УДК [316.346.2+305]-055.

2(476-22)“19/20”
ББК 60.54(4Беи)
Р69

Р е ц е н з е н т ы:
доктор исторических наук И. Р. Чикалова,
доктор исторических наук Л. В. Ракова

Романенко, И. В.
Р69 Трансформация статуса белорусской сельской женщи-
ны в ХХ – начале ХХI в. / И. В. Романенко ; Нац. акад. наук
Беларуси, Центр исслед. белорус. культуры, языка и лит.,
Фил. «Ин-т искусствоведения, этнографии и фольклора
им. Кондрата Крапивы». – Минск : Беларуская навука,
2015. – 201 с.
ISBN 978-985-08-1901-7.
Впервые в белорусской этнологии проведено системное исследо-
вание трансформации статуса и роли сельской женщины в семейной
и общественной жизни белорусов в ХХ – начале XХI в. Проанализи-
ровано влияние социально-экономических, политических и культур-
ных преобразований в белорусской деревне на добрачные установки
девушек, статус женщин во внутрисемейных отношениях, структуру
трудовой занятости и роль женщин в общественной жизни. Впервые
вводятся в научный оборот материалы полевых этнографических ис-
следований, архивные источники.
Книга предназначена историкам, краеведам, студентам вузов,
спе­циа­листам республиканских органов госуправления, органам мест-
ной влас­ти и широкому кругу читателей, интересующихся гендерны-
ми про­бле­мами.

УДК [316.346.2+305]-055.2(476-22)“19/20”
ББК 60.54(4Беи)

ISBN 978-985-08-1901-7 © Романенко И. В., 2015

© Оформление. РУП «Издательский дом
«Беларуская навука», 2015
 Памяти научного руководителя
Чаквина Игоря Всеволодовича

ВВЕДЕНИЕ

На протяжении веков у белорусов складывалась систе-

ма представлений о роли женщины в семье и обществе. Одна-
ко положение белорусской крестьянки в семье и общественной
жизни деревни начала ХХ  в. и современной сельчанки имеет
значительные отличия. Если в начале ХХ в. женщины состав-
ляли меньшинство среди грамотного населения, то в настоящее
время их образовательный уровень выше, чем у мужчин. Рас-
ширился круг интересов белорусских женщин, были освое­ны
новые области занятости, традиционно считавшиеся муж­ски­
ми. На современном этапе возрастает влияние женщин в самых
различных областях жизнедеятельности белорусского этноса.
В связи с этим этнологическое изучение трансформации ста-
туса сельской женщины-белоруски на протяжении ХХ – нача-
ла ХХI в. приобретает особенно актуальный и значимый харак-
тер, поскольку дает возможность проанализировать положи-
тельные и отрицательные стороны произошедших перемен, вы-
явить тенденции их развития в будущем.
В настоящее время именно женщине принадлежит ведущая
роль в сохранении и трансляции традиций этнической культу-
ры, поэтому значимыми являются также вопросы изучения до-
брачных установок и внутрисемейной жизни сельчанок, так как
именно в этой сфере происходит формирование многих элемен-
тов этнического сознания.
Сегодня женщины составляют значительную часть тру-
довых ресурсов в сельской местности и вносят весомый вклад
в укрепление благосостояния нашей республики, поэтому при-

3
обретают актуальность исследование изменения форм занято-
сти белорусских сельских женщин и выявление резервов повы-
шения их образовательного уровня и общественной активности.
До настоящего времени проблема трансформации статуса
белорусской сельской женщины в семейной и общественной
жизни ХХ – начала ХХI в. не являлась предметом специального
этнологического исследования, а рассматривалась преимуще-
ственно в рамках работ, посвященных сельской семье, поэтому
многие аспекты представленной темы остались малоизученны-
ми или не исследованными вовсе.
Автор выражает искреннюю благодарность за поддерж-
ку и помощь академику А. И. Локотко, члену-корреспонденту
М. Ф. Пилипенко, докторам исторических наук Л. В. Раковой,
А. Вл. Гурко, А. В. Гурко, И.  И.  Калачевой, докторам филоло-
гических наук О. Н. Шарой, Т. В. Володиной, кандидатам исто-
рических наук В.  Н. Белявиной, В. В. Шейбаку, С. А. Милю-
ченкову, И.  С.  Чернякевич, С. О. Шидловскому, В. Ф. Батяеву,
О. Г. Ященко, кандидату филологических наук Е. Г. Алфёровой,
а также сотрудникам ГНУ «Центр исследований белорусской
культуры, языка и литературы НАН Беларуси» Т.  К.  Тяпковой
и Ю. С. Прокофьевой.
 Глава 1

АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ,

ИСТОЧНИКИ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. Аналитический обзор литературы

Изучение трансформации статуса сельской женщины у бе-

лорусов в этнологической науке до настоящего времени не яв-
лялось предметом специального исследования. Отечественные
и зарубежные ученые (этнологи, историки, социологи, эконо-
мисты, демографы) на протяжении ХХ – начала ХХI  в. не раз
касались в своих работах женской проблематики, а также изме-
нений, произошедших в семейной и общественной жизни сель-
ских женщин-белорусок. Однако женский аспект рассматривал-
ся исследователями в контексте других вопросов социальной
культуры белорусского народа. В разные исторические периоды
его освещение зависело от степени развития науки, методологи-
ческих подходов, политических особенностей эпохи. Исходя
из этого, целесообразно разделить историографию вопроса на
пять периодов.
Первый этап (1901–1916 гг.) представлен трудами исследо-
вателей начала ХХ  в. В данное время этнографическое изуче-
ние белорусов, в том числе различных сторон быта крестьян-
ки, происходило преимущественно в русле эволюционизма.
Несмотря на то, что работы этого периода в большей степени
характеризуются описательной направленностью, отдельны-
ми исследователями проводился анализ явлений духовной
и социальной культуры белорусов, в частности положения бело-
русских крестьянок.
Особый интерес представляют работы, в которых затраги-
вались изменения в статусе белорусской крестьянки, произо­
шедшие после отмены крепостного права. Среди них очерк
5
этнографа М. В.  Довнар-Запольского «Распределение населе-
ния Верхнего Поднепровья и Белоруссии по территории, его
этнографический состав, быт и культура» (1905) [88]. В нем
отражены изменения, произошедшие в семейной сфере жиз-
ни сельской женщины-белоруски в конце XIX – начале ХХ в.
Автор отмечает не столь значимую роль родителей в процессе
принятия решения сельскими девушками о замужестве в ма-
лых семьях, изменение содержания приданого (могут входить
деньги). Повышение статуса крестьянки в малых семьях этно-
граф связывает с распадом патриархальной семьи и развитием ка-
питалистических отношений в деревне. В целом исследователь,
давая оценку положения крестьянки в семье, приходит к вы-
воду, что «положение женщины в белорусской семье далеко не мо-
жет быть названо угнетенным. Она является полной хозяйкой
в своей сфере, помощницей и советницей мужа» [88, с. 107–108].
Ко второму этапу относятся работы октября 1917–1930-х гг.
В это время развитие этнологической науки в БССР проходит
преимущественно в рамках деятельности Инбелкульта, создан­
ного в 1922 г., а с 1929 г. – Академии наук БССР. Изучение быта
и культуры белорусского народа в отечественной этнологии
в данный период и до конца советского времени стало осущест-
вляться с позиции исторического материализма в рамках марк-
систско-ленинской методологии.
Несмотря на то, что сельское население Беларуси оставалось
главным объектом изучения этнологов, в большей степени вни-
мание уделялось его материальной и духовной культуре. В свя-
зи с этим многие вопросы положения белорусской крестьянки
в семье и обществе остались неисследованными.
Отдельные аспекты трансформации статуса белорусской
сельской женщины в семье были освещены краеведами в жур-
нале «Наш край». Главной целью работ 1920–1930-х гг. был
показ «новых» и анализ «старых» явлений в правовой, обще-
ственной, семейной и других сферах жизни белорусского об-
щества. Среди такого рода исследований выделяется статья
белорусского краеведа А. Д. Горбача «Рысы старога быту ў жы­
цьці беларускіх сялянак у вёсках Шалавічы і Новыя Наборкі
6
Бабруйскай акругі і вёсках Дразды і Малішава Мазырскай
акругі» (1929) [65], написанной на основе материалов экспеди-
ций в деревни Шалавичи и Новые Наборки Бобруйского райо­на
Могилевской области, деревни Дрозды и Малишево Мозырско-
го района Гомельской области, проведенных во второй половине
1920-х гг. Ученый одним из первых выделил белорусскую кре-
стьянку в качестве отдельного объекта научного исследования.
В своей работе А. Д. Горбач анализирует изменения в семейной
жизни белорусских крестьянок, произошедшие за годы совет-
ской власти. Среди новаций в семейной сфере автор называет
бóльшую самостоятельность принимаемых решений при вы-
боре будущего мужа, рождение внебрачного ребенка, для по-
лучения алиментов. В целом же им фиксируются сохранение
традиционного отношения к женщине в белорусской деревне,
бытование и важность приданого, превалирование негативно-
го отношения к женщинам, родившим вне брака. К сожалению,
исследователем не были рассмотрены такие аспекты, как отно-
шение сельского общества к добрачному целомудрию, вопросы
главенства в сельской семье и распределения внутрисемейных
обязанностей.
Одной из первых в БССР отдельной работой о быте и куль-
туре советской деревни была брошюра Рубильник «Некаторыя
даныя аб культуры і быце калгасаў БССР» (1931) [361], напи-
санная на основе экспедиционных обследований 2762 белорус-
ских колхозов в 1929–1930 гг. В своей работе автор при рас-
смотрении проблем колхозного строительства и материальных
условий жизни сельского населения касается и отдельных
изменений в жизни белорусской крестьянки. Она подчеркивает,
что коллективизация «является базой для раскрепощения жен­
щины… чтобы можно было втянуть ее в социалистическое
строи­тельство, поставить ее и в производстве, и в общественно-
политической работе наравне с мужчиной» [361, с. 36]. Иссле-
дователь объективно оценивает неравноправное положение
жен­щины-крестьянки в обществе в 1920-е гг., а в качестве до­
казательства приводит данные, показывающие разницу в оп­ла­
те мужского и женского труда в колхозах БССР. Однако в целом
7
в брошюре Рубильник отсутствует профессиональный этно-
логический анализ, дан лишь краткий обзор изменений в об-
щественной и в меньшей степени – семейной жизни крестьян-
ки в 1920-е гг.
Таким образом, в немногочисленных отечественных этноло-
гических работах второго этапа (октябрь 1917–1930-е гг.) отдель-
ные новации в семейной и общественной сферах жизни сель-
ской женщины-белоруски были только зафиксированы и сжато
охарактеризованы учеными, однако должного научного анализа
они не получили [201, с. 394].
Более объективная оценка положения женщины в Западной
Беларуси была дана польскими исследователями, работы кото-
рых имели преимущественно региональный характер.
Среди этнологических работ польских ученых можно вы-
делить исследования Ю.  Обрембского, посвященные Полесью,
которые были собраны в томе «Полесье» [475]. В параграфе
«Полесский патриархат» книги «Архаичное Полесье» этнолог
касается положения полесской женщины в сельской семье нача-
ла ХХ в. Более низкий статус женщины по сравнению с муж-
чиной, ее завимость от мужа Ю. Обрембский объясняет эконо-
мическими факторами, а также господством патриархальной
системы. Отдельные изменения, произошедшие в межвоенный
период в семейной сфере жизни женщин, затрагиваются в раз-
деле «Полесская деревня сегодня», написанном на основе поле-
вого материала, собранного автором в 1934–1937 гг. на террито-
рии Полесья. Этнолог отмечает повышение статуса женщины,
ее независимости от семьи и мужа, снижение влияния родите-
лей на брачный выбор девушки. Среди негативных моментов
указываются увеличение внебрачных связей, разводов по срав-
нению с предыдущими периодами. Причинами данных измене-
ний исследователь называет развитие капиталистических отно-
шений в деревне, распад большой патриархальной семьи.
Остальные работы польских исследователей данного перио-
да характеризуются описательностью и констатацией того или
иного факта, касающегося чаще всего семейной сферы жизни
женщины в межвоенное время [125, 470, 473].
8
 Начиная с первых послереволюционных лет советская
власть приступила к определению основных направлений со-
циальной политики в отношении женщин. К решению этой
задачи были привлечены экономисты, социологи, активисты
социалистического женского движения. Как следствие, на про-
тяжении октября 1917–1920-х гг. выходит большое число публи-
каций, посвященных эмансипации женщин. Появляются труды
теоретического и пропагандистского характера деятельниц рос-
сийского женского движения А.  М.  Коллонтай [167], И.  Ф.  Ар-
манд [11], а также юристов, например, Я. Н. Бранденбургско-
го [34], в которых раскрывалась сущность советской политики
в отношении женского населения и обосновывалась необходи-
мость ее проведения.
Среди публикаций, в которых рассматривался вопрос о рабо-
те органов государственной власти с крестьянками, можно выде-
лить исследования Д. Ф. Прищепова [311] и С. М. Антипенко [9].
Основной целью данных работ была пропаганда новой женской
политики советской власти. В них не затрагивалась проблема
трансформации статуса и роли сельской женщины-белоруски
в обществе и семье, а только отмечались приниженное и угне-
тенное положение крестьянок в дореволюционный период и важ-
ность проведения советской гендерной политики с целью уста-
новления равноправия между мужчиной и женщиной.
Отдельные аспекты положения сельских женщин в семье
и обществе в определенной мере были отражены в ряде работ
советских социологов. В социологических исследованиях меж-
военного периода давалась общая характеристика изменениям
в семейной и общественной сферах жизни сельских женщин
Беларуси, которые произошли за годы советской власти, од-
нако этническая принадлежность объектов изучения зачастую
не выделялась.
В исследовании «Семья и брак в условиях нового быта» со-
ветский социолог М.  С. Шишкевич [455] отмечает распростра-
нение в 1920-е гг. в крестьянской среде браков «самокруткой»,
«самоходкой», свидетельствующих о самостоятельности деву-
шек при выборе будущего мужа. Подводя итоги своей работы,
9
М. С. Шишкевич высказывает мнение о том, что «по отношению
к домашней жизни следует без сомнения ожидать возвышение
относительного положения женщин, но кажется невероятным,
чтобы они когда-либо достигли здесь безусловного равенства
с мужчинами» [455, с. 107].
В монографиях советского социолога С. Я. Вольфсона «Со-
циология брака и семьи» [55] и «Сям’я і шлюб ў іх гістарычным
развіцці» [46] показана история развития семьи, ее типов, форм.
Особое внимание в них уделено положению женщины в раз-
личные исторические эпохи у разных народов мира. При написа-
нии раздела «Семья и социализм», касающегося роли женщины
в семье и обществе в период советской власти, С. Я.  Вольфсон
делает особый упор на использование женского труда в про-
изводстве, отмечая как некоторые достижения в этом направ-
лении, так и отдельные недостатки. Исследователь пишет, что
для 1920–1930-х  гг. характерно сочетание правового равнопра-
вия женщин с их низкой трудовой квалификацией. Автор так-
же подчеркивает противоречия переходного периода, отмечая,
что создание новых семейных отношений происходит в борьбе
со старым семейно-бытовым укладом.
Главной целью работ обозначенного выше этапа является
обоснование необходимости проводимой политики в отноше-
нии женского населения, поэтому все исследования, как правило,
строились на сравнении женского статуса в семье и в обществе
до и после революции. Дореволюционное положение женщины
описывалось исследователями как исключительно угнетенное.
В то же время авторы приводят различные примеры новых яв-
лений в жизни крестьянки, что позволяет проследить отдельные
изменения в статусе сельских женщин в межвоенный период.
Третий этап охватывает вторую половину 1940-х – 1960-е гг.
Во время Великой Отечественной войны исследования были
прерваны. С 1948 г. белорусские этнологи начинают работать
по новой плановой тематике «Социалистическая культура и быт
колхозников народов СССР», а в 1951 г. на Всесоюзном совеща-
нии этнографов было заявлено о повороте этнологии к изуче-
нию современной жизни народов. В результате в данный период
10
появляется ряд этнологических исследований, в которых анали-
зировались изменения в семейной и в меньшей степени обще-
ственной сферах жизни колхозников в связи с установлением
советской власти. Отдельное внимание в этих работах уделяет-
ся сельским женщинам-белорускам. Необходимо отметить, что
женская проблематика рассматривалась в рамках государствен-
ной идеологии, что актуализировало изучение перемен в жиз-
ни женщин за годы советской власти, которые зачастую оцени-
ваются исключительно как положительные.
В общих чертах характеристика положения белорусской жен-
щины в сельской семье в 1950-е гг. дается в разделе М. Я. Гринб-
лата и Л. А. Молчановой «Новыя з’явы ў быце калгаснай вёскі»,
опубликованного в научном издании «Беларускі этнаграфічны
зборнік» (1958) [75]. Для авторов характерна переоценка и идеа­
лизация перемен, произошедших в жизни крестьянки в со-
ветские годы, в период коллективизации, которая «поставила
женщину-крестьянку в независимое положение от мужа, отца,
женатого сына» [75, с. 7]. По мнению исследователей, наиболь-
шие перемены во внутрисемейной жизни женщины происхо-
дят после коллективизации – она получила большую независи-
мость в семье.
Изменения в семейной сфере сельской женщины-белору-
ски, произошедшие за период Великой Отечественной вой-
ны, показаны в работах А. И. Залесского «Аб некаторых з’явах
у пасляваеннай сям’і ў быце беларускіх калгаснікаў» (1958) [122]
и «Быт беларускіх сялян у партызанскім краі» (1960) [123], на-
писанных на материалах изучения быта деревень Загальского
сельсовета Любанского района Минской области. Автором вы-
явлено увеличение количества семей, где главой является жен-
щина, а также повышение статуса невесток, дочерей.
Объективную оценку положения белорусской крестьянки
в семье и обществе в 1950–1960-е гг. попыталась дать А. И. Ду-
лебо в своих работах «Современный общественный и семейный
быт белорусских колхозников» (1966) [104], «Некаторыя рысы
сучаснай сям’і і сямейнага быту» (1967) [102], «Изменение
положения белорусской женщины-крестьянки за годы советской
11
власти» (1969) [103], написанных на материалах этнологических
экспедиций в различные регионы республики, а также стати-
стических данных. Большое значение А. И. Дулебо в своих ис-
следованиях отводит проблеме внутрисемейной занятости и за­
груженности крестьянки в домашнем быту в 1950–1960-е гг.
Этнолог говорит о наличии в 1950–1960-е гг. традиции деления
домашнего труда на женский и мужской, что объясняет стойко-
стью в сознании сельских жителей, как мужчин, так и женщин,
«отсталых взглядов на женщину в семье» [103, с. 22].
Как и большинство советских исследователей того периода,
важным условием ликвидации остатков бытового неравенства
женщины А. И. Дулебо считает развитие социальной сферы об-
служивания на селе: детских садов, яслей, предприятий обще-
ственного питания, швейных мастерских и пр. В то же время
она пишет о том, что «на данном этапе, когда государство и кол-
хоз не могут полностью удовлетворить потребности колхозни-
ков в общественных формах материально-бытового обслужива-
ния, важное значение в облегчении женщин в домашнем быту
имеет улучшение обеспечения семьи простейшими бытовыми
машинами и приспособлениями, а также правильным и равно-
мерным распределением хозяйственных обязанностей внутри
семьи» [103, с. 22]. Ею также подмечены такие новые тенден-
ции, как повышение брачного возраста и снижение количества
ранних браков среди сельских женщин-белорусок. К сожале-
нию, остальные аспекты статуса сельской женщины у белорусов
в семейной сфере остаются вне поля данных исследований. Из-
менениям в общественном статусе белорусских сельских жен-
щин автором дается только общий обзор. Приводятся данные
статистики о повышении образовательного уровня крестьянки,
отмечается рост их общественно-политической активности, уве-
личение количества занятых сельских женщин в общественном
производстве.
Украинский этнолог В. М. Ткаченко в своей статье «Аб шля­
хах ліквідацыі рэшткаў бытавой няроўнасці жанчын» (1963) дал
анализ занятости белорусских сельских женщин в об­ще­ствен­
ном производстве в конце 1950-х – начале 1960-х гг. [408]. Он
12
выявил неэффективность использования женских ресурсов
в производстве в данный период. Причиной этого В. М. Ткаченко
считал существовавшее бытовое неравенство в сельской семье.
Формирование новых явлений в общественном и семейном
быту трудящихся Беларуси в 1917–1929 гг., в том числе бело-
русских сельских женщин, нашло отражение в диссертацион-
ном исследовании А. М.  Комарова «Новые явления в обще-
ственном и семейном быту трудящихся Советской Беларуси
(1917–1929 гг.)» (1969) [169]. Исследователь приходит к выводу,
что «период 1917–1929 гг. является важным этапом в станов-
лении нового, социалистического общественного и семейно-
го быта рабочих Советской Беларуси» [169, с. 20]. Небольшую
активность сельчанок в общественной жизни в данный период
А. М. Комаров объясняет активным сопротивлением этому «ку-
лацкого элемента». Автор приводит статистические данные об
участии сельских девушек в комсомольском движении. Однако
в исследовании в большей степени внимание уделено городским
женщинам-работницам.
В 1940–1960-е гг. также выходит ряд исторических ра-
бот, посвященных женской тематике. Среди них диссертация
В. В.  Сорокиной «Роль женщины-крестьянки в обществен-
но-политической и культурной жизни белорусской деревни
в восстановительный период (1921–1925 гг.)» (1958), в которой
анализируется роль крестьянки в общественно-политической
и культурной сферах белорусской деревни в первой половине
1920-х гг. [382]. В исследовании подробно рассмотрена деятель-
ность женотделов в сельской местности, подчеркивается важная
роль делегатских собраний в реализации задач коммунистиче-
ской партии. Участие крестьянок в органах управления, повы-
шение их активности в общественных организациях, партии,
комсомоле показаны как на статистическом материале, так и по-
средством анализа деятельности отдельных активистов [382, с. 15].
Автор сравнивает положение женщины в дореволюционном
и послереволюционном сельском обществе и говорит о том, что
Октябрьская революция 1917 г. положила начало освобождению
женщины [382, с. 9]. Кроме того, В. В.  Сорокина перечисляет
13
факторы, которые, по ее мнению, препятствовали «освобожде-
нию крестьянки от старого быта»: наличие в сельском обществе
традиционных патриархальных стереотипов, норм и правил по-
ведения, противодействие кулачества и час­ти консервативно на-
строенного крестьянства. В заключении автор делает вывод, что
активность сельских женщин в общественной жизни деревни
в межвоенный период была недостаточно высокой [382, с. 16].
Монография советского историка В. Л.  Бильшай «Решение
женского вопроса в СССР» [29], вышедшая в 1956 г., стала пер-
вой обобщающей работой, написанной на большом фактиче-
ском материале. В ней автор показала пути вовлечения женщин
в социалистическое строительство, дала краткий очерк деятель-
ности женотделов и делегатских собраний в деревне и городе.
Большевистская политика в женском вопросе трактовалась исто-
риком как единственно верная, а ее влияние на женщину – как
однозначно позитивное. Восприятие перемен самими женщи-
нами в книге В. В. Бильшай практически не нашло отражения,
мало внимания уделено сельским женщинам.
Таким образом, для этнологических работ 1940–1960-х гг.
характерно изучение новационных тенденций в семейной и об-
щественной жизни сельских женщин в рамках исследований се-
мьи белорусов, написанных, как правило, на основе фактическо-
го материала, собранного на локальной территории колхоза или
в определенном районе. Труды историков отличаются выделе-
нием крестьянки в качестве отдельного объекта исследования,
однако этническая принадлежность женщин не принималась во
внимание. Особенностью как этнологических, так и историче-
ских исследований данного периода является значительное вли-
яние идеологического фактора при оценке того или иного явле-
ния в жизни белорусской крестьянки.
К четвертому этапу относятся работы 1970–1991 гг. В 1971 г.
этнологи Института искусствоведения, этнографии и фольклора
им. К. Крапивы АН БССР начали разработку коллективной темы
«Новые явления в быту и культуре населения Беларуси» (1957).
Особое место в этнологической науке в этот период стали за-
нимать этносоциологические исследования, что дало возмож-
14
ность ученым применить новые методы изучения современных
процессов в быту и культуре белорусского народа. На основе
полученных данных были изданы коллективные монографии,
в которых анализировались изменения, произошедшие в об­ще­
ственной и семейной сферах жизни сельского населения в со­
ветское время. Однако, как и в предыдущие периоды, отсут-
ствуют этнологические работы, посвященные непосредственно
положению белорусской сельской женщины в обществе и семье.
Проблема трансформации статуса сельской женщины-белору-
ски рассматривается в рамках этнологических исследований,
как правило, небольших по своему объему, которые были посвя-
щены сельской семье. В связи с этим многие интересующие нас
аспекты остаются или малоизученными, или не исследован-
ными вообще.
Результатом этносоциологического исследования, прове­
ден­ного этнологами Института искусствоведения, этнографии
и фольклора имени К.  Крапивы АН БССР в сельских насе­лен­
ных пунктах БССР в 1970-е гг., стала коллективная монография
«Изменения в быту и культуре сельского населения Беларуси»
(1976) [137]. Авторы большое внимание уделяют трансфор-
мационным процессам в образе жизни женщины в советские
годы. В работе, несмотря на то, что она не лишена идеализации
советского периода, исследователи попытались дать объек-
тивную оценку новым явлениям в большей степени в семейной
и в меньшей – в общественной сферах жизни сельской белорус-
ской женщины, имевших место в 1970-е гг. Этнологи отмечают
«коренную ломку старой системы вступления в брак»: в дорево-
люционный период – превалирование экономических мотивов
брака, в советский период (1970-е гг.) – эмоциональной состав-
ляющей; снижение роли родителей и родственников в процессе
принятия девушкой решения о замужестве [137, с. 11–12]. Рас-
сматривая вопрос изменений во внутрисемейных отношениях,
исследователи делают вывод об их демократизации и повышении
семейного статуса сельчанки в 1970-е гг. за счет упрочения соци-
ального положения женщины, роста ее грамотности и уменьше-
ния разницы между образовательным уровнем супругов. Сре-
15
ди новых явлений в 1970-е гг. констатируется сокращение хо-
зяйственной функции сельской семьи в связи с исчезновением
отдельных традиционных работ (выпечка хлеба, изготовление
одежды). Несколько преувеличивается роль сети предприятий
бытовых услуг как фактора снижения загруженности сельчанок
домашним хозяйством. Не рассмотренными остаются такие из-
менения в семейной сфере, как отношение к обязательному со-
хранению добрачного целомудрия девушкой, рождение детей до
брака, развод и вопросы приданого. В меньшей степени в работе
затрагиваются изменения, произошедшие в общественной жизни
белорусской сельской женщины, дается их общая характеристи-
ка, в частности, отмечается повышение образовательного уровня
женщины, важность вовлечения сельской женщины в производ-
ство и общественную жизнь.
В 1973 г. была опубликована работа белорусских этноло-
гов В.  К.  Бондарчика и Э. Р.  Соболенко «Новые явления в се-
мейном быту сельского населения Белоруссии» [31], написанная
на основе этносоциологического обследования 1397 сельских
семей колхоза «Рассвет» Вилейского района Минской области
и совхоза «Новоселки» Петриковского района Гомельской обла-
сти и данных переписей 1897, 1926 и 1959 гг. В ней исследует-
ся вопрос изменений формы, размера, структуры сельской семьи
и внутрисемейных отношений. Женской тематики исследователи
касаются при рассмотрении внутрисемейных отношений, в част-
ности, института главенства в сельской семье. Авторы делают
вывод об изменении института главенства семьи за советский
период, которое заключалось в том, что суп­руги разделили меж-
ду собой отдельные функции по организации быта и распреде-
лении домашних работ. В то же время отмечается, что «на вы-
бор главы семьи в деревне большое влияние оказывает тради-
ция» [31, с. 12].
Особую ценность в контексте нашего исследования пред-
ставляет коллективная монография «Сям’я i сямейны быт бела-
русаў» (1990), в частности раздел А. Н. Курилович «Сялянская
сям’я» [194], написанный на основе широкого фактического ма­
те­риала: данных этносоциологических опросов сельского на­
16
се­ле­ния БССР в 1970–1980-е гг., статистического материала,
опубликованных источников. В рамках эволюционного подхода
автор, исследуя сельскую семью и семейный быт белорусов
на протяжении XIX – 80-х гг. ХХ в. (выделяются два историче-
ских периода: капиталистический и советский), рассматривает
такие аспекты трансформации статуса сельской женщины-бело-
руски, как брачный возраст, мотивы вступления в брак, роль
родителей при заключении брака, отношение к разводам
в сельской среде, институт главенства семьи, внутрисемейные
обязанности.
Необходимо отметить неравномерность при характеристике
и анализе обозначенных выше проблем в зависимости от исто-
рического периода. Так, например, наиболее полно и объективно
они отражены в дореволюционный период и в 1970–1980-е гг.,
в меньшей степени – в межвоенный период и послевоенные де-
сятилетия (1950–1960-е гг.). Практически не освещены в дан­ном
исследовании вопросы изменения института приданого, до­брач­
ных отношений на протяжении ХХ в. Фрагментарно рассмотрена
проблема общественного статуса сельских женщин. Автор огра-
ничивается констатацией таких фактов, как втя­гивание жен-
щин в производство и различные сферы общественной жизни,
повышение уровня их образования. Аналогичный по структуре
материал, касающийся бело­рус­ской полесской семьи, содержит-
ся в разделе «Структура семьи и внутрисемейные отношения»
А. Н. Курилович [191], размещенном в коллективной монографии
белорусских этно­ло­гов «Общественный, семейный быт и духов-
ная культура По­лесья» (1987). Проблема трансформации семей-
ного статуса и не­ко­торых брачных установок белорусских сель-
чанок затраги­вает­ся и в более поздних публикациях этнолога,
например, в раз­делах «Отношения в семье» [190] и «Внутри-
семейные от­но­­шения в ХХ веке» [189] в коллективной моногра-
фии «Бе­ло­ру­сы» (1998), в разделе «Сямейны ўклад жыцця» [195]
в пятом то­ме «Беларусаў» (2001), в статье «Сям’я беларусаў
у ХХ ст.» [196] в жур­нале «Адукацыя і выхаванне» (1996). Ана-
лизируя поло­же­ние современной сельской женщины-белору-
ски (начало 1990-х гг.), исследователь отмечает дальнейшую
17
демокра­ти­за­цию от­но­ше­ний в современной семье, по­сте­пенное
сни­жение значимости традицион­ных семей­ных цен­нос­тей.
Этнолог М. Ф.  Пилипенко в своей диссертации «Семья
и брак у белорусских крестьян во второй половине XIX – нача-
ле XX в.» (1970) [303], а также в учебном пособии «Этнография
Беларуси» (1981) [304] подробно рассматривает содержание при-
даного сельской девушки-белоруски в начале ХХ в., выделяет
в нем три части и дает каждой характеристику. Исследователь
основательно анализирует факторы, которые повлияли на то,
что главой белорусской сельской семьи в начале ХХ в. обычно
был старший по возрасту мужчина (отец, старший сын), рассма-
тривает содержание внутрисемейных обязанностей сельской
женщины в начале ХХ в. Ученый в целом оценивает положение
белорусской крестьянки в сельском обществе, которое характе-
ризует как более низкое по сравнению с положением мужчины.
Информация о степени участия в государственном и мест-
ном управлении, уровне образования сельской женщины име-
лась в работе «Грамадскі быт і культура сельскага насельніцтва
Беларусі» (1993) [72]. Однако сведения по исследуемой теме
в работе фрагментарны. Данные представлены в соответствии
с идеологическими требованиями. В частности, отмечаются толь-
ко достижения в сфере занятости женщин в общественном про-
изводстве, преувеличивается активность женщин в обществен-
ной жизни деревни.
В монографии белорусского этнолога Г. И. Касперович «Миг­
рация населения в города и этнические процессы» (1985) [149]
раскрываются причины миграции сельских жен­щ ин в го­­
ро­да в 1970–1980-е гг., изучаются социальная при­над­леж­
ность, образование мигрирующих. В работах Г. И.  Кас­пе­ро­
вич «Сям’я беларусаў у ХХ стагоддзі» (1996) [150] и «Эва­лю­­цыя
гра­мад­скага і сямейнага побыту» (2001) [151] в рам­ках ис­сле­
дования изменений в семейном и общественном бы­ту бе­ло­
русов на протяжении ХХ в. затрагиваются и от­дель­ные аспек­
ты положения сельских женщин в семье и об­ще­стве. Автор
под­чер­кивает направленность сельского об­ще­ства нача­ла ХХ в.
на укрепление семьи, рождение детей и воспроизводство эт­
18
но­са и неоднозначно относится к изменениям в семейной и об­
щест­вен­ной сфере, произошедшим в советский и совре­мен­ный
периоды, отмечая их сложность и многозначность. В свя­зи с тем,
что Г.  И.  Касперович не ставит своей целью изу­че­ние транс­
формации статуса и функций сельчанки, ис­сле­д у­емые нами
аспекты не получили развернутого анализа. В боль­шей степе­
ни уделено внимание положению крестьян­ки в об­щественной
сфе­ре в 1920–1930-е гг., освещено ее учас­тие в делегатском дви­
жении. Выявлены особенности и про­бле­мы сельского об­щества
в семейной и социальной сферах во вто­рой половине ХХ  ст.,
которые касаются и сельских жен­щин (увеличение загруженности
сельских женщин, сни­же­ние ценности интитута семьи и брака,
исчезновение по­ло­жи­тель­ных семейных тра­диций и др.).
Отдельную группу исследований составляют работы совет-
ских белорусских и российских историков.
В диссертации белорусского историка М. С.  Портновой
(1972), посвященной деятельности КП(б)Б в 1929–1934 гг. в сель-
ской местности [307], большое внимание уделяется изучению
форм и методов работы партийных органов среди женщин
в белорусской деревне. Женская политика советской власти трак-
туется как единственно правильная и исключительно эффектив-
ная, отражается лишь ее положительное влияние на изменение
статуса женщин в сельском обществе межвоенного периода, от-
рицательные аспекты при этом замалчиваются.
Первой обобщающей работой, посвященной сельской жен-
щине в СССР, стала монография советского историка М. Г. Пан-
кратовой «Сельская женщина в СССР» (1990) [291]. В ней иссле-
дователь попыталась дать оценку изменениям, произошедшим
в положении сельской женщины, начиная с дореволюционных
лет и заканчивая второй половиной 1980-х гг. Автор отмечает,
что включение крестьянки в общественное производство, повы-
шение уровня ее образования на протяжении изучаемого перио­
да способствовали трансформации традиционных ценностных
установок сельчанки, повышению ее роли в семье. Затрагивается
также проблема бытовой загруженности женщины. М. Г. Панкра-
това приходит к выводу, что более высокое положение женщин
19
в сельских семьях характерно для молодых семей, где жена име-
ет профессию, относящуюся к сфере умственного труда. В мо-
нографии в большей степени уделяется внимание русской кре-
стьянке. Вопросы, связанные с изменениями брачных установок
сельских девушек, практически не затрагиваются. В меньшей
степени рассмотрена общественная сфера жизни сельчанки.
Имеется также ряд исследований М. Г. Панкратовой, посвящен-
ных сельской семье в СССР, в которых анализируются причины
разводов, увеличения количества женщин, родивших вне брака,
и др. [292, 293].
В 1970–1991 гг. отмечается повышение интереса к семей-
ным проблемам сельских женщин со стороны советских фи-
лософов и социологов. Среди них можно назвать работы,
посвященные сельской семье в БССР: диссертационное ис-
следование В.  Т. Колокольникова (1972) [168], монография
Л. Ф.  Филюковой (1976) [422]; сельской и городской семье
в БССР: монографии Н. Г.  Юркевич (1970) [461], В.  А. Сы-
сенко (1981) [401], С. Д.  Лаптенка (1985) [218]; сельской семье
в СССР – диссертация Л. В. Шибут [454] (1990); сельской и го-
родской семье в СССР – монографии Л. В.  Чуйко (1975) [449],
А. Г.  Харчева (1979) [423], З. А.  Янковой (1981) [463], а также
коллективные работы «Население СССР за 70 лет» (1988) [264],
«Жизнедеятельность семьи: тенденции и проблемы» (1990) [116].
Несмотря на то, что белорусская сельская женщина в данных
исследованиях не выделялась в качестве отдельного объек­та,
в них затрагивались отдельные аспекты трансформации в се-
мейной сфере. Например, социологами анализируются измене-
ния мотивов сельских девушек при вступлении в брак, отмеча-
ется уменьшение роли родителей в процессе принятия решения
о замужестве в 1950–1980-е гг., рассматриваются вопросы гла-
венства, распределения трудовых обязанностей в сельской семье.
Так, исследователи подчеркивают, что институт главы теряет
прежнее значение и становится все более формальным, однако
в обыденном сознании сельского населения традиция главен-
ства мужчины в семье продолжает сохраняться. В то же вре-
мя в семейном укладе семьи на протяжении всего советского
20
периода наблюдается сохранение традиционного распределе-
ния домашних обязанностей. Отмечается, что на протяжении
1970–1980-х гг. начинают исчезать традиционные сельские
ценности. Однако исторической динамики в исследуемых во-
просах не прослеживается.
Белорусский социолог Р. В. Гребенников в работе «Пробле-
мы современного села (по материалам конкретно-социологиче-
ского исследования в Беларуси)» (1973) [73] анализирует измене-
ния за годы советской власти в семейной и общественной сфе-
рах жизни белорусской деревни, затрагивая положение сельских
женщин. Он приходит к выводу, что в 1970-е гг. в сельской се-
мье еще имеют место патриархальные стереотипы, а изменения
здесь происходят довольно медленно.
Ведущими темами советских исследователей в 1970–1991 гг.
становятся особенности трудовой деятельности женщин, со-
четание семейных и профессиональных обязанностей. В ряде
работ затрагиваются отдельные аспекты внутрисемейной заня-
тости сельской женщины, в частности, среди новых явлений
отмечается механизация быта, дается его оценка, приводятся
данные о пользовании сельскими жителями услугами орга-
низаций бытового обслуживания, предлагаются различные
варианты для устранения загруженности сельчанки и др., про-
водится анализ зависимости уровня механизации быта сель-
ских семей от социальной принадлежности супругов [83, 153,
300, 301, 386].
Проблемы низкой квалификации сельских женщин в БССР,
уменьшения их количества в общей структуре занятых в сельском
хозяйстве, увеличения миграции в 1970–1980-е гг. раскрываются
в работах социологов и философов: диссертациях Т. Д. Ермоленко
«Преодоление остатков бытового неравенства женщины-кол-
хозницы в процессе строительства коммунизма (на материалах
БССР)» (1973) [108], Н. Я. Мороз «Возрастание социальной ак-
тивности женщин-колхозниц в условиях развитого социализма
(на материалах БССР)» (1983) [256], в сборнике материалов кон-
ференции «Социальные проблемы села» (1971) [382], в моногра-
фиях В. Ф. Тарасевича и В. В. Лешкевича «Формирование и раз-
21
витие белорусского села» (1983) [404] и «Рабочее и внерабочее
время тружеников села» (1988) [403].
Изменению брачности советских женщин посвящена дис-
сертация экономиста И. П. Ильиной «Брачность женщин в СССР
в послевоенный период» (1975) [139], в которой говорится, что в по-
­слевоенный период происходит смена брачной установки сель-
ских женщин, характеризовавшейся ранним возрастом вступления
в брак, новой, когда в брак вступают в более позднем возрасте.
Отдельную группу занимают работы демографов, посвя-
щенные исследованию закономерностей развития различных
демографических структур в Беларуси в советский и постсовет-
ский периоды. Среди них можно выделить работы белорусских
демографов А. А. Ракова [349, 350] и Л. П. Шахотько [452]. В на-
стоящей работе были использованы данные о брачности, раз-
водах, миграционных процессах сельских женщин в советское
и постсоветское время.
Таким образом, в историографии 1970–1991 гг., как и прежде,
проблема трансформации статуса белорусских сельских женщин
исследуется в рамках работ, посвященных семье, или узких во-
просов, связанных с проблемами занятости, общественной ак-
тивности советских женщин и др. в определенный исторический
отрезок времени. В ряде работ этого периода наблюдается пере-
оценка отдельных явлений в социальной и семейной жизни бе-
лорусских сельских женщин. Начинают разрабатываться новые
неисследованные аспекты общественной и семейной жизни сель-
чанки (например, рост миграции, проблема увеличения разводов,
количества женщин, родивших вне брака, и т. п.) [201, с. 399].
Пятый период (1990-х – 2010-е гг.) отличает разнообразие
новых теоретических подходов и широта научного проблемного
поля исследований. Происходит становление и развитие нового
этапа в изучении вопросов трансформации статуса белорусских
сельских женщин.
Среди современных белорусских этнологов наибольший ин-
терес в контексте нашего исследования представляют работы
Л. В.  Раковой (2010, 2009, 1998, 2009) [351–354]. В рамках про-
блемы эволюции сельской семьи и традиций семейного воспи-
22
тания белорусов в ХХ–ХХІ вв. ученой анализируются измене-
ния в брачном возрасте, мотивационной основе, роли родителей
в процессе принятия сельскими девушками решения о браке,
а также в отношении к сохранению добрачного целомудрия. Эт-
нологом также рассматриваются причины увеличения количе-
ства внебрачных рождений в современной белорусской деревне.
Главной причиной данного явления Л. В.  Ракова считает прак-
тически полное исчезновение народной традиции подчинения
молодежи общественному мнению, которое осуждало рождение
детей вне брака [351, с. 172]. Затрагиваются отдельные аспекты
внутрисемейной жизни сельской женщины, в частности, вопрос
главенства в семье. Поскольку изучение обозначенных выше
проблем не является главной целью названных исследований, уде-
ляется недостаточно внимания их исторической динамике.
Специальные обряды в свадебной обрядности белорусов
в сельской местности, связанные с приданым невесты в нача-
ле ХХ в., исследуются в публикациях белорусских этнологов
Т. И. Кухаронак (1987, 1998) [32, 197], И. С. Чернякевич (2002) [436],
а также в работах белорусских фольклористов – монографии
О. В. Изотовой (2007) [138] и статье О. В. Приемко (2010) [339].
В статьях «Дзеці ў заходнепалескай вясковай сям’і ў між­
ваенны перыяд» (2009) [437] и «Трансфармацыя традыцыйнага
погляду палескіх сялян на сістэму сямейных адносін (між­
ваенны перыяд)» (2008) [438] И. С. Чернякевич затрагивает из-
менения, произошедшие в межвоенный период на территории
Западного Полесья: роль родителей при принятии решения
о браке сельскими девушками, содержание приданого, внутри-
семейная жизнь сельских женщин. Также автор подчеркивает
наличие особого отношения к получению образования девуш-
ками в сельском обществе в данном регионе.
Проблемы современной семьи, в том числе положение жен-
щин-белорусок, нашли отражение в работах белорусского этно-
лога И. И. Калачевой [144–146] (2008, 2011, 2010).
Для сравнения общественной и семейной жизни белорус-
ской сельской женщины с городской используются работы го-
мельского этнолога О. Г. Ященко [466, 467] (1997, 2011).
23
 Женщины и женское в традиционном мировоззрениии бе­
лорусов были отражены в статье белорусского фольклориста
Т. В. Володиной [45]
В современный период отмечается увеличение интереса
к женской проблематике среди историков, социологов, эконо-
мистов и представителей других гуманитарных дисциплин, что
связано с применением гендерного подхода в белорусской гума-
нитарной науке. С этой целью проводятся различные междуна-
родные и республиканские конференции, посвященные гендер-
ным проблемам, которые становятся своего рода площадкой
для диалога ученых по поводу возможных путей интегрирова-
ния традиционных дисциплин в междисциплинарную область
гендерных исследований. В свет выходит ряд сборников статей,
посвященных женской истории и проблематике: «Женщины Бе-
ларуси в зеркале эпохи» (1997), «Женщины на краю Европы»
(2003), «Женщины в истории: возможность быть увиденными»
(2001–2004), ежегодные сборники «Женщина. Образование. Де-
мократия» (с 1999 г., с 2006 г. переименован в «Женщина. Об-
щество. Образование»), «Гендер и проблемы коммуникативного
поведения» (с 2002 г.) и др.
Наибольшую популярность в белорусских и зарубежных
исторических гендерных исследованиях приобретает проблема
влияния государственной политики в советский период и пост-
советское время на положение женщины в белорусском обществе.
Однако недостатком большинства данных работ является то, что,
определяя причины, повлиявшие на становление и формирование
существующих в тот или иной исторический период статуса жен-
щины, приоритет отдается чаще всего политическому фактору.
Важное значение для монографии имеют публикации бело-
русского историка И.  Р.  Чикаловой, которая положила начало
использованию новационного гендерного подхода в научных
исторических исследованиях в Беларуси. Наибольший инте-
рес представляет ее статья «Гендерная система (пост)советской
Беларуси: воспроизводство и трансформация социальных ро­лей
в публичной и приватной сфере» (2009) [447]. Анализируя со-
циальный статус женщин в Беларуси, автор приходит к выводу,
24
что «для аграрной, а затем аграрно-индустриальной Российской
империи, частью которой являлись белорусские земли, были ха-
рактерны базовые гендерные контракты женщины-домохозяйки
и мужчины-добытчика. В годы советской власти шло оформ-
ление (полностью вытеснившего гендерный контракт женщи-
ны-домохозяйки) гендерного контракта работающей матери
в качестве базового и ослабевало значение гендерного контрак-
та мужчины-добытчика. В постсоветское время появляются
признаки складывания гендерного контракта равных статусов»
[447, с. 51]. Несмотря на то, что в статье рассматриваются изме-
нения, произошедшие в статусе белорусских женщин в целом,
автор отмечает и некоторые особенности в положении сель-
ской женщины, в частности, большую бытовую загруженность
по сравнению с горожанками, а также более длительное бытова-
ние патриархальных стереотипов в сельском обществе. Вопрос
взаимоотношений власти и женщины в советский и современ-
ный периоды затрагивается и в других публикациях исследо-
вателя, в том числе совместных с другими историками [269, 446].
Среди диссертационных исследований, в которых рассматри-
вается проблема трансформации трудовой занятости и статуса
женщин в общественной жизни деревни, вышедших в совре-
менный период, следует назвать работу белорусского истори-
ка А.  Н.  Дулова «Женщины Советской Беларуси в общественно-
политической жизни и материальном производстве (20-е гг.
ХХ века)» (2006) [105]. Он отмечает, что в 1920-е гг. в коллектив-
ных хозяйствах женский труд активно не использовался и носил
преимущественно сезонный характер, женщины не до­пускались
к механизированным работам. При этом сами крестьянки
не стремились к участию в колхозном производстве, так как были
загружены работами в домашнем хозяйстве и уходом за деть-
ми [105, с. 96]. Автор приходит к выводу, «что в 1920-е гг. из-
менения в статусе женщины были очевидны, но законодательно
оформленное равноправие мужчины и женщины не было реали-
зовано на практике. Общество не могло сломать устойчивые тра-
диционные стереотипы, особенно характерные для сельского
общества» [105, с. 95].
25
 Особенности советской политики по отношению к сель-
ским женщинам в БССР в межвоенный период раскрывают-
ся также в статьях современных белорусских историков –
И. Н. Куркова (2002) [192, 193], Г. Н.  Яковлевой (2001) [462],
а также в работах зарубежных исследователей – американских
историков Б. Фарнсворта (1992) [471], В. Голдмана (1993) [472],
Л. Эттвуд и К. Келли (1998) [469] и немецкого историка Д. Зи-
берт (1998) [477]. Особенности положения сельской женщины
в Польше, в том числе на белорусских территориях, в межвоен­
ный период рассматриваются польским историком В. Mен-
джецким (2000) [474].
В некоторых исторических работах дается характеристика
отдельным аспектам, связанным с общественным статусом
сельских женщин. Например, в монографии белорусского исто-
рика М. А. Ступакевич «Женское образование (вторая пoлови-
на XIX – 1917 г.)» (2006) [400] затрагиваются проблемы женско-
го образования в белорусской деревне в начале ХХ в. В статье
белорусского историка Е. Я.  Олесик (2007) [275], написанной
на основе статистического архивного материала, отмечается бо-
лее длительное бытование в послевоенные десятилетия в сель-
ской местности Западной Беларуси традиционного отношения
населения к образованию женщин.
Поскольку процесс трансформации общественного и семей-
ного статуса белорусской и российской сельской женщины осу-
ществлялся в советское время в схожих условиях, особую цен-
ность в сравнительном плане представляет для нас монография
российского историка Л. Н.  Денисовой «Судьба русской кре-
стьянки в ХХ веке: брак, семья, быт» (2007) [84]. В работе автор
детально анализирует влияние советской политики на добрач-
ные установки и внутрисемейную жизнь русских крестьянок.
Отдельную группу исследования составляют работы совре-
менных отечественных и зарубежных социологов и экономистов.
Среди работ социологов выделяется исследование Е. И. Га-
повой (2002) [64], написанное в рамках гедерного подхода, в ко-
тором анализируется политика советской власти в отношении
женщин в БССР.
26
 Такие проблемы современной семьи в Беларуси и в странах
СНГ, как увеличение гражданских браков, количества разво-
дов, рост количества детей, рожденных вне брака, и др., нашли
отражение в работах белорусских социологов М. Т. Авсие­вич
(2007) [1], Т. В. Кривонос (2007) [184], О. В.  Терещенко (2005)
[405], В. В. Гаврилюк (2002) [61], Л. Г. Титаренко (2004, 2006) [406,
407], А.  В.  Демидовой (2006) [81], Н. В. Рожковой (2009) [359],
Е. Д. Смоленко (2009) [377], А. Б. Тарасевича (2009) [402] и рос-
сийского социолога Я. В. Беляевой (2007) [20].
Ряд социологических исследований был посвящен следу-
ющим аспектам: увеличение миграции сельских женщин в город,
уменьшение занятости в сельском хозяйстве, бытовая загружен-
ность и проблема повышения квалификации современных сель-
чанок (Е. А. Антиповой (2007) [8], А. Г. Злотникова (2003) [130],
И. В. Ивчик (2007) [136], Б. Я. Кондратова (2007) [91], С. С. Кун-
гер (2001) [171], Д.  Г.  Лина (2007, 2008) [224–226], С.  Н.  Ли-
хачевой (2007) [229], С.  Д.  Предыбайло (2009, 2011) [309, 310],
Ю.  Е. Разводовского (2010) [348], коллективные работы «Мигра-
ция населения Республики Беларусь» (2008) [249], «Человече-
ский потенциал белорусской деревни» (2009) [440]). Вопросы,
связанные с развитием профессиональной занятости в сельском
хозяйстве и других сферах народного хозяйства, повышения
образования, а также участия в государственном управлении
современных сельских женщин в Беларуси, анализируются
в работах белорусских экономистов И. Р. Засковец (2002) [126],
Э.  М. Калицкого и Ю. И. Кричевского (2006) [148], А. А. Му­
хиной (2008) [259], А. К. Ходаса (2007, 2008) [425, 426].
Особую группу составили работы отечественных истори-
ков, социологов, экономистов, написанные на основе обширного
фактического материала (архивных, статистических источни-
ков, данных этносоциологических опросов) и рассматривающие
историю белорусской деревни, а также раскрывающие эконо-
мические, социальные проблемы села на различных историче-
ских этапах, в том числе повлиявшие на трансформацию статуса
сельской женщины. Проблема участия белорусских крестьянок
в сельских сходах и отхожих промыслах в начале ХХ в. затра-
27
гивается в монографиях историка В. П.  Панютича «Наемный
труд в сельском хозяйстве Беларуси 1861–1914 гг.» (1996) [294]
и «Социально-экономическое развитие белорусской деревни
в 1861–1900 гг.» (1990) [295]. Вопрос грамотности сельских жен-
щин в начале ХХ в. частично отражен в монографии исто-
рика С. М. Токтя «Беларуская вёска ў эпоху зменаў: другая
палова ХІХ – першая траціна ХХ ст.» (2007) [409]. Причины ми-
грации сельских женщин в город в советский и современный
периоды рассматриваются в монографиях историка В. Н.  Но-
севича «Традиционная белорусская деревня в европейской
перспективе» (2004) [271], экономиста В. Г.  Гусакова «Раз­
мыш­ление о деревне, судьбах крестьянства и предприни­ма­
тель­ства, пер­с­пективах развития белорусского сельского хо­
зяй­ства» (2010) [76]. Большое внимание вопросу общественной
и семейной занятости в советский и современный периоды уде-
ляют в своих монографиях «Трагедыя беларускага сялянства»
экономист Г. М. Лыч (2003) [236] и «Белорусское село в социаль-
ном измерении» социолог Н. Е. Лихачев (2007) [228]. Сведения
об уровне развития системы образования на территори Западной
Беларуси в межвоенный период содержались в работах историка
А. М. Вабищевича (2004, 2013) [44, 43].
Широкий фактический материал, раскрывающий историю
формирования, структуру, деятельность женских обществен-
ных организаций в сельской местности в Беларуси, содержит
сайт общественной организации «Сельчанка» [371].

1.2. Источники и методы исследования

Исследование основывается на значительном количестве
опубликованных и неопубликованных источников, которые ус-
ловно можно объединить в шесть групп.
Первую группу источников составили полевые материа-
лы автора, собранные в 2009–2011 гг. во время пяти экспедиций.
Перед каждой экспедицией составлялся предполагаемый план
сбора материала. В период экспедиций применялись маршрутный
и кустовой способы проведения этнографических исследований.

28
 Всего было исследовано 43 сельских населенных пункта
(крупные, средние и небольшие деревни) на территории Пинско-
го, Столинского, Каменецкого районов Брестской области, Ли-
озненского, Миорского, Полоцкого районов Витебской области,
Чечерского, Брагинского, Житковичского, Добрушского и Буда-
Кошелевского районов Гомельской области, Лидского района
Гродненской области, Бобруйского, Быховского, Кличевского,
Шкловского районов Могилевской области, а также Молодеч-
ненского района Минской области. В результате экспедиций
были опрошены 416 сельских замужних женщин-белорусок раз-
личных возрастных групп. В работе приведены данные в про-
центах от общего количества опрошенных.
С целью воссоздания особенностей добрачных установок,
внутрисемейной и общественной жизни сельских женщин
в дореволюционное и советское время, а также выявления тра-
диционного и нового в вышеперечисленных сферах на различ-
ных этапах советского периода автором были проинтервью-
ированы представители старших возрастных групп сельских
женщин – 1920–1940-х гг. рождения. Информаторы пожилого
возраста являются носителями исчезающей культурной тради-
ции, способны осветить отдельные стороны жизни как традицион-
ного, так и советского белорусского общества. Были опрошены
47 женщин старшей возрастной группы. По национальности все
они белоруски, по религиозной принадлежности: православ-
ные – 73,7 %, католички – 24,3 %, протестантки – 2,0 %.
Для определения сущности трансформации добрачных
установок и статуса в семейной и общественной жизни со-
временных белорусских женщин были проинтервьюированы
возрастные группы сельских женщин 1949–1991 гг. рождения.
Опрошены 369 человек: 194 женщины 1949–1960-х гг. рождения
и 175 женщин 1969–1991 гг. рождения. Все женщины по нацио-
нальности белоруски, по религиозной принадлежности: право-
славные – 78,9 %, католички – 21,1 %.
Среди респондентов имели высшее образование 20,5 %, сред-
нее специальное – 54,3, общее среднее – 18,1, неполное сред-
нее – 7,1 %. По социальному статусу опрашиваемые распредели-
29
лись следующим образом: специалисты – 38,6 %, рабочие – 37,1,
домохозяйки – 8,2, пенсионеры – 20,1 %.
В возрастной же группе 1969–1991 гг. рождения высшее об-
разование имели 26,5  % женщин, среднее специальное – 48,2,
общее среднее – 20,1, неполное среднее – 5,2  %. Социальный
статус респондентов: специалисты – 41,5  %, рабочие – 35,5  %,
домохозяйки – 23,0 %.
Основным методом сбора информации было формализован-
ное, а при опросе старших возрастных категорий респонден-
тов – полуформализованное и неформализованное интервью.
Формализованное интервьюирование проводилось по подготов-
ленным вопросникам, составленным с учетом цели и задач ис-
следования. С каждым респондентом по отдельности проводи-
лась продолжительная индивидуальная работа с целью разъяс-
нения сути поставленных вопросов, требующих неодносложных
ответов. Во время полуформализованного и неформализованного
интервьюирования опрос протекал в форме непринужденной
беседы в определенном тематическом русле. Необходимо отме-
тить, что информаторы рассказывали про свою судьбу и приво-
дили различные случаи из жизни своих односельчан, проводили
параллели и сравнивали с бытом своих предков.
Материалы этнографических экспедиций автора, использу-
емые в данном исследовании, переданы в Архив Института ис-
кусствоведения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы Нацио-
нальной академии наук Беларуси.
Ко второй группе источников исследования относятся ма-
териалы делопроизводства партийных и советских органов
власти, общественных организаций и государственных уч-
реждений, хранящиеся в Государственном архиве обществен-
ных объединений Гомельской области (Фонд 1 – 1920-е гг.,
Фонд 144 – 1980-е гг.), Государственном архиве Витебской обла-
сти (Фонд 1 – конец 1940-х гг.), Национальном архиве Республи-
ки Беларусь (Фонд 4 п. – 1920–1960-е гг., Фонд 30 – 1920–1960-е гг.,
Фонд 498 – 1980-е гг.), а также статистические материалы Архи-
ва Национального комитета статистики (1990–2000-е гг.). Среди
них документы распорядительного характера, планы работы
30
отделов работниц и крестьянок, докладные записки, отчеты,
протоколы совещаний, статистические сведения и др. Данная
группа источников позволила проследить участие сельских
женщин в общественной жизни деревни в советский и со-
временный периоды, выявить характер и закономерности из-
менений в структуре их трудовой занятости, изучить транс-
формацию взглядов на положение женщин в сельском об-
ществе и др.
В третью группу источников входят материалы периоди-
ческой печати советского периода (журналов «Жаноцкая справа»
[77], «Работніца і калгасніца» [163], газеты «Правда» [253]), а так-
же со­временная периодика (республиканские газеты – «Народ-
ная га­зета» [18, 172, 372], «Рэспубліка» [19], областные – «Народ-
нае сло­ва» [27, 222, 232–234, 240], районные – «Родная ніва» [42],
«Перспектива» [47], «Авангард» [68], «Маяк» [70], «Зара над
Нёманам» [453], «Сельская праўда» [2, 22, 23, 119, 178, 266, 267,
288], «Дзвінская праўда» [78, 79, 120, 121, 128, 129, 159–162, 182,
198, 277, 289, 290, 380, 381, 421, 464], «Лоеўскі край» [110, 302],
«Лоеўская праўда» [164–166], «Прыдняпроўская ніва» [132–135],
«Астравецкая праўда» [181, 431–435], «Ганцавіцкі час» [243],
«Слонімскі веснік» [443, 444], «Лідская праўда» [465]), содержа-
щие чаще всего информацию об общественной жизни, профес-
сиональной занятости белорусских сельских женщин.
Четвертая группа источников включает в себя данные всесо-
юзных переписей населения 1926, 1939, 1959, 1970, 1979, 1989 гг.,
переписей Республики Беларусь 1999 и 2009 гг., другие демо-
графические и статистические источники, которые позволили
проследить изменения в брачном возрасте, количестве разводов
и внебрачных рождений, в структуре трудовой занятости, уров-
не образования и участии женщин в общественной жизни дерев-
ни на протяжении ХХ – начала XXI в.
В пятую группу выделены опубликованные этнографиче-
ские источники: работы этнографов М.  В.  Довнар-Запольско-
го [88], И.  А.  Сербова [374] (начало ХХ  в.), Ю.  Обрембского
(1930-е гг.) [475]; публикации краеведов 1920–1930-х  гг. в жур-
нале «Наш край» [51, 65, 362], польских исследователей меж-
31
военного периода [125, 470, 474], в которых имелись сведения
о брачном возрасте, мотивах вступления в брак, роли родителей
в процессе принятия решения о замужестве сельскими девуш-
ками, отношении сельского общества к разводам и разведенным
женщинам, а также к детям, родившимся вне брака, и их мате-
рям, внутрисемейной жизни крестьянок в дореволюционное
время и советский период.
Шестую группу составили нарративные источники: ме-
муары [199], [430] и воспоминания [10, 60, 236, 239, 4016–418],
в которых содержатся сведения о добрачных установках, внут­
ри­семейных отношениях, представлениях сельского общества
о роли женщины в семье и обществе в дореволюционное и со-
ветское время.
В процессе изучения проблемы трансформации статуса бе-
лорусских сельских женщин в ХХ – начале ХХI в. важное значе-
ние имел вопрос методологии исследования.
В традиционной этнологии и антропологии женщины рас-
сматривались, как правило, в контексте проявления половой
дифференциации в культуре. Однако сама женщина и специфи-
ка ее социального положения редко становились центральным
предметом изучения и исследовались обычно в рамках проблем
родства и брака, половозрастного деления труда и др. Первыми
в зарубежной этнологии (антропологии), кто выделил женщин
в качестве отдельного объекта исследования в конце XIX – нача-
ле XX в., были антропологи А. Флетчер и Е. Парсонс [476].
Первые серьезные теоретические работы о взаимоотноше-
ниях между полами принадлежат антропологу М. Мид, которая
впервые высказала идею о необходимости различать биологи-
ческий и социальный пол. По ее мнению, «многие, если не все,
личностные черты, которые мы называем маскулинными или
фемининными, имеют не биологическую, а социальную при-
роду. Стандартизированные личностные различия являются
порождениями культуры, требованиям которой учится соот-
ветствовать новое поколение мужчин и женщин» [344, с. 351].
«Различие между полами – одно из важных условий, легших
в основу многих разновидностей культуры, которые придают
32
людям чувство собственного достоинства и положение в обще-
стве» [250, с. 28].
Важную методологическую роль для исследования име-
ли идеи зарубежной феминистской антропологии, возникшей
как самостоятельная субдисциплина в 1980-е гг., суть которых
сводилась к признанию половой идентичности культурным фе-
номеном (т. е. ответ на вопрос, что значит быть женщиной или
мужчиной, требует конкретизации применительно к данному
культурному и историческому контексту), к выявлению куль-
турной специфики социального опыта через призму опыта пола,
а отношения между полами рассматривались как доминирую-
щий принцип общественной жизни [63, с. 371–372].
Данные теоретические подходы и методика использовались
при изучении положения белорусских женщин в сельском обще-
стве в различные исторические периоды.
Современная российская этнологическая наука предложи-
ла изучать вопросы, связанные со статусом и ролями женщин
и мужчин у различных народов, исходя из гендерного подхода.
С этой целью в 1992 г. в Институте этнологии и антропологии
РАН была создана группа этногендерных исследований, преоб-
разованная в 1997 г. в сектор. Важными для работы стали под-
ходы российских этнологов, которые занимались проблемами
гендера в целом и женской тематикой, в частности. Например,
С. А. Арутюнов под гендером в культурной антропологии пони-
мает «социальный пол», который «предстает как результат куль-
турного конструирования, как образ жизни» [12, с. 174]. Ген-
дер образует социальные институты – семью, систему родства
и свойства, домохозяйство, рынок рабочей силы, систему обра-
зования и государственного устройства. Социолог и ант­ро­полог
И. С. Кон под гендером подразумевал социально детермини-
рованные роли и идентичности мужчин и женщин, зависящие
не от природных половых различий, а от социальной организа-
ции общества [170, с. 9].
Значительный вклад в теоретическую разработку данно-
го направления внесла российский этнолог Н. Л. Пушкарева
[341–346]. Гендерная методология, по мнению исследователя,
33
предполагает «не только экспертизу социально-исторических
явлений с учетом фактора пола, но и изучение опосредованной
отношениями полов социальной действительности, ее измене-
ния в пространстве и времени» [344, с. 277]. Как отмечает иссле-
дователь, этот подход в исторических науках позволяет просле-
дить, как складывались гендерные стереотипы, какие средства
способствовали сознательному и бессознательному определе-
нию индивидов своего места в социуме и преимуществ полоро-
левых статусов друг перед другом [344, с. 277]. Н. Л. Пушкарева
выделяет три группы гендерных стереотипов: стереотипы «му-
жественности» и «женственности» (нормативные представле-
ния о том, какими психическими и поведенческими свойствами
должны обладать мужчины и женщины); стереотипы, которые
закрепляют семейные и профессиональные роли в соответствии
с полом; гендерные стереотипы, связанные с содержанием труда
[341, с. 4–5]. Данный подход был важен при выявлении и харак-
теристике гендерных стереотипов, бытовавших в белорусском
сельском обществе по отношению к женщине
В ходе анализа динамики и причин трансформации ста-
туса сельской женщины-белоруски, гендерных отношений,
представлений, правил и норм мы опирались на методологиче-
ский подход, представленный в работах российских этнологов
М. Л. Бутовской [39, 40], Е. А. Сорокиной [383], Н. В. Тутарковой
[413], российского историка Л. Н. Денисовой [84] и белорусского
историка И. Р. Чикаловой [269, 446, 447], которые считают, что
главными детерминантами изменений положения женщины
как в частной (семья), так и в общественной среде являются
социально-экономические и политические факторы.
Исследование проведено в рамках современных теорий эт-
носа, в частности, дуалистической концепции представления
об этносе, разработанной Ю.  В.  Бромлеем. Исходный пункт ее
состоит в том, что в этносе сочетаются, с одной стороны, так
называемые собственно этнические свойства и характеристики,
с другой стороны, такие, которые рассматриваются преимуще-
ственно в качестве условий формирования и бытия собственно
этнических элементов [460, с. 7]. Использование данного под-
34
хода позволило осуществить диахронный анализ (XX – начало
XXI в.) добрачных установок, семейного и общественного ста-
туса, внутрисемейной и общественной занятости сельских жен-
щин-белорусок и определить социальные, экономические и по-
литические детерминанты в различные исторические периоды
(дореволюционный, советский, современный).
В монографии использован структурно-функциональный
подход английского антрополога А. Р. Радклиффа-Брауна [347],
рассматривающего общество как социальную систему. В ней уче-
ный выделил составные части: 1) социальную структуру; 2) общую
совокупность социальных обычаев; 3)  специфические образы
мыслей и чувств, связанных с социальными обычаями. Социаль-
ная структура как часть социальной системы, по Рэдклифф-Бра-
уну, состоит из общей суммы всех социальных отношений всех
индивидов в данный момент времени. Данный подход позволил
определить специфику роли и статуса женщин-белорусок в обще-
ственных и семейных отношениях в сельской среде.
Важной была также проблема разработки понятийного
аппарата.
Одним из базовых понятий работы является термин «транс­
формация» (от лат. transfarmatio – преобразование). В обще-
ственных науках до середины 1960-х гг. этот термин исполь-
зовался крайне редко. Проблема изменения общественных от­
ношений в исторических науках исследовалась с помощью
та­ких понятий, как «развитие», «прогресс», «эволюция», «рево­
люция», «реформа». Начиная с 1980-х гг. термин «трансформа-
ция» входит в понятийный аппарат общественных наук [268,
с. 1135; 385, с. 535].
В настоящем исследовании автор придерживается концепции
российского этнолога С.  А. Арутюнова [12, 13], рассматриваю-
щего процесс культурной трансформации этноса через введение
инноваций. Ученый выделяет три вида трансформаций: спон-
танную, под которой подразумевается любая культурная инно-
вация, возникшая в рамках данной культуры за счет факторов ее
внутреннего развития без содействия каких-либо явных внеш-
них импульсов; стимулированную, которая происходит под кос-
35
венным воздействием внешних импульсов, но не имеет характера
прямого заимствования; заимствование, которое представляет
собой случай культурной трансформации, связанной с прямым
внешним воздействием. Главными факторами, определяющими
трансформацию культуры современных этносов, исследователь
считает уровень социально-экономического развития общества,
а также конкретную историческую обстановку и ход ее измене-
ний во времени [12, с. 168–169].
В процессе исследования общественных трансформаций
статуса сельской женщины-белоруски использовалась также
современная теория трансформации, предложенная российским
социологом В.  В.  Локосовым, раскрывающая особенности дан-
ного процесса. По мнению ученого, к сущностным качествам
трансформации относятся, во-первых, системный характер про-
исходящих в этом процессе изменений, во-вторых, отсутствие
отчетливой поступательной, положительной направлен­ности
изменений, в-третьих, относительно быстрый темп изменений,
что отличает трансформацию от более медленных эволюцион-
ных перемен [385, с. 535–536].
Под термином «трансформация» в данной работе понима-
ются обусловленные внешними факторами и внутренней необ-
ходимостью коренные изменения, имеющие относительно бы-
стрый темп по сравнению с более медленными эволюционными
переменами.
Важными являются также понятия «статус», «добрачная
установка».
Б.  Малиновский считал статус одной из «культурных уни-
версалий» и относил его к стратификации на основании этни-
ческих или культурных различий [241, с. 68]. Согласно опре-
делению современного антрополога Э. А.  Орлова, статус – это
социальная позиция индивида, оцениваемая с точки зрения ха-
рактерных для него объемов власти и авторитета [276, с. 473].
В работе антрополога Н. Н. Крадина «Политическая антропо-
логия» статус определяется как социальное положение инди-
вида [180, с. 212]. В работе под статусом понимается положе-
ние (место), которое занимает женщины в обществе и семье.
36
 Необходимо также дать разъяснение термину «добрачная
установка». В социологическом словаре установка – это позиция
личности в отношении чего-либо [385, c. 539]. Таким образом,
добрачная установка – это позиция личности в отношении норм
и правил поведения в период жизни до заключения брака.
Методика исследования основывалась на традиционных для
этнологической науки методах эмпирического и теоретического
исследования.
Как уже отмечалось, во время полевых экспедиций приме-
нялись такие методы опроса, как формализованное, полуфор-
мализованное и неформализованное интервью. Вопросники,
как правило, заполнялись интервьюером со слов респондентов,
реже – самими респондентами. Опрос старшей возрастной груп-
пы женщин чаще всего протекал в форме непринужденной бе-
седы в определенном тематическом русле. Информация опросов
записывалась на диктофон, а в случаях, когда аудиозапись была
невозможной, данные фиксировались в полевых дневниках.
Важным методом, применявшимся в ходе полевых исследо-
ваний, было наблюдение, которое позволило проверить полу-
ченные результаты опроса и непосредственно проследить вну-
трисемейную жизнь современных белорусских сельских жен-
щин, а также выявить степень трансформации представлений
о роли и месте женщины в сельском обществе и семье.
Структурно-функциональный метод позволил выделить
характерные черты и изменчивость статуса и роли сельских
женщин в системе общественных и семейных отношений
белорусов.
Среди исторических методов использовались описательный,
а также историко-сравнительный метод, которые позволили про-
следить динамику трансформационных процессов в статусе бело-
русских сельских женщин в семье и обществе ХХ – начала ХХI в.,
а также выделить его особенности в различные исторические пе-
риоды – дореволюционный, советский и современный.
Историко-генетический метод помог исследовать добрачные
установки, семейный и общественный статус сельских жен-
щин-белорусок в диахронном аспекте.
37
 Метод исторической реконструкции дал возможность воссо-
здать целостную картину трансформации статуса сельской жен-
щины на протяжении всего вышеобозначенного периода. При
работе с историческими документами использовались общепри-
нятые методы источниковедческого анализа – выявление, отбор,
критика происхождения и содержания источника.
Общенаучные методы абстрагирования и восхождения от
абстрактного к конкретному были необходимы для определения
категориального аппарата, осмысления атрибутивных призна-
ков культуры белорусских сельских женщин в конкретно-исто-
рических условиях.
Системный подход позволил изучить сельское белорусское
общество как систему, в которой женщина играет определен-
ную роль.
Использование междисциплинарного подхода, при котором
привлекаются данные смежных наук – истории, социологии,
экономики, позволяет рассмотреть положение женщины во всей
совокупности его проявлений.
Основные принципы, согласно которым проводилось насто-
ящее исследование, – принципы историзма и объективности.
Принцип историзма предполагает изучение исторических про-
цессов во взаимосвязи, динамике, хронологической последо-
вательности, а принцип объективности – отказ от субъектив-
ного исследования процессов и фактов, заданности конечных
результатов.
Подводя итог вышесказанному, отметим что в историогра-
фии проблемы выделяются пять этапов.
Работы первого этапа (1901–1917 гг.) характеризуются описа-
тельной направленностью и накоплением фактического матери-
ала, освещающего отдельные явления в семейной жизни сель-
ской женщины-белоруски.
Начиная со второго этапа (октябрь 1917–1930-е гг.) и до кон-
ца советского периода изучение социальной культуры белорус-
ского народа в отечественной этнологии стало осуществляться
с позиции исторического материализма в рамках марксист-
ско-ленинской методологии. В немногочисленных оте­чественных
38
этнологических работах этого времени отдельные новации
в семейной и общественной сферах жизни сельской женщи-
ны-белоруски были только зафиксированы и сжато охаракте-
ризованы учеными, однако должного научного анализа они
не получили. Главной целью работ было обоснование необхо-
димости проводимой советской властью женской политики,
поэтому они, как правило, строились на сравнении женского
статуса в семье и обществе до и после революции. Положе-
ние женщины в дореволюционное время описывалось иссле-
дователями как исключительно угнетенное. Наряду с этим
авторы приводят различные примеры новых явлений в жиз-
ни крестьянки, что позволяет проследить отдельные измене-
ния в статусе сельских женщин в межвоенный период. Более
объективная оценка отдельным изменениям в положении
женщины в сельском обществе на территории Западной Бела-
руси в межвоенный период была дана польскими исследова-
телями, работы которых носят преимущественно региональ-
ный характер.
На третьем этапе (вторая половина 1940–1960-е гг.) появля-
ется ряд этнологических исследований, в которых анализиру-
ются изменения в семейной и в меньшей степени общественной
сферах жизни колхозников в связи с установлением советской
власти. Отдельное внимание в них уделяется сельским женщи-
нам-белорускам. Женская проблематика рассматривалась с уче-
том государственной идеологии, что актуализировало изучение
перемен в жизни женщин за годы советской власти, которые
зачастую оцениваются как исключительно положительные. Для
этнологических работ обозначенного выше этапа характерно изу­
чение инновационных тенденций в семейной и общественной
жизни сельских женщин-белорусок в рамках исследований се-
мьи белорусов, написанных на основе фактического материала,
имеющего, как правило, узкую локализацию. Труды истори-
ков отличаются выделением крестьянок в качестве отдельного
объекта исследования, однако их этническая принадлежность
не принималась во внимание. Особенностью как этнологиче-
ских, так и исторических исследований данного периода явля-
39
ется значительное влияние идеологического фактора при оценке
того или иного явления в жизни белорусской крестьянки.
На четвертом этапе (1970–1991 гг.) особое место в этноло-
гической науке стали занимать социологические исследования,
что позволило ученым применить новые методы изучения со-
временных процессов в культуре белорусского народа, а также
изменения, произошедшие в общественной и семейной сферах
жизни сельских женщин. Как и в предыдущие периоды, отсут-
ствуют этнологические работы, посвященные непосредственно
положению белорусской сельской женщины в обществе и семье.
Трансформация статуса сельских женщин-белорусок иссле-
дуется, как правило, в работах, посвященных семье или узким
вопросам, связанным с проблемами занятости, общественной
активности советских женщин в определенный исторический
отрезок времени. На этом этапе в ряде работ наблюдается пере-
оценка отдельных явлений в социальной и семейной жизни бе-
лорусских сельских женщин, а также разработка новых неис-
следованных аспектов (например, проблема роста количества
детей, рожденных вне брака, разводов, увеличение миграции
сельчанок и др.).
Пятый этап (1990–2010-е гг.) характеризуется разнообра-
зием новых теоретических подходов и широтой проблемного
поля научных исследований.
Несмотря на то, что отечественные и зарубежные ученые не
раз касались в своих работах изменений, произошедших в жиз-
ни женщины в Беларуси в ХХ – начале ХХI в., проблема транс-
формации статуса белорусских сельских женщин в рассматри-
ваемый период не получила в этнологической науке должной
оценки. До сегодняшнего дня отсутствуют комплексные иссле-
дования, посвященные указанной проблематике.
Источниковая база включает в себя как опубликованные,
так и неопубликованные материалы. Использованы следующие
группы источников: полевые материалы; материалы дело­про­
изводства; материалы периодической печати; данные переписей,
демографические и статистические источники; этнографиче-
ские источники; нарративные источники. Выделенные группы
40
источников позволяют осуществить качественный анализ про-
блемы, определить и изучить новые аспекты трансформации
статуса сельской женщины в ХХ – начале ХХI в.
В ходе исследования применялись следующие методы:
опрос (формализованное, полуформализованное и неформали-
зованное интервью) и наблюдение, структурно-функциональ­
ный, описательный, историко-сравнительный, историко-ге­не­
тический методы, метод исторической реконструкции, абстра­
гирования и восхождения от абстрактного к конкретному,
системный подход. Основными принципами, согласно кото-
рым проводилось данное исследование, стали принципы исто-
ризма и объективности.
 Глава 2

ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА
СЕЛЬСКОЙ ЖЕНЩИНЫ В СЕМЬЕ

2.1. Трансформация добрачных установок

сельской женщины

Важное место в жизни женщины занимают брак и семья.

Главным предназначением женщины в белорусском обществе
начала ХХ в. было замужество, рождение и воспитание де-
тей, ведение домашнего хозяйства. Об этом свидетельствует
и белорусский фольклор: «Выйсці замуж хоць за старца, абы
адной не застацца». Полная самореализация женщины была
возможна только в замужестве. Процесс гендерной социа-
лизации сельской девочки начинался с ее рождения и окан-
чивался моментом вступления в брак. С самого рождения
девочки ее родители начинали заботиться о том, чтобы она,
повзрослев, обязательно вышла замуж и стала матерью.
«А дзеля гэтага, паводле погляду сялян, трэба: 1) каб яна вы­
расла ўдалаю, прыгожаю, 2) каб здароваю і характарам вет­л і­
ваю і паслухмянаю, 3) каб умела рабіць усё, што патра­буецца
ад сялянкі як гаспадыні і маткі і 4) даць ёй добры пасаг, каб
хутчэй выйшла замуж і не сядзела ў дзеўках, чаго горш за
ўсё баяцца ў вёсцы» [65, с. 46]. Таким образом, главным для
де­вочки на протяжении всего периода ее взросления было
по­с тепенное усвоение основных гендерных ролей матери
и хозяйки. В связи с этим у сельских незамужних девушек
формировались определенные брачные установки на обяза-
тельный и ранний брак, на подготовку приданого девушкой
как обязательного этапа приготовлений к замужеству, на со­
хранение добрачного целомудрия. Статус девушки в тра­д и­
ционном сельском обществе зависел от того, как эти ус­т а­нов­
ки выполнялись.

42
Молодая крестьянка, д. Бездеж Дрогичинского повета Полесского воеводства.
1929 г. Архив Института искусства Польской академии наук

В начале ХХ в. замужество
и последующее рождение де-
тей должны были реализовать
потребность в рабочих руках
в хозяйстве крестьян. Крестья­
не стремились к ранним бра­кам,
чтобы обеспечить возмож­ность
женщине родить больше детей.
Как отмечают демографы и эт-
нологи, более трети сельских
белорусских девушек в начале
ХХ в. выходили замуж в воз-
расте до 20 лет [350, с. 28; 354,
с. 258–259].
Раннему замужеству спо-
собствовали и традиционные
представления о браке, быто- Молодые крестьянки, д. Новая Иолча
вавшие в это время. Например, Брагинского района Гомельской
если девушка не выходила за- об­ласти. 1943 г. Фото из семейного
муж до 24–25 лет, ее называли архи­ва Л. П. Артюшенко

43
«перастарак», «старая». Существовали также прозвища для деву-
шек, которые остались незамужними («вековуха», «старая дева»
и др.). Как правило, таких девушек сельское общество осужда-
ло. По мнению белорусского этнолога Г. И. Касперович, таким
образом прослеживалась направленность сельского общества
на укрепление семьи и рождение детей [150, с. 10; 151, с. 387].
В начале ХХ в., по свидетельству современников, у бело-
русов преобладал относительно свободный выбор молодыми
людьми будущего супруга или супруги. Это выражалось в том,
что родители старались узнать как можно больше о возможном
будущем избраннике или избраннице своих детей и согласовать
свои интересы с интересами молодежи [88, с. 109; 353, с. 323;
354, с. 268]. Влияние на увеличение личной свободы в характе-
ре заключения брака оказывали отходничество и разделы семей.
Однако традиционализм мышления молодых белорусских кре-
стьянок, как правило, сдерживал принятие несогласованных
с родителями решений.

Сельская молодежь, д. Логишин Пинского повета Минской губернии. 1938 г.

Фото Д. Гергиевского. УК «Музей Белорусского Полесья»

44
 Несмотря на новое советское законодательство (согласно «Ко­
дексу о браке, семье и опеке» (1926 г.), был установлен единый
брачный возраст для женщин и мужчин – 18 лет, в дорево-
люционное время он составлял 16 лет для девушек, для юно-
шей – 18 лет), средний возраст вступления в брак сельской де-
вушки в период первых десятилетий советской власти практи-
чески не изменился. В то же время, как отмечают демографы,
количество ранних браков (до 18 лет) у белорусов на протяже-
нии первой трети ХХ в. снижалось [349, с. 28; 449, с. 143].
Как и в дореволюционный период, девушка, которая не вы-
шла замуж до 24–25 лет, у белорусов считалась старой, ее назы-
вали «в девках осталась», «старая», «вековуха» [51, с. 35]. В не-
которых регионах Беларуси, в частности на Полесье, где браки
заключали в более раннем возрасте, даже двадцатилетняя де-
вушка считалась «перастаркам» [417 с. 62].
Мнение родителей при выборе будущего супруга в 1920–
1930-е гг. по традиции имело важное значение как в БССР, так
и на территории Беларуси, находящейся в составе Польши.
Дети обычно просили разрешение на брак у родителей [194, с. 70].
В рассматриваемый период продолжает существовать практика
выбора мужа для дочери родителями. Однако это перестает быть
обязательным правилом [438, с. 153]. При отсутствии отца, ма-
тери или обоих родителей, по свидетельству опрошенных нами
женщин, решения о браке могли принять другие родственники
(дяди, тети и др.). Так, например, выходила замуж в 1920 г. мать
информантки из д. Малинники Бобруйского района Мо­ги­лев-
ской области А. Б. Лобосок, 1927 г. р., православная: «Калі бацька
(мой дзед) памёр ад тыфа, у сям’і засталіся адны жанчыны. Мая
маць, якая была старэйшая, усё навучылася сама рабіць: і пахаць,
і бараніць. А калі ёй было 18, прывялі да яе прымака, і дзяцька
сказаў: “Мы памагаць табе больш не будзем, так што глядзі
са­ма”. Маці спачатку плакала, баялася яго, а потым прывыклі
адзін да аднаго, так і жылі» [15, л. 3].
На осуществление брачного выбора молодых крестьянок
определенное влияние оказывали проводимая советскими пар-
тийными органами идеологическая работа в деревне, комсо-
45
 мольское движение, коллекти-
визация. Характеризуя новации
в жизни белорусских крестья-
нок на основе собранных в кон-
це 1920-х гг. данных в деревнях
Шалавичи и Новые Наборки
Бобруйского округа, Дрозды
и Малишево Мозырского окру­
га, А. Д.  Горбач пишет, что до
революции ведущая роль при
выборе жениха для девушки
принадлежала родителям, близ­
ким родственникам. И только
в послереволюционное время
все чаще родителям приходится
считаться с желаниями самой
Невеста и жених, Хойникский район девушки [65, с. 48]. В это время
Гомельской области. 1950 г. Фото в деревнях участились браки
М. Я. Гринбалта. Архив Инсти- «самокруткой», «самоходкой»,
тута искусствоведения, этногра-
когда молодые игнорировали
фии и фольклора им. К. Крапивы
НАН Беларуси во­лю родителей, и девушка бра­
ла свое имущество и пере­хо­
дила в дом мужа [455, c. 108]. О таких браках пишет и А. Д. Гор­
бач: «Бываюць выпадкі, калі дзяўчына без згоды і супраць
во­лі бацькоў употайку ўцякае да свайго каханага. Так было, на­
прыклад, нядаўна ў в. Саўкова і Певязцы Слуцкага раёна» [65, с. 48].
В Западной Беларуси в 1920–1930-е гг. в сельском обще-
стве также отмечается снижение роли родителей при выбо-
ре супруга в процессе принятия девушкой решения о заклю-
чении брака. Так, польские исследователи указывают, что
на этой территории в данный период индивидуальный вы-
бор девушки выходит на первое место. Браки заключаются
по любви, однако чаще по материальному расчету [125, с. 418;
475,  с. 483]. Повышение влияние девушки при принятии ре-
шения о браке польский этнолог Ю. Обрембский связывает
с развитием капиталистических отношений в деревне, увели-
46
Молодые, Западное Полесье. 1930-е гг. Репродукция с альбома J. Obrębskiego
«Zdjęcia poleskie». Special Collections and Archives. W. E. B. Du Bois Library.
University of Massachusetts

чением возможностей заработать деньги без помощи большой

семьи [475, с. 482].
В послевоенные десятилетия (вторая половина 1940-х –
1960-е гг.) происходят дальнейшие изменения добрачных
установок сельских женщин, постепенно стираются тради-
ционные представления о браке, характерные для белорус-
ского общества. Данные нашего опроса белорусок-сельчанок
1920–1940-х гг. рождения показали, что в 1950–1960-е гг. по-
менялось отношение к девушкам, которые не вышли замуж
до 25 лет или остались незамужними: исчезает осуждение со сто-
роны местного сельского окружения. Главной причиной этих из-
менений был половой дисбаланс населения, возникший за период
Великой Отечественной войны, когда резко сократилась числен-
ность мужчин, следовательно, и потенциальных женихов. Так,
согласно переписи 1959 г., одиночек (лиц, не связанных с семьей
общим бюджетом и не имеющих семьи) на 1000 человек в сель-
ской местности приходилось 5 мужчин и 26 женщин [142, с. 202].
С одной стороны, необходимо отметить повсеместное бытование
во второй половине 1940-х – 1960-е гг. в белорусских деревнях
47
 прозвищ, которыми выделяли
особое положение таких деву­
шек в сельском обществе («веко-
вуха», «старая дева»), с другой –
практически исчезает осужде-
ние их со стороны односельчан.
Изменения в образе жизни
сельских женщин (дополнение
традиционной семейной формы
занятости крестьянки профес-
сиональной и общественной
деятельностью, осознание важ-
ности получения образования)
на протяжении второй полови-
ны ХХ – начала ХХІ в. способ-
ствовали смене брачных уста-
Молодые крестьянки, д. Гребье
новок, характеризовавшихся
Бобруйского округа. 1928 г. Фото ран­ним возрастом вступления
В. Ластовского. Отдел редкой книги в брак, новыми, когда в брак
Центральной научной библиотеки вступают в более позднем воз-
НАН Беларуси
расте [102, с. 11; 103, с. 18; 139,
с. 15; 423, с. 347]. Ранние браки
среди колхозников стали очень редким явлением, как и браки
в возрасте после 30 лет [103, с. 18; 104, с. 15]. По данным демогра-
фов, в 1950–1960-е гг. в сельской местности в Беларуси большин-
ство девушек выходили замуж после 20 лет (в 21–23 года) [350, с. 58].
Во второй половине 1940-х – 1960-е гг. большинство жен-
щин, как правило, учитывали мнение родителей при заключе-
нии брака [221, с. 401]. Например, жительница д. Малинники
Бобруйского района Могилевской области Л. М.  Шутовец,
1930 г. р., православная, вспоминала, что на ее выбор будущего
мужа большое влияние оказала мать: «У мяне быў жаніх, але ён
маёй маці не нравіўся, бо быў з другога пасёлачка. Таму мя­не
маці ўгаварыла пайсці за другога, сказала, што “любоў да вян­
ца”, а мой дзед быў з нашага пасёлачка з харошай сям’і. Я і па­
слу­хала маці, бо тады такая скромная, ціхая была» [15, л. 3–4].
48
 Во второй половине 1940-х –
1960-е гг. браки по договорен-
ности родителей практически
исчезают. Кроме того, сами
рес­пондентки считали, что та-
кие браки были, как правило,
«не­счастливыми». В случаях,
ког­да девушку выдавали за­
муж насильно, женщина мог­-
ла самостоятельно рас­т орг­
нуть брак, пусть даже и не­фор­
маль­ным образом. Например,
М. А.  Фе­доренко, 1931 г. р.,
жи­тельница д. Гряда Житко-
вичского района, рассказывала, Сельские девушки, д. Ольшаны
что первый раз ее выдал замуж Столинского района Брестской об-
отец в 17 лет в 1948 г.: «Не я, не ласти. 1953 г. Фото М. Я. Гринблата.
Архив Института искусствоведения,
ён не хацелі, але пажаніліся, этнографии и фольклора им. К. Кра-
праўда, я ў першую брачную пивы НАН Беларуси

Сельские девушки, д. Милославичи Климовичского района Могилевской обла-

сти. 1955 г. Фото Н. И. Комсюк. Архив Института искусствоведения, этногра-
фии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

49
ноч і ўбёгла, і болей не вярнулася. Праз 7 год я выйшла за другога
па сагласію» [15, л. 1].
В западных областях Беларуси в большей степени, чем в вос-
точных, сохранялось влияние традиций, определявших поведе-
ние девушки, ее самостоятельность в выборе будущего супруга,
что подтверждают и полевые материалы, собранные в 2009–2011 гг.
На вопрос «Как раньше заключались браки?» белорусские сель-
ские жительницы западных областей 1920–1940-х гг. рождения
часто давали следующий ответ: «За каго мне тата (бацька) або
маці сказалі, за таго і пайшла». На наш взгляд, устойчивость
данных традиционных представлений во многом была связана
с религией, влиянием духовенства, стремлениями сельчан, осо­
бенно представителей старшего поколения, следовать нормам
христианской морали, церковным предписаниям.
В 1970–1980-е гг. добрачные установки сельских жен­щин
продолжали трансформироваться. С ростом уровня обра­зо­
вания уменьшается количество ранних браков, несколько уве­
ли­чилась доля браков, заключенных девушками в возрастной
группе 25–29 лет. Согласно переписи 1989 г., большинство
сельских девушек выходили замуж в возрасте 20–24 года [82,
с. 242]. Опрос респондентов показал, что большинство сель­
чанок 1940–1950-х гг. рождения придерживались мнения, что
«вы­ходить замуж или нет» является личным делом каждого.
Исчезали традиционные прозвища, которыми называли деву­
шек, не вышедших замуж или вступивших в брак в более
позднем возрасте. Расширялись жизненные приоритеты сель­
чанок: важными становились не только замужество и семья, но
и получение образования, интересная работа и др. Активное
участие сельских женщин во всех сферах общественной жизни
измененило круг их интересов, мировоззрение, потребности.
По результатам социологических исследований, советские жен­­-
щины свою главную жизненную задачу видели не только
в ор­га­низации семейной жизни и воспитании детей, но и в про­
фес­сиональной деятельности [407, с. 70]. Данные нашего опроса
бе­лорусских сельских женщин 1949–1960-х гг. рождения сви­
детельствуют, что первое место среди их жиз­нен­ных при­ори­те­
50
тов занимала семья – 87,5  %.
Однако были и такие жен­щи­
ны, для которых более важ­
ными являлись са­мо­стоя­тель­­
ность и независимость, ин­
те­р есная работа, карьерный
рост – 2,3 % [14].
За советский период про-
изошло дальнейшее снижение
роли родителей при заключе-
нии браков в деревне. Данные
этносоциологического опро-
са 1986 г. бе­лорусских жите-
лей ряда сель­ских населенных
пунктов показали, что 68,2  %
опрошенных сельских деву- Регистрация молодоженов, д. Соков­
шек и юношей при вступлении щина Воложинского района Мин-
ской области. 1969 г. Фото П. Н. За-
в брак посчитали необходимым ­харенко. Архив Института ис­кус­
посоветоваться с родителями, ство­ведения, этнографии и фольк­ло­
выказывая тем самым уваже- ра им. К. Крапивы НАН Беларуси
ние отцу, матери [137, с. 123].
В современный период усиливаются те тенденции в добрач-
ных установках сельских девушек, основа которых была зало-
жена в советское время. По мнению большей части опрошенных
молодых сельчанок (1980–1991 гг. рождения), семья является
наиболее важной среди их жизненных приоритетов (79,7  %).
В то же время увеличивается количество тех, кто на первое ме-
сто ставит работу, карьерный рост, самостоятельность и незави-
симость (11,3 %) [14].
Как показало исследование, среди замужних сельских жен-
щин 1969–1991 гг. рождения в последнее десятилетие происхо-
дит дальнейшее снижение роли родителей при заключении бра-
ка. Так, половина из них (50,4 %) не советовалась с родителями,
принимая решение о замужестве [14]. Таким образом, в совре-
менный период трансформация добрачных установок сельских
женщин продолжается.
51
 На протяжении ХХ в. произошли существенные изменения
в институте приданого, которое в начале столетия имело боль-
шое значение для девушки, так как должно было способство-
вать ее скорейшему и удачному замужеству. С одной стороны,
приданое демонстрировало уровень достатка семьи, с другой  –
хозяйственные навыки самой девушки: ее мастерство ткать,
прясть, шить. Приданое готовилось задолго до заключения
брака. Подготовка приданого была одной из важных задач не-
замужней девушки. М. Ф. Пилипенко выделяет три части в со-
ставе приданого у белорусов в начале XX в., каждая из которых
имела свое предназначение. Первая часть состояла из одежды,
которую невеста с помощью матери готовила еще задолго до
свадьбы, постели, обуви. Эта часть приданого называлась «бод-
ня», «бадья», «коробье», «кубел», «кухар», «куфар», «камода»,
«скрыня». Второй частью приданого был скот как помощь мо-
лодым в создании своего хозяйства. Третья часть состояла из де-
нег. Последняя часть получила распространение у зажиточных
белорусских крестьян во второй половине XIX – начале XX в.
Приданое традиционно считалось собственностью невесты [303,
с. 16–17; 304, с. 107].
Женщина сама распоряжалась одеждой, вещами. Скотом
пользовалась вся семья. В случае ухода жены из семьи мужа она
забирала свой скот обратно. Денежным приданым распоряжа-
лись либо муж с женой совместно, либо только муж [304, с. 107;
416, с. 77]. Приданое невесты обычно осматривали и оценивали
односельчане, когда молодую привозили в дом мужа. А. Д. Гор-
бач приводит пример, который был распространен и в 1920-х гг.:
«Вялікая ганьба, калі дзяўчына ідзе замуж, а яе куфар, які яна
прывозіць з сабою, лёгка могуць зьняць з возу два чалавекі, тады
сяляне сьмяюцца і звычайна кажуць: “толькі дзясятак верацён
браскацела на дне ў куфры, а палацён, мабыць, зусім няма”.
Зусім іншая справа, калі куфар прыходзіцца зьнімаць з возу 4,
а то 5–6 чалавекам; “вось”, – кажуць, – “навезла гаспадару ўсяка-
га дабрышча, гонар і слава такой дзяўчыне”» [65, с. 47]. Можно
было выходить замуж и без приданого, но это не поощрялось,
более того, осуждалось белорусским сельским обществом.
52
 В первые десятилетия советской власти приданое для де­
вушки, как и прежде, имело важное значение, однако его со­дер­
жание несколько по менялось. В частности, в состав приданого
девушки в некоторых регионах Беларуси, например, на Полесье,
стал входить земельный надел [418, с. 112, 113, 130; 438, с. 155].
Включение в приданое земли зависело от ряда факторов, таких,
например, как зажиточность семьи невесты, требования семьи
жениха, личностные качества девушки, состояние ее здоровья,
возраст, количество в деревне девушек брачного возраста
и т.  п. Получение земли в приданое укрепляло положение
молодой девушки в семье независимо от того, жили молодые
отдельно или с родителями мужа. Например, польский социолог
В. Липиньска-Мрозек в своей магистерской диссертации,
написанной по результатам собственных полевых исследований
в д.  Ольманы Столинского района Бресткой области, подчер­
кивает: «Сягонняшняя маладая дзяўчына, выходзячы замуж,
мае свядомасць сваёй незалежнасці, а факт, што яна з’яўляецца
ўладальніцай такой самай, а часам і большай часткі маёмасці,
якую мае муж, яшчэ больш умацоўвае яе пачуццё сваёй
асабістай незалежнасці» [цит. по: 438, с. 155].
На территории БССР в межвоенный период, особенно по-
сле коллективизации, структура состава приданого нарушилась.
В него обязательно входит та часть, которая именовалась «скры-
ней», «бодней», «куфарам» и т. п., а также, по возможности, се-
мья старалась дать девушке что-нибудь для первого капитала
будущей семье. Как и в дореволюционный период, приданое
для девушки при ее замужестве играло немаловажную роль. Де-
вушка с богатым приданым считалась завидной невестой. После
свадьбы, когда молодую привозили в дом мужа, односельчанки
шли смотреть, что она с собой привезла в качестве приданого
[339, с. 362]. Например, А. С. Козиначикова, жительница д. Баби-
чи Чечерского района Гомельской области (1934 г. р., православ-
ная), рассказывала, что когда ее мать выходила замуж в 1929 г.,
а после и она сама (в 1956 г.), женщины приходили смотреть «сун-
дук»: «Падушкі складалі на койцы красіва, посцілкі. Рушнікі,
набожнікі на гвоздзікі на сцяну, на партрэт ці іконы развешва-
53
лі, каб людзі бачылі, што ўсё ёсць, што дзеўка рукадзельніца,
і не асудзілі» [15, л. 1]. Новым явлением стали так называемые
комсомольско-молодежные («красные») свадьбы, на которых
наличие приданого не поощрялось, а, наоборот, осуждалось как
«пережиток капитализма», однако в белорусской деревне они
не получили широкого распространения [104, с. 14].
В первое послевоенное десятилетие приданое, как и ранее,
имело важное значение для девушки. Этому способствовало
сохранение в белорусской деревне некоторых традиционных
занятий, в частности домашнего ткачества, а также определен-
ных семейных обычаев. Большинство опрошенных нами сель-
ских женщин, которые выходили замуж в конце 1940-х – нача-
ле 1960-х гг., на вопрос «Что ценилось в девушке при выдаче ее
замуж?» кроме личностных качеств невесты (красота, здоровье,
трудолюбие и др.) назвали и приданое. Нередко информаторы
рассказывали о случаях, когда наличие богатого приданого ста-
ло решающим при выборе будущей жены. Как и в предыдущие
периоды, подготовка приданого к свадьбе считалась важной для
девушки. М. А. Семиход, 1928 г. р., уроженка д. Михалевка Бра-

Сельские девушки, д. Соколовичи Крупского района Минской области. 1956 г.

Фото М.  Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

54
Сельские девушки, д. Иванки Брагинского района Гомельской области. 1959 г.
Фото из семейного архива Л. П. Артюшенко

гинского района Гомельской области (после 1986 г. проживает

в д. Губичи Буда-Кошелевского района Гомельской области),
православная, вспоминала: «Замуж жа ўсё роўна трэба было ісці,
дык рыхтавалі прыданае. Я калі ў 1951 г. працавала ў городзе
на торфзаводзе… дык купіла сабе краснае ватняе адзеяла, яшчэ
такіх і не было, і две просціны, ды яшчэ там кое-што ў кра­ме
купіла, а маці ўжо дома посцілкі і другое прыгатаўляла. За­
муж я шла ў 1953 годзе 3 мая. Дык, калі прывезлі мяне, дзеўкі
і жанчыны ўжо шлі глядзець. Дык адна, гляджу, стала і пачала
лічыць: “І тое, і тое ёсць”. Думала, што я ў каго ўзяла, каб
болей павесіць…» [15, л. 1]. Н. А. Семенюк 1936 г. р., уроженка
д. Минойты Лидского района Гродненской области, католич-
ка, также отмечала, что, когда в 1957 г. выходила замуж, одно-
сельчанки приходили смотреть приданое: «Тое, што мы наткалі
і навышывалі, вывешывалі на жэрдкі ці дома: палаценцы, ска­
церкі, пакрывала… А людзі ўжо прыходзілі глядзець, каб ма­
ладая рукадзельніцай была. Успамінаць смешна» [15, л. 3]. Ана­
ло­гичные примеры приводят и другие белорусские ученые,
в частности, фольклорист О. В. Изотова [138, с. 72].

55
 Наиболее значимые изменения в отношении приданого нача-
ли происходить в 1960-е гг., что было обусловлено урбанизацией
и ростом миграции (многие девушки стали чаще уезжать учить-
ся или работать в город, возвращаясь обратно, они старались
следовать «новому», «городскому образу жизни»), массовым
распространением в деревне предметов промышленного про-
изводства (одежды, обуви, постельных принадлежностей
и т.  п.), идеологической работой советских органов власти,
направленной на ликвидацию «капиталистических пережит-
ков» в деревне, к которым относился и институт приданого,
а также снижением роли традиционных способов трансляции
культурного опыта. В конце ХХ – начале ХХI в. приданое пе-
рестает выступать показателем хозяйственных навыков не-
весты, оставаясь только материальной поддержкой молодой
семьи. По данным исследования О. В. Изотовой, в ХХІ в. ме-
няется содержание приданого (на первое место выходят день-
ги и бытовая техника), сохраняется только его утилитарное
назначение [138, с. 97].

Сельские девушки, д. Малое Кашо Городокского района Витебской области.

1960-е гг. Фото из семейного архива Т. К. Тяпковой

56
Сельские девушки, д. Лучин Рогачевского района Гомельской области. 1965 г.
Фото П.  Н. Захаренко. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

В течение ХХ – начала ХХІ в. в белорусской деревне наблю-

дается также трансформация отношения к добрачному целому-
дрию и рождению детей до брака [200, с. 116; 216, с. 69–71].
В начале ХХ в. особое значение придавалось сохранению де-
вушкой целомудрия до свадьбы [45, с. 282; 88, с. 113; 352, с. 167].
В некоторых регионах Беларуси в ХІХ в. существовали даже
специальные обряды демонстративного оглашения целомудрия
невесты. В начале ХХ в. они подверглись наибольшей трансфор-
мации: молодой супруг чаще всего никого не пускал осматривать
постель, а сам объявлял о невинности невесты [32, с. 170–171; 197,
с. 387]. В начале ХХ в. девушка, которая преступила закон не-
винности, строго осуждалась сельским обществом и получала
57
обидные прозвища: «гуляшчая», «брадзяшчая», «шалашоўка»,
а если родила ребенка – «пакрытка», ее не хотели брать замуж
[354, с. 268–269]. Как правило, такую девушку ожидало замуже-
ство без выбора за вдовца или бедного сироту.
Рождение ребенка вне брака в белорусской деревне в начале
ХХ в. было редкостью, чему способствовали, во-первых, обычное
право, согласно которому отношение родства между родителями
и детьми признавалось лишь в законном браке, внебрачные дети
объявлялись вне закона и были лишены многих прав; во-вторых,
существовавшая в то время социальная система норм, регули-
ровавшая добрачные отношения молодежи; в-третьих, религи-
озность сельского населения. От женщины, родившей вне брака,
нередко отказывалась даже ее семья [189, с. 339]. В отдельных
случаях односельчане могли проявить к ней сочувствие и даже
оказать необходимую помощь. Так, Н. Н. Улащик пишет: «Сяляне
надзвычай непрыязна ставіліся да пазашлюбных дзяцей, жыццё
якіх было гэткае ж гаротнае, як і доля іхніх мацярок… У суседнім
Грычыне …бацька, заўважыўшы, што ягоная дачка-прыгажуня
цяжарная, выгнаў яе з хаты. Аднак у вёсцы знайшліся спагадлівыя
людзі, якія расстараліся лесу і цэглы і за адзін дзень на прысадах
каля гасцінца збудавалі дзеля гэтай жанчыны хату і змуравалі
ў хаце печ» [416, с. 72]. Такой женщине одной было нелегко воспи­
тать ребенка. Случалось, что она, доведенная до отчаяния, под-
брасывала своих детей другим. Известны случаи убийства детей.
Н. Н. Улащик приводит такой случай: «У Віцькаўшчыне байстру­
коў не было, але казалі, што адна парабчанка нарадзіла дзіця, якое
адразу задушыла» [416, с. 72]. Однако вышеперечисленные слу-
чаи были редким явлением для белорусской деревни. Рождение
до брака, как правило, накладывало негативный отпечаток на всю
дальнейшую судьбу не только матери, но и ребенка. Добрачных
детей сельское общество и детское окружение называли «байстру-
камі», «самасейкамі», «бязбацькавічамі» и т. п. Согласно статисти-
ческим материалам, в городе внебрачных детей было значительно
больше, чем в уездах, – примерно в 5 раз [191, с. 131; 466, с. 25].
В 1920–1930-е гг. у белорусов в отношении к сохранению це-
ломудрия до свадьбы и рождению ребенка до брака можно было
58
наблюдать как некоторую толерантность, так и решительное
осуждение. Традиционно невинность девушки у белорусов вы-
соко ценилась как в сельской местности в БССР, так и на терри-
ториях, находившихся в данный период в составе Польши [284,
л. 13; 319, л. 107; 329, л. 30; 438, с. 155]. В некоторых местностях
Беларуси продолжали бытовать обычаи демонстративного огла-
шения целомудрия невесты. Например, в д. Бабичи Чечерского
района Гомельской области, как рассказывала А. С. Козиначико-
ва со слов своей матери, «засцілалі простынь, а потым пасцель
паказывалі свякрусе. Калі дзеўка была “нячэсная”, то гэта быў
сорам, яна лічылася парочнай» [15, л. 1]. Н. Г. Силик (1930 г. р.,
уроженка д. Барашково Кричевского района Могилевской обла-
сти, с 1952 г. проживала в Каменецком районе Брестской области,
с 1960 г. и по нынешнее время – в д. Клетище Кобринского рай-
она Брестской области, православная) вспоминала, что во вре-
мена молодости ее матери имел место следующий обычай в пер-
вую брачную ночь: «Когда уже свадьба заканчивалась, молодым
рыхтавалася постель. Затым назавтро наутро глядели рубашку
нявесты. Свякрова са свёкрам, значыть, раздевали эту молодую
и паказывали всем рубашку. Если она была девственницей, то
это очень было почетно. Рубашку показывали всем гостям. Отцу
и матери одевали венки с полевых цветов, с васильков и ромашев,
если это было летом, но если зимою, то у каждого под страхою
весели засушенные венки. И уже их там кормили, и поили,
и подарки давали. Эта рубашка висела на воротах сорок дней.
Если же оказвалася, что нет, значыть, этому батьку и матки не
давали ничего есть, як тольки варыли бульбяны суп и малоком
заливали. Это был большой позор. В мое время таких обычаев
уже не было» [15, л. 4]. В довоенные годы на Ветковщине со-
хранялся обычай, согласно которому сваты после брачной ночи
проверяли постель и выносили ее на всеобщее обозрение. Если
невеста была «честная», то гостей встречали с красным флагом,
а если «нет», то с дырявым [60, c. 140]. Бытовали также обычаи
символической проверки девственности, в частности, в неко-
торых регионах Полесья «садили на дежу», а в д. Горяны По-
лоцкого района Витебской области нами был зафиксирован
59
обычай, когда невеста должна была переступить через сва-
дебный стол в доказательство своей невинности. Эти обычаи
сохранялись в отдельных белорусских деревнях до середины
1950-х гг. [15, л. 2; 436, с. 95]. В то же время влияние тра­ди­
ционных общественных санкции, направленных против до-
б­рач­ных половых связей, снизилось. Внебрачные половые от­
ношения, как правило, встре­чались среди пар, которые со­би­
ра­лись пожениться. При этом представление о позорности дан­
ного явления сохранялось [475, c. 483, 499].
В межвоенное время отношение к рождению детей до бра-
ка со стороны сельского общества большей частью остава-
лось негативным. А. Д. Горбач писал про советскую деревню
1920-х гг. следующее: «Незамужние женщины, забеременевшие
вне брака, старались любыми способами избавиться от ребенка,
так как боялись осуждения со стороны семьи и односельчан»
[65, с.  49]. В первых декретах советской власти правовая дис-
криминация внебрачных детей была ликвидирована, вся сово-
купность отношений родства и родительства рассматривалась
с точки зрения интересов детей, устанавливались алименты, не-
обходимость доказательства отцовства устранялась [34, с. 15; 84,
с. 22]. Иногда вышеперечисленные меры могли использоваться
женщиной в корыстных целях. Но для сельского общества это
было не столь характерно, поскольку случайная связь всегда
считалась аморальной и противоречащей бытовавшим тради-
ционным социальным нормам [84, с. 34]. А. Д.  Горбач среди
новых явлений отмечал тот факт, что иногда желание женить на
себе отца ребенка, угрожая ему алиментами, придавало женщине
смелости не избавляться от ребенка и родить вне брака [65, с. 49].
На территории Западной Беларуси наиболее жесткое от-
ношение к незаконнорожденным детям и их матерям было ха-
рактерным для белорусских крестьян-католиков. Гродненский
краевед А. П. Цыхун писал про довоенные годы: «У тыя часы
з боку царквы і ўсяго насельніцтва было нечалавечае стаўленне
да незаконнанароджаных дзяцей… Такое дзіця называлі бай­
стру­ком, ім пагарджалі, крыўдзілі, а матку, якая незаконна на­ра­
дзіла дзіця, маглі і пакараць» [430, с. 36]. В тоже время от­мечается
60
некоторое увеличение внебрачных рождений по срав­не­нию с пре-
дыдущими периодами. Как и на территории БССР, в За­падной Бе­
ларуси алименты становились способом заставить мужчину же­
ниться на женщине, которая ждала от него ребенка [475, с. 483].
В целом у белорусов как в БССР, так и в Западной Беларуси,
рождение детей вне брака было редким явлением.
Основываясь на данных опроса, можно сделать вывод об оп­
ределенных изменениях в отношении целомудрия и рождения
детей вне брака в послевоенное время. Несмотря на то, что не-
винность при заключении брака, как и прежде, ценилась среди
сельского окружения и самими девушками (часто информанты
считали потерю невинности до свадьбы причиной семейных
конфликтов или неудачно сложившейся судьбы такой женщины),
наблюдалось снижение требования обязательного ее сохране-
ния до свадьбы. Например, одна из информанток (Т. Ф.  Гар-
боцевич, 1928 г. р., уроженка д. Плещицы Пинского района
Брестской области, православная) отмечала следующее: «У наша
врэмя розныя былі, і тыя, хто да свадзьбы гулялі, усе замуж
выходзілі. Але ж калі дзеўка была “чэснай”, то болей цанілася.
Не тое, што зараз, калі ты з хлопцамі не гуляеш, так цябе яны,
напэўна, і не возьмуць» [15, л. 4–5].
Постепенно начинало меняться отношение к рождению ре-
бенка вне брака. Количество таких детей, как отмечали демо-
графы, в первые послевоенные десятилетия резко увеличилось,
что было связано со значительным снижением численности муж-
чин, поэтому многие женщины вынужденно выбирали «одинокое
материнство». Кроме того, советская семейная политика в отно-
шении к внебрачным рождениям не способствовала уменьшению
их количества: указом Президиума Верховного Совета СССР
в 1944 г. вводилось ежемесячное пособие на каждого рожденного
вне брака ребенка, а ответственность с отца ребенка снималась
(просуществовал без изменений до 1968 г.) [84, с. 9, 34].
По данным опроса автора исследования, большинство жен-
щин 1920–1940-х гг. рождения отмечали, что осуждение со сто-
роны сельчан по отношению к женщинам, родившим вне брака,
было не таким сильным, как раньше: «Пагавораць і забудуць».
61
В то же время имели место и случаи, когда отец выгонял «не-
радивую дочь» из дома, узнав, что та забеременела вне брака.
Об этом, например, рассказывала А. Х. Алеторович, 1940 г. р.,
уроженка д. Мотевки Миорского района Витеб­ской области, пра­
вославная [15, л. 2]. В д. Гряда Житкович­ского района, по сооб-
щению информантов, был такой случай: женщина утопила своего
внебрачного ребенка, поскольку опасалась, что с ним ее никто
не возьмет замуж [15, л. 1]. Кроме того, сельским женщинам
1920–1940-х гг. рождения было присуще суждение о том, что
девушку, родившую вне брака, ждало замужество без выбора:
«А, хто такую возьме, або толькі ўдавец» [14].
В 1970–1980-е гг., как показывают данные опроса сельских
жительниц относительно обязательного сохранения добрачного
целомудрия, существовали различные, часто противоположные,
взляды. Однако большинство сельских женщин 1950–1960-х гг.
рождения (70,2  %) придерживались мнения, что девушка долж-
на сохранять невинность до свадьбы [14].
В данный период существенно изменилось отношение жен-
щин к рождению детей вне брака, что выразилось в увеличе-
нии их доли по отношению к общему количеству родившихся.
В 1970 г. в сельской местности доля рожденных вне брака со-
ставляла 8,2  %, в 1980 г. – 9 %, в 1990 г. – 11,2 % [263, с. 263].
Тенденция роста этого показателя в течение 1970–1980-х гг. свя-
зана в первую очередь с изменением традиционно негативного
отношения сельского населения и самих сельчанок к женщинам,
родившим вне брака, и их детям в послевоенные годы. Это было
обусловлено различными причинами, в частности, снижением
влияния традиционных социальных норм на поведение сель-
ской молодежи, религиозности населения, постепенным разру-
шением традиционного уклада деревни, сближением городского
и сельского образа жизни. При этом рождение детей до брака
стало характерным в большей степени для сельской местности,
а не для города в отличие от довоенного времени.
Необходимо отметить, что количество женщин, родивших
вне брака, в западных областях Беларуси было несколько ниже,
чем в восточных. Например, в 1970  г. в сельской местности
62
Брестской области было 5,9  % внебрачных рождений от обще-
го числа родившихся, в Гродненской – 4,6, в Гомельской – 11,1,
в Могилевской – 12,3  %. В 1980 г. количество рожденных вне
брака к общему числу родившихся в Брестской области состав-
ляло 4,7 %, в Гродненской – 6,1, в Гомельской – 11,5, в Могилев-
ской – 14,1; в 1990 г. в Брестской области – 6,8, в Гродненской – 5,9,
в Гомельской – 14,6, в Могилевской – 16,2  % [263, с. 263–265].
Данный факт можно объяснить более высокой степенью религи-
озности жителей западных областей БССР.
В современный период отношение к целомудрию существен-
но изменяется. Так 67,3 % молодых женщин 1969–1991 гг. рожде-
ния считают, что сохранять невинность до свадьбы не нужно.
Меняется отношение к так называемым гражданским бракам,
что подтверждается результатами опроса сельских женщин-бе-
лорусок республики. Однако среди возрастной группы женщин
1949–1960-х гг. рождения 75,8 % относятся к таким бракам нега-
тивно. Для возрастной группы женщин 1969–1991 гг. рождения
характерны противоположные взгляды: большинство (67,1  %)
ответили, что их отношение к незарегистрированным бракам
положительное, 30,2 % – отрицательное, 2,7 % – нейтральное [14].
Продолжает расти количество детей, рожденных вне брака,
и незарегистрированных брачных союзов (рис. 1).

Рис. 1. Количество детей, рожденных сельскими женщинами, не состоящими

в зарегистрированном браке, от общего числа родившихся в 1970–2012 гг., %
[115, с. 51–53]

63
 Незначительное уменьшение количество рожденных вне
брака наблюдается с 2006  г., когда государством был предпри-
нят ряд мер в поддержку семьи и материнства.
Увеличивается как доля матерей-одиночек, так и женщин,
родивших в «гражданском браке», причем этот процесс разви-
вается на фоне сокращения общего числа официальных браков.
Рост рождаемости вне брака в последние два десятилетия ученые
считают проявлением кризиса в семейных отношениях [1, с. 20;
145, с. 68; 225, с. 204; 226, с. 122; 359, с. 555; 377, с. 567; 402, с. 576].
Количество фактических сожительств увеличилось после того,
как Беларусь стала более открытой для внешнего мира и его
влияния. Социологи связывают это с так называемой сексуаль­
ной революцией. Из запретной в прошлом тема секса стала дов-
леющей в средствах массовой информации, в рекламе, кино, ли-
тературе [171, с. 102–103; 359, с. 555]. Еще одной причиной данного
явления стало практически полное исчезновение народной тради-
ции подчинения нравственного поведения молодежи обществен-
ному мнению, которое осуждало рождение детей вне брака.
Результаты проведенного опроса показали, в какой степе-
ни трансформировались взгляды на рождение детей до брака:
70,8 % белорусских сельских женщин считают, что негативное
отношение к женщине, родившей вне брака, и к ее ребенку сей-
час отсутствует [14].
Изменение отношения к целомудрию, распространение граж-
данских браков социологи связывают с трансформацией духов-
ных ценностей (чему способствуют пропаганда «свободных»
отношений в СМИ, кино, литературе) и социально-экономиче-
скими изменениями в белорусском обществе (рост экономиче-
ской и социальной независимости женщин) [1, с. 20; 20, с. 5; 61,
с. 98; 144, с. 39; 146, с. 23; 309, с. 194; 406, с. 20]. Кроме того, как
отмечали информанты, женщины, которые живут в «граждан-
ском браке» и имеют детей, не регистрируют отношения, чтобы
получать дополнительные льготы как матери-одиночки. Необ-
ходимо отметить, что, как и прежде, в западных регионах Бела-
руси процент детей, родившихся вне брака, ниже, чем в восточ-
ных областях. Это объясняется более высоким уровнем религи-
64
озности населения. Так, в Брестской области доля рождений вне
брака в 2012 г. составила 17,3  % от общего числа родившихся,
в Гродненской – 21, в Гомельской – 33,7, в Могилевской – 38,1 %
[115, с. 53–55].
Подводя итоги, необходимо отметить, что трансформация
добрачных установок имеет противоречивый характер: с одной
стороны, способствует демократизации и толерантности в семей-
ных и общественных отношениях, с другой стороны, опосредо-
вано влияет на развитие таких негативных тенденций, как ос-
лабление связи между поколениями, снижение ценности семьи
и брака, увеличение незарегистрированных союзов и рост коли-
чества рождений вне брака.

2.2. Традиции и новации во внутрисемейной жизни

сельской женщины в ХХ – начале ХXI в.
Во главе семьи в начале ХХ в., согласно традиции, чаще все-
го стоял старший по возрасту мужчина, который был также рас-
порядителем работ, вел все денежные дела, представлял семью
на сельских сходах. Распределение ролей в семье регламенти-
ровалось достаточно жестко. Главенство в сельской семье было
обусловлено прежде всего экономическим фактором. Мужчина
выполнял основную часть сельскохозяйственных работ, обеспе-
чивающих благосостояние семьи.
Мужчины имели преимущественное право на землю. В на-
следовании земли женщина занимала второстепенную позицию
и в большинстве случаев могла наследовать землю только тог-
да, когда в семье не было прямых наследников мужского пола.
Такое неравенство объяснялось тем, что обработка земли была
занятием мужчины, а также нежеланием передачи земли на сто-
рону, так как женщина с личным имуществом при заключении
брака в большинстве случаев уходила в дом мужа. Если жен-
щина наследовала землю, то, вступая в брак, не переходила
в другую семью, а принимала мужа к себе. Иногда женщина
имела право на землю даже в тех случаях, когда в семье были
прямые наследники мужского пола. Чаще это случалось в ма-

65
лой семье, в которой жена с мужем жили отдельно от свекра.
На Витебщине жена имела право на землю, прожив с мужем от-
дельно от свекра 20 лет, если же она прожила меньше, то после
смерти мужа получала только часть имущества. Если жена жила
с мужем в доме свекра, то после смерти мужа она имела право
на часть скота или небольшую часть имущества, или денег [303,
с. 14; 304, с. 102].
В начале XX в. статус женщины, в сравнении со статусом
мужчины, в семье и обществе был более низким. Согласно
традиционным представлениям, мужчина во всех отношениях
превосходил женщину и имел больше достоинств. Об этом сви-
детельствует и белорусский фольклор: «бабіна дарога ад печы
да парога», «ведама бабскі розум», «баба што каза, усё роўна»,
«бабскія сенцы нідзе не стаяць» и т.  п. В то же время, по сви-
детельству современников, в частности этнографа М. В.  Дов-
нар-Запольского, «положение женщины в белорусской семье
далеко не может быть названо угнетенным. Она является пол-
ной хозяйкой в своей сфере, помощницей и советницей мужа»
[65, c. 107–108]. В начале ХХ в. возрастает статус женщины в тех
семьях, в которых мужчины надолго отлучались на промысло-
вые работы. Это способствовало тому, что патриархальная власть
«хозяина» мужчины в сельской семье несколько уменьшается.
Характер внутрисемейной жизни в некоторой степени опре-
делялся формой семьи. Больше традиционных черт сохранялось
в неразделенных семьях, которые в начале ХХ в. встречались
гораздо реже по сравнению с предыдущим столетием, посколь-
ку в связи с развитием товарного производства, капитализма
они распадались на малые. В начале XX в. большая семья в пе-
режиточных формах бытовала на Могилевщине, Витебщине,
Полесье. Численность некоторых больших семей составляла не-
сколько десятков человек. Иногда они включали не только роди-
телей и женатых сыновей с их семьями, но и дядей, племянни-
ков со взрослыми сыновьями и других дальних родственников
[75, с. 158; 190, с. 334; 196, с. 16; 303, с. 12; 304, с. 102]. В больших
семьях положение женщин (жены главы семьи, дочерей, неве-
сток) различалось. Распорядительницей всей женской половины
66
была старшая женщина, чаще всего жена главы большой семьи.
Если оказывалось, что она была слишком стара или не способ-
на вести домашнее хозяйство, то ее место занимала старшая не-
вестка. Старшая женщина отвечала за порядок в женской части
хозяйства: расходование продуктовых запасов и приготовление
пищи, дойку коров, стирку, уборку, уход за детьми, прядение, тка-
чество и шитье нижней одежды. Ей подчинялись все женщины
и девушки в доме [190, с. 338; 191, с. 119; 303, с. 13; 354, с. 28–29].
С установлением советской власти произошли значитель-
ные изменения в правовом статусе сельских женщин. Уже
в первых декретах были отменены все ограничения в отноше-
нии детей и имущества при расторжении брака, женщины полу-
чили право свободно выбирать профессию, место жительства,
получать образование, а также право на равную оплату за рав-
ный с мужчинами труд. Принятая в июле 1918 г. первая совет-
ская Конституция (как в дальнейшем и все последующие – 1924,
1936 и 1977 гг.) закрепила политическое и гражданское равно-
правие женщин и мужчин. В сфере наследования земли юриди-
чески мужчины утратили преимущественное право владения
землей (Декрет ВЦИК «Об отмене наследования» от 27 апреля
1918 г.) [34, с. 6–17; 84, с. 20].
Статус крестьянки в семье в межвоенный период несколько
повышается по разным причинам, в том числе из-за недостатка
мужчин в первые послевоенные годы, когда женщинам прихо-
дилось выполнять многие «мужские» хозяйственные обязанно-
сти. За годы коллективизации несколько снизилась экономиче-
ская роль мужчины как главы и кормильца семьи. Российский
историк Л. Н. Денисова считает, что коллективизация заложи-
ла основу изменений в традиционном укладе сельской жизни
[84, с. 9]. Сельская женщина начала постепенно втягиваться
в общественное производство, что способствовало ослаблению ее
экономической зависимости от мужа [75, с. 5]. Белорусским этно-
логом А. Н.  Курилович выявлено, что «в неразделенных семьях
невестка уже не хотела во всем подчиняться родителям мужа.
В определенных ситуациях в малых семьях жена грозила му-
жу: “А тронуть попробуй – будешь в женотделе”» [195, c. 98–99].
67
 Несмотря на это, в первые десятилетия советской власти бы-
товал традиционный взгляд на мужчину как на главу семьи.
Он продолжал оставаться распорядителем общего бюджета
семьи, именно его голос был решающим при обсуждении важ-
нейших вопросов существования семьи. В некоторой степени
этому способствовало и то, что чаще всего мужчина официаль-
но признавался главой домохозяйства, исключение составляли,
как правило, неполные семьи [59, л. 6].
На территории Западной Беларуси в межвоенный период
значительных изменений в традиционном институте главен-
ства семьи не произошло [215, с. 54]. По свидетельству совре-
менников, несмотря на то, что в семье фактически главой в силу
своих личностных качеств могла быть и женщина, номинально
власть ее была меньше, чем мужчины, который, как и раньше,
был главным кормильцем семьи [473, с. 34]. В тоже время, как
отмечают польские этнологи и историки, наблюдалось повыше-
ние статуса женщины в семье. Это было обусловлено распадом
большой неразделенной семьи (женщина стала меньше зависеть
от семьи мужа и была единоличной хозяйкой), развитием ка-
питалистических отношений в деревне (ростом побочных за-
работков среди женщин) [474, с. 173; 475, с. 182]. Однако в связи
господством традиционного отношения к вопросу главенства
в семье и более высокой роли мужского труда в домохозяйстве
по сравнению с женским (отдельные побочные заработки жен-
щин не могли удовлетворить все потребности семьи) женщины
редко становились главами семей даже в случае смерти мужа
[473, с. 178].
В период Великой Отечественной войны с уходом мужчин
в армию или в партизанский отряд в семье, как пишет совет-
ский этнолог А. И. Залесский, возросло значение женщины [122,
с. 139; 123, с. 173]. Во время отсутствия мужа жена не только за-
меняла его на полевых работах, но и возглавляла семью. Больше
самостоятельности стало во внутрисемейных делах и у невест-
ки. Однако после войны, по свидетельству автора, главой семьи
чаще становился мужчина (муж или взрослый сын). Так, напри-
мер, исследователь приводит случай, когда после возвращения
68
Семья крестьян за ужином на Деды, Западное Полесье. 1930-е гг. Репродукция
с альбома J. Obrębskiego «Zdjęcia poleskie». Special Collections and Archives.
W. E. B. Du Bois Library. University of Massachusetts

с фронта главой семьи становится взрослый сын, хотя его ма-

тери, которая в его отсутствие возглавляла семью, не было еще
и 50 лет [123, с. 173].
Для многих советских исследователей 1950–1960-х гг. харак-
терна идеализация достижений советской политики в решении
проблемы равноправия женщины и мужчины в семейной сфере.
Например, А. М. Комаров пишет в своем диссертационном ис-
следовании о том, что «активное участие крестьянки в произ-
водстве колхоза и общественной жизни привело к коренному
изменению ее положения в семье, в ней женщина равноправ-
на и экономически независима, пользуется большим авто-
ритетом и уважением, без участия женщины не решается ни
один вопрос семейной жизни. Нередко женщина возглавляет
семью» [169, с. 17]. В качестве подтверждения приводятся итоги
переписи населения 1959 г., по которой из общего числа белорус-
ских колхозных семей 30,3 % возглавляли женщины [142, с. 202].

69
Женщины с детьми, д. Катичев Брагинского района Гомельской области. 1946 г.
Фото из семейного архива Л. П. Артюшенко

Однако в вышеуказанных данных не учитывался такой кри-

терий, как разграничение семей на полные и неполные. Бе-
лорусскими этнологами В. К. Бондарчиком и Э. Р. Соболенко
было выявлено, что чаще всего женщина была главой непол-
ной семьи [31, с. 13].
Советский социолог Р.  В.  Гребенников, проанализировав
данные социологического исследования, проведенного в 1967–
1972 гг. в БССР в колхозах и совхозах, а также на предприятиях
и учреждениях, расположенных в сельской местности, делает вы-
вод о том, что в общественном мнении очень медленно меняют-
ся традиционные взгляды, представления о домашнем укладе,
роли и месте женщины в семейном быту [73, с. 74–75]. За период
1950–1960-х гг. произошло более активное вовлечение женщин
во все сферы общественной жизни, в производство, повысился
их образовательный уровень, возросла экономическая независи-
мость от мужа. Однако, несмотря на это, традиционные взгля-
ды на главенство в семье мужчины продолжали сохраняться,
об этом свидетельствуют и данные опроса сельских женщин

70
Сельская семья, д. Грабье Октябрьского района Гомельской области. 1949 г.
Фото В.  И. Лазоретова. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

Беларуси 1920–1930-х гг. рождения. В то же время советские

социологи, философы (Л.  Ф.  Филюкова, В.  Т.  Колокольников
и др.) отмечают, что институт главы семьи теряет прежнее зна-
чение и становится все более формальным. Если раньше стар-
ший мужчина в сельской семье был основным ее кормильцем,
единовластным распорядителем бюджета, официальным пред-
ставителем и ответственным за жену и детей перед обществом,
то в советское время все взрослые члены семьи почти всегда
имели свой заработок, а распорядителем семейного бюджета
чаще была жена или оба супруга [168, с. 17; 422, с. 41–42; 423,
с. 258]. Таким образом, в советский период на формальный выбор
мужчины главой семьи преимущественно оказывала влияние
традиция, а экономический фактор утратил свою значимость.
В 1970–1980-е гг., как показывают исследования белорусских
этнологов, в основу которых легли материалы опросов сельских

71
Сельская семья, д. Малейки Брагинского района Гомельской области. 1950 г.
Фото Г.  И. Титовича. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

жителей БССР, в большинстве сельских семей главой считали

мужчину, в том числе и в тех семьях, где социальный статус
жены был выше [31, с. 13; 168, с. 17]. Отечественные ученые,
занимавшиеся изучением вопроса главенства в сельской семье
в 1970-е гг., выявили, что в семьях, где главой назван муж, фак-
тически его власть четко проявлялась только в 8,9  % семей.
В них муж единолично принимал решения по всем вопросам
и распоряжался бюджетом семьи. Несколько больше был удель-
ный вес семей, где власть мужа была ослаблена и проявлялась
не во всех сферах семейной жизни. В таких семьях решающее
слово сохранялось за ним в духовной сфере семейного быта,
а семейным бюджетом распоряжались муж и жена совместно или
жена самостоятельно. В небольшом количестве семей (4,6 %) гла-
вой считался муж, но фактически функции главы выполняла
жена. Самый большой процент составляли семьи, где функции
главы эгалитарно распределялись между мужем и женой, все
важнейшие вопросы решались супругами совместно. Исходя
из этого, исследователи приходят к выводу, что в белорусской

72
Молодая семья, д. Казусевка Климовичского района Могилевской области.
1955 г. Фото Н. И. Комсюк. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

сельской семье в 1970-е гг. в основном сложился тип семьи, ха-

рактеризующийся экономическим и моральным равноправием
всех ее членов, эгалитарными внутрисемейными отношениями,
отсутствием автократии [137, с. 52–54].
Причиной сохранения института главенства мужчины
в семье, несмотря на то, что оно по большей части носило фор-
мальный характер, было влияние традиционных стереотипов,
согласно которым жена обязана во всем подчиняться супругу.
В силу традиций в белорусской деревне мужчину называли
главой и в тех семьях, где ведущая роль принадлежала жене.
По мнению отечественных этнологов, взгляд на мужчину как
на главу семьи поддерживался также официальным признанием
его главой домохозяйства и тем, что именно он в большей степе-
ни занимался материальным обеспечения семьи [137, с. 52–54].
Советский философ, социолог В. Т.  Колокольников подчерки-
вал, что причиной сохранения в большинстве сельских семей

73
мужчины в качестве ее главы являлось несоответствие в квали-
фикации труда мужчин и женщин, главенство в семье признава-
лось в силу авторитета, а иногда зависело и от размера заработ-
ка [168, с. 17].
В результате исследования данного вопроса, проведенного
А. Н. Курилович во второй половине 1980-х гг., была выявлена
устойчивость института главенства мужчины в семье. Боль-
шинство опрошенных ученым респондентов (60 %) главой семьи
признавали мужа. Исследователь пишет, что мотивация выбора
главы семьи в некоторой степени определялась уровнем обра-
зования и возрастом супругов: самый высокий процент (70  %)
респондентов, признавших главой семьи мужчину, приходился
на старшие возрастные группы, которые имели низкий образова-
тельный уровень. Среди лиц с более высоким уровнем образо-
вания отношение к главенству в семье оказалось неоднозначным,
хотя большинство лиц с высшим и незаконченным высшим обра-
зованием заявили, что в их семьях главенствует мужчина (40 %),
примерно 20  % главой назвали женщину. Около 25  % семей
были эгалитарными. Для каждой социальной группы было ха-
рактерно своеобразие в отношении к лидерству в семье, но во
всех отдавалось преимущество мужчине [194, с. 115; 196, с. 18].
Как показывают данные опроса сельских жителей Беларуси
в 1980-е гг., чаще всего именно женщина вела повседневные рас-
ходы. При этом основную массу сельских мужчин такое поло-
жение дел вполне удовлетворяло: «Мое дело – заработать день-
ги, а жена пусть тратит, как ей понадобится» [190, с. 339].
Данные исследования, проведенного автором настоящего
исследования в 2009–2011 гг., свидетельствуют о формировании
тенденции исчезновения традиционного главенства мужчины
в сельской семье. Ответы респондентов различных возрастных
групп распределились следующим образом: в возрастной груп-
пе женщин 1949–1960-х гг. рождения 30,7 % респондентов назва-
ли главой семьи обоих супругов, 42,1 % – жену, 27,2 % – мужа.
Практически не различались ответы на данный вопрос воз-
растной группы женщин 1969–1991 гг. рождения: 35,6 % опро-
шенных назвали главой семьи жену, 33,0  % – обоих супругов,
74
31,4 % – мужа. Зависимости ответа от уровня образования и со-
циальной принадлежности респондентов не выявлено [14].
Трансформация традиционных и становление новых норм
поведения в семейной сфере являются сложным и противоречи-
вым процессом. Современной женщине, нередко только в силу
определенных обстоятельств (например, если муж злоупотре-
бляет алкоголем и др.), приходится брать на себя роль лидера
в семье, что подтверждают ответы на вопрос «Кто должен
быть главой семьи?», которые несколько разнились с ответами
о фактическом главенстве. Традиционные представления о гла-
венстве мужчины в семье сельских женщин достаточно сильны.
49,1 % (1949–1960-х гг. рождения) и 39,1 % (1969–1991 гг. рожде-
ния) женщин считали, что семьей должен руководить муж, оба
супруга – 46,3 % и 47,8 %, жена – 4,6 % и 13,1 % соответственно.
Таким образом, традиционные представления о главенстве пре-
обладают в старшей возрастной группе женщин. В то же время
прослеживается некоторое ослабление традиционных взглядов на
главенство мужчины (мужа) в семье среди молодых женщин [14].
Происходит дальнейшая утрата единоличной власти мужа
в организации семейного быта. Так, в возрастной группе женщин
1949–1960-х гг. рождения при обсуждении важных вопросов
находят компромисс, принимают совместное решение в 43,5  %
сельских семей; в 40,1 % семей решающим является голос жены
и только в 16,4 % – мужа. В большинстве семей решение о по-
купке дорогих вещей принимается совместно (67,6 %); главным
является слово жены в 29,3  % семей, мужа – в 3,1  % семей.
Распоряжаются семейным бюджетом совместно в 50,7  % се-
мей, в 44,0 % семей – жена, в 3,2 % – муж, 2,1 % семей име-
ют отдельный бюджет. При этом семей, где голос мужа яв-
ляется решающим в процессе принятия важных вопросов,
где он единолично решает вопрос о покупке дорогих вещей
и распоряжается семейным бюджетом, только 2,2  % из всех
опрошенных, а где всеми перечисленными вопросами заведует
жена – 31,3 % [14].
Ответы в возрастной группе женщин 1969–1991 гг. рожде-
ния несколько различались. На вопрос «Чей голос является ре-
75
шающим при обсуждении важных вопросов в жизни семьи?»
были получены следующие ответы: 43,2  % сельских семей
важные вопросы решают сообща; решающим является голос
жены в 41,1  % семей, мужа – в 15,7  %. Вопрос о покупке до-
рогих вещей в большинстве молодых семей (71,6 %) решается
сообща, в 23,2 % – женой и только в 5,2 % – мужем. Семейным
бюджетом распоряжаются совместно муж и жена в 66,5 % се-
мей, жена – в 31,3 %, муж – в 2,2 %. Процент семей, в которых
все вышеперечисленные вопросы решались мужем, составлял
только 6,4 %, женой – 23,1 % [14].
Таким образом, в современный период преобладающим яв-
ляются эгалитарные семьи, в которых нет четко выраженных
семейных глав. Одновременно начинает формироваться тенден-
ция нового типа внутрисемейных отношений с доминирующей
ролью женщины, что вызвано ростом их образовательного,
профессионального квалификационного уровня и социаль-
ной активности.

Крестьяне, д. Бучин, Западное Полесье. Начало ХХ в. УК «Музей Белорусского

Полесья»

76
 Для сельской семьи белорусов в начале ХХ в. было харак-
терно традиционное строгое разделение работ на «мужские»
и «женские» [208, с. 50]. В обязанности крестьянской женщины
входили различные работы: она готовила пищу, шила одежду
для всей семьи, стирала, убирала и т. п. Вне дома женщина ра-
ботала в огороде, в поле во время сева и уборки урожая, ухажи-
вала за домашней птицей и скотиной. Нередко наравне с муж-
чиной трудилась на сенокосе, в лесу [189, с. 344; 191, с. 130]. До-
статочно полно охарактеризовал занятость в семье белорусских
женщин-крестьянок белорусский этнолог А. К. Сержпутовский:
«Яна таўчэ ў ступе крупы, меле ў ручных жорнах зерне на хлеб,
пячэ хлеб, прыбiрае хату, кормiць свiней, гусей, качак, няньчыць
дзяцей, ходзiць па ваду, часта сячэ дровы, доiць карову, выганяе
на пасьбу i сустракае скацiну – словам, не мае нiколi вольнага
часу, але гэта яшчэ не ўсё. Ёй трэба вырасцiць лён, прыгатава-
ць кудзелю, напрасцi, наткаць i пашыць бялiзну, вырабiць сукно
для верхняй вопраткi i г.  д.» [195, с. 61]. Мужчины выполняли
всю тяжелую работу: полевые работы, уход за рабочим скотом,
заготавливали дрова, корм для скота, занимались строитель-
ством и др. [303, с. 13]. Таким образом, крестьянка была занята
круглый год, крестьянин – чаще весной, в конце лета, осенью.
Мужской труд в сельском обществе считался наиболее важной
частью сельскохозяйственных работ, обеспечивающих благо-
состояние семьи, а женский труд – как продолжение и допол-
нение мужского.
Мужчины, как правило, никогда не выполняли женскую
работу. Во-первых, они считали это для себя зазорным, во-вто-
рых, боялись насмешек со стороны односельчан [194, с. 53; 351,
с. 270; 354, с. 86]. Белорусский историк Н. Н. Улащик приводит
следующее свидетельство о разделении семейных обязанностей
и работ в своей родной деревне в начале ХХ в.: «Падзел працы
на мужчынскую і жаночую ў некаторых сем’ях быў такі
строгі, што жанчыны, пражыўшы ўсё жыццё ў вёсцы, не ўмелі
запрэгчы ў сані каня, не адважваліся самастойна, без мужчыны,
куды-небудзь паехаць, адначасова мужчына лічыў знявагаю
сваёй годнасці падаіць карову, прынесці вады, выцягнуць з
77
На жниве, Западное Полесье. 1930-е гг. Репродукция с альбома J. Obrębskiego
«Zdjęcia poleskie». Special Collections and Archives. W. E. B. Du Bois Library.
University of Massachusetts

печы цяжкі саган і нават дастаць, калі жанчын не было дома,

згатаваны полудзень. Толькі калі пачалася Першая сусветная
вайна, хоць зрэдку, але можна было ўбачыць, як жанчына арэ
або косіць» [416, с. 73–74].
Основываясь на литературных и экспедиционных материа-
лах, А. Н. Курилович приводит сведения о распорядке дня сель-
ской женщины в зимний и летний периоды в начале ХХ в. Вста-
вала крестьянка раньше других членов семьи – в 4–5 часов утра.
Зимой пряла, а примерно с 7 часов растапливала печь, готовила
завтрак. В неразделенных семьях обычно готовила хозяйка как
наиболее опытная, ей помогала младшая невестка. Остальные
женщины до завтрака пряли. Днем они кроме повседневных
работ также занимались прядением. Исключение составляли
только пятница, субботние вечера, воскресенье и праздники.
В пятницу обычно занимались домашними делами: стирали,
убирали в доме. Весной отбеливали полотно, параллельно шили,
78
 Жнеи, Пинский повет Минской губернии. Начало ХХ в. Фото И. А. Сербова

а с началом сева помимо основных домашних работ занимались

огородом – делали грядки, пололи, поливали и др. Вечером хо-
зяйка готовила ужин, мыла посуду, укладывала детей и позже
всех сама ложилась спать. Летом ходили собирать ягоды и гри-
бы, делали заготовки на зиму [194, с. 53–54]. И. А. Сербов писал
о белорусах-сакунах в начале ХХ в.: «Если нет работы дома или
в поле, они с лукошками за плечами шарят по зарослям, собирают
грибы, “латають” платья, возле колодца или на реке» [374, с. 38].
Зимой крестьянки в основном занимались домашними дела-
ми [194, с. 53–54].
В обязанности женщины также входило воспитание детей.
Под влиянием матери находились девочки. С раннего возраста,
обычно с 6–7 лет, матери приучали их выполнять «женскую»
работу: вести хозяйство, шить, ткать. Мальчиков обучали «муж-

79
Женщины чистят картошку, с. Василевичи Речицкого повета Минской губернии.
Начало ХХ в. Фото И. А. Сербова

ским» занятиям отцы и дедушки [196, с. 17; 352, с. 154; 354, с. 141].
Это способствовало сохранению деления занятий на «мужские»
и «женские»
В первые годы советской власти традиционное разделение
труда в сельских семьях у белорусов продолжает сохраняться.
На плечах крестьянки по-прежнему оставалось семейное хозяй-
ство [137, с. 53]. Рабочий день женщины в деревне, по воспомина-
ниям журналиста С. Лавриновичюса, уроженца д. Сусловка Дри-
бинского района Могилевской области, начинался еще до рассве-
та: «Утром вставали в деревне очень рано, до восхода солнца, зи-
мой – куда раньше рассвета – в 5–6. Первыми поднимались мате-
ри, хозяйки, за ними – мужчины. Женщины спешили выпустить
коров из хлева, подоить… Вставать рано женщин побуждал
уход за скотом, приготовление пищи семье и другие неотлож-

80
ные работы. Позавтракав, сади-
лись прясть, ткать, вязать» [199,
с. 53–54]. В результате обследо-
вания ряда деревень БССР в се-
редине 1920-х гг. было выявле-
но, что постоянно занимались
приготовлением пищи 82,1  %
женщин и 14 % мужчин; рабо-
тали на приусадебном участке
78  % женщин и 44  % мужчин;
стирка, ремонт одежды отно-
сились к постоянным заня-
тиям 77,4 % женщин и 8,2 % муж-
чин; ухаживали за помещением
и двором 65,3  % женщин и
28 % мужчин; смотрели за ско-
том и птицей 46 % и 69,6 % со-
ответственно [137, с. 35].
В то же время на протя- Прядки, Западное Полесье. 1930-е гг.
жении 1920–1930-х гг. наблю- Репродукция с альбома J. Obręb­skie­go
«Zdjęcia poleskie». Special Col­lections
дается определенный отход and Archives. W. E. B. Du Bois Lib­ra­ry.
от традиционного разделения University of Massachusetts

Крестьянка оббивает головки льна, Западное Полесье. 1930-е гг. Репродукция

с альбома J. Obrębskiego «Zdjęcia poleskie» Special Collections and Archives.
W. E. B. Du Bois Library. University of Massachusetts, Amherst, Massachusetts, USA

81
обязанностей в семье. С началом проведения коллективизации
несколько сокращается производственная деятельность внутри
семьи. В 1925–1929 гг. в стране значительно возросла потреб-
ность в дополнительной рабочей силе. По этой причине женщи-
ны стали активнее вовлекаться в общественное производство,
а внутрисемейная занятость крестьянок дополнилась профес-
сиональной.
Новым явлением для белорусских деревень стало открытие
яслей и детских садов, что было связано, во-первых, с задачами
социальной политикой советской власти, во-вторых, было обуслов-
лено экономической политикой государства с целью включения
сельских женщин в общественное производство [203, с. 237]. Дет-
ские сады и ясли обязаны были обеспечить квалифицированный
уход за детьми, что, в свою очередь, должно было способство-
вать снижению детской смертности. Кроме того, воспитание со-
ветского гражданина нужно было, по мнению советских идео-
логов, начинать с самого детства [9, с. 3; 311, с. 6]. В связи с этим
«воспитание молодого поколения должно было отойти от жен-
щины-матери, так как воспитание – дело сложное и не всякой
матери доступное» [334, л. 164].
В 1930-е гг. положение сельской женщины-матери осложни-
лось с началом коллективизации. Независимо от того, были или нет
у женщины малолетние дети и сколько их, устроены они в ясли,
детский сад или нет, она должна была каждый день ходить на ра-
боту в колхоз [194, с. 100]. Как свидетельствуют архивные доку-
менты 1920–1930-х гг., ясли и детские сады полностью не удов-
летворяли потребностей работающих в колхозах или на близ-
лежащих предприятиях: их открывали, как правило, в гораздо
меньшем количестве, чем планировалось, нередко в непригод-
ных для данных учреждений помещениях. График работы яс-
лей и детских садов не всегда совпадал с графиком работающих
матерей. Поэтому большинство сельских женщин вынуждены
были оставлять детей дома одних [273, л. 10; 283, л. 40].
На территории Западной Беларуси, находившейся в составе
Польши, в 1920–1930-е гг. продолжало сохраняться традицион-
ное разделение занятий на «мужские» и «женские» [474, с. 173].
82
Крестьянка с детьми, Западное По- Крестьянка с детьми, д. Катичев,
лесье. 1928 г. Фото В.  Ластовского. Восточное Полесье, 1934. Фото из
Отдел редкой книги Центральной семейного из архива Л. П. Артю-
научной библиотеки НАН Беларуси шенко

В качестве примера можно привести воспоминания о межвоен­

ном периоде жительницы д. Ор­ля Каменецкого района Брестской
области М.  Бажко о распределении домашних обязанностей
в зимний период: «Жанчыны ўвесь год працавалі, а мужыкі
ўзімку нічога не рабілі, толькі сядзелі. Ну, карове есці дадуць,
у лес з’ездзяць, дроў нарубаюць. А жанчыне заўсёды праца зной-
дзецца – і лён часаць, і прасці, і ткаць, і гаспадарку глядзець»
[399, с. 26]. Определенные отступления от традиционного ген-
дерного распределения труда наблюдается в период Первой
мировой и советско-польских войн из-за дисбаланса мужского
и женского населения. Женщинам пришлось освоить такие
«мужские» работы, как боронование, вспашка земли, уход за ра-
бочим скотом и пр. [474, с. 173–174].

83
Крестьянка возле колыбели в поле во время жнива, Западное Полесье. 1935 г.
Фото Ю. Шиманчика. Белорусский государственный архив кинофотофоно-
документов

Женщина с детьми, д. Новое Село Мстиславского района Могилёвской области.

1955 г. Фото Н. И. Комсюк. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

84
 Во время Великой Отечественной войны мужское население
резко сократилось. В результате этого нагрузка на сельских жен-
щин значительно возросла – общественное хозяйство, которое
в деревне восстанавливалось силами крестьянок, работы по дому
в подсобном хозяйстве. Труд в колхозе фактически не оплачи-
вался. На 1 января 1948 г. 94  % колхозников вообще не полу-
чали денежной оплаты за выработанные трудодни. К гарантиро-
ванной оплате труда колхозы стали переходить только с 1966 г.
Подсобное хозяйство являлось основным источником доходов
семей колхозников [446, с. 16; 447, с. 59]. Кроме того, произош-
ло нарушение традиционного гендерного разделения обязан-
ностей в сельской семье. Женщинам пришлось заниматься ра-
ботой, которая ранее считалась «мужской»: они пахали, косили,
заготавливали дрова и т.  п. Белорусский экономист Г. М.  Лыч
приводит в своей книге «Трагедия белорусского крестьянства»
типичный пример для семьи данного периода, вспоминая о сво-
ей матери, жительнице д.  Могильное Узденского района Мин-
ской области: «Застаўшыся ў 36 годоў без гаспадара з пяццю
дзяцьмі, маці была вымушана ўзяць на сябе ўсе клопаты
аб нас, нават у чымсьці замяніць сабой нашага бацьку. Асабліва
цяжка давялося маці ў вайну і ў першыя пасляваенныя гады,
калі беларуская вёска пакутавала ад недахопу мужчынскіх рук.
У той змрочны час можна было ўбачыць маці за плугам, з пілой
і нават з сякерай у руках» [236, с. 220].
Многие мужчины вернулись с войны калеками и не могли
по состоянию здоровья выполнять ту или иную работу. Нередко
жены жалели своих мужей и брали на себя некоторые их обязан-
ности. Так, Г. Л. Атрощенко, уроженка д. Гдень Брагинского рай-
она, 1925 г. р. (в 1964 г. переехала в д. Новицковичи Каменецкого
района Брестской области), рассказывала: «Мы з маім мужам
ніколі не сварыліся, праўда, я сама ўсё рабіла. Не давала дажэ
сена палажыць карове, бо я лепей усё ведала. Ён жа 7 гадоў усю
вайну ў гірзавых сапагах прахадзіў, а яму яшчэ і на работу было
два кілометра» [15, л. 4].
Во второй половине 1940-х – 1960-е гг. возникает проблема
двойной занятости крестьянки – в семье и на производстве
85
 [408, с. 20]. Белорусский эко­
но­мист Г. М.  Лыч об этом пи­
сал следующее: «Усякі раз, як
толькі прыходзіць мне на па­
мяць маці, бачу яе ў працы.
То яна ўвіхаецца па хаце, пад­
трым­ліваючы ў ёй належны
парадак і чысціню, мые альбо
прасуе бялізну, гатуе абед ці
вячэру, латае старую вопратку.
То шчыруе на агародзе: капае
рыдлёўкай зямлю, старанна ба­
рануе граблямі свежа ўска­паны
ўчастак, штосьці сее, поле гра­
ды, акучвае бульбу, збірае вы­
раш­чаны ўраджай і г. д. Усім
Женщина с ребенком, д. Новая Иол- гэтым яна займалася толькі
ча Брагинского района Гомельской
области. 1956 г. Фото из семейного
ў вольны час – ад асноўнай
архива Л. П. Артюшенко працы ў калгасе – час уранку,
да таго, як бегчы на калгаснае
поле, сенажаць ці ферму, у ка­рот­к і абедзенны перапынак
і позна ўвечары, аж пакуль кан­чат­кова знясіленай не зваліц-
ца нарэшце ў свой ложак» [236, с. 220].
В первые послевоенные десятилетия основную часть до­
маш­них работ выполняли женщины. Данный факт А. И. Ду­
лебо объясняет живучестью старой традиции деления труда на
«мужской» и «женский». По приблизительным подсчетам иссле-
дователя, женщины тратили на домашний труд 5–6 часов в сут-
ки [103, с. 18–22].
Отношение к разделению работ на «мужские» и «женские»
в белорусской деревне не было однозначным во второй половине
ХХ в. В одних сельских населенных пунктах помощь жене осу-
ждалась, в других – нет [217, с. 71]. Это подтверждается и данны-
ми опроса сельских женщин 1920–1930-х гг. рождения. На отно-
шение к распределению домашних обязанностей содействовали
следующие факторы: географический (отдаленность того или
86
Женщина с детьми, д. Морочь Клецкого района Минской области. 1958 г.
Фото Л. А. Молчановой. Архив Института искусствоведения, этнографии
и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

иного сельского населенного пункта от промышленных и куль-

турных центров); социальный (недостаточная разъяснительная
работа советских общественных организаций); религиозный
(степень религиозности той или иной семьи) [209, с. 208]. Часто
выполнение мужчинами «женской» работы вызывало осужде-
ние и насмешки со стороны общественности. Так, например, как
рассказывает М. А. Ермолич (1931 г. р., д. Гряда Житковичского
района Гомельской области), в их деревне одной семье даже при-
шлось переехать из-за того, что муж помогал жене кормить по-
росят (это считалось только «женской» обязанностью) [15, л. 2].
Жительница д. Гилиевщина Миорского района Витебской об-
ласти А. В. Самусь, 1946 г. р., православная, отмечала: «Колісь
такога не было, каб мужыкі бабскую работу рабілі» [15, л. 2].
На Гродненщине в некоторых деревнях, по свидетельству мест-
ных жителей, существовали специальные прозвища для муж-
чин, выполнявших женскую работу, их называли, например,
«бабич», «бабздель» [15, л. 3].

87
 В других населенных пун-
ктах, по свидетельству инфор-
мантов, мужчины достаточно
часто помогали женщинам в ра­
нее считавшихся исключитель-
но «женских» работах, и это не
вызывало осуждения и насме-
шек со стороны односельчан.
В 1970–1980-е гг. проблема
так называемой двойной заня­
тости (на производстве и до­ма)
женщин стала активно обсуж­
даться советскими социо­лога­
ми, экономистами и историка­
ми. Среди путей решения за­
груженности женщин советские
Женщина с детьми, д. Морочь Соли- исследователи рассматривали
горского района Минской области. более широкое привлечение
1959 г. Фото В. К. Бондарчика. Ар­хив мужчин к выполнению жен-
Института искусствоведения, эт-
нографии и фольклора им. К.  Кра­ ских работ – приготовлению
пивы НАН Беларуси пищи, уборке жилья, стирке
и глажению белья и т. п. Муж-
чинам предлагалось больше внимания уделять воспитанию де-
тей и помогать в наиболее трудоемких работах по хозяйству, ко-
торые раньше были обязанностями только женщин: уход за ско-
том, обработка приусадебного участка и др.; женщинам – перейти
на неполный рабочий день и др. [38, с. 8; 116, с. 97–98; 272, с. 120;
273, с. 5; 274, с. 48; 403, с. 31].
Облегчению труда женщин в семье, по мнению советских
идеологов, должно было способствовать увеличение учреждений
бытового обслуживания, благодаря которым многие женские ра-
боты, такие как приготовление пищи, стирка и т. п., исчезнут [122,
с. 82; 291, с. 123; 292, с. 6; 422, с. 31; 461, с. 67]. Однако уровень жизни
сельского населения в БССР не позволял этого сделать (средняя
заработная плата в промышленности в 1970 г., например, состав-
ляла 116,8 рублей, в сельском хозяйстве – 75,6 рублей) [262, с. 122].
88
 Новым явлением в структуре внутрисемейной занятости
в данный период стал отказ от таких когда-то важных в домаш-
нем хозяйстве занятий, как выпечка хлеба, пошив одежды, а так-
же начало механизации быта сельских семей. Более обеспечен-
ными бытовой техникой были молодые семьи, а также семьи
служащих, менее всего бытовых приборов имелось в домах пен-
сионеров, особенно неработающих [218, с. 128; 300, с. 61–64; 301,
с. 78]. В 1970–1980-е гг. количество бытовых приборов в сель-
ских семьях несколько увеличилось, однако не настолько, чтобы
серьезно облегчить труд сельских женщин. Уровень обеспечен-
ности бытовыми приборами сельских семей отставал от город-
ских. Например, в 1981 г. он составил от уровня обеспеченности
городских семей: стиральными машинами – 72 %, электропыле-
сосами – 38 %, однако швейными машинами – 111 % [300, с. 59].
Особенностью внутрисемейной занятости сельских женщин
было наличие подсобного хозяйства. Деятельность в личном под-
собном хозяйстве сформировала многие черты семейных отно-
шений и быта сельского населения, их традиционность и преем­
ственность [454, с. 3]. Согласно социологическим исследова-
ниям второй половины 1980-х гг., которые проводились в летний
и зимний периоды в колхозах «Маяк» Ошмянского района, «Не-
ман» Столбцовского, «Залог пятилетки» Пуховичского районов
Минской области, совхозах «Кормянский» Кормянского района
Гомельской области, на ведение личного подсобного хозяйства
в летнее время затрачивалось ежедневно 2,5 часов внерабоче-
го времени. При этом основная нагрузка ложилась на женщин.
Удельный вес труда женщин в личном подсобном хозяйстве
в структуре внерабочего времени в летний период колебался
от 34,2 до 36,7 %, в зимний находился в пределах 28 %; для муж-
чин в летний период – от 16,5 до 23,5 %, а в зимний – от 12,7
до 22,2 % [403, с. 64–65].
Одновременно с этим в 1970-е гг. в социологических опросах
впервые было зафиксировано новое явление: некоторые сель-
ские жители как пожилого, нетрудоспособного, возраста, так и
представители молодого поколения отметили, что не считают
для себя необходимым вести подсобное хозяйство – держать ко-
89
Женщина набирает воду из колодца, д. Лучин Рогачевского района Гомельской
области. 1965  г. Фото П. Н. Захаренко. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

рову, домашнюю птицу [404, с. 119]. По данным советских эт-

нологов и социологов, наблюдалось сокращение хозяйственных
функций в сельских семьях, где супруги занимались квалифи-
цированным трудом. Например, роль подсобного хозяйства для
семей промышленных рабочих, проживающих в сельской мест-
ности во второй половине 1970-х – начале 1980-х гг., была
не столь значима, как для семей колхозников. Однако совсем от-
казаться от ведения подсобного хозяйства они не могли. Из до-
машних животных, которых держали сельские рабочие про-
мышленности, чаще была птица и свиньи, гораздо реже – круп-
ный рогатый скот. Еще меньшее значение подсобное хозяйство
имело для служащих, для которых оно было преимуществен-
но источником растениеводческой продукции. Потребности
в остальных продуктах питания удовлетворялись в основном
за счет покупок в магазинах [137, с. 23–24; 153, с. 103; 300, с. 32;
90
301, с. 105; 384, с. 100]. Сельская
молодежь была не слишком
расположена к ведению лич-
ного подсобного хозяйства. Не-
которых молодые семьи предпо-
читали жить в деревне «по-го-
родскому», т.  е. не обременяя
себя земледельческими рабо-
тами [153, с. 41].
Однако, несмотря на вы-
шеперечисленные тенденции,
этнологи и социологи отмеча-
ют, что в 1970–1980-е гг. в се-
мейном укладе сельской семьи Рукодельницы колхоза «Пионер»,
Копыльский район Минской обла-
прочно сохранялось традици- сти. 1977 г. Архив Института искус-
онное распределение трудовых ствоведения, этнографии и фолькло-
обязанностей [137, с. 23; 196, ра им. К. Крапивы НАН Беларуси
с. 124; 422, с. 29]. Данные опроса
сельских жителей, полученные белорусскими этнологами во вре­
мя экспедиций в 1980-е гг., показали, что всей работой по дому
занималась обычно женщина. Например, постоянно готовили

Женщины чистят картошку, д. Иванки Брагинского района Гомельской области.

1981 г. Фото из семейного архива Л. П. Артюшенко

91
пищу, стирали, занимались уборкой 81,8  % женщин и только
1,5 % мужчин. Большинство мужчин не хотели делить эти до-
машние обязанности с женой, так как считали, что это не «муж-
ская» работа. Отмечалось, что чем выше был образовательно-
квалификационный уровень жены и мужа, тем большее уча-
стие мужчина принимал в выполнении домашней работы. В тех
семьях, в которых образовательный уровень жены был выше,
чем у мужа, последний чаще принимал участие в работе по хо-
зяйству. Однако данное утверждение сомнительно и, скорее все-
го, связано с тем, что исследователь стремилась показать, что
получение образования женщиной способствовало облегчению
ее загруженности в быту. Образовательный уровень женщины,
как правило, оказывал значительное влияние на распределение
времени при выполнении домашних обязанностей, а не на задей-
ствованность в этом процессе мужчин. А. Н. Курилович выяви-
ла, что в молодых семьях мужчины чаще исполняли «женскую»
работу, чем мужья старших возрастных групп. Так, в возрасте
25–29 лет приготовлением еды, стиркой и уборкой занимались
16  % мужчин, а в группе 50–59 лет – только 1,3  %. При этом
работа, связанная с уходом за животными (свиньями, птицей,
кроликами и др.), а также доение коровы, по традиции являлась
только «женской» [195, с. 107–108]. Распределение обязанностей
зависело от сложившихся взаимоотношений в конкретной сель-
ской семье.
Для современного периода характерно дальнейшее увели-
чение механизации домашнего труда, однако в большинстве
сельских белорусских семей она пока еще недостаточна. Не-
сколько выше благоустроенность жилья в агрогородках, чем
в остальных сельских населенных пунктах [81, с. 243; 440,
с. 188]. Внутрисемейная занятость сельских женщин облегча-
ется тем, что роль подсобного хозяйства в современный период
несколько снижается. Некоторые сельские семьи, особенно мо-
лодые, вовсе от него отказываются, покупая все необходимое
в магазинах и на рынках. В частности, из опрошенных респон-
дентов 27,4 % молодых семей (1969–1991 гг. рождения) не дер-
жали скотину и домашнюю птицу, 1,3 % семей не имели при-
92
усадебного участка, среди более старшего поколения (1949–
1960-х гг. рождения) данные составляли 9,1 % и 1,2 % соот-
ветственно [14].
В результате социологического опроса сельских жителей от­
носительно занятий в свободное время, проведенного в 2007 г.
по всей территории Беларуси, было выявлено, что женщи-
ны (55,9 %), как и ранее, больше времени затрачивают на уборку,
стирку, приготовление пищи, чем мужчины (21  %) (в рейтинге
у женщин это занятие в свободное от работы время занимает
лидирующую позицию, у мужчин – это просмотр ТВ и про­слу­
шивание радио); больше времени женщины тратят на вос­пи­
тание детей или внуков – 44,8 % (мужчины – 21,6 %), сельчанки
больше времени тратят на традиционные женские занятия (шитье,
вязание и вышивка) – 18,5  %. Работа в личном подсобном хо­
зяйстве является одним из главных видов деятельности у 69,3 %
женщин и у 57,7 % мужчин [136, с. 80].
Данные опроса, проведенного в 2009–2011 гг., показали, что,
несмотря на то, что в большинстве современных сельских семей
отсутствует четкое разделение занятий, имеет место наличие
традиционно предпочитаемых «мужских» и «женских» сфер
домашнего труда [211, с. 433]. Это явление в большей степени ха-
рактерно для семей старшего поколения (1949–1960-х гг. рожде-
ния) – 57,3 %, в меньшей степени – для молодого (1969–1991 гг.
рождения) – 45,8 % [14].
В большинстве современных сельских семей домашним
хозяйством в основном занимается жена, но муж и другие чле-
ны семьи также помогают – так ответили 62,8 % респондентов
1949–1960-х гг. рождения и 71,5 % 1969–1991 гг. рождения. Жена
и муж делят работу поровну – 32,1 % и 23,3 % респондентов
соответственно. И только в 8,1  % семей старшего поколения
и в 5,2  % молодых семей всеми домашними работами зани-
мается исключительно жена [14].
На вопрос «Как часто муж помогает Вам по домашнему
хозяйству?» были получены следующие ответы: постоян­
но – 64,6  % респондентов 1949–1960-х гг. рождения и 60,7  %
респондентов 1969–1991 гг. рождения; редко – 11,2 и 10,2  %;
93
выполняют ту или иную домашнюю работу по очереди – 6,1 
и 9,1 % соответственно [14].
В большинстве случаев мужья оказывают помощь в ра-
боте на приусадебном участке: среди семей старшего поколе-
ния – 78,4 %, среди молодых семей – 77,2 %, по уходу за скотом
и птицей – 71,4 и 45,2 % соответственно; 27,1 % из общего числа
опрошенных молодых респондентов не держали домашний скот
и птицу, среди старшего поколения – 9  %. В покупке продук-
тов оказывают помощь 37,3 и 50,1  % мужей, в приготовлении
пищи  – 34,9 и 38,3  %, уборке дома – 21,8 и 36,4  %, мытье по-
суды – 17,7 и 32,1 %, в стирке одежды – 10,4 и 14,1 % соответ-
ственно. Как показывают полученные результаты, более демо-
кратичное отношение к распределению обязанностей существует
в молодых сельских семьях [14].
В большинстве семей, в которых супруги принадлежали
к старшему поколению, воспитанием детей занимались в равной
степени оба супруга – 64,8 %. В молодых семьях этот показатель
составлял 58,0 %. Воспитанием занималась в большей степени
жена, соответственно, в 45,2  % и 31,9  % сельских семей. Пре-
имущественно муж занимался воспитанием детей в 1,1  % мо-
лодых семей [14]. Таким образом, наблюдается снижение влия­
ния отцов на воспитание детей. Следует отметить, что ответы
респондентов не зависели от уровня образования и социального
статуса [207, с. 96].
На протяжении ХХ – начала ХХI в. в сельском обществе
претерпевает трансформацию отношение к разводам и разве-
денным женщинам.
Браки в сельской местности в начале XX в. отличались ста-
бильностью. Так, в 1913 г. по центрально-промышленному ев-
ропейскому региону России на 98,5 млн православных состоял-
ся 3791 развод, при этом большая часть разводов приходилась
на город [194, с. 115; 466, с. 45]. В тех редких случаях, когда жен-
щина оставляла семью, она имела право взять с собой только
приданое. Вопросы заключения и расторжения брака находи-
лись в компетенции церковных властей. При этом католическая
церковь запрещала разводы. У православных в отдельных слу-
94
чаях разводы допускались. Однако поскольку получить разре-
шение на расторжение брака у церкви было довольно трудно,
у православных крестьян-белорусов чаще практиковались не-
санкционированные «самовольные разводы». А. Н.  Курилович
приводит такой пример (информация получена в д. Загорье
Светлогорского района Гомельской области): «Пожилые люди
помнили по рассказам своих родителей, как один из односель-
чан в начале 1900-х гг. девять раз обращался к церковным вла-
стям с просьбой получить развод, но, так и не получив разреше-
ния, остался жить с семьей» [194, с. 68–69].
Советский социолог А. Г. Харчев обосновывал практически
полное отсутствие разводов в начале ХХ в. воздействием рели-
гии на повседневное сознание крестьян. Поскольку церковь рас-
сматривала расторжение брака как грех, женщины, воспитанные
в религиозном духе, не могли разрушить освященный церковью
союз [423, с. 124]. Кроме того, самостоятельно справляться с ве-
дением хозяйства без мужской помощи крестьянке было очень
тяжело. Разводы и разведенная женщина, которая, по мнению
односельчан, не смогла сохранить семью, осуждались сельским
обществом. Социальные стереотипы в отношении разведенных
супругов также в некоторой степени поддерживали стабиль-
ность института брака белорусов.
В первые годы советской власти процедура развода стала
светской и доступной: брак расторгался по желанию обоих су-
пругов или хотя бы одного из них (декрет от 29 декабря 1917 г.)
[34, с. 7]. Но разводы в 1920–1930-е гг. были больше характерны
для горожанок. Сельские семьи отличались традиционной ста-
бильностью. Тем не менее в среде сельских жителей часть семей
стала распадаться. Например, в Бобруйском повете в 1923 г. на
23 заключенных брака приходился один развод [194, с. 103]. Со-
гласно переписи 1926 г., в БССР 1 % сельских женщин различ-
ных возрастных групп находились в разводе [57, с. 8]. В Запад-
ной Беларуси в сельской местности разводы в этот период также
были редкостью, однако, по свидетельству современников, ста-
ли встречаться несколько чаще в сравнении с предыдущими пе-
риодами [470, с. 226; 475, с. 496].
95
 В послевоенные десятилетия в сельской местности наблюда-
лось увеличение количества разводов. Инициаторами их чаще
выступали женщины. В 1950 г. на сельскую местность Белару-
си приходилось 286 разводов, в 1955 г. – 331, в 1960 г. – 1184,
в 1965 г. – 2071 [265, с. 177]. Рост разводов был в некоторой сте-
пени обусловлен увеличением образовательного уровня жен-
щин (в 1939 г. на 1000 человек в возрасте 10 лет и старше имели
высшее и среднее (полное и неполное) образование 32 женщины,
а в 1959 г. – 185 [58, с. 29; 142, с. 44]) и включением женщин в об-
щественное производство. Женщины стали менее экономически
зависимыми и более требовательными к мужу. К тому же транс-
формации традиционных взглядов сельских жителей на развод
и разведенных женщин способствовали процессы урбанизации,
снижение религиозности.
На территории Брестской и Гродненской областей разво-
дов было несколько меньше, чем в остальных регионах. На-
пример, в Брестской области в 1950 г. было расторгнуто всего
202 брака, в Гродненской – 114, в Могилевской – 347, в Го-
мельской – 340 [263, с. 178–181]. Это объясняется тем, что в за-
падных областях БССР в большей степени сохранялись тради-
ционные взгляды на семью, что подтверждают и данные опроса.
Сохранению традиционных семейных ценностей, к числу кото-
рых относится долговечность брачного союза, способствовала
высокая религиозность сельского населения западных областей
БССР, особенно женщин [93, л. 74; 204, с. 579]. В одном из до-
кументов за 1953 г. говорится, что «работа партийных органи-
заций среди женщин приобретает исключительное значение
в условиях Гродненской области. Многие женщины еще на-
ходятся под влиянием реакционного католического духо-
венства» [96, л. 68]. Однако за пять лет разница между коли-
чеством разводов по всем регионам Беларуси сократилась. Так,
например, в Брестской области в 1955 г. было зафиксировано
всего 422 развода, в Гродненской – 242, в Могилевской – 243,
в Гомельской  – 346 [263, с.  178–181]. Данное явление можно
объяс­н ить тем, что после включения западных территорий
в состав БССР советская власть активно проводила политику,
96
направленную на уравнивание положения женщины (повыше-
ние образовательного уровня, активное включение в обществен-
ное производство и др.) во всех регионах Беларуси.
На протяжении второй половины 1960-х гг. количество раз-
водов в сельской местности, в том числе тех, инициаторами ко-
торых были женщины, продолжало увеличиваться. Белорусский
социолог В.  Т.  Колокольников, изучив 637 бракоразводных дел
народных судов всех сельских районов Гродненской области
за 1968–1970 гг., пришел к выводу, что число женщин, высту-
пающих инициаторами расторжения брака на протяжении этих
трех лет, возросло. Если в 1968 г. по иску мужчин было возбуж-
дено 53  % бракоразводных дел, а женщин – 47  %, то в 1970 г.
женщины составили 51 % от общего числа истцов [168, с. 14–15].
Исследователь определил, что «современную женщину-колхоз-
ницу, как правило, экономически независимую, не удерживает
от расторжения брака с пьяницей (пьянство было на первом ме-
сте среди причин разводов – 44,3 %) ни наличие детей, ни бере-
менность». Если раньше пьянство больше влияло на внутрисе-
мейные отношения, то в данный период оно являлось основной
причиной большинства разводов [168, с. 15]. Поэтому многие ис-
следователи среди мер, которые бы способствовали укреплению
семейных отношений, называли борьбу с пьянством [293, с. 57].
В сельских семьях женщина, которая имела высшее образова-
ние и занималась квалифицированным трудом, была более тре-
бовательна к своему супругу. В таких семьях чаще возникали
конфликты по вопросам воспитания детей, жалобы на невнима-
ние мужа и др. [38, с. 8; 293, с. 60–61; 401, с. 43; 449, с. 107; 461,
с. 111; 463, с. 12].
На протяжении 1970–1980-х гг. количество разводов в сель-
ской местности продолжало расти: в 1970 г. на 1000 человек на-
селения приходилось 0,8 разводов и 7,8 браков, в 1975 г. – 1,1 и 8,6;
в 1980 г. – 1,5 и 9,6; в 1985 г. – 1,5 и 8,8; в 1990 г. – 1,7 и 8,1 соот-
ветственно [263, с. 177]. Однако, как и прежде, сельские семьи
отличались большей стабильностью по сравнению с городски-
ми. Например, в городе в 1970 г. на 1000 человек было 3,3 разво-
да, в 1975 г. – 3,8, в 1980 г. – 4,6, 1985 г. – 4,1, в 1991 г. – 4,6 [263,
97
с. 176–177]. Среди причин роста разводов советские и совре-
менные этнологи, социологи называли возросшие требования
супругов друг к другу, демократизацию брачных отношений,
а также увеличившуюся экономическую и социальную незави­си­
мость женщин, что обусловливало высокие требования к брач-
но-семейным отношениям и большую решительность при раз-
воде [1, c. 21; 81, с. 243; 146, с. 28; 184, с. 157; 188, с. 52; 224, c. 125;
461, с. 45; 463, с. 7; 467, с. 146]. Кроме того, в советский период
в сельском обществе изменилось отношение к разводам и раз-
веденным женщинам, что было вызвано сближениями моделей
повседневной жизни городских и сельских жителей, а также
снижением религиозности сельского населения.
В современное время количество разводов в сельской мест-
ности продолжает увеличиваться. Но сельские семьи, как и ра-
нее, по сравнению с городскими отличаются большей стабиль-
ностью (рис. 2).
При этом, согласно данным статистики, большинство раз-
водов приходится на молодых женщин в возрастной группе
20–24 года [263, с. 183]. Возможно, на стабильность сельских
семей продолжает влиять еще и то обстоятельство, что значи-

Рис. 2. Количество разводов в сельской и городской местности Беларуси

в 1955–2009 гг. (на 1000 человек) [263, с. 177]

98
тельная часть белорусок-сельчанок с предубеждением относят-
ся к разведенным женщинам. Ответы на вопрос «Меняется ли
отношение к женщине после развода?» различались по возраст-
ным группам. Среди сельских женщин 1949–1960-х гг. рожде-
ния 50,1 % ответили положительно, 48,9 % – что не изменяется
и 1,0 % затруднились ответить. Среди возрастной группы 1969–
1991 гг. рождения большинство (61,7 %) считали, что отношение
к такой женщине не изменяется, 37,2 % ответили, что меняется,
1,1  % затруднились ответить. При этом большая часть респон-
дентов независимо от возраста отметили, что отношение окру-
жающих к женщине после развода меняется в худшую сторону:
«ее осуждают из-за того, что она не смогла сохранить семью»,
«воспринимают как неудачницу или соперницу для замужних
женщин», «она чаще становится объектом обсуждения» и т.  п.
[14; 206, с. 271].
Подводя итоги, отметим, что со второй половины ХХ в.
происходит трансформация добрачных установок сельских де-
вушек, обусловленная изменениями традиционного уклада и со­
циальных норм жизни белорусского села. Данный процесс имеет
противоречивый характер: с одной стороны, способствует рос­
ту демократизации семейных и общественных отношений,
с другой – опосредованно влияет на развитие таких негатив-
ных тенденций, как ослабление связи между поколениями,
снижение ценности брака и семьи, увеличение незарегистри-
рованных брачных союзов и рост количества детей, рожден-
ных вне брака.
Полная самореализация женщины в сельском обществе на-
чала ХХ в. была возможна только в замужестве, поэтому про-
цесс гендерной социализации сельской девочки был направлен
исключительно на брак и семью. На протяжении второй поло-
вины ХХ – начала ХХI в. изменился образ жизни сельских жен-
щин (они стали активно вовлекаться в общественное производ-
ство и профессиональную деятельность, повысилась значимость
получения образования), что привело к дополнению социальной
системы ценностей сельских девушек внесемейными приори-
тетами (получение образования, престижная работа). Со стороны
99
сельского общества исчезло осуждение девушек, которые не всту-
пили в брак до определенного возраста, перестали бытовать
традиционные негативные прозвища по отношению к ним.
Снизилось значение приданого как обязательного элемента
при переходе девушки в социальную группу замужних женщин.
Начиная с 1960-х гг. в связи с урбанизацией и ростом миграции,
массовым распространением в деревне предметов промышлен-
ного производства (одежда, обувь, постельные принадлежности
и т. д.), снижением роли традиционных способов трансляции
культурного опыта, расширением системы ценностей сельских
жителей приданое перестает выступать показателем хозяй-
ственных навыков невесты, оставаясь только материальной под-
держкой молодой семьи.
Установилось толерантное отношение к девушкам, не со-
хранившим целомудрие до свадьбы, и к женщинам, родившим
ребенка вне брака. Значительное влияние на это оказал демо-
графический дисбаланс в структуре сельского населения, воз-
никший в период и после Великой Отечественной войны, когда
рождение ребенка вне брака было обусловлено объективными
причинами. В связи с уменьшением уровня религиозности сель-
ского населения, возросшей миграцией и сближением городско-
го и сельского образа жизни деформируется традиционная си-
стема норм, регулировавшая добрачные отношения. Семейные
ценности молодых женщин изменяются и под влиянием пропа-
ганды «свободных» отношений в СМИ, кино, литературе.
На протяжении ХХ – начала ХХI в. повышаются экономиче-
ская независимость и статус сельской женщины в семье. В совре-
менный период преобладает эгалитарный тип семьи, в которой
нет лидера (главы). Одновременно начинает формироваться
тенденция нового типа внутрисемейных отношений с доми-
нирующей ролью женщины, что вызвано ростом их образова-
тельного, профессионального квалификационного уровня и со-
циальной активности.
Все чаще мужчины участвуют в выполнении «женских» до-
машних работ. Однако в большинстве сельских семей еще со-
храняется в той или иной мере традиционное деление домаш-
100
него труда на «мужской» и «женский». Отмечается некоторое
облегчение занятости сельских женщин внутри семьи благодаря
механизации быта и снижению роли подсобного хозяйства.
Процессы урбанизации, снижение уровня религиозности
сельского населения, возросшая экономическая и социальная не-
зависимость женщин повлияли на изменение отношения к раз-
водам и разведенным женщинам. Несмотря на рост количества
разводов в сельской местности, до настоящего времени наблю-
дается большая стабильность сельских семей в сравнении с го-
родскими. В старших возрастных группах женщин сохраняется
негативное отношение к разводам.
 Глава 3

ИЗМЕНЕНИЯ ТРУДОВОЙ ЗАНЯТОСТИ

И СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ
В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ДЕРЕВНИ

3.1. Особенности трансформации структуры

трудовой занятости сельской женщины
В белорусском обществе начала ХХ в. занятость крестьян-
ки, как правило, ограничивалась сферой домашнего хозяйства.
Несмотря на то, что в европейской части Российской империи,
особенно в промышленных центрах, в то время было широко
распространено отходничество, для белорусских крестьянок по-
добная форма трудовой миграции не стала характерной. О не-
свойственности распространения отхожих промыслов, а также
побочных заработков для женщин пишет, например, этнограф
И. А. Сербов: «Отхожими промыслами сакуны не занимаются.
Нанять прислугу у них почти невозможно. Девушка ни за какие
деньги не пойдет служить, считая для себя это великим позо-
ром» [374, с. 48].
Однако часть крестьянок была вынуждена работать по най-
му. В начале ХХ в. многие безземельные и малоземельные бе-
лорусские крестьяне стремились найти работу в соседних поме-
щичьих или зажиточных крестьянских хозяйствах и только при
ее отсутствии отправлялись на отхожие промыслы. Безземель-
ные нанимались к помещикам или крестьянской буржуазии, как
правило, в качестве постоянных (годовых) рабочих-батраков.
Малоземельные работали на сезонных поденных работах [294,
с. 98; 409, с. 56]. Согласно переписи 1907 г., в сельской местности
Витебской губернии женщины чаще всего работали чернорабо-
чими (52,6 %) и прислугой (33,2 %) [424, с. 187]. С ростом при-
менения машин, расширением контингента постоянных сель-
скохозяйственных рабочих помещики и зажиточные крестья-
не в начале ХХ в. все чаще прибегали к более дешевому труду
102
женщин и детей. Так, в Лепельском уезде Витебской губернии
в 1909 г. женщины и дети составляли половину от общего чис-
ла зарегистрированных батраков. В Витебском уезде в том же
году из 700 учтенных постоянных сельскохозяйственных ра-
бочих было 400 женщин. В Чериковском уезде Могилевской
губернии в 1900 г. податным инспектором было отмечено, что
женщины составляли 33,3  % от общего числа всех батраков,
в 1906 г. – 46,3 %, в 1912 г. – 36 % [295, с. 48].
Несмотря на то, что по найму работали как взрослые жен-
щины, так и подростки и малолетние члены семьи, количество
молодых, как правило, незамужних крестьянок среди всех заня-
тых наемных трудом было превалирующим [424, с. 182]. Зарабо-
танные девушками деньги шли на укрепление благосостояния
семьи, а также расходовались на приданое [416, с. 82]. Выходя
замуж, женщины, как правило, оставляли побочные занятия,
так как у большинства не было элементарной физической воз-
можности совмещать труд вне дома и заботу о семье.
С приходом советской власти крестьянка на территории
БССР постепенно втягивается в общественное производство,
что, по мнению советских идеологов, должно было обеспечить
равенство мужчины и женщины в обществе. Документы архи-
вов свидетельствуют, что в первой половине 1920-х гг. актив-
но обсуждается вопрос о вовлечении крестьянок в обществен-
ное производство. Предлагалось использовать труд крестьянок
в птицеводстве, молочном хозяйстве, льноводстве и т. д. на ос-
нове кооперирования крестьянок и создания женских артелей [86,
л. 5, 12; 97, л. 31; 141, л. 1–5; 321, л. 34, 363, л. 95; 396, л. 86]. Однако,
как следует из архивных материалов, на практике не всегда удава-
лось привлечь крестьянок к общественному труду [97, л. 31; 397,
л. 431–432]. Среди причин, которые, по мнению советских эко-
номистов, препятствовали вовлечению женщин в обществен-
ное производство в первой половине 1920-х гг., были пережит-
ки буржуазных взглядов на женщину, преобладание в стране
мелкотоварного крестьянского хозяйства, по условиям которо-
го женщина являлась экономически зависимой от мужа-xозяи-
на [9, с. 12; 311, с. 10]. Невысокая активность сельских женщин
103
в данный период была обусловлена и тем, что главным источ-
ником дохода крестьянской семьи оставалось личное подсобное
хозяйство. В связи с этим работа на общественном производстве
не воспринималась крестьянами как необходимая. Вовлечение
крестьянок в общественное производство тормозилось также
их загруженностью домашним хозяйством [469, с. 270–275; 471,
с. 180–182; 472, с. 45].
В 1925–1929 гг. в стране значительно возросла потребность
в рабочей силе, вследствие чего женщины, в том числе из сель-
ской местности, стали активнее вовлекаться в общественное
производство. Особенно активно крестьянки стали включаться
в производственную сферу с началом коллективизации. Однако
отношение сельских женщин к коллективизации и колхозам ча-
сто было негативным [331, л. 38; 336, л. 31, 84; 362, с. 37]. Высшее
руководство винило в этом местные партийные организации,
которые недостаточно внимания уделяли работе с женщинами.
Стандартным объяснением нежелания женщин записываться
в колхоз было то, что на крестьянок оказывала влияние агитация
кулаков [314, л. 29, 31; 337, л. 26]. Белорусский историк А. Н. Ду-
лов пришел к выводу, что на протяжении 1920-х гг. в коллектив-
ных хозяйствах женский труд занимал незначительное место
и носил преимущественно сезонный характер, женщины не при-
влекались к механизированным работам [105, с. 96]. Немецкий
историк Д.  Зиберт отмечала, что, несмотря на усилия государ-
ства, в деревне даже после коллективизации основной сферой
применения женского труда оставались домашнее хозяйство
и приусадебные участки [477, c. 45]. При этом сами крестьян-
ки не стремились к участию в колхозном производстве, так
как были загружены в домашнем хозяйстве и уходом за деть-
ми [192, с. 199; 193, с. 213]. Усложняло агитационную работу
и то, что во многих районах не было детских дошкольных уч-
реждений [248, л. 14, 16, 17, 19, 22; 314, л. 53].
В соответствии с решениями ХIV Съезда ВКП(б) в июне-июле
1930 г. советские массовые организации, в том числе делегатские
собрания, должны были осуществить так называемый поворот
лицом к производству, что означало активизацию работы по во-
104
влечению крестьянок в общественное производство [105, с. 199].
С этой целью стали проводить съезды делегаток, посвященные
производственным вопросам (по животноводству, льноволокну
и т.  п.). Их приурочивали, как правило, к каким-нибудь празд-
никам. На съездах обсуждались планы работы, распределялись
трудодни, подводились итоги, а также чествовали ударников
и передовиков производства. На делегатских собраниях орга-
низовывались различные практические мероприятия. Кроме
того, были созданы женские бригады по уходу за скотом, по до-
ению коров, по выращиванию картофеля, ударные бригады
по подготовке всех видов технического труда, по сбору утиль-
сырья [89, л. 3–5, 22; 273, л. 1, 23; 429, л. 6, 8, 18]. Перед нача-
лом прополочной или уборочной кампании в ряде районов про-
водились специальные курсы и слеты для женщин-колхозниц:
семидневные курсы льнотеребильщиц, трехдневные курсы
льнотрепальщиц, пятидневные курсы бригадиров, курсы су-
шильщиков, мяльщиков, пахарей, трактористов и т.  п. Напри-
мер, в 1933 г. в Дриссенском районе на курсах трактористов
обучалась одна женщина (всего 28 курсантов), льнотеребиль-
щиц – 36 (всего 76 курсантов), заведующих фермами – 6 (все-
го 30 курсантов) женщин. В качестве преподавателей на курсы
привлекались опытные льноводы, организовывались районные
конференции, во время которых проводились пробные уроки
на скорость и качество прополки льна [92, л. 31; 248, л. 86, 90,
113; 389, л. 46–51].
По мнению советских идеологических работников, для того,
чтобы статус крестьянки в сельском обществе поднялся, ей не-
обходимо овладеть «мужскими» профессиями. Так, например,
в отчете женотдела ЦК КП(б)Б за январь-август 1925 г. гово-
рилось: «…мужчины еще долго не будут верить в крестьян-
ку как в общественную силу, поэтому нужно на фактах дока-
зать, что баба тоже умеет работать» [286, л. 142–143; 323, л. 78].
В связи с этим в данный период крестьянки стали активно при-
влекаться на тяжелые «мужские» работы. Так, в колхозе имени
Калинина Рогачевского района женщины сажали картофель под
плуг, в Пуховичском районе 9 женщин работали тракторист-
105
ками, 2 – пахарями, в Прудинском районе 2 женщины – коню-
хами [92, л. 55]. В одном из документов за 1933 г. зафиксирова-
но, что преимущественно силами крестьянок в колхозе «Крас-
ный берег» были выработаны нормы по разбивке навоза: вместо
35 возов – 50. В ряде колхозов для ускорения сроков сева кол-
хозницы копали канавы, чтобы скорее осушить и засеять бо-
лотистые поля. Например, в том же колхозе женщинами было
вскопано до 9 тыс. м2 [92, л. 25]. Белорусские крестьянки при-
влекались к работам по вырубке леса, на торфоразработки, ско-
родили, пахали [248, л. 31, 70; 314, л. 36, 126].
В отдельных колхозах БССР, как отмечали советские идео­
логические работники, часто наблюдалась недооценка роли
женщины в сельском хозяйстве со стороны местного руко-
водства. Это проявлялось в том, что женщины назначались на
«второстепенные работы» (подсобные). Например, в документе
за 1932 г. говорилось, что в ряде колхозов Дриссенского района
Витебской области женщины занимались чаще такими второ-
степенными работами, как разбивка, вывоз навоза, переработка
и посадка картофеля и т. п., реже назначались на ведущие рабочие
места: пахарей, конюхов, трактористов [244, л. 1–5; 248, л. 70].
Как показывают результаты переписи 1939 г., так называе-
мые мужские профессии не получили широкого распространения
среди сельских женщин в БССР. Например, среди трактористов
женщины составляли 7,6 % (1109 чел.); комбайнеров и штурваль-
щиков на комбайнах – 26,7 % (209 человек); машинистов и рабо-
чих на сельскохозяйственных машинах – 1,3 % (9 человек); скот-
ников и конюхов – 40,6 % (42 815 человек) [58, с. 199].
Сельчанки, живущие недалеко от городов и местечек, при-
влекались на работу на близлежащие промышленные предприя­
тия. Однако соответствующие условия для работы не всегда
были созданы. Часто в сельской местности отсутствовали ясли
и детские сады, или их количество было недостаточным для
того, чтобы обеспечить нужды работающих женщин. В детских
учреждениях на предприятиях также имелись определенные
недостатки. Нередко они открывались в помещениях, несоот-
ветствующих санитарным нормам, их график работы не всегда
106
совпадал с графиком работающих матерей. Поэтому большин-
ство сельских женщин были вынуждены оставлять детей дома
без присмотра [59, л. 6; 163, с. 7; 245, л. 9; 273, л. 106–107].
Из-за отсутствия детских учреждений, внутрисемейной за-
груженности крестьянок, а также в связи с тем, что для многих
из них работа на производстве была новым явлением и не всег-
да воспринималась как необходимость, среди сельских женщин
был высокий процент увольнений, прогулов, частые декретные
отпуска [205, с. 69]. «Работницы из деревень фабрики “Двина”
смотрят на отпуск по беременности как на средство заработать,
поправить свои дела, когда рождением ребенка они совершен-
но не заинтересованы», отмечалось в материалах обследования
условий работы на предприятиях за 1928–1929 гг. «Такие работ-
ницы почти каждые год – полтора года беременеют с тем, что-
бы получить отпуск и не работать. При этом у других работниц
наблюдается злобное отношение к тем, кто уходит в отпуск по
беременности. Одна работница, к примеру, очень возмущалась,
что другая, проработав на фабрике пару месяцев, ушла в декрет,
а остальные за нее обязаны в страхкассу платить» [213, с. 84].
Со швейной фабрики «Знамя индустриализации» в г. Витебске,
где основной массой работниц были женщины из деревень, с 1 де-
кабря 1931 г. по сентябрь 1932 г. убыли 59  % работниц. Среди
причин увольнения преобладает самовольный уход с работы
(51 %) [332, л. 105–106]. По этой причине, как свидетельствуют
архивные данные, часто под разными предлогами не принимали
на работу женщин с детьми [247, л. 17].
Характерным явлением в контексте проводимого в БССР
в 1920–1930-е гг. внутриполитического курса стало выдвижение
сельских женщин на руководящую работу. С этой целью были
организованы всебелорусские кустовые курсы женщин – предсе-
дателей колхозов (по неполным данным, в 1933 г. курсы охваты-
вали 50 районов). За период 1932–1933 гг. в БССР были выдвину-
ты 100 женщин председателей колхозов, свыше 300 заместите-
лей председателей товарными животноводческими фермами,
578 бри­гадиров и 600 заведующих товарными животноводче-
скими фермами [244, л. 13].
107
 Однако сфера управления на протяжении 1920–1930-х гг.
остается, как и прежде, «мужской». Причиной данного явления
были бытующие в сельской среде того времени традиционные
стереотипы об отсутствии управленческих способностей у жен-
щин, что подтверждается следующими фактами. В отдельных
сельсоветах женщин старались, по возможности, реже назна-
чать на руководящие должности. Например, в Костюковичском
райо­не насчитывалось 35 сельсоветов, но ни один из руководя-
щих постов женщины не занимали. Однако нельзя утверждать,
что в каждом из районов БССР ситуация с кадрами не имела
своих особенностей. Незначительным было количество сельча-
нок среди секретарей сельсоветов БССР, например, в 1933 г. эту
должность занимали 15 женщин (из 1368 работников). В отчетах
за первую половину 1930-х гг. отмечалось, что выдвижение сель-
ских женщин на руководящую работу поставлено слабо, есть
факты самовольного занижения процента на управленческую
работу, часто отсутствуют помощь и инструктаж назначенным
на должность женщинам, есть случаи увольнения женщин без
всяких оснований [248, л. 113; 389, л. 105, 107]. Часто женщинам
не доверяли решать важные вопросы. В д. Боровки Полоцкого
округа произошел, например, такой случай. Председателя, кото-
рый уехал на курсы, временно должна была замещать женщина.
Не доверяя женщине («как это можно было доверить бабе пе-
чать»), он забрал с собой печать. В то же время секретарь, видя,
что председатель ей не доверяет, прятал от нового заместителя
всю новопоступившую документацию [273, л. 177].
Вместе с тем фиксировались и определенные достижения,
например, если в 1932 г. в Сенненском, Копыльском районах
не было ни одной женщины – председателя колхоза, то уже в 1933 г.
в Сенненском их насчитывалось 9, в Копыльском – 4. Отмеча-
лось, что женщины, которые были выдвинуты на руководящие
посты, работали хорошо [92, л. 25, 29].
Однако существенных изменений на протяжении 1930-х гг.
в кадровой сфере не произошло [46, с. 13; 389, л. 65, 72]. По дан-
ным переписи 1939 г., в БССР председателями и заместителями
председателей сельсоветов были 4,5  % женщин, председателя-
108
ми и заместителями председателей колхозов – 2, заведующими
колхозными товарными фермами – 11, бригадирами полевых
бригад – 2,1 %, бригадирами-животноводами – 5, заведующими
хатами-лабораториями, селекционерами, яровизаторами – 15,5;
бригадирами тракторных бригад – 5,6 % [58, с. 198–199].
Многие сферы занятости, которые сейчас считаются «жен-
скими», в межвоенный период такими не являлись. За годы со-
ветской власти они постепенно трансформировались. В каче-
стве примера более подробно исследована структура занятости
в области образования и культуры.
Среди школьных работников в первые годы советской вла-
сти (1918–1923 гг.) в сельской местности преобладали мужчины
(табл. 1) [394, л. 18; 395, л. 2].

Таблица 1. Численность школьных работников

в полных семилетних школах по уездам БССР в 1918–1923 гг.

Показатель 1918–1919 гг. 1919–1920 гг. 1920–1921 гг. 1923 г.

Количество женщин 32 34 64 128
Количество мужчин 57 67 94 218

Среди руководителей общеобразовательных курсов в сель-

ской местности в 1923 г. женщин было несколько меньше, чем
мужчин (41 женщина и 45 мужчин) [395, л. 8, 9]. Общее количе-
ство занятых мужчин среди работников библиотек также было
преобладающим (табл. 2) [396, л. 4].

Таблица 2. Распределение работников библиотек по полу

в сельской местности БССР в 1923 г.

Библиотеки Жен. Муж.

Публичные 12 42
Прочие 1 7

На территории Беларуси, которая находилась в составе Поль-

ши, занятость сельских белорусских женщин оставалась тради-
ционной и ограничивалась, как правило, или сферой домашнего
хозяйства, или наймом к помещикам, крестьянской буржуазии
109
в качестве рабочих-батраков, прислуги, сезонных рабочих. Так,
например, жительницы д. Хожово Молодечненского района
Минской области вспоминали о тех временах следующее:
«Як былі маладыя, мы хадзілі памагаць людзям, каб хлеба за­
рабіць. І я пайшла да аднаго гаспадара малаціць» [10, с. 37];
«Калі мне было 7 гадоў, я пасціла кароў у хазяйкі. А як прыганю
з поля – дзяцей нянчу, траву свінням збіраю… Як падрасла
боль­шая, стала па людзях хадзіць жаць. Усяго пятнаццаць гадоў
было, а ўжо хадзіла жаць. А як стала мне сямнаццаць гадоў,
памерла маці, і я пайшла па панох. У Вільню пайшла, была, так
сказаць пакаёўкай…» [10, с. 44].
После окончания Великой Отечественной войны западные
области БССР, которые до 1939 г. входили в состав Польши,
стали объектом пристального внимания партийных органов.
С 1949 г. здесь начинают создаваться колхозы. Большое внима-
ние уделяется не только вопросу организации и хозяйственного
укрепления колхозов, но и усилению политического воспитания
женщин-колхозниц, формированию у них социалистического
отношения к труду [462, с. 305]. Привлечение женщин в колхо-
зы в западных областях БССР проходило нелегко. Например,
в Мостовском районе в 1951 г. 50 % крестьянок не участвовали
в колхозном производстве [94, л. 68, 70]. Существовали и про-
блемы с обеспечением сельского населения детскими учреж-
дениями. Контрольные цифры по открытию сезонных яслей
и детсадов часто были далеки от реальности. Кроме того, они
открывались, как правило, только в районных центрах и охва-
тывали небольшие группы детей от 20 до 40 человек [91, л. 145;
296, л. 8; 387, л. 210].
Привлечение сельских женщин в ранее традиционно «муж-
скую» сферу управления в западных областях БССР проходило
тяжело. Главной причиной этого был бытовавший в сельском
обществе традиционный взгляд на женщину. Крестьяне не ви-
дели в женщине руководителя. В архивных документах второй
половины 1940-х – начала 1950-х гг. отмечалось, что «особенно
неблагополучно с выдвижением женщин на руководящую кол-

110
хозную работу». Часто женщин, которые, как правило, не были
специально подготовлены и не имели опыта руководящей рабо-
ты, назначали сверху на ту или иную должность, а на местах
помощи им не оказывалось. В ряде случаев рабочее окружение
и вышестоящее начальство создавало женщине-руководителю
нетерпимую обстановку, стараясь всячески ее опорочить. Если
последнее удавалось, женщину-руководителя быстро освобо-
ждали от должности с формулировкой «не справившаяся с ра-
ботой» или «скомпрометировавшая себя» [93, л. 49; 95, л. 273;
390, л. 5]. Например, в Гресском райкоме партии работали че-
тыре женщины, однако в течение одного месяца их всех сняли
с занимаемых должностей. В Несвижском районе в колхозе «Но-
вая жизнь» женщину-бригадира полеводческой бригады освобо-

Колхозницы на обрезке табака, д. Звеняцкое Хойникского района Гомельской

области. 1950 г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

111
Женщины на прополке льна, д. Велетин Хойникского района Гомельской
области. 1950 г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

дили от работы, предложив ей написать заявление об уходе «по

семейным обстоятельствам». Несмотря на то, что она прилагала
много усилий в работе, уже с первых дней ее деятельности на
руководящей должности начали вестись разговоры, что бри-
гадир не справляется со своими обязанностями. В Заславльском
районе женщину уволили из-за того, что у нее был маленький
ребенок. Примечательно, что председатель райисполкома – ини-
циатор увольнения – был убежден, что женщина, имеющая ре-
бенка, не способна добросовестно исполнять свои рабочие обя-
занности [90, л. 64–70].
В отчете ЦК КП(б)Б за 1948 г. отмечалось, что в ряде райо-
нов Полоцкой области (Браславском, Видзовском, Глубокском,
Плисском, Миорском и др.) нет ни одной женщины – пред-
седателя сельсовета, нет их и среди председателей колхозов
и сельпо. Привлечение женщин к работе затрудняло отсут-

112
Женщины на грацовке дичек, д. Велетин Хойникского района Гомельской
области. 1951 г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

ствие яслей и детских садов даже в райцентре [95, л. 276]. По

Полоцкой области в 1948 г. из 688 председателей колхозов
были 9 женщин, из 227 председателей сельсоветов – 4 женщи-
ны, председателей сельпо – 5. В советских органах из 69 работ-
ников, входящих в номенклатуру райкома партии, – 17 женщин
[95, л. 276–278; 387, л. 210]. В Минской области в сельских рай-
онах на 1954 г. на номенклатурных должностях находились
только 4 % женщин, среди председателей сельсоветов – 18 %.
Из 380 председателей сельхозартелей женщины составля-
ли 1,9 %, что было ниже по сравнению с предыдущим годом
на 3,9  % [96, л. 62; 281 л. 155]. Мало женщин выдвигались
в колхозах на низовую руководящую работу в качестве брига-
диров полеводческих бригад, заведующих животноводчески-
ми фермами. Партийное руководство негативно оценивало

113
подобные факты и возлагало вину на местные райкомы КП(б)Б,
которые якобы пренебрежительно относились к выдвиже-
нию женщин на руководящую работу [91, л. 68, 70, 74; 94,
л. 74; 281, л. 58].
Однако в целом, как отмечалось в документах, ситуация
с выдвижением крестьянки на руководящие должности улучши-
лась по сравнению с предыдущими годами. В большинстве
случаев женщины соответствовали занимаемым должностям
и успешно справлялись со своими обязанностями [91, л. 74;
96, л. 16, 44].
В послевоенные годы происходят дальнейшие изменения
в отношении к традиционной роли женщины в белорусском
сельском обществе. К 1950 г. женщины составляли 45  % всех

Колхозницы идут на работу в поле, д. Ольшаны Столинского района Брестской

области. 1953 г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

114
занятых в народном хозяйстве, что было на 5  % больше, чем
в 1940 г. [72, с. 136]. В 1963 г. в колхозах и совхозах БССР
от общего количества занятых в сельскохозяйственном про-
изводстве было 58  % женщин [408, с. 21]. Этому в опреде-
ленной мере способствовала диспропорция между мужским
и женским населением из-за преобладания в структуре люд-
ских потерь мужчин в период Великой Отечественной войны.
В сельском обществе первых послевоенных лет происходит
нарушение традиционного разделения труда на «мужской»
и «женский». Крестьянкам пришлось выполнять работы, которые
до войны считались «мужскими» и были вредны для женского
организма. Они рассеивали на полях минеральные туки и гер-
бициды, в том числе дуст, копали на болоте торф, вывозили его
на поля, стоговали сено, скирдовали солому и др. [236, с. 230].

Льноводческое звено бригады колхоза «Заветы Ильича», д. Михничи Постав-

ского района Витебской области. 1952 г. Фото из семейного архива Л. Кишко

115
Женщины-колхозницы возле кукурузного силоса, д. Иёдавцы Поставского
района Витебской области. 1952 г. Фото с семейного архива А. Вербицкой
Женщины замачивают маницы,
Ивацевичский район Брестской об-
ласти. 1955 г. Белорусский государ-
ственный архив кинофотофонодо-
кументов
116
Типичный пример того, в ка-
кой мере белорусская кре-
стьянка овладела «мужскими»
трудовыми навыками и умени-
ями, приводит в своей работе
Г.  М.  Лыч. Он пишет, что его
тетя Параска не хуже неко-
торых мужчин справлялась
с лошадьми, пахала, бороно­
ва­ла и косила колхозные поля.
Кроме того, она возила с поля
в гумно снопы, для чего нуж-
но было уметь разложить их
на возу, а также возила в меш-
ках зерно на хлебозаготови-
тельные пункты. При этом
каждый мешок весил более
Доярки колхоза «Рассвет», д. Мышковичи Кировского района Могилевской
области. 1949 г. Фото В. И. Лазоретова. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

50 килограммов, а женщине нужно было вначале положить их на

воз, а потом снять и высыпать зерно, куда скажут [236, с. 95–96].
Таким образом, у женщин была
двойная нагрузка – обществен-
ное производство и домаш-
нее хозяйство. Труд в колхо-
зе, как уже отмечалось выше,
фактически не оплачивался до
1966 г. На 1 января 1948 г. 94 %
колхозников вообще не полу-
чили денежной оплаты за вы-
работанные трудодни. Поэтому
подсобное хозяйство было, как Агроном, Любанский район Минской
и ранее, основным источни- области. 1949 г. Фото М.  Я. Гринб­
лата. Архив Института искусство-
ком доходов семей колхозни- ведения, этнографии и фольклора
ков [447, с. 60]. им. К. Крапивы НАН Беларуси

117
Женщины на жниве, д. Михничи Поставского района Витебской области.
Начало 1950-х гг. Фото из семейного архива С. Яковицкой
Учетчица молока, д. Звеняцкое
Хойникского района Гомельской
области. 1952 г. Фото М.  Я. Грин-
блата. Архив Института искусство-
ведения, этнографии и фольклора
им. К. Крапивы НАН Беларуси
118
Однако несмотря на то, что
в первые послевоенные годы
женщины были вынуждены
заниматься работой, которая
ранее считалась «мужской»,
в дальнейшем так называемые
мужские профессии не по-
лучили широкого распрост­
ра­нения среди женщин. Так,
в 1959 г. в БССР не было ни
одной женщины среди води-
телей и машинистов сельско-
хозяйственных машин, жен-
щины составляли меньшин-
ство и среди трактористов
и комбайнеров – всего 1  %,
конюхов – 1 %, пастухов, гур­
топравов, чабанов – 12  %
и др. [142, с.  99–100]. Преоб-
ладали женщины среди доя­
рок – 99,6  %, свинарок – 97,
птицеводов – 96, звеньевых –
96, работников в растени-
еводстве и заготовке кор-
мов – 81  %, которые счита-
лись традиционно «женски-
ми» [142, с. 100].
Определенные изменения
произошли в структуре заня-
тости работников образова-
ния. Если в довоенный период
учителями сельских непол-
ных и полных семилетних
школ были в основном муж- Звеньевая технических культур,
чины, то в послевоенный пе- д. Велетин Хойникского района
риод в этой сфере стали пре- Гомельской области. 1953 г. Фото
М. Я. Гринб­лата. Архив Института ис-
обладать женщины (табл. 3) кусствоведения, этнографии и фольк­
[365, л. 59–60]. лора им. К. Крапивы НАН Беларуси

Таблица 3. Сведения о работниках учреждений народного образования

на 1945/46 учебный год в сельской местности БССР

Должность Всего Из них женщин

Всего учителей начальных, семилетних и средних школ 26145 19588
Заведующие начальными школами 8943 612
Заведующие семилетними школами 1296 739
Заведующие средними школами 140 46
Директора семилетних школ 1516 398
Директора средних школ 131 26

Это было связано с тем, что в дореволюционный период

большинство женщин были малограмотными, а в советские
годы количество образованных женщин увеличивалось и по-
стоянно росло.
Однако в администрации сельских школ работали пре-
имущественно мужчины, за исключением заведующих на-

119
чальными школами. Среди заведующих учебной частью се-
милетних школ в конце 1950-х гг. было 43  % женщин, среди
заведующих учебной частью семилетних школ – 32, директо-
ров семилетних школ – 12, директоров средних школ – 10  %
[369, л. 56–57].
Женщины стали преобладать среди заведующих библиоте-
ками и библиотекарей (86  % от всех работников), заведующих
избами-читальнями, клубами, домами культуры, среди специа-
листов учреждений культуры (83 %) [364, л. 31].
Как и в довоенный период, среди руководителей в сельско-
хозяйственном производстве женщины составляли меньшин-
ство. Так, по переписи 1959 г., в БССР среди заведующих жи-
вотноводческими, звероводческими, птицеводческими ферма-
ми были 13 % женщин, бригадиров полеводческих бригад – 3,
бригадиров животноводческих бригад – 18, прочих брига-
диров в сельском хозяйстве – 12  %. Ни одной женщины
не было среди бригадиров комплексных и тракторных бри-
гад [142 с. 100].
В совхозах и подсобных сель­хозпредприятиях в 1960 г. на
должности инженеров всех на­именований работали 5,1 % жен­

Счетовод, д. Велетин Хойникского района Гомельской области. 1952 г. Фото

М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения, этнографии и фолькло-
ра им. К. Крапивы НАН Беларуси

120
щин от общего количества ра­
ботников, техников – 6,2,
глав­н ых старших бухгалте-
ров – 16,5, экономистов-плано-
виков – 75 %. Не было ни одной
жен­щ ины среди инженеров-
эко­номистов, инспекторов, кон-
тролеров, ревизоров и юрис­
тов [459, л. 11].
В 1970-е гг. процесс вовле-
чения женщин в обществен-
ное производство завершился
и достиг максимума: по дан- Бухгалтер колхоза «Прогресс», Го-
родокский район Витебской обла-
ным Всесоюзной переписи сти. 1957 г. Фото из семейного архи-
населения 1979  г., около 92  % ва Т. К. Тяпковой
женщин трудоспособного воз-
раста работали или учились, из них 84  % только работали
[262, с. 85].
1970–1980-е гг. стали важным этапом в формировании новой
структуры занятости женщин. Если по переписи 1959 г. муж-
чин, занятых умственным трудом, в сельской местности было
больше, чем женщин (они составляли 9,1 % от общего числа
занятых, а сельчанки – 6,9 %), то, согласно переписи 1970 г.,
все было с точностью наоборот (14,6 % женщин и 11,8 % муж­-
чин) [142, с. 56; 143, с. 34]. Женщины стали преобладать сре-
ди учителей, медиков, культпросветработников – 76,7 % (вто-
рая половина 1970-х гг.). При этом среди квалифицированных
работников женщин, как и ранее, было меньшинство – все-
го 28,1 % [262, с. 123]. Советские исследователи связывали про-
фессиональные предпочтения женщин (работа в сфере услуг,
торговле, образовании и здравоохранении) с необходимостью
совмещать работу в общественном производстве с ведением хо-
зяйства и воспитанием детей, а в этих отраслях женщин привле-
кал более удобный график работы [83, с. 147]. Современными
учеными преобладание женщин среди общего числа специа-
листов объясняется прежде всего тем, что они имели гораз-
121
Женщины перебирают картофель, д. Прогресс Солигорского района Гомель-
ской области. 1960-е гг. Музей Белорусского государственного университета
физической культуры

до меньше возможностей заниматься квалифицированным

физическим трудом в сельском хозяйстве [269, с. 20]. Кроме
того, в связи с низким уровнем оплаты труда специалистов
(с середины 1970-х гг. зарплата рабочих в СССР впервые пре-
высила зарплату специалистов) мужчины не стремились посту-
пать в вузы. Для них получение образования становилось менее
важным, нежели для женщин.
Снижается доля женщин в колхозном производстве:
в 1970 г. – 55  %, в 1974  г. – 52  %, в 1986 г. – 43  % [111, с. 9].
Этому способствовала интенсивная миграция молодых женщин
в города, усилившаяся в 1970-е гг. В эти же годы наблюдается
резкое увеличение миграции сельского населения в целом. На-
пример, если в 1960-е гг. численность в расчете на 1000 сель-
ских жителей ежегодно уменьшалась в среднем на 8,2 человека,
то в 1970-е гг. – на 18,8 человек [264, с. 156]. Данный процесс

122
Рабочие совхоза, д. Лядно Слуцкого района Минской области. 1961 г. Фото
Д. И. Мазаника. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора
им. К. Крапивы НАН Беларуси

был обусловлен, во-первых, разрешением на выдачу паспортов

сельским жителям (до 1970 г. колхозникам не выдавали паспорт
без разрешения председателя, а в течение 1976–1981 гг. бы-
ла проведена полная паспортизация), во-вторых, провозгла-
шением большей части белорусских деревень «неперспектив-
ными». В «перспективных» сельских населенных пунктах,
в числе которых были преимущественно центральные усадь-
бы колхозов и совхозов, планировалось создать развитую со-
циальную инфраструктуру и тем самым стимулировать пе-
реезд туда жителей из «неперспективных деревень». Однако
сельские жители стали переезжать не в «перспективные» де-
ревни, а в города [236, с. 234]. Если в предыдущий период ос-
новную часть мигрантов составляли мужчины, что подтвер-
ждают данные переписи 1959 г., то, согласно переписи 1970 г.,
из сельской местности в город чаще стали уезжать женщины
[310, с. 160].
Характерно, что покинувшие деревню девушки, выехав­
шие на учебу, работу, как правило, обратно не возвраща-
лись. Среди основных причин миграции сельчанок в города
123
белорусские социологи называют тяжелые условия жизни
и труда в селе [310, с. 194; 386, с. 48]. Многие сельскохозяйствен-
ные профессии потеряли свою привлекательность для жен-
щин [291, с. 29]. Среди мигрантов-рабочих преобладали мужчи-
ны, а среди мигрантов-служащих – женщины [149, с. 64]. Кроме
того, земледельческий труд потерял ценность, а слово «колхоз-
ник» приобрело нарицательное полупрезрительное значение,
характеризующее малообразованного и недостаточно культур-
ного человека, что также побуждало молодых девушек уезжать
в город [76, с. 40–41; 228, с. 47; 271, с. 239].
Интенсификация сельскохозяйственного производства
в 1970-е гг. способствовала значительному сокращению числа
рабочих мест с использованием женского труда. Основная мас-
са женщин была занята ручным неквалифицированным трудом.
Главной сферой приложения женского труда в начале 1970-х гг.
в колхозах были ручные и конно-ручные работы в растениевод-
стве – 72 % всех занятых. Среди животноводов женщины со-
ставляли 60 %, административно-управленческого персонала
и специалистов – 30, обслуживающего персонала – 25, стро-
ителей – 25  % [143, с. 254]. Кроме того, заработки женщин

Работницы совхоза, Слуцкий район Минской области. 1961 г. Фото Д. И. Мазани-

ка. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора им. К. Кра-
пивы НАН Беларуси

124
в колхозах и совхозах были ниже, чем у мужчин, которые,
как правило, были заняты на механизированном производ-
стве, а женщины занимались неквалифицированным трудом
[225, с. 160].
Философ, социолог Т. Д. Ермоленко среди причин более
низкой квалификации женщин называла менее рациональное
использование ими свободного времени. Сопоставление отве-
тов мужчин и женщин БССР (было опрошено 895 колхозников:
505 женщин и 390 мужчин) на вопрос анкеты-интервью в начале
1970-х гг. «Чем Вы чаще всего занимаетесь в свободное время?»
показало, что в числе колхозников, использующих это время на
общественную работу, учебу, самообразование, чтение книг, га-
зет, журналов, женщин было в 2 раза меньше, чем мужчин [108,
с. 13]. Кроме того, из-за бытовой загруженности сельчанки
не имели возможности получить высокую квалификацию.

Доярки совхоза «Рачковичи», Слуцкий район Минской области. 1961 г. Фото

Д. И. Мазаника. Архив Института искусствоведения, этнографии и фолькло-
ра им. К. Крапивы НАН Беларуси

125
Доярки совхоза «Рачковичи» на осмотре кукурузного поля, Слуцкий район
Минской области. 1961 г. Фото Д. И. Мазаника. Архив Института искусство-
ведения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

По данным Т. Д. Ермоленко, у каждой пятой (20,8 %) из опро-

шенных женщин свободного времени практически не было.
Подобная ситуация была характерна только 8,2  % мужчин.
В числе тех, у кого в день оставалось более трех часов свобод-
ного времени, процент мужчин был в 2 раза выше, чем жен-
щин [108, с. 13].
Высокая интенсивность миграции женщин из села вызывала
обеспокоенность со стороны государства. В 1969 г. было при-
нято постановление «О более широком привлечении женщин
к участию в квалифицированном труде в сельском хозяйстве».
Были разработаны меры по привлечению женщин на работу
в качестве трактористов-машинистов, механизаторов животно-
водческих ферм, шоферов легковых и грузовых (до 2,5 т) авто-
машин, электромонтеров и других специальностей. Женщи-
нам-механизаторам устанавливались дополнительные отпуска,
на 10  % сокращались нормы выработки. Для работы им выде-

126
Женщины на сенокосе, д. Малые Осетки Россонского района Витебской области.
1956 г. Фото А. М. Мицкевича. Архив Института искусствоведения, этногра-
фии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

лялись легкие машины и тракторы, имеющие усилители руля

управления, наиболее совершенные кабины, устройства для за-
пуска двигателей. Однако серьезного развития данная инициа-
тива не получила [272, с. 2].
В «Справке о мерах по неотложному решению проблем села
в республике» за 1980 г. говорилось, что выпускники сельских
школ не могли на равных конкурировать с городской молоде-
жью. Для той части выпускников, которые оставались работать
в сельском хозяйстве, не создавались надлежащие условия для
труда, профессионального роста. В результате отток молоде-
жи из села продолжался. Ухудшалось положение сельской мо-
лодежи из-за того, что не решались проблемы трудоустройства
девушек на сельскохозяйственное производство. Ограничение
специальностей, по которым они могли работать, приводило

127
 к их массовому выезду из села
[391, л. 28]. Советский социолог
В. П. Кисель выявил, что отри-
цательно влиял на закрепление
в хозяйствах выпускников сред-
ней школы и стимулировал
миграцию молодежи в город
недостаточный уровень быто-
вого комфорта, ненормирован-
ное рабочее время, трудности
в приобретении специальности
в колхозе [153, с. 41]. В итоге
к концу 1980-х гг. село стало
испытывать острый дефицит
трудовых ресурсов, особенно
в восточной части Беларуси,
Доярка, д. Самоседовка Крупского
где еще одной причиной мигра-
района Минской области. 1959 г. ции стала катастрофа на ЧАЭС.
Фото Д. И. Мазаника. Архив Ин- По большому счету, в пе-
ститута искусствоведения, этногра- риод 1970–1980-х гг. в сельском
фии и фольклора им. К. Крапивы
обществе продолжают сохра-
НАН Беларуси
няться традиционные взгля-
ды на место женщины в социуме, согласно которым она не спо-
собна руководить большим коллективом, управлять сложными
производственными процессами. Это выражалось, в частности,
в том, что мужчины преобладали среди руководящих работ-
ников, а женщины занимали менее ответственные посты.
На должности председателя колхоза или директора совхоза жен-
щина была редкостью [447, с. 64]. Необходимо отметить, что
гендерная политика советского государства в период перестрой-
ки 1980-х гг. (главной для женщины провозглашалась семья,
второстепенной – работа [269, с. 12]) также в определенной сте-
пени способствовала сохранению подобных взглядов на женщи-
ну. Нельзя отрицать и тот фактор, что занимать ту или иную вы-
сокую должность сельской женщине мешала ее загруженность
домашним трудом, работа в подсобном хозяйстве.
128
 За советский период распределение руководящих кадров
в сфере образования в сельской местности несколько измени-
лось. Так, по статистическим данным за 1988 г., женщины со-
ставляли большинство среди заведующих всеми типами школ –
78–86  %, а также среди директоров начальных школ – 92  %,
увеличился их процент среди директоров неполных средних
(40 %) и средних (28 %) школ [370, л. 7].
В силу различных причин продолжается дальнейшее сни-
жение удельного веса женщин, занятых в сельском хозяйстве
республики: с 45,7  % в 2005 г. до 39,6  % в 2012 г. [114, с. 155;
115, с. 92]. Снижается и доля студентов, выбирающих сельско-
хозяйственный профиль (в 1990 г. – 4,9 %, в 2005 г. – 3,7 %) [309,
с. 193; 310, с. 155]. Современные экономисты отмечают, что по-
ложение женщин на аграрном рынке труда характеризуется
большим риском увольнений и значительными сложностями
при трудоустройстве по сравнению с мужчинами [8, с. 37; 405;
425, с. 86]. Труд в сельскохозяйственной сфере не является при-
влекательным и по уровню заработной платы. Несмотря на то,
что в последнее время наблюдается тенденция роста долевого
уровня зарплаты, гендерная дифференциация в оплате тру-
да продолжает иметь место. В 2012 г. среднемесячная зара-
ботная плата женщин в сельском хозяйстве составила 88,6  %
от зарплаты мужчин [412, с. 230]. Кроме того, она является са-
мой низкой по отношению к зарплате в других отраслях эко-
номики. Например, в 2009 г. среднемесячная заработная плата
женщин, работающих в сфере промышленности, составляла
962,8 тысяч рублей, а в сельском хозяйстве – 650,4 тысяч руб­
лей [114, с. 165]. Неудивительно, что в численности выезжаю-
щих из села молодых людей преобладают женщины (около 60%
по данным за 2012 г.), а доминирующее большинство составля-
ют женщины предпенсионного и пенсионного возраста: средний
возраст женщины в сельских регионах республики в 2012 г. со-
ставил 47,5 года [115, с. 19,32].
Современные средства массовой информации, родственни-
ки, проживающие в городах, элементы рыночных отношений
и т.  п. также оказывают определенное влияние на ценностные
129
Оператор машинного доения  КСУП «Комбинат “Восток”», а/г Урицкое
Гомельского района Гомельской области. 2012 г. Фото Е. Головешкиной

Работницы доильно-молочного блока, д. Порозово Свислочского района

Гродненской области. 2012 г. Фото В. Н. Белявиной

130
ориентиры и поведенческие установки сельчан. Изменяется
сельский уклад жизни, формируются более высокие запросы
к содержанию труда, бытовому комфорту и культурному до-
сугу. Согласно данным опроса сельских жителей, проведен-
ного Н. Е. Лихачевым в Могилевской области в 2005 г., на во-
прос «Хотите ли Вы, чтобы Ваши дети работали в сельском
хозяйстве?» только 12,8 % ответили положительно, 85,5 % –
отрицательно [228, с. 126]. Республиканский опрос С. Н. Ли-
хачевой в 2007 г. показал, что только 9,7 % сельских жителей
хотели, чтобы их дети жили в деревне [229, с. 141]. Снижа-
ется количество сельских жителей и особенно женской части
(рис. 3, 4).
За последнее время отношение сельчан к работе в сельском
хозяйстве вряд ли поменялось, что подтверждается статистиче-
скими данными, согласно которым количество занятых в сель-
ском хозяйстве уменьшается. При этом распределение работни-
ков сельского хозяйства по полу в республике показывает, что
в структуре занятости преобладают мужчины, а количество
женщин постоянно снижается (рис. 5).

Рис. 3. Сельское население Беларуси 1913–2009 гг. (% от общего количества

населения) [244, с. 33–34]

131
Рис. 4. Сельские женщины Беларуси 1939–2009 гг. (% от общего количества
женского населения) [58, с. 67; 114, с. 82; 142, с. 56; 143, с. 45]

Рис. 5. Количество женщин в сельскохозяйственном производстве в 1940–

2012 гг. (%) [112, с. 42–43; 115, с. 92; 411, с. 78]

Кадровая структура сельскохозяйственного производства

сформировалась таким образом, что она требует большего уча-
стия мужчин, нежели женщин, следовательно, спрос на жен-
скую рабочую силу снижается при ограниченных на селе воз-
можностях трудоустройства в других сферах [225, с. 151; 236,
с. 234; 249, с. 67]. Кроме того, в белорусском обществе сохрани-
лись определенные гендерные стереотипы, согласно которым
принято делить профессии на «мужские» и «женские», что под-
тверждает анализ сельской периодики [22, 78, 119, 121, 129, 132,
132
161, 162, 172, 198, 222, 266, 267, 421]. Значительная часть жен-
ского сельского населения в настоящее время работает в сфере
образования, культуры, медицины, обслуживания, торговли.
В сельском хозяйстве, как и в советский период, земледелие
остается «мужской» сферой, животноводство – «женской» [27, с. 1;
110; 119; 121; 129; 159; 160; 164–166; 233, с. 3; 234; 277; 269; 288;
302; 381; 431–433; 435; 464]. При этом профессия механизатора
для мужчин считается более престижной, чем традиционная
«женская» отрасль – животноводство с низким уровнем механи-
зации и тяжелым физическим трудом. Как считает белорусский
историк И.  Р.  Чикалова, женщины, вынужденные соглашаться
на низкооплачиваемую, но интеллигентную работу, выиграли,
обеспечив в перспективе повышение своего статуса на рынке
труда [269, с. 13].
В постсоветское время в Беларуси в сельской местности про-
должает увеличиваться количество специалистов (служащих)
среди женщин. Например, в сфере сельского хозяйства наблю-
дается снижение количества рабочих среди женщин (в 1999 г. –
78 % женщин и 89,4 % мужчин, в 2012 г. – 82,2 и 86,4 % соот-
ветственно) при одновременном увеличении общей численности
специалистов женщин (в 1999 г. – 18,3 % женщин и 7 % мужчин,
в 2012 г. – 10,3 и 7,2 % соответственно) [112, с. 45; 115, с. 95–96].
В структуре занятости современных белорусских сельских
женщин, по сравнению с советским периодом, происходят суще-
ственные изменения. Женщины стали преобладать среди работ-
ников сельского хозяйства, занятых квалифицированным трудом.
Например, по переписи 1999 г., женщины составляли большин-
ство среди всех специалистов среднего уровня – 69 %, квалифи-
цированных работников сельского хозяйства – 55 % и меньшин-
ство среди всех неквалифицированных работников – 44 % [124,
с. 9, 29, 44]. Превалировали женщины и среди специалистов
высшего уровня квалификации (15,5 % женщин и 5,2 % мужчин)
[113, с. 120]. Однако свой профессиональный потенциал женщи-
ны, как правило, реализуют в тех отраслях, где уровень оплаты
довольно низкий, работают по специальностям, которые требу-
ют главным образом исполнительских навыков, где возможно-
133
сти продвижения по службе ограничены [148, с. 6; 259, с. 346;
407, с. 156].
Новой тенденцией в сфере управления в современный пери-
од стало преобладание сельских женщин среди общего количе-
ства руководителей и главных специалистов в отличие от город-
ских женщин, так как в городе в этой сфере преобладают мужчи-
ны [214, с. 308]. Например, в 2005 г. среди руководителей органов
власти и управления всех уровней, включая руководителей уч-
реждений, организаций и предприятий, было 66,9  % женщин
и 33,1  % мужчин, в 2009 г. – 68,3  % женщин и 31,7  % мужчин
[114, с. 162; 254, с. 127; 255, с. 200]. Данный факт свидетельству-
ет об утрате значимости традиционных взглядов в сельском об-
ществе о меньших, по сравнению с мужчинами, способностях
женщины к руководящей деятельности. Превалированию сель-
ских женщин среди общего количества управленцев способ-
ствовало также снижение общественной активности сельских
мужчин по различным причинам, например, из-за распростра-
нения алкогольной зависимости среди части мужского насе-
ления. По данным статистической отчетности наркологической
службы, на учете в наркологических учреждениях республики
в 2007 г. среди лиц, страдающих алкогольной зависимостью,
было 23 736 мужчин и 6177 женщин [348, с. 13].
Определенные изменения произошли и в структуре заня-
тости в сфере образования. Уменьшение реальной заработной
платы работников учреждений образования привело к оттоку из
них части мужчин. В связи с этим наблюдается рост количества
сельских женщин среди руководителей всех типов сельских об-
щеобразовательных школ. С 2005 г. сельские женщины стали
преобладать среди директоров как начальных (94 %), так и базо-
вых (60 %) и средних школ, включая гимназии, лицеи, учебные
комплексы (51 %) [16, л. 19].
В то же время в сфере управления отмечается определенная
дифференциация, по которой женщины занимают руководящие
должности в менее престижных и менее оплачиваемых отрас-
лях народного хозяйства или нередко преобладают на должно-
стях среднего уровня управления. Данные явления замедляют
134
их продвижение в высшие эшелоны исполнительной власти
[126, с. 116; 426, с. 26].
Так, например, по переписи 1999 г., женщины преобладали
среди руководителей общественных объединений, профсоюзов
и других общественно-экономических организаций (53,2 %), гу-
манитарных организаций (65,5  %); торговле (90,6  %), предпри-
ятий общественного питания, гостиниц (68,3  %), организаций
социально-бытового обслуживания (71,2  %). Однако в органах
власти и управления (46  %), органах государственной и зако-
нодательной власти (39,6  %), среди руководителей политических
партий и организаций (30,8  %), специализированных подразделе-
ний в сельском, охотничьем, лесном и рыбном хозяйствах (43, 1 %),
в промышленности (28,1  %) и строительстве (43,1  %) женщин
меньшинство [124, с. 3–4].
В сельских и поселковых исполнительных комитетах жен-
щины преобладали как среди ведущих специалистов (в 2005 г.
78,6 % женщин и 21,4 % мужчин, в 2009 г. – 80,0 и 20,0 % соот-
ветственно), так и руководителей организаций и их заместите-
лей (в 2005 г. 66,9 % женщин и 33,1 % мужчин, в 2009 г. – 68,3
и 31,7 % соответственно) [114, с. 162]. Однако данные за 2014 г. с сай-
тов районных исполнительных комитетов показали, что жен-
щин меньше и среди председателей сельсоветов по областям
республики. Так, в Минской области они составляют 48,6  %,
в Витебской – 44,6, в Гродненской – 32,4, в Могилевской – 31,6,
в Брестской – 31,2 % [17, 21, 24, 25, 26, 28, 30, 35, 37, 41, 48, 50,
52–54, 62, 66, 69, 71, 74, 85, 98–101, 106, 109, 127, 131, 154–158, 175,
177, 183, 185–187, 221, 227, 230, 235, 237, 238, 242, 251–253, 257, 258,
260, 265, 270, 278–280, 305, 306, 308, 312, 340, 360, 368, 373, 375,
376, 378, 379, 392, 398, 399, 410, 414, 420, 428, 439, 441, 442, 450,
456–458]. Исключением является только Гомельская область, где
женщин (51,9 %), занимающих должность председателя сельсо-
вета, несколько больше, чем мужчин [33, 49, 67, 87, 107, 117, 118,
147, 176, 220, 231, 253, 261, 299, 357, 358, 367, 427, 445]. При этом
необходимо отметить, что по всем областям республики среди
заместителей сельских и поселковых исполнительных комите-
тов женщин большинство – 78,2 % [17, 21, 24, 25, 26, 28, 30, 35,
135
37, 41, 48, 50, 52–54, 62, 66, 69, 71, 74, 85, 98–101, 106, 109, 127, 131,
154–158, 175, 177, 183, 185–187, 221, 227, 230, 235, 237, 238, 242,
251–253, 257, 258, 260, 265, 270, 278–280, 305, 306, 308, 312, 340,
360, 368, 373, 375, 376, 378, 379, 392, 398, 399, 410, 414, 420, 428,
439, 441, 442, 450, 456–458].
Новым является вовлечение женщин в предпринимательскую
деятельность. По данным переписи 1999 г., женщины, занимаю-
щиеся предпринимательской деятельностью в сельской местно-
сти, составляют 0,05  %. При этом сельских женщин-предпри-
нимателей несколько меньше (0,05 %), чем мужчин (0,1 %) [124,
с. 72–73]. Опрос сельских женщин в 2001 г., проживающих в Го-
мельской области, показал, что большинство сельчанок (73,6 %)
в отношении наиболее приемлемой для них формы экономиче-
ской деятельности отдают предпочтения «коллективным хозяй-
ствам» (колхозам и совхозам) и только 22 % – частным фермер-
ским хозяйствам [130, с. 121]. Согласно данным социологическо-
го опроса в 2005 г., только 10  % белорусских женщин считали
себя способными к предпринимательству [148, с. 6]. Следует
отметить, что государственная служба занятости республики
стимулирует предпринимательскую инициативу безработных

Хозяйка агроусадьбы «Вясковыя фарбы», д. Свислочь Бобруйского района

Могилевской области. 2010 г. (источник – http://bobruisk.ru/news/2010/07/06/503)

136
(им выделяются ссуды и суб-
сидии до 20 минимальных
зарплат). В 2006 г. субсидии
для организации собственного
дела получил 131 безработный
сельский житель, из которых
59,1 % – женщины [425, с. 87]. За
последнее время процент сель-
ских женщин, занимающихся
предпринимательской деятель-
ностью, увеличился. По пере-
писи 2009 г., он составил 0,4 %.
Однако, как и раньше, жен-
щин-предпринимателей мень-
ше, чем мужчин – 0,4 % и 0,8 %
Хозяйка агроусадьбы, д. Диневичи
соответственно [298, с. 184]. Малоберестовицкого райо­на Бре-
C декабря 2009 г. реали- стской области. 2013 г. (источ­ник –
зуется проект под названием http://www.beresta.by/?p=15135)

Хозяйка агроусадьбы «На Заречной улице», д.  Пески-1 Кобринского района

Брестской области. 2015 г. (источник – http://hutor.by/Usadba.aspx?id=43)

137
 «Сельские женщины и разви-
тие села», одобренный поста-
новлением Совета Министров
Республики Беларусь № 1570.
Он рассчитан на три года
и финансируется Ассоциацией
сельских женщин Нидерлан­
дов в рамках Программы со-
циальных преобразований в
Цент­ральной и Восточной Ев-
ропе (МАТРА) Министерства
иностранных дел этой страны.
Проект направлен на вовлече-
ние сельских женщин в актив-
Женщина-фермер, д. Наталино Ми-
орского района Витебской области. ную экономическую и соци-
2014 г. (источник – http://www.mijory. альную деятельность. Для его
by/gramadstva/5697-..html) реализации определены шесть
районов республики: Россон-
ский, Славгородский, Щучинский, Ивановский, Лепельский
и Столбцовский. Основной акцент сделан на вовлечение сель-
ских жительниц в предпринимательство, развитие агроэко-
туризма, создание мини-предприятий, а также расширение
спектра оказываемых на селе социальных услуг. Проект реа-
лизуется под эгидой общественной организации «Сельчанка».
Женщины активно участвуют во всевозможных мероприя-
тиях, посещают тематические семинары и тренинги. Они не
только слушают лекции специалистов, но и изучают процесс
производства – переработка молока в цехах, обработка (чистка,
мойка, сортировка) и упаковка картофеля и овощей, приготов-
ление пряных овощных салатов, фасовка и упаковка фиточаев
и т. д. Например, летом 2010 г. в Славгородском, Россонском,
Щучинском и Ивановском районах прошли тренинги по про-
изводству твердого сыра в домашних условиях по голландской
технологии [371].

138
 3.2. Изменение статуса сельской женщины
в общественной жизни деревни

Общественный статус крестьянки в белорусском обще-

стве традиционно был невысоким. Жизнь женщины проходила
в рамках семьи и сельской общины. Круг социальных ролей
белорусской крестьянки был ограничен семейной и обрядовой
сферами. В сельском обществе начала ХХ в. бытовал стереотип
о полном доминировании мужчины в публичной и приватной
сферах. Главой был старший мужчина в большой, неразделен-
ной, семье или муж в малой, разделенной, семье. Глава пред-
ставлял семью перед исполнительными и судебными органами,
платил налоги. Крестьянка в начале ХХ в. могла допускать-
ся на сельский сход, если по какой-либо причине она явля-
лась главой семейства (во время отсутствия мужа или в случае
его смерти). Женщины, управляющие хозяйством, в западных
и некоторых центральных уездах Беларуси допускались к об-
суждению всех вопросов, а в восточных уездах – в основном
касающихся поземельного устройства [295, с. 79–80]. Однако
в начале ХХ в. отношение к таким женщинам со стороны муж-
ского населения было несерьезным. «Бабiна дарога ад печы
да парога» или «волос долог, да ум короток»  – так часто гово-
рили о женщинах крестьяне. Традиционно женской была семей-
ная сфера, мужской  – общественная [475, с. 158]. Необходимо
отметить, что в белорусской деревне были и такие женщины,
которые пользовались авторитетом у односельчан, к их голосу
прислушивались, однако подобное отношение заслужить было
нелегко. К крестьянкам на сходе мужчины относились не как
равным к себе, а скорее насмешливо и иронически. По этой при-
чине женщины не стремились участвовать в сходах сельской об-
щины [195, с. 75].
Одним из факторов, характеризующих положение какой-ли-
бо социальной группы в обществе, является грамотность. Для
начала ХХ в. была характерна диспропорция в образовательном
уровне мужчин и женщин в сельской местности. Например, по
данным переписи 1907 г., по Витебской губернии процент сель-

139
ских детей, посещающих школу (в возрасте 8–13 лет), для дево-
чек составил 12,7 %, для мальчиков – 36,2 % [424, c. 45]. Отмеча-
лось, что в сравнении с другими губерниями европейской части
России уровень грамотности здесь достаточно высокий. Главной
причиной неграмотности крестьянок было не отсутствие школ,
а то, что крестьяне зачастую не осознавали пользы просвещения
и не пускали девочек в школу, считая это ненужным [400, с. 28].
В белорусской деревне преобладало мнение, что особой необхо-
димости в обучении девочек не было. В крестьянской среде был
распространен стереотип, что «грамота – ненужное дело для
женщины, баловство». Кроме того, сельские школы в основном
содержались за счет общины, и сборы на эти нужды были до-
вольно значительными. Крестьяне, по возможности, сокращали
расходы на содержание школ, в том числе и за счет уменьше-
ния количества учеников, главным образом девочек [400, с. 29].
Но в целом в начале ХХ в. численность женщин, обучающихся
грамоте, растет. Умеющих читать и писать белорусских право-
славных крестьян было меньше по сравнению с протестантами
и католиками [400, с. 28]. Это было связано с тем, что крестья-
не протестантского и католического вероисповедания старались
обучить своих дочерей читать религиозные книги, чтобы повы-
сить их статус как будущих невест [409, с. 74].
Начальный период истории становления советской государ-
ственности был отмечен рядом неординарных политических
идей. К их числу относится тезис о равноправии полов, пред-
ставленный в Декрете Совета Народных Комиссаров от 18 де-
кабря 1917 г.: «Вместо жены, повиновавшейся своему мужу
как главе семейства, должна была появиться “женщина-то-
варищ”, на равных с мужчиной проявлявшая себя и в обще-
ственной жизни, и в физической культуре, и на школьной ска-
мье, и в работе» [11, с. 33; 29, с. 14; 55, с. 469; 167, с. 49; 361, с. 4].
Установка правительства большевиков на достижение гендер­
ного равенства должна была быть практически реализована
и в городе, и в деревне. Но формы и методы решения этой
задачи применительно к разным социальным группам имели
свои особенности.
140
 На I Всероссийском съезде работниц и крестьянок в 1917 г.
было принято решение о создании так называемых женотделов,
которые стали проводниками советской идеологии, коорди-
нировали работу с женским населением на местах [29, с. 44;
77, с. 2; 167, с. 72; 210, с. 237]. Однако в 1930 г. в соответствии
с постановлением ЦК ВКП(б) они были ликвидированы. Вме-
сто женотделов при отделе агитации и массовых кампаний
ЦК КП(б)Б был создан женсектор, который выполнял те же
функции [105, с. 59].
Как показала практика, выполнить поставленную компарти-
ей задачу в белорусской деревне было нелегко. Одна из причин
этого – традиционные стереотипы сельского общества, сущ-
ность которых заключалась в признании пассивной роли жен-
щины и активной роли мужчины в общественной сфере. Это
объясняет инертность крестьянок по отношению к социальным
переменам данного периода, а иногда и открытую враждебность
к партийным общественным работникам [274, л. 9; 285, л. 30;
296, л. 31, 32; 320, л. 22, 30; 361, с. 36]. Гендерную политику со-
ветской власти белорусское сельское население воспринима-
ло как вмешательство в приватную сферу, которое, по мне-
нию крестьян, могло привести к негативным последствиям,
так как противоречило сложившимся веками традиционным
устоям [219, с. 19]. Так, в одном из документов отмечалось, что
на собрании, когда докладчик объяснял женщинам их права,
мужья просили его: «Нельзя ли как-то не вмешиваться в нашу
семейную жизнь. Старики боятся возможности разврата, так
как молодежь иногда впадает в крайности» [286, л. 174–175].
В Климовичском районе, как значилось в отчете, «мужчины
были ужасно возмущены, что женщина равноправна, так как
под этим они понимают, что все “женские” работы надо выпол-
нять мужчине, а “мужские” – женщине» [246, л. 159].
Кроме того, в начале 1920-х гг. работа среди крестьянок
практически не велась из-за отсутствия специальных инструк-
торов, организаторов и финансовых средств [287, л. 17, 19; 324,
л. 7; 335, л. 3, 11]. В более поздний период (вторая половина
1920-х – 1930-е гг.), как фиксировалось в ряде архивных до-
141
кументов, идеологическая пропаганда не всегда проводилась
на должном уровне. Причиной этого была недооценка работы
с сельскими женщинами со стороны большей части партийных
ячеек [174, л. 47; 318, л. 3, 18]. «Вся работа с женщинами сброше-
на только на женсекретарей. При этом избирались в женсекрета-
ри не те, кто являлся хорошим работником, а тот, кто подходил
с точки зрения спокойствия» [318, л. 73–74].
С целью привлечения крестьянок в общественную сферу
проводились делегатские собрания, которые помогали в работе
профсоюзам, советам и другим общественным организациям.
Делегатские собрания созывались, как правило, два раза в ме-
сяц и длились от одного до нескольких дней. В их компетенции
были координация работы крестьянок, открытие яслей, дет-
ских садов, борьба с неграмотностью. На делегатских собрани-
ях также изучали советскую конституцию, права и обязанности
граждан, цели и задачи партии, обсуждали проблемы вовлечения
крестьянок в общественную работу, кооперирование и др. [151,
с. 386–387; 316, л. 12; 322, л. 89; 325, л. 34, 71; 333, л. 20–23; 363,
с. 10]. Делегатские собрания проводились в крупных деревнях,
охватывая ближайшие населенные пункты, поэтому сельские
женщины из-за удаленности мероприятий не всегда их посеща-
ли [316, л. 32, 120; 317, л. 6, 7].
Отношение к делегатским собраниям у населения было раз-
личным. Традиционно сложилось, что в белорусском сельском
обществе главной сферой реализации женщины была семейная,
поэтому участие крестьянок в общественной жизни деревни за-
частую всерьез не воспринималось [202, с. 131]. На женщину кре-
стьяне смотрели прежде всего как на жену, мать и домашнюю
хозяйку. Это объясняет достаточно большое количество фактов,
когда сельские мужчины выступали против выдвижения жен-
щин в делегатки: «Пусть дочку берут, зачем еще и матку», «Маю
жонку выбіраць ня трэба, бо ёй яшчэ за дзецьмі глядзець» [322,
л. 23; 327, л. 31, 58; 330, л. 33; 338, л. 12–13; 396, л. 151, 187].
Крестьянки-общественницы, как правило, редко пользова-
лись авторитетом у местной власти и сельского населения. Их
не приглашали на заседания сельсоветов, а тех, кто приходил,
142
выгоняли. Имели место насмешки и даже факты насилия, пре-
ступлений в отношении таких женщин. Так, например, в ар-
хивном документе за 1925 г. зафиксирован факт поджога двух
общественниц в Полоцком округе [319, л. 77]. В 1926 г. в Койда-
новском районе деревенские мужчины разбили окна дома учи-
тельницы за то, что та организовала собрание женщин [313, л. 52].
Фиксировались случаи, когда крестьянка разводилась с мужем
из-за того, что он отрицательно относился к ее общественной
работе [320, л. 37; 328, л. 12–13; 329, л. 78].
Традиционные взгляды самих крестьянок, а также боязнь на-
смешек и упреков со стороны мужчин были причинами того, что
нередко сельские женщины сами отказывались от избрания в ка-
честве делегаток: «Як скончыш сход, начнут смяяцца – ты дэле-
гатка, ты дэлегатка». В одном из отчетов о делегатских выборах
в деревнях БССР за 1927 г. отмечалось, что замужние женщины
отказывались от выборов – «нам некогда, пусть барышни идут»,
«я неграмотная, ничего не понимаю», незамужние девушки ино-
гда просто убегали с собраний [246, л. 152].
В отдельных деревнях наблюдалось положительное отно-
шение к делегатским собраниям, однако таких было меньшин-
ство. Благоприятно отзывались о них и некоторые сельские
мужчины: «Пусть моя жена идет в делегатки, научится уходу
за детьми» [174, л. 32; 327, л. 6]. Для молодых девушек участие
в делегатских собраниях предоставляло возможность получить
образование, расширить кругозор. Так, например, в одном доку-
менте по Полоцкому округу отмечалось: «Хочуць сялянкі ісці
ў дэлегаткі, бо можа ў Мінск паедуць» [284, л. 13].
В конце 1920-х – 1930-е гг. в связи с коллективизацией на де-
легатских собраниях в первую очередь стали решаться вопросы,
связанные с вовлечением крестьянок в общественное производ-
ство. Например, обсуждались задачи организации шефства де-
легаток над крольчатниками, планы уборки урожая. Собрания
приурочивались к каким-нибудь важным сельскохозяйствен-
ным работам, например, к посевной или уборочной, закладке
силосных ям, траншей и т.  п. Выпускались специальные лис­
товки, плакаты, литература о том, как правильно делать коп-
143
цы, организовывались соцсоревнования, которые приурочива-
лись к уборочной, прополке [317, л. 129; 319, л. 3, 107; 355, л. 52;
288, с. 14–15; 462, с. 304].
В делегатское движение в деревнях в первую очередь включа-
лись женщины из семей бедняков или батрачки, реже – из серед-
няков при одновременной изоляции более или менее зажиточ-
ных крестьянок, многие из которых отличались грамотностью
и довольно широким кругозором [150, с. 13; 313, л. 4, 52; 337, л. 30].
Среди делегаток преобладали девушки и молодые женщины (при-
мерно 80 % в возрасте до 35 лет) [80, л. 45; 167 с. 367; 307, с. 17].
После предоставления в 1917 г. женщинам права голоса кре-
стьянки могли наравне с мужчинами участвовать в выборах,
работе общих собраний, сельсоветов. Однако в 1920-е гг. кре-
стьянки не стремились к активному участию в общественной
жизни деревни. Так, например, в 1927 г. в БССР из 816 142 изби-
рателей, участвовавших в выборах членов сельских советов, на-
считывалось 20 000 женщин [316, л. 120]. В составе сельсоветов
БССР в 1929 г. женщин было 19,6 %, в 1933 г. – 24 %, президи-
умов сельсоветов – 14,8 % и 18,4 % соответственно [248, л. 22].
На протяжении второй половины 1920-х – 1930-х гг. суще-
ственно не меняется отношение белорусских крестьян к выдви-
жению женщин в качестве кандидатов на выборные должности.
Нередко их просто снимали с голосования или бойкотировали.
В Кормянском районе, например, когда комсомольцы, выдвигая
одну женскую кандидатуру, объединили всех женщин на со-
брании, те дружно голосовали и даже, крича, требовали, чтобы
мужчины провели женщину в сельсовет. Мужчины молча голо-
совали «против». Отказ от избрания женских кандидатур мужчи-
ны среднего возраста аргументировали тем, что «баб выбирать
не надо, потому что они заняты хозяйством и в совете не могут
работать, а нам нужны практические работники» [286, л. 156].
Мужчины старшего поколения, как правило, приверженцы еще
более традиционных взглядов на положение женщин в обще-
стве, были всегда категорически против [286, л. 171]. Поддержи-
вали женские кандидатуры чаще всего демобилизованные крас-
ноармейцы или молодежь. Крестьянок не извещали о заседаниях
144
сельсовета. В Речицком районе сельчанки отмечали: «Работать
мы хотим, рады что-нибудь сделать, но нам не говорят, когда
бывают заседания, придем, посидим и разойдемся, так как толь-
ко мы приходим, разговоры переводятся с деловых на частные»
[286, л. 181–185].
Часто жен в сельсовет мужья не пускали или приходили
и забирали их с собрания [287, л. 195; 330, л. 15]. В сельской сре-
де сложилось определенное мнение, что «хорошая баба в сельсо-
вет не пойдет» и «дело женщины – горшки» [314, л. 51; 325, л. 71].
Общие сходы посещали в основном крестьянки-вдовы, крас-
ноармейки, но отношение к ним у мужчин деревни было
большей частью несерьезное [247, л. 15]. Так, в Свислочском
районе еще до начала собрания пришедших крестьянок встре-
чали нецензурной бранью, выкриками: «Ого, сколько баб»,
«Бабы – тише» [336, л. 84].
В выступлениях делегаток на VII Всебелорусском совеща-
нии женотделов неоднократно подчеркивалось, что крестьянки,
которые занимались общественной работой, не находили под-
держки, более того, осуждались сельским обществом. Отноше-
ние к таким женщинам было негативным не только со стороны
мужчин, но и со стороны женщин деревни: «Пошла наша гуле-
на, нечего ей, наверное, дома делать, как это муж ей разрешает
идти на собрание» [174, л. 32; 334, л. 12]. Все это обусловило фор-
мирование у части крестьянок мнение, что «бабам на собрание
ходить нельзя, есть для этого мужчины» [329, л. 78; 337, л. 30].
Выбранные в сельсовет крестьянки, которые в большинстве
своем были неграмотными, часто не проявляли никакой инициа-
тивы, чтобы избежать насмешек со стороны мужчин [286, л. 183].
В ряде районов женщины хоть и избирались в правления колхо-
зов или сельсоветы, но с их мнением никто не считался. Участие
женщин в голосовании имело значение только при решении
спорных вопросов. В связи с этим часто крестьянки сами сопро-
тивлялись собственному выдвижению [80, л. 45; 320, л. 22].
Однако гендерная политика все же оказала определенное
влияние на изменение взглядов сельских женщин по поводу их
собственного участия в общественной жизни деревни. Это про-
145
явилось в том, что в отдельных сельсоветах женщины заявляли
о себе активными выступлениями, даже несмотря на тот факт,
что подобная активность нередко приводила к открытым вы-
ступлениям отдельных мужчин против нахождения там жен-
щин [451, с. 48]. В некоторых колхозах Чечерского района жен-
щины не только присутствовали и выступали на собраниях, но
и старались привести туда своих мужей. Нередко между муж-
чинами и женщинами возникали различные споры по поводу
мужских и женских прав и обязанностей. В Хотимском райко-
ме, например, мужчины обвиняли женщин в том, что последних
«не берут в солдаты», следовательно, «…и не убивали как нас,
мужчин», и уже поэтому они не имеют право получать равных
с мужчинами прав [319, л. 77]. В документах второй половины
1920-х гг. отмечалась возросшая активность крестьянок, а также
случаи противостояния мужского и женского населения. В сель-
советах мужчины не хотели голосовать за женщин, женщины –
за мужчин. Случалось, что на выборах разворачивалась борьба
между кандидатурами мужчин и женщин, особенно там, где на
собрании было больше женщин [328, л. 12; 330, л. 33]. «Нередко
крестьянки в своих выступлениях ударялись в феминизм …что
еще больше озлобляло мужчин. А если женщины ожесточались
(особенно вдовы-делегатки), то выступления носили характер
резкого нападения на мужчин-угнетателей. Получался своего
рода суфражизм» [286, л. 183–185].
Постепенно сельские женщины начинали осознавать свою
роль в общественной жизни деревни: «Если мужчина плохо
работает, то его все равно выбирают, а с баб больше требуют.
Поэтому, чтобы нам обеспечить доверие, нужно работать не
только в сельсоветах, но и в районе. Мы тоже понимаем и можем
работать» [314, л. 31]. На женских собраниях обсуждались сле-
дующие темы: «Как поступать женщине, когда на нее смотрят
мужчины, в особенности в деревне, что не ее дело совать нос
в советское строительство», «Как убедить мужчину, что она
равноправная гражданка», и др. [286, л. 181–184].
В БССР в сельской местности на протяжении 1920–1930-х гг.
активно создавались разнообразные кружки для женщин. Круж-
146
ки работали по специальной программе. Они организовывались
при клубах, избах-читальнях. Наибольшей популярностью сре-
ди крестьянок пользовались кружки кройки и шитья [287, л. 195;
297, л. 18; 313, л. 4]. Программа кружка кройки и шитья была
рассчитана на пять месяцев. Занятия проводились еженедельно.
При кружке организовывались две группы: первая – для мало-
грамотных и неграмотных, вторая – для грамотных, которых
предполагалось учить политической грамоте. Занятия были
рассчитаны на два часа: первый час две группы совместно зани-
мались непосредственно кройкой и шитьем, второй час группы
работали отдельно: в первой проводились уроки по ликвидации
неграмотности, во второй – политические часы в форме бесед,
читалась специальная литература, газеты, журналы. Практи-
чески по аналогичной программе работал кружок домоводства,
политкружок для делегаток [287, л. 174, 185; 325, л. 71; 330, л. 15].
В 1930-е  гг. отмечалось недостаточное участие сельских жен-
щин в таких общественных организациях, как Красный Крест,
Союз Воинствующих безбожников и др. [273, л. 177].
В 1920–1930-е гг. в БССР увеличивается количество жен-
щин в партийных органах. Так, например, в 1925 г. в сельсове-
тах женщины составляли 7 % от общего числа коммунистов,
а 1929 г. – 19  % [317, л. 7; 319, л. 107]. В партии в 1932 г. было
13  % женщин от общего числа коммунистов, в 1933 г. – 14  %
[314, л. 51].
Особое внимание придавалось работе с девушками. Органи-
зовывались конференции молодых крестьянок, собрания, на ко-
торых проводились различные тематические беседы. Нередко
для того, чтобы привлечь сельских девушек, после собраний,
конференций устраивались танцы. Наиболее активных молодых
крестьянок посылали на учебу в город на рабфаки [317, л. 129;
336, л. 31; 396, л. 151]. Однако в 1920–1930-е гг. процент всту-
пивших в комсомол молодых крестьянок был очень низкий. Как
отмечалось в архивных документах, сельские женщины препят-
ствовали вступлению дочерей в комсомол. Вступление в дан-
ную организацию крестьянами воспринималось как позор для
девушки, поэтому отношение к ней менялось в худшую сторону.
147
Это было связано с тем, что комсомол в деревнях считался «ор-
ганизацией не особенно строгих правил». В определенной сте-
пени данное мнение было обосновано имевшими место фактами
злоупотребления властью со стороны отдельных комсомольцев
[328, л. 13; 396 л. 187; 397, л. 431]. В документе за 1925 г. описыва-
ется случай, когда от девушки, которая хотела вступить в ком-
сомол, потребовали медицинское свидетельство. После того, как
она его принесла, ее обвинили в мещанстве, так как она была
девственницей. Через некоторое время поступило заявление
о том, что данную девушку нельзя принимать в комсомол, так
как «она распущенная девица» [286, л.  143]. Подобные случаи
злоупотребления властью комсомольцами были неединичными
[193, с. 215]. Кроме того, проанализировав отчеты КП(б)Б о рабо-
те комсомольских организаций в деревне, можно сделать вывод
о том, что нередко среди отдельных комсомольцев встречались
пьянство, хулиганство и распущенность. Среди молодых кре-
стьянок бытовало мнение, что, записавшись в комсомол, замуж
можно и не выходить и дома убирать не надо [248, л. 90; 286,
л. 156; 394, л. 18]. Девушки иногда боялись идти на делегатские
собрания, так как в деревне про такую девушку говорили, что
она не хозяйка [429, л. 8].
На протяжении первых десятилетий советской власти осу-
ществлялись различные меры по ликвидации неграмотности
сельских женщин. С этой целью в сельской местности откры-
ваются избы-читальни, ликбезы и т.  п. Однако сельские жен-
щины их посещали редко, в основном это были молодые, чаще
всего незамужние крестьянки [246, л. 152; 247, л. 195; 316, л. 32].
Это объясняется тем, что сельские женщины были, как прави-
ло, загружены домашним хозяйством. Также сельское общество
считало, что получение образования для женщины, особен-
но замужней, является ненужным и необязательным. В газете
«Женское дело» за 1931 г. отмечалось, что в сельской библиоте-
ке-читальне редко можно увидеть женщину, чаще всего ее посе-
тителями были мужчины как старшего, так и молодого возраста.
К пришедшим в избу-читальню крестьянкам мужское население
относилось с насмешкой [77, с. 1]. Кроме того, и у самих сельча-
148
нок к избе-читальне отношение было настороженное. Женщины
старшего поколения считали ее местом свиданий и иногда назы-
вали «номером» [429, л. 18].
Как и прежде, общее количество грамотных крестьянок
в 1920–1930-е гг. было невысоким. В документе за 1925 г. говори-
лось, что процент девочек, обучающихся в школе, очень низкий,
с восьмилетнего возраста они заняты куделью [334, л. 12]. Со-
гласно переписи 1926 г., в сельской местности в Беларуси было
33,3 % грамотных женщин [56, с. 23; 57, с. 45]. Нередко грамот-
ность сводилась к умению расписаться [396, л. 87]. По переписи
1930 г., в Витебской области грамотными были 33,5 % крестья-
нок, в Могилевской – 25,7 % [393, с. 58].
В западных регионах Беларуси в межвоенный период тра-
диционные представления о социальной роли женщины оста-
вались прежними и не подверглись значительным изменениям.
Гендерная политика польского государства в отличие от совет-
ского оставалась консервативной. Решению проблемы всеобщей
грамотности в Западной Беларуси препятствовало то обстоя-
тельство, что до конца 1930-х гг. не была создана разветвлен-
ная сеть начальных школ. Например, в Лидском уезде Ново-
грудского воеводства в 120 деревнях школ вообще не было,
«бесшкольные округа» часто встречались и в Белорусском
Полесье (в 1936 г. в Полесском воеводстве 23  % детей школьного
возраста не посещали начальную школу). Всего в Западной Бела-
руси в 1938/39 учебном году не посещали школу более 100 000 де-
тей [43, с. 85; 44, с. 98; 437, с. 207]. Кроме того, в западных обла-
стях Беларуси в крестьянской среде отношение к образованию
мальчиков и девочек было различным. Если для первых полу-
чение образования признавалось необходимым, то для вторых
воспринималось как ненужное и лишнее. Так, в 1938/39 учебном
году в Новогрудском воеводстве учились 5–6% девочек, а маль-
чиков – 70 % [140, c. 181].
После окончания Великой Отечественной войны одной
из главных целей гендерной политики советской власти стало
уравнение положения женщин западных областей БССР, кото-
рые до 1939 г. находились в составе Польши, с восточными со-
149
ветскими [204, с. 147]. Как отмечалось в одном из документов,
«работа партийных организаций среди женщин здесь имеет ис-
ключительное значение, так как здесь еще живучи пережитки
капитализма в сознании людей, особенно среди женщин, в про-
шлом наиболее отсталой части населения. В наследие от старой
панской Польши мы получили неграмотную и малограмотную
значительную часть населения, многие находятся под влиянием
римско-католической церкви, в ряде районов Брестской области
баптистов» [94, л. 68; 388, л. 154]. Однако политические меро-
приятия советской власти, как правило, не находили поддержки
у местного населения Западной Беларуси. Крестьяне отказыва-
лись ходить на собрания и не пускали партийных работников
к себе в дома [91, л. 74; 281, л. 58].
В 1946 г. в западных областях БССР были созданы отдельные
специальные отделы по работе среди женщин. Весной этого же
года в Минске проводились трехдневный семинар и республи-
канское совещание «Зада­чи от-
делов по работе среди жен­щин
в западных областях БССР».
Согласно решению IX пле­нума
ЦК КП(б)Б, проведенно­го летом
1946 г. женотделами и райкома-
ми партии, были организованы
делегатские собрания. В тече-
ние всего 1946  г. в сельсове-
тах, различных общественных
учреждениях и на предприя-
тиях были проведены выборы
делегаток по всем районам за-
падных областей [64, с. 100].
Главной целью делегатских
собраний было воспитание из
женщин-делегаток советских ак­-
Возле сельсовета. 1940 г. Запад- тивисток-стахановок на про-
ная Беларусь (источник – http:// изводстве, общественниц в де-
www.istpravda.ru/bel/research/7220/) ревне, которые должны были
150
послужить примером как по выполнению хозяйственно-поли-
тических задач, поставленных партией и правительством, так
и в быту. Собрания проводились примерно два раза в месяц,
а также по праздникам (8 марта, 1 мая и т. п.). Делегаткам чита-
лись доклады на политические темы, обсуждались вопросы их
участия в хозяйственно-политических мероприятиях [95, л. 276–
278; 388, л. 160]. Традиционные стереотипы, предписывающие
активную роль мужчине и пассивную женщине в публичной
сфере в сельском обществе, а также внутрисемейная занятость
были причинами отсутствия активности среди крестьянок. Не-
редко после выдвижения сельчанки отказывались ходить на со-
брания, баллотироваться в местные советы [90, л. 70; 315, л. 279].
Женщины вовлекались в кружки по ликвидации неграмот-
ности, в политшколы и политкружки, швейные кружки, в кото-
рых также проводились политчасы. Однако не всегда на местах
работу организовывали должным образом. В докладе «О состо-
янии политически-массовой работы среди населения» отмеча-
лось, что систематическая работа отсутствует, она имеет компа-
нейский характер. Не учитывались уровень развития крестьян-
ки, ее возраст, запросы, поэтому проводимые лекции, доклады,
беседы не всегда давали ожидаемых результатов [90, л. 68; 96,
л. 16; 173, л. 283, 285]. На местах работа с женщинами часто
проводилась формально, так как не осознавалась ее важность.
Например, секретарь Несвижского райкома партии считал, что
работа с крестьянками ограничивается открытием швейных
кружков. В беседе с инструктором обкома по работе среди жен-
щин он говорил: «Подождите вы со своими женщинами. Мы еще
не организовали ваших кружков» [281, л. 155].
В 1960 г. в западных и восточных областях БССР создают-
ся женские советы при совхозах и колхозах. Целью их работы
было вовлечение женщин в общественную и производственную
деятельность. Они также занимались вопросами улучшения
культурно-бытового обслуживания. Так, например, в совхозе
«Рогачев» Рогачевского района женский совет «Старое село»
регулярно проводил беседы с работницами, собрания, на кото-
рых подводились итоги выполнения заданий по надоям моло-
151
ка, обсуждались вопросы улучшения условий работы живот-
новодов. Совместно с медицинскими работниками женсоветы
организовывали работу по улучшению санитарного состояния
населенных пунктов. Советы занимались вопросами улучше-
ния работы школ, проводили занятия по физкультуре и спорту,
товарищеские встречи женских спортивных команд колхозов
и совхозов. При каждом женсовете действовали три комиссии: про-
изводственная, культурно-массовая и бытовая [173, л. 282–283].
Например, женсовет колхоза имени Ленина Калинковичского
района оказывал помощь правлению колхоза в решении хозяй-
ственных задач. По предложению комиссий совета в каждом
населенном пункте были оборудованы помещения для яслей.
Согласно отчету о работе женсоветов в сельской местности
БССР, женщины стали сами выдвигаться на руководящую ра-
боту. Однако в большинстве районов женсоветы создавались
и действовали чаще всего формально [173, л. 285–286]. В целом,
несмотря на то, что участие сельских женщин в общественной
жизни деревни в 1950–1960-е гг. значительно возросло, их ак-

В читальном зале библиотеки, д. Соковщина Воложинского района Минской

области. 1969 г. Фото П. Н. Захаренко. Архив Института искусствоведения,
этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

152
тивность нельзя назвать высокой. Как пишет А. И. Дулебо, ра-
бота на личном приусадебном хозяйстве и дома, а также уход
за малолетними детьми отнимали у крестьянок большую часть
времени [102, с. 18]. Согласно данным этнолога В. М. Ткаченко,
в начале 1960-х гг. 80  % домашних работ, на которые в общем
объеме нерабочего времени приходилось примерно 30  %, вы-
полнялось женщинами [408, с. 23]. А для того, чтобы в полной
мере удовлетворить нужды работающих сельских женщин-ма-
терей в дошкольных учреждениях, нужно было, согласно дан-
ным автора за 1962  г., увеличить количество имеющихся мест
в детских садах в 2, а в детских яслях – в 4 раза [408, с. 23].
На протяжении 1940-х – начала 1950-х гг. на территории
БССР, которая до 1939 г. находилась в составе Польши, суще-
ствовала разница в количестве обучающихся сельских жен-
щин в том или ином учебном заведении. Белорусский исто-
рик Е. Я. Олесик, проанализировав архивные данные о составе
студентов в педагогических вузах в Западной Беларуси в 1945/46
учебном году, выявила, что удельный вес женщин здесь был
значительно ниже, чем в целом по БССР [275, с. 303]. Также
в архивных документах 1950–1951 гг. отмечалось, что процент
неграмотных женщин особенно большой на белорусских терри-
ториях, которые ранее входили в состав Польши [282, л. 185–186;
366, л. 6; 415, л. 40]. Это объяснялось различиями в образова-
тельной политике Польской Республики и Советской Белорус-
сии в 1921–1939 гг., кроме того, как уже указывалось выше, насе-
ление западных областей считало, что получение образования
было более важным для мужчины, а не для женщины. Об этом
свидетельствуют воспоминания современников того периода
[239, с. 190; 418, с. 45, 101]. В последующие годы разница в ко-
личестве обучающихся и образованных женщин в целом между
западными и восточными областями исчезла.
Активное вовлечение сельских женщин в производство спо-
собствовало и росту их образовательного уровня. Так, на 1000 че-
ловек, занятых в производстве, имеющих высшее и среднее об-
разование, включая неполное среднее, в 1939 г. приходилось
32 женщины, а в 1959 г. – 205. Однако среди общего количе-
153
Группа исполнителей народных песен, д. Стоялы Кличевского района Моги-
левской области. 1949 г. Фото В. И. Лазоретова. Архив Института искусство-
ведения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

Группа исполнителей народных песен, д. Нежин Любанского района Мин-

ской области. 1949 г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведе-
ния, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

154
ства грамотного сельского на-
селения диспропорция между
мужчинами и женщинами про-
должает сохраняться. В 1959 г.
на 1000 человек приходилось
262 грамотных мужчины и
205 женщин [142, с. 28].
В 1970–1980-е гг., как и пре-
жде, общественная активность
сельских женщин была мень-
ше, чем мужчин. Так, в начале
1980-х гг. женщины составляли
меньшинство в колхозных ком-
сомольских организациях БССР:
38  % женщин и 62  % мужчин
[256, с. 14]. Менее активно жен-
щины принимали участие в ра-
боте собраний. Часто (один раз
в неделю или раз в месяц) были Исполнительница народных песен,
д. Орехово Малоритского района
на собрании в бригаде, сель- Брестской области. 1953 г. Фото
ском совете, колхозе, школе И. Аксельрода. Архив Института ис-
46,4  % женщин и 51,6  % муж- кусствоведения, этнографии и фоль-
чин, реже (раз в три месяца клора им. К. Крапивы НАН Беларуси
или полгода) – 33,9  % женщин
и 28,4  % мужчин [256, с. 14]. Сельчанки реже выполняли обще-
ственные поручения (66,9 % женщин и 76,9 % мужчин) [256, с. 14].
Женщины не так активно участвовали в социалистических со-
ревнованиях (57,8 % женщин и 65 % мужчин) [256, с. 14]. Доста-
точно активно сельские женщины участвовали в профсоюзной
работе [256, с. 14], что было обусловлено некоторыми преимуще-
ствами членов данной организации: возможностью получить пу-
тевку, подарки детям и т. п.
По мнению белорусского философа Н. Я. Мороз, которая
занималась исследованием данной проблемы, основной причи-
ной более низкой активности колхозниц был низкий образова-
тельный уровень женщин. Решение данной проблемы виделось

155
Группа исполнителей народных песен, д. Ольшаны Столинского района Бре-
стской области. 1953 г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствове-
дения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

Женщины перед репетицией на фоне Дома культуры, д.  Тевли Кобринского

района Брестской области. 1961 г. (источник –http://ikobrin.ru/village-1.php)

156
в увеличении числа девушек – учащихся сельских профтехучи-
лищ. Однако причиной низкой общественной активности жен-
щин была их загруженность домашним хозяйством, так как для
участия в общественной жизни требовалось свободное время
[256, с. 14]. По данным социологического исследования колхозов
БССР 1980-х гг., труд женщин, работающих в сельском хозяй-
стве с учетом личного подсобного хозяйства, в совокупности на
700–900 часов в год превышал объем труда работниц промыш-
ленности [153, с. 40]. Кроме того, традиционно семейные прио-
ритеты были для сельских женщин более важными.
В связи с ускоренным формированием сети новых научных
учреждений, усложнением производства, возросшим спросом
на специалистов с высшим образованием возрастает количество
женщин, желающих получить образование. В 1970-е гг. в БССР
образовательный уровень занятых в общественном производ-
стве женщин, постепенно начинает превосходить образователь-
ный уровень занятых мужчин. Так, в 1970 г. в сельской мест-
ности на 1000 человек, занятых в производстве, приходилось
с высшим, незаконченным высшим и средним специальным об-
разованием 94 женщины и 71 мужчина, в 1979 г. – 157 женщин
на 117 мужчин [419, с. 23]. Темпы роста образовательного уровня
женщин были выше, чем у мужчин. Данные единовременного
обследования Госкомстата БССР по изучению профессиональ-
ной ориентации учащихся 10-х классов общеобразовательной
средней школы, проведенного в 1981 г., свидетельствовали
о том, что девушки в большей степени, чем юноши, были ориен-
тированы на продолжение образования [116, с. 14].
Если в 1970 г. занятых в производстве с высшим образованием
было больше мужчин (на 1000 занятых 20 женщин и 22 мужчи-
ны), то в 1979 г. занятых женщин с высшим образованием стало
больше (на 1000 занятых 41 женщина и 37 мужчин) [448, с. 50]. Это
было связано с тем, что низкий уровень оплаты труда специали-
стов не способствовал получению высшего образования мужчи-
нами [269, с. 12].
С распадом СССР в обществе актуализировался вопрос о ра-
венстве полов. Новые политические, экономические и социаль-
157
ные условия оказали влияние на дальнейшие изменения обще-
ственного статуса белорусских сельских женщин, увеличивает-
ся их социальная активность.
До начала 1990-х гг. доля женщин (одна треть) в органах за-
конодательной власти определялась распределительным меха-
низмом – так называемой системой квот, когда кандидаты на
выборные должности подбирались по полу, возрасту, образова-
нию, профессии и т.д. Среди женщин-выдвиженок преобладали
представительницы традиционно женских профессий – ткачи-
хи, доярки, реже – врачи и учителя. Женщины редко повторно
избирались в парламент, таким образом обеспечивалась ротация
депутатского корпуса [447, с. 59]. В общественно-политической
жизни Беларуси в современный период новой тенденцией ста-
ло более активное выдвижение женщин в качестве кандидатов
на выборах в представительные органы власти.
За годы советской власти в белорусском сельском обще-
стве произошло стирание традиционного стереотипа об обя-
зательном доминировании мужчин в общественной сфере, что
подтверждается преобладанием сельских женщин в отличие от
городских среди служащих в органах государственного управ-
ления. Так, в 2005 г. среди государственных служащих женщин
в сельских и поселковых исполнительных комитетах было
74,4 %, в 2009 г. – 75,9 % [114, с. 162]. Данное явление обусловлено
следующими факторами: гендерной политикой современного
государства (национальные планы действий по обеспечению
гендерного равенства в республике в 1996–2000, 2001–2005,
2008–2010 и 2011–2015 гг.), направленной на достижение равенства
между мужчинами и женщинами, более высоким образователь-
ным и профессионально-квалификационным уровнем совре-
менных сельских женщин по сравнению с мужчинами, а также
снижением социальной мобильности сельских мужчин по раз-
личным причинам (особенно в тех районах, где мужчины из-за
ограниченного количества престижных рабочих мест не могут
повысить свой профессиональный и социальный статус).
Основываясь на материалах периодической печати, а также
на статистических данных, можно сделать вывод, что женщины
158
Староста д. Вишнево, Сморгонский район Гродненской области. 2010 г.
(источник – http://grodnonews.by/ru/0/5669/news)

представляют наиболее социаль-

но активную часть сельского
населения. Они преобладают
среди социальных работни-
ков, являются организаторами
различных общественных ме-
роприятий деревни [2; 23; 42,
с. 3; 47, с. 2; 79; 128; 132; 134;
172; 178; 181; 182; 290; 372, с. 4;
380; 421; 434].
Об активном участии жен-
щин в решении насущных про-
блем жизни деревни свидетель-
ствует превалирование их сре-
ди старост деревень. Старосты
в районе являются связующим
звеном между населением де-
Староста д. Беньковцы, Ляховичский
ревень и органами исполнитель- район Брестской области. 2012 г.
ной и представительной власти, (источник – http://lyahovichi.by/
они способствуют повышению news/11070.html)

159
инициативы общественности и привлечению граждан к реше-
нию вопросов местного значения, помогают решать текущие
проблемы деревни. Например, в Столбцовской районе Минской
области из 110 старост деревень – 63 женщины, в Ушачском райо­
не Витебской области из 159 – 100 женщин, в Круглянском районе

Староста деревень Лядск и Муравьевка, Щучинский район Гродненской области.

2013 г. (источник – http://dzyannica.by/content/prosta-maryya)

Староста д. Мишчанцы помогает местной жительнице заполнить документы,

Молодеченский район Минской области. 2014 г. (источник – http://zviazda.by/
2014/10/55057.html)

160
Староста д. Александрово, Чаусский район Могилевской области. 2015 г.
(источник – http://zil.mogved.by/content/aleksandrova-derevnja/stati)

Могилевской области из 100 – 64 женщины [186, 398, 420]. Следует

также сказать, что именно женщины часто становятся лучшими
старостами районов [3–7; 18, с. 2; 19, с. 3; 68, с. 1; 70, с. 2; 120; 135;
179; 213, с. 2; 232, с. 3; 243, с. 4; 443; 444; 453, с. 1, 465, с. 2].
Однако, несмотря на вышесказанное, политическая ак-
тивность белорусских сельских женщин невысокая. По дан-
ным белорусского социолога Л. Г. Титаренко (2009 г.), муж-
чины (37,1  %) в 1,5 раза больше интересуются политикой,
чем женщины (22,5  %), тогда как в 2 раза больше женщин
(32,8  %) не придает политике никакого значения (16,7  %
мужчин) [406, с. 20].
С декабря 1991 г. работу с женщинами Беларуси стало прово-
дить общественная организация «Белорусский союз женщин»,
которая объединила на добровольной основе женские советы
областей и районов. Но до 2007 г., до года официального всту-
пления этой организации во Всемирную организацию сельских
женщин, систематической целенаправленной общественной ра-
боты с сельскими женщинами как с отдельной категорией на-
селения не проводилось [36]. В марте 2008 г. была создана об-
щественная организация «Сельчанка» как отделение «Белорус-
ского союза женщин». Основные задачи «Сельчанки» – решение

161
социальных и бытовых проблем на селе, поддержка женщин
в организации бизнеса, создание женских кооперативов, сотруд-
ничество с местными властями и др. Было открыто шесть мест-
ных офисов-отделений организации в шести разных районах
Беларуси – Россонском и Лепельском районах Витебской обла-
сти, Славгородском районе Могилевской области, Щучинском
районе Гродненской области, Ивановском районе Брестской
области и Столбцовском районе Минской области. Несмотря
на то, что данная организация пока малочисленная, количество
ее членов быстро растет. На начало 2011 г. насчитывалось око-
ло 200 женщин, вступивших в «Сельчанку». Осенью того же
года количество ее членов возросло до 300 человек [371]. Та-
ким образом, можно сделать вывод о росте общественной ак-
тивности современных белорусских сельских женщин. Но, как
и в предыдущие периоды, бытовая загруженность сельчанок
препятствует их более активному участию в общественной
жизни деревни.
Как показали результаты опроса, за советский и совре-
менный периоды в сельском обществе изменились взгляды
на важность получения образования для женщины. Большин-
ство опрошенных нами респондентов (независимо от их возрас-
та) (97,4%) считают, что образование является неотъемлемым
условием для самореализации женщины в обществе [14].
Получение высшего образования для современных белорус­
ских женщин стало реальной перспективой для улучшения
ус­ловий жизни, а для сельских  – еще и дополнительной воз­
мож­ностью переехать в город, так как на селе образованная
жен­щина могла работать в пределах узкого перечня специаль­
ностей: врач, учитель, работник управленческих структур, а эти
специальности востребованы и в городе. По данным переписи
1999 г., среди занятого сельского населения Беларуси высшее
образование имели 12,7  % женщин и 8,7  % мужчин, среднее
специальное – 31,6 и 16,8 %, профессионально-техническое – 9,7
и 13,5  %, среднее общее – 33 и 40,7  %, базовое общее – 9,8 и
15,2 %, начальное общее – 3,1 и 5 % соответственно [112, с. 118].

162
 По переписи 1999 г., среди лиц от 15 лет и старше по образо-
вательному уровню было 3,3 % женщин и 2,8 % мужчин, име-
ющих высшее образование, среднее специальное – 8,7 и 5,5 %,
профессионально-техническое – 2,6 и 4,2  %, среднее общее –
10,5 и 13,5 %, базовое общее – 8,4 и 8,9 %, начальное общее – 19,0
и 10,0 % соответственно. По переписи 2009 г., высшее образо-
вание имели 5,1 % женщин и 3,9 % мужчин, среднее специаль-
ное – 12,5 и 8,2 %, профессионально-техническое – 4,2 и 7,8 %,
среднее общее – 11,7 и 13,8 %, базовое общее – 7,5 и 7,5 %, на-
чальное общее – 8,8 и 3,7  % соответственно [298, с. 56]. Та-
ким образом, если в 1999 г. в сельской местности преоб-
ладали женщины, имеющие начальное общее образование,
то в 2009 г. – женщины со средним специальным образова-
нием. При этом по уровню образования мужского населения
изменений не наблюдается (большинство сельских мужчин
имеет среднее общее образование).
Сравнительный анализ уровня образования мужского и жен-
ского населения, занятого в сельском хозяйстве, позволил вы-
явить превалирование женщин среди лиц, имеющих высшее
и среднее специальное образование. Например, в 1999 г. жен-
щин, имеющих высшее образование, было 6 %, мужчин – 5,6 %,
в 2004 г.– 7,3 и 6,5  %, в 2012 г. – 10,6 и 8,4  % соответственно.
Среднее специальное образование в 1999 г. было у 17,3 % жен-
щин и 9,9 % мужчин, в 2004 г. – у 19,6 и 10,9 %, в 2012 г. – у 21,9
и 13,8 % соответственно [112, с. 97–98; 115, с. 102–103].
Однако по уровню образования сельские женщины значи-
тельно уступают городским [452, с. 155; 188, с. 52]. Например,
по переписи 2009 г., высшее образование имели 22 % городских
и только 9 % сельских женщин, среднее специальное – 30 и 21 %
соответственно [114, с. 118]. Это объясняется менее развитой со-
циальной инфраструктурой, занятостью сельской женщины в под­-
собном хозяйстве, а также тем, что часть сельских женщин, по-
лучив образование в городе, там и остается. В сравнении с го-
рожанками ниже и социальная активность сельских женщин.
Согласно социологическому опросу 2007 г., для 69,3  % сельча-

163
нок работа на личном приусадебном участке являлась основ-
ным занятием в свободное время [310, с. 82]. Кроме того, данные
охвата детей дошкольным образованием в сельской местности
значительно ниже, чем в городе. Охват детей в возрасте 1–5 лет
на начало 2012/13 учебного года составил 80,1 % для городского
населения и 54,3 % – для сельского [115, с. 119].
В ходе нашего опроса белорусских сельских женщин им был
задан вопрос «Можно ли утверждать, что установилось рав-
ноправие между мужчиной и женщиной во всех сферах жизни
общества?». 57,6  % женщин ответили «Да, но не во всех сфе-
рах»; 35,7 % – «Да, в полной мере» и лишь 6,7 % – «Нет». Наибо-
лее распространенным независимо от возраста сельчанок было
мнение, что современные сельские женщины слишком загруже-
ны, что мешает им в полной мере реализовать себя [14].
Подводя итоги, надо отметить, что в белорусской деревне
в начале ХХ в. трудовая занятость крестьянки, как правило,
ограничивалась семьей и домашним хозяйством. В советский
период сформировалась новая структура трудовой занятости
сельских женщин. На протяжении 1920–1960-х гг. наблюдал-
ся активный количественный рост женщин среди работников
сельского хозяйства. С 1970-х гг. число женщин в сельскохозяй-
ственном производстве, где они занимались преимущественно
малоквалифицированным трудом, начало снижаться. Прои-
зошла феминизация непроизводственных отраслей экономи-
ки (за исключением сферы управления). Эти изменения были
связаны с утратой престижности данных сфер для мужчин
из-за снижения уровня оплаты труда, а также с уменьшением
рабочих мест в сельскохозяйственном производстве, на кото-
рых мог быть использован труд женщин. В современный пери-
од в связи с ростом уровня образования и профессионального
статуса сельчанки стали преобладать среди квалифицирован-
ных работников сельского хозяйства и в общей численности
руководителей.
В начале ХХ в. сельские женщины практически не принима-
ли участия в общественной жизни деревни, бытовала социаль-
ная установка на доминирование мужчины в публичной сфере.
164
В советский период роль сельчанок в общественной жизни зна-
чительно возросла. Этому содействовали политика советской
власти в отношении женщин, вовлечение женщин в обществен-
ное производство, исчезновение диспропорции в образовании
женщин и мужчин. В настоящее время реализации равных воз-
можностей женщин и мужчин во всех сферах жизнедеятельно-
сти общества способствует государственная политика по обе-
спечению гендерного равенства в республике. Современные
женщины представляют наиболее социально активную часть
сельского общества, что обусловлено значительным повы-
шением их образовательного и профессионально-квалифика-
ционного уровня, снижением значимости традиционных ген-
дерных стереотипов.
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, процесс трансформации статуса сельской

женщины в семейной и общественной жизни белорусов на про-
тяжении ХХ – начала ХХI в. можно разделить на следующие
этапы, характеризующиеся как преемственностью, так и замет-
ными отличиями в качественных параметрах.
Первый этап – 1901–1917 гг. Положение белорусской кре-
стьянки в обществе регулировалось обычным правом и тради-
ционными нравственными нормами, которые формировались
на протяжении длительного исторического времени, прочно
входили в сознание сельских жителей и передавались из поколе-
ния в поколение. Социальные роли сельской женщины ограни-
чивались семейной сферой. Мужчины обладали высокостатус-
ными позициями в правовой области, семейной и общественной
жизни. Вместе с тем развитие капиталистических отношений
в деревне, отходничество, семейные разделы содействовали по-
вышению статуса крестьянки в семье и обществе. В определен-
ной степени причиной отступления от традиционного распре-
деления гендерных ролей стал также половозрастной дисбаланс
сельского населения в период Первой мировой войны.
Второй этап – октябрь 1917–1930-е гг. На территории БССР
в данный период была заложена основа трансформации поло-
жения женщины в сельском обществе, коренным образом из-
менился ее правовой статус. Коллективизация деревни, посте-
пенное вовлечение женщины в общественную жизнь и произ-
водство, возможность получения образования способствовали
ослаблению экономической роли мужчины как главы и главного

166
кормильца семьи, содействовали расширению ролевых функций
женщины, повышению ее статуса в обществе и семье. Однако
традиционные взгляды на женщину как в семейной, так и в об-
щественной жизни преобладали. В западных регионах Беларуси,
которые находились в составе Польши, политика государства
в отношении женщин была консервативной, поэтому положение
крестьянки в обществе не поверглось значительным изменениям.
Третий этап – вторая половина 1940-х – 1960-е гг. Главны-
ми факторами, ускорившими процесс трансформации статуса
сельской женщины в семье и обществе, явились последствия
Великой Отечественной войны, резкое сокращение количества
мужчин. Женщины стали более активно вовлекаться в про-
фессиональную и общественную деятельность, рос их образо-
вательный уровень, что стимулировало повышение их статуса
в сельском обществе. Вместе с тем ограничение выхода из кол-
хоза и отсутствие паспортов у сельских жителей влияли на со-
хранение некоторой замкнутости сельского общества, что яви-
лось причиной более длительного бытования традиций в семей-
ных отношениях сельских жителей.
Четвертый этап – 1970–1980-е гг. В связи со снижением
уровня религиозности сельского населения, урбанизацией и ин-
тенсивной миграцией сельских жителей в города традиции утра-
тили определяющее влияние на статус женщины во внутрисемей-
ной и общественной жизни. Механизация агропроизводства и со-
кращение там рабочих мест привели к переориентации сельских
женщин на занятость в непроизводственных сферах экономики
(образование, культура, медицина и пр.), где, как правило, требо-
валось наличие высшего или среднего специального образования.
Пятый этап – 1990–2010-е гг. Модернизация сельскохозяй-
ственного производства, развитие социальной инфраструкту-
ры села, постепенный переход к рыночной экономике, а также
гендерная политика государства содействуют дальнейшему по-
вышению роли и статуса сельских женщин в обществе и семье.
Более высокий образовательный и профессионально-квалифи-
кационный уровень женщин в сравнении с таковым у сельских
мужчин приводит к усилению их социальной активности.
 ЛИТЕРАТУРА

1. Авсиевич, М. Т. Современная семья: методологические основы воспи-

тания / М. Т. Авсиевич. – Минск: УП «Бестпринт», 2002. – 126 с.
2. Адзінец, Н. Ко Дню работников социальной обороны [Электронны
рэсурс] / Н. Адзінец // Сельская праўда. – 2011. – 5 студз. – Рэжым доступу:
http://www.zhabinka.by/?p=1834. – Дата доступу: 02.05.2013.
3. Альшэўская, Т. Старейшина деревни Докшицкого района в курсе всех
проблем [Электронны рэсурс] / Т. Альшэўская // Родныя вытокі. – 2014. –
21  мая. – Рэжым доступу: http://www.dokshitsy.by/2014/05/starejshina-derevni-
dokshickogo-rajona-v-kurse-vsex-problem/. – Дата доступу: 23.05.2014.
4. Аляксандрава, С. Зямля таленавітых працаўнікоў [Электронны рэ-
сурс] / С. Аляксандрава // Дзвінская праўда. – 2012. – 26 кастр. – Рэжым доступу:
http://www.d-p.by/2012/08/zaxavac-uradzhaj/. – Дата доступу: 26.11. 2012.
5. Аляксандрава, С. Стогадовы юбілей адзначыла жыхарка Юзэфова
[Электронны рэсурс] / С. Аляксандрава // Дзвінская праўда. – 2014. – 25 лют. –
Рэжым доступу: http://www.d-p.by/2014/02/stogadovy-yubilej-adznachyla-zhy­
xarka-yuzefova/. – Дата доступу: 26.02. 2014.
6. Аляксейчык, Н. Жанчыны з сонечным імем [Электронны рэсурс] /
Н. Аляксейчык // Дзвінская праўда. – 2014. – 13 сак. – Рэжым доступу: http://
www.zhabinka.by/?p=9758. – Дата доступу: 25.04.2014.
7. Аникевич, И. Тысяча и одна забота / И. Аникевич // Гродзенская праў-
да – 2012. – 14 кастр. – С. 3
8. Антипова, Е. А. Регионы Беларуси: особенности демографического раз­
ви­тия и трудовой потенциал сельской местности / Е. А. Антипова, Б. А. Ма­
нак. – Минск: БГПУ, 2007. – 232 с.
9. Анціпенка, С. Жанчына ў калгасе – вялікая сіла / С. Анціпенка. –
Мінск: ДВБ. Сельгассектар, 1934. – 55 с.
10. Апавядае беларуская вёска: успаміны пра перажытае: аповеды пра
сямейныя гісторыі, пра розныя здарэнні і прыгоды: з дыялекталагічнага ар­
хіва Ніны Іванаўны Гілевіч: запісы 1960–1970-х гг. / уклад. і рэд. Н. С. Гі­ле­-
віч. – Мінск: Про Хрысто, 2008. – 133 c.
11. Арманд, И. Ф. Статьи, речи, письма / И. Ф. Арманд – М.: Политиздат,
1975. – 287 с.

168
 12. Арутюнов, С. А. Культурная антропология / С. А. Арутюнов, С. И. Ры-
жакова. – М.: Весь мир, 2004. – 216 с.
13. Арутюнов, С. А. Народы и культуры. Развитие и взаимодей-
ствие / С.  А. Арутюнов; редкол.: Ю. В. Бромлей (отв. ред.). – М.: Наука,
1989. – 243 с.
14. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора имени
К. Крапивы Национальной академии наук Беларуси. – Фонд 6. – Оп. 14. –
Д. 147. – 369 л.
15. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора име­
ни К. Крапивы Национальной академии наук Беларуси. – Фонд 6. – Оп. 14. –
Д. 161. – 5 л.
16. Архив Национального комитета статистики Республики Беларусь. –
Д. 17–25. – Л. 19.
17. Барановичский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://baranovichi.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
18. Бебенина, О. Староста не от старости / О. Бебенина // Народная га-
зета. – 2009. – 25 мая. – С. 2
19. Бегунова, Е. Сельский староста в почете / Е. Бегунова // Рэспублі-
ка. – 2012. – 7 сак. – С. 3
20. Беляева, Я. В. Состояние и динамика отношения молодежи к не-
зарегистрированному браку: автореф. дис. ...канд. социол. наук: 22.00.04 /
Я.  В. Бе­л яе­в а; ННОУ «Московский гуманитарный университет». – М.,
2008. – 16 с.
21. Белыничский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://belynichi.gov.by. –
Дата доступа: 20.06.2014.
22. Бензярук, А. Не бывае дробязяў у дачыненні працоўнага чалавека
[Электронны рэсурс] / А. Бензярук // Сельская праўда. – 2013. – 8 ліп. – Рэжым
доступу: http://www.zhabinka.by/?p=7982. – Дата доступу: 02.09.2013.
23. Бензярук, А. Песня развітальная [Электронны рэсурс] / А. Бен-
зярук // Сельская праўда. – 2011.  – 9 жн. – Рэжым доступу: http://
www.zhabinka.by/?p=8368. – Дата доступу: 12.09.2012.
24. Березинский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://www.berezino.minsk-
region.gov.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
25. Березовский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://bereza.brest-region.gov.by. – Да­
та доступа: 14.06.2014.
26. Берестовицкий исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Бе­
рестовицкий сельский исполнительный комитет. – Режим доступа: http://
berestovitsa.grodno-region.by. – Дата доступа: 22.06.2014.
27. Берникович, Д. В Шарковщине выбирали лучшего оператора машин-
ного доения / Д. Берникович // Народнае слова. – 2013. – 8 кастр. – С. 1.

169
 28. Бешенковичский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Поселковые, сельские Советы – Режим доступа: http://beshenkovichi.
vit­ebsk-region.gov.by. – Режим доступа: 14.06.2014.
29. Бильшай, В. Л. Решение женского вопроса в СССР / В. Л. Бильшай –
М.: Госполитиздат, 1956. – 247 с.
30. Бобруйский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
ские Советы депутатов. – Режим доступа: http://bobruisk-rik.gov.by. – Дата дос­
тупа: 21.06.2014.
31. Бондарчик, В. К. Новые явления в семейном быту сельского населения
Белоруссии / В. К. Бондарчик, Э. Р. Соболенко. – М.: Наука, 1973. – 15 с.
32. Борисенко, В. К. Семейные обычаи и обряды / В. К. Борисенко, Т. И. Ку­
харонак, З. Ф. Росинская // Общественный, семейный быт и духовная культу-
ра Полесья / В. К. Бондарчик [и др.]; под общ. ред. В. К. Бондарчика. – Минск:
Наука и техника, 1987. – С. 153–182.
33. Брагинский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.bragin.gomel-region.by. – Да­
та доступа: 12.06.2014.
34. Бранденбургский, Я. Н. Брак и его правовые последствия / Я. Н. Бран-
денбургский – М.: Юрид. изд-во НКЮ РСФСР, 1926. – 37 с.
35. Браславский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://braslav.vitebsk-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
36. Брестский областной исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / 20 августа – единый день информирования «Роль общественных объе­
ди­нений в политической системе Республики Беларусь». – Режим доступа:
http://www.brest-region.by/topic.php?tid=6869. – Дата доступа: 25.05.2010.
37. Брестский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://brest.brest-region.gov.by. – Дата
доступа: 14.06.2014.
38. Бурова, С. Н. Расторжение брака судом (по материалам БССР): авто-
реф. дис. ...канд. юрид. наук: 12.00.03 / С. Н. Бурова; БГУ им. В. И. Лени-
на. – Минск, 1979. – 19 с.
39. Бутовская, М. Л. Мужчина и женщина в современной Калмыкии: тра-
диционные гендерные стереотипы и реальность / М. Л. Бутовская, Э. Б. Гучи-
нова // Гендерные проблемы в этнографии: сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т этно-
логии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая; редкол.: А. Н. Седловская
(отв. ред.) [и др.]. – М.: ИЭА РАН, 1998. – С. 60–76.
40. Бутовская, М. Л. Тайны пола / М. Л. Бутовская. – Фрязино: Век 2,
2004. – 364 с.
41. Быховский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
ские Советы депутатов. – Режим доступа: http://bykhov.gov.by. – Дата доступа:
21.06.2014.
42. В объективе – Домамеричский сельский Совет // Родная ніва. – 2014. –
20 лют. – С. 3

170
 43. Вабішчэвіч, А. М. Асвета на Палессі ў 1921–1939 гг.: паміж спа­дзя­
ваннямі і рэаліямі / А. М. Вабішчэвіч // Arche. – 2013. – № 4 (121). – С. 82–98.
44. Вабішчэвіч, А. М. Асвета ў Заходняй Беларусі (1921–1939 гг.) / А. М. Ва­
бішчэвіч. – Брэст: БрДУ, 2004. – 115 с.
45. Валодзіна, Т. В. Жанчына і жаночае ў традыцйным светапоглядзе бе­
ла­русаў / Т. В. Валодзіна // Arche. – 2011. – № 12 (111). – С. 266–310.
46. Вальфсон, С. Я. Сям’я і шлюб у іх гістарычным развіцці / С. Я. Вальф­
сон. – Мінск: Выд-ва Акад. навук БССР, 1937. – 268 с.
47. Ванюкевич, Я. Село на ладони / Я. Ванюкевич // Перспектива – 2012. –
27 июня. – С. 2.
48. Верхнедвинский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://www.verkhnedvinsk.
vitebsk-region.gov.by. – Дата доступа: 14.06.2014.
49. Ветковский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.vetka.gomel-region.by. – Дата
доступа: 12.06.2014.
50. Вилейский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.vileyka.minsk-region.by. – Да­
та доступа: 18.06.2014.
51. Войтко, М. На беразе Усяжы ракі (санітарна-бытавы нарыс в. Мглё
Юраўскага сельсавету, Смалявічскага раёну на Меншчыне) / М. Войтко //
Наш край. – Сакавік 1930. – № 3(42). – С. 25–37.
52. Волковысский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель­
сове­ты. – Режим доступа: http://volkovysk.grodno-region.by. – Дата досту-
па: 22.06.2014.
53. Воложинский районный исполнительный комитет [Электронный
ре­с урс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://
www.volozhin.gov.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
54. Вороновский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Спи-
сок председателей поселкового сельских советов депутатов. – Режим досту-
па: http://voronovo.grodno-region.by. – Дата доступа: 22.06.2014.
55. Вольфсон, С. Я. Социология брака и семьи / С. Я. Вольфсон. – Минск:
Изд-во БГУ, 1929. – 472 с.
56. Всесоюзная перепись населения 1926 г. / Центр. упр. СССР, Отдел
Переписи БССР. – М.: Изд-во ЦСУ СССР, 1928. – Т. 5. – 289 с.
57. Всесоюзная перепись населения 1926 г. / Центр. упр. СССР, От-
дел переписи БССР. – М.: Изд-во ЦСУ СССР, 1929. – Т. 44.: БССР
[отдел 3]. – 203 с.
58. Всесоюзная перепись населения 1939 г. Основные итоги / Рос. акад.
наук, Ин-т рос. истории, Упр. статистики населения Госкомстата; сост.
Ю. А. По­л яков. – М.: Наука, 1992. – 256 с.
59. Выписки и постановления ЦК КП(б)Б (январь 1929 – январь 1930 г.) //
Национальный архив Респ. Беларусь (далее – НАРБ). – Фонд  4 п. – Оп. 1. –
Д. 3555. – Л. 6.

171
 60. Вяселле на Гомельшчыне: фальклорна-этнаграфічны зборнік / Гомел.
дзярж. ун-т імя Ф. Скарыны; рэд. І. Ф. Штэйнер [і інш.]. – Мінск: ЛМФ «Нё-
ман», 2003. – 472 с.
61. Гаврилюк, В. В. Динамика ценностных ориентаций в период социаль-
ных трансформаций (поколенный подход) / В. В. Гаврилюк, Н. А. Трикоз // Со-
циологические исследования. – 2002. – № 1. – С. 96–105.
62. Ганцевичский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://gantsevichi.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
63. Гапова, Е. И. Гендерная проблематика в антропологии / Е. И. Гапова //
Введение в гендерные исследования: учеб. пособие / под ред. И. А. Жеребки-
ной. – СПб.: Алетейя; Харьков: ХЦГИ, 2001. – Ч. 1. – С. 370–389.
64. Гапова, Е. И. Между войнами: женский вопрос и национальные про-
екты в Советской Беларуси и Западной Беларуси / Е. И. Гапова // Гендерные
истории Восточной Европы: сб. науч. ст. / Европ. гуманитар. ун-т, Центр ген-
дерных исслед.; под ред. Е. И. Гаповой. – Минск: ЕГУ, 2002. – С. 100–123.
65. Гарбач, А. Д. Рысы старога быту ў жыцьці беларускіх сялянак у вёсках
Шалавічы і Новыя Наборкі Бабруйскай акругі і вёсках Дразды і Малішава Ма-
зырскай акругі / А. Д. Гарбач // Наш край. – Сакавік 1929. – № 3(43). – С. 46–52.
66. Глусский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель­
ис­пол­комы. – Режим доступа: http://glusk.mogilev-region.by.  – Дата доступа:
20.06.2014.
67. Гомельский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://gomelisp.gov.by. – Дата досту-
па: 12.06.2014.
68. Горбач, Г. Он — настоящий пример старосты в Буда-Кошелевском
райо­не / Г. Горбач // Авагард. – 2013. – 19 авг. – С. 1
69. Горецкий исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
ские Со­веты депутатов. – Режим доступа: http://gorki.gov.by. – Дата доступа:
20.06.2014.
70. Горовая, М. Заботы сельского старосты / М. Горовая // Маяк. – 2013. –
1 дек. – С. 2.
71. Городокский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Поселковые, сельские Советы.  – Режим доступа: http://gorodok.
vitebsk-region.gov.by. – Дата доступа: 14.06.2014.
72. Грамадскi быт i культура сельскага насельнiцтва Беларусi / В. К. Бан­
дарчык [і інш.]; АН БССР, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору. –
Мінск: Навука i тэхнiка, 1993. – 256 с.
73. Гребенников, Р. В. Проблемы современного села (по материалам кон-
кретно-социологического исследования в Белоруссии) / Р. В. Гребенников. –
Минск: Наука и техника, 1973. – 184 с.
74. Гродненский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Госель­
исполкомы – Режим доступа: http://www.grodnorik.gov.by. – Дата доступа:
22.06.2014.

172
 75. Грынблат, М. Я. Новыя з’явы ў быце калгаснай вёскі / М. Я. Грынблат,
Л. А. Малчанава // Беларускі этнаграфічны зборнік / АН БССР, Ін-т мас­тацт­ва­
знаўства, этнаграфіі і фальклору; рэдкал.: І. С. Краўчанка (адк. рэд.) [і інш.]. –
Мінск: Навука i тэхнiка, 1958. – С. 5–12.
76. Гусаков, В. Г. Размышление о деревне, судьбах крестьянства и пред­
принимательства, перспективах развития белорусского сельского хозяйства /
В. Г. Гусаков. – Минск : Ин-т систем. исслед. в АПК НАН Беларуси, 2010. – 67 с.
77. Да працы // Жаноцкая справа. – 1931. – № 2. – С. 1–2.
78. Дасягнуўшы намечанага, з упэўненасцю глядзім у будучыню [Элект­
рон­ны рэсурс] // Дзвінская праўда. – 2010. – 6 лістап. – Рэжым дос­ту­пу: http://
www.d-p.by/2010/11/dasyagnu%D1%9Eshy-namechanaga-z-upe%D1%9Enenascyu-
glyadzim-u-buduchynyu/. – Дата доступу: 12.11.2011.
79. Двинская, С. В Соколовщине прошел праздник деревни [Электрон-
ный ресурс] / С. Двинская // Дзвінская праўда. – 2013. – 15 кастр. – Режим до­с­­
тупа: http://www.d-p.by/2013/10/v-sokolovshhine-proshyol-prazdnik-derevni/. – Да-
та доступа: 18.12.2013.
80. Дело личных писем работников Женотдела 1925 г. // НАРБ. – Фонд 4 п. –
Оп. 1. – Д. 2404. – Л. 45.
81. Демидова, А. Ролевые функции женщины в современной семье / А. Де­
мидова // Женщина. Общество. Образование: материалы 8-й Междунар. меж­
дис­циплинар. науч.-практ. конф., 16–17 дек. 2005 г.: сб. ст. / сост. В. Е. Моро-
зов; редкол: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2006. – С. 242–244.
82. Демографический ежегодник СССР / Гос. ком. СССР по статистике,
Информ.-изд. центр; под ред. Е. Г. Гончарова. – М.: Финансы и статистика,
1990. – 639 с.
83. Демографическое развитие и трудовые ресурсы БССР: социально-эко­
но­мические проблемы / А. А. Раков [и др.]; АН БССР, Ин-т экономики; ред-
кол.: Я. И. Рубина (отв. ред.) [и др.]. – Минск: Наука и техника, 1988. – 192 с.
84. Денисова, Л.  Н. Судьба русской крестьянки в ХХ веке: брак, семья,
быт / Л. Н. Денисова. – М.: Памятники ист. мысли: РОССПЭН, 2007. – 476 с.
85. Держинский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Горсельсоветы. – Режим доступа: http://dzerzhinsk.minsk-region.by. –
Дата доступа: 18.06.2014.
86. Директивные указания ЦК РКП(б) и переписка с губкомом о работе
среди женщин (6 января 1921 – 25 января 1922 г.) // Государственный архив
общественных объединений Гомельской области (далее – ГАООГо). – Фонд 1. –
Оп. 1. – Д. 181. – Л. 5, 12.
87. Добрушский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://www.dobrush.gomel-region.by. –
Дата доступа: 12.06.2014.
88. Довнар-Запольский, М. В. Распределение населения Верхнего Подне-
провья и Белоруссии по территории, его этнографический состав, быт и куль-
тура / М. В. Довнар-Запольский, Д. З. Шендрик // Россия. Полное географиче-
ское описание нашего отечества: настольная и дорожная книга для русских

173
людей / под ред. В. П. Семенова – СПб., 1905. – Т. IX: Верхнее Поднепровье
и Белоруссия. – Гл. 5. – С. 92–155.
89. Докладная записка агитационно-массового отдела ЦК КП(б)Б в
ЦК ВКП(б) об итогах проведения Международного женского дня 8 марта,
постановление РК КП(б) о перевыборах делегатских собраний (ноябрь–де-
кабрь 1931 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 5435. – Л. 3–5, 22.
90. Докладная записка о выдвижении женщин на руководящую работу
в Минской области (23 августа – 6 октября 1954 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. –
Оп. 47. – Д. 96. – Л. 64–70.
91. Докладные инструкции ЦК, обкомов и райкомов КП(б)Б о массо-
вой политической работе с агитаторами, список делегаток на 2 Всесоюзную
конференцию сторонников мира (1 апреля – 9 декабря 1950 г.) // НАРБ. –
Фонд 4 п. – Оп. 47. – Д. 278. – Л. 68, 70, 74, 145.
92. Докладные записки и другие материалы о работе среди женщин
(декабрь 1932 – май 1933 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 6078. – Л. 25,
29, 31, 55.
93. Докладные записки, отчеты, справки, информации, протоколы сове-
щаний, планы по вопросам массово-политической работы (7 января – 28 де-
кабря 1949 г.) // Государственный архив Витебской области (далее – ГАВо). –
Фонд 1. – Оп. 2. – Д. 389. – Л. 49, 74.
94. Докладные обкомов и райкомов КП(б)Б по вопросам агитационно-
массовой работе среди населения (1 февраля – 28 декабря 1953 г.) // НАРБ. –
Фонд 4 п. – Оп. 47. – Д. 382. – Л. 68, 70, 74.
95. Докладные, справки и информации обкомов КП(б)Б об агитацион-
но-пропагандистской массовой работе (2 апреля 1947 – 22 июня 1948 г.) //
НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 47. – Д. 129. – Л. 273, 276–278.
96. Докладные, справки отдела и обкомов КП(б)Б о работе подгрупп
и о массово-политической работе среди населения в связи с подготовкой
к выборам в местный совет (2 января 1947 – 23 января 1948 г.) // НАРБ. –
Фонд 4 п. – Оп. 47. – Д. 98. – Л. 16, 44, 62, 66–68.
97. Документы по проведению работы среди женщин (1926 г.) // ГАООГо. –
Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 2305. – Л. 31.
98. Докшицкий районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://dokshitsy.vitebsk-region.gov.by/ru/
vlast/sovety. – Дата доступа: 15.06.2014.
99. Дрибинский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
ские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://dribin.gov.by. – Дата
доступа: 20.06.2014.
100. Дрогичинский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://drogichin.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
101. Дубровенский районный исполнительный комитет [Электронный
ре­сурс] / Поселковые, сельские Советы.  – Режим доступа: http://dubrovno.vi­
tebsk-region.gov.by/ru/vlast/sovety. – Дата доступа: 15.06.2014.

174
 102. Дулеба, А. І. Некаторыя рысы сучаснай сям’і і сямейнага быту / А. І. Ду­
леба // Пытанні беларускай этнаграфіі, фалькларыстыкі і тапанімікі / АН БССР,
Ін-т мовазнаўства, этнаграфіі і фальклору; рэдкал.: В. К. Бандарчык [і інш.]. –
Мінск, 1967. – С. 9–19.
103. Дулебо, А. И. Изменение положения белорусской женщины-крестьян­
ки за годы советской власти / А. И. Дулебо / Мин. обл. орг. о-ва «Знание»,
Науч.-метод. совет по пропаганде вопр. культуры и искусства.  – Минск,
1969. – 23 с.
104. Дулебо, А. И. Современный общественный и семейный быт белорус-
ских колхозников: автореф. дис. …канд. ист. наук / А. И. Дулебо ; АН БССР,
Отд-ние обществ. наук. – Минск, 1966. – 22 с.
105. Дулов, А. Н. Женщины Советской Беларуси в общественно-полити-
ческой жизни и материальном производстве (20-е г. ХХ в.): дис. …канд. ист.
наук: 07.00.02 / А. Н. Дулов; ВГУ им. П. М. Машерова. – Минск, 2006. – 122 л.
106. Дятловский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
советы. – Режим доступа: http://dyatlovo.grodno-region.by.  – Дата доступа:
22.06.2014.
107. Ельский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://yelsk.gomel-region.by. –
Дата доступа: 12.06.2014.
108. Ермоленко, Т. Д. Преодоление остатков бытового неравенства жен-
щины-колхозницы в процессе строительства коммунизма (на материалах
БССР): автореф. дис. …канд. филос. наук: 09.00.02 / Т. Д. Ермоленко; БГУ
им. В. И. Ленина. – Минск, 1973. – 20 с.
109. Жабинковский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://zhabinka.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
110. Жарносенко, С. Агрокомплекс Лоевщины: где технология, там и ре­-
зультат [Электронный ресурс] / С. Жарносенко // Лоеўскі край – 2014. –
22 студз. – Режим доступа: http://www.loevkraj.by/2014/01/agrokompleks-loevshhiny-
gde-texnologiya-tam-i-rezultat/. – Дата доступа: 14.04.2014.
111. Женщины в СССР: стат. материалы. – М.: Статистика, 1972. – 26 с.
112. Женщины и мужчины Республики Беларусь: стат. сб. / М-во статис­
ти­ки и анализа Респ. Беларусь; под ред. Г. И. Гасюк. – Минск: М-во статистики
и анализа Респ. Беларусь, 2001. – 133 с.
113. Женщины и мужчины Республики Беларусь: стат. сб. / М-во статис­
тики и анализа Респ. Беларусь; редкол.: В. И. Зиновский (пред.) [и др.].  –
Минск, М-во статистики и анализа Респ. Беларусь, 2003. – 205 с.
114. Женщины и мужчины Республики Беларусь: стат. сб. [2005–2009] /
редкол.: Е. И. Кухаревич (пред.) [и др.]. – Минск: М-во статистики и анализа
Респ. Беларусь, 2010. – 204 с.
115. Женщины и мужчины Республики Беларусь: стат. сб. / М-во статис­
ти­ки и анализа Респ. Беларусь; редкол.: В. И. Зиновский (пред.) [и др.]. – Минск:
М-во статистики и анализа Респ. Беларусь, 2013. – 214 с.

175
 116. Жизнедеятельность семьи: тенденции и проблемы / А. А. Авдуев [и др.];
АН СССР, Ин-т социологии; редкол.: А. И. Антонов (отв. ред.) [и  др.].  – М.:
Наука, 1990. – 128 с.
117. Житковичский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://zhitkovichi.gomel-
region.by. – Дата доступа: 12.06.2014.
118. Жлобинский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://gisp.gov.by. – Дата досту-
па: 12.06.2014.
119. Жук, И. Новые технологии на ферме [Электронный ресурс] /
И. Жук // Сельская праўда. – 2010. – 17 мая. – Режим доступа: http://
www.zhabinka.by/?p=603#more-603. – Дата доступа: 20.11.2011.
120. Зайцева, Л. Доброе сердце и мудрая душа [Электронный ресурс] /
Л.  Зайцева // Дзвінская праўда – 2012. – 6 сак. – Режим доступа: http://
www.d-p.by/2012/03/dobroe-serdce-i-mudraya-dusha/. – Дата доступа: 27.11.2012.
121. Зайцева, Л. Названы лучшие молокосдатчики [Электронный ре-
сурс] / Л.  Зайцева // Дзвінская праўда – 2012. – 12 сак. – Режим доступа:
http://www.d-p.by/2012/03/nazvany-luchshie-molokosdatchiki/. – Дата доступа:
03.10.2012.
122. Залескі, А. І. Аб некаторых з’явах у пасляваеннай сям’і ў быце бе­ла­
ру­скіх калгаснікаў / А. І. Залескі // Беларускі этнаграфічны зборнік / І. С. Краў­
чанка [і інш.]; АН БССР, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальк­лору;
рэдкал.: І. С. Краўчанка (адк. рэд.) [і інш.]. – Мінск: АН БССР, 1958. – С. 122–140.
123. Залескі, А. І. Быт беларускіх сялян у партызанскім краі / А. І. За­ле­
скі. – Мінск: Выд-ва АН БССР, 1960. – 210 с.
124. Занятое население по занятиям и статусу в занятости: итоги пе­ре­
писи населения Республики Беларусь, 1999 г. (сельское население, таб. 30) /
М-во статистики и анализа Респ. Беларусь. – Минск: М-во статистики и ана­
ли­за Респ. Беларусь, 2001. – 101 с.
125. Засім, П. Шані – вёска Пружанская павета: эканамічнае і сацыяльнае
даследаванне / П. Засім // Arche. – 2013. – № 4 (121). – С. 359–419.
126. Засковец, И. Проблема участия женщин в управлении государством /
И. Засковец // Женщина. Образование. Демократия: материалы 4-й Междунар.
междисциплинар. науч.-практ. конф., 7–8 дек. 2001 г. / ред.-сост. Г. И. Шатон;
редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск: ООО «ЭНВИЛА-М», 2002. – С. 216–218.
127. Зельвенский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сельсо-
веты. – Режим доступа: http://zelva.grodno-region.by. – Дата доступа: 22.06.2014.
128. Зимацкая, А. Депутаты держат отчет перед избирателями [Электрон-
ный ресурс] / А. Зимацкая // Дзвінская праўда. – 2013. – 10 снеж. – Режим досту-
па: http://www.d-p.by/2013/12/deputaty-derzhat-otchet-pered-izbiratelyami/. – Дата
до­ступа: 19.12.2013.
129. Зімацкая, А. Час вялікага малака [Электронны рэсурс] / А. Зімац­
кая // Дзвінская праўда. – 2012. – 21 мая. – Рэжым доступу: http://www.d-p.by/
2012/05/chas-vyalikaga-malaka-2/. – Дата доступу: 01.06.2012.

176
 130. Злотников, А. Г. Аграрные преобразования в фокусе общественного
мнения / А. Г. Злотников // Социологические исследования. – 2003. – № 9. –
С. 115–122.
131. Ивановский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс]  / Сельисполкомы. – Режим доступа: Каменецкий http://kamenec.brest-
region.gov.by. – Дата доступа: 14.06.2014.
132. Ивутина, Е. 23 года – на благо здоровья сельчан [Электронный ре-
сурс] / Е. Ивутина // Прыдняпроўская ніва. – 2012. – 19 кастр. – Режим до­
сту­па: http://www.pniva.by/2012/10/23-goda-na-blago-zdorovya-selchan/. – Дата
доступа: 30.10.2013.
133. Ивутина, Е. Как в Могилевском районе работают почтальоны…
[Электронный ресурс] / Е. Ивутина // Прыдняпроўская ніва. – 2012. – 24 кастр. –
Режим доступа: http://www.pniva.by/2012/10/kak-v-mogilevskom-rajone-rabotayut-
pochtalony/. – Дата доступа: 30.10.2013.
134. Ивутина, Е. С «Заботой» — в отдалённые деревни [Электронный ре-
сурс] / Е. Ивутина // Прыдняпроўская ніва. – 2012. – 1 кастр. – Режим доступа:
http://www.pniva.by/2012/10/s-zabotoj-v-otdalyonnye-derevni/. – Дата доступа:
30.10.2013.
135. Ивутина, Е. Староста на селе – как хозяин в доме [Электронный ре-
сурс] / Е. Ивутина // Прыдняпроўская ніва. – 2012. – 31 кастр. – Режим дос­
ту­па: http://www.pniva.by/2012/10/starosta-na-sele-kak-xozyain-v-dome/. – Дата
до­ступа: 30.10.2013.
136. Ивчик, В. В. Формы проведения свободного времени сельскими жи-
телями Беларуси / В. В. Ивчик, В. С. Щур // Социальные проблемы современ-
ного села в экономическом и социологическом измерении: сб. науч. ст. Меж-
дунар. науч.-практ. конф., Горки, 4–6 окт. 2007 г. / Белорус. гос. сельскохоз.
акад.; редкол.: А. Р. Цыганов (отв. ред.) [и др.]. – Горки, 2007. – С. 80–84.
137. Изменения в быту и культуре сельского населения Беларуси /
В. К. Бондарчик [и др.]; АН БССР ИИЭФ; под общ. ред. В. К. Бондарчика. –
Минск: Наука и техника, 1976. – 144 с.
138. Ізотава, В. В. Сімволіка беларускага традыцыйнага вяселля / В. В. Ізо­
тава. – Мінск: Выд-ва «Чатыры чвэрці», 2007. – 172 с.
139. Ильина, И. П. Брачность женщин в СССР в послевоенный период:
автореф. дис. …канд. экон. наук: 08.00.11 / И. П. Ильина; Науч.-исслед. ин-т по
проектированию вычисл. центров и систем эконом. информ., НИИ ЦСУ СССР. –
Минск, 1976. – 28 с.
140. Ильюшин, И. М. Народное образование в Белорусской ССР / И. М. Илью­
шин. – Минск: Учпедиздат БССР, 1961. – 439 с.
141. Инструкции ЦК РКП(б) по работе среди женщин 1922 г. // ГАООГо. –
Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 693. – Л. 1–5.
142. Итоги всесоюзной переписи населения 1959 г. – М.: Госстаиздат,
1962. – 283 с.
143. Итоги всесоюзной переписи населения 1970 г.: в 7 т. – М.: Статис­
тика, 1972–1973. – Т. 3: Распределение населения по общей грамотности,

177
источникам средств существования и отраслям народного хозяйства / отв. за вып.
К. А. Орехов. – 1972. – 575 с.
144. Калачева, И. И. Молодая белорусская семья в XXI в.: сохранение
и преемственность / И. И. Калачева // Этнокультурное развитие Беларуси в ХІХ –
начале ХХІ века: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 19–20 мая
2010 г. / редкол.: Т. А. Новогродский (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2011. – С. 37–42.
145. Калачева, И. И. Семья в современном белорусском обществе: реалии
и перспективы развития / И. И. Калачева. – Минск: РИВШ, 2008. – 77 с.
146. Калачова, І. І. Сям’я і сямейныя адносіны беларусаў у апошняй
трэці ХХ – пачатку ХХІ ст. / І. І. Калачова // Адукацыя і выхаванне. – 2010. –
№ 5. – С. 22–31.
147. Калинковичский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://kalinkovichi.gomel-region.by. –
Дата доступа: 12.06.2014.
148. Калицкий, Э. М. Гендерные проблемы развития занятости и профес-
сионального образования в Беларуси / Э. М. Калицкий, Ю. И.  Кричевский /
под ред. А. Х. Шкляр. – Минск: РИПО, 2006 – 56 с.
149. Касперович, Г. И. Миграция населения в города и этнические про­
цессы: на материалах исследования городского населения БССР / Г.  И.  Кас­
перович. – Минск: Наука и техника, 1985. – 149 с.
150. Каспяровіч, Г. І. Сям’я беларусаў у ХХ стагоддзі / Г. І. Каспяровіч //
Адукацыя і выхаванне. – 1996. – № 11 (59). – С. 10–19.
151. Каспяровіч, Г. І. Эвалюцыя грамадскага і сямейнага побыту / Г. І. Кас­
пяровіч // Беларусы: у 13 т. / В. К. Бандарчык [і інш.]; НАН Беларусі, Ін-т мас­
тацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору; рэдкал.: В. К. Бандарчык [і інш.].  –
Мінск: Беларус. навука, 2001. – Т. 4: Вытокі і этнічнае развіццё. – С. 383–418.
152. Кашенкова, Л. Проблемы образования сельской женщины / Л.  Ка­
шен­кова // Женщина. Общество. Образование: материалы 8-й Междунар. меж­
дис­циплинар. науч.-практ. конф., 16–17 дек. 2005 г.: сб. ст. / сост. В. Е. Моро-
зов; редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2006. – С. 155–157.
153. Кисель, В. П. Рабочий класс и переустройство быта современного
села / В. П. Кисель. – Минск: Беларусь, 1982. – 126 с.
154. Кировский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс]  / Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://kirovsk.gov.by. –
Дата доступа: 20.06.2014.
155. Клецкий районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://kletsk.minsk-region.by. – Дата
доступа: 18.06.2014.
156. Климовичский районный исполнительный комитет [Электрон-
ный ресурс] / Сельские Советы, сельисполкомы. – Режим доступа: http://
klimovichi.gov.by. – Дата доступа: 20.06.2014.
157. Кличевский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://klichev.gov.by. – Дата доступа:
20.06.2014.

178
 158. Кобринский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://kobrin.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
159. Коваленок, К. Больше всего победителей в Сарье и Освее [Элек-
тронный ресурс] / К. Коваленок // Дзвінская праўда. – 2014. – 18 сак. – Режим
доступа: http://www.d-p.by/2014/03/bolshe-vsego-pobeditelej-v-sare-i-osvee-2/. –
Дата доступа: 30.10.2014.
160. Коваленок, К. В «Кохановичах» трудятся династии животноводов
[Электронный ресурс] / К. Коваленок // Дзвінская праўда. – 2013. – 8 лістап. –
Режим доступа: http://www.d-p.by/2013/11/v-koxanovichax-trudyatsya-dinastii-
zhivotnovodov/ – Дата доступа: 30.10.2014.
161. Коваленок, К. Работа на благо людей [Электронный ресурс] / К. Ко­
валенок // Дзвінская праўда. – 2013 – 12 ліп. – Режим доступа: http://www.d-p.by/
2013/07/rabota-na-blago-lyudej/. – Дата доступа: 30.10.2014.
162. Коваленок, К. Эффект «умной фермы» [Электронный ресурс] / К. Ко­
валенок // Дзвінская праўда. – 2011. – 6 снеж. – Режим доступа: http://www.d-p.by/
2012/12/effekt-umnoj-fermy/. – Дата доступа: 30.10.2014.
163. Кожнаму калгасу ўзорныя яслі // Работніца і калгасніца. – 1939. –
№ 9. – С. 7.
164. Коледенко, О. Доверие руководителя оправдали результатами [Элек-
тронный ресурс] / О. Коледенко // Лоеўская праўда. – 2010. – 10 жн. – Ре-
жим доступа: http://www.loevkraj.by/2010/08/Doverie-rukovoditelya-opravdali-
rezultatami/. – Дата доступа: 30.09.2011.
165. Коледенко, О. Дорога покоряется настойчивым [Электронный ре­сурс] /
О.  Коледенко // Лоеўская праўда. – 2011. – 20 крас. – Режим дос­ту­па: http://
www.loevkraj.by/2011/04/DOROGA-POKORYAETSYA-NASTOJCHIVYM/. – Да­
та доступа: 30.09.2011.
166. Коледенко, О. Ферма стала делом всей жизни [Электронный ресурс] /
О.  Коледенко // Лоеўская праўда. – 2012. – 9 чэрв. – Режим доступа: http://
www.loevkraj.by/2012/06/ferma-stala-delom-vsej-zhizni/. – Дата доступа: 20.09.2012.
167. Коллонтай, А. М. Избранные статьи и речи / А. М. Коллонтай. – М.:
Политиздат, 1972. – 430 с.
168. Колокольников, В. Т. Брачно-семейные отношения колхозного кре-
стьянства: на материалах западной области БССР): автореф. дис. …канд. фи-
лос. наук: 09.621 / В. Т. Колокольников; АН БССР, Ин-т философии и пра-
ва. – Минск, 1972. – 18 с.
169. Комаров, А. М. Новые явления в общественном и семейном быту
трудящихся Советской Беларуси (1917–1929 гг.): историко-этнографический
очерк: автореф. дис. …канд. ист. наук: 576 / А. М. Комаров; ИИЭФ АН БССР. –
Минск, 1969. – 20 с.
170. Кон, И. С. Мужское тело в истории культуры / И. С. Кон. – М.: Слово,
2003. – 431 с.
171. Кондратов, Б. Я. Сельский быт в его качественном измерении /
Б. Я. Кондратов, М. В. Кондратова, Р. В. Попова // Социальные проблемы со-

179
временного села в экономическом и социологическом измерении: сб. науч. ст.
Междунар. науч.-прак. конф., Горки, 4–6 окт. 2007 г. / Белорус. гос. сельско-
хоз. акад.; редкол.: А. Р. Цыганов (отв. ред.) [и др.]. – Горки, 2007. – С. 101–104.
172. Конопелько, Н. Сотни жизней... на одну! [Электронный ресурс] /
Н. Конопелько // Народная газета. – 2011. – 29 марта. – Режим доступа: http://
www.ng.by/ru/issues?art_id=55498&is_pril=1. – Дата доступа: 20.09.2012.
173. Копии исходящих секретных документов Гомельского обкома КП Бе­
ларуси (1960 г.) // ГООГо. – Фонд 144. – Оп. 99. – Д. 41. – Л. 282, 283, 285, 286.
174. Копии переписки женотделов ЦК КП(б)Б с окрженотделом о работе
среди женщин (декабрь 1927 – январь 1928 г.) // ГООГо. – Фонд 144. – Оп. 1. –
Д. 3563. – Л. 32, 47.
175. Копыльский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: ttp://www.kopyl.
minsk-region.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
176. Кормянский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://www.korma.gov.by. – Дата до­с­
тупа: 12.06.2014.
177. Костюковичский исполнительный комитет [Электронный ресурс]  /
Депутатский корпус. – Режим доступа: http://kostukovichi.mogilev-region.by. –
Дата доступа: 21.06.2014.
178. Косціна, Л. Адзінота таксама не для іх [Электронный ресурс] /
Л. Кос­ціна // Сельская праўда. – 2012. – 11 снеж. – Режим доступа: http://
www.zhabinka.by/?p=6051 – Дата доступа: 20.12.2012.
179. Косціна, Л. Вясковы стараста “не прабіўны”, але адказны і чулы
[Элект­ронны рэсурс] / Л. Косціна // Сельская праўда. – 2014. – 21 сак. – Рэжым
доступу: http://www.zhabinka.by/?p=9811. – Дата доступу: 02.06.2014.
180. Крадин, Н. Н. Политическая антропология: учеб. пособие / Н. Н. Кра-
дин. – М.: Ладомир, 2001. – 213 с.
181. Краско, Ф. На базе совхоза «Подольский» прошло совещание выезд­
ного президиума районной организации Белорусского профсоюза работни­ков
агропромышленного комплекса [Электронный ресурс] / Ф. Краско // Астравецкая
праўда. – 2013. – 21 чэрв. – Режим доступа: http://www.ostrovets.by/?p=26667. –
Дата доступа: 02.06.2014.
182. Красная, И. Как решаются проблемы сельчан? [Электронный ре-
сурс] / И. Красная // Дзвінская праўда. – 2013. – 13 лістап. – Режим доступа:
http://www.d-p.by/2013/11/kak-reshayutsya-problemy-selchan/. – Дата доступа:
02.02.2014.
183. Краснопольский исполнительный комитет [Электронный ресурс]  /
Власть. Представительная. – Режим доступа: http://krasnopolie.gov.by. – Дата
доступа: 21.06.2014.
184. Кривонос, Т. Роль женщины в трансформации брачно-семейных от-
ношений / Т. Кривонос // Женщина. Общество. Образование: материалы
9-й Междунар. междисциплинар. науч.-практ. конф., 15–16 дек. 2006 г. / сост.
В. Е. Морозов; редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2007. – С. 156–158.

180
 185. Кричевский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Совет депу-
татов. – Режим доступа: http://krichev.mogilev-region.by. – Дата доступа: 21.06.2014.
186. Круглянский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Рай-
онный Совет депутатов. – Режим доступа: http://krugloe.mogilev-region.by. –
Дата доступа: 21.06.2014.
187. Крупский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://www.krupki.gov.by. – Дата
доступа: 18.06.2014.
188. Кунгер, С. Социальное положение женщин и семья / С. Кунгер // Жен-
щина. Образование. Демократия: материалы 3-й Междунар. междисциплинар.
науч.-практ. конф., 8–9 дек. 2000 г. / сост. Г. И. Шатон; редкол.: О.М. Рощин-
ская [и др.]. – Минск , 2001.– С. 51–53.
189. Курилович, А. Н. Внутрисемейные отношения в ХХ веке / А. Н. Ку­ри­ло-
вич // Белорусы / Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Мик­
лухи-Маклая; Нац. акад. наук, Ин-т искусствоведения, этнографии и фоль­к­ло­
ра; редкол.: В. К. Бондарчик (отв. ред.) [и др.]. – М.: Наука, 1998. – С. 343–348.
190. Курилович, А. Н. Отношения в семье / А. Н. Курилович // Белорусы /
Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухи-Маклая;
Нац. акад. наук, Ин-т искусствоведения, этнографии и фольклора; редкол.:
В. К. Бондарчик (отв. ред.) [и др.]. – М.: Наука, 1998. – С. 333–340.
191. Курилович, А. Н. Структура семьи и внутрисемейные отношения /
А.  Н. Курилович, Л. С. Худаш // Общественный, семейный быт и духовная
культура Полесья / В. К. Бондарчик [и др.]; АН БССР, ИИЭФ им. К. Крапивы,
АН УССР ИИФЭ им. М. Рыльского; под общ. ред. В. К. Бондарчика. – Минск:
Наука и техника, 1987. – С. 118–132.
192. Курков, И. Гендерные отношения в белорусской деревне (1921–
1928 гг.) / И. Курков // Гендерные истории Восточной Европы: сб. науч. ст. /
Европ. гуманитар. ун-т, Центр гендер. исслед.; под ред. Е. Гаповой [и др.]. –
Минск: ЕГУ, 2002. – С. 198–207.
193. Куркоў, І. Жанчыны Беларусі «эпохі калектывізацыі» ў дакументах
ЦК КП(б)Б» / І. Куркоў // ARCHE. – 1999. – № 3. – С. 213–217.
194. Курыловіч, Г. М. Сялянская сям’я / Г. М. Курыловіч // Сям’я і ся­
мейны быт беларусаў / В. К. Бандарчык [і інш.]; АН БССР ІМЭФ; рэдкал.:
В. К. Бандарчык [і інш.]. – Мінск: Навука і тэхнiка, 1990. – С. 43–124.
195. Курыловіч, Г. М. Сямейны ўклад жыцця / Г. М. Курыловіч // Беларусы:
у 13 т. / В. К. Бандарчык [і інш.]; НАН Беларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, эт­на-
г­рафіі і фальклору; рэдкал.: В. К. Бандарчык [і інш.]. – Мінск: Беларус. навука,
2001. – Т. 5: Сям’я. – С. 13–107.
196. Курыловіч, Г. М. Сям’я беларусаў у ХХ ст. / Г. М. Курыловіч // Аду­
кацыя і выхаванне. – 1996. – № 11. – С.10–19.
197. Кухаронак, Т. И. Семейные обряды / Т. И. Кухаронак // Белорусы /
РАН Ин-т этнологии и антропологии; НАН Ин-т искусствоведения, этног­ра­
фии и фольклора НАН Беларуси; редкол.: В. К. Бондарчик [и др.]. – М.: Наука,
1998. – С. 382–394.

181
 198. Лавринович, М. Больше тридцати лет за прилавком [Электронный
ресурс] / М. Лавринович // Дзвінская праўда. – 2011. – 31 ліп. – Режим досту-
па: http://www.d-p.by/2011/07/bolshe-tridcati-let-za-prilavkom/. – Дата доступа:
02.04.2012.
199. Лавриновичюс, С. Сусловка наша родная [история деревни Могилев-
ской губернии] / С. Лавриновичюс. – Вильнюс: [Б. и.], 2008. – 263 с.
200. Лавриновская, И. В. Изменение семейно-брачных установок сельской
женщины Беларуси в ХХ веке (1900–1991 гг.) / И. В. Лавриновская // Научные
труды Республиканского института высшей школы. Исторические и психо-
лого-педагогические науки: сб-к науч. ст.: в 2 ч. / под ред. В.  Ф.  Беркова.  –
Минск, 2011. – Ч. 1. – С. 111–117.
201. Лавриновская, И. В. История изучения проблемы трансформации
статуса и ролевых функций женщины в Беларуси в отечественной историо­
графии 2-й половины ХIХ – начала ХХI в. / И. В. Лавриновская // Пытанні
мас­тацтвазнаўства, этналогіі і фалькларыстыкі / НАН Беларусі, Ін-т мастацт­
ва­знаўства, этнаграфіі і фальклору імя К. Крапівы; навук. рэд. А.  І.  Лакот-
ка. – Мінск, 2009. – Вып. 6. – С. 393–403.
202. Лавриновская, И. В. Общественный статус женщины в Беларуси в пер­
вой трети ХХ ст. / И. В. Лавриновская // Беларусь у гістарычнай рэтраспек­
тыве ХІХ–ХХ стст.: зб. навук. арт.: у 2 ч. / М-ва адукацыі Рэсп. Беларусь, Го-
мел. дзярж. ун-т імя Ф. Скарыны; рэдкал.: В. А. Міхедзька (адк. рэд.) [ і інш.]. – Го-
мель, 2009. – Ч. 2. – С. 129–135.
203. Лавриновская, И. В. Основные направления деятельности Губжен­
отдела в деревнях Гомельщины в 1920-е годы / И. В. Лавриновская // Творче-
ство молодых – 2005: сб. науч. работ студентов и аспирантов; Гомел. гос. ун-т
им. Ф. Скорины. – Гомель, 2005. – С. 245–246.
204. Лавриновская, И. В. Особенности общественного статуса сельской
женщины в Западной Беларуси в послевоенный период (вторая половина 1940–
1950-е гг.) / И. В. Лавриновская // Беларусь вачыма польскіх этнографаў
ХІХ – першай паловы ХХ ст. (да 200-годдзя Ю. Крашэўскага і 125-годдзя
К. Машыньскага): матэрыялы Міжнар. навук. канф., Мінск, 18–20 кастр. 2012 г. /
НАН Беларусі, Цэнтр даслед. бел. культуры, мовы і літ., Польскі ін-т у Мінску;
рэдкал.: А. І. Лакотка (гал. рэд.) [і інш.]. – Мінск, 2013. – С. 147 – 152.
205. Лавриновская, И. В. Особенности форм занятости сельских женщин
в общественном производстве в межвоенный период (1918–1930-е гг.) // Ген-
дер и проблемы коммуникативного поведения: сб. материалов пятой между-
нар. науч. конф. – Новополоцк, 2013. – С. 69–73.
206. Лавриновская, И. В. Ролевые функции и статус женщины в семейно-
бытовой сфере в Беларуси в ХХ – начале ХХI в.: традиции и новации /
И. В. Лавриновская // Пытанні мастацтвазнаўства, этналогіі і фалькла­рыс­т ы­
кі / НАН Беларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору імя К. Кра­пі­
вы; навук. рэд. А. І. Лакотка. – Мінск, 2009. – Вып. 7. – С. 269–276.
207. Лавриновская, И. В. Ролевые функции и статус сельской женщины
в семейной сфере белорусов в ХХ – нач. ХХІ в.: традиции и новации / И. В. Лав-

182
риновская // Этнокультурное развитие Беларуси в ХІХ – нач. ХХІ в.: материа­
лы Междунар. науч.-практ. конф., Минск, 19–20 мая 2010 г. / редкол.: Т. А. Но-
вогродский (отв. ред.) [и др.]. – Минск, 2011. – С. 93–97.
208. Лавриновская, И. В. Семейный статус и ролевые функции сельской
женщины в Беларуси в начале ХХ в. / И. В. Лавриновская // Молодежь и нау-
ка: реальность и будущее: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф.: в 4 т. /
редкол.: О. А. Мазур [и др.]. – Невинномысск, 2011. – Т. 2. – С. 49.
209. Лавриновская, И. В. Cемейный статус сельской женщины в Беларуси
в ХХ – начале ХХІ века: традиции и новации (на материалах Белорусского По-
лесья) / И. В. Лавриновская // Роля традыцый народнай культуры ў адраджэн-
ні беларускага сяла: матэрыялы Рэсп. навук.-практ. канф., Іванава, 24 верас.
2010 г. / НАН Беларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору імя К. Кра-
півы; рэдкал.: А. І. Лакотка (гал. рэд.) [і інш.]. – Мінск, 2010. – С. 205–209.
210. Лавриновская, И. В. Социально-бытовой аспект работы женотделов
сельской местности на Гомельщине в первой половине 1920-х годов /
И. В. Лав­риновская // Открыть миру душу белоруса: матэрыялы Міжнар. на­
вук.-практ. канф., прысвеч. 150-годдзю з дня нараджэння Е. Р. Раманава. – Го-
мель, 2005.– С. 236–238.
211. Лавриновская, И. В. Статус и функции белорусской сельской женщи-
ны в современной семье: традиции и новации / И. В. Лавриновская // Семья
и женщина в современном мире: социальные и культурные аспекты: материа­
лы Междунар. науч. конф., Минск, 2 февр. 2012 г. / редкол.: А. А. Лазаревич
[и др.]. – Минск, 2012. – С. 432–434.
212. Лавриновская, И. В. Традиции и новации в брачно-семейных ус­та­
новках сельской женщины в Беларуси в ХХ – начале ХХI в. / И. В.  Лав­ри­
новская // Пытанні мастацтвазнаўства, этналогіі і фалькларыстыкі / НАН Бе­
ларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору імя К. Крапівы; навук.
рэд. А. І. Лакотка. – Мінск, 2011. – Вып. 11. – С. 399–407.
213. Лавриновская, И. В. Трансформация занятости сельской женщины
в общественном производстве в Беларуси в ХХ – начале ХХI в. / И. В. Лав-
риновская // Вестник Полоцкого государственного университета. Сер. А. Гу­
манитар. науки. – 2011. – № 9. – С. 82–90.
214. Лавриновская, И. В. Трансформация общественного статуса сель­ской
женщины в Беларуси во второй половине ХХ – начале ХХI в. / И. В. Лав­ри­
новская // Пытанні мастацтвазнаўства, этналогіі і фалькларыстыкі / НАН Бе­
ларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору імя К. Крапівы; навук.
рэд. А. І. Лакотка. – Мінск, 2010. – Вып. 9. – С. 305–309.
215. Лавриновская, И. В. Трансформация понятия «главы» в сельской се-
мье белорусов в ХХ – начале ХХІ в. / И. В. Лавриновская // Традыцыі і су-
часны стан культуры і мастацтваў: у 5 ч.: матэрыялы Міжнар. навук.-практ.
канф., г. Мінск, 25–26 крас. 2013 г. / НАН Беларусі, Цэнтр даслед. беларус.
культуры, мовы і літ., рэдкал.: А. І. Лакотка (гал. рэд.) [і  інш.]. – Мінск,
2013. – Ч. 4: Праблемы этналогіі, антрапалогіі, фалькларыстыкі і славісты-
кі. – С. 53–57.

183
 216. Лавриновская, И. В. Трансформация репродуктивного поведения
белорусских сельских женщин: динамика отношений к внебрачным рожде-
ниям / И. В. Лавриновская // Современная молодежь и общество: сб. науч. ст. /
под науч. ред. И. И. Калачевой. – Минск, 2013. – Вып. 1: Демографическая
безо­пасность и репродуктивное здоровье молодежи. – С. 68–72.
217. Лавриновская, И. В. Трансформация семейного статуса женщины в За­
падной Беларуси в ХХ – начале ХХІ в. / И. В. Лавриновская // Гендер и про-
блемы коммуникативного поведения: сб. материалов четвертой Междунар.
науч. конф. – Новополоцк, 2010. – С. 69–72.
218. Лаптенок, С. Д. Советская семья: социально-этические проблемы /
С. Д. Лаптенок. – Минск: Беларусь, 1985. – 174 с.
219. Лаўрыноўская, І. В. Грамадскі статус сялянкі ў Беларусі ў першай
трэці ХХ ст. / І. В. Лаўрыноўская // Вес. БДПУ. Сер. 2. Гісторыя. Філа­со­
фія. Паліталогія. Сацыялогія. Эканоміка. Культуралогія. – 2010. – № 2 (64). –
С. 17–21.
220. Лельчицкий районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.lelchitsy.gomel-region.by. – Да­
та доступа: 12.06.2014.
221. Лепельский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://www.lepel.
vitebsk-region.gov.by. – Дата доступа: 15.06.2014.
222. Лешук, С. Опора «Возрождения» / С. Лешук // Народнае слова. –
2012. – 29 лют. – С. 3
223. Лін, Д. Г. Асаблівасці сучаснай дэмаграфічнай сітуацыі на Палессі
(на прыкладзе Гомельскай і Брэсцкай абласцей) / Д. Г. Лін // Arche. – 2013. –
№ 4 (121). – С. 543–579.
224. Лин, Д. Г. Особенности брачной структуры сельского населения Бе-
ларуси / Д. Г. Лин, А. В. Парахневич, С. Д. Предыбайло // Социальные про-
блемы современного села в экономическом и социологическом измерении: сб.
науч. ст. Междунар. науч.-практ. конф., Горки, 4–6 окт. 2007 г. / Белорус. гос.
сельскохоз. акад.; редкол.: А. Р. Цыганов (отв. ред.) [и  др.].  – Горки, 2007. –
С. 123–127.
225. Лин, Д. Г. Сельское население Беларуси: демографический анализ /
Д. Г. Лин, С. Д. Предыбайло. – Гомель: Барк, 2008. – 274 с.
226. Лин, Д. Г. Социальные последствия деформации половозрастной
структуры сельского населения Беларуси / Д. Г. Лин // Социальные проблемы
современного села в экономическом и социологическом измерении: сб. науч. ст. /
Междунар. науч.-практ. конф., Горки, 4–6 окт. 2007 г. / Белорус. гос. сельс­кохоз.
акад.; редкол.: А. Р. Цыганов (отв. ред.) [и др.]. – Горки, 2007. – С. 120–123.
227. Лиозненский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Городской, сельские Советы.  – Режим доступа: http://liozno.vitebsk-
region.gov.by/ru/vlast/sovety – Дата доступа: 15.06.2014.
228. Лихачев, Н. Е. Белорусское село в социальном измерении / Н. Е. Ли-
хачев. – Минск: А. И. Вараксин, 2007. – 304 с.

184
 229. Лихачева, С. Н. Социализация сельской молодёжи и воспроизвод-
ство социальной структуры села / С. Н. Лихачева // Социальные проблемы со-
временного села в экономическом и социологическом измерении: сб. науч. ст. /
Междунар. науч.-практ. конф., Горки, 4–6 окт. 2007 г. / Белорус. гос. сельско-
хоз. акад.; редкол.: А. Р. Цыганов (отв. ред.) [и др.]. – Горки, 2007. – С. 140–143.
230. Логойский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://www.logoysk.
gov.by. – Дата доступа: 15.06.2014.
231. Лоевский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://loev.gomel-region.by. – Дата досту-
па: 12.06.2014.
232. Лукович, Н. Старейшина всегда поможет / Н. Лукович // Народнае
слова. – 2009. – 10 жн. – С. 2
233. Лукьянова, Н. Быть животноводом в филиале «Горяны-Агро» По-
лоцкого района стремятся многие / Н. Лукьянова // Народнае слова – 2012. –
25 мая. – С. 3
234. Лукьянова, Н. Успех определяют люди / Н. Лукьянова // Народнае
слова – 2013. – 19 крас. – С. 3.
235. Лунинецкий районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс]  / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://luninets.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
236. Лыч, Г. М. Трагедыя беларускага сялянства / Г. М. Лыч. – Мінск:
Выд-ва Мінскага ін-та кіравання, 2003. – 269 с.
237. Любанский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://lyuban.
minsk-region.by. – Дата доступа: 15.06.2014.
238. Ляховичский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://liahovichi.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
239. Мазаник, Е. Г. Возмездие: документальная повесть / Е. Г. Мазаник. –
2-е изд., испр. и перераб. – Минск: Маст. літ., 1988. – 190 с.
240. Малашеня, Л. Пчелиной пасеке чужд хозрасчет / Л. Малашеня // На-
роднае слова. – 2011. – 10 кастр. – С. 3.
241. Малиновский, Б. Научная теория культуры / Б. Малиновский. – М.:
ОГИ, 1999. – 208 с.
242. Малоритский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс]  / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://malorita.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
243. Малышко, С. Главный в деревне – это староста / С. Малышко // Ган­
цавіцкі час. – 2014. – 1 ліп. – С. 4.
244. Материалы женских делегатских пунктов (декабрь 1932 – ап­
рель 1933 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 5436. – Л. 1–5, 13.
245. Материалы о работе среди женщин, программы бесед с женщинами ра-
ботницами и крестьянками (1927 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 3586. – Л. 9.

185
 246. Материалы перевыборов делегатских собраний по БССР (июль
1926 – июль 1927 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2936. – Л. 152, 159.
247. Материалы по обследованию работы среди женщин на предприятиях
(декабрь 1928 – сентябрь 1929 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 4239. – Л. 15, 17.
248. Материалы по обследованию работы среди женщин работниц и кол-
хозниц (октябрь 1932 – август 1933 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 6088. –
Л. 14, 16, 17, 19, 22, 31, 70, 86, 90, 113.
249. Миграция населения Республики Беларусь / М. И. Артюхин [и др.];
НАН Беларуси, Ин-т социологии; под общ. ред. Г. М. Евелькина. – Минск:
Беларус. навука, 2008. – 181 с.
250. Мид, М. Мужское и женское. Исследование полового вопроса в ме-
няющемся мире / М. Мид. – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 412 с.
251. Миорский районный исполнительный комитет [Электронный ре­сурс] /
Городской, сельские Советы. – Режим доступа: http://miory.vitebsk-region.gov.by. –
Дата доступа: 15.06.2014.
252. Могилевский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Со-
вет депутатов. – Режим доступа: http://mogilev.mogilev-region.by. – Дата досту-
па: 21.06.2014.
253. Мозырский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://mozyrisp.gov.by. – Дата дос­
ту­па: 12.06.2014.
254. Мониторинг рынка труда Республики Беларусь. 2005 год / Главн.
упр. политики и занятости народонаселения М-ва труда и соц. защиты Респ.
Беларусь; под ред. Н. Д. Коханова. – Минск: Главн. упр. политики и занятости
народонаселения М-ва труда и соц. защиты Респ. Беларусь, 2006. – 22 с.
255. Мониторинг рынка труда Республики Беларусь. 2006 год / Главн. упр.
политики и занятости народонаселения М-ва труда и соц. защиты Респ. Бела-
русь; под ред. Д. И. Ванеева – Минск: Главн. упр. политики и занятости наро-
донаселения М-ва труда и соц. защиты Респ. Беларусь, 2007. – 210 с.
256. Мороз, Н. Я. Возрастание социальной активности женщин-колхозниц
в условиях развитого социализма (на материалах БССР): автореф. дис. …канд.
филос. наук: 09.00.02 / Н. Я. Мороз; БГУ им. В. И. Ленина. – Минск, 1984. – 17 с.
257. Мостовский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сельсо-
веты. – Режим доступа: http://mosty.grodno-region.by. – Дата доступа: 22.06.2014.
258. Мстиславский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель­
ские Советы депутатов. – Режим доступа: http://mstislavl.mogilev-region.by. –
Дата доступа: 21.06.2014.
259. Мухіна, А. Фемінізацыя адукацыйнай сферы ў Рэспубліцы Беларусі /
А. Мухіна // Женщина. Общество. Образование: материалы 10-й Междунар.
междисциплинар. науч.-практ. конф., 14–15 дек. 2007 г. / сост. В. Е. Морозов;
редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2008. – С. 346–347.
260. Мядельский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://myadel.minsk-region.by. – Дата
доступа: 18.06.2014.

186
 261. Наровлянский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.narovlya.gomel-region.by. –
Дата доступа: 12.06.2014.
262. Народное хозяйство Белорусской ССР: стат. ежегодник / Центр. стат.
упр. БССР при Совете Министров БССР. – Минск: Беларусь, 1983. – 229 с.
263. Население Республики Беларусь: стат. сб. / Нац. стат. ком. Респ. Бела-
русь; редкол.: Е. И. Кухаревич [и др.]. – Минск: Нац. стат. ком. Респ. Беларусь,
2012. – 474 с.
264. Население СССР за 70 лет / Л. Л. Рыбаковский [и др.]; редкол.:
Л. Л. Рыбаковский (отв. ред.) [и др.]. – М.: Наука, 1988. – 212 с.
265. Несвижский районный исполнительный комитет [Электронный ресурс] /
Руководство района. – Режим доступа: http://www.nesvizh.minsk-region.by. – Да-
та доступа: 18.06.2014.
266. Ніканчук, А. Арыенцір на якасную адукацыю [Электронны рэ-
сурс] / А.  Ніканчук // Сельская праўда. – 2013. – 2 жн. – Рэжым доступу:
http://www.zhabinka.by/?p=8520. – Дата доступу: 07.09.2013.
267. Ніканчук, А. Калектыў – мая другая сям’я [Электронны рэсурс] /
А. Ніканчук // Сельская праўда. – 2013. – 19 лістап. – Рэжым доступу: http://
www.zhabinka.by/?p=9085. – Дата доступу: 27.11.2013.
268. Новейший социологический словарь / сост.: А. А. Грицанов [и др.]. –
Минск: Книж. дом, 2010. – 1312 с.
269. Новицкий, В. Женщины Беларуси в исторической ретроспективе /
В. Новицкий, И. Чикалова // Женщины Беларуси в зеркале эпохи: нац. отчет /
С. Н. Бурова [и др.]. – Минск: ПРООН, 1997. – С. 12–25.
270. Новогрудский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
советы. – Режим доступа: http://novogrudok.grodno-region.by. – Дата доступа:
22.06.2014.
271. Носевич, В. Л. Традиционная белорусская деревня в европейской
перспективе / В. Л. Носевич. – Минск: Тэхналогія, 2004. – 350 с.
272. О более широком привлечении женщин к участию в квалифициро-
ванном труде в сельском хозяйстве // Правда. – 1969. – 6 февр. – С. 2.
273. О праздновании 8 марта, протоколы совещаний женорганизаторов
(февраль 1932 – март 1933 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 5434. – Л. 1, 10,
23, 106, 107, 177.
274. О работе женотделов подшефных деревнях (январь – сентябрь 1924 г.) //
ГАООГо. – Фонд 5. – Оп. 1а. – Д. 633. – Л. 9.
275. Олесик, Е. Я. Территориальные особенности комплектования сту-
денческого контингента педагогических ВУЗов БССР в 1944–1990 гг.: гендер-
ный аспект / Е. Я. Олесик // Гуманитарные знания в контексте формирования
инновационной культуры преподавателя: материалы науч.-практ. конф. моло-
дых ученых и аспирантов, Минск, 25 мая 2007 г.; редкол.: В. И. Данич [и др.]. –
Минск , 2007. – С. 302–305.
276. Орлов, Э. А Культурная (социальная) антропология: учеб. пособие
для вузов / Э. А. Орлов. – М.: Акад. проект, 2004. – 480 с.

187
 277. Орлова, С. Сельчанам хвалу мы поём [Электронный ресурс] / С. Ор­ло­
ва // Дзвінская праўда. – 2011. – 29 лістап. – Режим доступа: http://www.d-p.by/
2011/11/selchanam-xvalu-my-poyom/. – Дата доступа: 27.09.2013.
278. Оршанский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Городской, поселковые, сельские исполнительные комитеты и сельские
Советы депутатов.  – Режим доступа: http://orsha.vitebsk-region.gov.by. – Да­та
доступа: 15.06.2014.
279. Осиповичский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель­
ские Советы депутатов. – Режим доступа: http://osipovichi.gov.by. – Дата до­сту­
па: 21.06.2014.
280. Островецкий исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель­
советы. – Режим доступа: http://ostrovets.grodno-region.by. – Дата доступа:
22.06.2014.
281. Отчеты и докладные обкомов и райкомов КП(б)Б о проведении куль-
турно-просветительской работе в период уборки урожая и сдачи хлебозагото-
вок, о наличии колхозов в западных областях Беларуси (14 июля – 16 ноября
1949 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 47. – Д. 224. – Л. 58, 155.
282. Отчеты Министерства просвещения по школам рабочей и сельской
молодежи за 1949/1950 учебный год // НАРБ. – Фонд 30. – Оп. 5. – Д. 2687. –
Л. 185–186.
283. Отчеты о работе губженотдела 1925 г. // ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. –
Д. 1751. – Л. 40.
284. Отчеты о работе губженотдела 1926 г. // ГАООГо. – Фонд 1. –
Оп. 1. Д. 1752. – Л. 12–13.
285. Отчеты о работе отдела работниц и крестьянок ЦК КП(б)Б: прото­
колы заседаний Центрального бюро ЦК КП(б)Б (январь – декабрь 1926  г.) //
НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2921. – Л. 30.
286. Отчеты о работе Польбюро, главного бюро Евсекции и женотдела
ЦК КП(б)Б (январь – август 1925 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2205. –
Л. 142–143, 156, 171, 174, 175, 181–185.
287. Отчет ЦК КП(б)Б и материалы к отчету (13 сентября 1925 г.) //
НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2009. – Л. 17, 19, 195.
288. Падалінская, Д. Такія розныя і такія падобныя [Электронны рэ-
сурс] / Д. Падалінская // Сельская праўда – 2013. – 2 крас. – Рэжым доступу:
http://www.zhabinka.by/?p=7047#more-7047. – Дата доступу: 27.09.2013.
289. Пакульневіч, Я. Алена Дрыжова: «Надой у 8500 кілаграмаў абяцаю!»
[Элект­ронны рэсурс] / Я. Пакульневіч // Дзвінская праўда – 2011. – 17 лістап. – Рэ­
жым доступу: http://www.d-p.by/2011/11/alena-dryzhova/. – Дата доступу: 20.09.2013.
290. Пакульневич, Я. Депутаты подводят итоги работы [Электронный
ре­сурс] / Я. Пакульневич // Дзвінская праўда. – 2013. – 6 снеж. – Режим
досту­па: http://www.d-p.by/2013/12/deputaty-podvodyat-itogi-raboty/. – Дата дос­
тупа: 20.12.2013.
291. Панкратова, М. Г. Сельская женщина в СССР / М. Г. Панкратова. – М.:
Мысль, 1990. – 190 с.

188
 292. Панкратова, М. Г. Сельская семья в СССР и некоторые проблемы
планирования / М. Г. Панкратова // Советская социологическая ассоциация.
Советский оргкомитет по подготовке VII Междунар. социол. конгр. Варна,
1970, Болгария. – М., 1970. – 6 с.
293. Панкратова, М. Г. Сельская семья в СССР: проблемы и перспективы //
Материалы Рабочей комиссии по координации исследований тенденций из-
менения демографической структуры и социального развития сельского на-
селения до 1990 г.: материал для обсуждения / М. Г. Панкратова; Ин-т социол.
исслед. АН СССР; под ред. П. Т. Петрикова. – М., 1974. – 83 с.
294. Панютич, В. П. Наемный труд в сельском хозяйстве Беларуси 1861–
1914 гг. / В. П. Панютич. – Минск: Навука і тэхніка, 1996. – 142 с.
295. Панютич, В. П. Социально-экономическое развитие белорусской де-
ревни в 1861–1900 гг. / В. П. Панютич. – Минск: Наука и техника, 1990. – 373 с.
296. Переписка о работе женщин женотдела ЦК КП(б)Б с отделом работ-
ниц и крестьянок ЦК ВК(б)Б (январь – август 1926 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. –
Оп. 1. – Д. 2908. – Л. 31, 32.
297. Переписка с уездным женотделом (сентябрь 1926 – март 1926 г.) //
ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1758. – Л. 3, 18.
298. Перепись населения 2009 г.: стат. сб.: в 8 т. / Нац. стат. ком. Респ.
Беларусь. – Минск: Нац. стат. ком. Респ. Беларусь, 2011. – Т. 6: Социально-
эко­номическая характеристика населения Республики Беларусь / редкол.:
В. И. Зиновский (пред.) [и др.]. – 391 с.
299. Петриковский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://petrikov.gomel-region.by. – Дата
доступа: 12.06.2014.
300. Петрович, М. В. Сельская семья: быт, техника / М. В. Петрович. –
Минск: Урожай, 1985. – 111 с.
301. Петрович, М. В. Сельская семья: потребности и запросы / М. В. Пе-
трович, А. И. Савинский. – Минск: Урожай, 1982. – 158 с.
302. Петух, О. Успех у тех, кто любит свое дело [Электронный ре-
сурс] / О.  Петух // Лоеўскі край. – 2013. – 11 лют. – Режим дрступа:
http://www.loevkraj.by/2013/02/uspex-u-tex-kto-lyubit-svoe-delo/. – Дата досту-
па: 20.12.2013.
303. Пилипенко, М. Ф. Семья и брак у белорусских крестьян во второй
половине XIX – начале XX в.: автореф. дис. …канд. ист. наук: 576 / М. Ф. Пи-
липенко; МГУ им. М. В. Ломоносова. – М., 1970. – 19 с.
304. Пилипенко, М. Ф. Этнография Белоруссии / М. Ф. Пилипенко. – Минск:
Высш. шк., 1981. – 192 с.
305. Пинский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://pinsk.brest-region.gov.by. – Да­
та доступа: 14.06.2014.
306. Полоцкий районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://polotsk.vitebsk-region.gov.by. – Дата
доступа: 15.06.2014.

189
 307. Портнова, М. С. Деятельность Компартии Белорусии по вовлече-
нию женщин деревни в колхозное строительство (1929–1934 гг.): автореф.
дис.  …канд. ист. наук: 07.00.01 / М. С. Портнова; БГУ им. В. И. Ленина. –
Минск, 1972. – 24 с.
308. Поставский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские Советы.  – Режим доступа: http://postavy.vitebsk-region.gov.by. –
Дата доступа: 15.06.2014.
309. Предыбайло, С. Д. Деформирование половозрастной структуры в тер­
риториальных группах населения белорусско-российского пограничья /
С.  Д.  Предыбайло // Юбилейная науч.-практ. конф. (2009, Гомель), 11 июня
2009 г. [посвящ. 40-летию ГГУ им Ф. Скорины: материалы]: в 4 ч. / Гомел. гос.
у-н им. Ф. Скорины; редкол.: О. М. Демиденко (отв. ред.) [и др.]. – Гомель: ГГУ
им. Ф. Скорины, 2009. – Ч. 2. – С. 193–198.
310. Предыбайло, С. Д. Сельское население Беларуси: демографический
анализ / С. Д. Предыбайло, Д. Г. Лин / Гомел. гос. ун-т им. Ф. Скорины. – 2-е изд.,
перераб. и доп. – Минск: Право и экономика, 2011. – 324 с.
311. Прищепов, Д. Ф. Крестьянка в сельском хозяйстве / Д. Ф. Прище-
пов. – Минск: Изд-во ЦК КП(б)Б, 1925 – 20 с.
312. Пружанский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://pruzhany.brest-region.gov.by. – Да­
та доступа: 14.06.2014.
313. Постановления, протоколы, заседания и тезисы Калининского Женотде-
ла (сентябрь 1925 – ноябрь 1926 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2392. – Л. 4, 52.
314. Постановления секретариата ЦК КП(б)Б о проведении делегатский
собраний на предприятиях БССР, протоколы районного слета колхозниц-
ударниц Оршанского района и докладные записки о политико-массовой ра-
боте среди женщин города и деревни (ноябрь 1932 – июль 1933 г.) // НАРБ. –
Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 6064. – Л. 29, 31, 36, 51, 53, 126.
315. Протокол заседания Бюро ЦК КП(б)Б № 3 от 16 декабря 1946 г. о ме-
роприятиях по улучшению охраны материнства и детства // НАРБ. – Фонд 4 п. –
Оп. 61. – Д. 355. – Л. 8, 279.
316. Протоколы заседаний работников женотделов ЦК КП(б)Б (январь –
декабрь 1927 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 3558. – Л. 12, 32, 120.
317. Протоколы заседаний секретариата БССР ЦК КП(б)Б и документы
к ним (август 1930 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 4771. – Л. 6, 7, 129.
318. Протоколы заседаний секретариата БССР ЦК КП(б)Б и докумен-
ты к ним (сентябрь 1930 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 4772. – Л. 73–74.
319. Протоколы комиссий и др. материалы окружкомов (август – сентябрь
1925 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2375. – Л. 3, 77, 107.
320. Протоколы конференций, собраний женотдела Климовичского уко-
ма РКП(б) (январь – ноябрь 1925 г.) // ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1719. –
Л. 22, 30, 37.
321. Протоколы конференций, собраний женотдела Клинцовского укома
РКП(б) (декабрь 1924 – май 1925 г.) // ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1721. – Л. 34.

190
 322. Протоколы конференций, собраний женотдела Могилевского укома
РКП(б) (декабрь 1925 г.) // ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1722. – Л. 23, 89.
323. Протоколы окружного совещания райженотделов, тезисы для до-
кладов на совещания и др. (30 декабря 1926 – 31 октября 1927 г.) // НАРБ. –
Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2914. – Л. 78.
324. Протоколы отчета Витебского окрженотдела (октябрь 1925 – ок-
тябрь 1926 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2391. – Л. 7.
325. Протоколы партийных собраний, отчеты женотдела о работе среди
женщин Быховского укома РКП(б) (январь – октябрь 1925 г.) // ГАООГо. –
Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1731. – Л. 34, 71.
326. Протоколы партийных собраний, отчеты женотдела о работе среди
женщин Гомельского укома РКП(б) (декабрь 1924 – апрель 1925 г.) // ГАООГо. –
Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1732. – Л. 65.
327. Протоколы, планы, отчеты Борисовского женотдела (январь – де-
кабрь 1926 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2931. – Л. 6, 31, 58.
328. Протоколы, планы, отчеты Петриковского женотдела (февраль –
март 1925 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2400. – Л. 12–13.
329. Протоколы 7-го Всебелорусского совещания женотделов и протоко-
лы Белорусского съезда евреев (январь 1926 г.) // НАРБ. – Фонд  4 п. –
Оп. 1. – Д. 2916. – Л. 30, 78.
330. Протоколы собраний, заседаний, губернских совещаний завженот-
делами и документы к нему (октябрь 1925 г.) // ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. –
Д. 1744. – Л. 15, 33.
331. Протоколы совещаний женработников Могилевского окружного же-
нотдела, отчеты Могилевского окружного женотдела о работе среди женщин
(октябрь – ноябрь 1926 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2932. – Л. 38.
332. Протоколы совещаний женорганизаторов (март – декабрь 1932 г.) //
НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 6061. – Л. 105–106.
333. Протоколы совещаний и заседаний коллегии губженотдела, отче-
ты, доклады проверки уездных женотделов (октябрь – декабрь 1925 г.) //
ГАООГо. – Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1746. – Л. 20–23.
334. Протоколы совещаний и заседаний коллегии губженотдела, отчеты, до-
клады проверки уездных женотделов (декабрь 1925 – март 1926 г.) // ГАООГо. –
Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1748. – Л. 12, 164.
335. Протоколы совещаний и заседаний коллегии женотдела (ноябрь 1925 г.) //
ГАООГО. – Фонд 1. – Оп. 1. – Д. 1745. – Л. 3, 11.
336. Протоколы совещаний коллегии Минского окрженотдела (ян-
варь 1926 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2393. – Л. 31, 84.
337. Протоколы совещаний работников женотдела ЦК КП(б)Б, пос­та­-
новления (ноябрь 1927 – ноябрь 1928 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. –
Д. 3571. – Л. 26, 30.
338. Протоколы совещаний работников Мозырского окружного же-
нотдела (февраль 1926 – 31 август 1927 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. –
Д. 2933. – Л. 6.

191
 339. Прыемка, В. Пасаг / В. Прыемка // Фалькларыстычныя даследаванні:
кантэкст. Тыпалогія. Сувязі: зб. арт. / пад навук. рэд. Р. М. Кавалёвай. – Мінск:
РІВШ, 2010. – Вып. 7. – С. 360–362.
340. Пуховичский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские и поселковые Советы депутатов. – Режим доступа:
http://pukhovichi.minsk-region.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
341. Пушкарева, Н. Л. Гендерная ассиметрия социализации ребенка в тра-
диционной русской семье / Н. Л. Пушкарева // Гендерные стереотипы
в прошлом и настоящем / Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии
им. Н. Н. Миклухо-Маклая; редкол.: И. М. Семашко (отв. ред.) [и др.]. – М.:
ИЭА РАН, 2003. – С. 4–27.
342. Пушкарева, Н. Л. Гендерный подход в исторических исследованиях /
Н. Л. Пушкарева // Вопросы истории. – 1998. – № 6. – С. 80–84.
343. Пушкарева, Н. Л. Гендерная проблематика в исторических науках /
Н. Л. Пушкарева // Введение в гендерные исследования: учеб. пособие / под ред.
И. А. Жеребкиной. – СПб.: Алетейя; Харьков: ХЦГИ, 2001. – Ч. 1. – С. 277–311.
344. Пушкарева, Н. Л. Гендерная теория и историческое знание / Н. Л. Пуш-
карева. – СПб.: Алетейя, 2007. – 495 с.
345. Пушкарева, Н. Л. Женщина в русской семье: традиции и современ-
ность / Н. Л. Пушкарева // Семья, гендер, культура: материалы Междунар.
конф. 1994 и 1995 гг. / Ин-т этнологии и антропологии РАН; редкол.: В. А. Тиш-
ков (отв. ред.) [и др.]. – М., 1997. – С. 270–277.
346. Пушкарева, Н. Л. Феминологический проект в новейшей истории /
Н. Л. Пушкарева // Этнографическое обозрение. – 2004. – № 3. – С. 82–97.
347. Радклифф-Браун, А. Р. Структура и функция в примитивном обще-
стве: очерки и лекции / А. Р. Радклифф-Браун. – М.: Изд. фирма «Восточная
литература» РАН, 2001. – 304 с.
348. Разводовский, Ю. Е Комплексный анализ алкогольной ситуации
в Беларуси / Ю. Е. Разводовский // Вопросы организации и информатизации
здравоохранения: рецензируемый аналитико-информационный бюллетень /
М-во здравоохранения Респ. Беларусь. – 2010. – № 2 (63). – С. 10–16.
349. Раков, А. А. Белоруссия в демографических измерениях / А.  А.  Ра-
ков. – Минск: [Б. и.], 1974. – 127 с.
350. Раков, А. А. Население БССР / А. А. Раков. – Минск: Выш. шк.,
1969. – 219 с.
351. Ракава, Л. В. Особенности семьи и семейных отношений в Мозыр-
ско-Припятском Полесье в контексте традиционной культуры белорусов /
Л. В.  Ракава  // Этнокультурные процессы Восточного Полесья в прошлом
и настоящем / Нац. акад. наук Беларуси, ИИЭФ им. К. Крапивы; редкол.:
А. Вл. Гурко [и др.]. – Минск: Беларус. навука, 2010. – С. 269–286.
352. Ракава, Л. В. Сельская сям’я / Л. В. Ракава // Беларусы: сучасныя
этнакультурныя працэсы / Г. І. Каспяровіч [і інш.]; Нац. акад. навук Беларусі,
ІМЭФ імя К. Крапівы; рэдкал.: А. І. Лакотка [і інш.]. – Мінск: Беларус. навука,
2009. – С. 149–183.

192
 353. Ракава, Л. В. Традиции брачных отношений / Л. В. Ракава // Белорусы /
Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Муклухи-Маклая;
Нац. акад. наук, Ин-т искусствоведения, этнографии и фольклора им. К. Кра­
пи­вы НАН  Беларуси; редкол.: В. К. Бондарчик [и др.]. – М.: Наука, 1998. –
С. 323–333.
354. Ракава, Л. В. Эвалюцыя традыцый сямейнага выхавання беларусаў
у ХХ–ХХІ стст. / Л. В. Ракава. – Мінск: Беларус. навука, 2009 – 309 с.
355. Резолюция XII съезда по отчету ЦК КП(б)Б, 1929 г. // НАРБ (август –
1930 г.). – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 5595. – Л. 52.
356. Резолюции и материалы к ним Оршанского, Полоцкого, Витебского,
Могилевского окружкомов КП(б)Б (1 октября – 26 ноября 1926 г.) // НАРБ. –
Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 2058. – Л. 87.
357. Речицкий районный исполнительный комитет [Электронный ресурс] /
Сельсоветы. – Режим доступа: http://rechitsa.by. – Дата доступа: 12.06.2014.
358. Рогачёвский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://rogachev.
gomel-region.by. – Дата доступа: 12.06.2014.
359. Рожкова, Н. Причины распространения «гражданского брака» в Рес­
публике Беларусь / Н. Рожкова // Женщина. Общество. Образование: материа­
лы 12-й Междунар. науч.-практ. конф., 18–19 окт. 2009 г. / сост. О. В. Шахаб;
редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2010. – С. 554–556.
360. Россонский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://rossony.vitebsk-region.gov.by. –
Да­та доступа: 15.06.2014.
361. Рубільнік. Некаторыя даныя аб культуры і быце калгасаў БССР / Ру­
більнік. – Мінск: АН БССР, 1931. – 40 с.
362. Самцэвіч, В. Халопеніцкі раён на шляху да суцэльнай калектывіза­-
цыі / В. Самцэвіч // Наш край. – Ліпень – жнівень 1930. – № 7–8 (58–59). – С. 28–42.
363. Сведения женорганизаторов (1926 г.) // ГАООГо. – Фонд 5. – Оп. 1. –
Д. 819. – Л. 95.
364. Сведения о работниках начальных, семилетних и средних школ по
БССР и областям на 1 января 1945 г.) // НАРБ. – Фонд 30. – Оп. 5. – Д. 161. – Л. 31.
365. Сведения о работниках начальных, семилетних и средних школ
(по республике и областям на 1945/1946 учебный год) // НАРБ. – Фонд 30. –
Оп. 5. – Д. 477. – Л. 59–60.
366. Сведения о числе неграмотных в возрасте от 8 до 49 лет включитель-
но (по БССР и областям на 1 января 1951 г.) // НАРБ. – Фонд  30. – Оп. 6. –
Д. 149. – Л. 6.
367. Светлогорский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://svetlogorsk.by. –
Дата доступа: 12.06.2014.
368. Свислочский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель­
советы. – Режим доступа: http://svisloch.grodno-region.by. – Дата доступа:
22.06.2014.

193
 369. Сводные отчеты по начальным, семилетним и средним школам на на-
чало 1957/1958 учебный год // НАРБ. – Фонд 30. – Оп. 5. – Д. 5729 б. – Л. 56–57.
370. Сводные статотчеты министерства, областных отделов народного
образования о численности и составе педагогических работников начальных,
семилетних и средних школ за 1988 г. // НАРБ. – Фонд 498. – Оп. 1. – Д. 8. – Л. 7.
371. Сельчанка [Электронный ресурс] / Первичные организации. – Режим
доступа: http://www.selchanka.ru/. – Дата доступа: 03.10.2011.
372. Семенова, Е. Помощь словом и делом / Е. Семенова // Народная га-
зета. – 2013. – 11 дек. – С. 4.
373. Сенновский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.senno.vitebsk-region.gov.by. –
Дата доступа: 15.06.2014.
374. Сербов, И. А. Белорусы-сакуны: краткий этнографический очерк /
И. А. Сербов. – Петроград: Тип. Император. Акад. наук, 1915. – 180 c.
375. Слонимский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сельсо-
веты. – Режим доступа: http://slonim.grodno-region.by. – Дата доступа: 22.06.2014.
376. Слуцкий районный исполнительный комитет [Электронный ресурс] /
Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://www.slutsk.
minsk-region.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
377. Смоленко, Е. Д. Создание семьи: моральные ценности и репродук-
тивные установки современной студенческой молодежи / Е. Д. Смоленко  //
Женщина. Общество. Образование: материалы 11-й Междунар. науч.-практ.
конф., 19–20 окт. 2008 г. / сост. О. В. Шахаб; редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. –
Минск: ЖИ «ЭНВИЛА» 2009. – С. 567–570.
378. Сморгонский исполнительный комитет [Электронный ресурс]  /
Сельсоветы. – Режим доступа: http://smorgon.grodno-region.by. – Дата досту-
па: 22.06.2014.
379. Солигорский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://soligorsk.by. – Дата
доступа: 18.06.2014.
380. Соловьева, В. Всегда готовы прийти на помощь [Электронный ре-
сурс] / В. Соловьева // Дзвінская праўда. – 2011. – 18 мая. – Режим доступа: http://
www.d-p.by/2011/05/vsegda-gotovy-prijti-na-pomoshh/. – Дата доступа: 20.12.2013.
381. Соловьева, В. Выпуск продукции увеличивается [Электронный ре-
сурс] / В. Соловьева // Дзвінская праўда. – 2010. – 14 кастр. – Режим доступа: http://
www.d-p.by/2010/10/vypusk-produkcii-uvelichivaetsya/. – Дата доступа: 20.12.2013.
382. Сорокина, В. В. Роль женщины крестьянки в общественно-полити-
ческой и культурной жизни белорусской деревни в восстановительный период
(1921–1925 гг.): автореф. …канд. ист. наук: 07.00.02 / В. В. Сорокина; Ин-т
истории АН БССР. – Минск, 1958. – 17 с.
383. Сорокина, Е. А. Современная женщина Щвеции: изменение ее статуса
в семье и обществе / Е. А. Сорокина // Гендерные проблемы в этнографии / Рос.
акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии им.  Н. Н.  Миклухо-Маклая;
И. М. Семашко (отв. ред.) [и др.]. – М.: ИЭА РАН, 1998. – С. 85–93.

194
 384. Социальные проблемы села: материалы респуб. социол. конф. / Бе-
лорус. сельхоз. акад.; под ред. К. М.  Солнцева [и др.]. – Минск: Ураджай,
1971. – 173 с.
385. Социологический словарь / Г. В. Осипов (отв. ред.) [и др.]. – М.: Нор-
ма, 2008. – 608 с.
386. Спижанков, Л. И. Преобразование белорусского села / Л. И. Спижан-
ков. – Минск: Ураджай, 1985. – 85 с.
387. Справка об идейно-политическом воспитании женщин-работниц
и крестьянок в Барановичской области (1946 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 47. –
Д. 94 – Л. 210.
388. Справка о работе среди женщин в западных областях БССР (22 мар-
та 1949 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 47. – Д. 223. – Л. 154, 160.
389. Списки женорганизаторов (апрель – июль 1933 г.) // НАРБ. – Фонд 4 п. –
Оп. 1. – Д. 6787. – Л. 46–51, 65, 72, 105, 107.
390. Списки руководящих работников 1948 г. // ГАВо. – Фонд 1. – Оп. 2. –
Д. 96. – Л. 5.
391. Справки, информации, докладные Главного управления общего сред­
него образования, записки ЦК КПБ, Верховного Совета СМ БССР по основ-
ной деятельности (8 января – 2 ноября 1980 г.) // НАРБ. – Фонд 498. – Оп. 1. –
Д. 193. – Л. 28.
392. Стародорожский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Руководство региона. – Режим доступа:http://staryedorogi.minsk-
region.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
393. Статистический ежегодник БССР / Центр. стат. упр. при Совете Ми­
нистров БССР. – Минск: Беларусь, 1974 – 238 с.
394. Статистические сведения о школах Белоруссии по переписи 1921 г. //
НАРБ. – Фонд 30. Оп.1. – Д. 3285. – Л. 18.
395. Статистические сведения о школах, высших учебных заведениях,
театрах, кино, библиотеках и избах-читальнях по Белоруссии за 1923 г. // НАРБ. –
Фонд 30. – Оп. 1. – Д. 3372. – Л. 2, 4, 8, 9.
396. Стенограмма отчета к XI съезду КП(б)Б и акты ревизионной комиссии
КП(б)Б (1924–1925 гг.) // НАРБ. – Фонд 30. – Оп. 1. – Д. 1986. – Л. 86, 151, 187.
397. Стенограмма и протоколы IХ съезда КП(б)Б декабрь 1925 г. //
НАРБ. – Фонд 4 п. – Оп. 1. – Д. 1982. – Л. 431–432.
398. Столбцовский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://stolbtsy.
minsk-region.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
399. Столинский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс]  / Сельисполкомы. – Режим доступа: http://stolin.brest-region.gov.by. –
Дата доступа: 14.06.2014.
400. Ступакевич, М. А. Женское образование (вторая половина XIX –
1917 год) / М. А. Ступакевич. – Гродно: ГрГУ, 2006. – 170 с.
401. Сысенко, В. А. Устойчивость брака: проблемы, факторы и условия /
В. А. Сысенко. – М.: Статистика, 1981. – 210 с.

195
 402. Тарасевич, А. Роль семьи в воспроизводстве трудового потенциа-
ла страны / А. Тарасевич // Женщина. Общество. Образование: материалы
11-й Междунар. науч.-практ. конф., 19–20 окт. 2008 г. / сост. О. В. Шахаб; ред-
кол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2009. – С. 576–578.
403. Тарасевич, В. Ф. Рабочее и внерабочее время тружеников села / В. Ф. Та­
расевич, В. В. Лешкевич. – Минск: Ураждай, 1988. – 94 с.
404. Тарасевич, В. Ф. Формирование и развитие белорусского села / В. Ф. Та­
расевич, В. В. Лешкевич. – Минск: Ураждай, 1983. – 166 с.
405. Терещенко, О. В. Положение женщины в Республике Беларусь: ана-
лиз официальной статистики [Электронный ресурс] / О. В. Терещенко / Сайт
проекта ООН в Беларуси «Интеграция гендерного подхода в работу в об-
ласти развития». – Минск, 2005. – Режим доступа: http:  //gender.undp.by/
gender_research.html. – Дата доступа: 25.04.2012.
406. Титаренко, Л. Формирование новых ролей идентичности в белорус-
ском обществе / Л. Титаренко // Женщина. Общество. Образование: материа-
лы 8-й Междунар. науч.-практ. конф., 16–17 окт. 2005 г. / сост. В. Е. Морозов;
редкол.: Л. А. Черепанова [и др.]. – Минск, 2006. – С. 19–21.
407. Титаренко, Л. Г. Ценностный мир современного белорусского об­ще­
ства: гендерный аспект / Л. Г. Титаренко. – Минск: Изд-во БГУ, 2004. – 205 с.
408. Ткачэнка, В. М. Аб шляхах ліквідацыі рэшткаў бытавой няроўнасці
жанчын / В. М. Ткачэнка // Вес. АН БССР. Сер. грамад. навук. – 1963. – № 2. –
С. 20–27.
409. Токць, С. Беларуская вёска ў эпоху зьменаў: другая палова ХІХ –
пер­шая траціна ХХ ст. / С. Токць. – Мінск: Тэхналогія, 2007. – 306 с.
410. Толочинский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://tolochin.vitebsk-region.gov.by. –
Дата доступа: 15.06.2014.
411. Труд и занятость в Республике Беларусь: стат. сб. / М-во статистики
и ана­лиза Респ. Беларусь; отв. за вып. С. Г. Мельникова. – Минск: М-во стати-
стики и анализа Респ. Беларусь, 2000. – 343 с.
412. Труд и занятость в Республике Беларусь: стат. сб. / Нац. стат. ком.
Респ. Беларусь; редкол.: Е. И. Кухаревич [и др.]. – Минск: Нац. стат. ком. Респ.
Бе­ларусь, 2012. – 348 с.
413. Тутаркова, Н. В. Положение хакасской женщины в традиционном и со­
временном обществе (XIX–XX вв.): автореф. …канд. ист. наук: 07.00.07 / Н. В. Ту­
таркова; ГОУ ВПО «Хакас. гос. ун-т им. Н. Ф. Катанова». – Томск, 2007. – 22 с.
414. Узденский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс]  / Сельские исполнительные комитеты. – Режим доступа: http://uzda.
minsk-region.by. – Дата доступа: 18.06.2014.
415. Указания ЦСУ СССР и статуправления БССР о разработке сведе-
ний о числе неграмотных на 1 января 1951 г. // НАРБ. – Фонд 30. – Оп. 6. –
Д. 179. – Л. 40.
416. Улашчык, М. Была такая вёска / М. Улашчык. – Мінск: Навука,
1989. – 172 с.

196
 417. Улашчык, М. Краязнаўства. Нататкi пра бадзяннi ў 1924–1927 гг. /
М. Улаш­чык. – Мінск: Пейто, 1999. – 158 с.
418. У новай айчыне: штодзённае жыццё беларусаў Беласточчыны ў між­
ваенны перыяд / рэд. В. Луба. – Беласток: Праграмная Рада Тыднёвіка Ні­ва,
2001. – 300 с.
419. Уровень образования населения СССР: по данным Всесоюзной пере-
писи 1989 г. / Госкомстат СССР – М.: Финансы и статистика, 1990. – 63 с.
420. Ушачский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://ushachi.vitebsk-region.gov.by. –
Дата доступа: 15.06.2014.
421. Фёдорова, Л. Женщинам по силам многое [Электронный ресурс] /
Л. Фёдорова // Дзвінская праўда – 2011. – 15 снеж. – Режим доступа: http://
www.d-p.by/2011/12/zhenshhinam-po-silam-mnogoe/. – Дата доступа: 12.06.2014.
422. Филюкова, Л. Ф. Сельская семья / Л. Ф. Филюкова. – Минск: Наука
и техника, 1976. – 157 с.
423. Харчев, А. Г. Брак и семья в СССР / А. Г. Харчев. – 2-е изд., перераб.
и доп. – М.: Мысль, 1979. – 367 с.
424. Хозяйственное положение и промыслы сельского населения Витеб-
ской губернии: опыт исследования / Стат. отд-ние Витеб. губ. управы по де-
лам зем. хоз-ва. – Витебск: Губ. тип., 1910. – 123 с.
425. Ходас, А. К. Гендерный анализ аграрного рынка труда Беларуси // Бело-
русское сельское хозяйство / А. К. Ходас. – Ноябрь 2007. – № 11 (67). – С. 86–87.
426. Ходас, А. К. Женщины в сельском хозяйстве Беларуси // Белорусское
сельское хозяйство / А. К. Ходас. – Март 2008. – № 3(71). – С. 26–27.
427. Хойникский [Электронный ресурс] / Сельские Советы. – Режим до-
ступа: http://www.khoiniki.gomel-region.by. – Дата доступа: 12.06.2014.
428. Хотимский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
советы. – Режим доступа: http://khotimsk.mogilev-region.by. – Дата досту-
па: 21.06.2014.
429. Циркуляры отдела агитации и массовых кампаний ЦК КП(б)Б,
окружкомов КП(б)Б (март 1927 – апрель 1928 г.) // НАРБ. – Фонд. 4 п. – Оп. 1. –
Д. 5003. – Л. 6, 8, 18.
430. Цыхун, А. «…Улюблёны я ў сваю зямлю» / А. Цыхун. – Гародня: [Б. в.],
2010. – 377 с.
431. Чакур, А. Животноводы фермы «Ворняны» раскрыли секреты при-
роста надоев молока [Электронный ресурс] / А. Чакур // Астравецкая праў-
да. – 2014. – 1 крас. – Режим доступа: http://www.ostrovets.by/?p=36876. – Дата
доступа: 02.06.2014.
432. Чакур, А. Истоки «большого» молока знает Анна Александрович
[Электронный ресурс] / А. Чакур // Астравецкая праўда. – 2014. – 3 крас. – Ре­
жим доступа: http://www.ostrovets.by/?p=36949. – Дата доступа: 02.06.2014.
433. Чакур, А. Знакомимся с женской частью коллектива фермы
«Лоси» / А. Чакур // Астравецкая праўда. – 2013. – 19 лістап. – Режим до­
сту­па: http://www.ostrovets.by/?p=33088. – Дата доступа: 02.06.2014.

197
 434. Чакур, А. Состоялась встреча профсоюзных лидеров сельскохозяй-
ственных предприятий и организаций [Электронный ресурс] / А.  Чакур //
Астравецкая праўда. – 2013. – 23 ліп. – Режим доступа: http://www.ostrovets.by/
?p=27780. – Дата доступа: 02.06.2014.
435. Чакур, А. «Чысты чацвер» жывёлагадоўлі: вынікі і планы [Элект­
ронный ресурс] / А. Чакур // Астравецкая праўда. – 2012. – 18 крас. – Рэжым
до­ступу: http://www.ostrovets.by/?p=14240. – Дата доступу: 02.06.2014.
436. Чарнякевіч, І. С. Асаблівасці палескага вясельнага абраду ў Дра-
гічынскім павеце ў 20–30-я гг. ХХ стагоддзя / І. С. Чарнякевіч // Берасцей-
скі хранограф: зб-к навук. прац. – Вып. 3. – Брэст: Выдавец С. Б. Лаўроў,
2002. – С. 94–108.
437. Чарнякевіч, І. С. Дзеці ў заходнепалескай вясковай сям’і ў міжваенны
перыяд / І. С. Чарнякевіч // Актуальные вопросы медицины: материалы науч.-
практ. конф., посвящ. 65-летию УЗ «Городской клинической больницы № 2
г. Гродно», 30 окт. 2009 / сост. В. И. Шишко. – Гродно, 2009. – С. 206–208.
438. Чарнякевіч, І. С. Трансфармацыя традыцыйнага погляду палескіх
сялян на сістэму сямейных адносін (міжваенны перыяд) / І. С. Чарнякевіч //
Problemy cywilizacyjnego rozwoju Bialorusi, Polski, Rosji i Ukrainy (od konca
XVIII do XXI wieku) / pod red. P. Franaszka, A. N. Nieczuchrina. – Krakow: Wyd-wo
Un-tu Jagiellonskiego, 2007. – S. 152–156.
439. Чаусский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Совет
депутатов. – Режим доступа: http://chausy.gov.by. – Дата доступа: 21.06.2014.
440. Человеческий потенциал белорусской деревни / Р. А. Смирнова [и др.];
Нац. акад. наук Беларуси, Ин-т социологии; под. ред. Р. А. Смирнова [и др.]. –
Минск: Белорус. наука, 2009. – 375 с.
441. Червенский районный исполнительный комитет [Электронный ре-
сурс] / Поселковый и сельские исполкомы. – Режим доступа: http://cherven.
minsk-region.by. – Дата доступа: 20.06.2014.
442. Чериковский исполнительный комитет [Электронный ресурс] /
Сельские Советы депутатов. – Режим доступа: http://cherikov.mogilev-region.
by. – Дата доступа: 21.06.2014.
443. Черныш, А. Сельский староста – в почете [Электронный ресурс] /
А.  Черныш // Слонімскі веснік. – 2013. – 3 снеж. – Режим доступа: http://
www.slonves.by/2013/12/ideologiya/. – Дата доступа: 02.06.2014.
444. Черныш, А. Чемеры – колыбель ее матери, а дочь стала хозяйкой де-
ревни [Электронный ресурс] / А. Черныш // Слонімскі веснік. – 2014. – 20 мая. –
Режим доступа: http://www.slonves.by/2014/05/chemery-kolybel-ee-materi-a-doch-
stala-xozyajkoj-derevni/. – Дата доступа: 02.06.2014.
445. Чечерский районный исполнительный комитет [Электронный ре­
сурс] / Сельсоветы. – Режим доступа: http://www.chechersk.gomel-region.by. –
Дата доступа: 12.06.2014.
446. Чикалова, И. Р. Белорусские женщины между «общественным»
и «част­ным» / И. Р. Чикалова // Иной взгляд: междунар. альманах гендерных
исслед. – Май 2001. – № 2. – С. 14–17.

198
 447. Чикалова, И. Р. Гендерная система (пост)советской Беларуси: вос­
про­изводство и трансформация социальных ролей в публичной и приватной
сфере / И. Р. Чикалова // Российские и славянские исследования: сб. науч. ст. /
БГУ; редкол.: А. П. Сальков [и др.]. – Минск, 2009. – Вып. 4. – С. 51–66.
448. Численность и состав населения СССР по данным Всесоюзной пе­
реписи 1979 г.: демографические исследования: стат. сб. / ЦСУ СССР. – М.:
Финансы и статистика, 1985 – 366 с.
449. Чуйко, Л. В. Браки и разводы / Л. В. Чуйко. – М.: Статистика, 1975. – 175 с.
450. Шарковичский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://sharkovshchina.vitebsk-
region.gov.by. – Дата доступа: 15.06.2014.
451. Шашалевіч, А. Арганізацыя працы і быту ў калгасах Чачэрскага
раёну (краязнаўчы нарыс паводле матэрыялаў экспедыцый ЦБК (1929)) // Наш
край. – Красавік 1930. – № 4. – С. 34–49.
452. Шахотько, Л. П. Население Беларуси в конце ХХ века / Л. П. Шахоть-
ко. – Минск: НИИС, 1996. – 251 с.
453. Шведко, А. Как работают старосты / А. Шведко // Зара над Нёма­
нам. – 2012. – 27 чэрв. – С. 1.
454. Шибут, Л. В. Сельская семья: социолого-демографический аспект
исследования: автореф. дис. …канд. социол. наук: 22.00.04 / Л. В. Шибут;
МГУ им. М. В. Ломоносова. – М., 1990. – 8 с.
455. Шишкевич, М. Семья и брак в условиях нового быта / М.  Шишке-
вич // Семья и брак в прошлом и настоящем: ст. / Д. Бедный [и др.]. – М.: Изд-во
«Современные Проблемы», типолит. 6-я Транспечати НКПС, 1925. – С. 89–113.
456. Шкловский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
ские исполнительные комитеты Шкловского района. – Режим доступа: http://
shklov.mogilev-region.by. – Дата доступа: 21.06.2014.
457. Шумилинский районный исполнительный комитет [Электронный
ресурс] / Сельские Советы. – Режим доступа: http://shumilino.vitebsk-region.
gov.by. – Дата доступа: 15.06.2014.
458. Щучинский исполнительный комитет [Электронный ресурс] / Сель-
советы. – Режим доступа: http://schuchin.grodno-region.by.  – Дата доступа:
22.06.2014.
459. Экономические записки ЦСУ БССР (представителям местных руко-
водящих органов) по статистике населения и здравоохранения в 1960 году //
НАРБ. – Фонд 30. – Оп. 5. – Д. 7160. – Л. 11.
460. Этнология: учеб. пособие / Э. Г. Александров [и др.]; под ред. Г. А. Мар­
кова. – М.: Наука, 1994. – 381 с.
461. Юркевич, Н. Г. Советская семья: функции и условия стабильности /
Н. Г. Юркевич. – Минск: Изд-во БГУ, 1970. – 207 с.
462. Яковлева, Г. Н. Женщины Витебщины в период модернизации 1930-х го-
дов / Г. Н. Яковлева // Женщины в истории: возможность быть увиденными:
сб. науч. ст. / БГПУ им. М. Танка; под ред. И. Р. Чикаловой. – Минск, 2001. –
Вып. 1. – С. 304–311.

199
 463. Янкова, З. А. Советская семья: проблемы и тенденции развития /
З. А. Янкова. – М.: [Б. и.], 1981. – 36 с.
464. Ярашэвіч, К. Час вялікага малака [Электронны рэсурс] / К. Ярашэ-
віч // Дзвінская праўда. – 2011. – 18 мая. – Рэжым доступу: http://www.d-p.by/
2011/05/chas-vyalikaga-malaka/. – Дата доступу: 12.06.2012.
465. Яхонтова, О. Староста агрогородка Едки получила трудовую награ-
ду / О. Яхонтова // Лідская праўда. – 2013. – 17 сак. – С. 2.
466. Яшчанка, А. Р. Гомель у другой палове XIX – пачатку XX ст.: гісто-
рыка-этнаграфічны нарыс / А. Р. Яшчака. – Гомель: Гомел. каап. ін-т, 1997. – 79 с.
467. Яшчанка, А. Р. Сямейная традыцыя гараджан беларускага Пад­н яп­
роўя ў пачатку ХХІ ст. / А. Р. Яшчанка // Этнокультурное развитие Беларуси
в ХІХ – начале ХХІ века: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Минск,
19–20 мая 2010 г. / редкол.: Т. А. Новогродский (отв. ред.) [и  др.]. – Минск,
2011. – С. 145–148.
468. Advancement of women [Electronic resource]: Resolution 62/136 of the
General Assembly, Dec. 18, 2007 [on the report of the Third Committee (A / 62/433
(Part II)] // Resolution 62 session / The General Assembly United Nations [Elec-
tronic resource]. – Mode of access: http://www.un.org/ru/ga/62/docs/62res2.shtml. –
Date of access: 15.05.2014.
469. Attwood, L. Programmes for Identity: the New Man and the New Women /
L. Attwood, C. Kelly // Constructing Russian Culture in the Age of Revolution:
1881–1940. – Oxford, 1998. – P. 256–290.
470. Dziecko wsi polskiej. Próba charakterystyki: praca zbiorowa pod redakcją
Marji Librachowej. – Warszawa: Nakładem “Naszej Księgarni”, Sp. Akc. Związku
Nauczycielstwa Polskiego, 1934. – 302 s.
471. Farnsworth, B. Rural Women and the Law: Divorce and Property Rights
in the 1920 / B. Farnsworth // Russian Peasant Women. – N. Y., 1992. – P. 167–188.
472. Goldman, W. Women, the State and Revolution: Soviet Family Policy and
Social Life, 1917–1936 / W. Goldman. – Cambridge: Cambridge University Press,
1993 – 368 p.
473. Marczak, M. Przewodnik po polesiu / M. Marczak. – Brześć: Oddział pol-
skiego towarzystwa krajoznawczego, 1935. – 159 s.
474. Mędrzecki, W. Kobieta w rodzinie i społeczności wiejskiej w Polsce w
okresie międzywojennym // Równe prawa i nierówne szanse: kobiety w Polsce mię-
dzywojennej: zbiór studiów / W Mędrzecki / pod red. А. Żarnowskiej, А. Szwarca;
In-t Historyczny UW. – Warszawa, 2000. – S. 171–187.
475. Obrębski, J. Polesie / J. Obrębski; red. nauk. i wstęp: A. Engelking. – Wars­
zawa: Oficyna Naukowa, 2007. – 574 s.
476. Parsons, E. Higher education of wоmen and the family / E. Parsons  //
Ame­r ican Journal of Sociology. – 1909. – № 14 (6). – P. 758–765.
477. Sibert, D. Bauerlieche Alltagsstrategien in der Belarussischen SSR: die
Zers­torung patriarchalischer Famielienwirtschaft (1921–1941) / D. Sibert. – Stutt-
gart: Franz Steiner Verlag, 1998. – 416 s.
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение.............................................................................................................. 3

Глава 1. Аналитический обзор литературы, источники и методы ис-

следования......................................................................................................... 5
1.1. Аналитический обзор литературы.................................................... 5
1.2. Источники и методы исследования................................................... 28

Глава 2. Трансформация статуса сельской женщины в семье................ 42

2.1. Трансформация добрачных установок сельской женщины........... 42
2.2. Традиции и новации во внутрисемейной жизни сельской жен-
щины в ХХ – начале ХХІ в. . .................................................................... 65

Глава 3. Изменения трудовой занятости и статуса женщины в обще-

ственной жизни деревни................................................................................. 102
3.1. Особенности трансформации структуры трудовой занятости
сельской женщины..................................................................................... 102
3.2. Изменение статуса сельской женщины в общественной жизни
деревни......................................................................................................... 139

Заключение........................................................................................................ 166

Литература......................................................................................................... 168

201
 Научное издание

Романенко Ирина Васильевна

ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА
БЕЛОРУССКОЙ СЕЛЬСКОЙ ЖЕНЩИНЫ
В ХХ – НАЧАЛЕ ХХI в.

Редактор Т. А. Горбачевская
Художественные редакторы В. А. Жаховец, Д. А. Комлев
Техническое редактирование
и компьютерная верстка О. А. Толстой

Подписано в печать 11.09.2015. Формат 60×841/16. Бумага офсетная.

Печать цифровая. Усл. печ. л. 11,74. Уч.-изд. л. 9,3. Тираж 160 экз. Заказ 161.
Издатель и полиграфическое исполнение:
Республиканское унитарное предприятие «Издательский дом
«Беларуская навука». Свидетельство о государственной регистрации
издателя, изготовителя, распространителя печатных изданий № 1/18
от 02.08.2013. Ул. Ф. Скорины, 40, 220141, г. Минск.