Text 4

Много раз говорилось, что враждебность по отношению к Британии в

конце войны за независимость была такова, что Америка всерьез
рассматривала возможность принятия другого языка. Эта идея повторялась
много раз, даже таким выдающимся авторитетом, как профессор Рандольф
Квирк из Оксфорда. ("В то время, когда Соединенные Штаты откололись от
Великобритании, например, были предложения о том, что независимость
должна быть лингвистически признана путем использования языка,
отличного от британского".) Но это, по-видимому, безосновательно. Кто-то,
возможно, и делал такое предложение. На данный момент мы не можем быть
уверены. Но что мы можем сказать с уверенностью, так это то, что если такое
предложение и было сделано, оно, по-видимому, не вызвало широкого
общественного обсуждения, что было бы явно странно в такой момент. Мы
также знаем, что отцы-основатели так мало интересовались вопросом об
официальном языке Соединенных Штатов, что ни разу не упомянули о нем в
Конституции. Таким образом, очевидно, что к такому предложению не
относились серьезно, если оно вообще когда-либо существовало.
Несомненно, то, что многие люди, включая Томаса Джефферсона и
Ноя Вебстера, ожидали, что американский английский со временем
превратится в отдельный язык. Бенджамин Франклин, бросая тревожный
взгляд на немцев в своей родной Пенсильвании, опасался, что Америка
распадется на множество речевых сообществ. Но ничего из этого не
произошло. Стоит посмотреть, почему они этого не сделали.
Примерно до 1840 года Америка принимала не более 20 000
иммигрантов в год, в основном из двух мест: Африки в виде рабов и с
Британских островов. Общая иммиграция между 1607 и 1840 годами
составляла не более миллиона. Затем внезапно, в связи с голодом в Ирландии
в 1845 году и с огромными политическими потрясениям в других странах,
иммиграция в Америку превратилась в наводнение. Во второй половине XIX
века в страну хлынуло тридцать миллионов человек, и в первые годы XX
века этот темп еще более ускорился. Всего за четыре года своего расцвета,
между 1901 и 1905 годами, Америка поглотила миллион итальянцев,
миллион австро-венгров и полмиллиона русских, плюс десятки тысяч других
людей из десятков других стран.
На рубеже веков в Нью-Йорке было больше говорящих по-немецки,
чем где-либо в мире, кроме Вены и Берлина, больше ирландцев, чем где-
либо, кроме Дублина, больше русских, чем в Киеве, больше итальянцев, чем
в Милане или Неаполе. В 1890 году в Соединенных Штатах было 800
немецких газет, а к началу Первой мировой войны только в Балтиморе
четыре начальные школы преподавали только на немецком языке.
Часто, естественно, эти люди селились в анклавах. Джон Рассел
Бартлетт отметил, что можно пересечь округ Онейда штат Нью-Йорк, и не
услышать ничего, кроме валлийского. Вероятно, самым известным из этих
анклавов - и, безусловно, самым прочным - был анклав амишей, которые
поселились в основном в округе Ланкастер на юге Пенсильвании и говорили
на диалекте, который стал известен, как пенсильванский голландский.
(Название – это искажение Deutsch, или German). Около 300 000 человек в
Америке до сих пор используют пенсильванский голландский как свой
родной язык, и, возможно, вдвое больше людей могут говорить на нем. Такое
большое число, без сомнения, объясняется необычайной замкнутостью
большинства амишей, многие из которых даже сейчас избегают автомобилей,
тракторов, электричества и других изысков современной жизни.
Пенсильванский голландский – это своего рода институционализированный
ломаный английский, возникающий в результате адаптации английских слов
к немецкому синтаксису и идиоматичности. Вероятно, самое известное из их
выражений - "Outen the light", что означает "потушить свет". Среди прочего:
It wonders me where it could be. - I wonder where it could be.
Nice day, say not? - Nice day, isn't it?
What's the matter of him? - What's the matter with him?
It's going to give rain. - It's going to rain.
Come in and eat yourself. - Come and have something to eat.