ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

doi: 10.17116/klinderma201514-11

Розацеа: современные аспекты этиологии и патогенеза

В.И. ПРОХОРЕНКОВ, Д.В. МИХЕЛЬ, Т.Н. ГУЗЕЙ1

ГБОУ ВПО «Красноярский государственный медицинский университет им. проф. В.Ф. Войно-Ясенецкого» Минздрава России,
Красноярск, Россия, 660099

Rosacea: modern aspects of the etiology and pathogenesis

V.I. PROKHORENKOV, D.V. MIKHEL’, T.N. GUZEY

V.F. Voino-Yasenetsky Krasnoyarsk State Medical University, Krasnoyarsk, Russia, 660099

В статье приведен обзор литературы по этиологии и патогенезу розацеа. Представлены распространенность данной
патологии в популяции и среди больных дерматозами, классификация, первичные и вторичные признаки заболевания.
Рассмотрены связь розацеа с действием микроорганизмов, нарушением функции желудочно-кишечного тракта и
гепатобилиарной системы, патологией эндокринной и нервной систем; отмечены генетические факторы, изменения
иммунного статуса. Существенная роль отведена сосудистым нарушениям, изменениям в системе гемостаза. Среди
вазоактивных пептидов большое внимание уделено фактору роста сосудистого эндотелия. Дан современный взгляд на
роль провоцирующих факторов и психоэмоциональных реакций.
Ключевые слова: розацеа, основы этиологии и патогенеза.

The article provides a literature review on the etiology and pathogenesis of rosacea. The prevalence of this pathology in a
population and among patients with dermatoses, the classification, and primary and secondary sings of the disease are described.
The relationship between rosacea and the effect of microorganisms, dysfunction of the gastrointestinal tract and hepatobiliary
system, and pathology of the endocrine and nervous systems are discussed; genetic factors and changes in the immune status are
highlighted. An important role is assigned to vascular disorders and changes in the hemostatic system. Among vasoactive peptides,
considerable attention is given to the vascular endothelial growth factor. The modern concept of the role of precipitating factors
and psycho-emotional reactions is described.
Key words: rosacea, etiology and pathogenesis fundamentals.

Розацеа (от латинского rosaceus — розовая, сде-
ланная из роз; синонимы — розовые угри, acne rosa-
cea, gutta rosacea, cuperose, teleangiectasiasis faciei) —
один из распространенных хронических дерматозов
неизвестной этиологии, поражающее преимуще-
ственно центральную область кожи лица и характе-
ризующееся периодами ремиссий и обострений [1].
Термин «купероз» предложен французским врачом
Гай де Шальяк еще в ХIV веке [2]. Тем не менее тер-
мины «купероз», «эритрокупероз» до сих пор ис-
пользуют косметологи, что вносит путаницу в тер-
минологию и ошибки в терапии.
Ф. Гебра [3] в 1876 г. сообщил, что acne rosacea
состоит не в экссудативном процессе, а в новообра-
зовании сосудов и соединительной ткани. Он был
убежден, что воспаление сальных желез и самой ко-
жи является случайным, хотя и часто встречающим-
ся осложнением болезни.
Ж. Дарье [4] в 1928 г. указывал, что заболевание
обусловлено двумя различными состояниями, кото-
рые могут сочетаться: во-первых, первичное сосуди-
стое расстройство кожи, приводящее к острой гипе-
ремии лица, наступающей вспышками (эритроз ли-
ца), а во-вторых, результат заболевания эпидермиса
(которое Ж. Дарье называл kerose), сопровождаю-
щееся себореей (rosacea seborrhoica). При резко вы-
раженном kerosis кожа припухает, утолщается в це-
лом, а некоторые гипертрофированные сальные же-
лезы выступают в виде выпуклостей. Этому виду
соответствует термин «couperose».
В современном мире распространенность роза-
цеа соcтавляет 10% среди всего населения земли [5].
На долю розацеа в России среди дерматологических
диагнозов приходится около 5% [6]. По данным кос-
метологов, эта цифра значительно больше — 20,6%.
По данным других авторов [7], розацеа составляет
3—10% всех дерматозов и занимает седьмое место по
частоте в кожной патологии. Хотя распространен-
ность розацеа точно не известна, заболевание чаще
встречается у лиц европеоидной расы. Англичане

© Коллектив авторов, 2015 1

e-mail: kras_derma@mail.ru

4 КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015

называют розацеа «приливы кельтов». Несмотря на
то что в подавляющем большинстве случаев болезнь
наблюдается у индивидуумов с белой кожей, роза-
цеа может развиваться у лиц африканского и азиат-
ского происхождения [8, 9]. Розацеа подвержено
10—20% людей в возрасте от 30 до 60 лет. Пик забо-
леваемости приходится на 40—50 лет [10—12]. Одна-
ко розацеа может встречаться и у детей [13]; призна-
ки заболевания в виде гиперемии кожи лица встре-
чаются у 1,65% лиц в 12—20 лет [14]. Проведенный
осмотр 348 случайно выбранных человек в Эстонии
выявил в 22% случаев хотя бы один признак розацеа.
Наиболее часто встречались эритема (21%) и теле-
ангиэктазии (18%) [15]. В Германии розацеа выявлена
у 2,2% из 48 665 человек (из них 52,8% больных —
мужчины); их средний возраст составил 43,2 года
[16]. По оценкам Национального общества розацеа
заболеванием поражено 14 млн американцев [9].
Несомненно, что уровень заболеваемости имеет
прямую связь с обращаемостью и ранней диагно-
стикой. С учетом эритематозно-телеангиэктатиче-
ской стадии распространенность розацеа будет зна-
чительно выше.
Отечественные и зарубежные авторы отмечают,
что розацеа у женщин встречается в 2—4 раза чаще,
чем у мужчин. Однако известно, что мужчины реже
обращаются с подобной патологией. На основании
проведенных исследований с участием 50 235 паци-
ентов с розацеа установлено, что мужчины и жен-
щины страдают этим заболеванием в одинаковой
степени [12]. В то же время следует отметить, что
розацеа у мужчин протекает более реактивно и при-
водит к запуску пролиферативных процессов с ги-
перплазией сальных желез и формированием фим
(ринофима, отофима, гнатофима, блефарофима,
метафима), в то время как у женщин такие проявле-
ния являются казуистикой [7, 11, 17—20].
Существует несколько классификаций розацеа.
Все они основаны на клинических проявлениях без
учета этиологии и патогенеза. Известна классифи-
кация Е.И. Рыжковой, на основании которой выде-
ляют четыре стадии: эритематозную, папулезную,
пустулезную (отдельным вариантом выделяется ки-
стозная форма), инфильтративно-продуктивную.
По другой классификации [8] различают следу-
ющие стадии заболевания.
Продромальный период: приливы.
Стадия I: стойкая эритема, телеангиэктазии.
Стадия II: стойкая эритема, телеангиэктазии,
папулы, мелкие пустулы.
Стадия III: стойкая насыщенная эритема, густая
сеть телеангиэктазий, папулы, пустулы, узлы; ино-
гда обширные инфильтраты в центральной части
лица.
Классификация, установленная экспертами На-
ционального общества розацеа в 2002 г., включает
эритематозно-телеангиэктатический, папулопусту-
КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015
лезный, фиматозный и офтальмологический вари-
анты [21, 22]. Эти варианты отражают наиболее рас-
пространенные сочетания признаков и симптомов
розацеа. Данные варианты совпадают с первой ста-
дийной классификацией, предложенной Плевигом
и Клигманом [23]. Эритематозно-телеангиэктатиче-
ский вариант является аналогом I стадии болезни по
Плевигу—Клигману, папулопустулезный вариант
аналогичен II стадии по Плевигу—Клигману и фи-
матозный вариант — III стадии по Плевигу—Клиг-
ману. Отличие классификации Национального об-
щества розацеа состоит в том, что согласно данному
подходу стадийного прогрессирования розацеа (т.е.
перехода из одного варианта в другой) не происхо-
дит, и различные варианты заболевания могут одно-
временно наблюдаться у одного и того же лица [9].
Кроме классических форм в Международной
классификации розацеа G. Plewig, A. Kligman (1993)
выделили клинические варианты розацеа: стероид-
ная, люпоидная (гранулематозная), грамнегатив-
ная, конглобатная, молниеносная, розацеа с солид-
ным персистирующим отеком (болезнь Морбига-
на), офтальморозацеа, галогенообусловленная, фи-
мы при розацеа: ринофима, гнатофима, метафима,
отофима, блефарофима [90].
Диагноз розацеа ставится на основании первич-
ных и вторичных признаков. К первичным относят-
ся преходящая и/или постоянная эритема, папулы и
пустулы, телеангиэктазии. Наличие одного или не-
скольких из них в центральной части лица свиде-
тельствуют о розацеа. К вторичным признакам от-
носятся чувство жжения (особенно в скуловой об-
ласти), шелушение кожи, отек (мягкий, длительно-
стью в несколько дней или плотный, чаще всего со-
четающийся с папулами и пустулами); глазные про-
явления (варьируют от легких, характеризующихся
чувством жжения и зуда, до тяжелых, вплоть до сле-
поты); повреждения кожных покровов на перифе-
рии лица (встречаются редко); фиброматоз (напри-
мер, ринофима) [16, 21]. Для правильной постанов-
ки диагноза розацеа необходимо наличие не менее
чем двух основных (первичных) признаков и двух
второстепенных (вторичных) [21].
В 2004 г. Национальным обществом розацеа
классификация была дополнена оценкой первич-
ных и вторичных симптомов в баллах (от 0 до 3), ис-
ходя из степени выраженности (отсутствуют, лег-
кая, средняя или тяжелая степень) [21]. В каждом
подтипе клинические признаки розацеа могут про-
грессировать от умеренных до выраженных. При
опросе 1231 больного розацеа был отмечен переход
одного подтипа в другой в 72% случаев, при этом
80% больных отметили возникновение первона-
чально I подтипа. Поэтому важно обеспечить про-
филактику развития I подтипа и перехода его в бо-
лее тяжелые стадии розацеа, а также раннюю диа-
гностику данного заболевания.
5
 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
Поскольку между вариантами розацеа суще-
ствуют значительные клинические различия, пред-
полагается, что это связано с возможной разницей в
этиологии и патогенезе. Такая разница может про-
являться в реактивности сосудов лица, структуре
или составе соединительной ткани дермы, составе
матрикса, структуре сально-волосяного аппарата,
микробной колонизации или комбинации факто-
ров, которые изменяют клеточный ответ на прово-
цирующие розацеа факторы [24].
Этиология и патогенез розацеа до конца не изу-
чены и являются дискуссионными вопросами. Сре-
ди всех существующих гипотез, касающихся этио-
патогенетического аспекта данного заболевания,
можно выделить несколько ведущих факторов, ко-
торые способны как вызывать, так и поддерживать
хроническое течение заболевания.
Многие авторы связывают возникновение роза-
цеа с нарушениями в дермальном матриксе, с дей-
ствием микроорганизмов, генетической предраспо-
ложенностью, с нарушениями функции желудочно-
кишечного тракта и гепатобилиарной системы [25—
29], эндокринной [6] и нервной систем [30], с изме-
нением иммунного статуса [31, 32], а также воздей-
ствием факторов внешней среды.
С середины прошлого века длительное время
большое внимание уделяли роли клеща Demodex fol-
liculorum. Нередко диагноз розацеа трактовался как
диагноз демодекоз. С целью ликвидации клеща де-
лался упор на применение трихопола внутрь и на-
ружно. К патогенным свойствам клеща относят его
способность вызывать механическое разрушение
хелицерами эпителиальных клеток, выстилающих
фолликул, а также инициировать формирование в
дерме гранулем и воспалительных лимфогистиоци-
тарных инфильтратов. Возможно, разрушая эпите-
лий фолликула и пенетрируя его стенку, клещ по-
падает в поверхностные слои дермы, где вызывает
воспаление. В результате развиваются иммунные
реакции, приводящие к формированию гранулем,
где присутствуют активированные Т-лимфоциты
(чаще Т-хелперы) [33].
В дальнейшем было установлено, что клещи
D. folliculorum являются сапрофитами на коже здоро-
вых людей и таким образом не являются ведущей
причиной розацеа. В настоящее время известно, что
при наличии кожных заболеваний Demodex spp. ак-
тивно размножаются. Наличие клещей Demodex мо-
жет усугубить течение розацеа [34, 35]. D. folliculorum
часто выявляют в гранулемах и, по всей вероятно-
сти, клещи способствуют развитию гранулематоз-
ной или люпоидной розацеа [36, 37]. Большинство
авторов связывают возникновение экстрафациаль-
ной формы розацеа с инфицированием D. folliculo-
rum [38]. У некоторых больных обнаруживаются да-
же специфичные антитела к этому клещу [33]. Не-
которые авторы считают, что фолликулярная на-
6 КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015
правленность гистологических анализов, избыточ-
ное количество «обитателя фолликулов» клеща De-
modex, частое поражение модифицированных саль-
ных желез глаза (мейбомиевы железы), а также эф-
фективность противовоспалительной терапии, —
все эти факторы указывают на то, что розацеа явля-
ется воспалительным заболеванием аппарата воло-
сяных фолликул и сальных желез, а не вазодилата-
ционным нарушением [39—41].
Наличие пустулезных элементов, а также эф-
фективность применения антибактериальных пре-
паратов при розацеа позволили предположить ин-
фекционную природу заболевания. Однако при не-
однократных бактериологических исследованиях
этиологическая роль бактерий не была доказана,
поскольку содержимое пустул в большинстве случа-
ев было стерильным. Грамотрицательные микроор-
ганизмы свидетельствуют лишь о тяжести заболева-
ния (грамнегативная розацеа) [42, 43].
Некоторые авторы указывают на роль бактерии
Bacillus oleronius в патогенезе папулопустулезной ро-
зацеа и рекомендуют лечение с включением анти-
биотиков, обладающих активностью в отношении
этого возбудителя. Н. Лейси и соавт. oпределили
белки теплового шока (HSP) и антигены к липопро-
теидам Bacillus oleronius [44, 45]. HSP и липопротеи-
ды микробов стимулируют Toll-подобные рецепто-
ры (TLRs). Внеклеточный HSP72 может индуциро-
вать выделение цитокинов (фактор некроза опухо-
ли, ИЛ-6, ИЛ-1β) из моноцитов, что обеспечивается
TLR2, TLR4 и активацией NFκB [44, 46].
Иногда формирование розацеа происходит по-
сле осложнившихся бактериальной инфекцией опе-
ративных стоматологических вмешательств [47—
49].
Согласно традиционным представлениям, раз-
витие розацеа тесно связано с патологией желудоч-
но-кишечного тракта и гепатобилиарной системы,
причем патогенетическое значение придают чаще
гипо-, а реже — гиперацидному состоянию. У боль-
ных розацеа диагностировали рефлюкс-гастрит, по-
верхностный антральный гастрит и гастродуоденит,
атрофический гастрит, хронический холецистоан-
гиохолит, желчнокаменную болезнь, хронический
энтероколит, язвенную болезнь желудка и двенад-
цатиперстной кишки, хронический панкреатит [50].
Особое внимание уделяется роли Helicobacter py-
lori [51—53]. Cвязь H. pylori и розацеа была доказана
в исследовании 29 больных розацеа в 1996–2001 гг.,
которые получали антихеликобактерную терапию.
В результате у 10 пациентов было получено значи-
тельное улучшение, у 9 — относительное, у 5 — не-
значительный положительный эффект и у 5 боль-
ных эффект отсутствовал. По данным других авто-
ров, H. pylori присутствует как у пациентов с роза-
цеа, так и у лиц контрольной группы с одинаковой
частотой (84 и 78% соответственно), причем выде-
ляли H. рylori в обеих группах путем исследования
биоптата слизистой оболочки желудка [54]. Присут-
ствие в желудочно-кишечном тракте H. pylori, по
данным литературы, может усугублять тяжесть про-
явлений розацеа, вести к более упорному течению
заболевания [55]. Результаты научных исследований
показали повышение уровня IgG и IgM к H. pylori и
их нарастание в период обострения розацеа. Одна-
ко, по мнению некоторых ученых, нарушение дея-
тельности желудочно-кишечного тракта не играет
ведущей роли в патогенезе розацеа [56].
Не является единственной причиной розацеа и
заболевания эндокринной системы, в частности
овариальная и гипофизарная недостаточность, за-
болевания щитовидной железы, так как данной па-
тологией страдают и мужчины, и женщины различ-
ных возрастных групп. У 60% женщин реакции при-
ливов обусловлены повышением брадикинина.
Преимущественную локализацию сосудистых изме-
нений на лице авторы объясняют повышенной чув-
ствительностью расположенных здесь брадикини-
новых рецепторов, что подтверждает теорию о бра-
дикинине как эффекторе розацеа [6, 50, 57].
О вовлечении в патологический процесс иммун-
ной системы при розацеа свидетельствует достовер-
ное увеличение в 3 раза основных классов иммуно-
глобулинов (IgA, IgM, IgG) в крови у пациентов. Од-
нако при этом не выявлено корреляции между уров-
нем иммуноглобулинов, длительностью и стадией
заболевания. С помощью реакции иммунофлюорес-
ценции на базальных мембранах иногда обнаружи-
ваются отложения иммуноглобулинов, реже — С3
фракция комплемента. Ряд авторов при изучении
клеточного иммунитета выявляли достоверное уве-
личение абсолютного числа «тотальных» и «актив-
ных» розеткообразующих клеток и снижение коли-
чества Т-супрессоров [56]. Кроме того, выявлено
повышение антинуклеарных антител и антител к
коллагену IV типа, что в конечном итоге приводит
к повреждению эластических волокон и дезоргани-
зации коллагеновых волокон сосудистой стенки
[58].
L. Millican [59] утверждает, что все симптомы
розацеа являют собой проявления воспалительного
процесса — нейтрофильного дерматоза. Происхо-
дит выработка медиаторов воспаления — гистами-
на, серотонина, субстанции Р, брадикинина и про-
стагландинов. В связи с этим рекомендуется рассма-
тривать применение топических форм метронида-
зола и антител (системное применение) в качестве
первой линии терапии при всех стадиях болезни. С
этих же позиций следует рассматривать эффектив-
ность применения наружных нестероидных инги-
биторов воспалительных цитокинов пимекролиму-
са и такролимуса, рекомендуемых для лечения роза-
цеа в последнее время некоторыми иностранными
авторами [60—62].
КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015
По современным представлениям, ключевая
роль в патогенезе розацеа отводится тесной взаи-
мосвязи триггерных факторов и врожденного имму-
нитета [63, 64]. Запуск реакций системы врожденно-
го иммунитета на триггерные патогены (PAMP —
патоген-ассоциированные молекулярные паттер-
ны) обычно происходит через активацию опреде-
ленных TLR к контролируемому увеличению цито-
кинов и антимикробных молекул в коже. Одна из
этих молекул — антимикробный пептид (АМП),
известный как кателицидин (КЦ) [44]. Некоторые
формы КЦ уникальны: они могут быть одновремен-
но вазоактивными и провоспалительными. У боль-
ных розацеа наблюдается аномально высокий уро-
вень LL37 КЦ, что объясняется нарушением произ-
водства локальной калликреин-протеазы 5, которая
контролирует производство КЦ в эпидермисе (яв-
ляется активатором КЦ) [44, 65]. С точки зрения
врожденного иммунитета КЦ, возможно, является
одним из триггеров гиперваскуляризации при роза-
цеа [44].
Рассматривая генетические факторы развития
розацеа, следует отметить, что ни одного приемле-
мого доказательства генетической предрасположен-
ности к розацеа пока не найдено, хотя иногда в се-
мье встречается более одного случая развития этого
заболевания [56]. Примерно у 15% пациентов с ро-
зацеа имеется положительный семейный анамнез
заболевания [39].
Большинство исследователей существенную
роль в патогенезе розацеа отводят сосудистым нару-
шениям [44, 66]. Патология капилляров кожи может
быть связана с несколькими факторами, которые
объединяет один результат – стойкое расширение
сосудов кожи и в последующем — стаз крови. Кли-
нически это проявляется эритемой и телеангиэкта-
зиями [67].
Причины сосудистых нарушений исследователи
трактуют с различных позиций. Анатомо-физиоло-
гические особенности васкуляризации кожи лица
(крупные вены расположены поверхностно, имеют
малую длину и вертикально уходят в глубокую дер-
мальную сеть) формируют предпосылки для застой-
ных явлений преимущественно на щеках, носу, лбу
и подбородке, и значительно реже — на верхних ко-
нечностях, в престернальной и эпигастральной об-
ластях.
В основном высыпания при розацеа локализу-
ются над неактивной мускулатурой лица, поэтому
отек не дренируется сокращениями мышц (в отли-
чие от век и губ), а кожа из-за отека не собирается в
тонкие складки. При электронной микроскопии об-
наруживаются аномалии эндотелия капилляров.
Предполагают, что кровеносные и лимфатические
сосуды первично не вовлекаются в воспалительный
процесс, а дилатация сосудов, по-видимому, проис-
ходит опосредованно и обусловлена актиническим
7
 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
эластозом [68, 69]. P. Borrie [89] исследовал функци-
ональные реакции сосудов у 26 больных розацеа и у
такого же количества лиц контрольной группы. При
сравнении температуры на участках поражения не
было выявлено существенных различий ни в покое,
ни после воздействия холода и тепла. Кроме того, у
больных розацеа отмечаются нормальные реакции
на адреналин, норадреналин, ацетилхолин и гиста-
мин.
Результаты клинических и экспериментальных
исследований показывают, что нарушения регуля-
ции мозгового влияния на кровеносные сосуды ко-
жи лица играют в патогенезе розацеа особую роль
[70—72]. Вследствие этого развиваются замедление
перераспределения кровотока и венозный стаз в об-
ласти оттока venae facialеs sive angularis, соответству-
ющей наиболее частой топографии розацеа. В об-
ласть оттока лицевой вены включается также конъ-
юнктива, что объясняет частое вовлечение глаз при
этом заболевании. Такие препараты, как клонидин,
действующие центрально как ингибиторы эндоген-
ных эндорфинов, вызывают в области лица
α-миметическую вазодилатацию, тем самым спо-
собствуя формированию сосудистых изменений [73,
74]. Антагонист опиатных рецепторов налоксон до-
статочно эффективно купирует приливы, возника-
ющие при розацеа, а также индуцируемые алкого-
лем [75]. Способность вызывать приливы приписы-
вается вазоактивным пептидам желудочно-кишеч-
ного тракта (VIP, пентагастрин) [76]. Провоцируе-
мые алкоголем реакции приливов связаны с его не-
достаточным ферментативным разрушением, осо-
бенно у лиц восточных национальностей [74, 77]. В
качестве причины реакции приливов у больных ро-
зацеа отмечалось также повышение содержания ря-
да медиаторных веществ, таких как эндорфины,
брадикинин и субстанция P [75—79].
О.В. Сницаренко [80, 81] сообщил о результатах
изучения калликреин-кининовой системы у боль-
ных розацеа. Активация калликреин-кининовой
системы и усиление кининогенеза установлены у
всех больных. Вазоактивная направленность дей-
ствия кининов, их способность в чрезвычайно ма-
лых концентрациях изменять тонус сосудов и повы-
шать проницаемость капилляров вызывают харак-
терные для розацеа сосудистые изменения. Преиму-
щественная локализация их на лице, видимо, объ-
ясняется повышенной чувствительностью располо-
женных здесь брадикининовых рецепторов. Это яв-
ляется подтверждением теории о вазоактивном
брадикинине как «эффекторе» розацеа.
В последнее время среди вазоактивных пепти-
дов большое внимание уделяют наиболее значимо-
му пептиду: фактору роста сосудистого эндотелия
— VEGF (vascular endothelial grouth factor). VEGF —
один из членов семейства структурно близких меж-
ду собой белков, лигандов для семейства рецепторов
8 КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015
VEGF. VEGF влияет на ангиогенез и выживание не-
зрелых кровеносных сосудов (сосудистая поддерж-
ка), связываясь с двумя близкими по строению мем-
бранными тирозинкиназными рецепторами
(VEGF-1 и VEGF-2) и активируя их [82]. VEGF в
50 тыс. раз превосходит по активности гистамин;
способствует повышению уровня ИЛ-8, играющего
роль в развитии воспаления. VEGF синтезируется
активированными кератиноцитами после их стиму-
ляции провоспалительными цитокинами в резуль-
тате воздействия различных факторов. В частности,
после воздействия ультрафиолетового облучения
провоцируется выработка провоспалительных ци-
токинов — ИЛ-1 и фактора некроза опухоли-альфа,
которые стимулируют кератиноциты к синтезу
VEGF [63]. В свою очередь последний влечет за со-
бой продукцию энзимов (матриксных металлопро-
теаз), вызывая деградацию волокон дермы, поддер-
живающих кровеносные сосуды, провоцируя ато-
нию стенок сосудов и повышая их хрупкость. Воз-
можно, именно этот фактор имеет этиологическое
значение при розацеа [83].
За рубежом изучали экспрессию VEGF у 20
больных розацеа [82]. В биоптатах кожи были обна-
ружены периваскулярные и перифолликулярные
лимфогистиоцитарные инфильтраты и расширен-
ные кровеносные сосуды. В большинстве биоптатов
клетки инфильтрата (лимфоциты, макрофаги и
плазматические клетки) показывали высокую экс-
прессию VEGF, VEGF-1 и VEGF-2. Таким образом,
только экспрессия лигандсвязывающего рецептора
VEGF-2 выявляется в 100% эндотелиальных клеток,
а также в эпителиальных и в клетках воспалительно-
го инфильтрата, что оказывает влияние на сосуди-
стые изменения и воспаление при розацеа. Считает-
ся, что воспаление играет существенную роль в па-
тогенезе розацеа.
При исследовании системы гемостаза у больных
с различными клиническими формами розацеа вы-
явлена тенденция к гиперкоагуляции и ее тесное
взаимодействие с показателями иммунного статуса
[58]. Как известно, увеличение агрегационных
свойств тромбоцитов тесно связано с состоянием
сосудистой стенки. Участие тромбоцитов в системе
гемостаза при розацеа определяется их ангиотрофи-
ческой функцией (способность поддерживать нор-
мальную структуру и функцию микрососудов, их
устойчивость к повреждающим воздействиям, а так-
же способность поддерживать спазм поврежденных
сосудов путем секреции вазоактивных веществ, на-
пример серотонина, норадреналина и других).
Розацеа проявляется или индуцируется после
хронического многократного воздействия провоци-
рующих факторов, в особенности тех, которые вы-
зывают эритему. К этим факторам относят высокую
или низкую температуру окружающей среды, солн-
це, резкий ветер, физическую нагрузку, эмоцио-
нальное напряжение, косметические средства,
местные раздражители, приливы в менопаузе и пре-
параты, которые вызывают приливы [84], а также
повышение содержания порфиринов в коже [68, 85,
86]. Другим исследователям [87], применявшим
объективные светодиагностические методы, не уда-
лось доказать какую-либо особую светочувствитель-
ность у этих больных. В эксперименте светочувстви-
тельность на коже живота и лица была нормальной
[88, 89] Часто клинически и гистопатологически об-
наруживается выраженный актинический эластоз
[48, 68, 86]. Антималярийные препараты, такие как
хлороквин, обладают фотозащитными свойствами и
иногда способствуют улучшению течения заболева-
ния [87].
УФ-спектр стимулирует выработку провоспали-
тельных цитокинов — ИЛ-1 и фактора некроза опу-
холи-альфа, которые стимулируют кератиноциты к
синтезу VEGF. Фактор роста сосудистого эндотелия
обладает вазодилатирующими свойствами. Кроме
того, VEGF влечет за собой продукцию энзимов
(матриксных металлопротеаз), вызывая деградацию
волокон дермы, поддерживающих кровеносные со-
суды, провоцируя атонию стенок сосудов и повы-
шая их хрупкость. При ультрафиолетовом облуче-
нии вырабатываются активные формы кислорода,
которые также вызывают сосудистые и дермальные
повреждения через активацию матриксных метал-
лопротеаз [44, 65, 91, 92].
Ряд алиментарных факторов (алкоголь, горячие
напитки и пряности) стимулируют слизистую обо-
лочку желудка и за счет рефлекторного действия вы-
зывают расширение кровеносных сосудов лица.
Злоупотребление кофе, чаем или колой, по мнению
некоторых ученых, патогенетически связано с роза-
цеа, однако тщательные исследования показали, что
приливы крови к коже лица вызывает вода с темпе-
ратурой выше 60 °С, а не собственно кофе [56]. У
больных розацеа гиперемия вызывается сокраще-
нием оттока крови от лица к мозгу. Данная дис-
функция представляется нарушением микрокрово-
обращения лицевых угловых вен (vv. facialеs sive an-
gularis), задействованных в сосудистой системе ох-
лаждения мозга, что может приводить к закупорке
вен и недостаточной терморегуляции. Лицевые
угловые вены обеспечивают отток крови от наибо-
лее подверженных розацеа частей лица, включая
слизистую оболочку глаз, чем объясняется часто
встречающееся поражение глаз при розацеа [93].
Больным розацеа предписывается исключать из
пищи продукты, провоцирующие эритему (алко-
голь, особенно кислые сорта белого вина, а также
горячие напитки, экстрактивные вещества) [24].
Особое место в патогенезе розацеа занимает ис-
пользование кортикостероидных мазей и кремов,
КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015
особенно фторированных, что провоцирует разви-
тие стероидной формы заболевания [5]. При этом к
предрасполагающим факторам развития заболева-
ния при применении местных кортикостероидов
относятся следующие:
— поверхностное расположение обширной сети
артериальных сосудов и тем самым относительно
доступных для воздействия активного вещества
препарата;
— наличие достаточно широких устьев фолли-
кулов многочисленных сальных желез, способных,
таким образом, вмещать большее количество мази
или крема.
При длительном использовании глюкокорти-
коидных средств снижаются бактерицидные свой-
ства кожи, истончается эпидермис, что способ-
ствует проникновению микробов в более глубокие
слои кожи и развитию воспаления. В биоптатах
кожи больных розацеа, применявших местные
фторсодержащие глюкокортикостероидные сред-
ства, выявляются скопления эпителиоидных кле-
ток Пирогова—Лангханса, причем такое лечение
обусловливает торпидность заболевания, извра-
щает его клиническую и морфологическую карти-
ну [94].
Безусловно, нельзя не учитывать и роль пси-
хоэмоциональных реакций в развитии приливов.
Под действием стресса происходит снижение вы-
работки эндорфинов и нарушение функции кал-
ликреин-кининовой системы, которая регулирует
тонус сосудов. Часто развитию заболевания пред-
шествует стрессовая ситуация, однако являются
ли психосоматические особенности личности
больных розацеа причиной или следствием забо-
левания — вопрос спорный. Комплексная оценка
вегетативного и психоэмоционального статусов,
включенная в алгоритм обследования пациентов с
розацеа, поможет успешно дополнить традицион-
ную терапию.
Таким образом, розацеа — это полиэтиологиче-
ский (мультифакторный) самостоятельный дерма-
тоз с участием в его патогенезе многих патологиче-
ских реакций. Основная причина, обусловливаю-
щая возникновение розацеа, генетическая предрас-
положенность, которая приводит к лимфатической
васкулопатии. Реализации наследственности спо-
собствуют различные экзогенные и эндогенные
триггеры.
Актуальность проблемы розацеа очевидна в силу
широкого распространения данного дерматоза, от-
сутствия четкого представления об этиологии, рези-
стентности к терапии, а также наличие не только
медицинских, но и косметологических аспектов,
усугубляющихся психоэмоциональными расстрой-
ствами.
9
 ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

ЛИТЕРАТУРА
1. Олисова О.Ю., Додина М.И., Кушлинский Н.Е. Роль фактора роста со- 31. Schmidt J.B., Raff M., Spona J. Do sexual steroids contribute to the
судистого эндотелия в патогенезе розацеа и его медикаментозная pathomechanism of rosacea? A study of estrogen and androgen reseptors in
коррекция. Клин дерматол венерол 2012; 1: 49—55. acne rosacea. Acta Dermatol Venereol (Stockholm) 1983; 63: 64—66.
2. Ильина И.В., Масюкова С.А., Санакоева Э.Г., Гладько В.В. Современ- 32. Черкасова М.В., Сергеев Ю.В., Лобанова Е.В. и др. Состояние системы
ные аспекты патогенеза и принципы терапии розацеа. Сons Med гемостаза и показателей иммунитета у больных розацеа и демодеко-
2011; 2: 24—28. зом. Вестн дерматол венерол 1999; 6: 28—30.
3. Гебра Ф. Руководство к изучению болезней кожи. Под ред. А. Поло- 33. Nunzi E., Rebora A., Hamerlinck F., Cormane F.H. Immunopathological
тебнова. СПб 1876. studies on rosacea. Br J Dermatol 1980; 103: 543—551.
4. Дарье Ж. Основы дерматологии. Л 1930. 34. Powell F.C. Rosacea and the pilosebaceous follicle. Cutis 2004; 74: 3: Suppl:
9—12, 32—34.
5. Gupta A.K., Chaudhry M.M. Rosacea and its management: an overview. J
Eur Acad Dermatol Venereol 2005; 19: 273—285. 35. Hu Q., Wang Y., Tong L. Relationship between the Demodex and bacteria
infection in human rosacea. Zhongguo Ji Sheng Chong Xue Yu Ji Sheng
6. Потекаев Н.Н. Розацеа (этиология, клиника, терапия). М—СПб
Chong Bing Za Zhi 2004; 22: 1: 50—53.
2000.
36. Erlach E., Gebhart W., Niebauer G. Zur Pathogenese der granulomatosen
7. Berg M., Liden S. An epidemiological study of roscea. Acta Dermatol Rosacea. Z Hautkr 1976; 51: 459—564.
(Stockholm) 1989; 69: 5: 419—423, 458—463.
37. Rufli T., Buchner S.A. T-cell subsets in rosacea iesions and the possible role
8. Вулф К., Джонсон Р., Сюрмонд Д. Дерматология по Томасу Фицпатри- of Demodex folliculorum. Dermatologica 1984; 169: 1—5.
ку. Атлас-справочник. 2-е русс. изд. Пер. с англ. М 2007.
38. Ayres S. Jr. Extrafacial rosacea is rare but does exist. J Am Acad Dermatol
9. Клаус В., Лоуэлл А., Голдсмит, Кац С.И. и др. Дерматология Фицпа- 1987; 16: 391—392.
трика в клинической практике. В 3 т. Пер. с англ., общ. ред. акад. А.А.
Кубановой. М 2012. 39. Европейское руководство по лечению дерматологических заболева-
ний. Под ред. А.Д. Кацамбаса, Т.М. Лотти. Пер с англ. 2-е изд. М
10. Millikan L.F. Rosacea as an inflammatory disorder:A unitying theory? Cutis 2009.
2004; 73: 1: 5—8.
40. Антоньев А.А., Шеверова В.Н., Гусейн-заде К.М., Агакишиев Д.Д. Демо-
11. Powel F.C. Rosacea. N Engl J Med 2005; 352: 793—803. декоз. Учебное пособие. М 1988.
12. Kyriakis K.P., Palamaras I., Terzoudi S. et al. Epidemiologic aspects of rosa- 41. Темников А.Е. Особенности иммунного статуса при розовых угрях.
cea. J Am Acad Dermatol 2005; 53: 918—919. Иммунология в дерматологии. Нижний Новгород 1991.
13. Хэбиф Т.П. Кожные болезни: диагностика и лечение. Пер. с англ. Под 42. Jansen T., Plevig G. Pathogenese der Rosacea: Fakten und Mythen. H+G
общ. ред. акад. РАМН, проф. А.А. Кубановой. М 2006. Band 7, Heft 1; 1996.
14. Zhang H., Liao W., Chao W. et al. Risk factors for sebaceous gland diseases 43. Jansen T., Plevig G. Gramnegative Follikulitis. Komplikation der Antibioti-
and their relationship to gastrointestinal dysfunction in Han adolescents. J katherapie der Acne vulgaris, Folge 1: Krankheitsbild und Klassifikation-
Dermatol 2008; 35: 9: 555—561. Sonderform:Whirlpool-Dermatitis. Fortschr Med 1997; 115: 37—38.
15. Abram K., Silm H., Oona M. Prevalence of rosacea in an Estonian working 44. Тюрин Ю.А., Мустафин И.Г., Фассахов Р.С. Природная устойчивость
population using a standart classification. Acta Derm Venereol 2010; 90: 3: бактерий к факторам врожденной иммунной системы, обусловлен-
269—273. ная бактериальными протеазами. Практ мед 2010; 1: 7—13.
16. Schaefer I., Rustenbach S.J., Zimmer L., Augustin M. Prevalence of skin dis- 45. Kenshi Yamasaki, Richard L. Gallo The molecular pathology of rosacea. J
eases in a cohort of 48, 665 employees in Germany. Dermatology 2008; 217: Dermatol Sci 2009; 55: 2: 77—81.
2: 169—172. 46. Pllevig G., Kligman A.M. Akne und Rosazea. Berlin 1994.
17. Бобров В.М. Розовые угри носа, осложненные демодикозом. Вестн 47. Klostermann G.F. Rosacea. Atiologie und Pathogenese. Z Hautkr 1967; 42:
дерматол венерол 1994; 4: 43—44. 427—436.
18. Aziz N., Khachemoune A. A man with changes on nose. J Am Acad Derma- 48. Marks R., Harcourt-Webster J.N. Histopathology of rosacea. Arch Dermatol
tol 2007; 57: 551—553. 1969; 100: 683—691.
19. Rebora A. Management of rosacea. Am J Clin Dermatol 2002; 317: 489— 49. Романенко И.М., Кулага В.В., Афонин С.Л. Лечение кожных и венери-
496. ческих болезней. Руководство для врачей. В 2 т. М 2006.
20. Baldwin H.E. Systemic therapy for rosacea. Sci Ther Lett 2007; 12: 1—5, 9. 50. Клиническая дерматовенерология. В 2 т. Под ред. Ю.К. Скрипкина,
21. Wilkin J., Dahl M., Detmar M. et al. Standart classification of rosacea: Re- Ю.С. Бутова. М 2009.
port of the National Rosacea Society Expert Committee on the classifica- 51. Boixeda de Miguel D., Vazguez Romero M., Vazguez Segueiros E. et al. Effect
tion and staging of rosacea. J Am Acad Dermatol 2002; 46: 584—587. of Helicobacter pylori eradication therapy in rosacea patients. Rev Esp En-
22. Stanislaw A. Buechner. Rosacea: An Updute. Dermatology 2005; 210: 100— ferm Dig 2006; 98: 7: 501—509.
108. 52. Русак Ю.Э., Черняк А.Я., Солоница Л.П. и др. Helicobacter pylori у боль-
23. Plevig G., Kligman A. Acne and Rosacea. 3rd ed. Berlin 2000. ных розацеа. Вестник дерматол венерол 2002; 1: 34—35.
24. Crawford G.H., Pelle M.T., James W.D. Rosacea:I. Etiology, pathogenesis, 53. Diamantis S., Waldorf H.A. Rosacea:clinical presentation and pathophysi-
and subtype classification. J Am Acad Dermatol 2004; 51: 3: 327—344. ology. J Drugs Dermatol 2006; 5: 8—12.

25. Kogan B.G., StepanenkoV.I., Gordol V.T., Pavlyshin A.V. Role of Demodex
mites and Helicobacter infection in etiopathogenesis of rosacea, demodico-
ses, perioral dermatitis and acne disease. Eur Acad Dermatol Venerol 2003;
15: 3: 165.
26. Карлова В.В., Ворушилина И.Е., Чеботарев В.В., Попов С.И. Пилобакт
в терапии больных розацеа. Сиб журн дерматол венерол 2005; 6: 33—
34.
27. Адаскевич В.П., Дуброва В.П. Психологическое сопровождение паци-
ента в дерматологии (некоторые советы психолога). Рос журн кожн
вен бол 2003; 1: 52—56.
28. Rebora A., Drago F., Picciotto A. Helicobacter pilori in patients with rosacea.
Am J Gastroenterol 1994; 89: 1603—1604.
29. Parish L.C., Witkowski J.A. Acne rosacea and Helicobacter pilori betrothed.
Int J Dermatol 1995; 34: 4: 237—238.
30. Быстрицкая Е.А, Быстрицкая Т.Ф., Чернакова Н.Н. Комплексный
подход к лечению розацеа, демодикоза и акне у пациенток средней
возрастной группы. Клин дерматол венерол 2006; 4: 29—31.
54. Herr H., You C.H. Relationship between Helicobacter pylori and rosacea:it
may be a myth. J Korean Med Sci 2000; 15: 5: 551—554.
55. Utas S., Ozbakir O., Turasan A., Utas C. H. pylory eradication treatment
reduces of rosacea. J Am Acad Dermatol 1999; 40: 3: 433—435.
56. Адаскевич В.П. «Акне вульгарные и розовые». Иллюстрированное ру-
ководство (взято с сайта www.dermatolog4you.ru).
57. Аравийская Е.Р., Меншутина М.А., Васина Е.Ю. и др. Нарушение ми-
кроциркуляции при акне. Микроциркуляция в клинической практи-
ке. СПб 2004.
58. Потекаев Н.Н. Акне и розацеа. М: Бином 2007.
59. Millikan L. The proposed inflammatory pathophysiology of rosacea: impli-
cations for treatment. Skinmed 2003; 2: 1: 43—47.
60. Del Rosso J.Q. A status report on the medical management of rosacea: focus
on topical therapies. Cutis 2002; 70: 5: 271—275.
61. Weissenbacher S., Merkl J., Hildebandt B. and al. Pimecrolimus cream 1%
for papulopustular rosacea: a randomized vehicle-controlled double-blind
trial. Br J Dermatol 2007; 156: 4: 728—732.

10 КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015

62. Кочергин Н.Г., Румянцева Е.Е., Кондрашов Г.В., Траксель Л.В. Пиме- 79. Powell A.F.C., Corbally N., Powell D. Substance P levels in rosacea. In: Acne
кролимус при иммунодерматозах. Рус мед журн 2003; 11: 17: 953—956. and relared disorders. Eds. R. Marks, G. Plewig. London 1989.
63. Ильина И.В., Санакаева Э.Г., Масюкова С.А. Современный взгляд на 80. Сницаренко О.В. Вазоактивные полипептиды при розацеа. Вестн дер-
патогенез розацеа. Экспер и клин дерматокосметол 2011; 1: 18—20. матол венерол 1989; 9: 42—44.
64. Kensbi Yamasaki, Richard L., Gallo. The molecular pathology of rosacea. J 81. Сницаренко О.В. Новый аспект патогенеза розацеа. Дерматол венерол
Dermatol Sci 2009; 55: 2: 77—81. МЗ УССР 1988; 23: 29—31.
65. Lacey N., Delaney S., Kavanagh K. et al. Mite-related bacterial antigens 82. Smith J.R., Lanier V.B., Braziel R.M. et al. Expression of vascular endothe-
stimulate inflammatory cells in rosace. Br J Dermatol 2007; 157: 474—481. lial growth factor and its reseptors in rosacea. Br J Oftal 2007; 91: 2: 226—
66. Молочков А.В., Синькевич Е.Р., Цодиков Г.В. и др. Роль Helicobacter py- 229.
lori в этиопатогенезе розацеа. Материалы IХ Всероссийского съезда 83. Перламутров Ю.Н., Ольховская К.Б. Дифференциальная диагностика
дерматовенерологов. М 2005. и принципы терапии розацеа. Эстет мед 2009; 7: 2: 189—197.
67. Cамоделкина К.А., Короткий Н.Г., Маяцкая Т.В. Современные кон- 84. Pelle M., Crawford G., James W. Rosacea: II. Therapy. J Am Acad Dermatol
цепции этиологии и патогенеза розацеа. Клин дерматол венерол 2004; 51: 499.
2012; 3: 4—8. 85. Murphy G. Ultraviolet light and rosacea. Сutis 2004; 74: 3: 13—16, 32—34.
68. Marks R. Rosacea:hopeless hypotheses, marvelous myths and dermal disor- 86. Marks R. Rosacea, flushing and perioral dermatitis. In: Textbook of derma-
ganizations. In:Acne and related disorders. Eds. R. Marks, G. Plewig. Lon- tology. Eds. R.H. Champion, J.L. Burton, F.J.G. Ebling. Vol 3. 5 th ed.
don 1989. Oxford 1992.
69. Wilkin J.K. Rosacea: pathophysiology and treatment. Arch Dermatol 1994; 87. Brodthagen H. Mepacrine and chloroguine in the treatment of rosacea. Br J
130: 359—362. Dermatol 1955; 67: 421—425.
70. Brinnel H.J., Friedel M., Caputa M. et al. Rosacea: disturbed defense against 88. Sobye P. Aetiology and pathogenesis of rosacea. Acta Derm Venereol
brain overheating. Arch Dermatol Res 1989; 281: 66—72. (Stockh) 1950; 30: 137—140.
71. Grosshans E. Gesichtsdurchblutung und Pathogenese der Gesichtsderma- 89. Borrie P. The state of the blood vessels of the face in rosacea. 1. Br J Derma-
tosen. Akt Dermatol 1993; 19: 342—346. tol 1955; 67: 5—8.
72. Grosshans E., Friedei J. Physiopathologie de la rosacee et ses implications 90. Bogetti P. et al. Surgical treatment of rinophyma: A comparison of techni-
therapeutigues. Nouv Dermatol 1987; 6: Suppl 4: 466—470. gues. Aesth Plast Surg 2002; 26: 576.
73. Wilkin J.K. Effect of subdepressor clonidine on flushing reactions in rosa- 91. Бутов Ю.С., Демина О.А. Фотодинамическая терапия больных роза-
cea. Change in malar thermal circulation index during provoked flushing цеа как альтернативная инновационная технология. Эстет мед 2010.
reactions. Arch Dermatol 1983; 119: 211—214.
92. Smith M.F., Michel A., Li G. et al. Toll-like receptor (TLR) 2 and TLR5, but
74. Wilkin J.K. Oral thermal-indused flushing in erythematotelangiectatic rosa- not TLR4, are reguired for Helicobacter pylori-induced NF-kappa B acti-
cea. J Invest Dermatol 1981; 75: 15—18. vation and chemokine expression by epithelial cells. J Biol Chem 2003; 278:
75. Bernstein J.E., Soltani K. Alcohol-indused rosacea flushing blocked by nal- 32553—32560.
oxon. Br J Dermatol 1982; 107: 59—61. 93. Buechner S.A. Rosacea: an update. Dermatology 2005; 210: 100—108.
76. Wilkin J.K. Flushing reactions: conseguences and mechanisms. Ann Intern 94. Самцов А.В. К вопросу о лечении rosacea кортикостероидными мазя-
Med 1981; 95: 468—476. ми. Вестн дерматол венерол 1976; 2: 70—73.
77. Wilkin J.K. Rosacea. Int J Dermatol 1983; 22: 393—400.
78. Guarrera M., Parodi A., Clipriani C. et al. Flushing in rosacea: a possible
mechanism. Arch Dermatol Res 1982; 272: 311—316.

КЛИНИЧЕСКАЯ ДЕРМАТОЛОГИЯ И ВЕНЕРОЛОГИЯ 1, 2015 11