У . Д ж е м с ъ .

($ У ~ < Р у3

~ т ~ / 0 /У - У p p $ 6 ~ 8

М / Г " ѵ

ВСЕЛЕННАЯ
СЪ ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ 8РѢИІЯ.
( 'S*
"i i *

П ЕРЕВ О Д Ъ СЪ АНГЛІИСКАГО
' *

Б. Осипова и О. Румера.

П О Д Ъ РЕДА КЦ ІЕЙ

прив.-доц. Г. Г. ШПЕТТА.

• М О С К В А .

Книгоиздательство „КОСМОСЪ“.
1911.
 О ГЛАВЛЕН I E.

Л Е К Ц ІЯ I.

Типы философскаго м ы ш л ен ія ..............................................

Наша эпоха вновь становится философской, 1. Измѣпепіе тона съ
1860 г., 2. Опредѣленіе эмпиризма и раціонализма, 4. Какъ поступа­
й те философы: они выбираютъ какую-нибудь часть міра и по аналогіп
съ неё пнтѳрпретируютъ цѣлоѳ, 4. Они стремятся къ тому, чтобы онъ
казался менѣе чуждымъ, 6. Ихъ разлнчіе со стороны темперамента, 6. Ихъ
системы достигаются путѳмъ разсужденія, 7. Ихъ тѳндѳнція къ сверх­
техничности, 8. Излншѳкъ ея въ Горманіи, 9. Важное значеніе воззрѣ-
нія у философа, 11. Примитивная мысль, 12. Спиритуалпэмъ и матѳріа^
лизмъ; два типа спиритуализма, 13. Теивмъ и пантеизмъ, 13. Тензмъ
создаетъ дуализмъ Бога и человѣка и оставляетъ человѣка внѣ Бога,
14. Пантеизмъ отожѳствляетъ чѳловѣка съ Богомъ, 16. Современная тен­
денция къ пантеизму, 17. Законность нашего трѳбованія занимать суще­
ственное мѣсто во вселенной, 18. Плюрализмъ versus мониэмъ: пред-
ставленіѳ міра въ „формѣ каждаго единичнаго“ и въ „формѣ всего цѣ-
лаго“,^19. Цитата изъ проф. Джекса, 19. Характеристика абсолютнаго
идеализма, 20. Особенности конечпаго сознанія, которыхъ по можетъ
имѣть абсолюгь, 21. Конечное всегда остается внѣ абсолютной реаль­
ности, 22.

Л Е К Ц ІЯ И.
Монистическій идеализмъ.......................................................
Резюмэ, 23. Радикальный плюрализмъ—тема этихъ локдій, 24. Боль­
шинство философовъ’ относятся къ нему пренебрежительно, 24. Отчу­
жденность отъ насъ абсолюта Брэдли, 25. Спиноза и „quatenus“, 25. За-
трудненіе для симпатическихъ отношѳпій съ абсолютомъ, 26. Идеали­
стическая попытка интерпретировать его, 27. Цитата изъ проф. Джонса,
У28у Опровержопіе плюрализма абсолютистами, 29. Критика доказатель­
ства Лотце въ пользу монизма путемъ анализа того, что заключается ме­
жду Двумя дѣйсгвгями, 30. Опредѣлсиіе порочнаго интеллектуализма, 33.
АльтернативаРойса: или полное ра8ъединепіо, или абсолютное соединеніо
IV Оглавленіе.

Стр.
вещей, 33. Діалектическія затруднепія Брэдли въ вопросѣ объ отпоше-
ніяхъ, 38. Непригодность абсолюта, какъ раціонализирующаго средства,
40. Тонденція раціопалпстовъ къ крайностямъ, 43. Вопросъ о ,.впѣш-
нлхъ“ отпошепіяхъ, 44. ІІереходъ къ Гегелю, 46.

ЛЕКЦІЯ III.
Гегель и его м е т о д ъ ................................................................ 47
Вліяпіс Гоголя, 4 7 . Т и іг і, ого ноззрѣнія имирессіоніістическій,
48. „Діалектнческій“ элементъ въ дѣйствитвльности,Д£, Плюрализмъ за­
ключаете въ себѣ возможиые конфликты между вещами, 50. Гегель объ-
яспяотъ конфликты взаимиымъ противорѣчіемъ попятій, 50. Критика ого
попытки выйти на предѣлы обычной логики, 51. Примѣры „діалектиче-
скаго“ строспія вещей, 53. Раиіоналистическіи идеалъ: положенія, обез-
иечпвающія себя съ помощью двойного отрицанія, 57. Возвышенность
копцвкціи, 58. Критика точки зрѣнія Гегеля: ока заключаете въ себѣ
порочный ипголлсктуалпзмъ, 59. Гегель скорѣе ясновидецъ, чѣиъ чело-
вѣкъ разсуждающій, 60. „Абсолюте“ и „Богъ“—разный понятія, 62. По­
лезность абсолюта для умственнаго спокойствія, 64. Но она перевѣшп-
вается специфическими парадоксами, которые она вносить въ филосо­
ф т , 65. Лсйбппцъ и Лотцо о „грѣхопадепіи", заключоппомъ въ созданіп
конечпаго, 66. Іоахимъ о томъ, какъ истина віслючаетъ въ себя заблу-
ждопіе, 68. Міръ абсолюта не можетъ быть сонершеннымъ, 69. Плюра-
листическіе выводы, 70. ‘

Л Е К Ц ІЯ I V .-

Ф ехнеръ............................... 74
Сверхчеловѣческоѳ сознаиіе не предполагаете непремѣнно абсолют-
паго духа, 74. Тощій видъ соврѳменнаго абсолютизма, 76. Тонъ фехне-
ровскаго эмпирнческаго пантеизма противоположенъ соотвѣтствующѳму
тону раціоналистпческаго типа, 80. Жизнь Фехнера, 81. Его воззрѣніе,
„дневное воззрѣніе“ , 84. Его мѳтодъ разсужденія путемъ апалогіп, 84. Вся
вселенная одушевлена, 85. Его монистическая формула не связана не­
обходимо съ его системой, 85. Душа земли, 87. Ея отличіе отъ пашихъ
душъ, 89. Земля, какъ анголъ, 91. Душа растеній, 92. Логика Фѳхнѳра,
94. Его теорія безсмертія, 95. „Тучность“ его воображенія, 96. Бѣд-
ность обыкновенная трансцендентальнаго пантеизма по сравненію съ
его воззрѣніемъ, 97.

Л Е К Ц ІЯ V .

Соединеніе элементовъ со зн а н ія ........................................... 99

Допущеніе, что состоянія ума могутъ соединяться сами собой, 99. Это
доиущеніе общо натуралистической психологіи, трансцендентальному идеа­
лизму и Фехнеру, 101. Критика его авторомъ въ одномъ изъ прежнихъ
его сочинѳнін, 103. Такъ называемый физичѳскія сочстапія пе могутъ
быть приведены въ качествѣ аналогій, 106. Тѣмъ не монѣе сочетаніе
 О г л ав л е н и е . v

Стр.
должно быть, постулируемо между частями вселенной, 108. Логическія
возражения противъ него, 109. Раціоналистическоѳ разсмотрѣніе вопроса
заводитъ пасъ въ тупикъ, 114. Необходимо радикально порвать съ Ин­
тел лектуал измомъ, 117. Переходъ къ фидософіи Бергсона, 118. Злоѵпо-
требленіе попятіями, 121.

Л Е К Ц ІЯ V I.

Бергсонъ и его критика интеллектуализма......................... 123

Личность проф. Бергсона, 123. Ахиллъ и черепаха, 125. Это — не
софизмъ, 125. Мы дѣлаомъ движеніе непонятпымъ, разсматривая его
при помощи сгатичсскихъ попятій, 128. Тѣмъ не менѣѳ разсмотрѣпіо
въ понятіяхъ имѣотъ огромпоо практическое примѣнепіе, 129. Традиціон-
ный раціонализмъ даетъ въ сущности неподвижную вселенную, 130. Не­
выносимость интеллектуалпстичесісоп точки зрѣнія, 132. Невозможно
раціоналнстически объяснить дѣйствіе, измѣнепіо, т.-с. непосредственную
жизнь, 134. Фупкцін понятій скорѣе практичѳскія, чѣмъ теоретическія,
135. Боргсонъ призываотъ насъ къ интуиціи или чувственному пережи-
вапію для того, чтобы понять, какъ соворшаотся жизнь, 138. Что Берг-
соиъ подразумѣваѳте подъ этимъ, 'і<*0^ Множество въ едипствѣ должно
быть допущено, 141. Дѣйстпителт.но существуйте не создаппыя вещи, а
вещи въ процессѣ созиданія, 145. Оригинальность Бергсона, 146. Ин­
теллекту алистическая логика не въ состояніп опредѣлить вселоппую,
гдѣ измѣнепіе непрерывно, 147. Жнзпенпо иощи суть иныя но отноше­
ние къ себѣ, такъ что въ пзвѣстномъ смыслѣ логика Гегелп вѣриа, 149.

Л Е К Ц ІЯ V II.

Непрерывность непосредственнаго о п ы т а .......................... 352

Гринов скал критика сонсуализма, 152. Отпошепія чувствуются такъ
жо неиосредствеппо, какъ ощущепія, 154. Едипство вещей дано въ пе-
иосредствоппомъ потокѣ, а пе въ отвдеченпомъ разсуждеиіи, которое
иреодолѣваѳтъ первоначальную несогласованность потока, 155. Minima
опыта неродаютт, непрерывность его, 156. Ошибка въ возражепіяхъ про­
тивъ самосоединенія, 156. Конкретный единицы опыта суть ипыя по
отношенію къ себѣ, 157. Дѣйствительность является сплошной, 160. Ин-
теллектуализмъ должепъ быть чистосердечно отвергпутъЛІбІ. Абсолюте
есть только гипотеза, 162. Богъ Фехнера не есть абсолютъ, 162. Абсо­
люте нѳ разрѣшаетъ пытелдектуалистпческаго затрудпеніл, 163. Вѣро-
птпо ли сущѳствованіе сверхчеловѣческаго созпанія, 165.

Л Е К Ц ІЯ V III.
И Т О Г И ........................................................................................................................... 1Q7
ІІредетавлеліѳ специфически релпгіоэиыхъ переживапій, 167. Ихъ
природа, 168. Они подтверждаюсь поиятіе болѣо широкой жизни, часть
которой мы составляем!., 170. Эта жизпь должна быть конечпа, если мы
VI Оглавленіе.

Стр.
жѳлаѳмъ избѣжать иарадоксовъ монизма, 171. Богъ, какъ конечное су­
щество , 172. Эмпиризмъ дучшій ^сшозникъ ^ѳлигіи^ чѣага^ащопадизмъ,
173. Эмпирнческія доказательства въ пользу болѣе обширнаго духа
должны открыть двѳрь суевѣріямъ, 173. Но это возраженіѳ нельзя счи­
тать фатальнымъ, 174. ІІапіи убѣждепія образуютъ части дѣйствителг.-
ности, 175. Въ нлюралистическомъ эмпирірмѣ наше отношеніе къ Богу
оказывается мѳнѣе всего отчужденнымъ, vjj£. Слово „рцціопальность“
лучше замѣпить словомъ „интимность“, 176. Разднчіе н опроцѣденіе
I монизма и плюрализма,•‘'^77^ Плюрализмъ заключаегъ въ ссбѣ индетер-
* ’ Ѵ н п й зм ъ ,'ІЖ ^ с і^ в ъ своихъ рѣшояілхъ пользуются „лѣстниией вѣры“,
181. Заключеніе, 182.

П Р И Б А В Л Е Н ІЯ .
I. Вещь и ея отношепія............................................................................................ 184
II. Чувство активности........................................................... 203
III. Действительность и измѣпепіе ............................................................ 223
Примѣчаніо къ лскціи V I ........................... 228
Указатель ............................................................ . . . . . . 233
 Л Е К Ц ІЯ П Е Р В А Я .

Типы философскаго мышленія.

Э т и л е к ц іи д о л ж н ы б ы ть о б щ е д о с т у п н ы м и , и и х ъ н е м н о го , п о ­
э т о м у , я с ч е л ъ п р а в и л ь п ы м ъ и с к л ю ч и т ь о т с ю д а в с ѣ б о л ѣ е с п е ц іа л ь -
ны я проблем ы и разсм отрѣ ть нѣсколько тем ъ, представляю щ и хъ
о б щ ій и н т е р е с ъ . К ъ счастью , н аш а эп оха, п ови ди м ом у, оп ять ста­
новится ф илософ ской: ещ е теплится з а г л о х т ій подъ пеплом ъ
огон ь. О ксф ордъ, въ т е ч е н іе долгаго врем ени б ы в ш ій для ан­
гли й ско й публики питом пиком ъ сѣм япъ кантовскаго и гегелев-
скаго и деали зм а, в ъ и о сл ѣ д н ее вр ем я сд ѣ л ал ся и сто чн и ком ъ со­
верш енно отличнаго п у т и м ы ш л е п ія . Д а ж е н е -ф и л о с о ф ы начали
п р и н и м а т ь у ч а с т іе в ъ спорахъ о такъ и азы ваем ом ъ п лю р ал и зм ѣ
или г ѵ м а іш з м ѣ . С легка похож е п а то, какъ будто старинны й
Ï а н г л ій с к ій эм п и ри зм ъ, которы й въ т е ч е д іе с т о л ь п р о д о л ж и т е л ь ­
н а я врем ени бы лъ вы тѣсненъ у пасъ и зъ моды болѣ е благо­
родно зву чащ и м и герм ан ски м и ф орм улам и, оперился снова и го­
товится взлетѣ ть вы ш е преж н яго. Д ѣ ло им ѣ етъ такой ви дъ, какъ
будто о с н о в а н ія с ы з н о в а п о д в е р г а ю т с я и с п ы т а н ію и провѣркѣ.
И ндивидуальность н е уклады вается ни въ какую классиф ика­
цию ; о д н ак о м ы будем ъ неуклонно подводить каж даго, съ кѣм ъ
придется встретиться, подъ к а к у ю -н и б у д ь о б щ у ю рубрику. Т акъ
какъ эти м и ру бри кам и обы кновенно том у и л и ином у слуш ателю
внуш аю тся а с с о ц іа ц іи , и м ѣ ю щ ія характеръ п р е д у б ѣ ж д е н ій , то
ж и зн ь ф и л о с о ф іи въ зн ачи тел ьн ой м ѣрѣ состоитъ и зъ н еудо-
в о л ь с т в ій по поводу к л а с с и ф и к а ц ій , и ж а л о б ъ п а п е п о н и м а н іе .
Н о п ри зн аки п р о я с п е п ія и м ѣ ю т с я ; и н р е п ія , в о о б щ е , о б н а р у ж и ­
ваю сь м еньш ую язви тел ьн о сть, за что отчасти заслу ж и ваю тъ
П л ю р ал и ст?, вселеппая. *
2 Плюралистическая вселенная.

б лагодарн ости к ак ъ О ксф ордъ, так ъ и Г арвардъ. Б роси м ъ взгл яд ъ

н азадъ, въ ш ест и д ес я ты е год ы : М и л л ь, Б э н ъ и Гам ильтонъ бы ли
единственны м и о ф ф и ц іа л ь н ы м и ф и л о с о ф а м и Б р и т а н іи . С п е н с е р ъ ,
М артино и Годж сонъ ещ е только что начинали. В о Ф р а н ц іи
ученики К узен а исклю чительно ры лись въ и с т о р іи ; и одинъ
Р епувье им ѣлъ оригинальную систем у. В ъ Г е р м а н іи наиоръ,
п р о и з в е д е н н ы й г е г е л іа п с т в о м ъ , и с т о щ и л с я , и пом имо историче­
ской у ч е н о с т и , о с т а в а л а с ь т о л ь к о м а т е р іа л и с т и ч е с к а я полем ика,
съ Бю хнером ъ и У льрици въ качествѣ главн ы хъ борцовъ. Л отце
и Ф ехнеръ бы ли единственны м и оригинальны м и м ы слителям и;
притом ъ Ф ехнеръ совсѣм ъ не бы лъ п р о ф е с с іо и а л ь н ы м ъ ф и-
лософ ом ъ.
П о л у ч а л о с ь о б щ е е в п е ч а т л ѣ н іе пестройны хъ споровъ и раз-
н о м ы с л ій , н е д о с т а т к а т о н к о с т и и ш ироко распространенн аго не-
в ѣ ж е с т в а . Д и л л е т а п т и з м ъ г о с п о д с т в о в а л ъ . В ы ш е д ш іе в ъ 1 8 5 5 г о д у
„П исьм а о ф и л о с о ф іи ч е л о в ѣ ч е с к а г о д у х а“ С ам ю еля Б эл и я в л я ­
ю т с я о д н и м ъ и з ъ л у ч ш и х ъ в ы р а ж е н ій а н г л ій с к а г о а с с о ц іа ц іо н и з м а
и действительно сильной книгой . Но послуш ай те, что опъ пи­
ш етъ о К ан тѣ : „Н икто, послѣ и р о ч т е н ія н з в л е ч е н ій .... н е ста-
нетъ уди вляться, слы ш а, какъ лю ди вы даю щ ихся способностей
п ри зн аю тся, что, н есм отря н а ихъ м н о г о л ѣ т н ія з а н я т ія , и м ъ не
удалось составить себѣ ясное н о н я т іе объ у м о з р ѣ н ія х ъ К анта.
Я , пож алуй, даж е удивился бы , если бы это удалось им ъ.
В ъ 1818 го д у и л и около этого го д а лордъ Грепвиль, при посе­
щ е н ы а н г л ій с к и х ъ о зе р ъ , с к а з а л ъ п р о ф е с с о р у У и л ь с о н у , ч т о п о с л е
п яти лѣ тн яго и з у ч е п ія ф и л о с о ф іи К а н т а онъ пе составилъ себѣ
яснаго п о н я т ія о ней. О коло того ж е врем ени У ильберф орсъ
сд ѣ л ад ъ другом у м оем у д р у гу т а к о е ж е п р и з н а н іе . С е р ъ Д ж е м с ъ
М акинтош ъ (о ч е в и д н о , вы веденны й и зъ себя папрасн ы м и уси-
л ія м и ) в о с к л и ц а е т ъ : „ Я силю сь п он ять эту проклятую нѣм ецкую
ф и л о с о ф ію “ “ l).
К акой изъ окф ордскихъ м ы слителей ри скн улъ бы напечатать
столь паивны я и п р о в и ц іа л ь н о -з в у ч а щ ія цитаты изъ соврем ен-
ны хъ авторитетовъ?
Ф акелъ з н а н ія переходить и зъ одной страны въ другую ,
подобно том у, какъ вѣтеръ р а з н о с и т ь п л а м я . У г л у б л е п іе ф и л о -

1) Bailey, op. eit, First Series, p. 52.

 I. Типы философскаго мышленія. 3

■ со ф ск аго с о з н а н ія п р и ш л о в ъ а н г л ій с к ій м ір ъ изъ Г е р м а н іи , к а к ъ
оно, вероятно, вернется туда въ непродолж ительном ъ врем ени.
Э то п ро и зо ш ло благодаря Ф еррьеру, Д ж . Г. С тирлингу, а въ
особенности Т. Г. Г рин у. Б ел и бы м н е нуж но бы ло обрисовать
въ ш ирокихъ ш трихахъ, въ. чем ъ состояло тогда главн ое и зм ѣ -
н е н іе ф и л о с о ф с к о й д о к т р и н ы , я бы н азвалъ это переходом ъ отъ
незрелости старип п аго а п г л ій с іс а г о м ы ш л е н ія , о т ъ крайней не­
слож ности е го (в с е равно— идетъ ли р еч ь о р е л и г іо з н о м ъ или
а н т и р е л и г іо з н о м ъ т е ч е н іи ) къ р а ц іо н а л и з м у , им евш ем у свой
непосредственны й корень въ Г е р м а и іи , ио освобож денном у отъ
того техн и ческая и слиш ком ъ резкаго характера, какой онъ
им ѣлъ у нем цевъ, и способном у вдохновлять, и оставаться не­
определенны м ^ и бы ть, по а н г л ій с к о м у о б ы к н о в е н ію , б л а г о ч е -
•с ти в ы м ъ .
ІІо к о л е н іе т о й э п о х и , к о г д а Т . Г . Г р и н ъ пачиналъ свою д е я ­
тельность в ъ О ксф орде, повидим ом у, испы ты вало такое чувство,
какъ если бы оно уж е достаточно долго корм илось трухой пси-
х о л о г іи и а с с о ц іа ц іо н и з м а , и испы ты вало в л е ч е н іе къ некоторой
ш и р о т е (х о т я бы соединенной съ р а с п л ы в ч а т о с т ь ю ),— к ъ ч е м у -т о
въ . р о д е свѣ ж аго в етр а, п ро н осящ агося и зд ал ек а, напом инаю щ аго
пам ъ н а ш е в о з в ы ш е н н о е н р о и е х о ж д е н іе .
М ѣстом ъ, н а которое Гринъ направилъ свои удары , бы ла
н есвязн ость госп одствовавш ая а н г л ій с к а г о сен суали зм а. В ел и ­
кою интеллектуальной деятельностью д л я н е г о б ы л о у с т а п о в л е и ге
■о т н о ги е н ій ; а у к р е п и т ь с я в ъ к о н ц е концовъ въ том ъ, что боль­
ш инству и зъ васъ известно, какъ кантовское единство аппер-
ц е и ц іи , п рео б разо ван н ое въ ж ивую душ у м ір а ,— о з н а ч а л о , по
его убеж денно, найти клю чъ къ э т о м у у с т а н о в л е н ію о т н о ш е н ій .
О тсю да— м о н и зм ъ н аб о ж н ая тип а. М ы — до и зв естп о й степени
иакъ бы п а д ш іе ангелы , мы составляем ъ одно съ разум омъ,
какъ таковы м ъ. Р езк о е п р ен еб р еж ете к ъ эм п и ри зм у сен суали сти -
ческаго ти н а всегд а характери зовало эту ф илософ скую ш ко л у , к о ­
торая, въ общ ем ъ, госп одствовала въ О ксф орде и въ ш отланд-
.с к и х ъ университетахъ до н асто ящ ая дня.
Но въ настоящ ее врем я есть п ри зн аки того, что он а усту-
паетъ дорогу волне пересм отрен н ая эм п иризм а. Я созн аю сь,
что я бы лъ бы радъ п обеде этой п оздн ей ш ей волны ; итакъ,
•(ч е м ъ раньш е я вы скаж усь, тем ъ л у ч ш е ), я надею сь, что м ой
 4 Плюралистическая вселенная.

гол осъ будетъ зач и слен ъ въ ея п ол ьзу , м еж д у прочим ъ, въ ре­

зу льтате этихъ ч т е н ій .
Ч то озн ачаю тъ терм ины : эм п и ризм ъ и р а ц іо н а л и з м ъ ? Е сли
свести дѣло к ъ и х ъ в а ж п ѣ й ш с м у р а з л и ч і ю , — э м п и р и зм ъ о зн а ча ет ъ
п р и вы чку объяснят ь цгълое п о ср ед ст во м ъ ч а с т е й , a р а ц іо п а л и з м ъ
о зн а ча ет ъ привы чку о б ъ я с н я т ь ч а с т и п о ср ед ст во м ъ ц іъ ла го . Т а­
ким ъ о б р а зо м ъ , р а ц іо н а л и з м ъ с о х р а п я е т ъ р о д с т в о с ъ м он и зм о м ъ ,
такъ какъ целостность идетъ объ руку съ единством ъ; м еж ду
1 тѣм ъ какъ эм п и ризм ъ склон яется к ъ плю ралистичоским ъ взгдя-
дам ъ. В сякая ф и л о с о ф ія м о ж е т ъ бы ть не более, к акъ сум м ар-
'н ы м ъ очерком ъ, картиной м ір а въ ракурсе, сокращ енпы м ъ ви ­
д о м ъ с ъ п т и ч ь я г о п о л е т а н а п е р с п е к т и в у с о б ы т ій . И п е р в о е о б с т о я ­
тельство, которое долж н о бы ть отм ечено, состоитъ в ъ том ъ, что
единственпы й м а т е р іа л ъ , н а х о д я щ ій с я в ъ наш ем ъ р а с п о р я ж е н іи
для п о с т р о е н ія картины целаго м ір а , д о с т а в л е н ъ разли чн ы м и
частям и этого м ір а , отн осительно которы хъ мы уж е раньш е
им ѣли оп ктъ. М ы пе м ож ем ъ и зобрести никакихъ новы хъ ф орм ъ
п о н и м а н ія , прилож им ы хъ исклю чительно къ ц е л о м у ,— т а к и х ъ ,
которы я не бы ли бы р а н ы т іе внуш ены р а з с м о т р е н іе м ъ ч а с т е й ..
С оо тветствен н о этом у, все ф илософ ы с о с т а в л я л и п о п я т іо о ц е -
лом ъ м ір е по а н а л о г іи съ к а к о й -н и б у д ь частной чертой е г о ,,
которая въ особенности длѣ н и ла ихъ в н и м а н іе . Т акъ , теисты
заи м ствовали свою точку з р е и ія и з ъ идеи м ан уф актурн ая про­
и зводства, пантеисты — и зъ идеи п р о и з р а с т а п ія . Д л я о д п и х ъ м ір ъ .
нодобенъ м ы сли или грам м атическом у п р е д л о ж е н ію , которы м ъ
вы р аж ен а м ы сль. Д л я такого ф илософ а ц елое долж но логически
предш ествовать частям ъ; ибо н ельзя бы ло бы и зобрести б у к в ъ ,.
если бы не бы ло слоговъ, и слоговъ— если бы не бы ло ц ел ы х ъ
словъ.
Д р у г іе , пораж енны е разрозненностью и взаи м н ой случай­
ностью такого м нож ества подробностей вселен ной , нри ним аю тъ,
что вселенная, какъ целое, искони о тл и ч ал ась такою разрозн ен ­
ностью , и п ол агаю тъ , что п о р яд о к ъ бы лъ вп есен ъ в ъ н ее потом ъ,
бы ть м о ж етъ благодаря с т и р а н ію и постепенном у с г л а ж и в а н ію -
путем ъ вн утрен н яго т р е н ія частей, первоначально сталкивав­
ш ихся м еж д у собой.
И ны е станутъ разем атри вать порядокъ лиш ь какъ статисти­
ческую видим ость; д л я пихъ вселенная будетъ подобна огром -
 I. Типы философскаго мышленія. 5

ном у м еш ку съ черны м и и белы м и ш арам и, о количестве ко­

торы хъ м ы ли ш ь догады ваем ся съ и звестн ою вероятностью , на
, о с н о в а н іи т о г о , к а к ъ часто м ы испы ты ваем ъ ихъ о б п а р у ж е н іе .
Д ля ипы хъ, д ал ее, вовсе п еть порядка, реально п ри сущ ая
вселен н о й ; это м ы сам и проицируем ъ порядокъ во вселенную ,
отбирая объекты и нам ечая о т н о ш е н ія , в ъ ц ел ях ъ удовлетворе-
н ія наш ихъ интеллсктуальпы хъ интересовъ. М ы вы рѣ заем :> п о ­
рядокъ, оставляя въ сторопе пестройны я части; таким ъ обра­
з о м ъ , м ір ъ поним ается п о а н а л о г іи съ лесом ъ или м рам орной
глы бой , и зъ которы хъ м ож по сделать парки или статуи, у д ал яя
н е п о д х о д я щ ія д е р е в ь я и л и осколки кам ня.
Н екоторы е м ы слители руководятся об р азам и , навеянны м и
человеческой ж и зн ью , и тол кую тъ всел ен н у ю так ъ , к а к ъ если бы
она по сущ еству бы ла м ѣ с т о іг ь о с у щ е с т в л е н ія идеаловъ. И ны е
находятся подъ более сильны м ъ в п е ч а т л е н іе м ъ б о л ее н и зм ен-
ны хъ чертъ ея, и съ и х ъ т о ч к и з р е н ія , е я х а р а к т е р ъ л у ч ш е в ы ­
раж ается грубы м и необходим остям и.
В се р у к о в о д я т с я тою или другою а и а л о г іе й ; и к а ж д а я ана­
логия заи м ств у ется отъ того или и н о го п о д р а з д е л е н ія в с е л е н н о й .
Т ем ъ не м енее каж ды й бы ваетъ склоненъ вы сказы вать при тя-
з а н іе , б у д т о т о л ь к о его вы воды являю тся логи чн ы м и , будто они
одни необходим о присущ и разум у вселенной; м еж ду тем ъ, въ
сущ ности, они всегда являю тся случай н ы м и особенностям и более
или м е н е е л и ч н о й т о ч к и з р е н ія , к о то р у ю бы ло бы гор азд о л у ч ш е
.^ п р и з н а т ь з а т а к о в у ю . Д Ь й с т в и т е л ь п о , т о ч к а з р е н і я о д н о г о ч е л о в е к а
м ож етъ бы ть гор азд о более ценной, ч ем ъ т о ч к а з р е н ія д р у г о г о ;,
и паш и точки з р е н ія обы кновенно бы ваю тъ н аш и м и не только
с а м ы м и и н т е р е с н ы м и , н о и с а м ы м и п о ч т е н н ы м и в к л а д а м и в ъ м ір ъ ,
гд е мы исполняем ъ свою роль. З ач ем ъ бы лъ дапъ лю дям ъ ра­
з у м ъ ,— г о в о р и т ъ одинъ п и с а т е л ь X V III в е к а ,— к а к ъ н е д л я того,
чтобы сделать ихъ способны м и находить разум ны я о с н о в а н ія
том у, что и м ъ бы ваетъ н уж н о дум ать и д ел ать?— И я дум аю , что
и с т о р ія ф и л о с о ф іи въ о б щ е м ъ п о д д е р ж и в а е т ъ э т о м и ѣ н іе . „ Ц е л ь
п о з н а н ія ,— г о в о р и т ъ Г е г е л ь * ),— с о с т о и т ъ в ъ том ъ, чтобы сорвать
съ о б ъ е к т и в н а г о м ір а п о к р о в ъ е г о о т ч у ж д е н н о с т и и с о з д а т ь п а м ъ

1) Smaller Logic, § 194. [Ср. Begel, Enzyklopädie der philosophischen Wissenschaften

im Grundrisse, § 194, Zusatz 1. Гус. пер. В. Чижова, Эпциклопѳдія философскихъ
яаукъ. Ч. I, Логика. Стр. 331.]
 ®_____________ Плюралистическая вселенная.

болѣе интим ную бли зость с ъ п и м ъ ". Р азн ы е лю ди н ахо д ятъ свой
ум ъ въ б о л ьш ей б ли зости съ в е с ь м а р а з л и ч н ы м и о т д ѣ л а м и м ір а
П озвольте м нѣ сдѣлать зд ѣ сь нѣсколько за м ѣ ч а н ій относи­
тельно лю бопы тны хъ а н т и п а т ій , возбуж даем ы хъ у казан н ы м и
склонностям и. О нѣ соверш енно неосновательны ; ибо всѣ при­
верж енцы разли чн ы хъ в о з з р ѣ н ій суть ч е л о в ѣ ч е с к ія сущ ества
съ интересам и, по сущ еству одинаковы м и, и никто и зъ нихъ не
является соверш ен н о и звр ащ еп н ы м ъ дем о п ом ъ , к ак и м ъ его ч асто
воображ аетъ другой . О ба они вѣрпы м ір у , въ котором ъ они
ж ивутъ; ни тотъ ни другой не ж елаетъ уничтож ить его; пи
тотъ ни другой не ж елаетъ разем атри вать его, какъ к а к у ю -т о -
н есвязн ую безсм ы сли цу; оба хотятъ со х р ан и ть его, к а к ъ вселен­
ную того п ли и н ого рода; и всѣ ихъ р а з н о г л а с ія являю тся
второстепенны м и п о с р а в н е н ію съ этим ъ г л у б о іш м ъ с о г л а с іе м ъ ..
нихъ м ож етъ бы ть только склопность подчеркивать разли ч­
ны я стороны . Р Іл и одинъ м ож етъ больш е другого заб оти ться
объ установлены цѣлей и объ о п р а в д а н іи п а д е ж д ъ . И л и у н и х ъ
м огутъ бы ть р азл и ч н ы е вкусы въ см ы слѣ язы ка. О ди нъ м ож етъ
лю бить вселенную , х арактери зуя ее в ъ вели чавы хъ и восторж ен-
ны хъ в ы р а ж е н ія х ъ . Д р у г о м у э т о м о ж е г ъ казаться септим енталь-
ны м ъ или риторичны м ъ. О динъ м ож етъ претен довать н а право-
у п о т р е б л е н ія богословскаго словаря, другой — тех н и ч еск ая и ли
академ и ческая. О дн ого м оего зн ако м ая ам ери канц а, старая-
ф ерм ера, его сосѣдъ н азвалъ плутом ъ. Т отъ нем едленно побилъ.
оби дчи ка, со словам и: „Я не нам ѣренъ сносить ваш и уйичиж и-
! т е л ь н ы е э п и т е т ы “ . Э м п и р и с т и ч е с к іе у м ы , с т а в я щ іе части раньш е
/ ц ѣ л аго , уп о треб ляю тъ у н и ч и ж и тел ьн ы е эпи теты , съ то ч к и з р ѣ н ія
- ращ он али стовъ, которы е исходятъ и зъ цѣлаго и, поэтом у, п о л ь-
. зу ю тся п р и в и л е г іе й напы щ енности. Н о всѣ подобны я р а з л и ч ія
\ стоятъ н а втором ъ п лан ѣ и долж ны и грать подчиненную роль по-
с р а в н е н ію съ тѣм ъ ф актом ъ, что, —я в л яем ся ли м ы эм пиристам и
или р а ц іо н а л и с т а м и , — м ы сам и составляем ъ часть вселенной и
раздѣ ляем ъ то яге гл у б о к о е у ч а с т іе в ъ ея судьбахъ. М ы одина­
ково ж аж дем ъ того, чтобы в ѣ р н ѣ е бы ть съ нею и н ти м н о бли з­
ким и, бы ть в ъ ней к акъ дом а, и вн о си ть свою л еп ту п а е я у л у ч -
ш е н іе . Ж алко бы ло бы , если бъ незн ачи тельн ы я э с т е т и ч е с к ія
р а з н о г л а с ія р а з ъ е д и н и л и п оч тен н ы хъ лю дей.
Я сам ъ буду употреблять уничиж ительны е эпи теты эм пи­
 I. Типы философскаго ыышленія. 7

ризм а. Н о если вы посм отрите н а д у х ъ , скры ты й за буквою , то—

я увѣренъ— вы не сочтете м епя о т ц е у б ій ц е й . П о о т п о ш е и ію къ
наш ей общ ей м атери я — такой ж е добры й сы нъ, к а к ъ и л то Ci о i і
р а ц іо н а л и с т ъ м е ж д у в а м и .
Ч то болѣе см ущ аетъ м еня, ч ѣ м ъ э т и н е д о р а з у м ѣ н ія , т а к ъ это
действительная неясность м н о гая и зъ того, о ч ем ъ мнѣ при­
дется говорить, и трудность сдѣ лать эти предм еты попятны м и
для слуш ателя. И о во всякой ф и л о с о ф іи есть д вѣ ч асти , „zw ei
S tü c k e “ — к а к ъ с к а з а л ъ б ы К а ш ъ : к о н е ч н о е в о з з р ѣ н іе , в ѣ р о в а н іе и л и
п о л о ж е н іе , к ъ котором у она п ри води ть н асъ, и р а з с у ж д е н ія , п о-
средством ъ которы хъ достигается и подготовляется это полож е-
н іе . Ф и л о с о ф ія , к а к ъ обы кновенпо говори лъ нам ъ Д ж ем съ Ф еррь-
еръ , д е й с т в и т е л ь н о , д о л ж н а бы ть истинною , но э т о -с а м о е п о сл ед ­
н е е 'и з ъ е я т р е б о в а н ій . И ной м ож етъ найти истину, не будучи
ф илософ ом ъ, а путем ъ догадки и ли о т к р о в е н ія . И с т и н а ф и л о с о ф а
отличается тем ъ , что о н а д о с т и г а е т с я р а зе у ж д е т е м ъ . Н е п р е д п о -
л о ж е н іе , п о д о в о д ъ д о л ж е н ъ отдать ее ем у в ъ ру ки . О бы кновен­
ны е л ю д и — сам и не зн ая к а к ъ ,— н а х о д я т ъ свои в е р о в а п ія при­
рож денны м и себе. О ни вскакиваю тъ на пихъ обеим и ногам и и
остаю тся так ъ . Ф илософ ы долж ны делать больш е; опи долж ны
сн ач ал а п ол учи ть отъ р а з у м а р а з р е ш е н іе н а это; и д л я проф ес-
с іо н а л ь н а г о ф и лософ ская у м а о и е р а ц ія п р іо б р е т е н ія э т о г о раз-
р е ш е н ія бы ваетъ обы кновенно д ел о м ъ гор аздо б о л ее сущ ествен -
ны м ъ и важ ны м ъ, ч ем ъ к а к ія -л и б о частны я в е р о в а п ія , к ъ кото­
ры мъ т а к о е р а з р е ш е н іе м о ж е т ъ дать правом ерны й доступъ. Д о-
п у с т и м ъ , н а п р и м е р ъ , ч то к а к о й -н и б у д ь ф и л о с о ф ъ в е р и т ь въ то,
ч то зовется свободой воли. Ч то обы кновенны й человЬ къ рядом ъ
съ ним ъ такж е разделяетъ это в е р о в а н іе , к о т о р о е свой ственно
ем у какъ бы благодаря некоторой врож денной и н т у и ц іи ,— э т о
вовсе н е делаетъ такого человека дорогим ъ сердц у ф илософ а;
п о с л е д н ій м ож етъ д аж е и сп ы ты вать сты дъ отъ такого товар и щ е­
ства. Ч то интересуетъ ф и лософ а, так ъ это— ч астн ы я п ред п осы лки ,
п а к о т о р ы х ъ , и о е г о м н е н ію , у т в е р ж д а е т с я с в о б о д а в о л и ; с м ы с л ъ ,
въ котором ъ о п а п р и н и м а е т с я ; в о з р а ж е н ія , к о т о р ы я о н а у с т р а н я -
етъ; трудности , которы я она нриним аетъ в о в н и м а н іе : короче,
вся’ ф орм а, и составъ, и м анера, и т е х и и ч е с к ія с р е д с т в а , с о п р я ­
ж енны е съ разем атри ваем ы м ъ в е р о в а н іе м ъ . Ф и л о с о ф ъ противо­
п ол ож н ая п а п р а в л е н ія , к о т о р ы й п о л ь з о в а л с я б ы т е м и ж е т е х н и -
 8
Плюралистическая вселенная.

ч еск ш и средствам и, д ѣ л ал ъ бы тѣ ж е р азл и ч ен а и т . д ., н о п р и -

ш елъ бы къ п р о т и в о п о л о ж н ы м !, вы водам ъ и соверш енно отри-

5 о '2 ^ СВ0б0Л7 П р сл ьстгаъ бы “ Р ваго ф и л о со ф а го р азд о

м ъ его е д и н о м ы ш л е н н и к ъ . И х ъ о б щ іе т е х н и -
ч есы е интересы объ еди н яли бы и хъ сильнѣ е, ч ѣ м ъ сколько ихъ
роотвополож ннс вы воды разъ еди н яли бы ихъ. К аж ды й чувство-

н ем ъ m ВЪ Т Т КРОВПОе Р0Д С ТВ ° П ° Д У чалъ бы о

м ъ , п и с а л ъ б ы для н е г о , з а б о т и л с я б ы о его д о б р о м ъ м н ѣ н іи
П ростодуш ны й адсп тъ вѣ ры въ свободу воли бы лъ бы оставлен ъ
обоим и безъ всякаго в н и м а н ія . Е г о г о л о с ъ ,- б у д ь т о г о л о с ъ с о ю з­
ника или п р о т и в н и к а ,- н е бы лъ бы принять въ расчстъ.
ъ с о м н ѣ н ія , ч т о до извѣ стн ой степени это происходитъ
такъ, какъ и с л ѣ д о в ш іо бы ; но, к а к ъ в сегд а въ п р о ф е с с іо н а л ь -
ны хъ кругахъ , м огутъ являться и грубы я крайности. В ъ боль-
ш инствѣ человѣческихъ дѣ лъ цѣль въ концѣ концовъ зн а­
чи ть больш е, ч ѣ м ъ средство, но ф ормы и м етоды м огутъ легко
р а зр у ш и т ь то сам ое, д л я ч его они бы ли п р ед н азн ач ен ы . Зл о у п о -
т р е б л е н іе технической стороной обнаруж ивается въ том ъ, в »
рѣдко въ ф илософ ской л и тер атурѣ разби раю тся н епосредственн о
и согласн о съ и х ъ с о б с т в е н н ы м ъ д о с т о и н с т в о м ъ м с т а ф и з и ч е е к іе
вопросы . Д ^ І ^ с е г д а ^ т ^ а д а ^ ^ плотную
5 2 5 ^ 4 ® завѣ су , ч р езъ п о к р ы в а л о м н ѣ н ія іш е ж н и х ъ ф щ ю ооГ”
ф овъ. Л ^ тертатавы о щ тащ д е ^ .J ( a £ 5 ^ i ^ r им енам и'
Д а - І Щ Щ а ѣ .. . б н Д й ^ а ^ Ш В Д 6 Ш Н Й . . . Х Й Д И Т Ь . . . а б н а ж т ^ T T m ,n l g -
й к е м б р и д ж с к ій п р о ф е с с о р ъ Д ж о н ъ Г ротъ сдѣлалъ нисколько
хорош ихъ з а м ѣ ч а н ій и о э т о м у п о в о д у . „ М ы г а л е н іе “ - говори тъ
онъ „не есть нѣчто п р о ф е с с іо н а л ь н о е , относящ ееся исклю чи­
тельно к ъ вѣ дѣ нш такъ н азы ваем ы хъ ф илософ овъ или проф ес-
с іо и а л ь н ы х ъ м ы слителей. С ам ы й л у ч ш ій ф илософ ъ - это чело-
в ѣ к ъ , к о т о р ы й м о ж е т ъ м ы с л и м , всего п р о щ е .... Я х о т ѣ л ъ б ы чтобы
лю ди о б р а т и л и в н н м а н іе н а то , ч т о м ш н л е в іе (a ф и л о с о ф ія - н е
болѣе какъ хорош ее и м етодическое м ь ш ш е п іе ) е с т ь п р е д м е т а
ПО о т н о ш е н Ь къ н и м ъ , ч а с т ь , и х ъ р е а л ь н о г о я ... ч т о б ы
о н и о ц ѣ ш в а ш то, ч т о опи м ы слятъ, и бы ли з а и н т е р е с о в а н ы 'т Г ~
н е м ъ .... П о м о е м у

™ 5 а в л я ю 3 ? е ? ъ .т о м ъ г р у з ѣ у ч е н о с т и ^ б л а г о д а р я к о т о р о м у
вам ъ н и ч е г о и о м о ж е г ь и р ій т и в ъ г о л о в у б е з і і о щ чтобы I S S ™
н е с к а з а л и : А , это м л ѣ н іе так о го -то л и ц а , ж и в ш а г о м н ого Ж ъ "
 I. Типы философскаго мытплснія. 9

н а з а д ъ .... Я пе м огу представить ни чего болѣс иагубнаго для

зан и м аю щ и хся ф и л о с о ф іс й , ч ѣ м ъ п р и в ы ч к а г о в о р и т ь с е б е с а м и м ъ
0 своем ъ обы чномъ ф илософ ском ъ м ы т л е п іи : к то -п и б у д ь про-
дум алъ все ѳто уж е раньш е“ 1) . О днако эту привы чку всего
более поощ ряю тъ въ наш ихъ учены хъ цептрахъ. Вы долж ны
п р и в я з а т ь в а ш е м н ѣ н іе к ъ А ристотелю или С п и п озѣ ; вы дол яш ы
о п р ед ел и ть его посредством ъ е г о р а з с т о я н ія о т ъ м п ѣ и ія К анта;
вы доляш ы оп ровергн уть взгл яд ы ваш его противника, отож ест­
вляя ихъ съ взглядам и П ротагора. Т аки м ъ об р азом ъ , разстр аи -
вается вся с а м о п р о и з в о л ь н о с т ь м ы п іл е н ія , в с я свеж есть поним а-
н ія . К а ж д а я вещ ь, которой вы касаетесь, явл яется подерж анной.
С в е р х ъ -т е х н п ч п о с т ь и зави сящ ая отъ п е я угрю м ость м ладш ихъ
студептовъ въ наш ихъ ам ери кан ски хъ уп и верси тетахъ— уясасны .
Э то п р о и сх о д и тъ отъ и зли ш н яго п о д р а ж а н ія пѣм ецким ъ обр аз-
ц ам ъ и п ри вы ч кам ъ . П озвольте м н ѣ вы р ази ть гор яч ую надеж ду,
что вы въ ваш ей странѣ возврати тесь къ болѣ е ч еловѣ ч н ой ан г-
л ій с к о й т р а д и ц іи . А м е р и к а н с к и м ъ студ ен там ъ п ри ходи тся возста-
новлять непосредственны й о т п о ш е п ія съ наш им ъ предм етом ъ
путем ъ тяж елы хъ л и ч н ы х ъ у с и л ій в ъ нослѣ дую щ ей ж и зн и . Н е ­
которы е и зъ пасъ сдѣлали это. Я бою сь, ч то нѣкоторы е болѣе
м олоды е не сдѣлаю тъ этого н и когда: так ъ крѣпки уж е проф ес-
с іо н а л ь н ь т я п р и в ы ч к и .
В ъ таком ъ дѣлѣ , какъ ф и л о с о ф ія , является дѣйствительпо
ф атальн ы м ъ, разорвать связь съ откры ты м ъ воздухом ъ ч елове­
ческой природы и м ы слить исклю чительно въ т р а д и ц іо н п ы х ъ
терм инахъ. В ъ Г е р м а п іи п р о ф е с с іо н а л и з м ъ до такой степени
о ф о р м л е н ъ , ч т о в с я к ій , к то п о л у ч и л ъ к а ф е д р у и напи салъ книгу
(х о т я бы пескладпую и э к с ц е н т р и ч н у ю ), и м еетъ зак о п п о е право
остаться н авсегда в ъ и с т о р іи п р е д м е т а , к а к ъ м у х а в ъ к у с к е я н т а -
\ р я . В с е п ослед ую щ ее об язан ы ц и ти ровать его и со и зм ер я ть свои
1 м н е н ія съ е го м н е н іе м ъ . Т а к о в ы п р ав и л а и ро ф ессо рскаго спорта:
: 'о н и дум аю тъ и пиш утъ исклю чительно другъ о друге, другъ
для друга и другъ къ д р у г у . П р и п о д о б п о м ъ у е т р а н е н іи откры -
. таго воздух а в ся к ая в е р н ая перспектива утрачивается, крайно­
сти и странности приним аю тся в ъ расчетъ н аравн е съ зд равы м и
вещ ам и и внуш аю тъ одипаковое в н и м а н іе ; и если бы случайно

i) fîxploratio philosophica, P art I, 1865. p p . XXXVIII, 130.

 10
Плюралистически я вселенная.

к то -н и б у д ь сталъ писать популярно и только о результатахъ съ

ум ом ъ н еп осредствен н о н ап р ав л ен н ы м , н а п ред м етъ , то это бы ло
бы с о ч т е н о а а o b o rf lftc M c h e s Z e u g и б ы л о б ы g fm z u n w is s e n s c h a f t
lie h . П роф ессоръ П аульсенъ но особенно давно написалъ н ѣ -
сколько тр о гател ьн ы е строкъ объ этом ъ с в е р х ъ -п р о ф е с с іо в а л и з -
б л а г о д а 1з я г о с п о д с т в у к о т о р а г о въ Г е р м а н іи его собственны я
с о ч и н е ш я , г р ѣ ш а щ ія „л и тер ату р п о сты о “, п о тер я л и кредита. Ф н-
л о с о ф ія - г о в о р и т ь о н ъ ,- д а в н о п р и н я л а в ъ Г е р м а н іи т а к о й х а р а к -
еръ, какъ если бы она бы ла эаотерическим ъ и окку л ьтн ы м , зн а-
н іе м ъ . Э то— н асто я щ ая боязн ь общ едоступности. П ростота и зло-
ш я етал а сч и таться спноним ом ъ пустоты и поверхностности О нъ
всп о м и н аете, к ак ъ оди н ъ стары й проф ессоръ сказалъ ем у однаж ды :
’ м ы ’ Ф илософ ы , если мы зах отн м ъ , м ож ем ъ зай ти такъ да­
леко, что двум я ф разам и ноставим ъ себя туда, к уд а никто пе
м ож етъ за н ам и нослѣдовать». П роф ессоръ ск азал ъ это съ созн а­
тельной гордостью , ио онъ долж енъ бы лъ бы сты диться этого
К акъ бы важ н а ни бы ла техника, - результаты важ нѣе. У чить,
ф и л о с о ф іи т а к ъ , ч т о б ы интересъ ученика къ техн икѣ превоехо-
дилъ и н т е р е с ъ к ъ р е з у л ь т а т а м ,, е с т ь , б е з ъ с о м н ѣ н ія , п а г у б н о е з а -
б л у ж д е н іе . Э т о - н е хорош ая, а дурная ф орм а въ д и с ш и іл и н ѣ
привлекаю щ ей столь в с е о б щ ій ч е л о в ѣ ч е с к іа интересъ. С верхъ

П Т Т Д 0П У С К аТ Ь Т е х а и к г Д Л Я ~ и ’ *» “ «ьляется
ли въ концѣ кон ц ом , техн ика Д ави да Ю ма наиболѣе трудаы м ъ

Æ r * ® ™ f a" не зсть л и она сам ая уди вительная?

хю ан»™ 7 “ Ъ- б Л а г о д а Р е н і6 У 1ГЬ Ф р а н ц у з с к і й е щ е с о -
н С Г ’ В“ Ѣ йС Т Ш е с в о е г о » » Р а щ е н ія к ъ грубой тех н и к ѣ н в ар -

и с т и Г г Tî Ш ? ,° С Т Ь “ Ъ е о т е |1 и ! е ™ ™ ь в ѣ р о я т н о с т я м ъ .
истины . И хъ литература об н ар у ж и ваем , м ен ѣ е оч еви д н ы х ъ не-
1ноете и уродли востей , ч ѣ м ъ п ѣ м ец кая ли тература. В спом ните
нЬ м ецкую ли тер атуру по эстети кѣ , съ чудовш ц н ы м ъ зр ѣ ли щ ем ъ •

7 ~ Т ет Ч Т № а я ч а о в т ’- т а к ъ И м м а н у э л ь К ан тъ , возсѣ -
д а ощ ей н а тропѣ въ центрѣ ея! В сп ом н и те н ѣ м е ц к ія к н и г и п о

п ов й Г Д Ѣ б І И ,І Я ° е р д ц а ІІе Р е в ВДе н ы н а ж а р г о н ъ
п о н я т ій и п р е в р а щ е н ы в ъ д іа л е к т и к у . Н и ч т о с т о л ь н а с т о й ч и в о
н е стави ть вопросы , чувствуетъ в о з р а ж е н ія , т р е б у е т ъ у д о в л е т в о ­
р е н а , какъ р е л и г іо з н а я ж и зн ь. О днако всѣ ея ттевоги ш г 2
бы ть п од чи н ен ы р а з с м о т р ѣ н ію съ пом ощ ью нелѣп о м алаго коли ­
чества т е х н и ч е с к и средствъ . П росто чудо, что отдѣльны е иѣ м -
 Т. Типы философскаго мыпіленія. Il

цы , при ихъ м анерѣ зан и м аться ф и л о с о ф іе й , м огутъ вообщ е

ск о л ь к о -н и б у д ь с о х р а н я ть сам о п р о и зв о л ьн о сть у м а. Ч то они ещ е
въ такой вы сокой степени проявляю тъ свѣж есть и ори ги наль­
н о с т ь — э т о д о к а з ы в а е т ъ н е с о к р у ш и м о е и з о б и л іе н ѣ м е ц к о й м о зго в о й
одаренности.
П озвольте м пѣ ещ е разъ повторить, что в о з з р ѣ н іе чело­
века есть ф актъ великой важ ности. К акое ком у дѣло до аргу-
м ентовъ К арлейля, или Ш опенгауэра, и ли С пенсера? Ф и л о -j j /
Іс о ф ія есть в ы р а ж е н іе внутренняго характера человѣка, a всѣ| у
^ Іо п р е д ѣ л е п ія в с е л е н н о й суть только с о з н а т е л ь н о г ір іін я т ы я р е а к -
ц іи человѣческихъ характеровъ по о т н о ш е н ію къ пей. В ъ не­
давно вы ш едш ей кн и гѣ , и зъ которой я цитировалъ слова про­
ф ессора П а у л ь с е н а , іш и г ѣ , состоящ ей и зъ отдѣльны хъ с т а т е іі,
написанны хъ разли чн ы м и соврем енны м и н е м е ц іс и м п ф илосо­
ф а м и 1) , мы переходим ъ и зъ о д н о й и д іо с и н к р а т и ч е с к о й л и ч н о й
атм осф еры въ другую , почти какъ если бы мы перелисты вали
>\ \ ф о т о г р а ф и ч е с к ій альбом ъ.
Е сли мы возьм ем ъ всю и с т о р ію ф и л о с о ф іи , то систем ы сво­
дятся къ небольш ом у числу главн ы хъ ти п овъ , которы е, п од ъ
всѣм ъ техническим ъ м н о г о с л о в іе м ъ , въ которое облекаетъ ихъ
и зобрѣ тательн ы й ч е л о в е ч е с к ій умъ, нредставляю тъ какъ разъ
столько ж е воззрен и й , столько ж е способовъ чувствовать ц ел ь­
ны й им пульсъ, и видеть ц е л ь н о е т е ч е н іе ж и з н и ; в с е они при­
н у д и тел ьн о н а в я за н ы ч е л о в е к у в с е м ъ его х ар ак тер о м ъ и оп ы том ъ,

X u в о о б щ е д л я н е г о предпочт ит ельны ( н е т ъ другого п одходящ аго

слова) въ к а ч е с т в е л у ч ш е й р а б о ч е й п о з и ц іи . Ц и ш г ч е с к іе х а р а к ­
теры зан и м аю тъ одпу общ ую п о з и ц ію , с и м п а т и ч е с к іе характе­
ры — другую . Н о никакая о б щ а я п о з и ц ія по о т н о ш е н ію къ м ір у ,
какъ ц ел о м у , п ево зм ож н а до техъ поръ, пока интеллектъ не
разви лъ зн ачи тельн ой обобщ аю щ ей силы и не научился нахо­
дить у д о в о л ь с т в іе въ синтетическихъ ф орм улахъ. М ы ш л е н іе
очень п ри м и ти вн ы гь лю дей едва ли им еетъ даж е оттенокъ ф и­
лософ ы . П ри рода м ож етъ и м еть м ало единства д л я дикарей. Д ля
нихъ э т о — п р о ц е с с ія В а л ь п у р г іе в о й почи, ш ахм атная игра света
и тен и , см есь бесовскихъ и эл ь ф о в ск и х ъ , то д р у ж еств ен н ы х ъ , то

1) ЯіппеЪегу, Dio Kultnr der Gegenwart: Systematische Philosophie. Leipzig, Teub-

uer, 1907. [Есть русскіи нереводі..]
 12
— I Плюралистическая вселенная.

враж дебн ы й, силъ. К акъ „бли зко к ь п ри родѣ “ н и ж и л и бы о ,™

оп и всего м енѣе послѣдователи У ордсуорта В с - ,,™ ’
нибудь приводить въ с о д р о г а п іе иѣчто въ ш т Г / № '
о м о д н , то это, в ѣ р о ятн о , „ L полиоч" Г о гГ а л С ь Ш д іТ :"
ды ы ается прям о къ зл овѣ щ ем у полном у м ѣ сяц у въ з е н и іѣ і
ш ептет* о колдовствѣ и опасности Б оязн ь L a
вред он осн аго и м нож ественна™ , ничтож ность силъ
нечаянности, и р р а ц іо н а л ь я о с т ь всякаго дѣятеля: т ’а к о в ы б Т Г
с о м н Ь ш я , ч е р т ы , л р о и з в о д я щ ія наибольш ее в п е ч а г л ѣ н іо н а э т о й
ступ ен и культуры ; они возбуж даю т* д р о ж ь л „ б о н „ ™ ^

д“ я - Б у р и іг п о ж а №
сенш , служ а п р о я в л е в іе м ъ с в е р х ъ е с т е с т в е н н ы х ъ силъ служ ат*

е к о Х д е ^ Г ^ Г ^ 3“ ’ ЧѢМЪ Ф™ ОСОФІИ: П~ '

пособляю тъ или у н и ч то ж ать, и зъ столькихъ су С ств ъ Т о
ры ть приходится н ен ави дѣ ть или лю бить, н о н и м і и™ с Г а '

з а т ь Г б н и К Т° с к о Г Д И ТСЯ Н “ ер Х Г Л КТ° В Н И ЗУ ? К т о М о ж е т ъ л а ­
з а т ь .- О н и с к о р ѣ о р а в н о ч и н п ы , и г л а в н а я з а д а ч а со сто и тъ в ъ
■ Г ™ ПР ™ « ~ отдѣльно къ і о Л Г

“ Г “ " Д С 0 Х р а і ,Я Т Ь Р “ ™ ~ други хъ’

н о з а о о ія с ь о с в я зн о с т и или е д и н с т в ѣ . Н а э т о іі ступени
удачн о вы раж ается П аульсенъ, сим волом ъ природы сл Ѵ ™
сф ипксъ, подъ питательны м и грудям и котоваго У
р ѣ іш е к о гти . РУ дам н котор аю виднѣ ю тся сви-

Но съ теченіемъ падлежащаго времени пробудился нптел

КЪ °б0бЩеНІЮ' УПР01ДеН™ И
бы ли с к о1
р ѣ е у«уілуплены,
г л у б л е н Г ч ЧІІМЪ
ѣ м ъ Н устранены
т ОТП 0 Н Я Т І Й ' всѣмъ
Т * “ ' П м т д и м о м У’
послѣпѵюгтгмт,

о Х Г іт о р о н а м ъ Г ™ П РИ Р° Д а беЗП Р и с » ° п -о г а л а
в н и П п р ед о став и л а м ы с л и т е л я м о б р ащ ать особое

“ аеГ ы я” “ ~ J

является т Г Г ’ Н а і1 б 0 Л Ѣ е И Е Т еР е е и ы м ъ п р о т и в о п о с т а в л е н іе м ъ

- £ = £ г - т ~ , = г :
 L Типы философскаго мышленія. 13

Первая опредѣляетъ мірт> такъ, что человѣческій духъ является

по отноіпенію къ нему какъ бы пассажиром!» импсріала или чу-
жестранцемъ, въ то время какъ последняя настаиваешь на томъ,
что интимное и человечное должно окружать грубую матсрію и
леяіать въ основѣ ея. Это — спиритуалистический способъ мыт-
ленія.
Но въ спиритуалистической философіи имѣются два весьма
различныхъ типа или ступепи, и моей блішайшей задачей въ
этой лекціи будетъ — сдѣлать очевиднымъ ихъ контрастъ. Оба
типа достигаютъ желаемой интимности воззрѣнія, по одинъ до­
стигаетъ этого нѣсколько мепее усігЬшно, чемъ другой.
Родовой терминъ „спиритуализмъ“, который я употребилъ
просто какъ противоположность „матеріализму“, подразделяется
на два вида: более интимный—монистическій и менее интимный—
дуалистическій. Дуалистическій видъ—это теизмъ, достигшій раз-
работаннаго состоянія въ схоластической философіи; монистнче-
скій видъ—это пантеизмъ, который иногда зовуть просто идеа-
лизмомъ, а иногда— „после-кантовскимъ“ или „абсолютпымъ
идеализмомъ. Дуалистическій теизмъ проповедуется такъ яге не­
уклонно, какъ и въ другое- время, во всехъ католическихъ уче­
ныхъ центрахъ, меяеду темъ какъ въ британскихъ и американ-
скихъ универентетахъ опъ, повидимому, за последніе годы сгре-
мится къ исчезновенію и къ замене монистическимъ пантеизмомъ,
то более или менее открытымъ, то замаскированнымъ. Мне ду­
мается, что уже со времени Т. Г. Грипа волна абсолютнаго_іідеа-
лизма решительно возрастаешь въ Оксфорде. Она возрастаешь и
въ родномъ мне Гарвардскомъ университете.
А б с о л ю т н ы й идеатгамъ достигаетъ, какъ я сказалъ, более интим­
ной точки зренія; но это положеніе нуждается въ некоторыхъ
пояснеиіяхъ. Поскольку теизмъ представляетъ міръ, какъ міръ
Божій, и Бога, какъ увеличеннаго не-естественнаго человека (по
выраженію Матыо А р н о л ь д а ),— казалось бы, что внутреннее каче­
ство міра остается человечнымъ, и что наши отношенія съ нимъ
могугь быть достаточно интимны: ибо тогда лучшее въ насъ
представляется вне пасъ; мы и вселенная становимся однимъ и
темъ же духовнымъ видомъ. Покуда все хорошо; и было бы по­
следовательно, если бы кто-нибудь спросилъ: какой же большей
интимности вы хотите?—Ответъ на это следующій: сходство съ
 14 IT
-------------------------------- ^ Р ^ л и с т и ч с с к п н вселенная.

интим ное о т д о ш е н іе > « a i »

одной непрерывной души и гЬла- и , обР&3<»аше съ нею
Д ѣ л а ю щ ій ИЗЪ насъ о д Г с у щ е с т в о \ П Г Г ГтаСКІа П д а а л и з “ '
высшаго объема интимности Bot омъ, достигаетъ этого

™ S ÏZ “
ловѣческую личность внѣ глубочайшей п Г 0СТавляетъ че‘
Бога,-говорить о н а , - ^ ^
творитъ Міръ свободные актош J1 T А Д0ВЛѣе™ С е б ѣ ; онъ
творитъ человѣка, какъ тветьто гѴл Бнѣі,шю“ субстапцііо; и
отношенію къ нему такъ л„ „ оганцш, внѣшнюю канъ но
Bot-ь говоритъ „разъ“, м ^ гов™“ “ ^ “ Г*
ритъ »три“: вотъ ортодоксальный теистическій вчТ™ и Г°Е°‘
д о ксал ьн ьгй т е и зм ъ б ы л ъ л в згл я д ъ . И орто­
всячески постарался чт о
ч ер ту , к а к а я только м огла служ итт г всякую
С тр а н и ц а з а стр ан и ц ей в ъ с х о л а с т и ч е с к и х Г ш ш г , * ° Т Г р а № е н і*
д о к а з а т е л ь с т в у , ч т о Б о г ъ нгг р , к п и гах ъ п освящ аю тся
вкл ю ч ен н ы м ъ "въ свой т в ! « a “
с в о е м ъ т в о р ѳ н іи . Ч т о е г о отнотттртгі ' ИЛИ зак л і0 Ч а го іВ Д с я въ
Д олж но вы зы вать нѣкѵю разн и ц у вт ™ т и ъ ' 1 Ш ь C08M h h m ъ ,
к о т о р ы я л о с л ѣ д с т в ія и ли т м ѣ ! М Ъ’ В Л еЧ Ь За С 0б0й п ѣ '
к а к ъ п а н т е и с т и ч е с к о е п я т и о на р г ^ ѲГ° б ы т іе ,~ ~ это о т в е р г а е т с я ,
я т о л ь к о ч т о с к а з а л ъ , ч ™ т е и з м Т с а м о д о в л ^ і01Ци ^ 'ь с в о й с т в а х ъ .
к а к ъ о д и н ъ и тотъ ж е в и д ъ но ^ р а зс м а т Ри в а е т ъ насъ и Б ога
это бы ла п о гр ѣ п щ о сть 3 р Ѣ н ія
Гіи Б о г ъ и е г о т в о о р н ія ™ с х о л а с т и ч е с к о й теоло-

а б с о л ю т и о н и ч е го о б щ а г о ; б о л ѣ Г т о г о ^ и £ щ ъ Б °о Т ^ ЛМ ѢЮ П>
п и с ы в а ю т ъ е м у катгѵ тл тл Г ’ -ѵ ш ш а ш ъ Б ога, когда при-

м о ж е т ъ б ы т ь л о м ѣ щ е н ъ в ъ о д и н ъ Т т і Р ° Д° БуГ0 П р н р о д у ; о н ъ Іге
И такъ, в ъ этом ъ см ы слѣ л • ССЪ НЛ СЪ к а к о ю в е щ ь ю ,
сторонним и н а с ъ по-

В о іу ; в ъ э т о м ъ с м ы с л е связь Б оги У * “ “ ВЪ о т н о ш е н іи къ
и з в е с т н о й с т е п е н и на СЪ н а м и п р е д с т а в л я е т с я до
м о ж етъ в л ія т ь на 1 с ъ Д ѣ й с т в іе
в л ія н іе н а ш е го обпяті™ * * н и к огда не м ож етъ испы тать

ш е н іе к ъ н о м у н е то “ Г° Б ° ^ « о -
мз е с т ь в ъ т о ч н о м ъ с м ы с л е с о ц іа л ь н о е о т п о іп е н іе .
 I. Типы философскаго мышпеиія. 15

Въ рслигіозномъ пониманіи обыкновенныхъ людей это отношеніе,

впрочемъ, разсматривается какъ соціальпое; по это только одно
изъ множества различій между религіей и теологіей.
Этотъ существенный дуализмъ теистической точки зреиіл
имеетъ разнообразнейшія побочный следствія. Если человекъ—
посторонній по отношенію къ Богу, не близкій сотоварищъ, а ско­
рее поддаппый его, то всемъ овладеваотъ характеръ внешности.
Богъ—пе сердце нашего сердца и разумъ нашего разума, по
•скорее наше начальство; и пашей единственной моральной обя­
занностью остается механически повиноваться его вслепіямъ,
какъ бы странны они ни были. Понятія уголовнаго права, дей ­
ствительно, играли значительную роль въ опредѣлсніи пашихъ
отноптепій съ нимъ. Наши отношеиія къ спекулятивной истине
обнаруживаютъ тотъ же характеръ внешности. Одна изъ нашихъ
обязанностей состоитъ въ томъ, чтобы познавать истину, и раціо-
налистическіе мыслители всегда считали это главною нашею обя­
занностью. Но_въ схоластическомъ теизме мы иаходимъ истину уже
установленной и утвержденной безъ нашей помощи*, полною, неза­
висимо отъ нашего позпаванія; и самое большее, что мы можемъ
сделать—это пассивно признавать ее и держаться ея, хотя такое
присоединеніе, какъ наше, не можетъ сделать пи одной іоты раз­
ницы въ томъ, къ чему присоединяются. Положеніе дела здесь
•опять кореннымъ образомъ дуалистичпо. Дело обстоитъ не такъ,
какъ если бы міръ приходилъ къ познанію самого себя, или Богъ
приходилъ къ познапію самого себя, частью—черезъ насъ, какъ
утверждали пантеистичсскіе идеалисты; но истина существуетъ
per se и абсолютно, милостью и волею Бога, независимо отъ того,
кто изъ насъ знаетъ ее или чуждъ ей, и она будетъ продолжать
существовать неизменною, даже если бы были уничтожены все
мы, ограниченный существа, позпающія ее.
Надо признать, что этотъ дуализмъ и недостатокъ интимности
всегда действовали тормозящимъ и стесняющимъ образомъ на
христіапское мышленіе. Ортодоксальной теологіи приходилось ве-
•сти постоянную борьбу внутри школъ съ различными видами
■пантеистической ереси, постояппо возникавшими въ результате
мистическаго опыта религіозныхъ людей, съ одной стороны, и
вследствіе формальныхъ или эстетическихъ преимуществъ мо­
низма надъ дуализмомъ — съ другой. Богъ, какъ внутренняя
 I ß_ Плюралистическая вселенная.

душа и разумъ вселенной, всегда казался нѣкоторому числу

людей болѣе достойнымъ понятіемъ, чѣмъ Богъ, какъ внѣшлій
творецъ. Понимаемый такимъ образомъ, оиъ, казалось, приводилъ
міръ къ бодѣе совершенному единству, дѣлалъ его мепѣе огра-
ниченнымъ и механическимъ, и въ сравпеніи съ такимъ Богомъ
впѣшпій творецъ представлялся скорѣо похожимъ на плодъ ре-
ояческой фантазш. Индусы говорили мнѣ, что главнымъ препят-
отвіемъ къ распространенію христіанства въ ихъ страпѣ является
ребяческій характеръ нашего учспія о творепіи. Оно пе шгветъ
достаточнаго полета и неограниченности, чтобы удовлетворить
і иотребностямъ даже пеученыхъ уроя*енцевъ Ипдіи.
Конечно, большинство члеповъ этой аудиторіи согласны съ.
индуизмомъ въ этомъ отпошеніи. Тѣ изъ насъ, кому минуло
шестьдесятъ лѣтъ, пережили въ своей собственной личности
одио изъ тѣхъ постепеппыхъ измѣпеній интеллектуальнаго кли­
мата, явившееся въ результате безчислеппыхъ вліяній, которое
придаетъ мышлепію предшествующая поколѣнія столь же чу­
ждый видъ по сравнению съ тѣмъ, которое его смѣнило, какъ
если бы мы имѣли дѣло съ проявленіями различныхъ человѣ-
ческихъ расъ. Теологическіе вымыслы, которые такъ живо гово­
рили нашимъ предкамъ, съ ихъ коиечнымъ возрастомъ міра„
ихъ твореніемъ изъ шічего, ихъ юридической моралью и эсхато-
лопей, ихъ склонностью къ награжденіямъ и карамъ, ихъ пред­
ставлениями о Богѣ, какъ о внѣшнемъ строителѣ, „разумномъ и
нравственномъ правителѣ“, звучатъ такъ же странно для боль­
шинства изъ пасъ, какъ если бы дѣло шло о какой-нибудь чу­
жеземной религіи дикарей. ПІирокія перспективы, открытия
научнызіъ эволюціонизмомъ, и растущій приливъ соціальныхъ
демократическихъ идеаловъ измѣнили типъ нашего воображе-
пія, и старинный монархическій теизмъ устарѣлъ или старѣетъ.-
Мѣсто божественнаго пачала въ мірѣ должно быть болѣе орга-
ническимъ и интимнымъ. Впѣшній творецъ и его установленія
могутъ быть еще словесно исповѣдуемы въ церкви, въ остаю­
щихся просто по инерціи формулахъ; но яшзнь ушла отъ нихъ,
мы избѣгаемъ оставаться при нихъ; истинные интересы нашего
сердца — въ другомъ мѣстѣ.
Я оставлю циническій матеріализмъ цѣликомъ внѣ нашего
разсмотрѣпія, такъ какъ опъ не подлежитъ разбору предъ на­
 I. Типы философскаго мышленія. 17

стоящей аудиторіей, и на томъ же осповапіи оставлю безъ впи-

манія старинный дуалистическій теизмъ. Послѣ того какъ нашъ
современный умъ разъ навсегда попялъ возможность болѣс
интимнаго міровоззрѣнія,—только тѣ взгляды будутъ вполпѣ д о ­
стойны привлечь наше впимапіе, которые лежать въ предѣлахъ
того, что можно было бы приблизительно назвать пантеистиче-
скимъ полемъ зрѣпія, гдѣ Богъ разсматривается пе какъ вцѣш-
пій творецъ, a скорѣе какъ внутреннее божественное начало, и
человѣческая жизнь—какъ часть и частица этой глубокой реаль­
ности.
Подобно тому, какъ мы нашли, что спиритуализмъ вообще
распадается па болѣе интимный и на менѣе интимный видъ,
такъ болѣе интимный видъ самъ распадается на два подвида,
пзъ которыхъ одинъ болѣе монистичепъ, другой—болѣе плюра-
листиченъ но формѣ. Я говорю—по формѣ, потому что пашъ сло­
варь становится ненримѣпимымъ, если мы не проводимъ здѣсь
различія между формой и субстанціей. Во всякой спиритуали-
ческой философіи внутренняя жизнь вещей должна быть какъ-то
ио существу сходна съ болѣе нѣжными сторонами человѣческой
природы. Слово „интимность“ вѣроятно иокрываетъ собою суще-
{ственное отличіе. Матеріализмъ считаетъ въ вещахъ болѣе пер-
I вичнымъ и постояннымъ то, что является чуждымъ; онъ посы-
лаетъ въ далыгій уголъ пасъ съ нашей иптимностыо. Грубые
аспекты берутъ верхъ и переягаваютъ; утонченности имѣютъ бо-
лѣе слабую и болѣе эфемерную власть надъ реальностью.
Съ прагматической точки зрѣнія различіе между жизнью въ
крайней отчужденности и жизнью интимной означаетъ различіе
между общимъ состояніемъ осмотрительности и состояніемъ до-
вѣрія. Кто-нибудь, поягалуй, назоветъ это соціальнымъ разліг
чіемъ, ибо въ копцѣ концовъ общій socius всѣхъ насъ есть
огромный міръ, дѣтьми котораго мы являемся. Будучи настрое­
ны матеріалистически, мы должны относиться къ этому socius
подозрительно, осторожно,* натянуто. Будучи настроены спири­
туалистически, мы можемъ отдаться ему, раскрыть ему свои
объятія безъ всякаго страха.
Коптрастъ достаточно рѣ зокъ, и могъ бы быть пополненъ все
возможными другими дѣленіями, проводимыми съ другихъ то-
чекъ зрѣнія, вмѣсто точки зрѣнія отчуждепности и интимности.
2
П л ю рали ста ч. всилеп пал.
 18 Ирюралистическая вселенная.

Мы имѣемъ такое множество различныхъ дѣлъ съ природой, что ;

ни одно изъ нихъ не даетъ памъ возможности обнять ее цѣли-
комъ. Философская попытка опредѣлить природу такъ, чтобы
этимъ опредѣленіемъ охватывались дѣла всѣхъ, чтобы никто не
стоялъ за дверью съ словами: „какъ мтъ проникнуть внутрь?“,
впередъ обречена на неуспѣхъ. Наибольшее, на что можетъ на­
деяться фшюсофія, это никогда ие исключать никакого инте­
реса. Нужды нѣгь, если она затворяетъ дверь: она должна оста­
вить другія двери открытыми для интересовъ, которыми опа
пренебрегаетъ. Я началъ съ того, что заперъ насъ въ предѣлахъ
интимности и отчужденности, такъ какъ это представляетъ столь
вообще интересный коптрастъ, и такъ какъ этимъ путемъ мы
будемъ безъ затрудненія приведены къ дальнѣйшему контрасту,
къ которому я хочу сейчасъ перейти.
Большинство людей принадлежитъ къ симпатическому тину.
Сравнительно немногіе являются циниками потому, что любятъ
цинизмъ; большинство нашихъ матеріалистовъ являются такими '
потому, что полагаютъ, будто ихъ влечетъ фактическая очевид­
ность, или потому, что они находятъ слишкомъ лично и сенти­
ментально настроенными тѣхъ идеалистовъ, съ которыми имъ
случается быть въ соприкосповоніи; поэтому, они предпочитать
удариться въ противоположную крайность, чѣмъ присоединиться
къ ихъ обществу. Поэтому, я предлагаю вамъ совсѣмъ не обра­
щать вниманія на матеріалистовъ въ настоящее время, а раз-
смотрѣть только симпатическій тииъ.
Я скажу, что нормально быть симпатическимъ въ томъ
смыслѣ, въ какомъ я употребляю этотъ терминъ. Не добиваться
интішныхъ отношеній съ вселенной, не желать ихъ въ доста-
точномъ количествѣ было бы признакомъ чего-то дурного. Со­
ответственно этому, когда умы, принадлежаіціе къ такому тину,
достигаютъ философскаго уровня и ищутъ объединенія своихъ
взглядовъ, они паходятъ себя вынуждепными исправить ту изна­
чальную видимость вещей, которою пе смущаются дикари. Этотъ
видъ сфинкса, съ его грудью и когтями, эта первая обнаженная
многоразличность является слишкомъ противоречивымъ объек-
томъ для философскаго созерцанія. Интимность и отчужденность
не могутъ быть просто записаны существующими. Некоторый
порядокъ долженъ быть установленъ; и въ этомъ порядке должпа
 I, Типы философскаго мышлепія. 19

господствовать высшая сторона вещей. Философія абсолютнаго

согласна съ плюралистической философіей (которую я памерснъ |
противопоставить ей въ этихъ лекціяхъ) въ томъ отношеніи, что
•обе отожествляютъ человеческую сущность съ божественною
сущностью. Но въ то время какъ абсолютная. философія пола­
гаем , что указанная сущность становится вполне божественной
только въ форме целостности, и ея реальное я не существуетъ
ни въ какой форме, за исключеніемъ формы всего цѣ лаго,— плю­
ралистически! взглядъ, который я предпочитаю принять, рас-
положенъ верить, что въ конце концовъ вообще никогда не
можетъ быть формы всего целаго, что сущность реальности ни­
когда ие можетъ быть собранной въ целостномъ, что некоторая
доля ея можетъ оставаться впе самой обширпой комбинаціи ея,
какая когда-либо была сделана, и что разделительная форма
реальности, форма каждаго единичнаго, столь же пріемлема ло­
гически и столь же вероятна эмпирически, какъ форма всего
целаго, обычно принимаемая за вещь, столь самоочевидную. Про­
тивоположность между этими двумя формами реальности, кото­
рыя мы согласимся допустить субстанціально духовными, является
въ сущности предметомъ этихъ чтеній. Вьт видите теперь, что
подразумеваю я подъ двумя подвидами пантеизма. Если мони­
стическому подвиду мы даемъ имя философіи абсолюта, то его
плюралистическому сопернику мы можемъ дать_имяі_в_адикаль-\j -»
наго эмпиризма; и пожалуй будетъ уместно въ случае надоб­
ности впоследствіи отличать ихъ посредствомъ этихъ именъ.
Какъ на удобный путь, вводящій въ изученіе ихъ различій,
я могу указать на недавно появившуюся статью г. Джекса, про­
фессора Манчестерскаго Колледжа. На несколькихъ блестящихъ
страницахъ въ последней октябрьской книжке „Hibbert Journal“
профессоръ Джексъ анализируетъ отноіпеніе между вселенпою
и философомъ, который описываетъ и оиределяетъ ее для насъ.
Оиъ говоритъ: вы можете предполагать два случая. Или то, что
разсказываетъ намъ философъ, является шіешнимъ для вселен­
ной, которую онъ объясняетъ,—безразличнымъ иаразитическимъ
наростомъ, такъ сказать; или же фактъ его философствовапія
самъ является одною изъ вещей, объясняемыхъ въ философіи,
и темъ самымъ включается въ описаніе. Въ первомъ случае
философъ подразумеваетъ подъ вселенной все за нсключепгеш
2*
 20______ Плюралистическая вселенная.

того, что вносится его собственнымъ присутствіемъ; во второмъ

случае его философія сама есть интимная часть вселенной, и—
можетъ быть—часть достаточно важная для того, чтобы дать
различное направленіе значенію другихъ частей. Она можетъ
быть высшею реакціей міра самого ыа себя, посредствомъ кото­
рой онъ возвышается до самопостиженія. Онъ можетъ иначе па-
править себя вслѣдствіе этого событія.
Какъ эмпиризмъ, такъ и абсолютная философія вводятъ фи­
лософа въ глубь вещей и даютъ человѣку интимное общеніе съ
ними; но такъ какъ первый плюралистиченъ, а вторая мони­
стична, то опи дѣлаютъ это различными путями, которые тре­
буютъ объяснепія. Поэтому, позвольте мнѣ провести параллель,
между обоими способами, изображая положение мыслящаго че­
ловеческаго существа.
Съ точки зрѣнія монизма—міръ не собраніе фактовъ, но
одинъ велиісій все-содержащій фактъ, внѣ котораго нѣтъ ничего:
ничто—его единственная альтернатива. Когда монизмъ имѣетъ
идеалистическій характеръ, то этотъ всеобъемлющій фактъ пред­
ставляется какъ абсолютный духъ, который создаетъ частные
факты тѣмъ, что мыслитъ ихъ, все равно какъ мы создаемъ
предметы во снѣ, грезя о нихъ, или персонажей въ романѣ,.
воображая ихъ. В ы т ь по этой системѣ значить,—для конечной
вещи — быть объектомъ по отношенію къ абсолюту; для абсо­
люта это значить — мыслить эту совокупность объектовъ. Если
мы здѣсь употрѳбимъ слово „содержапіе“, мы увидимъ, что
абсолютъ и міръ имѣютъ тожественное содержаніе. Абсолютъ
есть ничто иное, какъ знаніе этихъ объектовъ; и объекты суть
ничто ипое, какъ то, что знаетъ абсолютъ. Итакъ, міръ и все-
мыслящее начало — проникаготъ другъ друга и иоглощаютъ
другь друга безъ остатка. Это — только два имени для одного
и того же тожественнаго содержапія, разематриваемаго то съ
субъективной, то съ объективной точки зрѣнія, — Gedanke и
Gedachtes, какъ сказали бы мы, если бы были немцами. Въ мо­
нистической системѣ мы, философы, естественно составляемъ
часть этого содержанія. Абсолютное создаетъ насъ, мысля насъ,
и если мы сами достаточно просвѣщены, чтобы вѣровать въ
абсолютъ, то можно сказать, что наше философствованіе есть
одинъ изъ путей, посредствомъ которыхъ абсолютъ сознаетъ себя.
 I. Типы философскаго мыіиленія. 21

Это—вполнѣ пантеистическая система, Identitatsphilosophie, имма­

нентность Бога его творепію,—концепция возвышенная по ея ужа­
сающему единству. И однако это единство не полно, какъ пока-
жетъ болѣе близкое изслѣдовапіе. Я сказалъ, что абсолютъ и міръ,
разематриваемые по содержанію, представляютъ одинъ фактъ. ЬІа-
примѣръ, наша философія нумерически не различима отъ позна-
пія абсолютомъ себя самого; она не есть снимокъ или копія этого
истиннаго познапія, но часть его, она нумерически тожественна
съ нимъ, поскольку оно покрывается пашимъ мышленіемъ. Абсо­
лютъ какъ разъ и есть наша философія, вмѣстѣ съ всякою дру­
гою вещью, находящеюся въ познапіи,—въ акте позианія, кото­
рый (говоря словами даровитаго приверженца абсолютной фило­
соф т, моего коллеги Ройса) составляетъ въ ея целостности одипъ
ясно прозрачный сознательный момента. ч
Но если въ этомъ матеріальномъ смысле мы составляемъ
одно съ абсолютной субстанцией, такъ что она—только наше
целое, а мы—только ея части, то все же въ формальномъ смысле
нечто похожее иа плюрализмъ пробивается здесь. Когда мы
говоримъ о абсолюте, мы б ер е т единое универсальное позна­
ваемое содержаніе собирательно или интегрально; когда мы
говоримъ о его объектахъ, о нашихъ ограниченныхъ л и т . д.,
мы беремъ то же самое тожественное содержаніе разделительно
и раздельно. Но какое значеніе имеетъ одно единое бытге вещи,
разъ оно можетъ быть взят о дважды, и разъ опо, будучи взято
различными способами, осуществляем въ отношеніи себя раз­
личныя истины? Напримеръ, когда абсолютъ беретъ меня, я
являюсь съ чемъ-нибудь другимъ въ его поле совершеннаго
знанія. Когда я беру себя самого, я являюсь безъ многихъ другихъ
вещей въ моемъ поле относительнаго незнанія. Изъ свойствен-
наго ему знанія и свойственнаго мне незнанія вытекаютъ и
практическія различія. Незнаніе порождаетъ ошибки, любопыт­
ство, невзгоды, безпокойство—для меня; я претерпеваю эти послед-
ствія. Абсолютъ, конечпо, знаетъ объ этихъ вещахъ, ибо онъ знаетъ
меня и мои страданія, но онъ не страдаетъ самъ. Онъ не можетъ
быть неосведомленнымъ, ибо одновременно съ свойственнымъ
ему знаніемъ всякаго вопроса идетъ у пего знаніѳ всякаго
ответа. Оиъ не можетъ быть страдающимъ, ибо ему печего же­
лать, такъ какъ онъ все сразу имеетъ вь своемъ обладанііг.
 22
Плюралистическая иселонная.

Онъ не можетъ быть застигнутымъ врасплоіъ; онъ не можетъ.

быть виновнымъ. Никакое качество, связанное съ послѣдова-
тельностыо, не можетъ быть приложено къ нему, ибо опъ есть
сразу и вполнѣ то, что онъ есть, „въ единствѣ единаго мгнове-
нія , и послѣдовательность есть не у него, но внутри его, ибо
памъ постоянно говорятъ, что онъ есть „вневременный“.
оэтому то, что является вѣрнымъ по отпошенію къ міру въ
его ограниченные проявленіяхъ, невѣрно по отношенію къ
нему, въ его безконечномъ объемѣ. Его объясненія себя самому
с , П0СК0ЛЬКУ (qua) онъ ограниченъ и множественъ, отличаются
отъ того, чѣмъ должно быть его объяснепіе самому себѣ, по­
скольку (qua) опъ безконеченъ и единъ.
Мнѣ кажется, что при этомъ корепномъ расхожденіи междѵ
абсолютной и относительной точкой зрѣиія, въ пантеизмѣ воз-
никаетъ такое же значительное преиятствіе установлен^ интим­
ности между божественнымъ и человѣческимъ, какое мы нашли
въ монархическомъ теизмѣ, и какого мы не ожидали встрѣтить.
въ нантеизмѣ. У насъ, людей, неисправимо укоренилась времен­
ная точка зрѣнія. Пути вѣчности совершенно не похожи на наши
пути. „Будемъ подражать Всецелому«,-говоригь оригинальная
программа удивительная чикагскаго журпала „The Monist“.
■акъ будто мы въ состояпіи осуществить это—мышленіемъ ли.
или поведеніемъ! Что бы мы ни говорили, мы—только части;
это непреодолимо, и мы всегда вынуждепы постигать абсолютъ'
какъ если бы это было чуждое бытіе. Если въ эту минуту вамъ
не вполнѣ ясно то, что я хочу этимъ сказать, то это должно
выясниться по мѣрѣ продолженія моихъ чтеній.
 Л Е К Ц ІЯ ВТО РА Я-

М онистическій идеализмъ.

Позвольте мнѣ напомнить вамъ плапъ, который я намѣтилъ

въ предыдущей лекціи. Прежде всего мы условились не раземат­
ривать вовсе матеріализмъ, а сразу подняться на _болѣе высокую,
спиритуалистическую точку зрѣніяТ Л указалъ три вида спири­
туалистической философіи, изъ которыхъ намъ предстоитъ сде­
лать выборъ. Первый путь — это путь стараго дуалистическая
теизма, который въ людяхъ видитъ вторичный рядъ субстанцій,
созданныхъ Богомъ. Мы пришли къ заключенію, что это воззрѣ-
ніе допускаетъ меньшую интимность съ творящимъ началомъ,
чѣмъ это предполагаетъ пантеистическая вѣра въ то, что' суб-
станціально мы составляемъ съ Божествомъ одно, и что боже-
/ ственное, поэтому действительно, является самымъ интимнымъ
У изъ того, что мы имеемъ, сердцемъ нашего сердца. Но мы ви­
дели, что эта пантеистическая вера можетъ проявляться въ
двухъ формахъ, изъ которыхъ первую, монистическую форму я
назвалъ философіей абсолютная, а вторую форму, плюралист- \
ческую, я назвалъ радикальнымъ эмпиризмомъ. Тогда какъ фи- і
лософія абсолютная признаетъ доподлинное существованіе Бо­
жества лишь въ тотъ моменгь, когда міръ испытывается весь
сразу въ своей абсолютной целостности, радикальный эмпиризмъ
допускаетъ, что абсолютная совокупность вещей можетъ никогда
актуально не испытываться или не реализоваться въ такой
форме, и что разсеяпіе, разделеніе или неполпое объединеніе
является единственной формой, которую до сихъ поръ припимала
действительность. \
24 Плюралистическая вселенная.

Монистическую и плюралистическую форму въ данномъ слу­

чае можно противопоставить, какъ „форму всего цѣлаго“ и
„форму каждаго единичнаго“. Въ конце прошлой лекціи я ука­
залъ па то, что форма всего цѣлаго такъ радикально отличается
отъ формы каждаго единичнаго, нашей человѣческой формы
опыта, что философія абсолютная, въ отношеніи какъ интуиціи,
такъ и ума, отстраняетъ насъ отъ божественнаго почти въ та­
кой же мѣрѣ, какъ и дуалистическій теизмъ. Я думаю, что ра­
дикальный эмпиризмъ, придерживаясь, напротивъ, формы каждаго
единичнаго и видя въ Вогѣ лишь одну изъ такихъ формъ, до­
стигаетъ высшей степени интимности. Общимъ положеніемъ мо­
ихъ лекцій будетъ, какъ я уже сказалъ, защита плюралистиче­
ская воззрѣнія противъ монистическая. Представьте себѣ все­
ленную существующей только въ формѣ каждаго единичнаго, и
ваше представленіе о цѣломъ будетъ болѣе разумнымъ и удовле-
творительнымъ, чѣмъ если вы будете настаивать на необходимо­
сти существованія формы всего цѣлаго. Слѣдующія лекціи будутъ
посвящены исключительно тому, чтобы сдѣлать это положеніе бо­
лее конкрстнымъ и, надеюсь, более убедительнымъ.
Интересно отметить, какъ мало успеха имелъ всегда ради­
кальный плюрализмъ у философовъ. Какъ бы философы ни были
настроены, матеріалистически или спиритуалистически, они всег­
да стремились къ тому, чтобы очистить міръ отъ сора, кото­
рымъ онъ, повидимому, наполнепъ. На место путаницы, которую
встречаютъ паши чувства, опи водворяли экономію и порядокъ
понятій; чемъ бы пи отличались эти понятія, нравственной ли
возвышенностью или только интеллектуальной опрятностью, во
всякомъ случае они всегда были чисты и определенны съ
эстетической точки зрѣнія, и ихъ пазначеніе состояло въ томъ,
чтобы внести 'въ міръ известную аккуратность и сделать осмыс­
ленной его внутреннюю структуру. Въ сравненіи со всеми этими
раціонализирующими картинами, плюралистически эмпиризмъ,
который я исповедую, представляетъ печальный видъ. Это что-
то тусклое, неопрятное, грубое, съ пеопределеннымъ контуромъ,
и лишенное живописная великолепія. Я готовъ простить техъ
изъ васъ, которые, привыкнувъ къ классическимъ построеніямъ
действительности, ответятъ мне совершеннымъ презрѣніемъ—
пожмутъ плечами, считая, что такія идеи не заслуживаютъ тол-
 II. Монистическій идеализмъ. 25

коваго опроверженія. Но нужно въ той или другой степени

сжиться съ системой, чтобы оценить ея достоинства. Быть мо­
жетъ несколько более близкое знакомство уменьшить ваше пер­
вое недоуменіе по поводу сделанная мною заявленія.
Прежде всего, я хочу добавить одно слово къ тому, что я го-
ворилъ прошлый разъ объ относительной отчужденности боже­
ственнаго начала въ философіи абсолютнаго. Те изъ васъ, кто
читалъ иоследнія две главы чудесной книги Брэдли, „Видимость
и действительность“, вспомнятъ, какой совершенно чуждый видъ
въ конце коицовъ принимаетъ его абсолютъ. Это—ни интеллекта,
ни воля, ни „я“, пи собраніе „я“, е я нельзя назвать ни истип-
нымъ, ни добрымъ, пи прекраснымъ, какъ мы понимаемъ эти
выраженія. Однимъ словомъ, это какое-то метафизическое чудо­
вище; все, что мы можемъ о немъ сказать, это то, что каковъ бы
онъ ни былъ, онъ во всякомъ случае цѣненъ более, (цѣненъ
более для самого себя, разумеется), чемъ если бы кто-нибудь
применилъ къ нему паши хвалебные эпитеты. Онъ—это мы, и
все другія явлепія, но мы не какъ таковые , потому что въ немъ
мы совершенно „преображаемся“, и онъ самъ „какъ таковой“ но­
сить совершенно другое названіе.
Спиноза былъ первымъ великимъ абсолютистомъ, и невоз­
можность интимности съ ею Богомъ общепризнана. Q uatenus
in fin ü u s est, онъ иной, чемъ quatem is hum a n a m m entem constitua.
Справедливо указывали на то, что вся философія Спинозы держится
на слове quatem is. На самомъ деле, во всехъ философіяхъ сою­
зы, предлоги и наречія играютъ первостепенную роль; и въ со-
временномъ идеализме па слова „какъ“ и „qua“ возлагается
трудная задача примирить метафизическое единство съ феио-
меналышмъ разнообразіемъ. Поскольку міръ абсолютенъ, онъ
единъ и совершеиепъ, поскольку онъ относителеиъ, онъ много-
образенъ и плохъ; однако это все одинъ и тотъ же міръ; вместо
того, чтобы видеть въ немъ множественность фактовъ, мы гово­
рили объ одномъ факте въ различныхъ ироявленіяхъ.
Но ведь, какъ абсолютъ, или sub specie aeternitatis или quate-
n u s in fin ü u s est, міръ не можетъ вызвать нашей симпатіи, такъ
какъ опъ лишенъ исторіи. Абсолютъ, какъ т аковой , не действу­
ете. и не страдаетъ, не любитъ и не ненавидитъ; ему чужды
потребности, желанія и стремленія, неудачи и успѣхъ, друзья и
 26
Плюралистическая вселенная.

враги, норажепія и побѣды. Все это относится къ міру, п о с к о л ь к у

онъ относителенъ, къ тому міру, который является предметом^
нашего ограниченная опыта, и судьба котораго одна въ состоя-
ніи возбУдить пашъ интересъ. Напрасно станутъ говорить мпѣ,
что путь абсолюта есть путь истины, и убѣлгдать меня въ томъ,
что я долженъ, какъ говоритъ Эмерсонъ, устремлять свои взоры
на образъ абсолютная и на нравственный порядокъ, царящій въ
небесахъ; это невозможно въ силу присущихъ мнѣ свойствъ
Я существо ограниченное разъ навсегда и всѣ категоріи моей
снмпатіи тѣсно связаны съ ограниченнымъ міромъ, какъ т ако­
выми, и съ вещами, имѣющими исторіго. „Ans dieser Erde quellen
meine Freuden, und ihre Sonne scheinet meinen Leiden“. У меня
нѣтъ ни глазъ, пи ушей, нѣтъ ни сердца, ни ума для всего,
что противоположно дапной действительности, и блаженство абсо­
люта, застывшее въ собственномъ совершенстве, такъ же мало
трогаетъ меня, какъ я его. Если бы мы были лишь чит ат елям и
космической повести, тогда дело обстояло бы ипаче: мы моглп
бы разделять авторскую точку зренія и признавать, что злодеи
столь же необходимы для действія, какъ и герои. Но мы не чи­
татели, а действующія лица міровой драмы. Каждый изъ васъ себя
считаетъ ея героемъ, а злодеевъ своими друзьями или врагами.
Повесть, которую абсолютный читатель считаетъ столь совер-
шеппой, мучительпа для насъ, потому что мы принимаемъ въ
пей участіе, отожествляя свою жизнь съ жизныо того или дру­
гого действующая въ ней лица.
Абсолютисты особенно сильно подчеркиваютъ „вневремеп-
пыйц характеръ абсолюта. Плюралисты, напротивъ, отстаива-
ютъ такую же реальность времени, какъ и всего ипого, и по ихъ
мненію, нетъ въ міре ничего, что стояло бы вне историческая
процесса, какъ бы велико, устойчиво, или вечпо оно ни было.
Міръ, въ которомъ каждый изъ Насъ чувствуетъ себя въ иптим-
номъ кругу своего дома, есть міръ существъ, имеющихъ исторію;
ихъ исторіи сплетаются съ нашей исторіей и мы можемъ прійти
имъ на помощь въ превратностяхъ ихъ судьбы, и разечитывать
на помощь съ ихъ стороны. Въ этомъ удовлетворены! абсолютъ
отказываетъ намъ; мы не можемъ ни помочь ему, пи повредить,
такъ какъ опъ пребывастъ вне исторіи. Несомнепно, это—заслуга
въ философіи, показать, что та самая жизнь, которую мы ведемъ.
 II. Монистическій идеализм!,. 27

реальна и важпа. Плюрализмъ, изгоняя иризракъ абсолютная,

изгоняетъ великаго разрушителя реальности той единственной
жизни, въ которой мы у себя дома, и, такимъ образомъ, освобо-
яедаетъ природу действительности отъ полной отчужденности.
В се наши цели, основанія, мотивы, объекты яісланія и отвраще-
пія, поводы къ нашему огорченію или къ нашей радости — все
это мы находимъ въ мірѣ ограниченная многообразія, потому
что лишь въ немъ нечто действительно совершается, въ немъ
одномъ имеютъ место событія.
Въ изр/Ьстномъ смысле это возралшиіе можетъ показаться
патянутымъ и даже ребячсскимъ, потому что огромная область
исторіи конечная можетъ быть такъ же страшно чужда памъ,
какъ и неподвижный абсолютъ (действительно, эта сущность въ
большей степени обязана своей отчужденностью дурпымъ сторо­
намъ конечная, которымъ она является въ то же время); таков
сентиментальное основаніе для признанія превосходства плюра­
листической точки зрепія можетъ показаться слабымъ ‘). Я вер­
нусь къ этому вопросу въ последней лекціи, а пока, съ вашего
иозволенія, оставлю въ стороне это возраженіе. Темъ более, что
неизбежная отчуждеппость абсолюта уравновешивается для на­
шего чувства его аттрибутомъ цѣ лост пост и, изъ котораго, по
всеобщему убежденію, вытекаетъ другой аттрибутъ— совершенства.
„Въ философіи, говоритъ одинъ современный американскій
философъ, человечество обладаетъ целостностью“, и несо­
мненно, что для многихъ изъ насъ одно лишь понятіе абсолют­
н а я всеединства представляется чемъ-то вдохновляющимъ. „Я
отдался во власть совершенная ц е л а я “, пишетъ Эмерсонъ, и
гдѣ вы найдете предметъ, который более возвышалъ бы мысль
человека? Эта идея требуетъ известной преданности себе; если
даже пе доказана ея действительность, нуягно верить въ нее
такъ или иначе. Только врагъ философіи можетъ говорить о пей
непочтительно. Отъ идеи такого ц е л а я отправляется раціона-
лизмъ и подъ нее подводить все свое иостроеніе. Движепіе и
изменепіе поглощаются его неизменностью, какъ формы простой
видимости. Когда вы углубляетесь въ это блаженное созерцаніе
*) Разпица заключается въ томъ, что тогда какъ для абсолютистовъ дурішя.
стсроны этого конечпаго—вѣчны и существенны, плюралисты могутъ ладѣяться, ч т о
они какъ прахъ разсѣягся, какъ если бы ихъ и не было.
 28 Плюралистическая вселенная.

того, что е ст ь, въ противоположность тому, что п р о х о д и т ь 7 вамъ

j кажется,, что вы исполпили интеллектуальный долгъ. „Действи­
тельность, въ своей истинной сущности, не есть процессъ,—гово­
ритъ намъ г. Макъ-Таггартъ,—но неподвижное и внѣвременное со­
стоите“ *). „Истинное познаніе Бога,—пишетъ Гегель,—начинается
, тогда, когда мы знаемъ, что вещи въ ихъ неиосредствепномъ бы-
I тіи пе обладаютъ истиной“ 2). „Завершеніе безконечной цѣли,—
j говоритъ онъ въ другомъ мѣстѣ,—заключается только въ устра­
нены иллюзіи, будто опа еще пе осуществлена. Благо, абсолют­
ное благо вѣчно осуществляется въ мірѣ; и, слѣдовательно, ему
нечего ждать н а с ъ , оно уже.... осуществилось. Мы живемъ въ
постоянной иллюзіи.... Въ процессѣ своего движенія Идея сама
производить эту иллюзію, противополагая себе иное; и ея д ея ­
тельность сводится къ тому, чтобы освободиться отъ иллюзіи,
которую она создала“ 3).
Однако отвлеченный обращепія къ чувству звучать дшіле-
тантски въ дел е, которымъ мы занимаемся. Импрессіонизмъ въ
философіи такъ же невыпосимъ для спеціалистовъ, какъ импрес-
сіонизмъ въ ремесле часовщика или землемера. Поэтому, при
серьезномъ обсужденіи указанной нами альтериативы, я прину­
жденъ говорить более сиеціальнымъ языкомъ. Великимъ п р и т я -
за п гем ъ философіи абсолютная является утверждепіе, что абсо­
лютъ не есть гипотеза, но предпосылка, заключающаяся въ
каждомъ акте мышленія, и что нужно лишь небольшое усиліе
аналитической способности, чтобы признать за абсолютомъ логи­
ческую необходимость. Итакъ, я, считаясь съ этимъ более стро-
гимъ характеромъ философіи абсолютпаго, раземотрю, обладаетъ
•ли действительно ея притязаніе такой принудительной силой.
Значительное число современныхъ мыслителей приписывало
ему такую силу. Профессоръ Генри Джонсъ такъ описывастъ
его зпаченіе и вліяніе на современную соціальную и политиче­
скую жизнь 4): „ Въ продоляйеніи многихъ летъ сторонники этой
доктрины вызывали своими сочииеніями глубокій интересъ у

‘) Цитируотъ ЛѴ. W a l ] а с с, Lectarns und Essays, Oxford,1898, p. 560.

2) Логика, въ поронодѣ Wallace, 1874, p. 181. [Encyklopädie, I. T., § 114 Zu­
satz. Рус. л ср. стр. 202.]
8) Ibid, р. 304. [Ib. § 212 Zusatz. Рус. пер. стр. 347—8].
*) Contemporary Review, декабрт, 1S07, vol. 92, p. 618.
 ТТ. Моннстическій идеалиамъ. 29

англійскаго общества. Но можетъ быть еще значительнее, чемъ

ихъ сочиненія, то обстоятельство, что они занимали философскія
кафедры почти во всехъ университетахъ королевства. Даже при­
званные критики идеализма въ большинстве случаевъ—идеа­
листы, идеалисты па свой ладъ. А когда этого нетъ, то во вся­
комъ случае опи гораздо более заняты оировержеиісмъ идеа­
лизма, чемъ созданіемъ лучшей теоріи. Въ силу академическая
авторитета этихъ философовъ—я не говорю уже о другихъ при-
чипахъ—идеализмъ оказываетъ прямо таки безмерное вліяніе
на молодежь, то-есть на техъ, кто, благодаря полученному ими
образованію,—естественно этого ожидать,—станстъ руководите-
лемъ иаціоналыюй мысли и деятельности.... Какъ ни трудпо.учесть
силы... врядъ ли можно сомневаться вь томъ, что вліяніе, которое
раньше оказывалъ Бентамъ и утилитарная школа, перешло те­
перь (къ лучшему ли, или худшему) въ руки идеалистовъ....
„Рейпъ смешалъ свои волны съ волнами Темзы“—таковъ предо-
стерегающій кличъ мистера Гобгауза. Карлсйль первый далъ
воде Рейна проникнуть къ памъ и дойти до Чельси. Затемъ
Джоуэттъ, Томасъ Гилль Гринъ, Уильямъ Уоллесъ, Лыоисъ Неттль-
шипъ, Арнольдъ Тойнби и Давидъ Ритчи—я говорю лишь о
техъ учителяхъ, чьи голоса уже замолкли—довели эти воды до
той части верхней Темзы, которая известна подъ местнымъ на-
званіемъ Айзись *). Джонъ и Эдуардъ Кэрды повели ихъ дальше
къ Клайду, Гетчисонъ Стирлингъ къ заливу Форта. Эти воды
слились съ волнами Мерси, Северна, Ди и Дона; one загряз-
пяютъ бухту Св. Апдрея и заставляютъ Камъ выступать изъ сво­
ихъ береговъ; какимъ-то образомъ имъ удалось добраться по суше
до Бирмингама. Волна немецкая идеализма разлилась по всему
академическому міру Великобританіи. Это—всеобщее бедствіе“.
Очевидно, что, если бы авторитетъ имелъ решающее значе-
ніе, истинность абсолютизма была бы признана всеми. Но раз-
смотримъ прежде всего общій ходъ аргументаціи этой философіи.
Насколько я ее понимаю, излюбленнымъ способомъ сражаться
съ илюрализмомъ и эмпиризмомъ у нея является reductio ad
absurdum, которая строится приблизительно такъ: Вы утвер­
ждаете, говоритъ она плюралисту, что вещи, хотя и связапы въ

1) [Здѣсь находится Окифордт.].

 30___________ Плюцадиетическая вселенная.

н ѣ к о т о р ы х ъ отпошепіяхъ, въ другихъ отиошеніяхъ независимы,

такъ что къ пихъ нельзя видѣть члены одного все въ себѣ за­
ключающая факта. Такъ вотъ, ваше положепіе абсурдно съ
обѣихъ точекъ зрѣнія. Въ самомъ дѣлѣ, если вы допустите не­
зависимость въ иичтжопо малой степени, то вы увидите,—
стоитъ вамъ только какъ слѣдуетъ подумать,—что вы принуждены
допускать ея все больше и больше, пока, наконецъ, вы не очу­
титесь передъ абсолютнымъ хаосомъ, передъ необходимостью
признать, что между частями вселенной нѣтъ рѣшительно ни­
какой связи. Если же, напротивъ, вы допустите едва замѣтный
минимумъ отношенія между двумя вещами, вы опять-таки не
сможете остановиться, пока пе увидите, что предполагается абсо­
лютное единство всѣхъ вещей.
Хорошій примѣръ послѣдней rcductio ad absurdum можно
найти у Лотце въ его знаменитомъ доказательств* монизма изъ
факта взанмодѣйствія копечныхъ вещей. Предположите, говоритъ
Лотце (для простоты я излагаю своими словами, его собственныя
разсужденія слишкомъ длинны для цитаты), что иѣсколько
отдѣльныхъ существъ, а , Ъ, с и т. д., существуютъ независимо
другъ отъ друга; можетъ л и въ такомъ случаѣ a дѣііствоватъ
т к ъ - н и б у д ъ н а Ь?

. Т^то зцачитъ Действовать? Не значить ли это оказывать влія-

ніе? Должны мы представлять себѣ дѣло такимъ образомъ, что
вліяше отдѣляется отъ а и встрѣчаетъ Ы Но въ такомъ случаѣ
это—третій фактъ, и вопросъ не въ томъ, какъ я, дѣйствуетъ на
К а въ томъ, какимъ образомъ его „вліяніе" дѣйствуетъ на Ь.
Можетъ быть въ силу какого-нибудь другого вліянія? И какимъ
образомъ объяснить, что цѣпь вліяній достигаетъ въ конце
концовъ Ъ, а не с, если пе предположить, что Ъ уже зарапѣе
было такъ или иначе включено въ эту цѣпь? И какимъ образомъ
эти вліянія, достигнувъ Ь, заставляютъ его реагировать, если у
него нѣтъ съ ними ничего общаго? Почему они не проходятъ
прямо черезъ Ш Измѣнеиіе въ Ь есть о т ш т ъ , предполагающій
существовапіс у него способности воспринимать вліяніе а, а это,
въ свою очередь, какъ будто доказывает^ что природа Ь уже
съ самаго начала была согласована съ природой а. Однимъ сло­
вомъ а и Ь въ действительности такъ раздѣлены, какъ мы это
сперва предположили; ихъ пе отдѣляетъ другъ отъ друга пу­
 II. Монистическін идеализмъ. 31

стота. Если бы это было такъ, они были бы непроницаемы другъ

для друга, или, по крайней мѣрѣ, пе стояли бы другъ къ другу
ни въ какомъ отношеніи. Это были бы два міра, каждый жилъ
бы своей жизныо, не придавая другому зваченія, пе считаясь
съ пимъ, какъ міръ вашихъ грезъ не считается съ міромъ моихъ
грезъ. Итакъ, они съ самаго начала должны быть связапы другъ
съ другомъ, заключаться другъ въ другѣ, ихъ природы должны
находиться въ прирожденномъ взаимоотпошеніи.
Самъ Лотце разрѣшаетъ проблему слѣдующимъ образомъ:
Существованіе .разобщенныхъ и независимыхъ вещей нельзя
признать реальнымъ; ихъ падо разематривать, разъ допускаются
между ними взаимодѣйствія, какъ части единаго реальнаго су­
щества М . Плюрализмъ, изъ котораго мы исходимъ, долженъ
уступить мѣсто монизму; и такъ какъ „транзіентное“ взаимо-
дѣйствіе немыслимо, мы должны видѣть въ немъ дѣйствіе
имманентное *).
Выраженіе „имманентное дѣйствіе“ указываетъ здѣсь на то,
что измѣняется одно лишь единое реальное существо М , чле­
нами котораго являются а и Ъ, и когда оно измѣияется, оно из­
меняется внутри и все сразу. Такимъ образомъ, если въ немъ
нзмѣняется часть а, должна измениться и часть Ь; но оба эти
измѣпенія возможны только при измененіи целаго М .
Изящное доказательство, но чисто словесное, какъ мне ка­
жется. Назовит е а и Ь раздельными,—и взаимодействіе между
ними невозможно; назовит е ихъ единымъ, — и взаимодействіе
становится возможпымъ. Слова „раздельный“—и „независимый“,
взятыя въ отвлоченпомъ смысле и безъ более точпаго опреде-
ленія, означаютъ лишь отсутствіе связи. Если только это является
•свойствомъ вашихъ а и Ь, (а ваши слова имеютъ именно
такой смыслъ), то, разумеется, что вы не будучи въ состояніи
вывести изъ него ихъ взаимнаго вліянія, не находите никакого
основанія для ихъ взаимодѣйствія. Ваше слово „разъединенный“
противореча вашему слову „соединенный", какъ будто исключаетъ
всякую связь.
Средство, которое находить Лотце, для того, чтобы выйти изъ
■этого словеснаго затруднеяія, заключается въ измѣненіи перваго

*) Metaphysik, § 69 ff.
32 П лю ралистическая вселенная.

слова. Если мы, говоритъ опъ, вмѣсто того, чтобы называть а и Ь

независимыми, назовемъ ихъ „взаимно-зависимыми“, „объединен­
ными“ или „составляющими одно“, то э т и слова вовсе пе будутъ
противорѣчпть взаимному вліянію любого рода. Если а и Ъ со­
ставляютъ „одно“ и это „одно“ измѣпяется, то само собою разу-
мѣется, что соотвѣтственно доляшы измѣниться а и Ъ. Чего они
при старомъ наименованіи ие могли дѣлать, то имъ разрѣшается
дѣлать теперь, когда имъ дали повое названіе.
Но я спрашиваю васъ, дѣйствительно ли мы лучше поймемь
modus operandi взаимодѣйствія послѣ того, какъ пазовемъ „еди-
нымъ“ то, что раньше было „многимъ“. Мы дали словесное раз-
рѣшеніе „многому“ измѣняться всему сразу, если оно мо~
жетъ; словесную невозмояшость мы устранили и замѣнили ее
словесной возмояшостыо. Но повое названіе и вытекающая изъ
него возмояшость иичего не говорятъ намъ о дѣйетвительпомъ
процессѣ, посредствомъ котораго реальпыя вещи, входящія въ
составъ „единаго“, могутъ измѣняться и измѣщіются на самомъ
дѣлѣ. Въ дѣйствительности абстрактное единство какъ таковое
н е и з м ѣ п я е т с я и не имѣетъ частей, точно такъ же, какъ аб­
страктная независимость какъ таковая не знаетъ взаимодѣйствія.
Но въ такомъ случаѣ пи абстрактнаго едипства, ни абстрактной
независимости и е с у щ е с т в у е т ъ ; суіцествуютъ лишь конкретныя
реальпыя вещи, обладающія на ряду съ этими свойствами еще
другими, и всѣ эти свойства вмѣстѣ взятия составляютъ то, что
мы называсмъ цѣлостной природой вещей. Толковать одно изъ.
ихъ абстрактныхъ наименованій такимъ образомъ, что это наи­
менован] е д ѣ л а е т ъ и х ъ ц ѣ л о с т н у ю п р и р о д у н е в о з м о ж н о й , — зна­
чить, злоупотреблять способностью давать наименованія. Дѣй-
ствительный способъ избѣяшть абстрактныхъ послѣдствій какого-
нибудь наименованія состоять не въ томъ, чтобы кинуться къ.
противопололшому равно абстрактному наименованію, но скорѣе
въ томъ, чтобы исправить первое назваиіе помощью квалифици-
рующихъ прилагательныхъ, вводящихъ нѣкоторую конкретность,
Не берите вашей „независимости“ simpliciter, какъ дѣлаетъ
Лотце, берите ее secundum quid. Только тогда, когда мы будемъ
знать, въ чемъ с о с т о и ш ь процессъ взаимодѣйствія въ букваль-
номъ и конкретномъ смыслѣ слова, только тогда мы сможемъ
говорить о томъ, могутъ или не могутъ дѣйствовать другъ на
 II. М онистическій идеализм-!.. 33

друга существа, независимыя въ и з в ѣ с п т ы х ъ о т т г и е п ш х ъ , различ-

ныя, напримѣръ, по происхояедснію, разъединенныя въ простраи-
ствѣ, принадлея^ащія къ разнымъ видамъ и т. д.
Р а з с у о ю д е и іе , въ к о т о р о м ъ н а з в а и і е и с к л ю ч а е т ъ и зъ п а зы в а е м а г о
ф а к т а т о } ч т о п р я м о н е в к л ю ч а е т с я въ о п р е д ѣ л е п г е э т о ю н а з в а ­
н и я ,— е ст ь в ы р а ж е и іе т о го , ч т о я н а з ы в а ю ,,п о р о ч п ы м ъ и п т е л л е к -
Дальше мнѣ еще придется говорить объ этомъ
т у а л и з м о м ъ “.
интеллектуализмѣ, но то, что доказательство Лотце заражено имъ,
врядъ ли можно отрицать. Вѣдь, въ такомъ случаѣ, мояшо утвер­
ждать (я пользуюсь иримѣромъ Зигварта), что человѣкъ, кото­
раго вы однажды назвали „всадпикомъ“ тѣмъ самымъ навсегда
лишенъ возмояшости ходить пѣшкомъ.
Я чувствую обязанность извиниться передъ вами въ томъ,
что занимаюсь критическимъ разборомъ разсуяэденій, слишкомъ
утонченныхъ для общедоступныхъ лекцій. Моя критика поневолѣ
становится столь же абстрактной, какъ и разсуягденія, которыя
она разбираетъ, и указывая на переальность послѣднихъ, сама
звучитъ такъ нереально, что слушатель, не воспитанный въ
атмосферѣ интеллектуализма, не знаетъ, кого изъ насъ обвинять.
Но,—le vin est versé, il faut .le boire,—и я считаю пуяшымъ при­
вести еще пару прпмѣровъ, прежде чѣмъ остановиться.
Если мы эмпиристы и идомъ отъ частей къ цѣлому, то мы*
полагаемъ, что существа могутъ преягде всего сами по себѣ су­
ществовать и, такъ сказать, питаться своимъ собственнымъ суще-
. ствованіемь, и лишь косвенно узнавать другъ друга. ІІо фило­
софы абсолютисты говорятъ намъ, что допустить такую незави­
симость одного существа отъ другого, которое оно знаетъ,—зна­
чить раздробить міръ на части и не имѣть надеяеды соединить
ихъ когда-либо. Такъ думаетъ профессоръ Ройсъ, говоря, что мы
доляшы выбрать между полнымъ разъединеніемъ вещей и ихъ
полпымь соединсніемъ въ абсолютномъ Единомъ.
Возьмите, для примѣра, апглійскую пословицу: „и кошка
смотритъ на короля“ ’) и станьте на реалистическую точку зрѣпія,
что бытіе короля пе зависитъ отъ присутствія глядящей па него
кошки. Этимъ допущеніемъ мы хотимъ сказать, что для объекта

i) (Нужный Джемсу смыслъ хорошо ьыражаетъ ссотвѣтствоннал пѣмецкая пого­

ворка: sieht doch die Ivatze den Bischof an, nnd ist doch ein geweihter Mann).
Ш ю р а л и ст и ч . вселен ная. 3
34 П лю ралистическая вселенная.

короля ие составляетъ существенной разницы, знаетъ ли его

субъектъ кошкЦ или не знаетъ; кошка можетъ перестать глядѣть
на него и даже перестать существовать, а въ королѣ не произой­
дешь никакихъ измѣпеній. Мой уважаемый коллега находитъ,
что такое допущеніе ведетъ къ практически абсурдному вы­
воду, что два существа никогда не смогутъ потомъ найти ника­
кихъ связей или отногаеній, а принуждены вѣчно пребывать
какъ бы въ разныхъ мірахъ. Ибо, если предположить, что между
ними когда-нибудь возникнетъ какое-либо отношеніе, то это от-
пошеніе будетъ просто третьимъ существомъ въ дополненіе къ
кошкѣ и королю, и для того, чтобы ему самому соединиться съ
той и другимъ, нужны добавочиыя звенья прежде, чѣмъ оно
можетъ вступить съ ними въ отношенія, и т. д. асі infinitum. Вы
видите, что это то лее доказательство, что и у Лотце по поводу
того, какимъ образомъ вліяніе а оказываетъ свое вліяніе, когда
оно вліяетъ на Ь.
Говоря словами Ройса, если король можетъ существовать не­
зависимо отъ того, что кошка его знаетъ, то король и кошка „не
имѣютъ ничего общаго другъ съ другомъ, между ними нѣтъ
никакой связи, никакихъ дѣйствительныхъ отношеній; они разъ­
единены одинъ отъ другого непроходимой бездной. Между ними
никогда не можетъ быть связи или общей природы; простран­
ство, время, естественный и духовный порядокъ, въ которыхъ
они находятся,—все различно для нихъ обоихъ“ *). Однимъ сло­
вомъ они образуютъ два не связанныхъ другъ съ другомъ міра,—
что и составляетъ требуемую rcductio ad absurdum.
Итакъ, для того, чтобы избѣжать такого нелѣпаго вывода, мы
доляшы отказаться отъ первоначальной гипотезы. Король и кошка
не безразличпы по отношенію другъ къ другу, какъ мы это ра-
нѣе предполагали. Но если не годится это предположение, то не
годится никакое другое, такъ какъ связь въ какомъ-нибудь од­
номъ отпошепіи влечетъ за собой связь въ другихъ отношеніяхъ,
и мы, продолжая разеуждать въ такомъ направленіи, приходимъ
къ заключенію, что на самомъ дѣлѣ существуетъ одно лишь
абсолютное. Кошка и король включаются вмѣстѣ въ одно, они—
два названія одного факта, они никогда не могутъ быть другь

The World and the Individual, vol. I, pp. 131—132.

 li. Монистическій идеализмь.

безъ друга, и оба они одинаково совокупны со всѣми другими

фактами, изъ которыхъ со стоить вселенная.
Профессоръ Ройсъ доказываешь, что если мы допустимъ, что
кошка хоть сколько-нибудь знаетъ короля, мы тѣмъ самымъ
принуждены признать цѣлостный абсолютъ. Это доказательство
можно вкратцѣ выразить слѣдующимъ образомъ:—
Прежде всего, для того, чтобы знать о королѣ, кошка должна
имѣть въ виду этого короля, она должна какъ бы перейти въ
него и овладѣть имъ индивидуально и специфически. Однимъ сло­
вомъ, представленіс кошки должно выйти за иредѣлы собственнаго
■обособленнаго ума кошки и такъ или иначе включить въ себя
короля, потому что, если бы король былъ вполнѣ ей чуждъ и
отъ нея независимъ, если бы природа короля и природа кошки
не имѣли ничего общаго, то умъ животнаго никоимъ образомъ
не касался бы короля. Итакъ, кошка далеко не такъ отлична отъ
короля, какъ мы это наивно въ началѣ предполагали. Необхо­
димо признать существовапіс первоначальной связи между ними.
Эту связь Ройсъ, согласно своимъ идеалистическимъ воззрѣніямъ,
истолковываетъ какъ указаніе на высшій умъ, для котораго и
король и кошка являются объектами, между которыми онъ уста­
навливаешь извѣстное отношеніе, какъ напримѣръ, предположен­
ное нами познаніе кошкой короля. Если же стать на чисто-плю­
ралистическую точку зрѣнія, ни кошка, ни король не могутъ
установить никакого „между“, потому что они предполагаются
замкнутыми каждый въ себѣ самомъ. Такимъ образомъ, фактъ
этого „между“ приводить насъ къ высшему субъекту познанія.
Но высшій субъекть познанія, познающій оба существа въ
нашемъ примѣрѣ, оказывается тѣмъ же познающимъ субъектомъ,
который познаетъ все остальное. Въ самомъ дѣлѣ, представьте
•себѣ какое-нибудь третье существо, напримѣръ, королеву, и до­
пустите что какъ кошка познаешь короля, такъ и король, въ
,вою очередь, познаешь свою королеву; допустите также, что это
второе нознапіе. въ силу того же соображенія, требуетъ въ ка-
чествѣ своей предпосылки высшаго познающаго субъекта. Этотъ
познающій субъектъ въ познаніи короля, долженъ быть тоже-
ственъ, теперь это можно утверждать, съ высшимъ познающимъ
субъектомъ, который былъ необходимъ въ познаніи кошки, ибо,
если предположить противное, король въ томъ и другомъ случаѣ
 ____________ П лю ралистическая вселенная.

не будетъ одпимъ и тѣмъ же королемъ. Вамъ это можетъ сразу

показаться неочевиднымъ, но если только вы прослѣдите за ин-
теллектуалистической логикой всѣхъ этихъ разсужденій, вамъ
придется признать это допущепіе неизбѣжнымъ. Если истинно­
го, что независимость или безразличіе исключаетъ всяісія отно­
шенш (такъ какъ отвлеченныя слова „независимый“ или „без­
различный“ исключаюсь какъ таковыя какое бы то ни было от-
ношеніе), то совершенно истинно также и то, что король, кото­
раго познаетъ кошка, не можетъ быть королемъ, который познаетъ
королеву, такъ какъ абстрактный терминъ: „котораго познаетъ
кошка“ и абстрактный терминъ: „который познаетъ королеву“,
взятыя „какъ таковыя“, логически суть раздѣльные термины!
1акимъ образомъ, король логически распадается на двухъ коро­
лей, и ничто ихъ пе соединяет^ пока па сцену пе появляется выс-
шій субъектъ нознаиія, который признаетъ въ нихъ одного и
того же короля, относящагося къ какому-либо изъ его прежнихъ
актовъ позпанія. Высшій субъектъ познанія можетъ это сдѣлать
потому, что онъ обладаетъ всѣми терминами, какъ своими соб­
ственными объектами и онъ можетъ распоряжаться ими но сво­
ему усмотрѣпію. Прибавьте какой-нибудь четвертый-или 'пятый
терминъ и вы получите такой же результатъ, и такимъ образомъ
б ъ концѣ концовъ вы достигните всепознающаго субъекта позпа-
нія, или иными словами, абсолюта. Такимъ образомъ, совокупный
отъ начала до конца міръ монизма, логически неопровержимо
доказанъ и всякаго рода плюрализмъ представляется абсурдньгмъ.
Это разсужденіе плѣняетъ своимъ остроуміемъ, и можно
только пожалѣть, что столь прямой мостъ отъ абстрактной ло­
гики къ конкретному факту не можетъ выдержать нашей тяже­
сти. Поставить альтернативу, вынуждающую насъ или признать
что всякая конечная вещь не имѣетъ никакого отношенія къ
окружающей средѣ, или же, наоборотъ, признать цѣлостный абсо- '
лютъ, безъ всякой среды, заключающій въ себѣ самомъ всѣ отно­
шенш,—значить слишкомъ соблазнительно упростить проблему.
Но чисто словесный характеръ такой операціи не подлежитъ со-
мнѣшю. На томъ основаніи, что наим енования конечпыхъ вещей
и ихъ отношеній разъединены, еще не слѣдуетъ, что реальный
вещи, носящія эти наименованія, нуждаются въ какомъ-то deus
ex machina, который опускается сверху, чтобы установить между
 П. М опистическій идеализмъ. 37

ними связь. Тѣ же самыя вещи, которыя разъединены въ одномъ

отношеніи, предст авляю т ся связанными въ другомъ отношеніи.
Называя двѣ вещи разъединенными, мы, при наступлеши дру­
гого, измѣнепнаго, состоянія, можемъ назвать ихъ соединен­
ными, такъ какъ разъединеніе и соединепіе суть два вполнѣ
координированныхъ элемента въ ткани нашего конечнаго опыта.
Когда въ Аѳипахъ паходили противорѣчіе въ томъ, что маль-
чикъ въ одно и то лее время высокъ и низокъ (то-есть высокъ
но сравненію съ ребенкомъ и низокъ по сравненію со взрос­
лыми), то еще никто не думалъ объ абсолютѣ, хотя Сократъ съ
такимъ же правомъ могъ ссылаться на него, какъ это дѣлаютъ
Лотце и Ройсъ для того, чтобы разрѣшить это чисто интеллек-
туалистическое затрудненіе.
Мы видимъ, какъ повсюду раціоналисты прибѣгаютъ къ'такого
рода разсуждеиію. Первичное цѣлое, которое предносится ихъ взору,
для нихъ не только фактъ, но и логическая необходимость. Это
minimum, который можетъ существовать; или абсолютное цѣлое,
или абсолютно ничего. Логическое доказательство этого положе­
ния, основанное иа абсурдности противоположнаго предположе-
нія, состоитъ въ томъ, что мы можемъ отрицать цѣлое только
въ выраженіяхъ, которыя implicite его утверждаютъ. Если мы
-скажемъ „части“, то насъ спросятъ: части „чего“ ? Если мы вмѣ-
сто „части“ скажемъ „многіе“, то намъ возразить, что уже само
это слово предполагаетъ единство. Бели мы предположили, что
эти части не находятся между собой въ отношеніи съ какой-
либо точки зрѣпія, то скажутъ, что эта „точка зрѣнія“ связы­
ваешь ихъ, и т. д. Однимъ словомъ, вы впадаете въ безнадежное
противорѣчіе. Вамъ приходится остановиться или па одной край­
ности, или на другой 1). Нельзя описывать міръ, какъ „отчасти
такой, а отчасти иной“, отчасти раціопальный, напримѣръ, а от­
части ирраціональный. Если онъ хоть сколько-нибудь раціона-
ленъ, то онъ раціоналенъ весь насквозь; если же онъ въ ка­
комъ -иибудь отношеиіи ирраціоналенъ, то ирраціональность

i) Хорошую иллюстращю къ сказанному можпо найти въ ііолемпкѣ мел,у.у

г . Брэдли н авторомъ (Mind, 1893). Брэдли утперждалъ, насколько я понимаю, что
„сходстве“ является незаконной категорий, потому что оно допускаетъ степени, и
что единственный реальным отлогаоиіл въ сравнении, это — абсолютное тожество и
.а бсолютная иесравн имост і>.
38 Плюралистическая вселенная.

проиикаетъ его в с е г о . М ір ъ долж енъ бы ть или цѣ ли ком ъ р а ц іо -

нальны м ъ, и ли цѣликом ъ и р р а ц іо п а л ь п ы м ъ , о н ъ долж енъ бы ть
вселенной только единой и ли только м ногой, и л и никакой * ).
П ри этой ж естокой альтернативѣ никто пе м ож етъ долго коле­
баться въ вы борѣ . И н д и ви д у альн ы й абсолю тъ съ его соверш енно'
совокупны м и частям и , настолько, что н ѣ тъ н ичего ни въ одной
его части, что не оказы вало бы внутренняго в о з д ѣ й с т в ія н а в с я ­
кую другую часть— таково единственное р а ц іо н а л ь н о е п р е д п о л о -
ж е н іе . Д опустить связи вн ѣ ш н яго характера, с о з д а ю щ ія и зъ.
м н огаго просто непреры вность па м ѣсто к о н с у б с т а н ц іа л ь н а г о б ы ~
т ія — б ы л о бы и р р а ц іо н а л ь н о .
Б рэдл и является типичны м ъ поборником ъ этой ф и л о с о ф іи in
e x tre m is , к а к ъ ее м ож по н азвать, так ъ какъ онъ проявляеш ь та­
кую крайню ю нетерпим ость по о т н о ш е н ію къ п л ю р а л и з м у , ч т о ,,
вѣроятно, н е м н о г іе и з ъ его читателей м огутъ вп о лн ѣ раздѣ ли ть.
ее. В се его р а з с у ж д е н іе представляетъ п р и м ѣ р ъ того, ч то я п оз­
воляю себѣ назвать пороком ъ и н теллектуали зм а, такъ какъ отвле­
ч ен н ы е терм ины , которы м и онъ п ол ьзу ется, соверш ен н о исклю ­
чаю сь все, что не вклю чен о въ ихъ о п р е д ѣ л е н іе . Н ѣ к о т о р ы е г р е -
ч е с к іе соф исты утверж дали, что п ельзя сказать: „человѣкъ есть
доб ръ “, такъ какъ человѣ къ, по и хъ сл о вам ъ , о б о зн ач аетъ только-
человѣка, а добры й зн ачи ш ь то л ьк о добры й, и слово е ст ь н е м о ­
ж еш ь бы ть поставлено д л я о т о ж е с т в л е н ія столь разли чн ы хъ по
з н а ч е н ію п о н я т ій . Б р э д л и ш ироко п ол ьзу ется подобнаго р о д а д о ­
казательствам и . О нъ п олагаеш ь, что ни одно при лагательн ое н е
м ож етъ бы ть р а ц іо п а л ь н ы м ъ о н р е д ѣ л е и іе м ъ сущ естви тельн аго,
такъ какъ, если они разли чн ы , н ельзя ихъ соединять, если ж е
они не р азл и ч н ы , то мы им ѣем ъ ли ш ь одну вещ ь и, поэтом у,
н ечего соединять. П лю рали сти чески м е т о д ъ у п о т р е б л е н ія подле-
ж а іц и х ъ и с к а з у е м ы х ъ , к о т о р ы м ъ м ы п о л ь з у е м с я в ъ н а ш е й р ѣ ч и —
въ корпѣ и р р а ц іо н а л е н ъ , э т о — п р и м ѣ р ъ б е з п о м о іц н о с т и патп его
и н теллекта, зар аж ен н аго и п од точен н аго и золи рован н ы м и д и ск у р ­
сивны м и ф о р м а м и , к о т о р ы я я в л я ю т с я т о л ь к о п а п ш м и к а т е г о р ія м к ,
но которы я абсолю тная реальность такъ или и наче поглощ аеш ь
въ своем ъ едип ствѣ и преодолѣваетъ.
Ч итатели „В идим ости и дѣ й стви тельн ости “ вспом няш ь, в ъ ка-

i) [pare aniverse or pure maltiverso or nulliverse].

 II. М онистическій идеализмъ. 39

ком ъ затрудн и тельн о м ъ п о л о ж е п іи оказы вался Б рэдли передъ

тѣм ъ вопросом ъ, которы й бы лъ роковы м ъ для Л отце и Ройса,
передъ вопросом ъ: к акъ в л ія е т ъ в л ія н іе ? К акъ относится отно-
ш е н іе Ѵ Л ю бое связую щ ее отнош ение м еж ду двум я явлениям и
опы та а и Ь, в ъ и н т е л л е к т у а л и с т и ч е с к о й ф и л о с о ф іи обои хъ, сам о
долж но бы ть третьей сущ ностью , которая, к ак ъ такая, вм ѣсто
того, чтобы перекинуть м остъ ч ер езъ первоначальную пропасть,
ли ш ь создаетъ двѣ м е н ы н ія пропасти, ч ер езъ которы я прихо­
дится въ свою очередь п ереки ды вать м осты . В м ѣ сто того, чтобы
сцѣпить а и Ъ, о н ъ сам ъ нуж дается в ъ том ъ, чтобы его сц ѣ п и л и
новы м и о т п о ш е н ія м и г' с ъ а и г" и Ь. Э т и н о в ы я о т н о ш е н ія ни­
что иное, какъ двѣ новы я сущ ности , которы й сам и долж н ы бы ть
вклю чены въ ц ѣ п ь ещ е четы рьм я новы м и отнош ениям и, и вогъ
гол овокруж и тельн ы й re g re ssu s a d in fin itu m н а полпом ъ ходу.
В ъ ви д у того, что re g re s s u s a d in fin itu m считается абсурдом ъ,
слѣ дуегь о с т а в и т ь и д е ю о б ъ о т н о ш е н ія х ъ , в о з н и к а ю щ и х ъ „ м е ж д у “
ихъ членам и И ѣтъ такого чисто вн ѣ ш п яго „м еж ду“, которое
м огло бы логически соединять. Т о, что происходитъ, долж но
б ы т ь б о л ѣ е и н т и м п о . С ц ѣ п л е н іе долж но бы ть п р о н и к п о в е п іе м ъ ,
о в л а д ѣ н іе м ъ . О т н о ш е н іе долж но за клю ча т ь въ себ ѣ члены , к а­
ж ды й член ъ долж енъ заклю чать въ себѣ о т н о ш е н іе ; члены ,
поглощ ая таким ъ об р азом ъ его, д о л ж н ы к а к и м ъ -т о об р азом ъ по­
глощ аться другъ другом ъ, хотя въ ви д у того, что ф еном енально
они все продолж аю тъ оставаться раздѣ льн ы м и , м ы не м ож ем ъ
какъ слѣ дуетъ п ости гн уть, каки м ъ об р азом ъ они внутренне со­
ставляю тъ одно. О днако н уж н о п ред п олагать, что абсолю тъ обла­
даетъ силой вы полнить этотъ п од ви гъ о б ъ е д и н е п ія своим ъ соб­
ственны м ъ неисповѣдим ы м ъ путем ъ.
В ъ бы лы я врем ена, когда ф илософ у указы вали н а к а к о й -п и -
будь в о п ію щ ій абсурдъ въ его систем ѣ, у ф илософ а бы лъ всегда
готовы й отвѣтъ въ ви дѣ ссы лки п а в с е м о г у щ е с т в о Б о ж іе . „В ы
х о т и т е о г р а н и ч и т ь м о г у щ е с т в о Б о г а ? ,,— о т в ѣ т и л ъ б ы о н ъ , — “ в ы х о ­
ти те сказать, что Б огъ не м ож етъ сдѣлать тою и ли дру гою ,
даж е если з а х о ч е т ъ ? “ С ч и т а л и , ч т о т а к о е в о з р а ж е н іе долж но за­
ставить см олкнуть всякаго благом ы слящ аго человѣка. Ф у п к ц ін
брэдли евскаго абсолю та тож ественны бъ дапиом ъ случаѣ съ
ф у н к ц ія м и Б о га теи стовъ. А бсолю тъ долж енъ бы ть в ъ состоянии
„такъ или и н аче“ своим ъ неисповѣдим ы м ъ путем ъ оправдать тѣ
 40
Плюралистическая вселенная.

предположены, которыя признаны слишкомъ абсурдными для ко­

нечна™ міра, въ которомъ мы живемъ. Мы видимъ, какъ сперва
Брэдли изобличаетъ абсурдность вещей, а затѣмъ взываетъ къ
абсолюту за свидѣтельствомъ въ ихъ пользу quand même. Непри-
звапный для иной обязанности, эту онъ долженъ выполнить и
вы полняеш ь ее.

И Брэдли, и Ройсъ устанавливают чудовищный разрывъ

между нашимъ видимымъ міромъ и предполагаемымъ міромъ
абсолютной реальности; и оба эти писателя, — второй съ боль-
гаимъ остроуміемъ,-стараются смягчить рѣзкость удара Но оиъ
не становится меиѣе рѣзкимъ, и большинство читателей чув-
ствуютъ это. Тотъ, кто ясно ощущаетъ эту рѣзкость, видитъ со­
вершенно какъ на діагр&ммѣ, въ чемъ состоитъ специфическій
характеръ всей этой философіи абсолютна™. Bo-первыхъ, это —
здоровая вѣра въ то, что міръ долженъ быть раціоналенъ и
внутренне согласована „Всякая наука, всякое реальное познаніе
всяшй опытъ“,-го в о р и т ъ Р итчи ,-„п редполагаю т въ мірѣ со­
гласованность“. Затѣмъ мы находимъ въ фщгасофіи абсолютнаго
полную привсрженпость къ раціоиалистическому убѣжденію въ
томъ, что даппыя нашихъ чувствъ и ихъ соединенія несогласо-
ваны, и что истину можно найти только въ томъ случаѣ если
систему чувственный, данныхъ замѣпить системой нонятііі. Въ-
третьихъ, эти понятія трактуются ицтеллектуалистически, то-есть
считаютъ, что каждое понятіе не связано съ другимъ и исклю-
чаетъ его, такъ что ту первоначальную скромную связь, которая
всплывала въ потокѣ чувственнаго опыта, отнимаютъ у пасъ не
давая взамѣнъ болѣе высокой связи понятій. Наконецъ въ виду
того, что отсутствіе связи между вещами непріемлемо, призы­
вается d e u s ex machina—абсолютъ, чтобы онъ своими средствами
установилъ связь, которую мы нашими силами установить не въ
с о с т о я н іи .

В ъ таком ъ им енно видѣ рисуется м пѣ п о с л ѣ -к а н т о в с к а я ф и-

л о с о ф ія абсолю тн аго; я виж у, какъ иптеллектуалистическая кри­
тика разруш аеш ь непосредственно данную согласован н ость ф е­
ном енальна™ м ір а и какъ она, оказы ваясь не въ силахъ со­
гласовать свои п о н я т ія , п о д с т а в л е п н ы я на м ѣсто чувственны хъ
д ан н ы х ъ , возлагаеш ь н а абсолю тъ у с т а н о в л е н іе связи вы сп таго
порядка. В ъ этом ъ полож ены есть ж ивой д р а м а т и ч е с к ій инте-
 II. Монистичее.кій идеализмъ. 41

ресъ, но оно дѣйствительпо совершенно лишено согласованности,

и неизбѣжно возникаешь вопросъ, не потому ли философія абсо­
лютнаго оказалась въ такомъ положепіи, что въ ея методъ вкра­
лась какая-то ошибка. Не лучше ли подвергнуть пересмотру
методъ интеллектуалистической критики, чѣмъ, прйнявъ его,
искать затѣмъ спасепіе отъ его послѣдствій въ ничѣмъ не об­
основанной вѣрѣ въ какой-то ирраціопальный факторъ. Можетъ
■быть, въ самомъ потокѣ чувственнаго опыта содержится раціо-
нальность, которую мы просмотрѣли? Въ такомъ случаѣ дѣй-
ствительное спасеніе состоитъ въ томъ, чтобы вернуться къ нему
и отнестись къ нему съ болыпимъ вниманіемъ, вмѣсто того, чтобы
удаляться отъ него въ противоположную сторону и, минуя даже
точку зрѣнія интеллектуалистической критики, которая разла­
гаешь этотъ опытъ, прійти къ псевдораціона.тіьности предпола­
гаемой абсолютной точки зрѣнія. Что касается меня, то я убѣ-
жденъ, что это единственное средство сохранить раціональпость
въ мірѣ; и что традиціонный раціонализмъ всегда двигался по
ложному пути. Я надѣюсь, что въ концѣ концовъ мнѣ удастся
убѣдить васъ въ томъ, что мое мнѣніе правильно или во вся­
комъ случаѣ заслуживаешь вашего внимапія, но чтобы достиг­
нуть этого, я долженъ еще о многомъ поговорить съ вами.
Только что я употребилъ слово „рѣзкій“, описывая драмати­
ческое положеніе, въ которое стремится попасть философія абсо­
лютнаго. Я не представляю себѣ, какъ можно было бы устоять
тому, кто въ произведеніяхъ абсолютистовъ поддался этой
удивительной тепдепціи стремиться къ рѣзкимъ крайностямъ,
о которыхъ я уже говорилъ. Вселенная должна быть ра-
ціопальной. Хорошо, но какъ? Въ какомъ смыслѣ этого прекрас-
наго, но двусмысленнаго выражепія?—таковъ, повидимому, бли-
жайшій вопросъ. Несомнѣнно, что раціопальпость имѣетъ степени,
которыя могутъ быть различены и описаны. Вещи могутъ быть
•согласованы и связаны весьма различно. Но монистическій умъ,
какъ въ своемъ пониманіи раціональпости, такъ и въ своемъ
пониманіи отношеній, пе терпитъ выраженія „болѣе или ме-
нѣе“. Раціональность едипа и педѣлима: если вселенной пе свой­
ственна эта недѣлимая раціональность, то она должна быть вполнѣ
ирраціональна, и никакимъ оттѣнкамъ, никакимъ смѣшеніямъ,
яикакимъ копромиссамъ здѣсь нѣтъ мѣста. Макъ-Таггаршь пи-
42 П лю ралистическая вселенная.

шетъ, обсуждая идею емѣшенія: „Два принципа, раціональпости

и ирраціональности, къ которымъ сводить такимъ образомъ міръ»
совершенно раздѣльны и независимы. Ибо, если бы было какое"
нибудь общее единство, къ которому можно было бы свести эти
принципы, то въ этомъ единствѣ, а пе въ его двухъ проявле-
ніяхъ, заключалось бы конечное объясненіе... и теорія, сдѣлав-
шись, такимъ образомъ, монистичной“ '), въ свою очередь сама
разрѣшилась бы въ ту же альтернативу: раціопаленъ ли цѣлпкомъ
этотъ единственный принципъ или пѣтъУ
„Возможна ли множественность реальныхъ вещей?“ — спра­
шиваетъ Брэдли и отвѣчаетъ: „Нѣтъ, невозможна“; вѣдь это
значило бы, что существуетъ извѣстное число пезависимыхъ
другъ отъ друга вещей; а эта независимость лротиворѣчитъ ихъ
множественности. Въ самомъ дѣлѣ, гдѣ есть „множество“, тамъ
есть и отпошеніе, такъ какъ слово „мпоягество“ только и значить,,
что мы такъ или иначе связываемъ вмѣстѣ единицы; а такъ какъ
невозможно представить ихъ себѣ въ какой-то нереальной пу-
стотѣ, то, слѣдовательно, онѣ принадлежать къ высшей реаль­
ности, ихъ сущность выходитъ за предѣлы ихъ самихъ и вхо­
дитъ въ составъ нѣкоего цѣлаго, которое обладаетъ единствомъ-
и является системой высшаго порядка 2). Итакъ, абсолютная не­
зависимость или абсолютная взаимная зависимость—такова един­
ственная альтернатива, которую допускаютъ эти мыслители. Но.
такъ какъ абсолютная „независимость“—абсурдъ, то единственно,
что намъ остается, это признать, говоря словами Ритчи, что „ка­
ждое отдѣльное ироисшествіе, въ конечномъ счетѣ, находится въ
отношеніи ко всѣмъ другимъ и опредѣляется тѣмъ цѣлымъ, къ
которому оно принадлежитъ“. Итакъ, или вселенная — одно не­
разрывное цѣлое, или ея вовсе нѣтъ!
Профессоръ Тэйлоръ такъ п а ш е т въ этой иривычкѣ мыслить-
только въ крайностяхъ, что обвипяетъ шщралистовъ въ томъ, что
они, отказываясь оть этого метода, вырываютъ почву изъ подъ.
собственныхъ ногъ. Плюралисты утверждаютъ только то, что все­
ленная, какой она является въ нашемъ ежедиевномъ оіштѣ,—
реально связанная въ слабой степени,— возможна, к что это

*) Studies in (lie Hegelian Dialectic, p. 184.

s) Appearancc and Reality, 1893, pp. 141— 142.
 II. Моннстическій идеализмъ.

является, въ силу извѣстныхъ основапій, наиболѣе предпочти­

тельной гипотезой. Профессоръ Тэйлоръ думаетъ, что плюрали­
сты должпы или стапутъ утверждать, что иного рода вселенная
логически невозможна, и что цѣлостность вещей, находящихся
во взаимномъ отношеніи, какъ себѣ представляютъ міръ монисты,
есть гипотеза, пе выдерживающая серьезной критики *). Но ни
одипъ здравомислящій плюралиетъ не виадаетъ или не видитъ
надобностю^У&да^ въ'такую догматическую крайность.
Д£огд£ч говорятъ о случаѣ, какъ объ одномъ изъ факторовъ
вселенной то абсолютисты истолковываютъ это въ томъ смыслѣ,
какъ будто при игрѣ въ кости изъ кубка одинаково могутъ вы­
пасть двойная семерка или двойная шестерка. Когда говорятъ о
свободѣ воли, это должно означать, что современный англійскій
генералъ такъ же можетъ съѣсть своихъ плѣиныхъ, какъ вояедь
племени Маори сто лѣть тому назадъ. Одинаково возможно,
я привожу примѣры г. Макъ-Таггарта—какъ т<>, что большин­
ство яштелей Лондона завтра всѣ вмѣстѣ сожгутъ себя живь-
емъ, такъ и то, что они будутъ принимать пищу, одинаково
возможно, что я буду повѣшенъ за то, что я причесался, какъ
за то, что я совершилъ убійство 2), и такъ далѣе. Такимъ обра­
зомъ можно дѣлать разнообразный предположепія, въ которыхъ
ни одинъ индетерминистъ не у видитъ реальпаго смысла.
Эта привычка мыслить лишь въ самыхъ рѣзкихъ крайно­
стяхъ напомипаетъ мнѣ то, что Уэллсъ ,говорить въ своей
чудесной небольшой книгѣ, „Новые міры на мѣсто старыхъ“, о
ходячихъ возраженіяхъ противъ соціализма. Самый обычный не­
достатокъ человѣчесісаго ума—это склонность во всемъ видѣть
или „да“, или „нѣтъ“, черное или бѣлое, его неспособность раз­
личать промежуточные оттѣнки. Такъ, критики, принимая какое-
нибудь грубое и совершенно невозмояшое опредѣленіе соціализма,
извлекаютъ изъ него нелѣпости подобно фокуснику, вынимаю­
щему кроликовъ изъ шляпы. Соціализмъ уничтожаетъ собствен­
ность, уничтожаетъ семью и всѣ остальные устои пашей ясизпи.
Методъ, продолжаетъ Уэллсъ, постоянно одинъ и тотъ же; онъ
состоитъ въ томъ, что если соціалистъ считаешь что-нибудь

1) Ср. Elomcnts of Metaphysics, p. 88.

2) Some Dogmas of Religion, p. 184
 44
Плю ралистическая вселенная.

желательным*, то это выставляется въ формѣ безграничной-

(вмЬсто соціалиетъ—читай плюралиста: параллель сохраняется)’-
предполагаютъ, что всякое, сдѣланное соціалистомъ^едш ложе-
me предназначено кътому, чтобы неукротимые мономаніаки про­
ч е с ! Г ° “ ЖИЗНЬ' ИзобРажсвпая въ т“ «мъ видѣ соціалисти-
іеская мечта преподносится простодушному человѣку и вызы-
иаетъ въ немъ сом нѣнія,- „Вотъ, каковъ соціализмъ“, - или
плюрализмъ, въ случаѣ надобности. „ Р а з у м ѣ е т с я І - Р ^ ^ л ,
вы но можете эт ою желать!“
Какъ часто, когда я выражалъ сомаѣніе въ логической не-
н о с т Г м я Г п Г 1“ ™ Т стремлепІЯ къ противоположной край-
сти, мнѣ отвѣчали: „Но разумѣется, р а о у м ѣ е т с я должна суще­
ствовать н т о т о р а я связь между вещами!“ Какъ будто я необхо­
димо должепъ быть необузданнымъ мономапіакомъ, безумно
отрицающимъ какую бы то ни было связь. По правдѣ сказать
весь вопросъ СБ0ДИТСЯ къ этому слову вНѣкоторы([„ р адЮ[Шь_
ный эмпиризмъ и плюрализмъ прнзнаютъ законность попятія
каждая часть міра въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ свя-
пѣ кот оры и:

°“ ыми частамн міРа’ » другихъ же отношепіхъ не

связана. И эти отношенш могутъ быть распознаны, такъ какъ
мнопя изъ нихъ очевидны и ихъ различія видны ясно. Абсо-
тизмъ, напротивъ, повидимому, считаетъ, что „нѣкоторый“ есть
категорія, страдающая беападежнымъ впутреннимъ противорѣ-
чіемъ, и что единственныя категоріи, внутренне состоятелышя
и, въ силу этого, примѣшшыя къ дѣйствительности—это все“
и „ничто“. ”
Этотъ вопросъ ведетъ насъ къ еще болѣе общему вопросу
который мы не разъ встрѣчали у Брэдли и позднѣйшихъ писа­
телен монистической школы, къ вопросу о томъ, заключаются ли
заранѣе ш внутренней природѣ бытія всѣ возможный для него .
отношенш къ другимъ вещамъ, входятъ ли онѣ въ его сущность
или же оно можетъ сущ ествовать безъ нѣкоторыхъ изъ этихъ
отношеній, и если даже оно вступаетъ въ нихъ, то только слу­
чайно и какъ бы послѣ нѣісотораго размышленія. Это и есть
веллкій вопросъ о томъ, могутъ ли существовать „внѣшнія“
отношенш. Повидимому, они внѣ сомнѣнія. Моя рукопись на-
иримѣръ, лежитъ „на“ кафедрѣ. Отпошеніе этого бытія '„на“
никоимъ образомъ, повидимому, не входитъ или пе включается
 II. Моішстичеокій идеализмъ. 45-

во внутреннее значепіе рукописи или во внутрепшою структуру

кафедры—эти предметы только съ внѣшней стороны входятъ въ
это отношеніе, которое представляется лишь временпымъ и слу-
чайнымъ въ ихъ собственной исторіи. Кромѣ того, это „на“ ие
является для нашихъ чувствъ одпимъ изъ тѣхъ непостижимыхъ
„между“, которыя пужпо сцѣплять отдѣльно съ членами, ко­
торые они претендуютъ соедипить. Одпако памъ говорятъ, что
всѣ эти певинныя чувственный явленія непріемлемы для разума.
Это лишь ткапь внутреннихъ противорѣчій, которыя могутъ быть
преодолѣны только въ томъ случаѣ, если кафедра и рукопись
будутъ совершенно поглощены высшимъ едипствомъ болѣе абсо­
лютной реальности.
Разсужденіе, на которое опирается это заключеніе, слишкомъ
сложно и утонченно, чтобы разбирать его въ публичной лекціи,
и вы пе посѣтуете на меня за то, что я отказываюсь отъ его
разсмотрѣнія *). Я тѣмъ болѣе считаю себя въ правѣ сдѣлать
это, что, мнѣ кажется, того бѣглаго очерка позиціи абсолютизма,
который мною уже сдѣланъ, достаточно для нашей ближайшей
цѣли, и, что моя собственная одѣпка философіи абсолютнаго,
какъ „не доказанной“,—(только на этомъ я пока и настаиваю),—
не нуждается въ обоснованіи по поводу каждого частнаго пункта.
Аттаки съ фланговъ требуютъ меньшей затраты силъ и въ нѣко-
торыхъ отношеніяхъ дѣйствительнѣе, чѣмъ аттаки съ фронта.
Можетъ быть вы сами, послѣ того какъ прослушаете слѣдующія
лекціи, придете къ тому заключенію, что альтернатива между
абсолютпо раціональпой вселенной или абсолютно ирраціональпой
насильственна и преувеличена, и что существуетъ via media,
которая, быть можетъ, нѣкоторымъ нзъ васъ, какъ и мнѣ, пока­
жется предпочтительной. Несомнѣнпо, что пѣ кот орал раціопаль-
ность составляетъ характерный признакъ нашей вселенной; и мы,
сравнивая разные виды раціональности, приходимъ къ тому вы­
воду, что несовершенные виды раціональпости, поскольку она
обнаруживается, въ общемъ точно такъ же допустимы, какъ тотъ
сплошной видъ раціона.ііьности, на которомъ настаиваютъ систе­
матики монисты.

*) Бодѣе подробный разбора интоллоктуализма г. Брэдли см. въ Прибавленін I.

^ _____ __ Плюралистическая вселенная.

Всѣ названные систематики, которые писали послѣ Гегеля, въ

большой мѣрѣ были обязаны ему своимъ вдохновеніемъ. Даже
въ томъ случаѣ, когда они не примѣняли его специфической
діалектической тріады, опи черпали увѣренность и смѣлость въ
его авторитетныхъ и побѣдоиосныхъ словахъ. Въ этой лекціи я
пичего не сказалъ о Гегелѣ,—этотъ пропускъ я долженъ запол­
нить въ слѣдующей лекціи.
 Л Е К Ц ІЯ Т Р Е Т Ь Я .

Гегель и его методъ.

Изумительный и могучій геній Гегеля больше, чѣмъ всѣ дру-

гія вліянія вмѣстѣ взятыя, прямо или косвенно способствовал ь
усиленію въ мыслящихъ кругахъ идеалистическаго пантеизма.
Я долженъ немного остановиться на этомъ философѣ, прежде
чѣмъ сдѣлать свои окончательные выводы объ убѣдительностн
доказательствъ въ пользу абсолюта. Ни въ одной философской
■системѣ не выступаетъ съ такой рѣзкой ясностью, какъ въ си-
стемѣ Гегеля, различіе меягду воззрѣніемъ философа и тѣми
техническими пріемами, которыми опъ пользуется для обосно-
ванія своего воззрѣнія. (Воззрѣніе Гегеля} заключалось въ слѣ-
дующемъ: въ мірѣ царству етъ фазумъ) который (всѣ вещи под­
держиваешь въ состояніи разложения и всю ирраціональность;
появляющуюся на поверхности міра, объясняетъ тѣмъ, что .вклю­
чаешь) ее \въ себя какъ „моментъ“] Это воззрѣніе было у Гегеля
I таісъ интенсивно и убѣжденпость его рѣчи, идущей какъ бы
У .1изъ самого центра этого воззрѣнія, была такъ внушительна, что
^произведенное имъ впечатлѣпіѳ уже не изгладилось болѣе. Зрѣніе
его учениковъ, приспособившееся къ иерспективамъ учителя, не
могло болѣе мириться съ менѣе обширными горизонтами. Тех-
ничеекій пріемъ,. которымъ Гегель пользовался для обоснованія
•своего воззрѣнія, состоялъ въ такъ называемомъ діалектическомъ
методѣ, и судьба этого метода прямо противоположна судьбѣ его
воззрѣнія. Врядъ ли хоть одинъ изъ его позднѣйшихъ учениковъ
призналъ удовлетворительными тѣ спеціальныя примѣненія, ко­
торыя опъ сдѣлалъ изъ своего метода. Большинство его послѣ-
 48
Плюралистическая вселенная.

c Z T o T o J T 10 0ТКМУЛИ ЭТ0ІЪ МеТ0ДЪ’ Видя въ не“

рода временную затычку, символъ того, тІТ0 когда-нибѵчг
в . свое время, можетъ быть, окажется осущ етви ш Т н о пока
не имѣетъ буквально никакой цѣнж и никжого зн ^ енія И эти
же самые ученики міровоззрѣніе Гегеля считаютъ откровепісмъ
ииѣмцимъ непреходящую цѣнность. Это явленіс любопытно и за­
служиваете нашего вшшанія. ооопытно и за
Еще любоіштнѣе ввдѣть, какъ эти самые ученики которые
м Г о Г Т о х т 3аЩИЩаТЬ примѣневія діалекйческаго
метода, сохраняют непоколебимую увѣренность въ томъ что въ

и с т л Г в ъ ^ е м Г БВДѢ “ “ МеТОДЪ — ключъ къ

типѣ. Въ чемъ.же^стоита|даш екіическій_методъ?/Этотъ ме­
тодъ самъ (является частью)геіѴлевскаго воззрѣнія или%нтуицш
и притомъ той частью, которая находитъ н к б о л ь ш іЛ ”
ВТ, эмпиризмѣ и здравомъ смысл® По отношенію къ Гегелю со­
вершили крупную несправедливость тѣмъ, что смотрѣли на него

” Z I " “ “ ° бРа30МЪ “ раціоналиста На

самомъ дѣлЬ это-наивно наблюдающій человѣкъ, одержимый
З о н Г о н Г ИОЙ “ Л0ШІ0С'1ЪЮ КЪ эп и ч еск ом у и логическому
ГГ , “ аноі™ въ эапирическій потокъ вещей, и
отдается виечатлѣнпо отъ того, что совершаете?) Его умъ въ
, дѣйствительности и л т р е ш о н и ст и ч е ю ; и очень 'легко уловить
I пульсъ его М Ы С .™ я слѣдовать за ней, если стать въ одушев-
і_ ляющій центральный пунктъ ея.
.1 , ^ ЁСЯКа™ аВІОра легко понеть. ос™ уловить центръ его воз-
: зрЬнія. Изъ центра гегелевскаго воззрѣпія исходятъ его возвы-
шенныя изреченш, сравнимыя лишь съ изреченіями Лютера;
д напР™ѣР*. выводя онтологическое доказательство бытія
Ьсикія изъ самаго пом тія Вогаі какъ ens perfectissimumj кото_
рое не можетъ быть лишено ни одного атрибута, онъ говорить-
I „Было бы странно, если бы Повятіе-истинная душа мысли, или'
j одпимъ словомъ, та конкректная цѣлостность, которую мы назы-
ваемъ Богомъ, было недостаточно богато, чтобы охватить такую
бѣдную кагегорію, какъ категорія Бытія-самую бѣдпую и самую
абстрактную изъ всѣхъ категорій, такъ ігакъ ничто не можетъ
быть болѣе безсодержательнымъ, чѣмъ Бытіе“. Но если легко
уловить центральную мысль Гегеля, то въ силу его ужаснаго
способа выраженія чрезвычайно трудно слѣдить за нримѣпеніемъ
 III. Гегель и ого методъ. 49

ея въ деталяхъ. Его небрежность въ сиособѣ выражснія,

распущенное жопглированіе терминами; его ужасное словоупо-
требленіе, въ силу котораго, папримѣръ, то, что дополпяетъ
вещь, называется ея „отрицаніемъ“; его систематическое ноже-
ланіе объяснить читателю, говоритъ ли онъ съ логической, фи­
зической, или психологической точки зрѣнія, вся его сознательпо
примѣпяемая тактика двусмысленностей и туманностей,—все это
приводить современпаго читателя въ отчаяпіе и вызываешь въ
немъ желаніе рвать на себѣ волосы... или сдѣлать это по отношенш
къ Гегелю. Какъ байроновскій корсаръ, этотъ философъ завѣ-
щалъ „грядуіцимъ поколѣніямъ свое имя, связаппое съ одпимъ
подвигомъ и тысячью преступлепій“.
Подвигомъ Гегеля является его воззрѣніе, состоящее въдѣй-
ствительпости изъ двухъ частей. Первая часть сводится къ ио-
ложенію, что [разумъ все въ себѣ заключаетъ, вторая часть уста-
навливаетъ „д іалектическую“ природу вещей) Позвольте мпѣ
сказать нѣсколько словъ о второй части гегелевскаго воззрѣнія.
Н а и в н ы й человѣкъ, простодушно наблюдаіоіцій потокъ вещей,
выносить впечатлѣніе, что вещи не находятся въ соетояпіи
равповѣсія. Тѣ виды равповѣсія, которыхъ достигаетъ нашъ ко­
нечный опытъ, имѣютъ лишь провизорный характеръ. Изверже-
ніе вулкана на Мартиникѣ разрушаетъ нашу, воспѣтую Уордсуор-
томъ, уравновѣшенную жизнь съ природой. Различныя событія
правствеппаго, умственнаго ' или физическаго порядка упичто-
жаютъ однимъ ударомъ наши семейныя, гражданскія и профес-
сіональныя отношенія, которыя мы въ гіродолжепіе многихъ лѣтъ
создавали. РІнтеллектуальныя загадки разрушаютъ паши паучныя
системы, а крайняя л^естокость, царящая во вселенной, лишаетъ
пашу религіозпую мысль почвы и отнимаетъ у нея надежду. Ни
одна „система добра“, достигнутая міромъ, не позволяешь при­
знать его священною цѣнностью. Всякая система должна пасть,
сдѣлаться жертвой ненасытной страсти къ разрушенію, исчез­
нуть въ той исторической еистемѣ высшаго порядка, въ которой
она была лишь временной пристанью и ступенью. Это преслѣдо-
ваніе каждой вещи ея отрицапіемъ, ея предопредѣленіе, ея ги­
бель, это безпрерывное движепіе по паправленію къ какому-то
будущему, которое замѣнитъ настоящее,—вотъ гегелевская ин-
туиція о провизорпомъ и, слѣдовательно, нереальномъ харак-
Нлюралнатич. вселенная. 4
50 Плюралистическая вселснпаи.

терѣ эмпирическихъ и конечныхъ вещей. Въ самомъ дѣлѣ, возь­

мите какую-нибудь конкретную конечную вещь и попробуйте ее
фиксировать. Вамт> это не удастся, такъ какъ вслѣдствіе того,
что вы ее фиксируете, она псрестаетъ быть конкретной вовсе и
становится произвольнымъ извлеченіемъ или отвлечеиіомъ, сдѣ-
ланнымъ вами изъ остатка эмпирической реальности. Осталышя
вещи врываются потокомъ и захлестываютъ и васъ и ее вмѣстѣ,
и разрушаютъ ваше дерзкое предиріятіе. Всякое наблюденіе
какой-нибудь части міра отрываетъ эту часть отъ ея отношепій,
исключаешь какую-нибудь, относящуюся къ ней, истину, иска-
жаетъ ее и фальсифицируетъ. Полная истина относительно какой-
либо вещи заключастъ въ себѣ больше, чѣмъ сама вещь. Въ ко-
нечномъ результатѣ только въ совокупности всѣхъ вещей можно
найти истину относительно одной изъ нихъ.
Эти разсужденія Гегеля, въ томъ видѣ, въ какомъ мы ихъ
изложили, не входя при этомъ въ подробности, должны быть
признаны не только ие опасными, но и правильными, действи­
тельно, вещамъ свойственно диалектическое движеніе, если вамъ
угодно такъ его называть, создаваемое общей структурой кон­
кретной жизни; ио это движеніе гораздо болѣе естественно молено
описать и объяснить въ терминахъ плюралистическаго воззрѣнія,
чѣмъ въ термипахъ монистическихъ, къ которымъ въ концѣ
концовъ обратился Гегель. Плюралистический эмпиризмъ знаетъ,
что каждая вещь находится въ извѣстной средѣ, окружена
міромъ другихъ вещей, и что, если оставить ее дѣйствовать
въ этой обстановкѣ, она неизбѣжно встрѣтитъ треніе и противо-
дѣйствіе со стороны своихъ сосѣдей. Ея соперники и враги уни­
чтожать ее, если она не подкупить ихъ путемъ уступки нѣко-
торыхъ изъ своихъ первоначальныхъ претензій.
Но это свойство безусловпо присущее міру, въ которомъ мы
живемъ, Гегель видѣлъ не при свѣтѣ эмпиризма. Опъ предста-
влялъ себѣ дѣло такимъ образомъ, что стоитъ только ум ст венной
идеѣ вещи проникнуть въ нашу мысль, и мы придемъ къ тѣмъ же
результатами Эту идею будутъ отрицать противоположныя ей
идеи, слѣдующія за пей по пятамъ, такъ что, въ цѣляхъ само­
сохранения, она принуждена будетъ заключить съ ними своего
рода договоръ. Этотъ договоръ будетъ примѣромъ такъ называе-
маго „высшаго синтеза“ всякой вещи съ ея отрицаніемъ; ориги-
 III. Гегель и его методъ. 51

нальность Гегеля состоитъ въ томъ, что онъ перенесъ этотъ про­

цессъ изъ сферы воспріятій въ сферу понятій и видѣлъ въ этомъ
процессѣ универсальный методъ, которымъ опосредствуется вся­
кая форма жизни—логическая, физическая или психологическая.
Такимъ образомъ, не въ чувственныхъ фактахъ, какъ таковыхъ,
видѣлъ Гегель источникъ жизненнаго потока, а въ снособѣ
истолкованія его съ помощью понятій. Понятія пе были для
него тѣми статическими самодовлѣющими вещами, какъ предпо­
лагалось прежней логикой; по его мпѣнію, нонятія способны къ
{ развитію, они выступаютъ изъ своихъ границъ и иереходятъ
і другъ въ друга, въ силу того своего свойства, которое онъ на-
j звалъ имманентной діалектикой. Не зная другъ друга, поскольку
(„ они дѣйствуютъ, понятія виртуально исключаютъ и отрицаютъ
другъ друга и такимъ путемъ, полагалъ онъ, одно попятіе извѣ-
' стнымъ образомъ вводить другое. Такимъ образомъ, діалектиче-
ская логика должна была, согласно Гегелю, замѣнить, „логику
{ тоясества“, на которой со временъ Аристотеля воспитывалась
{ Европа.
Въ этомъ воззрѣпіи па понятія состоитъ рсволюціониый под­
вигъ Гегеля; но это воззрѣніе изложено въ такихъ намѣренно-
туманныхъ и двусмысленныхъ выраженіяхъ, что трудно сказать,
какъ въ действительности смотритъ на дѣло Гегель: оперируетъ
онъ съ ионятіями, какъ таковыми, или съ чувственнымъ опы-
томъ и чувственными элементами, выраженными въ нонятіяхъ.
Несомнѣпно только, что какъ вы бы ни понимали его методъ,
всегда найдется кто-нибудь, кто васъ обвинить въ непониманіи.
Я на поииманіе не претендую и толкую его методъ просто по
впечатлѣпію.
Толкуя его такимъ образомъ, я жалѣю, что Гегель назвалъ
его логическимъ. Печально, чтоПГегсдь] который исходилъ изъ
созерцанія реальпаго живого міра) и отказывался удовлетворить­
ся тѣмъ его изоб.ражепіемъ, которое смастерили интеллектуал
листы,,усвоилъ7і однако,|то самое слово, которое интеллектуалисты
уже сдѣлали своимъ достояпіемъ.) Но 'онъ крѣико держался за
•старое раціоналистичесісое презрѣніе къ непосредственно намъ
данному, чувственному міру и ко всѣмъ его пошлымъ осо-
бенностямъ и онъ не допускалъ мысли о томъ, что можетъ су­
ществовать философская система, опирающаяся па одни эмпири-
 52 Плюралистическая вселен пая.

ческія данпыя.Его собственная система должна была быть про-

дуктомъ вѣчнаго разума, и поэтому только слово „логическій“,
внушающее намъ мысль о принудительной необходимости, каза­
лось ему естественнымъ. Поэтому, Гегель дѣлалъ видъ, что онъ
пользуется апріорнымъ методомъ и работаетъ жалкимъ аппара-
томъ старыхъ логическихъ терминовъ, какъ положепіе, отрицаніе,
отраженіе, общій, частный, индивидуальный и т. п. Но его дѣй-
ствительнымъ орудіемъ были ‘ его собственныя эмпирическія
воспріятія, которыя выходили изъ границъ и переливали черезъ.
: край его тощихъ логическихъ категорій каждый разъ, какъ оігь
, пытался примѣнить эти послѣднія.
Оригинальнѣе всего оііъ поступилъ съ категорісй отрицанія.
Ортодоксальное мпѣніс таково, что единственно логический путь
въ области нонятія—это переходъ оть тожественнаго къ тоже­
ственному. Гегель глубоко почувствовалъ безплодность этого за­
кона отвлеченнаго мышлонія; онъ понялъ, что отрицапіе тоже въ
лзвѣстномъ смыслѣ выражаѳтъ отношспіе вещей; и ему пришла
въ голову блестящая мысль выйти изъ границъ обычной логики
и разематривать переходъ отъ различнаго къ различному тоже
какъ необходимый процессъ мышленія. „Такъ называемый законъ
тожества, — писалъ онъ,—считается закономъ, который каждый
человѣкъ признаетъ для своего созиапія обязательпымъ. Но го­
ворить, какъ того требуетъ этотъ законъ, планета есть планета,
магнотизмъ есть магнетизмъ, духъ есть духъ—зпачитъ говорить
глупости. Ни одинъ умъ не говоритъ, не мыслитъ, не образуетъ.
понятій въ согласіи ( съ этимъ закономъ, и ни одно существова-
ніе не подчиняется ему. Ни въ коемъ случаѣ мы не доляшы
разематривать тожество какъ отвлеченное, тожество, исключаю­
щее всякое различіе. Вотъ пробный камень для отличія всякой
негодной философіи отъ единственной, заслуживающей это на- ‘
званіе. Если бы мышленіе состояло лишь въ регистрировапіи
отвлеченныхъ тожествъ, оно было бы совершенно излишнимъ
дѣломъ. Вещи и понятія тожественны съ собой самими лишь
постольку, поскольку они въ то же время включаютъ различіе“ *).
Различіе, которое здѣсь имѣетъ въ виду Гегель, естественно,

•) H e g e l , Smaller Logie, pp. 184—185. [Cp. Encyklodädie, T. 1, § 116 п. Zn-

satz. Рус. пер. стр. 204, 205].
 III. Гегель и его методъ. 53

прежде всего есть отличіе отъ всѣхъ другихъ вещей или понятій.
Но это отличіе въ рукахъ Гегеля быстро развивается въ противо-
рѣчіе съ другими вещами и понятіями и, наконецъ, отражается
обратно на себя самого, въ самопротиворѣчіе; эта имманентная
самопротиворѣчивость всѣхъ конечныхъ понятій отнынѣ стано­
вится дѣятельной логической силой, которая приводить въ дви­
ж ет е міръ *). „Изолируйте вещь отъ всѣхъ ея отпошеній,—го­
ворить д-ръ Эдуардъ Кэрдь, излагая Гегеля *), — и попробуйте
утвердить ее въ ней самой; вы найдете, что (съ отрицапіемъ отпо-
шеній отрицается и сама вещь. Вещь въ себѣ есть ничто“. Или,
говоря словами Гегеля: „Если мы предположишь существующее А
и нѣчто другое, В, то В прежде всего опредѣляется какъ иное.
Но А въ такой же степени есть иное по отношенію къ В. Оба
они одинаково иные „Иной" есть иной въ себѣ самомъ, то-
есть иной по отпошенію ко всякому иному, слѣдовательно, и по
отношенію къ самому себѣ, самому себѣ неподобный, самъ себя
отрицающій, самъ себя измѣняющій“ и т. д.9). Въ другомъ мѣстѣ
Гегель пигаѳгь: „Конечное, какъ включающее въ себѣ иное, чѣмъ
оно есть, принуждено покинуть свою собственную непосредствен­
ную и прирожденную сущность и внезапно превратиться въ свою
противоположность... Діалектика является универсальной и не­
преодолимой силой, передъ которой ничто не можегь устоять...
Summum jus summa injuria—до конца осуществлять отвлеченное
право—значить совершать несправедливость... Крайняя анархія
и крайній деспотизмъ ведутъ другъ къ другу. За гордостью
■слѣдуетъ паденіе. Гдѣ слишкомъ много ума, тамъ умъ заходить
за разумъ. Радость приводить къ слезамъ, меланхолія—къ сар­
донической улыбкѣ“ 4). Сюда можно было бы еще прибавить, что
'большинство человѣческихъ учрежденій, въ силу чисто-техпиче-
•скихъ и профессіональныхъ условій ихъ организаціи, въ концѣ
концовъ превращаются въ препятствіе къ достиженію тѣхъ цѣ-
лей, которыя имѣлъ въ виду ихъ основатель.
*) Сравни иавѣстноѳ доказательство Гегеля въ пользу этой функціи противорѣчія
въ Wissensahaft der Logik. (Кн. II, отд. I, гд. II, С, прим. 3.)
2) H e g e l въ Blackwold’s Philosophical Classics,p. 162. [Русск. перев. иодъ ред.
кн. C. П. Трубоцкого, стр. 188.]
а) Wissenschaft der Logic. Ku. I, отд. 1, гд. II, В, а.
*) Smaller Logic, иеренодъ Wallace, p. 128. [Ср. EncyklopiUlie, T. I, § 81, Zu­
satz 1. Рус. пер. стр. 134—0].
 Плюралистическая вселеппая.

Стоитъ вамъ только иріобрѣсти сноровку мыслить по такой

схемѣ, и вамъ будетъ трудио отдѣлаться отъ пея. Вы перестаете
видѣть что-либо другое. Стоитъ кому-нибудь что-нибудь произ­
нести, и ваше чувство того, что здѣсь заключается противорѣчіе
дѣйствуегь какъ привычка, почти побудительная привычка у
нѣкоторыхъ лицъ, которыя символически путемъ стереотипнаго-
жеста выражаютъ заключенное въ словахъ положеніе, отрицаніе
и заключительное возстановлепіе. Если вы говорите „два" или
„много“, то ваша рѣчь предасгъ васъ, потому что сами эти
слова соединяютъ предметы воедино. Если вы выражаете сомнѣ-
ніе, то ваше выражепіе противорѣчитъ своему содержапію, такъ
какъ само сомнѣпіе не подвергается сомнѣнію, а утверждается.
Если вы говорите „безпорядокъ“, то что обозпачаетъ это слово,
какъ пе своего рода плохой видъ порядка? Если вы говорите
„неопредѣлепность“, то вы точно опредѣляете эт у неопредѣлен-
ность. Если вы скажете: „случается только неожиданное“, то не­
ожиданное становится тѣмъ, что вы ожидаете. Если вы скажете:
„всѣ вещи относительны“, то васъ спросятъ, по отношенію къ
чему относительна сама совокупность этихъ вещей? Если вы
скажете „больше ничего“, то вы уже сказали больше, такъ .какъ.
предположили область, въ которой больше ничего не осталось;,
познать границу, какъ таковую, уже значитъ, слѣдовательно, пе­
реступить ее; и такъ далѣе, во всѣхъ примѣрахъ, которые можно
только привести.
Все, что бы вы ни утверждали, утверждается только съ одной
стороны и отрицаетъ свою другую сторону, которая, въ силу та­
кой же односторонности, въ свою очередь отрицаетъ первую; и
такъ какъ такое положеніе неустойчиво, то, согласно Гегелю,
оба противорѣчія должны вмѣстѣ породить высшую истину, въ
составъ которой они входятъ какъ необходимые члепы, какъ
взаимно опосредствующіе аспекты этого высшаго понятія или по-
ложенія въ мысли.
Всякое высшее цѣлое, какъ бы временно и относительно оно
ни было, примиряетъ таішмъ образомъ тѣ противорѣчія, которыя
implicite заключались въ его частяхъ, отвлеченныхъ отъ цѣлаго.
Раціонализмъ, если вы помните мое опредѣленіе, есть такой спо- і
собъ мышленія, который методичесіш.лодшшяетъ части цѣлому. [
Гегель является въ этомъ смыслѣ чистѣйшимъ раціоналистомъ.
 III. Гегель и его методъ. 55

Единственное цѣлое, которое примиряетъ всѣ противорѣчія—-это,

для него, абсолютное цѣлое цѣлыхъ, все въ себѣ заключающій
разумъ, который самъ Гегель назвалъ „абсолютной Идеей“; но я
буду его называть просто „абсолютомъ“, какъ я это дѣлалъ до
сихъ поръ.
Эмпирическіе примѣры того, какимъ образомъ высгтіія един­
ства примиряютъ противорѣчія, безчисленпы, такъ что и въ
этомъ отношеніи гегелевское воззрѣніе, разематриваемое съ точки
зрѣнія впечатлѣнія, которое опо производитъ, соотвѣтствуетъ
безконечному количеству фактовъ. Такъ или иначе, жизнь имѣ-
етъ въ своемъ запасѣ различные способы сразу примирить про­
тивоположности. Въ этомъ именно проявляется парадоксальный
въ многихъ отношеніяхъ обликъ нашей цивилизаціи. Миръ мы
обезпечиваемъ вооруженіями, свободу — законами и конститу-
ціями; простота и естественность пріобрѣтаются лишь благодаря
искусственному воспитанію и тренировкѣ; здоровье, сила и богат­
ство увеличиваются лишь въ томъ случаѣ, если ихъ не жалѣя
тратить и пользоваться ими. Наше недовѣріе къ педовѣрію по­
рождаешь коммерческую систему кредита; наша терпимость по
отпошенію къ революціоннымъ и анархическимъ выступлепіямъ
есть единственный способъ умалить ихъ опасность; наше состра-
даніе должно отказывать нищимъ для того, чтобы не обратиться
противъ своихъ собственпыхъ стремленій; истинный эпикуреецъ
долженъ соблюдать величайшую трезвость; путь къ увѣренности
лежитъ черезъ радикальное сомнѣніе; добродѣтель состоитъ не
въ невинности, а въ знаніи грѣха и его нреодолѣніи; повинуясь
природѣ, мы властвуемъ надъ ней, и т. д. Нравственная и рсли-
гіозная жизнь полны такихъ противорѣчій, ждущихъ своего раз-
рѣшенія. Вы ненавидите вашего врага?—Хорошо, въ такомъ слу-
чаѣ простите его и этимъ навлеките на его голову горящіе угли;
если вы хотите себя найти, откажитесь отъ себя; если вы хотите
спасти свою душу, то сперва утеряйте ее; однимъ словомъ,—
умрите, чтобы жить.
Исходя изъ этой массы однородныхъ прнмѣровъ легко можно
обобщить гегелевское воззрѣніо. Взятая въ цѣломъ, его „діа-
лектическая“ картина является отличнымъ изображеніемъ значи­
тельной части міра. Это звучитъ парадоксально, но, дѣйстви-
тельно, какъ только вы станете на точку зрѣнія какого-нибудь
 56
Плюралистическая вселенная.

болѣе высокаго синтеза, вы ясно увидите, какъ этотъ ситнезъ

воспринимаете въ себя противоположности. Возьмите, напрнмѣръ,
конфликта между нашими плотоядными аппетитами и охотничьими
инстинктами, съ одпой стороны, и нашей симпатіей къ живот-
нымъ, возникшей на иочвѣ утонченности нашихъ чувствъ—съ
другой стороны. Мы нашли весьма дѣйствительный способъ при­
мирить эти противоположности, установивъ законъ объ охотѣ и
опредѣлепномъ для нея времени, а также заведя домапшія стада.
Правда, охраняя такимъ образомъ животныхъ, мы ихъ охраняемъ
для убоя, по, не будь этой охраны, ни одного животпаго не оста­
лось бы въ живыхъ. Ихъ воля къ жизни и паша воля къ ихъ
уоіенио такимъ образомъ гармонически комбинируются въ свое-
образномъ высшемъ синтезѣ—разведеніи животныхъ.
Итакъ, поскольку Гегель является изобразителемъ извѣстныхъ
эмпирическихъ аспектовъ действительности, онъ великъ и правъ.
Но онъ ставши» себѣ цѣлыо быть чѣмъ-то гораздо большимъ,
чѣмъ изобразителемъ эмпирической дѣйствительпости; поэтому,
я долженъ сказать кое-что объ этой существенной сторонѣ его
мышленія. Гегель былъ подъ властью идеи о такой истинѣ, ко­
торая была бы неоспорима, обязательна для всѣхъ и каждаго,
была бы самой Истиной, единой, нераздѣльной, вѣчпой, объек­
тивной и необходимой, къ которой бы всѣ наши мысли вели,
какъ къ своему завершен™. Таковъ догматическій идеалъ не
подвергаемый критикѣ, сомнѣнію и спору, постулата всѣхъ раціо-
налистовъ въ философіи. „Я никогда пе с о м и ѣ ва м я “ говоритъ
одинъ современный оксфордскій писатель,—„въ томъ, что истина
универсальна, едипа и внѣвременпа, въ томъ, что она имѣетъ
одно содержаніе или значеніе, въ томъ, что она есть единое
дѣлое и совершенное“ *). Чтобы двигаться въ гегелевскомъ мірѣ
наша мысль должна пользоваться аподиктически:мъ выраясеніемъ
„должно бит ь “, а не болѣе скромнымъ гипотетическимъ „мо-
жеть быть“, которымъ только и могутъ пользоваться эмпирики.
Гегель считалъ, что его идея имманентпаго движенія, проис-
ходящаго въ области понятій путемъ „діалектическаго“' отрица-

*) I о а с h i m, The Natnre of Truth, Oxford, 1906, pp. 22, 178. Доказательство мъ,
въ случай если бы эта нѣра была подвергнута сомпѣпію, послужила бы ссылка ш
высшую синтетическую идею: если бы были возможны двѣ истины, то сама двойствен­
ность этой возможности была бы той единой истиной, которая ихъ соединяла бы.
 III. Гегель и его методъ. 57

нія, оказалась очень па руку этому раціоналистическому требо-

ваніго чего-нибудь абсолютнаго, пезыблемаго въ понятіи истины.
Какимъ образомъ,— это пе трудно видѣть. Если вы утверждаете
что-нибудь, напримѣръ, что А существуетъ, и на этомъ остана­
вливаетесь, то вы рискуете, что кто-нибудь иридстъ и скажетъ:
„не А существуетъ, а B “. Если онъ это говоритъ, то ваше
утвержденіе не опровергаетъ его, а просто ему иротиворѣчитъ,
точно такъ же какъ его утверждение противорѣчитъ вамъ. Един­
ственное средство для вашего утвержденія обезпечить себя отно­
сительно А—это придать ему такую форму, которая заранѣе
implicite отрицала бы всѣ возможный отрицанія. Простого от-
•сутствія отрицанія недостаточно; оно должпо присутствовать,
но присутствовать такъ, чтобы не было видно его когтей. То,
что вы полагаете какъ А, должпо было уже уничтожить аль­
тернативу или сдѣлать ее безвредною, заранѣе ее отріщая.
Двойное отрицаніе есть единственная форма утвержденія, впол-
нѣ соотвѣтствующая догматическому идеалу. ІІростыя и не-
винныя утвержденія хороши лишь для эмпириковъ, но не при-
годпы для раціоналистовъ, такъ какъ они не гараптированы отъ
противорѣчія перваго попавшагося человѣка и рискуютъ под­
вергнуться всякаго рода сомнѣніямъ. К онечная истина должна
быть чѣмъ-то такимъ, къ чему нельзя себѣ представить альтер­
нативы, такъ какъ она заклгочаетъ въ себѣ всѣ возможный аль­
тернативы въ качествѣ моментовъ, которые она уже приняла въ
расчетъ и преодолѣла. Все то, что заключаешь въ себѣ свои аль­
тернативы въ качествѣ своихъ собственныхъ элемснтовъ, есть, по
знакомому намъ выраженію, „иное по отношенію къ самому себѣ“,
каковымъ его сдѣлала Methode der absoluten Negativität.
Схема этого организма истины, который выросъ благодаря,
такъ сказать, своей собственной подверженности смерти, такъ
что теперь, послѣ того какъ смерть умерла для него, больше не
существуетъ смерти—вотъ истинное выражепіе раціоналистиче-
скаго паѳоса. Это—одно и единое дѣлое, включающее въ себѣ
всѣ свои части, которыя, будучи взяты абстрактно и отдѣльно,
отрицаютъ и дѣлаютъ другъ друга невозможными, но, взятыя
въ своей полнотѣ какъ одно цѣлое, другъ друга необходимо
обусловливаюсь и взаимно поддерживаютъ, — вотъ тотъ самый
идеалъ, котораго искали; это—настоящая діаграмма, изображаю­
58 Плюралистическая вселенная.

щая идею Истины, которая не знаетъ внѣ себя альтернативъ, къ

которой нельзя ничего прибавить, отъ которой нельзя ничего
отнять, всякія отклоненія отъ которой абсурдны, которая вла-
ствуетъ такимъ образомъ надъ человѣческимъ воображеніемъ.
Если мы усвоили лниіи этой діаграммы, такъ успѣнзпо разре­
шившей старую какъ міръ проблему, то насъ перестапутъ удо­
влетворять старые пути доказательства необходимости сужденій.
Путь Гегеля, думаемъ мы, долженъ быть правильнымъ путемъ.
Истина дѣйствительно должна быть возвращающейся къ себѣ
самой, себя самое отражающей, себя въ себѣ заключающей; она.
обезпечиваетъ себя тѣмъ, что включаетъ въ себя иное по отношенію
къ себѣ и отрицаетъ его; она создаетъ сферическую систему, не
имѣгощую свободпыхъ, висящихъ внѣ ея остатковъ, которые могло
бы подобрать что-нибудь ей чуждое,—систему, навсегда закруглен­
ную и замкнутую, а пе вытянутую въ прямую линію и открытую съ
обоихъ концовъ, подобно міру, созданному на основѣ простого
собиранія и сложенія,—тому міру, который Гегель называемъ мі-
ромъ дурпой безконечности, и къ которому только и можетъ
ирійти эмпиризмъ, исходящій отъ отдѣльно взятыхъ частей и
элемептовъ.
Никто, вѣроятпо, не станеть отрицать возвышенности этой
гегелевской концепціи. Въ пей, нееомнѣнно, всѣ признаки боль­
шого стиля, если только въ философіи можетъ быть рѣчь о чемъ-
нибудь подобпомъ. Для насъ, однако, она до сихъ поръ остается
лишь чисто - формальной, діаграмматической концепціей; вѣдь
актуальпое содержаніе абсолютной истины, какъ его весьма ста­
рается изобразить Гегель, удовлетворило немногихъ изъ его учени­
ковъ, и я вовсе не собираюсь разематривать болѣе конкретныя
части его философіи. Намъ важно, въ данный моментъ, уловить
главныя черты его воззрѣнія и почувствовать силу (абстрактной,
схемы утверждепія) обезпечивающаго себя/путемъ включенія въ
себя двойного отрицапія. ; Абсолютисты, не пользующіеся гегелев­
ской техникой, па самомъ дѣлѣ дѣйствуютъ его методомъ. Вы
помпите доказательства Лотце и Ройса въ пользу абсолютнаго,
которыя я привелъ въ моей послѣдней лекціи; эти философы
путемъ rediictio ad absurdum устанавливаюсь, что неосторожное
допущеніе хотя бы малѣйшей связи въ вещахъ логически при­
водить къ признанію абсолютнаго единства и, наоборотъ, допу-
 III. Гегель и его методъ. 59'

щеніе минимальной несвязанности—къ иризианію абсолютнаго

разъединенія. Доказательства эти дѣйствительпо построены но
гегелевскому образцу. Истина есть то, что вы, пытаясь отрицать,
implicite утверждаете; всякое отклоненіе отъ нея самому себѣ
противорѣчитъ и тѣмъ себя опровергаетъ. Таково высшее убѣ-
жденіе раціонализма и въ настоящее время наилучшимъ „должно
быть “ раціоналистической аргументаціи соотвѣтствуетъ столько
же попытокъ заставить читателя принять ее.
Итакъ, вы видите, что моя сегодняшняя лекція связывается
съ предыдущей и мы можемъ разематривать Гегеля и другихъ
абсолютиста въ, какъ представителей одной и той же системы.
Слѣдующій пупктъ, на которомъ я хочу остановиться,—это во­
просъ о томъ, какую роль сыгралъ, такъ называемый мною, по­
рочный интеллектуализмъ въ построены этой удивительной си­
стемы.
Раціонализмъ, вообще говоря, полагаетъ, что онъ достигаетъ
полноты истины благодаря тому, что отъ ощущенія переходить
І къ попятію, такъ какъ понятіе даетъ, очевидно, болѣе общую и
\ устойчивую картину дѣйствительности. Я уже опредѣлилъ по-
{ рочпый интеллектуализмъ какъ привычку принимать, что поня-
j тіе исключаешь изъ выраженной при помощи его дѣйствительно-
I сти то, что не включено въ опредѣленіе понятія. Я назвалъ не-
} законнымъ интеллектуализмъ, которымъ пользуются Лотце, Ройсъ
и Брэдли въ своихъ доказательствахъ абсолюта, (существованіе
котораго я счелъ, поэтому, не доказаннымъ ими), и въ заклгоче-.
ніе я выразилъ мое личное убѣжденіе въ томъ, что плюралисти- 1
ческая и только отчасти объединенная вселенная, которую можно
описывать, лишь свободпо примѣняя выраженіе „нѣкоторый“,
есть законная гипотеза.
Теперь самъ Гегель въ ностроеніи своего метода двойного
отрицанія являешь намъ самый яркій прпмѣръ такого порочнаго
интеллектуализма.. Несомпѣпно, что всякая идея конечной вещи
есть поііятіе этой вещи, а пе попятіе чего-либо иного. Но Ге­
гель истолковываетъ это такъ, какъ будто тотъ фактъ, что въ
этой идеѣ пѣтъ понятія чего-либо иного, равнозначущ г понятно
чего-либо иного, чего нѣтъ, или, другими словами, какъ будто мы
имѣемъ дѣло съ отказомъ отъ чего-либо иного или отрицаніемъ
его. Когда, затѣмъ, другія вещи, которымъ implicite противорѣ-
 60 Пл юрал не тическая вселен нал.

читъ та вещь, которую мы прежде всего выразили въ понятіи,

въ силу того же закона, вступаютъ въ противорѣчіе. съ нею,
тогда пачинаетъ биться пульсъ діалектики и пресловутыя тріады
начинаготъ перемалывать космосъ. Если кто-нибудь находитъ
этотъ процессъ яснымъ, пусть наслаждается этой ясностью: та­
кой чсловѣкъ останется непоколебимымъ гегельянцемъ. То, что
другимъ въ разсужденіяхъ учителя покажется непозволительной
двусмысленностью, многословіемъ и неточностью, онъ припишетъ,
вѣроятно,—вѣдь извѣстно, что не легко объяснять божественные
оракулы,—„трудности“, обычно сопровождающей глубину. Что ка­
сается меня, то мнѣ представляется чѣмъ-то фантастическимъ и
saugrenu, что стиль, пренебрегающій элементарными правилами,
существующими для взаимнаго общепія здравыхъ умовъ, имѣетъ
претензіи быть подлиннымъ языкомъ разума и болѣе, чѣмъ вся-
кій другой стиль, соотвѣтствуетъ способамъ мышленія самого
абсолюта. Поэтому, я ни въ коемъ случаѣ пе могу серьезно
отнестись къ техническому аппарату Гегеля. Я скорѣе смотрю
на Гегеля какъ па одного изъ тѣхъ многочислепныхъ ясновид-
цевъ, которые никогда не могутъ научиться говорить члепораз-
; дѣльно. Его якобы принудительная логика не имѣетъ въ моихъ I
; глазахъ никакой цѣны; но это нисколько не умаляетъ философ- •
скаго значепія его копцепціи абсолюта, если только смотрѣть на •
нее лить какъ на гипотезу, какъ па одинъ изъ великихъ ти- ■
иовъ воззрѣнія на космосъ.
На этой копцепціи, поскольку опа разсматривается какъ ги­
потеза, я хочу немного остановиться. Но прежде чѣмъ перейти
къ ней, я долженъ обратить ваше вниманіе еще на одну особен­
ность въ гегелевскомъ методѣ. Съ этой особенностью мы еще
встрѣтимся въ седьмой лекціи, гдѣ мы вьгекажемъ наше оконча­
тельное суждепіе о пей, и поэтому теперь я только мимоходомъ •
ее отмѣчу. Гегель, какъ вы помните, полагаетъ, что непосред-
ствепныя копечпыя данпыя опыта „неистинны“ потому, что не
являются иными по отношенію къ себѣ самимъ. Эти данныя
отрицаются тѣмъ, что находится внѣ ихъ. Абсолютъ истинепъ
потому, что для него, и только для него одного, не существуетъ
внѣшпей среды и онъ достигъ того, чтобы быть инымъ по отно-
шенію къ самому себѣ. (Эти слова звучать довольно странно, но
тѣ изъ васъ, кто нѣсколько знакомъ съ сочиненіями Гегеля,
 III. Гегель и его методъ. 61

уловятъ ихъ послѣдовательиость.) Если принять его предпосыл­

ку, что для того, чтобы быть истинной, вещь должпа бить такъ
или иначе иной по отпошенію къ себѣ, то все зависитъ отъ того,
имѣетъ ли Гегель право утверждать, что про отдѣльныя части
конечпаго опыта нельзя сказать, что онѣ въ извѣстномъ смыслѣ
иныя по отношенію къ себѣ. Когда ихъ разематриваютъ какъ
понятія или интеллектуалистически, онѣ, безспорно, такими быть
не могутъ. Всякое отвлеченпое понятіе исключаетъ, какъ тако­
вое, все то, что оно не включаетъ, и если такія попятія явля­
ются адэкватными замѣстителями конкретныхъ проявленій дѣй-
ствительности, то эти послѣднія доляшы сообразоваться съ интел­
лектуалистической логикой и пи одно изъ нихъ пе можетъ
претендовать па то, чтобы быть, въ какомъ-нибудъ смыслѣ,
инымъ по отношепію къ самому себѣ. Но если окажется, что
такое изслѣдоваліе въ понятіяхъ не адэкватно потоку дѣйстви-
тельности и имѣетъ скорѣе практическую, чѣмъ теоретическую и
спекулятивную, цѣнность, то независимый эмпирическій взглядъ
на природу реальныхъ явленій, быть можетъ, наконецъ, обнару­
жить, что нѣкоторыя изъ нихъ являются иными по отиошенію
, къ себѣ и притомъ въ томъ же смыслѣ, въ какомъ это по утвер­
жден™ Гегеля, свойственно абсолюту. И па самомъ дѣлѣ, когда
мы дойдемъ до шестой лекціи, гдѣ я буду говорить о профес-
сорѣ Бергсонѣ, я буду защищать именно этотъ взглядъ, опира­
ясь на авторитетъ Бергсона. Пока я не хочу ничего больше го­
ворить объ этомъ и все сказанное мной выше есть какъ бы ука­
зание строителя на то, какое мѣсто въ общемъ построеніи этихъ
лекцій занимастъ высказанный нами взглядъ.
Обратимся же теперь къ великому вопросу о томъ, сущ ест ву­
ешь абсолютъ и л и птьтъ?—всѣ наши предшествующая разеужде-
нія были лишь подготовкой къ этому вопросу. Я могу резюми­
ровать эти разсужденія слѣдующимъ образомъ: существуетъ ли
на самомъ дѣлѣ абсолютъ или нѣтъ, во всякомъ случаѣ того,
кто подвергаетъ его существованіе сомнѣнію или отрицаетъ его,
нельзя упрекнуть въ абсурдности или въ противорѣчіи самому
себѣ. Такіе упреки, если только они основаны не на чисто-сло-
весныхъ соображеніяхъ, покоятся на порочпомъ интеллектуализ­
мъ. Я не буду повторять моихъ возраженій. Я только попрошу
васъ измѣнить мѣсто предъявлепія иска и обсуждать теперь
■62 Плюралистическая вселенная.

абсолютъ какъ открытую гипотезу. Вопросъ въ томъ, является ли

«та гипотеза болѣе вѣроятпой или болѣе невѣроятпой?
Но прежде всего я долженъ между прочимъ попросить васъ
тщательно различать между понятіемъ абсолюта и понятіемъ
другого объекта, съ которымъ его, по неосторожности, можно
смѣшать.. Я говорю о „Богѣ" народной религіи и Богѣ-творцѣ
христіанскаго ортодоксальнаго богословія. Только послѣдователь-
ные монисты или пантеисты вѣрятъ въ абсолютъ. Богъ нашего
народнаго христіанства лишь членъ въ плюралистической си-
-стемѣ. Онъ и мы стоимъ другъ впѣ друга, точно такъ же какъ
дьяволъ, святые и ангелы стоятъ вііѣ Бога и впѣ пасъ. Я съ
трудомъ могу себѣ представить что-нибудь болѣе отличное отъ
абсолюта, чѣмъ, нанримѣръ, Богъ Давида и Исаіи. Этотъ Богъ,
но своей сущности, конечное существо, находящееся въ космосѣ,
а не заключающее космосъ въ себѣ; онъ занимаетъ въ этомъ
космосѣ вполнѣ оиредѣленное мѣсто и имѣетъ весьма одно сто-
роннія, мѣстныя и личныя привязанности. Если окажется вѣроят-
нымъ, что абсолюта не существуетъ, то изъ этого отпюдь не
будетъ слѣдовать, что не можетъ существовать Богъ, подобный
Богу Давида, Исаіи или Іисуса, или, что опъ пе можетъ быть
самымъ значительнымъ для нашего познанія существованіемъ
во вселепной. Итакъ, я прошу васъ не смѣшивать эти идеи въ
то время, какъ вы будете слушать мои критическія размышленія.
Я призпаю копечнаго Бога въ силу основаній, которыхъ я кос­
нусь въ седьмой моей лекціи; что же касается его соперника и
конкуррента,—я почти готовъ сказать его врага,—абсолюта, то
оиъ, но моему мнѣнію, пи въ коемъ случаѣ не является логиче­
ской необходимостью, а лишь невѣроятной гипотезой.
Главное основаніе, приводимое въ пользу абсолюта это то, что
нредноложивъ его, мы придаемъ міру болѣе раціональный видъ.
Всякая гипотеза, дающая такой результатъ, всегда будетъ при­
знана болѣе вѣроятной, чѣмъ гипотеза, дѣлающая міръ ирраціо-
нальпымъ. Люди такъ уже созданы, что они предпочитаюсь
вѣрить въ раціопальный міръ и жить въ раціопальпомъ мірѣ.
Но раціональное имѣетъ, ио крайней мѣрѣ, четыре измѣренія:
интеллектуальное, эстетическое, моральное и практическое; а
найти міръ раціопальный въ наивысшей степени одповремепт во
•всѣхъ этихъ отношеніяхъ —дѣло не легкое. Съ интеллектуальной
 III. Гегель и «го методъ. 63

точки зрѣнія, (міръ механическаго матеріализма'+-самый раціо-

нальный міръ, потому что его явлепія подвергаются нами мате­
матическому вычисленію. Но механическій міръ безобразенъ,
какъ безобразна ариѳметика, и но мораленъ. Съ моральной точки
зрѣпія, (міръ тсизмапъ достаточной степени раціоналенъ, но зато
онъ полонъ интеллектуальныхъ несовершенствъ. Въ свою оче­
редь, (міръ практическихъ сдѣлокъТ) столь раціональпый въ гла-
захъ политика, военнаго иличеловѣка, у котораго преобладаютъ
дѣловыя снособности, такъ что они никогда не подали бы голоса
^за измѣненіе характера этого міра, ирраціоналепъ для мораль-
наго и артистическаго темперамента. Такимъ образомъ, хотя мы
находимъ, что та или другая философская гипотеза удовлетво-
ряетъ одному изъ требованій раціональности, ио мы можемъ
найти какое-нибудь другое требовапіе раціональности, кото])ое
не удовлетворяется той же гипотезой. РІтакъ, раціональноегь,
которую мы добываемъ въ видѣ одной монеты, мы выплачиваем?,
въ видѣ другой; и соотвѣтственпо проблема, какъ кажется на
первый взглядъ, сводится къ тому, чтобы создать систему, даю­
щую наиболыпій балансъ раціональности, а пе систему совер­
шенно раціональную во всѣхъ отношеніяхъ. Вообще можно ска­
зать, что постольку человѣкъ будетъ считать свое понятіе о
мірѣ раціональнымъ, поскольку оно ие связываетъ въ немъ ка­
кой-нибудь дѣятельности, которая ему легко достается, или спо­
собности, которую онъ любитъ упражнять, будетъ ли это спо­
собность дѣлать вычислепія, бороться, читать лекціи, классифи­
цировать, составлять схематическія таблицы, извлекать выгоду
изъ торговыхъ сдѣлокъ, проявлять терпѣніе и выдержку, пропо-
вѣдывать, острить, однимъ словомъ все, что вамъ угодно. Хотя
•абсолютъ онредѣляется какъ необходимое воплощепіе объективно
совершенной раціональпости, тѣмъ не мепѣе его англійскіе за­
щитники, и это имъ надо поставить въ заслугу, сообщаюсь, что
тѣ, кто наиболѣѳ конкретно и серьезно усвоилъ себѣ эту гипо­
тезу, обыкновенно признавались въ томъ, что пѣкоторые ея
элементы представлялись имъ самимъ иррациональными.
Вѣроятно, понятіе абсолютнаго главнымъ образомъ потому
даетъ намъ чувство раціональности міра, что оно памъ впушаетъ
увѣренпость въ томъ, что, какъ бы ни безпорядочна была поверх­
ность космоса, внутри его все обстоитъ какъ нельзя лучше, что
64 Плюралистическая вселенная.

въ центрѣ безконечнаго волпепія царитъ миръ. Эта конценція

радіоналыіа во многихъ отношеніяхъ, она прекрасна съ эстети­
ческой точки зрѣнія, прекрасна съ точки зрѣнія интеллектуаль­
ной (лишь бы только мы могли ирослѣдить ее въ деталяхъ), а
также и съ моральной, если можно считать нравственнымъ на-
слажденіе обезпеченностыо. Съ практической точки зрѣнія она
менѣе прекрасна, ибо, какъ мы видѣли въ предыдущей лекціщ
эта копцепція, представляя глубочайшую реальность міра непо­
движной и лишенной исторіи, лишаетъ міръ нашихъ симпатій и
дѣлаетъ чуждой намъ его душу. Какъ бы то ни было, она даетъ
намъ успокоеніе и на эту форму раціональности, такъ великъ
спросъ со стороны людей, что до конца дней будут\> существо­
вать абсолютисты, люди, предпочитающіе скорѣе вѣрить въ непод­
вижную вѣчпость, чѣмъ предположить, что вѣченъ этотъ конеч­
ный міръ измѣненій и борьбы, хотя бы даже однимъ изъ его-
борцовъ былъ Богъ. Для такихъ умовъ всегда будутъ самыми
истинными слѣдующія слова Ройса: „Само присутствіе зла во
временномъ порядкѣ есть условіе совершенства порядка вѣчнаго...
Мы только постольку стремимся къ абсолюту, поскольку въ пасъ
стремится также абсолютъ, поскольку опъ ищетъ, посреди нашей
временной борьбы, мира, котораго нигдѣ нѣтъ во времени и
который царитъ, и притомъ абсолютно, лишь въ вѣчности. Не
будь стремлснія во времени, пе было бы мира въ вѣчности...
Богъ (т.-е. абсолютъ), который тутъ, во мнѣ, стремится къ тому,,
что теперь временно для меня недостижимо, въ вѣчиомъ мір1>
не только обладаетъ той цѣлыо, за которую я борюсь, по дости­
гаетъ этого только благодаря моему страданію и черезъ него.
Мои мученія даютъ абсолюту возможность одержать тріумфъ..-
Въ абсолютѣ я нахожу свое осуществлепіе. Но само мое осуще-
ствленіе требуетъ этого страданія и потому можетъ его пере--
нести“ ‘). Ройсъ обладаетъ особенно счастливой способностью на­
ходить въ элементахъ конечнаго опыта аналогіи съ изображен-
нымъ имъ абсолготнымъ онытомъ. Но трудно изобразить абсолютъ,.
не впадая, при этомъ, въ стиль, который можпо назвать „вдохно-
веннымъ“;—я употребляю это слово не въ ироническомъ, а въ-
чисто прозаическомъ и описательномъ смыслѣ для того, чтобы

') The World and the Individual, vol. II, pp. 385, 386, 409.
 IIT. Гегель и его методъ. 65

обозначить ту словесную формулу, въ которую выливается вы­

званная абсолютомъ эмоція. Еще разсужденія объ абсолют^
могутъ быть довольно трезвыми *), но попытка живописать его
неизбѣжно прпводитъ къ цвѣтамъ краснорѣчія. Эта удивитель­
ная 'способность преодолѣвать всѣ противорѣчія, въ то же время
внутрепно пхъ' сохраняя, является характеристической для абсо­
люта формой раціоиальности. Мы лишь отдѣльпые слоги въ
устахъ Господа; если вся фраза божественна, то каждый слогъ
является абсолютно тѣмъ, чѣмъ онъ долженъ быть, вопреки всякой
видимости. Въ балансѣ, составленномъ за и противъ абсолютизма,
эта эмоціальная цѣнность даетъ большой перевѣсъ въ сторону
его кредита.
Къ сожалѣпію детали абсолюта очень мало доступны пашему
практическому наблюденію и, разъ доиустивъ, что существованіе
абсолюта не доказано неопровержимо интеллектуалистичсскими
аргументами, намъ остается видѣть въ немъ лишь гипотетиче­
скую возможность.
Въ счетъ дебета нужно поставить абсолюту то, что онъ, если
придавать ему серьезное значеніе, а не видѣть въ немъ лишь
пазваніе для нашего права сложить спокойно руки и наслаждаться
моральнымъ ираздпикомъ, вводить въ міръ всѣ тѣ ужасныя
иррациональности, которыхъ избѣгаетъ откровенно-плюралистиче-
скій теизмъ, но которыя ставились въ упрекъ монистическому
теизму и пантеизму во всѣхъ ихъ видахъ. А именно, онъ ввот
дитъ спекулятивную „проблему зла“ и оставляетъ насъ въ недо-
умѣніи, почему совершенство абсолюта требуетъ такихъ специ­
фически уродливыхъ формъ жизни, которыя, по человѣческому
ііредставлепію, омрачаютъ Божій день. Если бы оиѣ были навя­
заны ему чѣмъ-нибудь постороннимъ и для того, чтобы „прсодо-
лѣть“ ихъ, абсолютъ долягенъ былъ бы не выпускать ихъ изъ
своихъ рукъ, мы поняли бы его чувство тріумфа, хотя постольку,
поскольку мы сами были бы въ числѣ этихъ побѣжденныхъ
элементовъ, мы лишь нехотя согласились бы съ такимъ поло-
женіемъ и отнюдь не выбрали бы его, какъ паиболѣе раціональ-
ное, какое себѣ только можно представить. Но абсолютъ предста-
Лучшая аргумѳптапія, не осиоланпая на вдохповопін (я и въ зтоп. разъ не
иронизирую), которую я только »ниш, дается въ прекрасной кнпгѣ: M iss М . W . Cal.
Teins, The persistent Problems of Philosophy, 1902 (Macmillan).
Плюреивствч. пседеіш ап. 5
 66 Плюралистическая вселенная.

вляютъ существомъ безъ среды, которому ничто чуждое не мо­

жетъ быть навязано, и которое въ силу добровольнаго внутрен-
няго выбора предпочло развернуть передъ собой зрѣлнще всего
существуюіцаго зла, а не меныпаго *). Его совершенство пред­
ставляюсь источникомъ всѣхъ вещей и однако первымъ же
эффектомъ этого совершенства является поразительное несовер-
шенство всякаго конечнаго опыта. Въ какомъ смыслѣ ни пони­
мать слово „раціональность“, во всякомъ случаѣ трудпо утвер-
лсдать, чго впечатлѣніе, производимое на паши конечные умы
такимь способомъ изображенія міра, вполнѣ раціонально. Бого­
словы живо почувствовали его ирраціоналыюсть и понятія „грѣ-
хопаденія“, предназначепія и предопредѣленія, содержащіяся въ
этомъ положеніи болѣе, чѣмъ что-либо другое, затрудняли ихъ
попытку пантеистически истолковать христіапство. Все это пред-
пріятіе запутывается какъ съ интеллектуальной, такъ и съ мо­
ральной стороны.
Допустите, что міровой романъ или міровая драма, предста­
вленные абсолютомъ самому себѣ, являются въ его глазахъ
чѣмъ-ю совершепнымъ. Развѣ міръ не былъ бы болѣе со вершен-
нымъ, если бы дѣло далѣе этого не пошло, если бы не вошли
въ него конечные зрители, чтобы прибавить къ тому, что было
совершенно, свои безчисленныя несовершенный взгляды иа одно
и то же зрѣлище? Представьте себѣ, что весь міръ состоитъ изъ
одного роскошпаго экземпляра книги, предназначеннаго для
идеальнаго читателя. Что этотъ міръ улучшенъ или ухудшенъ
тѣмъ, что въ немъ созданы также миріады отдѣльныхъ скверно-на-
печатанныхъ страницъ и главъ, которыя всякому, кто въ нихъ
заглянетъ, дадутъ ложное представленіе о всей книгѣ? Самое
меньшее, что можно сказать, это то, что балансъ раціональности
очевидно, не выигрываетъ отъ этихъ добавочныхъ искаженій И
вотъ передъ нами возникаетъ настойчивый вопросъ: если цѣлост-
ное воззрѣніе абсолюта на вещи такъ раціонально, то къ чему
понадобилось раздробить это воззрѣніе на всѣ эти сосѵществую-
іція менѣе цѣнныя и фрагментарныя воззрѣнія.
Лейбницъ, въ своей теодицеѣ, представляетъ Бога ограничен-

-, ° Р’ Г тКРаСНуЮ статы0: П г ' Ш 1 а г ' Ett,ical and the problem of

. evil. (Harvard Journal of Theology, Vol. I, № 2, April 1908).
 III. Гегель и его методъ. 67

нымъ продшествующимъ ему разумомъ, заключенпомъ въ вещахъ,

который дѣлаетъ извѣстныя комбинаціи логически несовмести­
мыми, извѣстныя формы добра—невозмояшыми. Онъ заранѣе
•обозрѣваетъ всѣ міры, какіе онъ можетъ создать и актомъ пред­
шествующей, какъ ее называетъ Лейбницъ, воли, избираетъ пашъ
настоящій міръ, какъ такой, въ которомъ количество зла, къ
несчастью въ той или иной степени необходимаго, минимально.
Такимъ образомъ, это наилучшій изъ всѣхъ возможныхъ міровъ,
но отнюдь пе самый желательный съ отвлеченной точки зрѣнія.
Одѣлавъ этотъ умственный выборъ, Богъ приступаетъ къ второму
акту, который Лейбницъ называетъ актомъ послѣдующей или
■окончательной воли: онъ говоритъ „b'iat“ и избранный имъ міръ
вступаетъ въ объективное существование, заключая въ себѣ всѣ
.конечныя созданія, которыя обречены страдать отъ его несовер­
шенства, не участвуя при этомъ въ искупительномъ воззрѣнін
•его творца.
Лотце сдѣлалъ нѣ сколько проницательныхъ замѣчаиій ио
поводу этой концепціи Лейбница, и замѣчанія эти вполнѣ совпа-
даютъ съ тѣмъ, что я сказалъ объ абсолютистской концепціи.
Міръ, отраженный внѣ творческаго духа путемъ fiat, и суще-
-ствующій отдѣльно отъ своего творца, есть сфера бытія, въ кото­
рой части реализуются лишь по-одиночкѣ. Если боягественная
цѣнность этихъ частей обнаруживается только при взглядѣ на
ихъ совокупность, то, какъ справедливо замѣчаетъ Лотце, міръ
несомнѣнно сталъ бѣднѣе, а не богаче отъ того, что Богъ произ-
иесъ свое fiat. Было бы гораздо лучше, если бы Богъ удовлетво­
рился только своимъ предварительиымъ выборомъ схемы, не
осуществляя этой схемы путемъ творческаго рѣшенія. Схема, какъ
т аковая, была великолѣпна; отъ перенесенія въ действительность
она могла только проиграть *). Я, съ своей стороны, также спра­
шиваю, къ чему даже нужно было отклоняться абсолюту отъ
совершенства своего цѣлостнаго опыта вещей и преломляться во
всѣхъ пашихъ конечныхъ оиытахъ?
Надо отдать справедливость современнымъ англійскимъ абсо-
•лютистамъ; многіе изъ нихъ признали несовершенную, съ этой
точки зрѣнія, раціопальность абсолюта. Макъ-Таггартъ, напри-

!) Metaphysic, Sec. 79 [Metaphysik, § 79].

 Плюралистическая вселенная.

мѣръ, пишетъ: „Наша неспособность постичь совершенство все­

ленной не разруіпаетъ ли это совершенство'?... Поскольку мы
не видимъ совершенства вселенной, постольку мы сами несовер­
шенны. А такъ какъ мы являемся частями вселенной, то она по
можетъ быть совершенной“ *).
Г-нъ Іоахимъ встрѣчается съ тѣмъ же затрудненіемъ. На­
зывая гипотезу абсолюта „согласованной теоріей истины“, онъ
считаетъ проблему о томъ, какимъ образомъ полная согласо­
ванность вещей въ абсолютѣ включаетъ въ себя, въ качествѣ
необходимаго момента въ его собственномъ содержаніи, само-
утвержденіе копечныхъ умовъ, тогда какъ это самоутвержде­
ние, въ своей крайней формѣ, есть заблужденіе,—эту проблему,
говорю я, опъ считаетъ неразрѣшимымъ затруднепіемъ. Если
истина есть всеобщт Ions et origo, го какъ прокрадывается за-
блужденіе? „Молено сказать,—заключаетъ онъ—что согласован­
ная теорія истины терпитъ крушеніе при самомъ входѣ въ га­
вань“ 2). И однако, несмотря па эту скорѣе плохую форму ирра­
циональности, Іоахимъ настаиваетъ на своей „непосредственной
Уверенности“ 3) въ потерпѣвшей крушеніе теоріи, въ правиль­
ности которой, по его словамъ, онъ „никогда не сомнѣвался“.
Это чистосердечное признаніе въ неизмѣнпой готовности вѣрить
въ абсолютъ, которую не могутъ смутить даже собственная кри­
тика и педоумѣніе, кажется мнѣ весьма знаменательнымъ. Не
только(эмпирикйр hoÇi абсолютисты^) будь они искренны, какъ этотъ
авторъ, всѣ признались бы въ томъ, что [самое важное въ ихъ
философіи—это ихъ воззрѣніе на возможную истину, которой они
потомъ пользуются для того, чтобы придать своему разсужденію,
по мѣрѣ своихъ силъ, достоверность или вѣроятностьЛ
Я представляю себѣ, что человѣкъ, вѣрящій въ абсолютъ,.
здѣсь возразить мнѣ, что онъ, абсолютъ, во всякомъ случаѣ не
имѣетъ дѣла съ чистыми вѣроятностями, по что природа вещей
логически требуетъ мнояіества ошибочныхъ копій и что, по­
этому, вселенная пе можетъ быть только книгой, предназначен­
ной для абсолюта. Въ самомъ дѣлѣ, скажутъ они мнѣ, вѣдь
абсолютъ определяется какъ цѣлостное сознаніе всего, что су-
‘) Studies ill the Hegelian Dialectic, secs. 150, 153.
2) The Nature of Thnth, .1906, pp. 170—171.
a) Ibid. p. 179.
 1П. Гегель и его методъ. 69

ществустъ. Вѣдь поле его зрѣпія доллшо состоять изъ частей.

A чѣмъ могутъ быть части цѣлостнаго сознанія, какъ не частич­
ными сознаніями? Наши конечные умы долоісны, поэтому, сосу­
ществовать съ абсолютнымъ умомъ. Мы являемся его составными
частями, и безъ насъ онъ не можетъ жить.—Но если кто-либо
изъ васъ чувствуетъ искушеніе мнѣ такъ возразить, то позвольте
мнѣ напомнить вамъ, что вы откровепно пользуетесь плюрали-
стическимъ оружіемъ и тѣмъ отрекаетесь отъ интересовъ абсолю­
тизма. Представлепіе о томъ, что абсолютъ состоитъ изъ частей,
отъ которыхъ зависитъ его существованіе, есть чистѣйшій эмпи­
ризмъ. У абсолюта, какъ такового, есть объекты, а не составныя
части, и если эти объекты развиваютъ свои „я“ согласно своимъ
собственнымъ разнообразпымъ цѣлямъ, то они должны быть
разематриваемы какъ факты, присоединяющіеея къ абсолютному
•сознанію, а не какъ элементы, включенные въ его опредѣлсніе.
Абсолютъ — это раціоналистическая концепція. Раціоналпзмъ
идетъ отъ цѣлаго къ частямъ и въ цѣломъ всегда видитъ нѣ-
что самодовлѣющее *). ѵ
Итакъ, пока я могу едѣлать слѣдующій выводъ: хотя (гипо­
теза абсолюта, давая намъ своего рода религіозное умиротворе-
ніе, исполняетъ очень важную раціонализирующую фупкцію,
тѣмъ пе мѳнѣе, съ интеллектуальной точки зрѣнія, она остается
вполнѣ ирраціональной. И деально совершенное цѣлое,—это, без-
■спорно, такое цѣлое, част и котораго также совершенны; если
только мы можемъ довѣрять логикѣ въ чемъ бы то ни было,
то мы можемъ ей довѣрять въ этомъ опредѣленіи. Абсолютъ
опредѣляется какъ идеально совершенное цѣлое, но при этомъ
допускается, что, если не всѣ, то большинство его частей, не­
совершенны. Очевидно, концепція лишена внутренняго согласія
и, поэтому, скорѣе ставить вопросъ, чѣмъ разрѣшаетъ его. Она
создаетъ спекулятивную загадку, такъ называемую тайну зла и
заблуждепія, отъ которой вполпѣ свободна плюралистическая
метафизика.

1) Психологическая аналогія, что извѣстныя конечный области созпапія могутъ

быть разложены на отдельным составныя части, не можеть служить для сторонни-
ковт. абсолюта доказательством^ того, что такія части являются существенными
элементами всякаго созпапія. Другія конечный области сознанія, повидимому, факти­
чески н о е о д даются подобному раздогкенію на состаппыл части.
 Плюралистическая вселенная.

Въ плюралистической метафизикѣ проблемы, которыя ставятъ

зло, посятъ практически, а не спекулятивный характеръ. Един­
ственный вопросъ, съ которымъ мы здѣсь имѣемъ дѣло,—это
не то, почему зло существуетъ вообще, а то, какимъ способомъ
мы можемъ уменьшить наличную сумму его. „Богъ“ въ рели-
гіозной жизни средняго человѣка обозначаетъ не совокупность
всѣхъ вещей, Боже упаси,—а только идеальное стремленіе, на­
ходящееся въ вещахъ, въ которое онъ вѣритъ, какъ въ сверх­
человеческое существо, которое приглашаетъ насъ работать
вмѣстѣ съ нимъ для достиженія его цѣлей и споспѣшествуетъ
нашимъ цѣлямъ, если онѣ этого заслуживаготъ. Онъ дѣйствуетъ
во внѣшпей средѣ, имѣетъ границы, имѣетъ враговъ. Когда
Джонъ Милль говорилъ, что нужно отказаться отъ понятія
божественнаго всемогущества, если хотятъ видѣть въ Богѣ ре-
лигіозный объектъ,—опъ, безъ сомнѣнія, былъ совершенно правъ:
но такъ силенъ косный монизмъ, овладѣвшій даже областью
имени Божьяго, что эти столь простая и истинныя слова были
всѣми признаны за парадоксъ: Богъ, говорили, не можетъ быть
конечнымъ. Я же, напротивъ, думаю, что [единственный Богъ,
достойный этого названія, долженъ быть конечным^) и къ этому
вопросу я вернусь въ одной изъ послѣдующихъ лекцій. Если
абсолютъ существуетъ въ качествѣ суммы слагаемыхъ,—а та­
кая гипотеза, несмотря на ея ирраціональныя черты, все еще
остается открытой,—то абсолютъ есть болѣе обширное космическое
цѣлое, въ которомъ-Богъ является лишь самой идеальной частью^)
и которое, въ самомъ обычномъ чоловѣческомъ смыслѣ, ни въ
коемъ случаѣ пе можетъ быть назвапо религіозной гипотезой.
„Космическая эмоція“—вотъ самое подходящее названіе для того
чувства, которое онъ въ насъ можетъ вызвать.
Обратите вниманіе на то, что всѣ ирраціональности и загадки,
которыя возникаютъ благодаря абсолюту, и отъ которыхъ свобо-
денъ конечный Богъ, обязаны своимъ происхожденіемъ тому,
что абсолютъ не имѣетъ ничего, рѣпштельно ничего, внѣ себя..
Конечнаго Бога, котораго я ему противопоставляю, можно пред­
ставлять себѣ такимъ образомъ, что внѣ пего почт и ничего пе
существуетъ; онъ могъ уже побѣдить и поглотить все, за исключе-
ніемъ одной незначительной частицы вселенной; но эта частица,
какъ бы мала она ни была, низводить его на степень относи-
 III. Гегель и его методъ. 71

тельнаго существа, и вселенная, принципіально, освобождается

отъ всѣхъ ирраціональностей, которыя присущи абсолютизму.
Единственная ирраціональность, которая остается, это—ирраціо-
нальность, которую ставятъ въ вину плюрализму, какъ таковому;
но объ этомъ я надѣюсь кое-что сказать нѣсколько позднѣс.
Я утомилъ васъ въ этой лекціи такой массой тонкостей, что
прибавлю лишь два пункта къ моему обвинительному акту.
Bo-первыхъ, позвольте вамъ напомнить, что абсолютъ безпо-
лезенъ д л я цѣ лей дедукціи. Онъ намъ обезпечиваетъ, если вы
хотите, абсолютную безопасность, но, въ то же время, опъ совмѣ-
стимъ со всякаго рода относительными опасностями. Вооружен­
ные понятіемъ абсолюта вы ие можете проникнуть въ феноме­
нальный міръ и напередъ опредѣлить какуто-бы то ни было де­
таль, которую вы въ немъ, по всей вѣроятпости, встрѣтите.
Чѣмъ бы ни оказались детали опыта, абсолютъ принимаетъ ихъ
лишь post factum . Эта гипотеза дѣйствуетъ лишь ретроспективно,
а не проспективно. „Это11, каково бы оно ни было, всегда бу­
детъ одпимъ изъ міровъ, который абсолютъ поліелалъ вывести
передъ собою на сцену.
Во-вторыхъ, абсолютъ всегда представляется идеалистически
всевѣдущимъ. Если продумать этотъ взглядъ до конца, то при­
дется составить себѣ почти комическое представленіе объ абсо-
лютномъ разумѣ, въ виду того громаднаго количества безполез-
ныхъ свѣдѣній, которое абсолютъ принужденъ, повидимому, въ
себѣ носить. Одна изъ многихъ—rcductionum ad. absurdum, по­
средствомъ которыхъ идеализмъ, опровергая плюрализмъ, пы­
тается доказать абсолютное Единое—состоитъ въ слѣдующемъ:
допустимъ, что существуетъ много фактовъ; а, такъ какъ, на осно-
ваніи идеалистическихъ принциповъ, факты существуютъ лишь
поскольку они познаются, то множество фактовъ означаетъ мно­
жество познающихъ субъектовъ. Но существованіе столь многихъ
ііознаюіцихъ субъектовъ есть также фактъ, который, въ свою
очередь, требуетъ д ля себя познающаго субъекта, такъ что д ей ­
ствительно необходимо иризиать одинъ позпающій абсолютъ.
В с ѣ факты приводятъ къ нему. Если фактомъ является то, что
этотъ столъ есть пи стулъ, ни носорогъ, ни логарифмъ, что онъ
не удаленъ на версту отъ двери, не стбитъ ста фунтовъ стер-
линговъ, не просуществовалъ тысячу столѣтій—то абсолютъ
72 Плюралистическая вселеипая.

Долженъ, между прочимъ и въ данную минуту, быть точно

освѣдомленъ обо всѣхъ этихъ отрицаніяхъ. На ряду съ тѣмъ,
что каждая вещь собой представляетъ, абсолютъ долженъ также
сознавать все то, чѣмъ не является вещь. Эта окружающая ка­
ждую вещь безкопечная атмосфера explicite,—замѣтьте то, что
оно должпо быть explicite, — представляется памъ столь без-
полезнымъ бремепемъ, что абсолютъ дѣлается еще болѣе чу-
ждымъ нашему сердцу. Кромѣ того, если фактомъ является
то, что нѣкоторьгя мысли глупы, то абсолютъ долженъ былъ уже
продумать эти глупыя мысли для того, чтобы установить ихъ
глупость. Такимъ образомъ, количество мусора въ умѣ абсолюта
легко могло бы перевѣсить количество болѣе желательнаго ма-
теріала. Можно было бы ожидать, что онъ просто лопнетъ отъ этой
тучности, этого полпокровія, этого перегруженія безполезнымъ
зпаніемъ *).
Отъ дальнѣйшихъ возраженій я воздержусь. Въ конечномъ
результатѣ оказывается, что абсолютъ отнюдь не является для
насъ логической необходимостью, что онъ содержитъ въ себѣ
ирраціопальпыя черты, специфически ему присущія, и что мы­
слитель, у котораго нѣтъ „непосредственной увѣренности“ въ
немъ (говоря словами Іоахима), вовсе не обязанъ видѣть въ Немъ
что-либо большее, чѣмъ возвышенную, съ эмоціональной точки
зрѣпія, гипотезу. Какъ гипотеза, онъ, при всѣхъ своихъ недо-
статкахъ, можетъ быть болѣе раціоналенъ, чѣмъ что-либо другое
въ этой сферѣ, въ виду его умиротворяющей силы и формаль­
наго величія. И однако, разделенный на части, незаконченный
и находящійся во времени міръ является его соперникомъ: м о - *
зкегь бы ть дейст вит ельност ь сущ ест вуеш ь въ р а з д е л и т е л ь н о й ^
ф о р м ѣ , н е въ в и д ѣ ч его -н и б у д ь е д и н а го ц ѣ л а іо , а въ в и д ѣ ка ж д а го е д и - ■
п и ч н а г о , т .-е . т а къ , какъ о п а памъ к а ж е т с я —такова
анти'-абсо-
лютистская гипотеза. Prima facie въ пользу каждаго единичнаго *
говоритъ то, что они во всякомъ случаѣ настолько реальны, что г
*) Если разсуждать т . данпомч. елучаѣ по аналогіи съ тѣмъ оглошсніомъ, ко­
торое установлено, повидимому, между нашимъ цоптральнымъ сознаніемъ и созна-
піемъ спинного мозга, низшихъ ганглій и т. д., то естественно было бы предполо­
жить, что если комбипація и координация нзвѣстпыхъ данныхъ или познаній харак­
теристичны для чѳловѣка, то, напротивъ, нополі>8ованіе извѣсгныии элементами,
входящими въ созпаніе, выдѣлепіе нхъ лзъ сознапія,—въ тон ;ко мѣрѣ, какъ п памъ,
свойственно всякому сверхчеловѣчоскому умствонному синтезу.
 III. Гегель и его методъ. 73

могутъ я вля т ь ся всякому человѣку, тогда какъ абсолютъ до сихъ

поръ непосредственно являлся лишь немпогимъ мистикамъ, да
и тѣмъ крайне смутно. Защитники абсолюта увѣряютъ насъ въ
томъ, что (всякая разделительная форма существовапія заражена
и подточена внутреннимъ противорѣчіемъ?' Если мы не можемъ
согласиться съ ихъ аргументами, а этого мы въ действительности
не можемъ сделать, то единственный путь, который намъ, по моему
остается, это, оставивъ абсолюту хоронить абсолютъ, искать реаль­
ность въ другихъ, сулящихъ болыпій усшѣхъ, направленіяхъ,
хотя бы среди деталей копечнаго и непосредственно даннаго.
Вели кому-нибудь изъ васъ эти мои слова кажутся безвку­
сными и даже святотатственными, то мнѣ очень жаль. Можетъ
быть это впѳчатленіе будетъ смягчено темъ, что я скажу въ
последующихъ лекціяхъ.

♦
 Л Е К Ц ІЯ Ч Е Т В Е Р Т А Я .

Фехнеръ.

Обаяніе абсолюта нѣсколько разсѣялось въ нашихъ рукахъ.

Логическія доказательства его не доетигаютъ цѣли; его портрета,
изображаемые его лучшими придворными живописцами, до край­
ности неопределенны и туманны; и помимо холоднаго утѣшеиія,
которое онъ даетъ намъ, увѣряя насъ, будто у пего все хорошо
и будто намъ стоитъ только возвыситься до его вѣчной точки
зрѣнія, чтобы увидѣть, что у пасъ также все хорошо,—помимо
этого, онъ не доставляешь намъ никакого облегчепія. Напротивъ
того, онъ вносить въ философію и теологію нѣкоторыя опасныя
затрудненія, о которыхъ памъ никогда не пришлось бы услышать
помимо его вторяіенія.
Но если мы выкидываемъ изъ міра абсолютъ, то должны ли
мы заключить, что міръ въ направленіи сознанія не содержитъ
ничего лучшаго, нежели наше сознаніе? Надо считать ни во что
всю нашу инстинктивную вѣру въ реальность высшихъ существъ,
нашъ постоянный внутренній уклонъ къ божественному сообще­
ству? Есть ли это только трогательная иллюзія, свойственная
существамъ съ непоправимо соціальнымъ и склоннымъ къ вы­
мыслу умонастроеніемъ?
Подобный отрицательный выводъ былъ бы, по моему мпѣнію,
страшно необдуманъ: сдѣлать его—значило бы выплеснуть изъ
ванны воду вмѣстѣ съ ребенкомъ. Логически является возмож-
нымъ вѣрить въ сверхчеловѣческія существа, совсѣмъ не ото­
жествляя ихъ съ абсолютомъ. Наступательный и оборонительный
союзъ, недавно заключенный нѣкоторыми группами хрисгіанскаго-
 IV*. Фехнеръ.

духовенства съ нашими представителями трансцендентальной фи­

лософии, кажется мпѣ основапнымъ на благонамѣрепиомъ, по
илачевномъ недоразумѣніи. Ни Іегова ветхаго вавѣта, пи небес­
ный отецъ новаго пе имѣютъ ничего общаго съ абсолютомъ, за
исключеніемъ того, что всѣ трое—выше человѣка; и если вы
скажете, что понятіе абсолюта есть то, во что' неминуемо должпы
были развиться въ болѣе размышляющихъ и современныхъ умахъ
боги Авраама, Давида и Іисуса послѣ того, какъ они поочередно
развивались другъ въ друга,—то я отвѣчу, что хотя это и могло
имѣть мѣсто въ нѣкоторыхъ специфически философскихъ умахъ,
но въ умахъ, которые нужно назвать религіозпыми въ болѣе
точномъ смыслѣ, развитіе шло по совершенно другому пути.
Бея исторія еваигельскаго христіапства можетъ здѣсь подтвер­
дить это. Въ этихъ лекціяхъ я намѣреваюсь защищать эту другую
линію развитія. Чтобы поставить ученіе объ абсолютѣ въ надле-
жащія рамки, такъ чтобы она пе заполняла весь кругозоръ и не
исключала всѣ другія возможности высшаго мышленія (какъ это,,
повидимому, часто имѣетъ мѣсто для многихъ изъ тѣхъ, кто-
приступаетъ къ изученію ея, имѣя лишь ограниченное предва­
рительное знакомство съ философіей), я хочу сопоставить ее съ
одной системой, которая, будучи разематриваема абстрактно,
имѣетъ на первый взглядъ много общаго съ абсолютпой фило-
софіей, по которая въ действительности стоитъ на діаметрально
противоположной точке зренія, если брать ее въ ея конкретномъ
характере. Я имею въ виду философію Густава Теодора Фехнера,
писателя, покаместъ лишь мало известнаго англійской читающей
нубликѣ, но которому, какъ я убѣяеденъ, предназначено иметь,
съ теченіомъ времени большее и большее вліяніе.
Напряженная конкретность Фехнера, его плодовитость по отно-
шенію къ деталямъ—вогь свойства, нанолпяющія меня удивле- ^
ніемъ, которое я хотелъ бы передать этой аудиторы. •Среди фи­
лософскихъ чудаковъ, съ какими мне приходилось встречаться въ
прошломъ, была одна дама; я забылъ все положепія ея системы за
исключеніемъ одного. Родись она на Іонійскомъ Архипелаге три
тысячи летъ тому назадъ, это ученіе, вѣроятно, обезнечило бы
место для ея имени во всякой университетской программе и экза-
менаціонной работѣ. Міръ, говорила она, сложепъ только изъ ,
двухъ элементовъ, именно, Тучпаго и Тоіцаго. Никто не можетъ I
76
Плюралистическая вселепп&я.

отрицать истинности этого анализа, поскольку онъ можетъ быть

проведешь (хотя въ свѣтѣ нашего совремеппаго знанія природы
оиъ самъ кажется скорѣе „тощимъ“), и нигдѣ онъ не является
оолѣе правгоіьнымъ, чѣмъ въ той части міра, которая зовется
философіей. Напримѣръ, я увѣренъ, что мпогіе изъ васъ, слушая
югъ блѣдный очеркъ, который я могъ дать относительно трансцен -
дептальнаго идеализма, получили такое впсчатлѣніе, что его
аргументы необыкновепно тощи, и что термины, при которыхъ
онъ оставляете насъ, являются до ужаса тощей оболочкой для
такого тучяаго и дородпаго міра, какъ нашъ. Нѣкоторые изъ
васъ, конечно, поставятъ этотъ тощій видъ въ вину моему изло-
женш; по какимъ бы тощимъ оно ни было, я увѣренъ, что изло-
жепныя мною ученія еще болѣе тощи. Отъ Грнна до Голдэна абсо­
лютъ, предлагаемый намъ для того, чтобы распутать всю слож­
ность опыта—въ которомъ, какъ въ г у с т о мъ лесу, проходить
наша жизнь-остается чистой абстракціей, которую едва ли кто-
либо пытается сдѣлать сколько-нибудь болѣе конкретпою. Рас­
крывая Грипа, мы не паходимъ ничего, кромѣ трансценденталь-
паго Я апперцепціи (кантовскій терминъ для обозначенія того факта,
что всякая вещь нуждается въ засвидѣтельствованіи для того!
чтобы быть зачисленною въ опыте), раздувшагося въ какой-то
внѣвремепыый мыльный пузырь, настолько большой, что оиъ мо­
жете отражать весь міръ. Природа—настойчиво утверясдаетъ
Іринъ—состоитъ исключительно изъ отношеній, а эти послѣднія
предполагаютъ дѣятельность духа, который вѣчепъ,—сознанія,
которое само себя различаете и стоить виѣ тѣхъ отношеній, по­
средствомъ которыхъ оно определяете другія вещи. Присущее
всему, что связано слѣдовапіемъ, оно само стоитъ внѣ слѣдо-
ванія. Если мы возьмемъ обоихъ Кэрдовъ, они скажутъ намъ
немногимъ больше объ основномъ началѣ вселенной: это—все то
же возвращепіе къ тожеству Я отъ различія его объектовъ.'
Оно отдѣляется отъ пихъ и такимъ образомъ становится сознаю-
щимъ ихъ въ ихъ взаимномъ отделеніи, между темъ какъ въ
то же время оно связываетъ ихъ вместе, какъ элементы, въ одно
высшее самосозпаніе.
. Это представляется настоящей квинтэссенціей тощей философіи
и дело врядъ ли становится тучнѣе, когда мы, прочитавъ массу •
страницъ, выводимъ заключеніе, что великое, всеобъемлющее Я,
 IV’. Фехнеръ. 77

о которомъ идете речь, есть абсолютный разумъ, какъ таковой,

и что, какъ таковой, онъ характеризуется обыкновсніемъ употреб­
лять некоторый сухія „катсгоріи“, чтобы съ помощью ихъ со­
вершить свое великое дело у становленья отпошеній. Bee деятель­
ное содержапіе естественнаго факта подвергнуто изследованію—
и въ результате получается лишь пустой интеллектуалистичсскШ
формализмъ.
Гегель, какъ мы видели, пытался сделать систему более кон­
кретной, дЬлая отпошенія между вещами „діалектическими“, по
если мы обратимся къ темъ, кто произносить его имя съ паиболь-
шимъ почтеніемъ, то найдемъ, что они отказываются отъ всехъ
частностей его попытки и восхваляютъ просто его замыселъ, подобно
тому какъ и мы восхваляли его по своему. Напримеръ, г. Гол-
дэпъ въ своихъ удивительно изящныхъ джиффордовскихъ чтеніяхъ
превозносите Гегеля до небесъ, но то, что онъ говоритъ о немъ,
почти цѣликомъ сводится къ следующему: „категоріи, въ кото­
рыхъ умъ упорядочиваете свои опыты и даете имъ смыслъ,—
общія понятія, въ которыхъ частные признаки схватываются въ
индивидуальномъ,—суть логическая цепь, въ которой первое звено
предполагаете последнее, а последнее есть его иредположепіе и его
оправдапіе“. Опъ почти не пытается сделать более тучной эту тощую
логическую схему. Онъ, правда, говоритъ, что абсолютный умъ въ
самомъ себе и абсолютный умъ въ его гетсротетичности, или ино-
бытіи, при различіи, которое онъ устаповляетъ между собой и
собой, имѣготъ свое реальпое prius въ синтезе абсолютнаго ума;
и такъ какъ это—истинная природа абсолютнаго ума, то его
діалектическій характеръ долженъ обнаружиться къ такихъ кон-
кретныхъ формахъ, какъ поэзія Гёте и Уордсуорта, и равнымъ
образомъ въ религіозныхъ формахъ. „Природа Бога, природа
абсолютнаго ума такова., что она выявляете троякое двпженіе
діалектики; и поэтому природа Бога, какъ опа представляется
въ религіи, должна быть троякостыо, троичностью“. Но помимо
этого упоминанія о Гёте и Уордсуорте и устаиовленія троичности,
гегельянство г. Голдэна врядъ ли вводите насъ на вершокъ въ
конкретныя детали того міра, где мы въ действительности живемъ.
Равно тощъ и г. Тэйлоръ какъ въ своихъ основаніяхъ, такъ
и въ ихъ результатахъ. Следуя г. Брэдли, оиъ начинаете съ
того, что уверяете насъ, будто реальность не можете находиться.
 78
Плюралистическая вселенная.

въ противорѣчіи сама съ собой, но для того, чтобы быть поста­

вленной въ отііошепіс съ чѣмъ-пибудь реально внѣшнимъ для
нея, ей приходится быть въ противорѣчіи съ собой: такимъ обра­
зомъ, конечная реальность должна быть единымъ всеобъемлю-
щимъ систематическимъ цѣлыыъ. Однако все, что опъ можетъ
сказать объ этомъ цѣломъ къ концу своей превосходно паписан-
ной КИНГИ, это—ч т о понятіе его „не можетъ сделать никакого
вклада въ нашу освѣдомленность и само по себѣ не въ состояніи
доставить никакихъ мотивовъ для практпческаго дѣйствія“.
I . Макъ - Таггартъ предлагаетъ намъ почти столь яге
тощее угощеніе. „Ілавное практическое значеніе философіи Ге­
геля“,—говоритъ онъ,—„слѣдуетъ находить въ абстрактной уве­
ренности (такую уверенность даетъ намъ логика) въ томъ, что
вся реальность разумна и праведна, даже если мы совершенно
пс въ состояніи видеть, какимъ образомъ это такъ.... Не то, чтобы
опа ноказывала намъ, какимъ образомъ факты вокругъ насъ хо­
роши, не то, чтобы она показывала намъ, какъ мы можемъ еде- *
лать ихъ лучшими; но она доказываетъ, что они, подобно другой
реальности, sub specie aeternitatis вполне хороши, a sub specie •
temporis предназначены сделаться вполне хорошими“.
Здесь опять—полное отсутствіе подробностей: одна только -
абстрактная уверенность, что какими бы ии оказались подроб- »
пости на дел е, оне будутъ хороши. Обыкновенные люди, чуждые ,
діалектиыг, имѣютъ у лее эту уверенность, какъ следствіе благо-
роднаго жизненнаго эптузіазма, испытываемаго по отношенію къ *
вселенной, и присущаго имъ отъ рожденія. !Особенностью транс­
цендентальной философіи является1 ея начальственное пренебре- »
женіе къ простымъ жизнепнымъ функціямъ въ роде энтузіазма
и [ея желаніе превратить наши простыя и непосредственныя на- ■*
делѵды и верованія въ форму логически опосредствованныхъ уве­
ренностей, сомнѣваться въ которыхъ было бы нелепо.; Но все «
оспованіе, на которомъ столь прочно покоится собственная уве­
ренность г. Макъ- Гаггарта, содеряштся, какъ орехъ въ скорлупе, *
въ одномь утвержденіи, которое служитъ ему евангеліемъ отъ *
Гегеля, именно, что въ каждомъ клочке опыта и мышлепія, какъ
бы ohü ни былъ ограпиченъ, „implicite присутствуетъ“ реальность
ізъ ея целомъ (абсолютная идея, какъ называетъ ее Гегель).
Таково действительно воззрѣте Гегеля, и Гегель думалъ, что
 IV. Фехнеръ. 79

детали его діалектики доказываюсь его верность. Но его уче­

ники, которые считаютъ детали этого доказательства неудовле­
творительными и темъ не менее крепко держатся этого воззре­
ния, безъ сомненія (несмотря на свое иритязаніе обладать болѣе
раціональнымъ созпаніемъ), ничемъ не лучше обыкновенныхъ
людей съ ихъ энтузіастическими настроеіііями или сознательно
принятыми веровапіями. Мы сами до некоторой степени видели
слабость монистическихъ доказательствъ. Г. Макъ-Таггартъ, съ
своей стороны, делаетъ множество прорехъ въ гегелевской ло­
гике, и въ конце концовъ заключаетъ, что „всякая истинная фи-
лософія должна быть мистической, правда, пе въ своихъ мето-
дахъ, по въ своихъ окончательныхъ выводахъ“: это—то же самое,
что сказать, чтоСраціопалистическіе методиОоставляютъ насъ без-
помощными, несмотря на все ихъ превосходство, и что въ конце
концовъ они должны быть дополнены)воззреніемъ и верой. Но
какое здесь абстрактное и тощее воззреніе—нечего уже говорить
•о вере! Полнота реальности, explicite отсутствующая въ нашихъ
Ограниченныхъ оиытахъ, доляша темъ не менее присутствовать
въ нихъ всехъ implicite, — хотя никто изъ насъ никогда не мо­
жетъ видеть, какимъ образомъ,—безеодержательное слово „expli­
cite“ служитъ здесь слабой точкой опоры для всей пирамиды
монистической системы. Монистическая теорія истины, принадле­
жащая г. Іоахиму, покоится на еще менее прочной опоре.— „Я
никогда не с о м н е в а л с я “, —говоритъ онъ,—„что всеобщая и вне­
временная истина есть единственно содержательное и важное,
единое и целое, и полное“, и онъ чистосердечно сознается въ
•безуспешности раціоналистическихъ ноиытокъ „поднять эту не­
посредственную достоверность“ до уровня разеудочнаго зпапія.
Коротко говоря, для него пе существуетъ ничего иосредствую-
щаго между Истиной съ большой буквы и всеми малыми исти­
нами „низшаго сорта“,—а также заблуждеиіями,—представляемыми
жизнью. Достаточно того психологическаго факта, что опъ „ни­
когда не сомневался“.
Вся монистическая пирамида, покоящаяся на столь тоіцихъ
основаніяхъ, какъ эти, представляется мне, какъ Machtsprucli,—
какъ продуктъ не столько разума, сколько воли. Единство есть
благо, поэтому вещи долж ны быть связны; one долоюиы быть
одно; долж ны существовать категоріи, которыя сводятъ ихъ во­
80 Плюралистическая вселенная.

едино— все р а в н о , к а к ія бы э м п и р и ч е с к ія р а з д ѣ л е н ія ни вы сту­

пали на видъ. В ъ собствеппы хъ п и с а п ія х ъ Г егеля н а с т р о е н іе ,
вы раж аем ое словам и: долж енъ, долж ны , в с т р е ч а е т с я п о с т о я н н о
и не зн аетъ удерж у; оно одинаково преодолѣваетъ словесны я
и л о г и ч е с к ія препятствия. З а б л у ж д е н іе Г егеля, какъ весьм а
удачпо говори тъ проф . Ройсъ, „леж итъ пе въ том ъ, будто опъ
ввелъ логику въ область ч у в с т в а “ ,— к а к ъ нѣкоторы е его обви-
н я ю т ъ ,— „ н о въ том ъ, что онъ разем атривалъ логику чувства
какъ единственную л о г и к у .... П о э т о м у , о н ъ вдохновляетъ, по н и ­
к о г д а н е у б ѣ ж д а е т ъ “ ,— г о в о р и т ъ Р о й с ъ .— „ Е г о с и с т е м а , к а к ъ си­
стем а, расп ал ась; по его лш зн ен н ое п о с т и ж е н іе наш ей ж и зн и
о с т а н е т с я п а в с е г д а “ !) .
Э то ж и зн ен н ое п о с т и ж е н іе м ы уж е ви д ѣ ли . О но состоитъ въ
том ъ , что реальпы я вещ и, въ нѣкотором ъ см ы слѣ, но суть про­
сто и х ъ голое „ я “, но такж е м огутъ бы ть неопределенно раз-
см атриваем ы , какъ ихъ „иное“, и что обы чная логика долж на
бы ть н р ео д о л ѣ н а, так ъ к а к ъ о н а н е п р и з н а е т ъ э т о г о .' О б ы ч н а я л о ­
ги ка не п ри зн аетъ этого, п отом у что она подставляетъ п о я я т ія
вм есто реальны хъ вещ ей, a п о п я т ія сут ь ихъ голое „я“ и
ничего более. То, что Р ой съ назы ваетъ „систем ой“ Г егеля, бы ло
п оп ы ткой Г егел я застав и ть насъ п о в ер и ть, что онъ работалъ съ
пом ощ ью п о н я т ій и создалъ логику вы сш аго стиля; тогда какъ
въ действительности все его р езультаты бы ли доставлены ем у
н е п о с р е д с т в е н н ы м и п е р е ж и в а н ія м и , г и п о т е з а м и и ч у в с т в о м ъ .
Ч то м огу я сам ъ п од разу м евать подъ вещ ам и, которы я суть
„иное“ д л я с е б я ,— э т о у в и д и м ъ мы въ с л е д у ю щ е й л е к ц іи . Т е п е р ь
ж е пора бросить н ам ъ взглядъ н а Ф ехтера, ч ья тучность пред­
ставляетъ о с в е ж а ю щ ій к о н т р а с т ъ с ъ т е м ъ т о щ п м ъ , а б с т р а к т н ы м ъ ,
бедны м ъ и и зн ош ен н ы м ъ в и д о м ъ , с ъ тою вы сохш ею , ш колярскою
внеш ностью , какую им ею тъ е п е к у л я ц іи больш инства и зъ на­
ш ихъ соврем епны хъ последователей абсолю тной ф и л о с о ф іи .
Е сть н еч то действительн о волш ебное и безиокоящ ее в ъ про­
тивополож ности м еж ду а б с т р а к т н ы м и п р и т я з а н ія м и р а ц іо н а л и з м а
и тем ъ , что м огутъ конкретно осущ ествить р а ц іо н а л и с т и ч е с к іс
м етоды . Е сл и бы „ л о г н ч е с к ія п р е д п о с ы л к и “ н а ш е г о ум а бы ли въ
действительности „ im p lic ite п р и с у щ и “ ц е л о м у „конкретной всс-

*) R o y c e , Thö Spirit of Moilevu Philosophy, р. 227.

 IV. Фехнеръ. 81

л е н н о й “, ц е л о м у разум а или реальности, или духа, или абсо­

л ю т н о й и д е и ,— н а з ы в а й т е , к а к ъ х о т и т е ,— в о в с е м ъ наш ем ъ огра­
ниченном ^ м ы іп л е н іи , и если бы этотъ разум ъ действовалъ
(н а п р и м е р ъ ) п о ср ед ство м ъ д іа л е к т и ч е с к а г о м е т о д а : т о н е д о л ж н о
ли бы п оказаться страпн ы м ъ, что на вы сш ей с т у п е н и р а ц іо н а л и -
з а ц іи , к а к у ю зн аетъ человечество, а им енно въ „ н а у к е “, д іа -
л е к т и ч е с к ій м е т о д ъ н и к о г д а е щ е н е б ы л ъ и с п р о б о в а н ъ ? Н и о д н о го
с л у ч а я у п о т р е б л е н ія е г о в ъ п ауке не приходить м н е на умъ.
В сем и научны м и результатам и м ы обязан ы ги п отезам ъ и вы во-
дам ъ и зъ пихъ, проверяем ы м ъ посредством ъ чувствепны хъ па-
б л ю д е п ій и а н а л о г ій с ъ тем ъ , что пам ъ и звестп о въ други хъ
областяхъ.
И склю чительно эти п о с л е д п іе м етоды употрсблялъ Ф ехнеръ,
когда вы води лъ свои м е т а ф и з и ч е с к ія з а к л ю ч е н ія относительно
р е а л ь н о с т и ;— п о п озвольте м не сначала папом нить несколько
ф актовъ и зъ его ж и зн и .
О нъ родился въ 1801 году въ С а к с о н іи , в ъ сем ье бедн аго
сельскаго пастора, и съ 1817 года до сам ой своей см ерти въ
1887 год у (зн а ч и т ь в ъ т е ч е н іе сем идесяти летъ) ж и лъ въ Л ей п ­
ц и ге тип ическим ъ G e l e h r t e r ’о м ъ старип наго нем ецкаго пош иба.
Е го средства бы ли всегда недостаточны ; таки м ъ об р азом ъ , он ъ
м огъ вы ходить и зъ гран ицъ только въ о б л а с т и м ы ш л е п ія : н о
зато зд есь его расточительность бы ла блестящ а. В ъ возрастѣ
21 го д а о н ъ сдалъ м е д и ц и н с к ій экзам ен ъ въ лейпц пгском ъ ун и ­
в е р с и т е т -e , н о в м е с т о т о г о , ч т о б ы сделаться врачом ъ, р еш и лъ по­
св я ти ть себ я ф и зи ч еск о й н а у к е . Э то бы ло за десять л етъ до того,
какъ он ъ сталъ проф ессором ъ ф и зи ки , хотя право н а ч т е п іе л е к -
ц ій о н ъ получилъ раньш е. В ъ т е ч е п іе э т о г о п р о м е ж у т к а о п ъ е л е
сводилъ концы съ концам и путем ъ объем исты хъ литературны хъ
работъ. Т акъ, н ап р и м ер ъ , опъ перевслъ четы рехтом пы й курсъ
ф и з и к и Б іо и ш е с т и т о м н о е с о ч и п е п іе Т енара п о х и м іи , и впо-
с л е д с т в іи взялъ н а себя заб оту о вы п у ск е дополненны хъ изда-
и ій и х ъ . О н ъ и здавалъ такж е р с п е р т о р ін по х и м іи и ф и зи ке,
ф а р м а ц е в т и ч е с к ій ж урналъ и восьм итом ную э н ц и к л о п е д ію , и з ъ
которой онъ написалъ около одной трети. О нъ печаталъ такж е
с о б с т в е н н ы е ф и з п ч е с к іе т р а к т а т ы и эксп ери м еи тальн ы я изеледо-
в а н ія , о с о б е н н о п о э л е к т р и ч е с т в у . Э л е к т р п ч е с к ія и з м е р е п ія , к а к ъ
вам ъ и звестн о, составляю тъ о с н о в у у ч е и ія объ электричестве, и
П лю р али ст?, псодоігная. 6
82 Плюралистическая вселенная.

измѣренія Фехнера по гальванизму, произведенный съ простей­

шими самодѣльными приборами, остаются доныне классическими.
Въ течете этого времени онъ также, подъ именемъ д-ра Мизеса,
напечаталъ несколько полуфшюсофскихъ, полуюмористическихъ
сочпненій, которыя выдержали по нескольку изданій; писалъ
также поэмы, статьи по литературе и искусству и другія слу­
чайный произвед енія.
Но чрезмерная работа, бедность и глазная болезнь, возник­
шая вследствіе наблюденій надъ последовательными изображе-
ніямп на ретине (также образецъ классическаго изследованія),
вызвали у Фехнера, которому тогда было около 88 летъ, ужас­
ный приступъ нервнаго истощенія съ мучительной гиперестезіей
ізс.ехъ фупкцій, которого опъ страдалъ три года, будучи совер­
шенно отрезанъ отъ активной жизни. Современная медиципа
довольно скоро определила бы болезнь бедпаго Фехпера, какъ
до известной степенп хроническій неврозъ; но жестокость забо-
левапія была такова, что въ тЬ времена его сочли пепонятнымъ
по злокачественности; и когда Фехнеръ вдругъ сталъ попра­
вляться, то и самъ онъ и другіе считали это улучшеніе чемъ-то
въ роде чуда. Эта болезнь, поставившая Фехнера лицомъ къ
лицу съ внутреннимъ отчаяніемъ, произвела большой переломъ
въ его жизни. „Если бы я тогда не ухватился за веру, что са­
мая эта приверженность къ вере осуществить темъ или инымъ
способомъ свое воздаяніе“—пишетъ онъ,—„so hätte ich jene Zeit
nicht ausgchalten“. Его религіозпыя и ісосмологическія верованія
спасли его, — съ этихъ поръ его великою целью сделалось раз­
рабатывать эти верованія и сообщать ихъ міру. Онъ делалъ это
въ самомъ широкомъ масштабе; по опъ совершилъ еще много
другихъ делъ, прежде чемъ умеръ.
Книга по атомной теоріи — также классическая; четыре тща­
тельно написапныхъ тома математическихъ и эксперименталь-
ныхъ изследованій по той дисциплине, которую онъ назвалъ
психофизикой (по мпепію многихъ, Фехнеръ фактически осно­
валъ научную психологію въ первой изъ этихъ книгъ); сочине-
ніе объ органической эволюціи и два труда по эксперименталь­
ной эстетике (въ которыхъ, по мненію некоторыхъ критиковъ,
Фехнеръ опять-таки заложилъ основаніе новой науки),— все это
должно быть включено въ число вышеупомянутыхъ трудовъ
 83

Что касается сочинепій съ преобладающе религіозпымъ и фило-

софскимъ содержаніемъ, то я сейчасъ буду говорить о нихъ
■особо.
Весь Лейпцигъ оплакивалъ его кончину, ибо это былъ обра-
■зецъ идеальнаго германскаго ученаго: настолько же смело свое­
образный въ мыпшепіи, насколько опъ былъ простъ въ жизни,
-скромный, приветливый, трудолюбивый рабъ истины и науки, и
въ то же время мастеръ литературнаго стиля въ чисто-немец-
комъ роде. Матеріалистическое поколеніе, которое въ шестидс-
сятыхъ и семидесятыхъ годахъ называло его спекуляціи фанта­
стическими, уступило место другому, съ большею свободой
лзоображенія, и Прейеръ, Вундтъ, Паульсенъ и Лассвицъ могли
■бы теперь говорить о Фехнере, какъ о своемъ учителе.
Его умъ былъ поистипе однимъ изъ тѣхъ многосложно органи-
зованпыхъ перекрестковъ истины, которые только чрезъ длинные
промежутки бываютъ заняты сынами человеческими, и съ которыхъ
все вещи представляются въ надлежащей перспективе: ни одна
изъ нихъ не является ни слишкомъ далекой, ни слишкомъ близ­
кой. Способность къ самому усидчивому паблюденію, точнейшій
иатематическій даръ, проницательнейшій критическій таланта,
гуманнейшее чувство были развиты въ пемъ въ высшей мере,
•безъ какого бы то ни было ущерба для одной изъ этихъ способ­
ностей со стороны прочихъ. Онъ былъ на д ел е [философъ въ
„высшемъ“ смысле, хотя гораздо менее, чемъ большинство фи-
лософовъ, заботился объ абстракціяхъ „тощаго“ порядка. Съ его
точки зренія абстрактное жило въ конкретномъ, и скрытый мо­
тивъ всехъ его действій заключался въ томъ, чтобы приводить
все къ большей и большей очевидности то, что онъ называлъ
„дневнымъ воззреніемъ"; это дневное воззрепіе состоитъ въ томъ,
что вся вселенная съ ея разнообразными клетками и длинами
волпъ, съ процессами исключенія и поглощенія является всюду
живою и сознательною. Понадобилось 50 летъ для того, чтобы
■его главная книга „Zend-avesta“ вышла вторымъ изданіемъ (1901).
,:Одна ласточка“,—пишетъ онъ шутливо,—„не делаеть весны. Но
первая ласточка не появилась бы, если бы не наступала весна:
и по отпошенію ко мне эта весна обозначаетъ, что некогда мое
дневное воззреніе победить“.
Согласно Фехнеру, иервороднымъ грехомъ нашего какъ жи-
6*
84 Плюралистическая вселенная.

тейскаго, такъ и научпаго мышлепія является пата застарѣлая

привычка разематривать духовное начало не какъ правило, ио
какъ исклточеніе въ природѣ. Вмѣсто того чтобы вѣрить, что
наша жизнь питается у груди высшей жизни, что наша инди­
видуальность поддерживается высшею индивидуальностью, ко­
торая необходимо должна имѣть большую сознательность и боль­
шую независимость, чѣмъ все, что она производить, мы обыкно­
венно разматривасмъ все лежащее внѣ предѣловъ пашей жизни
только какъ шлаки и пепелъ жизни; или же, если мы вѣримъ
въ Божественный Духъ, мы воображасмъ его, какъ безтѣлеснаго,
по одпу сторону, а природу, какъ бездушную—по другую. Какое
утѣшеніе или успокоеніе—спрашиваетъ Фехнеръ—можетъ дать
подобный взглядъ? Отъ дыханія этой теорій вянутъ цвѣты,.
звѣзды превращаются въ камень; паше собственное тѣло стано­
вится недостойным?} нашего духа и падаетъ до роли вмѣстилища
однихъ плотскихъ чувствованій. Книга природы превращается
въ трактатъ по механикѣ, въ которомъ все, что обладаетъ жизнью,
разсматривается какъ какая-то аномалія; обширная бездна раздѣ-
ленія разверзается между нами и всѣмъ, что выше насъ; и Богъ
становится тощимъ собраніемъ абстракцій.
Важнымъ орудіемъ Фехнера въ дѣлѣ живого проведепія
„дневного воззрѣнія“ является аналогія; на множествѣ напи-
санныхъ имъ страницъ нельзя найти ни одного раціоналистиче-
скаго аргумента—одни только разсужденія, подобныя тѣмъ, ко­
торыми обыкновенно пользуются люди въ практической жизни
Напримѣръ: мой домъ построепъ кѣмъ-то; міръ также построенъ-
кѣмъ-то. Міръ больше моего дома; тотъ, кто построилъ міръ,
долженъ быть нѣкто болыпій. Мое тѣло двигается подъ влія-
ніемъ моего чувства и воли; солнце, луна, море, вѣтеръ, будучи
болѣе мощными, движутся подъ вліяпіемъ нѣкотораго болѣе
мощнаго чувства и воли. Я живу теперь, и мѣняюсь изо дня
въ день; я буду жить въ будущемъ, и измѣнюсь еще больше,
и т. д.
Бэнъ опредѣляетъ геній, какъ способность- усматривать апа-
логіи. Число аналогій, замѣчеппыхъ Фехперомъ, огромно; но опъ
такъ же настойчиво указывалъ на несходства. Обычная погреш­
ность въ аналогическомъ разсужденіи, говорилъ онъ, состоитъ
въ томъ, что не обращаютъ вшшапія па несходства. Ыапримѣръ,
 IV. Фехнеръ. 85

большинство изъ насъ, разеуждая слѣдуюіцимъ образомъ: „такъ

какъ всѣ извѣстные намъ духи связаны съ тѣлами, то и духъ
Бога долженъ быть связанъ съ тѣломъ“,—дѣлаютъ затѣмъ пред-
положепіе, что это тѣло должно быть совершенно такимъ же жи-
вотпымъ тѣломъ, и рисуютъ вполнѣ человѣческое изображеніе
Бога. Но все, что даетъ здѣсь аналогія, есть какое-то тѣло:
частпыя черты нашего тѣла суть приспособленія къ жизни, столь
отличной отъ жизни Бога, что если вообще Богъ имѣетъ физи­
ческое тѣло, то оно должно быть по строенію совершенно отлич­
но отъ нашего. Иа всемъ протяженіи своихъ иисаній Фехнеръ
заставляетъ различіе и аналогію итги бокъ о бокъ и, благодаря
своей необыкновенной способности подмѣчать то и другое, пре-
вращаетъ обстоятельства, которыя вообще могли бы послужить
возраженіемъ противъ его выводовъ, въ факторы, служащіе къ
ихъ подтвержденію.
Души болѣе обширнаго порядка идутъ рядомъ съ гЬлами
такого же порядка. Вся земля, на которой мы живемъ, должна
имѣть, по Фехнеру, свое собственное коллективное сознаніе.
Точно такъ же—каждое солнце, лупа и планета; такъ и вся сол­
нечная система должна имѣть свое собственное болѣе обширное
сознаніе, въ которомъ сознаніе нашей земли составляетъ часть.
Такъ и вся звѣздная система, какъ таковая, имѣетъ свое созна-
ніе; и если эта звѣздная система не есть совокупность всего,
что есть въ матеріальномъ смыслѣ, то вся эта система, вмѣстѣ
со всѣмъ, что только еще есть, представляетъ тѣло того абсо­
лютно цѣлостиаго сознанія вселенной, которому люди даютъ
имя Бога.
Такимъ образомъ, Фехнеръ въ спекулятивномъ отношепіп
является монистомъ въ своей теологіи; ио въ его вселенной есть
мѣсто для всѣхъ ступеней духовныхъ существъ между человѣ-
комъ и стоящимъ на другомъ концѣ, всеобъемлющимъ Богомъ;
и въ догадкахъ относительно положительнаго содержапія всего
этого падчеловѣческаго міра опъ съ труд омъ позволяетъ своему
воображенію уноситься далѣе простыхъ духовъ планетнаго по­
рядка. Онъ страстно вѣруетъ въ душу земли; онъ считаетъ землю
нашимъ спеціально человѣческимъ ангеломъ хранителемъ; мы
можемъ молиться землѣ, какъ люди молятся своимъ святымъ;
но я думаю,- что въ его системѣ, какъ и во многихъ пастоящихъ
86 Плюралистическая вселенная.

исторически развившихся теологіяхъ, верховный Богъ означаетъ

только нѣчто въ родѣ предѣльной оболочки міровъ, лежащихъ
выше человѣка. Оиъ остается тогцимъ и абстрактпымъ въ своемъ
величіи, и люди прсдпочитаютъ обращаться по своимъ личнымъ
дѣламъ къ менее далекимъ и абстрактпымъ посредникамъ и
ходатаямъ, которые назпачены божественнымъ укладомъ.
Позднѣе я поставлю вопросъ - былъ ли тотъ абстрактно мони-
стическій оборотъ, который приняли фехперовскія умозрѣнія,
вынужденъ логикой. Я полагаю, что въ этомъ не было необхо­
димости. Тѣмъ временемъ позвольте мнѣ нѣсколько болѣе ввести
васъ въ подробности его мышленія. Кто суммарно и сокращенно
излагаетъ его, тотъ неизбѣжно совершаетъ по отношенію къ нему
плачевную несправедливость. Ибо хотя употребляемый имъ типъ
разсужденія является почти дѣтскимъ по своей простотѣ, и его
голые выводы могутъ быть написаны на одной страницѣ, но
сила этого человѣка вполнѣ обусловлена расточительностью его
конкретнаго воображенія, множествомъ вещей, которыя онъ по­
следовательно разсматриваетъ, собирательнымъ дѣйствіемъ его
эрудиціи, его глубины и остроумія въ деталяхъ, его удивитель­
но простымъ стилемъ, искренностью, которою блещутъ его стра­
ницы, и пакоиецъ тѣмъ впечатлѣпіемъ, которое производить
онъ,—впечатлѣніемъ человѣка, который пе живетъ со вторыхъ
рукъ, по который видитъ, который говоритъ действительно какъ
имеющій власть, а не какъ одинъ изъ пошлой толпы профес*
сорски-философскихъ писакъ.
Въ абстрактной формулировке, его наиболее важный выводъ
съ точки зреиія, проводимой мною въ этихъ лекціяхъ, заклю­
чаемся въ томъ, что устройство міра повсюду тожественно. Въ
насъ самихъ зрительное сознаніе осуществляется съ помощью
нашихъ глазъ, осязательное сознапіе съ помощью нашей кожи.
Но хотя одинъ изъ этихъ органовъ ничего не знаетъ объ ощуіце-
иіяхъ другого, однако они оба соединяются и фигурируют^ какъ
бы въ некоторомъ соотношеніи или сочетаніи, въ более обшир-
номъ сознаніи, которое каждый изъ насъ называетъ своимъ я .
Поэтому, совершенно подобнымъ образомъ, говоритъ Фехнеръ,
мы должны предположить, что мое сознаніе себя и ваше созна-
ніе васъ, хотя въ своей непосредственности держатся раздельно
и ничего не зпаютъ другъ о другѣ, однако зпакомы и привычны
 IV. Фехнеръ. 87

другъ другу въ некоторомъ высшемъ сознаніи, — скажемъ, въ

сознаніи человеческаго рода, куда они входятъ какъ составныя
части. Подобно этому все царство человека и все царство жи­
вотныхъ соединяются, какъ условія созпанія еще более обшир-
наго порядка. Вместе съ сознаніемъ растительиаго царства это
сочетается въ душу земли, которая въ свою очередь вкладываетъ
свою долю опыта въ опытъ всей солнечной системы, и такъ да­
лее, отъ синтеза къ синтезу и отъ одной ступени до другой
пока не дойдемъ до абсолютно всеобщаго сознанія.
Таковъ этотъ обширный апалогическій рядъ, въ которомъ
основаніемъ аналогіи служатъ факты, доступные непосредствен­
ному наблюденію въ насъ самихъ.
Допущеніе земного сознанія встречается съ сильнымъ инстинк-
тивнымъ предубежденіемъ, которое Фехнеръ пытается остроумно
преодолеть. Мы думаемъ, что человеческій умъ есть высшее
сознапіе на земле—что сама земля во всехъ отношеніяхъ ниже
человека. Какъ же могло бы ея сознаніе—если у нея есть тако­
вое—быть выше сознанія человека?
Въ чемъ состоять те признаки превосходства, которыми мы
здесь пытаемся пользоваться? Фехнеръ указываетъ, что если мы
станемъ пристальнее всматриваться въ нихъ, то выйдетъ, что
земля обладаетъ каждымъ изъ нихъ и всеми въ болыпемъ со­
вершенстве, чемъ мы. Онъ въ подробностяхъ разсматриваетъ
точки различія между нею и нами и доказываете что все оне
говорятъ въ пользу высшаго достоинства земли. Я коснусь лишь
ие многихъ изъ этихъ различій.
Одно изъ нихъ, конечно, состоитъ въ независимости оть дру^
гихъ внешнихъ вещей. Внешними по отнопгенію къ земле явля
ются только другія небесныя тела. Все вещи, отъ которыхъ
внешнимъ образомъ зависитъ паша жизнь,—воздухъ, вода, расти -
тельйая и животная пшца, подобные намъ люди и т. д.—вклю­
чены въ нее какъ ея составныя части. Она является самодовлею­
щей въ тысяче отношеній, въ которыхъ этого нельзя сказать
про насъ. Мы зависимъ отъ нея почти во всемъ; она отъ насъ—
только въ неболыпомъ отрывке ея исторіи. Она колеблетъ насъ
на своей орбитѣ отъ зимы къ лету и вращаетъ насъ отъ дня къ
почи и отъ ночи къ дню.
Сложность въ единстве есть другой признакъ превосходства.
88 Плюралистическая вселенная.

Вся сложность земли далеко превышаетъ сложность какого бы

то ни было организма, ибо она включаетъ въ себя всѣ наши
организмы, вмѣстѣ съ безчислепнымъ мпожествомъ вещей, ко­
торыхъ паши организмы не включаютъ. Однако какъ просты и
массивны фазы ея собственной жизни! Насколько все поведеніе
какого-нибудь животиаго тихо и спокойно въ сравненіи съ без-
иокойнымъ движепіемъ его ісровяныхъ шариковъ, настолько и
земля является тихимъ и спокойнымъ существомъ сравнительно
съ животными, которыхъ она ІІО С И ТЪ .
Развиться изнутри, а не быть сработапнымъ извнѣ считается
также чѣмъ-то высшимъ въ глазахъ людей- Яйцо есть высшая
форма бытія, чѣмъ кусокъ глины, которому внѣшняя сила леп­
щика придала подобіе птицы. Въ такомъ случаѣ исторія земли
развивается изнутри. Она подобна исторіи чудесиаго яйца, кото­
рое солнечною теплотой, какъ теплотой матери-курицы, побу­
ждается къ прохождепію цикловъ своей эволюціи.
Индивидуальность тина и отличіе отъ другихъ существъ того
же типа является также иризнакомъ высшаго достоинства. Земля
отличается отъ всякой другой планеты, и вообще классъ планет-
ныхъ существъ чрезвычайно отличается отъ другихъ существъ.
Въ давно прошедшія времена землю называли животнымъ;
но планета есть существо высшаго класса, чѣмъ человѣкъ илп
животное: пе только большее по размѣрамъ, какъ болѣе рослый
и болѣе неуклюжій іштъ или слонъ, но такое существо, чьи
огромные размѣры требуютъ совершенно отличнаго жизненнаго
плана. Наша животная организація происходить отъ нашей
сравнительной слабости. То обстоятельство, что для насъ необхо­
димо двигаться туда и сюда, вытягивать наши члены и сгибать
наше тѣло, свидѣтельствуетъ только о недостаточности нашей
природы. Что такое наши ноги, какъ не костыли, при помощи
которыхъ мы съ усиліями и безпокойствомъ гоняемся за вещами,
которыхъ пе имѣемъ въ себѣ. Но земля — не такой калѣка; за-
чѣмъ было бы ей имѣть члены, подобные нашимъ,—ей, которая
уже обладаетъ внутри себя тѣми вещами, которыхъ мы добива­
емся съ такимъ трудомъ? Неужели она должна подражать не­
большой части себя самой? Какая ей надобность въ рукахъ, если
ей нечего брать? или въ шеѣ, если у ней нѣтъ головы, которую
надо было бы носить? зачѣмъ ей имѣть глаза или носъ, если
 IV. Фехнеръ.

она и безъ нихъ находитъ свой путь черезъ пространство, и если

у ней есть милліопы глазъ всѣхъ ея животныхъ, чтобы руково­
дить ихъ движеніями по ея поверхности, и всѣ ихъ носы, чтобы
обонять произрастающіе цвѣты? Вѣдь, такъ какъ мы составляемъ
часть земли, то пашп органы — ея органы. Она есть какъ бы
глазъ и ухо на всемъ своемъ протяжепіи: все, что мы видимъ и
слышимъ въ отдѣльности, опа видитъ и слышитъ заразъ. Она
несетъ на своей поверхности безчисленные виды живыхъ су­
ществъ, и многосложныя сознательный отношепія ихъ между
собою она охватываетъ въ свою высшую и болѣе общую созна­
тельную жизнь.
Большинство изъ насъ, обсуждая теорію, по которой вся зем­
ная масса является одушевленною, подобно нашимъ іѣламъ, дѣ-
лаетъ ошибку, которая состоитъ въ томъ, что аналогія пони­
мается слишкомъ буквально, не допуская никакихъ отличій. Если
земля есть чувствующій организмъ, то—скажемъ мы—гдѣ же ея
мозгъ и нервы? Что соотвѣтствуетъ ея сердцу и легкимъ?—Дру­
гими словами, мы ожидаемъ, что функціи, которыя она уже со-
вершаетъ черезъ насъ, будутъ совершаться еще и внѣ пасъ, и
притомъ совершенно такимъ же образомъ. Но мы прекрасно ви­
димъ, какъ земля совершаетъ нѣкоторыя изъ этихъ фупкцій
ипымъ способомъ, отличнымъ отъ нашего. Если вы говорите о
циркуляціи, то зачѣмъ ей сердце, если солнце постоянно под-
держиваетъ въ дѣйствіи всѣ дождевыя воды, падающія на пес,
и всѣ ключи, ручьи и рѣки, которые орошаютъ ее? Къ чему
были бы легкія внутри ея, если вся ея чувствующая поверх­
ность стоитъ въ живомъ обіценіи съ атмосферой, которая тѣсно
облекаетъ ее?
Органъ, который доставляетъ памъ всего больше хлопотъ,
это—мозгъ. Всякое сознаніе, непосредственно намъ знакомое, по­
видимому, пріурочено къ какому-нибудь мозгу.— Спрашивается,
мояеетъ ли быть сознаніе тамъ, гдѣ нѣтъ мозга? Но нашъ мозгъ,
который первоначально служитъ для установленія соотвѣтствій
между нашими мышечными реакціями и внѣпіними объектами,
отъ которыхъ мы зависимъ, выполняетъ функцію, которая вы­
полняется землею на совершенно ипой ладъ. Она совсѣмъ не
имѣетъ собствепныхъ мыщцъ или своихъ собственныхъ членовъ,
и единственными объектами, впѣшнимп но отнотеиію къ ней,
90 Плюралистическая вселенная.

являются другія звѣзды. ІІо отношенію къ нимъ вся ея масса

реагируетъ самыми тонкими измѣненіями во всей ея поступи и
еще болѣе тонкими колебательными отзывами въ ея веществѣ.
Ея океанъ отражаетъ свѣтовые лучи небесъ, какъ огромпое зер­
кало, ся атмосфера преломляетъ ихъ, подобно чудовищной линзѣ;
облака и спѣжныя поля соединяютъ ихъ въ бѣлый светъ, де­
ревья и цветы разсѣпваютъ ихъ въ цвѣтиые оттѣнки. Поляри-
зація, интерференція, абсорпція возбуждаютъ въ матеріи чувстви­
тельность, къ которой неспособны наши слишкомъ грубыя
чувства.
Итакъ, для этихъ космическихъ отношепій она нуждается въ
особомч» мозге не болѣе, чѣмъ въ глазахъ или ушахъ Действи­
тельно, пашъ мозгъ объедиияетъ и приводить во взаимное отно-
шеніе безчислеппыя фупкціи. Наши глаза ничего не знаютъ о
звуке, наши уши ничего не знаютъ о свѣтѣ; по, имѣя мозгъ,
мы можемъ чувствовать вмѣстѣ звукъ и свѣтъ, и сравнивать ихъ.
Мы объясняемъ это существованіемъ волоконъ, которыя соеди-
ияютъ въ мозгу зрительный центръ съ слуховымъ; по какъ эти
волокна соедипяютъ не только ощущенія, но центры,—этого мы
какъ разъ не въ состояпіи видѣть. Но если соединительныя во­
локна действительно представляютъ все, что пужпо для этого
фокуса, то разве земля не имеетъ соединительныхъ путей, ѵста-
навливающихъ физическую непрерывность между вами и мною,
въ количестве более чемъ достаточномъ для осуіцествленія ме­
жду нашими двумя умами того, что осуществляется мозговыми
волокнами въ индивидуальной душ е между ощущеніями слухо­
выми и зрительными? Должно ли всякое высшее средство объ-
единенія между вещами быть въ буквальномъ смысле мозговымъ
волокномъ и итти подъ этимъ именемъ? >Не можетъ ли душа
земли инымъ путемъ знать содержаніе нашихъ душъ, вместе
взятыхъ?
Такъ воображепіе Фехнера, подчеркивая отличія наравнѣ съ
сходствами, старается сделать более конкретной нашу ріртипу
совокупной жизни земли.) Онъ восхищается мыслью о ея иревос-
ходствахъ. Какая форма могла бы быть превосходнее для того,
чтобы часъ за часомъ, годъ за годомъ нестп ея драгоценный
грузъ? Существо, какъ она, представляетъ собою лошадь, колеса
и повозку вместе. Подумать о ея красоте: сіяющій шаръ, пе-
 IV. Фехнеръ.

бесно-голубой и освещенный солнцемъ на одной половине, дру­

гою погруженный въ звездную ночь, отражающій небесный
сводъ всеми своими водами, съ миріадами бликовъ и теней въ
складкахъ ея горъ и изгибахъ ея долипъ, она была бы зрели-
щемъ столь же великолеппымъ, какъ радуга, если бы только
кто-нибудь могъ видеть ее издали, какъ мы видимъ части ея съ
верпшнъ ея горъ. Ландшафты всехъ родовъ, какіе только имѣ-
ютъ особыя имена, открылись бы тогда па ней сразу: было бы
видно все, что нежно и граціозно, все, что спокойно, и дико, и
романтично, и безотрадно, и весело, и роскошно, и цветуще.
Этотъ лапдшафтъ—ея ликъ; мало того, это—ландшафтъ населен­
ный, ибо человеческіе глаза виднелись бы па немъ, подобно
драгоценнымъ камнямъ между каплями росы. Преобладающей
краской была бы зеленая, но голубая атмосфера и облака обле­
кали бы ее, какъ певесту прикрываетъ ея фата: и земля, съ по.
мощью своихъ прислужниковъ — ветровъ, никогда не устаетъ
сызнова укладывать и свивать вокругъ себя нагіолненныя па-
ромъ, прозрачпыя складки этой фаты.
Каждая стихія имеетъ своихъ живыхъ гражданъ. Можетъ ли
пе имѣть ихъ небесный океанъ эѳира, где волны суть светъ іі
въ которомъ нлаваетъ сама земля? Они доляшы быть настолько
выше, насколько выше ихъ стихія—должны плавать безъ плав-
пиковъ, летать безъ крыльевъ, двигаться величаво и спокойно,
какъ бы действіемъ полудуховпой силы, чрезъ полудуховнып
океанъ, населяемый ими, весело обмениваясь другъ съ д р у ­
гомъ световыми вліяніями, следуя малейшему притяженію, исхо­
дящему отъ подобныхъ имъ, и владея неисчерпаемымъ внутрен-
нимъ довольствомъ!
Люди всегда сочиняли басни про апгеловъ, обитающихъ
среди света, пе требующихъ земной пигци или питья, посреднн-
ковъ между нами и Богомъ. Здесь есть на д ел е существа, оби
тающія среди света и движущіяся въ пебесахъ, не нуяедающіяся
ни въ пище, ни въ питье, посредствующія между Богомъ и
нами, повинующіяся его веленіямъ. Итакъ, если небеса действи­
тельно суть жилища ангеловъ, то небесныя тѣла должны быть
этими истинными ангелами, ибо другихъ тварей зд?ъсъ нетъ.
Да! Земля есть нашъ общій великій ангелъ-хранитель, который
блюдетъ совокупность цдшихъ выгодъ.
О
92 Плюралистическая вселенная.

Въ удивительной страницѣ Фехнеръ разсказываетъ объ одномъ

моменте, когда онъ имѣлъ непосредственное созерцаніс этой
истины.
„Однажды весеннимъ утр омъ я пошелъ прогуляться. Поля
зеленѣли, птицы пѣли, роса блсстѣла, поднимался дымъ, тамъ и
здѣсь появлялись люди; па всѣхъ вещахъ лежалъ свѣтъ какъ
бы нѣкотораго преображенія. Это былъ только маленькій кусо-
чекъ земли; это было только одно мгяовеніе ея сутцествовапія;
и все же по мѣрѣ того, какъ мой взоръ охватывалъ ее болѣе и
болѣе, мпѣ представлялось не только столь прекраснымъ,—но
столь вѣрпымъ и яснымъ, что она есть ангелъ, ангелъ столь
прекрасный, п свѣжій, и подобный цвѣтку, и при этомъ столь
неуклонно, столь согласно съ собою движущійся въ небесахъ,
обращающій все свое живое лицо къ Небу, и несущій меня вмѣ-
стѣ съ собою въ это ГІебо,— что я спросилъ самого себя, какъ
могутъ людскія мнѣнія быть до такой степени отчужденными
отъ жизни, что люди считаютъ землю только сухой глыбой, и
ангеловъ ищутъ надъ ней или вокругъ нея въ пустотѣ небесъ,—
но не паходятъ ихъ нигдѣ. Но такое представленіе называется
фантастическимъ. Земля— шарообразное тѣло, и что еще опа
представляетъ собою—вы можете найти въ мипералогическихъ
кабинетахъ“ ‘).
Гдѣ нѣтъ интуиціи, тамъ люди гибнутъ. Немногіе профессіо-
нальные философы имѣли какую - нибудь интуицію. Фехнеръ
іімѣлъ интуицію, и это—причина, по которой его можно читать
вновь и вновь, и каждый разъ выносить свѣжее чувство дей ­
ствительности.
Его первая книга была интуиціей того, какова можегь быть
внутренняя жизнь растепій. Онъ назвалъ ее „Nanna“. Въ разви­
ты! животныхъ центральнымъ фактомъ является нервная система.
Растенія развиваются центробѣжно, распрострапяютъ свои органы
наружу. По этой причинѣ люди полагаютъ, что опи не могутъ
нмѣть сознанія, такъ какъ имъ недостаетъ единства, создаваемаго
центральной нервной системой. Но сознаніе растепій, будучи свя­
зало съ другими структурами, можетъ быть другого типа. Скрипка
и фортепіано издаютъ звукъ, потому что у нихъ есть струны
Слѣдуетъ ли отсюда, что только струны могутъ издавать звукъ?
i) P e c h n e г , Ü b e r d i e S c o lo n f r a g e , 1 8 6 1 , p . 1 7 0 . [2 -е и з д . 1 9 0 7 , с т р . т а ж е ].
 IV. Фехнеръ. 93

А какъ же флейты, оргаппыя трубы? Конечно, ихъ звукъ имѣетъ

иныя качества, и такъ яге сознаніе растеній можетъ имѣть такія
качества, которыя исключительно согласованы съ присущимъ имъ
типомъ оргапизаціи. Питаніе, дыханіе, размноженіе совершаются
у насъ безъ помощи иервовъ. У насъ эти функціи бываютъ со­
знательны только въ пеобычпыхъ состояніяхъ; нормально ихъ
сознаніе затмевается тѣмъ, что происходитъ въ мозгу. У расте-
пій не происходить такого вытѣсненія, и поэтому ихъ пизшее
сознаніе можетъ быть тѣмъ болѣе живымъ. Еслп они только то
и дѣлаютъ, что пыотъ свѣтъ и воздухъ своими листьями, раз-
множаютъ свои клѣтки, и чувствуютъ, какъ ихъ корешки втягн-
ваютъ соки, то можно ли представить себѣ, чтобы они не стра­
дали сознательно, если ихъ вдругъ лишить воды, свѣта и воздуха?
или чтобы во время цвѣтенія и оплодотворенія, составляющихъ
кульминаціонный пудктъ ихъ жизни, они не ощущали болѣе
напряженно свое существовапіе и пе испытывали чего-то подоб-
наго тому, что мы въ себѣ называемъ наслажденіемъ? Возможно
ли, чтобы водяная лилія, колыхающаяся сразу въ водяпой, воз­
душной и свѣтовой ваннѣ, никакъ не наслаждалась своей кра­
сотой? Если у насъ въ комнатѣ растеніе тянется къ свету, за­
крываешь свои лепестки въ темнотѣ, отвѣчаетъ па поливку или
обрѣзку увеличеніемъ размѣровъ, смѣной своего внѣпшяго вида
или своихъ цвѣтовъ, то кто въ правѣ сказать, что оно пе чув­
ствуетъ, пли что оно играетъ чисто пассивную роль? Правда,
'■’растенія не могутъ предвидѣть ничего: ип косы косца, ни руки,
протянутой, чтобы сорвать ихъ цвѣты. Они не могутъ пи у б е ­
гать, ни кричать. Но это только доказываетъ, какъ должны быть
различны ихъ способы чувствовать жизнь отъ способовъ, прпсу-
щихъ животпымъ, которыя живутъ съ помощью глазъ, ушей и
двигателышхъ органовъ; это не доказываетъ, что опи не имеютъ
вообще никакого способа чувствовать жизпь.
Какъ скудны и редки были бы ощущенія на нашей землѣ,
если бы чувственная жизнь растеній была вычеркнута изъ бытія!
Въ одиночестве двигалось бы созпательное пачало чрезъ леса
въ виде оленя или другого четверопогаго, или летало вокругъ
цветовъ какимъ-пибудь насѣкомымъ; но можемъ ли мы думать,
что Природа, въ которой повсюду вѣстъ дыхапіе Бога, является
па самомъ д ел е такой безплодной пустыней?
94 П лю ралистическая вселенная.

Теперь я, по всей вѣроятности, достаточно сказалъ, чтобы

тѣхъ изъ васъ, кто никогда не читалъ этихъ метафизическихъ
•сочиненій Фехнера, ознакомить съ ихъ самой общей характери­
стикой; и я падѣюсь, тгго нѣкоторые изъ васъ теперь чувствуютъ
себя такъ, какъ если бы опи читали ихъ сами. Специальная идея
Фехпера, съ которою я имѣю въ этихъ чтепіяхъ наибольшее прак­
тическое соприкосновен^, состоитъ въ его вѣрованіи, что паиболѣе
•обширныя формы сознанія отчасти сост авлены изъ болѣе огранп-
ченныхъ формъ. Не то чтобы онѣ были просто суммой этихъ болѣе
ограничепныхъ формъ; подобно тому какъ наша душа не есть го­
лая сумма нашпхъ зрительныхъ ощущеній, да пашихъ слуховыхъ
•ощущеній, да нашихъ страданій, но, соединяя эти члены вмѣстѣ,
она еще находитъ отиошепія между ними и сплетаетъ ихъ въ
•схемы, образы и объекты, о которыхъ ничего не знаетъ ни одно чув­
ство въ его изолировапномъ состояніи: такъ душа земли намѣчаетъ
такія отноиіенія между содержапіемъ моего ума и содержаніемъ
вашего, которыхъ не сознаетъ ни одинъ изъ нашихъ разъеди-
ненныхъ умовъ. Она имѣетъ схемы, образы ;іі объекты, пропор-
ціональные ея болѣе широкому протяженію, для познанія кото­
рыхъ слишкомъ узко наше мыслительное поле. Съ нашей точки
зрѣнія мы просто стоимъ внѣ отношешя другъ съ другомъ; для
иея налицо мы оба р а зл и ч н ы е другъ отъ друга: это—положи­
тельное отношеніе. Что происходитъ съ нами помимо нашего
сознанія, то она знаетъ. Мы заключены по отпошенію къ ея міру,
но этотъ міръ пс заключепъ по отноіггенію къ памъ. Дѣло про­
исходить такъ, какъ если бы вся все лепная внутреппей зкизни
нмѣла нѣчто въ родѣ волокопъ, какое-то направлеиіе, что-то въ
.родѣ створчатаго строенія, позволяющаго познанію течь только
въ одну сторону, такъ что болѣе обширное всегда можетъ на­
блюдать за болѣе узкимъ, a болѣе узкое за болѣе широкимъ—
пикогда.
Въ мпогозначительной аналогіи, выставлеппой здѣсь Фехне-
ромъ, заключается отношеніе чувствъ къ нашей индивидуальной
душѣ. Если наши глаза открыты, то ихъ ощущенія входятъ въ
нашу общую душевную жизнь, которая безпрестаппо растетъ
•благодаря присоединенію того, что видятъ они. Но стоитъ за'
крыть глаза, и зритсльныя поступленія прекращаются: не остается
.ничего, кромѣ мыслей и воспоминаній о прежпихъ зрительныхъ
 IV. Фехнеръ. 95

воспріятіяхъ—разумѣется, въ сочетаніи съ огромпымъ запасомъ

другихъ мыслей и воспоминаній и съ данными, привходящими
со стороны чувствъ, еще пе закрытыхъ. Наши глазпыя ощуіценія
сами по себѣ ничего не знаютъ объ этой огромной жизші, въ
которую они впадаютъ. Фехнеръ думаетъ (какъ думалъ бы лю­
бой обыкповенпый человѣкъ), что всякій разъ, какъ они возни-
каютъ, они непосредственно входятъ въ нее и, какъ были, дѣла-
ются ея частью. Они не остаются снаружи, будучи представляемы
внутри ихъ копіями. Копіями являются только воспоминанія и
иредставленія о пихъ; чувственныя же воспріятія своей собствен­
ной персоной допускаются внутрь или остаются вовпѣ, смотря
по тому, открыты или закрыты глаза.
Фехнеръ уподобляетъ наши индивидуальныя личности на
эемлѣ множеству органовъ чувствъ, принадлежащихъ душѣ земли.
Мы вносимъ вкладъ въ ея перцептивную жизнь все время, пока
продолжается наша собственная жизнь. Она поглощаетъ наши
воспріятія, какъ только они возникаютъ, въ свою болѣе обшир­
ную сферу познанія и сочетаетъ ихъ та.мъ съ другими данными.
Если одипъ изъ насъ умираетъ, то какъ бы закрывается одинъ
глазъ вселенной, ибо прекращаются всѣ перцепт ивны е вклады со
стороны этого отдѣльнаго уголка. Но воспоминанія и отношенія
представленій, которыя сплелись съ воспріятіями даннаго лица,
остаются въ болѣе обширной жизни земли столь же раздель­
ными, какъ и всегда, и образуютъ новыя отношепія, и растутъ, и
развиваются во все дальнѣйшее время такимъ же образомъ, какъ
наши собственные раздѣльные объекты мышлснія, однажды сдѣ-
лавшись достояніемъ памяти, образуютъ новыя отношенія и раз­
виваются на протяженіи всей нашей ограниченной жизни. Въ
этомъ состоитъ фехнеровская теорія безсмертія, впервые изложен­
ная въ 1836 году въ маленькомъ сочиненіи „Büchlein des Lebens
nach dem Tode“ и переизданная въ значительно усовершенство-
ванномъ видѣ въ послѣднемъ томѣ его „Zend-avesta“.
Мы поднимаемся падъ землей, какъ маленькія волны надъ
океаномъ. Мы растемъ на счетъ ея туковъ, какъ листья растутъ
на счетъ дерева. Волны порознь хватаютъ солнечные лучи, листья
колышутся, когда, вѣтви остаются недвижимыми. Они осу-
ществляютъ отдѣльно свои проявленія, совершенно такъ яге какъ
въ нашемъ сознаніи меркнетъ для наблюденія задній планъ, если
96 Плюралистическая вселенная.

какой-нибудь элемента, становится особепно снльнымъ. Однако

такое нроявленіе оказываетъ обратное дѣйствіе на задній иланъ,
какъ маленькія волны дѣйствуютъ набольшія, или какъ движе-
нія листа оказываютъ дѣйствіе иа сокъ внутри вѣтви. Океанъ и
дерево, взятые въ цѣломъ, являются регистраторами того, что
происходило; въ нихъ произошли измѣпенія вслѣдствіе того, что
пм'Ьло мѣсто дѣйствіе волны и листа. Вѣточка, привитая къ
стволу, можетъ видоизмѣнпть его до корней: такъ псрежившіе
элементы нашего личпаго опыта, запечатлѣвшись въ душѣ земли
въ видѣ воспомипаній, всдутъ здѣсь безсмертную жизнь идей и
становятся частями великой системы, будучи впо лнгЬ различны
другъ отъ друга,—такъ же какъ сами мы были различны при
жизни, реализуясь уже не обособленно, но вмѣстѣ другъ съ
другомъ, какъ такое же число частныхъ системъ, входя такимъ
образомъ въ новыя сочетапія, испытывая вліяпіе перцентивнаго
опыта людей, живущихъ въ данное время и вліяя на нихъ въ
свою очередь, хотя это и очень рѣдко признается живущими
людьми.
Если вамъ покажется, что это вступленіе послѣ тѣлесной
смерти въ общую жизнь выепіаго типа означаетъ поглощеніе и
у трату нашей отдѣльпой личности, Фехнеръ спросить васъ, суще­
ствуетъ ли наше зрительное ощущеніе въ какомъ-либо смыслѣ
метъс само д л я себя или менѣе раздѣ льпо, когда оно входитъ въ
паше высшее соотносительное сознаніе и здѣсь распознается и
опредѣляется.
Но здѣсь я долженъ прервать мое изложеніе и отослать васъ
къ сочиненіямъ Фехнера. Итакъ, по мнѣнію этого философа,
вселенная живетъ^ Я думаю, вы согласитесь, что онъ оживляетъ
ее болѣе т учно, чѣмъ дѣлаютъ это другіе философы, которые,
слѣдуя исключительно раціоналистическимъ методамъ, иолучаютъ '
тѣ же самые результаты, но только въ самыхъ тоіцихъ очерта-
піяхъ. Гакъ, напримѣръ, Фехнеръ и проф. Ройсъ—оба въ конеч-
номъ счетѣ вѣрятъ въ одинъ всеобъемлющій духъ. Оба вѣрятъ,
что мы, такіе какъ мы есть, являемся составными частями этого
духа. Онъ пе имѣетъ никакого иного содерж ат я кромѣ пасъ—
вмѣстѣ со всѣми другими созданіями, похожими или непохо­
жими на насъ, и съ отношениями, которыя онъ находитъ между
нами. Мы, какъ единичныя существа, собранный въ одно, субстаи-
 IV. Фехнеръ. 97

ціально тожественны съ нимъ, какъ всецѣлымъ,-всецѣлымъ, кото­

рое совершенно, въ то время какъ ни одно единичное существо
не является совершенными такъ что намъ приходится допустить,
что [собирательная форма влечетъ за собой появлепіе новыхъ ка­
чествъ и невоспринимаемыхъ отношеніС) Такимъ образомъ, она
выше раздѣлительной формы) Но, достигну въ этого результата,
Ройсъ (и все же его анализъ моральной стороны предмета пред­
ставляется мнѣ безконечно богаче и конктретнѣе, чѣмъ изложе-
ніе какого бы то ни было другого современнаго идеалистиче-
скаго философа) предоставляетъ насъ въ значительной мѣрѣ
пашей собственной изобрѣтательности. Фехнеръ, напротивъ, ста­
рается обрисовать превосходства, обусловливаемый собирательной
формой, какъ можно подробнѣе. Онъ отмѣчаетъ различныя про­
межуточный ступени и этапы собирательности (какъ относимся
мы къ нашимъ обособленнымъ чувствамъ, такъ относится земля
къ намъ, такъ относится солнечная система къ землѣ и т. д.), и
если опъ, чтобы избѣжать безконечно продолжающагося ряда,
установляетъ совершенная Бога, какъ вседержителя, и оста­
вляетъ его почти столь же неопредѣленнымъ въ очертаніяхъ,
какимъ у идеалистовъ остается ихъ абсолютъ,—все же онъ ука­
зываетъ намъ весьма опредѣленный путь къ нему вълицѣ духа
земли, черезъ котораго, прежде всего, по природѣ вещей, доляшы
мы вступить въ связь со всѣми болѣе объемлющими надчело-
вѣческими царствами, и съ которымъ памъ, во всякомъ случаѣ,
приходится вести болѣе непосредственное религіозное общеніе.
Обычный монистическій идеализмъ оставляетъ всѣ промежуточ­
ные элементы въ сторонѣ. Онъ признаетъ только крайнія инстан-
ціи, какъ будто за первой грубой картиной міра явленій во всей
ихъ частности уже ие можетъ быть найдено ничего, кромѣ выс­
шаго бытія во всемъ его совершенетвѣ. Сначала—вы и я, въ
томъ видѣ, какъ мы находимся въ этой комнатѣ; и въ то мгно-
веніе, какъ мы скрываемся подъ этой поверхностью—неизречен­
ное абсолютное я! Не свидѣтельствуетъ ли это о необыкновенно
бѣдномъ вообраягеніи? Не построенъ ли этотъ славпый міръ по
болѣе разнообразному плану, оставляющему въ пемъ мѣсто для
длинной іерархіи различныхъ порядковъ бытія? Материалистиче­
ская наука, съ ея молекулами, эѳиромъ, электронами и такъ да-
лѣе, дѣлаетъ его безконечно богаче. Абсолютный идеализмъ,
Длюралнстич, вселвнпая. 7
98 ѵ ^ ^ Плюралистическая вселенная.

мыслящій реальность только подъ интеллектуальными формами,

не знаетъ, что дѣлать съ т ѣ ла м и какого бы то ни было ранга,
и не можетъ пи къ чему воспользоваться никакою психофизиче­
скою апалогіей или соотвѣтствіемъ. Возникающій изъ этого тощій
видъ является поразительным^,'“ если сравнить его съ тучностью
и сочлепеппостыо той вселенной, какую рисуетъ Фехнеръ. Не
является ли свидѣтельствомъ извѣстной природпой бѣдности
умственныхъ запросовъ способность удовлетворяться раціонали-
стическимъ абсолютомъ въ качествѣ альфы и омеги и обхожде-
ніе съ нимъ, во всей его отвлеченпости, какъ съ адэкватнымъ
религіознымъ объектомъ? Вещи всего охотнѣе открываются тѣмъ,
кто всего болѣе страстно ихъ ищетъ, ибо нужда изощряетъ ра­
зумъ. Для ума, довольствующагося малымъ, многое во вселенпой
можетъ навсегда остаться скрытымъ.
Чтобы быть откровеннымъ,—одно изъ основаній, почему я
такъ много говорилъ о Фехперѣ, заключалось въ томъ, чтобы
дѣйствісмъ контраста представить болѣе рѣзко тощій характеръ
нашего ходячаго трансцендентализма. Схоластическое мытленіе
было тучно; самъ Гегель былъ тученъ; но англійскій и амери­
канский трансцендентализмъ тощи. Если философія—болѣе дѣло
пылкой интуиціи, чѣмъ логики (а я думаю, что это именно такъ:
логика только находитъ оспованія для готовыхъ иптуицій)) то не
долженъ ли такой тощій характеръ происходить или отъ ошибоч­
ной интуиціи, присущей ученикамъ, или отъ ихъ чувства, которое,
по сравненію съ чувствомъ Фехнера или Гегеля—все равно, что
свѣтъ луны предъ свѣтомъ солнца или вода предъ виномъ? *)
Но я имѣю также гораздо болѣе глубокое основаніе къ тому,
чтобы ввести Фехнера въ составъ моего изложенія. Его допуще-
н іе , что элементы сознательнаго опы т а свободно соединяю т ся и
разъединяю т ся,—то самое допущеніе, посредствомъ котораго абсо­
лютная философія объясняетъ отношеніе нашихъ душъ къ вѣч-
ному духу,—то самое, посредствомъ котораго эмпиризмъ объяс­
няетъ строеніе человѣческаго ума изъ подчипепныхъ душевныхъ
элементовъ не таково, чтобы намъ слѣдовало оставить его безъ
критики. Я намѣренъ разсмотрѣть его въ слѣдующей лекціи.

!) Г . Б р э д л и д о л ж ѳ н ъ б ы т ь д о и з в ѣ с т н о й с т ѳ и ѳ н и и с іш о ч е н ъ и з ъ ч и с л а тѣ х т ь, н а
кого я н а п а д аю н а э т и х ъ п о с л ѣ д п и х ъ с т р а н и ц а х ъ . С р . о со б ен н о т о , ч т о о п ъ
г о в о р и т ъ о н ѳ - ч е л о в ѣ ч е с к о м ъ с о з п а н ін в ъ A p p e a r a n c e a n d R e a l i t y , p p . 2 6 9 — 2 7 2 .
 ЛЕКЦІЯ ПЯТАЯ.

С оединеніе элементовъ сознанія.

Въ прошлой лекціи я далъ весьма краткій очеркъ мышленія

философа, отличающагося почти безпримѣрнымъ богатствомъ
воображенія въ частностяхъ. Я долженъ оправдаться передъ
тѣныо Фехнера въ томъ, что, излагая его, я такъ мало выдви-
нулъ наиболѣѳ существенное качество его гепія; но время, ко­
торымъ я располагаю, слишкомъ коротко для того, чтобы я могъ
лодробнѣе остановиться на особенностяхъ его философіи, и по­
этому я порехожу къ тому плану, который я намѣтилъ въ копцѣ
нашей предыдущей бесѣды. Я намѣренъ разобрать положеніе,
допускающее, что такъ пазываемыя состоянія сознанія могутъ
свободно отдѣляться другъ отъ друга, другъ съ другомъ ком­
бинироваться и сохранять неизмѣннымъ свое тожество, являясь
въ то же время частями данныхъ одновременно областей болѣе
обширнаго опыта.
Позвольте мнѣ, прежде scéro, объяснить, что я этимъ хочу
сказать. Слушая, напримѣръ, мой голосъ, вы, можетъ быть, не
обращаете вниманіе на какое-нибудь свое физическое ощущепіе,
связанное съ вашей одеждой или позой. Но, вѣроятно, ощуще-
ше это существуетъ, такъ какъ въ любой моменть, въ силу пе-
ремѣщенія вашего вниманія, это ощущеніе вмѣстѣ съ моимъ
голо со мъ можетъ попасть въ одно поле сознанія. Дѣло обстоитъ
такъ, какъ будто это ощущеніѳ сперва существовало отдѣльно,
a загѣмъ, внутренне не измѣнившись, комбинировалось съ дру­
гими вашими одновременно существующими ощущепіями. Ло
аналогіи съ этимъ явленіемъ, пантеистическій идеализмъ думаетъ,
7«
100 Плюралистическая вселенная.

что мы существуемъ въ абсолютѣ. Абсолютъ, иолагаетъ онъ,.

создаетъ міръ тѣмъ, что познаетъ его какъ цѣлое сразу въ
одномъ недѣлимомъ, вѣчномъ актѣ ‘). „Быть“, реально суще­
ствовать,—значить для насъ существовать такими, какъ насъ
познаетъ абсолють, а именно, въ соединеніп со всѣми осталь­
ными вещами и во всей полнотѣ нашего смысла. Одпако въ то
же самое время мы сущ ест вует не только реально и такъ, какъ
абсолютъ насъ познаетъ, по и въ качествѣ явленій, такъ какъ для
каждаго изъ насъ въ отдѣльности мы представляемся существую­
щими внѣ с в я т съ болыпинствомъ остальныхъ вещей и неспособ­
ными разъяснить съ достаточной полнотой, въ чемъ нашъ собствен­
ный смыслъ. И вотъ классическое ученіе пантеистическаго идеа­
лизма, отъ Упанишадъ до Джосіи Ройса, утверждаетъ, что конечные
познающіе умы, несмотря на ихъ видимое незпаніе, составляютъ
одно цѣлое съ познающимъ все. Въ наиболѣе ограниченныхъ
моментахъ нашего частнаго опыта implicite заключается абсо­
лютная идея, говоритъ намъ д-ръ Макъ-Таггартъ. Моменты, по
словамъ Ройса, существуютъ лишь въ отношеніи къ этой идеѣ.
Они истинны или ошибочны лишь благодаря ея присутствію,
бросающему на нихъ свою тѣнь; они являются органическими
частями болѣе обширнаго „я“, которое одно существуетъ вѣчно,.
Они су щ е ст в ую т лишь постольку, поскольку входятъ въ его
бытіе.
Такимъ образомъ, въ действительности существуетъ лишь.
• это одно „я“, заключающее въ своемъ сознаніи всѣ пизшія „я“;
оно является лоюсомъ, разрѣшающимъ всѣ проблемы и все по­
знающимъ. Ройсъ остроумно сравниваем» наше незнаніе, которое
въ нашемъ лицѣ врывается въ цептръ его совершеннаго позпа-
нія, и которое отдѣляетъ меня отъ васъ и насъ всѣхъ отъ абсо­
люта, съ тѣмъ невниманіемъ, въ которое часто впадаютъ наши
конечные умы, съ невниманіемъ по отпошешю къ такимъ скрыто
присутствующимъ частностямъ, какъ, напримѣръ, физическія
ощущснія, о которыхъ я только что говорилъ. Эти ощущенія
такъ же относятся къ нашимъ отдѣльнымъ умамъ, какъ наши
отдѣльные умы относятся къ абсолютному уму. Отдѣлыіость
обозначаете незыапіе,—я продолжаю цитировать Ройса,—а не-

1) R o y c e . T h e S p ir it o f M o d e m P h ilo s o p h y , p . 3 7 9 .
 V. Соединение элементовъ сознаніп. 101

знаиіе обозпачаетъ невнимаиіе. Мы конечны потому, что наши

воли, какъ таковыя, являются лишь частицами абсолютной воли;
потому, что воля пичто иное, какъ интересъ къ чему-нибудь,
а неполная воля неполный интересъ; и потому, что пеполпота
интереса есть невниманіе ко многому тому, что болѣе полный
интересъ заставилъ бы пасъ воспринять *).
Это объясненіе Ройса является наиболѣе смѣлой, послѣ Ге­
геля, попыткой внести пѣкоторое, доступное эмпирическому по-
стиженію, содержаніе въ понятіе нашего отношенія къ абсолют­
ному уму.
Я долженъ сознаться, что, предлагая вамъ подробпѣе разо­
брать эту гипотезу, я не могу преодолѣть волпенія. Это тонкій
и запутанный предметъ. Одно дѣло самому углубляться въ тон­
кости съ иеромъ въ рукахъ или изучать запутанные вопросы по
кнпгѣ, и другое дѣло читать о такихъ предметахъ публичную
лекцію. Тѣмъ не мепѣе, я не въ правѣ отказываться теперь оть
своей задачи, такъ какъ думаю, что въ этомъ именно пунктѣ
заключается, быть можетъ, жизненный узелъ совремепнаго со-
стояпія философіи, и мнѣ кажется, что уже подоспѣло, или
почти подоспѣло, время серьезно попытаться распутать этотъ
узелъ.
Можетъ быть, я уменьшу трудность предмета, если первую часть
моего разсужденія изложу просто въ формѣ личной исповѣди.
Въ 4890)году я издалъ книгу по психологіи 2), въ которой
мнѣ пришлось изслѣдовать- цѣнность одного объясненія нашихъ
высшихъ умственныхъ состояній,—объясненія, которое пользова­
лось болыпимъ успѣхомъ среди психологовъ, наиболѣе склон-
ныхъ къ біологіи. Внушенное отчасти ассоціаціей представлоній,
отчасти аналогіей съ химическими соединениями, это ученіе
разематривало сложный умственныя состоянія, какъ продукты
автоматическая) соединенія простыхъ состояній. Оба Милля го­
ворили о психической химіи; Вундтъ — о „психическомъ син-
тезѣ", въ которомъ могутъ развиться свойства, не содержащіяся
въ элементахъ; a такіе писатели, какъ Спенсеръ, Тэнъ, Фискъ,
Барратъ и Клиффордъ предложили великую эволюціонную тео-

<) T h e W o r l d a n d t h e I n d i v i d u a l , v o l I I , p . 5 8 — 6 2 .
-) [ T h e P r i n c i p l e s o f P s y c h o lo g y , 2 v o l .]
102 Плю ралистическая вселенная.

рію, которая, не признавая существованія душъ, „я“ или дру­

гихъ принциповъ единства, представляла себѣ дѣло такимъ
образомъ, что первичныя единицы духовнаго вещества или ду­
ховныхъ частицъ, соединяясь другъ съ другомъ, въ результатѣ
послѣдовательныхъ смѣнъ соединеній и возсоединеній произво-
дятъ такимъ образомъ наши высшія и наиболѣе сложныя псп-
хическія состоянія. Элементарное чувствованіе А, напримѣръ,
и элементарпое чувствовапіе В, появляясь при извѣстныхъ усло-
віяхъ, комбинируются, согласно этой теоріи, въ одпо чувствова-
ніе А -|-В , которое, въ свою очередь, комбинируется съ возник­
шимъ подобнымъ же образомъ чувствовапіемъ С -f- D, пока, нако­
нецъ, весь алфавитъ цѣликомъ не появится въ одномъ полѣ
созпанія; при этомъ нѣтъ надобности предполагать существова-
ніе какого-нибудь другого принципа или принциповъ сознанія,
помимо чувствованій самихъ отдѣльныхъ буквъ. Предполагается,
что „всѣ“ эти чувствованія въ соединепіи свидѣтельствуютъ о
томъ, о чемъ каждое изъ нихъ свидѣтельствуетъ въ отдѣльно-
сти. Но ихъ раздѣлительное познапіе не создаешь , посредствомъ
особаго акта, ихъ собирательнаго познанія, оно есть ихъ собира-
тельпое позпапіе. Высшая форма сознанія суть низшія формы
„взятыя вмѣстѣ“; высшая форма, „взятая отдѣльно“, состоитъ
только пзъ нихъ и есть ничто иное, какъ онѣ. Таково, по край-
пѣй мѣрѣ, папболѣе прямое пониманіе этой теоріи, и этого
пониманія я придерживался въ соотвѣтствугощей главѣ моей
Лсихологіи.
При поверхностномъ взглядѣ мы здѣсь имѣемъ полную ана-
логію съ соедипеніемъ Н2 и 0 въ водѣ, по если вглядѣться
ближе, то аналогія окажется очень шаткой. Когда химикъ гово­
ритъ намъ, что два атома водорода и одинъ атомъ кислорода
комбинируются сами собой въ новую слояшую субстанцію „вода“,
то онъ знаетъ (если онъ придерживается механическаго взгляда
на природу), что это лишь сокращедпое выраженіе болѣе слож-
наго факта. Этотъ фактъ состоитъ въ томъ, что, когда Н3 и О,
вмѣсто того чтобы оставаться совершенно отдѣльно, вступаютъ
въ тѣсное сожительство, напримѣръ, въ положеніи Н—0 —Н, они
дѣйствуютъ иначе н а окруоісаюгщія тгъла: теперь они моютъ пашу
кожу, растворяютъ сахаръ, тушатъ огонь и т. д., чего они не могли
сдѣлать при ихъ прежнемъ положеніи. „Вода“ есть лишь наш е
 У. Соединеніе элементовъ сознанія. 103

пазваніе того, что специфически проявляется въ этихъ дѣйствіяхъ.

Но если бы не было кожи, сахара и огня, ничто не свидѣтсль-
ствовало бы о томъ, что можпо говорить о водѣ. Мы продолжали бы
говорить раздѣльно объ II и объ О, лишь отмѣчая, что въ данный
моментъ они дѣйствовали въ новомъ положеніи Н—О—Н.
Въ прежнихъ сочиненіяхъ но психологіи душа или „я“ играли
роль сахара, огня и кожи. Низшія чувства производили дѣйствія
на душ у у а ихъ созпаваемыя соединенія были лишь реакціями
души. Когда вы перомъ щекочете кому-нибудь лицо, то онъ смѣется;
точно такъ же, когда вы зрительньгмъ и мускульнымъ чувствомъ
одновременно пощекочете его иптеллектъ, онъ въ отвѣтъ за­
смеется своей категоріей „пространства“; но было бы ошибочно
видѣть въ „пространствѣ“ лишь простую сумму этпхъ болѣе
простыхъ чувствованій. Это скорѣе новый и сдипичный психи-
ческій продукта, который способенъ вызвать въ умѣ свое ком­
бинированное дѣйетвіе.
Разбирая эту теорію духовныхъ частицъ, я считалъ себя обя-
заннымъ настаивать на послѣднемъ взглядѣ. Такъ называемые
умственные соединенія суть простыя исихическія реакціи высшаго
типа. Сама ихъ форма,—говорилъ я,—есть нѣчто новое. Мы не
можемъ сказать, что знаніе алфавита, какъ такого, есть лишь
двадцать шесть знаній, каждое объ отдѣльной буквѣ; вѣдь тогда
какъ каждое изъ этихъ двадцати шести раздѣльныхъ знаній
относится къ одной ісакой-пибудь буквѣ безъ другихъ, такъ на­
зываемая сумма ихъ есть одно знаніе обо всякой буквѣ вмѣстѣ
съ другими. Такимъ образомъ, есть нѣчто повое въ собиратель-
номъ сознапіи; правда, опо познаетъ тѣ же самыя буквы, но оно
познаетъ ихъ этимъ новымъ путемъ. Лучше всего,—говорилъ я
(стараясь избѣгать допущенія души, я, или иного фактора ком-
бинацій),—лучше всего смотрѣть па сознаніе алфавита, какъ на
двадцать седьмой фактъ, замѣняющій, а не суммирующій двадцать
шесть болѣе простыхъ сознаній, полагая при этомъ, что если гіри
извѣстныхъ физіологическихъ услошяхъ порождаются только
эти послѣднія, то въ результатѣ иныхъ, болѣе сложпыхъ, физіо-
логическихъ условій порождается иное. Не слѣдуетъ, поэтому,
говорить, продолжалъ я,—что высшія состоянія состоять изъ
болѣе простыхъ или что они суть тожественны съ послѣдними;
вѣрнѣе надо сказать, что они познаютъ то же самое. Это разные
104 Плюралистическая вселенная.

умственные факты, по они знаютъ каждый своимъ собственнымъ

специфическимъ путемъ одни и тѣ же объективный А, В, С и I).
Теорія комбинаціи является такимъ образомъ несостоятель­
ной, будучи иелѣпой въ логическомъ отпошеніи и безполезной
съ практической точки зрѣнія—таковъ выводъ, къ которому я
былъ принужденъ прійти. Что бы вы ни говорили, a двѣнадцать
мыслей, содержащихся въ столькихъ же отдѣльныхъ словахъ, и
одпа мысль всей фразы не одна и та же психическая вещь.
Высшія мысли,—утверждалъ я,—суть пеихическія единицы, а ио
продукты соединенія; но при этомъ. какъ собирательное множество,
опи могутъ познавать тѣ же самые объекты, которые при другихъ
условіяхъ познаются, каждый въ отдѣльности, пѣкоторымъ коли-
чествомъ простыхъ мыслей.
Въ продолженіе многихъ лѣтъ я строго держался этого
взгляда*) и основанія, которыя у мепя для этого были, казались
мнѣ все это время приложимыми и къ тому мнѣнію, но которому
абсолютный умъ относится къ папіимъ умамъ такъ, какъ цѣлое
относится къ своимъ частямъ. Если же это мнѣніе несостоятельно
въ психологіи конечнаго ума, то оно несостоятельно также и въ
метафизикѣ. Любимой метафорой трансцендентализма всегда была,
какъ я вамъ педавно говорилъ, грамматическая фраза. Съ физи­
ческой точки зрѣнія такая фраза состоитъ, несомнѣнно, изъ пред-
ложеній, иродложепія изъ словъ, слова изъ слоговъ и слоги изъ
буквъ. Мы можемъ понять каждое слово и тѣмъ не мепѣе ne пони­
мать фразы; но какъ только памъ блеснетъ смыслъ всей фразы;
всѣ слова займутъ опредѣленныя мѣста въ этомъ смыслѣ. Точно
также, согласно нашимъ трансцендентальнымъ учителямъ, абсо­
лютный разумъ мыслитъ всю фразу, тогда какъ мы, въ зависи­
мости отъ нашего положенія въ ряду мыслящихъ существъ,
мыслимъ одно предложеніе, слово, слогь или букву. Большинство
пзъ насъ, какъ я сказалъ, лишь простые слоги въ устахъ Аллаха.

! ) Д о с и х ъ п о р ъ я в и ж у ізъ н е м ъ н а и л у ш і й с п о с о б ъ о п и с ы в а т ь з н а ч и т е л ь н о е
ч и с л о в ы с ш и х ъ о б л а с т е й н а ш е г о с о з п а н ія . М о ж н о д о к а з а т ь , ч т о о н ѣ н е с о д е р ж а т ь
п ъ с с б ѣ іш з ш п х ъ с о с т о я ш й , п о з н а ю щ и х ъ т ѣ ж е о б ъ е к т ы . О д н а к о и о о т н о ш е н ію к ъ
и н ы м ъ п с и х и ч е с к н м ъ о б л а с т я м ъ э т о н е в ѣ р н о . В о т ъ п о ч е м у в ъ P s y c h o lo g ic a l R e v ie w
1 8 9 5 , v o l. И , p . 1 0 5 (с м . о с о б е н н о p p . 1 1 9 — 1 2 0 ), я , о т к р ы т о о т к а з а в ш и с ь в ъ и р и н -
ш ш ѣ о т ъ м о е г о п р е ж н ж -о в о з р а ж е н ія , с о с т о я в ш а г о в ъ т о м ъ , ч т о я у к а з ы в а л ъ н а
о б л а с т и с о з н а н і я , о б р а з о в а н н ы й и з ъ б о л ѣ е п р о с т ы х ъ „ ч а с т е й “ , н р е д о е т а ш іл ъ ф а к т а м ъ
р а з р ѣ ш а т ь п оттросъ о т д ѣ л ь н о н ъ к а яе д о м ъ д а н и о м ъ с л ѵ ч а ѣ .
 V. Соединѳніе элементовъ сознанія. 105

А такъ какъ Аллахъ первый вступаетъ въ порядокъ бытія, то и

первой появляется вся фраза цѣликомъ, появляется логосг, ко­
торый образуетъ вѣчную, абсолютную мысль. Липгвисты гово­
рятъ намъ, что начало рѣчи связано съ попытками человѣка
высказывать утверждения. Употребляемые для этого въ началѣ
зачаточные сиптетическіе звуки голоса мало-по-малу приняли сте­
реотипную форму и только впослѣдствіи, гораздо позже, образо­
вали грамматическія части рѣчи. Дѣло обстоитъ пе такъ, что
люди сперва изобрѣли буквы и составили изъ нихъ слоги, затѣмъ
изъ слоговъ составили слова, а изъ словъ—фразы; напротивъ,
люди шли какъ разъ въ обратномъ паправленіи. Вотъ почему
трансценденталисты утверждаютъ, что полная, абсолютная мысль
есть предварительное условіе нашихъ мыслей, и что мы, конечныя
созданія, существуешь лишь постольку, поскольку абсолютная
мысль признаетъ насъ фрагментами своего собственнаго слова.
Эта метафора такъ красива и такъ буквально приложима,
кромѣ того, къ массѣ болѣе простыхъ „цѣлыхъ“ нашего опыта,
что большинство изъ насъ, при первомъ же знакомствѣ съ ней,
убѣждаются въ ея всеобщей примѣнимости. Мы видимъ, что пе
можетъ появиться ни одной дождевой капли, если нѣтъ „цѣлаго“
ливня, ни одного пера, если нѣтъ „цѣлой“ птицы, съ шеей и
зобомъ, клювомъ и хвостомъ заразъ. И вотъ мы безъ всякихъ
колебаній выставляемъ законъ, что часть чего бы то пи было
можетъ существовать лишь постольку, поскольку также суще­
ствуетъ цѣлое. Затѣмъ, въ виду того, что всякая, какая бы то пи
была, вещь является частью цѣлой вселенной, и такъ какъ (если
мы идеалисты) все, часть ли то, или цѣлое, существуетъ только
поскольку есть свидѣтель, мы приходимъ къ выводу, что неогра­
ниченный абсолютъ, какъ свидѣтель цѣлаго, есть единственное
основапіе для сѵществованія всякаго частичнаго факта, въ томъ
числѣ факта нашего собственнаго существовапія. Себя самихъ мы
мыслимъ, такъ сказать, только въ качествѣ иѣсколькихъ перьевъ,
способствующихъ образовапію этой абсолютной птицы. Перенося
аналогію отъ пѣкоторыхъ „цѣлыхъ“ нашего повседневнаго опыта
на „цѣлое цѣлыхъ“, мы легко становимся абсолютными идеа­
листами.
Но если, вмѣсто того чтобы поддаваться соблазнамъ нашей
метафоры, будь то фраза, ливень или птица, мы болѣе тща­
106 Плюралистическая вселенная.

тельно анализируолгъ внушаемое ею представленіе о томъ, что мы

являемся составными частями вѣчнаго поля сознанія абсолюта,
то мы встрѣтимся съ очепь серьезными затрудненіями. Прежде
всего то затрудненіе, которое я нашелъ въ теоріи духовныхъ
частицъ. Если абсолютъ создаетъ насъ тѣмъ, что познаетъ пасъ,
то какимъ образомъ можемъ мы существовать иначе, чѣмъ такъ,
какъ онъ пасъ познаетъ? Дѣло въ томъ, что познаетъ онъ каждаго
изъ насъ въ неразрывной связи со всѣмъ остальнымъ. Одпако,
если существовать, значить лишь быть предметомъ опыта, какъ
утверждаетъ идеализмъ, мы песомпѣнио существуемъ иначе, по­
тому что мы даны самимъ себѣ въ опытѣ въ состояніи невѣдѣнія
и раздѣльностп. На самомъ дѣлѣ, мы отличаемся отъ абсолюта
не только педостаткомъ, по и излишкомъ. Наше незнаніе, напр.,
порождаете любознательность и сомнѣпія, которыя не могутъ
волновать абсолютъ, такъ какъ онъ отъ вѣка обладаетъ разрѣше-
ніями всѣхъ вопросовъ. Наше безсиліе обрекаетъ насъ на стра-
дапія, паше несовершенство обрекаетъ пасъ на грѣхи, которые
ему чужды въ силу его совершенства. То, что я сказалъ объ
алфавитѣ и буквахъ, примѣнимо точно также къ абсолютному
опыту и пашимъ онытамъ. Каково бы ни было это отношеніе,
оно, повидимому, пе есть отношеніе тожества.
Невозможно согласовать частпости нашего опыта, если видѣть
въ насъ лишь умственные объекты абсолюта. Богъ, будучи отличенъ
отъ абсолюта, создаетъ веіцп тѣмъ, что проицируетъ внѣ себя
столько же субстанцій, обладающихъ свойствомъ perseitatis, какъ
говорили схоластики. Но объекты мысли не суть вещи per se.
Они существуютъ лишь д ля мыслящаго ихъ субъекта и только
такъ, какъ онъ ихъ мыслитъ. Какимъ же образомъ они могутъ
пріобрѣсти отдѣльную жизнь за свой собственпый счетъ и начать
мыслить себя совершенно иначе, чѣмъ ихъ мыслитъ абсолютъ?
Это все равно, какъ если бы дѣйствующія лица повѣсти отдѣли-
лись отъ страпицъ и упіли бы по своимъ личпымъ дѣламъ, не
имѣющимъ ничего общаго съ повѣетвованіемъ автора.
Третье затрудненіе состоитъ въ слѣдующемъ: метафора съ
птицей взята изъ физическаго міра; по если мы взглянемъ глубже,
то въ фивическомъ мірѣ пѣтъ реальнаго синтеза. „Цѣлыя“ ие
реальны въ этомъ мірѣ, реальны только части. „Птица“ есть паше
пазваиіе, данное нами физическому факту извѣстной группы орга-
 V. Соедішеніс элементовъ созттапія. 107

, новъ, точно такъ же какъ „Большая Медвѣдица" есть наше на-

звапіе извѣстпой группы звѣздъ. „Цѣлое“, будетъ ли это птица или
1 созвѣздіе, есть ничто иное какъ наше воззрѣпіе, нпчто ипое какъ
, дѣйствіе на нашу чувственность, произведенное одновременно
, множсствомъ вещей. Это дѣйствіе не можетъ быть выполпепо
^ какимъ-иибудь оргапомъ или какой-нибудь звѣздой и пе можетъ
быть предметомъ опыта помимо сознанія зрителя ‘). Такимъ обра­
зомъ въ физическомъ мірѣ, какъ таковомъ, не существуетг „всего
* цѣлаго“, а существуютъ лишь „каждое единичное“,—такова, по
крайней мѣрѣ, „научная“ точка зрѣнія.
Наоборотъ, въ умственномъ мірѣ „цѣлыя“ дѣйствительно реа­
лизуется per se. Смыслъ цѣлой фразы въ такой же мѣрѣ есть
фактъ реальнаго опыта, какъ и чувствовапіе каждаго слова;
опытъ, присущій абсолюту, такъ яге существуетъ для него, какъ
вашъ опытъ для васъ, а мой—для меня. Такимъ образомъ, ана-
логія съ птицей и перьями не даетъ вамъ ничего, если только
вы пе превратите абсолютъ въ пѣкоторый раздѣльный умствен­
ный факторъ, воззрѣніе котораго образуется въ немъ, благодаря
нашимъ отдѣльнымъ ѵмамъ, аналогично воззрѣнію птицы, кото­
рое образуютъ перья, клювъ и т. д., въ этихъ самихъ умахъ. Въ
такомъ случаѣ „цѣлое“, какъ его опытъ, было бы его объединяю­
щей реакціей на наши опыты, а не самими этими опытами, само­
стоятельно екомбиііировавшимися. Такой взглядъ согласовался бы
съ теизмомъ, для котораго Богъ есть отдѣльное существо; по не
съ пантеистическимъ идеализмомъ, сущность котораго состоитъ
въ утвержденіи того, что мы буквально части божества, а оно—
это мы въ своей цѣлостности, при чемъ подъ словомъ „мы“
здѣсь слѣдуетъ, разумѣется, понимать всѣ конечные факты все­
ленной.
Я васъ увлекаю въ такія глубины, которыя, я боюсь, пеумѣстны
въ краткой лекціи. Столь сложные вопросы должны быть, такъ
сказать, расщипываемы иглами, а въ лекціяхъ слѣдуетъ оста­
ваться па высотѣ птичьяго полета. Какъ бы тамъ ни было, прак-
тическій выводъ изъ всего мною сказаннаго, поскольку это отно­
сится ко мнѣ, сводится къ слѣдующему: если бы я читалъ лекціи

!) Я о т в л о к а ю с ь з д ѣ с ь о т ъ с о з н а н ія , в р и с у щ а г о с а м о м у ц ѣ л о .м у , с с л н т а к о е с о -
з н а н іе с у щ о е т в у е т ъ .
108 ІІлюра л нети ч еская вс ел еин а я .

объ абсолготѣ ыѣсколько лѣтъ тому назадъ, я бы не колеблясь

настаивалъ на этихъ затрудненіяхъ и развилъ бы ихъ еще дальше
для того, чтобы показать, что гипотеза абсолюта не только не убѣ-
дптельна съ логической точки зрѣнія, но и внутрепне-противо-
рѣчива, такъ какъ ея представленіе о томъ, что части и цѣлое—
лишь два названія того же самаго, не выдерживаетъ серьезной
критики. Если вы будете придерживаться чисто физическихъ эле­
ментовъ, напримѣръ, звѣздъ, то „цѣлое“ не существуетъ; если же
назовете „цѣлое“ умственнымъ, то это цѣлое, вмѣсто того, чтобы
быть гоягественнымъ съ частями, является скорѣе цѣльнойреак-
ціей иа эти части со стороны пезависимаго высшаго свидѣтеля,
какимъ себѣ представляетъ Бога теизмъ.
Пока таково было состояніе моего собственнаго ума, я пе могъ
принять представленія объ автоматичсскомъ соединеніи въ выс-
шихъ сферахъ опыта, такъ же, какъ я не могъ принять его по отпо-
шенію къ пиэшимъ сферамъ, въ главѣ объ духовныхъ частицахъ.
Поэтому, я считалъ себя выеуледенпымъ признать абсолютъ не-
возможпымъ; а та безпрепятствеипая свобода, съ какой папте-
истпческіе и моиистическіе идеалисты переступали логическія
преграды, поставленный задолго до мепя Лотце и другими мысли­
телями (въ моемъ изложеніи я лишь ссылался на пихъ), немало
поражала мепя и, признаюсь, вызывала во мпѣ пегодованіе и зависть.
Зависть потому, что въ глубинѣ души, въ силу мотивовъ, о ко­
торыхъ я скажу далѣе, я и самъ желалъ такой свободы; а него-
дованіе потому, что мои абсолготистскіе друзья какъ будто похи­
тили и присвоили себѣ иривилегію бранить то, что опи только
что хвалили. Для установлснія своего абсолюта они пользовались
интеллектуалпстическимъ типомъ логики, а когда пріемы этой
логики направлялись противъ нихъ, они смотрѣли на нихъ съ пре-
небрежепіемъ. Мпѣ казалось, что имъ слѣдовало бы, по крайней
мѣрѣ, упомянуть о тѣхъ возраженіяхъ, которыя мнѣ представи­
лись столь неопровержимыми. Я склонился передъ этими возраже-
ніями, несмотря на свою „волю къ вѣрѣ“ въ силу чисто логической
совѣстливости. А они, проповѣдуя презрѣпіе по адресу „воли къ
вѣрѣ“ и свою вѣриость чистой раціональности, просто игнориро­
вали ее. Пріемъ простой, по врядъ ли чистосердечный. Фехнеръ,
правда, былъ достаточно чистосердеченъ, такъ какъ онъ никогда
и не думалъ объ этихъ возражепіяхъ, но послѣдующіе писатели,
 V. Соединеніе элементовъ сознапія. 109

какъ, напримѣръ, Ройсъ, которымъ, надо полагать, они были

извѣстны, обошли ихъ молчаніемъ. Я составилъ себѣ такое впе-
чатлѣпіе, какъ будто эти философы слишкомъ легко получили
позволсніе на „волю къ вѣрѣ“ въ монизмъ. Что касается меня,
то моя совѣсть пе дала бы мнѣ такого шпрокаго иозволенія.
На этомъ я закапчиваю свою личную исповѣдь, нри помощи
которой вы дали мпѣ возможность ввести васъ въ разематри-
ваемый вопросъ. Разсмотримъ его теперь болѣе объективно.
Основное затрудненіе, на которое я указалъ, это множество
противорѣчій, па которыя идеалистическіе монисты не обращаютъ,
повидимому, внимапія. Прежде всего, они приписываютъ всяко­
му существованію умственный или опытпый характеръ; одпако я
нахожу у нихъ въ то яге время несовмѣстимую съ этимъ харак­
теромъ вѣру въ то, что высшее и низшее во вселенной — тояге-
ственны въ своей сущности. Эта несовмѣстимость вытекаетъ изъ
общепринятаго ученія о немъ; правъ или не правъ Беркли въ
своемъ утвержденіи о матеріальномъ сущеетвованіи, что его esse
есть sentiri, несомнѣнио правильно утвержденіе, относящееся къ
умст венному существованію, что его esse есть sentiri или ехре-
гігі. Если я чувствую боль, то именно ту боль, которую я чув­
ствую, независимо отъ того, какимъ образомъ возникло во мпѣ
это чувство. Никто не станетъ утверждать, что боль, какъ тако­
вая лишь является въ видѣ боли, а сама по себѣ есть нѣчто
иное, на томъ основапіи, что быть предметомъ умствепнаго опыта
значить только быть явленіемъ для кого-нибудь.
Такимъ образомъ, идеалисты, о которыхъ я говорю, должны
были бы сдѣлать одно изъ двухъ (они не дѣлаютъ ни того, пн
другого): или опровергнуть представленіе о томъ, что умствеппыя
состояния суть такъ, какъ они являются; или держаться того пред-
ставлепія, что слѣдуетъ допустить отдѣльпый факторъ объедине-
нія для выполненія фупкцій всепознающаго субъекта, точно такъ
же какъ паши души, наши я, въ популярной философіи выполня­
т ь функціи субъекта частичного познапія. Иначе это похоже па
акціонерпое общество, въ которомъ всѣ пайщики и нѣтъ кассира
или директора. Если бы наши конечные умы выражали билліоиъ
фактовъ, тогда ихъ умъ, нознающій нашъ билліопъ, составлялъ бы
вселеныую изъ билліона и одного факта. Но трансцендентальный
идеализмъ столь же мало, какъ и физіологическая психологія..
 Плюралистическая вселенная.

расположелъ къ признанно активныхъ принциповъ, называемых?,

душами: онъ полагаетъ, что Кантъ разрушилъ ихъ окончательно.
И хотя нѣкохорые ученики говорятъ о трансцендептальномъ
едипствѣ апперцепціи (которое они провозглашаютъ паиболѣе
цѣннымъ наслѣдствомъ, оставленнымъ Кантомъ потомству), какъ
о комбипирующемъ факторѣ, господствующее теченіе мопистиче-
скаго вліяпія несомнѣнно направлено па такое истолкованіе, ко­
торое видитъ въ пемъ лишь свидѣтеля „всего цѣлаго“, чье поле
зрѣнія мы, конечные свидетели, пе порождаемъ, a скорѣе соста­
вляемъ. Мы—буквы, онъ—алфавитъ; мы отдѣльныя черты, онъ—
лицо; не то, чтобы алфавитъ или лицо были чѣмъ то новымъ по
отношенію къ буквамъ или чертамъ; вѣрнѣе, это лишь другое
названіе для тѣхъ же буквъ и чертъ. Форма всего цѣлаго отли­
чается, разумѣется, отъ формы каждаго единичнаго, но содержа­
ние въ пихъ одно и то же, и форма единичнаго есть лишь не­
объяснимое явленіе.
Но это, какъ вы видите, противорѣчитъ другому идеалисти­
ческому принципу, въ силу котораго умственный фактъ есть то,
чѣмъ онъ является. Если видимыя проявлепія формы всего цѣ-
лаго и формъ каждаго единичнаго столь различны, то эти формы
не могутъ быть тожественными.
Выходъ изъ этого затрудненія (если только мы не желаемъ
окончательно отбросить логику тожества) состоитъ, повидимому, въ
томъ, чтобы открыто признать форму всего цѣлаго и формы каждаго
единичнаго за два отличныхъ другъ отъ друга порядка свидѣ-
телей и присвоить каждому низшему свидѣтелю зпаніе только
■своего собственнаго „содержанія“, а высшему свидѣтелю—позна-
ніе всѣхъ низшихъ свидетелей, познаніе ихъ цѣлаго содержанія
сложенпаго вмѣстѣ, познапіе ихъ отношеній другъ къ другу и по-
знаніе того, въ какой степени каждому изъ нихъ присуще незнапіе.
Вполнѣ очевидпо, что эти два типа свидѣтельствованія не тоже-
ствеппы. Принимая ихъ, мы приходимъ къ плюрализму, а пе къ
монизму. Въ упомянутой мною главѣ моей ГІсихологіи я открыто
сталъ на такую плюралистическую точку зрѣнія, разематривая
каждое цѣлостное поле сознанія какъ отдѣльную сущность и
утверждая, что высшія области сознанія превосходить низшія
лишь въ функціональномъ отношеніи, т.-е. обладаютъ болѣе пол-
нымъ знаніемъ относительно тѣхъ же объектовъ.
 V. Соедішеніе элементовъ сознанія. Ill

Сами монисты извиваются какъ червяки иа крючкѣ, ста­

раясь избѣжать плюралистическихъ, или, по меньшей мѣрѣ,
дуалистическихъ выраженій; но это имъ не удается. Опи гово­
рятъ о вѣчной и временной #„точкахъ зрѣнія“; о вселенной, въ
ея безкопечпомъ „аспектѣ“ или въ ея конечномъ „объемѣ“; они
говорятъ, что „qua (поскольку) міръ абсолютенъ“—онъ одпо^ „qua
(поскольку) относителенъ“—онъ нѣчто другое; они противопола-
гаютъ „истину“ міра его „явленіямъ“; они отличаютъ цѣлостный
и частичный способы его „ностиженія“ и т. д.; но они забываютъ,
что въ силу идеалистичсскихъ принциповъ создавать такія раз-,,
личія равносильно тому, чтобы создавать различныя существова-
нія, или что, во всякомъ случаѣ, всѣ эти различныя точки зрѣ-
нія, аспекты, явленія, способы пониманія и т. п. ничто иное, какъ
безсмысленныя слова,рели только пе предполагать на ряду съ
неизмѣняющимся содержаніемъ дѣйствнтельности разнообразія
свидѣтѳлей, которые различно испытываютъ или берутъ это со-
держаніе, при чемъ абсолютный умъ является именно тѣмъ сви-
дѣтелемъ, который его беретъ наиболѣе полно. ■
Въ самомъ дѣлѣ, остановитесь, если можете, еще одинъ мо-
ментъ на этомъ вопросѣ. Спросите, что заключаешь въ себѣ это
понятіе вещи, которая различно является съ различныхъ точекъ
зрѣнія. Если не существуетъ внѣшняго свидѣтеля, то вещь мо-
жеть являться лишь самой себѣ: единичныя вещи или части—
своимъ различнымъ я во времени, а все или цѣлое—самому себѣ
въ вѣчности. Такимъ образомъ, различныя „я“ вырываются на­
ружу изъ того, на внутреннемъ едипствѣ чего настаиваютъ абсо­
лютисты. Но какъ можетъ акт уально единое проявляться въ дѣіі-
стеіи столь мпоягественно?—Помѣстите вашихъ свидѣтелей, гдѣ
вамъ угодно, внѣ или внутри того, о чемъ опи свидѣтельствуютъ,
въ концѣ концовъ въ силу принциповъ идеализма эти свидѣтели
должны быть различны, такъ какъ различно то, о чемъ они свидѣ-
тельствуютъ.
Боюсь, что я выражаюсь слишкомъ темно,—многіе изъ васъ,
я увѣренъ, томятся этими логическими тонкостями. Будьте
плюралистомъ или монистомъ, говорите вы, но ради Бога не
останавливайтесь такъ долго на вашихъ доказательствахъ. Это
напоминаетъ одпу изъ эпиграммъ Честертона, которая говоритъ,
что! единственная вещь, лишающая человѣка разеудка,— это ло­
112 Плюралистическая вселенная.

гика. ) Но въ умѣ ли я или иѣтъ, а вы должны, даже будучи

трапсценденталистами, признать, что мое смущеяіе указываетъ
иа затрудпенія, со всѣхъ стороиъ осаждающія моиистическій
идеализмъ. Какой толкъ называть части и цѣлое однимъ и тѣмъ
же тѣломъ опыта, если вамъ въ то же время приходится гово­
рить, что цѣлое, „какъ такое“ есть одинъ видъ опыта, а каждая
часть „какъ такая“—другой?
Итакъ, до сихъ поръ мы имѣли дѣло лишь съ затруднениями,
никакого прочиаго разрѣшеиія вопроса у насъ пока иѣтъ, такъ
какъ я былъ занятъ одной лишь критикой. Поэтому, вамъ, вѣ-
роятпо, будетъ утѣшительпо слышать, что теперь завернувъ за
этотъ уголъ, я пачиу изслѣдованіе о томъ, какія у насъ имѣются
возможности дальнѣйшаго движснія впередъ.
Для того, чтобы расчистить путь, я васъ прежде всего по­
прошу отмѣтить слѣдующее. То, что такъ смутило мою логиче­
скую совѣсть, это пе столько абсолютъ самъ по себѣ, сколько
всѣ тѣ предположепія одного съ нимъ рода, иаивысшимъ
образцомъ которыхъ является абсолютъ; я говорю о собиратель-
ныхъ оиытахъ, которые будто бы тожественны съ ихъ состав­
ными частями, а между тѣмъ вещи испытываются совершенно
различно въ обоихъ этихъ случаяхъ. Если какой-нибудь такой
собирательный опытъ возможенъ, то, разумѣется, съ чисто-ло­
гической точки зрѣпія, возможно также существованіе абсо­
люта. Въ одной пзъ предшествующихъ лекцій я говорилъ про­
тивъ абсолюта съ иныхъ точскъ зрѣнія; сегодня же я поста­
вилъ себѣ задачей разематривать его лишь какъ пользующійся
наиболынимъ успѣхомъ въ Оксфордѣ образецъ того, что вызвало
во мнѣ столь глубокое логическое недоумѣпіе. Логически я не
вижу, какимъ образомъ собирательный опытъ любой степени мо-
жегь быть логически отожествленъ съ рядомъ опытовъ раздѣли-
тельныхъ. Это два совершенно различныхъ поиятія. Вышло такъ,
что абсолютъ оказался тѣмъ именно собирательнымъ опытомъ,
на тожественности котораго настаивали оксфордскіе идеалисты;
вотъ почему я взялъ его въ качествѣ главнаго примѣра. Но
фехперовская душа земли и всякое другое существо болѣе вы-
сокаго или болѣе низкаго порядка могло бы сослужить мнѣ ту
же службу: къ этимъ собирательнымъ опытамъ приложимо то же
логическое возражепіе, что и къ абсолюту.
 У. Соедшіеніе элементовъ сознанія. 113

Вотъ что я считалъ нужнымъ сказать для того, чтобы выяс­

нить вамъ объектъ моихъ нападеній. Моя логика ополчается
противъ отожествленія собирательнаго и раздѣлительнаго, а не
только противъ абсолюта, какъ частнаго примѣра такого отоже-
ствленія.
Обратимся теперь къ болѣе непосредственному разсмотрѣніго
вопроса. Скажемъ ли мы, что всякій слолшый умственный фактъ
есть особая психическая сущность, возникающая вслѣдъ за мас­
сой другихъ психических?» сущностей, ошибочно названпыхъ ея
частями, которыя она превосходитъ въ функціональпомъ отно-
шеніи, по вовсе пе суммируетъ въ буквальномъ смыслѣ этого
слова? Такого взгляда я держался въ моей Психологіи; если слѣ-
довать этому взгляду въ богословіи, то нужпо отвергнуть абсо­
лютъ, какъ его обычно понимаютъ, и поставить иа его мѣсто
„Бога“ теизма. Намъ придется также отвергнуть фехнеровскую
„душу земли“ и всѣ другіе сверхчеловѣческіе собирательные
опыты любой степени; по крайней мѣрѣ постольку, поскольку
ихъ ечитаютъ составленными изъ пашихъ болѣе простыхъ душъ
такъ, какъ въ это вѣрилъ Фехнеръ. Мы должпы были бы отверг­
нуть все это во имя непреложной логики тожества, говорящей
намъ, что отожествлять какую-нибудь вещь и иное по отноше-
нію къ ней значить впадать въ преступное противорѣчіе съ
самимъ собой.
Но если мы представимъ себѣ то философское положеніе, къ
которому мы такимъ образомъ пришли, то мы увидимъ, что оно
врядъ ли можетъ быть терпимо. Оставаясь вѣрпыми логическому
виду раціопальности, мы грѣшимъ противъ другихъ ея видовъ.
Вселенная теряетъ свою непрерывность. Могутъ ли эти поля
- опыта, такъ точно замѣщагощія другъ друга и познающія то же
самое, но все въ болыпемъ и болыпемъ объемѣ, отъ простѣйша-
го чувствованія вплоть до абсолютнаго позпапія, не имѣть чего-
нибудь общаго въ своемъ бытіи, разъ въ ихъ познавательной
функціи столь явно обнаруживается общее? Ихъ правильное слѣ-
дованіе другъ за другомъ при такихъ условіяхъ является пепо-
нятпымъ чудомъ. Если вы мнѣ возразите, что общій имъ всѣмъ
объектъ самъ по себѣ способенъ сдѣлать непрерывными рядъ
свидѣтельствъ, то за вами слѣдуетъ та же неуловимая логика
съ вопросомъ: какимъ образомъ можетъ одинъ и тотъ же объектъ
Ш ю ралистич. вселеппал. 8
 14 Плюралистическая вселенная.

являться въ столь различныхъ видахъ? Различіе его явлепій

разбиваетъ его въ множественность; и нашъ міръ объектовъ
распадается на цѣлый рядъ несвязанныхъ другъ съ другомъ ча­
стей и становится столь же прерывнымъ, какъ и міръ субъектовъ.
Получающаяся въ результатѣ ирраціопальность въ самомъ дѣлѣ
пепріемлема.
Я только что говорилъ, что я завидовалъ Фехнеру и другимъ
паптеистамъ, такъ какъ самъ нуждался въ той свободѣ, которою
опи пользуются безъ всякой щепетильности, предоставляя ум­
ственнымъ полямъ соединяться другъ съ другомъ и дѣлая
такимъ образомъ вселенную болѣе непрерывной. Моя совѣсть
деряштъ меня въ плѣну. Однако въ глубинѣ души я со-
знавалъ, что мое положеніе было пелѣпо и могло быть только
временнымъ. Не можетъ быть, чтобы эта тайна непрерывной
жизни, которую вселенная знаетъ наизусть и осуществляешь на
каждомъ шагу, была бы воплощеннымъ противорѣчіемъ. Если
логика утверяідаетъ, что это такъ, то тѣмъ хуже для логики.
Логика, будучи лишь неподвижной несовершенной абстракціей,
ниже действительности; поэтому, логика должна уступить дѣй-
ствительности, а не дѣйствительность логикѣ. Нашъ умъ ие мо­
жетъ заживо замуровать себя, какъ личинка въ куколкѣ. Во что
бы то ни стало онъ долженъ говорить на одномъ языкѣ со все­
ленной, которая его породила. Фехнеръ, Ройсъ и Гегель, пови­
димому, на болѣе вѣрномъ пути. Фехнеръ никогда не слыхалъ
о логическомъ veto, Ройсъ слынштъ его голосъ, но сознательно
отказывается понимать его, Гегель слушаетъ лишь для того,
чтобы съ преиебреяіепіемъ отъ него отвернуться,—и всѣ они ра­
достно продолжають свой путь. Будемъ ли мы только покорны
этому veto?
Со всей искренностью, со всѣмъ терпѣніемъ, на какія я только •
былъ способенъ, я въ продолженіе многихъ лѣтъ боролся съ
этой проблемой, покрывая сотни листовъ бумаги замѣтками, вы­
писками и разсуяеденіями съ самимъ собой по поводу этихъ за-
трудненій. Какимъ образомъ множество сознаній можетъ быть
въ то же время однимъ сознапіемъ? Какимъ образомъ одинъ и
тотъ же самъ себѣ тожественный фактъ можетъ испытываться
такими различными способами? Моя борьба была тщетна; я очу­
тился въ тупикѣ. Я увидѣлъ, что я долженъ или отказаться отъ
 V. Соединеніе элементовъ созпаиія. 115

той „шшхологіи безъ души“, которая мпѣ была привита всѣмъ

моимъ психологическимъ и кантіанскимъ воспитаніемъ, т.-е.,
другими словами, вернуть назадъ обособленные духовные фак­
торы, способные познавать какъ разъединенный, такъ и комби­
нированный умственный состоянія, вернуть, однимъ словомъ,
схоластику и здравый смыслъ,—или же откровенно сознаться,
что рѣшеніе проблемы невозможно, а въ такомъ случаѣ,—или
отказаться отъ своей интеллектуалистической логики, логики
•тожества, и принять какую-нибудь высшую (или низшую) форму
раціональности, или же, наконецъ, примириться съ тѣмъ, что
жизнь логически ирраціональна.
Искренно говоря, такова действительная трилемма, которая
стоить передъ каждымъ изъ насъ. Тѣ изъ васъ, кто склоненъ
къ схоластическому мышленію или просто къ здравому смыслу,
.улыбнутся на мучительные стоны моей горы, родившей въ концѣ
концовъ эту мышь. Возьмите себѣ, ради Бога, духовные факторы,
•скажете вы мнѣ, но оставьте вашъ смѣшной педантизмъ. Пусть
наши „дутпи“ комбинируютъ своими интеллектуальными силами
наши ощущенія и пусть „Богъ“ станетъ па мѣсто пантеистиче­
ской міровой души, и ваши колеса опять придутъ въ движеніе—
вы будете наслаждаться и жизнью, и логикой.
Такое рѣшеніе вопроса очень привлекательно, и я знаю, что
многіс изъ васъ прітмутъ его. Оно удобно и согласуется съ на­
шими обычными способами выраженія. Однако не праздпыя и
не фантастическая соображенія заставили идею субстанціальпой
души, такъ свободно употребляемую обыкновенными людьми и
наиболѣе популярными философскими системами, дожить до та­
кихъ скверныхъ дней и потерять всякій престижъ въ глазахъ
критически-пастроенпыхъ мыслителей. Эта идея лишь раздѣляеть
участь другихъ субстанцій и принциповъ, которыхъ себѣ нельзя
конкретно представить. Всѣ они безъ исключепія такъ безплодны,
что честный изслѣдователь видитъ въ нихъ ничто иное, какъ
маскарадъ названій, — Wo die Begriffe fehlen, da stellt ein Wort
zur rechten Zeit sich ein. Ваше пониманіе того, какимъ образомъ
сотни ощущеній соединяются и совмѣстно познаются, не углу­
бится отъ того, что вы припишете это соединеніе дѣйствію
„души“, точно такъ же какъ не углубится ваше пониманіе жизни
человѣка, прожившаго восемьдесятъ лѣтъ, отъ того, что вы Ha­
s'
116 П лю ралистическая вселенная.

зовете его восьмидесятилѣтнимъ старикомъ, или ваше иоішманіе

того факта, что у насъ пять пальцевъ, отъ того, что вы иазовете
насъ пятипалыми существами. Души износились и потеряли
свой кредитъ — это безспорная истина. Философія должна объ­
единить шіогообразіе опыта какими-нибудь другими, болѣе со­
держательными принципами. Подобно слову „причина“, слово
„душа“ есть лишь теоретическая затычка, указывающая и претен­
дующая на мѣсто, которое займетъ будущее объясненіе.
Таково наше соетояпіе ума со времени Юма и Канта, и,'по­
этому, я попрошу у васъ позволепія совершенно исключить изъ
пашего обсужденія понятіе души и разематривать лишь ту ди­
лемму, которая у насъ остается. Правда, души въ одинъ прекрас­
ный день, можешь быть, вновь найдутъ себѣ иріютъ въ филосо-
фіи; я вполнѣ допускаю эту возможность, такъ какъ онѣ являются
категоріей мысли, слишкомъ естественной для человѣческаго
ума, чтобы исчезнуть, не оказавъ длительнаго еопротивленія. Но
если только вѣра въ душ у оживетъ когда-нибудь послѣ всѣхъ
надгробныхъ рѣчей, произнесенныхъ надъ нею юмовскимъ и
кантовскимъ критицизмомъ, то это будетъ, я увѣренъ, лишь
тогда, когда кто-нибудь откроетъ въ понятіи души прагматиче­
ский смыслъ, ускользавшій до сихъ поръ отъ вниманія. Когда
этотъ защитникъ души заговорить, а возможно, что это когда-
нибудь будешь, тогда наступишь время подвергнуть вопросъ о
душахъ болѣе серьезному разсмотрѣнію.
Итакъ, оставимъ душу въ сторопѣ и обратимся къ той ди-
леммѣ, о которой я говорилъ. Можемъ ли мы, съ одной стороны,,
отречься отъ логики тожества? Можемъ ли мы, съ другой сто­
роны, повѣрить въ то, что человѣческій опытъ въ основѣ своей
ирраціоналенъ? И то и другое не легко, а между тѣмъ одно изъ.
двухъ мы, повидимому, принуждены выбрать.
У очень пемногихъ философовъ хватило смѣлости открыто при­
знать необходимость выбора между этими двумя „рогами“ ди­
леммы. Дѣйствительность должна быть раціональпой, говорили
они, а такъ какъ обыкновенная иптеллектуалистическая логика
есть нашъ единственный критерій раціональности, то действи­
тельность и логика должны такъ или ипаче согласоваться другъ
съ другомъ. Гегель былъ первый [не-мистическій писатель, от­
крыто посмотрѣвшій дилеммѣ въ лицо; онъ отбросилъ обычную-
 v . Сосдинсніе элементовъ со-знаиія. 117

логику и для спасенія псевдораціональности вселенной изобрѣлъ

высшую логику „діалектическаго процесса“. Брэдли остается вѣр-
нымъ интеллектуалистической логикѣ и съ ея помощью доказы­
ваешь, что человѣческій міръ есть воплощенная ирраціональность.
Но то, что должно быть и можетъ быть,—существуетъ, говоритъ
онъ; необходимо и возможно освободиться отъ эт ой ирраціональ-
ности; и нссомнѣнио, что абсолюшь улге освободился ошь нея не-
вѣдомыми намъ путями, которыя свойственны ему одному, и о
которыхъ мы даже ие можемъ догадываться. Что касается насъ,
то м ы , разумѣется, отъ нея не освободились. Такимъ образомъ
ученіе Брэдли носить скорѣе аскетическій характеръ. Ройсъ и
Тэйлоръ въ такомъ же родѣ разрѣшаютъ вопросъ, съ той только
разницей, что они меньше подчеркиваютъ ирраціоналыюсть на­
шего конечнаго міра, чѣмъ это дѣлаетъ Брэдли; въ частности
Ройсъ, необычайно „тучный“ для идеалиста, пытается тѣ таин-
ствепныя формы, которыми абсолютъ осуществляешь свое осво-
боясденіе, сдѣлать болѣе близкими для нашего воображенія.
Да, но что яге намъ дѣлать въ этомъ трагическомъ положе-
ніи? Что касается меня, то я счелъ себя въ концѣ концовъ вы­
ну жденнымъ от казат ься отъ логики , отказаться отъ нея открыто,
честно и разъ навсегда. Въ человѣческой жизни логика имѣетъ
вѣчное примѣненіе, но это примѣненіе пе даетъ памъ теорети-
ческаго знакомства съ тѣмъ, что составляетъ существенную при­
роду действительности; каково истинное значеніе логики, я,
можетъ быть, сумѣю указать вамъ нѣсколько позже. Действи­
тельность, жизнь, опытъ, конкретность, непосредственная дан­
ность, употребляйте какое угодно выраженіе,—все это выходитъ
изъ грапицъ нашей логики, переливаетъ черезъ ея края и окру­
жаешь ее со всѣхъ сторонъ. Если вы, какъ большинство людей,
любите употреблять слова въ ихъ хвалебномъ значеніи и такимъ
образомъ поощрять путаницу понятій, то вы можете сказать, что
действительность подчиняется высшей логикѣ или что опа обла­
даетъ высшей раціональностыо. Но я думаю, что даже хвалебныя
слова слѣдовало бы употреблять для того, чтобы различать по­
нят] я, а не для того, чтобы ихъ смѣшивать; поэтому, я открыто
предпочитаю называть действительность, если и не ирраціональ-
ной, то, по крайней мѣрѣ, не-раціональной въ своей структурѣ,
при чемъ подъ действительностью я тушь разумѣю дѣйствитель-
118 П лю ралистическая вселенная.

ность, въ которой п р о и с х о д я т явленія, т.-е. всю временную д е й ­

ствительность безъ исключенія. Я лично пе нахожу достаточнкхъ
основапій для того, чтобы даже подозрѣвать с.уществованіе ка­
кой-нибудь другой дѣйствительпости высіпаго паименованія; я
знаю только ту раздѣленную на части, расчлененную и текучую
действительность, въ которую мы, консчныя существа,' погру-
жепы. Такова дѣйствительность, которая намъ дана, и съ которой
такъ несоизмѣрима логика. Если существуешь какая-нибудь выс­
шая действительность,—папримѣръ, „абсолютъ“,— то эта дей­
ствительность, ио нризнанію тѣхъ, кто вѣритъ въ нес, еще менѣе
подчинена обыкновенной логикѣ; она выходитъ за ея предѣлы и,
поэтому, еще менѣе раціональна въ интеллектуалпстическомъ смыс-
лѣ, a, слѣдоватсльно, пе можетъ помочь намъ сохранить нашу
логику для адэкватнаго опредѣленія и ограничеиія существованія.
Эти слова звучатъ странно и неяспо; они, вѣроятно, пока­
жутся вамъ совершенно безсмысленпыми и ребяческими вслѣд-
ствіе отсутствія достаточныхъ поясненій. Лишь увѣренность въ
томъ, что мнѣ скоро удастся разъяснить ихъ, если и не вполнѣ
удовлетворительно для васъ всѣхъ, то, по крайней мѣрѣ, по­
нятно, даетъ мнѣ смѣлость выставить ихъ просто въ качествѣ
своего рода программы. Поэтому, я прошу васъ видѣть въ нихъ
тезисъ, который мнѣ предстоигъ еще защитить.
Я сказалъ вамъ, что я долго и искренне боролся съ дилем­
мой. Теперь я долженъ сдѣлать признаніе, которое, вѣроятно,
снова возбудишь вашъ интересъ: дѣло въ томъ, что я до сихъ
поръ не эманципировался бы, до сихъ поръ не отодвинулъ бы
съ такимъ легкимъ сердцемъ логику на второй планъ, не изгналъ
бы ее изъ глубины философіи, чтобы заставить занять ее закон­
ное и почетное мѣсто въ мірѣ простой человѣческой деятель­
ности, если бы на меня не оісазалъ вліяніе сравнительно молодой
и въ высшей степени оригинальный фрапцузскій писатель, Анри
Бергсонъ. Чтеніе его произведеній—вотъ что сдѣлало меня смѣ-
лымъ. Если бы я ие читалъ Бергсона, я, вѣроятно, до сихъ поръ
продолжалъ бы исписывать для себя страницу за страницей, въ
надеждѣ заставить сойтись концы, которые никогда не могли
сойтись, и пытаясь найти такой способъ пониманія действитель­
ности и ея проявленій, который не противорѣчилъ бы приня-
тымъ закопамъ логики тожества. Во всякомъ случаѣ несомнѣнно,
 У. Соединеніе элементовъ созпаиія. 119

что не будь у меня увѣренности, основанной на возможности

опереться на авторитетъ Бергсона, я никогда не рѣшился бы
защищать эти мои личные взгляды передъ такой въ высокой
степени критической аудиторіей.
Въ виду этого, для того чтобы сдѣлать болѣе понятными
мои собственные взгляды, я долженъ предварительно изложить
философію Бергсона. Но здѣсь, какъ и въ отношеніи Фехнера,
я принужденъ ограничиться теми чертами, которыя важны для
нашей цѣли, и не вовлекать васъ въ второстепенный подробно­
сти, какъ бы интересны онѣ ни были. Самымъ важнымъ въ
этомъ емыслѣ вкладомъ Бергсопа въ философію является его
критика интеллектуализма. На мой взглядъ, Бергсонъ убилъ
интеллектуализмъ окончательно и безъ всякой надежды на воз-
рождепіе. Я не вижу, какимъ образомъ онъ можетъ когда-нибудь
вновь ожить съ своими прежними платоновскими претензіями
на обладаніе самымъ подлиннымъ, самымъ интимнымъ и исчер-
пываіощимъ опредѣленіемъ природы действительности. Другіе,
какъ, папримѣръ, Каптъ, отрицали претензіи интеллектуализма
дать опредѣленіе действительности an sich, или въ ея абсолют-
номъ объемѣ; но Кантъ все же оставляетъ за нимъ право уста­
навливать законы для всего нашего человѣческаго опыта, законы,
которые не подлежатъ обжалованію, тогда какъ Бергсонъ утвер­
ждаетъ, что методы интеллектуализма не даютъ намъ адэкват­
наго объясненія этого человѣческаго опыта во всей его конечно­
сти. Какимъ образомъ Бергсонъ доказываетъ все это, я попы­
таюсь изложить моими несовершенными средствами въ слѣдую-
іцей лекціи; но въ виду того, что я такъ часто употреблялъ уже
слова „логика“, „логика тожества“, „интеллектуалистическая
логика“, „интеллектуализмъ“, и иногда употреблялъ ихъ такъ,
какъ будто они не пуждаются ни въ какомъ особепномъ объяс-
неніи, будетъ теперь пе лишпимъ сказать болѣе подробно, чѣмъ
до сихъ поръ, въ какомъ смыслѣ я понимаю эти термины, когда
утверждаю, что Бергсонъ доказалъ несостоятельность ихъ пре-
тензіи судить о томъ, чѣмъ можетъ быть дѣйетвительность или
чѣмъ она пе можетъ быть. Поэтому, прежде чѣмъ окончить
сегодняшнюю нашу бесѣду, я попытаюсь дать вамъ болѣе пол­
ное представлеиіе о томъ, что я понимаю подъ словомъ интел­
лектуализмъ.
120 Плюралистическая вселенная.

Нѣкоторые философы, принимавшіе участіе въ спорахъ послѣд-

няго времени, жаловались па то, что ихъ причисляютъ къ интел-
лсктуалистамъ. Я буду употреблять слово интеллектуализмъ въ
дуриомъ его значеній, по мнѣ будетъ очень жаль, если кто-нибудь
почувствуешь себя задѣтымъ. Интеллектуализмъ коренится въ на­
шей способности, дающей памъ главное превосходство надъ живот­
ными, а именно въ способпости приводить сырой потокъ нашего
чисто чувственнаго опыта въ систему понятій. Непосредственный
опытъ, еще не названный и пе классифицированный, есть лишь
»вотъ эт о“, что мы иереживаемъ,—нѣчто, которое спрашиваетъ:
„что им енно я такое?“ Давая этому опыту назвапіе и классифици­
руя его, мы впервые говоримъ, что именно опо такое, и всѣ эти
„что“ суть отвлеченный имена или понятія. Всякое понятіе обозна­
чаешь особый родъ вещей, а такъ какъ вещи создавались, повиди­
мому, сразу родами, то наиболѣе плодотворная работа надъ какой-
нибудь областью опыта начинается тогда, когда мы классифици­
ровали ея различныя части. Разъ мы определили, къ какому
классу отпосится вещь, мы можемъ примѣнять къ пей законы
этого класса; проистекающія отсюда удобства неисчислимы. Какъ
съ теоретической, такъ и съ практической точки зрѣнія эта
способность создавать отвлеченныя понятія является однимъ изъ
величайшихъ преимуществъ человѣка. Изъ нашего путешествія
въ эти абстракціи мы возвращаемся къ конкретному, какъ бы
окрѣпшіе и прозрѣвшіе. Не удивительно, если прежніе мысли­
тели, забывая о томъ, что попятія суть лишь сдѣланныя людьми
извлеченія изъ потока времени, пришли къ тому, что начали
видѣть въ этихъ понятіяхъ высшую форму бытія, форму свѣт-
лую, жизнепную, истинную и божественную, глубоко противопо­
ложную по своей природѣ безпокойному и безпорядочному низ­
шему міру. Этотъ послѣдній представляется имъ лишь поддѣлкой
и извращеніемъ этой высшей формы.
Начало интеллектуализма въ порочномъ смыслѣ отпосится къ
тому времени, когда Сократъ и Платонъ учили, что то, чтб вещь
есть въ действительности, высказано въ ея опредѣленіи. Со вре­
мени Сократа насъ учили, что дѣйствительность состоитъ изъ
суіцпостой, а не изъ явлепій, и что, зпая опредѣленія вещей, мы,
тѣмъ самымъ познаемъ ихъ сущность. Итакъ, сперва мы отоже-
ствляемъ вещь съ понятіемъ; затѣмъ мы отожествляемъ понятіе
 V. Соединеніе элементовъ сознанія. 121

сь опредѣлепіемъ; и только тогда, на оспованіи того, что вещь

есть то, что выражено въ ея опредѣленіи, мы получаемъ увѣ-
ренность, что постигли действительную сущность вещи и знаемъ
всю истину о ней.
Пока все обстоишь благополучно. Злоупотрсбленіе ионятіями
начинается вмѣстѣ съ привычкой употреблять ихъ одинаково
какъ въ положительномъ, такъ и отрицательпомъ смыслѣ, т.-е.
не только для того, чтобы приписывать вещамъ иавѣстныя свой­
ства, но и для того, чтобы отрицать у пихъ тѣ свойства, съ ко­
торыми они являются нашимъ чувствамъ. Логика можетъ изъ
любого опредѣленія извлечь всѣ возможеыя послѣдствія, и логикъ,
который unerbittlich последоват еленъ, часто поддается соблазну
въ томъ случаѣ, когда онъ не можетъ извлечь изъ опредѣленія
какого-нибудь свойства, отказать конкретному объекту, къ кото­
рому относится это опредѣленіе, въ возможности обладать этимъ
свойствомъ. Опредѣленіе, которое пе вводить ого, необходимо
его исключаешь или отрицаетъ. Таковъ именно методъ, которымъ
Гегель создаетъ свою систему.
Здѣсь повторяется старая исторія: полезный пріемъ сперва
становится методомъ, затѣмъ привычкой и, наконецъ, превра­
щается въ тиранію, которая разругааетъ ту цѣль, для которой
этотъ пріемъ употреблялся. ГІонятія, нримѣняемыя сперва для
того, чтобы сдѣлать вещи понятными, начинаютъ примѣняться
даже и тогда, когда они дѣлаютъ ихъ непонятными. Такимъ
образомъ, получается, что, разъ вы составили себѣ понятіе о
веіцахъ, какъ „независимыхъ“, вы должны итти дальше и отри­
цать возможность какой бы то ни было связи между ними, такъ
какъ попятіс связи пе содержится въ опредѣленіи независимо­
сти. На томъ ate основаніи вы должны отрицать всякую форму,
всякій видъ единства среди вещей, которыя вы первоначально
определили, какъ „много“ вещей. Мы видѣли, какъ Гегель и
Брэдли пользуются этимъ пріемомъ разсужденія, и вы вспомните
замѣчапіе Зигварта, что въ такомъ случаѣ придется признать,
что всадникъ никогда въ жизни не можетъ пойти пѣшкомъ п
фотографъ заниматься чѣмъ-нибудь, кромѣ фотографіи.
Классической крайностью въ этомъ направленіи является
отрицаиіе возможности измѣненія вообще и вытекающее отсюда
заклеймленіе нѣкоторыми философами міра измѣненій именемъ
122 Плю ралистическая вселенная.

ыореальнаго. Опродѣленіе A неизменно, точно также неизмѣнно

оиредѣленіе В. Одно оиредѣленіе не можетъ измѣниться въ другое
п на этомъ основаніи ндея о томъ, что конкретная вещь А мо­
жетъ измѣнитьея въ конкретную вещь В, считается противоре­
чащей разуму. Въ затрудненіи Брэдли, отказывающагося пони­
мать, какимъ образомъ сахаръ можетъ быть сладкинъ, интел­
лектуализмъ превзошелъ самого себя и открыто превратился въ
своего рода вербализмъ. Сахаръ есть сахаръ, a сладкій есть
сладкій; одпо изъ пихъ не есть другое; и нельзя понимать связку
„есть“ такимъ образомъ, что она раціонально связываетъ под­
лежащее съ его сказуемымъ. Ничто, находящееся „между“ ве­
щами, не можетъ связывать ихъ, такъ какъ „между“ есть уже
нѣчто пустое, само нуждающееся для связи съ первой и второй
вещью въ двухъ, еще менѣе осязаемыхъ „между“, и такъ далѣе,
до бесконечности.
Специфическое затрудпеніе интеллектуализма, которое такъ,
долго держало мою мысль въ тискахъ, заключалось, какъ вы ви­
дели изъ моего утомительнаго и пространнаго изложепія, въ невоз­
можности понять, какимъ образомъ „вашъ опытъ“ и „мой опытъ“
будучи, „какъ таковые'-, въ силу своего опредѣленія, внѣ сознанія
другъ друга, могутъ, однако, въ то же время быть членами
мірового опыта, опредѣляемаго какъ цѣлое, всѣ части котораго
со-сознаются, или познаются всѣ вмѣстѣ. Оиредѣленія иротиворѣ-
чивы, поэтому, опредѣляемыя вещи ннкоимъ образомъ пе мо-
гуть быть объединены. Вы видите, такимъ образомъ, сколь непо-
нятпымъ делается, въ изображеніи интеллектуализма, міръ нашихъ
напболѣе выдающихся философовъ. Интеллектуализмъ въ ихъ ру­
кахъ и въ нашихъ рукахъ, способенъ лишь на одно: дать природѣ
прраціональный и повидимому невозможный обликъ.
Въ сдѣдующей лекціи, главной темой которой будетъ Берг­
сонъ, я войду въ болѣе конкретный подробности и, открыто отка­
завшись отъ интеллектуализма, постараюсь сделать болѣе понят-
иымъ, если не міръ, то, по крайней мѣре, мое основное положеніе.
 ЛЕКЦІЯ ШЕСТАЯ.

Б ергсонъ и его критика интеллектуализма.

Моя последняя лекція была очень суха, и я боюсь, что на­

стоящая будетъ такою же. Наилучшимъ вступленіемъ къ ней
будетъ непосредственное обращеиіе къ фплософіи Бергсона,—
такъ какъ я говорилъ вамъ, что именно она привела личпо меня
къ отрицанію иыте.плектуалнстическаго метода и ходячаго пред-
ставленія о томъ, будто логика есть адэкватное мѣрило того, что
можетъ и чего не можетъ быть.
Профессоръ Анри Бергсонъ, родившійся въ Парижѣ въ 1S59
году, является для вліятельнаго философа сравнительно модо-
дымъ человекомъ. Его карьера—обычная карьера преуспѣваю-
щаго французскаго профессора. Вступивъ въ возрастѣ 22 лѣтъ
въ Высшую Нормальную Школу, опъ занимался преподаваніемъ
въ провинціальныхъ и парижскихъ лицеяхъ въ течепіе следую-
щихъ семнадцати летъ,—до сорокового года жизни, когда сд е­
лался ирофессоромъ въ той же Нормальной ІІТколѣ. Съ 1900 года
онъ состоитъ профсссоромъ Французской Коллегіи и членомъ
Института.
Такимъ образомъ, съ точки зрѣиія внѣшнихъ событій карьера
Бергсона является въ высшей степени общимъ местомъ. Ии одно
изъ знаменитыхъ началъ: раса, среда, м ом еіт ъ, объясияющихъ
по Тэну появленіе великихъ людей, ни всѣ три вмѣсте не объ­
яснять намъ того своеобразпаго способа смотрѣть на вещи, ко­
торый составляетъ его умствепную индивидуальность. Оригиналь­
ность въ людяхъ ие про истекаетъ изъ чего-нибудь предше-
ствующаго,—скорѣе другія обстоятельства проистекаютъ изъ нея.
121 Плюралистическая вселенная.

Я долженъ сознаться, что оригинальность Бергсоиа столь изо­

бильна, что пѣкоторыя изъ его идей совершенно сбиваютъ меня
съ толку. Я сомиѣваюсь, чтобы кто-нибудь понималъ его, такъ
сказать, отъ доски до доски; и я увѣренъ, что самъ онъ первый
увидѣлъ бы, что это должно быть такъ. и призналъ бы, что
пещи, которыхъ опъ самъ еще ясно пе продумалъ. должпы были
тѣмъ ие менѣе быть упомянутыми въ его философіи и занимать
здѣсь мѣсто, назначенное имъ въ видѣ опыта. Миогіе изъ насъ
чрезмѣрно оригинальны въ томъ смыслѣ, что никто не въ со­
стояли! пасъ попять: стремительно-своеобразные способы смо-
трѣть на вещи вовсе не составляютъ большой рѣдкости. Рѣдко
случается, чтобы чрезвычайное своеобразіе точки зрѣпія соеди­
нялось съ чрезвычайной ясностью и необыкповеннымъ умѣньемъ
использовать всѣ классическія средства изложенія. Средства
Бергсона въ смыслѣ эрудиціи замѣчательны, а въ смыслѣ изло-
женія они просто феноменальны. Вотъ почему оиъ во Франціи,—
гдѣ l’art de bien dire цѣнится столь высоко и находитъ. столь
безошибочное признаніе,—занялъ немедленно столь выдающееся
мѣсто въ общемъ уважепіи. Профессора стараго закала, которыхъ
его идеи совершенно не удовлетворяют^ тѣмъ не менѣе говорятъ
о его дарованіи чуть ли ие понизивъ голосъ, между тѣмъ какъ
молодые люди стекаются къ нему, какъ къ учителю.
Если что-нибудь можетъ облегчить пошшаніе трудныхъ вещей,
то это—стиль, подобный стилю Бергсона. Это — стиль „прямоли­
нейный“, какъ выразился недавно одинъ американскій обозрѣва-
тель; ио послѣдпій не замѣтилъ, что подобная прямолинейность
означаетъ гибкость словесныхъ средствъ, которыя слѣдуютъ за
мыслью безъ складокъ и шероховатостей, подобно тому, какъ
упругая шелковая одежда слѣдуеть за движеніями тѣла. Ясность,
съ которою Бергсонъ излагаетъ вещи, прежде всего поражаетъ
всѣхъ читателей. Она подкупаешь васъ и соблазняешь васъ с д е ­
латься отнынѣ его ученикомъ. Она волшебна, и опъ—настоящій
волшебникъ.
Г. Бергсонъ, если я правильно освѣдомлепъ, пришелъ къ фи­
лософ а черезъ заставу математики. Старыя антиноміи безконеч-
ности были, какъ я предполагаю, тѣмъ возбудителемъ, который
впервые вывелъ его способности изъ догматической дремоты.
Всѣ вы вспоминаете знаменитый Зеноновъ парадоксъ или, какъ
 VI. Бергсонъ и интеллектуализмъ.

еще называютъ его многія изъ пашихъ книгъ по логикѣ, софизмъ

объ Ахиллѣ и черепахѣ. Дайте этой реитиліи малѣйшее преиму­
щество—и быстрый бѣгуиъ Ахиллъ никогда не сможешь настиг­
нуть ее, и тѣмъ менѣе—обогнать ее: ибо если пространство и
время безконечно дѣлнмы (какъ того требуешь нашъ разсудокъ),
то за время, пока Ахиллъ достигаетъ точки отправленія чсрспахп,
черепаха уже ушла впередъ отъ эт ой отправной точки, и такъ
ad infinitnm, при чемъ разстояніе меягду преслѣдоватолемъ и пре-
слѣдуемою становится безконечно малымъ, но никогда не уни­
чтожается вполнѣ. Обычный путь разъясненія софизма состоитъ
здѣсь въ указапіи па двусмысленность выраженія „никогда не
сможешь настигнуть“. Слово „никогда“ внушаешь, говорятъ, оши­
бочную мысль о безконечной длительности времени; тогда какъ
въ дѣйствительности оно означаетъ безчисленное множество ста-
дій, изъ которыхъ долженъ состоять процессъ настигаиія. Но
если эти стадіи безкопечно малы, то конечпаго промеясутка вре­
мени будетъ достаточно для нихъ; и на самомъ дѣлѣ они будутъ
быстро убывать до безконечной малости, каково бы ни было на­
чальное разстояніе или сравниваемыя скорости. Эта пропорціо-
нальность между краткостью промежутковъ времени и малостью
проходимыхъ пространствъ разрѣшаетъ софизмъ, зависящій отъ
употребленія слова „никогда“: въ этомъ состоитъ обычное объ-
ясненіе.
Но эта критика Зеноиовыхъ соображеній совершенно не по-
падаетъ въ цѣль. Зенонъ вполнѣ охотно согласился бы съ шѣмъ.
что если черепаху вообще можно догпать, то ее можно догнать
напримѣръ въ двадцать секундъ; но тѣмъ пе менѣе онъ настаи-
валъ бы, что ее нельзя догнать вообще. Оставимъ совсѣмъ въ
сторонѣ Ахилла и черепаху, могъ бы онъ сказать,—они безъ надоб­
ности усложняютъ вопросъ. Возьмемъ какой-нибудь простой про­
цессъ какого бы то ни было измѣнепія, возьмемъ тѣ же исте-
кающія двадцать секупдъ. Если время безконечно дѣлимо,—а это-
^ . . . г ''" '--- ■

должно быть такъ по интеллектуалистическимъ нринципамъ,—то-

онѣ просто не могутъ истечь, ихъ конецъ не можетъ быть до­
стигнуть; ибо какая бы часть ихъ ие истекла уже, все же, прежде
чѣмъ вполнѣ истечешь остатокъ,—какъ бы онъ пи былъ малъ,—
должна сначала истечь болѣе ранняя половина его. И эта по­
стоянно вповь встающая необходимость пред вар ител ьпаіо исте-
126 Плю ралистическая вселенная.

ченія болѣе ранней половины имѣетъ своимъ результатомъ то,

что постоянно требуется время для выполненія иѣкоторой вещи
прежде, чѣмъ совершится послѣдпяя вещь: такъ что эта послѣд-
няя вещь не совершается никогда. Выражаясь съ помощью голыхъ
ц и ф р ъ , моміно сравн и ть это съ сх о дящ и м ся р яд о м ъ ^ + з + і + • • »
2 4 8
предѣлъ котораго есть единица. Этотъ предѣлъ—просто потому,
что онъ есть предѣлъ—стоитъ впѣ ряда, значеніе котораго не­
ограниченно приближается къ нему, но никогда не достигаетъ его.
Если бы въ естественномъ мірѣ ие было никакого иного пути для
осуіцествленія вещей, кромѣ послѣдовательнаго прибавленія до­
лей, логически входящихъ въ составъ ихъ, то ни одной полной
единицы или цѣлой вещи никогда не вошло бы въ бытіе, ибо у
суммы долей всегда была бы педохватка. Но фактически, когда
природа производить яйца, она не производить сначала поло-
впну яйца, потомъ четвертушку, потомъ осьмушку и т. д., и не
складываешь вмѣстѣ эти доли: она или производить сразу цѣлоо
яйцо или не производить его вовсе, и то же самое по отношенію
ко всѣмъ другимъ ея единицамъ. Поэтому, Зеноновъ парадоксъ
причиняетъ затрудненіе только въ сферѣ измѣненія, гдѣ одна
фаза какой-либо вещи доллша необходимо войти въ бытіе пре­
жде, чѣмъ можетъ войти другая фаза.
И поэтому же онъ причиняетъ затрудненіе только въ томъ
случае, если послѣдовательность ступеней измѣненія дѣлима въ
безконечпости. Если бутылка должна быть опорожнена посред­
ствомъ безконечпаго числа иослѣдовательныхъ отливаній, то ма­
тематически певозмолшо, чтобы процесъ опорояшенія когда-
нибудь безусловно закончился. Однако, фактически бутылки и
кофейники опорожняются посредствомъ конечнаго числа отлива-
ній, при чемъ каждый разъ отливается онредѣлснное количество.
Пзъ горлышка либо вытекаетъ цѣлая капля, либо не вытекаетъ
ничего. Если бы и всякое измѣненіе происходило, такъ сказать,
по каплямъ,—если бы реальное время текло или возрастало еди­
ницами, длительность которыхъ имѣла бы определенную вели­
чину,—такъ, какъ мы восприиимаемъ течеиіе его по ударамъ
пульса, тогда не было бы никакихъ Зеноновыхъ парадоксовъ
или Кантовыхъ антипомій, смущающихъ насъ. Всѣ наши чув­
ственные опыты, какъ мы воспринимаемъ ихъ непосредственно,
 VI. Бергсонъ и интеллектуализмъ. 127

мѣняются именно такимъ образомъ въ видѣ прерывпыхъ пуль-

сацій воспріятія, изъ коихъ каждая задерживаетъ насъ, говоря:
„больше, больше, больше“ или „меньше, меньше, меньше“, по
мѣрѣ того, какъ заставляютъ себя чувствовать определенные при­
росты или ущербы. Прерывность бываетъ еще болѣе очевидна,
когда вмѣсто измѣнепія прежде бывтиихъ вещей онѣ прекраща­
ются, или когда появляются совсѣмъ новыя вещи. Фехнеровскій
терминъ „порогъ“. который сыгралъ такую роль въ психологіи
восиріятія, представляетъ собою только одинъ способъ наимено­
вания количественной раздѣльности въ измѣнепіи всѣхъ нашихъ
чувственныхъ пережпваній. Они приходятъ къ намъ но каплямъ.
Самое время течетъ по каплямъ.
Наше идеальное разложсніе этихъ капель (которыя суть все,
что мы чувствуемъ) на еще болѣе мелкія доли есть лишь одинъ
случай въ составѣ того великаго преобразованія порядка воспрія-
тій въ иорядокъ понятій, о которомъ я говорилъ въ предыду­
щей лекціи. Оно совершается исключительно въ интересахъ
пашего раціонализирующаго интеллекта. Промежутки времени,
непосредственно чувствуемые въ опытѣ живыхъ субъектовъ, пер- /
воначально не имѣютъ никакой общей мѣры. Воспользуемся
однимъ изъ примѣровъ г. Бергсона: пусть кусокъ сахару раство­
ряется въ стаканѣ. Если мы станемъ ждать, покуда этотъ про­
цессъ кончится, мы почѵвствуемъ, что прошло мпого времени;
но кто знаетъ, сколь долгимъ или сколь н епродолжите льпымъ
его чувствуетъ сахаръ? Такимъ образомъ, всѣ чувствуемые про­
межутки времени сосуществуютъ и неопределенно иорестилаютъ
или проникаютъ другъ друга; но уловка, состоящая въ панесе-
нііі ихъ на общей скйлѣ, помогаетъ намъ уменьшить ихъ изна­
чальную сбивчивость; мало того, опа помогаетъ намъ панести
на той же скалѣ тѣ послѣдовательныя возможныя ступени, въ
какія разрешаются—въ ощущеиіи или въ понятіи—различныя
нзмѣненія, происходящая въ природѣ. Такъ мы поправляемъ
изначальную неопределенность и частность и получаемъ воз­
можность датировать вещи, какъ бы сказать, всенародно и во
взаимномъ ихъ отиошеніи. Понятіе объективнаго и „равномѣрно-
текущаго“ времени, разсѣченнаго на занумерованный мгновенія.
примѣняется въ качествѣ общей мѣры ко всѣмъ ступенямъ и
фазамъ (сколько бы ихъ ни было), на которыя мы расчленясмъ
 Плюралистическая вселенная.

процессы природы. Они теперь становятся въ опредѣленномъ

смыслѣ современными, или болѣе поздними, или болѣс ранними
по сравнение съ другими, и мы можемъ трактовать ихъ, какъ
мы говоримъ, математически—и болѣе того: практически въ тоіі
же мѣрѣ, какъ теоретически, потому что такимъ образомъ мы по­
ставили ихъ во взаимное отношеніе другъ съ другомъ на общей
схематической пли связанной съ характеромъ нашихъ иопятій
временной скалѣ.
Вотъ хоропіій примѣръ. Движеніе первоначально является
смутнымъ ощущеніемъ, естественная форма котораго, быть можетъ,
всего лучше сохраняется въ явленіи головокруженія. При голо-
вокруженіи мы чувствусмъ, что движеніе есть и что оно болѣе
или менѣе стремительно или быстро, совершается болѣе или
менѣе въ этомъ направлепіи или въ томъ, болѣе или менѣе
тревожно или болѣзпеппо. Но чсловѣкъ, подверженный голово-
круженііо, можетъ постепенно научиться координировать чув­
ствуемое имъ движеніе съ дѣйствительнымъ положеніемъ себя
самого и другихъ вещей и интеллектуально осмыслить его въ
достаточной мѣрѣ для того, чтобы ему наконецъ удавалось ходить,
не шатаясь. Подобнымъ образомъ математическій умъ свойствен-
нымъ ему способомъ организуешь двшкеніе, вводя его въ рамки
логическаго опредѣлсиія: движеиіе теперь понимается какъ „явле-
ніе, гдѣ рядъ послѣдовательныхъ точекъ пространства проходится
въ рядѣ послѣдовательныхъ моментовъ времени“. Съ такимъ
опредѣленіемъ мы вполнѣ освобождаемся отъ того спутаннаго и
частпаго элемента, который характеренъ для чувствеппыхъ воспрія-
тій. Но не является ли это также освобожденіемъ отъ всякой
чувственпой реальности? Какова бы ни была реальная природа
движенія, оно навѣрняка носить не статическій характеръ; однако
полученное нами опредѣленіо говоритъ о чемъ-то абсолютно ста-
тическомъ. Оно даетъ цѣпь взаимно коордипировапныхъ отноше-
иій между точками пространства и точками времени; эти отноше-
нія столь же постоянны, какъ и самыя точки. Оно даетъ положения,
которыя могутъ быть указаны до безконечности, но какъ тѣло
переходить отъ одного положепія къ другому,—объ этомъ оно
не уноминаетъ. Тѣло, разумѣется, совершаешь этотъ переходъ
посредствомъ движенія; но представляемыя положепія, какъ бы
ни увеличивать ихъ численность, пе содержать никакого эле-
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 129

мента движенія; поэтому Венонъ, употребляя исключительно ихъ въ

своемъ анализѣ, не имѣетъ иной альтернативы, какъ сказать, что
нашъ интеллектъ отвергаетъ движ ете, какъ не-реальность. Интел­
лектуализмъ приводить здѣсь къ тому, на что“я уже~указалъ: онъ
дѣлаетъ опытъ не болѣе, ио, наоборотъ, менѣе вразумительнымъ.
Мы, копечно, нуждаемся въ устойчивой схемѣ ионятій, иоста-
вленныхъ въ устойчивыя взаимныя отноніенія, чтобы овладѣть
нашими переживаніями и въ то же время координировать ихъ.
Если какое-нибудь переживапіе является съ настойчивостью,
достаточною для того, чтобы удержаться, мы сохраняемъ мысль
о немъ для будущаго употребленія, и сберегаемъ его въ системѣ
нашихъ понятій. Что не удерживается само, то мы учимся отегь-
кать; такимъ образомъ, система становится болѣе полною, и повая
реальность, какъ скоро она появляется, получаешь имя и мѣсто
въ системѣ понятій по тому или другому элементу ея, уже рапыне
усвоенному нами. Неизмѣнность подобной абстрактной системы
является ея великимъ практическимъдостоинствомъ;одни итѣже
тожественные термины и отношенія постоянно могутъ быть вновь
находимы въ ней и относимы къ ней; и самое измѣненіе есть
какъ разъ одно изъ такихъ непреложныхъ понятій. Но всѣ эти
абстрактный понятія суть только какъ бы сорванные цвѣты: они
суть только моменты, выхваченные изъ потока времени, какъ бы
сдѣлапные съ помощью кпнематографическаго аппарата момен­
тальные снимки жизни, которая въ своемъ подлинномъ ходѣ
непрерывна. Полезные, какъ образчики садовой растительности,
пригодные къ тому, чтобы снова войти въ потокъ или снова
промелькнуть въ нашемъ проекціонномъ аппаратѣ, они не имѣютъ
другой цѣнности, кромѣ этихъ практическихъ достоинствъ. Вы
пе можете съ помощью ихъ объяснить, благодаря чему суще­
ствуетъ или происходитъ какое-нибудь единичное явленіе—вы
А д а сто отмѣчаете точками видимый путь, но которому оно п ~
ходить. Въ самомъ дѣлѣ, вы не можете создать непрерывное бы-
тіе изъ прецывныхъ элем'ентовъ; ~а ваши понятія прерывны.
Ступени, на которыя вы разлагаете какое-нибудь измѣненіе, суть
соет олнгл , а самое измѣпеніе движется меягду ними. Оно нахо­
дится въ промежуткахъ меягду ними, занимаешь область, не охва­
тываемую ваіпимъ оиредѣленіемъ, и такимъ образомъ совершенно
ускользаетъ отъ объясненія съ помощью понятій. °*
Плюралпсіиз. вселенная. о
130 Плюралистическая вселенная.

„Когда математикъ,—пишетъ Бергсонъ ^,—вычисляешь будущее

состояніе системы къ концу времени t, ничто не мѣшаетъ пред­
положить, что тѣмъ временемъ матеріальный міръ исчезаетъ,
чтобы вдругъ появиться вновь. Едипственнос, что принимается
въ расчетъ, это—моментъ t — пѣчто чисто мгновенное. То, что
истечетъ въ промежуткѣ, т.-е. реальное время, не принимается
въ расчетъ и пе можетъ войти въ выкладки.... Коротко говоря,
міръ, надъ которымъ оперируетъ математикъ, это—міръ, который
умираетъ и возрождается каждое мгновепіе,—тотъ самый міръ,
о которомъ думалъ Декартъ, когда онъ говорилъ о иепрерывномъ
твореніи". Чтобы адэкватпо знать то, что реально происходить,—
утверждаетъ Бергсонъ,—мы должны были бы видѣть внутри иро-
межутковъ; но математикъ видитъ только ихъ оконечности. Опъ
устанавливаешь только небольшое число результатовъ, онъ чер-
титъ кривую по точкамъ и зашЬмъ интерполируешь, онъ подста-
вляетъ схематическій чертежъ вмѣсто реальности.
Несомпѣнно, что дѣло обстоишь именно такъ; но любопытна
исторія того положенія, которое занято по отношепію къ нему
философіей. Господствующей традіщіей въ философіи всегда было
платоновское и аристотелевское вѣрованіе, что пеизмѣнность
является болѣе благородною и достойною вещью, нежели измѣ-
неніе. Дѣйствительность должна быть единою и пеизмѣнною. 1
Понятія, будучи сами неизмѣнными, какъ нельзя лучше согла­
суются съ этой неизмѣнной природой истины, такъ что для того,
чтобы наше познаніе было совершенно истиннымъ, оно должно
быть позпаніемъ съ номощыо универсальпыхъ понятій, а не
частныхъ переживапій, ибо эти послѣднія явно измѣнчивы и
тлѣппы. Эта традиція извѣстна въ филоеофіи подъ именемъ ра-.
ціонализма, а то, что я назвалъ интеллектуализмомъ, есть лишь
крайнее примѣненіе ея. Несмотря на скептиковъ и эмиириковъ,
несмотря на Протагора, Юма и Джемса Милля, раціонализмъ ни­
когда не подвергался серьезному сомнѣпію, ибо самые суровые
критики его всегда сохраняли въ своемъ сердцѣ нѣжное чувство
по отпошенію къ нему и повиновались нѣкоторымъ изъ его велѣ-
пій. Они не были послѣдовательпы; они обманывали своего врага;
и одинъ Бергсопъ оказался радикальнымъ.
J) [ Д . Bergson, L ’é v o l u tio n c r é a t r i c e , p p . 2 3 — 2 4 . Р у с . п е р . М . Б у л г а к о в а , Т в о р ­
ч е с к а я э в о л ю ц ія , с т р . 2 6 ].
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 131

Чтобы показать, что я подъ этимъ подразумѣваю, я прошу

позволепія сопоставить его методъ съ мотодомъ нѣісоторыхъ пред- 1
ставителей трансцендентальной философіи, о которыхъ я недавно
упомипалъ. Появляясь послѣ Канта, они тщеславятся тѣмъ, что
они „критичны“, что опи основываются фактически па Кантовой
„критикѣ“ чистаго разума. Эта критика провозгласила установлен-
нымъ, что понятія не охватываютъ дѣйствительности, а лишь ту
видимость, какою наши чувства питаютъ ихъ. Правда, они даютъ
этой видимости неизмѣнпыя интеллеістуальныя формы; но дѣй-
•ствительпость a n sich, отъ которой въ послѣдней инстапціи должна
происходить чувственная видимость, остается навсегда непости­
жимой для нашего разума. Возьмемъ, напримѣръ, движеніе.
Согласно чувственному воспріятію, движепіе происходитъ по
каплямъ, въ формѣ волнъ или пульсацій; такъ что,—либо воспри­
нимается нѣкоторос опредѣленное количество его, либо оно не
воспринимается вовсе. Это количество есть данное или Gabe, кото­
рого дѣйствительность питаетъ нашу интеллектуальную способ­
ность; но нашъ разеудокъ дѣлаетъ изъ него проблему или Aufgabe
(эта игра словъ представляешь одну изъ наиболѣе достопамят-
ныхъ формулъ Капта) и требуетъ, чтобы въ каждомъ его біеніи
можно было установить безчисленное множество послѣдователь-
пыхъ болѣе нелкихъ біеній. Если у насъ хватишь терпѣеія, м ы
действительно можемъ продолж ать констатированіе или вычисле-
ніе этихъ мелкихъ біеній безъ конца; по мы стали бы въ проти-
ворѣчіе съ опредѣленіемъ безконечнаго числа, если бы предпо­
ложили, что безкопечпый рядъ ихъ действительно отсчитанъ
поштучно. Зенонъ сдѣлалъ это очевиднымъ; и такимъ образомъ
та безконечность, которой нашъ интеллектъ требуетъ отъ извѣст-
паго чувственнаго даннаго, является скорѣе будущею и потен-
ціальною безконечностыо, чѣмъ прошедшею и актуального струк­
турною безкопечностью. Данное, послѣ его появленія, должно
быть разлагаемо до безконечпости въ нашемъ пониманіи; но мы
ничего не знаемъ о тѣхъ ступеняхъ, изъ которыхъ на дѣлѣ сло->
жепа эта структура. Коротко говоря, нашъ интеллектъ пе бро­
саешь ни одного луча<свѣта на тѣ процессы, посредствомъ кото­
рыхъ осущ ест вляют ся персживапіе.
Монистическіе поелѣдователи Канта вообще находили данныя
непосредетвеннаго опыта, при ихъ интеллектуалыюмъ анализѣ,
9*
132 Плюралистическая вселенная.

еще болѣе самопротиворѣчивыми, чѣмъ находплъ это самъ Кантъ.

Не только характеръ безконечности, присущій отношенію различ­
ныхъ эмпирическихъ данныхъ къ ихъ „условіямъ“, по и вообще
самая идея о томъ, что эмпнрическія вещи должны быть поста­
вляемы во взаимныя отношепія, казалась имъ исполненною пара­
доксальности и противорѣчія всякій разъ, какъ на нихъ . нахо­
дило интеллектуалистическое настроеніе. Мы видѣлп въ преды­
дущей лекціи многочисленные примѣры этого у Гегеля, Брэдлщ
Ройса и другихъ. Мы видѣли также, въ чемъ эти авторы искали
разрѣшенія подобнаго нетерпимаго положенія дѣлъ. Въ то время
какъ Кантъ помѣщалъ рѣшеніе вопроса внѣ и раньш е нашего
опыта, въ вещахъ въ себѣ, которыя являются его причинами, всѣ
мопистическіе послѣдователи Канта либо ищутъ его послѣ опыта,
какъ бы его абсолютное завершеніе, либо еще разсматриваютъ
его, какъ уже сейчасъ включенное въ опытъ идеальное значеніе
его. Говоря кратко, Кантъ и его иослѣдователи смотрятъ въ
діаметральпо противоположныхъ направленіяхъ. Пусть не введетъ
васъ въ заблужденіе то обстоятельство, что Кантъ допустилъ
теизмъ въ свою систему. Его Богъ—обыкновенный дуалистиче-
скій Богъ христіанства, которому его философія просто отворяетъ
дверь; опъ не имѣетъ рѣшительно ничего общаго съ „абсолют-
нымъ духомъ“, признаваемымъ его нослѣдователями. Если этотъ
абсолютный духъ до нѣкоторой степени логически произошелъ
изъ Канта, то это—не изъ его Бога, но изъ совершенно иныхъ
элементовъ его философіи: во-нервыхъ, изъ его идеи, что должна
быть указана безусловная полнота условій всякаго опыта; и,
во-вторыхъ, изъ другой его идеи,—что присутствіе нѣкотораго
свидѣтеля или „я" апперцспціи есть наиболѣе всеобщее изъ
всѣхъ условій, о которыхъ идетъ рѣчь. Позднѣйшіе философы
сдѣлали изъ свидѣтеля, какъ условія того, что называется кон­
кретно всеобщимъ, индивидуализоваппаго всесвидѣтеля или міро-
вое „я“, которое въ своемъ раціональномъ устроеніи должно
заключать каждое отдѣльное условіе и всю совокупность взятыхъ
вмѣстѣ другихъ условій, и такимъ образомъ дѣлать иеобходи-
мымъ обусловленный имъ опытъ, каждый порознь и всѣ вмѣстѣ.
Подобныя сокращенный изложения мнѣпій другихъ людей
бываютъ весьма недостаточны, они всегда несправедливы; но въ
настоящемъ случаѣ тѣ изъ васъ, кто знакомъ съ литературой,.
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 133

немедленно поймутъ, что я хочу сказать; что же касается дру­

гихъ (если они есть здѣсь), то мнѣ достаточно будетъ сказать,
что фактъ, на которомъ я все время столь педантически настаи­
ваю, заключается только въ слѣдующемъ: монистическіе идеали­
сты послѣ Канта неизмѣнно искали освобождепія отъ предпола-
гаемыхъ противорѣчій нашего чувствеппаго міра, направляя
взоры впередъ, къ нѣкоторому ens rationis, попимаемому въ качс-
ствѣ его дополненія или логическаго завершеііія; между тѣмъ
какъ Кантъ смотрѣлъ назадъ, къ не-раціональнымъ веіцамъ въ
себѣ, понимаемымъ въ качествѣ причинъ этого міра. Съ другой
стороны, плюралистическіе эмпиристы, оставались въ предѣлахъ
чувственнаго міра—или паивно, потому что упускали изъ вида
интеллектуалистическія противорѣчія, или потому что, пе будучи
въ состояпіи игнорировать ихъ, полагали возможнымъ опроверг­
нуть ихъ посредствомъ высшаго примѣнепія той же иптеллектуали-
■стической логики. Такимъ-то образомъ Джонъ Милль пытается
опровергнуть софизмъ Ахилла и черепахи.
Важное обстоятельство, которое должпо быть здѣсь отмѣчено,
это—интеллектуалистическая логика. Обѣ стороны признаютъ ея
авторитетность, но дѣлаютъ это своенравно: сторонники абсолют­
ной философіи съ помощью ея разбиваютъ чувственный міръ,
эмпиристы разбиваютъ абсолютъ—ибо абсолютъ, говорятъ они,
есть квинтэссепція всѣхъ логическихъ противорѣчій. Ни одна
изъ сторонъ не достигаетъ послѣдовательности. Гегельянцамъ
приходится обратиться къ высшей логикѣ, чтобы отмѣнить чисто
разрушительныя усилія ихъ первой логики. Эмпиристы пользу­
ются ихъ логикой противъ абсолютнаго. но отказываются поль­
зоваться ею противъ копечпаго опыта. Каждая сторона поль­
зуется ею или отказывается отъ нея, смотря по точкѣ зрѣнія, въ \
которую онъ вѣритъ, но ни та ни другая не оспариваетъ въ
принципѣ ея общаго теоротическаго авторитета.
Одинъ і Бергсонъ въ принципѣ отрицаетъ ея теоретическій
авторитетъ. Только онъ утверждаетъ, что одна логика понятій не
можетъ сказать намъ, что невозможно и что возможно въ мірѣ ,ѵ
бытія или фактовъ-) и 'онъ дѣлаетъ это по основапіямъ, которыя въ
одно h тоже время(отнимаютъ у логики господство надъ полнотою
жизни, и устанавливают обширную и опредѣленную сферу влія-
нія тамъ, гдѣ ея власть не подлежитъ спору. Собственный текстъ
 134 Плюралистическая вселенная.

Бергсона,—какъ опъ ни удаченъ,—слишкомъ слоясенъ для ци­

таты, и поэтому я долженъ воспользоваться своими, менѣе
удачными, словами, чтобы объяснить, что я подъ этимъ подра-
зумѣваю.
Прсзкде всего, логика, дающая первично отішшѳнія между
понятіями, какъ таковыми, a отпошснія между естественными
фактами только вторично или постольку, поскольку факты были
уже отожествлены съ понятіями и определены съ помощью
ихъ, должна, очевидно, стоять или падать вмѣстѣ съ методомъ
понятій. Но этотъ методъ есть преобразованіе, которому по­
токъ жизни подвергается въ пашихъ рукахъ существеннымъ
образомъ въ интересахъ практики, и только подчиненно—въ
интересахъ теоріи. Мы живемъ впередъ, мы постигаемъ заднимъ
числомъ,—сказалъ датскій писатель; а постигать жизпь посред­
ствомъ понятій значитъ остановить ея движеніе, разрѣзая ее какъ
бы нояотицами на куски и складывая ихъ въ нашъ логическій
гербарій; сравнивая ихъ здѣсь, какъ высушенные образчики, мы
можемъ установить, какой изъ нихъ логически содержится въ дру­
гомъ или исключаешь другой собою. Такой анализъ предполагаешь
жизнь уже закончившейся, ибо Гпонятія, будучи различными
точками зрѣнія, создавшимися по осуществленіи факта, имѣютъ
ретроспективный и какъ бы посмертный характеръ?] Тѣмъ не ме-
нѣе мы можемъ извлекать изъ пихъ закдюченія и проицировать
ихъ въ будущее. Мы не можемъ изъ нихъ научаться тому, какимъ
образомъ жизнь начала свое теченіе или какъ опа будетъ про-
должать его; но въ предположепіи, что ея пути неизмѣпны, мы
можемъ высчитать, какія положенія воображаемаго покоя обна­
ружить она въ будущемъ при данныхъ условіяхъ. Напримѣръ,
мы можемъ вычислить, въ какой точкѣ будетъ Ахиллъ, и гдѣ
будетъ черепаха къ концу двадцатой минуты. Ахиллъ можетъ
въ это время уже уйти далеко впередъ; но наша логика никогда
не разскажетъ намъ во всей подробности, какъ ему надо устроиться
на практикѣ, чтобы достигнуть этого: действительно, она, какъ мы
рвидѣли, находить, что ея результаты противорѣчатъ фактамъ при­
роды. Выкладки, дѣлаемыя другими науками, ни въ какомъ отноше­
нш не отличаются отъ математическихъ. Всѣ употребляемыя понятія
суть точки, чрезъ которыя путемъ интерполяціи или экстраполяціи
проводятся кривыя, и на этихъ кривыхъ отыскиваются другія
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 135

точки, какъ слѣдствія. Послѣ новѣйшихъ усовершенствованій

логика окончательно отрѣшается отъ кривыхъ, и имѣетъ дѣло
только съ точками и ихъ взаимными соотвѣтствіями въ различ­
ныхъ рядахъ. Авторы этихъ послѣднихъ усовершенствованій от­
четливо говорятъ намъ, что ихъ цѣль состоитъ въ искоренсніи
послѣдпихъ слѣдовъ интуиціи, то-есть конкретной реальности,
изъ поля мышленія, и что послѣ того мышленіе будетъ опериро­
вать буквально надъ умственными точками или голыми, отвле­
ченными единицами разсужденія, и надъ тѣми способами, по
которымъ эти единицы могутъ быть связаны въ голые ряды.
Все это весьма эзотерично, и мое собственное пониманіе этихъ
вещей есть всего вѣроятнѣе неправильное пониманіе. Итакъ, я
говорю здѣсь лишь такъ, чтобы кратко напомнить дѣло тѣмъ,
кто его знаетъ. Для остальныхъ же изъ васъ достаточно указать
тотъ фактъ, что хотя посредствомъ понятій, выдѣляемыхъ іізъ
чувственнаго потока прошлаго, мы можемъ перейти къ будущему
потоку и, дѣлая другое выдѣленіе, сказать, какая частная вещь
вѣроятно будетъ найдена здѣсь; и хотя въ этомъ смыслѣ понятія
даютъ намъ познаніе, такъ что можно признать за ними извѣст-
ную теоретическую цѣнность (особенно если предсказанная част­
ная вещь такова, что но представляетъ для насъ въ настоящемъ
никакого практическая интереса): однако въ болѣе глубокомъ
смыслѣ, въ смыслѣ даваемаго прозрѣ ніл, они пе имѣготъ никакой
теоретической цѣппости, ибо они совершенно не вводятъ насъ
въ связь съ внутренней жизныо потока и съ тѣми причинами,
j отъ которыхъ зависитъ его направленіе. Вмѣсто того, чтобы быть
Г истолкователями действительности, понятія вовсе отрицаютъ ин­
тимную сторону действительности. Они дѣлаютъ непостижимой
всю идею каузальнаго вліянія въ средѣ конечныхъ вещей. Ни-
какая реальная активность, болѣе того, никакая реальная связь
i '■ѵ какого бы то пи было рода ие могутъ существовать, если мы
слѣдуемъ логикѣ ионятій; ибо, согласно тому направленно, кото­
рое я называю интсллектуализмомъ, быть раздѣленнымъ значитъ
быть неспособнымъ къ встунленію въ связь. Дѣло, начатое Зено-
номъ и продолженное Юмомъ, Кантомъ, Гербартомъ, Гегелемъ и
Брэдли, можетъ закончиться только тогда, когда чувственная
реальность будетъ лежать вполиѣ расчлененною у ногъ „разума“.
Въ скоромъ времепп мнѣ придется побольше сказать о той
 Плюралистическая вселенная.

„абсолютной“ реальности, которую разумъ намѣревается подста­

вить вмѣсто чувственной реальности. Тѣмъ временемъ вы видите,
что подразумѣваетъ проф. Бергсонъ, когда онъ настаиваешь, что
фупкція интеллекта является скорѣе практическою, чѣмъ теоре­
тическою. Чувственная реальность слишкомъ конкретна для того,
чтобы быть вполнѣ податливой: обратите вниманіе на то ограни­
ченное протяженіе ея, которымъ исчерпывается все, что можетъ
быть схвачено какимъ-нибудь животпымъ, которое живетъ исклю­
чительно въ ней. Чтобы отъ одной точки ея прійти къ другой,
памъ приходится пробираться сквозь цѣлый непостижимый про-
межу токъ. Мы ие освобождаемся ни отъ какой мелочи: мы чув-
ствуемъ себя точно среди портъ-артурскихъ загражденій изъ
колючей проволоки, и мы успѣваемъ состарѣться и умереть все
среди той лее обстановки. Но съ нашей способностью къ отвле-
ченію и образованію неизмѣнныхъ понятій мы здѣсь въ одну
секунду — почти какъ если бы мы владѣли четвертымъ измѣре-
ніемъ— перепрыгиваемъ, словно божественной крылатой силой,
черезъ промежуточный иистанціи и достигаемъ какъ разъ того
пункта, къ которому стремимся, не впутываясь въ какую бы то
ни было связь. Фактически мы запрягаемо реальность въ наши
системы понятій, чтобы легче управлять ею. Этотъ процессъ
является практическими потому что всѣ ипстанціи, къ которымъ
мы направляемся, суть част ны я инстанціи, даже когда онѣ бы­
ваютъ фактами умственнаго порядка. Но (науки, въ которыхъ
методъ понятій, главнымъ образомъ, ^торжествуешь свои побѣды,
это—науки о пространствѣ и матеріи, гдѣ приходится имѣть дѣло
съ преобразованиями внѣшнихъ вещей. Чтобы оперировать на
почвѣ попягій съ моральными фактами, намъ надо сначала пре­
образовать ихъ, подставить „мозговыя діаграммы“ или физиче-
скія метафоры, разематривать идеи какъ атомы, влечепія какъ
механическія силы, наши сознающія „я“ какъ „потоки“ и т. п.
Какъ удачно замѣчаетъ Бергсонъ, этотъ результатъ былъ бы
парадоксаленъ, если бы наша интеллектуальная жизнь не имѣла
практическаго характера, по была предназначена къ изысканію
внутренней природы вещей. Кто-нибудь могъ бы поэтому пред­
положить, что паша мысль будетъ чувствовать себя болѣе въ
своей сферѣ, находясь въ области своихъ собственпыхъ интел-
лектуальныхъ реальностей. Но какъ разъ здѣсь она находитъ
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 137

себя награницѣ своихъ достижсній. Мы знаемъ виутрепнія дви-

женія нашего духа только по воспріятіямъ. Мы чувствуемъ, какъ
они живутъ въ насъ, но пе можемъ дать яснаго отчета о ихъ
элементахъ, не можемъ опредѣленно предсказать ихъ будущее;
меягду тѣмъ какъ вещи, лежащія въ пространственномъ мірѣ,
вещи, которыя мы буквальпо дерэюимъ въ рукахъ, охватываются
нашими интеллектами наиболѣе успѣшно. Не убѣждаетъ ли насъ
это въ правильности того взгляда, что подлинная и постоянно
остающаяся функція нашей интеллектуальной жизни состоитъ
въ томъ, чтобы руководить нами въ практическомъ приспособле-
ніи нашихъ надеждъ и дѣятельностей?
Кто-нибудь легко можетъ запутаться въ словахъ въ этомъ
пунктѣ, и мой собственный опытъ съ „прагматизмомъ“ заставля­
етъ меня отступить предъ опасностями, заключающимися въ
словѣ „ирактическій“; и я вполнѣ предпочитаю не отстаивать
предъ вами это слово, а заодно съ проф. Бергсономъ приписать
нашему интеллекту первичную теоретическую функцію, лишь бы
'только вы съ своей сторопы согласились различать „теоретиче­
ское“ или научное познаніе отъ болѣе глубокаго „умозритель-
наго“ познанія, котораго добивается большинство философовъ, и
признали, что ( теоретическое познаніе, которое является, позна-
ніемъ объ вещахъ въ отличіе отъ живого или сочувственнаго
знакомства съ ними, (касается только внѣшней поверхности
реальнаго1). Правда, поверхность, которую покрываетъ взятое
въ этомъ смыслѣ теоретическое познаніе, можетъ быть огромна
, по своему протяягенію; она можетъ усѣять всю ширь простран­
ства и времени созданными ею понятіями; но опа не проникаетъ
въ глубину даже на одипъ миллиметръ. Эта глубина реальности
занята деят ельно ст ям и , которыя держать ее въ ходу, по интел-
! лектъ, говорящій устами Юма, Канта и К0, находитъ себя выну-
жденнымъ отрицать и упорно отрицаетъ за этими дѣятельностями
какое-либо умопостигаемое бытіе. То, что существуетъ для мы ш -
л е н ія , говорятъ намъ, это по большей части — результаты, кото­
рые мы ошибочно приписываемъ подобпымъ дѣятельпостямъ,
размѣіцепные по поверхностямъ пространства и времени, согласно
Regel der Verknüpfung,— законамъ природы, устанавливающимъ
только сосуществованія и слѣдованія *).
------------------------------------- 9
1) [П р п м ѣ ч а п іо с м . п ъ к о п ц ѣ к н и г а ] .
138 Плюралистическая вселенная.

Итакъ, мышленіе имѣетъ дѣло исключительно съ поверхно­

стями. Оно можетъ говорить о конкретности реальнаго, по оно не
можетъ проникнуть въ него, а его недостаточность здѣсь явля­
ется существенной и постоянной, а не временпой.
Единственный путь для постиженія конкретной действитель­
ности: состоитъ въ томъ, чтобы или испытывать ее непосред­
ственно, благодаря тому, что наше „я“ есть часть действитель­
ности, или вызывать ее въ воображенііт посредствомъ сочув­
ственная) угадыванія внутренней жизни кого-нибудь другого.
Но то, что мы такимъ образомъ непосредственно испытываемъ
пли конкретно угадываемъ, весьма ограничено въ смыслѣ дли­
тельности, между тѣмъ какъ абстрактно мы способны пости­
гать вѣчности. Если бы мы могли чувствовать милліонъ лѣшь
такъ же конкретно, какъ мы теперь чувствуемъ проходящую
минуту, то памъ приходилось бы очень мало пользоваться на­
шей способностью оперировать съ помощью понятій. Въ любой
моментъ, принадлежащій этому періоду, мы знали бы этотъ по-
слѣдній цѣликомъ, между тѣмъ какъ теперь мы должны съ
трудомъ конструировать его съ помощью проицируемыхъ нами
попятій. Такимъ образомъ, непосредственное знакомство и зна-
ніе, основанное на унотребленіи понятій, донолняютъ другъ
друга; каждое исправляетъ недостатки другого. Если мы всего
болѣе заботимся о синоптическомъ разсмотрѣпіи явленій, подоб-
номъ созерцанію отдаленнаго и собиранію разсѣяннаго, то мы
должны слѣдовать методу образования попятій. Но если мы, какъ
метафизики, болѣе интересуемся внутренней природой реально­
сти или вопросомъ о томъ, что служитъ въ дѣйствительности
ея движущимъ началомъ, то мы должны совсѣмъ отвернуться
отъ пашихъ крылатыхъ понятій и окунуться въ гущу тѣхъ
текущихъ моментовъ, надъ поверхностью которыхъ летаютъ они,
и на отдѣльныхъ точкахъ которыхъ они иногда садятся отдыхать.
Итакъ, проф. Бергсонъ безусловно опрокидываетъ традиціонное
платоновское ученіе. Опъ называетъ интеллектуальное познаніе
не только не болѣе глубокимъ, по наоборотъ — болѣе поверхност-
нымъ. Оно не только не является единственнымъ адэкватнымъ
иознаніемъ, но наоборотъ — грубо неадекватно, и его единствен­
ное преимущество имѣетъ практическій характеръ и заключается
въ томъ, что оно даетъ памъ возможность дѣлать какъ бы раз-
 Бергсоиъ и интеллектуализмъ. 139

рѣзы опыта и этимъ сберегать время. Единственная вещь, кото­

рой оно не можетъ сдѣлать, это—раскрытіе природы вещей; если
это замѣчаніе еще не ясно, то оно станешь яснѣе въ дальней­
шем^ Углубитесь же обратно въ самый потокъ,—говорить намъ
Бергсонъ,—если вы хотите познат ь реальность; въ тотъ потокъ,
кот^рчй т ^ в г д я . Ат,т.тгт, ттрпаираемъ платоннзмомъ съ его странной
увѣренностыо, будто только неизмѣняемое совершенно; оберни­
тесь лицомъ къ огцущспііо, этой вещи одаренной плотью,—вещи,
которую раціонализмъ всегда осыпалъ орапью.—Вы видите, что
это—какъ разъ противоположное средство по сравненію съ тѣмъ
устремленіемъ взгляда впередъ, въ абсолютное, которое предписы-
ваютъ наши идеалистическіе современники. Оно оскорбляешь паши
умственный привычки, потому что оно представляетъ собою родъ
пассивно воспринимающая нрислушиванія, совершенно противо­
положная тому стремленію съ шумомъ словесно реагировать на
всякую вещь, которое является нашимъ обычнымъ интеллекту-
альнымъ настроеніемъ.
Каковы же тѣ особеппыя черты въ потокѣ воспріятій, которыя
столь фатально исчезаютъ при переводѣ па языкъ понятій?
Сущность- жизни заключается въ непрерывности измѣненія;
всѣ же наши понятія фиксированы и прерывны, и единственнымъ
способомъ привести ихъ въ соотвѣтствіе съ жизнью является
произвольное предположеніе остановокъ въ самой жизни. Съ
этими остановками и молшо заставить сообразоваться наши по-
нятія. Но эти понятія не суть ни части действительности, ни ея
реальныя положенія; скорѣе они являются предполож ениями, на­
шими же замѣтками, и намъ такъ же трудно исчерпать ими
субстанцію реальности, какъ трудно вычерпать воду сѣтью, какъ бы
ни были мелки ея петли. —
Образованіе понятій есть отсѣченіе и фиксированіе; мы исклю-
чаемъ все, кромѣ того, что мы зафиксировали. Понятіе подразу-
мѣваетъ это-и-пе-иное » Въ нашихъ понятіяхъ время исклю­
чаешь пространство; движеніе и покой взаимпо исклгочаютъ другъ
друга; приближеніе исключаешь соприкосповеніе; присутствіе
исключаетъ отсутствіе; единство исключаетъ множество; незави­
симость исключаетъ относительность; „мое“ исключаетъ „твое“;
данная связь исключаешь другую связь—и такъ до безкопечностн:
а между тѣмъ въ реальпомъ конкретно-чувственномъ потокѣ
MO Плюралистическая вселенная.

жизни одно переживаніе настолько проникнуто другимъ, что

трудно точно установить, что исключается и что нѣтъ. Такъ,
напримѣръ, прошедшее и будущее, раздѣленныя съ точки зрѣ-
пія попятія тѣмъ сѣченіемъ, которому мы даемъ имя пастоящаго,
и опредѣляемыя какъ противоположныя стороны этого сѣченія,
являются для нѣкотораго, хотя бы и весьма краткаго, момента
со-наст олщ им и въ опредѣленномъ переживапіи. Настоящее въ
Оуквальномъ смыслѣ слова есть только словесное предположеніе,
а не положепіе; единственнымъ настоящимъ, епособнымъ полу­
чить конкретное воилощеніе, является „преходящій моментъ“,
въ которомъ всегда смѣшивается свѣтъ заходящаго момента со
свѣтомъ восходящаго будущаго. Скажите слово „теперь“ и уже
при самомъ произнесеніи опо означаетъ „было“.
Именно эта попытка интеллектуализма подставить на мѣсто-
гдипства данной въ опытѣ длительности устойчивыя сѣченія и
дѣлаетъ столь непонятнымъ реальное движеніе. Понятіе первой
половины промежутка между Ахилломъ и черепахой исклю­
чаетъ понятіе второй половины, и математическая необходи­
мость отдѣльпаго прохожденія первой до прохожденія второй
является неустранимымъ нрепятствіемъ къ тому, чтобы эта вто­
рая половина была когда-либо пройдена. Однако живой Ахиллъ
(въ настоящемъ разсужденіи онъ является лишь абстрактнымъ
именемъ одного явленія движепія, точно такъ же, какъ чере­
паха-другого) пе спрашиваетъ разрѣшенія у логики. Быстрота
его движепій—нѣчто недѣлимое въ немъ самомъ, подобно рас­
ширяющему папряженію сжатий пружины. Съ точки зрѣнія по-
s .
пятія мы опредѣляемъ ее какъ - , но .ѵ и I суть только искус­
ственный сѣченія, соверіпаемыя иослѣ самаго факта. Они ста­
новятся еще болѣс искусственными, когда мы беремъ ихъ по
отношеніго къ двумъ бѣгунамъ, какъ однѣ и шЬ же доли „объек­
тивнаго“ пространства и времени, ибо времена и пространства,
внутрепно переживаемыя черепахой, по всей вѣроятности, столь
же отличаются отъ соотвѣтствующихъ иереживаній Ахилла, какъ
различаются ихъ скорости. Стремительность Ахилла есть конк­
ретный фактъ, заключатощій въ себѣ нераздѣльно пространство,
время и иобѣду надъ движеніемъ болѣе слабаго существа. Во
время бѣга онъ менѣе всего думаетъ объ однородпомъ времени
 Бергсоиъ и интеллектуализмъ. 141

и пространствѣ математиковъ, о безконечпыхъ но числу дѣле-

піяхъ въ томъ и другомъ, о порядкѣ этихъ дѣленій. Для него
конецъ и начало совпадаютъ въ моментъ натиска, и все, дѣй-
ствительпо переживаемое имъ, сводится къ тому, что, въ резуль­
т а т извѣстнаго усилія съ его стороны, его противникъ оказы­
вается па самомъ дѣлѣ позади.
Мы до такой степепи сжились съ разложсніемъ.жизпи путемъ
понятій, что, я увѣренъ, все это покажется вамъ безнадежной
путаницей, стремящейся вытѣснить ясное мышленіе, возвраще-
ніемъ къ самому первональному состоянію мысли. Но я спраши­
ваю васъ, дѣйствительно ли абсолютное превосходство нашего
болѣе высокаго мышленія настолько несомнѣнно, если все, къ
чему оно способно прійти, это—полная безпомощность въ вопро­
сахъ, которые шутя разрѣшаетъ чувственный опытъ?
Назвать реальную жизнь путаницей побуждаешь васъ то об­
стоятельство, что опа представляешь извѣстныя различія какъ бы
разрѣшающимися другъ въ друга, въ то время какъ понятіе
обособляетъ ихъ, останавливая потокъ жизни. Но развѣ па са­
момъ дѣлѣ они не разрѣшаются другъ въ друга? Развѣ всякая
доля опыта не имѣетъ своего качества, своей длительности, своего
протяжепія, своей интенсивности, своего стрсмленія, своей ясности
и другихъ своихъ сторонъ и аспектовъ, ни одипъ изъ которыхъ
пе можетъ существовать въ той изолированиости, въ которую
ставить ихъ паша подчиненная словамъ логикаѴ Всѣ они суще^
ствуютъ только durcheinander. Действительность, по выраженію
Бергсопа, всегда есть эндосмосъ или сліяпіе тожеетвенпаго съ
t/ различнымъ; они прошікаютъ другъ друга и вдвигаются другъ
" , въ друга, какъ части подзорной трубы. Для логики попятій
, ^ тожественпое есть только тожественное и все тожественное чему-
^ либо третьему тожественно между собою. Не такъ въ конкрет-
номъ опытѣ. Двѣ точки на поверхности нашей кожи, каждая
изъ которыхъ чувствуетъ то же, что и третья точка, если опа
будетъ затронута одновременно съ ней, ощущаются однако какъ
различающіяся другъ отъ друга. Два тона, совершенно не раз­
личимые отъ третьяго, могутъ быть вполпѣ отличимы другъ
отъ друга. Весь процессъ жизни основанъ на постоянномъ нару-
шеніи жиэпыо пашихъ логическихъ аксіомъ. Разсмотрпмъ, для
примѣра, • ея непрерывность. Термины А и С связаны посред­
142 Плюралистическая вселенная.

ствующими, папримѣръ, В. Для интеллектуализма это абсурдъ,

ибо „B-связапное-съ-А“ есть „какъ таковое“, терминъ отличный
отъ „В-связапнаго-съ-C“. Но реальная жизнь смѣется падъ этимъ
запретомъ логики. Представьте себѣ бревно, для несенія кото­
раго нужно двое людей. Сперва за работу берутся А и В. За-
тѣмъ С заступаетъ мѣсто A; далѣе D заступаетъ мѣсто В, такъ
что бревно несутъ теперь С и D; и такъ далѣе. Однако бревно
никогда не падастъ и сохраняешь свое тожество на протяжепіи
всего пути. Такъ же обстоишь дѣло со всѣми нашими пережи-
ваніями. Ихъ измѣпепія пе суть совершенное уничтоженіе, за
которымъ слѣдуетъ совершенное созданіе чего - то абсолютно
новаго. Мы имѣемъ дѣло съ частичнымъ разрушепіемъ и ча-
стичнымъ ростомъ при относительной устойчивости той основы,
ошь которой отпадаетъ все обреченное па разрушеніе и кото­
рая прнпимаетъ въ себя все вновь ей привитое, пока мало-
по-малу не займетъ ея мѣсто нѣчто совершенно отличное. На-
церекоръ интеллектуалистической логикѣ съ ея „какъ таковыми“,
мы такъ же увѣрены въ подобномъ процессѣ (т.-е. въ томъ, что
тожественная себѣ оспова способна вступать въ соединепіе то
съ бывптимъ, то съ имѣющимъ быть), какъ въ томъ, что одпа и
та же точка можетъ находиться на различныхъ пересѣісающихся
въ ней линіяхъ. Вселеішая, такимъ образомъ, не будучи сплошь
единой, является непрерывной. Ея члены въ мпогообразномъ на-
правлепіи соприкасаются съ ближайшими къ пимъ, и нигдѣ пѣтъ
между ними вполпѣ ясныхъ сѣчепій.
Несоотвѣтствіе между интеллектуалистической логикой и чув-
ственпымъ опытомъ особенно рѣзко тамъ, гдѣ опытъ говоритъ о
проявляющемся вліяніи. Интеллектуализмъ отрицаетъ (какъ мы
видѣли во второй лекціи) возможность воздѣйствія другъ на
друга для конечныхъ вещей, ибо всѣ вещи, будучи переведены
на попятія,с замыкаются въ себѣ. Действовать на что-либо зна­
читъ нѣкоторымъ образомъ войти въ него, по это было бы равно­
значно выхожденію изъ самого себя и превращенію въ другое, что
является противорѣчіемъ, и т. д. Однако каждый изъ насъ есть
въ этомъ смыслѣ иной по отношенію къ самому себѣ и жизненно
знаетъ, какъ совершишь тотъ трюкъ, возможность котораго отри­
цается логикой. Мои мысли одушевляюшь и приводишь въ дви­
ж ет е то самое тѣло, которое представляется вашему зрѣнію и
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 143

слуху и, такимъ образомъ, вліяетъ на ваши мысли. Отъ меня къ

вамъ исходишь, нѣкоторымъ образомъ, динамическое теченіе, какъ
бы пи были многочисленны посредствующее проводники. Различе-
нія въ логикѣ могутъ проявлять въ любой мѣрѣ свою изолиру­
ющую силу,въ жизпи различныя вещи могутъ находиться, и дей ­
ствительно находятся, въ пепрестанномъ обіценіи.
Конфликтъ двухъ путей нознаванія ярче всего выражается
въ пнтеллектуалистическомъ ученіи о томъ, что „тожсствеппое
не можетъ существовать во мпогихъ отношеніяхъ“. Это ученіе
вытекаетъ изъ иониманія двухъ отношепій, какъ столь различ-
пыхъ, что „что-есть-въ-одномъ“ означаешь „какъ таковое“ нѣчто
раздѣльное отъ того, что означаетъ „что-есть-въ-другомъ“. Все
это напоминаешь иропическое замѣчаніе Милля: мы не должны
мыслить Ньютона какъ англичанина и математика вмѣстѣ, ибо
англичапинъ, какъ таковой, не есть математикъ, и математикъ,
какъ таковой, не есть англичапинъ. Но действительный Ньютонъ
былъ, нѣкоторымъ образомъ, и то и другое вмѣсіѣ, и на протя-
женіи всей конечной вселеппой каждая реальная вещь про­
являешь себя какъ множество различныхъ вещей, не подпадая,
однако, необходимости распасться на отдѣльпыя, пе связаппыя
другъ съ другомъ, повторепія себя самой.
Этихъ немногихъ замѣчаній будетъ, быть можетъ, достаточно
для того, чтобы поставить васъ на точку зрѣпія Бергсона. Про­
блемы, столь смущающія паше мышлепіе въ понятіяхъ, разрѣ-
шаются пепосредственнымъ опытомъ жизни. Какъ многообразное
можетъ быть единымъ? какимъ образомъ вещи могушь выходить
изъ самихъ себя? какъ быть другими по отноіпенію къ самимъ
же себѣ? какъ могутъ онѣ быть вмѣсшѣ и различными и связан­
ными? какъ возможно взаимодѣйствіе между ними? какъ онѣ
могутъ быть для другихъ и однако и для себя? какимъ обра­
зомъ могутъ онѣ одновременно и отсутствовать и присутствовать?
Интеллектъ отавитъ эти вопросы точно такъ же, какъ мы могли бы
спросить, какимъ образомъ нѣчто способно соедипить и вмѣсге
съ темъ разъединить вещи или какимъ образомъ звуки стано­
вятся болѣе схожими, по мѣрѣ того какъ становятся болѣе раз­
личными. Вели вы знаете уже чувственное пространство, то вы
можете ответить па первый вопросъ, указавъ на какой - нибудь
иптервалъ въ немъ, короткій или длинный; если вы знаете му-
144 Плюралистическая вселенная.

зыкальпую гамму, то можете отвѣтить на второй, воспроизведя

октаву; но и въ томъ и въ другомъ случаѣ вы должны имѣть,
предварительно, чувственное знаніе этихъ реальностей. Сходнымъ
образомъ разрѣшаетъ Бергсонъ интеллектуалистическія загадки,
указывая на наши разнообразпыя конечный чувственный пере-
живанія и говоря: „Вотъ взгляните! совершенно такъ же разре­
шаются въ жизни и другія проблемы“.
Разбивъ однажды действительность на ионятія, вы уже ни­
когда не сможете возсоздать ее въ ея цѣльности. Никакое нагро-
мождепіе прсрывныхъ величинъ не даетъ вамъ возможности по­
лучить въ результате конкретность. Но займите сразу (d'emblée,
какъ говоритъ Бергсонъ) позидію впутри живой, движущейся и
активной конкретности реальнаго—и всѣ различенія и абстрак-
ціи будутъ въ вашихъ рукахъ: отныне интеллектуалиетическія
подстановки не могутъ васъ сколько-нибудь смутить. Войдите,
напримѣръ, въ общій всѣмъ фепоменамъ круговоротъ движенія
и вы обогатитесь пониманіемъ скорости, смѣнъ, датъ, положе-
ній и тысячи другихъ вещей. Но одна лишь абстрактная смѣна
датъ и положеній никогда не даетъ вамъ возможности возсо­
здать само движеніе. Оно ускользнетъ въ ихъ промежутки и
будетъ для васъ потеряно.
Такъ обстоять дѣло со всякой конкретной вещью, какъ бы
слояша она ни была. Наша интеллектуальная обработка ея есть
только ретроспективное слаживаніе, разсеченіе post mortem, и мо-
жетъ слѣдовать порядку, признаваемому нами наиболее удоб-
иымъ. Мы можемъ, если намъ угодпо, сдѣлать такъ, что вещь
покажется самопротиворѣчивой. Но встаньте на точку зрѣнія
впутреппяго дѣйст вованія вещей, и всѣ эти ретроспективны^' и
противоборствующія попятія сами собой придутъ къ гармоніи.
Пусть”яшвая симпатія приведетъ васъ къ центру напряженія
(élan vita), человѣка, какъ_называетъ его Бергсонъ) человѣческаго
Характера, и вы тотчасъ же ^видите7~шчему те, кто смотрятъ
на него извнѣ, толкуютъ его столь различнымъ образомъ. Онъ
есть нечто такое, что подъ давленіемъ различныхъ обстоятельствъ
Проявляется какъ порядочность и безчестпость, мужество и тру­
сость, глупость и разумѣніе, и вы ясно чувствуете, почему и
какъ это происходитъ и никогда не поддадитесь соблазну отояіе-
ствить его съ какой-нибудь изъ этихъ отдельныхъ абстракцій.
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 145

Только вашъ интеллектуалистъ поступаетъ такимъ образомъ, и

теперь вы чувствуете, почему онъ никогда пе можетъ поступать
иначе.
Проникните въ центръ философскаго созерцанія какого-нибудь ?
человѣка, и вы сразу пойметет каковы должпы быть всѣ его пн-
санш и высказыванія. Займите, наоборотъ, позицію извнѣ, при­
ложите свой методъ post mortem, попытайтесь возсоздать филосо­
ф т изъ отдѣльпыхъ фразъ, взявъ сперва одну, затѣмъ другую,
силясь свести ихъ къ единству—и вы неминуемо потерпите фі-
аско. Вы поползете, какъ ползетъ по зданію полуслѣпой мура­
вей, застрѣвая въ каждой микроскопической трещипкѣ или
щели, не находя ничего, кромѣ несообразностей и не подозрѣвая
даже, что существуетъ цептръ. Я позволю себѣ выразить поже-
ланіе, чтобы нѣкоторымъ философамъ изъ этой аудиторіи посчаст­
ливилось въ томъ смыслѣ, чтобы къ разбору ихъ писаній былъ
приложенъ какой-нибудь другой методъ, а не этотъ типъ интел­
лектуалистической критики!
Въ дѣйствительности существуютъ не созданный вещи, а(вещи
въ^процШзѣ-і^^ддшярКогда опѣ создапы, онѣ уже мертвы и для
ихъ опредѣленія можетъ быть использовано альтернативно без-
конечное число разложеній въ понятіяхъ. Но пусть сила интуи-
тивной симпатіи къ вещамъ приведетъ васъ въ самы й процессъ со-
задан ія ,—и такъ какъ весь рядъ возмоягныхъ разложеній сразу
'окажется въ вашей власти, васъ уже пе смутитъ больше воп-
■рось, какому изъ нихъ слѣдуетъ приписать более абсолютную
истинность. Действительность выпадаетъ , пройдя черезъ анализъ
въ попятіяхъ; она восходитг, когда живетъ своей собственной не­
раздельной яшзнью—она пускаетъ ростки, расцвѣтаетъ, мѣняется
и созидаегь. Проникнитесь движеніемъ этой жизни въ какой-
нибудь данный моментъ и вы уже знаете то, что Бергсонъ на­
зываетъ devenir réel, въ силу котораго все раскрываетъ себя и }.
растетъ. Философія должна искать этотъ родъ живого попимапія
движенія реальности, а не слѣдовать за наукой въ тщетной но-
пыткѣ смастерить нечто цѣльное изъ ея отрывочпыхъ, мертвыхъ
результатовъ.
Вотъ что, по моему, достаточно знать изъ философіи Бергсона
для цели, преслѣдуемой мною въ этихъ лекціяхъ. Поэтому, я не
вхожу въ болыпія подробности, обходя молчаніемъ ея другія ха-
П.іюралвстяч. всслсяпип. 10
146 Плюралистическая вселенная.

рактерныя черты, какъ ни оригинальны и интересны опѣ сами

по себѣ. Вы можете сказать, да навѣрпое пѣкоторые изъ васъ и
говорятъ сейчасъ внутренно, что Бергсопъ, отсылая насъ такимъ
образомъ къ ощущепію, возвращается по-просту къ той зачаточ­
ной формѣ эмпиризма, которая уже десятки разъ отправлялась
въ царство тѣней вашими же собственными идеалистами со
времени Грина. Признаюсь, что здѣсь мы действительно имѣемъ
дѣло съ возвращеніемъ къ эмпиризму, но я думаю, что возвращеніе
въ такой совершенной формѣ только доказываетъ непреходящую
истину эмпиризма. То, что не желаетъ пребывать въ царствѣтѣ-
ней, должно обладать нѣкоей изначальной жизнью. Am Anfang
war die Tat, дѣло—вотъ, что есть самое первое; всѣ наши опера-
ціи съ понятіями суть нѣчто вторичное, пеадэкватное первому,
никогда вполнѣ ему неравнозначное. Когда я читаю современ-
ныхъ представителей трансцендентальной философіи,—я долженъ
сдѣлать частичное исключепіе для моего коллеги Ройса, — я
вижу, что авторъ переступаетъ съ ноги на ногу, грызетъ удила,
бьетъ копытомъ и остается на томъ же мѣстѣ, точно утомленный
конь въ конюшнѣ съ пустыми яслями. Авторъ вертится вокругъ
и около одпѣхъ и тѣхъ же немногочисленпыхъ захватанныхъ
категорій, приводить тѣ же возраженія, даетъ старые отвѣты па
старые вопросы, безъ повыхъ фактовъ или новыхъ просвѣтовъ.
Но откройте Бергсона, и каждая прочитанная вами страница
откроетъ вамъ новые горизонты. Его писанія напомипаютъ утрен­
нюю зарю и пѣніе птицъ. Въ нихъ мы имѣемъ дѣло съ самой
действительностью, а не съ пріѣвшимся повтореніемъ того, что
писали профессора, живущіе въ атмосфере духовныхъ частицъ,
по поводу мыслей другихъ профессоровъ своихъ предшествен-
никовъ. У Бергсопа петъ ничего подержапнаго, ничего изъ вто-
рыхъ рукъ.
Бергсонъ не даетъ намъ замкнутой системы,—это несомпѣпно
уронитъ его въ глазахъ интеллектуалистовъ. Опъ только зоветъ
и приглашаетъ. Но его заслуга въ томъ, что онъ первый аннул-
лировалъ интеллектуалистическое veto, такъ что теперь мы мо­
жемъ итти нога въ ногу съ действительностью, итти съ фило-
софскимъ сознаніомъ, еще ие бывшимъ доселѣ вполнѣ свобод­
ными Вотъ прекрасный слова одного изъ его французскихъ уче­
никовъ: „Бергсопъ требуетъ отъ насъ прежде всего своего рода
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 147

впутренней катастрофы, и не всякій способенъ на такую логиче­

скую революцію. Но т е , кто однажды нашли въ себѣ силы для
подобной психологической перемѣны фронта, не проминутъ сде­
лать того открытія, что возвращепіе къ прежнему умонастроенію
для і і и х ъ болѣе невозмояшо. Отнынѣ они послѣдователи Берг­
сона.... и разъ навсегда овладѣли мыслями учителя. Ихъ уразу-
мепіе аналогично силѣ любви, они сразу прониклись всей мело-
діей и имъ остается затемъ лишь удивляться оригинальности,
плодотворности и тому изобразительному генію, съ которыми
авторъ развиваетъ, транспонируетъ и варіируетъ на тысячи ла-
довъ оригинальную тему въ оркеетровкѣ своего стиля и своей
діалектики“ *).
Вотъ те, поневолѣ ісраткія, замѣчанія о Бергсоне, которыми
я думаю здѣсь ограничиться, и позволю себѣ только выразить
пожелапіе, чтобы они привели кого-либо изъ васъ къ оригиналь­
ному тексту. Я долженъ теперь вернуться къ тому вопросу, при
разборѣ котораго я счелъ полсзнымъ обратиться къ его идеямъ.
Вы помните о моихъ собственпыхъ интеллектуалистическихъ
затрудненіяхъ въ послѣдпей лекціи. Вопросъ шелъ о томъ, ка­
кимъ образомъ извѣстноо множество отдѣльныхъ сознаній моя?етъ
въ то же время быть единымъ собирательнымъ цѣлымъ. Какимъ
•образомъ, спрашивалъ я себя, можетъ одно и то же тожествен­
ное содержаніе опыта, для котораго esse, согласно идеалистиче-
скимъ иринципамъ, заключается въ его чувствуемооти, быть
чувствуемо столь различными образами, если оно само есть един­
ственное чувствующее? Я замѣтилъ, что обычный способъ обойти
трудность съ помощью „quatenus“ и „какъ таковой“ не иомогутъ
намъ здѣсь, если мы захотимъ провести до конца интеллек­
ту алистическую точку зрѣнія, ибо совокупное явленіе не есть,
какъ таковое, раздельное явленіе, міръ qua множество не есть
міръ qua единство, какъ того требуетъ абсолютизма Если мы
будемъ держаться положенія Юма, которое такъ прочно усвоено
лозднѣйпшмъ интеллектуализмомъ, а именно, что различавмыя
вещи настолько обособлены другъ отъ друга, какъ будто между
ними нетъ никакой связи, то нѣтъ, повидимому, никакого дру­
гого пути для разрѣшенія трудности, кромѣ полнаго разобще-

J) G aston R a g eo t, R e v u e p h ilo s o p h iq u e , v o l. L X I V , p . 8 5 (ju ille t- 1 9 0 7 ).

10*
148 Плюралистическая вселенная.

нія съ опытомъ и допущенія различныхъ духовныхъ опытовъ,

я или душъ, которыя бы осуществили требующееся разнообра-
зіе. Но искать убѣжище въ „схоластическихъ сугцностяхъ“ мнѣ
пе болѣе по душѣ, чѣмъ приверженцамъ пантеистическаго идеа­
лизма.
Однако, говоря снова словами Фехнера „Nichts wirkliches
kann unmöglich sein“, дѣйствительное не можетъ быть иевоз-
можнымъ, и о томъ, что действительно есть въ каждый моментъ
нашей жизни, я хочу сейчасъ напомнить вамъ. Вы можете слы­
шать вибрацію электрическаго прибора, обонять озонъ, видѣть
искры, чувствовать сотрясеніе—и все это со-сознавать какъ оно.
было, или въ единомъ полѣ опыта. Но вы можете также изоли­
ровать нѣкоторыя изъ этихъ ощущеній, устрапивъ остальныя..
Если вы закроете глаза, заткнете носъ, снимете руку, то вы по­
лучите лишь ощущеніе звука, но оно покажется все же тѣмъ
же самымъ ощущеніемъ, что и раньше; и если вы вновь приве­
дете въ дѣйствіе другіе органы, то звукъ вновь сольется съ
ощущеніями осязанія, зрѣнія и обонянія. Естественнымъ спосо­
бомъ для выраженія всего этого *) будетъ сказать, что извѣст-
ныя огцущенія испытываются то въ отдѣльности, то совмѣстно
съ другими ощущеніями въ общей сферѣ сознанія. Колебанія
вниманія даютъ аналогичные результаты. Измѣняя наше впима-
ніе, мы или допускаемъ ощущеніе или же отстраняемъ его; рав-
нымъ образомъ мы или заносимъ его въ память или же выбра-
сываемъ его. (Да будетъ мнѣ позволено не поднимать здѣсь
вопроса о томъ, какимъ образомъ происход ятъ эти измѣненія.
По всей вѣроятности непосредственнымъ условіемъдля каждаго
случая является измѣненіе въ мозгу; но сейчасъ не имѣетъ
смысла вдаваться въ разсмотрѣніе этого вопроса, ибо теперь мы
имѣемъ въ виду исключительно результаты, и я повторяю, что
естественный способъ представить ихъ себѣ есть тотъ, который
признается столь абсурднымъ интеллектуалистической критикой.)
Указываемая нелѣпость должна заключаться въ томъ, что то­
жественное фупкціонируетъ столь различнымъ образомъ то въ
соединеніи съ чѣмъ-либо другимъ, то внѣ такого соединенія.
J) С а м ъ я г о в о р и л ъ и н а ч е — н а с к о л ь к о м о г ъ , д о с т у п н о — в ъ м о е й Психо.гогги,- и
го в о р и л ъ (к а к ъ я дум аю ) в ѣ р п о д л я н зв ѣ с т н ы х ъ и з б р а н н ы х ъ с л у ч а е в ъ ; н о д л я д р у ­
ги х ъ сл у ч аевъ непреодоли м о в о звр ащ ается естествен н ы й способъ.
 Бергсонъ и интеллектуализмъ. 149

Но для чувственнаго опыта это, повидимому, такъ. Я ударяю

рукой по этой кафедрѣ—и эта же кафедра дѣйствуетъ сходпымъ
образомъ на вашъ органъ зрѣнія. Онъ функціопируетъ одновре­
менно какъ физическій объектъ во внѣшнемъ мірѣ и какъ пси-
хическій объектъ въ нашихъ обособлепныхъ психичсскихъ мі-
рахъ. Мое собственное тѣло, приводимое въ движеніе моей мыслью,
есть то самое тѣло, движенія котораго вы воспринимаете зрѣ-
ніемъ и которому вы даете мое имя. То самое бревно, которое
помогалъ нести Дя?онъ, теперь несетъ Джемсъ. Вы любите дѣ-
вушку, но въ то же время эта дѣвушка несвободна и отъ дру­
гихъ отношепій. То мѣсто, которое за мной,—впереди васъ. Взгля*)
ните въ любую сторону, и вы всюду натолкнетесь на примѣры
тожественнаго среди различнаго и различпыхъ отношеній суще-
ствующихъ, какъ будто они разрѣшаются въ одну и ту же вещь.
Опытъ, q ua онъ есть этотъ,—не тожественъ опыту, qua онъ есть
тотъ—это, пожалуй, вѣрно. Но всѣ эти qua суть только наши
понятія, покрывающія лишь смертные останки опыта, въ чув­
ственной же непосредственности каждая вещь есть одновременно
всѣ тѣ вещи, которыя въ нее входятъ. Она есть въ началѣ С и
потомъ А , она далека отъ мепя и близка вамъ, она въ соедине-
ніи съ чѣмъ-либо и внѣ этого соединенія, активна и пассивна,
часть физическаго и часть психическаго міра, цѣлое изъ частей
и часть высшаго цѣлаго,—все это одновременно, безъ помѣхъ
H безъ удвоенія своего бытія, доколѣ только мы стоимъ на точкѣ
зрѣнія, называемой мною „непосредственной“, на точкѣ зрѣнія,
въ которой мы слѣдуемъ непрерывности нашей чувственной
жизни и съ которой согласуется всякая живая рѣчь. Только
тогда, когда вы дѣлаете попытку—я вновь пользуюсь гегелев­
ской терминологіей—„опосредствовать“ непосредственное, или на
мѣсто чувственной яшзни подставить понятія, — только тогда
торжествуетъ интеллектуализмъ и вполнѣ доказана внутренняя
самопротиворѣчивость всего этого плавно текущаго конечнаго
опыта.
Относительно тщетности попытки избѣжать несуразностей,
проистекающихъ пзъ такого положенія, путемъ допуіценія въ
понятіяхъ особаго сверхъабопимептнаго объекта, называемаго абсо­
лютомъ, въ которомъ концентрируются всѣ неразрѣшенныя про-
150 Плю ралистическая вселенная.

тиворѣчія, я сдѣлаю нѣкоторыя замѣчанія въ слѣдующей лек-

щи. Говорятъ, что функція абсолюта въ томъ, что онъ принимаетъ
къ себя иное по отношенію къ нему. Но именно это дѣлаетъ и
всякая индивидуальная доля чувственнаго потока, вбираетъ при-
легающія къ ней доли, срастаясь съ ними. Именно это и имѣемъ
мы въ виду, когда говоримъ о непрерывности чувственпаго по­
тока. Ни одинъ элементъ не отдѣляетъ здѣ сь себя такъ отъ дру­
гого, какъ размежевываются между собой понятія. Ни одна часть
здѣсь не мала настолько, чтобы не было мѣста сліянію. Здѣсь
нѣтъ пи одной части, которая не была бы въ действительности
близка къ смежнымъ ей. Это значитъ, что здѣсь нѣтъ бук­
вально ничего „между“. Это значитъ опять-таки, что ни одной
части не поставлено здѣоь пепреходимой границы, что ни одна
часть не исключаетъ абсолютно другой, что онѣ проникаютъ
другъ друга и цѣпляются другъ за друга, что если вы вырвете
одну, то за ея корнями потянутся другія; что все реальное
вдвигается въ другое реальное и диффундируетъ въ него;
что, однимъ словомъ, самая незначительная вещь есть, выра­
жаясь языкомъ Гегеля, „иная по отношенію къ самой себѣ“ въ
самомъ полномъ смыслѣ этого термина.
~ Конечно, это звучит ъ, какъ внутреннее противорѣчіе. Но такъ
'"какъ непосредственные факты не высказываются вовсе, а просто
1 сут ь , пока мы не переведемъ ихъ на понятія и пе дадимъ имъ
имени, то противорѣчіе зависитъ только отъ формы дискурсивпости,
заступающей мѣсто формы реальности. Но если, какъ показываетъ
Бергсопъ, эта форма обусловлена только практическими цѣлями,
ибо она позволяетъ намъ, такъ сказать, пролетать жизнь вмѣсто
того, чтобы продираться сквозь ея чащу, если она не можетъ
раскрыть намъ внутренней природы того, что жизнь есть или
должна быть, то мы можемъ оставаться глухи къ подобным^
обвиненіямъ съ ея стороны. Это рѣшеніе остаться глухимъ и
есть тотъ внутренній кризисъ или „катастрофа“, о которой гово­
ритъ ученикъ Бергсона, въ приведенныхъ мною выше словахъ.
Мы настолько проникнуты философской традиціей, трактующей
logos или дискурсивное мышленіе вообще, какъ единственный
путь къ истинѣ, что вернуться назадъ къ простой не опосред­
ствованной словомъ жизни, какъ къ нѣкоторому откровенію,
 Бергсонъ "и интеллектуализмъ. 151

смотрѣть на понятія какъ на исключительно практическія вещи,

какъ называетъ ихъ Бергсонъ, для насъ очень и очень трудно.
Вѣдь приходится отрекаться отъ той зрѣлости духа, которой мы
такъ горды, и снова стать въ глазахъ разума простодушными,
какъ малыя дѣти. Но какъ ни трудна эта революція, другого
пути, думается мнѣ, для овладѣнія реальностью нѣтъ, и я позво­
ляю себѣ надѣяться, что кое-кто изъ васъ раздѣлитъ мое мнѣ-
ніе, прослушавъ мою слѣдующую лекцію.
 ЛЕКЦІЯ СЕДЬМАЯ-

Н епреры вность непосредственнаго опыта.

Я боюсь, что немпогіе изъ васъ будутъ склонны иослѣдовать

призыву Бергсона обратиться назадъ къ жизни чувствованій въ
цѣляхъ болѣе полнаго познанія дѣйствительности, и что у_ не-
мпогихъ изъ васъ встрѣтитъ сочувствіе (попытка)Бергсона [огра-
ничить)божественное (драво понятій безраздѣльно управлять на­
шимъ умомъТ) Это слишкомъ похоже на призывъ глядѣть внизъ,
а не вверхъ. Философія, скажете вы, пе пресмыкается въ нѣд-
рахъ непосредственнаго опыта, въ гущ'Ь его песка и гравія, какъ
желаетъ того бергсонизмъ, никогда не пытаясь взглянуть вверхъ.
Философія, напротивъ, есть взглядъ на вещи сверху; она не
просто воспринимаетъ подробности вещей, опа постигаетъ ихъ
интеллегибельную основу, видитъ ихъ формы и принципы, ихъ
категоріи и законы, ихъ порядокъ и необходимость. Ей присуща
высшая точка зрѣнія, точка зрѣнія зодчаго. Возможно ли, чтобы
она когда-нибудь отказалась отъ этой точки зрѣнія и погрузи­
лась бы въ безпорядочную жизнь непосредственнаго чувствова­
ния? Не говоря уже о вашемъ традиціоппомъ оксфордскомъ пре-
клоненіи передъ Аристотелемъ и Платономъ, вѣроятно, закваска
Т. Г. Грина дѣйствуетъ еще слишкомъ сильно для того, чтобы
легко было побороть заложенное имъ въ васъ отвращеніе къ
сенсуализму. Гринъ, болѣе, чѣмъ какой-нибудь другой философъ,
настаивалъ на томъ, что знаніе о вещахъ есть познаніе ихъ
отношеній; но ничто не могло убѣдить его въ томъ, что наша
чувственная жизнь можетъ содержать въ себѣ какой-нибудь
элементъ отношенія. Опъ примѣнялъ къ ощущеніямъ строго
 Непрерывность непосредственна™ опыта. 153

интеллектуалистическій методъ. То, что не было включено въ

ихъ опредѣленіе, исключается ими. Ощуіценія пе опредѣляются
какъ отношенія, и поэтому Гринъ полагалъ, что они могутъ
вступать въ отношенія другъ съ другомъ лишь въ томъ случаѣ,
если на нихъ дѣйствуетъ свыше „саморазличающій“ абсолютный
и вѣчный умъ, присутствующей при всѣхъ отношеніяхъ, но самъ
стоящій внѣ ихъ. „Случайность чувствовапія не влечетъ за со­
бой случайности отпошенія,—говоритъ онъ;—постоянство этого по-
слѣдняго зависитъ отъ постоянства комбинирующей и сравни­
вающей мысли, которая одна устанавливаем его“ 1). Другими
словами, отношенія суть чистые объекты мышлепія въ поиятіяхъ,
и чувственная жизнь, какъ таковая, не можетъ установить отно-
шенія между чувствованіями. Ощущеніе само по себѣ, писалъ
Гринъ, мимолетно, мгновенно, не поддается обозначению, такъ какъ
пока мы называемъ его, оно уже измѣнилось; и въ силу этого же
оно непознаваемо; оно—прямое отрицапіе познаваемости. Если бы
не было постоянныхъ объектовъ мышленія въ понятіяхъ, съ кото­
рыми мы могли бы „сопоставлять“ паши чувствованія, то не суще­
ствовало бы названій, имѣющихъ смыслъ, былъ бы простой шумъ,
и послѣдовательный сенсуализмъ долженъ былъ бы отказаться
отъ рѣчи 2). Интеллектуализмъ Грина, былъ такъ серьезеиъ, что
естественно и неизбѣжно произвелъ свое дѣйствіе. Но атомисти-
ческія и не соотпесепныя ощущенія, которыя онъ нодразумѣ-
валъ, были чистѣйшей фикціей его раціопалистическаго вообра-
женія. Психологія нашихъ дней рѣшительно отвергаетъ ихъ 3).
Старательная критика Грина, направленная на бѣднаго стараго
Локка производить на насъ трогательное впечатлѣніе, такъ какъ,
во-первыхъ, Гринъ не замѣтилъ, что непріемлемымъ является
именно его взглядъ на ощущеніе, а во-вторыхъ, онъ нрибѣгнулъ,
какъ къ цѣлебному средству, къ трансцендентальному идеализму.
Всякій, наблюдающій чувственную жизнь in concreto, долженъ
увидѣть, что всякаго рода отношенія, какъ время, пространство,
различіе, сходство, измѣпеніе, степень, причииа и т. д. суть

!) In tro d n c tio n to IIn m e , 1874, p. 161.

2) I b i d . p p . 1 6 , 2 1 , 36 ot p a s s im .
3) С м ., м е ж д у прочим ъ, г л а в у о „ П о т о к ѣ м ы с л и “ в ъ м о е й Ш н х о л о г іи , f f . C or­
n eliu s, P s y c h o lo g ie , 1897, гл. I и I I I . G . Я . L u q u e t, I d é e s G é u é r a le s d o P s y c h o lo g ie ,
1 9 0 6 , p a s s im .-
154 Плюралистическая вселенная.

точно такъ яіс интегралыіыя части чувствепинаго потока, какъ и

ощущенія, и что соединительный отнотенія — столь же д ей ­
ствительный части этого потока, какъ и раздѣлительныя ‘).
Это то, что я назвалъ въ нѣкоторыхъ моихъ послѣднихъ
работахъ „радикально-эмпирической“ теоріей (въ отличіе отъ
теоріи духовныхъ частицъ, о которой такъ часто думаютъ
при словѣ эмпиризмъ). Интеллектуализмъ утверждаетъ, что
ощущснія паходятся только въ состояніи разъединенія. На­
противъ, радикальпый эмпиризмъ утверждаетъ, что соединенія
ощущеній такъ же непосредственно памъ даны, какъ и разъеди-
ненія ихъ, и что отношенія, какъ соединительныя, такъ и раз-
дѣлительныя, въ своей первоначальной, чувствеппой данности
столь же мимолетны и мгновенны (говоря словами Грина), столь
же „частны“, какъ и ощущенія. Позже ощущенія и отпошенія
обобщаются, благодаря тому, что получаютъ назвапія и превра­
щаются въ понятія 2). Но вся густота, конкретность и индиви­
дуальность переживанія коренятся въ его непосредственныхъ и
неимѣющихъ, или почти неимѣющихъ, пазванія стадіяхъ его.
На богатство этихъ стадій и на постоянную неадэкватность на-
шихъ понятій имъ такъ энергично указываетъ Бергсонъ.
Теперь я счастливь сообщить вамъ, что мы можемъ начать
собирать воедино отдѣльныя нити пашей аргументаціи и немного
приблизиться къ тому общему выводу, къ которому мы идемъ.
Я прошу васъ вернуться со мной къ позапрошлой лекціи и вспо­
мнить то, что я говорилъ о затрудненіи, возникающемъ при по-
пыткѣ понять, какимъ образомъ соединяются состоянія сознанія.
Это затруднение возникаетъ, какъ вы помните, и въ психологіи,
если принимать конечный состоянія ума за сумму болѣе про­
стыхъ конечныхъ состояній, и въ метафизикѣ, если въ абсолют-
номъ умѣ видѣть сумму конечныхъ умовъ. Затрудненіе это ле­
житъ въ самой сущпости концептуализма, считающаго, что одпа
вещь пе можетъ быть тоягеетвенной со многими вещами, суще­

1) С р . п о э т о м у в о п р о с у с т а т ь ю а в т о р а , п о д ъ з а г д а в іе м ъ : „ Л w o r ld o f p u r e
e x p e r i e n c e “ , J o u rn a l o f P hilosoph y, N e v - Y o r k , v o l . 1 , p p . 5 3 3 , 5 5 1 ( 1 9 0 5 ) .
2) П о п ы т к а Г р и н а д и с к р е д и т и р о в а т ь о щ у щ е н ія у к а з а н і е м ъ н а и х ъ „ б е з м о л в іѳ “ ,
т . - е . н а т о , ч т о о н и в ъ о т л и ч іе о т ъ п о п я т ій , н е и м ѣ г а т ъ к а ж д о е с в о о г о названія—
п о к азы ваетъ ли ш ь, до к ако й степ ен и в ъ и н тсд л екту ал и зм ѣ госп одствуетъ вер б ал ь-
н ость. Н ен азван н ы й для Г рнн а явл я ется синоиим ом ъ пореальлаго.
 Непрерывность непосредственнаго опыта, 155

ствующими одновременно, или послѣдовательно, такъ какъ отвле­

ченный понятія единства и множества необходимо исключаютъ
другъ друга. Въ томъ частномъ примѣрѣ, па которомъ мы такъ
долго останавливались, едипой вещью является иережива.ніе въ
формѣ всего цѣлаго, многими вещами—переяшванія въ формѣ
каждаго индивидуальнаго въ васъ и во мпѣ. Для того, чтобы
считать эти формы тожественными, нужно думать, что каждая изъ
нихъ является въ то же время иной по отношенію къ себѣ, а
это по принципамъ концептуализма предпріятіе невыполнимое.
Наоборотъ, если мы допустимъ принципіально изслѣдова-
ніе того, что находится совершенно за предѣлами функціи нонятій,
если мы въ болѣе первоначальномъ потокѣ чувственной жизни
будемъ видѣть истинный образъ действительности,—передъ нами
откроется свободный путь, какъ я пытался показать въ моей
нослѣдней лекціи. Не только абсолютъ является инымъ по от-
пошенію къ самому себѣ, но и простѣйшіе элементы непосред­
ственнаго опыта являются иными по отношенію къ себѣ, выра­
жаясь терминологіей Гегеля. Конкретныя біенія непосредствен­
наго опыта не втиснуты въ такія строгія границы, какъ тѣ по-
нятія, которыя мы ставимъ на ихъ мѣсто. Опи непрерывно
переходятъ одно въ другое и какъ бы взаимно проннкаютъ
другъ друга. Трудно провести рѣзкую границу между тѣмъ, что
въ нихъ отношепіе и чтб содержаніе отпошенія. Ни въ одномъ
изъ нихъ вы не чувствуете внутренней простоты, при встрѣчѣ
другъ съ другомъ они оказываготъ вліяніе одинъ на другого.
Всякое данное явленіе, какъ бы незначительно оно ни было,
указываетъ на эту тайну, если вообще здѣсь есть тайна. Са­
мое ничтоясное изъ нашихъ чувствованій имѣетъ болѣе раннюю
и болѣе позднюю стадіи и связано съ чувствомъ непрерыв­
ности процесса. Шедуортъ Годжсонъ уже давно указалъ на
то, что настоящій моментъ существуетъ, собствеппо говоря,
не какъ объектъ, а лишь какъ нереальный постулатъ отвле­
ченной мысли *). „Преходящій“ момента есть, какъ я уже ука-
зывалъ, минимальный фактъ, предполагающій „появленіе разли-
чія“ какъ внутри себя, такъ и внѣ. Если мы пе чувствуемъ
прошлаго и настоящаго въ одномъ полѣ чувствоваиія, мы ихъ не

!) S f t. H odgson, P h i l o s o p h y o f R e f l e x io n , I , 2 4 8 ff.
150 Плюралистическая вселенная.

чувствуемъ вовсе. Тоже многое-въ-едипомъ мы имѣемъ по отно-

шепію къ содержанію, заполняющему преходящее время. Стремле-
ітіе нашей мысли вырваться изъ иоставленпыхъ ей границъ есть
постоянная особенность ея жизни. Мы осуществляемъ эту жизнь
какъ нѣчто, постоянно находящееся въ пеустойчивомъ равновѣсіи,
въ переходномъ состояніи, какъ пѣчто, поднимающееся въ видѣ
утреппей зари падъ тьмой и превращающееся въ тотъ свѣтъ, въ
которомъ мы видимъ завершеніе этой зари. Въ совершенную не­
прерывность паше переживапіе входитъ какъ измѣненіе. „Да“,
говоримъ мы при полномъ свѣтѣ, „это именно то, о чемъ я ду­
малъ“. „Иѣтъ“, чувствуемъ мы, когда только брезжить заря,
„это не вполнѣ то, что я думалъ, кое-что еще должно присоеди­
ниться къ этому“. При каждомъ усиленіи оіцущенія, при каждой
поііыткѣ вспомнить, при каждомъ шагѣ къ удовлетворенію на­
шего желанія,—это чередованіе пустоты и полноты, связанпыхъ
другъ съ другомъ и составляющихъ одно тѣло; въ этомъ чере-
дованіи и заключается сущность всего явленія. Каждый разъ,
какъ желаніе встрѣчаетъ какое-нибудь препятствіе, особенно
ярко обнаруживается чувство идеальнаго присутствія того, чего
нѣтъ на самомъ дѣлѣ, но что, несмотря на свое отсутствіе, одно
даетъ смысл о настоящему. Въ движепіи чистой мысли мы встрѣ-
чаемъ то же явленіе. Когда я говорю: Сократи смертеиъ, мо-
ментъ Сократг пе полонъ; путемъ чистаго движенія онъ пере­
ходить въ сказуемое смертеиъ; это слово, собственно говоря,
отвлеченное ионятіе, но оно обозначаешь для нашего ума этого
смерѵтаго , смерт ш го Сократа, будучи въ концѣ-копцовъ удо­
влетворительно поставлено и выражено ’).
Итакъ, здѣсь, въ самыхъ мипималыіыхъ біеніяхъ переживанія
осуществляется та внутренняя слолшость, которой, по словамъ
трансценденталистовъ, можетъ подлинно овладѣть только абсо­
люта. Суть дѣла повсюду одна и та же: всякая вещь неразрывно
связана съ какой-пибудь другой вещью. Вы не можете отдѣлпть
одного и того же отъ того, что по отношенію къ нему иное, если
пе желаете совсѣмъ отказаться отъ действительности и принять

1) Б о л ь ш а я ч а с т ь т о л ь к о ч т о с к а з а п н а г о с е т ь и з в л ѳ ч е н іе и з ъ р ѣ ч н , п р о и з н е с е н ­
н о й а в т о р о м і. в ъ А м с р п к а н с к о м ъ П с и х о л о г и ч е с к о м ъ О б щ ѳ с т н ѣ и н а п е ч а т а н н о й в ъ
P s y c h o lo g ic a l R e v ie w , v o l И , p . 1 0 5 . М н ѣ п р ія т и о в и д ѣ т ь , ч т о у ж е в ъ 1 8 9 6 го д у я
б ы л ъ т а к ъ б л н з о к ъ к г м о е й т е п е р е ш н е й б ѳ р г с о ш а п с к о іі н о з и ц іи .
 Непрерывность непосредственнаго опыта..

систему концептуальности. То, что намъ непосредственно дано

въ каждомъ единичномъ и частномъ случаѣ, всегда является
частью чего-то общаго и взаимнаго, чѣмъ-то такимъ, въ чемъ
нѣтъ неосвѣщенныхъ и непознанныхъ пробѣловъ. Ни одпа эле­
ментарная частица дѣйствительпости не представляется темной
съ точки зрѣнія сосѣдней частицы, если только мы будемъ брать
действительность съ ея чувственной стороны и въ ея доста­
точно малыхъ проявленіяхъ; а способпы мы только на такое
воспріятіе, такъ какъ объемъ нашего сознанія слишкомъ узокъ
для того, чтобы действительно и конкретно охватить болѣе широ­
кую совокупность вещей. Моягетъ быть, нигдѣ не существуетъ
болыпаго количества действительности, собранной заразъ во­
едино, чѣмъ въ моемъ переживапіи, состояіцемъ въ чтеніи этой
страницы или въ вашихъ переживаніяхъ, состоящихъ въ томъ,
что вы слушаете мепя; однако, по мѣрѣ того, какъ протекаютъ
эти частицы переживанія, мы пріобрѣтасмъ полноту содеря^анія,
съ которой не можетъ сравниться никакое описаніе въ понятіяхъ.
Такимъ образомъ, чувственный переживанія сут ь „иныя по от­
ношенш къ самимъ себѣ“, какъ съ внутренней, такъ и съ внеш­
ней стороны. Внутрепно они одно съ своими частями, a внѣшне
онѣ непрестанно переходягь въ ближайшія сосѣдпія пережива-
нія, такъ что событія въ жизни человѣка, отдѣленныя другъ
отъ друга многими годами, неразрывно связаны при помощи
промежуточпыхъ событій; правда, ихъ иазваиія разсѣкаютъ ихъ \
на отдѣльпыя концептуальный сущности, по въ непрерывности, !
въ которой они выступали первоначально, не было никакихъ
разрѣзовъ.
Если теперь, имѣя въ виду все вышеизложенное, мы обра­
тимся къ нашему спеціальному вопросу, мы увидимъ, что наше
старое возраженіс противъ самосоединенія состояній созпапія,
наше утвсржденіе, что опо невозможно по чисто логичсскимъ
соображоніямъ, принципіально не обосновано. Всякое состояніс
сознанія, какъ бы мало оно ни было, выходитъ, какъ конкрет­
ное явлепіе, изъ границъ своего опредѣленія. Только поня-
тія тожественны самимъ себѣ; только „разумъ“ оперируетъ
замкнутыми равенствами; а природа есть пазваніс для избытка:
каждая частица въ ней выходитъ изъ своихъ очертаній и вхо­
дитъ въ большее; какую бы точку действительности мы ни раз-
158 Плюр ал исти че ска я вс елейная.

сматривали, передъ нами встаетъ единственный вопросъ: какъ

далеко должны мы проникнуть въ остальную часть природы для
того, чтобы выйти изъ ея границъ. Въ пульсѣ внутренней жизни
каждаго изъ пасъ въ данный моментъ, заключается частица
прошлаго, частица будущаго, нѣкоторое знаніе своего собствен­
наго тѣла, личностей каждаго другого, и тѣхъ топкостей, о кото­
рыхъ мы говоримъ, гсографіи земли и паправленія исторіи,
истины и заблуждспія, добра и зла, и еще многое другое. Чув-
ствованіе, хотя смутное и подсознательное, всѣхъ этихъ вещей,
пульсъ вашей внутренней жизни непрерывно связанъ со всѣми
ими, принадлежитъ имъ и опѣ ему. Ни съ одной изъ нихъ вы
не можете отожествить вашей внутренней жизни, потому что, въ
какомъ бы изъ этихъ нанравленій вы ни дали ей развиться, въ
концѣ своего развитія она оглянется па точку своего отправле-
ііія и скажетъ: „Вотъ сѣмя, изъ котораго я выросла“.
Такимъ образомъ, въ п р ш ц и п ѣ , реальныя единицы нашей не -
посредственно-чувствуемой жизни не похожи на тѣ единицы,
которыхъ держится интеллектуалистичсская логика, и надъ кото­
рыми она производить свои вычислепія. Онѣ не отдѣлены отъ
иныхъ по отпошенію къ нимъ, и для того чтобы найти среди
нихъ двѣ такихъ единицы, которыя кажутся несоединенными,
нужно обратиться къ далеко отстоящимъ дапнымъ. Тогда, д ей ­
ствительно, онѣ являются отделенными, какъ отдѣлены соотвѣт-
ствующія имъ понятія; между ними зіяетъ пропасть; но сама эта
пропасть есть ничто ипое, какъ интеллектуалистическая фик-
ція, возникшая благодаря отвлеченію отъ непрерывной цѣпи пе-
реживаній, заполпяющихъ промежуточное время. Дѣло проис­
ходитъ такъ, какъ въ томъ случаѣ, когда бревно нссутъ сперва
Уилльямъ и Генри, затѣмъ Уилльямъ, Генри и Джонъ, затѣмъ
Генри и Джонъ, затѣмъ Джонъ и Питеръ, и такъ далѣе. Всѣ
реальныя единицы переживанія перекрывают* другъ друга. Пусть
на листѣ бумаги рядъ точекъ, равно отстоящихъ другъ отъ дру­
га, символизуетъ иоиятія съ помощью которыхъ мы интеллектуа-
лизуемъ міръ, и пусть линейка, достаточно длинная, чтобы за­
крыть по крайней мѣрѣ три точки, означаетъ наше чувственное
лереживаніе. Тогда постигаемыя въ понятіяхъ измѣпенія въ чув-
ственномъ переяшваніи мы можемъ символизовать движеніемъ
линейки вдоль ряда точекъ. Одно нонятіе за другимъ будетъ
 Непрерывность непосродствеппаго опыта. 159

подходить подъ линейку, одно за другимъ выходить изъ-подъ

нея, но все время по крайней мѣрѣ два понятія будутъ покрыты
ею и только три точки всегда будутъ совпадать съ пего. Вы под­
делываете ее, если разематриваете ее въ смыслѣ понятій, или
по закону точекъ.
То, что истинпо ио отношенію къ нослѣдователыіымъ состоя-
ніямъ, должпо быть истиннымъ и по отношенію къ состояніямъ
одновременнымъ. И они иерекрываютъ другъ друга въ своемъ
бытіи. Мое поле сознанія въ данный моментъ есть ядро, окру­
женное каймою, которое незамѣтио переходить въ болѣе подсо­
знательное. Я пользуюсь тремя разными словами для описанія
этого факта; ио я могъ бы употребить и триста словъ, потому
что здѣсь все основано на оттѣнкахъ, а не на строгихъ грани­
цахъ. Что, собственно говоря, въ моемъ созпаніи, и что внѣ его?
Если я ская*у, что то или другое внѣ, оно уже въ немъ. Ядро
сознанія работаетъ въ одномъ направленіи, его края—въ дру­
гомъ; и паступаетъ такой моментъ, когда эти края получаютъ
перевѣсъ надъ ядромъ и въ свою очередь, становятся цептромъ.
То, съ чѣмъ мы себя отожествляемъ въ попятіяхъ и что мы
называемъ пашей мыслью въ данное время—есть центръ; но
наше полное я есть все поле сознанія, со всѣми этими неопре­
деленно мерцающими, нодсознательными возможностями усиле-
нія, которыя мы можемъ только смутно чувствовать, и къ ана­
лизу которыхъ мы даже не можемъ приступить. Собирательная
и разделительная формы бытія сосуществуютъ здѣсь, такъ какъ,
съ одной стороны, каждая часть функціонируетъ отдѣльно, всту­
паетъ въ связь съ своей особой областью въ еще болѣе обшир-
пой сферѣ иереживанія и стремится увлечь пасъ въ эту область,
а, съ другой стороны, мы такъ или иначе, если не умомъ, то
чувствомъ, воспринимаемъ цѣлое, какъ единое проявленіе нашей
яшзни.
Итакъ, я повторяю: съ иринципіальпой точки зрѣнія остріе
интеллектуализма надломлено; онъ можетъ лишь приблизиться
къ действительности и логика его нсприлояшма къ нашей вну­
тренней жизни, которая презираетъ ея запреты и смѣется надъ
ея невозмояшостями. Въ каждый данный моментъ каяедая части­
ца нашего я является, въ то же время, частицей болѣе обшир­
наго я; ея колебанія направлены по различпымъ радіусамъ, какъ
160 Плюралистическая вселенная.

колебанія стрѣлки компаса, и то, что въ ней актуально, соста­

вляетъ одно непрерывное цѣлое съ тѣми возможностями, которыя
еще не вошли въ поле зрѣнія *). И точно такъ же, какъ мы со-
сознаемъ съ своей собственной мимолетной периферісй, не можемъ
ли и мы, въ свою очередь образовывать периферію какого-пи-
будь другого я, являющагося болѣе реальнымъ центральнымъ я
вещей, со-сознающаго съ дѣлымъ, состоящимъ изъ насъ? Можетъ
быть вы и я сливаемся вмѣстѣ въ какомъ-нибудь высшемъ со-
знаніи и совмѣстно дѣйствуемъ въ немъ, хотя мы теперь этого
не знаемъ?
Я знаю, что я утомляю себя и васъ, тщетно пытаясь при по­
мощи «юнятій и словъ описать то, что, по моему же утвержде-
нію, выходитъ за границы понятій и словъ. Пока мы продолжаемъ
говорить, интеллектуализмъ остается непререкаемымъ господи-
номъ положенія. Возвращеніе къ жизни достигается не путемъ
разговоровъ; для этого требуется дѣйст віс ; для того, чтобы за­
ставить васъ вернуться къ жизни, я долженъ показать вамъ
примѣръ: я долженъ сдѣлать васъ глухими къ словамъ или къ
значительности словъ, показавъ вамъ, какъ это дѣлаетъ Берг-
сонъ, что понятія, которыми мы пользуемся въ нашей рѣчи, об­
разованы для практ ическихъ цѣлей, а не для цѣлей познанія.
Или же я долженъ указать, указать прямо: вотъ жизнь, а вы съ
помощью внутренней симпатіи должны наполнить ее соотвѣт-
ственнымъ вамъ „что именно“. Я знаю, что нѣкоторые изъ васъ рѣ*
шительно откажутся вступить на такой путь, откажутся мыслить
въ терминахъ пе воплощающихъ понятія. Я самъ въ продолженіи
многихъ лѣтъ, отказывался отъ этого пути, хотя и зналъ, что
интеллектуалистическое отрицаніе множества-въ-единствѣ должно
быть ложпымъ, такъ какъ одна и та же дѣйствительность вы-
!) Д л я с о з п а т е л ь н а г о я в ъ д а н н ы й м о м е п тъ , для ц ѳ н т р а л ь н а го я , это п р н в и л л с -
п ір о н а л н о ѳ п о л о ж с п іо о п р е д е л я е т с я , в ѣ р о л т п о , о г о ф у п к п іо н а іь н с й с в я з ь ю с ъ н а л и ч ­
н ы м и и л и п р е д с т о я щ и м и д ѣ й с т в ія м и т ѣ л а . О н о — дѣйствующее в ъ н а с т о я щ ін м о м е н т ъ
я . Х о т я о н о м о ж е т ъ б ы т ь б о л ѣ о подсознательпымъ д л я п а с ъ , ч ѣ м ъ т о , ч т о н е п о с р е д ­
ствен н о о круж аетъ ц ен тр ал ьн о е я , тѣ м ъ н е м еп ѣ е, если оно въ своем ъ „со б и р ател ь­
н о м ъ о б ъ о м ѣ “ т а к ж е в ы п о л н я е т ъ а к т и в н у ю ф у н к ц ію , о п о м о ж е т ъ о б л а д а т ь б о л ѣ с о б ш и р -
п ы м ъ с о з п а н іе .м ъ , о б л а д а т ь и м ъ , т а к ъ с к а з а т ь з а н а ш е й с п и н о й .
О б ъ о т п о ш с п іи с о з н а н ія к ъ д ѣ и с т н ію с м о т р и M a t i è r e e t M é m o ir e Б е р г с о н а , p a s s im ,
о с о б е н н о г д . I . С м . т а к ж е у к а з а н і я М ю л с т е р б е р г а в ъ G r a n d z ü g e d e r P s y c h o lo g ic г л .
X V ; м о и в ъ P r i n c i p l e s o f P s y c h o lo g y , v o l . I I , p p . 5 8 1 — 5 9 2 , и W . M c D a n g a ll, P h y s i o ­
lo g ic a l P s y c h o lo g y , c h . V I I.
 Непрерывность непосродственнаго опыта. 161

полняетъ заразъ множество различныхъ функцій. Но я постоян­

но надѣялся, что интеллектуализмъ, если исправить его методъ,
обойдетъ это затрудненіе, и только послѣ знакомства съ произ-
ведепіями Бергсона, я убѣдился въ томъ, что продолжать поль­
зо в ат ь ся методомъ интеллектуализма само по себѣ ошибочно.
L Я понялъ, что философія двигалась но ложному пути со вре-
* менъ Сократа и ГІлатона, что интеллектуалистическія затрудне-
f нія никогда не будутъ разрѣшены инт еллект уальиымъ путемъ,
• и что дѣйствительный выходъ изъ этихъ затрудненій состоитъ
j не въ томъ, чтобы открыть такое рѣшеніе, а просто въ томъ,
і чтобы заткнуть уши, когда этотъ вопросъ ставится. Когда кон-
цептуализмъ требуетъ отъ .жизни самооправданія въ терминахъ,
выражающихъ попятія, то это требованіе становится подобно вы-
.. зову на дуэль, адресованному на иностранномъ языкѣ человѣку,
;: который поглощѳнъ своими дѣлами; такой вызовъ не имѣетъ для
него никакого значенія и онъ можетъ оставить его безъ внима-
пія. Такимъ образомъ, во мнѣ произошла та „внутренняя ката­
строфа“, о которой я говорилъ въ прошлой лекціи. Я буквально
исчерпалъ весь свой запасъ понятій; въ интеллектуалистическомъ
отношеніи я оказался бапкротомъ и принуждёнъ былъ начать
дѣло съ начала. Вѣроятно, пикакія мои слова не могутъ обра­
тить васъ, потому что слова суть лишь названія понятій. Но
■если кто-нибудь изъ васъ, на свой страхъ и совѣсть, искренно
и упорпо будетъ пытаться иптеллектуализовать дѣйствительность,
тотъ точно такъ яге, какъ и я, будетъ принужденъ измѣнить
•фронтъ. Я больше ничего не скажу; пусть сама жизнь даетъ
вамъ урокъ.
Такимъ образомъ, съ точки зрѣнія того результата, къ кото­
рому мы пришли, самосоединеніе элементовъ ума въ его болѣе
ограниченпыхъ и болѣе доступныхъ областяхъ представляется
твердо установленнымъ фактомъ, а умозрительное предположеніе
о томъ что подобное же, но болѣе сложное соединеніе имѣетъ мѣсто
въ менѣе доступныхъ областяхъ, должно быть признано закон­
ной гипотезой. Абсолютъ пе является существомъ невозможнымъ,
какъ я когда-то думалъ. Духовные факты дѣйствуютъ отдѣльно
и въ то же время совмѣстно, п мы, конечные умы, можемъ со-со- j
знавать вмѣстѣ съ какимъ-пибудь другимъ умомъ въ сверхчо-—
ловѣческомъ интеллектѣ. Единственно, что для апріорной логики
Ллюралпстич. вев.ншная. 11
 162 Плюралистическая вселенная.

непріемлемо въ абсолютѣ, такъ это его нелѣпыя претепзіи на

припудительпуго необходимость. Въ качествѣ же гипотезы, пытаю­
щейся сдѣлать себя вѣроятной при помощи апалогіи и индукціи,
абсолютъ заслуживаетъ полпаго впимапія. Это значить, что паша
серьезная работа впредь должна быть связана скорѣе съ Фех-
неромъ и его методомъ, чѣмъ съ Гегелемъ, Ройсомъ и Брэдли.
Фехнеръ видитъ въ сверхчеловѣческомъ сознаніи, въ которое
онъ такъ горячо вѣритъ, простую гипотезу; и эту гипотезу опъ
отстаиваетъ, поэтому, всѣми средствами индукціи и логическаго
убѣжденія.
Правда, самъ Фехнеръ является въ своихъ произведеніяхъ.
абсолютистомъ не активпымъ, а пассивнымъ, если такъ можно-
выразиться. Онъ говоритъ не только о душѣ земли и душахъ-
звѣздъ, по и о интегрированной душѣ всѣхъ вещей космоса
безъ исключенія и называетъ эту дугау Богомъ, какъ другіе на­
зываютъ ее абсолютомъ. Тѣмъ не менѣе думаешь онъ лишь о
подчипенныхъ сверхчеловѣческихъ душахъ; довольствуясь разъ
выраженнымъ чувствомъ преклоненія передъ верховной душой
космоса, онъ оставляетъ эту душу пребывать въ ея одинокомъ
величіи и не пытается опредѣлить ея природу. Подобно абсо-
\ люту, она „впѣ ранговъ“ и пе можетъ быть объектомъ сколько-
нибудь отчетливаго воззрѣнія. Мнѣ кажется, что, съ психологи­
ческой точки зрѣпія, для Фехнера его Богъ является скорѣе
лѣнивымъ постулатомъ, чѣмъ положительно продуманной до
конца частью его системы. Какъ мы заключаемъ въ себѣ зрѣніе
и слухъ, такъ душа земли заключаетъ въ себѣ пасъ, душа
звѣздъ заключаетъ въ себѣ душу земли; но гдѣ же конецъ?
Вѣдь такое включеніе одного въ другое не можетъ быть безко-
нечнымъ; долженъ быть Abschluss, цѣлостный покровъ долженъ
замыкать эти ряды, такимъ образомъ Богъ есть названіе, кото­
рое Фехнеръ даетъ этому послѣднему вседержителю. Но если
ничто не ускользаетъ отъ этого вседержителя, то онъ за все и
отвѣтствепъ, въ томъ числѣ и за зло, и, такимъ образомъ, всѣ
отмѣченные мною въ концѣ третьей лекціи парадоксы и затруд-
иенія, которые я нашелъ въ абсолютѣ, вповь вознпкаютъ съ
прежней силой. Фехнеръ пытается искренно бороться съ пробле­
мой зла, но онъ разрѣшаетъ ее нсизмѣнно въ духѣ Лейбница,
дѣлая своего Бога не-абсолютпымъ, подчиняя его условіямъ „ме~
 Непрерывность непосредственнаго опыта. 163

тафизической необходимости“,—уеловіямъ, которыя не можетъ

нарушить даяге его всемогущество. Его воля должна бороться съ
условіями, поставленными ей чѣмъ-то постороннимъ. Онъ вре­
менно тернитъ то, чего онъ не создалъ, и затѣмъ съ безконеч-
нымъ упорствомъ пытается превозмочь и переждать его. Однимъ
словомъ, онъ имѣетъ исторію. Всякій разъ, какъ Фехнеръ про-
буетъ отчетливо представить своего Бога, этотъ Богъ становится
обыкновепнымъ Богомъ теизма и перестаетъ быть абсолютнымъ
вседержителемъ, охватывающимъ мірь въ цѣлостномъ всеедин-
ствѣ 1). Въ такомъ видѣ онъ представляетъ лишь идеальный
элементъ въ вещахъ, дѣлается нашимъ поборникомъ, который
помогаетъ намъ и которому помогаемъ мы въ борьбѣ противъ
злыхъ частей вселенной.
Фехнеръ въ действительности былъ слишкомъ мало метафизикъ,
для того чтобы заботиться о строгой формальной согласованно­
сти въ этихъ отвлеченныхъ областяхъ. Его вѣра въ Бога носила
плюралистическій характеръ, но, отчасти въ силу традиціи, отча­
сти вслѣдствіе того, что я бы назвалъ интеллектуальной лѣ-
ностью, если только слово лѣность примѣнимо къ такому чело-
вѣку, какъ Фехнеръ, онъ пе вызвалъ къ отвѣту привычный
монистическій способъ выраженія. Я предлагаю вамъ разобрать
вопросъ о Богѣ, не стѣспяя себя напередъ монистической пред­
посылкой. Прежде .всего, вѣроятно ли вообще существованіе ка­
кого-нибудь сверхчеловѣческаго сознанія? Когда это рѣшено,
выступаетъ слѣдующій вопросъ: является его форма монистиче­
ской или плюралистической?
Однако, прежде чѣмъ перейти къ этимъ вопросамъ, о кото-
рыхъ мнѣ, послѣ всего уже сказапнаго, придется говорить лишь
очень кратко, позвольте мнѣ дополнить мое ретроспективное изслѣ-
дованіе еще однимъ замѣчаніемъ по поводу курьезпаго логиче­
скаго положепія, въ которомъ очутились абсолютисты. Чѣмъ
инымъ былъ для пихъ абсолютъ, какъ не существомъ, особая
внутренняя форма котораго даетъ ему силу превозмочь проти-
ворѣчія, которыми, по мпѣпію интеллектуализма, заражена ко­
нечная множественность, какъ таковая? Множествешіость-въ-едип-

! ) С р . Z o n d - A v e s t a , и з д . 2 - е , т . I , с т р . 1 6 5 с л ., 1 8 1 , 2 0 6 , 2 4 4 с л . н т . д .; D i e
T a g e s a n s ic h t e tc . Г л . V , § 6 и гл . X V .
164 Плюралистическая вселенная.

ствѣ, характеризующую, какъ мы видѣли, всякую мельчайшую

частицу конечныхъ иереживаній, интеллектуализмъ считаетъ
роковой для реальности конечнаго переживанія. То, что можно
различить, говоритъ интеллектуализмъ, то обособленно; а что
обособленно, то не вступаетъ въ отпошенія, такъ какъ отноше-
ніс, являясь „между“, можетъ повести лишь къ двойному обо­
собленно. Гегель, Ройсъ, Брэдли и оксфордскіе абсолютисты
вообще, повидимому, одинаково признаютъ логически нелѣпой
мпожественность-въ-единствѣ, но лишь тамъ, гдѣ эта множе­
ственность обнаруживается эмпирическимъ путемъ. Но обратите
вниманіе на страпность ихъ тактики! Развѣ эта ислѣпость ум ень­
ш ает ся въ абсолютномъ существѣ, къ которому они прибѣгаютъ
для того, чтобы устранить ее? Напротивъ, она проявляется въ
немъ въ безконечно большей степепи и красуется въ самомъ
его опредѣлепіи. То обстоятельство, что оно не находится ни въ
какомъ отношеніи къ той или другой окружающей средѣ, что
всѣ отпошенія находятся внутри его самого, нисколько его ие
спасаетъ, такъ какъ главный аргументъ г. Брэдли противъ ко­
нечнаго сводится къ утвержденію, что множественность свойствъ
во любой данной части конечнаго (напримѣръ, бѣлизна и сла­
дость въ кускѣ сахара) страдаетъ внутреннимъ противорѣчіемъ.
Такимъ образомъ, въ конечномъ счетѣ оказывается, что един*
ствепнымъ основапіемъ для признанія абсолюта является посто­
янное требованіе оскорбленной человѣческой природы, не же­
лаю щ ей назвать дѣйствительность нелѣпой. Гдѣ -иибудь дѣйстви-
тслыюсть должпа явить обликъ, который нельзя было бы обви­
нить во внутреннемъ противорѣчіи. Что касается абсолюта, то
онъ, насколько мы можемъ судить о немъ, столь же новиненъ
въ такомъ противорѣчіи, какъ и конечный міръ. Интеллектуа­
лизмъ замѣчаетъ этотъ грѣхъ, когда онъ раздробленъ въ конеч­
номъ объектѣ, но онъ слишкомъ близорукъ для того, чтобы уви-
дѣть его въ величайшемъ объектѣ. Однако, если только вообще
можно себѣ представить структуру абсолюта, то лишь по ана­
логи* съ какой-нибудь частью конечнаго переживанія. Возьмите
какую-нибудь часть дѣ ист вит елъпост и, устраните окружающую
ее среду, и затѣмъ увеличьте эту часть до чудовищныхъ раз-
мѣровъ, и вы получите типъ структуры, тожественной съ струк­
турой абсолюта. Очевидно, что всѣ затрудненія останутся, и вамъ
 Непрерывность непосредственнаго опыта. 165

не удастся отъ нихъ освободиться. Если относительное пережи-

аніе было внутренно нелѣпо, то безконечно болѣе пелѣпо абсо­
лютное псреживаніе. Однимъ словомъ, интеллектуализмъ оцѣ-
живаетъ комара и поглощаетъ верблюда. Однако эта полемика
противъ абсолюта мнѣ такъ же противна, какъ и вамъ; поэтому,
я больше не буду говорить объ абсолюгЬ; онъ является тѣмъ
блуждающимъ огонькомъ, тѣми глазами, „что лучезарно, будто
звѣзды, мнѣ свѣтили“ г), которыя такъ часто сбивали философію
съ вѣрнаго пути. Итакъ, я возвращаюсь къ болѣе общему поло­
жительному вопросу о томъ, насколько вѣроятна гипотеза о су-
ществованіи сверхчеловѣческихъ сдинствъ созпанія.
Въ одной изъ предыдущихъ лекцій я оставилъ въ сторонѣ
нѣкоторыя изъ тѣхъ сображеній, которыя Фехнеръ приводить
въ пользу вѣроятности такихъ сознаній, и которыя, но крайней
мѣрѣ, отвѣчаютъ на болѣе обоснованныя наши сомнѣнія относи-
сительно ихъ. Многочисленные случаи раздѣленія и расщепленія
человѣческой личности, обнаруженный остроуміемъ нѣкоторыхъ
врачей, какъ Жанэ, Фройдъ, Принсъ, Сайдисъ и другіе, были не-
извѣстпы при жизни Фехнера, и ни явленія автоматическая пп-
санія и автоматической рѣчи, пи медіумизмъ, ни другія формы
„одержимости“ еще не были установлены и изучаемы, какъ мы
ихъ изучаемъ теперь, такъ что фехнеровскій запасъ аналогій ску-
денъ въ сравненіи съ тѣмъ, которымъ мы теперь располагаемъ.
Однако то, что было въ его распоряженіи, онъ использовалъ какъ
нельзя лучше. Что касается меня, то я нахожу въ нѣкоторыхъ
изъ этихъ анормальныхъ и сверхнормальныхъ явлепіяхъ весьма
вѣскія указанія на возможность существованія какого-нибудь
высшаго со-сознанія. Я сомнѣваюсь, сможемъ ли мы когда-ни­
будь понять эти явленія, не прибѣгая къ концепціи Фехнера о
великомъ резервуарѣ, въ которомъ соединяются и сохраняются
воспоминанія обитателей земли, и изъ котораго, когда опускается
затворъ или открывается клапапъ, пѣкоторыя зпапія, обычно въ
немъ запертыя, просачиваются въ умы исключительныхъ лично­
стей. Но, можетъ быть, эти области изслѣдованія слишкомъ за­
селены духами для того, чтобы заинтересовать академическую
аудиторію и единственное свидѣтельство въ пользу Фехпера, ко-

!) [ Р у с с к ій п е р . О . Б . М и д л е р а . „ М ѣ р а з а м ѣ р у “ , а к т ъ I V , е ц . 1 ].
166 Плюралистическая вселенная.

торое я считаю умѣстнымъ привести, взято мною изъ обыкно­

венная религіознаго переживанія. Я думаю, что можно съ увѣ-
ренностью говорить о сущ естѳованіи религіозныхъ переживаній,
обладающихъ специфическими свойствами и не выводимыхъ пу­
темъ аналогіи или психологическая разсужденія изъ другихъ
формъ нашего переживанія. Я полагаю, что они дѣлаютъ весьма
вѣроятпымъ существовапіе непрерывная перехода отъ нашего
сознанія къ болѣе обширной духовной средѣ, которая закрыта
для средняя, благоразумная человѣка; а съ такимъ человѣкомъ
только и имѣетъ дѣло такъ называемая научная психологія. Сле­
дующую, послѣднюю лекцію я начну съ разсмотрѣнія вновь этого
вопроса въ краткихъ чертахъ.
 ЛЕКЦІЯ ВОСЬМАЯ.

Итоги.

Въ концѣ прошлой лекціи я упомянулъ о существованіи спе-

цифическихъ религіозныхъ переживапій. Теперь я долженъ объ­
яснить, что именно я хочу этимъ сказать. То, что я имѣю въ виду
можетъ быть, вкратцѣ описано, какъ переживанія нечаемой жизни
слѣдующей за смертью. Я говорю не о безсмертіи и пе о смерти
тѣла. Я имѣю въ виду аналогичное смерти прекращеніе нѣкото-
рыхъ психическпхъ процессовъ въ переживаніи индивидуума
процессовъ, которые замираютъ и, по крайней мѣрѣ, у пѣкото-
рыхъ индивидовъ разрѣшаются отчаяніемъ. Подобпо тому, какъ
романтическая любовь является, повидимому, сравнительно не-
давнимъ открытіемъ литературы, такъ и персживанія того, что
происходитъ въ отчаяйіи, не играли, какъ кажется, большой роли
въ оффиціальномъ богословіи вплоть до Лютера; и можетъ быть,
мы лучше всего опредѣлимъ характеръ этого опыта, если ука-
жемъ на извѣстную противоположность между нашей внутренней
жизнью- и внутренней жизныо грековъ и римлянъ.
Честертонъ, насколько я помню, гдѣ-то говоритъ, что греки
и римляне во всемъ, что касалось ихъ нравственной жизни, отли­
чались чрезвычайной торжественностью. Афиняне думали, что
сами боги должны дивиться честности Фокіона и Аристида; эти
послѣдніе, были, вѣроятно, приблизительно того же мнѣнія. Прав­
дивость Катона была такъ безупречна, что, когда какой-нибудь
римлянинъ желалъ выразить свое крайнее недовѣріе, онъ гово­
рилъ: „Я бы не повѣрилъ этому, если бы даже Катонъ сказалъ
мнѣ это“. Для этихъ народовъ добро было добромъ, зло—зломъ.
168 Плюралистическая вселенная.

Еще не существовало ханжества, которое принесло съ собой цер­

ковное христіанство; натуралистическая система стояла крѣпко, и
у станов ленныя ею цѣнности никому не представлялись безсодер-
жательнымп и ни въ комъ не возбуждали ироніи. Личность, если
только она была достаточно добродѣтельна, была способна удо­
влетворить всевозможнымъ требованіямъ. Языческая гордыня ни­
когда не была сломлена. Лютеръ былъ гіервымъ моралистомъ, ко­
торому въ известной степени удалось пробить броню всего этого
натуралистическаго. самодовольства; при этомъ онъ полагалъ,
быть можетъ, пе безъ оспованія, что святой Павелъ уже раньше
это сдѣлалъ. Религіовпое пер ежив аніе въ духѣ Лютера разру-
шаетъ всѣ паши натуралистическія опоры. Онъ показываетъ, что
вы сильны только своей слабостью. Вы не можете строить свою
жизнь на гордости или самодовольствѣ. Есть такое освѣщеніе,
въ которомъ всѣ отличія, преимущества и привилегіи пашихъ
характеровъ, оспованныя на природѣ и всѣми призпанныя, пред­
ставляются въ видѣ пустыхъ дѣтскихъ выдумокъ. Искренно
отречься оть своего памѣрепія или надежды сдѣлаться, въ силу
своего собственнаго права, совершеннымъ — вотъ единственный
входъ, ведущій въ глубину вселенной.
Эти глубины знаетъ евангельское христіанство и религія, из­
вестная въ наши дни подъ именемъ религіи „духовнаго враче-
ванія“ или „новой мысли“ *). Это явленіе состоитъ въ томъ, что
въ моменты нашего крайняго отчаянія передъ нами открываются
новыя перспективы жизни. Мы располагаемъ средствами, съ ко­
торыми не считается патурализмъ, съ его буквальными и закон­
ными добродѣтслями; въ насъ заложены захватывающія дыханіе
возможности иного блаженства и иной мощи, основаиныя на
отречепіи отъ своей собственной воли и предоставлепіи чему-то
высшему действовать за насъ, и эти возможности указываютъ,
повидимому, на существованіе более обширнаго міра, чемъ какой
могутъ себе представить физики или филистерская этика. Здесь,
въ этомъ міре, все хорошо; хорошо несмот ря или, вернее, бла­
годаря известнымъ формамъ смерти — смерти надежды, смерти
силы, смерти ответственности, страха и мученія, преимуществъ и

i) [Об'і> о т о м ъ д в и ж е н іи с м . Джемы, Р а з н о о б р а з іе р о д и п о з п а г о о п ы т а . П е р . п о д ъ
р е д . С . В . Л у р ь е , с т р . 8 5 с л .] .
 И т о г и. 169

и заслугъ, смерти всего того, на чемъ ѵкрепляютъ свою веру п

съ чемъ связываютъ свои надежды язычество, патурализмъ и
формализмъ.
Разумъ, оперирующій надъ другими нашими переживаніями,
даже надъ нашими психологическими переживаніями, никогда
Чч не могъ бы предвидеть эти сиецифическія религіозныя пережп-
/ ванія до ихъ действительная появленія. Опъ пе могъ бы подо­
зревать о ихъ существовапіи, такъ какъ они не стоятъ въ непре­
рывной связи съ „естественными“ переживапіями, а становятся
на ихъ место и опрокидываютъ ихъ ценность. Но, но м ере того,
какъ они действительно наступаютъ и бываютъ даны, вссленная
расширяется въ глазахъ того, кому они достаются. Они указы­
ваютъ на то, что наше естественное переживаніе, наше строго
моралистическое и благоразумное переживаніе, можетъ быть
лишь фрагментомъ реальнаго человеческаго опыта. Опи смяг-
чаютъ контуры міра и открываютъ самыя удивительныя возмож­
ности перспективы.
Вотъ почему мне кажется, что логическое ионнмапіе, действу­
ющее отвлеченно отъ такихъ специфически религіозныхъ пере-
живаній, всегда упустить что-пибудь изъ виду и не можетъ
прійти къ вполне адэкватнымъ выводамъ. Оно всегда будетъ ут­
верждать, что смерть и недостатокъ суть просто смерть и недоста­
токъ и ни въ коемъ случае не могутъ составлять одно съ жи-знью.
Поэтому, я полагаю, что такъ называемый религіозный опытъ
долженъ тщательно изучить и объяснить всякій, кто стремится
къ созданію более совершенной философіи.
Та вера, которую религіозное переживаніе такого рода есте­
ственно порождаетъ въ техъ, кто его имеетъ, находится въ пол-
помъ согласіи съ теоріями Фехнера. Какъ я уже говорилъ въ
другомъ месте, верующій сознаетъ, что самыя топкія стороны
его личной жизни тесно связаны съ чемъ-то большим* того же
качества, что действу етъ во вселенной вне его; опъ можетъ войти
въ соприкосновепіе съ нимъ и какъ бы войти въ него и спастись,
после того, какъ низшая сфера его существа потерпела крушепіе
и погибла. Одпимъ словомъ, верующій, во всякомъ случае., въ
своемъ сознаніи неразрывно связанъ съ более обширнымъ я, изъ
котораго приливатотъ спасительныя переживанія. Техъ, кто обла­
даетъ такими переживапіями достаточно отчетливо и достаточно
170 Плюралистическая вселенная.

часто для того, чтобы они освѣщали имъ жизнь, совершенно не

можетъ поколебать никакая критика, откуда бы она ни исходила,
будь то критика академическая, или научная, или просто голосъ
логическаго здраваго смысла. У пихъ было свое видѣніе и опи
знаютъ, — этого достаточно, — что мы живемъ въ невидимой ду­
ховной средѣ, откуда приходитъ къ намъ помощь, и что наша
душа таинственно связана вт> одно съ болѣе обширной душой,
орудіями которой мы являемся.
Итакъ, какъ мнѣ кажется, можно утверждать, что идеи Фех­
нера не лишены прямой эмпирической ировѣрки. Во всяком'ь
случаѣ есть нѣкоторая сторопа жизни, которую легко можно
было бы истолковать, въ случае если бы эти идеи оказались
истинными, но для которой нѣтъ яснаго объяснения, пока мы
вмѣстѣ съ натурализмомъ допускаемъ, что человѣческое сознаніе
есть самое высшее изъ существующихъ сознаній, или, вмѣстѣ
съ дуалистическимъ теизмомъ, полагаемъ, что въ мірѣ суще­
ствуетъ высшій разумъ, который, однако, не связанъ съ нашими
умами. Мепя всегда крайне изумляло, что философы абсолюта
проявляли такъ мало интереса къ этой области жизни и такъ
рѣдко пытались освѣтить ея явленія, даже въ тѣхъ случаяхъ,
когда, повидимому, было очевидно, что такое полное довѣріе къ
евопмъ воззрѣніямъ они почерпали изъ нѣкотораго личнаго пе-
реживанія. Склонность къ логикѣ всегда была слишкомъ сильна
у нихъ. Они предпочитали наиболѣе тощій методъ наиболѣе туч­
ному, діалектическая абстракція была въ ихъ глазахъ гораздо
больше достойной и академической, чѣмъ спутанныя и нездоро-
выя явленія личной біографіи.
Несмотря на презрѣніе раціонализма къ частному, личному и,
нездоровому, сила очевидности неудержимо влечетъ насъ, какъ мнѣ
кажется, къ вѣрѣ въ существованіе какой-то сверхчеловѣчеекой
жизпи, съ которой, безъ вѣдома для насъ самихъ, мы можемъ со-со-
знаватьУ Быть можетъ, мы находимся въ мірѣ такъ же, какъ со­
баки и кошки въ пашихъ библіотекахъ; онѣ видятъ книги и слы­
шать разговоръ, ие чуя во всемъ этомъ никакого смыслаДИнтел-
лектуалистическія возраженія противъ этого отпадаютъ, разъ
авторитетъ интеллектуалистической логики подорванъ критикой,
и въ такомъ случаѣ положительная эмпирическая очевидность
сохраняетъ силу. Аналогіи съ фактами обычной психологіи, пато-
 PI т о г и. 171

логіи, такъ называемаго психическаго изысканія и религіознаго

опыта, устанавливаютъ, взятыя вмѣстѣ, прямо колоссальную вероят­
ность въ пользу общей концепціи міра,' почти тожественной съкон-
цепціей Фехнера. Однако контуры сверхчеловѣчеекаго созпанія, "7
существованіе котораго слѣдуетъ, такимъ образомъ, считать
весьма вѣроятнымъ остаются крайне неопределенными и вопросъ
о чиелѣ заключенныхъ въ немъ функціопально различныхъ „я“
остается открытымъ. Его можно представлять себѣ ■политеисти­
чески или монотеистически. Точка зрѣнія Фехнера, принимаю­
щ ая существованіе отдѣлыюй души земли, функціонирующей
въ качествѣ нашего ангела-хранитсля, представляется мпѣ явпо
политеистичной. Но въ слове „политеизмъ“ обыкновенно усма­
тривают пѣчто обидное, поэтому лучше, можетъ быть, не упо­
треблять е я Во всякомъ случаѣ несомнѣпно одно, и это явля­
ется результатомъ нашей критики абсолюта: несомпѣнпо то, что
единственный способъ избежать парадоксовъ и недоумѣній, отъ
которыхъ, какъ отъ какого-то самоотравленія, страдаетъ после­
довательно и до конца продуманная монистическая вселенная,—
а именно отъ тайны „грѣхопаденія“действительности, переходящей
въ видимость, истины въ заблужденіе, совершенства въ несовер­
шенство, одпимъ словомъ, тайны зла; заіѣмъ отъ тайны уни­
версальная детерминизма, тайны цѣлостной вселенной, вечной и
лишенной исторіи, и т. д.,—единственный способъ, повторяю я,
освободиться отъ всего этого заключается въ томъ, чтобы открыто
стать на точку зренія плюрализма и допустить, что сверхчело­
веческое сознаніе, какъ бы обширно оно ни было, само окружено
внешней средой и, следовательно, конечно. Современный мо- ^ j
ннзмъ настойчиво отрицаетъ свою солидарность съ монизмомъ -
Спинозы. Въ этомъ последнемъ,—поясняетъ онъ,—множествен­
ность растворяется и теряется въ единомъ, тогда какъ въ усо­
вершенствованной идеалистической форме множественность со­
храняется какъ таковая въ качестве вечная объекта единаго.
Самъ абсолютъ, такимъ образомъ, по представленію абсолюти-
стовъ, имеетъ плюралистическій объектъ. Но если самъ абсолютъ
вынужденъ къ плюралистическому воззренію, почему мы должны
колебаться стать плюралистами на свой собственный рискъѴ По­
чему мы должны включить наше многое въ то „единое“, которое
приноситъ съ собой столько яда?
 172 Пл юр а ли стиче екая вс сл евная.

Итакъ, мнѣ кажется, что, идя по линіи наименьшая сопро-

тивлеиія, какъ въ богословіи, такъ и въ философіи, мы должны
принять, вмѣстѣ съ сверхчеловѣческимъ сознаніемъ, еще идею о
томъ, что это сознаніе не вішочаетъ въ себя всего, другими сло­
вами, что существуетъ Богъ, по что онъ конеченъ, что онъ огра-
ничепъ въ своемъ могуществѣ или въ своемъ позпанш, или іі
въ томъ и другомъ. Врядъ ли миѣ нужно указывать вамъ на то,
что именно съ такимъ Богомъ входятъ въ активное общеніе
обыкновенные люди; что же касается монистическихъ совершенствъ
дѣлающихъ понятіе о Богѣ столь парадоксальными съ практи­
ческой и нравственной точки зрѣнія, то они являются болЬе хо­
лодной прибавкой уединенный» профессорскихъ умовъ, оперирую-
щихъ in distans лишь надъ понятіями, замѣщающими Бога.
Почему „опытъ“ и „разумъ“ ие могли бы встрѣтиться на этой
общей почвѣ? Почему бы имъ не сдѣлать другъ другу нѣкото-
' / рыхъ уступокъ? Развѣ не можетъ атеизмъ, который обыкновенно,
но совершепно напрасно, связываютъ съ философіей непосред-
ственпаго опыта, уступить мѣсто теизму, который теперь, какъ
мы видимъ, основывается прямо на этомъ опытѣ, понимая его
болѣе глубоко? И развѣ не можетъ рапіонализмъ, удовлетворив­
шись тЬмъ, что его апріорныя доказательства существования Бога
дѣйствптельно уступили мѣсто эмпирической очевидности, отка­
заться отъ пѣкоторыхъ своихъ абсолютистскихъ претензій? Стоитъ-
только на ряду съ Богомъ признать какое бы то ни было безко-
печно малое „ипое“ но отношенію къ нему, и раціонализмъ съ
эмпиризмомъ могутъ подать другъ другу руку и заключить
’ прочный миръ. Они оба могутъ тогда откинуть въ сторону вся-
: кія тощія абстракціи и совмѣстно стремиться, какъ это дѣлаютъ
люди науки, путемъ аналогій и пспользованія всѣхъ доступныхъ
имъ данныхъ, создать паиболѣе вѣроятную и наиболѣе прибли­
зительную идею о томъ, чѣмъ можетъ быть божественное созна-
ніе въ своей конкретной дѣйствительпости. Я бы совѣтовалъ
молодымъ оксфордскимъ идеалистамъ серьезно отнестись къ та­
кому рѣшепіго вопроса. Я знаю мало людей, которымъ ихъ ум­
ственный дарованія давали бы такое право на богатую жатву,
обезпеченпую, какъ мнѣ кажется, за всякимъ, кто, подобно Фех-
неру п Бергсону, покинетъ болѣе тощій путь для болѣе тучнаго.
-/ Уступчивость и примиреніе неотдѣлимы отъ плюралистической
 И тоги. 173

философіи. Только монистическій догматизмъ можетъ говорить

о любой изъ своихъ гипотезъ: „или она истинна, или она не
имѣстъ никакой цѣны; ее нужно принять или отбросить безъ
всякихъ измѣненій“. Господствующій въ Оксфордѣ типъ монизма
занялъ именно такую непримиримую и рѣзкую позицію, отчасти
вслѣдствіе вошедшей въ поговорку академической приверженно­
сти кътощимъ и элегантнымъ логическимъ рѣшепіямъ—отчасти
вслѣдствіе ошибочная мнѣнія, что только въ такомъ направле­
ны можно найти прочный фундаментъ для религіи. Если бы
оксфордскихъ ученыхъ можно было заподозрѣть въ невѣдѣпіи
чего бы то ни было, то могло бы показаться, что они ничего не
знаютъ о великомъ эмпирическомъ двнженіи къ илюралистиче-
чѵ- ской панпсихической концепціи міра; а это движеніе захватило
наше поколѣпіе; оно грозитъ быстро вытѣснить совсѣмъ ихъ методы
и стать ихъ соперниками на религіозной почвѣ, если только они
сами не захотятъ сдѣлаться его союзниками. Однако, несмотря
на всю приверженность ихъ къ логическому механизму и техни­
ческому аппарату абсолютизма, я склоненъ думать, что ихъ вер­
ность религіозному идеалу въ общемъ еще глубже. Особенно не-
вѣроятпымъ мнѣ представляется, чтобы тѣ изъ послѣдователей
этой школы, которые блияіе стоятъ къ церкви, продолжали дер­
жаться своего спеціальнаго механизма, если только ихъ убѣдить
въ томъ, что религія моя^еть быть обезпечена и инымъ путемъ.
Пусть только пачнутъ эмпиризмъ связывать съ религіей, какъ
до сихъ поръ, вслѣдствіе страпнаго недоразумѣнія, его связывали
съ иррелигіозностью, и, я увѣренъ, быстро наступить новая эра
какъ въ религіи, такъ и въ философіи. Пробужденіо общаго
интереса къ философіи, которое съ такой силой обнаруживается
теперь во всѣхъ странахъ, песомпѣнно покоится отчасти на релп-
гіозныхъ потребностяхъ. Въ виду того, что авторитетъ старыхъ
традицій все болѣе и болѣе надаетъ, люди'естественно начинаюгь
прислушиваться къ авторитету разума или къ очевидности на­
личная факта. Они навѣрное не разочаруются, если внимательно
отнесутся къ тому, что имъ можетъ сказать болѣс „тучный“ и
болѣе радикальный эмпиризмъ. Я глубоко увѣренъ въ томъ, что
такой эмпиризмъ является болѣе естественнымъ ооюзннкомъ ре-
лигіозной жизни, чѣмъ когда-нибудь была или моягетъ стать діа-
лектика. Правда, суевѣрія и всякаго рода иелѣпыя вѣрованія
174 Плюралистическая вселенная.

расцвѣтутъ, вероятно, п ы ш і і ы м ъ цвѣтомъ, если идея о высшемъ

сознаыіи, заключающемъ въ себѣ наши сознанія, идея фехнеров-
ской души земли и т. и., сдѣлается ортодоксальной и войдетъ
въ моду; но вѣдь количество этихъ суевѣрій будетъ еще обиль­
нее, если наука когда-нибудь въ знакъ признанія паложитъ свою
печать на явлепія такъ называемая исихическаго изысканія.—
явленія, для которыхъ Фредерикъ Майерсъ такъ настойчиво тре-
бовалъ научнаго признанія, и изъ которыхъ большинство, я самъ
въ этомъ глубоко увѣренъ, имѣютъ свои корни въ действитель­
ности. Но разве можпо серьезно предположить, чтобы такое мало­
душное соображеніе отвлекло насъ отъ пути, безспорно ведущ ая
къ величайшимъ релйгіознымъ перспективамъ? Когда же мы
имели въ этомъ смешанномъ міре что-нибудь хорошее въ е я
чпстомъ виде и изолированно? Преизбытокъ жизни является одной
изъ самыхъ существенныхъ чертъ жизни. Для того, чтобы иметь
что-нибудь, безразлично что именно, необходимо иметь это въ
такомъ количестве, чтобы быть довольнымъ, если оно не осле-
т т е т ъ и не оглушаетъ насъ своимъ обиліемъ. Всякая вещь
скрыта въ куче мусора, который роковымъ образомъ съ ней свя-
запъ. Если вы пе имеете чего-нибудь въ избытке, вы пе можете
иметь этого въ достаточномъ количестве. Сколько ничтожныхъ
книгъ, шюхихъ статуй, глупыхъ речей, носредственныхъ муж-
чпнъ и женщинъ пеобходимо для того, чтобы было осуществлено
несколько ценныхъ экземпляровъ! Золотая розсыпъ рождается
въ массе кварцеваго песка и это относится также къ религіи и
ко всякому другому ценному благу. Его необходимо извлечь
наружу: оно должно бороться за свое существованіе; по въ на­
чале глиняная порода и драгоценпый камень связаны другъ
съ другомъ. Лишь после того, какъ мы извлекли этотъ камень,
мы можемъ разсмотреть его отдельно, понять его, определить и
изолировать. Но этотъ процессъ извлеченія не долженъ тотчасъ
прекращаться, — иначе мы получимъ скудпыя абстракціи, о ко­
торыхъ мы говорили, или пустого нереальная бога схоластиче­
ская богословія, или же непопятное чудовище пантеизма, вместо
живой божественной действительности,! къ которой эмпири-
ческіе методы стремятся несомненно приблизить человеческое
воображеніе.
Теперь я попрошу васъ вернуться къ моей первой лекціи и .
 И т о г и.

вспомнить, если можно, мою ссылку на вашего профессора Дяіекса.

отмечающая, что философъ самъ погружепъ въ ту вселенную,
которую опъ стремится объяснить. На этой же точке зренія сто­
ятъ какъ Фехнеръ, такъ и Гегель, такъ что наши выводы нахо­
дятся въ полномъ согласіи съ началомъ нашего изследованія
Философскія системы являются интимными частями вселенной
и въ известной степени выражаютъ то, что она сама о себе ду-
маетъ. Действительно, философія можетъ быть наиболее значи-
тельнымъ выраженіемъ того, какимъ образомъ вселенная реаги-
руетъ на самое себя. Она, какъ я уже сказалъ, можетъ различно
сознавать и_ направлять себя въ зависимости отъ пасъ, филосо-
фовъ, и отъ нашихъ теорій; опа можетъ относиться къ себе съ
болыпимъ доверіемъ или недоверіемъ и соответственно заслу­
живать большая доверія или недоверія. Кто не доверяетъ са­
мому себе, тотъ заслуживаетъ недоверія.
Такова философія гуманизма въ самомъ широкомъ смысле.
Наши философскія системы увеличиваютъ собою потокъ бытія
вносятъ въ него свои собственныя черты. One являются частями
всего того, что мы встречали на своемъ пути, всего того, что
дЬлаетъ насъ живыми существами. Говоря словами одного фран­
цузскаго философа,— nous sommes du réel dans le réel. Наши
мысли определяюсь наши действія и наши действія, въ свою
очередь, определяютъ природу міра.
Такимъ образомъ, отчужденность изгоняется изъ нашего міра, \
и въ гораздо большей степени, когда мы представляемъ его си­
стему плюралистически, чемъ когда мы понимаемъ его монисти­
чески. Правда, какъ бы мы ни толковали панпсихическую систему,
во всякомъ случае, согласно ей, мы являемся внутренними ча­
стями Бога, а не его внешними созданіями. Однако, если стать
на точку зр етя_ддщ ализма, видящая въ Боге не абсолютъ, а
часть міровой системы, то можпо считать функціи Бога не без- f
условно отличными отъ функцій другихъ, менее значительныхъ, I
частей вселенной, следовательно, считать ихъ®аналогичными на­
шимъ собствеппымъ функціямъ.
Богъ, который, подобпо намъ, имеетъ окружающую среду,
находится во времени, создаетъ свою исторію,—свободенъ отъ той
отчужденности отъ всего человеческаго, которая свойственна
неподвижному, вневременному, совершенному абсолюту.

i
176 Плюралистическая вселенная.

Вспомните, что абсолютъ смущалъ насъ, между прочимъ,

именно своей отчужденностью и чудовищностью,— я не знаю,
право, болѣе подходящая слова. Свойственная ему всеобъемлю­
щая форма дѣлала его природу существенно гетерогенной нашей
природѣ. Но это громадное различіе между абсолютизмомъ и
илюрализмомъ отнюдь не обусловливаешь различія въ матеріаль-
номъ содержав in вселенной;—опо вытекаетъ исключительно изъ
разлнчія формы. Форма всего цѣлаго или монистическая форма
приводить къ отчужденности, напротивъ, форма каждаго инди­
видуальная или плюралистическая форма оставляетъ интимность
ненарушенной.
Каково бы ни было содержаніе міра, вамъ достаточно лишь
допустить, что многое имѣетъ мѣсто вездѣ и всегда, что ничт о
реальное не можетъ быть свободнымъ отъ окружающей среды,—
и вы не только не разрушите раціопальпости міра, какъ въ одинъ
голосъ утверждаютъ абсолютисты, а, напротивъ, оставите міръ въ
обладаніи наивысшей степенью раціональпости, фактически до­
стижимой нашими умами. Ваши отношенія къ міру, интеллекту­
альный, эмоціональныя и дѣйственныя, останутся незыблемыми
il будутъ соответствовать основнымъ требованіямъ вашей соб­
ственной природы.
Было бы очень жаль, если бы слово „раціопальность“ ввело бы
пасъ теперь въ смущепіе. Это слово принадлежитъ къ числу
тѣхъ хвалебпыхъ словъ, на которыя претендуютъ обѣ стороны,
потому что почти нпкто не пожелаетъ объявить свою философію
системой ирраціональпости.
Но подобно большинству словъ, употребляемыхъ въ хвалеб-
номъ смысле, слово „раціональный“ заключаетъ въ ссбѣ слиш­
комъ много значеній. Въ наиболѣе объективномъ значепіи упо­
требляетъ это слово старая логика: связь между двумя вещами
раціональна въ томъ случаѣ, если одну вещь можно вывести
изъ другой, наиримѣръ, понятіе смертная изъ понятія Сократа;
а это можпо сдѣлать только при условіи общности какого-нибудь
свойства. Но такого рода раціопальность есть именно та логика
тожества, которую всѣ ученики Гегеля признаютъ неудовлетво­
рительной. Они замѣняютъ се высшей раціональностью отрица-
нія и иротиворѣчія и, такимъ образомъ, снова вносятъ неопре­
деленность въ понятіе. Затемъ вы имеете раціональность въ
 И т о г и. 177

эстетическомъ или въ телеологическомъ смысле слова: всякая

вещь раціональна постольку, поскольку она исполняетъ свое на-
значеніе, поскольку она прекрасна или хороша, поскольку она
способствуетъ достиженію какой-пибудь цели или удовлетворе­
нно какого-нибудь желанія. Гегель оиять-таки называетъ раціо-
нальнымъ все, что „действительно“. Я самъ еще недавно гово­
рилъ, что раціональнымъ кажется все то, что даетъ намъ воз­
можность совершить действіе, которое мы стремимся выполнить.
Лучше было бы совсемъ отказаться отъ слова „раціональный“,
чемъ вступать въ чисто словесный споръ о томъ, кто имеетъ
бблыпее право на него.
Можетъ быть, слова „отчужденность“ и „интимность“, кото­
рыми я пользовался въ моей первой лекціи, лучше выражаютъ
контрастъ, на которомъ я настаиваю, чемъ слова „раціональ-
ность“ и „ирраціональность“; поэтому, я буду придерживаться
своихъ термиповъ. И вотъ я утверждаю, что ионятіе „единаго“
порождаетъ отчужденность, a понятіе „многая“—интимность; o r
моихъ основаніяхъ для такого утвержденія я слишкомъ много рас- і
прострапялся и, убедили ли оне васъ или нетъ, во всякомъ слу- \
чае оне вамъ теперь достаточно знакомы. Но что же въ сущности
мы желаемъ сказать, когда называемъ вселенную многимъ, или
когда мы называемъ ее единымъ?
Съ прагматической точки зрепія плюрализмъ, или ученіе о I
множественности вселенной, утверждаетъ лишь то, что различ- Ь
ныя части действительности могутъ входить во вніъш пія отпоше-
т я . Всякая вещь, какую вы себе только можете представить,
какъ бы обширна она ни была и какъ бы много она въ себе ни
вмещала, имеетъ, съ плюралистической точки зренія, съ самаго
начала „внешнюю“ среду, съ теми или другими свойствами и
размерами:"Вещи существуютъ другъ „съ“ другомъ различными
способами, по пе существуетъ ничего такого, что бы все въ себя
включало или надо всемъ господствовало. За каждой фразой
следуетъ слово „и“. Всегда что-нибудь да ускользаетъ. „Все еще
не вполне“—вотъ слова, которыя можно применить даже къ
самымъ удачнымъ поиыткамъ найти нечто всеобъемлющее где бы
то ни было во вселенной. Такимъ образомъ, плюралистически міръ
более похожъ на федеративную республику, чемъ па имперію
или королевство. Сколько бы фактовъ вы ни собрали воедино,
ІГлюрадистич. вселсіш ая. 12
178 Плюралистическая вселенная.

сколько бы элементовъ вы ни соотнесли къ какому-нибудь д ей ­

ствительному центру сознанія или дѣйствія, всегда останутся
такіе, которые сохраняютъ свою автономно, отсутствуютъ и не сво­
дятся къ единству.
Монизмъ, съ другой стороны, утверждаетъ, что если вы про­
никнете въ действительность какъ такую, въ действительность
действительности, вы увидите, что тамъ каждая вещь связана
со вс ѣ т і другими вещами въ единой, обширной, мгновенно со­
вокупной полнотѣ, что ничто тамъ не можетъ, н и въ какомъ
отношеніи, пи въ фукціональномъ, ни въ субстанціальномъ, не
быть въ чемъ-либо иномъ, такъ какъ все вещи взаимно прони-
каютъ другъ друга и входятъ другъ въ друга въ великомъ ц е -
лостномъ сліяніи.
Для того, чтобы стать на плюралистическую точку зренія,
нужно допустить лишь одно, а именно, что действительность
построена такъ, какъ мы сами находимъ ее эмпирически осу­
ществленной во всякомъ минимуме конечной жизни. Вотъ къ
чему это сводится: ничто реальное не является абсолютно про-
стымъ, каждая мельчайшая частица опыта есть multum in parvo
во множестве отношеній, каждое отношеніе есть аспектъ, свой­
ство или функція, сторона, съ которой подходятъ къ данному,
или сторона, съ которой оно подходитъ къ чему-пибудь другому;
каждая частица действительности, активно вступая въ одно изъ
этихъ отношеній, тгъмъ самымъ не вовлекается одновременно во
все остальныя отношенія. Не есть отношенія другъ съ другомъ
солидарны (solidaires), какъ говорятъ французы. Не теряя своей
тожественности, вещь можетъ присоединить къ себе или отки­
нуть отъ себя какую-нибудь другую вещь, подобно бревну, о ко­
торомъ я говорилъ: принимая новыхъ носилыциковъ и оставляя
старыхъ, оно можетъ пройти какой угодно путь съ самымъ скром-
нымъ сопровожденіемъ.
Напротивъ, для монизма всякая вещь, осуществляемъ мы ее
или нетъ, увлекаетъ за собой всю вселенную и ничего не оста­
вляетъ въ стороне. Бревно начинаетъ двигаться и приходить на
место со всеми своими посилыциками. Согласно монизму, если
бы что-нибудь могло быть отделено, оно никогда не могло бы
быть присоединено вновь. Такимъ образомъ, прагматическое раз-
личіе между обеими системами определенно. Бели а находится
 Іі т о г и . 179

вне поля зренія b, или не въ соприкосновепіи съ нимъ, или,

короче говоря, вообще „вне“ его, то, согласно монизму, оно на­
всегда. должно остаться въ такомъ положеніи, оно никогда не
можетъ соединиться съ Ъ. Плюрализмъ не’ допускаетъ, что, въ
иномъ случае, можетъ возникнуть между ними взаимодействіе,
что они могутъ такъ или иначе соединиться ;вновь. Монизмъ
не признаетъ сѵществовапія „иныхъ случаевъ“ въ действитель­
ности, то-есть въ действительности реальной или абсолютной.
Различіе, которое я пытаюсь определить, сводится, какъ вы
видите, пи къ чему иному, какъ къ различію между тѣмъ, что
я раньше пазвалъ формой каждаго индивидуальнаго и формой
всего целаго действительности. Съ точки зренія плюрализма, вещи ѵ‘
реально существуютъ въ форме каждаго индивидуальнаго или
разделительно. Монизмъ полагаетъ, что только форма всего целаго
или собирательно-единаго является формой раціональной. Форма
всего целаго не допускаетъ возникновенія и исчезновенія связей,
такъ какъ все части по существу и навеки совокупны. При форме
каждаго индивидуальнаго, напротивъ, вещь можетъ, при помощи
промежуточныхъ вещей, соединяться съ такой вещью, съ которой у
нея нетъ непосредственной и по существу связи. Такимъ образомъ,
вещь всегда находится во всевозможныхъ связяхъ, которыя не
должны быть непременно осуществлены въ данный моментъ.
Ихъ осуществленіе зависитъ отъ того, какія посредствующія
звенья можно функціонально вставить: слово „или“ выражаетъ
подлинную действительность. Такимъ образомъ, пока я говорю,
я могу глядеть и л и передъ собой, и л и направо, и л и палево, и
въ каждомъ изъ этихъ случаевъ промежуточные пространство,
воздухъ и эѳиръ дадутъ мне возможность видеть различныя ча­
сти этой аудиторіи. Мое бытіе здесь не зависитъ ни отъ одного
изъ этихъ фактовъ.
Если форма каждаго индивидуальнаго, будучи формой времен­
ности явлепія, есть въ то же время вечная форма действитель-
наго, то все-таки нашъ міръ представляетъ изъ себя нечто связное,
а не воплощенную безсвязность, какъ утверждаютъ многіе абсо­
лютисты. Наша „множественная вселенная“ все-таки образуетъ '
„единую вселенпую“; ибо каждая часть, не будучи въ дѣйстви-
тельномъ и неносредственномъ соединеніи, темъ не менее потен-
ціальпо или косвенно соединена со всякой другой, даже паибо-
12 *
180 Плюра л истическая вселен ная.

лѣе оть нея удалепной частью, благодаря тому обстоятельству,

что каждая часть неразрывно связана и какъ бы смѣшапа съ
своими ближайшими сосѣдними частями. Правда, такая форма
связи отличается отъ монистической формы Alleinheit; это не
универсальное совокупленіе или интеграція всехъ вещей dur­
cheinander; это та форма связи, которую я пазываю формой
нанизанности, непрерывности, смежности или сцѣпленія. Бели
вы предпочитаете греческія слова, то вы можете назвать эт^
форму—синехетической. Во всякомъ случаѣ вы видите, что эта
форма діаметрально противоположна той, которую выставляетъ
монизмъ, то-есть формѣ сплошного единства всѣхъ вещей въ
одномъ единомъ. Вы видите также, что эта концепція тѣсно свя­
зана съ идеей, на защиту которой я потратилъ такъ много труда,,
съ идеей сплошного единства смежныхъ элементовъ опыта, слія-
нія каждаго преходящаго момента конкретно чувствуемаго пере-
живанія съ своими непосредственными сосѣдями. Установленіе
этого сцѣпленія сосѣднихъ частицъ конкретнаго переживанія и
вытекающее отсюда нризнаніе разобщеній пѳреживанія за искус­
ственные продукты нашей способности образовывать понятія
вотъ что отличаетъ эмпиризмъ, названный мною „радикальнымъ ,
отъ того эмпиризма,—пугала традиціонной раціоналистической
критики,—который справедливо или несправедливо обвиняется
въ томъ, что онъ разсѣкаетъ опытъ па атомистическія ощущенія,
неспособныя соединяться другъ съ другомъ, пока не спустится
па нихъ свыше чисто интеллектуальный принципъ и не охватить
ихъ своими соединительными категоріями.
Итакъ, я представшгь вамъ яспо, насколько мнѣ это было­
возможно, чистую альтернативу, и всю тайну различія между
гілюрализмомъ и монизмомъ. Весь вопросъ помещается въ скор­
лупе opïxa: является ли множественность въ единстве, несо­
мненно характеризующая міръ, въ которомъ мы живемъ, свой-
ствомъ одного лишь абсолютнаго целаго, такъ что въ этомъ
громадномъ единомъ целомъ нужно видеть необходимое prius
какой бы то ни было множественности, то-есть, другими словами*
принять раціоналистическую целостную вселенную, цельную, не­
разбавленную и полпую? или же конечные элементы обладаютъ
своими природными формами множественности въ единстве и
тамъ, где ихъ единство не непосредственно, они непрерывно.
 И тоги. 181

переходятъ другъ въ друга при помощи посредствующихъ

звеньсвъ, при чемъ каждое изъ этихъ звеньевъ составляетъ одпо
целое съ своими соседями, хотя это целостное „единство“ ни­
когда пе достигаетъ абсолютной полноты?
Дилемма поставлена определенно. Кроме того, мне кажется,
что оба члена дилеммы ведутъ къ прагматически различнымъ
этическимъ заповедямъ, по крайней мере, one могутъ стать такими
для некоторыхъ индивидуумовъ. Но если плюралистическій членъ
вамъ представляется внутренно ирраціональнымъ, противореча-
щпмъ самому себе и абсурд нымъ, то м н е больше нечего ска­
зать въ его защиту. Я постарался въ предыдущихъ лекціяхъ,
насколько могъ, обезоружить интеллектуалистическія reductiones
ad absurdum и теперь я предоставляю вамъ сделать выводы.
Что бы я ни сказалъ еще, несомненно, что каждый изъ васъ
.приметь плюрализмъ, или отвергаетъ его, въ зависимости оіъ
того, куда его влечетъ чутье раціональности. Единственно, на
чемъ я энергично настаиваю—это то, что плюрализмъ, какъ
гипотеза, совершенно координировать съ монизмомъ. В о з м о ж н о <
что въ конце концовъ этотъ міръ есть целостная вселенная;
но, съ другой стороны, возможно также, что вселенная не за- I
кругдена и не замкнута, а только нанизана. Действительность !
можетъ, во всякомъ случае, существовать въ той разделитель­
ной форме, въ которой она является нашимъ чувствамъ. ГІа этой
возможности я и настаиваю. _j
Такія альтернативы разрешаются обыкновенно въ зависимости
отъ общаго воззренія индивида въ области вероятпаго. Здесь
примепимо то, что я писалъ когда-то о „воле къ в ер е“. Въ н е ­
которыхъ лекціяхъ, читанныхъ мною въ Гарварде, я говорилъ
объ умственномъ процессе, который я называю „лестницей веры“;
я показалъ, что этотъ процессъ, хотя и отличается кореннымъ
образомъ отъ соритовъ учебняковъ логики, имеетъ темъ не менее
аналогичную ему форму. Я думаю, что если я вамъ опишу
его, вы тотчасъ узнаете въ немъ ходъ своихъ собствеппыхъ
мыслей.
Такъ или иначе въ васъ возникаетъ представленіе о мірѣ.
Истинно оно, или нетъ? —спрашиваете вы.
Оно .могло бы быть въ некоторыхъ случаяхъ истиннымъ, го- ;
ворите вы, потому что оно не противоречить самому себе.
 182 Плюралистическая вселенная.

Опо можетъ быть истиннымъ, продолжаете вы, здѣсь и въ

данное время.
\ Оно имѣетъ всѣ даппы я для того, чтобы быть истиннымъ,
j хорошо, если бы оно было ист инны м ъ, оно должно было бы быть
истиннымъ,—чувствуете вы теперь.
Оно долж но быть истиннымъ, нашептываетъ вамъ какой-то
убѣдительный голосъ; и, наконецъ,—какъ конечный результатъ,—
Его нуж но считать ист иннымъ, рѣшаете вы; оно будетъ имѣть
для васъ значеніе истины.
И такой процессъ мытпленія можетъ въ концѣ концовъ при­
вести васъ, въ нѣкоторыхъ особыхъ случаяхъ, къ полпой увѣ-
ренности.
Ни одна изъ ступепей этого процесса не имѣетъ логической
цѣнности и тѣмъ не менѣе такимъ именно способомъ монисты,
равно и плюралисты усвоиваютъ и отстаиваютъ свои воззрѣнія.
, Мы видимъ здѣсь, какъ жизнь выходитъ изъ границъ ло­
гики, какъ теоретическій разумъ изыскиваетъ аргументы въ
пользу тѣхъ выводовъ, которые уже сдѣлалъ практический ра­
зумъ. Такимъ именно способомъ приходятъ пѣкоторые изъ пасъ
къ незаконченной плюралистической вселенной; и такимъ же
способомъ другіе приходятъ къ внѣвременной навѣки завершен­
ной вселенной.
Но плюралистическая философія, представляющая гипотезу
незавершенности плюралистической вселенной, какъ наиболѣе
вѣроятную гипотезу, полагаетъ въ то же время, что опа сама
можетъ исправлять эту незавершенность при помощи насъ, такъ
какъ своими дѣйствіями мы восполняемъ отчасти то, что въ ней
не связано. „Мы пользуемся тѣмъ, что мы существуемъ, и тѣмъ,
что имѣемъ для того, чтобы позпавать; a тѣмъ, что мы по-
знаемъ,—для того, чтобы существовать и имѣть еще больше“ *).
Такимъ образомъ, философія и дѣйствительность, теорія и дѣй-'і
ствіе, работаютъ нераздѣльно въ одной сферѣ.
На этомъ я заканчиваю мои скромныя лекціи; и когда вы
огляпетесь на нихъ, онѣ вамъ несомнѣнно покажутся недоста­
точно связанными и нослѣдовательными. Единственно, на что я
надѣюсь, это то, что эти лекціи наведутъ васъ на нѣкоторые

‘) Blondel, A n n a l e s d e r h i l o s o p b i e C h r é tie n n e , J u i n , 1 9 0 6 , }>. 2 4 1 .

 И т о г и. 183

вопросы; если же въ нихъ окажется достаточно выдвипутымъ

одипъ методологическій вопросъ, то я готовъ вполпѣ удовле­
твориться этимъ. 51 хотѣлъ показать, что наст упило время 'рас­
ш ирит ь и сдѣлать болѣе твердымъ тотъ ф ундамепт ъ, н а кото­
ром* покоит ся изслѣдованге этихъ вопросовъ. Для этого я привлекъ
Фехнера и Бергсона, описательную психологію и религіозпыя
переживанія, и даже попытался коснуться психическаго изыска-
нія и другихъ дикихъ звѣрей философской пустыни. Можетъ
быть вслѣдствіе того, что Платонъ и Аристотель, съ ихъ интел-
лектуализмомъ, лежать у васъ въ основѣ философскихъ занятій,
оксфордскій трансцендентализмъ, какъ мнѣ кажется, слишкомъ
исключительно отмѣтилъ себя тощими логическими разеужде-
ніями, которыя одинаково примѣнимы ко всѣмъ мыслимымъ мі-
рамъ, мірамъ совершенно отличнымъ, по своей эмпирической
структурѣ, отъ нашего. Какъ будто дѣйствительпыя особенности
этого міра не имѣютъ никакого значенія для содержанія истины.
Но этого быть не можетъ, и философія будущаго должна слѣдо-
вать примѣру науки, съ большей и большей тщательностью при­
нимая ихъ во вниманіе. Я бы попросилъ болѣе молодыхъ чле­
новъ этой просвѣщенпой аудиторіи сочувственно отнестись къ
моимъ соображеніямъ. Если вы послѣдуете моему совѣту и дви­
нетесь дальше впередъ по тому пути, который такъ заманчиво
открылся передъ нами, благодаря Фехнеру и Бергсону, если вы
можете сдѣлать свои философскіе выводы, безразлично монисти-
ческіс или плюралистическіе, исходя изъ особенностей ж изни,—
то я скажу, съ чувствомъ радости, то, что я говорю и теперь:
„Возвѣщайте, возвѣщайте конецъ моихъ печальныхъ рифмъ, но
возвѣстите также приходъ болѣе великаго менестреля“.
;

П РИ БА В Л Е Н ІЕ I.

Вещь и ея отношенія *).

Потоку непосредстведпаго опыта присуща, повидимому, со-

вершепная непрерывность. Пока рефлексія нё~раздробитъ па
части міръ, воспринятый нами инстинктивно, активное чувство
жизни, которымъ мы всѣ обладаемъ, освѣщаетъ само себя и пе
наталкиваетъ пасъ ни на какіе парадоксы. Затрудненія, которыя
опо встрѣчаетъ, заключаются въ разочарованіяхъ и колебаніяхъ;
противорѣчій интеллектуальнаго порядка оно не знаетъ.
Однако, когда начинаетъ дѣйствовать рефлектирующій ин­
теллектъ, онъ обпаруживаетъ много, непостижимаго въ текущемъ
процессѣ опыта. Различая элементы и части этого послѣдняго,
онъ даетъ имъ отдѣльныя названія и то, что онъ такимъ обра­
зомъ разъединяете ему не такъ легко вновь соединить. Пирро-
низмъ принимаетъ ирраціональность и съ большимъ увлеченіемъ
подвергаетъ ее діалектической обработкѣ. Другія философскія
системы,—однѣ игнорируя діалектическую процедуру, другія со­
противляясь ей, третьи, наконецъ, обращая ее противъ самой
себя, путемъ отрицанія ея первоначальныхъ отрицаній,—пыта­
ются возстановить непрерывность чувствъ жизни и поставить
искупленіе на мѣсто прежней невинпости. Степень совершества,
съ какою той или иной системѣ удается выполпить эту задачу,
является мѣрой успѣха этой системы у людей и ея значенія въ
исторіи философіи. Въ статьѣ, озаглавленной „Міръ чистаго
опыта“ -), я также пытался, въ формѣ эскиза, освѣтить эту про-
■) П е р е п е ч а т а н о ст. н е б о л ь ш и м и р е д а к ц и о н н ы м и іш іѣ н е н ія м и и з ъ J o n r u a l o f P h i l o ­
s o p h y , P s y c h o lo g y a n d S c ie n tif ic M e t h o d s , v o l . I I , N e w - Y o r k , 1 9 0 5 .
2) J o u r n a l o f P h ilo s o p h y , P s y c h o lo g y a n d S c ie n tif ic M e th o d s , v o l . I , № 2 0 ,
p. 566.
 Вещь и ея отношепія. 185

блему и, оспаривая нѣкоторыя изъ основныхъ положеній діалек-

тпки, я настаивалъ, не входя въ подробности, на томъ, что не-
носредственпо испытываемыя_отношенія соединенія столь же
реальны, какъ что бы то ни было другое. Для того, чтобы мой
эскпзъ не казался слишкомъ паит ы м ъ, я долженъ ближе раз-
смотрѣть подробности вопроса и я памѣренъ сдѣлать это въ на­
стоящемъ очеркѣ.
I.
„Чистымъ опытомъ“ я назвалъ непосредственный потокъ
жизнщ который даетъ матеріалъ нашей рефлексіи, появляющей­
ся позже съ своими дискурсивными категоріями. Только отно­
сительно новорожденныхъ младенцевъ и людей, приведепныхъ
сномъ, лѣкарствами, болѣзнями или побоями въ полукоматозное
состояніе, можно предположить, что они обладатотъ чистымъ опы-
томъ въ буквальномъ смыслѣ этого слова, то-есть что ни одно
„вотъ это“ еще не превратилось для нихъ въ опредѣлеппое „чтб
именно“, хотя готово имъ сдѣлаться; такой опытъ полонъ какъ
единства, такъ и множественности, по въ формахъ, которыя ие
обнаруживаются; опъ непрерывно измѣняется, но измѣняется
такъ неопредѣленно, что его фазы взаимно проникаютъ одна
другую и нѣтъ возможности уловить точки опоры для различе-
пія или отожествленія. Въ такомъ видѣ чистый опытъ является
лишь другимъ именемъ для ощущенія, или чувствованія. Но по­
токъ его обнаруживается только тогда, когда онъ начинаетъ вы­
делять нѣкоторыя рельефныя части, и послѣднія начинаютъ
отожествляться, фиксироваться и абстрагироваться; такъ что опытъ
течетъ теперь какъ бы пробуравленный прилагательными, суще­
ствительными, предлогами и союзами. Его чистота—лишь отно­
сительное понятіе, указывающее на соотвѣтствепяое количество
еще не нревращенныхъ въ слова ощущеній, которыя опъ про-
должаетъ усвоивать.
Какъ бы далеко назадъ мы ни прослѣдили, повсюду потокъ,
какъ единое цѣлое и въ своихъ частяхъ, есть потокъ вещей со-
единенныхъ и разъединенныхъ. Великія continua времепи, про­
странства и /я^включаютъ въ себя всѣ вещи, связываютъ ихъ и
текутъ безпрепятственно вмѣстѣ. Вещи, которыя они въ себя
включаютъ, являются разъединенными въ однихъ отношеніяхъи
186 II р и б а в л е и і я.

непрерывными въ другихъ. Нѣкоторыя ощущенія сцѣпляются съ

пѣкоторыми идеями, другія несовмѣстимы. Нѣсколько свойствъ
вмѣстѣ паполпяютъ какое-нибудь пространство, или же взаимно
изъ него другъ друга исключаюсь. Опи постояпно соединяются
въ группы, которыя движутся какъ единицы, въ другихъ же
случаяхъ они отдѣляются другъ отъ друга. Ихъ измѣпенія вне­
запны и прерывисты; по своей природѣ они или похожи другъ
на друга, или же другъ отъ друга отличаются; и такимъ обра­
зомъ опи попадаютъ или въ одинаковые или въ неодинаковые
ряды.
Во всемъ этомъ непрерывность и прерывность являются абсо­
лютно координированными даппыми пепосредствепнаго чувство-
ванія. Соединенія такіе же первоначальные элементы „факта“,
какъ и различенія и раздѣленія. Тѣмъ же актомъ, которымъ я
чувствую, что эта текущая минута является повымъ моментомъ
моей жизни, я чувствую также, что эта минута есть продолженіе
моей прежней жпзни, и это чувствованіе непрерывности отнюдь
ие дисгармонируетъ съ одновремепныыъ чувствованіемъ новизны.
Больше того, они гармонично согласуются. Предлоги, связки,
союзы—„есть“, „пе есть“, „затѣмъ“, „прежде“, „въ“, „на“, „около“,
„между“, „рядомъ“, „подобно“, „различно“, „какъ“, „но“—всплыва-
ютъ въ потокѣ чистаго опыта, въ потокѣ конкретныхъ данныхъ
или чувствованій, такъ же естественно, какъ и существительныя и
нрилагательныя, и снова расплываются въ немъ, когда мы ихъ
примѣняемъ къ какой-нибудь новой части потока.

И.

На вопросъ о томъ, почему мы должны перевести опытъ іізъ

болѣе конкретной и болѣе чистой формы въ форму болѣе ин-
теллектуализированную, заполняя его все болыпимъ и большимъ
количествомъ дискурсивныхъ различій, раціопализмъ и натура-
лизмъ даютъ разные отвѣты.
Раціопализмъ отвѣчаеть, что теоретическая жизнь имѣетъ аб­
солютное значепіе и интересы ея носятъ императивный харак­
теръ, что понимать ж и зн ь -просто-на-просто долгъ человѣка, и что
нечего разсуягдать съ тѣмъ, кто ставитъ объ этомъ вопросъ, по­
тому что фактомъ разсужденія онъ устраняетъ поводъ къ нему.
 л
. i.'
Вещь и ея отношеиія. 187

Натурализмъ отвѣчаетъ, что окружающая среда въ такой же

мѣрѣ убиваетъ насъ, въ какой и поддерживаетъ, и что стремле-
ніе сырого опыта уничтожить самого испытывающаго ослабляется
какъ разъ по мѣрѣ того, какъ тѣ элементы опыта, которые имѣ-
ютъ практическое значепіе для жизни, извлекаются путемъ ана­
лиза изъ иепрерывнаго потока, и словеспо фиксируются и со­
единяются, такъ что мы получимъ возможность знать, съ чѣмъ
мы имѣсмъ дѣло, и во-время на это реагировать. Если бы чистый
опытъ, говоритъ натуралистъ, былъ всегда совершенно здоро-
вымъ, то никогда не возникло бы необходимости изолировать или
облечь въ слова тѣ или иные изъ его элементовъ. Мы пріоб-
рѣтали бы свой опытъ, не произнося никакихъ словъ, и пользова­
лись бы имъ, не прибѣгая къ помощи интеллекта. То обстоя­
тельство, что натурализмъ, въ своемъ объясиепіи, опирается на
идею о „реакціи“, предполагаешь, что всякій разъ, какъ мы ин­
теллекту ализируемъ какой-нибудь сравнительно чистый опытъ,
мы доляшы это дѣлать для того, чтобы спуститься на уровень
опыта еще болѣе чистаго и конкретнаго, и что если интеллектъ
стоитъ одипоко посреди своихъ абстрактныхъ терминовъ и обоо-
щенныхъ имъ отношеній и не помѣщаетъ себя вмѣстѣ съ сво­
ими выводами въ какую-нибудь часть непосредственнаго потока
жизни, то онъ пе выполняетъ до конца своей функціии остана­
вливается въ серединѣ своего нормальнаго пути.
Большинство совремснныхъ раціоналистовъ согласится съ
тѣмъ, что патурализмъ даетъ довольно вѣрное объяснсніе того,
какимъ образомъ возникъ первоначально интеллектъ, но оно от­
вергнешь эти дальнѣйшіе его выводы. Въ данномъ случаѣ, ска-
жутъ раціоналисты, мы имѣемъ нѣчто аналогичное половой
любви. Возникнувъ изъ животной потребности производить по­
вое поколѣніе, эта страсть развила вторично такія властныя ду­
ховный потребности, что если вы спросите, къ чему нужно по-
явленіе новаго ноколѣнія, 'вамъ отвѣтятъ: „главнымъ образомъ
для того, чтобы продолясалась любовь“. Тоже относится и къ
нашему интеллекту. Онъ возпикъ первоначально въ качествѣ
практическая средства къ услугамъ жизни; ио случайно онъ
развилъ въ ссбѣ функцію позпанія абсолютной истины; и сама
жизнь существуетъ теперь какъ будто, главнымъ образомъ, для
того, чтобы дать этой функціи возможность осущоствленія. Но
188 Прибавленія.

истина и иозиаиіе ея пребываютъ въ кругу отвлеченныхъ и об­

щихъ понятій, такъ что интеллектъ исполпястъ теперь свою высшую
фуыкцію исключительно въ этой области и ему нѣтъ надобности
вновь спускаться въ сферу чистаго опыта.
Бели противоположность между направленіями, которыя я
обозначать какъ натурализмъ и раціопализмъ, не вполнѣ вы­
яснилась читателю, то, можетъ быть, примѣръ сдѣлаетъ ее бо-
лѣе копкретной. Брэдли, напрнмѣръ, является крайнимъ ра-
діоналистомъ. Онъ допускаетъ, что нашъ интеллектъ первона­
чально имѣетъ практическое значеніе, но онъ прибавляешь, что
для философовъ едипственная практическая потребность — это
Истина 1).Кромѣ того, нужно предполагать, что истина „когерентна".
Чтобы въ той или иной мѣрѣ попять непосредственный опытъ
какъ истину, его нужно расщепить на субъекты и свойства, па
элементы и отношепія. Но расщепленный, такимъ образомъ, опытъ
становится мепѣе когерептнымъ, чѣмъ когда бы то ни было. Взя­
тый въ сыромъ видѣ, опытъ не имѣетъ никакихъ впутреннихъ
разлпчій; если же его интеллектуализировать, онъ весь превра­
щается въ различія и теряетъ свое единство. „Такое распредѣ-
лепіе можетъ имѣть рабочее значеніе, но теоретическая проблема
этимъ не разрѣшается“ (р. 23). Вопросъ стоитъ такъ: „Какимъ
образомъ различіе можетъ существовать въ гармопіи съ един-
ствомъ?“ (р. 118). Вернуться къ чистому опыту безполезно. „Чув-
ствованіе само по себѣ не даетъ отвѣта на пашу загадку“ (р. 104).
Даже если ваша интуиція есть фактъ, она не есть понимапге. „Это
чистое іісреживаніе,не дающее когерентной картины“ (pp. 108—109).
Данпыя иепосредствепнаго опыта, выставляемый въ качествѣ
фактовъ или истипъ, „я нахожу отвергнутыми моимъ интеллек-
томъ на томъ основапіи,что эти данныя противорѣчатъ себѣ са-
мпмъ. Они пред ставля ютъ изъ себя комплексы различныхъ эле-
меитовъ, соединенныхъ такимъ способомъ, который интеллектъ
не чувствуетъ своимъ способомъ и который опъ пе можетъ повто­
рить какъ свой.... Ибо для того, чтобы получить удовлетвореніе,
мой интеллектъ долженъ попимать, а понимать онъ не въ состо-
яніи, если имѣетъ передъ собой кучу набросанныхъ другъ на
друга вещей".... (р. 570). Такимъ образомъ, Брэдли, защи­

*) A p p e a r a n c e a n d R e a l i t y , p p . 1 5 2 — 1 5 3 .
 Вещь и ея отношенія. 189

щая исключительно интересы „понимания“ (какъ онъ пони-

маетъ эту функцію), навсегда отворачивается отъ конечнаго опыта.
Истина должна находиться въ противоположномъ направлены, а
именно, въ паправленіи абсолюта. Итакъ, этотъ видъ раціонализма
и натурализмъ, или (какъ я теперь назову его) прагматизмъ,
отнынѣ направляются по противоположнымъ путямъ. Для одного
наиболѣе истинными являются тѣ интеллектуальные продукты,
которые, обращая свой взоръ къ абсолюту, удачнѣе всего симво-
лизируютъ способы, которыми пользуется абсолютъ для соеди-
ненія множества и единства. Для . другого же наиболѣе истин­
ными являются тѣ интеллектуальные продукты, которые усиѣшнѣе
всего погружаются назадъ въ конечный потокъ чувствованія и
легче всего сливаются съ какой-нибудь волной или маленькой
струей этого потока. Такое сліяніе доказываетъ не только то, что
интеллектуальный процессъ былъ истиннымъ (подобно тому, какъ
сложеніе можетъ „доказать“, что вычитаніе сдѣлано вѣрпо), по
оно устанавливаешь также, согласно прагматизму, все то, что мы
думаемъ, когда называемъ его истиннымъ. Вообще паши отвле­
ченный и общія понятія истинны или ложны лишь постольку,
поскольку они ведутъ пасъ, успѣшно или неуспѣшно, назадъ въ
сферу чувственнаго переживанія.

ПІ.

Въ шестомъ раздѣлѣ моей статьи „Міръ чистаго опыта" я, въ

общемъ, призналъ себя сторонникомъ того взгляда, присущаго
здравому смыслу, который утверждаетъ, что одинъ и тотъ я-ге
міръ познается нашими различными умами; но я оставилъ безъ
разсмотрѣпія тѣ діалектическіе аргументы, согласно которымъ
такой взглядъ абсурденъ въ логическомъ отношеніи. Обычное
основаніе, приводимое въ пользу его абсурдности, это то, что онъ.
ставить объектъ (а именно міръ) одновременно въ два отно-
шенія: съ одной стороны, въ отпошеніе къ моему уму, а съ дру­
гой стороны, къ вашимъ, въ то время какъ терминъ, взятый во
второмъ отношеніи, логически пе можетъ остаться тѣмъ же, ка-
кимъ опъ былъ первоначально.
Мнѣ такъ часто приходилось слышать это выраженіе въ спо-
рахъ съ абсолютистами и это возраженіе, если бы оно было со-
190 П р и б а, в л е н і я.

стоятельпо, нанесло бы такой страшный ударъ моему радикаль­

ному эмпиризму, что я принужденъ внимательно прислушаться
къ нему и серьезно изслѣдовать его силу.
Допустимъ, напримѣръ, что предметомъ нашего разсужденія
является терминъ М , о которомъ мы утверждали, что онъ, съ
одиой стороны, отпосится къ L, а съ другой стороны,—къ N; и
пусть эти два отношенія соотвѣтственно символизуются: L — M
и M — N. Когда теперь я предполагаю, что можетъ непосред­
ственно возникнуть опытъ, данный въ видѣ L — M — N , безъ вся­
каго слѣда удвоенія или впутренняго расщспленія въ Ж , то мнѣ
говорятъ, что это лишь вульгарное заблуждепіе; что L —M.—N
логически обозпачаетъ два различныхъ опыта, именно L — М и
M — N , и что хотя абсолютъ можетъ и на самомъ дѣлѣ долженъ,
благодаря своей высшей точкѣ зрѣпія, прочесть въ обоихъ изда-
піяхъ М свой собственный видъ единства, тѣмъ пе мепѣе, какъ
элементы копечпаго опыта, оба М навсегда отдѣлены другъ отъ
друга, міръ между ними разорванъ на двѣ части и между ними
нѣтъ никакого моста.
При обсужденіи этого діалектическаго положенія нужно осте­
регаться соскользнуть съ логической точки зрѣнія на точку зрѣ-
нія физическую. Очень легко, выбирая какой-нибудь конкретный
примѣръ для фиксированія своихъ идей, остановиться въ своемъ
выборѣ на такомъ, въ которомъ буква М изображала бы то или
иное собирательное существительное и это существительное, отно­
сясь, съ одной стороны, къ L и, съ другой стороны, къ N , явля­
лось бы внутренно двумя вещами, въ то время, когда оно находи­
лось бы во внѣшпихъ отношеніяхъ къ і и N . Такимъ образомъ,
можно было бы сказать: „Давидъ ІОмъ, тѣло котораго вѣсило
столько-то, своимъ ученіемъ оказываешь вліяпіе па потомство“.
Тѣло и ученіе—двѣ вещи, между которыми наши конечные умы
не могутъ установить никакого реальнаго тожества, хотя опи отно­
сятся къ одному имени. И затѣмъ можно было бы продолжать:
„Только абсолютъ можетъ привести къ единству такое отсутствіе
тожества“. Такихъ примѣровъ, я повторяю, мы должпы избѣгать,
такъ какъ діалектическое позпапіе, если только оно сколько-ни­
будь истиппо, должно имѣть всеобщее примѣненіе къ элементамъ
и отноіпеніямъ. Оно должно быть истиннымъ какъ по отношенію
къ отвлеченнымъ единствамъ, такъ и по отношенію къ собира-
 Вещь и ея отношенія. 191

тельпымъ существительнымъ; и если мы желаемъ испытать его

на конкретныхъ примѣрахъ, мы должны выбирать самые простые
примѣры, для того чтобы данныя матеріалыіаго порядка не на­
вели бы насъ на постороннія соображенія.
Взятое, такимъ образомъ, въ самыхъ общихъ чертахъ, поло-
жепіе абсолготистовъ пользуется, повидимому, въ качествѣ боль­
шой посылки, той идеей Юма, „что всѣ наши различныя воспрі-
ятія суть различныя существованія и что умъ никогда пе воспри­
нимаешь никакой реальной связи между различными существо-
ваніями“. Несомнѣнно, разъ мы употребляемъ двѣ фразы, когда
говоримъ сперва объ отношеніи М къ L , a затѣмъ объ отно-
шеніи М къ N , мы имѣемъ, или имѣли, два различныхъ воспрі-
ятія,—и все остальное вытекало бы отсюда надлежаіцимъ обра­
зомъ. Но точкой отправленія этого разсужденія является, пови­
димому, фактъ существования двухъ фразъ; а это паводитъ па
мысль, что все доказательство носитъ, быть можетъ, чисто сло­
весный характеръ. Возможно ли, чтобы все, къ чему пришла ді-
алектика, сводилось къ тому, чтобы приписать опыту, о которомъ
она говорить, структуру, подобную структурѣ языка, при помощи
котораго мы описываемъ этотъ опытъ? Неужели мы должны
утверждать объективную двойственность М только на томъ осно­
вание что мы его дважды называемъ, когда говоримъ о двухъ
его отпошеніяхъ?
Откровенно говоря, я но могу себѣ представить другихъ осно-
ваній, кромѣ этого, въ пользу діалектической аргумснтаціи *).
Въ самомъ дѣлѣ, если мы будемъ думать не о пашихъ словахъ,
а о тѣхъ простыхъ копкретныхъ данныхъ, которыя этими сло­
вами выражены, самъ опытъ опровергнете разсматриваемый па-
радоксъ. Дѣйствительно, при анализѣ нашего объекта, мы поль­
зуемся двумя различными понятіями, но мы все время знаемъ,
что эти понятія являются лишь замѣстителями, и что М въ
L — M и М въ M — N обозначаютъ (т.-е. могутъ привести къ ней
и опредѣлить) одну и ту же часть—Ж—чувственнаго опыта. Это
постоянное тожество извѣстпыхъ единицъ, или подчеркиваній

’) Т е х н и ч е с к и , п о в и д и м о м у , ее м о ж н о к л а с с и ф и ц и р о в а т ь к а к ъ f a l l a c i a a s e n s u
c o m p o a ito a d s e n s n m d i v is n r a . Д в о й с т в е н н о с т ь , п р и п и с ы в а е м а я д в у м ъ д ѣ л ы м ъ , L — М
и M —N , затѣ м ъ при п и сы вается одной п зъ и х ъ ч астей , М .
192 П р и б а в л е н і я.

рельефнаго, или пупктовъ, или объектовъ, или членовъ,—назы­

вайте ихъ какъ угодно,— неирерывнаго опыта является какъ
разъ одной изъ гѣхъ соединіітельныхъ его чертъ, на существо-
ваніи которыхъ я считаю своимъ долгомъ такъ горячо настаи­
вать. Ибо тожества являются частями неразрушимой структуры
опыта. Когда я слышу ударъ колокола и его послѣдовательный
образъ замираетъ ио мѣрѣ того, какъ жизнь течетъ дальше, я
все еще прислушиваюсь къ этому удару, какъ къ „тому .же
удару колокола“. Когда я вижу вещь М , палѣво отъ которой
находится L , а направо—N , то я вижу ее какъ одно М \ и если
вы скажете мпѣ, что я долженъ въ данномъ случаѣ „взять“ М
два раза, то я отвѣчу, что „возьми“ я его хоть тысячу разъ, я
все-таки буду видѣтъ его какъ одно *). Его единство въ такой
же мѣрѣ первобытно, какъ первобытна множественность моихъ
послѣдовательныхъ воспріятій. Оно появляется сразу, какъ это
М , какъ нѣчто единое, съ чѣмъ я встрѣчаюсь; мои воспріятія
появляются разрозненно, какъ эт и воспріятія, какъ множествен­
ность моихъ операцій. Единство и раздѣльность строго коорди­
нированы. Мнѣ трудно понять, почему мои противники находятъ
раздѣльность настолько болѣе понятной, что считаютъ своимъ
долгомъ наполнить ею всю область конечнаго опыта, а единство,
(въ которомъ они видятъ теперь лишь постулатъ, а не нѣчто
доступное положительному воспріятію) удалить въ таинственную
сферу абсолюта. Я повторяю, мнѣ это трудно понять, потому
что эти противники находятся на вершинахъ чисто словесной
эквилибристики. И одпако, единствеппо, что я могу уловить въ
ихъ разсужденіяхъ, это то, что истину извѣстпыхъ словъ они
подставляютъ на мѣсто истины того, что эти слова обозначаютъ.
Они онерируютъ одними словами и не возвращаются къ тому
потоку жизни, откуда слова черпаютъ свой смыслъ, и который
всегда готовъ вновь поглотить ихъ.

!) Б ы т ь м о ж е т ъ , м п ѣ п о з в о л я т ь с о с л а т ь с я з д ѣ с ь н а м о и P r i n c i p l e s o f P s y c h o lo g y ,
v o l . I , p p . 4 5 9 ff . H e к а ж е т с я л и , в ъ с а м о м ъ д ѣ л ѣ , „ п а в о ж д с п іе н ъ “ , ч т о п р и х о д и т с я
д о к а з ы в а т ь ( к а к ъ м н ѣ , в ъ д а н н о м ъ с л у ч а ѣ ) , ч т о о д и н ъ и т о т ъ ж о д п с т ъ б у м а г и (с ъ
е г о об ’Ь и м и п о в е р х н о с т я м и и в с ѣ м ъ , ч т о н а х о д и т с я м е ж д у н и м и ) л е ж и т ъ п о д ъ м о и м ъ
п е р о м ъ и п а с т о л ѣ , н а к о т о р о м ъ я п и ш у . „ П р е т е н д о в а т ь “ н а т о , ч т о б ы м ы ад ѣ с ь
ю іѣ л іі д ѣ д о с ъ д в у м я л и с т а м и бумаги,— это к а к ъ б у д т о с л и ш к о м ъ д о р з к о . Т ѣ м ъ п е
м е н ѣ е я и н о гд а и о д о зр ѣ ваю и ск р е н н о с ть у аб со л ю то в ъ .
 Вещь и ея отношеніи. 193

IV.
Если моя аргументація хоть сколько-нибудь убѣдительна, мы
можемъ продолжать вѣрить въ то, что одна вещь можешь быть
познаваема многими субъектами. Но отрицаніе одной вещи со
многими отношеніями есть лишь слѣдетвіе еще болѣе глубокаго
діалектическаго затрудненія. Человѣкъ не можетъ быть хоро-
щимъ, говорили софисты, потому что человѣкъ есть человѣкъ, а
хорошій есть хорошій; и Гегель и Гербартъ, въ свое время, поз­
же Г. ІПпиръ и позже всѣхъ и притомъ старательнѣе всѣхъ
г. Брэдли учатъ насъ тому, что логически терминъ можетъ быть
однимъ лишь, подобно точкѣ, и что ни одно изъ соединитель­
ныхъ отношеній между вещами, которыя мы, повидимому, встрѣ-
чаемъ въ опытѣ, невозможно съ раціональной точки зрѣнія.
Несомнѣнно, если такой взглядъ правиленъ, то онъ приво­
дить радикальный эмпиризмъ къ полному банкротству. Ради­
кальный эмпиризмъ принимаетъ соединительныя отношенія по
ихъ лицевой цѣпности, считая ихъ столь же реальными, какъ
и элементы, которые ю т соединяются. Міръ онъ представляетъ
себѣ какъ собирательное цѣлое, однѣ части котораго находятся
въ отношеніи соединенія, a другія—въ отношеніи разъединенія.
Двѣ части, разъединенный сами ио себѣ, могутъ тѣмъ ие менѣе
быть связанными другъ съ другомъ при помощи промежуточ-
ныхъ звеньевъ, съ которыми онѣ каждая въ отдѣльности соеди­
нены, и возможно, что весь міръ обладаетъ подобной связью,
тѣмъ болѣе, что всегда можно различить тотъ и л и и ной путь
соединителыіаго перехода отъ одной части къ другой. Такая
определенная и многообразная взаимная связь можетъ быть на­
звана единствомъ связанн ост и , въ отличіе отъ типа абсолютнаго
(„насквозь“) единства, при которомъ „каждое во всемъ и все въ
каждомъ41. Къ этому послѣдпему единству (его можно назвать
типомъ полнаго елгянгя), по увѣренію монистическихъ системъ,
долженъ прійти всякій, кто будетъ брать вещи въ ихъ абсолют­
ной реальности. Въ связанномъ мірѣ часто испытывается частич­
ное сліяніе: сливаются наши понятія и паши ощущенія; слива­
ются послѣдовательныя состоянія одного и того же я, и чувство-
ванія одного и того же тѣла. Тамъ, гдѣ опытъ не обнаруживаете
сліянія, онъ можетъ обнаружить сопредѣльность (если вещи
П л ю р а л и с т * , вселен н ая. ^ ^
194 Прибавленія.

отдѣлены другъ отъ друга только одной вещью), или смежность

(отсутствіе промежуточныхъ звеиьевъ), или сходство, или бли­
зость, или одновременность; кромѣ того связь между вещами
можетъ выразиться тѣмъ, что одна ветць находится въ другой,
или на другой, или для другой, или просто съ другой; наконецъ
вещи могутъ быть соединены другъ съ другомъ при помощи
союза и и это послѣднее отношеніе дѣлаетъ изъ міра, какъ бы
разрозиенъ онъ ни былъ. во всякомъ случаѣ міръ „дискурсив-
наго мышлепія“. И вотъ г. Брэдли говоритъ памъ, что ни одно изъ
этихъ отношеній, какъ мы ихъ испытываемъ въ действительности,
ни въ коемъ случаѣ не можетъ быть реальнымъ1). Поэтому, моей
ближайшей задачей является защита радикальнаго эмпиризма
отъ нападокъ г. Брэдли. Къ счастью, основное его положепіе о
томъ, что само понятіе объ отпошеніи не можетъ быть ясно
мыслимо, встрѣтило, какъ мнѣ кажется, удачныя возраженія со
стороны многихъ критиковъ 2).
Было бы неблагодарнымъ трудомъ да и несправедливостью по
отношенію къ читателю и къ предшествующимъ писателямъ—
повторять уже напечатанные удачные аргументы. Поэтому, по
отношенію къ г. Брэдли, я ограничусь защитой интересовъ одного
лишь радикальнаго эмпиризма.

У.
Первая обязанность радикальнаго эмпиризма, когда онъ принн-
маетъ по ихъ лицевой стоимости данныя еоединенія,—это класси-

!) I I з д ѣ с ь ч и т а т е л ь д о л ж е н ъ о с т е р е г а т ь с я , ч т о б ы п е с о с к о л ь з н у т ь с ъ л о г и ч е с к и х ъ
с о о б р а ж е п ій п а с о о б р а ж е п ія ф е п о м е н а д ь н а г о п о р я д к а , М о ж е т ъ с л у ч и т ь с я , ч т о м ы о ш и ­
б о ч н о припигае.чъ к а к о е - н и б у д ь о т н о ш ѳ н іѳ , в с д ѣ д с т в іѳ т о г о , ч т о с л о ж н о с т ь д а н н ы х ъ
о б с т о я т е л ь с т в ъ в в е л а н а с ъ в ъ з а б д у ж д е н іе . Н а ж е л ѣ з п о й д о р о г ѣ в о в р е м я о с т а н о в к и
мы м ож ем ъ п о д у м ать, ч то дви ж ется н аш ъ п оѣ зд ъ , а н о т о т ъ , к о то р ы й п еред ъ наш им ъ
о к н о м ъ . В ъ д а н н о м ъ с л у ч а ѣ м ы п о м ѣ щ а е м ъ д в и ж е н іѳ в ъ н е в ѣ р н о е м ѣ с т о в ъ м ір ѣ , н о
п а с в о о м ъ м ѣ с т ѣ д в и ж е н іе я в л я е т с я ч а с т ь ю д е й с т в и т е л ь н о с т и . Т о , ч т о и м ѣ е т ъ в ъ
в и д у г . Б р э д л и , н е и м ѣ е т ъ с ъ э т и м ъ н и ч е г о о б щ а г о ; о н ъ и о л а г а е т ъ , ч т о т а к ія я в д о -
н і я , к а к ъ д в и ж е н іе , н и г д ѣ н о р е а л ь н ы , и ч т о о т п о ш ѳ н ія , далее к о г д а о п и д а п ы п е р в о ­
н ач ал ьн о и эм п и ри ч ески н е м о гу тъ бы ть п р о в ѣ р сн ы , о стаю тся непостиж им ы м и.
2) В ъ о с о б е н н о с т и A n d rew Seth P r m g le -P a ttù o n в ъ е г о M a n a n d t h e C o s m o s ;
L . T. Ilobhouse в ъ X I I г л а в ѣ ( t h e V a l i d i t y o f J n d g in o u t) е г о T h e o r y o f K n o w le d g e ; и
F . C. S . Schiller в ъ е г о H n m a n is m , E s s a y X I . Д р у г і е , р о к о в ы е , н а м о й в з г л я д ъ , о ч е р к и :
H o d d er п ъ P s y c h o l . R e v ie w , v o l. I , 3 0 7 ; S to u t в ъ P r o c e e d i n g s o f t h e A r i s t o t e l i a n S o ­
c ie ty , 1 9 0 1 — 0 2 , p . 1 ; и MacL&nnan в ъ J o n r n a l o f P h ilo s o p h y , e t c . , v o l . I , 4 0 3 .
 Вещь и ея отношенія. 195

фицировать ихъ какъ болѣе интимныя и болѣе внѣшнія. Когда двѣ

вещи сходны, ихъ дѣйствительпыя свойства вступаютъ въ отно-
шеніе. Такъ какъ онѣ суть то, что они суть, все равно, гдѣ и когда,
то сходство меяеду ними, разъ оно установлено, не можетъ подверг­
нуться отрицанію. Оно остается ихъ предикатомъ, пока суще­
ствуютъ сами вещи. Другія отношенія, напримѣръ, отпоше-
ніе М7ъста и времени, какъ будто случайпы. Листъ бумаги
можетъ, напримѣръ, быть снятымъ со стола или лежать на
столѣ и въ обоихъ случаяхъ отпошеніо включаетъ въ себя лишь
внѣшнюю сторону своихъ вещей. Благодаря тому, что оба
они имѣютъ внѣшнюю сторону, опи черезъ нее вступаютъ въ
отношеніе. Это отношеніе носить внѣшній характеръ; оно не за­
виситъ отъ внутренней природы вещей. Всякая книга, вся-
кій столъ могутъ войти въ какое-нибудь отношеніе, созданное
pro hac vice, не въ силу своего существованія, a вслѣдствіе своего
случайнаго положенія. Именно въ виду того, что такая масса
соединеній оиыта имѣетъ, повидимому, такой впѣшній характеръ,
философія чистаго опыта должна въ своей онтологіи стремиться
къ плюралистической точкѣ зрѣнія. Поскольку, напримѣръ, вещи
находятся въ пространственныхъ отношеніяхъ, мы имѣемъ пол­
ное право приписывать имъ также и различное происхожденіе.
Если вещи могли пріобрѣсть бытіе и такъ или иначе занять
мѣсто въ пространствѣ, то вѣдь онѣ могли сдѣлать это незави­
симо другъ отъ друга. Однако, разъ появившись, онѣ приб авля­
ю т ся одна къ другой, и всякаго рода пространственный отноше-
нія могутъ вновь возникнуть между ними, не нанося никакого
.ущерба ихъ природѣ. Вопросъ о томъ, какимъ образомъ вещи
вступаютъ въ бытіе, кореннымъ образомъ отличается отъ вопроса
о томъ, въ чемъ могутъ заключаться ихъ отношепія, разъ бытіе
■осуществлено.
Г. Брэдли утверждаетъ теперь, что такія впѣшиія отношенія,
какъ отношопія пространства, о которыхъ мы говоримъ, могутъ
быть приписываемы лишь такимъ предметамъ, которые совер­
шенно отличны отъ тѣхъ, для которыхъ отсутствіе этихъ отно,-
шеній минуту тому назадъ утверждалось съ достаточной убѣ-
дительностью. Не только положенге мѣпяется, когда мы кладемъ
книгу на столъ, но и сама п и т а , какъ таковая, становится от-
13*
196 II р и б а в л е н і я.

личной отъ того, чѣмъ она была не на столѣ J). Онъ допускаетъ,
что „такія внѣшнія отнопіеиія кажутся возможными и даже су­
ществующими... Для здраваго смысла представляется вполнѣ оче-
виднымъ, что вы не измѣняете того, что сравниваете или пере-
мѣщаете въ пространствѣ, но ему и въ голову не приходить,
что,съ другой стороны, здѣсь скрываются не менѣе очевидныя
затрудненія. И вотъ въ чемъ они заключаются.... Въ результатѣ
получается отношеніе, и это отнопіеніе, говорятъ намъ, не вы-
аываетъ различія въ его составныхъ частяхъ. Н овъ такомъ случаѣ
въ чемъ оно вызываетъ различіе? (не вызываешь л и оно р азличгя по
■крайней м е р е у пасъ, зрителей?)ж какое значеніе и какой смыслъ
квалицифировать элементы при помощи этого отношенія? ( Оче­
видно, смыслъ заклю чаем ся въ томъ, чтобы высказать и ст и н у
о ихъ относительномъ полож ет и '*). Если, однимъ словомъ, это
отношеніе внѣтне для элементовъ, то какимъ образомъ оно мо-.
жетъ быть истинно д л я нихъ? ( Можетъ быть „инт им ност ьи, па
которую указываетъ подчеркнутое мною словечко „для“, я в л я е т с я
д ля г. Б р эд ли источникомъ см ущ енгя? ) Если элемеитъ не всту­
паетъ въ отношеніе по своей внутренней природѣ, то поскольку
это касается ихъ, они, повидимому, пи на какомъ основаніи не
могутъ вступать въ отношепіе.... Вещи находятся въ простраіь
ствѣ въ іізвѣстішхъ отползепіяхъ, затѣмъ эти отношенія измѣ-
няются, но при этомъ сами вещи остаются неизмѣнными, такъ.
какъ эти отношенія, какъ сказано, носятъ чисто внѣшній харак-

! ) И в ъ д а н н о м ъ с л у ч а ѣ н е с о с к о л ь з н и т е с ъ л о г и ч е с к а г о п о л о ж е п ія н а п о л о ж е н іе>
ф и зи ческое. Р а зу м ѣ е т ся , есл и сто л ъ вл аж еп ъ , оп ъ зам о ч и тъ кн и гу; если оп ъ будетъ
достаточ н о лсгокъ, а к н и га достаточ н о тяж о л а, о н ъ у п а д е п . нодъ ея тяж естью . Н о-
т а к ія п о б о ч н ы я я в л е п ія п с н м ѣ іо т ъ н и ч о г о о б щ а г о с ъ о с н о в н о й т о ч к о й о т п р а в л е н ія .
В о п р о с ъ з а к л ю ч а е т с я в ъ т о м ъ , п р и л о ж и м о л и р а п іо п а л ы іо ( а н е ф и з и ч е с к и ) к ъ .
о д н и м ъ и т ѣ м ъ ж е в е щ а м ъ , в з я т ы м ъ о т в л е ч е н н о , с п о р п а о т н о ш е н іѳ , в ы р а ж а е м о е
с л о в о м ъ „ п а “ , a з а г ѣ м ъ о т н о ш е п іе , в ы р а ж а е м о е с л о в а м и „ п с н а “ ? П р о ф е с с о р ъ А . Э .
Т э й л о р ъ п е р е х о д и т ь и з ъ о б л а с т и л о г и к и в ъ с ф е р у я в л е н ій м а т ѳ р іа л ь н а г о п о р я д к а ,,
к огд а он ъ п р и во д и ть п ри м ѣ ръ к о н тр ак та д вѣ то въ в ъ д о к азател ьство того, что А ,
„отли чное отъ В и проти воп олож н ое В , н е тож ествен н о съ чисты м ъ, ничѣм ъ нѳ
а ф ф и ц и р о в а н н ы м ъ A “ ( E le m e n ts o f M e ta p h y s ic s , 1 9 0 3 , p . 1 4 5 ). О б р а т и т е в п и м а п іе
н а т о , ч т о с л о в о „ о т н о с я щ іи с я “ з а м ѣ п е п о с л о в о м ъ „ а ф ф и н и р о в а н н ы й " , ч т о м ѣ н я е т ъ .
весь вопросъ.
2) Н о „ е с т ь л и в ъ э т о м ъ к а к о й -н и б у д ь с м ы с л ъ “ , с п р а ш и в а е т ъ с ъ р а з д р а ж е н іе м ъ
г . Б р э д л и (р . 5 7 9 ) , „ и д а ж е е с л и е с т ь , т о к а к о й с м ы с л ъ и м ѣ е т ъ и с т и н а , л и ш ь в н е ш ­
н я я и о в ещ ах ъ “ . Т ако й в о и р о съ , очевидн о, м ож етъ бы ть остак лен ъ б езъ отп ѣ та.
 Вещь и ея отношенія.

теръ. Но я на это отвѣчаю, что если дѣло обстоитъ такимъ оо-

разомъ, то я не могу понят ь, какимъ образомъ элементы поки-
даютъ одипъ рядъ отношеній и вступаютъ въ новый рядъ. Про­
цессъ и его результатъ по отношенію къ элементамъ, если эти
послѣдніе ничего къ нему не привносятъ (очевидно, они привно-
сятъ къ нем у все , что существуютъ „для11 пихъ!) представляются
сплошь ирраціональиыми. ( Е с л и „ирраціональны й" значит ь просто
„ нераціональны іі “ и ли пе выводимый изъ сущ ност и каокдаго
элемента въ от дельност и, то это не упрет] если же это слово
значит ь „противоречащ гй“ т акой сущ ност и, т о г. Б рэдли долж ен о
былъ бы показать, въ чемъ и какъ.) Но если они привносятъ что-
нибудь, то надо полагать, что опи внутрепно аффицированы. (П о ­
чему же, если опи привносятъ только свою поверхность? Въ
т акихъ отпош епіяхъ, какъ „на“, „вь разст оянги одного ф ут а“
„между11, „рядомъ“ и т . д., мы гш еемъ дѣло только съ поверхно­
ст ям и)... Если элемепты привносятъ что бы то ни было, то они
аффицированы (внутрепно изм енены ?)... Я не отрицаю, что для
цѣлей работы мы разематриваемъ нѣкоторыя отношенія такъ,
какъ если бы они были чисто впѣшними, и имѣемъ полное право
разематривать ихъ такимъ образомъ, но вопросъ заключается
вовсе не въ этомъ. Вопросъ заключается въ томъ... возможно ли
въ конечномъ счетѣ и принципиально чисто-внѣшнее отношеніе
(т .-е. отноиіенге, которое можетъ и з м е н я т ь с я , не принуж дая въ
то же время свои сост авны я част и и зм ен и т ь ихъ природу) и выну-
ж даютъ ли насъ къ нему факты *).
Затѣмъ мистеръ Брэдли переходить къ аптипоміямъ про- .
странства, которыя доказываютъ, по его мнѣнію, что простран­
ство пе реально, хотя оно и представляется намъ средой, столь
богатой внѣшними отношеніями; и отсюда онъ заключаетъ, что
„ирраціональность и внѣположность не могутъ быть окончатель­
ной истиной о вещахъ. Гдѣ-нибудь должна быть причина для того,
что то и другое появляются вмѣстѣ. Эта причина и дѣйстви-
тельность должны имѣть свое пребываніе въ цѣломъ, отвлече-
ніями отъ котораго являются элементы и отношенія, въ томъ
цѣломъ, гдѣ должна корениться ихъ внутренняя связь, и изъ
глубины котораго появляются эти новые результаты, которые

•) A p p e a r a n c e a n d R e a l i t y , 2 e d itio n , p p . 57 5— 5 7 6 .
 198 П р и б а в л е н ! я.

никогда не могли бы возникнуть изъ предпосылок^4 (р. 577). И

Брэдли прибавляетъ, что „тамъ гдѣ цѣлое различно, должны
быть, въ такой же мѣрѣ, различными и составныя части, кото­
рыя это цѣлое квалифицируютъ и къ пему привпосятъ... Они из-
мѣняются лишь въ той же мѣрѣ, (въ какой оке им енно? болтъе,
чѣмъ впѣ ш не, по все-таки не сплошь?), по во всякомъ случаѣ
измѣняются.... Я считаю нужнымъ настаивать на томъ, что въ
каждомъ данномъ случаѣ элементы квалифицируются тѣмъ цѣ-
лымъ, къ которому они принадлежать (какимъ образомъ квалиф и­
цирую т ся?— развѣ ихъ вп ѣ ш п ія отпогиенія, полож епія, д а н н ы я и
т . д., измѣненнъья теперь въ новомъ цѣломъ , не въ сост ояніи въ
достаточной ст епени ихъ квалиф ицироват ь?) И что во втор омъ
случаѣ мы имѣемъ цѣлое, которое отличается отъ перваго цѣлаго
какъ логически, такъ и психологически; и я настаиваю, что, спо­
собствуя измѣненію, составныя части въ такой же степени ста­
новятся другими“ (р. 579).
Такимъ образомъ, не .только отпошенія, но и составныя части
становятся другими: und zwar „до такой степени“. Но весь
вопросъ заключается именно въ томъ, до какой степени; и „на­
сквозь“, повидимому (несмотря на нѣкоторую неопределенность
выраженій г. Брэдли) *), было бы вполнѣ брэдліанскимъ отвѣ-

') Я г о в о р ю „ п е о п р е д ѣ л е іш о с т ь " , п о т о м у ч т о п о м и м о э т о г о , з в у ч а щ а г о т а к ъ п о л о ­
в и н ч а т о — „ в ъ т а к о й с т е п е н и “ , н а э т и х ъ с а м ы х ъ с т р а п и ц а х ъ в с т р ѣ ч а ю т с я м ѣ с т а , гд ѣ
г . Б р э д л и д о п у с к а е т ъ п л ю р а л и с т и ч е с к о е л о л о ж о п іе . П р о ч т и т е , п а п р и м ѣ р ъ , т о , ч т о о п ъ
г о в о р и т ъ н а с т р . 5 7 8 о б и л д іа р д н о м ъ ш а р ѣ , к о т о р ы й с о х р а н я ѳ г ъ с в о и „ с в о й с т в а “
н е и з м ѣ п н ы м н , х о т я п р и п о р е м ѣ н ѣ м ѣ с т а , „ с у щ е с т в о в а п іѳ “ о го м ѣ н я с т с я ; и л и т о . ч т о
о н ъ г о в о р и т ъ п а с т р . 6 7 9 о в о з м о ж н о с т и д л я к а к о г о -н и б у д ь о т п л е ч е н н а г о с в о й с т в а
Л , В , и ли С „о с т а т ь с я вп о лп ѣ п ои зм ѣ н н ьш ъ “, даж е если с а м а вещ ь п зм ѣ п и л ась; или
е г о д о п у щ е п іе т о г о , ч т о р ы ж ій ц в ѣ т ъ в о л о с ъ и е п о д в е р г а е т с я „ н и к а к о м у и з м ѣ н е н ію “ ,
о тд ѣ л я е м ъ л и м ы е го п у т е м ъ а н а л и з а о т ь ч е л о в ѣ к а , и л и р а з с м а т р и в а ѳ м ъ со в м ѣ с т ѣ
съ остал ьн ы м и ч астям и его т ѣ л а (р . 6 8 0 ). П оч ем у о н ъ н еп о средствен н о вслѣ д ъ за
эти м ъ п р и б а в л я е тъ , ч то п л ю р ал и ста, которы й с та н с тъ защ и щ ать н еи зм ен н о сть так и х ъ
а б с т р а к ц ііі, б у д с г ъ н о в и н е н ъ в ъ i g n o r a t io e le n c h i? Н е в о з м о ж н о д о п у с т и т ь н и ч е г о п о -
д о б н а г о . В е с ь o le n c h n s и в о п р о с ъ з а к л ю ч а е т с я в ъ т о м ъ , м о г у т ъ л и ч а с т и , к о т о р ы я
м ы о т в л е к а е м ъ о т ъ с у щ ѳ с т в у ю щ и х ъ ц ѣ д ы х ъ , п р и н я т ь т а к ж е у ч а с т іо в ъ о б р а з о в а п іп
дру ги хъ п ѣ л ы х ъ , н е и зм ѣ н ля своей вн у трен н ей при роды . Е сл и онѣ м огутъ таки м ъ
о б р а з о м ъ п р е о б р а з о в ы в а т ь р а з н ы я ц ѣ л ы я в ъ н о в ы я G e s ta lt q n a li tö te r i, т о о т с ю д а с л ѣ -
д у ет ъ , ч то одн и и тѣ ж е элем ен ты ло ги ч еск и м о гу тъ су щ ество вать в ъ р азл и ч н ы х ъ
ц ѣ л ы х ъ (в о з м о ж н о л н э т о и ф и з и ч е с к и , з а в и с и т ъ о т ъ д о б а в о ч н ы х ъ г н п о т е з ъ ) ; о т с ю д а
с д ѣ д у е т ъ т а к ж е , ч т о ч а с т и ч н ы я и з м ѣ п с и ія м ы с л и м ы и с п л о ш н о е и з м ѣ н е н іе н е я в л я е т с я
д іа л е к т и ч с с к о й н е о б х о д и м о с т ь ю , ч т о м о н и з м ъ е с т ь т о л ь к о г и п о т е з а и ч т о в с е л е н н а я ,
с о с т о я щ а я и з ъ п р о с т ы х ъ с л а г а е м ы х ъ , е с т ь т а к ж е д о с т о й н а я в п и ы а п ія с ъ р а ц іо н а л ь -
 Всщь и ея отношенія. 199

томъ. „Цѣлое“, которое онъ здѣсь разсматриваетъ, какъ нѣчто

первоначальное и опредѣляющее видъ „участія“ каждаго изъ
элементовъ, — это цѣлое просто-на-просто долж но измѣниться,
когда оно измѣняется, все цѣликомъ. Долж но быть полное слія-
ніе его частей, онѣ ^должны взаимно проникнуть другъ въ
друга. Это долж но появляется здѣсь какъ Machtspruch, какъ ipse
dixit абсолютистски настроеннаго „пониманія“ г. Брэдли, потому
что онъ откровенно сознается въ томъ, что ему неизвѣстно, ка­
кимъ образомъ части ст ановят ся различными, когда онѣ уча-
ствуютъ въ различныхъ цѣлыхъ (р. 578).
Несмотря на все мое желаніе понять авторитетъ, въ силу
котораго говоритъ пониманіе г. Брэдли, его словамъ совершенно
не удается убѣдить меня. На его „внѣшнихъ отношеніяхъ“—
„шапка горитъ“; и сколько онъ ни доказываетъ противное, они
остаются не только практически пригодными для работы, ио и со­
вершенно доступными пониманію факторами действительности.

VI.
Пониманіе г. Брэдли обнаруживаем совершенно исключи­
тельную способность воспринимать разъединительныя отношенія
и столь же исключительную неспособность схватывать отноше-
пія соединительныя. Было бы естественно сказать; „ни то ни
другое, или же и то и другое“, но г. Брэдли не способенъ на
это. Когда обыкновенный человѣкъ путемъ анализа извлекаетъ
изъ потока опыта какія-нибудь чтб, онъ понимаетъ ихъ раздель­
ность, поскольку о ни гізолированы такимъ образомъ. Но это не
мѣшаетъ ему также хорошо понимать ихъ сочетаніе другъ съ
другомъ, поскольку они первоначально испы т ы ваю т ся въ конкрет­
н ой средѣ, или ихъ сліяпіе съ новыми данными чувственнаго-
опыта, въ которомъ они вновь появляются какъ „тѣ ate“. Воз­
вращаясь въ потокъ чувственнаго иредставленія, существитель­
ным и прилагательныя, и вотъ это и абстрактныя чт б вновь
сливаются другъ съ другомъ, и слово „есть“ обозначаешь всѣ
эти соединѳнія, данныя въ опытѣ. Г. Брэдли понимаетъ изоли­
рованность абстрактныхъ понятій, но понять сочетаніе—для него-

н о й т о ч к и з р ѣ н ія г и п о т е з а ;— о д н н м ъ с л о в о м ъ , о т с ю д а в ы т е к а ю г ъ в с ѣ и о л о ж е н ія р а -
дн кальн аго эм п и ри зм а.
200 П р и б а в л е н і я.

невозможно 1). „Для того, чтобы понять комплексъ A B “, гово­

ритъ онъ, „я долженъ начать или съ А или съ В . Положймъ я
начну съ А , и если я потомъ пайду только В , то я или поте­
ряю Л, или получу наряду съ А (слово „ н а р я д у “ играетъ здѣсь.
повидим ом у, сущ ест венную ролъ\ оно долж но показат ь, чт о въ
данномъ случаѣ нмѣет ъ м ѣ ст о „внѣгаиее“, а по т ом у непонят ное
соединит ельное от нош еніе), нѣчто другое, и я ничего не понялъ
ни въ томъ, ни въ другомъ случаѣ 2). Ибо мой интеллектъ самъ
по себѣ не въ состояніи вносить единство въ разнообразіе и онъ
не обладаетъ никакой формой, никакимъ способомъ совмѣщенія
и вы ничего не добьетесь тѣмъ, что на ряду съ 4 и Б укажете
мпѣ на ихъ фактическое соединение. Для моего интеллекта это
нисколько не больше какого-нибудь другого внѣшняго элемента.
А „факты“, и я подчеркиваю это, истинны для моего интеллекта
только въ томъ случаѣ, когда они удовлетворяюсь его.... Въ своей
природѣ интеллектъ не заключаетъ принципа чистаго совмѣще-
нія“ (p. 570, 572).
Разумѣется, Брэдли имѣетъ полное право опредѣлять „интел­
лектъ“ какъ способность воспринимать раздѣлительныя, а не
соединительныя отношенія, лишь бы онъ какъ слѣдуетъ преду­
предишь объ этомъ читателя. Но къ чему же, въ такомъ случаѣ,
претензія, чтобы такая искаженная и искалѣченная способ­
ность была верховной власть ювъ философіи, a затѣмъ обви-
ненія ея именемъ всего эмпирическаго міра въ ирраціональ-

*) Х о д ъ о г о м ы с л е й , н а с к о л ь к о я м о г у е г о у л о в и т ь , п р и б л и з и т е л ь н о с д ѣ д у н щ ій :
к а к и м ъ о б р а з о м ъ с у щ ѳ с т в о в а н іѳ т р е х ъ и б с т р а к т н ы х ъ э л е м е н т о в ъ : „ к н и г а " , „ с т о л ъ “ ,
„ н а “ , п р и в о д и т ь в ъ р е з у л ь т а т ѣ к ъ ж и в о м у б ы т ію эт ой к н и г и н а эт о т с т о л ѣ ? П о ­
чем у не столъ н а кнпгѣ? или почем у „ н а “ пе соед и н яется съ дру гой кн и гой или
ч ѣ м ъ -п п б у д ь , ч т о н е е с т ь с т о л ъ ? Н о д о л ж н ы л и м ы п р и з н а т ь , ч т о ч т о -т о , н а х о д я щ е е с я
вь к а ж д о м ъ и з ъ э т и х ъ т р е х ъ э л е м е н т о в ъ , з а р а н ѣ е о п р ѳ д ѣ л я е г ь д в а д р у г и х ъ э л е м е н т »
п о о т н о ш е н ію ьъ себѣ , т а к ъ ч т о о н и н е м о г у т ъ н и у т в е р д и т ь с я г д ѣ - н и б у д ь в ъ д р у г о м ъ
м ѣ с т ѣ , п и н о о п р о д ѣ л е н и о б л у л с д а т ь . Н е д о л ж н ы л и м ы п р и з н а т ь , ч т о ц ѣ ш й фактъ
преф орм ироват въ каж дой част и и ч т о р а н ы п е , ч ѣ м ъ с у щ е с т в о в а т ь d e f a c t o , о н ъ
у ж е с у щ е с т в у е т ъ d e ітігѳ ? Н о в ъ т а к о м ъ с л у ч а ѣ в ъ ч е м ъ ж о м о ж о т ъ з а к л ю ч а т ь с я э т о
с у щ е с т в о в а н і е d e і п г е , к а к ъ n e в ъ д у х о в н о м ъ м и н іа т г о р н о м ъ и з о б р а ж е н іи с т р у к т у р ы
ц ѣ лаго ф акта, осущ ествляю щ ей какъ свою цѣ ль каж ды й и зъ свои хъ ч астп чн ы хъ ф ак-
т о р о в ъ ? ІІ о р а з в ѣ э т о п с с т а р о е м е т а ф и з и ч е с к о е заб л у ж д ен и е? Р а з в ѣ э т о н е з н а ч и т ъ '
и с к а т ь з а ф а к т о м ъ in e s s o о с н о в а н іе д л п э т о г о ф а к т а и п а й т и е г о в ъ о б р а з ѣ э т о г о
с а м а г о ф а к т а in p o s s e ? Г д ѣ -н и б у д ,ь м ы д о л ж н ы п р і й т п к ъ ш р у к т у р ѣ , s a кот орой
т ічею п ѣ т ъ .
2) П р и м е н и т е э т о к ъ с л у ч а ю „ к н и г и п а с т о л ѣ “ ! У. Д .
 Вещь и ея отношенія. 201

ностнѴ Правда, въ другомъ мѣстѣ (р. 568) онъ приписываешь

интеллекту proprius motus перехода, но онъ добавляетъ, что
когда онъ ищетъ эт и переходы въ подробностяхъ живого опыта,
онъ „не въ состояніи провѣрить такое разрѣшеніе“ (p. 569).
Однако онъ никогда не объясняете чѣмъ бы собственно были
эти интеллектуальные переходы въ случаѣ, если бы они проис­
ходили въ насъ. Онъ опредѣляетъ ихъ лишь отрицательно: они
не пространственны, не временны, не предикативны, не каузаль­
ны; они ни въ качественномъ, ни въ какомъ-либо иномъ отно-
шеніи не поддаются дѣленію па разряды; вообще они не отно­
сительны въ томъ паивномъ смыслѣ, въ какомъ мы опредѣляемъ
отношенія, такъ какъ отношенія разъединяю т ъ составныя части
и сами нуждаются въ томъ, чтобы ихъ сцѣпляли ad infini­
tum. Болѣе всего Брэдли приближается къ описанію действи­
тельно интеллектуальнаго перехода въ томъ мѣстѣ, гдѣ онь го­
ворить объ А и В какъ объ элементахъ, „соединепныхъ, каждый
въ силу своей собственной природы, въ одно цѣлое, природа ко­
тораго подобна природѣ обоихъ“ (р. 570). Но это разсужденіе
приводить на мысль ничто иное, какъ то слгяніе , которое въ
такомъ изобиліи встрѣчается въ опытѣ; какъ, напримѣръ, въ
томъ случаѣ, когда „пространство“, „бѣлизна“ и „сладость“ сли­
ваются въ „кусокъ сахара“, или, другими словами, „въ моей
рукѣ“ соединяются кинэстетическія, кожныя и зрительныя ощу-
щенія *). Единственно, что я могу провѣрить въ переходахъ, ко­
торые интеллектъ г. Брэдли считаетъ своимъ proprius motus, это
воспоминаніе объ этихъ и другихъ чувствахъ, главнымъ обра­
зомъ пространственныхъ соединеніяхъ, но воспомипаніе на­
столько смутное, что нѣтъ возможности распознать его ориги*
налъ. Однимъ словомъ, Брэдли повторяетъ басню о собакѣ, ко­
сти и ея отраягеніи въ водѣ. Имѣя передъ собой міръ частно­
стей, данныхъ въ в о схитител ьномъ союзѣ, въ соединеніи, вь
определенно разнообразномъ и разнообразно опредѣленномъ,міръ,
чье „какъ“ вы „понимаете“, какъ только вы увидите фактъ

‘ ) К а к ъ б е з с м ы с л е н н о у т в о р ж д е н іо , ч т о в ъ п о д о б н ы х ъ ц ѣ л ы х ъ ( в ъ „ к н и г ѣ п а
с т о л ѣ “ , в ъ „ ч а с а х ъ в ъ к а р м а н ѣ “ и т . * .) о т н о ш е н іѳ е с т ь д о б а в о ч н а я в о л и ч н н а между
с о с т а в н ы м и ч а с т я м и и с а м а н у ж д а ю щ а я с я в ъ н о в ы х ъ о т н о ш е н ія х ъ к ъ к а ж д о й и з ъ
п и х ъ ! Б р э д л и ( A p p e a r a n .c c a n d R e a l i t y , p . 3 2 — 3 3 ) и Р о й с ъ (T h o W o r l d a n d t h e
In d iv id n a l, I , 12 8 ) о х о т н о п о в т о р я ю т ъ э т о т ъ о б р а зч н к ъ гл у б и н ы .
202 П р и б а в л с н і я.

ихъ *), такъ какъ не существуетъ иного „какъ“, кромѣ структуры

факта, какъ даннаго; имѣя всѣ эти данныя, говорю я, чи­
стаго опыта, Брэдли ищетъ на мѣсто ихъ какой-то неизре­
ченный союзъ въ абстрактному который, въ случаѣ если онъ
найдетъ его, будетъ лишь дубликатомъ того, чѣмъ онъ уже
обладаетъ въ полной мѣрѣ. Положительно, Брэдли злоупотре­
бляешь привилегіей, которую общество даетъ намъ, философамъ:
имѣть не всѣ дома...
Полемика подобнаго рода непріятна; по въ виду того, что
абсолютлзмъ занимаешь теперь такое мѣсто, я не могъ оставить
моего радикальнаго эмпиризма безъ зашиты отъ пападокъ со сто­
роны самаго знаменитаго изъ поборпиковъ абсолютизма; это было
бы истолковано или какъ поверхностность, или какъ безсиліе. Я
пришелъ къ тому выводу, что діалектика Брэдли нисколько не
поколебала тѣ привычпыя соединенія, благодаря которымъ міръ,
какъ онъ непосредственно испытывается, такъ разнообразно свя­
занъ. Во всякомъ случаѣ эта діалектика не уничтожаетъ эмпи­
рическую теорію познанія, и мы можемъ продолжать вмѣстѣ съ
здравымъ смысломъ вѣрить въ то, что любой объектъ можетъ
быть познанъ, если только мы имѣемъ оспованіе думать, что его
бытге познаваемо многими субъектами.

1) В опросы „почем у“ н „откуда“ н е отн осятся сю да и пс вхо дятъ въ кругъ н а­

ш е г о о б с у ж д е п ія , н а с к о л ь к о я п о н и м а ю м и с т и к у Б р э д л и . З а г а д к а з а к л ю ч а е т с я н е в ъ
т о м ъ , к ак и м ъ об р азо м ъ р о ж д ается о п ы тъ , а иъ т о м ъ , к аки м ъ о б р азо м ъ о н ъ , ро д и в­
ш ись, я в л я етс я тѣ м ъ , что оп ъ есть.
 П Р И Б А В Л Е Н ІЕ II ’)•

Ч увство активности.

...Г-нъ Брэдли называетъ вопросъ объ активности скандаломъ

для философіи, и если обратиться къ текущей литературѣ пред­
мета, включая сюда и его собственныя сочиненія, то легко по­
нять, что онъ этимъ хочетъ сказать. Противники неспособны
даже понять другъ друга. Г. Брэдли обращается къ мистеру
Уорду съ такими словами: „Мнѣ дѣла нѣтъдо того, какой смыслъ
имѣютъ ваши туманныя изреченія, и пусть, если вамъ угодно,
ваша превратная психологія играетъ здѣсь роль какого-то еван-
гелія; ...но если откровеніе имѣегь какой-нибудь смыслъ, то я
склоненъ думать следующее: или оракулъ такъ темень, что его
смыслъ не можетъ быть обнаруженъ, или же, если опъ можетъ
быть формулированъ въ видѣ опредѣленнаго утвержденія, это
утвержденіе ложно“ а). Г-нъ Уордъ, съ своей стороны, такъ го­
воритъ о г. Брэдли: „Я не могу даже представить себѣ такого
состоянія ума, къ которому можно было бы примѣнить его опп-
саніе... Оно производить впечатлѣніе безеознательной передѣлки
психологіи Гербарта, сдѣланной человѣкомъ, который пытался
усовершенствовать ее, не потрудившись какъ слѣдуетъ ее усво­
ить“. Мюнстербергъ исключаетъ взглядъ, противоположный его
собственному, путемъ утвержденія, что съ тѣмъ, кто придер­

1) Р ѣ ч ь п р о д с ѣ д а т ѳ л я в ъ А м е р и к а п с к о м ъ П с и х о л о г и ч е с к о м ъ О б іц е с т в ѣ , д е к а б р ь
1 9 0 4 г . П е р е п е ч а т а н о и з ъ P s y c h o l o g i c a l R e v ie w , v o l . Х П , 1 9 0 5 , с ъ н е б о л ь ш и м и р е -
д а к д іо н н ы м и и з м ѣ н е п ія м н .
2) A p p e a r a n c e a n d R e a l i t y , p . 1 1 7 . Я с н о , ч т о эти слова обращ ены къ У орду,
х о тя им я У орда пс упом януто.
204 Прибавления.

живается такого взгляда, всякая Verständigung ist „grundsätz­

lich ausgeschlossen“. А Ройсъ, въ статьѣ о Стаутѣ (Mind., N.
5. VI, 379), читаетъ этому философу длинную отповѣдь за его
способъ защиты понятія „силы“; а между тѣмъ, я, папримѣръ,
читая Стаута, пикогда не понималъ его въ такомъ смыслѣ, и то,
что я лично слыхалъ отъ Стаута, совершенно противорѣчитъ
смыслу сдѣланныхъ изъ него выдержекъ.
Въ этихъ спорахъ смѣшиваются обыкновенно различные во-
иросы и разныя точки зрѣнія обсуждаются durcheinander.
1) Мы имѣемъ психологическій вопросъ: есть ли у насъ вос-
иріятія активности, и если есть, то каковы они и когда и гдѣ
мы ихъ получаемъ?
2 ) Мы имѣемъ метафизическій вопросъ: существуетъ ли фактъ
активности? И если существуетъ, то какое представденіе о немъ
мы должны себѣ составить? Каковъ опъ? И какова его функція,
если она таковой обладаетъ? •
8) Наконецъ мы имѣемъ логическій вопросъ: какимъ обра­
зомъ мы познаемъ активность? единственно путемъ нашихъ чув­
ствований ея? или путемъ какого-нибудь другого источника по-
знанія? Просматривая страницу за страницей всю литературу
вопроса, мы не знаемъ, о какомъ изъ этихъ трехъ вопросовъ
идетъ въ каждомъ данномъ случаѣ рѣчь; и намъ преподносятъ
простое описаніе внѣшней стороны переживанія, какъ будто бы
оно implicite заключаетъ въ себѣ отвѣты на всѣ эти вопросы.
Кромѣ того, ни одна изъ спорящихъ сторонъ не пытается по­
казать, къ какимъ пр агматическимъ слѣдствіямъ приводить при­
нятый сю взглядъ и какія опредѣленныя специфическія разли-
чія опъ бы внесъ во всякій опытъ, въ случаѣ если бы востор-
жествовалъ взглядъ противной стороны.
Мнѣ кажется, что радикальный эмпиризмъ, если онъ на что-
нибудь годень, долженъ сумѣть, благодаря своему прагматиче­
скому методу и своему принципу чистаго опыта, избѣжать этой
путаницы или, по крайней мѣрѣ, хоть сколько-нибудь ее упро­
стить. ІІрагматическій методъ отправляется отъ постулата, что
всякое различіе въ истинѣ производить, въ томъ или другомъ
мѣстѣ, фактическое различіе;! онъ пытается опредѣлить значеніе
всѣхъ различій въ мнѣніяхъ тѣмъ, что переводить вопросъ какъ
можно скорѣе на практическую іі частпую почву. ГПринципъ
 Чувство активности. 205

чистаго опыта тоже есть методологическій постулатъ. Онъ утвер­

ждаетъ, что только то можетъ быть принято за фактъ, что испы­
тано кѣмъ-нибудь въ теченіе пѣкотораго опредѣленнаго вре­
мени; и для каждой подробности испытаннаго такимъ образомъ
факта должпо быть найдено опредѣленное мѣсто въ конечной
системѣ дѣйствительности. Другими словами: все реальное доля-с­
но быть гдѣ-нибудь переживаемо и, наоборотъ, все, что когда-
либо было испытано, должно быть гдѣ-пибудь реально.
Вооруженные этими методологическими правилами, посмо-
тримъ теперь, въ какомъ видѣ представятся намъ проблемы
активности.
Съ точки зрѣнія принципа чистаго опыта возможно одно изъ
двухъ: или слово „активность“ вообще не имѣетъ никакого смысла,
или прообразъ того, что это слово означаетъ, находится въ
какой-нибудь конкретной области опыта, въ такой области, на
которую можно опредѣленно указать. Какія бы суяѵденія объ
активности мы ни высказали виослѣдствіи, эт а д а н н а я вещь
будетъ тѣмъ, что выражаютъ высказанный о ней сужденія.
Поэтому, первымъ долгомъ мы должны спросить себя, въ какой
части потока переживаній думаемъ мы найти то, что мы назы­
ваемъ активностью. Какое попятіе мы должны себѣ составить о
найденной такимъ образомъ активности — это уже слѣдующій
вопросъ.
Вполнѣ очевидно, что мы готовы видѣть активность тамъ,
гдѣ-что-пибудь происходитъ. Съ самой общей точки зрѣпія,^вся­
кое воспріятіе чего-нибудь дѣйст вую щ аю есть непосредственный
опытъ активности). Если бы къ нашему міру были примѣнимы
только слова: „ничего не случается“, „ничто не измѣняется“,
„ничего не дѣлается“, то, несомнѣнно, мы назвали бы напгь міръ
„иеактивнымъ“. Такимъ образомъ, ршстая активность; какъ мы
можемъ назвать ее, есть ничто иное, какъ фактъ ироисшествія
или измѣненія/ „Наступлеше измѣненія“ — вотъ единственное
содержаніе опыта и одинъ изъ тѣхъ „соединительпыхъ“ объектовъ,
которые радикальный эмпиризмъ такъ серьезно пытается реаби­
литировать и сохранить. Такимъ образомъ, чувство дѣятельности,
въ самомъ широкомъ и неопредѣлеппомъ смыслѣ этого слова,
означаетъ то же самое, что и чувство „жизни“. ГДаже если мы
объявимъ міръ во всѣхъ отношепіяхъ неактивнымъ, мы, тѣмъ не
 206
Прибавления.

менѣе, сохранимъ ио крайней мѣрѣ чувствованіе своей субъ­

ективной жизни.! Наша собственная реакція на однообразіе этого
міра будетъ единственнымъ фактомъ, который мы будемъ испы­
тывать въ формѣ чего-то, происходящего во времени.
г- кажется, что именно эти соображения имѣютъ въ виду
інѣкоторые писатели, когда они утверждаюсь, что для пережи-
вающаго быть вообще—значитъ быть активнымъ] Эти соображе-
нія оправдываютъ или, во всякомъ случаѣ, объясняюсь выраже-
ніе г. Уорда, что мы сущ ест вует лишь постольку, поскольку мы
•активны 1), потому что мы существуемь лишь какъ переживаю­
щие; эти соображенія придаготъ также смыслъ утвержденію
г. Ьрэдли, „что нѣтъ болѣе первоначальнаго переживанія чего-
нибудь. чѣмъ активность“. Что такое эта непосредственно дан­
ная активность, кому она принадлежитъ, какое дѣйствіе она вы­
зываешь и вызываешь ли опа вообще какое-нибудь дѣйствіе—это
дальнѣйшіе вопросы, на которые можно будетъ дать отвѣтъ лишь
послъ того, какъ будетъ расширено поле опыта.
:Такимъ образомъ, мы можемъ говорить о чистой активности,
хотя нѣтъ ни онредѣленнаго паправленія, ни дѣйствующаго
субъекта, ни цѣли >Лишь безостановочное зигзагообразное дви-
женіе, или дикая Ideenfluclit, или Rhapsodie der Wahrnehmungen,
какъ сказалъ бы Кантъ, характеризуют міръ активный въ отли-
чіе отъ міра неактивнаго.
/Но въ этомъ дѣйствительномъ пашсмъ мірѣ, какъ онъ намъ
данъ, по крайней мѣрѣ пѣкоторая часть активности происходитъ
въ онредѣлсііномъ направленіи; ей присуще стремленіе къ цѣли
и чувство ея; она встрѣчаетъ на своемъ пути всякаго рода пре-
пятствія, которыя она преодолѣваегъ или передъ которыми она
останавливается; ей знакомо усиліе, такъ часто порождаемое со- '
знаніемъ препятствія; и въ такихъ сложиыхъ формахъ опыта
возникаетъ попятіе о различныхъ агентахъ и о пассивности, какъ
о чемъ-то противоположномъ деятельности. Здѣсь зарождается
также попятіе о причинной силѣ. Можетъ быть, наиболѣе раз­
работанной частью описательной психологіи является въ настоя­
щее время, благодаря трудамъ различныхъ современныхъ ииса-

’ Ш п Г а Н 8 ? аЩ ! л ^ « с і 8 т , v o l. I I , p . 2 4 5 . П о э т о м у п о в о д у е с т е с т в е н н о
- с п о м и п а іо т с я a c t u s p r im u s и a c + its s e c o n d a s н е р и п а т с т н к о в ъ .
 Чувство активности. 207

телей, анализъ сложнѣйшихъ состояній активности. Въ этихъ

описаніяхъ, среди которыхъ нѣкоторыя выдаются своей изуми­
тельной топкостью *), активность представлена въ видѣ Gestalt­
qualität или fundirter Inhalt (или какъ вамъ угодно назвать эту
соединительную форму), которыя наполняются содержапіемъ, когда
мы испытываемъ его тѣми способами, на которые указываютъ
авторы описаній. Эти факторы въ этихъ отношепіяхъ составляютъ
то, что мы п о н и м а е т подъ состояніями дѣятельности; и повиди­
мому, нѣтъ никакой естественной необходимости дать возможно
болѣе полное и обстоятельное перечислеиіе всѣхъ ихъ обстоя­
тельствъ и ынгредіентовъ. Каждый часъ -человѣчсской жизни
можетъ служить предметомъ такого изображенія, и это един­
ственный недостатокъ, который можно найти въ такой описатель­
ной процедурѣ, потому что неизвѣстно, гдѣ же, наконецъ, оста-^
новиться. Неужели мы должны безъ конца выслушивать словес-
ныя изображенія того, что мы, уже въ конкретномъ видѣ, носимъ
въ своей груди? 2) Эти описанія никогда не ведутъ насъ дальше,-
поверхности явленій. Мы уже раньше знали эти факты,—правда,
въ менѣе распространенномъ и въ разрозненномъ видѣ, но все
же мы ихъ знали. Мы всегда чувствовали свою собственную
активность, напримѣръ, какъ „расширеиіе идеи, съ которой ото­
жествляется наше я, несмотря на препятствіе“; и если мы про-
слѣдимъ это опредѣленіе на цѣломъ рядѣ случаевъ, то мы про-
вратимъ то, что виолнѣ очевидно, въ нѣчто такое, что мало
отличается отъ упражненія въ синонимическомъ способѣ выра-
женія.
Всякое описаніе должно держаться общеизвѣстиыхъ контуровъ
и пользоваться общеизвѣстными выражоніями. Напримѣръ, актив­
ность приписывается или какому-нибудь физическому, или же
какому-нибудь духовному агенту, она или направлена къ чему-
нибудь, или лишена всякой цѣли. Если она къ чему-нибудь
направлена, она обнаруживаетъ стремленіе. Стремленіе встрѣчаетъ

1) С ѵ щ е с т в о в а н іе э т и х ъ о ш іс іш ій я в л я е т с я л іо б о п ы т н ы м ъ к о м м е н т а р іе м ъ к ъ д о г ­
м а т у п р о ф е с с о р а М ю н с т е р б е р г а , ч т о с о с т о я н і я п о л и н е п о д д а ю т с я о п и с а п ію . О ігъ
•с а м ъ , в ъ б о л ь ш о й с т е п е н и , п о в іш е н ъ в ъ э т и х ъ о и н с а н ія х ъ — с м . е г о W i l l e n s h a u d l u n ?
п G r n n ilz iig c , ч а с т ь I I , г л . I X , § 7 .
2) Я с а м ъ д о л ж о п ъ з д ѣ с ь в о с к л и к н у т ь — р е с с а ѵ і, т а к ъ к а к ъ б ы л ъ б о л ы іш м ъ г р ѣ ш -
н и к о м ъ в ъ г л а в ѣ о в о л ѣ м о е й П с и х о л о г іи .
 08 Прибавленія.

препятствіе или яге ие встрѣчаетъ его. Въ послѣднемъ случаѣ,

мы называемъ активность имманентной, какъ, напримѣръ, въ томъ
случаѣ, когда тѣло движется въ пустомъ пространствѣ въ силу
своей инерціи или когда паши мысли блуждаютъ, гдѣ имъ угодно*
Если же стремление встрѣчаетъ сопротивленіе, то агентъ этого
п о с л ѣ д т ю усложняетъ положеніе. Однако если, несмотря на это
сопротивлсніе, первоначальное стремленіе пе замираетъ, то по­
является усиліе и на ряду съ усиліемъ—напряженіе или давленіе.
Воля, въ болѣе узкомъ смыслѣ этого слова, появляется на сцену
тогда, когда на ряду съ стремлепіемъ примѣняется напряженіе
и давленіе. Но сопротивленіе моя^етъ оказаться достаточно силь-
нымъ для того, чтобы остановить стремленіе или даже вполнѣ
его уничтожить. Въ такомъ случаѣ мы (если „мы“—первоначаль­
ные агенты или субъекты стремленія) иобѣждены. Данное явле-
ігіе превратцается или въ явленіе простой натуги, или въ подчи­
нение необходимости, въ зависимости отъ того, равна ли нашей
силѣ или превосходитъ ее сила противной стороны.
Всякій, кто описываетъ опытъ въ такихъ выраженіяхъ, опи-
еываетъ персживаніе активности. Если слово имѣетъ какой-нибудь
смыслъ, то оно должно указать на то, что въ немъ заключается.
Въ даппомъ случаѣ мы имѣемъ полную активность въ ея перво-
начальномт> и собственномъ смыслѣ. Здѣсь проявляется то, какъ
опа „признается“. Тотъ, кто испытываешь такое положеніе, обла­
даетъ всѣмъ тѣмъ, что въ себѣ заключаетъ представлепіе. Онъ
чувствуетъ стремленіе, ирепятствіе, волю, напряженіе, побѣду
или пассивную уступку совершенно такъ же, какъ онъ чувствуетъ
время, пространство, скорость или интенсивность, движеніе, вѣсъ
и цвѣтъ, страданіс и наслажденіе, сложность и всѣ остальныя
черты, которыя могутъ заключаться въ данномъ положены. Опъ
испытываетъ все, что только можно себѣ представить тамъ, гдѣ .
предполагается существованіе активности. Если мы предполагаем^
что активность протекаешь на поверхности нашего опыта, то мы
должны представить себѣ ее въ формахъ, подобныхъ вышеука-
заннымъ, или же называть ее какъ-нибудь иначе; ибо слово
„активность“ содержитъ въ себѣ пичто иное, какъ эти пережи-
ванія движенія, сопротивлепія, борьбы, папряяіенія или раз-
ряженія этихъ элементарныхъ качество жизни, данной намъ для
позпанія.
 Чувство активности. 209

Еслибы это было окончательпымъ разрѣіпеніемъ вопроса,то мож­

но было бы подумать, что всякій разъ, какъ намъ удалось успѣшно
ттережить какое-нибудь состояніе активности, мы имѣемъ право
утверждать, не впадая въ противорѣчіе, что мы были реально
активны, встрѣтили реальное сопротивление и одержали реаль­
ную побѣду. Лотце говоритъ, что для того, чтобы быть существомъ,
нужпо только gelten какъ существо, нужно дѣйствовать, или быть
предметомъ чувства, опыта, познанія, вообще быть осуществлен-
пымъ въ качествѣ такового. Въ нашихъ переживаніяхъ актив­
ности активность несомнѣнно удовлетворяешь требованіямъ Лотце.
Она заставляетъ себя самое gelten. Ея работа происходитъ при
свидѣтелѣ. Безразлично, какіе виды активности имѣютъ реально
мѣсто въ этой нашей необыкновенной вселенной, во всякомъ
случаѣ ни одного изъ пихъ мы не можемъ себѣ представить
прожитымъ или подлинно познаннымъ иначе, какъ въ формѣ
драматической борьбы какого-шібудь сознательнаго намѣренія
противъ сознательпаго сопротивленія и его побѣды или пораже-
нія. Какой смыслъ имѣетъ эта „борьба“, ясно для всякого, кто
ее пережилъ па опытѣ, по для другого она непонятна; точно такъ
же какъ „громко“, „красно“, „сладко“ имѣюшь значеніе лишь
для существъ, обладающихъ ушами, глазами и языкомъ. Въ этихъ
первоначальныхъ областяхъ опыта регсірі есть esse; занавѣсъ
является самой картиной. Если за этимъ въ глубинѣ что-нибудь
скрывается, то это слѣдуетъ называть не активностью, а какимъ-
пибудь другимъ именемъ.
Правильность этихъ выводовъ кажется настолько очевидпой,
что прямо удивительно, какимъ образомъ многіе изъ наиболѣе
выдающихся писателей по этому вопросу совершенно отрицаютъ
реальность активности, переяшваемой нами въ этихъ состояпіяхъ.
По ихъ мнѣнію, чувствовать себя дѣятельпымъ еще не значитъ
быть активнымъ: появляющіеся въ опытѣ агенты не суть реаль­
ные агенты, препятствія не оказываютъ реальнаго сопротивленія,
обнаруживающаяся слѣдствія отнюдь не являются реальными
слѣдствіями '). Отсюда слѣдуетъ, что чисто описательный анализъ

*) Н а п р и ы ѣ р ъ : „ Ч у в с т в о в а н іе а к т и в н о с т и п о в ъ с о с т о я н і и , п о с к о л ь к у о н о е с т ь
ч у в с т п о п а н іе , с к а з а т ь п а м ъ ч т о -н и б у д ь о б ъ а к т и в н о с т и “ ( L о ѵ ѳ d а у , M in d . N . S . X ,
4 6 3 ) ; „ Ч у в с т в о в а н іе , о щ у щ е н іе и л и ч у в с т в о а к т и в н о с т и ... с ъ д р у г о й т о ч к и о р ѣ н ія ,
в о в с е пс. я в л я е т с я ч у в с т в о в а п іе м ъ а к т и в н о с т и . Э т о п р о с т о з а м к н у т о е в ъ с е б ѣ о щ у щ е -
П л о р а м с т и ч . вс е х еіш ая . 14
 210 П р и б ;і в л ѳ н і я.

любого изъ нашихъ иереживаній активности еще не исчерпываешь

■вопроса, что остается что-то, что еще можно сказать объ этихъ
переживаніяхъ; этимъ объясняется то обстоятельство, что такіе
выдающіеся писатели пришли къ иредставленію о безупречно-чи­
ст ой активности, активности an sich, которая дѣйствуетъ на
самомъ дѣлѣ, а не только кажется дѣятельной намъ, и въ срав­
нены съ реальными актами которой вся эта феноменальная
активность является очевиднымъ обманомъ.

n i e , и з ъ к о т о р а г о н и к а к о й р е ф л е к с іе й н е л ь з я и з в л е ч ь и д е ю а к т и в н о с т и ... П р іо б р ѣ -
т а е т ъ л и в п о с л ѣ д с т в іи , и л и н о и р і о б р ѣ т а е т ъ э т о п е р е ж и в а н іе х а р а к т о р ъ , с у щ с с т в е н -
іш й д л я н а ш е г о в о с п р ія т ія и п а ш е н и д е и а к т и в н о с т и , в о в с я к о м ъ с л у ч а ѣ , п р и с в о е м ъ
в о з н и к н о в е н іи , о н о о т н ю д ь н е я в л я о т с я с а м о п о с е б ѣ п с р с ж п в а н іе м ъ а к т и в н о с т и . П р и
с в о е м ъ н о з н н к н о в е п іи о н о я в л я е т с я т а к о в ы м ъ л и ш ь в ъ с и л у в п ѣ ш п и х ъ о с н о в а п ій и
т о л ь к о д л я с т о я щ а го в ъ с т о р о п ѣ н а б л ю д а т е л я “ ( B r a d l e y , A p p e a ra n c e a n d R e a lity ,
2 -d e d itio n , p . 6 0 5 ); „ Ч у в с т в о д ѣ я т ѳ л ь н о с т и п с со д ер ж и тъ сам о п о себ ѣ п и м а л ѣ й -
ш а г о д о к а з а т е л ь с т в а в ъ п о л ь з у с у щ с с т в о в а н ія п с и х и ч е с к о й д ѣ я т е л ь н о с т и “ ( М u n s t o r -
b e r g , G rn n d z ü g e e tc . S . 6 7 ). Я бы м о гъ п р и в ести ещ е м н о го п о д о б н ы х ъ ц и т а т ъ п
п ѣ к о то р ы я и зъ н и х ъ я бы в в ел ъ в ъ м ой те к с т ъ , д л я то го чтобы сдѣ лать его болѣо
к о н к р е т н ы м ъ , е с л и б ы п е с м ѣ ш е п іс р а з л и ч н ы х ъ т о ч е к ъ з р ѣ п і я в ъ р а з с у ж д е н ія х ъ б о л ь ­
ш и н с т в а э т и х ъ а в т о р о в ъ (к р о м ѣ М ю н с т е р б е р г а ) , к о т о р о е д ѣ л а е т ъ н е в о з м о ж н ы м ъ о т ч е т ­
л и в о е н о п и м а н іе и х ъ м ы с л и . Я у в ѣ р е п ъ , ч т о , т а к ъ и л и и н а ч е , м е п я о б в и н я т ь в ъ т о м ъ ,
что я даж о в ъ это й зам ѣ ткѣ п р ед стави л ъ эти х ъ ав то р о в ъ в ъ л о ж н о м ъ ви д ѣ , при водя
вы держ ки и зъ н и х ъ вн ѣ связи съ к о н гек сто м ъ ; поэтом у , ч ѣ м ъ м еньш е н м еп ъ я буду
н азы в ать и чѣм ъ больш е я буду д ер ж аться о твлечен н ой х ар ак тер и сти к и возм ож п аго
в ъ д а н н о м ъ с л у ч а ѣ о б р а з а м ы с л е й , ѵ ѣ м ъ м е н ь ш е н а р с к а н ій я н а в л е к у н а с е б я . Р а з ъ
у ж е з а ш л а р ѣ ч ь о н е д о р а з у м ѣ н ія х ъ , я п р и б а в л ю к ъ э т о й з а м ѣ т к ѣ н ѣ с к о л ь к о с л о в ъ
в ъ свою собственную защ и ту . П ро ф ессо ръ С т а у г ь въ п р ек р асн о й гл авѣ объ „У м ствен ­
н о й д е я т е л ь н о с т и “ , в ъ I т о м ѣ с в о е й A n a l y t i c P s y c h o lo g y , п о р и ц а е т ъ м е н я з а т о , ч т о
я будто бы ото ж еств л яю д у х о в н у ю а к т и в н о ст ь с ъ и зв ѣ стн ы м и м у ск ул ьн ы м и ощ ущ е-
н ія м и , и , в ъ п о д т в с р ж д е н іе э т о г о , о н ъ и р и в о д н т ъ ц и т а т ы . Э т и ц и т а т ы в з я т ы и з ъ н ѣ -
к о то р ы х ъ п а р а гр а ф о в ъ о „ Я “, в ъ к о то р ы х ъ я п ы тал ся п о к а за т ь , что п р ед став л яетъ
ц ен тральн о е ядро акти вн о сти , которую м ы н азы ваем ъ „н аш ей “ . Э то ядро я наш елъ
в ъ н ѣ к о т о р ы х ъ и н т р а к с ф а л ь н ы х ъ д в и ж е н ія х ъ , к о т о р ы я м ы , к а к ъ „ с у б ъ е к т и в н ы й “ ,
п р о т и в о п о л а г а е м ъ о б ы к н о в е н н о а к т и в н о с т и н а д г іл е с н а г о м ір а . Я п р о б о н а л ъ п о к а з а т ь ,
ч то н ел ьзя сч и тать н еп о ср ед ствен н о оч еви дн ы м ъ, ч то мы ч у вству ем ъ ак ти вн о сть в н у ­
т р е н н я г о д у х о в н а г о а г е н т а , к а к ъ т а к о в о г о (т е п е р ь я с к а з а л ъ б ы — а к т и в н о с т ь „ с о з н а ­
й с я “ , к а к ъ т а к о в о г о ; с м . м о ю с т а т ь ю „ С у щ е с т в у е т ъ л и с о з н а н іѳ " в ъ J o u r n a l o f P h i l o ­
so p h y , v o l I, p . 4 7 7 ). В ъ д ѣ й ст в п тел ьн о сти н адо р а зл и ч а т ь т р и в и д а „ а к т и в н о с т и “ :
э л е м е н т а р н у ю а к т и в н о с т ь , а к т и в н о с т ь п е р о ж и в а н ія , к о г д а что-то п р о и с х о д и т ь , и
д а л ь н ѣ й ш у ю с п с ц н ф н к а ц ію э т о г о что-то в ъ д в а чт о именно, а к т и в н о с т ь , к о т о р у ю м ы
ч у в с т в у е м ъ к а к ъ „ н а ш у 11, и а к т и в н о с т ь , к о т о р у ю м ы н р и п и с ы в а е м ъ о б ъ е к т а м ъ . С т а у т ъ ,
к а к ъ я его пон им аю , ото ж ествляо тъ „н аш у “ акти вн о сть съ акти вн остью цѣ льн аго
п р о ц е с с а п е р о ж п в а н ія и , к о г д а я о п и с ы в а ю п е р в у ю , к а к ъ ч а с т ь в т о р о й , о п ъ м ѳ н я
о б в и н яетъ въ том ъ, что я разсм атр н ваю „н аш у“ ак ти вн о сть какъ своего ро д а при-
б а в л е н іе к ъ с а м о й с е б ѣ ( p p . 1 6 2 — 1 6 3 ) и б у д т о б ы „ о т д ѣ л я ю а к т и в н о с т ь о т ъ п р о -
 тІувство активности. 211

Тутъ мы входимъ въ сферу метафизическаго вопроса, и мнѣ

кажется, что ходъ мыслей человѣка, пытающагося его разрѣ-
шить, часто пришімаетъ приблизительно такой характеръ; „До-
иустимъ, что мы ішѣемъ полное право,—можетъ онъ памъ ска­
зать,—приписывать извѣстиому ряду переживаній форму чувство-
ваній активности, точно такъ же какъ мы могли бы приписать
имъ форму музыкальную или геометрическую. Представимъ себѣ,
что эти переживанія дѣйствительно таковы, что то, что мы чув­
ствуемъ, есть воля къ напряженію. Развѣ паше чувствованіе есть

д е с с а , которы й ак тн в еп ъ “ . Н о вѣдь всѣ рассм атр и ваем ы е п роц ессы акти вн ы , и и х ъ

а к т и в н о с т ь н е о т д ѣ л и м а о т ъ и х ъ с у щ е с т в о в а н ія . В ъ с в о е й к п и г ѣ я п о д п я л ъ л и т ь
в о п р о с ъ о т о м ъ , к а к а я а к т и в н о с т ь з а с л у ж и п а о т ъ п а з в а п іо „ п а ш е н “ . П о с к о л ь к у м ы
й в л я е м с я „ л и ч н о с т я м и “ , п р о т и в о п о л о ж н ы м и „ о к р у ж а ю щ е й с р е д ѣ “ , д в и ж е н ія , п р о и с х о ­
дящ ая в ъ н аш ем ъ т ѣ л ѣ , ф и гу р и р у ю тъ въ к ач еств ѣ н аш ей ак ти вн о сти ; и я н е м огу
у к а з а т ь н а к а к ія - п и б у д ь д р у г ія а к т и в н о с т и , к о т о р ы я б ы л и б ы „ н а ш е й “ в ъ э т о м ъ
с т р о г о -л н ч п о м ъ с м ы с л ѣ с л о в а . Т о л ь к о в ъ б о л ѣ е ш а р о к о м ъ с м ы с л ѣ с л о в а „ н а ш и м и “
я в л я ю т с я т а к ж е „ в есь х о р ъ н еб ссъ и в ся у тв ар ь зем л и “ и и х ъ ак т и в п о ст ь , н а то м ъ
■ о с н о в а н іи , ч т о о п и с у т ь п а ш и „ о б ъ е к т ы “ . Н о в ъ э т о м ъ с л ѵ ч а ѣ „ м ы “ — л и ш ь д р у г о е
п а з в а п іе д л я в с е г о п р о ц е с с а о п ы т а , д р у г о е п а з в а н іе д л я в с е г о , ч т о с у щ е с т в у е т ъ ; а я
им ѣ лъ в ъ виду исклю чительн о личное и и н д и ви ду али зи рован н ое я въ тѣ х ъ м ѣ стах ъ ,
которы я п ор и ц аетъ проф оссоръ С таутъ.
И н д и ви д у ал и зи р о ван н о е я , к о то р о е одн о, н а м ой взглядъ, дѣ й стви тельн о за сл у ­
ж и в а е т ! з а з в а п і с я , я в л я е т с я ч а с т ь ю с о д е р ж а п ія и с н ы т ы в а о м а г о м ір а . И с п ы т ы в а е м ы й
м ір ъ ( н а з ы в а е м ы й т а к ж е „ п о л о м ъ с о з н а н ія " ) в ъ н а ш е м ъ т ѣ л ѣ н м ѣ с т ъ с в о й п о с т о я н н ы й
ц е п т р ъ , ц е п т р ъ з р ѣ п ія , ц е н т р ъ д ѣ й с т в ія , ц е п т р ъ и п т е р е с а . „ З д ѣ с ь “ — о т о м ѣ с т о , гд ѣ
н а х о д и т с я т ѣ л о , „ т е п е р ь “— э т о м о м е н г ь , к о г д а т ѣ л о д ѣ и с т в у ѳ т ъ , „ э т о “— э т о т о , ч его
т ѣ л о к асает ся ; в се о стал ь н о е— „ т а м ъ “ , „ то гд а“, „ т о “ . Э тн сл о ва п о д ч е р к и в а е м а я п ол о-
ж е н ія в к л ю ч а ю т ъ в ъ с е б я с и с т е м а т и к у в е щ е й п о о т п о ш е п ію к ъ ф о к у с у д ѣ й с т в ія п
и н тер еса, леж ащ ем у в ъ тѣ лѣ ; и э т а си стем ати ка н о си тъ теп ер ь так о й и н сти н кти вн ы й
х а р а к т е р ъ (б ы л о л и к о г д а - н и б у д ь и н а ч е ? ) , ч т о д л я н а с ъ п е с у щ е с т в у е т ъ н и к а к о г о
р азв и таго или дѣ ятельн аго опы та внѣ это й упорядочеппой ф орм ы . П оскольку „м ы сли“
и „ ч у в с т в о в а н ія “ н е м о г у т ъ б ы т ь а к т и в н ы , и х ъ а к т и в н о с т ь о г р а н и ч и в а е т с я а к т и в ­
ностью дѣ ятельности т ѣ л а , и только возбуд п въ эту ак ти вн о сть, о п ѣ м огутъ н ач ать
и з м ѣ п я т ь а к т и в н о с т ь о с т а л ь н о й ч а с т и м ір а . Т ѣ л о о с т ь ц е н т р ъ ц и к л о н а , н а ч а л о к о о р -
д и н а т ъ , п о с т о я н н о е м ѣ с т о у д а р е н ія в ъ д в и ж е н іи о п ы т а . В с е в р а щ а е т с я в о к р у г ] , т ѣ л а ,
в с е ч у в с т в у е т с я с ъ е г о т о ч к и з р ѣ н ія . Т а к и м ъ о б р а з о м ъ , с л о в о „ я “ п е р в о н а ч а л ь н о
я в л я е т с я т а к и м ъ ж о о п р е д ѣ л е п іе м ъ п о л о ж о п ія , к а к ъ „ э т о " и „ з д ѣ с ь “ . А к т и в н о с т ь , с в я ­
з а н н а я с ъ п о л о ж е н іе м ъ , к о т о р о е х а р а к т ѳ р п з у е г ъ с л о в о „ э т о “ , п р е и м у щ е с т в е н н о п о д ­
ч е р к и в а е т с я и е с л и а к т и в н о с т и и м ѣ ю т ъ ч у в с т в о п а п ія , т о о н ѣ д о л ж н ы ч у в с т в о в а т ь с я
• с п е ц и ф и ч е с к и . С л о в о „ м о й “ о б о з н а ч а е ш ь в и д ъ п о д ч е р к и в а н ія . Я п е в п ж у н и к а к о й
н епослѣ доватед ьности въ то м ъ , чтоб ы , с ъ одной стор ои ы , р азем атр и вать „н о ю “ ак ти в ­
н ость, к ак ъ пѣчто единственное и противоп олож ное акти вн ости внѣш неи природы ,
и , с ъ д р у г о й с т о р о п ы , у т в е р ж д а т ь , п а о с и о в а н ін в п у т р е н н я г о о п ы т а , ч т о о п а с о с т о и т ъ
в ъ д в и ж ѳ н ія х ъ , п р о и с х о д я щ и х ъ в ъ г о л о в ѣ . Х а р а к т е р и з у ю щ е е и х ъ с л о в о „ м о и " я в л я е т с я
п о д ч е р к и в а ю е м ъ , ч у в с т в о в а н іе м ъ п е р с и е и т и в п а г о и н т е р е с а , к о т о р ы м ъ о н ѣ о к р а ш е н ы .
14 *
212 П р и б а в л е и і я.

нѣчто большее, чѣмъ воспоминание о пережитомъ напряжеиіи? À

вѣдь р е а ль н а я активность заключается въ фактическомъ дѣй-
ствованіи; и что произошло съ самимъ дѣйствіемъ прежде, чѣмъ
образовалось воспоминаніе о немъ? Что даетъ волѣ возмож ность
дѣйствовать такимъ образомъ? И что приводить въ сНиж ете эти
ряды переживаній, въ которыхъ появляется активность? Можетъ
быть, активность, происходящая въ одной части опыта, вызываешь
къ бытію сосѣднюю часть опыта? Въ качествѣ эмпирика вы не
можете этого утверждать, потому что вы только что объявили,,
что активность есть ничто иное, какъ особаго рода синтетиче-
скій объектъ или соединительное отношеніе, которое испыты­
вается между двумя частями опыта, уже совершепнаго. Но что
вообще ихъ совершило? Что вызываешь опытъ überhaupt къ бьт-
тію? Существуетъ активность, которая дѣйствуеть; активность,
которая чувствуетъ, является лишь внѣшнимъ знакомъ“.
Къ метафизическому вопросу, поставленному въ этихъ сло­
вахъ, я долженъ отнестись съ полнымъ вииманіемъ, прежде
чѣмъ закончить свои замѣчанія; но позвольте мпѣ прежде по­
казать вамъ, что, не покидая сѣти непосредственнаго опыта и
не задавая себѣ вопроса о томъ, что заставляетъ активность
дѣйствовать, мы все-таки считаемъ необходимымъ различать
между меиѣе реальной и болѣе реальной активностью и что
мы доляшы углубить наше изслѣдовапіе душевной жизни на
чисто феноменальной почвѣ.
А именно, мы не должны забывать, когда говоримъ о коиеч-
номъ характерѣ нашихъ переживаній активности, что каждое
изъ этихъ переяшваній есть лишь часть болѣе обширнаго міра,
звено въ громадной цѣпи процессовъ опыта, изъ которыхъ со­
стоитъ исторія. Каждый частичный процессъ для того, кто его
пережив аетъ, опредѣляется своимъ происхожденіемъ и своей
цѣлью; но наблюдателю съ болѣе широкимъ умственнымъ гори-
зонтомъ, стоящему внѣ процесса, эта цѣль показалась бы лишь
временной остановкой, и субъективно чувствуемая дѣятель-
ность продолжалась бы, въ его глазахъ, въ другой, объективной
активности, ведущей гораздо дальше. Такимъ образомъ, мы прі-
обрѣтаемъ прігвычку, нри обсужденіи переживаній активности,
опредѣлять ихъ по ихъ отношенію къ чему-то большему. Если
мы имѣемъ передъ собой незначительное переживаніе, то мы
 Чувство активности. 213

легко можемъ ошибиться относительно того, какова въ данномъ

случаѣ активпость и кому она принадлежишь. Вы думаете, что
дѣйствуете вы, а меяеду тѣмъ вы повинуетесь чьему-то побужде-
нію. Вы думаете, что вы дѣлаете это, тогда какъ вы дѣлаете
нѣчто такое, о чемъ вы вовсе не помышляете. ІІапримѣръ, вы
думаете, что вы только выпиваете этотъ стакапъ вина; въ дѣй-
ствительности лее вы кладете начало циррозу вашей печени,
которое васъ сведешь въ могилу. Вы думаете, что вы совершаете
торговую сдѣлку, а на самомъ дѣлѣ, какъ гдѣ-то говоритъ
Стивенсонъ, вы включаете звено въ экономическую жизнь чело-
вѣчества.
Вообще говоря, наблюдатель, съ его болѣе широкимъ полемъ
зрѣнія видитъ конечны й результ ат ъ активности тамъ, гдѣ эта
послѣдняя проявляется болѣе реально; и въ паиболѣ е первона-
чалъномъ агентѣ, существованіе котораго можетъ быть удосто-
вѣрено, какъ въ первоисточникѣ дѣйствія, онъ видитъ наиболѣе
реальнаго агента въ данной области. Остальные агенты лишь
передаютъ другъ другу импульсъ первоначальнаго агента; па
этого послѣдняго мы возлагаемъ всю отвѣтствениость; на него
мы указывасмъ, когда насъ спрашиваютъ: „кто виноватъ?“.
Но наиболѣе отдаленные агенты, существование которыхъ мо­
жетъ быть удостовѣрено, вмѣсто того чтобы быть болѣе про­
должительными, часто бываютъ гораздо короче, чѣмъ активность,
которую мы имѣемъ въ виду. Мозговыя клѣтки могутъ намъ
послуяшть паилучшимъ примѣромъ. Предполагается, что клѣтки
моего мозга возбузкдаются такимъ образомъ, что одна клѣтка
дѣйствуешь на сосѣднюю и т. д. (положимъ, путемъ слитнаго
переноса катаболическаго измѣненія), и притомъ, что процессъ
этотъ происходить уяге тогда, когда еще не началась моя актив­
ность, выраяіающаяся въ чтеніи лекцій. Если какая - нибудь
группа клѣтокъ пріостановила свою активность, мое чтеніе лек-
цій прекратится или исказится въ томъ или иномъ отношеніи.
Cessante causa, cessât et effectue; не указываетъ ли это на то,
что кратковременная мозговая активность является болѣе реаль­
ной активностью и что моя активность, выражающаяся въ чте-
ніи лекцій, ничто иное, какъ ея слѣдствіе? Сверхъ того, какъ на
это ясно указалъ Юмъ, въ моемъ умственномъ состояніи актив­
ности,—слова, которыя доляшы быть физически произнесены,
214 II р и б а в л е н і я.

представлены какъ непосредственная цѣль активности. Эти слова,,

однако, не могутъ быть произнесены безъ посредствующихъ фи-
зическихъ процессовъ въ нервной системѣ, а между тѣмъ эти
процессы совершенно отсутствуютъ въ умственномъ рядѣ актив­
ности. Поэтому, этотъ рядъ, разъ онъ выпускаетъ существенно
важныя и реальныя ступени дѣйствія, не можетъ представлять
реальной активности. Этотъ рядъ есть нѣчто чисто субъективное;
факты активности находятся гдѣ-пибудь въ другомъ мѣстѣ; они
являются чѣмъ-то содержащимъ гораздо болѣе, такъ сказать, про-
межутковъ, чѣмъ то, о чемъ вспомипаютъ мои чувствованія.
Насколько мнѣ извѣстно, было три основныхъ типа реальных*
фактовъ дѣятельности, удостоенныхъ [систематической защиты
со стороны философовъ.
Первый типъ принимаетъ суіцествованіе сознанія болѣе про­
должительная, чѣмъ наше сознаніе, и видитъ въ немъ носителя
болѣе реальной активности. Воля этого сознанія является аген-
томъ, а его намѣреніе—совершоннымъ дѣйствіемъ.
Второй типъ полагаетъ, что агентами являются борющіяся
другъ съ другомъ „идеи“, и что дѣйствіе есть побѣда какого-
нибудь ряда этихъ идей.
Третій типъ считаетъ, что агентами являются нервныя клѣтки
и что получающіяся въ результатѣ двигательныя разряженія
являются выполненными дѣйствіями.
Если теперь мы должны отрицать реальность за нашими непо­
средственно чувствуемыми состояніями активности по указа­
нию одного изъ этихъ типовъ, то мы должны также знать, какія
нрактическія послѣдствія можетъ имѣть такая подстановка, its
какой практической разшцѣ оно приведетъ, если, вмѣсто того,
чтобы наивно говорить, что активенъ „я“, произнося эту рѣчь,
я скажу, что въ данной работѣ активенъ какой-то высшій мысля-
щій субъектъ, или что активны извѣстныя идеи, или, наконецъ,
что активны нервныя клѣтки.
Таковъ былъ бы прагматическій смыслъ этихъ трехъ гипо-
тезъ. Разсмотримъ ихъ по порядку для полученія отвѣта.
Если мы примемъ высшаго мысляіцаго субъекта, то, очевидно,
мы должны будемъ признать, что его памѣренія включаютъ въ
себя мои намѣренія. Въ дѣйствительности я читаю лекціи для
него; и хотя я не могу съ увѣренностыо знать, какова цѣль
 Чувство активности. 215

моей дѣятельности, но если я воспринимаю это высшее суще­

ство религіозно, то я могу уповать на то, что эта цѣль хорошая,
и добровольно ей служить. Я могу быть счастливымъ при мысли
о томъ, что моя активность передаетъ его импульсъ и что его
цѣли являются продолженіемъ моихъ собственныхъ. Однимъ
словомъ, пока я воспринимаю его религіозно, оно не лишаетъ
реальности мою активность. Напротивъ, скорѣе оно укрѣпляетъ
ихъ реальность, пока я вѣрю въ то, что эти дѣйствія и это выс­
шее существо хороши.
Если теперь мы обратимся къ идеямъ, то положсніе дѣла су­
щественно измѣнится, въ виду того, что, по ассоціаціонпой пси-
хологіи идеи вліяютъ другъ на друга лишь въ томъ случаѣ, если
онѣ находятся рядомъ. Предполагается, что „мгновепіе“ одной
идеи или пары идей, вмѣсто того, чтобы быть длиннѣе, гораздо
короче, чѣмъ мгновеніе всего моего поля сознанія въ цѣломъ.
Въ обоихъ случаяхъ можетъ получиться одинъ и тотъ же ре­
зультатъ, потому что эта рѣчь такъ или иначе намъ дана. Но
идеи, которымъ приписывается „реальная“ работа въ этой рѣчи,
не представляютъ себѣ заранѣе эту рѣчь какъ цѣлое; и если въ
предыдущемъ случаѣ я читалъ лекціи для абсолютнаго мысли­
теля, то теперь идеи читаютъ лекціи для меня, то-есть онѣ без-
сознательно вырабатываютъ результатъ, который я одобряю и при­
нимаю. Но когда окопчится эта лекція, я не найду въ голомъ
понятіи о томъ, что идеи были агентами этой лекціи, никакой
гарантіи того, что мои намѣренія будутъ продолжены. „Я“ могу
имѣть въ виду дальнѣйшее развитіе моихъ мыслей, но нельзя
ручаться за то, что мои идеи, какъ таковыя, захотятъ или бу­
дутъ способны осуществить это развитіе.
Тоже самое можно сказать о томъ случаѣ, когда агентами
являются нервныя клѣтки. Мы должны представлять себѣ актив­
ность нервной клѣтки какъ стремленіе чрезвычайно малой дли­
тельности, какъ импульсъ, длящійся лишь столько времени,
сколько нужно, чтобы перейти къ сосѣдпей клѣткѣ, ибо несо-
мнѣнно, что этотъ „процессъ“ долженъ быть „испытанъ“ клѣт-
ками, если только вообще то, что происходитъ между клѣтками,
заслуживаетъ названіе активности. Но и въ данномъ случаѣ
конечный результатъ, какъ я его воспринимаю, безразличенъ
для агептовъ; они къ нему не стремились/не желали и не пред-
216 П р и б а в л е н і я.

видѣли его. То обстоятельство, что ихъ активность совпала въ

дани омъ случаѣ съ моей волей, ие гарантируетъ того, что къ
подобному же результату приведетъ ихъ активность еще разъ.
И въ дѣйствительности получаются всякаго рода другіе резуль­
таты. Мои ошибки, слабости, отступленія, остановки и вообще
всякія пеудачи—все это тоже результаты активности клѣтокъ.
Хотя въ данномъ случаѣ опѣ даютъ мнѣ возможность читать
лекціи, въ другихъ случаяхъ онѣ заставляютъ меня дѣлать то,
чего бы я не дѣлалъ по своей волѣ.
Такимъ образомъ вопросъ о томъ, кому принадлежишь реаль­
н а я активность, равносиленъ вопросу о томъ, въ чемъ заклю­
чается актуальный результатъ. Интересъ этого вопроса полонъ
драматизма; какъ будутъ работать вещи? Результатъ будетъ раз-
личенъ въ зависимости отъ агентовъ, которые работаютъ. Однимъ
словомъ, прагматическій смыслъ разныхъ альтернативъ очень
великъ. Какого мнѣнія на этотъ счетъ мы будемъ придержи­
ваться, имѣетъ болѣе чѣмъ чисто словесное значеніе.
Вы видите здѣсь возвращепіе стараго спора! Матеріализмъ и
телеологія; элементарный и кратковременныя дѣйствія, сумми­
рующая себя „слѣпо“, или же зараиѣе иредвидѣнные идеалы,
которые осуществляются путемъ усилія.
Наивно мы вѣримъ, и въ виду человѣчности и драматично­
сти этой вѣры мы охотно вѣримъ въ то, что въ жизни дѣй-
ствуютъ вмѣстѣ какъ болѣе продолжительная, такъ и менѣе
продолжительная активность, и что продолжительный стремленія
подчиняютъ другія, иоощряютъ ихъ, когда они на вѣрномъ пути,
и подавляюгь ихъ, когда они уклоняются въ сторону. Но какимъ
образомъ ясно представить modus operandi этого управленія
крупныхъ стремленій надъ малыми—это проблема, падъ которой
будутъ трудиться метафизики еще много лѣтъ. Если даже когда-
нибудь сдѣлается возможаымъ отчетливо изобразить такого рода
контроль, то па вопросъ о томъ, насколько успѣшно осущест­
вляется этотъ контроль въ данномъ мірѣ, можно будетъ отвѣ-
тить лишь послѣ тщательнаго изученія подробностей. Никакое
философское познаніе общей природы и структуры стремленій
или отношенія крупныхъ етремленій къ малымъ не поможетъ
намъ предсказать заранѣе, на сторонѣ какихъ изъ всѣхъ раз­
личныхъ борющихся стремленій, которыя интересуютъ насъ въ
 Чувство активности. 217

этомъ мірѣ, наиболѣе вѣроятна побѣда. Мы знаемъ эмпирически,

что имѣющія далекую цѣль стремленія часто выполняютъ свой
замыселъ, но мы знаемъ также, что такія стремленія часто тер-
пятъ иораженіе вслѣдствіе отсутствія какого-нибудь крайне не-
значительнаго процесса, отъ котораго зависитъ успѣхъ. Неболь­
шая закупорка мозговой артеріи государствепнаго человѣка мо­
жетъ иріостановить дѣятельность цѣлаго государства. Поэтому,
я не могу даже намекнуть на какое-нибудь рѣшепіе вопроса,
которое имѣло бы прагматическое значеніе. Я только хотѣлъ
показать вамъ, что это значепіе придаетъ реальный интересъ
всякому изслѣдованію о томъ, какіе виды активности могутъ
быть реальными. Должны ли мы считать тѣ силы, которыя дѣй-
ствуютъ въ мірѣ, предвидящими въ той или иной степени или
же слѣпыми? Это достаточно опредѣляется выборомъ меягду „на­
шей“ активностью, какъ „мы“ ее испытываемъ, и активностью
нашихъ идей или нашихъ мозговыхъ клѣтокъ.
Выше (стр. 212) я сказалъ, что, преягде чѣмъ кончить эту
рѣчь, я вернусь къ „метафизическому“ вопросу; поэтому, я
скажу о немъ нѣсколько словъ и на этомъ закончу свои замѣ-
чанія.
Въ какой бы формѣ намъ ни предлагали этотъ вопросъ, мнѣ
представляется, что онъ всегда возникаешь изъ двухъ вещей,
во-первыхъ, изъ вѣры въ то, что причинность доляша обнару­
живаться въ активности, и, во-вторыхъ, изъ недоумѣнія по поводу
того, какимъ образомъ совершается причинность. Если мы возь­
мемъ какое-нибудь состояніе активности по его лицевой цѣнно-
сти, то у насъ будетъ такое впечатлѣніе, какъ будто мы застигли
in flagrante delicto ту силу, которая заставляетъ факты появляться
и существовать. Напримѣръ, я упорно борюсь теперь за то, чтобы
облечь въ слова истину, которой я уже наполовину овладѣлъ, и
сдѣлать ее такимъ образомъ болѣе отчетливой. Если я нахожу
эти слова, то можетъ показаться, что сама борьба извлекла ихъ
изъ состоянія чистой возможности, въ которой онѣ находились,
къ активности. Какимъ образомъ это исполнено? Какимъ обра­
зомъ происходитъ извлечете? Какимъ образомъ я получаю власть
надъ еще не существующими словами, а когда они приходятъ,
какими средствами я ихъ заставилъ прійти? На самомъ дѣлѣ
это проблема творенія, ибо вопросъ сводится въ концѣ концовъ
•218 Прибавления.

къ тому, какимъ образомъ я даю имъ бытіе? Реальная актив­

ность—это такая активность, которая даетъ вещамъ реальное
бытіе, безъ которой вещи не могутъ существовать и наличность
которой необходима для ихъ существованія. Съ другой стороны,
можпо утверждать, что активность, поскольку мы ее только чув­
ствуемъ, есть лишь наше впечатлѣніе; a впечатлѣніе, по всему
ходу нашего разсужденія, есть лишь тѣнь другого факта.
Достигнувъ этихъ выводовъ, я могу теперь лишь указать на
тѣ принципы, на которыхъ должна, по моему, основываться
радикально-эмпирическая философія, при разсмотрѣніи нашего
вопроса.
Если существуетъ реальная творческая активность, то, со­
гласно радикальному эмпиризму, она должна въ чемъ-пи-
будь непосредственно переживаться. Въ чемъ-нибудь должны
быть испытаны вмѣстѣ „вотъ“ дѣйствующей причины и „что
именно“, точно такъ же, какъ испытываются вмѣстѣ „вотъ“ и
„чтб именно“ „холода“, когда человѣкъ ощущаетъ холодъ въ
данномъ мѣстѣ и въ данный момептъ. То, что ощущенія обман­
чивы, не имѣетъ никакого зпаченія; дѣйствительно, они обман­
чивы; но когда мы говоримъ „холодно“ и въ то яге время ви-
димъ, что градусникъ намъ противорѣчитъ, то это не значитъ,
что холодъ, какъ нѣчто специфическое, вычеркивается изъ все­
ленной. Если не здѣсь, то холодъ находится въ полярномъ
кругѣ. Точно такъ же чувствовать двиягепіе своего поѣзда, когда
другой движется передъ нашимъ окномъ, видѣть луну черезъ
телескопъ въ два раза ближе, или видѣть два изображенія какъ
одно рельефное въ стереоскопѣ,—все это нисколько -не уничто­
жаетъ движенія, близости и рельефности; если ихъ нѣтъ здѣсь,
то они находятся гдѣ-нибудь въ другомъ, свойственномъ каждому
изъ этихъ свойствъ, мѣстѣ. И гдѣ бы ни находилось мѣетопре-
бываніе реальной причинности, признанное „за истинное“ (если
вамъ угодно, въ первныхъ процессахъ, которые вызываютъ наши
чувствованія активности, а также движенія, возникающія, неви­
димому, благодаря этимъ чувствованіямъ), философія чистаго
опыта, не можетъ разематривать реальную причинность иначе,
какъ нѣчто тожественное по своей природѣ тому, что обнаружи­
ваешь свою работу въ нашихъ самыхъ ошибочныхъ пережива-
ніяхъ. Именно то, что обнаруживается тамъ, понимает мы подъ
 Чувство активности. 219

словомъ работа, хотя впослѣдствіи мы узнаемъ, что работа про­

исходила пе совсѣмъ тамъ. Упорство, настойчивость, борьба,
усилія къ двшкенію впередъ, и пакоиецъ, осуществленіе своего
намѣренія—это есть дѣйствіе, это есть исполпеніе въ той един­
ственной формѣ, о которой можетъ разеуждать такъ или иначе
философія чистаго опыта. Здѣсь мы видимъ творчество въ его
первоначальпомъ емыслѣ, здѣсь мы видимъ работу причинно­
сти *). Отнестись къ этому безъ всякихъ оговорокъ, какъ къ
обманчивой поверхности міра, реальная причинность котораго
есть неподдающійся воображепію онтологическій принципъ,
скрытый за семью печатями,—это, съ точки зрѣнія болѣе эмпи­
рического образа мыслей, лишь переображепный анимизмъ. Вы
объясните данный вамъ фактъ при помощи вашего „принципа“,
но самъ принципъ, стоитъ лишь вамъ въ него вглядѣться, есть
ничто иное, какъ небольшая спиритуальная копія съ факта.
Вашъ умъ, занятый вопросомъ причинности, никогда не можетъ
уйти отъ этого единственнаго вида факта *).
i) Пусть мпѣ не говорятъ, что это противорѣчнтъ моей прежней статьѣ „Суще­
ствуетъ д и созпаніе“ (Journal of Philosophy, сентябрь 1 , 1 9 0 4 , см. особенно р. 4 8 9 ) ,
въ которой я нашелъ, что, тогда какъ природы „мыслей“ и „вещей“ одинаковы,
природы дѣйствуютъ другъ на друга знері&пшчесш въ вещахъ (огонь жжетъ, води
мочнтъ и т. д.), но не въ мысляхъ. Умственные ['ряды деятельностей состоять изъ
мыслей, и однако ихъ члены дѣйствуютъ другъ на друга: они задержи ваютъ, защи-
щаютъ и вводятъ. Они дѣйствуютъ такимъ образомъ, когда деятельность чисто ассо-
ціативпа, равно какъ и въ томъ случаѣ, когда пмѣѳтъ мѣсто успліѳ. Н о я отвѣчу на
это, что они дѣйствуютъ такимъ образомъ другими сторонами своей ирироды, отлич­
ными отъ тѣхъ, которыя дѣйствуютъ физически. Въ ісаждомъ развитомъ ряду дѣя-
тельностей одна мысль является желаніѳмъ, или мыслью о цѣли, и всѣ остальным
мысли пріобрѣтаіогь чувственный тонъ, различный въ зависимости отъ того, нахо­
дятся ли онѣ въ гармопіи или въ протпворѣчіи съ основной мыслью. Поивленіе иа
сцену этихъ вторичныхъ топовъ (среди которыхъ фигурируютъ „интересъ“, „труд­
ность“, „усиліе“) вводить драму въ рядъ умственныхъ процессовъ. Въ томъ, что мы
называемъ физической драмой, эти качества не играютъ рѣшительно никакой роли.
Весь этотъ вопросъ нуждается въ болѣе полной обработкѣ; поя пс вижу здѣсь ника­
кого противорѣчія.
J) Меня много разъ обвиняли въ печати въ томъ, что я выставляю метафнзиче-
скіи принципъ активности. Въ виду того, что литературныя недоразумѣнія задержи-
ваютъ вѣрвую постановку проблѳмъ, я нахожу нужпымъ заявить, что такое тол-
ковапіе страницъ, опубликованныхъ мною по вопросу объ усиліи и волѣ, совер­
шенно но согласуется съ тѣмъ, что я хотѣлъ сказать. Всѣми моими взглядами въ
этомъ волросѣ я обязапъ Ренувьо; а Репувьс, насколько я его понимаю, является
(или, по крайпей мѣрѣ, былъ въ то время) феноменалистомъ до мозга костей, отри-
цающимъ „силы“ въ самомъ строгомъ смыслѣ этого слови. Отдѣльньш замѣчанія въ
220 П р и ö а в л е н і я.

Такимъ образомъ, я прихожу къ тому заключенію, что реаль­

ная, дѣйствующая причина, какъ конечная сущность или, если
намъ угодно, какъ „категорія“ дѣйствительности, являет ся именно
тѣмъ, чѣмъ мы ее чувствуемъ, то-есть тѣмъ видомъ соединенія,
который о б н ар у ж и ваю т наш и собственные ряды активности.
Вся цѣликомъ, во всемъ своемъ бытіи она находится въ наш ихъ
рукахъ; и самымъ разумнымъ для философіи было бы перестать
докапываться до причинъ, заставляю щ ихъ результаты осуще­
ствляться и дѣйствія дѣйствовать, и вмѣсто того попытаться
разрѣш ить конкретные вопросы о томъ, в ъ какомъ мѣстѣ міра
помѣщается дѣятельность, каковы ея истинные причинные агенты,
и въ чемъ заключаются наиболѣс отдаленный слѣдствія.
Съ этой точки зрѣнія, метафизическое изслѣдованіе, стремя­
щ ееся докопаться до причинъ всѣхъ причинъ, теряѳтъ свой тра-
диціопный ореолъ исключительной возвышенности. Если бы мы
могли знать, чѣм ъ является реально и трансцендентально сама
причинность, то единственно в ъ чемъ это знаніе намъ было бы
полезно, такъ это в ъ томъ, что оно помогало бы намъ в ъ разныхъ
случаяхъ распознавать истинную причину и, такимъ образомъ,
болѣе отчетливо прослѣдить дальнѣйш ее движеніе дѣйствій.
Чисто-отвлечепное изслѣдовапіе скрытой природы причинности
отнюдь ие отличается болѣе возвышеннымъ характеромъ, чѣмъ
моемъ сочішепііг, иди фразы, взятия впѣ связи съ цѣдымъ, быть можетъ, оказались
совмѣстшіыми съ трапсфеноменальнымъ ирннниіюмъ энергіи; но пусть кто угодно ука-
жетъ мпѣ на такую фразу, пе выхваченную нзъ контекста, въ которой можно было
бы естественно видѣть защиту такого воззрѣпія. Іожпос тодкованіе возникло, вѣро-
ятно, сперва благодаря тому, что я защнщалъ (вслѣдъ за Реиувье) ипдѳтермипизмъ
нашихъ ѵсплій. 5Іои критики предположили, что „свободная воля“ включаегь въ себѣ
лоиятіс сверхъестествснпаго агента. Единственная форма „свободы води“, которую я
когда бы то ни было думалъ защищать, является чисто-нсторическинт. фактомъ, а
именно тѣмъ характеромъ новизны, который появляется въ повыхъ состолпіяхъ
активности. Если проіхсссъ активпости является формой цѣлаго „поля созпанія“ и
если каждое поле сознанія является чѣмъ-то единствеппымъ не только какъ цѣлое
(что теперь всѣин признается), но и нъ своихъ элементахъ (въ виду того, что въ
данномъ состояніи всѣ эти элементы окрашены дѣлымъ), то новые признаки посто­
янно входятъ въ міръ, и то, что пъ пемъ происходитъ, пе ноентъ характеръ про­
стого повторепія, чего требуотъ догматъ бозус.юппаго сдипообразія природы. Одпимъ
словомъ, состоянія активпости возпикаютъ каждое съ своей оригинальной физіоно-
міей. ІІринцинъ“ свободной волн, если бы таковой былъ, несомиѣнно обнаружился
бы въ подобныхъ янденіяхч., но я никогда пс вндѣдъ и теперь не вижу, чті> бы этотъ
прнпцнпъ могъ сдѣлать, кромѣ какъ иаиередъ воспроизвести явдоніѳ, и я не знаю,
для чего бы памъ понадобилось ссылаться на него.
 Чувство активности. 221

всякое другое, равно отвлеченное, изслѣдованіс. Область, гдѣ

живетъ причинность, не болѣе возвышенная, чѣмъ всякая другая
область. Ясно, что она живетъ и въ грязи міра точно такъ яге,
какъ и въ абсолютѣ или въ неукротимомъ человѣческомъ умѣ.
Цѣнпость интереса этого міра заключается не въ его элементахъ,
будутъ ли этими элементами вещи или соедипепія вещей, а ско-
рѣе въ драматическомъ результатѣ всего процесса и въ значе­
нии послѣдовательныхъ стадій, которыя вырабатываются этими
элементами.
Мой коллега и учитель, Джосіа Ройсъ, въ своей замѣткѣ объ
Аналитической психологіи Стаута (Mind. 1897) высказалъ нѣ-
сколько тонкихъ замѣчаній ио этому вопросу, къ которымъ я
отъ всей души присоединяюсь. Я не могу согласиться съ его
рѣзкимъ разграниченіемъ между понятіемъ дѣйственностп и
понятіемъ активности (такъ я понимаю одно изъ его утвержденій),
потому что активность является дѣйствеппой всегда, когда она
реальная активность. Но, насколько я понимаю Ройса, вопросъ
о внутренней природѣ дѣйственности и активпости является для
него поверхностной проблемой; и единственная польза для насъ
въ разрѣшеніи этого вопроса заключается въ томъ, что оно,
быть можетъ, помогло бы намъ разрѣшить гораздо болѣс глубо­
кую проблему о направленіи и смыслѣ міра жизни. Жизнь, го­
воритъ нашъ коллега, полна зпаченія, смысла, успѣховъ и по-
раженій, надеждъ и борьбы, стремленій, желаній и внутренней
цѣнности. Она есть полная наличность того, что воплощаетъ въ.
себѣ цѣнность. Прожить лучше нашу жизнь въ этой налично­
сти—вотъ что является истинной причиной нашего стремлснія
познать элементы вещей; такимъ образомъ, и мы, психологи,
принуждены прійти въ концѣ концовъ къ этому прагматиче­
скому выводу.
Итакъ, настоятельный проблемы активности носятъ болѣе кон­
кретный характеръ. Всѣ онѣ являются проблемами объ истин-
номъ отношеніи между продолжительной и краткой активностью.
Когда, напрішѣръ, нѣсколько „идей“ (если воспользоваться тер-
миномъ традиціонной психологіи) сливаются въ болѣе обшир*
номъ полѣ сознанія, то продолжаетъ ли тогда существовать
меньшая активность наряду съ болѣе крупной, которая испыты­
вается въ это время сознающимъ субъектомъ? И если да, то-
222 П р и б а в л е н і я.

какъ сопровождаешь крупная дѣятельность болѣе мелкія—пас­

сивно или контролируя ее? Или, можетъ быть, первая совер­
шенно устраняешь вторую, становится на ея мѣсто и замыкаетъ
токъ ея дѣйствія? Затѣмъ, когда процессъ умственной активно-
стп и рядъ активпости мозговыхъ клѣтокь приводятъ къ одному
іг тому же мускульному движепію, то руководить ли умственный
процессъ первымъ процессомъ или пѣтъ? Или же, съ другой
стороны, онъ независимо замыкаетъ эти дѣйствія? Таковы во­
просы, съ которыхъ мы доляшы начать. Но я такъ далекъ отъ
того, чтобы хотя бы намекнуть на определенное рѣшепіе этихъ
вопросовъ, что мнѣ стоитъ большого труда даже отчетливо ихъ
поставить. Однако вопросы эти всдутъ въ область панпсихиче­
ской и оптологической спокуляціи, литературу которой профес­
сора Бергсонъ и Стронгъ обогатили въ послѣднее время такими
талантливыми и интересными изслѣдовапіями. Конечно, выводы,
къ которымъ пришли эти авторы, во многомъ расходятся и при­
томъ я не вполнѣ ясно ихъ понимаю; но я склоненъ думать,
что направленіе ихъ работъ сулитъ очень много, и что они
обладаютъ чутьемъ охотника, идущаго по вѣрнымъ с-лѣдамъ.
 ПРИБАВЛЕНІЕ III

Дѣйствительность и измѣненіе.

Въ своей кннгѣ Principles of Psychology (vol. 1Ï, p. 646) я го­

ворилъ объ „аксіомѣ опущенія промежуточныхъ звепьевъ н пе­
реноса отпошеній“ для обозначения принципа рядовъ, наиболѣе
извѣстпымъ примѣромъ котораго является основное положеніе
логики—dictum de omni et nullo (или, какъ я выразился, правило,
что то, что свойственно виду, свойственно виду вида). Величина,
большая, чѣмъ вторая, которая, въ свою очередь, больше третьей,
больше этой послѣдней; двѣ величины, равныя третьей, равны
между собой, тожественныя третьей, тожественны другъ дру­
гу, причина причины является причиной ея дѣйствій—вотъ
другіе нримѣры этого закона. Хотя этотъ законъ приложимъ
безусловно и безъ всякихъ ограниченій къ извѣстнымъ рядамъ
абстрактнаго порядка, гдѣ „тожества“, „причины“ и все осталь­
ное, о чемъ мы говорили, являются „въ чистомъ видѣ“ и не
имѣютъ никакихъ другихъ свойствъ, кромѣ тожественности, при­
чинности и т. д., его, однако, нельзя примѣнить съ такой же
увѣренностыо къ конкретнымъ объектамъ, обладающимъ множе-
ствомъ свойствъ и отношеній, нотому что очень трудно провести
прямую линію тожества, причинности и т. д. черезъ рядъ такихъ
объектовъ, не уклонившись въ какомъ-нибудъ „нанравленіи“,
гдѣ не имѣло бы уже мѣста отношеніе, взятое нами за точку
отправленія: объектамъ присуще такое множество „аспектовъ“,
что мы постоянно уклоняемся отъ первоначальнаго иаправлепія
.и оказываемся, сами не зная почему, пе па томъ пути, по кото­
рому мы вышли. Такъ, напрпмѣръ, кошка есть, въ извѣстномъ
смыслѣ, то же самое, что и мышеловка, мышеловка—то же самое,
 V

224_______________ Прибавления.

что и птичья клѣтка, по ли въ какомъ, дѣйствительно цѣнномъ

и доступною» пониманію, смыслѣ кошка не то же самое, что
птичья клѣтка. Командоръ Перри былъ, въ извѣстномъ смыслѣ,
причиной новаго режима въ Японіи, а этотъ новый режимъ—
причиной русской Думы; но мы бы не рѣпіились настаивать на
томъ, что Перри является причиной Думы. Термины слишкомъ
далеко разошлись другъ отъ друга для того, чтобы между
ними было какое-нибудь реальное или практическое отношеніе.
Въ каждомъ рядѣ реальныхъ терминовъ измѣняются не только
сами термины, ихъ спутники и все, что ихъ окружаетъ, но и
мы измѣняемся, и измѣняется ихъ таченге для насъ, такъ что
въ поле нашего зрѣнія входятъ все новые и новые виды то-
жествъ, все новые п новые типы причинной связи, которые
овладѣваютъ нашимъ вниманіемъ. Наши прежнія линіи теряютъ
свое значеніе и мы ихъ оставляемъ. Мы больше не можемъ ни
замѣщать прсжпіе термины, ни „переносить“ отношенія, такъ
какъ опытъ открылъ намъ множество новыхъ измѣреній. Вмѣсто
прямой линіи опытъ движется теперь по зигзагу, и для того,
чтобы удержать его на прямой линіи, нужно произвести насиліе
надъ его самопроизвольпымъ развитіемъ. Правда, я не отрицаю
безусловно, что можно, если поискать какъ слѣдуетъ (хотя я со-
мнѣваюсь въ этомъ), найти въ природѣ такую линію, на кото­
рую можно было бы нанизать безкопечный рядъ строго тоже-
ственныхъ терминовъ или обладающихъ одинаковой причин­
ностью причинъ, если только такое открытіе нужно кому-нибудь.
Въ предѣлахъ этихъ липій наши аксіомы сохранили бы свою
силу, причины производили бы дѣйствія своихъ дѣйствій и Т. Д."
но сами эти линіи, если бы онѣ были найдены, являлись бы
лишь отдѣльными частями обширной природной сѣти. А по
отношенію къ другимъ линіямъ этой сѣти вы не могли бы ут­
верждать, что и тутъ приложимъ принципъ опущенія промежу-
точныхъ звеньевъ; по крайней мѣрѣ, вы не могли бы этого
утверждать: понимая этотъ принципъ такъ, какъ понимаетъ его
всякій умный или здоровый человѣкъ, и не придавая ему того
значепія, при которомъ онъ въ приложеніи къ конкретнымъ
даннымъ превратился бы просто въ глупость. Въ практическом^
мірѣ, въ томъ мірѣ, съ которымъ мы, въ виду его значенія для
насъ, сообразуемся, двѣ вещи, тожествснныя третьей, безусловно
 Действительность и измѣненіе. 225

не тожественны другъ другу; и однѣ вещи постоянно являются

причинами другихъ вещей, не будучи въ то же время отвѣт-
ственными за все то, что производится этими иослѣдними
Профессоръ Бергсонъ, въ силу его вѣры въ гераклитовское
„devenir réel“, долженъ былъ бы, если только я его правильно
понимаю, безусловно отрицать приложимость неквалифициро-
ванныхъ логическихъ акеіомъ къ дѣйствительному міру. Со­
гласно ему, мѣняются не только термины, вслѣдствіе чего, ио
прошествіи нѣкотораго времени, сами элементы вещей пероста-
ютъ быть Іѣмъ, чѣмъ они были раньше, но мѣняются также и
отношенія, которыя, такимъ образомъ, очутившись мелсду но­
выми вещами, замѣнившими прежнія, перестаютъ играть свою
прежнюю роль. Если бы это было въ действительности такъ то
какъ бы тожественное ни замѣнялось постоянно тожественнымъ
въ логическомъ мірѣ чистой тожествепности, въ мірѣ реаль­
ныхъ актовъ каждая линія тожества, намѣченная нами въ на­
чал*, въ концѣ концовъ исчезала бы, такъ что мы не могли бы
продолжать ее. Въ этомъ мірѣ вещи, тожественныя третьей, не
всегда будутъ (вѣрнѣе, въ строгомъ смыслѣ, никогда не будутъ) то-
ліественны другъ другу, потому что въ этомъ мірѣ нѣтг букваль­
ная или идеальная тожества между нумерически различными
вещами. Точно такъ же для этого міра не будетъ истиннымъ по-
ложеніе, что причина причины является безусловной причиной
ея дѣйствій; ибо, если мы, вмѣсто того чтобы довольствоваться
тощимъ схематизмомъ Юма и Канта, нрослѣдимъ линіи реаль­
ной причинности, мы найдемъ, что отдаленный слѣдствія рѣдко
являются цѣлью каузальныхъ намѣреній *), что ни одинъ видъ
причинной активности не продолжается вѣчно и что о прин-
ципѣ опущенія промежуточиыхъ звеньевъ можно говорить только
in abstracto 2).
Въ Monist (томы I, II, III, 1890—1893) напечатано нѣсколько
статей Чарльза С. Пирса. Эти статьи не произвели при своемъ
появленіи достаточная впечатлѣнія, вѣроятно вслѣдствіе своей
оригинальности; но если я не ошибаюсь, онѣ сдѣлаются золотой
розсыпью идей для мыслителей будущаго поколѣнія. Взгляды
*) Ср. Думу и ту цѣль, которую собѣ ставит';. Порри.
2) Ср. Прибавленіѳ II по поводу того, что я здѣсь пояпмаю подъ словами „ре­
альная * причинная активность.
Ііл ю р с ц ш с т я ч , в с е л е н н а я . 16
226 Прибавленія.

Пирса вполнѣ согласуются со взглядами Бергсона, хотя онъ

пришелъ къ нимъ совершенно инымъ путемъ. И тотъ, и другой
полагаютъ, что то, что въ вещахъ представляется новымъ,—въ
дѣйствительности ново. Наблюдателю, стоящему внѣ причинъ,
производяшихъ новизну, эта послѣдняя можетъ показаться про­
стой „случайностью“; для того же, кто стоитъ внутри ея, она
является выраженіемъ „свободной творческой дѣятельности“. Та­
кимъ образомъ, „тюхизмъ“ Пирса фактически оказывается сино-
нимомъ бергсоновскаго „devenir réel“. Обычное возраженіе про­
тивъ допущенія новыхъ признаковъ состоитъ въ томъ, что эти
признаки, возникая ex îiihilo и внезапно врываясь въ міръ, на-
рушаютъ будто бы его раціональную непрерывность. Пирсъ
опровергаетъ это возраженіе, сочетая свой тюхизмъ съ подробно
имъ развитымъ учепіемъ „синехетизма“ или непрерывности, и
эти два ученія сливаются у него въ высшемъ синтезѣ, которому
онъ даетъ названіе „агапастицизма“ (loc. cit. Ill, 188). „Агапа-
стіщизмъ“ совершенно тожествененъ бергсоновской „évolution
c ré a tif“. Новизна въ томъ видѣ, въ какомъ она находится эм­
пирически, въ опытѣ, появляется не скачками и толчками, а про>
сачивается незамѣтпымъ образомъ, такъ какъ смежныя части
опыта всегда переливаются другъ въ друга въ виду того, что
даже самое ничтожное реальное данное является чѣмъ-то одно­
временно появляющимся и исчезающими и даже нумерическое
различіе можетъ осуществиться лишь по пропіествіи конкрет-
наго промежутка времени. Эти промежутки времени отклоняютъ
насъ отъ первоначально намн избраннаго направленія и всѣ
прежнія тожества въ концѣ концовъ исчезаютъ, такъ какъ роко­
вая въ своей непрерывности инфильтрація иного по отпошенію
къ пимъ выбиваетъ вещи изъ ихъ первоначальной колеи. Мы
видимъ въ данномъ случаѣ нѣчто вполнѣ аналогичное нанра-
вленію кривой линіи: кривая никогда не идетъ въ одномъ и
томъ же направленіи и представленіе о ней, какъ о мпогоуголь-
никѣ съ безконечнымъ числомъ сторонъ, искажаетъ ее, предпо­
лагая, что она хоть одипъ моментъ такова. Пирсъ говоритъ о
„безконечно малой“ тенденціи къ измѣненію. Въ самомъ дѣлѣ,
математическое понятіе безконечно малаго заключаетъ въ себѣ
всю парадоксальность, присущую пдеѣ о тожественномъ и въ
то же время превращающемся въ нѣчто другое, о тожествен­
 Д ѣйствитолыю сть и измѣненіе. 227

ности, которая сохраняется лишь постольку, поскольку она со­

храняется въ свомъ исчезновепги, которая не поддается переносу,
какъ не поддаются ему отношенія рядовъ, когда мы пытаемся
приложить ихъ къ действительности, вмѣсто того чтобы прила­
гать ихъ къ однимъ попятіямъ.
Одинъ изъ моихъ друзей высказалъ мысль, которая въ гран-
діозныхъ размѣрахъ иллюстрируетъ невозможность провести одну
и ту же лішію черезъ дѣйствительность; эту мысль я считаю
умѣстнымъ привести здѣсь. Мой другъ полагаетъ, что для того,
чтобы придать исторіи „научный“ характеръ, достаточно точно
определить содержаніе какихъ-нибудь двухъ эпохъ (напрішѣръ,
конца XIII вѣка и начала XIX вѣка), затѣмъ точно опредѣлить
направленіе измѣненія, идущая отъ одной эпохи къ другой, и,
наконецъ, продолжить линію этого направленія въ будущее.
Продолжая такимъ образомъ линію, полагаетъ онъ, мы полу­
чили бы возможность опредѣлить дѣйствительпое состояніе ве­
щей въ любой моментъ будущаго. Мы всѣ чувствуемъ по суще­
ству нереальность такой концепціи „исторіи“; по если на самомъ
дѣлѣ существуетъ такой синехетическій плюрализмъ, въ который
вѣрятъ Пирсъ, Бергсонъ и я, то все, что реально существуетъ,
всякое явленіе развитія, даже наиболѣе простое, окажетъ такое
же сопротивленіе нашей наукѣ, если эта послѣдняя будетъ пре­
тендовать на то, чтобы давать намъ точпыя, а не приблизитель­
ный и статистически обобщенный, изображенія развитія дѣйстви-
тельноети.
Я лишенъ возможности дать въ этой замѣткѣ болѣе подроб­
ный очеркъ идей Пирса, но я серьезно совѣтую всѣмъ, изучаю-
щимъ Бергсона, сравнить эти идеи съ идеями французскаго
философа.
 Примѣчанге къ лекціи YT, стр. 137. Бодѣе подробное огірав-
даніе идеи активности читатель найдетъ въ Прибавленіи И, гдѣ
я пытаюсь говорить в ъ пользу ея признанія въ качествѣ опре-
дѣленной формы непосредственнаго опыта, вопреки ея раціона-
листическимъ критикамъ.
Я добавляю зд ѣ с ь нѣсколько зам ѣ ч ан ій , которы я долж ны
обезоруж ивать возм ож ны хъ кри ти ковъ в о ззр ѣ н ій проф . Б ергсона,
который, чтобы защ и ти ться противъ н еп р ави л ьн ы хъ поним аній
его м н ѣ н ія, д о лж ен ъ бы лъ бы р азв и ть и полнѣе излож ить свое
утверясденіе относительно того, что п о н ят ія им ѣю тъ практи че­
ское, а не теоретическое при м ѣн еиіе. П оняты й однимъ способомъ,
этотъ тези съ к аж ется соверш енно неосновательны м ъ, ибо посред­
ствомъ пон ятій м ы безъ сом нѣ нія у вел и ч и ваем ъ н аш и св ѣ д ѣ н ія
о вещ ахъ , а это п р ед ставл яется теоретическим ъ нріобрѣтеніемъ
независим о отъ того, к а к ія бы п р ак ти ческія пріо б рѣ тен ія н и по-
сл ѣ д овали з а ни м ъ. В ъ самомъ д ѣ л ѣ , по каж ется п ож алуй , что
г. Б ер гсо н ъ опровергаетъ себя своим и собственными словами.
Е сл и его ф илоеоф ія и м ѣ етъ какія-ли бо притязания, то это им енно—
д ать лучш ее познаніе истины , ч ѣ м ъ то, которое д ает с я рациона­
листическою ф илософ іей; однако что такое о на сам а по себѣ,
к а к ъ не система понятійѴ Не р азсу ж д аетъ л и ея авторъ исклю ­
чительно съ помощью пон ятій в ъ этой своей попы ткѣ показать,
что они не м огутъ дать никакого позн анія?
Н а это частное во зр аж ен іе во всяко м ъ с л у ч а ѣ легко отвѣтить.
П ол ьзуясь своим и собственными пон ятіям и съ тѣ м ъ , чтобы л и ­
ш и ть д о в ѣ р ія теоретичеекія и р и тя за п ія по н ятій вообще, Б ергсонъ
н е вп ад аетъ в ъ противорѣчіе, но, напротивъ, ж ивописно иллю стри-
руетъ свой собственный в зг л я д ъ относительно ихъ практической
роли, такъ как ъ они служ атъ в ъ его р у к а х ъ только д л я н аш ей
„оріентировкп“, д л я того, чтобы показать нам ъ, в ъ какую сто-
 Примѣчаніе къ лекціи VT. 229

рону намъ слѣдуетъ на практикѣ обратиться, если мы желаемъ

пріобрѣсти то болѣе полное познаніе дѣйствительпости, кото­
рое де не могутъ дать они. Онъ направляетъ наши ожттданія
прочь отъ пихъ, в ъ сторону презрѣннаго чувственнаго потока.
То, чего онъ достигаешь съ ихъ помощью, есть татшъ образомъ
только новая практическая точка зрѣнгя. Онъ только возста-
новляетъ, вопреки запрещ еніямъ интеллектуалистической филосо-
фіи, наши естественно сердечныя отношенія съ чувствеппымъ опы­
томъ и здравымъ смысл омъ. Эта помощь является, безъ сомнѣнія,
исключительно практическою; но за нее мы молсемъ быть почти
безгранично благодарны. Снова положиться на наш и чувства со
спокойною философскою совѣстью! Кто когда-нибудь представлялъ
намъ столь цѣнную вольность до того?
Если сдѣлать пѣкоторыя различенія и дополненія, то, пови­
димому, нетрудно оспаривать другіе пункты обвинительнаго
акта. П опятія являю тся реальностями новаго порядка, съ специ­
фическими отношеніями между ними. Когда мь? сравниваемъ
наш и различны я нонятія, то эти отношенія воспринимаются въ
той же мѣрѣ непосредственно, въ какой воспринимается раз-
стояніе между двум я чувственными объектами, когда мы смотримъ
н а нихъ. Итакъ, образованіе понятія есть опсрація, которая даетъ
намъ матеріалъ для новыхъ актовъ воспріятія; и если резуль­
таты этихъ послѣднихъ изложены письменно, то мы получаемъ
тѣ воплощснія „умственной истины“ (по выраженію Локка), ко­
торыя извѣстны подъ именами математики, логики и апріорной
метафизики. Познать всю эту истину есть, правда, теоретическое
пріобрѣтеніе, но лиш ь скудное; ибо отношепія между объектами,
принадлежащими къ классу понятій, какъ таковыми, бываютъ
исключительно статическими отношеніями голаго сравненія,
какъ различіе или сходство, согласіе или противорѣчіе, включе-
ніе или исключеніе. Ничего не случается въ царствѣ понятій; JL
здѣсь — только „вѣчны я“ соотношенія. Поэтому, теоретическая
выгода не простирается даже до того, чтобы коснуться внѣш ней
каймы реальнаго міра,—міра причинныхъ и динамическихъ отно-
ш еній, дѣятельности исторіи. Бергсонъ правъ, когда опъ отвле-
каетъ насъ отъ понятій и обращаетъ к ъ воспріятію для того,
чтобы намъ удалось пріобрѣсти познаніе всей этой движ ущ ейся
жизни.
 230 П р и б а в л е н і я.

Сочетая понятія съ воспріятіями, мы можемъ чертить карты

распредѣлвніл другихъ воспріятіи д л я отдаленного пространства
и времени. Конечно, нознаніе этого распредѣлеиія есть нѣкото-
рое теоретическое нріобрѣтсніе, по это пріобрѣтеніе крайне огра­
ничено, оно не можетъ быть осуществлено безъ воспріятій, и
даж е тогда оно доставляетъ только статическія отношенія. Изъ
картъ мы узнаемъ только расположепія, a расположеніе вещи
есть лиш ь самый маловажный видъ истины относительно ея;
но, всдѣдствіе своей необходимости д ля составленія наш ихъ
плановъ дѣйствія, построеніе картъ съ помощью понятій имѣетъ
огромную практическую валшость, на которой столь справедливо
настаиваетъ Бергсонъ.
ІІо надо сказать, что понятія не только даютъ намъ вѣчны я
*' истины и зъ рода сравненій и карты расположенія вещей; они
вносятъ въ жизнь новыя цѣпности. В ъ ихъ планирующей функ-
діи они стоятъ по отношенію къ воспріятію вообще въ томъ же
отпошеніи, В'і> какомъ зрѣніе и слухъ стоятъ къ осязанію (Спен-
серъ называетъ эти высш ія чувства только органами опережаю-
щаго осязанія). Но наш и глаза и уш и также раскрываютъ памъ
міры, обладающіе самостоятельнымъ великолѣиіемъ: отсюда вы­
текаетъ музыка и декоративное искусство, и результатомъ
является невѣроятное усиленіе жизненной цѣнностн. Точно такъ
ж е и міръ понятій производить новые разряды цѣнности и оправ-
данія наш ей жизни. Его карты не только оказываютъ намъ
практическія услуги; уже одно умственное обладаніе подобными
обширными картинами есть само по себѣ вдохновляющее благо.
Возникаютъ новые интересы и стимулы, пробуждаются чувства
могущества, возвышенности и удивленія.
Абстрактность per se имѣетъ повидимому соприкосновеніе съ
идеальностью. „Вѣрность для вѣрности“ Ройса представляетъ •
сооою превосходный примѣръ. Такія „причины“, какъ отрицаніе
рабства, демократичность, свобода, будучи осуществлены, распа­
даются н а свои низменпыя частности. Н астоящ ая „наличная цѣн-
ность ‘ идеи, повидимому, присущ а ей только въ абстрактномъ
состояніи. Истина вообще, какъ утверждаетъ Ройсъ въ своей
Philosophy o f Loyalty, представляется вещью, совсѣмъ отличною
отъ истинныхъ частностей, въ которыя выгодпѣе всего вѣрить.
Она превосходить въ смыслѣ цѣнности всѣ эти „удобства“ и
 Прнмѣчаніе къ лекціи VT. 231

есть нѣчто предназначенное для жизни, независимо отъ ея удоб­

ства или неудобства. Истина съ большой буквы есть „многозна­
чительный результатъ“; истины, касающіяся подробностей, суть
„жалкія крохи“, это просто—„мслкіе успѣхи“ (op. cit., лекція VIT,
въ частности § V).
Теперь спраш ивается: слѣдуетъ ли разематривать такое вне­
с е т е новой цѣнности въ бытіе, какъ теоретическое пріобрѣте-
ніе? Это—трудный вопросъ, ибо хотя цѣнность въ одномъ смыслѣ
есть объективно воспринимаемое качество, ио сущность этого
качества есть его отношеніе къ волѣ, и въ его наличности за­
ключается динамическій стпмулъ, который дѣлаетъ наіпе дѣй-
ствіе тѣмъ п ли инымъ. Поэтому казалось бы, что понятія (по­
скольку дѣло идетъ о ихъ функціи, заключающейся въ создапіп
цѣнностей) стоятъ въ связи болѣе съ наш ей дѣятельной жизнью,
чѣ м ъ съ теоретической; итакъ, здѣсь формулировка Бергсона
опять представляется безспорпой. Люди, которые имѣютъ извѣст-
ны я понятія, бываютъ различно одушевлены, различно прохо­
д ить свое жизненное поприще. Отсюда не вытекаетъ съ необхо­
димостью, что они болѣе интимно понимаютъ различны я жизнен-
п ы я поприща.
Но можно еще сказать, что мы комбинируемъ старыя поня­
л и съ новыми, постигая этимъ путемъ такія реальности, какъ
эѳиръ, Богъ, душ и и т. д., относительно которыхъ наш а чувствен­
н ая ж изнь сама по себѣ оставляла бы насъ въ полной пепзвѣст-
ности. Это бсзспорно— увеличеніе нашего знанія; это вполпѣ молшо
назвать теоретическимъ пріобрѣтеніемъ. Однако и здѣсь крити-"
ч ескія зам ѣчанія Бергсона справедливы. Образование попятій,—
какъ бы много оно пи сообщало памъ относительно подобныхъ
невидимыхъ объектовъ,—не проливаетъ ни одного луча свѣта
н а ихъ внутреннюю сторону. Дѣйствительпо, чѣм ъ иолнѣе ста­
новятся наш и опредЪленія эѳирныхъ волнъ, атомовъ, Б ога или
душ ъ, тѣмъ менѣе (а не болѣе) постижимыми представляются
они намъ. Сообразно съ этимъ люди, свѣдуіціе въ этихъ ве­
щ ахъ, начинаютъ все болѣе и болѣе приписывать только инстру­
ментальное значепіе наш имъ понятіямъ о нихъ. Можетъ быть,
эѳиръ и молекулы подобны координатамъ и средиимъ числамъ;
это только какъ бы костыли, съ помощью которыхъ намъ на
практикѣ. удается пробираться среди нашего чувственнаго опыта.
232 Прибавления.

Изъ этихъ соображений мы видимъ, какъ легко можетъ вы­

расти въ цѣлое словоиреніе вопросъ о томъ, имѣетъ ли функція
понятій теоретическій или практическій характеръ. Съ этой точки
зрѣнія, быть можетъ, лучше отказаться о'Ä обостренія альтерна­
тивы. Единственное, что является достовѣрнымъ среди всего
этого, это—безусловная справедливость утвержденія Бергсона,
что жизнь, характеризуемая явленіями дѣятельпости и перемѣны,
цѣликомъ остается внутренно непроницаемою для изслѣдованія
съ помощью попятій и что она открывается только симпатиче­
скому постиженію на почвѣ непосредственнаго чувства. Всѣ „что
именно“ и „вотъ это“—реальности, и въ смыслѣ отношеній и
въ смыслѣ составныхъ частей являются въ концѣ концовъ со-
держапіемъ непосредственнаго конісрстнаго воспріятія. Даже
болѣе далекіе, не воспринимаемые уклады (временные, простран­
ственные и логическіе) этого содержанія также являются чѣмъ-
то такимъ, что намъ необходимо познать--не только ради удо-
вольствія, заключающагося въ познаніи, но и ради практической
пользы. Мы можемъ назвать эту потребность уклада либо теоре­
тическою, либо практическою потребностью, смотря по тому, на
чемъ мы поставимъ особенное удареніе; но Бергсонъ вполнѣ
правъ, когда онъ познаніе съ помощью понятій ограничиваетъ
укладомъ и когда онъ утверждаетъ, что укладъ есть только
внѣшній край и шелуха всей совокупности того, что мы должны
позпать.
 УКАЗАТЕЛЬ.

Абсолютизмъ (Absolutism), 19, 21, 22, 29, употребдоніе двойного отрицанія (nse of
40 сл., 44, 68 , 171. doable negation), 57; его порочный ин­
См. Монизмъ. теллектуализмъ, 59; Голдэнъ о немъ, 77;
Абсолютъ (Absolute the), 2ß, 60—61,64 сл., Макъ-Таггартъ о немъ, 78; Ройсъ о
97, 104 сл., 112, 149, 161 сл., 171; нѳ то немъ, 80.
же, что Богъ, 62, 75; его раціональность, Годжсонъ (Hodgson, S. H.), 165.
64 сл.; его ирраціснальность, 66 — 73; Голдэт (Haldane, R. В.), 77.
трудность его поншяанія (difficulty of con­ Гринъ (Green, Т. H.), 3, 13, 76, 152.
ceiving it), 107. „Грѣхопаденіе“ (Fall), 66, 171.
Аяалогія (Analogy), 4, 84 ел.
Ангелы, 91. Движете (Motion), 128, 131, 139; Зеионі.
Антнноміи (Antinomies), 126, 132. о двнженіи, 125.
Аристидъ, 167. Джексь (Jacks, L. P.), 19.
Ахиллъ и черепаха, 125, 140. Дж она (Jones, H.), 28.
Діалоктическій методъ (Dialectic method), 49.
Безконечность (Infinity), 124. Духъ, вѣчный, (Mind, the eternal), 76.
Сезсиертіе (Immortality), точка зрѣнія Фех­ См. Абсолютъ.
нера, 95. Душа (Soul), 109, 115.
Бергсонъ (Bergson, И.), лекція VI, passim. Душа земли (Eart-sonl), 85 сл.
Его характеристика, 123 сл., 146. Душа растеніи (Plant-soul), 92 сл.
Богъ, 14 сл., 62, 70, 106, 132, 162. Дѣйствитсльность (Reality), 144 сл., 155 сл.
Бревно, 178.
Брадли (Bradley, F. H.), 25, 40, 44, 117, Единицы дѣйствительности (Units of rea­
122, 164. lity), 168.
Бэ.т. (Bailey, S.), 2. Elan vital, 144.

Вліяніе (Inflaence), 30, 142. Жизнь (Life), 174.

Воззрѣніе ("Vision), въ философіи, 11.
Воля къ вѣрѣ (Will to believe), 181. Земля (Earth), въ философіи Фехнера, 87;—
Время (Time), 127. ангелъ, 91.
Вселенная, цѣлостная (Blocli-nniverse), 171, Зеюнъ , 124.
. 181. Зло (Evil), 171.
Вупдтъ, 101 .
Идеализмъ (Idealism), 20.
Гегмъ, лекція Ш, passim, 5, 47, 114, 116, См. Абсолютизмъ.
121, 164; его воззрѣніе, 49, 55 сл., 58; Измѣноніе (Change)., 126, 139.
 234 Указатель.

Ипдеторминизмъ (Indeterminism), 43. Множество въ едппствѣ (Manyness in one­

Иной (Other), 53, 172; „по отпошопію къ ness), 178.
самому себѣ“ („its own other“), 60 сл., См. Соедппспіс.
155. Мозгъ (Brain), 89.
Иптеллектуализмъ, порочный (Vicions intel- Монизмъ (Monism), 20, 65, 70, 111, 173.
lectnalism), 33, 120. 178 сл.
Интеллектуалистическая логика (lntellecta- — Фехнера, 85.
alist logic), 119, 142, 144. См. Абсолютизмъ.
Интеллекту алистячоскін методъ (Intellectu­ Мопоманіаки (Monomaniacs), 44.
al ist method), 161.
Интеллектъ (Intellect), его функція прак­ Наука (Science), 81.
тическая (its fonction is practical), „Незавпсимыя“ существа („Independent“
136 сл. beings), 30, 31.
Интимность (Intimacy), 17. Непрерывность (Continuity), 141 с.ч., 180.
Ирраціональность (Irrationality), 45; абсо­ Ныотолъ,. 143.
люта, 66—73. „ІІѢкоторый“ („Some“), 44.
Нѣмецкая привычка философствовать (Ger­
Iоааммь (Joachim), 68, 79. man manner of philosophizing), 9.

K o m i, 10, 110, 131 сл. Оксфордъ, 3, 173, 183.

Жатонъ, 167. Опытъ (неиосредствеппый опытъ, нережн-
»Qna«, 22, 25, 147, 149. ваніе — Experience), 172; религіозный
„Qnatenus“, 26, 147. опытъ, 169.
Конечный Богъ (Finitness of God), 62, 70, Отпошснія (Relations), 39,153 сл.;—„внѣ-
163. шпія“ (external), 44; устаповленіе отно-
Конечный опытъ (Finite experience), 21,26, игеній (Relating), 3.
100 , 105--106. Отрицаніе (Negation), 52 сл.; двойное (do­
Конкретная действительность (Concreto re­ uble) отрицаніѳ, 67.
ality), 155, 157. Отчужденность (Forcignness), 17.
Конь, 146. Ощущепія (Sensations), 153.
Крайности (Extremes), 38, 41.
Еэрдъ (Caird, E .), 53, 76. Пантеизмъ (Pautheism), 13, 16.
Наулъсеиъ, 10 , 12 .
Лейбницъ, 66. Плюрализмъ (Pluralism), 24, 42. 44, 171,
Личность, раздѣлоніе en (Personality, divi­ 176 сл.
ded), 165. Нолитеизмъ (Polytheism), 171.
Логика, Б1, 117; иптеллектуадистическая Попятія (Concepts), 120, 129 сл.
логика, 119, 133. Практически! разумъ (Practical reason), 182.
Лотце, 30, 67. Прерывность измѣненія (Discreteness of
„Лѣстппца вѣры“ („Faith-ladder“), 181. chaugo), 127.
Лютеръ, 168. Природа (Nature), 11, 157.
Причиненіе (Causation), 142.
Пайерсъ (Myers, F. W. IL), 174. См. Вліявіе.
Макъ-Таггартъ (MeTuggart), 28, 41 сл., Противорѣчіе (Contradiction), у Гегеля, 49 сл.
67, 78 сл., 100. Психическая химія (Mental chemistry), 101.
„Между" („Bohveen“), 39. Психичсскій синтезъ (Psychic synthesis),101.
Методъ пояятій (Conceptual method), 134 См. Соедипеніе.
сл., 139. Психическое изысканіе (Psychical re­
М т л ь (Mill, J. S.), 133, 143. search), 174.
 Указ а тель. 235

Различіе (Difference), 142 сл. Тощій (Thin), 75.

Разумъ (Reason), 157, 172.
Радіонализмъ, опредѣлѳпіе его (Rationa­
lism defined), 4, 54; его тощій впдъ (its
thinness), 80, 129.
Раціопальность (Rationality), 45, 62 сл.,
176 сл.
Рѳлнгіозпыя перѳживапія (Religions experi­
ences), 168 сл.
Р ит чи (Ritchie), 40.
Ройсъ (Royce), 33 сл., 64, 96,100 сл.,109,
114, 117, 146, 164.
Тощій видъ современнаго трансцендента­
лизма (Thinness of the current trans­
cendentalism), 80, 97 сл.
Тучный (Thick), 75.
„Тучность“ фплософіи Фехнора („Thickness“
of Fechner’s philosophy), 80.
Тт лоръ (Taylor, A. E.), 42, 77, 117.
Уничижительные эпитеты (Diminutive epi-
thots), 6 .
Уэллсъ (Wells), 43.

Сахаръ, 122, 127. Ф ерръеръ (Perrier, Jas.), 7.

Свидѣтели опыта, подразумеваемые (wit­ Фехнеръ, лекція IV, passim; его жизнь,
nesses as implied'in experience), 110 . 81—83; онъ разсуждаетъ путемъ аналогіи
Сиптозъ психическій. (ho roasons by analogy), 84; его геній, 86 ;
См. Соединепіе. сравнѳніѳ съ Ройсомъ, 96,114; не вполнѣ
Сліяніе (Confluence, Conflux), 141, 180. монистъ (not a genuine monist), 102 ; его
Смерть (Doath), 167. Богъ; и религіозный опытъ, 170.
Соедипоніѳ дутевныхъ состояній (Compoun­ Философіи, ихъ типы (Philosophies, their
ding of mental states), 95 сл., 102 сл., types), 13, 17.
148, 154, 156, 161, 164. Философія дикарей (Savage philosophy), 11.
Сознаніе, сверхчсдовѣческое (Consciousness, Философы, пхъ методъ (Philosophers, their
superhuman), 87,171 сл.; его сложная при­ method), 4; нхъ общее желапіо (their com­
рода (its compound nature), 94, 96, 102 mon dcsiro), 6 ; они должны разсулсдать
сл., 158. (they must reason), 7.
Сократъ, 156. Фокгонъ, 167.
Сощализмъ, 43. „Форма всего цѣлаго“ („All-form“), 19.179.
(Ътноза , 25. „Форма каждаго единичнаго“ (Each-form“),
Спиритуалистическая философія (Spiritua­ 19, 179.
listic philosophy), 13.
Степени (Degrees), 41. Нестертонъ (Chesterton), 111, 167.
Сфинксъ, 12.
Эмпиризмъ (Empirism), 146, 152; и рели-
Твореніе (Creation), 16, 67. rin, 173; опрѳдѣленіе, 4.
Теизмъ (Thoism), 13. Эндосмосъ (Endosmosis), 141.
Теорія духовныхъ частицъ (Mind-dust the­ Эпитеты.
ory), 103. См. Уничижительные.
Тожественное (Same), 148, 154.
Тожество (Identity), 52. Юмъ, 10, 147.