защитный камень, а это единственное решение, которое позволит сохранить жизнь всем,
кто сейчас находится на этом поле".
"Ты не знаешь, работает ли он после починки", - медленно произносит она, словно
есть шанс, что я ее неправильно пойму. "И даже если бы он работал..."
"Их предводитель прибыл", - сообщает мне Тейрн, и, судя по тому, как морды всех
всадников поворачиваются к небу, включая мою, он не единственный дракон, который это
заметил.
Там, в центре орды, сейчас летит виверна, чуть крупнее остальных, и на ней всадник
в королевской синей форме. Желудок подсказывает, что если он подойдет ближе, я узнаю
его темные редеющие волосы и раздраженно поджатые губы, хотя логика утверждает, что
нет, что это всего лишь гребаный сон.
Сердцебиение учащается, страх пропитывает мою кожу, холоднее, чем дождь и
тающий снег вокруг нас.
"Как видишь, - говорит мама, отрывая взгляд от орды. "Теперь уже слишком поздно
ставить защиту".
"Нет!" возражаю я.
"Кадет..." - начинает мама.
"Я могу поднять их", - обещаю я, ставя себя на ее пути, когда она пытается обойти
меня. "Если они смогут удержать силу, то я смогу поднять щиты!"
"Кадет", - огрызается мама, ее щеки становятся румяными.
"По крайней мере, проверь, может ли камень удерживать силу, прежде чем
приговаривать всех нас к смерти!" Я настаиваю.
"Вайолет!" кричит мама.
"Послушай меня!" кричу я в ответ. "Хоть раз в жизни послушай, что я тебе говорю!"
Она откидывает голову назад.
Я продолжаю. "Хоть раз в жизни доверься мне. Поверь в меня. Я смогу поднять
защиту".
Вот оно, легкое сужение глаз, которое говорит о том, что я привлекла ее внимание.
"Если мы поднимем защиту, каждая виверна на этом поле погибнет. Каждый темный
маг будет бессилен..." Я сглотнула, подумав о Джеке. "Почти бессилен. Назовите хоть одно
другое оружие, способное на такой подвиг. Просто спустись туда вместе со мной и
посмотри, будет ли это оружие обладать силой. Помоги мне напитать его", - умоляю я маму.
"Если оно не будет держать силу, тогда я сделаю все, что вы хотите, но я могу это сделать,
генерал. Я знаю, как".
"Хватит об этом. Мы теряем время". Мельгрен отмахивается от меня, затем идет к
Кодагу, его помощники следуют за ним.
"Подождите!" - окликает меня мать, и у меня замирает сердце.
"Простите, генерал?" Мельгрен огрызается, останавливаясь, чтобы встретиться с
нами лицом к лицу перед аркой.
"Это моя школа". Мама поднимает подбородок. "Я сказала, подождите".
"Это моя армия!" - рявкает он. "И ждать не надо!"
"Технически, половина этой армии - твоя", - говорит Ксаден, его взгляд прикован к
орде виверн. "Другая половина - моя. И если ты без проблем казнил моего отца, то я без
проблем оставлю тебя умирать, если ты откажешься от ее помощи".
Мельгрен смотрит на Ксадена, цвет медленно исчезает с его лица.
"Я так и думал". Ксаден протягивает руку. "Ты хочешь пойти со мной, Вайолет?"
Что-то в его тоне - возможно, покорность - заставляет меня переплести свои пальцы
с его пальцами и последовать за ним, когда он выходит из арки, проходит мимо Мельгрена
и направляется к драконам.
"Куда ты идешь? Они вот-вот нападут...", - начинает Мельгрен.
"Я даю ей время, которое ей нужно", - отвечает Ксаден, и у меня опускается желудок.
"И они не нападут. Пока не нападут. Они все еще ждут".
"Ради какого хрена?" огрызается Мельгрен.
Рука Ксадена крепко сжимает мою. "Меня".
 Ты полюбишь Вайолет. Она умная и упрямая. Очень напоминает мне тебя. Ты
просто должна помнить, когда встретишь ее: она не ее мать.

-ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА КАДЕТА ЛИАМА МАЙРИ СО СЛОАН

МАЙРИ

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

"Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они ждут тебя?" спрашиваю я, когда мы
оказываемся перед Кодагом, перед открытым полем битвы, усеянным трупами виверн и
драконов. В моей груди зарождается пульсирующая боль ужаса.
Уже столько смертей, а мы еще не столкнулись с самыми страшными их силами.
Судя по этому строю, они сдержали почти всех своих темных владык.
"Это один из их учителей", - говорит Ксаден, не сводя глаз с вэйнителя, скачущего
впереди и в центре. "Тот, что сбежал из Рессона".
"Он тоже был у скал". Я стараюсь, чтобы мой голос был как можно более спокойным,
несмотря на учащенное сердцебиение. Мне нужно срочно поднять эти щиты. Это лучший
шанс выбраться отсюда живыми. Но каждый дракон может использовать свой огонь только
для одного камня, а это значит...
"Он думал, что мы будем в Самаре. Подумал, что мы поступим благородно и ответим
на зов Мельгрена".
"Откуда ты это знаешь?" Я нахмурила брови.
"Сделай нам обоим одолжение и не спрашивай".
Тейрн и Сгаэль пробираются мимо Аймсира, следя за угрозами на земле и в небе.
Сердце колотится, я смотрю между ними и на медленно опускающуюся фигуру мудреца в
сотне ярдов от нас. Он опускается на землю.
Черт. Я должна быть быстрым.
"Если бы тебе пришлось выбирать, как правильно поднять щиты - здесь, в Басгиате,
или у нас..." Я не могу этого сказать. Не здесь. "Что бы ты выбрал?"
Ксаден наморщил лоб, отрывая взгляд от мудреца, чтобы посмотреть на меня.
"Тебе придется выбирать. У меня есть ресурсы только для того, чтобы полностью
поднять защиту здесь или... там". В моем тоне звучит неприкрытая мольба. "Я никогда не
смогу отнять у тебя этот выбор". Он уже так много дал.
Он вздрагивает, затем бросает взгляд в сторону нависшей орды и театрально
медленного спуска Мудреца на его виверне, после чего быстро возвращает глаза к моим.
"Ты поднимешь щиты, где бы ты ни была, а это здесь".
"Но твой дом..." Это мягче, чем шепот.
"Ты - мой дом. И если мы все умрем здесь сегодня, то знание все равно умрет вместе
с нами. Подними щиты Басгиата".
"Ты уверен?" Мое сердце бьется, как секундная стрелка часов, отмеряя оставшееся
время.
"Уверен".
Я киваю, затем вынимаю свою руку из его и поворачиваюсь лицом к самому
большому дракону на континенте. "Мне нужно с тобой поговорить".
 "Черт возьми, Вайолет". Ксаден поворачивается и становится рядом со мной, в то
время как Кодаг медленно опускает голову, наклоняя ее к концу, чтобы взглянуть на меня
сузившимися золотыми глазами, потому что даже при таком уровне я не пройду мимо его
ноздрей. "Ты знаешь, что делаешь?"
"Если я этого не сделаю, мы все умрем". И мне лучше поторопиться, потому что
Тейрн уже почти здесь. Я чувствую, как он разбирает мои щиты. Ни один всадник не сможет
долго удерживать своего дракона на расстоянии, если тот захочет войти.
Ноздри Кодага раздуваются, а губы загибаются над очень острыми, очень длинными,
очень близко расположенными зубами.
"Ты знаешь". Это прозвучало как обвинение. "И ты не сказал своему всаднику,
потому что драконье племя защищает драконье племя".
В лицо ударяет струя пара, и Ксаден ругается под нос, тени вьются у его ног.
"Да. Я догадался. Я уже использовала огонь Тейрна на втором защитном камне, так
что если я заряжу камень в Басгиате, ты придешь?" спрашиваю я, впиваясь ногтями в
ладони, чтобы не дрожать. Это единственный дракон на континенте, кроме Сгаэль, который
в той или иной степени не боится Тейрна.
"Он не нужен тебе в качестве черного дракона для Басгиата", - возражает Ксаден. "У
тебя есть Андарна".
"Ты. Придешь?" Я выдерживаю угрожающий взгляд Кодага. "Мы все умрем, если
ты этого не сделаешь. Эмпирию придет конец".
Он делает еще один вдох пара, на этот раз более мягкий, затем опускает подбородок
в укоризненном кивке и поднимает голову, когда Тейрн приближается слева, а Мельгрен
появляется по дальнюю сторону от передней ноги Кодага.
"Ты испытываешь смерть?" спрашивает Тейрн, протискиваясь сквозь мои щиты.
"Мне нужно было подтвердить секрет, которым я не должна делиться", - отвечаю
я. "Пожалуйста, не дави".
Когти Тейрна сгибаются в ледяной слякоти рядом со мной.
Я поворачиваюсь к Ксадену. "Я не хочу оставлять тебя, и у меня есть миллион
вопросов, почему ты думаешь, что они придут за тобой, но если я не сделаю этого..."
Каждое мое существо восстает против мысли о том, чтобы оставить его.
Наклонившись, он поднимает руку к моему затылку. "Мы с тобой оба знаем, что ты
не можешь снять защиту и остаться сражаться. Когда мы были в Рессоне, я сдерживала их,
пока ты сражалась. Я доверял тебе, что ты справишься сам. Теперь доверься мне, что я
справлюсь сам, а ты поднимешь щиты, пока не погибло еще больше людей. Покончи с
этим". Он целует меня крепко и быстро, а затем смотрит на меня так, словно видит в
последний раз. "Я люблю тебя".
О... боги. Нет. Я отказываюсь принимать прощание в его тоне.
"Ты останешься в живых", - приказываю я Ксадену, затем бросаю взгляд на
ожидающую орду, на фигуру Мудреца, который лежит почти на земле, не торопясь, словно
все это - игра, которую он уже выиграл, и, наконец, на Тейрна. "Оставайся с ним".
Тейрн рычит, приподняв губу над клыками.
"Останься с ним ради меня. Не вздумай дать ему умереть!" Повернувшись на пятках,
я перехожу на бег, не прощаясь с Ксаденом. Прощания не нужны, если я скоро увижу его.
Потому что у меня нет шансов потерпеть неудачу.
"Летуны хотят драться", - говорю я Мельгрену. "Пусть дерутся!"
Я делаю вид, что последние два часа не участвовала в бою, не дралась до
изнеможения, не доводила свое тело до предела и не бежала.
"Перекрой бурю, чтобы грифоны могли летать!" кричу я матери, проносясь мимо,
проскакивая под аркой. К черту ее разрешение или понимание. Если камень может хранить
силу, то я напитаю его сама.
Руки качаются, а ноги заставляют двигаться, несмотря на боль в коленях. Я бегу
через двор, уворачиваясь от отрядов пехоты, и взбегаю по центральным ступеням. Я вбегаю
в открытую дверь и бегу по коридору с колотящимся сердцем и горящими легкими. Я бегу
так, словно тренировалась к этому со времен Рессона.
Я бегу, потому что не смогла спасти Лиама, не смог спасти Солей, но я могу спасти
остальных. Я могу спасти его. И если я хоть на мгновение задержусь на мысли о том, с чем
он может столкнуться, я развернусь и побегу обратно к Ксадену.
Когда я достигаю подножия юго-западной башни, у меня кружится голова, и я не
обращаю внимания на первокурсников, стоящих на страже у входа, а бегу по спирали в
туннель, пахнущий Варришем и болью.
"Шевелись!" кричу я Линкс и Бейлору. Потому что я помню их имена. Авалинн.
Слоан. Аарик. Кай, летун. Я знаю имена всех первокурсников.
Они ныряют в разные стороны, и я с усилием поворачиваю свое тело вбок,
пробираясь по самой узкой части туннеля.
Грудь сжимается, и я думаю о Ксадене.
Ксаден, и запах грозы, и книги. Это все, что я впускаю в себя, протискиваясь через
проход. И как только он распахивается, я тоже, поднатужившись, мчусь по оставшейся
части туннеля в комнату, освещенную утренним солнцем.
Только тогда я останавливаюсь и упираюсь руками в колени, глубоко дыша, чтобы
меня не стошнило. "Неужели. Это. Работает?" спрашиваю я, глядя на камень, который
чудесным образом остался цел и стоит там, где должен стоять.
"Черт, Сорренгейл, кажется, я никогда не видел, чтобы ты так быстро бегала!" Аарик
поднимает брови.
"Вот." Бреннан, спотыкаясь, выходит из-под Аарика, его рыжевато-коричневые
волосы влажные от пота, и первокурсник ловит его, закидывая руку ему на плечо, чтобы
удержать моего брата на ногах. "Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы починить
его".
"А сила будет держать?" спрашиваю я, заставляя себя стоять, преодолевая тошноту.
"Попробуй", - предлагает Бреннан. "Если не получится, значит, все было напрасно".
Каждая секунда на счету, когда я подхожу к защитному камню. Он выглядит точно
так же, как и тогда, когда мы пришли прошлой ночью, за исключением мощного гула
энергии и пламени.
"Выглядит так же, как и наш, до того, как мы его напитали и запустили", - замечает
Бреннан.
"Верно, только этот камень уже горел, когда мы пришли сюда", - говорю я ему,
поднимая руку к черному железу.
"Железо не горит", - возражает Бреннан.
"Скажи это защитному камню, - возражаю я. Без проводника это труднее, чем я себе
представляла, но я должна знать". Снова открыв дверь архива, я впускаю силу Тейрна
сфокусированной струйкой, как учил меня Феликс, но вместо того, чтобы запитать
проводник, я упираюсь кончиками пальцев в защитный камень и позволяю ей течь.
"Сколько времени потребовалось троим, чтобы напитать защитный камень дома?
спрашивает Бреннан.
"Несколько недель", - отвечаю я. Мои пальцы болезненно покалывает, как будто в
них только что восстановили кровообращение после длительного онемения, и я с большим
удовлетворением наблюдаю, как энергия струится мимо кончиков. Я отвожу руку на дюйм
назад - ровно настолько, чтобы увидеть бело-голубые нити, соединяющие кончики пальцев
с камнем, - и увеличиваю мощность.
Тепло колет кожу, и я подталкиваю себя к краю, чтобы напитаться, что не так далеко,
как хотелось бы после нескольких часов работы. На лбу выступили капельки пота, кожа
покраснела.
"У нас нет недель", - тихо говорит Бреннан, как будто разговаривая сам с собой.
"Я знаю".
 Вдалеке раздается рев, и я смотрю через отверстие камеры на небо, раскинувшееся
над нами. Мое горло сжимается при виде того, как серый цвет перекликается с зеленым. С
оранжевым. Мой отряд сражается там без меня. Ксаден сражается у ворот. Мы не успеваем.
Я отключила свою энергию, затем положила ладонь на камень. Раздается крошечная
вибрация, как рябь воды после того, как камешек скатился в огромное озеро. У нас не
хватает камешков. "Он может вместить силу, но у нас нет достаточного количества
всадников, способных напитать его".
"Я попрошу Марбха передать, - говорит Бреннан, и мы оба смотрим в небо, когда за
красной вспышкой быстро следует серая.
"Нам нужен каждый всадник, который сможет добраться". Но кто, черт возьми,
откажется от борьбы и рискнет сражаться по наитию? Мое сердце замирает. Все выглядит
именно так, как предупреждала мама, - полномасштабное сражение. Темная фигура
движется у верхнего края камеры, и я опускаю щиты, впервые после разговора с
Джесинией.
"Пригнись, - говорю я Андарне, обходя камень сзади, чтобы никто из пришедших на
помощь не увидел ее.
"Я не люблю ямы..."
"Сейчас." В моем тоне нет места для споров.
Я кладу руку на камень и призываю свою силу подняться, пока она спускается, на
мгновение затмевая солнце на пути вниз, где никто больше не видит. Сила вытекает из меня
ровной каплей, гудит в кончиках пальцев, пока я вливаю ее в камень.
Она приземляется, держась в тени, которой еще не коснулся утренний свет.
"Почему ты мне не сказала?"
Ее золотистые глаза мерцают в темноте. "Что не сказала?"
"Я знаю". Я качаю головой. "Я должна была знать раньше. Как только я увидела
тебя после Рессона, я поняла, что что-то изменилось в блеске твоей чешуи, но я подумала,
что никогда не была рядом с подростком, так что я должна?"
"Другой." Она качнула головой в сторону и вышла из темноты, ее чешуя из
полуночно-черной превратилась в мерцающую темно-фиолетовую. "Именно так я всегда
себя и чувствовала".
"Именно поэтому ты чувствуешь, что не подходишь другим подросткам", -
заметила я. Моя рука дрожала, пока я удерживала силу, давая камню все, что могла, пока
не пришли другие, чтобы помочь. "Вот почему тебе позволили соединиться. Боги, ты сама
мне говорил, но я думала, что ты просто..."
"Подросток?" - спрашивает она, раздувая ноздри.
Кивнув, я стараюсь не обращать внимания на звуки битвы наверху, чтобы
сосредоточиться на нашем спасении, даже когда гнев вырывается из Тейрна по связи, а
ярость... Я не могу думать о том, что делает Ксаден. "Надо было слушать, когда ты сказала,
что ты глава своего логова. Вот почему в прошлом году никто не смог побороть твое
Право Благодеяния. Почему Эмпирей позволил ребенку связать себя узами".
"Скажи это. Только не гадай", - требует она.
Даже медленный вдох не может успокоить мое бешено колотящееся сердце. "Твоя
чешуя не совсем черная".
"Нет." Даже сейчас ее чешуя меняется, приобретая сероватый оттенок камня вокруг
нас. "Но он такой, и я так хочу быть такой же, как он".
"Тейрн". Нетрудно догадаться.
"Он не знает. Только старейшины знают". Она опускает голову, упираясь ею в
землю передо мной. "Они почитают его. Он сильный, верный и свирепый".
"И ты тоже". Я шатаюсь под тяжестью оружия, но сохраняю равновесие,
поддерживаю силу, текущую в камень. "Тебе не нужно было прятаться. Ты могла бы
сказать мне".
 "Если бы ты не догадалась, значит, ты была бы недостоина знать". Она надулась.
"Я ждала шестьсот пятьдесят лет, чтобы вылупиться. Ждала до твоего
восемнадцатого лета, когда услышала, как наши старейшины говорят о слабой дочери их
генерала, о девушке, которой предсказано, что она станет главой писцов, и я знала. У тебя
будет ум писца и сердце всадника. Ты будешь моей". Она склоняется к моей руке. "Ты так
же уникальна, как и я. Мы хотим одного и того же".
"Ты не могла знать, что я стану всадником".
"И все же мы здесь".
В моей голове проносится тысяча вопросов, на которые у нас нет времени, поэтому
я даю ей именно то, что хотела - чтобы ее увидели такой, какая она есть. "Ты не черный
дракон и не одна из шести, о которых мы знаем. Ты - седьмая порода".
"Да." Ее глаза расширились от волнения.
Я быстро втягиваю воздух, успокаиваясь. "Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, но
наши друзья умирают, поэтому я должна спросить, готова ли ты дышать огнем ради
камня". Пот выступает на лбу, температура повышается, а я все больше и больше тянусь к
силе, рука дрожит от усилия удержать ее на привязи, удержать струйку, а не ударить.
"Вот почему меня оставили". Она качает головой в другую сторону. "По крайней
мере, из того, что я помню. Прошли века".
"Рад тебя видеть, Кэм. Твой отец искал тебя". Я слышу голос мамы с другой стороны
камня.
"Я связанный всадник. Нет ничего, чего бы он..."
"Мне все равно. В нем есть сила?"
Мама? Какого черта она здесь делает? Она должна быть на поле боя. "Лети", -
приказываю я Андарне, мой голос слабеет. "Я не доверяю ей, если она тебя увидит".
"Он держит силу", - отвечает Бреннан.
Андарна колеблется, затем запускается и летит к вершине камеры. Мои пальцы
скребут по камню, пока я медленно пробираюсь к краю.
"Ты переходишь границы", - предупреждает Тейрн, его голос звучит напряженно.
"У меня нет выбора". Сделав несколько шагов, я легонько тянусь к Ксадену, но не
для того, чтобы отвлечь, а просто чтобы почувствовать - его щиты подняты, полностью
блокируя меня.
"Он сражается", - говорит Тейрн, и мое зрение на мгновение темнеет, а затем снова
проясняется... с видом на поле боя. Я вижу его глазами, как в прошлом году глазами
Андарны.
Серый цвет заслоняет мир на секунду, затем снова появляется небо, красные струи
на фоне облаков, а затем Тейрн смотрит под собой и с удовлетворением наблюдает за
падением виверны, после чего осматривает землю и замечает Ксадана у края оврага.
Сердце неровно бьется, когда я вижу, как Мудрец легко отбивает каждую из теней
Ксадена вспышками голубого огня, а затем и вовсе замирает, когда солнечный свет
освещает два клинка, вбитых в землю позади вэйнителя с посохом.
Должно быть, Ксаден метнул свои кинжалы и промахнулся. Я знаю, что у него есть
третий, но сможет ли он им воспользоваться? Потому что Мудрец не теряет территорию.
Он настигает Ксадена, шаг за шагом приближаясь к нему, прижимая его к краю оврага.
Сверху льется зеленый огонь, и Тейрн переводит взгляд на Сгаэль и трех виверн,
идущих в атаку, одна из которых полыхает вишнево-красным огнем. О боги, их даже
больше, чем мы знаем. Ужас захлестывает проход, в глазах снова темнеет, в ушах звенит,
как будто меня только что ударили.
Я моргаю, глубоко дышу, проталкивая воздух через сжимающееся горло, и камера
снова появляется в поле зрения. Спотыкаясь на одном шагу, затем на другом и третьем, я
провожу рукой по медленно нагревающемуся камню, поворачивая за угол к входу в
комнату, и замечаю маму, Бреннана и Аарика, которые разговаривают между собой, но я не
могу расслышать их из-за звона в ушах.
 Сила не просто жжет, она обжигает мои вены, мышцы, самые кости.
"Ты выгораешь", - предупреждает Андарна, ее голос высок от беспокойства.
Следующий вдох обжигает мои легкие.
"Серебристая!" рычит Тейрн.
Щиты должны подняться. "Вы оба должны жить. Обещай мне, что ты выберешь
жизнь".
Потому что я начинаю понимать, что цена за то, что я успею вложить этот камень,
чтобы спасти всех, кого я люблю, - это моя жизнь. Моя сила кажется такой ничтожной для
камня такого размера. Для этого потребуется вся сила Тейрна - его жизнь, а я ее не отдам.
Но я могу дать достаточно, чтобы всадники, которые сделают это, смогли закончить работу.
Я падаю на колени, но не теряю связи. Я наливаю и наливаю, открывая дверь Архива
и принимая на себя всю силу Тейрна, дрожа от усилий удержать ее под контролем,
сосредоточенной, конструктивной, а не жестокой.
"Вайолет?" раздается голос Бреннана издалека.
Тепло волнами проносится сквозь меня, когда я вливаю силу в камень, и мой мир
сужается до боли, жара и учащенного сердцебиения.
"Вайолет!" Мама бросается ко мне, ее глаза расширены от страха, она тянется к моей
свободной руке, потом задыхается, отдергивая красную, покрытую волдырями ладонь.
Земля поднимается перед моим лицом, и я выбрасываю эту руку, чтобы ухватиться
за каменный пол и продолжить транслировать. Что с того, что кожа обжигает, пальцы
краснеют, мышцы не выдерживают, и я отдаюсь огню? Ничто не имеет значения, кроме
того, что я напитаю этот камень, создам защиту, которая спасет моих друзей, моих брата и
сестру, Ксадена.
"Что у тебя за печатка?" кричит мама, но у меня не хватает сил поднять голову.
"Ты не можешь этого сделать", - пронзительно кричит Андарна.
"У тебя есть свое предназначение". Даже мой мысленный голос - шепот. "Может
быть, это мое".
"Не проявилась", - в панике отвечает Аарик.
"А как же остальные?" Голос мамы повышается.
Он начинает отвечать о тех, о ком знает, а я отключаюсь, чтобы сосредоточиться на
контроле, на том, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы быть максимально
полезным.
Бреннан падает на землю слева от меня, приседает в нескольких футах от меня, его
губы шевелятся, но я закрываю глаза и тянусь к еще большей силе, которая медленно
убивает меня.
"Ты прекратишь!" приказывает Тейрн.
"Мне очень жаль". Мышцы на моей руке напрягаются от усталости. Наконец-то.
Теперь мне не придется удерживать ее на месте. Я вхожу в последнюю стадию выгорания,
точно так же, как это было на вершине горы с Варришем. "Ты не должен был терять двух
всадников таким образом".
Заставив себя открыть глаза, я вглядываюсь в узор камня под пальцами и понимаю.
Наконец-то я понимаю, почему кто-то выбрал красть магию. Вся сила мира - под моими
кончиками пальцев, и если я направлю ее в нужное русло, если возьму у земли, а не у
Тейрна, у меня будет достаточно силы, чтобы спасти...
"Ты должна спастись сама", - требует Тейрн. "Я выбрал тебя не как следующего, а
как последнего, и если ты падешь, то и я последую за тобой".
"Нет." От моей кожи поднимается пар.
"Отпусти", - умоляет Андарна, и порыв воздуха в камере в сочетании с легкой
дрожью земли говорит о том, что она приземлилась.
"Я не сделаю этого!" Крик Слоана эхом отражается от стен и прорывается сквозь
дымку.
 Дюйм за дюймом я заставляю себя поднять голову, и как раз вовремя, чтобы увидеть,
как расширяются глаза Бреннан и мамин ботинок поднимается к моему плечу. Удар
получается мягким, и прежде чем я успеваю открыть рот, она со всей силы бьет ногой,
отправляя меня по полу комнаты и разрывая хватку на защитном камне.
Сила взлетает в воздух с треском молнии, когда я ударяюсь спиной, и из моего горла
вырывается крик, которому вторит Бреннан, когда его лицо появляется в поле моего зрения
и он хватает меня за руку. Прохладное облегчение пробегает по моей руке, ожог исчезает,
мышцы восстанавливаются от напряжения и отпускаются.
Если я не отключу силу, он умрет. Он не может лечить меня так быстро, снова и
снова, и следующая волна жара толкает вперед...
Из последних душевных сил я захлопываю дверь архива, и энергия отключается.
Облегчение от Тейрна и Андарны наступает мгновенно, но я чувствую лишь кислый
привкус поражения - я лежу, а мой брат стоит на коленях рядом со мной и чинит тело, с
которым я так опрометчиво поступила.
А надо мной - зеленая вспышка, и вот уже рой появляется в поле зрения, небо
темнеет от биения серых крыльев.
"Это единственный выход", - кричит мама, и я поворачиваю голову, чувствуя, как
напрягаются мышцы и холодеет кожа. "Невозможно напитать что-то такое большое в одно
мгновение. Без сотен всадников, которых у нас нет. Если ты хочешь спасти своих друзей,
ты сделаешь это!" - кричит она на Слоан, ее пальцы обхватывают запястье первокурсницы,
когда она тащит ее к платяному камню.
"Мама?" кричу я, но она не отвечает.
"Ты - Майри", - говорит мама Слоан.
"Да". Ее ярко-голубые глаза встречаются с моими, в них много неуверенности.
"Я убила твою мать". Мама постукивает ее по груди.
"Мама!" кричу я.
Бреннан падает рядом со мной, бледная и вспотевшая, и я поднимаюсь на колени.
"Я выследила ее и потащила на казнь, помнишь?" Мама говорит Слоан, прижимая ее
к камню. "Ты была там. Я заставила тебя смотреть. Тебя и твоего брата".
"Лиам", - шепчет Слоан.
Мама кивает, берет левую руку Слоан и кладет ее на самый нижний круг массивной
руны, высеченной на камне. "Я тоже могла бы предотвратить его смерть, если бы в
прошлом году обратила чуть больше внимания на то, что делал мой собственный
помощник".
"Нет!" кричу я, делая выпад вперед. Аарик вбегает со стороны палаты и не только
ловит меня, но и останавливает. "Отпусти меня!"
"Я не могу", - извиняется он. "Она права. И если мне придется выбирать между ее
жизнью и твоей, я выберу твою".
Моя жизнь или... ее?
"Андарна!" кричу я.
"Мне очень жаль. Я тоже выбираю твою жизнь. Ты моя. Я не могу позволить тебе
умереть".
Андарна сдвигается в мою сторону, подаваясь вперед, чтобы встать между мной и
моей матерью.
О боги. Нет. Слоан - поглотитель.
"Ты слышишь, как они там умирают? Вот что происходит", - говорит мама, ее тон
мягче, чем когда-либо в разговоре со мной. "Ваши друзья умирают, кадет Майри.
Наследник Тиррендора борется за свою жизнь, и ты можешь это остановить. Ты можешь
спасти их всех". Она поднимает свободную руку, и, к моему ужасу, Слоан не опускает
другую с камня.
"Не делай этого!" кричу я. "Слоан, это моя мать". Этого не может быть. Может быть,
Слоан не послушает меня, но она послушает Ксадена. Я отбрасываю свои щиты.
 Боль. Агонизирующая, обжигающая боль проносится по дорожке. Безнадежность
и... беспомощность? Она бьет со всех сторон, перехватывая дыхание, подавляя чувства и
силы. Мое тело провисает, и я всем весом оказываюсь в объятиях Аарика, а мой разум
пытается отделить эмоции Ксадена от моих.
Он... Я не могу думать о боли, не могу дышать из-за сдавленности в груди, не могу
чувствовать землю под ногами.
"Ксаден умирает", - шепчу я.
Слоан переводит взгляд на меня, и это все, что требуется.
"Тебе не нужно ничего делать, только стоять здесь", - обещает мама где-то вдалеке.
"Твоя печатка все сделает за тебя. Думай о себе как о проводнике силы. Ты просто
способствуешь тому, чтобы моя влилась в камень".
"Вайолет?" шепчет Слоан.
Я перевожу взгляд на нее, но меня здесь нет. Не совсем. Я умираю на поле боя,
последние силы угасают, сгорают, поглощая мое тело. Но это будет стоить того, чтобы
спасти ту, которую я люблю. Вайолет.
"Сражайся!" кричу я по связи всем троим, проклиная кровь и месть. Гнев и огонь.
Кислый вкус плоти виверны между зубами.
"Мама!" Мой голос срывается, когда она переплетает свои пальцы со пальцами
Слоан.
"Все в порядке", - говорит мне мама, ее глаза смягчаются, когда тело Слоан
становится жестким. "Как только моя сила - сила Аймсира - начнет жить в камне, зажги его.
Подними защиту. Нет ничего, что я не сделала бы для твоей безопасности. Ты понимаешь?
Все было направлено на то, чтобы довести тебя до этого момента, когда ты станешь
достаточно сильной..." Она падает на колени, но не отпускает Слоан.
"Нет, нет, нет." Я борюсь с руками Аарика, когда моя грудь грозит рухнуть, сжаться
в сердце. Мама то появляется, то исчезает из моего поля зрения, то расплывается, то
проясняется.
"Мне так жаль", - шепчет Аарик.
"Ты - все, о чем мы мечтали", - тихо говорит мама, ее кожа бледнеет, даже когда
Слоан заливается алым румянцем. "Вы все трое". Она смотрит вниз на Бреннана. "И я скоро
увижу его".
Нашего отца. Мои глаза вспыхивают, когда я пытаюсь освободиться от Аарика.
"Не надо", - умоляет Бреннан, качая головой. "Не делай этого". Он поднимается на
ноги, спотыкаясь в ее сторону, но не успевает далеко уйти, как падает.
"Живи хорошо". Она наклоняет голову и закатывает глаза, ее кожа приобретает
восковую бледность, которая неприлично контрастирует с ее летной кожей, ее грудь
поднимается и опускается медленнее, в прерывистом, неполном дыхании.
Бреннан ползет к ней.
Сзади меня раздаются шаги, мы бежим.
"Нет!" кричу я, разрывая горло, разрывая душу.
Мама падает вперед, в объятия Бреннана, и из камня раздается отчетливый гул, от
которого волосы встают дыбом.
Слоан пошатывается, глядя на свои ладони, словно они принадлежат кому-то
другому, а Аарик наконец отпускает меня.
Я лечу вперед и падаю на колени перед Бреннаном, который сидит с телом мамы на
коленях, и его рука дрожит, когда он тянется к ее лицу. Мои пальцы находят ее шею, но
пульса нет. Нет тепла. Нет жизни.
Единственный звук, который я слышу, - это шаги сапог, вбегающих в палату.
Ее больше нет.
"Мама", - шепчет Бреннан, его лицо сморщивается, когда он смотрит на нее сверху
вниз.
 "Что ты наделал!" Мира падает на колени и оттаскивает тело мамы от Бреннана, ее
руки яростно ищут то, что только что было у меня, - любой признак сердцебиения. "Мама?"
Она яростно трясет ее, но мамина голова скатывается ей на плечо.
"Мама!"
Я не могу дышать. Она - прилив, буря, сам воздух, сила, слишком большая, чтобы ее
можно было погасить, не разорвав сам мир до основания. Как она может просто исчезнуть?
"Мне так жаль". тихо плачет Слоан.
"Что ты наделал?" Мира снова кричит, и вся сила ее гнева обращена на Бреннан.
"Ты нужна Ксадену", - говорит Андарна, но я не могу пошевелиться. "Тейрн и Сгаэль
ждут с ним".
"Мы должны их вытащить", - говорит Аарик, и тут на мои плечи ложатся руки -
кажется, его, - поднимают меня с пола и направляют назад.
Мира следует за ним, подхватывает маму под мышки и тащит ее из камеры. Слоан
помогает Бреннан, и мы все оказываемся в туннеле. Кто-то еще несет маму. Кто-то из
первокурсников?
Руки Миры лежат на моем лице, они ищут мои глаза, когда вход в туннель
загораживает какая-то фигура. "Ты в порядке?"
"Я не смогла ее остановить". Это был мой голос? Или Бреннана?
Вспышка жара, достаточно сильная, чтобы высасывать кислород из моих легких, но
она не касается нас.
Андарна стоит в дверном проеме, ее крылья распахнуты, чтобы остановить пламя,
которое кружит по камере, проникая в нее с шести вершин, и именно от нее зависит все.
Импульс энергии волной пробегает по мне. Щиты.
Когда Андарна двигается, я провожаю взглядом починенный защитный камень и
поднимаюсь к железному пламени, которое горит черным пламенем на вершине.
Это все, что осталось от моей матери.
 Большинство генералов мечтают умереть, служа своему королевству.
Но ты знаешь меня лучше, любовь моя.
Когда я паду, то только по одной причине: чтобы защитить наших детей.

-ВОССТАНОВЛЕННАЯ, НЕОТПРАВЛЕННАЯ ПЕРЕПИСКА ГЕНЕРАЛА ЛИЛИТ

СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

Туд. Туд. Звук эхом разносится по комнате. "Трупы виверн", - говорит мне Андарна,
поворачиваясь, чтобы заглянуть в дверной проем. "Пожалуйста, простите меня". Ее
золотые глаза моргают.
Простить ее?
"Она сделала свой выбор", - шепчу я, но слезы, текущие по моим щекам, уже не так
покорны, как рыдания, сотрясающие тело Миры, а пустой взгляд Бреннана, который
медленными, отрывистыми движениями снимает летную куртку и накидывает ее на тело
мамы, совсем не спокоен.
Я не знаю, сколько времени прошло, пока нас вели по туннелю и узкому проходу.
Лестница как в тумане.
"Ты жива. Ты будешь жить сегодня. Завтра ты проснешься", - обещает мне Тейрн,
пока я переставляю одну ногу перед другой.
"Ксаден?" Я протягиваю руку через связь, но его щиты подняты.
"Он жив".
Спасибо, Данн.
Это притяжение, верно? Его достаточно, чтобы держать мои ноги на земле. Чтобы
солнце всходило.
"Он поместит ее тело в квадрант", - говорит кто-то Бреннану. Должно быть, дракон
вынес тело мамы из комнаты.
Мы выходим из юго-западной башни под звуки победы. Ликование и крики
благодарности богам. Пехота, лекари, всадники и летуны забивают коридор своими
объятиями, но мы пробиваемся.
Мира, Бреннан и я стоим в дверях внутреннего двора, наблюдая, как праздник
разгорается в полную силу. Кажется, никто из нас не может пошевелиться.
Передо мной появляется лицо. Карие глаза. Каштановые волосы. Даин.
"Вайолет?" Он поднимает залитую кровью руку, чтобы дотянуться до меня, потом
задумывается. "Ты..."
"Отойди!" Рианнон отталкивает его с дороги, ее улыбка усталая и очень красивая.
"Ты подняла щиты!" Она закрывает мне лицо обеими руками.
"Да". Мне удается кивнуть, мой взгляд скользит по ее лицу. На бедрах ее кожанки
есть несколько разрывов, которые могут быть ножевыми ранениями, но я не могу сказать.
"Ты ранена?"
"Ничего страшного", - уверяет она меня. "Ты должна была это видеть! Виверны
начали падать с неба, как гири, а вэйнители запаниковали и разбежались. Руководство их
выслеживает".
"Хорошо. Это хорошо." Я продолжаю кивать. "Остальные?"
 "С Ридоком все в порядке. Имоджен получила удар в бок, но она почти не жалуется.
У Квинн разбита щека, но, думаю, это в основном отек, а я как раз собиралась проверить
Сойера и летунов. Хочешь..." Она изучает выражение моего лица. "Ксаден?"
"Жив", - пролепетала я. "По словам Тейрна".
Она смотрит на Бреннана, затем на Миру, а потом снова на меня, и на ее лице
появляется понимание.
"Моя мама", - пытаюсь объяснить я, но горло сжимается. "Она. У защитного камня
не было никакой силы, и моя мама..."
"О, Ви". Ри делает шаг, разделяющий нас, и обнимает меня.
Неважно, что я не должна этого делать, что это постыдное проявление эмоций, или
что она не хотела бы этого. Я срываюсь и рыдаю на плече Рианнон, дыхание переходит в
тяжелые вздохи. С каждой слезинкой я чувствую, как мои ноги обретают опору в
кружащемся мире, чувствую, как первые волны шока начинают проходить.
Когда я поднимаю глаза, Бреннан сидит на ступеньках, ведущих в административное
здание, и, похоже, готов потерять сознание, отдавая приказы, а Миры нигде не видно.
"Что тебе нужно?" спрашивает Ри.
Я протягиваю руку к Ксадену, но его щиты все еще плотно закрыты, поэтому я
провожу тыльной стороной ладоней по лицу и чертовски стараюсь взять себя в руки. "Мне
нужно посмотреть на Тейрна и Ксадена".
"Впереди", - говорит мне Тейрн, и я направляюсь туда, проходя мимо переговоров
между Мельгреном и Деверой и останавливаясь, когда слышу, как он излагает условия
нашего возвращения. Нападение, такая большая орда? Трупы падают по всему
королевству? У руководства нет шансов скрыть это. Пройдет всего несколько часов, и все
жители Наварры поймут, что им солгали. Неудивительно, что они хотят, чтобы мы
вернулись.
Я даже не уверена, что хочу вернуться. Я пробираюсь через внутренний двор, затем
через арку, на открытый воздух.
Открытое... кладбище.
Трупы виверн усеивают землю, среди них есть несколько цветных, но я не узнаю ни
одного из драконов, мимо которых прохожу, пока пробираюсь к нависшим фигурам Тейрна
и Сгаэль у края оврага.
"Ты не пострадал?" спрашиваю я его.
"Ты бы знала, если бы это было так", - отвечает он, поворачивая голову в сторону
приближающейся Андарны, правое крыло которой подрагивает, когда она взмахивает им
перед самой посадкой.
"Вам двоим нужно наверстать упущенное. Прямо сейчас".
Тейрн обращает на меня золотистый взгляд.
"Прямо. Сейчас.", - повторяю я.
Его внимание полностью переключается на Андарну, и я иду к Сгаэль, чувствуя
Ксадена за тем местом, где она сидит на страже.
"Ты позволишь мне пройти?" спрашиваю я, не отрывая взгляда от ее глаз, а не от
кровавой бороды.
"Ты хорошо сражалась сегодня".
"Спасибо. Неохотная улыбка тянется к моим губам. "Ты тоже".
"Да, но от меня этого ждали". Она переставляет передние лапы, показывая
Ксадену, стоящему на краю оврага, повернувшись ко мне спиной. "Будь осторожна в
словах".
"Как иронично с твоей стороны", - пробормотала я, но двинулась вперед, осматривая
его. На верхней части спины у него рваная рана, но это все, что я вижу, пока иду к нему,
держа пальцы ног в нескольких дюймах от края, где он, черт возьми, чуть не повис. "Что
случилось?"
 "Я убил его". Его голос ровный, как и выражение лица, полуденное солнце
отбрасывает почти все тени с его лица. "Я разорвал связь, которой он держался за меня, и
убил его. Его тело упало в овраг, и теперь я продолжаю следить за рекой, как будто он
собирается всплыть, хотя знаю, что он уже далеко внизу по течению".
"Мне жаль, что меня здесь не было". Я тянусь к его руке, но он отдергивает ее.
"Нет. Ты спасла нас".
"Моя мать спасла нас". Мой голос дрожит. "Она заставила Слоан влить силу
Аймсира и их обоих жизненную энергию в защитный камень. Ее больше нет".
Его глаза закрываются. "Мне так чертовски жаль".
"Она убила твоего отца. Почему ты должен сожалеть?" Я смахнула еще одну слезу,
которая вытекла.
"Я не хотел ее смерти", - мягко говорит он. "Я никогда не хотел смерти того, кого
любишь".
На нас опускается тишина, и она не такая уж комфортная.
"Мельгрен хочет, чтобы мы вернулись", - бросаю я, ожидая какой-нибудь реакции,
любой реакции.
"Тогда мы возвращаемся". Он кивает. "Защиты Аретии уже слабеют, а эти целы. Это
ты мне потом объяснишь, да?" Его взгляд скользит по мне, но быстро уходит, словно мне
больно на него смотреть.
"Я объясню", - обещаю я.
"Хорошо". Он кивает. "Здесь для тебя безопаснее. Здесь мы должны быть". Он
втягивает дрожащий воздух, затем смеется. "Под полной защитой тебе будет не так
страшно".
Я нахмуриваю брови. "Я только что сражалась с целой армией виверн, темных магов
и подняла щиты, потеряв при этом мать. Пожалуйста, скажи мне, что может быть страшнее
этого?"
"Ты любишь меня", - шепчет он.
"Ты знаешь, что люблю". Я хватаюсь за его руку, и мой желудок скручивается, когда
он поворачивается ко мне, но опускает глаза. "Чего мне следует бояться, Ксаден? Что он
тебе сказал? Что ты видел?" Что он мог знать, что его так потрясло?
Медленно он проводит взглядом по моему телу, и кажется, что проходят годы,
прежде чем он просто посмотрит на меня.
Когда он наконец это делает, я задыхаюсь и рефлекторно сжимаю его руку.
Нет. Это единственное слово - все, что я могу думать, чувствовать, кричать, глядя
на человека, в которого я безнадежно влюблена.
"Я", - шепчет он, и в его золотистых ониксовых радужках появляется слабое, почти
неразличимое красное кольцо. "Ты должна бояться меня".
 Мы испробовали все известные нам методы, как Вы и просили. Лекарства нет.
Есть только контроль.

-СООБЩЕНИЕ ПОДПОЛКОВНИКА НОЛОНА КОЛБЕРСИ ГЕНЕРАЛУ ЛИЛИТ

СОРРЕНГЕЙЛ

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

КСАДЕН
Каждая нота ужаса Сгаэль отдается в моем позвоночнике, когда я вишу в нескольких
футах над полем боя, мои мышцы застыли, а сила бесполезно заперта внутри меня. Даже
если бы он отпустил меня, я не уверен, что у меня осталось бы достаточно сил, чтобы
использовать их. Он измотал меня ради чертовой забавы.
Я никогда не был ему конкурентом. Никто из нас.
Каждый нерв в моем теле кричит от боли испепеления, жар от слишком долгого
владения оружием сжигает меня заживо. Но хуже боли - поражение.
"Больно, не так ли? Близится к выгоранию?" Мудрец медленно обходит меня по
кругу, его голубая мантия темнеет на подоле от тающего снега, в нескольких шагах от
оврага, который мне пришлось пересечь, чтобы доказать, что я могу здесь выжить. "Магия
любит, когда все в равновесии. Возьми слишком много, и она поглотит тебя за
превышение".
Я рву узы, которыми он обмотал меня, невидимые нити силы, связывающие меня,
как привязанную курицу.
"Ты наносишь удар. Я блокирую. Ты бросаешь. Я уклоняюсь". Он вздыхает, волоча
свой посох по грязи за собой.
Прямо как в моих гребаных кошмарах.
Только вот пот, стекающий по шее, напоминает мне, что это очень даже моя
реальность. Что Вайолет под Басгиатом, борется за защиту; что Тейрн отбивается от виверн,
рвущихся к Сгаэль надо мной, чтобы не допустить ее к себе. Что во мне такого, что я не
справляюсь с женщинами в своей жизни?
"Итак, я даю тебе последний шанс сделать правильный выбор, чтобы мы могли
покончить с этим", - говорит мудрец, останавливаясь передо мной и улыбаясь мне своими
жуткими глазами с красными ободками и паутинистыми венами. Он отступает на несколько
шагов, затем стучит посохом по земле.
Гравитация захватывает меня, и я падаю, теряя ноги и ударяясь о землю руками и
коленями.
"Я сказал тебе однажды, что ты обратишься за любовью", - говорит он, протягивая
руки. "Так и будет".
"Ты ни черта обо мне не знаешь". Я спотыкаюсь и снова падаю, приземляясь на
колени, когда Сгаэль в ярости ревет над головой.
"Я знаю больше, чем ты думаешь". Он опускает свой посох и опирается на него, как
на трость.
"Потому что ты мудрец?" Я сплюнул, уперся ногами в склон холма в Тиррендоре и
потянулся к своей силе.
"Мудрец?" Он смеется. "Я - генерал".
Огонь пробегает по моим рукам, и тени струятся из-под ног, обволакивая торс
высокомерного засранца. Удовлетворение проникает в меня с кайфом, превосходящим
хюррем. "Генералы умирают так же, как и солдаты". Я бьюсь руками, пытаясь заставить их
двигаться, но они не слушаются - мышцы отказали задолго до того, как он вздернул меня в
небо.
 "Неужели?" Он снова смеется, окутанный тьмой. "Ну же, обладатель тени.
Поворачивай. Это единственный способ спасти ее".
"Пошел ты." Я бросаюсь вниз по узам и чувствую, как Вайолет скользит, сжигая,
намереваясь... Мои тени скользят, но генерал не двигается.
Она собирается пожертвовать собой, чтобы спасти меня.
Она намерена умереть.
Сердце рвется в горло, и я снова чувствую ее вкус, такой же, как тогда, когда я сидел
у ее постели после рессонского страха.
"Знаешь, что произойдет, когда ты потерпишь неудачу?" - насмехается генерал,
стряхивая слабые полосы тени, вьющиеся вокруг его горла. "Я переступлю через твой труп
и найду ее. И тогда я обхвачу руками ее нежную шейку..."
Ярость бурлит в моих жилах, взрыв адреналина достаточен для того, чтобы
закрепить полосы тени и дернуть их покрепче, но как бы сильно я ни дергал, он не
двигается.
"- И осушу ее".
Я упираюсь одной рукой в землю, а другую сжимаю в кулак. Рука дрожит от усилия,
которое требуется, чтобы удержать его на месте, когда я погружаюсь в глубины силы
Сгаэль и позволяю огню поглотить меня.
"Держи его!" - требует она.
Но я не могу.
Он слишком силен, а у меня ничего не осталось. Но будь я проклят, если Вайолет
пострадает от последствий. Он не получит ее в свои руки. Не сегодня. Никогда. Слякоть
под моей ладонью тает, и я чувствую... Подо мной что-то есть.
Непрерывный поток безошибочной... силы.
"Ты не можешь!" кричит Сгаэль. "Я выбрала тебя!"
Но Вайолет тоже выбрала меня.
Я тянусь.
Сердце замирает, я хватаю ртом воздух и рывком поднимаюсь в постели. Я проверяю
шею сзади, но она сухая. Никаких капель пота. Не болят мышцы. Никакой усталости.
Только Вайолет, спящая рядом со мной, ее щека лежит на подушке, ее дыхание
глубокое и ровное благодаря усталости, от которой у нее остались синяки под глазами, ее
рука согнута, словно тянется ко мне даже во сне.
Я смотрю на нее достаточно долго, чтобы успокоить свое бешено колотящееся
сердце, мой взгляд скользит по каждой ее части, которую я могу увидеть, от серебристых
линий шрамов, полученных с таким трудом, до серебристой половины ее волос на подушке.
Она так чертовски красива, что я едва могу дышать. И я почти потерял ее.
Я провожу кончиками пальцев по гладкой, мягкой коже ее щеки, заметая следы слез.
Сегодня она потеряла мать, и хотя я не буду оплакивать потерю Лилит Сорренгейл, я не
могу вынести боли, которую испытывает Вайолет.
И все же я собираюсь стать ее главной причиной.
"Я люблю тебя", - шепчу я, просто потому что могу, а потом как можно тише
поднимаюсь с кровати и быстро одеваюсь в лунном свете.
Молча выхожу из комнаты, затем иду по коридору к лестнице, окруженный теплом
своих теней, спускаюсь этаж за этажом в туннели Басгиата.
Я не стал тянуться к Сгаэль. С тех пор как закончилась битва, она хранит грозное
молчание.
Двери на мостик открываются по моей команде, как и двери на дальней стороне,
когда я добираюсь до них, окутывая себя темнотой, пока прохожу мимо переполненной
клиники, где мы несколько часов ждали, пока Сойер выйдет из операционной.
Я обхожу двух пьяных пехотных курсантов и продолжаю идти по туннелю,
поворачивая только тогда, когда дохожу до охраняемой лестницы, ведущей к моей цели.
Охранник зевает, а я проскальзываю мимо незамеченным благодаря увеличению моей
печатки... или что это такое.
В последний раз, когда я шел по этой лестнице, я просто убил всех, кто стоял между
мной и Вайолет. По иронии судьбы, именно перед этой камерой я сейчас и стою, глядя через
зарешеченное окно на Джека, мать его, Барлоу.
"Хорошо выглядишь", - говорит второкурсник, садясь на восстановленную койку и
улыбаясь. "Ты здесь, чтобы дозировать меня? Я почти уверен, что меня не будет до
завтрашнего утра".
"А что за лекарство?" Я складываю руки на груди.
"От сыворотки?" Он насмехается. "Противоядие".
"Ты, блядь, знаешь, о чем я". По краям стен в его камере зашевелились тени. "Скажи
мне, что это за лекарство, и я не буду посылать за сундуком Рыбестада, который будет
держать тебя в воздухе, пока ты не мумифицируешься".
Он медленно встает, похрустывая шеей, и направляется в центр комнаты, где было
привинчено кресло, на котором они пытали Вайолет. "Лекарства нужны для болезней. То,
что у нас есть, - это власть, а это, дорогой Риорсон, не лечится. Она вызывает зависть".
"Чушь. Есть способ избавиться от этого", - прорычал я.
Его улыбка становится еще шире. "О нет. От этого нет лекарства. Ты никогда не
сможешь вернуть то, что забрал - ты только будешь жаждать большего".
"Я лучше умру, чем стану одним из вас". Страх приправляет слова, потому что я
чувствую ее, силу, скрытую под колледжем, жажду удовлетворить потребность в ней.
"И все же ты только что это сделал". Джек смеется, и от этого звука у меня стынет
кровь. "Все это время ты убеждал всех, что ты герой, а теперь ты будешь злодеем...
особенно в ее истории. Добро пожаловать в нашу поганую семейку. Похоже, мы теперь
братья".
 БЛАГОДАРНОСТИ

Спасибо моему мужу, Джейсону, за то, что он был лучшим вдохновителем для
идеального парня из книги и за вашу бесконечную поддержку в том, что можно описать как
годы полного хаоса. Спасибо за то, что держал меня за руку, когда мир развалился,
приводил меня на прием к каждому врачу, и управлял ошеломляющим календарем с
четырьмя сыновьями и женой с Элерсом-Данлосом. Спасибо моим шестерым детям,
которые являются для меня всем. Моей сестре, Кейт, которая никогда не жаловалась, когда
мы сидели в лондонском гостиничном номере с монтажом вместо осмотра
достопримечательностей: люблю тебя, серьезно. За моих родителей, которые всегда рядом,
когда они мне нужны. За мою лучшую подругу, Эмили Байер, за то, что всегда охотилась
на меня, когда я пропадал в пещере писателей на месяцы.
Спасибо моей команде в Красной Башне. Спасибо моему редактору Лиз Пеллетье,
за возможность написать мой любимый жанр. Для Стейси Абрамс за то, что будет
называться Июльской ночью. Вы абсолютная богиня. Ханна, Лидия, Рэй, Хизер, Кертис,
Молли, Джессика, Тони, Николь, Вероника и все в Запутывании и Макмиллане за ответы
на бесконечные потоки писем и за доставку этой книги на рынок. За Джулию Книп и Бекки
Уэст за все эти невероятные ноты и поддержку. За Бри Арчер за это феноменальное
прикрытие и Элизабет и Эми за изысканное искусство. За Мередит Джонсон за то, что она
КОЗЕЛ. Спасибо моему феноменальному агенту, Луизе Фьюри, что всегда стояла у меня за
спиной.
Спасибо моему бизнес-менеджеру, Кимберли, за то, что держал мой рассудок в
своих руках и никогда не ронял его. Спасибо моим женушкам, нашей нечестивой троице,
Джине Максвелл и Синди Мэдсен-я был бы потерян без тебя. Кайле, которая сделала эту
книгу возможной. За Шелби и Кэсси за то, что держали мои дела в порядке и всегда были
моими лучшими проститутками. Каждому блоггеру и читателю, которые на протяжении
многих лет давали мне шанс, я не могу выразить свою благодарность. За мою группу
читателей, Флэйгёрлз, которые приносят мне радость каждый день.
Наконец, потому что ты мое начало и конец, еще раз спасибо моему Джейсону. В
каждом герое, что я пишу, есть частичка тебя.