Арбитражная практика для юристов № 10, октябрь 2017

04.09.
2018 Арбитражная практика для юристов № 10, октябрь 2017
Арбитражная практика для юристов

| 10 Октябрь 2017
От редакции
-О регистрации недвижимости: злободневные вопросы
Новости
-Обзор арбитражных споров
-Прецедент месяца
-Дело о штрафе за парковку: оцененные убытки или карательная мера
Интервью
-«Нет такого права — права на то, чтобы все было хорошо»
Главная тема
-Сторона по делу заявила о судебных расходах на представителя. Что именно
получится взыскать
-Сторона одержала победу в судебном споре. Аргументы, которые помогут возместить
расходы на представителя
Судопроизводство
-Стороны договорились судиться за рубежом. Когда можно проигнорировать этот факт
и обратиться в российский суд
Хозяйственные споры
-Зачет неустойки против основного долга. Как убедить суд в его правомерности
-Заявить точный размер убытков невозможно. Чем руководствуются суды при их
подсчете
-Возмещение потерь. Семь примеров того, как суды толкуют новую норму
-Заказчик отказывается от договора подряда. В каких случаях суд увидит в этом
злоупотребление правом
-Стороны оформили товарные накладные электронной подписью. Как взыскать долг в
спорной ситуации
Корпоративные споры
-Наследники умершего участника претендуют на долю в обществе. Как определить
подсудность требований
Банкротство
-Должник совершил сделку во вред кредиторам: особенности внеконкурсного
оспаривания
-Дружественные должнику кредиторы затягивают сроки банкротных процедур. Три
метода борьбы
-Стороны заключили неэквивалентную сделку. Можно ли сохранить ее при банкротстве
должника
Административные споры
https://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=26590 1/107
04.09.2018 Арбитражная практика для юристов № 10, октябрь 2017
-Спор с участием ФАС. Когда стоит инициировать взаимосвязанные процессы
Последняя полоса
-Селфи сделала обезьянка: кому принадлежат права на снимок
Подборка от редакции
-Почитайте полезные статьи для юристов
ОТ РЕДАКЦИИ
О регистрации недвижимости: злободневные

вопросы
А ндрей Владимирович Егоров
к . ю. н., главный ре дак тор журнала «Арбитражная прак тик а для юристов»
На форуме ЮСС в Кремле (10 октября) одна из тем касается регистрационной системы
прав на недвижимость. Мы знаем, что недавно наша система подверглась значительным
реформам. Они, похоже, пока буксуют. Но почему?
Моя гипотеза состоит в том, что без понимания базовых теоретических вопросов,
например, того, что такое распорядительная сделка, выстроить эффективную систему
регистрации практически невозможно. Если вы не знаете, о чем я, погуглите ради
интереса. А лучше поищите среди публикаций в нашем журнале с глубиной в 3–4 года.
У авторов реформы я этого понимания не видел.
Вот в Германии регистратор получает от нотариуса удостоверенный последним договор,

который содержит два волеизъявления: одно — на передачу права, другое —
на принятие данного права.
Эти волеизъявления — части распорядительной сделки. И работа регистратора

довольно простая — просмотреть, не пропустил ли чего нотариус, не появились ли
за это время какие-то запреты на отчуждение объекта, и есть ли этот объект в таком
виде, как заявлено в сделке.
Что в России? Мы не знаем отдельной распорядительной сделки переноса права.

И у нас функции этой сделки начинают выполнять заявления о государственной
регистрации права.
Дальше вопрос: а смотрит ли на договор купли-продажи германский регистратор?

Ответ — нет. Зачем? Имеет значение только сделка передачи права. Если прежний
собственник ее совершил в здравом уме и твердой памяти, право ушло.
Смотрит на этот договор наш регистратор? Да! Внимательнейшим образом. И чуть что,
отказывает в регистрации. Например, если ему покажется, что сделка оспорима. Или
принцип свободы договора он понимает чуточку иначе, чем стороны. И все. Откажет.
Мы писали про это в заключении Совета по кодификации на данный законопроект. Нас

не стали слушать. И таких примеров, увы, много. Каков вывод? Погружайтесь в теорию
права, дорогие практики. Без нее не справитесь. На Форуме значение теории вам
должен продемонстрировать Роман Бевзенко — не просто известный практик,
но и теоретик, профессор РШЧП, мой ближайший соратник и последователь.
НОВОСТИ
Обзор арбитражных споров

Взыскать неустойку за просрочку работ можно до даты утверждения
сторонами нового срока
Залог участка распространяется и на незарегистрированную
недвижимость на нем
Кредитор вправе требовать долг с поручителя в течение года с даты
заявления о включении требований в реестр должника
Использование цветовой гаммы конкурента нарушает права на товарный
знак даже в отсутствие всех его элементов
Стоимость проведенной до начала дела экспертизы можно взыскать
в качестве убытков в отдельном процессе
Материальная норма иностранного права может применяться в РФ, даже
если она из процессуального акта
04.09.2018 Арбитражная практика
если она из процессуального акта для юристов № 10, октябрь 2017
ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ
Взыскать неустойку за просрочку работ можно до даты
утверждения сторонами нового срока
Подрядчик нарушил сроки выполнения работ по государственному контракту. Контракт
предусматривал взыскание неустойки за просрочку работ в размере 1/300 ставки
рефинансирования Банка России за каждый день просрочки. После направления
заказчиком претензии подрядчик уплатил неустойку за соответствующий период.
Еще через несколько месяцев стороны заключили дополнительное соглашение

к госконтракту, которым продлили срок выполнения работ. При этом условия контракта
о применении неустойки в случае просрочки исполнения обязательства стороны
не меняли.
Заказчик решил взыскать неустойку также за период до момента, когда стороны

согласовали новый срок выполнения работ, и обратился с данным требованием в суд.
Суды трех инстанций отказали заказчику. Суды исходили из того, что дополнительным
соглашением стороны установили иной срок исполнения обязательства, который еще
не наступил на момент рассмотрения данного спора. Соответственно начисление
неустойки необоснованно. Доводы о том, что подрядчик уже оплатил часть неустойки,
суды не убедили.
Верховный суд пришел к противоположным выводам исходя из следующего. В случае

изменения договора обязательства считаются измененными с момента заключения
соответствующего соглашения сторон, если иное не вытекает из соглашения или
характера изменения договора (ч. 3 ст. 453 ГК РФ).
Стороны изменили срок исполнения обязательства уже после наступления

первоначально установленного срока окончания работ. Соответственно у подрядчика
с этого момента до даты заключения дополнительного соглашения, установившего
другой срок выполнения работ, имеется просрочка исполнения обязательства.
Иное, то есть освобождение подрядчика от уплаты неустойки за период с даты

наступления первоначального срока до заключения дополнительного соглашения при
отсутствии в нем такого условия, не следует.
Таким образом, выводы судов о неприменении к подрядчику меры ответственности

в виде неустойки в связи с заключением сторонами дополнительного соглашения,
не соответствуют положениям ч. 3 ст. 453 ГК РФ.
Доводы ответчика со ссылкой на заключение дополнительного соглашения на условиях

о неприменении к нему неустойки суд не признал обоснованными, поскольку это
не следует из его содержания, а условия договора определяются по усмотрению
сторон (ч. 4 ст. 421 ГК РФ). Иного толкования по правилам ст. 431 ГК РФ ввиду ясности
согласованных сторонами условий дополнительного соглашения не требуется. Исходя
из этого, Верховный суд направил дело на новое рассмотрение.
Источник: определение ВС РФ от 31.08.2017 по делу № А40-14774/2016
БАНКРОТСТВО
Залог участка распространяется
и на незарегистрированную недвижимость на нем
В обеспечение исполнения обязательств по кредитным соглашениям банк и общество
заключили договоры ипотеки, по условиям одного из которых в пользу банка заложено
право аренды земельного участка.
Поскольку должник не исполнил свои кредитные обязательства, банк обратился в суд
с заявлением о признании общества банкротом. Суд удовлетворил заявление, ввел
в отношении должника процедуру наблюдения и включил требования банка в третью
очередь реестра требований кредиторов как обеспеченные залогом имущества
должника.
На заложенном участке располагалось несколько объектов недвижимости, в том числе

здание недостроенной гостиницы.
Далее банк, ссылаясь на возникновение залога в отношении гостиницы как в силу

договоров об ипотеке, так и в силу закона (п. 1 ст. 64 Федерального закона
от 16.07.1998 № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)»), просил обременить
ее в свою пользу и внести соответствующие изменения в реестр требований
кредиторов.
Суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили его требования и включили

в реестр требования в отношении гостиницы. Они исходили из того, что недостроенный
объект располагался на участке, который находится в залоге у банка. Должник
возводил гостиницу для комплексного использования принадлежащего ему на праве
собственности нежилого здания, которое является принадлежностью главной вещи.
При этом договоры последующей ипотеки не содержат условий об ином порядке
распространения ипотеки на вновь возведенные здания на земельном участке,
являющемся предметом залога.
Однако с решением судов не согласился другой кредитор должника. Он указал, что

строительство гостиницы не завершено, а право собственности на нее
не зарегистрировано.
Суд округа прислушался к доводам кредитора, подчеркнув, что право собственности

на недвижимый объект возникает с момента ее госрегистрации (ст. 131 ГК РФ). Только
с этого момента имущество становится объектом гражданских прав и поступает
в конкурсную массу. Между тем недостроенный объект не только не введен
в эксплуатацию, но даже не зарегистрирован как объект незавершенного
строительства. Соответственно, она не может быть предметом залога. В итоге суд
округа отменил решения нижестоящих судов в соответствующей части.
Верховный суд не согласился с кассацией. Суд учел, что гостиница была возведена
уже после оформления ипотеки в отношении участка, хотя формально и не была
зарегистрирована как объект недвижимости. С этом случае, во избежание негативных
последствий пропуска срока на предъявление кредиторами требований и реализации
статуса залогового кредитора, суд счел возможным признать требования кредитора
обеспеченными залогом на незарегистрированный объект, применив по аналогии нормы
ч. 5 ст. 13 Федерального закона от 30.12.2004 № 214-ФЗ «Об участии в долевом
строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении
изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации», регулирующие
схожие правоотношения. Согласно указанному пункту застройщик обязан
зарегистрировать право собственности на объект незавершенного строительства при
возникновении оснований для обращения взыскания на предмет залога. При уклонении
застройщика от государственной регистрации права собственности на объект
незавершенного строительства государственная регистрация права собственности
на такой объект осуществляется на основании решения суда, принятого по иску
участника долевого строительства об обращении взыскания на предмет залога.
По мнению Верховного суда, данный подход согласуется с целью конкурсного
производства, направленной на удовлетворение требований кредиторов за счет
имущества должника.
Таким образом, заявление банка о признании за ним статуса залогового кредитора

в отношении гостиницы, не зарегистрированной в установленном порядке, по сути,
является заявлением об обращении взыскания на предмет залога и подлежало
разрешению судом. В связи с этим суд отменил постановление кассации и оставил
в силе судебные акты первой и апелляционной инстанций.
Кредитор вправе требовать долг с поручителя в течение

года с даты заявления о включении требований в реестр
должника
Банк выдал обществу-займодавцу крупный кредит. Поручителем по договору выступила
директор общества. Стороны не указали конкретный срок поручительства, закрепив,
что оно прекращается после погашения всех обязательств должника.
В дальнейшем общество обанкротилось и поэтому не смогло вернуть кредит. Суд

включил требования банка в реестр требований кредиторов должника.
После открытия конкурсного производства банк решил взыскать долг с поручителя

в судебном порядке.
Поручитель не согласился с предъявленным требованием, указав, что поручительство

к этому моменту уже прекратилось. Поскольку конкретный срок поручительства
стороны не согласовали, то его обязательство заканчивается, если кредитор в течение
года со дня наступления срока исполнения обязательства не предъявит иск
к поручителю (п. 6 ст. 367 ГК РФ). По мнению поручителя, годичный срок необходимо
отсчитывать с даты введения судом процедуры наблюдения в отношении должника.
Соответственно к моменту предъявления требований банка он уже истек.
Суды первой и апелляционной инстанций встали на сторону банка. Они сочли, что
по закону спорный срок нужно отсчитывать с момента открытия в отношении должника
конкурсного производства (ч. 1 ст. 126 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ
«О несостоятельности (банкротстве)»). Поскольку с этого момента еще не прошло
12 месяцев, банк предъявил свои требования в надлежащий срок.
Верховный суд не согласился с нижестоящими судами. По мнению суда, задолженность

должника по основному обязательству (выплате ежемесячных платежей) возникла еще
до момента введения в отношении него процедуры наблюдения. Поскольку
поручительство является способом обеспечения исполнения обязательств заемщика
перед кредитором, то ответственность поручителя перед кредитором возникает
в момент неисполнения заемщиком своих обязательств, а если обязательство
по уплате долга исполняется по частям — в момент неуплаты соответствующей части.
Если договор займа предусматривает возвращение займа по частям (в рассрочку),

то при нарушении заемщиком срока, установленного для возврата очередной части
займа, займодавец вправе потребовать досрочного возврата всей оставшейся суммы
займа вместе с причитающимися процентами (п. 2 ст. 811 ГК РФ).
Исходя из смысла данных норм, предъявление кредитором требования о досрочном

возврате кредита влечет за собой изменение условия кредитного договора о сроке
исполнения обязательства.
Банк подал заявление в суд о включении суммы долга по кредитному договору в реестр
требований кредиторов после введения в отношении должника процедуры наблюдения.
Следовательно, с даты этого заявления должен исчисляться срок для предъявления
требований к поручителю о погашении образовавшейся задолженности. Вывод суда
об обратном противоречит ГК РФ. С учетом этого Верховный суд направил дело
на новое рассмотрение.
Источник: определение ВС РФ от 08.08.2017 по делу № 74-КГ17-12
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ СПОРЫ
Использование цветовой гаммы конкурента нарушает
права на товарный знак даже в отсутствие всех его
элементов
Российская компания использовала для оформления своих АЗС цветовую гамму
конкурента — международной нефтегазовой компании. Узнав об этом, правообладатель
обратился в суд с требованием прекратить использование обозначений, сходных
со своими цветовыми товарными знаками. Компания также потребовала установить
срок на добровольное исполнение такого решения — 10 дней, а за каждый день
просрочки взыскивать с ответчика по 100 тыс. руб.
Ответчик, в свою очередь, утверждал, что его АЗС расположены на территории,

на которой нет АЗС истца. Кроме того, часть АЗС истца использует другое цветовое
оформление и имеют дополнительный графический элемент. Соответственно его
обозначения не вводят потребителя в заблуждение относительно принадлежности АЗС.
Тем не менее суд встал на сторону истца. Суд учел, что обозначение считается
сходным до степени смешения с другим обозначением, если оно ассоциируется с ним
в целом, несмотря на отдельные отличия (постановление ВС РФ от 17.03.2016 по делу
№ А14-15806/2014).
При этом вопрос о сходстве до степени смешения двух обозначений суд разрешил
с позиции рядового потребителя, без назначения соответствующей экспертизы.
Он счел доказанным, что при оформлении АЗС ответчика тот использовал фирменную
символику истца в виде сочетания определенных цветов.
Согласно позиции Суда по интеллектуальным правам размещение на упаковке товара

обозначения, тождественного товарному знаку правообладателя или сходного с ним
до степени смешения, наряду с товарным знаком нарушителя, является нарушением
исключительного права этого правообладателя на товарный знак (постановление
от 31.01.2017 по делу № А41-50224/2014). Соответственно, совместное использование
товарных знаков истца с наименованием ответчика не имеет правового значения.
Суд согласился с доводами истца о том, что для признания нарушения прав
на товарный знак достаточно уже самой вероятности смешения двух конкурирующих
обозначений (постановление Президиума ВАС РФ от 28.07.2011 по делу № А45-
6990/2010).
Отсутствие АЗС истца на значительном расстоянии от АЗС ответчика и оформление

ряда АЗС истца в ином цветовом сочетании правового значения также не имеют,
поскольку данные обстоятельства предметом спора не являются.
В рассматриваемом случае оформление АЗС ответчика хотя и не полностью

тождественно товарному знаку истца, однако в силу использования тех же самых
цветов создает вероятность смешения, поскольку производит одинаковое общее
впечатление. Исходя из этого, суд удовлетворил требования истца о прекращении
использования его товарного знака.
При этом суд назначил срок для устранения нарушений в течение 45 календарных дней
со дня вступления решения суда в законную силу.
Учитывая незначительную чистую прибыль ответчика, суд снизил размер неустойки

за нарушение решения суда до 10 тыс. руб. в день, поскольку ее взыскание
в заявленном истцом размере может привести к неплатежеспособности ответчика.
Источник: решение АС Забайкальского края от 18.08.2017 по делу № А78-6764/2017
СУДОПРОИЗВОДСТВО
Стоимость проведенной до начала дела экспертизы
можно взыскать в качестве убытков в отдельном
процессе
Исполнитель предъявил иск к заказчику о взыскании задолженности по договору
оказания услуг. Однако суды отказали в удовлетворении заявленных требований,
ссылаясь на ненадлежащее исполнение договорных обязательств самим исполнителем.
Заказчик представил суду заключение технической экспертизы, согласно которой
исполнитель не оказал услуги в рамках договора. Соответственно, задолженность
по оплате услуг у заказчика не возникла.
При этом заказчик попытался взыскать стоимость подготовки заключения экспертизы

в размере 200 тыс. руб. в качестве судебных расходов. Суды отказали, поскольку
экспертиза была заказана вне процесса.
Тогда заказчик обратился в суд с иском, требуя взыскать стоимость экспертизы

в качестве убытков.
Суды трех инстанций отказали в удовлетворении заявленных требований. Они

обосновали это тем, что действия исполнителя по обращению в арбитражный суд
с исковым заявлением к заказчику являются правомерными, совершены в рамках
реализации предоставленных конституционных прав в связи с возникшей спорной
ситуацией. При этом заказчик понес заявленные расходы в связи с субъективной
оценкой необходимости обоснования своей правовой позиции по делу.
Также суды указали, что исходя из предмета заявленных исковых требований,

заключение внесудебной экспертизы в силу закона не входило в круг обязательных для
рассмотрения дела доказательств (взыскание долга за оказанные услуги) для
обоснования заказчиком своих возражений.
Верховный суд занял иную позицию по делу.
Суд учел, что факт ненадлежащего исполнения исполнителем своих обязательств

в рамках договора на оказание услуг установлен решением суда на основании
заключения технической экспертизы, представленного заказчиком в обоснование
своей позиции об отсутствии задолженности за оказанные услуги и принятого судом
в качестве доказательства по делу. Отказывая во взыскании затрат на проведение
технической экспертизы в качестве судебных расходов, суд указал, что подобные
расходы могут расцениваться как убытки, поскольку ответчик произвел их для
восстановления нарушенного права (п. 2 ст. 15 ГК РФ). При этом требование
об их взыскании может быть предъявлено в самостоятельном исковом порядке.
По общему правилу общие положения о подряде применяются и к договору

возмездного оказания услуг (ст. 783 ГК РФ).
При возникновении между заказчиком и подрядчиком спора по поводу недостатков

выполненной работы или их причин по требованию любой из сторон должна быть
назначена экспертиза. Расходы на экспертизу несет подрядчик, за исключением
случаев, когда экспертизой установлено отсутствие нарушений подрядчиком договора
подряда или причинной связи между действиями подрядчика и обнаруженными
недостатками (ч. 5 ст. 720 ГК РФ).
Неприменение судами указанной нормы права привело к ошибочному выводу

об отсутствии оснований для удовлетворения иска о взыскании убытков
и об отнесении взыскиваемых расходов к предпринимательским рискам заказчика при
осуществлении хозяйственной деятельности.
Заключение технической экспертизы положено в основу судебных актов по спору

об исполнении обязательств, что является основанием для возмещения данных
расходов по правилам о взыскании убытков. Спор о размере предъявленных
к взысканию расходов между сторонами отсутствует. Следовательно, суды первой
и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении иска необоснованно. Исходя
из этого, Верховный суд отменил судебные акты нижестоящих судов и удовлетворил
требования заказчика.
Материальная норма иностранного права может

применяться в РФ, даже если она из процессуального
акта
Общество (поручитель) и Банк Кипра (кредитор) заключили договор поручительства,
по условиям которого поручитель отвечает за выполнение обязательств заемщика
по кредитному договору.
Поскольку заемщик не погасил кредит, банк обратился в российский суд и добился

взыскания с поручителя суммы основного долга и процентов.
Далее в рамках дела о банкротстве поручителя указанные требования банка,
основанные на договоре поручительства, были включены в реестр требований
кредиторов должника.
Поскольку договор поручительства подчиняется праву Республики Кипр, банк,

ссылаясь на положения ст. 33 Закона Республики Кипр 1960 года № 14/1960 «О судах
справедливости», обратился в суд с заявлением о включении в реестр суммы законных
процентов, подлежащих начислению на сумму долга.
Данная статья закрепляет право кредитора начислить и взыскать проценты по любому

долгу в рамках любого судебного разбирательства, в соответствии с процентной
ставкой, которая согласована сторонами или предусмотрена законом.
Суды трех инстанций отказали в удовлетворении заявленных требований, указав, что

предусмотренные названной нормой проценты носят процессуальную,
а не материальную природу, потому что предусмотрены законом, регулирующим
судопроизводство. В связи с этим такие проценты не могут быть присуждены
российскими судами. Процессуальные нормы законодательства Республики Кипр
не применяются на территории Российской Федерации. Такие проценты могли быть
заявлены только при рассмотрении дела о взыскании основной суммы долга, чего истец
не сделал.
Кроме того, суды отметили, что банк не лишен возможности требовать начисления
на сумму долга поручителя процентов в соответствии со ст. 395 ГК РФ.
Верховный суд не согласился с нижестоящими судами, подчеркнув, что те должны

были установить содержание норм кипрского права в соответствии с их официальным
толкованием и практикой применения (ч. 1 ст. 14 АПК РФ, п. 1 ст. 1191 ГК РФ). Вместо
этого суды формально констатировали, что норма, на которую ссылается банк,
находится в законе, регулирующем вопросы процессуального права, в связи с чем
носит процессуальную природу, а поэтому не может быть применена в деле
о банкротстве российской организации. В то же время нахождение нормы
в процессуальном законе само по себе не создает неопровержимой презумпции
ее процессуального характера. Судам при решении вопроса о применимости спорной
нормы следовало исходить не из ее расположения в системе нормативных правовых
актов соответствующего государства, а из существа содержания нормы
и регулируемых ей отношений. С такой аргументацией Верховный суд направил дело
на новое рассмотрение.
Источник: определение ВС РФ от 23.08.2017 по делу № А41-14262/2015.
НОВОСТИ
Прецедент месяца
Залогодержатель вправе обязать ликвидатора заявить о банкротстве
залогодателя, даже если не является его кредитором (определение ВС РФ
от 23.08.2017 по делу № А14-10324/2016).
Суть дела
Банк заключил кредитные договоры с рядом компаний, обеспеченных залогом
недвижимости со стороны общества. Поскольку заемщики не выполнили свои
обязательства, банк добился взыскания задолженности, а также обращения в свою
пользу взыскания на заложенное имущество общества.
В дальнейшем участники общества приняли решение о его ликвидации. Ликвидация

длилась несколько лет, в итоге исполнительное производство было прекращено,
а ликвидаторы не смогли продать заложенные здания. Нахождение компании
в процедуре ликвидации препятствовало обращению взыскания на заложенное
имущество. В связи с этим банк обратился в суд с иском о признании незаконным
бездействия ликвидационной комиссии, выразившегося в неисполнении обязанности
по обращению в суд с заявлением о банкротстве должника. Ликвидаторы возражали

против заявленных требований, ссылаясь на то, что банк не является кредитором
общества.
Позиция первой инстанции: при недостаточности

имущества должника ликвидационная комиссия
обязана заявить о его банкротстве
Суд первой инстанции удовлетворил иск. При этом он руководствовался положениями
ст. 11, п. 4 ст. 63 ГК РФ и п. 2 ст. 224 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-
ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Суд исходил из того, что согласно
содержащимся в промежуточном ликвидационном балансе сведениям имущества
общества недостаточно для расчета с кредиторами. В связи с этим ликвидационная
комиссия обязана была принять решение о ликвидации общества через процедуру
несостоятельности (банкротства).
При таких условиях суд первой инстанции признал бездействие ликвидационной

комиссии общества незаконным и обязал ее в 20-дневный срок со дня вступления
решения в законную силу обратиться с заявлением о признании общества банкротом.
Позиция апелляции и кассации: залогодержатель

не вправе требовать банкротства залогодателя,
предоставившего обеспечение за третье лицо
Суд апелляционной инстанции, не опровергая вывод суда первой инстанции
о недостаточности имущества, отменил его решение. Суд указал, что согласно
сложившейся судебной практике залогодержатель не вправе обращаться с заявлением
о признании банкротом должника, предоставившего обеспечение за иное лицо (п. 20
постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 58 «О некоторых вопросах, связанных
с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя»).
Соответственно такой залогодержатель также не вправе понуждать ликвидационную
комиссию залогодателя возбуждать дело о банкротстве последнего.
Суд округа согласился с позицией суда апелляционной инстанции. При этом суд
добавил, что банк как залогодержатель имеет возможность реализовать
принадлежащие ему права в рамках исполнительного производства, поскольку
процедура ликвидации до сих пор не завершена.
Позиция ВС РФ: залогодержатель вправе обязать

ликвидатора заявить о банкротстве залогодателя при
отсутствии иных средств защиты
Верховный суд не согласился с позицией апелляции и кассации, указав следующее.
Залогодержатель не вправе возбуждать дело о банкротстве залогодателя,

предоставившего обеспечение по долгу третьего лица. Предполагается, что в таком
случае интерес залогодержателя на получение возмещения реализуется путем
обращения взыскания на заложенное имущество. В частности, путем продажи
имущества с публичных торгов в рамках исполнительного производства с последующим
направлением вырученных средств на погашение долга по основному обязательству
(ст. 78 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном
производстве»).
Вместе с тем в случае ликвидации должника исполнительное производство подлежит

окончанию, после чего судебный пристав направляет исполнительный документ
ликвидационной комиссии (ликвидатору).
С указанного момента ликвидационной комиссии делегируются публично-правовые

функции по исполнению судебного акта. В то же время модель добровольной
ликвидации юридического лица устроена таким образом, что полномочиями
по назначению ликвидатора обладают учредители (участники) юридического лица (п. 3

ст. 62 ГК РФ). Наделение ликвидационной комиссии, с одной стороны, публичными
функциями, а с другой, назначение ее членов участниками должника может давать
весомые основания сомневаться в добросовестности и беспристрастности
ликвидационной комиссии при осуществлении названных функций.
Для залогового кредитора, не имеющего денежного требования, указанное означает,

что исполнение судебного акта находится в руках лиц, подконтрольных участникам
должника. Это не исключает со стороны последнего возможности немотивированно
бездействовать в течение длительного времени, не предпринимая мер по реализации
заложенного имущества. При этом у кредитора отсутствуют какие-либо
предусмотренные законом способы защиты от такого недобросовестного поведения
должника.
По мнению суда, такое положение вещей недопустимо. Отсутствие в законе

конкретных механизмов защиты нарушенных прав не должно вести к снижению уровня
правовой защищенности участников оборота. В данном случае банк в качестве
способа защиты своего права избрал оспаривание бездействия ликвидационной
комиссии с требованием обязать ее заявить о банкротстве общества в целях
последующей реализации заложенного имущества под контролем суда. Учитывая
отсутствие у банка иной возможности понудить комиссию к проведению расчетов,
такой способ защиты является эффективным и может быть применен. Ликвидационная
комиссия должника обязана была обратиться с заявлением должника о собственном
банкротстве, поскольку тот отвечает признакам неплатежеспособности и (или)
признакам недостаточности имущества. Ликвидатор нарушил данную обязанность
и не предпринял достаточных мер к исполнению судебного акта об обращении
взыскания на заложенное имущество. При таких условиях вывод суда первой
инстанции о незаконности бездействия ликвидационной комиссии, а также об обязании
ее обратиться в суд с заявлением о банкротстве общества является правильным.
НОВОСТИ
Дело о штрафе за парковку: оцененные

убытки или карательная мера
Сергей Львович Будылин
старший юрист к омпании R oche & Duffay
Нам это может показаться странным, но английское договорное право

принципиально не допускает включения в договоры положения о штрафе,
взимаемом одним участником договора с другого участника в качестве
наказания за его нарушение (penalty clause). Идея, видимо, состоит в том, что
кара за правонарушение — это дело исключительно государства, а не частных
лиц.
Суд может переквалифицировать штраф в заранее

оцененные убытки и наоборот
В английские договоры, как правило, включается положение о «заранее оцененных
убытках» (liquidated damages).
Это тоже сумма, взимаемая со стороны в случае нарушения договора. Но, в отличие
от штрафа, она не мыслится как наказание, призванное предотвратить возможное
нарушение. Традиционно эта сумма рассматривается как компенсация пострадавшей
от нарушения стороне, которая является предварительной оценкой ее возможных
убытков.
Видимая жесткость запрета на договорные штрафы, вступающего в некоторое

противоречие со столь любимым англичанами принципом свободы договора, смягчается
тем, что суды с легкостью переквалифицируют штрафы в заранее оцененные убытки
и обратно.
Даже если подлежащая выплате сумма поименована в договоре как «штраф» (fine),
но по сути не имеет карательного характера, суд признает соответствующее
положение договора действительным. И наоборот, если сумма поименована как
«заранее оцененные убытки», но несоразмерно велика, то суд признает
ее не подлежащим взысканию штрафом.
Споры вокруг действительности положений договора о штрафах или заранее оцененных

убытках в Англии столь же традиционны, как у нас споры об уменьшении неустойки
судом.
До недавнего времени применяемый судами критерий состоял именно в оценке того,

является ли спорная сумма добросовестной оценкой возможных убытков пострадавшей
стороны. Если нет, то сумма признавалась «наказанием», и суд отказывал
в ее взыскании.
Однако в рассматриваемом деле Верховный суд Соединенного Королевства

сформулировал новый, более гибкий критерий, позволяющий в некоторых случаях
признавать действительными договорные штрафы, даже в том случае, если они
не имеют прямого отношения к убыткам пострадавшей стороны.
Согласно позиции суда критерий таков: являются ли невыгодные последствия, которые

возлагаются спорным положением на нарушившую договор сторону, несоразмерно
большими по сравнению с «легитимным интересом» другой стороны в исполнении
договора.
Суд рассмотрел сразу два дела о недопустимых

договорных «наказаниях»
В этом процессе Верховный суд рассмотрел сразу два дела.
В первом из них (Cavendish Square Holding BV v Makdessi)1 речь шла о договоре купли-
продажи контрольного пакета акций крупной рекламно-маркетинговой компании,
хорошо известной на Ближнем Востоке.
Согласно одному из условий договора, если продавец (харизматичный основатель

компании) нарушит условие о неконкуренции, покупатель может не совершать двух
последних платежей по договору.
Замечу, что это фактически снижает цену акций примерно в два раза, со 150
до 70 млн дол.!
Кроме того, продавец обязан продать покупателю свои оставшиеся акции

по уменьшенной цене — и это еще несколько десятков миллионов долларов потерь для
продавца.
Продавец действительно нарушил условие договора о неконкуренции (как было

впоследствии установлено судом первой инстанции). Но когда покупатель предъявил
претензии, продавец потребовал признать упомянутые положения договора
не подлежащими исполнению «наказанием». Апелляционный суд, воспользовавшись
традиционным критерием для опознания «карательных» положений договора,
поддержал продавца (вопреки мнению суда первой инстанции).
Во втором деле (Parkingeye LTD v Beavis) речь шла о гораздо более скромных суммах.
При торговом центре была организована бесплатная парковка. Однако стоянка дольше
двух часов запрещалась. В случае превышения этого лимита с посетителя взималась
плата (parking charge) в размере 85 фунтов. Обо всем этом клиенты извещались
крупными надписями.
Посетитель, который превысил лимит пребывания на парковке почти на час, отказался

платить деньги.
Автомобилист обратился в суд и попытался оспорить действительность столь крупного

штрафа, считая его недопустимым наказанием. Однако в данном случае и первая
инстанция, и Апелляционный суд поддержали парковочную компанию.
Перед Верховным судом встала непростая задача. По-видимому, ни в первом,

ни во втором кейсах возлагаемое на нарушителя договора финансовое бремя не имеет
прямого отношения к сумме убытков пострадавшей стороны. Но и разрешение спора
в пользу стороны, которая открыто нарушает свои обязательства, не кажется удачным
решением. Ведь оно подрывает договорную дисциплину!
Если наказание соразмерно легитимному интересу, оно

не подлежит принудительному исполнению
Ввиду важности анализируемого вопроса дело рассматривали семь (а не пять, как
обычно) судей Верховного суда.
Основное решение написали совместно председатель Верховного суда лорд Ньюбергер

и судья лорд Сампшн. Текст решения, включая отдельные мнения других судей,
занимает около 120 страниц.
В итоге в обоих делах штрафы были признаны правомерными, причем почти

единогласно. Все судьи в целом поддержали сформулированную правовую позицию,
вот только лорд Тулсон счел, что штраф за парковку является несправедливым (unfair)
в свете действующего законодательства Европейского союза о защите прав
потребителей.
По итогам всестороннего рассмотрения прецедентов и политико-правовых соображений

судьи сошлись на следующем.
Английское правило о запрете договорных наказаний, хотя и является в некотором

роде исторической случайностью, имеет свои рациональные основания и, кроме того,
слишком глубоко укоренилось в английском праве, чтобы его просто так взять
и отменить. Однако лорды сформулировали новый критерий для определения того,

в каком случае договорное положение можно считать наказанием.
Наказанием, согласно трактовке Верховного суда, признается вторичное обязательство

(secondary obligation) по договору, которое возлагает на нарушителя договора
неблагоприятные последствия (detriment), несоразмерные легитимному интересу
не нарушавшей договор стороны в исполнении первичного обязательства (primary
obligation). Именно такие положения договора не подлежат принудительному
исполнению.
В первом деле Верховный суд счел, что спорные положения договора не являются
наказанием уже потому, что они в действительности являются не «вторичными»
обязательствами (вытекающими из нарушения договора), а «первичными»
(определяющими договорную цену в зависимости от полученного предоставления).
На самом деле, ценность приобретаемой компании (goodwill) во многом зависела

от наличия или отсутствия конкуренции со стороны продавца.
Падение стоимости в результате нарушения условия о неконкуренции суду определить

весьма затруднительно. Однако ведь сами стороны являются лучшими судьями
в вопросе о том, как несоблюдение договорного условия должно влиять на цену
актива.
Во втором деле штраф за парковку являлся «вторичным обязательством», но Верховный

суд Соединенного Королевства счел, что у парковочной компании был вполне
легитимный интерес во взыскании такого штрафа. Этот интерес состоял в следующем:
— во-первых, в обеспечении оборачиваемости парковочных мест, то есть

в обеспечении эффективного использования парковочного пространства торгового
центра;
— во-вторых, в получении парковочной компанией дохода, который является

необходимым для финансирования работы парковки.
Что касается суммы штрафа, она, конечно, немаленькая, но и не является такой

уж заоблачной с учетом британских цен на стоянку и специфики данной конкретной
парковки.
Большинство судей также сочло, что спорное условие не является несправедливым

в свете законодательства о защите потребителей, но этот вопрос мы здесь
не рассматриваем.
Ввиду этого в обоих кейсах спорные договорные условия были признаны

действительными.
Вывод. В процессе рассмотрения указанных дел, Верховный суд Соединенного

Королевства сохранил в неприкосновенности традиционное английское правило
о недопустимости договорных наказаний (penalty clause), но сформулировал новый,
уточненный критерий идентификации таких наказаний.
Этот критерий более суров по отношению к нарушителю договора и при этом более
благоприятен для пострадавшей стороны.
Ранее применявшийся критерий (вот уже более 100 лет) основывался на сравнении
размера штрафа и разумной предварительной оценки убытков пострадавшей стороны.
Так, если штраф существенно превышал указанную оценку, он признавался

недопустимым.
Согласно новому критерию допустимыми являются также и штрафы, которые

превышают эту оценку, но при этом не являются непропорционально большими
по сравнению с легитимным интересом контрагента по договору в надлежащем
исполнении последнего.
Понятно, что договорные положения, правомерные в свете старого критерия,

правомерны также и в свете нового критерия. Однако отдельные положения, которые
раньше не допускались старым критерием, теперь были легализованы Верховным судом.
Так, в деле с парковкой ясно, что сам по себе лишний час стоянки машины не влечет
прямых потерь для владельца парковки. По старому критерию это означало бы
невозможность взыскать штраф в требуемом размере.
Однако здравый смысл подсказывает, что если штрафы не взыскивать, парковка может
просто забиться машинами, а платить никто не будет. Это явно нарушит легитимные
интересы владельца парковки. А также интересы магазинов, расположенных около
парковки. Да и интересы самих посетителей этих магазинов тоже.
Так что Верховный суд Соединенного Королевства счел за благо отказаться

от классической формулировки и признал подобные штрафы правомерными.
1 Cavendish Square Holding BV v Talal El Makdessi (Rev 3) [2015] UKSC 67 (4 November

2015).
ИНТЕРВЬЮ
«Нет такого права — права на то, чтобы все

было хорошо»
О пределах деликтной ответственности, ответственности государства за диких
зверей, а также о том, является ли корова источником повышенной опасности,
рассказали Александр Ягельницкий, к. ю. н., доцент кафедры гражданского права
МГУ им. М. В. Ломоносов и Олеся Петроль, доцент кафедры общих проблем
гражданского права РШЧП, лектор Московской высшей школы социальных
и экономических наук.
Добрый день, Олеся и Александр!
Так получилось, что вы, несмотря на свою молодость, чуть ли не ведущие

специалисты по деликтному праву в России на сегодняшний день. Если меня
попросят назвать кого-нибудь из старшего поколения, кто занимается
деликтами, то, пожалуй, придет на ум Клавдия Борисовна Ярошенко. Но у нее,
по-видимому, в силу объективных причин остается слишком мало сил
на написание статей, выступление с лекциями и обучение студентов, то есть
все то, чем занимаетесь вы. Может быть, кого-то еще назовете, а я не знаю.
Деликты — важнейшая тема. Я очень рад тому, что вы читаете этот курс в РШЧП
(помимо МГУ и прочих учебных заведений).
04.09.2018 Арбитражная
(помимо МГУ и прочих учебных практика для юристов № 10, октябрь 2017
заведений).
Как сказал мне С. В. Сарбаш — один из немногих, кто находит время смотреть
видеозаписи лекций, которые ведутся в РШЧП, — вы рассказываете, что
в сфере деликтной практики творится полный мрак. Давайте сегодня общими
усилиями попробуем разобраться, почему.
Например, что я знаю о деликтном праве, если сравнивать его с немецким. У них
там есть так называемая ответственность за угрозу, исходящую от вещи. У нас
это примерно передано через институт источника повышенной опасности.
Но ведь источники повышенной опасности — это далеко не все вещи. Вот,
например, квартира. Если без моей вины лопнет новенький полотенцесушитель
из-за того, что там какой-то внутренний брак, и я сурово залью соседей снизу
кипятком, я должен отвечать? Без вины ведь отвечает только владелец
источника повышенной опасности. А квартира таковым вроде не является,
по нашей же практике.
Олеся Петроль: В Вашем вопросе прослеживается ассоциативная связь «деликт —

залив». Второе место — это ДТП. В сознании большинства практикующих юристов этим
деликты и исчерпываются.
Вот Вам и объяснение, почему это никому не интересно — зачем заниматься тем, что
не приносит деньги. Но деликты не сводятся к ДТП и заливам.
Акции кто-то у кого-то утащил и спрятал, орган государственной власти годами

задерживал разрешение на строительство, ЦБ плохо надзирал за банком
и он разорился — это тоже потенциальные деликты. И периодически безумно
интересные вопросы по толкованию нашей гл. 59 ГК возникают.
Хоть это и банально, но я бы сказала, что главная проблема деликтного права состоит
в том, что суды говорят разное. Нормы-то у нас вполне себе неплохие, они совершенно
годятся, чтобы практика наполнила их нормальным содержанием. Но такой степени
отсутствия единообразия судебной практики нет, мне кажется, ни в одной другой
области частного права.
И это понятно. Практика судов не имеет фактически никакой опоры в доктрине,

которой местами просто нет. Никто не хочет писать диссертацию про залив.
Александр Ягельницкий: Как развивается правовая доктрина?
Есть старая доктрина (а в советское время была довольно развитая доктрина

деликтного права), ее изучают и потом пытаются приложить к современной судебной
практике. И здесь происходят сбои у нас сейчас. Надо бы обратиться к иностранному
опыту, чтобы догнать те вопросы, которые советская доктрина так или иначе
не докрутила. А в деликтном праве большие различия в самой конструкции в основных
правопорядках, и даже непонятно, от кого заимствовать.
Например, застарелая проблема противоправности. Есть два подхода — немецкий

и французский. Немцы дают в законе перечень интересов, нарушение которых может
повлечь за собой возмещение убытков. Тем самым они пытаются ограничить пределы,
куда может достать деликтная ответственность.
Это что за проблема такая? Вообще я вижу по литературе, что современные

немцы ругают своих предшественников, написавших ГГУ в конце XIX века,
за то, что жестко ограничен перечень этих самых интересов, за нарушение
которых может наступить ответственность.
Например, из-за этих интересов нельзя под деликт в Германии подвести

преддоговорную ответственность (нет того блага, за нарушение которого она
могла бы наступить). А зачем те это делали, вы разбирались? Они же были
очень неглупые люди.
Александр Александрович Ягельницкий
• В 2008 году окончил юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
• В 2010 году получил степень магистра в Российской школе частного права
• Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права МГУ

им. М. В. Ломоносова
• Делегат от России во Всемирном обществе деликтного права (World Tort Law Society)
• Сфера научных и практических интересов — деликтное право, правопреемство,

международный коммерческий арбитраж
А. Я.: Не думаю, что это ошибка. Это был

необходимый исторический этап развития,
но со временем обнаружилось, что выбранное
решение имеет недостатки, и не факт, что
достоинства их перевешивают.
А боялись они безграничной ответственности. Вот

Ваш пример — Вы залили соседа снизу. В каком
месте закончатся убытки? Залитый бегал
с тряпкой, собирая воду, и опоздал на важную
сделку. Теперь вещь, которую он хотел продать
за миллион, он не может за столько продать.
А еще кто-то рассчитывал срочно купить эту вещь
за миллион и потом использовать
ее в производстве и заработать прибыль в 2 млн.
Вещь он не сумел купить и не заработал прибыль.
Вот такие интересы, раз их не поименовали
в перечне «благ», за нарушение которых могут
быть убытки, не получают защиты по этой
немецкой модели.
У меня устойчивое ощущение, что пределы

деликтной ответственности в современном
праве устанавливаются при помощи причинно-
следственной связи.
А. Я.: В том-то и дело, что теория причинно-следственной связи развивалась активно

как раз в конце XIX — в XX веке.
В это время утвердилась идея о причинно-следственной связи как ограничителе.

А на момент написания немецкого закона не было понятно, что делать, и они
попытались подойти с другой стороны — со стороны защищаемого блага.
О. П.: Второй путь защиты от возмещения слишком отдаленных потерь — как раз через
причинно-следственную связь, — это французский путь. Есть и английский вариант —
через «duty of care», что-то вроде «обязанности проявить заботу» — тоже рамка,
которая отсекает отдаленные потери. Но и у немцев получился в итоге микс. Даже
в тех случаях, когда имеет место нарушение тех прямо упомянутых в их норме благ,
все равно слишком отдаленные потери снимаются через доктрину причинной связи.
А что не попало в эти блага-то? Из-за чего весь сыр-бор?
О. П.: Не попало самое жуткое, что есть в деликтном праве, это так называемые чисто
экономические убытки. Это не то чтобы ошибка — они вроде бы хотели их отсечь,
но со временем пришло понимание, что попадание в перечень благ — это не самый
удачный критерий для объективирования близости вреда. Когда никакого нарушения
моего права не произошло, но вред мне причинен.
А. Я.: Классический пример — русские трамвайные дела, когда двое водителей

притерлись на трамвайных путях и трамваи 3 часа не ходили, то есть трамвайное депо
не получило прибыль.
У немцев часто приводят примеры с оборванными кабелями. Кто-то что-то копал

и порвал кабель, а через 30 км обесточенный завод остановился. Если на этом заводе
был инкубатор и яйца испортились, то вот конкретный вред, нарушено благо (право
собственности на яйца), и можно взыскивать. А если это, условно говоря,
производство сапог и завод простоял сутки, то никакого абсолютного права
не нарушено и ничего взыскивать не надо.
Хорошо, а нам чего делать с нашими трамвайными делами? У нас же нет такого
ограничения, которое есть у немцев.
О. П.: А никто не знает, есть у нас такое ограничение или нет.
Вот как! Становится интереснее. Откуда же подобное ограничение можно

выводить?
А. Я.: Норма, в которую мы упираемся, это совсем не ст. 1064 ГК, а ст. 15 ГК. Она
начинается со слов «лицо, право которого нарушено». А дальше начинается
теоретическое упражнение на тему: а у нас-то в итоге что — Франция или Германия?
Из этих слов про нарушенное право можно теоретически вывести а-ля немецкий
подход.
У нас написано только про право, а у них про «благо», и под благом понимается жизнь,
здоровье, телесная неприкосновенность, свобода, собственность и прочие права.
Причем толкованием они выводят, что под «прочими правами» понимаются только
абсолютные права (ограниченные вещные права — сервитуты, залог и т. п.;
исключительные права). А обязательственные права уже под защиту не попадают.
У нас же личные неимущественные права (ч. 4 ГК) решаются примерно так же;
а подключаем ст. 308 ГК про то, что обязательства не создают эффект для третьего
лица, — и из первых слов ст. 15 можно получить вполне себе Германию, п. 1 § 823.
Забавно. Если мы будем придавать такое значение словам из ст. 15 ГК,

то в ней же не проводится дифференциация на обязательственные
и абсолютные права, и тогда под наше «право» из ст. 15 ГК могут попасть
и обязательственные права. Тогда мы будем понимать деликт существенно
шире, чем немцы, все равно.
А. Я.: Но, с другой стороны, у них есть нормы, аналог которых у нас отсутствует или
неочевиден.
Во-первых, нарушение нормы с так называемым защитным эффектом в пользу третьих

лиц. Например, то, что у нас субсидиарная ответственность директора за опоздание
с заявлением о банкротстве — у них деликт через нарушение нормы, установившей
обязанность директора в пользу потенциальных кредитов банкрота. А у нас, когда
какой-то деликт неочевиден, вместо того, чтобы углублять деликтное право,
законодатель делает специальный деликт (обрушение дома — Градостроительный
кодекс, опоздавший директор — субсидиарная ответственность), чем тоже, в общем-
то, не способствует развитию этого направления.
Во-вторых, у них есть специальное правило о том, что подлежит возмещению вред,
причиненный способом, противным добрым нравам. Когда они у себя писали нормы,
четко предусмотрели вот эти два упомянутые мной средства защиты именно для того
случая, когда нет нарушения перечисленных в § 823 ГГУ «благ».
О. П.: У нас вдвойне забавно получилось. Ведь правило о возмещении убытков

действиями при злоупотреблении правом, которое появилось в российском праве
с 1 марта 2013 года (п. 4 ст. 10 ГК), можно толковать как отдаленный аналог именно
германской нормы про вред, причиненный способом, противным добрым нравам.
Но и здесь опять повторили: «лицо, право которого нарушено злоупотреблением
правом, вправе требовать убытки». Опять какое-то право должно быть нарушено!
И что делать с трамваями нашими несчастными? Будем выдумывать, что у них

есть какое-то неведомое «право на работу» или «право возить пассажиров»?
О. П.: Нет, просто не надо так читать ст. 10 и ст. 15 ГК, как мы только что обсудили.
По «трамвайным» делам у нас устойчиво районные суды взыскивают. Но это порождает
следующий вопрос: сотни граждан, не дождавшись трамвая, сели на такси. Им это
тоже возмещать как реальный ущерб?
А. Я.: Я думаю, когда писали ГК, в ст. 15 мысль была другая. Имели в виду просто
«управомоченное лицо». То есть того, кто управомочен требовать убытки в силу
какой-то специальной нормы (будь то договорная или деликтная ответственность),
рассчитывает их таким-то образом. Это же предмет регулирования ст. 15 ГК — как
считать убытки. Она не должна предрешать ответ на вопрос о том, в каких случаях
можно их требовать.
Да, не могу не согласиться. Я тоже всегда проскакивал эти слова в ст. 15 ГК про
нарушенное право, не придавая им особо глубокого смысла. Кстати, дополнение
ст. 10 ГК происходило на моих глазах, я был в соответствующей рабочей
группе. Никто не видел в этой норме аналога немецкому деликту за нарушение
добрых нравов. Но вообще это красивая гипотеза.
А. Я.: А в некоторых делах периодически выскакивает «Ой, так абсолютное право-то

не нарушено». А в других не выскакивает. И как с этим жить — непонятно.
Но там и дальше непонятно, как жить с противоправностью и нашим понятием вины

и со случаями ответственности без вины. Водитель грузовика ехал мимо магазина,
грузовик занесло — водитель ничего не мог сделать (например, дорога мокрая, кто-то
из-за куста на дорогу выскочил, груз оказался тяжелее, чем должен был, ветер подул
чуть сильнее, газета к лобовому стеклу прилипла) и вывалилась куча гравия перед
магазином, никто подойти не может. Здесь у нас что получается — у нас чего нет,
вины или противоправности? Если противоправность — запрещенное поведение, то что
здесь нарушил водитель? Двигался до полной остановки, как предписано. И,
получается, можно поиграть с этим «противоправность-вина», и по результатам игры
прийти к совершенно противоположным решениям казуса.
О. П.: Но послушайте, камни на мостовой же в принципе нельзя рассыпать. Это

нарушает разные правила благоустройства. Да и права собственника публичной земли.
Второй вариант — лопнула труба, которая подходит к моему зданию. Пришлось разрыть
все. В итоге грязь, дождь, осень, покупатели к вашему салону модной одежды
несколько дней не подходят. И что, не будет права потребовать возмещения убытков?
А. Я.: Очень даже может быть, что не будет. Классический случай на Западе: авария
в порту, корабли оказались заперты в нем на несколько дней. Они несут
дополнительные расходы, у них начинают гореть сроки доставки грузов и т. п.
Но взыскивают им убытки за рубежом нечасто. Это тот самый предпринимательский
риск, который стал все чаще проскакивать в судебных актах Верховного суда РФ.
Никто не обещает, что в ваш магазин всегда будет легко войти. Нет такого права —
права на то, чтобы все было хорошо.
Мне как-то всегда проще казалось: если есть вред, то есть и противоправность.
А вред, в свою очередь, может состоять и в упущенной выгоде.
А. Я.: Это французская модель. Ее можно придерживаться. Но тогда надо бросить все
научные силы на то, чтобы разрабатывать теорию причинно-следственной связи.
А иначе будет просто невозможно жить. Баланс между тем, кто что-то не так сделал,
и тем, кто претерпевает негативные последствия, окажется нарушен в пользу второго.
А вот преддоговорная ответственность, она деликтная или договорная?
А. Я.: Я вижу, что в ГК РФ закреплен ее скорее деликтный характер. Это немцам

пришлось подтягивать преддоговорную ответственность к договорной. У них просто
не было никакого «блага» в § 823 ГГУ, куда можно было бы подтянуть интерес
контрагента. А у нас, как и у французов, она деликтная. И третьего не дано, я считаю.
О. П.: Но при этом образуется забавное внутреннее противоречие, если можно так
выразиться. Деление убытков на негативный и позитивный интерес характерно
в западной доктрине права для договорной ответственности. В деликтах такое деление
не должно иметь большого значения.
Однако Пленум Верховного суда в п. 20 постановления от 24.03.2016 № 7

об ответственности за нарушение обязательств прямо декларирует обязанность
возмещения только негативного интереса за нарушение преддоговорных обязанностей.
То есть абстрактно — это ответственность деликтная, но в деталях в ней много
договорных черт, тем не менее.
Мне это разъяснение и нравится, и не нравится одновременно.
Нравится тем, что оно преодолевает упрощенное понимание нормы. В пункте 3

ст. 434.1 ГК есть два абзаца. Сначала закреплено общее правило: «Сторона,
которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора
недобросовестно, обязана возместить другой стороне причиненные этим
убытки». А дальше: «Убытками, подлежащими возмещению недобросовестной
стороной, признаются расходы, понесенные другой стороной в связи
с ведением переговоров о заключении договора, а также в связи с утратой
возможности заключить договор с третьим лицом». И многие в абз. 2 добавляли
слово «только». Мол, не любые убытки надо возмещать, а только вот такие. То,
что подобное толкование убивает смысл абз. 1 п. 3, по-видимому,
не задумывались. Верховный суд четко написал слово «например», и за это его
можно хвалить.
А. Я.: А вот ограничение убытков, упомянутых в абз. 1 п. 3 ст. 434.1 ГК, негативным
интересом, которое сводится к резко ограничительному толкованию данной нормы,
я никак не могу приветствовать.
Верховный суд сказал: «В результате возмещения убытков, причиненных

недобросовестным поведением при проведении переговоров, потерпевший должен быть
поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы не вступал в переговоры
с недобросовестным контрагентом». Думаю, жизнь подкинет примеры, из которых
станет понятно, что такое ограничительное толкование является неудачным.
О. П.: Да, такое толкование могло быть оправданным, только если бы преддоговорная
ответственность ограничивалась случаями, когда сторона незаконно уклонилась
от заключения договора. Однако в законе написано, что эта ответственность возможна
и в том случае, если договор заключен (п. 7 ст. 434.1 ГК РФ). И тогда при нарушении
можно было бы взыскивать и позитивный интерес.
Например, если сделка совершена под влиянием обмана, мы же не взыскиваем только

негативный интерес? Допустим, я купила миксер, который не выдает необходимую
мощность, и не смогла приготовить торт того качества, на которое обязалась. А меня
обманули про мощность миксера. Это ведь тоже преддоговорный деликт. Я что,
не смогу взыскать убытки в виде упущенной выгоды от сорвавшегося заказа? Ведь эти
убытки под негативный интерес не подпадают.
Какие вообще убытки подпадают под негативный интерес в таком случае? Только
покупная цена? Если бы я не заключила договор, я не заплатила бы 5 тыс. за этот
миксер. Отлично. А упущенная выгода от сорвавшейся сделки? У меня есть некоторые
сомнения в указанном разъяснении.
А. Я.: А мне разъяснение нравится. Вполне нормально — если это чистая

преддоговорная ответственность, то только негативный договорный интерес,
позитивный — ну извини, никто не обещал, что договор будет заключен, с какой стати
убытки как за заключенный договор? Если договор заключен — делайте договорную
ответственность. Если договор вроде бы заключен, а потом оказалось, что не заключен
или недействителен по какому-то хитрому основанию — идти с обычным деликтным
иском из обмана. Я-то как раз не уверен, что преддоговорная ответственность —
годное средство для лечения проблем вот такой хитрой недействительности.
Мне кажется, что п. 7 ст. 434.1 ГК можно читать иначе — если договор есть, можно
и преддоговорную, и обычную договорную; если нет — или преддоговорную, или
обычную деликтную. Тут я бы на п. 8 акцентировал внимание. Если у вас такая
легонькая недобросовестность, которая дает только иск о преддоговорной — тогда
негативный договорный интерес. А вот если по-крупному обманули — тогда гл. 59
ГК с убытками.
Я хочу вернуться к ответственности за вещь. Как вы думаете, тот, кто поставил

мне некачественный полотенцесушитель, должен отвечать за убытки моего
соседа? Вот тут точно нарушение права собственности есть: паркет вспучился,
потолки перекрашивать, мебель менять и т. п.
Олеся Дмитриевна Петроль
• В 2009 году окончила юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
• В 2011 году получила степень магистра в Российской школе частного права
• Доцент кафедры общих проблем гражданского права РШЧП, лектор Московской

высшей школы социальных и экономических наук
• Сфера научных и практических интересов — деликтное право, семейное

и наследственное право, международный коммерческий арбитраж
О. П.: В жизни будет проще, мне кажется. Сосед
(если он сосед снизу) взыщет сначала с Вас.
А потом Вы пойдете с договорным иском
к продавцу полотенцесушителя. А если
потребитель — то и сразу к изготовителю можно.
Тут нарушение права собственности

нерелевантно, так как ответственность продавца
перед Вами договорная, а изготовителя перед
Вами — прямо из потребительского закона.
Причинно-следственная связь — да, будет вопрос.

Продавец или изготовитель скажут: во-первых,
полотенцесушитель так вешать было нельзя, во-
вторых, его обслуживали непонятно как, в-
третьих, пораньше должен был хозяин обнаружить
протечку, а не проводить пару недель на Бали
с выключенным телефоном… Но если нет таких
факторов — ну конечно, договорным иском все
убытки возмещаются.
Вот если у Вас денег нет — тогда да, соседу может

прийти в голову идея пойти с иском
о компенсации, но я бы сказала —
не к поставщику, а к изготовителю.
По потребительскому закону. Можно и выиграть
такой иск. В практике бывали сгоревшие
холодильники, которые выжигали не только
квартиру покупателя, но вообще все вокруг. И по таким делам были взыскания, если
холодильник был установлен правильно.
Есть еще одна модификация проблемы с заливом. Как быть, если залил соседа
не я, а мой арендатор? Кто будет нести ответственность: я как собственник
вещи, или мой арендатор, который не закрыл кран? Ведь деликт — это
обязательственная связь, и тут совершенно очевидно, что в прямой причинной
связи с заливом находятся действия моего арендатора.
О. П.: Арендатор должен отвечать, в этом нет сомнений.
Хороший вопрос — является ли причинителем вреда собственник квартиры. Я знаю

практику, когда суды выводят его в число причинителей, усматривая его вину в том,
что он не осуществлял должного контроля за арендатором.
Давайте признаем, что это порочный путь. Рано или поздно придется скатиться
к объективному вменению. Либо, наоборот, придется признать, что
арендодатель не виноват.
Например, в день залива он пришел и проверил, все ли в порядке. Все краны

были исправны. И арендатор был трезв. А потом он выпил и повернул кран
на кухне в неправильную сторону. И все — протечка. Ну, не сможем мы здесь
вину арендодателя найти. А если сможем (мол, надо было вечерком еще раз
зайти), то это будет напоминать издевательство. Мое правовое чутье
подсказывает, что здесь нужна солидарная ответственность. Но как
ее обосновать?
А. Я.: Андрей Владимирович, вот не кажется мне, что отсутствие вины в ситуации
такого рода кого-то остановит. Нам ведь невиновность надо найти. А как собственнику
доказать, что он хорошего арендатора выбирал? Тут через водружение на ответчика
бремени доказывания мы вполне вменения и добьемся. У нас по делам о заливах,
кстати, такое периодически проскакивает в судах. Я вообще должен признаться, что
крайне мало дел, где судья говорит «вижу, что у ответчика нет вины». У нас как-то
редуцировалось это понятие.
Мне тоже нравится вариант с солидарной ответственностью. Но для ее установления

мы должны вывести откуда-то ответственность собственника за вредоносные
воздействия, исходящие из его вещи. Только здесь у нас не будет напрямую работать
норма о том, что двое, совместно причинившие вред, несут солидарную
ответственность. Здесь солидарность будет тоньше. Это то, о чем недавно защитила
диссертацию в МГУ Наталья Тололаева.
Здесь будет два самостоятельных обязательства. Одно — обязательство арендатора

перед потерпевшим из чуть более понятного деликта, второе — обязательство
собственника квартиры из ответственности за вещь. Но поскольку дважды получить
возмещение потерпевший не может, то исполнение каждого из этих обязательств
прекращает и второе обязательство (если смотреть со стороны кредитора). Вот такое
отношение и называют солидаритетом согласно новым теоретическим разработкам.
О. П.: Если этого не сделать, у нас на примере с заливом будут повторяться те самые
игры, которые мы в большом количестве видели при толковании российскими судами
владельца источника повышенной опасности.
Допустим, вы — юрлицо, причините существенный вред на своей автомашине.

Быстренько находите фирму-однодневку, заключаете с ней договор аренды задним
числом, вчерашней же датой делаете трудовой договор между водителем и фирмой-
однодневкой. И выглядит, что как будто она была владельцем источника. Значит, перед
потерпевшим отвечает только такая вот однодневка. Кстати, на личных машинах тоже
можно — говорите, что вы за рулем не как человек, а как работник юрлица —
арендатора фирмы-однодневки. Цинично? Да. Но коллеги говорят, в судах работало.
Я согласен, в примере с заливом та же проблема. Арендатор может быть отнюдь

не так состоятелен, как собственник арендуемой квартиры, и, возможно, у него
просто не будет достаточной суммы для того, чтобы компенсировать
причиненные им убытки. У собственника же есть, как минимум, квартира.
Как вы считаете, по каким правилам будет проходить раскладка долга

впоследствии между арендатором и собственником квартиры, из которой пошла
протечка?
А. Я.: Общее правило солидаритета о раскладке по 50% здесь не кажется

справедливым. Я думаю, есть главный виновник — арендатор. И если иск будет
предъявлен только к собственнику квартиры, то последний, возместив 100% вреда,
может их все взыскать с арендатора.
Правовое основание — п. 2 ст. 1081 ГК: «Причинитель вреда, возместивший совместно

причиненный вред, вправе требовать с каждого из других причинителей вреда долю
выплаченного потерпевшему возмещения в размере, соответствующем степени вины
этого причинителя вреда. При невозможности определить степень вины доли
признаются равными». И на первые слова п. 2 ст. 325 ГК я бы — вслед за Натальей
Тололаевой — обратил внимание, что главное — это существо отношений между
солидарными должниками.
Раз мы заговорили об источнике повышенной опасности, как вы считаете,

являются ли таковыми дикие звери? И если да, то как быть с правилом закона
о животном мире, согласно которому все звери в естественной среде обитания
признаются собственностью Российской Федерации?
А. Я.: Да, законодатель в 1995 году красиво выразился, что животный мир в пределах
территории Российской Федерации является государственной собственностью. Похоже,
Вы намекаете на то, нет ли ответственности государства в таком случае за весь вред,
причиненный дикими зверями как источниками повышенной опасности. Нет такого
в практике. Тут есть красивое цивилистическое объяснение — не изъятый из природы
элемент не является вещью. И прагматическое — негоже государству отвечать
за всякое зверье как за источник повышенной опасности.
О. П.: Думаю, термин собственность использован в данном случае в каком-то ином

значении, а не в гражданско-правовом. Все-таки в собственности может находиться
дикий зверь, который пойман и находится так или иначе под контролем. Если контроля
нет, но где-то в пустыне бегает ядовитый паук тарантул или змея какая-нибудь,
то на них собственности нет. Но вот если бы лось был пойман и попал потом в частную
собственность, он стал бы источником повышенной опасности. Равно как медведь,
удав, тарантул и прочие небезобидные твари.
А. Я.: Хотя, кстати, у нас есть отдаленная аналогия — дела о бездомных собаках.
Довольно много практики, что ежели на гражданина на территории муниципального
образования напали бездомные собаки, то вред должен возместить муниципалитет.
Но тут, конечно, не через источник повышенной опасности решается, а через
обязанность по надзору и про пределы заботливости и осмотрительности
государства — но это вообще бесконечная тема…
В 2014 году в Девятом арбитражном апелляционном суде рассматривалось

дело, в котором лось попал под поезд. Департамент по охране и использованию
объектов животного мира Ярославской области потребовал от владельца
железнодорожного состава возместить стоимость погибшего животного.
И он выиграл (постановление от 06.05.2014 № 09АП-9112/2014-ГК). Я, кстати,
не увидел в этом деле, чтобы суды рассматривали происшествие как
взаимодействие двух источников повышенной опасности. Правильно решили,
как думаете?
А. Я.: Обоснование вроде бы такое. Раз ты — железная дорога, ты, наверное, неплохо
зарабатываешь. Да, ты ни в чем не виновата, но за лосей заплати. Тут еще логика
экономического анализа права подключается — если в очень упрощенном виде,
то строгая ответственность лучше виновной, потому что если бы железные дороги
не платили за невиновно поврежденных лосей, то они бы только тем и занимались,
что — безо всякой вины, разумеется, — давили бы их. А строгая (безвиновная то есть)
ответственность дает интернализацию издержек — если лоси, которых ты давишь,
стоят больше, чем твой заработок — извините, дорогие железные дороги, но такие
железные дороги нам не нужны.
О. П.: Вообще практика судов очень разнообразна. С одной стороны, по лосям

мы специально не анализировали ее, но вот по сбитым коровам практики порядочно.
И там как раз есть немало примеров, когда суды рассматривали это ДТП как
взаимодействие двух источников повышенной опасности, возлагая последствия на того
из владельцев, кто был больше виноват в происшествии.
Тоже не очень справедливо, может быть. Если лось дикий, то априори не везет
владельцу паровоза или автомашины. Последнему не везет, кстати, капитально,
поскольку лось как животное на высоких ногах падает тушей аккурат в лобовое
стекло. А вот если корова, то есть шанс сказать, что за ней плохо следили.
Иначе почему она вышла на дорогу?
О. П.: Коровы — больной вопрос. В судах по этому вопросу легкость необыкновенная.

Судьям эта норма — ст. 1079 ГК — применительно к частным коровам не нравится.
А. Я.: Применительно, кстати, к государственным лосям — нормально, там устойчивая

практика. Стоимость лося с водителя в доход государства. Если водитель пострадал —
случай, тогда никто не отвечает.
О. П.: А когда коровы частные, как-то это нездорово получается.
Они ведь часто действительно без надзора ходят по дорогам, местами довольно нагло.
А отвечать за все убытки водителю. У меня твердое ощущение — закрывают ст. 1079
ГК и судят по справедливости. Есть судьи попроще, говорят, что «корова источник
повышенной опасности». Это, наверное, неправильно, но зато дает возможность
подключить правило ст. 1064 о возмещении вреда при наличии вины и дальше
сослаться на то, что корова виновата. То есть ее хозяин.
А можно все проблемы через ст. 1083 ГК вылечить, не называя корову источником
повышенной опасности. И, кстати, с собственника коров регулярно взыскивают убытки
за поврежденные машины. Собственник машины отвечает по ст. 1079, собственник
коровы — по ст. 1064 ГК.
Наконец, еще один вопрос из числа давно меня волновавших. В статье 1072
ГК установлено такое правило: «Юридическое лицо или гражданин,
застраховавшие свою ответственность в порядке в пользу потерпевшего
(статья 931, пункт 1 статьи 935), в случае, когда страховое возмещение
недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред,
компенсируют разницу между страховым возмещением и фактическим размером
ущерба».
Как эта норма понимается на практике? Неужели, если я застраховал свою

ответственность, то я могу всех адресовать к моему страховщику?
А. Я.: Мне кажется, следует различать добровольное и обязательное страхование.
В последнем случае можно рассматривать это как некий общественный консенсус:
если я застраховал свою ответственность, то больше ко мне никто уже не идет.
Неочевидное решение, но, наверное, можно и так.
С добровольным же страхованием такая логика совсем никуда не годится. Получается,

что потерпевший лишается иска к причинителю вреда из-за обстоятельства,
зависящего от воли последнего. Это нонсенс, я считаю.
А я вообще не вижу разницы между добровольным и недобровольным

страхованием. Если я потерпевший, я не хочу взыскивать со страховой
компании, а хочу взыскать именно с того, кто виноват. Кстати, никто никогда
не рассматривал такой вариант, при котором эта страховая компания находится
в Америке? Или в Австралии? Ведь в законе не сказано, что это должна быть
именно российская страховая компания.
О. П.: Наверное, авторы этой нормы боялись, что вот как раз в таком случае страховая
компания будет потирать руки от радости, а само страхование окажется
бессмысленным. Я застраховал свою ответственность, но платить все равно пришлось.
И зачем страховал?
Мне кажется, за рубежом это решается правом страхователя потребовать

возмещения в свою пользу, если по требованию потерпевшего он возместил
ему убытки напрямую. И все.
А. Я.: И тогда норма ст. 1072 ГК совсем лишняя.
Разумеется. Я к этому и клоню. Хотел как раз послушать, есть ли контрдоводы.

Судя по всему, особо их нет.
У меня последний, наверное, вопрос. Он про вторжение третьего лица

в договорное обязательство. Как решать эту проблему по российскому праву?
Назовем это деликтом?
Возьмем банальную ситуацию двойной продажи, когда вы пообещали продать

товар мне, но потом пришло другое лицо и намеренно перекупило этот товар,
дав большую цену, чтобы он мне не достался. У меня будет к нему иск? Какой?
Убытки? Или вещь смогу забрать?
А. Я.: Знаете, у нас ведь в банкротстве сидит норма о том, что если кто-то
безобразничает и выводит активы из банкрота, а кредиторы ничего не получают,
то этот кто-то несет солидарную ответственность. А это как раз и есть вторжение
в обязательство — должник не исполняет кредитору из-за кого-то другого. Просто
у нас эту деликтную норму отсадили в закон о банкротстве.
С утаскиванием индивидуально-определенной вещи сложнее. В целом, если доктрина

и судебная практика договорятся, то я не вижу препятствий к реализации этого дела
у нас.
Убытки за злоупотребление правом у нас есть, ст. 15 ГК мы от лишнего содержания

с вами сегодня разгрузили, возмещение вреда в натуре тоже нашим законом
предусматривается. Но я возвращаюсь к тому, с чего начали — нормы хорошие,
а практика непредсказуемая. До этого лета дел таких не было. Недавно появилось
определение Верховного суда РФ о двойной продаже будущей квартиры, но там,
в общем, есть большие сомнения в том, вторжение это в договор или нет, надо крепко
разбираться.
Я знаю, что у немцев можно выстраивать деликтную ответственность такого

«конкурента» передо мной, и в этом хорошо помогает та самая норма
об ответственности за вред, причиненный с нарушением добрых нравов.
Деликтная ответственность (а не оспаривание второй сделки, например)

хороша еще и тем, что позволяет возместить вред в натуре. То есть я могу
потребовать передать мне саму вещь, которую я хотел купить у вас. Мне
кажется, неплохо было бы России заимствовать эту идею. Но придется решить
несколько сложных вопросов. Например, есть ли у меня право на такой иск,
пока я не заплатил продавцу цену? Какие требования будут у «конкурента»
к вам (продавцу), если я выиграю такой иск и заберу вещь?
О. П.: Да, это интересная конструкция. Я думаю, до тех пор, пока цена не заплачена
продавцу первым покупателем, нельзя говорить об убытках последнего в виде
стоимости вещи. Соответственно, у него нет и требования об отобрании вещи в натуре
у второго покупателя, ведь вещь отбирается именно в счет возмещения убытков.
Если платеж был, то иск можно удовлетворять. В этом случае второй покупатель
пойдет к продавцу забирать уплаченные ему деньги. При этом возникнет отличный
вопрос — на каком основании это произойдет и что именно продавец нарушил
в отношении второго покупателя?
А. Я.: Для меня непонятный вопрос — два мошенника… Надо ли обратно возвращать
уплаченное по сделке, которая была заключена двумя, чтобы обмануть третьего? Вот
здесь как раз хочется ст. 169 ГК в старой редакции, и все в доход государства. Но,
если без государства — то, наверное, второй деньги себе от продавца вернет, но без
убытков.
Хорошо, коллеги. Спасибо за дискуссию. Желаю продуктивной работы

в наступившем учебном году и надеюсь на продолжение совместных
мероприятий по деликтной ответственности и убыткам в гражданском праве.
Опыт уже есть, и он мне нравится. До встречи!
Беседовал Андрей Владимирович Егоров, главный редактор «АП»

Фото: Алексей Новиков. Редакция благодарит ресторан «Мясо и Рыба» за помощь
в проведении фотосъемки
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Сторона по делу заявила о судебных

расходах на представителя. Что именно
Валерий Валерьевич Сокуренко
юрист Бюро присяжных пове ре нных «Фре йтак и С ыновья»
Как суды относятся к отдельным видам оказываемых представителем

услуг
По какому принципу рассчитывается стоимость участия представителя
в судебном заседании
Учитываются ли рейтинги при определении разумности судебных расходов
Чем меньше разница между тем, что победителю пришлось уплатить за судебное
представительство, и тем, что получилось взыскать с проигравшей стороны, тем
больше лиц готовы обратиться к юристам за защитой своих прав. Однако зачастую
такая разница оказывается весьма существенной.
Присуждение неполной компенсации судебных расходов может быть вызвано

несколькими причинами, среди которых:
1) неприятие судами некоторых категорий расходов, являющихся традиционными

и неизбежными для любого судебного процесса (например, расходов на встречи
с клиентом, изучение документов и анализ судебной практики);
2) чрезмерный патернализм со стороны судов;
3) неразумное поведение представителя победившей по делу стороны (например,

выставление счета за ознакомление с материалами дела по ставке юриста);
4) неточное описание проведенной представителем работы в заявлении о возмещении
судебных издержек.
В статье мы рассмотрим, какие категории расходов встречаются на практике, как

к ним относятся суды и насколько обоснованно это отношение.
Итак, сторона предъявляет в суд требование о взыскании следующих видов расходов

на представителя.
Главное в статье СкрытьРасходы на внешних

консультантов
По общему правилу наличие штатных юристов не лишает компанию права на взыскание
судебных расходов за работу привлеченных специалистов.
Однако в судебной практике встречается весьма интересная позиция: если заказчиком

юридических услуг является страховщик, обладающий лицензией на ОСАГО, то ему
необходимо отказать во взыскании расходов на внешних консультантов. Мотивируется
такая позиция тем, что деятельность по страхованию потенциально связана с судами,
а значит, к участию в деле заказчик должен привлекать внутренних юристов,
а не внешних.
Как ни парадоксально, но с правовой точки зрения это обосновано ссылкой

на постановление Пленума ВС РФ.
ЦИ ТАТА: «Расходы на оплат у услуг предст ав ит елей, понесенные органами и организациями (в т ом числе
общест в ами защит ы прав пот ребит елей), наделенными законом прав ом на обращение в суд в защит у прав ,
св обод и законных инт ересов других лиц (ст .ст . 45, 46 ГПК РФ, ст .ст . 39, 40 КАС РФ, ст .ст . 52, 53, 53.1 АПК РФ),
не подлежат в озмещению, поскольку указанное полномочие предполагает их самост оят ельное участ ие
в судебном процессе без прив лечения предст ав ит елей на в озмездной основ е» (п. 16 пост анов ления Пленума
ВС РФ от 21.01.2016 № 1 «О некот орых в опросах применения законодат ельст в а о в озмещении издержек,
св язанных с рассмот рением дела», далее — Пост анов ление Пленума ВС № 1).
Главное в статье СкрытьПодобная практика со ссылкой на указанный пункт

Постановления Пленума ВС № 1 встречается не только по спорам из ОСАГО (см., напр.,
апелляционное определение Московского областного суда от 20.04.2016 по делу № 33–
10788/2016). Правда, пока в судах общей юрисдикции.
Суть этой практики заключается в том, что если деятельность организации

гарантированно связана со значительным количеством судебных споров,
то организация должна иметь штатных юристов для их урегулирования.
Насколько такая практика обоснованна?
С одной стороны, указанное разъяснение, как прямо следует из его содержания,

должно применяться только к органам и организациям (в том числе обществам защиты
прав потребителей), наделенным законом правом на обращение в суд в защиту прав,
свобод и законных интересов других лиц.
К иным представителям (например, к адвокатам и юристам без соответствующего

статуса) указанные разъяснения не относятся.
Здесь же стоит отметить, что штатные юристы могут не иметь достаточного опыта для
ведения судебных процессов.
В подтверждение необоснованности рассматриваемого подхода можно сослаться

на преобладающую в судах общей юрисдикции практику, в соответствии с которой
наличие в штате организации юриста не лишает ее права заключить соответствующий
договор на оказание услуг представителя с иным лицом и взыскать сумму понесенных
расходов с другой стороны (апелляционные определения Нижегородского областного
суда от 26.08.2014 по делу № 33–7145, Саратовского областного суда от 19.04.2016
по делу № 33–2773/2016, Омского областного суда от 23.06.2016 по делу № 33–
6034/2016, определение Приморского краевого суда от 13.09.2016 по делу № 33–
9778/2016).
Интересно, что, несмотря на разъяснение, содержащееся в п. 16 Постановления

Пленума ВС № 1, арбитражные суды в целом разделяют позицию, согласно которой
наличие штатных юристов не лишает организацию права на привлечение иных
представителей (п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 05.12.2007
№ 121, постановления АС Восточно-Сибирского округа от 29.12.2015 по делу № А19-
14943/2014, Северо-Западного округа от 27.07.2016 по делу № А56-1010/2013,
от 05.12.2016 по делу № А56-28686/2015, Московского округа от 06.12.2016 по делу
№ А40-194447/15, Западно-Сибирского округа от 13.12.2016 по делу № А70-
10389/2015, Северо-Кавказского округа от 09.02.2017 по делу № А53-234/2016).
Расходы на штатного юриста

А вот расходы на штатного юриста взыскать не получится — ни в форме зарплаты,
ни в форме премии (п. 11 информационного письма Президиума ВАС РФ от 05.12.2007
№ 121, определение КС РФ от 24.10.2013 № 1643-О). Такая практика является
устоявшейся. При этом заключение отдельного гражданско-правового договора
с собственным работником обойти запрет не поможет (постановление 1ААС
от 04.09.2015 по делу № А43-16801/2014).
Расходы на правовую экспертизу представленных

документов
Раходы, связанные с правовой экспертизой документов, которые были представлены
клиентом, почти не взыскиваются на практике.
Между тем, до того как юрист начнет оказывать клиенту услуги непосредственно
по судебному представительству, он, как правило, осуществляет следующую работу:
— дает консультацию по поставленным клиентом вопросам;
— изучает представленные клиентом документы;
— дает развернутую письменную консультацию о перспективах дела и действиях,

которые необходимо совершить для улучшения позиции по делу.
Судебная практика исходит из того, что взыскать указанные расходы нельзя

(постановления Президиума ВАС РФ от 09.12.2008 по делу № А57-14559/07–3,
АС Северо-Кавказского округа от 17.09.2014 по делу № А32-31164/2012, Уральского
округа от 23.11.2016 по делу № А60-27648/2015, Центрального округа от 02.02.2017
по делу № А48-4971/2014, определение ВС РФ от 22.01.2016 по делу № А65-
10969/2014).
При этом часто в качестве мотивировки отказа во взыскании таких расходов суды
указывают на то, что они входят в стоимость подготовки искового заявления или
возражений на иск (постановление 3ААС от 21.09.2016 по делу № А33-24341/2014).
Вместе с тем очевидно, что данные услуги носят самостоятельный характер, поскольку
по результатам их оказания клиент может принять решение не обращаться в суд.
Если же данные услуги не носят самостоятельного характера и входят в стоимость

подготовки искового заявления, то время на их осуществление надлежит суммировать
с временем, выставленным за подготовку искового заявления, и только потом
оценивать получившуюся сумму с точки зрения разумности, а не автоматически
вычеркивать их из перечня оказанных услуг, оставляя без оплаты.
Расходы на встречи с клиентом

Когда к юристу приходит заказчик, то оказать ему юридическую услугу невозможно
без того, чтобы не выслушать его о сути возникшей проблемы.
Обычной практикой являются и дальнейшие встречи для обсуждения текущего
положения дел и выработки стратегии по делу. Вместе с тем в соответствии
со сложившейся судебной практикой расходы на подобные встречи взыскать нельзя
(постановления 13ААС от 10.02.2015 по делу № А56-31685/2014, 17ААС от 19.04.2016
по делу № А60-39079/2015, 10ААС от 19.05.2016 по делу № А41-63306/13).
Насколько это справедливо?
На мой взгляд, такие расходы взыскивать нужно, поскольку без предварительного

разговора с клиентом оказание юридической услуги в принципе невозможно.
Аналогичный подход должен применяться и к расходам, связанным со встречами,

которые проводятся уже в ходе судебного разбирательства.
Во-первых, очевидно, что юрист должен давать клиенту отчет о своей деятельности.
Во-вторых, юристом и клиентом совместно должна вырабатываться стратегия

поведения в процессе; при обжаловании состоявшихся по делу судебных актов юрист
должен разъяснить их смысл заказчику.
Вместе с тем в акте о проделанной юристом работе необходимо фиксировать

конкретный предмет обсуждения, а не именовать это как, скажем, «встреча
с клиентом — 3 часа».
Расходы на внутренние совещания между юристами

Взыскать расходы на юридические совещания весьма затруднительно.
Очевидно, что внутренние обсуждения как по вопросам выработки позиции по делу,

так и по фактическому распределению работы являются неотъемлемой частью
юридического сопровождения.
Отдельные судебные акты подтверждают необходимость взыскания расходов

на разработку стратегии по делу между представителями (постановления АС Волго-
Вятского округа от 05.11.2014 по делу № А11-2161/2012, Московского округа
от 30.03.2016 по делу № А40-115079/2011). Между тем более распространенной
является позиция, в соответствии с которой взыскание расходов на внутренние
обсуждения, переговоры, выработку стратегии и пр. не допускается (постановления
АС Московского округа от 10.06.2015 по делу № А40-96590/13, от 24.06.2015 по делу
№ А40-39628/13).
Представляется, что эти расходы также подлежат взысканию, но, как и в случае
со встречами с клиентом, в описании работы необходимо конкретизировать предмет
обсуждения. Причем таким образом, чтобы это было обосновано с точки зрения
необходимости для наилучшей защиты интересов заказчика.
Расходы на соблюдение претензионного порядка

В соответствии с правовой позицией Пленума ВС РФ взыскать расходы на соблюдение
претензионного порядка можно только в том случае, если такой порядок обязателен
в силу закона или договора.
ЦИ ТАТА: «Расходы, обуслов ленные рассмот рением, разрешением и урегулиров анием спора в о в несудебном
порядке (обжалов ание в порядке подчиненност и, процедура медиации), не яв ляют ся судебными издержками
и не в озмещают ся согласно нормам глав ы 7 ГПК РФ, глав ы 10 КАС РФ, глав ы 9 АПК РФ.
В случаях, когда законом либо догов ором предусмот рен прет ензионный или иной обязат ельный досудебный
порядок урегулиров ания спора, расходы, в ызв анные соблюдением т акого порядка… услуг, признают ся
судебными издержками и подлежат в озмещению исходя из т ого, чт о у ист ца от сут ст в ов ала в озможност ь
реализов ат ь прав о на обращение в суд без несения т аких издержек» (п.п. 3, 4 Пост анов ления Пленума ВС № 1)
Данный подход справедлив, поскольку в противном случае на ответчика

возлагалось бы бремя несения двойных расходов: сначала на подготовку претензии,
а затем и на подготовку искового заявления, что нелогично.
Расходы, связанные с анализом судебной практики

Зачастую суды отказывают во взыскании расходов на проведенный анализ судебной
практики, ссылаясь на то, что они не относятся к судебным (постановления
Президиума ВАС РФ от 09.12.2008 № 9131/08, АС Центрального округа от 02.02.2017
по делу № А48-4971/2014, определения ВС РФ от 20.05.2015 по делу № А41-16126/12,
от 26.05.2016 по делу № А55-34176/2012).
На мой взгляд, данный подход неверен, поскольку анализ судебной практики:
— направлен на выработку правовой позиции по делу;
— позволяет оценить перспективы дела в суде и при обжаловании судебных актов.
Отказ судов во взыскании таких расходов никак не соответствует тому факту, что
одним из критериев сложности дела является отсутствие сложившейся судебной
практики по нему (постановление 3ААС от 27.01.2017 по делу № А33-14833/2014)
и тому, что суд при оценке разумности судебных расходов должен учитывать
профессионализм представителя, в том числе знание им сложившейся судебной
практики (постановление Президиума ВАС РФ от 04.02.2014 по делу № А40-
91883/2008).
Расходы на подготовку документов

Каких-либо точных и универсальных критериев, позволяющих определить, сколько
стоит тот или иной документ, в судебной практике нет. Если юрист использует
почасовую систему оплаты, то суд оценивает, какое количество времени
на подготовку документа мог затратить квалифицированный представитель. Очевидно,
что здесь имеется значительная судебная дискреция, и количество таких часов
зачастую сильно сокращается.
При расчете стоимости документа суд может учитывать количество страниц

и сопоставлять его с расценками на одну страницу. Такие расценки утверждены
некоторыми адвокатскими палатами субъектов (постановление АС Дальневосточного
округа от 08.04.2016 по делу № А80-44/2013).
При оценке разумности расходов на составление документа суд учтет и его

мотивированность (постановление ФАС Волго-Вятского округа от 02.11.2012 по делу
№ А43-20571/2010). Однако многочисленные ссылки на законодательство и судебную
практику сами по себе не свидетельствуют о мотивированности и необходимости
взыскания расходов за каждую страницу (постановление АС Уральского округа
от 02.07.2015 по делу № А76-19424/2014).
Расходы на ходатайства и документы, которые не были

удовлетворены или приобщены к материалам дела
При рассмотрении заявления о взыскании судебных расходов проигравшая по делу
сторона часто ссылается на то, что не подлежат взысканию суммы, уплаченные
за подготовку ходатайств, которые не были удовлетворены или рассмотрены судом.
Суды придерживаются такой же позиции (постановление ФАС Северо-Кавказского
Вместе с тем такой подход не всегда является верным.
Совершенно очевидно, что представитель обязан задействовать максимальный спектр

способов процессуальной защиты своего клиента.
Как правило, с этой целью представитель готовит план судебного заседания, в котором
на основе предполагаемого развития событий в ходе судебного заседания
прописываются различные варианты ответных действий со стороны представителя.
Например, условием заявления одного ходатайства может быть отказ суда
в удовлетворении другого, при этом заявление двух ходатайств одновременно
исключается.
В таком случае отказ суда в удовлетворении одного ходатайства, если его заявление
было целесообразно с точки зрения процессуальной тактики представителя, не должен
служить основанием для отказа во взыскании расходов на его подготовку, как
и незаявление какого-либо ходатайства по той же причине.
ВАС РФ ориентировал суды на то, что разумность судебных расходов они должны
оценивать не с абстрактной точки зрения, но с точки зрения участников спора,
которым заранее не может быть известно достоверно ни поведение суда в ответ
на совершаемые ими процессуальные действия, ни, тем более, исход дела
(постановлении Президиума ВАС РФ от 15.10.2013 № 16416/11).
Именно поэтому суд, оценивая обоснованность несения расходов на то или иное

процессуальное действие, не должен ограничиваться формальным указанием на отказ
суда в их принятии или на то, что они не были отражены в судебном акте или вовсе
не задействованы в процессе. Процессуальный оппонент должен доказать, а суд —
установить, что указанные действия были излишними с точки зрения процессуальной
стратегии лица, заявившего впоследствии требование о взыскании таких расходов
(постановления 15ААС от 02.12.2016 по делу № А32-30822/2015, АС Московского
Если же документ был приобщен к материалам дела, но не был оценен в судебном

акте, то данный факт свидетельствует лишь о нарушении судом закона,
но не о необходимости отказа в компенсации соответствующих расходов.
Расходы на ознакомление с материалами дела в суде,

отправку документов, мобильную связь и интернет
В соответствии с п. 15 Постановления Пленума ВС № 1 расходы представителя,
необходимые для исполнения его обязательства по оказанию юридических услуг
(например, на ознакомление с материалами дела, использование сети «Интернет»,
мобильную связь и пр.) не подлежат дополнительному возмещению другой стороной
спора, поскольку в силу ст. 309.2 ГК РФ такие расходы входят в цену оказываемых
услуг, если иное не следует из условий договора (ч. 1 ст. 100 ГПК РФ, ст. 112 КАС РФ,
ч. 2 ст. 110 АПК РФ).
Отсюда следует вывод, что если юрист не закладывает указанные расходы в стоимость
юридических услуг, то в договор (соглашение) на оказание таких услуг необходимо
включать условие о том, что указанные расходы не входят в общую стоимость
и подлежат отдельному возмещению.
Здесь следует отметить и другой важный момент.
Суды отказывают во взыскании судебных расходов на ознакомление с материалами

дела, отправку документов и подачу их в суд, а также общение с сотрудниками суда,
если они выставляются по ставке юриста, что является разумным, так как для
выполнения указанных работ не требуется юридического образования (постановления
АС Московского округа от 01.06.2015 по делу № А40-112107/12, от 30.03.2016 по делу
№ А40-115079/2011).
Расходы на участие в судебном заседании

Взыскать расходы за время в пути до зала судебного заседания на практике
проблематично. А вот расходы на непосредственное участие в заседании
взыскиваются, но с определенными нюансами.
В юридических фирмах, использующих почасовую систему оплаты, является обычной

практикой выставление клиенту счета за то время, когда юрист непосредственно
не оказывал заказчику юридические услуги, но находился в пути для участия
в судебном заседании или ожидал его.
Например, время в пути до зала суда рассчитывается следующим образом (допустим,
что заседание проходит в другом городе).
Учет времени начинается с момента, когда юрист вышел из офиса, и до момента его
прибытия в гостиницу. Здесь так называемый счетчик приостанавливается
и возобновляет свой ход, когда юрист выезжает из гостиницы в суд, вплоть до того
момента, когда юрист не вернется домой или в офис.
Судебная практика такой подход не разделяет, считая, что время в пути не относится
к юридическим услугам и, следовательно, не подлежит компенсации (информационное
письмо Президиума ВАС РФ от 13.08.2004 № 82, постановления АС Московского округа
от 23.12.2015 по делу № А40-189583/13, от 30.03.2016 по делу № А40-115079/2011).
Время, затраченное на представление интересов в судебном заседании, суды
рассчитывают на основании протокола (постановление АС Московского округа
от 05.03.2015 по делу № А40-74286/2013, определение СИП от 14.09.2015 по делу
№ СИП-140/2014).
Не включают суды в перечень подлежащих взысканию расходов и оплату времени

ожидания представителем начала судебного заседания (постановление
АС Московского округа от 22.12.2014 по делу № А40-87649/11-120-711). Однако СИП,
например, занимает противоположную позицию (определение от 02.02.2015 по делу
№ СИП-79/2014).
Сложившаяся по данному вопросу судебная практика в корне неверна. Юрист,

находящийся в пути к залу суда, не может работать по другим делам. Это же очевидно
и для случаев ожидания начала заседания, которое может затянуться на значительное
время. Как очевидно и то, что представитель должен прибыть на заседание заранее.
Отказ во включении расходов на время в пути и время ожидания судебного заседания

может привести к тому, что общее количество понесенных расходов будет значительно
превышать сумму, полученную по суду. Например, если заседание длилось 30 минут,
а ставка юриста равна 350 дол. в час, то за участие в судебном заседании будет
взыскано 175 дол., что по курсу на 17.07.2017 составляет чуть больше 10 тыс. руб.
Вместе с тем в соответствии с Рекомендуемыми минимальными ставками гонорара

на оказание разовой юридической помощи адвокатами (утв. Советом адвокатской
палаты Кировской области, протокол от 30.12.2010 № 18) стоимость услуг
по представительству в суде второй инстанции за пределами региона составляет
от 40 тыс. руб.
Думаю, что в отношении юридических компаний, которые занимают высокие места

в рейтингах, взыскиваемые за судебное представительство расходы не должны
составлять суммы меньшие, чем расходы на оплату услуг адвокатов, не фигурирующих
в указанных рейтингах.
Расходы на транспорт
В соответствии с п. 20 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.08.2004
№ 82 (в ред. от 01.07.2014) «О некоторых вопросах применения Арбитражного
процессуального кодекса Российской Федерации» при определении разумных пределов
расходов на оплату услуг представителя может приниматься во внимание, стоимость
экономных транспортных услуг.
Экономичность вида транспорта определяется не только стоимостью услуг по его

использованию, но и тем, насколько определенный вид транспорта позволяет
обеспечить:
1) экономию времени представителя (постановления АС Северо-Кавказского округа

от 05.11.2013 по делу № А53-4159/2013, от 03.02.2017 по делу № А32-2546/2015).
Например, вам нужно попасть на судебное заседание из Москвы в Ставрополь.

На поезде дорога займет в оба конца более 2 дней, в то время как на самолете — чуть
более 5 часов в оба конца. Таким образом, наиболее экономичным в таком случае
будет использование именно самолета, несмотря на высокую стоимость авиабилета
по сравнению с железнодорожным. Разумным считается приобретение
железнодорожных и авиабилетов эконом-класса (постановление АС Северо-

Кавказского округа от 12.09.2014 по делу № А32-28805/2012);
2) удобство представителя (постановление 17ААС от 16.03.2016 по делу № А60-

272/2015, 8ААС от 06.04.2017 по делу № А81-6306/2015).
Если для использования более дешевого вида транспорта представителю нужно будет
долго ждать (например, если он хочет добраться из аэропорта в город), то разумным
будет использовать такси, а не общественный транспорт.
При определении экономичности вида транспорта надо учитывать и тот факт,

насколько он позволяет представителю явиться в судебное заседание в строго
назначенное время (постановление 5ААС от 14.06.2016 по делу № А51-10802/2015).
Необходимо учитывать и большое количество документов, и зимнее время года, и сам

факт пребывания в чужом городе, а также возможность быстро прибыть в пункт
назначения (постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 20.05.2014 по делу
№ А19-14012/2012). Просто так ездить на такси у представителя не получится
(постановление ФАС Московского округа от 22.02.2013 по делу № А40-69364/11-91-
298).
Расходы на проживание представителя в гостинице

Расходы на проживание должны быть экономными. О том, что расходы были таковыми,
свидетельствует проживание в номерах эконом-класса (в 3-4-звездочных гостиницах)
(постановление ФАС Московского округа от 29.02.2012 по делу № А40-48888/09-118-
339).
Удивительно, но иногда суды признают разумным проживание в номерах бизнес-класса

(постановление 17ААС от 02.03.2015 по делу № А50-2048/2013).
При определении разумности расходов на проживание учитывается и расстояние

от гостиницы до суда (постановления 17ААС от 02.03.2015 по делу № А50-2048/2013,
18ААС от 04.08.2016 по делу № А47-11709/2014), а также фактическое наличие в этой
гостинице в соответствующие даты более дешевых номеров (постановление ФАС
Московского округа от 29.02.2012 по делу № А40-48888/09-118-339). Последнее
должен доказать проигравший.
Надо отметить, что очень часто при рассмотрении заявления о взыскании судебных
расходов проигравшая по делу сторона ссылается на то, что победитель мог
воспользоваться видеоконференц-связью, что исключило бы командировочные
расходы.
Вместе с тем ходатайствовать об участии в судебном заседании посредством

видеоконференц-связи — это право участника процесса, а не обязанность. Именно
поэтому отказать во взыскании судебных расходов на обеспечение явки представителя
в судебное заседание суд не вправе. Данный вывод подтверждается судебной
практикой (постановления ФАС Дальневосточного округа от 23.12.2011 № Ф03-
6538/2011, от 03.02.2017 по делу № А42-3988/2015, 8ААСот 03.07.2012 по делу № А46-
4464/2011, 7ААСот 01.11.2012 по делу № А27-8899/2012, Уральского округа
от 30.12.2013 по делу № А34-6355/2010 13ААС).
Расходы на участие в судебном заседании нескольких

представителей
Судебная практика исходит из того, что сторона процесса в заседании может быть
представлена несколькими представителями (постановление 17ААС от 08.10.2015
по делу № А71-12766/2012).
При этом не имеет значения, каким образом между ними были разделены функции —
выступать могут как все, так и кто-то один из них. Суд не может отказать
во взыскании расходов на их участие только потому, что в судебном заседании
выступал лишь один из представителей. Вместе с тем количество представителей
должно быть разумным.
Суды могут учесть стоимость аналогичных

юридических услуг
Согласно п. 13 Постановления Пленума ВС № 1 разумными считаются такие расходы,
которые при сравнимых обстоятельствах обычно взимаются за аналогичные услуги.
Цены на услуги компании должны сравниваться с ценами компаний аналогичного

уровня, который определяется исходя из ее места в различных юридических рейтингах
(постановления Президиума ВАС РФ от 04.02.2014 по делу № А40-91883/08-61-820,
7ААС от 06.04.2017 по делу № А45-5519/2015, определение ВС РФ от 09.02.2016
по делу № А73-4034/2014). Часто встречаются и принимаются судами ссылки на такие
рейтинги, как «Право.ру» (постановление 11ААС от 21.04.2015 по делу № А65-
27147/2013), Chambers Europe-2014 (постановление 18ААС от 21.05.2015 по делу
№ А76-2941/2012), Legal-500 (постановление Президиума ВАС РФ от 04.02.2014 по делу
№ А40-91883/08-61-820).
Для обоснования соответствия ставок компании ставкам компаний аналогичного

ей рейтингового уровня могут использоваться экспертные отчеты о размере ставок
(постановления 9ААС от 27.06.2013 № 09АП-16793/2013, 09АП-18890/2013), судебные
акты, распечатки с интернет-сайтов, справки о почасовых ставках специалистов
и коммерческие предложения на оказание юридических услуг (постановление ФАС
Московского округа от 29.11.2012 по делу № А40-143484/10-54-895).
Вместе с тем в п. 13 Постановления Пленума ВС № 1 установлено, что разумность

судебных издержек на оплату услуг представителя не может быть обоснована
известностью представителя. Это разъяснение некоторые суды понимают как
возможность игнорировать указанные рейтинги (постановление 9ААС от 30.05.2017
по делу № А40-151357/2015).
Безусловно, такое толкование является неверным. Известность — это совершенно

не то же самое, что высокое место в рейтинге. Кроме того, очевидно, что
ни известность, ни высокое место в рейтинге не свидетельствуют о разумности
судебных расходов в том случае, если занимающая лидирующие позиции юридическая
фирма была привлечена к работе по простейшему делу.
Иногда суды пытаются игнорировать юридические рейтинги и обосновывают снижение

суммы расходов ссылками на сложившуюся в регионе стоимость оплаты услуг
адвокатов.
На возможность учитывать такую стоимость неоднократно указывал ВАС

РФ (постановление Президиума ВАС от 04.02.2014 по делу № А40-91883/08-61-820).
Разъяснение должно применяться в тех случаях, когда фирма либо не присутствует
в рейтингах, либо сторона не представила сведения об уровне своего представителя.
Тот факт, что нельзя ограничивать размер подлежащих взысканию судебных расходов
сложившейся в регионе стоимостью оплаты труда адвокатов, подтверждается
на практике (постановление АС Волго-Вятского округа от 05.02.2016 по делу № А43-
31590/2014). Главное в статье Скрыть
Арбитражный управляющий не лишен права

привлекать юриста для представления интересов в суде
Пе тр М е числавович М орхат, к. ю. н., судья Арбит ражного суда Москов ской област и
a41.pmorhat@ARBITR.RU
Ст ат ья яв ляет ся в есьма акт уальной на сегодняшний день, пот ому чт о чет ких крит ериев т ого,
чт о в ключат ь или в удов лет в орении каких судебных расходов от казыв ат ь, в наст оящее
в ремя нет .
В основ ном прав ов ое регулиров ание базирует ся на положениях ст .ст . 110, 111 и 112 АПК РФ.
В АПК РФ содержит ся лишь общая норма о т ом, чт о в зыскив ают ся расходы со ст ороны. Обращаем в нимание,
чт о законодат ель не раскрыв ает само понят ие «ст орона». По в сей в идимост и, предполагает ся, чт о речь идет
о субъект е процессуального прав а, кот орый проиграл дело.
Необходимо помнит ь, чт о субъект ами могут быт ь не т олько юридические, но и физические лица, органы
государст в енной в ласт и, Российская Федерация в лице каких-либо государст в енных органов , субъект ы РФ,
органы муниципальной в ласт и.
И нт ересен в опрос о в зыскании судебных расходов по делу о несост оят ельност и (банкрот ст в е) как юридических,
т ак и физических лиц.
Проблема носит характ ер разграничения ст . 110 АПК РФ и п. 1 ст . 20.3 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-
ФЗ «О несост оят ельност и (банкрот ст в е)» (далее — Закон № 127-ФЗ), в соот в ет ст в ии с кот орой арбит ражный
управ ляющий в деле о банкрот ст в е имеет прав о прив лекат ь для обеспечения в озложенных на него
обязанност ей на догов орной основ е иных лиц и оплачив ат ь их деят ельност ь за счет средст в должника, если
иное не уст анов лено Законом № 127-ФЗ, ст андарт ами и прав илами профессиональной деят ельност и или
соглашением арбит ражного управ ляющего с кредит орами.
В т о же в ремя он в рамках специального прав а, реализуемого в от ношениях банкрот ст в а, т акже не лишен прав а
прив лекат ь юрист а для предст ав ления инт ересов в суде. И т акже может нест и дополнит ельные судебные
расходы, кот орые в зыскив ают ся не с должника и не с заяв ит еля по делу о несост оят ельност и (банкрот ст в е).
ГЛАВНАЯ ТЕМА
Сторона одержала победу в судебном споре.

Аргументы, которые помогут возместить
Эльвис Серверович Исмаилов
помощ ник судьи Арбитражного суда С ве рдловск ой области
Почему расходы на штатного юриста не подлежат возмещению

Как распределяется бремя доказывания по делам о взыскании расходов
Какие обстоятельства суд учтет при определении разумности
взыскиваемых расходов
Выиграв процесс, стороны нередко пытаются оспорить присужденную сумму судебных

расходов. Но, как показывает практика, в 90% случаев решение первой инстанции
остается незыблемым.
Так, за 2016 год в Семнадцатый арбитражный апелляционный суд обжаловано 285

определений Арбитражного суда Свердловской области о распределении судебных
расходов, вынесенных в том же году. Из них 224 определения (78,6% от обжалованных)
оставлены без изменения, 35 (12,3%) отменены, и только 26 определений (9,1%)
изменены.
В Арбитражный суд Уральского округа было обжаловано 29 определений, касающихся

судебных расходов. Из них судебные акты первой инстанции оставлены без изменения
по 19 делам (65,5% от обжалованных в суд кассационной инстанции),
апелляционной — по 8 делам (27,6%), отменены акты судов первой и апелляционной
инстанций по 2 делам (6,9%).
В этой статье мы рассмотрим отдельные особенности, которые необходимо учесть для

того, чтобы суд удовлетворил заявление в полном или по крайней мере максимальном
от заявленного объеме.
Расходы на юридические услуги, которые оказывает

управляющая компания, возмещению не подлежат
Сторона, выигравшая спор в суде, вправе потребовать взыскания стоимости услуг
представителя. Такое право напрямую предусмотрено ч. 2 ст. 110 АПК РФ.
В силу ст. 65 АПК РФ лицо, которое требует возмещения судебных расходов, обязано
подтвердить факт оказания юридических услуг и несения расходов на оплату таких
услуг.
Позиция Конституционного суда РФ. Конституционный суд РФ разъяснил, что ч. 2

ст. 110 АПК РФ предоставляет арбитражному суду право уменьшить сумму,
взыскиваемую в возмещение соответствующих расходов по оплате услуг
представителя. Поскольку реализация названного права судом возможна лишь в том
случае, если он признает эти расходы чрезмерными в силу конкретных обстоятельств
дела, данная норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные
права и свободы заявителя.
Обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя, понесенные

лицом, в пользу которого принят судебный акт, с другого лица, участвующего в деле,
в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов,
направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг
представителя, и тем самым — на реализацию требования ст. 17 Конституции РФ.
Именно поэтому в ч. 2 ст. 110 АПК РФ речь идет, по существу, об обязанности суда
установить баланс между правами лиц, участвующих в деле (п. 2 определения
от 21.12.2004 № 454-О; далее — Определение КС № 454-О).
Позиция Верховного суда РФ. Алгоритм рассмотрения вопроса о возмещении

издержек определен постановлением Пленума Верховного суда РФ от 21.01.2016 № 1
«О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек,
связанных с рассмотрением дела» (далее — Постановление Пленума ВС № 1).
По смыслу указанного документа бремя доказывания при рассмотрении вопроса

о судебных расходах распределяется следующим образом:
— лицо, в чью пользу принят судебный акт, доказывает факт несения издержек
и причинно-следственную связь между издержками и рассмотренным делом;
— сторона, проигравшая дело, доказывает чрезмерность заявленной ко взысканию

суммы.
Факт несения издержек должен быть документально подтвержден, то есть может быть
доказан различными документами:
— платежным поручением с отметкой банка об исполнении;
— расходным (приходным) кассовым ордером;
— распиской;
— иными документами (уведомлением о прощении долга, соглашением об отступном и

т. п.).
Наличие причинно-следственной связи означает, что рассмотренное судебное дело

и понесенные стороной издержки, существование которых явилось необходимым
условием, взаимосвязаны, то есть были направлены на более вероятное достижение
правового результата.
Вместе с тем следует учесть, что сам по себе подтвержденный документами факт
уплаты денежных средств представителю по договору об оказании юридических услуг
при нарушении установленных законодательством запретов (например, запрета
на возмещение судебных расходов штатным работникам), не свидетельствует о том,
что оформленные документально расходы будут возмещены.
ПРАКТИ КА. Так, на примере конкрет ного дела Арбит ражного суда Св ердлов ской област и, рассмот рим сит уацию,
когда супруги яв ляют ся соучредит елями общест в а, где один из них избран директ ором. Супруги заключают
догов ор об оказании юридических услуг, где с одной ст ороны заказчик (супруг-директ ор-учредит ель) с другой
ст ороны исполнит ель (супруг-учредит ель).
Факт несения судебных расходов подт в ержден предст ав ленным догов ором. Кроме т ого, предст ав лены
доказат ельст в а перечисления денежных средст в . Предст ав ит ель принимал участ ие в судебных заседаниях,
гот ов ил процессуальные документ ы. Однако в в озмещении расходов на оплат у его услуг было от казано,
поскольку с учет ом в ышеперечисленных обст оят ельст в , при от сут ст в ии доказат ельст в уст анов ленного
раздельного режима имущест в а для доходов от т рудов ой и предпринимат ельской деят ельност и между
супругами судебные расходы в зысканию не подлежат (пост анов ление 17ААС от 26.04.2016 по делу № А60-
56926/2014).
По смыслу п. 11 информационного письма Президиума ВАС РФ от 05.12.2007 № 121

«Обзор судебной практики по вопросам, связанным с распределением между сторонами
судебных расходов на оплату услуг адвокатов и иных лиц, выступающих в качестве
представителей в арбитражных судах» (далее — Информационное письмо № 121)
расходы организации, связанные с выплатой вознаграждения представителю,
работающему по трудовому договору в той организации, интересы которой
он представлял в суде, не относятся к судебным расходам, распределяемым
в соответствии со ст. 110 Кодекса.
Согласно п. 2 ст. 42 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах

с ограниченной ответственностью» общество, передавшее полномочия единоличного
исполнительного органа управляющему, осуществляет гражданские права и принимает
на себя гражданские обязанности через управляющего, действующего в соответствии
с федеральными законами, иными нормативными правовыми актами Российской
Федерации и уставом общества.
В соответствии с правовой позицией ВАС РФ, изложенной в постановлении Президиума

от 01.06.2010 № 18170/09, действия управляющей организации в качестве органа
юридического лица являются действиями самого юридического лица. Полномочия
управляющей компании в данном случае определяются нормами законодательства
и договором о передаче полномочий исполнительного органа (постановление
АС Северо-Кавказского округа от 26.06.2017 по делу № А53-12329/2016).
Суд может взыскать расходы, даже если в деле нет

акта о выполненных представителем работах
По-разному решается вопрос о возмещении судебных расходов, если доказывающий
факт их несения документ отсутствует, при том, что все процессуальные документы
подписаны руководителем юридического лица (имеет актуальность при рассмотрении
споров в порядке упрощенного производства, когда непосредственное участие
представителя в судебных заседаниях исключается).
Первый подход. В рамках дела № А60-30662/2016 было установлено, что

в подтверждение понесенных судебных расходов на представителя в деле имеются
договор об оказании юридических услуг, подписанный между обществом и адвокатом,
а также квитанция об оплате. При этом все процессуальные документы (иск, претензия
и др.) подписаны директором общества, а не адвокатом, акт выполненных услуг
отсутствует.
Суд, отказывая во взыскании судебных расходов на оплату услуг адвоката, исходил

из того, что факт оказания услуг именно адвокатом не подтвержден, так как все
документы подписаны директором общества. То есть суд исходил из того, что услуги
по составлению процессуальных документов были оказаны не тем лицом, которому
якобы оплачены (актов об оказании услуг адвокатом не было, документы подписаны
директором), а не из того, что они не выполнены (они выполнены, иск подан в суд).
Апелляционная инстанция, отменяя решение в части судебных расходов, указала, что

поскольку в деле имеются документы, выполнение которых адвокатом предусмотрено
договором об оказании юридических услуг, значит, услуги оказаны. То, что заявление
и иные документы истца подписаны не представителем, а директором, не может
бесспорно свидетельствовать о том, что услуги не оказаны истцу, поскольку
в материалы дела представлены надлежащие доказательства оказания истцу
юридических услуг, связанных с защитой интересов последнего в суде по настоящему
делу, в частности договор и квитанция к приходному кассовому ордеру (постановление
17ААС от 14.12.2016 по делу № А60-30662/2016).
Второй подход. Вместе с тем имеет место и другой подход. При решении вопроса
о возмещении судебных расходов суд указал, что отсутствие подписи представителя
на исковом заявлении может являться основанием для отказа во взыскании судебных
расходов, поскольку свидетельствует о том, что исполнитель юридические услуги при
рассмотрении настоящего дела не оказывал (постановление АС Уральского округа
от 26.12.2016 по делу № А60-6709/2016).
Как указал Арбитражный суд Северо-Западного округа в постановлении по делу

№ А56-15011/2013, если в материалах дела отсутствуют акты оказанных юридических
услуг, установить фактический объем оказанных услуг (количество доказательств,
которые собрала сторона по делу или объем письменных документов, подготовленных
стороной) невозможно. При этом сама по себе внесенная в кассу коллегии адвокатов
оплата не свидетельствует о реальном оказании юридических услуг. Документы могут
быть составлены лишь формально, а это свидетельствует о злоупотреблении
процессуальными правами, что лишает сторону возможности возместить судебные
расходы (постановление АС Северо-Западного округа от 25.05.2015 по делу № А56-
15011/2013).
Суд не может уменьшить размер взыскиваемых

расходов в произвольном порядке
На проигравшую дело сторону возложено бремя доказывания чрезмерности заявленных
судебных расходов.
Первоначальный запрет на произвольное уменьшение сумм, взыскиваемых в счет

возмещения судебных издержек, был сформулирован Конституционным судом
РФ применительно к расходам на оплату услуг представителя в Определении № 454-О.
В Постановлении Пленума ВС № 1 этот запрет обоснованно расширен до всех судебных

издержек. Например, не подлежат произвольному уменьшению:
— расходы на проезд и проживание сторон и третьих лиц, понесенные ими в связи

с явкой в суд;
— расходы на оплату услуг переводчика;
— суммы, подлежащие выплате свидетелям, экспертам, специалистам;
— другие расходы, признанные судом необходимыми и отнесенные к судебным

издержкам.
В связи с этим рекомендация ВАС РФ о возложении бремени доказывания разумности

расходов на оплату услуг представителя на лицо, требующее возмещения этих
расходов, представляется неактуальной (п. 20 информационного письма Президиума
ВАС РФ от 13.08.2004 № 82 «О некоторых вопросах применения Арбитражного
процессуального кодекса Российской Федерации»; далее — Информационное письмо
№ 82).
Возложение бремени доказывания чрезмерности судебных издержек на сторону,

обязанную их компенсировать, основывается на презумпции разумности
и добросовестности лиц, понесших такие расходы (ст. 10 ГК РФ)1.
Следует отметить, что одного возражения о чрезмерности расходов другой стороны

будет недостаточно. Сторона должна доказать в соответствии с принципом
состязательности свои доводы о чрезмерности заявленных расходов. На сторону,
с которой должны быть взысканы судебные издержки, возлагается бремя
представления допустимых и достаточных доказательств, на основании которых суд
может сделать вывод о чрезмерности взыскиваемых с нее расходов.
Определить точный перечень доказательств не представляется возможным, поскольку

достаточность доказательств определяется непосредственно по каждому делу исходя
из его конкретных фактических обстоятельств.
При доказанности несения расходов, в случае, когда другая сторона не возражает

и не представляет доказательства чрезмерности взыскиваемых с нее расходов, суд
не вправе уменьшать их произвольно.
Вместе с тем в целях реализации задачи судопроизводства по справедливому
публичному судебному разбирательству, обеспечения необходимого баланса
процессуальных прав и обязанностей сторон суд вправе уменьшить размер судебных
издержек, в том числе расходов на оплату услуг представителя, если заявленная
к взысканию сумма издержек, исходя из имеющихся в деле доказательств, носит явно
неразумный (чрезмерный) характер.
Средняя рыночная стоимость юридических услуг

не доказывает чрезмерность заявленных требований
Какие обст оят ельст в а при услов ии предост ав ления дост ат очных доказат ельст в могут быт ь основ анием для
в ыв ода суда о чрезмерност и заяв ленных судебных расходов ?
При оценке дов ода о чрезмерност и в зысканных судом расходов в св язи с т ем, чт о они прев ышают среднюю
рыночную ст оимост ь юридических услуг, следует учит ыв ат ь, чт о св едения о рыночной ст оимост и в едения дела
в суде не яв ляют ся безуслов ным св идет ельст в ом чрезмерност и в зыскив аемых расходов на оплат у услуг
предст ав ит еля, принимав шего участ ие при рассмот рении спора арбит ражным судом, поскольку носят общий
информат ив ный характ ер и не учит ыв ают конкрет ные обст оят ельст в а дела. Расценки юридических организаций,
согласно кот орым определена рыночная ст оимост ь аналогичных услуг в регионе, с бесспорност ью
не опров ергают в ыв оды о разумност и размера расходов , подлежащих в зысканию в конкрет ном споре
(пост анов ления 17ААС от 20.07.2016 по делу № А60-32800/15, от 06.10.2016 по делу № А60-57732/14,
от 14.10.2016 по делу № А60-28122/15). Поскольку в св оем прав е на заключение догов ора об оказании
юридических услуг лицо, участ в ующее в деле, не может быт ь ограничено, а определение цены догов ора
яв ляет ся прерогат ив ой его ст орон. То единст в енное, чт о подлежит оценке в в опросах о распределении между
ст оронами судебных расходов — эт о обст оят ельст в а целесообразност и, разумност и, а т акже документ ы,
подт в ерждающие факт ическое оказание услуг по догов ору.
Вмест е с т ем, по одному из дел суд счел, чт о из от в ет ов на запросы следует , чт о сложив шаяся в регионе
ст оимост ь услуг адв окат ов (юрист ов ) по предст ав лению инт ересов юридического лица по данной кат егории дел
в т рех инст анциях арбит ражного суда не прев ышает 500 т ыс. руб. Следов ат ельно, размер расходов подлежит
уменьшению (пост анов ление 17ААС от 21.03.2017 по делу № А60-28306/15).
Сопутствующие расходы представителя возмещению

не подлежат
Разумными следует считать такие расходы на оплату услуг представителя, которые при
сравнимых обстоятельствах обычно взимаются за аналогичные услуги. При определении
разумности могут учитываться объем заявленных требований, цена иска, сложность
дела, объем оказанных представителем услуг, время, необходимое на подготовку
им процессуальных документов, продолжительность рассмотрения дела и другие
обстоятельства (п. 13 Постановления Пленума ВС № 1).
Таким образом, по смыслу законодательства определение пределов разумности

размера расходов является оценочной категорией, поэтому в каждом конкретном
случае суд должен исследовать обстоятельства, связанные с участием того или иного
представителя в суде.
Как определить разумную сумму расходов. При определении суммы возмещения

расходов на представителей следует руководствоваться разъяснениями, изложенными
в Информационном письме № 121.
В них указано, что разумность расходов по оплате услуг представителей определяется

судами исходя из следующих фактических обстоятельств:
— длительность судебного разбирательства;
— проверка законности и обоснованности судебных актов в нескольких судебных

инстанциях;
— сложность разрешающихся в ходе рассмотрения спора правовых вопросов;
— сложившаяся судебная практика рассмотрения аналогичных споров;

— необходимость подготовки представителем в относительно сжатые сроки большого
количества документов, требующих детальных исследований;
— размер вознаграждения представителей по аналогичным спора и делам;
— обоснованность привлечения к участию в деле нескольких представителей;
— фактическое исполнение поручения поверенного и др.
В соответствии с Информационным письмом № 82 при определении разумных пределов

расходов на оплату услуг представителя могут приниматься во внимание, в частности,
сложившаяся в регионе стоимость оплаты услуг адвокатов, а также
продолжительность рассмотрения и сложность дела.
Определение арбитражного суда о взыскании судебных расходов может быть отменено

на основании ч. 1 ст. 270 АПК РФ в связи с неполным выяснением обстоятельств,
имеющих значение для определения размера взыскиваемых расходов.
Кроме того, согласно п. 15 Постановления Пленума ВС № 1 важно учитывать расходы

представителя, необходимые для исполнения его обязательств по оказанию
юридических услуг.
Интересно, но расходы на ознакомление с материалами дела, использование сети

«Интернет», мобильную связь или отправку документов не подлежат дополнительному
возмещению другой стороной спора, поскольку в силу ст. 309.2 ГК РФ такие расходы
включаются в стоимость оказываемых услуг (постановление 17ААС от 20.07.2016
по делу № А60-34089/2014).
Поведение кредитора как фактор определения расходов. При определении

разумности расходов на оплату услуг представителя учитывается не только сложность,
напряженность или продолжительность рассмотрения спора, но и то, что его
длительное рассмотрение в суде первой инстанции частично было обусловлено
и поведением самого кредитора (от его имени четырежды уточнялись требования,
заявлялись ходатайства об объединении и приостановлении дел и отказы от этих
ходатайств, заседания суда из-за этого и в связи с привлечением третьих лиц
неоднократно откладывались) (постановление 17ААС от 04.05.2016 по делу № А60-
10944/10).
Суд оценит разумность взыскиваемых расходов

в любом случае
Минимальный стандарт распределения бремени доказывания при разрешении споров
о взыскании судебных расходов сформулирован в Информационном письме № 121,
согласно п. 3 которого лицо, требующее возмещения расходов на оплату услуг
представителя, доказывает их размер и факт выплаты; другая сторона вправе
доказывать их чрезмерность.
Однако данный стандарт не отменяет публично-правовой обязанности суда по оценке

разумности взыскиваемых судебных расходов и определению баланса прав сторон
в случаях, когда заявленная к взысканию сумма судебных расходов носит явно
неразумный характер. Поскольку определение баланса интересов сторон является
обязанностью суда.
Учитывая приведенные выше нормы и разъяснения, реализация права по уменьшению

суммы расходов судом возможна лишь в том случае, если суд признает эти расходы
чрезмерными в силу конкретных обстоятельств дела.
По смыслу ст. 110 АПК РФ разумные пределы расходов являются оценочным понятием.
Четкие критерии их определения применительно к тем или иным категориям дел
законом не предусматриваются. В каждом конкретном случае суд вправе определить
такие пределы с учетом обстоятельств дела, сложности и продолжительности
судебного разбирательства, сложившегося в данной местности уровня оплаты услуг
адвокатов по представлению интересов доверителей в арбитражном процессе
(постановление АС Центрального округа от 26.12.2016 № А08-8010/2015).
ПРАКТИ КА. От казыв ая в удов лет в орении иска, суды указали, чт о т ребов ание разумност и заяв ленных
к в озмещению судебных расходов следует от носит ь к любым расходам, понесенным ст ороной в св язи
с рассмот рением судебного дела, в т ом числе расходов на проезд и прожив ание предст ав ит еля.
Суд перв ой инст анции указал, чт о факт несения судебных расходов подт в ержден предст ав ленными в дело
доказат ельст в ами, чт о, однако, не яв ляет ся решающим факт ором при рассмот рении заяв лений о в зыскании
судебных расходов .
В оспарив аемых судебных акт ах от ражено, чт о на момент обращения заяв ит еля в суд перв ой инст анции
о признании незаконным от каза Минюст а России в предост ав лении государст в енной услуги, Арбит ражным судом
г. Москв ы уже было в ынесено более 10 решений по аналогичным заяв лениям в пользу заяв ит елей, чт о
св идет ельст в ует о сложив шейся судебной практ ике.
Кроме т ого, суды от мет или, чт о общест в о располагает филиалом в г. Москв е, и при необходимост и т акже могло
участ в ов ат ь в судебном заседании пут ем использов ания сист емы в идеоконференц-св язи, заяв ив
соот в ет ст в ующее ходат айст в о (пост анов ление АС Москов ского округа от 29.11.2016 № А40-152564/2015).
В другом деле суды первой и апелляционной инстанций правомерно признали, что

расходы третьими лицами фактически понесены и документально подтверждены.
При этом доводы заявителя жалобы о том, что размер судебных издержек несоразмерен
цене иска, суд отклонил как необоснованные.
Цена иска не может быть признана определяющим критерием для установления

разумного размера расходов на оплату услуг представителя (постановление
АС Западно-Сибирского округа от 19.07.2017 № А03-7606/2014).
Доводы истца о том, что ответчик должен был представить доказательства,

подтверждающие отсутствие у ТСЖ штатного юриста, обоснованно отклонены судом
первой инстанции. При этом суд исходил из того, что право прибегать к услугам
профессионального представителя и право на возмещение в связи с этим
соответствующих издержек не поставлены законом в зависимость от наличия
у организации собственной юридической службы или специалиста, компетентного
представлять интересы организации в суде (п. 10 Информационного письма № 121).
Кроме того, размер оплаты услуг представителя определяется соглашением сторон,

которые в силу п. 4 ст. 421 ГК РФ вправе по своему усмотрению установить размер
вознаграждения, соответствующий сложности дела, квалификации представителя
и опыту его работы, сложности работы, срочности и времени ее выполнения, иных
заслуживающих внимания обстоятельств. Таким образом, размер расходов на оплату
услуг представителя, по указанным выше основаниям не может быть признан
чрезмерным (постановление 17ААС от 01.11.2016№ А50-2763/2015).
В силу ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать

обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований
и возражений.
Роль суда при определении суммы расходов. Исходя из разъяснений, данных в п. 11

Постановления Пленума ВС № 1, бремя доказывания неразумности (чрезмерности)
судебных расходов возложено на другую сторону. Суд оценивает доказательства
по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном,
объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (ст.
71 АПК РФ) (постановление АС Поволжского округа от 03.08.2016 № А57-2300/2011).
В целом следует заметить, что право суда по своему усмотрению уменьшать размер
компенсации судебных издержек представляет собой изъятие из общего принципа
состязательности и равноправия, фактически возлагая на суд роль следователя
и адвоката проигравшей стороны.
Несмотря на то, что явная неразумность или чрезмерность также представляет собой
оценку количественного критерия судебных издержек, Пленум оставил ее определение
фактически на неограниченное судебное усмотрение. Для применения правила о явной
неразумности или чрезмерности судебных расходов от суда требуется опытность
и наблюдательность, поскольку из решения вопроса о явной неразумности
(чрезмерности) исключается другая сторона, которая может не заявлять возражений
и не представлять доказательств.
Если другая сторона не представляет доказательств чрезмерности, то в задачу суда
входит сравнение заявленного размера возмещаемых судебных издержек с неким
образцовым разумным размером. И если первый может быть подтвержден имеющимися
в деле доказательствами, то второй не может быть ничем иным, кроме как
общеизвестным фактом в профессиональной среде юристов конкретной местности2.
В настоящее время судебная практика вырабатывает единообразный подход

к разрешению вопроса о взыскании расходов на оплату услуг представителя. В данном
вопросе формализм недопустим.
Представляется, что свою остроту и актуальность вопрос о возмещении судебных

расходов на оплату услуг представителя не утратит еще длительное время.
1 См.: Раздьяконов Е. С., Тарасов И. Н., Халатов С. А. Актуальные вопросы возмещения

судебных издержек: комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ //
Вестник экономического правосудия РФ. 2016. № 4. С. 141–192
2 См. об этом: Раздьяконов Е. С., Тарасов И. Н., Халатов С. А. Указ. соч.
СУДОПРОИЗВОДСТВО
Стороны договорились судиться за рубежом.

Когда можно проигнорировать этот факт и
обратиться в российский суд
А нна Ю рьевна Кашуба
главный эк спе рт блок а правовой работы ПАО «Инте р РАО »
Почему российский суд может рассматривать спор, если стороны

договорились судиться за рубежом
Какие споры нельзя разрешить в иностранном суде
Как определить подсудность спора, если истец решил судиться в России
Хозяйствующие субъекты свободны в выборе судебного органа, который в случае

возникновения разногласий будет рассматривать спор. Это может быть как третейский
суд на территории России, так и любой иностранный суд. Российская Федерация до сих
пор не ратифицировала Конвенцию в отношении соглашений о выборе суда (заключена
в г. Гааге 30.06.2005). Однако право установить подсудность спора иностранному суду
исходит из принципа автономии воли (п. 1 ст. 2 ГК РФ), а также наличия
сопутствующих норм процессуального законодательства в ГПК РФ и АПК РФ.
В частности, ст. 404 ГПК РФ предусматривает право сторон по делу с участием
иностранного лица заключить пророгационное соглашение, то есть договориться
об изменении подсудности дела до принятия его судом к своему производству.
Пророгационное соглашение может установить подсудность спора суду иностранной
юрисдикции, третейскому суду, действующему постоянно или созданному для
разрешения конкретного спора, — ad hoc. В последних двух случаях такое соглашение
также может называться арбитражным соглашением или арбитражной оговоркой.
Однако, несмотря на действующее соглашение о передаче спора иностранному
судебному органу, истец может обратиться в российский арбитражный суд, который
примет такое заявление и будет рассматривать соответствующий спор по существу.
Ситуация: истец игнорирует пророгационное

соглашение и обращается в российский арбитражный
суд
Представим ситуацию. Юридическое лицо — резидент РФ (заемщик) и юридическое
лицо — резидент Швейцарской Конфедерации (займодавец) заключили договор займа.
В разделе «Порядок разрешения споров» стороны установили, что «все споры,
возникающие из договора, подлежат разрешению исключительно судом кантона Цюрих
Швейцарской Конфедерации».
Когда займодавец безакцептно списал проценты со счета заемщика, последний решил

обратиться в суд. Для заемщика, как резидента РФ, ведение спора в суде кантона
Цюрих Швейцарской Конфедерации было довольно затруднительно и дорого. Поэтому
он проигнорировал договорную подсудность и обратился в Арбитражный суд г. Москвы
с иском о признании безакцептного списания процентов с его счета незаконным
и возврате соответствующей суммы.
В обоснование подведомственности спора Арбитражному суду г. Москвы истец

сослался на п. 5 ст. 27 АПК РФ.
ЦИ ТАТА: «Арбит ражные суды рассмат рив ают подв едомст в енные им дела с участ ием российских организаций,
граждан Российской Федерации, а т акже иност ранных организаций, международных организаций, иност ранных
граждан, лиц без гражданст в а, осущест в ляющих предпринимат ельскую деят ельност ь, организаций
с иност ранными инв ест ициями, если иное не предусмот рено международным догов ором Российской
Федерации».
Пункт 1 ст. 253 АПК РФ устанавливает, что дела с участием иностранных лиц
рассматриваются арбитражным судом по правилам АПК РФ с особенностями,
предусмотренными гл. 33 АПК РФ, если международным договором РФ не предусмотрено
иное.
Раз Российская Федерация не является участником Гаагской конвенции в отношении

соглашений о выборе суда, принятие спора к рассмотрению арбитражным судом
РФ не противоречит международному договору.
Арбитражный суд г. Москвы принял исковое заявление к своему производству. При

этом суд установил:
1. Исковое заявление подлежит рассмотрению и разрешению в арбитражном суде

по общим правилам подведомственности;
2. Нет вступившего в законную силу принятого по спору между теми же лицами,

о том же предмете и по тем же основаниям судебного акта арбитражного суда, суда
общей юрисдикции или компетентного суда иностранного государства, а также
определения о прекращении производства по делу в связи с принятием отказа истца
от иска или утверждением мирового соглашения сторон либо определения об отказе
в принятии искового заявления;
3. Нет ставшего обязательным для сторон и принятого по спору между теми же

сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решения третейского суда.
Правомерно ли было такое определение о принятии иска к производству?
Позиция ВС РФ: арбитражный суд может рассматривать

спор, даже если стороны заключили пророгационное
соглашение
Пленум Верховного суда РФ указывает, что арбитражные суды рассматривают дела
по экономическим спорам, осложненным иностранным элементом, в пределах
полномочий, установленных гл. 4 АПК РФ (п. 1 постановления от 27.06.2017 № 23
«О рассмотрении арбитражными судами дел по экономическим спорам, возникающим
из отношений, осложненных иностранным элементом»; далее — Постановление Пленума
№ 23).
Такие споры арбитражные суды рассматривают по правилам и в пределах полномочий,

установленных АПК РФ, с особенностями, предусмотренными разд. V «Производство
по делам с участием иностранных лиц» АПК РФ, если международным договором
Российской Федерации не предусмотрено иное (ч. 3 ст. 3, ч. 1 ст. 253, 256.1 АПК РФ).
Однако в АПК нет такого основания для отказа в принятии искового заявления или
оставления иска без рассмотрения, как наличие пророгационного соглашения или
арбитражной оговорки о подсудности спора в соглашении сторон.
Пункт 1 ст. 33 АПК РФ устанавливает лишь право передать спор, подведомственный

арбитражным судам, на рассмотрение третейского суда при наличии между сторонами
спора по действующему арбитражному соглашению.
По вопросу о компетенции российского суда в случае наличия пророгационного

соглашения и обращения истца в российский суд Пленум Верховного суда высказался
так: арбитражный суд РФ оставляет исковое заявление без рассмотрения, если любая
из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора
в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение
в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде РФ.
Исключение составляют случаи, когда арбитражный суд установит, что

пророгационное соглашение недействительно, утратило силу, не может быть исполнено
или не предусматривает исключение компетенции арбитражных судов РФ.
Указанные правила применяются вне зависимости от того, находится ли

в производстве иностранного суда дело по спору между сторонами пророгационного
соглашения (п. 11 Постановления № 23). Аналогичная норма содержится в ст. 8
Федерального закона от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском
разбирательстве) в Российской Федерации» (далее — Закон № 382-ФЗ).
Таким образом, арбитражный суд РФ вправе принять исковое заявление

к рассмотрению даже в том случае, если установит факт наличия пророгационного
соглашения о подведомственности спора иностранным судебным органам, при условии
соблюдения законодательных критериев подведомственности.
У ответчика есть день, чтобы возразить против

рассмотрения дела в российском суде
Сторона, не согласная с фактом рассмотрения спора в арбитражном суде РФ, должна
заявить соответствующее возражение не позднее дня представления своего первого
заявления по существу спора. То есть возражение о подведомственности можно
представить и после первого заявления по существу спора, но не позднее этого же
дня.
Данная норма вызывает сразу несколько вопросов.
Что подразумевается под «заявлением по существу спора»? В какой форме оно должно
быть сделано? Может ли такое заявление быть сделано до первого судебного
заседания, например, в форме отзыва на иск? Как интерпретировать «день
предоставления первого заявления по существу спора»? Подразумевается ли под этим
термином первое судебное слушание?
Представляется, что обозначенные пробелы должны быть предметом дальнейшего

разъяснения со стороны Пленума Верховного суда РФ.
Также арбитражный суд будет обладать компетенцией рассматривать спор

по существу при наличии пророгационного соглашения о подсудности спора
иностранному суду, если установит, что пророгационное соглашение недействительно,
утратило силу, не может быть исполнено.
Если стороны решили заключать арбитражное соглашение, оно должно быть совершено
в письменной форме (п.п. 2, 8 ст. 7 Закона № 382-ФЗ).
При толковании арбитражного соглашения любые сомнения должны толковаться

в пользу его действительности и исполнимости.
Форма пророгационного соглашения в законе не установлена, поэтому нормы права

в этой части применяются по аналогии.
Как правило, при рассмотрении вопроса о действительности соглашения
о международной подсудности российские суды оценивают соответствие такого
соглашения требованию определенности.
Согласно требованию определенности формулировка соглашения о международной

подсудности должна позволить российскому суду принять обоснованное решение
о наличии компетенции суда для рассмотрения определенного спора между сторонами
на основании соответствующего соглашения.
Кроме того, при установлении подведомственности в рассматриваемом случае

необходимо установить, не является ли спор предметом исключительной компетенции
арбитражного суда. Подробный перечень из пяти категорий таких дел закреплен в ст.
248 АПК РФ.
Кроме того, в исключительной компетенции арбитражных судов в Российской

Федерации находятся также предусмотренные в разд. III АПК РФ дела с участием
иностранных лиц, возникающие из административных и иных публичных
правоотношений.
Если речь идет о пророгационном соглашении в пользу иностранного третейского суда,

необходимо исключить также случаи, когда спор не может быть передан
на рассмотрение в такой орган в связи с ограничениями, установленными п. 2 ст. 33
АПК РФ.
Это споры:
— об отказе в государственной регистрации, уклонении от государственной

регистрации юридических лиц, индивидуальных предпринимателей;
— установлении фактов, имеющих юридическое значение;
— о несостоятельности (банкротстве) должника;
— защите интеллектуальных прав с участием организаций, осуществляющих

коллективное управление авторскими и смежными правами, а также споры,
непосредственно отнесенные к подсудности суда по интеллектуальным правам;
— присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный

срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок;
— защите прав и законных интересов группы лиц по корпоративным спорам и спорам,

связанным с осуществлением деятельности профессиональных участников рынка
ценных бумаг;
— созыве общего собрания участников;
— вытекающие из деятельности нотариусов по удостоверению сделок с долями

в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью;
— связанные с оспариванием ненормативных правовых актов, решений и действий

(бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных
органов, организаций, наделенных федеральным законом отдельными государственными
или иными публичными полномочиями, должностных лиц;
— предусмотренные ч. 1 ст. 225.1 АПК РФ (корпоративные споры), если на момент

возбуждения дела в арбитражном суде или начала третейского разбирательства
в третейском суде юридическим лицом, в отношении которого предъявлены требования
по таким спорам, является хозяйственное общество, имеющее существенное значение
для обеспечения обороны страны и безопасности государства в соответствии
с Федеральным законом от 29.04.2008 № 57-ФЗ «О порядке осуществления
иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое
значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства»;
— возникающие из отношений, регулируемых законодательством РФ о приватизации

государственного и муниципального имущества;
— возникающие из отношений, регулируемых законодательством РФ о контрактной

системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных
и муниципальных нужд;
— возникающие из отношений, связанных с возмещением вреда, причиненного

окружающей среде;
— иные споры в случаях, прямо предусмотренных федеральным законодательством

(например, п. 22 ст. 4.1 Федерального закона от 22.04.1996 № 39-ФЗ «О рынке ценных
бумаг» устанавливает, что споры по договорам, заключенным форекс-дилерами
с физическими лицами, не являющимися индивидуальными предпринимателями,
не могут быть переданы на разрешение третейского суда).
Вывод. При рассмотрении вопроса о принятии искового заявления к производству суд

правильно решил рассмотреть данный спор в рамках системы арбитражных судов РФ.
Если ответчик не заявит своих возражений относительно подведомственности

указанного дела не позднее дня представления своего первого заявления по существу
спора, решение арбитражного суда будет обязательным для сторон и будет подлежать
исполнению.
Однако арбитражный суд упустил существенный вопрос — подсудность спора согласно

правилам, установленным § 2 гл. 4 АПК РФ.
Поскольку в данном случае ни один из установленных критериев подсудности

не подходит для определения компетентного суда, следует руководствоваться п. 8
Постановления Пленума ВС РФ № 23.
Он гласит, что если нормы § 2 гл. 4 АПК РФ не позволяют определить

внутригосударственную подсудность экономического спора, соответствующий спор
подлежит рассмотрению в Арбитражном суде Московской области.
Доказать доводы, исключающие применение

соглашения о подусудности, должна выдвигающая
их сторона
Оле г Николае вич Харитонов, ст арший юрист Арбит ражной практ ики юридической фирмы
VEGAS LEX
На мой в згляд, дейст в ующее арбит ражно-процессуальное законодат ельст в о в дост ат очной
ст епени урегулиров ало основ ные в опросы в ыбора инст ит ут а для рассмот рения в озникших
между ст оронами споров , в озникающих из экономических прав оот ношений.
Чт о касает ся пророгационных соглашений, т о услов ия их применимост и т акже в дост ат очной

ст епени определены. Так, для т ого чт обы поданное в российский суд исков ое заяв ление было ост ав лено без
рассмот рения при наличии в от ношении соот в ет ст в ующего спора пророгационного соглашения, от в ет чик должен
предст ав ит ь в озражения от носит ельно подв едомст в енност и спора российскому государст в енному суду
не позднее дня предст ав ления св оего перв ого заяв ления по сущест в у спора. При эт ом ост ав ление без
рассмот рения нев озможно, если арбит ражный суд уст анов ит , чт о пророгационное соглашение недейст в ит ельно,
ут рат ило силу или не может быт ь исполнено.
В т о же в ремя на практ ике может появ лят ься ряд прав оприменит ельных в опросов в силу нев озможност и учет а
в сех аспект ов прав оот ношений в т екст е нормат ив ного прав ов ого акт а. Например, если от в ет чик по спору
указыв ает на наличие пророгационного соглашения, а ист ец не прив одит и не обоснов ыв ает дов оды в пользу его
недейст в ит ельност и, прекращения или неисполнимост и, должен ли суд сам по св оей инициат ив е исследов ат ь
эт и обст оят ельст в а (хот ь в какой-т о ст епени) или предлагат ь ст оронам иницииров ат ь их оценку?
Также значит ельный инт ерес может предст ав лят ь в опрос т олков ания т акого крит ерия, как «неисполнимост ь»
пророгационного соглашения.
И нт ересными в данном случае яв ляют ся в ыв оды Верхов ного суда РФ, изложенные в определении от 12.07.2017
по делу № 307-ЭС17-640, по спору между российскими юридическими лицами о в зыскании задолженност и
по догов ору, содержащему т рет ейское соглашение о передаче споров на рассмот рение т рет ейского суда. Суд
указал, чт о обязанност ь доказыв ания дов одов , исключающих применение пророгационного соглашения, лежит
на ст ороне, кот орая их в ыдв игает . При эт ом, исходя из специфики прав оот ношений, к т аким дов одам подлежит
применению более в ысокий ст андарт доказыв ания. В эт ой св язи в идит ся, чт о иницииров ание т аких дов одов ,
определение сост ав а соот в ет ст в ующих доказат ельст в и их предст ав ление, в силу принципа сост язат ельност и
ст орон — эт о исключит ельно задача самой заинт ересов анной в них ст ороны. Помимо эт ого, Верхов ный суд,
на мой в згляд, косв енно в се же признал в озможност ь учет а обст оят ельст в (при услов ии их доказанност и),
сущест в ующих на ст ороне пот енциального заяв ит еля по спору и препят ст в ующих обращению в т рет ейский суд
(в част ност и, т яжелое финансов ое положение, не позв оляющее оплат ит ь регист рационный сбор за обращение
в т рет ейский суд), как предпосылки применимост и пророгационного соглашения. Полагаю, чт о т акой в ыв од суда
св язан, исходя из следуемой им в акт е логики, с т ем, чт о обст оят ельст в а, объект ив но препят ст в ующие
обращению в т рет ейский суд, в се же должны оценив ат ься, поскольку в данном случае ст орона лишалась бы
прав а на судебную защит у. Однако т акое в нимание к факт у т яжелого финансов ого сост ояния удив ляет ,
поскольку сам бы российский суд, безуслов но, спор т акже не рассмот рел, если бы ист ец не заплат ил
государст в енную пошлину, никакие дов оды об от сут ст в ии прав а на судебную защит у т ут бы не помогли.
Зачем же т огда оценив ат ь доказат ельст в а плат ежеспособност и в от ношении регист рационного сбора?
В миров ой практ ике в подобного рода сит уациях пот енциальные ист цы ищут денежные средст в а
самост оят ельно. В част ност и, практ ика финансиров ания т рет ейского разбират ельст в а ст оронними лицами под
услов ием последующей компенсации из в зысканных сумм яв ляет ся дост ат очно распрост раненной. Поэт ому
учет финансов ого сост ояния не в идит ся чем-т о безуслов но необходимым, а рассуждения суда по делу в част и
от сут ст в ия доказат ельст в т яжелого финансов ого сост ояния, косв енно предполагающие его какую-т о
значимост ь, озадачив ают .
Зачет неустойки против основного долга.

Как убедить суд в его правомерности
А ндрей Владимирович Егоров
к . ю. н., главный ре дак тор журнала «Арбитражная прак тик а для юристов»
В чем смысл и функции зачета

Почему недопустимо толковать правило о снижении неустойки буквально
Что такое преобразовательный эффект судебного решения по статье 333
ГК РФ
В настоящее время складывается противоречивая судебная практика о возможности

проведения зачета неустойки или штрафа в счет оплаты основного долга
по обязательству (стоимости выполненных работ по договору подряда, цены в купле-
продаже и т. п.) в отсутствие такого условия в договоре.
В отдельных судебных актах делается вывод о недействительности зачета неустойки

в счет задолженности по оплате выполненных работ, поскольку требование об уплате
неустойки не носит бесспорного характера, так как ее размер может быть уменьшен
судами по правилам ст. 333 ГК РФ.
Эта позиция прозвучала, в частности, в определениях СК по экономическим спорам

ВС РФ от 18.11.2016 по делу А40-165511/2014, от 24.07.2017 по делу А41-108637/2015.
Но с такой позицией согласиться нельзя. И данная статья написана для того, чтобы
разобраться, какие аргументы можно привести в защиту возможности зачета
неустойки против встречного требования об уплате основного долга.
Возможность зачета предоставляет стороне

по обязательству двойное преимущество
Лицо, являющееся должником по уплате денег или передаче родовых вещей, если оно
само имеет против своего кредитора однородное и созревшее требование, может
погасить свой долг посредством зачета указанного собственного требования. Тем
самым его кредитор получает удовлетворение, хотя реально никакого полагавшегося
предоставления он не получал. А лицо, заявившее о зачете (должник), освобождается
от своего долга, принеся в жертву собственное право требования.
Таким образом, возможность зачета предоставляет лицу, которое одновременно

является кредитором и должником, двойное преимущество: во-первых, возможность
погасить собственный долг указанным выше образом вместо исполнения в натуре
(платежная функция, вследствие которой зачет относят к суррогатам исполнения)1, и,

во-вторых, возможность получить исполнение по собственному праву требования,
используя его для погашения собственного долга, в тех случаях, когда его реализация
иными способами может находиться под вопросом (обеспечительная функция).
Это двойное преимущество закон предоставляет лицу лишь при наличии определенных
условий, при этом правом на зачет обладают, по общему правилу, обе стороны двух
обязательств.
Под однородностью требований при зачете понимается

однородность предмета предоставления
Согласно ст. 410 ГК РФ «обязательство прекращается полностью или частично зачетом
встречного однородного требования, срок которого наступил либо срок которого
не указан или определен моментом востребования. В случаях, предусмотренных
законом, допускается зачет встречного однородного требования, срок которого
не наступил. Для зачета достаточно заявления одной стороны».
Как представляется, под однородностью требований, упомянутой в ст. 410 ГК РФ,

понимается однородность предмета предоставления (деньги против денег, вещи одного
рода против вещей такого же рода).
В сравнительно-правовой перспективе поддержку данному предположению дает § 387

Германского гражданского уложения (далее — ГГУ).
На этом основании нельзя поддержать теории, встречающиеся в российском праве,

которые рассуждают о «юридической неоднородности» требований, например,
об уплате основного долга и санкций2. Если одна из сторон зачтет в счет погашения
ее основного долга (например, суммы займа) своим требованием по санкциям
(убыткам, неустойке) и последнее требование окажется частично необоснованным,
то другая сторона имеет возможность заявлять об этом в иске о взыскании той части
собственного требования (основного долга по займу в нашем примере), которую она
считает непогашенной. Это универсальный способ защиты стороны в случае, если она
считает проведенный другой стороной зачет неправильным.
Таким образом, несмотря на распространение в отечественной судебной практике

взглядов о необходимости проверки однородности юридических оснований
обязательств (постановления ФАС Северо-Западного округа от 18.07.2013 по делу
№ А56-62797/2012, АС Московского округа от 28.06.2016 по делу № А40-165511/2014,
от 27.04.2017 по делу № А41-108637/2015 и др.)3, развитие указанных теорий
на современном этапе является бесперспективным. Во-первых, потому что они
не находят никакой поддержки в сравнительно-правовом плане. Во-вторых, как
правило, при помощи этих теорий пытаются передать иные идеи, например, идею
ликвидности или бесспорности требований.
Бесспорность зачитываемых требований не требуется

Не требуется, чтобы активное требование было ликвидным, то есть бесспорным или
легко доказуемым. Такие условия действительности зачета периодически встречаются
в иностранных правопорядках (например, во Франции). Но для российской правовой
системы, основанной на положениях германского права (применительно к зачету),
такое условие является чуждым4.
Условие о ликвидности встречного требования, предъявляемого к зачету, неизвестно

германскому и швейцарскому правопорядкам, в то время как во Франции это довольно
болезненная проблема. Российский кодекс также следует германской модели,
поскольку ни из одной из его норм нельзя вывести ничего похожего, например, на ст.
1291 Французского гражданского кодекса (далее — ФГК). Тем не менее в судебной
практике и отечественной доктрине иногда встречаются рассуждения о бесспорности
требования, используемого для зачета, то есть по сути о его ликвидности.
При этом, не имея оснований для подобного критерия в законе, судебная практика, как
верно подметили Р. С. Бевзенко и Т. Р. Фахретдинов5, по сути использует для тех же
целей доктрину юридической однородности требований.
В отечественной судебной практике периодически встречается неприятие зачета,

исходя из отсутствия бесспорности зачитываемых требований, например, если против
требования по основному долгу зачитывается требование в отношении неустойки,
которая, в свою очередь, теоретически могла быть снижена судом.
Полагаем, за этим скрывалась боязнь безвозвратно утратить возможность снижения

неустойки после того, как состоялся ее зачет.
Одной из причин, вызвавших к жизни доктрину ликвидности встречного требования,

является дополнительная работа, возлагаемая на судью, рассматривающего дело
о взыскании основного требования, ведь судье придется решать вопрос не только
о наличии основного требования, но и встречного (если оно было обоснованным и был
заявлен зачет, то в иске об основном требовании надо отказать в зачтенной части).
Таким образом, бесспорность (ликвидность) требования служит тому, чтобы процесс

не становился чрезмерно сложным и запутанным, не был перегружен неясными
требованиями.
От того, как сильно законодателя настораживают способности недобросовестных лиц

использовать институт зачета в целях злоупотребления, зависит, понимается ли
правопорядком ликвидность встречного требования широко или узко, а также
понимается ли ликвидность как материальная предпосылка для зачета или она
установлена только в качестве процессуального условия.
Там, где законодателя вообще не пугали указанные негативные последствия,

он не включил условие о бесспорности (ликвидности) встречного требования как
предпосылку действительности зачета — это российский подход.
ЦИ ТАТА: «<…> Бесспорност ь зачит ыв аемых т ребов аний и от сут ст в ие в озражений ст орон от носит ельно как
наличия, т ак и размера т ребов аний не определены Гражданским кодексом в качест в е услов ий зачет а.
Следов ат ельно, наличие спора в от ношении одного из зачит ыв аемых т ребов аний не препят ст в ует подаче
заяв ления о зачет е при услов ии, чт о по обязат ельст в у, на прекращение кот орого направ лено зачит ыв аемое
т ребов ание, на момент заяв ления о зачет е не в озбуждено произв одст в о в суде» (пост анов ление Президиума
ВАС РФ от 07.02.2012 № 12990/11).
В Германии и Швейцарии рассмотрение вопроса о наличии и обоснованности

встречного требования оставлено на усмотрение судьи, рассматривающего дело
о взыскании по основному требованию.
Исследователи отмечают также, что германское и французское право существенно

сближаются в вопросах ликвидности встречного требования.
В Германии данная проблема не остается без внимания, но решается процессуальными

средствами: суд может отклонить ссылку ответчика на то, что он произвел зачет при
помощи встречного требования, показавшегося суду сомнительным. Исключением
из этого правила являются случаи, когда оба требования находятся в правовой
взаимосвязи, например, возникают из одного правоотношения. В этом случае судья
по определению должен был разобраться во всех тонкостях спорного случая.
Французское право приближается к этому результату с другой стороны: за судьей

признается широкое усмотрение в оценке ликвидности требования, более того, когда
ликвидность очевидно отсутствует, судья может прибегнуть к такой разновидности
зачета как compensation judiciaire, позволяющей сальдировать требования, если судье
такое положение дел представляется справедливым.
Рассмотрим, содержит ли российское право достаточно эффективные способы

предотвращения указанных негативных последствий, поскольку при их наличии смысла
в ограничительном отношении к зачету неустойки против основного долга
не остается6.
Статью 333 ГК РФ можно применять и до взыскания

неустойки кредитором
Требование о неустойке характеризуется тем, что, будучи определенным по номиналу,
оно подвержено риску снижения его по усмотрению суда (ст. 333 ГК РФ).
Снижение неустойки происходит по преобразовательному решению суда, то есть

происходит именно в силу судебного акта на будущее время (с момента вступления
судебного акта в законную силу). При этом основание соответствующего требования
никак не затрагивается. Например, несмотря на снижение неустойки судом
в конкретном случае, положение договора, по которому начислена данная неустойка,
является вполне действительным.
Снижая неустойку, суд как бы говорит: требование о начислении неустойки

в соответствии с договором в сумме Х является действительным и законным, но,
пользуясь данной мне властью, и во избежание несправедливости и несоразмерности
меры ответственности допущенному нарушению, я, суд, постановляю удовлетворить
это требование только в части (например, 1/3 Х).
При этом суд может снизить неустойку как при рассмотрении требования кредитора
о ее взыскании, так и превентивно, по требованию должника.
Как указала Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ в определении

от 21.03.2017 № 51-КГ17-2, «должник, не согласный с размером начисленной ему
неустойки и желающий снизить ее по правилам статьи 333 ГК РФ, вправе сам
инициировать судебное разбирательство по данному вопросу, не дожидаясь подачи
к нему иска о взыскании неустойки, и поставить перед судом вопрос о признании
неустойки подлежащей уплате в меньшем размере».
Таким образом, ст. 333 ГК РФ может применяться как при взыскании неустойки, так
и до ее взыскания.
Остается только следующий вопрос: может ли неустойка быть снижена после того, как
она уже была получена кредитором?
Неустойка может быть снижена, даже если кредитор

ее уже получил
Согласно буквальному тексту закона судом может быть снижена только неустойка,
«подлежащая уплате». В этой формуле можно усматривать предшествие во времени,
если поставить задачу толковать положения ст. 333 ГК РФ ограничительно.
При таком толковании только еще не уплаченная пока неустойка может быть снижена.
Следовательно, если кредитор сумел получить неустойку посредством безакцептного
списания, зачета или иным способом, она более не могла бы уменьшаться.
Такой путь видится явно несправедливым, и закономерно, что практика арбитражных

судов Российской Федерации ему не следует.
На уровне абстрактных разъяснений Президиума ВАС РФ такой подход впервые

прозвучал в информационном письме от 20.10.2010 № 141 «О некоторых вопросах
применения положения статьи 319 Гражданского кодекса Российской Федерации»
(далее — Информационное письмо № 141).
ЦИ ТАТА: «<…> Тот факт , чт о обязат ельст в о должника по уплат е неуст ойки было исполнено посредст в ом
безакцепт ного списания денежных средст в с его расчет ного счет а, сам по себе не означает , чт о должник
не может пот ребов ат ь в озв рат а излишне уплаченной неуст ойки.
Суд, рассмат рив ая данное т ребов ание и уст анов ив несоразмерност ь уплаченной неуст ойки последст в иям
нарушения обязат ельст в а (ст ат ья 333 ГК РФ) либо от сут ст в ие основ аний для прив лечения должника
к от в ет ст в енност и за нарушение обязат ельст в а (пункт 2 ст ат ьи 330 ГК РФ), в ыносит решение о в озв рат е
излишне уплаченной неуст ойки применит ельно к пункт у 3 ст ат ьи 1103 ГК РФ либо, если об эт ом заяв ил ист ец,
о признании погашенными полност ью или част ично обязат ельст в должника перед кредит ором по уплат е
основ ной суммы долга и процент ов » (п. 4 И нформационного письма № 141).
Далее этот подход был воспроизведен в п. 5 постановления Пленума ВАС

РФ от 22.12.2011 № 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского
кодекса Российской Федерации», согласно которому списание по требованию
кредитора неустойки со счета должника не лишает последнего права ставить вопрос
о ее снижении. С той лишь оговоркой, что если неустойка была перечислена
должником добровольно, он не вправе требовать снижения ее суммы.
Несмотря на отмену указанного разъяснения ВАС РФ, аналогичный подход

воспроизводится в п. 79 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7
«О применении судами некоторых положений Гражданского кодека Российской
Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее — Постановление
Пленума ВС № 7). При этом суд распространяет его и на зачет, поскольку при зачете
происходит фактическое удовлетворение требований лица, заявившего о зачете.
ЦИ ТАТА: «В случае списания по т ребов анию кредит ора неуст ойки со счет а должника (пункт 2 ст ат ьи 847 ГК РФ),
а рав но зачет а суммы неуст ойки в счет суммы основ ного долга и/или процент ов должник в прав е ст ав ит ь
в опрос о применении к списанной неуст ойке положений ст ат ьи 333 ГК РФ, например, пут ем предъяв ления
самост оят ельного т ребов ания о в озв рат е излишне уплаченного (ст ат ья 1102 ГК РФ)» (п. 79 Пост анов ления
Пленума ВС № 7).
Очевидно, что ВС РФ рассуждает о последствиях зачета неустойки против основного

долга, допуская возможность такого зачета в принципе. Иначе в рассуждения суда
вкралось бы противоречие.
Кроме того, несмотря на буквальный текст разъяснения ВС РФ, по его духу оно может
быть применимо не только в случаях, когда неустойка зачитывается против основного
долга, но и когда неустойка зачитывается против другой неустойки. Очевидно, что,
если размер одной неустойки явно подвержен снижению судом, а вторая настолько
мала, что, скорее всего, никакое снижение не будет иметь места, суды должны
вмешиваться в данную ситуацию и после состоявшегося зачета.
Таким образом, ст. 333 ГК толкуется в современных условиях таким образом, что она
позволяет снижать неустойку после ее фактического получения кредитором, в том
числе через механизм зачета.
Что делать, если неустойка снижается после зачета

Должник по обязат ельст в у неуст ойки, намеренный в оспользов ат ься защит ой по ст . 333 ГК РФ, должен
обрат ит ься в суд с т ребов анием о в зыскании с кредит ора т ой суммы, на какую суд должен был (по его мнению)
снизит ь неуст ойку.
Прав ов ая природа данной суммы, если суд согласит ся с ист цом, будет т акой же, какая была у т ребов ания,
прот ив кот орого был заяв лен зачет (т о ест ь основ ной долг). В пункт е 79 Пост анов ления № 7 Пленум Верхов ного
суда использует ссылку на прав ила о неоснов ат ельном обогащении в качест в е обоснов ания для в зыскания
денежных средст в .
Однако благодаря слов у «например», использов анному в разъяснении, эт о не единст в енная кв алификация, какая
в озможна.
Разница в прав ов ой кв алификации упомянут ой денежной суммы может быт ь сущест в енной. Так, если суд
в осст анов ит т ребов ание из основ ного долга, по эт ому т ребов анию может имет ься обеспечение, кот орое т акже
должно счит ат ься в осст анов ленным. Кроме т ого, за нарушение сроков исполнения данного т ребов ания может
причит ат ься неуст ойка, уст анов ленная догов ором.
Если же должны применят ься прав ила о неоснов ат ельном обогащении, т о ест ь о нов ом обязат ельст в е,
в озникающем в силу закона и не имеющем ничего общего с прежним догов орным обязат ельст в ом,
т о ни обеспечение, ни меры от в ет ст в енност и по догов ору более не могут применят ься.
В св ет е изложенного большей поддержки заслужив ает перв ый подход — догов орный.
Решение суда о применении статьи 333 ГК РФ по иску

должника имеет преобразовательный эффект
Точно так же, как и решение суда о снижении неустойки по требованию кредитора
о ее взыскании, решение суда о применении ст. 333 ГК по иску должника должно иметь
преобразовательный эффект.
В этом решении объединяются преобразовательный иск и иск о присуждении. В первой

части истец просит суд осуществить вторжение в обязательство и предписать, что
он должен ответчику меньше, чем предусмотрено условиями обязательства (это сфера
применения ст. 333 ГК РФ). Во второй части истец просит присудить в его пользу
получившуюся сумму.
Это значит, что неустойка считается начисленной в меньшем размере, чем

предусмотрено договором, согласно акту суда и не ранее вступления данного акта
в законную силу.
Из этого следует, что кредитор по основному долгу не может претендовать

на применение каких-либо мер ответственности (в том числе процентов за пользование
чужими денежными средствами) между датами, когда обязательство считалось
прекращенным ввиду заявленного против него зачета и когда оно восстановлено
по решению суда на основании ст. 333 ГК.
Данный подход находит поддержку в судебной практике.
Например, Арбитражный суд Западно-Сибирского округа в постановлении от 11.08.2016

по делу № А70-15077/2015 отказал во взыскании процентов по ст. 395 ГК РФ за период
времени между зачетом неустойки против основного долга и последующим снижением
неустойки судом.
ПРАКТИ КА. По проблеме зачет а неуст ойки прот ив основ ного долга имеет ся и практ ика в ысшей судебной
инст анции.
В пост анов лении от 10.07.2012 № 2241/12 Президиум ВАС РФ рассмат рив ал сит уацию, когда имело мест о
соглашение о зачет е, заключенное до в озникнов ения спорных т ребов аний. Вмест е с т ем от личие фабулы данного
дела от обычной сит уации с одност оронним зачет ом по в оле лица, имеющего т ребов ание о неуст ойке,
не яв ляет ся сущест в енным. При в згляде на проблему через призму ст . 333 ГК РФ не имеет значения, получил
кредит ор удов лет в орение св оего т ребов ания о неуст ойке в полном размере через одност ороннее заяв ление
о зачет е или благодаря догов орному услов ию о т ом, чт о происходит ав т омат ический зачет неуст ойки прот ив
основ ного долга (без специального заяв ления об эт ом).
Надзорная инст анция не согласилась с дов одами нижест оящих судов , указав на допуст имост ь догов орных
услов ий о т ом, чт о в случае нарушения подрядчиком срока начала или окончания работ заказчик в прав е
в ычит ат ь из цены конт ракт а в в иде неуст ойки сумму, экв ив алент ную 1% от цены конт ракт а, за каждый день
задержки до момент а начала или окончания работ .
При этом судам надлежало проверить наличие оснований для применения

ответственности за просрочку выполнения работ в виде неустойки, а также оснований
для ее снижения в порядке ст. 333 ГК РФ — при наличии соответствующего заявления
подрядчика о несоразмерности начисленной неустойки.
В одном из дел Верховным судом РФ была поддержана позиция суда нижестоящей

инстанции, допустившего зачет требования по неустойке против основного долга
(определение от 25.09.2015 № 307-ЭС15-6545). Основная суть спора в данном деле
касалась возможности зачета в случае уступки права требования, но зачитываемыми
требованиями были неустойка и основной долг, поэтому можно делать вывод
о поддержке ВС РФ такого зачета как принципиально допустимой модели.
Зачет неустойки против основного долга допустим,

даже если такая возможность не предусмотрена
договором
Согласно абз. 6 ст. 411 ГК РФ зачет требований не допускается в случаях,
предусмотренных законом или договором. Из этого правила следует, что по умолчанию,
то есть когда в договоре не содержится никакого регулирования зачета, он является
допустимым.
Указанное решение является логичным, если принимать во внимание идеологию

института зачета, который пытается привести в соответствие формально юридические
отношения (два встречных долга) и экономические отношения (фактически никто
никому не должен), и потому любой из участников обязательства может
воспользоваться преимуществами, которые предоставляет зачет.
В этой связи нельзя поддержать практику тех судов, которые полагают, что зачет
требования о неустойке против основного долга является допустимым только
в случаях, когда это предусмотрено договором.
Такого рода идею нельзя выводить и из постановления Президиума ВАС

РФ от 10.07.2012 № 2241/12. Из того, что в этом деле рассматривался конкретный
казус, когда стороны договорились о возможности зачета неустойки против основного
долга (причем зачета автоматического, а не по заявлению сторон), никак не следует,
что такого рода зачет возможен только в аналогичной ситуации.
В судебной практике встречается значительное число случаев, когда суды оценивают

размер начисленной неустойки, полученной кредитором посредством зачета против
основного долга, как соразмерной (не допускающей снижения по ст. 333 ГК РФ)
и отказывают во взыскании суммы основного долга со ссылкой на прекращение
обязательства зачетом (постановления ФАС Поволжского округа от 27.08.2013 по делу
№ А72-11947/2012, от 03.02.2014 по делу № А49-562/2013, от 08.09.2016 по делу
№ А12-49777/2015, от 24.10.2016 по делу № А12-8271/2016, АС Северо-Западного
Данная судебная практика представляется корректной.
Если бы суды полагали необходимость бесспорности (ликвидности) требования как

обязательное условие для проведения зачета, они должны были бы во всех случаях
признавать зачет недействительным. Однако этого не происходило.
Вывод. На основании изложенных рассуждений можно сделать следующие выводы

по рассмотренной теме.
1. Если только возможность зачета не исключена соглашением сторон, в том числе

если договор не содержит никакого регулирования по данному вопросу, лицо,
обязанное уплатить основной долг по договору подряда, вправе зачесть против данного
требования свое встречное требование об уплате неустойки (штрафа), сделав об этом
одностороннее заявление в адрес другой стороны. В этом случае другая сторона
(адресат односторонней сделки зачета и кредитор по основному долгу), если она
полагает, что требование первой стороны к ней должно быть снижено судом
на основании ст. 333 ГК РФ, вправе обратиться в суд за взысканием денежной суммы
основного долга в соответствующей части.
2. Взыскивая основной долг в подобной ситуации, суд предоставит должнику

по обязательству неустойки защиту, предусмотренную ст. 333 ГК РФ. Это решение
суда помимо присуждения имеет преобразовательный характер, поэтому требование
по основному долгу будет считаться восстановленным в соответствующей части
с момента вступления решения суда в законную силу. Кредитор по требованию
о неустойке не будет считаться получившим неосновательное обогащение за период
между датой вступления в силу его заявления о зачете и датой вступления в законную
силу упомянутого решения суда.
1 См об этом: Сарбаш С. В. Элементарная догматика обязательств: учебное пособие.

М.: Статут, 2016. С. 317; Павлов А. А. в кн: Договорное и обязательственное право
(общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса
Российской Федерации / отв. ред. А. Г. Карапетов. М.: Статут, 2017. С. 773.
2 Подробное обоснование отрицательного отношения к таким теориям см. также:
Егоров А. В. Германская модель зачета в приложении к российским реалиям // Вестник
ВАС РФ. 2014. № 3. С. 4–24.
3 См. также ссылки на более ранние судебные акты в кн: Бевзенко Р. С., Фахретдинов
Т. Р. Зачет в гражданском праве: Опыт исследования теоретической конструкции
и обобщения судебной практики. М.: Статут, 2006. С. 37.
4 См. также: Павлов А. А. Указ. соч. С. 774.
5 Бевзенко Р. С. Фахретдинов Т. Р. Указ. соч. С. 41.
6 Эту позиция разделяет и А. А. Павлов. См.: Указ. соч. С. 774.
Заявить точный размер убытков

невозможно. Чем руководствуются суды при
их подсчете
Будашевский Михаил А ндреевич
юрист юридиче ск ой к омпании «Хре нов и партне ры»
Как обосновать размер упущенной выгоды

Что решит суд, если убытки возникли по вине обеих сторон договора
Как поступить, если не получается обосновать все расходы
на восстановление права
Споры о взыскании убытков долго являлись одними из самых сложных для истцов.
Нужно было доказать точный размер возникших убытков, а в случае, когда это было
невозможно, в том числе по объективным причинам, суды отказывали в иске.
Шагом вперед в решении данной проблемы стал п. 5 ст. 393 ГК РФ, введенный
Федеральным законом от 08.03.2015 № 42-ФЗ.
В силу данной нормы, суд не может отказать во взыскании убытков только на том
основании, что их размер нельзя установить с разумной степенью достоверности.
Вместо этого, суд должен определить конкретный размер убытков исходя из принципов
справедливости и соразмерности ответственности нарушению обязательства с учетом
фактических обстоятельств конкретного дела.
Какими же критериями руководствуются суды, определяя размер взыскиваемых

убытков в конкретных делах? Способствовала ли новая норма решению проблем,
возникающих у истцов в спорах о взыскании убытков? Ответим на эти вопросы ниже
применительно к наиболее типичным ситуациям, возникающим в судебной практике.
Ситуация первая: истец взыскивает упущенную выгоду

В исках о взыскании упущенной выгоды проблема невозможности установления точного
размера убытков стоит наиболее остро. Ведь в этом случае истец взыскивает
не реально понесенные им расходы, а гипотетически возможные доходы от своей
деятельности.
Поэтому в делах о взыскании упущенной выгоды корректное применение п. 5 ст. 393

ГК РФ особенно важно. На это прямо указал Пленум Верховного суда
РФ в постановлении от 23.06.2015 № 25 (далее — Постановление Пленума № 25).
ЦИ ТАТА: «Поскольку упущенная в ыгода предст ав ляет собой неполученный доход, при разрешении споров ,
св язанных с ее в озмещением, следует принимат ь в о в нимание, чт о ее расчет , предст ав ленный ист цом, как
прав ило, яв ляет ся приблизит ельным и носит в ероят ност ный характ ер. Эт о обст оят ельст в о само по себе
не может служит ь основ анием для от каза в иске» (п. 14 Пост анов ления Пленума № 25).
Правда, конкретных критериев для установления упущенной выгоды Верховный суд
не дает.
Тем не менее анализ судебной практики по конкретным делам позволяет прийти

к выводу о том, что при определении размера упущенной выгоды суды обычно
придерживаются определенного алгоритма действий.
Для наглядности проиллюстрируем применение этого алгоритма на конкретном

примере.
Покупатель обратился к поставщику с иском о взыскании убытков в виде упущенной

выгоды. Свои требования он основывал на том, что поставщик нарушил срок поставки
оборудования (двух климатических камер). В результате чего истец произвел
продукцию в меньшем объеме и, как следствие, у него возникла упущенная выгода.
Главное в статье СкрытьИстец рассчитал ее размер таким образом, что суд согласился
с расчетом и удовлетворил требования в полном объеме (решение АС г. Москвы
от 02.09.2016 по делу № А40-84828/2015) (см. схему).
Алгоритм расчета упущенной выгоды

Шаг 1. Определит ь объем продукции, обычно произв одимый (реализуемый) ист цом.
Для эт их целей можно использов ат ь, например, бухгалт ерскую от чет ност ь ист ца (решение АС г. Москв ы
от 02.09.2016 по делу № А40-84828/2015) или многолет ние ст ат ист ические данные (пост анов ление АС Сев еро-
Кав казского округа от 14.06.2017 по делу № А53-8283/2016).
Шаг 2. Определит ь объем продукции, обычно произв одимый (реализуемый) ист цом при помощи одной единицы
т ов ара в единицу в ремени.
Данный показат ель рассчит ыв ает ся пут ем арифмет ических дейст в ий с использов анием показат еля,
полученного в шаге 1.
Шаг 3. Определит ь размер упущенной в ыгоды исходя из количест в а единиц т ов ара, в от ношении кот орых было
допущено нарушение обязат ельст в а, и периода, в т ечение кот орого ист ец не мог использов ат ь указанные
единицы т ов ара.
Данный показат ель рассчит ыв ает ся пут ем арифмет ических дейст в ий с использов анием показат еля,
полученного в шаге 2.
По схожему алгоритму суд определил размер упущенной выгоды и в другом деле.

Только в этом случае суд не согласился с расчетом истца и выполнил свой расчет, при
этом требования истца были удовлетворены частично (постановление АС Северо-
Кавказского округа от 14.06.2017 по делу № А53-8283/2016).
Эти примеры показывают, что с вступлением в силу п. 5 ст. 393 ГК РФ доказать размер
упущенной выгоды стало значительно проще.
Во-первых, суды больше не ссылаются на гипотетический характер дохода как

на основание для отказа в иске.
Во-вторых, при расчете размера упущенной выгоды суды следуют понятному

и довольно прозрачному алгоритму.
Однако это, разумеется, не означает, что бремя доказывания по данной категории дел
снято с истца полностью. По меньшей мере, истец должен подтвердить размер
прибыли, который он обычно получает от аналогичной деятельности. Не стоит забывать
и о том, что истец должен доказать наличие возможности извлечения прибыли
в указанном размере (например, указав на наличие необходимых приготовлений
со своей стороны), а ответчик вправе представить доказательства обратного (п. 4 ст.
393 ГК РФ, п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7).
Например, в одном из дел суды установили отсутствие необходимых приготовлений

к извлечению прибыли со стороны истца. На этом основании они отказали
в удовлетворении иска о взыскании упущенной выгоды (постановление АС Западно-
Сибирского округа от 16.06.2017 по делу № А46-14026/2016).
Главное в статье СкрытьСитуация вторая: истец

не может обосновать все расходы, которые он понес
для восстановления права
Если истец не может обосновать все расходы, которые он понес для восстановления
нарушенного права, суды обычно включают в состав убытков только те расходы истца,
которые, по мнению суда, были необходимы для восстановления нарушенного права.
Вывод суда о размере необходимых расходов истца обычно основан на фактических

обстоятельствах конкретного дела. Однако подробное обоснование такого вывода
в судебном акте можно обнаружить далеко не всегда.
ПРАКТИ КА. Абонент обрат ился к энергоснабжающей организации с иском о в зыскании убыт ков , причиненных
неправ омерным от казом от пост ав ки элект роэнергии по догов ору. В сост ав убыт ков абонент в ключил расходы,
понесенные на обеспечение св оего объект а энергией посредст в ом дв ух дизель-генерат оров в период, когда
от в ет чик не исполнял св ои обязат ельст в а по догов ору. Суд пришел к в ыв оду, чт о ист ец не обоснов ал
необходимост ь использов ания на объект е именно дв ух дизель-генерат оров , и удов лет в орил иск част ично. При
эт ом суд определил размер убыт ков исходя из расходов ист ца на одну единицу оборудов ания (решение
АС Липецкой област и от 14.06.2016 по делу № А36-4846/2015).
В этом примере суд первой инстанции не указал в решении причины, по которым

взыскал с ответчика убытки именно в указанном размере. Лишь постановление суда
кассационной инстанции позволяет предположить, что такой причиной послужило то,
что для достижения мощности энергоснабжения, указанной в технических условиях
на подключение объекта, было достаточно одного дизель-генератора (постановление
АС Центрального округа от 04.04.2017 по делу № А36-4846/2015).
Вместе с тем можно обнаружить и обратный пример, когда аргументация суда

по вопросу о необходимом размере расходов истца является довольно подробной.
Так, арендатор взыскивал убытки, причиненные в результате пожара, произошедшего
по вине сотрудников ответчика. В состав убытков арендатор включил расходы,
понесенные им на приобретение уничтоженных и поврежденных товаров
и оборудования — в том числе торгового оборудования стоимостью 100 тыс. руб.
Однако доказательства, представленные истцом, не позволяли установить,
находилось ли в месте пожара все приобретенное им торговое оборудование или же
только его часть.
В итоге суд посчитал возможным взыскать с ответчика треть стоимости торгового

оборудования, сославшись на то, что в спорный период истцу принадлежали три
торговые точки и спорное оборудование могло быть размещено в любой из них.
Решение суда было оставлено в силе судами вышестоящих инстанций (постановление
АС Западно-Сибирского округа от 07.06.2017 по делу № А45-22013/2015).
Подход судов в этом деле наглядно иллюстрирует логику нормы п. 5 ст. 393 ГК РФ.
С одной стороны, фактические обстоятельства дела порождали обоснованные сомнения

в том, что все торговое оборудование было размещено истцом в офисе, пострадавшем
от пожара. Так, например, в договоре поставки и монтажа оборудования в качестве
места монтажа был указан иной адрес.
С другой стороны, представленные фотографии свидетельствовали о том, что

по меньшей мере часть торгового оборудования (стеновые панели) в момент пожара
находилась в офисе. При таких обстоятельствах суд посчитал разумным исходить
из того, что все три торговые точки, принадлежавшие истцу, были обеспечены
торговым оборудованием в равной степени.
Таким образом, применительно к ситуации, когда для восстановления нарушенного

права была необходима лишь часть расходов истца, новая норма п. 5 ст. 393
ГК РФ также оказалась полезной: до вступления в силу указанной нормы суды
в аналогичных ситуациях могли отказать в удовлетворении иска.
Однако алгоритм, применяемый судами в таких делах, к сожалению, в целом менее

прозрачен, чем в делах о взыскании упущенной выгоды. Впрочем, недостаточно четкая
аргументация решений является скорее общей проблемой российской судебной
системы и сама по себе едва ли может свидетельствовать о неэффективности
конкретной нормы.
Ситуация третья: в возникновении убытков виноват

не только ответчик, но и истец
Ситуация, при которой убытки возникли по вине обеих сторон, в чистом виде
встречается на практике нечасто.
Тем интереснее изучить подход, которым могут руководствоваться суды при

рассмотрении подобных дел — тем более что выработать некий универсальный
алгоритм для таких ситуаций едва ли представляетсявозможным.
Рассмотрим в качестве примера одно дело. Фабула у него следующая.
Заказчик (истец) и исполнитель (ответчик) заключили договор возмездного оказания

услуг по радиационному контролю партии лома черных и цветных металлов,
загруженной в полувагон или железнодорожный контейнер.
По итогам измерений, проведенных ответчиком, излучение металла не превышало

допустимых значений.
Между тем по прибытию вагона с металлом на завод было установлено превышение

допустимого уровня излучения. В связи с этим истца привлекли к административной
ответственности по ст. 14.26 КоАП РФ в виде штрафа в размере 55 тыс. руб.
Указанную сумму истец взыскивал с ответчика в качестве убытков.
Суд первой инстанции удовлетворил данное требование истца в полном объеме

(решение АС Красноярского края от 06.07.2016 по делу № А33-1915/2016). Суд
апелляционной инстанции данное решение изменил, требования истца удовлетворил
частично (постановление 3ААС от 25.10.2016 по делу № А33-1915/2016). При этом суд

руководствовался следующими соображениями.
Истца привлекли к административной ответственности в связи с тем, что

он не обеспечил полноту и достоверность производственного контроля лома черных
металлов на трех этапах:
1) при приемке металлолома;
2) при его подготовке к реализации;
3) перед реализацией полувагона, загруженного металлоломом.
В обязанности ответчика входило обеспечение контроля лома только на третьем этапе.

Обязывать ответчика компенсировать только треть убытков истца, по мнению суда,
оказалось не вполне справедливо, поскольку основанием для возбуждения дела
об административном правонарушении послужило именно нарушение, допущенное
на третьем этапе.
Исходя из этого, суд взыскал с ответчика 22 500 руб., то есть, примерно 40%
от уплаченного истцом штрафа. Вышестоящие инстанции подтвердили правильность
этого подхода (постановление АС Восточно-Сибирского округа от 06.02.2017 по делу
№ А33-1915/2016; определением ВС РФ от 13.06.2017 № 302-ЭС17-6121 в передаче
дела на рассмотрение СК по экономическим спорам ВС РФ было отказано).
Принципиальное отличие этого случая от ситуаций, описанных выше, заключается

в том, что применение нормы п. 5 ст. 393 ГК РФ было выгодно в первую очередь для
ответчика. При этом не вызывает сомнений, что «полярные» решения (удовлетворение
иска в полном объеме либо отказ в удовлетворении иска) были бы куда менее
справедливы, чем то решение, которое принял суд.
Кроме того, нельзя не отметить подробную аргументацию суда, максимально полно

охватывающую все обстоятельства дела. Впрочем, пока нет оснований говорить о том,
что такой подход является общим правилом для судов при рассмотрении аналогичных
споров.
Главное в статье СкрытьСитуация четвертая: у истца

недостаточно доказательств для точного определения
убытков
Ситуация, когда истец представил доказательства в обоснование своих расходов,
но их недостаточно для точного вывода о размере убытков, возникших по вине
ответчика, довольно типична.
Действительно, нередко истцы в обоснование своих требований представляют

документы, которые позволяют сделать лишь предположительный вывод о точном
размере убытков.
ПРАКТИ КА. Собст в енник имущест в а в зыскив ал убыт ки с быв шего арендат ора в св язи с т ем, чт о последний
в озв рат ил имущест в о с недост ат ками. В обоснов ание св оих т ребов аний собст в енник предст ав ил в т ом числе
от чет оценщика о рыночной ст оимост и в осст анов ит ельных работ в здании (согласно в ыв одам оценщика
ст оимост ь сост ав ила 116 399 руб.). Между т ем суд пришел к в ыв оду, чт о указанные в осст анов ит ельные работ ы
не ограничив ались уст ранением недост ат ков , в озникших по в ине арендат ора. Част ь в осст анов ит ельных работ
была направ лена на уст ранение недост ат ков , не указанных в акт е приема-передачи арендуемого имущест в а,
а некот орые в осст анов ит ельные работ ы и в ов се произв одились в от ношении имущест в а, кот орое арендат ору
не передав алось. Суд удов лет в орил т ребов ание ист ца част ично — в размере 93 119 руб. 20 коп (пост анов ление
АС Уральского округа от 11.05.2017 по делу № А50-19371/2016).
В этой ситуации логично, что суд самостоятельно определяет размер взыскиваемых

убытков. При этом, безусловно, хотелось бы видеть в решении более подробное
обоснование суммы, в части которой суд находит требования истца обоснованными.
В то же время в подобных случаях сколько-нибудь универсальный алгоритм расчета
суммы едва ли возможен: причины, по которым доказательств истца может быть
недостаточно для точного вывода о размере убытков, крайне многообразны.
Вывод. Анализ практики применения судами нормы п. 5 ст.393 ГК РФ в целом

позволяет прийти к оптимистичным выводам.
Несмотря на то, что норма появилась относительно недавно, суды уже довольно
активно применяют ее при разрешении конкретных споров.
В зависимости от обстоятельств дела данная норма может оказаться полезной

не только истцу, который освобожден от непростого (а иногда и непосильного) бремени
доказывания размера убытков, но и ответчику, который может добиться ощутимого
снижения взыскиваемой суммы.
Впрочем, было бы преждевременно говорить о том, что проблемы со взысканием

убытков полностью разрешены. Большое значение имеет тот факт, насколько
подробной и прозрачной будет аргументация судов при обосновании конкретного
размера убытков. Между тем единые стандарты в этом вопросе судебная практика пока
не выработала.
Возмещение потерь. Семь примеров того,

как суды толкуют новую норму
Сергей Львович Будылин
старший юрист к омпании R oche & Duffay
Чем отличается соглашение о возмещении потерь от договорной гарантии

Какие разъяснения дал Верховный суд по поводу института возмещения
потерь
Как условие о возмещении потерь поможет налогоплательщику избежать
санкций
С 1 июня 2015 года вступил в силу ряд изменений в ГК РФ, которые по существу
являются имплементацией концепций англо-американского договорного права. Одна
из новелл, касающаяся заверений об обстоятельствах (ст. 431.2 ГК РФ), обсуждалась
в моей предыдущей статье1. Эта статья посвящена другой новелле — о возмещении
потерь (ст. 406.1 ГК РФ)2.
Стороны могли включать в договор условие

о возмещении потерь и до реформы ГК РФ
Соглашения о возмещении потерь широко применяются в англо-американской
договорной практике. Суть такого соглашения проста: одна сторона договора
обязуется компенсировать другой стороне возможные потери, возникшие у нее
по определенным в соглашении причинам.
В российском ГК ключевое положение рассматриваемой нормы сформулировано

следующим образом: «Стороны обязательства, действуя при осуществлении ими
предпринимательской деятельности, могут своим соглашением предусмотреть
обязанность одной стороны возместить имущественные потери другой стороны,
возникшие в случае наступления определенных в таком соглашении обстоятельств
и не связанные с нарушением обязательства его стороной…» (п. 1 ст. 406.1 ГК РФ).
Далее уточняется, что норма применима и к некоторым договорам, не являющимся,
строго говоря, предпринимательскими: к корпоративному договору и договору
об отчуждении акций или долей в уставном капитале общества (п. 5 ст. 406.1 ГК РФ).
Так, типичным для договоров купли-продажи бизнеса является положение, согласно

которому продавец обязуется возместить покупателю любые потери, связанные
с возможными претензиями третьих лиц, которые относятся к периоду до закрытия

сделки. Такими потерями могут быть суммы взысканий в пользу недовольных клиентов
или контрагентов; штрафы государственных органов; суммы, выплаченные в результате
внесудебных соглашений с оппонентами; судебные расходы; гонорары адвокатов
и экспертов и т. п.
Рассмотрим более простой пример. Продавец станка может взять на себя

обязательство возместить расходы покупателя по ремонту станка в случае его поломки
в течение определенного периода. При этом возмещение производится в сумме,
указанной в счете ремонтной организации3.
По существу, соглашение о возмещении потерь представляет собой «внутреннее

страхование»: как и в договоре страхования, одна из сторон обязуется возместить
потери другой стороны в случае возникновения таковых. Разумеется, «премия»
за такое «внутреннее страхование» находит отражение в цене договора.
Как и при страховании, действует правило о суброгации: если потери причинены

неправомерными действиями третьих лиц, то «к стороне, возместившей такие потери,
переходит требование кредитора к этому третьему лицу о возмещении убытков» (п. 4
ст. 406.1 ГК РФ).
Представляется, что и до реформы ГК ничто не мешало включать в договоры положения

о возмещении потерь исходя из принципа свободы договора. По-видимому,
законодатель просто решил напомнить участникам оборота о такой возможности,
а заодно установить правила, регулирующие соответствующие соглашения.
Соглашение о возмещении потерь более предсказуемо

перераспределяет риски сторон, чем договорная
гарантия
С точки зрения англо-американского права соглашение о возмещении потерь
(indemnity) напоминает договорную гарантию (warranty). В обоих случаях речь идет
о договорном механизме передачи риска возникновения ущерба от одной стороны
договора к другой. Так, в примере с продажей бизнеса продавец вместо обязательства
возмещения потерь может дать гарантию того, что никакие третьи лица не предъявят
бизнесу претензий, которые относятся к периоду до закрытия сделки. В примере
со станком продавец может дать гарантию того, что станок не сломается в течение
определенного периода. В первом приближении эффект будет тот же самый — в случае
возникновения проблем за все платит продавец.
И обязательство возмещения потерь, и договорная гарантия по сути являются

условными обязательствами заплатить деньги (или предоставить иную компенсацию):
1) «если у контрагента возникнут определенные потери, я их компенсирую» (условие

о возмещении потерь);
2) «если определенное утверждение окажется недостоверным, я возмещу контрагенту

причиненные этим убытки» (гарантия).
Однако есть и важные технические различия, которые объясняют смысл

существования двух альтернативных инструментов.
Договорная гарантия. Если гарантия оказалась недостоверной, это считается

нарушением договора соответствующей стороной. Поэтому эта сторона выплачивает
другой стороне убытки, исчисляемые по обычным правилам договорного права.
Помимо прямых затрат такие убытки включают упущенную выгоду. Так, если
покупатель бизнеса докажет, что из-за претензий третьих лиц пострадала его
репутация, в результате чего он не смог заключить выгодный контракт, то покупатель
сможет взыскать упущенную прибыль от этого контракта с продавца бизнеса. Впрочем,
договор сторон может ограничивать спектр и размер возмещаемых убытков, в том
числе исключать возмещение упущенной выгоды.
При этом пострадавшая сторона должна принимать меры по митигации убытков, то есть
минимизации своего ущерба. В противном случае она не сможет возместить его
в полном объеме. Так, если покупатель бизнеса без каких-либо возражений заплатил
деньги по очевидно надуманным претензиям третьего лица, он, скорее всего,
не сможет взыскать эти убытки с продавца.
Ввиду некоторой невнятности формулировок российского ГК не совсем понятно, как

соотносится концепция «заверений об обстоятельствах» с понятиями «гарантии»
и «заверения» в англо-американском смысле. «Гарантии» (warranties) — это
договорные утверждения о фактах, недостоверность которых влечет ответственность
по договорному праву, а «заверения» (representations) — это внедоговорные
утверждения о фактах, недостоверность которых может повлечь деликтную
ответственность. Предположительно, российская концепция включает оба эти понятия.
Соответственно, если сторона договора, подчиненного российскому праву,

«гарантирует» достоверность какого-либо утверждения, подлежат применению правила
ст. 431.2 ГК, включая возмещение контрагенту убытков4.
Соглашение о возмещении потерь. Возмещение потерь не связано с каким-либо

правонарушением стороны договора. В российском праве это прямо подчеркивается
в тексте нормы (п. 1 ст. 406.1 ГК РФ).
Ввиду этого нельзя сказать, что сторона возмещает убытки, причиненные

ею контрагенту. Она просто платит контрагенту деньги согласно условиям соглашения
между ними. Соответственно, общие правила исчисления убытков неприменимы,
а выплачиваемые контрагенту суммы должны точно определяться исходя
из соглашения5.
В типичном случае соглашение о возмещении потерь детально описывает, какие именно

суммы подлежат возмещению, а какие не подлежат. Например, соглашение может
устанавливать определенные пределы возмещения гонораров адвокатов.
Как правило, речь в соглашении идет лишь о прямых затратах, таких как судебные
расходы, но не об упущенной выгоде. С другой стороны, пострадавшая сторона
не обязана доказывать, что она предпринимала меры по минимизации ущерба.
Стоит отметить, что в связи с полной компенсацией ущерба контрагента возникает

проблема, известная в экономическом анализе права как «проблема
оппортунистического поведения» (moral hazard problem)6. Будучи полностью
застрахованным от потерь, контрагент теряет стимулы минимизировать эти потери. Так,
в примере с продажей бизнеса у покупателя нет стимулов нанимать хорошего адвоката
для защиты от претензий третьих лиц: ему проще заплатить им деньги и получить
компенсацию с продавца.
В связи с этим на практике соглашение о возмещении потерь, связанных с претензиями

третьих лиц, часто содержит положение, согласно которому бремя переговоров
с этими лицами и ведения судебных процессов возлагается на сторону, которая
выплачивает возмещение. В нашем примере — продавец, то есть бывший
(а не нынешний) владелец бизнеса: именно он будет судиться от имени компании
и выбирать адвокатов.
Российская норма содержит правило, согласно которому суд вправе уменьшить размер
выплаты, но только в случае, если сторона «умышленно содействовала увеличению
размера потерь» (п. 2 ст. 406.1 ГК РФ). Это положение направлено лишь на борьбу
с прямым жульничеством и не решает проблемы оппортунистического поведения. Так
что вопрос о договорном распределении функций, связанных с минимизацией потерь,
актуален и в российской практике.
Как видим, соглашение о возмещении потерь — более предсказуемый инструмент

перераспределения рисков по сравнению с гарантией. Плательщик избавлен
от неопределенности, связанной с возможным возмещением упущенной выгоды,
а получатель платежа избавлен от неопределенности, связанной с доказыванием
митигации убытков. Как говорят американцы, возмещение осуществляется «доллар
за доллар», или, в наших реалиях, «рубль за рубль» по отношению к фактическим
затратам.
Платой за предсказуемость может оказаться большая сложность соглашения. Если

гарантия обычно представляет собой просто утверждение о фактах плюс, возможно,
некоторые ограничения на размер возмещаемых убытков, то соглашение о возмещении
потерь может быть детальным многостраничным документом. В типичном англо-
американском соглашении такого рода подробно описываются виды возмещаемых
потерь, процедура возмещения (авансирование и окончательный расчет), разного рода
ограничения на возмещение, права и обязанности сторон по переговорам
с недовольными третьими лицами, кто нанимает адвокатов и т. п.
Стоит отметить, что из формулировок договора не всегда очевидно, является ли

данное положение гарантией (в англо-американском смысле) или же соглашением
о возмещении потерь. Так, сторона может «гарантировать», что третьи лица
не предъявят претензий, а в следующем пункте договора установить, что возмещению
подлежат лишь фактически выплаченные таким третьим лицам суммы. Впрочем,
неразрешимых проблем это вызывать не должно, ведь стороны в любом случае могут
своим соглашением ограничить размер взыскиваемых убытков реальными затратами.
В случае неясности условий договора они трактуются

как гарантии, а не как соглашение о возмещении
потерь
Пленум Верховного суда РФ в постановлении от 24.03.2016 № 7 «О применении судами
некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации
об ответственности за нарушение обязательств» (далее — Постановление Пленума
ВС № 7) посвятил новелле о возмещении потерь четыре пункта — п.п. 15–18). Обратим
внимание на наиболее интересные из них.
Пересказывая цитировавшееся выше ключевое положение нормы, Пленум добавляет,

что обстоятельства, влекущие возмещение потерь одной стороной обязательства
другой стороне, должны быть каким-либо образом связаны с исполнением, изменением
или прекращением обязательства либо его предметом (абз. 1 п. 15 Постановления
№ 7).
По-видимому, упомянутое в норме обязательство всегда или почти всегда является

договорным обязательством. Соответственно, речь идет о том, что «внутреннее
страхование» в виде соглашения о возмещении потерь допускается лишь
в определенной связи с неким договором тех же сторон. В противном случае это
страхование уже не было бы «внутренним».
Пленум подчеркивает, что возмещение потерь не связано с нарушением обязательства

его стороной. Также не требуется наличия причинно-следственной связи между
действиями соответствующей стороны и подлежащими возмещению потерями другой
стороны (абз. 2 п. 15 Постановления № 7). Это вполне логично: подобным образом
не требуется доказывать, что страховая компания как-то виновна в убытках
страхователя, которые она возмещает.
Зато требуется доказать наличие причинно-следственной связи между наступлением

установленного соглашением обстоятельства и возмещаемыми потерями, а также то,
что эти потери «уже понесены или с неизбежностью будут понесены в будущем» (абз.
3 п. 15 Постановления Пленума ВС № 7). Все это также полностью укладывается
в концепцию внутреннего страхования.
Если сторона — получатель платежа «недобросовестно содействовала наступлению»

соответствующего обстоятельства, то обстоятельство считается ненаступившим (абз.
4 п. 15 Постановления Пленума ВС № 7). Аналогичное правило содержится в норме
о сделках под условием — п. 3 ст. 157 ГК РФ, каковым, по сути, и является соглашение
о возмещении потерь. В нормах о страховании тоже есть похожее правило — ст. 963
ГК РФ.
Пленум ВС РФ также задается вопросом разграничения между условием

об ответственности за нарушение договора (каковым является гарантия в англо-
американском смысле) и соглашением о возмещении потерь. Как следует
из Постановления № 7, «соглашение о возмещении потерь должно быть явным
и недвусмысленным». А «в случае неясности того, что устанавливает соглашение
сторон — возмещение потерь или условия ответственности за неисполнение
обязательства, — положения статьи 406.1 ГК РФ не подлежат применению» (абз. 1 п.
17). Таким образом, в спорных ситуациях вопрос следует решать в пользу гарантии,
а не возмещения потерь.
Пленум развивает содержащийся в статье ГК тезис об «отделимости» соглашения

о возмещении потерь от основного договора сторон для целей признания соглашения
недействительным (п. 3 ст. 406.1 ГК РФ). Пленум разъясняет, что недействительность
или незаключенность основного договора «сама по себе не влечет недействительность
или незаключенность соглашения о возмещении потерь», а, с другой стороны,
соглашение о возмещении потерь «может быть признано недействительным
самостоятельно», то есть независимо от основного договора (абз. 2–3 п. 17
Постановления № 7).
Суды применяют термин «возмещение потерь»

к разным условиям: от неустойки до платы за отказ
от договора
Судебная практика по вопросу возмещения потерь, мягко говоря, невыразительна. Мне
удалось обнаружить лишь 7 постановлений окружных судов, в которых упоминается ст.
406.1 ГК РФ. Рассмотрим, как суды читают новую норму.
1. Снижение цены договора в случае задержки с регистрацией суд расценил как

условие о возмещении потерь (постановление АС Западно-Сибирского округа
от 28.06.2017 по делу № А70-11245/2016)
Истец сдал арендуемое им помещение в субаренду ответчику. По условиям договора

в случае приостановления госрегистрации договора субаренды по причинам,
за которые отвечает арендатор, субарендная плата снижается на 20% на период
задержки.
В связи с непредоставлением арендатором определенных документов регистрацию

действительно приостановили на 2 месяца. Субарендатор уменьшил сумму выплаты
в соответствии с договором.
Арендатор предъявил иск субарендатору о взыскании задолженности по договору

и неустойки. Суды отклонили эти претензии со ссылкой на статью ГК о возмещении
потерь и разъяснения Пленума ВС РФ.
Исход дела не вызывает вопросов, в отличие от его правовых обоснований. Суды

понимают условие договора о снижении цены в случае задержки с регистрацией как
условие о возмещении потерь. Толкование спорное, так как задержка с регистрацией,
по-видимому, не привела к каким-либо потерям для субарендатора.
2. Неустойку в случае отказа от договора суд квалифицировал как возмещение

потерь (постановление АС Северо-Западного округа от 22.05.2017 по делу
№ А56-62915/2015)
По договору ответчик обязался оказать истцу услуги по размещению гостей в рамках

молодежного форума. Заказчик внес предоплату, но потом отказался от договора.
По условиям договора в этом случае исполнитель при возврате денег удерживает
неустойку, что он и сделал.
Заказчик потребовал вернуть деньги в полном объеме. Однако суды поддержали

исполнителя. Суды сослались на норму о возмещении потерь (ст. 406.1 ГК РФ).
По словам кассации, «неустойка в данном случае носит характер заранее
согласованных убытков».
Исход дела не вызывает вопросов. Однако предусмотренная договором спорная сумма

в действительности не является ни неустойкой, ни возмещением потерь. Ее,
несомненно, следует квалифицировать как плату за отказ от договора (п. 3 ст. 310
ГК РФ).
3. Положение об ответственности за сохранность урожая суд обсуждал как

условие о возмещении потерь (постановление АС Волго-Вятского округа
от 26.04.2017 по делу № А43-16569/2016)
В деле о банкротстве объявился кредитор с требованием на 20 млн руб. Требование
было основано на договоре с должником. Согласно одному из положений договора
должник подтверждает, что несет предусмотренную законодательством
ответственность за сохранность и передачу в собственность обществу урожая,
находящегося на определенных земельных участках, в размере 15 тыс. руб. за гектар.
Вначале кредитор ссылался на статью об убытках, но потом попросил рассмотреть его

требования как требование о возмещении потерь (очевидно, в расчете попасть в более
выгодную очередь кредиторов).
Суды в итоге отказали кредитору. Во-первых, потому, что в договоре не было

«необходимой определенности» относительно возмещения потерь. А, во-вторых,
заявитель не доказал, что на указанных участках вообще что-то выращивалось,
не говоря уже об утрате выращенного урожая.
Правовая квалификация спорной суммы в качестве возмещения потерь сомнительна.

Поскольку речь идет об ответственности стороны договора за сохранность урожая,
то это, очевидно, неустойка.
4. Штраф за просрочку оплаты не является возмещением потерь

(постановление АС Волго-Вятского округа от 04.04.2017 по делу № А28-
7109/2016)
Ввиду просрочки покупателя с оплатой поставленных по договору товаров, поставщик

потребовал выплаты неустойки в сумме 260 тыс. руб. и убытков в сумме 500 тыс. руб.
В подтверждение убытков поставщик предъявил договор со своим контрагентом,
в котором был пункт о возмещении имущественных потерь в размере 500 тыс. руб.
в случае просрочки оплаты.
Суды взыскали с покупателя неустойку, но отказались взыскать убытки, сославшись

на отсутствие доказательств причинно-следственной связи между искомыми убытками
и действиями ответчика.
Термин вновь употребляется некорректно. В договоре истца с его контрагентом

применен термин «возмещение потерь», но речь явно идет об обычной неустойке.
5. Арендатор не вправе требовать возмещения потерь, связанных

с расторжением договора по его вине (постановление АС Волго-Вятского округа
от 18.01.2017 по делу № А43-15652/2015)
Согласно договору аренды в случае его досрочного расторжения арендодатель

возмещает арендатору часть расходов на ремонт помещения. Арендатор сделал
дорогой ремонт, после чего долгое время не вносил арендную плату. Арендодатель
по суду расторг договор, взыскал долг по арендной плате и выселил арендатора
из помещения. Расходы на ремонт (1,4 млн руб.) арендодатель возмещать не стал.
Арендатор предъявил иск о взыскании расходов на ремонт. Суды отказали в иске,

сославшись на статью ГК о возмещении потерь и разъяснение Пленума ВС РФ. Как
следует из этого разъяснения, коль скоро сам арендатор ответственен за расторжение
договора, он не вправе требовать возмещения потерь, связанных с расторжением.
Квалификация спорной суммы в качестве возмещения потерь вызывает сомнения.

В норме ГК речь идет о расходах и иных имущественных потерях, вызванных теми или
иными обстоятельствами (в данном случае расторжением договора аренды), а значит,
возникших после их наступления. Между тем в данном случае расходы на ремонт
осуществлялись до расторжения договора и расторжение договора не являлось
причиной этих расходов.
6. Требование возместить убытки в результате передачи объекта в аренду

по заниженной цене противоречит законодательству (постановление
АС Центрального округа от 25.10.2016 по делу № А64-155/2016)
Истец сдал в аренду ответчику участок за 130 тыс. руб. для строительства АЭС
на 11 месяцев и 28 дней (такой срок, можно предположить, был выбран, чтобы
избежать регистрации договора). Дополнительно стороны заключили соглашение
о возмещении убытков в виде упущенной выгоды, согласно которому арендатор должен
был доплатить арендодателю еще 3,5 млн руб. Лишь после этого возмещения
арендатору фактически был предоставлен участок.
После истечения срока договора стороны заключили новый договор аренды по цене
160 тыс. руб. еще на 11 месяцев и 28 дней. Арендодатель также собирался продлить
на новый срок соглашение о возмещении убытков. Однако арендатор не стал
подписывать новое соглашение.
Арендодатель предъявил арендатору иск о взыскании убытков в виде упущенной

выгоды. В доказательство убытков он предъявил заключение эксперта, в котором
говорилось, что арендная плата за спорные участки не отражает понесенных
собственником затрат, недополученного им дохода.
Однако суды отказали в удовлетворении этого иска. Ссылаясь на статью ГК, суды
указали, что заключение соглашения о возмещении потерь принципиально возможно,
но на второй срок такое соглашение не заключалось. При этом требование
собственника возместить убытки в виде упущенной выгоды по договору лишь на том
основании, что объект аренды временно выбыл из его пользования в правомерное
пользование иного лица, что лишило собственника возможности получать доход
от личного использования объекта аренды, противоречит законодательству.
Исход дела не вызывает возражений. Но и в этом случае рассмотренное судом

соглашение о возмещении убытков вряд ли стоит квалифицировать как соглашение
о возмещении потерь, ведь о каких-либо конкретных потерях, связанных с конкретными
обстоятельствами, речь в нем не шла.
Это не говоря уже о напрашивающейся догадке, что соглашение носило притворный

характер, прикрывая увеличение арендной платы для налоговых или иных целей.
7. Суд утвердил мировое соглашение сторон, несмотря на сомнительную

формулировку условия о возмещении потерь (постановление АС Уральского
округа от 31.08.2015 по делу № А07-4379/2014)
Истец требовал у ответчика передать ему помещение, за которое он заплатил

по договору соинвестирования строительства нежилого помещения. Кассационный суд
здесь не рассматривал по существу вопросы возмещения потерь, а лишь утвердил
мировое соглашение сторон, где рассматриваемая норма упоминалась в следующем
контексте.
«При этом, в случае, если Ответчик передаст Помещение Истцу до утверждения

арбитражным судом настоящего мирового соглашения, стороны договорились считать
передачу Помещения обусловленным исполнением обязательств, предусмотренной
статьей 327.1 Гражданского кодекса Российской Федерации. Указанное означает, что
в случае, если настоящее мировое соглашение не будет утверждено Арбитражным
судом Уральского округа, Ответчик вправе потребовать от Истца вернуть Помещение
либо потребовать возмещения потерь (ст. 406.1 Гражданского кодекса РФ), размер
которых будет составлять сумму, равную сумме процентов за пользование чужими
денежными средствами, которая в итоге будет присуждена в пользу Ответчика
в рамках рассмотрения вышеуказанного дела…».
Этот текст представляет собой целый комплекс парадоксальных тезисов. По-видимому,

речь идет о том, что если суд откажется утвердить мировое соглашение, то сторона
может потребовать у оппонента выплаты суммы, которая и так будет присуждена
ей судом. Вряд ли это именно то применение нормы о возмещении потерь, на которое
рассчитывали ее авторы.
Налогоплательщики смогут застраховаться от проверки

контрагентов, включив в договор условие
о возмещении потерь
В заключение рассмотрим еще одно дело, в котором норма о возмещении потерь
не упоминается, хотя упомянуть ее стоило (постановление АС Северо-Кавказского
округа от 05.06.2017 по делу № А53-22858/2016). Вместо этого суд разрешил дело
на основании нормы о заверениях об обстоятельствах7.
В данном деле речь шла о понятии, необычайно актуальном практически для всех
участников российского экономического оборота, — должной осмотрительности.
Как известно, налоговые органы склонны возлагать на налогоплательщиков

ответственность за налоговые нарушения их контрагентов со ссылкой на то, что
налогоплательщик не проявил должной осмотрительности при выборе контрагента.
Более того, иногда на налогоплательщика возлагается ответственность за нарушения
не только контрагентов, но и контрагентов этих контрагентов, а порой и далее
по цепочке. Хотя это противоречит позиции, изложенной в письме Минфина и ФНС
России от 23.03.2017 № ЕД-5-9/547@. По мнению его авторов, налоговые органы
в качестве самостоятельного основания для возложения негативных последствий
на налогоплательщика не могут приводить признаки недобросовестности контрагентов
второго и последующих звеньев цепочки перечисления денежных средств.
Возникает ряд вопросов: что же в такой ситуации делать добросовестному

налогоплательщику? Может ли он как-то застраховать себя от рисков, связанных
с налоговыми правонарушениями его контрагентов и их контрагентов? И нельзя ли для
этого воспользоваться появившимися в ГК РФ инструментами, такими как заверения
об обстоятельствах или возмещение потерь?
Именно эту идею попытался реализовать крупный российский экспортер зерна.

В договор со своим поставщиком он включил раздел, в котором поставщик
предоставил покупателю целый ряд заверений и гарантий, а также обязался
возместить убытки покупателя вследствие определенных обстоятельств. Так, продавец
заверяет и гарантирует, что он:
— уплачивает все налоги и сдает всю отчетность;
— аккуратно отражает в бухучете покупку товара у своих поставщиков;
— правильно отражает в учете уплаченный поставщикам НДС и др.
Продавец обязуется возместить покупателю убытки, вызванные нарушением указанных

гарантий и заверений. В частности, убытки, возникшие в результате нарушения
продавцом налогового законодательства.
Стороны определили и размер таких убытков: это НДС, доначисленный покупателю

в связи с отказом в вычете уплаченного продавцу налога, а также пени и штрафы.
Последняя формулировка наводит на мысль, что данное положение стоило

сформулировать как условие о возмещении потерь: ведь сумма выплаты определена
как сумма фактических доначислений налога («рубль за рубль») и не подразумевает
учета упущенной выгоды или митигации убытков. Однако, по-видимому, ни сторонам,
ни судам, эта мысль в голову не пришла, так что спор разрешался на основании статьи
ГК РФ о заверениях об обстоятельствах.
События развивались следующим образом. По результатам проверки налоговый орган

отказал экспортеру в возмещении НДС в размере 12 млн руб., уплаченного продавцу
в составе цены товара.
Налоговики сослались на взаимоотношения продавца с его поставщиком, обвинив

их в создании искусственного документооборота при отсутствии фактической
возможности осуществить поставки товарно-материальный ценностей.
Расплачиваться же за это, согласно решению налогового органа, должен был не кто
иной, как конечный покупатель товара, хотя он сам, судя по текстам судебных актов,
ни в какой «схемотехнике» замешан не был.
Покупатель не стал судиться с налоговым органом. Вместо этого он предъявил

гражданский иск продавцу, потребовав выполнить договорное обязательство
и возместить ту сумму, в вычете которой покупателю отказал налоговый орган.
Продавец отрицал факт каких-либо налоговых нарушений со своей стороны.

Он подчеркнул, что налоговые органы не привлекали его к ответственности
за налоговое правонарушение. Истец в данном процессе (покупатель) факта
нарушений со стороны продавца также не доказал.
По мнению продавца, покупателю надо было не судиться с ним, а обжаловать

необоснованное решение налогового органа. Но покупатель этого не сделал.
04.09.2018 Арбитражнаяоргана.
необоснованное решение налогового практика для
Ноюристов № 10, октябрь
покупатель этого2017
не сделал.
Однако суды, включая кассационную инстанцию, пришли к выводу, что продавец
не исполнил самое обычное частноправовое обязательство, явным образом
предусмотренное договором и регламентированное статьей ГК о заверениях
об обстоятельствах.
По сути, продавец гарантировал покупателю отсутствие претензий налоговых органов.

А раз такие претензии возникли, то продавец должен заплатить. При этом, как отметил
суд, договор не ставит ответственность продавца в зависимость от обжалования
покупателем решения налоговиков.
В итоге суды всех трех инстанций разрешили спор в пользу покупателя, лишенного
налоговым органом налоговых вычетов за грехи продавца, и взыскали с продавца сумму
неполученных покупателем вычетов.
Данное дело оставляет открытыми много интересных вопросов. Если продавец

действительно не виноват в налоговых нарушениях, каким образом и в каком процессе
он мог это доказать? Следовало ли для этого привлекать к участию в деле налоговый
орган продавца и налоговый орган покупателя? Если продавец и в самом деле
не виноват в налоговых нарушениях, каковы последствия этого? Может ли продавец
в связи с взысканием с него денег в пользу покупателя предъявить налоговому органу
иск об убытках? Для разрешения этих вопросов, видимо, придется подождать новых
судебных решений.
Рассмотренное дело демонстрирует, что гражданско-правовые инструменты могут

эффективно использоваться для решения проблем, которые, казалось бы, полностью
отосятся к налоговому праву.
В данном случае дело было разрешено на основании нормы о заверениях

об обстоятельствах, хотя более подходящей была норма о возмещении потерь.
Во всяком случае, она бы сразу сняла ряд сложных вопросов, касающихся отсутствия
нарушения обязательства со стороны продавца, а также необходимости митигации
убытков путем обжалования решения налогового органа (в случае возмещения потерь
это не требуется).
Это дело открывает новые горизонты перед налогоплательщиками, бьющимися над

исполнением весьма обременительных требований по проверке контрагента в рамках
так называемой должной осмотрительности. Быть может, не стоит мучиться
с проверками, коль скоро можно просто переложить на контрагента ответственность
за доначисленные налоги, заключив с ним «правильный» договор?
Вывод. На сегодняшний день практика применения нормы о возмещении потерь

не сложилась. Как и в случае с новеллой о заверениях об обстоятельствах, приходится
констатировать, что внятной практики по вопросу о возмещении потерь пока нет.
И участники оборота, и суды мучительно и безуспешно пытаются понять, что же
конкретно имел в виду законодатель.
Ни в одном из дошедших до кассационной инстанции дел стороны и суды не применяли

термин «возмещение потерь» корректно! Они воспринимали термин в каком угодно
смысле, от неустойки до платы за отказ от договора, но только не в том, в котором
он фигурирует в соответствующей статье ГК РФ. А в том деле (о должной
осмотрительности), в котором применение этой статьи напрашивалось, ни стороны,
ни суды о ней даже и не вспомнили.
Так что всерьез обсуждать правовые позиции арбитражных судов по вопросу

возмещения потерь, кажется, преждевременно.
1 См.: Будылин С. Л. Заверения об обстоятельствах. 16 примеров того, как российские

суды толкуют норму // Арбитражная практика для юристов. 2017. № 6. С. 30.
2 См. об этом также: Карапетов А. Г. Условие о возмещении потерь: комментарий
к статье 406.1 ГК РФ // Вестник экономического правосудия РФ. 2016. № 5. С. 80–98;
Он же. Заверения об обстоятельствах и условия о возмещении потерь в новой
редакции ГК РФ // Закон. 2015. № 6. С. 43–56; Томсинов А. В. Заверения
об обстоятельствах и возмещении потерь в российском праве в сравнении
с representations, warranties и indemnity в праве Англии и США // Вестник
экономического правосудия РФ. 2015. № 11. С. 91–112.
3 Ср.: Карапетов А. Г. Условие о возмещении потерь… С. 88. («Условия о возмещении
потерь включаются в договор для покрытия тех убытков, которые не покрываются
общими или специальными правилами о договорной ответственности».).
4 См. также: Карапетов А. Г. Условие о возмещении потерь… С. 93.
5 См. также: Карапетов А. Г. Условие о возмещении потерь… С. 92.
6 См., напр.: Бремзен А., Гуриев С. Конспект лекций по теории контрактов
[Электронный ресурс]. Режим доступа:
https://www.nes.ru/dataupload/files/programs/econ/preprints/2005/GurievBremzen.pdf. С.
26.
7 Подробнее см.: Будылин С. Л. Должная осмотрительность и заверения
об обстоятельствах: дело о гарантии на добросовестность // Roche & Duffay.
25.06.2017: эл. версия. Режим доступа: http://www.roche-
duffay.ru/articles/diligence.htm.
Заказчик отказывается от договора подряда.

В каких случаях суд увидит в этом
злоупотребление правом
Елена Кузьмина
сове тник юридиче ск ой к омпании «Нафк о-Консультанты»
Какие нарушения подрядчика суд сочтет недостаточными для отказа

от договора
Удастся ли в суде переквалифицировать основание для отказа от договора
Можно ли оспорить немотивированный отказ заказчика от договора
по причине его недобросовестности
Начиная с 2013 года, в Российской Федерации осуществляется поэтапное

реформирование Гражданского кодекса. Целый комплекс изменений был направлен
на обеспечение добросовестности поведения участников гражданско-правовых
отношений. В рамках реформы ГК РФ законодатель ввел ст. 450.1, которая регулирует
порядок отказа от договора (исполнения договора) или от осуществления прав
по договору (Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ). В данной статье был
закреплен один из эстоппелей1, определивший, что при реализации права на отказ
от договора сторона обязана действовать добросовестно и разумно (п. 4). Если при
наличии оснований для отказа от договора сторона подтверждает его действие, в том
числе путем принятия исполнения обязательства от другой стороны, последующий
отказ по тем же основаниям не допускается (п. 5 ст. 450.1 ГК РФ)
С появлением эстопелля применительно к одностороннему отказу от договора

контрагенты стали пытаться свести к минимуму риски признания такого отказа
недействительным. Актуальной данная задача является, в частности, для заказчика,
решившего в одностороннем порядке отказаться от исполнения договора подряда.
Изменение срока выполнения работ после отказа

заказчика от договора свидетельствует
о недобросовестном поведении
Досрочное расторжение договора подряда в силу его специфики практически всегда
представляет собой сложный процесс, даже при отсутствии у сторон разногласий
по условиям его прекращения.
В связи с этим расторгать договор подряда в одностороннем порядке имеет смысл при
наличии веских оснований.
ГК РФ предоставляет заказчику право немотивированно отказаться от исполнения
договора подряда с возмещением подрядчику убытков (ст. 717) либо заявить
мотивированный отказ по основаниям, предусмотренным п.п. 2 и 3 ст. 715 ГК РФ.
ЦИ ТАТА: «Если подрядчик не прист упает св оев ременно к исполнению догов ора подряда или в ыполняет работ у
наст олько медленно, чт о окончание ее к сроку ст анов ит ся яв но нев озможным, заказчик в прав е от казат ься
от исполнения догов ора и пот ребов ат ь в озмещения убыт ков » (п. 2 ст . 715 ГК РФ).
«Если в о в ремя в ыполнения работ ы ст анет очев идным, чт о она не будет в ыполнена надлежащим образом,
заказчик в прав е назначит ь подрядчику разумный срок для уст ранения недост ат ков и при неисполнении
подрядчиком в назначенный срок эт ого т ребов ания от казат ься от догов ора подряда либо поручит ь исправ ление
работ другому лицу за счет подрядчика, а т акже пот ребов ат ь в озмещения убыт ков » (п. 3 ст . 715 ГК РФ).
Кроме того, большинство заказчиков, вступая в подрядные правоотношения,

предусматривают договорные основания, по которым они вправе досрочно отказаться
от исполнения сделки.
Тем не менее, принимая решение об одностороннем отказе от исполнения договора

подряда, заказчики должны быть готовы к судебному спору с подрядчиком по вопросу
правомерности такого отказа.
Верховный суд РФ указывал, что при одностороннем отказе стороны от исполнения

обязательства она должна действовать разумно и добросовестно, учитывая права
и законные интересы другой стороны (п. 3 ст. 307, п. 4 ст. 450.1 ГК РФ). Нарушение
этой обязанности может повлечь отказ в судебной защите данного права полностью
или частично, в том числе признание одностороннего отказа от исполнения
обязательства ничтожным (п. 2 ст.10, п. 2 ст. 168 ГК РФ) (п. 14 постановления Пленума
ВС РФ от 22.11.2016 № 54).
Арбитражные суды рассматривали споры, связанные с досрочным прекращением

договоров подряда по инициативе заказчика и до выхода указанного постановления
Пленума Верховного суда РФ. Как правило, подрядчики оспаривали основания,
послужившие поводом для одностороннего отказа заказчика от договора, с целью
признать отказ заказчика немотивированным и взыскать убытки, предусмотренные ст.
717 ГК РФ.
В настоящее время в судебной практике появились новые тенденции, которые

заказчикам следует учитывать при принятии решения о досрочном прекращении
договора.
Прежде всего, суды стали детально изучать действия заказчика, связанные

с направлением подрядчику одностороннего отказа от заключенной сделки, на предмет
их соответствия требованиям п.п. 4 и 5 ст. 450.1 ГК РФ.
Например, в одном из дел суд признал недействительным решение заказчика

об одностороннем отказе от исполнения муниципального контракта по следующим
причинам.
Заказчик с соблюдением претензионного порядка отказался от исполнения контракта,

поскольку подрядчик нарушил конечный срок выполнения работ (договорное основание
одностороннего отказа).
При этом заказчик сначала направил подрядчику претензию, в которой указал срок
устранения нарушения контракта (срок выполнения работ).
Затем он оформил акт комиссионного осмотра, который подтверждал, что работы

по контракту не выполнены в полном объеме, и направил подрядчику письмо
с изменением срока выполнения работ, существенно сократив его.
Апелляционная инстанция пришла к выводу, что, вручив претензию, заказчик тем

самым подтвердил действие контракта и назначил подрядчику разумный срок
на устранение нарушения. В связи с этим заказчик утратил право на отказ
от исполнения контракта по тем обстоятельствам, которые были положены в основание
претензии. Заявив впоследствии об изменении срока устранения нарушения контракта,
заказчик по существу отказался от принятого ранее и оформленного претензией
решения, что свидетельствует о недобросовестном поведении. Следовательно, такое
поведение заказчика не подлежит судебной защите в силу прямого указания на это
в п. 4 ст. 450.1 ГК РФ (постановление 2ААС от 23.03.2017 по делу № А82-11989/2016).
Вывод суда о признании претензии заказчика способом подтверждения действия

договора сделан исходя из конкретных обстоятельств дела. Тем не менее заказчикам
целесообразно учитывать этот вывод при ведении претензионной работы в рамках
одностороннего отказа от исполнения подрядной сделки.
Формальные основания не могут стать основанием для

отказа от договора подряда
В одном деле стороны заключили договор подряда на выполнение работ по ремонту
кровли многоквартирного дома. Заказчик, опираясь на данные службы строительного
контроля, составил акт о несвоевременном начале работ на объекте, отсутствии
ограждения строительной площадки и известил подрядчика о досрочном расторжении
договора.
Подрядчик оспорил отказ, представив в качестве доказательств начала работ договоры

аренды транспортных средства, купли-продажи товаров и соответствующие акты
к ним.
Суды не признали надлежащим доказательством по делу акт заказчика

о несвоевременном начале работ, составленный в одностороннем порядке (без
приглашения подрядчика). Также суды решили, что нарушение обязательства
по установке ограждения на объекте носит явно устранимый характер
и не свидетельствует, что подрядчик не приступил к выполнению работ.
В результате все судебные инстанции указали на отсутствие доказательств,

достоверно подтверждающих основания одностороннего отказа заказчика
от исполнения договора, и, руководствуясь п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, признали такой отказ
недействительным (постановление АС Дальневосточного округа от 09.11.2016 по делу
№ А37-2008/2015).
В данном деле обращает на себя внимание факт оценки судами характера нарушений,
допущенных подрядчиком при исполнении договора (устранимые, неустранимые),
ставших причиной отказа заказчика от сделки.
Очевидно, что отказ стороны от исполнения договора подряда исключительно

по формальным основаниям суды с большой долей вероятности признают
недействительным.
Как следствие, направлению извещения заказчика об одностороннем отказе

от исполнения договора подряда должен предшествовать целый ряд подготовительных
мероприятий.
В первую очередь заказчик должен объективно оценить качество, сроки и иные

условия выполнения работ подрядчиком, подготовить сведения о количестве
допущенных нарушений, сроках и порядке их устранения; по возможности привлечь
к оценке качества работ независимого эксперта.
Анализ данных обстоятельств должен определить основания для одностороннего отказа

заказчика от исполнения договора. Доказательства неисполнения или ненадлежащего
исполнения подрядчиком своих обязательств по договору подряда должны быть
максимально полные и объективные.
В числе прочего заказчику необходимо убедиться, что нарушение подрядчиком условий

договора не является последствием ненадлежащего исполнения заказчиком встречных
Далее, опираясь на условия конкретной сделки, заказчик должен обеспечить

соблюдение порядка досудебного урегулирования спора (если он предусмотрен)
и направления одностороннего отказа от исполнения договора подряда.
Претензии, письма, уведомления заказчика должны быть последовательными,

ссылаться на одни и те же обстоятельства и причины отказа от исполнения договора,
а также не устанавливать новых сроков исполнения подрядчиком нарушенных

При необходимости приемки работ, выполненных до даты направления уведомления

об одностороннем отказе, имеет смысл в сопроводительной документации указать, что
действие договора прекращено согласно уведомлению заказчика об одностороннем
отказе от договора; приемка работ проводится заказчиком по правилам ст. 729 ГК РФ
(последствия прекращения договора подряда до приемки результата работы)
и не является подтверждением действия прекращенного договора.
Мотивированный отказ от договора суд может

переквалифицировать на немотивированный
Если заказчик допустил непоследовательное поведение в процессе одностороннего
отказа от договора, и для подрядчика складываются успешные перспективы судебного
оспаривания его действий, заказчику стоит рассмотреть вариант переквалификации
оснований такого отказа на ст. 717 ГК РФ (немотивированный отказ заказчика
от исполнения договора подряда).
При этом заказчику нужно учесть судебную практику по данному вопросу.
Так, в одном деле суд первой инстанции, руководствуясь п.п. 4 и 5 ст. 450.1 ГК РФ,
признал односторонний отказ заказчика от исполнения договора подряда
злоупотреблением правом по причине незаключения генеральным подрядчиком
договора страхования.
Заказчик, оспаривая решение суда, заявил, что неправомерность отказа от исполнения

договора подряда на основании ст. 450 ГК РФ не исключает возможность его
квалификации по ст. 717 ГК РФ. Суд должен был отказать генподрядчику
в удовлетворении иска, применив к спорному отказу положения ст. 717 ГК РФ.
Кассация отклонила данный довод, указав, что предметом спора являлся

односторонний отказ заказчика от договора подряда в связи с незаключением
генподрядчиком договора страхования. Именно названный отказ суды признали
недействительным. Никакие иные отказы по другим основаниям суды не исследовали
и не оценивали, поскольку такие требования стороны не заявляли (постановление
АС Уральского округа от 13.07.2016 по делу № А60-46511/2015).
Из указанной правовой позиции Арбитражного суда Уральского округа следует, что

по требованию одной из сторон судебного разбирательства к оспариваемому
одностороннему отказу от договора подряда могут быть применены положения ст. 717
ГК РФ.
Эту позицию подтвердил Арбитражный суд г. Москвы в одном из дел. Суд признал
незаконным односторонний отказ заказчика от исполнения договора подряда, но при
этом счел возможным переквалифицировать основания данного отказа на ст. 717 ГК РФ
в целях устранения неопределенности правоотношений сторон (решение от 07.02.2017
по делу № А40-248759/15-117-2075).
Такой подход судебных инстанций, безусловно, соответствует букве закона, но несет

в себе серьезные риски для заказчика, вступившего в спор с подрядчиком по вопросу
правомерности заявленного им одностороннего отказа от договора.
С одной стороны, заказчик, заявивший односторонний мотивированный отказ

от договора подряда, заинтересован в признании данного отказа правомерным. В этой
связи направление заказчиком требования переквалифицировать основания такого
отказа на ст. 717 ГК РФ до рассмотрения дела по существу обяжет суд рассмотреть
и удовлетворить данное требование. При этом у подрядчика возникнет право
на возмещение убытков.
С другой стороны, если мотивированный отказ заказчика будет признан ничтожным,

суд, как показывает практика, может не переквалифицировать основания такого
одностороннего отказа на немотивированный отказ по ст. 717 ГК РФ. Следовательно,
договор подряда будет признан действующим, а заказчику придется инициировать
процедуру одностороннего отказа повторно, но уже по иным правовым основаниям.
Выходом из сложившейся ситуации может стать включение в договор подряда
специальной оговорки о том, что в случае признания одностороннего отказа заказчика
от исполнения договора подряда ничтожным, к такому отказу без каких-либо
дополнительных заявлений сторон применяются положения ст. 717 ГК РФ.
По вопросу переквалификации оснований мотивированного одностороннего отказа

заказчика от исполнения договора подряда на немотивированные есть позитивные
судебные тенденции.
Так, в одном из дел суды пришли к выводу, что для расторжения договора подряда
по инициативе заказчика в одностороннем порядке по ст. 715 ГК РФ достаточные
основания отсутствовали. При этом суды не установили наличие или отсутствие
оснований для расторжения договора по ст. 717 ГК РФ.
Суд округа указал на данный факт и направил дело на новое рассмотрение. При этом
кассационная инстанция указала, что при новом разбирательстве суду следует
рассмотреть возможность применения к спорным отношениям наряду со ст. 715
ГК РФ ст. 717 ГК РФ (постановление АС Московского округа от 01.08.2016 по делу
№ А40-59422/2015).
Вывод. Правоприменительная практика по вопросам злоупотребления правом при

одностороннем отказе от исполнения договора подряда находится в стадии
формирования. Иногда суды, разрешая споры о правомерности такого отказа, могут
не в полной мере учитывать особенности исполнения конкретного договора подряда,
волю сторон относительно прекращения его действия или иные обстоятельства.
В этой связи последовательное и добросовестное поведение заказчика в процессе

одностороннего отказа от исполнения договора минимизирует риски оспаривания
такого отказа подрядчиком, а в случае, если подрядчик все-таки обратится в суд
с соответствующим требованием, создает предпосылки для успешной защиты
заказчиком своих интересов.
Немотивированный отказ можно оспорить при

недобросовестном поведении заказчика
Если заказчик изначально от казыв ает ся от исполнения догов ора подряда на основ ании ст . 717 ГК РФ, эт о
не означает , чт о т акой от каз нельзя оспорит ь по причине его недобросов ест ного пов едения.
Эст оппель применим к любой процедуре одност ороннего прекращения догов ора подряда.
Так, подрядчик и субподрядчик заключили догов ор подряда на в ыполнение ремонт ных работ . Подрядчик направ ил
в адрес субподрядчика изв ещение об от казе от исполнения догов ора на основ ании ст . 717 ГК РФ, предложив
предост ав ит ь документ ы, обоснов ыв ающие факт ические зат рат ы по в ыполненным работ ам. Субподрядчик
оспорил от каз от догов ора и предст ав ил в суд документ ы, кот орые подт в ерждали, чт о после направ ления
изв ещения об от казе от догов ора подрядчик в ел с ним переписку об услов иях продолжения работ . В результ ат е
суд пришел к в ыв оду, чт о подрядчик сов ершил дейст в ия, подт в ерждающие дейст в ие догов ора, и,
руков одст в уясь п. 5 ст . 450.1 ГК РФ, признал от каз от догов ора подряда недейст в ит ельной сделкой
(пост анов ление АС Дальнев ост очного округа от 09.11.2016 по делу № А37-2008/2015).
Таким образом, заказчик, решив ший от казат ься от исполнения догов ора подряда, должен конт ролиров ат ь
порядок св оих дейст в ий, даже если от каз от догов ора не св язан с нарушением подрядчиком св оих обязат ельст в .
1 В самом общем смысле эстоппель является запретом противоречивого поведения.

См.: Лашков Н. С. Критический анализ возможности заимствования английских доктрин
waiver и estoppel российским правом: эл. версия. Режим доступа: http://отрасли-
права.рф/article/22284.
Стороны оформили товарные накладные

Стороны оформили товарные накладные

электронной подписью. Как взыскать долг в
спорной ситуации
Владимир Павлович Чугунов
юрист пре те нзионно-иск овой группы юридиче ск ого отде ла ЗАО Фирма Ц В «ПРО ТЕК»
Когда суд примет подписанные электронной подписью документы

в качестве доказательства
Как противостоять доводу о том, что электронную подпись проставило
ненадлежащее лицо
Достаточно ли отчета удостоверяющего центра, чтобы доказать факт
поставки
Документооборот крупных компаний исчисляется десятками тысяч документов.

Особенно это актуально для организаций с множеством контрагентов, с каждым
из которых нужно заключать договор. Оптимальный вариант уменьшить объем
бумажного документооборота и снизить издержки бизнеса — подписывать документы
электронной цифровой подписью (ЭЦП). Однако, как быть, если контрагент
не исполняет обязательства по оплате? Как доказать поставку, если стороны
подписали товарную накладную электронной подписью, а покупатель ее не признает?
Примет ли суд электронные документы в качестве доказательств? Если нет, то почему
и в каких случаях? И что делать, чтобы взыскать долг? В этих вопросах есть
определенные практические нюансы, которые мы исследуем в данной статье.
Документ, подписанный квалифицированной

электронной подписью, применяется в любых
правоотношениях
Для начала остановимся на нормах законодательства, которые регулируют
использование электронной подписи.
Гражданский кодекс РФ допускает использование электронной подписи либо иного

аналога собственноручной подписи при совершении сделок в предусмотренных
законодательством или соглашением сторон случаях (п. 2 ст. 160).
Письменный договор можно заключить путем составления одного документа,

подписанного сторонами, а также путем обмена документами, в том числе
электронными, передаваемыми по каналам связи, позволяющими достоверно
установить, что документ исходит от стороны договора.
Электронным документом признается информация, подготовленная, отправленная,

полученная или хранимая с помощью электронных, магнитных, оптических либо
аналогичных средств, включая обмен информацией в электронной форме
и электронную почту (ст. 434 ГК РФ).
Использование электронной подписи при совершении гражданско-правовых сделок

регулирует Федеральный закон от 06.04.2011 № 63-ФЗ «Об электронной подписи»
(далее — Закон № 63-ФЗ).
Электронная подпись — информация в электронной форме, которая присоединена

к другой информации в электронной форме (подписываемой информации) или иным
образом связана с такой информацией и используется для определения лица,
подписывающего информацию (п. 1 ст. 2 Закона № 63-ФЗ). В зависимости от того,
какой электронной подписью подписана информация (простой, неквалифицированной
или квалифицированной), Закон № 63-ФЗ признает ее равнозначной документу
на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью. Документ,
подписанный квалифицированной электронной подписью, применяется в любых
правоотношениях, кроме случаев, когда закон устанавливает требование составлять
документ исключительно на бумажном носителе.
В АПК РФ есть несколько норм об электронных документах. Это, в частности:
— пункт 1 ст. 41 АПК РФ о праве лиц, участвующих в деле, представлять в суд

документы в электронном виде, в том числе в форме электронного документа,
подписанного электронной подписью;
— пункт 2 ст. 126 АПК РФ о том, что документы, прилагаемые к исковому заявлению,
можно представить в суд в электронном виде;
— статья 75 АПК РФ о том, что подписанные электронной подписью документы

допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и порядке, которые
предусмотрены нормативными актами или договором.
Если копии документов представлены в арбитражный суд в электронном виде, суд

может потребовать оригиналы (п. 3 ст. 75 АПК РФ).
Таким образом, законодательство позволяет участникам гражданско-правовых

отношений использовать электронную подпись при заключении договоров и подписании
иных документов и приравнивает при определенных условиях электронную подпись
к собственноручной. Документы, подписанные ЭЦП, допускаются в качестве
письменных доказательств в суде.
Чтобы доказать поставку при использовании

электронной подписи, нужно представить суду шесть
документов
Смоделируем ситуацию. Стороны заключили договор поставки, по условиям которого
договорились использовать квалифицированную электронную подпись для подписания
товарных накладных. Контрагенты установили, что товарные накладные, подписанные
электронной подписью, юридически эквиваленты документам на бумажных носителях.
При этом подписанные таким образом документы принимаются в качестве первичного
учетного документа и могут использоваться в качестве доказательства в судебных
разбирательствах. Отдельным пунктом стороны оговорили, что каждая из них несет
ответственность за надлежащее использование электронной подписи. Применение
любым лицом ЭЦП считается ее надлежащим использованием от имени
соответствующей стороны. Непринятие мер, направленных на отзыв подписи
(увольнение лица, использование подписи неуполномоченным лицом), и последующее
использование подписи приравнивается к ее надлежащему использованию. Такого
рода условия типичны для договора, который предусматривает использование
сторонами электронной подписи.
Покупатель в нарушение условий договора не произвел оплату и вообще отрицает

поставку в свой адрес, утверждая, что товарные накладные электронной подписью
он не подписывал.
Какие документы нужно представить в суд вместе с иском, чтобы доказать факт
поставки?
1. Договор, который устанавливает порядок электронного документооборота (ЭДО)

между сторонами.
2. Товарные накладные, подписанные электронной подписью. При этом реквизиты

товарной накладной должны соответствовать требованиям п. 2 ст. 9 Федерального
закона от 06.12.2011 № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете» (далее — Закон № 402-ФЗ).
Подпункт 7 п. 2 ст. Закона № 402-ФЗ в качестве обязательного реквизита
предусматривает наличие подписи лиц, совершивших сделку, с указанием должностей,
фамилий и инициалов либо иных реквизитов, необходимых для идентификации этих лиц.
Первичный учетный документ составляется на бумажном носителе и (или) в виде

электронного документа, подписанного электронной подписью (п. 5 ст. 9 Закона
№ 402-ФЗ). Следовательно, товарная накладная, подписанная ЭЦП, должна содержать
сведения, позволяющие идентифицировать подписавшее ее лицо. Таковыми являются
сведения о ключе электронной подписи — уникальной последовательности символов,
предназначенных для создания электронной подписи.
3. Сертификат ключа проверки электронной подписи. Подтвердить принадлежность
ключа электронной подписи лицу, подписавшему товарную накладную, можно
с помощью сертификата ключа проверки электронной подписи либо с помощью
квалифицированного сертификата ключа проверки электронной подписи. Сертификат
ключа проверки электронной подписи — это электронный документ или документ
на бумажном носителе, выданный удостоверяющим центром либо доверенным лицом
удостоверяющего центра и подтверждающий принадлежность ключа проверки
электронной подписи владельцу сертификата ключа проверки электронной подписи.
В сертификате будет указан владелец сертификата ключа проверки электронной
подписи — конкретное лицо, которому в установленном порядке выдан сертификат
ключа проверки электронной подписи, а также иные предусмотренные ст. 14 Закона
№ 63-ФЗ сведения:
— уникальный номер сертификата ключа проверки электронной подписи, даты начала

и окончания срока действия такого сертификата;
— фамилия, имя и отчество (если имеется) — для физических лиц, наименование

и место нахождения — для юридических лиц или иная информация, позволяющая
идентифицировать владельца сертификата ключа проверки электронной подписи;
— уникальный ключ проверки электронной подписи;
— наименование удостоверяющего центра, который выдал сертификат ключа проверки

электронной подписи.
От удостоверяющего центра необходимо получить сведения о том, что сертификат

ключа покупателя был выдан последнему и не был аннулирован.
4. Доверенность на лицо, которое уполномочено подписывать товарные накладные

электронной подписью со стороны покупателя.
5. Отчет удостоверяющего центра. Поставщик в порядке электронного взаимодействия

может получить от удостоверяющего центра сведения о том, что покупатель
подтвердил получение от поставщика товаров по накладным, подписанным электронной
подписью. Как правило, данный документ представляет собой отчет за определенный
период с указанием номера договора, номера товарной накладной, суммы, срока
оплаты. Удостоверяющий центр обладает этими сведениями, поскольку стороны
договора обмениваются товарными накладными централизованно, с использованием
программы, правообладателем которой является удостоверяющий центр. В связи
с этим удостоверяющий центр при формировании подобного отчета фактически
подтверждает, что стороны подписали товарные накладные, используя электронную
подпись.
6. Регламент удостоверяющего центра. Данный документ размещен на сайте

удостоверяющего центра публично, и получить его и предоставить суду
не представляет сложности.
В обобщенном виде указанная информация изложена в таблице.
Д окументы, которые д оказывают факт поставки при использовании электронной под писи
Вид документа Что доказывает
Договор Что стороны являются участниками электронного

взаимодействия
Подписанные товарные Факт поставки товаров

накладные
Доверенности Наличие полномочий у подписантов на совершение

сделки
Сертификат ключа Принадлежность электронной подписи уполномоченному

проверки электронной лицу, подписавшему товарную накладную электронной
подписи подписью
Отчет Косвенно, что сделка совершена на соответствующих

удостоверяющего условиях (не является первичным документом)
центра
Регламент Что правила и процедуры оформления документов

удостоверяющего в конкретном центре соблюдены
центра
Если покупатель отрицает факт использования ЭЦП,

ему придется это доказать
Усложним задачу и представим, что ни доверенности от покупателя на конкретное
лицо, ни сертификата ключа проверки электронной подписи у поставщика нет. При
этом покупатель утверждает, что не выдавал доверенность лицу, указанному
в товарной накладной, и электронная подпись этому лицу не принадлежит.
В данном случае необходимо учесть следующее.
Принципами использования электронной подписи выступают:
— право участников электронного взаимодействия использовать электронную подпись

любого вида по своему усмотрению;
— возможность использовать участниками электронного взаимодействия по своему

усмотрению любую информационную технологию и (или) технические средства,
позволяющие выполнить требования закона применительно к использованию
конкретных видов электронных подписей;
— недопустимость признания ЭЦП и (или) подписанного ею электронного документа

не имеющими юридической силы только на основании того, что такая электронная
подпись создана не собственноручно, а с использованием средств электронной
подписи (ст. 4 Закона № 63-ФЗ).
Участники электронного взаимодействия обязаны обеспечить конфиденциальность

ключей электронных подписей (ст. 10 Закона № 63-ФЗ). В частности:
— не допускать использования принадлежащих им ключей электронных подписей без

их согласия;
— уведомлять удостоверяющий центр, выдавший сертификат ключа проверки

электронной подписи, и иных участников электронного взаимодействия о нарушении
конфиденциальности ключа электронной подписи;
— не использовать ключ электронной подписи при наличии оснований полагать, что

конфиденциальность данного ключа нарушена.
Квалифицированная электронная подпись признается действительной до тех пор, пока

решением суда не установлено иное, при одновременном соблюдении определенных
решением суда не установлено иное, припрактика для юристов № 10,соблюдении
одновременном октябрь 2017 определенных
условий:
— действительность аккредитации удостоверяющего центра;
— действительность квалифицированного сертификата;
— наличие положительного результата проверки принадлежности владельцу

квалифицированного сертификата квалифицированной электронной подписи,
с помощью которой подписан электронный документ, и подтвержденное отсутствие
изменений в этом документе после его подписания;
— использование квалифицированной электронной подписи с учетом ограничений,

содержащихся в квалифицированном сертификате лица, подписывающего электронный
документ (если такие ограничения установлены) (ст. 11 Закона № 63-ФЗ).
Если покупатель отрицает использование ЭЦП, то ему, как минимум, придется доказать
обратное, а именно опровергнуть те презумпции, что указаны в законе —
о добровольности использования ЭЦП (ст. 4 Закона № 63-ФЗ), о конфиденциальности
ключей электронных подписей (ст. 10 Закона № 63-ФЗ), о действительности ЭЦП (ст.
11 Закона № 63-ФЗ).
Если сертификат ключа проверки электронной подписи выдается юридическому лицу,

в качестве владельца такого сертификата наряду с юридическим лицом указывается
физическое лицо, действующее от его имени на основании учредительных документов
или доверенности (п. 3 ст. 14 Закона № 63-ФЗ).
Кроме того, сертификат ключа проверки электронной подписи должен содержать,

помимо иных сведений, информацию о фамилии, имени и отчестве (если имеется) —
для физических лиц, наименование и место нахождения — для юридических лиц или
иную информацию, позволяющую идентифицировать владельца сертификата ключа
проверки электронной подписи (п. 2 ч. 2 ст. 14 Закона № 63-ФЗ).
Основаниями прекращения действия сертификата ключа проверки электронной

подписи выступают:
— истечение установленного срока его действия;
— заявление владельца сертификата ключа проверки электронной подписи;
— прекращение деятельности удостоверяющего центра без перехода его функций

другим лицам;
— иные случаи, установленные законодательством или соглашением между

удостоверяющим центром и владельцем сертификата ключа проверки электронной
подписи (п. 6 ст. 14 Закона № 63-ФЗ).
Таким образом, истцу достаточно предоставить сертификат ключа проверки

электронной подписи, в котором будут указаны все сведения о лице, подписавшем
документы электронной подписью, а ответчику придется доказать обстоятельства,
обратные тем, что указаны в законе — ст.ст. 4, 10, 11, 14 Закона № 63-ФЗ.
Оспорить довод покупателя о подписании документа

неуполномоченным лицом можно по правилам
эстоппеля
Иногда покупатель утверждает, что документы электронной подписью подписал
не сотрудник, которому он выдал доверенность, а другое лицо.
При использовании усиленных электронных подписей участники электронного

взаимодействия обязаны обеспечивать конфиденциальность ключей электронных
подписей, в частности, не допускать использование принадлежащих им ключей
электронных подписей без их согласия (п. 1 ст. 10 Закона № 63-ФЗ).
Исходя из этого, можно предположить, что закон допускает подписание документа

электронной подписью, оформленной на одно лицо, другим лицом, с согласия первого.
То есть сам факт применения подписи не подтверждает, что она совершена именно
ее владельцем.
Если владелец электронной подписи передал ее другому лицу, то определить, кто

именно подписал документ, не представляется возможным, поскольку участники
электронного документооборота имеют доступ лишь к информации о владельце данной
подписи.
Покупатель может представить доказательства того, что представитель не мог

подписать документы по причине больничного или длительной командировки и при этом
своего согласия на использование ключа электронных подписей не давал.
Полагаем, что в таком случае истцу достаточно представить доказательства того, что
электронная подпись является или являлась действующей, и сертификат ключа
электронной подписи не был аннулирован.
Ответчик, в свою очередь, должен доказать, что:
— электронная подпись была использована помимо его воли в нарушение ст. 4 Закона
№ 63-ФЗ;
— конфиденциальность ключа была нарушена (ст. 10 ФЗ № Закона № 63-ФЗ),

и поставщик был предупрежден об этом;
— электронная подпись недействительна в соответствии со ст. 11 Закона № 63-ФЗ

и есть решение суда об этом.
В случае недоказанности данных обстоятельств возражениям ответчика можно

противостоять со ссылкой на ст. 10 ГК РФ и правило эстоппеля. В частности, истец
может сослаться на следующую позицию Пленума ВС РФ.
ЦИ ТАТА: «Оценив ая дейст в ия ст орон как добросов ест ные или недобросов ест ные, следует исходит ь
из пов едения, ожидаемого от любого участ ника гражданского оборот а, учит ыв ающего прав а и законные инт ересы
другой ст ороны, содейст в ующего ей, в т ом числе в получении необходимой информации. Пов едение одной
из ст орон может быт ь признано недобросов ест ным не т олько при наличии обоснов анного заяв ления другой
ст ороны, но и по инициат ив е суда, если усмат рив ает ся очев идное от клонение дейст в ий участ ника гражданского
оборот а от добросов ест ного пов едения. Если будет уст анов лено недобросов ест ное пов едение одной из ст орон,
суд в зав исимост и от обст оят ельст в дела и с учет ом характ ера и последст в ий т акого пов едения от казыв ает
в защит е принадлежащего ей прав а полност ью или част ично, а т акже применяет иные меры, обеспечив ающие
защит у инт ересов добросов ест ной ст ороны или т рет ьих лиц от недобросов ест ного пов едения другой ст ороны (п.
2 ст . 10 ГК РФ), например, признает услов ие, кот орому недобросов ест но в оспрепят ст в ов ала или содейст в ов ала
эт а ст орона соот в ет ст в енно наст упив шим или ненаст упив шим (п. 3 ст . 157 ГК РФ); указыв ает , чт о заяв ление
т акой ст ороны о недейст в ит ельност и сделки не имеет прав ов ого значения (п. 5 ст . 166 ГК РФ)» (п. 1
пост анов ления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некот орых положений раздела I част и
перв ой Гражданского кодекса Российской Федерации»).
Следовательно, суд не должен принимать во внимание довод ответчика о том, что ЭЦП
использовало неуполномоченное лицо, если сам ответчик в разумный срок после
возникновения обстоятельств, свидетельствующих об использование ЭЦП иным лицом,
не сообщил об этом поставщику, а заявил об этом лишь в суде. Ведь в процессе
обмена документами у поставщика не было оснований, в силу п. 5 ст. 10 ГК РФ,
сомневаться в добросовестности покупателя, который вел себя таким образом, что
не возникало сомнений в том, что он согласен со сделкой и намерен придерживаться
ее условий, что подпись действительна, а документы со стороны покупателя
подписывает уполномоченное лицо.
11 примеров судебных решений по делам, связанным

с использованием электронной подписи
Судебная практика по делам, связанным с использованием электронной подписи,
неоднозначна. Нельзя сказать, что разрешение подобных споров не вызывает у судов
затруднений в правовой квалификации. Однако такого рода ситуация обусловлена
часто и поведением самих участников процесса, когда доказательства представляются
в суд не полностью. С другой стороны, нередко и сами суды не готовы к тому, что
в товарных накладных отсутствуют «живые» печати и подписи сторон, и поэтому
отказывают в удовлетворении иска. Данная ситуация представляется в корне
неверной.
Рассмотрим показательные примеры позиций судов разных инстанций по данной

категории дел.
Документы, подписанные электронной подписью, подтверждают факт поставки
1. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении исковых требований. Апелляция

пришла к противоположным выводам. Суд истребовал товарные накладные,
подписанные электронной подписью, а также удовлетворил ходатайство о приобщении
к материалам дела отчетов о подтверждении подлинности электронной подписи
и бланка сертификата открытого ключа. Суд указал, что ответчик о фальсификации
доказательств не заявлял, электронную подпись не оспорил, а, напротив, в материалах
дела имеются доказательства, подтверждающие согласие ответчика использовать
электронную подпись в рамках сотрудничества по договору (постановление 9ААС
от 26.11.2014 по делу № А40-102584/2014).
2. Апелляция отменила решение первой инстанции об отказе в удовлетворении иска,

указав, что стороны подписали товарные накладные с использованием электронной
подписи. Факт подписания накладных ЭЦП подтверждается отчетом удостоверяющего
центра (постановление 9ААС от 17.07.2015 по делу № А40-13420/15).
3. Апелляция указала, что представленные в материалы дела доказательства, в том

числе электронные товарные накладные, содержащие сведения об их подписании
генеральными директорами истца и ответчика, отчет удостоверяющего центра,
подтверждают факт поставки товара. Ответчик данные документы не оспаривал,
обстоятельства поставки не опровергал. Факт получения сертификата открытого ключа
на генерального директора ответчика, который подписал все товарные накладные,
подтверждает заверенный удостоверяющим центром сертификат открытого ключа.
Кроме того, истец представил суду свидетельство об аккредитации удостоверяющего
центра, его лицензию и регламент (постановление 9ААС от 07.07.2015 по делу № А40-
26656/2015).
4. Суды установили, что факт поставки подтверждают товарные накладные, которые

стороны составили и подписали с использованием электронной подписи. Факт
подписания товарных накладных электронной подписью подтверждается отчетом
удостоверяющего центра (постановление 9ААС от 27.10.2015 по делу № А40-
67210/2015).
5. Суд первой инстанции, отказывая в удовлетворении иска, указал, что покупатель

должен подписать товарные накладные рукописным способом. Кроме того, ответчик
не признавал использование электронной подписи, утверждая, что не имел
технической возможности ее использовать и не уведомлял истца о том, что такая
возможность существует.
Апелляция отменила решение и удовлетворила иск, указав следующее.
В соответствии с договором стороны договорились об обмене документами —

товарными накладными путем использования программы для ЭВМ, правообладателем
которой является удостоверяющий центр, с квалифицированной электронной
подписью. Удостоверяющий центр действует на законных основаниях на платформе
сертифицированного уполномоченным органом программного комплекса. Сертификаты
ключей, выдаваемые центром, признаются в соответствии со ст. 19 Закона № 63-ФЗ
квалифицированными сертификатами. Истец и ответчик вправе не запрашивать друг
у друга подтверждение подключения к удостоверяющему центру, поскольку появление
в программе для ЭВМ сведений о сертификате ответчика и (или) истца подтверждает
его подключение к системе электронного документооборота и возможность его
использования в хозяйственной деятельности. Сертификат электронной подписи
ни одной из сторон не прекратил свое действие. Доказательств этого ответчик
не представил.
Отчет удостоверяющего центра подтверждает, что на момент подписи электронных

товарных накладных электронный сертификат ключа ответчика был действительным,
а сам ответчик имел техническую возможность использовать электронный
документооборот и использовал сертификат ключа при подтверждении факта поставки
товара.
Довод ответчика о том, что истец не представил доказательства направления

ответчиком истцу уведомления о возможности применения ответчиком системы ЭДО,
что предусмотрено договором, суд отклонил, поскольку отсутствие указанного
уведомления не опровергает факта поставки товара. Наличие у ответчика возможности
использовать систему электронного товарооборота подтверждается отчетом
удостоверяющего центра, электронными товарными накладными, подписанными
с использованием электронной подписи, доверенностью лица, подписавшего
от ответчика товарные накладные в подтверждение принятия товара, сертификатом
ключа электронной подписи (постановление 9ААС от 01.02.2017 по делу № А40-
29216/16).
6. В деле № А41-19529/2016 суды трех инстанций удовлетворили требования истца

о взыскании долга. Суды установили, что истец и ответчик заключили дополнительное
соглашение к договору поставки о применении между ними электронного
документооборота. Согласно соглашению стороны при осуществлении сделок
принимают электронные документы, подписанные электронной цифровой подписью.
Риск неправомерного подписания электронного документа ЭЦП несет участник системы
электронного документооборота.
Истец в подтверждение поставки ответчику товаров представил отчет

удостоверяющего центра, содержащий сведения о номере договора поставки, номерах,
датах и суммах товарных накладных и т. д.
Суды установили, что товарные накладные подписаны с использованием ЭЦП, в связи

с чем данные документы являются допустимыми доказательствами, подтверждающими
обстоятельства поставки товара. Таким образом, истец подтвердил факт поставки
товара и подписи электронных документов ответчиком (постановление АС Московского
7. Суд пришел к выводу, что уполномоченный представитель ответчика принял товар

с использованием ЭЦП. При этом истец представил следующие доказательства:
— сертификат ключа подписи;
— файл, содержащий электронный документ товарной накладной ТОРГ-12

с электронной подписью представителя покупателя;
— приложения, содержащие параметры, алгоритмы, значение и атрибуты подписи

представителя покупателя;
— приказ генерального директора ответчика, согласно которому его представителю

предоставлено право подписи первичных документов, касающихся реализации
продукции, в том числе счетов, счетов-фактур, товарных накладных, товарно-
транспортных накладных. Кроме того, истцу пришлось обратиться в удостоверяющий
центр с заявлением на подтверждение подлинности электронной подписи (решение
АС Нижегородской области от 21.04.2010 по делу № А43-5226/2010).
Электронные накладные не могут являться доказательством поставки
8. Апелляция отменила решение суда первой инстанции и отказала в иске. При этом
суд привел весьма спорные доводы о том, что электронные накладные не могут
являться доказательством поставки, поскольку в них отсутствуют подписи
уполномоченных лиц и оттиски печатей (постановление 9ААС от 30.03.2017 по делу
№ А41-21452/16). Тогда как из решения суда первой инстанции следует, что
представитель удостоверяющего центра подтвердил действительность электронной
подписи как истца, так и ответчика.
Представляется, что решение суда первой инстанции более обоснованно, поскольку

подтверждение действительности электронной подписи в товарной накладной
означает, что подпись все-таки есть, а наличие печати в электронной накладной
не только не обязательно, но и просто невозможно.
Отчет удостоверяющего центра сам по себе не подтверждает факт передачи

товара
9. Показательными являются дела, в которых истец обосновывал свои требования
исключительно отчетом удостоверяющего центра (постановления АС Московского
округа от 12.09.2016 по делу № А40-27244/2016, от 04.04.2017 по делу № А40-
4348/2016).
Отчет содержал сведения о номере договора поставки, номерах, датах и суммах

товарных накладных, сроках оплаты товара, а также файлы обмена электронными
товарными накладными, содержащими титул продавца. Тем не менее суды указали, что
такой отчет не обладает признаками первичного учетного документа и не может
в отсутствие самих электронных товарных накладных и иных доказательств достоверно
подтверждать факт передачи товара.
10. В качестве примера противодействия явному злоупотреблению правом,

осмысленного понимания правоотношений и распределения бремени доказывания, в том
случае, когда ответчик отрицает применение им электронной подписи, можно привести
дело, в котором изначально истец ссылался исключительно на отчет удостоверяющего
центра как на доказательство поставки и проиграл спор. Кассация отменила судебные
акты и направила дело на новое рассмотрение.
При новом рассмотрении истец представил более полный комплект доказательств,

включающий в том числе электронные товарные накладные.
В итоге суд первой инстанции удовлетворил иск, указав следующее.
Мнение ответчика о том, что при электронном документообороте необходимо также

подписывать товарные накладные в бумажном виде, ошибочно и не соответствует
действующим нормам права, в связи с чем позиция ответчика противоречит
законодательству РФ и положениям заключенного между истцом и ответчиком
договора. Истец представил в материалы дела отчет удостоверяющего центра,
выдавшего сертификаты электронной цифровой подписи сторонам. Отчет подтверждает
подключение сторон в электронному документообороту, а также факт получения
ответчиком поставленного истцом товара.
На момент подписи электронных товарных накладных покупателем электронный

сертификат ключа был действительным, не отзывался и не аннулировался, что
подтверждается отчетом удостоверяющего центра.
Ответчик утверждал, что согласно положениям договора, истец не представил

доказательств направления поставщиком в адрес покупателя уведомления
об использовании электронного документооборота. Положения данного пункта
не предусматривают обязанность поставщика направлять покупателю уведомление
о подключении к ЭДО, а возлагают такую обязанность на покупателя. Положения
данного пункта, в первую очередь, обязывают покупателя сообщить поставщику
о наличии технической возможности использовать в хозяйственных отношениях
электронный документооборот. Истец представил суду доверенность на сотрудника
ответчика, которой тот был уполномочен принимать товар от истца с помощью ЭДО,
что подтверждает наличие у ответчика технической возможности использовать ЭДО.
Кроме того, представители истца и ответчика неоднократно вели электронную

переписку относительно взаимодействия сторон с помощью ЭДО, что подтверждает
факт подключения ответчика к системе и ЭДО, возможность ее использования
и направления данной информации ответчиком в адрес истца.
Учитывая вышеизложенное, сертификат ключа и отчет удостоверяющего центра

подтверждают наличие технической возможности использования ЭДО в хозяйственных
операциях, а также поставку и получение товара, оформленных с ее помощью. Кроме
того, суд признал необоснованными доводы ответчика о том, что у него отсутствовала
техническая возможность в осуществлении ЭДО, в связи с чем он не мог
в электронном виде оформить накладные. Поскольку данный факт не освобождает
ответчика от исполнения обязательств, которые он взял на себя, подписав спорный
договор поставки, учитывая, что поставщик выполнил возложенные на него
обязательства, поставив товар, оформив данный факт накладными, направленными
ответчику посредством электронной связи согласно условиям договора (решение
АС г. Москвы от 05.05.2017 по делу № А40-234490/15-182-1931).
Суд может отказать в удовлетворении требований поставщика, если ключ

электронной подписи выдал не тот удостоверяющий центр, который указан
в договоре
11. Надо отметить, что даже при представлении в суд максимально полного комплекта
документов у истца нет гарантии, что суд примет решение в его пользу.
В качестве наглядного примера можно привести следующие два дела — № А40-4350/16

и № А40-29216/16. Оба спора были между одними и теми же сторонами. Более того,
по одному договору поставки различались лишь спорные периоды.
В деле № А40-4350/16 суд кассационной инстанции сделал вывод о недостоверности

предоставленных электронных накладных на том основании, что не было доказано
участие ответчика в их подписании электронной подписью.
Суд сослался в том числе на то, что ключ был выдан не тем удостоверяющим центром,
который стороны определили в договоре поставки как компанию, с помощью
программных продуктов которой они будут обмениваются электронными документами
(постановление АС Московского округа от 08.06.2017 по делу № А40-4350/16).
Суд почему-то не учел положения Закона № 63-ФЗ, устанавливающие

действительность любого ключа квалифицированной электронной подписи (выданной
аккредитованным удостоверяющим центром) до момента прямого оспаривания этой
подписи в судебном порядке, и равнозначность электронного документа, подписанного
такой подписью, документу на бумажном носителе.
При этом тот же суд в аналогичном деле (№ А40-29216/16) между теми же сторонами
пришел к совершенно противоположным выводам. Кассация подчеркнула, что указание
ответчика на порок в подтверждение полномочий лица, от имени которого подписаны
спорные товарные накладные, противоречит техническому и юридическому смыслу
электронной цифровой подписи и факта ее наличия у документа. Целостность ЭЦП
на представленных истцом накладных не опровергнута (постановление АС Московского
Вывод. Применение электронной подписи при, казалось бы, благой для участников
оборота цели — снижение издержек — на практике оборачивается определенными
трудностями, если дело доходит до разбирательства в суде.
Сложности заключаются в том, что предмет доказывания и круг доказательств,

которые истцу необходимо представить в суд, существенно расширяются.
Так, при заключении договора и подписании товарных накладных рукописным способом

истцу необходимо представить договор, товарные накладные и, например,
доверенность представителей ответчика, уполномоченных принимать и получать товар.
При использовании электронной подписи количество доказательств увеличивается

на порядок. Это не только товарные накладные, подписанные электронной подписью,
но и сертификат ключа проверки электронной подписи, отчет и регламент
удостоверяющего центра. А в некоторых случаях необходимо будет обращаться
в удостоверяющий центр с заявлением о подтверждении подлинности электронной
подписи. Если последний откажется предоставить сведения о подписи, то истцу
придется привлекать удостоверяющий центр в качестве третьего лица или обращаться
с заявлением к суду об истребовании доказательств.
Кроме того, представление электронных документов не исключает в некоторых случаях

необходимости представлять дополнительные доказательства на бумажных носителях,
подтверждающие, например, передачу товара перевозчикам (в случаях, когда условия
поставки предусматривают доставку (перевозку) товара грузополучателям).
Все это создает препятствия для своевременного разрешения спора, и, как показывает
практика, поставщик в такой ситуации далеко не всегда может защитить свои права.
КОРПОРАТИВНЫЕ СПОРЫ
Наследники умершего участника

Наследники умершего участника

претендуют на долю в обществе. Как
определить подсудность требований
А ртем Вадимович Денисов
к . ю. н., управляющ ий партне р юридиче ск ой к омпании «Ге не зис»
Когда спор о выплате стоимости доли рассмотрит арбитражный суд

Что нельзя делать, если участники отказываются принять наследника
в общество
Кто будет правопреемником в корпоративном споре, пока не определены
наследники
При наследовании доли в уставном капитале у наследников нередко возникают споры

с действующими участниками общества. Последние зачастую не готовы принять
правопреемников в участники общества или выплатить им действительную стоимость
доли. Чтобы оперативно защитить свои права в суде, наследникам необходимо учесть
ряд нюансов. Большинство из них касаются подсудности требований о наследовании
корпоративных прав в случаях, когда требование заявляется изначально, а также в тех
случаях, когда в процессе рассмотрения спора появляются обстоятельства,
разрешение которых неподсудно данному суду (например, смерть стороны по делу).
Споры между наследниками и ООО рассматриваются

по месту нахождения общества
По спорам о корпоративных правах наследников основным вопросом является
их подведомственность. Суд должен определить, является ли спор о таких правах
корпоративным или же он вытекает из наследственных правоотношений. Однако один
и тот же спор может содержать в себе несколько взаимосвязанных требований, одни
из которых подведомственны суду общей юрисдикции, а другие — арбитражному суду.
Если такие требования можно разделить после принятия иска к производству

на основании ст. 130 АПК РФ и ст. 151 ГПК РФ, то после разъединения производство
по делу в отношении неподведомственных требований прекращается (п. 1 ч. 1 ст. 150
АПК РФ или абз. 2 ст. 220 ГПК РФ). Если же разъединить требования невозможно, дело
разрешает суд общей юрисдикции (ч. 4 ст. 22 ГПК РФ). Арбитражный суд в таком
случае должен прекратить производство по делу.
Ранее споры между наследниками и ООО относились к категории корпоративных

и рассматривались по правилам гл. 28.1 АПК РФ, которая предусматривает
исключительную подсудность по месту нахождения юридического лица (п. 4.1 ст. 38
АПК РФ).
Однако Верховный суд РФ изменил подведомственность споров, связанных

с наследованием корпоративных прав, передав их районным судам общей юрисдикции.
ЦИ ТАТА: «Дела, в озникающие из наследст в енных прав оот ношений, св язаны с переходом имущест в енных прав
и обязанност ей в порядке унив ерсального прав опреемст в а от наследодат еля к наследникам. Данные дела
незав исимо от субъект ного сост ав а их участ ников и сост ав а наследст в енного имущест в а подв едомст в енны
судам общей юрисдикции (п. 1 ч. 1 и ч. 3 ст . 22, п. 5 ч. 1 ст . 23 ГПК РФ).
В част ност и, суды общей юрисдикции рассмат рив ают дела:
а) по спорам о в ключении в сост ав наследст в а имущест в а в в иде акций, долей в уст ав ном (складочном)
капит але хозяйст в енных общест в и т ов арищест в , паев членов кооперат ив ов , земельной доли, полученной
наследодат елем при реорганизации сельскохозяйст в енных предприят ий и прив ат изации земель;
б) по т ребов аниям о в ыплат е дейст в ит ельной ст оимост и доли наследодат еля в уст ав ном (складочном)
капит але хозяйст в енного т ов арищест в а или общест в а либо о в ыдаче соот в ет ст в ующей ей част и имущест в а
в нат уре, о в ыплат е ст оимост и пая умершего члена произв одст в енного кооперат ив а и т . п.» (п. 1 пост анов ления
Пленума ВС РФ от 29.05.2012 № 9 «О судебной практ ике по делам о наследов ании»).
Таким образом, в настоящее время подсудность наследственных споров между
наследниками и ООО определяется по общим правилам, предусмотренным ст.ст. 28
и 29 ГПК РФ, то есть по месту нахождения организации.
Однако судебная практика даже с учетом указанной позиции складывалась

противоречиво.
Так, имели место случаи прекращения производства по делу по мотивам

неподсудности спора суду общей юрисдикции.
ПРАКТИ КА. Участ ники ООО обрат ились в районный суд с иском о признании за ними прав а собст в енност и
на долю в уст ав ном капит але общест в а в порядке наследов ания по закону. Спорную долю приобрел
их родст в енник по догов ору купли-продажи. Однако изменения в св язи с от чуждением доли не в несли в ЕГРЮЛ.
После смерт и покупат еля нот ариус от казался оформит ь долю в собст в енност ь наследников из-за от сут ст в ия
данных в ЕГРЮЛ.
Ссылаясь на ст .ст . 165, 1152, 115.3 ГК РФ, ист цы просили признат ь дейст в ит ельной сделку купли-продажи доли
и признат ь за ними прав о собст в енност и на долю.
Районный суд прекрат ил произв одст в о по делу по мот ив ам неподв едомст в енност и спора суду общей
юрисдикции. Суд указал, чт о ст ороны яв ляют ся участ никами ООО, между ними имеет ся спор о прав е на долю
в уст ав ном капит але, ув еличение доли в уст ав ном капит але в лечет экономическую прибыль, поэт ому спор
может рассмат рив ат ь т олько арбит ражный суд.
Кассационный суд от менил определение районного суда. Суд исходил из т ого, чт о ист цы просили ув еличит ь
их долю в уст ав ном капит але в порядке наследст в енного прав опреемст в а. Для эт ого согласия иных участ ников
общест в а не т ребует ся. Поскольку т ребов ания о прав е наследов ания доли предъяв лены сов мест но с иском
о признании дейст в ит ельной сделки купли-продажи доли, т о в се эт и т ребов ания подлежат разрешению в суде
общей юрисдикции (обзор судебной практ ики по делам о наследов ании, ут в . СК по гражданским делам
Рост ов ского област ного суда 06.12.2016).
Требования о выплате стоимости доли наследнику

считаются возникшими из наследственных
правоотношений
Ранее споры о выплате действительной стоимости доли наследнику разрешали
арбитражные суды.
ВАС РФ указывал, что спор между наследником участника общества и самим

обществом, если он по своей сути не является трудовым, а исковые требования
основаны на том, что истец просит взыскать с ответчика стоимость доли,
подведомственны арбитражному суду (определение от 28.04.2009 № 4959/09).
Аналогичную позицию занимал и Пленум Верховного суда РФ. Он указывал, что ст. 33
АПК РФ к подведомственности арбитражных судов относит дела по спорам между
акционером и акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ
и обществ, которые вытекают из деятельности хозяйственных товариществ и обществ,
за исключением трудовых споров. Указанные дела подведомственны арбитражным
судам независимо от того, какие лица — юридические или физические — являются
участниками правоотношений, из которых возник спор. Исходя из этого, указанные
дела не могут рассматривать суды общей юрисдикции в порядке гражданского
судопроизводства (п. 3 постановления от 20.01.2003 № 2 «О некоторых вопросах,
возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального
кодекса Российской Федерации»).
В настоящее время спор о выплате действительной стоимости суды расценивают

в качестве спора, возникшего из наследственных правоотношений.
Верховный суд указал, что в соответствии с п. 1 ст. 1176 ГК РФ в состав наследства

участника общества с ограниченной ответственностью входит доля этого участника
в уставном капитале соответствующего общества. Устав общества может
предусматривать, что переход доли в уставном капитале общества к наследникам
допускается только с согласия остальных участников общества. Если такое согласие
участников общества не получено, общество обязано выплатить наследнику умершего
участника действительную стоимость унаследованной доли либо ее части.
Поскольку право указанного лица на выплату стоимости унаследованной им доли или
ее части возникает в связи с переходом к нему в порядке универсального
правопреемства имущественных прав и обязанностей от наследодателя и обусловлено
его статусом наследника, спор о действительной стоимости этой выплаты следует
расценивать в качестве спора, возникшего из наследственных правоотношений (обзор
судебной практики ВС РФ № 1, утв. Президиумом ВС РФ 04.03.2015).
Дела, возникающие из наследственных правоотношений, независимо от субъектного

состава их участников и состава наследственного имущества, относятся к ведению
судов общей юрисдикции (п. 1 ч. 1, ч. 3 ст. 22, п. 5 ч. 1 ст. 23 ГПК РФ).
В связи с этим дела по требованиям о выплате действительной стоимости доли

наследодателя в уставном капитале либо о выдаче соответствующей ей части
имущества в натуре подлежат рассмотрению в судах общей юрисдикции.
Арбитражный суд рассмотрит спор о выплате стоимости

доли наследникам в двух случаях
АПК РФ не исключает из подведомственности арбитражных судов споры
по требованиям о выплате действительной стоимости доли умершего участника его
наследнику и рассмотрит спор в следующих случаях:
Спор связан с защитой права на получение действительной стоимости доли,

входящей в состав наследственного имущества, и не связан с переходом
имущественных прав и обязанностей в порядке универсального
правопреемства
Арбитражный суд округа прекратил производство по делу на основании п. 1 ч. 1 ст.

150 АПК РФ. По мнению суда, поскольку предметом спора является выплата
действительной стоимости доли умершего участника его наследнику, дело
подведомственно суду общей юрисдикции. Суд сослался на разъяснение Пленума
Верховного суда РФ, согласно которому суды общей юрисдикции рассматривают дела
по требованиям о выплате действительной стоимости доли наследодателя в уставном
(складочном) капитале хозяйственного товарищества или общества либо о выдаче
соответствующей ей части имущества в натуре (п. 1 постановления от 29.05.2012 № 9
«О судебной практике по делам о наследовании»).
Верховный суд не согласился с кассацией.
Суд указал, что в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ к специальной

подведомственности арбитражных судов отнесены корпоративные споры, указанные
в ст. 225.1 АПК РФ.
При этом арбитражные суды рассматривают, в частности, споры, связанные

с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных
обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений
и реализацией вытекающих из них прав (подп. 2 п. 1 ст. 225.1 АПК РФ).
Данный спор связан с защитой права истца на получение действительной стоимости

доли в уставном капитале общества, входящей в состав наследственного имущества,
и не является спором из наследственных правоотношений, связанным с переходом
имущественных прав и обязанностей в порядке универсального правопреемства
от наследодателя к наследникам.
АПК РФ не исключает из подведомственности арбитражных судов споры

по требованиям о выплате действительной стоимости доли умершего участника его
наследнику (постановление Президиума ВАС РФ от 10.09.2013 по делу № А08-
5402/2011).
Истец не заявлял требование о разделе наследственного имущества или

о признании права на наследственную долю
Истец, считая себя участником общества с момента открытия наследства, обратился

с иском о признании права на долю, выплате ее действительной стоимости и признании
недействительным решений участников общества о переходе спорной доли обществу.
Суды удовлетворили требования истца. Они исходили из того, что доли в уставном
капитале ООО переходят к наследникам граждан, являвшихся участниками общества,
если учредительными документами общества не предусмотрено, что такой переход
допускается только с согласия остальных участников общества (п. 6 ст. 93 ГК РФ).
При этом суд кассационной инстанции подчеркнул, что истец требований о разделе
наследственного имущества или о признании права на наследственную долю
не заявлял. В связи с этим довод общества о том, что заявленный иск возник
на основании наследственных правоотношений и подведомственен суду общей
юрисдикции, необоснован (постановление АС Московского округа от 04.07.2017
по делу № А41-19303/2016).
Ситуации, которые возникают, если истец

по корпоративному умер до завершения процесса
Рассмотрим ситуацию, когда в процессе рассмотрения спора истец умирает,
а наследники еще не определены. Кто в этот период будет правопреемником истца
в корпоративном споре?
Ответ с точки зрения процессуального законодательства, казалось бы, очевиден —

в этом случае суд должен приостановить производство по делу до определения
правопреемника (п. 3 ч. 1 ст. 143 АПК РФ), то есть до определения судом общей
юрисдикции наследника спорного имущества. Но если в этот период возникает
необходимость экстренных процессуальных действий, то не исключена возможность
обращения к нотариусу в целях заключения договора о доверительном управлении
наследственным имуществом (ст. 1173 ГК РФ), чтобы доверительный управляющий мог
представлять интересы будущего наследника в арбитражном процессе.
1. В случае смерти истца суд должен приостановить производство по делу

до определения наследников
Апелляция прекратила производство по делу после смерти истца, указав

на отсутствие доказательств правопреемства по спорному правоотношению (п. 6 ч. 1
ст. 150 АПК РФ).
ВАС РФ не согласился с выводами нижестоящего суда. Суд подчеркнул, что

в рассматриваемой ситуации дело приостанавливается до определения
правопреемника умершего истца. Целью приостановления производства по делу
в данном случае является, в частности, получение документов, подтверждающих
правопреемство. В связи с этим суд счел, что нижестоящие суды неправильно
применили нормы п. 6 ч. 1 ст. 150 АПК РФ и необоснованно не применили нормы п. 3 ч.
1 ст. 143 АПК РФ. При новом рассмотрении дела суд постановил по существу
рассмотреть вопрос о правопреемниках и возможности процессуальной замены истца
(постановление Президиума ВАС РФ от 04.09.2007 № 1764/07).
2. Суд прекратит производство по делу, если в наследственном деле

отсутствует свидетельство о праве на наследство в отношении доли
Наследодатель подал заявление о выходе из состава общества. В период рассмотрения

дела в арбитражном суде он скончался.
Суд прекратил производство по делу в связи с возникновением наследственных

правоотношений и подведомственностью дела суду общей юрисдикции.
Также суд счел, что у арбитражного суда нет оснований для установления
правопреемства и прав наследника на получение стоимости доли, так как
в наследственном деле отсутствует свидетельство о праве на наследство по закону
в отношении доли (апелляционное определение Самарского областного суда
от 14.06.2016 по делу № 33–7412/2016).
3. Суд не вправе приостанавливать производство по делу для проверки наличия

иных наследников
Суд округа указал, что из материалов дела не усматривается наличие иных

наследников либо наличие спора между наследниками в отношении имущества и прав
наследодателя. В связи с этим, в случае установления возможности правопреемства
по делу, апелляция должна была самостоятельно исследовать вопрос о наследовании

супругой наследодателя прав, связанных с участием в обществе, и произвести замену
заявителя по делу согласно ст. 48 АПК РФ. Если бы апелляция пришла к выводу, что
спорное правоотношение не допускает правопреемства, то производство
по апелляционной жалобе подлежало бы прекращению в соответствии с п. 6 ч. 1 ст.
150 АПК РФ.
Для проверки наличия иных наследников заявителя, а также обстоятельств наличия

(отсутствия) спора между наследниками в отношении наследуемого имущества и прав
необходимость приостанавливать производство по делу отсутствует (постановление
ФАС Московского округа от 13.02.2013 по делу № А40-116731/10-146-688).
Ошибки, которые совершают наследники, оспаривая

отказ участников от приема в общество
Когда наследники получают от каз участ ников общест в а от приема в общест в о, они чаще в сего сов ершают дв а
ошибочных дейст в ия. На эт о обращал в нимание С. А. Можилян*.
1. Оспарив ают решение участ ников общест в а. Законодат ельст в о и судебная практ ика исходят из т ого, чт о
наследник ст анов ит ся участ ником общест в а т олько после получения согласия ост альных его участ ников ,
а не в о в ремя принят ия наследст в а. Следов ат ельно, наследник не яв ляет ся лицом, уполномоченным
оспарив ат ь решения собраний участ ников . Подобные в ыв оды от ражены в ряде судебных акт ов (пост анов ления
ФАС Волго-Вят ского округа от 05.06.2006 по делу № А31-8655/21, Вост очно-Сибирского округа от 24.12.2010
по делу № А33-3964/2010, от 02.07.2012 по делу № А78-6927/2011).
2. Подают иск о признании прав а собст в енност и на долю. При эт ом ст оит обрат ит ь в нимание на прав ов ую
природу доли в уст ав ном капит але общест в а. Она предст ав ляет собой имущест в енное прав о
обязат ельст в енного характ ера, кот орое имеет денежное в ыражение в в иде номинальной и дейст в ит ельной
ст оимост и.
Президиум ВАС РФ указыв ал: доля участ ника в уст ав ном капит але общест в а с ограниченной от в ет ст в енност ью
не яв ляет ся в ещью, а предст ав ляет собой способ закрепления за лицом определенного объема имущест в енных
и неимущест в енных прав и обязанност ей участ ника т акого общест в а (пост анов ление от 11.10.2011 № 5950/11).
Более т ого, доля в уст ав ном капит але общест в а т акже удост ов еряет комплекс корпорат ив ных прав участ ника
общест в а.
Если участ ники от казали наследнику в согласии, он в прав е получит ь от общест в а либо дейст в ит ельную
ст оимост ь унаследов анной доли (пая), либо соот в ет ст в ующую ей част ь имущест в а (абз. 2 п. 1 ст . 1176 ГК РФ).
Так, в одном из дел суд указал, чт о, исходя из содержания п. 4 ст . 1152 ГК РФ, наследник, приняв ший наследст в о,
ст анов ит ся собст в енником имущест в а, носит елем имущест в енных прав и обязанност ей со дня от крыт ия
наследст в а незав исимо от в ремени его факт ического принят ия. В св язи с эт им ист цы, яв ляясь собст в енниками
унаследов анного имущест в а, а т акже носит елями имущест в енных прав наследодат еля в силу от крыт ия
наследст в а, в прав е были в случае несогласия с размером дейст в ит ельной ст оимост и доли умершего участ ника
общест в а оспорит ь его в судебном порядке и т ребов ат ь в зыскания с общест в а соот в ет ст в ующей
задолженност и (пост анов ление Президиума ВАС РФ от 22.03.2011 № 15184/10).
* См.: Можилян С. А. Особенности доверительного управления долей в уставном

капитале общества с ограниченной ответственностью, входящей в состав
наследственного имущества // Нотариус. 2015. № 5. С. 9–13.
Должник совершил сделку во вред

кредиторам: особенности внеконкурсного
оспаривания
А нна Сергеевна Коссова
адвок ат адвок атск ого бюро «S&K Ве ртик аль»
Когда кредитор имеет право на внеконкурсное оспаривание сделки
Какой подход закрепил Верховный суд для оспаривания ничтожных сделок
третьими лицами
Как соотносятся общие и специальные основания для оспаривания сделок
должника-банкрота
Оспаривание сделок недобросовестного должника наиболее часто используется для

защиты имущественных прав его кредиторов. Отдельного внимания заслуживает
проблема внеконкурсного оспаривания сделок, совершенных во вред кредиторам
должника, и ее соотношение с институтом оспаривания сделок по специальным
основаниям, предусмотренным Федеральным законом от 26.10.2002 № 127-ФЗ
«О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон № 127-ФЗ).
Институт внеконкурсного оспаривания сделок, направленных на вывод активов

должника, не получил законодательного урегулирования. Однако суды реализуют его
путем признания сделок недействительными на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ — как
совершенных с нарушением запрета злоупотребления правом. Рассмотрим, насколько
это обоснованно после введения специальных банкротных оснований для оспаривания
сделок и каковы шансы кредитора при выборе такого способа защиты права.
Сделка, при которой было допущено злоупотребление

правом, может быть как оспоримой, так и ничтожной
Анализ сложившейся судебной практики показывает, что суды применяют ст. 10 и ст.
168 ГК РФ как в рамках внеконкурсного оспаривания1, так и в случаях, когда должник
уже признан банкротом и имеются специальные основания для признания сделки
недействительной, предусмотренные Законом № 127-ФЗ.
Впервые разъяснение о возможности признать недействительной сделку, совершенную

с целью сокрыть имущество от обращения взыскания, по требованию кредитора
на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ дал Президиум ВАС РФ в п. 10 информационного
письма от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи
10 Гражданского кодекса Российской Федерации».
В дальнейшем ВАС РФ применил данный подход и к сделкам должника, в отношении

которого введена процедура банкротства (п. 10 постановления Пленума ВАС РФ
от 30.04.2009 № 32). Соответствующее разъяснение было принято до вступления
в силу гл. III.1 Закона № 127-ФЗ. Тогда банкротное законодательство фактически
не предусматривало специальных оснований, позволявших оспаривать сделки
должника, совершенные с целью причинить вред имущественным правам кредиторов.
Однако и после расширения круга оснований оспаривания сделок в Законе № 127-ФЗ

возможность признания недействительными сделок должника, в отношении которого
введена процедура банкротства, на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ сохранилась. ВАС
РФ указывал, что наличие в Законе № 127-ФЗ специальных оснований оспаривания
сделок, предусмотренных ст.ст. 61.2 и 61.3, само по себе не препятствует суду
квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом,
как ничтожную (ст. 10 и ст. 168 ГК РФ), в том числе при рассмотрении требования,
основанного на такой сделке.
Следует отметить, что указанные разъяснения ВАС РФ дал в условиях действия старой
редакции ст. 168 ГК РФ. Согласно этой редакции сделка, не соответствующая
требованиям закона или иных правовых актов, по общему правилу признавалась
ничтожной. Требование о применении последствий недействительности ничтожной
сделки могло предъявить любое заинтересованное лицо. При этом суд был вправе
применить такие последствия по собственной инициативе.
С 1 сентября 2013 года вступили в силу изменения в положения о недействительности

сделок, которые применяются к сделкам, совершенным после указанной даты
(Федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ).
В соответствии с п. 1 ст. 168 ГК РФ в действующей редакции, по общему правилу

сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, оспорима, если
из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения,

не связанные с недействительностью сделки. При этом сделка, нарушающая
требования закона или иного правового акта, ничтожна в случае, когда она посягает
на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, если
из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие
последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 2 ст. 168
ГК РФ).
Применительно к новым положениям ГК РФ о недействительности сделок Пленум

Верховного суда РФ дал следующие разъяснения в п. 7 постановления от 23.06.2015
№ 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой
Гражданского кодекса Российской Федерации», далее — Постановление Пленума
ВС № 25). Если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК РФ,
в зависимости от обстоятельств дела суд может признать такую сделку
недействительной (п.п. 1 или 2 ст. 168 ГК РФ).
Таким образом, Пленум Верховного суда указал на возможность квалификации такой

сделки как в качестве оспоримой, так и в качестве ничтожной.
Вместе с тем оспаривание сделок должника, направленных на сокрытие имущества,

как правило, всегда связано с нарушением прав третьих лиц (кредиторов). Поэтому
такая сделка в силу прямого указания п. 2 ст. 168 ГК РФ должна квалифицироваться
как ничтожная.
Однако некоторые авторы, указывая на парадоксальность ситуации, при которой

сделка по общим основаниям (ст. 10 и ст. 168 ГК РФ) признается ничтожной,
а по специальным — оспоримой, полагают, что сделка, при совершении которой было
допущено злоупотребление правом, является оспоримой2.
При этом квалификация сделки в качестве оспоримой либо ничтожной имеет важное
практическое значение, в том числе для целей применения последствий
недействительности сделки судом по собственной инициативе, определения круга
субъектов, имеющих право обратиться в суд с соответствующим требованием,
исчисления сроков исковой давности и пр.
В отличие от предыдущей редакции, действующая редакция п. 4 ст. 166 ГК РФ

предусматривает, что суд вправе применить последствия недействительности
ничтожной сделки по своей инициативе лишь в случае, если это необходимо для
защиты публичных интересов либо в иных предусмотренных законом случаях.
Пленум Верховного суда РФ, разъясняя положения п. 4 ст. 166 ГК РФ, указал, что под
публичными интересами, в частности, понимаются интересы неопределенного круга
лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны
и безопасности государства, охраны окружающей природной среды. При этом само
по себе несоответствие сделки законодательству не свидетельствует о том, что имеет
место нарушение публичных интересов (п. 79 Постановления № 25).
В случае, когда сделку банкрота можно квалифицировать как недействительную

на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ, речь, как правило, идет о том, что такая сделка
совершена в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов
несостоятельного должника. При указанных обстоятельствах, когда сделка затрагивает
права определенного круга лиц, вряд ли можно говорить о нарушении публичных
интересов.
Таким образом, можно сделать вывод, что в данном случае суд не вправе
по собственной инициативе применять последствия недействительности ничтожной
сделки, в том числе отказывать кредитору во включении в реестр его требований,
основанных на такой сделке.
Кредитор может оспаривать сделки по общим

основаниям при отсутствии иных способов защиты
права
Что касается круга субъектов, имеющих право оспаривать сделку по общим
основаниям, то в соответствии с п.п. 2, 3 ст. 166 ГК РФ требование о признании
основаниям, то в соответствии с п.п. 2,практика
3 ст.для
166юристов
ГК РФ№ 10, октябрь 2017 о признании
требование
оспоримой сделки недействительной или о применении последствий
недействительности ничтожной сделки может предъявить сторона сделки или иное
лицо, указанное в законе. Буквальное толкование положений ГК РФ в новой редакции
позволяет сделать вывод, что кредитор лишен права обращаться в суд с требованием
о признании сделки должника недействительной по общим основаниям, поскольку
такое право прямо не предоставлено ему законом и он не является стороной сделки.
Таким образом, с внесением изменений в ГК РФ круг лиц, управомоченных заявить

о применении последствий недействительности ничтожной сделки был существенно
сокращен.
При этом в пояснительной записке к Федеральному закону от 07.05.2013 № 100-ФЗ

отмечалось, что требование о применении последствий недействительности сделки
является иском о присуждении, а значит, правом его предъявить должно обладать
только лицо, в пользу которого возможно такое присуждение. Право предъявления
подобных требований иными лицами в качестве косвенных исков (то есть
о присуждении в пользу иного лица) должно быть специально предусмотрено законом.
Однако соответствующее право кредитора оспаривать сделку по общим основаниям
закон прямо не предусматривает.
Вместе с тем, как указал Пленум Верховного суда РФ, исходя из системного
толкования п. 1 ст. 1, п. 3 ст. 166 и п. 2 ст. 168 ГК РФ, иск лица, не являющегося
стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может
также быть удовлетворен, если гражданское законодательство не устанавливает иной
способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения
последствий недействительности ничтожной сделки (п. 78 Постановления № 25). При
этом в исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес),
защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего
полученного по сделке.
Подход, при котором возможность заинтересованного лица воспользоваться

реституционным требованием, обусловлен отсутствием иных средств для защиты
права, вытекает из конституционного принципа гарантированности судебной защиты
прав и свобод. Лицу не может быть отказано в судебной защите со ссылкой
на отсутствие правовых средств для восстановления его нарушенного права.
В судебной практике встречаются дела, в которых суды, руководствуясь указанными

разъяснениями Пленума ВС РФ, изложенными в Постановлении № 25, признают
за кредитором право предъявить требования о применении последствий
недействительности ничтожной сделки.
Так, суд удовлетворил иск банка о применении последствий недействительности

ничтожной сделки по отчуждению имущества поручителем по кредитному
обязательству. Суд счел, что сделка была направлена на уменьшение активов с целью
избежать обращения взыскания на спорное имущество (постановление АС Западно-
Сибирского округа от 07.12.2015 по делу № А27-24126/2014).
С одной стороны, такой подход судов оправдан целями процессуальной экономии

и необходимостью защитить интересы конкурсных кредиторов путем предоставления
им права внеконкурсного оспаривания сделок недобросовестного должника,
не прибегая к долгой и дорогостоящей процедуре банкротства.
С другой стороны, он находится в противоречии с положениями ГК РФ и разъяснениями

Пленума ВС РФ из Постановления № 25, направленными, в частности, на обеспечение
стабильности гражданского оборота.
Так, в соответствии с разъяснениями Пленума Верховного суда РФ, которые уже сами
по себе являются следствием расширительного толкования положений ГК РФ о круге
субъектов, управомоченных на подачу иска о применении последствий
недействительности ничтожной сделки, обязательным условием для реализации такого
права является отсутствие у лица иного способа защиты.
Можно ли в условиях, когда законодательство предусматривает порядок

удовлетворения требований в случае недостаточности имущества должника
в соответствии с Законом № 127-ФЗ, говорить о том, что у кредитора отсутствуют
способы защиты, вследствие чего он управомочен на внеконкурсное оспаривание?
Полагаем, что решение данного вопроса носит политико-правовой характер и требует,
в первую очередь, законодательного урегулирования. Внеконкурсное оспаривание
сделок должника, направленное на защиту интересов только одного кредитора,
порождает проблему неравенства положения кредиторов должника и необходимости
соблюдения баланса эффективной защиты интересов кредитора, с одной стороны,
и стабильностью гражданского оборота, с другой.
При этом, как показывает практика, вопрос о целесообразности применения норм ст.
10 и ст. 168 ГК РФ остается актуальным не только для целей внеконкурсного
оспаривания, но также и в рамках процедуры конкурсного производства.
Руководствуясь логикой вышеуказанных разъяснений Пленума Верховного суда РФ,

можно сделать вывод, что конкурсный кредитор лишен права оспаривать сделки
на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ, поскольку закон предусматривает иные способы
защиты его прав. В частности, ему предоставлено право оспаривать сделки
по специальным основаниям в определенных случаях, право обратиться с требованием
об оспаривании сделки к арбитражному управляющему, а в случае отказа или
бездействия последнего — обжаловать их и обратиться с требованием о взыскании
убытков, причиненных действиями (бездействием) арбитражного управляющего, и пр.
Сделки, совершенные во вред кредиторам, должны

оспариваться по банкротным основаниям
Помимо проблемы круга субъектов оспаривания существует проблема разграничения
специальных оснований оспаривания сделок (в первую очередь п. 2 ст. 61.2 Закона
№ 127-ФЗ) и основания, предусмотренного ст. 10 и ст. 168 ГК РФ. Она, в свою
очередь, имеет существенное практическое значение также для целей исчисления
сроков исковой давности, которые составляют 3 года — по ничтожным сделкам и 1
год — по оспоримым, а также для определения применимых последствий
недействительности сделки. В частности, такого последствия, как «понижение»
очередности удовлетворения требований недобросовестной стороны по сделке
в соответствии со ст. 61.6 Закона № 127-ФЗ.
До введения в действие гл. III.1 Закона № 127-ФЗ возможность применения ст. 10 и ст.
168 ГК РФ представлялась оправданной, поскольку ранее действовавшая ст. 103
Закона № 127-ФЗ имела очень узкую сферу применения и не позволяла признать
недействительными большой объем сделок, причиняющих вред имущественным правам
кредиторов. Именно в связи с этим обстоятельством первоначально и возник вопрос
о необходимости признания сделок недействительными именно на основании ст. 10
ГК РФ3.
Однако в условиях действующего правового регулирования, когда Федеральный закон

от 28.04.2009 № 73-ФЗ ввел гл. III.1 «Оспаривание сделок должника»,
предусматривающую ряд специальных оснований для признания сделок
недействительными, применение ст. 10 и ст. 168 ГК РФ должно быть если не совсем
исключено, то хотя бы существенно ограничено.
Следует отметить, что в последнее время в данном направлении наметилась

положительная тенденция в судебной практике.
До недавнего времени зачастую специальное основание, предусмотренное п. 2 ст. 61.2

Закона № 127-ФЗ, подменялось квалификацией сделки как совершенной
со злоупотреблением правом. Суды, установив, что не доказаны обстоятельства,
предусмотренные ст. 61.2 Закона № 127-ФЗ, признавали сделку ничтожной
на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ. Особенно часто такие решения суды принимали
в отношении договоров залога и поручительства, заключенных должником без какой-
либо экономической выгоды для себя, в целях обеспечения исполнения обязательств
третьих лиц (определение ВАС РФ от 11.05.2012 по делу № А36-1986/2010).
В указанных случаях мы имеем дело с ситуацией, когда суды, устранившись

от полноценного исследования и оценки обстоятельств, касающихся наличия
признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества, а также
об осведомленности контрагента об этом, ограничивались выводами о тяжелом
финансовом положении должника, недостаточно обоснованными выводами
о недобросовестности контрагента и неверно квалифицировали сделку в качестве
совершенной со злоупотреблением правом.
Представляется, что в случае, когда при совершении сделки должник имеет цель
причинить вред имущественным интересам кредиторов, к соответствующей сделке
должны применяться специальные основания, предусмотренные ст. 61.2 Закона № 127-
ФЗ.
Данный вывод обуславливается тем, что Закон № 127-ФЗ, устанавливая условия

признания недействительными сделок должника с учетом специфики процедур
банкротства, является специальным законом по отношению к ГК РФ. Таким образом,
в силу принципа lex specialis derogat generali при оспаривании сделок должника
необходимо отдавать предпочтение основаниям недействительности, предусмотренным
Законом № 127-ФЗ.
Такой подход вытекает также из п. 8 Постановления № 25, в котором Пленум ВС РФ,

допустив возможность признания сделки недействительной на основании положений
ст. 10 и ст. 168 ГК РФ, вместе с тем указал, что при наличии в законе специального
основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому
специальному основанию.
Соответствующий вывод подтверждается постановлением Президиума ВАС

РФ от 17.06.2014 по делу № А32-26991/2009. В рамках указанного дела Президиум ВАС
указал следующее. Передача должником в преддверии банкротства причитающегося
кредитору с предпочтением (то есть в обход установленной законом очередности)
в ситуации, когда получивший исполнение кредитор знал или должен был знать
о неплатежеспособности или недостаточности имущества должника, является
основанием для признания соответствующих действий недействительными
по специальным правилам, предусмотренным Законом № 127-ФЗ. Таким образом,
действие ст. 10 и ст. 168 ГК РФ следует распространять лишь на те сделки, которые
совершены с пороками, выходящими за пределы дефектов сделок с предпочтением или
подозрительных сделок.
Остается не до конца понятным, что именно имел в виду ВАС РФ, говоря о «пределах
дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок». Каковы эти пределы?
В юридическом сообществе высказывается мнение, что данная позиция вовсе
исключает возможность применения норм ст. 10 и ст. 168 ГК РФ в рамках конкурсного
производства, хотя из буквального текста судебного акта сделать такой вывод
довольно сложно. В связи с этим проблема по-прежнему остается актуальной.
Развивая позицию ВАС РФ о пределах дефектов подозрительной сделки, осмелимся

предположить, что по смыслу п. 2 ст. 61.2 Закона № 127-ФЗ таким основным дефектом
является наличие у должника цели причинения вреда имущественным правам
кредиторов. Тогда во всех указанных случаях, в том числе когда цель причинения
вреда имелась и на стороне контрагента, сделка должна признаваться
недействительной по специальным основаниям, предусмотренным Законом № 127-ФЗ,
с соблюдением всех установленных законом условий. В противном случае
осуществляется подмена правовой квалификации, в том числе в целях обхода правил
для признания сделки недействительной по п. 2 ст. 61.2 Закона № 127-ФЗ, требующей
доказывания определенной совокупности обстоятельств, в отличие от признания
недействительной сделки, при совершении которой было допущено злоупотребление
правом. Очевидно, что в последнем случае отсутствует необходимость доказывания
целой совокупности обстоятельств, а установление факта злоупотребления правом
в большей степени зависит от судебного усмотрения.
С указанной точки зрения представляет интерес также определение Верховного суда

РФ от 28.12.2015 по делу № А63-4164/2014. Здесь суд отменил акты нижестоящих
судов о признании договоров поручительства, заключенных должником и банком,
ничтожными на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ.
Судебная коллегия указала, что сделки поручительства и залога обычно

не предусматривают встречного исполнения со стороны кредитора в пользу
предоставившего обеспечение лица. В связи с этим отсутствуют основания ожидать,
что кредитор должен был заботиться о выгодности спорных сделок для поручителя
(залогодателя). По мнению Коллегии, для признания сделки недействительной
на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ необходимо установить признаки злоупотребления
правом не только со стороны поручителя (залогодателя), но и со стороны контрагента
должника по оспариваемой сделке.
Действительно, признавая сделку ничтожной на основании ст. 10 и ст. 168 ГК РФ
и применяя последствия ее недействительности, негативные последствия возлагаются
не столько на должника, сколько на кредитора, на стороне которого злоупотребление
правом суд не установил. Такая ситуация представляется недопустимой, поскольку
нарушает права и интересы контрагента по сделке и ставит под угрозу стабильность
гражданского оборота. Вместе с тем с учетом вышесказанного о приоритете
специальных оснований полагаем, что в случаях наличия цели причинения вреда
одновременно у двух сторон сделки, такая сделка должна признаваться
недействительной на основании п. 2 ст. 61.2 Закона № 127-ФЗ.
Таким образом, в рамках дела о банкротстве применение ст. 10 и ст. 168 ГК РФ

стоило бы если не совсем исключить, то хотя бы ограничить лишь теми случаями, когда
при совершении сделки причинен вред сторонам или иному лицу, не являющемуся
конкурсным кредитором должника. Сюда же можно отнести случаи, когда при
совершении сделки хоть и причинен вред кредиторам, но цель причинения вреда
преследовал не сам должник, а только его контрагент по сделке. Хотя на практике
представить себе такую ситуацию достаточно сложно. В любом случае нельзя
не отметить позитивные изменения, произошедшие за последнее время в судебной
практике в данном направлении.
1 Подробнее о практике внеконкурсного оспаривания сделок на основании ст. 10 и ст.

168 ГК РФ см. также: Былинкина Е. В. Должник вывел имущество во вред кредитору.
Как оспорить такую сделку вне процедуры банкротства // Арбитражная практика для
юристов. 2017. № 2.
2 См., напр.: Эрлих М. Е. Конфликт интересов в процессе несостоятельности
(банкротства): правовые средства разрешения: монография. М.: Проспект, 2014. С.
151–152.
3 См. об этом: Витрянский В. В. Банкротство: научно-практический комментарий
новелл законодательства и практики его применения. М., 2010; Зайцев О. Р.
Банкротство без обмана // ЭЖ-Юрист. 2009. № 19. С. 1; Акифьева А. А. Должник
заключил сделку в ущерб кредиторам. Как защитить активы с помощью статьи 10
ГК РФ // Арбитражная практика. 2014. № 4.
Дружественные должнику кредиторы

затягивают сроки банкротных процедур. Три
метода борьбы
Евгений Ю рьевич Мельников
частнопрак тик ующ ий юрист
Как независимому кредитору добиться изменения кандидатуры

арбитражного управляющего
Должен ли суд совместно рассмотреть все заявления о вступлении в дело
о банкротстве
Что предпринять, если должник погасил долг до суммы меньше порогового
значения
На сегодняшний день в делах о банкротстве наиболее часто встречаются следующие

злоупотребления:
— назначение контролируемого арбитражного управляющего;
— создание искусственной задолженности;
— вывод активов.
Формы реализации злоупотреблений могут быть разными. К примеру, достаточно
известна схема банкротства ликвидируемого должника (что позволяет назначить
своего конкурсного управляющего, которого независимым кредиторам будет
затруднительно отстранить).
При этом в качестве вспомогательного инструментария для затягивания времени

иногда используется злоупотребление порядком рассмотрения заявлений о вступлении
в дело о банкротстве. Рассмотрим, как противостоять подобным действиям
недобросовестных кредиторов.
За новым заявлением о вступлении в дело

о банкротстве последует отсрочка во введении
наблюдения
Если до назначенного заседания от других лиц в суд поступят заявления о признании
должника банкротом, суд рассматривает все поступившие заявления в качестве
заявлений о вступлении в дело о банкротстве. Суд должен рассмотреть эти заявления
в течение 15 дней с даты заседания по проверке обоснованности требований первого
заявителя (п. 8 ст. 42 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ
«О несостоятельности (банкротстве)»; далее — Закон № 127-ФЗ).
Буквальное толкование закона предполагает, что все заявления о вступлении в дело

о банкротстве рассматриваются в достаточно короткий срок.
Однако разъяснения Пленума ВАС РФ позволили судам сформировать иной подход,

в рамках которого приведенное правило о сроке рассмотрения заявлений было
нивелировано. Речь идет о п. 21 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 60
«О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30.12.2008
№ 296-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон „О несостоятельности
(банкротстве)“» (далее — Постановление Пленума ВАС № 60) и п. 7 постановления
Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах,
связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (далее — Постановление Пленума ВАС
№ 35).
Суть данных разъяснений Пленума ВАС сводится к тому, что заявления о вступлении
в дело о банкротстве должны рассматриваться в порядке их поступления в суд.
Это позволило судам применять следующий подход: назначать к отдельному

рассмотрению стоящее первым в очереди заявление о вступлении в дело
о банкротстве, после его рассмотрения (в случае невведения наблюдения по тем или
иным причинам), назначать к рассмотрению следующее заявление о вступлении в дело
о банкротстве и так далее (цикл может повторяться много раз, в зависимости от того,
сколько дружественных кредиторов успел подготовить должник).
То есть на сегодняшний день доминирующая практика такова, что каждое заявление

о вступлении в дело о банкротстве рассматривается отдельно и лишь после
рассмотрения старшего по очереди заявления назначается к рассмотрению следующее
в очереди заявление.
При этом приведенное выше правило о 15-дневном сроке рассмотрения заявлений

не выдерживается и по отношению к рассмотрению отдельного заявления о вступлении
в дело о банкротстве.
Так, дружественные кредиторы и должник, как правило, ходатайствуют об отложении

судебного разбирательства, мотивируя это попыткой мирным путем урегулировать
спор. После отложения на месяц такой дружественный кредитор заявляет об отказе
от заявления (либо немотивированно, либо с указанием на то, что долг погашен,
однако без представления доказательств).
Один такой дружественный кредитор может отсрочить введение процедуры наблюдения

более чем на 2 месяца.
Указанная проблема обостряется еще и тем, что дружественные кредиторы создаются

очень легко, в основном реализуются схемы с судебными приказами и мировыми
соглашениями. К примеру, по признаваемым должником требованиям, вытекающим
из договора займа. Очевидно, что создание видимости наличия соответствующих

заемных отношений для должника и дружественного кредитора не представляет
существенного труда. При планируемом банкротстве таких дружественных кредиторов
к моменту появления угрозы подачи заявления независимым кредитором можно создать
достаточно большое количество.
Некоторое время в судебной практике оставался спорным вопрос о том, с какого

момента считается принятым заявление о признании должника банкротом для целей
расчета периода подозрительных сделок и сделок с предпочтением. На сегодняшний
день подход однозначный: такой датой является дата принятия к производству первого
заявления о признании должника банкротом в рамках рассматриваемого дела
(независимо от того, какое из последующих заявлений о вступлении в дело
о банкротстве будет признано обоснованным) (постановления 17ААС от 20.03.2017
по делу № А71-5158/2015, от 21.03.2017 по делу № А71-5158/2015).
Бороться с затягиванием процедуры можно с помощью

трех методов
Специфика анализируемой нами формы злоупотребления заключается именно в том,
чтобы отсрочить момент введения процедуры наблюдения. Все остальные негативные
аспекты (в том числе назначение «своего» арбитражного управляющего, создание
искусственных задолженностей) присущи и остальным формам злоупотреблений
и в рамках исследуемой нами формы никакой спецификой не отличаются.
Далее рассмотрим методы борьбы с данной формой злоупотребления.
1. Ходатайство о совместном рассмотрении всех заявлений о вступлении в дело

о банкротстве
Судебной практики, где была бы выражена четкая позиция о том, что суд обязан
удовлетворить такое ходатайство и назначить к совместному рассмотрению все
заявления о вступлении в дело о банкротстве, нет.
Однако имеется судебная практика, которая подтверждает правомерность действий

суда по совместному рассмотрению всех заявлений.
Так, в одном из дел суд не принял доводы одного из кредиторов о невозможности

рассмотрения требований иных кредиторов до рассмотрения требований перед ним. Суд
подчеркнул, что объединение заявлений кредиторов о признании должника банкротом
в одно производство не противоречит Закону № 127-ФЗ и АПК РФ, а также позиции
Верховного суда РФ по данному вопросу, изложенной в определении от 15.08.2016
№ 308-ЭС16-4658. Кроме того, суд счел, что рассмотрение заявлений кредиторов
по отдельности затянет рассмотрение дела и нарушит права иных кредиторов
(постановление 2ААС от 28.03.2017 по делу № А29-13051/2015).
Случаи рассмотрения всех заявлений о вступлении в дело о банкротстве совместно

имели место и в других делах (постановления 17ААС от 13.09.2016 по делу № А50-
21794/2015, от 15.09.2016 по делу № А50-21793/2015).
Отметим также, что п. 9 ст. 42 Закона № 127-ФЗ в старой редакции (действовавшей

до 2009 года) прямо предусматривал, что в случае, если суд откладывает
рассмотрение обоснованности требований первого заявителя, а равно если требования
первого заявителя признаны необоснованными, суд объединяет все заявления
о признании должника банкротом и назначает дату нового судебного заседания
по проверке обоснованности требований всех заявителей. В указанном случае
арбитражный управляющий утверждается из числа членов саморегулируемой
организации (далее — СРО), заявленной тем конкурсным кредитором или
уполномоченным органом, требования которых суд признает обоснованными первыми.
Необходимость рассмотрения всех заявлений о вступлении в дело можно мотивировать

соблюдением процессуальных сроков, процессуальной экономией, защитой прав
кредиторов. Целесообразно также попытаться опорочить требования дружественных
должнику заявителей. К примеру, представить доказательства, что поставку должнику
осуществляло лицо, которое никогда поставками такого рода не занималось. Либо что
старшие в очереди заявители аффилированы с должником, включаются на основании
требований из договоров займа и при этом передавали должнику деньги наличными.

Оплата безналичным переводом с учетом возможности прогнать денежные средства
по кругу (через ряд лиц, с зачислением их в конечном итоге на счет должника)
не исключает создания искусственной задолженности, но практически полностью
лишает шанса опорочить такое требование на стадии проверки обоснованности
и установления оснований для введения наблюдения.
То есть, мотивируя такое ходатайство, целесообразно попытаться показать суду

наличие оснований подозревать в злоупотреблении старших по очереди заявителей.
Указанное не будет лишним, поскольку суд вправе самостоятельно определить меры,
обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц
от недобросовестного поведения другой стороны (п. 1 постановления Пленума
ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части
первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).
2. Заявление об ускорении рассмотрения дела
Если после принятия заявления к производству дело длительное время

не рассматривается и судебный процесс затягивается, заинтересованные лица вправе
обратиться к председателю арбитражного суда с заявлением об ускорении
рассмотрения дела (части 6, 7 ст. 6.1 АПК РФ).
Председатель рассматривает такое заявление в 5-дневный срок со дня его

поступления и выносит мотивированное определение. В нем может быть установлен
срок проведения судебного заседания по делу и (или) могут быть указаны действия,
которые следует совершить для ускорения рассмотрения дела.
Данный механизм достаточно эффективен и, безусловно, должен применяться

независимыми кредиторами для борьбы с указанным злоупотреблением.
3. Участие в судебных заседаниях, в которых рассматриваются заявления

о вступлении в дело о банкротстве других (старших по очереди) заявителей,
и заявление возражений против отложений и перерывов
Пленум ВАС РФ указывал судам на необходимость учитывать, что рассмотрение дела

о банкротстве включает разрешение отдельных относительно обособленных споров,
в каждом из которых непосредственно участвуют только отдельные лица (п.п. 14, 15
Постановления № 35).
При рассмотрении обоснованности заявления о признании должника банкротом

непосредственными участниками обособленного спора являются заявитель, а также
все иные лица, чьи заявления о признании должника банкротом суд принял
к рассмотрению.
Иных способов (помимо вышеуказанных трех) борьбы с анализируемым

злоупотреблением мы в правоприменительной практике не встречали.
Попытки требовать от суда не принимать отказ от требований дружественного

должнику кредитора (после того, как такой кредитор исчерпал возможность затягивать
процедуру) вряд ли приведут к положительному эффекту. Статус заявителя по делу
влечет ряд правовых последствий (в том числе необходимость субсидиарно нести
расходы на процедуру в случае недостаточности имущества должника), в связи с чем
суд примет отказ от заявления.
Независимый кредитор может добиться введения

наблюдения, даже если должник погасит долг
до пороговой суммы
В заключение хотелось бы обратить внимание на ситуации, когда в состав
дружественных кредиторов вклинивается независимый кредитор.
В таком случае должник (как правило, не имея денежных средств, достаточных для
погашения задолженности в полном объеме) пытается уменьшить задолженность
независимого кредитора до размера, не превышающего минимального порога,
необходимого для возбуждения производства по делу о банкротстве.
ЦИ ТАТА: «Если иное не предусмот рено наст оящим Федеральным законом, произв одст в о по делу о банкрот ст в е
может быт ь в озбуждено арбит ражным судом при услов ии, чт о т ребов ания к должнику — юридическому лицу
в сов окупност и сост ав ляют не менее чем т рист а т ысяч рублей <…>» (п. 2 ст . 6 Закона № 127-ФЗ).
Если должник погасил задолженность таким образом, кредитор вправе требовать

ввести наблюдение (даже несмотря на то, что задолженность меньше порогового
значения), если удастся доказать наличие признаков банкротства должника.
На это может указывать следующее:
— большое количество предъявляемых к должнику исков о взыскании задолженности

и наличие вынесенных в последнее время против должника решений о взыскании
долгов на значительные суммы. Данные сведения легко отследить с помощью сервиса
«Картотека арбитражных дел»; также целесообразно отслеживать наличие решений
судов общей юрисдикции о взыскании с должника денежных средств, но необходимо
учитывать, что в базе «ГАС Правосудие» публикуются не все судебные акты;
— отсутствие денежных средств на счетах. Эти сведения можно получить посредством

предъявления исполнительного листа в службу судебных приставов и запроса сведений
по счетам должника.
На сегодняшний день есть примеры положительной практики, когда независимому

кредитору удавалось ввести процедуру наблюдения в подобной ситуации
(постановление 17ААС от 30.12.2016 по делу А60-49557/2016).
ВС РФ: управляющим избирается лицо, которое указано

в первом заявлении о признании должника банкротом
Другая проблема св язана с избранием дружест в енного арбит ражного управ ляющего. И здесь в ст ает в опрос:
чью кандидат уру в ыбират ь — перв ого заяв ит еля или же т ого лица, чье заяв ление о в ст уплении в банкрот ст в о
суд признал обоснов анным?
Ранее суды придержив ались подхода, согласно кот орому избирает ся т а кандидат ура, кот орая указана
в заяв лении, признанном обоснов анным. Так, Пленум ВАС РФ рекомендов ал судам при применении п.п. 8 и 9 ст .
42 Закона № 127-ФЗ учит ыв ат ь, чт о при наличии нескольких заяв лений о признании должника банкрот ом они
рассмат рив ают ся в порядке их пост упления в суд. Суд ут в ерждает кандидат уру в ременного управ ляющего,
указанную в заяв лении о признании должника банкрот ом, кот орое будет признано обоснов анным перв ым, или
предст ав ленную СРО в т аком заяв лении (п. 21 Пост анов ления № 60).
Однако, несмот ря на т о, чт о данная позиция не от менена, на сегодняшний день в ысшая судебная инст анция
сформиров ала иной подход. Так, Верхов ный суд указал, чт о переход ст ат уса заяв ит еля по делу о банкрот ст в е
к иному лицу не предост ав ляет ему прав а пересмот рет ь предложенную перв ым заяв ит елем кандидат уру
арбит ражного управ ляющего. В подобном случае в качест в е в ременного управ ляющего назначает ся т о лицо,
кот орое указано в перв ом заяв лении о признании должника банкрот ом (п. 27 обзора судебной практ ики
по в опросам, св язанным с участ ием уполномоченных органов в делах о банкрот ст в е и применяемых в эт их
делах процедурах банкрот ст в а (ут в . Президиумом ВС РФ 20.12.2016)). Прав о предлагат ь кандидат уру
арбит ражного управ ляющего либо СРО с учет ом специфики от ношений несост оят ельност и не может перейт и
ко в т орому заяв ит елю незав исимо от т ого, погашено перв оначально заяв ленное т ребов ание должником после
подачи заяв ления в суд либо по нему осущест в лено процессуальное прав опреемст в о (абз. 2 п. 9 ст . 42 Закона
№ 127-ФЗ).
Возникает в опрос — а сущест в уют ли случаи, когда данное прав ило не применяет ся?
Да, сущест в уют . Но, чт обы добит ься неприменения данного прав ила, пот ребует ся уст анов ит ь
недобросов ест ност ь заяв ит еля. В качест в е примера т акой недобросов ест ност и можно указат ь подачу
заяв ления о признании должника банкрот ом (о в ст уплении в дело о банкрот ст в е) до в ст упления в законную силу
судебного акт а, уст анов ив шего т ребов ания заяв ит еля.
Суды дост ат очно легко уст анав лив ают и блокируют подобные попыт ки. Такие дейст в ия рассмат рив ают ся как
направ ленные исключит ельно на получение ст ат уса заяв ит еля по делу о банкрот ст в е, чт о не соот носит ся
с целями процедуры банкрот ст в а.
Суды указыв ают , чт о рассмот рение обоснов анност и т ребов аний для целей в в едения процедуры наблюдения
должно осущест в лят ься в т ой очередност и по от ношению к иным заяв ит елям, в кот орой у кредит ора в озникает
прав о обрат ит ься в суд с заяв лением о банкрот ст в е должника (пост анов ление 17ААС от 13.01.2016 по делу
№ А50-21794/2015).
Стороны заключили неэквивалентную

сделку. Можно ли сохранить ее при
банкротстве должника
А ндрей Дмитриевич Набереж ный
управляющ ий дире к тор ГК «Вне шэк ономбанк »
Как суды оценивают эквивалентность встречного предоставления

по оспариваемой сделке
Можно ли применять положения о сохранении сделки к зачету требований
Какую позицию занял Верховный суд относительно сохранения сделок при
банкротстве должника
Оспаривание сделок в банкротных процедурах — наиболее эффективный способ

возврата имущества, выбывшего в преддверии банкротства должника. Однако
стремление конкурсных управляющих возвратить как можно больше имущества иногда
приводит к оспариванию сделок, аннулирование которых заведомо невыгодно для
должника.
Для таких случаев закон предусматривает правило, согласно которому суд вправе
отказать в признании сделки недействительной, если стоимость имущества,
приобретенного должником по сделке, превышает стоимость того, что может быть
возвращено в конкурсную массу в результате оспаривания сделки (ст. 61.7
Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»;
далее — Закон № 127-ФЗ).
Указанное положение осталось без внимания Пленумов ВАС РФ и ВС РФ, что порождает
многочисленные споры относительно того, получится ли контрагенту сохранить сделку,
если он предоставил должнику больше, чем получил сам.
При отсутствии экономического эффекта от отмены

сделки суд не признает ее недействительной даже при
наличии оснований
Основной целью оспаривания сделок в процедуре банкротства является возврат
имущества должника и пополнение конкурсной массы. Поскольку основной интерес
в распределении конкурсной массы имеют кредиторы должника, то положения гл. III.1
Закона № 127-ФЗ направлены в первую очередь на защиту их интересов.
В связи с этим при оспаривании сделок в рамках процедуры банкротства судам

необходимо установить не только основания их недействительности, но и реальный
экономический эффект, к которому приведет возврат сторон в первоначальное
положение.
Если не учитывать экономическую составляющую возврата имущества, может

сложиться ситуация, когда институт оспаривания сделок должника будет работать
против него, не приводя к существенному увеличению конкурсной массы
с одновременным увеличением размера требований кредиторов. Учитывая, что
требования кредиторов одной очереди погашаются пропорционально, оспаривание
сделки может привести к тому, что кредитор получит даже меньше, чем мог бы
получить в случае ее сохранения.
В целях предотвращения таких ситуаций законодатель включил в Закон № 127-ФЗ
положения ст. 61.7. Как неоднократно указывалось в судебной практике, данная
статья направлена на обеспечение стабильности гражданского оборота даже
в условиях несостоятельности при условии соблюдения разумного баланса интересов
должника, его кредиторов и контрагентов (постановление 2ААС от 09.12.2016 по делу
№ А29-2251/2015).
Основная идея весьма проста: несмотря на наличие оснований для признания сделки
недействительной, суд вправе отказать в удовлетворении иска, если стоимость
предоставления должнику по сделке превышает стоимость имущества, которое
подлежит возврату.
При буквальном толковании условия для отказа в признании сделки недействительной

не представляют сложности — контрагент предоставил должнику имущество (либо
освободил от обязательства) на сумму большую, нежели сам получил по сделке,
поэтому возврат такого имущества не принесет должнику никакой финансовой выгоды.
Однако не стоит забывать, что должник находится в банкротстве, а это накладывает
определенный отпечаток на условия реализации данного механизма.
Рассматриваемая статья применяется неоднородно, поскольку суды пока не сошлись

во мнении, стоит ли понимать ее положения буквально.
Суды разделились во мнениях о применении статьи

61.7 Закона № 127-ФЗ к сделкам по зачету требований
В процедурах банкротства чаще всего оспариваются сделки по погашению
обязательств перед кредитором путем зачета или предоставления отступного.
Статья 61.7 Закона № 127-ФЗ содержит только понятие «стоимость предоставления

должнику по сделке», что на практике породило большое количество споров.
Некоторые суды указывают, что поскольку в результате совершения такой сделки

должник не приобретает какого-либо имущества, правовые основания применять
к спорным правоотношениям ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ отсутствуют.
Так, в одном из дел суд указал, что в результате спорной сделки должник передал
имущество в счет погашения кредиторской задолженности. Между тем существенным
для применения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ является определение стоимости
имущества, приобретенного должником в результате оспариваемой сделки.
Соответственно, в данном случае отсутствуют фактические обстоятельства для
применения указанной нормы (постановление АС Западно-Сибирского округа
от 27.01.2017 по делу № А03-22360/2015).
Однако имеется и противоположная позиция. Так, в одном из дел суд указал, что
денежные средства также являются имуществом. Соответственно, к сделкам
по взаимозачету применимы положения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ. При этом в случае
признания зачета недействительным будет восстановлена реестровая задолженность
должника в большем размере, чем в результате сделки по зачету (постановление 3ААС
от 15.12.2015 по делу № А33-11522/2014).
Для сохранения сделки суды оценят не только

эквивалентность встречного предоставления, но и иные
факторы
На практике возникает вопрос: любое ли превышение стоимости предоставления
должнику над стоимостью имущества, которое подлежит возврату, будет основанием
для применения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ? Например, если была заключена
многомиллиардная сделка и сумма превышения составила один рубль, откажет ли суд
в удовлетворении требований?
Если рассматривать содержание ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ буквально, то таких

критериев нет. Более того, в одном из дел суд вообще сослался на применение
положений ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ в случае, когда должник получил равноценное
встречное предоставление по сделке (постановление 1ААС от 09.08.2016 по делу
№ А11-11778/2014).
В судебной практике чаще встречаются дела, когда превышение существенно.
Например, должник в результате оспариваемой сделки получил денежные средства

в размере, превышающем примерно в два раза рыночную стоимость отчужденного
имущества. В связи с этим суд применил положения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ
(постановление АС Поволжского округа от 19.10.2016 по делу № А55-20283/2015).
Следует отметить, что некоторые суды при применении ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ
оценивают не только эквивалентность встречного предоставления, но и иные
обстоятельства. В частности необходимость дальнейших затрат по оценке и реализации
имущества, которые повлекут расходование денежных средств из конкурсной массы
(постановление 6ААС от 13.09.2011 по делу № А04-942/2009). Такой подход видится
обоснованным, поскольку на практике имеются случаи, когда средства, полученные
от продажи имущества в рамках конкурсного производства, не покрывают расходы
на его реализацию.
Представляется, что ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ должна применяться не только

на основании установления факта превышения размера встречного предоставления,
но и при оценке судом иных обстоятельств, имеющих существенное значение при
рассмотрении таких споров. В частности, размера превышения суммы погашенной
задолженности должника над суммой утраченных требований, возможности
удовлетворения требований кредитора в процедуре банкротства в случае включения
контрагента в реестр и иных обстоятельств.
Если у должника нет иного имущества, то оспаривание любой сделки (вне зависимости
от суммы задолженности, которая будет включена в реестр) будет выгодно конкурсным
кредиторам. Однако когда у должника имеется иное имущество и в случае включения
контрагента по сделке в реестр требований кредиторов со значительной суммой
задолженности, конкурсные кредиторы, даже несмотря на возврат в конкурсную массу
переданного имущества должника, получат значительно меньше. Соответственно такое
оспаривание теряет смысл, поскольку является финансово невыгодным, что также
нужно учитывать.
При этом бремя доказывания превышения стоимости имущества, приобретенного

должником в результате оспариваемой сделки, над стоимостью того, что может быть
возвращено в конкурсную массу, суды возлагают на контрагента, поскольку в его
интересах сохранить сделку (постановление АС Поволжского округа от 03.04.2017 делу
№ А12-4561/2009). Соответственно, если идет речь о предоставлении какого-либо
имущества, то необходимо представлять отчеты о его оценке либо проводить судебную
экспертизу.
Весьма интересна ситуация, когда должник получил вексель контрагента. Можно ли

при оценке соотношения стоимости учитывать его номинальную стоимость, либо
необходимо также проводить оценку и определять его рыночную стоимость? В одном
из дел суд учел номинальную стоимость векселя (постановление 12ААС от 26.06.2017
по делу № А57-5533/2013). Однако бывают ситуации, когда реальная стоимость
векселя существенно ниже его номинальной стоимости. В связи с этим может
возникнуть необходимость провести оценку, по результатам которой суд примет
решение о возможности применить ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ.
Верховный суд допустил возможность сохранения

сделки в случае взаимозачета требований
Вопрос применения положений ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ пока нашел свое отражение
только в отказных определениях Верховного суда РФ.
Так, в одном из дел суд вполне ожидаемо поддержал позицию нижестоящих инстанций
относительно применения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ в ситуации, когда оплата
по договору купли-продажи превышала рыночную стоимость переданного должнику
имущества (определение от 05.03.2015 по делу № А01-1807/2011).
Показательным является также другое дело, в котором и Верховный суд,
и нижестоящие инстанции поддержали возможность применения ст. 61.7 Закона
№ 127-ФЗ в случае взаимозачета.
В данном споре физическое лицо приобрело у банка требования по кредитным

соглашениям, заключенным банком и должником, на сумму 6 269 580,49 руб. В свою
очередь должник продал физическому лицу шесть автомобилей по договорам купли-
продажи на общую сумму 2 444 058 руб. Расчет по всем шести сделкам производился
путем взаимозачета. Соответственно остаток неисполненных должником требований
физического лица составил 3 825 522,49 руб.
Верховный суд указал, что в результате оспариваемых сделок из обязательств

должника исключены требования физического лица в сумме 6 269 580,49 руб. При этом
реализация автомобилей на сумму 2 444 058 руб. может привести к экономическим
потерям должника в размере 3 825 522,49 руб., что в силу ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ
является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении заявления
конкурсного управляющего (определение от 21.08.2015 по делу № А40-137173/2012).
Представляется, что пока нельзя говорить о том, что отказное определение

демонстрирует окончательную позицию Верховного суда РФ. Однако оно позволяет
сделать предварительный вывод о том, что положения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ
не должны толковаться ограничительно и могут применяться при оспаривании любых
сделок.
Подводя итог, хотелось бы отметить, что положения ст. 61.7 Закона № 127-ФЗ
являются механизмом, который позволяет не только защитить интересы контрагентов
должника, но и интересы конкурсных кредиторов от заведомо невыгодного для них
оспаривания. Однако эффективность его применения зависит от того, насколько суду
удастся найти четкую грань, позволяющую соблюсти разумный баланс интересов
должника, его кредиторов и контрагентов.
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ СПОРЫ
Спор с участием ФАС. Когда стоит

инициировать взаимосвязанные процессы
Илья Вячеславович Тюленев
аспирант к афе дры к онк уре нтного права МГЮУ им. О . Е. Кутафина, к онсультант юридиче ск ой к омпании
«Каме нск ая & партне ры»
Жанна А натольевна Куликова

младший к онсультант юридиче ск ой к омпании «Каме нск ая & партне ры»
Какие риски влечет оспаривание предупреждения антимонопольного

органа
Обязательно ли оспаривать решение ФАС параллельно с постановлением
по делу об административном правонарушении
Какое влияние публичный спор окажет на разрешение гражданско-
правового
Оспаривание в суде актов ФАС России1, принятых в связи с нарушением

законодательства хозяйствующими субъектами, зачастую видится наиболее логичным
решением. Однако с учетом схожести обстоятельств, подлежащих доказыванию
в делах об оспаривании актов ФАС, принятых в отношении одного и того же лица,
но в рамках различных процедур, результаты такого оспаривания не всегда сыграют
в пользу хозяйствующего субъекта. Рассмотрим, в каких ситуациях инициирование
взаимосвязанных процессов целесообразно.
Оспаривание предупреждения может негативно

повлиять на результаты рассмотрения дела
об антимонопольном нарушении
Президиум Верховного суда РФ подтвердил право оспаривания в арбитражном суде
предупреждений ФАС о нарушениях антимонопольного законодательства, указанных
в ч. 2 ст. 39.1 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции»
(далее — Закон № 135-ФЗ) (обзор по вопросам судебной практики, возникающим при
рассмотрении дел о защите конкуренции и дел об административных правонарушениях
в указанной сфере, утв. 16.03.2016).
Но при решении вопроса о целесообразности оспаривания предупреждения лицу,

которому оно выдано, стоит оценить риски такого оспаривания, а также перспективы
отмены предупреждения.
Если незаконность предупреждения очевидна и суд с высокой долей вероятности

удовлетворит заявление о признании его недействительным, оспаривание такого
предупреждения и его признание недействительным положительно для хозяйствующего
субъекта повлияют на рассмотрение дела о нарушении антимонопольного
законодательства, если оно было возбуждено в связи с неисполнением этого
предупреждения.
Если же имеется риск отказа суда в удовлетворении заявления, то при решении

вопроса об оспаривании предупреждения необходимо учитывать, что в рамках дела суд
может установить некоторые из обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу
о нарушении антимонопольного законодательства.
Так, в одном из дел заявитель оспаривал предупреждение ФАС по признакам

правонарушения, предусмотренного ст. 14.1 Закона № 135-ФЗ (недобросовестная
конкуренция путем дискредитации). Проверяя законность предупреждения и отказывая
в удовлетворении заявления, суды первой и апелляционной инстанций установили:
— факт распространения сведений;
— факт недостоверности распространенных сведений;
— намеренность искажения сведений;
— направленность действий по распространению недостоверных сведений

на устранение конкурента;
— возможность причинения ущерба конкуренту (постановление 9ААС от 16.09.2016

по делу № А40-81251/2016).
В данном случае суды в деле об оспаривании предупреждения установили большую

часть обстоятельств, необходимых для квалификации действий привлекаемого лица
по ст. 14.1 Закона № 135-ФЗ.
В другом деле кассация указала, что при проверке законности предупреждения суд
не устанавливает обстоятельства, подтверждающие факт совершения
правонарушения, которые должен установить антимонопольный орган при производстве
по делу в случае его возбуждения, и не предрешает выводы антимонопольного органа
в порядке гл. 9 Закона № 135-ФЗ, а лишь устанавливает наличие признаков
правонарушения (постановление АС Московского округа от 02.06.2016 по делу № А40-
140622/2014).
Однако стоит учитывать, что ряд одних и тех же обстоятельств подлежит установлению
как при выявлении признаков правонарушения, так и при квалификации действий
хозяйствующего субъекта в качестве нарушения антимонопольного законодательства.
Судебный акт, принятый по результатам рассмотрения заявления о признании

предупреждения недействительным, имеет преюдициальное значение для дела
об оспаривании решения и (или) предписания по делу о нарушении антимонопольного
законодательства (ч. 2 ст. 69 АПК РФ). Соответственно у антимонопольного органа при
доказывании законности решения и (или) предписания появится возможность
ссылаться на то, что некоторые обстоятельства по делу уже установлены вступившим
в законную силу судебным актом. Это затруднит оспаривание актов, принятых по делу
о нарушении антимонопольного законодательства. В таком случае хозяйствующему
субъекту в рамках процесса по оспариванию предупреждения стоит либо добиваться
признания предупреждения недействительным в судах вышестоящих инстанций, либо
отказаться от требований.
Также при принятии решения об оспаривании предупреждения антимонопольного

органа необходимо помнить, что неисполнение предупреждения не влечет
ответственности лица, которому оно выдано. Более того, антимонопольный орган,
вынесший предупреждение, по результатам рассмотрения дела о нарушении
антимонопольного законодательства может прийти к выводу об отсутствии нарушения.
Так, усмотрев в действиях хозяйствующего субъекта признаки нарушения п. 5 ч. 1 ст.
10 Закона № 135-ФЗ антимонопольный орган вынес предупреждение о прекращении
соответствующих действий. Поскольку хозяйствующий субъект не исполнил
предупреждение, антимонопольный орган возбудил дело о нарушении антимонопольного
законодательства. В дальнейшем производство по данному делу прекращено в связи
с отсутствием нарушения (предупреждение Якутского УФАС России № 03/2737, дело
Якутского УФАС России № 03–71/15А).
Таким образом, прежде чем инициировать дело об оспаривании предупреждения

антимонопольного органа, необходимо оценить вероятные риски, связанные
с принятием преюдициальных судебных актов.
Установленные в решении ФАС обстоятельства

не имеют преюдициального значения для суда
Решение по делу о нарушении антимонопольного законодательства является лишь
поводом к возбуждению дела об административном правонарушении. Оно
не освобождает ни административный орган, ни суд от обязанности установить наличие
события правонарушения и все элементы его состава.
Многочисленная судебная практика указывает на то, что наличие неоспоренного

решения антимонопольного органа не может оказывать влияние на процесс
доказывания по делу об административном правонарушении, не может предрешать
выводы суда о наличии события административного правонарушения (постановления
ФАС Северо-Кавказского округа от 22.08.2012 по делу № А61-2800/2011,
17ААС от 12.12.2012 по делу № А60-28995/2012, 3ААС от 14.11.2013 по делу № А33-
8554/2013).
Данную позицию поддерживал Пленум ВАС РФ: производство по делу

об административном правонарушении допустимо производить без указания
и исследования информации, содержащейся в решении антимонопольного органа,
которое стало поводом для возбуждения такого производства (п. 10.2 постановления
от 30.06.2008 № 30; далее — Постановление Пленума ВАС № 30). Также ВАС
РФ указывал, что арбитражные суды не связаны актами антимонопольных органов,
ранее вынесенными по результатам проверки соблюдения требований Закона № 135-ФЗ
(определение от 03.08.2010 по делу № А21-10555/2009).
Нельзя полностью отрицать взаимосвязь дела об оспаривании постановления по делу

об административном правонарушении и дела об оспаривании актов по результатам
дела о нарушении антимонопольного законодательства. Согласно разъяснениям
Пленума ВАС РФ, если в суде одновременно оспаривается постановление по делу
об административном правонарушении и решение, ставшее поводом для возбуждения
дела об административном правонарушении, такие дела подлежат объединению.
Если же указанные дела рассматриваются в разных судах, то дело об оспаривании
постановления по делу об административном правонарушении подлежит
приостановлению (Постановление № 30).
Однако указанная взаимосвязь судебных дел не свидетельствует о том, что

обстоятельства, установленные в неоспоренном решении антимонопольного органа,
обоснованы и имеют преюдициальное значение для дела об оспаривании привлечения
к административной ответственности.
Таким образом, решение антимонопольного органа, которое не было оспорено

в судебном порядке, является для дела об административном правонарушении лишь
основанием для его возбуждения и не освобождает антимонопольный орган и суд
от оценки и установления всех обстоятельств, входящих в предмет доказывания
по делу. Тем не менее не следует отказываться от последовательного оспаривания
решения о нарушении антимонопольного законодательства и постановления по делу

об административном правонарушении, разграничив основания для такого
оспаривания. При оспаривании решения указывать на обстоятельства, связанные
с отсутствием события правонарушения, а при оспаривании постановления указывать
на обстоятельства, связанные с квалификацией правонарушения и размером
наказания.
Инициирование дела в ФАС может повлечь

гражданско-правовой спор между хозяйствующими
субъектами
Гражданско-правовые требования одного хозяйствующего субъекта к другому могут
возникнуть вследствие нарушения последним антимонопольного законодательства.
Лица, права и интересы которых нарушены в результате нарушения антимонопольного
законодательства, вправе обратиться в установленном порядке в суд с исками
о восстановлении нарушенных прав, возмещении убытков, включая упущенную выгоду,
возмещении вреда, причиненного имуществу (ч. 3 ст. 37 Закона № 135-ФЗ). При этом
законодательство не устанавливает требования о предварительном обращении
в антимонопольный орган в целях установления нарушения антимонопольного
законодательства.
При нарушении хозяйствующим субъектом антимонопольного законодательства

за защитой своих прав можно обратиться как в суд, так и в антимонопольный орган.
Но нужно учитывать, что полномочия антимонопольного органа и суда пересекаются
лишь частично. В связи с этим решение вопроса о том, куда необходимо обращаться,
зависит в конечном итоге от целей, которые ставит перед собой лицо, пострадавшее
от нарушения антимонопольного законодательства.
Предполагается, что по результатам защиты:
— ограничивающие конкуренцию действия будут прекращены;
— для нарушителя наступят негативные последствия;
— будут восстановлены нарушенные права.
Как суд, так и антимонопольный орган могут признать факт нарушения хозяйствующим
субъектом антимонопольного законодательства. Но только суд вправе удовлетворить
гражданско-правовые требования, связанные с восстановлением нарушенных прав.
В то же время только антимонопольный орган вправе после рассмотрения дела
о нарушении антимонопольного законодательства привлечь хозяйствующего субъекта
к административной ответственности.
Представляется обоснованным перед предъявлением гражданско-правовых требований,

связанных с нарушением антимонопольного законодательства, инициировать
рассмотрение дела о нарушении антимонопольного законодательства
в антимонопольном органе. В результате истец получит возможность ссылаться
на обстоятельства, установленные в деле о нарушении антимонопольного
законодательства, а также, в случае оспаривания актов антимонопольного органа,
в судебном деле.
ПРАКТИ КА. И ст ец обрат ился в суд, т ребуя в зыскат ь с от в ет чика упущенную в ыгоду. Основ анием ст ало
в в едение от в ет чиком в заблуждение комиссии при участ ии в т оргах пут ем предост ав ления недост ов ерной
информации. Суды сделали в ыв од о прот ив оправ ном характ ере дейст в ий от в ет чика, ссылаясь на в ст упив шие
в законную силу судебные акт ы, кот орыми акт ы ант имонопольного органа признаны законными (пост анов ление
АС Москов ского округа от 04.07.2017 по делу № А40-222077/2016).
Необходимо учитывать, что судебные акты об оспаривании решений по делам

о нарушении антимонопольного законодательства и постановлений по делам
об административных правонарушениях не имеют преюдициального значения для дел,
связанных с предъявлением гражданско-правовых требований. В указанных делах
различный субъектный состав, а это не соответствует требованиям ч. 2 ст. 69 АПК РФ.
В то же время представляется целесообразным ссылаться на принцип единообразия

судебной практики. Конституционный суд РФ отмечал, что требование единства
практики применения норм законодательства всеми судами обусловливается балансом
закрепленных Конституцией РФ принципов независимости судей при осуществлении
правосудия (ч. 1 ст. 120), верховенства Конституции РФ и федеральных законов
в российской правовой системе, а также равенства всех перед законом и судом (ч. 2
ст. 4, ч. 1 и ч. 2 ст. 15, ч. 1 ст. 19) (постановление от 23.12.2013 № 29-П).
Конституционный суд неоднократно подчеркивал, что юридическое равенство может
обеспечиваться лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой
нормы. В противном случае нарушаются конституционные гарантии государственной
защиты, в том числе судебной (постановления от 25.02.2004 № 4-П, от 20.04.2009
№ 7-П, от 29.06.2012 № 16-П, от 22.04.2013 № 8-П).
Таким образом, обстоятельства, установленные в судебных делах при оспаривании

актов антимонопольного органа следует учитывать суду, рассматривающему
гражданско-правовые требования в отношении хозяйствующего субъекта-нарушителя.
Следовательно, инициирование спора в антимонопольном органе до обращения в суд

с гражданско-правовым требованием может благоприятно для истца отразиться
на объеме подлежащих доказыванию обстоятельств.
Результаты гражданско-правовых споров влияют

на включение в реестр недобросовестных поставщиков
В компетенцию ФАС России и ее территориальных органов входит ведение реестра
недобросовестных поставщиков (далее — РНП), которое во многом зависит
от результатов рассмотрения гражданско-правовых споров.
Одним из оснований для включения информации о хозяйствующем субъекте в РНП

является односторонний отказ заказчика от исполнения контракта в связи
с существенным нарушением его условий исполнителем. Если исполнитель обжалует
односторонний отказ заказчика и суд удовлетворит иск, то установленные в рамках
гражданско-правового спора обстоятельства должны быть приняты во внимание судом,
рассматривающим дело об оспаривании акта о включении в РНП. Однако в судебной
практике имеет место и иная позиция.
Так, в одном из дел оспаривалось решение ФАС России о включении сведений

о заявителе в РНП на основании решения заказчика об одностороннем отказе
от исполнения государственного контракта. Суд первой инстанции приостановил
производство по делу до вступления в законную силу судебных актов по делам,
в которых оспаривается решение заказчика об одностороннем отказе от исполнения
контракта. Апелляция согласилась с выводами первой инстанции. Однако кассация
отменила судебные акты нижестоящих судов. Суд указал, что в случае
приостановления производства по делу невозможность рассмотрения спора
до разрешения другого дела должна быть обусловлена тем, что в таком деле будут
установлены существенные для данного дела обстоятельства. Законность
и обоснованность ненормативного правового акта проверяется судами на момент его
принятия. Поскольку решение ФАС России принято на основании представленных
доказательств и исходя из обстоятельств, существовавших на момент его принятия,
оснований для приостановления производства по делу не имеется (постановление
АС Московского округа от 06.03.2017 по делу № А40-201878/2016).
Иными словами, суд округа указал, что судебные акты по гражданско-правовому

спору, принятые позже решения ФАС России о включении сведений о заявителе в РНП,
не могут оказывать влияние на оценку законности решения контролирующего органа.
С указанной позицией нельзя согласиться. Уполномоченный орган при принятии

решения о внесении сведений в РНП должен проверить представленные ему документы
на наличие фактов, подтверждающих недобросовестность поставщика (п. 11 Правил
ведения реестра недобросовестных поставщиков (подрядчиков, исполнителей), утв.
постановлением Правительства РФ от 25.11.2013 № 1062). Следовательно, при оценке
законности решения о внесении сведений в РНП ввиду одностороннего отказа
заказчика от исполнения контракта, суду необходимо проверить выводы

контролирующего органа о недобросовестности поставщика на соответствие
требованиям ГК РФ.
Указанные обстоятельства также подлежат установлению в рамках гражданско-

правового спора о признании одностороннего отказа заказчика от исполнения
контракта незаконным. Если суд, проверяющий законность решения о включении
сведений в РНП, откажется принимать во внимание обстоятельства, установленные
в судебных актах по гражданско-правовому спору, возникнет риск принятия
противоречащих друг другу судебных актов.
Таким образом, обстоятельства, установленные судом по делу о признании

одностороннего отказа заказчика незаконным, должны учитываться при рассмотрении
дела об оспаривании решения о внесении сведений в РНП во избежание принятия
противоречащих друг другу судебных актов и создания ситуации правовой
неопределенности.
Когда сведения о хозяйствующем субъекте включены в РНП в связи с расторжением

контракта по решению суда ввиду существенных нарушений его условий
исполнителем, решение контролирующего органа полностью зависит от результата
гражданско-правового спора, поскольку единственно необходимым основанием для
включения в РНП является вступивший в законную силу судебный акт.
Контролирующий орган не проверяет, обоснованно ли суд расторг контракт,

и фактически вносит сведения в РНП автоматически. Именно поэтому необходимо
использовать все имеющиеся возможности исключения вступившего в силу решения
суда о расторжении контракта, в связи с существенным нарушением его условий.
Минэкономразвития России, рассмотрев вопрос об основаниях для включения в реестр

недобросовестных поставщиков, указало, что исчерпывающий перечень оснований для
включения в такой реестр не предусматривает расторжение контракта посредством
мирового соглашения (письмо от 26.02.2016 № Д28и-436). Аналогичной позиции
придерживается и ФАС России (письмо от 16.03.2017 № ИА/16790/17).
Следовательно, при утверждении в рамках гражданско-правового спора мирового

соглашения, связанного с расторжением контракта, основания для включения в РНП
отсутствуют. Такое мировое соглашение послужит условием для исключения
поставщика из реестра недобросовестных поставщиков или удовлетворения его
требований к контролирующему органу об исключении из РНП.
Проанализированные ситуации являются яркими примерами взаимосвязанности

процессов, основанной на связи обстоятельств, подлежащих установлению ФАС
России и судами, которую хозяйствующие субъекты могут использовать в свою пользу.
1 Под «ФАС» в настоящей статье понимается Федеральная антимонопольная служба и

ее территориальные органы.
ПОСЛЕДНЯЯ ПОЛОСА
Селфи сделала обезьянка: кому принадлежат

права на снимок
Британский фотограф Дэйв Слейтер снимал редкие виды животных на севере

Индонезии. Фотографиями он планировал привлечь внимание к тяжелому положению
исчезающих видов зверей. Однако снимок, который принес фотографу мировую
известность, неожиданно стал предметом судебных споров.
На фотографии изображен сам фотограф и хохлатая черная макака. Особенность

снимка в том, что на кнопку спуска затвора нажала сама обезьянка (выглядит это так,
будто она сделала селфи). Во время съемки макаки играли с аппаратурой фотографа
и нажимали на кнопки. Так и получился злополучный снимок. В итоге он набрал
огромную популярность — по всему миру его опубликовали более 50 миллионов раз.
Проблемы начались, когда калифорнийский блог Techdirt и Wikipedia заявили, что

изображение принадлежит обезьяне, и загрузили его на свои веб-сайты, разрешив
бесплатное использование снимка. Фотограф оспорил это в суде.
Пока шло судебное разбирательство по иску фотографа, появился новый иск. В суд
обратилась правозащитная организация «Люди за этичное обращение с животными»
(PETA). Она подала иск от имени обезьяны, заявив, что ту следует объявить
собственником изображения. И потребовала право распоряжаться средствами,
причитающимися макаке.
В прошлом году американский судья вынес решение против PETA, заявив, что животные
не включены в Закон об авторском праве. PETA обжаловала это решение.
Фотограф уверен, что авторское право принадлежит ему. Он установил фон,

отрегулировал лучшее освещение, выбрал объектив и обрабатывал все изображения.
«Авторское право несколько шире, чем нажатие кнопки спуска затвора», — уточнил
фотограф.
ПОДБОРКА ОТ РЕДАКЦИИ
Почитайте полезные статьи для юристов
Почитайте популярные статьи среди коллег:

— Арендодатель не обладает правом на распоряжение имуществом. 4 ошибки Пленума
по договору аренды
— Выкупной лизинг: семь проблем судебной практики
— Судебное решение содержит ошибки. Аргументы, которые помогут обернуть их в

свою пользу
— Иск о признании права отсутствующим.
Как правильно использовать этот способ
защиты
— Арбитраж корпоративных споров по новым

правилам: как это работает
— Сторона по делу заявила о судебных

расходах на представителя. Что именно
— Заявить точный размер убытков

невозможно. Чем руководствуются суды при
их подсчете
— Сторона одержала победу в судебном споре. Аргументы, которые помогут возместить

— Возмещение потерь. Семь примеров того, как суды толкуют новую норму

Арбитражная практика для юристов № 10, октябрь 2017

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Арбитражная практика для юристов № 10, октябрь 2017

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

04.09.

2018 Арбитражная практика для юристов № 10, октябрь 2017

Арбитражная практика для юристов

-Спор с участием ФАС. Когда стоит инициировать взаимосвязанные процессы

О регистрации недвижимости: злободневные

Вот в Германии регистратор получает от нотариуса удостоверенный последним договор,

Эти волеизъявления — части распорядительной сделки. И работа регистратора

Что в России? Мы не знаем отдельной распорядительной сделки переноса права.

Дальше вопрос: а смотрит ли на договор купли-продажи германский регистратор?

Мы писали про это в заключении Совета по кодификации на данный законопроект. Нас

Обзор арбитражных споров

Еще через несколько месяцев стороны заключили дополнительное соглашение

Заказчик решил взыскать неустойку также за период до момента, когда стороны

Верховный суд пришел к противоположным выводам исходя из следующего. В случае

Стороны изменили срок исполнения обязательства уже после наступления

Иное, то есть освобождение подрядчика от уплаты неустойки за период с даты

Таким образом, выводы судов о неприменении к подрядчику меры ответственности

Доводы ответчика со ссылкой на заключение дополнительного соглашения на условиях

Источник: определение ВС РФ от 31.08.2017 по делу № А40-14774/2016

На заложенном участке располагалось несколько объектов недвижимости, в том числе

Далее банк, ссылаясь на возникновение залога в отношении гостиницы как в силу

Суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили его требования и включили

Однако с решением судов не согласился другой кредитор должника. Он указал, что

Суд округа прислушался к доводам кредитора, подчеркнув, что право собственности

Таким образом, заявление банка о признании за ним статуса залогового кредитора

Источник: определение ВС РФ от 14.08.2017 по делу № А12-12549/2015

Кредитор вправе требовать долг с поручителя в течение

В дальнейшем общество обанкротилось и поэтому не смогло вернуть кредит. Суд

После открытия конкурсного производства банк решил взыскать долг с поручителя

Поручитель не согласился с предъявленным требованием, указав, что поручительство

Верховный суд не согласился с нижестоящими судами. По мнению суда, задолженность

Если договор займа предусматривает возвращение займа по частям (в рассрочку),

Исходя из смысла данных норм, предъявление кредитором требования о досрочном

Источник: определение ВС РФ от 08.08.2017 по делу № 74-КГ17-12

Ответчик, в свою очередь, утверждал, что его АЗС расположены на территории,

Согласно позиции Суда по интеллектуальным правам размещение на упаковке товара

Отсутствие АЗС истца на значительном расстоянии от АЗС ответчика и оформление

В рассматриваемом случае оформление АЗС ответчика хотя и не полностью

Учитывая незначительную чистую прибыль ответчика, суд снизил размер неустойки

Источник: решение АС Забайкальского края от 18.08.2017 по делу № А78-6764/2017

При этом заказчик попытался взыскать стоимость подготовки заключения экспертизы

экспертиза была заказана вне процесса.

Тогда заказчик обратился в суд с иском, требуя взыскать стоимость экспертизы

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении заявленных требований. Они

Также суды указали, что исходя из предмета заявленных исковых требований,

Верховный суд занял иную позицию по делу.

Суд учел, что факт ненадлежащего исполнения исполнителем своих обязательств

По общему правилу общие положения о подряде применяются и к договору

При возникновении между заказчиком и подрядчиком спора по поводу недостатков

Неприменение судами указанной нормы права привело к ошибочному выводу

Заключение технической экспертизы положено в основу судебных актов по спору

Источник: определение ВС РФ от 31.08.2017 по делу № А65-13141/2016

Материальная норма иностранного права может

Поскольку заемщик не погасил кредит, банк обратился в российский суд и добился

Поскольку договор поручительства подчиняется праву Республики Кипр, банк,

Данная статья закрепляет право кредитора начислить и взыскать проценты по любому

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении заявленных требований, указав, что

Верховный суд не согласился с нижестоящими судами, подчеркнув, что те должны

Источник: определение ВС РФ от 23.08.2017 по делу № А41-14262/2015.

В дальнейшем участники общества приняли решение о его ликвидации. Ликвидация

по обращению в суд с заявлением о банкротстве должника. Ликвидаторы возражали

Позиция первой инстанции: при недостаточности

При таких условиях суд первой инстанции признал бездействие ликвидационной

Позиция апелляции и кассации: залогодержатель