Одновременно с акмеизмом и тоже как реакция на символизм

возникло еще одно модернистское течение – футуризм.

Эмоциональная доминанта футуризма – бунтарство, пафос
ненависти к прошлому и активной борьбы с ним. В манифесте 1912
года “Пощечина общественному вкусу” провозглашалось: “Прошлое
тесно…”. В обращении 1916 года “Труба марсиан” В. Хлебников,
М. Синякова, Бодижар, Г. Петников, Н. Асеев утверждали: “Мы
верим в себя и с негодованием отталкиваем порочный шепот людей
про- шлого”. Одной из главных своих задач футуристы считали
“освобождение от засилья людей прошлого”. Бунтарство сочеталось
с абсолютной уверенностью в своих силах (“Ведь мы боги”) и в
своей правоте (манифесты имели ха- рактер приказов). Чем
объясняется такая ненависть к про- шлому? Оно мешает утвердиться
людям будущего: “Прочь костлявые руки вчера”4, “Старшие! Вы
задерживаете бег человечества и мешаете клокочущему паровозу
юности взять лежащую на ее пути гору”. “Грязные обычаи людей
прошлых столетий” препятствуют победе “изобретателей” над
“приобретателями”. Футуристы боготворили активного,
творческого, созидающего человека. Антибуржуазность их
очевидна. Однако вражда с прошлым носила весьма абстрактный в
социальном отношении характер: речь шла об антагонизме
поколений (старшие – молодые), пространства и времени,
обычаев, вкусов.
Полем своей борьбы футуристы избрали искусство. Почему?
“Только мы – лицо нашего времени”, заявляли футуристы, “наше
время” – время “мощного интереса к искусству”.
“Город, напоив машины тысячами лошадиных сил, впервые дал
возможность удовлетворить материальные потребности мира какие-
нибудь 6–7 часов ежедневного труда, а интенсивность,
напряженность современной жизни вызвали громадную
необходимость в свободной игре по- знавательных способностей,
каковой является искусство”. Чтобы утвердить новое искусство,
требовалось разрушить старое (“Бросить Пушкина, Достоевского,
Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности” и современное
искусство (“парфюмерный блуд” Бальмонта, “бумажные латы”
Брюсова, “грязная слизь” книг Л. Андреева). Прежние эстетические
идеалы отвергались как идеалы помещиков, лабазни- ков, портных,
филантропов (“Старая красота затрещала, как корсет на
десятипудовой поповне”). Борьба с прошлым вылилась в борьбу с
искусством прошлого.
Каким представлялось футуристам искусство будущего? В их
декларациях можно найти тезисы о задачах (“Нам слово нужно для
жизни. Мы не признаем бесполезно- го искусства”), темах (“Мы во
власти новых тем: ненужность, бессмысленность, тайна властной
ничтожности воспеты нами”, “абсолютно новый цикл идей”), стиле
нового искусства (“быстрое, экономное”\).
Но преобладающий и исключительный интерес у футуристов был
связан с языком, поэтическим словом. Они испытывали
“непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку”, к
слову, которое “знает правила приличия” и подобно “потертой
фотографии богатой и тихой усадьбы”. Так, свобода футуристов
подразумевала прежде всего свободу творчества нового языка.
Для нового искусства нужно новое слово, новизна поэтического
видения мира должна выражаться в творчестве нового языка.
Стремясь повысить информативность поэтического слова,
преодолеть стертость языка, футуристы провозгласили лозунг
“самовитого слова”, “слова как такового”, т.е. слово – знак, слово,
свободное от культурных, идеологических, историко-литературных
ассоциаций. В слове важна, по мысли футуристов, внешняя сторона
– звуковой состав (артикуляция) и буквенное начертание. Слово
уравнивалось с вещью.
Футуристы устраняли присущий символистам дуализм в понимании
мира и культурологическую ориентацию акмеистов. Они признавали
только одну, эмпирически дан- ную реальность. Но понимание ее,
как и трактовка искусства, было у них весьма механистичным,
напоминающим высказывания Евгения Базарова. Стремясь к
действенному, слитому с современной жизнью искусству,
футуристы акцентировали его практическую функцию в ущерб
художественной. Для обновления языка создавались неологизмы,
расшатывался синтаксис, упразднялись традиционные поэ- тические
размеры, использовался звукообраз, семантизи- ровались отдельные
морфемы и даже фонемы в слове.
Футуристы стремились к активному вмешательству в жизнь, но их
бунтарство ограничилось в основном рамка- ми формотворчества.
Это, как полагает Н.Л. Лейдерман, “свидетельство крайней
неопределенности и противоречивости художественной платформы
литературной группы футуристов”. Ценным в декларациях
футуристов представ- ляется идея созидательного активного начала,
заложенно- го в самом человеке, пафос преобразования будничной
по- вседневности, новаторские устремления, сближающие поэзию с
живой разговорной речью масс, обновление поэтиче- ского языка и
ритмов.
В футуризме существовало два течения: эгофутуризм и
кубофутуризм.