УДК 294.

321
ББК 86.35
Публикуется с разрешения Wisdom Publications Inc. (США)
при содействии Агентства
Александра Корженевского (Россия)
Перевод с английского:
В. С. Устенко, О. В. Карловская, Я, В, Юрьева
Редакторы: Н. В. Юрьева, С. Гуков

Ньянапоника Т.
Н94 Великие ученики Будды / Ньянапоника Теро, Гельмут Геккер; ред. Н. В, Юрьева; [пер. с
англ. В. С. Устенко, О. В. Карловской, Н.В. Юрьевой]. — М.: Ганга, 2016. — 704с.: ил. —
(Бодхи).
ISBN 978-5-9907427-9-6 (рус.)
«Великие ученики Будды» — сборник из двадцати четырех жизнеописаний
ближайшихучеников и учениц Будды. Истории составлены на основе палийских сутт и
комментариев тремя ведущими буддологами современности. Это яркие портреты первого
поколения буддистов, которые оказали заметное влияние на становление буддийского
учения. Истории переносят нас во времена Древней Индии, погружая в духовную,
социальную и культурную атмосферу того времени. Мы можем познакомиться с
подробностями жизни таких выдающихся личностей, как Сарипутта, Моггалана, Ананда,
Махакассапа, Кхема и многих других. Книга побуждает к раскрытию человеческого
потенциала и духовному прогрессу.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой
бы то ни было форме без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Wisdom Publications Inc., 2015
© Фонд «Наследие Востока». Перевод, 2015
© ООО «ИД Ганга». Оформление, 2016
 Оглавление

Оглавление........................................................................................................................................................................ 3
Предисловие...................................................................................................................................................................... 6
Предисловие редактора английского издания........................................................................................................... 7
Учитель и ученики в буддизме..................................................................................................................................7
Два типа учеников....................................................................................................................................................... 9
Великие ученики........................................................................................................................................................ 13
Об этой книге............................................................................................................................................................. 17
Источники.................................................................................................................................................................... 19
О методе...................................................................................................................................................................... 22

1. Сарипутта — Полководец Дхаммы..................................................................................................24

Пролог...............................................................................................................................................................................24
Поиски Дхаммы...............................................................................................................................................................25
Молодые годы........................................................................................................................................................... 25
Пожелание из глубины сердца............................................................................................................................... 31
Сарипутта в джатаках [сс.67-73]............................................................................................................................. 33
Личность Сарипутты....................................................................................................................................................... 36
Главный ученик.......................................................................................................................................................... 36
Помощник...................................................................................................................................................................40
Смиренный..................................................................................................................................................................43
Друзья и родственники............................................................................................................................................ 47
Созерцатель................................................................................................................................................................52
Вращение колеса Дхаммы............................................................................................................................................ 56
Сутты............................................................................................................................................................................ 56
Комментарии..............................................................................................................................................................60
«Абхидхамма»........................................................................................................................................................... 61
Тот берег........................................................................................................................................................................... 63
Последний д о л г......................................................................................................................................................... 63
«Чунда-сутта»............................................................................................................................................................. 70
«Уккачела-сутта»........................................................................................................................................................ 72
Беседы Сарипутты.......................................................................................................................................................... 73
«Маджхима-никая»...................................................................................................................................................73
«Дигха-никая»............................................................................................................................................................ 75
«Ангуттара-никая».....................................................................................................................................................75
«Саньютта-никая»...................................................................................................................................................... 77

2. Махамоггалана — первый в сверхъестественных силах............................................................... 80

Юность...............................................................................................................................................................................80
Странствия и духовный поиск......................................................................................................................................82
Встреча с Дхаммой......................................................................................................................................................... 85
Претворяя Учение в ж изнь........................................................................................................................................... 87
Два непревзойденных ученика....................................................................................................................................93
Сверхъестественные силы Моггаланы.......................................................................................................................97
Понимание умов других существ (чтение мыслей).........................................................................................100
Божественный слух (яснослышание)...................................................................................................................101
Божественное зрение (ясновидение)..................................................................................................................101
Путешествия в теле, созданном сознанием (астральные путешествия)......................................................103
Телекинез (способность перемещать объекты силой мысли)........................................................................103
Сила преображения................................................................................................................................................104
Прошлые жизни Моггаланы....................................................................................................................................... 105
Стихи Моггаланы.......................................................................................................................................................... 106
Последние дни Моггаланы......................................................................................................................................... 109
Смерть Моггаланы........................................................................................................................................................ 110

3. Махакассапа — Отец Сангхи.......................................................................................................... 113

Ранние годы...................................................................................................................................................................113
 Бхаддакапилани........................................................................................................................................................... 116
В круговороте сансары.................................................................................................................................................117
Встреча с Буддой.......................................................................................................................................................... 120
Отношения Кассапы и Будды.....................................................................................................................................122
Общение с богами........................................................................................................................................................ 125
Отношения с другими монахами.............................................................................................................................. 126
После паринирваны Будды........................................................................................................................................ 131
Стихи Махакассапы...................................................................................................................................................... 134

4. Ананда — Хранитель Дхаммы.......................................................................................................138

Начало пути.................................................................................................................................................................... 138
Слава Ананды................................................................................................................................................................140
Служитель Будды......................................................................................................................................................... 146
Хранитель Дхаммы....................................................................................................................................................... 149
Ананда и женщины...................................................................................................................................................... 152
Ананда и другие монахи............................................................................................................................................. 155
Беседы с Буддой........................................................................................................................................................... 158
Прошлые жизни Ананды............................................................................................................................................ 160
Последние дни Будды..................................................................................................................................................163
После паринирваны Будды........................................................................................................................................ 174

5. Ануруддха — лучший в божественном зрении.............................................................................178

Ранние годы и уход в монашество............................................................................................................................ 178
Борьба за освобождение............................................................................................................................................ 180
Духовный путь Ануруддхи.......................................................................................................................................... 183
Жизнь в Сангхе...............................................................................................................................................................186
Ануруддха и женщины.................................................................................................................................................190
Прошлые жизни Ануруддхи....................................................................................................................................... 195
Паринирвана Будды и последующие события.......................................................................................................199

6. Махакаччаяна — лучший в толковании Дхаммы ........................................................................ 202

Введение........................................................................................................................................................................ 202
Из глубин сансары........................................................................................................................................................ 203
Каччаяна встает на путь Дхаммы.............................................................................................................................. 204
Эпизоды из жизни........................................................................................................................................................ 207
Толкователь кратких изречений будды...................................................................................................................210
«Маджхима-никая»...................................................................................................................................................... 211
«Саньютта-никая»........................................................................................................................................................ 216
«Ангуттара-никая»........................................................................................................................................................ 219
Другие учения Махакаччаяны....................................................................................................................................221
Стихи из «Тхерагатхи»..................................................................................................................................................225
Сборники комментариев............................................................................................................................................ 227

7. Великие ученицы Будды................................................................................................................ 230

Висакха — главная покровительница Будды.......................................................................................................... 230
Маллика — цветочница, ставшая царицей............................................................................................................. 238
Кхема — лучшая в мудрости......................................................................................................................................245
Бхадда Кундалакеша — странница, побеждавшая в дебатах............................................................................. 250
Кисаготами — женщина с мертвым ребенком.......................................................................................................254
Сона — многодетная мать......................................................................................................................................... 259
Нанда, сводная сестра Будды.....................................................................................................................................262
Царица Самавати — воплощение благородной любви........................................................................................264
Патачара — хранительница винаи............................................................................................................................ 271
Амбапали — щедрая куртизанка.............................................................................................................................. 277
Сирима и Уттара........................................................................................................................................................... 280
Исидаси: путешествие по сансаре............................................................................................................................ 286

8. Ангулимала — убийца, достигший святости.................................................................................292

Серийный убийца......................................................................................................................................................... 292
Принятие монашества..................................................................................................................................................295
Получивший благородное рождение.......................................................................................................................300
 Стихи Ангулималы........................................................................................................................................................ 302

9. Анатхапиндика — главный покровитель Будды...........................................................................305

Анатхапиндика становится учеником.......................................................................................................................305
Щедрый благотворитель............................................................................................................................................ 309
Семья Анатхапиндики..................................................................................................................................................312
Анатхапиндика и его друзья....................................................................................................................................... 315
Беседы с Благословенным.......................................................................................................................................... 317
Смерть Анатхапиндики................................................................................................................................................326

10. Краткие жизнеописания................................................................................................................ 329

Домовладелец Читта....................................................................................................................................................329
Монах Читта...................................................................................................................................................................336
Отец и мать Накулы...................................................................................................................................................... 338
Об авторах.............................................................................................................................................343
Основные источники............................................................................................................................344
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ........................................................................................................................345
 Предисловие

За последние годы на Западе вышло великое множество книг, посвященных Будде и его
учению — первым двум драгоценностям, тогда как третья драгоценность — Сангха — не
получила должного внимания. Даже суть самого понятия сангха стала предметом для споров,
и сегодня те, кто не имеет доступа к оригинальным палийским текстам, практически не
знакомы с жизнеописаниями главных учеников Будды. Этот пробел в литературе тем более
удивителен, что по-настоящему оценить успехи Будды как духовного наставника можно
лишь исходя из того, насколько искусно он обучал своих учеников. В традиционной
формуле прибежища Будду называют непревзойденным наставником тех, кого можно
укротить, и наглядным доказательством тому должны служить личные качества мужчин и
женщин, вверивших себя в его руки. Солнце ценно не только тем, что светит, но и тем,

11

что освещает мир; так же и мощь Будды как духовного учителя определяется не только
ясностью его учения, но и его способностью пролить свет в сердца принявших в нем
прибежище и сделать их самих источником света. Если бы не сообщество учеников,
являющих собой живое доказательство трансформирующей силы учения, Дхамма была бы
набором теоретических положений и формальн^іх практик, достойн^іх восхищения в своей
логичности и ясности, но все же оторванн^іх от насущн^іх проблем человеческой жизни.
Дхамма жива лишь тогда, когда меняет своих последователей, возвышая их и превращая в
образец мудрости, сострадания и чистоты.

Авторы данной работы попытались заполнить этот пробел в западной литературе,

познакомив читателей с двадцатью четырьмя жизнеописаниями выдающихся учеников
Будды. Эта книга возникла из серии самостоятельн^іх эссе, посвященных великим ученикам,
которые выпускались «Буддийским издательским обществом» в качестве брошюр «The
Wheel». Первой вышла в свет «Жизнь Сарипутты», написанная достопочтенным
Ньянапоникой Теро. Эта работа была впервые опубликована в 1966 году как отдельная
монография и не предполагала продолжения. Однако в том же году немецкоязычный
буддийский автор Гельмут Геккер начал писать короткие биографии великих учеников для
немецкого буддийского издания «Wissen and Wandel» (основанного в 1955 году Полом
Дебесом). В течение последующих двадцати лет на страницах «Wissen and Wandel» был
опубликован сорок один

12

такой биографический портрет, многие из котор^іх были достаточно короткими.

В конце 1970-х годов достопочтенный Ньянапоника, который тогда был редактором

«Буддийского издательского общества», решил дополнить работу о Сарипутте серией
брошюр «The Wheel», взяв за основу статьи доктора Геккера с жизнеописаниями других
великих учеников. Так, в периоде 1979 по 1989 год вышли брошюры с биографиями
Махамоггаланы, Ананды, Ангулималы, Анатхапиндики, Махакассапы, Ануруддхи и восьми
выдающихся учениц. На английский язык их переводил либо сам достопочтенный
Ньянапоника, либо кто-то другой по его просьбе. Наконец, в 1995 году я подготовил
жизнеописание старейшины Махакассапы, которое и завершило серию.
Почти все статьи доктора Геккера были значительно расширены достопочтенным
Ньянапоникой за счет дополнительных материалов из палийского канона и комментариев, а
также собственн^іх исследований. Работая над книгой, в которой собраны материалы всех
брошюр, я внес существенные изменения практически во все исходные материалы и добавил
в них новые сведения, чтобы читатель мог получить как можно более полное представление
о жизни каждого ученика. В раздел об ученицах были добавлены четыре биографии, которые
не вошли в первоначальную серию «The Wheel». Стоит отметить, однако, что сделать
жизнеописания женщин сопоставимыми по длине с биографиями выдающихся учеников-
мужчин не представлялось возможным из-за нехватки сведений в первоисточниках.

13

Кроме того, материалы подверглись тщательной стилистической доработке.

Практически все стихи были переведены мною заново, поскольку в брошюрах «The Wheel»
они цитировались в основном по старым переводам, стиль которых мог бы показаться
современному читателю высокопарным. Чтобы оживить повествование, я добавил в него
новые стихи, по большей части из «Тхерагатхи» и «Тхеригатхи». Если не оговорено иное,
все переводы новых стихов — мои собственные, но при этом они во многом опираются на
дословный перевод К. Р. Нормана, опубликованный в «Elders' Verses» (части 1 и 2).

Я хотел бы поблагодарить своего давнего помощника в «Буддийском издательском

обществе» Айю Ньянасири, которая первой изучила оригинальные материалы «The Wheel»
на предмет возможности их издания отдельным томом. Также я признателен госпоже
Савитри Чандраратне, которая добросовестно и без ошибок набрала рукопись на
компьютере. Я благодарен «Wisdom Publications» за сотрудничество в издании этой книги и
особенно Саре Макклинток, чьи редакторские комментарии позволили существенно
улучшить текст.

Бхиккху Бодхи

14

Предисловие редактора английского издания

Учитель и ученики в буддизме

Как основатель религиозной общины, Будда не провозглашал себя ни пророком, ни

спасителем, ни богом во плоти. Согласно его учению, Дхамме, он был духовным
наставником, величайшим Учителем, который показывает единственный путь к
окончательному освобождению. В первоначальном учении Будды, изложенном в палийском
каноне, достижения самого Учителя и его учеников не отличаются по своей сути. Они
пришли к одной и той же цели — нирване, совершенному освобождению ума от всех уз и
превосхождению сансары — беспрерывной цепи рождений и смертей.

Разница между Буддой и его учениками заключается лишь в очередности достижения ими
пробуждения и в том, какие личные качества они обрели благодаря духовной реализации.
Будда является первооткрывателем пути к нирване, тогда как его ученики лишь следуют
15

по этому пути под его руководством и так достигают цели: «Монахи, Татхагата нашел путь,
не известный ранее, проложил дорогу, не существовавшую прежде, провозгласил истину,
никем не провозглашенную ранее. Он — знаток пути, он — первооткрыватель пути, он —
мастер пути. А его ученики следуют по пути и в результате обретают его плод. Такова,
монахи, разница, таково различие между Татхагатой, Архатом, Полностью Пробужденным и
монахом, достигшим освобождения на пути мудрости»1.

Являясь тем, кто положил начало сасане2, Будда обладал обширным набором навыков и
знаний, которых в полной мере не имел ни один из его учеников. Он владел не только
сверхъестественными силами, но и безграничными познаниями в области устройства мира с
его многочисленными сферами бытия, а также в совершенстве понимал разнообразные
ментальные склонности разумных существ3. Эти способности были необходимы Будде для
его главной миссии — проложить в этом мире путь к постижению истины и привести
бесчисленн^іх существ к освобождению от страданий.

Поскольку основной задачей Будды при повороте колеса Закона было привести жив^іх
существ в нирвану,

1 SN 22:58.
2 Палийский термин сасана (sasana) указывает на все, что связано с учением Будды, его распространением и
практическим применением. Также он обозначает период существования Учения, начиная с поворота колеса
Закона до заката Дхаммы.
3 Десять знаний Будды подробно описаны в MN 12, «Великой сутте о львином рыке».

16

то сама структура учения предполагает, что между Татхагатой и тем, кто может воспринять
его послание, устанавливаются отношения учитель — ученик. Будда был полностью
пробужденным учителем (sattha); его учение (sasana) предписывает ученику пройти
определенный курс подготовки; а те, кто принимает на себя обязательства учеников,
выполняют предписания (sasankara) и следуют его советам (ovadapatikara). Даже в конце
земного пути, находясь на смертном одре между двумя саловыми деревьями в Кушинаре,
Будда провозгласил, что не внешним поклонением выражается должное почтение Татхагате,
Всесовершенному, но последовательной и усердной практикой Дхаммы4.

Обучение под началом Будды начинается с акта веры (saddha). В буддизме под верой
понимается не безусловное принятие неких догматов, которые невозможно проверить на
практике, но готовность поверить в истинность того, что Будда утверждал в отношении себя:
что он Полностью Пробужденный, которому открылись самые глубокие и самые важные
истины о природе жив^іх существ и бытия, и что он может показать путь к высшей цели.
Зародившаяся вера в то, что Будда достиг пробуждения, приводит человека к принятию
прибежища в Трех драгоценностях буддизма (triratana): в Будде как духовном руководителе
и наставнике; в его учении, Дхамме, как в самом совершенном выражении истины о природе
бытия и безупречном пути к освобождению; и в Арья-Сангхе — сообществе

4 ID]S[16.

17
благородн^іх учеников как коллективном воплощении мудрости и духовной чистоты. Вера
обязательно ведет к действию, к началу процесса тренировки, то есть к претворению в жизнь
тех наставлений, которые Будда оставил своим ученикам. Эти наставления могут сильно
разниться в зависимости от обстоятельств и способностей обучающегося. Одни предписания
больше подходят монахам, другие — мирянам, и ученик сам выбирает, какой из этих путей
ему подходит больше. Но все эти правила, предназначенные для различн^іх отправн^іх точек
на духовном пути, в конечном счете сливаются в единый поток, безошибочно ведущий к
окончательной цели. Это Благородный восьмеричный путь — путь к прекращению
страданий, основанный на трех столпах: добродетели (sila: правильная речь, правильные
действия, правильная жизнь), концентрации (samadhi:. правильное усердие, правильная
внимательность, правильное сосредоточение) и мудрости (panna: правильный взгляд,
правильное мышление).

Тех, кто признавал Будду своим учителем и собирался пройти по указанному им пути,
называли шраваками (санскр.) или саваками (пали) — его учениками. Категория «ученик»
включает в себя и монахов, и мирян и обычно подразделяется на «четыре собрания»
последователей Будды: бхиккху и бхиккхуни (монахи и монахини), а также упасака и
упасика (миряне и мирянки). Хотя более поздние тексты махаяны считают саваков
отдельным классом учеников, которые проигрывают сравнение с бодхисаттвами, в писаниях
первоначального буддизма таких разграничений не проводится,

18

и слово савака используется для обозначения всех, кто считает Будду своим учителем. Этот
термин происходит от палийского saveti5 — «сообщать, провозглашать» — и указывает на
тех, кто провозгласил Будду своим наставником (или, возможно, на тех, кому была
возвещена Дхамма). В ранних текстах термином «савака» обозначают не только учеников
Будды, но и последователей других религиозных течений и других учителей.

Два типа учеников

Среди многочисленных последователей Будды можно выделить два типа учеников: обычные
и благородные. Различие между ними заключается не во внешних признаках или образе
жизни, но в их духовном уровне. Это разделение станет более понятным, если рассматривать
его в контексте того мировоззрения, которое лежит в основе буддийской традиции в целом и
тех жизнеописаний, что содержатся в данной книге. Составители буддийских писаний
исходили из совершенно иного представления об устройстве Вселенной, нежели то, что
принято современной наукой. Это мировоззрение строилось на трех основополагающих и
тесно связанных между собой посылках. Первая из них заключается в том, что космос,
населенный разумными существами, представляет собой многоярусную конструкцию, у
которой есть три основные

5 По другой версии, происходит от санскр. SrAva — «выслушивание, слушание» и переводится как

«слушатель», то есть тот, кто непосредственно слушал учение.

19

сферы и множество промежуточных уровней. Самая грубая сфера существования — это мир
страстей (kamadhatu), который включает шесть уровней: ад, мир животных, мир голодных
духов, мир людей, мир полубогов и шесть небес мира страстей. Из них нашему зрению
доступны лишь мир людей и мир животных. Над миром страстей находится мир форм, или
тонкая материальная сфера (rupadhatu), состоящая из шестнадцати возвышенных миров,
которые являются онтологическим эквивалентом дхьян — высоких уровней медитации.
Здесь грубая материя отступает и существа наслаждаются более глубоким блаженством и
покоем, обладая гораздо большей силой, чем те, что обычно доступны обитателям мира
страстей. Наконец, венчает буддийское представление о Вселенной нематериальная сфера
(arupadhatu), в которую входят четыре мира, имеющие чрезвычайно тонкую природу и
соответствующие четырем дхьянам мира без форм (arupajhana). Эта сфера лишена какой бы
то ни было материальной основы, и ее обитатели имеют исключительно ментальную
природу.

Вторая посылка касается перерождения. Согласно буддизму все непросветленные существа,

которые не устранили невежество и жажду, вынуждены перевоплощаться в этих трех сферах.
Череде перевоплощений нет начала. Ею движут невежество и жажда живых существ, чей
поток сознания переходит от смерти к новому рождению, вновь и вновь. Непрерывная
цепочка рождений и смертей называется сансарой — «бесконечным странствием», колесом
бытия.

20

Третья посылка заключает в себе принцип, определяющий форму перерождения существ.

Будда называл его кармой, или каммой (kammd) на пали, — действием, а если говорить более
конкретно, то действием, окрашенным намерением. Татхагатаучил, что все наши
сознательные поступки неизбежно принесут воздаяние в зависимости от того, какова их
нравственная подоплека. Наши действия оставляют отпечаток в непрерывном потоке
сознания, и этот отпечаток может привести к соответствующему результату (vipaka),
принести свои плоды (phala), если накопленная карма найдет подходящие условия для
созревания. Карма определяет не только то, где существо переродится, но и присущие ему
качества сознания, склонности и общее направление его жизни. Закон кармы действует в
соответствии с этическим принципом: неблагая карма — поступки, продиктованные
жадностью, ненавистью и заблуждением, — ведет к неудачному перерождению, проносит
боль и страдания; благая карма — поступки, основанные на щедрости, доброте и
мудрости,— создает основу для удачного перерождения, для обретения счастья и
благополучия.

Поскольку любой сансарический опыт по своей природе непостоянен и неудовлетворителен,

конечной целью раннего буддизма было вырваться из этого порочного круга и достичь
необусловленного состояния — нирваны, где нет больше рождения, старения и смерти.
Именно этой цели достиг сам Будда, когда его поиски истины увенчались успехом, и
именно эту Цель он ставил перед своими учениками. Различия

21

между двумя типами учеников касаются как раз того, насколько они далеки от пункта
назначения. К обычным ученикам — а таких подавляющее большинство — относятся те,
кого еще фактически можно причислить к обывателям, или существам, принадлежащим
этому миру (puthujjana). Такие ученики могли искренне принять прибежище в Трех
драгоценностях и усердно практиковать Дхамму, но, несмотря на все свое рвение, не достичь
того состояния, в котором освобождение гарантировано. Их нынешняя практика по сути
является подготовительной: она призвана дать их духовным качествам созреть настолько,
чтобы в положенный срок они могли вступить на надмирской путь. Однако пока, не имея
подобного опыта, они вынуждены блуждать в колесе перерождений без уверенности в своем
будущем: для них еще возможен срыв на духовном пути и даже перерождение в нижних
мирах. Другой тип учеников — благородные ученики (aryasavaka)6. Они превзошли уровень
тех, кто прикован к этому миру, и им более не свернуть с пути к освобождению: максимум
через семь жизней они достигнут окончательной цели. Возвыситься над состоянием
обывателя и достичь уровня благородного ученика им

6 В суттах термин aryasavaka используется в двух значениях: в более широком смысле он обозначает ученика
Благородного, то есть Будды, и указывает на любого искреннего мирского последователя; в более узком
указывает на восемьтипов благородных людей, то есть тех, кто достиг тех или иных состояний духовной
реализации. Далее по тексту термин aryasavaka будет использован во втором значении. — Прим. автора.

22

удалось в результате радикальной трансформации, затронувшей самые глубокие слои их

сознания. Эту трансформацию можно рассмотреть с двух дополняющих друг друга точек
зрения — когнитивной и психологической. Когнитивный аспект описывается в суттах как
обретение ока Дхаммы (dhammacakkhu-patilabha) и прозрение в Дхамму
(dhammabhisamaya)!. Это событие раз и навсегда меняет судьбу духовного искателя. Оно
происходит обычно после того, как искатель выполнил все предварительные условия и начал
практику медитации випассана (vipassana-bhavana). Поскольку с углублением понимания
подлинной природы всех явлений совершенствуется мудрость (panna), в какой-то момент,
когда все предпосылки собраны воедино, туман невежества рассеивается и ученику на
мгновение открывается необусловленное, бессмертное — это начальная точка и конечная
цель всего процесса освобождения.

Когда рождается это прозрение, ученик становится подлинным наследником Будды. В

писаниях его называют тем, «кто видел Дхамму, достиг Дхаммы, понял Дхамму, прозрел в
Дхамму, кто преодолел все сомнения и запутанность и теперь, следуя по пути, указанному
Учителем, может опираться на самого себя»8. И хотя его понимание Дхаммы еще
затуманено и несовершенно, такой ученик узрел конечную истину, и теперь это лишь вопрос
времени, когда он благодаря усердной практике отшлифует свою мудрость и достигнет
просветления

7 См. SN 13:1.
8 Например, в MN 74,

23

(sambodhi) — полного постижения Четырех благородных истин на собственном опыте.

Другая сторона этой трансформации связана с психическими процессами и заключается в
окончательном избавлении от неблагих состояний ума, которые в буддизме называют
омрачениями (kilesa). Омрачения обычно подразделяют на десять уз (samyojana), которые
называются так, поскольку именно они привязывают существо к колесу перерождений.
Согласно суттам, в исключительных случаях ученик, до значительной степени развивший
мудрость в предыдущих жизнях, может одним махом отсечь все десять уз — одним
прыжком он преодолевает пропасть, отделяющую обывателя от архата (arahant), полностью
пробужденного. Более распространенный путь, однако, заключается в последовательном
отсечении уз — одной группы за другой — и прохождении четырех ступеней святости.
Отсюда и деление благородных учеников на четыре уровня, каждый из которых в свою
очередь состоит из двух стадий: стадии пути (magga), во время которой ученик
прикладывает усилия к уничтожению определенной группы омрачений, и стадии плода
(phala), которая достигается, когда задача выполнена и омрачения пресечены. Эта
классификация лежит в основе классической формулы, используемой при описании Арья-
Сангхи, — «состоящая из четырех пар и восьми типов благородных людей» (yadidam cattari
purisayu-gani atthapurisapuggala esa bhagavato savakasangho).

Первая ступень пробуждения называется «вхождение в поток» (sotapatti), поскольку,

достигнув ее,

24

ученик может по праву считаться тем, кто вошел в поток Дхаммы (dbammasota) — встал на
Благородный восьмеричный путь, ведущий в нирвану. Вхождение в поток обретается
благодаря непосредственному переживанию природы бытия и сопровождается искоренением
трех наиболее груб^іх уз — веры в собственное «я» (sakaya-ditthi), сомнений в Будде и его
учении, захваченности догмами, обрядами и ритуалами (silabbataparamasa), то есть веры в
то, что одним лишь выполнением ритуалов (включая религиозные обряды и крайние формы
аскетизма) можно обрести освобождение. Уничтожив эти узы, вошедший в поток избавляет
себя от перерождения в скверных уделах (apayabhumi), в трех нижних мирах: аду, мире
животн^іх и мире голодн^іх духов. Такой практикующий обязательно достигнет
окончательного освобождения максимум через семь жизней, проведенн^іх в мире людей или
на небесах.

Следующая ступень пробуждения — это «однажды возвращающийся» (sakadagami), то есть

тот, кто только один раз родится в мире людей или на небесах мира страстей и там достигнет
конечной цели. На пути однажды возвращающегося не отсекаются никакие узы, кроме тех,
что уже были устранены на пути вошедшего в поток. Тем не менее влияние трех корнев^іх
ядов — жадности, гнева и невежества — заметно уменьшается, так что теперь они
проявляются лишь время от времени и в слабой форме.

Третья веха на пути — обретение состояния «не-возвращающегося» (anagami) — означает

пресечение двух глубоких корней эмоциональной нестабильности:

25

чувственности и недоброжелательства (четвертый и пятый виды уз). Поскольку эти узы

сильнее прочих приковывают жив^іх существ к миру страстей, невоз-вращающийся, как
следует из самого названия, больше никогда не вернется в эту сферу. Он перевоплотится на
одном из возвышенных небес мира форм, в Чистых землях (suddhavasa), которые доступны
только невозвращающимся, и там достигнет окончательной нирваны. Четвертая и последняя
ступень, которой достигает благородный ученик, — это архатство (arahatta). Состояние
полного пробуждения обретается благодаря устранению пяти тонких омрачений,
сохраняющихся даже у невозвращающегося: жажды бытия в мире форм, жажды бытия в
мире без форм, тщеславия, возбуждения и невежества. Невежество является самым
фундаментальным из всех загрязнений ума, поэтому, когда на пути архатства возникает
полное понимание Четырех благородн^іх истин, невежество рушится, увлекая за собой все
оставшиеся затемнения сознания. Так возникает «незапятнанное освобождение ума,
освобождение мудростью, достигнутое благодаря устранению всех изъянов» — состояние,
которое Будда называл непревзойденным плодом святой жизни.

В раннем буддизме архат — это ученик, полностью завершивший обучение, идеальный

образец для всей буддийской общины. Когда речь идет о качествах освобожденного ума,
даже Будду называют архатом; и он сам считал других архатов равными себе в том, что
касается победы над омрачениями. Архату больше нечего достигать, и он не может утратить
уже достигнутое.

26

Он до конца прошел Благородный путь, полностью постиг истинную природу бытия и

разорвал все путы, сковывавшие его ум. Всю оставшуюся жизнь он будет пребывать в
состоянии безмятежного покоя, переживая нирвану на собственном опыте, с умом
незапятнанным и полностью защищенным от скверны. Затем, когда его жизнь подойдет к
концу и тело разрушится, цикл становления для него прекратится. Для архата смерть — это
не переход к новому рождению, как для других существ, но врата в необусловленное — в
нирвану без остатка (anupadisesa-nibbanadhatu). Это подлинное прекращение страданий, на
которое указывает учение Будды, окончательная остановка безначального цикла рождений и
смертей.

Великие ученики

Некоторые считают, что ранний буддизм признавал буддой только Будду Готаму, или Будду
Шакьямуни, а представление о многочисленн^іх буддах прошлого — нововведение того
периода, который предшествовал появлению махаяны. Но основные разделы палийского
канона (никаи), самого древнего источника первоначального буддизма, опровергают это
заблуждение. В суттах часто встречаются упоминания о шести буддах древности,
предшественниках Готамы, и в одном из текстов Будда сам рассказывает подробности их
жизни9. В другой сутте он предрекает приход грядущего

9 DN14.

27

будды по имени Майтрея10, который вновь разожжет пламя истинной Дхаммы в век
духовной тьмы11. В более поздних текстах школы тхеравада перечень будд прошлого
расширен до двадцати семи. Под началом двадцать четвертого из них, Будды Дипанкары,
человек, которому суждено было прийти на землю как Будда Г отама, получил предсказание
о том, что в будущем станет Татхагатой12.

Особая роль будды в исторических и космических процессах заключается в том, чтобы

заново открыть и возвестить миру утерянный путь к нирване. С точки зрения буддизма
история развивается не линейно, от создания мира к его разрушению, но циклически,
переживая периоды расцвета и упадка на фоне более масштабн^іх космических явлений.
Мировые системы рождаются, развиваются и погибают, а из их пепла возникают новые.
Среди этих грандиозных космических метаморфоз живые существа непрерывно рождаются и
умирают в трех мирах. Существование в этом колесе бытия отягощено страданием: оно
мимолетно, нестабильно, лишено субстанции, болезненно в начале, когда существо
рождается, и болезненно в конце, когда оно вынуждено претерпевать старость, болезни и
смерть.

10 Подробнее о Будде Майтрее см. [У Чит Тин. Грядущий Будда Арья Майтрея. М.: Ганга, 2013].
11 DN26.
12 Подробную информацию о двадцати чет^ірех буддах — предшественниках Готамы можно найти в
«Буддавамсе». История о встрече Бодхисаттвы с Дипанкарой содержится в Bv. 2А, 37-108. О трех буддах,
приходивших на землю до него, говорится в Bv.21,1.

28

Однако время от времени в темных лабиринтах сансары появляется существо (и это всегда
происходит в мире людей), которое распутывает сложный клубок причин, поддерживающих
непрерывное становление, и благодаря собственной мудрости, без посторонней помощи
открывает утраченный путь к нирване — необусловленному состоянию совершенного
блаженства, покоя и свободы. Это существо является никем иным, как буддой. Каждый
будда не только заново открывает путь к нирване, но и дает начало сасане, чтобы множество
других существ узнало Дхамму и прошло по этому пути. Дабы способствовать духовному
прогрессу учеников, будды также создают сангху — общину отрекшихся монахов и
монахинь, которые оставляют мирскую жизнь и принимают на себя все обязательства
учеников Татхагаты: дают обет брахмачарьи и становятся на путь святой жизни. Каждый
будда свободно и открыто проповедует Дхамму четырем классам учеников — монахам и
монахиням, мирянам и мирянкам, обучая их, как переродиться в более высоких мирах
сансары или окончательно разорвать этот порочный круг. Даже для тех, кто не сумел
достичь первой ступени святости, появление будды на земле все равно крайне благоприятно;
принимая прибежище в Трех драгоценностях, совершая пожертвования будде и его сангхе, а
также практикуя возвещенную им Дхамму, существа сажают семена заслуг, способн^іх
принести самые значительные благие плоды в будущем. Созрев, эти семена не только
приведут своих обладателей в более возвышенные уделы, но и позволят им встретиться с
грядущими буддами,

29

вновь услышать Дхамму и по созревании духовных качеств обрести плоды освобождения. Из

числа своих благородных учеников каждый будда выделяет нескольких обладателей
выдающихся способностей в различн^іх областях. Сначала будда назначает двух бхиккху
предводителями сангхи и своими главными учениками (aggasavaka): они разделяют с ним
основные обязанности по обучению монахов и управлению общиной. Из двух главных
учеников один является обладателем непревзойденной мудрости, а другой — мастером
сверхъестественн^іх сил. Во время пребывания на земле Будды Готамы таковыми были
архаты Сарипутта и Махамоггалана. Кроме того, каждый будда выбирает из числа бхиккху
своего личного помощника (upatthaka), которому доверяет заботиться о своих нуждах,
выступать посредником между ним и остальными людьми, а также сопровождать его во
время проповедей в путешествиях. Для будды нашей эпохи эту роль сыграл достопочтенный
Ананда, которого также называли Хранителем Дхаммы за его вклад в сохранение наследия
Будды.

Играть столь возвышенные роли, предполагавшие большую степень близости к Будде,

выпало одним из сам^іх выдающихся его последователей, но круг великих учеников,
разумеется, этим не ограничивался. В палийском каноне, в «Ангуттара-никае», есть глава
под названием «Этадаггавагга» («Этот ученик является выдающимся»)13, в которой Будда
выделяет восемьдесят

1:5 гл. 14.

30
типов великих учеников: сорок семь среди монахов, тринадцать среди монахинь и по десять
среди мирян к мирянок. Каждой из этих категорий соответствует один выдающийся ученик,
хотя в ряде случаев один и тот же ученик упоминается сразу в нескольких категориях.
Например, из числа монахов Будда выделил того, кто обладал самым мягким голосом, —
Лакунтаку Бхаддию; того, кто лучше всех спонтанно сочинял стихи,— Вангису; обладателя
самой сильной веры в отреченную жизнь — Раттхапалу и т.д. Женскую общину возглавляли
две монахини: Кхема, первая в мудрости, и Уппалавана, первая в сверхъестественных силах.
Но, помимо этого, была и монахиня, которая лучше всех знала Винаю,— Патачара; обладала
непревзойденной энергией — Сона; прекрасно помнила свои прошлые жизни —
Бхаддакапилани и т. д. Среди мирян были названы главный покровитель Сангхи —
Анатхапиндика; выдающийся проповедник — домовладелец Читта; самый способный среди
тех, кто приводил людей на путь Дхаммы — Хаттхака из Алави и т.д. Среди мирянок Будда
выделил главную покровительницу Сангхи — Висакху; самую хорошо обученную
последовательницу — Кхуджуттару; лучшую среди тех, кто развил благородную любовь, —
Самавати и т. д.

Каноническая глава о великих учениках скупа на подробности: в ней лишь указываются

категория и имя ученика, признанного выдающимся в данной сфере. За жизнеописаниями
главных последователей Будды необходимо обращаться к палийским комментариям, в
частности, к комментариям к «Этадаггавагге».

31

Данные тексты, несомненно, относятся к более позднему периоду, нежели сутты, и хотя они
выдают свое постканоническое происхождение обилием сказочных элементов и гипербол, из
них ясно следует, что все обозначенные в каноне достижения являются плодом духовного
развития, начало которому было положено в далеком прошлом.

Истории отличаются деталями, но выстроены по одинаковой схеме. В сасану одного из будд

прошлого такой ученик видел, как Татхагата называет одного из своих последователей
выдающимся в какой-то области. Вместо того чтобы попытаться достичь просветления под
началом этого будды, ученик формировал намерение (patthana, abhihara) занять сходное
положение во времена одного из следующих будд. Тогда ученик делал обильное
пожертвование будде и его сангхе, простирался у ног Учителя и говорил о своем желании.
Благословенный, наделенный всезнанием, проникал духовным зрением в будущее и
провозглашал, что чаяниям ученика суждено сбыться во времена будды по имени Г отама.
Так он делал ученику предсказание (veyyakarana) о том, что его намерение воплотится в
жизнь. В случае двух главных учеников, Сарипутты и Махамоггаланы, первоначальное
предсказание было дано Буддой Аномадасси, восемнадцатым буддой — предшественником
Готамы; в случае других великих учеников пророчество делал Будда Падумуттара —
пятнадцатый будда древности 14.

14 Считая от Г отамы в обратном порядке.

32

После того как намерение было сформировано и пророчество получено, ученик, желавший
стать выдающимся обладателем какого-то качества, посвящал многочисленные жизни тому,
чтобы накопить заслуги и знания, необходимые для достижения намеченной пели. Для этого
требовалась настойчивая практика Десяти возвышенных добродетелей, которые называют
«парами» (parami) — палийский эквивалент слова «парамита» (paramita) из буддийских
текстов на санскрите. В палийских источниках говорится о десяти «парами»: щедрости,
добродетели, отречении, мудрости, усердии, терпении, правдивости, решимости,
благородной любви и беспристрастности. В то время как система махаяны рассматривает
практику Шести парамит в качестве особой практики бодхисаттв, стремящихся к высшему
состоянию будды, позднее учение тхеравады (представленное в комментариях к палийскому
канону) считает их развитие в разной степени необходимым для всех, кто стремится к
просветлению,— будь то состояние будды, паччекабудды или архата15.

Разница между перечисленными тремя классами просветленн^іх существ заключается в

продолжительности развития парамит и в степени их совершенства. Бодхисаттве, или тому,
кто стремится стать величайшим буддой, нужно развивать парамиты как минимум

15 Паччекабудда (санскр. пратьекабудда) — тот, кто достиг просветления без помощи учителя, подобно
высочайшему будде, но в отличие от него не проповедует Закон. Считается, что паччекабудды появляются
лишь в те периоды, когда на земле отсутствует учение будды. .

33

четырех асанкхъи16 и сто тысяч кольп17 и добиваться в них трех уровней совершенства:
обычного, высокого и высочайшего. Кандидатам на роль паччекабудды необходимо
практиковать две асанкхьи и сто тысяч кальп, В случае с архатами требования сильно
различаются в зависимости о того, в какой форме будет реализовано высшее достижение. Те,
кто намерен стать главным учеником будды, должны совершенствовать парамиты одну
асанкхью и сто тысяч кальп; те, кто желает стать выдающимся учеником,— сто тысяч кальп;
для того чтобы стать архатом более низкого уровня, нужно практиковать, соответственно,
более короткие сроки.

В связи с этим легче понять одну удивительную на первый взгляд особенность, которая
встречается во многих жизнеописаниях в данном собрании, — необычайную быстроту, с
которой великие ученики достигали реализации. Странствующий аскет Сарипутта,
например, стал вошедшим в поток при первой встрече с буддийским монахом, услышав
всего лишь четыре строки Учения. Махакаччаяна, будучи придворным брахманом, достиг
архатства к концу проповеди Будды. Царица Кхема стала архатом прямо в царской одежде.
Может возникнуть желание проигнорировать эти эпизоды, посчитав их явным
преувеличением, но, если принять во внимание предшествовавшую

16 Асанкхья — 10 в 17-й степени, но также может означать и бесчисленное множество.

17 Кальпа — период, в течение которого Вселенная создается, поддерживается и разрушается.
Ориентировочно равна 10-15 млрд. лет.

34

историю сансарических странствий великих учеников, внезапное просветление уже не

кажется результатом удачного стечения обстоятельств. Такое стремительное достижение не
идет вразрез с законами духовного развития, но является кульминацией длительного и по­
степенного процесса подготовки, который растянулся на многочисленные жизни и протекал
на фоне событий космического масштаба. Все это время ученики развивали факторы
просветления, доводя их до состояния фелости. Именно благодаря обширным накоплениям
заслуг и мудрости, о которых они даже не подозревали, их первая встреча с Буддой и его
учением имела такую большую силу.
 Об этой книге

Данная книга представляет собой собрание жизнеописаний двадцати четырех выдающихся

учеников Будды: одно из них написано покойным достопочтенным Ньянапоникой Теро
(жизнь Сарипутты), одно — мной (жизнь Махакаччаяны), остальные — Гельмутом
Геккером18. Пытаясь предоставить читателю как можно более полную информацию в
пределах одного тома, мы все же ставили своей целью не свести воедино огромный массив
фактических данных, а предложить тем, кто предан идеалам раннего буддизма, источник
вдохновения и набор практических рекомендаций. В наших

18 Биографии, составленные доктором Геккером, были в отдельных случаях расширены достопочтенн^ім

Ньянапоникой.

биографических очерках мы редко пытались дать объективную оценку изложенному в суттах

и отделить факты от мифов, так что данная работа не претендует на полную историческую
достоверность, В приведенных в данной книге историях автор занимает скорее позицию
сочувствующего наблюдателя и защитника, нежели беспристрастного ученого или судьи.
Для нас было важно не столько то, действительно ли реальные события разворачивались в
полном соответствии с описанным в текстах, сколько то, каким был идеал духовной жизни в
ранней буддийской общине. Поэтому, вместо того чтобы анализировать материал с
исторической точки зрения, мы постарались как можно точнее передать то, что сказано в
писаниях о великих учениках и их жизненном пути, связав воедино цитаты из разных
источников и дополнив их нашими собственными размышлениями и комментариями.

Таким образом, эту книгу следует рассматривать скорее как опыт размышления, нежели как
результат объективного научного анализа. Будда говорил, что размышлять о благородн^іх
учениках — важная часть медитаци-онной практики. Благородная Сангха является одним из
шести объектов памятования (sanghanussati), которые Татхагата рекомендовал своим
последователям19. Размышления о благородн^іх учениках, которые разбили цепи эгоизма и
достигли вершин чистоты и мудрости, могут стать источником великого вдохновения для
тех, кто все еще далек от просветления. Своим примером

19 См. Vism. 7:89-100.

36

эти возвышенные существа вселяют в нас уверенность в освобождающей силе Дхаммы. Их

жизненный путь свидетельствует о том, что духовные идеалы, провозглашенные в учении,
являются не просто фантазией, но могут быть реализованы живыми людьми, которые
борются с такими же человеческими слабостями, что и мы. Изучая биографии великих
учеников, мы видим, что они начинали свой путь как обычные люди, обремененные
трудностями и душевными проблемами. Но, доверившись Будде и его учению и всем
сердцем погрузившись в практику пути, они преодолели все ограничения, которые мы
воспринимаем как данность, и возвысились до состояния подлинного духовного
благородства.

На страницах книги мы исследуем судьбы и характеры этих великих учеников, которые

стоят у истоков всей буддийской традиции. Мы расскажем об их прошлых жизнях и юности,
о борьбе за просветление, об их свершениях и духовном наследии, об их деятельности как
членов буддийской сангхи и, если возможно, об их смерти. Все эти истории являются такой
же неотъемлемой частью буддийской традиции, как и основная доктрина и формальные
практики. Это не просто осколки древности, мертвые и неинтересные, но живой и сияющий
завет, дошедший до нас в этот критический период человеческой истории, когда само наше
существование зависит от способности к самопревосхождению наподобие той, которую так
наглядно показали своей жизнью великие ученики Будды.

Главными критериями, которыми мы руководствовались при выборе биографий для этой

книги, были

духовный уровень ученика и его роль в религиозной деятельности Будды. Этот критерий,
однако, приходилось соотносить с имеющимися источниками, и очень часто наш выбор был
ограничен скупостью содержащейся в них информации. Вопреки распространенному
заблуждению, количество биографических сведений об учениках не всегда соответствует их
духовным свершениям и вкладу в поддержание сасаны. В число великих учеников Будды
входили монахи и монахини, миряне и мирянки, о котор^іх Учитель отзывался крайне
лестно, но о котор^іх до нас не дошло практически никакой достоверной информации. Вот
лишь один из таких примеров. Достопочтенный Упали был главным специалистом по Винае
— собранию правил для монахов, и именно он на Первом буддийском соборе впервые
систематизировал «Виная-питаку», кодекс дисциплины; тем не менее сведений о его жизни
едва ли наберется на одну страницу. Особенно остро проблема нехватки материала стоит в
случае с ученицами Будды, о чем подробнее будет сказано ниже. Но и с учениками-
мужчинами все не так просто; стоит выйти за пределы того круга монахов, чья жизнь
наиболее тесно переплеталась с жизнью Будды, как хроника становится крайне
немногословной или замолкает вовсе. Очевидно, развив мудрость за счет прозрения в
отсутствие «я», древние буддисты не слишком интересовались составлением биографий
«людей без „я"».

Несмотря на это препятствие, нам удалось собрать достаточно информации из канонических

текстов и комментариев о жизнях двадцати четырех учеников

38

Будды. Книга открывается биографиями шести старейшин-монахов: Сарипутты и

Махамоггаланы, двух главных учеников Будды, которые в течение сорока пяти лет
оказывали самую значительную поддержку Будде в его деятельности по распространению
Дхаммы; Махакассапы, который стал фактически главой Сангхи после ухода Учителя и
благодаря которому Благородный путь не был утрачен; Ананды — двоюродного брата
Будды и его личного помощника, чья исключительная память помогла сохранить сокровище
Дхаммы и сберечь его от разрушительной силы времени; Ануруддхи, еще одного
двоюродного брата Будды, который не знал себе равных в том, что касалось божественного
зрения, или ясновидения; и Махакаччаяны — самого выдающегося из учеников, способн^іх
разъяснять краткие высказывания Будды. Хотя одна и та же история может встречаться сразу
в нескольких главах (например, ранние годы Сарипутты и Моггаланы, подготовка к Первому
собору в главах о Махакассапе и Ананде), эти повторы были намеренно сохранены, чтобы не
нарушать логику изложения каждой отдельной биографии. Кроме того, исследование одних
и тех же событий с разн^іх точек фения позволяет получить более полную картину событий.

В следующей главе содержатся жизнеописания двенадцати выдающихся учениц Будды —

монахинь и мирянок. Внимательному читателю может показаться, что, поместив все
биографии женщин в одну главу и посвятив остальные девять ученикам-мужчинам, авторы
сильно нарушили тендерный баланс. На эту критику

39

я как редактор книги могу ответить лишь то, что кажущаяся дискриминация женщин связана
не с предубеждением авторов, а с нехваткой информации в источниках. Как бы нам ни
хотелось включить в данную книгу биографии женщин, сопоставимые по глубине и объему с
биографиями мужчин, имеющийся материал лишь изредка позволял нам выйти за рамки
коротких очерков о том, как та или иная женщина приняла прибежище в Будде и достигла
просветления. К сожалению, иногда и эти сведения отсутствовали. Например, Уппалавана
была второй главной ученицей Будды среди бхиккху-ни, но ее жизнеописание (приводимое в
комментариях) практически целиком сводится к одной длинной истории из прошлых
воплощений и нескольким сухим абзацам о ее монашеской жизни в Сангхе. В главу о
великих ученицах Будды вошла история об одной мирянке, которая не достигла ни одной из
ступеней святости. Речь идет о Маллике, главной жене царя Пасенади из Косалы. Хотя
Маллика не стала вошедшей в поток и в силу одного нелепого проступка даже недолгое
время пробыла в аду, она была одной из самых преданных покровительниц Будды и в
остальных аспектах отличалась образцовым поведением. Монахиня Исидаси, чье
жизнеописание завершает главу, судя по всему, не была непосредственной ученицей Будды,
Как следует из источников, ее стих о просветлении мог быть написан спустя целых сто лет
после ухода Учителя; и все же ее жизнь запечатлена на страницах канонического текста,
«Тхеригатхи», и представляет особый интерес, поэтому мы включили ее в данное собрание.

40

Вслед за главой об ученицах Будды идет биографический портрет одного бхиккху, который
не вошел в число восьмидесяти великих учеников, но чья история практически легендарна.
Это монах Ангулимала. В юности он был жестоким и беспощадным серийным убийцей, но
благодаря вмешательству Будды покончил с прошлым и вступил на путь святости, став
фактически покровителем беременн^іх женщин. Далее следует жизнеописание главного
покровителя Будды — домохозяина Анатхапиндики, который пожертвовал Благословенному
его любимый монастырь и во многих отношениях явил собой идеал мирского последователя.
Завершает книгу серия коротких биографий еще четырех учеников, в том числе другого
выдающегося мирянина — домовладельца Читты, обладавшего столь глубоким постижением
Дхаммы и обширным медитативным опытом, что им восхищались даже монахи.

Источники

Главным источником биографического материала для данной книги стал палийский канон
священное писание буддизма тхеравады, сохранившееся на среднем индоарийском языке
пали. Это писание состоит из трех «корзин», или собраний: «Сутта-питаки», или «Собрания
проповедей Будды»; «Виная-питаки», или «Собрания правил для монахов»; и «Абхидхамма-
питаки», или «Собрания философских трактатов». Последнее собрание, содержащее
формальный анализ психологических и философских вопросов, практически

41
не использовалось нами, а в «Виная-питаке» нас в большей степени интересовали истории
возникновения тех или иных правил, нежели сам кодекс поведения для монашеской общины.

Таким образом, краеугольным камнем нашего исследования стала «Сутта-питака». Это

собрание состоит из четырех основных разделов: «Дигха-никаи», или «Длинных
проповедей»; «Маджхима-никаи», или «Проповедей средней длины»; «Саньютта-никаи»,
или «Связанных проповедей» (коротких сутт, объединенн^іх в пятьдесят шесть глав по
тематическому признаку); и «Ангуттара-никаи», или «Проповедей, сгруппированных по
номерам» (коротких сутт, выстроенных в соответствии с используемым в них числовым
рядом от одного до одиннадцати). Именно в подразделе «Единицы» «Ангуттара-никаи»
содержится «Этадаггавагга» («Этот ученик является выдающимся»), в которой Будда
называет имена восьмидесяти выдающихся учеников.

Помимо четырех главных собраний «Сутта-питака» включает пятую коллекцию под

названием «Кхуддака-никая» («Малое собрание»), которая в действительности оказывается
самым объемным разделом этой корзины. Среди разнообразных текстов «Кхуддака-никаи»
есть четыре работы, представляющие особую ценность для изучения жизни великих
учеников. Две из них являются парными: «Тхерагатха» («Стихи старших монахов»),
состоящая из 1279 стихов, авторство которых приписывается 264 бхиккху; и «Тхеригатха»
(«Стихи старших монахинь»), состоящая

42

из 494 стихов, авторами котор^іх считаются 73 бхиккхуни. В этих стихах старейшины

древней буддийской сангхи рассказывают о событиях, которые привели их на путь
отречения, о том, как они достигли просветления, и о том, какие аспекты Дхаммы постигли.
Большинство этих стихов представляют собой наставления (подобные формулировки
встречаются и в других разделах канона), но при этом значительная часть из них содержит
автобиографические элементы, а сами нравоучительные отрывки позволяют лучше понять
характер сочинившего их ученика.

Третья книга из «Малого собрания», послужившая источником биографического

материала,— это «Джатаки». Тогда как каноническая коллекция джатак состоит
исключительно из стихов, которые малопонятны сами по себе, полная коллекция,
содержащаяся в «Комментариях к джатакам», включает 547 историй о прошлых жизнях, где
стихи переплетаются с прозой. В джатаках повествуется о приключениях Бодхисаттвы,
будущего Будды Готамы, в его прошлых воплощениях, когда он путешествовал из жизни в
жизнь и развивал добродетели, которые в конечном счете позволили ему стать Татхагатой.
Расцвеченные богатым воображением индийцев, эти истории ставят элементы мифологии на
службу Дхамме, преподнося читателю наглядные уроки буддийской этики. Джатаки
оказались крайне полезными при составлении жизнеописаний великих учеников, поскольку
содержат преамбулу и эпилог. В преамбуле излагается некий эпизод из жизни Сангхи,
который побудил Будду поведать историю из своих прошлых

43

воплощений, причем часто этот эпизод практически полностью совпадает с событиями из

далекого прошлого, в которых принимали участие выдающиеся ученики Будды. В эпилоге
Будда называет имена тех героев истории, которые теперь находятся в его непосредственном
окружении (например: «В те дни слоном был Моггалана, обезьяной — Сарипутта, а мудрой
куропаткой был я сам»), приоткрывая тем самым сансарическое прошлое своих учеников.

Четвертая книга «Малого собрания», составленная в более позднее время, использовалась

нами в меньшей степени. Речь идет об «Ападане», которая целиком состоит из стихов и в
которой монахи и монахини, ставшие архатами под руководством Будды, рассказывают о
своих добродетельн^іх поступках в прошлых воплощениях и иногда о том, как в последней
жизни достигли просветления. Данная работа состоит из двух разделов: «Тхера-ападаны»,
или «Историй старших монахов» (пятьдесят пять глав по десять историй в каждой), и
гораздо более короткой «Тхери-ападаны», или «Историй о старших монахинях» (четыре
главы по десять историй в каждой).

Следующий использованный нами источник, второй по важности после самого канона, —

это палийские комментарии. Среди многочисленных комментариев к палийскому канону
четыре работы представляли для нас особую ценность (помимо вышеупомянут^іх
комментариев к джатакам, которые стоят особняком). Первая — это комментарии к
«Этадаггавагге» из « Ангуттара-никаи», которые содержатся в «Маноратха-пурани» —

44

полном собрании комментариев к «Ангуттаре». Их автором считается Ачарья

Буддхагхоша20, величайший комментатор палийского канона, который в своей работе
основывался на древних сингальских комментариях (ныне утраченных), хранившихся в ту
пору в «Махавихаре» («Великий монастырь») в Анурадхапуре, на Шри-Ланке. Комментарии
к этой сутте содержат биографии каждого из учеников, провозглашенных выдающимися в
той или иной области. Все эти истории выстроены примерно по одной и той же схеме. Они
начинаются с рассказа о прошлой жизни, когда ученик зародил намерение стать великим
учеником Будды, далее освещаются отдельные эпизоды из его прошлых воплощений, когда
он совершал какие-то возвышенные поступки, а затем описываются события из последнего
рождения, которые привели его к Татхагате. Обычно история заканчивается тем, что герой
получает титул «великого ученика», но иногда за этим следует продолжение, в котором
приводятся дальнейшие эпизоды из его жизни и общения с Буддой.

Еще два важн^іх комментария, содержащих биографический материал, — это комментарии к

«Тхерагатхе» и «Тхеригатхе». Они оба называются «Параматтхадипани», и считается, что их
написал Ачарья Дхаммапала из Бадаратиттхи, который трудился над ними в Южной Индии
примерно столетие спустя после Буддхагхоши; очевидно, что они основаны на более

20 Ачарья Буддхагхоша — индийский монах и комментатор V века, принадлежавший к школе тхеравала.

Наиболее известным его трудом является «Висуддхимагга^>,или «Путь очищения».

45

ранних текстах и комментаторском подходе, который был принят в «Махавихаре». Эти два
текста частично повторяют сведения из комментариев к «Ангуттара-никае» (иногда с
интересными вариациями), содержат внушительные по размеру отрывки из «Ападаны» и,
кроме того, описывают события, побудившие учеников Будды произнести те или иные
стихи.

Четвертый комментарий, оказавшийся кладезем полезной информации, пусть местами и

фантастической, — это комментарий к «Дхаммападе». Авторство данной работы традиция
приписывает Буддхагхоше, хотя некоторые современные буддологи оспаривают это.
Комментатор исходит из того, что каждый стих (или серия стихов) из «Дхаммапады» был
произнесен Буддой в ответ на какую-то ситуацию. Зачастую автор описывает непосредствен
но те обстоятельства, которые побудили Благословенного произнести тот или иной стих, а
порой переносит нас в прошлое, показывая всю цепочку событий, приведшую к этой точке.
Иногда автор затрагивает и истории из прошл^іх жизней, объясняя кармические причины
событий, происходящих с Буддой и его учениками.

О методе

Необходимо подчеркнуть, что, кроме биографических заметок в комментариях, ни один из

доступных нам источников не содержит ничего даже близко напоминающего
последовательное жизнеописание великих учеников. На самом деле во всем палийском
каноне нет

46

даже полной биографии Будды; кажется, самая ранняя попытка составить ее представлена в
«Джатаке-нидане», открывающей комментарии к джатакам. В комментарии к
«Этадаггавагге», который представляет собой самый полный источник биографических
сведений об учениках Будды, сделан больший акцент на их сансарическом прошлом, нежели
на их деятельности в буддийской общине, а другие комментарии в лучшем случае
описывают отдельные эпизоды из их жизни. Таким образом, биографии, вошедшие в этот
том, составлялись из отдельных фрагментов, разбросанных по различным текстам и
сведенных воедино нашими собственными размышлениями и толкованиями.

Усложняло нашу задачу еще и то, что составители палийского канона излагают материал без
учета хронологической последовательности, как можно наблюдать в современн^іх
биографиях и новостных лентах, но подчиняют его структуру воспитательным и
мнемоническим требованиям устной традиции. Нам остается лишь надеяться, что в тех
историях, которые нам удалось воссоздать из отрывист^іх, не связанных между собой
биографических эпизодов из древних текстов, не так уж много нестыковок.

Мы стремились изложить имеющийся материал настолько подробно, насколько это

возможно сделать в рамках одной книги. При выборе событий, претендующих на включение
в книгу, мы, похоже, отталкивались от тех же критериев, что и составители палийского
канона, а именно: мы старались освещать эпизоды, которые наиболее ярко отражают
характер того или иного

47

ученика как образца для подражания, а также события, которые подчеркивают особенности
его взглядов на отдельные аспекты Учения и духовной практики. Кроме того, мы
использовали сведения о прошл^іх жизнях учеников. Несмотря на то что эти истории
зачастую носят полумифический характер, они достаточно точно отражают то, как в раннем
буддизме воспринимали причины тех или ин^іх событий в судьбах великих учеников.
Поскольку источниками этих материалов были такие более поздние тексты, как «Ападана» и
«Джатаки», мы использовали их лишь в ограниченном количестве, чтобы не затенять более
точные с исторической точки зрения сведения, содержащиеся в древних никаях. Также в
составленные нами биографии вошли стихи из «Тхерагатхи» и «Тхеригатхи». В одних
жизнеописаниях им отводится отдельный раздел, в других они включены в общее
повествование.

Наибольший эффект от прочтения этой книги можно получить в том случае, если
использовать ее в соответствии с первоначальным замыслом авторов — как источник
наставлений и вдохновения на духовном пути. Ее не следует считать художественным
произведением. Советуем читателю знакомиться не больше чем с одной главой в день.
Постарайтесь почувствовать ученика, о котором читаете, подумайте о его жизни и учении,
попытайтесь найти в его жизненном пути практические рекомендации для себя. Беритесь за
следующую главу не раньше чем через день. Эти истории завораживают, поэтому очень
важно умерить свое любопытство и из раза в раз напоминать себе о том, зачем вы читаете
эту книгу. А правильная мотивация должна быть такова: читать не ради интересной истории
и романтизирования старины, но для того, чтобы обострить свое духовное зрение благодаря
ожившим портретам тех, кто воплотил в себе ранний буддийский идеал человека.
 1. С а р и п у т т а — П о л к о в о д е ц Д х а м м ы

Пролог

Во многих храмах Шри-Ланки Будда изображается с двумя монахами по обе стороны от

себя. У них оголено правое плечо и они держат ладони сложенными в знаке почтения.
Многие буддисты, приходя в храм, кладут к их ногам цветы.

Кто эти монахи? Это два главн^іх ученика Будды, Сарипутта и Махамоггалана. Они стоят
соответственно своему положению — Сарипутта справа от Будды, а Махамоггалана —
слева. Когда в середине XIX века открыли большую ступу в Санчи, в реликварии
обнаружили два каменн^іх сосуда. Тот, что стоял в северной стороне, содержал реликвии
Махамоггаланы, а тот, что в южной, — реликвии Сарипутты. Они пролежали там более двух
тысяч лет и пережили многие значительные исторические события — успела расцвести и
закатиться Римская империя, померкнуть слава Древней Греции; новые религии вписали в
историю свои имена,

50

часто огнем и кровью, на изменяющемся лице земли, чтобы смешаться наконец с легендами
о Фивах и Вавилоне; случилось перемещение торгов^іх путей с Востока на Запад и выросло
не одно поколение людей, никогда не слышавших даже имени Будды. И все это время прах
свят^іх учеников лежал безмятежно в земле, которая их родила, и памятью учеников
дорожили везде, где распространено слово Будды, их жизнеописания передавались из уст в
уста на протяжении не одного поколения, пока не были записаны на страницах «Типитаки»,
самом объемном и подробном священном писании из имеющихся. Среди буддистов
тхеравады эти два ученика заслуживают наибольшего почитания сразу после Будды. Их
имена прочно запечатлены в летописях буддизма, так же как и имя самого Будды. И если
даже получилось так, что со временем их жизни обросли легендами, то это лишь из-за той
веры и преданности, которую к ним всегда испытывали.

Подобное уважение вполне заслуженно. Немногие религиозные учители имели таких

славн^іх учеников, какие были у Будды. Вы поймете, читая эту книгу, что один из двух
учеников, достопочтенный Сарипутта, был вторым после Будды в глубине и широте
мудрости и в умении преподавать учение об освобождении. В «Типитаке» нет ссылок на
жизнь Сарипутты, но ее можно восстановить по историям из канонических текстов и
комментариев, где он фигурирует. Некоторые из них — больше чем история, поскольку
жизнь Сарипутты так тесно вплетена в жизнь и проповеди Будды, что зачастую первый
играет главную роль. В ряде случаев

51

это роль квалифицированного наставника и образца для подражания, иной раз — доброго и
внимательного друга, опекуна бхиккху, находящихся под его руководством, хранителя
доктрины Будды. Последнее — именно то, что дало ему титул Дхаммасенапати, Полководца
Дхаммы.

Но везде мы видим его — человека с неподражаемым терпением и стойкостью, скромного и

четкого в мыслях, словах и делах, человека, который помнит проявленную к нему доброту до
конца своих дней. Даже среди архатов, которые освободились от всех загрязнений страсти и
заблуждения, он блистал, как полная луна в звездном небе.

Это человек глубокого интеллекта и возвышенной природы, настоящий ученик Великого

Учителя. Историю Сарипутты мы и приводим далее, используя все свои силы и
возможности. Если читатель из этого далекого от совершенства сборника сможет почерпнуть
что-то о качествах освободившегося и поднявшегося до высшей ступени реализации, понять,
как такой человек действует, говорит, относится к другим, и если чтение даст уверенность в
том, что можно самому достичь подобной ступени развития, то наши труды будут
вознаграждены.

Поиски Дхаммы

Молодые годы

История берет начало с двух индийских брахманских деревень Упатисса и Колита, которые
располагаются

52

недалеко от Раджагахи21. Еще до рождения Будды в деревне Упатисса22 понесла одна

брахманка по имени Рупасари, и по счастливой случайности в тот же день понесла одна
брахманка из деревни Колита, которую звали Моггалли. Эти две семьи тесно дружили на
протяжении вот уже семи поколений. С первого дня беременности женщинам был
предоставлен особый уход, и по истечении десяти лунн^іх месяцев они родили мальчиков в
один день. Рупасари назвала своего сына Упатисса, поскольку он был потомком главной
семьи деревни, второго мальчика назвали Колита по той же самой причине.

Мальчики получали образование и знание прикладных наук согласно своему возрасту.

Каждого сопровождали по пятьсот молодых брахманов, и даже когда они шли на речку
купаться или гулять в парке, за ними неотступно следовали: за Упатиссой пятьсот
паланкинов, а за Колитой — пятьсот конн^іх повозок.

В то время в Раджагахе праздновалось ежегодное мероприятие, называемое «Праздник гор».

Были заказаны места, и юноши сидели рядом. В смешные моменты они смеялись; в
драматические — задерживали дыхание; и вызывали артистов на бис. Так они провели два
дня, но на третий какие-то непривычные мысли заполнили их ум и не позволили дальше
наслаждаться представлением.

21 Эти факты взяты из комментариев к AN, глава 14.

22 Согласно Чунда-сутте (SN 47:13), местом рождения была Налака, иначе Налагама, вероятно,
расположенная неподалеку от Наланды. Отцом Сарипутты был брахман Ваганта.

53

Они смотрели на танцы, но в уме стали проблескивать мысли о смерти, и как только это
случилось, они уже не могли относиться ко всему так же, как раньше. Для каждого эти
мрачные мысли постепенно вылились во вполне конкретный вопрос: «На что здесь
смотреть? Все эти актеры не доживут и до ста лет. Не лучше ли озаботиться поиском учения
о бессмертии?»
Эти мысли все больше заполняли их умы, так что на третий день посещения фестиваля
Колита заметил, что его друг как-то непривычно задумчив и отстранен, и спросил его:

— Упатисса, друг мой, что с тобой сегодня? Ты не так радостен, как ранее. Кажется, что-то
гложет тебя. Скажи мне, в чем причина твоего беспокойства?

— Друг мой Колита, какой прок от всех этих представлений? Я просто трачу здесь свое
время. Лучше бы я занялся поиском пути к избавлению от круга перерождений. Да и ты сам
не выглядишь довольным.

Колита ответил:

— Я думаю то же самое.

Узнав, что друг разделяет его чувства, Упатисса сказал:

— Это хорошая мысль. Но для тех, кто ищет учение об избавлении, есть только один путь:
оставить дом и стать отшельником. Но под чьим руководством мы будем жить аскетической
жизнью?

В то время в Раджагахе жил странствующий отшельник (paribbajaka) Санджая23, у которого

было большое

23 Санджая Белатипутта — один из шести брахманских (еретических) учителей, агностик.

54

число учеников. Решив принять его руководство, Упатисса и Колита обратились к нему,
каждый со своей группой молод^іх брахманов из пятисот человек. Все они стали учениками
под началом Санджаи. Это событие подняло репутацию Санджаи на невиданную высоту, что
повлекло за собой щедрый поток пожертвований. За короткий отрезок времени два друга
изучили всю доктрину Санджаи. Затем они подошли к нему и спросили:

— Учитель, есть ли что-то в твоем учении, чего мы еще не знаем?

Санджая ответил:

— Нет, только это. Вы знаете все.

Услышав это, они подумали: «Тогда незачем нам оставаться у него и далее. Мы ушли из
дома ради освобождения, но не нашли его здесь. Индия огромна, и мы найдем кого-нибудь,
кто укажет нам путь, если будем и дальше искать по деревням и городам». С тех пор каждый
раз, когда они слышали, что в таком-то месте есть мудрый отшельник или брахман, они
отправлялись туда, чтобы освоить его учение. Однако не находилось никого, кто мог
ответить на все их вопросы, в то время как сами они могли ответить любому, кто обращался
с вопросом к ним.

Обойдя всю Индию, они вернулись в Раджагаху. Там они договорились, что первый, кто
найдет учение о бессмертии, обязательно расскажет второму. Это был братский договор,
родившийся из глубокой дружбы.

Вскоре после этого Благословенный, Будда, оказался в Раджагахе. Незадолго до этого он

завершил ретрит
55

в сезон дождей после своего просветления, а значит, пришло время для проповедничества.
Перед просветлением он обещал королю Бимбисаре, что вернется в Раджагаху после
достижения цели, и теперь собирался выполнить свое обещание. Таким образом,
Благословенный шел из Гаи в Раджагаху, а получив от короля Бимбисары монастырь в
Бамбуковой роще (Велувана), поселился там.

Среди шестидесяти одного архата, котор^іх Будда первыми послал распространять учение об
освобождении, был Ассаджи. Ассаджи был одним из первых пяти учеников-аскетов, которые
последовали за Бодхисаттвой, когда тот еще практиковал аскетизм в лесах. Как-то утром в
поисках подаяния Ассаджи с чашей в руках обходил Раджагаху, переходя от дома к дому,
около одного из которых и был замечен Упатиссой24. Пораженный достоинством и
безмятежностью монаха, Упатисса подумал: «Никогда ранее я не видел ничего подобного.
Должно быть, он архат или близок к достижению архатства. Я должен подойти к нему и
хорошенько обо всем расспросить». Но потом Упатисса решил, что время для подаяния — не
лучшее для расспросов и что следует просто смиренно идти следом, что он и сделал.

Когда старейшина получил подаяние и стал искать место для уединения, Упатисса
предложил ему свой коврик. Старейшина Ассаджи сел, принял пищу, после чего Упатисса
предложил ему воду из своего кувшина, ставя себя таким образом на место ученика.

24 Эти сведения взяты из Vin. I .39.

56

После обмена учтивыми приветствиями Упатисса сказал:

— Друг мой, как Вы безмятежны, какой свет идет от Вас. У кого Вы учитесь? Чьей доктрине
следуете?

Ассаджи ответил:

— Друг мой, есть на свете великий отшельник из шакьев, который покинул свой дом. И я
пошел за ним, Благословенным. Он мой учитель и его Дхамме я следую.

— Чему он учит, что провозглашает?

Тут Ассаджи подумал: «Этот странствующий аскет изучал учение, противоречащее слову
Будды. Я должен показать, что учение Будды куда глубже». Поэтому он сказал:

— Я новичок, не так давно оставил дом. Я не смогу объяснить тебе какие-то сложные
моменты Дхаммы.

Тогда странствующий аскет представился:

— Друг, я Упатисса. Расскажи то, что можешь, пусть даже малую часть. А я уж найду способ
узнать учение глубже. И добавил:

Пусть ты мало можешь мне сказать,

Пусть только суть — не утаи!
Я жажду познать это учение,
 Мне нет нужды в избытке слов.

В ответ старейшина Ассаджи молвил25:

25 Этот стих — один из самых узнаваемых и распространенных стихов в кругу буддистов и является как
напоминанием о первой встрече Сарипутты с Дхаммой, так и данью уважения к его учителю Ассаджи.

57

Рассмотрев все обусловленные явления,

Татхагата назвал их причину,
А также указал на то, чем они завершаются.
Таково учение Великого Отшельника.

Услышав всего две строчки, Упатисса увидел незамутненную ясную Дхамму — это было
первое проникновение в нирвану, вхождение в поток, так что последние две строки он уже
слушал как вошедший в поток.

Он понял, что нашел средство избавления от страданий, и потому сказал старейшине:

— Не говори ничего более, достопочтенный. Мне достаточно и этого. Где живет Учитель?

— В Бамбуковой роще.

— Тогда иди вперед, достопочтенный. Я догоню тебя, только сообщу своему другу, что
нашел Дхамму, и мы вместе посетим Учителя. — Упатисса поклонился старейшине и
вернулся в рощу отшельников.

Колита увидел приближающегося друга и подумал: «Он выглядит иначе. Должно быть, он
нашел путь к нирване». Упатисса подтвердил его догадки:

— Да, нашел. — И рассказал ему о встрече с Ассаджи, а когда пересказывал услышанный

ранее стих, Колита также вошел в поток.

— Но где живет этот Учитель? — спросил Колита.

— Я услышал этот стих от его ученика Ассаджи, а живут они в Бамбуковой роще.

— Тогда давай пойдем туда и посмотрим на Учителя. Но Сарипутта уважал всех своих
учителей и потому сказал:

58

— Мы должны рассказать нашему учителю, странствующему аскету Санджае, что нашли

путь к бессмертию. Он сможет постичь истину или хотя бы посмотреть на Будду, учителя,
проповедующего этот путь. Так он сможет достичь результата пути и плода.

И они отправились к Санджае.

— Учитель! Будда появился в нашем мире! Его доктрина раскрыта, и его монашеская
община следует правильному пути. Давайте отправимся к нему вместе.
— О чем вы говорите?! — воскликнул Санджая.

Он никуда не хотел идти, а стал предлагать им вместе руководить учениками, заманивая

хорошим доходом и почитанием. Друзья же сказали:

— Мы не против всю жизнь оставаться учениками. И вы должны пойти с нами.

Санджая подумал: «Если они будут знать больше меня, то не будут больше меня слушать».
Понимая это, он сказал:

— Идите одни.

— А Вы?

— Я — учитель. Я не могу обратно стать учеником. Это было бы равносильно тому, как
огромный бак для воды переплавить в чашу. Я не могу быть учеником.

— Это не так!

— Это так. Так что идите сами, а меня оставьте.

— Учитель! Когда Будда появляется в нашем мире, все люди, независимо от положения,
стекаются к нему выразить свое почтение, поднося благовония и цветы. Мы тоже идем за
этим. А что будет с Вами?

59

— Как вы думаете, кого больше в этом мире: глуп^іх или умных?

— Глупых несомненно больше.

— Так и есть. И потому все мудрые пойдут к мудрецу Готаме, а глупые придут ко мне,
глупому Санджае. Так что без учеников я не останусь.

Друзья покинули Санджаю со словами: «Позже Вы осознаете свою ошибку!» После их ухода
среди странствующих аскетов произошел раскол, и монастырь практически опустел. Видя,
как ученики уходят, Санджая изошел кровью. Пятьсот учеников ушли с Упатиссой и
Колитой, но двести пятьдесят на полпути развернулись. Таким образом, Упатисса и Колита
привели в Бамбуковую рощу двести пятьдесят учеников Санджаи, а также собственных
последователей.

В это время Будда, восседая посреди четырехкратного собрания26, проповедовал Дхамму.

Увидев двух странствующих аскетов с сопровождением, Будда так обратился к монахам:

— Эти два друга, Упатисса и Колита, идущие сюда, будут моими главными учениками,
превосходной парой.

Друзья с уважением поклонились Благословенному и сели по одну сторону.

— Можем ли мы надеяться, что Вы примете нас в монахи?

Будда ответил:

— Придите, бхиккху! Дхамма раскрыта. Живите чистой жизнью и положите конец

страданиям.
26 Собрание, состоящее из монахов и монахинь, мирян н мирянок.

60

Этими словами Будда принял их в монахи.

Затем Будда продолжил прерванное учение, отталкиваясь от способностей каждого

слушателя, и все слушающие, за исключением Упатиссы и Колиты, достигли архатства.
Упатисса и Колита же не смогли сразу получить высшего результата пути и плода — им
требовался длительный период подготовки, чтобы они смогли в дальнейшем стать главными
учениками Будды.

Со вступлением в монашескую общину Упатисса стал зваться Сарипутта, а Колита —

Махамоггалана. Моггалану отправили на обучение в одну деревушку неподалеку от
Магадхи, под названием Каллавалапутта, куда он ходил за подаянием. Когда он медитировал
на седьмой день после вступления в монахи, он вдруг почувствовал усталость и вялость.
Ободренный Буддой, Моггалана поборол себя, а слушая разъяснение Будды о медитации на
элементах (dhatukammatthana), Моггалана достиг оставшихся трех ступеней и стал
полноправным главным учеником Будды.

Почтенный Сарипутта тем временем жил подле Учителя в Кабаньей пещере, а за подаянием
ходил в Раджагаху. Через две недели после того, как Сарипутта был принят в монахи, Будда
беседовал с его племянником, отшельником Дигханакхой27. Сарипутта стоял позади Будды,
обмахивая его веером. Прислушиваясь к учению и осмысливая его, Сарипутта будто
попробовал пищу, приготовленную не для него, но это помогло ему достичь знаний,
которыми должен обладать лучший

27 Дигханакха-сутта, MN 74.

61

ученик. Так он достиг архатства и четырех дхьян одновременно (patisambhida-nana')28, а его

племянник обрел плод вхождения в поток.

Возможно, вы спросите: «Разве Сарипутта не первый в мудрости? А если так, почему достиг
архатства позже Моггаланы?» Согласно комментариям, это случилось из-за объема
предварительн^іх практик. Если бедняк хочет отправиться куда-то, он просто берет и идет.
Но король должен как следует подготовиться к поездке, а это требует времени. Точно так же
требуется время на то, чтобы стать главным учеником Будды.

В тот же самый день, когда тени начали удлиняться, Будда собрал монахов и провозгласил
Сарипутту и Махамоггалану своими главными учениками. Некоторые бхиккху оказались
недовольны и зашушукались: «Учитель должен был выбрать главн^іх учеников из тех, кто
пришел раньше: из первых пяти учеников, или из пятидесяти пяти бхиккху Ясы, или из
тридцати учеников благой группы (bhaddavaggiya), или хотя бы из Кассап29. Но нет — он
перескочил всех „старичков" и отдал место тем, кто пришел самыми последними».

Будда услышал недовольство и поинтересовался предметом разговора. Когда монахи

высказались, Будда ответил:
— У меня нет любимчиков. Я даю каждому то, к чему

28 В AN 4:173 Сарипутта сам заявляет о достижении patisambhida-nana, аналитической мудрости.

29 Речь идет о пяти аскетах, перед которыми Будда дал первую проповедь в Оленьем парке в Бенаресе. Прочие
упомянутые группы учеников перешли к Будде позже. Подробности см. в Vin. 115-35.

62

он стремится. Анна Конданья, например, в предыдущей жизни с одного своего урожая

сделал девять подношений. Он никогда не хотел быть главным учеником будды, но тогда он
высказал пожелание стать первым, кто достигнет архатства при одном из грядущих будд.
Так и случилось. Но много кальп назад, еще во времена Будды Аномадасси, Сарипутта и
Моггалана высказали пожелание стать главными учениками будды, и сейчас сложились все
условия для осуществления их пожелания. Я поступил так, чтобы дать им то, к чему они
стремились, а не потому, что выделяю их среди прочих.

Пожелание из глубины сердца

Здесь Будда говорит об одном из фундаментальных принципов буддийской мысли: то, что
мы собой представляем, то, как складывается наша жизнь, — не есть результат наших
намерений и действий за короткий отрезок времени, берущий начало с нашего рождения, —
все это продукт огромного прошлого опыта, накопленного в бесконечном круговороте
рождений и смерти, который называется сансарой. История Сарипутты, великого ученика,
также берет начало в далеком прошлом. Повествование о его странствиях по сансаре нельзя
назвать сказкой, навеянной авторам хорошим воображением. Это — в первую очередь
наглядная иллюстрация тех принципов, которые слишком глубоки и универсальны, чтобы
соотносить их с историческими фактами, и воспринимать эти рассказы следует, скорее, с
позиции духовн^іх идеалов.

63

Следующая история произошла одну асанкхью и сто тысяч кальп назадЗО. Тот, кому
суждено было стать достопочтенным Сарипуттой, родился в богатой брахманской семье и
получил имя Сарада. Тогда же будущий Моггалана родился в богатой семье вайшьев и
получил имя Сириваддана. Эти семьи дружили между собой, так что мальчики стали
приятелями.

После смерти отца Сарада унаследовал все семейное состояние. Но вскоре, размышлял в
одиночестве о неизбежной кончине, он решил оставить все имущество и отправиться на
поиски пути к освобождению. Сарада позвал своего друга Сириваддану с собой, но тот,
будучи привязанным к земному, отказался. Сараду, однако, это не поколебало. Он раздал все
свое имущество, покинул дом, принял жизнь отшельника и стал ходить со спутанными
волосами. Он без труда достиг результатов медитации, связанной с тремя мирами сансары,
обрел сверхъестественные силы и начал принимать учеников, так что его отшельническая
хижина понемногу стала превращаться в пристанище для аскетов.

В то время Будда Аномадасси — восемнадцатый будда, считая в обратном порядке от Будды

Готамы,— появился в нашем мире. Однажды во время медитации Будда Аномадасси охватил
этот мир своей «сетью знания» и духовным зрением увидел отшельника Сараду и его
учеников. Поняв, что появилась возможность принести пользу многим существам, Будда
оставил своих
30 Эта цифра взята из комментариев в «Этадаггавагге».

64

монахов и в одиночестве отправился к хижине Сарады. Сарада увидел знаки физического

превосходства на теле посетителя и сразу понял, что гость — Полностью Пробужденный.
Сарада предложил ему почетное место и часть пищи, собранной учениками.

Тем временем ученики Будды пришли за своим учителем — сто тысяч архатов, лишенн^іх
загрязнений, во главе с двумя главными учениками, Нисабхой и Аномой. Желая почтить
Будду, Сарада взял большую гирлянду цветов и, встав позади Благословенного, стал держать
ее над его головой. Будда вошел в состояние угасания (nirodhasamapatti) — медитативное
состояние, в котором прекращается деятельность восприятия, чувств и любой умственной
активности. Он пребывал так целую неделю, в течение которой Сарада без устали держал
над его головой гирлянду цветов.

Через неделю Будда вышел из сосредоточения и попросил двух своих главных учеников дать
учение собранию отшельников. После них Будда сам прочел проповедь, в конце которой все
ученики Сарады попросили Благословенного принять их в монахи. Сарада, однако, в тот
момент не достиг ни архатства, ни другой ступени святости. Но, слушая речь главного
ученика Нисабхи и наблюдая за ним, Сарада породил стремление однажды стать первым
учеником будды. Он подошел к Будде Аномадасси, простерся перед ним и сказал: «Пусть в
результате моей заслуги от подношения гирлянды цветов я не стану царем богов,
махабрахмой или кем-либо еще, но стану главным учеником Полностью Просветленного».

65

Будда Аномадасси тогда подумал: «Исполнится ли его желание?» И, обратив свой взгляд в
будущее, увидел, что исполнится. Тогда он сказал Сараде: «Твое пожелание осуществится.
Через одну асанкхью и сто тысяч кальп появится будда по имени Готама, и ты станешь его
главным учеником, первым в Дхамме. Ты будешь известен как Сарипутта».

Когда Будда ушел, Сарада отправился к своему другу Сириваддане и стал уговаривать его
создать причины для того, чтобы сыграть роль второго главного ученика Будды Готамы.
Сириваддана велел построить огромный зал для пожертвований, куда после всех
приготовлений он и пригласил Будду с монахами. Целую неделю Сириваддана потчевал
святое собрание. Затем он предложил всем монахам новые одежды, подошел к Будде и
сказал: «Пусть благодаря этой заслуге я стану вторым главным учеником того же самого
будды, при котором мой друг Сарада станет первым главным учеником!» Будда заглянул в
будущее и, видя, что пожелание исполнится, сделал Сириваддане предсказание: «Ты будешь
вторым главным учеником Будды Готамы, обладателем сверхъестественного сил по имени
Моггалана».

После того как друзья получили предсказание на свой счет, они посвятили себя делам
соответственно своим способностям. Сириваддана как мирской последователь Будды
заботился о потребностях Сангхи и занимался благотворительностью. Сарада как отшельник
продолжил свою медитационную практику. После смерти Сириваддана родился на небесах
страсти,

66

а Сарада, овладевший дхьянами и развивший четыре неизмеримости (brahmavihara),

вознесся в мир Брахмы.

Сарипутта в джатаках [сс.67-73]

Вслед за этим летопись о странствиях двух друзей обрывается, но ясно одно: в какой-то
момент во время своих блужданий по сансаре они должны были встретиться с великой
личностью, которая гораздо раньше, во времена двадцать четвертого будды прошлого, дала
обет достичь высшего пробуждения. Речь идет о Бодхисаттве, которому в нашу
историческую эпоху суждено было стать Буддой Готамой — Полностью Пробужденным.
Джатаки рассказывают о пятистах пятидесяти предыдущих рождениях Бодхисаттвы, в
которых Сарипутта играет заметную роль и появляется чаще, чем какой-либо другой ученик
Будды, за исключением разве что Ананды. В данной книге мы рассмотрим лишь наиболее
яркие из этих эпизодов. Поскольку в буддизме считается, что можно переродиться не только
человеком, но и животным, и богом, — и, наоборот, божество может оказаться в следующей
жизни в мире людей или животных, нет ничего удивительного в том, что взаимоотношения
между Сарипуттой и Бодхисаттвой приобретали самые разные формы.

В нескольких жизнях Бодхисаттва и Сарипутта встречались в мире животн^іх. Однажды

Бодхисаттва стал предводителем оленьей стаи. У него было два сына, в котор^іх он
воспитывал качества вожаков. Один из его сыновей (Сарипутта) последовал советам отца и
привел свое стадо к процветанию; другой же (тот, кто в нашу эпоху стал Дэвадаттой —
завистливым двоюродным братом Будды) отверг все нравоучения в пользу собственных идей
и привел стадо к бедствию31. В другой жизни, когда Бодхисаттва был королевским гусем,
его два маленьких сына (Сарипутта и Моггалана) попытались обогнать солнце; устав, они
чуть было не разбились о землю, но Бодхисаттва спас их32. В одном из воплощений
Бодхисаттва был куропаткой и старшим другом обезьяны (Сарипутты) и слона (Моггаланы);
сложившиеся между ними отношения наставника и учеников были прообразом тех уз,
которые соединили их в последней жизни33. В «Саса-джатаке»34 Бодхисаттва снова
фигурирует как наставник: здесь он мудрый заяц, который учит обезьяну (Сарипутту),
шакала (Моггалану) и выдру (Ананду) нравственности и щедрости. Когда Сакка, царь богов,
пришел к ним в облике голодного брахмана, заяц готов был бросить свое тело в огонь, чтобы
пожертвовать брахману пищу.

31 Jat. 11. - Джатака об отмеченном удачей. Lakkhana-jataka.

32 Jat. 476.
33 Jat. 37. - Джатака о куропатке. Tittira-jataka.
34 Jat. 316. - Джатака о перевоплощении кроликом. Sasa-jataka.

Несколько раз два будущих ученика спасали Бодхисаттве жизнь. Когда Бодхисаттва, будучи
оленем, попал в ловушку, его друзья дятел (Сарипутта) и черепаха (Моггалана) бросились к
нему на помощь и сломали капкан. Охотник (Дэвадатта) поймал черепаху, но двое
оставшихся друзей все-таки спасли ee35.

35 Jat. 206. - Джатака об антилопе. Kurungamiga-Jataka.

Бодхисаттве, однако, не всегда так везло, и «Джатаки» приводят несколько историй с

трагическим финалом. Так, в одной из жизней36, когда Бодхисаттва был куропаткой и
обучал ведам молодых брахманов, злой отшельник (Дэвадатта) убил и сварил ее. В тот
момент друзья куропатки - лев (Сарипутта) и тигр (Моггалана) - пришли к ней в гости и,
увидев перышко в бороде отшельника, все поняли. Лев хотел проявить милосердие, но тигр
убил отшельника и сбросил в яму. Эта история показывает разницу в характерах двух
учеников: Сарипутта, пусть и могущественный как лев, все же был добросердечен и мягок, а
Моггалана, хоть и стал в своей последней жизни монахом, отказавшимся от насилия, обладал
свирепостью тигра.

36 Jat. 438.

В других джатаках Бодхисаттва выступает в роли животного, а Сарипутта — человека, и их

отношения уже в^іходят за рамки отношений учитель — ученик. Есть истории, где
Бодхисаттва — боевой конь Сарипутты37 или белый слон на службе у бенаресского царя
(Сарипутты)38; где Бодхисаттва — куропатка, а Сарипутта — мудрый отшельник,
обучающий ее39.

37 Jat. 23. - Джатака о боевом коне. Bhojajaniya-Jataka.

38 Jat. 122. - Джатака о глупце. Dummedha-Jataka.
39 Jat. 277.

В некоторых джатаках Бодхисаттва является человеком, а Сарипутта — животным.

Например, в одной из них Бодхисаттва — отшельник, который спасает злого принца
(Дэвадатту) и трех животных от наводнения. Животные — змея (Сарипутта), крыса
(Моггалана) и попугай (Ананда) — в качестве благодарности показывают отшельнику путь к
сокровищам, но злой принц пытается казнить отшельника40.

40 Jat. 73. - Джатака о верном изречении. Saccamkira-Jataka.

Иногда и Бодхисаттва, и Сарипутта рождались богами. В одной из жизней Бодхисаттва был

Саккой, Сарипутта — богом Луны, а Моггалана — богом Солнца. Вместе с несколькими
другими божествами они посетили одного известного скупца и привели его на путь
щедрости41.

Обычно в джатаках Бодхисаттва помогает своим будущим ученикам, но иногда бывает и так,
что Сарипутта помогает Бодхисаттве. Один раз оба были принцами-нагами, божественными
змеями, и Бодхисаттва был пойман жестоким брахманом, который стал выставлять его на
потеху публике. Сарипутта отправился на поиски младшего брата и избавил его от этой
унизительной роли42.

Когда Бодхисаттва, в ту пору добродетельный царевич Махападума, был оклеветан

собственной мачехой, которая безуспешно пыталась его совратить, отец царевича велел
скинуть сына в пропасть; но Сарипутта, будучи горным духом, спас его, поймав на лету43.

4^ Jat. 450.
42 Jat. 543.
43 Jat. 472. - Джатака о царевиче Махападме. Mahapaduma-Jataka.

Но все-таки чаще всего мы видим Бодхисаттву и Сарипутту в человеческом обличье. В таких

историях Бодхисаттва неизменно предстает героем, образцом достоинства и мудрости, а
Сарипутта — его другом, учеником, сыном, братом или помощником. Так, например, в
одной из жизней Бодхисаттва был царем, а Сарипутта — его возничим44. Как-то раз их
повозка повстречалась с повозкой соседнего царя (Ананды), и тогда Сарипутта и возничий
того царя (Моггалана) стали сравнивать могущество своих царей. В итоге Моггалане
пришлось признать превосходство царя Сарипутты, который даровал милость и
благочестивым, и провинившимся, в то время как его царь вознаграждал благочестивых и
наказывал провинившихся.

44 Jat. 151. - Джатака о наставлении царя. Rajovada-Jataka.

В одной из сам^іх популярн^іх джатак — «Кхантивада-джатаке»45 — Бодхисаттва выступает

в роли аскета, который учит терпению и впадает в немилость к злому царю Калабу
(Дэвадатте). После того как царь отрубает Бодхисаттве руки и ноги, пытаясь проверить его
терпение, царский генерал (Сарипутта) перевязывает раны Бодхисаттвы и призывает его не
таить злобы и не мстить королю.

45 Jat. 313. - Джатака о бодхисаттве-великомученике. Khandivadi-Jataka.

В более длинных джатаках встречается много историй о том, как Бодхисаттва решает
вступить на путь аскезы, а Сарипутта присоединяется к нему. Стремление отрешиться от
мирского пустило настолько глубокие корни в характерах обоих духовн^іх искателей, что в
своей последней жизни, прежде чем обрести плоды просветления, они оба стали
странствующими аскетами. Когда Бодхисаттва был Хатиппалой, сыном священника,
бездетный царь назначил его наследником трона. Сознавая всю опасность мирской жизни,
Хаттиппала решил стать отшельником, а три его брата, старшим из котор^іх был будущий
Сарипутта, последовали за ним46. В «Индрия-джатаке»47 Бодхисаттва выступил в роли
отшельника, у которого было семь учеников. Шесть из них, включая старшего (Сарипутту), в
конечном счете оставили его и начали сами принимать учеников. Один только Анусисса
(Ананда) остался с учителем; и это отсылает нас к отношениям между Буддой и Анандой в
их последнем рождении. Сарипутта не всегда соглашался с решением Бодхисаттвы
отказаться от мира. Когда Бодхисаттва, будучи царем, решил стать аскетом, его старший сын
(Сарипутта) и младший сын (Рахула) умоляли его отказаться от этой затеи, и Бодхисаттве
пришлось бороться со своей привязанностью к детям48. В другом рождении, однако,
Бодхисаттва сам колеблется насчет своего решения, и на сей раз Сарипутта, будучи
отшельником Нарадой, является ему благодаря своим мистическим силам и побуждает
твердо придерживаться выбранного пути49.

46 Jat. 509.
47 Jat. 423.
48 Jat. 525.
49 Jat. 539.

Таким образом, несомые ветром кармы, два благородн^іх существа путешествовали из жизни
в жизнь и из мира в мир в кругу перевоплощений. Но в отличие от блужданий слеп^іх
обывателей их путешествие не было бесцельным — ими двигало стремление,
сформированное в далеком прошлом. Когда десять совершенств, которые они практиковали
бесчисленное количество жизней, дали свои плоды и когда узы товарищества и доверия
стали по-настоящему прочными, наступило время осуществить тот замысел, который они
вынашивали так долго. Итак, 2500 лет назад в Центральной Индии один из них родился
Буддой Готамой, учителем богов и людей, а другой — его самым выдающимся учеником,
достопочтенным Сарипуттой, Полководцем Дхаммы.
 Личность Сарипутты

Главный ученик

В «Махападана-сутте»50 Будда повествует о шести Татхагатах прошлого, начиная с

Випасси, который жил девяносто одну кальпу назад. Будда рассказывает о том, как их звали,
когда они жили, в какой семье и касте родились, сколько длилась их проповедническая
деятельность и какими яркими событиями она была отмечена. Будда также называет их
главных учеников, которые в каждом случае описываются как «два главных, два
превосходных ученика» (savakayugam aggam bhaddayugam). В другом месте палийского
канона51 Будда говорит, что у всех будд прошлого было два главн^іх ученика, подобно тому
как у него самого были Сарипутта и Моггалана, и что у всех грядущих будд также будет по
два главных ученика. Отсюда следует, что таково надлежащее устроение сангхи, и, назначая
двух

50 DN14.
51 Например, в SN 47:14.

73

главных учеников из числа монахов, Будда Г отама руководствовался не собственным

желанием, а следовал общему правилу всех просветленн^іх прошлого и будущего.

На главн^іх учеников Будды возлагаются три основные функции. Во-первых, они должны
содействовать Будде в том, что касается распространения Дхаммы и превращения ее в
своеобразное транспортное средство для того, чтобы переправить на тот берег как можно
большее количество живых существ — богов и людей. Во-вторых, два главн^іх ученика
призваны служить образцом для подражания для других монахов и помогать им в обучении.
И в-третьих — они должны участвовать в руководстве Сангхой, особенно в те моменты,
когда Будда уходит в ретрит или отправляется куда-то ради помощи живым существам. Тем
не менее последней инстанцией и главой общины остается сам Будда, и назначение главн^іх
учеников в данном случае не имеет ничего общего с демократической децентрализацией.
Благословенный — единственный источник Дхаммы, первопроходец Пути, «главный
объездчик тех, кто подлежит укрощению». Подобно тому как царь поручает министрам
следить за делами государства, так и Будда, Царь Дхаммы (dhammaraja), возлагает на
хорошо обученн^іх учеников ответственность за определенные сферы своей религиозной
деятельности. Естественно, самые трудные задачи ставятся перед двумя главными
учениками, которые наделены проницательностью и соответствующими способностями,
чтобы с ними справиться. Таким образом, носить звание главного

74

ученика — не значит иметь право на какие-то поблажки и привилегии. Это значит взять на
себя огромную ответственность во всех областях религиозной деятельности Будды,
разделить с Учителем тяжелое бремя, которое он взял на себя из сострадания к миру, и
работать с ним бок о бок ради того, чтобы Дхамма стала «расти и процветать,
распространяться вдаль и вширь и громогласно звучать среди богов и людей»51.

Похоже, будды всегда назначают двух главных учеников, чтобы добиться оптимального
баланса между работой, которую нужно сделать, и склонностями тех людей, которые могут
взять ее на себя. Будда объединяет в себе все совершенства: он — «мудрец, прекрасный во
всех отношениях» (sabbangasampanna muni). Но люди меньшего размаха, даже
просветленные архаты, отличаются друг от друга характером и способностями, которые
делают их более пригодными для решения тех или ин^іх задач. Таким образом, для
успешного выполнения своей миссии будда нуждается в том, чтобы его сопровождали два
главных ученика, один из которых находился бы по правую руку от него, а другой — по
левую.

Справа от будды находится тот ученик, который считается самым близким к нему и является
первым в мудрости (mahapanna). У Будды Готамы таким учеником был достопочтенный
Сарипутта. Его задача заключалась в систематизации доктрины и ее подробном анализе.
Обладая глубоким прозрением в абсолютную истину и прекрасно понимая мир

51 DN 16, SN 51:10.

75

двойственности во всем его многообразии (dhamma-dhatu), он должен был разъяснять людям

те аспекты и нюансы Дхаммы, которые Будда как глава общины не имел возможности
раскрыть лично.

Второй главный ученик, который стоит по левую руку от будды, отличается мастерством в
овладении разнообразными сверхъестественными силами (iddhi). В сангхе Будды Готамы эту
роль исполнял достопочтенный Махамоггалана. Подобное могущество предназначено не для
того, чтобы подчинять себе других или утверждаться в своем превосходстве, — в основе
этих сил лежит глубокое проникновение в отсутствие «я» во всех феноменах.
Сверхъестественные способности обретаются в результате развития концентрации (samadhi),
которая дает глубокое понимание фундаментальных сил, управляющих сознанием и
материей, и принципов их взаимодействия. Испытывая сострадание к живым существам,
человек использует эти силы для того, чтобы устранить препятствия на пути
распространения Дхаммы и укротить тех существ, котор^іх нельзя укротить одними лишь
устными наставлениями.

Подробное описание того, как Сарипутта справлялся с первой задачей главного ученика —
систематизацией Дхаммы, будет дано в следующей главе, где речь пойдет о его роли в
повороте колеса Закона. Сейчас же сосредоточимся на том, как Сарипутта и Моггалана
вдохновляли и наставляли монахов, а также помогали Будде в руководстве Сангхой.

В одном из наставлений для Сангхи Будда назвал двух главных учеников образцом для
подражания:

76

«О бхиккху, монах должен взращивать правильное стремление: „Да смогу я стать подобным
Сарипутте и Моггалане!" Ибо Сарипутта и Моггалана — образец для моих учеников-
бхиккху и тот идеал, к которому следует стремиться»53. Достигнув мастерства в трех
аспектах пути — добродетели, сосредоточении и мудрости, они воплотили те качества, к
обретению которых должны стремиться монахи, еще не завершившие обучение. Более того,
обладая аналитической мудростью и способностью ясно излагать учение, Сарипутта и
Моггалана были идеальными учителями, к которым младшие монахи могли обратиться за
руководством и наставлениями.

О том, какую роль берет на себя каждый из главных учеников в процессе обучения других
монахов, Будда говорит в «Саччавибханга-сутте»54:
 О монахи, общайтесь с Сарипуттой и Моггаланой, дружите с ними! Они мудрые
бхиккху и помощники младших монахов. Сарипутта как мать, что рожает,
а Моггалана как нянька для новорожденного. Сарипутта обучает [учеников] тому, как
обрести плод вхождения в поток, а Моггалана — как достичь высшей цели.

Этот отрывок объясняется в комментарии к «Маджхиме»:

53 AN 2:131.
54 MN 141.

77

Когда Сарипутта брал себе учеников, были они приняты в Сангху им самим или
другими, он оказывал им материальную и духовную помощь, заботился о них в
болезни, давал им темы для медитации и, наконец, когда он понимал, что они вошли в
поток и избежали участи падения в низшие миры, отпускал их с уверенностью, что
«теперь они могут идти к более высоким ступеням святости своими собственными
силами». Таким образом, освободившись от беспокойства по поводу их будущего, он
начинал обучать новую группу учеников. Моггалана же, обучая учеников схожим
образом, не переставал заботиться о них и впредь, вплоть до того момента, пока они
не достигали архатства. Он делал так, потому что полностью разделял мнение Будды:
«Экскременты источают зловоние, даже если их совсем мало. Точно так же я не
приветствую ни малейшего признака бытия, даже если оно длится не дольше щелчка
пальцами».

Считается, что Сарипутта, давая советы и объясняя доктрину, являл безграничное терпение:
он мог объяснять одно и то же сто или даже тысячу раз, пока ученик не получал плод
вхождения в поток. После этого он считал свои обязанности исполненными и начинал
обучать другого ученика. Очень многие из тех, кто получал его советы и искренне следовал
им, достигали архатства. Хотя в комментариях к «Маджхиме» утверждается, что Сарипутта
доводил учеников только до вхождения в поток, в некоторых случаях монахи под его
руководством

78

достигали и более высоких ступеней. Комментарий к «Удане», например, говорит, что «в то

время бхиккху более высокого уровня приходили к достопочтенному Сарипутте за темой для
медитации, которая помогла бы им достичь трех высших путей». Так, Лакунтика Бхаддия
достиг архатства после того, как получил наставления от Сарипутты, хотя пришел к нему
вошедшим в поток55.

Как главные ученики, Сарипутта и Махамоггалана разделяли ответственность за Сангху,

которая находилась под непосредственным управлением Благословенного, и руководили ей в
отсутствие Будды. Подобное положение дел иллюстрирует один эпизод из «Чатума-
сутты»56, где Будда упрекает достопочтенного Сарипутту за то, что тот отказывается
принять эту ответственность. Большое число монахов прибыло к Будде выказать свое
уважение. Согласно комментариям, они вступили в общину совсем недавно, и в духовный
сан их посвятили Сарипутта и Моггалана. Получив свои кельи, новоприбывшие стали
болтать с местными чатумскими монахами. Услышав шум, Будда позвал местн^іх монахов и
спросил, что происходит. Ему ответили, что шум был поднят вновь прибывшими. В тексте
не говорится, присутствовали ли при этом разговоре новые монахи, но, видимо,
присутствовали, поскольку Будда сказал: «Уходите, монахи! Я изгоняю вас. Вы не должны
оставаться здесь».

55 Ud 7:1.
56 MN 67.

79

Недавно принятые монахи ушли, но некоторые мирские последователи решили поручиться

за них, и тем позволено было вернуться. Тогда Будда сказал Сарипутте:

— Что ты подумал, Сарипутта, когда я прогнал монахов?

Сарипутта ответил:

— Я подумал: «Благословенный хочет пребывать в тишине и наслаждаться счастьем; нам

также следует пребывать в тишине и наслаждаться счастьем».

— Постой, Сарипутта! Никогда более не позволяй возникнуть этой мысли! — сказал Будда.
Повернувшись к Моггалане, он задал тот же вопрос.

— Когда Благословенный прогнал тех монахов, — ответил Моггалана, — я думал так:

«Благословенный хочет жить в тишине и наслаждаться счастьем. Поэтому мы с Сарипуттой
должны теперь позаботиться о монахах».

— Отлично сказано, Моггалана, отлично сказано! — сказал Будда. — О монахах должны

заботиться или я сам, или Сарипутта с Моггаланой.

Кроме того, именно достопочтенный Сарипутта первым обратился к Будде, чтобы тот
установил свод монашеских правил. Он спросил Благословенного, почему сасана одних будд
длилась долго, а других — нет, на что Будда ответил: сасана длится недолго у тех будд, кто
проповедует не так много Дхаммы, кто не устанавливает кодекса поведения для учеников,
кто не вводит правило читать вслух патимокху, сасана же тех будд, кто принял все эти меры,
длится долго. Тогда Сарипутта

80

встал, сложил руки в знак почтения и сказал: «Настало время Благословенному дать свод
правил и установить патимокху, чтобы путь к святости существовал как можно дольше».
Будда ответил: «Так тому и быть, Сарипутта! Но Татхагата сам знает, когда придет
подходящее время. Я не установлю правила и не велю читать патимокху, покуда в Сангхе не
появятся первые признаки разложения»57.

Беспокойство о продолжительности сасаны было в духе Сарипутты, подобно тому как в духе
самого Будды было нежелание устанавливать правила до тех пор, пока в том не было нужды.
Далее Благословенный сказал, что в тот момент необходимости в правилах не было, покуда
самый несведущий член Сангхи являлся вошедшим в поток (о чем Сарипутта, видимо, не
знал).

В случае необходимости Будда давал двум главным ученикам особые задания. Однажды он
отправил их вернуть группу молодых монахов, которые были введены в заблуждение
Дэвадаттой — жаждавшим власти двоюродным братом Будды. Расколов Сангху и заявив,
что создает свою общину, Дэвадатта ушел на Коршунью гору с пятьюстами молодыми
монахами, которых убедил стать своими последователями. Будда отправил Сарипутту и
Моггалану вслед за ними и велел вернуть монахов. Когда Дэвадатта увидел двух старейшин,
он решил, что они тоже оставили Будду и хотят присоединиться к нему. Он оказал им
теплый прием и стал обращаться с ними как со своими главными учениками.

57 Vin. III 9-10.

81

Вечером, когда Дэвадатта отдыхал, старейшины прочитали монахам проповедь, после

которой те стали вошедшими в поток, и убедили их вернуться к Будде58. В другой раз
Сарипутте и Моггалане пришлось наводить порядок в Сангхе, когда группа монахов во главе
с Ассаджи (не путать со старейшиной Ассаджи) и Пунаббасу, проживавшая в Китагири,
была уличена в нарушении Винаи. Они ели вечером, пели и танцевали с городскими
девушками и общались с мирянами неподобающим для монахов образом, чем пятнали
достоинство Сангхи. Несмотря на неоднократные замечания, монахи так и не исправились.
Тогда Будда отправил к ним двух главных учеников, чтобы те объявили о наказании для
смутьянов: за нежелание следовать кодексу поведения их изгоняли из Сангхи (pabbajaniya-
kamma)59.

Помощник

Даже среди бхиккху Сарипутта выделялся своей готовностью помогать другим. В

«Дэвадатта-сутте]»60 Будда говорит так: «Бхиккху, Сарипутта мудр и стремится помогать
другим монахам». В комментариях уточняется, что «Сарипутта помогал [монахам] двумя
способами: материально (amisanuggaha) и духовно (dhammanuggaha)»».

Что касается «материальной помощи», в комментариях сказано, что Сарипутта никогда не

ходил за

58 Vin. II 199-200.
59 Vin. II I2;3:I82-I83.
60 SN 22:2.

82

подаянием в ранние утренние часы, как другие; вместо этого, пока в монастыре никого не
было, он обходил всю территорию и подметал там, где было грязно, убирал мусор,
расставлял по местам кровати, стулья или посуду. Он не хотел, чтобы последователи других
религий, иногда посещавшие монастырь, увидели беспорядок и осудили бхиккху.

Сарипутта часто навещал больных, интересуясь их потребностями и находя для них слова
утешения. Иногда он брал с собой молодых монахов и отправлялся на поиски лекарства,
которое можно было получить либо в качестве подаяния, либо в специальн^іх местах. Достав
необходимое снадобье, он отдавал его молодым монахам со словами: «Будда велел нам
заботиться о больн^іх. Ступайте и будьте бдительны!» Отправив их в комнату для больных в
монастыре, он или шел собирать подаяние, или принимал приглашение какого-либо
последователя.

Таков был его распорядок дня, когда он останавливался в монастыре. Во время пеших
путешествий вместе с Буддой он никогда не шел во главе процессии, в сандалиях и с
зонтиком в руке, думая: «Я главный ученик». Он отдавал новичкам свою чашу и одежду и
пропускал их вперед, а сам тем временем осматривал стар^іх, малых или нездоров^іх,
заставляя их наносить масло на поврежденную кожу. И уже после или даже наследующий
день догонял процессию вместе с ними.

Однажды из-за подобн^іх забот Сарипутта поздно прибыл к месту ночлега и ему не хватило
угла, поэтому он вынужден был провести ночь сидя, укрывшись своей

83

накидкой. На следующее утро Будда, увидев это, собрал монахов и рассказал им «Титтира-
джатаку»61, историю о слоне, обезьяне и куропатке, которые, раз определив, кто из них
старше, впоследствии всегда соблюдали субординацию. Тогда же Будда установил правило,
что «жилье должно распределяться по старшинству»62.

Иногда Сарипутта оказывал материальную и духовную помощь одновременно. Однажды он

навестил в лазарете монаха Самитигутту, страдавшего от проказы, и сказал ему: «Друг, пока
существуют пять совокупностей (khandha), любые чувства — страдание. Страдания
прекращаются лишь с остановкой пяти совокупностей». Таким образом, Сарипутта
предложил ему в качестве медитации наблюдать за своими чувствами. Самитигутта
выполнил наставление, развил проникновение в суть явлений и стал архатом — обладателем
шести сверхъестественн^іх сил (chalabhinna)63.

В «Сотапатти-саньютте» содержится проповедь, которую достопочтенный Сарипутта прочел

у постели больного Анатхапиндики, главного покровителя Будды64. Анатхапиндике было
так плохо, что казалось, будто голова вот-вот расколется на части. Сарипутта утешил
великого мирского последователя, напомнив ему, что он — вошедший в поток, а значит,
совершенно свободен от плохих качеств, которые ведут к рождению в скверн^іх уделах, и
обладает четырьмя факторами вошедшего

61 Jat. 37.
62 Vin. II 160-61.
63 Thag. 81 и комментарии.
64 SN 55:26.

84

в поток (sotapattiyanga): непоколебимой уверенностью в Будде, Дхамме и Сангхе, а также

«добродетелью, которую так ценят благородные». Кроме того, Анатхапиндика твердо встал
на Благородный восьмеричный путь, и ему суждено было достичь плодов пути,
просветления и освобождения. Слушая Сарипутту, Анатхапиндика стал чувствовать, как
боль проходит, и к концу беседы он полностью поправился. В благодарность он отдал
монаху пищу, которая была приготовлена для него самого.

Правда, был один случай, когда Будда укорил Сарипутту за то, что тот недостаточно полно
раскрывает учение. Когда брахман Дхананджани был на смертном одре, его посетил
достопочтенный Сарипутта. Зная, что брахманы стремятся попасть в мир Брахмы,
старейшина объяснил умирающему медитацию четырех безграничн^іх состояний ума
(brahma-vihara) — безграничной любви, безграничного сострадания, безграничной радости
за других и безграничной беспристрастности, которые ведут в этот божественный мир. На
этом он закончил беседу, не дав умирающему учения о прямом постижении
необусловленного (випассане).
Когда достопочтенный Сарипутта возвратился, Будда спросил его:

— Почему, Сарипутта, ты направил мысли брахмана Джананджани на низший мир Брахмы,

тогда как мог сделать больше?

Сарипутта ответил:

— Я подумал: «Эти брахманы привязаны к миру Брахмы. Разве я не должен показать

брахману Дхананджани путь к слиянию с Брахмой?»

85

— Брахман Дхананджани умер, Сарипутта, — сказал Будда, — и возродился в мире Брахмы.

Эта история описывается в «Дхананджани-сутте»65. Она наглядно показывает, что рождение

в мире Брахмы нежелательно для тех, кто стремится вырваться из сансары. Иногда Будда сам
говорил о пути достижения мира Брахмы, например в «Тевидджа-сутте», но в данном случае,
похоже, Благословенный видел, что Дхананджани был готов к более высокому учению.
Сарипутта же не воспользовался этой возможностью, поскольку не понимал умы других так
же глубоко, как его Учитель. Как следствие, Дхананджани придется провести долгое время в
мире Брахмы и, возможно, снова родиться в мире людей, прежде чем он достигнет своей
цели.

Однажды старейшина Чанна серьезно заболел. Достопочтенный Сарипутта навестил его

вместе со старейшиной Махачундой. Видя муки больного, Сарипутта сразу предложил
отправиться на поиски лекарства и подходящей еды. Но Чанна сказал, что решил уйти из
жизни. Сарипутта и Махачунда стали уговаривать его оставить эти мысли, но безуспешно.
После того как они ушли, Чанна осуществил свое намерение. Позже Будда пояснил, что
старейшина Чанна, умирая, достиг архатства и ушел в окончательную нирвану. Эта история
содержится в «Чанновада-сутте»66.

Когда Анатхапиндика находился при смерти, он попросил достопочтенного Сарипутту

навестить его

65 MN 97 Дхананьджани сутта: К Дхананьджани.

66 MN 144, SN 35:87.

86

«из сострадания». Сарипутта прибыл незамедлительно в сопровождении Ананды и дал

умиравшему учение о непривязанности67. Он сказал, что нужно устранить любые цепляния
за явления обусловленного мира: это касается шести органов чувств и их объектов, шести
видов сознания, шести видов касания, шести видов ощущений — короче говоря, всего, что
можно увидеть, услышать, ощутить и обдумать. Анатхапиндика был растроган до слез этим
глубоким учением, которого, по его словам, он прежде никогда не слышал.

Вскоре после этого Анатхапиндика умер и возродился на небесах Тушита. Однажды ночью,
пока все спали, в облике юного божества он посетил Джетавану и перед Буддой вознес хвалу
Сарипутте:
Воистину, Сарипутта наделен мудростью,
Добродетелью и внутренним покоем.
Даже тот бхиккху, что переправился на другой берег,
В лучшем случае может лишь отдаленно сравниться с ним.
На следующий день Будда сообщил монахам о произошедшем, не уточнив при этом имени
гостя. И Ананда сказал: «Достопочтенный господин, этим юным дэвой, судя по всему, был
Анатхапиндика. Домовладелец Анатхапиндика имел совершенную веру в достопочтенного
Сарипутту». Будда подтвердил, что Ананда совершенно прав.

67 MN 143. Анатхапиндиковада сутта (Наставления Анатхапиндике)

87

Вот так достопочтенный Сарипутта оказывал помощь в Дхамме. Великий лидер и

непревзойденный духовный наставник, он обладал не только острой проницательностью и
пониманием человеческой природы, но и теплым сочувствием к людям, что сильно
воодушевляло младших монахов. Удовлетворяя телесные и духовные нужды товарищей по
святой жизни, мягко укоряя их за проступки и поощряя похвалой за усилия, Сарипутта
объединял качества прекрасного учителя с качествами отличного друга. Он был готов
помочь каждому как в малом, так и в большом. Поскольку он сам был исполнен
добродетелей и заслуг, что обретаются на духовном пути, он легко замечал благие качества в
других людях, умело развивал те из них, которые были скрыты, и первым возносил хвалу
духовным победам своих учеников. Он не был холодным, недосягаемым совершенством —
нет, духовное величие в нем соединялось с самыми лучшими человеческими качествами,
которые внушают любовь и уважение.

Смиренный

В комментариях к «Дхаммападе»68 есть история, которая демонстрирует еще одну

выдающуюся черту главного ученика, а именно — его терпение и кротость. Как-то раз
недалеко от монастыря Джетавана, где остановился Будда, группа мужчин хвалила
благородные качества Сарипутты.

68 К стихам 389-390.

88

— Наш старейшина имеет огромное терпение, — говорили они. — Он не поддается гневу,

даже когда его оскорбляют и бьют.

— О ком вы говорите? — спросил один брахман, который придерживался ложных взглядов.

Когда те ответили, что о Сарипутте, брахман парировал:

— Просто никто еще толком не пытался его рассердить.

— Это не так.

— Бьюсь об заклад, я разозлю его.

— Можешь попробовать, но у тебя ничего не выйдет!

— Предоставьте это мне. Уж я-то знаю в этом толк. Когда достопочтенный Сарипутта
отправился в город за подаянием, брахман подошел к нему сзади и сильно ударил по спине.
— Что это было? — безмятежно произнес Сарипутта и пошел дальше, даже не
удосужившись обернуться.

Огонь раскаяния охватил все тело брахмана. Он бросился в ноги старейшине и стал просить
о прощении.

— Зачем ты это сделал? — спросил старейшина.

— Хотел проверить Ваше терпение, — ответил брахман, которого мучили угрызения

совести.

— Хорошо, я прощаю тебя.

— Достопочтенный, — сказал брахман, — если Вы и правда прощаете меня, пожалуйста,

отобедайте в моем доме.

Когда старейшина дал свое молчаливое согласие, брахман взял его чашу, привел его к себе
домой и стал ему прислуживать.

89

Те же, кто видел нападение брахмана, были вне себя от ярости. Вооруженные палками и
камнями, они окружили его жилище и были готовы убить его. Когда Сарипутта вышел из
дома вместе с брахманом, который нес его чашу, люди стали кричать:

— Пусть он убирается!

— Почему? — спросил старейшина. Они ответили

— Он ударил Вас, и мы хотим воздать ему по заслугам!

— Кого из нас он ударил: вас или меня?

— Вас, достопочтенный.

— Ну, если меня, то он уже извинился передо мной. Расходитесь по домам.

Успокоив людей и дав брахману вернуться к себе, старейшина спокойно возвратился в

монастырь.

Кротость достопочтенного Сарипутты была так же велика, как и его терпение. Он готов был
выслушать критику не только со смирением, но и с благодарностью. Как говорится в
комментарии к «Сусима-сутте»69, однажды семилетний монах увидел, что накидка на
Сарипутте завернута небрежно и из-под нее торчит край нижней одежды, и указал
старейшине на это. Сарипутта тут же заправился и, сложив ладони, поклонился молодому
монаху, сказав: «Теперь все в порядке, учитель!»70

Ссылка на этот инцидент есть в «Милиндапаньхе», где приводится следующий стих

Сарипутты71:

69 SN 2:29.
70 В комментариях к «Тхерагатхе» версия немного отличается.
71 Mil. 397.

90
 Если тот монах, что учит меня, старше семи лет,
Я принимаю это с опущенной головой;
Я показываю ему свое рвение и уважение;
И он всегда будет для меня учителем.

Неудивительно, что в течение жизни он неизменно выказывал уважение достопочтенному

Ассаджи, от которого впервые услышал учение Будды. Комментарии к «Нава-сутте»
(«Сутта-нипата») и «Дхаммападе»72 говорят, что каждый раз, когда Сарипутта
останавливался в том же монастыре, что и Ассаджи, он всегда приходил к нему сразу после
поклона Будде и выражал свое почтение, думая так: «Старейшина был моим первым
учителем. Благодаря ему я узнал учение Будды». Когда старейшина Ассаджи жил в другом
монастыре, Сарипутта поворачивался в направлении того монастыря и совершал пятеричный
поклон (касался земли лбом, ладонями и ступнями), приветствуя его со сложенными в знак
почтения ладонями.

Однажды это привело к недоразумению. Другие монахи увидели, как Сарипутта совершает
простирания, и сказали: «Даже став главным учеником Будды, он все еще поклоняется
небесным четвертям! Никак не может бросить свои брахманские привычки!» Когда
недовольство достигло ушей Будды, тот сказал: «Все не так, бхиккху. Сарипутта не
поклоняется небесным четвертям. Он приветствует того, благодаря кому познакомился с
Дхаммой, и выражает ему почтение как

72 К стиху 392.

91

своему учителю. Сарипутта очень трепетно относится к своим учителям». Затем Будда
изложил «Нава-сутту»73, которая начиналась следующими словами:

Как дэвы выражают почтение Индре,

Так нужно почитать того,
Кто познакомил тебя с Дхаммой.

Достопочтенный Сарипутта всегда помнил сделанное ему добро, и очередное подтверждение

этому содержится в истории старейшины Радхи. Согласно комментариям к «Дхаммападе»74,
Радха был бедным брахманом, который жил в монастыре Джетавана в Саваттхи. Он помогал
по хозяйству, выполняя такие мелкие работы, как прополка, уборка и т.п., за что монахи
делились с ним едой. Когда он попросил о посвящении в духовный сан, другие бхиккху ему
отказали. Однажды Будда, обозревая мир, увидел, что этот брахман может достичь
архатства. Он созвал монахов и поинтересовался, получал ли кто-нибудь из них какую-либо
помощь от Радхи. Сарипутта вспомнил случай, когда он в поисках пожертвования обходил
Раджагаху и бедный брахман отдал ему небольшое количество еды, которое сам получил в
качестве подаяния. Будда велел Сарипутте принять брахмана в монахи, что и было сделано.
Сарипутта терпеливо разъяснял ему, что следует делать и чего следует избегать, и давал
разнообразные

73 Другое название — «Дхамма-сутта».

74 К стиху 76.

92
наставления. Радха всегда выслушивал замечания с радостью, без тени негодования и в
скором времени достиг архатства. Бхиккху стали превозносить Сарипутту, всегда
помнившего добро, и говорить, что тот, кто сам с благодарностью принимает чужие советы и
замечания, получает учеников, которые поступают так же. В ответ на это Будда сказал, что
не только сейчас, но и раньше Сарипутта отвечал добром на добро и помнил любое
благодеяние. В связи с этим Будда рассказал «Алиначитта-джатаку»75, в которой Сарипутта
был слоном и посвятил жизнь тому, что помогал плотникам, заботившимся о нем, когда он
был ранен.

Сила терпения и кротость достопочтенного Сарипутты наглядно проявились в ситуации,

когда он стал жертвой ложного обвинения76. Это произошло в Джетаване. В конце сезона
дождей старейшина попрощался с Буддой и отправился со своими учениками в путешествие.
Оставшиеся монахи также попрощались с Сарипуттой, и в своей речи старейшина лично
обратился к тем из них, кого знал по имени. Но один монах, имени которого Сарипутта не
знал, тоже захотел, чтобы главный ученик лично обратился к нему. Сарипутта этого не
сделал, и монах расстроился. «Он относится ко мне хуже, чем к другим», — подумал он и
затаил злобу на Сарипутту.

Кроме того, проходя мимо, Сарипутта случайно коснулся его краем своей накидки. Это лишь
усилило

75 Jat. 156.
76 Случай описан в AN 9:11 и в комментариях к Dhp.

93

его обиду. Он пошел к Будде и пожаловался: «Почтенный Сарипутта, возгордившись тем,

что является главным учеником, ударил меня в ухо. И ушел, даже не извинившись». Будда
вызвал Сарипутту. Между тем Махамоггалана и Ананда, понимавшие, что это клевета,
собрали монахов и сказали: «Достопочтенные бхиккху! Старейшина Сарипутта издаст свой
львиный рык, когда окажется перед Буддой».

Так и произошло. Когда Будда спросил о случившемся, Сарипутта, вместо того чтобы
оправдываться, сказал: «Учитель, тот, кто не развил медитацию о теле относительно своего
тела, легко может причинить кому-то боль и уйти без извинений». Следом прозвучал
львиный рык Сарипутты. Он сравнил свою свободу от гнева и ненависти с терпением земли,
которая равно принимает все — и чистое, и грязное; спокойствие ума — с быком, которому
отрезали рога, с бедным юношей из низшей касты, с водой, огнем и ветром, с поверхностью,
чистой от грязи; неудобство обладания телом он сравнил с пребыванием среди трупов или
ядовит^іх змей, а заботу о теле — с заботой о жировике. В девяти сравнениях он описал свои
собственные достоинства, и девять раз великая земля содрогалась, подтверждая, что это
правда. А сознание собравшихся монахов очистилось величественной силой его слов.

Когда старейшина объявил о своих достоинствах, раскаяние наполнило монаха, который

несправедливо его опорочил. Он тут же упал в ноги Будде и признался

94

в клевете. Тогда Будда сказал: «Сарипутта, прости заблудшего, иначе его голова расколется
на семь частей». И Сарипутта ответил: «Я прощаю этого достопочтенного монаха».
Соединив ладони, он добавил: «Пусть он тоже простит меня, если я когда-либо его обидел».
Примирение состоялось. Прочие монахи были переполнены восхищением и говорили меж
собой: «Посмотрите, братья, на невиданную доброту старейшины! Он не испытывает ни
гнева, ни ненависти по отношению к тому, кто его оклеветал! Вместо этого он склоняется
перед ним, складывает руки в почтительном жесте и просит прощения».

Будда дал такое объяснение: «Монахи, Сарипутта или подобный ему не может питать гнев
или ненависть. Ум Сарипутты подобен земле; он устойчив, как воротный столб, спокоен, как
пруд с неподвижной водой». И Благословенный произнес следующий стих77:

Смиренный, как земля, устойчивый, как воротный столб,

Пребывающий в неизменном равновесии и укрепившийся в обетах,
Его ум лишен примесей, как вода в пруду:
Для такого человека нет больше рождений.

Другой подобный случай не имел такого счастливого исхода, поскольку клеветник отказался
признать

77 Dhp.95.

95

свою ошибку. Это был монах по имени Кокалика. Он пришел к Будде с обвинениями в адрес
двух главн^іх учеников: «Сарипутта и Моггалана затеяли недоброе. Ими движут
честолюбивые помыслы».

Будда ответил: «Не говори так, Кокалика! Не говори так! Думай о Сарипутте и Моггалане
только с дружелюбием и верой! Это добродетельные монахи, достойные уважения!»

Но сбитый с толку Кокалика не прислушался к словам Будды. Он упорствовал в своих

обвинениях, и вскоре все его тело покрылось волдырями, которые росли до тех пор, пока он
не умер. Затем он переродился в аду.

Это известная история. Она встречается в разных частях «Сутта-питаки»: в «Саньютта-

никае»78 в «Сутта-нипате»79, в « Ангуттара-никае»80 и «Таккария-джатаке»81. Эти два
случая, произошедшие с Сарипуттой, показывают всю важность раскаяния. Ни Сарипутта,
ни Моггалана не питали к Кокалике ни малейшей неприязни, и его извинения никак бы не
отразились на отношении к нему главных учеников. Но слова раскаяния принесли бы пользу
самому монаху, позволив ему избежать последствий его плохой кармы. Зло оборачивается
против того, кто пытается навредить невиновному, так что Кокалика был осужден и наказан
самим собой.

78 SN 6:10.
79 Гл. «Махавагга», 10.
80 AN 10:89.
81 Jat. 481.

96

Друзья и родственники

Такие личностные качества Сарипутты, как чувство благодарности, доброта, готовность

прийти на помощь и терпение, подарили ему множество хороших друзей, отношения с
которыми он пронес сквозь всю свою монашескую жизнь. С Моггаланой, другом детства, он
поддерживал близкие товарищеские отношения вплоть до самой смерти, которая разлучила
их на последнем году жизни Будды. Согласно комментарию к «Махагосинга-сутте», у
Сарипутты были теплые отношения и со старейшиной Анандой. Сарипутта думал об Ананде
так: «Он помогает Будде и делает то, что должен был бы делать я». А Ананда, со своей
стороны, испытывал симпатию к Сарипутте потому, что Будда признал того первым
учеником. Когда Ананда принимал новичков в монахи, он часто отводил их к Сарипутте,
чтобы те получили более высокое посвящение. Сарипутта поступал так же, и у них было
пятьсот общих учеников.

Каждый раз, когда Ананда получал изысканную одежду или какой-либо предмет первой
необходимости, он передавал это Сарипутте. Точно так же Сарипутта переадресовывал
Ананде ценные подарки, которые были сделаны ему самому. Однажды Ананда получил от
некоего брахмана очень дорогую одежду и с разрешения Будды хранил ее десять дней,
дожидаясь возвращения Сарипутты. В более поздних комментариях об этой дружбе
говорится так: «Некоторые могут сказать: мол, Ананда не достиг архатства и поэтому мог

97

испытывать привязанность к Сарипутте. Но как объяснить подобное отношение со стороны

Сарипутты, который был архатом, свободным от всех омрачений? На это можно ответить
следующее: „Это была не мирская привязанность, но любовь к достоинствам Ананды (guna-
bhatti)" ».

Однажды Будда спросил Ананду: «Ты тоже признаешь достоинства Сарипутты?» И Ананда
ответил: «Не признавать достоинства Сарипутты может только ребячливый, испорченный,
глупый или извращенный ум! Сарипутта мудр, обладает огромной, широкой, яркой,
быстрой, острой и всепроникающей мудростью. Сарипутта имеет мало желаний, он
удовлетворен имеющимся, склонен к уединению, не нуждается в общении, энергичен,
красноречив, готов слушать; он проповедник, порицающий неблагое»82.

Из «Тхерагатхи»83 мы узнаем, что чувствовал Ананда, когда умер Сарипутта. «Когда

благородный друг [Сарипутта] ушел, — говорит он, — мир погрузился во тьму». Но
добавляет, что после того, как его покинули и близкий друг, и Учитель, у него не осталось
иного друга, кроме осознанности в отношении своего тела. Горе, которое испытал Ананда,
узнав о кончине Сарипутты, очень трогательно описано в «Чунда-сутте»84.

Сарипутта был настоящим другом во всех смыслах этого слова. Он хорошо понимал, как
помочь людям проявить свои лучшие качества, и при этом не стеснялся

82 SN 2:29.
83 1034 и далее.
84 Подробнее см. ниже.

98

прямо и открыто указывать на их промахи. Будда говорил, что идеальный друг — это тот,
кто обращает внимание товарищей на их ошибки, и именно таким был Сарипутта. Его
честная критика помогла достопочтенному Ануруддхе прорваться сквозь последние
омрачения и достичь состояния архата, как говорится в «Ангуттара-никае»85:

Однажды достопочтенный Ануруддха посетил достопочтенного Сарипутту. После

 обмена учтивыми приветствиями достопочтенный Ануруддха сел и сказал: «Друг
Сарипутта, божественным зрением, которое чисто и превосходит человеческое, я
вижу тысячекратную Вселенную. Моя энергия непоколебима, неослабна; моя
осознанность неусыпна и устойчива; мое тело спокойно и невозмутимо; мой ум
сконцентрирован и однонаправлен. И все же мой ум не свободен от язв и цепляния».
— «Друг Ануруддха, — сказал достопочтенный Сарипутта, — думать так о
божественном зрении — это тщеславие. Думать так о сильной энергии, неусыпной
осознанности, безмятежном теле и сосредоточенном уме — это возбуждение. Думать
о том, что ум не свободен от изъянов, — это беспокойство. Воистину, будет хорошо,
если ты оставишь эти три состояния ума и, не обращая на них никакого внимания,
устремишься к элементу бессмертия — к нирване».

85 3:128.

99

Почтенный Ануруддха последовал совету Сарипутты и в скором времени достиг разрушения

желаний.

Сарипутта располагал к себе окружающих, и его общества искали многие. Что привлекало к
нему самых разных людей и о чем он говорил с ними, можно понять из истории, описанной в
«Махагосинга-сутте»86. Однажды вечером старейшины Махамоггалана, Махакассапа,
Ануруддха, Ревата и Ананда пошли к Сарипутте, чтобы послушать Дхамму. Сарипутта
приветствовал их со словами: «Восхитительна саловая роща Г осинга, эта ясная залитая
лунным светом ночь, деревья сала в полном цвету, и кажется, будто божественные ароматы
витают вокруг. Как ты думаешь, Ананда, какой монах мог бы затмить своим сиянием эту
саловую рощу?»

Тот же вопрос был адресован и другим старейшинам, и каждый высказал свое мнение.
Наконец Сарипутта заговорил сам:

Монах, который овладевает своим умом, но не позволяет уму овладеть им. Утром он
пребывает в том состоянии ума или медитативном погружении, в котором хочет
пребывать утром. Днем он пребывает в том состоянии ума или медитативном
погружении, в котором хочет пребывать днем. Вечером он пребывает в том состоянии
ума или медитативном погружении, в котором хочет пребывать вечером. Представьте
царя или царского министра, у которого есть сундук, полный разноцветных одежд.
Какие

86 MN32.

100

бы одежды он ни захотел надеть утром, днем или вечером, он может надеть их утром,
днем или вечером. Так же с монахом, который овладевает своим умом и не позволяет
уму овладевать им: в каком бы состоянии ума или медитативном погружении он ни
захотел пребывать утром, днем или вечером, он пребывает в нем. Такой монах, мой
друг Моггалана, затмит блеск этой саловой рощи Госинга.

Тогда они пошли к Будде и рассказали о своей беседе. Будда одобрил все ответы и добавил
собственный.

Несмотря на сильный интеллект и высокий статус в Сангхе, Сарипутта не пользовался своим

положением и не навязывал другим свое мнение. Он хорошо знал, как естественным образом
побудить людей высказаться. Его тонкая натура отзывалась на красоту природы, и сходные
чувства возникли у его друзей.

В суттах записано много подобных разговоров Сарипутты с монахами, причем не только с

Моггаланой, Анандой, Ануруддхой, но и с Махакоттхитой, Упаваной, Самиддхи, Савиттхой,
Бхумиджей и многими другими. Сарипутта любил общаться с благородными монахами,
особенно с теми, кого отмечал похвалой Будда. Одним из них был старейшина Пунна
Мантанипутта, с которым Сарипутта не был знаком до того момента, как Будда похвалил его
перед всей Сангхой. Когда главный ученик узнал, что Пунна приехал в монастырь, он вышел
навстречу и, не называя своего имени, вовлек его в обсуждение последовательного стадий
очищения и их связи с нирваной. Отвечая на вопросы Сарипутты,

101

Пунна прочел великую проповедь, «Ратхавинита-сутту»87, в которой описал стадии

буддийского пути. Впоследствии, когда Ачарья Буддхагхоша работал над своим
монументальным трудом «Вишуддхимагга», он взял за основу именно это учение.

Похоже, и самому Будде нравилось беседовать с Сарипуттой, поскольку он часто

разговаривал с учеником и многие его проповеди адресованы Полководцу Дхаммы.
Однажды Сарипутта пришел к Будде и повторил фразу, которую Будда ранее адресовал
Ананде: «Вот в чем состоит святая жизнь (brahmacariya): это благородная дружба,
благородные товарищеские отношения, благородное общество»88. Нет лучшей иллюстрации
этого учения, чем образ жизни главного ученика.

Как уже говорилось, Сарипутта родился в семье брахманов в деревне Упатисса (или Налака),
около Раджагахи. Его отца звали Ваганта, а мать — Рупасари. Нет никаких упоминаний о его
отношениях с отцом, и можно предположить, что тот умер, когда Сарипутта был еще
маленьким. У Сарипутты было три брата — Чунда, Упасена и Ревата — и три сестры —
Чала, Упачала и Сисупачала. Все шестеро приняли монашество и достигли архатства.

Чунда стал известен под именем Самануддеса, что означает «новичок в Сангхе». Его звали
так даже после того, как он получил полное посвящение и стал бхиккху, чтобы не путать его
со старейшиной Махачундой.

87 «Виды повозок», MN 24.

88 SN 45:2.

102

Именно Чунда был рядом с Сарипуттой во время его смерти, и именно он принес эту весть
Будде вместе с реликвиями главного ученика. Эта история описана в «Чунда-сутте», отрывок
из которой приведен ниже.

Упасена был известен как Вагантапутта, «сын Ваганты» (по аналогии с Сарипуттой —
«сыном Сари»), и Будда считал его лучшим в благородном поведении (samantapasadika). Как
говорится в «Салаятана-саньютте»89, он умер от укуса змеи.

Ревата был младшим из братьев. Желая воспрепятствовать его монашеству, мать обручила
его в ранней юности. Но в день свадьбы он увидел бабушку своей будущей жены — 120­
летнюю старуху, отмеченную всеми признаками старости. В этот момент он почувствовал
отвращение к мирской жизни. Сбежав со свадебной церемонии, он очутился в монастыре,
где и был принят в монахи. Однажды, спустя много лет, он отправился к Будде и по дороге
остановился в лесу акаций (khadiravana), чтобы провести там сезон дождей. В этом самом
лесу он и достиг архатства. После этого его стали называть Ревата Кхадираванья — «Ревата
из леса акаций». Будда признал его лучшим среди тех, кто практикует в лесах.

Три сестры — Чала, Упачала и Сисупачала — последовали примеру братьев и прияли

монашество, оставив своих мужей и детей. В браке у каждой из них было по сыну, котор^іх
назвали в честь матери — Чала (или Чали) и т.д. Их сыновья также вступили в Сангху.

89 SN 35:69.

103

Посвящение им даровал Ревата Кхадираванья, а их хорошее поведение хвалил сам

Сарипутта90. Когда Чала, Упачала и Сисупачала стали монахинями, к ним пришел Мара. Он
стал насмехаться над ними и пытаться их искусить, но, как говорится в «Тхеригатхе» и
«Бхиккхуни-саньютте», сестры дали ему достойный отпор.

В отличие от своих детей мать Сарипутты была ревностной брахманкой и на протяжении

долгих лет враждовала с Буддой и его последователями. В комментарии к «Дхаммападе»91
сказано, что однажды, когда достопочтенный Сарипутта прибыл в собственную деревню
Налака с большой группой монахов, он отправился за подаянием к дому своей матери. Та
пустила его и накормила, но прежде назвала его нахлебником. «Если ты не можешь получить
остатки кислой рисовой каши, то ходишь от дома к дому, облизывая дно посуды! Для этого
ты бросил состояние в восемьдесят кроров92 и стал монахом?! Ты разрушил мою жизнь! А
теперь ешь!»

Подавая монахам еду, она сказала: «Вы сделали из моего сына попрошайку! Давайте,
ешьте!»

Так она продолжала оскорблять их, но Сарипутта не сказал ни слова. Он взял

пожертвованную пищу, поел и молча вернулся в монастырь. Будда узнал об инциденте от
своего сына Рахулы, который был среди тех монахов. Все бхиккху удивлялись сдержанности

90 В комментарии к «Тхерагатхе», стих 42.

91 Dhp. 400.
92 Крор — широко используемая в индийской системе исчисления единица, равная десяти миллионам.

104

старейшины, и Будда похвалил его, произнеся следующую строфу93:

Тот, кто свободен от гнева,
Кто всегда выполняет свои обязанности,
Кто соблюдает нравственные правила и свободен от похоти;
Кто управляет собой,
Кто носит последнее тело —
Его я называю настоящим брахманом.
Обратить свою мать Сарипутте удалось только перед самой смертью, о чем будет рассказано
ниже. Данный эпизод лишь вновь показывает нам достойные восхищения черты великого
старейшины — смирение, терпение и миролюбие.

Созерцатель

Когда Бодхисаттва покинул дом в поисках просветления, сначала он стал обучаться у двух
выдающихся мастеров медитации того времени и благодаря их помощи достиг самых
высоких дхьян мира без форм: состояния небытия и состояния отсутствия восприятия и
невосприятия94. Сарипутта, кажется, шел иным путем. Его влекло не к тем учителям, кто
достиг глубоких сверхсознательн^іх состояний, но к философам и интеллектуалам. Кроме
того, он впервые прозрел в Дхамму

9:5 Dhp. 400.

94 MN 26.

105

не в глубокой медитации, а благодаря мгновенному озарению: он вдруг осознал

обусловленность всех явлений и существование необусловленного состояния по ту сторону
причин и следствий. Тем не менее как только Сарипутта стал учеником Будды, он быстро
достиг мастерства во всех дхьянах и использовал этот опыт для того, чтобы совершить
прорыв к полному просветлению.

То, как Сарипутта продвигался от стадии вхождения в поток к стадии архатства, описано в
«Анупада-сутте»95. В ней Будда говорит, что во время двухнедельного периода борьбы за
окончательную цель Сарипутта практиковал «проникновение во все состояния по очереди,
по мере их возникновения» (anupadadhamma-vipassana). Он овладел девятью уровнями
медитативного погружения: четырьмя дхьянами мира форм, четырьмя дхьянами мира без
форм, а также состоянием прекращения восприятия и чувств. При освоении каждого уровня
медитации, за исключением последних двух (которые являются слишком тонкими для
изучения), он выявлял их составные части, анализировал каждую из них в отдельности и
постигал, как они возникают, существуют и исчезают. Пребывая «без привязанности и
неприязни, [в состоянии] независимом, самосущем, свободном, ничем не связанном, с умом
без границ», он затем устремлялся к следующей вехе на духовном пути, пока не достиг
прекращения восприятия и чувств.

Как было сказано ранее, главный ученик обрел плод архатства, обмахивая Будду опахалом,
пока тот

95 MN 111.

106

беседовал со странником Дигханакхой, племянником Сарипутты. Темой беседы было

постижение ощущений. Сначала Будда объяснил Дигханакхе природу тела и велел
рассматривать его так, чтобы это вело к оставлению желания, привязанности и беспокойства
в отношении тела. Далее Будда перешел к рассмотрению ощущений: ощущения следует
воспринимать как непостоянные и обусловленные, как звено в цепи взаимозависимого
возникновения, как нечто, подверженное разрушению, угасанию и исчезновению. Слушая
проповедь Будды, Сарипутта размышлял так: «Благословенный говорит об отказе от них
посредством прямого постижения, он говорит об оставлении их посредством прямого
постижения». Когда он размышлял таким образом, внезапно в нем возникло окончательное
знание и его ум освободился от цепляния.

В «Тхерагатхе» есть стихи Сарипутты о том, как он достиг архатства96:

Благословенный, Будда, обладающий оком,
Наставлял в Дхамме другого.
Я, увлеченный беседой, весь обратился в слух.
И это было не напрасно,
Ибо я освободился и разрушил все омрачения.
Хотя Сарипутта считался лучшим среди учеников Будды в понимании Дхаммы, он, в
отличие от многих других монахов, не стремился к обретению сверхъ-

96 Thag. 995-996.

107

естественного сил, которыми часто обладают архаты. В стихах из «Тхерагатхи»97 Сарипутта

говорит, что не чувствовал склонности (panidhi) к пяти высшим силам (abhinna) — к тем
способностям, в которых не знал себе равных его друг Махамоггалана. Однако, несмотря на
то что Сарипутта не прилагал особ^іх усилий для овладения сверхъестественными силами,
согласно комментариям, он обрел их естественным образом вместе с достижением архатства,
поскольку такие силы являются непременным атрибутом главного ученика.

«Трактат о сверхъестественн^іх силах» в «Патисамбхидамагге»98 также приписывает

Сарипутте «власть над феноменами, обретаемую благодаря силе концентрации»
(samadhivipphara-iddhi), — способность менять ход физиологических процессов и
природных явлений. В качестве иллюстрации приводится история из канона, изложенная в
«Удане»99. В то время двое главных учеников жили в Капотакандаре. В одну из ночей, в
полнолуние, Сарипутта медитировал под открытым небом. Его голова была только что
побрита. Пролетавший над ним злобный демон (yakkha), будучи в дурном настроении,
спустился с неба и нанес старейшине страшный удар по голове. Но Сарипутта был так
сосредоточен, что совсем не пострадал.

Увидев это, достопочтенный Махамоггалана подошел к достопочтенному Сарипутте и

спросил его:

97 Thag. 996-997.
98 2:212.
99 Ud. 4:4

108

— Друг, с тобой все в порядке? Ты здоров? Тебя ничего не беспокоит?

— Все нормально, друг Моггалана, — ответил достопочтенный Сарипутта. — Я здоров,

только немного болит голова.

Тогда достопочтенный Махамоггалана сказал:

— Это чудесно, друг Сарипутта! Это изумительно, друг Сарипутта! Насколько велики
сверхъестественные силы и мощь достопочтенного Сарипутты! Сейчас, друг Сарипутта,
демон ударил тебя по голове. Это был удар такой силы, что запросто мог бы повалить слона
или расколоть вершину горы. Но достопочтенный Сарипутта просто ответил: «Я здоров,
друг Моггалана, только немного болит голова».

Достопочтенный Сарипутта ответил:

— Это чудесно, друг Моггалана! Это изумительно, друг Моггалана! Насколько велики
сверхъестественные силы и мощь достопочтенного Моггаланы, что он увидел демона! Я же
не могу разглядеть даже болотного духа.

Благословенный услышал эту беседу своим божественным слухом и спонтанно произнес

стих, в котором похвалил Сарипутту:
Если ум неподвижен, как скала,
Если не привязан к тому, что вызывает привязанность,
Если не гневаешься на то, что вызывает гнев, —
Как могут овладеть страдания тем,
Чей ум развит до такой степени?
109

После того как Сарипутта прочно утвердился на ступени пробуждения, медитация стала для
него естественным выражением его состояния, а не средством для обретения более высокого
уровня. В «Сарипутта-саньютте» Ананда несколько раз спрашивает Сарипутту о том, как тот
провел день, и Сарипутта неизменно отвечает, что провел день, погрузившись в одну из
дхьян. Но в каждом случае он добавляет, что не находит в этих состояниях никакого «я»: «У
меня не было таких мыслей, как „Я вхожу в дхьяну; я вошел в дхьяну; я в^іхожу из
дхьяны"»100.

В другой сутте Сарипутта говорит Ананде, что может войти в особое медитативное
состояние, в котором не распознается никакой из знакомых объектов познания. В отношении
элемента земли нет восприятия земли; то же касается и прочих трех элементов, а также
четырех объектов мира без форм и всего остального, имеющего отношение к этому миру или
какому-либо другому. И все же, сказал Сарипутта, об этом состоянии нельзя сказать, что
какое бы то ни было восприятие отсутствует вовсе. Остается одно-единственное восприятие:
«Нирвана — прекращение бытия» (bhavanirodho nibbanam)101.

Это загадочное состояние ума, судя по всему, есть не что иное, как медитация «пребывания в
пустоте» (sunnatavihara), в которую достопочтенный Сарипутта регулярно погружался. В
«Пиндапата-парисуддхи-

100 SN 28:1-9.
101 AN 10:7.

110

сутте»102 можно прочитать о том, как однажды Будда заметил безмятежность и сияние
Сарипутты и спросил, как он приобрел эти качества103. Сарипутта ответил, что часто
практиковал «пребывание в пустоте». Тогда Будда воскликнул, что пустота — обитель
великих, и дал подробное описание этого состояния. Согласно комментариям, «пребывание в
пустоте» — это плод архатства (arahattaphala-samapatti), который переживают благодаря
сосредоточению на таком аспекте нирваны, как пустота (sunnata). Когда Сарипутта входил в
это медитативное состояние, даже боги самых высоких небес спускались, чтобы выразить
ему свое почтение. Достопочтенный Махакассапа описывает это в своих стихах104:

Все эти дэвы, могущественные и великолепные,

Десять тысяч дэвов из свиты Брахмы,

Стояли со сложенными руками, поклоняясь ему,

Сарипутте, мудрому Полководцу Дхаммы,
Великому созерцателю, пребывающему в сосредоточении:

«Слава тебе, безупречный человек,

Слава тебе, лучший из людей.
Мы не знаем, о чем ты медитируешь,
Но твоя медитация прекрасна».

102 MN151.
103 Комментарий объясняет, что хотя будды сами знают ответы на подобные вопросы, они все же задают их,
чтобы другие существа могли получить пользу,
104 Thag. 1082-1084.

111

Мастерство в овладении медитацией сочеталось в Сарипутте со способностью к

доскональному и точному анализу, которую он развил благодаря практике випассаны. Среди
монахов Будды Сарипутта был лучшим в мудрости (etadaggam mahapannanam), и в этом
отношении он уступал только самому Просветленному. Мудрость Сарипутты выражалась
главным образом в четырех аналитических знаниях (patisambhidd-nana), которые он
приобрел за первые две недели в монашестве105:

Друзья, спустя полмесяца после вступления в Сангху я обрел четыре знания во всей
их полноте: аналитическое знание смысла, аналитическое знание доктрины,
аналитическое знание значения слов и аналитическое знание предыдущих трех видов
знания. Я стал излагать их разными способами, учить им, провозглашать их,
раскрывать их смысл, толковать их и разъяснять детали. Если у кого-либо есть
вопросы или что-то осталось неясным, обратитесь ко мне — и я разрешу ваши
сомнения. Я заявляю это в присутствии Учителя, который хорошо осведомлен о
наших достижениях.

Первое аналитическое знание раскрывает смысл отдельных учений и их нюансы, а также

позволяет понять результат, к которому может привести та или иная причина. Второе знание
дает прозрение в сами

105 4:173.

112

доктрины и понимание того, как они переплетаются в ткани Дхаммы, а также указывает на
причины тех или ин^іх событий. Третье — это хорошее понимание языка, грамматики и
этимологии. Четвертое — способность использовать три предыдущих знания при
разъяснении Дхаммы, помогая слушателям лучше понять учение. Благодаря обладанию
четырьмя аналитическими знаниями Сарипутта не только сам в совершенстве постиг
доктрину, но и мог искусно обучать других. Поскольку он полностью овладел всеми
четырьмя аспектами, в конце «Анупада-сутты»106 Будда объявляет Сарипутту своим
истинным духовным сыном и главным помощником в деятельности по вращению колеса
Дхаммы:

Если бы можно было представить человека, который достиг совершенства в заслугах,

сосредоточении, мудрости и освобождении, то именно Сарипутта был бы тем
человеком.

Если можно было бы назвать кого-то истинным сыном Благословенного, рожденным

из его речи, из его Дхаммы, созданным Дхаммой и наследующим Дхамму, а не
мирскую выгоду, то, несомненно, это был бы Сарипутта.

Сарипутта, о монахи, продолжает вращать благородное колесо Дхаммы, которое

привел в движение Татхагата.

106 MN 111.

113

Вращение колеса Дхаммы

Проповеди достопочтенного Сарипутты и приписываемые ему труды представляют собой

обширный свод учений, который по своему объему и разнообразию уступает лишь наследию
самого Будды. Сарипутта как никто другой хорошо понимал, как организовать и представить
богатый материал Дхаммы так, чтобы это было интересно слушать и чтобы слушание
побуждало к практике. В традиции тхеравады Сарипутту считают не только автором многих
основополагающих сутт, но и идейным вдохновителем работы над тремя важными
комментариями к канону, а также составителем «Абхидхаммы». Далее мы подробно
рассмотрим его деятельность в каждом из этих направлений.

Сутты

Мастерство достопочтенного Сарипутты как толкователя Дхаммы иллюстрируют две

классические проповеди в «Маджхима-никае»: «Махахаттхипадопама-сутта» («Большая
беседа о сравнении со слоновьим следом»107) и «Саммадиттхи-сутта» («Беседа о пра­
вильном взгляде»108).

«Слоновий след» — шедевр систематического анализа. Сперва Сарипутта говорит, что,

подобно тому как след слона может вместить след любого другого животного, Четыре
благородные истины включают в себя всё.

107 MN 28.
108 MN 9.

114

Далее из Четырех благородных истин он выделяет истину страдания, подробно объясняет ее

и в завершение рассказывает о пяти совокупностях, или пяти элементах ложной личности.
Затем он перечисляет эти пять совокупностей — тело, ощущения, восприятие, воля и
сознание — и выбирает для более детального исследования совокупность тела. Он
рассматривает ее двояко: как четыре больших элемента и как вторичные элементы,
производные от четырех больших. Каждый из элементов в свою очередь может быть
внутренним, находящимся в теле, или внешним, относящимся к внешнему миру. Сарипутта
перечисляет части тела, указывая на их связь с внутренними элементами, и объясняет, что ни
внутренние, ни внешние элементы не принадлежат нам и не являются нами. Рассматривая их
таким образом, человек разочаровывается в элементах и преодолевает привязанность к телу.

Далее Сарипутта рассуждает о непостоянстве могущественн^іх внешних элементов: все они

разрушаются в результате великих природн^іх катастроф. Поняв это, человек не сможет
больше рассматривать свое крошечное тело, порожденное жаждой, как «свое» или как «я».
Если монах, воспринимающий элементы подобным образом, будет оскорблен, оклеветан или
подвергнется нападению, то он трезво проанализирует ситуацию и останется невозмутимым.
Он поймет, что его неприятные чувства вызваны слуховым контактом, а это не более чем
обусловленное явление; он будет помнить, что все составляющие этого негативного опыта
— контакт, ощущение, восприятие, воля и сознание —

115

непостоянны. Здесь мы видим, что Сарипутта добавляет в свой анализ другие четыре
совокупности — ментальные компоненты ложной личности, позволяя созерцателю
разложить весь опыт на пять непостоянных совокупностей, лишенных «я». Он говорит:
«Тогда его ум, только за счет рассмотрения элементов в качестве объектов, станет
ликующим, радостным, четким и стойким; и даже если монах будет избит и ранен, он будет
думать так: „Тело по своей природе склонно к образованию ран"». Вслед за этим он
вспомнит «Какачупама-сутту» («Сравнение с пилой»109) и решит следовать завету Будды
взращивать терпение и не цепляться за жизнь.

Старейшина продолжает, утверждая, что если, вспоминая Будду, Дхамму и Сангху, монах не
сможет сохранять беспристрастие, его охватит чувство безотлагательности в отношении
своей практики и стыд от того, что даже памятование о Трех драгоценностях не помогает
ему оставаться безмятежным, С другой стороны, если он выдержит испытание, то ощутит
непревзойденное счастье. «Даже если монах достиг только этого, он достиг многого», —
говорит Сарипутта.

Сарипутта применяет тот же метод анализа по очереди к каждому из оставшихся трех

больших элементов. Он сравнивает тело и его составные части с домом, который сложен из
кирпичей, бревен, досок и т. д. и вне этих составн^іх частей не имеет независимого
существования. В заключительной части сутты он проводит

109 MN21.

116

глубокий анализ обусловленного происхождения сознания, беря за основу шесть элементов

чувств. Пять органов чувств и их объекты — основные условия для возникновения пяти
видов сознания, связанного с чувствами, — являются разновидностями материи,
производной от четырех элементов. Так, познакомив слушателя с производными
элементами, Сарипутта заканчивает анализ совокупности тела. Каждый вид сознания,
появляющийся в результате взаимодействия органов чувств и их объектов, порождает
соответствующее чувство, восприятие и разнообразные волевые формации, и таким образом
устанавливается взаимосвязь между всеми пятью совокупностями. Эти пять совокупностей,
говорит старейшина, возникают зависимо друг от друга, и с этого момента он начинает
объяснять доктрину взаимозависимого происхождения (paticca-samuppada). Он приводит
слова Будды: «Тот, кто видит взаимозависимое происхождение, видит и Дхамму; тот, кто
видит Дхамму, видит и взаимозависимое происхождение». Желание, влечение и
привязанность в отношении пяти совокупностей приносит страдание. Устранение желания,
влечения и привязанности ведет к прекращению страдания. О тех монахах, которые это
поняли, Сарипутта говорит так: «Даже если монах достиг только этого, он достиг многого».
На этом он завершает объяснение Четырех благородн^іх истин. Эта беседа походит на
сложное и прекрасно выстроенное музыкальное произведение, которое заканчивается на
торжественной и возвышенной ноте.

117

Вторая широко известная проповедь Сарипутты — «Беседа о правильном взгляде». Эта сутта
не просто стала образцом мастерского изложения Дхаммы, но и послужила богатым
материалом для дальнейших исследований, таких как обширные комментарии к ней. В
комментариях говорится: «В учении Будды, собранном в пяти великих никаях, нет иной
проповеди, кроме „Беседы о правильном взгляде", где Четыре благородные истины
упоминались бы тридцать два раза и также тридцать два раза упоминалось бы состояние
архата». В этой сутте Сарипутта дает оригинальное толкование взаимозависимого
происхождения с небольшими, но очень важными дополнениями. Благие и неблагие
действия, четыре вида питания и каждое звено взаимозависимого происхождения
используются для иллюстрации Четырех благородных истин, которые также
рассматриваются отдельно. Таким образом, наше понимание Четырех истин значительно
расширяется и углубляется. Вот уже много веков эта проповедь широко используется в
буддийских школах для обучения.

Другой проповедью Сарипутты, которая вызывает неизменный интерес, является

«Самачитта-сутта»110, которую слушали «безмятежные дэвы». В ней говорится о последних
перерождениях, которые ждут учеников на перв^іх трех ступенях святости: вошедший в
поток, однажды возвращающийся и невозвращающийся. Сарипутта объясняет, где такие
существа переродятся: в мире чувств, в мире тонкой материи или

110 AN 2:35.

118

в нематериальном мире. Хотя эта проповедь очень коротка, она произвела неизгладимое
впечатление на обширное собрание дэвов, которые, согласно традиции, собрались послушать
это учение. Сказано, что среди собравшихся многие дэвы достигли архатства, и не было
числа тем, что стали вошедшими в поток. Эта беседа — одна из немногих, которые оказали
столь сильный пробуждающий эффект на существ высоких миров; и хотя она коротка и ее
довольно трудно понять без комментария, ее почитали и изучали в течение многих веков.
Именно эту проповедь прочел архат Махинда в тот самый вечер, когда прибыл на Шри-
Ланку111. Согласно «Махавамсе»112, известной цейлонской хронике, в тот раз также многие
божества собрались послушать это учение и достигли разных уровней прозрения в Дхамму.

Большое внимание к этой сутте и приписываемый ей огромный эффект могут быть связаны с
тем, что она помогает практикующим определить, где они могут переродиться в будущем.
Дэвы из высоких миров порой считают жизнь на небесах вечной и не предполагают, что
когда-нибудь снова родятся в мире пяти чувств. Проповедь великого старейшины дала им
критерии, согласно которым они могли бы оценить свое положение. Для мирян, не
достигших ни одной из ступеней святости, эта беседа указывает общее направление, в
котором надо двигаться.

111 Речь о сыне индийского императора Ашоки, архате Махинде, который в 247 году до н. э. принес буддизм
на Шри-Ланку.
112 14:34 и далее.

119

Еще две проповеди Сарипутты — «Сангити-сутта» («Подробное описание») и «Дасуттара-

сутта» («Десятикратный ряд») — завершают «Дигха-никаю»113. Обе сутты представляют
собой собрание специальных понятий, которые охватывают большое количество тем,
относящихся к учению, и организованы согласно числовой схеме от одного до десяти.
Возможно, числовой ряд заканчивается на десяти потому, что классификаций, имеющих
более десяти пунктов, в Учении не так много и все они известны и легко запоминаются.
«Сангити-сутта» была произнесена в присутствии Будды, и в конце Благословенный одобрил
ее.

В то время как «Сангити-сутта» рассматривает основные категории Учения исключительно в

числов^іх группах от одного до десяти, «Дасуттара-сутта» классифицирует каждый числовой
набор в соответствии с десятикратной схемой, показывая таким образом практическое
значение этих групп. Например:

Под цифрой 1 размещено нечто, имеющее первостепенную важность; под цифрой 2

— то, что следует развивать; 3 — то, что нужно полностью познать; 4 — то, что
следует отбросить; 5 — то, что приводит к упадку; 6 — то, что приводит к расцвету; 7
— то, что трудно постичь; 8 — то, чему нужно дать возникнуть; 9 — то, что следует
постичь на своем опыте; 10 — то, что следует обрести. Например, что имеет
первостепенную важность? Развитие добродетелей. Что следует отбросить?
Тщеславные мысли о том, что «я есть». Что следует обрести? Нерушимую свободу
ума.

113 DN 33 и 34 соответственно.

120

Судя по всему, эти сутты появились в более поздний период жизни Будды, когда было
раскрыто большое количество учений и возникла нужда в их систематизации. Сборники
основн^іх положений Дхаммы стали очень полезны при всестороннем изучении доктрины.
«Сангити-сутта» была раскрыта вскоре после смерти Ниганты Натапутты, лидера джайнов,
известного также как Махавира. Фактически его смерть и побудила Сарипутту произнести
эту сутту: в ней говорится о спорах и религиозных разногласиях в среде джайнов, которые
возникли сразу после смерти их лидера. Те распри, которые разгорелись у джайнов, были
предупреждением для буддистов, и Сарипутта подчеркивает, что эту сутту «должны читать
все, полностью соглашаясь с ней и не допуская разночтений, для того чтобы святая жизнь
продлилась долго ради блага и счастья богов и людей». Комментаторы говорят, что
«Сангити-сутта» вызывает в тех, кто знакомится с ней, «дух согласия» (samaggirasa), и этот
эффект многократно усилен за счет мастерства Сарипутты как проповедника
(desanakusatata).
Цель «Дассуттара-сутты» обозначена в открывающих ее стихах Сарипутты:
Дассуттара (проповедь), которую я произнесу, —
Это учение для достижения нирваны
И прекращения страданий,
Освобождения от всех пут.
121

Похоже, эти две сутты служили своего рода указателем к собранию лекций. Они оказались
крайне полезны тем монахам, которые не могли запомнить сразу много учений, поскольку
позволяли в доступной форме познакомиться с основными положениями Дхаммы. Обе сутты
иллюстрируют ту неусыпную заботу, которую проявлял Сарипутта в том, что касалось
сохранения Дхаммы, а также чистоты и полноты ее передачи. Именно поэтому он создал
своеобразные учебные пособия в виде этих и других сутт, а также трудов наподобие
«Ниддесы».

Комментарии

Список проповедей достопочтенного Сарипутты приводится в конце главы. Мы же

остановимся на более обширных текстах из канона, приписываемых ему.

Первый из них — это «Ниддеса», которая входит в «Кхуддака-никаю», один из разделов

«Сутта-питаки». В составе палийской «Типитаки» это единственная работа, содержащая
исключительно комментарии. «Ниддеса» разделена на две части: «Маханиддеса» —
комментарий к «Аттхакавагге» из «Сутта-нипаты» — и «Чуланиддеса» — комментарий к
«Параянавагге» и «Кхаггависана-сутте», также из «Сутта-нипаты».

«Аттхакавагга» и «Параянавагга» — последние две главы «Сутта-нипаты» и, несомненно,

одни из сам^іх старых текстов «Сутта-питаки». С момента их появления они высоко
ценились и монахами, и мирянами, о чем есть немало свидетельств. Например, в «Удане»

122

старейшина Сона читает по памяти «Аттхакаваггу», а в «Ангуттара-никае» мирская

последовательница Нандамата излагает содержание «Параянавагги». По крайней мере в пяти
случаях сам Будда дает объяснения стихов, содержащихся в этих двух частях «Сутта-
нипаты». Кроме большого авторитета, которым, несомненно, пользовались эти собрания
стихов, появление столь ранних комментариев к ним, впоследствии вошедших в «Сутта-
питаку», объясняется также наличием большого числа архаизмов и коротких афористичн^іх
выражений, трудн^іх для понимания. Традиция считает автором этих комментариев
достопочтенного Сарипутту, и он, скорее всего, действительно участвовал в создании этой
работы или, по крайней мере, ее смыслового ядра114. По духу «Ниддеса» очень близка
Сарипутте, заботившемуся о систематическом обучении монахов: комментарий содержит не
только определения понятий, разъяснение контекста, цитаты из проповедей Будды, но и
материал, очевидно, предназначенный для изучения родного языка, так как в тексте зачастую
приводится много синонимов объясняемого слова.

«Маханиддеса» также содержит комментарий к «Сарипутта-сутте» (другое название —

«Тхерапання-сутта»), заключительному тексту «Аттхакавагги». Первая часть этой сутты
состоит из хвалебн^іх стихов в честь Будды и серии вопросов, которые, согласно

114 Комментарий к «Тхерагатхе» цитирует «Ниддесу» и приписывает ее авторство Сарипутте,

123

комментариям, ему задал Сарипутта. Как говорится в «Маханиддесе», вводная строфа была
произнесена, когда Будда вернулся с небес Таватимса, где проповедовал Абхидхамму. Кроме
этого, в сутте содержатся только вопросы Сарипутты и ответы Будды на них.

Другая работа Сарипутты, «Патисамбхидамагга», представляет собой руководство по более

высоким буддийским учениям, и ее диапазон так же широк, как и сознание автора. Работа
состоит из тридцати трактатов разного объема. Первый из них — большой трактат о
семидесяти двух типах мудрости (nаnа), второй — о типах неправильн^іх взглядов (ditthi), и
оба несут на себе отпечаток глубокого и аналитического ума, которым обладал Сарипутта.
Трактат «Сокровище мудрости» и другие главы этого труда содержат большое количество
специальн^іх терминов, которые встречаются только в «Патисамбхидамагге». В ней также
раскрываются понятия и учения, лишь вскользь упоминаемые в более старых разделах
«Сутта-питаки», и содержится множество ценных практических рекомендаций, в том числе
по медитации на дыхании, медитации благородной любви (metta) и випассане. В середине
текста — видимо, желая разнообразить излагаемый материал, — автор помещает
поразительной красоты хвалебный стих о великом сострадании Татхагаты. Старейшина
Маханама, написавший «Саддхаммаппакасини» — комментарий к данному труду, уверенно
приписывает его Сарипутте и во вводн^іх строфах красноречиво превозносит великого
ученика Будды. В самой «Патисамбхидамагге» Сарипутта упоминается дважды: один раз

124

как обладающий «силой медитационного вмешательства» (samadhivipphara-iddhi) в

«Трактате о сверхъестественн^іх способностях», в другой раз — в «Трактате о великой
мудрости»115, где сказано: «Те, чья мудрость сравнима с мудростью Сарипутты, до
некоторой степени сопричастны всезнанию Будды».

«Абхидхамма»

Мы дошли до одного из самых существенных вкладов достопочтенного Сарипутты в

сокровищницу буддийского знания, а именно — до составления «Абхидхаммы». Согласно
«Аттхасалини», комментарию к «Дхаммасангани», Будда проповедовал Абхидхамму на
небесах Таватимса — небесах Тридцати трех богов, где послушать ее собралось множество
существ со всех концов Вселенной, состоящей из миллиарда миров116. Во главе этого
собрания была мать Будды, царица Майя, которая после смерти переродилась на небесах
Тушита. Будда учил богов Абхидхамме три месяца и каждый день ненадолго возвращался в
свое физическое тело, в человеческий мир, чтобы принять пищу. Как раз в это время он
беседовал с Сарипуттой и передавал ему метод (nауа) той части Абхидхаммы, которую
рассказывал в тот день дэвам. В «Аттхасалини» говорится: «Когда Будда передавал метод
главному ученику, наделенному аналитической мудростью, тому казалось, будто
Благословенный стоит на краю берега и указывает на океан

115 2:196.
116 Великая Вселенная (tri-sahasra-maha-sahasra-loka-dhatu (санскр.)).

125

открытой ладонью. Доктрина, преподанная Благословенным сотнями и тысячами разных

способов, стала кристально ясной для старейшины». Впоследствии Сарипутта передал то,
что изучил, своим пятистам ученикам.

Далее говорится: «Структуру Абхидхаммы разработал Сарипутта; числовой ряд в „Великой

книге" (Patthana) был также определен им. Таким образом, не исказив уникальное учение,
старейшина установил числовой ряд, дабы облегчить изучение, запоминание и проповедь
Дхаммы»117.

Согласно «Аттхасалини», вклад Сарипутты в создание канонической Абхидхаммы включает

также:

а) сорок два двустишия (dyad; duka) «Суттанта-матики», которые следуют за

«Абхидхамма-матикой»118 и комментируются в «Дхаммасангани», написанной,
скорее всего, также старейшиной;

б) четвертую и последнюю часть «Дхаммасангани» — «Аттхуддхараканду», или

«Краткий обзор»;

в) порядок чтения «Абхидхаммы» (vacanamagga);

г) числовой раздел (gananacara) из «Паттханы».

В «Анупада-сутте»119 сам Будда говорит о том, что Сарипутта на основе собственного

опыта проанализировал медитативные состояния и в^іявил их главные

117 См. Аттхасалини.

118 И «Суттанта-матика^), и «Абхидхамма-матика^> служат предисловием к семи книгам «Абхидхаммы».
119 MN111.

126

ментальные характеристики: он по очереди погружался в каждую из этих медитаций и по

в^іходе из них рассматривал свое переживание. Это описание является либо ранней версией,
либо сокращенным вариантом более подробного анализа из «Дхаммасангани».

Относительно мастерства достопочтенного Сарипутты в понимании и объяснении Дхаммы

Будда сказал так120:

Монахи, Сарипутта настолько хорошо проник в суть Дхаммы (dhammadhatu), что,

если бы я целый день задавал Сарипутте вопросы о ней разными способами, он
отвечал бы разными способами. Если бы я задавал Сарипутте вопросы целую ночь,
день и ночь, два дня и две ночи или даже семь дней и ночей, он бы все это время
раскрывал суть предмета разными словами и способами.

В другой раз Будда сравнил старейшину с наследным принцем121:

О монахи, если старший сын правителя мира наделен пятью качествами, он по праву
будет вращать монаршее колесо, которое до того вращал его отец122. И это
правление никто не в силах будет прервать.

120 SN 12:32.
121 AN 5.132.
122 Мировой монарх (чакравартин) — встречающийся в буддийских текстах идеальный образ царя, который
правит по справедливости.
127

Каковы упомянутые пять качеств? Старший сын вселенского монарха знает, что
полезно, знает закон, знает меру, знает подходящее время и знает народ (которым
будет править, parisa). Точно так же, монахи, Сарипутта, наделенный пятью
качествами, по праву вращает высшее колесо Дхаммы, которое когда-то повернул я.
Колесо Дхаммы не может быть остановлено ни аскетами, ни священнослужителями,
ни божествами, ни самим Брахмой, ни кем бы то ни было еще. Каковы эти пять
качеств? О монахи, Сарипутта знает, что полезно, знает Дхамму, знает меру, знает
подходящее время и знает собрание (к которому обращается).

Огромный авторитет Сарипутты как учителя Дхаммы надолго пережил его самого и
оставался непререкаемым даже в среде поздних буддистов, о чем свидетельствуют
последние строки «Милиндапаньхи», написанной триста лет спустя. В ней царь Милинда
сравнивает старейшину Нагасену с достопочтенным Сарипуттой, говоря: «За всю сасану
Будды не было никого, кто мог бы ответить на эти вопросы лучше тебя, кроме старейшины
Сарипутты, Полководца Дхаммы»123.

Великая слава Сарипутты жива и сегодня. Драгоценные учения, оставленные старейшиной,

хранятся в древнейших книгах по буддизму так же бережно, как и наследие самого Будды.

1^3 Іѵііі. 420.

128

Тот берег

Последний долг

Теперь перенесемся в последний год пребывания Будды на земле, в год его паринирваны.
Благословенный провел сезон дождей в Белувагаме, деревушке недалеко от Весали124, и,
когда ретрит был окончен, покинул это место и вернулся в Саваттхи, в монастырь
Джетавана.

Там старейшина Сарипутта, Полководец Дхаммы, выразил почтение Благословенному, а

затем отправился в свою келью. Его собственные ученики также пришли поприветствовать
его, и, когда старейшина наконец остался один, он подмел пол и расстелил кожаный коврик.
Ополоснув ноги, он сел в позу для медитации и погрузился в непосредственное переживание
нирваны (arahattaphala-samapatti).

В положенное время он вышел из медитации, и его посетила мысль: «Кто первым уходит в
окончательную нирвану — Просветленный или его главные ученики?» И он увидел, что
главные ученики уходят первыми. Тогда он оценил свою жизненную силу и понял, что ее
осталось только на одну неделю.

Он спросил себя: «Где я уйду в окончательную нирвану? Рахула достиг нирваны на небесах
Тридцати трех богов, старейшина Анна Конданья — на озере Чадданта в Гималаях. Где
оставлю тело я?» Обдумывая это, он вспомнил свою мать: «Она мать семи архатов, но у нее
124 См. «Махапаринирвана-сутту». Именно в Белувагаме Будда серьезно заболел.

129

нет веры в Будду, Дхамму и Сангху. Есть ли у нее возможность обрести веру?»

Помедитировав об этом, он понял, что у его матери есть необходимые факторы для
вхождения в поток. Тогда он задал себе вопрос: «Кто своими наставлениями сможет
привести ее к постижению истины?» И увидел, что никто не справится с этой задачей, кроме
него самого. Он подумал: «Если я останусь безучастен, люди скажут: „Сарипутта помог
огромному числу существ, Например, когда он проповедовал безмятежным божествам,
большое количество дэвов достигло архатства и еще больше достигло первых трех плодов.
Были и другие случаи, когда множество существ становились вошедшими в поток, и тысячи
семей переродились в небесных мирах после того, как старейшина вселил в них радостную
уверенность в Трех Драгоценностях. И несмотря на это, он не может устранить ложные
взгляды своей матери!" Так люди будут говорить обо мне. Поэтому я должен освободить
свою мать от ложных взглядов и достичь окончательной нирваны в той самой комнате, где
родился на свет».

Приняв это решение, он подумал: «Сегодня же попрошу дозволения у Будды и отправлюсь в

Налаку». Позвав старейшину Чунду, своего помощника, Сарипутта сказал: «Друг Чунда,
пожалуйста, скажи нашей группе из пятисот бхиккху взять свои чаши и одежды. Я хочу
пойти в Налаку». Чунда сделал так, как его просили.

Бхиккху убрали свои комнаты, взяли чаши и одежды и предстали перед старейшиной
Сарипуттой.

130

Сарипутта также привел в порядок свою комнату, в которой обычно проводил дни. Стоя на
пороге, он окинул взглядом это место и подумал: «Я в последний раз смотрю на него.
Больше я сюда не вернусь»,

И вместе с пятьюстами бхиккху он пошел к Благословенному, поприветствовал его и сказал:

«О господин, пусть Благословенный позволит, пусть Всесовершенный даст свое согласие:
настало время мне уйти в окончательную нирвану. Жизненная сила оставила меня».

Владыка мира, великий мудрец!

Скоро я освобожусь от жизни.
Не будет больше рождений и смертей;
Последний раз я кланяюсь Вам.
Моя жизнь на исходе;
Через неделю я оставлю это тело,
Сбросив тяжелое бремя.
Позвольте мне, Учитель! Разрешите!
Настало время для моей нирваны;
Я отринул желание жить.

Далее в тексте говорится, что, если бы Просветленный сказал: «Достигай окончательной

нирваны», сторонники ложных взглядов стали бы говорить, что Будда одобряет смерть, а
если бы он ответил: «Не достигай окончательной нирваны», они стали бы говорить, что он
одобряет круговорот бытия. Поэтому Просветленный не сказал ни того, ни другого, но
только спросил: «Где ты достигнешь окончательной нирваны?»

131

Сарипутта ответил: «В стране Магадха, в деревне Налака, в той комнате, где появился на
свет».

Тогда Благословенный сказал: «Делай, Сарипутта, то, что считаешь своевременным. Но

теперь у твоих старших и младших братьев по Сангхе не будет возможности лицезреть
такого бхиккху, как ты. Прочитай им последнюю проповедь о Дхамме».

Тогда великий старейшина дал учение, в котором показал все свои удивительные
способности. Поднимаясь до сам^іх высот абсолютной правды, опускаясь до относительной
правды, снова поднимаясь и снова опускаясь, он разъяснял Дхамму прямо и опосредованно.
Закончив свою проповедь, он простерся перед Буддой. Припав к стопам Учителя, Сарипутта
сказал: «Чтобы иметь счастье поклониться Вам, я развивал десять совершенств в течение
одной асанкхьи и ста тысяч кальп. Мое заветное желание наконец осуществилось. Мы
больше не увидимся, наша связь сейчас прервется. Скоро я войду в город Нирвана —
нестареющий, бессмертный, мирный, блаженный, успокаивающий прохладой и безопасный,
куда вошли многие сотни тысяч будд. Если я каким-либо словом или делом обидел Вас,
Учитель, простите меня! А теперь мне пора».

Однажды Будда уже отвечал на это: «Нет ни одного слова или дела, за которое я мог бы
упрекнуть тебя, Сарипутта. Ты прекрасно обучен, наделен великой мудростью, широкой и
яркой мудростью, быстрой, острой и всепроникающей мудростью»125.

125 SN 8:7.

132

Так ответил Будда и сейчас: «Я прощаю тебя, Сарипутта, хотя не было ни одного слова или
дела, которым ты бы огорчил меня. Делай, Сарипутта, то, что считаешь своевременным».

Как следует из этого отрывка, в тех немногих случаях, когда Будда, казалось бы, упрекал
своего главного ученика, он делал это не из-за того, что был недоволен им: он лишь
показывал, как посмотреть на ситуацию с другой стороны.

Как только Будда дал свое разрешение и Сарипутта поднялся на ноги, великая земля
вздрогнула и сильнейшая вибрация распространилась до сам^іх водных границ. Земля будто
бы говорила: «Пусть я несу все эти горные цепи во главе с Меру, горные кольца и Гималаи,
но сегодня я не могу выдержать такое громадное скопление достоинств!» Сильнейший гром
огласил небеса, появилась громадная туча, и пошел проливной дождь.

Тогда Просветленный подумал: «Теперь я позволю Полководцу Дхаммы отбыть». И он встал

с места, зашел в свою благоухающую келью и встал на Драгоценную плиту. Сарипутта
трижды обошел вокруг здания и простерся в четырех местах. И вот о чем он думал в это
время: « Асанкхью и сто тысяч кальп тому назад у ног Будды Аномадасси я выразил
стремление встретиться с Вами. Мое желание осуществилось, и мы встретились. При первой
встрече я впервые увидел Вас, сейчас я смотрю на Вас в последний раз и больше не увижу
никогда». С руками, сложенными в знак почтения, Сарипутта пятился до тех пор, пока
Благословенный не исчез

133
из виду. И снова великая земля, не в силах выдержать это, задрожала до сам^іх водных
границ.

Будда обратился к окружавшим его монахам: «Ступайте, бхиккху. Проводите вашего

старшего брата». После этих слов все четыре собрания последователей покинули Джетавану,
оставив Благословенного одного. Услышав эту новость, жители Саваттхи тоже вышли из
города. Нескончаемым потоком они несли благовония и цветы, и их волосы были намочены
в знак траура. Плача и причитая, они провожали старейшину.

Сарипутта увещевал собравшихся со словами: «Этой участи нельзя избежать» — и попросил

всех вернуться по домам. Монахам, которые сопровождали его, он сказал: «Возвращайтесь
назад. Не пренебрегайте Учителем».

Люди разошлись, и Сарипутта продолжил путь со своей группой учеников. Но все же

некоторые последовали за ним, сетуя: «Раньше наш благородный монах отправлялся в
путешествия и возвращался. Но из этой поездки он не вернется!» Старейшина сказал им:
«Будьте осознанны, друзья! Такова природа всего составного и обусловленного». И он велел
им повернуть назад.

Во время этого путешествия Сарипутта останавливался там, где его заставала ночь, и таким
образом за одну неделю многие люди смогли в последний раз увидеться с ним. Прибыв в
Налаку к вечеру седьмого дня, он остановился около баньяна, который рос у деревенских
ворот. Как раз в это время его племянник Упаревата

134

проходил мимо и увидел Сарипутту. Он подошел к старейшине, поприветствовал его и встал

подле. Старейшина спросил его:

— Твоя бабушка дома?

— Да, достопочтенный.

— Тогда сообщи ей о нашем прибытии. Если она спросит, зачем я пришел, скажи, что я
пробуду здесь один день, и попроси ее подготовить мою комнату, а также ночлег для пятисот
бхиккху.

Упаревата пошел к своей двоюродной бабушке и сообщил ей, что прибыл его дядя.

— И где он сейчас? — спросила она.

— У деревенских ворот.

— Он один или с ним кто-то еще?

— Он прибыл с пятьюстами бхиккху.

Когда она спросила, зачем он приехал, Упаревата ответил так, как велел ему старейшина. И
она подумала: «Почему он просит, чтобы я предоставила ночлег такому большому числу
бхиккху? Неужели после стольких лет монашества он снова хочет стать мирянином?» Но она
подготовила комнаты для старейшины и бхиккху, велела зажечь факелы и отправила за
монахами.

В сопровождении бхиккху Сарипутта подошел к террасе дома и отправился в свою комнату.

Присев, он попросил, чтобы ученики отправлялись в отведенные им места. Не успели они
уйти, как на старейшину обрушилась тяжелая болезнь, дизентерия, и его охватили сильные
боли. Пока одно ведро выносили, а другое заносили, его мать подумала: «Кажется, дела
моего сына совсем плохи». Она стояла в дверях своей комнаты.

135

В это время, как говорится в тексте, четыре великих правителя богов126 задались вопросом:
«Где находится Полководец Дхаммы?» Увидев, что он лежит на смертном одре в своей
комнате в Налаке, они решили: «Давайте навестим его в последний раз».

Зайдя в комнату, они поприветствовали старейшину и встали рядом.

— Кто вы? — спросил старейшина.

— Мы великие правители богов, достопочтенный.

— Зачем вы пришли?

— Чтобы позаботиться о Вас во время болезни,

— В этом нет необходимости! — сказал Сарипут-та. — У меня есть помощник. Вы можете

идти.

Когда они удалились, с таким же предложением прибыл Сакка, царь дэвов, а после него
Махабрахма, и всех их старейшина отпускал с теми же словами.

Старая брахманка, видя эту череду божеств, задумалась: «Кто все эти гости, которые
приходят поклониться моему сыну, а потом уходят?» Она подошла к комнате сына и
спросила у достопочтенного Чунды о состоянии старейшины. Чунда передал вопрос
старейшине со словами: «Великая упасика [мирская последовательница] пришла».

Сарипутта спросил ее:

— Почему ты здесь в столь поздний час?

— Хотела увидеть тебя, дорогой. Скажи мне, кто это приходил к тебе вначале?

126 Чет^іре великих правителя богов — правители первых небес мира страстей. Каждый из них является
владыкой одного из чет^ірех направлений света.

136

— Четыре великих правителя богов, упасика.

— Получается, ты более велик, чем они?

— Они как служители в храме, — сказал старейшина. — С тех пор как наш Учитель принял
земное рождение, они охраняют его с мечами в руках.

— А кто приходил после них?

— Шакра, царь богов.

— И ты более велик, чем царь богов?

— Он как послушник, который носит имущество бхиккху, — ответил Сарипутта. — Когда

наш Учитель возвращался с небес Тридцати трех богов, Шакра взял его чашу и одежду и
спустился на землю вместе с ним.

— Кто приходил после Шакры весь в сиянии?

— Упасика, то был ваш Господь и учитель — Махабрахма.

— Сынок, значит, ты более велик, чем сам Господь Махабрахма?

— Да, упасика. Когда Будда родился на свет, четыре махабрахмы приняли его и положили в
золотую сеть.

Выслушав все это, брахманка подумала: «Если такова сила моего сына, какова же должна
быть сила Учителя моего сына?» Как только она об этом подумала, восторг и радость
наполнили все ее тело.

Старейшина понял: «Восторг и радость охватили мою мать. Самое время преподать ей
Дхамму». И он сказал:

— О чем ты подумала, упасика?

— Я подумала, что если у моего сына столько заслуг, сколько же заслуг должно быть у его
Учителя?

Сарипутта ответил:

137

— Когда Будда родился, когда отказался от мирской жизни, когда достиг просветления,
когда впервые повернул колесо Дхаммы, — каждый раз десятитысячная Вселенная
содрогалась. Нет никого, кто бы мог сравняться с ним в заслугах, сосредоточении, мудрости,
освобождении, в знаниях и взгляде освобождения.

И Сарипутта подробно объяснил ей слова прибежища: «Таков Благословенный...» (Itipi so

Bhagava...). Так он раскрыл ей Дхамму, взяв за основу описание достоинств Будды. К концу
проповеди, произнесенной любимым сыном, брахманка обрела плод вхождения в поток:

— Мой дорогой Упатисса, зачем ты поступил так со мной? Почему лишь спустя столько лет
ты даровал мне божественное знание бессмертия?

Старейшина подумал: «Я отплатил брахманке Рупасари за то, что она вырастила меня. Этого
достаточно». И он отослал ее со словами:

— Ступай к себе, упасика.

Когда она ушла, старейшина спросил:

— Сколько сейчас времени, Чунда?

— Достопочтенный, начинает светать.

— Созови всех бхиккху.

Когда бхиккху собрались, старейшина сказал Чунде:

— Подними меня.

И Чунда помог ему сесть.

Тогда старейшина обратился к бхиккху:

— Братья, я жил и путешествовал с вами сорок четыре года. Простите, если я когда-либо
обидел вас словом или делом.

138

Монахи ответили:

— Достопочтенный, Вы никогда не давали ни малейшего повода быть недовольными Вами,

хотя мы следовали за Вами неотрывно, как тень. Это мы просим Вас даровать нам прощение.

После этого старейшина обернулся своей накидкой, прикрыл лицо и лег на правый бок.
Затем, как сделает и Будда во время своей паринирваны, Сарипутта погрузился по очереди в
девять медитативных состояний, в прямом и обратном порядке, а затем снова начал с первой
дхьяны и дошел до четвертой. Войдя в четвертую дхьяну в тот самый момент, когда краешек
восходящего солнца появился над горизонтом, Сарипутта растворился в нирване без остатка.

Это было полнолуние месяца каттика, что соответствует октябрю—ноябрю солнечного

календаря.

Брахманка, находившаяся в своей комнате, вдруг думала: «Как там мой сын? Я его не
слышу». Она пришла к нему в комнату и стала массировать ему ноги. Но, увидев, что он
скончался, она упала наземь, восклицая: «Мой дорогой сын! Раньше мы ничего не знали о
твоем величии. Из-за этого нам не удалось накопить заслуг, предлагая кров и подаяние
сотням бхиккху! Несчастные, мы не построили монастырей!» Так она причитала до восхода
солнца.

Как только взошло солнце, она послала за ювелирами и велела открыть комнату с
драгоценностями. Взвесив на больших весах горшки, полные золота, она отдала их
ювелирам и попросила выплавить украшения для похорон. Были возведены колонны и арки,
а в центре

139

деревни упасика соорудила павильон из ядровой древесины. В середине павильона

поместили остроконечную конструкцию, обнесенную парапетом из золот^іх колонн и арок.
Когда все было готово, началась похоронная церемония, на которой присутствовали как
люди, так и боги.

Целую неделю великое множество людей участвовало в священн^іх обрядах, после чего из
ароматн^іх пород дерева был сложен погребальный костер. Тело достопочтенного
Сарипутты поместили на поленья и при помощи благоухающих кореньев разожгли огонь.
Всю ночь, пока пол^іхало пламя, собравшиеся слушали проповеди о Дхамме. В конце
достопочтенный Ануруддха залил огонь душистой водой. Старейшина Чунда собрал
реликвии и завернул их в ткань.

Тут старейшина Чунда подумал: «Я не могу здесь больше оставаться. Я должен сообщить
Просветленному о кончине моего брата, достопочтенного Сарипутты, Полководца Дхаммы».
Он взял обернутые в ткань реликвии, чашу и одежду Сарипутты и пошел в Саваттхи,
останавливаясь по дороге только на ночлег.

Эта история содержится в комментарии к «Чунда-сутте» из «Сатипаттхана-саньютты»;

некоторые подробности взяты из другой версии, изложенной в комментарии к
«Махапаринирвана-сутте». О дальнейших событиях повествует «Чунда-сутта»127.

1^7 81^ 47:13.

140

«Чунда-сутта»

В ту пору Благословенный пребывал в Саваттхи, в Джетаване, в монастыре Анатхапиндики.

Достопочтенный Сарипутта же находился в деревне Налака, в стране Магадха, где заболел
тяжелой, мучительной болезнью. За ним ухаживал новичок Чунда128.

Достопочтенный Сарипутта скончался от той болезни. Новичок Чунда взял чашу для
подаяния и одежду старейшины и отправился в Саваттхи, в Джетавану, в рощу
Анатхапиндики. Там он подошел к достопочтенному Ананде, поприветствовал его, сел подле
и сказал:

— Достопочтенный, старейшина Сарипутта скончался. Вот его чаша и одежда.

— Об этом, друг Чунда, нужно рассказать Благословенному. Пойдем, друг Чунда, к Будде и
сообщим ему эту новость.

— Хорошо, достопочтенный, — ответил Чунда. Они пошли к Благословенному. Прибыв на

место, они поприветствовали Будду и сели поодаль. Достопочтенный Ананда обратился к
Благословенному с такими словами:

— Учитель, новичок Чунда сказал мне: «Достопочтенный Сарипутта скончался. Вот его
чаша и одежда». Учитель, тут мое тело стало слабым, как побег, все вокруг померкло и
предметы стали неразличимы, когдая услышал о кончине достопочтенного Сарипутты.

— Почему, Ананда? Разве, скончавшись, Сарипутта забрал твои заслуги, сосредоточение,

мудрость, освобождение, знание или взгляд освобождения?

128 Младший брат Сарипутты.

141

— Нет, Учитель. Скончавшись, достопочтенный Сарипутта не забирал мои заслуги,

сосредоточение, мудрость, освобождение, знание и взгляд освобождения. Но Учитель,
достопочтенный Сарипутта был мне наставником и учителем, тем, кто возвышает,
вдохновляет и радует; он был неутомимым в проповеди Дхаммы, помощником для других
монахов. Все мы помним, какими воодушевляющими, приятными и полезными были его
наставления по Дхамме.

— Но разве я не учил тебя, Ананда, что такова природа всех вещей: со всем, что нам близко
и дорого, мы вынуждены будем расстаться? Все, что однажды возникло и является
составным, подвержено распаду — разве можно надеяться, что оно не покинет нас?
Воистину, нельзя. Ананда, как отламывается большая ветвь от могучего дерева с твердой
древесиной, так и Сарипутта оставил это большое и могучее собрание бхиккху. Так, Ананда,
все, что рождается и является составным, подвержено распаду. Можно ли надеяться, что оно
не покинет нас? Воистину, нельзя. Поэтому, Ананда, будь сам себе островом, сам себе
прибежищем и не ищи иного прибежища; сделай Дхамму своим островом, своим
прибежищем и не ищи иного прибежища.

142

В комментариях к данной сутте содержится продолжение:

Будда протянул руку и взял ткань с реликвиями. Поместив ее на ладонь, он сказал

монахам:

— О монахи, эти реликвии цвета раковины принадлежат бхиккху, который недавно

просил разрешения достичь окончательной нирваны. Он развивал десять совершенств
в течение асанкхьи и ста тысяч кальп — вот каким был этот бхиккху. Он помогал
вращать колесо Дхаммы, которое сначала повернул я, — вот каким был этот бхиккху.
Он получил право сидеть рядом со мной — вот каким это был бхиккху. Не было
никого в десятитысячной Вселенной, кроме меня, кто мог бы сравниться с ним в
мудрости, — вот каким был этот бхиккху. Этот бхиккху обладал широкой мудростью,
яркой мудростью, быстрой мудростью, всепроникающей мудростью. Он
удовлетворялся малым, он был склонен к уединению, не искал компании, он был
энергичен, он был хорошим наставником для других монахов, он порицал
недобродетель. Он ушел из дома в отшельничество и оставил огромное состояние,
которое обрел благодаря заслугам, накопленным за пятьсот жизней, — вот каким был
этот бхиккху. Он был стоек, как земля, — вот каким был этот бхиккху. Он был
кроток, как бык со спиленными рогами, — вот каким был этот бхиккху. Он был
непритязателен, как ребенок из бедной семьи, — вот каким был этот бхиккху.

Смотрите, о монахи, на реликвии того, кто имел большую мудрость, широкую, яркую,
быструю, острую, всепроникающую мудрость; кто удовлетворялся малым, кто был
склонен к уединению и не искал компании, кто был энергичен; смотрите на реликвии
того, кто был наставником для других монахов, того, кто порицал зло!

143

И Будда произнес следующий стих в честь своего великого ученика:

Тому, кто пять раз по сто жизней

Уходил из дома в отшельничество,
Отринув удовольствия, которыми дорожит сердце,
Кто был свободен от страстей,
Кто контролировал чувства, —
Поклонитесь почившему Сарипутте!

Тому, кто был терпелив, как земля,

Кто в совершенстве владел своим умом,
Сострадательному, доброму и невозмутимо спокойному,
Тому, кто был стоек, как земная твердь, —
Поклонитесь почившему Сарипутте!
 Непритязательный, как ребенок из бедной семьи,
Он вступал в город и медленно ходил от двери к двери
С чашей для подаяния.
Таков был Сарипутта —
Поклонитесь почившему Сарипутте!

Тот, кто ни разу никого не обидел — ни в городе, ни в джунглях,

Кто жил, как бык со срезанными рогами.
Таков был Сарипутта, который победил себя, —
Поклонитесь почившему Сарипутте!
144

После того как Просветленный вознес хвалу достопочтенному Сарипутте, он попросил

построить ступу для реликвий129. Затем он сказал старейшине Ананде, что собирается в
Раджагаху. Ананда сообщил об этом монахам, и Благословенный с большим собранием
бхиккху отправился в путь. К тому времени, когда Будда прибыл в Раджагаху,
достопочтенный Махамоггалана также скончался. Просветленный взял его реликвии и тоже
велел возвести для них ступу.

Будда покинул Раджагаху и стал двигаться в сторону Ганга, пока не достиг Уккачелы. Там
он вышел на берег Ганга и, сев во главе собрания, стал проповедовать монахам «Уккачела-
сутту»130 о паринирване Сарипутты и Махамоггаланы.

129 Ступа — ритуальное сооружение, куда закладываются реликвии будды или в^ідающихся монахов. В
буддийских странах ступы есть практически при каждом монаст^іре и являются объектами поклонения. Иначе
их называют «чайтья» или «дагоба^>.
130 SN 47:14.

145
«Уккачела-сутта»

Однажды, вскоре после того как скончались Сарипутта с Моггаланой, Благословенный

остановился в стране Вадджи, в местечке Уккачела, на берегу Ганга. Восседая под открытым
небом во главе собрания бхиккху, Будда окинул взглядом учеников и заговорил с ними так:

— Это собрание, бхиккху, кажется мне пустым без Сарипутты и Моггаланы. Но нет у меня
беспокойства о том, где переродились Сарипутта и Моггалана.

У тех, кто в прошлом становились Святыми, Полностью Пробужденными, Благословенными,

тоже было двое превосходных учеников, какие были и у меня в лице Сарипутты и
Моггалланы. У тех, кто в будущем станут Святыми, Полностью Пробужденными,
Благословенными, тоже будет двое превосходных учеников, какие были и у меня в лице
Сарипутты и Моггалланы. Как изумительно, как чудесно, бхиккху, что эти ученики будут
поступать в соответствии с учением Будды, будут следовать его советам, будут дороги
четырем собраниям, будут любимы, уважаемы и почитаемы ими. Как изумительно, как
чудесно, бхиккху, что, когда такие ученики умирают, Совершенный никак не проявляет
своего горя. Разве может не исчезнуть то, что рождается, существует и что является
составным? Воистину, это невозможно.

Поэтому, бхиккху, будьте сами себе островом, будьте сами себе прибежищем и не ищите
другого прибежища; сделайте Дхамму своим островом, своим прибежищем и не ищите
другого прибежища.
На этой возвышенной ноте, которая вновь и вновь звучала в проповедях Будды вплоть до
самой его смерти, заканчивается история юноши Упатиссы, ставшего главным учеником
Благословенного, его любимым Полководцем Дхаммы. Достопочтенный Сарипутта покинул
этот мир в полнолуние месяца каттика, который

146

начинается в середине октября и заканчивается в середине ноября по привычному нам

календарю. Махамоггалана ушел из жизни через полмесяца, в новолуние131. А еще через
полгода, согласно писаниям, наступила паринирвана самого Будды.

Мог ли союз трех великих людей, принесших столько благословения богам и людям,
образоваться случайно? Ответ на этот вопрос мы находим в «Милинда-паньхе», где
старейшина Нагасена говорит: «Многие сотни тысяч жизней старейшина Сарипутта был
отцом, дедом, дядей, братом, сыном, племянником или другом Бодхисаттвы»132.

Таким образом, колесо перевоплощений, соединявшее их до сих пор, остановилось. Время,

которое является лишь последовательностью мимолетн^іх событий, стало для них
бесконечностью, а круговорот рождения и смерти уступил место бессмертию. В своих
последних жизнях они разожгли пламя истины, и оно осветило весь мир. Пусть же этот свет
не гаснет как можно дольше!

131 Согласно комментарию к «Уккачела-сутте».

132 Mil. 204.

147

Беседы Сарипутты

Сутты, автором котор^іх считается достопочтенный Сарипутта, охватывают широкий

диапазон вопросов, начиная с моральных норм и заканчивая сложными философскими
положениями и практикой медитации. Ниже дан список его трудов с кратким описанием их
содержания. Эти проповеди расположены в «Сутта-питаке» не в хронологическом порядке,
хотя иногда отсылают к определенным событиям в жизни Будды. Одна из таких сутт—
«Анатхапиндика-сутта» — была прочитана перед смертью великого мирского
последователя.

«Маджхима-никая»

3: «Наследники Дхаммы» (^<Дхаммадаяда-сутта»). После того как Будда рассказал о

«наследниках Дхаммы» и «наследниках суетности» и удалился в свою келью, Сарипутта
обратился к монахам и объяснил им, как следует себя вести, когда Будда отправляется в
уединение. В это время монахи также должны стремиться к уединенности, отказываться от
того, от чего следует отказываться, вести себя скромно и склоняться к одиночеству. Он
завершает свою проповедь словами о скверне шестнадцати загрязнений ума133 и говорит,
что срединным путем, с помощью которого они могут быть уничтожены, является
Благородный восьмеричный путь.

5: «Без пятен» (^<Анангана-сутта»). Это учение о четырех типах людей: тех, кто виновен в
проступке и сознает свою вину; тех, кто виновен и не сознает вину; тех, кто невиновен и
сознает это; и тех, кто невиновен и не сознает этого. Говорится, что первый вариант из
каждой пары является лучшим, и объясняется, почему. Это учение указывает на то, как
важно постоянно проверять себя в отношении нравственного и духовного прогресса.

133 MN 7.

148

9: «Правильный взгляд» («Саммадиттхи-сутта»). См. выше.

28: «Больш ая беседа о сравнении со слоновьим следом» («Махахаттхипадопама-сутта»).

См. выше.

43: «Больш ая серия вопросов и ответов» («Махаведалла-сутта»). Старейшина отвечает

на вопросы достопочтенного Махакоттхиты, который считается лучшим в аналитической
мудрости. Ответы Сарипутты по уровню ясности и глубины ничем не уступают вопросам.
Беседа охватывает широкий круг тем, начиная с анализа основных понятий с позиции
мудрости и правильного взгляда и заканчивая тонкими аспектами медитации.

69: «Беседа с Гулиссани» («Гулиссани-сутта»). Учение о поведении и практике Дхаммы,

преподанное лесному отшельнику. Отвечая на вопрос достопочтенного Махамоггаланы,
старейшина говорит, что те же самые обязанности должен выполнять и монах, живущий
близ города или деревни.

97: «Беседа с Дхананджани» (^<Дхананджани-сутта"). Сарипутта объясняет брахману

Дхананджани, что обязанности домохозяина не оправдывают неблагое поведение и не
освобождают от его последствий

149

в следующих перерождениях. Позже, будучи при смерти, Дхананджани попросил Сарипутту

навестить его, и старейшина объясняет ему путь достижения мира Брахмы — медитацию
четырех безграничных состояний сознания (brahma-vihara). Будда мягко упрекает
старейшину за то, что тот не дал Дхананджани более высокого учения.

114: «Что следует взращ ивать и чего не следует взращ ивать» («Севитаббасевитабба-
сутта»). Сарипутта разъясняет краткое высказывание Будды о том, что следует взращивать,
практиковать или использовать и чего не следует. Он объясняет это применительно к
действиям тела, речи и мысли, а также разным состояниям сознания и взглядам, шести
объектам чувств и предметам, которые дозволено иметь монаху.

143: «Беседа с Анатхапиндикой» (^<Анатхапинди-ковада-сутта»). Сарипутта навещает

Анатхапиндику, находящегося при смерти, и учит его, как освободить свой ум от любого
цепляния, начиная с шести органов чувств: «Ты должен тренировать себя так, домовладелец:
„Я не буду цепляться за видимое, мое сознание не будет привязываться к зрению". Так
домовладелец должен тренировать себя». Далее эта фраза повторяется для каждого из
оставшихся пяти органов чувств и шести объектов, шести видов сознания, шести видов
контакта, шести видов ощущений, рождающихся от контакта, шести элементов, пяти
совокупностей, четырех миров без форм. Затем говорится об отречении от

150
этого мира и всех прочих миров, отстранении от всего, что можно видеть, слышать, ощущать
и обдумывать, от всего, с чем можно соприкоснуться в уме. Короче говоря, Сарипутта
призывает отстраниться от любого возможного опыта, начиная с того, который наиболее
мучителен для умирающего, — опыта органов чувств и их функционирования.

Этот призыв к отстранению, похоже, оказал огромное влияние на Анатхапиндику, даровав

ему успокоение, чувство свободы и даже своего рода ободрение. По всей видимости,
Сарипутта как искусный учитель на это и рассчитывал. Его слова действительно имели
задуманный эффект, поскольку далее в тексте говорится, что Анатхапиндика был растроган
до слез столь возвышенным учением, подобного которому он никогда раньше не слышал.
Вскоре после разговора Анатхапиндика скончался и возродился божеством на небесах
Тушита.

«Дигха-никая»

28: «Беседа, усиливающая веру» («Сампасаданья-сутта»). В присутствии Будды

Сарипутта возносит хвалу Учителю, указывая на несравненные качества (anuttariya) его
учения. В этой сутте видна глубокая вера Сарипутты в Будду. Первый раздел беседы
содержится и в «Махапаринирвана-сутте».

33: «Стихи для запоминания» («Сангити-сутта») и

34: ^(Десятикратный ряд» (^<Дасуттара-сутта»). См. выше.

151

«Ангуттара-никая»

2:35: «Самачитта-сутта». Беседа о вхождении в поток, однократном возвращении,

невозвращении и о том, где перерождаются после достижения этих уровней. См. выше.

3:21. Еще одна классификация благородных людей (ariyapuggala): «засвидетельствовавший

телом» (kayasakkhi), достигший правильного понимания (ditthipatta) и достигший
освобождения посредством веры (saddhavimutta).

4:79. Сарипутта спрашивает Будду, почему некоторые люди терпят неудачу в своих
предприятиях, тогда как другие преуспевают, а у некоторых результаты даже превосходят
ожидания. Будда отвечает, что одна из причин — щедрость к отшельникам,
священнослужителям и монахам.

4:158. О четырех признаках потери или сохранения благих состояний ума. Если человек
находит в себе четыре признака, он может быть уверен, что утратил свои благие качества, и
это Будда называл деградацией. Эти признаки таковы: чрезмерная жадность, чрезмерная
ненависть, чрезмерное невежество, недостаток знаний и мудрости в отношении глубоких
вопросов жизни. С другой стороны, если человек находит в себе четыре следующих
признака, можно быть уверенным, что он не растерял свои благие качества, и это Будда
называл

152

прогрессом. Эти признаки таковы: ослабленная жадность, ослабленная ненависть,

ослабленное невежество, обладание знанием и мудростью относительно глубоких вопросов
жизни.

4:167-168: О четырех типах достижений. См. выше.

4:172. Сарипутта разъясняет краткое высказывание Будды о четырех формах бытия

(attabhava) и задает Учителю вопрос. Ответ Будды позже был растолкован Сарипуттой в
«Самачитта-сутте». См. выше.

4:173. Сарипутта провозглашает, что достиг четырехкратного аналитического знания

(patisambhida-nana) спустя две недели после того, как стал монахом (то есть в момент
достижения архатства), и обращается к Будде за подтверждением. См. выше.

4:174. Беседа с достопочтенным Махакоттхитой о пределах объяснимого. Сарипутта

говорит: «Насколько далеко, друг, простираются шесть основ чувственного контакта
(phassayatana), настолько же простирается и мир множественности (рараnсd) [поддающийся
объяснению]; насколько далеко простирается мир множественности, настолько же
простираются шесть основ для чувственного контакта. Если же шесть основ для
чувственного контакта исчезнут и прекратят существование, то и этот мир множественности
прекратит свое существование и остановится».

153

4:175. О необходимости и мудрости, и правильного поведения (yijjacarand) для прекращения

страдания.

4:179. О причинах достижения и недостижения нирваны в этой жизни.

5:165. Пять причин, почему люди задают вопросы: глупость и малый интеллект; злые
намерения и жадность; желание узнать; желание задеть; мысль: «Если он ответит на мой
вопрос правильно — хорошо; в противном случае я сам дам правильный ответ».

5:167. О том, как правильно увещевать других монахов.

6:14-15. Причины хорошей и плохой смерти монаха.

6:41. Сарипутта объясняет, что монах со сверхъестественными способностями, если

пожелает, может воспринимать ствол дерева как твердый, жидкий, огненный (состоящий из
тепла), воздушный (состоящий из вибраций), как чистый или нечистый (красивый или
уродливый), потому что все эти элементы присутствуют в дереве.

7:66. Об уважении и почтении. Сарипутта говорит, что уважение и почтение очень

помогают в преодолении неблагих качеств и развитии добродетели. Необходимо уважать и
почитать Учителя, Дхамму и Сангху, практику, медитацию, внимательность (appamada), а
также дух тактичности и дружелюбия (patisanthara). Уважение и почтение в отношении
каждого предыдущего объекта является условием для развития уважения и почтения к
последующему.

154

9:6. О том, что следует знать о людях, одеждах, подаянии, жилье, деревнях, городах и
странах: как понять, нужно ли общаться с тем или иным человеком, использовать ту или
иную вещь и останавливаться в том или ином месте для проживания.

9:11. Львиный рык Сарипутты, произнесенный в присутствии Будды в ответ на ложное

обвинение. Старейшина приводит девять аллегорий, иллюстрирующих его свободу от гнева,
отрешенность от тела и неспособность причинить кому-либо вред. См. выше.

9:13. Беседа с Махакоттхитой о цели монашества.

9:14. Сарипутта задает вопросы достопочтенному Самиддхи об основных положениях

Дхаммы и одобряет его ответы.

9:26. Этот текст — хорошая иллюстрация честности и справедливости Сарипутты ко всем,

даже к врагам Дхаммы. Он исправляет слова, якобы сказанные Дэвадаттой, которые, по-
видимому, неверно передал ему один из последователей Дэвадатты. Затем Сарипутта
говорит с этим монахом о совершенно развитом и устойчивом уме, который не приходит в
движение, даже соприкоснувшись с самыми притягательными объектами чувств.

155

9: 34. О нирване, которая описывается как счастье вне чувственного восприятия.

10:7. Сарипутта рассказывает о своем медитативном опыте, во время которого у него было
единственное восприятие: «нирвана — прекращение бытия». См. выше.

10:65. Родиться вновь — страдание; больше не рождаться — счастье.

10:66. Находить радость в учении Будды и правилах поведения — счастье; не находить

радости в них — страдание.

10:67-68. Причины прогресса и деградации на пути развития добродетели.

10:90. О десяти силах, которые дают право объявить себя архатом.

«Саньютта-никая»

12. «Нидана-санъютта»

24. Сарипутта опровергает утверждение о том, что страдания порождаются самим

человеком или кем-то другим. Он указывает на обусловленное возникновение страдания
через контакт шести органов чувств.

25. То же самое утверждается относительно счастья и страдания (sukha-dukkha).

156

31. Об обусловленном возникновении бытия, начиная с питания.

32. «Калара-сутта». В ответ на вопрос Будды Сарипутта говорит, что провозгласить о

достижении архатства его побудило осознание того, что причины рождения исчерпаны, а
значит, не будет и следующего рождения. Поэтому он смог заявить о своем архат-стве,
используя традиционную формулу: «Искоренено рождение...» (khinajati). Далее он отвечает
на вопросы Будды о причине рождения, становления и других звеньях взаимозависимого
происхождения, особо останавливаясь на ощущениях, рассмотрение которых стало для
Сарипутты отправной точкой для достижения архатства. Старейшина говорит, что видит
непостоянство и страдание во всех трех видах ощущений, и потому в нем не возникает
чувства наслаждения (nandi).

22. «Кхандха-саньютта»

1. Сарипутта подробно объясняет высказывание Будды: «Даже если телу плохо, уму не
должно быть плохо».

2. Сарипутта наставляет монахов, отправляющихся в отдаленные пограничные районы, о

том, как отвечать на вопросы небуддистов. Он говорит им, что устранение жажды по
отношению к пяти совокупностям есть ядро учения.

157

122-123. О том, почему важно размышлять о пяти совокупностях. Если монах, обладающий
заслугами и знанием, рассматривает пять совокупностей как непостоянные, несущие
страдание и лишенные самости, то он может достичь ступени вошедшего в поток. Если
вошедший в поток, однократно возвращающийся или невозвращающийся рассматривают
пять совокупностей подобным образом, они могут подняться на более высокую ступень.
Архат также должен рассматривать эти пять совокупностей схожим образом, поскольку это
будет способствовать его счастью в этом мире и позволит усилить осознанность и ясность.

126. О невежестве и мудрости.

28. «Сарипутта-саньютта»

1-9. В этих девяти текстах Сарипутта говорит, что развил все девять медитативн^іх
состояний, с первой дхьяны до прекращения восприятия и чувств, и утверждает, что ни одно
из них не ассоциирует с собой. См. выше.

10. Однажды в Раджагахе, получив подаяние, Сарипутта принимал пищу около городской
стены. К нему подошла отшельница Сучимукхи (Яркое Лицо) и спросила, поворачивается ли
он к определенному направлению света, принимая пищу, как то делают некоторые
небуддийские отшельники. Сарипутта интерпретировал ее вопрос так: прибегает ли он к
неправедным методам

158

добычи средств к существованию? Он ответил, что никогда не поступает так и добывает

подаяние исключительно праведным способом, и добытое праведным путем он принимает в
пищу. Сучимукхи, находясь под глубоким впечатлением, стала ходить от дома к дому,
громко провозглашая: «Буддийские отшельники принимают пищу правильно! Они
принимают пищу безупречно! Всегда подавайте буддийским отшельникам!»

35. «Салаятана-саньютта»

232. Не чувства и их объекты, но жажда по отношению к ним привязывает нас к бытию.

38. «Джамбукхадака-саньютта»

Сарипутта отвечает на вопросы своего племянника Джамбукхадаки, который был

небуддийским отшельником.

1-2. Сарипутта определяет нирвану и архатство как устранение жадности, гнева и

заблуждения.
3-16. Сарипутта отвечает на различные вопросы: о тех, кто провозглашает правду; о цели
монашества; о нашедших истинное утешение. Он говорит об ощущениях, невежестве,
омрачениях, личности и т. д., а также о трудностях, связанных с изучением буддийской
доктрины и претворением ее в жизнь.

159

48. «Индрия-саньютта»

44. В ответ на вопрос Будды Сарипутта говорит, что пять духовн^іх качеств (вера и т.д.)
ведут к бессмертию134 и что он утверждает это не в силу веры, а на основании собственного
опыта.

48-50. О пяти духовных качествах.

55. «Сотапатти-саньютта»

55. О четырех факторах вхождения в поток (sotapattiyanga).

134 MN 7.

160
 2 . МАХАМОГГАЛАНА — ПЕРВЫЙ В СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ СИЛАХ

Юность

В небольшом городке Колита, недалеко от Раджагахи — столицы царства Магадха, родился

мальчик, которому суждено было стать вторым главным учеником Будды135. Младенца
назвали Колитой в честь родного города. Семья Колиты принадлежала к роду Моггалана —
одному из сам^іх известн^іх брахманских родов того времени, основателем которого, по
преданию, был древний ведический мудрец Мудгала. В этом городе жили одни брахманы,
поэтому царившие в нем религиозные взгляды и обычаи были крайне консервативны. Отец
Колиты происходил из самой знатной семьи, один из членов которой по традиции
становился правителем города. Будучи брахманом и представителем самой уважаемой
семьи, он был фактически местным царьком. Таким образом, Колита

135 В основу разделов 1 и 2 легли AN Com. и Dhp. Com.

161

рос, окруженный богатством и почетом, и эти благоприятные условия защищали его от

жизненн^іх невзгод. Он был воспитан целиком и полностью в традиции брахманизма,
которая опиралась на веру в жизнь после смерти и в закон причины и следствия. Эта вера
пронизывала повседневную жизнь брахманов и определяла форму и содержание тех
ритуалов, которым были подчинены все аспекты их жизни.

Семья Колиты состояла в теплых отношениях с одной брахманской семьей из другой

деревни. В день, когда на свет появился Колита, в той семье также родился мальчик,
которого назвали Упатисса. Дети подросли, быстро подружились и стали неразлучны. Чем
бы они ни занимались, они делали это вместе, будь то игра или учеба, отд^іх или работа.
Юношей всегда видели вместе, и их крепкой дружбе суждено было продлиться до конца их
дней.

По характеру молодые люди сильно отличались друг от друга. Упатисса был рисковым,
бойким и предприимчивым, тогда как Колита предпочитал сохранять, развивать и
приумножать уже достигнутое. Разным было и их семейное положение: Колита был
единственным ребенком, а у Упатиссы было трое братьев и три сестры, Несмотря на
различия в характере, они никогда не ссорились, но оставались неизменно дружны и
беззаветно преданы друг другу.

Эта дружба настолько наполняла жизнь юношей и так много значила для них, что они
практически не проявляли интереса к противоположному полу.

162

Тем не менее, как и большинство молодых людей из благородн^іх семей — богатых и

знатн^іх брахманов, — двое друзей были опьянены молодостью, здоровьем и жаждой жизни.
Каждый из них был предводителем компании молодых людей, вместе с которыми они
предавались играм и спортивным забавам. К реке друзья Колиты приезжали на конях, а
друзей Упатиссы несли в паланкинах.
Каждый год в Раджагахе проходил большой фестиваль под названием «Праздник гор», во
время которого публику развлекали различными зрелищами и увеселениями. Упатисса и
Колита, с нетерпением ждавшие этого события, заранее забронировали места, с которых
было удобно следить за представлением — этакой смесью народной комедии и древних
легенд. В первый день фестиваля их целиком поглотила игра актеров. Когда происходило
что-то смешное, они смеялись вместе со всеми; когда происходило что-то волнующее, их
охватывало волнение. Им настолько понравилось, что они пришли и на второй день и
продолжили внимательно следить за представлением. Однако по непонятной причине на сей
раз увиденное не радовало их, но наоборот, оставило глубокое чувство неудовлетворенности.
Все же они купили билеты и на третий день, потому что новую программу изрядно
расхваливали.

Той ночью странные мысли тревожили их сердца и не давали уснуть. Ворочаясь в постели,
Колита все спрашивал себя: «Какой толк от этих пустяков? Разве тут есть на что посмотреть?
В чем смысл жизни,

163

посвященной развлечениям и поиску удовольствий? Пройдет не так много лет, и все эти
красивые актеры станут старыми и немощными, оставят сцену жизни и, влекомые жаждой,
продолжат свое странствие в колесе бытия. Уйдем из жизни и мы. Актеры не могут
разрешить проблему бытия — как тогда они могут помочь нам? Вместо того чтобы
прожигать жизнь, нужно искать путь к освобождению!»

Погруженный в похожие размышления, Упатисса также провел бессонную ночь. Он думал о

том, что мифы и легенды, ожившие перед их глазами, говорили о реальности перерождения,
но шутки и шалости, которыми была разбавлена эта идея, исподволь внушали мысль о том,
что нужно беспокоиться только об этой жизни. Разве кривляние и пустые слова не заслоняют
таким образом правду?

На следующее утро, когда они заняли свои места, Колита обратился к другу:

— Что с тобой? Ты совсем не весел и сам на себя не похож. Тебя что-то тревожит?

Упатисса ответил:

— Прошлой ночью, лежа в постели, я все спрашивал себя: «Зачем нужны эти зрелища,
услаждающие зрение и слух? Они бесполезны! Разве не лучше вместо этого искать
избавление от разрушительного закона непостоянства? Разве не должны мы вырваться из
плена мимолетных иллюзий, которые продолжают манить нас, но каждый раз оставляют
опустошенными?» Вот что тяготит меня. Но и ты, Колита, выглядишь угрюмо.

164

— Я думал о том же. Зачем нам оставаться здесь — на этой порочной ярмарке тщеславия?
Мы должны найти путь к освобождению!

Увидев, что товарищ разделяет его порыв, Упатисса радостно воскликнул:

— Нас обоих независимо друг от друга посетила одна прекрасная мысль! Мы и так потеряли
много времени на бессмысленные развлечения. Но если мы искренне хотим найти учение,
несущее свободу, нам придется оставить дом, имущество и стать странствующими аскетами,
которые не привязаны к мирскому, к чувственным удовольствиям, но которые воспарили над
ними подобно птицам.
Так двое друзей решили стать аскетами — бездомными нищими, которые странствовали в те
дни по дорогам Индии в поисках духовного наставника, гуру, который указал бы им путь к
освобождающему знанию просветления. Таких странников в Индии можно встретить и
сегодня. Когда Упатисса и Колита рассказали друзьям о своем намерении, молодые люди
были настолько воодушевлены, что большинство из них решило тоже начать духовный
поиск вместе со своими старшими товарищами. Все они попрощались с семьями, сняли
священный брахманский шнур, остригли волосы и бороды и надели светло-оранжевые
одежды духовн^іх искателей. Отбросив все знаки отличия и привилегии своей касты, они
влились в бессословное общество отшельников.

165

Странствия и духовный поиск

Примерно в то же время, когда царевич Сиддхартха, которому суждено было стать Буддой,
вступил в брак и на какое-то время еще сильнее погрузился в мирскую жизнь, Колита и
Упатисса оставили отчий дом и отправились в трудное путешествие в надежде обрести
внутренний мир и свободу. Вместе со своими спутниками они стали обучаться у одного из
духовных учителей; точно так же через какое-то время поступит и Бодхисаттва.

В ту пору Северная Индия не знала нужды в наставниках и философах, которые

проповедовали самые разнообразные учения, от демонических до божественн^іх. Одни
учили отрицанию морали, другие — фатализму, третьи — материализму. Двое друзей
быстро поняли ложность этих теорий и не увлеклись ни одной из них. В Раджагахе, однако,
они встретили одного учителя, который им понравился. Его звали Санджая, и, согласно
писаниям, это был не кто иной, как Санджая Белаттхапутта, который упоминается в
палийском каноне как один из шести небуддийских учителей. Санджая посвятил молодых
людей в духовный сан, и его репутация как наставника от этого заметно возросла.

В источниках не содержится подробных сведений о том, чему учил Санджая, но суть его
воззрения можно восстановить по некоторым косвенным свидетельствам. В отличие от
других учителей-аскетов, догматичных в своих суждениях, Санджая был последовательным

166

скептиком и воздерживался от попытки разрешить сложные экзистенциальные проблемы,

над которыми бились мыслители того времени. Свой скептицизм он выстраивал вокруг
главных философских вопросов того времени: существуют ли другие миры кроме нашего,
видимого; правда ли, что после смерти физического тела поток сознания переносится в
другой мир и спонтанно воплощается там; принесут ли благие и дурные поступки,
совершенные в этой жизни, благие и дурные плоды в следующем рождении; и, наконец, что
происходит с Татхагатой, Всесовершенным, после смерти и можем ли мы постичь и описать
его посмертное состояние.

Индийские мыслители той поры склонялись к одному из четырех вариантов ответа на эти
вопросы: утверждению; отрицанию; частичному утверждению и частичному отрицанию;
неутверждению и неотрицанию. Санджая же учил, что эти философские проблемы содержат
непримиримые противоречия, или антиномии, и не могут быть разрешены ни одним из
четырех способов. Сам он воздерживался от любого суждения по данным вопросам. Стоит
отметить, что из четырех групп антиномий, наиболее часто встречающихся в палийском
каноне (например, в MN 63 и MN 72), только четвертая, о посмертном состоянии
Пробужденного, входит в число основн^іх столпов учения Санджаи.
Тогда как другие учители выдвигали в качестве решения одну из четырех логических
альтернатив: да; нет; и да и нет; ни да ни нет, — Санджая не связывал себя ни одной из них.
В особенности он воздерживался от категорического и бездоказательного суждения

167

(которое высказывают, к примеру, представители естественных наук) о том, что нет ни

других миров за пределами видимого, ни астрального тела, созданного умом, ни закона
кармы, ни жизни после смерти. В этом смысле он разительно отличался от философов-
материалистов своего времени. Санджая учил, что ввиду неразрешимости этих проблем
рассуждать о них нужно беспристрастно, не склоняясь ни к одобрению, ни к отрицанию
теории. Таким образом, Санджая предстает перед нами как убежденный агностик. Он
пытался создать непротиворечивую скептическую философию, которая была бы построена
на признании диалектических противоречий, свойственн^іх любым спекулятивным
рассуждениям.

В «Саманняпхала-сутте» царь Магадхи Аджаташатру рассказывает Будде о беседе, которая

состоялась между ним и аскетом Санджаей. И хотя этот отрывок может отражать не столько
само учение Санджаи, сколько его буддийскую интерпретацию, рассказ Аджаташатру
помогает пролить свет на философские взгляды аскета136:

Однажды я отправился к Санджае из клана Белаттха и спросил его: «Может ли

господин указать мне на непосредственный результат аскетической практики,
который проявляется в этой жизни?»

Санджая ответил: «Если бы ты спросил меня, есть ли другой мир, и я бы полагал, что
он есть, я бы

136 DN 2.

168

так и сказал. Но я этого не утверждаю. Я не говорю, что этот мир такой-то и такой-то.
Не думаю я и того, что его нет. Я не отрицаю саму возможность его существования. Я
не провозглашаю ни того, что другой мир есть, ни того, что его нет. И если ты
спросишь меня, есть ли существа, которые рождаются спонтанно; приносят ли благие
и дурные поступки соответствующий результат; существует ли Татхагата после
смерти, — на каждый из этих вопросов я отвечу так же».

Так, Учитель, на вопрос о видимых плодах и пользе аскетической жизни Санджая из

клана Белаттха показал мне, как он умеет уклоняться от прямых ответов.

Должно быть, Колита и Упатисса поначалу думали, что философия Санджаи представляет
собой нечто большее, чем набор логических уловок. Не найдя лучшего учителя, они, скорее
всего, почувствовали интерес к философу, который был свободен от догматизма и обладал
способностью к диалектике. Однако спустя некоторое время они осознали, что Санджая не
может предложить им то, что они искали: избавления от недуга, поразившего всех живых
существ, — избавления от страдания. Кроме того, можно предположить, что в силу
склонностей ума, сформированн^іх в прошлых жизнях, двое друзей интуитивно чувствовали,
что другие миры существуют, что есть и спонтанно рождающиеся существа (дэвы), а благие
и дурные поступки приносят соответствующее воздаяние. В этом смысле

169
они понимали жизнь глубже своего учителя-агностика. Поэтому однажды они пришли к
Санджае и спросили его, владеет ли он более высокими учениями, чем те, что уже открыл
им. Тот ответил: «Это все. Вы знаете мое учение полностью». Услышав это, друзья решили
оставить Раджагаху и продолжить поиски. В конце концов, они покинули свои семьи не ради
бесконечных и бесплодных агностических рассуждений, но для того, чтобы найти путь к
окончательному освобождению от страданий.

Так они отправились на поиски истины во второй раз. Долгие годы они путешествовали по
Индии, пройдя ее всю с севера на юг и с востока на запад. Они стойко переносили дождь и
ветер, дорожную пыль и палящий зной. Их толкали вперед сокровенные мысли, которые
живут глубоко в душе каждого индийца: «Я жертва рождения, старости и смерти, горя,
стенаний, боли, скорби и отчаяния. Я жертва страдания, добыча страдания. Несомненно,
этим бесчисленным страданиям должен быть положен конец!»137

В своих странствиях они встречали множество аскетов и брахманов, которые считались

великими мудрецами. Они вели с ними религиозные беседы о Боге и мире, о небесах и аде, о
смысле жизни и о пути к спасению. Благодаря острому и критическому уму, развитому во
время обучения у скептика Санджаи, Колита и Упатисса очень скоро поняли, что за
рассуждениями этих философов ничего не стоит, а сами эти мудрецы

1:57 IvDN 29.

170

не более чем невежды, получившие образование. Никто из этих учителей не мог ответить на
их пытливые вопросы, зато сами молодые люди открыли своим собеседникам многое из
того, чего те не знали.

В суттах не сохранились имена этих учителей, но было бы странно, если бы двое искателей
не встретились с такими мистиками и мудрецами, как, например, Бавари — провидец,
развивший огромную силу медитации, или Алара Калама и Уддака Рамапутта — двое
аскетов, которые учили Бодхисаттву медитации на мире без форм. Из жизнеописания
Колиты и Упатиссы ясно одно: до встречи с Буддой они не смогли найти даже подступов к
тому пути, что ведет к трансцендентному переживанию освобождения. В чем же причина?

Духовные искатели во времена Будды преследовали одну из двух целей: обрести внутренний
покой и умиротворение благодаря глубокой медитации (самадхи) либо постичь абсолютный
смысл бытия. Те, кто стремился понять природу мира, обычно шли по пути
интеллектуальн^іх спекуляций и пренебрегали медитацией. Те же, кто достигал внутреннего
покоя, практикуя медитацию, по большей части удовлетворялись своими достижениями и
полагали, что пришли к конечной цели. Без наставлений Будды они даже не подозревали, что
их медитативный покой, такой возвышенный и безмятежный, был все еще мирским
состоянием, созданным кармической силой, а сами они так и не вырвались из колеса смерти
и перерождений. Медитационные достижения могли привести такого практика к
счастливому перерождению в сверхчувственн^іх мирах Брахмы,

171

где продолжительность жизни неизмеримо больше, чем в мире страстей; но в конце концов
приведшая его туда кармическая сила истощилась бы и последовало бы новое воплощение.
Такой мастер медитации пребывает в той же темнице сансары, что и все остальные, и по сути
никогда и не покидал ее. Бодхисаттва, а также Колита и Упатисса, видимо, часто получали
этот опыт в прошл^іх рождениях, когда становились отшельниками и занимались
медитацией. Таковы две разновидности экзистенциальной трагедии, которая разыгрывается в
темнице невежества: одни, подобно мистикам, сидят у ворот, считая, что нашли свой
подлинный дом, в котором царит покой и блаженство; другие, подобно мастерам
умозрительной философии, быстро обходят этот участок пути и теряются в лабиринтах
интеллекта. Хотя двое друзей не помнили, как достигали дхьян в предыдущих жизнях, по
всей видимости, они интуитивно чувствовали, что блаженство медитации и ее плоды
являются не конечной целью, но лишь временной передышкой в бесконечной череде
страданий. Поэтому они в первую очередь хотели понять, из чего соткана паутина сансары.
Во времена, когда на земле нет Будды, этот поиск так же бесплоден, как и повторяющийся
процесс достижения самадхи, наслаждения блаженством и его утраты. Должно быть, ими
двигала неведомая сила, не дававшая им успокоиться, пока они не встретятся с
Пробужденным, который, как и они, отправился на поиски освобождения в последние годы
их странствий. Если даже сам Бодхисаттва, грядущий Будда, смог объединить медитативное
погружение с прозрением

172

в реальность, лишь достигнув критического тупика на своем духовном пути, вряд ли можно
было ожидать, что двое друзей собственными силами найдут ключ к свободе: у них не было
ни обширного медитативного опыта, ни силы ума, которыми обладал Будда. Много лет
друзья ходили по кругу, и их бесплодным скитаниям пришел конец лишь тогда, когда
бескомпромиссная честность по отношению к самим себе и неугасимая жажда истины
привели их к стопам Пробужденного.

Встреча с Дхаммой

Ничего не зная о Будде, двое друзей оставили странствия и вернулись в родные края — в
Магадху. В то время им было около сорока лет138. Несмотря на многочисленные
разочарования, они не оставили надежду. Договорившись между собой, что тот, кто первым
найдет подлинный путь к бессмертному, незамедлительно сообщит об этом другому, они
продолжили путешествовать поодиночке, чтобы удвоить шансы на встречу со сведущим
духовным наставником.

Это случилось вскоре после того, как Будда повернул колесо Закона в Бенаресе. Проведя в
уединении сезон дождей, он отправил первую группу учеников, состоявшую из шестидесяти
архатов, проповедовать Дхамму ради счастья и процветания этого мира. Сам Будда
отправился в Раджагаху. Там его последователем стал царь Магадхи, который пожертвовал
Сангхе монастырь

138 Источник: Vin. начиная с 1:39.

173

в Бамбуковой роще. Татхагата как раз пребывал в том монастыре, когда Колита и Упатисса
вернулись в Раджагаху и по приглашению Санджаи остановились в его ашраме.

В один из дней Упатисса отправился в город, а Колита остался в доме. Когда Колита вечером
увидел друга, он был потрясен произошедшей в нем переменой. Никогда прежде Упатисса
не выглядел столь прекрасно: казалось, все его естество преобразилось, а лицо сияло
величественным светом. Сгорая от нетерпения, Колита спросил:
— Дорогой друг, ты так спокоен, а твое лицо так ясно и чисто. Неужели ты нашел путь к
бессмертному?

На что Упатисса ответил:

— Это так, дорогой Друг. Бессмертное найдено.

И он поведал о том, что произошло. В городе он встретил монаха, который так поразил его,
что Упатисса решил, будто перед ним архат или, по крайней мере, тот, кто далеко
продвинулся на пути к архатству. Он подошел к аскету и заговорил с ним. Монах, которого
звали Ассаджи, сказал Упатиссе, что он ученик отшельника Готамы из рода шакьев,
Пробужденного. На просьбу Упатиссы раскрыть суть учения его наставника Ассаджи
скромно ответил, что он всего лишь ученик и не может изложить доктрину во всей красе, но
может лишь вкратце передать ее смысл. Упатисса уверил его, что этого будет достаточно, и
Ассаджи произнес четверостишие, отразившее суть учения, — четверостишие, которое
сейчас известно любому, кто знакомится с учением Будды:

174

Рассмотрев все обусловленные явления,

Татхагата назвал их причину,
А также указал на то, чем они завершаются.
Таково учение Великого отшельника.

Стоило Ассаджи произнести эти слова, как Упатисса обрел чистое, ничем не запятнанное
видение Дхаммы там, где стоял: «Все, что возникло, однажды исчезнет». То же самое
произошло с Колитой, когда Упатисса повторил ему это четверостишие. Такое внезапное
переживание просветления может вызвать восхищение и непонимание, в особенности если
его катализатором становятся столь туманные и загадочные слова. Но сила Дхаммы
приводить к осознанию абсолютной истины пропорциональна восприимчивости и рвению
ученика. Тем, кто долго тренировался в созерцании и культивировал в себе самоотречение,
кто глубоко размышлял о непостоянстве и бессмертном и кто готов отбросить все ради
окончательного освобождения, четыре строки порой могут дать больше, нежели многие тома
философских рассуждений. Двое друзей, Колита и Упатисса, развили в себе перечисленные
качества до совершенства. Всецело преданные поиску окончательной свободы, они
научились рассматривать явления исключительно с позиции обусловленного и
необусловленного, и их духовные глаза готовы были открыться. Им не хватало лишь ключа к
непосредственному переживанию. И четверостишие Ассаджи стало тем самым ключом.
Прорвав тонкие завесы невежества, застилавшего их духовный взор, четверостишие
моментально даровало им

175

первое прозрение в состояние, неподвластное смерти. Они постигли Четыре благородные

истины и увидели несотворенное, нирвану, которая находится по ту сторону преходящего
мира чувств, где царствует смерть. Они стали вошедшими в поток (сотапатти), и
окончательная цель переместилась в пределы досягаемости139. После того как Колита
услышал это пробуждающее четверостишие, он тут же спросил, где живет Татхагата —
Великий аскет. Узнав, что тот остановился неподалеку, в Бамбуковой роще, Колита захотел
немедленно отправиться туда, но Упатисса попросил его подождать:
— Давай сначала сходим к Санджае и расскажем, что мы нашли бессмертное. Он может
приблизиться к истине. Даже если он сразу не поймет Учение, возможно, ему хватит веры,
чтобы присоединиться к нам, когда мы отправимся на встречу с Учителем. Тогда, услышав
самого Будду, он точно все поймет.

Друзья пришли к своему прежнему наставнику и сказали:

— Послушайте, учитель, послушайте! В этом мире появился Полностью Пробужденный.

Прекрасно возвещено его учение, а его монахи живут совершенно чистой жизнью. Пойдем к
нему вместе с нами!

139 Интересно, что три монаха, состоявшие в самых близких отношениях с Буддой, — Ананда и два главных
ученика — стали вошедшими в поток не в присутствии Учителя, но благодаря руководству других людей:
Ананда — благодаря своему наставнику, архату Пунне Мантанипутте; Упатисса — благодаря архату Ассаджи;
а Колита — благодаря Упатиссе. который был тогда даже не архатом, а вошедшим в поток. Это духовное
достижение стало возможным, потому что Колита обладал сильной верой в своего друга и в истину.

176

Но Санджая отказался и вместо этого предложил аскетам разделить с ним руководство

общиной.

— Если вы примете мое предложение, — сказал он, — вы получите богатство, славу и

великий почет.

Но двое товарищей не отклонились от намеченной цели и твердо заявили:

— Мы готовы всю жизнь оставаться учениками, но Вы должны сделать свой выбор прямо
сейчас, поскольку наше решение является окончательным.

Санджаю терзали сомнения: «Я не могу пойти! На протяжении стольких лет я был учителем,
у меня много последователей. Если я снова стану учеником, это все равно, что могучему
озеру превратиться в кувшин с водой». В нем боролись противоречивые чувства: с одной
стороны, он хотел узнать истину, а с другой — сохранить свое положение в обществе.
Второе перевесило, и он остался.

В то время у Санджаи было пятьсот учеников. Узнав, что двое друзей решили следовать за
Буддой, все они внезапно захотели того же. Но стоило им узнать, что Санджая остается, как
половина из них заколебались и вернулись к своему учителю. Увидев, сколько учеников
ушло, Санджая испытал такое горе и отчаяние, что, как говорится в текстах, «у него горлом
пошла кровь».

Претворяя Учение в жизнь

Колита и Упатисса прибыли в Бамбуковую рощу во главе группы из двухсот пятидесяти

аскетов. В тот момент

177

Будда проповедовал монахам Дхамму и, увидев двух товарищей, провозгласил:

— Бхиккху, вот идут два друга, Колита и Упатисса. Они станут моими главными учениками,
двумя благословенными бхиккху!

Все вновь прибывшие почтительно поприветствовали Будду, подняв соединенные ладони на

уровень лба и поклонившись его стопам. Затем два друга заговорили:

— Учитель, позвольте нам отречься от мира и получить полное посвящение в монахи под
началом Благословенного!

Татхагата ответил:

— Придите, бхиккху. Дхамма хорошо возвещена. Встаньте на путь святой жизни, чтобы
положить конец страданиям!

Этими словами Будда даровал посвящение двум друзьям и всем их спутникам140.

С этого момента в текстах Упатиссу называют Сарипуттой, что значит «сын Сари» (так звали
его мать), а Колиту — Махамоггаланой, Моггаланой Великим, чтобы отличить от других
представителей того же рода, например, от Г анаки Моггаланы и Гопаки Моггаланы.

После того как все прибывшие получили посвящение в духовный сан, Будда дал проповедь,
и в скором времени двести пятьдесят учеников достигли первой ступени освобождения и
стали вошедшими в поток. В положенный срок все они обрели плод архатства —

140 Vin. 1:42-43.

178

все, кроме Сарипутты и Махамоггаланы. Эти двое отправились в уединение, чтобы в

одиночестве побороться за достижение высшей цели.

Сарипутта занимался духовной практикой недалеко от Раджагахи, в Кабаньей пещере.

Оттуда он ходил в город за подаянием, и ему часто выпадала возможность послушать учение
Будды. Он самостоятельно обдумывал услышанное и шаг за шагом приближался к ясному
пониманию подлинной природы всех явлений. Ему потребовалось четырнадцать дней, чтобы
достичь архатства — полного уничтожения всех омрачений (asavakkhaya).

Что касается Махамоггаланы, то по причинам, не указанным в писаниях, он отправился в лес

неподалеку от деревни Каллавалапутта в Магадхе. Он медитировал сидя или во время
ходьбы и практиковал с большим усердием. Но, несмотря на всю решимость, Моггалану
часто одолевала сонливость. Он изо всех сил старался держать спину прямо и не опускать
головы, но снова и снова подавался телом вперед и клевал носом. Бывали времена, когда ему
удавалось удерживать глаза открытыми лишь чрезвычайным усилием воли. Тропическая
жара, физическая усталость, накопившаяся за долгие годы странствий, и стресс от
пережитого — все это разом обрушилось на него в самом конце его духовного поиска, и тело
отозвалось усталостью.

Но Пробужденный со свойственной великим учителям заботой об учениках не потерял его

из виду. Своим сверхъестественным зрением он увидел, с какими трудностями столкнулся
новый монах, и с помощью психической силы появился перед ним. Когда Моггалана

179
увидел перед собой Учителя, значительную часть его усталости как рукой сняло.
Пробужденный спросил его:

— Тебя одолевает сонливость, Моггалана, тебя одолевает сонливость?

— Да, Учитель.

— Что ж, Моггалана, какая бы мысль ни вызывала сонливость, не обращай на нее внимания,

не погружайся в нее. Тогда сонливость должна исчезнуть. Если же сонливость не уходит,
думай об услышанном и изученном учении, размышляй об учении, тщательно исследуй
учение в своем уме. Тогда сонливость должна исчезнуть. Если, несмотря на это, сонливость
не уходит, проговаривай учения, услышанные и изученные... Потяни себя заушные мочки,
разотри ладони и ступни... Пройдись, умой глаза, посмотри по сторонам и вверх — на звезды
и созвездия... Сконцентрируйся на восприятии света, на восприятии дня: и днем, и ночью, и
ночью, и днем; так, сохраняя ум ясным и незатуманенным, наполни его светом... Обратив
чувства внутрь и не позволяя уму блуждать вовне, ходи взад-вперед, осознавая при этом
свои движения. Тогда сонливость должна исчезнуть. Если же, несмотря на это, сонливость
не уходит, с осознанностью и бдительностью ложись на землю в позу льва, на правый бок,
положив одну ногу на другую, и удерживай в уме мысль о пробуждении; проснувшись же,
быстро встань и подумай: «Я не должен наслаждаться отд^іхом и лежанием, я не должен
услаждать себя сном»Так, Моггалана, надлежит тренировать себя141.

141 AN 7:58. - Чапала сутта: Сонливость.

180

Здесь Будда пошагово объясняет Моггалане, как превозмочь сонливость. Первостепенное и

лучшее средство заключается в том, чтобы не обращать внимания на мысль, которая
предшествовала возникновению сонливости или являлась причиной сонливости. Однако это
самый трудный метод. Если он не работает, надо вызывать в себе воодушевляющие мысли,
думая о превосходных качествах Учения, либо воспроизводить по памяти отдельные
фрагменты Учения. Если и эти приемы не работают, нужно переключиться на физическую
активность, например потянуть себя за уши, встряхнуться, усилить циркуляцию крови,
растерев руки и ноги, промыть глаза холодной водой, а ночью — обратить взор на
величественное звездное небо. Все это должно отвлечь от более незначительного — от
сонливости.

В случае неудачи нужно попытаться вызвать в себе внутреннее переживание света, который
своим сиянием наполняет весь ум. С таким самосветящимся умом человек, подобно
божеству из мира Брахмы, оставляет позади калейдоскоп чувственно воспринимаемых дней
и ночей. Видимо, Моггалана уже имел соответствующее переживание, раз Будда предложил
ему этот метод как нечто само собой разумеющееся. В писаниях восприятие света
(alokasanna) упоминается как один из четырех способов достичь самадхи и как путь,
ведущий к знанию и видению (nanadassana)142.

Если и этот прием не помогает, практикующий должен начать прогуливаться взад-вперед,

сохраняя

1^42 IDlsf 33.

181
осознанность, чтобы с помощью двигательной активности избавиться от усталости. Если же
ни один из семи методов не принесет должного эффекта, можно лечь и немного отдохнуть.
Но как только появятся новые силы, нужно быстро встать, чтобы не дать сонливости
вернуться.

Однако наставления Будды на этом не закончились. Он продолжал:

— Далее, Моггалана, ты должен тренировать себя следующим образом. Размышляй так:

«Приходя в дома верующих [за подаянием], я не должен предаваться гордыне». Так ты
должен тренировать себя. Ведь бывает, что люди заняты работой и не замечают, что пришел
монах. Тогда монах [поддавшись гордыне] может подумать: «Кто настроил эту семью против
меня? Кажется, они мне не рады». Не получив подношения, монах может прийти в
беспокойство; беспокойство перерастет в волнение; разволновавшись, монах потеряет
контроль; а если он не сможет контролировать себя, ум будет далек от концентрации. Затем,
Моггалана, нужно тренировать себя так: «Я не буду провоцировать споры». Так ты должен
тренировать себя. В споре люди произносят много слов; многословие приводит к
возбуждению; возбуждение нарушает самоконтроль; тот, кто утратил контроль, не может
обрести концентрацию.

В этой беседе Будда указывает на два типа поведения, которые порождают волнение и
беспокойство. В первом случае монах гордится своим положением и рассчитывает на
почтение со стороны мирян, но, если миряне уделяют больше внимания своим делам, чем

182

ему, он приходит в смятение и теряет концентрацию. Во втором случае монах получает

интеллектуальное удовольствие от дискуссий, приходит в возбуждение, сталкиваясь с иными
точками зрения, и наслаждается тем, что побеждает других в споре. Получается, он тратит
свою ментальную энергию на пустые и бесполезные дела. Если духовный искатель не
контролирует свои чувства, позволяет уму приходить в возбуждение и отвлекаться на
постороннее, то он становится небрежным и распущенным в своих занятиях, а значит, не
может обрести концентрацию и внутренний покой, даруемые медитацией.

Получив от Будды наставления о том, как преодолеть сонливость и не попасть в ловушку

возбуждения, Моггалана спросил:

— Каким образом, Учитель, можно вкратце объяснить тот путь, на котором монах
искореняет жажду и достигает освобождения, достигает конечной цели, окончательного
избавления от пут, плода святой жизни, высшего совершенства и становится первым среди
богов и людей?

— Такой монах, Моггалана, понял: «Нет ничего, за что стоило бы цепляться!» Когда монах
понимает, что нет ничего, за что стоило бы цепляться, он непосредственно познает все;
познав все, он до конца понимает суть всех явлений; когда он в совершенстве понимает суть
всех явлений, какое бы ощущение он ни испытал — приятное, болезненное или нейтральное,
— он созерцает непостоянство этого ощущения, созерцает бесстрастие, созерцает
прекращение, созерцает

183

оставление. Пребывая в этом состоянии, он не привязывается ни к чему в этом мире;

отрешенный от привязанностей, он не приходит в возбуждение; будучи свободным от
возбуждения, он устраняет все изъяны. Он знает: «Нет больше перерождений, святая жизнь
прожита, дело сделано, нет больше тех или ин^іх уделов»143.
Получив личные наставления от Учителя, Моггалана с великим усердием возобновил свою
практику, отчаянно сражаясь с внутренними помехами на пути к освобождению. За долгие
годы аскетической жизни он уже в значительной степени преодолел сексуальное желание и
недоброжелательность — первое и второе из пяти препятствий в медитации. Теперь же с
помощью Будды он боролся с вялостью и апатией, а также с возбуждением и беспокойством
— третьей и четвертой преградами. Справившись с этими помехами, он пережил
медитативные состояния, превосходящие материальный мир, и перед ним открылась дорога
к глубокому постижению реальности.

Сначала он достиг первой дхьяны и испытал неописуемое блаженство, которое обретается

благодаря концентрации и глубокому медитативному погружению. Но постепенно в его уме
стали возникать мирские мысли, которые, завладев вниманием, вернули сознание на уровень
чувственного восприятия. Тогда Будда вновь пришел к нему на помощь, правда, на сей раз
ограничившись лишь кратким указанием, но это позволило Моггалане выйти из тупика.

1^43 7:58.

184

Благословенный предупредил его, что нельзя чувствовать себя в безопасности, достигнув

первой дхьяны: необходимо овладеть ей и полностью взять ее под контроль. Вняв совету
наставника, Моггалана достиг совершенства в первой дхьяне, и мирские мысли больше его
не тревожили.

Закрепившись на уровне первой дхьяны, Моггалана овладел второй дхьяной, которую

называют состоянием благородной тишины144, поскольку на этой стадии замолкают все
рассудочные мысли. Продвигаясь шаг за шагом, он достиг четвертой дхьяны, и, наконец, его
концентрация развилась настолько, что он смог погружаться в четыре мира без форм
{arupajjhana) и состояние отсутствия восприятия и чувств (sannavedayita-nirodha). Затем он
достиг сосредоточения без знаков, в котором отсутствуют какие бы то ни было знаки
обусловленного существования145.

Но и эту ступень нельзя было считать окончательной, поскольку, взойдя на нее, Моггалана
все еще сохранял тонкую привязанность к этому возвышенному опыту, привязанность,
которая оставалась обманчивым

144 SN 21:1. - Колита сутта: Колита.

145 SN 40:2-9. Согласно комментариям к данной сутте, концентрация без знаков {animitta-cetasamadhi) — это
высокая степень сосредоточенности во время випассаны, позволяющая удерживать ум свободным от таких
обманчивых «знаков», как непостоянство и жадность. Данное объяснение кажется правдоподобным, поскольку
Моггалана был одним из тех, кто достиг освобождения на «двух путях» — с помощью концентрации и
прозрения. О родственном термине «освобождение ума без знаков» {animitta-cetovimutti) говорится в MN 43.

185

знаком, или меткой, искажавшей духовное состояние непревзойденной чистоты. Благодаря

наставлениям Учителя он прорвался через последние, едва различимые преграды и достиг
конечной цели — совершенного освобождения ума и освобождения мудростью во всей
полноте и глубине. Достопочтенный Махамоггалана стал архатом.

Как и Сарипутта, Моггалана был одним из тех архатов, которых называют достигшими
освобождения на двух путях (ubhatobbagavimutta). Хотя все архаты схожи в том, что обрели
совершенную свободу от невежества и страданий, их разделяют на две группы в зависимости
от того, насколько они овладели концентрацией. Тех, кто может подняться на любую из
восьми ступеней освобождения (atthavimokkha), в том числе испытать четыре мира без форм
и состояние прекращения, называют достигшими освобождения на двух путях: они
освободились от материального тела благодаря дхьянам мира без форм, а от омрачений —
благодаря пути архатства. Тех учеников Будды, которые не овладели восемью ступенями, но
устранили изъяны ума при помощи мудрости, называют освобожденными посредством
мудрости (pannavimutta)146. Моггалана же не просто в совершенстве познал все уровни
медитативного погружения, но и исследовал пути, на которых обретаются
сверхъестественные силы (iddhipada), и овладел высшими силами (abhinna). Об этом
достижении сам Моггалана сказал

146 Разница между двумя типами архатов объясняется в MN 70 (1:477-78). См. также D N 15 (2:70-71).

186

так: «Под руководством Учителя ученик достиг величия, даруемого высшими силами»147.

Духовная тренировка Моггаланы завершилась через неделю. За семь дней борьбы, тяжелых
испытаний и триумфов в нем произошла грандиозная внутренняя трансформация. Сила
решимости, проявленная Моггаланой за такой короткий период, поразительна. Человек,
подобно Моггалане наделенный деятельным умом и разнообразными талантами, должен был
совершить поистине героическое усилие, чтобы прорваться сквозь путы, приковывавшие его
к миру огромн^іх возможностей. Чтобы духовный искатель мог за одну неделю
сконцентрированно пережить такой колоссальный объем внутреннего опыта, пространство и
время должны были буквально сжаться и раствориться. Считается, что, достигнув
пробуждения, Будда за первую ночную стражу вспомнил девяносто одну кальпу. Стало быть,
и Моггалана, овладевая сверхъестественными способностями, смог воскресить перед
внутренним взором многочисленные кальпы, в течение котор^іх Вселенная сжималась и
расширялась. Наши представления о времени, поддающемся измерению, здесь бессильны.
Для обычного человека, заключенного в темницу шести чувств, одна неделя — всего лишь
семь дней, но тот, кто сорвал покров с проявленного и достиг неосознаваемых глубин
реальности, может на своем опыте пережить бесконечность.

147 Maha-abhinnata. Речь идет о шести высших силах. Подробнее ниже.

187

Впоследствии Моггалана скажет, что достиг архатства путем быстрого постижения

(khippabhinna). Он преуспел за одну неделю, но его дорога была трудной (dukkha-patipada) и
он нуждался в помощи Учителя. Сарипутта также стал архатом на пути быстрого
постижения, однако у него это заняло две недели, и его практика продвигалась легко (sukha-
patipada)148. Считается, что Моггалана достиг цели быстрее, чем Сарипутта, благодаря
личному руководству Будды, который давал ему многочисленные указания и воодушевлял
его советом, а также потому, что сфера его опыта была не столь обширна. Сарипутта
превосходил своего товарища в том смысле, что практиковал самостоятельно и его сосуд
был более вместительным.
 Два непревзойденных ученика

Подобно тому как царь нуждается в военном министре, министре внутренних дел и казначее,
Полностью Пробужденному необходимы два главных ученика и личный помощник.
Сравнивая свою деятельность с государственным управлением, Будда использовал
следующую метафору: он называл Ананду, помнившего все проповеди, Хранителем Дхаммы
(министром финансов), Сарипутту — Полководцем, или Главнокомандующим, а Моггалану
— Нянькой (министром внутренних дел).

1^48 AlIN 4:167-168.

188

По общности отдельн^іх черт этих четырех аскетов (включая самого Будду) можно разделить
на две пары: Будда и Ананда принадлежали к касте воинов (khattiya), а Сарипутта и
Моггалана — к касте брахманов. Это сходство проявлялось и в повседневной жизни. Ананда
всегда был рядом с Буддой: став помощником Учителя, он следовал за ним, словно тень.
Сарипутта и Моггалана были также неразлучны и практически всегда жили вместе. На
старости лет, когда Татхагата стал чувствовать физическую усталость, он порой просил
одного из них прочесть проповедь вместо себя. К примеру, Моггалана выступил в
Капилавасту с длинной речью о контроле врат, благодаря которому можно спастись из
водоворота шести чувств149.

После того как Сарипутта и Моггалана достигли архатства, Будда объявил перед всей
общиной, что отныне они будут его главными учениками. Некоторые из монахов удивились
и стали роптать: дескать, почему Учитель не удостоил столь великой чести тех бхиккху,
которые получили посвящение раньше, — учеников первого часа, например, первых пятерых
учеников, или Ясу, или трех Кассап? Почему Татхагата обошел вниманием этих монахов и
отдал предпочтение двум новичкам, которые последними вступили в общину?

Пробужденный ответил, что каждый получает по заслугам.

Долгие кальпы Сарипутта и Моггалана совершенствовали необходимые навыки, чтобы

возвыситься до нынешнего положения. Прочие же ученики развивались

149 SN 35:202.

189

по иным траекториям. И хотя оба монаха, в отличие от Будды, происходили из касты

брахманов и были родом из Магадхи, их положение в благородной общине было определено
в соответствии с законом кармы.

Будда неоднократно возносил хвалу двум лучшим ученикам150:

Если верующая мирянка станет наставлять своего единственного, горячо любимого

сына, она по праву может сказать: «Мой дорогой, ты должен быть как домовладелец
Читта или Хаттхака из Алави!» — поскольку для мирских последователей эти двое
 являются эталоном и образцом для подражания. [Затем ей следует продолжить:] «Но
если ты, мой дорогой, отринешь мирское и встанешь на путь монашества, ты должен
быть как Сарипутта и Моггалана!» — по-скольку для учеников-монахов эти двое
являются эталоном и образцом для подражания.

О монахи! Ищите компанию Сарипутты и Моггаланы и старайтесь быть ближе к ним!

Они наделены мудростью и приносят огромную пользу своим товарищам по святой
жизни. Сарипутта подобен матери, а Моггалана — няньке. Сарипутта готовит
монахов к обретению плода вошедшего в поток, а Моггалана — к достижению
высшей цели.

Подобное сравнение имело под собой веские основания. Сарипутта, подобно матери, давал
ученикам

150 Приведенные ниже цитаты взяты из SN 17:23 и MN 141.

190

впервые увидеть свет освобождения, обучая тому, как освободиться от самых грубых пут и
стать вошедшими в поток. Так он «обращал» своих учеников, с силой уводя в сторону от
бессмысленного блуждания в колесе сансары и направляя в безопасное место. С этого
момента руководство принимал на себя Моггалана, который вел монахов дальше по пути
восхождения, поддерживая их в борьбе за архатство, подобно тому как в свое время Учитель
помогал ему самому. В каком-то смысле он выполнял роль няньки, которая развивает
сильные стороны учеников и заботится об их росте.

Оба эти качества совершенным образом сочетались в Полностью Пробужденном, а

Сарипутта и Моггалана воплощали их каждый по отдельности. Хотя оба ученика достигли
освобождения на двух путях, в случае Сарипутты акцент был сделан на мудрости, а в случае
Моггаланы — на освобождении ума с помощью концентрации (cetovimutti), В соответствии
со своей предрасположенностью Сарипутта вел учеников к интуитивному пониманию
освобождающей истины, к прозрению в Дхамму (dhammabhisamaya) и восприятию вещей
такими, какие они есть на самом деле. А Моггалана, который прекрасно знал
трудноразличимые и извилистые тоннели в лабиринте ума, обучал монахов тому, как
устранить оставшиеся омрачения и изъяны сознания благодаря силе концентрации. Эта
разница в подходе проявилась особенно наглядно, когда Будда поручил своим духовным
сыновьям позаботиться о своем биологическом сыне — Рахуле. Как и у каждого монаха,
только что вступившего в Сангху, у Рахулы было два

191

учителя: один передавал ему знания, а другой обучал поведению. Сарипутта помогал Рахуле
овладевать учением, а Моггалана наставлял его в правильном поведении и духовной
практике.

Однажды Сарипутта, сравнивая себя с Моггаланой в овладении сверхъестественными

способностями, сказал, что является лишь малым обломком скалы рядом с могучими
Гималаями. На это Моггалана ответил, что в мудрости он — одна крупица соли, тогда как
Сарипутта — целая бочка151. Говоря о разнице в мудрости, Будда отмечал, что есть
вопросы, понять и разъяснить которые может только он, но не Сарипутта; есть вопросы,
ответить на которые может только Сарипутта, но не Моггалана; и есть вопросы, которые
способен разрешить только Моггалана, но не другие ученики152. Два главных ученика были
подобны мосту между непревзойденными качествами Будды и способностями других
учеников.

Когда Дэвадатта захотел возглавить общину, Будда сказал, что не доверит руководство
Сангхой никому — даже двум лучшим ученикам, не говоря уже о Дэвадатте153. Между
двумя полюсами, на одном из которых были Сарипутта и Моггалана, а на другом —
Дэвадатта, самый испорченный из всех монахов, находилось огромное число сам^іх разн^іх
учеников Будды, различавшихся по своему духовному уровню и личным качествам. Вполне
закономерно, что единственный человек,

151 SN 21:3.
152 Jat. 483.
153 Vin. 2:188.

192

который попытался оклеветать двух главных учеников Будды, был последователем

Дэвадатты. Желая очернить Сарипутту и Моггалану, монах по имени Кокалика сказал
Благословенному, что те замыслили недоброе, тогда как на самом деле недоброе замыслил
Дэвадатта. Будда ответил: «Не говори так, Кокалика, не говори так! Пусть в твоем сердце
живет радостная вера в Сарипутту и Моггалану! Они добродетельные монахи». Но, несмотря
на это настойчивое предостережение, Кокалика продолжал злословить154. Согласно
древним писаниям, после смерти уделом Дэвадатты и Кокалики стали непрерывные
страдания в самом глубоком аду, а Сарипутта и Моггалана обрели высшее блаженство —
нирвану. В палийском каноне содержится много рассказов о том, как Сарипутта и Моггалана
действовали сообща, помогая Учителю заботиться об общине монахов. Оба ученика
неустанно трудились во благо Сангхи, и особого упоминания заслуживает их деятельность
по поддержанию гармонии, мира и порядка среди бхиккху. По просьбе Будды они разогнали
сборище монахов, которых прозвали «группой шести» (chabbhaggiya) в честь шестерки их
предводителей, чье безрассудное и провокационное поведение угрожало запятнать всю
религиозную деятельность Будды в глазах жителей долины Ганга. В «Виная-питаке»
встречаются многочисленные истории о том, как из-за проступков этих монахов Будде
приходилось вновь и вновь вводить новые правила для общины. Один из крупных
беспорядков, учиненн^іх

154 Этот эпизод описан в SN 6:10 и Snp. 3:10.

193

«группой шести», описан в «Китагири-сутте»: в тот раз бхиккху решили пренебречь

введенными Буддой правилами о надлежащем времени для приема пищи155. В конце концов
они дошли до такого безумия, что Будде пришлось направить Сарипутту и Моггалану во
главе собрания из добродетельных монахов, чтобы те изгнали «шестерку» из их ставки
неподалеку от Китагири. Впоследствии большинство смутьянов покинули общину156.

Самый примечательный эпизод в миссионерской деятельности двух великих учеников

Будды связан с возвращением в лоно Дхаммы новых монахов, котор^іх увел за собой
Дэвадатта. Во время проповеди для сбившихся с пути бхиккху Сарипутта говорил о
способности читать мысли, а Моггалана — о сверхъестественн^іх силах157. В другой раз,
когда один из младших монахов пришел к Будде и пожаловался, что достопочтенный
Сарипутта обошелся с ним грубо, Моггалана и Ананда созвали всех монахов, чтобы те
услышали исполненный достоинства ответ Сарипутты на эти обвинения и извлекли для себя
урок158.
Два главн^іх ученика часто жили вместе в одной монастырской келье и беседовали о Дхамме
ради блага других монахов. Один из таких эпизодов содержится в «Анангана-сутте» («Беседе
об отсутствии изъянов»)159, в которой, отвечая на вопросы Моггаланы,

155 MN 70.
156 Vin. 2:12-14.
157 Vin. 2:199-200.
158 AN 6:11.
159 MN 5.

194

Сарипутта прочел великую проповедь об искоренении злонамеренности. В конце проповеди

Моггалана выразил восхищение красноречием Сарипутты и сравнил его слова с цветочным
венком, который надевают на голову в качестве украшения. В то полнолуние, когда группа
выдающихся учеников Будды собралась в саловой роще Госинга и Сарипутта попросил
каждого из них описать свой идеал монаха, способного «осветить этот лес», Моггалана
сказал: «Таковы, друг Сарипутта, два монаха, которые разговаривают о высшей Дхамме
(abhidhamma): они по очереди задают друг другу вопросы, и каждый отвечает без колебаний;
их беседа течет в русле Дхаммы. Такие монахи могут осветить своим сиянием саловую рощу
Госинга»160.

Впоследствии Будда подтвердил, что Моггалана очень хорошо излагает учение, и наглядным
свидетельством тому служат его лекции, сохранившиеся в каноне. Проповеди о Дхамме
становятся глубже и обширнее, когда их произносит человек, на своем опыте познавший
миры, превосходящие чувственно воспринимаемую сферу. Чем сильнее практикующий
развил сознание с помощью медитации и личного прозрения в истину, тем более
убедительны его проповеди, а если он достиг вершин мудрости, то произнесенные им слова
имеют силу передавать слушателям его опыт161.

Будда часто хвалил своих лучших учеников за выдающиеся личные качества и за вклад в
распространение

1(50 ]\H[N 32.

161 Примеры таких проповедей Моггаланы можно найти в суттах MN 15, MN 37, AN 10:84, SN 35:202, SN
44:7-8.

195

Дхаммы. Один из таких случаев описан в «Удане». Когда двое монахов сидели подле
Учителя, погрузившись в глубокую медитацию наблюдения за телом, Будда сначала
произнес спонтанное изречение (udana), в котором восхвалял Сарипутту:
Подобно скале из монолитной породы,
Крепкой и несокрушимой,
Непоколебим тот бхиккху,
Который разрушил заблуждение.
Затем он похвалил Моггалану162:
Обладая осознанностью в отношении тела,
Контролируя шесть основ восприятия,
Бхиккху, который всегда сосредоточен,
Может на своем опыте постичь нирвану.
Лишь однажды Будда посчитал мнение Моггаланы более верным, чем мнение Сарипутты.
Прогнав от себя группу шумных, дурно воспитанн^іх монахов, совсем недавно вступивших в
Сангху, Учитель поинтересовался у двух главных учеников, что они подумали при этом.
Сарипутта ответил, что, как ему показалось, Учитель захотел насладиться блаженством
медитации и главным ученикам надлежало поступить аналогичным образом. Будда укорил
его за эти слова и велел больше никогда так не думать. Затем он обратился с тем же
вопросом

162 Ud. 3:4-5.

196

к Моггалане. Моггалана сказал, что он подумал следующее: «Учитель хочет насладиться

блаженством медитации, значит, забота об общине монахов должна лечь на плечи
Сарипутты и Моггаланы». Будда похвалил его и сказал, что если двое его лучших учеников
будут заботиться об общине, это будет так же хорошо, как если бы он заботился о ней
сам163.

Сверхъестественные силы Моггаланы

Среди первых западных исследователей буддизма было много тех, кто рассматривал его как
рационалистическую альтернативу христианству. Для этих ученых Дхамма являлась не чем
иным, как этическим кодексом, основанным на психологии и свободным от традиционн^іх
для религии внешних атрибутов. Им казалось, что на проявления сверхъестественного в
буддизме можно закрыть глаза, поэтому чудеса и необычные явления, которыми изобилуют
канон и комментарии, либо игнорировались, либо относились на счет более поздних вставок.
Действительно, ранний буддизм не придает такого значения сверхъестественному, как
христианство, но вычеркнуть из него все чудеса — значит перекроить учение Будды в
соответствии с внешними стандартами и отказаться воспринимать его таким, каким оно
является на самом деле. В палийском каноне сверхъестественные способности Будды и его
учеников-архатов

1(53 IVIIN 67.

197

описываются как нечто само собой разумеющееся, и нет никаких оснований (кроме личных
предрассудков) считать эти отрывки более поздними вставками. И хотя Татхагата считал, что
чудеса, сотворенные с помощью психической силы, уступают «чудесам обучения», это не
делает сверхъестественные способности менее реальными, но лишь подчеркивает их
ограниченную ценность. Если охватить взглядом все сутты, напрашивается однозначный
вывод о том, что обретение практикующим сверхспособностей рассматривалось как благо:
это повышало его статус в глазах окружающих и придавало завершенность процессу его
духовного развития.

В суттах часто упоминаются шесть высших сил — так называемые шесть сверхзнаний
(chalabhinna), которыми обладали многие архаты. Шестая из этих способностей, знание
разрушения омрачений (asavakkhaya-nana), — надмирское прозрение, свидетельствующее о
том, что все загрязнения сознания устранены и не могут появиться вновь. Этим знанием
обладают все архаты, и оно является залогом их окончательного освобождения. Остальные
пять сверхзнаний связаны с этим миром и включают: 1) овладение сверхъестественными,
магическими силами (iddhividha-nana); 2) божественный слух (dibbasotadhatu-nana)\, 3)
понимание умов других существ (cetopariya-nana); 4) память о прошлых жизнях (pubbe-
nivasanussati-nana); 5) божественное зрение, или знание о том, как существа умирают и
перерождаются (dibbacakkhu, cutupata-nana). Эти способности можно обрести и в других
системах духовной

198

практики, помимо буддийской; они встречаются среди мистиков и йогов, которые овладели
глубокой медитацией, однако их наличие не доказывает того, что достигнута подлинная
святость. Эти силы не являются ни знаками освобождения, ни обязательными вехами на пути
к нему. Согласно буддийским писаниям, даже Дэвадатта, самый порочный из всех монахов,
обрел эти способности в самом начале духовного пути и потерял их только тогда, когда
попытался использовать их против Будды.

Благословенный прекрасно знал об опасности того, что духовный искатель может увлечься
сверхъестественными силами и отклониться от конечной цели. Для тех, чьими умами по-
прежнему владели личные амбиции, сверхъестественные способности могли стать опасной
ловушкой: они бы лишь усилили изначально присущую человеку жажду власти и иллюзию
того, что существует некое независимое «я». Но в руках тех практиков, которые постигли
нереальность «я» и «моего» и чьи сердца наполнены состраданием, высшие силы были
ценным инструментом в деятельности по распространению Дхаммы и спасению существ. По
этой причине Будда относил пять мирских сверхзнаний к плодам отшельничества, которыми
увенчивается тренировка ума164, а также называл их в числе преимуществ, обретаемых
благодаря соблюдению нравственных правил. Татхагата говорил, что он сам в совершенстве
овладел высшими силами и, стоило ему пожелать, мог бы

164 DN 2.

199

с их помощью оставаться на земле до конца кальпы165. Первое поколение монахов в

общине, которая после паринирваны Будды осталась без руководителя, также высоко ценило
пять сверхзнаний и включало их в число «десяти качеств, внушающих доверие»: в Сангхе,
лишившейся Учителя, эти качества были необходимы для того, чтобы стать духовным
наставником166.

Если шестое сверхзнание — знание разрушения омрачений — является результатом

прозрения в природу реальности, то пять мирских сверхъестественных способностей
обретаются благодаря концентрации. В суттах Будда обычно говорит о них после
объяснения четырех дхьян. Овладение дхьянами является необходимым этапом на пути к
сверхзнаниям, поскольку благодаря глубокой медитации сила и ясность сознания
увеличивается настолько, что эти способности становятся доступными. Неразвитый ум
загрязнен мыслями и эмоциями, которые скрывают присущую ему лучезарность, иссушают
его силу, делают его жестким и непригодным для тонкой работы. А систематическая
тренировка ума для достижения дхьян очищает сознание и избавляет его от омрачений.
Когда ум становится «ярким, незапятнанным, свободным от загрязнений, гибким,
послушным, стабильным и непоколебимым»167, он может быть использован как могучий
инструмент для постижения тех областей знания, которые обычно

1(55 ]DN 2;SN 51:10.

166 MN 108.
167 DN 2.

200

скрыты от нас непроницаемыми завесами. Те, кто получил доступ к этим измерениям
подобно Будде и Моггалане, колоссально расширяют сферу своего опыта в пространстве и
во времени. Их кругозор становится всеохватывающим, а сознание — неизмеримым,
необъятным и безбрежным.

Указывая на методы обретения сверхъестественн^іх способностей, Будда уделяет особое

внимание практикам, которые входят в четыре пути для обретения силы (iddhipadd, или
основы успеха). В писаниях этот прием часто описывается следующим образом: «Бхиккху
создает фундамент для обретения духовной силы, укорененной в концентрации, благодаря
желанию и волевому усилию. Он создает фундамент для обретения духовной силы,
укорененной в концентрации, благодаря энергии и волевому усилию. Он создает фундамент
для обретения духовной силы, укорененной в концентрации, благодаря сознанию и волевому
усилию. Он создает фундамент для обретения духовной силы, укорененной в концентрации,
благодаря наблюдению и волевому усилию».

Здесь в качестве главного средства для развития концентрации названы четыре независимых
фактора: желание, энергия, сознание и наблюдение (chanda, viriya, citta, vimamsa). Чтобы
достижение дхьяны не свелось исключительно к переживанию покоя, но послужило также
источником энергии, развитие каждого из этих факторов должно сопровождаться волевым
усилием {padhanasankhara). Так духовный искатель создает

201

огромный резервуар психической энергии, которая при наличии соответствующего

намерения может быть направлена на обретение сверхъестественного способностей.

Чтобы оценить по достоинству содержащиеся в суттах рассказы о высших силах,

необходимо помнить о том, что чувственно воспринимаемый материальный мир (который
современная физика считает проявлением энергии) является лишь небольшим фрагментом
эмпирической реальности. По ту сторону тверд^іх, осязаемых форм существует
вибрационная структура, которую трудно даже вообразить, не говоря уже о том, чтобы
понять. Проблески этой более обширной реальности периодически прорываются сквозь
фильтры, поддерживающие нашу рациональную, непротиворечивую картину мира, и
кажутся нам магическими феноменами, чудесами. Поскольку разрывы привычных для нас
шаблонов крайне редки, мы склонны считать шаблоны незыблемыми и непреложными. По
этой причине мы отрицаем существование чего бы то ни было за пределами сферы,
очерченной нашими несовершенными органами чувств, даже тогда, когда имеются явные и
бесспорные свидетельства обратного. Но та Вселенная, которую испытывают на
собственном опыте мудрецы, гораздо масштабнее мира, воспринимаемого обычными
людьми. Духовные практики видят такие измерения реальности, о существовании котор^іх
мы и не подозреваем, а их прозрение в законы взаимодействия сознания и материи дает им
власть над явления-

202
ми, непостижимую для тех, кто придерживается общепринятого взглядов на мир.

Достопочтенный Махамоггалана был, пожалуй, самым усердным из всех бхиккху в том, что
касалось овладения четырьмя путями к обретению силы, и Будда признал его главным среди
учеников, развивших сверхъестественные способности168. Разумеется, были и другие
ученики, прекрасно владевшие высшими силами, но обычно их умения ограничивались
одной или двумя областями. К примеру, монах Ануруддха и монахиня Сакула прекрасно
владели божественным зрением; монах Собхита и монахиня Бхаддкапилани помнили
множество прошл^іх жизней; монах Сагала прекрасно владел элементом огня; Чулапантака
мог появляться в многочисленных телах; Пилиндавачча лучше прочих общался с богами. В
отличие от них Махамоггалана овладел всеми высшими силами, и даже монахиня
Уппалавана, главная среди бхиккхуни в овладении сверхъестественными способностями, не
могла сравниться с ним.

Теперь обратимся к каноническим буддийским текстам, в которых описываются

сверхъестественные способности Моггаланы. Мы отклонимся от изложенного выше деления
на пять сверхзнаний и сосредоточимся на конкретн^іх проявлениях мистической силы,
которые демонстрировал Моггалана при различных обстоятельствах, описанных в суттах.

1(58 AlIN 1:14.

203

Понимание умов других существ

(чтение мыслей)

В один из дней упосатхи169 Будда сидел во главе собрания монахов и хранил молчание.
Каждую ночную стражу Ананда просил его прочесть свод правил для монахов, патимокху,
но Будда продолжал молчать. Наконец на рассвете он произнес: «Это собрание нечисто».
Моггалана охватил своим сознанием умы всех присутствовавших и увидел одного монаха,
который был «безнравственным, порочным, нечистым, сомнительного поведения...
сгнившим изнутри, похотливым, развращенным». Моггалана подошел к нему и трижды
попросил его выйти. Монах не двинулся с места. После третьей просьбы Моггалана взял его
под руку, вывел из зала и закрыл дверь на засов. Затем он попросил Благословенного
прочитать патимокху, так как собрание снова стало чистым.

Однажды Учитель пребывал среди общины из пятисот монахов, все из котор^іх достигли
архатства. Присоединившись к ним, Моггалана прикоснулся своим сознанием к сознаниям
монахов и увидел, что все они архаты, сбросившие бремя и свободные от омрачений.

169 Упосатха — день специальных религиозных обрядов. Главную упосатху соблюдают в полнолуние или
новолуние. В этот день бхиккху собираются вместе и читают по памяти свод правил монашеской жизни
(patimokkha), а миряне соблюдают дополнительные заповеди, слушают проповеди и занимаются медитацией.
Малая упосатха — два дополнительных дня через неделю от новолуния и полнолуния. Рассказанная здесь
история взята из AN 8:20, Ud. 5:5, Vin. 2:236-237.

204

Достопочтенный Вангиса, главный поэт Сангхи, понял, что произошло, встал со своего
сиденья и в присутствии Будды вознес хвалу Моггалане170:
 Мудрец сидит на склоне холма —
Он переправился на другой берег, превзойдя страдания.
Подле него сидят ученики —
Обладатели трех знаний, победившие смерть,
Моггалана, наделенный великой духовной силой,
Охватил умы этих монахов своим собственным
И понял их состояние:
Они сбросили бремя, они свободны от обретений!
В другой сутте рассказывается о том, как однажды, медитируя в одиночестве, Ануруддха
размышлял о том, как Благородный путь, ведущий к искоренению страдания, может быть
усовершенствован благодаря четырем основам осознанности (satipatthana). В тот момент
Моггалана прочел мысли Ануруддхи, перенесся к нему с помощью сверхъестественн^іх сил
и попросил его подробно описать этот метод практики171.

Божественный слух (яснослышание)

Однажды вечером Сарипутта пришел навестить Моггалану и был настолько впечатлен

спокойствием и миром,

1^0 S1N 8:10.

171 SN 52:1-2.

205

озарявшим лицо друга, что спросил: быть может, Моггалана пребывает в одной из
безмятежных обителей ума? Моггалана ответил, что его сознание находится в грубом мире,
но он недавно беседовал о Дхамме. На вопрос о том, с кем он говорил, Моггалана сказал, что
с Благословенным. Сарипутта обратил внимание друга на то, что Учитель находится очень
далеко — в Саваттхи, тогда как они сами в Раджагахе. Возможно, Моггалана отправился к
Будде с помощью сверхъестественных сил или Благословенный сам явился ему? «Ни то, ни
другое», — ответил Моггалана: они обратили друг на друга божественное зрение и
божественный слух и беседовали о том, как энергия влияет на сознание. Сарипутта
воскликнул, что духовная мощь Моггаланы огромна и что, стоит ему только пожелать, он
мог бы прожить целую кальпу, как сам Будда172.

С помощью божественного слуха Моггалана также слышал голоса нечеловеческих существ

— богов, духов и др. — и получал от них послания. К примеру, один дух предупредил его о
том, что Дэвадатта замыслил недоброе и собирается навредить Будде173.

Божественное зрение (ясновидение)

Как уже говорилось, даже находясь очень далеко от Будды, Моггалана мог видеть его с
помощью божественного зрения. В суттах описаны и другие случаи того, как старейшина
пользовался этой способностью. Однажды,

1^2 S1N 21:3

173 Vin. 2:185.

206
когда Сарипутта медитировал, злобный демон (yakkba) ударил его по голове. Моггалана
увидел это и спросил друга, как тот себя чувствует. Сарипутта, который демона не видел,
сказал, что в целом все в порядке, но есть легкая головная боль. Моггалана восхитился силой
его концентрации, но Сарипутта заметил, что сам он, в отличие от Моггаланы, распознать
демона не смог174.

Однажды Моггалана своим божественным зрением увидел, что царь Пасенади потерпел
поражение в битве с личчхавами, но затем снова собрал войско и победил противника. Когда
Моггалана рассказал об этом общине, некоторые монахи стали обвинять его в том, что он
просто бравирует своими сверхъестественными способностями, тогда как ничего подобного
не происходило. Подобное нарушение Винаи могло повлечь за собой изгнание из Сангхи, но
Будда объяснил монахам, что Моггалана лишь рассказал увиденное и на самом деле все
было именно так175.

Но чаще всего Моггалана использовал божественное зрение для того, чтобы наблюдать, как
работает закон причины и следствия. Вновь и вновь он видел, как люди, которые своими
дурными поступками вредили окружающим, перерождались среди прет, ненасытн^іх духов,
и вынуждены были испытывать огромные страдания; другие же, добродетельные и щедрые,
возносились на небеса. Моггалана часто рассказывал подобные истории, наглядно
иллюстрировавшие закон

1^4 lUd. 4:4.

175 Vin. 3:108-109.

207

кармы. Они собраны в двух книгах палийского канона: одна посвящена миру духов
(«Петаваттху», 51 история), а другая — небесным сферам («Виманаваттху», 85 историй). В
связи с этим нетрудно понять, почему Моггалана прославился как знающий другие миры и
понимающий внутренние механизмы кармы. Этих историй так много, что они с трудом
поместились бы на страницах этой книги, но хотя бы одно из видений Моггаланы,
записанное в «Саньютта-никае», все же стоит упомянуть176.

В то время Моггалана жил на Скале грифов, недалеко от Раджагахи, вместе с монахом

Лаккханой — одним из тысячи аскетов-брахманов, которые вступили в Сангху вместе с
Урувелой Кассапой. Однажды утром, спустившись к подножию горы, они отправились в
город за подаянием. Когда они дошли до определенного участка дороги, Моггалана
улыбнулся. На вопрос товарища, в чем причина улыбки, Моггалана ответил, что здесь
неподходящее место для беседы и он объяснит все позже в присутствии Учителя. Когда они
встретились с Буддой, Лаккхана повторил свой вопрос, и Моггалана рассказал, что видел
несчастн^іх духов, которые страдали от самых разных недугов и носились по воздуху,
спасаясь от хищников. Будда подтвердил истинность его слов и добавил, что сам он редко
рассказывает о таких вещах, поскольку у скептиков это может вызвать недоверие. Затем
Благословенный, опираясь на свои всеобъемлющие познания, рассказал, какие качества

1^6 S1N 19:1-21; Vin. 3:104-108.

208

и поступки привели этих существ в их нынешнее жалкое состояние.

 Путешествия в теле, созданном сознанием
(астральные путешествия)

Также непринужденно, как «человек сгибает распрямленную руку и распрямляет согнутую»,

Моггалана мог покидать человеческий мир и появляться на небесах. Он неоднократно
пользовался этой способностью, чтобы наставлять других существ и помогать в
деятельности общины. Например, он рассказывал дэвам из мира Тридцати трех богов о
факторах, позволяющих стать вошедшим в поток, и проверял Шакру, правителя этих небес,
на предмет того, понял ли он учение об искоренении страдания177. Когда Будда в течение
трех месяцев проповедовал Абхидхамму в одной из небесных сфер, Моггалана появился в
том мире, рассказал Татхагате о последних событиях в общине и попросил указаний178. Он
посещал не только небеса мира страстей, но и мир Брахмы. Однажды, к примеру, он
предстал перед одним божеством из мира Брахмы, который полагал, что ни один аскет не в
состоянии вознестись в его обитель. Задав этому дэве несколько вопросов и
продемонстрировав ему свои сверхъестественные способности, Моггалана поколебал его
уверенность179. В другой раз он появился перед брахмой по имени Тисса (в прошлой жиз-

177 MN 37.
178 Jat. 483.
179 SN 6:5.

209

ни тот был монахом и совсем недавно перевоплотился на небесах) и дал ему наставления
касательно того, как стать вошедшим в поток и добиться окончательного освобождения180.

Телекинез (способность перемещать объекты силой мысли)

Моггалана в совершенстве контролировал то, что кажется нам плотной материей. Однажды
монахи, жившие в монастыре, впали в беспечность и оказались сильно поглощены
материальным. Узнав об этом, Будда попросил Моггалану с помощью сверхъестественн^іх
способностей вывести их из состояния беспечности и заставить вновь заняться практикой.
Моггалана толкнул здание большим пальцем ноги, и весь монастырь, известный как Дом
матери Мигары, закачался и задрожал, словно началось землетрясение. Монахи были так
потрясены, что отбросили интерес к мирскому и стали вновь восприимчивы к наставлениям
Будды. Татхагата объяснил им, что источником великой духовной мощи Моггаланы было
овладение четырьмя путями для обретения силы181.

Однажды Моггалана навестил Шакру в его небесной обители и увидел, что тот живет
легкомысленно. Плененный божественными удовольствиями, правитель богов стал
пренебрегать Дхаммой. Чтобы заставить

1^0 ^ N 4:34, 7:53.

181 SN 51:14; Jat. 299.

210

его очнуться от этого сладостного забытья, Моггалана толкнул ногой небесный дворец, Стяг
победы, которым Шакра чрезвычайно гордился. Царь был потрясен, и в его памяти ожило
учение об искоренении страданий, которое не так давно вкратце изложил ему сам Будда.
Шакра получил тогда то самое наставление, которое Благословенный дал в свое время и
Моггалане, дабы ускорить его продвижение к состоянию архата182.

Однажды в той области, где жил Будда со своей монашеской общиной, случился голод, и
бхиккху стало не хватать еды. Моггалана спросил Будду, можно ли ему перевернуть землю и
вынести на поверхность содержащиеся в ней питательные вещества, которые люди могли бы
употреблять в пищу. Но Будда запретил это, потому что подобное вмешательство стоило бы
жизни огромному числу жив^іх существ. Тогда Моггалана предложил с помощью своих
сверхъестественн^іх сил открыть дорогу в царство Уттаракуру, чтобы монахи могли ходить
туда за подаянием. Но и этого Будда не позволил. В конечном счете все бхиккху
благополучно пережили голодное время и без помощи сверхъестественных сил183. Это был
единственный случай, когда Будда отверг предложения Моггаланы.

Духовная мощь Моггаланы проявлялась и в том, что он мог силой мысли перемещать вещи,
находившиеся на большом расстоянии. К примеру, когда Сарипутта был болен и нуждался в
особом лекарстве, Моггалана

182 MN 37.
183 Vin.3:7.

211

достал для него стебли лотосов со склонов Гималаев184, Он также добыл для
Анатхапиндики росток дерева Бодхи, который затем был посажен в монастыре
Джетавана185. Однако, когда другой монах по имени Пиндола попросил его доказать
превосходство буддийской Сангхи над представителями других учений и снять чашу,
подвешенную так высоко, что никто не мог ее достать, Моггалана не стал этого делать. Он
сказал Пиндоле, что тот в силах снять эту чашу сам. Однако когда Пиндола справился с этой
задачей, Будда сделал ему выговор: монах не должен демонстрировать сверхъестественные
способности только лишь для того, чтобы произвести впечатление на мирян186.

Сила преображения

До сих пор повествование строилось на материалах из палийского канона, но картина будет

неполной, если не обратиться к комментариям, где описано самое впечатляющее проявление
сверхъестественн^іх сил Моггаланы — победа над божественным змеем, правителем нагов
Нандопанандой. Этот эпизод содержится в «Вишуддхимагге»187. Однажды, когда Будда и
пятьсот монахов отправились на небеса Тридцати трех богов, они пролетали владения
Нандопананды. Царь нагов пришел в ярость и попытался навредить им. Он обвил

184 Vin. 1:214-215, 2:140.

185 Jat. 78.
186 Vin. 2:110-112.
187 XII, 106-116.

212

гору Синеру своими кольцами и раскрыл капюшон, в результате чего весь мир погрузился во
мрак. Несколько выдающихся монахов вызвались сразиться с нагом, но Будда, зная о его
свирепости, не позволил им этого. И только Моггалане, который предложил свою
кандидатуру последним, Будда дал свое благословение. Моггалана сам превратился в
огромного королевского нага и вступил в ужасную огненную схватку с Нандо-панандой.
Используя одну сверхсилу за другой, принимая разные размеры и формы, Моггалана
сокрушил соперника. В финале битвы он превратился в супанну, божественного орла —
заклятого врага нагов. Нандо-пананда вынужден был сдаться, и старейшина, вновь
принявший облик монаха, торжественно привел его к Будде и заставил извиниться.

Прошлые жизни Моггаланы

Своими воспоминаниями о прошл^іх жизнях Моггалана поделился лишь однажды, в «Мара-

таджаниа-сутте»188, но об этом речь пойдет чуть позже.

В джатаках — рассказах о прошлых воплощениях Будды — говорится, что Бодхисаттва и

Моггалана часто рождались вместе. Они встречались не менее чем в тридцати одной жизни,
причем в тридцати из них судьба сводила также Моггалану и Сарипутту. Кармическая связь,
соединявшая троих духовных искателей, с давних времен была очень сильной. И хотя
тридцать

188 MN 50.

213

одна жизнь представляет собой лишь мельчайший фрагмент того бесконечного калейдоскопа
рождений, через которые прошло каждое существо в сансаре, эти истории позволяют многое
понять о личности Моггаланы и потоке его перевоплощений.

Во-перв^іх, джатаки свидетельствуют о тесных отношениях, связывавших Моггалану и

Бодхисаттву. Моггалана и Сарипутта часто рождались братьями189, друзьями190 или
министрами191 Бодхисаттвы. В каких-то жизнях они становились его учениками-
аскетами192 или даже его учителями193. Однажды Сарипутта был сыном, а Моггалана —
полководцем Бодхисаттвы194. Когда Будда родился Шакрой, царем богов, два его лучших
ученика стали богом луны и богом солнца195.

Во-вторых, в джатаках показан особый характер отношений между Сарипуттой и

Моггаланой. Поднимаясь на вершины и низвергаясь в бездны сансары, они играли самые
разные роли по отношению к главным персонажам джатак, порой и второстепенные. Что
касается их положения по отношению друг к другу, то здесь прослеживается определенная
закономерность: рождаясь в высоких мирах, они были существами примерно одного ранга,
но в низших мирах разница в статусе была

189 Jat. 488, 509,542, 543.

190 Jat. 326.
191 Jat. 401.
192 Jat. 423, 522.
193 Jat. 539.
194 Jat. 525.
195 Jat. 450.

214
более заметна. В животных телах они редко бывали ровней (исключением являются их
воплощение в качестве лебедей196), и в большинстве случаев Сарипутта относился к более
высокому классу существ, чем Моггалана. Так, они рождались змеей и крысой197, птицей и
черепахой198, львом и тигром199, обезьяной и слоном200, обезьяной и шакалом201,
человеком и шакалом202. В мире людей Сарипутта всегда занимал более высокое
положение, чем Моггалана: они были соответственно царским наследником и царским
министром203, царским министром и сыном раба204, колесничим царя в лице Бодхисаттвы и
колесничим царя в лице Ананды205. Однажды Моггалана воплотился богом луны, а
Сарипутта — мудрым аскетом Нарадой206. Когда же они оба рождались богами, то зачастую
занимали равное положение, и один-единственный раз случилось так, что Моггалана был
богом солнца, а Сарипутта — всего лишь богом луны207; также однажды Сарипутта был
правителем нагов, а Моггалана — правителем их врагов, супанн208.

196 Jat. 160,187,215,476.

197 Jat. 73.
198 Jat. 206,486.
199 Jat. 272, 361,438.
200 Jat. 37.
201 Jat. 316.
202 Jat. 490.
203 Jat. 525.
204 Jat. 544.
205 Jat. 151.
206 Jat. 535.
207 Jat. 450.
208 Jat. 545.

215

Один раз Моггалана действует в джатаках без Сарипутты. В том воплощении он был
Шакрой, правителем богов, который спустился на землю к одному скряге и объяснил ему
пользу жертвования, желая привести его к более высокому перевоплощению209. В другой
раз Сарипутта и Моггалана сами родились в мире людей скупыми купцами, которые зарыли
в землю несметные сокровища. После смерти они переродились неподалеку от своего клада,
но в теле змеи и крысы210.

Однажды Моггалана воплотился шакалом. Когда шакал увидел мертвого слона, его охватила
такая сильная жадность, что он пробрался через задний проход в тело животного и принялся
поедать его изнутри. Он наелся до отвала, но выбраться наружу не смог и испытал
смертельный страх. Этот эпизод — красноречивый символ той опасности, которую таит в
себе чувственное наслаждение211.

Наконец, в известной джатаке о законе народа куру212 Моггалана был смотрителем

зернов^іх амбаров, а Сарипутта — торговцем. И оба они соблюдали нравственное правило,
запрещающее воровство.

Стихи Моггаланы

Как и многие другие ученики Будды, ставшие архатами, достопочтенный Моггалана

провозглашает

209 Jat. 78. Джатака о верном изречении.

210 Jat. 73. Джатака об Иллисе.
211 Jat. 490.
212 Jat. 276.

216

на. страницах «Тхерагатхи» свою победу над превратностями жизни. Согласно традиции,
Моггалана сочинил шестьдесят три стиха (1146-1208), и его глава является второй по объему
во всем собрании. Главным образом в своих стихах он воспевает невозмутимость перед
лицом соблазнов и потрясений сансары. Страдания и заботы этого мира более не
затрагивают старейшину: он пребывает в покое, превосходящем боль и тревоги бытия.

Собрание стихов Моггаланы открывается четырьмя строфами (1146-1149), в котор^іх автор

превозносит жизнь лесного отшельника, посвященную борьбе с силами смерти213:
Живя в лесу и питаясь подаянием,
Наслаждаясь теми объедками, что оказались в чаше,
Сокрушим же армию смерти,
Сохраняя непоколебимую концентрацию ума.
Живя в лесу и питаясь подаянием,
Наслаждаясь теми объедками, что оказались в чаше,
Сокрушим же армию смерти,
Подобно тому как слон сокрушает хижину из тростника.
Следующие два стиха отличаются лишь тем, что в них «питаясь подаянием» заменено на
«прикладывая

213 Thag. 1146-1149.

217

огромные усилия». Восемь стихов, идущие следом214, обращены к проститутке, которая

пыталась соблазнить Моггалану. Хотя их тон и пренебрежительное отношение к
физическому телу могут показаться современному читателю грубыми, нужно помнить, что
сам Будда указывал на необходимость размышлять об убогости телесного бытия — не из
нездорового отвращения к жизни, но в качестве противоядия от чувственного желания как
самых сильн^іх уз, приковывающих существ к миру страстей. Два следующих стиха были
произнесены после ухода достопочтенного Сарипутты. Ананда, который к тому времени еще
не достиг архатства, был охвачен страхом и ужасом; Моггалана же размышлял о
непостоянстве всего обусловленного и потому оставался спокоен215.

214 В оригинале не приводятся:

1154 Скелет как хижина, Покрытая плотью и сухожилиями, — Прокляните это зловонное тело,
Которое желает других тел!
1155 Мешок экскрементов, обернутый в кожу! Демоница со вспухшей грудью! В теле девять потоков
Текут непрерывно.
1156 От этих девяти потоков Тело воняет, полное отходов. Монах, ищущий чистоты, Сторонится всего
этого, как экскрементов.
1157 Если бы вы знали себя Так, как я, Вы бы держались подальше от этого, Как от выгребной ямы в
сезон дождей.
215 1158-1159.

218

Отдельного внимания заслуживают два стиха216, в котор^іх Моггалана говорит о силе своей
медитации:
В горах Вебхара и Пандава
Вспышки молний озаряют расщелины.
Но он уединился в расщелине и медитирует —
Сын Несравненного с непоколебимым умом.
Спокойный и неподвижный, мудрец
Находит приют в отдаленных местах;
Настоящему наследнику величайшего Будды
Выражает почтение даже Брахма.
Следующие стихи217 адресованы суеверному брахману, который придерживался ложных
взглядов и однажды оскорбил Махакассапу, когда тот собирал подаяние. Моггалана
предупредил брахмана об опасности такого поведения и призвал его впредь проявлять
уважение к святым. Далее Моггалана возносит хвалу Сарипутте218. Согласно
комментариям, последующие четыре стиха219 представляют собой ответ Сарипутты.

Откликнувшись на слова Сарипутты встречной похвалой, Моггалана затем вспоминает свои

духовные достижения и радуется тому, что обрел плод монашеской жизни220:

216 1167-1168.
217 1169-1173.
218 1176-1177.
219 1178-1181.
220 1182-1186.

219

В мгновение ока я могу создать

Миллиарды тел;
Я мастер преображений,
Я знаток сверхъестественного сил.
Овладевший концентрацией и мудростью,
Моггалана, достигший совершенства,
Провидец, прошедший обучение у Отрешенного,
Сосредоточил все силы на практике и разорвал путы,
Подобно тому как слон разрывает засохший вьюнок.
Я служил Учителю,
Я воплотил в жизнь учение Будды.
Тяжелое бремя сброшено,
Причины новых рождений уничтожены.
Я достиг той цели,
Ради которой отринул мирское
И стал отшельником, —
Все омрачения разрушены.
Последние стихи221 идентичны тем, с которыми Моггалана обращается к Маре в конце их
встречи и которые записаны в MN 50. О них речь пойдет далее.

221 1187-1208.

220
 Последние дни Моггаланы

За полгода до паринирваны Будды, в полнолуние месяца каттика (октябрь-ноябрь), смерть в

последний раз разделила двух главных учеников Татхагаты. Именно в тот день Сарипутта
покинул этот мир. Он оставил тело в родительском доме, в той самой комнате, где появился
на свет, — в окружении многочисленн^іх учеников, но вдали от Моггаланы. Хотя на
протяжении всей жизни двое друзей были практически неразлучны, свою смерть, как и
просветление, они встретили порознь.

Вскоре после ухода Сарипутты у Моггаланы состоялась странная встреча с Марой —

Злодеем, Искусителем и Владыкой смерти222, которая была предзнаменованием его скорой
кончины. Однажды ночью, пока старейшина разминался, прохаживаясь взад и вперед, Мара
проник в его тело и обосновался у него в кишечнике. Моггалана сел и прислушался к
ощущениям в кишечнике, который вдруг стал тяжелым, как мешок с бобами. Монах понял,
что в его животе поселился Мара, и спокойно велел ему убираться восвояси. Мара был
поражен тем, что его обнаружили так быстро: в своем заблуждении он полагал, будто даже
Будде стоило бы большого труда его распознать. Моггалана прочел его мысли и вновь
приказал ему уйти. Мара вышел из тела старейшины через рот и встал в дверях хижины,
Моггалана сказал ему, что они встречаются далеко не в первый раз и их кармическая связь
уходит корнями в далекое прошлое.

222 Этот эпизод описан в «Маратаджанья-сутте» (MN 50).

221

Вот суть того, что поведал Моггалана: первым из пяти будд, живших в нашу Счастливую
кальпу (bhaddakappa), был Какусандха, а его главных учеников звали Видхура и Санджива.
В то время Моггалана был Марой по имени Дуси. Надо помнить, что Мара, как Маха-брахма
или Шакра, не является вечной сущностью, — это лишь должность главы демонов, которую
занимают разные существа, блуждающие в колесе сансары. Тогда у Мары Дуси была сестра
Кали, а у той был сын, который и стал Марой в наше время. Таким образом, в той самой
хижине в качестве нынешнего Мары перед Моггаланой стоял его собственный племянник. В
том прошлом воплощении, будучи владыкой мар, Моггалана вселился в мальчика и заставил
его бросить глиняный черепок в голову главного ученика Будды Какусандхи — архата
Видхуры. Рана была тяжелой, и из нее заструилась кровь.

Когда Будда Какусандха обернулся и увидел это, он сказал: «И правда, Мара не знает меры»,
— ведь даже в дьявольских поступках должна быть мера, — и под взором Всесовершенного
тело Мары Дуси рассыпалось в прах, а он сам упал в глубочайший ад. Еще за мгновение до
этого он был владыкой всех областей ада, а теперь сам стал одной из его жертв. Долгие
тысячелетия Моггалана вынужден был страдать в аду, получая кармическое воздаяние за то,
что напал на архата. Ему предстояло провести десять тысяч лет только лишь в Великом аду,
где у него было тело человека и голова рыбы, как на картинах Питера Брейгеля,
изображающих преисподнюю. Когда два копья стражников

222

пронзали сердце Моггаланы, он понимал, что прошла тысяча лет его страданий.

Встреча с Марой оживила в памяти Моггаланы те ужасы сансары, от котор^іх он теперь был
навеки свободен. Вскоре Моггалана почувствовал, что время его последней жизни на земле
подходит к концу. Будучи архатом, он не видел причин для того, чтобы силой воли
продлевать свое физическое существование до конца кальпы223, поэтому спокойно позволил
закону непостоянства сделать свое дело.

Смерть Моггаланы

Окруженный многочисленными учениками, Будда погрузился в медитацию, которой в

совершенстве овладел, и мирно покинул тело. Сарипутта оставил этот мир так же
безмятежно, в родительском доме среди братьев по Дхамме. Ананда умер в возрасте 120 лет;
не желая никого обременять своими похоронами, он вошел в медитацию на элементе огня, и
его тело исчезло в ярком пламени. На фоне мирного ухода из жизни Учителя и двух его
учеников можно было бы ожидать, что и Моггалана расстанется с телом при сходн^іх
благоприятн^іх обстоятельствах. Но его кончина была совсем иной, хотя ужасные
обстоятельства смерти и не могли поколебать его устойчивый и безмятежный ум.

223 Как говорит Будда в «Махапаринирвана-сутте», те, кто овладел чет^ірьмя путями к обретению
сверхъестественных сил, могут по желай ию продлевать свою жизнь до конца кальпы — полного цикла
создания и разрушения Вселенной.

223

Моггалана ушел из жизни через две недели после Сарипутты, в новолуние осеннего месяца
каттика. «Великая болезнь» Будды поразила его в полнолуние весака (май), через полгода
после смерти двух главных учеников. Будда оставил этот мир в возрасте восьмидесяти лет, а
Сарипутта и Моггалана умерли, когда им было по восемьдесят четыре.

Обстоятельства смерти Моггаланы описаны в двух источниках— в комментариях к

«Дхаммападе» (к стихам 137-140) и в комментариях к «Джатакам» (к джатаке 523). Хотя оба
источника построены вокруг одной сюжетной линии, они расходятся в деталях, что, по всей
видимости, связано с искажениями, возникшими в процессе устной передачи. Дальнейшее
изложение основано на комментариях к «Дхаммападе», а в скобках приводятся отдельные
отрывки из комментариев к «Джатакам»224.

Будда был превосходным учителем, приведшим бесчисленное множество людей к вратам

освобождения, и неудивительно, что большая часть населения Магадхи перестала
поддерживать другие духовные школы и приняла прибежище в Пробужденном и его Сангхе.
В этой ситуации одна группа нагих аскетов, раздосадованных утратой своего положения,
возложила вину за это на достопочтенного Моггалану. Аскетам казалось, что Моггалана
обратил их последователей в буддизм своими историями о путешествиях в другие миры.
Основываясь на собственном духовном опыте, старейшина

2^4 IBI. 2:304-8.

224

рассказывал, как добродетельные последователи Будды наслаждаются жизнью на небесах, а

последователи других учений, нарушавшие принципы морали, страдают в скверных уделах.
Нагие отшельники были настолько разгневаны потерей своей паствы, что решили убить
Моггалану. Не желая брать на себя ответственность за собственные неудачи, они стали
искать виновного во вне, и объектом их зависти и ненависти стал великий ученик Будды.
Аскеты не решились сами нападать на Моггалану, но нашли тех, кто готов был это сделать за
деньги. Выпросив тысячу золотых монет у своих последователей, аскеты обратились к банде
разбойников и предложили им деньги в обмен на жизнь великого ученика. В то время
Моггалана жил один в лесной хижине у Черной скалы, на склоне горы Исигили, что в
окрестностях Раджагахи. После встречи с Марой он понял, что его дни сочтены.
Наслаждаясь блаженством освобождения, Моггалана смотрел на физическое тело как на
помеху и бремя и не хотел прибегать к сверхъестественным силам ради продления жизни до
конца кальпы. Тем не менее, увидев приближающихся разбойников, он понял, что они хотят
убить его, и с помощью сверхъестественных способностей проскользнул через замочную
скважину. Они вернулись на другой день, но на этот раз старейшина взмыл в воздух и
покинул дом через крышу. В следующий раз бандиты пришли через месяц, но снова не
смогли поймать Моггалану. (По версии «Джатак», разбойники приходили к Моггалане шесть
дней подряд, но схватили его только на седьмой день.)

225

Моггалана спасался от головорезов не потому, что боялся смерти. Он использовал

магические силы не ради самозащиты, но для того, чтобы уберечь потенциальн^іх убийц от
ужасного кармического воздаяния за тот поступок, который должен был привести к
неизбежному перерождению в аду. Старейшина хотел избавить разбойников от этой участи,
дав им время передумать и отказаться от задуманного. Но желание получить награду было
столь велико, что бандиты не оставляли попыток и вернулись в следующем месяце (или на
седьмой день, как говорится в «Джатаках»). На сей раз их упорство было «вознаграждено»,
поскольку в тот момент Моггалана вдруг потерял контроль над телом, который давали ему
сверхъестественные силы.

Причиной этой внезапной перемены было страшное злодеяние, которое Моггалана совершил
в далеком прошлом. Много кальп назад, в одном из своих прежних воплощений, он убил
своих родителей (согласно комментариям, в последний момент он все же одумался и
пощадил их). Созданная таким образом ужасная карма привела к тому, что он неисчислимое
время мучился в аду, но полностью так и не исчерпал ее плоды. Теперь же, когда Моггалана
был в смертельной опасности, остаток этой кармы вдруг проявился и заставил его
столкнуться лицом к лицу с последствиями своей ошибки. Моггалана понял, что у него не
остается другого выбора, кроме как смириться со своей участью. Разбойники вошли в дом,
сбили старейшину с ног и стали его избивать. Они «били его до тех пор, пока его кости не
измельчились до размера рисов^іх зерен».

226

Тогда, решив, что Моггалана умер, они бросили его тело в кусты и убежали, надеясь как
можно быстрее получить обещанное вознаграждение.

Но Моггалана был наделен огромной физической и духовной силой и не собирался умирать

так просто. Придя в себя, он силой медитации поднялся в воздух и перенесся к Учителю. Там
он объявил, что окончательно уходит в нирвану. Будда попросил его прочесть последнюю
проповедь монахам, что Моггалана и сделал, показав при этом множество чудес. Затем он
выразил почтение Благословенному, вернулся к Черной скале и растворился в нирване без
остатка. (Версия из «Джатак» более реалистична в том смысле, что в ней не говорится о
последней проповеди; здесь Моггалана умирает прямо у ног Учителя.)

Карма прошлого, созревшая так внезапно в этот неспокойный период его жизни, повлияла
лишь на тело Моггаланы, но не на его сознание, поскольку он более не отождествлял себя со
своей личностью. Для него пять совокупностей, которые другие называли Моггаланой, были
так же чужды, как какой-нибудь неодушевленный предмет225:

Подобно тому как лучник пронзает стрелой кончик волоса,

Они постигают едва уловимую истину —
Те, кто видит пять совокупностей как нечто чуждое
И не считает их собой.

225 Thag. 1160-1161.

227

Те, кто смотрит на обусловленные явления

Как на нечто чуждое и не отождествляет их с собой,
Насквозь пронзили своим умом эту тонкую истину,
Подобно тому как лучник пронзает стрелой кончик волоса.

Последние события в жизни Моггаланы, однако, показали, что закон причины и следствия,
основанный на принципах нравственности, имеет большую власть, чем чудесные
способности овладевшего сверхъестественными силами. Только Будда настолько
контролирует карму, воздействующую на его тело, что ничто не может вызвать его
преждевременную смерть.

В беседе о своих главн^іх учениках, которая состоялась вскоре после их смерти, Будда
провозгласил:

У тех, кто в прошлом становился Святым, Полностью Пробужденным,

Благословенным, тоже было двое превосходных учеников, какие были и у меня в лице
Сарипутты и Моггаланы. У тех, кто в будущем станет Святым, Полностью
Пробужденным, Благословенным, тоже будет двое превосходн^іху чеников, какие
были и у меня в лице Сарипутты и Моггаланы. Как удивительно, как чудесно,
бхиккху, что эти ученики будут поступать в соответствии с учением Будды, будут
следовать его советам, будут дороги четырем собраниям, будут любимы, уважаемы и
почитаемы ими.

Сарипутта и Моггалана были такими прекрасными учениками, что, по словам Будды, после
их смерти со-

228

брание монахов опустело для него. Удивительно, что у Татхагаты были столь выдающиеся
ученики, но не менее удивительно и то, что, несмотря на их превосходные качества, Учитель
не оплакивал их уход и не горевал по этому поводу226.

И посему, продолжал Будда, пусть преданные последователи учения, вдохновленные

величием двух лучших учеников, станут сами себе островом и прибежищем, сделают
Дхамму своим островом и прибежищем и не будут искать ин^іх прибежищ. Пусть они
всецело полагаются на могучее подспорье в лице четырех основ осознанности (satipatthana).
Те, кто, обладая рвением, воспитывает себя подобным образом и следует Благородному
восьмеричному пути, непременно превзойдут все области тьмы, которыми изобилует
сансара. Это Учитель нам обещает.
226 SN 47:14

3 . М а х а к а с с а п а — О т е ц Са н г х и

Ранние годы

Незадолго до паринирваны Будда отказался назначать преемника. После его ухода учителем
для монахов должны были стать Дхамма и Виная — Учение и кодекс поведения. Будда
провозгласил, что в тех суттах, которые он раскрывал на протяжении сорока пяти лет своей
деятельности, есть все необходимые наставления для желающих идти путем освобождения.
Монахи не стали избирать нового главу Сангхи, но после того как Благословенный оставил
тело, всеобщее почтение естественным образом обратилось на одного старейшину, который
жил уединенно и излучал особую ауру силы и власти. Этот человек, которого в палийских
комментариях называют «учеником, равным Будде» (buddhapatibhaga-savaka), был известен
как достопочтенный Махакассапа.

230

Махакассапа занял такое видное положение в осиротевшей Сангхе по целому ряду причин.
Он обладал семью из тридцати двух признаков великого человека, которыми был наделен
сам Будда. Кроме того, Учитель одобрительно отзывался о его прозрении и достижениях в
медитации227. Махакассапа был единственным монахом, которому Будда оказал особую
честь, обменявшись с ним одеяниями. Также он полностью развил десять качеств,
вселяющих веру228, и являл собой образец настоящей аскетической жизни, посвященной
медитации. Неудивительно, что именно Махакассапа возглавил Первый собор Сангхи,
который был безотлагательно созван по его же совету. И, очевидно, по тем же причинам
гораздо позже в Китае и Японии этот вызывающий благоговение старейшина стал первым
патриархом чань, или дзен-буддизма.

Как и два главн^іх ученика Будды, Махакассапа происходил из касты брахманов. Он родился
за несколько лет до самого Бодхисаттвы в столице царства Магадха,

227 Махакассапа овладел девятью видами медитативного погружения и шестью высшими знаниями (abhinna),
которые включают в себя плод архатства.
228 Согласно «Г опака-Моггалана-сутте» (MN 108), есть десять качеств, которые внушают доверие к монаху
(pasadaniya-dhamma). Бхиккху должен быть: 1) добродетелен; 2) хорошо обучен; 3) доволен тем, что имеет; 4)
способен с легкостью входить в чет^іре дхьяны; он должен обладать 5) сверхъестественными силами; 6)
божественным слухом; 7) способностью понимать умы других; 8) памятью о прошлых жизнях; 9)
божественным зрением; 10) свободой от всех омрачений, то есть плодом архатства.

231

в деревне Махатиттха, у брахмана Капилы и его жены Суманадеви229. Мальчика назвали

Пиппали. Его отец был своего рода царьком, он правил шестнадцатью деревнями, поэтому
Пиппали рос в богатстве и роскоши. Но, несмотря на это, уже в молодости он стал ощущать
тягу к монашеству и не собирался заводить семью. Когда родители стали настаивать на
женитьбе Пиппали, он пообещал им, что будет заботиться о них, пока они живы, а после их
смерти станет аскетом. Но такой ответ не устроил их, и они продолжили свои уговоры. В
конце концов, чтобы не огорчать мать, Пиппали согласился жениться, но при одном условии:
невеста должна соответствовать его идеалу совершенства.

По заказу Пиппали ювелиры изготовили золотое изваяние прекрасной девы. Молодой

господин велел украсить его драгоценностями и нарядами и показал родителям со словами:
«Если вы найдете мне такую невесту, я останусь в миру». Его мать была умной женщиной и
рассудила так: «Наверняка в прошлом мой сын накапливал заслуги и, должно быть, делал
это вместе с той, кто как две капли воды похожа на золотую статую». И она обратилась за
помощью к восьми брахманам. Осыпав их богатыми дарами, она передала им статую и
попросила отыскать девушку, такую же изящную, как данное изваяние. Брахманы подумали:
«Сперва отправимся в Мадду, которая славится своими красавицами». Там, в Сагале, они
нашли юную деву

229 Рассказ о детстве и юности Махакассапы взят из SN Com. (до SN 16:11). Сходное описание можно найти и
в AN Com. к «Etada-ggavagga».

232

неземной красоты. Это была Бхаддакапилани, дочь одного богатого брахмана. Ей только
исполнилось шестнадцать, и она была на четыре года младше Пиппали Кассапы. Родители
одобрили этот союз, и брахманы с победой вернулись домой.

Но Бхаддакапилани тоже не хотела вступать в брак. Как и Пиппали, она мечтала о духовном
подвижничестве и жаждала отринуть мирское, став отшельницей. Стремления молод^іх
людей совпали неслучайно: с прошлых жизней их соединяла сильная кармическая связь.
Созрев в последнем воплощении, эти причины сначала сведут их как молод^іх супругов,
затем побудят расстаться и, в конце концов, сделают возможным их единение на более
высоком уровне, когда оба достигнут вершин духовной практики и обретут величайший
плод святости под началом Пробужденного.

Пиппали был очень расстроен тем, что его план провалился и родителям удалось найти
девушку, затмившую своей красотой золотую статую. Все еще надеясь избежать
нежелательного исхода дел, он отправил невесте такое послание: «Бхадда, пожалуйста,
найди себе другого мужа из достойной семьи и живи с ним счастливо в миру. Я же стану
аскетом. Не жалей ни о чем». Бхаддакапилани в то же время отправила ему сходное по
содержанию письмо. Однако сваты подозревали, что может произойти обмен подобными
письмами, и потому перехватили послания и заменили их на приветственные.

Бхадду привезли в Магадху, и молодые люди поженились. По-прежнему мечтая об

отшельничестве, они

233

договорились сохранять целомудрие. Каждую ночь, прежде чем лечь спать, они разделяли
постель надвое цветочной гирляндой и выражали решимость: «Если цветы на чьей-то
стороне кровати завянут, значит, у того человека возникла похотливая мысль». Они
бодрствовали всю ночь напролет, боясь случайно дотронуться друг до друга, и в течение дня
даже не улыбались друг другу. Пока их родители были живы, супруги сторонились мирских
удовольствий, и им даже не приходилось заботиться о принадлежавших семье землях.

Когда отец и мать Пиппали умерли, молодые люди унаследовали обширные владения, и
именно в это время они получили импульс, заставивший их встать на путь отречения.
Однажды, наблюдая за посевной, Пиппали впервые увидел то, чего не замечал раньше: на
поле слетелось множество птиц, и, по мере того как плуг вспахивал землю, они склевывали
червей из борозд. Эта картина, хорошо знакомая любому земледельцу, поразила его. Он
вдруг ясно осознал, что богатство, источником которого были эти поля, доставалось ему
ценой огромных страданий других жив^іх существ. Его хлеб насущный стоил жизни
множеству червей и других маленьких созданий, обитающих в почве. Размышляя над этим,
Пиппали спросил одного из работников: «Кто испытает на себе последствия этих злых дел?»
«Вы, господин», — последовал ответ230. Потрясенный

230 Стоит отметить, что ответ работника не соответствует буддийскому пониманию кармы. Будда учил, что
карма создается намерением, и если намерение отнять жизнь отсутствует, то такой человек не создает кармы
убийства и не несет моральную ответственность за происходящее.

234

этим прозрением в природу кармы, Пиппали вернулся домой и погрузился в раздумья: «Если
я понесу бремя вины за эти убийства, зачем мне все это богатство? Лучше я отдам его Бхадде
и стану аскетом».

Тем временем дома Бхадда пережила сходный опыт, заставивший ее по-новому взглянуть на
привычные вещи. Слуги разложили семена кунжута и оставили их сушиться на солнце, а
вороны и другие птицы стали поедать привлеченн^іх семенами насекомых. Когда Бхадда
спросила слуг о том, кто понесет кармическую ответственность за насильственную смерть
стольких живых существ, ей сказали, что не кто иной, как она. И Бхадда подумала: «Если я
буду творить зло хотя бы только в этом, то не выберусь из океана перерождений и за тысячу
жизней. Как только Пиппали вернется, я передам ему все имущество и встану на путь
аскезы».

Узнав, что их намерения совпали, Пиппали и Бхадда велели слугам купить для них
шафрановые одеяния и глиняные чаши, а затем обрили друг другу головы. Став
странствующими аскетами, они провозгласили: «Мы посвящаем свое отречение архатам во
всем мире!» Уже бывшие супруги еще не встретили ни Будду, ни его учение, но
подсознательно чувствовали, что им нужно стать учениками какого-нибудь мудрого и
святого человека. Повесив чаши для подаяния через плечо, Пиппали и Бхадда незаметно для
слуг покинули особняк. Однако стоило двум странникам добраться до первой из ранее
принадлежавших им деревень, как их увидели родственники и работники. Плача и причитая,
они упали к ногам аскетов и воскликнули:

235

«Дорогие вы наши! Зачем оставляете нас беспомощными сиротами?» — «Увидев, что три
мира подобны дому, охваченному пламенем, мы встали на путь отречения». Пиппали
даровал свободу тем из работников, кто был прикреплен к их дому, и они с Бхаддой
продолжили свой путь, оставив позади селян, которые никак не могли унять слез.

Они шли по дороге: Кассапа — впереди, а Бхадда — сзади. И вдруг Кассапа подумал:
«Бхаддакапилани идет позади меня, и она очень красива. Кто-то может подумать: „Они стали
аскетами, но по-прежнему не могут жить друг без друга. Какое бесстыдство!" Если они
отравят ум подобными заблуждениями или, хуже того, станут сплетничать, то навлекут на
себя большую беду. Будет лучше, если мы расстанемся». Когда они дошли до перекрестка,
Кассапа поделился с Бхаддой своими мыслями и сказал: «Бхадда, ты иди по одной дороге, а
я пойду по другой». Она ответила: «И правда, женщина — помеха для аскета. Люди
заподозрят нас в неподобающем поведении и начнут злословить, поэтому давай расстанемся.
Ты пойдешь своей дорогой, а я — своей».
В знак почтения она трижды обошла вокруг него, поклонилась ему в ноги и, сложив ладони,
произнесла: «Наш тесный союз и близкая дружба, длившиеся с безначального прошлого,
сегодня подходят к концу. Пожалуйста, иди направо, а я пойду налево». Так они расстались,
и каждый пошел своим путем в поисках высшего плода — архатства, окончательного
освобож-

236

дения от страданий. Г оворят, что, потрясенная силой их добродетели, земная твердь

содрогнулась и задрожала, раскаты грома огласили небо и горные цепи на краю мировой
системы отразили это эхо.

Бхаддакапилани

Сначала последуем за Бхаддакапилани. Дорога привела ее в Саваттхи, в рощу Джеты, где она
стала слушать проповеди Будды. Поскольку в то время сангха для бхиккхуни еще не была
создана, Бхадда поселилась неподалеку от монастыря Джетавана, в обители женщин-аскетов,
исповедовавших другие учения. Там она прожила пять лет, пока не получила посвящение в
монашеский сан. Вскоре после этого Бхадда достигла цели святой жизни — архатства. Будда
называл ее лучшей из монахинь, помнивших свои прошлые воплощения231. В комментариях
к палийскому канону и джатаках описано несколько прошлых жизней Бхадды, в котор^іх она
была женой Кассапы.

Однажды Бхадда прочла стих, в котором восхваляла Кассапу и провозглашала свою

духовную победу232:
Сын Будды и его законный наследник,
Кассапа, развивший концентрацию,
Знает свои прошлые жизни,
Видит небеса и долины скорби.

231 AN, гл. 14.

232 Thig. 63-66.

237

Он освободился от колеса перерождений —

Мудрец, что обрел совершенное прозрение,
Брахман, наделенный тремя видами знания.

Такова и Бхаддакапилани,
Монахиня, достигшая трех знаний,
Оставившая позади смерть.
Она победила Мару с его войском,
Она облачена в последнее тело.

Поняв смертельную опасность, что таит в себе мир,

Мы оба стали аскетами.
И вот мы разрушили все яды;
Обуздав себя и обретя покой, мы достигли нирваны.

Достигнув архатства, бхиккхуни Бхадда посвятила себя заботе о молодых монахинях и

обучению их правилам Винаи. В «Бхиккхуни-вибханге» («Толковании кодекса поведения
для монахинь») описано несколько эпизодов из жизни ее учениц, которые привели к
установлению дополнительных правил для монахинь233. Также известно, что
Бхаддакапилани дважды становилась объектом зависти другой монахини, враждебно
настроенной и против Махакассапы. Эта бхиккхуни по имени Тхуллананда хорошо владела

233 BhikkhuniVibb., Sanghadisesa 1; Pacittiya 10,12,13. Vin. 4:227.267, 269, 270.

238

Учением и читала прекрасные проповеди, но, несмотря на острый интеллект, ей не хватало

добросердечия. Как свидетельствуют несколько отрывков из Винаи, она отличалась
своеволием и не умела признавать свои ошибки. Когда Бхадда стала популярной
проповедницей Дхаммы (слушать ее приходили даже некоторые ученицы Тхуллананды),
Тхуллананду охватила зависть. Чтобы досадить Бхадде, она и ее ученицы-монахини стали
ходить взад-вперед перед кельей Бхадды, громко читая сутты. Будда сделал ей выговор234.
В другой раз по просьбе Бхадды, которая собиралась посетить Саваттхи, Тхуллананда
приготовила для нее временное жилище. Но затем, в припадке ревности, она вышвырнула
Бхадду вон235. Бхадда, однако, была архатом, и подобные происшествия больше не
затрагивали ее: она смотрела на них отстраненно и с состраданием.

В круговороте сансары

Махакассапа и Бхаддакапилани впервые зародили намерение стать великими учениками

Пробужденного во времена будды Падумуттары, пятнадцатого будды древности, который
пришел на землю сто тысяч кальп назад. Главный монастырь Татхагаты находился тогда в
оленьем парке Кхемы, недалеко от города

234 Bhikkhuni Vibh., Pacittiya 33. Vin. 4:290.

235 Bhikkhuni Vibh., Pacittiya 35. Vin. 4:292.

239

Хамсавати236. В ту пору будущий Кассапа был богатым землевладельцем по имени Ведеха,

а Бхадда была его женой. Однажды Ведеха отправился в монастырь и занял свое место среди
собравшихся в тот самый момент, когда Учитель назвал Маханисабху своим третьим
великим учеником — главным среди тех, кто ведет аскетическую практику (etadaggam
dhutavadanam). Мирянин обрадовался этому и на следующий день пригласил Учителя и всю
общину на трапезу в свой дом.

Пока Будда и монахи принимали пищу, мирянин увидел старейшину Маханисабху, который
шел по улице с пустой чашей для подаяния. Ведеха вышел из дому и попросил монаха
присоединиться к собранию, но тот отказался. Тогда домохозяин взял чашу Маханисабхи,
наполнил ее едой и отдал монаху. Вернувшись в дом, Ведеха спросил Будду о причинах
столь странного отказа старейшины. И Учитель объяснил: «Мирянин, по приглашению
верующих мы принимаем пищу в домах, но этот бхиккху питается лишь тем, что получил,
собирая подаяние; мы живем в городских монастырях, а он — только в лесу; у нас есть
крыша над головой, а он живет под открытым небом». Услышав это, мирянин засветился от
радости еще сильнее, подобно «светильнику, в который брызнули маслом», и подумал:
«Зачем

236 Этот рассказ основан на комментарии к SN 16:11. Здесь нет упоминаний о Бхадде, но в Ар.іі, 3:7, v.245. она
говорит о том, что была женой Ведехи в те времена, когда он в присутствии Будды Падумуттары зародил
намерение стать великим учеником Пробужденного. История о том, как Бхадда сама в^іразила сходное
пожелание, описана в AN Com. к «Etadaggavagga^>.

240

мне удовлетворяться одним лишь архатством? Я выражу намерение во времена одного из

грядущих будд стать величайшим среди тех учеников, что ведут аскетическую практику».

Ведеха в течение недели приглашал Будду и общину монахов на трапезу, а в конце

пожертвовал каждому из членов Сангхи тройное одеяние. Затем он простерся у ног Учителя
и выразил заветное желание. Будда Падуммутара заглянул в будущее и подтвердил, что его
стремлению суждено сбыться. Ведеха получил от него такое предсказание: «В будущем,
через сто тысяч кальп, в этом мире появится Будда Готама. Ты станешь его третьим великим
учеником, и в той жизни тебя будут звать Махакассапа». Что касается Бхадды, то ее
вдохновила бхиккхуни, которая была признана самой выдающейся из тех, кто помнит свои
прошлые жизни. Бхадда захотела занять то же положение, когда станет ученицей одного из
грядущих Татхагат. Будда Падумуттара провозгласил, что ее желание также сбудется. До
конца жизни супруги соблюдали все нравственные предписания и совершали
добродетельные поступки, а после смерти перевоплотились на небесах.

Следующая история о перерождениях Махакассапы и Бхаддакапилани разворачивалась в тот

период, когда колесо Закона вращал Будда Випасси, шестой Татхагата прошлого до Готамы.
В те времена они были бедной четой брахманов и жили в такой нищете, что обоим
приходилось носить одно и то же верхнее платье и в^іходить из хижины они могли только по
одному. Поэтому этот рассказ и называется «Человеке единственным

241

платьем» (ekasdtaka). Возможно, нам нелегко понять, каково это — жить в такой
беспросветной нищете, но еще труднее уяснить для себя, что в прошлом многие люди не
тяготились бедностью и не страдали из-за нее. Таковы были и эти двое, впоследствии
переродившиеся как Кассапа и Бхадда. Бедные брахманы жили в совершенной гармонии, и
их счастье не омрачали никакие материальные трудности.

Однажды Будда Випасси собрался прочесть особую проповедь, и оба супруга захотели
посетить ее. Но поскольку у них было только одно платье на двоих, пойти вместе они не
могли: жена слушала Пробужденного днем, а муж — вечером. Внимая словам Будды,
брахман все отчетливее сознавал ценность щедрости и жертвования, и в конечном счете он
захотел отдать свое единственное платье Будде. Однако стоило ему решиться на этот шаг,
как он заколебался: «Это наше единственное одеяние, и, наверное, я должен сперва
посоветоваться с женой. Как же мы останемся без одежды? Где нам взять замену?» Волевым
усилием он отбросил эти сомнения и положил платье к ногам Благословенного. Сделав это,
он хлопнул в ладоши и радостно воскликнул: «Я победил! Я победил!» Когда царь,
слушавший проповедь из-за занавеси, услышал этот триумфальный клич и узнал его
причину, он отправил брахману комплект одежды и впоследствии назначил его придворным
священником. Так бедствиям этой семьи пришел конец.

Как воздаяние за бескорыстную щедрость брахман переродился на небесах, а затем вернулся

на землю в качестве правителя, который был великим благодетелем
242

своего народа и всячески поддерживал живших в то время аскетов. Бхадда была его женой.

В одной из жизней Бхадда была матерью юноши-брахмана, который стал учеником

Бодхисаттвы (грядущего Будды) и захотел оставить мирскую жизнь. Ее мужем был Кассапа,
а сыном — Ананда. Бхадда хотела, чтобы молодой человек познал жизнь домохозяина,
прежде чем встать на путь аскезы, но для него знакомство с миром оказалось внезапным и
страшным. Старая мать его учителя страстно влюбилась в юношу и ради него готова была
убить собственного сына. Став свидетелем помешательства, вызванного страстью, будущий
Ананда испытал сильное отвращение к мирской жизни, и после этого инцидента родители
позволили ему стать аскетом237.

В другой жизни Кассапа и Бхадда произвели на свет четырех сыновей-брахманов, которые в

будущем стали Буддой, Ануруддхой, Сарипуттой и Махамоггаланой. Все четверо молодых
людей хотели отречься от мира. Сначала родители не позволяли им этого, но затем осознали
пользу духовного подвижничества и сами стали аскетами238.

В «Джатаках» также описывается история о том, как двое деревенских старост, друживших
между собой, решили поженить своих будущих детей, если те окажутся противоположного
пола. Так и случилось. Однако в прошлом воплощении оба ребенка были божествами

237 Jat. 61. - Джатака о "заклинании от тоски". (Asatamanta-Jataka).

238 Jat. 509.

243

в мире Брахмы, поэтому в этой жизни их не привлекали чувственные удовольствия, и с

разрешения родителей они стали аскетами239.

В историях о прошлых жизнях Бхадды встречается единственный случай, когда она

поступила дурно. В ту пору, когда в этом мире не было будды, Бхадда вступила в брак с
одним землевладельцем и однажды сильно поссорилась с сестрой мужа. Примерно в то же
время мимо их дома проходил паччекабудда, просивший подаяние240. Когда золовка
предложила ему пищу, Бхадда, желая ей досадить, взяла чашу паччекабудды и заменила еду
на грязь. Но в тот же миг она ощутила острое сожаление. Бхадда забрала у аскета чашу,
помыла ее в душистой воде и наполнила изысканной ароматной пищей. Она вернула чашу
паччекабудде и извинилась за грубость.

Как кармическое воздаяние за этот поступок, в котором соединились свет и тьма, в

следующей жизни Бхадда была богата и ослепительно красива, но ее тело источало
зловонный запах. Ее муж, будущий Кассапа, не мог смириться с этим недостатком и вскоре
покинул ее. Поскольку Бхадда была хороша собой, многие мужчины искали ее руки, но все
последующие браки заканчивались тем же. В конце концов Бхадда совсем отчаялась и
решила, что ей незачем больше жить. Напоследок она велела переплавить свои украшения и
сделать из них золотой слиток, который затем пожертвовала

239 Jat. 540.

240 Этот эпизод и последующие жизни изложены в комментариях к SN 16:11.

244
на возведение ступы в честь Будды Кассапы, недавно покинувшего этот мир. Бхадда сделала
это подношение с большой верой, и в результате ее тело вновь стало благоуханным, а
Кассапа — первый муж — принял ее обратно.

За две жизни до описываем^іх в палийском каноне событий Бхадда была царицей Бенареса и
оказывала поддержку нескольким паччекабуддам. Глубоко потрясенная их внезапной
гибелью, она отринула мирскую жизнь и отправилась в Гималаи, чтобы посвятить себя
духовной практике. Благодаря силе самоотречения и глубине медитации она переродилась в
мире Брахмы, там же, где и Кассапа. Когда их существование на небесах подошло к концу,
они воплотились на земле как Пиппали Кассапа и Бхаддакапилани.

Как видно из этих рассказов, в прошлом и Кассапа, и Бхадда обитали в чистом мире Брахмы
и неоднократно становились аскетами. Неудивительно, что в последнем своем воплощении
им было совсем не трудно принять обет целомудрия, отречься от мира и встать на путь
Дхаммы, в конце концов приведший их к архатству.

Встреча с Буддой

Вернемся к тому перекрестку, на котором расстались бывшие супруги241. Как уже

говорилось, сила их самоотречения, проявившаяся в этом поступке, заставила

241 Дальнейшее повествование основывается в комментарии к SN 16:11.

245

земную твердь содрогнуться. Будда почувствовал землетрясение и понял, что навстречу к

нему идет великий ученик. Не сказав ни слова никому из монахов, Учитель отправился в
путь и прошел пять миль, чтобы встретить своего будущего ученика. В дальнейшем этот
жест сострадания будет часто упоминаться в текстах242.

Недалеко от святилища Бахупуттака, что на дороге между Раджагахой и Наландой, Учитель

опустился на землю и стал ждать ученика. Он сидел под баньяновым деревом не как
обычный аскет, но как Будда в полном сиянии славы. Из его тела вырывались снопы света,
озаряя окрестности на восемьдесят метров вокруг, так что вся роща утонула в этом сиянии.
Также он явил тридцать два признака великого человека. Когда Кассапа подошел к этому
месту и увидел Будду во всем величии Пробужденного, он подумал: «Должно быть, это мой
учитель, ради которого я отринул мирское!» Он приблизился к Будде, упал к его ногам и
воскликнул: «Благословенный, Вы — мой учитель, а я — Ваш ученик! Благословенный, Вы
— мой учитель, а я — Ваш ученик!»

Пробужденный сказал: «Кассапа, если кто-то, не зная и не видя, скажет о таком искреннем
ученике, как ты: „Я знаю, я вижу", его голова расколется на части. Но, Кассапа, я с полным
знанием говорю „Я знаю", с полной ясностью говорю „Я вижу"». Затем Татхагата дал
Кассапе три перв^іх наставления, открыв перед ним врата Дхаммы:

242 Введение к Jat. 469.- Джатака о большом чёрном псе.

246
 Ты должен тренировать себя так, Кассапа: «По отношению к старейшинам,
послушникам и всем прочим членам общины я буду испытывать острое чувство
стыда и страха совершить проступок {hiriottappa).

Какое бы учение, ведущее к возрастанию добродетели, я бы ни услышал, я буду

сосредоточенно внимать ему, изучать его и думать о нем, впитывая его всем сердцем.

Да не пренебрегу я осознанностью в отношении тела, несущей радость».

Так ты должен тренировать себя.

Согласно комментариям, произнеся эти наставления, Будда принял отречение Кассапы

(pabbajja) и посвятил его в монахи (upasampada). Затем Учитель и ученик отправились в
Раджагаху. По пути Будда захотел отдохнуть под сенью дерева и сошел с дороги. Маха-
кассапа сложил вчетверо свою двойную накидку и попросил Учителя сесть на нее, «дабы
принести ему благо на долгие времена». Будда выполнил просьбу ученика и сказал:
«Кассапа, мягко твое одеяние из лоскутов ткани». Услышав это, Кассапа воскликнул: «Пусть
из сострадания ко мне Благословенный примет это одеяние из лоскутов ткани!» — «Но
сможешь ли ты, Кассапа, носить мои ветхие и грубые одежды из лохмотьев?» Полный
радости Кассапа ответил: «Да, я смогу носить ветхие и грубые одежды Благословенного из
лохмотьев».

Обменявшись одеяниями с Махакассапой, Татхагата выделил его из числа прочих учеников,

поскольку

247

более никто из них не удостоился такой чести. Согласно комментариям, Будда хотел
побудить Кассапу к тому, чтобы с самого первого дня в монашеской общине тот приступил к
суровой аскетической практике (dhutanga). Хотя после просветления Будда осуждал
чрезмерное умерщвление плоти, считая этот путь «болезненным, неблагородным и
бесплодным», он ни в коем случае не отрицал те аскетические практики, которые
соответствовали учению Срединного пути. Настоящий Срединный путь — это не
благоустроенная автострада и не череда легких компромиссов, это крутой подъем,
совершаемый в одиночестве, требующий отказа от жажды и способности переносить
трудности и лишения. Поэтому Будда побуждал тех монахов, которые искренне хотели
вырвать из своих сердец даже тончайшие корни желаний, принять дхутангу — специальные
обеты аскетической жизни, воспитывающие в человеке непритязательность,
удовлетворенность имеющимся, отреченность и энергичность. Татхагата часто хвалил тех
монахов, которые соблюдали эти обеты. В древних суттах не раз подчеркивается польза от
следующих видов аскезы: носить исключительно три предмета одежды {и отказываться от
дополнительных); использовать только те одеяния, что сшиты из кусков старой одежды {и
отказываться от одежды, пожертвованной домохозяевами); употреблять лишь ту пищу,
которая была получена во время сбора подаяния {и отказываться от трапезы в домах
верующих); жить в лесу {и отказываться от комфорта городских монастырей). В
комментариях список аскетических практик расширен до тринадцати,

248

и их подробное описание можно найти в таких руководствах по медитации, как

«Вишуддхимагга».

Одеяние, которое Будда отдал Кассапе, было сшито из савана, подобранного

Благословенным у погребального костра. Спрашивая ученика, готов ли тот принять эту
одежду, Татхагата хотел узнать: сможет ли Кассапа полностью посвятить себя аскетическим
практикам, к выполнению которых обязывает этот дар? Утвердительный ответ Кассапы был
равносилен обещанию: «Да, я справлюсь с теми аскетическими практиками, выполнения
которых Вы ожидаете от меня». Так Кассапа дал обет подвижничества и с того момента до
глубокой старости продолжал соблюдать принесенные в молодости клятвы. Позднее Будда
объявил Махакассапу самым выдающимся среди бхиккху, ведущих аскетическую
практику243, и давнее намерение Кассапы, которое он зародил сто тысяч кальп назад,
наконец осуществилось.

Не прошло и семи дней с того момента, как Кассапа вступил в монашескую общину и
обменялся одеяниями с Буддой, как он достиг своей цели — архатства, или окончательного
освобождения ума от всех загрязнений. Гораздо позже, вспоминая события тех дней, Кассапа
рассказывал Ананде: «На протяжении семи дней, друг, я питался подаянием как должник, а
на восьмой день во мне возникло окончательное знание архатства»244.

243 AN, гл. 14.

244 SN 16:11.

249

Отношения Кассапы и Будды

Как уже говорилось, достопочтенного Махакассапу и Будду соединяла глубокая кармическая

связь, уходящая корнями в прошлые жизни. Если верить «Джатакам», Кассапа девятнадцать
раз рождался вместе с Бодхисаттвой, причем часто приходился ему близким родственником.
Не менее шести раз Кассапа был отцом Бодхисаттвы245, дважды — братом246 и много раз
— другом или учителем. Это была не первая их встреча, и отсюда понятно, почему, лишь
увидев Учителя, Кассапа ощутил сильную веру и всем сердцем принял его как своего
наставника.

До нас дошли многочисленные беседы между Буддой и его великим учеником. Трижды
Учитель обращался к нему со словами: «Дай наставление монахам, Кассапа. Прочитай им
проповедь о Дхамме. Либо я дам наставление монахам, Кассапа, либо ты. Один из нас
должен прочесть им проповедь о Дхамме»247. Будда был высокого мнения о способностях
Кассапы, ведь далеко не каждый архат может ясно и доходчиво объяснить Учение.

Почему Будда поставил на такую высокую ступень Махакассапу, а не Сарипутту или

Махамоггалану? Согласно комментариям, Будда поступил так, потому что знал, что
Сарипутта и Моггалана уйдут из жизни раньше него, а Махакассапа переживет своего
Учителя.

245 Jat. 155,432,509,513,524, 540.

246 Jat. 488,452.
247 SN 16:6.

250

Благословенный хотел повысить значимость Кассапы в глазах других монахов, чтобы они в
дальнейшем прислушивались к его советам.

Будда трижды обращался к Кассапе с таким предложением, и трижды Кассапа отклонял его.
В первый раз Кассапа сказал, что с некоторыми монахами стало трудно говорить: они не
внимают советам, непокорны и выслушивают увещевания без должного почтения. Кроме
того, Кассапа однажды услыхал, как двое бхиккху хвастались своим красноречием:
«Посмотрим, чья проповедь будет самой пространной, самой приятной на слух и самой
долгой!» Когда Кассапа сообщил об этом Будде, тот вызвал обоих монахов и сделал им
строгий выговор, заставив их отказаться от неразумного тщеславия248. В конечном счете
критика старшего товарища пошла на пользу этим бхиккху. Кассапа завел этот разговор,
заботясь об их благе.

Во второй раз нежелание читать проповедь Кассапа мотивировал тем, что монахи не
слушают наставлений, не верят в добро, утратили чувство стыда и страх совершить
проступок, ленивы и лишены мудрости. Кассапа сравнил деградировавших монахов с
убывающей луной, которая каждый день теряет в красоте (уверенность), правильной форме
(стыд), сиянии (страх поступить дурно), высоте (энергия) и ширине (мудрость)249.

В третий раз Кассапа отказался выступать перед монахами по тем же причинам, что и
раньше. Как и прежде,

248 SN 16:6.
249 SN 16:7.

251

Будда не стал переубеждать ученика, но на сей раз сам объяснил, в чем корень проблемы: «В
прошлом, Кассапа, в общине были старейшины, которые жили в лесах, питались подаянием,
носили одежды из лохмотьев, довольствовались одним комплектом одежды, имели мало
желаний и были удовлетворены имеющимся. Предпочитая уединение и живя вдали от
общества, они были полны энергии. Они восхваляли такой образ жизни и побуждали других
жить так же. Когда эти старейшины посещали монастыри, их встречали с радостью и
окружали почтением как настоящих практикующих Дхамму. Молодые монахи старались
подражать их примеру, что приносило им великое благо на долгие времена. Но сегодня,
Кассапа, в монастырях оказывают почести не тем бхиккху, кто ведет серьезную и суровую
духовную практику, а тем, кто хорошо известен, пользуется популярностью и не знает
нужды в вещах, которые дозволено иметь монаху. Такие бхиккху окружены почетом, и
молодые монахи стараются подражать им, что принесет им вред на долгие времена.
Правильно будет сказать, что таких монахов иссушает и побеждает то, что вредит
монашеской жизни»250.

В другой раз Кассапа спросил Будду: «В чем причина того, что раньше было меньше правил,
но больше монахов обретало прозрение в природу реальности, а сейчас больше правил, но
меньше монахов обретает прозрение в природу реальности?» Будда ответил251:

250 SN 16:8.
251 SN 16:13.

252

Так бывает, Кассапа, когда добродетельные качества существ падают и подлинная

Дхамма исчезает. Правил становится больше, а архатов — меньше. Подлинная
Дхамма, однако, не исчезнет из этого мира, пока не появится ложная Дхамма. Однако
стоит появиться ложной Дхамме, как подлинная Дхамма будет утрачена. Но не
буйство четырех элементов — земли, воды, огня и воздуха — заставит подлинную
Дхамму исчезнуть. Не исчезнет она и по той причине, по которой идет ко дну
 перегруженный корабль. К угасанию и гибели подлинной Дхаммы ведут пять
пагубных взглядов. Они таковы: отсутствие уважения и почтения к Будде, Дхамме,
Сангхе, духовной практике и медитативному сосредоточению со стороны монахов и
монахинь, мирян и мирянок. Пока же люди уважают и почитают эти пять объектов,
подлинная Дхамма будет сиять в этом мире.

Стоит отметить, что, согласно этому тексту, мирские последователи также являются
хранителями Дхаммы. А значит, даже если Дхамма будет предана забвению среди монахов,
она продолжит существовать, пока ее почитают и практикуют миряне.

Другие беседы между Буддой и Махакассапой касались в основном аскетической жизни,

которую восхвалял и высоко ценил Татхагата. Но однажды, ближе к концу своего
пребывания на земле, Будда напомнил Кассапе, что тот уже стар и, должно быть, сшитые из
лохмотьев одеяния стали ему в тягость. Тем самым

253

Благословенный предлагал Кассапе носить одежду, пожертвованную мирянами, принимать

пищу в домах и жить подле него. Но Кассапа возразил: «Долгое время я жил в лесу, просил
подаяние и носил одеяния из лохмотьев, и к такой жизни я побуждал других. С малым
количеством желаний, удовлетворенный, я жил в уединении и прикладывал ярые усилия — к
этому же я призывал и других».

На вопрос Будды о том, зачем он поступает так, Кассапа ответил: «По двум причинам: чтобы
жить приятно здесь и сейчас и из сострадания к будущим поколениям монахов, которые,
услышав о такой жизни, возможно, захотят последовать моему примеру». И Будда
воскликнул: «Прекрасно сказано, Кассапа, прекрасно сказано! Ты живешь ради счастья
многих, из сострадания к миру, во имя блага и процветания богов и людей. Можешь
продолжать носить одеяния из лохмотьев, просить подаяние и жить в лесу»252.

«Таков наш Кассапа, — произнес Татхагата. — Какую бы одежду, подаяние, ночлег или
лекарство он ни получил, он остается доволен. Ради получения этих вещей он не сделает
ничего, не подобающего монаху. Если же он останется без них, то не смутится, а получив их,
воспользуется ими совершенным образом, без привязанности и ослепления, полностью
осознавая связанные с ними [возможные] опасности и воспринимая их как избавление [от
страданий тела]. Я буду обучать вас,

252 SN 16:5.

254

монахи, на примере Кассапы или того, кто равен ему. Услышав это наставление, вы должны
практиковать так же»253.

Отношение Махакассапы к мирянам также было образцовым. Встречаясь с семьями

верующих во время сбора подаяния или принимая их приглашение, он не желал: «Пусть мне
пожертвуют много вещей, и пусть они будут качественными! Пусть я получу пожертвование
поскорее, и пусть оно будет сделано с почтением!» Таких мыслей у Кассапы не было: он
оставался беспристрастен, как луна, которая издали струит свой мягкий свет. Татхагата
сказал об этом так254:

Когда Кассапа встречается с мирянами, его ум свободен от привязанности,

захваченности и любых пут. Он думает так: «Пусть те, кто хочет обрести благо,
 обретут благо! Пусть те, кто хочет накопить заслуги, накопят заслуги!» Он доволен и
рад, когда другие получают пользу, так же, как он доволен и рад, получая пользу сам.
Такой монах может приходить в семьи верующих. Проповедуя Дхамму, он заботится
не о славе или похвале, но о том, чтобы люди узнали учение Благословенного и, узнав
его, обрели веру и начали духовную практику. Он проповедует Дхамму из любви и
сострадания, а также потому, что Учение совершенно.

253 SN 16:1.
254 Изложено ня основе SN 16:3-4.

255

Но самую высокую оценку своих способностей Махакассапа получил тогда, когда Учитель
сказал, что Кассапа подобно Будде может по своей воле погружаться в медитацию четырех
тонких материальн^іх сфер и четырех нематериальных сфер, входить в состояние
прекращения восприятия и чувств, а также проявлять шесть высших знаний (abhinna),
которые включают сверхъестественные способности и венчаются достижением нирваны255.
Такое выдающееся мастерство в медитации, сопоставимое с достижениями Будды,
свидетельствует об особ^іх качествах ума Махакассапы. Именно глубокий покой,
обретенный в медитации, позволял ему безмятежно принимать любые внешние
обстоятельства и жить, не желая ни вещей, ни общественного признания.

В своих стихах в «Тхерагатхе» Махакассапа вновь и вновь восхваляет покой дхьян. Его
жизненный путь вел его от изобилия к изобилию. В миру он обрел богатство и гармонию, а
на стезе монашества — обширный духовный опыт, которым он обязан в том числе своему
прошлому воплощению на небесах Брахмы. И хотя, если судить по некоторым текстам,
Махакассапа может показаться чересчур суровым, не стоит думать, что он был жестким по
натуре. Иногда он мог сделать строгий выговор монаху, но им руководило желание помочь и
подтолкнуть его в практике. Особенно наглядно такая черта Махакассапы прослеживается в
его отношениях с Анандой, о чем речь пойдет ниже.

255 SN 16:9.

256

Общение с богами

В палийском каноне описаны две встречи Махакассапм с богами. В этих эпизодах с

одинаковой силой проявился независимый нрав Махакассапы и его решимость во что бы то
ни стало придерживаться правил аскетической жизни. Старейшина не желал никаких
почестей, даже если их оказывали существа более высокого ранга, нежели человеческие.

Первый случай связан с молодой богиней по имени Ладжа, которая помнила, что своему
блаженству на небесах она обязана Махакассапе. В своей земной жизни она была бедна.
Встретившись со старейшиной, она пожертвовала ему жареный рис и с сердцем,
наполненным верой, произнесла: «Пусть я стану сопричастна той истине, которую видели
Вы!» Когда она шла домой, размышляя о своем подношении, ее укусила змея. Она умерла и
тут же переродилась на небесах Тридцати трех богов среди сияющего великолепия.

Богиня помнила об этом и хотела выразить великому старейшине свою благодарность.

Спустившись на землю, она подмела в келье монаха и наполнила емкости для воды. Так
продолжалось в течение трех дней, пока старейшина не увидел ее сияющую фигуру в своем
жилище и, задав несколько вопросов, не попросил богиню уйти: он не желал, чтобы будущие
поколения монахов упрекали его в том, что он пользуется услугами богов. Его просьбы не
возымели должного эффекта — богиня поднялась в воздух, исполненная великой печали.
Тогда сам Будда, узнавший о произошедшем,

257

явился перед богиней и утешил ее, рассказав о пользе добродетельных поступков и великом
воздаянии за них. И добавил, что в обязанности Кассапы входит практика
самоограничения256.

В другой истории рассказывается о том, как после непрерывной семидневной медитации в

пещере Пиппали Махакассапа отправился в Раджагаху в поисках подаяния. В то время
пятьсот богинь из свиты Шакры всем сердцем захотели сделать ему пожертвование. Они
приблизились к старейшине с приготовленной ими самими едой и стали просить, чтобы он
оказал им милость и принял подношение. Кассапа, однако, отказался, поскольку он хотел
дать возможность накопить заслуги беднякам. Богини повторили свою просьбу несколько
раз, но в конце концов вынуждены были удалиться — Махакассапа был непреклонен. Когда
Шакра, царь богов, узнал об их тщетных стараниях, в нем также разгорелось сильное
желание сделать пожертвование. Чтобы не быть отвергнутым, он принял облик старого ткача
и, когда Махакассапа приблизился, предложил ему рис. Стоило старейшине принять
подношение, как рис вдруг стал необычайно ароматным. Махакассапа понял, что старым
ткачом был не кто иной, как Шакра, и стал упрекать царя богов:

— Ты сотворил ужасное зло, Косия. Поступив так, ты лишил бедняков возможности

накопить заслуги. Не делай так впредь!

— И мы нуждаемся в заслугах, почтенный Кассапа! — ответил Шакра. — И мы нуждаемся в

заслугах!

256 Dhp. Com. (к стиху 118); BL 2:265-267.

258

Накопил ли я заслугу, обманом совершив пожертвование?

— Да, друг, ты накопил заслугу.

Возвращаясь в свой мир, Шакра торжественно произнес257:

— О, пожертвование! Высочайшее пожертвование! Кассапа — прекрасное поле для

взращивания заслуг!

Отношения с другими монахами

Трудно себе вообразить, чтобы монах, который подобно Махакассапе всецело посвятил свою
жизнь медитации, охотно принимал бы многочисленн^іх учеников и наставлял их. Так что
неудивительно, что в канонических текстах упоминается лишь несколько воспитанников
Махакассапы.
Одна из немногочисленного проповедей Махакассапы, адресованн^іх монахам, касается
завышенной оценки практикующим собственного духовного уровня: «Иногда какой-нибудь
монах заявляет о том, что достиг высшего знания — архатства. Тогда Учитель или ученик,
способный понимать умы других, задает ему несколько вопросов. Если монах приходит в
замешательство и не может дать ясный ответ, вопрошающий понимает, что это была
ошибочная оценка, продиктованная тщеславием. Поразмыслив над причиной этого,
вопрошающий видит, что монах провозгласил себя архатом лишь потому, что хорошо
изучил Учение

257 Dhp. Com. (к стиху 56); BL 2:86-89. См. Ud. 3:7.

259

и овладел им. Проникнув в сознание этого монаха, вопрошающий понимает, что тот еще не
преодолел пять преград и остановился на полпути, вместо того чтобы продолжать
работу»258.

Помимо немногочисленных случаев, когда Махакассапа обращался к неназванным монахам

или к собранию монахов, в палийском каноне описаны лишь его беседы с Сарипуттой и
Анандой. Согласно «Джатакам», в прошлых жизнях Сарипутта дважды рождался сыном
Кассапы259 и дважды его братом260; один раз он приходился Кассапе внуком261 и один раз
был его другом262. В своих стихах в «Тхерагатхе» Кассапа говорит о том, что однажды
видел, как тысячи Брахм спустились с небес, чтобы выразить почтение Сарипутте и вознести
ему хвалу263.

В «Кассапе-саньютте» записаны две беседы, состоявшиеся между Махакассапой и

Сарипуттой. Обе инициировал Сарипутта, который навещал Махакассапу после вечерней
медитации. В первый раз Сарипутта спросил264:

— Друг Кассапа, говорят, что, не обладая рвением и страхом совершения

неправедного, человек не может достичь просветления, не может достичь

258 AN 10:86.
259 Jat. 509,515.
260 Jat. 326,488.
261 Jat. 450.
262 Jat. 525.
263 Thag. 1082-1086.
264 SN 16:2 в кратком изложении.

260

нирваны, не может обрести высший покой, но тому, кто ревностен и страшится

совершения неправедного, доступны все эти плоды. Как понять, насколько в человеке
развиты необходимые качества?

— Друг Сарипутта, допустим, монах подумает: «Если дурные и недобродетельные

состояния ума, которые до сих пор не возникали во мне, вдруг возникнут, это
принесет мне вред», но при этом не возбуждает в себе рвение и страх совершения
неправедного, то такому монаху не хватает рвения и страха. Допустим, он думает:
«Если дурные и недобродетельные состояния ума, которые возникли сейчас во мне,
не будут оставлены, это принесет мне вред», или: «Если не возникшие пока
добродетельные состояния так и не появятся, это принесет мне вред», или: «Если
 возникшие добродетельные состояния исчезнут, это принесет мне вред», — но при
этом не возбуждает в себе рвение и страх совершения неправедного, то такому
монаху недостает этих качеств. А раз этих качеств недостает, он не сможет достичь
просветления, не сможет достичь нирваны, не сможет обрести высший покой. Но если
монах (в этих четырех случаях, когда требуется приложить правильное усердие)
вызывает в себе рвение и страх совершения неправедного, то он сможет достичь
просветления, сможет достичь нирваны, сможет достичь высшего покоя.

В другой раз Сарипутта спросил Махакассапу, каково состояние Тахтхагаты,

Всесовершенного, после

261

смерти: он существует; не существует; и существует, и не существует; либо ни существует,

ни не существует? На каждый из этих вопросов Махакассапа отвечал265:

— Этого Благословенный не провозглашал. Почему? Потому что это знание не

приносит пользы и не принадлежит к основам святой жизни, потому что оно не ведет
к разочарованию, угасанию страстей, остановке, внутреннему покою,
непосредственному знанию, просветлению и нирване.

— Но, друг, что же тогда провозглашал Благословенный?

— «Это страдание», — так провозгласил Благословенный. «Это причина страдания...

Это прекращение страдания... Это путь, ведущий к прекращению страдания...» — так
провозгласил Благословенный. Почему? Потому что это знание приносит пользу и
принадлежит к основам святой жизни, потому что оно ведет к отречению (от
мирского), к угасанию страстей, остановке, внутреннему покою, непосредственному
знанию, просветлению и нирване.

Неясно, почему Сарипутта задавал эти вопросы, ответы на которые должны быть очевидны
архату. Вполне возможно, что эта беседа состоялась сразу после вступления Кассапы в
Сангху, но еще до его просветления, и Сарипутта хотел проверить степень понимания

265 SN 16:12.

262

новообращенного бхиккху; либо же этот вопрос был задан ради других монахов, которые
присутствовали при разговоре.

В «Махагосинга-сутте» описана беседа между достопочтенным Сарипуттой и группой

монахов, в которую наряду с другими выдающимися учениками Будды входил и
Махакассапа266. В ту пору старейшины вместе с Благословенным пребывали в роще
Госинга, и в одну из ясных лунных ночей они пришли к Сарипутте, чтобы поговорить о
Дхамме. Сарипутта сказал: «Как прекрасна эта саловая роща Госинга! Лунный свет заливает
все вокруг, деревья в цвету, и кажется, будто в воздухе струятся небесные ароматы». Затем
он спросил каждого из старейшин по очереди — Ананду, Ревату, Ануруддху, Махакассапу и
Махамоггалану, — какой монах своим присутствием заставил бы этот лес сиять еще сильнее.
Махакассапа, как и другие старейшины, ответил в соответствии со своими личными
склонностями:

— Друг Сарипутта, такой монах сам живет в лесу и восхваляет жизнь в лесу; он сам собирает
подаяние и восхваляет сбор подаяния; он сам носит одеяния из лохмотьев и восхваляет
ношение одеяний из лохмотьев; он сам носит одеяние из трех частей и восхваляет ношение
одеяния из трех частей; у него самого мало желаний, он удовлетворен имеющимся, живет
уединенно, держится вдали от людей и восхваляет эти качества; он сам развил добродетель и
концентрацию, обрел мудрость и освобождение, знание и переживание освобождения,

266 MN 32.

263

и он восхваляет эти достижения. В присутствии такого монаха саловая роща Госинга засияла
бы еще сильнее.

Согласно писаниям, у Махакассапы была сильная кармическая связь с достопочтенным

Анандой. Ананда дважды рождался его братом267 и один раз сыном268; в одной из жизней
он даже убил отпрыска Махакассапы269, а в своем последнем воплощении стал его
учеником270. И если в беседах Махакассапы с Сарипуттой затрагиваются отдельные
положения учения, то в двух диалогах с Анандой, записанных в «Кассапе-саньютте», речь
идет о практических вопросах.

Как-то раз Ананда попросил Кассапу отправиться вместе с ним к монахиням и прочесть им
проповедь271. Сперва старейшина отказался, но, видимо, Ананда очень хотел, чтобы именно
Кассапа наставил монахинь, и дважды повторил свою просьбу. Наконец Кассапа согласился
и присоединился к Ананде. Однако все получилось не так, как можно было ожидать. После
лекции одна из монахинь по имени Туллатисса, возвысив голос, сделала непочтительное
замечание в адрес старшего монаха: «Как осмеливается учитель Кассапа говорить о Дхамме
в присутствии учителя Ананды, мудреца из мудрецов? Это подобно тому, как если бы
мелкий торговец попытался продать иголки тому, кто их делает». Очевидно, она
предпочитала мягкую манеру Ананды

267 Jat. 488,535.

268 Jat. 450.
269 Jat. 540.
270 Vin. I 92.
271 SN 16:10.

264

суровым и порой осуждающим речам Махакассапы, в которых, возможно, затрагивались и ее

недостатки.

Услышав эти слова, Махакассапа переспросил Ананду:

— Как это понимать, друг Ананда? Я — мелкий торговец, а ты — иголыщик? Или я —

иголыцик, а ты — мелкий торговец?

Ананда ответил:

— Будьте снисходительны, достопочтенный. Это всего лишь глупая женщина.

— Осторожнее, друг Ананда, или Сангхе придется начать в отношении тебя

разбирательство. Разве о тебе, друг Ананда, Благословенный в присутствии Сангхи говорил
так: «О монахи, я могу по желанию достичь четырех сфер тонкого материального мира и
нематериального мира, прекращения восприятия и чувств, проявить шесть
сверхъестественн^іх знаний. И Ананда тоже»?

— Нет, достопочтенный.

— Или, может, он говорил: «И Кассапа тоже»?

Очевидно, для достопочтенного Махакассапы инцидент не был исчерпан примирительным

ответом Ананды. Реплика Туллатиссы выдавала ее личную привязанность к Ананде, который
всегда был любимчиком женщин и в свое время сыграл важную роль в учреждении сангхи
для бхиккхуни. Эмоциональность, проявленная Туллатиссой по отношению к Ананде,
требовала более пристального внимания, нежели то предполагал уклончивый ответ Ананды.
Поэтому Кассапа отреагировал в такой форме, которая на первый взгляд

265

может показаться резкой: «Осторожнее, друг Ананда, или Сангхе придется начать в
отношении тебя разбирательство». Так он хотел предупредить Ананду, чтобы тот не
увлекался воспитанием монахинь, иначе их чрезмерная симпатия даст пищу для сплетен. Это
был искренний совет, который лишенный изъянов архат давал монаху, пока не достигшему
освобождения. Когда вслед за этим Кассапа подчеркнул, что именно его духовные
достижения восхвалял Будда, а не достижения Ананды, он, должно быть, хотел указать на
существенную разницу в духовном уровне между двумя монахами; возможно, старейшина
хотел тем самым разжечь в Ананде стремление обрести более возвышенное состояние. Как
бы то ни было, монахиня Туллатисса покинула общину.

Другая беседа между достопочтенным Махакассапой и Анандой состоялась при следующих

обстоятельствах272. Однажды достопочтенный Ананда отправился на прогулку в Южные
холмы и взял с собой большую группу монахов. Именно тогда тридцать учеников Ананды,
большинство из котор^іх были еще совсем молоды, сложили монашеские одеяния и
вернулись к мирской жизни. По окончании путешествия Ананда прибыл в Раджагаху и
отправился на встречу с достопочтенным Махакассапой. Когда он поприветствовал
старейшину и занял свое место, Кассапа сказал:

— По какой причине, Ананда, Благословенный велел, чтобы на трапезу к мирянам

приходило не больше трех монахов?

272 SN 16:11.

266

— На то есть три причины, достопочтенный: чтобы держать в узде дурно воспитанных, ради
блага добропорядочных монахов и во имя заботы о мирянах.

— Зачем же ты, друг Ананда, отправляешься в путешествие с молодыми монахами, которые

не обуздали свои чувства, не умеренны в еде и не утвердились в практике осознанности? Ты
ведешь себя как тот, кто топчет свои же посевы. Ты разрушаешь веру мирян273. Твои
ученики разбегаются, а послушники разбредаются. Воистину, этот юнец не знает меры!

— Моя голова седа, достопочтенный, но Вы по-прежнему называете меня юнцом.

Но Кассапа лишь повторил сказанное.

На этом разговор мог бы и завершиться, ведь Ананда признавал заслуженность упрека, — он
возражал только против той формы, в которую Махакассапа облек свою критику. Приняв к
сведению эти слова, Ананда попытался бы более строго смотреть за своими учениками,
однако ситуация вновь осложнилась из-за вмешательства монахини. На сей раз о себе
заявила Туллананда, которая наряду с Туллатиссой была одной из белых ворон в сангхе
бхиккхуни. Она услышала, что достопочтенный Махакассапа назвал Ананду юнцом, и, кипя
от негодования, выразила свой протест: дескать, Кассапа не имеет права критиковать такого
мудрого монаха, как Ананда, поскольку сам Кассапа в прошлом был последователем другого
учения. Так Туллананда

273 Этой легкомысленной прогулкой Ананда уничтожил «посевы» Сангхи, а позволив необученным молодым
монахам войти в дома верующих, заставил последних разочароваться.

267

перевела беседу о правилах монашеской жизни в русло личн^іх упреков, граничивших с

клеветой; ведь, как говорилось выше, Кассапа отринул мирское и стал свободным аскетом, а
не последователем какого-либо религиозного течения. Вскоре Туллананда покинула общину,
как и другая своевольная монахиня Туллатисса.

Услышав реплику Туллананды, достопочтенный Махакассапа обратился к Ананде:

— Опрометчивы и необдуманны слова монахини Туллананды. С тех пор как я оставил жизнь
домохозяина, у меня не было другого учителя, кроме Благословенного, Архата, Полностью
Пробужденного.

Затем он рассказал о том, как встретился с Буддой274.

После паринирваны Будды

Другие из записанн^іх в каноне бесед достопочтенного Махакассапы и Ананды состоялись

уже после ухода Будды, когда Махакассапа стал играть ведущую роль в жизни Сангхи.
Когда Благословенный покидал тело, рядом с ним были лишь двое из пяти выдающихся
учеников: Ананда и Ануруддха. Сарипутта и Махамоггалана ушли из жизни несколькими
месяцами ранее, а Махакассапа во главе большой группы монахов находился в пути из Павы
в Кушинару. Во время путешествия он сошел с дороги и сел под дерево отдохнуть. Как раз в
это время мимо проходил аскет, державший в руках цветок кораллового дерева (mandarava),
который, по преданию,

274 SN 16:11.

268

растет только в мире богов. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы
этот цветок оказался на земле. Махакассапа спросил аскета, нет ли новостей о его учителе,
Будде, и тот ответил: «Отшельник Готама ушел в нирвану неделю назад. Этот цветок
кораллового дерева я подобрал на месте его кончины».

Среди сопровождавших Махакассапу монахов только архаты оставались спокойны и

сохраняли самообладание; те же, кто еще не освободился от страстей, упали на землю,
стеная и причитая: «Слишком рано Благословенный ушел в нирвану! Слишком рано
Всевидящий оставил нас!» Однако один из них, бхиккху по имени Субхадда, который
вступил в общину уже в пожилом возрасте, обратился к товарищам: «Довольно, друзья! Не
печальтесь, не горюйте. Великого аскета больше нет с нами. Он вечно доставлял нам
хлопоты, указывая: „Это вам подобает, а то — нет". Теперь мы сможем делать все, что
хотим, и нам больше не придется делать то, чего мы не желаем».

Достопочтенный Махакассапа не ответил тогда на эти невежественные слова. Возможно,

Субхадда не получил выговор и не был изгнан из Сангхи, как того заслуживал, поскольку
Махакассапа не хотел тревожить и без того смущенные умы своих спутников. Как будет
видно из дальнейшего изложения, впоследствии Махакассапа сошлется именно на этот
случай, когда вскоре после кремации останков Будды будет созывать совет старейшин для
сохранения Дхаммы и Винаи. Но сейчас он ограничился лишь тем, что велел монахам
осушить слезы и напомнил им о непостоянстве всего

269

обусловленного. Затем он вместе со своими спутниками продолжил путешествие в

Кушинару.

Тем временем деревенским старостам из Кушинары никак не удавалось зажечь

погребальный костер Будды. Достопочтенный Ануруддха объяснил, что незримо
присутствовавшие среди них дэвы задерживали церемонию в ожидании достопочтенного
Махакассапы, который должен был в последний раз поклониться останкам Учителя. Прибыв
на место, Махакассапа трижды обошел вокруг погребального костра, сложив ладони в
почтительном жесте, а затем поклонился стопам Татхагаты. Когда все его спутники сделали
то же самое, языки пламени сами собой взметнулись в небо.

Не успели останки Татхагаты догореть, как среди мирян начался спор по поводу того, кому
достанутся реликвии. Никто из монахов — ни достопочтенный Махакассапа, ни Ануруддха,
ни Ананда, ни кто бы то ни было еще — не вмешивался в этот конфликт. В конце концов
один уважаемый брахман по имени Дона разделил реликвии на восемь частей и передал их
восьми претендентам. Себе он взял сосуд, в который также была помещена часть реликвий
Татхагаты.

Доставив царю Аджаташатру из Магадхи причитавшуюся ему часть реликвий,

достопочтенный Махакассапа обратил свой взор на то, как сохранить духовное наследие
Учителя — Дхамму и Винаю. Необходимость в этом наглядно показал случай с Субхаддой,
который критиковал монашескую дисциплину и настаивал на смягчении этического кодекса.
В поведении Субхадды Махакассапа увидел предвестие того упадка,

270

который ожидал бы Сангху, не будь правила четко зафиксированы. Если бы взгляды

Субхадды распространились (и при жизни Будды были целые группы монахов, разделявших
подобные убеждения), это привело бы к стремительному закату и гибели как Сангхи, так и
Учения. Желая пресечь эти пагубные явления на корню, Махакассапа предложил созвать
совет старейшин, которые бы целиком изложили Дхамму и Винаю и сохранили их для
потомков275.

С таким предложением он обратился к монахам, собравшимся в Раджагахе. Монахи

согласились, и по их просьбе Махакассапа выбрал для участия в Соборе пятьсот старейшин,
все из которых были архатами — все, кроме одного. Единственным исключением стал
Ананда, положение которого было неоднозначным. Поскольку Ананда еще не преуспел в
достижении окончательной цели, его не могли допустить на Совет, но в то же время он
помнил все проповеди Будды и его присутствие являлось необходимым. В^іход из этой
ситуации был один: Ананде велели приложить все силы, чтобы достичь архатства до начала
Собора, и в ночь перед его открытием он наконец обрел свободу. Так Ананда занял свое
место среди пятисот участников Первого собора. Все остальные монахи на это время
должны были покинуть Раджагаху.

Сначала на Соборе была изложена Виная: ее прочел по памяти достопочтенный Упали —

главный эксперт

275 Описание того, как проходил Первый собор, можно найти в Vin. 2:284 и далее.

271

по правилам монашеской жизни. Затем настал черед сутт. По просьбе Махакассапы

достопочтенный Ананда изложил все проповеди Будды, которые впоследствии легли в
основу пяти собраний (nikaya) «Сутта-питаки». В конце старейшины обсудили практические
вопросы, касавшиеся жизни Сангхи. Среди прочего Ананда упомянул о том, что незадолго
до своего ухода Будда разрешил отменять второстепенные и незначительные правила. Когда
Ананду спросили, уточнил ли он у Благословенного, какие правила считать
незначительными, оказалось, что он оставил это без внимания. На собрании прозвучали
разные точки зрения на сей счет, но достичь согласия так и не удалось. Тогда Махакассапа
предложил подумать над следующим: если монахи начнут отменять правила по своему
усмотрению, то мирские последователи и все прочие обвинят их в том, что вскоре после
ухода Учителя они ослабили рвение. Махакассапа предложил не отменять ни одно из правил,
и его поддержали.

Когда Собор завершился, достопочтенный Махакассапа, и прежде пользовавшийся

уважением монахов и мирян, стал в их глазах фактическим главой Сангхи. Не последнюю
роль сыграл здесь и его возраст: Махакассапа был одним из сам^іх стар^іх учеников,
переживших Учителя276. Впоследствии Махакассапа передал

276 Согласно комментариям, во время Первого собора Махакассапе было 120 лет, что не слишком
правдоподобно: в этом случае получалось бы, что Махакассапа был на сорок лет старше Будды, а первая
встреча Учителя с учеником состоялась, когда последний был уже семидесятнпятилетним стариком.

272

чашу для подаяния, которой пользовался сам Татхагата, Ананде. Так Махакассапа,
считавшийся вторым после самого Будды, признал Ананду следующим по старшинству
после себя.

В палийском каноне ничего не говорится о времени и обстоятельствах смерти Махакассапы,

зато интересный рассказ об этом можно найти в санскритской хронике «Учителя Закона»,
принадлежащей к традиции северного буддизма277. Согласно писанию, после Первого
собора Кассапа почувствовал, что его миссия исполнена, и решил достичь окончательной
нирваны. Он передал эстафету Ананде, в последний раз поклонился святым местам и
вступил в Раджагаху. Он хотел сообщить царю Аджаташатру о своей приближающейся
смерти, но правитель спал, а Кассапа не захотел будить его. В одиночестве он взошел на
вершину горы Куккатапада, сел скрестив ноги на пол пещеры и пожелал, чтобы его тело
оставалось в сохранности до тех пор, пока на землю не придет Будда Майтрея. Именно
Майтрее Кассапа намеревался передать одеяние Будды Готамы — то самое одеяние, сшитое
из лохмотьев, которое Благословенный вручил ему в день их первой встречи. Затем Кассапа
достиг окончательной нирваны или, как

277 Эта хроника целиком приводится в «Ашокавадане», а ее отр^івки можно найти в «Дивьявадане» и других
работах, в том числе в санскритской «Саньюктагаме» — северобуддийской версии «Саньюта-никаи».
Приведенное здесь краткое изложение основано на книге Этьена Ламотта «История индийского буддизма^).
Хотя первичные источники написаны на санскрите, для сохранения единообразия оставшаяся часть
жизнеописания излагается с использованием палийской терминологии.

273

говорится в одной из версий текста, медитативного состояния, в котором пресечены

восприятия и чувства (nirodhasamapatti). Земля содрогнулась, дэвы осыпали его тело
цветами, и скалы сомкнулись над его головой. Вскоре после этого царь Аджаташатру и
Ананда отправились к горе Куккатапада, чтобы проститься с Махакассапой. Горная порода
расступилась, и они увидели тело аскета. Царь хотел предать его огню, но Ананда объяснил,
что тело Кассапы должно оставаться в целости и сохранности до прихода Майтреи. Затем
вход в пещеру вновь закрылся, и Аджаташатру с Анандой отправились в обратный путь.
Согласно китайскому буддизму, гора Куккатапада находится на юго-востоке Китая, а
народные предания этого края изобилуют рассказами о том, как искренним монахам,
совершавшим паломничество к горе, удавалось на краткий миг увидеть тело Кассапы,
который в позе медитации ожидает прихода следующего Будды.

Стихи Махакассапы

Достопочтенному Махакассапе приписывают авторство сорока стихов из «Тхерагатхи»278.

В них отразились некоторые из личных особенностей и добродетелей великого старейшины:
его склонность к аскетизму и непритязательность; строгость к себе и другим монахам;
независимый характер и самодостаточность; любовь к уединению и стремление держаться
вдали

278 1051-1090.

274

от людей; преданность медитационной практике и покою дхьяны. В этих стихах

прослеживается и то, о чем не прочитаешь в суттах: Махакассапа тонко чувствовал красоту
окружающей природы.

Ниже приводятся некоторые из стихов Махакассапы. Сперва обратимся к строфам, в

которых старейшина призывает других бхиккху воспитывать в себе удовлетворенность по
отношению к четырем вещам, необходимым для монашеской жизни279:
Покинув горную обитель,
 Спустился я в город за подаянием
И почтительно подошел к одному человеку
Прокаженному, принимавшему пищу.

Своей рукой, больной и в язвах.

Он положил мне в чашу кусок пищи.
Пока он жертвовал еду,
Один из пальцев отвалился и упал в мою миску.

Я сел у стены и принял подношение.

Ни во время трапезы, ни после нее
Я не испытал ни тени отвращения.
Использовать объедки как пищу,
Зловонную мочу как лекарство,
Спать меж корней деревьев,

279 Описание обстоятельств, в которых были произнесены те или иные стихи, взято из Thag. Com.

275

Носить одеяние, сшитое из выброшенн^іх лохмотьев, —

Человек, овладевший всем этим,
Будет чувствовать себя как дома, где бы ни оказался280.

На вопрос о том, почему в столь преклонном возрасте он по-прежнему каждый день

спускается и поднимается по горным склонам, Махакассапа ответил281;
Некоторые устают, взбираясь на гору.
Но Кассапа с помощью психической силы
Легко одолевает крутые склоны —
Наследник Будды, осознанный и бдительный.
Получив пищу на день,
Поднявшись на скалистую гору,
Кассапа медитирует, свободный от привязанностей,
Лишенный страха и колебаний.
Получив пищу на день,
Поднявшись на скалистую гору,
Кассапа медитирует, свободный от привязанностей,
Удовлетворенный среди тех, кто сгорает от жажды.

280 Thag. 1054-1057. В дословном переводе: «Человек, овладевший всем этим, — это человек чет^ірех
направлений», то есть тот, кто доволен любыми условиями, в каких бы ни оказался.
281 Thag. 1058-1061.

276

Получив пищу на день,

Поднявшись на скалистую гору,
Кассапа медитирует, свободный от привязанностей;
Дело сделано, омрачения разрушены.
В другой раз миряне снова спросили достопочтенного Махакассапу, почему в его годы он
по-прежнему живет в лесах и горах. Разве ему не по душе монастырь в Бамбуковой роще и
другие жилища для бхиккху?
Устланные цветами карери,
Эти края доставляют мне наслаждение.
Слоновий клич оглашает окрестности — как прекрасно!
Эти скалистые горы радуют мое сердце.

Восхитительные темно-синие небеса,

Где в потоках воздуха, прохладного и чистого,
Кружатся насекомые индагопака, —
Эти скалистые горы радуют мое сердце.

Подобно крепостям из темно-синих облаков,

Подобно домам с остроконечными крышами,
Оглашаемые слоновьим трубным ревом,
Эти скалистые горы радуют мое сердце.

Их прекрасные склоны иссечены дождем,

Они дают приют провидцам;
Крики павлинов разносятся эхом —
Эти скалистые горы радуют мое сердце.

277

Достаточно для меня, желающего медитировать.

Достаточно для меня, решительного и осознанного;
Достаточно для меня —
Для бхиккху, что упорен и стремится к цели282.
Достаточно для меня, желающего покоя,
Бхиккху с целеустремленным умом.
Достаточно для меня, желающего усердия,
Непоколебимого, с целеустремленным умом.
Подобно голубым цветкам льна,
Подобно осеннему небу, усыпанному облаками,
Где резвятся стаи птиц,
Эти скалистые горы радуют мое сердце.
Сюда не приходят толпы мирян,
Среди здешних холмов пасутся олени;
В небе кружатся разные птицы —
Эти скалистые горы радуют мое сердце.
В широких оврагах текут чистые воды,
На влажном ковре из мха
Собираются олени и обезьяны —
Эти скалистые горы радуют мое сердце.

282 Alam тс atthakamassa. Поскольку к тому времени Махакассапа уже достиг архатства, этот стих можно
рассматривать как наставление другим монахам либо как указание на то, что старейшина любил возвращаться к
непосредственному переживанию нирваны в медитации.

278
 Мелодия пяти собраний
Никогда не доставит мне такого наслаждения,
Какое дает однонаправленный ум,
Прозревший в Дхамму283.

В следующем стихе звучит «львиный рык» Махакассапы284:

Покуда простирается поле Будды,

За исключением самого великого мудреца,
Я лучший в аскетических практиках,
И нет мне равн^іх285.

Я служил Учителю
И реализовал его Учение.
Тяжелая ноша сброшена,
Причины для новых рождений разрушены286.

Безбрежный Готама не привязан

Ни к одежде, ни к жилищу, ни к еде.
Он чист, как незапятнанный лотос.
Он утвердился в отречении и превзошел три мира.

283 Thag. 1062-1071.

284 Thag. 1087-1090.
285 Это одно из немногочисленных упоминаний о «поле Будды», которые встречаются в палийском каноне.
286 Стандартная формулировка, которая встречается и у Моггаланы {см. выше).

279

Основы осознанности — его шея;

Великий мудрец верит в свои руки;
Его чело — совершенная мудрость.
Благородный мудрец навсегда освободился от желаний.
 4. А нанда — Х ранитель Д хам м ы

Начало пути

Среди всех великих учеников Будды, принявших монашество, особое место занимает
достопочтенный Ананда. Исключительность Ананды проявилась еще до его рождения.

Согласно традиции, он спустился на землю с небес Тушита вслед за Бодхисаттвой и родился

в тот же день, что и Будда, в той же касте воинов, в том же роду шакьев. Отец Ананды,
Амитодана, был родным братом отца Будды, Суддодханы, так что Ананда приходился
царевичу Сиддхартхе двоюродным братом. Оба выросли в Капилавасту — столице царства
шакьев. Еще один великий ученик Будды, Ануруддха, тоже был сыном Амитоданы, но,
скорее всего, от другой жены.

Когда Ананде исполнилось тридцать семь, он вместе с Ануруддхой, Дэвадаттой и многими

другими знатными шакьями присоединился к монашеской общине Будды. Ананда оказался
усердным и добросовестным

281

учеником. Во время первого ретрита сезона дождей он достиг плода вошедшего в поток287.
Позже он рассказывал своим братьям-монахам, что во время обучения ему оказал
неоценимую помощь достопочтенный Пунна Мантанипутта — выдающийся толкователь
Дхаммы. Обучая молод^іх монахов истинному Закону, он дал им глубокое объяснение связи
между пятью совокупностями и идеей «я есть»288. По мере того как Ананда слушал Пунну,
он все яснее понимал суть непостоянства, страдания и отсутствия «я» в пяти совокупностях.
Когда его постижение созрело, он прорвался сквозь внутренние омрачения и пережил
подлинную реальность289.

Ананда всегда был доволен монашеской жизнью. Он знал о блаженстве, которое дает
отречение, и поэтому вступил на путь просветления — радостный путь для тех, кто идет по
нему в компании единомышленников. Первые годы монашеской жизни Ананда посвятил
очищению ума; он с легкостью влился в Сангху и мало-помалу развивал устойчивость и силу
сознания.

Когда Будде и Ананде исполнилось по пятьдесят пять, Будда созвал собрание монахов и
объявил: «За те двадцать лет, что я стою во главе Сангхи, у меня было множество разных
служителей, но ни один из них не подходил в совершенстве для этой роли: вновь и вновь
проявлялось их своенравие. Сейчас мне пятьдесят пять, и мне нужен надежный, достойный
доверия

287 Vin. 2:183.

288 SN 22:83.
289 Достиг пути и плода вошедшего в поток.

282

помощник». Вес благородные ученики тут же предложили Будде свои услуги, но он отказал
им. Тогда великие монахи посмотрели на Ананду, который скромно хранил молчание, и
попросили его выдвинуть свою кандидатуру.

Ананда вел безукоризненную монашескую жизнь, и, казалось, сама судьба выбрала его для
этой роли. Когда его спросили, почему он единственный не захотел стать помощником
Будды, он ответил, что Благословенный лучше прочих знает, кто подходит на эту должность.
Он настолько верил в Татхагату, что ему и в голову не пришло сказать вслух, как сильно он
хочет служить Учителю. Будда объявил, что такой помощник ему по душе и что Ананда
лучше всех справится с этой задачей. Однако Ананда не возгордился от того, что Учитель
предпочел его другим ученикам, и, прежде чем вступить в эту должность, сам попросил
Будду о восьми милостях.

Сначала Ананда назвал четыре привилегии, от которых заранее отказывался.

• Во-перв^іх, Учитель никогда не должен передавать Ананде одеяния, пожертвованные
ему самому.
• Во-вторых, он никогда не должен отдавать ему ту еду, которую принял в качестве
пожертвования.
• В-третьих, получив жилище, он никогда не должен передавать его Ананде.
• И наконец, в-четвертых, Будда никогда не должен брать Ананду с собой, если
получил личное приглашение (например, в тех случаях, когда речь идет о проповеди и
пожертвовании еды).
Затем Ананда назвал четыре милости, которые ожидал получить от Будды.

283

• Если его, Ананду, пригласят на трапезу, он имеет право переадресовать это

приглашение Будде.
• Когда будут приходить люди из отдаленных областей, он сможет провожать их к
Учителю.
• Если у него возникнут вопросы или сомнения касательно Дхаммы, он получит
возможность разрешить их в любое время.
• И если Будда прочитает проповедь в его отсутствие, эта лекция будет повторена
лично для Ананды.
Ананда пояснил, что если бы он не выдвинул первые четыре условия, люди говорили бы, что
он согласился стать помощником Будды лишь ради тех материальн^іх выгод, которые сулит
жизнь подле Учителя. А если бы он не назвал последние четыре условия, то по праву можно
было бы сказать, что он исполнял свой долг служителя, позабыв о собственном продвижении
на Благородном пути.

Будда удовлетворил эти требования, которые были вполне разумными и соответствовали

Дхамме. Следующие двадцать пять лет Ананда выступал в роли неизменного спутника,
служителя и помощника Благословенного. Все это время он неустанно прикладывал усилия к
очищению своего ума, как и в первые восемнадцать лет своего монашества, когда был еще
никому не известным бхиккху. Он говорил о себе так290:

На протяжении двадцати пяти лет,

Что я проходил высшее обучение,
Чувственность ни разу не возникла во мне.
Такова сила Дхаммы!
290 Thag. 1039-1040.

284

На протяжении двадцати пяти лет,

Что я проходил высшее обучение,
Гнев ни разу не возник во мне.
Такова сила Дхаммы!
Двадцать пять лет, о которых говорится в стихе, охватывают тот период, когда Ананда был
помощником Будды, а не всю его монашескую жизнь. В течение этого срока, хотя Ананда и
был еще только секхой291, проходившим «высшее обучение», в его сознании не возникали
ни похоть, ни гнев. Можно предположить, что его тесная связь с Буддой и преданность ему
не оставляли места для подобн^іх мыслей. Только такой человек мог стать неизменным
спутником и помощником Пробужденного.

Слава Ананды

На страницах палийского канона неоднократно возносится хвала Ананде. К примеру,

однажды царь Пасенади, правитель Косалы, спросил у Ананды, как отличить правильные
действия тела, речи и ума от неправильн^іх. Ананда ответил на вопросы царя со
свойственной ему проницательностью, и правитель был так обрадован, что пожертвовал
Ананде дорогое одеяние. Ананда рассказал об этом происшествии Благословенному, и тот
обратился к собранию монахов со следующими

291 Секха — ученик, который достиг одной из трех низших ступеней пробуждения, то есть являлся вошедшим
в поток, однажды возвращающимся или невозвращающимся.

285

словами: «Монахи! Это счастье для царя Пасенади, правителя Косалы, это удача для царя
Пасенади, правителя Косалы, что ему выпала возможность увидеться с Анандой и сделать
ему пожертвование!»292

Ананда настолько хорошо обучал Дхамме, что Будда без колебаний уступал ему свое место,
когда сам был не в состоянии продолжать проповедь. Это иллюстрирует эпизод,
произошедший в Капилавасту, когда послушать лекцию Будды собрались его родственники-
шакьи. Они хотели открыть новый гостиный дом и попросили Будду и его монахов провести
там первую ночь, чтобы благословить жилище. После того как все собрались, большую часть
ночи Благословенный учил Дхамме, а затем повернулся к достопочтенному Ананде и
произнес: «Ананда, расскажи шакьям об ученике, который занимается высшей формой
обучения и ведет практику Восьмеричного пути. У меня болит спина, и мне нужно
размяться». Тогда Ананда прочел подробную проповедь обо всех ступенях практики,
начиная с основополагающих этических правил и заканчивая окончательным прозрением,
доступным архату. Когда он закончил, Будда встал с места и сказал: «Превосходно, Ананда,
превосходно! Ты прочел шакьям прекрасную лекцию об ученике, который проходит высшее
обучение».

Несколько раз случалось так, что Ананда читал проповедь в отсутствие Будды. Бывало, что
Благословенный произносил короткую фразу, содержащую в сжатой
292 MN 88.

286

форме суть учения, а затем вставал и уходил к себе. Он как будто проверял, смогут ли
монахи сами понять смысл его слов. Тогда монахи шли к сведущим старейшинам и просили
подробно объяснить загадочное высказывание Будды. Обычно они обращались к
достопочтенному Махакаччаяне, главному толкователю афоризмов, а в его отсутствие — к
Ананде, поскольку «достопочтенного Ананду хвалят Учитель и мудрые собратья по святой
жизни». Ананда давал подробное объяснение краткому высказыванию, после чего монахи
передавали его слова Будде. И тот неизменно говорил: «Монахи, Ананда мудр и глубоко
понимает учение. Если бы вы задали этот вопрос мне, я бы ответил точно так же. Такова суть
сказанного мной, и именно так это нужно запомнить»293.

Мастерство Ананды в овладении Дхаммой было столь велико, что Будда даже называл его
«живым воплощением Учения». Однажды некий мирянин спросил Пробужденного, как
можно выражать почтение Дхамме после того, как поклонишься Учителю и Сангхе
(в то время Учение еще не было записано). Будда ответил: «Если ты хочешь поклониться
Дхамме, мирянин, почти Ананду — хранителя Дхаммы». После этих слов мирской
последователь пригласил Ананду на трапезу и подарил ему дорогое одеяние. Ананда
предложил его Сарипутте, а тот в свою очередь передал его Будде, ведь Татхагата —
источник всех благословений294. В другой

293 SN 35:116,117; AN 10:115.

294 Jat. 296.

287

раз, после того как Ананда ответил на вопрос Будды и удалился, Благословенный обратился
к другим монахам со словами: «Ананда все еще идет по пути высшего обучения, но все же
нелегко найти того, кто был бы равен ему в мудрости»295. Незадолго до паринирваны
Учитель сказал: «Подобно тому как многочисленная знать, брахманы, простой люд и аскеты
ликуют при виде правителя мира, монахи и монахини, миряне и мирянки пребывают в
восторге от Ананды. Если они приходят увидеться с Анандой, одно его присутствие
наполняет их счастьем. Когда он говорит с ними о Дхамме, они радуются его словам. А
когда Ананда умолкает, они хотят, чтобы он говорил снова»296.

В свете такого обилия похвал, почестей и признания Ананда вполне мог возбудить чье-то
недовольство или зависть, но в реальности дело обстояло совершенно иначе: у Ананды не
было ни единого врага. Это редкое везение выпало на его долю не случайно — оно
сопровождало его и на протяжении множества прошлых жизней. Ананда настолько полно
посвятил свою жизнь Дхамме, что слава не затрагивала его и он не испытывал гордости. Он
знал, что всему хорошему в себе он обязан влиянию Учения, и подобное отношение не
оставляло места гордости и самодовольству. Свободный от гордыни не имеет ни врагов, ни
завистников. Если обратить ум внутрь и пресечь контакты с людьми, как сделал сводный
брат Ананды Ануруддха, то можно жить,

295 AN 3:78.
296 DN 16.

288
не имея врагов. Ананда же, будучи посредником между Буддой и множеством его
последователей, всегда мог стать объектом злобы и недовольства со стороны людей с
неустойчивой психикой. И сам факт того, что при этом он не имел ни врагов, ни соперников,
не был вовлечен ни в какие конфликты и не состоял ни с кем в натянутых отношениях,
сродни чуду. Поистине, это качество указывает на уникальность Ананды.

И хотя Ананду время от времени увещевали и подвергали обоснованной критике, это была
критика совсем другого рода. Дружеское замечание, предостережение или даже серьезный
упрек, направленный на то, чтобы исправить ошибки в поведении, — все это способствует
более интенсивному очищению ума. Если духовный практик принимает такую критику, то
его сознание становится более ясным, а окружающие начинают испытывать к нему еще
больше уважения. Стоит отметить, что упреки в адрес Ананды касались в основном его
поведения в обществе или незначительных деталей Винаи — свода правил для монахов.
Крайне редко речь заходила об очищении сознания и никогда — о том, насколько глубоко он
понимает Дхамму.

Однажды, когда Будда страдал от боли в желудке, Ананда приготовил для него жидкую
рисовую кашу, которая как-то помогла ему самому. Но Будда не одобрил его стараний:
«Аскету не подобает готовить еду у себя в жилище». Впоследствии в Винае появилось новое
правило — «монах не должен готовить себе пищу»297.

297 Vin. 1:210-211.

289

С тех пор Ананда придерживался этого правила, принимая его как условие аскетической
жизни.

Как-то раз Ананда отправился за пожертвованием без своей накидки, и другие монахи
указали ему на правило Винаи, согласно которому бхиккху, отправляясь в деревню, всегда
должен надевать три вида одежды. Ананда признал свою вину и объяснил, что просто забыл
о накидке. Поскольку в обоих случаях речь шла о нарушении рядов^іх правил, на этом все и
заканчивалось298. Оказывается, и Ананда, наделенный превосходной памятью, мог о чем-то
забыть, поскольку вошедший в поток еще имеет недостатки. Будда требовал, чтобы монахи
уделяли пристальное внимание даже небольшим, обыденным деталям своей жизни и
использовали подобную тренировку как фундамент для возвышенн^іх усилий в духовной
сфере. Это позволяло превзойти сугубо интеллектуальное понимание Дхаммы и разрушить
тщеславие.

Дважды Ананду критиковал достопочтенный Махакассапа, но суть его замечаний была иной.
Как-то раз Ананда попросил Кассапу отправиться вместе с ним к монахиням и прочитать им
проповедь. После недолгих колебаний Кассапа согласился. Когда лекция подошла к концу,
одна своевольная монахиня обвинила Кассапу в том, что тот прочел всю проповедь сам и не
дал мудрецу Ананде сказать ни слова. Это было похоже на то, говорила она, как мелкий
торговец иголками пытается продать свой товар игольщику. Ананда

298 Vin. 1:298.

290
умолял Кассапу простить ее, но достопочтенный Кассапа был непреклонен. Он сказал
Ананде, что если тот не проявит сдержанность, Сангха вынуждена будет провести
разбирательство в отношении его поведения299. Кассапа увещевал Ананду, чтобы тот
осознал свою ошибку: в своем стремлении обучить монахинь он забыл об опасностях,
которые таит в себе личная привязанность. Несомненно, эта критика пошла Ананде на
пользу.

Второй случай произошел вскоре после ухода Будды, когда тридцать учеников Ананды
покинули Сангху. Кассапа упрекал Ананду в том, что тот недостаточно оберегал их. Ананда
отправлялся с учениками на пешие прогулки, когда те еще не овладели своими чувствами, не
добились умеренности в еде и не укрепились в практике осознанности. Кассапа сказал, что
Ананда «растоптал посеянное зерно, разрушил семьи и стал наставником учеников, которые
разбежались». В конце Кассапа добавил: «Воистину, этот юнец не знает меры»300.

В ответ на столь весомую критику Ананда лишь возразил, что у него появилась седина, а
Кассапа все еще называет его «юнцом». Вероятно, в этом случае Ананда

299 SN 16:10,
300 SN 16:11. См. с. 267. То, что Кассапа называет Ананду юнцом, на первый взгляд противоречит
традиционным комментариям, согласно котор^ім Ананда родился в один день с Буддой. В таком случае ему,
восьмидесятилетнемустарику, вряд ли пришлось бы указывать на несколько сед^іх волос, убеждая
собравшихся, что он уже не юнец.

291

переоценил свои возможности и не понял силу мирских желаний своих учеников. Он не

оспаривал правомерность самого выговора: в конце концов, он еще не был архатом и имел
некоторые загрязнения. Ананда возражал лишь против той характеристики, которую
получил в ходе выговора. При этом можно предположить, что такой архат, как Кассапа,
должен был знать, какие увещевания наиболее полезны для Ананды. В любом случае оба
раза Кассапа упрекал Ананду из любви к нему — эти два монаха всегда были в прекрасн^іх
отношениях.

Однажды Ананде сделал замечание другой монах — Удайи. Ананда спросил

Благословенного, до каких удаленн^іх уголков Вселенной может донестись голос Будды.
Будда ответил, что Пробужденные безграничны и могут выйти за пределы не только
тысячекратной, но и трехтысячекратной мировой системы, которая содержит три тысячи
солнц, небес и миров Брахмы, что Будды пронизывают все эти миры своим сияющим
великолепием и могут говорить со всеми их обитателями.

Ананда возликовал — слова Будды превосходили все мыслимое и уводили за горизонт: «Как
я счастлив быть учеником такого всеведущего и всемогущего Учителя!» Удайи остудил его
радость: «Какая польза тебе от того, друг Ананда, что твой Учитель всеведущ и всемогущ?»
В этих словах звучал серьезный упрек: дескать, Ананда концентрируется лишь на личности
Будды, забыв о собственной пользе, о собственном просветлении. Но Будда встал на сторону
Ананды: «Это не так, Удайи, это не так! Если Ананда умрет, не достигнув полного
освобождения, благодаря чистоте своего

292

сердца он семь раз будет повелителем богов или правителем Индийского полуострова. Но
знай, Удайи, что Ананда достигнет окончательного освобождения в этой самой жизни»301.
Будда сделал это предсказание в присутствии Ананды, что говорит об уверенности в своем
ученике. Благословенный знал, что многочисленные учения, услышанные Анандой, не
сделают его небрежным в отношении собственной практики. Кроме того, Пробужденный
считал нужным защитить Ананду как от самобичевания, так и от критики со стороны
окружающих, утешая ученика тем, что тот совершит высшее достижение уже в этой жизни.
Татхагата мог сказать подобное только тому, кто был чрезвычайно добросовестным, а вовсе
не беспечным.

Единственный раз, когда Будда сам сделал выговор Ананде, заслуживает особого
внимания302. Пробужденный поручил ему проследить за раздачей ткани для монашеских
одеяний, и тот успешно выполнил это задание. Будда похвалил его за практичность и сказал
монахам, что Ананда прекрасно шьет и владеет несколькими видами швов. Хороший монах
должен подшивать край одежды, чтобы она не трепалась и никто не обвинял его в
небрежном отношении к пожертвованиям мирян303.

Позднее, когда Будда остановился в монастыре неподалеку от своего родного города, он

увидел много подушек для сиденья и спросил Ананду, много ли бхиккху

301 AN 3:80.
302 Далее идет краткое изложение MN 122.
303 Vin. 1:287.

293

живет здесь. Ананда ответил, что много, и добавил: «Сейчас время для шитья, Учитель». Он
имел в виду указание Будды о том, что монаху следует должным образом заботиться о своем
одеянии. Судя по всему, Ананда организовал что-то вроде кружка кройки и шитья, чтобы
передать другим бхиккху свое мастерство, получившее столь высокую оценку. Вероятно,
именно поэтому монахи стали собираться вместе каждый вечер и заниматься шитьем. Но
Ананда не подозревал, что это выльется в домашние посиделки, во время которых монахи
будут предаваться бессмысленной болтовне. Тогда Будда произнес суровую отповедь своим
ученикам, которые не понимали опасности, таящейся в мирской склонности искать себе
компанию: «Недостоин похвалы тот бхиккху, который любит компанию, который находит
радость в общении и удовлетворяется этим, который наслаждается духом товарищества и
удовлетворяется этим. По своей воле обрести блаженство отречения, блаженство уединения,
блаженство покоя и блаженство пробуждения во всей полноте такой монах не сможет».

Тому, чье счастье целиком зависит от близости с другими, недоступно блаженство, которое
можно обрести только в уединении. Даже если такой человек достигнет медитативного
погружения, подобное завоевание будет хрупким, неустойчивым и в конечном счете может
быть утрачено. Для того, кто находит удовольствие в дружеском общении, будет еще
труднее обрести окончательное освобождение. В завершение Будда провозгласил, что нет ни
одного объекта привязанности, который бы

294

не приносил страдания, поскольку все непостоянно. Это универсальный принцип Дхаммы.

Затем Будда рассказал о пути духовной практики, и его слова были адресованы
исключительно Ананде. Поскольку Ананда мог погружаться в глубокую медитацию, Будда
не стал говорить о первых семи ступенях Благородного восьмеричного пути, а начал сразу с
восьмой — правильной концентрации. Он объяснил, что высшая цель на этом пути —
полная свобода от идей, объектов и понятий, и подчеркнул, что достичь этого может лишь
человек, который пытается овладеть своим умом в уединении. Будда напомнил о той любви,
которую Ананда испытывал к своему учителю: доказать свою любовь ученик сможет лишь
тогда, когда обретет высшее достижение вслед за своим учителем. Чтобы помочь Ананде раз
и навсегда отбросить оставшуюся тягу к мирскому, Будда обращался и к его разуму, и к
чувствам. В конце он приводит такое сравнение: «И посему, Ананда, относись ко мне с
добротой и не питай ко мне враждебности — так ты получишь пользу и обретешь счастье на
долгие времена. Я не буду обращаться с тобой, Ананда, как горшечник с необожженной
посудой, но буду постоянно тебя испытывать, вновь и вновь укоряя. Крепкий духом
выдержит все испытания».

Эту аналогию легче понять, если обратиться к «Гандхара-джатаке»304, где рассказывается

об одной из прошлых жизней Ананды. В ту пору Ананда

304 Jat. 406.

295

был царем, который позже отказался от трона и стал аскетом. Точно так же поступил и
Бодхисаттва. И вот однажды выяснилось, что у первого подвижника — будущего Ананды —
был небольшой запас соли, которым тот приправлял еду, нарушая тем самым аскетический
обет бедности. «Ты оставил все богатства своего царства, а теперь снова делаешь запасы», —
увещевал его Бодхисаттва. Эти слова огорчили аскета. Он ответил, что негоже ранить
человека критикой; нельзя упрекать другого так грубо, будто вонзаешь в него тупой нож. Но
Бодхисаттва сказал: «Товарищам необязательно обращаться друг с другом, как горшечник с
необожженной, податливой глиной. Нужно указывать на ошибки друзей, поскольку лишь
постоянные увещевания и конструктивная критика делают нас прочными, как обожженная
глина». Тогда аскет попросил прощения у Бодхисаттвы и стал просить его, чтобы тот из
сострадания наставлял его и впредь.

Сравнение с глиняным горшком указывало на степень чувствительности и обидчивости

человека и было хорошо понятно современникам Будды, поскольку в те дни многие
зарабатывали на жизнь гончарным ремеслом. Чтобы не повредить необожженный, еще не
высохший горшок, гончар аккуратно берет его обеими руками. После обжига он
многократно проверяет, нет ли в нем трещин или сколов, и, только убедившись, что горшок
изготовлен на славу, отдает его на продажу. Горшок в дальнейшем подвергается
многочисленным ударам, и лишь качественное изделие выдерживает проверку.
Аналогичным образом только устойчивый

296

человек, наделенный выдающимися качествами, достигает пути и плода архатства.

В той жизни слова Бодхисаттвы пошли на пользу Ананде — тогда еще аскету — и привели
его в мир Брахмы. Увещевания принесли свои плоды и в последней жизни, поскольку
Ананда был доволен критикой, радовался словам Будды и, приняв наставления Учителя всем
сердцем, следовал им, пока окончательно не разрушил страданий.
 Служитель Будды

Помимо прочего, Ананда прославился тем усердием, с которым служил Будде в качестве
упаттхаки — личного помощника. Будда говорил, что Ананда был лучшим из его
служителей и самым выдающимся из тех монахов, которые когда-либо брали на себя эту
роль305. При этом слово «служитель» не отражает в полной мере круг обязанностей
достопочтенного Ананды. Назвать его секретарем или ассистентом — значит обойти
молчанием его близость к Учителю и личную помощь во множестве повседневных дел,
которую он оказывал Благословенному. А слово «слуга» оставляет за скобками
организационную и руководящую деятельность Ананды, преувеличивает подчиненность его
положения и опять же упускает из виду личностный аспект их взаимоотношений с Буддой.

305 AN 1, гл. 14 (188-267).

297

В трех стихах из «Тхерагатхи» Ананда рассказывает о том, как служил Будде последнюю
треть его жизни306:

Двадцать пять лет я служил Благословенному,

Служил ему поступками, исполненными любовью,
Неотступно, как тень.

Двадцать пять лет я служил Благословенному,

Служил ему словами, исполненными любовью,
Неотступно, как тень.

Двадцать пять лет я служил Благословенному,

Служил ему мыслями, исполненными любовью,
Неотступно, как тень.

Мировая литература не знает другого примера того, чтобы спутник великого человека
служил так же преданно, как Ананда. Любовь и забота, которые он проявлял к Учителю на
протяжении столь длительного времени, заключались в следующем: Ананда приносил Будде
воду для умывания и деревянную палочку для чистки зубов, готовил для него сиденье,
омывал ступни, массировал спину, обмахивал веером, подметал в келье и чинил одежду. По
ночам он спал неподалеку, чтобы всегда быть под рукой. Он сопровождал Будду во время
обхода монастыря307 и после собраний

306 Thag. 1041-1043.

307 Vin. 1:294.

298

проверял, не забыл ли кто-то из монахов свои вещи. Он передавал послания Будды308 и

созывал собрания монахов, иногда и в полночь309. Когда Будда болел, он доставал
лекарства. Однажды, когда монахи оставили без присмотра одного из заболевших собратьев,
Будда и Ананда омыли его вместе и доставили в место для отд^іха310. Так Ананда исполнял
свои многочисленные ежедневные обязанности и, подобно хорошей матери, заботился о
телесном благополучии своего пробужденного двоюродного брата.

Но в первую очередь Ананда был хорошим секретарем, благодаря которому тысячи монахов
имели возможность связаться с Учителем. Вместе с Сарипуттой и Моггаланой он участвовал
в урегулировании разнообразных конфликтов, которые возникали в общине. Ананда помог
поддержать порядок и развеять сомнения монахов во время спора среди бхиккху в
Косамби311 и при расколе Сангхи, вдохновителем которого был Дэвадатта312. Ананда часто
выступал в качестве посредника и организовывал встречи между монахами и Учителем.
Кроме того, он доносил слова Будды до последователей других религий. Он никому не
отказывал и чувствовал себя скорее мостом, чем забором.

Несколько раз случалось так, что монахи поднимали шум и Будда интересовался у Ананды о
причинах

308 Vin. 2:125.

309 Jat. 148.
310 Vin. 1:301-302.
311 AN 4:241.
312 Ud. 5:8 и Vin. 2:199 и далее.

299

происходящего. Ананда всегда давал исчерпывающее объяснение, и Будда предпринимал

необходимые меры313. Особое значение имеет последний из трех подобных случаев.
Однажды Ананда созвал от имени Будды большую группу монахов, которые вели себя
шумно, сделал им выговор и отправил прочь. Оказавшись в уединении, провинившиеся
бхиккху принялись очищать свои сердца с таким усердием, что к концу сезона дождей все
достигли трех истинн^іх знаний314.Тогда Учитель собрал их вновь. Когда они пришли к
Пробужденному, он пребывал в нерушимой медитации315. Монахи поняли глубину
концентрации Учителя, приняли сидячую позу и погрузились в то же состояние. Это было
приветствие, достойное святых. Когда прошло четыре ночн^іх часа, Ананда встал и попросил
Будду поприветствовать прибывших монахов. Поскольку все они пребывали в нерушимой
медитации, никто не услышал его. Спустя еще четыре часа Ананда повторил свою просьбу.
И вновь ответом ему было молчание. И в третий раз, на рассвете, Ананда встал, простерся
перед Буддой, сложил ладони и попросил его поприветствовать монахов. В это время Будда
вышел из медитации и ответил Ананде: «Если бы ты, Ананда, понимал наше

313 MN 67, Ud. 3:3, Vin. 4:129.

314 Знание о прошл^іх жизнях, знание о рождении и смерти всех существ в соответствии с их кармой и знание
о разрушении всех ядов.
315 Anenja-samadhi — концентрация, связанная с плодом достижения архатства и основанная на погружении в
четвертую дхьяну или одну из сфер мира без форм.

300

состояние, то знал бы, что все мы вошли в нерушимую медитацию, куда не долетают
слова»316.

Эта история показывает бесконечное терпение Ананды, а также те ограничения, с которыми

ему приходилось сталкиваться. Случаи, подобные этому, должно быть, лишь усиливали
решимость Ананды снова и снова посвящать себя медитации, невзирая на свои
многочисленные обязанности. В каноне описаны два эпизода, когда он просил Будду дать
ему объект для медитации, на котором он мог бы сосредоточиться в уединении. В первый раз
Учитель велел ему концентрироваться на пяти совокупностях317, а во второй — созерцать
сферы восприятия шести органов чувств318.

Среди тех просьб, что Ананда доносил до Будды, отдельного упоминания стоят следующие:
когда заболели монахи Гиримананда и Пхаггуна, Ананда попросил Благословенного
навестить их и воодушевить проповедью Дхаммы319. Именно Ананда по совету Анатха-
пиндики попросил Будду построить святилище в монастыре Джетавана320.

Как показывают эти и многие другие истории, Ананда был великодушным монахом,
сочетавшим в себе качества отца и матери. Его способности организатора и посредника уже
проявлялись в прошлых жизнях, когда он играл аналогичную роль при дворе Шакры —

316 Ud.3:3.
317 SN 22:158.
318 SN 35:86.
319 AN 10:60, 6:58
320 Jat. 479.

301

правителя дэвов. Как мы знаем из джатак, перевоплощаясь в божественных сферах (в мирах

дэвов или в мире Брахмы), Ананда всегда выступал в роли главного помощника и
сподвижника Шакры: божественного колесничего Матали (четыре раза)321, божественного
архитектора Виссакаммы322, бога дождя Паджунны323 и божественного музыканта
Панчасикхи324.

Особого внимания заслуживает готовность Ананды к самопожертвованию. Когда Дэвадатта

натравил на Будду дикого слона, Ананда бросился наперерез разъяренному животному и
закрыл своим телом Благословенного. Он готов был отдать жизнь, лишь бы спасти и уберечь
от травм своего Учителя. Трижды Будда просил его отойти, но он не слушался. Тогда
Учителю пришлось мягко перенести его на другое место с помощью своих
сверхъестественн^іх сил: только так можно было помешать Ананде пожертвовать собой325.
Благодаря этому поступку слава Ананды возросла.

Будда рассказал другим монахам, что и в прошлых четырех воплощениях Ананда был готов
расстаться с жизнью ради него. Давным-давно, будучи животным (три раза лебедем326 и
один раз газелью327), Ананда оставался с Бодхисаттвой, когда тот попадал в ловушку.
Однажды Бодхисаттва первым пожертвовал собой

321 Jat. 31,469,535,541.

322 Jat. 489.
323 Jat. 75.
324 Jat. 450.
325 Jat. 533.
326 Jat. 502,533,534.
327 Jat. 501.

302

ради своей матери-обезьяны, а Ананда последовал его примеру328. Еще три случая,
записанные в каноне, повествуют о том, как в прошл^іх рождениях Ананда спасал
Бодхисаттве жизнь своим мастерством и заботой. Эти истории подчеркивают благие
качества Ананды, а также глубину его кармической связи с Буддой, которая сформировалась
очень и очень давно.

Хранитель Дхаммы

Среди благородн^іх учеников, котор^іх Будда называл исключительными, достопочтенный

Ананда выделялся тем, что был признан обладателем пяти выдающихся качеств. Все прочие
великие ученики добились превосходн^іх успехов лишь в одном аспекте (кроме двух
монахов, котор^іх добились успеха в двух), но среди всех бхиккху только Ананда преуспел в
развитии пяти качеств. Он был лучшим:

— среди тех, кто «много слышал», то есть изучил многие проповеди Будды (bahussutanam);

— среди тех, кто обладал хорошей памятью {satimantanam);

— среди тех, кто в совершенстве понимал последовательность и связь учений

(gatimantanam);

— среди тех, кто упорно занимался изучением (dhitimantanam);

— среди всех служителей Будды (upatthakanam).

328 Jat. 222.

303

Если внимательно изучить эти пять качеств, становится очевидно, что все они проистекают
из осознанности (sati). Осознанность — это сила ума, сила памяти, власть над
воспоминаниями и идеями; это способность в любое время использовать свой ум по своему
желанию, быть господином своего ума. Короче говоря, осознанность — это
осмотрительность и организованность, выдержка, контроль и самодисциплина. В узком
смысле «сати» (sati) — это способность к запоминанию. И Ананда развил это качество до
феноменального уровня. Он мгновенно запоминал все, что слышал хотя бы однажды. Он мог
в точности воспроизвести проповедь Будды длиной до шестидесяти тысяч слов, не
пропустив ни слога. Он мог по памяти прочесть пятнадцать тысяч четверостиший,
произнесенных Буддой.

Может показаться невероятным, что кто-то способен на такое. Но в действительности нашу

память ограничивает то, что мы стараемся помнить сотни тысяч бесполезных фактов.
Однажды Будда сказал, что единственная причина забывчивости заключается в наличии от
одной до пяти помех: чувственного желания, недоброжелательности, апатичности и
сонливости, беспокойства и тревоги, а также скептических сомнений329. Поскольку Ананда
проходил высшее обучение, он был в силах устранить все эти препятствия и
сконцентрироваться на том, что слышит. Кроме того, он не хотел ничего для себя и потому
впитывал проповеди Будды без сопротивления и искажения, систематизировал их,

329 AN 5:193.
304

постигал их взаимосвязь, видел общее за частным и, подобно добросовестному специалисту

по делопроизводству, прекрасно ориентировался в темных коридорах памяти330.

Все эти качества позволили ему стать тем, кто «слышал много учений», — сосудом истины,
отбросившим своеволие. Он много раз слышал проповеди о Дхамме, а значит, стер все
ложное в себе. Такой ученик «родился из уст» учителя и прошел настоящую тренировку,
поскольку позволил трансформировать себя в соответствии с учением Пробужденного.
Слышавший многие учения — самый скромный и искренний защитник истины. Все
хорошее, что есть в его уме и что руководит им, он приписывает не своим личным
качествам, а силе Дхаммы, услышанной от учителя. Такой человек обладает истинным
смирением.

Эта способность слушать и развивать свой ум является первой из пяти особ^іх качеств
Ананды, и известно, что все его воспитанники тоже усердно занимались изучением
Дхаммы331. Будда говорил, что непросто найти того, кто сравнился бы с Анандой в этом
отношении332. Когда Сарипутта спросил Ананду, какой монах может озарить своим
сиянием саловую рощу Госинга, Ананда ответил так333:

330 Еще совсем недавно в Бирме можно было найти монахов, которые наизусть помнили все сорок пять томов
«Типитаки».
331 SN 14:15.
332 AN 3:78.
333 MN 32.

305

Этот монах слышал много учений, помнит услышанное и дорожит им. Учения, что
хороши в начале, хороши в середине и хороши в конце, которые каждым словом в
совершенстве передают вкус чистой, святой жизни, — все это он слышал много раз,
хранит в сознании, повторяет вслух для лучшего овладения, изучает в уме и постигает
в полной мере силой правильного взгляда. Он говорит о Дхамме с четырьмя типами
слушателей. Он говорит о Дхамме в целом и об отдельн^іх ее частях. Он говорит о
Дхамме, сообразуясь с обстоятельствами, и стремится привести своих слушателей к
окончательному разрушению фундаментальных омрачений.

Второе качество — осознанность (sati) — в данном случае указывает на способность хранить

в памяти суть услышанного и применять знания в процессе самоанализа. Что касается
третьего качества (gati), то существует много самых разнообразн^іх вариантов перевода
этого термина, но согласно самым первым комментариям он указывает на умение видеть
внутренние связи и последовательность положений, содержащихся в проповеди. У Ананды
это хорошо получалось, поскольку он понимал смысл и ценность излагаемого учения, а
также те выводы, которые из него следуют. Поэтому, даже если его перебивали вопросом, он
мог возобновить проповедь с того места, где остановился. Четвертым качеством Ананды
было усердие (dhiti), энергия и неослабевающая преданность изучению, запоминанию и
устному изложению слов Будды, а также личному

306

служению Учителю. Пятая и последняя отличительная черта Ананды заключалась в том, что
он был совершенным помощником Будды.
Благодаря этим пяти качествам Ананда стал подходящим кандидатом для той особой роли
хранителя Дхаммы {dhammabhandagarikd), которую и сыграл в деятельности Будды по
пробуждению мира. На государственной службе хранитель-бхандагарика — это казначей,
который отвечает за хранение, защиту и распределение народного богатства. Если казначей
оказывается неумелым и безответственным, доходы государства сокращаются, а народ
погружается в пучину бедствий и разорения. Если же казначей — человек дальновидный, то
богатство страны используется мудро, а жители наслаждаются миром и процветанием. Для
сасаны Будды богатством является его учение, а полнокровность и длительность сасаны,
особенно после паринирваны Благословенного, зависит от того, насколько бережно
сохраняется учение и насколько точно оно передается из поколения в поколение. Роль
хранителя Дхаммы поистине велика, и исполнитель этой роли — тот, кто оберегает учение
Будды в этом мире, — может по праву называть себя Оком мира334:

Если хочешь понять истинный Закон,

Нужно искать помощи у того,
Кто наделен великим знанием, —
У хранителя Дхаммы, у мудрого ученика Будды.

334 Thag. 1030-1031.

307

Изучивший многое, хранитель Дхаммы,

Оберегающий сокровище великого провидца,
Он — око целого мира,
Достойный почитания, прекрасно обученный.

Хранителем сасаны Будда избрал именно Ананду, поскольку его личные качества полностью
соответствовали требованиям, предъявляемым к этой роли. Благодаря своей любви к
обучению Ананда был идеальным сосудом, пригодным для того, чтобы получать
многочисленные учения на протяжении сорока пяти лет, а феноменальная память позволяла
ему передавать основные положения Дхаммы точно в такой же форме, как он слышал их от
Учителя. Благодаря своему чувству порядка Ананда запоминал все учения в правильной
последовательности и объяснял их так, что логика изложения соответствовала намерению
Будды. Кроме того, в своем усердии Ананда прикладывал все силы к тому, чтобы его
подопечные узнали учение во всей его полноте и прошли правильную тренировку, а затем
передали эти знания собственным ученикам.

Согласно буддийской традиции, учение Будды содержит восемьдесят четыре тысячи

смыслов^іх блоков, или совокупностей, Дхаммы {dhammakkhandha), и в одном из стихов
Ананда говорит, что знает их все335:

От Будды я узнал восемьдесят две тысячи учений,

От бхиккху — еще две тысячи.
Всего есть восемьдесят четыре тысячи учений,
Что приведены в движение.

335 Thag. 1024.

308
Поскольку Ананда занимал видное место среди окружавших Будду монахов, естественно, он
привлекал к себе большое внимание, и ему приходилось общаться с огромным количеством
людей. В своей неослабевающей заботе о благе Учителя и общины монахов, в своем
спокойном дружелюбии, терпении и готовности прийти на помощь Ананда всегда был
образцом безупречного поведения для тех, кто встречался с ним. Некоторые конфликты, уже
готовые вспыхнуть, в его присутствии не возникали вовсе, а те, что разгорались,
благополучно разрешались благодаря его влиянию. У Ананды не было врагов, и он
производил глубокое впечатление на окружающих благодаря своему достойному
подражания поведению и мудрым наставлениям. Образ верного спутника Будды оставил
особенно сильный отпечаток в умах его современников.

Ананда всегда владел ситуацией и, подобно царю, всесторонне и глубоко понимал

положение дел. Благодаря своей рассудительности он мог уладить любой вопрос,
возникавший в повседневной жизни Будды и Сангхи. Удивительная память позволяла ему
учиться на собственном опыте и никогда не повторять своих ошибок, в отличие от обычных
людей, которые в силу забывчивости из раза в раз наступают на одни и те же грабли. В
любой ситуации суждения Ананды были настолько точны и логичны, что всем разумным
людям оставалось только согласиться с ним.

309

Ананда и женщины

Добрый и сострадательный по натуре, Ананда заботился о благе всех четырех групп

учеников: не только монахов и мирян, но и монахинь и мирянок. По правде говоря, если бы
не Ананда, то, возможно, у Будды было бы всего три группы учеников, ведь согласно
«Виная-питаке» именно Ананда способствовал появлению сангхи для бхиккхуни — общины
монахинь336.

Когда многие знатные шакьи покинули свои дома и избрали монашескую жизнь под
руководством своего прославленного сородича, их жены, сестры и дочери тоже выразили
желание отречься от мира и последовать за Пробужденным. Несколько женщин из рода
шакьев во главе с мачехой Будды Махападжапати Готами обратились к Будде с просьбой
создать сангху для бхиккхуни. Трижды Махападжапати молила Будду, и трижды Будда
отказывал ей: «Не желай того, Готами, чтобы женщины покидали дома и отрекались от мира,
полагаясь на Дхамму и Винаю, провозглашенные Татхагатой».

Закончив свои дела в Капилавасту, Будда в сопровождении монахов отправился в город

Весали, от которого их отделял путь в несколько сотен километров. Махападжапати и еще
несколько женщин из рода шакьев последовали за ними. И вот они прибыли в монастырь.
Махападжапати стояла у ворот, «ее ступни распухли, ноги и руки были в пыли, а по лицу
текли слезы». Когда Ананда увидел ее в таком состоянии и спросил

336 Vin. 2:253 и далее, а также AN 8:51.

310

о причинах се горя, она ответила, что Учитель трижды отверг ее просьбу о создании общины
монахинь337.
Из сострадания Ананда решил вмешаться. Он отправился к Учителю и трижды повторил
просьбу Маха-паджапати, но каждый раз Будда отвечал отказом: «Не желай того, Ананда,
чтобы женщины покидали дома и отрекались от мира, полагаясь на Дхамму и Винаю,
провозглашенные Татхагатой». Тогда Ананда решил действовать более тонко. Он спросил
Учителя: «Может ли женщина обрести плод вхождения в поток, стать однажды
возвращающейся, невозвращающейся или архатом, если покинет дом и отречется от мира,
полагаясь на Дхамму и Винаю, провозглашенные Татхагатой?»

Будда ответил утвердительно, и Ананда выразил свою просьбу по-другому: «Если женщины
могут добиться этого, Учитель, будет хорошо, если Благословенный разрешит им оставлять
домашнюю жизнь и отрекаться от мира, полагаясь на Дхамму и Винаю, провозглашенные
Татхагатой. Кроме того, Махападжапати Готами сослужила великую службу
Благословенному: она была ему тетей, воспитательницей и няней и кормила его
собственным молоком после смерти матери».

Здесь Ананда привел два аргумента. Во-перв^іх, он указал на то, что в общине монахинь
женщина может обрести высший плод и стать архатом — свершение, которого сложно
достичь в миру. Во-вторых, он напомнил

337 Кажется, отказ Будды не был бесповоротным: быть может, он хотел испытать решимость Махападжапати.
В те времена аристократке было бы крайне сложно стать монахиней и принять на себя такую аскезу, как жизнь
в лесу и сбор подаяния.

311

о заслугах, которые Махападжапати накопила, ухаживая за Буддой, когда тот был ребенком,
что могло бы дать мачехе хорошую базу для достижения окончательного освобождения. В
ответ на эти доводы Будда согласился создать общину монахинь, но при условии, что будут
соблюдены определенные правила и меры предосторожности.

Услышав эту историю, кто-то может подумать, что Будда изменил свое решение под
влиянием веских аргументов и энергичного напора Ананды. Но решение Пробужденного
изменить нельзя, поскольку он всегда находится в контакте с абсолютной реальностью.
Здесь лишь повторилось то, что происходило и прежде: все будды основывали общину
монахинь. Уклончивость Татхагаты была вызвана не тем, что он хотел предотвратить
создание женской сангхи, а необходимостью подчеркнуть сопряженную с этим великую
опасность. По этой причине Благословенный установил для монахинь восемь правил,
которые были настолько суровы, что только лучшие женщины согласились бы следовать им.
Этот кодекс предназначался и для того, чтобы разделить Сангху на мужскую и женскую
наиболее разумным и безопасным образом. Однако, несмотря на все это, Благословенный
провозгласил, что из-за создания общины монахинь сасана продлится лишь пятьсот лет
вместо положенной тысячи338.

338 Комментарии и более поздние буддийские писания пытаются истолковать слова Будды таким образом,
чтобы можно было обосновать существование буддизма намного дольше заявленных пятисот лет.

312

После того как Будда назвал правила и предписания для монахинь, Ананда спросил его о
том, какими свойствами должен обладать бхиккху, способный их обучать. Татхагата не стал
требовать того, чтобы такой монах был архатом, зато назвал восемь конкретн^іх,
практических качеств, которыми мог бы обладать кто-то вроде Ананды, еще не достигший
просветления. Эти восемь характеристик заключались в следующем: во-перв^іх, наставник
монахинь должен быть добродетелен; во-втор^іх, он должен прекрасно владеть Дхаммой; в-
третьих, он должен хорошо разбираться в Винае, особенно в правилах для монахинь; в-
четверт^іх, он должен быть хорошим оратором, приятно и складно говорить, иметь
безукоризненное произношение и ясно излагать смысл учения; в-пятых, он должен обучать
монахинь так, чтобы это их возвышало, вдохновляло и побуждало развиваться; в-шестых,
монахини должны любить такого монаха и всегда быть ему рады, а также уважать и высоко
ценить его, причем не только тогда, когда он их хвалит, но и когда критикует; в-седьм^іх,
такой монах не должен быть замечен в нарушении заповеди о сексуальном воздержании с
монахиней; в-восьмых, он должен быть полностью посвященным буддийским монахом не
менее двадцати лет339.

Поскольку Ананда способствовал созданию общины монахинь, теперь он хотел помочь

женщинам продвинуться на Благородном пути. Но здесь он столкнулся с рядом трудностей.
Дважды монахини вступались

339 AN 8:52.

313

за него без объективных на то причин и нападали на достопочтенного Махакассапу. Обе

бхиккхуни, замешанные в этих событиях, в конечном счете покинули Сангху и показали тем
самым, что больше не в состоянии поддерживать беспристрастные, сугубо духовные
отношения со своим учителем — Анандой.

Еще более вопиющий случай произошел в Косамби с монахиней, чье имя до нас не дошло.
Она отправила Ананде послание с просьбой навестить ее, так как заболела. В
действительности же она влюбилась в Ананду и хотела соблазнить его. Но Ананде и в этой
ситуации удалось сохранить совершенное самообладание. Он прочел ей проповедь о том, что
тело возникает за счет питания, жажды и гордости. Однако все три этих фактора можно
использовать и как средство для очищения. Поддерживая себя едой, можно превзойти
привязанность к еде. Поддерживая себя жаждой, можно превзойти жажду. Поддерживая себя
гордостью, можно превзойти гордость. Монах употребляет такую пищу, которая позволяет
ему вести святую жизнь. Он сублимирует жажду, и его стремление к святости помогает ему
укрепиться на духовном пути. А гордость заставляет его достичь того же, чего достигали
другие, — устранить омрачения. Так он в положенный срок превосходит привязанность к
еде, жажду и гордость. Но вот четвертая причина формирования тела — половая связь —
уже совсем другое дело. Благословенный говорил, что она разрушает мост к нирване. И нет
такого способа, который позволил бы сублимировать этот фактор и использовать его на пути
к святости.

314

После этих слов монахиня встала с постели, простерлась перед Анандой, призналась в своих
намерениях и стала умолять о прощении. Ананда принял ее раскаяние и провозгласил, что в
Сангхе считают достоинством умение признавать свои ошибки и впредь воздерживаться от
них340. Этот эпизод хорошо иллюстрирует уникальную способность Ананды обучать
Дхамме, сообразуясь с обстоятельствами, произносить нужные слова в нужное время.

Другой случай произошел с женами царя Пасенади. Несмотря на их сильное желание изучать
Дхамму, они не могли отправиться в монастырь и послушать проповедь самого Будды. Жены
царя жили в гареме, как птицы в клетке, и от этого чувствовали себя несчастными. Они
пришли к царю и стали умолять его, чтобы он попросил Будду прислать во дворец монаха —
наставника для женщин. Царь согласился и спросил, кому из монахов они отдают
предпочтение. Они посоветовались между собой и единодушно выбрали Ананду —
хранителя Дхаммы. Благословенный выполнил просьбу царя, и с тех пор Ананда регулярно
бывал во дворце и проповедовал женщинам истинный Закон341.

В один из дней, когда Ананда был во дворце, пропал драгоценный камень из короны. Его
искали повсюду, и женщины пребывали в состоянии крайнего беспокойства. Из-за этого их
привычные внимательность и старание ослабли. Ананда спросил, в чем причина, и, узнав

340 AN 4:159.
341 Vin. 4:157-158.

315

о случившемся, из сострадания отправился к царю. Он посоветовал правителю собрать всех

подозреваемых в краже и разрешить им вернуть драгоценность, не раскрывая себя. Для этого
во внутреннем дворике поставили шатер, внутри которого находился большой чан с водой, и
велели всем заходить туда по одному. Оказавшись в шатре, вор опустил драгоценность в
воду. Так царь вернул свою собственность, преступник избежал наказания, и во дворце снова
воцарился мир. Благодаря этому случаю слава Ананды возросла до небес, а вместе с ней и
слава монахов из рода шакьев. Бхиккху тоже восхваляли Ананду, ведь он восстановил мир,
не прибегая к насилию342.

Незадолго до того как Будда покинул этот мир, Ананда задал ему вопрос о женщинах: «Как
нам вести себя с женщинами, Учитель?» — «Не смотрите на них». — «А если мы все-таки
увидим женщину, как быть, Учитель?» — «Не говорите с ней». — «А если она сама
заговорит?» — «Сохраняйте осознанность и самоконтроль»343.

Ананда задал этот вопрос перед самой кончиной Учителя, незадолго до того, как началась
подготовка к похоронам. Видимо, он считал эту проблему крайне важной. Сам Ананда не
нуждался в увещеваниях о самоконтроле, поскольку уже двадцать пять лет у него не
возникало чувственного желания. Но он вновь и вновь становился свидетелем того, как
проблема

342 Jat. 92.

343 DN 16.

316

взаимоотношений между полами возбуждает в людях сильные эмоции. Кроме того, из

разговоров с более молодыми монахами он должен был знать, насколько сложно вести
совершенно чистую, ничем не запятнанную святую жизнь, направленную на преодоление
чувственности. Еще, быть может, он вспомнил предостережение Будды о том, что сасана в
опасности из-за создания общины монахинь, и захотел передать современникам и потомкам
последние слова Будды на этот счет.

Ананда и другие монахи

Из всех монахов самым близким другом Ананды был достопочтенный Сарипутта. Кажется, у
Ананды не было близких отношений со своим сводным братом Ануруддхой, поскольку тот
предпочитал одиночество, а Ананда любил людей. Сарипутта же больше прочих учеников
походил на Благословенного, и Ананда мог говорить с ним также, как с самим Буддой.
Заслуживает внимания и тот факт, что из всех монахов Будда удостоил почетными титулами
только Сарипутту и Ананду: Сарипутта был назван Полководцем Дхаммы (dhammasenapati),
а Ананда — Хранителем, Казначеем (dhammabhangarika). Они в каком-то смысле дополняли
друг друга. Лев Сарипутта был активным проповедником, тогда как Ананда был, скорее,
хранителем и распорядителем Дхаммы. Своим стилем Ананда во многом напоминал
Махамоггалану, который относился к людям так же, по-матерински заботливо и бережно.

317

Ананда и Сарипутта нередко действовали сообща. Они дважды вместе навещали

захворавшего последователя Будды Анатхапиндику344 и разрешали спор монахов в
Косамби345. Эти двое монахов часто говорили друг с другом о Дхамме и были настолько
близки, что, когда Сарипутта достиг окончательного освобождения (nibbana)346, Ананда,
несмотря на весь свой опыт медитации, чувствовал себя так, словно упал в пропасть:

Все потускнело,
Учение неясно мне;
Мой благородный друг ушел,
И все погрузилось во тьму347.

Силы покинули Ананду, и, казалось, даже Дхамма больше не питает его — так сильно
потрясла его весть о смерти Сарипутты. Будда утешил его. Он попросил Ананду
поразмыслить над следующим: быть может, Сарипутта забрал его добродетель, опыт
медитации, мудрость, освобождение или знание об освобождении? Ананде пришлось
признать, что эти единственно важные вещи остались при нем. Но, добавил Ананда,
Сарипутта был поистине прекрасным спутником и благим другом для него и всех остальн^іх.
И вновь Будда перевел разговор на более высокий уровень, напомнив

344 MN 143, SN 55:26.

345 AN 4:221.
346 Речь идет об окончательном уходе в нирвану после смерти физического тела.
347 Thag. 1034.

318

Ананде о том, чему он, Будда, всегда учил его: ничто, однажды возникшее, не длится вечно.
Для других учеников Будды потеря Сарипутты была подобна тому, как если бы у большого
дерева отпилили главную ветвь. Но это лишь дополнительная причина для того, чтобы
полагаться только на себя, а не на кого-либо еще, чтобы быть самому себе островом, самому
себе прибежищем348. В суттах записаны многие разговоры Ананды с другими монахами, и
здесь мы остановимся лишь на некоторых из них.

Однажды достопочтенный Вангиса отправился с Анандой в царский дворец, где Ананда

должен был обучать Дхамме женщин из гарема. Кажется, Вангиса был любвеобилен по
натуре, и стоило ему увидеть красивых женщин, одетых в роскошные наряды, как похоть
затопила его сердце. Вдруг он ощутил, что целомудренная жизнь монаха, которой он
посвятил себя с такой готовностью, давит на него тяжелым грузом. Мысли о том, чтобы
сложить с себя сан и погрузиться в плотские утехи, привели его ум в беспорядок. Как только
двое монахов остались наедине, Вангиса поведал Ананде о своем несчастье и попросил у
него помощи и совета. Поскольку Вангиса был главным поэтом в Сангхе, он говорил
стихами и обращался к Ананде по родовому имени — Готама:

Я сгораю от чувственного желания,

Мой ум охвачен пламенем.
Пожалуйста, скажи мне, как потушить его.
Прояви сострадание, о Готама!

348 SN 47:13.

319

Ананда также ответил ему в стихах349:

Из-за искаженного восприятия

Твой ум в огне.
Отвратись от знаков красоты,
Что будоражат чувственность.

Смотри на форму как на чуждое тебе,

Смотри на нее как на страдание, а не на «я».
Потуши великий огонь желания;
Не разжигай его вновь.

Совершенствуй медитацию на грязном,

С умом однонаправленным, хорошо сосредоточенным,
Обрати осознанность на тело —
И разочаруйся в нем.
Совершенствуй медитацию без знаков,
Отбрось тщеславие.
Прорвавшись сквозь тщеславие,
Ты обретешь мир в сердце.

Ананда указал Вангисе на то, что тот постоянно раздувает огонь чувственного желания,
поскольку его восприятие приковано к внешним проявлениям женской красоты.
Очарованность красотой порождает ощущение того, что не хватает чего-то важного, и
поэтому ум

349 SN 8:4, Thag. 1223-1226.

320

охватывает усталость и отвращение к аскетическому образу жизни. Вангисе следовало

трезво взглянуть на те объекты, которые кажутся красивыми и желанными; рассечь тело
скальпелем медитативного прозрения и заглянуть за его очаровательный фасад, чтобы
увидеть скрывающиеся за ним убожество и страдание. Тогда его влечение утихло бы, а сам
он возвысился бы, сильный и неуязвимый, над гущей мирских соблазнов и наслаждений.

Монаха Чанну преследовали сомнения в истинности Дхаммы. При жизни Будды он был
упрямым, своенравным бхиккху, с трудом поддававшимся обучению, но после паринирваны
Учителя его охватило непреодолимое ощущение, что надо поспешить с просветлением. И
хотя он смиренно просил наставлений у других монахов, продвинуться в практике ему так и
не удавалось. Он прекрасно понимал, что пять совокупностей непостоянны, но, пытаясь
постичь суть отсутствия «я», оказывался в тупике, поскольку боялся, что нирвана означает
гибель его драгоценного эго. Тогда он пришел за советом к Ананде. Сначала Ананда выразил
свою радость по поводу того, что Чанна отбросил упрямство и искренне захотел понять
Дхамму. От этих слов Чанна пришел в восторг и стал с безраздельным вниманием слушать
старшего товарища. Тот пересказал Чанне лекцию о преодолении крайностей бытия и
небытия, которую Будда прочел Кассанаготте350. К концу объяснения Чанна обрел путь и
плод вхождения

350 SN 12:15. Каччаянаготта сутта: К Каччаянаготте.

321

в поток. Он воскликнул: «Как чудесно иметь таких мудрых друзей и учителей!» Наконец-то
он смог прочно стать на путь Дхаммы351.

Беседы с Буддой

Если считать беседой тихое, безмолвное присутствие во время проповедей о Дхамме, то вся
«Сутта-питака» по существу состоит из разговоров Ананды с Буддой. Ананда почти всегда
присутствовал на лекциях Будды, и те несколько проповедей, которые Благословенный
произнес в отсутствие Ананды, он повторил специально для него позже352.

Будда часто задавал достопочтенному Ананде вопросы по учению. Он делал это, чтобы
ускорить духовный рост Ананды либо чтобы принести пользу собравшимся, которым всегда
интереснее послушать беседу, нежели монолог. Таким образом, многие разговоры между
Буддой и Анандой были направлены на то, чтобы обучить других.

Несколько раз поводом для начала беседы служило то, что Будда улыбался, оказавшись в
какой-то местности. Зная, что Полностью Пробужденный не улыбается

351 SN 22:90. Чханна сутта: Чханна.

352 Но в действительности многие проповеди Будды так и не были записаны. Например, отсутствует
подробное изложение его многочисленных «подготовительных проповедей» о щедрости, нравственности,
небесах и воздаянии за добродетельную жизнь. Также в описании последних дней Будды часто встречаются
лишь названия тем, на которые шла беседа.

322

без причины, Ананда понимал, что должен задать вопрос. И он спрашивал Будду, в чем
причина улыбки. Тогда Учитель подробно рассказывал о каком-то событии из прошлого —
историю из «Джатак», произошедшую в той самой местности353.

Но гораздо больше было бесед, инициированных Анандой. К примеру, однажды Ананда

спросил Татхагату, существует ли аромат, который распространяется против ветра и при
этом отличается от аромата цветов и цветущих плодовых деревьев. Ответ был таков: это
благоухание того, кто принял прибежище в Трех драгоценностях, того, кто добродетелен и
щедр354.

В другой раз Ананда спросил, как жить счастливо в сангхе. Будда сказал, что это возможно
при соблюдении следующих условий: если бхиккху добродетелен сам и не винит других в
отсутствии добродетели; если он следит за собой, а не за другими; если он не заботится о
славе; если он без труда может достичь четырех дхьян; и, наконец, если он становится
архатом. Таким образом, первым шагом на пути к святости является отсутствие привычки
смотреть на других и критиковать их — бхиккху должен быть требователен только к
себе355.

Однажды Ананда спросил: «Зачем нужна добродетель и какое благословение она дарует?»
Будда ответил: «Добродетель делает нас свободными от самобичевания

353 Подобные примеры можно найти в MN 81, MN 83, AN 5:180 и Jat. 440.
354 AN 3:79.
355 AN 5:106.

323

и чувства вины, позволяет наслаждаться чистой совестью». «А зачем нужна чистая совесть и
какое благословение она дарует?» — продолжал Ананда. Будда ответил: «Чистая совесть
позволяет наслаждаться благими мыслями и поступками, радоваться от успехов на пути,
вдохновляет нас прикладывать усилия». — «И что это дает?» — «Сердце такого человека
ликует, его влечет совершенное блаженство, и из этого рождается глубокий покой и
прозрение». Так Ананда задавал вопросы о разн^іх аспектах Дхаммы.

Иногда Ананда сам излагал свои взгляды Будде, чтобы Учитель признал или опроверг их
истинность. Например, однажды Ананда пришел к Будде и сказал: «Мне кажется, Учитель,
хорошие друзья — это половина святой жизни». Неожиданно Будда возразил: «Не говори
так, Ананда! Благородные друзья — это больше, чем половина святой жизни. Это вся святая
жизнь!» Ибо какую святую жизнь могли бы вести эти монахи, если бы они не пришли к
Будде как к лучшему другу и тот не указал им правильный путь356?

«Маханидана-суттанта»357 открывается, пожалуй, самым известным высказыванием

Ананды: «Учитель, взаимозависимое возникновение (paticca-samuppada) — очень глубокое
учение, но мне оно кажется кристально ясным». И вновь Будда не согласился с ним: «Нет,
Ананда, нет! Закон взаимозависимого происхождения действительно глубок и должен
казаться глубоким. Воистину, его трудно постичь. Не понимая этого принци-

356 SN 45:2.
357 «Великая проповедь о причинно-следственной связи»; DN 15.

324

па, нс проникнув в его суть, существа остаются прикованы к колесу рождений и смертей и не
могут вырваться на свободу». И Будда детально разъяснил Ананде закон взаимозависимого
возникновения во всей его многогранности.

Однажды Ананда увидел необычайно искусного лучника и рассказал Будде о том, как его
впечатлило мастерство этого человека. Ананда происходил из касты воинов и, видимо, в
силу приобретенных склонностей высоко ценил проявления воинского умения. Тогда Будда
привел следующую аналогию: понять Четыре благородные истины и пережить их на своем
опыте сложнее, чем попасть стрелой в волос, расщепленный на семь частей358.

В другой раз Ананда увидел известного брахмана Джануссони, ученика Будды, который ехал
на ослепительно белой колеснице. Люди восклицали, что нет колесницы красивее, чем у
этого брахмана. Ананда передал эти слова Будде и спросил, как можно описать самую
лучшую колесницу с точки зрения Дхаммы. Будда показал, на что похожа колесница в
нирвану, прибегнув к такой аллегории:

«Колесницу везут вера и мудрость, а совесть позволяет тормозить; интеллект — это

вожжи, осознанность — возница; добродетель — украшения, медитация — ось,
энергия — колеса, беспристрастность — балансир, отрешенность — рама; любовь,
ненасилие и уединение — это оружие, а терпение — броня»359.

358 SN 56:45.
359 SN 45:4.

325

Прошлые жизни Ананды

Желание стать великим учеником Пробужденного впервые зародилось у Ананды во времена

Будды Падумуттары, сто тысяч кальп назад360. Будда Падумуттара был сыном царя Нанды,
который жил в столице своих владений, городе Хамсавати. Его младшим братом был
наследник престола Суманакумара, который правил землями, переданными ему отцом.
Однажды, когда Будда жил в столице вместе со ста тысячами монахов, Суманакумара по
приказу царя отправился в приграничную область подавлять мятеж. Когда он вернулся в
столицу и отец предложил ему выбрать себе награду, царевич пригласил Будду и его
монахов в свой город, чтобы самому обеспечивать их всем необходимым во время
трехмесячного ретрита в сезон дождей.

На царевича произвел неизгладимое впечатление личный помощник Будды, монах по имени

Сумана, за которым он пристально наблюдал во время сезона дождей. Когда прошло три
месяца, на протяжении котор^іх царевич снабжал Будду и Сангху всем необходимым, служа
им с великим самоотречением, он простерся у ног Учителя и посвятил свои заслуги тому,
чтобы однажды стать личным помощником Полностью Пробужденного. Будда заглянул в
будущее и сказал царевичу, что его желание исполнится в период сасаны Будды Готамы,
через сто тысяч кальп. Говорят, что с того самого дня Суманакумара чувствовал себя так,
словно уже следует за Буддой Готамой и несет его чашу и второе одеяние.

360 Этот рассказ взят из AN Com., «Etadaggavagga».

326

Многие из главн^іх действующих лиц джатак оказываются прошлыми воплощениями

Ананды. Больше всего в этих историях впечатляет тесная связь Ананды с Бодхисаттвой —
будущим Буддой Готамой. Ананда не раз бывал братом, сыном, отцом, помощником,
сослуживцем или другом Бодхисаттвы. Три из его прошл^іх жизней, описанных ниже,
показывают, какие упорные усилия он прикладывал, чтобы развить добродетель. Если
окинуть взглядом все прошлые воплощения Ананды, то видно, что он редко бывал дэвой или
животным, — чаще всего он рождался человеком. В этом отношении он разительно
отличается от Ануруддхи, который почти всегда появляется в джатаках в качестве божества,
или Дэвадатты, который зачастую выступает в роли животного.

Джатака 498

В одном из прошл^іх рождений Ананда и Бодхисаттва были двоюродными братьями из

касты отверженн^іх — чандал. Их работа состояла в том, чтобы окуривать дымом зловонные
места. Дабы избежать презренной участи, выпавшей на их долю, они переоделись молодыми
брахманами и отправились учиться в Таккашилу. Но обман был раскрыт, и другие ученики
побили их. Один мудрый и добрый человек велел прекратить драку и посоветовал чандалам
стать аскетами. Они последовали его совету, умерли, когда пришло время, и в качестве
наказания за свой обман переродились животными — оленятами. Они были неразлучны

327

и погибли от охотничьей стрелы. В следующей жизни они родились прибрежными

ястребами и снова стали жертвами охотника.

На этом закончились их воплощения в мирах ниже мира людей. После этого Ананда родился
сыном царя, а Бодхисаттва — сыном царского священника. И хотя в мирском смысле Ананда
занимал более высокое положение, Бодхисаттва был более способным: к примеру, он помнил
три свои прошлые жизни, тогда как Ананда помнил только свое рождение в качестве
чандала. В возрасте шестнадцати лет Бодхисаттва стал аскетом и искренне устремился по
духовному пути, а Ананда тем временем воцарился на троне. Через какое-то время
Бодхисаттва навестил его; он стал восхвалять радости аскетической жизни и объяснил царю
неудовлетворительность чувственно воспринимаемого мира. Ананда согласился, но признал,
что не может отрешиться от своих желаний, в которых вязнет подобно слону, попавшему в
болото.

Тогда Бодхисаттва сказал ему, что, даже будучи царем, он может совершенствоваться в
добродетели, например, не вводить несправедливых налогов, помогать аскетам и
священникам. А когда в нем будет вскипать горячая страсть, он должен вспоминать о своей
матери: о том, что когда-то он был беспомощным маленьким ребенком и без материнской
заботы никогда не стал бы царем. После этих слов Ананда решил стать аскетом, и они оба
достигли мира Брахмы.

328

Джатака 421

Однажды Бодхисаттва родился бедным работником и изо всех сил старался соблюдать
упосатху. В результате в следующем воплощении он стал царем. Ананда жил в том же
царстве и зарабатывал на жизнь извозом воды. Все его богатство состояло из одной монеты,
которую он спрятал под камнем. Когда жители города устроили фестиваль, жена стала
уговаривать его пойти повеселиться вместе со всеми и спросила, есть ли у него деньги. Он
ответил, что у него есть одна монета, но за ней нужно идти двадцать километров. Жена
велела ему принести ее и сказала, что сама накопила столько же. На эти деньги можно было
купить гирлянд, благовоний и напитков. Несмотря на полуденную жару, Ананда отправился
в путь; его переполняло счастье и предвкушение праздника. Проходя через царское
подворье, он пел песню. Царь увидел его и спросил, в чем причина его радости. Ананда
ответил, что не замечает жары, потому что его влечет горячее желание, и поведал свою
историю. Царь спросил Ананду, как велико его богатство: может быть, сто тысяч монет?
Когда царь узнал, что речь идет всего лишь об одной монете, он воскликнул, что Ананде нет
нужды идти по жаре — он даст ему точно такую же монету. Ананда ответил, что будет очень
признателен, ведь тогда у него будет целых две монеты. Тогда царь предложил ему две
монеты, но Ананда все равно намеревался идти за своим сокровищем. Тут правитель вошел в
азарт и поднял ставку до нескольких

329

миллионов, а затем до должности наместника, но Ананда все не расставался со своей

монетой. Он согласился на сделку лишь тогда, когда царь предложил ему половину своих
владений. Государство разделили, и Ананду стали называть Одномонетный царь.

Однажды два царя отправились на охоту. Когда они устали, Бодхисаттва положил голову на
колени другу и уснул. Тут Ананду посетила мысль убить своего товарища и самому стать
правителем целого царства. Он уже доставал свой меч, как внезапно его осенило: ведь он,
бедный деревенщина, должен быть безмерно благодарен царю! Как ужасно было даже
подумать о таком злодеянии! Он вернул меч в ножны, но это желание нахлынуло на него и
во второй раз, и в третий. Чувствуя, что такая мысль будет посещать его вновь и вновь и в
конце концов может подтолкнуть его к убийству, Ананда отбросил оружие и, разбудив царя,
простерся перед ним и попросил прощения. Бодхисаттва простил его и сказал, что отдаст все
царство целиком, а сам будет довольствоваться должностью наместника. Но Ананда ответил,
что с жаждой власти для него покончено и он хочет стать аскетом. Он увидел причину
желаний, узнал, как они набирают силу, и теперь хочет избавиться от них навсегда. Затем
Ананда отправился в Гималаи и посвятил себя медитации. Бодхисаттва же остался в миру.

Джатака 282

В одной из жизней Бодхисаттва был благочестивым правителем Бенареса и развивал царские

добродетели:

330

делал пожертвования, соблюдал нравственные правила поведения и день упосатхи. Как-то

раз один министр вступил в любовную связь с наложницей царя. Когда его поймали,
добросердечный Бодхисаттва помиловал его и заменил смертную казнь изгнанием, позволив
министру уехать вместе с семьей и всем нажитым имуществом. Этот министр перебрался в
соседнее царство и поселился при дворе. Он стал доверенным лицом местного правителя и
сказал ему, что Бенарес можно легко захватить, так как царь слишком мягок. Но правитель
этих земель, Ананда, усомнился, поскольку слишком хорошо знал силу и мощь Бенареса.
Тогда министр предложил ему провести эксперимент: разрушить одну из деревень Бенареса.
Если кого-то из его людей поймают, царь, скорее всего, наградит пленников. Так и вышло.
Когда разбойников привели к Бодхисаттве и они стали жаловаться, что на ограбление их
подтолкнул голод, царь дал им денег.

Это убедило Ананду в истинности слов предателя, и он повел войска на Бенарес.

Главнокомандующий армией Бодхисаттвы хотел выступить на защиту царства, но государь
сказал, что не желает, чтобы из-за него пострадали другие люди. Если Ананда хочет его
владений, он получит их. Так Бодхисаттва позволил Ананде схватить себя и бросить в
тюрьму. В заточении он практиковал медитацию благородной любви в адрес ненасытного
царя Ананды, которого тем временем подкосила лихорадка и мучили угрызения совести. В
конечном счете Ананда попросил прощения у Бодхисаттвы, возвратил ему царство и
поклялся всегда

331

быть его союзником. Бодхисаттва вернулся на трон и поведал своим министрам о

достоинствах и пользе ненасилия: примирившись с захватчиками, он спас жизнь тысячам
людей, которые иначе погибли бы на поле боя. Затем он отрекся от престола, стал аскетом и
достиг мира Брахмы. Ананда же остался правителем.

Последние дни Будды

Пожалуй, самая важная сутта, в которой описываются отношения между Буддой и

Анандой,— «Махапаринирвана-сутта»36\, повествующая о последних днях Будды на земле
и его окончательном уходе в нирвану. Эта летопись передает неповторимую атмосферу тех
дней, окрашенную печалью расставания, которое было особенно болезненным для Ананды.
С уходом Благословенного Учение начало клониться к закату, чтобы однажды полностью
исчезнуть. Завершение сасаны Будды Шакьямуни будет означать, что наш мир останется без
Дхаммы до прихода нового Татхагаты. Поэтому вся «Махапаринирвана-сутта» будто бы
советует нам следовать истинному Закону, пока такая возможность имеется. В ходе
описываемых здесь событий вновь ярко проявляется личность Ананды, поэтому мы
проследим за повествованием, подробно останавливаясь на тех эпизодах, где в центре
внимания оказывается Хранитель Дхаммы.

361 DN 16.

332

Первый раздел сутты открывается событиями в Раджагахе — столице царства Магадха.

Попытка Дэвадатты расколоть Сангху потерпела крах семь лет назад. Магадхой все еще
правит Аджаташатру. Пасенади, правитель Косалы, был свергнут; род шакьев трагически
прервался, и многие близкие родственники Ананды были убиты. В то время к северу от реки
Ганг, у подножия Гималаев, жили три известных клана воинов: кольи, маллы и ваджианы —
и все они сохраняли относительную независимость от царя Аджаташатру. Он же хотел
уничтожить ваджианов и включить их земли в состав своей растущей империи.

Будда был не в силах предотвратить гибель тех шакьев, которые не вступили в Сангху: они
должны были заплатить свой кармический долг. Но он помог ваджианам, а затем косвенным
образом — маллам. Такой была политическая обстановка в последние годы жизни Будды.
Отдельные события заслуживают того, чтобы остановиться на них подробнее.

Царь Аджаташатру велел своему министру Вассакаре отправиться к Будде и объявить о

своем намерении начать войну с ваджианами. Пока Вассакара передавал это послание,
Ананда стоял за спиной Будды и обмахивал его опахалом. Пробужденный повернулся к
Ананде и задал ему семь вопросов о том, как живут ваджианы. В ответ Ананда рассказал
Благословенному о том, что ваджианы часто собираются на совет и мирно обсуждают свои
проблемы, не отменяют старых законов, следуют наставлениям старейшин, не насилуют
женщин, почитают храмы и святилища, продолжают жертвовать

333
святым местам, проявляют заботу и гостеприимство по отношению к аскетам и
священнослужителям. Поскольку ваджианы соблюдают эти семь условий, сказал Будда, их
ожидает расцвет, а не упадок. Незадолго до этого Татхагата сам установил для них эти семь
правил. Царский министр ответил, что соблюдение даже одного из этих принципов дает
ваджианам право на независимое существование. Пока они придерживаются этих семи
правил, царь не сможет завоевать их, разве что между ними всп^іхнет вражда или найдется
предатель.

С таким мыслями Вассакара покинул Будду и, прибыв к царю, сообщил ему, что начинать
войну бессмысленно. В те дни жители Индии так искренне верили в духовную силу, что
даже намека на нравственное превосходство было достаточно, чтобы предотвратить войну.
Только много лет спустя, после ухода Будды, царю все-таки удалось покорить ваджианов, но
и то лишь потому, что они к тому времени утратили свою нравственную чистоту.

Закончив разговор о политике, Будда велел Ананде созвать всех монахов в окрестности.
Когда они собрались, Татхагата прочел им проповедь о семи принципах, соблюдая которые
сангха будет процветать:

«Бхиккху должны часто проводить собрания и миролюбиво решать возникающие

проблемы; они не должны устанавливать новые правила, но соблюдать старые; они
должны почитать старейшин сангхи и следовать их советам; они должны быть
стойкими перед женской красотой, наслаждаться одиночеством и все время сохранять

334

осознанность. Это привлечет в общину единомышленников и порадует тех, кто уже

ведет святую жизнь».

Затем Будда дал монахам наставление, которое в сжатом виде содержит всю суть учения и
которое многократно повторяется на страницах летописи:

«Такова добродетель, такова концентрация, такова мудрость. Концентрация,

укорененная в добродетели, приносит великое благо и великий плод. Мудрость,
укорененная в концентрации, приносит великое благо и великий плод. Ум,
укорененный в мудрости, излечивается от всех язв: от чувственного желания, жажды
становления и невежества».

Прочитав эту проповедь, Будда отправился в свое последнее путешествие. Он всегда

приходил туда, где люди были готовы воспринять Дхамму, где царствовали заблуждения,
которые надлежало развеять, или где могло свершиться насилие, которое нужно было
предотвратить.

Последнее путешествие Будды началось с того, что он проделал путь от реки Ганг до
Наланды, которая впоследствии стала известным буддийским центром образования.
Наланда располагалась неподалеку от того места, где родился Сарипутта. Именно здесь он
покинул Будду: приближался срок его окончательного ухода в нирвану, и великий ученик
хотел до этого времени раскрыть Дхамму своей матери. Прощаясь, он в последний раз вознес
хвалу Будде: «Мне ясно, Учитель, что нет никого, чья мудрость превосходила бы Вашу».

Затем Пробужденный в сопровождении большого числа монахов отправился в Весали. Это

была столица

335
ваджианов, которых он оградил от угрозы нападения со стороны царя Аджаташатру и чью
добродетель восхвалял. В Весали Будда заболел смертельной болезнью, но победил ее одной
лишь силой воли, поскольку не хотел покидать этот мир, не собрав учеников в последний
раз. Будда может заболеть из-за несовершенства тела, но он в состоянии излечить болезнь
благодаря своей духовной силе.

Болезнь Будды ввергла Ананду в такое отчаяние и уныние, что он потерял способность
мыслить трезво. Он сказал Будде, что находит утешение в том, что перед окончательным
уходом в нирвану Пробужденный установит дополнительные правила для общины монахов.
Но Будда не стал этого делать:

Ананда, чего еще ожидает от меня Сангха? Я объяснял Дхамму без разделения на
открытое и тайное. Татхагата ничего не утаил в зажатом кулаке учителя. Если же кто-
то считает, что может вести за собой общину монахов или что община монахов
зависит от него, то пусть и дает последние наставления. Но Татхагата так не считает
— тогда какие наставления он может дать Сангхе?

Будда продолжал:

Мне почти восемьдесят лет, Ананда. Моя жизнь подходит к концу, и я с трудом
поддерживаю это тело, подобно тому как поддерживают в исправно-

336

сти сломанную старую телегу. Мое тело отд^іхает лишь тогда, когда я погружаюсь в
состояние освобождения без знаков и пребываю в нем362.

И Будда дал Ананде лекарство от грусти, выраженное следующими словами:

Так, Ананда, каждый из вас должен быть сам себе островом, сам себе прибежищем и
не иметь иных прибежищ; каждый из вас должен сделать Дхамму своим островом,
пребывать в Дхамме как в своем прибежище и не иметь ин^іх прибежищ.

События третьего раздела сутты разворачиваются в Весали, где Будда провел ретрит
сезона дождей. Когда дожди прекратились, Будда попросил Ананду взять коврик для
медитации и последовать за ним в святыню Капала, чтобы провести там день в созерцании.
Когда они сели на землю, Благословенный окинул взглядом мирный пейзаж и обратил
внимание Ананды на окружавшую их красоту. Причина этого на первый взгляд
необоснованного любования природой прояснится позднее.

Затем Будда сказал: «Любой, кто развил четыре пути к сверхъестественным силам, сделал их
своим орудием и своей опорой, может, если пожелает, прожить

362 Animitta-cetovimutti — глубокое состоя н ис медитации, в котором отсутствуют знаки обусловленного

существования.

337

целую кальпу или остаток кальпы363. Татхагата достиг всего этого и мог бы, если его
попросят, остаться на земле до конца кальпы». И хотя Ананда получил такой простой и
недвусмысленный намек, суть которого к тому же совпадала с его собственными
стремлениями, он не стал просить Будду остаться в этом мире из сострадания ко всем
существам. Не единожды, но и во второй, и в третий раз Будда обратился к Ананде с этими
словами. Но Ананда не улавливал намека: его смущенный ум был пойман в сети Мары,
Злодея, который все еще имел какую-то власть над ним.

Ананда, обычно крайне осмотрительный, в этот момент потерял осознанность, что ранее
случалось лишь в отношении вещей мелких и незначительн^іх. Если бы этого не произошло,
история целой кальпы сложилась бы по-другому. Быть может, в то мгновение Ананда был
настолько переполнен счастьем от близкого общения с Буддой, что не уловил намека? Или
сама его привязанность к Будде, очарование вечера и покой леса помешали ему ответить так,
как требовал зов сердца, и исполнить свои глубокие чаяния — отсрочить уход
Благословенного? Если бы Мара не вмешался, Ананда стал бы

363 Согласно DN Com. и Mil, 141, слово «кальпа» используется здесь в значении «аюкальпа^>, что соответствует
продолжительности человеческой жизни, то есть 120 годам. Однако в каноне «кальпа» всегда используется в
значении «эон»,тоесть полный цикл мировой системы, и кажется, что в контексте данного разговора нет причин
приписывать этому термину другое значение. Несомненно, мастерство Будды в овладении чет^ірьмя путями к
сверхъестественным силам наделило его способностью продлить свою жизнь больше, чем на сорок лет.

338

просить Будду взять на себя бремя более долгой жизни и из сострадания к миру Будда
согласился бы. Но Мара испугался, что бесчисленные существа вырвутся из его плена, и
поспешил вмешаться. Судьба мира была предрешена. Этот печальный и наводящий на
размышления эпизод является одной из загадок палийского канона, и разгадывать ее можно
бесконечно долго.

Но давайте вернемся к нашему повествованию. Будда отпустил Ананду; тот сел под
раскинувшимся неподалеку деревом и начал медитировать. Затем перед Буддой появился
Мара и напомнил ему об обещании, данном сорок пять лет назад, сразу после того как Тат-
хагата достиг просветления. В тот день Мара попросил Будду уйти в великую нирвану и не
раскрывать истинный Закон. Но Будда ответил, что не умрет, пока полностью не обучит
монахов, монахинь, мирян и мирянок и пока не будет проложен надежный путь к святости.
Теперь, однако, все это было сделано, и Мара пришел к Будде, чтобы просить его сдержать
слово. Будда ответил: «Не тревожься, Злодей. Грядет паринирвана Татхагаты. Через три
месяца Татхагата окончательно покинет этот мир». Тогда Благословенный с полным
осознанием и ясностью отбросил волю к жизни. И как только он сделал это, земля сотряслась
и содрогнулась, гром огласил небо — так мощно ответили стихии природы на то, что он
отверг их как основу своей жизни.

Когда Ананда почувствовал землетрясение и услышал гром, он спросил Будду, что

произошло. Благословенный ответил, что землетрясение может быть вызвано одной из
восьми причин. Первая причина заключается

339

в том, что великие силы приходят в движение; вторая — в том, что монах или брахман,
наделенный сверхъестественными способностями, достигает определенного уровня в
медитации, а последующие шесть связаны с событиями из жизни Будды: его зачатием,
рождением, просветлением, первым поворотом колеса Закона, отказом от воли к жизни и
окончательным уходом в нирвану. Так мы видим, насколько глубоко Будда — лучший из
живущих — связан со всем космосом.

Последующее объяснение Будды касательно восьми видов собраний, восьми сфер для
овладения и восьми типов освобождения кажется отступлением от темы. Быть может, это
один из тех случаев, когда Будда спонтанно давал наставления. Либо, как полагают
некоторые ученые, мы имеем дело с более поздними вставками: первоначально речь шла о
восьми причинах землетрясения, а последующие «восьмерки» были добавлены спустя какое-
то время. В действительности же здесь просматривается более глубокая связь: Будда хотел
отвратить Ананду от поверхностного, обратить его взор вглубь и сообщить ученику о
стремительно приближающейся смерти учителя, не приводя его ум в смятение.

После того как Будда помог Ананде еще немного продвинуться на пути к просветлению, он
поведал ему о том, как сорок пять лет назад пообещал Маре не уходить в великую нирвану,
пока Дхамма не утвердится на земле. Теперь Мара предстал перед ним, и Будда сказал ему,
что покинет этот мир через три месяца. Поэтому он отбросил волю к жизни, и это послужило
причиной для землетрясения.

340

В этот раз Ананда, не колеблясь ни мгновения, трижды обратился к Пробужденному с

мольбой остаться в этом мире на целую кальпу. Но Будда ответил, что подходящий момент
упущен. Когда Ананда повторил просьбу в третий раз, Будда спросил: «Веришь ли ты,
Ананда, в просветление Татхагаты?» Ананда ответил утвердительно, и Будда продолжил:
«Тогда почему ты, Ананда, продолжаешь упорствовать и просишь в третий раз?»

Затем Будда объяснил Ананде, что тот упустил свой шанс: «Это твоя вина, Ананда. Ты
допустил ошибку, поскольку не понял очевидного намека Татхагаты и не попросил его
остаться. Если бы ты сделал это, Ананда, дважды Татхагата мог бы отказаться, но в третий
раз он бы согласился». Еще Благословенный напомнил Ананде следующее: уже не в первый
раз, а в пятнадцатый он говорил ему о том, что мог бы остаться на целую кальпу, но Ананда
неизменно хранил молчание.

Наконец, Будда дал ему наставление о непостоянстве: «Разве я не говорил тебе с самого
начала, что ты расстанешься со всем, что тебе дорого и любимо, что оно изменится и будет
отсечено? То, что возникло, обрело существование, обусловлено причинами и подлежит
распаду, нельзя уберечь от гибели. Более того, Татхагата не может нарушить свое слово:
через три месяца он окончательно уйдет в нирвану». И Будда попросил Ананду собрать всех
монахов в округе. В своей проповеди он побуждал их изучать Дхамму и следовать по пути к
просветлению, суть которого предельно ясно излагал все то время, что руководил Сангхой.

341

Тогда «путь к святой жизни сохранится надолго во имя благополучия и процветания многих,
из сострадания к миру, ради счастья и благоденствия богов и людей». В конце Будда объявил
о том, что «через три месяца, начиная с этого дня, произойдет паринирвана Татхагаты», и
прочел монахам несколько стихов, дав им пищу для размышления:

Чаша моих лет наполнена, и скоро я покину этот мир.

Я оставлю вас, полагавшихся на меня одного.
Будьте же усердны, монахи, будьте осознанны и чисты!
С твердой решимостью оберегайте свой ум!

Каждый, кто следует

Истине и монашеским правилам,
Кто неизменно сохраняет бдительность,
Прекратит блуждать в колесе перевоплощений
И положит конец страданиям.
В четвертом разделе этой сутты говорится о том, что по окончании сезона дождей Будда
снова отправился в путь и объявил, что больше не вернется в Весали. По дороге он говорил с
монахами на те же темы, что и раньше. Будда говорил, что они вынуждены претерпевать
бесчисленные перерождения, поскольку не постигли смысла четырех вещей: добродетели
благородн^іх, концентрации благородн^іх, мудрости благородн^іх и освобождения
благородн^іх. И вновь,

342

как бывало не раз во время последнего путешествия Татхагаты, была подчеркнута важность
концентрации, укорененной в добродетели, и мудрости, укорененной в концентрации.

Во время следующей остановки Благословенный рассказал монахам, как вести себя в том
случае, если кто-то утверждает, что «так говорил Будда». Нужно запомнить эти
высказывания, а затем обратиться за подтверждением к Винае или суттам. Если искомой
цитаты там нет, придется заключить, что говоривший заблуждается, и отвергнуть его совет.
Это наставление способствовало тому, что в дальнейшем смысл Учения передавался очень
точно, и даже сегодня мы можем отличить слова самого Будды от постканонических или
апокрифических текстов.

Затем Будда отправился во владения маллов — клана воинов, которые жили у подножия
Гималаев и были соседями шакьев. Возможно, он посетил и Саваттхи, потому что именно
там он получил известие о смерти Сарипутты. В землях маллов Будду и монахов пригласил
на обед кузнец Чунда. Главным угощением было блюдо под названием сукара-маддава364.
Будда велел, чтобы кузнец подал это блюдо лишь ему, а монахам

364 Палийский термин сукара-маддава (sukara-maddava) может переводиться и как «нежная свинина», и как
«свиная радость». Поэтому существуют две основные версии: согласно первой, это было «нежное блюдо из
свинины». По второй версии, это были коренья или грибы, например трюфели. В некоторых комментариях
sukara-maddava трактуется еще как «лекарственное растение индийской медицины» или «молодые побеги
бамбука, растоптанные свиньями».

343

предложил другую пищу. Остатки еды он попросил закопать в землю, поскольку не видел
«никого в этом мире, кто мог бы съесть и усвоить эту пищу, кроме самого Татхагаты». После
трапезы у Будды начался острый приступ дизентерии, но, несмотря на недуг, он не утратил
беспристрастности и спокойно продолжил путешествие. По дороге Будда попросил Ананду
расстелить свою накидку: силы покинули его, и он хотел отдохнуть. Также он велел Ананде
принести воды из близлежащего ручья, но тот возразил, что лучше сходит к реке, потому что
ручей взбаламучен проезжавшими повозками. Лишь когда Будда трижды повторил свою
просьбу, Ананда покорно отправился к ручью и увидел, что вода успела чудесным образом
очиститься.

По дороге Будда встретил Пуккусу из рода маллов, ученика Алары Каламы. Будда завоевал
доверие Пуккусы, рассказав о силе своей медитации. Пуккуса принял прибежище и стал
мирским последователем Будды — последним при жизни Учителя. Он поднес
Благословенному два комплекта монашеских одеяний золотистого цвета. Будда велел
Пуккусе поднести одну накидку ему, а другую — Ананде. В этот раз Ананда не отказался от
подарка. Он заметил, что золотистое одеяние кажется практически бесцветным по
сравнению с ярким сиянием, которое излучает кожа Будды. На это Благословенный ответил,
что Татхагата видится необычайно светлым и сияющим в двух случаях: в день своего
просветления и в день окончательного ухода в нирвану. Следующей ночью, в
предрассветный час, он достигнет великой нирваны.

344

После омовения Будда сказал Ананде, что никто не должен упрекать кузнеца Чунду в том,
что Татхагата умер, пообедав у него. В этом мире два пожертвования считаются
наилучшими: подношение пищи, после которого Бодхисаттва достигает просветления, и
подношение пищи, после которого он уходит в окончательную нирвану. Благодаря этому
Чунда обретет великую пользу: ему будут дарованы долгая жизнь, крепкое здоровье,
влияние, слава и перерождение на небесах.

Пятая глава начинается с того, что Будда просит Ананду отправиться с ним в окрестности
Кушинары, в саловую рощу маллов. Когда они прибыли на место, Ананда расстелил для
Будды ложе меж двух саловых деревьев, так, чтобы голова Учителя была обращена на север.
И хотя время года было неподходящим, деревья зацвели и осыпали своими лепестками тело
Благословенного. С неба пошел дождь из цветов божественного кораллового дерева, воздух
наполнился божественными ароматами, и зазвучала музыка небесных сфер. Благословенный
произнес: «Не так, Ананда, выражают высшее почтение Татхагате. Наивысшим образом
почитает Татхагату тот бхиккху или бхиккхуни, мирянин или мирянка, кто живет в
соответствии с Дхаммой, честно следует Дхамме, идет по пути Дхаммы».

В это время Благословенного обмахивал веером достопочтенный Упавана. Когда Будда

попросил Упавану отойти в сторону, Ананда захотел узнать, в чем причина. Будда объяснил,
что бессчетные божества собрались со всех сторон света, чтобы в последний раз посмотреть

345

на Полностью Пробужденного, которого так редко увидишь в этом мире. Но поскольку

прямо перед ним стоял Упавана, выдающийся монах, божества не могли разглядеть Будду.
Должно быть, духовное сияние Упаваны было мощнее, чем божественное зрение дэвов.

Ананда стал расспрашивать Будду о богах и узнал, что не освободившиеся от страстей

плакали и причитали, а достигшие просветления были спокойными и отрешенными. Будда
дал Ананде еще одно указание:

«В этом мире есть четыре места для почитания, которые дают вдохновение
преданным последователям Татхагаты:

место, где Будда родился {Лумбини);

место, где он достиг просветления {Бодхгая);
место, где он в первый раз раскрыл Дхамму {Сарнатх),
и место его паринирваны {Кушинара).

Каждый, кто уйдет из жизни во время паломничества к этим святыням, с сердцем,

исполненным верой, переродится на небесах».

Ананда, кажется, без всякой причины вновь спросил о том, как вести себя с женщинами
{ответ уже приводился выше). Затем он решил узнать, как лучше поступить с телом
Благословенного. И тут же получил разъяснение: «Ананда, не создавайте для себя
препятствий, почитая тело Татхагаты. Лучше прикладывайте усилия ради собственного
блага. Есть мудрые домовладельцы, которые окажут почести телу Татхагаты». Тогда Ананда
захотел уточнить, как именно мирянам следует проводить похоронную церемонию. И Будда
дал подробные указания насчет кремации и возведения ступы. Есть четыре вида существ,
достойных ступы в свою честь: величайший из них — Будда, затем идут паччекабудда,

346

архат и правитель мира. Каждый, кто выразит почтение такой ступе, накопит большую
заслугу.

Ананда, будучи не в силах совладать со своим горем, скрылся от посторонних глаз,

схватился за дверной косяк и заплакал. Ему еще только предстояло бороться и побеждать, а
Учитель, который с таким состраданием относился к нему, скоро должен уйти. Каковы
плоды его служения длиной в двадцать пять лет? Эта известная сцена часто встречается в
буддийских произведениях искусства и напоминает о плачущих под крестом христианах.

Когда Будда потерял из виду Ананду и спросил, где он, Ананду привели, и Будда сказал: «Не
печалься, Ананда. Я много раз говорил тебе, что все подвержено изменению и распаду, не
так ли? Как может нечто, появившееся однажды, избежать гибели? На протяжении долгого
времени ты, Ананда, служил Татхагате радостно, искренне, с чуткой заботой и полной
самоотдачей. Твои поступки, слова и мысли были наполнены благородной любовью. Ты
накопил великие заслуги, Ананда. Продолжай прикладывать усилия — и скоро ты
освободишься от всех омрачений!» Затем Будда рассказал историю, которая случилась
давным-давно, в одной из прошл^іх жизней: тогда Ананда тоже служил ему и накопил тем
самым большие мирские заслуги365.

Во второй раз предсказав, что Ананда скоро достигнет архатства, Будда обратился к монахам
и вновь вознес хвалу своему служителю: «Такие же выдающиеся

365 Jat. 307.

347

помощники появлялись у всех будд прошлого и появят ся у всех грядущих будд. Его умение
общаться с людьми достойно восхищения. Когда монахи видят Ананду, они чувствуют
радость, когда он говорит с ними о Дхамме, его проповедь воодушевляет их, а когда он
замолкает, они грустят. То же касается и монахинь, и мирян, и мирянок: любые слушатели,
которые собираются вокруг Ананды, неизменно приходят в восторг от его слов и не хотят,
чтобы он останавливался. Ананда пользуется такой замечательной, необычайной
популярностью, какую обычно обретает лишь правитель мира». И вновь мы видим, что
Благословенный обращается к Ананде двумя способами, дополняющими друг друга: с одной
стороны, Будда превозносит его и призывает монахов в свидетели его величия; с другой —
Будда напоминает Ананде о необходимости разрушить последние загрязнения.

После этой похвалы Ананда перевел разговор на другую тему. Он высказал мысль о том, что,
возможно, будет лучше, если Будда покинет этот мир не в лесной глуши, а в одной из
великих столиц: в Саваттхи, Раджагахе, Косамби или Бенаресе. Стоит отметить, что Ананда
обошел молчанием родной город Будды Капилавасту, который не так давно был разграблен
и практически стерт с лица земли сыном царя Пасенади. Ананда не упомянул Капилавасту,
равно как и Весали, поскольку Будда сказал, что больше не вернется туда. Ананда полагал,
что для похоронной церемонии лучше подойдет один из больших городов, где за
необходимые приготовления возьмутся местные мирские последо-

348

ватсли. Но Будда, лежа на смертном одре, объяснил ему, что Кушинара — вовсе не
захолустье. Бодхисаттва жил здесь давным-давно, когда был правителем мира по имени
Махасудассана. Шесть раз, будучи вселенским монархом, он оставлял здесь свое тело.
Сейчас ему предстояло сделать это в седьмой и последний раз. Блеск и великолепие древнего
царства к тому времени давно исчезли, растаяли, рассыпались в прах. Одного этого было
достаточно, чтобы почувствовать усталость от всего обусловленного.

[История о Махасудассане]

История о Махасудассане была последним великим учением Будды.

Затем он велел Ананде позвать маллов Кушинары, чтобы те могли проститься с ним. Тем
временем прибывший в Кушинару странник по имени Субхадда услышал о грядущей
паринирване Будды. Понимая, как редко в мире появляется Будда, он захотел поговорить с
ним и развеять свои сомнения, пока не поздно. Субхадда стал умолять Ананду, чтобы тот
позволил ему обратиться к Будде, но Ананда отказал ему, ссылаясь на то, что нельзя
тревожить Благословенного на смертном одре. Ананда трижды отклонил его просьбу из
любви к Учителю. Но Будда услышал их разговор и велел Ананде пропустить странника:
«Он спрашивает о Дхамме, чтобы получить знания, а не ради того, чтобы беспокоить меня».
Тогда Субхадда задал свой вопрос: «В наши дни все учители называют себя
просветленными, но их учения противоречат друг другу. Кто же из них достиг подлинного
просветления?» Будда проигнорировал этот вопрос и сказал: «Там, где есть Благородный
восьмеричный путь, есть и подлинная

349

святая жизнь, и четыре плода отрешенности от мира. Если монахи ведут правильную жизнь,
на свете всегда будут архаты, настоящие святые. Более пятидесяти лет я был монахом и учил
Дхамме: без опоры на Дхамму не может быть святой жизни».

Этого короткого объяснения было достаточно, чтобы Субхадда понял Дхамму во всем ее
многообразии и принял прибежище в Будде. Когда Субхадда попросил дозволения вступить
в монашескую общину, Будда указал на правило, согласно которому последователи других
учений должны пройти испытательный срок длиной в четыре месяца. Субхадда с радостью
согласился и сказал, что готов ждать даже четыре года. После этих слов Будда немедленно
принял его в общину, сделав последнее исключение, и через несколько минут последний из
учеников Будды, отрекшихся от мира, стал архатом.

Шестой раздел сутты открывается предсмертными наставлениями Будды.

• Во-перв^іх, он велел монахам никогда не думать, что после его ухода у них больше
нет учителя, поскольку «Дхамма и Виная будут вашими учителями, когда я уйду». И
по сей день слова Будды, записанные в текстах, являются законом для его
последователей.

• Во-вторых, после его смерти монахи не должны больше без разбору использовать
меж собой обращение «друг» (avuso). Старшие монахи могут называть младших
«друг» или по имени, тогда как младшие должны обращаться кстаршим
«достопочтенный» (bhante). Это правило призвано было утвердить почтительное
отношение к старшим монахам и монахиням в общине, независимо от их личных
качеств.

• В-третьих, Будда позволил монахам по своему усмотрению отменять незначительные

 установления Винаи и все, что с ними связано.

• Четвертое и последнее распоряжение Будды заключалось в том, чтобы наложить

«высшее наказание» (brahmananda) на монаха Чанну. Ананда спросил, что это значит,
и Буддасказал, чтобы с Чанной не говорили, не давали ему советов и наставлений,
пока он не раскается.

Дав Ананде эти указания, носившие по большей части организационный характер, Будда
снова обратился к Сангхе и спросил собравшихся, есть ли у них какие-либо вопросы или
сомнения относительно Пробужденного, содержания и смысла Дхаммы, устройства
монашеской общины, а главное — пути и способа практики. Им следовало высказаться
сейчас, чтобы не жалеть, когда голос Учителя умолкнет навсегда. Трижды был задан этот
вопрос, и каждый раз собравшиеся хранили молчание.

Ананда удивился, что ни у кого не было вопросов. И Будда вновь поправил его: нельзя знать
наверняка, действительно ли собравшиеся не нуждаются в разъяснениях; возможно, кто-то
не хочет говорить о своих колебаниях, а кто-то просто не осознает их в такой час. Судить об
этом можно, лишь обладая полным знанием. Хотя на самом деле все было так, как говорил
Ананда. Так Будда показал разницу между убежденностью Ананды и подлинным знанием,
которым обладал достигший полного пробуждения. Наименее развитый из собравшихся
пятисот монахов был вошедшим

351

в поток, а отсутствие сомнений — один из знаков такой реализации.

Учитель снова обратился к собранию монахов и на прощание сказал им: «В этот час, монахи,
я говорю вам: все обусловленное обречено на распад. Старайтесь, и вы достигнете цели!»

Произнеся эти слова, Благословенный погрузился в четыре дхьяны, медитативные состояния

мира без форм и, наконец, достиг стадии угасания восприятия и чувств. Когда Учитель
находился в этом состоянии, Ананда сказал Ануруддхе: «Благословенный достиг
окончательной нирваны, достопочтенный». Он больше не называл Ануруддху другом, но
обращался к нему как к старшему монаху, хотя они приняли монашество в один день.
Однако Ануруддха, обладатель божественного зрения, поправил его: «Будда находится в
состоянии угасания восприятия и чувств. Он еще не ушел». Различить настолько тонкие
нюансы в состоянии ума мог лишь архат, подобный Ануруддхе, который в совершенстве
владел ясновидением. Затем Будда стал погружаться по очереди в каждую из десяти стадий
концентрации, начиная с последней, пока не вернулся в состояние первой дхьяны. После
этого он вновь поднялся сквозь четыре дхьяны и в состоянии четвертой дхьяны оставил этот
мир.

В миг, когда жизнь Будды оборвалась, земля содрогнулась и раздался гром, как и
предсказывал Благословенный. Брахма Сахампати, который побудил Татхагату начать
распространение Дхаммы и сам был однократно возвращающимся, произнес стих о том, что
даже тело

352

Будды непостоянно. Правитель дэвов Шакра, вошедший в поток, повторил известные слова,
сказанные самим Буддой во время одной из проповедей: «Воистину, условия непостоянны».
Ануруддха озвучил оба стиха, овеянные безмятежностью. Но Ананда все горевал:
 Ужас охватил меня и волосы встали дыбом,
Когда достигший всего,
Пробужденный, ушел из этого мира.

Те из пятисот монахов, которые не достигли полного освобождения от страстей, стенали, как

Ананда. Достопочтенный Ануруддха утешил их. Он указал на непреложный закон
непостоянства и обратил их внимание на незримо присутствовавших божеств, среди котор^іх
одни горько плакали, а другие сохраняли спокойствие, поскольку были свободны от
страстей.

Остаток ночи Ануруддха и Ананда проговорили о Дхамме. За те сорок три года, что оба
провели в монашестве, двое братьев, такие непохожие друг на друга, судя по всему, ни разу
не говорили о Дхамме. Но теперь Ануруддха решил проявить заботу по отношению к своему
младшему сводному брату, нуждавшемуся в утешении. Ближе к утру Ануруддха, который
естественным образом занял место старшего среди близких учеников Будды, попросил
Ананду отправиться к маллам и сообщить им об окончательном уходе в нирвану
Благословенного.

Когда Ананда доставил это сообщение, маллы собрали все необходимое для великого
обряда, в том

353

числе цветы и благовония, и торжественной процессией отправились в саловую рощу. Там

они на протяжении шести дней выражали свое почтение телу Будды: пели и танцевали,
играли на музыкальных инструментах, поднимали знамена и флаги, жертвовали цветы и
благовония. Может показаться странным, что они думали о празднестве в такое время. Но к
чему было печалиться? Это ничего бы не изменило. Своими танцами и пением они выражали
почтение Учителю: они радовались тому, что Будда появился в этом мире, что они услышали
его Дхамму, что он так долго путешествовал по Индии, обучив множество людей, и что он
основал Сангху ради сохранения истинного Закона.

На седьмой день маллы соорудили погребальный костер. Они пытались разжечь его, но у
них ничего не получалось. Тогда Ануруддха объяснил, что им мешают дэвы, которые хотят
дождаться прихода достопочтенного Махакассапы: он не застал последние дни пребывания
Будды на земле и теперь шел в Кушинару с группой монахов. Прибыв наместо, Кассапа
вместе со своими спутниками трижды обошел вокруг тела Будды в качестве последнего
знака почтения Благословенному. После этого погребальный костер зажегся сам собой, и
тело горело, пока не остались одни лишь кости; пепла не было.

Когда соседние племена услышали о смерти Учителя, они направили в Кушинару своих
посланников с просьбой передать им часть реликвий, чтобы поместить их в ступы. Однако
маллы намеревались оставить реликвии у себя, поскольку Будда умер на их земле. Лишь
когда один брахман призвал их не ссориться

354

из-за мощей величайшего миротворца и посоветовал разделить святыню на восемь частей,

маллы уступили. Так реликвии Будды были разделены на восемь частей. Брахман попросил
для себя урну, и еще один клан получил угли от погребального костра. Всего в память о
Будде было воздвигнуто десять ступ.
 После паринирваны Будды

Свои чувства по поводу ухода Учителя Ананда выразил в стихах366:

Мой товарищ ушел,

Ушел и мой Учитель.
Теперь у меня нет друга лучше,
Чем осознанность, направленная на тело.

Старые друзья ушли,

Молодежь не слишком радует меня,
И сегодня я медитирую совсем один367,
Как птица, вернувшаяся в свое гнездо.

Когда завершилась похоронная церемония, у Ананды остался только один долг — достичь
полного освобождения, как это предсказывал Будда. Кассапа посоветовал ему поселиться в
лесу в провинции Косала,

366 Thag. 1035-1036.

367 «Товарищ», о котором говорится в первом стихе, — это Сарипутта. «Старые друзья» — первое поколение
монахов,таких как Сарипутта и Моггалана; «молодежь» — это молодые монахи, часть из которых, должно
быть, доставляли беспокойство Сангхе.

355

что граничила с владениями маллов и шакьев. Но когда всем стало известно, что служитель
Будды живет уединенно в близлежащем лесу, к Ананде хлынули потоки людей. Мирские
последователи, скорбевшие о смерти Будды, Сарипутты и Могалланы, а также о судьбе их
справедливого и горячо любимого царя Пасенади (все четверо умерли в один год), искали
утешения у Ананды. День и ночь в деревне и в лесу Ананда вынужден был воодушевлять
мирян и никогда не оставался один. Тогда обитавшее в лесу божество, которому были
небезразличны успехи Ананды на духовном пути, явилось перед ним и дало ему такой
совет368:

Удалившись в чащу, под сень деревьев,

Устремись всем сердцем к нирване.
Медитируй, Готама, не будь беспечен!
К чему тебе весь этот шум?

Увещевания божества воодушевили Ананду и побудили его прикладывать усилия, чтобы как
можно скорее достичь цели.

Тем временем достопочтенный Кассапа решил созвать собрание монахов, чтобы упрочить
Дхамму и Винаю369. В Косале было небезопасно, и место проведения Собора перенесли в
Раджагаху, где он мог бы состояться под покровительством царя Аджаташатру. В Соборе
должны были принять участие пятьсот монахов, все

368 SN 9:5.
369 Этот рассказ о Первом буддийском соборе взят из Vin. 2:284 и далее.
356

из которых были архатами, кроме Ананды. Но Ананда знал большинство проповедей,

произнесенных Буддой, и поэтому был незаменим.

Назначенный срок проведения Собора приближался, и достопочтенный Ануруддха

предложил допустить Ананду на это собрание лишь в том случае, если он сможет развеять
последние омрачения и стать архатом. Ануруддха понимал силу такой мотивации, и она на
самом деле возымела эффект. Когда Ананда узнал о столь жестком условии, он решил
сделать все возможное и невозможное, чтобы достичь нирваны. Всю ночь он практиковал
медитацию четырех основ осознанности — сидел и ходил, сидел и ходил, сидел и ходил. В
ранний предрассветный час он уже собирался прилечь после целой ночи усилий и в тот
момент, когда он оторвал ноги от земли, а голова еще не коснулась подушки, его ум
освободился от всех изъянов. Это был первый день Собора, и в надежде, что Ананда одержит
победу, другие монахи приготовили для него сиденье. Вскоре после того как все заняли свои
места, прибыл Ананда: он прилетел по воздуху, используя свою психическую силу, и
опустился на свое сиденье. Увидев это, Ануруддха и Кассапа поняли, что Ананда достиг
своей цели, и как братья порадовались за него. Было объявлено о начале Собора.

Во время Собора Кассапа спрашивал Упали, хранителя свода правил, о каждом

установлении Винаи и его происхождении. Таким образом, в первую очередь была
составленаВиная. Затем настал черед учения. Сначала Кассапа задавал Ананде вопросы о
длинных

357

проповедях Будды, которые стали «Дигха-никаей», затем — о проповедях средней длины,

которые были объединены в «Маджхима-никаю», и в конце — о прочих проповедях370.

После того как были изложены Дхамма и Виная, Ананда рассказал о тех делах, который
Будда поручил ему закончить после своего ухода. Ананда сообщил собранию, что Учитель
позволил отменять второстепенные и незначительные правила. Старшие монахи не смогли
прийти к согласию относительно того, что понимать под «второстепенными и
незначительными правилами». Тогда слово взял Кассапа: «Если сейчас Сангха начнет
отменять правила, миряне скажут, что вскоре после ухода Благословенного мы потеряли
рвение. Поскольку мы не знаем, о каких именно правилах идет речь, лучше не отменять ни
одно из них. В этом случае мы будем уверены, что не идем вразрез с волей Учителя». Так и
решили.

Старшие бхиккху, присутствовавшие на Соборе, сказали, что Ананда нарушил монашеский

устав тем, что не уточнил касательно второстепенных правил, и должен раскаяться в своем
проступке. Во-втор^іх, его обвинили в том, что он сшил накидку для Благословенного после
того, как наступил на ткань. Ананда ответил, что у него и в мыслях не было проявить
непочтение к Благословенному. Тем не менее, если достопочтенные монахи считали это
оплошностью, он был согласен

370 Вероятно, порядок сутт в каждом из собраний был также установлен на Соборе.

358

с ними. В-третьих, Ананда получил выговор за то, что позволил женщинам первыми
проститься с останками Благословенного. Он ответил, что во время похорон позволил
женщинам первым выразить свое почтение Будде, потому что хотел, чтобы они засветло
вернулись к себе. Но и в этом он готов был согласиться с мнением старейшин. В-четвертых,
монахи стали укорять Ананду за то, что тот не стал просить Благословенного остаться на
кальпу. Ананда парировал тем, что в тот момент им завладел Мара и он не отвечал за свои
поступки — иначе как он смог бы промолчать? Поведение Ананды во время этого
разбирательства было образцовым: он не оспаривал заключение старейшин, но сам не видел
за собой никакой вины и прямо говорил об этом.

Затем Ананда передал второе указание Будды, которое тот дал незадолго до смерти, а
именно — подвергнуть Чанну высшей мере наказания. Собор попросил Ананду самому
сообщить об этом Чанне, но Ананда отказался, напомнив, что Чанна вспыльчив и своеволен.
Тогда ему предложили взять с собой других монахов. Во главе большой группы бхиккху он
отправился в Косамби, где жил Чанна, и сообщил ему о последней воле Будды: для Сангхи
Чанна умер.

Смысл этого наказания Будда объяснил объездчику лошадей Кеси371. Благословенный

налагал эту кару на тех бхиккху, на которых не действовали ни увещевания, ни монашеские
нравственные установления.

371 AN 4:111.

359

Тех, кто не исправлялся под влиянием этих методов, считали мертвыми для Сангхи: с ними
нельзя было разговаривать, что бы они ни делали. Когда Чанна услышал об этом, он так
испугался, что упал в обморок. Придя в себя, он испытал огромное чувство стыда от того,
что в качестве своего последнего указания Сангхе Учитель велел наложить на него
наказание. Это побудило его приложить все силы к практике, и очень скоро он стал архатом.
Так Будда совершил последний акт милосердия, который принес пользу и счастье монаху
Чанне уже после смерти Учителя. Когда Чанна достиг святости, он отправился к Ананде и
попросил отменить наказание. Ананда ответил, что, как только он освободился от
омрачений, наказание перестало действовать.

После паринирваны Будды заботу о Сангхе взял на себя достопочтенный Махакассапа —

самый уважаемый из учеников Благословенного. Однако по своему положению он не был ни
объектом прибежища, как Будда, ни главой общины. Он был лишь самым авторитетным и
самым почитаемым среди монахов и образцом того, как надо следовать Дхамме и соблюдать
монашеский устав. К нему приходили за советом по всем вопросам, касавшимся жизни
общины. Так он стал главным старейшиной в Сангхе.

Вторым после Махакассапы был Ананда — один из самых почитаемых свят^іх, которому
поручили заботиться о благополучии Сангхи. Он был монахом больше сорока лет при жизни
Будды и еще на сорок лет пережил Учителя. На протяжении двадцати пяти лет он был

360

личным помощником Благословенного, а затем — величайшим из архатов. Во время Второго

буддийского собора, через сто лет после пари нирваны Будды, еще был жив один из
непосредственного учеников Ананды — очень старый монах по имени Саббаками, который,
как считается, состоял в общине сто двадцать лет372
Когда Ананде было сто двадцать лет, он почувствовал, что близится конец его жизни. Он
отправился из Раджагахи в Весали, как и его учитель до него. Когда царь Магадхи и
царевичи из Весали услышали, что скоро Ананда окончательно уйдет в нирвану, они
поспешили к нему с двух сторон, желая проститься. Чтобы не обидеть никого из них, Ананда
решил умереть так, как требовала его природная мягкость: с помощью сверхъестественных
способностей он поднялся в воздух и позволил элементу огня поглотить свое тело. Его
реликвии разделили и поместили в ступы.

После его ухода старейшины, которые вносили дополнения в первоначальную версию

канона, добавили к стихам Ананды в «Тхерагатхе» еще три четверостишия373:

"Обладатель обширн^іх знаний, страж Дхаммы,

Хранитель сокровища Великого провидца,
Ананда, око целого мира,
Достиг окончательной нирваны.

372 Vin. 2:303.

373 Thag. 1047-1049.

361

Обладатель обширных знаний, страж Дхаммы,

Хранитель сокровища Великого провидца,
Ананда, око целого мира,
Рассеивал тьму.

Пророк, наделенный прекрасной памятью,

С острым умом и исполненный решимости,
Старейшина, оберегавший подлинную Дхамму,
Ананда был кладезем мудрости".
 5. АНУРУДДХА — ЛУЧШИЙ В БОЖЕСТВЕННОМ ЗРЕНИИ

Ранние годы и уход в монашество

Как и Ананда, Ануруддха родился в знатной семье шакьев и приходился Будде двоюродным
братом. Они с Анандой были детьми царевича Амитоданы — одного из правителей шакьев,
но, судя по всему, от разных матерей. В каноне их не называют братьями, и создается
впечатление, что они выросли в разн^іх домах. У Ануруддхи были еще родной брат
Маханама и сестра Рохини.

Ануруддха был аристократом и вырос в роскоши. Согласно писаниям, его воспитывали так
же, как и Бодхисаттву: «Юного Ануруддху из шакьев окружали богатство и великолепие. У
него было три дворца: один — для холодного времени года, другой — для жаркого, третий
— для сезона дождей. На протяжении четырех месяцев, что шли дожди, он не выходил из
дворца, наслаждаясь музыкой и женским обществом»374.

374 Vm. 2:180.

363

В комментариях к «Дхаммападе» есть прелестная история, которая дает почувствовать

атмосферу блаженной невинности и благостного забытья, в которой воспитывался
Ануруддха375. Говорят, что в детстве он был окружен такой роскошью, что никогда не
слышал «этого нет» (natthi): чего бы он ни хотел, его желание тут же исполнялось.

Как-то раз Ануруддха играл в шарики с пятью другими детьми, своими родственниками, и
ставил на кон сладости. Трижды он проигрывал и посылал домой за сладостями, и трижды
его мать быстро присылала их. Когда же он проиграл в четвертый раз и вновь отправил
посыльного домой, мать ответила: «Сладостей больше нет» (nattbipuvam). Поскольку
Ануруддха никогда не слышал выражения «больше нет», он подумал, что «больше нет» —
это разновидность пирожных, и отправил матери следующее послание: «Пришли тогда
пирожных „больше нет"». Чтобы преподать сыну урок, мать отправила ему пустую тарелку,
но удача по-прежнему была на стороне молодого господина. Благодаря заслугам Ануруддхи
из прошлых жизней боги благоволили ему и не хотели, чтобы он расстраивался, поэтому они
наполнили пустую тарелку восхитительными небесными сладостями. Когда Ануруддха
попробовал угощение, оно так понравилось ему, что он вновь и вновь отправлял посыльного
за добавкой пирожн^іх «больше нет» и каждый раз получал тарелку, наполненную
небесными лакомствами.

375 В комментариях к «Дхаммападе» эта история рассказывается дважды: в стихах 17 и 382. См. BL 1:231­
232,3:267-268.

364

Свои ранние годы Ануруддха провел в радостной погоне за мимолетными удовольствиями,

не задумываясь о смысле и цели своего существования. Поворотный момент в его жизни
наступил вскоре после того, как Капилавасту посетил его прославленный двоюродный
брат — Будда376. Силой своего примера и учения Будда вдохновил многих шакьев отречься
от мирской жизни и стать монахами. В один из дней брат Ануруддхи Маханама задумался о
том, почему многие знатные шакьи приняли монашество, а из их семьи никто не последовал
по этому пути. Тогда он пришел к Ануруддхе, поделился с ним своими мыслями и в конце
выдвинул ультиматум: «Что ж, брат, либо ты станешь монахом, либо я».

Такая постановка вопроса смутила Ануруддху, и он принялся возражать: «С самого детства я

изнежен заботой. Я не могу уйти из дома и стать монахом. Становись монахом ты». Тогда
Маханама красочно описал тяготы мирской жизни, которые предстояло взять на себя и
Ануруддхе: «Сначала поле нужно вспахать и засеять, потом надо подвести к нему воду, а
затем — отвести лишнюю. Нужно прополоть сорняки, сжать колосья, связать их в снопы.
Затем надо обмолотить зерно, удалить солому, отвеять мякину и убрать урожай в
хранилище. И так повторять из года в год».

Ануруддха спросил: «Когда же работа будет сделана? Настанет ли конец? Когда мы сможем
беззаботно веселиться, услаждая пять органов чувств?» После-

376 Этот рассказ взят из Винаи, Vin. 2:180-183.

365

довал резкий ответ: «Работа не будет сделана никогда, мой дорогой Ануруддха. Ей нет ни
конца ни края. Даже когда наши отцы и деды покинут этот мир, работа продолжится».

Когда Маханама закончил, Ануруддха уже принял решение: «Брат, позаботься о том, что
касается обязанностей домохозяина. А я отрекусь от мирской жизни и стану монахом».
Мысль о бесконечном цикле борьбы и тяжелого труда и о еще более порочном колесе
перевоплощений пробудила в нем чувство безотлагательности. Ануруддха понял, что
обречен бороться каждое мгновение своей жизни, затем умереть и родиться где-то еще, ■
так будет повторяться снова и снова, без конца. Когда он увидел эту истину, его нынешняя
жизнь показалась ему пресной и бессмысленной, и единственным в^іходом, который стал
казаться ему все более привлекательным, было последовать за двоюродным братом в
монашество и разорвать порочный круг непрерывного бытия.

Ануруддха тут же отправился к матери и попросил дозволения уйти в монахи. Но она

отказала ему, поскольку не желала расставаться ни с одним из сыновей. Ануруддха тем не
менее продолжал настаивать, и она выдвинула такое условие: если его друг, царевич
Бхаддия, предводитель шакьев, согласится вступить в Сангху, то она отпустит и его. Должно
быть, мать была уверена в том, что Бхаддия никогда не откажется от царских привилегий и
Ануруддха останется в миру вместе с другом.

366

Тогда Ануруддха отправился к Бхаддии и сказал ему: «Мое посвящение в монахи зависит от
тебя. Давай вместе оставим мирскую жизнь». Бхаддия ответил: «В любом случае посвящение
должно состояться. Я с тобой...» — тут он осекся на полуслове. Он хотел сказать: «Я пойду с
тобой», но замолчал, охваченный сожалением. Его поглотила привязанность к мирской
власти и удовольствиям, и все, что он мог сказать, было: «Иди и становись монахом, как сам
того желаешь». Но Ануруддха умолял его снова и снова: «Идем же, друг, давай вместе
станем монахами». Видя такое искреннее стремление своего товарища, Бхаддия смягчился и
сказал: «Друг мой, подожди семь лет. Через семь лет мы вместе покинем дом и вступим в
Сангху». Но Ануруддха не уступал: «Семь лет — слишком долгий срок, друг. Я не могу
ждать целых семь лет». Неустанными мольбами Ануруддха заставлял Бхаддию шаг за шагом
сокращать время ожидания, пока оно не составило семь дней — срок, необходимый
царевичу, чтобы уладить светские дела и назначить преемника. Бхаддия сдержал слово, и
Ануруддха отправился в путь вместе с ним.

Своим примером Ануруддха побудил других царевичей-шакьев последовать за их

соплеменником, Буддой, и вступить в монашеское братство. Когда наступил назначенный
день, шесть царевичей-шакьев вместе с придворным цирюльником Упали в сопровождении
вооруженной охраны покинули свои дома. Этими шакьями были Бхаддия, Ануруддха,
Ананда,

367

Бхагу377, Кимбила378 и Дэвадатта. Чтобы не возбуждать подозрений, они сделали вид, что
отправляются на прогулку в загородный парк. Удалившись от дома на приличное
расстояние, они отпустили сопровождающих и вступили на территорию соседнего царства.
Там они сняли свои украшения, завязали их в узел и отдали Упали со словами: «Этого хватит
тебе на жизнь. Возвращайся домой». На обратном пути цирюльник Упали остановился и
подумал: «Шакьи скоры на расправу. Они решат, что я убил молод^іх людей, и казнят меня».
Он повесил узел на дерево и поспешил вслед за царевичами. Поделившись с ними своими
страхами, Упали сказал: «Если вы, царевичи, уходите в монахи, то почему бы и мне не
поступить так же?»

Юные шакьи поддержали Упали в его решении и позволили ему пойти к Благословенному
вместе с ними. Представ перед Учителем, они попросили принять их в Сангху и добавили:
«Мы, шакьи, гордый народ. Этот цирюльник Упали долго служил нам. Пожалуйста,
Учитель, прими его в монахи первым. Пусть он будет старшим над нами, и мы будем
почтительно приветствовать его и служить ему так, как требует его положение. Так мы
смирим нашу гордость». Будда выполнил их просьбу, и все семеро, начиная с Упали,
получили посвящение в духовный сан379.

За год почти все они совершили какое-то духовное достижение. Бхаддия первым из
товарищей достиг

377 Thag. 271-274.

378 Thag. 118,155-156.
379 Vin. 2:182-183.

368

архатства, обретя три вида подлинного знания380. Ананда стал вошедшим в поток,
Ануруддха развил божественное зрение, а Дэвадатта — обычные (мирские)
сверхъестественные способности. Бхагу, Кимбила и Упали стали архатами позднее, как и
Ананда с Ануруддхой. Что касается Дэвадатты, то дерзкое честолюбие и совершенные им
злодеяния привели его в ад.

Борьба за освобождение

Божественное око — это способность, которая позволяет видеть недоступное физическому

зрению; в случае же Ануруддхи его внутреннему взору открывалась тысяча миров^іх систем.
Эта сверхспособность, которая более подробно будет рассмотрена ниже, является мирской
(lokiya), и ее обретение не тождественно достижению истинного знания. Ануруддха развил
божественное зрение до того, как стать архатом, и, чтобы покорить духовные вершины, ему
предстояло преодолеть еще множество внутренних препятствий. В каноне приводятся три
рассказа о его духовной борьбе.

[одиннадцать изъянов медитации]

Однажды, когда достопочтенный Ануруддха жил в Восточной бамбуковой роще с двумя

друзьями, двоюродным братом Нандией и царевичем Кимбилой из племени шакьев, Будда
навестил их и спросил, как продвигается их практика381. Тогда Ануруддха рас-

380 См. гл. 4, примечание 314.

381 Нандии и Кимбиле принадлежат два стиха в «Тхерагатхе» (25, 118). Также см. AN 5:201,6:40, 7:56; SN
54:10.

369

сказал ему о трудности, с которой столкнулся во время погружения в медитацию очень

высокого уровня. Внутренним зрением он видел свет, сияние и возвышенные образы382:. Но
свет и видения быстро исчезали, и он не понимал, в чем причина.

Будда сказал, что сам столкнулся с подобной проблемой, когда только шел по пути к
просветлению. Тогда он понял: чтобы пережить эти тонкие состояния во всей полноте и
добиться устойчивости в их восприятии, нужно освободиться от одиннадцати несовершенств
(upakkilesa).

Первое несовершенство — сомнение в реальности такого рода явлений и значимости

опыта внутреннего света, который легко можно принять за обман чувств. Второе —
невнимательность: практик не концентрирует все свое внимание на внутреннем свете,
пренебрегает им и считает его малозначительным и ничем не примечательным.
Третье несовершенство — апатия и сонливость; четвертое — тревога и страх, которые
возникают, когда из подсознания всплывают пугающие образы или мысли. Когда эти
изъяны устранены, может возникнуть радостная возбужденность, будоражащая тело и
ум. Бурная радость — обычная реакция на любой успех. Когда она исчерпывается, ей
на смену приходит эмоциональное истощение, которое влечет за собой инертность —
тяжелую пассивность ума. Чтобы преодолеть ее, нужно приложить очень

382 Внутренний свет (obhasa-sanna) — это внутреннее видение света, которое наступает перед обретением
полной концентрации (parikammobhasa). Созерцание форм (rupanam dassana) — это восприятие форм с
помощью божественного зрения.

70

большие усилия, высвобождающие порой чрезмерное количество энергии. Осознав

избыток энергии, практикующий может расслабиться и снова стать вялым. Тогда,
если осознанность ослабеет, может возникнуть сильная тоска по объектам желаний в
мире людей или в мире богов, в зависимости от того, на чем сосредоточен
усилившийся внутренний свет. Эта жажда направит сознание к большому числу
объектов и в результате породит еще один изъян —разнообразие впечатлений,
связанн^іх с миром людей или миром богов. Пресытившись многообразием форм,
практик выбирает одну из них, притягательную или отталкивающую, и созерцает ее.
Сильное сосредоточение на избранном объекте ведет к одиннадцатому
несовершенству — чрезмерной медитации на формах.
Так, обращаясь к Ануруддхе и двум его товарищам, Будда ярко, исходя из своего опыта,
описал одиннадцать изъянов медитации, которые могут проявиться во время созерцания
чистых форм, и объяснил, как избавиться от них383.

Однажды, когда Ануруддха овладел дхьянами еще лучше и развил медитативное восприятие
тонких форм, он навестил достопочтенного Сарипутту и сказал: «Друг Сарипутта, своим
божественным зрением, очищенным, превосходящим человеческие возможности, я вижу
тысячу миров^іх систем. Моя энергия сильна и неистощима; осознанность неусыпна и
устойчива; тело спокойно и невозмутимо; ум сосредоточен

383 MN 128.

371

и однонаправлен. И все же мое сознание не свободно от изъянов и продолжает цепляться

заявления».

Сарипутта ответил ему: «Друг Ануруддха, думать так о божественном зрении — это
тщеславие. Думать так о сильной энергии, неусыпной осознанности, безмятежном теле и
сосредоточенном уме — это возбуждение. Думать о том, что ум не свободен от изъянов, —
это беспокойство. Воистину, будет хорошо, если ты оставишь эти три состояния ума и, не
обращая на них никакого внимания, устремишься к элементу бессмертия — к нирване».

Получив такой совет, Ануруддха снова отправился в уединение, где со всей серьезностью
принялся разрушать эти три ментальн^іх препятствия384.

Какое-то время спустя, когда Ануруддха жил во владениях народа четия, в Восточной
бамбуковой роще, в результате глубоких размышлений он понял, что поистине великий
человек должен взращивать в себе семь мыслей (mahapurisavitakka): «Дхамма — для тех, у
кого мало желаний, а не для тех, у кого их много. Дхамма — для тех, кто удовлетворен, а не
для тех, кто недоволен. Дхамма — для тех, кто склонен к уединению, а не для тех, кто любит
компанию. Дхамма — для энергичных, а не для ленивых. Дхамма — для тех, кто осознан, а
не для тех, кто в замешательстве. Дхамма — для тех, кто сосредоточен, а не для тех, чей ум
блуждает. Дхамма — для мудр^іх, а не для глупых».

Когда Будда прочел мысли Ануруддхи, он явился

384 AN 3:128.

372

перед ним в ментальном теле (manomaya-kaya) и похвалил его385:

Хорошо, Ануруддха, хорошо! Ты правильно понял. семь мыслей великого человека.

Подумай теперь и над восьмой: «Дхамма — для тех, кто любит собранность, для тех,
кто получает удовольствие от собранности, а не для тех, кто склонен к рассеянности,
кто растворяется в мирском и радуется этому».

Будда сказал, что размышление над этими восемью темами позволит Ануруддхе по своему
желанию погружаться в четыре дхьяны. Тогда же он освободится от внешних условий и
будет наслаждаться четырьмя простыми вещами, необходимыми монаху {одеждой,
подаянием, кровом и лекарствами), так же, как обыватель наслаждается предметами
роскоши. Простая жизнь наполнит его ум блаженством и безмятежностью и поможет ему
достичь нирваны.

На прощание Будда посоветовал Ануруддхе оставаться в Восточной бамбуковой роще.

Ануруддха так и поступил — и в тот же сезон дождей обрел плод своих усилий — архатство,
ничем не запятнанное состояние освобожденного ума386. В час своего триумфа
достопочтенный Ануруддха произнес стихи, в котор^іх

385 «Собранность» {nippdpdnca) указывает на нирвану, окончательную свободу от огромного многообразия и

сложности, которые присущи миру явлений. «Рассеянность» {рарапса) характеризует существование во всех
его бесчисленных проявлениях.
386 AN 8:30.

373

поблагодарил Учителя за помощь в завершении своей духовной работы387:

Поняв направленность моего ума.

Непревзойденный Учитель мира
Пришел ко мне в ментальном теле,
Созданном психической силой.

Когда во мне зародилось соответствующее намерение,

Он открыл мне новое учение.
Будда, наслаждающийся нерассеянностью, [nippapanca, см. прим. 555.]
Дал мне наставление о нерассеянности.

Я понял его учение

И с радостью погрузился в эту Дхамму.
Три знания обретены,
Учение Будды реализовано.

Духовный путь Ануруддхи

Духовный путь достопочтенного Ануруддхи примечателен в двух аспектах: во-первых,

Ануруддха прекрасно владел божественным зрением и другими сверхъестественными
способностями и, во-втор^іх, он достиг совершенства в медитации четырех основ
осознанности {satipatthana). Остановимся подробнее на каждом из этих достижений.

387 AN 8:30; Thag. 901-903.

374

Божественное зрение {dibbacakkhu) называется так потому, что напоминает зрение дэвов,
которые видят предметы на больших расстояниях, проникают взором сквозь стены и
границы между мирами388. Эта способность обретается благодаря силе медитации.
Божественное зрение — это не самостоятельный орган чувств, но разновидность знания,
которое задействует способность к зрительному восприятию. Это знание возникает на
основе четвертой дхьяны, в особенности благодаря медитации на касину света или касину
огня (визуализация светового или огненного круга)389. Овладев четырьмя дхьянами с
опорой на одну из этих касин, человек опускается на более низкий уровень концентрации
под названием «концентрация доступа» (upacara-samadhi) и расширяет область света, пока
она не охватит все близлежащее пространство. Тогда становятся видны те формы, которые
обычно скрыты от восприятия. По мере того как способность излучать свет растет,
медитирующий обретает силу озарять светом все более обширные пространства и касаться
этим сиянием далеких миров^іх систем, а также других сфер существования, более
возвышенных или низменн^іх по сравнению с человеческой. Так ему открываются многие
грани бытия, недоступные обычному физическому зрению.

388 Более подробное описание этой способности с точки зрения поздних комментариев вы найдете в Vism.
13:95-101.
389 Подробнее о медитации на касину см.: Махатеро Анандамайтрея. Первоначальное учение Будды. Путь
медитации. М.: Ганга, 2010.

375

Кроме того, согласно писаниям, божественное зрение позволяет увидеть, как живые
существа уходят из этого мира и где они перерождаются (cutupapatanana). Будда обрел это
знание в ночь своего Просветления и всегда включал его в полный цикл пошаговой духовной
тренировки — в качестве второго из трех истинн^іх видов знания (trevijja, см., к примеру,
MN 27) и четвертой из шести сверхъестественных способностей (chalabhinna, см. MN 6). С
помощью этой способности мастер медитации видит, как существа переходят из одной
формы существования в другую и в каком мире они перевоплощаются. Но божественное
зрение раскрывает не только тайну перехода из одной жизни в другую. Если практиковать с
должной настойчивостью, оно позволяет понять, какая именно карма привела к
перерождению в той или иной форме существования. В этом аспекте божественное зрение
дает знание о том, как существа блуждают по сансаре, влекомые своей кармой (kammupaga-
nana). Совершенное овладение божественным зрением проливает свет на все многообразие
сознательной жизни, раскинувшейся на тысячи миров^іх систем и простирающейся от самых
высоких небес до сам^іх низких адов, а также проясняет закон кармы, который управляет
процессом перерождения. Считается, что только великий Будда полностью раскрыл эту
способность, но даже его ученики, развившие божественное зрение, видят такие области
сознательной жизни во Вселенной, которые недоступны самым мощным из наших
телескопов.

376

Будда называл Ануруддху лучшим среди бхиккху, овладевших божественным зрением

(etadaggam dibba-cakkhukanam)390. Однажды несколько выдающихся бхиккху, которые
жили вместе в саловой роще Госинга, завели беседу о том, какой монах стал бы украшением
этого места. Ануруддха ответил так: это монах, который наделен божественным зрением и
может видеть тысячу мировых систем подобно тому, как с вершины высокой башни можно
видеть тысячу сельскохозяйственн^іх угодий391. Ануруддха также помогал развить
божественное зрение своим ученикам, и вот как он сам описывает свой дар392:

Погрузившись в концентрацию, основанную на пяти факторах,

Безмятежный, с собранным умом,
Я добился покоя
 И очистил божественное око.

Опираясь на дхьяну, укорененную в пяти факторах,

Я знаю, как существа умирают и перерождаются;
Я знаю, как они приходят и уходят.
Мне ведома их жизнь и в этом мире, и в последующем393.

390 AN 1, гл. 14.

391 MN 32.
392 SN 14:15.
393 Thag. 916-917.

377

Другой важной особенностью духовного пути Ануруддхи была энергичная практика четырех
основ осознанности, сатипаттханы (satipatthana): «Так бхиккху пребывает, созерцая тело в
теле... чувства в чувствах... ум в уме... ментальные феномены в ментальн^іх феноменах,
целеустремленный, ясно понимающий явления и осознанный, устранивший тоску и жажду в
отношении мирского»394. Практику сатипаттханы иногда считают быстрой и «скучной»
дорогой к просветлению, которая обходит стороной дхьяны и сверхъестественные
способности, но со слов Ануруддхи становится ясно, что и ему самому, и его ученикам этот
способ медитации позволил наряду с плодом освобождения обрести и сверхъестественные
силы.

Когда Ануруддху спрашивали, как он достиг такого мастерства в овладении великими

сверхъестественными способностями (mahabhinnata) (пять из которых мирские, а шестая
присуща только архатам), он всегда указывал на совершенство в медитации четырех основ
осознанности395. Благодаря этой практике, говорил он, ему удалось вспомнить тысячу
кальп, развить сверхъестественные силы и воочию увидеть тысячу мировых систем396.

Также Ануруддха поведал о том, что благодаря сатипаттхане ему удалось обрести полный
контроль над

394 Полное изложение медитации сатипаттханы дано в D N 22 и МN 10.

395 SN 47:28, 52:3, 6, 11.
396 SN 52:11, 12, 6.

378

своими эмоциями — силу благородных (ariyaiddhi), которая позволяет видеть приятное как
отталкивающее, отталкивающее — как приятное, а также беспристрастно взирать и на то, и
на другое397. Он подчеркивал важность четырех основ осознанности, утверждая, что
человек, пренебрегающий этой практикой, пренебрегает и Благородным путем, который
ведет к искоренению страдания, а человек, следующий этой практике, следует по
Благородному пути, который ведет к искоренению страданий398. Кроме того, Ануруддха
утверждал, что медитация четырех основ осознанности ведет к искоренению жажды399.
Подобно реке Г анг, которая, не отклоняясь от курса, несет свои воды в океан, монах,
практикующий четыре основы осознанности, не свернет с пути и не отринет отрешенную
жизнь ради мирской400.

Однажды, когда Ануруддха был болен, он поразил других монахов той безмятежностью, с
которой переносил страдание. Товарищи спросили его, как ему удается сохранять такое
самообладание. В ответ Ануруддха вновь указал на практику четырех основ осознанности,
которой был обязан своим спокойствием401. Как-то вечером Сарипутта пришел навестить
Ануруддху и поинтересовался, что именно тот практикует, — его лицо всегда излучает
счастье и покой. Ануруддха сказал,

397 SN 52:1.
398 SN 52:2.
399 SN 52:7.
400 SN 52:8.
401 SN 52:10.

379

что регулярно занимается медитацией четырех основ осознанности и что так живут и
практикуют все архаты. Сарипутта обрадовался словам друга402. Однажды на вопрос
Сарипутты и Махамоггаланы о том, чем отличаются проходящие обучение (sekha) от
архатов, которые завершили обучение (asekha), Ануруддха ответил, что дело в практике
четырех основ осознанности: если первые владеют ею лишь отчасти, то вторые —
полностью и в совершенстве403.

Также Ануруддха говорил, что благодаря практике правильной осознанности он обрел

десять возвышенных качеств, которые иногда называют десятью силами Татхагаты
{dasatathagatabala)404. Они включают: способность отличать возможное от невозможного,
знание о последствиях той или иной сформированной кармы (благодаря постижению причин
и следствий); знание путей, ведущих к перерождению в разных мирах; знание о мире во всем
многообразии формирующих его элементов; знание о склонностях разных существ; знание о
том, насколько развиты те или иные способности существ; знание о дхьянах и других
высоких уровнях медитации; наконец, три истинн^іх знания405. Согласно комментариям,
Ануруддха владел этими знаниями лишь частично, поскольку совершенства в них достигает
только полностью пробужденный.

402 SN 52:9.
403 SN 52:4-5.
404 MN 12.
405 SN 52:15-24.

380

Жизнь в Сангхе

Как следует из палийского канона, в отличие от Сарипутты, Махамоггаланы и Ананды,

которые принимали активное участие в деятельности Сангхи, Ануруддха предпочитал
тишину и уединение. Поэтому он гораздо реже других старейшин фигурирует в событиях,
происходивших вокруг Будды. Стихи Ануруддхи в «Тхерагатхе» также свидетельствуют о
том, что он имел сильную склонность к аскетическим практикам, подобно достопочтенному
Махакассапе — их самому ярому поборнику406:

Получив подаяние,
Мудрец остается наедине с собой;
Ануруддха, свободный от желаний,
Ищет выброшенные лохмотья,
Чтобы сшить из них одеяние.
 Ануруддха, мудрец, мыслитель,
Свободный от желаний,
Перебрал, нашел, выстирал, покрасил —
И облачился в одеяние, сшитое из лохмотьев.

Если человек жаден и недоволен,

Любит компанию, легко возбудим,
Его ум погружается
В состояния злые и омраченные.

406 Thag. 896-900,904.

381

Но если человек осознан, имеет мало желаний,

Доволен всем и пребывает в покое,
Любит уединение и испытывает радость;
Если его энергия всегда активна —

В его уме рождаются благие качества,

Ведущие к пробуждению.
Так освобождаются от болезней ума.
Этому учил Великий мудрец.

Пятьдесят пять лет

Я сидел и медитировал.
Двадцать пять лет прошло с тех пор,
Как я вырвал с корнем инертность.

В этих стихах Ануруддха говорит о трех видах аскетической практики: сборе подаяния,
ношении одежды из лохмотьев и сохранении сидячей позы. Суть последней практики
заключается в том, что аскет дает обет спать в позе для медитации.

Из заключительного четверостишия следует, что на протяжении двадцати пяти лет

Ануруддха не спал вовсе. Возможно, глубокое погружение в медитацию настолько
тонизировало его ум, что во сне отпала необходимость. Однако, согласно комментариям, в
конце жизни Ануруддха все же позволял себе недолгий сон, чтобы развеять физическую
усталость.

Достопочтенный Ануруддха предпочитал уединение, но совершенным затворником не был.

В одной из сутт Будда говорит о том, что у Ануруддхи имеется

382

группа воспитанников, котор^іх тот обучает божественному зрению407. А в комментариях

упоминается, что Ануруддха странствовал в сопровождении пятисот учеников (возможно,
эта цифра несколько завышена). Кроме того, Ануруддха беседовал о Дхамме с другими
монахами и знающими мирянами, и, к счастью, некоторые из этих бесед дошли до нас в
составе палийского канона. К примеру, однажды придворный плотник из Саваттхи,
Панчаканга, пригласил Ануруддху и еще нескольких монахов на трапезу. Из других текстов
известно, что Панчаканга хорошо разбирался в Дхамме и прилежно практиковал. После
обеда он задал Ануруддхе довольно сложный вопрос. Он сказал, что одни монахи
посоветовали ему практиковать «безграничное освобождение ума», тогда как другие —
«возвышенное освобождение ума». Панчаканга интересовался, есть ли разница между этими
двумя путями.

Ануруддха ответил, что эти две медитации различаются. Безграничное освобождение ума
(appamanacetovimutti) заключается в развитии четырех божественных состояний
(brahmavihara):. безграничной любви, безграничного сострадания, безграничной радости за
других и безграничной беспристрастности. А возвышенное освобождение ума (mahaggata
cetovimutti) достигается путем расширения внутреннего восприятия от ограниченного до
всеобъемлющего, как океан. Для этого необходимо увеличивать в размерах ментальный
отпечаток (patibhaga-nimitta) касины, который возникает

407 SN 14:15.

при концентрации на выбранной области — участке земли, воды или цветовом круге. Затем
Ануруддха рассказал о небесных обитателях, которых называют сияющими богами408. Хотя
все они принадлежат к одному и тому же классу существ, их сияние различается: оно может
быть неизмеримым или ограниченным, чистым или загрязненным — в зависимости от
качества медитации, которая и привела к перерождению в данной сфере. Отвечая на вопрос
одного из монахов, Ануруддха сказал, что утверждает это исходя из собственного опыта,
поскольку сам раньше обитал среди этих божеств и общался с ними409.

Однажды Будда сидел под открытым небом и читал лекцию для многочисленных монахов. В
какой-то момент он повернулся к Ануруддхе и спросил, все ли из них довольны
аскетической жизнью. Когда Ануруддха ответил, что все, Будда одобрил отношение монахов
к духовной практике и сказал: «Тот, кто еще в молодости покинул домашнюю жизнь и стал
монахом в расцвете сил, поступил так не из страха перед наказанием от царя, не из опасения
потерять нажитое, не из-за долгов, тревог или бедности. Он выбрал аскетическую жизнь,
потому что поверил в Дхамму и вдохновился конечной целью — освобождением. Что делать
такому человеку? Если он еще не достиг покоя и счастья, даруемых медитативным
погружением или состоянием еще более возвышенным, он должен стремиться

408 Abhassaradeva. Эти божества обитают в тонкой материальной сфере (rupadhatu), которая соответствует
уровню второй дхьяны.
409 MN 127.

384

к избавлению от пяти ментальн^іх преград и прочих омрачений ума. Это позволит ему
обрести блаженство медитации или покой еще более возвышенный».

В заключение Будда сказал, что он объявляет о духовн^іх победах и дальнейшей судьбе

своих учеников, покинувших этот мир, для того, чтобы вдохновить других следовать их
примеру. Эти слова Благословенного доставили Ануруддхе большое удовольствие и
большую радость410.

Однажды один из богов небес Брахмы посчитал, что ни один аскет не в силах подняться в
его возвышенный мир. Когда Будда уловил своим сознанием мысли этого божества, он
появился перед ним, окутанный ослепительным сиянием. В тот же миг четыре его великих
ученика — достопочтенные Махамоггалана, Махакассапа, Махакаппина и Ануруддха —
задались вопросом о том, где пребывает Благословенный, и своим божественным зрением
увидели его в мире Брахмы. Воспользовавшись своими сверхъестественными
способностями, они тоже перенеслись туда и сели на почтительном расстоянии от Будды.
Увидев их, божество избавилось от гордыни и признало превосходство Будды и его
учеников411.

В другой раз достопочтенный Ануруддха проснулся посреди ночи и до самого рассвета

читал вслух стихи о Дхамме. Женщина-дух и ее маленький сын с искренней верой внимали
словам Ануруддхи. Мать велела сыну вести себя тихо: «Быть может, если мы поймем

410 MN 68.
411 SN 6:5.

385

святые слова и будем жить в соответствии с ними, то обретем великое благо и освободимся
от перерождения в низших сферах духовного мира»412.

Когда всп^іхнул конфликт между двумя группами монахов в Косамби, достопочтенный

Ананда отправился к Будде, и тот спросил, удалось ли сторонам помириться. Ананда
вынужден был признать, что спор продолжается; один из учеников Ануруддхи упорно
вносит разлад в жизнь Сангхи, а сам Ануруддха не вмешивается. Все это происходило, когда
Ануруддха вместе с Нандией и Кимбилой отправились в рощу Госинга, чтобы посвятить
себя строгой медитационной практике. Ананда намекал на то, что негоже Ануруддхе
пребывать в уединении, когда его собственный ученик сеет смуту.

Однако Будда встал на сторону Ануруддхи. Он сказал, что Ануруддхе нет нужды заботиться
о разрешении конфликтов, поскольку для этого есть Сарипутта, Моггалана и сам Ананда.
Кроме того, добавил он, некоторых неисправимых монахов радуют ссоры других, потому
что это отвлекает внимание от их собственных поступков и тем самым спасает их от
изгнания413. Примером могла служить пара самодовольных монахов, которые
соревновались друг с другом в учености. Один являлся учеником Ананды, который
тщательно следил за всеми делами Сангхи, а другой — учеником Ануруддхи, который, как
уже говорилось, был более

412 SN 10:6.
413 AN 4:241.

386

отстраненным. Эти двое тщеславных монахов лишь следовали своим природным

склонностям, хотя их и вели за собой разные учителя414.

Самый известный рассказ о товарищах Ануруддхи содержится в «Чулагосинга-сутте»415.

Однажды, когда Ануруддха жил в роще Г осинга со своими друзьями Нандией и Кимбилой,
их навестил Будда. После того как монахи выразили свое почтение Учителю, Будда спросил,
ладят ли они друг с другом. Ануруддха ответил: «Конечно, Учитель, мы живем в согласии и
взаимном уважении, не спорим, смешиваемся, как вода и молоко, и с добротой относимся
друг к другу».
Будда поинтересовался, как же им удается сохранять такую совершенную гармонию. Ответ
Ануруддхи мог бы стать превосходным уроком для тех, кто желает овладеть нелегким
искусством коммуникации: «У меня получается это, потому что я думаю так: „Какое
благословение и какая удача — жить с такими товарищами по святой жизни!" Я питаю к ним
благородную любовь в поступках, словах и мыслях и думаю так: „Лучше я отложу то, чем
хочу заняться сам, и сделаю то, чего хотят эти достопочтенные монахи". И хотя у нас разные
тела, в сознании мы едины».

Выразив свое одобрение, Будда спросил, достигли ли они «каких-либо сверхчеловеческих

состояний, каких-либо выдающихся знаний и прозрений, достойн^іх благородн^іх».
Ануруддха ответил, что все они достигли

414 SN 16:6.
415 MN 31.

387

четырех дхьян, четырех сфер мира без форм, остановки восприятия и чувств, и, более того,
все они стали архатами, то есть устранили изъяны ума. Когда Будда ушел, двое других
монахов спросили Ануруддху, как он может с такой уверенностью говорить об их успехах в
медитации, ведь они и словом об этом не обмолвились. Но хоть они и не поделились своим
опытом, Ануруддха узнал о нем: «Охватив ваши сознания своим собственным, я понял, что
вы достигли этих обителей и обрели эти плоды, а также мне об этом сообщили божества».
Тем временем к Будде пришел дух по имени Дигха Параджана и стал превозносить трех
монахов — Ануруддху, Нандию и Кимбилу. Будда одобрил слова Параджаны и дополнил их
собственной похвалой: «Так и есть, Дигха, так и есть! Если представители рода, из которого
произошли эти трое молодых людей, отринувших мирскую жизнь, будут помнить о них с
верой в сердце, этот род обретет процветание и счастье на долгие времена. Если деревня,
город или царство, которые они оставили ради монашества, будут помнить о них с верой в
сердце, это царство обретет процветание и счастье на долгие времена. Если вся знать, все
брахманы, все торговцы, все слуги будут помнить о них... Если весь мир, населенный
дэвами, марами и брахмами, если все наши современники, отшельники и брахманы, цари и
простой люд, будут помнить об этих трех молодых людях с верой в сердце, целый мир
обретет процветание и счастье на долгие времена. Посмотри, Дигха, как эти трое молодых
людей ведут духовную практику во имя процветания и счастья многих,

388

из сострадания к миру, ради благополучия, процветания и счастья богов и людей».

Ануруддха и женщины

В историях об Ануруддхе на удивление много внимания уделяется женщинам. Ануруддха

был с рождения наделен физическими качествами благородного воина, а также сильным
магнетизмом и, кажется, поэтому привлекал к себе, несмотря на чистоту своего сердца и
полную отрешенность от чувственн^іх удовольствий, женщин не только из мира людей, но и
из небесных сфер. Отдельные из этих встреч, без сомнения, были обусловлены
кармическими связями из прошлых жизней, которые все еще имели власть над
собеседницами Ануруддхи, но которые сам он превзошел.
Например, однажды, когда Ануруддха жил один в лесной чаще, с небес Тридцати трех богов
спустилась богиня по имени Джалини и появилась перед ним416. В прошлой жизни
Ануруддха был Саккой, правителем небес Тридцати трех, а Джалини была его женой и
главной царицей. Из-за своей давней привязанности она мечтала воссоединиться с супругом
и снова жить с ним на небесах как царица с царем. С таким намерением она стала просить
Ануруддху переродиться вновь в этом мире:

Направь свой ум к тому миру.

Где ты жил раньше —

416 SN 9:6.

389

К небесам Тридцати трех.

Осыпанный всеми видами чувственных удовольствий,
Окутанный сиянием и высокочтимый,
Ты будешь царствовать в окружении небесн^іх дев.
Но Ануруддха ответил:
Несчастны небесные девы,
Что верят в свое Я,
Несчастны и те существа,
Что все еще привязаны к небесным девам.

Джалини не поняла Ануруддху и попыталась прельстить его рассказом о том, как

ослепительно прекрасен мир богов:

Не знают счастья те,

Кто не видел Нандану —
Обитель сияющих богов
На небесах Тридцати трех.

Но Ануруддха оставался тверд в своем решении, которое опиралось на глубокое прозрение в

непостоянство всего обусловленного:

Глупая, разве ты не знаешь

Главного принципа всех архатов?
Все составное непостоянно,
Оно возникает и исчезает.
Однажды появившись, затем угасает.
Блажен тот, кто успокоил эти волны.

390

Никогда вновь, о Джалини,

Я не буду жить среди богов!
Странствие от рождения к рождению подошло к концу:
Я прервал поток бытия.
В другой раз множество изящн^іх богинь (manapakayika devata) предстали перед Ануруддхой
и поведали ему о своих чудесн^іх способностях — что они могут в мгновение ока менять
свой цвет, издавать любые звуки, говорить любыми голосами и испытывать любые
удовольствия. Чтобы испытать их, Ануруддха мысленно пожелал, чтобы они стали
синими,— и, наделенные телепатическими способностями, они тут же стали синими; синими
стали и их одежды, и их украшения. Когда он желал, чтобы богини изменили цвет на другой,
они немедленно следовали его воле, окрашиваясь вместе с одеждой и драгоценностями то в
желтый, то в красный, то в белый. Тогда девы решили, что Ануруддха рад им, и стали
услаждать его великолепным пением и танцами. Но монах отвратил от них свои чувства.
Поняв, что Ануруддхе не доставляет удовольствия их представление, они тут же исчезли417.

Если вспомнить, что когда-то достопочтенный Ануруддха был юным царевичем,

очарованным искусством и музыкой, становится понятно, как на его глазах могла
разыграться такая сцена. Если бы он не последовал за Буддой по пути к просветлению, то
вполне мог бы

417 AN 8:46.

391

переродиться среди этих богов, которые по своему положению превосходят обитателей мира
Тридцати трех. Должно быть, Ануруддха посчитал этот опыт достаточно интересным,
поскольку, увидев Будду тем вечером, он поведал ему о своей встрече. Затем Ануруддха
задал вопрос: «Какими качествами должна обладать женщина, чтобы переродиться в мире
этих изящн^іх божеств?» Судя по всему, его стремление к знаниям побудило его спросить о
том, каков нравственный уровень этих божеств.

Будда охотно ответил ему и перечислил восемь качеств, необходим^іх для перерождения в
этой сфере: жена должна быть добросердечна и участлива по отношению к мужу; она
должна быть обходительной и гостеприимной по отношению к людям, которые дороги
мужу, например к его родителям, аскетам и священнослужителям; она должна тщательно и
добросовестно выполнять работу по дому; она должна заботиться о слугах и домашних
работниках и руководить ими со знанием дела; она должна беречь состояние мужа, а не
растрачивать его; как мирская последовательница Будды она должна принять прибежище в
Трех драгоценностях; соблюдать пять буддийских нравственных правил418; и, наконец, она
должна с радостью делиться вещами и жертвовать нуждающимся419.

418 Пять нравственных правил (pancasila) являются основой буддийской этики: не убивать, не воровать, не
прелюбодействовать, не лгать и не принимать одурманивающих средств.
419 AN 8:46.

392

Вышеописанные встречи были инициированы богинями, но известны и случаи, когда

Ануруддха сам использовал божественное зрение, чтобы понять, как женщины
перерождаются в раю или аду. Однажды Ануруддха спросил Будду, какие качества ведут
женщину к падению в ад. Учитель назвал пять главн^іх пороков, которые влекут за собой
столь неудачное воплощение: недостаток веры, бесстыдство, пренебрежение нравственными
принципами, злоба и глупость; такие качества, как мстительность, завистливость, жадность,
аморальность, леность и отсутствие осознанности, тоже ведут в ад. На небесах же
перерождаются те, кто обладает противоположными качествами420.

В другой раз Ануруддха рассказал Будде о том, что часто видит, как после смерти женщины
перевоплощаются в низших мирах, даже в аду. Будда ответил, что есть три дурных качества,
которые ведут женщину в ад: утром она охвачена жадностью, днем полна зависти, а вечером
изнемогает от чувственн^іх желаний421.

В историях о прошлых жизнях Ануруддхи также есть упоминания о его взаимоотношениях с

женщинами. Согласно джатакам, Ануруддха воплощался животным лишь однажды. В той
жизни он был голубем, и его супругу унес ястреб. Терзаемый страстью и горем, он решил
поститься, пока не превзойдет свою любовь к ней и тоску расставания422:

420 SN 37:5-24.
421 AN 3:127.
422 Jat. 490.

393

Однажды я полюбил голубку.

Мы кружили, забавляясь.
Но ястреб схватил и унес ее.
Против моей воли ее забрали у меня.
С тех пор как мы расстались,
Сердце болит не переставая.
И я соблюдаю обеты святого дня,
Чтобы вожделение больше не возникало у меня.

В другой жизни обстоятельства были иными. Однажды Ануруддха, который в том

воплощении был царем, шел по лесу и увидел красивую женщину. Он влюбился в
незнакомку и, возжелав ее, пустил стрелу в ее мужа. Охваченная горем и болью, она
закричала и обрушилась с обвинениями на жестокого царя. Выслушав ее упреки, царь
пришел в себя и продолжил свой путь. В то время царем, ослепленным страстью, был
Ануруддха, красавицей была Ясодхара, а ее мужем — Бодхисаттва. Так в одном из прошлых
воплощений Ануруддха, поддавшись чувственному желанию, чуть не убил своего учителя в
этой жизни423.

Будучи небесным правителем Шакрой, Ануруддха помог Бодхисаттве восстановить свою

репутацию, когда тот был известным музыкантом Гуттилой. Чтобы Гуттила прошел
испытание, Шакра трижды посылал на землю три сотни небесных дев и те танцевали, когда
музыкант играл на своей лютне. Затем Шакра

423 Jat. 485.

394

пригласил Гуттилу в свой чертог, поскольку небесные нимфы хотели слышать его. Исполнив
свою музыку, Гуттила спросил, какие добрые дела привели их в эту обитель. Оказалось, что
в прошлом они совершали небольшие подношения монахам, слушали их проповеди,
делились своим имуществом с другими и не испытывали ни гнева, ни чувства гордости.
Услышав это, Бодхисаттва обрадовался той пользе, которую получил от визита на небеса
Шакры424.
В последнем воплощении Ануруддха помог своей сестре Рохини соприкоснуться с Дхаммой.
Однажды в сопровождении пятисот учеников Ануруддха посетил родной город —
Капилавасту. Узнав о его прибытии, родственники отправились в монастырь, чтобы
выразить ему почтение, — все, кроме Рохини. Старейшина спросил, почему не пришла его
сестра. Оказалось, что она страдает от кожной сыпи и стыдится появляться на людях.
Ануруддха велел немедленно послать за ней. Рохини пришла на встречу с братом, прикрыв
лицо тканью. Ануруддха велел ей сделать пожертвование на строительство зала для
собраний. Она продала свои драгоценности, и вырученные деньги пошли на этот проект.
Руководил работами Ануруддха, а строительством занимались молодые шакьи. Как только
зал для собраний был закончен, болезнь отступила. Рохини пригласила Будду и общину
монахов на церемонию открытия, и во время проповеди Благословенный раскрыл
кармическую причину ее болезни. В своей прошлой

424 Jat. 243.

395

жизни, поведал он, когда Рохини была главной супругой царя Бенареса, она позавидовала
одной из придворных танцовщиц и, желая навредить сопернице, осыпала ее тело и постель
засохшими струпьями. Кожная болезнь, от которой страдала Рохини, была плодом этого
злодеяния. В конце проповеди девушка стала вошедшей в поток. После смерти она родилась
на небесах Тридцати трех богов и стала любимой супругой Шакры425.

Один раз случай с Ануруддхой привел к тому, что Будда ввел новое правило для бхиккху.
Как-то раз Ануруддха держал путь в Саваттхи — столицу царства Косала. К вечеру он
добрался до одной деревни, но не нашел там дома для странствующих аскетов или монахов.
Тогда он отправился на постоялый двор и попросил выделить ему место, где он мог бы
провести ночь. Однако прибывали все новые и новые путники, и вскоре в комнате, где
остановился Ануруддха, стало очень тесно. Увидев это, хозяйка обратилась к монаху и
предложила переместиться в одну из внутренних комнат, где он мог бы спокойно
переночевать. Ануруддха дал молчаливое согласие. Но женщина поступила так лишь
потому, что влюбилась в него. Она окурила себя благовониями, надела украшения и
приблизилась к монаху со словами: «Достопочтенный, Вы красивы, хорошо сложены и
радуете глаз. Я тоже. Почему бы нам не пожениться?»

Ануруддха хранил молчание. Тогда хозяйка предложила ему все свое богатство. Монах по-
прежнему

425 Источник: Dhp. Com. (до стиха 221), см. BL 3:95-97.

396

нс произносил ни слова. Затем она сняла накидку и стала танцевать. Увидев, что гость
остается безучастен, она села и, наконец, легла перед ним. Но Ануруддха в совершенстве
владел своими чувствами и не обращал на нее никакого внимания. Осознав, что ей не
удастся соблазнить его, она воскликнула: «Это поразительно! Это невероятно! Столько
мужчин готовы были потратить сотни и тысячи, чтобы завоевать меня, но аскет, который
приглянулся мне самой, не хочет ни меня, ни моего богатства».

Она оделась, упала к ногам Ануруддхи и попросила простить ее дерзость. Тогда Ануруддха
заговорил: он простил ее и велел в будущем быть осмотрительнее. Женщина ушла и на
следующее утро как ни в чем не бывало принесла ему завтрак. Ануруддха прочел ей
проповедь о Дхамме, которая затронула ее настолько, что она стала преданной мирской
последовательницей Будды.

Ануруддха продолжил свой путь и, прибыв в монастырь в Саваттхи, рассказал монахам о

своем приключении. Будда позвал его к себе и сделал ему выговор за то, что он провел ночь
в женских покоях. Так появилось правило, запрещающее монахам поступать подобным
образом426.

Самообладание Ануруддхи спасло его от сетей чувственного желания. Его сила характера
произвела такое глубокое впечатление на хозяйку, что она раскаялась, прислушалась к нему
и приняла прибежище в Будде. Таким образом, выдержка Ануруддхи принесла пользу

426 Pacittiya 6.

397

не только ему, но и этой женщине. И все же Будда отчитал своего ученика в назидание менее
стойким, которые в подобной ситуации поддались бы соблазну. Из сострадания к ним
Татхагата ввел правило, согласно которому монах не должен подвергать себя такой
опасности. Как мы неоднократно видели, Будда пытался защитить людей со слабым
характером, чтобы они не переоценивали своих возможностей и не пытались подражать
слишком высокому идеалу.

Подобный случай произошел и с одним христианским святым — Бернардом Клервоским,

который, как и Ануруддха, обладал сильной волей. Однажды, будучи еще совсем молодым
монахом, Бернард пришел на постоялый двор и попросил ночлега. Других мест не было, и
ему предложили скамью в общем зале. Дочь владельца влюбилась в него — молодого
монаха-цистерианца приятной наружности — и пришла к нему ночью. Бернард, однако,
отвернулся к стене, надел на голову капюшон и сказал ей: «Если ты ищешь, где
переночевать, то мест предостаточно!» Такое равнодушие к ее персоне отрезвило девушку,
и, устыдившись, она ушла восвояси. Как и Ануруддха, этот монах овладел ситуацией не
через силу слов, а благодаря чистоте своих помыслов.

Прошлые жизни Ануруддхи

Как и многие выдающиеся последователи Будды Шакьямуни, достопочтенный Ануруддха

впервые выразил желание стать великим учеником Пробужденного

398

сто тысяч кальп назад, в то время, когда колесо Закона вращал Будда Падумуттара427. В той
жизни Ануруддха был богатым домовладельцем. Когда в его присутствии Будда признал
одного из бхиккху самым выдающимся обладателем божественного зрения, домовладелец
захотел получить такой же титул в будущем и сделал щедрое подношение Благословенному
и Сангхе. Учитель предсказал, что его цель будет достигнута. После паринирваны Будды
Ануруддха обратился к бхиккху с просьбой объяснить ему способ практики, который
позволяет обрести божественное зрение. Ему сказали, что лучше всего подойдет
жертвование светильников. Следуя их совету, домовладелец зажег тысячи и тысячи
светильников в золотом храме, где хранились реликвии Будды. Вновь Ануруддха расставлял
зажженные чаши с топленым маслом вокруг святилища Будды Кассапы после его
паринирваны. Сам он всю ночь ходил вокруг ступы с горящим светильником на голове.

В «Ападане» описывается похожий случай, который произошел во времена одного из будд

прошлого — Будды Сумедхи. Ануруддха увидел, как Будда медитирует в одиночестве под
деревом, зажег вокруг него светильники и на протяжении семи дней поддерживал в них
огонь. Благодаря этой карме он тридцать кальп был царем дэвов и двадцать восемь раз
рождался правителем людей, наделенным способностью видеть на йоджану (около десяти
километров) вокруг428.

427 Источник: Dhp. Com. (до стиха 382) и AN Com. к «Ecadaggavagga». См. BL 3:264.
428 Ap.i. 3:4, стихи 421-433.

399

Самый длинный рассказ о прошлом Ануруддхи повествует об одной из его жизней в тот
период, когда на земле не было будды. Ануруддха родился в бедной семье в Бенаресе429, и
его нарекли Аннабхара, что значит «разносчик еды». Он зарабатывал себе на жизнь, работая
на богатого торговца по имени Сумана. И вот однажды паччекабудда Упариттха вышел из
медитации прекращения и отправился в город за подаянием. Аннабхара увидел его и, желая
совершить пожертвование, отвел отшельника к себе домой, где они с женой отдали ему
приготовленную для себя пищу.

Узнав о благородном поступке своего работника, богатый купец Сумана захотел выкупить
его заслугу, но Аннабхара не соглашался ни за какие деньги. Сумана продолжал настаивать,
и Аннабхара обратился за советом к паччекабудде. Тот объяснил ему, что Сумана разделит
эту заслугу, если просто порадуется сделанному подношению. Пламя светильника не
слабеет, когда от него зажигают другие светильники; так и заслуга человека возрастает, а не
уменьшается от того, что другие радуются его добродетельному поступку. Сумана оценил
полученную возможность, щедро одарил Аннабхару и представил его царю. Услышав эту
историю, царь также вознаградил Аннабхару и отдал ему участок земли для строительства
нового дома. Начав копать землю, рабочие обнаружили горшки с драгоценностями. Так
материализовалась заслуга от пожертвования

429 Там же. Краткое изложение, приведенное здесь, основано на версии из AN Com. Версия в Dhp. Com.
отличается в деталях. См. BL 3:264-267.

400

паччекабудде. После этого Аннабхару назначили царским казначеем. Говорят, еще одним
эффектом от подношения паччекабудде было то, что в юности Ануруддха никогда не
слышал слов «этого нет».

Уже после достижения архатства в один из дней достопочтенный Ануруддха задумался:

«Где переродился мой старый друг — торговец Сумана?» Своим божественным зрением он
увидел его в теле семилетнего ребенка по имени Чуллэсумана, который жил неподалеку, в
городке, где проводились ярмарки. Ануруддха отправился туда и провел три месяца сезона
дождей, пользуясь поддержкой семьи Чулласуманы. Когда дожди прекратились, Ануруддха
принял Чулласуману в послушники, и как только обрил мальчику голову, тот достиг
архатства430.

В своих стихах из «Тхерагатхи» Ануруддха говорит так431.

 Мне известны мои прежние воплощения.
Я знаю, где жил раньше.
Я рождался Шакрой —
Правителем мира Тридцати трех.

Семь раз я рождался царем людей

И исполнял долг правителя.
Владыка Джамбусанды, завоеватель,
Я правил целым континентом
Не силой оружия, но мощью Дхаммы.

430 См. Dhp. Com. {до стиха 382); BL 3:269-270.

431 Thag. 913-915.

401

С тех пор семь раз и еще семь

Всего четырнадцать поворотов колеса перерождений —
Я воплощался в мире дэвов.

В «Джатаках» встречается не менее двадцати трех историй о прошлых жизнях Ануруддхи. В

большинстве из них он был Шакрой, правителем богов432.. Однажды он играл роль
посланника Шакры, небесного музыканта по имени Панчасикха. Из семи известн^іх нам
воплощений Ануруддхи в мире людей он три раза был аскетом433 и дважды — братом
Бодхисаттвы. В трех других воплощениях он рождался царем434, придворным
священником435, царским колесничим436. Лишь однажды он оказался в теле животного:
тогда Ануруддха был влюбленным голубем, о чем уже рассказывалось выше437. Таким
образом, в историях из «Джатак» Ануруддха пятнадцать раз появляется в качестве бога, семь
раз — в качестве человека и один раз — в качестве животного.

То, что Ануруддха часто бывал правителем, небесным или земным, говорит о силе его
личности. Как царь богов он не походил ни на Зевса с его многочисленными любовными
связями, ни на Иегову, который не раз сурово карал свой народ. Будучи Шакрой, правителем

432 Jat. 194,243,347,429,430,480,494,499,537, 540. 541, 545,547.

433 Jat. 423,488, 509, 522.
434 Jat. 485.
435 Jat. 515.
436 Jat. 276.
437 Jat. 490.

402

небес Тридцати трех богов, он всегда защищал людей и помогал им. Когда Бодхисаттва
нуждался в помощи, он приходил к нему на выручку. Он вступился за Бодхисаттву и спас его
от казни, когда тот был оклеветан. В той жизни жена Бодхисаттвы воззвала к небесам, сетуя
на несправедливость, и Шакра — будущий Ануруддха — был так тронут ее страстной
мольбой, что решил вмешаться и освободить Бодхисаттву. В другой раз Бодхисаттва, будучи
правителем, запретил своим подданным приносить в жертву животн^іх. Это разозлило
кровожадного демона, и он захотел убить царя, но Шакра снова спустился с небес и защитил
Бодхисаттву438.

Бывало и так, что Шакра испытывал Бодхисаттву, желая укрепить его в добродетели. В
последней джатаке, «Вессантара-джатаке», Шакра принял облик старого брахмана и
попросил Бодхисаттву отдать ему свою жену, желая проверить, насколько тот развил в себе
способность отдавать и радоваться щедрости439. В другой раз Шакра захотел
удостовериться, действительно ли Бодхисаттва тверд в своем обете проявлять щедрость, и
попросил отдать ему свои глаза440. Когда Бодхисаттва был аскетом, Шакра решил испытать
его терпение и выдержку и стал корить его за физическое уродство. Бодхисаттва сказал, что
его непривлекательная наружность есть результат дурных поступков прошлого, и вознес
хвалу доброте и чистоте, к которым теперь стремится.

438 Jat. 347.

439 Jat. 547.
440 Jat. 499.

403

Тогда Шакра пообещал, что исполнит любое его желание. В ответ Бодхисаттва попросил
освободить его от злобы, ненависти, жадности и чувственного желания; также он хотел
никогда не причинять вреда другим. Даровать это не в его власти, признал царь богов. Лишь
совершенствуясь в добродетели, аскет достигнет желаемого441. Кроме того, Шакра
испытывал преданность Бодхисаттвы442. В истории о музыканте Гуттиле, изложенной
выше, Шакра — будущий Ануруддха — пригласил Бодхисаттву к себе в мир богов и
раскрыл ему тайны ада и небес443. В рассказах о царе Ними444 и щедром царе Садхине445
Шакра также переносил Бодхисаттву на небеса.

Наиболее красноречиво о личных качествах Ануруддхи говорят два эпизода из тех жизней,
когда он рождался человеком. Так, однажды, когда Ануруддха исполнял роль придворного
брахмана и советника, царь спросил его, как правитель может сочетать в своих поступках
собственную выгоду и справедливость. Брахман не был ослеплен гордостью, свойственной
знающим людям, и признался, что не может ответить на этот вопрос. Он со всем усердием
принялся искать того, кто в состоянии разрешить эту дилемму, и нашел такого человека в
лице Бодхисаттвы4446. В другой раз,

441 Jat. 440.

442 Jat. 429,430.
443 Jat. 243.
444 Jat. 541.
445 Jat. 494.
446 Jat. 515.

404

когда Ануруддха был придворным колесничим, он захотел укрыться от надвигавшегося

ливня и подстегнул лошадей ударом кнута. С тех пор каждый раз, когда лошади
приближались к этому участку дороги, они переходили на галоп, будто спасаясь от
притаившейся там опасности. Колесничий понял, что таким образом испугал и ранил
благородн^іх скакунов, поэтому испытал чувство глубокого раскаяния и признал, что этот
поступок идет вразрез с принципами добродетели, традиционными для Куру447.
Все эти разнообразные и яркие истории объединяет нечто общее. Они иллюстрируют такие
личностные качества Ануруддхи, как сильное, деятельное стремление к добродетели,
крепость характера и неравнодушие к страданиям окружающих. Также из этих рассказов
видно, что его мастерство в медитации и овладении сверхъестественными способностями
уходит корнями глубоко в прошлое, к тем многочисленным жизням, когда он был Шакрой -
правителем богов.

Паринирвана Будды и последующие события

Достопочтенный Ануруддха был рядом с Буддой, когда тот покинул наш мир (об этом
рассказывается в «Махапаринирвана-сутте»), и сыграл одну из главных ролей в жизни
только что осиротевшей Сангхи. Когда Учитель узнал о приближении смерти, он стал
погружаться

447 Jat. 276.

405

в дхьяны, в одну за другой, пока не достиг прекращения восприятия и чувств. В этот момент
Ананда обратился к Ануруддхе и сказал: «Достопочтенный Ануруддха, Благословенный
ушел из жизни». Но как архат, наделенный божественным зрением, Ануруддха смог оценить
глубину медитативного погружения Будды и поправил младшего товарища: «Нет, друг
Ананда, Благословенный еще не ушел из жизни. Он погрузился в медитацию прекращения
восприятия и чувств».

Затем Будда вышел из означенного состояния и, возвращаясь из глубин сознания к

поверхности, стал переходить от одного уровня медитативного сосредоточения к другому,
пока не достиг первой дхьяны. Затем он снова погрузился в четвертую дхьяну и из нее
мгновенно ушел в нирвану без остатка.

Когда Благословенный окончательно покинул этот мир, Брахма, возвышенное божество, и

Шакра, царь небес Тридцати трех, почтили Будду стихами о непостоянстве. Третьим
заговорил Ануруддха:
Больше не подымалась грудь
Неколебимого, с устойчивым сознанием,
Когда он, наделенный оком мудрости,
Неподвижный, защитник мира,
Достиг окончательной нирваны.
С безмятежным умом
Он переносил боль;
Ум освободился —
Лампа погасла.

406

Многие монахи, находившиеся при Будде в последние часы его жизни, горевали и
сокрушались из-за смерти Учителя. Но Ануруддха увещевал их словами о непостоянстве:
«Довольно, друзья! Не горюйте, не сокрушайтесь! Разве Благословенный не учил нас тому,
что все, что дорого и любимо, изменится, покинет нас и будет отнято? Если что-то возникло,
зародилось, является составным и подвержено распаду, разве можно желать: „Пусть оно
избежит гибели"?» Также Ануруддха поведал монахам о том, что и божества сильно скорбят:
«Божества, не отрешившиеся от мирского, рыдают, рвут на себе волосы, заламывают руки,
бросаются на землю, катаются по земле: "Слишком рано Благословенный ушел в
паринирвану! Слишком рано Совершенный ушел в паринирвану! Слишком рано закрылось
Око мира!"» Ануруддха продолжал: «А те боги, кто освободился от страстей, развил
осознанность и обладает ясным пониманием, размышляют так: „Все составное непостоянно.
Как может быть иначе?"»

Ануруддха и Ананда провели остаток ночи подле тела Учителя. Утром Ануруддха попросил
Ананду отправиться к жителям соседней деревни, Кушинары, и сказать, что Благословенный
покинул этот мир. Домовладельцы тут же собрались, пришли в саловую рощу и соорудили
погребальный костер. Но когда восемь сильн^іх мужчин попытались поднять тело Будды и
положить его на костер, у них ничего не получилось, и они обратились за советом к
достопочтенному Ануруддхе. Старейшина рассказал им, что божества хотели другую
церемонию, и объяснил их намерения. В итоге все

407

было сделано так, как хотели боги. В том, что касалось церемонии сожжения тела,
домовладельцы прибегли к помощи достопочтенного Ананды. Таким образом, между двумя
братьями сложилось особое разделение обязанностей: Ануруддха прекрасно разбирался в
мистических вопросах, тогда как Ананда был сведущ в повседневных делах.

После ухода Будды руководство Сангхой могло бы перейти к одному из его ближайших
родственников, например к архату Ануруддхе, но этого не случилось. Будда не назначил
официального преемника, однако почтение монахов и мирян естественным образом
направилось на достопочтенного Махакассапу. Именно он созвал Первый буддийский собор,
на котором пятьсот монахов, достигших архатства, подробно изложили и систематизировали
учение Будды. К началу Собора достопочтенный Ананда еще не обрел просветления, а
значит, был не вправе участвовать в этом событии. Старшие монахи во главе с Ануруддхой
побуждали его приложить максимальные усилия, чтобы преодолеть последние преграды и
достичь окончательного освобождения. Очень скоро Ананда одержал победу и смог
присоединиться к другим участникам Собора в качестве просветленного. Во время этих
собраний он изложил многочисленные учения, которые помнил наизусть лучше прочих
монахов.

Так Ануруддха помог своему сводному брату достичь просветления во благо Сангхи и ради
всех, кто ищет путь к освобождению. Это благословение пребывает с нами и по сей день.
Согласно комментариям

408

к «Дигха-никае», самому Ануруддхе Собор доверил сохранить «Ангуттара-никаю».

О смерти Ануруддхи ничего не известно. На этот счет имеется лишь овеянный

безмятежностью последний из его двадцати стихов в «Тхерагатхе»448:

В деревне Велува, в землях ваджианов,

В зарослях бамбуков^іх деревьев,
Свободный от ран, я уйду в нирвану,
Когда моя жизненная сила иссякнет.
448 Thag. 919.
 6. МАХАКАЧЧАЯНА — ЛУЧШИЙ В ТОЛКОВАНИИ Д х а м м ы

Введение

Как искусный и опытный учитель Будда объяснял Дхамму своим ученикам разными
способами. Часто он излагал учение во всех подробностях (vittharеnа). Обозначив тезис
(uddesa), он раскрывал его (niddesa), проводил анализ, делал выводы и иногда проводил
аналогию (ирата), чтобы проиллюстрировать свою мысль. В заключение он еще раз
повторял исходное положение (niggamana), которое теперь подкреплялось всей мощью
приведенной аргументации. Но бывало и так, что Будда не вдавался в детали. Он кратко
формулировал некое положение из Дхаммы (sankhittena), которое звучало загадочно и было
наделено глубоким, крайне сконцентрированным смыслом.

Будда поступал так не для того, чтобы утаить какой-то эзотерический смысл. Подобный
прием зачастую оказывался более действенным, чем подробное толкование,

410

поскольку он разрушал устоявшиеся идеи слушателей и изменял их сознание. И хотя прямое

объяснение несет в себе больше информации, цель обучения все же заключается в другом:
оно должно вести к прозрению, обретению мудрости и свободе. От учеников требовалось
размышлять и делать выводы самим, терпеливо изучать предложенную тему и обсуждать
ее — так высказывание Будды достигало своей цели.

Такие афоризмы ускользали от понимания большинства монахов, но ученики, развившие

мудрость, без труда постигали их смысл. Обычные бхиккху, не желая беспокоить Учителя
своими просьбами о разъяснении, обращались за толкованием к старшим ученикам, чье
мастерство в овладении Дхаммой подтвердил Благословенный. Эта способность приобрела
такое значение в жизни Сангхи на раннем этапе ее становления, что сам Будда создал новую
категорию среди выдающихся учеников, выделив того, кто «превосходит прочих в умении
тщательно анализировать смысл кратких изречений [Татхагаты]» (aggam sankhittena
bbasitassa vittharena attham vibbajantanam). Этим титулом Учитель удостоил
достопочтенного Махакаччаяну — Великого Каччаяну, которого называли Великим, чтобы
не путать с другими представителями известного брахманского рода Каччаянов449.

Получив монашеский сан, Махакаччаяна обычно не покидал пределов своего родного

Аванти,

449 Будда отводит эту роль Махакаччаяне в AN 1, гл. 14, «Ecadaggavagga»

411

отдаленного района к юго-западу от Срединн^іх земель450, где жил Будда. По этой причине
он находился рядом с Благословенным гораздо реже других великих учеников и не так
активно участвовал в делах Сангхи, как, скажем, Сарипутта, Махамоггалана и Ананда. Тем
не менее его острый ум, глубокое постижение Дхаммы и ораторский дар проявлялись
каждый раз, когда он оказывался в обществе Будды и когда другие монахи просили его
разъяснить слова Учителя, поставившие их в тупик. В палийском каноне приводится целая
серия бесед с Махакаччаяной, в которых затрагиваются вопросы первостепенной важности.
В этих текстах, всегда аналитически строгих и безупречн^іх с точки зрения методологии, с
поразительной ясностью раскрывается многообразие смыслов и практических рекомендаций,
заключенн^іх в нескольких афоризмах Будды. Если бы не толкование Махакаччаяны, эти
высказывания, скорее всего, остались бы непонятыми.

Из глубин сансары

Как и другие главные ученики Будды, достопочтенный Махакаччаяна занял такое видное
положение в Сангхе лишь благодаря тем причинам, что были сформированы давным-давно в
круговороте перерождений, в бушующих волнах океана сансары. Эти семена зрели на
протяжении многочисленн^іх жизней и наконец

450 В буддийской традиции Срединными землями называют долину в среднем течении Ганга. — Прим. пер.

412

принесли плоды. Из жизнеописания Махакаччаяны известно, что он впервые пожелал

сыграть одну из ведущих ролей в жизни Сангхи сто тысяч кальп назад, во времена Будды
Падумуттары451. В ту пору Каччаяна родился в семье богатого домовладельца. Однажды,
придя в монастырь, он стал свидетелем того, как Будда дарует одному из бхиккху титул
лучшего монаха, способного подробно разъяснять то, что Татхагата обозначил вкратце.
Монах, удостоенный такой чести, произвел сильное впечатление на молодого мирянина, и
тот подумал: «И правда велик этот бхиккху, раз Учитель так хвалит его! Я должен занять
такое же положение во времена одного из грядущих будд».

Чтобы накопить заслуги, необходимые для осуществления столь возвышенного замысла,

молодой домовладелец попросил Учителя принять пожертвование в его доме и целую
неделю осыпал Будду и Сангху роскошными дарами. По истечении недели он простерся у
ног Благословенного и выразил свое заветное желание. Тогда Будда, чей взор не замутнен,
заглянул в будущее и увидел, что стремлению этого молодого человека суждено воплотиться
в жизнь. Он сказал ему: «Юноша, в будущем, через сто тысяч кальп, появится Будда по
имени Готама. В то время ты будешь лучшим среди тех, кто способен подробно разъяснять
то, что Будда обозначил вкратце».

451 Данное жизнеописание взято из AN Com. к «Etadaggavagga^>, что отчасти совпадает с материалом,
изложенным в Thag. Com. Tovv. 494-501.

413

В «Ападане» говорится, что в той же жизни Каччаяна построил для Будды Падумуттары
каменную ступу, покрытую золотом. Ступа была украшена зонтиком от солнца из
драгоценных камней и декоративным веером452. Согласно данному источнику, именно
после этого пожертвования Будда Падумуттара предсказал, что Каччаяна станет одним из
великих учеников Будды Готамы. Тогда же Каччаяна получил и другие пророчества
относительно своего будущего, которое с позиции нашего повествования следует считать
прошлым. Татхагата предсказал, что благодаря заслуге от совершенных им подношений
домовладелец будет владыкой богов на протяжении тридцати кальп. Вернувшись в мир
людей, он станет правителем мира по имени Пабхассара, а его тело будет излучать свет.
Свою предпоследнюю жизнь он проведет на небесах Тушита, а покинув их, родится в семье
брахманов, принадлежащих к роду Каччаянов. В той же жизни он достигнет архатства и
станет одним из лучших учеников Будды.

В одном из последующих разделов «Ападаны» излагается иная версия того, как

Махакаччаяна зародил намерение стать великим учеником Будды453. Там говорится, что во
времена Будды Падумуттары будущий Махакаччаяна был аскетом и жил в уединении в
Гималаях. Однажды, перемещаясь по воздуху благодаря своим сверхъестественным
способностям, он оказался над жилой местностью и увидел Победителя.

452 Ар. i, 4:3.

453 Ар. i, 54:1.

414

Желая послушать Дхамму, аскет опустился на землю, приблизился к Учителю и стал

свидетелем того, как Будда назвал одного из бхиккху {его тоже звали Каччаяна) главным
толкователем кратких высказываний. Тогда аскет отправился в Гималаи, нарвал цветов и
поспешно вернулся обратно, чтобы преподнести их Будде. В тот момент он выразил
стремление однажды стать главным толкователем Дхаммы, и Благословенный предсказал,
что его желание исполнится во времена Будды Готамы.

В тех же стихах Махакаччаяна говорит, что в результате того подношения Будде он никогда
не перерождался в низших мирах: аду, мире животн^іх и мире голодных духов, — а
воплощался на небесах или среди людей. Кроме того, рождаясь в мире людей, он всегда был
представителем знати или брахманом и никогда не попадал в семьи простолюдинов.

Во времена Будды Кассапы Каччаяна родился в 6енаресской семье. После паринирваны

Татхагаты он пожертвовал слиток золота на возведение золотой ступы. Совершая
подношение, он пожелал: «Пусть у меня всегда будет золотистая кожа, где бы я ни
рождался». В результате, когда он воплотился во времена нашего Будды, его кожа имела
красивый золотистый оттенок, который производил сильное впечатление на каждого, кто
видел это454. Однажды эта физиологическая особенность старейшины привела в движение
странную цепочку событий, о которой будет рассказано ниже.

454 Пожертвование золотого слитка упоминается в AN Com.

415

Каччаяна встает на путь Дхаммы

В своем последнем воплощении, в эпоху Будды Готамы, Каччаяна родился сыном

священнослужителя {purohita) в городе Уджени, столице Аванти, что на юго-западе от
Срединн^іх земель455. Его отца звали Тиритивачча, а мать — Кадима456, и оба они
принадлежали к роду Каччаянов — одной из самых древних и почитаемых брахманских
династий. Поскольку с рождения кожа ребенка имела золотистый оттенок, родители
воскликнули, что свое имя он принес с собой, и назвали его Канчаной, что значит Золотой.
Будучи брахманом и сыном царского священнослужителя, Канчана с детства изучал три
Веды — традиционные священные писания брахманов — и после смерти отца занял его
место при дворе.

В то время, когда Каччаяна был священником, царством Аванти правил Чандаппаджота —

Паджота Свирепый. Его прозвали так из-за вспыльчивого и непредсказуемого характера.
Услышав, что в этом мире появился Будда, Чандаппаджота собрал своих министров и велел
им лично пригласить Благословенного в Уджени. Министры сошлись на том, что
единственным человеком, способным выполнить волю царя, был священник Каччаяна.
Каччаяна, однако, соглашался сыграть эту роль лишь при одном условии: после встречи

455 Далее мы вновь возвращаемся к повествованию из AN Com. 456 Имена его родителей упоминаются в Ар.
i, 54:1, стих 21

416

с Пробужденным он сможет принять монашество. Царь, готовый на все, лишь бы

встретиться с Татхагатой, уступил этой просьбе.

Каччаяна отправился в путь в сопровождении семи других посланников. Учитель раскрыл

им Дхамму. В конце проповеди Каччаяна и все его спутники достигли архатства и обрели
четыре аналитических знания (patisambhida-nana). Их посвящение в монашество было очень
простым. Будда поднял руку и пригласил их в Сангху, сказав: «Придите, бхиккху»457.

Новообращенный бхиккху, которого теперь называли достопочтенным Махакаччаяной,

начал восхвалять перед Буддой великолепие Уджени. Учитель понял замысел своего
ученика, но сказал, что будет вполне достаточно, если Каччаяна отправится в Уджени сам:
он уже способен обучать Дхамме и сможет вдохновить царя Чандаппаджоту.

На обратном пути монахи остановились в городке Телапанали, ожидая, что смогут получить
здесь пожертвование пищи. В этом местечке жили две девушки из разных купеческих семей.
Одна из них была красавицей с прелестными длинными волосами. Ее родители умерли, и она
жила в бедности вместе со своей воспитательницей. Другая девушка была богата, но ее
волосы выпали из-за болезни. Она вновь и вновь уговаривала

457 Согласно комментариям, в тот момент, когда Будда пригласил восьмерых странников вступить в общину,
их волосы и бороды исчезли, и внезапно у них появились чаши и одеяния, созданные сверхъестественными
силами Будды.

417

сироту продать ей свои волосы, чтобы сделать парик, но та каждый раз отказывалась.

Теперь же, когда бедная девушка увидела Каччаяну и его спутников, которые в поисках
подаяния ходили от дома к дому с пустыми чашами, в ней вдруг проснулась сильная вера в
старейшину, и она решила сделать пожертвование. Она была бедна и единственным
способом достать деньги на продукты было продать свои волосы богатой девушке. Однако
та заплатила лишь восемь монет, поскольку волосы были уже отрезаны. На эти восемь монет
сирота приготовила пищу для восьмерых монахов, потратив на каждую порцию по одной
монете. Стоило ей только сделать это подношение, как она получила немедленное воздаяние:
ее волосы тут же отросли до прежней длины.

Когда Махакаччаяна вернулся в Уджени, он рассказал об этом случае царю Чандаппаджоте.

Тот велел привести девушку во дворец и немедленно назначил ее своей главной женой. С тех
пор царь оказывал Махакаччаяне огромные почести. Многие жители Уджени, услышав
проповедь старейшины, обретали веру в Дхамму и становились монахами под его началом.
Как говорится в комментариях, вскоре весь город «был охвачен пламенем шафрановых
одеяний, которые развевались подобно знамени мудр^іх». Царица, чья приверженность
старейшине крепла день ото дня, построила для него жилище в Золотой роще.

Так говорится в комментариях к «Ангуттаре», но из самого палийского канона следует, что

влияние Сангхи в Аванти было не столь сильным. Об этом

418

свидетельствует история из «Махавагги» в «Виная-питаке»458. В то время Махакаччаяна

жил в Аванти, в своей любимой обители Скопиное гнездо на Крутом утесе. К нему пришел
ученик-мирянин по имени Сона Кутиканна и выразил желание встать на монашескую стезю
под его началом. Но Каччаяна, должно быть, видел, что домовладелец не готов к такому
серьезному шагу, и стал отговаривать его: «Нелегко, Сона, спать одному, питаться один раз в
день и соблюдать обет безбрачия на протяжении всей жизни. Оставаясь домовладельцем,
следуй учению Будды и в положенное время можешь спать один, питаться один раз в день и
соблюдать обет безбрачия».

После этих слов энтузиазм Соны угас. Но через какое-то время желание стать монахом
разгорелось в нем с новой силой, и он вновь обратился к старейшине с той же просьбой. И во
второй раз Каччаяна отговорил его. Когда же ученик заговорил о монашестве в третий раз,
Махакаччаяна наконец позволил ему отринуть мирскую жизнь (pabbajja) и провел первое
посвящение, приняв его в качестве послушника (samanera).

Кажется, во времена Будды взрослым мужчинам, обладавшим верой и хорошо знакомым с

учением, было принято давать два посвящения сразу, одно за другим. Сначала мирянин
становился послушником, а затем получал посвящение в монашеский сан (upasampada),
облачаясь в одеяния бхиккху — полноправного члена Сангхи.

458 Vin. 1:194-198. История Соны также рассказана в Ud. 5:6, но без той части, где говорится об изменении
монашеских правил.

419

Однако в Аванти, находившемся на периферии миссионерской деятельности Татхагаты и в

отдалении от основных буддийских центров, во время описываемых событий бхиккху было
мало. В соответствии с действовавшими тогда правилами для принятия кого-либо в монахи
требовалось решение не менее чем десяти бхиккху (dasavagga-bhikkhusangha). Собрать в
Аванти девятерых других монахов достопочтенному Махакаччаяне было не так просто.
Лишь через три года старейшине удалось «с большим трудом и усилиями» найти девятер^іх
других бхиккху, часть из котор^іх проповедовали Дхамму в других областях, и
рукоположить Сону в монахи.

Когда Сона завершил свой первый ретрит сезона дождей, он захотел отправиться к Будде. Он
много раз слышал высочайшие похвалы в адрес Благословенного, своего Учителя и
прибежища, но воочию никогда Будду не видел. И вот стремление увидеть его и выразить
свое почтение стало непреодолимым. Сона пришел к своему наставнику и попросил
дозволения отправиться в долгий путь до Саваттхи, где в то время пребывал Будда.
Махакаччаяна одобрил намерение ученика и, более того, велел ему узнать у Учителя, можно
ли смягчить отдельные правила монашеской жизни для Аванти и других приграничных
областей, где социальные и географические условия сильно отличаются от таковых в
центральных областях.

Когда Сона пришел к Будде и передал просьбу Махакаччаяны, Учитель охотно согласился. В
первую очередь Будда обозначил границы Срединн^іх земель, в пределах которых
продолжали действовать

420

первоначальные правила. Затем он объявил об изменениях в Винае, которые вступали в силу

на территории приграничных регионов, но не в Срединн^іх землях. Новые правила были
таковы: для посвящения в монахи требовалось не десять бхиккху, а всего пять, но при этом
один из них должен был быть знатоком Винаи — свода правил монашеской жизни; бхиккху
разрешалось носить обувь с толстой подошвой, поскольку почва в окраинных областях была
каменистой и ранила ступни; бхиккху можно было часто принимать ванну, поскольку
жители Аванти придавали большое значение купанию; разрешалось укрываться овечьими и
козлиными шкурами; дозволялось принимать одеяние за отлучившегося монаха, и
десятидневный период, в течение которого (согласно Винае) можно было хранить лишнее
одеяние, начинался лишь с того момента, когда оно достигало своего адресата.

Эпизоды из жизни

О монашеской жизни достопочтенного Махакаччаяны в суттах и комментариях сказано не

так уж много. В них уделяется гораздо больше внимания его деятельности в качестве
проповедника, в особенности тому, как он разъяснял краткие высказывания Будды. Согласно
введениям к суттам (nidana), в котор^іх одним из действующих лиц выступает Махакаччаяна,
большую часть времени монах проводил в Аванти. Создается впечатление, что в основном
он жил в тишине и уединении и лишь при случае давал наставления верующим. Время

421

от времени Махакаччаяна посещал Будду в тех городах, где тот обычно останавливался, и,
скорее всего, иногда сопровождал его во время путешествий. События трех сутт из
«Маджхима-никаи», в которых Махакаччаяна выступает в роли толкователя Дхаммы,
разворачиваются в трех разных городах: Капилавасту, Раджагахе и Саваттхи. Поскольку они
были разделены большими расстояниями (по масштабам долины Г анга) и находились далеко
от Аванти, можно предположить, что Каччаяна подолгу сопровождал Будду во время его
путешествий либо сам посещал различные буддийские обители, когда получал весть о том,
что Учитель собирается остановиться в одной из них на какое-то время. В писаниях ничего
не говорится о том, дружил ли Махакаччаяна с кем-то из других известн^іх монахов,
подобно тому как дружили Сарипутта, Махамоггалана и Ананда. Создается впечатление, что
он предпочитал держаться поодаль, хотя в отличие от Махакассапы не придавал слишком
большого значения уединению и не был чрезмерно строг в аскетических практиках459.

459 В Винае (2:299) говорится о том, что во время подготовки ко Второму собору на склоне горы Ахоганга
собралось восемьдесят восемь архатов из Аванти, которые «по большей части обитали в лесах; по большей
части жили подаянием; по большей части облачались в одежду, сшитую из лохмотьев; по большей части
носили три одеяния». Их сравнивают с шестьюдесятью бхиккху-архатами из Павы, которые соблюдали все
вышеописанные аскетические правила. Можно сделать осторожное предположение о том, что эти монахи
принадлежали к линии учеников Махакаччаяны и выполняли аскетические практики «по большей части» (а не
полностью), потому что он вдохновлял их на это своим примером и ни к чему не принуждал.
422

Махакаччаяна охотно отзывался на просьбы разъяснить Дхамму, и в суттах он всегда

появляется в качестве толкователя и проповедника. В текстах нет сведений о том, чтобы он
подобно вышеупомянутым старейшинам общался один на один с другими монахами или
задавал вопросы Будде, как поступали даже самые мудрые из бхиккху, например
достопочтенный Сарипутта. Примечательно его отсутствие в «Махагосинга-сутте» [MN 32],
где описано, как выдающиеся ученики Будды собираются в полнолуние и обсуждают идеал
бхиккху, способного озарить сиянием рощу Г осинга. Разумеется, если бы Махакаччаяна
присутствовал на этой встрече, он бы сказал, что такой монах должен уметь подробно
разъяснять краткие высказывания Будды.

Как показывает история Соны, время от времени Махакаччаяна давал посвящения в монахи,
хотя, вопреки сведениям из «Ангуттара-никаи», учеников у него все же было немного. Один
из них, бхиккху по имени Исидатта, уже в юности удивлял старших монахов своими
проницательными и точными ответами на сложные вопросы о Дхамме460. Нет сомнений в
том, что Исидатта научился разбираться в тонкостях учения благодаря строгому обучению
под руководством Махакаччаяны.

460 Об Исидатте идет рсч ь в SN 41:1,2. В первой сутте он отвечает на вопрос о разнообразии элементов, то
есть затрагивает ту же тему, что обсуждал и Махакаччаяна; во второй сутте он отвечает на вопрос об
умозрительных построениях. Спасаясь от славы и восхищения, которые он снискал после этих объяснений,
Исидатта скрылся от посторонних глаз.

423

Однажды сам Шакра — правитель богов — засвидетельствовал свое почтение

Махакаччаяне, когда тот пришел увидеться с Буддой461. В то время Будда пребывал в
Восточном парке в Саваттхи, в «доме матери Мигары». Учитель сидел в окружении великих
учеников, собравшихся для особой церемонии (paravarana), которая знаменовала окончание
ретрита в сезон дождей и в ходе которой монахи указывали на недостатки друг друга.
Махакаччаяна регулярно навещал Будду и часто проделывал для этого долгий путь, поэтому
другие старейшины всегда оставляли место и для него на случай, если он неожиданно
появится.

В тот день в Восточном парке появился Шакра в сопровождении небесной свиты. Он

приблизился к святому собранию и простерся перед Благословенным. Не увидев
Махакаччаяны, он подумал: «Было бы очень хорошо, если бы здесь оказался благородный
старейшина». В то же мгновение появился Каччаяна и занял свое место. Когда Шакра увидел
Каччаяну, он крепко обхватил монаха за лодыжки, выразил свою радость от его прибытия и
сделал ему подношение благовоний и цветов. Некоторым из молод^іх монахов это не
понравилось, и они стали жаловаться, что Шакра пристрастен. Но Будда остановил их:
«Монахи, те бхиккху, которые, подобно моему сыну Махакаччаяне, оберегают двери чувств,
любимы и дэвами, и людьми». Затем он произнес следующие строки, которые записаны в
«Дхаммападе»462:

461 Dhp. Com. (к стиху 94); BL 2:202-203.

462 Dhp. 94.

424
 Даже дэвам дорог тот,
Кто управляет своими чувствами,
Как колесничий — хорошо объезженными конями;
Чья гордость разрушена, Кто освободился от всех изъянов.

Каччаяна уделял пристальное влияние овладению чувствами: в своих проповедях он часто

подчеркивает необходимость оберегать «врата чувств».

В комментариях описаны две любопытные истории, связанные с тем впечатлением, которое

производила на окружающих внешность старейшины. Одна из них, изложенная в
комментариях к «Дхаммападе»463, повествует о молодом человеке по имени Сорея, который
был сыном городского казначея и носил имя отца. Как-то раз юный Сорея вместе с близким
другом и веселой компанией ехали на повозке к месту для купания. По дороге из города
молодые люди увидели достопочтенного Махакаччаяну, который стоял у ворот и набрасывал
на плечи верхнюю накидку, собираясь за подаянием. Когда юный Сорея увидел золотистую
кожу старейшины, он подумал про себя: «Вот бы мне такую жену! Вот бы у моей жены была
кожа такого цвета!»

В тот же миг, когда эта непристойная мысль пронеслась в его уме, Сорея превратился из
мужчины в женщину. Пораженный этой необъяснимой метаморфозой, он спрыгнул с
повозки и убежал прочь, пока его спутники

463 Dhp. Com. (к стиху 43); BL 2:23-28.

425

не успели заметить, что произошло. Через какое-то время он добрался до Таккашилы. Друзья
Сореи сбились с ног, пытаясь его найти, и сообщили родителям о его странном
исчезновении. Когда все попытки выйти на след провалились, родители решили, что Сорея
умер, и провели похоронный обряд.

Добравшись до Таккасилы, Сорея, уже девушка, познакомилась с сыном городского

казначея, который влюбился в нее и взял ее в жены. В первые годы замужества она родила
ему двух сыновей. Ранее, когда Сорея был еще мужчиной и жил в родном городе, у него
родилось двое сыновей. Таким образом, всего у него было четверо детей: двоим он
приходился отцом, а двоим — матерью.

Как-то раз один из старых друзей Сореи прибыл в Таккашилу по личному делу. Сорея
увидела его на улице и пригласила в дом, чтобы рассказать о своем таинственном
превращении из мужчины в женщину. Друг предложил сделать подношение Махакаччаяне,
жившему неподалеку, и попросить прощения за пошлую мысль.

Затем друг Сореи отправился к старейшине и пригласил его на трапезу к одной женщине.
Когда на следующий день достопочтенный Махакаччаяна пришел в этот дом, друг Сореи
пригласил хозяйку, рассказал монаху о произошедшем и попросил простить ее за тот давний
проступок. Как только старейшина произнес: «Я прощаю тебя», Сорея вновь стал мужчиной.
Эта двойная метаморфоза разрушила состояние мирской беспечности, в которой он
пребывал, и Сорея решил,

426
что больше не может жить как домовладелец. Он принял монашеский сан и стал заниматься
духовной практикой под руководством Махакаччаяны. Через короткое время Сорея стал
архатом и обрел сверхъестественные способности.

Вассакаре, главному министру царя Аджаташатру — правителя Магадхи, повезло гораздо

меньше: причиной его несчастья стали его собственные гордость и упрямство, а не какая-то
внешняя сила. Согласно комментариям к «Маджхима-никае», однажды, когда Вассакара
увидел, как достопочтенный Махакаччаяна спускается с Коршуньей горы, министр
воскликнул: «Он похож на обезьяну!»464 Это кажется странным, поскольку в текстах
Махакаччаяну описывают как очень привлекательного и хорошо сложенного мужчину. Но,
как бы то ни было, слухи об этом инциденте стали распространяться и в конце концов
достигли Будды. Благословенный сказал, что если Вассакара отправится к старейшине и
попросит прощения, все будет в порядке; если же нет, он переродится обезьяной в
Бамбуковой роще в Раджагахе. Все это передали Вассакаре. Как главный министр царства,
Вассакара, судя по всему, был слишком горд, чтобы просить прощения у монаха,
питающегося подаянием. Но, полагая, что Будда всегда говорит правду, он смирился со
своей судьбой и подготовился к следующей жизни: в Бамбуковой роще посадили новые
деревья и поставили охрану, чтобы та защищала диких животн^іх. Г оворят, что

464 MN Com.(R MN 108).

427

через какое-то время после его смерти в Бамбуковой роще родилась обезьяна, которая
подходила к людям, откликаясь на имя Вассакара.

В текстах не описаны обстоятельства смерти Махакаччаяны, но в конце «Мадхура-сутты»

(о которой будет сказано ниже) старейшина провозглашает, что Будда достиг паринирваны, а
значит, он сам пережил своего учителя.

Толкователь кратких изречений будды

Будда удостоил достопочтенного Махакаччаяну большой чести, назвав его лучшим из

учеников, способных толковать его краткие изречения. Махакаччаяна заслужил этот великий
титул во многом благодаря событиям, описанным в восьми суттах: три из них входят в
«Маджхима-никаю», три — в «Саньютта-никаю» и две — в «Ангуттара-никаю». В этих
собраниях приводятся и другие проповеди Махакаччаяны, никак не связанные с речью
Будды. Все эти тексты схожи по стилю и выделяются на фоне прочих, демонстрируя
следующие особенности породившего их ума: они основательны, взвешенны, тщательно
выверены и содержательны, отличаются точностью формулировок, проницательностью,
продуманностью и прекрасно структурированы. При этом, по общему признанию, они
кажутся несколько сухими, лишенными эмоциональной окраски; в них не задействованы те
риторические приемы, которые использовали другие известные учители Дхаммы. Здесь

428

вы не найдете ни сравнений, ни аллегорий, ни историй из жизни — язык Махакаччаяны

прост и неумолимо точен. В этом отношении его проповеди сильно отличаются от
проповедей Будды, Сарипутты и Ананды, каждый из которых умел приводить яркие
примеры и тем самым прочно запечатлевать сказанное в умах слушателей. Кажется,
рассуждения Махакаччаяны производят должный эффект благодаря своему содержанию, а
не литературной форме: без лишних слов они ведут прямо к сердцевине учения.

С точки зрения аналитического метода Махакаччаяна больше всего напоминает

достопочтенного Сарипутту: проповеди двух старейшин различались разве что в расстановке
акцентов, но не в содержании. Лекции Сарипутты, как видно на примере «Саммадиттхи-сут-
ты» и «Махахаттхипадопама-сутты», начинались с постановки проблемы, которая в ходе
анализа разбивалась на отдельные компоненты, и уже затем каждый из них изучался в
отдельности {в ходе рассуждения часто возникало разделение и на дополнительные
подтемы). Что касается Махакаччаяны, то он в своих проповедях обычно отталкивался не от
общей темы, а от краткого изречения Будды — поэтичного, нравоучительного, бросающего
вызов интуиции слушателя. Свои рассуждения Махакаччаяна начинал с того, что переводил
афористические или воодушевляющие слова Будды на язык содержащихся в Учении
логических конструкций. Чаще всего речь шла о шести сферах восприятия и практике
обуздания чувств. При этом, несмотря на разницу в акцентах, оба великих ученика Будды
имели склонность

429

к системному анализу и стремились к кристальной ясности в своих рассуждениях.

Именно по этой причине в традиции тхеравады и Махакаччаяну, и Сарипутту считают

авторами особ^іх подходов к толкованию Дхаммы, из котор^іх оба получили широкое
распространение на заре становления буддийской литературы. Сарипутту рассматривают как
составителя Абхидхаммы, которую, как следует из традиции, раскрыл ему сам Будда,
периодически возвращаясь в мир людей с небес Таватимса, где обучал Абхидхамме дэвов.
Махакаччаяна же создал систему комментариев, которая получила воплощение в двух
постканонических текстах, оказавших большое влияние на ранние интерпретации
буддийского учения. Об этих двух работах — «Петакопадеше» и « Неттиппакаране» — будет
сказано ниже.

«Маджхима-никая»

Первая сутта «Маджхима-никаи», в которой заметную роль играет достопочтенный

Махакаччаяна, — это «Мадхупиндика-сутта»465, или «Беседа, подобная сладким шарикам»,
как назвал ее сам Будда. Возможно, это единственный случай, когда Учитель дал название
сутте, изложенной своим учеником.

Сутта повествует о событиях, произошедших в то время, когда Будда пребывал в родном

Капилавасту, во владениях шакьев. Как-то раз, когда Благословенный

465 MN 18.

430

медитировал в парке Нигродха, к нему подошел заносчивый шакья по имени Дандапани и в

нарочито бесцеремонной манере спросил: «Чему ты, отшельник, учишь, что
провозглашаешь?» Ответ Будды подчеркивал его нежелание быть втянутым в конфликт, на
который его провоцировали: «Друг, я учу тому, что не нужно ссориться ни с кем в этом мире
— ни с богами, ни с марами или брахмами, ни с кем из современников, будь то отшельники,
брахманы, правители или простой народ; я учу тому, что чувства более не властны над
брахманом, который отринул плотские удовольствия, освободился от беспокойства,
запутанности и стремления к любой форме существования».

Этот ответ был совершенно непонятен Дандапани, который округлил глаза от удивления и
удалился восвояси. Тем вечером Будда рассказал бхиккху о произошедшем, и один из них
спросил: «Что за учение проповедует Благословенный, которое позволяет избежать всех ссор
и в то же время избавиться от пагубного влияния желаний?» Будда многозначительно
произнес: «Бхиккху, скажу о причине, из-за которой восприятия и представления,
окрашенные в цвета ментальных концепций, осаждают человека: если для него нет ничего,
что радует, что желанно и может стать объектом привязанности, то наступает конец
ментальной склонности к чувственным удовольствиям, отвращению, ложным взглядам,
сомнениям, тщеславию, жажде существования и невежеству; тогда нет больше нужды в
дубинах и в оружии, в ссорах, скандалах, полемике, взаимных упреках, злобе и лжи; эти
порочные, неблагие

431

состояния ума исчезают без следа». С этими словами, прежде чем монахи успели попросить
разъяснения, Будда поднялся с сиденья и ушел в свое жилище.

После того как Учитель удалился, бхиккху стали размышлять над его словами и поняли, что
самим им не разобраться. Тогда они подумали: «Достопочтенного Махакаччаяну хвалит
Учитель и почитают мудрые товарищи по святой жизни. Он умеет давать подробные
толкования. Давайте отправимся к нему и попросим разъяснений».

Когда они пришли к Махакаччаяне и изложили свою просьбу, сперва он укорил их за то, что
они обратились за объяснением к нему, а не к самому Будде. Спрашивать о Дхамме его,
Махакаччаяну, пока присутствует Благословенный, все равно что искать древесную
сердцевину среди ветвей и листьев великого дерева, обойдя вниманием ствол.
Благословенный — это тот, кто знает и видит; он сам есть видение, он сам есть знание, он
стал воплощением Дхаммы, он стал святым; он — тот, кто излагает, провозглашает и
проясняет смысл учения; он дарует освобождение, он — Владыка Дхаммы, он — Татхагата.

Бхиккху признали этот упрек заслуженным, но все же продолжили настаивать на том, что
Махакаччаяна достаточно квалифицирован и в состоянии объяснить смысл сказанного.
Наконец старейшина согласился. Он интерпретировал слова Будды так: «С опорой на глаза и
видимую форму возникает сознание глаз. При наличии всех трех элементов происходит
контакт. Если есть контакт, возникает чувство. Ощущаемое становится

432

объектом внутреннего восприятия. Воспринятое начинает обдумываться. Обдумывая что-то,

человек умножает это в своем уме. Когда какие-то мысли обретают силу в сознании
человека, восприятие и представления, окрашенные в цвет этих мыслей, осаждают его,
искажая прошлые, будущие и нынешние формы, воспринимаемые зрительно». Сходный
механизм описывается для каждого из органов чувств. Затем старейшина связывает это
объяснение с принципом обусловленности, показывая, как каждое звено цепочки зависит от
предыдущего и исчезаете исчезновением предыдущего.

Этот богатый смысловыми оттенками отрывок представляет собой точное объяснение того,
как омраченный ум захлестывают иллюзии, порожденные его собственным воображением —
искаженным восприятием и ментальными конструкциями. Описание этой цепочки
начинается с обусловленного возникновения мышления: каждый тип сознания возникает
с опорой на соответствующий орган восприятия и его объект. Этот процесс разворачивается
естественным образом, проходя через стадии контакта, ощущения, восприятия и
осмысления. Но у непросветленного мирского существа, которому не хватает прозрения в
подлинную природу вещей, на этапе осмысления ментальный процесс искажается под
влиянием папанчи (рарапса); этот сложный палийский термин лучше всего переводить как
«умножение концепций». Вместо того чтобы правильно воспринимать объекты чувств,
омраченный ум, находящийся во власти папанчи, начинает нагромождать сложные
ментальные конструкции и навешивать

433

на явления такие ярлыки, как «мое», «я», «мне». Так человека захлестывают «восприятия и
представления, искаженные ментальными конструкциями» (рараnса-sannasankha).

Умножение концепций происходит из-за трех омрачений: жажды (tanha), тщеславия (таnа)
и захваченности ложными взглядами (ditthi). Когда эти силы завладевают умом,
мыслительный процесс выходит из-под контроля, порождая иллюзии, захваченности и
страсти, которые одолевают человека и превращают его в беспомощную жертву. Как
показывает Махакаччаяна, такая разновидность чувственного восприятия становится
причиной того, что, говоря словами Будды, «восприятия и представления, окрашенные в
цвета ментальных концепций, осаждают человека». Когда процесс восприятия не доставляет
радости и когда нет жажды, заставляющей рассматривать явления с позиции обладания;
когда восприятие не искажено тщеславием, твердящим «я есть»; когда отсутствует
захваченность, основанная на ложных взглядах и вере в «я», все скрытые омрачения
вырываются с корнем и человек живет в этом мире без ссор и конфликтов, как святой и
мудрец, достигший освобождения.

- Так Махакаччаяна объяснил монахам слова Будды. После этого они отправились к
Благословенному и передали ему толкование старейшины. Будда удостоил своего ученика
высочайшей похвалы: «Махакаччаяна мудр, бхиккху, Махакаччаяна наделен великой
мудростью. Если бы вы спросили меня о значении этих слов, я дал бы вам то же объяснение,
что и Махакаччаяна.

434

Таков смысл этого высказывания, и так вы должны запомнить его».

Достопочтенный Ананда, стоявший неподалеку, привел запоминающуюся аналогию, которая

подчеркивала красоту предложенного Махакаччаяной объяснения: «Подобно тому как
человек, изможденный и ослабевший от голода, съедает сладкий шарик и наслаждается его
восхитительным вкусом, любой способный бхиккху, постигая заложенный в этой беседе о
Дхамме глубокий смысл, испытает удовлетворение и укрепится в своей убежденности».
Воспользовавшись этим сравнением, Будда назвал состоявшийся разговор «Мадхупиндика-
суттой», или «Беседой, подобной сладким шарикам».

Две другие сутты из «Маджхима-никаи», в котор^іх встречается Махакаччаяна, а также одна

сутта из «Ангуттара-никаи» описывают похожие ситуации: Будда произносит краткое
изречение, встает и уходит в свое жилище; монахи обращаются к старейшине с просьбой
объяснить слова Благословенного; он упрекает их за то, что они пришли к нему, а не
спросили самого Татхагату, но в конце концов уступает их уговорам и проясняет смысл
сказанного; монахи возвращаются к Будде и передают ему объяснение Махакаччаяны,
которое удостаивается похвалы Учителя.

В «Махакаччаяна-Бхаддекаратта-сутте»466 рассказывается об известном стихотворении

«Бхадде-каратта», которое было сочинено самим Буддой

466 MN 133.

435

и распространилось среди всех членов Сангхи. В нем говорится о том, что нужно отбросить
тоску по прошлому и предвкушение будущего, а вместо этого приложить отчаянные усилия
и сконцентрироваться на постижении реальности здесь и сейчас. Многие из учеников Будды
в^іучили это стихотворение наизусть, а также запомнили его толкование, данное самим
Учителем. Стих вдохновлял их в медитационной практике и служил в качестве темы для
проповедей467.

Однако бхиккху по имени Самиддхи не знал этого стихотворения, не говоря уже о его
толковании. Одно милосердное божество сжалилось над бедным монахом и, спустившись к
нему ранним утром, стало побуждать его узнать «Бхаддекаратту» и комментарий к ней.
Тогда Самиддхи отправился к Будде и услышал стихотворение от него самого:

Не воскрешай картины прошлого,

Не возлагай надежд на будущее —

467 В MN содержится чет^іре сутты (131-134), в которых речь идет о стихотворении «Бхаддекаратта^>. Само
название стиха таит в себе загадку: достопочтенный Ньянамоли переводит его как «однасчастливая
привязанность», достопочтенный Ньянананда — как «совершенный любитель уединения». Оба считают слово
ratta производным от rajjati и переводят его как «привязанный» или «влюбленный». Но кажется более
вероятным, что в данном контексте ratta используется как эквивалент ratti, что значит «ночь». Таким образом,
в^іражение bhaddekaratta. означает «одна превосходная ночь», причем из содержания стиха понятно, что речь
идет о целом дне и целой ночи успешной медитационной практики. Перевод стихотворения, приведенный
ниже, опирается именно на эту интерпретацию.

436

Минувшее осталось позади,

А грядущее еще не наступило.

Постигая суть явлений,

Созерцай каждое возникающее состояние.
Пойми его суть и утвердись в настоящем
Непобедимо, несокрушимо.

Упорно прикладывать усилия

Нужно именно сегодня,
Ведь завтра может не наступить.
Армия смерти не знает пощады.

Но о том, кто пылко практикует,

Без устали, и день и ночь,
Мудрец, пребывающий в покое,
 Скажет: он провел превосходную ночь.

Произнеся эти строки, Благословенный поднялся и ушел в свое жилище.

Самиддхи и другие монахи, присутствовавшие во время этой беседы, отправились за

объяснениями к достопочтенному Махакаччаяне. Как и во вступлении к «Мадхупиндика-
сутте», Махакаччаяна сначала укоряет их, а затем соглашается растолковать смысл
сказанного. Взяв за основу первые две строки, он раскрыл их значение применительно к
каждой из шести сфер восприятия.

Человек воскрешает прошлое, когда вызывает в памяти некогда увиденное и созерцает эти
образы,

437

испытывая жажду и страсть. То же касается и остальных органов чувств с

соответствующими им объектами. Человек строит надежды на будущее, когда стремится
пережить опыт, которого у него еще не было. О том, кто не привязан ни к прошлому опыту,
ни к будущему, говорят, что он «не воскрешает картин прошлого и не возлагает надежд на
будущее». Аналогичным образом, о том, чей ум скован жаждой к настоящему, говорят, что
он «мертв для состояний сознания, возникающих здесь и сейчас». Но тот, чей ум свободен от
жажды к настоящему, «несокрушим перед лицом состояний, возникающих здесь и сейчас».

Когда монахи вернулись к Будде, он в очередной раз подтвердил правильность слов своего
ученика: «Если бы вы спросили меня о значении этого стиха, я бы сказал вам то же, что и
Махакаччаяна».

Третья сутта из «Маджхима-никаи», «Уддесави-бханга-сутта»468, открывается словами

Будды, адресованными монахам, о том, что он прочтет им проповедь. Татхагата собирался
сначала выдвинуть тезис (uddesa), а затем развернуть его (vibhanga). Тезис звучал так:
«Монахи! Бхиккху должен исследовать феномены таким образом, чтобы, пока он изучает их,
его сознание не отвлекалось и не рассеивалось под влиянием внешних факторов, не вязло во
внутренних состояниях и благодаря отсутствию захваченности не приходило в смятение.
Если сознание монаха не отвлекается и не рассеивается вовне, не вязнет внутри и благодаря

468 MN 138.

438

отсутствию захваченностей не приходит в смятение, то страдание не возникает: для такого

монаха нет ни рождения, ни старости, ни смерти». Затем, как бывало уже не раз,
Благословенный встал со своего сиденья и покинул собрание, не дав никаких разъяснений,
что могло показаться странным — ведь он обещал раскрыть смысл сказанного! Но монахи не
растерялись, поскольку среди них был Махакаччаяна, чьи толкования всегда заслуживали
одобрения Учителя.

После обычных возражений Махакаччаяна начал анализировать слова Благословенного,

давая подробнейшее объяснение каждой фразы. Каким образом «сознание отвлекается и
рассеивается под влиянием внешних факторов»? Когда монах воспринимает какую-то форму
зрительно (или же задействует один из других органов чувств) и его сознание «влечется к
форме, привязывается к ней и оказывается скованным тем удовольствием, что получает от
нее», о таком сознании говорят, что «оно отвлеклось и рассеялось вовне». Но если, увидев
какую-то форму, монах не увлекается ею и не привязывается к ней, говорят, что сознание
«не отвлеклось и не рассеялось вовне».

Ум монаха «увяз внутри» в том случае, если он достиг одного из четырех уровней
медитативного погружения и его сознание сковано тем экстазом, блаженством, покоем и
беспристрастностью, которые дает дхьяна. Если же монах достигает дхьян, но не
привязывается к ним, его ум «не вязнет внутри».

«Смятение, вызванное захваченностью» (upadayaparitassana), возникает в уме

«необученного мирянина»

439

(assutavaputhujjana), который считает пять совокупностей собой. Когда тело, ощущения,

восприятие, воля и сознание такого человека претерпевают изменения и страдают, его
внимание приковывается к этим трансформациям, в результате чего ум становится
беспокойным, озабоченным и подавленным. Таково смятение, вызванное захваченностью.
Однако обученный благородный ученик не видит в пяти совокупностях никакого «я».
Поэтому, когда они изменяются, его сознание не захватывается этим и он пребывает
свободным от тревог, волнений и печалей.

Так старейшина разъяснил краткое изречение Благословенного, и когда монахи передали его
толкование Учителю, Татхагата одобрил его.

«Саньютта-никая»

В «Саньютта-никае» также содержатся три сутты, в ко тор^іх Махакаччаяна искусно

разъясняет смысл сказанного Буддой469. Эти сутты построены иначе, нежели три
аналитических дискурса из «Маджхима-никаи», и описываемые в них события
разворачиваются совсем в другой местности. В этих историях старейшина находится не
подле Будды, а в Аванти, в Скопином гнезде на Крутом утесе — в отдаленном,
труднодоступном месте. Однажды мирской последователь Будды по имени Халиддикани,
который, судя по всему, был сведущ в Дхамме, навестил Махакаччаяну и попросил его

469 SN 22:3, SN 22:4, SN 35:130.

440

растолковать одно из высказываний Татхагаты. Объяснение Махакаччаяны было адресовано

лишь Халиддикани, а не группе монахов, и его истинность не получила подтверждения со
стороны Будды. Кроме того, сейчас невозможно определить, состоялась эта беседа при
жизни Учителя или уже после его ухода. Очевидно одно: чтобы войти в палийский канон,
эта сутта должна была достичь главных центров буддизма того времени. В сутте SN 22:3
Халиддикани просит старейшину разъяснить смысл стиха из «Вопросов Магандии», которые
входят в «Аттхакаваггу», раздел «Суттанипата»470:

Покинув дом ради бездомности,

Мудрец не сближается ни с кем из жителей деревни;
Свободный от чувственных удовольствий, лишенный пристрастий,
 Он ни с кем не ведет разговоров.

Здесь достопочтенный Махакаччаяна прибегает к иной методологии, нежели та, что он

использовал в трех суттах из «Маджхима-никаи». Он не просто разъясняет буквальный
смысл, заложенный в словах Будды, но трактует их в метафорическом ключе. Сперва
Махакаччаяна объясняет значение фигур речи, а затем переводит их на основные смысловые
блоки учения. В последующие века такая техника толкования ляжет в основу комментариев
к палийскому канону.

470 Snp. 844.

441

Выражение «покинув дом» (okampahaya) Махакаччаяна рассматривает как метафору: по

мнению старейшины, «дом» обозначает не жилище, а «дом сознания» (vinnanassaoko). Он
поясняет, что под «домом сознания» подразумеваются остальные четыре совокупности —
тело, ощущения, восприятие и убеждения, — которые иначе называют элементами (dhatu),
или четырьмя обителями сознания (vinnana-thiti)471\ Если ум человека привязан к этим
четырем элементам, о нем говорят, что он «пребывает в доме». Если же желание, страсть и
стремление наслаждаться четырьмя обителями сознания отброшены, о таком человеке
говорят, что он «ушел в бездомность» (anokasari). Данная формулировка в самом стихе не
встречается — Махакаччаяна добавил ее, чтобы не оставлять пробелов в своем изложении.

Прежде чем разъяснить, что значит «уйти в бездомность» (aniketasari), Махакаччаяна толкует
фразу «ходить по дому» (niketasari), которая в самом стихотворении тоже не встречается. Ее
он также рассматривает как метафору, которую необходимо перевести на язык учения. На
сей раз в качестве отправной точки для анализа Махакаччаяна использует не пять
совокупностей, а шесть сфер чувственного восприятия. О том, кто скован внешними
формами (звуками, запахами и т.д.), о том, кто пребывает в «обители форм», говорят, что он
«ходит по дому». Когда человек отказался от привязанности к внешнему и вырвал ее с
корнем, он «ушел в бездомность».

471 Чет^іре обители сознания упоминаются в DN 33 (3:228). См. также SN 22:53, 54.

442

Оставшуюся часть стиха Махакаччаяна трактует достаточно близко к тексту, опираясь на

пары противоположностей. Тот, кто «не сближается ни с кем из жителей деревни», — это
бхиккху, сохраняющий отстраненность, глядя на мирян и их заботы. «Свободным от
чувственн^іх наслаждений» можно считать человека, избавившегося от жажды и стремления
к чувственным удовольствиям, а «лишенным пристрастий» (apurakkharano) — того, кто не
томится в ожидании будущего. О человеке, который не вовлекается в конфликты и споры по
поводу толкования Дхаммы, говорят, что он «ни с кем не ведет разговоров».

В другой сутте472 Халиддикани спрашивает Махакаччаяну о том, как понимать следующие

слова Будды из «Вопросов Шакры»473: «Отшельники и брахманы, обретшие свободу
благодаря полному уничтожению желаний, достигли конечной цели, разорвали цепи, обрели
совершенную святую жизнь, прибыли в пункт назначения и являются лучшими среди богов
и людей».

Махакаччаяна ответил так:

 Домовладелец! Через разрушение, искоренение, прекращение и отбрасывание
застывших представлений, желания, жажды, наслаждения, стремления, вовлеченности
и привязанности, пристрастия и скрытого влечения к элементу физической формы

472 SN 22:4.
473 DN 21 {2:283). В тексте DN отсутствует фраза «лучший среди богов и людей» {settha devamanussanam),
которая встречается в цитате из SN.

443

ум становится совершенно свободным. То же касается совокупностей ощущений,

восприятия, воли {направлен ностсй ума) и сознания. Так, домовладелец, нужна
понимать слова, сказанные Благословенным.

В третьей сутте474 Халиддикани опять начинает разговор с того, что приводит слова Будды,
но на сей раз он не спрашивает, как понимать смысл краткого изречения Благословенного, а
вместо этого просит старейшину объяснить следующий отрывок из «Дхату-саньютты»:
«Бхиккху, с опорой на разнообразие элементов возникает разнообразие контактов; с опорой
на разнообразие контактов возникает разнообразие чувств»475.

Сам Будда, объясняя это положение, показывал, как различные виды элементов
обусловливают соответствующие им виды контакта и ощущений: «С опорой на элемент
зримого возникает зрительный контакт; с опорой на зрительный контакт возникает
ощущение, порожденное зрительным контактом». И так о каждом из органов чувств.
Махакаччаяна же не просто повторяет анализ Будды, но обогащает его нюансами:

Домовладелец, уловив взглядом какую-то приятную форму, бхиккху думает так: «Эта
форма такова. С опорой на сознание глаз и контакт, которые воспринимаются как
приятные, возникает приятное чувство». Затем, уловив взглядом неприятную форму,
бхиккху думает так: «Эта форма такова. С опорой

474 SN 35:130.
475 SN 14:4.

444

на сознание глаз и контакт, которые воспринимаются как неприятные, возникает

неприятное чувство». Затем, уловив взглядом нейтральную форму, бхиккху думает
так: «Эта форма такова. С опорой на сознание глаз и контакт, которые не
воспринимаются ни как болезненные, ни как приятные, возникает чувство, которое не
является ни болезненным, ни приятным».

Аналогичный анализ проводится и в отношении других органов чувств. И если Будда

анализирует контакт и ощущение на уровне соответствующих сфер чувственного
восприятия, то Махакаччаяна выделяет внутри каждой из этих сфер три вида объектов —
приятные, неприятные и нейтральные, три вида контактов — приятные, неприятные и
нейтральные, а также три вида ощущений — приятные, неприятные и нейтральные. Затем
Махакаччаяна соотносит эти тройки друг с другом и показывает их взаимную
обусловленность: качество объекта определяет качество контакта, а качество контакта в
свою очередь определяет качество ощущения. Если созерцающий этот процесс бхиккху
наделен правильным пониманием, то он сможет преодолеть захваченность чувствами
благодаря прозрению в их обусловленную природу.

«Ангуттара-никая»

В «Ангуттара-никае» приводятся еще две истории, иллюстрирующие мастерство

Махакаччаяны как комментатора. В одной короткой сутте старейшина объясняет

445

значение стиха, который имеет более глубокий смысл, чем может показаться на первый
взгляд476. Сначала Махакаччаяна истолковывает этот стих в метафорическом ключе, а затем
переводит его на язык Дхаммы.

Однажды мирянка по имени Кали пришла к старейшине и попросила его разъяснить отрывок
из «Вопросов девы», где повествуется о встрече Будды с дочерьми Мары, которые пытались
соблазнить его в первый год после просветления477. Одна из дочерей, Танха (Жажда),
спросила Благословенного, почему вместо того, чтобы общаться с жителями деревни, он
попусту тратит время, медитируя в лесу совсем один. Будда ответил так:

Завоевав армию приятного и несущего наслаждение,

В медитации я нашел блаженство,
Достиг цели и обрел покой сердца.
Поэтому я не завожу друзей,
И близость к людям меня не привлекает.

Кали просит старейшину прояснить значение этого стиха. Объяснение достопочтенного

Махакаччаяны, на первый взгляд, не имеет непосредственного отношения к словам Будды.
Махакаччаяна сравнивает то, как к медитации на касине478 относился сам Будда и как ее

476 AN 10:26.
477 SN4:2S.
478 В медитации на касине используются определенные внешние объекты для развития концентрации.
Подробнее см. Vism., гл. 4 и 5.

446

воспринимали другие отшельники и брахманы. Одни из них считали, что высшей целью
является совершенство в медитации на касину земли, и поэтому стремились реализовать ее.
Другие брали за основу касину воды, огня и т. д. и достигали вершины соответствующего
медитативного состояния. Благословенный тоже признавал величие каждой из этих
медитаций, но при этом понимал их природу, сопряженные с ними опасности и способ их
избежать — он обладал знанием и мудростью, позволявшими отличить истинный путь от
ложного. Постигнув все это, Благословенный пришел к цели и обрел покой сердца. Так, по
словам старейшины, нужно понимать значение этого стиха.

Если истолковывать этот стих буквально, то кажется, что в нем превозносится блаженство
уединенной медитации, превосходящее чувственные удовольствия и радость от общения с
людьми — те самые наслаждения, с помощью которых дочери Мары пытались соблазнить
Пробужденного.
Но Махакаччаяна показывает нам другие грани смысла. Согласно его комментарию, здесь
противопоставляются не только чувственные удовольствия и медитативный экстаз, но и два
различных взгляда на развитые формы медитативного погружения.

Обычные отшельники и брахманы принимают дхьяны и другие необычные состояния

сознания, достигаемые в результате медитации на касину, за конечную цель духовной
практики. Из-за этого они оказываются порабощены жаждой становления и не могут найти
путь к окончательному освобождению. Захваченные возвышенным блаженством и
безмятежным покоем дхьян,

447

они не видят, что эти состояния также обусловлены и преходящи, и не могут отбросить
своей привязанности к ним. Такие практикующие остаются узниками во владениях Мары,
побежденными армией «приятного и несущего наслаждение», каким бы возвышенным ни
был их экстаз.

Но Будда видел природу (adi) этих достижений, то есть понимал, что жажда влечет за собой
страдание; сознавал опасность (adinava), связанную с непостоянством и
неудовлетворительностью этих достояний; знал, что от них можно освободиться (nissarana),
то есть достичь нирваны; наконец, Будда обрел знание и мудрость, которые позволяли
отличить правильный путь от ложного, то есть Благородный восьмеричный путь от ложного
восьмеричного пути. Прозрев в Четыре благородные истины, он достиг цели — нирваны,
которая ощущается как трансцендентный покой сердца и может быть обретена только тогда,
когда все омрачения устранены без остатка.

Ближе к концу обширной «Ангуттара-никаи» есть еще одна сутта, которая построена так же,
как и три прочие из «Маджхима-никаи». Повествование открывается кратким изречением
Будды: «Бхиккху, нужно познать и Дхамму, и не-Дхамму. Нужно познать и вред, и пользу.
Познав все это, необходимо вести практику в согласии с Дхаммой, в соответствии с тем, что
приносит пользу»479. Произнеся эти слова, Благословенный встал с сиденья и ушел в свое
жилище.

479 AN 10:172.

448

В поисках объяснения монахи обратились к Махакаччаяне. После ставших уже привычными

протеста и увещеваний Махакаччаяна растолковал наставление Будды, взяв за основу десять
неблагих и десять добродетельн^іх поступков: отнимать чужую жизнь — это не-Дхамма,
воздерживаться от убийства — это Дхамма; многочисленные неблагие состояния ума,
возникающие вследствие убийства, несут вред; многочисленные благие состояния ума,
обусловленные воздержанием от убийства и созревающие благодаря целенаправленному
культивированию, несут пользу. Аналогичным образом Махакаччаяна рассуждает о
воровстве, прелюбодеянии, лжи, злословии, грубости и пустословии. Наконец, говорится о
том, что жадность, злонамеренность и приверженность ложным взглядам являются не-
Дхаммой и порожденные ими неблагие состояния ума несут вред; отсутствие жадности,
добросердечие и правильный взгляд на мир являются Дхаммой, а благие состояния,
обусловленные этими качествами и созревающие благодаря их культивированию, несут
пользу.
 Другие учения Махакаччаяны

Деятельность Махакаччаяны как проповедника не ограничивалась толкованием кратких

изречений Будды. Помимо этого, он читал лекции о Дхамме и искусно устранял сомнения
верующих и монахов, опираясь на собственное прозрение в смысл учения.

В «Маджхима-никае» приводится диалог между Махакаччаяной и царем Авантипуттой,

правителем

449

Мадхуры, который, согласно комментариям, был внуком царя Чандаппаджоты из Аванти.

Однажды, когда достопочтенный Махакаччаяна жил в Мадхуре, царь услышал хвалебные
слова в его адрес: «Этот монах мудр, проницателен, глубок, образован, красноречив и
прозорлив; он стар и он архат». Желая пообщаться с таким достойным почтения монахом,
царь отправился на встречу с ним, и состоявшийся между ними разговор вошел в палийский
канон как «Мадхура-сутта»480.

Авантипутта не спрашивал старейшину ни о природе реальности, ни о глубоких прозрениях,

обретаемых в результате випассаны. Царя интересовал сугубо прагматический вопрос,
который, должно быть, сильно волновал правителей-кшатриев того времени: оправданны ли
притязания брахманов на верховенство в общественной иерархии? Брахманы обосновывали
свои претензии на власть, ссылаясь на свою богоизбранность. Царь передал Махакаччаяне
суть их притязаний: «Брахманы — высшая каста, представители других каст им уступают;
брахманы светлокожи, а остальные — темны; только брахманы чисты; лишь брахманы —
сыны Брахмы, отпрыски Брахмы, рожденные из его речи, рожденные Брахмой, сотворенные
Брахмой, наследники Брахмы».

Хотя достопочтенный Махакаччаяна сам по происхождению был брахманом, он прекрасно

знал о самонадеянности и высокомерии, стоявшими за подобными заявлениями. Он сказал,
что притязания брахманов —

480 MN 84.

450

«лишь одно из мнений, существующих в этом мире», и за ним нет благословения небес.
Чтобы обосновать свою точку зрения, Махакаччаяна привел ряд сильн^іх аргументов:
представитель любого сословия, наживший состояние, может нанимать работников из
других каст — таким образом, даже брахман может оказаться в услужении у простолюдина.
Представитель любой касты, отступивший от принципов нравственности, может
переродиться в аду, и точно так же человек из любого сословия, ведущий добродетельную
жизнь, обретет после смерти счастливый удел. Представитель любой касты, нарушивший
закон, будет наказан. Любой человек, которые отрекся от мира и стал аскетом, будет
почитаем людьми. В конце каждого из этих доводов царь восклицал: «Все четыре касты
равны. Между ними нет никакой разницы».

В завершение разговора царь Авантипутта поблагодарил Махакаччаяну и сказал: «Я

принимаю прибежище в учителе Каччаяне, в Дхамме и в монашеской Сангхе». Но
старейшина поправил его: «Не принимай прибежище во мне, о великий царь. Прими
прибежище в Благословенном, который стал прибежищем и для меня», то есть в полностью
просветленном Будде. Когда царь спросил, где теперь живет Благословенный, старейшина
объяснил, что тот достиг паринирваны. Из этого следует, что сам Махакаччаяна покинул наш
мир после ухода Будды.

В «Саньютта-никае» есть сутта, в которой достопочтенный Махакаччаяна усмиряет

компанию озорных мальчишек из касты брахманов и преподносит тем

451

самым урок одному старому брахману и его ученикам481. В то время старейшина жил в
лесной хижине в Аванти. Однажды группа юн^іх брахманов, учеников известного брахмана
Лохиччи, собирала хворост и оказалась неподалеку от его жилища. Поскольку в те дни
представители высшей касты враждебно относились к отринувшим мир буддийским
монахам, эти мальчишки, развеселенные прогулкой, стали громко топать и шуметь рядом с
хижиной, чтобы нарушить медитацию монаха. Еще они выкрикивали слова, которыми
брахманы дразнят аскетов из других каст: «Этих бритоголовых мошенников, темнокожих
простолюдинов, рожденных из стоп Владыки, почитают только их раболепные
последователи».

Достопочтенный Махакаччаяна вышел из хижины и произнес стихи, в которых напоминал

разыгравшимся детям о древних брахманских идеалах, преданн^іх забвению:

Те мудрецы древности, что добились совершенства в добродетели,

Те брахманы, что чтили древние правила
И охраняли врата шести чувств,
Жили, обуздав гнев.

Они наслаждались Дхаммой и медитацией —

Те брахманы, что чтили древние правила.
Но теперь брахманы не те.
Твердя «мы читаем писания»,

481 SN 35:132.

452

Они лишь кичатся своим происхождением.

Они забыли добродетель.
Обуянные гневом, они берут в руки оружие и
Грешат против слаб^іх и сильных.
Тому, кто не стережет врата шести чувств,
Бесполезно принимать обеты.

Это все равно, что стать богатым во сне.

Пост и сон на голой земле,
Купание на рассвете, изучение трех Вед,
Простое жилище, спутанные космы, грязь,
Гимны, правила, обеты и аскеза,
Лицемерие, бесчестье, полосканье рта —
Все это символы брахманов,
Поставленные на службу мирской выгоде.
 Хорошо сконцентрированный ум,
Очищенный и свободный от омрачений,
Полный любви ко всем живым существам, —
Вот подлинный путь в мир Брахмы.

Эти слова не понравились юным брахманам и рассердили их. Вернувшись к своему учителю
Лохичче, они сообщили ему, что Махакаччаяна «принижал священные гимны брахманов и
глумился над ними». Когда первая вспышка гнева утихла, Лохичча как человек
здравомыслящий понял, что не стоит спешить с выводами и слепо верить юнцам. Он решил
отправиться к самому монаху и узнать, правдивы ли обвинения. Когда Лохичча спросил
Махакаччаяну о его разговоре

453

с молодыми людьми, старейшина рассказал обо всем, что произошло, и повторил тот самый
стих. Проповедь старейшины поразила Лохиччу, но еще большее впечатление на него
произвела последовавшая за этим беседа о том, как нужно охранять врата чувств. В конце
разговора брахман не только принял прибежище в Трех драгоценностях, но и пригласил
старейшину к себе домой, заверив его в том, что «юноши и девушки из касты брахманов
выразят почтение учителю Каччаяне; они почтительно встанут при его появлении;
предложат ему сиденье и воду; и это принесет им благополучие и счастье на долгие
времена».

Создается впечатление, что достопочтенный Махакаччаяна очень глубоко понимал природу

конфликтов и ссор. Вышеописанные истории повествуют о том, как он выявлял подлинные
причины раздоров между людьми {«Мадхупиндика-сутта») и, в частности, повлиял на
учеников Лохиччи. В другой раз к нему пришел брахман по имени Арамаданда и задал такой
вопрос:

— Почему общество раздираемо непримиримыми противоречиями — аристократы борются

с аристократами, брахманы с брахманами, домовладельцы — с домовладельцами?

Старейшина ответил:

— Из-за похоти, привязанности, жадности и одержимости чувственными удовольствиями

аристократы борются с аристократами, брахманы — с брахманами, домовладельцы — с
домовладельцами.

Арамаданда продолжил:

454

— Почему же аскеты борются с аскетами?

— Из-за влечения к взглядам, из-за привязанности к взглядам, из-за жадности к взглядам, из-
за одержимости взглядами аскеты борются с аскетами.

Наконец, брахман поинтересовался, есть ли на свете кто-то, кто превзошел жажду

чувственн^іх удовольствий и привязанность к взглядам. И хотя Махакаччаяна, сам будучи
архатом, мог привести в качестве примера себя, все же, со свойственными ему скромностью
и желанием держаться в тени, он назвал Благословенного, который жил в то время в
Саваттхи. Услышав эти слова, брахман Арамаданда преклонил колени, сложил руки в знак
почтения и трижды воскликнул:
— Я склоняюсь перед Благословенным, Архатом, Полностью Пробужденным.

В другой сутте брахман по имени Кандараяна упрекает Махакаччаяну за то, что тот не
выказывает должного почтения старым брахманам482. В свою защиту старейшина говорит,
что необходимо отличать общеупотребительное значение слов «старый» и «молодой» оттого
смысла, которое в них вкладывает Учение благородн^іх. С точки зрения Дхаммы даже в
восемьдесят, девяносто или сто лет человек может считаться ребенком, если он все еще
привязан к чувственным удовольствиям. Если же человек освободился от чувственных
желаний, но при этом молод, полон сил, а его волосы черны как смоль, его все равно
называют старейшиной.

482 AN 2:4:7.

455

Однажды достопочтенный Махакаччаяна прочел монахам проповедь о шести объектах для

концентрации (cha anussati): Будде, Дхамме, Сангхе, добродетели, щедрости и божествах483.
Как великолепно, говорил он, что Благословенный обнаружил путь к свободе, который
помогает выбраться из ловушки мира, — размышление об этих шести объектах.
Махакаччаяна описывает их так же, как сам Будда описывал четыре основы осознания: оба
метода позволяют «очистить существ, избавиться от печали и скорби, устранить боль и горе,
найти правильный путь и пережить нирвану».

Как-то раз несколько старших бхиккху обсуждали вопрос о том, когда можно обращаться к
«монаху, достойному почтения» (manobhavaniyo bhikkhu)484. Один из них утверждал, что
после трапезы, другой — что вечером, а третий — что рано утром. Так и не договорившись,
они прибегли к помощи Махакаччаяны. Старейшина сказал, что есть шесть ситуаций, в
которых уместно обратиться за советом к достойному монаху. Первые пять связаны с
моментами, когда ум практикующего одолевают пять ментальных ядов: чувственное
желание, недоброжелательство, лень и апатия, возбуждение и угрызения совести, а также
сомнения, — и он не в состоянии справиться с ними сам. Просить совета у достойного
почтения монаха можно и в том случае, когда человек не знает, как подобрать подходящий
объект медитации для уничтожения омрачений (asavakkhaya).

483 AN 6:26.
484 AN 6:28.

456

Махакаччаяна учил других не только словом, но и молчаливым примером. Однажды Будда

произнес удану (спонтанное изречение), в которой похвалил своего ученика. Эта история
сохранилась в канонических писаниях485. Как-то вечером, пребывая в своем жилище в роще
Джеты, в Саваттхи, Будда увидел неподалеку Махакаччаяну, который «сидел со
скрещенными ногами, с выпрямленной спиной, сохраняя осознанность в отношении тела и
глубокую концентрацию». Осознав значение увиденного, Благословенный сказал:

Тот, кто всегда сохраняет осознанность,

Размышляет о теле так:
«Не было бы тела — не было бы и меня.
Не будет тела — не будет и меня».
Если рассуждать так, шаг за шагом,
 Со временем можно превзойти все привязанности.

Комментарии к уданам проливают свет на тот путь, которым прошел Махакаччаяна для
достижения архатства. И хотя это объяснение противоречит истории о «мгновенном
просветлении», которая изложена в жизнеописании старейшины из комментариев к «Ангут-
тара-никае», оно кажется наиболее правдоподобным. Комментарии к уданам поясняют, что,
стремясь к архатству, Каччаяна сначала достиг дхьяны, развивая осознанность в отношении
тела (kayagata sati). Взяв эту медитацию за основу и развив благодаря ей осознанность,

485 Ud.7:8.

457

он приступил к практике випассаны, которая дала ему прозрение и мудрость, а также

позволила обрести сверхмирские пути и плоды. Пройдя эти ступени одну за другой,
Махакаччаяна довел духовную работу до конца и обрел плод архатства. Затем он регулярно
использовал тот же метод для погружения в состояние ума, в котором переживается
достижение плода архатства (arahattaphala-samapatti), — особое медитативное состояние,
доступное лишь архату и позволяющее испытывать блаженство нирваны в обычной жизни.

В один из таких моментов Будда и увидел его. Стих, в котором Будда говорит о созерцании,
согласно комментариям, указывает на «четыре вида пустоты» (catukoti-sunnata): отсутствие
«я» и «моего» в прошлом и настоящем («Не было бы тела — не было бы и меня»), а также
отсутствие «я» и «моего» в будущем («Не будет тела — не будет и меня»). Вознеся хвалу
достопочтенному Махакаччаяне, Будда указал на него как на образец для подражания,
которому должны следовать все искатели, стремящиеся преодолеть привязанность к миру.

Стихи из «Тхерагатхи»

В «Тхерагатхе», написанной старейшинами той далекой поры, содержится восемь стихов,

автором которых считают Махакаччаяну486. Эти строфы ничем не выделяются из числа
прочих: старейшина призывает

486 Thag. 494-501.

458

монахов придерживаться свода правил и дает практические советы мирянам. И хотя

поучительные стихи Каччаяны, адресованные брахману Лохичче, достигли своей цели,
старейшина не имел такого же ярко выраженного поэтического дара, как другие великие
ученики Будды — Махакассапа, Сарипутта и Вангиса. Его сильной стороной были анализ и
толкование, а не вдохновляющее красноречие и художественная выразительность.

Согласно комментариям, первые два стиха были увещеваниями для монахов. Однажды
старейшина увидел, как несколько бхиккху оставили медитационную практику и с
наслаждением погрузились в работу и общение. Кроме того, им все больше нравилась
изысканная еда, которую жертвовали мирские последователи. И Махакаччаяна напомнил
им487:
 Не нужно делать многого,
Нужно избегать людей,
Не стоит суетиться [ради получения подарков].
Тот, кто ценит вкус и жаждет вкуса,
Не достигнет цели, приносящей счастье.

Почтение и поклонение от приверженных семей

Считают трясиной.
Как нелегко извлечь тонкую занозу,
Так нелегко дурному человеку отказаться от почета.

487 Thag. 494-495.

459

Остальные шесть четверостиший, если верить комментариям, были наставлениями царю

Чандаппаджоте. Г оворят, царь верил брахманистам и по их совету приносил в жертву
животн^іх. Людей он карал и осыпал почестями без разбору, и, видимо, из-за этой
импульсивности его и прозвали Свирепым. Желая образумить царя, старейшина сказал
ему488:

Карма смертн^іх — зла,

Но дело даже не в страданиях людей.
Ради себя самого воздерживайся от зла,
Ведь карма идет по пятам за всеми смертными.

Вором не стать по навету,

Мудрецом не стать от похвалы.
Боги видят тебя таким,
Каким ты знаешь себя сам.

Другие не понимают,
Что все мы умрем.
Но мудрецы, постигшие это,
Оставляют все ссоры489.

Мудрец живет,
Даже если потерял все свое состояние.
Но мертв тот богач,
Что не обрел мудрость.

488 Thag. 496-499.

489 Этот стих также встречается в Dhp. 6.

460

Последние два четверостишия были сказаны царю, когда тот пришел к Махакаччаяне и
рассказал о тревожном сне, который видел накануне490:
Имеющий уши все слышит,
Имеющий глаза все видит,
Мудрецу не пристало отрицать
То, что он слышит и видит.

Имеющий глаза должен уподобиться слепому,

Имеющий уши — глухому,
Обладающий мудростью — немому,
Наделенный силой — немощному.

Тогда, по достижении цели,

Можно лежать на смертном одре.

В комментариях этот стих истолкован так: мудрый человек ничего не отрицает, но сперва
исследует достоинства и недостатки явлений, а затем отвергает то, что должно быть
отвергнуто, и принимает то, что должно быть принято. В отношении того, что надлежит
отвергнуть, даже имея глаза, нужно уподобиться слепому, даже обладая слухом, нужно
притвориться глухим. Когда возникает искушение сказать то, чего говорить нельзя, даже
умный и красноречивый человек должен сказаться немым; в отношении того, что не
дозволено совершать, даже сильный человек должен сделаться слабым.

490 Thag. 500-501.

461

Последние строки можно прочесть по-разному. И на пали, и в комментариях они трактуются

двояко: когда появляется дело, которое должно быть сделано, нужно погрузиться в него и не
пренебрегать им, даже если лежишь на смертном одре. Либо, если возникает дело, которого
делать не стоит, лучше умереть («лежать на смертном одре»), нежели совершить проступок.
Ни одно из объяснений не представляется убедительным, и в духе всей «Тхерагатхи» лучше
было бы понимать эти строки так: «Человек должен умереть достигшим цели, то есть
архатом».

Сборники комментариев

Завершая обзор того вклада, который внес достопочтенный Махакаччаяна в распространение

Дхаммы, необходимо упомянуть два сборника комментариев — «Петакопадешу» и
«Неттиппакарану», а также известную грамматику палийского языка под названием
«Каччаяна Вьякарана», авторство которых приписывают старейшине. Ни один из сборников
не вошел в палийский канон (лишь в Бирме их не так давно включили в «Сутта-питаку»), но
они оказали большое влияние на то, как развивалась комментаторская традиция тхеравады.

Бхиккху Ньянамоли, который перевел оба трактата на английский язык, утверждает, что
«Неттиппакарана» является более поздней, усовершенствованной версией «Петакопадеши».
Оба произведения используют один и тот же метод анализа, но «Неттиппакарана»

462
написана более ясно и лучше систематизирована. Суть подхода, примененного
Махакаччаяной, заключается в том, что, взяв за основу проповеди Будды, он пытается
в^іявить основополагающие принципы, которые стоят за разными формами изложения
Дхаммы. При этом предполагается, что за различными высказываниями Учителя, которые
тот произносил сообразно ситуации и в соответствии с характером слушателей, стоит единая
непротиворечивая система. При помощи правильного метода анализа в каждом отдельном
высказывании Татхагаты можно выявить элементы общей системы и представить их в
очищенном виде. «Неттиппакарана» задумывалась именно как попытка воссоздать эту
систему.

По словам достопочтенного Ньянамоли, «Нетти...» является скорее руководством для

комментаторов, нежели полноценным комментарием. Толкование отдельн^іх положений
Дхаммы здесь приводится лишь в качестве иллюстрации, а основное внимание уделяется
инструментам, благодаря которым можно выявить структурные элементы Учения, стоящие
за теми или иными высказываниями Будды. Эта методология построена на разграничении
между словесной формой (byanjana) и смыслом (attha). Словесная форма анализируется при
помощи шестнадцати техник вербального и логического анализа (hara), которые, будучи
применены к каждому отдельному высказыванию, позволяют в^іявить основополагающие
принципы, стоящие за словесной формой и логической структурой. Смысл же раскрывается
при помощи трех методов, или принципов (nауа),

463

согласно которым слова Будды необходимо понимать в контексте достижения

окончательной цели (на пали «аттха» означает и «смысл», и «цель») — нирваны. В процессе
анализа раскрывается, каким образом то или иное учение указывает путь к освобождению.
Кроме того, в трактате предлагаются два метода, с помощью котор^іх можно установить
связь между понятиями, использованными в суттах, и способами анализа. Этот подход
применяется к первой сутте каждой из четырех Никай. Также существует комментарий к
«Нетти...», автором которого считается Ачарья Дхаммапала.

В послесловиях к обоим трактатам — «Петакопадеша» и «Неттиппакарана» — говорится,

что они были составлены учеником Будды Махакаччаяной. Послесловие к «Нетти...» также
гласит о том, что этот труд был одобрен Благословенным и прочитан на первом Буддийском
соборе. Западные ученые ставят под сомнение авторство Махакаччаяны, считая эту версию
надуманной. Но достопочтенный Ньянамоли в своем введении к «Нетти...» предлагает
объяснение, которое позволяет подкрепить традиционный взгляд буддистов, не впадая при
этом в крайность легковерия.

Достопочтенный Ньянамоли полагает, что у комментаторской методологии и самой книги

были разные авторы. Он выдвигает гипотезу (которую нельзя ни подтвердить, ни
опровергнуть), что старейшина Махакаччаяна со своими учениками из Аванти разработал
собственный метод толкования cутт, и именно он — или по крайней мере его отдельные
элементы —

464

обсуждался на перв^іх соборах и передавался из уст в уста. Позднее этот аналитический

прием послужил основой для трактата, в котором разнородные элементы были сведены к
общему знаменателю и в котором приводились примеры того, как можно применить их к
отдельным положениям Учения. В конечном счете этот труд обрел форму «Петакопадеши».
Через какое-то время — возможно, спустя несколько веков на свет появилась более глубокая
и отшлифованная версия той же работы — «Неттиппакарана». Поскольку первоначальная
методология была разработана достопочтенным Махакаччаяной (по меньшей мере, так
считается), из уважения к ее создателю и для повышения значимости этого труда
составители трактата указали в качестве автора старейшину. Похожую гипотезу выдвигает
Дж. П. Маласекера, исследуя вопрос о том, был ли Махакаччаяна автором палийской
грамматики «Каччаяна Вьякарана».

Хотя эти предположения так и остаются догадками, как то признают достопочтенный

Ньянамоли и господин Маласекера, подробный текстуальный анализ, приводимый в
«Неттиппакаране», очень созвучен тому подходу, который применял исторический
Махакаччаяна при толковании кратких высказываний Будды. Даже если между великим
старейшиной и древними палийскими трактатами и нет прямой связи, они все же воплощают
его дух: Махакаччаяна сочетал острую проницательность и немногословность изложения,
точность формулировок и глубину смысла. Именно

465

эта способность Махакаччаяны послужила основанием для того, чтобы Пробужденный

назвал его лучшим в толковании учения, и именно в этом заключается его выдающийся
вклад в распространение Учения.
 7. В е л и к и е ученицы Бу д д ы

Висакха — главная покровительница Будды

В одном из городов царства Анга, в Бхаддии, жил богач по имени Мендака. В своей прошлой
жизни во время жестокого голода он отдал последнюю еду, что оставалась у него и у его
семьи, паччекабудде — единолично пробудившемуся. Благодаря тому что Мендака одержал
победу над собой и принес такую жертву, в нынешней жизни он стал обладателем
сверхъестественной заслуги: сколько бы продуктов он ни использовал и сколько бы ни
раздавал, запасы в его доме никогда не истощались, а поля неизменно приносили богатый
урожай.

Такой сверхъестественной заслугой обладал не только сам Мендака, Его жена, сын, невестка
и слуга — все они пожертвовали последнюю еду в тот день и потому в нынешней жизни
обрели необычные способности. Кармические узы, сформированные этим благородным
поступком, связали их на многие жизни, и в последующих

467

воплощениях они всегда рождались рядом. У сына Дхананджаи и его жены Суманадеви была
маленькая дочь по имени Висакха, которая в прошлом также накопила большую заслугу. В
одной из прежних жизней, сто тысяч кальп назад, она встретилась с Буддой Падумуттарой и
у его ног зародила желание стать главной покровительницей Будды и Сангхи. Чтобы достичь
этой цели, она совершала добродетельные поступки по отношению к многим последующим
буддам, развивая в себе духовные качества великой ученицы. Теперь эта карма созрела и
была готова принести свои плоды491.

Однажды, когда Висакхе было семь лет, в Бхаддию в сопровождении большого количества
монахов прибыл Будда. Услышав о том, что Пробужденный в городе, Мендака послал за
своей любимой внучкой и сказал ей: «Дорогая моя, это счастливый день для всех нас: наш
город посетил Учитель. Созови служанок и отправляйтесь навстречу ему».

Висакха сделала все так, как велел дедушка. Она приблизилась к Благословенному, выразила
ему свое почтение и встала сбоку. Будда раскрыл Дхамму ей и ее спутницам, и к концу
проповеди Висакха и все пятьсот служанок увидели проблеск совершенной свободы — стали
вошедшими в поток. Мендака слушал учение вместе со своей женой, сыном и невесткой, и
все они точно так же заглянули за грань обусловленного492.

491 Сведения о юности и замужестве Висакхи взяты главным образом из Dhp. Com. (к стиху 53) и AN Com. (к
разделу «Etadaggavagga^>). См. BL 2:59-84.
492 Стали вошедшими в поток.

468

В то время Анга была частью царства Магадха, которым правил благочестивый царь
Бимбисара. Когда правитель Косалы царь Пасенади услышал, что в соседнем государстве
живут пять человек — обладателей сверхъестественной заслуги, он попросил царя
Бимбисару, своего друга и зятя, отправить одного из них в Косалу — мол, тогда у его
подданн^іх появится перед глазами сияющий образец добродетели. Тогда в Косалу вместе со
своей семьей переехал сын Мендаки Дхананджая. Неподалеку от столицы, Саваттхи, он
построил великолепный город под названием Сакета, где Висакха и выросла. С детства ее
окружали праведные родственники, которые высоко чтили Благословенного и часто
приглашали в свой дом монахов, чтобы сделать пожертвование и послушать истинный
Закон.

В Саваттхи, столице Косалы, жил богатый домовладелец по имени Мигара, и у него был сын
Пуннаваддхана. Когда сын возмужал, родители стали уговаривать его жениться, но
Пуннаваддхана настаивал на том, что возьмет себе в жены лишь девушку, наделенную
«пятью видами красоты»: красивыми волосами, красивым телом, красивыми зубами,
красивой кожей, а также красотой юности. Тогда родители прибегли к помощи нескольких
брахманов, которые согласились обойти всю страну и найти девушку, чья внешность
отвечала бы строгим требованиям Пуннаваддханы. Брахманы посетили все крупные города и
селения, старательно разыскивая подходящую кандидатуру, но им так и не повстречалась
девушка, наделенная всеми пятью видами красоты. На обратном пути, оказавшись в Сакете,

469

они увидели Висакху, которой в ту пору было пятнадцать или шестнадцать лет. Девушка
была удивительно хороша собой, и ее внешность отвечала по крайней мере четырем
требованиям молодого господина; лишь ее зубов нельзя было разглядеть. Брахманы решили
завязать с ней разговор.

Когда они заметили ее, Висакха шла со своими спутницами к реке, чтобы искупаться. И тут
разыгралась гроза. Другие девушки бросились врассыпную, боясь намокнуть, но Висакха
продолжала идти с большим достоинством и самообладанием. Брахманы подошли к ней и
спросили, почему она не спешит укрыться от дождя, как остальные. И она ответила:
«Подобно тому как не подобает царю бежать от дождя, как обычному простолюдину, так и
молодой девушке из хорошей семьи не подобает спешить в укрытие. Кроме того, как
незамужняя девушка я должна заботиться о себе, как заботятся о товаре, выставленном на
продажу, — он не должен попортиться и потерять в цене»493. Этот разговор произвел на
брахманов столь сильное впечатление, что они отправились к отцу Висакхи и попросили ее
руки для молодого господина. Дхананджая согласился, и вскоре после этого домовладелец
Мигара с сыном и всей семьей отправился в Сакету, чтобы забрать невесту. Когда об этом
узнал царь Пасенади, правитель Косалы, он сам и все его придворные тоже присоединились
к процессии.

493 В то время в Индии существовал об^ічай, согласно которому родители невесты перед свадьбой получали
определенное количество золота.

470

Отец Висакхи был радушным хозяином и оказал гостям поистине роскошный прием. Пока
прибывшие развлекались, ювелиры изготавливали украшения для невесты. Спустя три
месяца работа над драгоценностями все еще продолжалась, а запасы дров уже подходили к
концу, так как много ушло на приготовление пищи для большого количества гостей. Две
последующие недели люди разбирали старые дома, а доски пускали на растопку кухонн^іх
печей. Увы, украшения по-прежнему не были готовы. Тогда жители Сакеты стали доставать
из своих шкафов одежду, смачивать ее в масле и так поддерживать огонь. Наконец спустя
две недели работа по изготовлению драгоценностей была завершена, и пышное собрание
отправилось в обратный путь.

В качестве приданого Висакха получила сотни повозок с шелком, золотом, серебром и

служанками. Отец передал ей также стадо скота, такое большое, что при его перегонке
движение на улицах города было парализовано. Когда коровы покидали хлев, оставшиеся
животные разорвали привязь и присоединились к кочующему стаду. Жители четырнадцати
деревень, принадлежавших Дхананджае, хотели последовать за Висакхой в ее новый дом —
так все ее любили. Такие несметные богатства и такую многочисленную свиту Висакха
получила благодаря своим заслугам, которые накапливала в многочисленных прошл^іх
жизнях начиная с Будды Падумуттары.

Когда Висакха покидала отца, он дал ей десять заветов в иносказательной форме и велел
всегда помнить о щедрости. Кроме того, он назначил восемь доверенных

471

советников, которые должны были с пристрастием разбирать любую жалобу в адрес его
дочери. Отец говорил Висакхе поступать так: 1) не выносить на улицу огонь из домашнего
очага; 2) не приносить в дом огонь, разожженный во вне; 3) делиться с тем, кто умеет
делиться; 4) не делиться с тем, кто не умеет делиться; 5) делиться с теми, кто делится, и с
теми, кто не делится; 6) быть довольной в положении сидя; 7) быть довольной, принимая
пищу; 8) быть довольной, отходя ко сну; 9) заботиться о домашнем очаге; 10) почитать
обитающих в доме божеств.

Имелось в виду следующее: 1) жена не должна злословить о своем муже и его родителях, а
также рассказывать посторонним о домашних ссорах и неурядицах; 2) жена не должна
интересоваться тем, что происходит в других домах; 3) вещи можно одалживать только тем,
кто их возвращает; 4) ничего нельзя одалживать тем, кто не возвращает долгов; 5) неимущим
родственникам и друзьям нужно помогать даже в том случае, если они не могут
расплатиться; 6) жена должна сидеть подобающим образом; в присутствии мужа и его
родителей она должна стоять, а не сидеть; 7) прежде чем приступать к трапезе, жена должна
убедиться, что пища уже подана мужу и его родителям, а также позаботиться о слугах; 8)
перед сном жена должна проверить, закрыты ли все двери, в порядке ли мебель, выполнили
ли слуги свои обязанности и легли ли спать родители мужа; жене полагается вставать рано
утром и не спать в течение дня, кроме тех случаев, когда она больна; 9) на мужа и его
родителей нужно смотреть как на огонь и обращаться

472

с ними так же осторожно, как и с огнем; 10) на мужа и его родителей нужно смотреть как на
божеств.

В тот день, когда Висакха приехала в Саваттхи, она была осыпана знаками внимания от
людей самых разных сословий и званий: каждый отправил ей подарок в соответствии со
своим состоянием и положением в обществе. Но она, будучи доброй и щедрой, распределила
подарки между самих дарителей и к каждому подарку написала сопроводительное письмо.
Висакха отнеслась к жителям города как к своим родным, и уже в самый первый день своего
пребывания в доме мужа снискала любовь всех горожан.

Один эпизод из жизни Висакхи показывает ее совестливость и доброту, которая проявлялась

даже в отношении животн^іх. Узнав, что ее породистая кобыла ожеребилась ночью, Висакха
тут же бросилась в конюшню, сопровождаемая служанками с факелами в руках.
С величайшей заботой и вниманием они оказали лошади необходимую помощь.

Свекор Висакхи, Мигара, был преданным последователем общины нагих аскетов. Он

никогда не приглашал в свой дом Будду и не делал ему пожертвований, хотя Учитель часто
останавливался в монастыре неподалеку. Вскоре после свадьбы, чтобы накопить заслуги,
Мигара пригласил в дом большое собрание нагих аскетов, к которым относился с глубоким
почтением. В тот день он собирался поднести им в качестве пожертвования самую
изысканную пищу. Когда они прибыли в дом, Мигара сказал своей невестке: «Ступай,
дорогая, вырази почтение архатам». Висакха пришла

473

в восторг, услышав слово «архат», и поспешила в зал в надежде увидеть буддийских

монахов. Вместо этого перед ней предстали нагие аскеты, лишенные всякого стыда, —
зрелище невыносимое для столь утонченной особы. Она укорила свекра и вернулась в свои
покои, не оказав прибывшим должного гостеприимства. Нагие отшельники оскорбились и
стали упрекать богача Мигару за то, что тот привел в дом последовательницу аскета Готамы.
Они убеждали его немедленно прогнать Висакху из своего дома, и Мигаре стоило большого
труда утихомирить их.

Как-то раз, когда Мигара ел рис с маслом и медом в золотой чаше, к ним в дом за подаянием
пришел буддийский монах. Висакха, которая в тот момент обмахивала опахалом своего
свекра, отошла в сторону, чтобы Мигара увидел монаха и сделал ему пожертвование. Мигара
прекрасно видел бхиккху, но притворился, что не замечает его, и продолжил трапезу. Тогда
Висакха сказала монаху: «Продолжайте свой путь, достопочтенный. Мой свекор ест
несвежую пищу»494. Эти слова привели Мигару в ярость, и он уже собирался вышвырнуть
невестку из своего дома, но слуги (котор^іх в дом привела сама Висакха) отказались
выполнить его приказ. Восемь советников, которым изложили жалобу Мигары, после
тщательного обдумывания пришли к выводу, что Висакху не в чем упрекнуть.

494 Остатками несвежей пищи питались только представители низшей касты, слуги и попрошайки. Висакха
хотела указать на то, что Мигара потребляет плоды своей прежней кармы, но не создает новых благих причин,
способных принести пользу в будущем.

474

После этого случая Висакха сообщила семье мужа, что возвращается к родителям. Мигара
стал просить у нее прощения, и она согласилась остаться, но при условии, что ей позволят
приглашать в дом Будду и монахов из его общины. Скрепя сердце Мигара согласился, но по
совету нагих аскетов сам монахов принимать не стал. В первый день он появлялся перед
ними в знак вежливости сразу после трапезы, а затем спрятался за занавеской, чтобы
послушать проповедь Будды. Однако слова Будды так глубоко затронули его сердце, что
прямо там, вдали от посторонних глаз, он постиг окончательную истину о природе бытия и
стал вошедшим в поток. Исполненный безграничной благодарности, он сказал Висакхе, что
отныне будет почитать ее, как родную мать, и станет называть ее Мигара-мата — мать
Мигары. Затем он простерся у ног Благословенного и провозгласил свою приверженность
Трем драгоценностям. Висакха пригласила Будду и на следующий день — на этот раз плод
вошедшего в поток обрела ее свекровь. С тех пор все члены семьи Мигары стали
преданными последователями Пробужденного и его общины монахов и монахинь.

Время шло. Висакха родила ни много ни мало десять сыновей и десять дочерей, и все ее
потомки вплоть до четвертого колена имели по столько же детей. Сама Висакха прожила
удивительно долгую жизнь и умерла в возрасте ста двадцати лет. Согласно комментариям, на
протяжении всей своей жизни она выглядела, как шестнадцатилетняя девочка — все
благодаря заслугам и тому наслаждению от Дхаммы, которое наполняло ее

475
без остатка каждый день. Говорят, что она была сильна, как слон, и без устали трудилась на
благо своей большой семьи. Ежедневно она находила время для того, чтобы накормить
монахов, посетить монастырь и убедиться в том, что никто из монахов и монахинь не
нуждается в еде, одежде, жилище, циновке и лекарствах. И самое главное, она находила
время для того, чтобы вновь и вновь слушать учение Благословенного. Поэтому
Благословенный сказал о ней так: «Висакха является самой выдающейся из моих мирских
последовательниц, поддерживающих общину»495.

Достоинства Висакхи наглядно иллюстрирует одна история из «Виная-питаки». Однажды

после лекции по Дхамме Висакха оставила в зале для проповедей очень дорогие свадебные
украшения, и их взял на хранение Ананда496. Она расценила эту оплошность как знак того,
что нужно проявить щедрость, и решила больше не надевать эти драгоценности, а продать их
и на вырученные деньги сделать пожертвование общине. Однако никому из жителей
Саваттхи они оказались не по карману. Тогда Висакха сама выкупила эти драгоценности за
счет другого принадлежавшего ей имущества, а на вырученные деньги построила большой
монастырь в Восточном парке (Pubbarama), у городских ворот Саваттхи. Монастырь назвали
«Домом Мигара-маты» (Migaramatu-pasada). Он упоминается во вступлении ко многим
буддийским суттам, поскольку в последние

495 AN 1, гл. 14.

496 Vin. 4:161.

476

двадцать лет своей жизни Благословенный часто останавливался там, как и в монастыре
Джетавана, построенном другим его великим покровителем — Анатхапиндикой.

В палийском каноне описано еще несколько случаев из жизни Висакхи. Как-то раз
благородные ученики Будды попросили Висакху отвести своих жен к Благословенному. Она
выполнила эту просьбу, но некоторые женщины были пьяны и во время встречи с
Пробужденным вели себя неподобающе. Висакха спросила Благословенного, как возник на
свете этот порок — пристрастие к спиртному. В ответ Будда рассказал ей «Кумбха-
джатаку»497. Один человек нашел в лесу сок забродивших фруктов, скопившийся в дупле,
попробовал его и испытал удивительный эмоциональный подъем. Вновь и вновь он
предавался этому наслаждению и вскоре спился. Он приучил к выпивке своих друзей и
родственников, а они в свою очередь распространили эту дурную привычку среди своих
знаком^іх. Очень скоро вся Индия погрузилась бы в алкогольный дурман, не вмешайся
Шакра — царь богов. Он появился перед людьми и объяснил им пагубные последствия, к
которым ведет употребление спиртного.

В другой раз случилось так, что Висакха отправила ценные подарки своим родственникам из
страны Анга, а пограничники захотели обложить их непомерно высокой пошлиной. Висакха
известила об этом царя, но тот оставил ее жалобу без внимания, поскольку был

497 Jat. 512.

477

занят государственными делами. Тогда она отправилась к Благословенному и попросила его

совета. Будда произнес лишь несколько коротких стихов, которые избавили ее от гнева и
тревоги498:
 Болезненна любая зависимость;
Счастлив тот, кто имеет полный контроль;
Людей тревожат житейские заботы,
И трудно избежать этих пут.

Однажды в полуденный зной, несмотря на палящее солнце, Висакха вновь пришла к

Благословенному: внезапно скончался ее любимый внук Датта, который всегда помогал ей
делать пожертвования. Когда она рассказала Будде о своем горе, тот спросил, хотела бы она
иметь столько же детей и внуков, сколько жителей в Саваттхи. Она с радостью ответила
«да». «А сколько людей умирает в Саваттхи каждый день?» — продолжал Будда. Висакха
подумала и сказала: «О, господин, каждый день в Саваттхи умирает человек десять или
девять, а может быть, пять, три или два, но один — совершенно точно. Не проходит и дня,
чтобы в Саваттхи никто не умер». Тогда Пробужденный спросил, сможет ли она с таким
количеством внуков иметь в день хотя бы мгновение покоя, и Висакхе пришлось признать,
что нет, — ей придется ежедневно испытывать боль. Благословенный сказал:

498 Ud. 2:9.

478

«Те, у кого сотня любимых, изведают сотню печалей, те, у кого девяносто..., пять...,
четыре..., три..., два любим^іх..., один любимый, — испытают одну печаль, но те, у
кого нет любимых, не будут знать печалей. Только они, говорю я, свободны от
печалей, страданий и отчаяния». .

В трех суттах из «Ангуттара-никаи» Благословенный отвечает на вопросы, заданные

Висакхой. Так, в одно полнолуние она пришла в построенный ею монастырь и
поприветствовала Будду. Когда Благословенный поинтересовался, в чем цель ее посещения,
Висакха сказала, что она выполняет одно из правил упосатхи — дня, который целиком
посвящается изучению Дхаммы и практике истинного Закона. Отвечая на невысказанную
просьбу о наставлении, Благословенный прочел длинную проповедь о двух неправильных и
одном правильном способе соблюдения упосатхи499. Для пастухов и обычн^іх
домовладельцев упосатха заключается в том, чтобы следовать аскетическим правилам
сегодня, мечтая о мирских наслаждениях завтра. Джайны во время упосатхи проявляют
благородную любовь к отдельным людям и одновременно восхваляют собственную свободу
от удовольствий, доставляем^іх шестью органами чувств. Настоящая же упосатха, которую
соблюдают благородные, состоит в том, что человек следует восьми нравственным
правилам, размышляет о величии Благословенного, Дхаммы и Сангхи, а также о дэвах

499 AN 370.

479

и собственн^іх добродетелях500. Затем Будда описал счастливую, беззаботную жизнь богов

вплоть до мира Брахмы и закончил свою проповедь так: «Убог людской комфорт по
сравнению с блаженством небес».

Еще Висакха спросила Пробужденного о тех качествах, которыми должна обладать

женщина, чтобы переродиться среди изящн^іх богов (manapakayikadeva), И Будда назвал
восемь условий для этого501: 1) такая женщина всегда покладиста и добра к мужу,
независимо от того, как он с ней обращается; 2) она проявляет почтение и заботу в
отношении дорогих ее мужу людей — его родителей и мудрецов, которым он поклоняется;
3) в делах по дому она прилежна и аккуратна; 4) она хорошо руководит слугами, заботится
об их здоровье и питании; 5) она оберегает собственность мужа и не транжирит его деньги;
6) она приняла прибежище в Благословенном, Дхамме и Сангхе; 7) она соблюдает пять
нравственных правил и 8) находит радость в щедрости и самоотречении.

В третий раз Висакха задала Будде такой вопрос: «Какие качества позволят женщине
завоевать этот

500 Восемь нравственных правил (atthasila), соблюдаемых в день упосатхи, расширяют перечень из пяти
основных, которым миряне-буддисты следуют каждый день. В восьми правилах третье по счету заменено на
сексуальное воздержание. Три дополнительных правила предписывают (6) воздерживаться от приема пищи
после полудня, (7) воздерживаться от танцев, песен, музыки и зрелищ, не украшать себя цветами,
драгоценностями и косметикой, а также (8) не пользоваться пышными ложами и высокими сиденьями.
501 AN 8:47.

480

мир и мир после смерти?» Благословенный ответил так: этот мир она завоюет трудолюбием,
заботой о слугах, любовью к мужу и бережным отношением к его имуществу; а мир после
смерти — верой, щедростью и мудростью 502.

С именем Висакхи связано и появление нескольких правил для членов Сангхи. Когда
племянник Висакхи решил стать бхиккху и попросил принять его в общину, оказалось, что
монахи из Саваттхи договорились между собой не принимать послушников во время
трехмесячного сезона дождей. Его попросили дождаться окончания ретрита, однако три
месяца спустя желание вступать в Сангху у него пропало. Узнав об этом, Висакха
отправилась к Благословенному и сказала: «Дхамма вечна, и нет такого времени, когда ей
нельзя было бы следовать». Тогда Будда ввел правило, согласно которому монахи должны
проводить посвящения и во время сезона дождей503.

Однажды, когда Висакха принимала у себя Благословенного и монахов из его общины, она
попросила оказать ей восемь милостей504. На это Будда ответил, что Всесовершенный за
пределами благодеяний. Но Висакха заверила его, что не попросит ничего
предосудительного; напротив, речь идет о достойных вещах, и Благословенный позволил ей
высказаться. Она хотела, чтобы Будда разрешил ей подносить общине восемь даров, а
именно: 1) монашескую одежду для дождливой

502 AN 8:49.
503 Vin. 1:153.
504 Vin. 1:290-294.

481

погоды; 2) пищу для прибывающих в город монахов; 3) пищу для монахов, отправляющихся
в путешествие; 4) лекарство для больн^іх монахов; 5) пищу для больн^іх монахов; 6) пищу
для монахов, которые ухаживают за больными; 7) ежедневную порцию рисовой каши для
всех монахов и 8) специальную одежду для монахинь, чтобы те могли купаться в реке.

Благословенный поинтересовался, есть ли у нее особые причины, чтобы просить об этом. И

Висакха дала ему подробные разъяснения: 1) во время ливня, желая сберечь свои одеяния,
некоторые монахи ходят полуобнаженными, отчего порой их принимают за нагих аскетов;
поэтому она хотела бы жертвовать одежду на случай дождя; 2) монахам, которые только
прибыли в Саваттхи и еще не знают города, трудно получить пищу — уставшие с дороги,
они вынуждены ходить по городу в поисках подаяния, поэтому она хотела бы иметь
возможность приглашать всех новоприбывших бхиккху на трапезу в свой дом; 3) также ей
хотелось бы принимать у себя монахов, отправлявшихся в путь; 4) и 5) больные монахи
сильно страдают и в отсутствие подходящей еды и лекарств могут даже умереть, поэтому
она хотела бы кормить больн^іх; 6) монах, который ухаживает за больным, должен просить
подаяние и для себя, и для своего страдающего товарища — а значит, он может опоздать к
полудню и тогда оба не успеют принять пищу в положенное время, поэтому она хотела бы
готовить пищу и для тех, кто заботится о больн^іх; 7) она часто слышала о пользе рисовой
каши рано утром и поэтому хотела бы снабжать ею общину; 8) наконец, монахиням

482

не подобает совершать омовение без одежды, как это произошло совсем недавно; поэтому
она хотела бы жертвовать им специальную одежду для купания.

Когда Висакха описала внешнюю пользу от своих даров, Благословенный попросил ее

объяснить, какую духовную пользу она ожидает получить. Ответ Висакхи показывает,
насколько тонко и глубоко она понимала разницу между внешними проявлениями
добродетели и внутренней тренировкой ума. Она ответила так:

Учитель, те бхиккху, что провели сезон дождей в других областях, придут в Саваттхи и
увидятся с Благословенным. Они приблизятся к Благословенному и станут спрашивать его:
«Учитель, такой-то бхиккху умер. Куда он направится? Где переродится?» Благословенный
скажет, что этот бхиккху достиг плода вошедшего в поток, однажды возвращающегося, не-
возвращающегося или же стал архатом. А я подойду к этим монахам и спрошу их:
«Достопочтенные, бывал ли этот бхиккху в Саваттхи?» Если они скажут, что бывал, я буду
знать, что этот монах, несомненно, получал одежду на случай дождя, пищу для тех, кто
только прибыл в город или отправляется в путь, еду для больн^іх или для тех, кто за ними
ухаживает, лекарство или рисовую кашу поутру. Когда я подумаю об этом, меня наполнит
радость. Когда я обрадуюсь, я испытаю удовольствие. Когда мой ум наполнится
удовольствием, мое тело станет легким. Когда мое тело станет легким, я испытаю тишину.
Когда я испытаю тишину, мой ум обретет сосредоточение. Это

483

поможет мне развить духовные качества, духовные силы и факторы просветления,505. Вот
какую пользу, о Учитель, я рассчитываю получить, когда прошу Всесовершенного оказать
мне восемь милостей.

«Хорошо, Висакха, очень хорошо! — ответил Пробужденный. — Хорошо, что ты попросила

Всесовершенного об этих восьми милостях, предвидя ту пользу, что они принесут. Я окажу
тебе эти восемь милостей».

Так Висакха, мать Мигары, образцовая мирская последовательница Будды, наделенная

непоколебимой верой в Три драгоценности и уверенно вошедшая в поток Истины,
направилась к счастливому перерождению и в конце концов к полному избавлению от
страданий.
 Маллика — цветочница, ставшая царицей

Во времена Будды в Саваттхи жил человек, возглавлявший касту цветочников, и у него

родилась дочь. Девочка была красивой, умной и воспитанной — радостью для своего отца.
Ее звали Маллика.

Однажды, когда Маллике исполнилось шестнадцать, она отправилась с подругами в

городской цветник и взяла с собой корзину с тремя порциями перебро-

505 Пять способностей {pdncindriya) и пять сил {pdncdbdla) — это вера, усердие, памятование, сосредоточение
и мудрость. Семь факторов просветления {sdttdbojjdngd) — это осознанность, исследование, усердие, восторг,
покой, сосредоточение и беспристрастность.

484

дившего риса, которым собиралась пообедать. Когда Маллика выходила из городских ворот,
им навстречу показалась группа аскетов, которые шли в Саваттхи за подаянием. Их
предводитель выделялся на фоне остальных: его величие и возвышенная красота настолько
поразили Маллику, что в порыве чувств она отдала ему всю еду из своей корзины.

Этим великим аскетом был Будда — Пробужденный. Он позволил ей положить подношение

в свою чашу. Маллика не знала, кому именно она сделала пожертвование, но простерлась у
ног аскета и продолжила свой путь, полная радости. Будда улыбнулся. Ананда знал, что
Пробужденный не улыбается без причины, и спросил, чем вызвана его улыбка. Будда
ответил, что уже сегодня эта девушка пожнет плоды своего поступка и станет царицей
Косалы.

Это казалось невероятным. Как мог царь Косалы возвысить простолюдинку до уровня
царицы? В ту пору в Индии существовала жесткая кастовая система, и подобный поворот
событий был за гранью возможного.

Правителем объединенного царства Бенареса и Косалы в долине Г анга был царь Пасенади —
самый могущественный монарх своего времени. В то время он воевал с царем сопредельного
государства, Аджаташатру, который занял престол Магадхи, убив своего отца. Аджаташатру
выиграл сражение, и царь Пасенади вынужден был отступить. Въезжая на коне в столицу
своего государства, у самых ворот города он услышал, как в цветочных садах поет девушка.
Это была Маллика, а в ее мелодичном пении звучала радость от встречи

485

с прославленным мудрецом. Царь был очарован песней и въехал в сад. Маллика не побежала,
завидев этого странного воина, но подошла к нему, взяла коня под уздцы и посмотрела царю
прямо в глаза. Он спросил ее, замужем ли она. Маллика ответила, что нет. Тогда царь
спешился, положил голову ей на колени и позволил утешить его, потерпевшего неудачу в
бою.

Когда Пасенади пришел в себя, он сел на коня, посадил Маллику себе за спину и отвез ее в
родительский дом. Тем же вечером он отправил к ней пышную процессию, которая
доставила девушку во дворец. Так она стала главной женой Пасенади и его царицей.

С той самой встречи царь горячо полюбил ее. Маллику окружало множество преданн^іх
служанок, а сама она была красива, как богиня. Вскоре все царство узнало, что
обыкновенная цветочница заняла самое высокое положение в государстве благодаря своему
простому подарку, и это воодушевило ее подданн^іх проявлять доброту и щедрость по
отношению друг к другу. Куда бы она ни отправилась, люди ликовали: «Это царица
Маллика, которая сделала подношение Будде!»

Вскоре после того как Маллика стала царицей, она пришла к Пробужденному и задала
вопрос, который беспокоил ее: почему одни женщины красивы, богаты и обладают большой
властью; вторые — красивы, но бедны и не имеют власти; третьи — дурны собой, но богаты
и очень влиятельны; а четвертые — дурны собой, бедны и не имеют никакого влияния? Эти
ситуации можно часто наблюдать в повседневной жизни. Но если обычный человек
удовлетворяется такими расхожими

486

объяснениями, как судьба, наследственность и его величество случай, то царица Маллика

хотела понять глубокие корни этих различий, поскольку была убеждена, что у всего есть
причина.

Будда подробно объяснил ей, что личные качества и жизненные обстоятельства людей
определяются тем, насколько они были нравственны в прошл^іх жизнях. Красота есть
результат терпения и доброты, богатство создается щедростью, а власть приходит к тем, кто
не завидует другим людям, но радуется их успехам. Какую бы из этих трех добродетелей
человек ни развивал, она станет его «судьбой». Обычно речь идет о какой-то комбинации
этих трех факторов, и крайне редко можно найти человека, наделенного сразу тремя
качествами. Послушав эту проповедь, Маллика решила всегда быть доброй к своим
подданным, никогда не бранить их, делать пожертвования монахам, брахманам и беднякам,
никогда не завидовать чужому счастью. Когда Будда закончил свое объяснение, она приняла
прибежище в Трех драгоценностях и до конца своих дней оставалась преданной ученицей
Пробужденного506.

Маллика проявляла великую щедрость: она не только совершала регулярные пожертвования,

но и построила для Сангхи большой зал, обитый черным деревом, в котором монахи
собирались для духовн^іх бесед507. Она была очень добра и служила своему мужу, проявляя
пять качеств совершенной жены: всегда вставала

506 AN 4:197.
507 MN 78. DN 9.

487

раньше супруга; отправлялась спать позже него; была послушна, вежлива и говорила только
добрые слова. Даже монахи, беседуя о добродетели, восхваляли ее мягкость и доброту.

Вскоре Маллике представилась возможность доказать и то, что ее сердце свободно от

зависти. Царь Пасенади решил жениться вновь и привел во дворец двоюродную сестру
Будды, которая стала второй его главной женой. И хотя говорят, что женщина по своей
природе не может терпеть соперницы в своем доме, у Маллики не было ни тени злобы по
отношению к новой жене царя508. Две женщины жили в мире и гармонии. Даже когда у
второй жены родился сын — наследный принц, Маллика не испытала зависти, хотя у нее
самой в то время была только дочь. А когда царь выразил недовольство по поводу рождения
девочки, Будда образумил его: если женщина умна, добродетельна, благонравна и преданна,
она превосходит мужчину. Такая женщина может стать женой великого царя и родить на
свет могущественного правителя509. И действительно, дочь Маллики, царевна Ваджира,
выросла и стала царицей Магадхи.

Через какое-то время после того, как Маллика стала преданной мирской последовательницей
Будды, она привела на путь Дхаммы и своего мужа. А произошло это так. Однажды ночью
царь увидел цепочку из шестнадцати тревожн^іх снов. Ему слышались четыре голоса,

508 AN 6:52.
509 SN 3:16.

488

которые издавали страшные и непонятные звуки: «Ду, Са, На, Со». Он проснулся посреди
ночи, охваченный ужасом, и, дрожа, просидел в постели до самого рассвета. На следующий
день, когда священники-брахманы поинтересовались, хорошо ли он спал, Пасенади
рассказал им о ночном кошмаре и спросил, как совладать с надвигающейся опасностью.
Брахманы ответили, что необходимо умилостивить зл^іх духов великим
жертвоприношением, и испуганный царь согласился.

Брахманы сильно обрадовались, предвкушая щедрые дары, которые получат за это

жертвоприношение, и с энтузиазмом принялись за дело. По их приказу соорудили
жертвенный алтарь и привязали к столбам множество животных, чья кровь должна была
пролиться в ходе церемонии. Для большего эффекта брахманы решили принести в жертву и
четверых людей, которые также ожидали своей участи, привязанные к столбам.

Когда Маллика увидела всю эту бурную деятельность, она отправилась к царю и спросила,
отчего брахманы так суетятся и чего они с таким восторгом ожидают. Царь заметил, что она
мало интересуется им и потому не знает о его печалях. Затем он рассказал ей о своих снах.
Тогда Маллика спросила его, посоветовался ли он с первым и лучшим из всех брахманов —
с Буддой, самым выдающимся среди богов и людей, самым почитаемым среди всех
брахманов. Царь Пасенади решил узнать о своем сне у Пробужденного и отправился в
монастырь Джетавана.

Он рассказал Будде о сне и спросил, что он предвещает для него. «Ничего», — ответил
Пробужденный

489

и объяснил царю значение увиденного. Эти шестнад цать снов были пророческими и
показывали то, как постепенно будут ухудшаться условия жизни на земле из-за растущей
нравственной распущенности правителей. В миг прозрения царь Пасенади почувствовал, как
будут развиваться события в той области, которая его интересовала, — ведь он был
монархом, заботившимся о благе своих подданных.

Голоса из его сна принадлежали четверым мужчинам, которые жили в Саваттхи и

соблазняли замужних женщин. По этой причине они переродились в аду и на протяжении
тридцати тысяч лет варились в раскаленн^іх докрасна котлах, опускаясь все ближе и ближе к
огню, что лишь усиливало их невыносимые страдания. Следующие тридцать тысяч лет они
постепенно поднимались в железных котлах и теперь приблизились к той области, где
можно было хотя бы вдохнуть воздух человеческого мира.

Каждый из этих страдальцев хотел прочесть стих, но их карма была настолько тяжела, что
речь обрывалась на первом слоге. Они не могли выразить свою боль, потому что давным-
давно утратили способность говорить. Вот как Будда расшифровал четыре слога, которые на
пали звучат как «Ду, Са, На, Со»:

ДУ:
Дурную мы прожили жизнь,
Не желали делиться.
И хотя многое можно было отдать,
Мы не нашли прибежища в щедрости.

490

Са:
Сами обрекли себя на муки! Близок ли конец?
Шестьдесят тысяч лет прошло.
В этом адском мире
Нам нет ни минуты покоя.

На:
Навсегда это. Нет конца этой пытке.
О, когда же наступит избавление?!
Ни один из нас
Не видит даже проблеска надежды,
Потому что вступил однажды на путь порока.

Со:
Сочтемся, дай лишь покинуть это место.
Поднявшись в мир людей,
Я буду добрым и честным
И совершу множество благих дел.

Услышав это объяснение, царь внял мольбам своей сострадательной супруги. Он отпустил
на свободу людей и животных и приказал уничтожить жертвенный алтарь510.

Так царь Пасенади стал преданным мирским последователем Будды. Однажды, когда он
вновь посетил Учителя, в монастыре ему повстречался один мудрый, хорошо обученный
мирянин. Царь спросил, согласится ли тот каждый день приходить во дворец

510 Jat. 77, 314.

491

и проповедовать учение двум его супругам и другим женщинам. Мирянин ответил, что речь
идет об учении Пробужденного и передавать его женщинам могут только посвященные в
духовный сан ученики Татхагаты. Царь все понял и попросил Будду разрешить одному из
монахов приходить во дворец. Будда избрал для этой роли Ананду. Царице Маллике учеба
давалась легко, несмотря на ее скромное происхождение и недостаток образования, а царица
Васабхакхаттия, двоюродная сестра Будды и мать наследника престола, была рассеянна и
обучалась с трудом511.

Как-то раз, наблюдая из своего дворца за рекой, царственные супруги увидели группу
буддийских монахов, которые играли в воде. Царь обратился к Маллике, и в его голосе
звучало неодобрение: «А еще говорят, что резвящиеся в реке монахи — архаты». Такая
молва ходила об этих семнадцати бхиккху, которые были достаточно молоды и отличались
добродетельным поведением. Царица Маллика ответила, что, должно быть, Будда не вводил
никаких правил относительно купания либо эти правила редко повторяли и монахи не были
знакомы с ними.

Супруги сошлись во мнении о том, что если ученики, проходящие высшее обучение, будут
плескаться в воде подобно обычным, непросвещенным людям, это произведет дурное
впечатление и на мирян, и на монахов, еще не утвердившихся на пути. Но царь Пасенади не
хотел очернять молод^іх монахов, и поэтому решил

511 Vin. 4:158.

492

дать Будде намек, получив который тот установил бы жесткое правило. Царь подготовил для
Благословенного особый подарок и попросил тех монахов передать его. Когда бхиккху
доставили подношение, Учитель спросил их, при каких обстоятельствах они встретились с
царем. Монахи рассказали, чем занимались, и Будда ввел соответствующее правило512.

Как-то раз царь Пасенади стоял на террасе дворца вместе с царицей и, осматривая свои
владения, спросил ее, есть ли на свете кто-то, кого она любит сильнее, чем себя. Он ожидал,
что Маллика назовет его, ведь именно он, как ему казалось, вознес ее на вершину богатства и
славы. Но хотя царица и любила его, она оставалась честна и ответила, что для нее нет
никого дороже себя самой. Тогда и ей захотелось узнать, любит ли он кого-то — быть может,
ее — больше, чем себя? Однако и царю пришлось признать, что он любит себя больше, чем
всех остальных. Затем царь Пасенади отправился к Будде и, передав ему беседу с царицей,
поинтересовался, что великий мудрец думает об этом.

Будда подтвердил справедливость этого наблюдения, но при этом вывел из него урок
сострадания и ненасилия513:

Облетев все уголки мира своим умом,

Ты не найдешь никого, кто был бы тебе дороже себя самого.

512 Vin.4:112.
513 SN 3:8, Ud. 5:1

493

И другие больше всего на свете дорожат собой;

Поэтому тот, кто любит себя, не должен вредить другим.

Однажды к Будде пришел человек, обезумевший от горя из-за смерти своего единственного
ребенка. Он не мог ни есть, ни работать, был совершенно подавлен и все свое время
проводил на кладбище, причитая: «Где же ты, мой единственный ребенок? Где ты?» И Будда
преподал ему суровый урок: «Те, кто дорог нам, приносят скорбь, муки, боль и отчаяние».
Таково страдание, порождаемое привязанностью». И хотя собственный опыт этого человека
подтверждал слова Будды, он с негодованием отверг эту истину и ушел прочь,
раздраженный. Об этом разговоре донесли царю, и он спросил свою жену, правда ли любовь
может стать причиной страдания. «Если это сказал Пробужденный, значит, так оно и есть»,
— ответила Маллика, чье сердце было предано Будде.

Царь стал упрекать Маллику в том, что она принимает на веру все слова Татхагаты и
слушает его, как ученик гуру. Тогда Маллика отправила к Будде посланника, чтобы тот
узнал, правильно ли им передали разговор, и попросил более подробного объяснения. Будда
подтвердил, что такая беседа действительно имела место, и разъяснил это положение
Дхаммы. Но Маллика не стала передавать царю слова Учителя, решив действовать более
тонко. Она спросила супруга, любит ли он свою дочь, вторую жену, наследного принца, ее
саму и свое царство. Естественно, царь ответил утвердительно:

494

он сильно дорожил ими и горячо любил. Маллика продолжала: если что-то случится с одним
из пяти объектов любви, будет ли он испытывать скорбь, муки, боль и отчаяние? Тогда царь
понял, насколько мудр Будда и как глубоко постиг природу жизни: «Хорошо, Маллика,
продолжай почитать Будду». С этими словами царь Пасенади встал, обнажил плечо в знак
почтения, простерся в том направлении, где пребывал Татхагата, и трижды произнес:

«Склоняюсь перед Благословенным, Архатом, Полностью Пробужденным!»514

Но их совместная жизнь не была безоблачной. Однажды супруги не сошлись во мнении о

том, что должно входить в обязанности царицы. По какой-то причине царь Пасенади
рассердился на Маллику и стал ее игнорировать. Когда на следующий день на трапезу во
дворец прибыл Будда, он спросил о царице, которая прежде всегда составляла им компанию.
Пасенади нахмурился и сказал: «Маллика? Она сошла с ума из-за своей популярности».
Будда возразил, что царь сам возвысил ее до этого положения и поэтому должен помириться
с ней. С неохотой царь послал за ней. И Будда рассказал о благе гармонии в отношениях. В
результате супруги забыли о своих обидах, как будто ничего и не было515.

Однако через какое-то время они снова поругались. Царь в упор не замечал царицу, как
будто ее не существовало. Когда Будда узнал об этом и спросил у Пасенади

514 MN 87.
515 Jat. 306.

495

о супруге, тот в очередной раз заметил, что, должно быть, успех вскружил ей голову. Тогда
Пробужденный рассказал об одной из прошлых жизней супругов, в которой Пасенади и
Маллика были дэвами и жили на небесах. В том воплощении они были мужем и женой и
горячо любили друг друга. И вот однажды ночью из-за разлива реки они оказались на разн^іх
берегах. Супруги сильно горевали, ведь время, что они провели порознь, нельзя было
возместить и за тысячу лет, что длится жизнь богов. Остаток отпущенного им срока они не
разлучались ни на минуту и всегда помнили об этой разлуке как о предупреждении: нужно
беречь свое счастье, чтобы оно продлилось до конца дней. Царь был настолько тронут этой
историей, что решил помириться с женой. А Маллика прочла Будде следующий стих516:

С радостью я слушала Ваши слова,

Произнесенные во имя нашего блага;
Своей речью Вы рассеяли мою печаль.
Долгой Вам жизни, мой аскет, несущий радость!
Когда царь с царицей поссорились в третий раз, Будда рассказал им еще одну историю из
прошлых жизней. Тогда царь Пасенади был наследным принцем, а Маллика — его женой.
Случилось так, что наследный принц заболел проказой и вынужден был отказаться от
притязаний на трон. Он решил уйти в лес и жить там

516 Jat. 504.

496

в одиночестве, чтобы не быть ни для кого обузой. И его жена отказалась оставить его. Она
последовала за мужем и заботливо ухаживала за ним. Пожертвовав беспечной жизнью в
роскоши и великолепии, она осталась верна своему обезображенному супругу. И силой
своей добродетели она исцелила его. Но стоило царю взойти на престол, как он мгновенно
забыл о своей царице и стал развлекаться с танцовщицами. Только когда царю напомнили о
благих деяниях его жены, он переменился к ней. Он попросил у нее прощения, и они стали
жить в гармонии и добродетели517.

За свою жизнь царица Маллика совершила один-единственный дурной поступок, который

привел ее к несчастному перерождению. Однажды, когда она вытиралась после ванны, ее
собака подошла к ней сзади и вступила с ней в связь. Вместо того чтобы отогнать пса,
Маллика ничего не предприняла. Царь увидел эту сцену из окна и стал бранить Маллику.
Однако вместо того чтобы признать свою вину, царица стала настаивать на том, что она
невиновна и что царю все привиделось518.

Когда Маллика умерла, этот двойной проступок — сексуальная связь с собакой и ложь из-за
желания скрыть свою вину — вернулся к ней и привел к перерождению в аду. Страдания
Маллики, однако, длились всего семь дней, после чего возобладали ее великие заслуги. В
момент ее смерти царь Пасенади слушал

517 Jat. 519. '

518 Dhp. Com. (кстиху 151); см. BL 2:340-342.

497

проповедь о Дхамме, которую читал Будда. Когда царь получил эту печальную новость, он
был потрясен до глубины души, и даже провозглашенная Буддой истина о том, что ничто на
свете не избежит распада и смерти, не смягчила его боль519.

Его привязанность («любовь порождает страдание») была настолько сильна, что он ходил к
Будде каждый день, чтобы узнать о новом воплощении своей жены. Будучи обречен на
жизнь без нее, он по меньшей мере хотел узнать, где она переродилась. Но Будда в течение
семи дней отвлекал его от этих дум, читая ему прекрасные и захватывающие лекции по
Дхамме, так что царь вспоминал о своем вопросе лишь по возвращении домой. Только на
седьмой день Будда ответил ему, что Маллика родилась на небесах Тушита — «в мире дэвов,
наполненных счастьем». Чтобы не отягощать ношу царя, Будда не упомянул о семи днях,
проведенных ею в аду. И хотя Маллика пробыла в аду совсем недолго, сам факт того, что она
упала в низшую сферу, свидетельствует о том, что она не испытала нирвану при жизни520.
Ведь тот, кто заглянул за грань обусловленного, то есть стал вошедшим в поток, не может
переродиться ниже мира людей. Но и опыт адских страданий, и ее познания в области
Дхаммы, несомненно, должны были ускорить духовный рост Маллики и приблизить ее к
тому, чтобы она увидела проблеск совершенной свободы.

519 AN 5:49.
520 То есть не стала вошедшей в поток.

498

Кхема — лучшая в мудрости

У Будды было два главн^іх ученика не только среди монахов {Сарипутта и Моггалана), но и
среди монахинь — Кхема и Уппалавана. Уппалавана в совершенстве владела
сверхъестественными способностями, а Кхема отличалась непревзойденной мудростью521.
В их лице монахини получили образец, которому нужно следовать, эталон, с которым
надлежало себя соотносить522.

Кхема означает «полный покой» и является синонимом нирваны. Монахиня Кхема

принадлежала к царской семье государства Магадха. Она была очень красива и, достигнув
зрелости, стала одной из главн^іх жен царя Бимбисары. Сам царь был вошедшим в поток, то
есть на своем опыте пережил состояние, неподвластное смерти. Он совершал щедрые
пожертвования Благословенному и от всей души заботился о монахах. Кроме того, он
передал Сангхе Бамбуковую рощу. Хотя Кхема часто слышала от мужа о Будде, она не
хотела встречаться с ним, опасаясь, что он найдет изъян в ее физической красоте и станет
убеждать ее в бессмысленности чувственн^іх удовольствий, к которым она была так
привязана. Царь, однако, придумал способ, как побудить ее послушать Дхамму523. Он нанял
группу музыкантов, чтобы те воспели перед Кхемой

521 AN 1, гл. 14.

522 SN 17:24.
523 Источники: Dhp. Com. {к стиху 347), Thig. 139-144 и Com.; Ар. ii, см. BL 3:225-226.

499

гармонию, покой и красоту монастыря в Бамбуковой роще, и из любви к природе Кхема

отправилась туда.

Окутанная шелками и благоухающая сандалом, сияя царственным великолепием, она

пришла в монастырь и неожиданно для себя оказалась в том зале, где Будда читал проповедь.
Благословенный понял ее мысли и с помощью сверхъестественных сил создал образ
красивой молодой женщины, которая стояла подле него и обмахивала его опахалом. Кхема
была очарована ее прелестью и подумала про себя: «Никогда прежде я не видела такой
прелестной женщины. У меня нет и сотой доли ее красоты. Те, кто говорит, будто аскет
Готама пренебрежительно относится к физической красоте, очевидно, представляют его в
ложном свете». Затем Будда сделал так, что созданный им образ стал постепенно меняться:
молодая девушка превратилась в женщину средних лет, потом — в старуху с выпавшими
зубами, седыми волосами и морщинистой кожей и, наконец, упала замертво. Только тогда
Кхема поняла бессмысленность внешней привлекательности и скоротечность жизни. Она
подумала: «Неужели и такая красота обречена на распад? Значит, и мое тело ждет та же
участь».

Будда прочитал ее мысли и сказал:

 Кхема, посмотри на это скопление элементов
Пораженное болезнью, нечистое,
Сочащееся кровью и гноем,
Подверженное распаду, —
Желать его могут лишь дураки.

500

Когда Будда закончил стих, Кхема впервые заглянула за грань обусловленного524.

Благословенный продолжил свое наставление и завершил проповедь такими строками525:

Рабы страстей плывут вниз по течению желаний,

Как паук спускается по нитке от сотканной им паутины.
Покончив с этим, оставив позади заботы и страдания,
Мудрец идет вперед, приближаясь к истинной цели.

Кхема поняла смысл сказанного, и на том самом месте, облаченная в царские шелка,
достигла архатства и обрела мудрость различения (patisambhida). Затем, получив разрешение
мужа, она вступила в общину монахинь.

Обычный человек увидел бы в истории Кхемы лишь чудесное стечение обстоятельств. Но

для Будды было очевидно, что эта женщина обязана своим полным освобождением не
слепому случаю и не удаче. Молниеносное просветление возможно лишь для тех, чья
мудрость созрела, чья добродетель полностью развилась. В течение долгих кальп Кхема
накапливала заслуги перед буддами прошлого. Благодаря своему стремлению к высшей
истине она всегда рождалась вместе с буддой, наставником Дхаммы, где бы он ни появлялся.
Говорят, что

524 Стала вошедшей в поток.

525 Dhp. 347.

501

сто тысяч кальп назад она продала свои роскошные волосы и сделала пожертвование Будде
Падумуттаре. А во времена Будды Випасси, девяносто одну кальпу назад, она была
бхиккхуни и учила людей истинному Закону. Более того, Кхема была мирской
последовательницей всех трех будд нашей счастливой кальпы, предшественников Будды
Готамы, и строила монастыри для Сангхи. И хотя во время поворота колеса Закона
большинство существ обитают в небесных или адских мирах, Кхема всегда старалась
оказаться рядом с источником мудрости. А когда в этом мире не было будды, она рождалась
современницей паччекабудды или Бодхисаттвы — будущего Будды Готамы. Так, в одной
жизни (Jat. 354) она была женой Бодхисаттвы и наставляла своих близких так:

Жертвуйте по мере сил,

Соблюдайте упосатху, не нарушайте нравственных правил;
Думайте о смерти, помня о бренности тела.
Для таких существ, как мы,
Смерть неизбежна, а жизнь полна неожиданностей;
Все проходит, все обречено на распад,
 Будьте бдительны денно и нощно.

Когда единственный сын Кхемы погиб от укуса змеи, ей удалось сохранить

беспристрастность526:

526 Jat. 3:110.

502

Незванно пришел он сюда и без спросу уходит;

Как появился, так и исчез. Где тут повод для печали?
Праху мертвого нет дела до стенаний родн^іх. К чему горевать?
Он пошел по пути, что ему предначертан.

Можно поститься и плакать, но какой смысл?

Лишь усилишь горе близких.
Праху мертвого нет дела до стенания родных. К чему горевать?
Он пошел по пути, что ему предначертан.

Кхема рождалась и невесткой Бодхисаттвы527, и великой императрицей, которая мечтала

получить учение от Бодхисаттвы и в конечном счете получала его528, и царственной
супругой Сарипутты, когда тот был правителем государства. В своих прошл^іх жизнях
достопочтенный Сарипутта был благочестивым царем, который воплощал в жизнь десять
добродетелей, присущих правителям: щедрость, нравственность, отречение, правдивость,
мягкость, терпение, дружелюбие, отказ от причинения вреда окружающим, смирение и
справедливость. Благодаря этим добродетелям царь испытывал счастье и блаженство. И
Кхема тоже жила по этим принципам529. Она очищала свое сердце на протяжении
множества жизней, и ее сознание стало по-настоящему зрелым — все это и позволило ей при
первой же

527 Jat. 397.

528 Jat. 501, 502, 534.
529 Jat. 534.

503

встрече с Буддой в мгновение ока постичь окончательную истину.

Трансформация, произошедшая с Кхемой, в корне изменила ее отношение к чувственным

удовольствиям. Наглядной иллюстрацией тому служит диалог из «Тхеригатхи», в котором
она отвергает ухаживания очаровательного обольстителя. Согласно комментариям, этим
мужчиной был Мара, Искуситель, который намеревался сбить Кхему с пути к
освобождению, но все было тщетно, ведь она уже была архатом530:

— Ты так молода и красива,

И я сам в расцвете сил.
Пойдем со мной, благородная дева,
Насладимся мелодией пяти чувств.

— Унизительно и противно
 Обладать распадающимся телом из плоти,
Болезненным и хрупким;
Я искоренила чувственное желание.

Чувственные удовольствия подобны острию меча,

Пять совокупностей — разделочной доске.
То, что вы зовете наслаждением,
Уже не является наслаждением для меня.

Все удовольствия разрушены,

Непроглядная тьма рассеяна.
Знай,Злодей, —
Ты побежден, Разрушитель.

530 Thig. 139-142.

504

Из всех монахинь Будда выделял Кхему как обладательницу самой выдающейся мудрости
(etadaggamma hapannanam). Это подтверждает диалог из «Саньютта-никаи»531, где
рассказывается о том, как мудрость Кхемы произвела неизгладимое впечатление на царя
Пасенади. Царь проезжал через сельские районы Косалы и остановился на ночь в небольшом
городишке. Желая поговорить на духовные темы, он велел слуге узнать, есть ли в городе
мудрый аскет или брахман. Слуга искал повсюду, но ему так и не удалось найти ни аскета,
ни брахмана, с которым мог бы побеседовать его господин. Зато он узнал, что в городе живет
бхиккхуни — посвященная в духовный сан ученица Будды. Это была святая Кхема, которая
прославилась своей мудростью, глубиной прозрения, образованностью и умением вести
полемику.

Узнав об этом, царь Пасенади отправился к Кхеме, почтительно поприветствовал ее и

спросил, в каком состоянии пребывает Татхагата, просветленный мудрец, после смерти:

— Быть может, Татхагата, Совершенный, существует после смерти?

— Благословенный не утверждал того, что Татхагата существует после смерти.

— Тогда Татхагата не существует после смерти?

— И этого Благословенный не говорил.

— Значит, Тахтхагата и существует, и не существует после смерти?

— Этого Благословенный тоже не говорил.

531 SN 44:1.

505

— Получается, Татхагата ни существует, ни не существует после смерти?

— И этого Татхагата не говорил.

Царь захотел узнать, почему Будда отказался отвечать на эти вопросы. Чтобы разобраться в
этом, сперва нужно понять, что подразумевают данные точки зрения. Здесь под Татхагатой
имеется в виду не только величайший Будда, но и любой просветленный мудрец. Дело в том,
что эти четыре воззрения рассматривают Татхагату в категориях личности. Если допустить,
что просветленное существо обладает неким «я», то возникают противоречащие друг другу
положения. Первое воззрение опирается на жажду существования: это утверждение того, что
достигшие высшей цели продолжают жить и после смерти —пребывают либо в некоем
тонком измерении, либо в грубом измерении, либо растворяются в некоем духовном
сверхсознании. Подобного взгляда придерживается большинство религий, включая и
отдельные, более поздние интерпретации буддизма.

Второе воззрение («Татхагата не существует после смерти») отражает жажду небытия, или
полного уничтожения. Сторонники данной теории считают Всесовершенного личностью,
которая обладает бытием и чья посмертная судьба — полное уничтожение. Тогда
освобождение является не чем иным, как полным растворением подлинного «я».

Третий взгляд является компромиссным: в момент смерти Татхагаты все преходящее в нем
будет искоренено, а вечная сущность, некая душа, останется.

506

Сторонники четвертого воззрения пытаются выйти из затруднительного положения с

помощью двойного отрицания — это взгляд скептика, который также косвенно допускает
существование у Татхагаты некоего подлинного «я».

Эти четыре точки зрения были отвергнуты Буддой как ложные. Все они предполагают, что
есть какая-то сущность, отдельная от мира (некое «я», которое либо обретает вечную жизнь,
либо низвергается в пропасть небытия), тогда как в реальности «я» и «мир» — лишь
абстрактное обозначение пяти совокупностей и бытия, которое они запускают в движение.
Только Пробужденные и их мудрые ученики видят все так, как оно есть в действительности.
Те же, кто не постиг эту истину на своем опыте, придерживаются одной из четырех
умозрительных теорий. Одни полагают, что «я», некая вечная сущность, путешествует по
сансаре, вращаясь в колесе перерождения, и постепенно эволюционирует, пока не достигает
освобождения и не воссоединяется с божественным элементом; другие приходят к выводу,
что освобождение означает уничтожение подлинного «я»; третьи формулируют
компромиссную гипотезу; а четвертые впадают в скептицизм.

Будда же учил, что нет никакого подлинного «я», никакой личности, обреченной на вечность
или полное уничтожение, — наше «эго» никогда не существовало, а значит, никогда не
блуждало в сансаре. Так называемые «я» и «мир» в реальности являют собой постоянно
изменяющиеся процессы, потоки. Эти потоки порождают иллюзию того, что есть «я» и есть
«мир», а она в свою

507

очередь становится предметом для умозрительных спекуляций на тему того, откуда мы

пришли и куда идем. На пути к освобождению нужно прекратить рассуждения о «я»,
отказаться от привычн^іх взглядов и догм и вместо этого изучить те феномены, на базе
которых и возникают представления о самосущей личности, — непосредственно
наблюдаемые потоки ума и тела.

Строя метафизические теории, невозможно обрести освобождение — для этого нужно

внимательно наблюдать за тем, как появляются и исчезают пять совокупностей: тело,
ощущения, восприятие, убеждения и сознание. Все они возникают под влиянием
определенных причин, а значит, непостоянны и подвержены распаду. Непостоянное и
подверженное распаду не может быть подлинным «я». Поскольку пять совокупностей
обречены на разрушение (им не избежать болезней, старости и смерти), они не являются
нашей личностью, они не «наши». Это пустые феномены, возникающие под влиянием
условий.

А раз все представления о «я» — лишь мыслительные конструкции, плод абстрактн^іх

рассуждений, то любая попытка описать состояние Пробужденного после смерти приводит к
отвлечению от сути и исходит из желания создать цельную концепцию. Те, кто следует
учению Будды так же преданно, как Кхема, испытывают величайшее облегчение от того, что
Татхагата не говорил о разрушении наделенного бытием субъекта, о полном уничтожении
«я». Мы живем в мире непрерывного разрушения и неустойчивости, в царстве смерти, — и
то, что мы считаем «собой» или «своим», погибает

508

каждое мгновение. Лишь отринув все это, мы можем обрести подлинные мир и безопасность.
Поэтому Благословенный провозгласил:

«Двери в бессмертие открыты.

Имеющие уши, входите с убежденностью».

Во время беседы с царем Пасенади Кхема подкрепила свой довод следующим сравнением.
Она спросила царя, есть ли у него искусный математик или счетовод, который сможет
подсчитать, сколько песчинок содержится в Ганге. Царь ответил, что это невозможно:
песчинкам в Ганге нет числа. Тогда монахиня поинтересовалась, знает ли он кого-либо, кто
мог бы подсчитать, сколько воды в великом океане. Но царь и это счел невозможным,
поскольку океан глубок, неизмерим и непостижим. Таков же и Татхагата, сказала Кхема.
Если кто-то захочет описать Всесовершенного, то он сможет это сделать, лишь опираясь на
пять совокупностей, но пробужденные более не отождествляются с ними: «Татхагата
пребывает за пределами тела, ощущений, восприятия, воли и сознания и его нельзя
охарактеризовать ими; он глубок, неизмерим и непостижим, как великий океан». Поэтому
нельзя сказать, что после смерти Татхагата существует, или что не существует, или что он и
существует, и не существует, или что он ни существует, ни не существует. Невозможно
определить не поддающееся определению.

Царь понял объяснение монахини Кхемы и возрадовался. Спустя какое-то время он

встретился с Буддой и задал ему те же самые вопросы, на которые Учитель ответил точно
так же, как и Кхема, слово в слово. Царь был изумлен и рассказал Будде о своем разговоре

509

со святой Кхемой, ученицей Благословенного, наделенной выдающейся мудростью.

Бхадда Кундалакеша — странница, побеждавшая в дебатах

Бхадда родилась в Раджагахе, столице царства Магадха, и была единственной дочерью

одного богатого купца532. Бхадда была страстной по натуре, и родители запирали ее на
последнем этаже семиэтажного здания, поскольку боялись, что пробуждающаяся
сексуальность доведет их дочь до беды. Однажды Бхадда услышала шум, доносившийся с
улицы, и, выглянув из окна, увидела преступника, которого вели на место казни. Это был
статный молодой человек, который промышлял воровством и был пойман при попытке
грабежа. Бхадда влюбилась в него с первого взгляда. Она легла в постель и отказалась
принимать пищу до тех пор, пока ее не выдадут замуж за этого человека. Родители пытались
отговорить ее от этой глупой затеи, но Бхадда была непреклонна. Тогда ее богатый отец дал
щедрую взятку охраннику и велел привести молодого человека к себе в дом.

Охранник сделал все так, как ему велели, и вместо настоящего вора казнили местного
попрошайку. Купец же выдал свою дочь замуж за грабителя: он надеялся,

532 Источники: Dhp. Com. {к стихам 102-103); Thig., стихи 107-111 и Com.; Ар. ii, 3:1.

510

что счастливый поворот в судьбе молодого человека изменит его характер. Однако вскоре
после свадьбы грабителем овладело страстное желание заполучить драгоценности жены. Он
сказал Бхадде, что по дороге на место казни поклялся сделать подношение одному божеству
гор, если ему удастся избежать смерти. Он велел ей надеть лучшие украшения и последовать
за ним в обитель этого божества, на высокий утес. Когда они подошли к утесу, который
называли Обрывом грабителей {именно с него по приказу царя сбрасывали в пропасть
преступников), муж потребовал, чтобы Бхадда отдала ему украшения. Бхадда поняла, что у
нее есть только один шанс спастись. Она стала умолять мужа, чтобы тот позволил ей в
последний раз выразить свои чувства к нему. Протянув руки, якобы желая обнять супруга,
Бхадда сбросила его с обрыва, и его тело разбилось о камни.

Угнетенная тяжестью своего поступка, Бхадда не захотела возвращаться к мирской жизни,

поскольку ни чувственные удовольствия, ни материальные ценности больше не имели для
нее никакого значения. Она решила стать странствующим аскетом. Сначала она вступила в
общину джайнов и при посвящении в сан в знак покаяния попросила с корнем вырвать ей
волосы. Но они выросли вновь и на этот раз были очень кудрявыми, поэтому ее прозвали
Кундалакеша, что означает «кудрявая».

Однако учение джайнов не утолило духовную жажду Бхадды, и она стала одинокой
странницей.

511

Путешествуя по Индии, она встречалась со многими духовными учителями и изучала их

учения. Так она стала знатоком религиозных текстов и философских школ. Особенно
хорошо Бхадда овладела искусством дебатов и за короткое время стала одним из сам^іх
известных полемистов в Индии. Прибывая в город, она насыпала небольшую горку песка и
вставляла в нее ветвь розовой яблони: каждый, кто хотел вступить с ней в дебаты, должен
был известить об этом, растоптав горку.

Как-то раз она оказалась в Саваттхи и возвела там свое маленькое сооружение. В то время в
монастыре Джетавана жил Сарипутта. Он услышал о прибытии Бхадды и в знак того, что
хочет вступить с ней в дебаты, велел группе ребятишек растоптать песочную горку. Тогда
Бхадда, уверенная в своей победе, в сопровождении большого числа людей отправилась в
Джетавану.

Она стала задавать Сарипутте вопросы, и он отвечал на них один за другим, пока вопросы не
иссякли. Настал его черед. Самый первый вопрос Сарипутты глубоко затронул Бхадду: «Что
является единственным?» Она молчала, не в силах понять, что имеет в виду старейшина. Без
сомнений, думала она, он говорит не о Боге, Брахмане или Безбрежном. О чем тогда речь?
Быть может, это пища, ведь она поддерживает жизнь во всех существах. Признав свое
поражение, Бхадда спросила Сарипутту о правильном ответе, но он сказал, что откроет его
только после того, как она вступит в буддийскую общину. Затем старейшина отправил ее к
монахиням, которые посвятили ее в духовный сан, и через несколько дней Бхадда достигла
архатства.

512

Так произошла ее встреча с Дхаммой согласно комментариям к «Дхаммападе», но стихи

Бхадды в «Тхеригатхе» рисуют иную картину533:

Раньше я странствовала, обмотавшись куском ткани,

С вырванными волосами, вся в пыли.
Я находила изъяны в том, что было совершенно,
И видела совершенство в том, что имело изъяны.

Покинув свое дневное пристанище

На горе Гридхракута,
Я увидела незапятнанного Пробужденного
В сопровождении общины монахов.

Я смиренно преклонила колени

И поприветствовала его,
«Приди, Бхадда», — сказал он мне.
И это было мое посвящение.

Из этих строк следует, что Бхадда встретила Татхагату не в Саваттхи, а на горе Гридхракута,
что недалеко от Раджагахи, и стала бхиккхуни без формальной церемонии — просто по
приглашению Будды. Разговор, состоявшийся между ними, не записан в «Тхеригатхе», но,
судя по всему, Бхадда очень быстро достигла просветления, ведь впоследствии Будда
признал ее монахиней, быстрее всех схватывающей суть (khippabhinna). В комментариях к
«Тхеригатхе» предпринимается

533 Thig. 107-109.

513

попытка примирить этот стих с более ранними толкованиями. Там говорится, что, признав
победу Сарипутты, Бхадда выразила ему свое почтение, после чего старейшина отвел ее к
Будде. Учитель, знавший, что мудрость Бхадды созрела, произнес следующий стих из
«Дхаммапады»534:

Одно слово, исполненное смысла,

Лучше сутт,
Составленных из тысячи бессмысленных слов:
Услышав его, люди умолкают.
С последними словами этого стиха Бхадда достигла архатства и обрела четыре вида
аналитической мудрости (pastisambhida-nana). Затем она попросила принять ее в монахини.
Будда дал свое согласие и вверил ее заботам общины бхиккхуни, которые организовали
формальную церемонию посвящения.

Еще одна точка зрения на то, как Бхадда обрела просветление, изложена в «Ападане». Став
членом общины джайнов, она погрузилась в изучение их философской системы. И как-то
раз, когда она сидела одна и размышляла об учении Махавиры, к ней подошла собака,
державшая в зубах изуродованную человеческую руку. Животное положило свою ношу
прямо перед Бхаддой. Когда девушка увидела руку, кишевшую червями, она испытала
глубокое потрясение. В большом волнении она стала искать того, кто объяснил бы ей смысл
проис-

534 Dhp. 101.

514

ходящего. Эти поиски привели ее к буддийским монахам, которые в свою очередь

представили ее Учителю535:

Тогда он раскрыл мне Дхамму,

Учение о совокупностях, опорах для сознания и элементах536.
Учитель поведал мне о нечистоте,
Непостоянстве, страдании и отсутствии «я».

Услышав этот Закон,

Я очистила око Дхаммы.
Постигнув Истину,
Я попросила принять меня в Сангху.

На мою просьбу Учитель ответил:

«Приди, Бхадда!»
Тогда, получив полное посвящение,
Я стала наблюдать за ручейком воды.

Глядя на ручей,
Я поняла, как явления возникают и исчезают.
Я осознала, что все составное
Имеет одинаковую природу.

У того ручья мой ум освободился,

Перестав цепляться за явления.
И Победитель признал меня главной среди тех,
Кто быстро постигает суть.

535 Ар. ii, 3:1, стихи 38-46.

536 Речь идет о пяти совокупностях, двенадцати опорах для сознания и восемнадцати элементах.

515

В последнем четверостишии упоминается тот эпизод, когда Будда объявил Бхадду самой
выдающейся среди монахинь по скорости постижения537. Такая же особенность была и у
монаха Бахии, который достиг архатства в тот самый миг, как Будда сказал: «В видимом для
тебя должно быть только видимое, в слышимом — только слышимое, в ощущаемом —
только ощущаемое, в мыслимом — только мыслимое»538. Оба поняли высшую истину так
быстро и проникли в ее суть так глубоко, что за долю секунды возвысились из положения
мирянина до состояния архата.

Остаток жизни Бхадда странствовала по деревням Северной Индии, проповедуя Дхамму и

наставляя других на пути к освобождению, которого достигла сама539:

Свободная от омрачений, пятьдесят лет

Я путешествовала по царствам Анга и Магадха.
Во владениях Ваджи, Каси и Косала
Я вкушала пищу, поднесенную жителями этих земель.

Тот мирской последователь, поистине мудрый человек,

Что жертвовал одежду Бхадде,
Создал огромную заслугу —
Ведь Бхадда свободна от всех уз.

537 AN 1, гл. 14.

538 Ud. 1:10.
539 Thig. 110-111.

516

Кисаготами — женщина с мертвым ребенком

Кисаготами жила в Саваттхи и была родом из обедневшей семьи. Она была очень худой и
всегда выглядела изможденной (kisa), поэтому ее прозвали Кисаготами — «изможденная
Готами»540. Наблюдая за тем, как она ходит по улицам, высокая и худая, никто бы не
догадался, что у нее богатый внутренний мир. Ее красота была внутренней и ничем не
выдавала себя вовне.

Из-за своей бедности и непривлекательности Кисаготами не удавалось выйти замуж, и это

сильно угнетало ее. И вот однажды случилось так, что она стала избранницей богатого
торговца, который оценил ее внутреннюю красоту и посчитал это важнее происхождения
или внешности. Однако родственники мужа отнеслись к ней с презрением и
пренебрежением. Их враждебность больно ранила Кисаготами, и особенно она переживала
за мужа, оказавшегося меж двух огней, — ему приходилось выбирать между любовью к
родителям и любовью к жене.

Когда она родила мальчика, родня мужа наконец-то стала воспринимать ее как мать
наследника и как члена семьи. Кисаготами испытала огромное облегчение, словно гора упала
с плеч. Теперь она была счастлива и удовлетворена. Она была сильно привязана к ребенку,
ведь помимо обычного материнского счастья он дарил ей покой ума и надежду на
благополучную семейную жизнь.

540 Источники: Dhp. Com. (к стиху 114), Thig. 213-223 и Com.; Ар. ii, 3:2.
517

Однако вскоре стало понятно, что ее счастье шатко: в один несчастливый день ее маленький
сын заболел и умер. Это был удар огромной силы. Кисаготами боялась, что семья мужа
вновь станет презирать ее и упрекать, что она кармически неспособна вырастить сына, а
жители деревни будут судачить: «Должно быть, в прошлом Кисаготами творила много зла, и
вот оно принесло свои плоды». Даже муж мог отказаться от нее и найти себе другую жену из
более уважаемой семьи. Все эти страхи вращались в ее уме, и облако тьмы окутало ее.
Кисаготами отказалась признавать, что ее ребенок умер. Она убедила себя в том, что он
просто заболел и обязательно поправится, если она найдет подходящее лекарство.

С мертвым ребенком на руках она покинула жилище и стала ходить от дома к дому в
поисках лекарства для своего маленького сына. У каждого порога она умоляла:
«Пожалуйста, дайте мне лекарство для ребенка». Но в ответ слышала лишь одно: ни одно
лекарство не поможет, потому что ребенок уже умер. Она не сдавалась и продолжала свой
путь, по-прежнему веря, что ее сын просто болен. Она терпела насмешки и издевки, пока
наконец не встретила среди множества эгоистичных и равнодушных людей одного мудрого
и доброго человека, который понял, что она потеряла рассудок от горя. Он посоветовал ей
отправиться к самому лучшему врачу — Будде, который наверняка имеет нужное лекарство.

Кисаготами незамедлительно последовала этому совету и поспешила в Джетавану,

монастырь Анатха-

518

пиндики, где остановился Будда. Окрыленная надеждой, с телом ребенка на руках, она
подбежала к Пробужденному и стала умолять его:

— Учитель, дайте лекарство моему сыну. — Пробужденный мягко ответил ей, что знает
лекарство, но она должна добыть его сама. В нетерпении она спросила, что именно ей нужно
найти.

— Горчичное зерно, — последовал ответ, изумивший всех присутствовавших,

Кисаготами спросила, где ей взять их и какой сорт подойдет. Будда сказал ей, что достаточно
несколько штук, но взять их нужно в том доме, где никто никогда не умирал. Она поверила
словам Благословенного и отправилась в город. В первом же доме она спросила, есть ли у
хозяев горчичные зерна, и ей ответили:

— Конечно.

— Можете ли дать парочку? — продолжала Кисаготами.

— Разумеется. — И ей отсыпали горстку зерен. Тогда она задала еще один вопрос, который
считала второстепенным:

— Умирал ли кто-то в этом доме?

— Само собой, — ответили ей.

И так было каждый раз. В одном доме кто-то умер недавно, в другом — год или два назад; в
одном доме умер отец, в другом — мать, сын или дочь. Кисаготами не нашла ни одного
дома, которого не коснулась бы смерть. «Мертвых, — сказали ей, — больше, чем живых».
К вечеру Кисаготами наконец-то поняла, что не она одна пострадала от утраты близкого
человека — таков

519

удел каждого. Пока она ходила от двери к двери, она на своем опыте постигла то, что не
могли передать никакие слова. Она поняла закон существования, непостоянства и смерти в
нескончаемой череде перерождений. Будда избавил ее от одержимости и помог примириться
с реальностью. Кисаготами больше не отрицала смерть своего ребенка: она поняла, что все
живые существа обречены на гибель.

Так Будда исцелял безутешных и разбивал завладевшие ими иллюзии, заставлявшие их

смотреть на мир с позиции своей личной потери. Однажды, когда какой-то человек горевал о
смерти отца, Будда спросил его, о каком отце идет речь: об отце в этой жизни, в прошлой
или позапрошлой. Если уж оплакивать потерю, то надо вспомнить и других отцов541. В
другой раз обезумевший от горя мужчина пришел в себя, когда Будда объяснил ему, что его
сын уже переродился и он оплакивает лишь пустую оболочку542.

После того как Кисаготами избавилась от наваждения, она отнесла тело ребенка на
кладбище, похоронила его и вернулась к Пробужденному. Когда она приблизилась к нему,
Будда спросил, нашла ли она горчичные зерна.

— С горчичными зернами покончено, достопочтенный, — ответила она. — Даруйте мне

прибежище.

Учитель ответил ей так543:

541 Pv. 8; Jat. 352.

542 Pv. 12; Jat. 354.
543 Dhp.287.

520

Когда человек охвачен сильной привязанностью,

Одержим сыновьями и скотом,
Смерть хватает его и уносит,
Как поток воды уносит спящую деревню.

Ум Кисаготами в значительной степени очистился благодаря выпавшему на ее долю

испытанию, и, услышав один-единственный стих, она поняла природу реальности и стала
вошедшей в поток. Вслед за этим она попросила разрешения вступить в общину. Будда дал
согласие и поручил ее заботам монахинь, которые приняли ее отречение и провели
церемонию посвящения в духовный сан.

Став бхиккхуни, Кисаготами проводила время за практикой и изучением Дхаммы. Однажды

вечером, наблюдая за тем, как трещит огонь в масляной лампе, она вдруг осознала, что
пляшущие языки пламени напоминают танец рождения и смерти. Благословенный понял, что
она готова к окончательному достижению, зашел к ней в келью и сказал:

Один день,
Прожитый с пониманием вечности,
Лучше ста лет,
 Прожитых без понимания вечности.

Услышав эти строки, Кисаготами сбросила все оковы и стала одной из архатов —
освобожденных.

В своих стихах из «Тхеригатхи» Кисаготами описывает великую радость, которую обрела

благодаря

521

встрече с Буддой. Она восхваляет дружбу с благородными и святыми людьми544:

Мудрец проповедовал миру

О пользе благородной дружбы.
Опираясь на благородных друзей,
Даже глупец обретает мудрость.

Если искать прибежище в достойн^іх людях,

Мудрость будет неуклонно расти.
Опираясь на достойных людей,
Человек обретает свободу от всех страданий.

Нужно знать Четыре благородные истины:

Страдание, происхождение страдания,
Искоренение страдания
И Благородный восьмеричный путь.

Кисаготами не понаслышке знала о ценности благородной дружбы, ведь ее саму от мук

сансары спас не кто иной, как сострадательный Будда — самый благородный из друзей. В
стихах из «Теригатхи», посвященных своему освобождению, Кисаготами описывает
страдания, которые вынуждена претерпевать женщина. Глубину ее благодарности Будде,
указавшему путь к свободе, можно понять только тогда, когда прочувствуешь всю тяжесть
женских страданий, переданную в этих стихах545:

544 Thig. 213-215.

545 Thig. 216-217.

522

Наставник тех, кого надлежит укротить,

Провозгласил, что жизнь женщины полна страданий.
Страданий много и у младшей жены.
Одни, родив ребенка,

В отчаянии режут себе горло;

Более утонченные — принимают яд.
Когда ребенок не может покинуть чрево,
Погибают оба — и мать, и ребенок.

Но заканчиваются стихи Кисаготами на победной ноте, в которой звучит радость

окончательного освобождения и избавления от всех страданий546:

Я прошла по благородному пути —

Восьмеричному пути, что ведет к бессмертию.
Глядя в зеркало Дхаммы,
Я постигла нирвану.

Я вынула занозу, сбросила бремя —

Я сделала то, что должно быть сделано.
Старейшина Кисаготами произнесла эти строки
В состоянии полного освобождения ума.

Несколько стихов Кисаготами встречаются и в «Саньютта-никае», где изложен ее разговор с

Марой. Как-то раз Мара решил отвлечь монахиню от медитации

546 Thig. 222-223.

523

(любимое занятие искусителя, независимо от пола жертвы) и стал дразнить ее:

Почему ты, потерявшая сына,

Сидишь здесь в печали, совсем одна?
Должно быть, ты в одиночестве отправилась в лес,
Чтобы найти себе мужчину?

Кисаготами подумала про себя: «Кто говорит со мной — человек или нечеловеческое
существо?» И она поняла: «Это Мара, Злодей. Он хочет вызвать во мне страх, трепет, ужас и
нарушить тем самым мое сосредоточение». И она ответила ему так547:

Умершие сыновья остались в прошлом,

А вместе с ними и поиск мужчин.
Я не горюю, не плачу
И не боюсь тебя, друг.

Все удовольствия уничтожены,

Стена тьмы разрушена.
Разгромив могучую армию Смерти,
Я живу, свободная от омрачений.

Назвав Мару «другом», Кисаготами показала свое бесстрашие и беспристрастность, а Мара,

которого раскрыли, вынужден был удалиться. Монахиню Кисаготами, которая превзошла
личную трагедию и возвысилась

547 SN 5:3.

524

до подлинной святости, Будда признал самой выдающейся из тех, кто носит грубые одежды,
лучшей в аскетических практиках548.

Сона — многодетная мать

У домохозяйки Соны было десять детей. Она постоянно рожала, кормила, воспитывала,
обучала, женила и выдавала замуж. Она посвятила детям всю свою жизнь, и поэтому ее
прозвали Многодетная Сона549. Читателя может удивить такое большое количество детей,
но на самом деле это норма не только для Индии той поры, но и для многих современных
азиатских семьей.

Муж Соны был мирским последователем Будды. В течение нескольких лет он тщательно
соблюдал установленные правила для мирян, а потом решил целиком посвятить себя святой
жизни и принял монашество. Соне было непросто примириться с его выбором, но она не
стала тратить время на жалобы и причитания — вместо этого она решила жить еще более
благочестиво. Она созвала своих десятер^іх детей, передала им свое внушительное состояние
и попросила предоставлять ей только самое необходимое для жизни.

548 AN 1, гл. 14.

549 Источники: Thig. 102-106 и Com.; Ар. ii, 3:6. См. также Dhp. Com. (к стиху 115), BL 2:260-61. История о
монахине Бахупуттике, приведенная здесь, основана на истории о Соне (Sona), рассказанной в Thig. Com.
(отличаются лишь незначительные детали).

525

Какое-то время все шло гладко: дети поддерживали Сону, а она посвящала себя религиозной
практике. Однако вскоре старуха стала в тягость своим детям и их супругам. Они так и не
смирились с решением отца вступить в общину, и еще меньше им импонировало
религиозное рвение матери. В действительности они считали своих родителей дураками,
потому что те отказались от удовольствий, даруемых богатством. В глазах детей и Сона, и ее
муж были психически неуравновешенными религиозными фанатиками, и былое уважение к
матери быстро сменилось презрением.

Молодые люди совсем забыли о том, что они в неоплатном долгу перед матерью, которой
обязаны всем своим богатством и которая долгие годы щедро одаривала их заботой и
вниманием. Думая лишь о собственном удобстве, они смотрели на несчастную старуху как
на обузу и помеху. И снова подтвердились слова Будды о том, что благодарный человек в
этом мире встречается не чаще, чем святой550.

Пренебрежение со стороны детей ранило Сону сильнее, чем разлука с мужем. Она осознала,
как волны горечи поднимаются в ее сознании, как ум наполняется упреками и обвинениями в
адрес детей. Она поняла, что ее бескорыстная, чистая материнская любовь оказалась на
поверку не чем иным, как себялюбием, помноженным на ожидание награды. Сона целиком и
полностью полагалась на своих детей и была убеждена,

550 AN 3:112,5:143,195.

526

что они станут поддерживать ее в старости и вернут тем самым долг благодарности за долгие
годы материнской заботы. Она думала, что ее наградой станет признательность, уважение и
возможность принимать участие в жизни детей. Разве она не считала своих детей своего рода
вложением, страховкой на случай старости и одиночества? Размышляя подобным образом,
Сона проанализировала собственные мотивы и поняла, что слова Пробужденного имеют
отношение и к ней: женщины полагаются не на имущество, силу или способности, а на своих
детей, тогда как путь аскета — опираться исключительно на добродетель551.

Тогда Сона решила вступить в общину монахинь, чтобы развить добродетели и обрести
способность к бескорыстной любви. Зачем оставаться дома, где тебя едва терпят? Семейная
жизнь представлялась ей серой и тягостной, а жизнь монахини — красивой и яркой. Так она
последовала по стопам мужа, отринула мирское и стала монахиней в общине бхиккхуни,
основанной Благословенным.

Но через какое-то время Сона поняла, что просто-напросто перенесла свое себялюбие в
новые обстоятельства жизни. Она вступила в Сангху уже в почтенном возрасте и имела
множество привычек и особенностей, которые только мешали в монашеской жизни. Она
многое делала по-своему, вступала в противоречие с другими и становилась объектом для
критики со стороны женщин намного моложе себя.

551 AN 6:53.

527

Очень скоро Соне стало ясно, что достичь плодов благородного пути непросто, а община
монахинь — не такое райское место, как она себе представляла. Сначала она пыталась найти
опору в детях, затем искала успокоения в монашестве — и все тщетно. Еще она поняла, что
ее сковывает присущая женщине слабость характера. Но мало лишь ненавидеть свои
недостатки и стремиться развить у себя качества, свойственные мужчинам: Соне предстояло
узнать, каким образом можно полностью трансформировать себя. Она смирилась с мыслью о
том, что ей придется приложить нечеловеческие усилия, — и не только потому, что она
стара, но и потому, что до сих пор она культивировала в себе лишь женские добродетели. Ей
не хватало мужских качеств — энергичности и готовности к действию. Но, несмотря ни на
что, Сона не опускала руки и не считала препятствия непреодолимыми.

Сона знала, что ей предстоит упорная борьба, если она хочет одержать верх над собственным
своеволием и доверчивостью. Она решила, что ей нужно практиковать осознанность и
самоанализ, а также укоренить в памяти те учения, которые понадобятся для борьбы со
всплывающими эмоциями. Что толку во всех ее знаниях и обетах, если ее сносит волнами
эмоций, а память подводит в тот самый момент, когда больше всего нужна? Такие мысли
завладели ею и многократно усилили ее решимость посвятить всю себя духовной
тренировке.

Поскольку Сона вступила в Сангху на склоне лет, она спешила в практике. Бывало так, что
она медитировала целыми ночами напролет, сидя или во время

528

ходьбы, оставляя на сон минимальное время. Чтобы не привлекать излишнее внимание, она
практиковала медитацию ходьбы по ночам, в темном зале. Сона шла от колонны к колонне,
стараясь не споткнуться и не удариться о невидимые в темноте предметы. Благодаря этому
ее энергия быстро усилилась.

Сона достигла архатства в самых обычных, ничего не предвещавших обстоятельствах.

Однажды она осталась одна в монастыре, когда все другие монахини отправились в город.
Вот как она сама описывает это событие552:

Другие бхиккхуни
Оставили меня одну в монастыре
И велели мне
Вскипятить котел воды,
Я сходила за водой,
Налила ее в котел,
Поставила котел на огонь и села рядом —
Мой ум стал собранным.
Я увидела, что пять совокупностей непостоянны,
Что они несут страдания и лишены «я».
Устранив все изъяны в своем сердце,
На том самом месте я стала архатом.

Когда другие монахини вернулись, они попросили горячей воды, которую Сона так и не
вскипятила.

552 Ар. ii, 3:6, стихи 234-236.

529

Воспользовавшись сверхъестественной способностью элемента огня, Сона быстро нагрела

воду и дала ее монахиням. Они рассказали об этом происшествии Будде, который
обрадовался за Сону и вознес хвалу ее достижению553:

Один день,
Прожитый с прилежанием и бодростью,
Лучше ста лет,
Прожитых в праздности и безделье.

В «Тхеригатхе» Сона описывает свою жизнь пятью стихами554:

В этом самом чреве

Я выносила десятер^іх детей.
И вот однажды, уже старая и слабая,
Я попросила наставления у бхиккхуни.

Она рассказала мне

О совокупностях, опорах сознания и элементах.
Услышав эту Дхамму,
Я обрила голову и отреклась от мирского.

553 Dhp. 112, В Dhp. Com. и Thig. Com. Будда произносит в адрес Соны стих 115 («Один день, прожитый с
пониманием закона, лучше ста лет, прожитых без понимания закона^)}. Но стих 112, который приводится в
версии из «Ападаны», кажется более уместным, так как Сона известна в первую очередь своей энергичностью.
554 Thig. 102-106.

530
 Еще послушницей
Я обрела божественное зрение;
Теперь я знаю свои прошлые рождения,
Знаю, где жила прежде.

С умом однонаправленным, полностью сконцентрированным

Я достигла состояния без знаков555.
В тот же миг я обрела освобождение,
Потушила жажду, отбросила привязанность.

Пять совокупностей совершенно ясны мне,

Их корень отсечен.
Ты не страшна мне, проклятая старость!
Нет для меня больше новых рождений.

Нанда, сводная сестра Будды

Когда Нанда родилась на свет, она была окутана теплотой и нежностью родителей — отца
Будды Суддходаны и его второй жены Махападжапати Готами556. «Нанда» означает
«радость, удовлетворение, наслаждение». Этим именем обычно нарекают детей, рождению
которых родители особенно рады. Нанда выглядела благородно, изящно и была очень
красива. Чтобы отличить

555 Animitta — состояние, в котором нет знаков обусловленного. Можно считать это либо медитацией
прозрения в непостоянство, либо сверхмирским путем, возникшим благодаря созерцанию непостоянства.
556 Источники: Thig. 82-86 и Com.; Ар. ii, 3:5.

531

ее от других девушек с тем же именем, ее стали называть Рупананда, а иногда —

Сундаринанда. Оба эти имени означают «Красивая Нанда».

С течением времени многие члены ее семьи — представители царского рода Шакьев —

покинули свои дома и приняли монашество, вдохновленные тем, что один из их
родственников стал полностью пробужденным Буддой. В Сангху вступил ее брат,
двоюродные братья и, наконец, ее мать, а также многие другие женщины из рода Шакьев.
Нанда последовала за ними. Однако этот шаг был продиктован не уверенностью в Учителе и
учении, а любовью к близким и желанием поступать так же, как они.

Нетрудно себе представить, какую любовь и уважение испытывали простые люди к

прекрасной сводной сестре Будды. Вид прелестной царской дочери и кровной родственницы
Благословенного, которая ходила по улицам города в монашеском одеянии, трогал их
сердца. Но вскоре стало ясно, что это неподходящий фундамент для монашеской жизни.
Мысли Нанды были направлены на собственную красоту и популярность, которые являлись
не чем иным, как плодом ее прошлой кармы. Теперь эти достижения стали помехой на
духовном пути, потому что Нанда не подкрепляла их искренними усилиями по очищению
своего ума. Нанда почувствовала, что, вопреки представлениям окружающих, она не
соответствует высоким идеалам святой жизни и далека от той цели, ради которой многие
аристократы отказались от мирского. Она была уверена, что Благословенный осудит ее, и
долгое

532

время вместо того, чтобы исправиться, усердно избегала встречи с ним.

Однажды Будда собрал всех монахинь, чтобы дать каждой индивидуальные наставления.
Нанда не явилась. Когда Учитель распорядился пригласить ее лично, она предстала перед
ним, полная тревоги и стыда. В беседе Будда перечислил все ее положительные качества,
поэтому девушка начала слушать с охотой и радостью. И хотя Благословенный знал, что его
речь воодушевила Нанду, наполнила ее счастьем и подготовила ее ум для восприятия
учения, он не стал сразу открывать ей Четыре благородные истины, как часто делал в
подобн^іх случаях. Он знал, что она еще не созрела для их восприятия, и прибег к искусному
средству, дабы ускорить ее духовный рост.

Поскольку Нанда была во власти своей физической красоты, Будда с помощью

сверхъестественн^іх сил создал видение еще более привлекательной женщины, которая
прямо на глазах у Нанды стала быстро и неумолимо стареть. Так Нанда за пару мгновений
увидела то, на что обычно требуется несколько десятилетий — и что по привычке часто
упускается из виду, — увядание молодости и красоты, наступление старости, близость
смерти. Это видение сильно подействовало на Нанду; она была потрясена до глубины души.

Дав своей ученице наглядный урок непостоянства, Будда объяснил ей Дхамму так, что она
прозрела в Четыре благородные истины и увидела проблеск своего будущего
просветления — стала вошедшей в поток. Тогда Будда велел ей медитировать на
непостоянстве

533

и нечистоте тела. В течение долгого времени, денно и нощно, Нанда неутомимо занималась
этой практикой, воодушевляя себя так557:

Нанда, посмотри на это тело,

Больное, грязное, разлагающееся,
Развивай медитацию о его нечистоте —
Пусть ум станет собранным и однонаправленным.

Сейчас оно такое, а было таким-то,

Сейчас оно такое, а будет таким-то.
Разлагающееся, источающее дурной запах —
Только дураки находят удовольствие в нем.

Изучая свое тело, как оно есть,

Неустанно, денно и нощно,
Оком мудрости я проникла сквозь покров
И увидела все сама.

Пребывая в состоянии неусыпной бдительности,

Я анализировала его часть за частью.
И увидела свое тело так, как оно есть,
Внутри и снаружи.

Тогда я разочаровалась в нем.

 Моя захваченность угасла.
Усердная и отрешенная,
Я обрела мир в сердце и утолила свою жажду.

557 Thig. 82-86.

534

Поскольку Нанда была сильно захвачена своей физической красотой, ей требовалось

противоядие в виде суровой медитационной практики о непривлекательности тела. Только
это позволило бы ей обрести беспристрастность — равновесие между двумя крайностями.
Преодолев привязанность к телу, Нанда прикоснулась к подлинной красоте бессмертия, и
более ничто не могло потревожить прохладный покой ее сердца.

Впоследствии Будда назвал свою сводную сестру лучшей среди монахинь в практике
медитации. Это значит, что Нанда не только получила аналитические знания, но и пережила
различные дхьяны — стадии успокоения ума. Наслаждаясь этой чистой радостью, она
больше не нуждалась в груб^іх удовольствиях и вскоре обрела нерушимый покой, И хотя она
стала монахиней из-за привязанности к близким, в конечном счете она обрела совершенную
свободу и стала подлинной духовной наследницей своего Учителя, перед которым
преклонялась.

Царица Самавати — воплощение благородной любви

В ту пору, когда нашу Землю благословил своим присутствием Пробужденный, в одном из

царств Древней Индии жили муж и жена, и у них была дочь по имени Самавати —
удивительная красавица. Жизнь этой семьи протекала счастливо и гармонично. Но однажды

535

случилась беда: в городе разразилась эпидемия чумы, и все трое вынуждены были бежать из
родных краев558.

Они отправились в Косамби, столицу царства Вамса, расположенного в долине Ганга, в

надежде на помощь старого друга отца — Гхосаки, который был царским министром
финансов. В стенах города местные власти соорудили благотворительную столовую для
беженцев. Туда и ходила за едой их дочь — Самавати. В первый день она взяла три порции,
во второй — две, а в третий — только одну. Митта, служащий, раздававший еду, не
выдержал и язвительно поинтересовался, поняла ли она наконец размеры своего желудка.
Самавати спокойно ответила: «В первый день нас было трое: мои родители и я. Не прошло и
суток, как от чумы умер мой отец, и на следующий день мне нужна была еда только для
двоих; после умерла моя мать, и сегодня я беру пищу только для себя». Митта устыдился
своего едкого замечания и от всего сердца попросил у девушки прощения. Состоялся долгий
разговор, в ходе которого он узнал, что Самавати осталась совсем одна, и предложил
удочерить ее. Она с радостью согласилась.

Самавати тут же принялась помогать своему приемному отцу раздавать еду и заботиться о
беженцах. Благодаря ее расторопности и предусмотрительности прежде царствовавший на
кухне хаос превратился в упорядоченное действо. Больше никто не пытался пройти без
очереди, утихли ссоры, и все люди были довольны.

558 Этот рассказ основан преимущественно на Dhp. Com. (к стихам 21-23) и AN Com., «Etadaggavagga^>.

536

Вскоре Гхосака, царский министр финансов, узнал, что бесплатная раздача еды проходит без
шума и беспорядка. Когда он похвалил служащего и выразил ему свою благодарность, тот
скромно ответил, что многим обязан своей приемной дочери. Так Гхосака встретился с
Самавати, дочерью своего покойного друга. Ее благородные манеры произвели на
царедворца настолько сильное впечатление, что он сам захотел удочерить ее. Митта
согласился на это: как бы его ни печалила разлука с Самавати, он не хотел препятствовать ее
счастью. И Гхосака привел ее в свой дом. Так Самавати стала наследницей огромного
имения и начала вращаться в кругу самых знатн^іх семей царства.

В то время в Косамби правил царь Удена. У него было две главн^іх жены. Первую звали
Васуладатта. Царь женился на ней по политическим соображениям и из-за ее ослепительной
красоты. Вторая жена, Магандия, была красивой и умной, но холодной и эгоцентричной.
Никто из них не мог дать царю ни тепла любовной страсти, ни эмоциональной близости, о
которых он мечтал.

Однажды царь Удена встретился с очаровательной дочерью своего министра и влюбился в

нее с первого взгляда. Любящая и щедрая, Самавати притягивала его как магнитом. У нее
было именно то, чего недоставало обеим его женам. И царь отправил к Гхосаке посланника,
чтобы тот попросил руки Самавати. Министр пришел в смятение. С одной стороны, он
любил приемную дочь больше всего на свете и не мыслил жизни без нее. Самавати была его
радостью. С другой стороны, он знал

537

о вспыльчивом нраве царя и боялся отказать ему. В конце концов верх одержала
привязанность к Самавати, и Гхосака подумал: «Лучше умереть, чем жить без нее».

Как и следовало ожидать, царь Удена был вне себя от ярости. Он освободил Гхосаку от поста
министра финансов, изгнал его из царства и не позволил Самавати последовать за ним. Он
конфисковал собственность министра и опечатал его великолепный особняк. Самавати была
в отчаянии от того, что Гхосаке пришлось столько перенести из-за нее: он не только потерял
свою дочь, но также лишился дома и всего имущества. Из сострадания к приемному отцу, к
которому она испытывала огромную благодарность, она решила положить конец этой ссоре
и по своей воле выйти замуж за царя. Она отправилась во дворец и известила Удену о своем
решении. Царь тотчас же смягчился, восстановил Гхосаку в должности и отменил свои
распоряжения против него.

Поскольку Самавати испытывала великую любовь ко всем людям, она обладала огромной
внутренней силой и это решение не показалось ей трудным. Для нее не имело значения, где
жить, — в доме министра финансов как любимая дочь, во дворце царя как возлюбленная
жена, в глуши, как в те времена, когда она жила с родителями, или в лагере для беженцев, —
она всегда находила мир в своем сердце и была счастлива независимо от внешних
обстоятельств.

Жизнь Самавати во дворце текла гармонично и размеренно. Одной из ее служанок была

женщина по имени Кхуджуттара, уродливая и плохо сложенная, но при
538

этом очень способная. Каждый день царица давала ей восемь золот^іх монет, чтобы та
купила цветы для женской половины дворца. Но Кхуджуттара всегда тратила только четыре
монеты, а оставшиеся деньги забирала себе. Однажды, когда она отправилась покупать
цветы для своей госпожи, лавочник сообщил ей, что пригласил на обед Будду и его монахов.
Он звал на эту встречу и ее. После трапезы Будда прочел собравшимся проповедь о Дхамме,
и по мере того, как он говорил, его слова проникали Кхуджуттаре прямо в сердце. Слушая
Пробужденного с безраздельным вниманием, спокойная и воодушевленная, она впитывала
каждое слово, как будто оно предназначалось именно ей, и к концу лекции она достигла пути
и плода вошедшего в поток. Не совсем понимая, что с ней произошло, Кхуджуттара тем не
менее совершенно преобразилась: ее вера в Три драгоценности стала абсолютной, и она
больше не могла отступить от принципов морали ни на шаг. Мир, который всегда казался ей
таким понятным и реальным, теперь походил на сон.

Первое, что Кхуджуттара сделала после этого стремительного внутреннего преображения,

так это купила цветов на все восемь монет. Она глубоко раскаивалась в том, что прежде
поступала нечестно. Когда царица спросила ее, откуда взялось так много цветов,
Кхуджуттара упала к ногам госпожи и призналась в краже. Самавати великодушно простила
ее, и Кхуджуттара рассказала ей о самом сокровенном: о проповеди Будды и о том, как эта
проповедь изменила ее. И хотя Кхуджуттара не рассказала в подробностях все учение,

539

Самавати увидела своими глазами, какой благотворный и целебный эффект оказали слова
Пробужденного на служанку. Царица назначила Кхуджуттару своей личной помощницей и
велела ей каждый день ходить в монастырь, слушать Дхамму и пересказывать услышанное
ей и другим женщинам во дворце. У Кхуджуттары была превосходная память: услышав что-
то лишь однажды, она могла воспроизвести это дословно. Каждый день, когда она
возвращалась из монастыря, высокородные обитательницы дворца сажали ее на высокое
сиденье, словно она сама была Буддой, и с благоговением слушали проповедь. Впоследствии
Кхуджуттара составила собрание коротких проповедей Будды — 112 сутт в стихах и прозе,
которые вошли в палийский канон как «Итивуттака» («Изречения Будды»).

Когда царь Удена в очередной раз сказал своей любимой Самавати, что исполнит любое ее
желание, она попросила о том, чтобы Будда каждый день приходил во дворец, принимал
здесь пищу и проповедовал Дхамму. Царский посланник передал это бессрочное
приглашение Будде, но Благословенный отклонил его и вместо себя отправил Ананду. С тех
пор достопочтенный Ананда каждый день принимал пищу во дворце и обучал его жителей
истинному Закону. Царица была хорошо подготовлена отчетами Кхуджуттары, поэтому за
короткое время поняла суть учения и на своем опыте пережила состояние освобождения: она
стала вошедшей в поток, как и ее служанка.

Теперь, благодаря одинаковому постижению Дхаммы, царица и ее служанка стали ровней. За

короткое

540

время Дхамма распространилась во всей женской половине дворца, и там с трудом можно
было найти кого-то, кто не был бы учеником Пробужденного. Даже приемный отец
Самавати, министр финансов Гхосака, глубоко проникся Учением. Он пожертвовал Сангхе
большой монастырь в Косамби, чтобы монахи, прибывая в город, всегда могли найти
безопасное и удобное жилище. Каждый раз, когда Будда посещал Косамби, он
останавливался в этом монастыре под названием Гхоситарама. Другие монахи и святые
люди также находили здесь приют.

Воодушевленная Дхаммой, Самавати решила приложить еще больше усилий к тому, чтобы
развить в себе благородные качества. Ее самой сильной стороной была способность
испытывать симпатию ко всем живым существам и излучать по отношению к ним любовь и
сострадание. Она настолько преуспела в этом, что Будда назвал ее самой выдающейся из
всех мирских последовательниц, развивших в себе «метту» — «благородную любовь»559.

Вскоре этой всеохватывающей любви предстояло выдержать испытание. У Самавати

появился враг в лице второй жены царя — Магандии. Эта женщина питала лютую ненависть
ко всему, что связано с буддизмом. За несколько лет до описываем^іх событий отец
Магандии встречался с Буддой, и ему показалось, что этот благородный аскет — самый
достойный кандидат на руку его дочери. Не зная о правилах монашеской

559 AN 1, гл. 14

541

жизни, он в наивном невежестве предложил Будде жениться на Магандии.

Магандия была очень красива, и многие ухажеры добивались ее расположения, но Будда

отверг ее одним-единственным стихом о непривлекательности тела560. Этот стих сильно
задел самолюбие Магандии, но при этом произвел настолько глубокое впечатление на ее
родителей, что на том самом месте они стали невозвращающимися. Девушка же восприняла
отказ Будды как личное оскорбление и затаила в своем сердце жгучую ненависть —
ненависть, которую так и не смогла преодолеть. Впоследствии родители представили
Магандию царю Удене, который влюбился в нее с первого взгляда и взял ее в жены. Когда
он вступил в брак в третий раз, Магандия не возражала, поскольку, согласно обычаям тех
дней, правителям разрешалось иметь несколько жен. Но когда Самавати стала ученицей
Будды и привела к Дхамме других обитательниц дворца — этого Магандия уже вынести не
могла. Ее ненависть ко всему, что связано с Буддой, обратилась на Самавати.

Магандия совершала одну подлость за другой. Ее острый ум был целиком обращен на то,
чтобы придумывать новые злодеяния. Сначала она сказала царю Удене, что Самавати хочет
убить его. Но Удена слишком

560 Даже когда передо мной предстали три прекрасные дочери Мары, Во мне не возникло сексуальное
желание. Почему же я должен возжелать эту женщину, Наполненную мочой и экскрементами? Я не прикоснусь
к ней даже своей ногой (Snp. 835).

542

хорошо знал, как Самавати любит всех жив^іх существ, и не принял слова Магандии всерьез.
Он выслушал ее впол-уха и почти сразу забыл то, о чем она говорила. Тогда Магандия
приказала одной из своих служанок распространить дурные слухи о Будде и его монахах в
Косамби, причем сделать это так, чтобы тень пала и на Самавати. На этом направлении ей
сопутствовал больший успех561. Волна антипатии накрыла всю общину, и Ананда даже
предложил Будде покинуть город. Но Благословенный лишь сказал, что благодаря
нравственной чистоте монахов сплетни умолкнут через неделю. Не успели эти слухи дойти
до царя Удены, как им уже перестал кто-либо верить. Таким образом, вторая попытка
Магандии очернить Самавати тоже провалилась.
Через какое-то время Магандия велела доставить царю восемь откормленных цыплят и
предложила Самавати зарезать их и приготовить на обед. Самавати отказалась, поскольку
отреклась от убийства. Царь, зная о ее всеохватывающей любви, не стал гневаться на нее. Но
Магандия попыталась навредить Самавати и в четвертый раз. Незадолго до начала той
недели, которую царь Удена собирался провести вместе с Самавати, Магандия спрятала в
комнате соперницы ядовитую змею, предварительно удалив ей мешочки с ядом. Когда царь

561 Магандия пыталась обвинить буддийскую общину в убийстве некой проститутки, которая ежедневно
посещала монаст^ірь, чтобы послушать Дхамму. Король поверил слухам, и было начато разбирательство, но
вскоре в^іяснилось, что ее смерть — дело рук родственников Магандии. — Прим. ред.

543

Удена нашел змею, все улики указывали на Самавати. Ослепленный яростью, он утратил
контроль над собой. Он взял лук и выстрелил в Самавати, но сила ее любви была такова, что
стрела отскочила, не причинив никакого вреда. Гнев царя ни на йоту не ослабил те нежные
чувства, которые Самавати испытывала к нему, — они защищали ее жизнь, словно
невидимый щит.

Когда царь Удена пришел в себя и увидел, что его стрела чудесным образом не задела
Самавати, он был глубоко потрясен. Он стал умолять ее о прощении и еще сильнее убедился
в ее благородстве и преданности. Кроме того, Удена заинтересовался учением, которое дало
его жене такую силу. Примерно в то же время в монастырь Гхосита прибыл известный монах
по имени Пиндола Бхараваджа. Царь навестил его и обсудил с ним Дхамму. Удена спросил,
как молодым людям, давшим обет безбрачия, удается наслаждаться жизнью, и Пиндола
объяснил, что по совету Будды они смотрят на женщин как на своих матерей, сестер и
дочерей. Беседа произвела на царя столь сильное впечатление, что он принял прибежище в
Будде и стал его мирским последователем562.

Самавати размышляла о чудесах Дхаммы и хитросплетениях кармических связей. Одно

событие влекло за собой другое: она пришла в Косамби нищей беженкой; служащий,
раздававший еду, приютил ее; министр финансов сделал ее своей приемной дочерью; она
стала женой царя; ее служанка познакомила ее с Дхаммой;

562 SN 35:127.

544

и наконец, она стала ученицей Пробужденного и вошедшей в поток. Потом она

распространила Учение среди всех женщин во дворце, привела на путь Дхаммы Гхосаку и,
наконец, самого царя. Как же убедительна истина! Подумав так, Самавати обняла
благородной любовью всех существ и пожелала им счастья и мира.

В те дни царь прикладывал еще больше усилий, чтобы обуздать свою страстную натуру,
одолеть жадность и злобу. В этом ему очень помогали беседы с Самавати. Вскоре он
развился настолько, что в присутствии Самавати у него не возникало никакого сексуального
влечения. Он начал чувствовать ее высокий духовный уровень и стал относиться к ней как к
сестре и другу, а не любовнице. Хотя Удена по-прежнему состоял в супружеских
отношениях с остальными женами, он хотел, чтобы Самавати продолжала беспрепятственно
идти по пути к освобождению. Вскоре она достигла ступени однажды возвращающегося; не
за горами был и плод невозвращения, доступный многим буддистам-мирянам в те дни.
Магандия на какое-то время прекратила свои атаки, но втайне не переставала думать о том,
как навредить Самавати. После долгих размышлений она разработала план и посвятила в
него своих родственников, котор^іх обратила на свою сторону с помощью хитрости и
клеветы. План был разработан в мельчайших деталях. Чтобы убийство Самавати выглядело
как несчастный случай, Магандия предложила поджечь весь дворец для женщин. И, дабы
избежать подозрений, незадолго до намеченного срока она сама покинула город.

545

Дворец был подожжен, и языки пламени, взметавшиеся до небес, испепелили деревянное

строение дотла. Все женщины, которые находились в здании, погибли. Погибла и Самавати.
Известие об этой трагедии быстро разлетелось по всему городу. Ни о чем другом люди и
говорить не могли. Несколько монахов, которые уже долгое время были членами Сангхи,
тоже оказались вовлечены в этот водоворот эмоций. Собрав подаяние, они отправились к
Будде и спросили его, где переродятся эти мирские последовательницы во главе с Самавати.

Пробужденный успокоил их взволнованные сердца очень кратким ответом: «Монахи, среди

этих женщин одни были вошедшими в поток, другие — однажды возвращающимися,
третьи — невозвращающимися. Ни одна из этих мирских последовательниц не ушла из
жизни без плодов Благородного пути»563.

Будда упоминает здесь три перв^іх плода Дхаммы: плод вошедшего в поток, однажды
возвращающегося и невозвращающегося. Все эти ученицы закрыли себе путь в миры ниже
человеческого, и каждая из них стремительно приближалась к окончательной цели —
полному освобождению. Это было самым важным с точки зрения их жизни и смерти, и
Будда не стал давать дальнейшие разъяснения.

Позднее, когда монахи обсуждали несправедливую, ужасную гибель столь преданных

учениц, Будда открыл им подлинную причину произошедшего: эти женщины пострадали из-
за преступления, которое совершили

563 Ud.7:10.

546

много жизней назад. Однажды, когда Самавати была царицей Бенареса, она вместе с
придворными дамами отправилась купаться. Вдруг Самавати стало холодно, и она
попросила зажечь куст, чтобы согреться. Она слишком поздно заметила, что меж веток
густого куста неподвижно сидел паччекабудда. И хотя просветленный не пострадал,
женщины об этом не знали и пришли в беспокойство, ведь их могли обвинить в том, что они
устроили пожар по неосторожности. Аскет пребывал в глубокой медитации, и у Самавати
появилась безумная идея облить его маслом и поджечь, чтобы скрыть свою ошибку. Этот
план провалился, но злое намерение и покушение на убийство должны были когда-то
принести свои плоды, что и случилось в этой жизни.

Будда учил, что ни огонь, ни яд, ни оружие не причинят вреда практикующему благородную
любовь. Это значит, что в то время, когда человек излучает благородную любовь, его нельзя
ранить, и Самавати доказала это, когда царская стрела не задела ее. Но в других
обстоятельствах практикующий уязвим. Самавати стала невозвращающейся — а значит,
освободилась от всех проявлений чувственного желания, ненависти и перестала
отождествлять себя с телом. Пострадала от огня лишь ее физическая оболочка, но не ее
сущность. Ее мягкое, лучезарное сердце, наполненное любовью и состраданием, было
неуязвимо, и огонь не коснулся его. Крайне редко случается так, что святых учеников Будды
или самого Будду пытаются убить, и так же редко насильственной смертью умирает тот, кто
достиг совершенства в медитации благородной любви и стал

547

невозвращающимся. Все три категории существ объединяет одно: перед лицом насилия их
ум остается неподвижным.

Последние слова Самавати были такими: «Даже всеведущему Будде непросто подсчитать,
сколько раз наши тела сгорали, пока мы кочевали из жизни в жизнь в безначальной череде
перевоплощений. И потому будьте бдительны!» Отрезвленные этими словами, придворные
дамы стали медитировать на боли и благодаря этому обрели плоды благородного пути.

Обсуждая с монахами трагедию в Косамби, Будда воодушевлял их так564:

Этот мир находится в плену заблуждений

И только кажется прочным.
Глупцу, порабощенному своим имуществом,
Окутанному непроглядной тьмой,
Он кажется вечным.
Но для того, кто видит, ничего не существует.

После гибели Самавати царь Удена тяжко горевал и постоянно думал о том, кто мог
совершить это страшное злодеяние. Он пришел к заключению, что это дело рук Магандии,
но не хотел допрашивать ее открыто, так как знал, что она будет все отрицать. Царь решил
пойти на хитрость. Он сказал своим министрам: «До сих пор я жил в страхе, потому что
Самавати все время искала подходящий случай, чтобы убить меня.

564 Ud. 7:10.

548

Но теперь я могу спать спокойно». Министры спросили: «Тогда кто же убил Самавати?»
«Только тот, кто по-настоящему любит меня», — ответил царь. Магандия стояла рядом и,
услышав эти слова, вышла вперед и с гордостью призналась, что она одна ответственна за
поджог и гибель женщин, включая Самавати. Царь пообещал, что и она, и ее родственники
получат свою награду.

Когда все родственники Магандии были в сборе, царь устроил публичную казнь: их всех
сожгли, а землю вспахали, так чтоб от пепла не осталось и следа. Удена казнил Магандию
как преступницу, погубившую множество жизней, — это был его царский долг, но он в
первую очередь жаждал отмщения, и его ярость не знала границ. Он убил ее с предельной
жестокостью. Магандия умерла мучительной смертью, но эта боль была лишь слабой тенью
тех страданий, которые ожидали ее в адских мирах, а затем в последующей череде
бесконечно долгих блужданий по сансаре.

Однако очень скоро Удена раскаялся в своей кровожадности и мстительности. Снова и снова
он видел перед собой лицо Самавати, которое светилось любовью ко всем живым существам,
даже к врагам. Он почувствовал, что его порыв безудержного гнева отдалил его от Самавати
сильнее, чем смерть. Тогда он стал ревностно следовать учению Будды и прилагать все
больше и больше усилий к тому, чтобы научиться себя контролировать.
Самавати же переродилась в Чистой земле, откуда можно достичь нирваны, не возвращаясь
больше в наш

549

мир. Жизнь и смерть двух цариц наглядно показывают нам, к каким результатам приводят
любовь и ненависть. Однажды, когда монахи беседовали о жив^іх и мертвых, Будда сказал,
что Магандия уже при жизни была мертва, а Самавати, даже умерев, продолжала жить; он
произнес следующие строки565:

Бдительность — путь свободы за пределами жизни и смерти566;

Бездумность — путь смерти.
Бдительные не умирают.
Неразмышляющие — все равно что мертвы.
Те, кто ясно понял это и достиг бдительности, —
Счастливы и обретают радость благородных.
Эти мудрецы — много размышляющие,
Упорные, неутомимые —
Достигают свободы от жизни и смерти,
Достигают наивысшего счастья.

Будда считал Самавати самой выдающейся из всех мирских последовательниц, развивших

благородную любовь (metta).

565 Dhp. 21-23.

566 В^іражением «свобода за пределами жизни и смерти» здесь передан термин «нирвана^>.

550

Патачара — хранительница винаи

Патачара была прелестной дочерью одного очень богатого купца из Саваттхи567. Когда ей
исполнилось шестнадцать, родители заперли ее на последнем этаже семиэтажного здания и
приставили к ней охрану, чтобы она не общалась с молодыми людьми. Но, несмотря на эти
меры предосторожности, у Патачары завязались любовные отношения с одним из слуг,
работавших в родительском доме.

Когда родители решили выдать Патачару замуж за молодого человека ее круга, она сбежала
со своим любовником. Переодевшись служанкой, она ускользнула из башни и
воссоединилась со своим возлюбленным. Вдвоем они ушли из Саваттхи и поселились в
отдаленной деревне. Муж зарабатывал на жизнь, обрабатывая небольшой участок земли, а
молодая жена делала всю работу по дому, которую раньше выполняли слуги родителей. Так
она прочувствовала на себе последствия своего проступка.

Забеременев, Патачара стала умолять мужа отвести ее обратно в Саваттхи, чтобы ребенок
появился на свет в доме ее родителей568. В глубине души, говорила она, отец и мать всегда
питают слабость к своему ребенку и могут простить ему любые прегрешения. Но муж

567 Источники: Dhp. Com. (к стихам 113); Thig. 112-116 и Com.; Ар. ii, 2:10.
568 Согласно существовавшей тогда традиции было принято рожать в родительском доме.

551

не соглашался, поскольку боялся, что родители Патачары велят арестовать или даже убить
его. Поняв, что супруг глух к ее мольбам, Патачара решила отправиться в отчий дом сама. И
вот, когда муж был в поле, она ступила за порог и пошла по дороге в Саваттхи. Муж узнал об
этом от соседей, поспешил следом за Патачарой и вскоре догнал ее. И хотя он пытался
убедить ее вернуться, она наотрез отказалась и настояла на необходимости продолжить путь.
Однако, прежде чем они добрались до Саваттхи, у Патачары начались схватки, и очень скоро
она родила сына. Идти к родителям больше было незачем, и они повернули назад.

Через какое-то время Патачара забеременела во второй раз. Она опять попросила мужа
отвести ее к родителям, но, как и раньше, он ответил отказом и ей пришлось взять дело в
свои руки. Вместе с маленьким сыном она отправилась в путь. Когда муж догнал ее и
попросил вернуться, она и слушать его не стала. На полпути к Саваттхи супруги попали в
страшную грозу, каких обычно не бывает в это время года: сверкали молнии, гремел гром, а
дождь шел не переставая. И тут у Патачары начались схватки.

Она попросила мужа найти какое-нибудь укрытие, и он пошел за ветками для навеса. Пока
он рубил молодые деревца, змея, притаившаяся в муравейнике, выползла и укусила его.
Змеиный яд обжег его, как раскаленная лава, и он тут же упал замертво. Патачара ждала его
час, два, три, а он все не возвращался. Так она сама родила второго сына. Всю ночь оба
ребенка, напуганные грозой, плакали и кричали на пределе сил,

552

но единственной защитой для них было тело матери, исхудавшее и измученное теми
бедствиями, что выпали на ее долю.

Утром она одной рукой прижала к себе новорожденного, другую руку дала старшему сыну и
отправилась с ними по тропинке, выбранной вчера ее мужем: «Пойдем, дорогие, отец нас
бросил». Дорога делала изгиб, и прямо за поворотом Патачара увидела уже окоченевшее
тело мужа. Какое-то время она стояла там и плакала, виня себя в его смерти, а затем
продолжила свой путь.

Вскоре они подошли к реке Ачиравати. Из-за дождя уровень воды поднялся, и теперь она
доходила до груди. Течение было сильным. Патачара ослабла и не могла перейти реку вброд
с двумя детьми на руках, поэтому она оставила старшего сына на одном берегу, а младенца
перенесла на другой. Когда она возвращалась за первенцем и была уже на середине реки,
ястреб, круживший над их головами в поисках добычи, увидел новорожденного. Приняв его
за кусок мяса, он спикировал вниз, вонзил когти в ребенка и унес его. Патачаре оставалось
лишь кричать и беспомощно наблюдать за происходящим. Старший сын увидел, что мать
остановилась на середине реки и кричит. Он подумал, что она зовет его, и пошел к ней, но
стоило ему вступить в воду, как бурное течение захватило его и унесло.

Вопя и причитая, наполовину обезумев от горя (в один день она потеряла и мужа, и двоих
сыновей), Патачара продолжила свой путь. Недалеко от Саваттхи она встретила путника,
который шел из города,

553

и спросила его о своей семье. «Можешь спрашивать меня о любой семье в городе, но не об
этой, — сказал он. — Пожалуйста, об этой семье вопросов не задавай». Однако Патачара
продолжала настаивать, и он вынужден был ответить. «Прошлой ночью, во время страшной
бури, их дом рухнул и под завалами погибли старики и их сын. Совсем недавно тела всех
троих были преданы огню, — сказал он и указал на голубой дымок, клубившийся вдали. —
Видишь? Это дым от их погребального костра».

Увидев дым, Патачара лишилась разума. Она сорвала с себя одежду и стала бегать по улицам
города, стеная и заливаясь слезами: «Оба моих сына мертвы, тело мужа лежит на дороге, а
мать, отец и брат на погребальном костре!» Все, кому она встречалась на пути, называли ее
умалишенной, кидали в нее мусор и землю, а она продолжала свой путь, пока не достигла
окраины Саваттхи.

В это время Будда в окружении учеников пребывал в монастыре Джетавана. Увидев

Патачару у монастырских ворот, он тут же понял, что она готова встать на путь к
освобождению. Верующие миряне закричали: «Не пускайте сюда эту безумную!» Но
Учитель сказал: «Не препятствуйте ей. Пусть она подойдет». Когда Патачара приблизилась,
он произнес: «Сестра, верни осознанность». В ту же секунду она вновь обрела осознанность.
Какой-то добрый человек набросил ей на плечи свою накидку. Она надела ее, подошла к
Пробужденному, простерлась у его ног и рассказала ему о своей трагедии.

554

Учитель терпеливо и с глубоким состраданием выслушал ее, а затем сказал: «Патачара,

больше нет нужды волноваться. Ты пришла к тому, кто может стать для тебя укрытием и
прибежищем. Не только сегодня ты столкнулась с горем и несчастьем: в безначальном цикле
существования, оплакивая смерть сыновей и других близких людей, ты пролила больше слез,
чем воды в четырех океанах». И по мере того как Будда рассказывал об опасностях, что таит
в себе сансара, боль Патачары постепенно утихала. Благословенный закончил свое
наставление следующим стихом569:

Четыре океана не вместят

Тех слез, что мы пролили,
Убитые горем, обезумевшие от боли.
Почему же, женщина, ты до сих пор беспечна570?
Не помогут ни дети, ни родители,
Ни другие родственники.
Не найти защиты у родн^іх тому,
Кого настигла смерть.
Тот же, кто мудр, праведен
И понимает смысл
Сказанного здесь,
Быстро расчистит себе путь к нирване.

569 Dhp. 288-289.

570 Dhp. Com. 2:268; BL 2:255.

555

Это объяснение Пробужденного так глубоко проникло в сознание Патачары, что она
прониклась непостоянством всего обусловленного и неизбежностью страдания. Когда Будда
закончил проповедь, перед ним сидела не рыдающая сумасшедшая, а ученица, вошедшая в
поток, познавшая Дхамму и прочно утвердившаяся на пути к окончательному
освобождению.

Увидев первый проблеск нирваны, Патачара тут же попросила принять ее в монахини, и

Будда велел бхиккхуни позаботиться о ней. Так Патачара вступила в женскую сангху,
общину монахинь, и с величайшим старанием стала практиковать истинный Закон. Вскоре ее
усилия принесли результат, и она достигла цели. Кульминация ее духовной практики
описана в стихах из «Тхеригатхи»571:

Мужчины вспахивают поле,

Бросают зерна в землю,
Обеспечивают жену и детей
И так наживают богатство.
Тогда почему же я, которая взращивает добродетель и
Практикует учение Благословенного,
До сих пор не достигла нирваны —
Разве я ленива или самодовольна?
Ополоснув ноги,
Я смотрела на воду.
Пока я наблюдала за ручейками,

571 Thig. 112-116.

556

Стекавшими по склону,
Мой ум собрался для броска,
Как прекрасный породистый скакун.
Я взяла лампу и вошла в свою келью.
Я посмотрела на постель и села.
Взяв иглу,
Я потушила фитиль.
Лампа погасла —
И мой ум освободился.

Патачара наблюдала за тем, как вода стекает по склону, и заметила, что одни ручейки быстро
впитываются в землю, другие успевают убежать чуть дальше, а третьи достигают подошвы
склона. Это была идеальная метафора, иллюстрирующая природу всех живых существ: одни
умирают совсем юными, как ее дети; другие — в зрелом возрасте, как ее муж; а третьи
доживают до преклонных лет, как ее родители. Но, подобно тому как все ручейки в
конечном счете впитываются в землю, смерть — этот великий разрушитель — настигает
всех жив^іх существ, и никому не избежать ее объятий.

Когда к Патачаре пришло это озарение, ее ум тут же сосредоточился. Опираясь на эту

устойчивую концентрацию, она стала размышлять о непостоянной, неудовлетворительной
природе всех явлений, об отсутствии в них какого-либо «я». Но, несмотря на все свои
усилия, она так и не смогла прорваться сквозь пелену омрачений к окончательному
освобождению. Патачара устала и решила лечь спать. Она вошла в комнату, села

557
на кровать, и, как только она потушила масляную лампу, вся энергия, накопленная в
процессе практики, завершила работу. За долю секунды, быстрее, чем погас огонь в лампе,
Патачара обрела высшее знание. Она достигла своей цели — нирваны, окончательного
угасания жадности, злобы и невежества.

Будучи бхиккхуни, Патачара получила от Будды титул лучшего знатока Винаи среди всех
монахинь {etadaggam bhikkhuninam vinayadharanam). В женской сангхе она играла ту же
роль, что и старейшина Упали — главный специалист по Винае среди бхиккху — в мужской.
Так материализовалось намерение, сформированное ею в далеком прошлом. Согласно
писаниям, в то время, когда на земле жил Будда Падумуттара, Патачара увидела, как
Учитель объявил одну из монахинь лучшей в овладении Винаей среди членов женской
общины. Патачаре показалось, что он взял эту женщину за руку и отвел ее в сад
наслаждений. Тогда она зародила сильное намерение и пожелала: «Пусть во времена
такого же Будды, как и Вы, я стану самым выдающимся знатоком Винаи среди монахинь».
Будда Падумуттара заглянул в будущее и, увидев, что ее желание исполнится, сделал
соответствующее предсказание.

Нет ничего странного в том, что Патачара уделяла особое внимание вопросам дисциплины,
ведь в молодости она пострадала от последствий собственного безрассудства. В общине
монахинь Патачара узнала, что всестороннее овладение дисциплиной является непременным
условием для достижения мира и спокойствия. Кроме того, она на своем опыте глубоко
прочувствовала

558

все движения человеческого сознания и поэтому могла помочь другим монахиням в их

духовной практике. Многие бхиккхуни обращались к ней за советом и находили утешение в
ее наставлениях.

В качестве иллюстрации можно привести стихи сестры Чанды из «Тхеригатхи», в котор^іх

она благодарит Патачару572:

Из сострадания
Патачара посвятила меня в монахини.
Она прочла мне проповедь
И воодушевила пройти весь путь до конца.

Получив наставления,
Я стала следовать им;
Слова госпожи достигли цели.
Я освободилась от ядов и обрела три знания!

Другая бхиккхуни, Уттара, рассказывает о том, как Патачара обучала группу монахинь
правильному поведению и дисциплине573:

Усердно практикуйте учение Будды —

И вы не пожалеете.
Сполоснув ноги,
Садитесь в позу для медитации.

572 Thig. 125-126.

573 Thig. 176-177.

559

Пробудив свой разум,

Сделайте его однонаправленным, собранным.
Наблюдайте за умопостроениями
Как за чем-то посторонним и лишенным «я».

Уттара восприняла слова Патачары всем сердцем и достигла трех истинных знаний.

В «Тхеригатхе» приводится еще одна история о том, как Патачара наставляла других
монахинь и какую пользу они извлекали из ее советов. Судя по концовке, авторами этих
строк были тридцать монахинь-старейшин, которые в присутствии Патачары объявили о
своем архатстве574:

«Взяв в руки пест,

Молодые люди толкут зерно.
Стремясь обеспечить жен и детей,
Молодые люди наживают богатство.
Практикуйте учение Будды —
И вы не пожалеете.
Ополоснув ноги,
Садитесь в позу для медитации.
Устремившись к покою ума,
Практикуйте учение Будды».

Услышав этот совет,

Получив наставление Патачары,
Они ополоснули ноги и сели медитировать.

574 Thig. 119-121.

560

Так, устремившись к покою ума,

Они практиковали учение Будды.
В первую ночную стражу
Они вспомнили свои прошлые жизни.
Во вторую ночную стражу
Они обрели божественное зрение.
В последнюю ночную стражу
Они сокрушили тьму.
Они встали и простерлись перед ней.
«Ваши наставления достигли наших сердец.
Подобно тому как тридцать богов поклоняются Индре,
Непокоренному в бою,
Так и мы всегда будем почитать Вас.
Мы свободны, мы обрели три знания».
Так быстро превратиться из легкомысленной девушки в старейшину Сангхи Патачара смогла
благодаря тому, что в прошл^іх жизнях уже развила необходимые качества. Г оворят, она
была монахиней и во времена прежних будд. Прозрения, обретенные в тех жизнях,
отпечатались в ее подсознании и скрыто направляли ее поступки в последующих
воплощениях, ожидая благоприятн^іх обстоятельств, чтобы проявиться в полную силу.
Когда ее Учитель, Будда Готама, появился в этом мире, она быстро нашла его. Подгоняемая
страданием и бессознательным стремлением выбраться из цикла перерождений, уходящего в
безначальное прошлое,

561

Патачара встретилась с Пробужденным и освобождающей Дхаммой. Затем она стала

монахиней и достигла свободы за пределами обусловленного.

Амбапали — щедрая куртизанка

На заре многих религий с заметным постоянством появляется фигура известной куртизанки

или гетеры, чье обращение и внутренняя трансформация символизируют триумф истины и
добра в борьбе с низменными проявлениями человеческой природы. Это новозаветные
Мария Магдалина и Мария Египетская из пустыни Египта, суфийская Раби, а также
Амбапали и Сирима, жившие во времена Будды. Их судьбы показывают нам поучительный
пример, помогают избавиться от высокомерия и предрассудков и напоминают о том, что
потенциал мудрости и святости бывает просто скрыт, а не уничтожен тем образом жизни,
который на первый взгляд кажется дурным и ведущим к деградации.

Жизнь Амбапали была необычной с самого начала575. Однажды садовник правителя

Личчхави из Весали нашел под манговым деревом маленькую девочку и дал ей имя
Амбапали: амба означает «манго», а пали — «линия» или «мост». Повзрослев, она стала еще
красивее и очаровательнее. Сразу несколько царевичей Личчхави захотели жениться на ней и
стали бороться друг

575 Источники: Vin. 1:231-233; DN 16; Thig. 252-272 и Com.; Ар. ii, 4:9.

562

с другом, желая заполучить ее. Но никому не удавалось одержать верх, и после долгих
обсуждений они наконец решили, что Амбапали будет принадлежать не кому-то одному, а
всем вместе. Так ей пришлось стать куртизанкой в первоначальном смысле этого слова:
придворной дамой, доставляющей удовольствие мужчинам. В те дни куртизанка имела мало
общего с обычной проституткой. Благодаря доброму нраву она оказывала на царевичей
Личчхави облагораживающее и умиротворяющее воздействие. Кроме того, она тратила
большие суммы денег на благотворительность и фактически стала некоронованной царицей
аристократической республики Личчхави.

Слава Амбапали росла, и однажды о ней узнал царь Бимбисара из Магадхи, который захотел
заполучить подобное украшение и для своей столицы. Так он нашел молодую девушку по
имени Салавати, которая впоследствии родила Дживаку — будущего придворного врача.
Сперва, однако, царь Бимбисара захотел лично встретиться с Амбапали. Как и все прочие, он
был покорен ее красотой и сполна насладился ее компанией. Амбапали родила ему сына.

Во время своего последнего путешествия Будда остановился в Весали, в манговой роще

Амбапали. Когда Амбапали пришла выразить Пробужденному свое почтение, он прочел ей
длинную проповедь о Дхамме. Вдохновленная словами Учителя, она пригласила его и всю
общину монахов на следующий день к себе на подношение пищи. На своей лучшей
колеснице она в спешке выехала из манговой рощи. Царевичи Личчхави

563

тоже держали в то время путь на своих лучших колесницах; поравнявшись с ней, они
спросили, куда она так торопится. Амбапали ответила, что завтра к ней в дом придут
Пробужденный и его монахи, поэтому ей нужно успеть подготовить все необходимое.
Аристократы умоляли Амбапали уступить им эту привилегию и обещали ей сто тысяч
золот^іх монет, но она ответила, что даже Весали со всеми его сокровищами не стоит в ее
глазах этого обеда. Тогда Личчхави отправились к Будде и предложили ему принять
подношение пищи в их доме. Но Благословенный отказал им, поскольку уже принял
приглашение Амбапали. Царевичи с досадой щелкнули пальцами и воскликнули: «Обошла
нас манговая девчонка!» На следующий день, после того как Будда принял подношение
пищи в доме Амбапали, хозяйка подошла к нему и в качестве пожертвования передала
общине восхитительный парк — Манговую рощу, где Будда прежде уже читал проповеди.

Сын Амбапали от царя Бимбисары стал монахом по имени Вимала Конданнья и достиг
архатства. Впоследствии, услышав одну из проповедей сына, Амбапали тоже вступила в
Сангху. В качестве объекта для медитации она выбрала собственное тело и стала
размышлять о его непостоянстве и той боли, которую оно вынуждено испытывать. В
результате она тоже стала архатом. В своих стихах из «Тхеригатхи», которые Амбапали
записала уже в преклонном возрасте, она волнующе описывает то, как старость разрушила ее
красоту576:

576 Thig. 252-270 (в^ідержки).

564

Мои волосы были черными как смоль,

И каждый локон завивался.
А сегодня волосы старухи
Похожи на пеньку.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Украшенная цветами, моя голова благоухала,

Как флакон с изысканными духами.
А теперь старуха пахнет,
Как собачья шерсть.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Раньше мои брови были восхитительны,

Как полумесяц, нарисованный рукой мастера.
А в старости они увяли,
Испещренные морщинами.
 Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Сверкающие и восхитительные, как драгоценные камни,

Мои глаза были темно-синими, миндалевидной формы.
А теперь их поразила старость —
И вся красота исчезла.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Прежде мои зубы были красивы,

Как цветы бананового дерева.

565

Но время не пощадило их:

Сейчас они желтые и сломанные.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Некогда упругие, округлые и приподнятые,

Теперь мои груди свисают,
Как пустые бурдюки.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Раньше моя кожа сияла,

Как хорошо отполированный лист золота.
А сейчас она вся в морщинах.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Прежде мои ноги были гладки,

Как туфли, набитые ватой.
А теперь они потрескались
И покрылись морщинами.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

Таково это тело, отжившее свой век,

Обитель многих страданий.
Это тело не иначе как старый дом
С осыпавшейся штукатуркой.
Именно об этом
Предупреждал Возвестивший Истину.

566

Усердно размышляя подобным образом, Амбапали понимала природу жизни все лучше и
лучше. Она вспомнила прошлые рождения и увидела все изгибы своего тернистого пути по
сансаре: иногда она была проституткой, а иногда — монахиней. Она осознала, что, несмотря
на глубины нравственного падения, которое она переживала порой, она вновь и вновь
проявляла необычайную щедрость, приносившую свои плоды в последующих воплощениях.
Она часто рождалась красавицей, но ее физическая красота каждый раз увядала, не в силах
противостоять натиску старости и смерти. И теперь, в своем последнем рождении, она
наконец разрушила все иллюзии и обрела вечную красоту окончательного освобождения.
Стихи Амбапали говорят о том, что она возвысилась до положения «настоящей дочери
Будды»577:

В сопровождении множества живых существ

Я отреклась от мира и обрела прибежище в учении Победителя.
Я достигла нерушимого состояния ума,
Я настоящая дочь Будды.

Я овладела сверхъестественными силами

И очищенным элементом пространства.
Великий мудрец, я обладаю знанием,
Что охватывает умы других существ.

577 Ар. ii, 4:9, стихи 213-215.

567

Я знаю свои прошлые жизни,

Мое божественное зрение очищено,
Все омрачения уничтожены —
Нет нужды рождаться вновь.

Сирима и Уттара

Историю о Сириме, записанную в комментариях к палийскому канону, нужно начинать с

рассказа об Уттаре, дочери богатого купца Пунны из Раджагахи. И Пунна, и Уттара были
последователями Будды478. И вот однажды зажиточный торговец по имени Сумана, в
прошлом оказавший большую помощь Пунне, решил женить своего сына на Уттаре. Однако
Пунна не хотел этого брака. Торговцу пришлось напомнить ему, что Пунна много лет
работал на него, Суману, и именно благодаря этому нажил свое состояние. Пунна ответил:
«Вы и ваша семья исповедуете ложные учения, а моя дочь не может жить без Трех
драгоценностей». Тогда Сумана призвал на помощь других торговцев, которые пришли к
Пунне и стали просить его выдать Уттару за сына своего бывшего хозяина. В конце концов
Пунна поддался на их уговоры и дал согласие на брак Уттары с этим молодым человеком.

Свадьба состоялась в самом начале сезона дождей, когда монахи уходят в трехмесячный
ретрит. Переехав в дом мужа, Уттара больше не могла встречаться с монахами и
монахинями, не говоря уже о том, чтобы

578 Источники: Dhp. Com. (к стиху 223); 137-149 и Com.

568
совершать пожертвования и слушать Дхамму. На протяжении двух с половиной месяцев она
терпела эти лишения, но в конце не выдержала и написала родителям такое письмо: «Зачем
вы бросили меня в эту тюрьму? Лучше было продать меня в рабство, чем отправить в семью
тех, у кого нет веры. За то время, что я здесь, мне не удалось совершить ни одного
добродетельного поступка».

Пунна сильно расстроился, когда получил это письмо, но из сострадания к дочери стал
думать, как помочь ей добиться желаемого. Он отправил ей пятнадцать тысяч золотых монет
и сопроводил их следующим посланием: «Сирима, куртизанка в нашем городе берет тысячу
золот^іх за ночь любви. Передай ей те деньги, что я прислал, и пусть она развлекает твоего
мужа в течение двух недель. За это время ты сможешь совершить такие добродетельные
поступки, какие только пожелаешь». Уттара последовала его совету и привела в дом Сириму.
Когда муж Уттары увидел прелестную куртизанку, он с радостью позволил ей на две недели
заменить свою супругу, а Уттара тем временем могла делать пожертвования и слушать
Дхамму сколько душе угодно.

Это были последние две недели сезона дождей: трехмесячный ретрит подходил к концу, и
вскоре бхиккху предстояло вновь отправиться в путь. Уттара попросила Будду с учениками
каждый день в течение двух недель приходить к ней в дом и принимать подношение пищи.
Из сочувствия Будда согласился, и так Уттара смогла услышать многочисленные учения. В
предпоследний день перед церемонией, посвященной завершению

569

ретрита, Уттара все время пропадала на кухне и занималась приготовлениями. Ее муж

наблюдал за тем, как она суетится, и не переставал удивляться тому, что он считал
глупостью чистой воды. Глядя на то, как его супруга бегает туда-сюда, покрытая потом и
сажей, он думал: «Эта глупая женщина не умеет наслаждаться ни богатством, ни комфортом.
Зато она носится по дому без оглядки, счастливая от того, что служит бритоголовому
аскету». Он улыбнулся своим мыслям и пошел прочь.

Когда куртизанка Сирима увидела его улыбку, ей стало интересно, что вызвало ее. Увидев
неподалеку Уттару, она быстро поняла, что эти двое близки. Сирима расстроилась и
разозлилась. Две недели она упивалась тем, что чувствовала себя хозяйкой дома, а тут ей
напомнили, что она всего лишь гостья. Она почувствовала сильную зависть к Уттаре и
захотела ей навредить. Тогда она пошла на кухню, взяла ковш с кипящим маслом и подошла
к Уттаре. Уттара увидела это и подумала про себя: «Моя подруга Сирима оказала мне
великую услугу. Земля слишком мала, мир Брахмы слишком низок, чтобы отплатить ей за ее
доброту: именно благодаря Сириме я смогла делать подношения и слушать учения. Если во
мне есть хоть капля гнева, пусть это масло обожжет меня. Если же я свободна от гнева, пусть
оно не причинит мне никакого вреда». И она окутала Сириму благородной любовью. Когда
куртизанка вылила масло ей на голову, оно скатилось с Уттары как прохладная вода, не
причинив никакого вреда.

570

Сирима в ярости зачерпнула еще один ковш кипящего масла, надеясь, что на этот раз все
получится. Но тут вмешались служанки Уттары. Они схватили Сириму, повалили ее на пол и
стали бить ее руками и ногами. Уттара пыталась их остановить, но ничего не вышло.
Наконец, она заслонила собой Сириму и тихо спросила ее: «Зачем ты пошла на злое дело?»
Потом она сама омыла Сириму теплой водой и намазала благоухающими мазями. Сирима
постепенно пришла в чувство и вспомнила, что она всего лишь гостья в этом доме. Она
подумала: «Я и правда совершила злодеяние: я вылила на женщину кипящее масло только
потому, что ее муж улыбнулся ей. А она не только не разозлилась на меня, но и защитила от
своих служанок, когда те набросились на меня. Пусть моя голова расколется на семь кусков,
если я не вымолю у нее прощения». Она упала к ногам Уттары и стала просить о прощении.
Уттара сказала:

— Мой отец еще жив. Если он простит тебя, то прощу и я.

— Тогда я пойду к твоему отцу, богатому торговцу, главе гильдии, и стану умолять о
прощении, — ответила Сирима.

Но Уттара поправила ее:

— Пунна — отец, который привел меня в мир, полный страданий. Если тебя простит тот
отец, что спасает меня из мира страданий, то прощу и я.

— Но кто этот отец, что спасает тебя из мира страданий?

— Будда, Полностью Пробужденный.

571

— Я не знаю его. Что же мне делать?

— Учитель придет сюда завтра, с общиной монахов. Приходи и ты. Сделай подношение,
какое тебе по силам, и попроси у него прощения.

Сирима с радостью согласилась и пошла домой. Она велела своим слугам приготовить
разнообразные угощения и на следующий день принесла их в дом Уттары. Однако, все еще
стыдясь своих прошлых поступков, она не осмеливалась сама подавать еду монахам. Эту
роль взяла на себя Уттара. Когда трапеза закончилась, Сирима встала на колени перед
Буддой и стала молить о прощении.

— За что? — спросил Будда, и Сирима рассказала ему о произошедшем. Пробужденный

спросил у Уттары, так ли все было на самом деле, и поинтересовался, что она подумала в тот
момент, когда увидела Сириму с кипящим маслом.

— Я окутала ее благородной любовью, — сказала Уттара, — и подумала про себя: «Моя

подруга Сирима оказала мне великую услугу...»

— Прекрасно, Уттара, прекрасно! Именно так и превосходят гнев, — сказал Благословенный

и произнес следующие строки579:

Преодолеем же гнев любовью,

Зло — добром;
Победим жадного щедростью,
А лжеца — истиной.

579 Dhp.223.

572
Затем Учитель объяснил Дхамму и раскрыл всем присутствовавшим Четыре благородные
истины. В конце проповеди Уттара обрела плод однажды возвращающегося. Ее муж,
который до этого ни во что не верил, а также его скептически настроенные родители стали
вошедшими в поток.

Сирима тоже заглянула за грань обусловленного580. Не желая и дальше вести жизнь

куртизанки, она решила целиком посвятить себя тому, чтобы помогать общине и
накапливать заслуги. Каждый день в ее доме готовили пищу для восьмерых монахов, и
приглашения на трапезу распространялись среди всех членов Сангхи. Она всегда
собственноручно ухаживала за бхиккху, приходившими к ней в дом, а порции еды были
такими обильными, что каждой хватило бы на троих-четвер^іх.

Как-то раз один из восьми монахов, получивших радушный прием в доме Сиримы, вернулся
в свой монастырь, расположенный в трех милях от города. На вопрос старейшин о том,
достаточно ли пищи он получил и хороша ли была еда, прибывший монах рассказал о
договоренности, согласно которой каждый день Сирима кормила у себя восьмер^іх бхиккху.
Монах был в полном восторге от приема, оказанного им Сиримой: еда была неописуемо
хороша, на стол подавали только лучшие блюда, а порции были такими щедрыми, что
каждой можно было накормить троих или четверых человек. Однако, продолжал он,
внешность Сиримы

580 Стала вошедшей в поток.

573

затмевает все ее подношения: хозяйка дома красива, изящна и божественно обаятельна.

Услышав рассказ только что возвратившегося монаха, один из бхиккху без памяти влюбился
в Сириму, хотя раньше ее никогда не видел. Он захотел встретиться с ней уже на следующий
день и постарался достать одно из приглашений. Так случилось, что именно в тот день
Сирима заболела, сняла все свои украшения и слегла. Когда ей сообщили о прибытии
монахов, у нее не было даже сил встать, и она велела служанкам позаботиться о гостях.
Когда все чаши были наполнены и монахи начали трапезу, она с большим усилием
поднялась с постели, при помощи служанок дошла до столовой и выразила почтение
монахам. Она была слаба и дрожала всем телом. Увидев Сириму в таком состоянии,
влюбленный монах подумал: «Даже больная она так ослепительно прекрасна. Как же она
красива, когда полна сил и украшена драгоценностями!» Страсть, долгое время подавляемая
им, мощно заявила о себе — он не мог даже есть. Он взял чашу, вернулся в монастырь,
накрыл еду тканью и лег в постель. Как друзья ни пытались уговорить его, он отказывался от
пищи и никого не слушал.

В тот же вечер Сирима умерла. Царь Бимбисара отправил послание Будде: «Господин,
умерла сестра Дживаки»581. В ответном письме было сказано, что

581 Сирима имела родственные связи с членами царской семьи. У царевича Абхаи, сына царя Бимбисары, был
роман с куртизанкой по имени Салавати из Раджагахи. У них родился мальчик по имени Дживака, который
впоследствии стал придворным врачом в Магадхе. Через какое-то время Салавати родила Сириму {ее отец
неизвестен). И если Дживака приходился царю Бимбисаре незаконнорожденным внуком, то Сирима —
незаконнорожденной приемной внучкой. Возможно, именно этим объясняется интерес царя к ее персоне.

574
с погребальной церемонией нужно подождать: тело Сиримы необходимо оставить на
кладбище, а рядом с ним выставить охрану, чтобы та защищала его от ворон и диких
животн^іх. Так и сделали. Через три дня гниющий труп напоминал кастрюлю с рисом,
которая пенилась на огне: он раздулся, и в нем кишели черви. Царь Бимбисара издал указ,
согласно которому все взрослые обитатели Раджагахи должны были пройти мимо тела
Сиримы и увидеть ее в ее нынешнем плачевном состоянии. Каждый, кто не сделает этого,
был обязан заплатить штраф в размере восьми золот^іх. Также царь пригласил на кладбище
Будду и общину монахов.

Тем временем истерзанный любовной страстью монах не ел уже четыре дня, а пища в его
чаше тоже кишела червями. Друзья пришли к нему и сказали: «Брат, Учитель собирается к
Сириме». Услышав слово «Сирима», монах оживился, забыл о своей слабости и голоде,
вскочил с постели, помыл чашу и отправился с остальными смотреть на Сириму. На
кладбище уже собралась большая толпа. Первыми стояли Будда и монахи, за ними
монахини, царь с придворными и, наконец, обычные миряне и мирянки.

Будда спросил царя Бимбисару:

— Кто это, великий царь?

— Это младшая сестра Дживаки, Сирима.

575

— Так это Сирима?

— Да, господин.

— Тогда пусть под бой барабанов объявят, что любой, заплативший тысячу монет, сможет
овладеть Сиримой.

Но в этот раз никто не прельстился ею даже за меньшую сумму, даже за одну монету, даже
даром. И Будда произнес:

— Монахи, перед вами женщина, которую любил весь свет. Не так давно в этом самом
городе мужчины с готовностью платили тысячу золотых за одну ночь. А теперь она никому
не нужна даже даром. Таков удел человеческого тела, хрупкого и обреченного на гибель,
привлекательного лишь благодаря украшениям; таков удел израненной плоти с девятью
отверстиями, которую поддерживает каркас из трех сотен костей; таков удел тяжкого
бремени, которое человек вынужден нести. Только дурак тешит себя иллюзиями и мечтает о
такой эфемерной вещи.

Закончил он следующими строками582:

Это тело — разукрашенный образ,

Покрытый ранами,
Составленный из частей,
Болезненный, слабый и непостоянный.

После того как Будда прочел «погребальную проповедь», подкрепив ее наглядной

иллюстрацией, влюбленный монах освободился от страсти. Сконцентри-

582 Dhp. 147.

576

ровавшись на созерцании тела, он обрел прозрение и достиг архатства.

Сирима тоже присутствовала на собственн^іх похоронах. После смерти она переродилась

богиней на небесах Тридцати трех богов. Глядя оттуда на мир людей, она увидела Будду и
его монахов, а также множество мирян, которые собрались рядом с ее телом. В сиянии славы
она спустилась с небес, окруженная пятьюстами небесными дэвами на колесницах. Она
сошла с колесницы и поприветствовала Благословенного.

Достопочтенный Вангиса, главный поэт Сангхи, обратился к ней в стихах и спросил, откуда
она и какими добродетельными поступками она обязана своему успеху. Сирима ответила
ему такими стихами583:

В прекрасном, хорошо выстроенном городе среди холмов

Я служила великому, благородному царю.
Я в совершенстве овладела танцами и пением;
В Раджагахе меня знали как Сириму.

Будда, Величайший провидец, Наставник,

Открыл мне причину страдания, суть непостоянства,
Необусловленное состояние, полное прекращение страдания;
И путь к нему — бескомпромиссный, прямой, дарующий благо.

583 Стихи 137-149.

577

Услышав о состоянии, неподвластном смерти, о необусловленном,

Об учении непревзойденного Татхагаты,
Я в совершенстве обуздала себя с помощью нравственных правил,
Я нашла опору в Дхамме, которую проповедует Будда — лучший из людей.

Познав незамутненное, ничем не обусловленное состояние,

О котором говорил непревзойденный Татхагата,
На том самом месте я обрела покой ума и способность к концентрации,
И это дало мне непоколебимую уверенность.

Прозрев в высшее состояние, неподвластное смерти, я стала обладательницей

выдающихся качеств.
Моя судьба предрешена, мне открылись глубины жизни;
Я освободилась от запутанности.
Окруженная всеобщим почтением, я наслаждаюсь забавами и играми.

Я — богиня, увидевшая нирвану,

Я — ученица непревзойденного Татхагаты.
Я познала Дхамму и обрела первый плод.
Я стала вошедшей в поток и освободилась от несчастн^іх уделов.
578

Из почтения к великолепному Царю Дхаммы

Я пришла поклониться Непревзойденному
И вселяющим веру монахам, что радуются благому.
Я пришла поклониться благородному собранию аскетов.

Меня охватили радость и восторг, когда я увидела

Мудреца, Татхагату, лучшего учителя для тех, кого можно обучить.
Я поклоняюсь Тому, кто обладает величайшим состраданием,
Тому, кто пресек жажду, Наставнику, что радуется благому.

Исидаси: путешествие по сансаре

В Паталипутте, которая спустя несколько веков станет столицей царства Ашоки, жили две
бхиккхуни — Исидаси и Бодхи. Обе женщины преуспели в медитации и хорошо знали
Учение, обе были свободны от омрачений584. Однажды, приняв подношение и уединившись
в тени деревьев, монахини завели разговор о своей судьбе. Бодхи, которая была старше,
вероятно, пережила много страданий, прежде чем вступить в монашескую общину. Она
искренне недоумевала, почему ее молодая

584 Источники: Thig. 400-447 и комментарии.

579

собеседница, Исидаси, решила отказаться от мира, ведь она была полна цветения юности, ее
лицо излучало радость и казалось невозможным, чтобы жизнь могла послать ей горькие
испытания. Как ей открылась неудовлетворительная природа бытия, побудившая ее начать
жизнь отшельницы? Она спросила ее585:

Ты прекрасна, благородная Исидаси,

И цветок твоей юности еще не увял.
С каким злом ты столкнулась?
Что привело тебя к принятию отречения?

Исидаси рассказала свою историю. Она родилась на юге, в городе Уджени, столице царства
Аванти. Ее отец нажил большое состояние, и она была единственным, горячо любимым
ребенком. Товарищ отца, богатый торговец, попросил руки его дочери для своего сына, и
отец Исидаси был рад тому, что она войдет в семью друга. Исидаси была честной,
благовоспитанной девушкой. Глубокое уважение к родителям, которое было заложено в нее
с детства, она распространила в равной степени и на семью мужа. Она была в дружеских
отношениях со всеми родственниками мужа и всегда вела себя с подобающей скромностью.
Исидаси была очень трудолюбивой и добросовестной женой. Она служила своему мужу с
великой любовью, даже готовила ему еду своими руками, не перепоручая это слугам586:

585 Thig.403.
586 Thig. 412-413.

580

Я сама готовила рис,

Сама мыла посуду.
Я служила мужу,
Как мать ухаживает за своим единственным сыном.

Я была невероятно преданна ему,

Я служила ему, укротив свой ум;
Я вставала раньше него, была прилежной, добродетельной,
И все же мой муж ненавидел меня.

Исидаси, несомненно, была одной из тех идеальн^іх индийских жен, которые бескорыстно
служат своим мужьям. У ее супруга были все причины радоваться тому, что он встретил
такую спутницу жизни, так как даже на фоне индийских женщин, известных своим мягким
нравом, она казалась настоящим сокровищем. И все же, как это ни странно, муж не выносил
ее. Он пожаловался на нее своим родителям. Однако родители стали превозносить
достоинства Исидаси и с огромным недоумением принялись расспрашивать молодого
человека, что ему не нравится. Он объяснил, что Исидаси, конечно же, не делала ничего
плохого и не выказывала никакой злобы: он просто не любит ее, он устал и сыт по горло. Он
готов был покинуть дом, лишь бы больше никогда не видеться с ней587.

Родители были очень расстроены и не понимали сына, поэтому позвали к себе Исидаси. С
горечью сообщив ей новости, они просили рассказать, что случилось,

587 Thig. 414-416.

581

и уверяли, что она может довериться им. Должно быть, они решили, что сын рассказал им не
все, и надеялись, что драгоценная невестка прояснит ситуацию и они смогут примирить
молодых. Дело заслушали с обеих сторон. Ни родители, ни сын не были настроены
агрессивно или жестоко. Муж скорее был готов покинуть дом, чем навредить Исидаси.
Родители также готовы были простить названую дочь за все, что бы она ни натворила. Но
Исидаси ответила совершенно честно:

Я не сделала ничего плохого,

Я не причинила мужу никакого вреда,
Я не говорила с ним грубо.
За что он ненавидит меня?

И действительно, на то не было видимых причин. Даже муж Исидаси не мог понять причины
своей ненависти, не мог дать разумного объяснения своей неприязни. Названые родители не
в состоянии были исправить положение, и, поскольку они не хотели потерять сына, у них не
оставалось другого выбора, кроме как отправить Исидаси обратно в отчий дом. Такая
идеальная женщина, думали они, несомненно, найдет другого мужчину, с которым будет
счастлива. Но для Исидаси это было, конечно же, огромным унижением. Вернувшись к
родителям как отверженная жена, она была совершенно опустошена588:
588 Thig.419.

582

Отвергнутую, измученную,
Меня отправили обратно в дом отца.
«Успокаивая сына, — восклицали они, —
Мы потеряли прекрасную богиню удачи!»

Отец принял единственную дочь обратно. И хотя произошедшее не укладывалось у него в

голове, он начал искать для нее другого мужа. Среди его знаком^іх нашелся один
добродетельный и обеспеченный мужчина, который был настолько счастлив от предстоящей
женитьбы на Исидаси, что отец предложил ему только половину от обычного брачного
выкупа. Исидаси служила новому мужу с величайшей любовью и преданностью, но по
странности уже через месяц ситуация повторилась. Второй муж потерял к ней интерес, стал
раздражаться от одного ее присутствия и отправил ее обратно к родителям, расторгнув брак.

И Исидаси, и ее отец были в полном замешательстве. Вскоре после этого к ним в дом зашел
странствующий монах в поисках подаяния. Казалось, мужчине была не в радость жизнь
аскета, и отцу Исидаси пришло в голову выдать за него свою дочь. Он предложил ему
оставить монашеское одеяние и чашу для подаяний и зажить припеваючи с красавицей-
женой в роскошном особняке. Отшельник с готовностью согласился на это заманчивое
предложение, превосходившее его самые смелые ожидания. Но спустя всего две недели он
пришел к тестю и стал умолять вернуть ему чашу и робу: он скорее будет умирать с голоду
как нищий, чем проведет еще один день в обществе Исидаси. Вся семья умоляла

583

его сказать, что его не устраивает; они были готовы исполнить любое его желание, только бы
он остался, поскольку это был на самом деле добродетельный человек. Но он не купился ни
на какие посулы и твердил только, что не может более находиться с Исидаси под одной
крышей. С этими словами он покинул дом589.

Девушка была вконец раздавлена и стала подумывать о самоубийстве, лишь бы прекратить

эти невыносимые страдания. Так случилось, что именно в тот день буддийская монахиня по
имени Джинадатта зашла к ним в дом за подаянием. Увидев исполненное покоем лицо
монахини, Исидаси решила, что ей самой следует избрать тот же путь. Она озвучила свое
намерение, но отец, не желавший расставаться с единственной дочерью, стал просить ее
остаться дома. Он говорил, что совершать благие деяния, ведущие к благополучию, можно и
будучи мирянкой. Но Исидаси рыдала и умоляла отпустить ее. К тому времени она осознала,
что преследовавший ее злой рок, должно быть, вызван более глубокими причинами —
видимо, какой-то плохой кармой, созданной в прошлой жизни. Наконец отец уступил590:

Тогда отец сказал мне:

«Достигни просветления и высшего состояния,

Узри нирвану, которую лучший из людей
Постиг сам».

589 Thig. 422-425.

590 Thig. 432.

584

Итак, Исидаси простилась со своими родителями и родственниками. Она последовала за

пожилой монахиней в монастырь и вступила на путь отречения.

После посвящения Исидаси семь дней практиковала с величайшим старанием и к концу

недели обрела три высших знания — память о прошлых жизнях, знание о смерти и
перерождении существ и знание об уничтожении загрязнений ума. Вспомнив свои прошлые
воплощения, Исидаси осознала причины, которые лежали в основе ее неудачн^іх браков в
этой жизни, и еще многое из того, что было скрыто в мрачных глубинах бездонного океана
сансары.

Заглянув в прошлое, Исидаси увидела, что восемь жизней назад она была мужчиной —
красивым и богатым ювелиром, опьяненным юностью. Ослепленный телесной красотой,
удалой мастер соблазнял чужих жен, без оглядки на приличия и без какого-либо понятия о
морали. Он любил завоевывать женщин одну за другой, как бабочка, порхающая с цветка на
цветок. Как Казанова или Дон-Жуан, он играл с любовью и не чувствовал никаких
угрызений совести по поводу той боли, которую причинял женщинам и их мужьям. Все, что
ему было нужно, — это осознание победы и щекотка сладострастия, а совсем не
ответственность, обязательства или долг любви. Он желал все новых и нов^іх наслаждений.
Принося страдания своим жертвам, он ни на секунду не задумывался, что будет с ними
потом. С полным безразличием он разбивал сердца и разрушал семьи. Так он играл с огнем,
пока его время не истекло.

585

Затем он провалился в темную яму, которую вырыл для себя своим безрассудством. Он
переродился в аду, где раздаются стоны и скрежет зубов, и там в тысячекратном размере
испытал те страдания, что причинял другим. Крайне жестокий в своих намерениях и
поступках, в аду ювелир был приговорен к не менее жестокому наказанию — без жалости и
сострадания, подобно тому как безжалостно и беспощадно он действовал на земле.
Считается, что наказанием для прелюбодеев и распутников в аду является бесконечное
путешествие по лесу, где каждый лист — острый меч. Вдалеке маячит красивая женщина, но
тех, кто бежит за ней, со всех сторон ранят острые лезвия. Женщина манит, как Сирена, но ее
невозможно догнать. И все же распутник, подстегиваемый навязчивым желанием, не может
остановиться. Проходит время, и он снова бросается в лес, где острые листья разрезают его в
клочья. «И я страдала от этих мук долгое время», — рассказывала монахиня Исидаси591.
Она ясно помнила свою человеческую жизнь в теле ювелира и прекрасно понимала причины
столь горькой расплаты.

Когда срок адского наказания истек, ювелир продолжил свое путешествие по сансаре. В
следующей жизни он позабыл все произошедшее и очутился в чреве обезьяны. Искупив
наиболее тяжелые последствия своих злодеяний, он начал медленно подниматься из глубин.
После расплаты за ту ненависть, которая была в нем, когда он грубо отвергал соблазненн^іх
им

591 Thig.436.

586
женщин и презирал обманут^іх мужей, он все еще оставался под влиянием примитивных
плотских желаний и поэтому получил тело животного. Это в точности подтверждает слова
Дионисия Ареопагита: «Природа желания такова, что превращает человека в объект его
желания». Мужчина, который потворствовал похоти, ни в чем не ограничивая себя и не зная
угрызений совести, стал существом, не подвластным голосу разума, а именно животным,
которое ближе всего к человеку, — обезьяной. Однако всего лишь через семь дней после
нозого рождения вожак стаи откусил у него половые органы, чтобы устранить возможного
соперника592:

Огромная обезьяна, вожак стаи,

Оскопил меня, когда мне было семь дней от роду.
Это был плод кармы,
Порожденный тем, что я соблазнял[а] чужих жен.

После смерти он переродился бараном, детенышем хромой одноглазой овцы. Его снова
кастрировали, и он вновь был не в состоянии удовлетворять сексуальное желание. Так он
жил в течение двенадцати лет, страдая от кишечн^іх червей и тяжкого труда по перевозке
детей. Его третья жизнь в мире животн^іх прошла в теле вола, который круглый год
вынужден был без отдыха тянуть плуг и телегу. Тяжелая работа была именно тем, чего
всегда избегал распущенный ювелир, — сейчас же тяжелая работа была всей его жизнью. У
него было много

592 Thig.437.

587

обязанностей и мало удовольствий, не только потому, что он был кастрирован, но и потому,

что ему приходилось весь день перевозить тяжелые грузы, и в какой-то момент он от работы
даже потерял зрение.

В следующей жизни тот, кто первоначально был ювелиром, затем обитателем ада, обезьяной,
бараном и быком, снова приобрел статус человека, но — гермафродита. Так как в прошлых
воплощениях он был помешан на половых органах — и мужских, и женских, — сейчас он
имел и те и другие, что, конечно же, снова препятствовало удовлетворению сексуальных
желаний и делало его изгоем общества. В придачу к этому он был сыном рабыни и родился в
трущобах. Он влачил жалкое существование и умер в возрасте тридцати лет.

Наконец сознание, которое облекалось в форму мужчины, мучилось в аду, воплощалось

животным и гермафродитом, обрело тело женщины. Круг замкнулся. Теперь оно стало тем,
что раньше было объектом его желаний, — женщиной. Сильное желание и правда
превращает человека в объект его желания. Новорожденная была дочерью бедного извозчика
из низшей касты, у которого не получалось ничего из того, за что он брался, и который в
конце концов оказался должен всем. Его постоянно тревожили кредиторы, и ему нечем было
расплатиться. Вот почему он предложил одному из них, состоятельному купцу, свою дочь в
качестве рабыни. Купец освободил его от всех долгов и, дав ему еще денег сверху, забрал
девочку. Она рыдала и убивалась, но все безрезультатно — ее забрали в рабство. Когда ей
исполнилось шестнадцать и она превратилась

588

в привлекательную юную девушку, сын хозяина влюбился в нее и сделал ее своей второй
женой. На тот момент у него уже была одна жена — благородная добродетельная женщина,
которая любила его больше всех на свете. Разумеется, она испытывала огромные страдания,
когда муж привел в дом вторую жену, и чувствовала себя отвергнутой. Девушка же делала
все, что было в ее силах, чтобы сохранить свое привилегированное положение и посеять
разлад между мужем и его первой женой. Познав нужду и тяготы рабской жизни, она
решилась до последнего отстаивать свое место подле богатого человека и устранить
соперницу. Она провоцировала ссоры и распри, и в конечном счете это привело к тому, что
отношения между мужем и его первой женой были разорваны. После той жизни, в которой
снова были упущены возможности для обретения счастья, даруемые воплощением в мире
людей, она переродилась Исидаси. Так как последствия ее прежних дурных действий были
исчерпаны, она родилась совершенным человеческим существом. Но из-за того, что в
прошлой жизни она выдворила другую женщину из дома и с радостью заняла ее место,
сейчас ей приходилось страдать от презрения своих мужей. Ни один из них не хотел жить с
ней и отвергал ее без видимых на то причин, хотя на самом деле это было следствием ее
прошлых поступков. Однако поскольку она не реагировала гневно, но всегда пыталась быть
образцовой женой, ей удалось заложить добродетельный фундамент. Став монахиней, она в
невероятно короткие сроки достигла дхьян и быстро нашла ключ к разгадке своей странной
судьбы.

589

Когда Исидаси поняла все эти связи, когда она осознала ужасные последствия необузданн^іх
желаний и увидела, как они вновь и вновь заставляют человека добиваться своего за счет
других, она захотела прервать этот круг страданий. Она поняла, как ее предпочтения в
прошлых жизнях отразились на нынешней судьбе, и увидела божественным зрением, что то
же самое справедливо и для других живых существ. Таким образом, постигнув верность
учения на своем опыте, она наконец обрела третье высшее знание — полное и совершенное
понимание Четырех благородн^іх истин, которое навсегда освобождает от сансары. Так она
стала святой, архатом. Пройдя долгий путь от распутника до обитателя ада, трижды
родившись самцом животного, затем гермафродитом, выбившейся в люди рабыней и,
наконец, отвергнутой женой, — итого прожив восемь жизней, полных невежества, алчности
и ненависти, — она сделала правильные выводы. Теперь, обретя долгожданную свободу, она
могла сказать593:

Это был результат того прошлого деяния:

Хотя я служила им, как рабыня,
Они отвергали меня и уходили.
С этим тоже покончено.

593 Thig.447.
 8 . АНГУЛИМАЛА — УБИЙЦА, ДОСТИГШИЙ СВЯТОСТИ

Серийный убийца

Ангулимала — один из наиболее известн^іх персонажей в буддийской литературе.

Драматическая история его превращения из серийного убийцы в мирного и просветленного
архата известна каждому ребенку в буддийских странах. В то же время беременные считают
его чуть ли не покровителем, чьи благословляющие стихи гарантируют успешные роды.
Будда часто говорил ученикам, что не стоит выносить суждение о людях лишь по их
внешнему облику и поведению. Только Будда, наделенный уникальными силами и
способностями, может видеть чужое сознание исчерпывающе глубоко и с безупречной
точностью. В случае с Ангулималой Будда видел его скрытый потенциал, не только
позволявший обрести свободу уже в этой жизни, не только освободиться от нижних миров,
но и положить конец всем страданиям в безначальном круговороте бытия.

591

В христианстве мы также находим примеры радикального изменения нравственного облика

человека: вор, распятый на Голгофе, которому Иисус обещает перемещение в рай в тот же
самый день; главарь шайки разбойников, обращенный святым Франциском Ассизским и
ставший монахом... Подобные истории всегда трогали сердца набожных верующих, но у
скептиков возникал закономерный вопрос: как возможны подобные перемены? Вероятно,
история Ангулималы прольет на это свет.

Во времена Будды жил один высокообразованный брахман по имени Бхаггаваджагга. Он

служил царю Пасенади, правителю Косалы, и занимал один из высших постов при дворе.
Однажды ночью его жена Мантани родила сына. Отец составил гороскоп и с ужасом
обнаружил, что его сын родился под созвездием Разбойников, что указывало на врожденную
склонность к преступной жизни. Можно представить, что почувствовал отец, когда
столкнулся с таким неожиданным и неприятным открытием.

Утром, как обычно, брахман отправился во дворец и спросил у царя, хорошо ли тот почивал.

— Да какой уж там сон?! — отвечал Пасенади. — Я проснулся посреди ночи и увидел, что
все оружие в комнате ярко сверкает. И это, брахман, так меня напугало, что до конца ночи я
глаз не сомкнул. Не предвещает ли этот знак опасность для царства или меня лично?

Брахман ответил:

592

— Не тревожься, повелитель! Этой ночью то же самое приключилось по всему нашему

городу и это не имеет отношения к вашему величеству. Дело в том, что вчера вечером моя
жена родила сына и, к сожалению, в его гороскопе есть комбинация разбойников. Вот
почему, наверное, и засверкало все оружие.

— Что еще говорят звезды, брахман? Он станет грабителем-одиночкой или главарем целой
шайки?

— Он будет одиночкой, ваше величество... Не умертвить ли нам его сейчас, дабы

предотвратить будущие злодеяния?

— Раз он будет одиночкой, попытайся воспитать его надлежащим образом и дать ему
хорошее образование. А там, глядишь, он и изменит свои преступные наклонности.

На том они и порешили.

Мальчика назвали Ахимсакой, что значит «не причиняющий вреда». Родители надеялись,
что это имя посеет в уме мальчика представление об идеале, к которому нужно стремиться.
Когда мальчик подрос, он стал мощным и могучим физически, но при этом смиренным,
мягким и благонравным. Поскольку Ахимсака хорошо учился, у родителей были все
основания полагать, что благодаря воспитанию и высокодуховной атмосфере его скверные
предрасположенности удалось обуздать.

Когда пришло время, брахман отправил сына в Таккашилу, знаменитый университет Древней
Индии, дабы юноша завершил свое обучение. Его принял в свои ученики один из видн^іх
наставников того

593

времени. Ахимсака по-прежнему был так прилежен в учебе, что вскоре превзошел всех
своих товарищей. Кроме этого, он служил в доме своего учителя столь преданно и покорно,
что в итоге стал его любимым и главным учеником. Он даже питался за одним столом с
семьей наставника. Все это вызвало обиду и жгучую зависть у других учеников. Они стали
судачить между собой: «С тех пор как появился молодой Ахимсака, о нас почти забыли.
Этому надо положить конец. Надо разорвать их отношения с нашим наставником». Однако
сделать это старым проверенным способом — клеветой — было не так-то легко. Ни
прилежание в учебе, ни поведение, ни благородное происхождение Ахимсаки не
предоставляли для этого возможности. Тогда, чтобы вызвать отчуждение и разрыв между
ним и учителем, завистливые ученики решили разделиться на три группы и по очереди, в
разное время навестить наставника.

Первая компания пришла с такими словами:

— До нас дошли тревожные слухи, учитель!

— Что стряслось, мои дорогие?

— Мы узнали, что Ахимсака замыслил дурное против вас.

Услышав такие слова, наставник принялся их бранить:

— Убирайтесь, ничтожества! Даже не пытайтесь вызвать раздор между мной и моим сыном!

Спустя некоторое время с такими же обвинениями пришла вторая группа учеников, а затем и
третья, которая сказала напоследок:

594

— Если Вы не доверяете нам, своим ученикам, можете сами все проверить.

Наконец ядовитое семя сомнений закралось в сердце наставника, и он пришел к выводу, что
Ахимсака, столь сильный физически и духовно, на самом деле замышляет изгнать его и
занять освободившееся место. Если есть подозрение, всегда найдется и подтверждение ему.
Так подозрения превратились в убежденность:, « я должен или сам убить Ахимсаку, или
поручить это кому-нибудь. Однако убить такого сильного юношу будет непросто... К тому
же, если он будет убит прямо здесь, моя репутация пострадает и новые ученики больше не
будут приходить. Надо придумать другой способ, как от него избавиться».

К тому времени обучение Ахимсаки подошло к концу, и он готовился вернуться домой.

Тогда наставник позвал его к себе и сказал:

— Дорогой Ахимсака! По окончании обучения принято отдавать дань уважения своему

наставнику. Уважь же меня!

— Конечно, учитель! Что я должен сделать?

— Принеси мне тысячу мизинцев с правой руки. Это и будет церемонией в честь тех наук,
которые ты изучил.

Наставник, вероятно, рассчитывал, что, пытаясь выполнить это задание, Ахимсака будет
либо убит, либо пойман и казнен. Возможно, он тайно составил гороскоп Ахимсаки и, зная о
его потенциальных дурных наклонностях, пытался его таким образом спровоцировать на
них.

595

Столкнувшись с таким возмутительным требованием, Ахимсака поначалу воскликнул:

— Но, учитель! Как я могу совершить подобное? В моей семье насилие неведомо. Мы
никому не причиняем вреда.

— Ну что ж. Но если наукам не будет отдана дань уважения, они не пойдут тебе на пользу.

И вот наконец после таких уговоров Ахимсака согласился выполнить условия наставника.
Поклонившись, он отправился прочь.

Источники, на котор^іх основывается наше повествование, ничего не сообщают о том, что

именно заставило Ахимсаку согласиться на столь жуткое требование и почему он не ответил
категорическим отказом. Возможно, одной из причин могла быть абсолютная покорность
учителю — как эхо высоких принципов его ранней жизни. Но более сильным фактором,
стоящим за принятием такого решения, вероятно, была врожденная предрасположенность к
насилию. Слова наставника, скорее всего, пробудили в нем тягу к опасным приключениям,
связанным с насилием, что, возможно, ассоциировалось у него с мужеством и доблестью.

Согласно традиционным текстам, в одной из своих прошл^іх жизней Ахимсака был якшей —
духом-людоедом, обладающим сверхчеловеческой силой. Во всех его прошлых жизнях, о
которых говорится в «Джатаках», выделяются две характерные черты: невероятная
физическая сила и отсутствие сострадания. Это было то темное наследие прошлого, которое
проникло

596

в нынешнюю жизнь и подавило хорошие качества, сформированные в детстве и юности

Ахимсаки.

Вот так, давая окончательный ответ наставнику, Ахимсака даже не рассматривал другие
варианты — например, поиск мизинцев на открыт^іх кладбищах Индии, где много
непогребенн^іх тел. Вместо этого он обзавелся целым арсеналом оружия, включая лук и
большой меч, и отправился в дикий лес Джалини, который располагался в его родном
государстве Косала. Там он поселился на высокой скале, с которой мог наблюдать за лесной
дорогой. Завидев путников, он стремительно спускался вниз, убивал их и отрубал мизинцы.
Поначалу он вешал трофеи на дерево, но потом заметил, что птицы склевывают плоть, а
кости разбрасывают по земле. Тогда он нанизал пальцы на нить и стал носить такую
гирлянду на шее. От этого он и получил свое прозвище — Ангулимала, что означает
«гирлянда из пальцев».

Принятие монашества

Ангулимала свирепствовал в лесу, продолжая нападать на всех путников, и скоро люди

стали избегать этого места, не отваживаясь даже ходить за хворостом на опушку. Тогда ему
пришлось рыскать по окраинам деревень, выжидая в каком-нибудь укрытии. Нападая на
прохожих, он отрезал им пальцы, пополняя свое ожерелье. Дошло даже до того, что
Ангулимала ночью врывался в дома и убивал хозяев просто ради того, чтобы отрезать им
пальцы. Такие случаи имели место в нескольких

597

деревнях. Поскольку никто не мог противостоять чудовищной силе Ангулималы, крестьяне

стали покидать свои дома, и деревни опустели. Беженцы отправились в Саваттхи, разбили
лагерь за пределами города и отправились к царскому дворцу, где, рыдая и причитая,
поведали о своем бедственном положении. Царь Пасенади понял, что необходимо принять
срочные меры, и велел царскому глашатаю под барабанный бой объявить: «Разбойника
Ангулималу повелеваю немедленно схватить. Начать сбор царского войска!»

Судя по всему, до той поры никто не догадывался о настоящем имени и происхождении

Ангулималы, но его мать интуитивно чувствовала, что это может быть только ее сын,
Ахимсака, который так и не вернулся из Таккашилы. Услышав царский указ, она поняла, что
ее сын все же вступил на кривую дорожку, как и было указано в гороскопе. Она пошла к
мужу, брахману Бхаггаве, и сказала:

— Этот страшный разбойник — наш сын! Царь отправляет воинов на его поиски. Дорогой,
пожалуйста, пойди и найди его! Уговори его изменить свою жизнь, верни его домой! Иначе
царь его казнит!

Но брахман ответил:

— Нет нам проку от такого сына. Пусть царь делает с ним то, что считает нужным.

Мягкое материнское сердце, однако, не позволило женщине отказаться от собственного

сына, и она сама отправилась в лес, где, по слухам, скрывался Ангулимала. Она хотела
предупредить его об опасности, уговорить вернуться домой и оставить преступную жизнь.

598

К тому времени Ангулимала уже набрал 999 пальцев, и ему недоставало лишь одного, чтобы
выполнить задание. Чтобы довести дело до конца, он дошел бы и до убийства собственной
матери, которая в одиночестве шла по лесной тропинке и уже приближалась к его логову.
Убийство родной матери — одно из пяти тягчайших преступлений, ведущих к немедленному
перерождению в аду. Так, сам того не ведая, Ангулимала вплотную подступил к краю адской
бездны.

Во время описываемых событий шел двадцатый год после просветления Будды, и как раз в
то время он обозревал мир с великим состраданием. Духовным зрением Будда постиг
положение Ангулималы. Для Будды, обладающего силой видеть прошлые жизни существ,
этот человек не был незнакомцем. Они встречались до этого много раз в прошл^іх жизнях, и
Бодхисаттва побеждал физическую силу Ангулималы силой своего сознания. Однажды
Ангулимала был даже дядей Бодхисаттвы,594. И вот теперь, когда их судьбы снова
пересеклись и Будда увидел великую опасность, нависшую над Ангулималой, он не
колеблясь проделал путь в 30 миль, чтобы спасти Ангулималу от непоправимой духовной
катастрофы.

«Ангулимала-сутта»595 повествует:

Пахари, собиратели хвороста, пастухи овец и коров увидели Благословенного,

направлявшегося

594 Jat. 513.

595 MN 86.

599

в лес Ангулималы, и обратились к нему: «Не ходи этой дорогой, отшельник. Там
засел разбойник Ангулимала, кровожадный убийца, беспощадный душегуб. От него и
деревни обезлюдели, и села обезлюдели, и обжитые местности обезлюдели. Без
отд^іха и покоя убивает он людей, отрубает им пальцы и носит на шее как украшение.
Не то что в одиночку — по этой дороге и по десять, и по двадцать, и по тридцать и
даже по сорок человек ходили — да все в лапах разбойника Ангулималы
оказывались». Но Благословенный молча продолжал свой путь. И когда во второй и в
третий раз люди предупредили его, Благословенный молча продолжал свой путь.

Тем временем, сидя на скале, в своем логове, Ангулимала сначала увидел, что приближается
его мать. Хотя он узнал ее, его ум был так одержим насилием, что он не отступал от
решимости закончить свою гирлянду, даже если придется убить женщину, которая родила
его на свет. Как раз в это время на дороге показался Будда. Завидев его, Ангулимала
подумал: «Зачем убивать свою мать из-за одного пальца, когда есть кто-то еще?»

Сутта продолжает:

Ангулимала взял свои меч и щит, лук и колчан и пустился за Благословенным по

пятам. Тогда Благословенный применил одну из своих сверхъестественного сил, так
что разбойник не мог его догнать, хотя двигался так быстро, как только мог, а
Благословенный продолжал идти спокойно, как и пре-

600

жде. Тогда разбойник Ангулимала подумал: «Это странно! Это необычайно! Прежде
я, бывало, слона на бегу настигал, коня на бегу настигал, колесницу на бегу настигал,
оленя быстрого на бегу настигал. А тут этот отшельник идет себе не спеша, я же
спешу изо всех сил и не могу догнать его!» Ангулимала остановился и крикнул:

— Остановись, отшельник! Остановись!

 — Я остановился, Ангулимала. Остановись и ты. Тогда Ангулимала подумал: «Эти
отшельники из рода шакьев учат правдивости, отстаивают правду. Но сейчас он идет,
говоря при этом, что остановился, а мне велит остановиться, хотя я уже и так стою.
Спрошу-ка я его — в чем тут смысл?»

И Ангулимала обратился к Благословенному следующим стихотворением:

Отшельник, ты идешь вперед, но говоришь, что встал.

А мне велишь: «остановись», хоть я и так стою.
Идешь, но встал, а я — иду?
Скажи мне, как такое может быть?

Благословенный ответил:

Остановился навсегда, не совершу я вновь

Убийства дышащих существ,
А ты все льешь их кровь, Ангулимала.
Вот потому и говорю: иду не я, а ты.

Когда Ангулимала услышал эти слова, с ним произошла большая внутренняя перемена, уже
во второй

601

раз. Подавленный поток его благородных и чистых намерений вырвался на волю из-под
спуда жестокости, в которой он упражнялся последние годы. Он осознал, что отшельник,
стоявший перед ним, — не обычный монах, но никто иной, как сам Благословенный.
Ангулимала интуитивно понял, что Учитель пришел в лес специально ради него, чтобы
вытащить его из бездонной пропасти. Тронутый до глубины сердца, Ангулимала выбросил
оружие и преисполнился решимости изменить свою жизнь:

Наконец пришел отшельник, прославленный мудрец

В этот лес, чтобы спасти меня.
После твоего стиха, раскрывающего Дхамму,
Я отбрасываю зло навсегда.

В тот час разбойник схватил свое оружие

И швырнул с откоса в зияющий провал,
Поклонился в ноги Благословенному
И на том самом месте попросил руководства.

Просветленный, милосердный,
Учитель богов и людей
Сказал ему: «Приди, бхиккху».
Вот так бывший разбойник принял монашество.

Хотя ни один из традиционных источников не говорит о том, что происходило в сознании

Ангулималы во время этого преображения, мы можем предположить, что в присутствии
Будды он в мгновение ока смог узреть неизмеримые страдания, в котор^іх запутался, как в
сетях, и еще более значительные несчастья, которые
602

уготованы ему по созревании накопленной кармы. Должно быть, он осознал, что стал
жертвой собственного ослепляющего невежества, и, должно быть, ему стало ясно, что
единственный способ избежать нависших над ним тяжелых последствий — обрубить сам
корень всех перевоплощений и страданий. Лишившись надежд на счастье в этом мире,
Ангулимала вверил себя пути к окончательному освобождению от мира, победив для начала
собственные иллюзии и самообман. Это побудило его к радикальным переменам — полному
отречению от всего мирского и вступлению в Сангху. Так Ангулимала принял прибежище в
своем избавителе и стал духовным сыном Пробудившегося.

Вскоре после этого Будда в сопровождении большого собрания монахов вместе с недавно
принявшим посвящение Ангулималой отправился в путешествие по Саваттхи, родной земле
бывшего разбойника. Однако жители Саваттхи еще не знали о великой трансформации
Ангулималы. Поэтому они сетовали и роптали на то, что царь Пасенади медлит с отправкой
солдат на поимку кровожадного злодея. Наконец царь лично возглавил крупный отряд своих
лучших воинов. Они направлялись в чащу леса Джалини, где и рассчитывали взять
Ангулималу живым или мертвым. На их пути располагался монастырь Джетавана, куда как
раз прибыл Будда. Поскольку царь много лет был преданным последователем Будды, он
решил зайти в монастырь, чтобы выразить свое почтение Учителю.

Увидев царское войско, Будда спросил: соседний ли царь вторгся во владения или сам
Пасенади собрался

603

на войну? Царь отвечал, что никакой войны нет и что он со своим войском направляется в
лес, чтобы изловить одного-единственного человека — убийцу Ангулималу. «Нет на него
управы», — добавил царь. Тогда Благословенный сказал:

— Великий царь, допустим, тебе довелось бы увидеть, что Ангулимала сбрил волосы и
бороду, облачился в шафрановые одежды, оставил дом ради монашества, что он
воздерживается от убийства живых существ, от присвоения того, что не было ему дано, от
лжи, отказался от принятия пищи в вечернее время, принимает пищу только один раз в день,
воздерживается от полов^іх сношений, добродетелен, добронравен. Если бы ты увидел
Ангулималу таким, как бы ты с ним обошелся?

— Достопочтенный! Мы бы выразили ему почтение, превознесли бы его, пригласили бы его

сесть, предложили бы ему принять четыре принадлежности монашеской жизни и
организовали бы для него надлежащее покровительство, охрану и защиту. Но,
достопочтенный, Ангулимала — безжалостный убийца и отъявленный лиходей. Откуда у
него может взяться такая добродетель и сдержанность?

Тогда Будда протянул правую руку и указал:

— Великий царь, вот Ангулимала.

И тут царю стало страшно, стало жутко, и волосы на голове у него встали дыбом. Он потерял
самообладание — настолько страшную репутацию имел разбойник. Но Будда сказал:

— Не бойся, великий царь. Тебе нечего бояться.

604
Когда царь снова взял себя в руки, он осторожно подошел к Ангулимале и спросил, какого
тот роду, какого племени, полагая, что неправильно обращаться к монаху по прозвищу,
которое тот получил за жестокие злодеяния. Каково же было удивление царя, когда он узнал,
что отца Ангулималы зовут Джагга, а мать — Мантани и что он сын его придворного
священника. Ведь странные обстоятельства рождения Ангулималы были ему хорошо
известны. Царя крайне тронул тот факт, что Будда смог превратить этого жестокого человека
в мягкого представителя Сангхи. Затем царь предложил «благородному Джагге
Мантанипутте» поддержку в виде монашеской одежды, еды, жилища и лекарств. Но
Ангулимала принял четыре обета строгого аскетизма (dhutanga) : он обитал только в лесах,
жил только на собранное подаяние, облачался только в одежду из выброшенного тряпья и
ограничивал себя лишь одним комплектом монашеской одежды. Поэтому он ответил:

— У меня уже есть все, что нужно, великий царь, я получил свое монашеское одеяние.

Тогда царь Пасенади снова обратился к Будде и воскликнул:

— Это чудесно, достопочтенный! Необычайно то, как Благословенный укрощает некротких,

усмиряет несмирных, успокаивает неспокойн^іх. Тот, кого мы не могли усмирить оружием и
насилием, был усмирен Благословенным без оружия и насилия.

В итоге, как только Ангулимала начал выходить к людям в поисках подаяния, все в страхе
разбегались

605

и запирали двери домов. Так было в предместьях Саваттхи, куда Ангулимала направился
вначале. Так же было в самом городе, где Ангулимала надеялся остаться неузнанным. Он не
мог получить даже ложку еды или хотя бы черпак жидкой кашицы, сколько бы ни ходил по
округе.

Виная596 сообщает, что некоторые люди, увидев Ангулималу в монашеском одеянии,

возмущались и говорили: «Как могут эти отшельники-шакьи посвящать в монахи известн^іх
преступников?!» Монахи, слышавшие это, рассказали Будде, а он затем провозгласил
правило: «Монахи, преступники не должны получать посвящение в монашеский сан. Тот,
кто посвящает подобного человека, совершает проступок (dukkata)». Будда хорошо знал, что
хотя он сам в состоянии разглядеть духовный потенциал в преступнике, те, кто придет после
него, могут и не иметь схожей способности. Также принятие в Сангху преступников может
побудить неисправившихся злодеев использовать Сангху как прикрытие для того, чтобы
избежать ареста и наказания.

Несколько человек, доверяя суждению Будды, возможно, подавали Ангулимале, когда он

стоял перед их дверью, но большинство по-прежнему относилось к нему враждебно. Сам
Ангулимала понимал, что бесполезно ходить за подаянием в своем родном городе, но
продолжал эту практику, считая ее своим долгом.

596 1:74.

606
 Получивший благородное рождение

Блуждая однажды в поисках подаяния, Ангулимала увидел рожавшую женщину, которая

никак не могла разрешиться от бремени. Сострадание сразу возникло в его сердце, и он
подумал: «Какже страдают существа! Как же они страдают!» По возвращении в монастырь
он сообщил об увиденном Будде. Учитель обратился к нему:

— Тогда следуй в Саваттхи, Ангулимала, и скажи этой женщине: «Сестра, с тех пор как я
родился, я не помню случая, чтобы я намеренно лишил жизни хоть одно живое существо.
Пусть силой этой правды ты разрешишься и твой ребенок выживет!»

Но Ангулимала запротестовал:

— Учитель, но это же заведомая ложь! Ведь я многих намеренно лишил жизни.

— Тогда, Ангулимала, скажи этой женщине: «Сестра, с тех пор как я обрел благородное
рождение, я не помню, чтобы намеренно лишил жизни хоть одно живое существо. Пусть
силой этой правды ты разрешишься и твой ребенок выживет!»

Ангулимала известил женщину, что собирается ее посетить. Люди разделили ее комнату

занавеской — по одну сторону находилась она сама, а по другую сторону поставили сиденье
для монаха. Когда Ангулимала прибыл в дом, он совершил провозглашение правды так, как
велел ему Будда. Его слова были совершенной правдой, ведь он не причинял никому вреда с
тех пор,

607

как обрел благородное, духовное рождение — то есть принял монашество под руководством
Будды. Преображение ума дало ему силу помогать и исцелять, и эта сила оказалась даже
больше его прежней силы причинять боль и убивать. Так с помощью провозглашения
правды роды прошли благополучно как для матери, так и для ребенка.

Как правило, Будда не занимался воскрешением мертв^іх или исцелением с помощью

наложения рук. Он знал правду, что все однажды рожденное неизбежно обречено на смерть.
Поэтому он демонстрировал великое сострадание, раскрывая существам истинное значение
бессмертия и способ его обретения. Но почему Будда сделал исключение в случае с
Ангулималой и обучил его тому, как использовать силу правды для исцеления? В
комментариях к « Ангулимала-сутте» выражена точка зрения наставников древности на этот
счет:

Возможно, найдутся те, кто спросит: «Почему Почитаемый направил монаха

выполнять работу врача?» Мы ответим: Будда имел в виду совсем другое.
Провозглашение правды — не медицинская процедура, это метод проявить
совершённые ранее добродетели. Почитаемый знал, что Ангулимала не получал
достаточно подаяний, потому что люди боялись его и разбегались, лишь завидев
вдалеке. Чтобы исправить ситуацию, он позволил Ангулимале совершить
провозглашение правды. Таким образом, жители Саваттхи поняли: «Старейшина
Ангулимала породил в себе мысли о благородной

608

любви и теперь может помогать людям, провозглашая правду». Так они перестали его
бояться. В результате Ангулимала мог получать еду и исполнять свои монашеские
 обязанности.

До этого случая Ангулимала не мог надлежащим образом сосредоточиться на своей

медитации. Он практиковал день и ночь, но в его голове постоянно всплывали
видения, где он убивает людей. Он слышал их мольбы: «Не убивайте, господин! Я
бедный человек, у меня дети!» Он видел их предсмертные конвульсии. Когда
всплывали подобные воспоминания, он не мог спокойно медитировать, безмятежно
сидя на циновке. Поэтому Благословенный позволил ему совершить такое деяние
силой его собственного благородного рождения. Он хотел, чтобы Ангулимала
рассматривал свое рождение в качестве монаха как нечто особенное, чтобы он нашел
в нем силу для углубления медитации и достижения архатства.

Описанный случай оказал Антулимале огромную помощь, и он выразил свою благодарность

Учителю лучшим из всех возможн^іх способов — осуществив задачу, поставленную Буддой:

Вскоре живущий в уединении, отрешенный, старательный, усердный и решительный,

достопочтенный Ангулимала на своем опыте обрел прямое знание и погрузился в
высшую цель святой жизни, в поисках которой благородные сыны покидают

609

дом ради монашества. Он непосредственно познал: «Рождения уничтожены,

прожита святая жизнь, сделано то, что должно быть сделано, и ничто больше не
приведет назад». Так Ангулимала стал архатом.

Теперь его изначальное имя Ахимсака, или «не причиняющий вреда», стало подходить ему
полностью. После случая с роженицей многие люди поверили в его внутреннюю
трансформацию, и он более не знал проблем с поиском подаяния в Саваттхи. Однако
нашлись те, кто держал в себе гнев и обиду и не мог забыть, что Ангулимала убил их
родственников и близких. Не получив возмездия через закон, они решили расквитаться с ним
сами и, вооруженные камнями и палками, напали на него в то время, когда он шел со своей
чашей для еды за подаянием. С кровоточащей головой, в разорванной одежде и с разбитой
чашей для подаяния он вернулся в монастырь. Будда увидел Ангулималу и обратился к нему
со следующими словами:

«Терпи, брахман! Терпи! Сейчас ты испытал результат совершенных поступков, из-

за которых тебе пришлось бы подвергнуться пыткам в аду в течение многих лет,
многих сотен лет, многих тысяч лет».

Став архатом, Ангулимала оставался твердым и неуязвимым в уме и сердце. Но его тело, как
символ и плод предыдущей кармы, было по-прежнему уязвимо перед плодами прошлых
злодеяний. Даже самому Будде в результате совершенных когда-то поступков пришлось
пережить небольшую травму от руки своего

610

злокозненного кузена Дэвадатты. Двум главным ученикам Будды также пришлось пережить
физическое насилие. Сарипутту ударил по голове вредоносный демон, а Моггалана был
зверски убит разбойниками. Если даже эти три величайшие личности не могли избежать
телесных повреждений, как мог Ангулимала избежать подобной судьбы, совершив столько
зла в этой жизни? Тем не менее удары получало лишь его тело, но не сознание, которое
сохраняло нерушимое равновесие. Будучи архатом, он не нуждался ни в утешении, ни в
воодушевлении. Следовательно, мы можем считать слова Будды, адресованные Ангулимале,
напоминанием о связи причины и последствий, которые должны быть исчерпаны до конца,
хотя возвращение кармы у него и было значительно смягчено его внутренним
преображением.

Стихи Ангулималы

Не сохранилось никаких записей о более позднем периоде жизни Ангулималы, кроме

приведенн^іх ниже его собственн^іх слов, вошедших в «Тхерагатху». Там сообщается, что он
жил в уединенн^іх местах, таких как леса, горы и пещеры, и что, сделав правильный выбор в
жизни, он наконец проводил дни в счастье597:

Тот, кто раньше был беспечен, а потом стал не беспечен,

Освещает мир, как луна, вышедшая из-за туч.

597 Thag. 871-891.

611

Тот, кто прежнее дурное деяние

Перекрывает благими делами,
Освещает мир, как луна, вышедшая из-за туч.

Юный монах, посвящающий себя учению Будды,

Освещает мир, как луна, вышедшая из-за туч.

Да внемлют недруги моим словам о Дхамме,

Да примут они учение Будды.
Пусть мои недруги поклонятся тем людям,
Кто благ и ведет других к Дхамме598.

Услышьте, недруги,
Учение того, кто проповедует терпение,
Того, кто воздает хвалу доброте,
И следуйте Дхамме, совершая добро.

И тогда они не захотели бы причинить мне вред,

Не помышляли бы о том, чтобы навредить другим.
Да посвятят они себя защите всех живых существ, слабых и сильн^іх,
И обретут всё превосходящий покой.

Оружейники выправляют стрелы,

Плотники выпрямляют доски,
Оросители проводят прямые каналы,
Но мудрецы стремятся исправить себя.

598 Считается, что стихи 874-876 Ангулимала произнес после того, как его побили во время поиска подаяния.

612
 Иные усмиряют побоями, стрекалами и батогами,
Но я был укрощен тем, кто не носит оружия.

Мне дали имя Ахимасака, но навредил я прежде многим.

Теперь же это имя правдиво — я никому не причиняю боли.

Разбойником я был когда-то,

И звали меня Ангулимала,
Мощный поток меня сносил,
Но я нашел прибежище в Будде.

Прежде руки у меня были в крови,

И звали меня Ангулимала.
Смотри, какое прибежище я нашел!
Узы существования отсечены.

Хотя я совершил много такого,

Что ведет в скверные миры,
Я расплатился по долгам
И мирно ем свою пищу.

Глупцы, не понимающие сути,

Позволяют себе жить беспечно.
Но те, кто мудр, охраняют свое усердие
И относятся к нему как к величайшему благу.

Не уступай беспечности,
Не ищи наслаждения в чувственных удовольствиях,
Но медитируй с усердием,
Чтобы достичь совершенного блаженства.

613

Добро пожаловать на путь, которым я прошел!

Иди по нему, он проторен не худо.
Из всех учений, известн^іх людям,
Я нашел самое лучшее.

Добро пожаловать на путь, которым я прошел!

Следуй по нему, он проторен не худо.
Я обрел три знания
И осуществил все, чему учит Будда.

Раньше я жил в лесах,

У подножия деревьев,
В горных пещерах,
Но везде мое сердце было встревожено.

Теперь же я отдыхаю, возвысившись до счастья,

 И счастливо провожу дни,
Теперь я свободен от козней Мары,
Которые из сострадания приоткрыл мне Учитель!

Я был брахманом,
Получившим и чистое, и благородное рождение.
Сегодня я сын Будды,
Мой Учитель — Царь Дхаммы.

Свободный от жажды и захваченностей,

Сдержанный и охраняющий свои чувства,
Я вырвал корень страданий,
Достиг искоренения всех пороков.

614

Мое служение Учителю было безупречным,

И цель, указанная всеми буддами, осуществилась.
Тяжкая ноша наконец сброшена,
То, что приводит к новым воплощениям, отсечено.
 9. А натхапиндика — главны й покровитель Будды

Анатхапиндика становится учеником

«Так я слышал. Однажды, когда Благословенный жил в Саваттхи, в Джетаване, в монастыре

Анатхапиндики...» С этих слов начинаются многие сутты, и благодаря им имя великого
мирского последователя Будды Анатхапиндики хорошо известно тем, кто знаком с
буддийской литературой. «Анатхапиндика» дословно означает «Тот, кто делает
пожертвования (pinda) неимущим (anatha)» — так почтительно называли домовладельца
Судатту из города Саваттхи. Кем же он был? Как встретился с Буддой? Что связывало его с
учением? Ответы на эти вопросы можно найти в многочисленных упоминаниях об
Анатхапиндике в палийском каноне.

Анатхапиндика впервые встретился с Буддой вскоре после ретрита в сезон дождей, примерно
через три года после того, как Учитель достиг пробуждения. На начальном этапе Будда еще
не установил никаких правил

616

касательно того, как должны жить монахи. Они жили, где хотели: в лесах, меж корней
деревьев, под выступами скал, в оврагах, на кладбищах, под открытым небом. Однажды
богатый торговец из Раджагахи, столицы царства Магадха, стал преданным мирским
последователем Будды. Увидев, как живут монахи, он попросил их поговорить с Учителем и
узнать, позволит ли тот построить для Сангхи постоянное жилище. Когда Будда дал
согласие, торговец, желая накопить заслуги, тут же приступил к возведению шестидесяти
жилых построек для монахов. Сооружение первого буддийского монастыря заложило основу
для распространения Дхаммы, поскольку теперь у общины появился свой центр
обучения599.

У этого торговца был зять по имени Судатта — самый богатый купец в Саваттхи, известный
всем как Анатхапиндика. Однажды, направившись по делам в соседнее царство Магадху,
Анатхапиндика посетил Раджагаху. Как обычно, первым делом он пошел к шурину, с
которым их связывала теплая дружба. Когда Анатхапиндика вошел в дом, к его изумлению,
хозяева не обратили на него никакого внимания. Раньше шурин всегда окружал его заботой,
а семья оказывала самый радушный прием. Но в тот день все увлеченно занимались какими-
то сложными приготовлениями. Анатхапиндика спросил своего погруженного в хлопоты
родственника, что все это значит:

599 Vin. 2:146 и далее.

617

— Свадьба? Большое жертвоприношение? Визит царя?

Но шурин сказал:

— Завтра здесь будет Пробужденный с общиной монахов. Я пригласил их на трапезу.

Анатхапиндика весь обратился в слух:

— Ты сказал «Пробужденный»?

— Именно так, — подтвердил шурин. — Завтра сюда придет Пробужденный.

Анатхапиндика переспросил и во второй раз, и в третий:

— Ты сказал «Пробужденный»?

Снова получив утвердительный ответ, Анатхапиндика с облегчением произнес:

— «Пробужденный» — даже слово это редко удается услышать в нашем мире. Неужели его
можно увидеть?

Шурин ответил:

— Сегодня неподходящее время, но завтра утром можешь увидеть его.

Той ночью Анатхапиндика лег спать, обуреваемый самыми разными мыслями и чувствами.
Он трижды просыпался, думая, что наступило утро, — так сильно он жаждал встречи с
Пробужденным. Наконец еще до рассвета он встал и вышел из города по направлению к
монастырю. Однако во тьме его обуял страх, сердце охватили сомнения и
нерешительность — все мирские инстинкты велели ему повернуть вспять. Но невидимый
дух по имени Шивака стал побуждать его продолжить путь:

618

Сто тысяч слонов,

Сто тысяч лошадей,
Сто тысяч повозок, запряженн^іх мулами,
Сто тысяч дев в украшениях
Не стоят и шестнадцатой шага вперед.
Ступай же, домовладелец! Иди, не отступай!

Остаток ночи Анатхапиндика решительно шел навстречу своей судьбе. Через какое-то время
в предрассветном тумане он увидел силуэт человека, который бесшумно и величественно
ходил вперед и назад. Анатхапиндика остановился. Незнакомец позвал его неописуемо
мелодичным голосом: «Подойди, Судатта!»

Анатхапиндика сильно удивился, поскольку в тех краях никто не обращался к нему по

имени, данному при рождении: всем он был известен как Анатхапиндика. Более того, он не
был знаком с Буддой и пришел неожиданно. Теперь Анатхапиндика был уверен, что перед
ним Пробужденный. Ошеломленный значимостью этой встречи, он упал к ногам Учителя и
запинаясь спросил: «Хорошо ли спал Благословенный?» В ответ на этот знак вежливости
Будда дал Анатхапиндике увидеть проблеск подлинного состояния — состояния
пробуждения:

Воистину, всегда хорошо спит он —

Брахман, утоливший жажду,
Не привязанный к чувственным удовольствиям,
Со спокойным сердцем, свободный от приобретений.
619
Устранивший вес привязанности,
Преодолевший беспокойство,
Воистину, хорошо спит этот спокойный брахман,
Ведь он обрел покой ума.

Затем Пробужденный шаг за шагом стал объяснять Анатхапиндике Учение: он говорил о

жертвовании, о добродетели, о небесах, об опасностях на пути и о тщеславии, о скверне
чувственн^іх удовольствий и о пользе отречения. Когда Благословенный увидел, что
домовладелец Анатхапиндика готов и сердцем, и умом, податлив, свободен от
предрассудков, возвышен и умиротворен, он открыл ему Учение, которым владеют только
Пробужденные: благородную истину о страдании, его причине, о прекращении страдания и о
пути, ведущем к освобождению. Услышав эти слова, Анатхапиндика обрел чистое, ничем не
замутненное око истины {dbammacakkhu): «Все, что возникает, однажды должно исчезнуть».
Анатхапиндика постиг суть Учения, превзошел сомнения и обрел непоколебимую
уверенность — теперь в духовном смысле он мог опираться на самого себя. Он заглянул за
грань обусловленного и прикоснулся к вечности600.

Затем Анатхапиндика пригласил Благословенного на завтрашний обед. Будда согласился.

После трапезы Анатхапиндика спросил Пробужденного, можно ли ему построить монастырь
для Сангхи в своем родном Саваттхи. Будда ответил:

600 Достиг пути и плода вошедшего в поток {sotapatti).

620

— Пробужденные любят спокойные места.

— Я понял, Учитель, я все понял, — ответил Анатхапиндика, которого переполняла радость

от того, что его предложение принято601.

По пути в Саваттхи Анатхапиндика побуждал встречавшихся ему местн^іх жителей отдать

дань уважения Будде. Прибыв в родной город, он тут же стал искать подходящее место для
монастыря: не слишком близкое к городу, но и не слишком отдаленное; малолюдное днем и
тихое ночью; доступное для верующих, но в то же время удобное для тех, кто склонен к
уединению. В конце концов среди холмов, окружавших город, он нашел красивый
перелесок, идеально подходивший для его целей. Это была Джетавана — роща Джеты,
участок земли, принадлежавший царевичу Джете, сыну царя Пасенади.

Анатхапиндика посетил дворец царевича Джеты и поинтересовался, продается ли этот лес.

Царевич ответил, что не продаст его даже за его цену — восемнадцать миллионов золот^іх.
«Я готов заплатить эту сумму прямо сейчас», — сказал Анатхапиндика, но царевич отказался
торговаться, поэтому они отправились к третейскому судье. Тот постановил, что выкупная
цена должна равняться такому количеству золотых монет {в пределах восемнадцати
миллионов), которыми можно устлать всю рощу, если положить монеты одна к другой. На
этих условиях и составили договор купли-продажи.

601 История о том, как Анатхапиндика встретился с Буддой, рассказана в SN 10:8 и Vin. 2:154 и далее, а
также в «Ниданакатха-джатаке».

621
Анатхапиндика прислал множество повозок с золотом и велел выложить монетами всю
землю. В конце концов непокрытым остался лишь маленький участок у самого въезда.
Анатхапиндика велел доставить еще золота, но царевич Джета объявил, что сам воздвигнет
на этом месте ворота и башню. Эта величественная крепость и ворота позже стали охранять
монастырь от внешнего мира, защищать от дорожного шума и символизировать границу
между священным и мирским. Анатхапиндика потратил еще восемнадцать миллионов на
возведение зданий и отделку помещений. Он построил отдельные кельи для монахов, зал для
собраний, трапезную, хранилища, уборные, вырыл колодцы и лотосовые пруды для купания,
проложил дорожки, а также обнес периметр мощной стеной. Так простой перелесок
преобразился в монастырь, религиозную святыню, стоявшую особняком от окружающего
мира602. Чтобы воздать должное обеим сторонам, участвовавшим в строительстве, тексты
всегда называют это святое место двояко: «роща Джеты» и «монастырь Анатхапиндики».

Когда все приготовления были закончены, Будда и монахи прибыли в Саваттхи, чтобы
разместиться в новом монастыре. Анатхапиндика пригласил их принять подношение еды,
после которого спросил Будду:

— Как мне завершить начатое и пожертвовать Джетавану?

— Можешь посвятить этот дар Сангхе четырех сторон света, нынешней и грядущей.

602 Vin. 2:158-159.

622

Так Анатхапиндика и сделал. Будда выразил свое одобрение в следующих стихах603:

Они защищают от холода и жары,

Ограждают от хищных зверей, ползучих гадов и насеком^іх,
Оберегают от влаги в сезон дождей.
Когда поднимается страшный горячий ветер,
Он разбивается о стены.
Жилище, где можно медитировать
И обрести прозрение в тиши,
Пробужденный назвал
Лучшим даром общине.
Так, мудрый человек, стремящийся к благу,
Должен строить жилища для тех,
Кто хорошо обучен.
Следует подносить еду, напитки, одеяния и кров
Тем, кто усерден и чей ум очищен.
Тогда они обучат его Дхамме,
Побеждающей все невзгоды.
Познав Дхамму, он разрушит все омрачения
И достигнет нирваны.

Монахи получили подношение пищи, а вслед за этим состоялось пышное празднество для
мирян, в ходе которого каждый получил подарок. Все это обошлось

603 Vin. 2:147-148; 2:164-165.

623

Анатхапиндике еще в восемнадцать миллионов. Таким образом, в общей сложности он

потратил на строительство монастыря пятьдесят четыре миллиона. Поэтому Будда назвал его
главным покровителем Сангхи604.

Щедрый благотворитель

Построив монастырь, Анатхапиндика усердно служил пребывавшим там членам Сангхи. Он

обеспечивал бхиккху всем необходимым. Утром он посылал в монастырь рисовую кашу, а
вечером снабжал монахов необходимой одеждой, чашами для подаяний и лекарствами.
Ремонтом и уходом за сооружениями в Джетаване занимались слуги Анатхапиндики. Более
того, каждый день несколько сотен монахов приходили к нему в дом, чтобы получить
дополуденное подношение пищи. Каждый день семиэтажный особняк Анатхапиндики
наполнялся шафрановыми одеяниями и вибрациями святости.

Узнав о щедрости Анатхапиндики, царь Пасенади, желая не отставать от своего подданного,

сам стал совершать ежедневные пожертвования пятистам монахам. Однажды, собираясь
побеседовать с монахами, он узнал от своих слуг, что бхиккху берут поднесенную им пищу и
отдают ее своим благотворителям в городе, которые затем возвращают ту же самую пищу в
качестве пожертвования. Царь был заинтригован, ведь во дворце монахов угощали самыми
изысканными блюдами.

604 AN 1. гл. 14.

624

Он спросил Будду, почему его ученики так поступают. И Будда объяснил царю, что
служители во дворце раздают еду без всякого чувства, просто лишь следуя указаниям,
словно вычищают амбар или ведут грабителя в суд. У них нет ни веры, ни любви к монахам.
Многие из них и вовсе считают монахов иждивенцами, живущими за счет тех, кто
зарабатывает на жизнь своим трудом. Когда что-либо предлагается с таким настроем,
человек не в состоянии принять дар с легким сердцем, даже если речь идет о самой вкусной
пище. Верующие миряне из города, подобные Анатхапиндике и Висакхе, напротив, радушно
принимают монахов и считают их духовными друзьями, которые живут ради блага и
процветания всех существ. Скромный обед, приготовленный другом, гораздо ценнее самой
роскошной трапезы, что подается без должного настроя. Чтобы запечатлеть эту мысль в
сознании царя, Будда прочел следующий стих605:
Блюдо может быть безвкусным или аппетитным,
Трапеза может быть скромной или обильной,
Но если подношение совершается рукой друга,
Пища становится восхитительной.
Анатхапиндика и Висакха были не просто главными благотворителями в Саваттхи: они
часто приходили на помощь общине, когда возникала необходимость организовать что-то
среди мирян. Но даже богатство

605 Jat. 346.

625

Анатхапиндики было не безгранично. Однажды сокровища стоимостью в восемнадцать

миллионов смыло сильным паводком и унесло в море. Примерно такую же сумму
Анатхапиндика одолжил своим деловым партнерам. Они не спешили возвращать долг, а
домовладелец не настаивал. Поскольку изначально Анатхапиндика располагал состоянием,
равным примерно восьмидесяти миллионам, а три пят^іх этой суммы он уже потратил на
строительство монастыря, его богатство иссякло. Миллионер Анатхапиндика обеднел. И все
же, несмотря на трудности, он продолжал жертвовать монахам еду, пусть теперь это была
лишь жидкая рисовая каша.

В то время над входом в семиэтажный дворец Анатхапиндики жил один дух. Когда Будда
или кто-то из его святых учеников входит в дом, дух, согласно законам своего мира, должен
спуститься и выразить свое почтение. Все это, однако, доставляло ему большие неудобства,
и дух попытался сделать так, чтобы монахи больше не приходили. Сначала он появился
перед слугой торговца и стал убеждать его прекратить подношения монахам, но слуга не
обратил на него никакого внимания. Тогда дух попытался настроить против монахов сына
Анатхапиндики — и вновь потерпел неудачу. Наконец, окруженный неземным сиянием, он
явился перед самим Анатхапиндикой и попытался убедить его, что теперь тот слишком
беден и не имеет сокровищ, чтобы делать подношения. Великий благотворитель ответил, что
ему известны только три драгоценности: Будда,

626

Дхамма и Сангха. Он сказал, что намерен заботиться об этих сокровищах, и велел духу
покинуть его дом, поскольку в нем нет места врагам Будды.

И вновь, согласно законам своего мира, дух был вынужден покинуть дом. Он отправился к
божеству — защитнику города Саваттхи и попросил выделить ему другое жилище. Бог-
защитник велел ему обратиться в более высокую инстанцию — к четырем божественным
правителям, которые вместе управляли первыми небесами. Но и они были не в силах решить
эту проблему и направили бездомного скитальца к Шакре — царю богов.

Тем временем дух осознал свою ошибку и стал просить Шакру, чтобы тот поручился за него.
Но Шакра потребовал, чтобы дух помог Анатхапиндике вернуть утраченное богатство и тем
самым искупил свою вину. Сначала духу предстояло достать со дна морского утонувшее
золото, затем — извлечь из-под земли не принадлежавшее никому сокровище и, наконец,
убедить должников Анатхапиндики вернуть старые долги. С большим трудом дух выполнил
все эти дела. Помимо всего прочего, ему пришлось проникнуть в сны делов^іх партнеров
Анатхапиндики и потребовать уплаты долга. В скором времени Анатхапиндика вновь стал
обладателем состояния в пятьдесят четыре миллиона золотых и смог проявлять прежнюю
щедрость.

Затем дух предстал перед Буддой и попросил простить его злонамеренность. Будда даровал
ему прощение, и после того как Пробужденный объяснил ему

627

Дхамму, дух стал его учеником. Будда сказал ему, что человека, стремящегося к
совершенству в жертвовании, ничто на свете не заставит свернуть с выбранного пути: ни
духи, ни боги, ни демоны, ни страх смерти606.

После того как Анатхапиндика вновь обрел свое богатство, один брахман, завидуя его
удачливости, решил украсть то, что, по его мнению, привело торговца к процветанию. Он
захотел похитить воплощение Сири — богини удачи, надеясь, что тогда фортуна отвернется
от Анатхапиндики и покорится его воле. Эта странная логика опиралась на представление о
том, что так называемые подарки судьбы, которые в действительности являются
вознаграждением за совершенное прежде добро, суть милость богов, живущих в доме их
получателя: дескать, именно боги отвечают за удачу в делах своего господина.

Брахман отправился в дом Анатхапиндики и стал осматривать его жилище в поисках богини
удачи. Как и многие индийцы в те дни, он обладал способностью к ясновидению и разглядел,
что Удача поселилась в белом петухе, которого держали в золотой клетке. Он попросил
хозяина дома отдать ему петуха, чтобы тот будил по утрам учеников. Анатхапиндика,
известный своей щедростью, без колебаний выполнил просьбу гостя. Но в тот же миг Удача
перебралась в драгоценный камень. Брахман попросил в подарок и его. Анатхапиндика
согласился. Однако дух переместился

606 JcHt. 140, 340.

628

в посох — оружие, используемое для самозащиты. Стоило брахману выпросить и эту вещь,
как проявление Сири обосновалось на голове Пунналаккханы, жены Анатхапиндики, которая
воистину была добрым духом этого дома и находилась под защитой богов. Увидев это,
брахман в ужасе отшатнулся: «Я не могу попросить у него жену!» Он признался в своих
дурн^іх намерениях, вернул подарки и с чувством глубокого стыда покинул дом.

Анатхапиндика отправился к Пробужденному и рассказал ему об этом странном случае,

который был ему не до конца понятен. Будда объяснил ему, что этот мир меняется силой
накопленн^іх добродетельных поступков и те, кто обладает правильным пониманием,
обретенным благодаря очищению сознания, могут достичь всего — и обычного богатства, и
даже нирваны607.

Анатхапиндика приходил к Будде каждый раз, когда тот останавливался в Саваттхи. Но в

отсутствие Учителя он чувствовал себя обделенным, поскольку лишался видимого объекта
для поклонения. Поэтому в один прекрасный день Анатхапиндика сказал Ананде, что хочет
построить святилище. Когда Ананда передал эти слова Пробужденному, Будда объяснил, что
есть три типа святынь: телесные, памятные и символические. К первому типу относятся
реликвии, которые остаются от тела Будды после его ухода в паринирвану

607 Jat. 284.

629

и которые помещают в ступу; ко второму — предметы, которые имеют отношение к

Пробужденному и использовались им, например чаша для подаяния; а к третьему —
видимые символы. Из этих трех разновидностей святынь первая недоступна, пока
Благословенный жив. Третья же не подходит тем, кому недостаточно одного лишь
изображения или символа. Остается только вторая.

Дерево Бодхи из Урувелы казалось самой подходящей из тех реликвий, что хранят память о
Благословенном. Под ним он нашел дверь в бессмертие, и оно же укрывало его в первые
недели после просветления. Поэтому было решено посадить маленький отросток этого
дерева в Саваттхи. Махамоггалана принес побег первоначального дерева, и его должны были
укоренить у ворот Джетаваны в присутствии царских придворн^іх и самых выдающихся
монахов и мирян. Ананда передал росток царю, чтобы тот исполнил церемониальную часть.
Но царь Пасенади с благородной скромностью ответил, что в этой жизни он лишь наместник,
исполняющий роль царя. Будет гораздо уместнее, если кто-то, обладающий более тесной
связью с Учением, освятит дерево. С этими словами он передал росток стоявшему рядом
Анатхапиндике.

Дерево Бодхи росло и вскоре стало объектом поклонения для всех верующих мирян. По
просьбе Ананды Будда провел под ним ночь, освятив его еще раз. Анатхапиндика часто
приходил сюда: воспоминания, связанные с этим деревом, и воодушевление, которое он

630

испытывал под его сенью, помогали ему концентрироваться на Благословенном608.

Семья Анатхапиндики

Анатхапиндика был счастлив в браке. Его жена Пунналаккхана, что значит «отмеченная
заслугой», носила это имя не случайно: подобно доброму духу своего дома она заботилась о
слугах и монахах, приходивших каждый полдень. Она была так же предана Дхамме, как и ее
брат — один из перв^іх мирских последователей Будды. У Анатхапиндики было четверо
детей: три дочери и сын. Две дочери, Большая Субхадда и Маленькая Субхадда, были
пропитаны Дхаммой так же, как и отец, и достигли ступени вошедшего в поток. Дочери
походили на отца не только в духовн^іх делах, но и в мирских: обе создали счастливые
семьи. Но младшая дочь Сумана превзошла всех своих родных, поскольку обладала
глубокой мудростью. Услышав проповедь Будды, она вмиг достигла второй ступени
святости и стала однажды возвращающейся. Она не вышла замуж — но не потому, что
отрешилась от мирского. В действительности, когда она увидела, как счастливы ее сестры в
нов^іх семьях, ей стало грустно и одиноко. Духовн^іх сил Суманы не хватило на то, чтобы
выйти из этого подавленного состояния. К глубокой скорби семьи, она стала увядать:
отказавшись принимать пищу, Сумана вскоре умерла

608 Jat. 479.

631

от истощения. Она переродилась на небесах Тушита — в одной из самых высоких

божественн^іх сфер мира страстей. Там ей предстояло очиститься от оставшейся
привязанности к людям — от последнего желания, направленного вовне609.

Единственный сын Анатхапиндики, Кала Темный, поначалу был источником напряжения в

доме отца. Он не хотел и слышать о Дхамме и с головой ушел в светские дела. Как-то раз
отец убедил его принять обеты святого дня (упосатха), предложив ему тысячу монет
золотом. Кала принял это предложение и вскоре почувствовал, как приятно отвлечься от дел
и провести один день в неделю со своей семьей. В кругу родн^іх даже воздержание от пищи
было ему не в тягость. Тогда отец вновь предложил ему тысячу золот^іх, если тот отправится
в монастырь и запомнит один стих о Дхамме, произнесенный Учителем. Кала с радостью
согласился, и это стало поворотным моментом в его жизни. Каждый раз, когда Кала
в^іучивал стих, по воле Будды происходило так, что он неправильно понимал его смысл и
ему приходилось слушать Дхамму вновь и вновь с неусыпным вниманием. Пытаясь постичь
смысл сказанного, Кала вдруг ощутил мощный прилив вдохновения и стал вошедшим в
поток. Это существенно обогатило повседневную жизнь Калы (как и в случае с его отцом),

609 Dhp Com. (к стиху 18). В этом источнике не дается ответа на вопрос о том, почему Сумана так и не вышла
замуж. В то время в Центральной Индии браки об^ічно заключались по договору между семьями, поэтому,
казалось бы, Анатхапиндика мог без труда найти своей дочери мужа.

632

и он стал одним из главных покровителей Сангхи, известным как Маленький

Анатхапиндика610.

Кала был женат на Суджате — сестре Висакхи, выдающейся мирской последовательницы

Будды. Суджата очень гордилась своей родословной и богатством обеих семей. Поскольку ее
ум неустанно вращался вокруг этих пустяков, внутри она испытывала пустоту и
неудовлетворенность, была раздражительна и срывалась на других. Она грубо обращалась с
людьми, била слуг и сеяла страх и ужас везде, где бы ни появилась. Суджата не соблюдала
правила приличия даже по отношению к своему супругу и его родителям, чему придается
особое значение в индийском обществе.

Однажды после подношения пищи Будда читал проповедь в доме Анатхапиндики, как вдруг
из соседней комнаты послышались громкие крики и вопли. Учитель прервал лекцию и
спросил Анатхапиндику, в чем причина этой суматохи, напоминающей сходку рыбаков.
Домовладелец ответил, что, должно быть, его невестка ругает слуг. Эта сварливая женщина,
говорил он, не почитает ни мужа, ни его родителей, не совершает пожертвований, не имеет
веры и постоянно устраивает ссоры.

И тут случилось нечто необычное: Будда попросил позвать ее. Когда она предстала перед
ним, Благословенный спросил ее, к какому из семи типов жен она хотела бы принадлежать.
Суджата ответила, что не понимает, о чем речь, и попросила разъяснения. Тогда

610 Dhp Com. (к стиху 178).

633

Пробужденный прочел стих, в котором описал семь типов жен611:

С умом, охваченным ненавистью, холодная и бессердечная,
Вожделеющая других мужчин, презирающая мужа,
Мечтающая убить приведшего ее в свой дом —
Это жена-убийца.

Когда муж наживает богатство

Ремеслом, торговлей или трудом на земле,
Она хочет урвать кусок для себя —
Это жена-воровка.

Ленивая, ненасытная, склонная к безделью,

Грубая, вспыльчивая, несдержанная в словах,
Такая женщина изводит собственного кормильца —
Это жена-тиран.
 Всегда услужливая и добрая,
Она заботится о муже, как мать о родном сыне,
И оберегает нажитое им состояние —
Это жена-мать.

Она высоко чтит своего мужа,

Как сестра — старшего брата,
И покорно следует его воле —
Это жена-сестра.

611 AN 7:59.

634

Она радуется при виде мужа,

Приветствуя его, как доброго друга,
Хорошо воспитанная, добродетельная, верная —
Это жена-друг.

Свободная от гнева, она опасается наказания

И терпеливо мирится с поведением мужа.
Не испытывая ненависти,
Она покорно подчиняется его воле —
Это жена-слуга.

Три типа жен — жена-убийца,

Жена-воровка и жена-тиран —
С распадом тела
Переродятся в глубоких адах.

Но те жены, что подобны матери, сестре, другу и слуге,

Стойкие в своей добродетели,
Укротившие себя,
С распадом тела отправятся на небеса.
Затем Благословенный произнес: «Таковы, Суджата, семь типов жен, которые бывают у
мужчин. К какому из них относишься ты?»

Глубоко тронутая словами Будды, Суджата ответила, что впредь постарается быть для своего
мужа женой-слугой. Благодаря наставлению Пробужденного она поняла, как должна вести
себя жена. Впоследствии она стала преданной ученицей Будды, которому была навеки
благодарна за свое спасение.

635

Новость о перемене, произошедшей с Суджатой, быстро разлетелась по городу. Однажды

вечером Будда пришел в зал для проповедей и спросил монахов, о чем они беседуют. Те
ответили, что обсуждают «чудо Дхаммы», которое явил Пробужденный, превратив
«домашнего дракона» в очаровательную жену. Будда сказал им, что он уже обуздывал эту
женщину в одной из прошл^іх жизней. В то время она была матерью Бодхисаттвы, и он
отучил ее бранить окружающих и помыкать ими, указав на разницу между каркающей
вороной и сладкоголосой певчей птицей612.
В суттах также встречается рассказ о племяннике Анатхапиндики. Он унаследовал состояние
в сорок миллионов, но при этом вел разгульную жизнь, пил, играл в азартные игры, осыпал
деньгами артистов, женщин и услужлив^іх друзей. Когда его богатство иссякло, он
обратился за помощью к своему богатому дяде. Анатхапиндика дал ему тысячу золотых
монет и посоветовал направить их на открытие какого-либо дела. Но молодой человек вновь
пустил все деньги по ветру и пришел к дяде во второй раз. Тогда Анатхапиндика дал ему в
пять раз больше прежнего без единого условия, но уже в качестве отступных. Хотя
Анатхапиндика и предупредил племянника, что помогает ему в последний раз, тот не бросил
своих привычек. Попросив денег в третий раз, он получил лишь два комплекта одежды, но
промотал и их. Набравшись наглости, молодой человек пришел в дом Анатхапиндики в
четвертый раз.

612 Jat. 269.

636

На этот раз ему указали на дверь. Если бы он просил милостыню как обычный нищий, а не
требовал помощи на правах племянника, он не покинул бы дом Анатхапиндики с пустыми
руками. Но молодой человек поступил иначе, потому что хотел не милостыни, а денег,
которые можно прогулять.

Поскольку племянник был слишком ленив и упрям, чтобы работать, но при этом не хотел
попрошайничать, его конец был ужасен. Его тело нашли у городской стены и сбросили в
мусорную кучу. Узнав об этом, Анатхапиндика задался вопросом, мог ли он предотвратить
эту печальную развязку. Он рассказал эту историю Будде, желая узнать, правильно ли он
себя повел. Благословенный развеял опасения Анатхапиндики, объяснив, что его племянник
принадлежал к той — по счастью, немногочисленной — категории ненасытн^іх людей,
которые подобны бездонной бочке. Он погиб из-за собственного безрассудства, и подобное
уже случалось с ним в одной из прошл^іх жизней613.

Анатхапиндика и его друзья

Однажды пережив необусловленное на своем опыте, Анатхапиндика стал непреклонен в

соблюдении буддийских нравственных правил, очищении ума и в своем стремлении
возвышать сознание окружающих. Таким образом он жил в чистоте среди
единомышленников. Не только его близкие, но и наемные работники, и слуги

613 Jat. 291.

637

стремились практиковать щедрость, придерживаться пяти нравственных правил и соблюдать

упосатху614. Его дом стал центром доброты и благожелательности, и эти качества
распространились на его близких, друзей и знакомых. Но Анатхапиндика не навязывал им
своих идей, как не избегал он и повседневн^іх проблем. Некоторые подробности его жизни
описаны в канонических текстах.

Однажды в Саваттхи у некоей компании друзей — любителей спиртного — закончились

деньги. Они стали думать о том, как бы раздобыть еще выпивки, и один из них предложил
одурманить богача Анатхапиндику и, когда тот лишится чувств, ограбить. Они знали, что он
всегда ходил к царю по одной и той же дороге, и разбили на его пути небольшую торговую
палатку со спиртным. Когда Анатхапиндика проходил мимо, они предложили ему выпить
вместе с ними. Но он подумал про себя: «Как может преданный последователь
Благословенного пить спиртное?» — отклонил их предложение и продолжил путь.

Злодеи вновь попытались соблазнить его, когда он шел обратно. Тогда Анатхапиндика
решил вывести их на чистую воду и спросил, почему они сами не пьют свой напиток:
бутылки стояли такими же нетронутыми, как и при их первой встрече. Быть может, они
хотят опоить его, а затем ограбить? Когда Анатхапиндика смело заявил об этом, мошенники
в страхе разбежались615.

614 Jat. 382.

615 Jat. 53.

638

Анатхапиндика соблюдал правило отказа от спиртного, но не требовал того же от

окружающих. К примеру, один из его друзей торговал спиртным. Несмотря на это,
Анатхапиндика поддерживал с ним хорошие отношения. Однажды, когда этот продавец вина
потерял значительную часть товара из-за небрежности одного из работников, Анатхапиндика
сочувствовал ему всей душой и обращался с ним так же, как и с любым другим из своих
друзей, попавших в беду. Анатхапиндика подавал окружающим хороший пример, но при
этом никогда не навязывал своих взглядов и не критиковал людей за их недостатки616.

Однажды Анатхапиндика оказался в районе, где орудовали грабители. Он предпочел

ускорить шаг, чтобы быстрее пройти опасный участок, нежели рискнуть подвергнуться
нападению617. Он остался верен совету Будды, который говорил, что в некоторых случаях
лучше избежать трудностей, нежели проявлять ложный героизм618.

Анатхапиндике удавалось избежать ограбления и в других ситуациях. У него был друг

детства по имени Калаканни — Птица Неудачи. Когда Калаканни нуждался в деньгах,
Анатхапиндика проявил большую щедрость и взял его работником в свой дом. Другие стали
осуждать Анатхапиндику: дескать, имя этого человека предвещает беду, а сам он низкого
происхождения.

616 Jat. 47.

617 Jat. 103.
618 MN 2.

639

Но торговец оставался непреклонен: «Какое значение имеет имя? Мудрые не верят

предрассудкам». Когда Анатхапиндика отправился в деловую поездку, следить за домом он
доверил своему другу. Тем временем какие-то воры услышали о его отъезде и задумали
ограбление. Когда они окружили дом, Птица Неудачи, сохранявший бдительность, стал бить
в барабаны и поднял такой шум, что казалось, будто в доме что-то празднуют. Воры
подумали, что хозяин дома на самом деле никуда не уехал, побросали свои инструменты и
разбежались. Когда Анатхапиндика узнал об этом, он сказал своим друзьям: «Вот видите,
Птица Неудачи сослужил мне хорошую службу. Если бы я послушался вас, меня бы
ограбили»619.
Большинство друзей Анатхапиндики были людьми религиозными, но при этом некоторые из
них почитали странствующих аскетов — представителей сам^іх разнообразных сект и
верований, которые были распространены в Индии в ту пору. Однажды Анатхапиндика
предложил большой компании своих друзей послушать проповедь Будды, и те охотно
согласились. Лекция Пробужденного настолько вдохновила их, что они провозгласили себя
его последователями. С тех пор они регулярно приходили в монастырь, делали
пожертвования, соблюдали буддийские правила и упосатху. Но как только Будда покинул
Саваттхи, они отошли от Дхаммы и стали вновь следовать учениям аскетов, с которыми
виделись каждый день.

619 Jat. 83.121.

640

Несколько месяцев спустя, когда Будда вернулся в Саваттхи, Анатхапиндика вновь привел
своих друзей увидеться с ним. На этот раз Пробужденный не только изложил укрепляющие в
вере положения Дхаммы, но и предупредил отступников, что нет лучшей и более надежной
защиты от страданий мира, чем прибежище в Трех драгоценностях: Будде, Дхамме и Сангхе.
Такая возможность появляется крайне редко в этом мире, и упустивший ее будет горько
сожалеть позже. Те же, кто искренне примет прибежище в Трех драгоценностях, избегнут
страданий ада и обретут один из трех счастлив^іх уделов: благоприятное рождение в мире
людей, рождение в одной из небесн^іх сфер или нирвану.

Будда призвал торговцев пересмотреть свои приоритеты и осознать, что вера в Три
драгоценности не является роскошью, без которой можно обойтись и которую можно
отложить в сторону при удобном случае. Он говорил с ними о бесполезности
многочисленного объектов прибежища, к которым прибегают люди, — эти объекты не дают
подлинной защиты, а лишь облегчают симптомы заболевания. Когда умы слушателей стали
восприимчивы к его словам, Будда раскрыл учение, которое дает лишь Пробужденный, —
учение о Четырех благородных истинах: о страдании, его причине, о прекращении страдания
и о пути к свободе. В конце беседы все они стали вошедшими в поток. Так достижение
Анатхапиндики стало благословением и для его друзей620.

620 Jat. 1.

641

Беседы с Благословенным

Из сорока пяти сезонов дождей, которые Будда провел в качестве наставника, девятнадцать
прошли в Саваттхи, в монастыре Анатхапиндики, в роще Джеты. Каждый раз, когда
Благословенный проводил здесь три или четыре месяца сезона дождей, Анатхапиндика, по
обыкновению, посещал его дважды в день, чтобы просто увидеть, или, как бывало чаще,
послушать проповедь. Анатхапиндика редко задавал вопросы Благословенному. Как самый
щедрый покровитель Сангхи, он не хотел, чтобы окружающие думали, будто он обменивает
подношения на личные отношения. Он жертвовал по зову сердца, без мысли о воздаянии: та
радость, которую он испытывал, помогая общине, была достаточной наградой для него. Он
думал, что Будда и монахи не станут считать наставления своим долгом или компенсацией
щедрому благотворителю, но будут раскрывать Дхамму потому, что сами добры и
сострадательны.
Поэтому, придя к Будде, Анатхапиндика тихонько садился в стороне и ждал, даст ли ему
Благословенный какое-либо наставление. Если Пробужденный ничего не говорил,
Анатхапиндика мог рассказать какой-то эпизод из своей жизни (некоторые из них изложены
выше). Затем он ждал, сделает ли Благословенный какое-либо замечание по поводу
сказанного: одобрит его поведение, подвергнет критике или же использует это событие в
качестве отправной точки для начала проповеди. Так он связывал все, что происходило в его
повседневной жизни, с Учением.

642

В палийском каноне описано множество случаев того, как Будда давал наставления
Анатхапиндике. В этих суттах содержится всеохватывающий этический кодекс для мирян;
поэтому, получив учение от Благословенного, Анатхапиндика принес огромную пользу
бесчисленным поколениям мирских последователей Будды, искренне стремящихся не
отступать от Дхаммы, Эти проповеди, от сам^іх простых до сам^іх глубоких, содержатся в
«Ангуттара-никае». Некоторые из этих наставлений приводятся ниже, и обычно они
начинаются с основополагающего совета для мирян:

Домовладелец, благородный ученик, совершающий четыре поступка, вступил на путь

соблюдения мирских обязательств, на путь, что дарует доброе имя и ведет на небеса.
Каковы эти четыре поступка? Домовладелец, этот благородный ученик служит
общине монахов так: он жертвует одежду, пищу, жилище и лекарства в случае
болезни. Таковы четыре поступка благородного ученика621.

Таковы четыре вида блаженства, которые обретает домовладелец: блаженство

обладания, блаженство богатства, блаженство свободы от долгов и блаженство
незапятнанности.

Что такое блаженство обладания? Человек обрел богатство энергичными усилиями и

тяжелым трудом, создал его собственными руками, законно

621 AN 4:60.

643

и справедливо. Когда он думает: «Это мое богатство, которое я обрел энергичными

усилиями... законным путем», он испытывает блаженство, он испытывает
удовлетворенность. Это, домовладелец, блаженство обладания.

Что такое блаженство богатства? Обретя богатство за счет энергичн^іх усилий,

человек наслаждается своим богатством и совершает добродетельные поступки.
Когда он думает: «Благодаря обретенному мной богатству я могу наслаждаться
многим и совершать добродетельные поступки», он испытывает блаженство, он
испытывает удовлетворенность. Это, домовладелец, блаженство богатства.

Что такое блаженство свободы от долгов? Человек не имеет долгов ни перед кем, ни
больших, ни мал^іх. Когда он думает: «Я не имею долгов, ни больших, ни мал^іх», он
испытывает блаженство, он испытывает удовлетворенность. Это, домовладелец,
блаженство отсутствия долгов.

Что такое блаженство незапятнанности? Благородный ученик благословлен

незапятнанными поступками тела, незапятнанной речью и незапятнанной работой
ума. Когда он думает: «Я благословлен незапятнанными действиями тела, речи и
 ума», он испытывает блаженство, он испытывает удовлетворенность. Это,
домовладелец, блаженство чистоты.

Таковы четыре вида блаженства, которые может обрести домовладелец622.

622 AN 4:62.

644

Есть, домовладелец, пять желанных, сладостных и приятн^іх вещей, которые редко

встретишь в этом мире. Что это за пять вещей? Долголетие, красота, счастье, слава и
перерождение на небесах. Что касается этих пяти, домовладелец, то я не учу тому, что
их можно обрести молитвами или обетами. Если бы их можно было обрести
молитвами или обетами, разве не поступал бы так каждый?

Благородному ученику, который желает долгой жизни, домовладелец, не подобает

молиться о долгой жизни и находить удовольствие в этом. Вместе этого он должен
вести такую жизнь, которая благоприятствует долголетию. Следуя этому пути, он
обретет долгую жизнь, божественную или человеческую.

Благородному ученику, который желает обрести красоту, счастье, славу и

перерождение на небесах, домовладелец, не подобает молиться об этом и находить
удовольствие в мольбах. Вместе этого он должен вести такую жизнь, которая
благоприятствует обретению красоты, счастья, славы и перерождению на небесах.
Следуя этому пути, он обретет красоту, счастье, славу и перерождение на небесах623.

Домовладелец, есть пять причин для обретения богатства. Каковы они?

...Благородный ученик, который обрел богатство своим трудом и усердием, силой

своих рук, трудясь в поте лица, нажил его справедливым путем, не на-

623 AN 5:43.

645

рушая закона, станет счастливым, радостным, и радость не покинет его; он принесет

счастье и радость своим родителям, и радость не покинет их; то же касается его жены,
детей и слуг.

...Если богатство обретено таким путем, благородный ученик принесет счастье и

радость своим друзьям и коллегам, и радость не покинет их.

...Если богатство обретено таким путем, его не постигнет неудача, и он не потеряет

свой товар.

...Если богатство обретено таким путем, он сделает пять подношений: родственникам,

гостям, духам, царям и божествам.

...Если богатство обретено таким путем, благородный ученик совершит возвышенные,

божественные пожертвования, которые, созрев, принесут счастье и приведут на
небеса, — пожертвования тем отшельникам и брахманам, что отбросили гордость и
праздность, воспитали в себе терпение и смирение, овладевая собой, умиротворяя
 себя, совершенствуя себя.

Если же богатство такого благородного ученика, обретенного по этим пяти причинам,

будет утрачено, пусть он думает так: «По крайней мере, я наживал состояние ради
этих пяти вещей, но теперь потерял его!» Тогда уныние не завладеет им. А если его
богатство умножится, пусть он размышляет следующим образом: «Воистину, я
заботился об этих пяти вещах и мое богатство возросло!» Так ни в одном из этих
случаев у него не будет повода для расстройства624.

624 AN 5:41.

646

На особую значимость этих наставлений указывает то, что Будда вновь повторил их для
Анатхапиндики при других обстоятельствах и в несколько иной форме. В другой раз
Благословенный сказал так625:

Домовладелец, есть четыре желанных, заветных, восхитительн^іх состояния, которые

тяжело обрести в этом мире. Что это за четыре состояния? [Они выражаются такими
желаниями:] «Пусть я обрету богатство законным путем! Обладая богатством,
нажитым законным путем, пусть я, мои сородичи и мои учители будем пользоваться
хорошей репутацией! Пусть я проживу долгую жизнь и достигну почтенного
возраста! Когда мое тело разрушится, пусть после смерти я отправлюсь на небеса!»

Домовладелец, к обретению этих четырех состояний ведут четыре условия. Что это за
четыре условия? Совершенство веры, совершенство добродетели, совершенство
щедрости и совершенство мудрости.

Будда дал разъяснение: вера обретается лишь тогда, когда человек безоговорочно принимает
Благословенного и его учение о природе существования. Развить добродетель можно, лишь
следуя пяти основным правилам нравственной жизни. Щедростью обладает тот, кто
свободен от изъяна алчности. Человек обретает мудрость, когда понимает: если сердцем
овладели пять помех — мирские страсти, недоброжелательство, апатия, возбуждение и
сомнение, — значит, он делает то,

6^5 AlIN 4:61.

647

что не должен, и не делает того, что должен. Тот, кто совершает зло и сторонится добрых
дел, теряет доброе имя, и от него отворачивается удача. С другой стороны, тот, кто
постоянно следит за своими внутренними импульсами и мотивами, мало-помалу
превосходит пять помех. Таким образом, победа над ними одерживается благодаря
мудрости. Если благородный ученик, развивающий веру, добродетель, щедрость и мудрость,
прочно стоит на пути к обретению четырех желанн^іх состояний: богатства, доброго имени,
долголетия и хорошего перерождения — то он использует свои деньги на четыре благих
деяния. Он делает счастливым себя, свою семью и своих друзей; он избегает неприятностей;
он выполняет пять обязательств, описанных выше; и он поддерживает настоящих аскетов и
брахманов. Если человек использует свое богатство как-то иначе, то оно не выполняет своего
назначения и растрачивается попусту. Если же кто-то уменьшил свое богатство, направляя
его на эти четыре цели, то он распорядился им с пользой. При иных обстоятельствах Будда
объяснил разницу между правильным и неправильным поведением мирянина. В своей
проповеди он говорит так: «Самые глупые люди — те, кто, нажив богатство нечестным
путем, сами не наслаждаются им и не используют его во благо других. Немного более
разумны те, кто по крайней мере испытывает счастье и радость, пользуясь добытым
незаконно. Еще более разумны те, кто использует присвоенное богатство, чтобы приносить
счастье другим»626. Даже на уровне неподобающих способов

626 AN 10:91.

648

заработка, которые связаны с насилием и нарушением закона и которые обычный человек

отвергает не задумываясь, с негодованием, Пробужденный видит тонкие различия. Человеку,
который видит смысл присвоения богатства в том, чтобы обеспечить какой-то комфорт для
себя, можно объяснить, что честно заработанный доход принесет ему больше пользы. Тот,
кто сверх того испытывает удовольствие, делая приятное другим, легко может понять, что
его способ заработка не приносит счастья обманутым и ограбленным, а честный заработок
никому не причинит вреда.

Ко второй группе относятся те, кто часть дохода получает честным путем, а часть —
нечестным. Среди них точно так же есть те, кто не доставляет радости ни себе, ни
окружающим; те, кто наслаждается своим богатством самостоятельно; и те, кто сверх того
радует своим богатством других. Наконец, к третьей группе относятся люди, которые
получают весь заработок честным путем. Их также можно разделить на три категории, а
последнюю категорию — на две подгруппы: те, кто сильно привязан к своему богатству,
опьянен им, не сознает опасности, таящейся в этой привязанности, и не ищет избавления от
нее; и те, кто не привязан к своему богатству, не опьянен им, кто осознает сопряженные с
богатством опасности и знает, как избежать их. Таковы десять разновидностей людей,
которые наслаждаются мирскими удовольствиями, даруемыми богатством627.

627 Схожий анализ проводится в проповеди из SN 42:12, адресованной старосте Расии.

649

Однажды Будда спросил Анатхапиндику, совершают ли в его доме пожертвования. Согласно

комментариям, речь шла лишь о подаянии нуждающимся, поскольку Будда прекрасно знал,
что в доме Анатхапиндики делают щедрые подношения Сангхе. Это послужило отправной
точкой для беседы о ступенях совершенства в жертвовании. Будда дал следующее
объяснение:

«Будь то простое пожертвование или изысканное подношение, если человек

совершает акт щедрости без почтения и учтивости, если он делает это чужими
руками, подает то, что самому не нужно, не верит в результат подношения, его сердце
не будет стремиться к утонченной пище и одежде, к изящным средствам
передвижения, к приятным объектам пяти чувств. Его дети, жена, слуги и работники
не будут подчиняться ему, не будут слушать его, не будут обращать внимание на
него. Почему это так? Потому что таков результат поступков, совершаем^іх без
почтения».

Затем Будда рассказал об одной из своих прошлых жизней, в которой был богатым
брахманом по имени Велама и совершал огромные пожертвования, однако его получатели не
были достойны пожертвования. Г ораздо большую заслугу, нежели пожертвование
множеству недостойных людей, принесет единственное подношение еды благородному
ученику — от вошедшего в поток до архата. Еще более существенной заслугой станет
пожертвование еды паччекабудде или сотне паччекабудд, но ценнее всего — подношение,
сделанное Будде. Далее следует принятие прибежища в Будде, Дхамме и Сангхе, а затем —
соблюдение пяти нравственных

650

правил. Еще один шаг вперед совершит человек, который сможет хотя бы на мгновение
вдохнуть тонкий аромат всеохватывающей благородной любви {metta). Однако высшая
заслуга из всех — взрастить в себе хотя бы на мгновение, равное щелчку пальцев,
постижение непостоянства628.

Из этой проповеди становятся понятны ступени практики: щедрость, добродетель, медитация

всеобъемлющей любви и, наконец, нерушимое прозрение в непостоянство всего
обусловленного. Без усилий в развитии щедрости, добродетели и беспристрастной любви ко
всем живым существам становится невозможным сосредоточенное созерцание
непостоянства: мир и покой, которых требует эта практика, будут нарушены угрызениями
совести или иными мрачными мыслями.

Разговор о видах жертвования вызывает в памяти еще одну короткую беседу. Это
единственный случай, когда Анатхапиндика сам задал вопрос Благословенному: «Кто
достоин подношений?» И Будда ответил, что достойны два типа людей: идущие к
просветлению и достигшие его629.

Во всех вышеописанн^іх эпизодах так или иначе затрагиваются вопросы, связанные с

очищением сердца, но в ряде бесед эта проблема становится центральной. Так, однажды
Будда сказал Анатхапиндике: «Если сердце развращено, поступки, слова и мысли тоже
запятнаны. Такой человек окажется в потоке

628 AN 9:20.
629 AN 2:27.

651

страстей, и его смерть будет несчастной. Это подобно тому, как в доме с худой крышей
балки и стены гниют от дождя»630.

В другой раз Анатхапиндика пришел к Учителю в сопровождении нескольких сотен мирских

последователей. Будда обратился к ним с такими словами: «Разумеется, вы, домовладельцы,
жертвуете общине монахов одежду, пищу, жилище и лекарства, но вы не должны
удовлетворяться этим. Время от времени стремитесь погружаться в радость [внутреннего
медитационного] уединения и пребывать в ней!»631

После этих слов достопочтенный Сарипутта добавил следующее: «В то время, когда

благородный ученик испытывает радость [медитационного] уединения, для него не
существует пяти факторов: боли и скорби, связанн^іх с чувствами; удовольствий и радостей,
связанн^іх с чувствами; боли и скорби, связанных с недобродетельными поступками;
удовольствий и радостей, связанных с недобродетельными поступками; боли и скорби,
связанн^іх с добродетельными поступками»632.

630 AN 3:107-108.
631 Pitim pavivekam. Радость {piti) сопутствует первому и второму уровням медитативного погружения
{первой и второй дхьянам).
632 AN 5:176. Когда говорится о боли и скорби, «связанных с чувствами», речь идет о чувственных желаниях
и объектах чувств. Из перечисленных пяти факторов последние три таковы: боль и скорбь, возникающие, когда
недобродетельные начинания терпят крах; боль и скорбь, возникающие, когда недобродетельным начинаниям
сопутствует успех; и, наконец, боль и скорбь, которые возникают при крахе добродетельных начинаний.

652

В другой раз, когда Анатхапиндика в сопровождении множества верующих мирян вновь

навестил Будду, Благословенный сказал Сарипутте633:

Домовладелец в белых одеждах, обуздавший свои поступки в соответствии с пятью

правилами и способный легко и без всякого труда, по одному своему желанию погружаться в
четыре возвышенн^іх ментальн^іх состояния, которые приносят счастье уже в настоящем,
может, пожелай он того, провозгласить следующее: «Для меня разрушено перерождение в
аду, разрушено перерождение в мире животн^іх, разрушен мир голодн^іх духов; для меня
разрушены нижние миры, несчастливые уделы, ужасные уделы; я вошел в поток, и меня
больше не постигнет скорбная участь; мне суждено окончательное просветление».

Что это за пять правил, в соответствии с которыми домовладелец обуздал свои поступки?
Благородный ученик не убивает, отказывается брать то, что не дано, избегает неправильного
сексуального поведения, не лжет и не употребляет одурманивающие средства, которые
делают человека безвольным.

Что это за четыре возвышенных ментальн^іх состояния, которые несут счастье в настоящем
и которые можно обрести по своему желанию? Благородный ученик обладает несокрушимой
верой в Будду, несокрушимой верой в Дхамму и несокрушимой верой в Сангху. Также он
наделен добродетелями,

633 AN 5:179.

653

которые любят благородные, добродетелями, которые ничем не нарушены, не ослаблены, не

опорочены, не запятнаны, которые приносят свободу, восхваляемы мудрыми, не становятся
объектом захваченности, способствуют концентрации. Эти четыре возвышенных
ментальных состояния несут счастье в настоящем, очищают запятнанный ум, излечивают
зараженный ум. Он погружается в них по своему желанию, легко и без труда.

Однажды в ходе личной беседы Будда объяснил Анатхапиндике три плода, обретенные тем,
кто достиг вхождения в поток. Благословенный сказал634:

Когда благородный ученик искоренил в себе пять страшных пороков, когда он обрел
четыре атрибута вошедшего в поток, глубоко и верно понял суть благородного
метода, он может считать себя вошедшим в поток. Ум того, кто убивает, ворует,
прелюбодействует, лжет и опьяняет себя, пестовал и пестует пять ужасных пороков,
охвачен болью и скорбью. Тот же, кто воздерживается от этих пяти пороков,
искореняет пять ростков зла. Во-втор^іх, такой человек обретает качества вошедшего
в поток — несокрушимую веру в Будду, Дхамму и Сангху — и способность в
совершенстве соблюдать нравственные правила. И в-третьих, он целиком постигает
благородный метод, то есть учение о взаимозависимом возникновении.

634 AN 10:92.
654

Однажды утром Анатхапиндика собрался навестить Будду, но было еще слишком рано, и он
отправился в монастырь странствующих аскетов. Зная, что Анатхапиндика — последователь
Будды, они стали спрашивать его, каких взглядов придерживается аскет Готама. Торговец
ответил, что не знает всех взглядов Благословенного. Тогда они спросили его, каковы
взгляды монахов, и он вновь сказал, что не знает всех их взглядов. Наконец, аскеты спросили
его, каковы его собственные взгляды. И Анатхапиндика ответил: «Мое мировоззрение,
достопочтенные, объяснить совсем не сложно. Но сначала позвольте спросить вас о ваших
убеждениях. Тогда мне будет проще объяснить, какого мировоззрения придерживаюсь я
сам».

И аскеты стали излагать свои представления о мире. Одни считали, что мир вечен, другие
полагали, что нет. Одни считали, что он безграничен, а другие — наоборот. Одни считали,
что тело и жизнь — одно и то же, а другие были уверены, что это не так. Одни считали, что
Пробужденные продолжают существовать после смерти, тогда как другие уверяли, что их
жизнь прекращается.

Затем заговорил Анатхапиндика: «Какого бы из этих взглядов человек ни придерживался, их

источником являются либо его собственные немудрые рассуждения, либо чужие слова. В
любом случае возникновение таких представлений обусловлено. Обусловленное
непостоянно, а природа непостоянства такова, что влечет за собой страдание. Таким образом,
тот, кто придерживается каких-либо взглядов и мнений, обрекает себя на страдания».

655

Аскеты захотели узнать, каких же взглядов придерживается сам Анатхапиндика. Он ответил

им так:

«Все, что возникает, непостоянно; непостоянство влечет за собой страдание. Но

страдание не принадлежит мне, это не „я", это не моя сущность».

Пытаясь возразить ему, аскеты заявили, что он сам не свободен, поскольку держится за тот
взгляд, который только что высказал. «Это не так, — ответил Анатхапиндика, — поскольку я
сам убедился в истинности этих слов, и, кроме того, я воспринимаю путь избавления как
путь избавления». Иными словами, он использовал эти представления лишь в качестве
средства и со временем должен был освободиться и от них. Странники не нашли, что
ответить, и хранили молчание, сознавая, что проиграли.

Когда Анатхапиндика пришел к Благословенному, он рассказал об этой встрече. Учитель

похвалил его: «Ты поступил правильно, домовладелец. Ты должен чаще приводить взгляды
заблуждающихся в соответствие с истиной». Будда возрадовался и, чтобы поощрить
Анатхапиндику, прочел ему проповедь. А после того как торговец покинул монастырь,
Благословенный сказал монахам, что даже бхиккху, проживший в Сангхе сотню лет, не
ответил бы этим странникам лучше, чем это сделал домовладелец Анатхапиндика635.

Наконец, стоит рассказать еще два случая из жизни Анатхапиндики. Как-то раз
домовладелец заболел и попросил о том, чтобы к нему пришел монах и утешил его.

635 AN 10:93.

656
Поскольку Анатхапиндика очень много сделал для общины в качестве ее покровителя, его
просьба, безусловно, была удовлетворена. В первый раз к нему пришел достопочтенный
Ананда, а во второй — достопочтенный Сарипутта. Ананда сказал, что тот, чей ум не
тренирован, боится смерти и загробной жизни, поскольку не обладает четырьмя факторами:
он не верит в Будду, Дхамму и Сангху и у него нет добродетелей, которые ценят
благородные. Но Анатхапиндика ответил, что не боится смерти. Его вера в Будду, Дхамму и
Сангху несокрушима, а что касается правил для мирян, то он не знает ни одного, которое бы
нарушил. Тогда Ананда похвалил его и сказал, что это слова человека, который обрел плод
вошедшего в поток636.

Когда же в дом пришел достопочтенный Сарипутта, он сказал, что в отличие от

необученного мирянина, которому не избежать ада, Анатхапиндика обладает верой в Три
драгоценности и не нарушает буддийские правила. Если теперь домовладелец изо всех сил
сконцентрируется на своей вере в Будду, Дхамму и Сангху, на своей добродетели, то его
болезнь пройдет. В отличие от тех, кто не прошел обучения, домовладелец избегает ложн^іх
взглядов, ложных намерений, ложной речи, ложных поступков, ложных заработков, ложной
концентрации, ложного знания и ложного освобождения. Если Анатхапиндика будет
размышлять о том, что он как вошедший в поток наделен десятью благородными факторами
и движется по направлению к правиль-

636 SN 55:27.

657

ному освобождению, благодаря этой медитации его болезнь исчезнет. Призвав на помощь
свою духовную силу, Анатхапиндика вспомнил о том, какая это великая удача — быть
благородным учеником Будды, и под воздействием этого превосходного духовного
лекарства болезнь мгновенно покинула его. Он встал, пригласил достопочтенного Сарипутту
разделить приготовленный для него обед, и они продолжили беседу. В конце разговора
Сарипутта произнес три стиха, которые Анатхапиндике надлежало запомнить637:

Когда есть вера в Татхагату,

Прочная и несокрушимая,
И правильное поведение, основанное на добродетели,
Близкое сердцу благородн^іх и восхваляемое ими,
Когда есть уверенность в Сангхе
И устранены ложные взгляды —
Говорят, что такой человек не беден,
Что его жизнь не напрасна.
Поэтому разумный человек,
Помня учение Будды,
Должен обладать верой и добродетелью,
Убежденностью и взглядом, основанным на Дхамме.

637 SN 55:26.

658

Здесь были вкратце изложены восемнадцать бесед с Анатхапиндикой. Четырнадцать из них

состоялись по инициативе самого Благословенного, одна началась с вопроса Анатхапиндики,
еще одна касалась того, как Анаткапиндика учил других, а в оставшихся двух домовладелец
получал наставления от Ананды и Сарипутты. Эти восемнадцать бесед раскрывают нам то,
как Будда делал Учение ясным и доступным для миря н и вдохновлял их на радостное
усердие.

Смерть Анатхапиндики

Смерть великого покровителя Сангхи описана в « Анатхапиндиковада-сутте» («Совет

Анатхапиндике»)638. Домовладелец заболел в третий раз и страдал от очень сильной боли,
которая никак не утихала. Он вновь попросил о помощи достопочтенного Сарипутту и
достопочтенного Ананду. Когда Сарипутта увидел его, он понял, что Анатхапиндика
приближается к смерти, и дал ему такое наставление:

«Не цепляйся, домовладелец, за шесть органов чувств и не привязывайся к ним в

мыслях. Не цепляйся за шесть объектов чувственного восприятия и не привязывайся к
ним в мыслях. Не цепляйся за шесть типов сознания, за шесть форм контакта, за
шесть чувств, за шесть элементов, за пять совокупностей, за четыре области мира без
форм. Не цепляйся ни за что зримое, слышимое, ощутимое, мыслимое,

638 MN 143.

659

воспринимаемое и изучаемое умом. Не привязывайся к этому в своих мыслях».

Должно быть, Анатхапиндика воспринял это подробное наставление всем сердцем и стал
практиковать его по мере того, как слушал мудрого, святого Сарипутту. Когда объяснение
было закончено, у Анатхапиндики выступили слезы на глазах. Ананда повернулся к нему и с
состраданием спросил, не стало ли ему хуже. Но Анатхапиндика сказал: «Нет, мне не хуже,
достопочтенный Ананда. Много лет я служил Учителю и духовно развитым монахам, но
никогда прежде я не слышал столь глубокого наставления».

Сарипутта ответил: «Такие глубокие беседы, домовладелец, непонятны облаченным в белое

мирским последователям — они ясны лишь тем, кто совершил отречение». И Анатхапиндика
попросил его: «Достопочтенный Сарипутта, пусть такие проповеди о Дхамме читают и
облаченным в белое мирским последователям. Среди них есть те, у кого взор затуманен
совсем немного. Если они не услышат такие учения, то погибнут. Некоторые миряне смогли
бы постичь их».

Это наставление существенно отличается от тех, что были изложены ранее. Здесь речь идет о
конечных вопросах, о высшем освобождении не в теории, а на практике. Будучи вошедшим в
поток, Анатхапиндика знал о непостоянной природе пяти накоплений захваченности и сам
говорил о трех характеристиках бытия: непостоянстве, страдании и отсутствии «я». Но есть
огромная разница между тем, чтобы просто слышать и размышлять об этом, и тем, чтобы
постигать

660

на практике и применять к себе. В этом заключается главное различие в методах обучения

для домовладельцев и монахов.

Миряне получали прозрение в природу бытия в форме готового знания. Так же дело
обстояло и с начинающими монахами. Но тем бхиккху, которые продвинулись на духовном
пути, Будда объяснял практику, которая позволяла достичь освобождения уже в этой жизни.
Если воспринимать слова Сарипутты как пошаговую инструкцию для достижения нирваны,
становится понятно, почему Анатхапиндика никогда прежде не слышал, чтобы суть Учения
излагалась подобным образом. Находясь на смертном одре, он уже достаточно отрешился от
мирских забот и, размышляя об Истине, отбросил привязанность к материальным благам и к
собственному телу — так он оказался в том же положении, что и самые развитые монахи.
Поэтому Сарипутта дал ему наставление, способное произвести самый сильный эффект.

Побеседовав с Анатхапиндикой, старейшины покинули его дом. Вскоре домовладелец умер

и переродился на небесах Тушита, куда до него отправилась его младшая дочь. Но он был
так искренне привержен Будде и Сангхе, что вскоре появился в монастыре Джетавана в
облике молодого дэвы, озарявшего окрестности своим небесным сиянием. Он подошел к
Будде и, выразив ему свое почтение, произнес следующие стихи:

Вот она — та самая роща Джеты,

Приют общины провидцев,

661

Обитель Царя Дхаммы,

Место, что так радует меня.

Поступками, знанием и праведностью,

Добродетелью и возвышенной жизнью
Очищаются смертные,
А не знатностью и богатством.

А значит, мудрый человек,

Беспокоящийся о собственном благе,
Должен тщательно изучать Дхамму.
Делая так, он очистится.

Воистину, Сарипутта наделен мудростью,

Добродетелью и внутренним покоем.
Даже тот бхиккху, что переправился на другой берег,
В лучшем случае может лишь сравниться с ним.

Молвив так, юный дэва почтительно поклонился Благословенному и исчез.

На следующий день Будда поведал монахам о случившемся. Ананда сразу же сказал:

«Достопочтенный господин, этим юным дэвой, судя по всему, был Анатхапиндика.
Домовладелец Анатхапиндика имел совершенную веру в достопочтенного Сарипутту».

И Учитель подтвердил его слова: «Хорошо, Ананда, хорошо! Ты пришел к правильному

заключению. Этим юным дэвой действительно был Анатхапиндика»639.
639 SN 2:20; MN 143.
 10. К раткие ж изнеописания

Домовладелец Читта

Однажды Будда назвал своим ученикам-монахам имена двадцати одного выдающегося

мирского последователя {upasaka), которые обрели плоды духовной практики. Четвертым в
этом списке был домовладелец Читта из Маччикасанды, городка неподалеку от Саваттхи640.
В другой раз, обращаясь к бхиккху, Благословенный сказал641:

Если верующая мирянка станет наставлять своего единственного, горячо любимого

сына, она по праву может сказать: «Мой дорогой, ты должен быть как домовладелец
Читта или как Хаттхака из Алави!» — поскольку для моих мирских последователей
эти двое являются эталоном и образцом для подражания.

640 AN 6:120.
641 SN 17:23.

663

[Затем ей следует продолжить:] «Но если ты, мой дорогой, отринешь мирское и
встанешь на путь монашества, ты должен быть как Сарипутта и Моггалана!» —
поскольку для моих учеников-монахов эти двое являются эталоном и образцом для
подражания.

Будда хотел подчеркнуть, что преданные мирские последователи должны стремиться к тому,
чтобы стать как Читта и Хаттхака, а преданные монахи должны следовать примеру
Сарипутты и Махамоггаланы. Таким образом, мирянам и монахам необходимы разные
ориентиры. Мирянину следует подражать не бхиккху, а образцовому мирянину; бхиккху
должен копировать выдающегося бхиккху, а не мирского последователя. Эти два образа
жизни сильно отличаются друг от друга, и следовать примеру того, кто находится в сходн^іх
обстоятельствах, гораздо более эффективно. Если мирской последователь хочет быть как
Сарипутта, он должен надеть монашескую одежду, но, если он хочет наполнить свою жизнь
Дхаммой, оставаясь домохозяином, его путеводными маяками должны стать миряне Читта и
Хаттхака.

В беседе о великих учениках Будда упомянул трех человек, которые лучше прочих излагали
Учение: бхиккху Пунну Мантанипутту, бхиккхуни Дхаммадину и домовладельца Читту642.
В суттах нет свидетельств тому, что кто-то из домовладельцев мог сравниться в этом
отношении с Читтой, который прекрасно об-

642 AN, гл. 14.

664

учал Дхамме и являл собой пример для мирских последователей Будды. Читта был богатым
торговцем и владел целой деревней под названием Мигапатхака, а также прилежащим к ней
большим лесом Амбатакаваной. Он пожертвовал этот лес Сангхе и построил в нем огромный
монастырь, где часто останавливались бхиккху. Его преданность Благословенному
объясняется тем, что в прошлой жизни он был слугой Бодхисаттвы и вслед за ним отрекся от
мирской жизни643. В палийском каноне описано по меньшей мере одиннадцать эпизодов из
жизни упасаки, которые позволяют нам получить ясное представление о его личности.

Читта с особым пиететом относился к одному бхиккху, достопочтенному Судхамме, и всегда

советовался с ним, прежде чем пригласить в дом того или иного монаха. Однажды в
Маччикасанде остановились Сарипутта, Моггалана, Ануруддха, Ананда и еще несколько
мудрых и прекрасно обученн^іх старейшин. Не теряя времени даром, Читта пришел
поприветствовать их, и Сарипутта одарил его столь глубокой проповедью о Дхамме, что
домовладелец достиг второй ступени святости и стал однажды возвращающимся
(sakadagami). Читта сразу же пригласил почтенное собрание пообедать у себя дома на
следующий день. Потом он понял, что забыл предупредить о своем намерении Судхамму, и
поторопился сообщить монаху о намечавшейся трапезе.

Стоило достопочтенному Судхамме узнать об этом, как его охватила жгучая ревность. Он
сделал Читте

643 Jat. 488.

665

строгий выговор за то, что тот заранее не сообщил ему о своих планах. И хотя домовладелец
от всей души пригласил Судхамму присоединиться к трапезе, монах с презрением отказался.
Читта дважды вежливо повторил свою просьбу, но все тщетно. Подумав про себя, что
упрямство Судхаммы не имеет никакого отношения к его поступку и не повлияет на его
плоды, Читта отправился домой и с радостью принялся за приготовления.

Однако на следующий день достопочтенный Судхамма не смог остаться в стороне. Как ни в

чем не бывало он присоединился к собранию и стал хвалить изысканность, щедрость и
гостеприимство Читты, но в конце язвительно добавил: «Жаль, что не было пирожных с
кремом: они бы прекрасно завершили обед». Читта ответил, что неразумное поведение друга
напомнило ему одну историю. Однажды кому-то из его знаком^іх удалось скрестить ворону
и петуха, но получившаяся птица страдала от одного комичного недостатка. Когда она
хотела кукарекать, у нее получалось лишь каркать; а когда она хотела каркать, выходило
кукареканье. Этим Читта хотел сказать, что Судхамма не только отступил от установленных
для монахов норм поведения, но и нарушил правила вежливости, принятые среди мирян.
Отказаться от приглашения в припадке ревности было неподобающим для монаха, а
критиковать еду — проявлением невоспитанности со стороны мирянина. Судхамму глубоко
задели эти слова, и он засобирался, чтобы уйти. Читта предложил оказывать ему поддержку
до конца его дней, но монах отказался. Тогда

666

домовладелец посоветовал ему отправиться к Будде и сообщить ему о том, что произошло.
Когда Судхамма встал и ушел, Читта произнес: «До скорой встречи».

Будда сказал Судхамме: «Глупец, то, что ты сделал, неприлично, недостойно и бестактно.
Это не путь аскета. Как мог ты оскорбить преданного мирского последователя? Как мог ты
пренебрежительно отнестись к благодетелю и опоре Сангхи?» На собрании общины было
решено, что Судхамма должен пойти к домовладельцу Читте и извиниться.
Судхамма отправился в путь, но в Маччикасанде ему стало так стыдно, что он не смог
исполнить задуманное. Он повернул обратно, так и не встретившись с Читтой. Когда другие
бхиккху поинтересовались, выполнил ли он поручение, и узнали, что нет, они рассказали об
этом Будде. В ответ Учитель велел одному из бхиккху пойти вместе с Судхаммой и помочь
ему в этом непростом деле. В итоге Судхамма попросил прощения у Читты, и тот простил
его644.

Из десяти поучительн^іх историй, содержащихся в «Читте-саньютте», три касаются

вопросов, которые Читта задавал монахам, еще три — вопросов, которые монахи задавали
Читте, а оставшиеся четыре связаны с событиями из жизни домовладельца.

Однажды Читта пригласил группу старейшин из основанного им монастыря принять

пожертвование пищи в его доме. После трапезы он попросил старшего из монахов объяснить
учение Будды о разнообразии

644 Источник: Vin. 2:15-18.

667

элементов. Монах не мог ответить на этот вопрос, и домохозяин напрасно повторял его
второй и третий раз. Наконец самый молодой бхиккху по имени Исидатта попросил
дозволения выполнить просьбу Читты. Старейшина согласился, и Исидатта, ученик
достопочтенного Махакаччаяны, ясно и четко рассказал о восемнадцати элементах и
взаимосвязи между ними: о шести чувствах, о шести типах объектов и о шести элементах
сознания.

После этого монахи удалились. По дороге в монастырь старший монах похвалил молодого
Исидатту за превосходную проповедь и сказал, что в будущем тому следует высказываться
без колебаний. В сердце старейшины не было зависти; напротив, он испытывал благородную
радость (mudita) по поводу достижений своего юного спутника и глубины его познаний.
Исидатта, со своей стороны, не чувствовал гордости, поэтому в этой ситуации оба бхиккху
вели себя в полном соответствии с идеалами монашеской жизни645.

В другой раз Читта спросил: «Что является причиной ложных взглядов на мир и на
свое "я"?» Он надеялся, что ему растолкуют великую проповедь Будды из «Брахмаджала-
сутты». Как и в прошлый раз, старший бхиккху не знал, что сказать, и ему на выручку
пришел Исидатта. Все ложные взгляды, пояснил он, проистекают из представления о том,
что существует некое «я» (sakkayaditthi). На вопрос Читты о том, что же заставляет человека
верить в существование «я»,

645 SN41:2

668

Исидатта ответил так: необученный мирянин, не владеющий благородной Дхаммой,

принимает пять совокупностей ложной личности за себя. Так он постоянно создает и
поддерживает иллюзию личности, тогда как в реальности есть лишь преходящие, пустые
феномены: тело, ощущения, восприятие, убеждения и сознание.

Читте доставила большое удовольствие эта беседа, и он спросил Исидатту, откуда тот родом.
«Из окрестностей Аванти», — ответил Исидатта. Не зная имени молодого монаха, Читта
спросил, не знаком ли он с Исидаттой — так звали его друга по переписке, которому он
объяснял Дхамму и которого побуждал принять монашеский сан. Домохозяин не знал, как
сложилась судьба его товарища, и решил поинтересоваться об этом у молодого монаха из
Аванти. Он никогда не видел Исидатту, и теперь, к своей огромной радости, узнал, что его
друг все-таки стал бхиккху и теперь сидит перед ним собственной персоной. Читта смиренно
предложил Исидатте свое покровительство. Молодой человек по достоинству оценил это
щедрое предложение, но отказался и навсегда покинул дом Читты646.

В комментариях не объясняется причина столь внезапного ухода Исидатты. Скорее всего, он

предпочитал анонимность, и теперь, когда его личность была раскрыта, больше не мог
оставаться в тех местах. Исидатта достиг архатства, и в «Тхерагатхе» содержится его
короткий стих о пяти совокупностях647.

646 SN 41:3.
647 Thag. 120.

669

В третьей истории, где Читта выступил в качестве вопрошающего, ему отвечал монах по
имени Камабху. Читта задал ему не менее одиннадцати абстрактных вопросов о трех типах
формаций (sankhara) и их прекращении648. Это были те же самые вопросы, которые
домохозяин Висакха задавал монахине Дхаммадине649.

Первая беседа, в ходе которой Читта сам разъяснял Дхамму, была инициирована группой
старших монахов, которые после сбора подаяния сидели у монастырского крыльца и
обсуждали сложную проблему: тождественны ли между собой объекты чувств и узы,
приковывающие к сансаре (samyojana)? Одни бхиккху считали, что это одно и то же, а
другие — что нет. Читта случайно оказался там и присоединился к беседе. Когда монахи
поинтересовались его мнением, он сказал, что, на его взгляд, узы и объекты чувств — это
разные вещи, не только по названию, но и по сути. В случае с повозкой, запряженной двумя
быками, белый бык не связывает черного, а черный — белого, но их обоих связывает веревка
или ярмо; точно так же и шесть чувств не сковывают внешние объекты, а внешние объекты
не сковывают шесть чувств, но их вместе связывает жажда. Бхиккху обрадовались, услышав
ответ просвещенного мирянина, и провозгласили, что Читта, должно быть, обладает оком
мудрости, охватывающим глубокое учение Будды650.

648 SN 41:6.
649 MN 44.
650 SN 41:1.

670

Подобную аллегорию использовали и Сарипутта с Анандой651. Ее суть доступно объяснил

сам Будда: шесть чувств и их объекты — это то, что оказывается скованным, а жажда, или
страстное желание (chandaraga), — это то, что сковывает их. Важно понимать это различие,
дабы избежать бессмысленной борьбы с внешними объектами и с внутренними органами
чувств, ведь в конечном счете нас сковывает жажда, а не чувства и их объекты. В этой
аллегории «черный бык» указывает на шесть внутренних чувств, которые скрыты, а
«белый» — на внешние объекты, которые видно невооруженным глазом.

В другой раз монах Камабху прочел четверостишие, произнесенное Буддой, и попросил

Читту растолковать его652:

Катится безупречная колесница с одной осью,

Покрытая белым балдахином.
Вот идет он, лишенный изъянов,
Свободный от пут — тот, кто переплыл поток.

Сначала Читта уточнил, действительно ли это высказывание Будды, и Камабху заверил его,
что это так. Очевидно, для Читты лишь слова Татхагаты могли быть предметом глубоких
раздумий. Затем он попросил

651 SN 35:191,192.
652 Произнося этот стих, Благословенный имел в виду достопочтенного Бхаддию по прозвищу Карлик —
архата с огромной психической силой, который был внешне уродлив и физически неполноценен.

671

немного времени на размышление и наконец произнес: колесница (ratho) — это физическое

тело, которое перемещается в пространстве (vattati); единственная ось (ekaro) —
осознанность (sati); мягкое, ровное движение колесницы достигается за счет добродетели;
белый шелковый балдахин (setapacchado) — освобождение. Архат («вот идет он», ayantam),
лишенный изъянов (anigham) и свободный от пут (abandhanam), переплыл поток
(chinnasotam), то есть избавился от жадности, гнева и невежества и, переплыв океан жажды,
оказался в безопасном месте. Камабху сказал Читте, что тот по праву может считать себя
счастливым и благословленным, поскольку вместе с объяснением в нем открылось око
мудрости653.

Третий эпизод связан с вопросом, который задал Читте бхиккху Годатта654: являются ли
безграничное освобождение ума, освобождение ума без привязанностей, пустое
освобождение ума и освобождение ума без знаков - разными лишь по названию, но
одинаковыми по сути, или же эти состояния отличаются и по названию, и по сути? Читта
ответил, что их можно считать одинаковыми или разными в зависимости от точки зрения.
Эти состояния сознания отличаются и по названию, и по содержанию, когда речь идет о
ступенях временного освобождения, но они тождественны по сути, когда описывают разные
аспекты окончательного освобождения. В первом случае безграничное освобождение

653 SN 41:5.
654 Thag. 659-672.

672

обозначает четыре неизмеримости (brahmavihara), освобождение ума без привязанностей —

третью дхьяну мира без форм, пустое освобождение — прозрение в отсутствие «я»,
а освобождение ума без знаков — медитативное переживание нирваны. Во втором случае все
четыре состояния указывают на нерушимое освобождение архата от жадности, гнева и
невежества655.

В суттах уделяется внимание и отдельным событиям из жизни домохозяина. Однажды, после

того как несколько бхиккху приняли подношение пищи в доме Читты, он решил проводить
их обратно в монастырь. Было очень жарко, и по дороге все покрылись испариной. Самый
молодой монах, Махака, обратился к старшему товарищу и сказал, что было бы очень кстати,
если бы поднялся ветер или пошел дождь. Банальное на первый взгляд наблюдение имело в
действительности более глубокий смысл: Махака владел сверхъестественными силами и
просил разрешения воспользоваться ими. Когда он вызвал дождь и дал своим спутникам
освежиться, на Читту это произвело очень сильное впечатление, в особенности потому, что
Махака был совсем молод.

В монастыре Читта попросил Махаку еще раз продемонстрировать необычные способности.

Быть может, домохозяин впервые видел подобное проявление сверхъестественн^іх сил и
испытывал естественное любопытство по этому поводу. Махака согласился. На крыльце
положили стог сена и накрыли его накидкой,

655 SN 41:7.

673

а Махака заперся в своей келье. Силой сознания он создал луч огромной тепловой энергии и
направил его сквозь замочную скважину — сено превратилось в пепел, а накидка осталась в
целости и сохранности.

Воодушевленный, Читта предложил Махаке обеспечивать его всем необходимым до конца

его дней. Однако, как и Исидатта, молодой монах предпочел покинуть монастырь и никогда
больше не возвращаться656. Дело в том, что бхиккху запрещено завоевывать авторитет у
мирян, показывая сверхъестественные способности657. Махака был еще молод, и
сверхъестественные силы казались ему чем-то новым и захватывающим, поэтому он не смог
сдержаться и выполнил просьбу Читты, но тут же опомнился и навсегда оставил те края.

Город, в котором жил Читта, посещали не только бхиккху, но и аскеты, исповедовавшие

другие учения. Одним из них был глава секты джайнов Нигантха Натапутта. Читта не был
высокомерен по отношению к представителям других духовных школ и обладал достаточной
смелостью, чтобы вступать с ними в дискуссию, поэтому решил встретиться с
Натапуттой658. Аскет захотел узнать, верит ли Читта в слова Будды о том, что существует
состояние глубокой концентрации (samadhi), в котором отсутствует приложение и
удержание мысли (vitakka-vicara). Домохозяин сказал, что не верит, и Натапутта, желавший
записать самого Читту в свои сторонники, очень обрадовался. «Прекрасно сказано!» —

656 SN 41:4.
657 Vin.2:112.
658 SN 41:8.

674

воскликнул он и поспешил изложить свою теорию о том, что прервать поток мысли так же
сложно, как остановить Ганг голыми руками. «Остановить приложение и удержание мысли
невозможно», — заявил аскет.

Натапутта, однако, неправильно понял Читту. Домохозяин возразил: «Что Вы считаете более
прекрасным, достопочтенный, веру или знание?» «Знание», — ответил аскет. Тогда Читта
поведал ему, что на своем опыте испытал все четыре дхьяны и на уровне последних трех из
них приложение и удержание мысли действительно останавливается. Таким образом,
истинность утверждения Будды была для него не вопросом веры, а вопросом знания,
полученного на собственном опыте.
Натапутта строго отчитал его за ту форму, в которую он первоначально облек свою мысль.
Читта парировал тем, что сначала его похвалили за мудрость, а теперь называют глупцом. И
если верным может быть только одно из двух, то какого же мнения о нем придерживается
достопочтенный аскет на самом деле?

Ответа на свой вопрос Читта не получил — Натапутта больше ничего не сказал. Как
показывает этот случай, даже известный философ (а Натапутта, кроме того, претендовал на
роль духовного лидера) может быть непоследователен, особенно когда задета гордость.
Несмотря на многочисленные попытки, аскету так и не удалось достичь высоких дхьян, и он
пришел к удобному для себя заключению, что это не более чем миф. Теперь же, когда
заслуживающий доверия человек заявил о том, что достиг этих медитативных состояний,
теориям Натапутты и его притязаниям на высокий

675

статус был нанесен серьезный удар. Глава джайнов чувствовал себя вдвойне оскорбленным,
потому что сам он долгие годы подвергал себя суровому аскетизму, а Читта жил мирской
жизнью. Нет ничего удивительного в том, что Натапутта смутился и прервал беседу.

В палийском каноне содержится еще одна беседа, которая состоялась между Читтой и нагим
аскетом Кассапой659. Кассапа был старым другом семьи Читты и, вернувшись в родные края
спустя долгие годы, решил навестить товарища. Читта спросил его, сколько лет он ведет
аскетическую практику. «Тридцать лет», — сказал Кассапа. Тогда Читта поинтересовался,
достиг ли он за это время сверхчеловеческих состояний сознания, наполненн^іх
блаженством, или прозрения в природу реальности. Кассапа ответил: «Нет, я просто ходил
обнаженным, брил голову и выбивал пыль из подстилки». Так он жил.

Настал черед Кассапы задавать вопросы. Сколько лет Читта был мирским последователем
Будды? «Тридцать лет»,— последовал ответ. Достиг ли он каких-то сверхчеловеческих
состояний? «Что ж,— сказал Читта.— Я совершенно точно испытал четыре дхьяны, и если
мне случится умереть раньше Благословенного, то он скажет обо мне, что нет ни одного
пута, которое привязывало бы меня к миру страстей».

Как было прекрасно известно Кассапе, это значило, что Читта был невозвращающимся
(anagami), то есть достиг третьей из четырех ступеней пробуждения.

659 SN 41:9

676

Измученный тяжелыми аскезами, отшельник был поражен тем, что мирянину удалось
достичь столь возвышенных состояний. Рассудив, что если такие возможности открыты для
мирских последователей Будды, то бхиккху сможет достичь гораздо большего, он попросил
Читту помочь ему получить посвящение в монахи. В положенный срок Кассапа был принят в
Сангху и вскоре достиг архатства.

После бесед с Читтой три человека стали монахами. Это были Судхамма, Годатта и
Исидатта, который, как упоминалось выше, был другом Читты по переписке. Все трое
достигли окончательного освобождения, оставив домовладельца позади.

Последнее упоминание о Читте связано с обстоятельствами его смерти660. Когда он заболел,

перед ним появились дэвы и стали уговаривать его стать в следующей жизни правителем
мира. Но Читта ответил отрицательно: он стремился к чему-то более возвышенному, более
благородному и мирному. Он искал необусловленное — нирвану. Советуя Читте стать
правителем мира, божества, должно быть, не знали о его духовном уровне, который делал
невозможным для него новое воплощение в мире людей. Он уже вырвался из ловушки
чувственн^іх желаний и тем самым разорвал путы, привязывавшие его к человеческому
миру.

Его родственники, не видевшие дэвов, решили, что Читта бредит. Заверив их, что все в
порядке, он объяснил, что общается с невидимыми существами. Затем

660 SN 41:10.

677

в ответ на их смиренную просьбу Читта дал им последний совет и наставление. Им

следовало всегда полагаться на Будду и Дхамму, а также проявлять неизменную щедрость по
отношению к святой Сангхе.

Читта — благородный мирской последователь Будды — завещал потомкам те принципы

поведения, которым сам с блестящим успехом следовал всю жизнь и которые, освободив его
от мира страстей, привели на порог нирваны — окончательной победы над страданиями.

Монах Читта

Читта, о котором пойдет речь в этой главе, был сыном объездчика слонов. Еще ребенком он
повстречал старого монаха, который возвращался после сбора подаяния и у которого в чаше
лежало особенно вкусное блюдо. Сам бхиккху не испытывал особого аппетита к еде,
поэтому отдал ее юноше. Читта был в восторге и решил вступить в Сангху, полагая, что
монахи так питаются каждый день и, кроме того, им не надо работать. Однако с подобной
мотивацией никакая аскетическая практика невозможна, поэтому очень скоро Читта сложил
монашеское одеяние и вернулся к мирской жизни.

Тем не менее атмосфера, царившая в святой Сангхе, оставила глубокое и неизгладимое

впечатление в сознании Читты. Через какое-то время он разочаровался в жизни домохозяина
и вновь попросил посвящения в монахи. Он получил его, но спустя короткое время снова
покинул Сангху, Так повторилось и в третий,

678

и в четвертый, и в пятый раз, после чего Читта наконец женился.

Как-то ночью, уже после свадьбы, Читта никак не мог уснуть. Глядя на беременную жену,
которая крепко спала, он вдруг предельно остро ощутил убожество чувственных
удовольствий, схватил желтую одежду и бросился в монастырь. Пока он спешно
прокладывал свой путь сквозь тишину ночи, все хорошие семена, которые он посадил за
время монашества, расцвели в его уме — и в тот самый миг, на бегу он стал вошедшим в
поток.

Тем временем в монастыре бывшие товарищи Читты по монашеской жизни решили не

принимать его в шестой раз. Они решили, что проявили уже достаточно терпения и что
Читта лишь позорит Сангху, так как совершенно непригоден для святой жизни. Монахи как
раз рассуждали об этом, когда к ним подошел Читта. Его лицо светилось каким-то новым
счастьем, а его манера держаться была такой мягкой и исполненной покоем, что они просто
не смогли отказать ему в еще одном посвящении. На сей раз Читта быстро достиг четырех
дхьян и состояния концентрации без знаков.

Опьяненный радостью от своих достижений, он испытывал непреодолимое желание

рассказывать об этом другим. И вот как-то раз несколько архатов беседовали о чем-то, а
Читта то и дело их перебивал. Главный среди собравшихся монахов, достопочтенный
Махакоттхика, посоветовал ему дождаться, пока старшие монахи договорят. Но друзья
Читты сочли, что его упрекают незаслуженно, поскольку теперь он мудр и может объяснять
Дхамму исходя из собственного опыта.

679

Махакоттхика ответил, что видит сердце Читты. Некоторые состояния ума превосходны,
пока длятся, но не гарантируют того, что бхиккху не покинет Сангху в очередной раз.
Корова, привязанная в хлеву, кажется вполне миролюбивой, но стоит выпустить ее на волю,
как она начинает вытаптывать посевы. Так и бхиккху может казаться смиренным и
благовоспитанным в присутствии Учителя или свят^іх монахов, но, предоставленный самому
себе, он, вполне вероятно, сорвется и вновь уйдет из общины. Человек может владеть
четырьмя дхьянами и концентрацией ума без знаков, но он в безопасности, лишь пока
пребывает в этих состояниях. Стоит блаженству растаять, как он идет к людям, становится
болтливым и несдержанным и под влиянием гордыни хвастается своими достижениями.
Тогда его сердце наполняется жадностью, и он оставляет монашеское обучение. Бхиккху
может быть уверен в том, что овладел дхьянами, но самоуверенность и ведет к гибели. Когда
царь со своей армией становится лагерем в лесу, из-за барабанного боя и грохота колесниц
цикад совсем не слышно и может показаться, что они замолчали. Но стоит войскам покинуть
стоянку, как лес вновь наполняется стрекотанием, хотя за минуту до этого казалось, что
цикад здесь нет вовсе661.

Какое-то время спустя Читта и правда покинул Сангху в шестой раз. Его друзья-монахи
спросили достопочтенного Махакоттхику, предвидел он такой поворот событий или его
предупредили дэвы. Он ответил,

661 AN 6:60.

680

что и то и другое. Изумленные, бхиккху отправились к Будде и рассказали ему о

произошедшем. Благословенный развеял их тревогу, сообщив, что Читта скоро вернется.

Однажды Читта отправился к Будде в сопровождении Поттхапады — странствующего аскета

другой духовной традиции. Поттхапада задал Благословенному несколько глубоких
вопросов о разных формах становления в трех мирах. Читта поддержал беседу и стал
спрашивать о тонких различиях между этими мирами, ведь, испытав дхьяны, он был не
понаслышке знаком с некоторыми из них. Ответы Татхагаты полностью удовлетворили
Читту, и он попросил, чтобы его приняли в Сангху в седьмой раз, который оказался
последним. Будда дал согласие, и через короткое время Читта стал архатом661.

В комментариях к этой сутте объясняются кармические причины того, почему в своем

последнем рождении бхиккху Читте пришлось столько раз уходить из общины, прежде чем
он достиг архатства. Давным-давно, во времена будды Кассапы, в Сангху вступили два
друга. Один из них был недоволен тяготами монашеской жизни и раздумывал о том, не
вернуться ли ему к семье. Его товарищ поддержал это решение, потому что хотел выглядеть
лучше. Совет покинуть общину, данный с нечестным настроем, привел к соответствующему
результату во времена Будды Готамы и заставил лжедруга, нынешнего бхиккху Читту, целых
шесть раз

662 DN 9.

681

пройти через унижение, связанное с уходом из Сангхи и необходимостью проситься

обратно663.

Как видно из истории Читты, некоторые кармы настолько сильны, что их результата нельзя
избежать; его можно только прожить, терпеливо и с пониманием. Никогда не знаешь,
является ли то или иное событие результатом подобной кармы, и если да, то насколько она
близка к исчерпанию, поэтому никогда нельзя сдаваться. Необходимо помнить, что борьба
ценна сама по себе. И хотя в этой жизни может показаться, что все старания тщетны, в
конечном счете они принесут нам великую пользу. Непреложный закон причины и следствия
гласит, что усилия не бывают бесплодными. В этом случае, как и всегда, Дхамма призывает
нас противостоять любой форме фатализма — самого обессиливающего и парализующего
взгляда на жизнь, — под какой бы личиной он ни скрывался. Учение Будды побуждает
мужественно встречать неудачи, вновь и вновь подниматься с колен и всегда быть готовым
продолжить борьбу. Поражения случаются — горькие и душераздирающие падения на пути
к искоренению жадности и невежества, — но истинный последователь Будды не считает
поражение окончательным. Как старые вояки, закаленные в боях, мы должны быть готовы
проиграть битву, но не войну, и верить, что благодаря упорству победа будет за нами.

663 DN Com. (к DN 9).

682

Отец и мать Накулы

В царстве бхаггов, в долине Г анга, был городок под названием Сунсумарагири

(Холм Крокодилов), в котором Будда провел один из сорока пяти ретритов в сезон
дождей664. Однажды, когда Благословенный шел по улицам города, один из жителей
простерся перед ним и запричитал: «Сынок, почему ты ни разу не навестил нас? Пожалуйста,
почти своим присутствием наш дом, чтобы твоя старая мать тоже могла посмотреть на
тебя!»

Этот мужчина не сошел с ума. В прошлых жизнях он и его жена действительно были
родителями Бодхисаттвы, причем не единожды, а пятьсот раз, и еще большее число раз
приходились ему дядей и тетей, а также дедушкой и бабушкой. Отголоски тех событий
сохранились в сознании старика, и стоило ему увидеть Благословенного, как воспоминания
нахлынули на него с новой силой. Подобное случается в азиатских странах и сегодня.

Стариком был домовладелец Накулапита (отец Накулы), а его женой — Накуламата (мать
Накулы)665. Супруги входили в число выдающихся мирских последователей Будды: особо
отмечалась их беззаветная преданность друг другу. Небольшой рассказ о них, содержащийся
в палийском каноне, — это история о божественной любви и совершенном согласии между
мужем и женой, разделявшими стойкую веру в Благословенного.

664 MN 15.
665 Супругов называли так потому, что они были родителями известного Накулы.

683

Когда Будда пришел в их дом, отец Накулы рассказал ему о своей семейной жизни. Он
женился совсем молодым, за эти годы он ни разу не изменил жене даже в мыслях, не говоря
уже о поступках. То же самое сказала и мать Накулы. Ни муж, ни жена ни на мгновение не
отступились от супружеских обетов.

Преданные друг другу, супруги хотели быть вместе и в следующих жизнях, поэтому
попросили Учителя объяснить, как этого добиться666. Будда не отверг их просьбу и не стал
порицать подобное намерение. Он ответил: «Если муж и жена хотят наслаждаться
компанией друг друга в этой жизни и встретиться снова в следующей, они должны развивать
одинаковую веру, одинаковую добродетель, одинаковую щедрость и одинаковую мудрость.
Тогда они встретятся снова в следующей жизни». Затем Благословенный произнес
следующие стихи:

Когда двое наделены преданностью и щедростью,

Воздержанны и живут праведной жизнью,
Они соединяются как муж и жена,
Полные любви друг к другу.

Когда оба супруга равны в добродетели,

Они получают множество благословений
И живут счастливо вместе,
В то время как их враги пребывают в унынии.

666 AN 4:55

684

Если в этой жизни они следуют Дхамме,

Развивают одинаковую добродетель
И соблюдают одинаковые религиозные предписания,
После смерти они будут наслаждаться в мире богов,
Испытывая там разнообразные удовольствия.

В другой сутте Благословенный рассказывает о том, как мужчина с возвышенным сознанием

может жить с женщиной, равной себе, при условии, что этот союз оберегаем благочестием.
Татхагата говорит, что такие супруги должны не только соблюдать пять правил, но быть
добродетельны и обладать благородным умом; они не должны отказывать в помощи
просящим, они не должны презирать или оскорблять аскетов и брахманов667. Отсюда видны
высокие требования: члены семьи должны развивать не только религиозное благочестие, но
и стойкость перед лицом житейских неурядиц, а также всего низкого и неблагородного. Об
облаченном в белое мирском последователе часто говорят, что он никому не отказывает в
просьбе и легко отрешается от собственных желаний и удовольствий. Он не привязан к
людям и вещам, обладает способностью отпускать и оставлять. И именно это дает ему
внутреннюю свободу — единственно прочную основу для развития мудрости. Добродетель в
поведении, самоотречение в сердце и мудрость в сознании — вот факторы, способствующие
гармоничной и легкой семейной жизни.

667 AN 4:54.

685

В Индии той поры все прекрасно знали о перерождении и о том, как после смерти
воплотиться в благоприятного обстоятельствах. Отец и мать Накулы, более того, хорошо
помнили некоторые из своих прошлых жизней, поэтому они не нуждались в подробных
разъяснениях. Короткого ответа Будды было для них более чем достаточно.

В «Сигаловада-сутте» Будда дает подробные наставления для тех, кто хочет иметь
гармоничную семейную жизнь668. В ней говорится, что мужу — а именно он должен взять
инициативу в свои руки — необходимо соблюдать пять принципов: он должен уважать жену,
не должен пренебрегать ею, должен хранить ей верность, должен позволить ей быть
хозяйкой в доме, должен в меру своих возможностей обеспечить ее всеми необходимыми
вещами и украшениями. Если муж ведет себя подобным образом, жена будет с гордостью
выполнять свои домашние обязанности и заботиться о нем, хозяйство будет налажено, она
будет вежлива с гостями и слугами, будет верна мужу, будет оберегать его имущество и
выполнять свою работу искусно и добросовестно.

Родители Накулы интересовались не только благоприятным перерождением, но и тем, какие

законы управляют человеческой жизнью и в чем кроется разгадка к самым глубоким
вопросам бытия. Однажды отец Накулы спросил у Благословенного, почему одни люди
достигают освобождения, а другие — нет.

668 DN 31.

686

Будда сказал: «Те, кого влечет к чувственно воспринимаемым объектам, не могут достичь
освобождения. Те, кто пресекает влечение, освободятся»669. До конца понять столь
сконцентрированный и немногословный ответ мог только тот, кто хорошо разбирается в
Дхамме, но отец Накулы сразу ухватил суть.

Однажды отец Накулы отправился к Будде, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Он

был уже стар и немощен и не мог видеть Благословенного так часто, как хотелось бы. Не
согласится ли Будда из сострадания дать ему духовное наставление, которое он всегда будет
хранить в сердце? Татхагата дал такой совет: «Физическое тело подвержено болезням и
увяданию, это обуза даже в сам^іх лучших обстоятельствах. Поэтому нужно воспитывать
себя так: „Моя телесная оболочка больна, но мой ум свободен от болезни"».

Вскоре после этого Накулапита встретился с достопочтенным Сарипуттой, и тот обратился к

нему со следующими словами: «Ты умиротворен, домовладелец, твое лицо безмятежно. Не
получал ли ты сегодня наставлений от Учителя?» — «Это так, — сказал Накулапита. —
Сегодня Благословенный утешил меня восхитительной проповедью». В ответ Сарипутта
подробно растолковал слова Будды и объяснил, что можно превзойти физическую болезнь,
если не отождествлять себя с пятью совокупностями. Когда наступит время — а оно
обязательно наступит — и непостоянство всего станет очевидным, хорошо обученный
человек
669 SN 35:131.

687

не впадет в отчаяние, но будет беспристрастно и отрешенно взирать на явления. Тело может

состариться, но ум останется невозмутимым670.

Отец Накулы был не единственным, кто хотел обрести мудрость, превосходящую смерть.
Его жена стремилась к той же цели, о чем свидетельствует еще одна история из сутт671.
Когда муж серьезно заболел и существовала опасность, что он умрет, мать Накулы
успокоила его: «Не печалься о том, что оставляешь меня одну. Умирать с такими мыслями
мучительно, Благословенный предостерегал от этого. Есть пять хороших причин, почему ты
не должен беспокоиться обо мне: я искусная пряха и смогу позаботиться о детях;
шестнадцать лет мы жили с тобой чистой жизнью и я никогда не выйду замуж за другого; я
никогда не перестану видеться с Учителем и его монахами, но напротив, стану посещать их
чаще, чем прежде; я утвердилась в добродетели и обрела покой ума; и, наконец, я нашла
надежное прибежище в Дхамме и встала на путь к окончательному освобождению»672.

Воодушевленный этими словами, отец Накулы пошел на поправку. Как только ему удалось
встать на ноги, он отправился к Будде и передал ему слова жены. Благословенный
подтвердил, что иметь такую супругу —

670 SN 22:1.
671 AN 6:16.
672 Фраза «они жили чистой жизнью» указывает на то, что супруги в течение шестнадцати лет воздерживались
от сексуальных отношений. Последние слова свидетельствуют о том, что мать Накулы была вошедшей в поток.

688

настоящее благословение: «Домовладелец, ты воистину благословлен тем, что у тебя есть

мать Накулы — наставник и советчик, который всегда внимателен к тебе и заботится о твоем
благе. Мать Накулы — действительно одна из тех облаченных в белое мирских
последовательниц, которые достигли совершенства в добродетели, успокоили ум и прочно
утвердились на пути Дхаммы».

История родителей Накулы показывает нам, как можно примирить две на первый взгляд
противоположные тенденции ума: с одной стороны, глубокую привязанность между
супругами, а с другой — стремление к освобождению. Тот, кого вдохновляет пример отца и
матери Накулы, может подумать, что, если правильно выстроить семейную жизнь, не
обязательно вставать на путь отречения, или что привязанность и отрешенность можно
сочетать. Но при ближайшем рассмотрении становится понятно, что следовать описанному
здесь идеалу семейной жизни не так-то просто. Недостаточно быть просто внимательным и
заботливым друг к Другу. Нужно помнить и о таком условии семейной жизни, как
воздержание. Муж и жена, которые в молодости имели полноценные супружеские
отношения, отказались от физического контакта не в старости, когда чувства угасают, но
гораздо раньше и добровольно. Как следует из их слов, обращенных к Учителю, отец и мать
Накулы жили вместе, воздерживаясь от физической близости, в течение шестнадцати лет.

Таким образом, человек, желающий сделать первый шаг на пути к освобождению, должен
принять решение

689
глубоко личного характера: оставаться в миру и пытаться превзойти чувственные
искушения — или бороться с сансарическими склонностями, став членом Сангхи,
сообщества близких по духу людей, давших обет безбрачия. Пока главой общины был
Пробужденный — несравненный наставник тех, кого можно обучить, — это решение было
не таким уж сложным. Сегодня же тем, кто считает монашество неподходящим для себя, еще
труднее отказаться от сексуальн^іх отношений в браке и превратить семейную жизнь в путь
духовного развития. Оба стиля жизни требуют отречения.
 Об авторах

Бхиккху Бодхи — буддийский монах американского происхождения. Родился в Нью-Йорке,

получил посвящение в духовный сан на Шри-Ланке в 1972 году. На момент в^іхода книги
являлся президентом и главным редактором «Буддийского издательского сообщества», В
числе его работ — «The All Embracing Net o f Views», «A Comprehensive Manual o f
Abhidhamma»; также он выступил одним из переводчиков «The Middle Length Discourses o f
the Buddha».

Гельмут Геккер — один из ведущих буддологов Германии и переводчик палийского

канона. В число его работ входят немецкий перевод «Саньютта-никаи» {главы 4 и 5),
двухтомник истории буддизма в Германии и биография достопочтенного Ньянатилоки
Махатеро, первого немецкого буддийского монаха.

Ньянапоника Теро (1901— 1994) — один из сам^іх выдающихся переводчиков и

толкователей буддизма тхеравады в наше время. Родился в Германии. Вступил в буддийскую
общину на Шри-Ланке в 1936 году и был посвящен в духовный сан достопочтенным
Ньянати-локой Махатеро. Оставался монахом в течение пятидесяти восьми лет, до самой
смерти в 1994 году. Являлся основателем, первым президентом и бессменным редактором
«Буддийского издательского сообщества» в Канди. В число его работ входят « The Heart o f
the Buddhist Meditation», «The Vision o f Dhamma» и «Abhidhamma Studies».
 О сновные источники

«Сарипутта — Полководец Дхаммы», автор Ньянапоника Теро. Работа была первоначально

опубликована под названием «Жизнь Сарипутты» (The Life of Sariputta, BPS Wheel No. 90/92
(1966));

«Махакаччаяна — лучший в толковании Дхаммы», автор Бхиккху Бодхи. Первоначально

опубликовано в BPS Wheel No. 405/406 (1995).

Следующие биографии составлены Гельмутом Геккером и первоначально переведены с

немецкого на английский:

«Махамоггалана — первый в сверхъестественных силах». Перевод осуществлен

Ньянапоникой Теро. Первоначально публиковалось под названием «Махамоггалана» (Maha-
Moggallana, BPS Wheel No. 263/264 (1979));

«Махакассапа — отец Сангхи». Расширенный и дополненный перевод выполнен

Ньянапоникой Теро. Работа была первоначально опубликована в BPS Wheel No. 345 (1987);
«Ананда — Хранитель Дхаммы». Переведено сестрой Кхемой. Первоначально опубликовано
в BPS Wheel No. 273/274 (1980);

«Ануруддха — лучший в божественном зрении». Расширенный и дополненный перевод

Ньянапоники Теро. Работа была первоначально опубликована в BPS Wheel No. 362 (1989);
«Великие ученицы Будды». Переведено сестрой Кхемой. Первоначально опубликовано под
названием «Буддистки во времена Будды» (Buddhist Women at the Time of the Buddha, BPS
Wheel No. 292/293 (1982)). Истории, впервые увидевшие свет в составе данного сборника:
«Висакха — главная покровительница Будды» (переведена Фридгардом Лоттермозером и
дополнена Бхиккху Бодхи); «Амбапали — щедрая куртизанка», «Сирима и Уттара» и
«Исидаси: путешествие по сансаре» (переведены Амадео Соле-Лерисом);

«Ангулимала — убийца, достигший святости». Дополненный перевод Ньянапоники Теро.

Первоначально работа была опубликована в BPS Wheel, No. 312 (1984);

«Анатхапиндика — главный покровитель Будды». Переведено под руководством

Ньянапоники Теро. Впервые опубликовано под названием «Анатхапиндика — великий
благотворитель» (Anathapindika: The Great Benefactor, BPS Wheel No. 334 (1986));

«Краткие жизнеописания учеников Будды». Адаптированный перевод Мудиты Эберта.

Первоначально работа была опубликована в BPS Wheel No. 115(1967).
 СПИСОК с о к р а щ е н и й

AN «Ангуттара-никая» с указанием номера раздела и сутты

Ар. «Ападана», i — «Тхера-ападана», ii — «Тхери-ападана»; указаны номера глав и

разделов; цит. по бирманскому изданию

BL «Буддийские легенды», комментарий к «Дхаммападе»

BPS «Буддийское издательское сообщество» (Buddhist Publication Society, Канди, Шри-

Ланка)

Com. Комментарии

Dhp. «Дхаммапада» с указанием номера стиха

DN «Дигха-никая» с указанием номера сутты

Jat. «Джатаки» с указанием номера джатаки

Mil. «Милиндапаньха»

MN «Маджхима-никая» с указанием номера сутты

PTS Общество палийских текстов (Pali Text Society, Оксфорд, Великобритания)

Pv. «Петаваттху»

SN «Саньютта-никая» с указанием номера раздела и сутты

Snp. «Сутта-нипата» с указанием номера стиха или сутты

Thag. «Тхерагатха» с указанием номера стиха

Thig. «Тхеригатха» с указанием номера стиха

Ud. «Удана» с указанием номера главы и сутты

Vin. Виная с указанием номера тома и страницы

Vism. «Вишуддхимагга» с указанием номера главы и параграфа

Vv. «Виманаваттху» с указанием номера стиха

 Серия «Бодхи»

Ньянапоника Теро
Гельмут Геккер

ВЕЛИКИЕ УЧЕНИКИ БУДД^І

Перевод с английского:
Виктория Устенко, Ольга Карловская, Нелли Юрьева
Редакторы:. Нелли Юрьева, Сергей Гуков

Корректор Сергей Гуков, Юлия Жаркова

Верстка: Инна Горцевич
Дизайн обложки:. Инна Горцевич
(В оформлении обложки использована картина "Радость Прозрения”
(©Лаборатория сакрального искусства))

ООО ИД «ГАНГА»
www.ganga.ru
117186, Москва, ул. Нагорная, д. 20, стр. 1.
E-mail: ganga@ganga.ru.

Подписано в печать 04.01.2016. Формат 84X108/32

Гарнитура Garamond Pro. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 36.96 . Тираж 1000 экз. Заказ № 15641.
Оглавление

Предисловие.............................................. 11
Предисловие редактора английского издания.... 15
Учитель и ученики в буддизме.............. 15
Два типа учеников.................................. 19
Великие ученики....................................27
Об этой книге......................................... 35
Источники........................................... 41
О методе...............................................46

1. Сарипутта — Полководец Дхаммы 50

Пролог................................................. 50
Поиски Дхаммы...................................... 52
Молодые годы....................................52
Пожелание из глубины сердца............... 63
Сарипутта в джатаках.......................... 67
Личность Сарипутты............................... 73
Главный ученик...................................73
Помощник....................................... 82
Смиренный..................................... 88
Друзья и родственники.......................97
Созерцатель..................................... 105
Вращение колеса Дхаммы........................ 114
Сутты............................................. 114
Комментарии................................... 122
«Абхидхамма».................................. 125
Тот берег.............................................. 129
Последний долг................................ 129
«Чунда-сутта»...................................141
«Уккачела-сутта».............................. 145
Беседы Сарипутты................................. 147
«Маджхима-никая»............................. 148
«Дигха-никая»................................... 151
«Ангуттара-никая»........................... 152
«Саньютта-никая»............................ 156

2. Махамоггалана — первый в сверхъестественных силах .... 161

Юность............................................... 161
Странствия и духовный поиск.................. 166
Встреча с Дхаммой................................. 173
Претворяя Учение в жизнь....................... 177
Два непревзойденн^іх ученика.................. 188
Сверхъестественные силы Моггаланы......... 197
Понимание умов других существ (чтение мыслей)...... 204
Божественный слух (яснослышание)...... 205
Божественное зрение (ясновидение)...... 206
Путешествия в теле, созданном сознанием....209
Телекинез (способность перемещать объекты силой мысли)...210
Сила преображения........................... 212
Прошлые жизни Моггаланы.....................213
 Стихи Моггаланы................................ 216
Последние дни Моггаланы......................221
Смерть Моггаланы............................... 223

3. Махакассапа — Отец Сангхи........230

Ранние годы........................................230
Бхаддакапилани.............................. 237
В круговороте сансары....................... 239
Встреча с Буддой...................................245
Отношения Кассапы и Будды...................250
Общение с богами................................ 257
Отношения с другими монахами...............259
После паринирваны Будды...................... 268
Стихи Махакассапы.............................. 274

4. Ананда — Хранитель Дхаммы.......281

Начало пути.........................................281
Слава Ананды.....................................285
Служитель Будды..................................297
Хранитель Дхаммы.............................. 303
Ананда и женщины............................... 310
Ананда и другие монахи......................... 317
Беседы с Буддой....................................322
Прошлые жизни Ананды........................ 326
Джатака 498.................................... 327
Джатака 421.......... :........................ 329
Джатака 282.................................... 330
Последние дни Будды............................ 332
После паринирваны Будды...................... 355

5. Ануруддха — лучший в божественном зрении..................363

Ранние годы и уход в монашество...............363
Борьба за освобождение......................... 369
Духовный путь Ануруддхи......................374
Жизнь в Сангхе.....................................381
Ануруддха и женщины........................... 389
Прошлые жизни Ануруддхи....................398
Паринирвана Будды и последующие события.... 405

6. Махакаччаяна — лучший в толковании Дхаммы....................410

Введение............................................ 410
Из глубин сансары................................ 412
Каччаяна встает на путь Дхаммы................416
Эпизоды из жизни................................ 421
Толкователь кратких изречений Будды........ 428
«Маджхима-никая».......................... 430
«Саньютта-никая»............................ 440
«Ангуттара-никая»........................... 445
Другие учения Махакаччаяны..................449
Стихи из «Тхерагатхи»......................... 458
Сборники комментариев........................ 462
7. Великие ученицы Будды.................467
Висакха — главная покровительница Будды .. 467
Маллика — цветочница, ставшая царицей........ 484
Кхема — лучшая в мудрости....................499
Бхадда Кундалакеша — странница, побеждавшая в дебатах....510
Кисаготами — женщина с мертвым ребенком..................517
Сона — многодетная мать....................... 525
Нанда, сводная сестра Будды.................... 531
Царица Самавати — воплощение благородной любви...... 535
Патачара — хранительница Винаи............ 551
Амбапали — щедрая куртизанка...............562
Сирима и Уттара...................................568
Исидаси: путешествие по сансаре............. 579

8. Ангулимала — убийца, достигший святости....................... 591

Серийный убийца..................................591
Принятие монашества........................... 597
Получивший благородное рождение.......... 607
Стихи Ангулималы................................ 611

9. Анатхапиндика — главный покровитель Будды......................... 616

Анатхапиндика становится учеником........ 616
Щедрый благотворитель......................... 624
Семья Анатхапиндики........................... 631
Анатхапиндика и его друзья.....................637
Беседы с Благословенным....................... 642
Смерть Анатхапиндики......................... 659

10. Краткие жизнеописания............... 663

Домовладелец Читта............................. 663
Монах Читта.......................................678
Отец и мать Накулы.............................. 683

Об авторах............................................... 691
Основные источники.................................693
Список сокращений...................................696
Информация от издателя............................ 698