К читателю

Данная монография является самостоятельным исследованием

возможности и необходимости, особенностей и последствий
систематизации научных знаний и представлений о власти как
уникальном феномене в жизни человеческого общества, фактически
не находившем до сих пор должного разностороннего и целостного
рассмотрения в отечественной и зарубежной науке.
На основе многолетних концептуально продуманных исследований
автор излагает систему представлений, позволяющую завершить
давно назревшее дело: оформить новую область знаний — науку о
власти. Предлагается и ее новое, интернационально приемлемое
название — кратология (от греческих слов kratos — власть, сила,
могущество, победа и logos — учение). При этом показано, что за
таким объединяющим названием стоит целый комплекс наук, их
совокупность, охватывающая многие области знаний о власти.
Автору представлялось крайне важным объяснить, почему до сих
пор знания о власти, остро нуждавшиеся в систематизированном
изложении в рамках единой целостной, фундаментальной науки, тем
не менее были разбросаны по целой группе гуманитарных наук.
Такое положение конечно же препятствовало оформлению
самостоятельной науки о власти, умаляло ее роль и тем самым
существенно обедняло как теорию и практику властной
деятельности, так и науку вообще.
В монографии показано многообразие субъектов власти, обоснована
целостная система знаний о власти (базисных, специальных и
комплексных наук). .
Субъектами власти выступают народ, различного рода правящие
персоны — императоры, цари, князья, эмиры и шахи, президенты,
главы государств и правительств, а также родители, учителя,
руководители разного рода и т. д. Носителями и источниками власти
являются государства, партии, банки, церковь, общество, общины,
семья, деньги и множество других реально действующих субъектов
и факторов в жизни человека и человечества.
Не случайно еще в IV в. до н. э. Аристотель говорил о власти
господина и науке о власти господина. В том же веке в Китае в
"Книге правителя области Шан" особо подчеркивалась роль власти,
а в Индии в "Артхашастре" разъяснялось значение
специализированной науки — "учения о государственном
управлении". Подчеркнем и тот многозначительный факт, что если в
IV в. до н. э. в существовавших тогда странах (государствах)
осознавалась особая роль государственной власти, то о
"политической власти" речи не было нигде. И именно к этим
временам восходят истоки необходимости переосмысления места и
роли власти и политики, осознания сути нынешнего чрезмерного,
неоправданного усердия в многочисленных политологических рас-
суждениях о так называемой политической власти и важности
внесения существенных поправок в это далеко не безобидное
занятие.
Представляемая читателю книга ставит в центр внимания
собственно власть. Здесь обстоятельно излагается система знаний о
власти, ее разнообразных областях и отраслях (общая кратология,
теоретическая, практическая, сравнительная, прикладная,
функциональная кратология, частные и другие ее виды), история,
социология и философия власти, педагогика, психология власти,
логика и этика власти, а также хотя и образно осмысливаемые, но
такие содержательные области, как анатомия и антропология власти,
геометрия и физика власти, алгебра и география власти, технология
власти и т. д. — всего около семидесяти областей и отраслей знаний.
Объективно показывается вклад многих отечественных и
зарубежных ученых разных веков, затрагивавших эту сферу знаний
или подходивших к ней. Оценивается место и роль кратологии в
общей системе современного научного знания, ее историческое
призвание, интеллектуальная ценность и информационная
насыщенность.
В настоящее время многогранный мир власти и многочисленных
властных явлений описывается в общей сложности более чем пятью
тысячами терминов и понятий в русском и основных зарубежных
языках. Из них около трети понятий образуют ядро кратологической
лексики, а в их числе третью часть составляют понятия, ставшие ин-
тернациональными, которые широко и активно используются в
различных языках (например, конституция, демократия, диктатура,
президент, монарх, парламент, депутат, министр, аристократия,
бюрократия, охлократия, технократия, политика, монархия,
иерархия, тоталитаризм, лидер, император, шах, эмир, спикер, мэр,
инаугурация, импичмент, регламент, консенсус, реформа, система,
кризис, менеджмент, мониторинг и многие другие). Одних наиме-
нований первых (властных) лиц в русском языке насчитывается
около 150, не говоря уже об их предназначении, роли, функциях,
полномочиях, правах, качествах.
Книгу отличает не только большой круг теоретических проблем и их
разработка, но и ее деловая, практическая направленность. Она
может широко использоваться во властных органах, работниками
государственной службы, предпринимателями различных уровней,
все более проявляющими интерес к властной сфере, а также педаго-
гами высшей школы, аспирантами, студентами, журналистами,
сотрудниками средств массовой информации.
Весьма показательно, что данная монография может
непосредственно способствовать реализации гражданами России их
конституционного права участвовать в управлении делами
государства как непосредственно, так и через своих представителей.
Разумеется, монография нуждается в органичном дополнении
соответствующими учебными планами, программами, учебниками,
хрестоматиями, словарями, что позволит успешно способствовать
конституированию кратологии как актуальной и перспективной нау-
ки. На основе книги может быть предложен курс (спецкурс)
кратологии в рамках изучения проблем теории власти, управления,
менеджмента и подготовки руководителей различного уровня и
рангов.
Наконец, необходимо еще раз подчеркнуть, что главную задачу
автор видел в том, чтобы активно способствовать утверждению
нового, необходимого для практики научного направления,
содействовать упрочению и развитию самостоятельной науки о
власти, заполнить нишу, достойную кратологии. Это особенно
важно в условиях, когда процессы эволюции общества,
демократизации общественной и государственной жизни,
возвышения человека, осознания им своих неотъемлемых прав,
свобод и обязанностей, а также технико-технологические и
информационные прорывы рушат былые бастионы уникумов —
властителей, превращают и рано или поздно превратят сферу власти
в дело всего народа, всех граждан страны и людей планеты в целом.
Обилие материала, воззрений и идей не позволяет сразу выстроить
безупречную структуру кратологического знания, обозреть весь
обширный массив властной практики, отобрать наилучшие
аргументы, факты, доказательства, доводы, указать оптимальные
пути, решения проблем, разработать убедительные прогнозы. Это
дело многих ученых и практиков, дело, требующее подлинного
творчества, высокого профессионализма, дело трудное и сложное.
Но откладывать его дальше, выжидать и сомневаться уже нельзя.
Выражаю искреннюю благодарность за постоянную помощь в
работе своей супруге Валентине Михайловне, дочери — профессору
Елене Вячеславовне, внуку Вячеславу. Моя сердечная
признательность президенту Российской Академии естественных
наук академику О. Л. Кузнецову и главному ученому секретарю
РАЕН академику В. Г. Тыминскому, а также петербургским ученым
— профессорам Л. И. Селезневу, М. А. Василику и А. В. Клюеву за
деловые советы и творческое содействие при работе над
исследуемой темой.

Глава I
КРАТОЛОГИЯ КАК НАУКА И ОБЩАЯ СИСТЕМА ЗНАНИЙ О
ВЛАСТИ

В жизни и науке всегда рано или поздно приходит пора очередного

назревшего шага. Он может оказаться гигантским, величественным
или обычным, внешне не очень и приметным, но нужным. Ныне к
такому шагу и рубежу (а его весомость, роль и последствия будут
оценены уже вскоре) мы практически подошли. И как ни странно,
как ни удивительно, сфера такого шага очень важна и заметна — это
власть.

1. Необходимость самостоятельной науки о власти

Сегодня нужно сконцентрировать, упорядочить, привести в научную
систему знания о власти и сделать их достоянием наших современ-
ников во имя более организованной, культурной, цивилизованной,
обеспеченной и, как мечталось многим, лучшей, счастливой и
свободной жизни.
В самом деле, задумаемся.
Власть существует издавна во множестве видов, проявлений и моди-
фикаций. Властителей было множество в прошлом и есть в
настоящем. Претендентов на эти роли всегда было много и будет
еще больше. О власти, властях и правителях написана масса книг,
статей, драм, комедий, трагедий. Создаются конституции, издаются
законы, указы, постановления, принимаются декларации,
заключаются договоры, провозглашаются манифесты, программы и
т. д.
Однако собственно самой науки о власти, как таковой, самостоя-
тельной современной науки со своей собственной системой
представлений, понятий, отраслей знаний пока еще все-таки нет.
Даже наука о политике, которая вошла в нашу жизнь лишь в конце
80-х годов, не может заменить науку о власти. Политика, будучи
производной от власти, являясь ее функцией, характеризуя основные
направления деятельности власти, конечно же вправе иметь
собственную науку. Но не дело науки о политике (политологии)
заслонять и принижать науку о власти. Каждому — свое. И если
всерьез говорить о соотношении и соподчинении областей знаний,
то политологию следует расценить как составную часть кратологии,
сопутствующую ей, исходящую из ее идей и представлений.
В свое время немецкий социолог Макс Вебер (1864—1920) в работе
"Политика как призвание и профессия" (1919) писал: "Что мы
понимаем под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий
смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному
руководству. Говорят о валютной политике банков, о дисконтной
политике Имперского банка, о политике профсоюза во время
забастовки; можно говорить о школьной политике городской или
сельской общины, о политике правления, руководящего
корпорацией, наконец, даже о политике умной жены, которая
стремится управлять своим мужем"*.
М. Вебер допускал, что "...политика, судя по всему, означает
стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распре-
деление власти, будь то между государствами или внутри государст-
ва между группами людей, которые оно в себе заключает"**. "Кто
занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как
средству, подчиненному другим целям (идеальным и
эгоистическим), либо к власти "ради нее самой", чтобы
наслаждаться чувством, которое она дает"***. Вебер также отмечал,
что "главное средство политики—насилие"****. .
Таким образом, политика — дело серьезное, и заниматься ею нужно
обязательно. Она связана и с властью. Но политике — свое, а власти
— свое.
Санкт-петербургские ученые В. Д. Виноградов и Н. А. Головин,
представляя читателю свою книгу "Политическая социология",
пишут:
"В учебном пособии сделана попытка представить политическую
социологию как науку, которую интересует взаимовлияние,
взаимодействие индивидуумов, социальных общностей,
политических институтов по поводу возникновения, распределения
и функционирования власти.

Цели своей авторы достигают. В главе III "Власть, ее носители и

функции в обществе" они интересно и содержательно
характеризуют власть. Но почему же при столь активном,
заинтересованном подходе не сделать еще одного шага вперед —
прямо поставить вопрос о необходимости самостоятельной науки о
власти?
А не ставится и не решается этот вопрос среди прочих причин еще и
потому, что слишком глубоко внедрили нам в сознание в советские
времена преклонение перед собственно политикой — политикой
партии, перед политической жизнью, политической системой
общества. Эти установки, в свою очередь, позволяли выпячивать
роль политики и отводить внимание от власти, прежде всего от
государственной власти, скрывать такое фактически
недемократическое явление, когда реальная власть была
сосредоточена не в органах государства, не в органах самой
Советской власти, а находилась в руках партии, ее Политбюро.
Теперь же пришло наконец время делать главный упор на власть, и
прежде всего власть конституционную, государственную, и науку о
власти. Каждому, кто подошел к пониманию роли и значения власти,
пора сделать этот назревший шаг вперед.
В "Энциклопедическом социологическом словаре" в статье "Власть"
Л. С. Мамут обоснованно отмечает: "Пристальное изучение

* Вебер М. Избр. произв. / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1990. С. 644.

** Там же. С. 646.
*** Там же.
**** Там же. С. 697.
***** Виноградов В. Д., Головин Н. А. Политическая социология:
Учеб. пособ. СП б.: Изд-во СПбУ, 1997. С. 3—*.

многообразных проблем власти неизменно сопутствует всей истории

мировой социально-философской и политико-юридической мысли.
В ходе исследования этой проблематики выдвинуты самые
различные, нередко конкурирующие трактовки генезиса и природы
власти, методики ее анализа, характеристики взаимосвязей с
другими общественными явлениями. Разработка цельной
развернутой научной теории власти, адекватно описывающей и
объясняющей власть во всех ее частях и аспектах, продолжает
оставаться важной актуальной задачей обществоведов"*.
Данная книга, а также другие наши публикации в течение последних
десяти лет предлагают целостную, логично выстроенную и обосно-
ванную научную теорию власти. Это и есть убедительный ответ на
запрос времени.
В самом деле, сколь же велик объем назревших теоретических изы-
сканий в сфере изучения власти, если только один лишь перечень
типов, видов, форм, проявлений феномена власти требует многих
страниц. В подтверждение этого мы предлагаем читателю
поразмышлять над следующим далеко не исчерпывающим
перечнем:
власть отца (родителей), общества, государства, церкви;
власть монархическая или республиканская;
власть народа;
единоличная власть (монарха, личности, лидера);
власть коллегии (дуумвирата, триумвирата);
власть выборная, наследственная, традиционная, узурпированная,
смешанная;
власть монарха (императора, царя, короля, князя, шаха, эмира, гра-
фа, герцога, фараона и т. д.);
власть президента, парламента, сената, конгресса, правительства;
власть патриарха, папы римского, примаса, имама;
власть вождя, фюрера, дуче;
власть партий;
власть над народом, над населением, над нацией, над гражданами;
власть в организации, органе, учреждении, фирме, семье;
власть общегосударственная, федеральная, центральная, респуб-
ликанская, губернаторская, региональная, области, штата, местная,
городская, районная, окружная, муниципальная, аппарата, номенкла-
турная;
власть первобытная, рабовладельческая, феодальная, буржуазная,
социалистическая;
власть международная, планетарная, национальная (государствен-
ная), экономическая (хозяйственная), социальная, политическая,
духовная, информационная;
власть государственная, гражданская, материальная, научная, воен-
ная, полицейская, карательная;
власть представительная, законодательная, исполнительная,
судебная, контрольная, избирательная, учредительная;
 власть по формам осуществления: господство, руководство,
управление, организация, контроль;
власть по формам проявления: законная, принудительная,
вознаграждающая, коммуникационная, компетентная;
* Энциклопедический социологический словарь / Под общ. ред. Г. В.
Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995. С. 100.

власть официальная, фактическая, реальная, демократическая, вы-

борная, легитимная, харизматическая, назначаемая, экспертная,
номинальная, формальная, культурная, цивилизованная, "третья",
"четвертая", "пятая" и т. д., альтернативная, коррумпированная,
антинародная, консервативная, бюрократическая, кастовая, элитная,
деспотичная, несправедливая, тоталитарная, тираническая,
охлократическая, закулисная, тайная, "телефонная", "карманная";
власть абсолютная, безраздельная, неограниченная, тотальная, ог-
раниченная;
власть универсальная, высшая, блистательная, высокая, независи-
мая, диктаторская;
макровласть, мегавласть, мезовласть, микровласть, минивласть;
власть центральная, местная, первичная;
власть на постоянной основе, стабильная, традиционная, временная;
протовласть (провласть, предвласть), примитивная, рождающаяся,
обретающая жизнь;
власть формируемая, становящаяся на ноги, обретающая силу, опи-
рающаяся на закон;
развивающаяся власть: крепнущая, набирающая силу, формирующая
законодательство, приобретающая социальную опору;
развитая власть: зрелая, справедливая, сильная, уверенная в себе,
авторитетная, почитаемая, образцовая, активная, эффективная,
инициативная, решительная, твердая, монолитная, крепкая,
устойчивая, торжествующая, надежная, созидательная;
слабеющая власть: полувласть, упущенная, жиреющая, дряхлеющая,
беспринципная, ленивая, безнадежная, бесцветная, критикуемая;
уходящая власть: слабая, безынициативная, хилая, недееспособная,
глупая, беспомощная, мнимая, фальшивая, формальная, фиктивная,
псевдовласть, призрачная, все более ненавидимая, отвергаемая,
утраченная;
власть по последствиям: перспективная; реакционная, несущая пе-
чать прошлого, тормозящая развитие общества; открывающая новые
горизонты, устремленная в завтрашний день, в будущее.
Пользуясь такого рода перечнем, читатель может сам дополнять и
корректировать его, заняться систематизацией типов и видов власти,
их классификацией. Подобные упражнения будут вновь и вновь
убеждать, какое это нужное, достойное занятие. Оно лишний раз
доказывает необходимость обстоятельной разработки науки о власти
(кратологии) и ее разнообразных областей. Подобного перечня, тем
более комплексной, содержательной характеристики всех этих видов
власти нет ни в одном учебнике по политологии, праву, философии.
Их и не может там быть, поскольку это — предмет и объект
самостоятельной науки.
И сколько бы мы ни отговаривались, что характеристика власти да-
ется правоведением, политологией, социологией, философией,
историей, это не соответствует действительности. Все эти отрасли
знания — лишь добрые соседи науки о власти, но отнюдь не ее
толкователи, не ее аналоги, не ее эквиваленты, не ее заменители, да
и не ее наставники. Тем более не заменяли ее в недавнем прошлом
ни истмат, ни истпарт, ни марксизм, ни даже партстроительство. О
том, почему произошло, что власть оказалась без своей науки,
почему даже у политики (производной от власти) ныне уже есть
наука, а у власти нет, почему так повелось издавна, почему
создавшееся положение столь долго не было осмыслено и изменено,
необходимо серьезно задуматься. Это — крупная, масштабная
задача. В обновляемой с позиций XXI века системе научного знания
в целом именно науке о власти будет принадлежать одна из самых
главных ролей. Поэтому далее мы и обратимся к осмыслению роли
власти в жизни человека и общества.

2. Власть как глобальный социокультурный феномен

Утверждение человеческого рода на нашей планете, возникновение '
Человеческого общества, переход людей к совместной жизни и
труду привели к появлению такого уникального феномена, как
власть во всех ее проявлениях.
Разумный подход, ключ к организации регулируемой совместной,
коллективной жизни и труда людей, величайшая догадка,
порождение интеллекта — вот что такое власть в руках высшего
создания природы, в руках человека. Власть — его истинная находка
и подлинная вершина, дарованный ему самой жизнью регулятор
отношений с себе подобными, его радость и его боль, неисчерпаемая
чаша его удач и бездна его страданий.
Нам, землянам, людям, заговорившим уже в середине XX века о
своих социально-культурных феноменах и глобальных проблемах,
вступая в XXI век, следует на самое первое место ставить власть во
всем многообразии ее форм и проявлений и превыше всего власть
государственную. Именно от осознания того, к какой пропасти
пришло человечество в своей властной практике к третьему
тысячелетию, зависит, в первую очередь, уничтожат ли люди друг
друга, погубят ли они самих себя и Землю, лишат ли себя жилья и
пищи, любви и самой возможности продления человеческого рода,
исчезнут ли они или же избегнут всепланетной, а то и вселенской
катастрофы, омницида. Любой думающий человек без труда найдет
тысячи подтверждений существующего неблагополучия в жизни
человечества и необходимости для него остановиться в беге к
собственному небытию.
Россия, подобно многим странам, переживает ныне один из наибо-
лее интересных, поворотных, но и наиболее трудных периодов
своего развития, и, если она хочет уклониться от беды, она должна
сделать главную ставку лишь на самый минимум проблем, имея в
виду, однако, приоритеты: человек, экономика, демократия, право,
безопасность, информация, наука, образование и конечно же власть.
Глубоко интересующий нас в данной книге феномен власти — это
явление исключительное, выдающееся, глобальное, требующее
особого внимания к практике сотен веков человеческого рода,
создавшего власть как социальный институт вообще и власти самых
различных предназначений в частности и настойчиво ищущего у
власти ответы на свои жизненные вопросы и помощи в устранении
своих бед.
Так что же такое власть? Этому посвящена вся первая глава.
Свыше ста лет назад Владимир Даль писал, что власть — это "пра-
во, сила и воля над чем-то, свобода действий и распоряжений;
начальствование; управление; начальство, начальник или
начальники"*. В качестве
1
* Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.
Т. I.
М.: Терра — Книжный клуб, 1998. С. 522

примеров употребления этого понятия он приводил суждения и по-'

говорки своего времени: "Всякому дана власть над своим добром.
Закон определяет власть каждого должностного лица, а верховная
власть выше закона. Великая власть от Бога. Всякая власть от Бога.
Всякая » власть Богу ответ дает"*. А затем следовали десятки слов,
широко употреблявшихся в свое время и являвшихся производными
от основного слова. В их числе — властитель, властительство,
властвование, властодержец, властолюбец и властоненавидец.
Содержались пояснения сути власти и властелинства: владычество,
господство, полновластное управление.
Разумеется, словарь — далеко не научный трактат, но именно сло-
варь и толкования В. Даля дают добрую пищу для ума, решившегося
погрузиться и в тонкости языка, и в суть и тайны власти и
поразмышлять о богатстве ее содержания и неисчерпаемости ее
оттенков, ее пользе и ценности для людей и вместе с тем о
привносимых ею угрозах, опасностях и неудобствах для человека.
'
В наше время уже не может быть фундаментальных учений о чело-
веке и науки об обществе без вопросов о власти, как не может быть
и самого человека и общества, стоящих абсолютно вне власти.
Продолжать проявлять недооценку вопросов о власти и властной
деятельности в современной жизни как в России, так и за рубежом,
оставлять власть без собственной науки — значит демонстрировать
ограниченность, ущербность взглядов, неполноту
профессионализма и эрудиции, отставание мышления от
действительности, от обыденных реалий.
Обращаясь к проблематике власти и упоминая ряд известных ее ис-
следователей, В. Д. Виноградов и Н. А. Головин пишут: "Феномен
власти является, пожалуй, самым противоречивым и
непредсказуемым в общественной жизни. Ее сущностные
характеристики охватывают большой спектр физических, цветовых
и иных гамм: деспотическая, авторитарная, демократическая,
"кровавая", "коричневая", "тупая" власть, элитарная,
бюрократическая и т. д. В самих этих определениях власти
содержится то основное качество, которое превалировало в те или
иные периоды развития конкретного государства. Англичанин лорд
Эктон пустил по миру крылатую фразу: "Власть — это зло, абсо-
лютная власть — зло абсолютное". М. А. Бакунин в категоричной
форме провозгласил: "Власть — всегда аморальна". Английский
социолог Р. Мартин писал: "Власть, как и любовь, — это слово,
постоянно используемое в повседневной речи, интуитивно
понимаемое и редко определяемое". В то же время власть — это
порядок, сохранение целостности государства, его культуры,
традиций, обеспечение его жизнедеятельности. Безвластие угрожает
любому обществу анархией, развалом, упадком. Верно заметил Р.
Арон: "Всякая власть кажется предпочтительной в отсутствие
власти"**. Ученые, исследователи, мыслители и в первую очередь
сами властители практически вплотную подошли к рубежу, когда
нужно всерьез создавать, разрабатывать, применять науку о власти
(во всем многообразии ее проявлений) и прежде всего науку о
государственной власти.
Власть — это всепланетное, глобальное явление. Это — целый мир
1
явлений, по своей неисчерпаемости имеющий мало равных себе
феноменов.
* Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т.
Т. I. М.: Терра — Книжный клуб, 1998. С. 522.
'"* Виноградов В. Д., Головин Н. А. Политическая социология. С. 52.

Пожалуй, здесь сопоставимы только такие столь же многоплановые

феномены, как экономика, культура, духовный мир, наука и в ко-
нечном счете сам человек и даже само общество — создание
человека.

3. Власть в мире человека

Ключевое социальное явление, плод творчества многих поколений
людей — власть существует в обществе, т. е. в общей системе
множества общественных явлений, человеческих дел, отношений и
взаимодействий. Она органично связана с ними, взаимодействует с
ними и влияет на них, испытывая, в свою очередь, воздействие
многочисленных и разнохарактерных явлений, процессов и событий.
Без учета этих особенностей власть как таковая представала бы
неполной, односторонней. Конечно, не все явления, в мир которых
погружена власть, равнозначны и сопоставимы как по уровню и
масштабам своего влияния на| власть, так и по влиянию,
испытываемому ими со стороны власти.
Каков же первоочередной список явлений в том мире феноменов,
где на ведущих (а то и на самых первых) ролях присутствует
собственно власть? Он весьма широк и может строиться по двум
основаниям: 1) власть и соответствующее явление; 2) то или иное
явление и власть. Многие авторы посвящают свои труды этой
важной проблеме человеческой жизни*.
В целом в необходимом первоочередном списке можно назвать сле-
дующие проблемы: власть и жизнь, власть и образ жизни, власть и
народ, власть и общество, власть и государство, власть и отечество,
власть и право, власть и конституция, власть и закон, власть и
политика, власть и экономика, власть и культура, власть и наука,
власть и информатика, власть и идеология, власть и мораль, власть и
собственность, власть и рынок, власть и предпринимательство,
власть и свобода, власть и патриотизм, власть и справедливость,
власть и равенство, власть и совесть, власть и честь, власть и
достоинство, власть и семья, власть и воспитание, власть и
образование, власть и школа и т. д. А если посмотреть масштабно,
обобщенно, то, собственно, в фокусе повсюду стоит проблема:
человек и власть.
Ь В обществе система власти начинается с человека, фактически
погружена в мир человека. Ему самому надлежит прийти к власти,
возглавить ее, стать у ее руля или же избрать того, кто встанет у
рычагов власти над ним и от его имени будет блюсти и творить
закон. Точнее говоря, в реальной жизни человек, входя в мир,
застает власть готовой, повелевающей и либо беспрекословно
подчиняется ей (что происходит

* См., напр.: Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь / Пер. с фр. М.:

Междунар. отношения, 1990; Никольский С. А. Власть и земля. М.:
Агропромиздат, 1990;
Абдулатипов Р. Г. Власть и совесть. М.: Славянский диалог, 1994;
Роговин В. А. Власть и оппозиции. М., 1993; Громов Е. С. Сталин:
власть и искусство. М., 1998; Бурлацкий Ф. М., Мушинский В. О.
Народ и власть. М., Политиздат, 1986;
Банашак М., Форхольцер И. Человек и власть / Пер. с нем. М.:
Прогресс, 1973;
Дмитриев Ю. А., Златопольский А. А Гражданин и власть. М.:
Манускрипт, 1994; Право и власть. М.: Прогресс, 1990; Чихон Н.
Банкир и власть / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1970; Болдридж Л.
Страсть и власть / Пер. с англ. М.:
"Центр-''OOO", 1994; Социология и власть / Под ред. Л. Н.
Москвичева. М., 1997.

чаще всего), либо может взбунтоваться (хотя обычно безуспешно,

это бывало веками и тысячелетиями и бывает в наши дни).
Система власти в мире человека не только начинается, но и
кончается человеком. Она, если угодно, упирается в человека,
опирается на него, ибо власть для того и существует, чтобы дойти до
отдельно взятого человека, побудить его выполнять ее разумные
(хотя и не всегда разумные) предписания и указания.
Это, однако, не исчерпывает возможных подходов в осмыслении
связи власти и человека, человека и власти.
Следует хотя бы упомянуть, какое богатство аспектов анализа от-
крывается здесь: власть человека, власть над человеком, власть для
человека, власть во имя человека, власть против человека, а также
человек власти, человек у власти, человек над властью, человек под
властью, человек перед властью, человек около власти, человек
против власти и, наконец, человеческая власть, человечная власть и
властный человек.
Мы видим, как многопланово и разнообразно каждое из упомянутых
нами понятий-словосочетаний. К сожалению, в нашей книге нет
возможности дать их полную, развернутую характеристику. Это —
дело множества специальных исследований. Однако даже в
приведенном нами перечне имеется немало тем, достойных
кандидатских и докторских диссертаций, публикаций, специальных
конференций, теледискуссий и иных обсуждений, часть которых уже
стала фактом.
"...Власть имеет огромное значение в деятельности человека, —
справедливо замечает С. С. Фролов. — Каждая политическая
кампания, любая организованная группа, любой социальный
процесс — это упражнение в использовании власти. Окружающая
нас действительность дает множество примеров специфических
проявлений властных отношений: социальная власть и
соперничество из-за власти порождают большинство драм нашей
жизни. Власть, таким образом, предстает перед нами не только как
всеобщее свойство социальных структур, но и как трудно
поддающийся определению, можно сказать, даже загадочный
социальный феномен.
Большинство современных ученых-социологов в самом общем виде
представляют власть как способность одних индивидов контролиро-
вать действия других. Однако у ученых нет согласия в том, как
осуществляются отношения власти и каков характер этого
контроля"*.
Правда, это говорится по преимуществу о власти государственной.
Сама же по себе система властей очень широка. Кроме власти закона
(или диктатора) есть власть духа, власть слова, власть моральной
нормы, власть человеческой потребности и интереса, власть денег и
власть банков и т. д. Именно все это и служит мощным регулятором
действий и поведения людей, устройства их спокойной и
благополучной жизни в цивилизованном человеческом общежитии,
либо, напротив, источником их неурядиц и разнообразных помех.
Вместе с тем существенно, что все эти власти относятся к той сфере,
где реальная регуляция людского взаимодействия происходит
повседневно и помимо могущественного властелина — государства
за пределами его потребностей и возможностей.
Когда власть оформлена, структурирована, когда ее рамки осмыс-
лены и здраво определены, а пределы ее влияния и досягаемости
четко

* Фролов С. С. Социология. М.: Наука, 1994. С. 112—113.

очерчены, то, как говорится, сам Бог велит ей действовать,

функционировать, давать свои плоды. И поле действия ее
механизмов — это забота о соблюдении всеобщего интереса, прав и
свобод граждан, защита их чести, достоинства, обеспечение их
достойной жизни в обществе.
А теперь перейдем к вопросу о самом человеке в его отношении к
власти и об отношении власти к нему самому.
Человек — субъект и объект общественно-исторической деятель-
ности и культуры, власти и правления. С понятием "человек"
связаны многие понятия во властной практике (выдающийся
человек, человек власти, "свой человек", могущественный человек и
т. п.). Отсюда и качества, проявляющиеся у властей и властителей:
человечность, человеколюбие, а то и человеконенавистничество.
Отсюда власть и политика во имя и на благо человека или
бесчеловечная власть.
Ныне в России законом и властью признаются и гарантируются
права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным
принципам и нормам международного права и в соответствии с
Конституцией Российской Федерации. Граждане России имеют
право участвовать в управлении делами государства как
непосредственно, так и через своих представителей, право избирать
и быть избранными в органы государственной власти и местного
самоуправления.
Положение, статус, роль гражданина влекут за собой такое понятие,
как "гражданство", т. е. состояние в числе граждан данного госу-
дарства — звание, права и обязанности гражданина, оформляемые и
поддерживаемые властью. В монархических государствах, как
правило, гражданству соответствует понятие "подданство". В
практике существует и двойное гражданство, т. е. одновременное
состояние в гражданствe двух государств. Международное право
именует этих людей бипатридами.
Широко распространено и понятие "лицо", т. е. гражданин, член
общества. В деловой, властной практике различаются физические и
юридические лица. Используются также понятия: "официальное
лицо", "должностное лицо", "частное лицо", "доверенное лицо",
"сопровождающие лица".
Такие характеристики для властной практики имеют важное значе-
ние, потому что именно из них власть в мире человека исходит в
своих отношениях с человеком, а сам человек в указанных ролях
может принимать участие в деятельности органов власти и многое
предопределять в ее судьбах, условиях ее существования,
особенностях и целях ее деяний, судьбах других людей.
Для успеха власти, ее процветания необходимо, чтобы она не была
настроена против человека, против народа, а служила людям,
обществу, их благополучию и процветанию. Очень важно также,
чтобы этому содействовал чрезвычайно сложный комплекс,
затрагивающий всех и каждого, а не только власть имущих, —
комплекс разумных властных интересов, властных отношений,
властного сознания. Это тоже существенные компоненты феномена
власти.
Властные интересы — это прежде всего нужды, потребности чело-
века, лиц, органов, учреждений, организаций, двигающихся к
власти, обладающих ею, использующих ее, связанные со
стремлением ко все более полному освоению и распоряжению ею.
Это и интересы простых людей, желающих иметь над собою
нормальную власть.
Жизнь людей в целом регулируют их отношения — их взаимные
связи, а также связи их организаций, социальных институтов,
социальных групп, государств, т. е. именно те многогранные виды
связей, которые образуют человеческое общество и порождают саму
потребность во власти. Среди таких отношений выделяют
государственные, дипломатические, культурные, международные,
политические, правовые, производственные, социальные, торговые,
экономические, дружественные, семейные, личные и другие
отношения.
Говорят и о системе, совокупности отношений в обществе, их ие-
рархии, координации и классификации. Однако для властей на
первый план выходят сами властные отношения, т. е. взаимные
связи различных людей, субъектов, лиц, органов, учреждений,
партий, классов, государств по поводу власти, ее понимания и
использования. Именно с этой сферой связано упорядочение жизни
человека, деятельности общества и его структур, управления ими.
Конечно же следует выделять и отношение к власти или восприятие
власти людьми и высказываемое ими мнение о ней, а также соот-
ветствующее поведение, демонстрирующее поддержку или
неприязнь и наличие того или иного касательства к власти (работа в
ее органах, выполнение ее поручений и т. д.).
Важно, наконец, и властное сознание или сравнительно ясное, от-
четливое понимание, осмысление данной властью, ее субъектами на
различных уровнях, а в меру возможности и гражданами стоящих
перед властью вопросов, задач, проблем и путей их решения.
Так в общем виде в своих принципиальных моментах предстает
проблема власти в мире человека. Далее мы остановимся на
проблеме мира самой власти и места в ней человека.

4. Человек в мире власти

Что же представляет собой созданный человеком гигантский мир
власти в ее самых различных предназначениях и проявлениях и
каковы теперь место и роль самого человека в этом мире?
Обращаясь к анализу огромного теоретического мира власти и еще
более всеохватывающего мира самой практики власти во всех ее
типах, видах и разновидностях, мы видим, сколь необъятны
проявления власти в человеческой жизни и неисчислимы те идеи,
представления, понятия, концепции, доктрины, учения, которые
отражают и характеризуют власть. Мы говорим об этом, чтобы еще
и еще раз показать, что власть — это тот феномен, который достоин
не только повседневного внимания, но и своей науки. Мир власти
многопланов и далеко не сводится только к собственно
государственной власти, хотя, разумеется, ныне важнейшие виды
власти — законодательная, исполнительная, судебная.
Непосредственно мир власти — это вся та обширная область жизни
общества, основным содержанием и смыслом существования
которой являются эффективное воздействие на людей с целью их
взаимоуживаемости и взаимоприспособляемости, выработка
различных структур, позволяющих людям жить, трудиться и по
возможности радоваться совместной жизни, и обеспечение их
функционирования, наконец, тесное взаимодействие этого
относительно целостного и главенствующего организма с другими
сферами человеческого существования — социальной,
экономической, культурной, международной.
Мир власти поистине бесконечно разнообразен в разных эпохах и у
разных народов. Он несет на себе печать индивидуальности
властителей, условий существования, особенностей бытия. Поэтому
столь часто кажется, что он и непонятен, и непредсказуем. Однако в
конечном счете этот мир может стать познаваемым и перейти под
осознанный контроль и управление человека.
Знать мир власти человеку нужно глубоко и обстоятельно. Разве
можно, например, в одном ключе говорить и писать о демократии и
юготалитаризме, императорах и президентах, власти диктатора и
власти народа, власти отца и власти учителя, власти закона и власти
мафии, о военной и гражданской власти, наконец, о 1990, 1991 и
1993 годах для России? Общим здесь может быть лишь сугубо
формализованный, "рамочный", методолого-методический, во
многом сравнительный подход, а сущностные, содержательные
характеристики будут различаться радикально. Какова жизнь в ее
разноплановости, такова и отражающая ее теория, создаваемая и
используемая применительно к любой области жизни, а в
особенности к такой сфере, как управление людьми и поиски
оптимальных вариантов такого управления.
Само по себе почти каждое явление власти достойно внимания и
практиков властной сферы, и исследователей, и самих граждан.
Осмысливая феномен власти в целом, мы конечно же должны при-
знать, что имеем дело с явлениями различного плана. Это и явления,
характеризующие среду и сферу власти, это и явления,
демонстрирующие многообразие видов и форм самой власти, это и
погруженность мира власти в общую картину противоречивой
действительности, многогранной жизни, нашей уникальной планеты
и вселенной, это и те притягательные свойства власти, которые
неумолимо влекут к себе человека — соискателя власти, прежде
всего государственной, и притягательно манят людей нового
поколения, вступающего в жизнь.
Для того чтобы показать собственно смысл, суть явлений и прояв-
лений власти, следует дать их определение и представить, как они
"являются" миру, как они разнообразны и какими их видят люди,
граждане того или иного государства, той или иной эпохи, как
ощущают их на себе, на своей судьбе, на своей шкуре.
В свое время видный русский правовед и мыслитель Б. Н. Чичерин
около 40 лет посвятил исследованию власти в таких ее четырех
первоосновах и главных ипостасях, как власть отца, власть
общества, власть государства, власть церкви.
Учитывая взгляды Б. Н. Чичерина и других ученых, мы только пе-
речислим в алфавитном порядке совокупность заметных,
бросающихся в глаза властей и властных явлений, с которыми в
первую очередь сталкивает человека жизнь и которые нуждаются в
научном осмыслении и обобщении.
I Власть авторитета — это влияние на множество людей, их умона-
строения, поведение, поступки, на общественное мнение
конкретных авторитетных лиц разного ранга, вплоть до глав
государств, а также
^правящих организаций, учреждений, органов в силу их публичного
признания и почитания. Это один из важнейших каналов властной
деятельности. Информация о ней способна управлять делами,
поступками, поведением миллионов, а также способствовать
дальнейшему росту известности уже существующего авторитета,
умножению его популярности и влияния.
Власть аппарата — это реальное, нередко могущественное влия-
ние, которое имеет во властной практике так называемый аппарат, т.
е. совокупность сотрудников различного рода органов власти. Для
России, например, это фактор и доныне характерный. Правда, в
демократически избираемых и демократически действующих
системах власти лишь облеченные доверием избранники народа
вправе претендовать на всю полноту власти, и то лишь в
соответствии с тем постом, который им доверен. Миссия же
помощников, советников, сотрудников, обслуживающего персонала,
охранников сводится к добросовестному обслуживанию
порученного им участка, к исполнению предписанных им обязан-
ностей и функций. Но так дела обстоят лишь в теории. В жизни же
часто правят и приближенные.
Власть банков — таково реальное влияние банков как достижения
цивилизации, как крупных кредитных учреждений, их курса и
финансовых возможностей на государственную, социально-
экономическую и общественно-политическую жизнь как отдельных
граждан, так и целых стран.
Власть бизнеса — фактическое, на деле растущее влияние существу-
ющей предпринимательской практики, финансовых и коммерческих
сделок на поведение и умонастроения граждан, на ход и содержание
общественного развития, а также на реальный авторитет и
экономическую мощь данного государства и в регионах, и в
мировом сообществе в целом.
Власть веры — т. е. степень влияния убежденности в чем-либо в
данном обществе на данной стадии его развития и воздействия той
или иной религии в современном мире.
Власть денег—растущее влияние и воздействие капитала и финан-
совых магнатов на судьбы общества, на различные стороны его
жизни
и слои населения, на существующие организации и множество
конкретных людей.
Власть диктатора — неограниченное право и возможность власти-
теля распоряжаться судьбами своей страны и подданных.
Масштабы, объем и результаты влияния этой власти
предопределяют и личную судьбу самого диктатора, его триумфы и
поражения.
Власть догм — утвердившееся в тех или иных партиях, организаци-
ях, обществах влияние положений, нередко слепо принимаемых на
веру в качестве истины, способное в течение длительного периода
осложнять нормальную общественную жизнь, негативно
воздействовать на ее процессы.
Власть закона — реальное влияние конституции, постановлений и
актов государственных органов на жизнь и судьбы общества, его
структур и отдельных граждан; желательное состояние нормально
устроенной, цивилизованной жизни. Аристотель не зря писал:
"...там, где отсутствует власть закона, нет и государственного
устройства. Закон должен властвовать над всем..."*.
Власть мафии — жестокое управление главарей и мафиозных стру-
ктур, стремящихся держать население соответствующего региона в
страхе и повиновении.
Власть мест — руководящее влияние периферийных организаций и
учреждений в автономной или общей системе власти (порой в
противопоставлении центральной власти).
* Аристотель. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С.

Власть монарха — в течение долгих веков по большей части неог-

раниченное господство лица, стоящего во главе монархии
(императора, царя, шаха, короля, эмира и т. д.). В условиях
современных парламентарных монархий эта власть ограничивается
определенными рамками, что, как правило, оговаривается в
конституциях.
Власть народа — всеобщее установленное законом участие населе-
ния страны, ее жителей в управлении государством,
государственными и общественными делами. В известном смысле—
это идеал общественного устройства, к которому стремятся
прогрессивные мыслители, партии, общественные движения и
передовые слои народа.
Власть отца (матери) — в древнем мире и в средние века безогово-
рочное господство отца (матери); ныне — влияние на детей,
свойственное одному из родителей (или обоим) и базирующееся на
сыновнем (дочернем) уважении, внутреннем авторитете или же
покорности, беспрекословном подчинении, связанных с системой
соответствующего воспитания ребенка (или отсутствием такой
системы, заменяемой окриком, угрозами, принуждением и т. д.).
Власть партии — воздействие той или иной партии на своих членов
(нередко без достаточных оснований и полномочий), а также
попытки оказывать влияние на население страны в целом и его
конкретные слои или граждан в отдельных регионах.
Власть президента — регламентируемый конституцией и другими
законами круг полномочий высшего должностного лица в
конкретном государстве.
Власть рынка — воздействие, испытываемое производителями и
потребителями по мере их вхождения в рынок, влияние на них
сферы обмена товара на деньги и денег на товар, взаимоотношений
и взаимосвязей, существующих между действующими здесь лицами.
Власть семьи — воздействие этой ячейки общества на каждого из ее
членов, на входящих в нее представителей разных поколений и лиц
разного пола. В нормальных семьях определяющее влияние
сохраняется, как правило, за старшими.
Власть собственности — влияние на общество, а также на конкрет-
ных физических и юридических лиц тех или иных видов
собственности;
осознание человеком возможностей, предоставляемых той или иной
собственностью, накладываемых ею ограничений, а также открывае-
мых ею путей самореализации личности.
Власть учителя — благотворное влияние, оказываемое педагогом на
обучаемых и воспитуемых своими знаниями, убеждениями, навыка-
ми, жизненным опытом, нравственным примером,
подвижничеством.
Власть центра — политическое и деловое влияние высших руково-
дящих органов власти государства на его федеральную или
территориально-административную структуру, их объединяющее,
централизующее воздействие на местные органы власти. Одной из
наиболее ответственных проблем такого влияния является
обеспечение взаимодоверия, взаимопонимания, гармоничного
сочетания интересов центра и мест, целого и его составных частей, а
также разграничение их прав и полномочий.
Власть церкви — фактическое воздействие, оказываемое на жизнь
верующих, их сознание, дела и поведение со стороны такой
влиятельной организации, как ведающая религиозной жизнью
церковь. Ее влияние на общественно-политическую и
государственную жизнь многих стран и доныне достаточно велико.
Данный далеко не полный перечень явлений власти позволяет
судить об их влиянии на человека, на жизнь и судьбы людей.
Экскурс такого рода, если его продолжить, может выявить и ряд
других влиятельных субъектов, скажем, власть военных и воспитате-
лей; можно говорить и о власти идей, идеалов, идеологий,
номенклатуры, религий, системы, традиций, школы и т. д.
Отметим и еще одно обстоятельство. При оценке власти не всегда
точным и исчерпывающим будет, например, разговор только о
власти закона или законодателя, о власти диктатора или о власти
президента и т. д. Нередко необходимо рассматривать соединение,
совокупность действующих факторов, под комплексным,
суммарным воздействием которых оказываются люди, их группы.
Итак, в целом картину власти и подход к ее пониманию по ее источ-
нику, по ее отправным параметрам мы представляем достаточно
аргументированно. Теперь следует показать, где именно, на каком
участке, на объекте какого именно рода проявляется власть. Это
позволяет рассмотреть вторую крупную область явлений власти.
Оценивая власть (власть над людьми и их объединениями), можно
показывать, где она проявляется: власть в армии, государстве, сосло-
вии, группе людей, коллективе, народе, обществе и его системах,
организациях разного рода, различных сферах деятельности людей,
партии (мы говорим о партиях ввиду их особой роли, не забывая,
что это один из типов организаций), регионе, стране, учреждении, т.
е. повсюду: по месту жизни, труда, учебы, общественной
деятельности и даже отдыха людей. Не стоит забывать и о том, что
человек может оказаться под
властью политики или секса, под властью слов, той или иной
информации или даже стрессов и страхов.
Такова наиболее распространенная сфера власти, возникшая и раз-
вивавшаяся с момента перехода людей к жизни сообща, жизни
семьей, в племенах, в обществах и государствах, при воздействии
религий и церквей. Такова сфера власти, регулирующая связи и
взаимодействия людей в течение долгих времен и в разных странах.
В реальной жизни это наиболее распространенный уровень и этаж
власти.
Чтобы завершить этот экскурс, рассмотрим другие проявления вла-
сти, рожденные многовековой практикой.
Введение автором в научный оборот и активное использование по-
нятия "кратология" во многом предопределено широким
распространением со времен Древней Греции большого числа
понятий, характеризующих конкретные виды властей и проявлений
власти в истории и заканчивающихся составной частью слова
"...кратия", а также множества производных от них слов.
Автократия (англ. autocracy, от греч. autokratia — самодержавие, са-
мовластие) — форма власти, система правления, при которой
одному лицу принадлежит неограниченная верховная власть. С этим
словом
связаны понятия "автократизм", "автократ", "автократор",
"автократичный руководитель".
Агиократия (от греч. hagios — святой) — высоконравственная
власть святынь, как ее толковал отечественный исследователь П. И.
Новгородцев (1866—1924), противопоставляя ее морально
ущербной, по его мнению, демократии. Противопоставление в таком
роде ошибочно, ибо демократия сама по себе порочной не является,
а противопоставление должно идти по отношению к порнократии.
Адхократия* (от лат. ad hoc — предназначенный для данного случая)
— система мер для преодоления бюрократических тенденций в хо-
зяйственной жизни и повышения эффективности системы
управления в США.
Аристократия (греч. aristokratia, от aristo.s — лучший) — 1) форма
государственного правления, при которой власть принадлежит
представителям родовой знати; 2) в рабовладельческом и
феодальном государствах — наиболее привилегированное сословие,
сохраняющее ряд преимуществ и в буржуазном государстве; 3)
привилегированная верхушка какого-либо слоя, класса, общества.
Аэрократия** (от греч. аer — воздух) — силовой компонент страте-
гии, основанной на освоении воздушного пространства и его
использовании в целях геополитической экспансии.
Бандократия (от ит. banda) — власть банды, шайки. В сферу ее вли-
яния попадают как простые граждане, так и сами члены банд. О
бандократии применительно к организованной преступности в
СССР публицисты заговорили незадолго до падения Советской
власти.
Банкократия (от фр. banque) — власть банков, их реально растущее
влияние во всей экономической и политической жизни.
Бюрократия (фр. bureaucratic, от фр. bureau — бюро, канцелярия) —
1) совокупность бюрократически мыслящих и бюрократически
действующих лиц, прежде всего в органах власти и управления; 2)
не всегда правомерное оскорбительное наименование лиц, по долгу
службы занятых в административных структурах и выполняющих
определенный круг жизненно необходимых обществу технических
управленческих обязанностей; 3) характеризуемый в позитивном
смысле тип организации, для которой характерны
специализированное распределение труда, четкая управленческая
иерархия, определенные правила и стандарты, показатели оценки
работы, основывающиеся на компетенции работника.
Видеократия — власть видений, царство зрительных образов, пред-
лагаемых средствами массовой информации.
Геократия (от греч. ge — земля) — власть Земли, понятие, исполь-
зуемое для определения геократических периодов в истории Земли,
отличавшихся значительным расширением площади земной суши.
Геронтократия (от греч. geron — старик) — 1) власть старшего по-
коления; 2) предполагаемая ранняя форма общества, в котором
власть принадлежала старейшим. Влиятельное положение
старейших членов общины — один из элементов верховной власти у
ряда народов при первобытнообщинном строе.
Гинекократия (от греч. gyne — женщина) — женовластие;
предполагаемая универсальная стадия в истории общества. Ее
основные признаки: родство по материнской линии, главенство
женщин в общественной жизни. Это понятие, введенное
швейцарским историком права И. Я. Бахофеном (1815—1887),
тождественно понятию "матриархат", ;пользуемому в отечественной
науке.

* Краткий словарь современных понятий и терминов / Сост. и общ.

ред. В. А. Макаренко. М.: Республика, 1993. С. 15.
** Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России.
М.:
Арктоеея, 1997. С. 113, 579. (В этой книге на с. 112—114 речь идет
и о других геополитических модификациях власти; ср., напр.,
упоминаемые ниже талассо-кратия, теллурократия,
эфирократия.)

Демократия (греч. demokratia, от demos — народ) — 1) народовла-

стие; 2) общественно-политический, государственный строй, при
котором верховная власть принадлежит народу; 3) принцип
организации коллективной деятельности, при соблюдении которого
обеспечивается
активное и равноправное участие в ней всех членов того или иного
коллектива, партии, организации.
С этими представлениями связан ряд понятий: демократ — сторон-
ник демократии, член демократической партии; демократизация —
внедрение демократических начал, реорганизация государства,
общества, партии, союза на демократических началах; демократизм
— признание и осуществление демократии; простота,
общительность в отношениях. В числе производных понятий —
демократический процесс, демократические процедуры,
преобразования, шаги, меры, реформы, указы, демократические
блоки, союзы, фонды, движения, коалиции, партии и т. д.
В связи с важным значением проблематики демократии в России в
последние годы, особенно после распада СССР, и появлением
разнообразных публикаций, доступных читателю, следует
подчеркнуть, что вопросы теории и практики демократии получили
обстоятельную разработку еще во времена Древней Греции. Особое
место здесь занимают произведения Аристотеля, прежде всего его
труд "Политика", посвященный власти. Здесь интересны по крайней
мере три аспекта данной проблемы:
1) Аристотель подчеркивал еще более раннее происхождение идей и
практики демократии и относил ее с позиций своего времени к древ-
ним (архаичным) явлениям власти*;
2) вместе с тем Аристотель с учетом специфики властных проявле-
ний в древнем мире причислял демократию той поры к
отклоняющимся, неправильным видам правления**;
3) наконец, Аристотель считал, что демократия как власть имеет по
меньшей мере пять видов***, связанных с конкретными
проявлениями власти, использованием закона, участием народа. Это
полезно учитывать и нынешним ученым, которые, к сожалению, о
таком суждении Аристотеля практически ничего не знают, к нему не
обращаются, а сами к подобного рода плодотворной идее о
многообразии видов собственно демократии всерьез пока не
выходят. И все же следует сказать, что XX век отмечен поисками
вариантов демократии****.
А теперь продолжим рассмотрение "...кратий".
Жрецекратия — власть жрецов во многих древних обществах, их
могущественное религиозное влияние.
Идеократия (от греч. idea — понятие, представление) — власть идей,
идеалов, идеологий. Этот термин русских евразийцев (Н. С. Тру-
бецкой, П. Б. Савицкий) противопоставлялся "власти материи", "ры-
ночной системе", "торговому строю". В наше время об идеократии
пишут В. В. Аксючиц, А. Г. Дугин.

* Аристотель. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С. 514. »* Там же.

С. 488, 489.
*** Там же. С. 496, 488.
**** Так, М. Бунге пишет: "Я называю холотехнодемократией (или
интегральной технодемократией) общественный строй, который
позволяет, более того, поощряет равный доступ к богатству,
культуре и политической власти"
(Бунге М. Холотехнодемократия: альтернатива капитализму и
социализму // . Вопросы философии. 1994. № 6. С. 45).

Иерократия (от греч. hieros — священный) — буквально "власть

-жрецов" (см. "Жрецекратия"), священнослужителей в различных
формах.
Изократия (от греч. isos — равный, одинаковый, подобный) — 1)
идея торжества принципов равенства людей в обществе,
преобладание такой установки в общественном устройстве; 2)
концепция равенства, тождественности в правах, обязанностях,
функциях властей одного и
того же уровня.
Информократия (от лат. information — ознакомление, разъяснение)
— власть информации, фактически в полной мере начинающаяся с
развитием информатики в информационном обществе. Побуждает
предостеречь о возможности информационной диктатуры в XXI
веке.
Классократия (от лат. classis — разряд) — теоретические концепции
и практические действия, направленные на выделение в обществе
определенных больших социальных групп (классов) и обоснование
их авангардной, ведущей, господствующей роли в отношении
других групп граждан и государства в целом. Такая позиция
наиболее характерна для марксистского мировоззрения и
примыкающих к нему движений и отчетливо запечатлена в
доктринах диктатуры буржуазии и диктатуры
пролетариата.
Клептократия (от греч. klepto — ворую) — понятие, аналогичное
клептомании (болезненной неодолимой тяге к воровству); стремле-
ние определенных недобросовестных лиц, получивших власть, к
личному обогащению, коррупции, как правило, резко пресекаемое в
цивилизованном обществе. В чистом виде — власть разрушителей
богатства общества, коррупционеров, грабителей государственной
казны и частных состояний, рано или поздно разоблачаемых и стро-
го караемых по закону.
Кратократия (от греч. kratos) — властовластие, повелительное и
сдерживающее воздействие на людей, оказываемое самим фактом
существования властей, потенциальной возможностью
использования силы власти в их защиту или против них. В 1991—
1993 гг. А. Фурсов опубликовал в журнале "Социум" более 20 статей
под общим заглавием "Кратократия".
Криптократия (от греч. kryptos — тайный, скрытый) — тайная
власть.
Маникратия (от англ. money — деньги) — власть денег. Один из
наиболее влиятельных и чувствительных видов власти. Важно,
чтобы сами деньги не теряли авторитета, доверия, не
обесценивались.
Медиакратия (от англ. mass media — средства массовой информа-
ции) — власть, мощное влияние, оказываемое на население в
современном мире средствами массовой информации. Часто их
именуют "четвертой властью".
Меритократия (от лат. merito — по заслугам, по справедливости, по
делам) — власть наиболее достойных, одаренных. Термин ввел
английский социолог М. Янг в 1958 г. в книге "Возвышение
меритократии:
1870—2033". Он отстаивал, хотя и в сатирической форме, принцип
выдвижения на властные посты наиболее способных людей из
различных слоев, оправдывая деление на элиту и управляемых.
Милитакратия (англ. militacracy, от лат. militaris — военный) —
власть военных в обществе; непропорционально высокий,
социально неоправданный уровень их участия в высших властных
структурах, засилие в высшем эшелоне. Крайний, но в мировой
практике нередкий случай — военная диктатура со всеми
проявлениями и последствиями ее антидемократического
содержания.
Монократия (от греч. mono.s — один-единственный) — власть од-
ного лица в самых различных вариациях — от абсолютизма до демо-
кратизма. В числе такого рода властителей: самодержец, царь, импе-
ратор, король, князь, герцог, султан, шах, эмир, фараон, диктатор,
тиран, деспот, дуче, фюрер, президент и т. д. Общая численность та-
кого рода наименований не подсчитывалась. Нами учтено более 150
понятий.
Нациократия (от лат. natio — народ) — теоретический и практиче-
ский курс на установление преобладающего влияния данной нации,
оправдание ее преимущества над другими, ее ведущей роли в
определении их места, роли, судеб, поведения в рамках конкретного
государства и на международной арене.
Ноократия (от лат. noos — ум, разум) — власть разума; возможное и
желательное грядущее состояние ноосферы, планеты в целом.
Нормократия (от лат. norma) — растущее в обществе влияние
(власть) узаконенных установлений (норм права и др.); порядок,
признанный обязательным для всех, несмотря на то что в реальной
жизни могут иметь место отступления от этого порядка.
Охлократия (от гр. ochlo.s — толпа, чернь) — буквально власть тол-
пы. Это — термин Аристотеля, обозначавший периоды власти, когда
она переходила к восставшему народу, но он вследствие своей
неорганизованности не мог ее удержать.
Панкратия (пантократия) (от греч. pan — все) — всеохватывающая
распространенность власти как важнейшего социального явления,
принципа устройства, организации жизни людей в обществе,
управляемости основных социальных процессов, признак
упорядоченности сожительства огромных масс людей (граждан) в
рамках государств, регионов и планеты в целом.
Партократия (англ. partocracy) — пренебрежительная оценка руко-
водящей деятельности бывшей КПСС, сосредоточившей в руках
руководителей центральных и местных органов огромную
фактическую власть. Это понятие используется при характеристике
деятельности политической партии, пришедшей к власти,
обладающей огромной властью и злоупотребляющей ею.
Плутократия (англ. plytocracy; греч. plutokratia, от plutos — богатст-
во) — государственный строй, при котором власть формально и
фактически принадлежит богатой верхушке господствующего
класса. Плутократией именуют и саму эту верхушку.
Поликратия (от греч. poly — много) — одновременная власть мно-
гих субъектов, многовластие. Это явление опасно тем, что ведет к
неопределенности, соперничеству властей, столкновению их
интересов и
притязаний и в конечном счете к противоборству и безвластию,
пагубному для жизни общества и государства.
Порнократия (от греч. pornos — развратник) — противоестествен-
ное для человеческой морали, но реально имеющее место огромное
влияние (власть) на умы, настроения, поведение, особенно
молодежи, порнографической литературы и данной темы в
искусстве, натуралистического изображения явлений, касающихся
пола и половых отношений (особенно наглядных в порнофильмах,
фотографиях и т. д.). Это отразилось и в таком понятии, как
"фаллократия".
Псевдодемократия (англ. pseudodemocracy, от греч. pseudos — ложь)
•ложная, фальшивая демократия, прикрываемая разговорами об уче-
те и использовании мнения народа и о якобы осуществляемом
народовластии. Нередкое явление в истории многих стран, особенно
в XX в.
Психократия (от греч. psyche"— душа) — термин, предложенный Н.
Ф. Федоровым (1828—1903), российским религиозным мыслителем
и одним из основоположников русского космизма, и обозначающий
власть духа, духовное родство всех живущих на земле, обретающее
способность к действию благодаря соединению с Богом.
Советократия — неологизм, относящийся к характеристике типа
власти, имевшего место в годы существования СССР. .
Социократия (от лат. societas — общество) — власть, влияние соци-
альных наук, идей, которые должны обеспечивать теоретическую
базу
•социальных реформ. Это понятие ввел Л. Ф. Уорд (1841—1913) —
первый президент Американского социологического общества.
Талассократия (от греч. talassa — море) — власть, опирающаяся на
морское могущество. Характеристика государств с явной морской
геополитической ориентацией. К таковым, например, относятся
государства, сформировавшиеся в свое время в рамках
средиземноморских цивилизаций*.
Теллурократия (от лат. tellus — земля) — власть, опирающаяся на
сухопутное могущество. Характеристика держав с явной сухопутной
геополитической ориентацией.
Теократия (англ. theocracy, от греч. theos — бог) — форма правле-
ния, при которой государственная власть принадлежит духовенству,
жрецам, главе церкви. Примером такого государства является
Ватикан. Из русских мыслителей идеи теократии особенно
привлекали Вл. С. Соловьева.
Технократия (англ. technocracy, от греч. techne— искусство, мастер-
ство) — власть технократов, сторонников передачи государственной
власти в руки профессионалов — специалистов в области техники и
технических наук, обладающих современным уровнем
квалификации, образования и культуры. На Западе используется и
понятие "технодемократия", введенное М. Дюверже в 1972 г.
Тимократия (от греч. time — цена, плата) — одна из наиболее древ-
них "кратий". Тщательно анализировалась Платоном в его
сочинении "Государство" (в кн. VIII). Он выделял отрицательные
типы государства. По его мнению, их четыре: тимократия,
олигархия, демократия и тирания. Под тимократией (тимархией)
подразумевалось правление, основанное на принципе ценза,
обусловленного имущественным положением, как, например, в
Афинах до конституции Солона. Аристотель в «Никомаховой этике"
указывал, что из трех видов правления (монархия, аристократия и
тимократия) "...лучшее — монархия, худшее — «тимократия".
Платон полагал, что основной причиной порчи человеческих
обществ и государственных устройств является господство коры-
стных интересов и их влияние на поведение людей.
Фаллократия (от греч. phallos — мужской половой орган, а также его
изображение) — реальное влияние представлений, связанных с обо-
готворением фаллоса, его культом, восприятием его как символа
оплодотворяющего и рождающего начала природы у древних
народов. Ныне

* См.: Максаковский В. П. Историческая география мира: Учеб.

пособ. М.:
копресс, 1997. С. 55—-56.

имеют место проявления такого культа в условиях эротизации неко-

торых произведений искусства (литература, драматургия, живопись,
скульптура, шоу-бизнес и т. д.) и во всякого рода околокультурной
деятельности.
Феминократия (англ. feminocracy, от лат. femina — женщина) —
власть женщин: 1) социальное явление, вероятно, имевшее место в
доисторический период; 2) не очень частое, но все более дающее о
себе знать явление прихода женщин к власти на ключевые посты*.
Общественная польза этого в том, что женщине как матери
органически присущи миролюбие, гуманность, забота о человеке,
сострадание и сопереживание, т. е. качества, от нехватки которых в
наш жестокий век очень страдают многие страны и народы.
Фидекратия (от лат. fides — вера) — разрешительное, цензовое вли-
яние властей на участие граждан в политической жизни с учетом их
религиозной принадлежности.
Физиократы (от греч. physis — природа) — представители француз-
ской политэкономии 2-й половины XVIII в. (Ф. Кенэ, А. Ф. Тюрго и
др.), рассматривавшие землю и ее возделывание как источник
богатства народов, а земледельческий труд как единственный
производительный труд.
Филократия (от греч. phileo — люблю) — любовь к власти, потреб-
ность во власти, стремление к пользованию ею, обладанию
влиянием над другими людьми, нередко обретающее характер
ненормальной, противоестественной, психопатической мании,
широко распространенное в среде лиц с сильным, властным
характером, особенно тиранов, деспотов, диктаторов.
Фобократия (от греч. phobos — страх) — власть страха.
Экономократия (от греч. oikonomike — управление хозяйством) —
власть (влияние) экономики и экономистов. '
Экспертократия (от лат. expertu.s — опытный) — власть (растущее
влияние) экспертов — высококвалифицированных специалистов,
занятых в высших властных сферах.

Элитократия (от фр. elite — отборный) — власть элиты — из-

бранных, принадлежащих к определенным, считаемым лучшими,
богатым, образованным слоям общества. Выделяют элиту
правящую, политическую, экономическую, военную, городскую и т.
д. Западные исследователи (В. Парето, Р. Михельс и др.)
утверждают, что по
мере завершения определенного социального цикла происходит сме-
на элит**.
Этатократия (от фр. etat — государство) — 1) практически полная,
безраздельная, абсолютная власть государства, его активное влияние
на все стороны жизни общества, прежде всего на экономическую;
ориентация на всемерное развитие государства как цель об-
щественного развития и его высший результат. Подобный курс на-
шел свое отражение в различных социально-философских, полити-
ко-правовых, кратологических взглядах, школах, течениях.
Установки такого рода близки тоталитарным системам, фашистским

* Васецкий Н. А. Женщины во власти и без власти. М.: МГФ

"Знание",
1997. 368 с.; Дедерихс М. Р. Хиллари Клинтон и власть женщин /
Пер. с нем. М.:
ЦЭСИ, 1995.368с.
** Ашин Г. К. Элитология. Становление. Основные направления. М.:
Изд-во МГИМО, 1996.

а также и некоторым социалистическим режимам; 2) политика

активного и эффективного участия государства в жизни общества, в
первую очередь экономической, динамичного, действенного влияния
на нее. Один из наиболее известных философов-государственников -
—Т. Гоббс писал: "...вне государства — владычество страстей, вой-
на, страх, бедность, мерзость, одиночество, варварство, дикость, не-
вежество; в государстве — владычество разума, мир, безопасность,
богатство, благопристойность, общество, изысканность, знания и
благосклонность"*.
Этнократия (от греч. ethnos — племя, народ) — власть той или иной
этнической группы над другими этносами (племенем, народностью,
нацией). Необходимость всестороннего осмысления такого рода
явлений позволяет говорить и об этнократологии. Ныне широко
используется понятие "этнополитика".
Этократия (от греч. ethika — этика, от ethos — обычай) — власть,
основанная на соблюдении не только норм права, но и морали. П.
Гольбах (1723—1789) в труде "Этократия, или Управление на основе
морали" (1770) отстаивал идею нравственного поведения властей
(правительства) и предлагал соответствующую программу.
Эфирократия (от греч. aither — воздух над облаками) — власть,
предполагающая использование надатмосферных пластов и
преобладающую роль космического оружия, а также развитие
талассократических и аэрократических тенденций.
Юнократия (от лат. junior — младший) — власть молодых.
Юрократия (от лат. jus (juris) — право) — власть юристов в прямом
и переносном смысле. Власть как растущее влияние норм права и
специалистов этой сферы в государстве, становящемся правовым, и
власть собственно юристов как один из идеалов, выдвигавшихся в
прошлом и признававших необходимость прихода к власти ученых.
В ходу сегодня и другие термины (неологизмы) — логократия,
верократия, демагократия и т. п.
"Крато..." (от греч. kratos — власть) — начало сложных слов, даю-
щих характеристику феномена власти, ее проявлений и
разнообразных
аспектов.
Кратоведение (властеведение) — область научного знания, имеющая
дело с властью во всем богатстве ее содержания и проявлений;
научный аналог обществоведения, правоведения,
государствоведения, страноведения, человековедения,
природоведения, москвоведения и т. д.
Кратогенез (от греч. genesis — происхождение) — развитие кон-
кретного вида, типа власти, охватывающее все изменения, начиная с
момента ее возникновения и до окончания ее существования.
Именно здесь правомерны последовательное выделение и анализ
ступеней, состояний, этапов кратогенеза: правласть, предвласть,
власть, поствласть; его стадий: зарождения, возникновения,
становления, упрочения, расцвета, упадка, перерождения, крушения
власти, т. е. всего ее жизненного цикла.
Кратогнозия (от греч. gnosis — знание) — совокупность знаний о
власти, ее сути, содержании, особенностях, формах проявления,
типах и видах власти, своеобразии их назначения и т. д.

* Гоббс Т. Избр. произв.: В 2т. М., 1965. Т. 1. С. 364. 27

Кратография* (от греч. grapho — пишу) — описание власти; система
знаний, характеризующих условия существования власти в эко-
номическом, социально-политическом и духовном пространстве; на-
глядное (графическое) изображение этапов, ступеней, циклов, объе-
мов, масштабов, силы влияния, регионов распространения тех или
иных типов, видов власти и т. д.
Кратодинамика (от греч. dynamikos — относящийся к силе, силь-
ный) — раздел учения о власти, изучающий ее возникновение,
эволюцию, движение, развитие, преобразования и трансформации,
своеобразие проявления указанных характеристик в различных
видах, типах власти.
Кратознание — совокупность знаний о власти, ее месте, роли, вли-
янии, многообразии типов, видов и форм, возможностях и судьбах в
жизни общества.
Кратолог — специалист в области науки о власти. Кратологический
тезаурус (от греч. thesauros — запас) — словарь, в котором
максимально полно представлены слова того или иного языка,
относящиеся к сфере власти, с обстоятельным перечнем примеров
их употребления.
Кратология (от греч. logos — слово, учение) — одна из важнейших и
пока еще мало разработанных общественных наук, учение о власти,
ее разнообразии, закономерностях ее происхождения, функ-
ционирования и развития, о типах, родах и видах власти, их чертах и
специфике, субъектах и объектах власти, носителях, функциях, за-
дачах, механизмах, нормах и принципах, технологиях и процедурах
власти, о сути и особенностях разделения властей, о взаимодействии
Власти с другими сферами жизни и властей разного рода между со-
бой, а также с зарубежными властями. Кратология может рассмат-
риваться как целостная наука, система знаний (норм), включающая:
общую кратологию, историю власти, теоретическую, практическую,
прикладную, сравнительную, академическую, военную кратологию,
социологию власти, логику власти, морфологию власти, педагогику
власти, психологию власти, философию и этику власти,
специальные виды кратологии, а всего более 70 отраслей и областей
знания. Русский аналог понятия Кратология — властеведение. Дан-
ная монография и посвящена кратологии.
Кратомания (от греч. mania — влечение, страсть, безумие) — стре-
мление, порой болезненное, к обладанию властью, нередко с
тяжелыми последствиями для окружающих, а во властях высокого
уровня — для целых регионов и стран.
Кратомафия (от итал. mafia) — мафия, вторгшаяся в сферу власти В
той или иной стране, переключившая свою деятельность на облада-
ние властью, сумевшая занять в ней ряд ключевых позиций и
устремленная к полному контролю над данной властью, ее
системой, структурой, рычагами.

* Аналогичный термин "социография", существующий с 1913 года,

введен в научный оборот датским ученым Штеинмецем для
обозначения особой социологической дисциплины, охватывающей
область эмпирических исследований, призванных давать описание
жизни народа той или иной эпохи.

Кратометрия* (от греч. metreo — измеряю) — раздел кратологии,

изучающий пространственные характеристики власти, приемы и
способы их измерения и сопоставления.
Кратономия** (от греч. nomos — закон) — раздел кратологии, ис-
следующий законы возникновения и эволюции власти.
Кратополитика (англ. cratopolicy) — термин шведа Р. Челлена (1864
—1922), рассматривавшего государство сточки зрения его силового
потенциала и первым употребившего понятие "геополитика". Широ-
кого распространения термин "кратополитика" не получил.
Кратософия (от греч. sophia — мудрость) — учение о власти как
олицетворении, воплощении человеческой мудрости, позволяющей с
помощью разумного влияния власти регулировать сложные
человеческие отношения, соперничество и избегать беспощадной
борьбы людей между собой. Однако до сих пор и сама власть в
разных ее видах служит нередко объектом такой борьбы.
Кратосфера (от греч. sphaira — шар) — сфера действия конкретного
вида власти в общей структуре человеческого общества и специфика
этой сферы; пределы распространения, влияния данной власти.
Кратофагия (от греч. phagos — пожирающий) — разрушительное
воздействие на общество тех или иных видов власти (например,
диктаторской, деспотической, тиранической власти), их пагубных
социальных последствий.
Кратофилия (от греч. philia — любовь, дружба) — любовь, склон-
ность к использованию власти, к властвованию и подчинению себе
других.
Кратофобия (от греч. phobos — страх) — паническая боязнь власти,
особенно жесткой и деспотичной, чувство ужаса, испытываемое
перед властью такого рода; враждебное отношение к власти и
властям.
Кратоцентризм (от лат. centrum и греч. kentron — острие, средото-
чие) — отношение обладателей высшей власти к ней самой как
самоцели и высшему смыслу общественной жизни; крайняя форма
властного
эгоизма.
Конечно, ни сам приведенный перечень научных понятий из области
кратологии, ни характеристика десятков "кратий" не являются ис-
черпывающими.
К числу довольно широко используемых относятся интернацио-
нальные понятия, образованные с помощью окончания "архия" (от
греч. аrche — начало, власть, главенство). Это широкий круг таких
известных терминов, как анархия, диархия (двоевластие), епархия,
иерархия, монархия, патриархия, полиархия (многовластие),
олигархия. Отсюда же матриархат и патриархат. Заслуживают
упоминания и монархи, олигархи, патриархи, иерархи и
первоиерархи. А ведь мы еще не касаемся характеристики
различного рода "властий". Назовем лишь безвластие, всевластие,
двоевластие, единовластие, междувластие, многовластие,
полновластие, самовластие, своевластие и т. д.

* Аналогичный термин "социометрия" появился в XIX веке в связи с

попытками применять математические методы для изучения
социальных явлений, Ныне им обозначают отрасль социальной
психологии, изучающую межличностные отношения в малых
группах количественными методами. Научными аналогами
применительно к различным областям знания служат также
геометрия, Психометрия, хронометрия.
** Выделение такой области знаний может напомнить о наличии в
общей теме наук астрономии или номографии как раздела
математики.

После такого экскурса в область обширного круга явлений и поня-

тийного аппарата, рожденного в самой властной сфере и связанного
с развитостью русского языка и его пополнением
интернациональной лексикой, следует заметить, что и сам русский
язык нуждается в дополнении его словарей и открыт для
обогащения и развития. Наши словари еще весьма скромны и сводят
все богатство кратологической терминологии лишь к властвованию
и властолюбию, а также соответствующим вариациям этих слов*.
Если обратиться к проявлениям власти "этажом ниже", это будет
собственно власть человека над другим человеком, его влияние,
часто безраздельное, безграничное и нередко бессердечное.
Вариантов здесь множество: власть над "человеком с улицы", над
подданным, над подчиненным, власть над отдельным лицом в
группе, банде или неблагополучной семье и т. д. В большей части
случаев нужно говорить о проявлениях "власти" (в кавычках), ибо
они находят выражение не в цивилизованных формах, а в произволе,
тирании, деспотии, надругательствах "человека" над "человеком",
когда и тот и другой теряют свой человеческий, цивилизованный
облик. Преодоление таких проявлений "власти" — многовековая
мечта, одна из высших целей человечества, подчас даже и не
осознаваемая большинством людей.
Гуманизм, демократизм, человеколюбие, уходящие корнями в седую
древность, крепнувшие в дальнейшем через деяния Леонардо да
Винчи и Галилео Галилея, Чарлза Дарвина и Луи Пастера, Джорджа
Вашингтона и Томаса Джефферсона, Михаила Ломоносова и
Дмитрия Менделеева, Климента Тимирязева и Ивана Павлова,
дошли и до наших дней.
Обратимся, наконец, от уровня человека через уровень конкретной
страны (минуя сословия, нации и классы) на уровень
международный, межгосударственный.
Власть одного государства над другим государством — явление не-
редкое с давних времен. Подавляющие массы одних людей
господствуют над другими массами, причем такое господство
осуществляется от имени народа. Однако если даже выйти на
вершину пирамиды властвования, на уровень сверхдержавы, то и
это отнюдь не власть десятков миллионов ее жителей, а власть
достаточно узкого круга лиц — обладателей несметных богатств и
неограниченных возможностей влияния и владычества.
Вот таким и предстает в кратологии явление власти в его разнооб-
разных аспектах, на различных уровнях и в различных его
проявлениях.
Отсюда правомерен переход к вопросу о том, какова же именно эта
власть.
Можно указать ряд исходных оснований для характеристики власти:
а) кому принадлежит, от кого исходит власть — гражданская она или
военная, федеральная или местная, республиканская или городская,
президентская или правительственная, царская или княжеская и т.
д.;
б) из какой сферы жизни вычленена власть (законодательная, ис-
полнительная, судебная, экономическая, идеологическая, духовная,
религиозная, народная, наследственная, традиционная и т. д.);

* См.: Сводный словарь современной русской лексики: В 2 т. М.:

Русский язык, 1991. Т. I. С. 144, 511; Словарь русского языка. 2-е изд.
М.: Русский язык, 198 I.T.I. С. 183—184.

в) на кого направлена власть — на население всей страны (на народ),

на определенные слои, группы людей, на какие-либо категории
населения (молодежь, женщины, пенсионеры) и т. д.;
г) какова по качеству власть (сильная, умная, прочная, крепкая,
твердая; слабая, формальная, беспринципная, теневая,
бесконтрольная; реальная, мнимая и т. п.).
Такого рода характеристик, проявлений власти можно назвать
более полутора сотен. Понятно, что их следует систематизировать и
классифицировать. Но и уже сказанное позволяет серьезно и
осмысленно с позиций кратологии увидеть власть во всех ее
ракурсах и ипостасях, понять, каков этот поистине неисчерпаемый
феномен и какими возможностями располагает он в человеческом
обществе. Он создан человеком и служит человеку, хотя нередко и
мешает, и вредит ему. А точнее говоря, одним людям служит, другим
— мешает.

5. Власть как предмет и объект науки

Как же можно сегодня охарактеризовать понятие власти? Как
подойти к ней как к предмету и объекту науки?
Власть (англ. право управления — power, authority; господство —
rule; греч. — kratos; лат. — auctoritas, imperium; нем. — Macht; исп.
— poder; ит. — domino, potere; фр. — pouvoir; португ. — poderio;
эсперанто
— potenco.
В своих главных значениях власть — это:
1) способность, право и возможность тех или иных лиц, органов, уч-
реждений, систем распоряжаться кем-либо, чем-либо; оказывать
решающее воздействие на судьбы, поведение и деятельность
конкретных людей, их общностей и институтов с помощью
различного рода средств
— права, авторитета, воли, принуждения;
2) государственное, политическое, экономическое, духовное и иное
господство над людьми;
3) система соответствующих государственных или иных управлен-
ческих органов;
4) лица, органы, учреждения, облеченные соответствующими госу-
дарственными, административными и иными полномочиями;
5) единолично распоряжающийся судьбами и жизнями многих лю-
дей монарх, диктатор, полководец и т.д.
Здесь раскрыта лишь суть власти, обозначена вершина смысла мно-
гозначного понятия, сформулированы только наиболее
существенные, отправные, ключевые определения. Они могут
уточняться и разнообразиться. Это подтверждает и отечественная, и
мировая практика.
Обращая внимание на исключительную многогранность власти
как социального явления, С. С. Фролов пишет: "Власть имеет
множество степеней, оттенков и форм проявления от громкого
окрика до шепота, от вспышки раздражения у маленького ребенка в
его желании воздействовать на поведение матери до мобилизации в
армию огромного числа людей. Для того чтобы несколько
упорядочить множество властных форм, ученые прибегают к
построению абстрактных идеальных моделей власти"*.

* Фролов С. С. Социология.

М„ 1994. С. 114. 3)

С. С. Фролов приводит три такие известные модели: 1) потенциаль-

ная власть, которая предполагает накопление ресурсов власти и
тесную связь с определенными социальными позициями и
ситуациями в обществе и социальных группах; 2) власть репутации
— власть, принадлежащая определенным личностям и группам,
которые хорошо известны в обществе; 3) власть принятия решения,
которая показывает степень участия индивида или группы в
контроле за принятием решения, в управлении социальными
объектами.
В разнообразии властей, в многозначности их понятий и толкований
особо выделим одну и постоянно будем иметь ее в виду на первом
плане — власть государственную, ибо от нее зависит очень многое,
ею часто предрешается почти все. Это власть властей, центральная,
высшая в своей сути, отличающаяся от других властей. В свою
очередь, и
она может разнообразиться в своих видах, уровнях,
предназначениях и ролях.
Власть занимает особое место в ряду социально-политических яв-
лений и поворачивается к человеку множеством своих проявлений и
своих ликов.
Разнообразная власть (в семье, армии, регионе, учреждении, го-
сударстве и т. д.), являющаяся своим согражданам, той или иной
стране, целому миру во всем богатстве своих обликов, может харак-
теризоваться с самых разных сторон. Именно поэтому люди пользу-
ются обширным кругом понятий, передающих восприятие и ощуще-
ние власти людьми, многообразие отношений к ней и даже ее непри-
ятие и отторжение. Диапазон этот очень велик — от любви до
ненависти.
Характеризовать восприятие, ощущение власти можно по-разному:
облик власти, лик, лицо, ипостаси и, наконец, роли власти,
соответственно давая перечень и описание множества этих ликов и
ролей.
Облик власти — это ее внешний вид, очертания, а также ее специ-
фика, своеобразие и по-своему неповторимость.
Лик, лицо власти — ее индивидуальный облик, ее наружная, перед-
няя сторона, фасад, открытый обществу и общественности. А
главное — это такой облик, который или привлекает, или
отталкивает людей в соответствии с их восприятием власти,
отношением к ней, психологической реакцией на власть.
Наконец, упомянем и близкое к ликам власти понятие "ипостаси
власти". В переносном смысле — это формы существования,
способы бытия, формы проявления власти того или иного уровня
либо тех или иных властей.
Таковы эти своего рода образы, облики, в которых те или иные
власти являются людям, народу, гражданам, избирателям,
подвластным и подчиненным.
Что касается понимания властной роли, то в политике — это хара-
ктер участия власти в чем-либо, степень ее влияния, воздействия и
своего рода партия, исполняемая конкретным видом власти на сцене
жизни. Размышлять же обо всех этих ролях и ликах власти
приходится потому, что такое удивительное явление, как власть,
манит, привлекает, волнует, захватывает и затягивает, а потом и
разочаровывает, отталкивает очень и очень многих, подчас целыми
семьями, слоями, регионами и даже странами.
Неудивительно, что трудноодолимая способность увлечься властью
объясняется обычно честолюбием, эгоизмом, личным интересом,
тягой к сильным ощущениям и жаждой удовольствий, а также
другими причинами, мотивами и стимулами. Очевидно, всегда есть
и будут оставаться тайны, загадки, секреты власти, над которыми
люди ломали головы веками. Наши потомки тоже будут
доискиваться ответа на вопрос, почему столь похожи и зачастую
пагубны жажда власти и жажда богатства. Видимо, суть дела — в
необычайном многообразии человеческих чувствований и страстей,
в неудержимой природной тяге человека ко всему необычному,
новому, непривычному, к познанию и испытанию своих сил в
разных ситуациях, в его вере в свои возможности, способности, да-
рования и, наконец, в нередком стремлении возвыситься над себе
подобными, повелевать ими и получать от этого удовлетворение.
Итак, о каких же ликах, ипостасях, ролях и функциях власти следует
сказать еще? Какими признаками можно обогатить уже называвши-
еся смыслы власти?
Власть — это:
— уникальный жизненный феномен; многогранное, глобальное
ключевое общественное явление; порождение человеческого рода,
социальной практики, хотя первичные проявления власти, и очень
жестокие, вообще свойственны животному миру;
— важнейшая многоплановая сфера интенсивной творческой, целе-
устремленной деятельности человека и его общностей, сфера
приложения разнообразных человеческих сил, умений, талантов,
реализации интересов, хитростей, мастерства, искусства человека,
его нескончаемого
совершенствования;
— сильнейшая, не всегда адекватно осознаваемая страсть, одно из
всепоглощающих, неодолимо желанных, но и тягостных влечений;
сфера возможного удовлетворения амбиций и притязаний;
— влекущая к себе и часто опасная, необычная и весьма трудная
жизненная профессия; область карьеры и карьеризма, реализации, а
нередко и провалов авантюрных наклонностей и тщеславия многих
людей;
— неисчерпаемый резервуар опыта и знаний (мудрости для
мудрых), богатейший массив разнообразных идей и представлений,
неотвратимо требующий своего выделения в самостоятельную
науку;
— очень солидный источник доходов, прибыли, наживы, весьма
обеспеченного существования, сфера привилегий и благ;
— обширнейшая область общения, взаимодействия, сотрудничества,
согласия, партнерства, уважения, совместных действий, а вместе с
тем и сфера разобщения, противостояния, конфронтации,
соперничества, споров, притязаний, претензий, вражды и борьбы;
— широчайшая сфера проявления милости, покровительства, но и
жестокости власть имущих и угодливости, чинопочитания их окру-
жения;
— наконец, нередко это тяжкий крест, невыносимая ноша, бремя,
злой рок, проклятье рода человеческого, источник и сфера
нечеловеческих страданий.
Не правда ли, сколь многое здесь названо? А ведь отражено всего
лишь самое важное, существенное, и этот перечень можно
продолжить, ибо слишком уж объемна сфера многоликой власти,
казалось бы, еще до наших дней доверху наполненная триумфами и
драмами, надеждами и страданиями, комедиями и трагедиями,
ликованием и отчаянием.
По мнению западных политологов, власть проявляет себя через
следующие основные признаки и функции:
— принуждение (прямое или косвенное);
— приманивание (подкуп, обещания, посулы);
— блокирование последствии (устройство помех конкуренту в
борьбе за власть);
— "создание требований" (искусственное формирование нужд, ко-
торые может удовлетворить лишь агент власти, своего рода
политический маркетинг);
— "растяжение сети власти" (включение дополнительных источни-
ков зависимости от субъекта власти);
— шантаж (угрозы в настоящем или посулы бед от неподчинения в
будущем);
— подсказки (ненавязчивое внедрение в массовое сознание выгод-
ных власти установок или предрассудков);
— прямой или косвенный информационный контроль (с помощью
предостережений, рекомендаций и т. д.)*.
Все это приводит к выводу, что сегодня необходимо создавать не
идеальную схему идеальной власти, а полную научную картину той
реальной властной практики, с которой люди имеют дело. Придется
учиться глубже судить о противоречивой властной сфере с ее
величием, великолепием, управляемостью, но и с ее хитростями,
маневрами, обманами, выкрутасами, грязью, противоречиями, явной
и тайной борьбой.
Чем скорее будет создана наука о власти, чем большим вниманием
будет пользоваться эта наука, тем более глубоко и всесторонне будут
разрабатываться новые представления о власти, ее понятийный
аппарат, ее воистину неисчерпаемый банк информации. Как
справедливо отмечал В. В. Мшвениерадзе, "понятие власти,
впрочем, как и смежные с ним понятия авторитета, господства,
влияния, силы и т. п., относится к числу тех многомерных категорий
социального знания — философии, политологии, социологии,
психологии, политической экономии, этики, права, — которые по
мере углубления в их изучение порождают значительно больше
вопросов, чем позволяют дать на них однозначные ответы"**.
Все более осмысленное, обстоятельное и углубляющееся в суть
изучение явлений мира власти необходимо для того, чтобы
поставить знания о власти на пользу человеку. О систематизации
этих знаний речь пойдет в последующих главах. Но чтобы сейчас
дать хотя бы общее представление об этой области человеческой
деятельности и науки, назовем явления и понятия, рождаемые
практикой власти и используемые в качестве фундамента системы
знаний о власти.
Существуют различные типы, виды, сферы проявления власти (го-
сударственная, общественная, экономическая, духовная, церковная,
военная власть, а также власть центра и местная, региональная,
личная, родительская, семейная власть и др.).
Имеются различные субъекты, носители, держатели, обладатели
власти; масштабы и объемы власти (неограниченная, ограниченная,
локальная, личная и т. д.).
Наблюдаются различные модели, модификации, состояния и вари-
ации власти (единовластие, двоевластие, многовластие,
полновластие,

* См.: Выдрин Д. И. Очерки практической политологии. Киев:

Философская и социологическая мысль, 1991. С. 8.
** Власть: Очерки современной политической философии Запада /
В. В. Мшвениерадзе, И. П. Кравченко, Е. В. Осипова и др. М.: Наука,
1989. С. 10—11.

всевластие, безвластие, комфорт, деформации, кризис, паралич

власти
и т. п.).
В так называемом правовом государстве определяющее значение
имеет принцип разделения властей (законодательная,
исполнительная, судебная). Нередко говорят о "четвертой власти" —
прессе, средствах массовой информации (СМИ), их воздействии на
общественные настроения и мнение. При таком подходе можно
говорить и о других видах власти, например о власти рынка,
влиянии общественного мнения, воздействии секса и порнографии.
В демократическом государстве главную роль играют устройство и
система власти, участие людей в осуществлении власти, сила власти,
контроль со стороны власти и контроль граждан за властью.
Перспектива и идеал здесь — полное народовластие.
К»' Среди тех, кто уделял внимание проблемам теории власти, не
только юристы, но и социологи, философы, экономисты, психологи,
педагоги и, разумеется, политологи (с начала возникновения
политологии), а также специалисты естественных и технических
наук. Имен здесь
сотни.
Например, представляет интерес классификация определений вла-
сти, даваемая польским политологом Е. Вятром. Он различает шесть
разновидностей таких определений: 1) бихевиористские
(оценивающие власть как особый тип поведения, изменяющий
поведение других); 2) телеологические (характеризующие власть как
достижение определенных целей); 3) инструменталистские
(рассматривающие власть как возможность использования
определенных средств); 4) структуралистские (считающие власть
особого рода отношением между управляющим И управляемым); 5)
конфликтные (сводящие власть во многом к возможностям принятия
решений, регулирующих распределение благ в конфликтных
ситуациях); 6) определяющие власть как влияние, оказываемое на
других, когда тот, кому приказывают, обязан повиноваться*.
Дальнейшее познание и осмысление сути и проявлений власти, не-
сомненно, приведет к уточнению такого рода классификаций.
Завершая вводящий в тему нашей книги разговор о власти как вы-
дающемся феномене в жизни общества, о ее особой значимости и
важности упорядочения и классификации имеющихся знаний,
подчеркнем необходимость учитывать следующие ключевые
моменты в общей научной картине власти.
Оценка власти (англ. assessment/raiting of the power) — это четкое и
точное определение подлинной цены конкретной власти, ее
компетенции, эффективности, уровня, достоинств, упущений и
перспектив. Вместе с тем это и возможная оценка того или иного
субъекта или объекта со стороны самой власти, т. е. высказывание
властью, ее представителями мнений, суждений о ценности и
значении чего-либо, чьей-либо деятельности, качеств, потенций и т.
д.
Постоянно в фокусе человеческих суждений и мнений находится це-
на власти (англ. price of power) — плата за власть, за ее роль, за ее
значение, действие или бездействие, которую платит общество в
целом и люди в отдельности своим существованием, своим образом
жизни, своей обеспеченностью или необеспеченностью. В особой
мере это относится и к таким связанным с властью явлениям, как
политика, революции

* См.: Вятр Е. Социология политических отношений / Пер. с

польск. М.:
Прогресс, 1979. С. 158.

кризисы власти, общественные конфликты, войны, — их все более

растущая цена, их зачастую тяжелые последствия.
Специального упоминания заслуживает и ценность власти (англ.
value of power) — важность власти как социального института, как
порождения человеческого ума и практики, как постоянно
совершенствуемого института управления, влияния, упорядочения
отношений в обществе и рычага господства над отдельными
людьми, и их группами, и огромными массами людей. И по сей день
идеальная и нелегко достижимая ценность власти — демократия,
народовластие, народоправие в подлинном, истинном смысле этих
высоких слов.
Назовем, наконец, и ценности власти (англ. values of power; values
for power): 1) явления, предметы, представляющие общественный
интерес и высоко оцененные населением как создания,
порожденные той или иной властью (ее указы и декреты; ее шаги,
меры, решения, действия; материально-овеществленные объекты,
сотворенные в годы правления данной власти); 2) вещи, явления,
предметы, высоко ценимые самой властью. Естественно, что в силу
своей роли и возможностей власть, властители или обладают ими,
или без большого труда могут иметь их и обладать ими.
И вот теперь, подчеркнув и высокую цену, и безграничную ценность
власти, вдумаемся, как же власть оказалась вне своей науки. У об-
щества, его истории, экономики, политики, культуры, морали,
армии, техники и т. д. свои науки есть. У социологии вообще за
полторы сотни лет возникло свыше 250 отраслей и областей знания.
А у власти пока что своей специализированной науки как не было,
так практически еще и нет. И все же мы не сомневаемся, что теперь-
то, наконец, после наших публикаций, она будет.

ГЛАВА II
ТРУДНЫЕ ПУТИ СТАНОВЛЕНИЯ КРАТОЛОГИИ

Для того чтобы осмысленно подойти к разработке крупной совре-

менной научной проблемы — оформлению системы представлений
о строении и содержании кратологии, мало сказать только о
сегодняшнем понимании ее роли и значении в жизни человека и
общества; надо хотя бы задуматься о том, как шло и продолжается
формирование взглядов на власть, знаний о власти, и понять, почему
же до сих пор не было, да и сейчас фактически еще нет
общепризнанной и крайне необходимой науки о власти.

1. О причинах отсутствия самостоятельной науки о власти в

традиционной структуре знаний
Поскольку указанным образом вопрос в научном сообществе и в
обществе в целом до сих пор вообще не ставился и коллективными
усилиями не обсуждался, следует, на наш взгляд, высказать вначале
общие принципиальные соображения.
Первое. Собственно потребности в науке о власти у общества и у
носителей власти не было и нет. К этому могли и могут вести
следующие причины.
1. Власти былых времен полагали, а порой и доныне полагают, что
они и сами все знают, и серьезной потребности в такого рода науке
не испытывают. Максимум того, что им требуется, — это круг
разумных и вместе с тем угодных советников, обслуживающего
персонала и, разумеется, послушных подвластных.
2. Потребности в этой науке может не быть и в том случае, если нет
наработок в такой области знаний, если от нее нет никаких
импульсов, не поступает никакой материал и давать и предлагать
обществу и властям нечего.
3. Серьезной потребности в такой науке может не быть и тогда, когда
она сама хотя и имеет наработки, но своих идей не выдает, делать
это боится и не делает, а сферу исследований в данной области
считает опасной по их последствиям. Возьмите, к примеру,
ситуацию тоталитаризма, преследований и массовых репрессий.
Можно ли было в этих условиях заикаться о какой-либо науке о
власти, помимо угодливых комментариев и восхвалений по адресу
высказываний "великого вождя народов"? И разве такие времена
теперь уже везде и навсегда безвозвратно канули в прошлое?
Второе. Потребность в науке о власти самих власть имущих и
тех, кто имеет дело с различными проявлениями власти, существует,
но развитой, разработанной, обоснованной системы знаний о власти
все еще нет. А разве не близко к такому положению обстоят дела и
сегодня в самых разных странах? '
1. Власть имущие ищут своего рода научных доноров в интересах
оптимальной управленческой деятельности, но найти их не могут,
ибо пока нет необходимого круга ученых. Они еще не выросли, не
сформировались и в нужную сферу не вошли.
2. Власть ищет комплекс научных идей, но они разбросаны, рассре-
доточены, воедино не собраны. Поэтому впустую уходят здесь и
силы, и средства, и расчеты, и надежды, и годы.
Третье. Идет взаимный процесс: потребность власть имущих в на-
уке о власти и тяга науки к власти — состояние, близкое к
желанному в демократических условиях. Однако уже становится
ясно, что наука о власти и сама власть до сих пор по большей части
разлучены, разъединены. Даже названия "наука о власти" и тем
более "кратология" фактически не знакомы работникам органов
государственной власти и рядовым гражданам.
Наука о власти в России, по существу, оказывалась ненужной ни в
годы царизма, ни в годы после Октябрьской революции. Не очень
нуждались в ней и власть имущие за рубежом. По всей видимости,
не хотелось возможных обличений и тем более осуждения
односторонности, непрофессионализма, безразличия к судьбам
подданных. Не хотелось осмысления людьми властных реалий и
протестов против злоупотреблений властью, привилегий и
незаслуженных благ властителей и их окружения.
Мы только в самом общем плане приблизились к ответу на вопрос,
почему до сих пор не было самостоятельной науки о власти. Обстоя-
тельный, объективный и по-своему исчерпывающий ответ на этот
вопрос можно дать, лишь проанализировав состояние отечественной
и мировой науки на разных этапах ее развития. А это требует целого
комплекса исследований на базе обширного фактического
материала. В данной же книге целесообразно показать общие
подходы к такого рода анализу.
Напомним для начала, что в советские времена наука в целом и си-
стема образования, деятельность которых строго предопределялась
правящей партией коммунистов, вовсе не нацеливались на изучение
власти и властей разных видов, тем более государственной власти.
Говорить можно было, причем в хвалебных тонах, лишь о
руководящей и направляющей роли КПСС и о преимуществах
Советской власти. В самой науке эти функции в первую очередь
выполняли история КПСС, исторический материализм,
политэкономия социализма, советское право, а с 1963 года —
научный коммунизм.
Фактически властная проблематика подменялась рассуждениями о
политике — политической жизни советского общества, его
политической организации, достоинствах и преимуществах
единственной политической партии и в целом — о преимуществах
так называемой Советской (политической) власти, воплощающей в
своем лице единство (а не разделение) законодательной и
исполнительной властей. Разумеется, речь шла и о политической
(классовой) борьбе как движущей силе истории, о расколе мира на
два (политических) блока, о движущих (политических) силах
современности и т. д.
Власть в буржуазном обществе упоминалась, но тут же и осужда-
лась. А получить целостное, системное представление о собственно
власти (властях) нельзя было даже в курсах советского права,
изучавших "историю политических учений". На словах В. И. Ленина
о том, что "новейшая философия так же партийна, как и две тысячи
лет тому назад", основывались утверждения о партийности науки
вообще, о партийности любой науки и одновременно проводилась ее
крайняя политизация.
Все это практически не оставляло места для непредвзятого и глубо-
кого изучения, объективного анализа и строгой оценки такого
ключевого явления, как власть во всем богатстве ее содержания.
Считалось обязательным провозглашать похвалы по адресу
диктатуры пролетариата, а с начала 60-х годов — общенародного
социалистического государства.
Так, один из фундаментальных и лучших по тем временам учебни-
ков для юридических институтов и факультетов — "История
политических учений" начинался следующими суждениями и
установками: "Среди общественных наук важное место занимает
история политических учений. Задача этой науки состоит в изучении
истории идеологической борьбы, происходящей в области
политических идей и учений, борьбы передовых мыслителей
прошлого с защитниками старых порядков и отживших учреждений.
Курс должен показать роль передовых идей и учений в борьбе с
идеологиями, враждебными делу демократии и социализма,
ознакомить с современной реакционной идеологией и ее историче-
скими корнями. Курс вооружает знанием истории возникновения и
развития марксистско-ленинской политической теории,
обогащавшейся и обогащающейся непрестанно все новыми
положениями в результате опыта революционной борьбы рабочего
класса, в идеологической борьбе с буржуазными и
мелкобуржуазными идеями и учениями... Старые политические,
правовые и иные взгляды, служащие интересам отживающих сил
общества, тормозят его развитие, мешают движению общества
вперед. Наоборот, новые взгляды, идеи, теории, служащие
интересам передовых сил общества, облегчают развитие
общества"*.
Можно долго продолжать цитировать этот учебник, но ясно, что при
такого рода продиктованных сверху главных политических, идео-
логических установках трудно было ждать от него какой-то
серьезной постановки вопроса собственно о феномене власти, о ее
сущности, содержании, многообразии, типах, видах, о науке о
власти и т. д. А ведь кроме этого учебника, казалось бы, способного
обоснованно и глубоко поставить и осветить тему власти, других
изданий в то время не было вообще.
Как видим, не только на проблематику науки о власти, но даже и на
обстоятельное изложение сопутствующей политическим учениям
властной (кратологической) проблематики единственный в данной
области знания учебник в нашей огромной стране нацелен не был.
Правда, отдадим должное научной добросовестности коллектива
авторов, которые тем не менее к проблематике власти в своем
учебнике обращаются неоднократно.
Однако сама проблематика власти — ключевая для жизни общества
— не была выдвинута в центр внимания, необходимость иметь
специализированную
* История политических учений / Под ред. С. Ф. Кечекьяна и 'Г. И.
Федьки-
на. М.: Госюриздат, 1960. С. 7—8.

науку о власти не осмыслена, возможность вычленить и изложить

историю становления знаний о власти не использована, требуемая
систематизация такого рода знаний, в частности применительно ко
времени издания учебника, не проведена. И не сделано это все имен-
но потому, что на первом плане стояли вопросы идеологической,
классовой борьбы, политики и "партийности" науки.
Сейчас, по прошествии многих лет, уже нельзя не видеть, что за не-
малым числом добрых явлений и сторон нашего былого бытия оста-
лись не реализованными огромные пласты времени и возможностей,
потраченных не на всестороннее образование, а на усвоение
односторонних догматических трактовок, на пустопорожнюю
политическую трескотню, на поддержание непрерывной готовности
к идеологической, политической борьбе с противником. А главное,
остались далеко не реализованными реальные возможности намного
лучше устроить и жизнь, и власть и намного лучше прожить свои
жизни. Впрочем, и ныне, хотя уже по другим причинам, это
разбазаривание и растранжиривание уникальных человеческих
жизней и судеб все еще далеко не прекращено.
Но обратимся и к не очень уж далекому прошлому. В 1983 году вы-
шел вторым изданием удачный учебник 3. М. Черниловского
"Всеобщая история государства и права". И даже этот авторитетный,
знающий ученый дает всего лишь следующее определение:
"Предметом науки и учебного курса всеобщей истории государства
и права являются общие закономерности и специфические черты
происхождения государства и права как в целом, так и в
определенных регионах и странах, сущность и особенные формы
государства и права, их развитие и функционирование, всеобщая
история государства и права в ее основных чертах и особенностях,
определяемых объективно обусловленными интересами
политически господствующих классов общества, соотношением
классовых сил, классовой борьбой, а в том, что относится к истории
эксплуататорских формаций, — разложение и гибель одних
государств, одних систем права и их замена другими"*.
Проблематика власти, и прежде всего государственной власти, пря-
мого отражения в приведенном определении не находит, хотя она
как бы незримо присутствует за рассуждениями о государстве,
господствующих классах, классовой борьбе, об эксплуататорских
формациях.
Говорить о власти было не принято, а ведь, по существу, мы имеем
дело в первую очередь с государственной властью, из потребностей
установления, поддержания, защиты которой и проистекает
необходимость успешного утверждения государства, основательной
разработки права, умелого проведения политики, выработки
идеологии и неустанного ведения той самой борьбы (политической,
идеологической, классовой), о которой так охотно толкует марксизм.
!

Помимо права в других науках и учебных дисциплинах до самого

момента распада СССР речь о власти специально не шла. И это
было вопреки всем оптимистическим политико-идеологическим
утверждениям предшествовавших десятилетий о восходящем
развитии СССР и социализма, его полной и окончательной победе, а
также об исторической обреченности и неизбежности гибели
"загнивающего" капиталистического

* Черниловский 3. М. Всеобщая история государства и права

(история государства и права зарубежных стран): Учебник. 2-е
изд., перераб. и доп. М.: Высшая школа,1983. С. 13.

строя и буржуазных государств. Казалось бы, следовало не только

хвалить социалистическую власть, но и демонстрировать ее ре-
альные дела, анализировать ее структуры, механизмы и технологии,
раскрывать интеллектуальный потенциал и тайны мастерства.
Однако ее реалиям фактически, по существу, внимания не
уделялось. А может быть, речь о власти не шла потому, что это
показывало бы настоящего обладателя власти и его
ответственность? Больше всего говорилось о будущем, о том, что
должно быть, рисовались утопические картины времен, когда и
самого государства уже не будет, а на смену ему придет
коммунистическое общественное самоуправление, при котором
можно, очевидно, и без власти обойтись.
Попробуем еще шире взглянуть на проблему отсутствия науки о
власти в былые советские и иные времена. Совершим еще один
поучительный для науки экскурс, который может способствовать
пониманию места и роли властной проблематики, а также
преобладавших в нашем советском прошлом своего рода традиций в
осмыслении и освещении фундаментального социокультурного
феномена — власти.
Здесь особо показательны публикации разнообразных энциклопедий
и словарей, призванных излагать краткую и емкую характеристику
наиболее распространенных и значимых явлений, а также
отражающих их понятий и терминов.
Как же освещались феномен и понятие "власть" с учетом накоплен-
ного опыта и своеобразия марксистской трактовки в последнее
десятилетие Советской власти?
По большей части в такого рода изданиях речь о власти как явлении
не шла, почти не упоминалась даже собственно государственная
власть. Мы не будем называть имена авторов, составителей
словарей, руководителей авторских коллективов. Такую позицию
диктовало время, а еще точнее — идеологические ориентиры
правившей партии. Сказать же об отсутствии внимания к проблемам
власти в этих публикациях надо. Они требуют своего исследования,
хотя похоже, что с уходом в прошлое времен правления КПСС
безвозвратно канет в прошлое и какой-либо интерес ко всей
подобной литературе ушедших дней.
Обратимся к фактам. В одном из самых обстоятельных советских
изданий — пятитомной "Философской энциклопедии" (4500
терминов-статей) в ее первом томе (М., I960) статьи "Власть" не
было вообще. И это при всем философском значении феномена
власти и множестве мыслителей, обращавшихся к теме власти на
протяжении тысячелетий.
В последнем издании "Краткого политического словаря" статьи
"Власть" не было, отсутствовала и статья "Государственная власть".
О власти не упоминалось даже в статье "Политическая наука"
(политология) и лишь в общем плане говорилось в статье
"Государство"*.
Не предлагал статей "Власть" и "Государственная власть" и "Крат-
кий словарь по научному коммунизму", а государство в
одноименной статье характеризовалось как "организация
политической власти экономически господствующего класса для
обеспечения управления социальными процессами, целостности и
стабильности развития общественного организма"**.
"Юридический энциклопедический словарь" включал лишь статью
"Власть государственная", объясняя, что это — "политическое
руководство

Краткий политический словарь. 5-е изд., доп. М., 1988. С. 89—91,

324.
** Краткий словарь по научному коммунизму. М., 1989. С. 54.

обществом при помощи государственного аппарата; выступает в

качестве орудия осуществления общеобязательной воли
господствующего класса или всего общества. Власть
государственная состоит в том, что она проводит в жизнь волю
господствующего класса при помощи государственного аппарата,
особых опирающихся на отряды вооруженных людей
принудительных учреждений (армию, полицию, тюрьмы и т. п.)"*.
Не содержали статей о власти и многие другие идеологически ори-
ентированные издания словарей; А ведь, казалось бы, они должны
были ориентироваться на разъяснение читателям сути, содержания,
специфики этого важнейшего социокультурного феномена и, более
того, формировать соответствующее отношение к власти. В их числе
словари: "Коммунистическое воспитание" (М., 1984); "Словарь по
партийному строительству" (М., 1987); "Краткий педагогический
словарь пропагандиста" (М., 1988); "Управление экономикой" (М.,
1986); "Современная социал-демократия" (М., 1990).
Вместе с тем, давая общую характеристику столь специфических
изданий, как словари и энциклопедии, нельзя не отметить высокий
интеллектуальный и профессиональный уровень многих авторских
коллективов и конкретных ученых. Именно поэтому еще в советское
время вопросы о власти, несмотря ни на что, все-таки ставились в
ряде изданий, привлекая внимание к многогранности и своего рода
неисчерпаемости феномена власти.
Так, "Советский энциклопедический словарь" в краткой, но емкой
статье отмечал: "Власть — в общем смысле способность и
возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность,
поведение людей с помощью каких-либо средств — воли,
авторитета, права, насилия (родительского, государственного,
экономического и др.); политическое господство, система
государственных органов"**.
"Философский энциклопедический словарь" опубликовал развер-
нутую статью Ф. М. Бурлацкого "Власть". Фактически повторяя
приведенную выше формулировку, автор далее подчеркивал:
"Научный подход к определению власти требует учета
множественности ее проявлений в обществе, а следовательно,
выяснения специфических особенностей отдельных ее видов —
экономической, политической (в том числе государственной,
общественной), семейной; разграничения классовой, групповой,
личной власти, которые переплетаются между собой, но не сводятся
друг к другу; разграничения особенностей, форм и методов
проявления власти в различных социальных, экономических и
политических системах. Если в антагонистическом обществе
главной характеристикой власти являются отношения господства и
подчинения, то в социалистическом обществе на смену им все более
приходят отношения, основанные на убеждении, руководстве,
влиянии, контроле"***. "Философский словарь" в статье "Власть"
отмечал, что "к основным формам проявления власти относятся
господство, руководство, управление, организация, контроль"****.
Стоит обратиться и к "Словарю синонимов русского языка". В нем
говорилось: "Власть — 1. Кормило правления (или власти,
государства)

* Юридический энциклопедический словарь. М., 1984. С. 40.

** Советский энциклопедический словарь. М.: Советская
энциклопедия, 1980. С. 232.
*** философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 85.
**** философский словарь. 5-е изд. М., 1986. С. 68.

(книжн.); бразды правления (высок.); владычество (устар. и высок.)

как символ власти монарха: престол, трон, корона, скипетр (в
царской России: шапка Мономаха). 2. См. Полномочия. 3. См.
Правительство. 4. См. Могущество"*.
В 1988 году обстоятельная статья "Власть" была опубликована в
первом в СССР словаре по социологии (400 статей). Правда, в духе
тех времен статья завершалась утверждением, что "в условиях
коммунистического общественного самоуправления отомрет
основной институт политической власти — государство, однако
сохранятся руководство и управление, которые утратят
политическое содержание"**.
Наконец, еще в советское время был подготовлен под редакцией
автора данной книги первый в нашей стране "Политологический
словарь", авторы которого (а их 49 человек) объективно оценивали
политическую лексику современности. Основное содержание
словаря и по сей день не утратило своей актуальности и значимости.
В статье "Власть" удалось изложить те основные идеи, которые
получают развитие и в данной книге***.
После 1991 года в связи с изменением общественно-политической и
собственно властной ситуации, несмотря на огромные трудности в
исследовательской и издательской деятельности, возникли тем не
менее новые, более благоприятные возможности и условия для
разработки собственно проблем власти и науки о власти —
кратологии, как ее именует автор в печати с октября 1991 года****.
В настоящее время постепенно утверждается взгляд на власть как на
широкое, многогранное, фундаментальное социальное явление,
уникальный феномен, требующий масштабного видения и умения
выделять в нем власть определяющую, главную —
государственную, а не политическую.
В качестве еще одного примера приведем определение власти, дан-
ное в "Иллюстрированном энциклопедическом словаре", впервые
выпущенном в нашей стране и содержащем 18 тыс. статей. "Власть,
в общем смысле — способность и возможность оказывать
определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с
помощью каких-либо средств— воли, авторитета, права, насилия
(родительская власть, государственная, экономическая и другие);
политическое господство, система государственных органов"*****.
Здесь в отличие от многих российских изданий по политологии
утверждается крупномасштабный взгляд на власть и возможность
выделения самостоятельных типов и видов власти. Наши же
политологи в большинстве своем продолжают до сих пор толковать
только о политической власти как о главном ее типе. Но разве можно
не видеть, что нынешней государственной власти, хотя и
политической по характеру, противостоит сейчас иная политическая
власть — власть в рядах оппозиции, практически не имеющая с
государственной властью ничего общего?

* Словарь синонимов русского языка: ок. 9000 синонимических

рядов. 5-е •A.M., 1986. С. 66—67.
** Краткий словарь по социологии. М., 1988. С. 30.
*** Политологический словарь / Сост. Р. Г. Григорян, А. А. Когтева,
Т. А. Малыгина, В. Г. Смольков, В. Ф. Халипов. Киев: ИнноЦентр,
1991. С. 27—28.
**** Партийная жизнь. 1991. № 19. С. 51.
***** Иллюстрированный энциклопедический словарь. М.: Большая
Российская Энциклопедия, 1995. С. 134.

В настоящее время проблематика власти, особенно власти государ-

ственной, в частности, в связи с принятием Конституции Российской
Федерации 1993 года, пронизанной идеей и формулировками
государственной (а не политической) власти, стала выходить на
подобающее ей центральное место. И если словарей
социокультурного, гуманитарного профиля издается сейчас еще
немного, их уже начинает пронизывать идея власти и проблема
потребности в знаниях о власти*. Автору данной книги удалось в
таких изданиях, как "Словарь делового человека" (1994) и
"Политологический словарь" (1995), не только зафиксировать идею
кратологии — науки о власти, но и в ряде словарных статей про-
вести характеристику этого нового научного направления, новой
самостоятельной области знания**.
К числу последних справочных изданий можно отнести подготов-
ленный с участием автора данной книги словарь "Власть. Политика.
Государственная служба" (1996). Из 900 терминов и понятий,
освещенных в нем, собственно к проблематике власти относится 600
понятий***. Увенчивается весь этот теоретический труд изданием
кратологического словаря "Власть" с обстоятельной статьей
"Власть"****.
Если демократизация приоткрывает возможность вникнуть в воп-
росы власти, властеведения, то откладывать ее использование на
будущее нельзя. Так или иначе, а потребность в развитии науки о
власти уже возникла, и пришла пора усилить внимание к властной
теории и практике. Резервы для этого у нас имеются, теоретический
потенциал во многом наработан, методология рационального
построения здания науки из массива накопленных идей во многом
сложилась.
Вместе с тем надо ясно сознавать, что не только российские, но и
зарубежные ученые далеко не всегда уходили вперед в разработке
науки о власти и нередко признавали это. Можно согласиться с
выводом Мишеля Фуко, приводимым В. А. Подорогой, что "теория
власти как основа глобального политического анализа еще не
создана и все реальные проявления власти продолжают и по сей
день оставаться чем-то загадочным, неопознанным, даже
демоническим"*****.
Назревшие задачи углубленной разработки науки о власти приоб-
ретают сегодня особый, можно сказать, судьбоносный смысл и для
России, и для других государств в силу ряда первостепенных
причин. Здесь и приход к власти во всей ее вертикали многих новых
молодых людей, и скудость рынка властных идей у теоретиков. Это
и назревшая потребность новых идей в условиях реформ и перехода
к рынку, в условиях

* Политология: Энциклопедический словарь/Общ, ред. и сост. Ю И.

Аверьянов. М.: Изд-во Моск. Коммерч. ун-та, 1993; Краткий словарь
современных понятий и терминов / Сост. и общ. ред. В. А.
Макаренко. М., 1993; Социальное управление: Словарь/ Под ред. В.
И. Добренькова, И. М. Слепенкова. М.: Изд-во МГУ, 1994;
Политологический словарь / Рук. авт. кол. А. А. Миголатьев. М.,
1994. Ч. I и II.
** Словарь делового человека (для вузов). Под общ. ред. В. Ф.
Халипова. М.:
Интерпракс, 1994; Политологический словарь: Учеб. пособ./Под ред.
В. Ф. Халипова. М.: Высшая школа, 1995.
*** Халипов В. Ф., Халипова Е. В. Власть. Политика.
Государственная служба. М.: Луч, 1996.
**** Хилчпов В. Ф. Власть. Кратологический словарь. М.:
Республика, 1997. С. 70—76.
***** Власть: Очерки современной политической философии
Запада. С.206.

растущего осознания, что у рынка, бизнеса, менеджмента и власти

много общего, схожего, немалое совпадение интересов, задач и
технологий. Это и важность утверждения цивилизованных форм,
структур и методов властвования, разумного освоения зарубежного
политико-правового опыта, достижений и невостребованных идей
дореволюционной российской правовой и политологической мысли.
В числе первоочередных сегодня обозначилась задача систематиза-
ции идей, конкретизации и координации теоретических усилий
специалистов различных гуманитарных областей знания, в поле
зрения которых входят те или иные существенные проблемы власти.
Прежде всего следует назвать философию власти, социологию
власти, психологию власти, этику и эстетику власти, антропологию
власти, историю власти и, разумеется, все многообразие идей,
представлений о власти, ее легитимности и конституционности в
собственно правовой теории.
Отдадим должное большому кругу отечественных исследователей,
которые, несмотря ни на что, обращались в своих трудах к
проблемам власти и обогащали многие теоретические
представления. Среди авторов таких исследований С. С. Алексеев,
Л. Н. Алисова, Д. Н. Бахрах, Ю. М. Батурин, Г. А. Белов, А. П.
Бутенко, Н. А. Васецкий, Ю. Г. Волков, Г. В. Голосов, Р. Г. Григорян,
Г. И. Демин, А. А. Деркач, В. Д. Дзодзиев, Л. Г. Егоров, В. И.
Ефимов, Н. Н. Ильчук, И. А. Исаев, Н. М. Кеизеров, Д. А. Керимов,
А. А. Когтева, М. И. Колесникова, Б. И. Краснов, О. Е. Кутафин, Г.
В. Мальцев, Ю. Ф. Мельников, А. А. Миголатьев, В. В.
Мшвениерадзе, В. С. Нерсесянц, В. С. Овчинников, А. П. Огурцов,
В. П. Пугачев, Г. Ю. Семигин, А. И. Соловьев, Ю. Н. Старилов, Ю.
А. Тихомиров, Б. Н. Топорнин, А. А. Федосеев, Г. Г. Филиппов, Е. В.
Халипова, В. А. Цыпин, Е. Л. Черников, Е. Б. Шестопал, Р. Г.
Яновский И другие ученые.
В последний советский период появилась возможность полнее и
громче заговорить о проблемах власти. Назовем лишь некоторые
публикации: Ф. М. Бурлацкий и В. О. Мушинский "Народ и власть"
(М., 1986); А. П. Бутенко "Власть народа посредством самого
народа" (М., 1988); Ю. В. Феофанов "Бремя власти" (М., 1990);
сборник статей "Право и власть" (М., 1990); книга "Власть" —
очерки коллектива авторов, посвященные современной
политической философии Запада (М., 1989);
Д. М. Выдрин "Очерки практической политологии" (Киев, 1991) и
др. Издавалась интересная переводная литература: бывший
президент Французской республики Валери Жискар д'Эстен "Власть
и жизнь" (М., 1990; 1993); американский политолог Роберт Такер
"Сталин: путь к власти 1879—1929. История и личность" (М., 1990);
политолог русского зарубежья А. Авторханов "Технология власти"
(М., 1991). Спустя многие десятилетия пришел к нашему читателю
А. И. Деникин "Очерки русской смуты. Крушение власти и армии,
февраль — сентябрь 1917" (М., 1991).
Выходят разнообразные аналитические труды и в постсоветский
период. Они охватывают все более широкий круг проблем власти:
осмысливают прошлое СССР и КПСС, их противоречивый опыт и
уроки, систематизируют властные представления в многовековой
человеческой истории и современных зарубежных и отечественных
концепциях, затрагивают новые области знания, намечают контуры
грядущего. К исследованиям такого рода можно отнести: В. 3.
Роговин "Власть и оппозиции" (М., 1993); "Наука и тоталитарная
власть". Под рук. А. П. Огурцова. (Философские исследования.
1993. № 3); А. А. Игнатенко "Как жить и властвовать. Секреты
успеха, добытые в старинных арабских назиданиях правителям" (М.,
1994); Г. К. Ашин "Элитология" (М. 1995); Ф. Д. Бобков "КГБ и
власть" (М., 1995); О. С. Анисимов, А. А. Деркач "Основы общей и
управленческой акмеологии" (М., 1995); Т. П. Коржихина
"Советское государство и его учреждения (ноябрь 1917 г. — декабрь
1991 г.)" (М., 1995); В. В. Аксючиц "Идеократия в России" (М.,
1995); "Самый короткий путь к власти". Под ред. Н. Н. Петропавлов-
ского (Таганрог, 1995); А. Богданова "Музыка и власть" (М., 1995);
В. Д. Тополянский "Вожди в законе. Очерки физиологии власти"
(М., 1996); Ю. М. Лужков "Эгоизм власти" (М., 1996); П. А.
Судоплатов "Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля"
(М. 1996); Г. Н. Селезнев "Вся власть—ЗАКОНУ!" (М., 1997) и др.
Как видим, власть и властители выдвигаются в центр внимания об-
щества. Пора сказать свое слово и науке о власти. Всегда плохо,
когда наука и власть разъединены. Напомним о В. И. Ленине. Из
того, что он написал и наговорил, значительная часть относится к
политике и власти. Еще в сентябре 1917 года он писал: "Ни обойти,
ни отодвинуть вопроса о власти нельзя, ибо это именно основной
вопрос, определяющий все в развитии революции, в ее внешней и
внутренней политике"*.
Собственно о власти, особенно о Советской власти, он говорил до-
вольно часто. А в лекции "О государстве" 11 июля 1919 года В. И.
Ленин хотя и не упомянул о государственной власти, но вел речь
именно о власти: "власти старейшин рода", "власти иногда за
женщинами", "власти рабовладельцев", "власти одного",
"невыборной власти", "власти меньшинства", "власти помещика",
"власти капитала", "власти денег", "власти кучки миллиардеров",
"власти народа", "власти общенародной", "власти советской"**.
Посмотрим в будущее оптимистически, с верой, что именно за нау-
кой о власти — завтрашний день науки и практики, и вместе с тем
покажем, сколь велик объем стоящих перед нами задач.

2. Необходимость масштабного взгляда на проблему

неразработанности науки о власти
Мы с сожалением констатируем, что до сих пор не существовало
науки о власти (кратологии). Но это верно лишь в общем плане.
Дело в том, что в данной области знания предшественники сделали
очень многое. Чтобы это увидеть, надо все сделанное
переосмысливать, переоценивать и истолковывать заново. Здесь
предстоит и прорыв в науке, и формирование обновленной науки
XXI века.
v При этом следует принимать во внимание два принципиальных об-
стоятельства.
Во-первых, необходимо более глубоко исследовать становление,
оформление, развитие за столетия и тысячелетия тех или иных кон-
кретных представлений, взглядов, понятий и концепций о власти в
разных странах и на разных языках (греческом, латинском,
персидском, индийском, японском, китайском, русском, английском,
французском, немецком, итальянском, испанском и др.). Например,
политика во времена

* Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 200.

** См. там же. Т. 39. С. 64—84.

Аристотеля фактически толковалась прежде всего как совокупность

знаний о власти, как наука о власти; ныне же к Аристотелю возводят
истоки политологии, а сама политология оттеснила на обочину
потребность в науке о власти.
Во-вторых, надо понять, как много своеобразия привносится при
переводе с одного языка на другой, тем более с языков далеких эпох
на язык наших дней, в понимание и истолкование любых вопросов,
и в частности в понимание власти, ее видов, правления, управления,
политики и т. д. Это связано с неадекватностью понятий в
различных языках, их нетождественностью. Если уж в одном и том
же языке меняется, развивается, наполняется новым смыслом,
содержанием то или иное конкретное слово (тем более понятие), как
это, к примеру, произошло в русском языке со словами "спутник",
"информация", "демократия", то что же тогда говорить, когда
произведения мыслителей минувших веков и тысячелетий
переводятся с их родных языков на современные языки. Разве не
встает вопрос о существенной трансформации былых текстов и
смыслов в угоду нашему времени?
Однако еще не стало правилом принимать в расчет это своеобразие,
эти детали, хотя и очень важные. Но в нашем случае такие вопросы
не обойдешь вниманием, ибо речь идет о весьма принципиальном
явлении: фактическом конституировании ключевой области знания
— науки о власти (кратологии). Научная точность, объективность,
справедливость, чистота научного поиска обязывают более
внимательно, более пристально и ответственно вчитываться в труды
мыслителей прошлого.
Ведь мы, с большим трудом перейдя к науке о политике (политоло-
гии), в оформлении науки о власти (кратологии) делаем пока лишь
первые шаги. Только отдельные темы о власти включены сейчас в те
или иные программы и пособия по политологии.
Не решен даже ключевой вопрос о том, что чему предшествует:
власть — политике или политика — власти и какую именно науку
надо в первую очередь осмысливать, оформлять, формировать.
По нашему глубокому убеждению, речь должна идти в первую оче-
редь о власти, а уже затем о политике как о линии поведения 1) той
или иной власти, 2) тех, кто стремится к власти, 3) тех, кто вообще
занимает какую-либо позицию в любых делах, в том числе в чисто
обыденных, житейских.
Дело в конце концов не в том, что власть является якобы порожде-
нием, продуктом политики, объектом устремлений политиков. Дело
в том, что именно власть — изначальное, фундаментальнейшее
социальное явление; что же касается политики, то она есть
проект, производное от власти, ее порождение, ее инструмент, ее
орудие, ее функция.
Только те, кто борется за власть и добивается своей цели, говорят,
что их политика привела их к власти. В действительности же власть
дает жизнь политике, а не политика рождает власть, хотя именно за
ту или иную власть порой и ведется напряженная политическая
борьба.
В общей системе научного знания основополагающей областью
является наука о власти, а следом за ней, из нее, в ее развитие, во
имя конкретизации и детализации науки о власти существует
наука о политике.
Следует признать, что с таких позиций, в таком соотношении власть
и политика фактически впрямую не рассматривались. По большей
части, по крайней мере в советские времена, речь шла о политике и
лишь в связи с политикой порой говорилось и о власти. Подобный
подход обычно подтверждался ссылками на ведущих
представителей политической мысли, таких, как Платон,
Аристотель, Цицерон, Фома Аквинский, Н. Макиавелли, Т. Гоббс,
Дж. Локк, Вольтер, Ш. Л. Монтескье, Г. В. Ф. Гегель, М. Вебер, Б. Н.
Чичерин, и многих других мыслителей от древности до наших дней.
А ведь если вчитаться в их труды внимательнее, то при всем значе-
нии политики и политического первое место в них отводится все же
власти и властителям. И еще более странно, что многочисленные
суждения, подводящие к выводу о необходимости науки о власти и
даже прямо говорящие о науке о власти, выпадали из поля зрения
многих исследователей.
Нам представлялось, что об этом нужно было бы подробно сказать в
данной монографии. Однако материал оказался столь велик, столь
обширен и значителен по содержанию, столь принципиально важен
в канун третьего тысячелетия и у истоков информационного,
подлинно демократического общества, что он требует многих
новых, фундаментальных и желательно международных
исследований. Мы приведем лишь некоторые, наиболее
существенные принципиальные соображения выдающихся
мыслителей прошлого и кратко скажем' о целом айсберге идей,
давно уже ждущих своего творческого переосмысления и
реализации.
Итак, каковы примеры того, что выдающиеся умы человечества уже
издавна в первую очередь говорили впрямую о власти (а не о поли-
тике в ее наших нынешних истолкованиях), говорили собственно и о
самой науке о власти (правлении, властвовании, владычестве,
управлении и т. п.)?
Если очень внимательно, обращаясь к источникам, анализировать
древнюю историю, начиная с выдающихся памятников мысли
Древнего Рима и Греции, Египта и Персии, Индии, Китая и Японии,
можно найти массу подтверждений необычайному интересу к
власти. Тема власти и науки о власти в истории, пронизывающая
всю жизнь человечества с древнейших времен, еще ждет
фундаментальных исследований.
На протяжении многих веков у крупных мыслителей и государ-
ственных деятелей зрели, обретали жизнь, становились известными
и признанными, использовались на практике разнообразные (и уни-
кальные, и стандартные, и тривиальные) идеи науки о власти, точнее
говоря, различных наук о власти. Здесь и оценка сути и роли власти
и многообразия ее типов, видов и форм, характеристика специфики
различных видов, процедур, технологий властвования и этапов, ста-
тики, статистики, динамики, эволюции, подъемов и спадов,
кризисов, восхождений, расцвета, одряхления и гибели того или
иного рода власти со всеми ее отличиями, приметами, аксессуарами,
символикой и т. д.
Если не просто выискивать, чем не соответствовали недавним дог-
мам Цицерон (106—43 до н. э.), Августин Блаженный (345—430),
Фома Аквинский (1226—1274) или же Давид Юм (1711—1776), Б.
Н. Чичерин (1828—1904), Лев Шестов (1866—1938) и т. д., то мы
увидим, сколь многое для своего времени, для своих народов и
стран, для философии и кратологии сделали многочисленные
выдающиеся мыслители различных эпох.
Сегодня многие имена возвращаются из небытия, переиздаются
многие произведения, но остается еще множество чрезвычайно
интересных трудов, которые могут так и не дойти ни к
сегодняшнему любознательному читателю, ни к читателю
наступающего третьего тысячелетия. От этого серьезно страдает и
наука вообще, и кратология в частности.

3. Становление знаний о власти в истории

кратологической мысли человечества

Власть как уникальный социальный феномен исторически предше-

ствует государству и политике. Она уходит корнями в первобытное
устройство жизни людей, закладывается в самый фундамент
элементарной организации их жизни и быта, восходит к
первобытной семье, роду, племени, к матриархату и патриархату.
Если, скажем, возникновение государства в Древнем Египте можно
относить к V тысячелетию до н. э. и подтвердить это материальными
останками старины, теми же глиняными сосудами, помеченными
определенными знаками, то надо задуматься и о тех десятках,
сотнях, тысячах, а то и миллионах лет, когда государства не было
вообще, но какая-то праорганизация и правласть уже существовали
и действовали.
А теперь обратимся к учениям и ученым, которые говорят с нами
издалека, из глубины веков, но очень основательно и мудро. Нам из-
вестно о древнегреческих городах-государствах, называвшихся
полисами и своим наименованием давших путевку в последующие
столетия, в" сегодняшний и завтрашний день одному из наиболее
распространенных, ключевых понятий — политике.
Любой образованный человек вправе гордиться, если он читал такие
произведения философа и мудреца Платона (427—347 до н. э.), как
"Государство" и "Политик", и знаком с трудами другого великого
философа античности Аристотеля (384—322 до н. э.) "Политика",
"Афинская полития", "Никомахова этика".
Это, на первый взгляд, труды о политике и политиках. Но в том по-
нимании, как их воспринимали и толковали великие умы
человечества, это труды о государстве и его видах, формах. Речь в
них идет не о политике в ее сегодняшнем понимании, а прежде всего
об организации жизни людей сообща, о власти как основном
условии, принципе и средстве этой организации, о науке и искусстве
властвования, начальствования, господства над людьми и
соответственно об исполнительности и умении множества людей
подчиняться или их нежелании это делать и обо всех вытекающих
отсюда последствиях
Именно государственная власть, т. е. власть как определяющее яв-
ление, как многозначный феномен, именно такая разноплановая
власть, о которой много и оригинально говорят Платон и
Аристотель, и находится в фокусе их диалогов и монологов. Это
можно подтвердить непосредственным обращением к
первоисточникам, к подлинным текстам.
Правда, здесь есть три момента, с которыми нельзя не считаться.
Во-первых, мы обращаемся к первоисточникам не на языке ориги-
нала, а в переводах с древнегреческого, которые порой не совсем
адекватно передают оттенки слов, мыслей и суждений.
Во-вторых, мы часто воспринимаем те или иные понятия (даже
очень давнего происхождения) с позиций их сегодняшнего,
современного звучания, толкования, отражающего как развитие, так
и определенные изменения и даже искажения первоначального
смысла за истекшие столетия и тысячелетия.
В-третьих, в наше время понятия, пришедшие, скажем, из латыни и
древнегреческого, могут неоднозначно толковаться в различных
современных мировых языках.
Все эти теоретико-познавательные тонкости существенно влияют на
суть дела, на детали и оттенки концептуальных подходов и истолко-
ваний.
Обратимся к некоторым особенностям трактовки, толкования ин-
тересующих нас проблем власти у Платона и Аристотеля,
повлиявших на многие поколения исследователей, ученых и
практиков.
Еще раз подчеркнем, что мыслители древности, даже называя свои
произведения "Политик" и "Политика", в центр внимания выдвигали
не политику (в ее современном понимании), а власть. Кстати говоря,
политику они и понимали как власть. "Политик" Платона содержит
массу прямых или косвенных обращений к теме власти,
властвования, правления, умения повелевать, искусства управления
и т. д.*. Тема власти пронизывает и труд Платона "Государство"**.
Столь же выразительно предстает этот комплекс проблем и в
"Политике" Аристотеля. Центральная тема его труда — власть, что
можно проследить буквально постранично***.
И Платон, и Аристотель с позиций своих убеждений смотрят на
власть широко, масштабно, показывают, что она может проявлять се-
бя по-разному в разных странах и сферах жизни и требует поэтому
пристального внимания и конкретного подхода. Платон говорит о
"...власти врача, как и всякой другой власти"; различает царскую
власть и другие власти: власть отца, матери, старейшего; власть
немногих и большинства; вид власти; власть закона, выборную
власть и т. д.****. в труде Платона "Законы" (кн. IV) речь идет о том,
что родители должны править детьми, старшие — младшими,
благородные — неблагородными. У Аристотеля также подробно
говорится о многообразии различного рода властей: господина по
отношению к рабам, отца к детям, мужа над женой; власти
государственного мужа; власти закона; власти законосовещательной
и судебной, о пяти видах демократии, четырех видах олигархии и т.
д.
Само собой разумеется, что оба мыслителя в фокус внимания
выдвигают власть государственную, дают именно ей разносторон-
нюю характеристику. В этой области их взгляды более широко из-
вестны. О них написано очень много и в прошлые века, и в настоя-
щее время. '
Платон в "Политике" называет три вида государственного прав-
ления: правление одного — монархия (и ее извращение — тирания),
правление немногих — аристократия (и ее извращение —
олигархия) и правление большинства (демократия). Симпатии
Платона на стороне наилучшего, по его мнению, государственного
устройства при соблюдении

* См.: Платон. Политик // Собр. соч.: В 4 т. / Общ. ред. А. Ф.

Лосева,
В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1994. Т. 4. С. 26, 45, 47, 51,
58 и др.
** См.: Платон. Государство//Собр. соч.: В 4т. Т. 3. С. 93—105; 120
—122;
251; 300—302; 319—359 и др.
*** См.: Аристотель. Политика //Соч.: В 4 т, /Общ. ред. А. И.
Доватура. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С. 376, 377, 382, 383, 386, 394, 398,
399 и т. д.
**** См.: Платон. Собр. соч. Т. 3. С. 47, 58, 131, 134, 135, 141, 142.

законов — монархии, а также аристократии. Демократия же пугала

Платона тем, что, по его мнению, ей свойственно отсутствие
истинного правителя, при ней совершается много зол, происходит
упадок наук и искусств, утверждается беззаконие, царит распущен-
ность*. Подробно свои взгляды на различные виды
государственного устройства, на виды власти — аристократия,
тимократия, демократия (вот они — ...кратии, отсюда и кратология),
а также тимархию**, олигархию (...архии) и тиранию — Платон
излагает в книге восьмой своего труда "Государство".
Когда речь идет о власти, выдающиеся мыслители не обходят сто-
роной и вопрос о науке о власти. Для нашей книги это вопрос
главный, определяющий. И Платон, и Аристотель признают
необходимость иметь науку о власти и утверждают, что владение
этой наукой, этими знаниями вооружает властителя искусством
власти. Иначе говоря, сама власть в их представлениях является
наукой и искусством. Из социальной потребности во власти в
человеческих сообществах возникает потребность в таком ее
инструменте, как государство. Из появления государственной (или
иной) власти и важности ее закрепления, отстаивания и защиты
вытекает задача выработки и проведения соответствующей
политики и формирования политиков, политических руководителей,
властителей.
К характеристике значения знания, науки для власти и властвования
Платон обращался неоднократно. Он утверждал: "...если у человека
величайшая власть соединяется с разумением и рассудительностью,
возникают наилучший государственный строй и наилучшие законы
— иного не дано"***; "...надо в каждом упражнять способность
давать объяснение и его воспринимать"****. И далее: "...царское
правление есть некое знание"; следует "...наречь царем того, кто
обладает царским знанием..."; "...законодательство — это часть
царского искусства; однако прекраснее всего, когда сила не у зако-
нов, а в руках царственного мужа, обладающего разумом"; "...умно и
искусно уделяя всем в государстве самую справедливую долю, уметь
оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших
лучшими"; "...монарх должен стремиться и быть в состоянии
управлять добродетельно и со знанием дела, справедливо и честно
уделяя каждому свое..."*****.
Впечатляюще в трактовке Платона передается диалог Сократа-
младшего и Чужеземца о роли знания, науки в управлении
государством
—"науки подлинно царской"******. И завершается этот диалог
благодарностью Чужеземцу за превосходное изображение
"царственного мужа— политика"*******, т. е. властителя,
обладателя власти.
Хорошо понимая роль знания (науки) о власти, практически ото-
ждествляя в лексике своего времени политику с государственной
властью, Платон мог подробно говорить о политике и политиках, о
политической

* См.: Платон. Собр. соч. Т. 4. С. 56—59.

** Правление, основанное на принципе ценза, обусловленного
имущественным положением (см. там же. С. 586).
*** Платон. Собр. соч. Т. 3. С. 163.
**** Там же. С. 38.
***** Там же. С. 45, 46, 48, 51, 57.
****** См.: Платон. Собр. соч. Т. 4. С. 60—62.
******* Там же. С. 70.

науке* и утверждать, что "...невежественным гражданам нельзя

поручать ничего относящегося к власти"**. Напомним также и
седьмую книгу "Государства" Платона, в которой он прямо выделяет
вопрос "Об отборе правителей и их воспитании". Вслед за
надежностью и мужеством правителя Платон ставит на первый план
и его острую восприимчивость к наукам, и быструю
сообразительность. В число такого рода наук входят философия
(правителями государства, по Платону, должны быть философы),
арифметика (счет, наука о числе), геометрия (она "влечет душу к
истине"), астрономия (стереометрия вращающихся тел), музыка
(учение о музыкальной гармонии). К этому сказанному самим
Платоном перечню наук следует добавить совокупность знаний о
мудром правлении — науку о власти, фактически пронизывающую
его знаменитые труды "Государство" и "Политик".
Если даже не перечислять всего богатства и разнообразия идей о
власти у Аристотеля, не касаться его критики Платона, все равно мы
с полным правом можем сказать, что, подобно Платону, он в своей
"Политике" вел речь прежде всего о самой власти. В "Никомаховой
этике" Аристотель называл политику наукой о государстве*** и
прямо использовал формулу наука о власти господина****. Видя
многообразие видов и форм власти, Аристотель свой знаменитый
труд "Политика" начинает с рассуждений о том, что "неправильно
говорят те, которые полагают, будто понятия "государственный
муж", "царь", "домохозяин", "господин" суть понятия
тождественные"*****. Естественно, что у этих разных лиц и разные
возможности проявления соответствующей власти. И далее все
восемь книг "Политики" — это книги о власти и властителях, их
реалиях и проблемах.
Характерное для Аристотеля стремление к систематизации, класси-
фикации знаний нашло выразительное отражение в его
характеристике шести видов государственного устройства — три из
них оцениваются как правильные, три — как неправильные, т. е. как
извращения первых. Правильные виды: царская власть,
аристократия, полития (правление большинства, отбираемого на
основании определенного ценза и пекущегося об общем благе).
Неправильные виды: тирания, олигархия и демократия (правление
большинства, неимущих в интересах этого большинства). Как
видим, и Платон, и Аристотель не жалуют демократию. Эта линия
пройдет потом через взгляды многих мыслителей, в том числе таких
отечественных ученых, как Б. Н. Чичерин и В. С. Соловьев. Заметим
в связи с этим, что сегодняшнюю демократию следует подкреплять
делами, а иначе ее идея может быть дискредитирована в России.
И еще раз подчеркнем, что и у Платона, и у Аристотеля, при всей
общности и при существующем различии их взглядов по поводу
власти, речь шла больше всего о власти государственной, а тема
собственно власти как феномена ставилась нередко лишь попутно.
Нас же в данной книге интересует не только сугубо государственный
аспект, но и целостный, универсальный взгляд на власть в жизни
человека и общества.
Следует считаться и с тем фактом, что сам Аристотель не называл
свое произведение "Политика". И это также веский аргумент, для
того

* См.: Платон. Собр. соч. Т. 4. С. 62.

**Тамже. С. 141.
*** См.: Аристотель. Соч. Т. 4. С. 55, 56, 57, 74
**** См. там же. С. 386.
*****Там же. С. 376.

чтобы современные исследователи более осторожно и

осмотрительно возводили начала нынешней политики и
политологии (в их современном понимании) к так называемой
"Политике" Аристотеля.
Исторически сложилось так, что теоретический труд Аристотеля
оказался в ту пору без специального названия. И ему лишь спустя
годы дал название один из последователей и редакторов трудов
Аристотеля (возможно, Теофраст). Основой этого трактата
Аристотеля послужили 158 греческих и варварских государственных
устройств, и греческое слово "политика" в свое время означало "то,
что относится к государству"*, к его устройству и
функционированию.
Этому примечательному обстоятельству ученые уделяли внимание и
ранее. Л. Гумплович в труде "Общее учение о государстве", обраща-
ясь к проблемам политики, считал нужным и важным подчеркнуть,
что понятие "политика" "в новейшее время принято почти во всех
европейских языках"** применять в смысле "государственная
мудрость" ("Staatsklugheit"). Здесь же он прямо отмечал, что "в том
смысле, в каком слово это употреблялось у Аристотеля и других
греческих писателей... для такого (греческого) значения вполне
подходят немецкие слова "Staatslehre" (учение о государстве) и
"Staatswissenschaft" (государственная наука)"***.
Для углубленного понимания сути политики, власти, государства и
их соотношения полезно сравнить оценки Платона и Аристотеля со
взглядами других виднейших мыслителей (по большей части
философов) и оценить их собственный вклад в развитие
политической, правовой, а также, скажем, и кратологической теории
и истории****.
Предлагаемый нами подход к политико-правовой проблематике
требует конкретизации, а то и переосмысления многих современных
положений истории политических и правовых учений и создания
самостоятельной как специфической, так и более широкой области
знаний — истории власти, т. е. истории теорий, учений и практики
власти (или исторической кратологии). Сколь велики здесь научные
резервы и ресурсы, видно уже на приведенных нами примерах из
обращения к наиболее известному научному наследию Аристотеля и
Платона. Но если даже у них оказались идеи, обойденные должным
вниманием потомков, то какой же гигантский интеллектуальный
потенциал в целом до сих пор оказался невостребованным, сколько
теоретических богатств не то что кануло в безвестность, но не
вышло на поверхность, не нашло спроса, отклика, разумного
применения.
Чтобы еще раз подтвердить, что это так, можно привести множество
примеров и из истории Востока, и из средневековья, и из нового вре-
мени, и из жизни России.
В том же IV в. до н. э., т. е. в пору творчества и Платона, и Аристо-
теля, в Древнем Китае создается один из наиболее известных
трактатов

* Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 508—509.

** Гумплович Л. Общее учение о государстве. Спб., 1910. С. 465.
*** Там же. С. 464—465.
**** К примеру, интересно заново проанализировать эти проблемы
у Гегеля в "Философии духа" (М.: Мысль, 1977. С. 376—381); у Б.
Рассела в "Истории западной философии" (Новосибирск, 1994. Т. 1.
С. 116—125; 186—195); у Б. Н. Чичерина в "Истории политических
учений" (1869—1902) или даже в "Истории политических и
правовых учений" (Учебник для вузов. Под общ. ред. В. С. Нер-
сесянца. М., 1995. С. 51—63 и др.).

Востока о власти — "Книга правителя области Шан". Естественно,

что понятие "политика" не применялось еще в те времена в Китае. В
центре внимания была власть. А в самом трактате, почитаемом и
поныне, отмечалось: "Порядок в государстве достигается тремя
путями: законом, доверием, властью. Закон —это то, чего сообща
придерживаются правитель и сановники. Доверие — это то, что
сообща устанавливают правитель и сановники. Власть — это то, чем
распоряжается один правитель"*.
Наконец, в том же самом IV в. до н. э., на этот раз в Древней Индии,
создан трактат "Артхашастра, или Наука политики" (о политике
говорится в русском переводе с санскрита. Другое название книги —
"Наука о государственном устройстве")**. Эта своего рода
энциклопедия лаконично повествует о жизни страны в давно
минувшую эпоху. В центре внимания здесь тоже стоит не политика,
а власть (государственное управление). Трактат особо выделяет
четыре главные области знания, именуя их науками: "философия,
учение о трех ведах, учение о хозяйстве, учение о государственном
управлении"***. В книге подчеркивается, что "основными
элементами государства являются: государь, министр, сельская
местность, укрепленные города, казна, войско и союзники"****, и
дается яркая характеристика идеала государя, его определяющих
качеств как властителя. При этом прежде всего отмечается, что
государь должен быть "в высшей степени энергичным, не имеющим
обыкновения медлить, господином своих вассалов, с сильной волей,
не имеющим в своем окружении лиц негодных..."*****. Далее
определяются вопросы практической деятельности и материального
содержания государственных служащих.
Перешагнем мысленно через пару тысячелетий и обратимся к суж-
дениям о власти и о науке власти некоторых выдающихся
мыслителей XVII—XVIII вв.
Английский философ Томас Гоббс (1588—1679) в рамках своей фи-
лософской доктрины особо выделял проблематику власти, науку о
власти. Широко известно его произведение "Левиафан, или
Материя, форма и власть государства церковного и гражданского"
(впервые издано в Лондоне в 1651 году). Но ему предшествовал труд
"О гражданине" (издан в Париже в 1642 году). Мы выделяем его не
только потому, что в нем содержится раздел "Власть", но прежде
всего потому, что Гоббс уже в "Предисловии" начинает рассуждать о
тайнах власти и практически о науке о
власти. ,
Гоббс отмечает, что этой гражданской наукой "первым заинте-
ресовался Сократ, когда она еще только зарождалась и лишь час-
тично, как бы сквозь облака, просвечивала в управлении государст-
вом, и так отдался ей, что, оставив все прочие разделы философии,
только ее одну почитал достойной своего таланта. А за ним обрати-
лись к ней Платон, Аристотель, Цицерон и прочие философы, как
греческие, так и латинские, и вот уже не только все философы во
всем мире, но и просто досужие люди стали заниматься
ею..."******.

* Книга правителя области Шан. 2-е изд., доп. М.: Ладомир, 1993.
С. 196.
** См.: Артхашастра, или Наука политики. М.: Ладомир; Наука,
1993. С. 5.
*** Там же. С. 16.
**** Там же. С. 284.
***** Там же.
****** Гоббс Т. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. С. 275.
И далее Гоббс утверждает: "...следуя суждению мудрых людей, из
всех наук наиболее уважаемой, конечно, оказывается та, которая
важна для государей и других людей, управляющих родом человече-
ским"*. По мнению Гоббса, "правильное обучение граждан науке о
государстве необходимо для сохранения мира"**, а "все обязанности
правителей можно выразить одной фразой: благо народа — высший
закон"***.
Как видим, уже с позиций XVII века многое виделось полнее и глуб-
же, чем порой сегодня, в канун XXI века.
Обратимся к другому известному английскому философу — Дж.
Локку (1632—1704). Его традиционно характеризуют как основопо-
ложника эмпирической теории познания нового времени. Нас же в
первую очередь интересуют его взгляды на власть. Здесь наиболее
показателен изданный в 1988 году в Москве 3-й том его сочине-
ний****. В нем впервые на русском языке публикуются: "Опыт о ве-
ротерпимости", "Первый трактат о правлении", "Мысли о том, что
читать и изучать джентльмену", "Опыты о законе природы".
Отметим важные для нашего анализа три момента. Первое. Локк
глубоко, осмысленно, целеустремленно, обстоятельно анализирует
проблемы власти. Наиболее показателен в этом отношении труд
"Два трактата о правлении" (1690)*****. Обычно при его
рассмотрении правоведы обращают все внимание на проблематику
устройства государства. Но это труд прежде всего о правлении, т. е.
о самой власти, и о совокупности знаний (науке) о власти.
Вот некоторые характерные высказывания мыслителя:
"...нельзя причинить больше вреда государю и народу, чем
распространением неправильных понятии о правлении... ******;
«...уместно дать определение того, что я считаю политической вла-
стью, с тем чтобы власть должностного лица над частным можно
было отличить от власти отца над своими детьми, от власти хозяина
над своими слугами, от власти мужа над своей женой и от власти
господина над своим рабом. Хотя все эти виды власти иногда
оказываются в руках одного человека, однако если его рассматри-
вать с точки зрения этих различных отношений, то это может по-
мочь нам отличить один вид власти от другого и показать разницу
между правителем государства, отцом семейства и капитаном
галеры"*******.»
Наконец, отметим идею Локка собственно о науке о власти ("наука о
видах правления"), сформулированную в труде "Мысли о том, что
читать и изучать джентльмену": "...кто желает быть сведущим во
всем, должен познакомиться с объектами всех наук. Но для
джентльмена, чье призвание — в служении отечеству... более всего
подобает заниматься вопросами нравственными и политическими.
Итак, к его призванию самым непосредственным образом относятся
науки о добродетелях и пороках

* Гоббс Т. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. С. 276.

** Т'„.. С 400
** Там же. С. 400.
*** Там же. С. 401.
****ЛоккДж. Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3.
***** Там же. С. 135—406.
****** Там же. С. 138.
******* Там же. С. 263.
 гражданском обществе и видах правления, а также право и ис-
тория"*.
Второе. Объективным показателем того, сколь много внимания
Локк уделял вопросам власти, т. е. "науке о правлении", может
служить приведенный составителем рассматриваемого 3-го тома А.
Л. Субботиным "Предметный указатель". Вот как выглядит в нем
рубрика "Власть" (без указания страниц тома). Мы видим, насколько
широк круг ее понятий, сделавший бы честь любому современному
исследователю науки о власти**:
"Власть:
— виды
— первоисточник
— пределы
— цель
— абсолютная (неограниченная)
— деспотическая
— божественная (бога)
— высшая (более высокая)
— гражданская (человеческая)
— естественная (природная)
— монархическая
— ограниченная
— отцовская(отца)
— патриархальная
— политическая
— родительская
— справедливая и несправедливая
— суверенная (верховная власть, владычество, господство)
— тираническая
— господина над рабом
— должностного лица
— мужа над женой (Адама над Евой, супружеская)
— правителя (правительственная, государственная)
— в государстве:
законодательная объем
исполнительная федеративная соподчинение властей
— хозяина над слугами
— над жизнью и смертью другого
— над собственной жизнью".
Вот как обстоятельно и разумно (и это с позиций XVII века)
представлена у Локка проблема власти. Воистину уже одно такое пе-
речисление может побудить вдумчивого человека к изысканиям, по-
зволяющим логично выстроить систему представлений о власти и ее
видах.
Добавим, что все это обогащается множеством других рубрик, т. е.
рассмотренных Локком проблем: Авторитет, Безопасность, Благо,
Бог, Воля, Государство, Демократия, Закон, Законодатель, Империя,
Монархия,

* ЛоккДж. Соч.: В 3 т. / Пер. с англ. и лат. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С.

609
** Там же. С. 657.
Правитель, Правительство, Правление, Право, Теократия, Человек,
Человечество и т. д. А мы в конце XX — накануне XXI века все еще
пребываем в раздумьях: есть ли такая наука, как наука о власти
(кратология)? Максимум, на что мы пока решились, —это открыть
для себя политологию и в нее раздельчиком в учебниках ввести
политическую (а почему не государственную?) власть.
Мы начинали эту часть рассуждений в нашей книге с сопоставления
политики и власти, политологии и кратологии и уяснения их
взаимосвязи. Попробуем и здесь посоветоваться с Локком. Это
третий момент, о котором хотелось бы сказать в связи с
рассматриваемым томом его сочинений.
О восприятии данного тома его составителем, переводчиками, реда-
кторами, редколлегией свидетельствует любопытный факт. Если все
содержание тома переполнено мыслями о власти, то о политике в
нем говорится крайне редко, и то, возможно, в силу своеобразного
восприятия и известного осовременивания самой лексики. Что же
касается предметного указателя к рассматриваемому 3-му тому, то в
нем рубрика "Политика" вообще отсутствует. Вот так сама власть
как суперфеномен заслонила богатством своей проблематики тему
вырабатываемой и определяемой ею политики, высветила
функциональную подчиненность политики, ее зависимый характер.
Это — весьма убедительные, идущие из глубин истории аргументы
в пользу необходимости коренного поворота внимания к
проблематике науки о власти и к осознанию хотя и важности, но
обусловленности политики, производности и зависимости проблем
политики от фундаментального феномена человеческого
сообщества — власти, а в связи с этим и от науки о власти, от
кратологии, разрабатываемой и отстаиваемой автором.
Этот факт органично вписывается в общий комплекс доказательств
необходимости выделения в конце концов науки о 'власти как
самостоятельной науки.

4. Проблемы власти и науки о власти в отечественной мысли

Обратившись к экскурсу в прошлое философской, общественно-
политической и духовной мысли человечества, мы оставляли в
стороне огромный пласт знаний, накопленных за более чем
тысячелетний период в России. Это грандиозная совокупность идей,
представлений, доктрин, концепций, относящихся к феномену
власти и рожденных за время с момента возникновения Руси и до
наших дней.
Здесь идеи самих властителей разных эпох, людей из их близкого
окружения и их оппонентов. Здесь и положения нормативных актов,
и творения правовой мысли, нашедшие отражение в разного рода
сводах Законов, и переводы трудов, пришедших в Россию из
близкого и далекого зарубежья, особенно начиная с XVII века, и
произведения отечественных мыслителей разных веков. Напомним
лишь имена наших известных соотечественников конца XIX —
начала XX века: М. А. Бакунин, В. В. Берви-Флеровский, Н. А.
Бердяев, А. А. Богданов, С. Н. Булгаков, В. И. Вернадский, Р. Ю.
Виппер, В. М. Гессен, Н. Я. Данилевский, Е. В. Де-Роберти, И. А.
Ильин, Н. И. Кареев, Б. А. Кистяковский, М. М. Ковалевский, Н. М.
Коркунов, П. Л. Лавров, В. И. Ленин, Л. И. Мечников, П. Н.
Милюков, Н. К. Михайловский, С. А. Муромцев, П. И. Новгородцев,
Г. В. Плеханов, В. С. Соловьев, П. А. Сорокин, Н. А. Столыпин, П. Б.
Струве, Е. В. Тарле, М. И. Туган-Барановский, В. М. Хвостов, Б. Н.
Чичерин, Г. Ф. Шершеневич, С. Н. Южаков, П. С. Юшкевич. Можно
было бы назвать и многих других. Еще более велик список их тру-
дов, и обозреть это богатство очень непросто.
Постараемся показать, какого подъема достигла собственно крато-
логическая мысль в России, несмотря на всю специфику ее судеб на
рубеже XIX—XX веков в условиях монархического строя. Если об
этом времени принято говорить как о серебряном веке
отечественной поэзии и прозы, музыки и живописи, то с не
меньшим основанием можно назвать вторую половину XIX —
начало XX века временем подлинного подъема, расцвета,
серебряным веком отечественной философии, социологии, истории,
права и даже кратологии. И ярких имен в эту пору много, и
достойных произведений. Удивительно и обилие высказанных идей,
так и не нашедших в массе своей ни понимания, ни поддержки и,
естественно, реализации. Многие из них непосредственно
относились к проблемам власти, кратологии.
Многое из высказанного около ста лет назад не утратило глубины
мысли, свежести суждений и актуальности по сию пору. И часто это
были идеи, не допускавшиеся к распространению, использованию и
даже упоминанию в 20—80-е годы XX века в такой, казалось бы,
образованной стране, как Советский Союз. В первую очередь это
относилось к наукам, каким-либо образом входившим в сферу
идеологии, политики и власти (государственной власти, или — по
терминологии недавнего времени — политической власти). Разуме-
ется, на глубокое научное осмысление этого фундаментального яв-
ления XX века уйдут еще многие годы, а то и десятилетия. Но эту
работу надо начинать проводить уже сейчас. Пора начать заново
переосмысливать теоретическое наследие наших отечественных
предшественников — все богатство их идей и соответствующую их
односторонность и даже ограниченность.
Покажем на примерах, каким образом тема власти как научная про-
блема ставилась и освещалась наиболее видными исследователями
около полутора веков назад.
Крупнейшей фигурой той поры являлся Б. Н. Чичерин (1828—
1904). Практически неизвестным остается его огромное творческое
наследие. На наш взгляд, при всем обилии, казалось бы,
юридических, философских и политических произведений
центральная тема его трудов — власть. Сейчас трудно найти пять
томов его "Истории политических учений" (1869—1902), его
трехтомный труд "Курс государственной науки" (1894—1898) и
"Философию права" (1900). Думается, что на основе только
названных публикаций можно написать не одну книгу о взглядах Б.
Н. Чичерина на власть и защитить не одну докторскую диссертацию.
Б. Н. Чичерин исходил из необходимости обращения к познанию
места и роли человека, смысла его жизни, управляющих ею законов,
и именно для этого он внимательно в течение десятилетий изучал
труды виднейших мыслителей разных стран, анализировал и
систематизировал их взгляды.
Начиная свою "Историю политических учений", Чичерин писал:
"...в истории политических учений всего удобнее исследовать исто-
рическое развитие человечества и отыскать управляющие им
законы"*. Он аргументировал это следующим образом: "Человек,
как свободное существо, имеет личные, эгоистические стремления;
он нередко действует в ущерб другим. Общежитие невозможно там,
где этим стремлениям предоставляется полный простор, где каждый
может безнаказанно вторгаться в область чужой воли, а так как на
добровольное воздержание нельзя рассчитывать, то остается прибег-
нуть к принуждению. Необходима общественная сила, подчиняющая
себе силы частные. Это и есть общественная власть, представитель-
ница единства союза. Она составляет первый и основной элемент
всякого общества, а тем более... государства. Она дает обществу бы-
тие, ибо без нее нет единства, нет целого, а есть только разрознен-
ные члены.
Однако существование общественной власти и подчинение частей
целому не уничтожают свободы членов. Человек по природе своей
существо свободное. Таким он остается и в обществе. Он подчи-
няется общежитию, но имеет при этом в виду удовлетворение лич-
ных своих целей, которые не достигаются в одиночестве.
Сожительство с другими подвергает его свободу ограничениям, но
не уничтожает ее совершенно. Повинуясь власти, человек не
становится рабом, который служит выгодам другого. Между
господином и рабом, собственно говоря, нет человеческого
общества, ибо нет отношения лица к лицу, а есть только отношение
лица к вещи, к живому орудию. Во всяком другом обществе, а
потому и в государстве, свободное лицо с его правами, с его
интересами составляет коренной и необходимый элемент.
Свобода выражается в праве; человек имеет права, потому что он
свободное существо. Но кроме прав он имеет и обязанности. Че-
ловек не только свободное, но и разумное существо, а потому он
свои действия возводит к общим правилам, которыми определяются
его отношения к другим. Эти общие правила составляют закон, ис-
текающий из разума и налагающий на человека нравственное при-
нуждение или обязанность. Закон есть третий и необходимый эле-
мент всякого общества. Без него есть только произвол власти, унич-
тожающий свободу, или безграничная свобода, разрушающая
общежитие. Закон заключает в себе нравственное начало государ-
ственного устройства"**. '
Поэтому Чичерин считал, что очень важно выделить "четыре ос-
новные элемента всякого общества: власть, закон, свобода и общая
цель"***.
Именно эти исходные идеи и пронизывают творчество Чичерина.
Обращаясь к произведениям мыслителей древнего мира (начиная от
Платона, Аристотеля и Цицерона), средних веков и нового времени,
Чичерин глубоко вникает в суть кратологических идей, выявляет их
сильные стороны, высказывает свои оценки и собственные взгляды
как сторонника просвещенной монархии и развивает их в
многочисленных произведениях.
Так, говоря о "Политике" Аристотеля, он отмечает, что это "самое
замечательное из всех политических сочинений, которые когда-либо
являлись в свет. Это единственное, которое соединяет в себе высшие

* Чичерин Б. Н. История политических учений. М., 1869. Ч. 1. С. 4.

** Там же. С. 6—7.
*** Там же. С. 8.

философские взгляды с глубоким многосторонним пониманием

действительности... Это единственное сочинение вместе
философское, юридическое и политическое"*. Характеризуя
светскую и церковную власть, верховную, государственную власть,
Чичерин обращается к разнообразным видам и проявлениям власти,
рассмотренным Аристотелем: тимократии, аристократии,
демократии, тирании, политии, республике. Это позволяет ему
высказываться в пользу самодержавия, где власть сосредоточивается
в лице царя**, и ставить вопрос о среднем классе***.
Обращаясь к взглядам Цицерона, Чичерин отмечает: "Из общения
непосредственно вытекает потребность власти. Всякое государство,
говорит Цицерон, для того чтобы иметь прочность, должно уп-
равляться каким-либо советом или властью. Эта власть может быть
вручена одному, нескольким или всем. Отсюда три образа
правления:
монархия, аристократия и демократия. Каждый из них имеет свои
достоинства, а потому может быть терпим, но каждый имеет и
существенные недостатки"****. Чичерин обращает внимание, что
уже по опыту Древнего Рима "власть — первая основа
государственного быта"*****.
Несмотря на многочисленные обращения к феномену власти и ее
характеристикам, Чичерин еще не говорит о науке о власти. Он и
многолетний свой труд называет "История политических учений" и
неоднократно пользуется понятием "политическая наука",
одобрительно отзываясь, в частности, о "немецкой политической
науке"******.
Но если исходить из существа взглядов Чичерина и содержания его
работ, то становится ясно, что значительная часть опубликованных
им трудов фактически посвящена суждениям о власти,
кратологической проблематике. Так, уже в первой части "Истории
политических учений" наряду с уже названными проблемами
затрагиваются проблемы императорской власти, всемирной
монархии, полновластия, папской власти, семейной власти,
княжеской власти, а также потребности в единой, нераздельной,
неограниченной власти*******.
Во второй части рассматриваемого труда внимание Чичерина при-
влекают оценки власти такими исследователями, как Г. Греции,
Гоббс, Кумберланд, Боссюэ, Спиноза и др.
Во взглядах французского идеолога абсолютизма XVII века епископа
Боссюэ Чичерин выделял идею о том, что "учение о власти начина-
ется... от Бога"********, а также оценки Боссюэ родительской
власти, власти патриархальной, царской, монархической. Передавая
взгляды Боссюэ и фактически солидаризируясь с ними, Чичерин
писал: царская власть — "форма самая естественная, ибо она имеет
свое основание и свой прообраз в отеческой власти. По этому
самому это — власть наиболее прочная, а вследствие того и самая
сильная"; "нет лучшего единения

* Чичерин Б. Н. История политических учений. Ч. 1. С. 57.

** Там же. С. 65.
*** Там же. С. 67.
**** Там же. С. 87.
***** Там же. С. 90.
****** См.: напр.: Чичерин Б. Н. История политических учений. М.,
1877. Ч. 4. С. 5, 6.
******* Там же. Ч. 1. С.89,90, 254, 428, 429, 442 и др.
******** Там же. М., 1872. Ч. 2. С. 93.

как под властью одного начальника"*; "монархическая власть, го-

ворит Боссюэ, имеет четыре главных свойства: это власть 1) священ-
ная, 2) отеческая, 3) абсолютная, 4) подчиненная разуму"**.
В третьей части своей "Истории политических учений" Чичерин
рассматривал взгляды Гельвеция, Гольбаха, Т. Пэна, Руссо, Мабли,
Юма, Беркли, Бентама, Канта, Гумбольдта, Фихте и других
мыслителей, выделяя их суждения о власти.
В целом Чичерин, еще только приступая к изучению истории по-
литических учений, исходил из характеристики четырех основных
общественных союзов, которые, согласно его концепции, включают
все основные общественные элементы (власть, закон, свободное
лицо и общая цель). К этим четырем союзам он относил семейство,
гражданское общество, церковь, государство***. Их власть он и
выделял прежде всего.
Чичерин аргументировал свой подход следующим образом:
"Первый союз — семейство. Оно основано на полном внутреннем
согласии членов, на взаимной любви, которая составляет жизнь
семейства. Отдельные лица не имеют здесь своих особых интересов,
но все сливается в один общий семейный интерес, который
связывает всех. Это цельный, органический союз, созданный самою
природой; это вместе с тем и идеал человеческого общества.
Следовательно, здесь преобладает начало общей цели,
составляющей внутреннюю связь всех элементов и приводящей их к
гармоническому единству. Второй союз, гражданское общество,
заключает в себе совокупность всех частных отношений между
людьми. Здесь основное начало — свободное лицо с его правами и
интересами. Здесь господствует частное или гражданское право с
различными его формами: владение, собственность, договор. Третий
союз, церковь, воплощает в себе начало нравственно-религиозное; в
нем преобладает элемент нравственного закона. Наконец, четвертый
союз, государство, господствует над всеми остальными. Он
представляет собой преимущественно начало власти, вследствие
чего ему принадлежит верховная власть на Земле. Это
отличительный признак государства. Однако в политическом теле
заключаются и все другие элементы, а потому возможно
перенесение на него начал, господствующих в других союзах. Такое
смешение союзов бывает в действительности, но еще более в
теории. Отсюда происходят воззрения на государство, которые в
противоположность первым, основным, можно назвать
второстепенными. Из перенесения на государство начал семейного
быта возникает учение патриархальное, из построения государства
на началах частного права — учение патримониальное, или вотчин-
ное, наконец, из подчинения государства началам церковным —
учение теократическое. Последнее имеет наибольшее значение и в
жизни, и в теории, ибо другие союзы, семейство и гражданское
общество, естественно, подчиняются государству; церковь же,
господствуя в нравственно-религиозном мире, нередко предъявляет
притязание и на владычество в области политической. Притом
теократическое учение дает государству высшее освящение, возводя
его к верховному началу бытия, к Богу"****

* Чичерин Б. Н. История политических учений. Ч. 2. С. 94.

** Там же. С. 95
*** См. там же. Ч. 1.С.9
****Тамже.С.9—10.

Так мыслил Чичерин. Для нас это уже история политических и

кратологических учений. Но продолжать игнорировать приведенные
оценки и суждения нельзя, ибо без них не понять самой истории
науки о власти.
Следует обратить внимание на то, что через тридцать с лишним лет,
как бы подводя итоги своего анализа, Чичерин писал: "...государство
является верховным союзом на Земле; ему поэтому присваивается
верховная власть. Во всяком разумно устроенном человеческом
обществе такая власть необходима, ибо без нее невозможно
соглашение разнообразных его элементов: надобно, чтобы кто-
нибудь разрешал возникающие между ними столкновения. Но она не
может принадлежать ни гражданскому обществу, которое есть
собрание дробных сил, ни церкви, которая принудительной власти
не имеет; она может принадлежать только государству, которое
сочетает в себе оба элемента, юридический и нравственный.
Поэтому государство вкратце может быть определено как союз
людей, образующих единое целое, управляемое верховною
властью"*. "Из того, что государство есть верховный человеческий
союз, не следует, однако, что оно упраздняет остальные. Оно
призвано над ними господствовать, но не заменять их. Каждый из
предшествующих союзов отвечает существенным, постоянным и
неотъемлемым потребностям человека; каждый из них выражает
известную сторону человеческой жизни, а потому все они сохраняют
относительную самостоятельность, подчиняясь верховной власти
государства, но отнюдь не поглощаясь им"**. "В качестве союза,
представляющего собой общество как единое целое, оно
(государство. — В. X.) призвано осуществлять все те цели, которые
составляют совокупный интерес этого целого. Сюда относятся
прежде всего внешняя и внутренняя безопасность"***.
Отметим, что идея безопасности и власти органично пронизывала
творчество Чичерина.
Излагая идеи Гоббса, он еще в 1872 году специально подчеркивал
необходимость стремления человека к мирному общежитию и далее
отмечал, что для "...соблюдения естественного закона нужна
безопасность, а для достижения безопасности нет иного средства,
как соединение достаточно значительного числа людей для
взаимной защиты. Люди должны согласиться между собою и
действовать заодно для общего блага"****.
Продолжая наш экскурс к основным идеям одного из наиболее пло-
дотворно трудившихся отечественных мыслителей, укажем, что
Чичерин в работе "Государство и земство" писал об очень важном
аспекте в соотношении общества и государства: "Отношения
государства и общества в новейшее время подвергались весьма
обстоятельному обсуждению, которое привело к совершенно
прочным результатам. Ни один человек, имеющий сколько-нибудь
ясные понятия о самых элементарных началах публичного и
частного права, не сомневается в том, что общество есть нечто
отличное от государства. Только социалисты, мечтающие о
коллективном обладании всеми орудиями производства, смешивают
эти две разнородные сферы; но это обнаруживает только полное

* Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900. С. 302.

** Там же. С. 303.
*** Там же. С. 304.
**** Чичерин Б. Н. История политических учений. Ч. 2. С. 31.

их неведение и непонимание основных начал общественной жизни.

Государство есть союз народа, как единое целое, управляемое
верховной властью. Ему поэтому подчинены все частичные сферы
деятельности и все частичные отношения, существующие в его
пределах. Но это не значит, что оно поглощает их в себе и делает их
органами и орудиями в своих целях. Государство видит совокупные
интересы, которым подчиняются частные, но последние сохраняют
свою относительную самостоятельность. Люди, входящие в состав
государства, остаются свободными лицами, преследующими свои
частные цели и имеющими права, которые принадлежат им в
качестве граждан. Так, они обладают собственностью, размер
которой определяется не положением их в государстве, а их
собственной деятельностью и их частными отношениями...
Совокупность... частных отношений, существующих в пределах
государства и подчиняющихся ему как представителю интересов
целого, но образующих, однако, свою самостоятельную сферу
деятельности, и есть то, что называется обществом"*.
Думается, что эти суждения об обществе и государстве и их соотно-
шении могут послужить уточнению и наших нынешних подходов к
решению этой теоретической и практической проблемы. В
нынешней гуманитарной, общественно-кратологической и правовой
мысли эти вопросы нуждаются в дополнительном осмыслении и
проработке.
Чичерин говорит и о своем понимании разделения власти на от-
дельные отрасли, вытекающие из самого ее назначения. "Эти
отрасли суть власть законодательная, судебная и правительственная.
Первая представляет отношение власти к закону, вторая — к
свободе, третья — к государственной цели. Последнюю можно
разделить на две: на власть военную и административную, из
которых первая имеет в виду безопасность, а вторая —
благоустройство. В совокупности они представляют полное
осуществление государственных целей, а с тем вместе и идеи го-
сударства"**.
Чичерин касается многих злободневных проблем своего времени,
приобретающих сейчас растущую теоретическую и практическую
актуальность. Так, отстаивая идеи земства и самоуправления, он
писал:
"Истинный дух земских учреждений есть дух самоуправления, то
есть заведования своими собственными делами на основании своих
собственных решений. Это начало прилагается прежде всего к
уездам как основным земским единицам, а затем и к губернии как
воздвигающейся над ними высшей единице, призванной восполнять,
а не регулировать и регламентировать деятельность первых. Только
признание этого начала может обеспечить согласное действие
земства и открыть ему широкую будущность"***. Дело здесь не
только в том, что в конце XX века в России сторонником земства
выступает А. И. Солженицын, но и в том, что следует глубоко
осмыслить весьма своеобразную, типично русскую земскую
практику.
Заслуживает внимания и то, что Чичерин, только коснувшись в 60-е
годы проблемы средних классов, в 1900 году заявлял: "Естественные
вожатые демократии суть средние классы, в которых достаток со-
единяется с образованием и трудом. И тут различаются классы
средних землевладельцев, средних капиталистов и затем
многочисленные так

* Чичерин Б. Н. Вопросы политики. М., 1904. С. 82—84.

** Чичерин Б. Н. Философия права. С. 321.
*** Чичерин Б. Н. Вопросы политики. С. 129.
называемые либеральные профессии, техники, ученые, художники,
медики, адвокаты, составляющие умственное зерно средних
классов. Из них выходит умственная аристократия, и они являются
главным двигателем демократического прогресса. При правильном
развитии общественных элементов эти профессии составляют
источник более или менее значительных доходов, а потому здесь
достаток соединяется с образованием"*.
Следует отметить, что, уделяя большое внимание вопросу развития
образования и считая утопией возможность получения одинакового
высшего образования для представителей разных классов в
условиях материального неравенства, Чичерин связывал этот вопрос
и с демократией: "Если же образование по необходимости
распределяется в обществе неравномерно, то очевидно, что
руководящею частью должна быть самая образованная часть, то есть
зажиточные классы. Поэтому демократия никогда не может быть
идеалом человеческого общежития. Она дает преобладание
наименее образованной части общества"**. В этой связи Чичерин
ставил под сомнение возможность народовластия, утверждая, что
"народовластие есть идеал без приложения"***. Видимо, иначе
мыслитель, симпатизировавший монархизму, думать не мог. На ред-
ких книгах Чичерина, имевшихся лишь в некоторых библиотеках, в
свое время стояли штампики "на руки не выдавать" или "погашено".
Для того чтобы понять, почему это происходило, надо знать, как
Чичерин относился к марксизму и что писал о К. Марксе.
Отношение Чичерина к марксизму было откровенно отрицательным.
Обращаясь к оценке взглядов К. Маркса в пятой части своей "Ис-
тории политических учений", он посвятил ему более 70 страниц
текста. Характеристика Маркса, идущая вслед за суждениями о
взглядах Лассаля, начинается таким пассажем: "Ни по силе ума, ни
по таланту, ни по разнообразию сведений, ни по философскому
смыслу он не может сравняться с Лассалем, но он сделал то, о чем
Лассаль только мечтал: он дал теоретическое построение
социальной утопии"****. Завершается этот раздел еще более резким
выпадом: "Влияние Маркса в современном мире представляет,
можно сказать, самый колоссальный пример человеческой глупости,
какой встречается в истории мысли"*****.
Приходится сожалеть, что вместе с ограждением от "хулы" марк-
сизма отечественный читатель оказался отторгнут от очень многих
разумных взглядов и раздумий Чичерина. Именно поэтому мы и
решили привлечь внимание ко взглядам и кратологическим
суждениям такого фундаментального исследователя, как Чичерин.
Наконец, еще раз подчеркнем, как глубоко оценивал власть на ру-
беже веков Б. Н. Чичерин. Власть, по его словам, призвана "охранять
закон и сдерживать свободу. Она составляет центральное звено
всякого общественного порядка; это — владычествующий в нем
элемент. По самой природе вещей власть может быть вверена только
физическому лицу или лицам, но эти физические лица являются
представителями общества как целого, владычествующего над
отдельными особями. Выработанное правом понятие об
юридическом лице находит здесь полное и,

* Чичерин Б. Н. Философия права. С. 279—280.

**Тамже. С. 276.
*** Там же. С. 317.
**** Чичерин Б. Н. История политической мысли. Ч. 5. С. 155.
***** Там же. С. 227.

притом, необходимое приложение. Оно составляет юридическое

выражение идеи союза как целого, господствующего над частями.
Но именно потому, что власть вверяется физическому лицу, как
представителю общества, оно должно употреблять ее не в виду
частных своих интересов, а в интересах целого"*.
У нас нет возможности столь же подробно излагать характеристики
идей других наших отечественных мыслителей. Но надо постоянно
иметь в виду, что российская кратологическая мысль имеет очень
основательную базу, и это, несомненно, будет показано многими
другими авторами.
Характерно, что к проблематике власти обращались очень многие
исследователи второй половины XIX — начала XX века. Это связано
с развитием философской, исторической и правовой науки,
становлением и развитием социологии, распространением
марксистского учения и стремлением его представителей и
сторонников занять соответствующее достойное место и вытеснить
другие социальные взгляды.
Эволюция кратологической мысли, хотя она так и не именовалась,
во многом сопровождала процессы развития прежде всего правовой
и социологической мысли, ибо власть является характернейшим
элементом и признаком собственно человеческого общества, а
государственная власть, как власть верховная, находит отражение и
закрепление в праве (государственном праве).
С XIX века в России все более заметно проявляется взаимодействие
общественно-кратологической мысли с зарубежной (мировой)
мыслью. Это выражается в значительно растущем числе контактов
российских и зарубежных ученых, выездов россиян в Европу,
изданий и переизданий трудов зарубежных ученых в России.
С полным основанием известный российский ученый-социолог Н.
И. Кареев (1850—1931) счел необходимым специально выделить
группу таких русских юристов-социологов, как В. И. Сергеевич, С.
А. Муромцев, М. М. Ковалевский, Н. М. Коркунов, Б. Н. Чичерин, В.
М. Хвостов, Е. В. Спекторский, Е. И. Гальперин, Г. Ф. Шершеневич,
Н. А. Гредескул, П. И. Новгородцев, Б. А. Кистяковский, Л. И.
Петражицкий. Если Кареев отмечал у этих ученых интерес к
обществу, социологии, экономике, то для нас важно еще и то, что
почти каждый из них проявлял внимание к проблематике власти и
внес полезный вклад в оформление российской кратологической
мысли. Более того, в рассматриваемый нами период именно в связи
с основными этапами становления и развития социологической
мысли в России происходит и заметное ,; восхождение
кратологической мысли. К- Применительно к социологии ныне
принято выделять:
Первый этап — 1860—1890 годы. Как и на Западе, социология в
России возникла в лоне позитивистской доктрины.
Второй этап — 1890—1900 годы. Для этого этапа характерна острая
критика позитивистской методологии. Ведущей социологической
школой становится неокантианство (Б. А. Кистяковский, 1868—
1920, Л. И. Петражицкий, 1867—1931, П. И. Новгородцев, 1866—
1924 и др.). Представители старых школ (Н. И. Кареев, М. М.
Ковалевский и др.) во многом уточняют свои позиции. Утверждается
экономический материализм (или марксистская социология), причем
в двух вариантах: ортодоксальный марксизм (Г. В. Плеханов, В. И.
Ульянов-Ленин) и неортодоксальный
 * Чичерин Б. Н. Философия права. С. 229—230.
В. Ф. Халипов

"легальный" марксизм (П. Б. Струве, 1870—1944, Н. А. Бердяев,

1874—1948, С. Н. Булгаков, 1871—1944, М. И. Туган-Барановский,
1865—1919), весьма близкий с точки зрения методологии к нео-
кантианству.
Третий этап в развитии русской социологии — начало XX века —
был насильственно прерван в 1922 году установками РКП(б) и
пролетарской власти*.
Именно в такой хронологической последовательности шло и восхо-
ждение российской кратологической мысли, обогащавшейся
переводами зарубежных авторов. В эти годы вопросы теории власти
получили освещение и развитие в трудах философов, правоведов,
социологов.
Казалось бы, далекий от кратологии выдающийся российский фи-
лософ В. С. Соловьев в своем произведении "Оправдание добра.
Нравственная философия" (1899) очень вдумчиво отнесся к идее
разделения властей. Правда, в его взглядах немало своеобразия;
например, судебную власть он считал второй и т. д. Но это лишь
придает особый колорит его суждениям. Приведем развернутые
суждения Соловьева, которые несут на себе печать времени и
отражают своеобразие его понимания затрагиваемых проблем:
"...Три различные власти — законодательная, судебная и
исполнительная — при всей необходимой раздельности
(дифференциации) не могут быть разобщены (и тем менее должны
вступать в противоборство между собою), так как они имеют одну и
ту же цель: правомерное служение общему благу. Это их единство
имеет свое реальное выражение в одинаковом их подчинении
единой верховной власти, в которой сосредоточивается все положи-
тельное право общественного целого, как такого. Это единое начало
полновластия непосредственно проявляется в первой власти —
законодательной, вторая — судебная — уже обусловлена первою,
так как суд не самозаконен, а действует согласно обязательному для
него закону, а двумя первыми обусловлена третья, которая заведует
принудительным исполнением законов и судебных решений. В силу
этой внутренней связи, без единства верховной власти, так или
иначе выраженного, невозможны были бы ни общеобязательные
законы, ни правильные суды, ни действительное управление, т. е.
самая цель правомерной организации данного общества не могла бы
быть достигнута. Само собою понятно, что должная связь трех
властей нарушается не только их разобщением и враждебным
противоположением, но также, с другой стороны, смешением их и
извращением естественного между ними порядка, когда, например,
вторая власть — судебная — подчиняется не первой, а третьей,
ставится в зависимость не от единого закона, а от различных орга-
нов власти исполнительной"**.
А вот как писал о власти известный дореволюционный ученый-
юрист Г. Ф. Шершеневич (1863—1912) в своем труде "Общая теория
права": "Юридическое определение не только не способно
объяснить реального существа того, что мы называем государством,
но оно кроет в себе опасность затемнить перед нами истинную
сущность явлений, происходящих в государстве.
* См.: История социологии: Учеб. пособие / Под общ. ред. А. Н.
Елсукова. Минск: Высшая школа, 1993. С. 229—230; см. также:
Новикова С. С. История развития социологии в России. М.:
Воронеж, 1996. С. 23. '
** Соловьев В. С. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1988. Т. 1. С. 460—461, см.
также с. 7

Понятие о государстве только одно — социологическое.

Характеризующий понятие о государстве момент власти, по своей
важности и сложности, требует особого рассмотрения.
Самостоятельность государственной власти, которой она отличается
от других властей, в своем раскрытии обнаруживает свойства госу-
дарственной власти. Самостоятельность характеризует
государственную власть как независимую, высшую,
неограниченную и неделимую. Ни одно из этих свойств в
отдельности не покрывает собою понятие о государственной
власти*.
Во втором томе рассматриваемого труда Шершеневич подробно го-
ворил о власти в связи с характеристикой публичного и частного
права.
Отечественные ученые тщательно анализировали проблематику
власти в связи с обращением к истории римского права, и в
частности к истории институтов публичного права. Интересна в
этом отношении "История римского права" И. А. Покровского**.
Весьма заметную роль в разработке взглядов на власть как соци-
альный феномен сыграли многие зарубежные ученые***. Покажем
это на примере Р. Иеринга (1818—1892) и Л. Гумпловича (1838—
1909).
Еще в 70-е годы XIX века немецкий мыслитель Иеринг писал: "Аб-
солютным, обусловленным целью самого государства требованием
представляется то, чтобы государственная власть являлась в
пределах государства высшею, преобладающей над всякой другой
властью. Всякая другая власть, будет ли она исходить от отдельного
лица или будет принадлежать многим, должна быть под
государственною властью, последняя должна быть над нею..."****.
Иеринг отмечал, что "Право есть политика власти. Но само собой
разумеется политика не отдельного, конкретного случая, — это
политика близорукого, политика глупца, недостойная названия
политики,— а, напротив, политика разумная, дальновидная, никогда
не теряющая из виду абстрактной, т. е. постоянно подлежащей
преследованию цели в связи с целями человеческой жизни, — следо-
вательно, политика, которая сознает, что низшей или мимолетною
выгодою следует поступиться для достижения высшей, продолжи-
тельной"*****.
Много внимания государственной власти, ее исследованию уделял
немецкий исследователь Л. Гумплович, особенно в своей книге
"Общее учение о государстве" (1877). Об этом говорит уже сам ме-
тодологически стройный перечень глав этой книги: понятие
государства; происхождение государства; основание государств в
Европе; социальные элементы государства; нация и национальность;
общественные формы; развитие государства; формы государства;
государственное управление; парламентаризм; обычай и право;
право

* Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Т. 1. Вып. 1. М., 1995 (по

изданию
1910—1912). С.182. ,
** Покровский И. А. История римского права. 2-е изд. Пг.. 1915. С.
29—33,
87—96, 97—114.
*** ДайсиА. В. Основы государственного права Англии. Введение в
изуче-ртие английской конституции / Пер. с англ. 2-е изд. М.: Тип.
т-ва И. Д. Сытина, 1907. 671 с.; Дюги Леон. Конституционное
право. Общая теория государства / Пер. с фр. М.: Тип. т—ва И. Д.
Сытина, 1908. 957 с. и др.
**** Иеринг Р. Цель в праве. Спб., 1881. С. 232.
***** Там же. С. 190.

и наука о нем; государственный правопорядок; международные

отношения; систематика наук о государстве и праве*.
Во вступительном очерке к этой книге русский переводчик-иссле-
дователь И. Н. Неровецкий писал: "Это был социолог-
государственник, монист, верно преданный заветам естествознания
и стремившийся поставить государственную науку на позитивную
почву"**.
Уделяя главное внимание государствоведению, Гумплович опреде-
лял государство как "естественно возникшую организацию
властвования, предназначенную для охраны определенного
правопорядка"*** и критиковал определения государства Велькера
(1790—1869), Моля (1799—1875), Аренса (1808—1874), Гербера
(1823—1891), Гегеля (1770—1831)и др.
Отметим, что Гумплович еще в 1877 году, говоря о политике, зая-
влял: "Мы имеем в виду область политики; и не в том смысле, в
каком слово это употреблялось у Аристотеля и других греческих
писателей;
... Только государственное право может считаться "наукой",
политика же является лишь своего рода "тактическим учением",
катехизисом правил для жизни и деятельности входящих в состав
государств людей"****. Гумплович серьезно критиковал
Гольцендорфа, который в 1869 году в Берлине в своей книге
"Принципы политики" излагал политику как науку.
Можно представить, как же эволюционировали и переменились на-
ши взгляды с тех пор, если мы сегодня, как правило, считаем
политику наукой, а о науке о власти практически почти не говорим.
Тем не менее, обращаясь к прошлому отечественной мысли, следует
еще раз подчеркнуть, что фактически все сколько-нибудь крупные
мыслители России на рубеже XIX—XX веков обращались к
проблематике власти, к богатому идейному содержанию и лексикону
этой области знания.
А. Н. Бердяев в своей книге "О назначении человека", вышедшей в
1931 году в Париже, задаваясь вопросом о природе власти, писал,
что в человеке, по выводам психопатологии, "ослаблены инстинкты
его природы, инстинкт половой и инстинкт власти, подавлены и
вытеснены цивилизацией, создавшей болезненный конфликт
сознания с бессознательным"*****.
Как видим, проблематика власти столь богата, широка, многогранна
еще и потому, что ее истоки восходят не только к рациональному в
человеке, но и к инстинктивному, не только к продуктам сознания,
но и к бессознательному.
Таковы власть и ее природа в мире человека, в мире живого. Это уже
само по себе указывает на необходимость для науки прежде всего
идти к власти, исходить из осмысления власти, а затем уже
выстраивать и политику, и науку о политике, т. е. политологию.
Серьезнейший перелом в постановке и налаживании теоретико-ме-
тодологических исследований власти был конечно же связан с
Октябрем 1917 года. Революция — сначала в теории, а потом и на
практике — перенесла смысловые ударения, иначе расставила
акценты в науке о власти. Главным в науке стало обращение не
собственно к власти, а к

* Гумплович Л. Общее учение о государстве. Спб., 1910. С. Ill—

VII.
** Там же. С. XVI.
*** Там же. С. 36.
**** Там же. С. 464, 467.
***** Бердяев Н. А. О назначении человека. М.: Республика, 1993.
С. 60.

политике, борьбе за власть, революции, диктатуре пролетариата,

Советам, вопросам руководящей и направляющей роли
коммунистической партии, а в перспективе — к проблемам
отмирания государства, а значит, и собственно государственной
власти, перенос в установках на перспективу упора на общественное
коммунистическое самоуправление.
Но это особая глава в истории отечественной и мировой
кратологической мысли. Задача нашего труда видится в том, чтобы
привлечь к этому внимание и высказать несколько исходных идей,
побудить к последующей перспективной разработке данной
проблематики, проблематики сложной, дискуссионной, но для
изучения крайне нужной и не подлежащей дальнейшему
откладыванию.
Итак, как же развернул кратологическую проблематику в науке и на
практике год 1917-й?
Естественно, что в теоретических установках, а еще более в прак-
тических делах миллионов, вершивших Октябрьскую революцию и
осуществлявших ее курс в последующий период, сказывались
программные установки марксизма, большевистской партии.
Главные из них следующие:
а) установление диктатуры пролетариата — с фактическим креном
собственно к диктатуре, а не к пролетариату;
б) отказ от мировой практики разделения властей, а отсюда — уход
от теории власти, от разделения трех ветвей власти к концентрации,
соединению в единых органах Советской власти законодательной и
исполнительной властей и отодвигание судебной власти на задний
план, непризнание ее властью;
в) провозглашение принципа коллективного руководства — с фак-
тическим игнорированием коллективности, особенно в высших
органах;
г) упор на единоначалие не только в армии, но и в других сферах де-
ятельности и введение кратких периодов деятельности комиссаров в
армии в условиях массовых репрессий против командных и
политических кадров;
д) уход в теории и на практике от собственно властного лексикона в
сторону повседневных и постоянных рассуждений о руководящей и
направляющей роли коммунистической партии.
Эти ключевые моменты отражены в первую очередь в основопола-
гающих теоретических трудах марксизма XIX века и особенно
советских времен — К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В.
Сталина, других руководителей КПСС.
Фактическая реальная власть РКП(б), ВКП(б), КПСС и ее руково-
дителей была беспредельной, но об этой власти (кроме Советской
власти) даже в последние годы существования СССР речь не шла.
Вот почему даже такой идеологический центр и законодатель тео-
ретических изысканий, как Институт Маркса—Энгельса—Ленина—
Сталина при ЦК ВКП(б) (затем Институт марксизма-ленинизма), в
целом обходил собственно властную проблематику в течение
десятилетий. Наиболее показательны в этом отношении предметные
указатели к сочинениям классиков марксизма-ленинизма.
В 1969 году вышел "Справочный том к Полному собранию сочине-
ний В. И. Ленина". В первую его часть входил предметный
указатель, составленный 35 научными сотрудниками. В предисловии
к нему отмечалось: "Предметный указатель призван помочь
читателям лучше и глубже овладевать идейным богатством
ленинского наследия. Он составлен к 55 томам Полного собрания
сочинений, включающим около 9000 произведений и документов В.
И. Ленина. В указателе имеется несколько тысяч понятий, которые
содержат сотни тысяч отсылок к ленинскому тексту... При работе
над подготовкой этого издания авторский коллектив взял за основу
схему указателя к 4-му изданию Сочинений В. И. Ленина. Однако
при этом проведена большая работа по ее улучшению с учетом
опыта, накопленного за многие годы работы над изучением
ленинского идейного наследия. Значительное увеличение объема
работы (в прежнем указателе было расписано 35 томов, включавших
3000 документов и произведений В. И. Ленина) также потребовало
нового подхода к составлению схемы. В предметный указатель
включены новые важные, актуальные рубрики, которых в прежнем
издании не было"*.
Таким образом, в рассматриваемом предисловии подчеркнуто, что в
указателе имеется несколько тысяч понятий и что в данный
указатель введены новые важные рубрики.
Вправе ли мы ожидать тщательного изучения проблем власти в
трудах Ленина? Конечно, вправе. Писал ли Ленин о власти? Да,
писал. Указатель свидетельствует, что о диктатуре буржуазии и
пролетариата он высказывался тысячи раз, о демократии —
множество раз, о бюрократии — около 400 раз**.
Но ведь он говорил и непосредственно о власти, ее разновидностях,
и о Советской власти, хотя и меньше, чем о названных выше
явлениях и понятиях. Имеется ли в указателе понятие власти? Нет. В
указателе нет рубрики "Власть", нет рубрики "Государственная
власть", нет рубрики "Советская власть", нет и модного в советскую
пору понятия "Политическая власть". И неудивительно, что, кроме
"бюрократии" и "демократии", нет вообще никаких других "кратий"
(а ведь их в русском языке более полусотни).
Автору данной книги, подготовившему кратологический словарь
"Власть", нетрудно назвать до 1000 понятий, прямо связанных со
словом "власть", а вот в указателе к главному собранию
политических произведений в СССР понятию и явлению "власть"
места не нашлось.
Можно ли было в таких условиях ожидать внимания к теории вла-
сти, разработки "науки о власти"? Конечно же нет.
То, что это не случайность, подтверждает и второй по значимости
источник советских времен — состоящий из трех частей "Предмет-
ный указатель ко второму изданию Сочинений К. Маркса и Ф. Эн-
гельса"***. В этом указателе появляются две небольшие рубрики:
"Власть законодательная и исполнительная" и "Государственная
власть"****.
Если "власть" как феномен в предметных указателях к произведе-
ниям К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина не пользовалась
должным вниманием, да и в самом марксизме-ленинизме ее
заслоняла диктатура пролетариата, то разве можно было
рассчитывать на глубокую, концептуально продуманную,
всестороннюю науку о власти?

* Справочный том к Полному собранию сочинений В. И. Ленина. Ч.

1. М.:
Политиздат, 1969. С. III—IV.
** См. там же. С. 136—143, 125—133, 63—65.
*** Предметный указатель ко второму изданию Сочинений К.
Маркса и Ф. Энгельса (1—39 тома). Ч. 1. А—М. М.: Политиздат,
1978. Ч. 2. Н—Я. М.: Политиздат, 1978 (40—50 тома). М.:
Политиздат, 1986
**** См. там же. Ч. 1. С. 94, 141; Ч. 2. С. 38, 57—58.
И еще одно обстоятельство надо иметь в виду — это то, что марк-
сизм трактовался как имеющий три источника (немецкая
классическая Философия, английская политэкономия и французский
утопический социализм) и три составные части (философия,
политэкономия и научный коммунизм). Здесь тоже дело не доходило
до адекватного феномену власти разговора. И при всей важности
хотя бы политэкономии, материального производства,

собственности во всех ее видах, рынка вполне можно утверждать,

что власть как реальный многоплановый феномен не только стоит в
одном ряду с экономикой, но и нередко ею
управляет.
Казалось бы, фантастически выглядит прорыв идей К. Маркса, ф.
Энгельса, В. И. Ленина к умам, сознанию и деяниям сотен
миллионов людей на всей планете в целом ряде поколений. Но
жизнь показывает, что все-таки не за ними закрепляет история роли
своих первых лиц.
Или, скажем, не так уж и давно в СССР миллионам людей внуша-
лась мысль о том, что идеи и дела Н. С. Хрущева (в пору его
правления), или Л. И. Брежнева (в пору его правления), или М. С.
Горбачева (в пору его правления) войдут на века в благодарную
память народов. Но прошло совсем немного времени, и каждый из
названных руководителей КПСС уже получил свое место на
страницах летописи истории.
Науке пришлось пройти через ленинский, сталинский и постсталин-
ский периоды, чтобы наконец-то начать осмысливать явление
власти, и прежде всего государственной власти, в России до 1917
года, в Советской России и Советском Союзе.
В России первые обстоятельные работы о сути, особенностях, роли
и многообразии форм власти начали появляться после взлета
кратологической мысли в конце XIX — начале XX века, потом лишь
в конце 80—х годов XX века, а затем уже после 1991 года. Это была
пора, когда начинало осмысливаться явление тоталитаризма в годы
Советской власти и влияние этой власти на процессы
экономической, социальной, политической, духовной и научной
жизни.
Здесь можно выделить по крайней мере три группы книг.
I. Первая серьезная попытка осмысления феномена власти в
последние годы Советской власти.
Назовем следующие издания: Ф. Бурлацкий, В, Мушинский "Народ
и власть" (М., 1986); А. П. Бутенко "Власть народа посредством
самого народа" (М., 1988); В. М. Карельский "Власть. Демократия.
Перестройка" (М., 1990); С. А. Никольский "Власть и земля" (М.,
1990); Ю. Феофанов "Бремя власти" (М., 1990) и др.
II. Первые теоретические труды, посвященные становлению науки о
власти.
В их числе: "Философия власти". Под ред. В. В. Ильина (М., 1993);
М. И. Колесникова, В. Ф. Борзунов "Социология власти" (М., 1994);
В. ф. Халипов "Власть. Основы кратологии" (М., 1995); В. И.
Ефимов "Власть в России" (М., 1996); В. Ф. Халипов "Введение в
науку о власти" (М., 1996); "Россия: власть и выборы" (М., 1996); В.
Ф. Халипов "Власть. Кратологический словарь" (М., 1997) и др.
III. Публикации, посвященные осмыслению прошлого власти в
СССР, ее проявлениям в разных сферах жизни, в том числе и
негативным воздействиям на ключевые области жизни, науки,
искусства.
В числе книг такого рода: Е. И. Чазов "Здоровье и власть. Воспо-
минания "кремлевского врача" (М., 1992); В. Сойфер "Власть и
наука. История разгрома генетики в СССР" (М., 1993); А. Богданова
"Музыка и власть (постсталинский период)" (М., 1995); Ф. Д.
Бобков "КГБ и власть" (М., 1995); "Социология и власть. Документы
и материалы. 1953—1968". Под ред. Л. Н. Москвичева (М., 1997) и
др.
Есть основания считать, что все такого рода издания убедительно
свидетельствуют о становлении в России системы знаний о власти.
Это тем более важно, что сам феномен власти рассматривается
многопланово, все более полно и доказательно.
К проблемам власти и ее различных проявлений обращаются уче-
ные, деятели литературы и искусства, а также многие лица,
оказавшиеся волей судеб на руководящих постах.
Не случайно, например, М. Петрачев в "Независимой газете" 29 но-
ября 1997 года опубликовал статью "Партия власти в России — это
"Союз писателей" с подзаголовком "Страсть к сочинению книг
компенсирует профессиональные неудачи политиков всех властей".
Автор отмечает, что эту тягу российских политиков к писательскому
труду подметил еще на заре века Максим Горький. Троцкому и
Тухачевскому писательские откровения стоили жизни. В период
застоя предвестниками будущего литературного потока на Олимпе
власти стали мемуары Хрущева, Жукова и Брежнева. Затем в
литературную нишу ринулась первая когорта оставшихся не у дел
прорабов перестройки. Писателями от политики стали: Александр
Яковлев, Михаил Горбачев, Егор Лигачев, Валентин Павлов, Вадим
Бакатин и многие другие бывшие партийные лидеры. Газета
называет и ряд других имен*.
Для нас существенно иное: сегодня и книжный рынок, и библиотеки
основательно насыщены литературой о властной практике конца XX
века. А если учесть, что весьма значителен и поток литературы этого
рода за рубежом, то сейчас как раз подошел тот момент в развитии
науки, когда есть все необходимые и достаточные основания для
того, чтобы начать развивать поистине новое серьезное и
перспективное направление — науку о власти (кратологию). Более
того, это не просто одна область знания, это — целая группа
областей, целая система наук.
А если ставить вопрос в более широком плане, то не пора ли в ги-
гантском здании современной науки наводить порядок по существу
— заново выстраивать систему естественных, технических и
общественных наук во всем обилии их областей и отраслей,
осмысливать и смело развивать новые области знания,
переконструировать существующие, уводить с первых ролей
конкретных лиц, как не оправдавших надежд и т. д.? А в нашем
случае разве не стоит поставить структуру наук с головы на ноги:
власти — свое (первое место), а политике — свое (последующее
место)?
Приведем еще и такой современный аргумент. Когда в системе ву-
зовского преподавания в 1991/92 учебном году надо было удержать
гуманитарные науки, то свою роль сыграло и оперативное введение
преподавания политологии. К сожалению, с течением времени по
мере деполитизации жизни и в связи с неумелым преподаванием
политологии к ней стал падать интерес, и ныне, согласно данным
Центра социологических исследований Госкомвуза, "наибольшее
неприятие опрошенных студентов (даже у "чистых" гуманитариев)
вызывает курс политологии"**.

* См.: Независимая газета. 1997. 29 нояб. С. 8.

** Высшая школа в зеркале социологии. Вып. 1. Тенденции развития
российской высшей школы. Ярославль, 1997. С. 154.

Ученые, проводившие исследования в октябре 1996 года и опро-

сившие в 40 вузах России 2000 студентов, пришли к
неутешительному выводу: тот факт, что лишь 35,6% студентов
считают для себя полезным изучение политологии, свидетельствует
прежде всего "о неспособности коллективов многих кафедр
политологии, сформированных из бывших преподавателей истории
КПСС и научного коммунизма, полностью освободиться от прежних
мировоззренческих и идеологических догм, кардинальным образом
переосмыслить происходящие общественно-политические процессы
и соответственно перестроить свои учебные курсы"*.
Видимо, сказывается и доставшееся от былых времен излишнее
усердие педагогов в ненужных рассуждениях о политике и
политизации, в пропаганде надоевшей молодежи сугубо
политической проблематики вместо активного привлечения
внимания к вопросам государственной жизни и государственной
власти, к сугубо конституционной проблематике и необходимости
введения жизни не в так называемое политическое русло, а в русло
конституционное, государственное. Именно такой подход отвечает
установкам нынешнего законодательства на пребывание вне
политики широкого круга государственных служащих (в том числе
военнослужащих).
Подведем итоги анализа, проведенного в данной главе.
Власть в ее различных видах и формах с давних пор, со времен воз-
никновения на заре цивилизации представлений о жизни человека и
общества, пользуется все возрастающим вниманием. К ее
осмыслению и истолкованию обращались многие выдающиеся умы
человечества и многие правители разных времен и народов.
К нашим дням накоплен достаточный материал для обдуманного,
квалифицированного, нацеленного на перспективу построения
системы знаний о власти, точнее — системы наук о власти. Такова
главная цель этой книги. Теперь мы приступаем непосредственно к
систематизации знаний, относящихся к сфере власти.

* Высшая школа в зеркале социологии. Вып. 1. Тенденции развития

российской высшей школы. С. 154—155.

Глава III
СОДЕРЖАНИЕ КРАТОЛОГИИ И ВОЗМОЖНОСТЬ ЕЕ
СИСТЕМНОГО ОСМЫСЛЕНИЯ И ПОСТРОЕНИЯ

Кратология имеет дело с властью, многообразием ее явлений, ее за-

конами, с чрезвычайно сложной, своеобразной и часто очень
динамичной и напряженной властной деятельностью. Перед
кратологией необъятный мир — власть во всех ее видах, формах и
проявлениях и во всех слагаемых этой области знания и
деятельности.
Определившись в общем принципиальном плане по главному воп-
росу о необходимости формирования, конституирования науки о
власти как одной из важнейших современных гуманитарных наук и
выяснив суть интернационального названия такой науки —
кратологии, следует с теоретико-методологических позиций более
основательно и всесторонне обрисовать и оценить рассматриваемую
науку.
Мы не можем не видеть необходимости поистине универсального
подхода к власти — подхода всеохватывающего, интегрального,
комплексного, системного. Более того, в связи с исключительным
богатством содержания и многообразием проявлений такого
феномена, как власть, надлежит поставить и рассмотреть вопрос о
целой совокупности, целом комплексе, обширной семье наук о
власти и системе этих наук. И лишь дав исходное общее решение
этого вопроса, мы получим право посвятить очередные главы
монографии анализу и освещению органично связанных друг с
другом относительно самостоятельных областей и отраслей знаний
о власти, составляющих единый общий комплекс, общую систему
наук о власти — кратологию.
Именно такой подход и позволит не собирать эту науку по кусочкам,
не увлекаться пестрой мозаикой отрывочных сведений из отдельных
наук, а добротно и как бы заново, с позиций нашего времени строить
единое общее здание кратологии и достойно размещать его рядом с
правом, историей, социологией, философией, экономикой,
политологией, культурологией, психологией в едином ансамбле
необходимых и полезных людям наук.

1. Предмет и объект кратологии, ее цели, задачи, функции и

методы
Самое главное, с чего, собственно, и начинается любая из наук, —
это определение и уяснение ею своего собственного предмета и объ-
екта. Речь идет об определении той конкретной сферы объективной
реальности, с которой имеет дело данная наука, и уяснении той
группы явлений и закономерностей окружающего мира, изучению
которых она посвящает свои усилия, оправдывая тем самым свое
существование.
Если сказать в нескольких словах, объект кратологии — власть,
прежде всего государственная власть, и другие ее многочисленные и
разнообразные виды, сферы и проявления. Говоря иначе, феномен
власти во всем ее разнообразии — это и есть собственно объект
кратологии, ее многочисленных отраслей и областей.
Ее предмет — основные явления, принципы и закономерности этой
области реального мира. По более строгим оценкам и подходам
таким предметом должны были бы стать объективные
закономерности собственно власти, властной деятельности. И хотя в
жизни они реально существуют, но во многом еще не до конца
познаны и сформулированы. Более того, сфера власти содержит
такую массу субъективных моментов, привходящих факторов, что на
данной стадии развития кратологии можно не увлекаться
проблематикой сугубо закономерных процессов в сфере власти (и
властей разного рода и предназначения).
Как же можно определить кратологию?
Кратко говоря, это — наука о власти. Если же дать развернутое оп-
ределение, то это — одна из важнейших социальных наук — учение
о власти, о закономерностях ее происхождения, функционирования
и развития, о типах и видах власти и их специфике, ее субъектах,
объектах, источниках и носителях, о целях, функциях, системах,
структурах, механизмах, нормах и принципах, о сути и особенностях
разделения властей, взаимодействия власти с другими сферами
жизни и властей разного рода между собой, а также с зарубежными
властями.
Кратология должна рассматриваться как целостная система знаний,
включающая в первом приближении общую кратологию, историю
власти, философию власти, теоретическую, практическую,
прикладную и сравнительную кратологии, социологию власти,
логику власти, педагогику и психологию власти, этику власти,
специальные кратологии, а всего — более семидесяти областей и
отраслей знания.
Русскоязычный аналог понятия "Кратология" — властеведение.
Комплексному анализу всей этой совокупности, семьи наук, знаний,
пока еще только становящихся реальной системой, будет посвящено
все последующее содержание данной книги.
Если сейчас мы говорили о кратологии в целом, о ее предмете и
объекте, то по мере конкретизации ее составляющих речь пойдет и о
том, что в каждой соответствующей отрасли и области кратологии
правомерно формулировать и уточнять ее собственный предмет и
объект. И это будет означать не распыление научных усилий, а,
напротив, их наращивание в целях обогащения, расширения круга и
объема знаний во имя комплексного, всестороннего охвата
проблематики власти. Ведь именно так мы поступаем
применительно к областям и отраслям права, исторической науки,
социологии, политологии, выделяя десятки областей их знаний. И
хотя Кратология (наука о власти) еще только встает перед нами во
весь свой рост, с ней с самого же начала надлежит обращаться с
уважением, учитывать ее достойный статус и несомненный паритет
во всей большой семье гуманитарных знаний.
Есть и еще одно существенное обстоятельство. Поскольку данная
монография не преследует цели исчерпать весь обширный круг
проблем и весь объем задач, встающих в пору формирования
кратологии, мы не будем конкретизировать многие частные
вопросы. Это будет кому сделать в нужное время. Но похоже, что
оно пока не пришло.
Сегодня же, на наш взгляд, к целому ряду актуальных проблем
кpaтологии надо лишь безотлагательно привлечь внимание, о
некоторых хотя бы упомянуть и пригласить к более глубокому
размышлению в последующем. Короче говоря, на данном этапе
необходимо обозначить, наметить назревшую проблематику и
тематику. -
В отличие от других наук — политологии, социологии, культуроло-
гии, уже обретающих в российской действительности прочную
почву под ногами, кратология во многом еще только оформляется.
Для нее очень важно и полезно воспользоваться опытом других
наук. Наличие развивающейся мировой и российской системы
гуманитарных наук — главнейшее условие и залог расцвета
собственно кратологической проблематики.
Лишь на базе осмысленных научно достоверных (а не надуманных,
утопических) знаний об обществе, на основе правильной
методологии анализа и прогнозирования путей и вариантов его
развития сможет в полный голос заговорить и сама кратология.
Преодоление отставания социальной теории от осмысления
действительного состояния общества, его глубинных тенденций,
нынешних болезненных процессов и завтрашних перспектив очень
важно и для кратологии, и для образующих ее систему
разнообразных отраслей знания.
Сегодня кратология, практически делающая свои первые шаги,
особо нуждается во внимании, поддержке и ученых, и властных
структур, и средств массовой информации. Нуждается она и в
использовании возможностей современной информатики.
Объектом внимания и забот самой кратологии, средством обога-
щения ее интеллектуального содержания являются разнообразные
идеи, теории власти, учения о власти, т. е. учения мыслителей
разных веков и народов по вопросам власти. Они порой
небезуспешно пытались разгадать тайну и раскрыть сущность
такого фундаментального явления, как власть, выявить ее принципы
и законы, обобщить ее опыт, найти пути ее совершенствования,
продления сроков господства, общения с массами, а при
возможности и привлечения их на свою сторону (Платон,
Аристотель, Макиавелли, Гоббс, Локк, Монтескье, К. Маркс, М.
Вебер, В. Парсонс, Б. Н. Чичерин, Б. А. Кистяковский, и многие
другие). В этой совокупности идей интересны властные идеалы как
прошлого, так и современные, т. е. комплексы высших целей и
устремлений, провозглашаемых властью, а также система представ-
лений у граждан о тех достоинствах, которые они хотели бы видеть
у власти и властителей, прежде всего у наиболее близко стоящих к
ним органов власти.
В общей характеристике кратологии, как и любой другой из наук,
существенно важны не только ее объект, предмет, но и ее цели,
задачи, особенности, функции, методы, категории. К их
характеристике мы и переходим.
Целями (задачами) кратологии являются те ее мысленные предвос-
хищения результатов деятельности и установки на достижение
таких результатов, которые предопределяют исследовательские,
прогностические, практические усилия и преследуют
необходимость найти оптимальные решения возникающих проблем
применительно ко всему разнообразию условий — исторических,
социальных, персональных и т. д.
Среди таких целей отметим:
— выяснение сути, природы, состава (комплекса) властей и возмож-
ностей их использования;
- определение подлинных (и закулисных) действующих субъектов,
_объектов (их замыслов, расчетов, взаимосвязей), их силы, мощи,
влия-ни1, возможностей эффективного воздействия на реальную
среду, людей и сложившуюся обстановку;
— установление принципов, закономерностей, отслеживание
(мониторинг) тенденций развития конкретных явлений, сил,
процессов, ДВИжений, их вероятных трансформаций, эволюции,
стадий и финалов;
— изучение меры, степени, масштабов воздействия внутренних и
внешних факторов на происходящие преобразования, возможности
перемен и их направленности;
— трезвая, непредвзятая оценка истинного состояния власти и
науки о ней, наличной информации, учет возможных и имеющихся
здесь парой ошибок, просчетов, отклонений, подлогов,
неблаговидных деяний и замыслов, ибо власть — это сфера
активной деятельности и нередко жестокой борьбы.
Что касается особенностей властей, властителей и наук о власти, то
и конкретным лицам, и этим наукам, и их представителям должны
быть присущи профессионализм, масштабность взглядов, широкий
кругозор, строгость и объективность оценок, богатство содержания
исследований и точность выводов; необходимо взаимодействие
теории и практики, умение отразить подлинные, коренные,
глубинные процессы властной деятельности и научно их
истолковать, иными словами — получать информацию, накапливать
и анализировать ее, правильно пользоваться ею. Это требует
независимости поисков и суждений ученых от своекорыстных
интересов тех или иных властей или властителей. Отсутствие такой
независимости веками оказывалось камнем преткновения в учениях
о власти, и лишь все большая демократизация жизни общества по-
степенно снимает препятствия на пути утверждения научных
взглядов нa власть.
В нашу эпоху растущей интернационализации связей и отношений
государств и народов кратология и сама призвана обретать своего
рода интернациональный характер, обобщать, анализировать и
осмысливать опыт различных государств и народов, пользоваться их
идеями и предлагать им новые идеи и знания. Как ни хороши
национальные кухни (французская, китайская, японская и т. д.),
"кухни власти" у разных народов должны все больше иметь общего
и сходного, правда, без диктаторских "приправ".
У кратологии и кратологов, при всех трудностях нашего времени,
именно в пору нарастающих международных связей, деятельности
ООН, ее специализированных организаций и множества разного
рода неправительственных организаций чрезвычайно широкое поле
для исследования, популяризации идей и взглядов, выработки
современного демократического кратологического мышления.
В числе функций кратологии можно назвать очевидные — познава-
тельная, информационная, регулятивная, прогностическая, а также
обучающая и воспитывающая, — которые нет необходимости
характеризовать в деталях.
Кратология зачастую пользуется теми же методами, что и другие
социальные (общественные) науки: сбор информации, наблюдение,
анализ документов, анкетные опросы, интервьюирование, экспресс-
опросы, эксклюзивные интервью, аналитические исследования,
прогностические разработки, поиски в архивах и т. д. Другое дело,
если речь _идет не о науке о власти, а собственно о самой власти.
Здесь можно не отказать себе в удовольствии заявить: сколько
существует npaвителей, столько у них и методов. Во всяком случае,
властная практика, несомненно, намного более пестра и интересна
своими проявлениями, чем более "скучная" властная теория.
Достаточно вспомнить фигуры Александра Македонского, Цезаря,
Петра I, Наполеона.
Наконец, кратология имеет и обширный понятийный, категориаль-
ный аппарат. Отметим прежде всего общность многих ее понятий с
понятиями таких гуманитарных наук, как философия, право,
политология, социология. Разумеется, до выделения кратологии как
самостоятельной науки многие из ключевых ее понятий были
широко распространены и фигурировали в качестве понятий
философских, политологических и правоведческих наук. Это
прежде всего сама власть, ее разного рода модификации и
проявления. Такого рода практика будет иметь место и впредь.
Но если всерьез создавать кратологию, то, конечно, необходим и
процесс отбора, накопления, классификации соответствующего
категориального аппарата. В этом случае уже можно толковать
категории теории власти (кратологии) как те основные научные
понятия, которые на деле выражают наиболее общие свойства и
связи явлений и процессов в сфере власти и общественно-
политической жизни (они подробно характеризуются в данной
книге),
Это, в свою очередь, позволяет поставить вопрос о кратологическом
тезаурусе по аналогии с другими областями знания*. О чем здесь
идет речь? Кратологический тезаурус — это словарь, в котором
максимально полно представлены слова того или иного языка,
охватывающие сферу власти, с обстоятельным перечнем примеров
их употребления. По нашей оценке, в области кратологии (в ее
различных отраслях и областях) правомерно выделять около 5000
понятий, терминов, категорий, устойчивых словосочетаний,
которыми прежде всего описывается многогранная и многовековая
властная практика.
И очень важны теперь энергичнейшая работа в сфере теории власти,
создание и реализация новых наработок, преодоление отстраненно-
сти людей от власти, налаживание союза власти и общества.
А практически первостепенная проблема — упорядочение, систе-
матизация знаний о власти.

2. Общая система наук о власти и проблемы их классификации

В этом параграфе мы переходим к общей отправной, исходной и
принципиальной характеристике совокупности тех знаний наук о
власти (семьи этих наук, их комплекса), которые уже можно
обоснованно выделить с учетом прошлого опыта учений о власти,
примера других областей знания, а также суммы современных
представлений о власти и властителях.
Можно отправиться от того, что сегодня еще продолжается процесс
становления научных знаний о власти. Поэтому в буквальном,
строгом смысле уверенно, безоговорочно говорить о сложившейся
системе наук

* См., напр.: Русско-английский тезаурус коммерческой лексики /

Сост.:
Басманов В. С., Лутис С. А. М.: ПАИМС, 1991.

о власти, может быть, и преждевременно. Однако, учитывая

перспективы, будущее, все-таки целесообразно уже сейчас наметить,
очертить такую о систему наук и предложить характеристику ее
составляющих. Сегодня для России это имеет не просто
познавательное значение, но во многом может оказаться полезным в
деле подготовки кадров для органе в государственной власти,
государственной службы и целенаправленной кратологической
подготовки населения,
Начиная изложение научных представлений по интересующей нас
проблеме, сразу же отметим, что, несмотря на внешнюю близость
понятий "система власти" и "система наук о власти", различия их
глубоки и принципиальны. Если понятие "система власти" дает
представление об ее строении, структуре, элементах, действующих
субъектах и объектах и г. д., что составляет предмет специального
рассмотрения, то понятие "система наук о власти" относится лишь к
сфере собственно теоретических представлений о власти.
Система наук о власти — это и есть, по существу, упорядоченная,
классифицированная характеристика всего многообразия видов и
форм властей, включающая выделение, построение разнообразных
наук о власти, их подразделение на соответствующие отрасли
(подотрасли, области), выявление их взаимосвязей,
взаимозависимости и способности наиболее полно, в известном
смысле исчерпывающе, всесторонне осветить изучаемый массив
знания.
Фактически сегодня кратология уже и есть такой массив знания. Она
сама может предстать как общая сумма, целостный комплекс обра-
зующих ее кратологии другого порядка, меньшего уровня и
масштаба. А собственно теорию, науку об этой совокупности
представлений, знаний о комплексе областей, отраслей, несущих
конкретные знания о власти, мы полагаем возможным и
обоснованным назвать общей кратологией.
Конечно, назревшая задача упорядочения всей системы
кратологических знаний требует серьезного внимания
исследователей к проблемам анализа, сопоставления,
классификации разнообразных доктрин и концепций власти, учений
о власти, теорий власти. Требуют немалых усилий (не только
национальных, но и международных) и язык, лексикон, глоссарии
власти, словари и энциклопедии власти, да и сами монографии,
посвященные этой области знания.
Приводя в порядок интересующие нас знания, нужно учесть, что
объективно здесь может быть использовано несколько разных подхо-
дов, и определить, на каком из них следует остановиться.
Такого рода систематизацию разнообразных областей знаний о
власти можно вести:
во-первых, в зависимости от основных сфер жизни общества (на-
пример, экономическая, социальная, государственная, духовная,
военная власть и т. д.);
во-вторых, в связи с основными этапами, эпохами жизни человече-
ства и конкретных стран и устройством соответствующих им
властей от Древнейших времен до наших дней;
в-третьих, с учетом своеобразия, особенностей современного уст-
ройства власти в различных государствах, на разных континентах,
принимая во внимание национальные, исторические и другие
особенности;
в-четвертых, в зависимости от выделения конкретных социальных
институтов, объектов, в которых имеют место проявления власти
(национальная, военная, партийная, церковная, семейная, школьная
власть и т. д.).
Несомненно, все это важно учитывать. И тем не менее необходимо
прежде всего выделение собственно государственной власти, как
правило, регулируемой ныне конституциями государств, и
всесторонний ее анализ на основе обширного опыта других наук и
оправдавших себя приемов упорядочения и классификации научных
знаний.
Объективно, к сфере кратологии — науки (и наук) о власти ближе
всего сфера права, правоведения и в значительной мере
политологии; У этих наук разветвленная и упорядоченная структура
и богатейший мировой и отечественный опыт.
Система права вырабатывалась постепенно, последовательно обре-
тая новые знания, обогащаясь новыми областями и отраслями,
учитывая национальные (государственные) и межгосударственные
особенности. Широко известно, что на мировую практику наложило
неизгладимый отпечаток римское право, т. е. система
рабовладельческого права Древнего Рима*. Оно включало частное
право и публичное право**. Римское право явилось классическим
правом общества, основанного на частной собственности, и было
заимствовано многими государствами. Отметим также, что много
поучительного, своеобразного и заимствованного другими
государствами в гражданском праве Франции, Англии, Швейцарии,
США, ФРГ.
В кратологии полезно принимать в расчет и зарубежный опыт, и
отечественный. В России еще в 30—40-е годы XIX века в связи с
работой над кодификацией действовавшего права впервые
сложились основные отрасли права: государственное, гражданское,
административное, уголовное, процессуальное***. Со времен
декабристов, особенно со второй половины XIX века и тем более в
пору деятельности партии кадетов (конституционных демократов), в
России при императорской власти все большее распространение
получают идеи конституционного права.
В настоящее время система права Российской Федерации, по оценке
ряда авторов, включает одиннадцать отраслей: государственное
право, административное, финансовое, земельное, гражданское,
трудовое, природоохранительное, семейное, уголовное, уголовно-
процессуальное и гражданское процессуальное право****. При этом
каждая из этих отраслей охватывает целую группу областей права и
представляет несомненный интерес для кратологии, так как прямо
или косвенно затрагивает интересы, позиции и практику властей
различных видов и уровней.
Особенно тесно с кратологией связана ведущая отрасль — государ-
ственное право. Оно закрепляет основы общественного строя и
политики Российской Федерации, основные права, свободы и
обязанности граждан, национально-государственное устройство,
избирательную систему, порядок создания и компетенцию
федеральных органов государственной власти и управления и
субъектов Федерации, а также органов местного самоуправления.
Нормы государственного права сформулированы

* См.: Покровский И. А. История римского права. 2-е изд. Пг., 1915.

** См.: Тихомиров Ю. А. Публичное право: Учебник. М.: Изд-во
ВЕК, 1995. С. 1—2.
*** См.: Исаев И. А. История государства и права России. Курс
лекций. М.:
Изд-во БЕК, 1993. С. 160.
**** См.: Общая теория права: Учебное пособие для юридических
вузов/ Под ред. А. С. Пиголкина. М.: Манускрипт, 1994. С. 199.

"В Конституции Российской Федерации (РФ), в конституциях

республик в составе РФ и в ряде других актов.
Важно отметить и роль административного права, регулирующего
отношения, складывающиеся в процессе государственного
управления*.
(Наконец, все большее значение приобретает сегодня конституци-
онное право, непосредственно связанное с кратологией и
фактически все чаще идущее на смену государственному праву.
В первую очередь обратим здесь внимание на первый том учебника
"Конституционное (государственное) право зарубежных стран", вы-
шедший под редакцией профессора Б. А. Страшуна**. Это был
первый в России учебник по конституционному праву на опыте
демократических государств, излагавший основы этой дисциплины,
не прибегая к марксистской идеологии.
Внимательного изучения достоин и учебник Е. И. Козловой и О. Е.
Кутафина "Конституционное право Российской Федерации"***,
изданный в 1995 году. Здесь впервые системно и полно изложен
курс конституционного права Российской Федерации. Авторы
удачно пользуются историко-правовым и сравнительным методами,
внимательно прослеживают этапы становления современной
российской государственности и государственной власти, ее
закрепление в Основном Законе, проводят его сравнение с
дореволюционными конституционными актами и советскими
конституциями, показывают новации в современном конституцион-
ном строительстве. В книге содержатся и критические замечания в
адрес ряда положений ныне действующей Конституции,
обусловленные переходным периодом в жизни России.
Из последних изданий заслуживает внимания учебное пособие
"Иностранное конституционное право*' под редакцией профессора
В. В. Маклакова****. В книге рассматриваются конституционное
право и политические институты 15 государств: США,
Великобритании, Франции, Германии, Италии, Испании,
Швейцарии, Японии, Индии, Индонезии, Бразилии, КНР, Польши,
Венгрии и Болгарии. Авторами внимательно учтены как изменения в
законодательстве этих стран, так и новые подходы к изучению и
восприятию конституционного права этих государств в России.
Для тех, кто глубоко интересуется проблематикой кратологии и
конституционного (государственного) права, большой интерес
представляет книга "Федеральное конституционное право России",
дающая наиболее полное представление об объеме и структуре
современного конституционного права России. В данной книге
наряду с Конституцией Российской Федерации опубликованы и
такие источники, как федеральные конституционные законы,
договоры между Федерацией и ее субъектами о разграничении
предметов ведения и полномочий, постановления Конституционного
Суда Российской Федерации*****.

* См.: А. Б. Агапов. Федеральное административное право России.

Курс лекций. М.: Юристъ, 1997. _м ** Конституционное
(государственное) право зарубежных стран: Учебник:
В 4 т. М.: Изд-во БЕК, 1993. Т. 1.
*** Козлова Е. И., Кутафий, О. Е. Конституционное право
Российской Федерации: Учебник. М.: Юристъ, 1995.
**** Иностранное конституционное право. М.: Юристъ, 1996.
***** Федеральное конституционное право России. Основные

источники по состоянию на 15 сентября 1996 года / Сост. и авт.

вступ. статьи профессор Б. А. Страшун. М.: Изд-во НОРМА, 1996.

Предваряя указанную публикацию, Б. А. Страшун отмечает, (что

Конституция "...представляет собой основной источник, можно Ока-
зать — сердцевину конституционного права и вообще всего права
России. Однако складывающееся в нашей стране конституционное
право в силу исторических причин обрело более сложную систему
источников, чем та, которая питала в свое время советское государ-
ственное право. Конституционные по своему содержанию и значе-
нию нормы российского федерального права находятся сегодня в со-
ставе не только самой Конституции Российской Федерации, но так-
же в федеральных конституционных законах и договорах между
Российской Федерацией и ее субъектами о разграничении или
взаимном делегировании предметов ведения и полномочий. К этому
следует присовокупить и решения Конституционного Суда
Российской Федерации, в которых содержится общеобязательное
толкование норм Конституции Российской Федерации. Все эти
положения имеют более высокую юридическую силу, чем
федеральные законы, не говоря уже о законодательстве субъектов
Российской Федерации, и это необходимо иметь в виду при работе с
текущим законодательством"*.
Наконец, привлечем внимание к обстоятельному учебнику М. В.
Баглая "Конституционное право Российской Федерации"**.
После этого важного для кратологии экскурса в сферу конституци-
онного права вернемся к существенному для логики и содержания
нашего анализа вопросу о систематизации собственно научных и
практических знаний в правоведении.
Для теории и практики кратологии представляет интерес уже само
решение юридической мыслью проблем систематизации отраслей
права. Так, С. С. Алексеев, характеризуя систему права и указывая
на важность общей классификации отраслей права, отмечает
необходимость выделения в ней трех основных звеньев:
— профилирующие, базовые отрасли, охватывающие главные пра-
вовые режимы: конституционное право, затем три материальные от-
расли — гражданское, административное, уголовное право,
соответствующие им три процессуальные отрасли — гражданское
процессуальное, административно-процессуальное, уголовно-
процессуальное право;
— специальные отрасли, где правовые режимы модифицированы,
приспособлены к особым сферам жизни общества: трудовое право,
земельное право, финансовое право, право социального
обеспечения, семейное право, исправительно-трудовое право;
— комплексные отрасли, для которых характерно соединение раз-
нородных институтов профилирующих и специальных отраслей:
хозяйственное право, сельскохозяйственное право,
природоохранительное право, экономическое право, торговое право,
право прокурорского надзора, морское право.
Помимо этого, общее "сквозное" значение, охватывающее все три
указанных звена отраслей, имеют публичное право и частное право.
К частному праву относятся гражданское право и семейное право, к
публичному

* Федеральное конституционное право России. Основные

источники по состоянию на 15 сентября 1996 года. С. V.
** См.: Баглай М. В. Конституционное право Российской
Федерации. М., 1998. 752с.

— административное, уголовное, финансовое право и право

прокурорского надзора*.
Следует отметить, что если Россия обходится примерно этим переч-
нем, то в международной практике перечень отраслей и областей
права более широк и многообразен. Это в значительной мере
связано с признанием и наличием частной собственности.
Существуют отличия в таких системах права, как американская, ан-
глийская, германская и т. д. В целом в мировой практике автору
известно более 110 отраслей и областей права, хотя даже специалист
права обычно может назвать лишь 30—40.
В подходах к систематизации знаний о власти, конечно, не следует
ограничиваться лишь опытом и примером правовой науки. Отметим,
как разнообразны и как выстраиваются знания в области
политологии, социологии, истории и других наук.
В политологии, например, речь идет о теоретической и практической
политологии, сравнительной политологии, военной политологии,
социологии политики, философии политики, этике политики и
др.**.
В исторической науке наряду со всеобщей историей и
историософией существует, естественно, и история России, а также
история средневековья, нового и новейшего времени и т. д.
Весьма многогранными предстают педагогика и психология.
Многие десятки областей и отраслей знания (в целом их насчитыва-
ется до 250) включает социологическая наука.
Именно все это и дает возможность в такой сложной, многогранной
и важной сфере, как наука о власти, ставить и решать вопросы мас-
штабно, комплексно, с позиций всего современного знания. Если не
вдаваться в детали осмысления информации, необходимой для
создания системы наук о власти, а предложить уже сложившийся
вариант, то его развернутая характеристика может быть изложена
следующим образом:
1) фундаментальные, базовые (основополагающие, исходные, про-
филирующие) отрасли и области кратологии;
2) специальные (специализированные, частные) отрасли и области
кратологии;
3) комплексные (смешанные, междисциплинарные, своего рода
межведомственные) отрасли и области кратологии.
* См.: Алексеев С. С. Государство и право. Начальный курс. М.:
Юрид. лит., 1993. С. 85—86.
** В России с 1990 года появляются и книги такого рода: Матвеев
Р. Ф. Теоретическая и практическая политология. М.: РОССПЭН,
1993; Иванов В. Политическая психология. М.: Филос. об-во СССР,
1990; Бакштановский В. И., Согомонов Ю. В. Введение в
политическую этику. М.; Тюмень: Филос. об-во СССР, 1990; Д,оган
М., ПелассиД. Сравнительная политическая социология / Пер. с
англ. М.: Соц.-полит, журн., 1994; Голосов Г. В. Сравнительная
политология: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Новосибирск: Изд-во
Новосиб. ун-1'а, 1995; Дилигенский Г. Г. Социально-политическая
психология. М.: Наука, 1994; Цыганков П. А. Политическая
социология международных отношений. М-: Радикс, 1994;
Политическая история России. Хрестоматия: В 2 ч. / Сост. В. И.
Коваленко, А. Н. Медушевский, Е. Н. Мошелков. М.: АО "Аспект
Пресс", 1995.

Далее мы опишем их в самом общем плане, ибо подробно они будут

охарактеризованы в последующих главах.
К фундаментальным, базовым отраслям в первую очередь следует
отнести общую кратологию, теоретическую кратологию, практиче-
скую кратологию и сравнительную кратологию. В числе фундамен-
тальных отраслей можно назвать также историю власти и
философию власти. Особо выделим общую кратологию, которая
должна обрисовывать целостную картину властей в человеческом
обществе и предлагать рациональные подходы к их систематизации,
распределению и последующему анализу. Следует оговорить также
особое место и возможности сравнительной кратологии, призванной
с учетом конкретных характеристик сопоставлять и
систематизировать богатейший властный опыт человеческого
сообщества, делая возможным извлечение из него уроков и выводов
для использования новыми поколениями людей.
Специальные отрасли и области кратологии объединяют и система-
тизируют обширный массив знаний о власти и сопровождающих их
данных, который фиксирует информацию о власти (и властях) на
конкретных, нередко сугубо специализированных или
профилированных, властных участках. К ним можно отнести:
академическую, эмпирическую, прикладную, экспериментальную,
описательную, партийную, военную кратологию, частные
кратологии и даже кратологию оппозиционных движений (у них
есть свои взгляды на власти), а также кратологию церковную.
Наконец, весьма широк в этом перечне блок комплексных (межди-
сциплинарных) отраслей (областей) кратологии, о которых будет
идти речь: история власти, социология власти, психология власти,
философия власти, логика власти, этика власти, эстетика власти,
анатомия власти, алгебра власти, физика власти, экология власти и т.
д. В этих комплексных науках о власти, разумеется, потребуется
группировка областей знания по соответствующим основаниям.
На наш взгляд, такого рода систематизация кратологического знания
должна быть ориентирована на человека, исходить из своеобразия
человеческой натуры и общества. В числе используемых блоков
знаний правомерно выделить следующие группы:
— гуманитарно-познавательные области знаний о власти: история
власти, философия власти, социология власти, азбука власти,
аксиология власти, морфология власти и др.;
— естественно-научные области знаний о власти: алгебра власти,
 арифметика власти, геометрия власти, география власти, физика вла-
сти и др.;
— биологические области знаний о власти: анатомия власти, психо-
логия власти, физиология власти и др.;
— технико-технологические области знаний о власти: технология
власти, техника власти, информатика власти и др.
А теперь приведем систематизированный перечень отраслей и обла-
стей кратологических знаний (наук о власти). Будем исходить из
того, что время формирует все новые и новые виды власти в
человеческом обществе и вместе с тем создает предпосылки и
условия для оформления и развития соответствующих областей
знаний (наук) о власти.
В данном перечне автор оговаривает участие конкретных ученых в
формировании системы знаний о власти и факты первых (насколько
удалось установить) случаев упоминания в печати о
соответствующих областях знания.

Наука о власти (Аристотель, IV в. до н. э.) Кратология

Властеведение Властезнание

1. Базовые (фундаментальные, основополагающие) области крато-

логии
Общая (всеобщая) кратология Теоретическая кратология
Практическая кратология Сравнительная кратология

Азбука власти Философия власти (В. В. Ильин, 1993) История

власти (кратологии)
2. Специальные (частные, конкретные) области кратологии (пред-
лагаемые автором)

нодательная
лнительная
бная
рольная
альная
дународная
ерсальная
ональная
иципальная
емическая
итическая
емная
аративная
ладная
ирическая
Экспериментальная
Прогностическая
Структурная
Функциональная
Вспомогательная
 Филология власти
Экология власти
Экономика власти
Эстетика власти Этика
власти
Нормативная
Описательная
Элементарная
Формальная
Экономическая
Социальная
Военная
Оппозиционной деятельности
Церковной деятельности
Статистическая
3. Комплексные (междисциплинарные, смешанные) области
кратологии

Акмеология власти
Аксиология власти
Алгебра власти
Анатомия власти (Дж. Гэл-брейт,1984)
Арифметика власти
Археология власти (М. Фуко, ';к 1969)
Генеалогия власти (В. А. Подорога, 1989)
География власти
Геометрия власти
Имиджелогия власти
Информатика власти
Искусство власти
Культурология власти
Логика власти (В. В. Ильин, 1993)

Микрофизика власти (В. А. Подорога, 1989)

Морфология власти
Онтология власти (В. В. Мшвениерадзе, 1989)
Педагогика власти

Физика власти (Ю. М. Батурин,

1993) Физиология власти (В. Д.
Тополянский,1996)
Феноменология власти (Л. Г.
Ионин, 1989)
Психоанализ власти (Н. С. Автономова, 1989)
Психология власти (Р. В. Сэмп-сон,1965)
Социология власти (С. А. Котляревский, 1909)
Технология власти
Топография власти (В. В. Ильин, 1993)
Топология власти (В. И. Кравченко, 1989)

4. Области наук о власти, нуждающиеся в осмыслении и осознании

необходимости и возможностей их применения (предлагаемые
автором)

а) Метакратология Геократология
Мегакратология Геронтократология
Макрократология Демократология
Мезократология Инфократология
Микрократология Медиократология
Протократология Ноократология
Поликратология Охлократология
Паракратология Партократология
б) Кратоведение Плутократология
Кратогнозия Сайенсократология
Кратография Социократология
Кратодинамика Теократология
Кратократия (А. Фурсов, 1991) Технократология
Кратолингвистика Феминократология
Кратометрия Элитократология
Кратономия Этатократология
Кратософия Этнократология
Кратостатистика Этократология
Кратоэтика Юнократология
Банкократология Юрократология
Бюрократология

Разумеется, время откорректирует данный перечень и откроет новые

возможности выделения новых областей знаний о власти и непо-
средственно властной деятельности.
В заключение речь пойдет о разнообразных учениях, доктринах,
концепциях, ставящих властеустройство в центр внимания
(макиавеллизм, марксизм, национализм, фашизм и т. д.), и о
многообразии типов, видов, форм власти. Это — серьезная
кратологическая проблема, которая всегда влекла к себе
исследователей, но часто и упускалась из поля зрения*.
О каких явлениях можно говорить в этой связи? Назовем хотя бы
некоторые из них.
Автократизм — своеобразная исторически распространенная сис-
тема взглядов и форма правления, при которой одному лицу
принадлежит верховная, неограниченная власть, используемая им в
соответствии со своими субъективными представлениями,
интересами и прихотями.

* См., напр.: Джилис М. Лицо тоталитаризма / Пер. с сербо-

хорват. М.: Новости, 1992; Арон Р. Демократия и тоталитаризм /
Пер. с фр. М.: Текст, 1993;
БелоусовЛ. С. Муссолини: диктатура и демагогия. М.:
Машиностроение, 1993;
Самойлов Э. В. Общая теория фашизма. Кн. 1, 2, 3. Калуга: СЭЛС,
1993.

Это нередко ведет к серьезным злоупотреблениям властью и в целом

несовместимо с демократизмом и гуманизмом. Такова власть
диктаторов, тиранов, шахов, императоров, царей да и некоторых
генсеков.
Авторитаризм — антидемократическая совокупность воззрений и
система государственной власти, присущая наиболее реакционным
режимам. Как правило, эта система власти включает элементы и
признаки личной диктатуры, а в своих крайних проявлениях
тяготеет к абсолютной диктатуре.
Абсолютизм — неограниченная абсолютная монархия, самодер-
жавная власть; форма государства, при которой монарху
принадлежит неограниченная верховная власть, исключающая
участие народа в законодательстве и контроле за исполнительной
властью. Своего расцвета абсолютизм достиг в странах Западной
Европы в XVII—XVIII веках. В России царь в XVI—XVII веках
правил вместе с боярской думой, а в XVIII — начале XX века
существовала абсолютная монархия. Абсолютизмом можно считать
и комплекс взглядов, отстаивающих указанную
форму власти.
Бюрократизм — система казенно-формального мышления, действия
и управления, ведения важных государственных и общественных
дел, когда из-за чисто чиновничьего отношения лиц и учреждений к
делу главные интересы людей ущемляются, а само дело страдает.
Это и нередко встречающиеся на местах и даже в органах власти
проявления канцелярщины, волокиты, формализма в ущерб
интересам физических и юридических лиц, тех или иных
учреждений и даже общества в целом.
Демократизм — признание и осуществление демократии; важный
принцип властеиспользования в интересах, с участием и под
контролем народа; простота, общительность в отношениях.
Тоталитаризм — одна из систем власти авторитарного государства,
отличающаяся всеобщим и полным контролем над всеми сторонами
жизни общества и граждан, фактической ликвидацией
конституционных прав и свобод, репрессиями против оппозиции и
инакомыслящих. Это также и система взглядов, оправдывающих
тоталитарную деятельность (в том числе этатизм, авторитаризм)
властей.
Этатизм — направление общественной мысли, рассматривающее
государство как высший результат и цель общественного развития;
политика активного участия (вмешательства) государства в сфере
экономики, экономической жизни.
Заслуживают здесь упоминания и технократизм, и партократизм, и
либерализм, и консерватизм, и радикализм.
К данной области явлений и понятий, связанных с властью, ее при-
родой и использованием, относятся и появившиеся еще в Древнем
Риме представления о диктатуре, прошедшие через толщу веков и во
множестве случаев подтвержденные и дополненные жизнью.
Приведенная выше совокупность рассуждений позволяет сказать,
что в целом уже сейчас имеется сложившаяся система знаний,
характеризующих структуру науки о власти. Эту область знаний мы
и называем общей кратологией.
Таким образом, в настоящее время понятно, что именно, а также как
можно и нужно сделать для того, чтобы формировать кратологию,
строить звенья системы знаний о власти, каковы должны быть в ней
основы, элементы, связи и переходы, как проясняются проблемы ее
развития; понятно, наконец, какие проблемы могут встать перед
наукой о власти в будущем.
Вывод состоит в том, что кратология — это не только наука сама по
себе, но и система наук. Это — обширная система наук, тесно, орга-
нично связанных между собой и изучающих власть во всех ее видах
и проявлениях, на всех уровнях и стадиях ее развития, во всех
аспектах ее связей с другими основными общественными
явлениями, структурами и социальными институтами.
В центре кратологии стоят человек и власть. Прежде всего это об-
ласть интересов базовых отраслей кратологии, особенно общей
кратологии. С них мы и начнем конкретную характеристику
системы наук о власти, всей совокупности знаний, областей и
отраслей кратологии, долгое время не пользовавшихся должным
вниманием и выпадавших из поля зрения теории и практики.
Однако есть еще один важный теоретический вопрос, который от-
носится к проблематике всех областей и отраслей науки о власти и
который необходимо рассмотреть до их конкретного анализа и
учитывать применительно к любому виду власти.

3. Необходимость учета в кратологии эволюции и состояния

разных форм, типов и видов власти

Любая власть, и особенно власть государственная, не остается неиз-

менной и не пребывает в одной лишь стадии расцвета. Она
представляет собой развивающееся, меняющееся явление. Поэтому
важно видеть власть в ее динамике, в ее движении от истоков до
эпилога, уметь сравнивать ее этапы, циклы, состояния. Это и
позволяет ставить вопрос о кратогенезе властей и властных
структур, их эволюции. Кратогенез — это индивидуальное развитие
конкретного вида, типа власти, охватывающее все ее изменения
начиная с момента возникновения (формирования, образования) и
до окончания существования (естественного конца или разгрома,
краха).
В условиях обилия властей различных типов, видов и разновид-
ностей данный анализ носит преимущественно методологический
характер. Он призван в любой области кратологии показывать
власть как процесс, в ее эволюции, раскрывать модификации
конкретной власти, охарактеризовывать жизненный цикл и
состояния данной власти. Поэтому здесь основное внимание будет
уделено категориальному аппарату, умелое владение которым
открывает возможности для непредвзятой сравнительной оценки
властных реалий, влияния и перспектив той или иной власти,
прогнозирования ее грядущих судеб, предвидения вероятного
будущего самих обладателей власти и учета влияния этих лиц,
событий и перемен на судьбы народов и государств.
Эволюция власти — это процесс постепенного непрерывного раз-
вития власти, накопления потребности в ее изменениях и их
осуществления, процесс спокойного (или лихорадочного)
приведения структур власти и содержания ее деятельности в
соответствие с меняющейся действительностью. Сама по себе
эволюция власти не предполагает ни коренных поворотов в судьбах
власти, ни ее крупных преобразований, ни ее ликвидации. Однако
этого могут потребовать новая обстановка, качественные изменения
в самом обществе, которое в таком случае не останавливается не
только перед радикальным реформированием власти, но и перед ее
сменой.
Именно демократические механизмы выборности, обновляемости,
сменяемости властей, выработанные опытом человечества, являются
гарантией против грубых революционных потрясений и катаклизмов
в общественно-политической жизни. Крайне необходимо, чтобы
такие механизмы работали четко и безотказно. Но происходит это
весьма сложно, трудно и с нередкими сбоями. Сказываются и частая
неопытность, и амбициозная самоуверенность претендентов на
власть, а главное — масса столкновений, жестоких схваток,
беспощадных расчетов на этом многовековом поле брани. Все это
надо видеть и учитывать, делать из этого выводы, извлекать уроки.
Характеризуя более или менее продолжительные отрезки времени
существования той или иной власти, ее эволюции, можно говорить
об эпохе, эре, истории, а также о фазах, стадиях, ступенях развития
власти. В истории власти и в сравнительной кратологии могут
применяться разные подходы и основания при выделении и
характеристике конкретных эпох, стадий и ступеней эволюции
власти. Чаще всего они связаны с конкретными властвующими
лицами, их целями, расчетами, программами, устремлениями, с
ходом реализации их курсов, установок.
На процесс эволюции власти кладет неизгладимый отпечаток пре-
жде всего сам динамизм власти, ее активность, инициатива,
предприимчивость, настойчивость, диктуемые множеством мотивов,
или же, напротив, адинамизм, пассивность, бестолковость, всегда
вызывающие скольжение вниз, к упадку. Богатая на факты история
полна имен и примеров таких лиц, павших, не справившихся с
властью, но они и забываются быстрее других.
Такова по сути трансформация власти — ключевые превращения в
структуре, системе, содержании и даже сущности. В последнем
случае это уже переход от старой власти к новой.
Любители громких слов и радикальных потрясений часто говорят о
эволюциях. Но Россия, как справедливо отмечается, свою норму по
эволюциям выполнила, вверх дном жизнь соотечественников
перевернула уже не единожды. Гораздо предпочтительнее поэтому
эволюционная преемственность власти — переход власти из одних
рук в другие по мере необходимости, в порядке преемства, в
определенной последовательности, с определенной процедурой;
передача власти от предшественников к преемникам
(единомышленникам, наследникам).
в' К разновидности эволюции можно отнести и модернизацию
власти В|- обновление, совершенствование власти, ее структур и
механизмов, Превращение их в более современные, отвечающие
новым требованиям, запросам, технико-технологическим и
информационным возможностям. Здесь для России много нового
открывают политический маркетинг, менеджеризм,
компьютеризация, информатика.
Сказанное, конечно, не исчерпывает эволюционных вариаций, за-
служивающих специального анализа и сравнений. Назовем еще
некоторые.
Мутации власти — те или иные изменения, возникающие и закреп-
ляющиеся в организации власти в разных странах при одном типе
(виде) власти. Они формируют исторически индивидуальный, по-
своему неповторимый облик власти и властителей, обогащают их
элементами Новизны.
Болезни власти — образное осмысление патологических процессов
в механизмах функционирования власти; расстройство дел в регионе
или государстве, нарушение нормального хода общественных
процессов, потеря необходимой управляемости. Затяжные
хронические болезни власти ставят под вопрос существование
данной дефектной системы, структуры власти и, в частности,
целесообразность нахождения у власти тех или иных лиц и партий.
В роли "лекаря", судьи все чаще выступают граждане, как правило,
объединенные в определенные партии, союзы, организации.
Деградация власти — постепенное ухудшение деятельности и поло-
жения власти, снижение ее результатов, утрата положительных ка-
честв. ,
Деформации власти — негативные изменения в системе, структуре,
механизмах власти, полномочиях властных органов.
Чаще всего они проявляются в дестабилизации власти — процессах
и результатах происходящего разрушения существующей власти. Их
можно оценивать в целом как дестабилизацию политической жизни.
В более широком историческом контексте — это процесс,
вызванный кризисом, банкротством, распадом властных структур,
безвластием, ведущим к разрушению экономики, противоречивым и
конфликтным явлениям во всех сферах жизни общества, к
игнорированию конституции и других законов, а также указов и
постановлений государственной власти. Такого рода дестабилизация
крайне негативно отражается на силовых структурах, на состоянии
армии, органов государственной безопасности и внутренних дел,
суда и прокуратуры, а также традиционных политических
институтов.
Жизненные интересы страны, коренные потребности ее развития
требуют преодоления дестабилизации власти, преодоления
безвластия, снижения уровня политической и социальной
напряженности, разрешения основных конфликтов между
различными политическими силами, обеспечения тесного
взаимодействия законодательной, исполнительной и судебной
властей, а также центра и мест и главное — достижения
взаимопонимания властей и населения. Углубляющаяся
дестабилизация ведет к негативным качественным изменениям
власти, ее перерождению, дегенерации, утрате ею прежнего облика,
ценных свойств, ее вырождению и краху.
Фаза власти — момент, определенная ступень, стадия в развитии
власти, в ее эволюции, подъеме или на стадии упадка. Фаза власти
исследуется или оценивается в интересах всестороннего
осмысления динамики власти, ее сильных и слабых сторон, в целях
стабилизации и укрепления власти, а с позиций оппозиционных сил
— в целях ее ослабления, устранения и собственного вхождения во
власть.
Стадия власти — один из периодов в процессе развития (эволюции)
власти, имеющий ряд отличительных черт и признаков (например,
подъем, расцвет или упадок власти).
Ступень власти — образное осмысление силы и проявлений власти:
1) место данной власти, ее органов в общей структуре, занимаемый
ею властный "этаж"; 2) этап в развитии власти; 3) степень, уровень
власти и возможностей ее проявлений в общей системе власти.
Богатая политическая лексика, кратологический словарь и прежде
всего красочный язык публицистики рождают хотя и не строго науч-
ные, но выразительные образы, понятия. В их числе "сто дней" —
начальный отрезок властной деятельности президентов в США и
ряде других стран или иных лиц, по которому уже делаются более
или менее обоснованные выводы о начале чьего-либо правления и
даются прогнозы. Россия, в свою очередь, в связи с властной
практикой знавала и пятилетки, и семилетки, и другие периоды,
отрезки времени. Если их связывают с какой-либо перспективой, то
обычно замахиваются на сроки более длительные. Дело в том, что в
таком случае или все забудется, или проверять уже будет некому, или
спросить будет не с кого. Так было, например, с перспективой
построения в СССР основ коммунистического общества в 1960—
1980 годах.
<• Эпилог власти — эволюционный (или революционный) финал,
венчающий ход событий, последняя часть, заключительный акт,
развязка драмы конкретной власти. Такого рода эпилог может
охватывать спокойный (мирный) переход власти в другие руки, к
другим силам в цивилизованных демократических условиях, а
может и разворачиваться в обстановке ожесточенного
противоборства. Он требует знания методики сравнительной
кратологии и внимательного учета расстановки сил, здравой оценки
их возможностей, последствий различных форм противостояния и
борьбы, осмысления и использования исторического опыта,
принятия в расчет конкретной международной обстановки.
С эволюцией, динамикой власти связаны многие явления, о которых
надо знать.
Виды на власть — это расчеты на приход к власти, на ее использо-
вание и преобразования, обычно характерные для сил, организаций,
находящихся в оппозиции или даже в теневых структурах в рамках
уже пришедшей к власти организации (партии). Такие виды на
власть нередко объявляются, провозглашаются в заявлениях,
платформах, программах, декларациях и т. д.
Тесно связаны с этим притязания на власть: стремление получить
власть (прийти к власти), предъявление своих прав на власть;
стремление добиться своего влияния, авторитета, власти без
достаточных оснований на такое признание.
Практику реализации этих притязаний именуют борьбой за власть.
Это напряженная, конфликтная степень противостояния и
противодействия социальных сил и организаций в вопросах
отношения к власти, понимания ее роли, призвания, задач и
возможностей. Эта борьба преследует взаимоисключающие цели
обладания властью и ее использования в своих интересах каждой из
противоборствующих сторон. Она может вестись в различных
масштабах (международных, внутригосударственных, в рамках
регионов, объединений, учреждений и т. п.) и с применением
разнообразных средств, методов, с привлечением тех или иных
союзников. Последствия борьбы за власть по большей части яв-
ляются разрушительными, ведущими к ухудшению социально-
экономического положения страны и жизни ее граждан.
Разумеется, лучший способ выхода из противостояния — поиск
компромиссов, согласия, путей примирения, переход к взаимным
уступкам и прекращение противоборства. Но на практике очень
часто бывает иначе. Борьба разрешается или отстаиванием
существующей власти, или выходом на авансцену политики и власти
новых лиц, сил, движений, наций, классов, сословий и даже
государств.
Приход к власти — достижение власти (овладение ею) в результате
каких-либо заявлений, решений, выборов, действий. Он завершается
процедурой официального объявления и оформления этого факта.
За период своего реального существования власть проходит после-
довательную череду периодов, этапов, состояний.
Состояние власти — положение, в котором находится власть
(власти) в ходе своего развития. Состояния власти, ее этапы могут
оцениваться по разным основаниям: по силе воздействия,
могуществу, опыту, длительности существования и т. д. Наиболее
характерные состояния:
возникновение, подъем, расцвет, застой, нисхождение, упадок, крах,
возрождение. Для самой власти наиболее значимо состояние
наивысшего влияния, опирающегося на накопленный опыт,
понимание людей и их поддержку.
В рамках названных состояний возможна детализация явлений и со-
ответствующих понятий. Перечислим характерные из них:
формирование, образование, восхождение, закрепление, упрочение,
консолидация, стабилизация власти, а также кризис, загнивание,
распад, разлом, падение власти и т. д. Эти ступени показывают
активность и направленность действий людей, личностей, вождей,
масс, партий, сил, движений, короче говоря, самого человека —
субъекта и объекта и власти, и истории, творца или разрушителя.
Конкретным стадиям, состояниям власти соответствуют и ее опре-
деленные качественные и количественные характеристики.
На стадии расцвета власть выступает как законная, твердая, надеж-
ная, умная, сильная, эффективная, справедливая, устойчивая,
уверенная, повелевающая, организующая, управляющая,
воспитующая, торжествующая, контролирующая, уважаемая, а если
надо, то и негодующая, строгая, взыскательная, словом — активно
действующая.
На стадии упадка это власть стареющая, дряхлеющая, хилая, слабая,
ленивая, безынициативная, ненадежная, удручающая, нередко про-
клинаемая, как правило, уже и битая, и глупая, и мнимая, уходящая в
небытие.
На стадии перерождения, извращения — власть напуганная, трусли-
вая, лживая, позорная, ненужная, а в чем-то и преступная.
На стадии краха — власть, чуждая людям, ненавидимая и ненавидя-
щая, падшая, упущенная и утраченная.
Такого рода конкретным состояниям, стадиям власти соответствуют
или, по крайней мере, должны соответствовать ее цели и задачи, ме-
тоды и средства. Сюда же относится и необходимость объективного
предметного рассмотрения в каждом случае устоев власти, ее
источников, сил поддержки, союзников и противников.
При исследовании состояний и проявлений власти на разных стади-
ях ее жизненного цикла приходится принимать в расчет большое
число показателей и характеристик и соответствующий круг
терминов и категорий. Несмотря на их обилие, их обзорная оценка в
рамках кратологии становится необходимым условием
систематизации и углубления представлений о сфере теории и
практики власти.
Определяющим условием при этом является жизнеобеспечение
власти, т. е. система мер и средств, обеспечивающих сохранение и
функционирование данной власти, ее укрепление, защиту,
совершенствование механизмов и приемов властной деятельности, а
в современных условиях ее дальнейшую демократизацию и
становление правового государства.
Сохранение власти — совокупность шагов, мер, акций, выражаю-
щих стремление обеспечить безопасность данной власти, сберечь,
оставить в силе приобретенное влияние, не дать ему исчезнуть,
наращивать его, а также не допустить упразднения и самих органов,
структур, позиций власти, исключить возможность таких
посягательств на власть.
Укрепление, усиление власти — процесс и результат продуманной
деятельности или стечения обстоятельств, делающих данную власть
сильнее, повышающих ее влияние, возможности, потенциал,
устойчивость, авторитет. Что касается самих властей, для них
крайне важно не переоценивать эти результаты, не зазнаваться, не
терять осмотрительности и в благоприятных условиях. Действовать
лучше всего по знаменитой пословице: "Надейся на лучшее,
рассчитывай на худшее".
В жизненном цикле власти как общественного явления правомерно
выделять и такие явления, как
— передел власти — разделение власти, определение ее задач,
функций заново, на новых принципах и основаниях;
— перераспределение власти — распределение полномочий, функ-
ций, прав, обязанностей во властных структурах по-новому, с учетом
коренных, радикальных перемен в системе, содержании власти, в
расстановке властных лиц;
— передача власти — нормально организованное с соблюдением ус-
тановленных (конституционных) процедур вручение власти вновь
избранному, назначенному лицу с участием его предшественника
или без него.
В конечном счете все это и есть обновление власти: 1) замена чего-
либо устаревшего в устройстве власти, ее функциях, целях,
обязанностях, правах; 2) придание нового вида действующей власти,
вплоть до переименования названий, структур, должностных лиц; 3)
радикальное изменение всей власти, создание новой власти,
существенно отличающейся от старой.
Именно в таком концентрированном виде можно охарактеризовать
весь этот существенный вопрос эволюции, движения и изменений
власти, проблему кратогенеза, открывающего нам глаза на
последовательные ступени, стадии, периоды, эпохи властного
процесса; на модификации власти, состояния власти, конкретные
жизненные циклы конкретной власти, конкретного государства, на
необходимость их изучения, сопоставления, сравнения, внесения
изменений.
Рассмотрение этих проблем носит в данной книге в значительной
мере методологический характер, порой даже формально-
логический, что не позволяет углубляться в детали, в исторические
подробности и характеристики. Но такой анализ выполняет
основную роль — несет информацию о многогранных и
многочисленных жизненных проявлениях и перипетиях власти.
,
Такова общая картина эволюции власти. Ее, разумеется, надо по-
полнять и углублять представлениями о различных модификациях,
состояниях власти, ее жизненном цикле. Тем более что это не просто
абстрактные, нормативные представления; от них зависит
понимание механизмов власти, их роли, возможностей,
эффективности на разных ступенях и уровнях власти и в разные
периоды ее существования.
Анализируя процессы эволюции власти, правомерно и с точки
зрения теории, и с точки зрения практики ставить вопрос о тех со-
стояниях, через которые проходит власть. Массив представлений и
накопленных здесь знаний настолько объемен, что даже их система-
тизация, их наименования, принципы их классификации в разных
Учениях и у разных ученых оказываются и поучительными, и отлич-
ными друг от друга.
Нам кажется предпочтительным сравнительный обзор модифика-
ции власти. Модификации власти — это видоизменения той или
иной конкретной власти, ее ступеней, наличие вариантов, моделей,
различающихся между собой существенными особенностями в
форме, функциях, структуре, объемах властных полномочий и т. п.,
но сохраняющих в главном исходный тип или вид власти.
Правласть — древняя, изначальная власть, прообраз существующей
или уже ушедшей из жизни власти. Именно здесь истоки
властеведения, необходимого для полноты понимания власти
вообще и конкретных типов, родов, видов власти. В этом отношении
весьма поучительна обширная литература, дающая картину истории
государства и права*.
Протовласть — первоначальное властное формирование, прообраз
данной власти, ее основ, признаков, функций, ее системы,
структуры, механизмов. В случае удачи ей предстоит развернуться,
вырасти в мощную структуру, для чего нужны и материальные, и
идейные предпосылки — силовые образования и совокупность
определенных взглядов.
Предвласть — состояние кануна непосредственного возникновения
новой власти, когда уже зашаталась существующая власть,
вырисовываются контуры возможной новой, иной системы
управления, однако в руках потенциальных властителей пока еще
нет самого главного — властных рычагов.
Здесь следует воспользоваться более или менее распространенными
понятиями, характеризующими власть по ее уровням, объемам. Но
предварим это ссылкой на исследователей данной проблемы.
И. И. Кравченко отмечает: "Отношением, которое может быть
положено в основу типологии политической власти, служит отноше-
ние между субъектами власти разных уровней и обществом, в кото-
ром тоже выделяются разные уровни. Ряд важных элементов такой
типологии намечен современной политической философией и обще-
ственной наукой. В научный обиход экономических, политических,
многих естественных наук вошли понятия микро- и
макропроцессов. Появился термин мезоуровня — среднего или
промежуточного. Представляется возможным выделить четыре
уровня политической власти с присущими им масштабами, объемом
прерогатив, средствами, характером и свойствами субъектов власти,
ее объектами и отношениями между ними: макроуровень
(центральные институты власти), мезоуровень (органы и аппараты
власти, подчиненные политические институты), микроуровень
(внесенные в общество, культуру малые группы, политические
воздействия и отношения между ними, низший и всеохватывающий
уровень взаимодействия власти и общества) и мегауровень
(распространение центральной макровласти и макропроцессуальных
отношений вовне, власть в международных организациях и
отношениях)"**.
Взаимодействие властей разных уровней и сам их характер требуют
особого внимания. Мы же учтем эти подходы при характеристике
соответствующих понятий и явлений.
Минивласть — крайне ограниченный уровень и объем власти, отве-
чающий ее начальным звеньям или сведенный до минимума объем
властных функций и прав по той или иной должности.

* См., напр.: История политических учений. М., 1960; История

политических и правовых учений. М., 1988; Ливанцев К. Е. История
буржуазного государства и права. Л., 1986; Баскчн И. Я., Фельдман
Д. И. История международного права. М., 1990; Исаев И. А.
История государства и права России. М., 1993, и др.
** Власть: Очерки современной политической философии Запада.
М.: Наука, 1989. С. 55

Микровласть — власть малых объемов в низовых звеньях, эшело-

нах, распространяющаяся в ограниченном властном поле и
пространстве, концентрируемая порой вокруг властолюбивого, но
третьеразрядного чиновника. Она требует к себе внимания не в силу
незначительного размаха, влияния, последствий, а в связи с
возможностями ее воздействия на отдельно взятых людей, их
судьбы. Именно потому, что она имеет дело с человеком и способна
принести ему не только радости, но и горести, неприятности, она
заслуживает внимания и контроля.
Мизервласть— минимальный уровень власти, практически не ощу-
щаемый, свидетельство слабости или крайней неразвитости власти,
ее ничтожества.
Мезовласть — власть среднего, промежуточного уровня, характе-
ризующаяся умеренной, средней величиной прав, полномочий, а
значит, и ответственности, обязанностей.
Следующим является широкий круг явлений и понятий, связанных с
большим объемом власти. Это и неудивительно, ибо любая власть
стремится к наибольшим масштабам своих прав, возможностей и
влияния. Наиболее распространенным здесь является понятие
"макровласть".
Макровласть — власть в предельно крупных размерах и на высшем
государственном уровне.
Мегавласть — огромная, гигантская, грандиозная, необъятная, фа-
ктически беспредельная власть, но, разумеется, если эта власть
находится в расцвете сил, а не на стадии застоя или упадка.
Мультивласть — огромная, многогранная, чрезмерно влиятельная
власть. В этой ее односторонности — предпосылка, источник столь
же однобокого ее использования, таящего крайние формы
диктатуры, абсолютизма, тоталитаризма, сопровождаемых культом
диктатора, первовластителя.
Гипервласть — сверхвласть, сосредоточенная на самом верху и пре-
вышающая всякие нормы, реальные общественные или
государственные потребности.
Супервласть — сверхвласть, сосредоточение в одних руках, в одном
органе огромных полномочий и прав. Такая власть реализуется в
абсолютных монархиях и тоталитарных режимах.
Сверхвласть — огромная, необъятная власть, по силе влияния не
имеющая себе равных.
Архивласть — высшая по степени важности власть (архиважная и
архивлиятельная).
Приведенный понятийный ряд касается главного в идее власти — ее
силы, могущества, влияния. В этом смысле понятия, как и явления,
здесь близки, синонимичны, взаимозаменяемы, хотя сравнительной
кратологии следует их различать.
Остается еще немалый круг фактов, явлений и понятий, отражаю-
щих специфические модификации властей и околовластных и
послевластных явлений.
Поствласть — то, что происходит после ухода данной власти со сце-
ны или ее развала, распада, краха, а порой и те формы, в которых
тогда осуществляются управленческие функции.
Метавласть — представление о сверхчувственных, недоступных
опыту принципах и возможностях бытия власти как особого
социально-политического явления, граничащего порой с некими
парапсихологическими проявлениями.
Субвласть — власть, подчиненная вышестоящей власти.
Полувласть — наличие власти, образно говоря, в половинном раз-
мере; не вполне нормальная наделенность властью, в конечном счете
ведущая к ее неудачам и провалу.
Антивласть — 1) организованная сила, противостоящая официаль-
ной власти, предлагающая противоположную программу властной
деятельности ("теневая власть", оппозиция существующим властям);
2) состояние, противоположное структурированию общества,
безвластность, смыкающаяся с анархизмом.
Контрвласть— возникающая, набирающая силу и противостоящая
существующей власти иная власть с противоположными базой и
ориентацией, что нередко присуще переломным этапам, эпохам.
Псевдовласть — ложная, мнимая власть, рядящаяся в одежды под-
линной, законной, полноценной, сильной власти, представляющей
интересы широких слоев населения, и рано или поздно обреченная
на провал.
Квазивласть — мнимая, фальшивая, дутая власть, якобы власть,
лишь формально числящаяся властью, но на деле все утратившая,
всего лишившаяся, падение которой —дело ближайших месяцев,
дней, порой даже часов.
Именно такого рода перечнем, который можно пополнять и далее,
мы ограничимся в характеристике своего рода ступеней и объемов,
стадий и модификаций власти, хотя проблема эволюции власти, ее
кратогенеза очень обширна.
Предметом особого интереса и анализа в кратологии, особенно в
сравнительной кратологии, должен быть собственно жизненный
цикл власти. Под таким циклом понимается совокупность властных
явлений, процессов, успехов и неудач, этапов, через которые
проходит данная власть, совершая свой кругооборот и уступая рано
или поздно место новой власти.
Практически любую власть можно характеризовать как факт, как
таковую, как данную, а можно рассматривать и с ее первых шагов в
жизни. В этом случае дело начинается с видов на власть, а они уже
обставляются идеологически, организационно, материально и т. д.
Таково действительное научное богатство содержания кратологии.
Отсюда и необходимость его системного осмысления в конкретных
областях наук о власти.

Глава IV
БАЗОВЫЕ ОБЛАСТИ КРАТОЛОГИИ

Исходя из представления о том, что кратология не просто наука о

власти сама по себе (хотя для популярных подходов и этого уже
достаточно), а, напротив, целый комплекс, более того, целая система
наук, мы уже в предыдущей главе построили соответствующим
образом свое изложение и аргументацию.
В данной главе нам предстоит обобщенно рассказать о наиболее
важных, фундаментальных (базовых) областях кратологии.
Это прежде всего общая кратология, речь о которой уже шла, и мы
ее продолжим.
Далее, это теоретическая и практическая кратологии, взятые и ка-
ждая в отдельности, и как их интегральная, целостная совокупность.
В жизни ведь всегда трудно отделить, где кончается содержание
сугубо теоретическое, а где начинается практическое.
Наконец, это сравнительная кратология.
Таков в основном достаточно исчерпывающий подход для главных
областей знаний, хотя по рубрике базовых областей по мере
разработки кратологической проблематики можно будет определять
и историю власти, и философию власти, и концепции
законодательной, исполнительной, судебной властей, и
макрократологию, и мезократологию, и микрократологию, и,
возможно, ряд других областей. Это не должно ни
дезориентировать, ни отпугивать, ибо глубина и обстоятельность
исследования и широта мысленного охвата анализируемого
властного пространства должны не останавливать вдумчивого
читателя, а, наоборот, открывать перед ним новые горизонты
познания и деятельности.
Итак, обратимся к проблематике общей кратологии.

1. Общая кратология
В нашем предыдущем изложении общая кратология
характеризовалась как совокупность наиболее общих,
принципиальных, упорядоченных представлений о широком
реальном массиве (перечне) властей ('разных типов, видов и
проявлений. Под каждую такого рода власть [можно даже подвести
ее собственную научную базу, а то и вообще создать даже ее
собственную науку, пусть и не очень масштабную.
Достаточно вглядеться в деяния соседей по наукам. Исследователи
в области науки о власти могли бы, скажем, взять пример с энер-
гичных и вездесущих социологов. Хотите социологию образования?

Пожалуйста! Хотите социологию молодежи? Пожалуйста! Хотите

социологию личности, науки, города, села, социологию
предпринимательства, рынка, театра, досуга, социологию власти?
Все возможно! И нынешние 250 областей и отраслей в мировой
социологии — это, по-видимому, далеко не предел.
Задумаемся над тем, что почти все области и отрасли социологиче-
ского знания создавать позволительно. Это и убедительно
объясняется, и научно обеспечивается, и откровенно приветствуется.
Ну а разве трудно придумать, оформить в таком случае кратологию
государственную (государственной власти), или региональную, или
местную, или кратологию законодательной власти, или кратологию
власти судебной, кратологию военную или церковную и т. д.?
Конечно, "бритву Оккама" забывать не будем — пусть сущностей
все-таки не будет больше необходимого. Но кто возьмется опреде-
лить меру необходимости?
Итак, скажем об общей кратологии еще раз. Это — одна из наук в
общей семье наук о власти, наука важнейшая и существенная,
призванная дать общую картину как самой системы власти в
обществе, так и системы соответствующих наук о власти; эта наука
знакомит с общим устройством власти, ее многоликостью, ее
огромными возможностями для организации подлинно
цивилизованной жизни людей и в наше время, и в далеком будущем.
Общая кратология по своему призванию, своей роли может быть
уподоблена своего рода философии власти, дающей общую картину
власти и властей в мире человека. Общая кратология имеет целью
прежде всего охарактеризовать общую структуру кратологии,
общую систему наук о власти, расстановку властей различных
типов, родов, видов, их взаимодействие, распределение их объектов,
предметов, задач, функций и т. д. Именно с таких позиций и
рассматриваются в данной книге основные составляющие обширной
семьи наук о власти, обнимающей всю совокупность
соответствующих областей знания.
Общая кратология не ставит и не может ставить перед собой цели
дать все ответы на конкретные вопросы о власти и на конкретные за-
просы самой власти. Подобным же образом ведут себя в своих
областях общая биология, общая физика, общая химия и даже
всеобщая история. Исходя из этого, в общей кратологии мы не
ставим задачи исчерпывающе характеризовать ту или иную
конкретную властную ситуацию и действующих лиц на властном
поприще.
Вместе с тем мы хорошо помним об ограниченных рамками объема
книги возможностях исследования и анализа коренной проблемати-
ки кратологии. Для того чтобы дать исчерпывающее представление
о власти, нужна, конечно, не одна монография, а целая серия.
Лучше, если это будет международная серия в рамках
гуманитарного сотрудничества, с учетом богатства истории и
практики власти как в России, так и за рубежом, от древнего мира и
до наших дней, власти в Китае и Индии, Египте и Греции,
Великобритании и США, Франции и Италии, Испании и Германии и
т. д.
Таким образом, надо признать необходимость выделения общей
(всеобщей) кратологии, общей теории наук о власти*, и даже
возможность существования своего рода метатеории власти,
метакратологии, отведя им роль систематизаторов знаний в этой
области. В этом случае общая кратология (общая наука о власти —
англ. general cratology) может рассматриваться как ведущая часть
кратологии, как самостоятельная область знания, характеризующая
общую систему (совокупность) существующих или вновь
разрабатываемых отраслей и областей науки о власти, образующих
кратологию, излагающая общую логику их выделения и их
характеристики.
В связи с этим метатеория власти (метакратология, от греч. meta
— после) может быть представлена как кратологическая теория пре-
дельно широкого масштаба, описывающая структуру, компоненты,
методы, свойства, взаимосвязи составляющих кратологии.
Далее правомерно вести речь об общих и в этом смысле профили-
рующих областях знаний, имеющих отношение к власти (властям)
независимо от их типа, вида, времени, эпохи и т. д., но
различающихся по своим объему, масштабам. Прежде всего —это
макрократология и микрократология.
Следует отметить, что постановка вопроса о макрократологии (от
греч. makros — большой, длинный), или макротеории власти, имеет
серьезные основания и перспективы. Примером здесь может
служить макроэкономика, т. е. та часть экономической науки,
которая исследует экономику как целое, а также такие ее
составляющие (на Западе), как домохозяйство, бизнес, госсектор и т.
д., и пользуется их обобщенными показателями.
В свою очередь, макрократология является такой наукой о власти,
которая изучает власть как целое в единстве ее слагаемых —
основных элементов властно-политической системы (государство,
его органы и структуры, а также партии, движения и т. д.).
Все эти вопросы, несомненно, заслуживают дальнейшего обсужде-
ния и проработки, но необходимость их постановки полностью
назрела. Поэтому еще раз отметим, что макрократология — это та
отрасль кратологии, которая имеет дело, во-первых, с
характеристикой реальных проявлений власти на предельно высоком
уровне и в больших масштабах в конкретном государстве, а также в
широких международных масштабах и, во-вторых, с
соответствующим категориальным аппаратом, т. е. понятиями,
отражающими различные проявления и аспекты собственно
макровласти.
Разумеется, к такому подходу побуждают и заимствования из других
наук. Сегодня, например, широко известно о макроэкономическом
анализе и макроэкономике, исследующей экономику как целое*.
Далеко не новость выделение макросоциологии, происшедшее на
Западе

*Постановкой вопроса об общей теории той или иной

социальной науки творческая, поисковая мысль занята
уже давно. Например, итальянский социолог В. Парето опубликовал
свою классическую работу "Трактат всеобщей социологии
еще в 1901 году (Trattato di sociologia generale. Milano, 1964). В
СССР и России
публикации по общей теории в социальных науках до начала 90-х
годов XX века насчитывались единицами. Из работ последнего
времени отметим: Общая теория права / Под ред. А. С. Пиголкина.
М.: Манускрипт, 1994; Самойлов Э. В. Общая теория фашизма. Кн.
I, II, III. Калуга, 1993. Обратим внимание и на появление таких
обобщающих монографий, имеющих отношение и к власти, как:
Цивилиография (Е. Б. Черняк, 1996), Информациология (И. И.
Юзвишин, 1993, 1996), Элитология (Г. К. Ашин, 1995),
Имиджелогия (В. М. Шепель, 1997) и др.

* См., напр.: Проблемы и противоречия в макроэкономике //

Макконнелл "•• Р., Брю С. Л. Экономикс: Принципы, проблемы и
политика / Пер. с англ. М.:
"^публика, 1992. Т. I. С. 320—395.

еще в конце 60-х годов*. Возможна и частично уже запоздавшая

постановка вопроса о макрополитике и макрополитологии, которые
также в число своих определяющих проблем могут включать и
проблемы власти.
Микрократология (от греч. mikros — малый) — отрасль (часть)
кратологии, имеющая дело со сферой микровласти, осмыслением,
исследованием власти, ее характерных черт и проявлений, ее
эффективности и возможностей в низовых звеньях, в малых
объемах, с субъектами и объектами начальных уровней, на
ограниченных просторах, с незначительным инструментарием.
Микрократология может рассматриваться как некий аналог
признанных на Западе микроэкономики** (микроэкономического
анализа) и микросоциологии.
Мезократологию (от греч. mesos — промежуточный) можно тол-
ковать как область знаний о власти среднего уровня, дающую вместе
с макро- и микрократологией общую, целостную картину
распределения и использования власти на различных этажах
социального здания и даже восполняющую известные
односторонности в характеристиках макро- и микроуровней власти,
более того — соединяющую их.
Правомерна и постановка вопроса о протокротологии (от греч.
protos — первый), способной быть совокупностью знаний о
процессах зарождения властей различного рода (не только
государственной, но и экономической, церковной, семейной и т. д.),
их специфике, возможностях и перспективах. Она может и должна
знакомить со стадией прото-власти, предвласти***, которой у нас
уделяется еще мало внимания, но с которой, в конечном счете, все
начинается в реальности, в судьбах конкретной власти.
И еще одна область знания — поликратология (от греч. polys —
многое, многочисленный). Это исследование проявлений власти в
условиях, когда она рассредоточена во многих руках, что влечет за
собой соответствующую неустойчивость общей социальной
ситуации и определенного режима. Практически такая поликратия
(многовластие) начинается с дуумвиратов, триумвиратов и венчается
многопартийностью и неустойчивым балансом при нескольких
обладателях властью.
Как видим, такого рода областей знания о власти может появиться
много: протократология, гиперкратология, мегакратология,
максикратология, мультикратология, суперкратология,
поликратология, мезократология, микрократология.
В конце концов ни теоретически, ни практически не исключена воз-
можность постановки вопроса даже об антикратологии,
паракратологии, квазикратологии, псевдократологии. Понятно, что
это уже подходы на грани науки и околонаучных представлений.
Однако в сфере, например, публицистики по властной проблематике
найти место упомянутым понятиям вполне возможно. Дело лишь во
времени.
Продолжая характеристику возможных модификаций кратологии,
отметим еще одну область — паракротологию (от греч. para —
возле, вне).

* См., напр.: Андреева Г. М. О соотношении микро- и

макросоциологии // Вопросы философии. 1970. № 7; Современная
западная социология: Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 169—170.
** См., напр.: Пиндайк Р., Рубинфельд Д. Микроэкономика: Сокр.
пер. с англ. М.: Экономика: Дело, 1992.
*** Проблематика предвласти освещается Д. И. Выдриным в его
книге "Очерки практической политологии". Киев: Философская и
социологическая мысль, 1991.

В ней могут рассматриваться имевшие место во все времена, а во

многом придающие властям и борьбе за власть и сегодня
таинственный (порой своего рода демонический) характер те или
иные загадочные проявления власти, так и не получившие
достаточного объяснения в науке. Естественно, что можно
дискутировать вокруг паранормального в сфере науки и самой
власти, приводить доводы "за" и "против", можно спорить, но то, что
явления такого рода существуют и требуют с ними считаться,
признать приходится.
Рождение парапсихологии в Великобритании датируется 1882 годом,
однако даже столетия не хватило, чтобы разобраться с ее природой.
А в сфере власти всегда ли все понятно? Все ли основательно про-
думано, проработано, что связано с установками, настроениями,
личностными факторами, состояниями психики, подсознательными
процессами у власть имущих? Спорная тема паранормальных
явлений, надо полагать, будет и далее привлекать внимание в
различных областях, и в частности во властной сфере. Как
свидетельствуют исследователи, за рубежом в области
паранормального наблюдается рост публикаций. В 1965 году в США
было опубликовано 130 книг на эти темы, в 1975 году — 1071, а
сегодня и считать перестали*. Все это позволяет нам еще и еще раз
по праву сказать, что власть достойна внимания не только с точки
зрения политологии, правоведения, социологии, но и с позиций
своей собственной науки.
Пока мы говорили лишь о целостном видении власти и науки о вла-
сти. Но в задачу общей кратологии входит осмысление, анализ,
представление читателю, гражданину, властвующему субъекту всего
многообразия областей знаний о власти в основных блоках этой
науки, о которых уже шла речь, — в системе базисных, специальных
и комплексных наук о власти.
Таково основное содержание того круга вопросов, который следует
затрагивать при рассмотрении одной лишь общей кратологии, хотя
отметим, что здесь уже участвует и собственно теоретическая
кратология.

2. Теоретическая кратология
Теоретическая кратология — это ведущая базисная отрасль науки о
власти, специализирующаяся на углубленной разработке коренных
проблем теории власти**. Она сосредоточивает внимание на
изучении основных вопросов понимания власти, ее сферы,
сущности, субъекта, объекта, ее признаков, принципов, форм и
методов, на выделении типов, видов и проявлений власти, их
классификации, на определении их предназначения, проблем их
самосохранения, безопасности, возможностей выживания,
информационного обеспечения и т. д.
Современные работы в области теоретической кратологии имеют, на
наш взгляд, и немалое практическое значение. Ее идеи, положения,
выводы могут быть интересны и полезны как для практических
работников

* См.: Орфеев Ю. В., Панченко А. И. Парапсихология: наука или

магия? "опросы философии. 1986. № 12. С. 116; Петушков Ю.
Парапсихология и кон-Ф-ликтология // Международная жизнь.
1990. № 10. С. 110—113.
*Теоретические отрасли знания выделяются во многих науках
(философия, —биология; физика, химия; механика, электротехника,
радиотехника и т. д.).

органов власти разных ступеней, так и для изучения властной

проблематики студенческой молодежью и обучающимися во всех
видах занятий.
Попробуем более детально определить контуры и главные задачи
собственно теоретической кратологии.
Явления, термины и понятия, характеризующие теоретическую
кратологию, широко используются и в практической кратологии*. В
первую очередь для нас важны:
— сфера власти — область распространения той или иной конкрет-
ной власти, общее пространство (поле) ее влияния, воздействия,
эффективного управления;
— среда власти — окружающая обстановка, естественные, соци-
ально-экономические и политические условия, в которых
приходится действовать разнообразным властям, а также
совокупность людей, связанных с этими условиями, создающих их и
действующих в них;
— область власти — характеристика своего рода сферы власти,
пределов ее досягаемости, влияния; это понятие происходит от
многозначного русского слова "область", восходящего, по
свидетельству В. Даля, к старинному слову "обвласть" — великая
власть, широкая сила, право и мочь; страна, земля, государство;
— понятия строго научного характера, о которых развернутый раз-
говор еще впереди: система власти и структура власти; в этой связи
в характеристиках власти могут возникать суперсистемы и
подсистемы, суперструктуры и инфраструктуры и даже древо
власти;
— наконец, существенные для нашей оценки типы, роды и виды
власти, о которых подробнее будет сказано в практической
кратологии.
После этой общей характеристики перейдем к рассмотрению других
ключевых элементов власти, понимание которых дает теоретическая
кратология.
Субъекты власти — обладатели, носители власти, активная дейст-
вующая величина в системе власти, от которой исходят влияние, воз-
действие, следуют распоряжения, указания. Теоретически интересно
и принципиально важно, что в качестве разнообразных субъектов
власти выступают и многие лица, персоны, и соответствующие
органы, институты, учреждения. Субъекты власти, рассматриваемые
в ином отношении, могут быть и объектами для вышестоящей
власти, т. е., как говорится, сами под властью ходят.
Объекты власти — лица, явления, предметы, органы, учреждения,
предприятия, население, на руководство (управление) которыми,
согласно закону или подзаконным актам, а также сложившимся
правилам и нормам общежития и даже традициям, направлена
деятельность властей различных типов, видов и форм. При
характеристике и оценке субъектов власти, их разнообразия принято
исходить из того, что у власти может быть несколько уровней,
возможны ее разные виды и масштабы, те или иные сферы
проявления. Различны и сами названия властителей (носителей,
обладателей власти), в том числе и на разных этажах властной
пирамиды.
В конечном счете все во властной практике взаимосвязано. Все за-
висит от человека, создаваемого им общества и его положения в нем,
в государстве.

* Во многих видах знания теоретическая и практическая области

науки рассматриваются совместно. См., напр.: Р. Ф. Матвеев.
Теоретическая и практическая политология. М.: РОССПЭН, 1993.

Многое зависит и от положения в обществе объектов власти —

больших групп людей, слоев, классов, из рядов которых выходят,
интересы которых представляют и которым порой противостоят
сами субъекты власти — правители и властители.
Непосредственным субъектом власти обычно выступают те люди,
которые концентрируют в своих руках огромное влияние и доверие,
финансовое могущество, мощные рычаги воздействия на других
людей, управления ими, контроля за их настроениями, мнениями и
поведением. Это, например, монархи в их различных ипостасях
(цари, короли, императоры, султаны, шахи), а в нашей недавней
практике — генсеки. В демократически организованном обществе
— это президенты или коллективные главы государств (президиумы,
советы, а порой дуумвираты, триумвираты).
Реальный предел мечтаний для нормальных людей — конституци-
онно-правовое регулирование властных полномочий такого рода
лиц, определение круга их прав (что трудно) и обязанностей (что
еще труднее). И разве неудивительно, что в условиях императорской
России при царском самодержавии в печати ставились вопросы
перехода власти в руки народа? Хорошо известны идеи А. Н.
Радищева, взгляды декабристов, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова,
Н. Г. Чернышевского, народовольцев, демократов, кадетов, социал-
демократов и большевиков. Это далеко не полный перечень
сторонников властного переустройства в России.
Большевики, придя к власти в 1917 году, вообще захотели исклю-
чить из нашей духовной жизни идеи кадетов (конституционных
демократов) — своих соперников и оппонентов. А ведь в рядах
российской интеллигенции рождались и получали распространение
и поддержку в народе идеи, противостоявшие марксизму. Их удалось
фактически устранить из духовной жизни Советской России и
Советского Союза. Но они все равно вышли у нас в центр внимания
в конце 80—90-х годах XX века.
Приведем такие впечатляющие названия трудов по теоретической
кратологии, имеющих практическую направленность: Алексеев А.
А. "Министерская власть в конституционном государстве" (Харьков,
1910); Гессен В. М. "Теория конституционного государства" (Спб.,
1912); Гессен В. М. "Теория правового государства" (Спб., 1912);
Градовский А. "Государственное право важнейших европейских
держав". Т. I. (Спб., 1886); Кареев Н. И. "Происхождение
современного народно-правового государства" (Спб., 1908);
Ковалевский М. М. "Демократия и ее политическая доктрина" (Спб.,
1913. Вып. 1 и 2); Котляревский С. А. "Конституционное
государство. Опыт политико-морфологического обзора" (Спб.,
1907); Котляревский С. А. "Власть и право. Проблемы правового
государства" (М., 1915); Магазинер Я. М. "Самодержавие народа.
Опыт социально-политической конструкции суверенитета" (Спб.,
1907).
Разумеется, это лишь часть тех трудов, которые и ныне достойны
внимания и которые спустя многие десятилетия после их создания
звучат очень современно и, как правило, неизвестны читателям.
Если же не стремиться к демократическому регулированию власти, к
правовому, конституционному государству, то, как ярко показал весь
XX век, неизбежно господствуют произвол, безрассудство, тоталита-
ризм и вершит дела неограниченная власть (под любым названием).
При этом на одном полюсе в чьих-то одних руках сосредоточивается
абсолютная власть, а на другом полюсе оказываются все остальные.
И это не просто констатация фактов теоретической кратологией, а
отражение реальных фактов практики властвования.
Наибольшая трудность в сфере власти состоит в контроле власти
над людьми и в контроле людей за властью, а самый болезненный
дисбаланс — в рассогласовании, нестыковке, жестком
противостоянии прав и обязанностей.
Продолжая речь о субъектах власти, надо заметить, что и в мировой,
и в отечественной практике известны субъектно-объектные власт-
ные конгломераты по различным групповым признакам — аппарат-
ным, классовым, национальным и т. д. Именно из практики, как ее
фиксация в теории и ее осмысление, родились те самые "кратии",
которые у всех на слуху, — не только демократия, но и бюрократия,
партократия, геронтократия, меритократия, охлократия, технократия,
теократия и т. д.*
В пестром обилии субъектов и объектов власти, в смене их ролей,
видимо, не обязательны детальный перечень и характеристика
действующих лиц и героев бесконечного театра власти, чтобы
заговорить о ее драмах, комедиях и трагедиях. Существенно и
важно, чтобы в самой расстановке сил, в распределении прав,
полномочий, обязанностей, ответственности субъектов и объектов
действовал принцип разумного соответствия, конституционно-
правового регулирования. Тогда и общество, и власть будут
устойчивы, стабильны, нерушимы. От этого выиграют и они сами, и
управляемые ими люди. А в нормальном обществе и власть будет
нормальной — законной, теоретически обдуманной, оптимально
обоснованной, обустроенной, организованной, активной и
распорядительной, честной и справедливой. Добрых эпитетов в
языке масса; хотелось бы, чтобы у власти и властей их было как
можно больше.
Посмотрим же, какими чертами, какими особенностями с позиций
теоретической кратологии должна отличаться власть.
Черты власти — это свойства, отличительные особенности власти,
различные (в том числе и типичные) у разных властей, на разных
этапах и в разных странах. Они могут быть самыми разными. Одни
углубляют сущностную, содержательную характеристику власти,
позволяют разнообразить и детализировать типологию власти.
Другие полнее обрисовывают желательное состояние власти, ее
проявления, раз- :
мах, объемы, масштабы ее влияния. Могут быть и другого рода
характеристики, производные от исторических и географических
факторов и личностного состава власти. При этом даже выделенные
по НЕ разным основаниям черты и особенности властей могут
дополнять друг друга, взаимообогащаться и нередко взаимно
противоречить друг другу и переходить друг в друга. Здесь от
богатства и диалектики жизни никуда не уйти. И если самих властей
существуют многие десятки, то количество черт, особенностей,
примет, отличий разнообразных властей неисчислимо велико. Важно
говорить прежде всего о власти конституционной, законной,
легитимной, твердой, справедливой, надежной, уверенной,
последовательной и т. д. Но этого конечно же мало. Целая область
теории власти должна обслуживать особую сферу типологии и
классификации одних только черт и особенностей властей.

* См. напр.: Аксючиц В. В. Идеократия в России. М.: Выбор, 1995;

Бузгалин А. В., Калганов А. И. Анатомия бюрократизма. М.: Знание,
1993.

Теоретически целостная, стройная система представлений о власти

не может не вырабатывать и соответствующих признаков власти.
Она не может не включать и массу наработанных десятилетиями и
веками элементов ее строения, ее принципов. Это важные вопросы
не только теории, но и практики. Они должны по-новому звучать в
обновляемой российской и международной властной практике. Это
тем более важно, что здесь существуют большие неосвоенные
массивы как прошлого опыта, так и нынешних деяний.
О чем идет речь, когда говорят о признаках власти.. Это — показа-
тели, приметы, по которым можно судить о существовании самой
власти, а также о ее применении, ее воздействии на объекты, т. е. о
ее действенности. Это — правовая упорядоченность в организации
общественной и государственной жизни, дисциплина,
взаимодействие властей различного уровня между собой и с
гражданами, ответственность и подконтрольность и властей, и
граждан, не нарушающие свободу и равенство членов общества.
А чем характеризуются принципы власти? Под ними понимаются
основы устройства, действия, функционирования власти (властей);
основные, исходные положения концепции конкретной власти,
руководящие правила ее деятельности.
В целом к числу определяющих моментов (признаков и принципов)
системы власти относятся: ее централизованное построение,
отвечающее исторически сложившемуся государственно-
административному делению, обдуманное распределение власти по
вертикали и горизонтали, демократическая выборность властей,
четкое определение их прав и обязанностей, разделение властей,
информационная обеспеченность и безопасность, подотчетность и
подконтрольность власти, наличие противовесов, гарантий от
узурпации и беспредела власти. В общей пирамиде власти при
реализации ее признаков и принципов свою конкретную и
ответственную роль играют каждый ее этаж, каждый уровень,
каждый эшелон власти, каждый ее род и вид.
Говоря о теоретической картине власти, ее предметно осмысливае-
мом мире, нельзя не сказать о ее многочисленных характеристиках,
рисующих это поистине величественное здание, сооруженное умом,
волей и страстями человека, множества поколений людей, и прежде
всего различного рода правителей и их приближенных и советников.
По крайней мере, создавая картину мира власти, надо говорить и о
многих других его составляющих. Что же представляют собою
важнейшие из них?
Устройство власти — 1) процесс теоретического продумывания и
результат организации, налаживания и совершенствования власти;
2) организация самой структуры власти, оформление ее и
закрепление в конституциях и других законодательных актах; 3)
расположение (строй, структура, система), соотношение,
субординация органов, элементов власти.
А теперь о сути — о природе власти. Это основные свойства, хара-
ктер, сущность и даже условия происхождения данной власти
(властей) и ее проявления.
Источник власти — то, что дает начало власти, откуда она исходит.
В общем плане источником власти является народ, его воля и по-
требность в упорядоченной организации общественной жизни, в
самоуправлении. Так, в Конституции РФ подчеркнуто, что
единственным источником власти в Российской Федерации является
ее многонациональный народ. В процессе конкретного анализа
может идти речь и о конкретных источниках власти. Среди них —
общественные потребности в самоорганизации людей; законы,
законодательство о власти;
воля монарха и т. д.
Социальная база власти — общественные основы власти и ее орга-
нов, ее опора в самом обществе, его социальных структурах, слоях,
группах граждан, их организациях, партиях, движениях,
объединениях.
Предназначение власти — рациональная предопределенность,
предначертанность власти как общественно-политического явления,
ее носителей и субъектов играть важную социально организующую
роль, а также конкретизация и детализация этой роли и определение
основных задач, целей, проблем данной власти, в разных условиях
формулируемых по-разному.
Иногда говорится и о призвании власти. В этом случае имеют в виду
предназначение данной власти (и власти вообще) для выполнения
определенных социально-политических задач или же склонность
власти (властей) к тому или иному виду деятельности в зависимости
от состава органов власти, правительства и т. д.
Основы власти — 1) опорные структуры, органы, на которых
строится и держится данная власть; 2) исходные, идеи, концепции
данной власти; в широком социальном плане правомерно говорить
об экономических, политических, социальных, идейных, культурных
основах власти.
Используется и близкое к названному понятие "основания власти", т.
е. опорные части системы, механизма, инструмента власти; сущест-
венные признаки, по которым создана данная власть, или вручена
данным лицам и органам, или присвоена (узурпирована) ими. В
этом ряду существуют и другие важные явления, а потому
применяются и другие понятия.
Корни власти — используется в переносном смысле. При этом име-
ются в виду внешне невидимые части властных структур, связанные
с их экономической, социальной, духовной почвой,
поддерживающие и питающие власть, обеспечивающие ей
известную стабильность, прочность, выживаемость. Понятно, что
сильнее та власть, корни которой более могучи, уходят глубже в
народную толщу, питаются доверием и осознанной поддержкой
широких и влиятельных слоев населения, граждан.
Устои власти — сложившиеся, оправдавшие себя, хорошо
зарекомендовавшие себя (а для молодой власти — создаваемые)
основы влияния, правления, властвования: экономические,
социальные, правовые, духовные, нравственные устои.
В теоретико-понятийный состав все чаще входят характеристики
времени и пространства власти, образное осмысление власти как
пирамиды.
Время власти — период деятельного функционирования данной
власти, того или иного властного органа (лица). Изредка при
исчислении общего времени власти встречаются и факты более или
менее продолжительных перерывов в этом сроке. В собственно
временной характеристике той или иной власти (властей) речь, как
правило, идет об эпохах, этапах, периодах, циклах, фазах, рубежах
власти.
Властное пространство — определенные площади, территории,
регионы, в пределах которых данная власть эффективна или по
меньшей мере на которые она формально распространяется.
Властное поле — образно осмысленное пространство, в пределах
которого распространяется безусловное влияние, воздействие
данной власти, ее субъектов, представителей, ставленников, агентов,
сторонников; пределы достижимости механизмов и рычагов власти,
магнетической силы ее идей, установок и установлений. Любая
власть стремится расширить такое поле. Говорят и о поле власти, т.
е. о пространстве, в пределах которого проявляется действие данных
властных сил.
В современных условиях цивилизованная власть во всех случаях
должна располагать и временем, и пространством, и полем власти,
конституционно оформленными и закрепленными.
Пирамида власти — образное осмысление системы, строения вла-
сти как сооружения с широким основанием, суживающегося кверху
и переходящего в остроконечную вершину. В числе такого рода
образов, рожденных геометрическими представлениями, и конус, и
круг, и сектор, и сегмент власти.
Элементы власти — это основы, начала, слагаемые власти, которые
можно выделять, анализируя властную вертикаль или горизонталь.
По вертикали в основе лежат изначальные структуры, звенья, узлы
власти, расположенные у основания пирамиды власти (ее первичные
территориальные ячейки, административные подразделения и т. п.).
По горизонтали, в зависимости от эшелона власти, возможно
выделение параллельно, одновременно существующих
подразделений, а также составляющих частей полномочий, прав,
ответственности, норм, принципов, средств власти. Проблема
элементов власти требует внимательного сравнительного анализа
опыта, традиций различных государств и конечно же богатой
практики современного строительства российской
государственности.
Теоретически и практически всякая власть может оцениваться по
многим показателям, прежде всего по ее масштабам и объему.
Масштабы власти — характеристика значения, размаха, размеров,
влияния той или иной власти. ;
Объем власти — образное осмысление величины, размеров, ко-
личества власти, сосредоточенной в чьих-либо руках, в каких-либо
органах. В этой связи рождаются такие характеристики, оценки вла-
сти, как большая, огромная, громадная, необъятная или малая,
незначительная, ничтожная. Конкретная власть может оцениваться и
как полная, безраздельная, абсолютная, и как ограниченная,
урезанная, ущемленная и т. д.
В связи с объемом, масштабами власти находится значительный пе-
речень ее характеристик:
— полнота власти — наличие власти в достаточной степени и даже
высшая насыщенность правами и полномочиями;
— сила власти — могущество, влияние властвующих лиц и органов
власти;
— устойчивость власти — твердое, неколебимое положение и со-
стояние данной власти (властей) и ее органов; неподверженность
власти влияниям, воздействиям со стороны и колебаниям,
нерешительности, неуверенности в практической деятельности;
— максимум власти — сосредоточение наибольших прав и полно-
мочий в одних руках, их концентрация, близкая к абсолютной
власти;
— дефицит власти — недостаток, нехватка прав, полномочий;
— минимум власти — самый низкий изначальный порог власти на
данной должности; урезанный до предела объем власти, все еще
позволяющий говорить о сохраняющихся властных полномочиях
конкретного лица, органа;

— видимость власти — внешне обманчивое представление о

якобы существующей власти, призрачность власти,
В общей теоретической характеристике мира власти, картины власти
сущностные элементы такой характеристики чрезвычайно разно-
образны и могут выстраиваться по различным основаниям. При этом
R зависимости от того или иного конкретного подхода
последовательность их анализа, так же как и их набор могут быть
разными у разных авторов и авторских коллективов. Разной может
оказываться и сама полнота набора, перечня такого рода. На наш
взгляд, обзор важных и необходимых составляющих в
теоретическом осмыслении феномена власти целесообразно
дополнить совокупностью следующих понятий.
Фундамент власти — в переносном смысле база, основа, опора вла-
стных структур, в том числе социальная и экономическая.
Фасад власти — в переносном смысле наружная, по-своему парад-
ная сторона власти, а не ее кулисы и задворки.
Ядро власти — основная, определяющая часть, главный составной
элемент, стержень власти. Такое ядро составляют: во-первых,
соответствующая система представлений о власти; во-вторых,
неформальная сплоченная группа людей (часто во главе с единым
лидером), твердо придерживающихся общих убеждений, единых
взглядов на власть и своеобразие ее деятельности, людей,
скрепленных общими интересами и общей судьбой, хорошо
знающих (что желательно) интересы общества, в котором они живут,
и стремящихся (что еще более желательно) наиболее полно их
удовлетворить.
Центр власти — 1) средоточие власти, общественно-политический
фокус государственной жизни; 2) высший руководящий орган или
органы; 3) в парламентах — название групп, находящихся
посередине, между правыми и левыми группировками.
Скрытый центр власти — реальный, но не проявляющий себя центр,
где сосредоточивается реальная власть и предрешаются ее ключевые
вопросы. Состоит, как правило, из близкого властителю окружения
лиц, пользующихся доверием и обладающих властью.
Границы власти — пределы, допустимые нормы, в рамках которых
уполномочена, действует данная власть (лицо, орган).
Пределы власти — определенные законом границы власти.
Горизонты власти — образная оценка видимых границ, пределов
влияния, круга полномочий и возможностей властей.
Эшелоны власти — образная характеристика расположения органов
власти в ее пирамиде, иерархической структуре, соблюдающей как
последовательность распределения этих органов, так и
координацию, субординацию их действий, т. е. вертикальные и
горизонтальные связи и взаимодействия властей различных уровней
и их зависимость от власти центральной, высшей (верховной).
Уровни власти — степени, величины, масштабы влияния, значимо-
сти тех или иных органов власти и лиц. Отсюда и понятия: "на
высоком уровне", "на высшем уровне", "на уровне министра
(посла)", "повысить уровень" и т. п. К этому кругу понятий
относятся и образно оцениваемые этажи, ярусы, ступени, блоки
власти.
Факторы власти — существенные обстоятельства, движущие силы,
моменты, которые обусловливают существование данной власти, де-
монстрируют ее реальное влияние, служат ее укреплению.
Различают факторы объективные и субъективные, количественные и
качественные, важные, решающие и преходящие, частные,
временные.
Что же представляют собой постоянно сравниваемые основные
сферы власти?
В CIMOM начале мы условились, что у нас в центре внимания будет
находиться власть государственная. Однако выдержать этот
ориентир не просто. Поневоле приходится вести речь о властях в
различных сферах и на разных стадиях, о разделении властей и все
власти такого рода сопоставлять, характеризовать, сравнивать.
Социологи, а вслед за ними и кратологи различают экономическую,
социальную, политическую, культурную сферу (систему, структуру,
наконец, жизнь и собственно власть).
Таким образом, власть правомерно выделять и характеризовать по
основным сферам жизни общества. Это во многом власть,
исходящая от государства (правителей), но это и относительно
самостоятельные, своеобразные сферы, в которых может
проявляться влияние и других сил, лиц, организаций помимо
государства. В связи с особенно важной ролью политической жизни
и власти начнем с них.
Политическая сфера — область политики, политической жизни
общества и власти, пределы распространения непосредственного
влияния политиков и политических организаций, воздействия
политических сил и идей. Политические взгляды пронизывают
сегодня экономическую и духовную сферы, политизируют их, как и
общество в целом. Это неизбежно требует выделения и изучения
сферы собственно политики, политических идей, отношений,
учреждений. Поэтому в связи с властью скажем здесь о собственно
политике.
Политика (от греч. politike— искусство управления государством)
—это:
1) деятельность государственных органов, объединений граждан и
отдельных лиц в сфере отношений между государствами, нациями,
большими группами людей, направленная на реализацию,
отстаивание своих интересов и связанная со стремлением к
завоеванию и использованию власти;
2) активное участие в делах государства, определение его целей, за-
дач, курса и содержания деятельности;
3) в истории — намерения, цели и образ действий правителей, их
приближенных, нередко искусно скрываемые ими; проявления
уклончивости, хитрости, расчета, осторожности, осмотрительности;
4) в обыденной речи — характеристика образа действий тех или
иных лиц, которые направлены на достижение определенных
интересов, целей в отношениях людей между собой;
5) совокупность вопросов или событий текущей государственной
или общественной жизни.
Этот перечень значений категории "политика" и самой политики
может показаться недостаточно исчерпывающим, ибо слишком
многопланова эта сфера, но основной смысл он передает верно и
открывает подходы к пониманию связи политики и политиков с
властью.
Для того чтобы составить более или менее полное представление о
политике как сфере проявлений власти и приложения особых сил
власти, надо внимательно разбираться в ее явлениях, их сущности,
видеть и сравнивать многообразие субъектов и объектов политики,
ее форм, типов, видов, направлений, сфер и областей, понимать и
уметь формулировать ее задачи, цели, функции, способы и методы
реализации, механизмы и средства ее осуществления и т. д.

Выделение различных областей политики, ее анализ принято осу-

ществлять по нескольким основаниям:
— по названным выше сферам жизни общества (экономическая, со-
циальная, культурная, национальная);
— по областям (внутренняя, внешняя);
— по масштабам (международная, мировая, локальная,
региональная и т. д.);
— по субъектам, носителям (государствам, партиям, движениям,
конкретным лидерам, лицам);
— по срокам действия и т. д.
Общий перечень различного рода содержательных направлений,
областей, отраслей, видов политики (социальная, экономическая,
техническая, военная, международная, партийная и т. д.) только по
учтенным нами представлениям составляет свыше 200 наименова-
ний, причем одну треть охватывают направления экономической по-
литики.
Приведем только алфавитный список областей и направлений по-
литики в государственной властной практике человечества*:

аграрная в области:
административная заработной платы и цен
альтернативная здравоохранения
альянсов коммуникаций
амортизационная культуры
аннексий самоуправления местного
антивоенная обеспечения различных видов
антиинфляционная безопасности
антикоррупционная обороны
антикризисная образования
антимонопольная приватизации и управления госу-
антитрестовская дарственным имуществом
ассортиментная ракетно-космической промыш-
ленности
банковская
сбыта
биржевая
социального обеспечения
блоковая
средств массовой информации
"большой дубинки"
художественной литературы
бюджетная
ценообразования
бюджетной экспансии
экологии

* В списке приводятся наименования, сложившиеся в российской и

международной практике. В современной России наименования
областей политики принято обычно формулировать с
использованием слов "государственная" или "федеральная",
например "государственная политика в области образования" или
"внешняя политика Российской Федерации". Такого рода названий
используется уже более 100. В данном перечне слово
"государственный" не использовано. Анализом и классификацией
всех указанных 200 областей и направлений политики следует
заниматься в кратологии при анализе деятельности государст-
венной власти, так как современная политология, да и право, к
сожалению, касаются лишь немногих из названных областей.

валютная
ведомственная
великодержавная
взаимных уступок
внешнеторговая
внешнеэкономическая
внешняя
внутренняя
военная
военно-воздушная
военно-морская
военно-техническая
вузовская
выжидания
геноцида
городская
государственная
градостроительная
девизная
демографическая
денежная
денежно-кредитная
дефляционная
"дешевых денег"
дивидендная
диктата
династическая
дисконтная
"доброго соседа"
доброй воли
доходов
дружбы и согласия
женская
жесткой экономии
жилищная
законодательная
"замораживания" доходов, цен
запугивания
избирательная
издательская
изоляционистская
имперская
инвестиционная
индустриальная
институциональная
информационная
исполнительной власти
исправительная
кадровая
карательная
книгоиздательская
книжная
"кнута и пряника"
колониальная
компромиссов
конверсионная
конкурентная
контроля над вооружениями
конфронтации
космическая
кредитная
кредитно-денежная
кредитно-инвестиционная
культурная
литературная
макроэкономическая
международная
местная
миграционная
минерально-сырьевая
министерская
мира
молодежная
монетарная
монопольная
музыкальная
муниципальная
"наведения мостов"
налоговая
научная
научно-техническая
национальная
невмешательства
нейтралитета
ненасилия
неприсоединения
оборонная
оппозиции
"открытых дверей"
парламентская
партийная
партнерства
пенсионная
переселенческая
перестройки
"плаща и кинжала"
пограничная
полицейская
попечительская
правительственная
правовая
правоприменительная
президентская
приграничная
примирения
природоохранная

продовольственная
промышленная
 протекционистская
"равных возможностей"
разрядки напряженности
распределительная
реванша
региональная
редакционная
рекламная
религиозная
репрессий
реставрации
реформ
рыночная
с позиции силы
сбытовая
свободной торговли
селективная
семейная
сотрудничества
социальная
ссудная
стабилизации доходов
строительная
структурная
судебная
таможенная
тарифная
техническая
товарная
торговая
торгово-экономическая
уголовная
умиротворения
устрашения
уступок
учетного процента
федеральная
финансовая
финансово-бюджетная
финансово-кредитная
финансово-экономическая
фискальная
фритредерская
хозяйственная
"холодной войны
" ценовая
ценообразования
школьная
экологическая
экономическая
экспансии
экспортная
электоральная
эмбарго
эмиграционная
эмиссионная
энергетическая
этнографическая
ядерного сдерживания
ядерного устрашения
языковая
Кроме того, обширный объем понятий (около сотни) активно ис-
пользуется при оценках и содержательной характеристике
конкретных областей и отраслей политики. В их числе:

дальновидная
двойственная
декларативная
деловая
динамичная
дипломатичная
добрососедская
долгосрочная
захватническая
здравая
инициативная
капитулянтская
консервативная
либеральная
милитаристская
мирная
авантюристичная
автономная
авторитарная
авторитетная '
агрессивная
активная
актуальная
альтернативная
антинародная
безрезультатная
влиятельная
военно-силовая
воинственная
временная
выжидательная
гибкая
 миролюбивая реальная
народная ревизионистская
наступательная сепаратистская
научно обоснованная силовая
независимая скоординированная
нереальная смелая
новаторская согласованная
обструкционистская стабильная
ответственная твердая
официальная ошибочная текущая
пассивная традиционная
последовательная трезвая
преступная уравновешенная
примиренческая цивилизованная
принципиальная эгоистичная
прогрессивная экспансионистская
протекцией истекая эффективная
ясная

Если же учитывать существовавшие в прошлом и существующие в

настоящем названия видов политики в зависимости от
наименований государств (американская, британская, российская,
украинская и т. д.), имен тех или иных правителей (Цезаря, Нерона,
Наполеона и т. д.), то это еще многие десятки и сотни названий.
Нельзя, однако, не видеть, что и такие названия часто бывают
информативными, ибо отражают суть дела, а не просто одну
внешнюю видимость и форму. Стоит, например, лишь упомянуть
политику США или советскую политику, как сразу становится ясно,
что здесь подразумеваются и сущностные элементы политики.
Такова политика в жизни. С такой политикой имеют дело власть и
властители. Они же сплошь и рядом и формируют политику, задают
ей тон, намечают ее линию, настойчиво проводят ее в жизнь. И всей
проблематикой такого рода в первую очередь занимается
политология.
Заслуживает вычленения и власть в экономической сфере. Это
власть в сфере экономики, хозяйствования, рынка, состоящая в
создании благоприятных условий для их существования и развития,
а не командования ими, как это нередко имело место в прошлом в
СССР и других странах социализма. Эта власть многогранна. Она
включает различные субъекты и объекты, во многом
структурируется административно-территориальным делением и
зависит от информационного обеспечения.
В принципиальных определяющих вопросах экономической властью
располагают глава государства, парламент, вообще высшие органы
государственной власти. Конкретно на различных направлениях и
участках это прежде всего власть, находящаяся в руках руководства
министерств, ведомств, концернов, компаний, фирм, предприятий,
деловых людей. Можно различать и сравнивать власть на
производстве, власть на транспорте, власть в торговле, в сфере
бизнеса и т. д. Нередко используется и понятие "хозяйственная
власть". Это власть, относящаяся к ведению хозяйства на его
различных уровнях, к экономической, производственной стороне
дела.
Что такое власть в социальной сфере? Вследствие своего общест-
венного характера всякая власть в конечном счете является
социальной. В узком, строгом смысле социальная власть — это
власть|в социальной сфере как одной из основных общественных
сфер. Ее целями и направлениями являются забота о наиболее
гармоничном развитии социальной структуры, системы общества,
его социальных институтов, взаимодействие социальных групп, учет
и удовлетворение социальных потребностей и запросов людей и их
различных слоев, групп и сословий, социальная защита различных
демографических групп (детей, людей зрелого возраста, пожилых,
женщин и т. д.).
Для властей важно учитывать социальную структуру общества, в
котором выделяют большие группы людей, объединенных по объек-
тивным, присущим им признакам. Эта структура предопределяется
наличием, распространением и соотношением форм собственности
и, в свою очередь, обусловливает систему, характер и содержание
общественных отношений. От нее зависит расстановка
общественно-политических сил, устройство государственного строя.
В свою очередь, органы власти должны считаться со всеми чертами
и особенностями данной социальной структуры.
Одна из забот властей состоит в том, чтобы упреждать и снимать
возможную социальную напряженность как одно из наиболее
нежелательных для властей общественных состояний,
заключающееся в повышении неспокойствия среди населения или
какой-то его части, в возможности неблагоприятных по своим
последствиям социальных акций (митинги протеста, забастовки и т.
п.). Упреждение, снятие такой напряженности, быстрейшая
ликвидация социальных конфликтов — важнейшая задача властей
всех уровней.
Заслуживает внимания и своего рода духовная власть, власть в
сфере духа, культуры, духовных отношений. Ее не надо путать с вла-
стью собственно духовенства. Речь здесь идет о многообразных
участках, где возможно проявление существенного влияния на умы,
сознание и поведение людей.
Таков этот сложный, противоречивый мир, связанный с объективно
необходимым, общественно полезным, разумным распределением
власти по сферам жизни.
Именно так в общих чертах можно обрисовать совокупность основ-
ных представлений о власти, формируемых теоретической
кратологией.
Теперь мы обратимся к тесно связанной с теоретической кратоло-
гией области знания, полностью устремленной в мир практики.

3. Практическая кратология
В тесной органической связи с теоретической кратологией в блок
базисных отраслей входит и практическая кратология, которая в
своем главном содержании и предназначении нацелена,
ориентирована в первую очередь не на сугубо теоретическое
осмысление феномена власти в жизни общества и государства, а на
собственно деловую, практическую реализацию огромной силы,
больших возможностей, ресурсов, потенциала, могущества власти.
Практическая кратология (англ. practical cratology) — важнейшая
фундаментальная отрасль кратологии, непосредственно изучающая:
а) реальную практику властвования с учетом как объективных
потребностей и процессов эволюции власти и ее влияния, так и
проявлений субъективного фактора, возможностей конкретной
личности, наделенной властью, с учетом достоинств и недостатков
этой властной фигуры, налагающих неизгладимый отпечаток на
судьбы и самой данной власти, и подвластных; б) фактическое
взаимодействие и границы влияния властей (властвующих фигур и
органов власти) не только различных уровней, но и различных
государств, их систем, объединений, блоков; в) суммарные,
комплексные итоги властвования, предопределяющие тенденции
эволюции и будущность данной власти (лиц, органов, властей).
При всем разнообразии властной сферы, властного комплекса как
порождения и создания человеческого ума и рук человека, при всем
обилии в этой сфере самых различных явлений рациональное
отношение к ним, их анализ с позиций науки и особенно
практической кратологии предполагает упорядочение
соответствующих представлений, их систематизацию. Это и
обязывает не только видеть мир власти как объективную реальность,
но и формировать научную картину этого мира, разумно
пользоваться ею, практически созидать, корректировать,
совершенствовать власть, ее устройство, ее эффективность. Вот
почему здесь нужно обладать хорошо отработанной методологией
как плодотворным инструментом познания, исследования и
регулирования власти.
Получив общее впечатление о власти, приступим теперь к ее хара-
ктеристике и классификации, имеющим особое значение для
практики, к выяснению ее функций, методов и к оценке фактически
существующих ее систем, структур, способов распределения
властей, форм осуществления самой власти, а затем перейдем к
выяснению процессов реальной эволюции и различных стадий
власти. Будем при этом помнить, что существует множество властей
и их характеристики порой очень серьезно отличаются друг от
друга, а поэтому в центре нашего внимания и далее будет прежде
всего "власть властей" — власть государственная в ее вертикали от
верховной, высшей до региональной, субъектно-федеральной
(местной).
Как же можно классифицировать власти в практической кратологии?
Как осуществить их типологию, т. е. расчленение систем
(совокупностей) объектов и их группировку, с помощью
обобщенных моделей или типов? С чем надо считаться в реальной
жизни?
Покажем в качестве примера основания систематизации типов, ви-
дов и форм власти по:
источникам,
субъектам,
объектам и месту в жизни общества,
истории возникновения и существования,
областям и сферам жизни,
целям, задачам и назначению,
разделению функций,
формам осуществления и проявления,
характеру,
объему и степени влияния,
длительности существования,
этапам и динамике существования (эволюции),
реальному потенциалу,
социальным последствиям и т. д.
В кратологии выделяют различные типы власти, государства точно
так же, как в гуманитарных науках принято различать типы
обществ, организаций, социальных институтов, культур, личности и
т. п., с чем, кстати говоря, считается и сама кратология, согласовывая
свою классификацию с подходами и выводами других наук:
философии, социологии, права, экономики и т.д.
Типология власти — это осуществляемая в кратологии классифи-
кация власти, властей по их основным типам, классам, видам,
формам, разновидностям (и иным основаниям) для удобства
анализа, научного и практического использования полученных
знаний, представлений (например, демократия и автократия,
диктатура, монархия, республика и т. д.).
Типы власти — основные практические формы устройства правле-
ния, власти и властных отношений, прежде всего рассматриваемые
по крупным историческим этапам в развитии жизни общества —
рабовладельческая, феодальная, буржуазная, социалистическая
власть.
Возможны и иные основания классификации: по субъектам, носи-
телям, источникам, объектам власти и даже по конкретным
персонам истории (цезаризм, бонапартизм, сталинизм), а также по
регионам, названиям государств. Например, диктатура и демократия;
власть народа и власть лиц, группировок; автократия, дуумвират,
триумвират. В основу такой классификации нередко кладется и
сопоставление (противопоставление) демократии и каждого из
иных, специфических типов (видов) власти ("кратий"): партократия;
бюрократия; охлократия; геронтократия; теократия и др.
Проблема типов власти в связи с обретением нового социального
опыта и переосмыслением прошлого нуждается в наше время в
дальнейшей разработке как в России, так и за рубежом.
Род власти — в систематике власти это группа, которая объединяет
несколько ее видов, обладающих общими признаками (например, со-
циальная, экономическая власть).
Уже само обращение к коренным категориям в сфере классификации
власти говорит о разнообразии возможных подходов. Так, упомяну-
тая экономическая власть в тех или иных аспектах анализа может
быть отнесена даже к типу власти наряду с властью государственной
или духовной, но при определенных условиях может быть названа и
видом власти. Надо считаться с тем, что факты такого рода имели и
будут иметь место и в настоящем, и в будущем, в Европе и Азии, в
Африке и Америке. Обусловлены они тем, что ученые никогда не
отказывают себе в возможности выступить с собственных,
оригинальных позиций и предложить свою усовершенствованную
классификацию, настаивая, что она лучше других.
Вид власти — подразделение в систематике власти, входящее в ее
состав. Существуют различные основания, по которым принято
классифицировать виды власти:
1) по основным сферам жизни общества — экономическая, соци-
альная, политическая, духовная, государственная, общественная,
церковная;
2) по основному предназначению властей — законодательная, ис-
полнительная, судебная;
3) по месту в структуре власти — центральная, региональная, мест-
ная; республиканская, областная, окружная и т. д.;
4) по носителю — монархическая, президентская, личная, семейная
и т.д.
5) по источнику власти (монархическая, народная, национальная и

6) по продолжительности, сроку, периоду пребывания у власти кон-

кретного субъекта;
7) по охвату влиянием категории, группы, контингента людей
(государственная, военная, мафиозная и т. д.);
по силе воздействия на подвластных и т. д.
Очертив эту систему представлений, надо искать место и власти
семейной, родительской, личной, религиозной, светской и
советской, законной и незаконной, тайной и явной и т. д. Мы
попытались с позиций практической кратологии составить перечень
наименований реальных властей еще до распределения их по типам,
видам, родам, формам, разновидностям, разрядам и получили
список, насчитывающий 154 названия. Российская практика
оказалась почти полностью охваченной, но ведь еще существует
масса наименований из ближнего и дальнего зарубежья, не говоря
уже об обилии исторически употреблявшихся названий.
Поневоле еще и еще раз убеждаешься в том, как многогранна кра-
тология и как давно пора внимательно и всерьез заниматься этой
областью знания.
Теперь в рамках практической кратологии перейдем к характери-
стике реальной власти в ее вертикали*, в соответствии с ее
иерархией.

Центральная власть — 1) власть, осуществляемая из центра;

2) главный руководящий властный узел государства. Нередко цент-
ральной властью именуют и собственно центральное правительство
— правительство, действующее в центре, во главе данного государ-
ства.
Затем идут регионы (места). Это и области, и провинции, и губер-
нии, и штаты, и округа, и автономии, и их совокупности. Регион —
это обширный территориальный массив, большой район,
охватывающий, например, в России несколько областей, в других
странах — соответствующие единицы. Регион может включать и
группу стран. Регионы выделяют по сходным особенностям
экономического, географического, социально-политического
характера и т. д.
Очень непростой проблемой для властей нередко является выра-
ботка и проведение правильной региональной политики, учет
расстановки сил в регионах, их специфики, достоинств и
недостатков.
Региональная власть — власть в каком-либо регионе данного госу-
дарства. Кроме того, это может быть и власть, устанавливаемая по
тем или иным вопросам в каком-либо регионе, охватывающем
территориально целую группу государств.
В качестве самостоятельного подвида власти или даже разновидно-
сти региональной власти можно рассматривать муниципальную
власть**, местное самоуправление. Это и уровень, и своеобразие
власти на местном этаже иерархии влияния, воздействий на
население. Природа этой власти связана со спецификой такой
структурной единицы, как муниципалитет (нем. Munizipalitat, от лат.
municipium — самоуправляющая община), иначе говоря —
выборный орган в системе городского или сельского
самоуправления в некоторых странах или же низшая
административно-территориальная единица в ряде государств
(Австралия, Венесуэла и др.).

* Вертикаль власти. Документы. Комментарии. Разъяснения. М.,

1996.
** См.: Кутафин О. Е., Фадеев В. И. Муниципальное право
Российской Федерации. М.: Юристъ, 1997.
Иногда в ряде государств выделяют еще и такую ступень, как мест-
ная власть — власть, относящаяся к местному уровню, на ступень
ниже центральной, со своим кругом обязанностей и полномочий.
Широко применяется понятие "местные власти". При этом имеются
в виду лица, органы, учреждения, осуществляющие местную власть.
В России сейчас в ходу понятие "местное самоуправление"*.
Фактически именно с местными властями сталкивается повседневно
подавляющее большинство граждан, а опыт своего общения с ними
(нередко не самого приятного свойства) люди переносят на
отношение к власти вообще и особенно к центральным властям. Вот
почему крайне важно уже на местном уровне формировать
положительное и уважительное отношение к власти.
Городская власть (власти) — власть (назначаемая или избираемая),
действующая в пределах конкретного города с учетом государст-
венных законов и местных актов управления.
Российский опыт говорит о широком круге представлений, связан-
ных с властью в городе. Упомянем хотя бы разнообразные органы и
лица из нашей былой и нынешней практики: городская дума,
городское собрание, городская управа. Существовали в прошлом и
городской голова, и городничий. Наша дореволюционная
литература, театр, живопись ярко, образно и многопланово отразили
жизнь городских властей. Сегодня в Москве, например, стоят во
главе города и мэр, и правительство, а в районах — районные
управы.
С учетом административно-территориальной практики заслуживают
выделения и районные власти.
Районная власть — власть на местах по территориально-админист-
ративному признаку с соответствующим правовым статусом, кругом
функций и полномочий, своей организационной структурой и
штатами, правами и обязанностями, связями с населением и т. д.
В этом практически важном систематизированном перечне властей
разного рода (разных этажей) заслуживают упоминания и такие
массовидные проявления власти, как власть (во многом говоря
условно) на уровне первичной ячейки общества — семьи, родителей
и детей, поколений.
Обрисовав общую картину во властной вертикали, отметим, что в
практической кратологии в центре внимания, естественно,
находится собственно государственная власть. Дело в том, что в
реальной жизни фактически главным орудием власти выступает
государство. Оно как носитель, обладатель, распорядитель власти,
служащий монарху или народу, и дает само наименование власти —
государственная.
Основные признаки государства: а) наличие особой системы орга-
нов и учреждений (механизм государства), осуществляющих
властные функции; б) право, закрепляющее определенную систему
норм, санкционированных государством; в) определенная
территория с населением, на которую распространяется юрисдикция
данного государства.
Статья 1 Конституции Российской Федерации провозглашает, что
Россия есть демократическое федеративное правовое государство с
республиканской формой правления. Статья 7 конкретизирует:
Российская Федерация — социальное государство, политика
которого направлена на создание условий, обеспечивающих
достойную жизнь и свободное развитие человека. Статья 14
характеризует Российскую Федерацию как светское государство.
* Барабашев Г. В. Местное самоуправление. М.; Изд-во МГУ, 1996.

118

Государственная власть — понятие многозначное. Во-первых, Во-

это право и возможность государства и его органов рас-
поряжаться жизнедеятельностью общества, его граждан и их
объединений, направлять ее и контролировать, подчинять
своей воле.
вторых, это сами действующие органы государства.
В-третьих, это обобщающее название лиц, облеченных высшими
полномочиями.
Согласно Конституции, в России носителем суверенитета и единст-
венным источником власти является ее многонациональный народ.
Государственная власть в Российской Федерации, как и в большин-
стве современных государств, осуществляется на основе разделения
на законодательную, исполнительную и судебную, органы которых
самостоятельны*.
Государственную власть в России осуществляют Президент Россий-
ской Федерации (РФ), Федеральное Собрание (Совет Федерации и
Государственная Дума), Правительство РФ, суды РФ; в субъектах
Федерации — образуемые ими органы. Разграничение предметов
ведения и полномочий между органами власти РФ и органами
власти субъектов РФ осуществляется Конституцией РФ,
федеративными и иными договорами о таком разграничении.
В мировой практике важнейшую роль играет, если это реально осу-
ществляется на деле, а не обставляется словами,
конституционализация власти, позволяющая прямо говорить о
конституционной власти, даже заменяя этим понятием понятие
государственной власти.
Конституционализация власти (от лат. constituo — учреждать, уста-
навливать, формировать, устраивать) — установление и закрепление
положений, относящихся к устройству власти (государственной,
административной, местной и т. п.), определению ее роли,
характеристик, черт, регулированию ее полномочий, прав,
обязанностей, ответственности, формулируемым в текстах
конкретных конституций, придание им законной, конституционной
силы.
Государственная власть влечет за собой установление соответству-
ющего порядка, правил, органов и сопровождается большим
массивом явлений, факторов и понятий. Некоторые из них мы
назовем, поскольку они важны для практической кратологии.
Государственная Дума — выборное представительное учреждение в
дореволюционной России, которому формально принадлежали зако-
нодательные функции (1906—1917). В РФ начала действовать с
декабря 1993 года.
Государственное управление — одна из форм деятельности госу-
дарства, выражающаяся в практической реализации законов, в
организации общественных отношений в целях обеспечения
государственных интересов и проводимой государством политики.
Государственная политика — линия, курс, определение целей и
задач и сама деятельность, направленная на их достижение и прово-
димая государством и его органами в центре и на местах, в стране и
за рубежом.
Государственное право** — отрасль права; совокупность правовых
норм, регламентирующих основы государственного и
общественного

* Ефимов В. И. Власть в России. М.: РАГС, 1996. 288 с.; Ефимов В.

И. Система государственной власти. М.: Универсум, 1994. 153 с.
** См.; Государственное право Российской Федерации. М., 1996.

устройства страны, систему и принципы формирования и

деятельности органов власти и управления, избирательную систему,
права и обязанности граждан и т. д. Ныне в России все чаще речь
идет о конституционном (государственном) праве.
Государственный аппарат — совокупность государственных орга-
нов, осуществляющих функции государства.
Государственная служба — работа в пользу государства в системе
его органов. Согласно Конституции РФ и закону об основах
государственной службы РФ, граждане России имеют к ней равный
доступ*.
Государственная собственность — одна из важнейших форм при-
своения и использования материальных благ, прежде всего средств
производства. В РФ она выступает в виде федеральной
собственности и собственности входящих в нее субъектов
Федерации. Распоряжение и управление госимуществом
осуществляют соответствующие органы власти.
Государственный бюджет — ежегодная смета (роспись) предстоя-
щих доходов и расходов государства; главное звено финансовой
системы страны.
Государственная безопасность — положение, которого добиваются
органы власти, чтобы государству не угрожала опасность; действую-
щие в этих целях специальные органы. Принято выделять внешнюю,
внутреннюю, конституционную, государственную, федеральную,
национальную, оборонную, ядерную, социальную, экономическую,
финансовую, банковскую, экологическую, продовольственную,
таможенную, медицинскую, информационную безопасность,
безопасность международную и т. д. Всего в мировой практике
известно более 90 типов и видов безопасности. .
Государственная тайна — нечто известное далеко не всем, тщатель-
но скрываемое, составляющее предмет особых забот тех или иных
органов государственной власти, а порой и высшего руководства,
ибо приобретение известности таким секретом (секретами)
способно нанести большой, иногда непоправимый ущерб коренным
интересам страны. Обеспечение государственной тайны достигается
организацией деятельности специальных органов, лиц;
использованием соответствующих средств и методов; введением
правил; инструкций и т. д. Ныне в этих целях требуется специальная
наука — конспирология.
Государственная символика — совокупность символов государства
(герб, флаг, гимн, столица и т. д.).
Государственная награда — особая благодарность, почетный знак,
орден и т. д., которыми отмечаются чьи-либо заслуги.
Государственная измена — предательство интересов Родины, пере-
ход на сторону противника данного государства. Это нередко и
выпад против действующих властей, подрыв их авторитета,
дискредитация и власти, и государства.
А теперь напомним еще раз о многоликости властей — важном яв-
лении практической кратологии. Какими же реальными гранями
поворачиваются власти, когда они погружаются в многокрасочную
сферу жизни? Покажем это на небольшом числе примеров.

* См.: Об основах государственной службы Российской Федерации

(Федеральный закон)//Российская газета. 1996. 23 янв. С. 3;
Стирилов Ю. Н. Государственная служба в Российской Федерации.
Теоретико-правовое исследование. Воронеж, 1996. 456с.

Официальные власти — это власти, наделенные государственными

полномочиями, а также любые существующие власти.
Параллельные власти — одновременно рядом существующие вла-
сти, сопоставимые по характеру и содержанию деятельности,
ведущие параллельную работу и тем иногда ослабляющие друг
друга—двоевластие, многовластие.
К Фактическая власть — власть, существующая реально, на деле,
оказывающая подлинное влияние в противовес пустым разговорам о
власти, формальной власти.
Формальная власть — законная власть, признаваемая и
существующая со всеми ее внешними символами и
атрибутами. Однако она может ; пользоваться должным
авторитетом, весом, влиянием, может находиться на
стадии ослабления, упадка и вовсе не быть гарантирована
от возможной замены ее новой, более сильной властью.
Номинальная власть — власть, только называющаяся, именуемая
властью, но на деле не выполняющая своих обязанностей,
фиктивная, чаще всего ненужная людям, хотя избавиться от нее
бывает далеко не просто.
Выборная власть — лица и органы власти, прошедшие процедуру
отбора и последующего избрания:
Первичная власть — первая ступень власти, начальное звено си-
стемы власти, с которым гражданин имеет дело в повседневной
жизни.
Теперь перейдем к вопросу о целях, функциях и методах власти
(властей).
Цели (задачи), функции, методы власти — одна из наиболее слож-
ных и многоплановых групп характеристики власти. Это связано с
разнообразием властей в различных исторических эпохах, в тех или
иных странах, в конкретных областях жизни и т. д.
Цели власти (властей) — это то, к чему стремятся власти, чего они
добиваются.
Функции власти — круг деятельности власти и ее направления; ос-
новные обязанности, роли власти: организация, управление,
контроль, прогнозирование, воспитание и т. д. Если вдуматься в
понимание функций власти, то правомерно воспользоваться близким
(но не тождественным) понятием '"властные функции". Это
выработанные теорией и практикой и возложенные на определенных
лиц и органы (организации) обязанности, связанные с их
принадлежностью к сфере власти, обслуживанием и развитием этой
сферы, ее гуманизацией.
Методы власти — это приемы, способы, образ действий тех или
иных властей, добивающихся достижения своих целей, решения
стоящих перед ними задач.
В практике используются и другие понятия.
Методы властвования — способы, приемы вместе с соответствую-
щими средствами, которые широко используются в процессе
властвования лиц, организаций.
Методы борьбы за власть — совокупность приемов и средств для
прихода к власти и ее удержания, а также оттеснения и устранения
от власти конкурентов, соперников, противников, да и партнеров.
Далее идет детализация: методы поддержания, сохранения,
упрочения, укрепления, защиты, обеспечения безопасности,
отстаивания, расшатывания, раскачивания, устранения, слома
власти, методы борьбы с властью и против власти.

Остановимся еще на одном ключевом элементе в логически необ-

ходимой и содержательной характеристике властей.
В практической кратологии речь должна идти и о формах реализа-
ции (проявления) власти. В любом обществе такими наиболее
общими формами осуществления власти разного рода могут быть
господство, руководство, управление, организация и контроль. Мы
их также различаем:
— господство проявляется в подчинении (полном или относитель-
ном) одних людей другим;
— руководство основано на осуществлении воли субъекта путем
воздействия (прямого или косвенного) на людей в определенной
сфере;
— управление использует предоставленные полномочия для под-
держания задуманного (заданного) режима в конкретной сфере дея-
тельности (по горизонтали или вертикали);
— организация обеспечивает регулирование, функционирование,
поведение, субординацию и координацию элементов (компонентов)
системы;
— контроль позволяет в соответствии с определенными установка-
ми, принципами, нормами проверять и корректировать деятельность
людей и областей, объектов жизни общества.
Власть при подобном рассмотрении может классифицироваться и по
таким формам своего проявления, как:
— законная (основанная на положениях норм законов);
— принуждающая (насилием, наказанием и их угрозой);
— вознаграждающая (стимулирующая системой поощрений, под-
держки, одобрения, покровительства и ненаказуемости);
— коммуникационная (опирающаяся на информирование, средства
информации для регулирования отношений между людьми и их по-
ведения);
— компетентная (влияющая самим своим профессионализмом, ав-
торитетом).
В реальной жизни указанные формы, как правило, не выступают в
чистом виде, а проявляются через их комплексы, сочетания,
взаимодействие.
В практической кратологии важно широко смотреть на властную
практику. Это значит, что следует учитывать не только цели, задачи,
функции, формы власти, но и ее курс, ее ориентиры, компетенцию,
качества и т. д.
Курс власти — в переносном смысле направление движения, тот
путь, по которому идет или намерена идти данная власть или же о
котором она лишь говорит, скрывая свои истинные побуждения,
мотивы и цели.
Кругозор власти — в переносном смысле объем интересов, знаний
лиц, стоящих у власти; пространство, окидываемое взором
властителей. Чем дальше, глубже, объемнее, точнее видятся
просторы, пространства власти, тем более целеустремленно
строится, ведется властная деятельность.
Ориентиры власти — цели, направления деятельности руководи-
телей и органов власти, как правило, объявляемые заранее и широко
популяризируемые. Но бывают (и нередко) и такие ориентиры, кото-
рые до поры до времени не предаются огласке и хранятся в секрете,
будучи известны лишь очень узкому кругу лиц, порой всего лишь
нескольким властным фигурам.

Компетенция власти — ясно очерченный круг полномочий какого-

либо органа, учреждения или лица, в пределах которого они вправе
принимать решения и действовать.
Ослабляет власть ее неопытность — отсутствие необходимой прак-
тики, знаний как вследствие начальной стадии деятельности, так и
вследствие безразличия к их обретению, неумения и нежелания
анализировать ход событий, отслеживать их и прогнозировать. Все
это грозит серьезными осложнениями, а то и возможными
просчетами, неудачами, даже крахом.
Вот почему в поле зрения практической кратологии попадают ка-
чества власти — наличие существенных признаков, особенностей,
свойств, отличающих данную действующую власть от других.
Набор и перечень такого рода качеств весьма широк, многообразен и
своеобразен для различных властей и уровней власти.
По мере развития властной практики возрастают и критерии власти
как мерило оценки ее эффективности и жизнеспособности. К их
числу относятся результаты действий власти, ее активность,
инициативность, настойчивость, авторитет, степень вызываемого
доверия, связь с людьми и т. д.
Таким образом, весь очерченный до сих пор круг представлений о
власти подводит нас к проблеме организации, строения, системы,
структуры, инфраструктуры власти (властей). Естественно,
возникает и вопрос об изучении в рамках кратологии соотношения,
разграничения, разъединения, разделения, перераспределения и
взаимодействия властей.
Скажем прежде всего о системе и структуре власти. Эти понятия
нередко употребляются как близкие, чуть ли не равнозначные,
взаимозаменяемые. К сожалению, в научном плане о системах и
структурах власти пишется еще очень мало*.
В широком смысле система власти — это единый комплекс пред-
ставлений о власти, существующих властных отношениях и
целостная совокупность организаций, учреждений и властных лиц
сверху донизу, которые избираются или назначаются и через
которых в данной стране осуществляется власть во всех ее основных
видах, на всех уровнях, во всех эшелонах. Рядом с этим понятием, а
порой и как заменяющее его используется понятие "властная
система" — 1) форма организации власти; 2) определенный порядок
расположения органов власти, их взаимосвязи в действиях; 3)
совокупность органов власти, однородных по своим управленческим
принципам и законам и образующих единое целое.
Этажом ниже как составной структурный элемент иногда выделяют
ту или иную подсистему власти — часть данной системы власти. В
подсистемах такого рода могут оказаться конкретные взаимосвязан-
ные органы исполнительной власти или местных, региональных вла-
стей, властей в какой-то сфере жизни (военных властей и т. д.).
Нередко практически полезным оказывается и термин "комплекс
власти", означающий совокупность лиц, органов, учреждений,
обладающих
* Из публикаций последнего времени упомянем: Ефимов В. И.
Система государственной власти. М.: Универсум, 1994;
Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира: Справочник. М.:
Юрид. лит., 1993. Разумеется, это не единственные публикации в
России. См., напр.: Сорокин П. А. Система социологии. •v.: Колос,
1920. Т. 1 и 2; Хвостов В. М. Система римского права. М., 1996 (по
изданию 1908).

соответствующими полномочиями и компетенцией и объединенных

общим предназначением.

Одной из ключевых категорий кратологии является близкая к по-

нятию системы, но самостоятельная и существенная категория
структура власти — организационное строение, внутреннее
устройство системы власти во всем многообразии ее органов
(элементов, звеньев, эшелонов), в их тесной связи, подчинении,
соподчинении (координации, субординации), взаимодействии
вплоть до взаимных помех в практике.

В этом же ряду, но рангом ниже находится категория инфраструк-

тура власти — комплекс социально-политических и иных подструк-
тур, на которых базируется власть и которые содействуют ее
функционированию и развитию. В их числе — общественные
движения, политические партии, объединения, системы отбора и
подготовки лидеров, средства массовой информации, органы
политического маркетинга — разумеется, из числа тех, что данной
властью созданы, ей служат и не выходят из-под ее контроля.
Оппозиционные организации в эту подструктуру не входят.
Наконец, правомерно считать, что по мере развития науки о власти
— кратологии в ее лексиконе, словаре произойдут определенные
уточнения. Так, на первый план будут выходить понятия "властная
система", "организация власти", "институт власти", "институты
власти" и др.
Институт власти — власть как социальное, общественно-поли-
тическое явление, как важное, неотъемлемое звено, определяющий
структурный элемент в жизни общества со всеми своими
достоинствами, возможностями и недостатками, как нуждающаяся в
постоянном анализе, развитии и усовершенствованиях система в
общественном организме.
Институты власти — важнейшие структурные образования, со-
ставляющие систему власти (властей) как целое (высшие,
исполнительные, законодательные, судебные, контрольные органы и
т. д.).
Властная инстанция — ступень (уровень) в системе власти; орган
власти, в котором решается тот или иной вопрос.
Эффективное и рациональное устройство и функционирование об-
щества, государства и власти (властей) предполагает гармонию
властей и ее системных элементов, распределение власти,
разделение власти. Скажем и об этих моментах в строении и
использовании власти.
Гармония власти (властей) — соответствие, соразмерность, равно-
весие, согласие частей и целого в структуре, строении, системе
власти, разумное и эффективное соотношение задач, прав и
обязанностей, ответственности, полномочий властей. В конечном
счете гармония — это желанное состояние власти, к которому
надлежит стремиться в подлинно цивилизованном демократическом
обществе.
Другим аспектом, связанным с гармонией власти, ее обеспечением,
является баланс властей, т. е. их равновесие, уравновешивание. Это
и количественное выражение отношений между сторонами властной
и какой-либо иной деятельности, которые должны уравновешивать
друг друга.
При реформировании российского общества, переходе к рынку и
развитии предпринимательской деятельности все более важное
место занимают различные виды хозяйственных (экономических)
балансов, а также поддержание баланса властей, политической
стабильности, разумного взаимоотношения политических сил и
движений, их интересов. Может ставиться вопрос и о равновесии
общественном, равновесии общественных сил, властей различных
уровней и видов. Нарушение спокойствия, гармонии, баланса,
равновесия грозит большим числом трудностей, противоречий,
конфликтов вплоть до войны властей.
В связи с этим практически выдвигается в центр внимания предста-
вление о разумном обладании властью, а также о разумном
распределе-1ии власти.
Обладание властью — это деятельное состояние субъекта, наде-
жного властными полномочиями, функциями, правами; это и управ-
ление государством; наконец, это и собственно властвование,
владычествование (царствование, княжение и т. п.).
Распределение власти означает обдуманное, рассчитанное на эффе-
ктивное правление, на положительные результаты властвования и
управления, наделение властью (полномочиями, правами,
ответственностью, обязанностями) действующих субъектов в сфере
власти, или, говоря иначе, властей разного рода, масштаба, объема,
уровня и т. д.
В Согласованность, синхронность действий различных властей, вла-
жных инстанций обеспечивается их разумным балансом. Это
отмечает, к примеру, Г. Г. Филиппов, говоря о балансе "между
властью... полномочиями (правами применения власти в
оговоренных пределах) и ответственностью (обязанностью отвечать
перед организацией за правильность применения власти)"*. Именно
такого рода баланс законодатели и стремятся закрепить в
современных конституционных нормах.
В этом случае на первый план выходят предметы ведения, т. е. во-
просы, определяющие круг прав, полномочий данного государства.
Так, предметы ведения Российской Федерации охватывают
отношения, складывающиеся между Федерацией и ее субъектами в
различных сферах общественной жизни, а также отношения с
гражданами и мировым сообществом. Правовой основой
разграничения предметов ведения между РФ и ее субъектами
являются Конституция России и Федеративный договор от 31 марта
1992 года.
Важное значение имеет ответственность, или обеспеченность
правами и обязанностями, необходимыми для осуществления
властной деятельности. В свою очередь, это определяет обязанность
на основе зафиксированных в законах и актах санкций отвечать за
свои решения, неправильные действия, поступки в тех или иных
сферах. Различают ответственность государственную,
административную, гражданскую, дисциплинарную, материальную,
моральную, политическую, уголовную, экономическую и т. д.
В деле распределения власти среди ее субъектов ключевым вопро-
сом являются полномочия и права.
Властные полномочия — права, предоставленные тем или иным
органам и субъектам в системе власти на соответствующие решения,
действия, поведение. Объем таких полномочий в разных странах, в
разные времена и на разных уровнях, конечно, не одинаков, но от
них зависят результаты властвования, эффективность власти. Не
случайно диктаторы наделяют себя полномочиями и правами без
каких-либо ограничений.
Властные права — в демократических государствах совокупность
устанавливаемых конституцией и другими законами и охраняемых
государством норм и правил, регулирующих отношения людей,
организаций

Филиппов Г. Г. Социальная организация и политическая власть. М.,

1985.

в сфере власти. Это также и возможность, свобода властных

субъектов, структур что-либо решать, делать, осуществлять, -вести
себя определенным образом и требовать выполнения своих
распоряжений, постановлений, указаний как гражданами, так и
нижестоящими властями, юридическими лицами
Важным вопросом теории и практики власти является разграниче-
ние прав, т. е. разделение, точное определение прав властных
субъектов по всей вертикали. Это относится и к разграничению
ответственности, функций действующих субъектов власти.
Кругу прав соответствует и определенный объем обязанностей —
установленный перечень действий, возложенных на кого-либо и
требующих исполнения. Основные обязанности граждан и органов
власти определяются конституцией или вытекают из ее
установлений.
Практика распределения власти имеет дело и с принятием обяза-
тельств. Это официально данные на том или ином уровне
обещания, обычно в письменной форме, требующие их безусловного
исполнения. Различают обязательства конкретных властей,
организаций, лиц, договорные, международные, юридические и т. д.
Субъектов власти всех ступеней во властных структурах характери-
зует мера участия во власти, т. е. деятельность по выполнению
обязанностей во властных структурах, сотрудничество с несением
своей доли ответственности. Система и структура власти, очерчивая
круг полномочий, прав, обязанностей субъектов, включают тех или
иных лиц, органы, учреждения в обширный круг взаимодействия —
подчинения, исполнения, соподчинения, равноправия, партнерства и
т. д.
Именно властные структуры отличаются продуманной, а порой и
внезапно созданной жесткой субординацией, или системой строгого
служебного подчинения младших старшим, как во всей властной
вертикали, так и в конкретных звеньях, органах, учреждениях
власти.
Другим существенным аспектом властных отношений является со-
подчинение — одновременное, на равных основаниях подчинение
разных субъектов власти одному и тому же вышестоящему субъекту.
Часто используется сегментация власти — распределение всего
круга дел, массива власти по конкретным участкам, долям ее.
Разумеется, практика и терминология такого рода может меняться,
варьироваться, корректироваться, нередко даже в зависимости от
того или иного понимания вопросов властвования и настроений
властителей.
Если же сугубо демократические принципы нарушаются, то речь
может пойти о дележе (дележке) власти, или, говоря проще, о
разделе, распределении власти между лицами, учреждениями, как
правило, помимо всяких существующих норм, установлений, что
явно или молча осуждается общественностью.
Весь этот перечень полномочий, прав, ответственности субъектов
прямо выходит в сферу конституционного (государственного) права
и практической кратологии, реальной полноты прав, их объема,
масштабов, возможностей. В свою очередь, здесь появляется и
соответствующий лексикон. Например, полная власть — конечно,
это не просто важная характеристика состояния власти, наличия и
исчерпанности ее прав и полномочий, но и существенная
констатация исчерпывающей широты и пределов, объемов и
влияния власти в сфере ее распределения.
Отношение людей, законопослушных и даже непослушных граждан
или подданных, задействованных во властных структурах, к носите-
лям и обладателям власти чрезвычайно многопланово, но основные
проявления этого отношения по-своему устоялись и получили
определенную квалификацию. Конечно, они учитывают и феномен
разделения властей, и наделенность властью соответствующих
уровней, эшелонов во властной структуре. К числу проявлений
такого рода относятся следующие явления и понятия.
Почитание властей — глубокое уважение к властям, находящее
проявление в особых знаках внимания, послушания,
исполнительности.
Зависимость — подчиненность другим, чужой воле, чужой власти
при отсутствии или резком ограничении своей самостоятельности,
свободы.
Лояльность к властям — поведение в рамках законности, формаль-
но-благожелательного отношения к власти и ее представителям.
Спектр такого рода лояльности исторически необычайно широк, ибо
включает отношение и к национальным и иностранным властям, и к
властям республиканским, демократическим и монархическим, и к
властям различных эшелонов правящих структур.
В общем блоке отношений к властям и рядом с ними соседствуют и
объективно установленные законом определенные условия
восприятия той или иной власти, реагирования на нее. В этой
области имеет место и такое явление, как неподвластность —
независимость от данной власти, неподведомственность, выпадение
из поля ее влияния (юрисдикции). Среди проявлений иных
отношений — неподчинение (бунтарство), игнорирование властей,
противодействие властям и т. д. В них могут отражаться варианты
поведения граждан, физических и юридических лиц.
Как видим, проблематика практической кратологии чрезвычайно
широка и находится в тесной связи с теорией власти. Главное
состоит в том, чтобы власть правила разумно, успешно, твердо и по
закону.
Как отмечает профессор Калифорнийского университета, вице-
президент Международной социологической ассоциации Н.
Смелзер, для понимания политического устройства необходимо
знать, что означают понятия "власть", "сила" и "господство". Он
характеризует их, опираясь, в частности, на суждения М. Вебера и Т.
Парсонса: "Можно утверждать, что власть — основа политики.
Социологи, исследующие политическую жизнь общества, должны
серьезно разбираться в существе природы власти. Макс Вебер,
разработавший многие социологические понятия, ввел некоторые
основные положения политической социологии. Он предложил одно
из наиболее известных определений власти: это "возможность для
одного деятеля в данных социальных условиях проводить
собственную волю даже вопреки сопротивлению". Такое
определение применимо к отношениям между двумя партиями.
Подразумевается, что одна из них осуществляет власть над другой.
Власть может быть основана на применении силы, связана с
занимаемой политической должностью, унаследованным
авторитетом или авторитетом статуса, как, скажем, власть родителей
над несовершеннолетними детьми, и с многими другими факторами.
Что представляет собой власть, когда речь идет о более крупных
группах, например общностях и обществах? Талкотт Парсонс
характеризует ее как "способность общества мобилизовать свои
ресурсы ради достижения поставленных целей". Еще власть можно
определить как "способность принимать решения и добиваться их
обязательного выполнения". Парсонс сравнивает власть с деньгами,
поскольку она также "один из видов ресурсов. Кроме того, власть —
это действенность системы, способность принимать законы,
поддерживать порядок, защищать общество от врагов*
Смелзер далее пишет: "Независимо от определения власти необхо-
димо проводить различие между властью и силой. Сила —
применение физического воздействия, чтобы навязать свою волю
другим. Это более узкое понятие, чем власть, поскольку власть
может осуществляться без применения силы. Тем не менее люди
часто склонны уравнивать силу и власть"**.
В заключение, анализируя мир власти в рамках практической
кратологии и делая упор на оценку многочисленных ее аспектов,
проявлений, характеристик, следует указать, что у понятия власти
имеется немало синонимов, аналогов. Что представляют собой
некоторые из них?
Властительство — господство, повелевание в формах, свойственных
абсолютной власти.
Владычество — господство, полная власть, обладание и управление
(в отношении власти, сана, звания, территории).
Властвование — владение, управление в значении действия;
господствование.
Господство — подавляющее, преобладающее влияние, обладание
всей полнотой власти над кем-либо.
Влияние — суть действия власти, ее авторитета; действие, воздейст-
вие, оказываемое кем-либо, чем-либо на кого-либо, что-либо, напри-
мер историческим лицом на других людей и общественные
процессы. Мощь — могущество, сила, властное воздействие.
Покровительство — 1) защита, заступничество, оказываемое кому-
нибудь; 2) поощрение какой-нибудь деятельности, благоприятное
отношение со стороны властей.
В этой связи обратим внимание и на подчинение — 1) нахождение в
зависимости от кого-либо; повиновение кому-нибудь; 2) обращение
кого-либо в зависимость от кого-нибудь; понуждение действовать
сообразно чему-нибудь.
Отметим и поклонение — восторженное почитание, отношение с
почтением к кому-либо, чему-либо.
Приведенный перечень, разумеется, неполон, и мы не стремимся
исчерпать его. Здесь, как и в других местах книги, нам хочется еще
раз привлечь внимание к тому, что в сфере власти мы имеем дело с
поистине необозримым поприщем человеческой деятельности,
требующей гораздо более глубокой специальной научной
разработки, чем это было до сих пор в отечественной и мировой
практике.
Что же касается собственно практической кратологии, то в ней все-
гда в центре внимания будет стоять искусство власти, т. е. высокая
степень мастерства властителей и властных органов.
Необходимость проявления искусства во властной деятельности
обусловлена своеобразием этой сферы, требующей от лиц, организа-
ций (органов и т. д.) умения продумывать, вырабатывать, проводить
в жизнь определенную линию поведения, курс, политику,
предполагающие высокую степень совершенства влияния на людей,
народы, государства с целью достижения нужных результатов.
Искусство власти включает многообразие форм, приемов, способов,
средств властной деятельности, способность в рамках закона к
маневрированию

* Смелзер Н. Социология / Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. С. 524—

525.
** Там же. С. 525—526.

соглашениям, компромиссам, а также к уступкам, давлению, расчету,

проявлению хитрости, уклончивости, соблюдению своей выгоды и т.
д.
В процессе становления многопартийности, большого разброса ин-
тересов и установок различных сил, в ходе политической борьбы,
овладения навыками парламентской деятельности особое значение
приобретает овладение политической культурой и искусством
властвования. Поэтому всегда будет ценимо мастерство власти —
высокая степень искусства в выполнении властных функций и
обязанностей.
Однако у искусства и мастерства власти всегда будут и нежелатель-
ные спутники. Их сопровождают:
— властомания, или, говоря иначе, кратомания — разновидность
мании: сильное влечение, пристрастие к власти; болезненное
психологическое состояние с сосредоточением сознания и чувств на
идее властеобладания и властвования;
— властолюбие — страсть к властному господству и безграничная
любовь к распоряжению властью, любовь к самому себе в мундирах
власти и с обладанием широким кругом прав, полномочий, а в связи
с этим и благ, и льгот, и привилегий.
Практика свидетельствует, что навсегда сохранится пирамида
власти, а на ее вершине, на острие — первое лицо (властитель,
монарх, президент, глава государства). А лица рядом с ним или даже
он сам будут являть собой такую неискоренимую историческую
фигуру, как властолюбец— человек, безмерно любящий властвовать,
начальствовать, никому не желающий подчиняться и не думающий
ни к кому прислушиваться.
Очень важное значение в теоретической и практической кратологии
имеет проблема разделения властей*.
Это властно-правовая теория и практика, согласно которой власть
понимается не как единое целое, а как совокупность различных
функций (законодательной, исполнительной, судебной),
осуществляемых независимыми друг от друга органами. Идея
разделения властей высказывалась еще античными учеными
(Платон, Аристотель и др.), затем Дж. Локком, развита Ш.
Монтескье и другими мыслителями.
Монтескье писал в своем труде "О духе законов" (1748): "Полити-
ческая свобода имеет место лишь при умеренных правлениях.
Однако... она бывает в них лишь тогда, когда там не злоупотребляют
властью. Это известно уже по опыту веков, что всякий человек,
обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом
направлении, пока не достигнет положенного ему предела...
Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим
такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы
взаимно сдерживать друг друга... Если власть законодательная и
исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то
свободы не будет... Не будет свободы и в том случае, если судебная
власть не отделена от власти законодательной и исполнительной...
Все погибло бы, если бы в одном и том же лице или учреждении,
составленном из сановников, из дворян или простых людей, были
соединены эти три власти..."**

*См.: Барабашев А. М. Теория разделения властей: становление,

развитие, применение. Томск, 1988; Разделение властей: история и
современность. М.:
Юрид. колледж МГУ, 1996.
** Монтескье. Избр. произв. М., 1955. С. 289—290.

Идеи разделения власти в той или иной мере нашли впервые рас-
пространение и воплощение при создании буржуазно-
демократических политических режимов как в Европе, так и в
США*.
Принцип разделения властей, являющийся важным принципом де-
мократии, отражен в конституционных актах Великой французской
революции**. Он был использован и во многих других
конституциях***.
В России этот принцип был положен в основу преобразований, осу-
ществлявшихся в ходе реформ 1864 года. Судебная власть
отделялась от законодательной, исполнительной,
административной****. Ныне этот принцип отражен и закреплен в
Конституции Российской Федерации. Статья 10 гласит:
"Государственная власть в Российской Федерации осуществляется
на основе разделения на законодательную, исполнительную и
судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной
властей самостоятельны"*****.
С учетом этой сложившейся и оправдавшей себя практики укоре-
нился удачный образ треугольника власти — название общей
системы, совокупности властей (законодательной, исполнительной и
судебной). В тесной связи с этим образом приобрело широкое
распространение и понятие "ветвь власти" (в США branch of power)
— отдельная отрасль, линия, боковой отросток власти в ее общей
системе. В мировой науке и практике различают три ветви власти:
законодательную, исполнительную и судебную.
Прежде чем перейти к их характеристике, отметим, что существует
и широко употребимое понятие "представительная власть", к
которой можно отнести органы законодательной и исполнительной
властей. Представительная власть — 1) власть выборная,
основанная на представительстве, выражающем чьи-либо интересы,
прежде всего народные; 2) власть, внушающая почтение своим
обликом и манерой общения.
В рамках кратологии, дающей упорядоченные представления о вла-
сти, излагающей ее целостную теоретическую систему, мы
остановимся на общей оценке трех властей.
О законодательной власти нам уже приходилось говорить. Поэтому
лишь отметим, что она представляет собой важнейшую систему,
звено, ветвь власти. Она охватывает систему тех органов
государства, которые принимают законы. Сама же законодательная
власть имеет исключительное право издавать нормативные акты,
которые после конституции обладают высшей силой, т. е. законы.
Этой власти дано решать ключевые государственные дела—
принимать бюджет, финансовые законы и контролировать действия
исполнительной власти — правительства. В тех странах, где
существует парламентарная система, установлен

* В Конституции США, принятой в 1787 году и состоящей из семи

статей, ст. I посвящена законодательной власти, ст. II —
исполнительной, ст. Ill — судебной (см.: Конституция
Соединенных Штатов Америки. М.: ТОО "Иван", 1993. С. 3, 11, 14).
** См.: Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира:
Справочник. М.:
Юрид. лит., 1993. С. 198—219.
*** См.: Современные зарубежные конституции. М., 1992;
Конституции государств Европейского Союза. М.: Изд. группа
ИНФРА-М—НОРМА, 1997.
**** См.: Исаев И. А. История государства и права России. М.:
Изд-во БЕК, 1993. С. 180.
***** Конституция Российской Федерации. М.: Юрид. лит., 1993.
С. 7.

порядок, согласно которому исполнительная власть несет ответст-

венность перед властью законодательной. Высшим законодательным
органом является парламент со всем широким кругом его прав и
обязанностей, со своими структурами, штатами, задачами и целями.
Исполнительная власть* — важнейший вид (ветвь) власти. Задача
этой власти — проводить в жизнь волю избранных или стоящих во
главе государства лиц и органов, представляющих жизненные
интересы тех или иных слоев общества, сословий, наций.
Исполнительная власть _ это власть правоприменительная, на
которую возлагается функция исполнения законов, принимаемых
парламентом, т. е. законодательной властью.
Исполнительная власть принадлежит либо президенту** — главе
государства — и правительству (в президентских республиках),
либо главе государства (в парламентарных республиках). Однако в
парламентарных странах роль главы государства фактически
номинальна. Вопросы здесь решаются на правительственном уровне
при определяющем влиянии парламента.
В реальной практике роль исполнительной власти выходит за рамки
теории и нередко за пределы, установленные конституцией. Органы
этой власти в центре и на местах представляют собой гибкий,
оперативный инструмент власти. Обособление и чрезмерное
усиление исполнительной власти, как говорит опыт, способны вести
к свертыванию демократии и бюрократизации общественно-
политической жизни. С другой стороны, ослабление этой власти
может повлечь за собой дискредитацию и даже распад данного
устройства власти.
Судебная власть*'** — в государстве, придерживающемся принци-
па разделения властей, одна из трех важнейших независимых ветвей
власти, которой вменяется в обязанность слежение за строгим
соблюдением конституции и других законов.
Организация судебной власти и характер ее деятельности весьма
различны в различных государствах. Ключевая роль здесь
принадлежит юстиции, т. е. собственно правосудию, а также системе
судебных учреждений и их деятельности по осуществлению
правосудия. Центральным звеном в этой системе является суд — а)
государственный орган, ведающий разрешением гражданских
(между отдельными лицами, учреждениями) споров и
рассмотрением уголовных дел; б) само разбирательство дел в суде;
в) сами судьи — те лица, кто судит; г) мнение, заключение. Нередко
говорится и о суде истории, суде потомков. Судебная власть
опирается на судебную систему — совокупность всех судов, име-
ющих общие задачи, организованных и действующих на единых
демократических принципах, связанных между собой отношениями
по осуществлению правосудия.
" Третья власть" — таково современное распространенное название
судебной власти.
Этими цифрами не ограничивается содержательное применение
порядковых числительных в сфере власти.

* См.: Исполнительная власть в Российской Федерации. М.: Изд-во

БЕК, 1996.
** См.: Сахаров Н. А. Институт президентства в современном
мире. М.:
Юрид. лит., 1994.
*** См.: Савицкий В. М. Организация судебной власти в Российской
Федерации. М.: Изд-во БЕК, 1996.

" Четвертая власть" (англ. fourth power, от англ. "Fourth Estate" —

"четвертое сословие", пресса) — образное осмысление и оценка в
современной жизни средств массовой информации, которые по силе
влияния на людей практически выдвинулись в один ряд с тремя
властями — законодательной, исполнительной, судебной.
Имеются и сходные, близкие понятия — микрофонная власть, весь-
ма влиятельная информационная власть. Не исчезла пока власть
литературы (поэзии), музыки, шоу-бизнеса, телевидения и т. д.
Информационная власть — возрастающее в наше время значение
информации и силы ее влияния на политические процессы, на
процедуры выработки и принятия важных решений, их пропаганды
и реализации. Ныне лидирует тот, кто владеет полной и своевремен-
ной информацией. Целенаправленная информация важна для созда-
ния имиджа власти, политики и политиков. Возрастание роли такой
информации привело к появлению политического маркетинга и ин-
формационного права*. Информация создает имидж, содействует
паблисити, т. е. публичности, известности, популярности (качества
очень необходимые и ценимые во властной практике), рекламе, де-
ловым связям**.
"Четвертая власть" предопределяет презентации — представление,
предъявление публике, общественности той или иной новой фирмы,
компании, книги, журнала, товара и т. д.; рекламу, в том числе
политическую, нередко с участием самих представителей властей.
Сегодня в широком ходу и понятие "пятая власть" — образное ос-
мысление возможностей и влияния, приобретаемых в тех или иных
странах то ли мафией, то ли общественным мнением. Этот термин
пока еще не устоялся. Термином "пятая власть" иногда
характеризуют и власть рынка, и даже власть секса. На "пятую
власть", пожалуй, все больше претендует мафия. В прошлом — это
тайная террористическая организация, возникшая на острове
Сицилия в начале XIX века. Ныне это символ и все чаще аналог
власти, с которой связаны активная террористическая деятельность
в различных странах и организованная преступность. В наше время
она составляет предмет особых беспокойств для российских
властей.
Не составляет большого труда повести речь и о "шестой", "седьмой",
"восьмой" власти и т. д. Все это будут раздумья и обсуждения пра-
ктического свойства, фактически обосновывающие их
принадлежность к практической кратологии.
Рассмотрев типологию, систему, структуру, характеристику реаль-
ной власти, логично будет оценить динамику, эволюцию власти, ее
кратогенез, сопоставить в рамках сравнительной кратологии ее
ступени, стадии, фазы, их суть и особенности, с тем чтобы привлечь
внимание к необходимости сопоставления, сравнения властной
практики различных лиц, эпох, режимов, государств.

* См.: Копылов В. А. Информационное право: Учебное пособие. М.:

Юристь,1997.
** См.: Шепель В. М. Имиджелогия: Секреты личного обаяния. М.,
1997;
Связь с общественностью — "Паблик риленшнз" —
государственной власти и управления. 2-е изд. Алматы: Гылым,
1997.

4. Сравнительная кратология
При всей важности сравнений, сопоставлений в теоретической и
актической кратологии в числе базовых, фундаментальных отраслей
кратологии свое самостоятельное и значительное место занимает
сравнительная кратология. Здесь она следует примеру других наук*.
Сравнительная кратология — это одна из ведущих областей науки о
власти. Именно ей надлежит вести исследования, сопоставления
различных систем власти и особенностей их устройства:
— в прошлом и настоящем;
— в различных современных государствах и иных властных струк-
турах;
—в разнообразных теориях, концепциях, доктринах, учениях о
власти;
— в многочисленных типах, видах и формах власти На этой основе
важно сопоставлять достоинства и недостатки властей,
вырабатывать пути их совершенствования, выявлять тенденции
развития и содействовать их прогнозированию.
У сравнительной кратологии как области знания есть две сущест-
венные особенности.
Первая состоит в том, что сравнительная кратология тесно связана с
теоретической и практической кратологиями. Она заимствует у них
исследовательский и фактологический материал, на базе которого
часто строит свой анализ и вместе с тем обогащает эти области
знания. Это — явление, во многом свойственное нынешним
развитым системам наук. Оно нередко размывает четкие грани
между науками, что, кстати говоря, помогает именно в этих
пограничных районах, на стыках наук чаще достигать прорывов в
теории, а затем и на практике.
Вторая особенность сравнительной кратологии связана с богатством
содержания изучаемого ею реального объекта. В самом деле, когда
речь заходит о сравнении, сопоставлении властных систем,
структур, их элементов, дело не исчерпывается лишь самими
типами, видами государств или учений. Разве можно обойти
вниманием разнообразие правящих режимов, властвующих персон,
национально-государственных систем, наличие многих видов и
типов властей, их особенностей, традиций, этапов, стадий,
динамики эволюционирующих властей и т. д.?
В необычайно пестром мире многообразия форм власти, систем го-
сударственного устройства, правящих режимов — особое раздолье
для сравнительной кратологии. Вот где обилие фактов, явлений,
примеров, традиций, уроков, загадок — в поучение и настоящему, и
грядущему и в интересах все более глубокого проникновения в
мудрость, своеобразие, противоречия и проблемы минувших
времен. Как справедливо отмечает А. П. Бутенко, "...в каждом
обществе, в каждой стране своя расстановка общественно-
политических сил, свои нравы, свои традиции и учреждения.
Поэтому и государственная, политическая власть реализуется,
осуществляется в каждой стране по-своему, через только ей
"рисущий государственный строй и политический режим"**.

* См., напр.: Сравнительная социология. Избранные переводы. М.,

1995;
Голосов Г. В. Сравнительная политология. Новосибирск, 1995;
Доган М., ПелассиД. Сравнительная политическая социология / Пер.
с англ. М., 1994.
** Политология в вопросах и ответах / Под ред. Е. А.
Ануфриева. М.: На-.1994. С. 33.

У каждой власти ее последователи или преемники часто могут что-

то и даже многое позаимствовать. А еще чаще каждая очередная
власть, очередной режим или властитель предпочитают творить "с
чистого листа" — были бы мысли, средства, ресурсы, накопления,
капиталы, власть. Тем не менее в фокусе внимания сравнительной
кратологии прежде всего находятся уже состоявшиеся акции, опыт,
история, явления, формы власти, а также труды мыслителей, мысли
правителей, факты правления монархов и президентов.
Вместе с теоретической и практической кратологией сравнительная
кратология интересуется в первую очередь системой и институтами
власти, властными структурами, формами правления, т. е.
принципами организации, нормами, особенностями, приемами
устройства и функционирования государственной власти. Различают
и сравнивают монархические формы (монархии) и республиканские
формы (республики) в прошлом и настоящем. Выделяют и
сопоставляют парламентскую и президентскую формы правления,
которые предопределяют особенности систем и структур власти.
Таков подход к сравнительной кратологии в главном, причем, как
правило, с позиций нынешнего дня. Как отправного пункта этих
рассуждений для данной книги может быть достаточно. Но история
и реальная действительность — это, разумеется, неисчерпаемая
сокровищница для отбора фактов, примеров, данных, их анализа,
сравнения и сопоставления. Поэтому мы продолжим осмысление
круга представлений в этой области знания.
В сравнительной кратологии очень часто различия и отличия, пока-
затели и критерии властей (их типов, систем, видов) связаны с
постановкой ряда ключевых вопросов и поиском ответа на них.
Среди этих вопросов: чья именно власть, какая власть (каковы ее
период, сила и уровень, а также ее ведущие характеристики), в какой
области, сфере; власть каких размеров, масштабов, объемов и т. д.
Выстроенные по таким признакам и основаниям власти, в свою
очередь, требуют характеристики производных от них явлений и
фактов.
Остановимся на особенностях общей сравнительной характеристики
властей. При этом важно заняться не самими деталями сравнитель-
ной характеристики, а с позиций методологии показать, на что
целесообразно обращать внимание прежде всего.
В поле зрения сравнительной кратологии в первую очередь попа-
дают:
— исторические типы власти: власть древнего мира, средневеко-
вья, нового и новейшего времени или же власть патриархальная,
рабовладельческая, феодальная, буржуазная, социалистическая;
— субъекты власти: государство, общество, церковь, семья и дру-
гие субъекты; власть правителей (монархическая) и власть
демократическая (народная) в огромном их разнообразии;
—разграничение и характеристика власти по ее объектам, сферам,
регионам, уровням и объемам, ее проявлениям и последствиям;
— сопоставление властей по отношению к ним населения, подвла-
стных.
Преимущественное внимание следует обращать на определяющую
сегодня власть — власть государственную в ее динамике,
действенности и результатах.
Применительно к сфере власти в определенных условиях возникают
ситуации, которые правомерно сопоставлять и квалифицировать как
монополию на власть (например, для самодержца, коллегиального
органа, партии в однопартийной системе) или монопольную власть,
т. е. ни с кем не делимую, не разделяемую, например, в случае
утверждения чьей-либо диктатуры. Отсюда проистекает
разграничение на личную или публичную власть.
Личная власть — это фактическая власть, ее объем, права, полно-
мочия, которыми располагают и пользуются те или иные ее
субъекты, носители: властители, монархи или даже избранные лица
— монопольные обладатели власти на ее разных этажах.
Публичная власть — власть, открытая народу и его суждениям, об-
щественная по характеру (не частная), вовлекающая в управление
широкие круги населения.
Вся история прошлого отмечена господством власти личной, власти
самодержца, монарха (в различных его наименованиях). Примеров
такой власти множество: императорская власть — неограниченная
власть, принадлежащая императору; королевская власть —
неограниченная власть, принадлежащая королю, и т. д.
Можно упомянуть и более понятную гражданам России царскую
власть. Царь — в России в 1547—1721 годы официальный титул
главы государства. Первым царем был Иван IV Грозный. При Петре
I был заменен титулом "император", но существовал неофициально
наряду с ним до 1917 года. Как свидетельствует история, цари
обладали огромной, порой необъятной властью. В качестве
аналогичной, сопоставимой, сравнимой можно назвать власть
княжескую, графскую, герцогскую, власть шахов, султанов, беков и
т. д.
Будучи сходными в главном, правящие режимы разнились в те или
иные эпохи в зависимости от стран, периодов времени, масштабов
государств, населения, многих личных особенностей правителей
(возраста, пола, опыта, характера, индивидуальных особенностей
вплоть до здоровья и т. д.).
Субъектом власти может стать и народ. В этом случае речь должна
идти о демократии, или народной власти, т. е. власти, избранной
народом и служащей его интересам. Сущность, содержание,
особенности демократической власти должны в наибольшей мере
интересовать сравнительную кратологию именно сейчас, с началом
III тысячелетия.
Западная практика XX века дает массу примеров сравнительного
использования кратологической проблематики и терминологии. Тем
более что западные исследователи имели несравнимо более широкие
возможности для оригинального, нестандартизированного
изложения своих позиций.
Интересным примером сравнительного кратологического исследо-
вания являются многочисленные факты рассмотрения того, как
осуществляется власть в условиях тоталитаризма. Так, С.
Серебряный свидетельствует: "тоталитарный" — слово, возникшее в
XX веке и применяемое для характеристики таких политических
(государственных) систем, которые стремятся — ради тех или иных
целей — к полному (тотальному) контролю над всей жизнью
общества в целом и над жизнью каждого человека в отдельности.
Слово totalitario впервые было употреблено итальянскими
критиками Муссолини в начале 20-х годов, когда в Италии начала
складываться однопартийная фашистская система. Но Муссолини
сам подхватил это слово и провозгласил своей целью Издание
"тоталитарного государства" ("stato totalitario"). Позже в Германии
нацистские правоведы также использовали выражение
"тоталитарное государство" в положительном смысле. Но за
пределами идеологий итальянского фашизма и немецкого национал-
социализма слова "тоталитарный" и "тоталитаризм" имели в
основном смысл негативный, осудительный. Во время второй
мировой войны эти слова были взяты на вооружение
антифашистской союзнической пропагандой. Вместе с тем
"тоталитарный" и "тоталитаризм" стали и терминами науки. Уже в
20-е годы выявились определенные черты сходства между
политическими системами, складывавшимися в Италии и СССР, а в
30-е годы — черты сходства между идеологией и практикой
сталинизма и нацизма. Когда во второй половине 40-х годов
началась "холодная война", "тоталитаризм" снова стал словом-
лозунгом, словом-оружием — на этот раз в идеологической борьбе
между Западом и СССР. В послевоенные годы в Западной Европе и
США продолжалась и научная разработка понятия "тоталитаризм",
хотя наука не могла не испытать на себе влияния "холодной войны".
Исследования по "тоталитаризму" представляли собой, как правило,
сопоставительный анализ политических систем Германии эпохи
нацизма, СССР эпохи сталинизма и в меньшей степени —
фашистской Италии. Позже к этому списку стали присоединять
Китай эпохи Мао, а иногда и некоторые другие "тоталитарные
режимы"*,
Назовем в связи с этим получившее широкую известность в мире
сравнительное жизнеописание Гитлера и Сталина — труд
знаменитого английского историка Аллана Буллока**. История и
современность полны подобных исследований. Само развитие
мировой властной практики является своего рода гарантом
грядущего потока трудов в этой сфере и рождения новых идей и
опыта на поприще власти.
Сегодня, например, стало модным увлечение федеративным уст-
ройством государственной власти. Как отмечает В. И. Ефимов,
реальных систем государственной власти в условиях федеративного
государства ровно столько, сколько субъектов федерации, плюс еще
одна власть — федеральная. В Соединенных Штатах кроме
федеральной государственной власти существует 50 систем
государственной власти штатов, в Мексике — 31 система, в Индии
— 25, в Швейцарии — 23, в Бразилии — 21 система
государственной власти субъектов федерации и т. д. Пальма
первенства, однако, принадлежит, по-видимому, России, которая как
федерация объединяет сегодня 89 субъектов***.
Согласно Конституции РФ, Россия есть демократическое федера-
тивное правовое государство с республиканской формой правления.
Носителем суверенитета и единственным источником власти в
России является ее многонациональный народ. Суверенитет РФ
распространяется на всю ее территорию. Российская Федерация
состоит из республик, краев, областей, городов федерального
значения, автономных областей, автономных округов —
равноправных субъектов РФ. Каждая республика (государство)
имеет свою конституцию и законодательство. Другие субъекты
имеют свои уставы и законодательство. Федеративное устройство
РФ основано на ее государственной целостности, единстве

* См.: 50/50: Опыт словаря нового мышления / Под общ. ред. М.

Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс, 1989. С. 368—369.
** См.: Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть:
Сравнительное жизнеописание: В 2 т. / Пер. с англ. Смоленск:
Русич, 1994.
*** См.: Ефимов В. И. Система государственной власти. М.:
Универсум, 1994. С. 141

системы государственной власти, разграничении предметов ведения

и полномочий между субъектами федерации.
В рамках сравнительной кратологии отметим, что президентство в
структуре власти впервые введено в России в июне 1990 года.
Следует, однако, иметь в виду, что это лишь на первый взгляд глу-
бочайшая и радикальнейшая новация во властной практике в нашей
стране. Например, созданное еще в марте 1917 года, вскоре после
краха царизма, Юридическое совещание разработало в сентябре —
начале октября ряд важных проектов конституционных законов. По
одному из них — "Об организации Исполнительной власти при
Учредительном собрании" — предполагалось, что это собрание
должно избрать в России временного президента республики,
который стал бы главой государства и главой правительства. Однако
эти и другие проекты создания сильной исполнительной власти
оказались не реализованы*.
Президентство в целом как явление мировой практики** влечет за
собой во властной сфере обширную совокупность многих властных
институтов и большой круг понятий. Назовем некоторые из них.
Президентская республика — одна из форм государственного уст-
ройства в мировой практике с сильной президентской властью и
правом президента формировать правительство.
Президентский совет — рабочий орган при президенте, решающий
применительно к условиям той или иной страны вопросы выработки
рекомендаций и мер по реализации внутренней и внешней
политики, обеспечению национальной безопасности и т. д.
Президентское правление — временно вводимое президентом пра-
вление в интересах соблюдения прав граждан в тех или иных
местностях при объявлении чрезвычайного положения или в других
случаях, предусмотренных конституцией, законом. При этом
полномочия соответствующих органов государственной власти и
управления приостанавливаются.
Следующее часто рассматриваемое в сравнительной кратологии
ключевое звено власти — парламент (англ. parliament, нем.
Parlament, фр. parlement, от parler — говорить) — общенациональное
представительное учреждение государства, осуществляющее
законодательные функции. Это выборный высший законодательный
орган. В большинстве стран он состоит из двух палат. В
Великобритании он называется парламентом, в США — конгрессом,
в Швеции — риксдагом и т. д. В Англии в средние века парламент
представлял собой сословно-предста-вительное учреждение,
возникшее в XIII веке; во Франции до революции XVIII века —
высшее судебное учреждение.
Парламентаризм — это система организации и функционирования
верховной государственной власти, характеризующейся разделением
законодательных и исполнительных функций при
привилегированном положении парламента. Парламентаризмом
именуют также теорию и практику деятельности парламента. В
мировой практике встречается и парламентарная монархия — тип
государственного устройства, при котором в стране наряду с
монархом (с его формальными функциями главы государства)
существует и действует парламент.

* См.: Исаев И. А. История государства и права России. Курс

лекций. М.:
Изд-во БЕК, 1993. С. 245.
** Из 183 стран, входивших в ООН в 1993 году, 130 имели пост
президента.

Для России важнейшее значение имеет ее парламент — Федераль-

ное Собрание — представительный и законодательный орган
Российской Федерации, состоящий из двух палат — Совета
Федерации и Государственной Думы — и являющийся постоянно
действующим органом.
Следует еще раз отметить, что в мировой практике (и исторической,
и современной) названий (и функций) парламентов и их палат об-
ширное множество.
Конвент (от лат. conventus — собрание, сходка) — 1) высший
законодательный и исполнительный орган Первой французской
республики (1792—1795); 2) в некоторых странах часть названия
политических партий, организаций.
Кортесы (исп. cortes) — 1) сословно-представительные
собрания в Испании и Португалии (в XII—XIV веках); 2) в Испании
(до 1977) — парламент.
Лагтинг (норв. lagting) — верхняя палата норвежского
парламента — стортинга (нижняя — одельстинг).
Ландрат (нем. Landrat) — 1) в ФРГ глава местного
управления; 2) в некоторых кантонах Швейцарии название
законодательного органа; 3) в прошлом в России советник от дворян
того или иного уезда при губернаторе.
Меджлис — название парламента или одной из его палат в
Иране и Турции.
Сейм (польск. Sejm; англ. seim) — название парламента в
некоторых государствах (например, в Польше).
Сенат (англ. senate; от лат. senatu.s; от senex — старший,
старец) — 1) в Древнем Риме республиканского периода —
верховный орган власти; 2) в России в 1711—1917 годах —
правительствующий Сенат, высший государственный орган,
подчиненный императору. Учрежден Петром I как высший орган по
делам законодательства и государственного управления. С первой
половины XIX века — высший судебный орган, который
осуществлял надзор за деятельностью государственных учреждений
и чиновников. Согласно судебным уставам 1864 года — высшая
кассационная инстанция; 3) название верхней палаты парламента в
ряде государств (США, Италия и др.); иногда — наименование
органа городского управления.
А дальше — рейхстаг и бундестаг, кнессет, коккай (в Японии), па-
лата общин, скупщина, хурал и т. д.
Теперь мы подошли к правительству (англ. Government). Это выс-
ший исполнительный и распорядительный орган государственной
власти в стране. Правительства (совет министров, кабинет
министров и т. д.) также весьма многообразны в разных странах.
Конституция Российской Федерации (статьи 110—117) характери-
зует место, роль, порядок назначения Правительства РФ, его
полномочия и деятельность.
К властной сфере часто относят и партии (от лат. pars, partis —
часть, группа). Партия — это политическая организация той или
иной части населения, сословия, класса, выражающая и защищаю-
щая его интересы и стремящаяся направлять его действия. Партии
создаются, как правило, с целью прихода к государственной власти
или участия во власти. В связи с этим выделяют партии правящие и
оппозиционные. Распространено и наименование "правительствен-
ная партия" — партия, члены которой возглавляют правительство
или входят в него.

По целям, профаммам, содержанию деятельности, социальной базе

различают множество партий. Общее число партий в отдельно взя-
тых странах может составлять десятки. Таким образом, сфера
власти, ее структура находятся в числе первопричин
многопартийности.
Многопартийность — одновременное существование и деятель-
ность двух или нескольких политических партий в одной стране. На
крутых поворотах истории в России существовали многие десятки
партий: в 1917 году— более 70, в 1994 году — 56, а ныне — более
100. Как правило, спектр видов их взаимодействия весьма широк —
от противоборства или игнорирования друг друга до различных
совместных акций.
В этом круге рассуждений нельзя обойти еще одну тему, которая не
только в кратологии заслуживает специальных (теоретических,
практических, сравнительных, прикладных, функциональных и даже
планетарных) исследований. Речь идет о крепнущих, обретающих
новые масштабы теневых структурах. Это те самые организации,
партии, лица, вновь созданные структуры, которые до поры до
времени остаются в тени, предпочитают держаться за кулисами и
воплощать в жизнь свои замыслы, не привлекая особого внимания,
ожидая своего часа. О широком распространении такой практики
говорит и растущее число все более внушительных явлений и
обусловленных ими понятий: теневая власть, теневая политика,
теневое правительство, теневой кабинет, теневой премьер, теневой
министр и т. д. Впору уже и сравнительно-теневую кратологию
создавать.
Если рассматривать властную структуру, вертикаль власти в полном
объеме, в общем разрезе государства, то, конечно, нельзя ограни-
чиваться вершиной пирамиды власти, которую обычно показывают
энциклопедические справочники, посвященные отдельным странам
и современному миру в целом*. Только к Олимпу вся власть в
конечном счете не сводится. Поэтому в столь многоэтажной
постройке нельзя обходить вниманием ни один уровень, ни один
этаж и даже, так сказать, ни одно межэтажное перекрытие. Здесь
раздолье для сравнений и сопоставлений.
В завершение экскурса в этот раздел сравнительной кратологии от-
метим особое значение ряда ключевых исследовательских моментов.
Прежде всего, это уроки власти как нечто весьма поучительное в
деятельности власти, из чего можно и нужно делать
беспристрастные, объективные полезные выводы (как позитивного,
так и негативного характера) на будущее и для данной, и для других
властей.
Далее, это традиции власти. Их составляют подлежащие особому
вниманию и сравнению обычаи, установившиеся порядки,
унаследованные от прошлого, оберегаемые и хранимые данной
властью, изучаемые ею и используемые для поддержания
преемственности и стабильности власти.
Нередко обоснованно говорят о самых разнообразных традициях:
государственных, общественных, монархических, демократических,
политических, национальных, военных, производственных,
правовых, культурных, педагогических, вузовских, школьных,
семейных, религиозных и даже революционных и т. д. Но если в
каждом такого рода случае внимательно подумать, то очень часто за
этими традициями вполне
* См., напр.: Весь мир (Энциклопедический справочник). Минск:

Литератрау-139

отчетливо можно увидеть, уловить и воздействие, и влияние, и

интересы конкретных властей того или иного рода.
Обратим внимание и на обычаи власти как общепринятые порядки,
традиционно установившиеся правила общественного поведения
властей, реализации проводимого ими курса, общения
представителей власти с населением и между собой. Конечно же их
надо и изучать, и сравнивать, и отшлифовывать, а кое-что и
отбраковывать.
Пожалуй, наиболее интересны в сравнительной кратологии, как,
впрочем, и в теоретической и практической кратологии, тайны вла-
сти, многочисленные, разнообразные и нередко уникальные,
неповторимые и особенно впечатляющие в их сопоставлении,
сравнении. Ими полна история любых государств, и, видимо,
особенно выделяется своими тайнами наша отечественная власть
разных веков и эпох.
Не случайно именно повествованиями о власти и ее тайнах выделя-
ются труды российских историков Н. М. Карамзина (1766—1826), В.
О. Ключевского (1841—1911), С. М. Соловьева (1820—1879). Вот
почему составители сборника "Тайна власти", представляющего
впечатляющие отрывки из трудов этих историков и других авторов,
обращаются к читателю со следующими словами:
"В чем тайна власти? В чем ее притягательность? Почему ради вла-
сти люди жертвуют всем — честью, свободой, добрым именем,
детьми, жизнью?
История свидетельствует: каждый, кто рвался к трону, искал своего:
один — богатства, другой — почестей, третий — права вершить
судьбы людей, четвертый стремился изменить мир... И почти все они
вели борьбу за власть — борьбу не на жизнь, а на смерть"*. В этой
борьбе множество тайных, малопонятных, труднообъяснимых
страниц. Сказанное относится ко всем видам власти, особенно к
власти противозаконной.
Наконец, интересны и многочисленны загадки власти.
Это, во-первых, непонятные, труднообъяснимые, таинственные
ощущения, возникающие нередко у граждан (в том числе у ряда
ученых и исследователей) от общения со своими властями, органами
власти и властвующими лицами.
Во-вторых, это труднопонятные и нелегкие для объяснения ощуще-
ния, рождающиеся от общения со своими согражданами,
соотечественниками у самих представителей властей всех уровней,
возникающие из непонятных "тайн" поведения граждан.
В-третьих, это нелегкое объяснение и поиск ответов в самом чело-
веке, который, как известно из мифологии, был сутью загадки леген-
дарного Сфинкса.
Дело в конце концов даже не в самом правящем режиме, а в чело-
веке — в сложности, неисчерпаемости и противоречивости его
натуры:
в его стремлении, с одной стороны, к удовольствиям власти, к
повелеванию себе подобными, а с другой стороны — в его
нежелании подчиняться властям, в трудностях его обуздания,
"оцивилизовывания" за счет воспитания, образования и культуры.
И несомненно, что наиболее поучительны и загадочны сами власти-
тели. Что же представляют собой властвующие персоны?
Фактически, реально власть приводят в движение, придают ей энер-
гию, делают ее активной, эффективной, деятельной так называемые

*Тайна власти. Харьков: Фортуна-Пресс: РИП "Оригинал", 1997. С.

3. 140

первые лица — монархи и президенты на самом верху, а порой и

фигуры рангом, ступенью пониже на других этажах власти (часто
это местные властители и феодалы), способные не очень уж
уступать первовластителям по влиянию на сограждан или
подданных. А рядом нередко находится очень влиятельное
окружение (сановники, элита, "команда", придворные и т. д.)*. Все
эти фигуры и соответствующие им понятия и термины сложились
объективно и существуют как факты жизни.
И наука, если она хочет быть честной, объективной, беспристраст-
ной, обходить эти лица не должна. Ее долг — выявлять их роли,
понимать их функции, задачи, предназначение, сравнивать и
сопоставлять их, классифицировать, предлагать свои оценки,
суждения и рекомендации. Вместе с тем она должна быть готовой к
тому, что ее выводами и суждениями могут и не захотеть
воспользоваться и, более того, могут поставить ученым и науке в
вину их оценки.
Первых лиц, ключевых фигур, властвующих персон действительно
много. Другое дело, что всех их назвать, перечислить,
классифицировать все еще трудно. Но они всегда, во все времена и,
пожалуй, особенно в канун XXI века вызывают общий интерес. Не
случайно во введении к книге "Монархи Европы" доктор
исторических наук С. П. Пожарская пишет: "В последнее время
отмечается интерес к судьбам европейских династий, как ныне
царствующих, так и покинувших историческую сцену. Это связано,
видимо, с желанием по-новому осмыслить прошлое, понять, что
двигало историю, какие силы определяли ее развитие. ...Династия —
это монархи, связанные между собой общим происхождением,
сменяющие друг друга на троне по праву родства и наследования...
Сами истоки и эволюцию европейской цивилизации трудно постичь
без учета той роли, которую сыграли монархии в ее истории"**.
Для нынешних поколений россиян постижение отечественной и
мировой истории с учетом подлинной роли династий, монархов,
императоров, царей, генсеков, а теперь и президентов — дело в
общем новое, а главное, необъятное. Можно лишь упомянуть, что
общее число существующих в кратологической лексике названий,
относящихся к первым лицам и более или менее используемых и в
научных трактатах на русском языке, и в обыденной речи, — свыше
150. И это не считая тех, что уже ушли в прошлое как устаревшие и
даже в словарь В. Даля не всегда включались, а также тех, что
принято относить к так называемой табуированной (непечатной)
лексике. Кроме того, здесь по соседству массивы понятий, особенно
из восточных языков, которые к одним лишь микадо или шах-ин-
шах не сводятся. А еще есть и обилие титулов из сферы
многочисленных африканских родоплеменных наименований.

* См., напр.: Монархи Европы: судьбы династий / Ред.-сост. Н. В.

Попов. М.: Республика, 1996; Чулков Г. И. Императоры.
Психологические портреты. М.: Моск. рабочий, 1991; Ноймайр А.
Диктаторы в зеркале медицины. Наполеон. Гитлер. Сталин.
Ростов н/Д: Феникс, 1997; Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. О
Хрущеве, Андропове и не только о них... М.: Политиздат, 1990;
Чернев А.-Д. 229 кремлевских вождей. Политбюро, Оргбюро,
Секретариат ЦК Коммунистической партии в лицах и цифрах:
Справочник. М., 1996; Пчелов Е. В., Чумаков В. Т Правители России
от Юрия Долгорукого до наших дней. М.: Сполохи, 1997.

** Монархи Европы: судьбы династий. С. 3.

Действительно, велик и многообразен мир властителей, находя-

щихся на вершине власти со всей непредсказуемостью своих
мыслей, решений, действий. Историк Н. Я. Эйдельман отмечал:
"История владеет пестрым и жутким набором самовластных
деспотов: Хеопс, Навуходоносор, Калигула, Нерон, Цинь Ши-
Хуанди, Тимур. По основным "параметрам" они были сходны с
тысячами других самодержцев и выделялись из их среды,
оставались печальной памятью иногда ввиду особого зверства, но
чаще из-за какой-то странной, особенной черты, сохраненной
сагами, преданиями. Таков был, например, египетский тиран Хаким
из династии Фатимидов (996— 1021), перевернувший жизнь страны,
приказавший женщинам никогда не выходить на улицу, днем всем
подданным спать, ночью — бодрствовать; и так в течение четверти
века, пока имярек не сел на осла, не объявил правоверным, что они
не достойны такого правителя, и уехал, исчез (после чего попал в
святые, от которого ведет свое начало известная мусульманская
секта друзов)"*.
Разумеется, во все времена во всех странах трудно было подданному
или гражданину остаться вне поля зрения властей, действий власти-
телей и их окружения. Правда, не до каждого доходила рука
правителя, не каждого миловала или щадила, карала или казнила. Но
уж если судьба простого или не всегда простого человека
оказывалась на пути, перед очами повелителя, след оставался на
века. Примеров этому множество. Сошлемся лишь на А. С.
Пушкина. В стихотворении "Моя родословная" (1830) он писал:

Упрямства дух нам всем подгадил:

В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
Его пример будь нам наукой:
Не любит споров властелин**.

Итак, что же являют собой правители, властители, вожди, лидеры в

мире человеческой жизни, во властной деятельности? Где здесь об-
ласть интересов сравнительной кратологии? Это — анализ
нескончаемого перечня и череды властителей, проникновение в суть
их замыслов и дел, их сопоставление, а также оценка и сравнение
результатов и последствий их правления.
Для нас интересна судьба собственной страны с ее многочисленны-
ми властителями, императорами и вождями.
Выделим лишь Дом Романовых. Это — царствовавшая в России в
течение 300 лет (1613—1917) династия Романовых, включавшая не
только всех царей и императоров, но и широкий круг их
родственников. Наиболее обстоятельным и
высококвалифицированным современным изданием в этой области
можно считать книгу "Дом Романовых" (авторы-

* См.: В борьбе за власть: Страницы политической истории

России XVIII в. М.: Мысль, 1988. С. 355.
** Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М., 1957. Т. III. С. 209. При
жизни Пушкина стихотворение не печаталось. Имеется в виду
Федор Пушкин, казненный в 1697 году за участие в заговоре
Циклера (см. там же, с. 513—514).

составители П. X. Гребельский и А. Б. Мирвис; оформление А. В.

Малафеева; фотограф Н. И. Сюльгин. Спб., 1992).
В книге помещены в хронологическом порядке материалы по ис-
тории Дома Романовых, начиная с боярина Андрея Ивановича Кобы-
лы (1347) и до наших дней, и родственных им домов, как происходя-
щих от общего предка, так и породнившихся с ними посредством
браков (Английского, Датского, Шведского и др.). Приведены
сведения о жизни и деятельности всех царей и императоров из Дома
Романовых (18 человек) и членов их семьи: жен, детей, внуков,
правнуков, а также сведения по истории родственных им дворянских
фамилий с биографическими данными наиболее выдающихся
представителей этих фамилий.
Властителей, правителей всегда во все времена было множество на
нашей планете. На страницах истории осталось огромнейшее число
имен и фамилий, хотя попасть в ее анналы и войти в сознание по-
томков всегда было трудно, особенно когда книгопечатание еще
только на ноги становилось, а компьютерных банков информации
даже и в фантазиях не было. Конечно, сейчас стало получше. Теперь
о сколько-нибудь заметной персоне кто-то рано или поздно напишет
и расскажет, с теми или иными предшественниками и
современниками персону эту сравнит.
На Западе такого рода практика существует давно. Достаточно
назвать издания типа "Who's who" — "Кто есть кто". Стараясь не ус-
тупать дальнему зарубежью, и у нас в стране недавно заговорили на
эту тему*.
Как бы там ни было, вершина пирамиды власти обретает свой не-
повторимо индивидуальный облик. Это позволяет составлять вполне
сопоставимую предметную картину деятельности власти в лице ее
ключевых фигур, определяющих направление властного процесса и
судьбы власти.
Мы уже упоминали об обилии властных персон с огромным переч-
нем их титулов и наименований. Поскольку весь такой перечень
сформулировать практически невозможно, а его типология
затруднена и поныне, ограничимся у истоков современной
сравнительной кратологии перечислением лишь некоторых титулов
и образных названий влиятельных фигур. Полная же их
систематизация должна стать дальнейшим шагом в развитии
кратологии.
Автократ (от греч. autocrates — самовластный) — самовластитель,
самодержец, неограниченный единоличный правитель с
необъятной . верховной властью (буквально, как говорил А. С.
Пушкин, "самовластительный злодей").
Бей, бек (в тюркских языках — властитель, господин) — титул
родоплеменной и феодальной знати в странах Ближнего и Среднего
Востока.
Венценосец — государь, монарх, носитель венца, драгоценного
головного убора, короны как символа власти монарха.
Вождь — от глагола водить (предводительствовать, управлять),
отсюда и вожак, и вожатый, и вождь: 1) общепризнанный идейный,
политический.

* Кто есть кто в мировой политике / Ред. кол.: Л. П. Кравченко

(отв. ред.) (др. М.: Политиздат, 1990; Кто есть кто в России и
ближнем зарубежье: Справочник. М., 1993; Кто есть кто в России:
Справочное издание. М.: Олимп: ЗАО 1зд-во ЭКСМО-Пресс, 1997.
 руководитель; 2) в старину: военачальник, предводитель. В. И. Даль
писал даже о "вожде начальнике" как старшем вожде. Ныне понятие
"вождь" иногда употребляется в негативном, осуждающем смысле
для характеристики жесткого или обанкротившегося правителя.
Такая практика ведет начало со времен разоблачения культа лично-
сти Сталина.
Генсек, или персек (генеральный, или первый секретарь), или пред-
седатель, или сопредседатель партии особенно влиятелен, если сама
партия является правящей, а в стране она единственная.
Государь— 1) в Древней Руси и царской России наименование кня-
зя-правителя, царя; 2) в дореволюционной практике — любой
светский владыка, верховный глава страны, владетельная особа:
император, царь, король, владетельный герцог или князь.
Государями называли всех членов царской семьи.
Градоначальник — в России XIX века: начальник с правами губер-
натора, управлявший градоначальством — городом, который был
наряду с губернией особой административной единицей (по В.
Далю, градо-блюститель, градодержатель, градодержец,
градоуправитель, градоправитель, градоначальник, градохранитель,
градооберегатель и т. д.);
общее название начальника или старшего по званию чиновника в
городе; комендант крепости; полицеймейстер или городничий в
городе. Звание градоначальника присваивалось правителю такого
города, который почему-либо не был подчинен губернатору
(например, Санкт-Петербург).
Диктатор (лат. dictator) — 1) правитель, пользующийся неограни-
ченной властью; 2) лицо, ведущее себя по отношению к другим
властно, нетерпимо.
Император (от лат. imperator — повелитель, полководец) — титул
некоторых монархов, а также лицо, носящее этот титул.
Первоначально в Древнем (республиканском) Риме — почетный
титул полководцев, со времен Августа (с 27 г. до н. э.) — титул главы
государства.
Король — один из титулов монарха, а также лицо, носящее этот
титул.
Махараджа (санскр., буквально—великий правитель)—титул князя в
Индии, высший правитель, которому, в свою очередь, подчинено
несколько других правителей.
Микадо (яп., буквально — величественные врата)—титул импера-
тора Японии.
Монарх (греч. monarchos, от monos — один и archos — правитель)
— единоличный правитель, лицо, стоящее во главе монархии
(король, царь, император). Как правило, монарх получает власть в
порядке наследования.
Правитель (англ. ruler) — лицо, которое правит страной, государ-
ством.
Председатель (англ. chairman, president) — выборный руководитель
организации; глава коллективного органа, учреждения, даже страны.
Президент — выборный глава государства.
Премьер-министр — председатель кабинета (совета) министров,
глава правительства.
Соправитель — один из двух, трех и т. д. одновременно властвую-
щих правителей, которые, по условиям договора между ними, делят
власть между собой. Так, римский император в 284—306 годах
Диоклетиан назначил себе трех соправителей, разделив империю на
4 части. Практика соправительства возникает вынужденно как
результат компромисса в борьбе за власть, носит, как правило,
временный характер и на деле не оправдывает себя.
Спикер (англ. the Speaker, speaker) — 1) председатель палаты
общин в Великобритании; 2) председатель палаты в парламентах
ряда государств (США, Канаде, Индии, Японии и др.); 3)
выступающий, диктор, ведущий (программы).
Суверен (фр. souverain, англ. sovereign) — носитель верховной
власти.
Султан — титул монарха в некоторых мусульманских странах, а
также лицо, носящее этот титул.
Царь (англ. tsar, tzar, king, ruler) — в России в 1547—1721 годах офи-
циальный титул главы государства. Введен при Иване IV Грозном.
При Петре I заменен титулом император, но существовал
неофициально до 1917 года.
Цезарь (лат. caesar) — в Древнем Риме титул императора. | Здесь
стоит вспомнить о том, какое обилие названий рождено
правителями, особенно монархического рода: герцогство, графство,
империя, княжество, королевство, султанат, халифат, ханство, цар-
ство и т. д.
Вместе с тем отметим, что множество первовластителей и первых
лиц (лиц собственно церковного сана мы здесь не упоминаем) не
нашли отражение в этом списке. Вот лишь некоторые из хорошо
известных:
адмирал, генерал, генералиссимус, гетман, глава,
главнокомандующий, голова, диарх, директор, дуумвир, дож, дофин,
дуайен, дуче, кайзер, канцлер, командир, командор, лидер, маршал,
начальник, патрон, полководец, порфироносец, префект, проконсул,
раджа, ректор, руководитель, самодержец, старейшина, староста,
столоначальник, тиран, трибун, триумвир, триумфатор,
управляющий, фараон, фельдмаршал, фюрер, халиф, хан, шах, шеф,
да и хозяин в конце концов.
Исторический опыт, практика сравнений показывают, что путь к
власти пролегает через:
— нелегкое восхождение к власти — процесс поднятия, передвиже-
ния по ступенькам власти или же сам результат прихода в, ту или
иную структуру власти, в орган власти, на властную должность;
— традиционное пышное воцарение — возведение на царство, об-
лечение царским саном;
— восшествие на престол — процедура и факт вступления во
власть, обретения высшей (царской, королевской и т. п.) власти;
— вхождение во власть — момент, процедура, процесс вступления
во властную должность, начала исполнения властных обязанностей,
освоения круга полномочий, привыкания к властной роли,
структуре, сфере;
— дебют во властных структурах — первое (пробное) выступление
на властном поприще, начало пути (иногда и конец);
-| — демократическое избрание.
Затем начинается фаза пребывания у власти — нахождение у руля
государства или его органов, позволяющее влиять на ход процессов
жизни и контролировать их.
Властитель обретает бразды правления (бразды власти) — власть
начальственную, управление (от "бразды" — удила конские,
коленчатый прут, которым посредством узды взнуздывают лошадей).
Он принимает на себя бремя власти (от "беремя") — тяжесть,
тяжелую ношу, выпадающую на долю властителей. Он достигает
вершины карьеры — высшей ступени карьеры определенного ряда
лиц. Предельно возможная вершина — глава государства. Наконец,
он осваивает вершину власти — верхнюю часть органов власти и
управления. В ее фокусе — должность единоличного главы
государства.
Рядом, по соседству находятся — в разных странах и в разных усло-
виях разные — желанные и влиятельные:
— верхи — высшие руководящие круги общества, государства;
— верхний эшелон — образно осмысленная характеристика выс-
шего круга руководителей, представителей и носителей власти;
— высший свет — круг лиц, принадлежащих к привилегированным
слоям общества.
Существенны и коридоры власти — в переносном смысле слова
высшие слои руководства; места и центры, где прорабатываются и
предрешаются ключевые вопросы, где можно деликатно, тонко и
желательно умно вмешаться, повлиять на выработку решений, дей-
ствий, мер.
Как ни хороша власть, какого обилия титулов она ни таит, как ни
радуются ей и диктаторы, и демократы, она сама по себе несет и тя-
готы, и трудности, и все чаще очень серьезный риск, вплоть до поку-
шений на жизнь и убийств*. Эти драматические и трагедийные стра-
ницы, сколь они ни ужасны, сравнительная кратология не имеет пра-
ва замалчивать. Другое дело, что заниматься здесь сравнениями
порой неэтично.
Власть практически всегда манит к себе людей. Но она и требует от
них особых качеств, а также очень внимательного отношения к бли-
жайшему окружению, к своей охране и все чаще — умения уйти от
власти спокойно, при жизни и сохранив лицо.
К бывшим властителям добавляют приставку "экс".
Экс — первая часть сложных слов, обозначающих звание, долж-
ность бывших властителей (например, экс-губернатор, экс-король,
экс-министр, экс-правитель, экс-президент, экс-вице-президент, экс-
премьер и т. п.).
Важнейшую роль в судьбах правителей, в их деятельности, в жизни
их народов и государств играет ближайшее окружение первых лиц.
Несмотря на обилие титулов и званий, главными качествами этого
слоя людей являются их функции — оказание помощи, дача советов,
обеспечение охраны и всевозможных услуг. Из этих рядов нередко
вырастают и очередные правители, особенно из демократических
замов и вице-правителей.
К властителям всегда ближе всех стояли (хотя и могли оказываться
их врагами) соправители, сопредседатели, соучредители,
сооснователи. В этом кругу прорастали всходы не только
сотрудничества, сообщничества, но и острого соперничества. Затем
шли наследники, кандидаты в Преемники, заместители и вице-
деятели.
Вице — это приставка, заимствованная из латинского языка и при-
меняемая в начале слов для обозначения заместителя или
помощника крупного должностного лица, представителя власти
(например, вице-президент, вице-премьер, вице-министр, вице-
король, вице-губернатор,

* См., напр.: Тайны политических убийств / Сост. и авт. вступ. ст.

В. Т.
Вольский. Ростов н/Д: Феникс, 1997. С. 544.
вице-мэр, вице-консул, вице-адмирал и т. д.). В различных странах
нередко законодательным путем устанавливается круг обязанностей,
полномочий и прав лиц такого рода и уровня.
Обычно в непосредственной близости к первому лицу существует
круг приближенных, доверенных, помогающих ему лиц. Среди них
помощник, порученец, секретарь, спичрайтер и т. д. К этому же
кругу относятся штатные и нештатные советники, консультанты,
эксперты, наставники и т. д.
• В окружении властителя существуют наделяемые определенными
правами и ответственностью различные советы (государственные,
тайные и пр.), совещания, комиссии, администрации, секретариаты,
пресс-службы и т. д.
Наконец, к стоящим близко к правящему лицу относится и круг лиц,
обслуживающих запросы его родных и приближенных — их уют,
отдых, развлечения, охрану их собственности, движимого и
недвижимого имущества.
Мы ведем повествование из области сравнительной кратологии о
властвующих лицах в самом общем плане, не затрагивая массы
любопытных и поучительных деталей и подробностей их
государственной и личной жизни, их облика и т. д. И все же
обратимся для разнообразия к паре любопытных сюжетов.
Особое место везде всегда занимала тема — женщины и власть,
точнее, женщины, власть и любовь*.
Как свидетельствует Ги Бретон, один из биографов Наполеона,
император Бонапарт "обожал женщин. Он был помешан на них.
Чтобы встретиться с ними, он оставлял свои дела, планы сражений,
своих солдат, своих маршалов. Чтобы завлечь их, он тратил милли-
арды из казны, чтобы обольстить их, он писал им тысячи любовных
писем. Чтобы насладиться их любовью, он посвящал им столько
дней и ночей, что было непонятно, как он находил время, чтобы уп-
равлять империей и вести войны. Известно, что у него одного было
больше любовниц, чем у Людовика XV, Франциска I и Генриха IV,
вместе взятых. Общество женщин было ему настолько необходимо,
что невозможно понять его как личность, если отказаться увидеть
его резвящимся в постели"**.
А теперь иной сюжет. Бывший президент Французской Республики
Валери Жискар д'Эстен откровенно повествовал о тех сторонах
властительства, о которых редко свидетельствуют власть имущие и
без которых картина властей была бы неполной. В книге "Власть и
жизнь" в главе "Удар, который власть наносит жизни" он писал: "На-
ходясь на посту президента Республики, внешне я стал меняться в
дурную сторону. Этот процесс, конечно, начался несколько раньше,
но он неуклонно продолжался. Я никогда не был доволен своей
внешностью: слишком высокий рост, препятствующий естественной
походке; слишком широкий таз, начинающийся сразу от пояса, и в
юношеском возрасте, как об этом свидетельствуют фотографии того
времени, я пытался слащавой гримасой смягчить впечатление от
этого. Я начал лысеть очень рано. Впервые я это заметил в ванной
комнате

* См., напр.: Салливан М. Любовницы американских президентов /

Пер. с Ганга. М., 1994.
** Бретон Г. Наполеон и Жозефина / Пер. с фр. Л. И. Боровиковой.
М.:
ройиздат, 1994. С. 5—6.
в одном небольшом городке, на немецких водах, при свете плафона.
Свет падал отвесно, и я увидел в зеркале свою шевелюру, отдельно
каждую ее прядь, а также просвечивающую под ними кожу. Я испы-
тал нечто вроде ужаса"*. И далее: "Президентство прежде всего ска-
залось на моей нервной системе. Я настолько невежествен в том, что
касается функционирования моего организма (мои познания — на
уровне выпускника средней школы!), что понятия не имею, как
характеризовать уровень напряжения, раздражительности или же
слабости нервной системы. Все пережитое мною, все удары,
которые приходится сносить, не проходят даром; моя нервная
система постоянно изнашивается. Любой агрессивный выпад
вызывает целый поток обратных реакций, которые с каждым разом
становятся все более острыми и все меньше поддаются контролю.
Последствия этого особенно ощущаются в отношениях с
окружающими, а когда речь идет о тех, кто стоит у власти, — в
отношениях с сотрудниками... Я постоянно контролирую свое
настроение, стараясь избежать его перепадов, поддерживать
естественную, гармоничную атмосферу в отношениях между
людьми. Долгое время такой контроль давался мне легко, не
требовал особых усилий. Но, став президентом, я почувствовал, что
это доставляет мне все больше хлопот. Раздражительность, о кото-
рой до этого времени я не имел представления, постепенно накапли-
валась во мне. Сдерживать себя становилось все сложнее, и это было
лишь дополнительным источником нервного напряжения. Вот
объяснение моей привязанности к тишине, простору, надежным
друзьям, африканским животным, к этому лишенному
раздражительности миру, где можно без опаски дать волю чувству,
где человеку ничто не мешает отдаться мирному течению жизни"**.
Таковы некоторые сравнительные подробности жизни и судеб вла-
стителей в одной и той же стране, но в разные эпохи и на разных
"должностях". У одного — пост неограниченного императора, у
другого—демократического президента.
В целом сравнительная кратология — наука серьезная. Она побуж-
дает из сферы эпизодов и деталей жизни лиц, состоящих при власти,
возвращаться в сферу самой власти, к сравнению ее элементов,
сопоставлению властей и их судеб, а также судеб самих лиц,
стоящих у власти.
Здесь теперь весьма поучительной становится российская практика,
особенно когда с начала 90-х годов социологи, историки, журнали-
сты, писатели открыли для себя неисчерпаемую тему — жизнь
отечественной власти и власть имущих в нашем Отечестве.
Эта тема, фактически являвшаяся запретной во времена правления
КПСС, стала одной из наиболее популярных в печати и на теле-
видении. Особенно активно ею стали заниматься такие газеты, как
"Независимая газета", "Российская газета", "Известия", "Комсо-
мольская правда", "Московский комсомолец" и другие, перешедшие
к практике периодических социологических опросов на темы власти
и определения рейтингов популярности властных лиц. Определение
и учет такого рода рейтингов — широко распространенная практика
в современном обществе. Это и фиксация реального влияния челове-
ка на дела общества, и признание его активного стремления
выделиться
* Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. Кн. 2. Противостояние / Пер.
с фр-Л. Д. Каневского. М.: Междунар. отношения, 1993. С. 267.
** Там же. С. 269.
 среди .других, занять заметное, подобающее место в жизни. Это и
своего рода пример для других лиц, прежде всего для молодежи,
пример того, что при хорошем образовании, жизненной хватке,
предприимчивости, энергии, хорошем здоровье можно прожить
жизнь благополучно, обеспеченно, уверенно. Оговоримся, что такое
поведение не лишено риска и требует в целом спокойной, безо-
пасной жизни. Способствовать ее формированию и поддержанию —
важнейшее призвание властей, государства, права. Естественно и
закономерно, что сравнительная кратология в своих практических
выводах обращает внимание именно на эту сторону действи-
тельности. '
Человек — существо, одаренное разумом. Ему доступно искусство
осмысленно, свободно, справедливо и счастливо устраивать свою
жизнь. Этому призваны служить в первую очередь базовые отрасли
науки о власти — теоретическая, практическая и сравнительная
кратологии.
Поскольку сейчас речь идет прежде всего о сравнениях, рассмотрим
пример из мира живого, в котором царит (а не регулируется
разумом) инстинкт власти.
Приведем любопытные рассуждения такого вдумчивого исследова-
теля, как А. М. Зимичев. Он не случайно отмечает, что в отличие от
стадных животных, где, например, вожак-баран всегда бежит
впереди стада, у более организованных животных существует
своеобразная иерархия.
Во главе стада гамадрилов стоит вожак, у которого есть несколько
приближенных (обычно не больше трех), есть и приближенные
приближенных и т. д. Если "простая" обезьяна (не входящая в число
приближенных) подойдет напрямую к вожаку, минуя своего
"непосредственного начальника", то она тут же получит от вожака
пинок (а потом еще и пинок от своего начальника). Иерархическую
структуру нельзя нарушать. Если какой-то гамадрил претендует на
более высокое положение, то он должен доказать, что он сильнее,
чем его соперник. Каждое место в иерархии — это результат
жесткой борьбы.
На роль вожака претендует не один гамадрил, а минимум два. Во-
жаком становится только один. Неудачник, который мог бы занять в
стаде второе место, не идет в подчинение к своему сопернику. Он
прекращает всякую борьбу и живет где-то на окраине территории,
занимаемой стадом; при этом он слабеет настолько, что самая слабая
обезьяна в стаде может его побить, за шесть месяцев лысеет и
погибает. (В редких случаях возможен и другой исход: неудачник
может сохранить власть над частью стада, увести эту часть с собой и
стать вожаком в этом меньшем стаде.)
Не происходит ли то же самое у людей? Оказывается, происходит.
Причина этого — ярко выраженное стремление человека быть
первым, лидером, возвыситься над окружающими, которое тоже
имеет иерархическую природу*. Обратим внимание, что А. М.
Зимичев прямо фиксирует существование иерархии и стремление к
лидерству и у человека, и в животном мире.
Конечно, власть — доля и ноша тяжкие, лишь со стороны кажущи-
еся сладкими и желанными. Но человеку разумному, человечному
обществу

* См.: Зимичев А. М. Психология политической борьбы. Спб.:

Санта, 1993. С. 12—13.
 власть была, есть и будет необходима для нормальной организации
совместной жизни людей. С ней надо уметь обращаться. С ней надо
уметь ладить. Ее надо знать, понимать, уважать, беречь и
совершенствовать.
А самой власти и властителям надлежит быть разумными, цивили-
зованными, компетентными, демократичными, гуманными,
правоспособными, ответственными, активными, авторитетными,
признаваемыми, уважаемыми и желанными. Ведь в конце концов не
люди и общество должны существовать ради власти, а власть — во
имя общества, ему на пользу и процветание. Власть призвана
действовать ради людей, ради их уникальной жизни, ради их
благополучия, прав и равноправия, свободы и счастливой судьбы.

Глава V
СПЕЦИАЛЬНЫЕ ОБЛАСТИ КРАТОЛОГИИ

Ныне совершенно очевидно, что в системе гуманитарного знания на

ведущее место все более явно выходит комплекс наук о власти. Пока
он лишь становится на ноги, обнаруживает свою актуальность,
необходимость и незаменимость, обретает свое подлинное
содержание и начинает привлекать внимание вдумчивых
исследователей и практиков.
Поэтому очень важно, не ожидая детальных разработок, попытаться
с учетом того, что уже фактически сделано далекими предшествен-
никами и делается в наше время, дать принципиальную,
обобщенную характеристику специальных, а затем и комплексных
областей (и отраслей) кратологии.,

1. Постановка проблемы
Специальные области кратологии имеют дело с существенными,
важными сторонами знаний о власти, хотя не обладают столь
всеобщим характером, как базисные области кратологии, и
используются по мере необходимости в случае возникновения
потребности в конкретизации и углублении познаний на том или
ином участке властной практики. Это отдельные, относительно
самостоятельные области науки о власти, которые могут
рассматриваться как специализированные учения (науки),
посвященные изучению относительно независимых целостных
блоков знания в сфере властей различного характера и
предназначения.
Каждая из специальных областей кратологии имеет свой предмет,
свою сферу изучаемых явлений в пределах общей проблематики
кратологии.
I, Наиболее целесообразно — наряду с уже рассмотренной в
предыдущей главе сравнительной кратологией — выделение
специальных кратологии прежде всего по основным видам
государственной власти — законодательной, исполнительной,
судебной. Это важно тем более, что такого рода идеи, точнее, их
зачатки получают все более фундаментальную разработку еще со
времен Аристотеля (384—322 гг. до н. э.), Эпикура (341—270 гг. до
н. э.), Полибия (201—120 гг. до н. э.) и особенно в новое время.
Провозвестники крупных общественно-исторических перемен в
своих странах и во всем мире англичанин Дж. Локк (1632— 1704) и
француз Ш. Монтескье (1689—1755) способствовали оформлению
концепции разделения властей в завершенном виде.
Свое отражение и закрепление эта концепция нашла в таких важных
актах мировой властной практики, как Декларация независимости
Североамериканских Соединенных Штатов от 4 июля 1776 года и
французская Декларация прав человека и гражданина от 26 августа
1789 года. В современной России мы только возвращаемся к
проблематике трех видов властей, и это открывает большие
перспективы совершенствования нашей жизни*. В системе и
структуре кратологии, взятой в целом, этим областям науки о власти
принадлежит большое будущее.
Необходимо и правомерно выделение специальных наук о власти и
по основным сферам жизни общества — экономической,
социальной, политической, духовной, военной, в каждой из которых
существуют соответствующие виды властей**.
Возможно выделение областей знания и в зависимости от конкретно
определившихся субъектов властной деятельности, обращавших на
себя внимание уже в прошлом.
Особенно это связано с такими фиксирующими проявления власти
факторами и соответствующими понятиями, как демократия, аристо-
кратия, бюрократия, охлократия, монархия, иерархия и т. д.***. И
производными явлениями и понятиями (не всегда привычными)
выступают здесь демократология, бюрократология,
аристократология, партократология, технократология,
феминократология и т. д.****.
Власть женщин, например, далеко не всегда рассматривается и
анализируется. Особенно это дало о себе знать в советские времена.
Однако теперь уже не только в зарубежных изданиях и исследовани-
ях, но и в отечественных все больше говорится о феминократии, а
значит, разговор идет в русле возможной самостоятельной области
знания о власти. Так, Н. А. Васецкий, исследуя "белые пятна" в рос-
сийской истории, вышел на проблематику "женщины во власти". Он
повествует о временах императриц Елизаветы Петровны и Екатери-
ны II, о женах русских самодержцев от Ивана Грозного до Николая
II. А вот "женщины в безвластии" — это Софья, сестра Петра I, и
боярыня Морозова; Инесса Арманд, близкая к Ленину, и Фрида
Кало, последняя любовь Троцкого. Эта малоисследованная тема таит
в себе целую область знания.
Наконец, возможно выделение и таких отраслей кратологии, как
академическая, эмпирическая, прикладная, электоральная, военная,

* См.: ЭнтинЛ. М. Разделение властей: опыт современных

государств. М.:
Юрид. лит., 1995. 176 с.; Мельников Ю. Ф. Власть в современном
обществе. М.:
ГА ВС, 1995. 64 с.; Исполнительная власть в Российской
Федерации / Под ред. А. Ф. Ноздрачева, Ю. А. Тихомирова. М.: Изд-
во БЕК, 1996. 269 с.; Савицкий В. М. Организация судебной власти в
Российской Федерации. М.: Изд-во БЕК, 1996. 320 с.
** См., напр.: Здравомыслов А. Г. О соотношении экономической и
политической власти в переходный период//Куда идет Россия?
Альтернативы общественного развития / Общ. ред. Заславской Т.
И. и Арутюняна Л. А. М.: Интер-пракс, 1994. С. 93—97; Кейзеров Н.
М. Коалиционная власть//Власть. 1994. № 2 С. 79—84; Лепехин В.
Предприниматели и власть в современной России // Власть, 1994.
№ 2. С. 85—89.
*** См., напр.: Мачинский В. Д. Бюрократия с точки зрения
социологии// Образование. 1906. № 5. С. 49—66; Ивановский В. В.
Бюрократия, как самостоятельный общественный класс//Русская
мысль. 1903. № 8. С. 1—23; Катаев И. М. Дореформенная
бюрократия по запискам, мемуарам, литературе. Спб.:
Энергия, 1913. 180с.
**** См., напр.: Васецкий Н.А. Женщины во власти и безвластии.
М., 1997. С.386.

церковная, структурная, функциональная, описательная,

вспомогательная, частная, и ряд других областей знаний.
Таким образом, речь идет не просто о назревшей необходимости
изучения кратологии, но и об обилии областей науки, которые
потребуется разрабатывать при неизбежном признании важности
безотлагательной разработки науки о власти.
Необходимо принимать во внимание тот факт, что, поскольку
вопросы разнообразия наук, причем не только в сфере власти, в
советский период не получали, к сожалению, серьезной разработки,
следует полнее опираться на опыт российских ученых конца XIX —
начала XX века. Ведь именно в этот период были опубликованы
многие работы по сравнительным, прикладным,
экспериментальным, вспомогательным, частным и другим областям
знания в социологии, философии, психологии, педагогике,
правоведении, государствоведении и т. д. ч Поскольку многие
вопросы в данной книге ставятся впервые и часто еще не имеют
должной разработки, то и в сфере специальных областей кратологии
порой можно вести речь лишь в общем плане и говорить о разных
подходах и неустоявшихся точках зрения.
Остановимся теперь на общей характеристике целого блока специ-
альных областей кратологии.

2. Академическая кратология
Академическая кратология (от греч. academia) — это нуждающаяся
повышенном внимании и разработке область строго теоретического
(академического) знания о власти, не встречавшая порой должного
интереса и понимания. Дело в том, что вся прошлая история властей
и властителей (да во многом и современность), как правило, была
пронизана личностным фактором, субъективными суждениями,
произвольными оценками, волюнтаристскими приемами во
властной практике.
А между тем становление гражданского общества и правового го-
сударства требует органического единства науки и власти, перевода
представлений о власти и действий властей на подлинно научную
основу, перехода к научному планированию, научному
проектированию, программированию и прогнозированию во
властной сфере.
Академическая кратология предстает перед читателем и исследова-
телем как сфера сугубо рафинированного, порой формализованного
знания о власти. Однако она необходима, ибо способна четко
обрисовать сущность, систему, структуру, логику научно-
отшлифованных представлений о власти и как о социальном
феномене в целом, и в ее многочисленных видах.
Это и позволяет выстроить необходимый каркас знаний, полнее ос-
воить понятийный аппарат в сфере власти, образно говоря,
воздвигнуть то здание рафинированной теории власти, в которое
затем за счет усилий практической и прикладной кратологии можно
будет вдохнуть живую жизнь, заполнить его этажи разнообразными
конструкциями, привести в действие все обслуживающие системы,
технологии и механизмы. Строго говоря, это задача не столько
сегодняшнего дня, сколько будущего, причем отдаленного будущего.
Но если человечеству по силам фактическое создание правового
государства, то и академически строгая область знаний о власти,
адекватная этому государству, тоже вполне может стать
реальностью.

3. Эмпирическая и прикладная кратологии

Следующим звеном специальных областей кратологии можно на-
звать эмпирическую и прикладную кратологии. Это две
самостоятельные, но сравнительно близкие области, которые по
мере развития науки о власти будут обретать все большую
автономию и значимость и в то же время будут все более тесно
взаимодействовать.
Особого разговора требует идея экспериментальной кратологии. В
сфере власти, как известно, лучше не экспериментировать.
Вспомним времена Н. С. Хрущева с его неудачной попыткой
разделения всевластных партийных органов той поры на
промышленные и сельскохозяйственные. Да и шумно
разрекламированную в 80-е годы так называемую
социалистическую перестройку тоже можно считать неудавшимся
крупномасштабным общественным экспериментом, в том числе и в
области укрепления власти — власти Советов. Но все же надо
полагать, что в цивилизованном правовом государстве будут и
возможны, и приемлемы разумные властные эксперименты.
Однако обратимся к собственно эмпирической кратологии (англ.
empirical cratology). Это область науки о власти, занимающаяся
изучением, обобщением, систематизацией фактических
(эмпирических) данных из области властной практики путем их
прямого или косвенного наблюдения, регистрации, в том числе и
непосредственного (включенного) наблюдения, участия.
Это одна из перспективных областей кратологии, ориентированная
на сбор, исследование и обобщение конкретных данных властной
практики и фактов отношения к ней населения с использованием
социологических методов (опросов, интервью, анкетирования,
статистических и математических методов и т. д.). Эмпирическая
кратология должна быть тесно взаимоувязана с прикладной
кратологией, а также с эмпирической социологией и эмпирической
политологией и не вправе ограничиваться результатами
эмпирических наблюдений в так называемой политологической
сфере.
Первоочередным предметом анализа в эмпирической кратологии в
отличие от сугубо теоретического исследования выступают
решения, акции, акты, поступки, поведение властей, представителей
органов власти, конкретные результаты законодательной,
исполнительной, судебной властной деятельности, их восприятие
гражданами, их отражение в сознании, в общественном мнении. В
свою очередь, умело систематизируемые и обобщаемые сведения
могут составить надежную информационную базу для новых
теоретических обобщений, выводов, рекомендаций и т. д.
В условиях правового демократического государства данные эмпи-
рической кратологии могут широко использоваться в органах власти
для совершенствования их деятельности.
В рассматриваемой группе специальных и даже базисных отраслей
науки о власти по мере развития кратологии могут сформироваться
и такие области, как аналитическая, прогностическая, формальная и
даже, может быть, описательная кратологии*.

* Вильгельм Дильтей (1833—1911) — выдающийся немецкий

историк культуры, философ и психолог—сделал себе имя в мировой
науке, разработав концепцию "описательной психологии". См.:
Дильтей В. Описательная психология / Пер. с нем. Спб.: Изд-во
Алетейя, 1996. 155 с.

Особое место должно принадлежать своего рода международной и

1этом смысле всеобщей, планетарной кратологии (именно своей
планетарностью она уникальна), изучающей общемировые
тенденции развития власти как социального феномена, ее типичные
черты и проявления в разных странах, перспективы и будущность
власти как важнейшего социально-политического явления
человеческой истории.
Прикладная кратология (англ. applied cratology) — область науки о
власти, включающая социально-практические, управленческие
приложения теоретической и эмпирической кратологии,
соответствующей методологии и информации. Ее важной функцией
является подготовка и разработка научного обеспечения для
решения практических задач власти того или иного уровня.
Прикладная кратология представляет собой совокупность моделей
власти, методологических принципов и методов их исследования,
сопоставления и применения, а также технологий, программ и
рекомендаций, нацеленных на их практическое использование и
получение ожидаемого социального результата. Отправляясь от
положений общей кратологии и содействуя ее научно-
практическому обогащению, прикладная кратология использует
опыт, идеи и данные прикладной социологии и прикладной
политологии, служит интересам развития и обогащению содержания
специальных и частных кратологических дисциплин.
Прикладная кратология может оцениваться как новое перспективное
научное направление, которое по ряду вопросов делает только пер-
вые шаги. Она обладает большими потенциями и займет свое
важное место в системе наук о власти. Прикладная кратология
должна быть тесно связана и гармонично взаимодействовать с
прикладной политологией. Поэтому остановимся на роли и значении
этой области знания.
Прикладная политология (англ. applied politology) — важнейшая со-
ставная часть политологии как крупного научного направления. Она
представляет собой систему конкретных теоретических моделей
политики и политического процесса, а также методологических
принципов, методов и процедур их исследования. Она также
включает в себя сумму политических технологий и конкретных
программ, ориентированных на практическое применение и
получение реального политического эффекта, и развивается в тесной
связи с прикладной социологией и кратологией. Прикладная
политология также относится к числу научных дисциплин, в
которых начинают разворачиваться серьезные работы.

4. Электоральная кратология
И прикладная, и эмпирическая кратологии могут найти себе
широкое
применение, обрести место в условиях развития властной практики,
в частности в связи с избранием центральных и местных органов
власти. Своей практической направленностью и тесной связью с
теоретической кратологией они вполне могут послужить базой для
разработки такой специализированной области, как электоральная
кратология (англ. electoral cratology).
В "Независимой газете" несколько лет назад с полным основанием
обсуждались вопросы создания необходимых политико-правовых
предпосылок для перехода от разрозненных, несогласованных, а
порой и конфликтогенных действий по реформированию
законодательства о выборах к разработке и принятию
полномасштабной федеральной программы, охватывающей
ключевые аспекты формирования новой российской избирательной
политики, права и законодательства*.
В рамках такой программы, своего рода политического путеводите-
ля, целесообразно осуществлять поэтапное решение целого
комплекса вопросов по формированию новой, демократически
ориентированной электоральной теории и практики,
конституционной избирательной политики и законодательства о
выборах, в частности:
— обозначить основные направления, этапы и правовые формы ор-
ганизации и проведения федеральной избирательной политики и ре-
формирования системы выборов;
— разработать модельные концепции и проекты рамочных и кон-
кретных законодательных актов о выборах представительных и
иных выборных государственных институтов и должностных лиц;
— выработать предложения и рекомендации по совершенствованию
правового механизма реализации гарантий политических прав гра-
ждан, составной частью которых является конституционное право
избирать и быть избранным.
Избирательное право призвано обеспечить в случае необходимости
нормальную ротацию (передачу) государственной власти от одной
политической силы к другой в результате выборов, гарантируя при
этом соблюдение политического нейтралитета со стороны
государственных служащих и недопущение превращения их в
заложников политического курса той или иной партии (коалиции),
пришедшей к власти. Все эти и подобные идеи получают
постепенное признание и реализацию.
Обратимся к важной для легитимной власти характеристике неко-
торых составных элементов выборной (электоральной) теории и
практики, которая, наконец, и в России начинает получать
соответствующую разработку**.
Прямые выборы —это такой порядок проведения выборов, при ко-
тором избиратели прямо и непосредственно избирают депутатов в
представительные органы власти. Главное действующее лицо здесь
избиратель, принимающий участие в выборах и имеющий на это
право. Активно отслеживается ныне такое явление и понятие, как
электорат — совокупность (контингент) избирателей, круг лиц,
голосующих на тех или иных выборах за определенную
политическую партию, политических лидеров.
В целом вся эта стадия общественно-политической жизни рассмат-
ривается как предвыборная кампания — кампания, предшествующая
тем или иным выборам. В случае необходимости — при особом
значении и больших масштабах такой кампании — в мировой
практике все шире и эффективнее практикуются средства и методы
современного политического маркетинга и мониторинга.
Выборная инженерия — вид политической технологии. Она может
использоваться и как средство в борьбе за власть. Выборная
инженерия

* См.: Независимая газета. 1994. 20 июля. С. 3.

** См., напр.: Алексеров Ф. Т., Ортешук П. Выборы. Голосование.
Партии. М.: Академия, 1995. 208 с.; Самый короткий путь к
власти: Сборник технологий проведения политических выборных
кампаний / Под общ. ред. Н. Н. Петропавловского. Таганрог:
Сфинкс, 1995. 256 с.; Представительная демократия и элек-
торально-правовая культура / Под общ. ред. Ю. А. Веденеева и В. В.
Смирнова. М.: Изд-во Весь мир, 1997. 221 с.

представляет собой профессиональное сравнительное исследование

ситуации в различных избирательных округах для выработки
рекомендаций претенденту для повышения его шансов на избрание.
Она включает также внимательное изучение избирательного корпуса
путем сопоставления технологических карт электората по округам,
создание имиджа кандидата, партии, поэтапную проработку тактики
избирательной кампании и т. д.
Большую роль в современных условиях приобретает и технологи-
ческая карта электората — графическое изображение, чертеж терри-
тории избирательных округов, где наглядно, доступными
средствами (цветом, ретушью) изображается в соответствии с
данными социологического изучения картина симпатий,
предпочтений и антипатий избирателей, выборщиков, отражается
динамика реального и прогнозируемого отношения избирателей к
тем или иным кандидатам.
Однако выборами, как известно, дело теперь не ограничивается. Не
только на выборах демократически решаются или должны решаться
вопросы судеб власти. В мировой практике, например, в ходу
плебисциты, в России именуемые референдумами.
Плебисцит (англ. plebiscite, от лат. plebiscitum — решение народа) —
в древнем мире это были постановления, принимавшиеся собранием
плебеев. Теперь это один из видов всенародного обсуждения,
народного голосования, референдум.
Референдум (от лат. referendum — то, что должно быть сообщено,
передано) — всенародное голосование с целью выявить подлинные
настроения народа, общественное мнение для принятия оконча-
тельного решения по тому или иному вопросу, жизненно важному
для государства.
Сказанное выше относится к проблеме легитимности, законности
власти, нелегко, но все-таки утверждающейся в жизни не только
России, но и всей планеты. А рядом были, есть и будут и
околозаконные деяния. Например, в СССР и в КПСС практиковалась
кооптация.
Кооптация (лат. cooptatio — довыборы, дополнительное избрание),
или, говоря иначе, недемократическая процедура пополнения
состава какого-нибудь выборного органа дополнительными людьми,
работниками без обращения к избирателям, т. е. без вынесения
вопроса на их рассмотрение и голосование.
Возрастание роли и значения электората, самих выборных процедур
вносит существенные коррективы в систему современных пред-
ставлений об основах и возможностях реально действующих
властей. Это вызывает потребность в умении разумно
воспользоваться таким новым участком знаний, как электоральная
теория (электоральная кратология).
Далее мы остановимся на конкретных соображениях и выводах,
которые формулируют российские исследователи избирательных
процессов.
Электоральная культура российского избирателя, уровень знания
процедур избирательных кампаний и умение компетентно судить о
кандидатах, политических силах, их программах не могут быть
такими же, как в странах, где демократические выборы проходят на
протяжении столетия. Тем не менее начиная с 1989 года наш
избиратель многому науЧИЛСЯ, и сегодня он не похож на наивного
простака, а по мере дальнейшего участия в выборах будет
накапливать опыт и становиться более компетентным.

Теория обучающегося электората приобрела в последнее время до-

вольно много сторонников, прежде всего благодаря работе
английских специалистов Р. Роуза и Я. Макаллистер "Избиратели
начинают выбирать: от строго классовых к открытым выборам в
Великобритании" (1986). Авторы описывают модель
"рассуждающего электората", который учится с возрастом и
принимает решение о голосовании, основываясь на анализе сложной
совокупности факторов, меняющихся от выборов к выборам, и
соотнося свои социальные и экономические интересы, политические
принципы с заявлениями и программами партий и отдельных
кандидатов, оценкой их реальных действий. Выборы 1995 и 1996
годов дали российскому избирателю ценный опыт, и
манипулировать его сознанием с помощью средств массовой
информации и изощренных технологий становится все трудней.
Любая учеба, как известно, немыслима без практического овладения
соответствующими навыками. В данном случае речь идет не только
о голосовании, но и о других формах участия в избирательной кам-
пании. Активен ли наш российский избиратель? В общей сложности
13,7% из числа опрошенных принимали участие в последних
избирательных кампаниях (помимо голосования). Эти избиратели
проявляли следующие виды активности (в %)*:
— собирали подписи для кандидатов партий —
34,7;
— участвовали в предвыборных собраниях, личных встречах по
выдвижению кандидатов —
48,9;
— агитировали за кандидата (партию) — 15,1;
— участвовали в работе избирательных комиссий — 29,4;
— принимали непосредственное участие в организации кампании
кандидата (партии) —
10,0;
— помогали в сборе средств в поддержку кандидата — 4,7;
—— вносили средства в фонд кандидата — 6,2;
— распространяли агитационный материал, листовки — 19,0.
Каждый седьмой российский избиратель знает избирательный про-
цесс "изнутри", включен в него не только как рядовой избиратель, но
 и как активный участник.
Мужчины в целом больше интересуются выборами, чем женщины,
сильнее верят в возможность с их помощью изменить положение
дел в стране. Тем не менее женщины несколько активнее принимают
участие в сборе подписей в поддержку кандидатов, в агитации по
домам, в работе избирательных комиссий, в распространении
листовок. Зато мужчины активнее посещают собрания, участвуют в
организации избирательной кампании, в сборе средств.
Среди возрастных категорий выделяются своей активностью моло-
дежь в возрасте 20—29 лет и группа лиц среднего возраста — 40—
49 лет. Эта группа опережает другие по участию в собраниях,
агитации на дому, вкладу денежных средств в фонд кампании.
Категория 50—59 лет уступает большинству почти по всем формам
активности участия в мероприятиях избирательной кампании. Тем
не менее у нее самый высокий показатель участия в работе
комиссий. Активность группы от 60 лет и старше выше, чем 50—59-
летних, что объясняется наличием свободного времени, а также
желанием заработать на выборах.

* См.: Представительная демократия и электорально-правовая

культура. С. 171—173, 175,176.

Активность более образованных избирателей естественна. Эта

тенденция наблюдается едва ли не во всех странах.
Весьма существенны различия в формах деятельного участия в
избирательной кампании верующих и неверующих. Если неверую-
щие чаще собирают подписи, участвуют в собраниях, агитируют по
домам, работают в избирательных комиссиях, то верующие предпо-
читают менее публичные формы участия. Городские жители в целом
значительно больше задействованы в избирательной кампании, чем
сельские, за исключением участия в сборе подписей и работе
избирательных комиссий. На селе вообще отсутствуют формы
активности, связанные с финансами. Это вполне объяснимо — село
сейчас переживает огромные трудности, свободных денег там про-
сто нет.
Интенсивность участия в избирательной кампании людей, придер-
живающихся "левых" и "правых" политических взглядов, в целом
примерно одинакова, но резко различается в отношении конкретных
форм. "Левые" активнее в сборе подписей, распространении
листовок; "правые" — в участии в работе избирательных комиссий
(что, кстати сказать, ставит под сомнение утверждение о
фальсификации итогов прошедших выборов в пользу коммунистов),
а также в личном вложении средств в кампанию.
Региональные различия выражены очень сильно едва ли не по каж-
дой форме участия.
Таблица
Активность избирателей в различных формах выборной кампании (в%)

Формы участия
ион Собирал Участвовал Агитировал
в Участвовал
по Участвовал
в в орг-
Помогал в сб
сии. подписи собраниях домам работе избиркомов
ии изб. Камп. средств
ерно-западный 34.7 48.9 15.1 29.4
тральный 39.3 80.7 14.5 28.2 12.5

олжье 20.6 57.2 18.9 54.3 23.7

л 46.2 47.4 22.9 32.0 10.1

Сибирь 33.8 15.7 12.2 55.2

т. Сибирь 13.9 70.0 30.0 32.8 11.5

. Кавказ 32.4 26.9 24.9 11.9

ьний Восток 31.8 26.9 17.3 14.5

го-Вятский 27.7 40.3 15.8 16.3 14.2

Это свидетельствует о том, что отсутствие единой электоральной

культуры в России проявляется прежде всего в региональных
различиях и создает большие сложности в анализе и
прогнозировании поведения российского избирателя. Тем не менее
его поведение все больше поддается логическому объяснению, а
значит, и предсказуемо.
Электоральное поведение и формирующаяся электоральная культура
предопределяют отношение граждан к власти, а их внимательное
изучение помогает властям различных уровней, масштабов и
регионов успешно строить свою деятельность.

5. Этнократология
К специальным областям кратологии следует отнести
этнократологию (англ. ethnocratology) — фактически новую в
российской и мировой практике отрасль науки о власти.
Этнократология исследует сложные, противоречивые процессы
взаимодействия различных этносов, стремящихся к установлению
своего влияния на других, нередко к их подчинению, а в идеале — к
утверждению равноправного взаимодействия народов и рас,
жизненно нуждающихся в интеграции, координации своей
деятельности посредством разумного использования возможностей
власти (властей). В России это предмет особых забот разного рода
органов, исследовательских и аналитических центров, обсуждений
на самых различных уровнях вплоть до самых высших и
многочисленных публикаций и дискуссий.

6. Военная кратология
Военная кратология (англ. military cratology) — одна из важных спе-
циализированных отраслей кратологии, исследующая место и роль
власти, властной деятельности в собственно военной сфере жизни
общества — как части всей деятельности по обеспечению
безопасности и защиты государства. Особое внимание при этом
уделяется исследованию характера военных угроз данному
государству, деятельности властей по предотвращению войн,
военных конфликтов, а при необходимости — поведению власти в
военных условиях.
Военная кратология должна исследовать суть, своеобразие и воз-
можности использования силовых структур государства, в первую
очередь министерства обороны, самих армий и флота, их контакты и
взаимодействия с другими структурами, в том числе с военно-
промышленным комплексом, а также связи с населением,
молодежью страны.
Мировая практика и научная мысль фактически безоговорочно свя-
зывают армию и власть, понимая армию как мощное орудие власти.
В советской практике интерпретация шла почти исключительно в
ключе "партия и армия". Проблематика армии и власти, т. е. военной
кратологии, фактически освещалась в СССР только применительно
к буржуазным армиям и к практике так называемого "третьего
мира"*. И если в Конституции СССР речь шла о защите Отечества и
об армии, то правовому, законодательному оформлению этой
стороны жизни общества

* См., напр.: Севортян Р. Э. Армия в политическом режиме стран

современного Востока. М.: Наука, 1973 (Глава IV "Армия у власти",
с. 102—122);
Мирский Г. И. "Третий мир": общество, власть, армия. М.: Наука,
1976 (Глава III "Военные у власти", с. 180—295).

должного внимания не уделялось. Считалось возможным обхо-

диться прежде всего решениями съездов КПСС, постановлениями
ЦК КПСС, Политбюро и Секретариата ЦК КПСС.
В современной России в соответствии со статьей 59 ее Конституции
защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина
Российской Федерации. Это ключевое конституционное положение
предопределяет позиции самого государства, его граждан, властей и
соответствующей области науки в данной сфере жизни общества.
Среди основных правовых документов Российской Федерации по
вопросам безопасности и защиты России надо по меньшей мере
назвать следующие:
— Закон Российской Федерации "О безопасности" (5 марта 1992 г.);
— Указ Президента РФ "О создании Вооруженных Сил Российской
Федерации" (7 мая 1992 г.);
— Указ Президента РФ "Об образовании Совета безопасности
Российской Федерации" (3 июня 1992 г.);
— Закон Российской Федерации "О внешней разведке" (8 июля ?2г.);
— Закон Российской Федерации "О внутренних войсках
Министерства внутренних дел Российской Федерации" (24 сентября
1992 г.);
— Закон Российской Федерации "О Государственной границе
Российской Федерации" (1 апреля 1993 г.);
— Федеральный Закон "О днях воинской славы (победных днях)
России" (13 марта 1995 г.).
Во властной сфере в этих условиях особое место занимают защит-
ные, охранные установки, наличные силовые формирования,
идеологические и информационные акции и учреждения.
Защита Отечества, государства, основ конституционного строя
предполагает официально существующий порядок охраны, обороны,
сохранения установленного Конституцией государственного
устройства. Такого рода защита предусмотрена и в статье 56
Конституции Российской Федерации. В условиях вводимого для
этого чрезвычайного положения могут устанавливаться отдельные
ограничения прав и свобод граждан с указанием пределов и срока их
действия.
Особое место в этой специфической области знания и власти зани-
мает собственно военная политика — составная часть общей
политики "государства и иных субъектов власти, непосредственно
связанная с созданием и развитием военной организации, ее
подготовкой, способностью и готовностью к применению средств
вооруженной борьбы для защиты государства и достижения других
его политических целей. Военную политику в той или иной стране
могут проводить как государство, правящие партии и организации,
так и оппозиционные силы и организации.
Выработанная военная политика конкретизируется в официальных
военных доктринах, военной стратегии и практике военного
строительства. Нередко в ее рамках выделяют оборонную политику,
связанную с защитой данной страны. Оборонная политика иногда
трактуется как синоним военной, чтобы не делать акцент на военной
стороне дела в условиях перемен во внешней политике.
Поэтому можно сказать, что политика оборонная (в области обо-
роны) и есть политика государства и его органов, направленная на
надежную защиту страны от внешнего нападения. Она
вырабатываемся и проводится в рамках официальной деятельности
властей конкретного государства. Оборонная политика
последовательно охватывает подготовку народа и вооруженных сил
к отпору агрессии, а также подготовку к этому тяжелому испытанию
экономики, систем здравоохранения, образования и воспитания,
возможностей культуры и искусства.
Военная доктрина — система официальных взглядов и положений
(не всегда и не во всем предающихся огласке), которые
устанавливают порядок военного строительства, подготовки
государства и его вооруженных сил к возможной войне, к защите
Отечества. Согласно Конституции Российской Федерации, военную
доктрину России утверждает президент.
В этой ответственной сфере в государстве создается и действует во-
енное ведомство, т. е. учреждение или совокупность учреждений,
обслуживающих сферу государственного управления вооруженными
силами.
Ключевую роль играет военная служба — один из важнейших видов
государственной службы. Она имеет своим предназначением обес-
печение безопасности, военной защиты государства, его населения и
территории, неприкосновенности его границ. Как гласит
Конституция Российской Федерации, гражданин РФ несет эту
службу в соответствии с федеральным законом и в установленных
законом случаях имеет право на ее замену альтернативной
гражданской службой.
В мировой и отечественной практике принято отводить важную роль
военным властям (англ. military authorities). Прежде всего это: 1)
военачальники и соответствующие органы управления
(применительно к вооруженным силам данное понятие используется
редко); 2) армейские и флотские чины, исполняющие
государственно-административные функции, например в условиях
оккупационной деятельности на чужой территории.
Многовековая властная практика вызвала к жизни и такое явление и
понятие, как милитакратия (англ. militacracy, от лат. militaris — воен-
ный). Это власть военных в обществе, непропорционально высокий,
социально неоправданный уровень их участия в высших властных
структурах, засилье в высшем эшелоне.
Крайний, но в мировой практике довольно частый и тяжелый случай
— военная диктатура со всеми ее антидемократическими проявле-
ниями и последствиями. История дает много ее примеров и в
прошлом, и в настоящем, а список имен диктаторов поистине
необъятен.
В этой военной связке есть еще одно серьезное явление, имеющее
отношение к власти, — военный переворот, т. е. государственный
переворот, совершенный военными, с опорой на военных или
приведший к власти военных.
В целом отметим, что и грядущие времена еще не скоро снимут с
повестки дня военную кратологию, не скоро снизят и отменят ее
актуальность.

7. Кратология оппозиционной деятельности

В сфере власти есть и еще одна существенная тема, заслуживающая
специального разговора, — власть и оппозиция.
Очень часто лидеры, партии идут вместе, рядом, а потом расходятся,
сталкиваются. Порой сразу же создаются противостоящие силы. И в
фокусе интересов находится власть. Стремление к ней и толкает эти
силы к противостоянию и борьбе. Поэтому правомерна постановка
вопроса о кратологии оппозиционной деятельности, об
особенностях притязаний оппозиции на власть и ее деятельности*.
Говоря об отношении оппозиции к власти, к властной практике,
выделим лишь самые ключевые элементы в связи с их особым
значением в кратологии.
Оппозиция (от лат. oppositio— противопоставление) — 1) противо-
действие, сопротивление; 2) группа лиц внутри партии,
организации, парламента, ведущих линию на сопротивление
большинству, а в обществе, как правило, противостоящих власти
(властям) и поддерживающим власть силам и организациям.
Вся история общества, история политики, история власти, да и вся
история России, как и других государств, пронизана фактами
существования и деятельности оппозиции, носившей нередко самые
разные названия.
Неудивительно поэтому, что насущная забота любых властей — не
допустить оппозиции, или найти с ней общий язык, или пресечь ее
деятельность, или вступить с ней в контакт, в объяснения по поводу
взаимоотношений, или, наконец, обеспечить себе некоторые уступки
и права, если все же возобладает оппозиция, а вчерашняя власть
будет вынуждена уйти со своего Олимпа. Суть дела — в борьбе за
влияние, ((возможности и ресурсы, за блага и привилегии, за власть,
которая всегда была и остается сферой острых столкновений и
противоборства.
Борьба за власть является напряженной, конфликтной стадией про-
тивостояния и противодействия существующих социальных сил и
организаций в вопросах отношения к власти, понимания ее роли,
призвания, задач и возможностей. Эта борьба преследует
взаимоисключающие цели обладания властью и ее использования в
интересах каждой из противоборствующих сторон. Она может
вестись в различных масштабах (международных,
внутригосударственных, в рамках регионов, партий, институтов,
учреждений и т. д.) с применением разнообразных средств и
методов, с привлечением тех или иных союзников. Большей частью
последствия борьбы за власть являются разрушительными,
ведущими к ухудшению социально-экономического положения
страны и жизни ее граждан.
Оппозиции могут различаться по самым разным основаниям: пар-
ламентская, внутрипартийная, лояльная, уличная, непримиримая,
воинствующая и т. д.
;, Борьба оппозиции с властями (или наоборот) проходит
различные , фазы. Начинается все, как правило, с поляризации сил,
т. е. с расхождения общественно-политических сил, движений на
противоположные полюса, обретения ими полярности, оформления
противостоящих сил. .К этой борьбе относится возникшее в 50-е
годы представление об эскалации, неуклонном последовательном
нарастании, расширении масштабов того или иного конфликта,
кризиса.
В практике непримиримой оппозиции на первый план выходит
террор (от лат. terror — страх, ужас) — запугивание, физическое
насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к
политическим противникам. Примеров особенно острых и
болезненных его форм в

* Проблема власти и оппозиции разнопланово освещается в

российских и |зарубежных средствах массовой информации. См.:
Кургшян С. Е. Россия: л |Власть и оппозиция. М.: ЭТЦ, 1993, 352 с.;
Роговин В. 3. Власть и оппозиции. / v |,М.: Товарищество Журнал
"Театр", 1993. 400 с.

сфере борьбы за власть известно множество. Взятую в целом

систему террористических взглядов, мер, актов, действий именуют
террористической деятельностью, терроризмом (включая и
терроризм политический, государственный).
Порой оппозиция прибегает и к путчам, бунтам, попыткам государ-
ственного переворота — так именуют неудавшиеся акции по
изменению государственного строя, сорванные противодействием
властей и силовых структур. В свою очередь, немалое число
успешных выступлений такого рода со стороны оппозиционных сил
в разных странах называют революциями.
Крайнюю по остроте степень схватки внутри государства именуют
гражданской войной. Это уже вооруженная борьба за власть между
его гражданами, подданными, их группировками, борьба
беспощадная, на уничтожение, вплоть до момента, когда кто-то из ее
участников возьмет верх.
Для любой страны лучший способ выхода из конфликтной ситуации
— поиск компромиссов, согласия, путей примирения, переход к вза-
имным уступкам и прекращение противоборства.
Таким образом, власть в действии, власть как система деятельности,
власть и политика и собственно политика власти — крайне серьез-
ная, ответственная тема науки о власти, требующая теоретического
осмысления разнообразной практики властвования в разные эпохи и
в разных странах.
 8. Кратология церковной деятельности (теократология)
Широкий круг идей и практики охватывает многовековое влияние
культов — власть церковная*, власть духовная (власть духовенства),
власть религиозная. Это характерно как для нынешних мировых
религий, так и для тысячелетней и современной практики самых
разных религиозных верований людей всех стран (включая и секты
разного рода).
Остро стоят многие проблемы церковной власти и в России**.
Религия как мироощущение и церковь как организация построены
по строго иерархическому принципу и точно его соблюдают. Это
находит свое отражение и в единобожии, и в обожествлении
властей. Для пояснения совершим экскурс в практику мировых
религий.
Единобожие — религиозная система, признающая только одно бо-
жество: монотеизм.
Господь — Бог у христиан. Согласно В. И. Далю, государь, госпо-
дин; Всевышний, Владыка, Бог, Создатель. Используется и понятие
Вседержитель, т. е. Господь, Создатель.
Аллах — наименование Бога в исламе.
Обожествление — признание в ком-либо, в чем-либо божественной
силы, в том числе и у власти, приписывание ей такой силы.

* См.: Цыпин В. А. Церковное право. 2-е изд. М.: Изд-во МФТИ,

1996. С. 188—403; Суворов Н. С. Учебник церковного права. 5-е изд.
М., 1913. 531 с.
** См., напр.: Протоиерей Михаил Ардов. Кто и когда расколол
церковь? Патриархия и власть//Независимая газета, 1994. 27 окт.
С. 5; Алексеев Валерий. Тщетные усилия. Государственно-
церковные отношения: содержание, характер, тенденции //
Независимая газета. 1995. 2 марта. С. 3.

Помазанник Божий — тот, кто помазан (делегирован, избран) на

царство, царь.
Религии отличаются внимательным, особым отношением к власти, а
церкви — своеобразием своего организационно-властного
устроения.
Обратимся к трем мировым религиям. По хронологии их возникно-
вения это буддизм, христианство, мусульманство (ислам).
Христианство — одна из трех мировых религий (наряду с буддиз-
мом и исламом). Христианство возникло в I в., выделившись среди
мистико-мессианских движений в Восточной провинции Римской
империи (в Палестине). Названо по имени его основателя Иисуса
Христа. В конце IV в. было государственной религией Римской
империи. Имеет три основных направления: католицизм,
православие, протестантизм. Общее число его приверженцев —
более миллиарда человек. Общий признак, объединяющий их, —
вера в Иисуса Христа как Богочеловека, спасителя мира,
воплощение второго лица триединого божества (Троица). Главный
источник вероучения — Священное писание (Библия, особенно ее
вторая часть — Новый Завет).
Католицизм (от греч. katholikos — всеобщий, вселенский)— одно из
основных направлений в христианстве. Разделение христианской
церкви на католическую и православную произошло в 1054—1204
годах. В XVI веке от католицизма откололся протестантизм.
Организация католической церкви отличается строгой
централизацией, иерархическим порядком: монархический центр —
папство, глава — римский папа, резиденция папы — Ватикан.
Источники вероучения — Священное писание и Священное
предание. С 60-х годов XX века католическая церковь стала на путь
модернизации своей догматики.
Примас — в католической и англиканской церквах первый по сану
или своим правам епископ.
Антипапа — не признанный католической церковью римский папа.
В средние века в отдельные моменты на папском престоле
числилось одновременно несколько пап, представлявших различные
церковные и светские круги, из которых лишь один впоследствии
признавался папой. Остальные объявлялись антипапами, которых в
общем списке пап, составленном католической церковью,
насчитывается более тридцати.
Отметим своеобразие иерархии и титулования в христианстве, в том
числе в России:
патриарх* — высшее звание в церковной иерархии. В современном
православии — высший духовный сан, обычно глава
самостоятельной (автокефальной) церкви, избирается церковным
собором. В Русской православной церкви титул патриарха
существовал в 1589—1703 годы, восстановлен 5(18) ноября 1917
года. Первоиерарх церкви — первый в церковной иерархии,
патриарх;
архисвятитель — старший надо всеми архиепископами и архиерея-
ми; патриарх;
митрополит — высшее почетное звание епископа, а также сам
епископ, имеющий это звание, глава крупной епархии, подчинен
патриарху;
владыко — разновидность церковного титулования. В России при
обращении к митрополитам и архиепископам прибавляется:
"Высоко-преосвященнейший Владыко";

архипастырь (милостивейший) — принятое в дореволюционной

России почтительное название высших особ духовного сана —
митрополитов и архиепископов;
архиепископ — одно из высших духовных званий, епископ, надзира-
ющий над несколькими епархиями, а также вообще почетный титул
епископа;
архиерей — общее название для высших чинов духовенства в пра-
вославной церкви (епископа, архиепископа, митрополита,
патриарха). Архиерейский собор — собрание, заседание, съезд
архиереев;
архимандрит— в православной церкви высшее звание иеромонаха,
почетный титул настоятеля мужского монастыря, ректора духовного
учебного заведения.
Мусульманство, ислам* — одна из наиболее распространенных (на-
ряду с христианством и буддизмом) мировых религий. Ее
последователи — мусульмане. Возникла в Аравии в VII веке.
Мухаммед (Мохаммед, иногда Магомет, Магомед) (около 570—632)
— основатель ислама, в 630—631 годах глава первого
мусульманского теократического государства (в Аравии), почитается
как пророк.
Коран (араб. куран — чтение) — главная священная книга мусуль-
ман; собрание проповедей, заклинаний, молитв, притч, обрядовых и
юридических установлений, произнесенных Мухаммедом в Мекке и
Медине. Ранние списки Корана относятся к VII—VIII векам.
Основной догмат ислама — поклонение единому богу — Аллаху и
признание Мухаммеда "посланником Аллаха". Основные
направления — суннизм и шиизм.
Муфтий (араб.) — высшее духовное лицо у мусульман, облеченное
правом выносить решения по религиозно-юридическим вопросам
(давать разъяснение норм, основанных на Коране) и их применению,
т. е. по применению шариата. В этом смысле толкователь Корана.
Шариат — свод религиозно-правовых норм, составленный на основе
Корана и сунны, содержащий нормы государственного, наследствен-
ного, уголовного, брачно-семейного права (в противоположность
адату — обычному праву).
Буддизм — одна из трех мировых религий. Возник в Древней Индии
в VI—V веках до н. э.
Будда (санскр., просветленный) — имя, данное основателю буддиз-
ма Сиддхартхе Гаутаме (623—544 гг. до н. э.), происходившему из
царского рода племени шакьев в Северной Индии (одно из имен
Будды — Шакьямуни, т. е. отшельник из шакьев). В религии
буддизма это существо, достигшее высшего совершенства
("просветления").
Ламаизм (тибет., англ. Lamaism) — тибето-монгольская форма буд-
дизма, возникшая в VII веке в Тибете и в XVI—XVIII веках
распространившаяся на севере Центральной Азии среди
монгольских народов. Имеет некоторое число последователей в ряде
регионов России.
Очень разнообразны в различных церквах, в сфере духовной власти,
религий церковная символика, каноны, ритуалы, обряды, таинства,
праздники, с которыми, как правило, не могут не считаться светские
власти и конкретные правители.
В целом у священнослужителей продуманы и вопросы технологии
церковно-властного процесса, детали одежды, поведения, общения с
верующими, пунктуально соблюдаются традиции, хотя происходит и
модернизация церквей.

* См.: Ислам: Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991. 315 с.

166

7 июня 1990 года колокол Троице-Сергиевой лавры возвестил об

избрании пятнадцатого Всероссийского патриарха, которым стал ми-
трополит Ленинградский и Новгородский Алексий, в миру Алексей
Михайлович Ридигер (родился 23 февраля 1929 г.). В отличие от
патриарха Пимена, избранного в 1971 году открытым голосованием
по единственной кандидатуре, Алексий II избирался голосованием
тайным (в первом туре в бюллетени были внесены 75 епископов из
92 в тогдашнем СССР). Патриарх был избран в третьем туре. Его
интронизация (возведение на престол) состоялась 10 июня 1991
года. Перед этим 30 мая 1991 года Русская православная церковь
обрела права юридического лица. Патриарх получил свидетельство
о регистрации в Министерстве юстиции России.
По мнению патриарха Алексия II, церковь не должна участвовать в
политической жизни общества как самостоятельная сила. В этом
смысле никакой клерикальной политики не ведется, нет и не может
быть клерикальных политических партий. Влияние церкви носит
духовный, нравственный, а не политический характер. Считается,
что, для того чтобы вести ко Христу каждого человека, независимо
от его политических взглядов, церковь должна быть вне политики,
хотя люди, пытающиеся привнести политику в церковь, есть.
Патриарх не раз цитировал слова одного католического епископа о
том, что если церковь заключает политический брак с одной из
партий или с одной из ветвей власти, то рискует вскоре оказаться
политической вдовой.
Известно, что у Русской православной церкви со времен Петра I до
1917 года существовали обязанности государственной религии. В
связи с этим патриарх Алексий II говорил: "Положение
государственной церкви принесло нам много бед и трагедий.
Церковь должна быть отделена, но подлинно отделена от
государства. Она должна иметь право оценивать все события,
происходящие в стране, с позиций духовности и нравственности.
Она не может этого сделать, будучи государственной"*.
8 одном из выступлений Алексий II отмечал: "Неизменное искуше-
ние и вековая болезнь государственности: государство свои
интересы склонно автоматически отождествлять с интересами
людей, а под "государственными интересами" склонно понимать
прежде всего удобство и легкость в управлении.
В церковном понимании государство призвано примирять интересы
всех групп населения. И особенно в сегодняшнем мире
государственная власть не имеет права видеть в какой бы то ни было
части своих сограждан некую противостоящую силу, против которой
надо употреблять вооруженную силу"**. Таков взгляд на
государство Русской православной церкви.

9. Функциональная и структурная кратологии

В общем комплексе специальных кратологии свое место занимают
функциональная и структурная кратологии. Они также еще только
начинают свой путь. Возможно, что по аналогии с другими науками
(например,

* См.: Комаров Е. Патриарх. М.: Эллис Лак, 1994. С. 31, см. также
с. 5, 6,
17,18,21,28.
** См. там же. С. 34.

социологией) речь в перспективе пойдет и о структурно-функ-

циональной кратологии*.
Большое будущее ждет функциональную кратологию (англ.
funktional cratology) — одну из специальных областей знаний о вла-
сти, имеющую целью изучение функционального предназначения
властей в их различных сферах и видах проявления, а также анализ
их функциональной оснащенности, т. е. возможности решения стоя-
щих перед ними задач.
О неразработанности функциональной кратологии можно сказать
гораздо определеннее и острее, чем говорил, например, о
функциональном анализе американский социолог Р. К. Мертон.
"Функциональный анализ, — писал Мертон, — является как самым
перспективным, так, по-видимому, и наименее
систематизированным направлением среди современных
социологических теорий. Развиваясь одновременно на многих
интеллектуальных фронтах, он рос скорее вширь, чем вглубь.
Достижения функционального анализа таковы, что можно с полным
основанием утверждать, что те большие ожидания, которые были с
ним связаны, будут постепенно осуществлены. Современные же
слабости функционального анализа говорят о необходимости
периодически пересматривать прошлое, чтобы лучше строить
будущее"**.
Традиционные научные функции в гуманитарных областях знания
—познавательная, управленческая, прогностическая,
воспитательная и т. д. — по мере использования системы знаний о
власти, конечно, требуют детализации, конкретизации, особенно с
учетом многообразия видов и проявлений властей.
Как считают западные политологи, власть проявляет себя через
такие основные функции:
— принуждение;
— приманивание;
— блокирование последствий (т. е. создание помех конкуренту в
борьбе за власть);
— "создание требований" (искусственное формирование нужд, ко-
торые может удовлетворить лишь агент власти, своего рода
политический маркетинг, рынок);
— "растяжение сети власти" (включение дополнительных источни-
ков зависимости от субъекта власти);
— шантаж (угрозы в настоящем или посулы бед в случае неподчи-
нения в будущем);
— подсказки (ненавязчивое внедрение в массовое сознание выгод-
ных власти установок);
— информационный контроль, прямой или косвенный (с помощью
предостережений, рекомендаций и т. д.).
Знание функций власти позволяет получить картину реальной вла-
стной практики во всей ее противоречивости, а также ставить
вопрос и о собственно функциональной власти.
Функциональная власть (functional power, от лат. functio) — выделя-
емое в административном праве понимание власти (в отличие от
линейной)

* Структурно-функциональный анализ в современной социологии.

Вып. 1. М., 1968; Раздел "Структурно-функциональный
анализ"//Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.
И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. 496 с.
** Американская социологическая мысль. М., 1994. С. 379.

как связанной с функциональной подчиненностью лиц, органов (в

рамках определенных функций). Это может быть власть,
сопряженная ' с созидательной деятельностью (право распределять,
осуществлять методическое руководство), и с деятельностью
юрисдикционной (право отстранять от должности,
приостанавливать работу, взыскивать за провинности и незаконно
полученное и т. д.). Такая власть может быть ограничена
временными и ведомственными рамками или носить межве-
домственный характер.
Из этого и вытекает необходимость внимательного и тщательного
приведения в порядок знаний, систематизирующих представления о
функциональном предназначении, функциях и использовании
властей разного рода — прежде всего власти государственной, а
также общественной, экономической, церковной, военной,
семейной, личной и т.д.
В ходе становления кратологии следует сделать все необходимое и
для того, чтобы разумно и эффективно поставить на ноги структур-
ную кратологию (англ. structural cratology), т. е.
специализированную область исследований структуры власти
(властей), ее задач, ее устройства, составляющих ее элементов
(органов, организаций, учреждений), их функций, проблем,
разграничения их прав и обязанностей, эволюции, соответствия
внутренним и международным условиям.
Это фактически те ключевые проблемы, которые интересовали
правителей и мыслителей всех эпох, начиная с Древнего Египта. Од-
нако в систему накопленные познания такого рода приведены не бы-
ли. Но и философы, и историки, и правоведы, и представители
других областей знания всегда глубоко размышляли о проблеме
устройства и эффективности государства, власти, господствующей
системы правления.
Гегель, раздумывая над "Конституцией Германии" (1799) и судьбами
этого государства, писал:
"Кроме деспотий, т. е. неконституционных государств, ни одна
страна в качестве целого не обладает худшим государственным
устройством, чем Германская империя, — это стало почти общим
мнением, а война позволила каждому в отдельности живо ощутить
это; вернее, теперь стало ясно, что Германия вообще не является
более государством. Катедер-статистики, в обязанности которых
входит классификация конституций в соответствии с данными
Аристотелем классами — монархии, аристократии и т. д., всегда
терялись, сталкиваясь с имперскими сословиями Германии. Исходя
из этого, Вольтер прямо назвал государственное устройство
Германии анархией; это действительно наилучшее наименование,
если считать Германию государством, однако теперь оно уже не
подходит, ибо Германию нельзя более считать государством.
Здание немецкой государственности — дело прошедших веков;
оно не соответствует нашему времени, в его формах нашла свое пол-
ное выражение более чем тысячелетняя судьба; в нем живут
справедливость и насилие, мужество и трусость, честь и кровь,
нужда и благосостояние давно прошедших времен, давно истлевших
поколений. Жизнь и силы, чье развитие и действие составляют
гордость нынешнего поколения, безучастны к нему, не интересуются
им и не зависят от него; это здание с его колоннами и украшениями
стоит в стороне от духа времени"*.

* Гегель. Политические
произведения. М.: Наука, 1978. С. 181. 169

Хорошо известны нелегкие, непростые судьбы Германии и Герман-

ского государства в XIX и особенно в XX веке. Большой интерес
вызывает и современный опыт объединенной Германии, опыт
создания крупного, устойчивого и процветающего европейского
государства.
В проблематике устройства власти нужно считаться в наше время не
только со структурой государств, как она складывается в соответст-
вии с положениями той или иной конституции, но и с
многочисленными силами, группировками, влияющими на позиции
и решения лиц, находящихся в системе государственной власти. Это
требует обстоятельного структурно-функционального анализа.
Вот, например, как раскрывают характерные черты групп интересов,
влияющих на органы власти, авторы книги "Технологии политиче-
ской власти".
1. Масштаб и сложность системы групп интересов зависят от мас-
штаба и сложности общества, многообразия идей и запросов внутри
него. Типы групп интересов также эквивалентны выполняемым ими
функциям. Для того чтобы эти группы работали эффективно и на
демократических основах, необходимо соответственно представить
все виды интересов — социально-экономические, идеологические,
культурные, этнические, религиозные, родовые — в структуре групп
интересов. Такое представительство не только справедливо и
гарантирует влияние широкой общественности на власть, но и
обеспечивает поток информации и поддержку, в которых нуждаются
органы власти. Стабильные западные общества сравнительно редко
страдают от серьезных взрывов анемических выступлений,
связанных с неадекватно представленными интересами, в то время
как эффективность афро-азиатской политической системы
значительно снижена ввиду слабого представительства новых
социально-экономических интересов в отличие от традиционных
(прежде всего родовых).
2. Вторая характерная черта — относительная самостоятельность
отдельных групп интересов, особенно в том, что касается их роли в
провозглашении интересов и привлечении сторонников.
Подконтрольные правительству группы (например, в тоталитарных
или некоторых авторитарных системах) служат в определенной мере
инструментом функционального представительства, но гораздо
важнее их основная функция — государственный контроль над
обществом.
3. Третья характерная черта — распределение власти внутри систе-
мы групп интересов. Порой оно адекватно и справедливо, в
результате чего значительная часть слоев общества способна
эффективно влиять на процесс принятия решений, которому
присущи плюрализм, конкурентность и представительство. Но
власть может распределяться и очень неадекватно, когда одни
группы, представляющие узкие слои общества, господствуют в
государственной политике, а доступ других групп к ней весьма
ограничен*.
Далее привлекает внимание перечисление следующих основных
функций групп давления: 1) передача настроений и требований
народа правительству; 2) влияние на законодательный процесс (они
не только вдохновляют и поддерживают законодательство, но часто
разрабатывают законопроекты и представляют их на рассмотрение
правительства, правящей партии или комиссий законодательной
власти); 3) выполнение

* Технологии политической власти. Зарубежный опыт. Кюв: Вища

школа, 1994. С. 117.

важной роли при подборе экспертов и специалистов на министер-

ские и административные должности, что открывает доступ на
государственные посты лицам с соответствующим опытом и
окружением; 4) поддержка и мобилизация людей в ходе реализации
правительственных программ; 5) осуществление контакта с
правительством и способствование выработке своевременных и
эффективных законов.
В демократических системах влияние многочисленных групп давле-
ния может достичь силы, способной нейтрализовать эффект работы
правительства*.
Исследование проблематики такого рода послужит всесторонней
разработке науки о власти, всех конкретных областей кратологии.
10. Вспомогательная и частные кратологии

Блок специальных кратологии следует завершить вспомогательной и

частными кратологиями. Они логически и содержательно близки
друг другу. Можно даже назвать их взаимосвязанными и
взаимозаменяемыми. В немалой мере это объясняется процессом их
становления, его особенностями. В перспективе предполагается их
более определенное размежевание, конкретизация. Но сегодня пока
можно попытаться в общем плане определить участки деятельности
этих областей кратологии.
Вспомогательная кратология (англ. subsidiary cratology) — область
знания, дающая толкование конкретных вопросов, проблем власти,
властной практики, изучающая определенные стороны деятельности
властей, форму и содержание их акций в сфере правотворчества,
административной деятельности, делопроизводства, документации,
геральдики, атрибутики, символики, эмблематики и т. п.**.
Основанием для выделения вспомогательной кратологии служит
аналогичное выделение вспомогательных дисциплин в различных
областях науки. Наиболее показателен здесь большой блок
вспомогательных исторических дисциплин, которые уже многие
годы успешно изучают конкретные виды исторических источников,
содержащих сведения о прошлом человека, народов, государств,
нашей планеты, а значит, и о прошлом властей разного рода. К ним
относятся: генеалогия, геральдика, дипломатика, историческая
метрология, нумизматика, палеография, сфрагистика,
хронология***, палеография и др.
С развитием науки о власти (кратологии) многие из названных дис-
циплин будут относиться не только к вспомогательным
историческим наукам, но и к вспомогательной кратологии
(геральдика, дипломатика, сфрагистика и др.) и собственно к
истории власти и истории науки о власти (исторической
кратологии).

* Технологии политической власти. Зарубежный опыт. Кюв: Вища

школа, 1994. С.119.
** Обратим внимание на одно из наиболее полных изданий этого
рода:
Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики.
2-е изд., перераб. и доп. М.: Междунар. отношения, 1994. 500 с.
Данный справочник содержит толкование около 470 терминов.
*** В качестве уникального, первого в отечественной научной
литера-'•'Уре и важного для истории государственной власти
можно назвать издание:
История государства и права: Хронология / Под ред. М. И.
Сизикова. М.:

„ИНФРА-М, 1996. 160с.

Частная кратология (англ. special/particular cratology) — важная от-

расль науки о власти, которая изучает конкретные детали,
подробности устройства власти, элементы ее механизмов,
являющиеся типичными, независящими от тех или иных времен,
властителей и стран. Сюда относятся атрибуты, символика,
церемониалы, протокольные процедуры, ранжирование властей,
специфика устройства и деятельности аппарата и другие явления,
по-своему дающие о себе знать в различного рода властных сферах.
Здесь много общего со вспомогательной кратологией, а также
различными областями исторического знания, которых на-
считывается около 70.
О том, сколь обширен в этих специальных отраслях кратологии круг
источников познания, наглядно свидетельствует многообразие
атрибутики, символики, геральдики, сопровождающее власть в
разных государствах и в различные эпохи и накопившее к нашим
дням крупный массив исторических знаний. Одной лишь
российской властной атрибутике можно посвящать и книги, и
кинофильмы, и разнообразные видеоматериалы, и телевизионные
передачи и т. д. Даже такого рода осмысление властной практики и
ее проявлений по-своему очень доказательно говорит о том, какой
огромный объем материала выпадал до сих пор из поля зрения
науки, когда не существовало кратологии (науки о власти). Если
подобные материалы, факты, сведения и становились объектом
познания в исторической науке или социологии (с недавних пор и в
политологии), а также в археологии, географии, педагогике и т. д., то
каждый раз они рассматривались под углом зрения конкретной
науки, с ее позиций.
Сегодня же требуются суждения о многих явлениях жизни, связан-
ных с властной практикой, с позиций самой теории этой властной
практики, а не ее комментаторов. Особо надо учесть, что
практически всякая власть всегда придавала и придает особое
значение различного рода знакам своего отличия, символике,
геральдике, ритуалам, эмблематике. Их разработка, применение,
изменение — предмет больших забот и правителей, и их окружения,
и органов власти. Здесь всегда присутствуют как юридический
смысл, конституционно-правовое оформление, так и социально-
психологический расчет, и немалые рекламные усилия, и
популяризация.
В целом за многие века сложились и заслуживают особого внимания
кратологии такие вспомогательные дисциплины, как наука о гербах
(геральдика), наука о печатях (сфрагистика), наука об орденах и
медалях (фалеристика) и т. д.
Что же такое символика власти, эмблематика, геральдика?
Символика власти (англ. symbolism/symbols of the power)—совокуп-
ность символов власти, государственная символика.
Символы власти — условные знаки власти, их набор, перечень. На-
пример, скипетр, держава у монарха и т. п*.
Эмблематика (англ. emblematic) — совокупность изображений кон-
кретных объектов (в отличие от символов — абстрактных знаков).
Например, белый голубь—эмблема мира.
Геральдика (англ. heraldry, от лат. heraldu.s — глашатай) —
гербоведение. В XIII—XIX веках — составление дворянских,
земельных, цеховых гербов. Со второй половины XIX века —
вспомогательная историческая

* См., напр.: Хорошкевич А. А. Символы русской

государственности. М., 1993.

(а также и кратологическая) дисциплина, изучающая гербы, их суть,

содержание, символику, особенности, отражение в них устремлений,
интересов и целей, в том числе и властных. Правда, в России неко-
торые понятия такого рода нередко меняют свой смысл. Можно,
например, услыщать, когда под геральдикой разумеют вообще набор
державных символов*.
Конечно, вряд ли можно перечислить и охарактеризовать все сим-
волы, регалии и прочие знаки государственного отличия, авторитета,
величия, широко используемые во всех государствах. Но основные
напомнить следует.
Гимн (греч. hymnos) — 1) торжественная песня, принятая как сим-
вол государственного единства; 2) хвала и прославление в стихах
или в музыке, песнопение.
Герб (польск. herb, от нем. Erbe — наследство) — отличительный
знак государства, города, сословия, изображаемый на флагах,
монетах, печатях и т. д. В России существовал гербовник — книга,
содержащая изображение и описание дворянских гербов**.
Государственный флаг (англ. national flag) — официальный символ,
олицетворение суверенитета данного государства. Используется в
соответствии с установленными положениями и ритуалом.
Описание этого флага нередко фиксируется в Конституции. В
русском языке используется и понятие "стяг" (знамя) как в
буквальном, так и в переносном (пропагандистском) смысле***.
Столица (англ. capital (city), metropolis) — главный город государст-
ва, место пребывания главы государства, парламента, правительства
и правительственных органов. Сколько государств на планете,
столько и столиц.
Ритуал (англ. ritual) — вид обряда, исторически сложившаяся форма
сложного символического поведения, упорядоченная система дейст-
вий и речи, выражающая определенные социальные и культурные
взаимоотношения и ценности. Наиболее впечатляющи ритуалы во
властной практике.
Торжество — большое празднество (в том числе и в
государственном масштабе) в ознаменование какого-нибудь
события. Во властной практике имеют место торжественное
заседание, торжественный прием, торжественное открытие чего-
либо, а также торжественная присяга (клятва).
Государственный праздник — официально установленный и отме-
чаемый день торжества в честь или в память чего-либо.
Государственный прием — собрание официально приглашенных
лиц в честь события в судьбе данного государства. Регалии (лат.,
англ. regalia, от regalis — принадлежащие царю) — 1) (предметы,
являющиеся знаком монархической власти (корона, скипетр, |
держава); 2) знаки отличия вообще.
Корона — металлический с украшениями головной убор
монарха, являющийся символом его власти.
Скипетр — знак (символ) царской (монаршей) власти — жезл
с драгоценными камнями и резьбой.
* См.: Алексеев А. Новая геральдика родом из архивов // Российская
газета. 1994. 5 авг. С. 1; см. также: Арсеньев Ю. В. Геральдика. М.,
1908; Каменцев Е. И., Устюгов Н. Ф. Русская сфрагистика и
геральдика. М., 1984.
** См.: Дурасов В. Гербовник всероссийского дворянства. Спб.,
1906.
*** См., напр.: Алярд К. Книга о флагах. Спб., 1911.

Держава — 1) золотой шар с крестом наверху как символ власти

монарха; 2) государство; владычество; верховная власть.
Жезл — посох, трость, короткая палка, обычно украшенная, служа-
щая символом власти, почетного положения (например, фельдмар-
шальский жезл).
Говоря обобщенно, регалии русского государства — венцы и коро-
ны, скипетры и державы, троны и коронационные одежды —
ценнейшие памятники истории, свидетельство богатства и
могущества монархов, их власти. Проблематика такого рода веками
тщательно отрабатывалась в международной практике, в том числе и
в дореволюционной российской практике.
В 1994 году издательством "Красная площадь" при активном содей-
ствии генерального директора Государственного музея-заповедника
"Московский Кремль" Ирины Родимцевой было выпущено
великолепное уникальное издание "Регалии Российской империи"*.
Эта книга посвящена описанию символов верховной власти России
и церемоний коронации, начиная с древнего обряда венчания
русских великих князей и кончая коронацией последнего
самодержца Российской империи. В книге 214 отличных цветных
иллюстраций, в том числе портреты русских государей, старинные
гравюры и рисунки.
Впервые в одной книге оказались отражены святые для Российского
государства предметы, хранящиеся в настоящее время в Оружейной
палате Московского Кремля и на выставке Алмазного фонда, а также
большое количество редких рисунков, гравюр, акварелей,
запечатлевших Московский Кремль, интерьеры кремлевских
дворцов и соборов. Возвращая нас к прошлому российской
государственности и власти, такого рода издания зовут граждан
России к единению и упрочивают надежды на будущее. Они еще раз
показывают необходимость и правомерность обращения к
исторической практике и рационального использования ее лучших
сторон в интересах укрепления современной российской
государственности и формирования твердой, надежной, уверенной в
себе, отвечающей духу времени демократической власти в России.
Более тысячи лет складывались, крепли, росли, одолевали беспри-
мерные трудности российская государственность и власть,
вырабатывались их символика, их державные знаки и приметы,
проявлялось их сплачивающее, организующее начало.
Заслуживают внимания созданные многовековой властной практи-
кой различного рода проявления внимания к людям, верно
служащим государству, в том числе и Российскому. Что здесь
следует выделить прежде всего?
Орден — особый знак отличия, выдаваемый в награду за выдающи-
еся заслуги.
Медаль (фр. medaille) — 1) металлический знак, как правило, с дву-
сторонним изображением, выпускаемый в честь какого-либо
события или выдающегося деятеля; 2) государственная награда за
определенные заслуги. Во властной практике существуют медали
золотые, серебряные, бронзовые; юбилейные, памятные и т. п.
* Полынина И. Ф., Рахманов Н. Н. Регалии Российской империи. М.:
Красная площадь, 1994; см. также: Дом Романовых. Спб., 1992;
Дворянские роды Российской империи. Т. 2. Князья. Спб.: ИПК

"Вести", 1995; Гербы дворянских родов России. М.: Лексика, 1991.

Знак — материальный предмет (явление, действие), выступающий

как представитель другого предмета. Например, знаки отличия,
нагрудные, знаки различия военнослужащих; знаки внимания.
Привлекают внимание знаки различия — символические знаки,
дающие возможность каждому быстро и безошибочно определять
служебные уровень того лица, которому эти знаки присвоены, и со-
относить его с остальными. Знаки различия состоят обычно из про-
стейших геометрических фигур (треугольник, квадрат, ромб) или из
геометрических элементов — линий (полосок) и точек (звездочек),
размещаемых в определенных сочетаниях. Они располагаются на за-
метных частях униформы (погонах, петлицах, рукавах) или на
околышах фуражек, беретах.
" Распространены во властной практике грамоты — 1)
официальный письменный акт, удостоверяющий какое-либо
международное соглашение или устанавливающий какие-либо
правовые отношения (ратификационная грамота; верительная
грамота); 2) письменный акт, официальный или частный, в России
XIX — начала XX века, свидетельствующий о пожаловании лицу
или общине прав, владений, наград, отличий (жалованная грамота);
3) документ, выдаваемый в награду за какие-либо успехи (почетная,
похвальная грамота). Изначально "граматой" именовалось умение
читать и писать и как синоним этого искусства — то или иное
послание влиятельной особы и даже царское письмо*.
Высоко ценятся почести — внешние проявления уважения, почита-
ния. Особо значимы государственные почести как почести высшего
ранга.
Выделим также почетные должности и звания — присваиваемые
определенным лицам в знак уважения и признания их заслуг те или
иные названия, а также назначения и награды. В их числе и звание
почетного гражданина города.
Степень — официально присвоенное наименование, определяющее
уровень заслуг, квалификации в какой-либо области деятельности
(например, ученая степень).
Отметим и некоторые другие знаки и приметы, выделяющие
людей во властной практике и в целом в общественной,
государственной жизни.
Девиз — 1) краткое изречение, обычно выражающее руководящую
идею поведения или деятельности (в сфере власти); 2)
первоначально надпись или эмблема на гербе, щите.
Мундир — военная и гражданская форменная одежда, в известном
смысле признак (примета, один из символов) твердой власти с ее
авторитарным курсом, особенно при облачении в мундиры
гражданских лиц. ' Наконец, достойны изучения звезды, кресты,
эполеты и погоны.
Звезда, звезды — один из древнейших символов человечества, при-
нятый геральдикой всех народов; принадлежит к числу так
называемых астральных знаков. Звезда как понятие издавна служила
символом вечности, а позднее (с XVIII века) — символом высоких
стремлений, идеалов; с конца XVIII века стала употребляться как
эмблема путеводности, счастья. В геральдике и эмблематике звезды
различаются как по числу образующих их углов или лучей, так и по
цвету. Сочетание того и другого дает различные национальные
значения звезд или нюансы в их

* См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.

1. 1., 1989. С. 390.

значении. В мировой практике по разным поводам в разных странах

широко используются звезды — от треугольной (трехлучевой) до
шестнадцати конечной (шестнадцати лучевой). Не встречается лишь
тринадцати лучевая звезда.
В России широко известна по недавнему советскому прошлому пя-
тиконечная красная звезда, возникшая весной 1918 года как эмблема
регулярной Красной Армии. Своей формой она символизировала
пентаграмму (оборону, безопасность), цветом — революцию,
понятием звезды — стремление к высоким идеалам. С 1923 года
символ этой пятиконечной звезды стал использоваться в гербе СССР
и она считалась эмблемой международной солидарности
трудящихся пяти континентов.
Одним из древнейших символов человечества является крест. Он
возник еще в доисторическое время как знак Солнца (прищурьтесь и
взгляните на Солнце — увидите крест). Он использовался многими
языческими народами (индусами, ассирийцами, китайцами,
скандинавами, германцами и т. д.). А возникшее позже христианство
сделало его своим символом.
Широко распространены национальные виды крестов, иерархиче-
ские кресты, орденские кресты, именные и религиозные кресты.
Разновидностью креста является свастика. В настоящее время крест
как государственный гербовый символ используют одиннадцать
государств.
Серп и молот — главная советская государственная эмблема. Была
установлена правительственным решением в конце марта — начале
апреля 1918 года.
Эполеты (фр. epaulette, от epaule — плечо) — в царской и некоторых
других армиях парадные погоны с шитьем. Далее идут просто пого-
ны, шевроны, нашивки, кокарды, петлички, звездочки, бантики,
лычки и т. д.
Наконец, достоин упоминания и эскорт. Это сопровождение, охрана;
воинское подразделение, конвой, сопровождающие кого-либо. По-
четный эскорт выделяется для сопровождения почетных гостей (глав
государств, других деятелей) или отдания воинских почестей (при
погребении). Существует и кортеж — торжественное шествие,
процессия, выезд.
Перечень этот хотя и не полон, но поучителен.
В сфере духовной власти, в сфере религий разнообразны и проду-
манны церковная символика, праздники, каноны, ритуалы, обряды,
таинства, с которыми, как правило, считаются и власти светские.
Выделяются семь таинств православной и католической церквей:
крещение, причащение, исповедь, миропомазание, церковный брак,
елеосвящение (соборование, помазание елеем тяжелобольного или
умирающего, сопровождаемое молитвами), священство (посвящение
в священнослужители).
Среди христианских обрядов наиболее известны молитва, культ
икон, поклонение кресту, почитание реликвий, мощей, "святых
мест". Центральное место занимают вера в святых, христианские
праздники — Пасха и двунадесятые праздники (двенадцать главных
праздников), а также посты, процедуры богослужения.
Большим своеобразием отличаются обряды и праздники в исламе,
иудаизме, буддизме и других религиях.
Возвращаясь в собственно сферу власти, отметим, что из былой
российской практики заслуживает внимания герольдия. К этой
традиции Россия вернулась в 1994 году.

Герольд (англ. herald, от позднелат. heraldus) — вестник, глашатай,

церемониймейстер при дворах феодальных правителей Западной
Европы, а также распорядитель на рыцарских турнирах, различных
торжествах и т. д. Герольды ведали также и составлением
родословных.
Герольдия (Герольдмейстерская контора, Департамент герольдии) ,w
в Российской империи в 1722—1917 годах орган в составе Сената. В
круг ее обязанностей входили учет дворян, находившихся на
государственной службе, охрана их сословных привилегий, ведение
родословных книг, составление гербов.
Герольдмейстер — должностное лицо в Сенате Российской импе-
рии, возглавлявшее Герольдию.
Завершим этот экскурс в историю обращением к нашим современ-
ным делам. "Российская газета" писала:
, "Державные регалии, символы государственности, гербы, флаги,
эмблемы — до сих пор была не упорядочена, не утверждена как
следует новая геральдика нового государства Российского. Процесс
ее становления шел как бы самотеком. Возникали нелепые ситуации,
когда, например, у двух городов появлялся одинаковый герб. Или
мундиры двух совершенно разных по функциям служб оказывались
похожими, как братья-близнецы. И вот произошло событие, которое,
вероятно, станет точкой отсчета в становлении отечественной
геральдики: при Президенте России учреждена Государственная
герольдия. Государственным герольдмейстером назначен
заместитель директора Эрмитажа Г. Вилинбахов.
Штаб-квартира новой службы разместилась в Петербурге. Ее задачи
определены точно — координировать работу по созданию офици-
альных символов Российской Федерации; проводить обязательную
геральдическую экспертизу всех проектов такого рода; обеспечить
регистрацию и учет гербов, флагов, знамен, наград, знаков отличия и
различия, форменных костюмов. Словом, навести порядок и
поставить на научную базу это дело государственной важности.
Города и области России хотят иметь свои собственные гербы, фла-
ги, награды. Причем такие, чтобы они не повторяли соседей,
следовали историческим традициям и отражали события
сегодняшнего дня.
В прежние времена подобная служба существовала при император-
ском дворе, после революции, естественно, была упразднена. Затем
долгое время в России существовал один на всех флаг. И вот сейчас,
с созданием Российской Федерации и развивающимся патриотизмом
городов и республик России, все чаще в аппарат Президента стали
поступать заявки на утверждение новых гербов и флагов.
Новую службу при Президенте составили десять ведущих
специалистов страны по геральдике. Каждый из них — главный
специалист в какой-то отдельной области: мундирах, эмблемах,
гербах, петлицах. Все ни — из Санкт-Петербурга: в этом городе
хранится большинство исторических материалов, необходимых для
их работы, — архивы Сената, Эрмитажа"*.
В соответствии с Положением о Государственной герольдии при
Президенте Российской Федерации ее основными задачами
является:

— геральдическое обеспечение работы по созданию и

использованию официальных символов РФ и ее субъектов, созданию
знамен и

* См.: Российская газета. 1994. 5 авг. С. 1. 177

флагов, государственных и ведомственных наград, форменного

костюма военнослужащего и иных государственных служащих;
— содействие эффективному взаимодействию органов государст-
венной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления в
городах в области создания и использования официальных
символов;
— участие в разработке проектов решений субъектов РФ по вопро-
сам геральдики и анализ эффективности принятых решений;
— выработка методических рекомендаций по вопросам геральдики;
— изучение международного опыта в области геральдики*.
Можно полагать, что в ближайший период значительно возрастет
интерес к властной символике и обогатится ее практика.
В области специальных кратологий возможно и рассмотрение иных,
не названных здесь идей, пусть даже на грани утопических. В их
числе: о возможной власти ученых (сайенсократология), юристов
(юрократология), молодежи (юнократология). Правомерны
выделение и разработка геократологии и других областей знания.
В заключение следует поставить вопрос и о кратостатистике как
совокупности информационных данных о власти (властях), а также
совокупности методов и моделей, используемых в науке о власти
при сборе, обработке, анализе, моделировании, сравнении
конкретных данных разнообразных исследований, относящихся к
властной практике.
В целом, подводя итоги выявления и характеристики базовых и спе-
циальных отраслей и областей кратологий, можно сделать
существенный вывод о том, что именно введенное нами и активно
используемое понятие кратологий как науки о власти позволило
создать стройную систему представлений, создать полноцветную
картину знаний о власти как многогранном социальном явлении,
нуждающемся и по сей день в гораздо более серьезном, глубоком,
разноплановом анализе, чем это делалось до сих пор.
Рассмотрев базисные и специальные области (отрасли) кратологий,
мы задержим теперь внимание и на комплексных областях —
неотъемлемой и важной сфере знаний о власти, обретаемых
объединенными усилиями различных наук. Разумеется, речь идет
прежде всего об усилиях наук гуманитарных; вместе с тем здесь
велика роль и наук естественных и технических, на идеи и
представления которых вполне обоснованно и с пользой для
научного поиска и практики опирается кратология в целом.

* См.: Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая

энциклопедия. М., 1997. С. 87—88.

Глава VI
КОМПЛЕКСНЫЕ ОБЛАСТИ КРАТОЛОГИЙ

На наш взгляд, к комплексным областям кратологий необходимо

отнести такие области знаний, в которых в общем теоретическом
поле и взаимодействии с другими гуманитарными, а также
естественными и техническими науками открываются богатые
возможности для углубленного исследования разнообразных
проявлений власти. Если принять во внимание исследования,
имевшие место в XX веке именно в этой области в России и за
рубежом*, и возможности, открываемые естественными и
техническими науками, но далеко не используемые и по сию пору**,
то только общий перечень такого рода комплексных областей знания
достигнет трех десятков наименований. Добавим к сказанному, что
международная властная практика, национальные особенности раз-
личных стран и народов могут значительно расширять и обогащать
этот арсенал знаний.
Обширный круг данных знаний позволяет сгруппировать их по та-
ким разделам, как гуманитарно-познавательные (социокультурные)
области знаний о власти, биосоциальные (антропоцентрические),
естественно-научные, информационно-математические, технико-
технологические.
Какие же именно области знания можно выделить применительно к
науке о власти на ее стыках с другими науками? Перечислим их пока
в сугубо формальном порядке, по алфавиту: азбука власти,
акмеология власти, аксиология, алгебра, анатомия, антропология,
арифметика, археология, генеалогия, география, геометрия,
грамматика, история, культурология, логика, морфология,
педагогика, психология, социология, топография, физика,
физиология, философия, экология, экономика, эстетика, этика
власти. За пределами этого перечня остаются астрология власти и
мифология власти.
Что же представляют собой перечисленные области знания? Обра-
тимся теперь к их характеристике с содержательной стороны.
Рассмотрим в первую очередь уже признанные области науки о
власти, их значение для научного обеспечения и развития властной
практики.

* См., напр.: Философия власти. М., 1993. 271 с.; Колесниковч М.

И., Борзунов В. Ф. Социология власти. М., 1993. 55 с.; Galhraith Y. К.
The Anatomy of Power. L., 1984. ,
** См., напр.: Долгоруких А. Россия и пути прогресса. Опыт
приложения стественно-научных, биологических знаний к
разрешению семейных, общестенных и государственных вопросов.
М.: Тип. "Копейка", 1912. 79 с.

1. Философия власти
Интересующая нас прежде всего философия власти* (англ. philoso-
phy of power) — это область знаний на стыке философии,
кратологии, права и политологии. Она вправе оцениваться как
важная самостоятельная наука в системе учений о власти, дающая
философскую интерпретацию власти, этого уникального
общественного явления, необходимого и в принципе разумного
регулятора общественных отношений и человеческого поведения.
Наиболее часто вопросов философии власти касаются авторы трудов
под названием философия права**.
Именно философия власти позволяет понять, что истоки возникно-
вения власти уходят в общественную природу человека и связаны с
совокупностью его материальных и духовных потребностей и
интересов, а также с потребностью в таком общественном
институте, как власть во всем многообразии ее видов и проявлений,
и особенно с возникновением малых и больших общественных
групп людей (семей, слоев, классов, сословий, партий, стран,
наций).
Творческое применение философии в теории и практике власти от-
крывает большие возможности для развития властной деятельности
и кратологии как науки. Философия, как и другие науки, может при
непредвзятом взгляде и уважении к иным точкам зрения послужить
убедительным примером продуктивных попыток получения
эффективных результатов теоретического осмысления реальной
действительности.
Так, если в данной книге нас интересует проблематика философии
власти, философии политики, философии права, то ученые-
философы других научных направлений видят немалые
перспективы в исследовании иных областей действительности
(философия жизни, духа, культуры, творчества, даже философия
рынка, бизнеса и т. д.).
В качестве примера назовем одно из наиболее влиятельных напра-
влений западной философской мысли XX века — аналитическую
философию. Ее возникновению и развитию послужили труды
выдающегося английского философа Б. Рассела (1872—1970), его
учеников и сторонников. Если в недавнем прошлом изучение
аналитической философии в основном сводилось к критике и
разоблачению логического позитивизма, то теперь оказывается, что
рассматривать новейшую аналитическую философию можно в связи
с гораздо более широким кругом знаний. Ее ядром является
философия языка, а составляющими — философия сознания,
философия логики, философия действия, философия морали,
аналитическая метафизика и т. д.***

* К вопросам философии различных областей знания и

деятельности обращались многие ученые. См., напр.: Бердяев Н. А.
Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989; Гегель.
Философия права / Пер. с нем. М.: Мысль, 1990;
Риккерт Т. Философия истории / Пер. с нем. Спб., 1908; Соловьев В.
С. Философия искусства и литературная критика. М., 1991;
Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900; Тэн И. Философия
искусства. М.: Республика, 1996. 351 с. (печатается по: Спб., 1904.
Пер. с фр.).
** Работы по философии права, помимо упомянутых Гегеля, Б. И.
Чичерина, есть у многих юристов и философов. Только в 90-е годы
XX века в России появились труды таких авторов, как В. С.
Нерсесянц, С. С. Алексеев, Э. А. Поздняков, Ю. В. Тихонравов и др.
*** См.: Аналитическая философия: Избранные тексты / Сост.,
вступ.'ст. и коммент. А. Ф. Грязнова. М.: Изд-во МГУ, 1993. С. 5.

Это весьма наглядный пример нестандартной углубленной разработ-

ки научной проблематики.
Разработка лингвистической и в целом аналитической философии
вполне может рассматриваться и как своеобразный ориентир, аналог
непредвзятого подхода к систематизированному, комплексному
построению всей совокупности и самого кратологического знания. В
этом случае важными и полезными блоками философских взглядов в
сфере власти могут быть как сама философия власти в целом, так и
философия властного сознания, философия властного решения,
философия властного действия и даже философия поведения лиц
подвластных и т. д. Таким образом, в этой области знаний, еще
недавно десятилетиями остававшейся в тени, теперь открываются
серьезные исследовательские перспективы и практические
горизонты.
Философия власти — это область знания, к которой уже не раз об-
ращались многие мыслители, стараясь проникнуть в ее содержание,
хотя и не именовали ее таким образом. Можно сколько угодно
критиковать К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, но следует
признать, что их мысли и дела во многом вращались вокруг
философии власти.
Несомненно, что философии власти еще предстоит пережить полосу
своего расцвета, всеобщего внимания к ней. Обществу демократиче-
скому, гражданскому, информационному эта развивающаяся наука
принесет много полезного для его прогресса, для упрочения прав,
свобод и обязанностей человека и непосредственного улучшения его
жизни. Пока же здесь делаются лишь первые, но достаточно
продуктивные шаги.
В конце 1993 года появилась содержательная книга "Философия
власти" (под редакцией профессора МГУ В. В. Ильина). Это
заметное событие в становлении самостоятельной области властного
знания*. В семи разделах книги авторы квалифицированно, с
позиций философии характеризуют такие темы, как понятие власти,
принципы власти, формы власти, онтология власти, структура
власти, партия и власть, культура власти. В 1994 году В. В. Ильин и
А. С. Панарин издали книгу "Философия политики", а в 1995 году
эти же авторы и Д. В. Бадовский издали "Политическую
антропологию". Все три книги вышли в издательстве Московского
университета.
В настоящее время следует исходить и из необходимости взаимо-
действия философии власти с другой наукой, обретающей все
больший авторитет, — философией политики.
Философия политики (англ. philosophy of politics) — область знания
на стыке философии и политологии, имеющая право на признание в
качестве самостоятельной науки как в системе философских наук,
так и в системе наук о политике. Она дает философскую
характеристику политики как важнейшего общественного явления и
составляющих ее политических явлений, как реального регулятора
общественных отношений и человеческого поведения.

К проблемам философии политики в многовековой истории чело-

вечества обращались многие мыслители. Однако целостный,
обобщающий труд в этой области еще предстоит создать. Такие
шаги уже предпринимаются в России. Серию книг "Философия
политики" издавали

* См.: Философия власти / Гаджиев К. С., Ильин В. В., Панарин А.

С., Рябов А. В. / Под ред. В. В. Ильина. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993.
271 с.

преподаватели Российской академии управления в 1992—1993

годах. В них характеризовались базовые понятия и категории
современной политической науки, закономерности и законы
политического процесса, властные факторы в политической системе
общества. Профессор Э. А. Поздняков в 1994 году издал в Москве
двухтомную монографию "Философия политики".
Воспользовавшись современной благоприятной ситуацией для не-
стандартного творческого мышления, отечественные философы
заговорили даже о философии философии (метафилософии)*.
Философия очень многогранна и открывает большие возможности
для науки. Не случайно история знает труды И. Ньютона
"Математические начала натуральной философии" (1687), К. Линнея
"Философия ботаники" (1751), Ж. Б. Ламарка "Философия
зоологии", П. С. Лапласа "Опыт философии теории вероятностей"
(1814). Однако на философию власти веками не обращали внимания.
Теперь же, осуществляя переход из сферы общей политики в об-
ласть непосредственно власти, от философии политики к
философии власти, мы можем получить значительное приращение
знания и его действенную отдачу на важном социополитическом и
социокультурном поприще. Фактически мы стоим перед дилеммой:
или продолжать чего-то ждать, не замечая новых возможностей в
той области знаний, которая требует обратить на нее внимание, или,
наконец-то, сделать назревший решительный шаг. Мы и так уже
застоялись (и в России, и в мире) на поприще общих разговоров о
значении власти.
Надо развивать науку о власти, теорию власти по всем ее направле-
ниям и научиться применять эти знания на деле. Это относится не
только к философии власти, но и ко всем другим комплексным
областям кратологического знания.

2. История власти
История власти (властей) (англ. history of power) — важная много-
обещающая наука о происхождении, эволюции и перспективах
развития власти как решающего общественного явления. Это
ключевая составная часть всей семьи наук о власти и
фундаментальная часть исторических наук. Это также и одна из
необходимых учебных дисциплин. Она находится на стыке
дисциплин кратологических (наук о власти) и исторических.
Из всех комплексных отраслей кратологии именно история в целом
и история власти в особенности обладают наибольшим массивом
сведений по различным странам, континентам, эпохам.
Если подойти к вопросу непредвзято и в то же время под определен-
ным углом зрения, то мы увидим, что за историю какой страны,
какого периода ни возьмись, она практически всегда является
наилучшей иллюстрацией

* П. В. Алексеев и А. В. Панин свой учебник для вузов "Философия"

(М.:
ТЕИС, 1996. 504 с.) открывают разделом "Философия философии
(метафилософия)". Они утверждают, что основоположником
подобного рода взглядов был немецко-польско-русский философ
Генрих Егорович Струве, поставивший вопрос о такой дисциплине в
своей книге "Введение в философию" (1890). Надо, однако,
заметить, что в Германии в 1840 году Фр. Кеппен уже опубликовал
книгу под названием "Философия философии".

прежде всего властных решений и действий, картиной поведения

как властителей, так и подвластных.
Об этом убедительно говорят такие новаторские по замыслам и
оригинальные по содержанию современные публикации, как
хронология истории государства и права России и зарубежных стран
с древнейших времен до настоящего времени* и справочное издание
о правителях России**.
А если посмотреть на проблему истории власти более широко, то
окажется, что все сколько-нибудь известные историки разных стран
были очень яркими и убедительными ее исследователями,
описателями и свидетелями. Здесь очень впечатляет блестящее
созвездие имен отечественных дореволюционных историков.
Прежде чем назвать эти имена, приведем свидетельство одного из
них. В своих выдержавших десять изданий лекциях по русской
истории С. Ф. Платонов в 1917 году писал:
"Когда же началось систематическое изображение событий русской
исторической жизни и когда русская история стала наукой? Еще в
Киевской Руси, наряду с возникновением гражданственности, в XI в.
появились у нас первые летописи. Это были перечни фактов,
важных и не важных, исторических и не исторических, вперемежку
с литературными сказаниями. С нашей точки зрения, древнейшие
летописи не представляют собою исторического труда; не говоря о
содержании, и самые приемы летописца не соответствуют
теперешним требованиям. Зачатки историографии у нас появляются
в XVI в., когда исторические сказания и летописи стали впервые
сверять и сводить в одно целое. В XVI в. сложилась и
сформировалась Московская Русь. Сплотившись в единое тело, под
властью единого московского князя, русские старались объяснить
себе и свое происхождение, и свои политические идеи, и свои
отношения к окружающим их государствам
Характерно, что, строя свои лекции, С. Ф. Платонов по большей ча-
сти именовал их, используя имена тех или иных российских
властителей (правителей). Об этом можно судить по некоторым
примерам из оглавления его лекций:
Время великого князя Ивана III.
Время Ивана Грозного.
Время царя Михаила Федоровича (1613—1645)*'.
Кстати говоря, после трех периодов Смуты — 1) борьбы за москов-
ский престол, 2) разрушения государственного порядка, 3) попытки
восстановления порядка (по терминологии С. Ф. Платонова) —
избрание на царствование Михаила Романова обеспечило тридцать
два года его уверенного правления.
Время Петра Великого
Время Елизаветы Петровны (1741—1761)
Время Екатерины II (1762—1796)
Время Александра I (1801—1825)
Время Николая I (1825—1855).

* История государства и права: Хронология: Учеб. пособие / Под

ред. М. И. Сизикова. М.: ИНФРА-М, 1996. 160 с.
** Пчелов Е. В., Чумаков В. Т. Правители России от Юрия
Долгорукого до наших дней. М.: Сполохи, 1997. 240 с.
*** Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. Спб.: Кристалл,
1997. tC. 10.
**** См. там же. С. 836—838.

Называя первых лиц государства на нашей земле (наименования го-

сударства были разными), Е. В. Пчелов и В. Т. Чумаков от Юрия I
Владимировича Долгорукого до Бориса Николаевича Ельцина
насчитывают 68 имен*.
Эти же авторы, отдавая должное церковной власти на Руси, приво-
дят список патриархов Московских и всея Руси (1589—1700, 1917
— до наших дней), включающий 16 имен**.
А теперь назовем некоторые имена отечественных историков, рас-
сказывавших о прошлом России и истории власти в стране.
Вслед за хронографом старца Филофея (1512), "Степенной книгой"
XVI века, летописями появился первый учебник русской истории
"Синопсис" Иннокентия Гизеля (1674), очень распространенный в
эпоху Петра I. M. В. Ломоносов написал учебную книгу по русской
истории и один том "Древней Русской истории" (1766).
Славу и известность приобрели труды по истории российской таких
авторов, как M. Н. Щербаков (1733—1790), Н. Н. Новиков (1744—
1818), Н. M. Карамзин (1766—1826), К. С. Аксаков (1817—1860), С.
M. Соловьев (1820—1879), Н. И. Костомаров (1817—1885), К. Д.
Кавелин (1818—1885), Б. Н. Чичерин (1828—1904), В. О.
Ключевский (1841— 1911), С. Ф. Платонов (1860—1933) и др.
О напряженных поисках верного осмысления исторических событий
и пройденного страной пути, в том числе ее властью и правом, убе-
дительно говорят труды Н. И. Кареева (1850—1931). В 1915 году он
издает книгу "Историология (теория исторического процесса)", а в
1916 году появилась "Историка (теория исторического знания)"***.
К вопросам истории власти и истории науки о власти в начале XX
века активно обращались наши отечественные правоведы. В 1915
году С. А. Котляревский в книге "Правовое государство и внешняя
политика" писал: "...мы встречаем теорию разделения властей уже у
Аристотеля, и притом в настолько развитом виде, что могла
высказываться и доказываться мысль о заимствованиях у него
Монтескье"****. Котляревский утверждал: "Идея правового
государства стоит в фокусе современного юридического мышления.
Она есть зрелый плод той долгой борьбы за право, которая
представляет одну из важнейших глав в истории человеческой
цивилизации".
Мы видим, какой дорогой ценой, выразившейся в отставании на
целых три четверти века, обошлись исторической науке времена за-
прета на все разумные идеи, не вписывавшиеся в марксизм-
ленинизм. Поистине не зря С. А. Котляревский с симпатией
цитировал французского мыслителя Б. Констана (1767—1830),
писавшего: "Вот вечный принцип, который должен быть
провозглашен. Нет неограниченной власти на земле — ни власти
народа, ни тех, кто называет себя его представителями, ни власти
монарха, ни власти закона, который, будучи

* См.: Пчелов Е. В., Чумаков В. Т. Правители России от Юрия

Долгорукого до наших дней. M.: Сполохи, 1997. С. 201—203

** См. там же. С. 223—225.

*** Кпреев Н. И. Историология (теория исторического
процесса). Пг.: Тип. M. M. Стасюлевича, 1915. 320 с.; Кареев Н. И.
Историка (теория исторического знания). Пг.: Тип. M. M.
Стасюлевича, 1916. 281 с.
**** Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя
политика. M.:
Междунар. отношения, 1993. С. 13.

выражением воли монарха или народа — смотря по форме прав-

ления, — должен быть заключен в те же границы, как и самая
власть, его дающая"*.
Наконец, стоит привести высказывания замечательного русского
юриста А. Ф. Кони по поводу государственной власти, который
более (ста лет назад писал: "Твердая государственная власть
зиждется на уважении к закону; как бы хороши ни были законы, но
там, где власть государства сама будет относиться к ним
поверхностно; где представители ее вместо осуществления закона
будут действовать по своему произволу и злоупотреблять
дарованной им властью; где гражданин будет знать, что норма
деятельности определяется не законом... а усмотрением лиц "власть
имущих", там не может быть истинной свободы, истинного порядка
и того, что составляет поддержку всякого общества — уважения к
закону. Власть не может требовать уважения к закону, когда сама его
не уважает; граждане вправе отвечать на ее требования:
"Врач, исцелился сам"**.
В советские времена с подобными оценками не считались. Следова-
ло бы хоть теперь извлечь из них выводы и научиться
руководствоваться законом и творить разумные законы. Конечно,
столь ярких, точных, полезных суждений не будет знать тот, кто не
знает истории власти и истории науки о власти, кто не хочет или не
умеет считаться с необходимостью знать эти науки и помогать их
развитию. В этой связи обратим внимание на труды всемирно
известного русского историка Г. В. Вернадского (1887—1973) —
сына В. И. Вернадского, активно исследовавшего в эмиграции
русскую историографию. В России лишь в 1998 году впервые
опубликована его книга "Русская историография"***.
В начале 20-х годов Н. А. Бердяев, издавая свои лекции по филосо-
фии истории, прочитанные в Москве в 1919 году, рассуждал:
"Исторические катастрофы и переломы, которые достигают
особенной остроты в известные моменты всемирной истории, всегда
располагали к размышлениям в области философии истории, к
попыткам осмыслить исторический процесс, построить ту или иную
философию истории"****. Похоже, что это мироощущение
свойственно не только началу, но и концу нашего драматического
XX века.
Сегодня в еще большей мере, чем когда-либо, для выхода из ны-
нешнего переломного состояния не просто российского, но и
мирового масштаба нужны и новая философия истории, и новая
философия власти, и новая история власти. Надо признать правоту
суждения Карла Ясперса: "По широте и глубине перемен во всей
человеческой жизни нашей эпохе принадлежит решающее значение.
Лишь история человечества в целом может дать масштаб для
осмысления того, что происходит в настоящее время"*****.
Наше время, казалось бы, далеко не самое лучшее для такого рода
аналитических изысканий, но может случиться, что другого времени
(по крайней мере, у России) не будет вообще. И сам вопрос стоит в
беспощадно резкой форме: теперь или никогда!

* Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. С.

312.
** Кони А. Ф. Избранные произведения. M., 1956. С. 4.
*** Вернадский Г. В. Русская историография. M.: Аграф, 1998. 448
с.
**** Бердяев Николай. Смысл истории. M.: Мысль, 1990. С. 4.
***** Ясперс К. Смысл и назначение истории / Пер. с нем. 2-е изд.
M.: Республика, 1994. С. 29.

3. Социология власти
Обратимся к очень своеобразной многоплановой отрасли знаний,
которую нередко считают и областью сугубо социологического зна-
ния.
Социология власти (англ. sociology of power) — одна из важных
формирующихся комплексных и относительно самостоятельных
областей знания, берущая начало в сфере социологии, политологии
и кратологии. Основным ее предметом являются собственно власть
и ее проявления во всех формах общественной жизни, исследуемые
с помощью социологических методов и процедур.
Хотя серьезное изучение власти как социально-политического яв-
ления и социологического объекта началось с середины XX века, ее
исходные идеи были намечены еще древнегреческими мыслителями,
особенно Аристотелем, много занимавшимся вопросами
государственного устройства. Проблемы социологии власти
фактически по существу рассматривались виднейшими
мыслителями нового времени — Макиавелли, Гоббсом, Локком,
Монтескье, Токвилем и др. Они привлекали внимание
дореволюционных российских ученых и исследователей.
Активное становление и развитие социологии в 60—70-х годах XIX
века в России подводило и к разработке социологии власти. Трудно
переоценить роль юристов в отечественной социологии. У Б. Н.
Чичерина есть "Курс государственной науки". Ч. II. "Наука об
обществе, или Социология" (1896); у Г. Ф. Шершеневича —
"Социология" (1910); у В. М. Хвостова—"Социология" (1917).
Еще до 1917 года в России появились такие издания, как "Этическая
социология" (1897), "Антропосоциология" (1900), "Этнографическая
социология" (1901), "Прикладная социология" (1908), "Общая со-
циология" (1912). В этот ряд входит и понятие "социология власти",
употребленное С. А. Котляревским (1909).
Отметим и нынешний растущий интерес правоведов к социологии.
В монографии В. И. Кудрявцева и В. П. Казимирчука "Современная
социология права" (1996) в той или иной связи речь идет о девяти
направлениях социологии, связанных с правом (законодательная
социология, юридическая социология, социология
административного права и др.). К сфере власти обращены
исследования и самих социологов*. (В бывшем СССР вопросы
социологии власти, очевидно, в силу политических причин во
многом обходились и игнорировались**.)
Теорией власти теперь активно занимаются ученые многих стран. В
России в связи с демократизацией жизни открывается возможность
на базе социологических исследований непредвзято и всесторонне
судить о сложной сфере власти и ее органов, ее практике и
механизмах. К числу первых ученых, которые стали говорить и
писать о социологии власти, относятся Ж. Т. Тощенко, М. И.
Колесникова, В. Т. Бор-зунов, А. Г. Здравомыслов.
Сегодня важно использовать знания, вырабатываемые в социологии
политики (политической социологии) (англ. political sociology), как

* См., напр.: Россия: власть и выборы. / Под ред. Г. В. Осипова. М.:

ИСПИРАН, 1996. 350с.
** Среди единичных упоминаний о социологии власти можно
выделить статью В. Д. Попова "Социология и психология власти" //
Драма обновления. М.:
Прогресс, 1990. С. 369—400.

отрасли знания на стыке политологии и социологии, берущей на

свое вооружение их идеи, методы и процедуры.
Очень важно обратить внимание на новейшие тенденции в социоло-
гии, на ее поворот к проблематике власти. Правда, российским
ученым это дается пока нелегко. И это объяснимо. С догматических
марксистских позиций вся активность в науке сводилась к
написанию трудов и ведению разговоров вокруг так называемого
научного руководства и управления. Настоящую власть, как
правило, не трогали. Оценок властей не касались. И не умели этого
делать, и боялись.
Вместе с тем надо указать на то, что серьезные изменения в жизни
России и положении ее науки отмечены не только немалыми тру-
дностями и кризисными проявлениями, но и открытием новых воз-
можностей в развитии и общества, и науки, а также стремлением
ученых продуктивно их использовать. В связи с этим следует одоб-
рительно отозваться о появлении социологической литературы ново-
го поколения, характеризуемой выделением социологии власти. Так,
К. Т. Тощенко в своей книге "Социология" выделил целый раздел
Политическая социология" и в его рамках специальную главу
"Социология власти"*.
Происходящий ныне крупный социальный поворот в развитии
общества будет сопровождаться серьезными переменами в системе
социального знания и, в частности, проявится как в резко возросшем
спросе на кратологическую проблематику, так и в ее назревшем
расцвете при непременном углублении демократизации всей
общественной и государственной жизни.
4. Азбука власти
Говоря о фундаментальных комплексных областях междисципли-
нарного властеведения — философии власти, истории власти и
социологии власти, следует отметить, что эти области знания
существуют в своего рода окружении большой группы хотя и менее
впечатляющих, но столь же необходимых и важных компонентов
властных знаний. Из них на первом плане конечно же должна быть
азбука власти (англ. the АВС of power). Именно она вводит нас во
властную проблематику и во властную практику. Она представляет
собой надежного путеводителя и доброго партнера общей
кратологии и философии власти.
В За тысячелетия рациональной практики люди выработали немало
полезных навыков при обретении новых знаний, их осмыслении,
освоении. Эти ключевые области знаний, вводящие в конкретные
науки, именовались по-разному: начала, основы, введение, азбука, а
то и арифметика соответствующей науки. Примеров здесь
множество**. Очень существенную,

* См.: Тощенко Ж. Т. Социология. Общий курс. М.: Прометей, 1994.

С.
191—202.
** См.: Берви-Флеровский В. В. Азбука социальных наук. Спб., 1871;
Емельянов Н. Б. Основы организации народовластия. Пг., 1917;
Ковалев А. Н. Азбука дипломатии. 3-е изд. М.: Междунар.
отношения, 1977; Закошанский В. Азбука и арифметика экономики.
Рига: Зинатне, 1992; Шаталова Г. С. Азбука здоровья и долголетия.
М.: Энергоатомиздат, 1995; Азбука природы. Более 1000 вопросов и
ответов о нашей планете, ее животном и растительном мире /
Пер. с англ. М.: Издат. дом "Ридерз дайджест", 1997, и т. д.

и не просто вспомогательную, а подчас центральную, кон-

структивную роль играют здесь словари.
Взявшись за систематизацию и классификацию знаний и наук о вла-
сти, автор издал в последние годы ряд статей и книг такой
ориентации. В их числе: Власть. Основы кратологии. М.: Луч, 1995.
304 с.;
Введение в науку о власти. М.: Технологическая школа
бизнеса,1996. 380 с.;
Власть. Кратологический словарь. М.: Республика, 1997. 431с.
Такого рода труды позволяют все более полно, основательно и со
знанием дела оценивать ситуацию в кратологии, ее своеобразие и
перспективы.
Что же такое азбука власти как область знания? Это—система ос-
новных, простейших (азбучных) идей, правил, истин и положений,
освоение которых необходимо для того, чтобы разобраться в сути и
своеобразии власти и тем более принять личное участие в оценке,
формировании и деятельности властных структур. К азбуке власти
примыкает азбука управления — основы управленческой
деятельности, начальные понятия, правила, приемы, необходимые
для достижения успеха, желаемого результата в руководящей
деятельности.
Не только не умаляя, но и по-своему возвеличивая смысл и ценность
труда мыслителей и правителей разных эпох и народов, мы можем
высоко оценить многое сделанное ими в разработке азбуки власти и
управления в Древнем Египте, Индии, Китае, Риме, Греции и других
государствах и на последующих этапах истории человечества. И
здесь вновь среди звезд первой величины следует назвать труды
Платона, Аристотеля, Цицерона, Макиавелли, Гоббса, Локка,
Монтескье, Г. Гроция, Гегеля, И. Канта, О. Конта, К. Маркса, Ф.
Энгельса, М. Вебера, многих отечественных мыслителей.
В многовековом ряду разнообразных кратологических деяний несо-
мненно останутся имена и Христа, и Цезаря, и властителей-царей,
полководцев, правителей разных времен и народов — Петра I,
Наполеона, Дж. Вашингтона, Ленина, Черчилля, Рузвельта, как
сохранятся и имена по-своему учивших человечество опасности
власти Гитлера, Муссолини, Пол Пота, Пиночета.
Чтобы разбираться во власти или участвовать во власти, а тем более
возглавлять власть на разных ступенях этой величественной пира-
миды, надо обращаться к делам и мыслям наших предшественников
— и за 20—30 веков до наших дней, и в XX веке, и просто к нашей
поучительной современной практике, невероятно умноженной
ясновидением информатики или, напротив, тщательно укрываемой
той же информатикой за недоступными тайнами исторических и
текущих архивов.
Мудрый К. Ясперс, вспоминая в 1920 году о мудром М. Вебере, счел
возможным заявить: "Что такое социология? Это столь же неясно,
как и то, что есть философия. Начиная от греков и до Гегеля,
философию всегда понимали как самопознание человеческого
духа... К этому самопознанию направлена в значительной степени и
социология"*. И далее:
"Многое из того, что называют социологией, представлялось ему
надувательством"**.

* Вебер М. Избранное. Образ общества / Пер. с нем. М.: Юристъ,

1994. С. 554.
*Там же С.562

Надо ювелирно точно, честно и усердно трудиться в науке, чтобы

уйти от надувательства. И в сфере кратологии это намного труднее.
Чтобы достойно властвовать, надо обладать истинными знаниями,
постоянно их накапливать, глубоко обдумывать, эффективно
использовать в анализе, диагнозе, синтезе, прогнозе. В противном
случае придется творить произвол, хитрить, бесчинствовать, быть
деспотом и узурпатором.
Хорошо сказал в свое время в книге "Политика как наука" (1872)
родившийся в семье крепостного крестьянина, добившегося вольной
для своих детей, и ставший философом, социологом, просветителем
А. И. Стронин(182б—1889):
"Как знание начинается с богатства, так власть начинается от зна-
ния. Если превосходство в силе есть единственный первоначальный
источник богатства, если превосходство в богатстве есть
единственный первоначальный источник знания, то единственно
первоначальным источником власти бывает только превосходство в
знании. Но так как это последнее превосходство предполагает и два
первые, то отсюда и выходит, что власть есть соединение силы,
богатства и знания, а всякое соединение силы, богатства и знания
есть власть. Тезис этот подтверждается и исторически, и
социологически. Исторически, потому что каждый раз, как
появлялись эти три условия соединенными, каждый раз возникала и
власть. В восточных деспотиях богатство и знание совмещались в
жрецах — отсюда и власть была у них, а не у воинов. В клас-
сическом мире богатство и знание сосредоточено у аристократий —
оттого у них и власть. То же и в средние века. В новейшей Европе
знание и богатство — в среднем сословии, у буржуазии, а потому у
нее же и власть политическая"*.
Разумеется, азбука власти — наука, лишь внешне кажущаяся легкой,
доступной. Она требует владения первоосновами, глубокого по-
нимания множества изначальных явлений, фактов, примеров и обу-
словленных ими терминов, понятий, обширного словарного ряда
конкретных обозначений. Здесь-то и подстерегают и читателя, и
современного пользователя системы Интернет, и исследователя, и
самого власть имущего возможность неразработанности понятий,
неизученности явлений, многозначности слов, тем более их
несовпадения в разных языках.
Разумеется, на языковых высотах алгебры и высшей математики
науке о власти сразу заговорить невозможно. Надо учиться азбуке
этой науки, ее азам, ничего здесь не упуская и не перепрыгивая
через важные ступени. Овладевать системным знанием надо
последовательно и системно, отправляясь от его основ. Вроде бы
прописная истина, вроде бы даже говорить об этом неловко, даже
стыдно, настолько это очевидно. А разве не стыдно с позиций
системности вести речь о тех знаниях, которые сами в систему до
сих пор так и не приведены? И это относится к пока еще не ставшей
серьезно на ноги кратологии.
Освоение азбуки власти требует серьезной теоретической подго-
товки, знаний из многих областей науки, исторических познаний.
Вот что писал в 1905 году юрист, историк, социолог, этнограф М. М.
Ковалевский в труде "Из истории государственной власти в России":
в "Государственный порядок, какой мы теперь видим в России, не

* Цит. по: Антология мировой политической мысли: В 5 т.

Руководитель .проекта Г. Ю. Семигин. М.: Мысль, 1997. Т. I

всегда был таким; его никак нельзя назвать исконным порядком. В

самом начале русской истории, до появления князей в Киеве,
Новгороде и других русских городах, власть была в руках городского
веча; вече — народное собрание. Изначала, говорит летописец,
новгородцы и смоляне, и киевляне, и половчане, и все области
сходятся на вече как на думу. Вече решало все дела. Когда появились
князья, они стали оборонять землю, и к ним отошли суд и
управление; но веча остались и при князьях... Всего шире
развернулась власть веча в Великом Новгороде. Начиная с XII века и
до конца XV вече в Новгороде имело всю власть; оно начинало
войну и заключало мир. Все должности были выборные; князя вече
и выбирало, и — когда он был не люб — показывало ему дорогу из
Новгорода; новгородцы были "вольны в князьях". Князь не мог и
налоги сам собирать, и пошлины прибавлять, а жалованье для себя
получал из новгородской казны, какое положено... Новгород был
республика, только республика аристократическая; там преобладали
знатные и богатые бояре.
Но не одни веча стояли русским князьям поперек дороги. Самым
крупным государем в Восточной Европе был в то время
византийский император: он предъявлял к русским князьям свои
права. В XI веке в византийской армии был один корпус в 6000
человек, состоявший из союзных русских, этот корпус русские
князья постоянно должны были держать в Царьграде. Византийские
императоры вплоть до XIV века считали русских великих князей
своими придворными, называли их своими стольниками...
С половины XIII века до конца XV удельная Русь была под татар-
ским игом, и хан Золотой Орды назывался "царем русским", русские
княжества были его "улусами" и князья — его "улусниками". "Когда
восхотим воевать и повелим собирать рать с улусов наших на
службу нашу", — говорил татарский хан. И святой черниговский
князь Михаил признал хана царем Божией милостью; он говорил в
Орде хану: "Тебе, царь, кланяются, понеже тебе Бог поручил
царство". Подвластные "царю русскому" — хану татарскому
удельные князья не были независимыми, самодержавными
государями; они держались татарскою милостью. Русские были в
подчинении Золотой Орде, и, по рассказу Флетчера, московские
государи долго еще должны были исполнять унизительный обряд:
каждый год в Кремле, стоя перед ханской лошадью, кормить ее
овсом из своей шапки.
В конце XV века пала татарская власть, и подчинился Москве Гос-
подин Великий Новгород; в Москве начало слагаться царское
самодержавие; в половине XVI века московский великий князь Иван
IV венчался уже на царство. В том же XVI веке на юге, на Дону,
возникла казачья демократическая республика. На Дон бежали из
Московского государства крестьяне и холопы, которым тяжело
жилось дома: на Дону они жили вольно, сами оборонялись от татар,
сами решали и все дела; у них был общий круг и выборные на кругу
атаманы. В Москве говорили про казаков, что казаки "балуют",
называли их ворами и холопами, но ничего с ними не могли
поделать. Два века просуществовала донская республика, и только
Петру Великому удалось сломить ее. На Днепре, в Малороссии,
были свои вольные казаки со своей Запорожской сечью; при царе
Алексее Михайловиче Малороссия, отпав от Польши, признала
своим государем царствующего в Москве государя с его потомством,
но сохранила по договору все свои вольности и даже право
сноситься с иностранными державами. Но с Петра Великого стали
падать вольности малороссийского казачества, а при Екатерине II
была разрушена и сама Сечь Запорожская. Победило, в конце
концов, московское самодержавие.
Но и в Московском государстве, где выросла и сложилась самодер-
жавная царская власть, она сложилась не сразу; нужно было много
труда и борьбы, чтобы создать царское самодержавие"*.
Отметим в этой связи еще одну любопытную особенность
кратологического и грамматического свойства. Русские либеральные
юристы-государствоведы Ф. Ф. Кокошкин и В. М. Гессен
обращались в начале XX века, особенно в связи с Манифестом царя
Николая I 17 октября 1905 года "Об усовершенствовании
государственного порядка", к истории понятия "самодержавие".
Оказалось, что она сходна с историей понятия "суверенитет" на
Западе. "Как суверенитет на Западе первоначально означал власть
независимого государства, так и слово "самодержавие" в России, как
выяснил еще профессор Ключевский, появилось при освобождении
от власти татар и выражало независимость Московского государства
(державы. — В. X.) от какой-либо внешней силы. Однако со
временем оно обрело иной смысл — не собственно независимость
от внешней власти, а независимость абсолютной монархической
власти или неограниченной власти"**.
Хороша "игра слов", не правда ли? И это не слова-перевертыши. Это
естественная полная трансформация смысла за десятилетия.
Не так ли и в СССР сначала ВКП(б), затем КПСС и генсек вопреки
установлениям конституции стали вершить верховную власть?
В силу подобных причин нужна не просто высшая власть, а нужна и
азбука власти, ее незыблемые и незаменимые основы. На такой про-
стой азбуке должна строиться и система представлений о власти (и
властей разного рода), и сама система власти. Это предмет большого
назревшего исследования. Будем надеяться, что это дело не столь уж
далекого будущего.
Но одну проблему надо ставить уже сейчас и попытаться найти до-
пущенные здесь просчеты и ошибки. Речь идет о большой полосе
Советской власти, ее предыстории и постистории.
«Как известно, марксизм обосновал необходимость диктатуры про-
летариата, оценил ее как политическую власть пролетариата и на
этой основе резко политизировал всю деятельность по
установлению диктатуры пролетариата (т. е. по захвату
государственной власти). Вся последующая деятельность партии
после прихода к власти в 1917 году была сведена к восхвалению
Советской власти, к беспощадной и неограниченной критике всех
иных видов и типов власти, к полному разрыву с богатым
Государственно-правовым опытом былых веков. Все сводилось к
политизации жизни в СССР и других странах социализма, к уходу
от серьезного рассмотрения вопросов теории и практики власти и
усиленному ограждению от какой-либо критики власти
коммунистов. Все это обернулось крахом власти, именовавшейся
народной, при полном равнодушии и безучастии большинства
народа к судьбам этой власти и даже при содействии ее скорому
падению.
А начиналось это еще во времена первых шагов деятельности К.
Маркса и Ф. Энгельса. Именно в знаменитом "Манифесте
Коммунистической

* Ковалевский М. М. Из истории государственной власти в России.

М., 905. С. 3—6, 19—20.
** Кокошкин Ф. Ф. Русское государственное право. М., 1908. С. 123.

партии" и была выдвинута идея диктатуры пролетариата —

формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства
буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти.
В издании 1848 года, напечатанном в Лондоне готическим немецким
шрифтом, формулировалась мысль: "Eroberung der politi.schen Macht
durch das Proletariat"* ("Завоевание политической власти
пролетариатом"). Заметим, что die Macht в немецком языке означает:
1) силу, мощь; 2) власть, влияние. Таким образом, вопрос стоял
широко — о завоевании политического влияния, силы, мощи,
политической власти. Этот приход к власти мог осуществляться
любым (в том числе и неконституционным) путем.
Вместе с тем несколькими страницами ранее в "Манифесте Комму-
нистической партии" речь шла о том, что "Die moderne Staatsgewalt
ist nur ein AusschluB, der die gemeinschaftlichen Geschafte der ganzen
Bourgeoisklasse verwaltet"**. ("Современная государственная власть
— это только комитет, который управляет совместными делами
всего класса буржуазии".) Из текста видно, что авторы различают
понятия политическая власть (die politische Macht) и
государственная власть (die Staatsgewalt). Они близки по смыслу, но
не идентичны. Более того, они различны по социальному
содержанию. Дело в том, что: 1) можно (особенно в многопартийной
стране) иметь политическую власть (у себя в партии, во фракции, на
конкретном участке), но не обладать государственной властью в
целом; 2) речь идет не только о завоевании власти (политической)
для себя, для рабочего класса, но и об отсутствии желания взять
себе, на себя буржуазную (государственную) власть***.
Таким образом, с позиций Манифеста вопрос ставился о власти (ди-
ктатуре пролетариата), которая требовала устранения
государственной власти буржуазии и утверждения новой
государственной власти рабочего класса. Данная власть уже
разумелась как новая власть нового государства, "полугосударства",
с иными функциями, того государства, которое в перспективе
засыпает, умирает и которому на смену придет общественное
коммунистическое самоуправление.
Однако фактически в то же самое время (конец 1847 года) К. Маркс
в противоречии со сказанным отождествляет политическую и
государственную власть. В полемике с К. Гейнценом
("Морализирующая критика и критизирующая мораль") К. Маркс
пишет: "Итак, перед нами два вида власти: с одной стороны, власть
собственности, т. е. собственников, с другой — политическая власть,
власть государственная"****. Правда, здесь К. Маркс отмечает:
"Другими словами: буржуазия еще не конституировалась
политически как класс. Государственная власть еще не превратилась
в ее собственную власть"*****.
И еще следует добавить. Встретившись с фактом отождествления К.
Марксом политической и государственной власти, один из россий-
ских авторов — Ю. А. Дмитриев не только обратил на это внимание,
но справедливо заметил, что такой подход в этом вопросе был
определяющим для многих советских ученых-юристов******.
Однако справедливости ради надо сказать, что не только для
юристов

* Manifest der Kommunistischen Partei. London, 1848. S. 11.

** Jbid. S. 4.
*** См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М., 1955. Т. 4. С. 426.
**** Там же. С. 297.
***** Там же. С. 298.
****** Государство и право. 1994. № 7. С.ЗО.

было свойственно отождествление политической и государственной

власти в советские времена, но и сегодня оно продолжается в учеб-
никах по политологии.
Автор данной книги в журнале "Власть" в конце 1997 года
вынужден был высказаться так: "Разве не нелепость, когда все
учебники политологии в России пишутся о политической власти в
подражание советскому прошлому, а Конституция России говорит о
государственной власти?"*.
Политизация жизни, образования и учебной литературы, конечно,
уже не отвечает крупным переменам, происшедшим на бывшем
советском пространстве. Но дело, видимо, в том, что с
политическими азами былой политической азбукой, не так-то просто
расставаться.
В самом деле, десятки лет, а точнее, с конца XIX и до конца XX века
речь повсеместно шла о политике в наиболее широко цитируемых и
обязательных к изданию трудах В. И. Ленина (а в 1924—1953 годах
— И. В. Сталина), РСДРП(б), РКП(б), ВКП(б), КПСС — независимо
от перемены аббревиатур, в центре внимания держали вопросы о
власти, а всю мощь пропаганды нацеливали на политику,
политическую жизнь, политическую деятельность, партийно-
политическое просвещение народа во всех слоях, возрастах,
учреждениях и регионах. И государственный служащий, и
военнослужащий должны были заниматься своим политическим
образованием и самообразованием и стоять в центре политики. И
конечно, трудно привыкнуть к тому, что новая власть требует теперь
от этих категорий лиц совершенно противоположного — стоять вне
партий, вне политики. Тем более это трудно, когда одна из
профилирующих учебных дисциплин по государственным
стандартам, при получении высшего профессионального
образования и сегодня — политология.
В качестве небольшого экскурса обратимся к трудам В. И. Ленина.
Они пронизаны в течение трех десятилетий (1894—1923) вопросами
политики, политической борьбы, политизацией всех сторон и сфер
жизни и деятельности. Немало в них говорится и о власти, но до
1917 года — с обличением власти, а с конца 1917 года — с
одобрением и восхвалением Советской власти.
Рассмотрим некоторые крупные рубежи отечественной истории.
Начало века. 1900 год. Декабрь. Газета РСДРП "Искра" № 1. Статья
В. И. Ленина "Насущные задачи нашего движения". Главные ориен-
тиры: политическая задача, ниспровержение самодержавия,
завоевание политической свободы, политика, политическое
самосознание, политическая организация. Это насквозь
политизированная статья.
к 1917 год. Июль. В сборнике произведений В. И. Ленина,
относящих-|м к этому времени, центральной темой звучит уже
государственная власть во всем многообразии ее тем**.
1918 год. В. И. Ленин публикует написанную в августе—сентябре
1917 года, широко известную работу "Государство и революция",
представляющую собой систематическое изложение марксистского
учения о государстве***. У этой работы есть одна особенность,
фактически не

* Халипов В. Ф. Власть и наука: грядущее качественное обновление

в XXI веке//Власть. 1997. № 11. С. 72.
** См.: Ленин В. И. Политическое положение. К лозунгам Уроки
революция. М.: Политиздат, 1973. 32 с.
*** См.: Ленин В. И. Государство и революция. Поли. собр. соч. Т.
33. С. -120; Подготовительные материалы к книге "Государство и
революция". С. 13—307.
подчеркивавшаяся в прошлые, советские годы. Работу вполне можно
оценивать как очень квалифицированное изложение коренных азбуч-
ных идей марксизма, его взглядов, относящихся, собственно, к науке
о власти. Здесь показаны и суть, и содержание, и виды власти, и
отношение партии к власти, ее властные цели, стратегия и методы
борьбы за власть и удержание власти и т. д. И если справочный том
к произведениям В. И. Ленина не имеет даже рубрики "Власть", то в
рассматриваемом произведении речь идет о государственной,
военной, общественной, политической, парламентарной,
исполнительной, правительственной, централизованной,
материальной, революционной и публичной власти. Одиннадцать
видов власти в одной книге*.
Наконец, если обратиться к работам В. И. Ленина конца 1922 — на-
чала 1923 года (последние статьи и речи), то в них политическая
тематика (а тем более властная) отходит на второй план, уступая
место научным проблемам нэпа и культурных преобразований.
Таким образом, рассмотренная нами область знания — азбука вла-
сти, вне всякого сомнения, является очень существенной сферой
науки, требующей внимательного изучения, углубленной
проработки и приспособления к интересам различных слоев
граждан, особенно школьной и студенческой молодежи, которой
предстоит в XXI веке решать ключевые вопросы власти в
демократическом, информационном обществе и правовом
государстве.

5. Экономика и экология власти

Ведущие проблемы экономики, экологии, рынка и власти; собст-
венности, предпринимательства и власти; бизнеса и власти давно
доминируют в мировой науке**. Теперь эта тенденция со всеми
присущими ей сложностями и противоречиями проявляется и в
России.
Многие годы мы отставали в развитии научных и просто здравых
взглядов на разнообразие, многовариантность и альтернативы хозяй-
ственной и государственной эволюции, на устройство эффективной
власти, выражающей глубокие человеческие интересы, связанные с
разными видами собственности. Безусловно прав был видный рус-
ский философ С. Н. Булгаков, когда в 1912 году он начинал свою из-
вестную книгу "Философия хозяйства" следующим суждением: "В
жизни и мироощущении современного человечества к числу наибо-
лее выдающихся черт принадлежит то, что можно назвать
экономизмом

* В "Подготовительных материалах" в 33-м томе встречается цитата

на немецком языке из К. Каутского, в которой он без должной
научной строгости использует понятие "die politische Gewalt" вместо
"die Macht" (см. там же. С. 280, 288).
** См., напр.: Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: Принципы,
проблемы и политика: В 2 т. / Пер. с англ. 11-го изд.: В 2 т. М.:
Республика, 1992;
Долан Н. Дж., Линдсей Д. Рынок: микроэкономическая модель / Пер.
с англ. Спб., 1992; Мескон М. X., Альберт М., Хедоури. Основы
менеджмента / Пер. с англ. М.: Дело, 1992 (особенно глава 16.
Руководство: власть и личное влияние, с. 462—487; Пиндайк Р.,
Рубинфельд Д. Микроэкономика / Сокр. пер. с англ. М.: Экономика:
Дело, 1992; Сакс Дж. Д., Ларрен Ф. Б. Макроэкономика.
Глобальный подход / Пер. с англ. М.: Дело, 1996. 848 с.; Райзберг Б.
А., Лозовский Л. Ш., Стародубцев Е. Б. Современный
экономический словарь. М.: ИНФРА-М, 1996. 496 с.

нашей эпохи"*. Он был прав и тогда, когда утверждал, что именно

"борьба за жизнь с враждебными силами природы в целях защиты,
утверждения и расширения, в стремлении ими овладеть, приручить
их, сделаться их хозяином и есть то, что — в самом широком и пред-
варительном смысле слова — может быть названо хозяйством"**.
Поистине "Жизнь есть процесс прежде всего хозяйственный"***.
Это подтверждают и протекшие десятилетия, и вся практика чело-
веческого рода. Но всегда изначально хозяйствованию и экономизму
сопутствовали власть, организация и регуляция совместной жизни
людей. Актуальная тема создания и развития упорядоченной
хозяйственной жизни, рынка, органической взаимосвязи и
взаимообусловленности рынка, предпринимательства и власти
сегодня вышла на первый план. В новом осмыслении роли рынка и
открытии ему широкой дороги, а также в новом понимании сути
государственной, конституционной власти, наиболее полно
отвечающей требованиям цивилизованного рынка, и правовом
оформлении именно такой власти — путь к нормальной жизни всех
и каждого не только в России, но и в современном планетарном
сообществе, путь к его устойчивому развитию в XXI веке.
Сегодня уже ясно, что только в отходе от односторонних взглядов на
экономику и от возможности властным, командным, административ-
ным путем управлять ею из единого центра, только в более
рациональном, эффективном учете многообразия возможностей
экономического развития — путь в завтрашний день, в новое
тысячелетие. В развитии разумно устроенной экологической
экономики — грядущий день и человека, и общества, и власти.
Развал же национальной экономики — это крах всему и вся. И
лозунг: "Заграница нам поможет" — этот лозунг не пройдет.
Необходима все-таки мудрая "опора на собственные силы", но
конечно же без самоизоляции.
Из каких же ключевых моментов экономики нужно исходить, чтобы
глубже и полнее понять и проблемы, и особенности устройства сов-
ременной власти, ее обусловленность экономикой, ее роль в судьбах
национальной экономики?
Экономика (от греч. oikonomike — искусство управления домашним
хозяйством) — это, во-первых, хозяйство (или его часть — виды,
отрасли, сферы производства) той или иной фирмы, компании,
корпорации, монополии, того или иного государства (региона,
области, штата, департамента, района, округа и т. д.), группы стран,
их сообщества или всего мира; во-вторых, это наука, отрасль знаний,
изучающая проблемы, принципы, аспекты экономических
отношений, производства и распределения. .
Никогда никаким властям не удавалось уклониться от решения хо-
зяйственных, экономических вопросов, от организации
экономической жизни.
Самой целесообразной, наиболее продуманной, обеспеченной в
правовом отношении и опирающейся на человеческие способности
и интересы оказалась к нашему времени рыночная экономика.
Многообразие экономической жизни породило необычайное мно-
жество экономических явлений и возможностей (а значит, и
понятий), с которыми считаются власти разных уровней. Уже здесь
начинает работать

* Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М.: Наука, 1990. С. 7.

** Там же. С. 39.
*** Там же. С. 8.

власть экономики и возникают контуры целой области знаний —

экономики власти. В этом круге различаются: макроэкономика,
мезоэкономика, микроэкономика, смешанная, рыночная,
феодальная, капиталистическая, социалистическая,
транснациональная экономика, а также и грядущая
информационная, экологическая экономика.
Центральные явления в этой области практики и знаний — эконо-
мическая власть, экономическое влияние, экономическая мощь,
зависимость, интеграция, инфраструктура, конъюнктура,
экономическая самостоятельность, эффективность, помощь и
взаимопомощь и т. д.; экономические ресурсы, процессы, факторы,
экономические доктрины, законы, науки, отношения, потребности,
реформы, стимулы и эксперименты; экономический подъем и спад,
кризис, потенциал и рост, цикл и этап и, наконец, экономическое
положение, равновесие, сотрудничество, экономическое мышление
и образование*. А рядом с ними гигантский круг экологических
проблем**.
И вот теперь, после столь впечатляющего, концентрированного
взгляда на суть, особенности, роли и многообразие явлений,
факторов и понятий экономики, необходимо сказать о двух очень
важных и тесно взаимодействующих областях реальной жизни,
связанных с хозяйственной деятельностью человека и обязывающих
его вырабатывать соответствующую совокупность взглядов
применительно к власти, властвованию.
Экономика власти — область науки, изучающая функциональные
или отраслевые проблемы хозяйствования и организующего
воздействия власти на хозяйствование, а также своего рода
общественно-экономической стоимости (ценности) власти для
государства и его сограждан. В качестве автономного раздела
экономики власти может выделяться характеристика собственно
экономической власти, в том числе в ее различных составных
частях.
Данная область знания может почерпнуть много полезного у эконо-
мической социологии***, восходящей к трудам А. Смита, Д.
Рикардо, Дж. Милля, К. Маркса, а также у современной
экономической истории.
Экология власти — правомерное распространение подходов эко-
логии на сферу власти, властной деятельности; проявление
заинтересованности власти в решении экологических (все чаще
глобальных) проблем. Это позволяет вести речь: 1) об экологии
власти как характеристике той общей разумно организуемой,
защищаемой и очищаемой

* См., напр.: Энциклопедический словарь бизнесмена: Менеджмент,

маркетинг, информатика / Под ред. М. И. Молдаванова. Киев:
Техника, 1993. 856 с.;
Словарь делового человека (для вузов) / Под общей ред. В. Ф.
Халипова. М.: Ин-терпракс, 1994. 176 с.; Гражданское и
предпринимательское право: Сборник документов / Сост. Богачева
Т. В. М.: Манускрипт, 1996. 879 с.
** См.: Реимерс Н. Ф. Экология (теория, законы, правила,
принципы, гипотезы). М.: Журнал "Россия Молодая", 1994. 367 с.;
Ерофеев Б. В. Экологическое право: Учеб. М.: Высш. шк., 1992. 398
с.; Петров В. В. Экологическое право. Учеб. М.: Изд-во БЕК, 1995.
557 с.; Экологическое право и рынок: Сб. статей. М., 1994. 295 с.
*** Отметим первые издания в этой области: Веселое Ю. В.
Экономическая социология: история идей. Спб.: Изд-во Спб. ун-та,
1995; Жорин А. В. Экономическая социология: Учеб. пособ. Минск:
ИП "Экоперспектива", 1997. 254 с.; Радаев В. В. Экономическая
социология. Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 1997.368 с.

природной и социальной среды, в которой действует данная власть;

2) об экологии власти как совокупности представлений (желательно
научных) о той внутренней благоприятной среде, в которой
надлежит действовать власти (властям, властителям). Без
всестороннего учета и осмысления всего комплекса этих
экономических и экологических процессов и явлений и стремления
влиять на него современные власти и властители, политики и партии
практически немыслимы.
В основе этого фундаментального процесса лежит радикально об-
новляемое понимание собственности, права собственности и прав
собственника. Конечно, не нынешней лавочно-спекулятивно-
коррумпированной собственности в России, а той, к какой страна
должна прийти в ходе коренных и многолетних преобразований,
способных вывести ее на цивилизованный уровень, придать ей
гуманный и демократический облик. Разумеется, для граждан
России эта экономика и экономическая -жизнь вовсе не
ориентированы только на американский, английский, немецкий,
японский или даже китайский образец, а отражают и воплощают
собственную, отечественную экономическую специфику. При этом
учитываются и былой общественный уклад жизни, и психологиче-
ское тяготение к общинности, а не индивидуализму, и сознание все
еще не утраченной самобытности и державного величия.
Конечно, это предмет особых политико-экономических изысканий.
Мы упомянем лишь об основных из них, важных для системы
кратологических знаний.
Во-первых, это собственность — исторически определенная форма
присвоения материальных благ, прежде всего средств производства.
Выделяют различные виды собственности: государственную,
общественную, коллективную, частную, монополизированную,
приватизированную, личную. Собственная выгода,
заинтересованность — это цели, к достижению которых стремятся
каждый владелец собственности, каждый предприниматель и
потребитель.
Коренные вопросы собственности — трудные, сложные, болезнен-
ные. И их нельзя решать "красногвардейской атакой на капитал".
Они тесно связаны с властью, зависят от власти, которая, в свою
очередь, и сама зависит от них.
Об этом знали еще в XIX веке. В Своде законов Российской им-
перии, введенном в действие с 1 января 1835 года, весьма
оригинально и вместе с тем точно определялось право
собственности: "Собственность есть власть в порядке,
гражданскими законами установленном, исключительно и
независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и
распоряжаться имуществом вечно и потомственно"*. Такой подход
закреплялся и подтверждался законодательством и в конце XIX века,
а собственность определялась как "власть, установленная
гражданскими законами, исключительная и не зависимая от лиц
посторонних, владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом
вечно и постоянно"**.
Серьезные занятия экономической теорией привели К. Маркса уже в
молодости к глубокому пониманию роли собственности — понима-
нию собственности как власти и осознанию власти собственности.
Беда лишь в том, что, лихо расправившись с собственностью после
1917 года

* См.: Исаев И. А. История государства и права России. Курс

лекций. М.:
Изд-во БЕК, 1993. С. 162.
** См. там же. С. 192.

да, партия большевиков оставила в стороне и многие существенные

взгляды К. Маркса.
В полемике с К. Гейнценом (1847 год) К. Маркс признавал, что
"собственность во всяком случае представляет собой своего рода
власть. Экономисты, например, называют капитал "властью над
чужим трудом"*. И далее: "Современные буржуазные отношения
собственности "поддерживаются" государственной машиной,
которую буржуазия организовала для защиты своих отношений
собственности"**. К. Маркс делал революционный вывод:
"Следовательно, там, где политическая власть находится уже в руках
буржуазии, пролетарии должны ее ниспровергнуть. Они должны
сами стать властью, прежде всего революционной властью"***.
К сожалению, Советской власти так и не удалось всесторонне тео-
ретически и практически разобраться в сути собственности, ее месте
и роли в жизни общества и суметь наладить оптимальные
социально-экономические отношения в обществе. И лишь теперь в
реформируемой России мы приходим к правильному пониманию
роли собственности и права собственности и убеждаемся, что
собственность есть власть и что необходима конкретная область
знания — экономика власти.
Право собственности — одно из важнейших прав в современной
России. Оно признается и охраняется законом — Конституцией
Российской Федерации и Гражданским кодексом РФ.
Собственник по своему усмотрению владеет, пользуется и распо-
ряжается принадлежащим ему имуществом. Он вправе совершать в
отношении своего имущества любые действия, не противоречащие
закону, и может использовать имущество для осуществления любой
хозяйственной или иной деятельности, не запрещенной законом. В
случаях, предусмотренных законом, на собственника может быть
возложена обязанность допустить ограниченное пользование его
имуществом другими лицами. Собственник вправе на условиях и в
пределах, предусмотренных законодательными актами, заключать
договоры с гражданами об использовании их труда при
осуществлении принадлежащего ему права собственности.
Независимо от формы собственности, на основе которой
используется труд гражданина, ему обеспечиваются оплата и
условия труда, а также другие социально-экономические гарантии,
предусмотренные действующим законодательством. Осуществление
права собственности не должно наносить ущерба окружающей
среде, нарушать права и охраняемые законом интересы граждан,
предприятий, учреждений и государства.
В реальной жизни еще далеко не все так, как в теории вообще и
теории права в частности, но будем рассчитывать, что разумное
понимание и устроение собственности возьмет верх.
С собственностью связан рынок. Его суть и особенности должны
понимать и учитывать как власть, так и граждане.
Рынок — ключевое явление и понятие рыночной экономики. Оно
означает любое взаимодействие, в которое люди вступают для
осуществления торговли друг с другом; это совокупность
экономических отношений, сфера обмена товаров на деньги и денег
на товар, связи между

* Маркс К... Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С.,297.

** Там же. С. 298.
*** Там же.

обособленными товаропроизводителями, а также место, где совер-

шается акт купли-продажи товаров.
Рынок — это найденный путем проб и ошибок такой институт или
механизм, который сводит вместе покупателей и продавцов. Он
имеет сложную структуру, которую можно рассматривать по разным
основаниям:
— по объектам — рынок продуктов, средств производства и пред-
метов потребления, услуг, инвестиций, ценных бумаг, технологий,
рабочей силы и т. д.;
— по территориальному признаку— местный, региональный, наци-
ональный, общегосударственный, мировой, всемирный и т. д.;
— по механизму функционирования — свободный (на основе сво-
бодной конкуренции), монополизированный;
— по уровню насыщенности товарами — равновесный (при равен-
стве объемов спроса и предложения), дефицитный (при
преобладании спроса над предложением), избыточный (при
превышении предложения над спросом).
Чрезвычайно многообразны наименования различных видов рынка:
внутренний, внешний, валютный, денежный, кредитный, сырьевой,
фрахтовый и т. д.; рынок акций, готовых изделий, индивидуальных
потребителей, капитала и т. д.
Все виды власти задействованы в сложной сети отношений с рын-
ком. Гражданам России и ее властям предстоит учиться этому
искусству долгие годы.
Отметим некоторые ключевые явления в рыночной экономике,
важные для умелого построения властной практики:
— предпринимательство* — инициативная самостоятельная дея-
тельность граждан, фирм, физических и юридических лиц,
направленная на получение прибыли и основанная на
использовании всех форм собственности; процесс поиска новых
возможностей для бизнеса, использования новых технологий и
новых сфер вложения капитала, преодоления старых стереотипов;
— предприниматель — лицо, самостоятельно, творчески занимаю-
щееся хозяйственной деятельностью, одна из центральных фигур в
современной рыночной экономике;
— предпринимательский доход — часть прибыли, остающаяся в
распоряжении предприятия (промышленного или торгового),
фирмы, предпринимателя после уплаты налогов или процента на
взятый в ссуду капитал.
В настоящее время в мировой практике в ходу более широко упот-
ребляемое понятие "бизнес" (англ. business), т. е. активная,
инициативная предпринимательская деятельность в условиях
рыночных отношений, приносящая доход или иные выгоды. Она
осуществляется частными, акционерными, кооперативными,
государственными предприятиями и гражданами на свой страх и
риск и под свою имущественную ответственность в пределах,
определяемых организационно-правовыми нормативными актами.

* См.: Предпринимательское право. Курс лекций / Под ред. Н. И.

Клейн. М.: Юрид. лит., 1993. 480 с.; Бусыгин А. В.
Предпринимательство: Учебн. В 2 кн. Кн. I. М.: Интерпрекс, 1994.
256 с.; Кн. 2. 208 с.; Предпринимательство в Сиби- РИ: генезис,
опыт развития и перспективы / Под ред. В. С. Балабанова. Красно-
ярск, 1996.260 с.

Хорошо отлаженный цивилизованный бизнес предполагает высокие

морально-хозяйственные качества участников — честность, ответ-
ственность, пунктуальность в выполнении обязательств. Он должен
исключать коррупцию, подкуп, мафиозную практику. В России же
понятие "бизнес" пока применяется по преимуществу не к крупно-
масштабной, а к лавочно-палаточной продаже.
: В чем же пока главная трудность в судьбах общества и власти, в на-
ших личных судьбах? В нашем во многом еще предвзятом
отношении к рынку, в неумении наладить рынок (местный,
региональный, республиканский, межреспубликанский), достойно
выйти на рынок мировой, в неспособности быстро и продуктивно
организовать рыночное пространство, оставшееся от Союза ССР, и
неготовности насытить этот рынок высококачественными
продуктами, товарами и услугами.
За этим неумением и неготовностью ясно проглядывают, во-первых,
ущербность былой социально-экономической и политико-правовой
ориентации рядовых граждан, сохраняющееся до сих пор непонима-
ние возможностей иного, несоциалистического образа жизни в
принципиально ином обществе.
Во-вторых, все еще сказывается убожество былой внедренной свы-
ше социальной и экономической непредприимчивости, инертности и
надежд на высокопоставленных деятелей, которые будто бы за
каждого из нас думают и действуют.
В-третьих, проявляется здесь и непригодность ряда старых предста-
влений об устройстве и функционировании отечественной власти в
новых, изменившихся условиях, и прежде всего условиях
становящегося на ноги рынка.
Наконец, есть и четвертый момент, обнажающий причины наших
бед и обличающий во многом без вины виноватых их виновников.
Дело тут в самих людях. Точнее, в тех руководителях, которых
ситуация вынесла во властные структуры фактически не готовыми к
новой роли в переломный для общества момент, в функционерах,
взращенных в большинстве своем в прошлые времена, а сегодня
обреченных действовать в новых структурах власти. К сожалению,
немало руководителей разных рангов несут на себе груз былых
стереотипов и догм и являют собой фигуры переходного характера.
Отсюда и проистекает кадровая чехарда 90-х годов.
Но сегодня уже иные времена. Остро требуются и новые подходы, и
новые люди. В ближайшее время на предпринимательском и
властном небосклонах появятся иные, предприимчивые люди, за ко-
торыми будущее. ,
Обратимся к 1985 году. Сколь многое с тех пор изменилось. Как ра-
зительно отличается наш день от того, что было, и от того, что нам
обещали инициаторы так называемой перестройки. За годы
"перестройки" не стало ни больше товаров, ни больше квартир, а по
ряду причин не стало и больше демократии. Во всяком случае
сегодня ясно, что если чего и требуется больше, так это твердой и
властной руки, порядка, стабильности, деловой сметки и
предприимчивости, спокойствия и организованности.
Нужен и новый взгляд на бизнес. Сегодня слово "бизнес" обретает
статус признанного и уважаемого понятия, символа достойного
человека вида деятельности. А вместе со здравым пониманием
бизнеса, его роли и места в жизни общества появилась масса новых
явлений и терминов, необходимых на практике, но все еще
непонятных множеству граждан России и СНГ. В их числе:
акционер, аренда, аукцион, биржа, брокер, дивиденд, инвестиции,
клиринг, лизинг, маркетинг, менеджмент, спонсор, субаренда, фирма,
юрисдикция и т. д.*
Нельзя не признать, что отечественный бизнес набирает силы, при-
влекает людей. Об этом говорят факты роста упоминаний фамилий
крепко ставших на ноги предпринимателей, примеры удачных
сделок, возникновения крупных состояний, даже клубов
отечественных миллионеров. Об этом же свидетельствует бурное
создание бирж, банков, организаций, ассоциаций, проведение
конгрессов, ассамблей промышленников, банкиров,
товаропроизводителей и т. д., а также идущий параллельно процесс
банкротств или тихого исчезновения ряда таких образований.
Происходит и активное включение людей дела в сферу политики и
власти. Вместе с тем и у людей власти рождается интерес к
возможностям сферы предпринимательства, к налаживанию
устойчивых контактов с бизнесменами.
Разве годятся для глубокого анализа подобных явлений традицион-
ные формулы, которыми былые власти пытались пользоваться в
сложнейших лабиринтах жизни вообще и экономической жизни в
частности? Что сегодня всерьез могут дать былые рецептурные
прописи: "Политика — это концентрированное выражение
экономики"; "Политика не может не иметь первенства над
экономикой"; "Экономика для нас самая интересная политика" или
призыв культивировать "экономную экономику", провозглашенный в
годы обкрадывания этой экономики, разбазаривания народного
добра, присвоения народных ценностей?
Как деньги идут к деньгам, так деньги идут и к власти. Деньги дают
власть. Они питают власть и нередко развращают ее. А власть
открывает дорогу к неконтролируемым деньгам. Мы пока не
научились жить иначе, но, несомненно, научимся. И Россия, будем
надеяться, обязательно вырвется из того долгового прорыва, в
который ее втянули политиканы.
Важно уметь воспользоваться опытом. Чтобы отрегулировать, сба-
лансировать отношения экономики и власти, денег и власти, бизнеса
и власти, власти и рынка, целые поколения многих стран потратили
столетия. Они сумели найти культурные, деловые механизмы и
гарантии этой регуляции и ввести их в действие. Опыт и достижения
соответствующего законодательства Англии, США, Франции,
Германии, Японии и других стран, их гражданского права мы
должны глубоко изучать и использовать.
Когда же именно мы придем к цивилизованному внедрению в жизнь
идей правового государства, ответа дать пока никто не может. Одно
ясно, что на это, по всей вероятности, уйдут годы и десятилетия,
если до этого мы не развалим окончательно свое собственное
общество. Будем надеяться, что этого не произойдет. Судьба нашей
страны во многом зависит от сегодняшней молодежи, от тех, кто
вступает в жизнь и принимает на свои плечи ответственность за
Россию и власть в России. Вот почему и кратология, и деловая
жизнь требуют от студентов, от всей молодежи самого глубокого
понимания, требуют не отстранения от жизни общества, а самого
активного участия в ней.

* См., напр.: Толковый юридический словарь для бизнесменов. М.:

Контракт, 1992; Правовой словарь предпринимателя. С
приложением действующего законодательства Российской
Федерации, связанного с предпринимательством. М.: Большая
Российская Энциклопедия, 1993.

так, в чем же новизна проблемы предпринимательства и власти для

современного российского общества? Она не только в том, что в со-
ветском прошлом рынка (не базара, а рынка) у нас не было, как не
было и соответствующей цивилизованной системы власти. Новизна
эта прежде всего в том, что на фундаменте рынка и рыночных
отношений, на базе предпринимательства выстраивается совсем
иная система представлений о принципах строения общества, власти
и человеческих отношений, иной тип поведения власти и граждан.
Здесь возникают и новые по содержанию, по-иному
взаимосвязанные между собой этажи общественного здания —
хозяйственно-экономический, социально-структурный, властно-
политический и культурно-духовный.
Нынешний цивилизованный рынок базируется на признании част-
ной собственности, многообразия и равенства форм собственности,
на признании и учете приоритета личного интереса человека, его
стремления своим собственным трудом заработать себе право
хорошо, по-человечески жить, признавая такое же право и за
другими людьми. Веками эти принципы рынка осмысливались,
оттачивались, закреплялись в мировом законодательстве,
регулирующем общественную жизнь, поведение и отношения
людей.
В основе рынка лежит признание людей как товаропроизводителей,
созидателей ценностей, партнеров в этом производственном про-
цессе. Это признание и партнерские отношения регулируются
системой общественно одобряемых и значимых норм права, что
является делом государственной власти, конституционного
законодательства. Выработке и соблюдению этих норм служит
правовое государство с его рационально действующими ветвями
власти — властью законодательной, исполнительной и судебной.
В обстановке становления цивилизованной экономики и рынка надо
и власть строить по-новому, а во многом именно с нее и начинать. В
ходе утверждения в обществе системы рынка и рыночных
отношений их принципы все полнее пронизывают его вертикальные
и горизонтальные системы. Прежде всего это отражается в
структуре власти и особенностях ее устройства. Именно из
органичной потребности регулировать человеческие отношения
системой договоренностей, совокупностью согласованных,
признаваемых и соблюдаемых правовых норм берет свое начало
идея правового государства.
Давно уже выработанные зарубежной практикой идеи партнерства в
отношениях не только на рынке, но и по поводу власти, идеи
согласия, консенсуса участников политического и экономического
процесса следует признать полезными, перспективными и далеко не
исчерпавшими себя, хотя, разумеется, не во всех странах они строго
соблюдаются и выполняются.
Напротив, культивировавшаяся в бывшем СССР идея так называе-
мой революционной законности, демагогическая долголетняя
болтовня о власти народа посредством самого народа фактически не
только не дали желанных результатов, но и обеднили, перекосили
нормальные представления о нормально организованной власти в
государстве. В нашем недавнем прошлом мы имели дело с
безраздельной властью одной партии, ее аппарата, генсека и
политбюро. Эта власть лишь формально опиралась на положения
Конституции СССР и была выведена из-под действенного контроля
граждан.
Горький опыт показал расхождение с жизнью наивно-утопических
представлений о власти в безрыночно-социалистическом
общественном организме. Как ни хотелось большевикам утвердить
на века безоговорочное подчинение партийным властям, внедрить
приоритет общественных интересов над личными, принудить
человека к отказу от своей индивидуальности во имя ложной
абсолютизации классовых интересов — все эти нелепости
партийно-государственного всевластия лопнули вслед за крахом
партийного управления обществом.
В настоящее время предпринимателю, бизнесу, рынку нужна твер-
дая, реальная власть в государстве. В ней человек дела, деловые
структуры видят предпосылку и условие достижения своего успеха.
Только плодотворный союз власти и цивилизованного
предпринимательства способен внести успокоение, стабильность в
наш все еще больной хозяйственный организм. И это относится как
к России, так и ко многим другим, близким нам по общему
прошлому странам, входящим в СНГ (Содружество Независимых
Государств), — Украине, Белоруссии, Грузии, Армении,
Таджикистану, Молдове и др.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что нестабильность
власти таит огромный риск для всех, кто хочет действовать,
извлекать прибыль, надеяться на свою удачливость. Понятно, что
активное взаимодействие с нашей истерзанной страной таит ныне
огромный, а нередко и недопустимый коммерческий риск для
зарубежных предпринимателей, заставляя их отворачиваться от нас,
свертывать взаимовыгодные связи.
В самом деле, оправдан ли такой риск, если главные наши опасности
сейчас на виду у всего мира? В их ряду выделяются прежде всего не
до конца устраненная проблематичность контроля за ядерным
оружием, незатухающие национальные распри, недопустимая
дискредитация армии, появление у обездоленных склонности
решать свои проблемы путем бунта, а порой и шараханья в сторону
экстремизма. Не будем скрывать возможных бед экологического и
медико-биологического характера, последствий возможных
эпидемий и голода в ряде регионов. Вот чего не должна допустить
власть. Вот от чего надо уберечь Россию и ближнее зарубежье при
переходе к рынку.
Власть и в условиях рынка не может стоять в стороне от регулиру-
ющего влияния на трудности жизни, на экономику, на ее ключевые
участки, на ее участников. Делать это в современном мире — в
условиях деятельности могущественных транснациональных
корпораций, в обстановке существования "теневой экономики",
мафиозных структур и серьезной экономической дезорганизации во
многих странах мира, не исключая России, — делать это очень
непросто.
Вот почему в экономике власти, экономико-кратологической теории
на первый план выходят проблемы продуманной долгосрочной эко-
номической стратегии государственной власти, ее экономической
политики.
Не случайно Конституция Российской Федерации в статье 114 вме-
няет правительству в обязанность прежде всего обеспечение
проведения в России единой финансовой, кредитной и денежной
политики*.
Саморегулирующаяся рыночная экономика, активное предприни-
мательство, целеустремленный бизнес сами по себе требуют нового
кратологического мышления, обусловливают потребность в
переходе к новому состоянию общества и власти, необходимость их
соответствия

* См.: Конституция Российской Федерации. М.: Юрид. лит., 1993.

С. 19. 203

уровню XXI века. При должном внимании общества, его умении

обуздывать стихию рынка и усмирять алчность запросов бизнеса и
мафии, налаживать социальную защиту слабых и бедных можно
гораздо эффективнее и быстрее продвигать вперед общественные
дела. Это и российская, и общемировая проблема.
Власти разных уровней должны научиться правильно понимать роль
и возможности рынка и взаимодействовать с предпринимателями,
культивировать прогрессивные идеи и заинтересовывать сограждан
в предпринимательской деятельности, делать цивилизованными ее
приемы, цели, структуры. Вместе с тем они должны учитывать и
растущие масштабы влияния предпринимателей, неизбежность их
серьезных притязаний на достойное, а главное, определяющее место
в структурах и органах власти, на выражение и защиту их интересов.
Рынок, предпринимательство, бизнес, новая власть — все это внове
для граждан России. А новое надо всерьез осваивать и усваивать.
Новому надо учиться, необходимо глубоко и правильно его
понимать. Особенно важно молодым людям своевременно, начиная
с семьи, со школы, с вуза, с рабочего места, готовиться к новым
условиям жизни. И главное для всех нас— не теряться, не бояться
будущего, в том числе и трудного, видеть пути и тенденции развития
экономики и власти и повышать нашу организованность,
цивилизованность, культуру.

6. Культурология власти
К числу ведущих профилирующих областей кратологии в общем
блоке комплексных областей этой науки, несомненно, относится
набирающая силу и авторитет культурология власти. Это
совокупность междисциплинарных пограничных знаний,
питающихся идеями из двух важнейших областей деятельности
человека и общества — культуры и власти — и нацеленная на
всестороннее культурное развитие и обогащение власти. Это
соединение и взаимообогащение становящихся на ноги
перспективных наук — культурологии и кратологии. В этой сфере
имеют большие возможности и открывают широкие перспективы
такие проблемы, как растущая культура власти (властей),
упрочивающая управление разных масштабов, власть культуры
(культурократия), взаимодействие и взаимовлияние власти и
культуры.
Появление новых изданий и учебных пособий по недавно вошедшей
в нашу жизнь культурологии* и позволяет все глубже и основа-
тельнее разрабатывать и собственно культурологию власти. Впро-
чем, пока можно вести речь лишь о самых первых шагах этой новой
области знания.

*Введение в культурологию: Учеб. пособие для вузов / Рук. авт. кол.

и отв. ред. Е. В. Павлов. М.: Владос, 1995. 336 с.; Введение в
культурологию: Учеб. по-соб.: В 3 ч. / Под общ. ред. В. А.
Сапрыкина. М.: МГИЭМ, 1995. Ч. I. 210 с.; Ч. II. 411 с.; Ч. III. 168 с.;
Культурология: Учеб. пособ. Ростов-на-Дону: Изд-во Феникс, 1995.
576 с.; Гуревич П. С. Культурология: Учеб. пособ. М.: Знание, 1996.
288 с.; Шульгин В. С., КошманЛ. В., Зезина М. Р. Культура России:
IX—XX вв. М.: Простор, 1996. 390 с.; Политическая культура:
теория и национальные модели // Гаджиев К. С., Гудименко Д. В.,
Каменская Г. В. и др. М.: Интерпракс, 1994. 352 с.; Человек и
общество (Культурология): Словарь-справочник. Ростов н/Д: Изд-
во Феникс, 1996. 544 с., и др.

Исходное явление и понятие в этой области знаний — "культура".

Конечно, речь идет не просто о термине, который несет чрезвычайно
большую смысловую нагрузку (один американский социолог нашел
для него по меньшей мере 500 значений). Он затрагивает этнологию,
социологию, историю, изучение явлений культуры, а также и право,
и политологию, и кратологию, распространяется на политическую и
властную культуру*.
Несмотря на растущую роль в современном мире политической и
особенно властной культуры, эта проблема до сих пор не получила
обстоятельной разработки. Как свидетельствует К. С. Гаджиев,
среди зарубежных и российских обществоведов еще нет единого
подхода к трактовке как самой категории "политическая культура",
так и ее структурных компонентов, содержания, функций и т. д.
Здесь существует широкий спектр мнений, определений и
формулировок. По подсчетам канадского исследователя Г. Патрика,
к 1976 году насчитывалось более 40 определений политической
культуры. С тех пор число работ по данной проблеме значительно
возросло, что привело и к росту количества определений.
Понятие "политическая культура", по-видимому, впервые появилось
в статье американского политолога Г. Алмонда "Сравнительные
политические системы" (1956). Во второй половине 60-х и 70-е годы
концепция политической культуры была взята на вооружение
такими американскими социологами и политологами, как В. Ки, Р.
Маркридс, В. Нойман, Д. Марквик и др. Впоследствии эта
концепция получила большую популярность и в других странах и
стала одним из важнейших инструментов исследования
политических процессов и явлений**.
А теперь попытаемся определить и собственно культурологию вла-
сти как область знания.
Культурология власти (от лат. cultura) — область знаний на стыке
культурологии и кратологии, обобщающая представления о
процессах своего рода окультуривания, углубления
цивилизованности власти (властей). Она связана с общими
процессами демократизации, гуманизации, усиления правовых
начал в жизни современного общества, хотя и идущими
противоречиво, со сбоями и попятными движениями. Однако, не-
смотря ни на что, важнейшей тенденцией развития власти
становится рост ее культуры.
Движение вперед, взгляд в завтрашний день — это утверждение и
наращивание все более высокого уровня культуры в теории власти, в
ее поведении и деятельности. Вместе с тем это и органичное
развитие близких, родственных областей — педагогики и
психологии власти. Духовная (культурная) сфера и власть уже давно
имеют тесные и разнообразные связи, взаимно влияют друг на
друга, усиливая, нейтрализуя или ослабляя друг друга.
Конечно, такая общая оценка далеко не передает всего богатства
взаимодействий культуры и власти, тем более что надо принимать во
внимание как определяющую роль государства по отношению к
культуре, так и разнообразие самих властей и многообразие
взаимодействующих с ними видов культуры.

* См.: 50/50: Опыт словаря нового мышления / Под общ. ред. М.

Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс, 1989. С. 232.
** Гаджиев К. С. Политическая наука. М.: Сорос: Междунар.
отношения, 1994. С. 334.

Назовем в качестве примера такие власти, как монархическая, фе-

деральная, президентская, законодательная, исполнительная,
судебная, экономическая, школьная, родительская, власть средств
массовой информации и даже мафии и т. д. Это — с одной стороны.
А с другой — литература, поэзия, музыка, живопись, образование,
наука во всем своем многообразии, архитектура, скульптура и т.д.
Нетрудно вспомнить, каким образом, в какие эпохи взаимодейство-
вали властные фигуры и конкретные деятели науки и искусства и
как это происходит в наше время, а также легко представить, какие
моменты усиливали или ослабляли власть. Напомним хотя бы о том,
как советская верхушка "вдруг" стала объектом нападок и критики
печати, телевидения, деятелей искусства в канун ее краха. Можно
подумать и о том, как трудно рассчитывать на полноценную отдачу
академической науки в условиях ее недофинансирования и т. д. Вот
и рождаются ответы на вопрос, почему и как следует
взаимодействовать властям и культуре. Это — область, так и не
получившая по сию пору глубокого всестороннего освещения и
ждущая своих исследований и прогнозов не только в России, но и за
рубежом, и не только в историческом, но и в современном плане.
В рамках же нашего общего интереса к кратологии еще раз назовем
лишь три аспекта: а) культура власти, б) власть и культура и в)
власть культуры.
Культура власти — признак высокого уровня развития власти, ее
совершенства и цивилизованности. В практике власти, в
требованиях к властям эта тема поистине необъятна.
Ясно, что от повышения культуры прежде всего власти государст-
венной, связанного с большими усилиями по многим направлениям,
зависят масштабы влияния власти, ее авторитет, признание, ее
эффективность и результативность ее мер.
Вместе с тем надо прямо отметить, что не своей культурой упрочи-
валась власть (власти) в долгие минувшие века. Силу и влияние ей
до сих пор придавали твердость, авторитаризм, жесткость и даже
жестокость самих властителей, ключевых фигур во всех ролях и
наименованиях. Фактически, как правило, не культурный и
цивилизованный, а скорее деспотичный и беспощадный властитель
чаще брал верх и обеспечивал послушание и управляемость
подвластных. Нередко именно так складывается практика и сегодня,
но рано или поздно она должна все-таки сойти на нет. Общая
тенденция демократизации общества, развитие культуры, прогресс
цивилизации ведут к тому, что духовное, правовое, нравственное,
культурное начало возобладает во властной практике, вероятно, уже
в XXI веке.
Самой культуре власти надлежит расти, совершенствоваться, находя
свое выражение в богатстве и многообразии сопутствующих власти
показателей в ее деятельности и общении с людьми. Культура власти
воплощается и отражается в манерах и приемах такого общения, его
оттенках и его результатах. Весьма характерной приметой
рассматриваемой области культуры является даже сам язык власти
— система тех средств и сигналов, с помощью которых власти
строят свое общение с людьми. Этот язык сам по себе может
выступать и восприниматься как сугубо авторитарный, властный и
как демократический язык.
Что же можно сказать о проблеме "власть и культура" или "культура
и власть"? Действительно, это сложная и очень важная для судеб
общества и граждан сфера взаимодействия культуры страны и ее
властей, связанная с пониманием (или непониманием),
использованием (или неиспользованием) властями достижений
духовной и материальной культуры, создающих условия для ее
прогресса или, напротив, для убогого, одностороннего, ущербного
направления ее эволюции. История государств и человечества в
целом богата фактами и призерами того или иного вида связи и
взаимодействия культуры и власти; расцвета под влиянием власти
соответствующей культуры, отраслей или их ограничения,
свертывания; покровительства культуре (и меценатства) или,
напротив, своего рода ориентации культуры на услужение
властителю и властям, на их безудержное восхваление и
прославление.

***
Таким образом, через наиболее полное и глубокое осмысление
среды человеческого обитания—экологической, экономической, со-
циальной, культурной и властной — и возможно фундаментальное
проникновение в суть феномена власти и обращение плюсов и
достоинств этого феномена на пользу человеку, организации его
жизни в обществе.

Глава VII
 КОМПЛЕКСНЫЕ ОБЛАСТИ КРАТОЛОГИИ
(Продолжение)

Круг комплексных областей кратологии необычайно широк. В целом

он был очерчен нами в параграфе об общей кратологии, а в
предыдущей главе мы определили содержание наиболее известных,
практически признаваемых, но все еще недостаточно разработанных
ее областей. Далее нам предстоит обратиться к тем областям науки о
власти, которые уже вполне имеют право на существование, но
фактически не пользовались вниманием исследователей и
практиков.
Мы не сможем дать их исчерпывающую всестороннюю характери-
стику. Для этого пока нет наработанного в науке материала, нет
устоявшихся взглядов и концепций, да и сама такая задача,
естественно, не во всем посильна одному человеку.
Но что же здесь движет автором?
Во-первых, то, что начато дело, которое, несомненно, имеет много-
обещающее будущее и способно дать серьезное приращение
научного знания. Оно должно привлечь ученых и практиков многих
стран, и здесь особенно могут помочь информатика и Интернет.
Во-вторых, то, что годы и силы, затраченные на разработку
кратологической проблематики, даже в нашу относительно
высокоинтеллектуальную и цивилизованную эпоху, могут пока
найти продолжение лишь в усилиях единиц, для которых эта
тематика окажется интересной и, как говорится, по плечу.
В-третьих, автор уверен, что именно поэтому надо предложить всю
сумму обдуманного, наработанного материала, пусть даже спорного
и способного вызвать возражения и критику. Это будет пробуждать и
формировать мысль и активизировать дальнейшие поиски в этом на-
правлении.
Наконец, в-четвертых, надо широко обратиться к забытому про-
шлому интеллектуальному богатству и малоизвестному
современному материалу, а также использовать аналогии из
различных областей знаний. Как это ни противоестественно, беда
ученых XX века, особенно российских гуманитариев, только что
освободившихся от жестких рамок марксизма, состоит в узости их
взглядов, в однобокости специализаций.
В данной главе мы привлечем внимание еще к одной группе гу-
манитарно ориентированных областей кратологического знания,
которой исследователи до сих пор фактически не касались. Среди
них грамматика власти (словообразование, морфология и синтаксис
в сфере властного языкознания и властной практики), логика власти,
педагогика и психология власти, этика власти, эстетика власти,
акмеология власти, аксиология власти, имиджелогия власти и даже
мифология власти.

1. Грамматика власти
В сферу различных областей гуманитарного знания, и в частности
сферу властно-политическую, идеи их осмысления с позиции
грамматики и собственно языковой практики проникли уже
сравнительно давно. Отдадим должное американскому философу
Гарольду Ласки, опубликовавшему в 1925 году "Грамматику
политики". При всем внимании к политике, а значит, и к власти мы
хотим все же отправиться от общего понимания грамматики в
области языкознания, что позволит лучше понять ее место и роль в
системе знаний о власти.
Грамматика, по сути своей, — это, во-первых, строй языка, система
его языковых форм, способов словопроизводства, тех
синтаксических конструкций, которые образуют основу языкового
общения; во-вторых, это раздел языкознания, изучающий строй
языка, что и позволяет выделять, объединять и координировать на
практике взаимодействие словообразования, морфологии и
синтаксиса.
Власть всегда оформляется словом. Вначале и во власти было слово.
Оно всегда является первоначалом в этой сфере. Не исключено, ра-
зумеется, что нередко власть творится междометиями, непечатным
словом, мимикой, угрожающими жестами, а то и физическим
воздействием. Но будем считать, что это особые случаи проявления
власти.
Надо знать, что существуют два вида взаимоотношений власти с
грамматикой:
1) использование возможностей грамматики, языка и языковых форм
на службе самой власти, на ее эффективном обслуживании ради
плодотворной отдачи;
2) заимствование полезного опыта грамматики, ее конструкций для
усовершенствования власти того или иного вида. В этом случае
грамматика поучительна для власти как та система, в которой в
течение веков сложились продуманные четкие правила, нормы,
формы словообразования, словотворчества, словоотклика на новые
запросы жизни, а также способы преодоления языкового
догматизма, полезные как пример для тщательного, взвешенного,
продуманного властетворчества, считающегося с запросами жизни,
интересами граждан.
Правильное грамматическое словопонимание, взвешенное слово-
толкование, обдуманное словообразование, эффективное
словотворчество должны служить власти, прежде всего власти
государственной.
Мы уже неоднократно говорили о близости, соседстве, чуть ли не
тождественности и взаимозаменяемости понятий "политика" и
"власть", отмечая, что это связано и с определенными эпохами, и с
конкретными странами, а порой с конкретными интересами
конкретных лиц, пользующихся влиянием в науке (в политике и
власти). В настоящее время, когда Россия переживает пору
увлечения политологией и известной отстраненности от
властеведения (кратологии), следует еще раз беспристрастно
вглядеться в это явление и его причины.
Приведем результаты исследований и раздумий ученого из Новоси-
бирского университета Г. В. Голосова. Вот как он рассуждает о
происхождении политологии на первых же страницах своей книги
"Сравнительная политология"*.
Современная политическая наука — феномен относительно недавне-
го происхождения. На первый взгляд, это утверждение противоречит
тому, что политика — одна из наиболее ярких и увлекательных
сторон человеческой деятельности — привлекала внимание
мыслителей уже на заре цивилизации, а "основоположниками"
политологии часто называют Аристотеля, Никколо Макиавелли,
Джона Локка и других философов прошлого. Однако, как отмечает
Дэвид Истон, в течение многих столетий, от классической древности
до конца XIX столетия, изучение политической жизни оставалось не
дисциплиной в строгом смысле слова, но совокупностью интересов.
Первоначально политическая проблематика давала пищу для
размышлений философам, затем к ним присоединились правоведы,
а в прошлом веке, с возникновением социологии, политика сразу же
попала в поле зрения этой науки. Обособление политологии как
академической дисциплины произошло на рубеже XIX—XX
столетий в США, где в нескольких университетах — в основном
силами философов, правоведов и социологов — были организованы
кафедры политической науки. В западноевропейских странах
подобное развитие наблюдалось значительно позднее, уже после
второй мировой войны, и протекало под заметным воздействием
американских образцов. Последние десятилетия ознаменовались
бурным количественным ростом политологии и ее широким
распространением во всем мире. Пришла она и в страны бывшего
СССР. Однако по сей день большинство индивидуальных членов
Международной ассоциации политических наук проживает в США.
Почему же политическая наука была и, по определению Хайнца Эло,
остается "преимущественно американским явлением"? Ответ на этот
вопрос вытекает из некоторых особенностей американского об-
щества, возникшего как совокупность переселенцев, лишенных
общих исторических корней и вынужденных идентифицировать
себя с государством. Часто говорят, что США — это
"мультикультурное, т. е. включающее в себя многочисленные и
чуждые друг другу культурные ориентации, общество, разделяющее
некоторые общие политические ценности". Одним из механизмов
воспроизводства этих ценностей и выступает политическая наука.
Уже в начальной школе американец сталкивается с некоторыми ее
элементами, посещая так называемые "уроки гражданственности"
(civil classes). В старших классах он изучает Конституцию США, а
оказавшись в университете, имеет возможность посещать
широчайший набор политологических курсов (в некоторых
государственных учебных заведениях такие курсы носят
обязательный характер). Многие миллионы студентов ежегодно
заканчивают свое высшее образование со степенью бакалавра в
области политических наук. Так что количество профессиональных
политологов в США не должно удивлять. В основном это
университетские преподаватели.
Все вышесказанное, конечно, не объясняет причин распространения
политической науки за пределами ее исторической родины.
Напротив, мы вправе спросить: если задача этой науки состоит в
воспроизводстве определенной, национально-специфической
системы ценностей, может ли она прижиться, скажем, в России?
Может, ибо это — не единственная задача политологии. По
собственному недавнему прошлому мы хорошо знакомы

* См.: Голосов Г. В. Сравнительная политология: Учебник. 2-е изд.

Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С. 6—8.

с "политической наукой", почти исключительно занимавшейся

оправданием существовавшего порядка в целом и отдельных
властных решений, — "теорией научного коммунизма". Будучи
закрытой, советская политическая система не нуждалась в
исследовательских средствах, которые раскрывали бы подлинные
мотивы и механизмы властвования. Г Вот как рассуждает Н. В.
Голосов. Это показывает, что политология не случайно выдвинулась
и в современной России чуть ли не на самое первое место в системе
гуманитарных наук. f Однако время требует своих поправок и для
России. Оно требует своего рода политического протрезвления ее
граждан, особенно молодежи, и воспитания не просто политически
ангажированных и политически озабоченных молодых людей, а
граждан великого государства Российского, служащих делу
Отечества, уважающих его тысячелетнюю историю, государственно
мыслящих и действующих, исходящих из интересов реальной
конституционно установленной государственной власти.
Происшедшая за десятилетия подмена грамматики власти полити-
ческой лексикой сегодня становится все более заметной. Факты
такого рода отмечают все большее число авторов и изданий.
Обратимся к первому в России энциклопедическому словарю "По-
литология", вышедшему в 1993 году. Как ни странно, статьи
"Политология" в словаре нет. В статье "Политическая наука"
отмечается, что "в 60—70-е гг. в некоторых странах (в Германии,
отчасти во Франции, затем у нас) появилось новое наименование
политической науки — политология (по аналогии с социологией,
экологией и т. п.). Во многих западных странах, особенно в США,
его не применяют, хотя оно создает речевые удобства — краткость и
понятность термина. Это название, однако, скорее можно применять
в сфере эмпирического знания или в научно-публицистической
практике, а не в значительной науке, тем более ^,по отношению к
крупным политическим авторам: странно было бы на-. политологом
Н. Макиавелли или Ю. Хабермаса"*.

О самой же "политике" словарь "Политология" пишет: "Политика*

(от греч. polis — город — государство и прилагательного от него —
politikos: все, что связано с городом, — государство, гражданин и
пр.) — организационная и регулятивно-контрольная сфера
общества, основанная в системе других таких же сфер:
экономической, идеологической, правовой, культурной,
религиозной. Термин "политика" получил распространение под
влиянием трактата Аристотеля о государстве, правлении и
правительстве, названного им** "Политика". Вплоть до конца XIX
века политика традиционно рассматривалась как учение о
государстве, т. е. власти институционного, государственного уровня.
Однако уже в новое время развитие политической мысли и
представлений о государстве привело к выделению наук о
государстве и их обособлению от политической философии и
политической науки. Представление о политике значительно
расширилось, и понимание политики стало весьма сложной
проблемой, во всяком случае оно оказалось предметом самых
различных толкований"***.

* Политология: Энциклопедический словарь / Общ. ред. и сост. Ю.

И. Аверьянов. М.: Изд-во Моск. Коммерч. ун-та, 1993. С. 269.
** Не им, а его учеником Теофрастом.—В. X.
*** Политология: Энциклопедический словарь. С. 251.
Кстати говоря, заметим, что это и есть весьма убедительное указа-
ние непосредственно на лексические, грамматические трудности и
противоречия на властно-политическом поприще в связи с
грамматическими колебаниями, шараханиями по поводу политики.
Обратимся еще к одной энциклопедии, в которой отмечается: "По-
литика (от греч. politike — искусство управления государством) —
согласно Платону и Аристотелю, единая наука об обществе и
городе-государстве (полисе). Сейчас в учении о государстве под
политикой понимают науку о задачах и целях государства и о
средствах, которые имеются в распоряжении или бывают
необходимы для выполнения этих целей"*.
В связи с таким определением политики, тесно увязывающим ее с
государством и ставящим ее на службу государству, в построенной
вокруг нее политологии не остается места для понятий
политической борьбы, политической оппозиции, политической
власти, антигосударственной, антиконституционной деятельности и
т. д.
Вернемся к упоминавшемуся в энциклопедическом словаре "Поли-
тология" ироничному сюжету с "политологом" Н. Макиавелли (1469
— 1527).
В 1996 году в издательстве "Мысль" в серии "Из классического на-
следия" были опубликованы избранные сочинения Н.
Макиавелли**. Этот том аттестуется, однако, как том
политологических и военно-исторических сочинений. В
обстоятельном и интересном предисловии Е. И. Темнова Н.
Макиавелли представлен как человек, рожденный для политической
деятельности, как основоположник современного понимания
политики, исследователь политической власти, классик полити-
ческой социологии***.
Можно согласиться со многими профессиональными суждениями Е.
И. Темнова и обязательно надо отметить, что фактически от Макиа-
велли пошло понятие государство. Но все-таки очень уж велика
натяжка, если называть рассуждения о государственной власти и
государстве, относящиеся к XVI веку, политологией и вкладом в
политическую науку****. Чтобы в этом убедиться, нетрудно
перечитать книгу "Государь". Здесь нет ни слова о политике, весь
текст посвящен власти, государству, искусству правления. И сколь
же ярко и многогранно предстает перед нами анализируемая Н.
Макиавелли власть — государственная, республиканская,
княжеская, королевская, светская, духовная, папская, высшая,
неограниченная, а также характеристика порядка, условий и
приемов властвования.
Практически везде, где Н. Макиавелли говорит о владении, вла-
дычестве, господстве, царствовании, княжении, управлении, правле-
нии, властителях, начальстве, повелении и повиновении, везде он го-
ворит о власти. И нигде не упоминаемая им политика может в этом
случае толковаться лишь как линия поведения, как своего рода курс
поведения, как функция, производная от власти и властвования. Мы
же в наше время в языке (в грамматике власти и грамматике полити-
ки) умудрились поставить все с ног на голову. Почему же у нас, по
нынешним

* Краткая философская энциклопедия. М.: Издат. группа

"Прогресс"— "Энциклопедия", 1994. С. 352.
** Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о Первой декаде Тита
Ливия. О военном искусстве / Предисл., коммент. Е. И. Темнова. М.:
Мысль, 1996. 639 с.
*** См. там же. С. 7, 29, 34, 36.
**** См. там же. С. 35, 36.

толкованиям, якобы все дела вершат политика, политики и

политология и почему отодвинута на второй план собственно сама
государственная власть, являющаяся, как правило, решающим
фактором, важнейшим двигателем общественных процессов.
Это говорится и пишется не ради престижа президента, или парла-
мента, или правительства, а ради наведения в стране настоящего
государственного порядка; в дополнение к тому, что уже не раз
говорилось облеченными высшей властью лицами в России и в XIX
веке, и в 1905-м, и в 1997 году.
Грамматика должна служить власти, а власть должна прислуши-
ваться и к самой грамматике. О том, как в условиях демократии и
цивилизации грамматика власти достойно служит властям разного
рода и в разных странах, уже приходилось упоминать по разным
поводам.
Если в общем кратолексика насчитывает сегодня свыше 5000
терминов и понятий, и они успешно содействуют развитию и
возвышению понимания роли государственной власти (и властей
разного рода), то это заслуга кратологии, которую и надо по
заслугам ставить на ноги. Если сегодня мы можем использовать
сотни терминов интернациональной лексики, дающих людям Земли
возможность понимать друг друга без переводчиков и словарей, то
это тоже заслуга кратологии. Везде одинаково звучат,
воспринимаются и понимаются десятки и сотни терминов и слов,
таких, как "демократия", "республика", "федерация", "президент",
"сенат", "парламент", "инаугурация", "спикер", "акт" и т. д.
Грамматика отправилась в своем властном поиске от
аристократии, '!: демократии и многих "кратий" древнего мира
(число которых теперь составляет многие десятки). Не забудем, что
термин "демократия" впервые встречается у известного греческого
историка Геродота. И напомним, что Платон выбрал себе в
собеседники Сократа, Исократа, , Гермократа и Кратила. Грамматика
позволила нам предложить новый перспективный
интернациональный термин "кратология" (наука о власти),
открывающий научные просторы для познания, поиска, оформления
десятков областей науки о власти. Ни один серьезный ученый, ни
один серьезный практик-властитель в наше время уже не возразит
против выделения специальной науки о власти и против того, чтобы
определиться с ее проблематикой, ее возможностями и, естественно,
ее названием*.
Еще раз о названии. Органично и правомерно для граждан России
— наука о власти. Но поставим вопрос: а есть ли другие варианты
этого названия, что в данном случае позволяет сделать русский язык,
и не I. стоит ли ориентироваться на интернационально приемлемое
название? Ведь и за рубежом науке о власти не повезло. Ей тоже
внимания не
уделяют.
С позиций грамматики и норм русского языка правомерны
названия: властеведение, властезнание и даже властология,
властография. Учитывая русскоязычные аналоги, благозвучие,
традиции, более удачно "властеведение".
Однако еще раз подумаем: возможны ли лексические варианты ме-
ждународного характера, применимые и в практике других стран?
Естественно, что власть по-разному предстает в языках в ближнем,
среднем

* Эти вопросы подробно рассмотрены нами в монографии "Власть.

Основы кратологии" (М., 1995), а также в кратологическом
словаре "Власть" (М., 1997). Поэтому в данном случае мы затронем
лишь некоторые основные идеи.

и дальнем зарубежье. Но интернациональные понятия пронизывают

большинство языков. По крайней мере, слово "демократия"
присутствует практически у всех.
Обычно интернациональными становятся понятия, берущие начало
прежде всего в греческом языке и латыни. Если брать греческий, то
это в первую очередь связано с "кратиями" и "архиями", т. е.
производными от греческих слов kratos (сила, власть, могущество;
главное начальство над войском, господство на море) и arche
(начало, начальство, правительство, власть, господство)*. В русском
языке здесь, как и в ряде других, наибольшее количество
производных слов. Только "кратий" можно назвать более 60, а
"архий" — более 10. В этом случае, особенно в церковной лексике,
сказались давние связи русских с греками.
Много производных слов в русском языке и от латинских слов:
impero (господствовать, начальствовать, властвовать, повелевать,
приказывать, распоряжаться); dominatio (господство, владычество,
единовластие, верховная власть, деспотизм), а также auctoritas
(полновластие, полномочие, власть, повеление, приказание,
значение, вес, влияние, авторитет); dictator (диктатор — в Риме
должностное лицо с неограниченной властью в государстве,
избиравшееся в чрезвычайных случаях и на определенный, короткий
срок); jus, juris (право, совокупность законов, суд, привилегия,
власть) и др.**
Таким образом, речь может идти о признанных в большей части
стран латино- и грекоязычных названиях.
Перечень возможных интернациональных названий науки о власти
мог бы стать таким: архология, автократология, администратология,
диктатология, доминология, имперология, кратология,
магистратология, префектология, регология, рексология,
тиранология. Возможен и ряд других названий.
Легко заметить, что наиболее приемлемым и по сути, и по звучанию
можно считать термин "кратология". Еще раз отметим, в чем су-
щество этого составного слова-новообразования.
Крато... (от греч. kratos — власть, сила, могущество, господство) —
частица, начало слов, непосредственно дающих характеристику
власти, проявлений власти, ее разнообразных аспектов.
...логия (от греч. logos — слово; понятие, учение) — вторая состав-
ная часть сложных слов, которые обозначают названия
соответствующих наук, например акмеология, антропология,
геология, конфликтология, культурология, политология, психология,
социология, филология, элитология и т. д.
Следует отметить, что не исключены и такие смешанные названия,
как кратоведение и кратознание. Однако предпочтительнее —
кратология, как более точно выражающее суть дела и более благо-
звучное. А кратология влечет за собой десятки других понятий:
кратография, кратодинамика, кратостатистика, кратомеханика,
кратосфера, кратософия и т. д.
Понятие "кратология" автор впервые использовал в печати в октябре
1991 года в статье "Научилась ли кухарка управлять
государством?»*

* См.: Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. Репринт V издания

1899 г. М., 1991.0729,202—203.
** См.: Петрученко О. Латинско-русский словарь. Репринт IX
издания 1914г. М., 1994. С. 298, 204, 62—63, 189, 349—350; см.
также: Латинский язык: Учебник. М.: Просвещение, 1968. С. 351,
344, 334, 343, 377.

Именно в это время начинался поиск ответа на знаменитую

ленинскую фразу — ответа в новых условиях, когда и Советское
государство, и КПСС, так и не сделав кухарку активным фактором
власти, уже сами потерпели крах.
Впоследствии автор многократно повторял это понятие в том же
самом журнале, оперативно переименованном в журнал "Деловая
жизнь", в статье "Чья власть? Над кем? Во имя чего?"** и в ряде
других статей. Использовалось оно и в других устных и печатных
выступлениях автора. Среди принципиальных — статьи в газете
"Интеллектуальный мир" (1994)*** , в журнале "Власть" (1995)
****. В 1995—1996 годах вышли первые обстоятельные
книги*****.
И вновь возникает вопрос: а как же столь долго и ученые, и сами
практики обходились без специальной науки о власти и обширной
семьи таких наук? Отметим, что в мировой практике издавна
пользовались изысканиями, трактатами, руководствами о том, как и
кому властвовать, а также правом, исторической наукой, знаниями
об обществе и политике и отдельными научными изданиями по
проблемам власти. В Советском Союзе и других странах социализма
обходились еще и историей партии, историческим материализмом,
научным коммунизмом (социализмом). В переломное и переходное
время здесь помогла политология. Практически она и включала в
нашей стране знания о власти и политике властей. Об этом
свидетельствуют все издания по политологии с конца 80 — начала
90-х годов, появившиеся в Советском Союзе, а „затем и в
России******. Теперь же с учетом идей и опыта политологии
(должна обрести свое место и кратология.
На Западе часто идет речь о политической науке и о политических |
науках. Закрепилось и понятие "политолог". В рассматриваемом
нами |случае придется использовать теперь понятие "кратолог" по
аналогии с |такими названиями, как "психолог", "филолог", "геолог",
"астролог", "биолог"и т. д.
Каким же предстанет перед нами кратолог? Это — специалист-уче-
ный, а также журналист, писатель, деятель искусства и, разумеется,
прежде всего государственный деятель, сотрудник органов власти,
сосредотачивающий

* Халипов В. Ф. Научилась ли кухарка управлять государством? //

Партийная жизнь. 1991.№ 19. С. 44.
** См.: Деловая жизнь. 1991. № 21. С. 50.
*** См.: Наука о власти // Интеллектуальный мир. 1994. № 4. С.
1,2, 3; см. также: Интеллектуальный мир. 1996. № 8. С. 9—10;
1997. № 13. С. 4.
**** В повестке дня кратология — наука о власти // Власть. 1995.
№ 1. :. 48—50.
***** Халипов В. Ф. Власть. Основы кратологии. М.: Луч, 1995. 304
с.; Халипов В. Ф. Введение в науку о власти. М.: ТШБ, 1996. 380 с.
****** См., напр.: Программа спецкурса "Основы теории политики
и политической деятельности". М.: Изд-во. АОН, 1989. С. 11—15;
Введение в политологию: Учебно-метод. пособие / Под ред. А. М.
Ушкова, М. А. Фроловой. М.:
Изд. МГТУ, 1990. С. 12—22; Основы политологии / Под ред. Р. Г.
Яновского. М.: 1991. С. 242—265; Основы политологии. Курс лекций
под редакцией В. П. Пугачева. М.: О-во "Знание России", 1992. С. 57
—80; Р. Ф. Матвеев. Теоретическая и практическая политология.
М.: Изд-во. РОССПЭП, 1993. С. 55—71;
Политология на российском фоне. М.: Луч, 1993. С. 81—111;
Основы политической науки: Учеб. пособие. Ч. I. М.: О-во "Знание
России", 1993. С. 102—144;
Политология в вопросах и ответах / Под ред. Е. А. Ануфриева. М.:
Наука, 1994. 189 с.; Белов Г. А. Политология: Учеб. пособ. М.:
Наука, 1994. С. 104—147 и др.

внимание в своих публикациях и выступлениях на вопросах теории

и практики властной деятельности, на анализе общественно-
политической жизни и развитии власти, государственности и кон-
кретных направлений политики.
Непростой путь автора к кратологии оказался нелегким и много-
летним. Он вобрал в себя разнообразный опыт работы и общения, в
том числе руководство научно-исследовательским отделом и тремя
кафедрами последовательно в четырех различных академиях,
журналом "Социально-политические науки", написание многих
статей, книг, учебных пособий, создание авторских коллективов,
руководство ими и разработку целой серии словарей (Научно-
технический прогресс. М., 1987;
Политологический словарь. Киев, 1991; Язык рынка. М., 1992;
Словарь делового человека. М., 1994; Политологический словарь.
М., 1995). Совместно с дочерью — профессором Е. В. Халиповой
было осуществлено издание словаря "Власть. Политика.
Государственная служба". М., 1996. Седьмым в этой серии стал
кратологический словарь "Власть", изданный автором в 1997 году.
Эти пояснения позволяют сказать, что обдумывание вопросов
кратологии началось давно, шло последовательно на разных этапах
и дает теперь возможность предложить не только заимствованные,
но и многие самостоятельные идеи.
Обоснованное, широкое и активное вхождение в практику понятия
"кратология" продолжит научную традицию, существующую в
России и в мире. Можно привести немало примеров появления
новых "логий" в новейшей российской и мировой практике*.
В последние годы с Запада к нам пришло понятие "полемология" (от
греч. polemos — война) — одно из названий учения о войне как
явлении социального характера, ее причинах, содержании, последст-
виях. Будем надеяться, что придет еще пора и иренологии (науки о
мире).
Сейчас уже во многих отечественных публикациях можно встретить
"кризисологию" как совокупность знаний о кризисах различного
рода, их сути, содержании, особенностях, формах, видах,
механизмах эволюции, путях преодоления и т. д.
Вошло в научный оборот понятие "конфликтология". Журнал "Го-
сударство и право" в 1993 году провел "круглый стол" по теме
"Юридическая конфликтология — новое направление в науке".
Выступая на нем, профессор Ю. А. Тихомиров в числе оснований
для этого назвал наличие в настоящее время около 200 зон
конфликтов, которые в дальнейшем будут разрастаться**.
Потребностями теории и практики обусловлен и выход в конце 1995
года монографии "Юридическая конфликтология"***. К сожалению,
в ней в типологии конфликтов не выделены конфликты в сфере
власти.
Стало применяться и понятие "конспирология" (от лат. conspiratio)
как теория заговоров, учение об их предотвращении. Несмотря на
публикации в этой области, обстоятельно разработанной системы
знаний здесь пока не существует.

* См., напр.: Ашин Г. К. Элитология: Становление. Основные

направления. М.: Изд-во МГИМО, 1996. 108 с.; Здравомыслов А. Г.
Социология конфликта. 2-е изд. М.: Аспект Пресс, 1995. 317 с.;
Юзвишин И. И. Информациология. М.:
Радио и связь. 1996.215 с.
** См.: Государство и право. 1994. № 4. С. 4.
*** Юридическая конфликтология. М., 1995. 316 с.

Собственно кратология, и это принципиально важно, не подменяет,

'е заменяет и не отменяет ни одну из социальных, гуманитарных
наук. Она не идет и не может идти на смену праву, философии,
социологии или даже политологии, психологии и властным
страницам истории. Это .— не ее задача. У нее совсем иная роль,
иное призвание, иные функции.
Жизнь демонстрирует правоту и мудрость наших предшественни-
ков. Дж. Локк еще в XVII веке обращал особое внимание на
возможности и глубину человеческих познаний, на поиск
аргументов во имя истины. Он писал: "Надежный и единственный
способ приобрести истинное знание заключается в том, чтобы
образовать в нашем уме ясные и определенные понятия о вещах,
присоединяя к этим определенным идеям и их обозначения. Мы
должны рассматривать эти идеи в их различных отношениях и
обычных связях, а не забавляться расплывчатыми названиями и
словами неопределенного значения, которые можно употреблять в
различных смыслах в зависимости от надобности"*.
Вместе с тем еще раз воздадим должное мудрости Дж. Локка, кото-
рый не только осудил, но и невольно подсказал властям путь к
успеху, забавляясь "расплывчатыми названиями и словами
неопределенного значения, которые можно употреблять в различных
смыслах в зависимости от надобности".
Думается, и мы должны стремиться к тому, чтобы суметь проде-
монстрировать нашу правоту и мудрость нашим последователям.
И пусть все-таки в оформлении науки о власти торжествуют жизнь
логика; более того, логика жизни и логика власти.

2. Логика власти
К числу общезначимых идей и областей кратологического знания,
несомненно, надо отнести логику власти, хотя разработана она
меньше других наук и в реальной практике властей соблюдается еще
далеко не всегда.
Сама по себе логика как наука, истоки которой восходят к мысли-
телям Древней Индии и Китая, Греции и Рима и прежде всего к
Аристотелю и мегарской школе, явилась закономерным результатом
интеллектуального взросления человечества. Она пришла к нам
через тщательную отработку и многовековую шлифовку своих четко
сформулированных человеческим разумом общезначимых форм и
средств мысли, необходимых для рационального познания в любой
области науки. В. И. Даль лаконично и мудро сказал, что логика —
"наука здравомыслия, наука правильно рассуждать; умословие"**.
Если есть логика жизни, логика хозяйствования, логика различных
видов деятельности человека и есть логика науки, математическая
логика, логика музыки и других областей человеческого познания и
творчества, то мы будем правы, если поставим вопрос и о логике
власти.
О логике вообще, логике формальной и диалектической, логике
различных видов теоретической и практической деятельности
написано

* ЛоккДж.. Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1985. Т. 2. С. 230—231.

** Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.,
1998. _Г. 2. С. 676.

много книг*. История логики украшена такими именами, как Ари-

стотель, Теофраст, Диодор, Филон, Апулей, Секст Эмпирик, Диоген
Лаэртский, Цицерон, аль-Фараби, Ибн Сина, Ибн Рушд, Абеляр, И.
Д. Скотт, У. Оккам, Ж. Буридан, Леонардо да Винчи, Ф. Бэкон, П.
Гассенди, Г. Лейбниц, Дж. С. Милль, И. Кант, Гегель, Дж. Буль, Б.
Рассел, А. Тьюринг, А. А. Марков, А. Н. Колмогоров и др.
Многие логики, так же как и многие обществоведы, увлекавшиеся
логикой, выходили непосредственно в сферу политики и власти,
пытаясь дознаться, царит ли логика в сфере власти и не является ли
видимый алогизм решений и поступков власти своеобразным
проявлением нетрадиционной, нестандартной, а порой и уникальной
логики власти и властителей.
Логика власти (англ. logic of power, от греч. logike) — 1)
разумность, правильность, подчиненность внутренним правилам,
принципам как власти вообще, так и данной власти, ибо нередко
поведение, действия реальных представителей власти бывают
алогичны, идут вразрез с логикой; 2) развивающаяся система
знаний, наука о законах и формах властного мышления; составная
часть кратологии, комплексная, междисциплинарная область знания
на стыке собственно логики и науки о власти.
О том, как велик объем предстоящих глубоких исследований логики
власти, можно показать на многочисленных примерах ждущих сво-
его часа разработок в области науки о власти:
—логика или алогизм властвования лиц, персон, правителей (Це-
зарь, А. Македонский, Петр I, Наполеон, Гитлер и т. д.);
— логика функционирования властных образований (империй, мо-
нархий, демократий и т. п.);
— логика деятельности эшелонов власти (верховная власть, прави-
тельство, местная власть);
— логика деятельности основных видов власти (законодательной,
исполнительной, судебной, контрольной и т. д.);
— логика действия в реальных структурах и разновидностях власти
(церковной, родительской, школьной, банковской) и т. д.
Множество проблем логики власти связано с функционированием и
нормами конституций, права, законодательства. Они очерчивают
круг властных функций и определяют ориентиры логичной
разумной деятельности властей.
Очень широк круг и проблематики подготовки государственного
персонала (служащих, чиновников) к восхождению во властных
структурах по логически обоснованным ступеням с растущим
кругом прав и обязанностей.
Поскольку мы вступаем в довольно редко исследуемую сферу зна-
ния, обратимся к общим сведениям о логике и покажем их примени-
мость в области власти. Это относится к понятиям, суждениям,
умозаключениям, определениям, правилам, принципам,
силлогистике, индукции, дедукции, законам логики и т.д.
Самое главное, самое очевидное и самое трудное для восприятия
власти и ее логики в том, что власть относится к числу тех немногих
феноменов

* См., напр.: Хоменко Е. В. Логика. М.: Воениздат, 1971. 192 с.;

Формальная логика. Л.: ЛГУ, 1977. 357 с.; Кумпф Ф., Оруджев 3.
Диалектическая логика. М.: Политиздат, 1979. 286 с.; Ильенков Э.
В. Диалектическая логика. 2-е изд. М.: Политиздат, 1984. 320 с.;
Гетманова А. Д. Логика. М.: Высш. шк., 1986. 288 с., и др.

и факторов (как экономика, хозяйство, культура), которые рождает

сама жизнь общества в целях создания благоприятной для выжи-
вания человека среды. Ее создает сам человек для себя. И насколько
он логичен (и алогичен), настолько логичной оказывается и
созидаемая им для себя среда обитания, существования.
Здесь нельзя не вспомнить весьма разумное и поучительное выска-
зывание замечательного русского философа С. Н. Булгакова (1871—
1944) из его оригинального труда "Философия хозяйства" (1912):
"Жизнь есть то материнское лоно, в котором рождаются все ее
проявления: и дремотное, полное бесконечных возможностей и грез
ночное сознание, и дневное, раздельное сознание, порождающее фи-
лософскую мысль и научное ведение, — и Аполлон, и Дионис. Чрез-
вычайно важно не упускать из внимания, что мысль родится из жиз-
ни и что в этом смысле философская рефлексия есть саморефлексия
жизни, другими словами, начало логическое, логос жизни, выделяет-
ся из того конкретного и неразложимого целого, в котором начало
логически непроницаемое, чуждое, трансцендентное мысли, алоги-
ческое нераздельно и неслиянно соединяется с началом логическим.
Жизнь, как конкретное единство алогического и логического, конеч-
но, остается сверхлогичной, не вмещается ни в какое логическое оп-
ределение, имеющее дело лишь с ее гранями и схемами, а не с
живою ее тканью, однако она не становится от этого антилогична
или логически индифферентна. Она рождает мысль, она мыслит и
имеет свое самосознание, она рефлектирует сама на себя. Начало
логическое имеет свои границы, которых оно не может перейти, но в
этих пределах оно нераздельно господствует. Алогическое не
растворимо логическим и непроницаемо для него, но оно вместе с
тем само связано Логическим. Логическое и алогическое
сопряженны и соотносительны. Так свет предполагает постоянно
преодолеваемую им тьму, а радость — непрерывно побеждаемую
печаль (Шеллинг), так теплота любви порождается смягчившимся и
потерявшим свою мучительную жгучесть огнем (Я. Бёме). Только
при этом воззрении становится понятным факт мыслимости и
познаваемости бытия, объясняется возможность философии, науки,
даже простого здравого смысла, вообще всякого мышления,
поднимающегося над инстинктом с его автоматизмом. Мысль
родится в жизни и от жизни, есть ее необходимая "ипостась"*.
Собственно мысль, логичная или алогичная, рождаемая в жизни,
движет и властителями и повелителями, и демократами и
деспотами. Но на уровень логичного, тем более идеально-логичного
правления человек, общество, государство, человечество идут
долгими веками и еще далеко не вышли. Тем не менее эти субъекты
исторического действия, конечно, уже далеко ушли от
первоначальных точек неосознанного (часто инстинктивного)
властительства в пору детства рода человеческого. Поэтому весь уже
пройденный путь в сфере власти должен быть осмыслен как всей
совокупностью наук о власти, так и каждой из них в меру ее
способностей и возможностей. Этих областей кратологии мы уже
назвали очень много и назовем еще немало, так что арсенал и
потенциал возможностей познания власти, самопознания влаги
очень велик, хотя используется пока крайне недостаточно.
Разумеется, продраться сквозь дебри, сквозь чащу алогизмов, зага-
док и тайн власти необычайно трудно. Вот почему надо всерьез тру-
диться над созданием логики власти и в силу требований логики
самой жизни брать на вооружение все мудрое из опыта человека и
человечества.
Уже в самом начале "Левиафана" Т. Гоббс так говорил о самом
главном качестве правителя: "Тот же, кто должен управлять целым
народом, должен постичь (to read) в самом себе не того или другого
отдельного человека, а человеческий род"*. Вот с чего должна начи-
наться необычная и трудная логика властвования. Если уж крайне
сложно постичь самого себя, то сколь же глубоки и многогранны
должны быть качества лица (правителя), постигающего во имя
успешного властвования сам род человеческий. Ясно, что для одного
этот род будет исчисляться тысячами, а для другого — тысячами
тысяч людей; для одного — небольшим районом (даже
учреждением), для другого — целыми странами (блоками, союзами,
группировками, коалициями государств). В таком постижении
крайне трудная процедура состоит в том, чтобы определиться, как
понимать людей, их интересы, цели, желания и как самому
первовластителю определять свои цели, задачи и чувствовать ход
дел.
Известный английский философ Джон Стюарт Милль (1806—1873)
в 1843 году издал книгу "Система логики силлогической и
индуктивной". На наш взгляд, именно Миллю удалось высказать
точную и содержательную оценку логики, вполне применимую к
трудноподдающейся осмыслению и анализу сфере логики власти.
"Логика есть наука не об уверенности, но о доказательстве или оче-
видности: ее обязанность заключается в том, чтобы дать критерий
для определения того, обоснованна или нет в каждом отдельном
случае наша уверенность, поскольку последняя опирается на
доказательства...
Логика не тождественна с знанием, хотя область ее и совпадает с
областью знания. Логика есть ценитель и судья всех частных
исследований. Она не задается целью находить очевидность; она
определяет, найдена очевидность или нет. Логика не наблюдает, не
изображает, не открывает—она судит..."**
В самом деле, в сфере власти пусть логика не учит, как править (это
сделают другие), но пусть она судит о том, как идет правление — о
мыслях, решениях и деяниях власти, — и пусть судит и высказывает
свое мнение не только a posteriori, в зависимости от опыта, но и a
priori — независимо от опыта.
К логике власти и властителей, к практике их деяний нередко обра-
щаются историки или новые поколения лидеров, ставших у руля
своих государств. Они часто говорят об опыте прошлого, хотя саму
логику упоминают пока лишь изредка.
Но сегодня уже можно встретиться и с фактами обращения непо-
средственно к логике. Один из отечественных молодых политиков
— А. В. Митрофанов в 1997 году издал книгу "Шаги новой
геополитики". Как председатель комитета Государственной Думы по
вопросам геополитики, он сумел проанализировать обширный и
интересный материал. В книге есть заслуживающая внимания глава
"Логика Сталина". В целом

* Гоббс Т. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1991. Т. 2. С. 8.

** Милль Д. С. Система логики силлогической и индуктивной. / Пер.
с англ. С. И. Ершова и В. Н. Ивановского. 2-е изд. М., 1914. С. 7—8.

автору удалось правильно поставить столь сложную проблему.

Приведем лишь один пример его рассуждений.
"Как политик от Бога (или от черта!), Сталин приложил свой при-
родный дар к сохранению того государственного наследия, которое
досталось ему от предыдущего поколения отечественных политиков.
Строительство собственного государства проходило в условиях
борьбы с правыми и левыми коммунистами.
Первые тянули государство в прошлое, но на основе крепких фер-
мерских хозяйств. Весь деревенский люмпен предполагалось
выселить в город для занятий промышленным трудом. Разумеется, о
быстром росте тяжелой индустрии в этом случае следовало бы
забыть.
Вторые призывали на основе имеющихся материальных и людских
ресурсов закидать шапками танковые армады Европы и взять власть
на континенте в свои руки. Столкновение с войсками Антанты на
Висле и последующее поражение показали ошибочность такого
подхода к реальным условиям. Сталин наблюдал за исходом
наступления на Европу, что называется, из первого ряда. Будучи
фактически главкомом левого фланга наступающих войск, он
убедился, что крестьянская масса, даже вооруженная берданками и
трехлинейками, бессильна перед небольшой, но хорошо
вооруженной профессиональной армией. Армады аэропланов и
танков перебороли конные армии.
Из битвы на Висле Сталин сделал два важных вывода: необходи-
мость технического перевооружения армии и беспочвенность
надежд на "солидарность социал-демократов" Европы. Этими
принципами он руководствовался всю жизнь.
Логика событий указывала на третий путь, которым и пошел Ста-
лин. Необходимо было смекалку и жизненные силы народа
поставить на дело создания тяжелой промышленности. Для этого
лучшие силы крестьянства следовало направить в города и на
крупные стройки страны. Временной фактор определял
возможность реализации плана только через жесткую
централизацию процесса"*.
Думается, что здесь нет нужды обсуждать весь массив проблем, свя-
занных с властью Сталина, с его культом и его злоупотреблениями
властью. Мы лишь показали, что в ходе развития науки
исследователи и сами практики обращаются и будут все чаще
обращаться к анализу логики властно-государственных процессов,
знание которой помогает мудро и результативно править.
Разумеется, в практике правления и впредь придется иметь дело с
миллионами людей (у каждого из которых свои взгляды и интересы)
и, балансируя между ними, искать пути организации сожительства
огромных масс граждан в рамках современных государств. Логика
этой трудной деятельности будет требовать осторожности и
осмотрительности, прозорливости и хитрости, расторопности и
дипломатических уверток не только на международной арене.
Логика власти должна конечно же помогать находить оптимальные
решения в каждой из сфер жизни — в хозяйстве, в организации
труда, его оплаты, отдыха и т. д.
Но, как и в прошлом, нельзя будет полностью избавиться, даже при
строгом следовании логике, от такого неблагоприятного фактора, как
злоупотребления властью. Они могут возникать по разным
причинам — и от удовольствия обладания властью, и от полной
бесконтрольности, и от сугубо психологических особенностей
властителей и т. д.
Проблемы эти давно волновали и беспокоили людей думающих,
умевших мыслить широко и масштабно.
Так, Иммануила Канта (1724—1804) всерьез беспокоила неизбеж-
ность злоупотреблений со стороны лиц, облеченных властью. В этой
связи он писал: "Ведь каждый облеченный властью всегда будет зло-
употреблять своей свободой, когда над ним нет никого, кто распоря-
жался бы им в соответствии с законом. Верховный глава сам должен
быть справедливым и в то же время человеком. Вот почему эта
задача самая трудная из всех; более того, полностью решить ее
невозможно; из столь кривой теснины, как та, из которой сделан
человек, нельзя сделать ничего прямого. Только приближение к этой
идее вверила нам природа*. Что эта проблема решается позднее
всех, следует еще из того, что для этого требуются правильное
понятие о природе возможного (государственного) устройства,
большой, в течение многих веков приобретаемый опыт и, сверх того,
добрая воля, готовая принять такое устройство. А сочетание этих
трех элементов — дело чрезвычайно трудное, и если оно будет
иметь место, то лишь очень поздно, после многих тщетных
попыток"**.
По замыслу героическая, а по сути, как оказалось, утопическая и
фантастическая попытка решить проблему — по-человечески
устроить общество и по-человечески устроить власть — была
предпринята на многострадальной земле российской. Она, к
сожалению, не удалась. Не удалась потому, что ни человек
(сравнительно тщательно отобранные для этого миллионы — члены
партии), ни теория (сравнительно долго, всесторонне и напряженно
разрабатывавшаяся для этого совокупность идей и установок), ни
сами вожди (правящие единицы) не справились с беспрецедентной
задачей. Погубило эту попытку прежде всего злоупотребление
властью, нежелание считаться с интересами и волей других
миллионов людей. А стратегический просчет оказался изначально
заложенным в исходной концепции — в теории.
Остановимся на этом важном вопросе из области логики власти.
Один из главных, фундаментальных выводов-просчетов был сфор-
мулирован К. Марксом и Ф. Энгельсом в "Манифесте
Коммунистической партии" следующим образом: "Политическая
власть в собственном смысле — это организованное насилие одного
класса для подавления другого"***. ,
Такой изначальный курс на безоговорочное насилие, его абсо-
лютизацию в устройстве власти был ошибочен, ибо нес грандиозные
потрясения человеческому обществу, его разбалансирование. Фак-
тически, провозгласив своей задачей создание общенародного госу-
дарства, КПСС в своей программе пересмотрела именно этот опас-
ный вывод, пронизанный идеей насилия и непримиримой классовой
борьбы.

* Роль человека, таким образом, очень сложна. Как обстоит дело с

обитателями других планет и их природой, мы не знаем; но если мы
это поручение природы хорошо исполним, то можем тешить себя
мыслью, что среди наших соседей во Вселенной имеем право занять
не последнее место. Может быть, у них каждый индивид в
течение своей жизни полностью достигает своего назначения. У
нас это не так; только род может на это надеяться.
** Цит. по: Антология мировой философии: В 4 т. М.: Мысль, 1971.
Т. 3. С. 190—191.
*** Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 447.

Где же тогда логика во все еще сохраняющемся преклонении перед

политической властью? Если сегодняшние учебники по политологии
в центр внимания ставят вопросы политической власти, то что же
они имеют в виду: неужели проблемы такого насилия и борьбы и
призыв к ним?
И кто же тогда представляет сегодня эти борющиеся классы и какой
диктатурой должна разрешиться их борьба? И как быть с идеей об-
щественного согласия, консенсуса, да и просто с поиском
национальной идеи?
И не лучше ли более фундаментально и всесторонне, а не однобоко
и догматично посмотреть на феномен и институт власти?
Да и не пора ли вообще перестать увлекаться пропагандой взрыво-
опасной идеи насилия и политической власти? И если сами
политологи не догадываются, как им расстаться с центральной
идеей своей науки, то следовало бы предложить им присесть,
подумать, посоветоваться, поискать новые пути и новые идеи, а
самой идее политической власти дать отдохнуть и тихо заснуть. А
там, глядишь, как и рассчитывал марксизм, эта идея вместо
государства возьмет и отомрет. Как же быть с самим государством и
государственной властью, жизнь покажет. Не надо ее подгонять и не
надо ее загонять в придуманные схемы.
Автор отнюдь не торопится приписывать себе первенство в таких
"смелых" предложениях. Напомним хотя бы такой факт. В 1989 году
вышла книга "Пульс реформ". Ее составителем был Ю. М. Батурин.
В статье "Сверим ориентиры: наука о государстве и праве нуждается
в радикальном обновлении" Л. С. Мамут довольно тактично
отмечал, что есть еще люди, которые "полагают, будто отсутствуют
проблемы гипотетичности, неполноты, подчас ошибочности
отдельных суждений классиков о власти и политике, праве и
государстве. Ими плохо улавливаются те рассогласования и
противоречия, которые есть в работах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И.
Ленина"*., К сожалению, "люди" не прочли и не услышали этого в
1989 году.
Автор данной книги по собственному непростому опыту может ска-
зать, сколь больших усилий стоит и как нелегко дается переучивание
со 100-процентного доверия к марксистской литературе 100—150-
летней давности на осмысление современных явлений, процессов,
идей, перспектив национального и планетарного социально-
экономического, властного и культурно-информационного развития.
Поэтому хочется просить читателя еще раз вдуматься в логику (и
алогизм) былой прописной "капитальной" формулы: "Насилие
является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно
беременно новым"**. Можно ли наше еще недавно "новое советское
общество" (разумеется, вместе с новым советским человеком)
теперь считать старым? Когда и почему оно вдруг состарилось и как
вдруг забеременело более новым обществом? Кто был у него
повивальной бабкой? И могут ли, простите, у нашей матери-Родины
быть еще новые беременности?
Завершая наш нелегкий экскурс в такую область знания, как логика
власти, и признавая все трудности и алогичность властей и мыслите-
лей разного рода на долгом пути человечества в завтрашний день
демократизации, справедливости, добра, благополучия, мира,
спокойствия, информатизации, следует сказать, что до сих пор род
людской все еще так и не обладает разработанной концепцией,
необходимой для того, чтобы строить власть логично и мудро.
Еще десяток лет назад нашлось бы много рекомендаций по этому
поводу со стороны марксизма-ленинизма.
Подумаем всерьез над тем, что в конце своей деятельности внушал
России (советской) В. И. Ленин: "Научное понятие диктатуры
означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими
законами, никакими абсолютно правилами не стесненную,
непосредственно на насилие опирающуюся власть"*.
Правда, он заявлял это в пылу острой полемики в 1920 году и при-
водил определения, выдвинутые еще в 1906 году, причем добавлял:
"Хорошо ли, что народ применяет такие незаконные,
неупорядоченные, непланомерные и несистематические приемы
борьбы, как захват свободы, создание новой, формально никем не
признанной, революционной власти, применяет насилие над
угнетателями? Да, это очень хорошо. Это — высшее проявление
народной борьбы за свободу"**. Хочется все-таки думать, что, даже
понимая, чем грозят такой призыв к диктатуре и оправдание
насилия, вождь пролетариата, при всей своей революционной
нетерпимости, видимо, не допускал мысли о тотальном вза-
имоистреблении народа России.
Установление именно такой диктатуры —это даже не монархия, не
самодержавие, не абсолютная власть. Это — дикий безграничный
властный произвол, от которого никому, нигде и никогда не
укрыться. Такой установкой можно оправдать с позиций
формальной логики тюрьмы, ссылки, концлагеря, и не только те,
через которые прошли большевики до 1917 года, но и те, что самих
большевиков настигли и поглотили в 30-е годы, увенчавшиеся
расстрелами без суда и следствия.
Напомним и о том, как логически противоречили упомянутые "на-
учные взгляды" на диктатуру идеям, оценкам и суждениям
выдающихся мыслителей древности, о которых с уважением
говорили К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. Вот только некоторые
примеры.
Платон писал: "Я вижу близкую гибель того государства, где закон
не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон
— владыка над правителями, а они — его рабы, я усматриваю
спасение государства и все блага, какие только могут даровать
государствам боги"***. Еще раз напомним, что сходные взгляды
высказывал и Аристотель: "Там, где отсутствует власть закона, нет
места и (какой-либо) форме государственного строя. Закон должен
властвовать над всеми..."****. "Да и что такое государство, как не
общий правопорядок?" — вопрошал Цицерон.
А как же из приведенного "научного понятия диктатуры" логически
вывести полновластие народа и Советов, политические свободы,
права человека, разделение властей, верховенство закона; как в соот-
ветствии с этим понятием сделать народ источником власти,
проводить выборы властей и осуществлять контроль за властью и т.
д.? И можно ли вообще такое диктаторское государство сделать
правовым, конституционным, а общество гражданским и
человечным?

* Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 383.

** Там же. С. 384—385.
*** Платон. Соч. М., 1972. Т. 3. Ч. 2. С. 188—189.
**** Аристотель. Политика. М., 1911. С. 165.

Рассуждая по поводу всех этих решающих принципов и показателей

логики, нормального устройства жизни людей в обществе и вступая
теперь уже в логическую полемику с классиками марксизма-
ленинизма (пока можно), нельзя не видеть возможного возражения:
"Ну что вы тут прицепились к диктатуре, к политической власти
пролетариата, время уже давно ушло, а вы теперь цепляетесь к
терминам?" Ответов здесь два.
Первый. Если то время ушло, то надо сделать практические выво-
ды, чтобы подобное время — с подобными вождями, целями,
установками и бесчеловечной жестокостью — снова не пришло.
Второй. Насчет терминов. Доверимся русскому философу П. А. Фло-
ренскому (1882—1943). В 1917 году он очень мудро говорил
студентам Московской духовной академии насчет терминов: "Суть
науки — в построении или, точнее, в устроении терминологии.
Слово, ходячее и неопределенное, выковать в удачный термин — это
и значит решить поставленную проблему. Всякая наука — система
терминов. Поэтому жизнь терминов и есть история науки, все равно
какой, естествознания ли, юриспруденции или математики. Изучить
историю науки—это значит изучить историю терминологии, т. е.
историю овладения умом предлежащего ему предмета знания"*.
Вот и давайте задумаемся: во что же обошелся России, и не только
России, а многим народам и прежде всего самому пролетариату,
термин "диктатура пролетариата"? Во что обошлись нашей "Планете
Разума" и такие термины, как "революционное насилие",
"экспроприация экспроприаторов", "политическая власть
пролетариата" и даже "большевики" с "меньшевиками". То-то теперь
нередко голоса раздаются: может, в светлое будущее можно было
легче и спокойнее прошагать, минуя диктатуру пролетариата?
Будем надеяться, что XXI век всех рассудит, если, конечно, никто не
предложит установить в будущем "информационную диктатуру", хо-
тя пока еще и неизвестно, чью именно.
Воистину пора соглашаться, что диктатура как тип власти вообще
никакая никому не нужна.
Именно для того чтобы не было никакой диктатуры, и необходима
глубоко продуманная и разумно проводимая в жизнь всеобщая наука
о власти. И среди ее многочисленных областей нужны и логика
власти, и педагогика и психология власти, и этика власти, и другие
полезные области знания.

3. Педагогика и психология власти

Данный параграф, как и последующие, будет касаться в общем-то
почти не рассмотренных в науке проблем. Они чаще всего прекрасно
выписаны в драмах, трагедиях, экзотических повестях или
фантастических романах. Уход со сцены в России псевдовластного
марксизма, державшего в строжайшей узде любые отклонения от
предписанных догм, позволяет попытаться привлечь внимание к
острым и ждущим своего освещения вопросам. Ввиду их
неразработанности многие из этих вопросов будут лишь названы,
упомянуты, но они ждут и, будем надеяться, дождутся своего часа.
Этим своего рода психолого-педагогическим вступлением можно,
пожалуй, открыть сюжеты, связанные с педагогикой власти и
психологией власти. В российской литературе последних
десятилетий можно отыскать лишь единицы научных работ,
касавшихся таких тем. Сейчас эти темы выплеснула мемуарная
литература. Но это все-таки не наука. Обратившись к нашей
дореволюционной литературе и даже зарубежной научной
литературе, мы убедимся, что там авторов все-таки больше. Но даже
Ф. Ницше в своей книге "Воля к власти" заводил речь о "психологии
философии"* и "физиологии искусства"**, а отнюдь не о
психологии власти, не о физиологии власти и не об искусстве
власти.
Как же видятся сегодня педагогика власти и психология власти?
Обычно педагогика и психология рассматриваются вместе, поэтому
и у нас они находятся именно в такой связке, хотя несомненны
самостоятельность и автономия каждой из этих областей знания.
Особенно это относится к обособленности самой психологии и
психологии власти, которые не только тяготеют к соседству с
психологией бессознательного, но и вообще близки к
биосоциальной и медикосоциальной проблематике.
Итак, обратимся к педагогике.
Педагогика (англ. pedagogy, pedagogics, от греч. paidogogike, от pais
(paido.s) — дитя и ago — веду, воспитываю) — наука о воспитании и
обучении человека, исследующая сущность, цели, задачи,
закономерности и социальную роль воспитания. Педагогика
призвана готовить человека к цивилизованному образу жизни, в том
числе к пониманию сути государства и власти, к умению правильно
вести себя с властями, а если придется, то и разумно властвовать.
Педагогика власти (англ. pedagogy of power) — система знаний на
стыке педагогики и кратологии; одна из формирующихся областей
кратологии. В ней с позиций педагогической науки должны
исследоваться суть, необходимость, возможность и особенности
воспитания и образования лиц, занятых деятельностью (или
готовящихся к ней) в столь сложной, трудной, деликатной и в то же
время авторитарной сфере, как власть. Педагогике власти надлежит
иметь систему представлений о педагогических условиях,
характеристиках и факторах властной практики, возможностях и
пределах педагогического влияния на управляемых и подвластных
со стороны обладателей власти.
По мере демократизации жизни общества, его движения к правово-
му государству все более остро встает проблема педагогической
культуры властей, властителей и подвластных.
Поскольку кратология и право — науки близкие, соседствующие,
взаимодействующие и нуждающиеся в педагогическом обосновании
и использовании педагогики, то неудивительно, что наиболее
творчески одаренные и последовательные отечественные ученые
обращались к проблемам педагогики власти.
Л. И. Петражицкий (1867—1931), возглавлявший в 1898—1918
годах кафедру философии права Петербургского университета, в
своем труде "Введение в изучение права и нравственности. Основы
эмоциональной психологии" (1908 г.) специально подчеркивал
важность психологии и педагогики. Он писал:

* Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей / Пер.

с нем. Т. I. M.: REFL-book, 1994. С. 212.
** Там же. С. 349.

"Историю человеческих учреждений, в частности, например,

социально-экономических организаций, только и можно понять
путем анализа соответственных правовых систем (например,
системы рабства, либерально-капиталистической системы, зачатков
системы социализации народного хозяйства) с точки зрения их
мотивационного и педагогического значения.
Миссия будущей науки политики права состоит в сознательном ве-
дении человечества в том же направлении, в каком оно двигалось
пока путем бессознательно-эмпирического приспособления, и в
соответственном ускорении и улучшении движения к свету и
великому идеалу будущего.
Из предыдущего вытекает, что политика права есть психологическая
наука.
Теоретическим базисом ее должно быть общее психологическое
знание факторов и процессов мотивации человеческого поведения и
развития человеческого характера и специальное учение о природе и
причинных свойствах права, в частности учение о правовой
мотивации I и учение о правовой педагогике.
Основным методом правно-политического мышления является пси-
хологическая дедукция, умозаключение на основании подлежащих
психологических посылок относительно тех психических —
мотивационных и педагогических — последствий, которые должны
получаться в результате действия известных начал и институтов
права или относительно тех законодательных средств, которые
способны вызвать известные желательные психические —
мотивационные и педагогические — эффекты"*.
Сошлемся и на известного российского правоведа, историка и тео-
ретика педагогики С. И. Гессена (1887—1951). Будучи в эмиграции,
в Берлине в 1923 году он издал труд "Основы педагогики",
суммировавший его философские, правовые и педагогические
воззрения на индивидуальное измерение человека, отстаивавший
демократический плюрализм интересов человека в мире власти.
. Немало полезных педагогических идей для властной практики и
кратологии содержат идеи таких мыслителей, как Я. А. Коменский
(1592—1670), И. Г. Песталоцци (1746—1827), и педагогические сис-
темы российских педагогов-творцов К. Д. Ушинского (1824—
_870/71), А. С. Макаренко (1888—1939), В. А. Сухомлинского •918
—1970)и др.
Развитие отечественной кратологии и педагогики, несомненно, бу-
дет вести и к развитию стыковых областей знания, к числу которых
в нашем случае мы относим педагогику власти, или, говоря иначе,
кратологическую педагогику. Вместе с тем ясно, что вопросы власти
должны находить более полное отражение в истории и теории
педагогики, в психологической, вузовской, школьной, военной
педагогике, различных секторах профессиональной педагогики
(например, педагогика гос-служащих) и других областях
педагогических знаний. |;4,- Что следует отметить, говоря о
психологии власти?
Сегодня в России складывается довольно благоприятная обстановка
для разработки психологии власти как науки. Накоплен богатый
опыт разработки сугубо психологических проблем, широко
представленных

* Антология мировой политической мысли: В 5 т. M.: Мысль, 1997.

Т. IV. ?9

в научной литературе*. Надо отметить здесь большой вклад таких

ученых, как Г. М. Андреева, Г. Г. Дилигенский, В. П. Зинченко, А. И.
Китов, А. А. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, Б. Д. Парыгин, С. Л. Рубин-
штейн, Д. Н. Узнадзе, Д. Б. Эльконин. Издаются содержательные
словари**. Заслуживают внимания издания зарубежных авторов***,
переиздания трудов отечественных ученых, хотя до многих
интересных публикаций дореволюционного периода наши руки пока
еще не дошли****.
В настоящее, казалось бы непростое, время мы тем не менее
располагаем необходимыми условиями для разработки очень
важной, сложной и перспективной области знаний — психологии
власти. При этом надо принимать во внимание богатую динамику
развития соответствующих историко-психологических разделов
науки, позволяющих квалифицированно и доказательно внедрять
систему кратопсихологических знаний.
Не зря в свое время Р. Иеринг еще в 1877 году писал: "История вла-
сти на земле представляется историей человеческого эгоизма,
последняя же состоит в том, что эгоизм научается, доходит до
разумения, каким образом надлежит пользоваться властью с той
целью, чтобы не только сделать чужую силу безвредною, но и
полезною. На всякой ступени развития, как на низшей, так и на
высшей, это разумение, обусловленное собственным интересом,
служит настолько же к усилению, насколько и к умерению власти;
гуманность, до которой возвышается человек, в ее первоначальном
источнике есть не что иное, как самообуздание власти и силы,
обусловленное разумно понятым собственным интересом.
Первым шагом на этом пути было рабство. Победитель, вместо того
чтобы казнить побежденного неприятеля, начал оставлять ему
жизнь, нашел, что живой раб ценнее трупа неприятеля; он стал
щадить последнего по той же причине, по которой хозяин щадит
домашнее животное..."*****
Насколько же мудрее и дальновиднее должны быть теперь власти-
тели если не жестокого XX века (полного дикости и варварства), то
хотя бы XXI века.

* См.: Андреева Г. М. Социальная психология: Учеб. М.: Аспект

Пресс, 1997. 376 с.; Общая психология: Учеб. пособ. / Под ред. В. В.
Богословского. М.:
Просвещение, 1981. 383 с.; Социальная психология. Краткий очерк /
Под общ. ред. Г. П. Предвечного и Ю. А. Шерковина. М.:
Политиздат, 1975. 319 с.; Дилигенский Г. Г. Социально-
политическая психология: Учеб. пособ. М.: Новая школа, 1996. 352
с.; Основы инженерной психологии: Учеб. для техн. вузов / Под ред.
Б. Ф. Ломова. М.: Высш. шк., 1986. 448 с.; Китов А. И. Социальная
психология и управление. М., 1972. 196 с.; Дубров А. П., Пушкин В.
Н. Парапсихология и современное естествознание. М.: СП
"Соваминко", 1989. 280 с.
** См.: Психологический словарь / Под ред. В. П. Зинченко, Б. Г.
Мещерякова. 2-е изд. М.: Педагогика-пресс, 1997. 440 с.
*** Дильтей В. Описательная психология / Пер. с нем. Спб.: Изд-во
"Але-гейя", 1996. 160 с. (по изданию М., 1924); Обуховский К.
Психология влечений человека / Пер. с польск. М.: Прогресс, 1972.
247 с.; Одайник В. Психология политики. Политические и
социальные идеи К. Г. Юнга / Пер. с англ. Спб., 1996. 382с.
**** Рыбаков Ф. Е. Атлас для экспериментально-психологических
исследований личности с подробным описанием и объяснением
таблиц. М.: Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1910. 46 с.; Румянцев Н. Е.
Лаборатория экспериментальной педагогической психологии. Спб.,
1907. 47 с., и др.
***** Иеринг Р. Цель в праве / Пер. с нем. Спб.: Изд. Н. В.
Муравьева, 1881. С. 184.

Необходимая всем психология власти (англ. psychology of power) это

одна из наук на стыке психологии и кратологии, фактически
составная часть кратологии. Эта наука дает представление о законо-
мерностях, механизмах и фактах психической жизни человека, ока-
завшегося в структурах власти и у ее руля, а также о влиянии психи-
ческих процессов и проявлений у множества подвластных непосред-
ственно на власть.
Ввиду особой скрытности образа мышления и действия реальных
РПИЦ, стоящих у власти, эта сфера весьма трудна для изысканий и
научного анализа, а потому разработана слабо, в том числе и в
российской науке. В прямой постановке вопросы психологии власти
пока крайне |редко рассматриваются отечественными учеными.
Можно назвать Клишь единицы авторов, обращающихся к этой
тематике: В. Д. Попов, А. И. Соловьев, А. А. Силин*. Имеющиеся
публикации пока еще не дали развернутого обобщающего
представления об этой науке. Рассмотрение ее по большей части
идет наряду с другими сферами знания — философией,
социологией, правом, политологией.
Вместе с тем растет объем публикаций, охватывающих чрезвычайно
интересный с научной, да и обыденной точки зрения материал, даю-
щий яркие, впечатляющие, а порой ужасные и отталкивающие
картины влияния психики властителя, психологии повелителя на
власть, на властные процессы.
Наиболее продуктивно потрудились в этой сфере зарубежные
ученые**. Теперь свой вклад начинают вносить и российские иссле-
дователи, получившие, наконец, определенную свободу для анализа
властной практики, как российской, так и мировой***. При этом ко-
нечно же в пору становления психологии власти, как и любой
другой науки, надо внимательно, тщательно разрабатывать и
теорию, и логику, и сущность, и содержание, и особенности, и
функции этой области знания.
Здесь дороги мысли и наблюдения не только нынешних ученых и
Правителей, но и властителей и мыслителей других времен и
народов. Например, среди внимательно раздумывавших над
судьбами властей, Властных учреждений и их психологией был и
опытнейший российский государственный деятель П. А. Столыпин.
Он говорил: "...правительство, действующее не в безвоздушном
пространстве, должно было знать, кто придет час и оно столкнется с
двумя самостоятельными духовными вирами — Государственной
думой и Государственным советом. Но так как эти два духовных
мира весьма между собой различны, то люди, искушенные

* См.: Попов В. Д. Социология и психология власти // Драма

обновления. М.: Прогресс, 1990. С. 369—400; Соловьев А. И.
Психология власти: противоречия переходных процессов // Власть
многоликая. М.: Рос. филос. общ-во, Моск. отд., 1992. С. 47—67;
Силин А. А. Философия и психология власти // Свободная мысль.
1996. № 1.
** См.: Съюард Д. Наполеон и Гитлер. Сравнительная
биография/Пер, с англ. Смоленск: Русич, 1995. 384 с.; БуллокА.
Гитлер и Сталин. Сравнительное жизнеописание: В 2 т. / Пер. с
англ. Смоленск: Русич, 1995. Т. 1. 528 с.; Т. 2. 669 с., и др.
*** См.: Чулков Н. И. Императоры. Психологические портреты.
М.: Московский рабочий, 1991. 286 с.; Кайтуков В. М. Эволюция
диктата. Опыты психофизиологии истории. М.: Норд, Б/г. 415 с.;
Матвеев В. А. Страсть власти и власть страсти. Истор.
повествование о нравах королевского двора Англии. XVI—XX вв. М.:
Республика, 1997. 368 с.

опытом, находили, находят и теперь, что правительство должно

было мириться с политикой, скажем, некоторого оппортунизма, с
политикой сведения на нет всех крупных, более острых вопросов,
между прочим и рассматриваемого нами теперь, с политикой, так
сказать, защитного цвета. Эта политика, конечно, не может вести
страну ни к чему большому, но она не приводит и к конфликтам.
Очевидно во всяком случае, что ключ к разъяснению возникшего
недоразумения — в оценке и сопоставлении психологии
Государственного Совета, Государственной Думы и
правительства"*.
Уж если в начале XX века речь заходила на высшем уровне о пси-
хологии властей и психологии властных учреждений, то, видимо, и в
нынешнее время могут возникать аналогичные вопросы, и они
должны тщательно учитываться и анализироваться. Это важно для
того, чтобы Россию сделать могучей и достойной страной, великой
Россией. В заботах о будущем нашего Отечества различного рода
психологические аспекты и факторы, особенно относящиеся к
власти, должны учитываться со все большим усердием и
тщательностью.
А. И. Соловьев в статье "Психология власти" писал: "Чем последо-
вательнее будут выдержаны и воплощены основополагающие
принципы демократии, тем будут эффективнее преодолеваться
предрассудки и стереотипы массового сознания, отождествляющие
статус управляемого с ролью подвластного, возникать потребность
во властном волении, соучастии во власти, управлении делами
общества и государства. Смешанная экономика, плюралистическая
организация политических отношений, создание оппозиционных
структур власти, духовная свобода — это главные врачеватели
гражданской психологии, средства поиска социальных ценностей,
которые способны сплотить и стабилизировать общество, снизить
удельный вес безответственной активности людей, поднять уровень
моральных требований к гражданскому поведению электората и
селектората"**.
Психология власти стоит наиболее близко к политической психоло-
гии. Поэтому охарактеризуем содержание и этой области знания.
Политическая психология (англ. political psychology) — одна из со-
ставных частей политологии, область науки, изучающая
психологические компоненты политического сознания, деятельности
и ценностных ориентации людей, социальных групп, национальных
образований, органов государственной власти, которые проявляются
в конкретных действиях и поступках. Понимание и осмысление
психологических механизмов внутренней и внешней политики —
одно из важнейших условий политической деятельности, и особенно
многогранной деятельности органов власти.
Из всей сферы социально-психологического знания политическая
психология и особенно психология власти не только очень нужные и
интересные области теории, но и самые сложные, трудные, острые,
жесткие и даже жестокие. Это именно та зона теории и практики,
где наиболее чувствительно и болезненно дают о себе знать
человеческие агрессивность, деструктивность, жестокость, садизм,
мазохизм.

* Столыпин П. А. Нам нужна великая Россия. Полн. собр. речей в

Государственной Думе и Государственном Совете. 1906—1911. М.,
1991. С. 356— 357. ;
** Власть многоликая. М., 1992. С. 66.

Чего стоит одна фраза Эриха Фромма: "Я думаю, что главным
мотивом для Сталина было наслаждение своей неограниченной
властью:
"Хочу — казню, хочу — помилую"*.
Эта оценка фактически ставит под сомнение, если вовсе не пере-
черкивает любые уверения в глубокой приверженности Сталина и
сталинистов к идеям и идеалам коммунизма. Хотя, думается, и она
не вычеркивает из истории столь противоречивую и влиятельную
фигуру, " немало потрудившуюся на пользу державы.
Э. Фромм вправе был сказать о себе: "Я занялся изучением агрессии
и деструктивности не только потому, что они являются одними из
наиболее важных теоретических проблем психоанализа, но и
потому, Что волна деструктивности, захлестнувшая сегодня весь
мир, дает основание думать, что подобное исследование будет иметь
серьезную практическую значимость"**.
В фокусе всех современных борений в человеческом сообществе, а в
эпицентре их оказались сегодняшние жители России и
русскоязычные граждане многих стран, особое значение
приобретает необходимость глубочайшего всестороннего анализа
психолого-кратологической и управленческой проблематики.
К сожалению, эти проблемы мало анализировались в прошлом***.
Правда, их рассматривали М. Вебер, А. Файоль, Ф. Тейлор, Г. Форд,
А. Гастев, А. Богданов, П. Керженцев. В настоящее время серьезные,
обстоятельные исследования начинают выходить в свет****.
Проблемы психологии власти, психологии социального управления,
психологии политических конфликтов и борьбы, и прежде всего
собственно психологии борьбы за власть и удержания власти будут в
ближайший период стоять на первом плане (и не только в России), а
потому и нужна их первоочередная научная разработка.

4. Этика и эстетика власти

Сейчас мы подошли к проблемам еще двух важных областей знания,

которые помогают основательнее постичь природу и все
своеобразие власти и властей. Это две важнейшие философские
науки — этика. эстетика, о которых сказано, казалось бы,
бесконечно много и написаны

* Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Авт. вступ.

ст. П, С. ревич. М.: Республика, 1994. С. 251.
** Там же. С. 15.
*** См., напр.: Свенцицкий А. Л. Социально-психологические
проблемы I управления. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975; Шепель В.
М. Управленческая психология. М.: Экономика, 1984. 248 с.; Лейбин
В. М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М.: Политиздат,
1977; Зигерт В., Ланг Л. Руководить без конфликтов: Сокр. пер. с
нем. М.: Экономика, 1990.
**** См., напр.: Зимичев А. М. Психология политической борьбы.
Спб.:
Санта, 1993. 155 с.; Абдулатипов Р. Г. Власть и совесть: политика,
люди и народы в лабиринтах смутного времени. М.: Славянский
диалог, 1994. 286 с.; Игнатенко А. А. Как жить и властвовать:
Секреты, добытые в старинных арабских назиданиях правителям.
М.: Прогресс-Культура, 1994. 352 с.;
Гозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов
н/Д: Феникс, 1996. 448 с.; см. также: Фрейд 3. Введение в
психоанализ: Лекции. М.:
дНаука, 1989.

за века пирамиды книг. Самую общую картину рисуют здесь раз-

нообразные словари*.
Но, сколько бы ни произносилось слов по поводу этики и эстетики
(а теперь еще и с помощью бесчисленных сетей информатики с их
возможностями), эта тема так и не будет никогда исчерпана до
конца. И в этике, и в эстетике существует множество направлений,
теорий, концепций, которые будут появляться и далее.
Напомним аксиологию (о ней разговор впереди), деонтологию,
метаэтику, нормативную этику. Задумаемся над этическим
абсолютизмом, автономной этикой, гедонизмом, эвдемонизмом.
Поразмышляем над аналитической эстетикой, информационной
эстетикой, метаэстетикой, эстетикой позитивизма и прагматизма,
эстетикой труда и спорта и множеством других теорий и
направлений.
Несомненно, мы и вправе, и обязаны ставить и решать вопросы и об
этике власти, и об эстетике власти, тем более что со времен Аристо-
теля и доныне десятки и сотни выдающихся умов человечества каса-
лись этих проблем, искали ответы и порой отваживались давать свои
советы в этой области властителям и властям. Поставим же и мы
вопросы этого рода.
Этика (греч. ethika, от ethos — обычай; лат. ethica) — философская
наука, объектом которой является мораль.
Аристотель отличал учение о нравственности (морали) от обыден-
ного морального сознания людей, стихийно формирующегося в
разнообразной и противоречивой жизненной социальной практике
человека.
Можно ли желать большего в сфере власти, чем ее законопослуш-
ность, соблюдение норм права и приверженность высоким
принципам морали? Другое дело, что это неимоверно трудно и для
лиц, облеченных властью, особенно высшей, и для их окружения.
Этика власти (англ. ethics of power) — 1) соблюдение властью норм
морали и нравственности; 2) система представлений, знаний на
стыке этики и кратологии, которая может рассматриваться как одна
из наук о власти.
Этика власти занимается исследованием места морали в системе
властных отношений, в деятельности правителей и органов власти,
теоретически обосновывает необходимость и важность
нравственного поведения властей, дополняющего и развивающего
их приверженность нормам права, вырабатывает соответствующие
рекомендации для властной практики.
Как показывает исторический опыт, этика в поведении и действиях
властей всегда оставалась узким местом, страдала изъянами. Их пре-
одолению должно послужить формирование демократического,
правового государства XXI века. В этом смысле у понятия "этика"
большое будущее.
Этика власти призвана занять свое собственное особое место как
область знаний, характеризующих установки, позиции и поведение
властей (и лиц, и органов), согласуемые с этическими принципами,
нормами морали, которые в цивилизованном обществе все чаще
предопределяют оценки, решения и поступки самих субъектов
власти.
В общей, даже несистематизированной характеристике основных
принципов морали хорошо видно, как они вторгаются в сферу
властвования

* См., напр.: Словарь по этике / Под ред. И. С. Кона. 4-е изд. М.:
Политиз-1981. 430 с.; Эстетика. Словарь / Под общ. ред. А. А.
Беляева и др. М.: Поспят 1989

какие требования предъявляют к властям и какие ожидания и

надежды рождают у подвластных. Это относится и к деятельности
властителя, качествам его личности, его ценностно-нормативным
представлениям и ориентациям.
В этом свете можно вести речь о благодеяниях и злодеяниях
властей, о мотивах, намерениях и целях власть имущих, о культуре,
гуманизме, ответственности, самовоспитании, стыде, совести, чести
и вместе с тем о зле, грубости, хамстве, бесчеловечности,
волюнтаризме, догматизме, фанатизме, фарисействе, аморализме,
цинизме и эгоизме в делах, поступках, принципах лиц, оказавшихся
у власти.
Эта тема привлекала множество мыслителей. Блистательный П.
Гольбах (1723—1789) создал труд "Основы всеобщей морали, или
Катехизис природы", а в 1770 году опубликовал работу "Этократия,
или Управление на основе морали". В ней он намечал продуманную
общественно-политическую программу буржуазно-
демократического правительства*. Для этого П. Гольбах предлагал
передать национальному собранию законодательную власть,
выработать и принять комплекс основных законов, обеспечивающих
свободу, собственность и безопасность подданных. Он предлагал
рассматривать воспитание как дело государства, отделить церковь от
государства, провести судебную реформу и много других мер, а
также решительно осуждал милитаризм и войны.
Очень многое для развития представлений об этике власти сделали
отечественные мыслители.
"Где есть беззаконие, там должен быть и протест. Он может быть
практически бесполезен, но он всегда нравственно необходим. Это
не только право, это прямая обязанность каждого гражданина...
обязанность, от исполнения которой зависит прочное утверждение
законного порядка в русском обществе"**, — писал выдающийся
политический мыслитель России Б. Н. Чичерин еще в 60-е годы XIX
века.
1 Заслуживают внимания взгляды виднейшего российского
философа 'И. А. Ильина (1882—1954). Человек, по Ильину, —
существо прежде всего духовное, вместилище религиозного опыта,
вечного божественного начала. По мнению Ильина, государство,
власть и право базируются в первую очередь не на силе "приказа и
угрозы", а на духовном авторитете, духовной правоте, на
"содержательной верности издаваемых повелений и прав".
Государственная власть есть духовная, волевая сила. Власть — тон-
кое искусство; она должна обладать "душевно-духовной
прозорливостью", способностью понимать жизнь людей, умением
их воспитывать. Властвующий должен не только хотеть и решать, но
и других "систематически приводить к согласному хотению и
решению". Поэтому, подчеркивал И. А. Ильин, подлинная основа
власти — нравственно-религиозная***.
Трудно перечислить профессионалов разных областей знаний, фак-
тически уделявших внимание этике власти, даже если они и не
именовали так эту сферу теории и практики****.

* См.: Кочарян М. Т. Поль Гольбах. М.: Мысль, 1978. С. 147.

** Чичерин Б. Н. История политических учений. М., 1869. Ч. 1. С.
VIII.
*** См.: Антология мировой политической мысли: В 5 т.
Руководитель '"проекта Г. Ю. Семигин. М.: Мысль, 1997. Т. IV. С.
663.
**** См.: Хвостов В. М. Очерки истории этических учений. М.,
1912. 214 с.;
 Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией
нравственно-сти.Спб., 1907. Т. I. 308 с.; 1910. Т. 2. 309 с.; Берлин П.
А. Русское взяточничество _(ак социально-историческое явление //
Современный мир. 1910. № 8. С. 45—56.

Спектр морально-этических проблем, связанных с властью и неред-

кими обличениями властителей, как хорошо известно из
отечественного и мирового опыта, необычайно велик.
Коснемся лишь такой деликатной темы, как брачно-семейные от-
ношения властителей и властительниц и их сексуальные
похождения. Вот лишь некоторые сюжеты из книги М. Салливан
"Любовницы американских президентов": Джек и богиня секса;
Одиночество сумасшедшего монарха; Похоть сердца и гордость
страсти; Идеальный развратник; Президент и его наложница;
Многоженец поневоле; Сомнительный холостяк; Был ли...
гомосексуалистом; Президент с омертвевшим сердцем и др.*
Действительно, вопросы теории и практики этики власти всегда ин-
тересовали и волновали людей различных стран и эпох, различных
слоев и уровней, и, видимо, эта проблема останется и в будущем и
актуальной, и важной, и жгучей**.
А теперь обратимся к эстетике, тесно связанной с этикой, и в осо-
бенности в сфере власти.
Эстетика (от греч. aisthetikos — чувственный, чувствующий, отно-
сящийся к чувственному восприятию) — философская наука,
изучающая сферу эстетического как своеобразного
(специфического) проявления ценностного отношения между
человеком и обществом (миром) и область художественной
деятельности людей.
Проблематика эстетики известна издавна и всегда активно обсуж-
далась, а сам термин введен в 1735 году немецким философом А.
Баумгартеном (1714—1762) для обозначения "науки о чувственном
знании", постигающем и создающем прекрасное и выражающемся в
образах искусства.
Власть, даже будь она сама по своим деяниям безобразной, никогда
не обходила вниманием прекрасное и не уклонялась от возможности
поставить прекрасное себе на службу. Начиналось это с поощрения
приятной ее слуху лести и венчалось грандиозными
архитектурными, планетарными и космическими проектами. '
Фактически в сферу эстетики власти выходили Кант, Гегель и другие
мыслители. Не обошел ее и марксизм.
К сожалению, идеи эстетики, восходящие к Платону и Аристотелю и
насчитывающие на путях своего развития и обогащения множество
известных имен, в сфере науки о власти находили пока мало
применения. Дело в том, что самой по себе разработанной
кратологии не было. Поэтому проблематика обслуживания власти
миром прекрасного решалась по другим "ведомствам", прежде всего
в области литературы и искусства. Здесь ведь торжествуют никогда
не исчерпывающие себя возможности поэзии, музыки, песен,
танцев, всегда приятных человеку, услаждающих слух и
ублажающих зрение властителей.
Эстетика власти (англ. aesthetics of power, от греч. aisthetikos) —
это, во-первых, возможное проявление во властной практике
поистине
* Салливан М. Любовницы американских президентов. От
Вашингтона до Буша / Пер. с англ. М.: Гурман, 1994. 382 с.
** Среди литературных и научных источников назовем хотя бы
следующие: Кропоткин П. А. Этика: Избранные труды. М.:
Политиздат, 1991; Бердяев Н. А. Судьба России. М.: Советский
писатель, 1990; Радзинский Э. С. Властители дум. М.: Вагриус,
1993.

величественного, достойного, прекрасного, особенно во времена,

когда власть и властители находятся на подъеме, творят
общеполезные, запоминающиеся, возвышенные дела в мирную пору
и даже в лихую годину защиты, отстаивания интересов государства;
во-вторых, практически возможная и допустимая постановка
вопроса о совокупности знаний на стыке собственно эстетики и
кратологии, знаний, относящихся к осмыслению проявлений
возвышенного, достойного и прекрасного во властной практике,
рассчитанного на эстетическое восприятие актов и акций властей
согражданами или подвластными.
Эстетика власти может проявляться в различного рода
торжествах, празднествах, их оформлении, преподнесении, в
разнообразных ритуалах, символике, атрибутике, церемониалах и т.
д.*. Об этом уже было многое сказано в предыдущих главах книги.
Само собой разумеется, эстетика власти не должна быть сводима к
чисто внешнему эффекту. Уже в Российской империи признавалось
большое влияние атрибутики, ритуалов и т. п., производимое на
личность, ее настроение, психику, отношение к делу, на служение
России и государю императору. Эти идеи учитывались и закладыва-
лись в практику государственного награждения, величания, возвы-
шения и т. д.**.
Практика советских времен — серпа и молота и красного флага — в
своеобразной форме тоже обращалась фактически к эстетике власти.
Это оригинально проявилось во времена Сталина и великих строек
коммунизма. Но аскетизм, защитные гимнастерки, фуражки, погоны
и сапоги трудных военных и послевоенных лет конечно же не
позволили использовать огромный эстетический потенциал и
традиции нашего Отечества.
Однако не будем излишне сгущать краски над прожитыми совет-
скими людьми годами и не станем забывать достойные дела и
свершения советского народа. Это ведь было бы и аморально, и
антиэстетично.
•; В самом деле, не только к победе в Великой Отечественной войне,
не только к триумфу Ю. А. Гагарина сводится то доброе, что было и
нравственным, и эстетическим подвигом тех долгих 70 лет. Здесь
взгляд должен быть теперь уравновешенным и здравым. Годы
Советской власти означали не только нравственный подъем духа
миллионов людей (а вовсе не одно лишь самопожертвование), но и
эстетически впечатлявшие в свое время демонстрации, церемонии,
сооружения. Благо, что даже на запуске в космос В. Ф. Быковского и
В. В. Терешковой довелось автору присутствовать, с великими
конструкторами, начиная с С. П. Королева

* См.: Фоли Д. Энциклопедия знаков и символов / Пер. с англ. М.:

Вече:
^.АСТ, 1997. 432 с.; Бауэр В.,Дюматц И., Головин С. Энциклопедия
символов / Пер. с нем. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. 512 с.;
Энциклопедия восточного символизма. Сост. К. А. Вильяме/Пер, с
англ. М.: Изд-во АДЕ "Золотой век", 1996. 432 с.; Бейли Г.
Потерянный язык символов / Пер. с англ. М.: Изд-во АДЕ "Золотой
век", 1996. 348 с.; Похлебкин В. В. Словарь международной
символики и эмблематики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Междунар.
отношения, 1994. 560 с.
** См.: Регалии Российской империи. М.: Красная площадь, 1994.
239 с.;
Дом Романовых. Спб., 1992; Дворянские роды Российской империи.
Т. 2. Князья. Спб.: ИПК "Вести", 1995; Гербы дворянских родов
России. М.: Лексика, 1991; Лавренов В. И. Герб Твери. История
эмблемы и символа. Тверь, 1994;
Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи.
Спб., 1992. 225 с.

общаться и потом рассказывать об этом соотечественникам, а в

меру возможного и в печати.
И этично, и эстетично с сегодняшних позиций и властям, и гражда-
нам воздавать должное прожитым нашей страной десятилетиям и
векам. Перед современной Россией открыты большие возможности
поставить этику и эстетику власти на службу интересам
возрождения и возвеличения нашей Родины.

5. Междисциплинарные области кратологического знания

(аксиология власти, акмеология власти, имиджелогия и
морфология власти)
В общей системе постоянно развивающегося человеческого знания
каждый век новой и новейшей истории, отражая активный поиск
научной мысли, формирует все новые и новые области,
позволяющие все полнее и глубже отражать и осмысливать
окружающий мир, жизнь человека, общества, государства, власти.
Про XX век, похоже, в будущем станут говорить, что в нем развитие
наук шло по убедительной восходящей экспоненте. Закономерно
возникавшие все новые и новые "логии" создавали и продолжают
создавать разностороннюю и глубокую картину мира вообще и мира
человека в частности. Еще раз подчеркнем и новизну возникающих
областей знания, и обогащение совокупности уже давно
сложившихся и продолжающих развиваться отраслей науки.
Среди формирующихся междисциплинарных гуманитарных облас-
тей кратологии мы остановимся сейчас на возможностях,
открываемых для углубления представлений о власти в таких
областях знания, как аксиология, акмеология, морфология и даже
мифология. Перечень подобного рода областей знания, восходящих
к естественным и техническим наукам, будет продолжен в
следующей главе.
Феномен власти настолько разносторонен, что он постоянно требует
обращения к разнообразным его проявлениям. Неудивительно, что
речь заходит и о ценности власти, и об ее ценностях, и о ее высотах,
вершинах, и о круге лиц и социальных групп, в первую очередь с
ней соприкасающихся, в ней заинтересованных и ею пользующихся,
а также о создании привлекательного образа властителей и власти,
преодолении возникающих здесь недоразумений, конфликтов, слу-
хов, мифов и т. д.
Для человека, находящегося у власти или идущего к власти, по-
читающего власть или недовольного ею, она то привлекательна, то
отталкивающа совокупностью своих достоинств или недостатков,
приносимых благ и привилегий или их недоступностью. Исчерпать
эти проявления власти и ее свойств, возможностей конечно же нель-
зя, но привлечь к ним внимание, разобраться в их совокупности и
нужно, и важно.
Чтобы понять цену, ценность и ценности власти вообще, как и раз-
нообразных видов власти и фигур во власти, надо проделать
большой труд, учесть множество явлений, фактов и факторов.
Отправиться же здесь следует от общего понимания цены и знаний о
ценах и ценностях, сообщаемых такой наукой, как аксиология.
Аксиология (от греч. axia — ценность и logos — учение) — теория,
рассматривающая философские вопросы проблемы ценностей.
Как специфическая философская дисциплина, изучающая проблемы
экономических, моральных, эстетических, социальных, духовных и
исторических, а также властных (кратологических) и других
ценностей, она возникла во второй половине XIX века. Термин
"аксиология" введен в начале XX века французским философом П.
Лапи. Однако еще в древности начали рассматриваться вопросы
цены и ценностей, имеющие отношение к теории и практике
человека.
Проблемы ценностей с позиций философии, этики, психологии, ло-
гики, истории отечественные ученые исследовали уже в XIX веке**.
В советский период к этой проблематике неоднократно обращались
К. С. Бакрадзе, В. А. Василенко, О. Г. Дробницкий, Т. В. Любимова,
Л. Н. Столович, В. П. Тугаринов, Л. А. Чухина и др.
Из зарубежных исследований в области аксиологии, прямо
ориентирующих на создание аксиологии власти, следует назвать
книгу Фридриха Ницше (1844—1900) "Воля к власти: опыт
переоценки всех ценностей"***, изданную его сестрой Е. Ферстер-
Ницше в 1906 году и представляющую собой совокупность его
многолетних размышлений. Эта книга повлияла на творчество
таких всемирно известных философов, как Шестов, Фрейд,
Хайдеггер, Камю, Сартр, Фуко, Гессе, Борхес. Нередко к ней
возводят истоки идей фашизма, возникшего в Германии в первой
половине XX века.
Приведем некоторые из суждений, афоризмов и заметок Ф. Ницше к
книге, которую он хотел создать.
"Жизнь только средство к чему-то: она есть выражение форм роста
власти"****.
"Бог" как кульминационный момент: бытие — вечное обожествле-
ние и разбожествление. Но в этом нет никакой высшей точки в
смысле ценности, а только высшая точка власти.
Абсолютное исключение механизма и вещества: и тот и другое
только известные формы выражения для низших стадий, только
формы аффекта ("воли к власти"), совершенно лишенные
духовности.
Изобразить обратное движение вниз от высшей точки в процессе
становления (точки наивысшей одухотворенности власти на почве
наивысшего рабства) как следствие наивысшего развития силы,
которая обращается теперь против самой себя и, так как ей нечего
более организовать, употребляет свою силу на дезорганизацию...
а) Все большее подавление социальных групп и подчинение послед-
них маленькому, но более сильному числу;
б) все большее подавление привилегированных и более сильных, а
следовательно, торжество демократии и в конце концов анархия эле-
ментов.
* См.: Ценностей теория (автор М. А. Киссель)//Философский
энциклопедический словарь. М., 1983. С. 763—765.
** Антонович А. Я. Теория ценности. Критико-экономическое
исследование. Варшава: Тип. К. Ковалевского, 1877. 198 с.;
Макиевский П. В. Ценность жизни. Спб., Журнал "Русское
богатство", 1884. 258 с.; Франк С. Л. Психологическое направление
в теории ценности // Русское богатство. 1898. № 8. С. 6—110.
*** Ницше Фридрих. Воля к власти: опыт переоценки всех
ценностей. М.:
REFL-book, 1994.352 с.
**** Там же. С. 336.

Ценность — это наивысшее количество власти, которое человек в

состоянии себе усвоить, человек, а не человечество! Человечество,
несомненно, скорее средство, чем цель. Дело идет о типе:
человечество просто материал для опыта, колоссальный излишек
неудавшегося, поле обломков.
Слова о ценности — это знамена, водруженные на том месте, где
был открыт новый вид блаженства, новое чувство. ,
Точка зрения "ценности" — это точка зрения условий сохранения,
условий подъема сложных образований с относительной продолжи-
тельностью жизни внутри процесса становления"*.
Однако не такого рода спорными суждениями посеял Ф. Ницше
отрицательное отношение к себе в Советском Союзе, а своим резко
отрицательным отношением к социализму. Приведем лишь одно из
таких высказываний.
"Социализм, как до конца продуманная тирания ничтожнейших и
глупейших, т. е. поверхностных, завистливых, на три четверти
актеров, —действительно является конечным выводом из
"современных идей" и их скрытого анархизма; но в тепловатой
атмосфере демократического благополучия слабеет способность
делать выводы, да и вообще приходить к какому-либо
определенному концу. Люди плывут по течению, но не выводят
заключений. Поэтому в общем социализм представляется
кисловатой и безнадежной вещью; и трудно найти более забавное
зрелище, чем созерцание противоречия между ядовитыми и
мрачными физиономиями современных социалистов и безмятежным
бараньим счастьем их надежд и пожеланий. А о каких жалких,
придавленных чувствах свидетельствует хотя бы один их стиль!
Однако при всем том, они могут во многих местах Европы перейти к
насильственным актам и нападениям; грядущему столетию
предстоит испытать по местам основательные "колики", и
парижская коммуна, находящая себе апологетов и защитников даже
в Германии, окажется, пожалуй, только легким "несварением
желудка" по сравнению с тем, что предстоит. Тем не менее
собственников всегда будет более чем достаточно, что помешает
социализму принять характер чего-либо большего, чем приступ
болезни; а эти собственники, как один человек, держатся той веры,
что "надо иметь нечто, чтобы быть чем-нибудь". И это — старейший
и самый здоровый из всех инстинктов; я бы прибавил: "нужно
стремиться иметь больше, чем имеешь, если хочешь стать чем-либо
большим". Так говорит учение, которое сама жизнь проповедует
всему, что живет: мораль развития. Иметь и желать иметь больше,
рост, одним словом, — в этом сама жизнь. В учении социализма
плохо спрятана "воля к отрицанию жизни": подобное учение могли
выдумать только неудавшиеся люди и расы. И в самом деле, мне бы
хотелось, чтобы на нескольких больших примерах было показано,
что в социалистическом обществе жизнь сама себя отрицает, сама
подрезает свои корни"**.
Неудивительно, что деятели ВКП(б) оценивали Ф. Ницше как идей-
ного предтечу гитлеровской идеологии. Однако события XX века
убедительно показали, что надо было не только замалчивать или
решительно отметать рассуждения Ф. Ницше, но и стоило всерьез
задуматься над его оценками и предупреждениями, фактически
прозорливо

* Ницше Фридрих. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей.

С. 341.
** Там же. С. 98—99.

говорившими о сложностях, трудностях и противоречиях

"грядущего" социалистического общества и Советской власти. Ведь
это писалось Ф. Ницше еще в 80-е годы XIX века, а спустя сто лет
жизнь стала подносить сюрпризы, подтверждая, казалось бы, столь
невероятные прогнозы.
Этот пример, как и огромное множество других, свидетельствует о
том, что с властью шутить нельзя и прятаться от ее "причуд" в
разговорах о политике вместо прямого выхода в сферу власти тоже
нельзя. На-i конец, нельзя отказываться от формирования
кратологии во всем обилии ее областей и отраслей, что позволит
судить о власти с позиций ее собственной науки, а не только с
позиции философии, истории и даже политологии.
Аксиология власти (англ. axiology of power, от греч. axios — ценный)
— это теория ценностей власти, ценности и цены самой власти. Это
относящиеся к властной сфере обобщенные систематизированные
представления о предпочтениях, высоко ценимых человеком благах,
объектах его устремлений и интересов. К их числу среди важнейших
относятся сама власть, государственная служба, ее атрибуты,
привилегии, открываемые ею возможности и перспективы (в
частности, карьера).
Для большей полноты картины совершим экскурс в близкую к про-
блематике ценностей область представлений о цене вообще,
предваряющей идеи ценностей.
Цена есть денежное выражение стоимости товара, или, как считают
западные экономисты, количество денег (или других товаров и ус-
луг), уплачиваемое и получаемое за единицу товара или услуги.
Цена формируется на мировом и государственном рынках.
Существует многообразие действующих в условиях рыночной
экономики цен: базисные, биржевые, внешнеторговые,
государственные, договорные, импортные, льготные, монопольные,
оптовые, розничные, рыночные, сезонные, фабричные, экспортные,
цена золота, покупателя, продавца и т. д.; цены предложения,
продажные, спроса, со скидкой, с надбавкой, твердые, скользящие,
устойчивые, неустойчивые.
Не вмешиваясь непосредственно в это хитросплетение цен, власть
обязана быть в их курсе и уметь влиять на них, ибо с ценовой
политикой и позицией связаны судьбы граждан (подданных), а
нередко и судьбы самой власти. Понятием цены предвосхищается и
цена власти.
Цена власти — плата за власть, за ее роль, за ее предназначение,
действие или бездействие, плата, которую несут общество в целом и
люди в отдельности через свое существование, образ жизни,
обеспеченность или необеспеченность. Это же относится и к таким
связанным с властью явлениям, как политика, революция, просчеты
и кризисы власти, общественные конфликты, их "цена".
Похоже, что глубоко прав был английский философ Т. Карлейль
(1795—1881), когда в своих фрагментах, объединенных в книгу
"Этика жизни" (пер. с англ. Спб., 1906), он весьма разумно
подчеркивал цену власти, часто равную цене человеческой жизни:
"В современном обществе, точно так же как и в древнем, и во всяком
другом, аристократы или те, что присвоили себе функции аристо-
кратов — независимо от того, выполняют ли они их или нет, —
заняли почетный пост, который является одновременно и постом
затруднений, постом опасности, даже постом смерти, если
затруднения не удастся преодолеть.
Это и есть настоящий, истинный закон. Всюду постоянно должен
человек "расплачиваться ценой жизни", он должен как солдат
исполнять свое дело за счет своей жизни"*.
В современных условиях, формируя представления о ценностях вла-
сти и ценности самой власти, видимо, надо учитывать в первую
очередь следующие соображения.
Ценность власти — это важность и мера значимости и стоимости
власти как уникального многоликого социального института; как по-
рождения человеческого разума и практики; как найденного еще в
далеком прошлом, постоянно совершенствуемого института
совместной деятельности и совместного выживания человеческого
рода, фактора управления, влияния, упорядочения отношений в
обществе и рычага господства, повелевания в конкретных случаях
огромными массами людей.
Идеальная и нелегко достижимая ценность власти есть народовла-
стие, народоправление, иначе говоря демократия со всеми ее
достоинствами и с непременным устранением ее возможных
"спутников" и последствий — всеобщей неорганизованности,
бестолковости и безответственности.
Ценности власти — это:
1) важные явления, предметы, представляющие общественный инте-
рес и высоко ценимые в социальной практике самим населением,
гражданами как создания, порожденные той или иной властью (это и
ее законы, указы и декреты; и ее шаги, меры, решения, действия; и
материально овеществленные объекты, сотворенные в годы
правления данной власти);
2) вещи, явления, предметы, объекты, высоко ценимые самой вла-
стью. Естественно, что в силу своей роли власть, особенно в
зависимости от ее ступени, обладает или может обладать ими.
Создание подлинно демократического, социально развитого, ста-
бильного, безопасного общества предполагает оформление и у
властей, и у граждан ясных представлений о цене, стоимости и
ценностях власти.
Все большее значение для кратологии приобретает и разработка
идей акмеологии.
Акмеология (англ. acmeology, от греч. acme — вершина, высшая
степень чего-либо) — утверждающаяся в последние годы наука о
наивысших достижениях в области профессионального мастерства.
Понятие "акмеология" ввел в 1928 году Н. А. Рыбников для обозна-
чения особого раздела возрастной психологии — психологии
зрелости, или взрослости.
В условиях демократизации общественной жизни возникла потреб-
ность в систематизации представлений о современных требованиях
к личности политического лидера, государственного и
хозяйственного руководителя и в значительном повышении
профессионализма руководителей различного рода и ранга. Этим
целям и служит разработка проблематики акмеологии такими
исследователями, как О. С. Анисимов, А. А. Деркач, И. А. Кузьмин,
А. П. Ситников и др.**

* Цит. по: Антология мировой философии: В 4 т, М.: Мысль, 1971.

Т. 3. С.
** Анисимов О. С., Деркач А. А. Основы общей и управленческой
акмеологии: Учеб. пособ. М.; Новгород, 1995. 272 с.; Ситников А. П.
Акмеологический тренинг: Теория. Методика. Психотехнология. М.:
Технологическая школа бизнеса, 1996. С. 428.

Акмеология власти (англ. acmeology of power) представляет собой

область знаний о высших ступенях власти и действующих на них
властных лицах, их властных качествах, искусстве власти, мастерст-
ве правления.
Проблематика акмеологии, профессиональной готовности и разви-
тия высоких качеств у руководителей восходит к временам Древней
Греции и древнего мира в целом. Она пронизывает всю толщу веков
до наших дней, ибо в конечном счете выходит на сферу власти и
играет большую роль в судьбах государств.
Разумеется, в разных странах, тем более в империях, монархиях, эта
проблематика преломляется и звучит по-разному. Сегодня стало
модным слово "лидер", а в прошлом, в досоветские и советские
времена, было принято говорить и писать о "вождях". Об этом
действительно написано множество книг и статей*.
С вождями советского периода связана истинная "акме" — это была
вершина партии и государства. Как теперь известно, эти люди не
всегда, не во всем и далеко не все соответствовали по своему
профессионализму той верхушке пирамиды, до которой им удалось
дойти. Но не" только этим интересны суждения о "вождях". Они
дают массу полезного и поучительного материала, который
позволяет представить многоцветную палитру качеств и требований,
необходимых людям во власти, в специфических жизненных
ситуациях.
Ф. М. Бурлацкий, например, так начинает свою книгу:
"Основной замысел этой книги — попытаться воссоздать политиче-
ский, а в еще большей мере психологический портрет Хрущева, а
также его окружения — я наблюдал их на протяжении многих лет.
Готовя речи, а иногда выступая в качестве советника Хрущева,
Андропова и других советских руководителей, я имел возможность
видеть изнанку политической жизни. И поэтому меня больше всего
занимают не сами события (они описаны давно и многократно), а
политические нравы людей, возведенных случаем или ловкостью,
правдами и неправдами на Олимп.
На протяжении почти пяти лет — с I960 по 1964 год— я тесно со-
прикасался с Хрущевым, имел возможность слышать его
выступления, высказывания в интимной обстановке, во время встреч
с советскими и зарубежными политическими деятелями. Шесть раз
мне довелось сопровождать его в поездках за границу.
Если искать аналог, то моя деятельность больше всего напоминала
то, что делал Тед Соренсен для Джона Кеннеди. Подружились мы с
Соренсеном во время международных конференций, посвященных
карибскому кризису, и других встреч и с приятным удивлением
выяснили, что по разные стороны океана делали примерно одну и ту
же работу, испытывая, как ни странно, очень сходные чувства. И он,
и я были, пожалуй,

* См., напр.: Оберучев К. М. Наши военные вожди. М.: Тип. "Труд",

1909. С. 61; Лозинский Е. Воспитание вождей. Спб.: Тип. "Светоч",
1912. С. 74; Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники: О Хрущеве,
Андропове и не только о них... М.: Политиздат, 1990. 384 с.; Власов
Ю. П. Русь без вождя. Воронеж, 1995. 528 с.;
Тополянский В. Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. М.:
Права человека, 1996. 320 с.; Чернев А. Д. (автор-составитель). 229
кремлевских вождей. Политбюро. Оргбюро. Секретариат ЦК
Коммунистической партии в лицах и цифрах. Справочник. М.:
Редакция журнала "Родина": Научный центр "Русика", 1996.336с.

одними из наиболее либеральных ассистентов двух крупнейших

лидеров, которые нашли в себе мудрость и мужество предотвратить
сползание к термоядерной войне в период карибского кризиса.
Хрущев интересен сам по себе. Шутка ли, сын простого крестьяни-
на, шахтер, обыкновенный слесарь, получивший самое
минимальное образование, — он до конца так и не научился писать
без орфографических ошибок, — был вознесен на такую вершину
власти. Обласканный Сталиным, он стал смелым и великим
сокрушителем его культа. Достигнув власти, держал в своих руках в
период карибского кризиса судьбу каждого из нас, можно сказать,
всего человечества.
Только богу в воображении наших предков принадлежало право
судного дня, апокалипсиса. Но история любит парадоксы, если она
вручила такую же власть простому русскому мужику из деревни
Калиновка Курской области. Из забытой богом, бедной и несчастной
России, истерзанной монгольским игом, жестокими царями, а в
наше время—сталинизмом"*.
Повествование Ф. М. Бурлацкого интересно тем, что он хорошо
знает вершину айсберга власти. Он писал о Ленине, Сталине, Мао
Цзэ-дуне, Дэн Сяопине, Гитлере, Франко, Джоне Кеннеди и других
деятелях.
В рассматриваемой книге интересны зарисовки из "коридоров вла-
сти" и картины из деятельности Андропова, Тито, Кадара, Ходжи,
Эйзенхауэра, Кеннеди, Брежнева и других властных персон.
С точки зрения акмеологической и справочно-информационной
любопытен материал о вождях, собранный А. Д. Черновым**;
особенно примечательны биографии советских руководителей и
обобщенные данные в заключении его книги.
Если попытаться заполнить своеобразную общую анкету или соста-
вить "коллективный портрет" высшей партийно-государственной но-
менклатуры за 70 с лишним лет Советской власти, то получится
следующая картина. В руководящие органы ЦК Коммунистической
партии с марта 1919 года по август 1991 года входило 229 человек, в
том числе в Политбюро (Президиум) ЦК — 157 человек, в Оргбюро
ЦК — 80 человек, в Секретарита ЦК — 109 человек. При этом во
все органы одновременно входили лишь 18 человек, в состав
Политбюро (Президиума) и Оргбюро — 13 человек, в Политбюро
(Президиум) и Секретариат — 67, в Оргбюро и Секретариат—16
человек.
К декабрю 1995 года были живы 79 человек (34,5 процента), из них
7 перешагнули 80-летний рубеж, двое (Б. Н. Пономарев и Н. А.
Тихонов) отметили свое 90-летие. Из состава Политбюро
(Президиума) были живы 62 человека, Секретариата ЦК— 17
человек. Из Оргбюро последним скончался в июле 1991 года Л. М.
Каганович.
57 человек, или около четверти всего состава Политбюро (Прези-
диума), Оргбюро и Секретариата ЦК партии, умерли неестественной
смертью: 46 человек, т. е. практически каждый пятый из составов
высших руководящих органов ЦК, были репрессированы и казнены;
еще трое (М. Д. Багиров, Л. П. Берия, Н. И. Ежов) расстреляны как
организаторы и пособники этих репрессий. Наибольшее число
репрессированных было в Оргбюро ЦК — 40 человек (50%), из
Политбюро репрессировано около 10%, из Секретариата ЦК — 15%.
Два человека (С. М. Киров

* Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не

только о них...М., 1990. С. 5—6.
** Чернев А. Д. 229 кремлевских вождей. С. 323, 324, 325, 328.

и Л. Д. Троцкий) убиты в результате покушения; пятеро (Я. Б. Га-

марник, М. М. Каганович, Г. К. Орджоникидзе, Б. К. Пуго и М. П.
Томский) покончили жизнь самоубийством. В автомобильной
катастрофе погиб П. М. Машеров.
Своей смертью умерли 93 человека (более 40 процентов), из них в
возрасте от 71 года до 80 лет — 32 человека, от 81 до 90 лет — 20
человек, старше 90 лет — четверо (Л. М. Каганович — на 98-м году
жизни, Я. Э. Калнберзин — в 92 года, В. М. Молотов — на 97-м году
жизни, Е.Д.Стасова—в 93 года). - .
В составе Политбюро (Президиума), Оргбюро и Секретариата ЦК
никогда не было рабочих, колхозников, руководителей предприятий,
колхозов и совхозов (лишь в Оргбюро ЦК входил один
хозяйственный руководитель), представителей целого ряда отраслей
знаний, литературы и искусства, секретарей парткомов первичных
организаций. Только после XXVIII съезда КПСС в Секретариат ЦК
были избраны двое рабочих, один председатель колхоза и два
секретаря парткома.
В руководящие органы ЦК партии избиралось лишь 7 женщин, что
составляет немногим более 3% от общего числа их членов. Это А. В.
Артюхина, А. П. Бирюкова, К. И. Николаева, Г. В. Семенова, Е. Д.
Стасова, Г. Тургунова и Е. А. Фурцева. Причем только трое из них
(А. П. Бирюкова, Г. В. Семенова и Е. А. Фурцева) избирались в
Политбюро (Президиум) ЦК.
Образовательный уровень лиц, входивших в руководящие органы
ЦК партии, характеризуется такими данными: 17% имели начальное
и неполное среднее образование, были самоучками, 12% — среднее
и среднее специальное образование и более 63% — высшее. Следует
отметить, что среди лиц с незаконченным высшим образованием
70% не смогли окончить институты или университеты в связи с
арестами в дооктябрьский период или переходом на
профессиональную революционную работу.
Среди руководителей ЦК партии, имевших высшее образование,
почти половина (46%) окончили технические вузы, более 17% —
университеты, более 11% — институты сельскохозяйственного
профиля, по 10% — с высшим гуманитарным или педагогическим
образованием, 5% — с военным; 27% получили два высших
образования, причем у большинства из них (около 70%) второе
высшее образование — партийно-политическое. Обновление
состава руководящих исполнительных органов ЦК партии после
XXVIII съезда КПСС повысило образовательный уровень этих
органов. До этого доля лиц с начальным образованием составляла
почти 19%, а с высшим образованием — 58%.
Как правило, в Политбюро (Президиум) ЦК и Секретариат ЦК изби-
рались работники в возрасте от 50 до 60 лет (соответственно 41 и
35%), а в состав Оргбюро ЦК еще моложе — до 40 лет (70%).
Самыми молодыми в Политбюро (Президиум) ЦК избирались А. А.
Андреев, Н. И. Бухарин, А. И. Микоян и В. М. Молотов (в 31 год), в
Оргбюро ЦК — Н. П. Чаплин (в 22 года), секретарями ЦК — В. М.
Михайлов (в 27 лет) и А. А. Андреев (в 29 лет). В то же время
впервые были избраны уже в пенсионном возрасте около 13%
членов и кандидатов в члены Политбюро (Президиума) ЦК и свыше
9% — секретарями ЦК. При этом О. В. Куусинен стал членом
Президиума ЦК в 71 год, а секретарем ЦК — в 76 лет, кандидатами в
члены Политбюро ЦК в возрасте 73 лет был избран Н. А. Тихонов, в
74 года — С. Л. Соколов, в 76 лет — В. В. Кузнецов.
Практически все члены и кандидаты в члены руководящих органов
ЦК партии избирались в состав ВЦИК, ЦИК СССР, Верховного
Сове та СССР, народными депутатами СССР. Среди секретарей ЦК
их было 92,5%, в Политбюро (Президиуме) ЦК — 95,5%, в Оргбюро
ЦК — 97,5% В последних составах Политбюро и Секретариата ЦК
было 25 народных депутатов СССР (70%).
Конечно, акмеология власти не может исчерпать всю проблематику
отбора и властной деятельности конкретных лиц. Обилие даже сис-
тематизированного материала, связанного со множеством властных
персон во множестве стран, эпох и ситуаций, ставит весьма емкую
задачу перед кратологией в целом.
Вместе с тем заслуживают поддержки выдвинутые А. А. Деркачом и
О. С. Анисимовым соображения:
"Выделение особой области знаний — "акмеологии" — обусловлено
потребностью нашего общества в высоком профессионализме
деятельности специалистов, в создании условий максимального их
самовыражения и творческой самореализации. Освобождение от
искусственных преград прежней политической и идеологической
системы обнажило парадокс между огромным потенциалом
профессионального корпуса и его невостре-бованностью,
отсутствием социально-культурных механизмов поддержки талантов
и талантливости любого специалиста. Это в наибольшей степени
присуще управленческому корпусу. Объективная возможность брать
на себя груз ответственности за реализацию управленческой
функции обнажила крайне условный профессионализм и в
руководстве предприятием, фирмой, и в решении государственных
задач на региональном и федеральном уровнях. В то же время для
преодоления кризиса переходного периода необходим высший
профессионализм управленцев как условие быстрого преодоления
кризиса, а затем и достойного движения общества в мировом
сообществе"*.
Научно-теоретический поиск в современных условиях позволяет
выдвигать и другие полезные и перспективные идеи в
рассматриваемой области, как, например, это делает Г. К. Ашин,
предложивший систему представлений об элитологии**.
Несомненно, что выход России на мировую арену в качестве обно-
вленной державы, распрощавшейся с властно-прямолинейной
спецификой прошлого, ставит со всей определенностью проблему
создания привлекательного образа не только самой России, но и ее
руководителей, а также их политической рекламы.
В этой связи следует вести речь и о выработке имиджелогии власти
(англ. imagelogy of power) — теории разработки и разностороннего
формирования привлекательного образа власти и ее руководителей.
Данная концепция и практика на Западе уже основательно разрабо-
тана, а в России делаются только первые шаги в этом направлении и
появляются первые публикации***. Чтобы кратко сказать о ее сути,
сошлемся

* Анисимов О. С., Деркач А. А. Основы общей и управленческой

акмеологии. М.; Новгород, 1995. С. 5.
** См.: Ашин Г. К. Миф об элите. М.: Знание, 1964. 40 с.; Ашин Г. К.
Эли-тология. Становление. Основные направления. М., 1995. 108 с.
*** См.: Шепелъ В. М. Имиджелогия: Секреты личного обаяния. 2-е
изд. М.:
Культура и спорт: ЮНИТИ, 1997. 382 с.; Крамник В. В. Имидж
реформ: Психология и культура перемен в России. Спб., 1995;
Спиллейн М. Имидж мужчины. Пособие для преуспевающего
мужчины / Пер. со словацк. М.: Лик Пресс, 1998. 168 с.; Спиллейн
М. Имидж женщины. Пособие для преуспевающей женщины / Пер.
со словацк. М.: Лик Пресс, 1998. 160 с.

на указанный труд В. М. Шепеля. Он говорит о важных, в том числе

и для лиц, стоящих у власти, секретах имиджа. Они затрагивают
следующие практически игнорировавшиеся в СССР вопросы: какие
качества формируют наиболее привлекательный имидж (образ)
человека (лидера); как приобрести элегантные манеры; какую
тактику следует избирать в общении. Сообщаются и нужные для
разных ситуаций знания о фейсбилдинге', кинесике, дизайне одежды
и т. д.
Надо отметить, что вопросы подобного рода в целом уже ставились,
обсуждались и оказывали влияние на жизнь еще в императорской
России и не обязательно только в "высшем свете" с его правилами
этикета*.
К сожалению, в советские времена при низкой обеспеченности лю-
дей одеждой, жильем, утрате вкусов и традиций речь большей части
руководителей сводилась только к шлифовке мастерства
выступлений перед трудящимися и развитию пропагандистских
навыков в системе партийной учебы**.
Сегодня много поучительных и полезных идей, касающихся проб-
лемы имиджа, можно почерпнуть в зарубежных и переводных
изданиях и, разумеется, в телепередачах, различного рода кассетах,
по информационным сетям Интернета.
Например, Хорст Рюкле в своей книге "Ваше тайное оружие в
обаянии. Мимика, жест, движения"*** выделяет следующие главы:
 1. Поведение

2. Действия
3. Движения
4. Раздражители и реакции
5. Анализ индивидуальных реакций и индивидуального поведения
6. Жестикуляция...
10. Ролевое поведение
11. Поведение в замкнутом пространстве
12. Одежда
13. Язык тела в социальных ситуациях и т. д.
Очевидно, что сам процесс преодоления скованности, возрастание
индивидуальной и социальной раскрепощенности, все более полное
раскрытие индивидуальностей, демократизм и непринужденность в
общении открывают новые горизонты и для простых граждан, и для
лиц, наделенных властью.
Из областей кратологического знания, которые сегодня требуют
внимания, разработки и применения, назовем и такие, как
морфология власти и мифология власти.
Морфология власти (англ. morphology of power, от греч. morphe —
форма) — область знания (наука) о структуре и формах власти,
закономерностях и принципах формирования и функционирования
как власти

* См., напр.: БерсА. Н. Философия моды (одежда как отражение

идеи эпохи) // Образование. 1902. № 5, 6. С. 20—34; Правила
светской жизни и этикета. Хороший тон. Сборник советов и
наставлений. М.: Рипол, 1991 (репринтное издание. Спб.,
1889.416с.).
** См., напр.: Об искусстве полемики. М.: Политиздат, 1980. 303
с.; Но-жин Е. А. Мастерство устного выступления. М.:
Политиздат, 1978. 254 с.
*** Ртклех. Ваше тайное оружие в общении. Мимика, жест,
движения:
Сокр. пер. с нем. М.: АО "Интерэксперт", 1996. 280 с.

так и ее разнообразных отдельных видов в их индивидуальном или

общеисторическом развитии.
Наконец, стоит сказать и о получившей распространение мифологии
власти (англ. mythology of power, от греч. mitho.s — предание). Это
совокупность мифов, окружающих власть как социальное явление, а'
также практически каждую власть, каждого конкретного властителя.
В идеале власть призвана быть столь совершенной, полезной для
общества, ценной для людей, важной для истории, что она не
должна сопровождаться никакими мифами. Но вся беда в том, что
такого состояния ни одна власть еще не достигала и достигнет ли —
ни наука, ни практика толком пока не ответили. Более того, похоже,
что и не могут четко ответить. Напротив, мифы, тайны, домыслы,
слухи (чуть ли не сплетни) сопровождают власти на рубеже
тысячелетий порой ничуть не меньше, чем в былые времена.
В следующей главе нам предстоит обратиться к рассмотрению тех
областей наук о власти, которые появились уже за пределами
собственно системы гуманитарного знания, на стыках с целой
совокупностью естественных и технических наук.

Глава VIII
КОМПЛЕКСНЫЕ ОБЛАСТИ КРАТОЛОГИИ
(Окончание)

Помимо всех охарактеризованных нами областей кратологического

знания, образованных на стыке с уже сложившимися науками, есть
все основания остановиться и на общей принципиальной оценке
некоторых других, негуманитарных областей формирующегося
кратологического знания.
Одни из них уже возникали в научном поиске, другие родились из
публицистической практики образного осмысления феномена
власти. Такого рода научные экскурсы отнюдь не несут угрозы
возвращения вспять, упрощения или отставания в научном
осмыслении власти. В самом деле, если мы сегодня говорим о
физике власти, или физиологии власти, или анатомии власти и т. д.,
то это не означает опрокидывания современного знания в эпохи
XVII—XIX веков, когда формировались первоначальные
социальные представления нового времени. Социальная физика и
социальная физиология тех времен закономерно сменились
социологией, но они же и позволили постепенно подготовить вос-
хождение общественного знания к новым высотам, в частности,
помогли переходу к социологии.
Сегодня же попытка поставить вопрос об анатомии власти, физио-
логии власти, физике власти, археологии власти и т. д. позволяет, во-
первых, полнее осмыслить в период оформления кратологии опыт
становления других областей социального знания. Во-вторых, этот
подход дает возможность внимательно искать резервы, ресурсы
знания для полнокровного оформления кратологии как науки,
вышедшей теперь на первый план и требующей энергичной
поддержки и всесторонней разработки. В-третьих, сегодня
обращение к смежным естественным и техническим областям
знания в интересах развития кратологии, как и других областей
гуманитарного знания, в конечном счете служит перспективам
углубленного развития всей системы научного знания вообще, науки
в целом.
Названные и другие области кратологии еще не заняли прочного
места в системе науки и не располагают пока обстоятельным
материалом для их предметной разработки и развернутой
характеристики. Несомненно, однако, что в ходе развития властной
теории и практики они могут сыграть свою необходимую
позитивную роль.
В данной книге мы обозначим и покажем эти области знания, оста-
вив будущему непростую задачу решить окончательно вопрос о
судьбе указанных областей кратологических знаний и
представлений.

1. Биомедикосоциальный и антропоцентрический блок знаний о

власти (антропология, анатомия и физиология власти, здоровье
и власть)
Власть в обществе во всех ее разновидностях и сами проявления
власти хотя и связаны своим происхождением прежде всего с
социальным организмом, его спецификой, состоящей в регуляции
жизни и взаимодействия людей, но к одной этой сугубо социальной
природе не сводятся.
Власть порождается и естественной природой человека, его инстин-
ктами, потребностями, чувствами, интересами. Их отпечаток несут
на себе в той или иной мере власти всех видов. В свою очередь, уже
в самой власти как феномене, рожденном функционированием
живых, мыслящих существ, непроизвольно проявляются качества,
черты, оттенки, воспроизводящие аналоги качеств человека,
высшего создания природы, во всем их спектре — от наиболее
ценных до самых отвратительных черт и проявлений.
От человека, от антропоса (греч. anthropos — человек) и ведут свое
происхождение 1) антропология как наука о происхождении и
эволюции человека и о нормальных вариациях его строения и 2)
антропология как наука о человеке во множестве форм его
жизнедеятельности (доисторическая антропология, культурная
антропология, физическая антропология и т. д.).
Отсюда и проистекает возможность постановки вопроса об антро-
пологии власти (англ. anthropology of power) как науке о власти над
людьми, опирающейся на социоприродные данные, способности и
возможности человека, необходимой и важной для жизни человека
науке, специально отражающей обилие и специфику его проявлений,
достоинства и недостатки этого творения природы и общества.
Антропология власти выступает в качестве кратологической кон-
цепции, охватывающей совокупность представлений о
существовании человека непосредственно в мире власти, о
накладываемых на него властью ограничениях, о его обязанностях и
вместе с тем даваемых ему широких правах и привилегиях*.
В этой области также могут формироваться знания об отношении
человека к миру власти как в целом, так и в ее конкретных
проявлениях.
Великое создание природы anthropos вызвал к жизни такие явления
и области знания, как антропология, антропософия, антропометрия,
антропогеография, антропогенез, антропоцентризм,
антропоморфизм, антропологизм. По-видимому, он породит и
другие феномены, к примеру антропоинформатику или
антропоклонирование (не дай Бог).

* Антропология власти может рассматриваться как своего рода

аналог философской антропологии, основателями которой
считают немецкого философа Отто Касмана (1562—1607), а
также немецкого философа Макса Шелера (1874—1928). О
политической антропологии писал немецкий философ и социолог Л.
Вольтман (1871—1907), основатель журнала Politisch-
Anthropologische Revue (1902). См.: Вольтман Л. Политическая
антропология / Пер. с нем. Спб., 1905. В настоящее время в
международной практике речь идет также и о социологической,
педагогической, теологической и других разновидностях антропо-
логии.

Но это повод и для серьезных раздумий в практически не тронутой

„ока мыслью целине — сфере анализа взаимодействия антропоса и
кратоса, человека и его порождения — власти, его союзника и его
оппонента и соперника. А в число порождений человеческих сразу
просятся и упоминавшиеся уже кратософия, кратоцентризм,
кратогенез и т. д. И это значит, что обходившаяся до сих пор
вниманием антропократия, или антропология власти, должна,
наконец, дождаться теперь своих мыслителей и создателей,
архитекторов и строителей.
По крайней мере, среди исследовательских трудов и проектов на-
шего времени заслуживают серьезного внимания работы В. С.
Степина, Ю. Д. Железнова*, В. В. Ильина, А. С. Панарина, Д. В.
Бадовского.
1 Интересны следующие суждения А. С. Панарина о сути и
новизне политической антропологии.
"Политическая антропология — наука о "человеке политическом": о
субъекте политического творчества, его возможностях, границах,
специфике его воздействия на социальную и духовную среду
общества. В рамках дихотомии "субъект — система" политическая
антропология представляет субъекта, тогда как другие отрасли
политической науки акцент делают на системе, институциональных
сторонах политики. Политическая антропология противостоит
"системному" фетишизму — представлению об автоматически
действующих механизмах власти и управления, о человеке как
"исчезающе малой величине" в политическом процессе, а также
узколобому прагматизму, упускающему из виду гуманистическое,
ценностное измерение политики.
Ценностные приоритеты политической антропологии выражаются в
принципе: не человек для общества, общество для человека.
В политической антропологии анализируются актуальные проблемы
гуманизации политики, защиты человека от жестких политических
технологий, "мегамашины" власти, возможности творческой
самореализации личности в политической деятельности. Проблемы
человеческого измерения политики, соотношения целей "большой
политики" с запросами личности, ценностями индивидуального
блага требуют гуманитарной экспертизы, которую, в частности,
обеспечивает политическая антропология.
Политическая антропология — новая для нашего научного
сообщества дисциплина. Несомненна ее связь с культурной и
философской антропологией, социальной психологией, теорией
"человеческого фактора" в управлении и т. п. Тем не менее
становление политической антропологии как самостоятельной
дисциплины только намечается. А между тем вопрос о специфике
"человека политического", его отношениях с "экономическим
человеком", с человеком быта и досуга, другими ипостасями
общественного человека приобретает важнейшее значение, в том
числе в решении проблем разделения власти, разумного
разграничения экономики и политики, политики и культуры,
политики и идеологии"**.
Такой новаторский подход, открывающий нетрадиционные пути к
осмыслению политического мира и политического знания человека
и

* Степин В. С Философская антропология и философия науки. М.:

Высш. шк., 1992. 191 с.; Железное Ю. Д. Природа человека и
общества. Введение в эко-лого-философскую антропологию. М.:
Изд-во МНЭПУ, 1996. 200 с.
** Ильин В. В., Панарин А. С., БадовскийД. В. Политическая
антропология. М.: Изд-во МГУ, 1995. С. 88.

человечества, позволяет в антропологии власти полнее охватить,

глубже осмыслить роль человека на самом переднем крае его
деятельности и самопроявления — во власти, и прежде всего в
государственной власти.
Анатомия власти (от греч. anatome — рассечение) — система пред-
ставлений о внутреннем строении власти, ее органов, механизмах и
принципах ее формирования и функционирования.
В 1984 году известный американский ученый и общественный дея-
тель Дж. Гэлбрейт опубликовал на Западе книгу "Анатомия власти"
("The Anatomy of power"), обстоятельно анализирующую природу,
структуру, роль, источники, орудия, формы, диалектику власти.
В структуре социальной власти Гэлбрейт выделяет три основных
орудия ее осуществления и соответственно три формы власти: 1)
наказывающая власть, при которой подчинение достигается
наказанием (или, чаще, угрозой наказания); 2) вознаграждающая
власть, когда подчиненная сторона сознательно избирает
подчинение и признает претензии субъекта (индивида или группы)
на господство, руководствуясь соображениями выгоды; 3) условная
власть, которая характеризуется отсутствием такого осознания и
осуществляется благодаря вере подчиненного в естественность
(разумность, правильность) подчинения воле другого.
К источникам власти Гэлбрейт относит личность, собственность и
организацию. Естественной реакцией на власть, по его мнению,
является сопротивление, стремление к созданию контрвласти.
Конечно, уже такого рода проблематика обрисовывает серьезные
проблемы этой области властного знания и открывает перед ней
надежные перспективы на XXI век. Вместе с тем вопросы такого
рода обретают обширную сферу для анализа с учетом многообразия
властей (помимо государственной) — общественной,
экономической, церковной, а также родительской, школьной и т.д.
Выход на ту или иную проблематику, связанную с положением и
проявлениями власти, с позиций анатомических может правомерно
восприниматься как образное осмысление анализа (анатомирования)
явлений, процессов, событий. Следует и такого рода точку зрения
иметь в виду, характеризуя развитую кратологическую
проблематику.
Примером может служить книга Л. А. Оникова "КПСС: анатомия
распада". Проработавший более 30 лет в аппарате ЦК КПСС автор
излагает свое видение причин быстрого распада СССР. Он
анатомирует процесс этого распада, фактически связывая его с
природой и спецификой власти КПСС, ее анатомией.
Уже первая глава названной книги содержит интереснейшую ин-
формацию, в прошлом никогда не становившуюся известной ни "ря-
довым членам КПСС", ни тем более "рядовым советским гражда-
нам". Назвав главу "От политической партии к ордену меченосцев.
Была ли КПСС партией?", автор действительно "анатомирует" прин-
ципы ее построения, ее властной деятельности. Параграфы этой гла-
вы именуются так:
1) Бесправие членов партии;
2) Секретность — основа аппаратного беспредела;
3) Присвоение партаппаратом функций государственного управле-
ния;
4) Штаты партийного аппарата;
5) Вместо коллегиальности — единоначалие.
Несомненно, это — попытка объективной характеристики "анато-
мии власти" КПСС, являвшейся фактической главной властью в
системе Советской власти. Об этом Л. А. Оников пишет на первых
же страницах своей книги:
"Начинается и анализ причин распада СССР на суверенные госу-
дарства, осмысление его последствий. Но вот что примечательно: ни
зарубежные исследователи, несмотря на объективность и научную
ценность ряда серьезных публикаций о нашей стране в
послеоктябрьский период, ни отечественные авторы еще не
подвергли всестороннему рассмотрению ключевые проблемы, без
которых невозможно получить ответ на возникшие вопросы. Одна
из таких ключевых проблем связана с внутрипартийной жизнью, с
тем, что происходило в скрытых от всех недрах высших органов
партии — Политбюро, Секретариата и, что особенно важно
подчеркнуть, в немногочисленной верхушке аппарата ЦК КПСС, а
точнее, в руководстве Орготдела ЦК КПСС и Общего отдела, ибо
там практически сосредоточивалась вся полнота власти партии.
В исследованиях отечественных и зарубежных аналитиков о страш-
ных последствиях распада СССР просматривается явное
недопонимание прямой связи между распадом КПСС и распадом
СССР. Далеко не все осознали, почему распад КПСС начался
раньше, чем фактический распад Советского Союза, какова
взаимосвязь между этими процессами. Причина, на мой взгляд,
кроется в том, что исследователям неведома святая святых
партийной жизни — ее совершенно секретные инструкции,
регламенты партийных комитетов и другая подобная закрытая
документация — эти "альфа и омега" повседневной деятельности
всех партийных комитетов от райкома до ЦК КПСС.
Этих документов не было ни в Центральном партийном архиве, ни в
архивах Политбюро или НКВД. Совершенно секретные документы
КПСС — "политического ядра общества" хранились только в архиве
общего отдела ЦК КПСС.
В свое время мне, ответственному работнику аппарата ЦК КПСС,
-ак и не удалось узнать, как изменялось содержание нормативных
партийных документов начиная с 1930 г. В разные годы я просил
ознакомить меня с этими документами четырех заведующих Общим
отделом ЦК, которых хорошо знал, был, как говорится, с ними на
"ты". И каждый раз натыкался на один и тот же вопрос: "А для чего
тебе это надо?"
Тогда я попытался найти хотя бы косвенные свидетельства тех из-
менений, которые произошли после того, как Сталин окончательно
ввел режим абсолютной секретности. Два месяца летом 1986 г.
просидел в Центральном партархиве, изучая документы о секретном
делопроизводстве в парткомах с 1930 по 1937 г. Нашел с десяток так
называемых сопроводиловок. Это немногословные
сопроводительные записки, прилагавшиеся к рассылавшимся
секретным документам. Все они были стандартного содержания: "С
такого-то числа вводится в действие новое положение о секретном
делопроизводстве. Старое положение сдать в трехдневный срок в
вышестоящий партком". Тогда же в архиве МК и МГК КПСС я
неожиданно обнаружил совпадавшие по датам с этими
сопроводиловками акты, подтверждавшие, что действовавшие ранее
положения были уничтожены.
Режим маниакальной секретности, который утверждался после
смерти Ленина, породил целую систему приемов, искусно
использовавшихся верхушкой Орготдела и Общего отдела ЦК
КПСС. Об этой порочной практике знают лишь те, кто был ее
свидетелем. И сказать о ней нужно, ибо эти нюансы
внутрипартийной жизни помогут уяснить общую картину — почему
и как такая беда обрушилась на мою Родину, одну из самых великих
держав мира.
История в конечном счете всегда воспроизводила объективную
картину прошлого. Но она никогда не знала и не могла знать всех
деталей, ибо неминуем уход из жизни очевидцев исторических
событий, память которых хранила многие факты, известные лишь
небольшому кругу лиц"*.
Столь длинная цитата приведена с учетом того, что именно прямые,
откровенные признания и свидетельства очевидца серьезно
помогают в понимании сути власти КПСС (и в КПСС), прикрытой,
как мы теперь начинаем осознавать, очень хитрой и лживой
("диалектически" противоречивой) формулой власти:
"демократический централизм".
Логика раздумий над практикой властвования и попытка предло-
жить теоретический анализ феномена власти подводят к
необходимости резких суждений о КПСС, ее анатомии, ее
патологии, ее физиологии и т. д.
Перспективной для осмысления феномена власти представляется и
область физиологии.
Физиология (от греч. physi.s — природа и logos — учение) — наука о
жизнедеятельности как целостного организма, так и его отдельных
частей (функциональных систем, органов, клеток) с помощью
физических и химических методов. Принято различать физиологию
человека, животных, растений, а также физиологию нервов, мышц,
обмена веществ. Мировую известность приобрели имена таких
физиологов, как И. М. Сеченов, Н. Е. Введенский, И. П. Павлов, А.
А. Ухтомский, Г. Гельм-гольц, Ч. Шеррингтон и др.
Но в целом вопросы физиологии — это область, к которой не только
в XX веке, но и веками раньше обращался пытливый человеческий
ум. И конечно же нельзя игнорировать теоретические попытки,
относящиеся к предыдущим столетиям, использовать
физиологическое знание для проникновения в суть и для
углубленного анализа во многом и по сей день загадочного
социального (тем более властного) организма.
Именно физиология дала повод для возникновения социальной фи-
зиологии в ту пору, когда мыслители были заняты поиском названия
области знания, освещающего природу и функционирование
социального организма. С 40-х годов XIX века сначала во Франции,
а затем и в России появился особый литературный жанр
"физиологии различных сословий", в котором преуспевали
сторонники натуральной школы. Достаточно назвать сборник
очерков "Физиология Петербурга" (Спб., 1845). Это время принесло
известность Дж. Г. Льюису (1817—1878), автору труда "Физиология
обыденной жизни". В связи с этой работой Льюиса известный
русский философ П. Д. Юркевич (1827—1874), занимавший 13 лет
кафедру в Московском университете, опубликовал в 1862 году очерк
"Язык физиологов и психологов".
О чем же почти полтора века назад рассуждал П. Д. Юркевич? "В
настоящее время физиология имеет очень заметное влияние на ход и
характер общего образования и довольно сильно определяет наши
ежедневные суждения о жизни, ее явлениях и условиях. Говорят, на

* Оников Леон. КПСС: анатомия распада. Взгляд изнутри

аппарата ЦК. М.:
Республика, 1996. С. 6—8.

пример, о физиологии общества, о физиологии известного

литературного или политического кружка, о физиологии нравов.
Этим предполагается, что физиологические понятия, благодаря
современному развитию этой науки, получили значение категорий
очевидных и простых, — категорий, которые осмысляют для нас
пестрые явления жизни. Соответственно этому каждый
образованный человек чувствует ныне потребность знакомиться по
крайней мере с главнейшими основаниями и общими выводами
физиологии. Образование, которое доставляет человеку
возможность толковать на досуге, в обществе снисходительных
друзей, об истории, литературе, политике, о народностях, — это
образование, обогащающее нас общими местами из различных наук,
признается уже недостаточным: оно хорошо для наполнения наших
досугов ' легкою и приятною болтовней, но оно не годится для
жизни. По мере , того как цивилизация вносит в наши ежедневные
отношения порядок, !• правильность и смысл, по мере того как
простор жизни непосредственной, не рассчитывающей, движущейся
наудачу стесняется, по мере того как потребность ясно сознанного
плана в жизни и деятельности чувствуется настойчивее и
настойчивее, каждый образованный человек приходит к убеждению,
что нужно прежде всего изучить свои естественные потребности,
нужно изучить самые первые заповеди, которые предписала нам
природа в устройстве нашего телесного организма и нарушение
которых наказывается страданиями и безнравственностью"*. Р»
Наконец, еще одно суждение П. Д. Юркевича: "Физиология в
особенности развивает многозначительное для воспитания лиц и
народов убеждение, что и в области телесной жизни человеческое
искусство, которое на практике оказывается тожественным со
свободою человека, может сделать многое, что и здесь оно может
пользоваться общими законами природы для достижения личных,
свободно поставленных целей человеческой жизни. Раскрывая перед
нами то, что сделала из человека природа, а не личный произвол,
физиология дает нам средства пользоваться делом природы для
успеха наших : человеческих дел, для исполнения наших
сознательных планов и намерений... Человек, занятый вопросами
общего образования, стремящийся дать смысл и правильность
своему душевному развитию, чувствует необходимость изучать
общие законы человеческого тела, знакомиться с теми средствами и
препятствиями к своему развитию, которые находятся уже в его
телесном устройстве. Физиология, наука о жизни, делается для него
потребностью жизни; он будет изучать ее если не в качестве
специалиста, то по нуждам человека"**.
Если исходить из суждений П. Д. Юркевича и признать истинность
сказанного о роли физиологии в самопознании человека и уяснении
им своих потребностей, то, разумеется, мы сможем глубже и полнее
понять как потребность во власти у конкретных людей, так и
специфику устройства власти и ее применения по отношению к
другим людям, разнообразие проявлений человеческой власти, во
многом обусловленной в конечном счете психофизиологической
природой властителей от низших до высших этажей.
Учиться у наших предшественников никогда не грех, пусть даже это
суждения давно ушедших времен и неизбежно в чем-то устаревшие
к

* Юркевич П. Д. Философские произведения. М.: Изд-во "Правда",

1990. С.358.
** Там же. С. 360.
настоящему дню. Нельзя не учитывать, что в свое время они
пролагали
дорогу человеческой мысли и по сей день подают пример творчества
и несут потенциал научного поиска.
Интересен в качестве примера и Э. Дюркгейм. Систематизируя в
1902 году основные подразделения социологии, он специально
выделял социальную физиологию и определял ее составляющие:
Социология религии;
Социология морали;
Юридическая социология;
Экономическая социология;
Лингвистическая социология;
Эстетическая социология*.
Вот куда восходят современные 250 областей социологического
знания. Это прекрасный пример и для полноценного и масштабного
взгляда на кратологию. Попутно заметим, что Э. Дюркгейм считал
необходимым выделять и общую социологию и ориентировать ее
подобно общей биологии на обнаружение наиболее общих свойств и
законов жизни**. Для нас это еще один хороший и убедительный
довод в пользу общей кратологии.
Достойны внимания в рассматриваемой сфере знания идеи
социальной физиологии, получившие в XIX веке распространение в
России (П. Л. Лилиенфельд, А. И. Стронин), Германии и Франции. В
этой связи заслуживают упоминания и социальная анатомия,
социальная морфология и социальная патология, подводящие к
вычленению аналогичных областей знания применительно к
властной практике и собственно кратологии.
Существует и такая область знаний, как физиология труда — наука,
исследующая функционирование человеческого организма во время
трудовой деятельности. Она способствует изучению и выработке
принципов и норм, способствующих развитию и оздоровлению
условий труда.
Вот почему можно утверждать, что сегодня в науке о власти целе-
сообразно ставить вопрос о физиологии власти и исследовать ее
предмет, круг ее проблем, возможности ее практического
применения.
Можно утверждать, что физиология власти (англ. physiology of
power, от греч. physis — природа) есть образно и предметно
осмысливаемая область знаний о жизнедеятельности власти
(властей), о процессах, протекающих в системе власти, ее органах,
структурных элементах, своего рода тканях и клетках, о регуляции
функций власти и функционировании власти как целого в ее
единстве с окружающей социальной средой, о приспособлении
власти к ее меняющимся условиям. Интересна на перспективу и
тема своеобразия физиологии человека (монарха, вождя и т. д.) во
власти.
Система власти (властей различных видов) позволяет по аналогии с
физиологией вести речь, во-первых, о властвовании как процессе,
как специфическом роде человеческой деятельности (и
жизнедеятельности), а во-вторых, о рассмотрении власти как
совокупности ее разнообразных частей, функционирующих органов.
Эти-то элементы сходства и позволяют в интересах всесторонности
познания власти вести речь и о физиологии власти.

* Дюркгейм Э. Педагогика и социология // Социология, ее предмет,

метод, предназначение. М.: Канон, 1995. С. 279.

** Там же. С. 278—279.

Таким образом, как нам представляется, физиология власти — это 1)

область кратологического знания на стыке наук о власти и о
жизнедеятельности целостного организма, позволяющая выяснять
общие закономерности и принципы функционирования власти и ее
органов, элементов, специфику их динамики в различных видах вла-
сти; 2) область знания, исследующего характер, особенности и
процедуры функционирования властного организма в ходе его
деятельности и эволюции, а также своеобразие деятельности и
физиологического функционирования самих людей и их
объединений, включенных во властные структуры.
Разумеется, при анализе такого рода тематики можно выделить
много общих, сходных проблем с социологией власти, физикой
власти, ; психологией власти, а также с другими областями
кратологии.
Подобные подходы к осмыслению природы и особенностей власти
уже имеют место в России в постсоветский период. Так, В. Д.
Тополянский в названии своей книги прямо отметил, что она
посвящена проблематике физиологии власти*. Начинается книга
следующим кратким вступлением:
"Когда настоящее кажется безотрадным, а будущее угрожающим,
велик соблазн предъявить счет прошедшему за все нынешние беды и
неурядицы. Но все упреки и обвинения прошлого без поиска его
корней и первопричин так же бесплодны и несуразны, как
проклятия, обращенные к наводнению, землетрясению или
извержению вулкана. Если же .попытаться выяснить подоплеку
давних событий и мотивы поступков влиятельных некогда персон,
то вполне уместен и медицинский ключ к "шифрограмме
минувшего. При таком подходе начинают распадаться
идеологические легенды, физиология вытесняет мистику, а
революция обретает черты "религиозной истерии", по определению
Максимилиана Волошина"
Перед читателем книги проходят аномалии и поворотные вехи
судеб попадавших под жернова "рабоче-крестьянской" власти И. П.
Павлова, П. К. Штернберга, М. А. Рейснера, М. Н. Покровского, Д.
Д. Плетнева, В. Н. Розанова, А. В. Луначарского, М. В. Фрунзе,
многих других деятелей, ученых, врачей, эмигрантов, преследуемых
и самих преследователей, выживших иди казненных. Автор дает
яркое изображение физиологических и патологических проявлений
в сфере власти в 20—30-е годы.
Своего рода "медицинский" подход к анализу деяний властителей
конечно же оправдан в столь сложной теме, как облик властных лиц
и характер их деяний. И исторические романы, и театральные
трагедии и драмы, и научные изыскания, и в целом искусство,
наконец, и мемуарная литература далеко не случайно в той или иной
мере касаются этой темы.
Например, всемирно известный врач-терапевт, лектор, популяриза-
тор науки и пианист Антон Ноймайр после трехтомного труда
"Музыка и медицина" недавно опубликовал исследование
"Диктаторы в зеркале медицины", ярко рисующее связь власти с
медико-психологическими характеристиками властителей. А.
Ноймайр пишет:
"Всемирная история знает немало личностей, подобно кометам по-
явившихся на ее небосклоне, энергия которых была подобна
стихийному

* См.: Тополянский В. Д. Вожди в законе. Очерки физиологии

власти. М.:
Права человека, 1996. 320с.

бедствию, а сила убеждения позволяла поставить огромные массы

людей на службу собственным эгоистическим интересам. Однако
именно с личностью Наполеона в историю вошел тип одержимости
властью, который не имел себе равных в прошлом по степени
презрения к людям в действиях и их мотивациях. Выбранные мною
исторические личности были готовы без малейших колебаний
принести гекатомбы человеческих жизней на алтарь своего
властолюбия, жажды славы, садистской жажды мести и бредовых
идей, бесстыдно прикрываясь при этом высокими национальными и
идеологическими мотивами"*.
И далее А. Ноймайр высказывает очень поучительную для поколе-
ния XXI века мысль:
"Сегодня совершенно невозможно понять, особенно молодым лю-
дям, каким образом можно настолько попасть под власть
нереальных и просто бредовых идей какого-либо индивидуума,
причем настолько, чтобы, поддавшись массовой истерии, стать
готовым с радостью отдать собственную жизнь за осуществление
идей своего идола.
Предлагаемый вниманию читателя медицинский анализ должен по-
этому содержать не только и не столько распознавание соматических
заболеваний, ставшее с большой определенностью возможным на
основе биографического анамнеза с учетом современных
медицинских знаний, хотя в случае Наполеона такой анализ уже
сделал необходимым исправление ряда медицинских ошибок. Куда
более интересным представляется построение психограмм и
психиатрические, историко-психиатрические и, что важнее всего,
судебно-психиатрические исследования, позволяющие прежде всего
в случае Гитлера и Сталина сделать их поступки и преступления
доступнее для нашего понимания. Любое медицинское
исследование требует беспощадной правдивости и объективности, и
не исключено, что какой-нибудь шовинистически настроенный или
излишне заидеологизированный читатель лишится части своих ил-
люзий"**.
Можно назвать и ряд других поучительных публикаций последнего
времени***.
Чтобы понять суть власти, роль власти, тягу к власти, специфику
поведения обладателя власти, разумеется, одними историко-
социологическими изысканиями не обойдешься. Нужен также и
подлинно современный взгляд — и физиологический, и
анатомический, и психофизиологический. Так поступил, например,
Д. Ранкур-Лаферриер, исследовавший психику Сталина и
привлекший для этого более 300 разнообразных источников.
Понятно, что с позиций нетрадиционного для кратологии взгляда
этот автор как психоаналитик стремится разобраться во множестве
вопросов, и в том числе в таких, которые ранее или не ставились,
или не получили правильного ответа:
"Как обращался Сталин с теми, кто совершал против него агрессив-
ные действия, например со своим отцом? Каков онтологический
статус

* Ноймайр А. Диктаторы в зеркале медицины. Наполеон. Гитлер.

Сталин. Ростов н/Д: Изд-во "Феникс", 1997. С. 4.
** Там же. С. 5.
*** См., напр.: Чазов Е. И. Здоровье и власть. Воспоминания
"кремлевского врача". М.: Новости, 1992. 224 с.; Ранкур-Лаферриер
Д. Психика Сталина:
Психоаналитическое исследование / Пер. с англ. М.: Прогресс-
Академия, 1996. 240 с.; Гуггенбюль-Крейг А. Власть архетипа в
психотерапии и медицине / Пер. с нем. Спб.: Б.С.К., 1997. 117с.

его паранойи, мегаломании (мании величия) и нарциссизма? Каково

было его отношение к женщинам? Что он думал о гомосексуализме?
Почему он доверял Гитлеру? Каковы были психологические
последствия его физических недостатков? Какую роль сыграл
мимикрический талант Сталина в его политической жизни? И так
далее"*.
Поневоле возникают и многие другие вопросы, прямо касающиеся
судеб общества, именующего себя демократическим: можно ли
избирать во властные структуры, на высшие государственные посты,
в парламенты лиц, не прошедших медицинское обследование;
вместе с тем можно ли предавать огласке те или иные медицинские
показатели; как быть с наследственными заболеваниями; как
распоряжаться имеющейся генетической информацией в практике
династического правления;
каким образом такого рода деликатные вопросы должны согласовы-
ваться в международной практике, находить отражение в
деятельности ООН, ЮНЕСКО и т. д.?
Как видим, и теория, и практика власти стоят сейчас перед проб-
лемами, которые могут возникать впервые за десятки веков более
или менее осмысленной истории. В этой связи встает и проблема
возможного оформления других областей знаний в сфере власти. И
еще раз подчеркнем: политологией, социологией и культурологией
здесь не обойтись. Нужна именно кратология во всем богатстве ее
содержания, ее наук.
Одной из таких областей является генеалогия власти. ', Генеалогия
власти (от греч. genealogia — родословная) — вспомогательная
кратологическая дисциплина, изучающая своего рода родословную,
историю власти как социальное явление вообще и ее конкретные
типы, виды, формы, их происхождение, пути и этапы эволюции.
Объектом для заимствования опыта научного исследования генеа-
логии власти способна послужить собственно генеалогия как
область исторического знания, изучающая родословие властных
персон и их семей в различных проявлениях.
Перейдем к следующему блоку знаний.

2. Естественно-научный блок знаний о власти (физика власти,

география власти и геополитика, археология власти,
топография власти)
Как накопленный к нашим дням опыт, так и насущные задачи науки
о власти побуждают обратиться к проблематике, изначально ро-
жденной сферой естествознания и современными новаторскими
поисками в этой области**, а также заимствованиями полезных идей
для кратологии. Названные нами физика, география, археология и
другие науки позволяют это сделать. Но, разумеется, обретение и
приращение научного знания происходит здесь в русле
основательной социализации. Об этом говорит хотя бы
предварительное упоминание о социальной физике, политической
географии и тем более о геополитике.

* Ранкур-Лаферриер Д. Психика Сталина. С. 22—23.

** См., напр.: Кузнецов В. И., Идлис Т. М., Гутина В. Н.
Естествознание. i "M.: Агар, 1996. 384 с.

Таким образом, естественные области знания, выполнив роль ис-

ходного побудительного мотива назревшего научного поиска, воору-
жив исследователя суммой фундаментальных научных идей, как бы
отходят в сторону, открывая простор и поприще для
общегуманитарного, в частности кратологического, знания.
Иметь дело с физикой и географией, алгеброй и геометрией и дру-
гими областями науки для формирующейся кратологии в высшей
степени интересно и полезно. Дело в том, что здесь, уже начиная с
общеметодологической точки зрения, мы имеем дело с науками
точными, строгими, не терпящими неясности посылок и путей
решения, неопределенности ответов и всегда устремленными в
будущее, к инновациям и открытиям.
Мы не беремся исчерпать выдвинутую тему, а ставим перед собой
задачу более скромную — привлечь внимание ученых, очертить круг
возможных изысканий и наметить перспективы творчества,
перекинуть мосты в завтрашний день, всегда интересующий науку.
Начнем с физики как науки о природе, рожденной в древности, вос-
ходящей к одноименному труду Аристотеля, состоящему из восьми
книг, получившему в греческих рукописях и у древних
комментаторов название "Лекции по физике".
Физика власти (англ. physics of power, от греч. physika от physis —
природа) — совокупность общих представлений (по аналогии с
общей физикой) о природе власти, ее строении (элементах, полях,
структурах, механизмах), о взаимодействии различных форм власти
в динамике их процессов, а также о согласовании усилий и
взаимодействии кратологии с другими гуманитарными и иными
науками.
Дорогу к физике власти открывает не сегодняшняя кратология, а
социальная физика. Следует отметить, что о физике социальной речь
заходила еще в XVII веке для обозначения обществоведения,
согласно существовавшим в ту пору представлениям об обществе
как части природы. Термин "социальная физика" употреблялся Л. А.
Ж. Кетле (1796—1874) — франко-бельгийским ученым-
математиком, создателем математических методов обработки
социальной информации. "Социальной физикой" первоначально
называл свое учение и Огюст Конт (1788—1857), который
впоследствии (в 1838 году) первым ввел в употребление термин
"социология". Осмыслением такого научного феномена, как
социальная физика, занимались ученые в прошлом*; сохранился к
нему интерес и у современных исследователей, по крайней мере, мы
встречаем его в словарях разных направлений**.
Физика власти на сегодняшний день еще не может считаться ни со-
стоявшейся наукой, ни крайне актуальной областью кратологии. Ее в
большей мере следует отнести к сфере поиска наиболее полного и
всестороннего познания самого явления власти и публицистического
осмысления сути и своеобразия власти. Но можно с
определенностью утверждать, что проблематика физики власти рано
или поздно получит должное освещение.

* См.: Спекторский Е. В. Проблема социальной физики в XVII

столетии. Варшава: Тип. Варшавск. учеб. окр., 1910. Т. 1. 563 с.;
Типо-лит. "С. Кульженко", 1917.T2.635c.
** См.: Ковалева М. С. Физика социальная // Энциклопедический
социологический словарь. М., 1995. С. 833—834; Современная
западная социология:
Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 369.

В интервью "Общей газете" в мае 1995 года Ю. М. Батурин заявил,

что в случае окончания его работы как помощника Президента
Российской Федерации по национальной безопасности он, видимо,
вернется к своей работе.
Елена Дикуль его спросила:
— И к чему же Вы вернетесь? Батурин ответил:
— Возможно, напишу книгу "Физика власти", в которой попытаюсь
осмыслить свой опыт наблюдений за политической жизнью*.
И это не единственное высказывание Ю. М. Батурина. Он и ранее
упоминал в печати о своем интересе к физике власти. Конечно, нахо-
дясь в недрах, а точнее, в эпицентре российской власти, трудно
писать исследовательские работы, да еще с изрядной долей
собственных соображений и суждений мемуарного плана. Но, по
всей вероятности, придет пора, когда читатель получит еще одну
книгу известного автора.
Требующие глубоких раздумий проблемы физики власти конечно же
можно основательно охарактеризовать лишь с учетом знаний, сооб-
щаемых Московским физико-техническим институтом, а также с
опорой на проблематику современного права, социологии,
политологии, всех гуманитарных и естественных наук, которые
обращаются к сегодняшним общественным, и в частности
властным, полям, пространствам, сферам, их эволюции, их
иерархии.
Весьма показательны в этом отношении различного рода социаль-
ные конфликты и сформировавшаяся особая область знания —
конфликтология (социальная, экономическая, политическая,
идейная, историческая, семейная, школьная, региональная,
глобальная, юридическая и т. д.). Она рано или поздно неизбежно
выходит в сферу власти, в теорию и практику применения
возможностей власти, ибо любая власть К в качестве одной из
главных своих целей, оправдывающих ее существование, признает
разрешение конфликтов. Правда, есть еще власти и властители,
которым нравится создавать конфликты, да к тому же такие, что
потом они и сами не знают, как из них выпутаться.
_ О конфликтах и конфликтологии нам уже приходилось вести |
речь. Приведем лишь несколько заслуживающих внимания
примеров. -Повод к тому — недавно изданная книга "Основы
конфликтологии" (М., 1997), обращенная по преимуществу к
юридической конфликтологии, связанной с общественными,
государственными коллизиями, нуждающимися в положительном
исходе через осмысление их специфики и динамики.
Разрешение юридических, как и иных, конфликтов происходит в
жизни в разных формах: путем парламентских и иных
конституционных процедур; посредством рассмотрения уголовных,
гражданских и других дел в суде и арбитраже; через выработку и
принятие решений в административных комиссиях, налоговой
инспекции, милиции, полиции и других учреждениях, которые
руководствуются нормами права. При всех функциональных
различиях между этими институтами, органами, учреждениями и
осуществляемыми ими процедурами разрешение ими конфликтов
юридическим путем имеет, по крайней мере, четыре общих
признака:

* См.: Батурин семь лет спустя: седин больше, иллюзий меньше //

Общая газета. 1995. № 19. 11—17 мая. С. 9. Впервые в печати о
физике власти Ю. М. Батурин заговорил в 1993 году.

— конфликт рассматривается и разрешается конкретным органом,

уполномоченным на это самим государством;
— соответствующий орган, разрешающий конфликт, действует на
основе и во исполнение норм права;
—сами конфликтующие стороны наделяются в период рассмотрения
спора определенными, предусмотренными законодательством пра-
вами и обязанностями;
— решение, принятое по конфликту, обязательно для конфликтую-
щих сторон и, как правило, для других организаций и граждан.
В нынешней жизни принцип разделения властей является одной из
конституционных основ государства, в том числе в России. Его цель
в том, чтобы избежать единовластия, диктатуры одного лица или
группы лиц, построить систему "сдержек и противовесов" против
возможного возвышения какой-либо одной из ветвей власти над дру-
гими и тем гарантировать соблюдение демократических начал в
управлении обществом.
Вместе с тем на деле функции трех ветвей власти порой перекрещи-
ваются или даже вступают во взаимные противоречия. Возникают
споры о компетенции и конфликты, вплоть до самых серьезных
(вспомним конфликт между президентом и парламентом осенью
1993 года). Тут уже не просто физика, а и сверхфизика и метафизика
власти.
Авторы книги "Основы конфликтологии" ставят очень серьезные
вопросы: как рассматриваются и разрешаются конфликты в области
самой власти, в условиях разделения властей? Они указывают пять
их особенностей:
"1. Конфликты между ветвями власти должны всегда разрешаться
легитимными, конституционными средствами. Ведь именно кон-
ституция описывает с достаточной полнотой компетенцию каждой
из властей и тем самым представляет собой базу для разделения их
функций. Нарушение конституции как раз и порождает конфликт ме-
жду властями.
2. Даже если конфликт между ветвями власти разрешился некон-
ституционным путем (как это и было в 1993 году), все же его
завершение приобретает юридическую форму. Принимается новая
конституция, назначаются новые парламентские выборы, сменяются
президент или правительство — все это закрепляется в
официальных решениях, имеющих юридическую силу.
3. Над тремя ветвями власти нет никакого более высокого арбитра,
чем сам суверенный народ. Поэтому конфликт в сфере разделения
властей может быть рассмотрен и разрешен либо самими этими же
властями, либо народом — путем референдума или такого
непосредственного волеизъявления, которое характерно для
революционных ситуаций.
4. Затянувшийся конфликт между властями создает политический и
социальный кризис в обществе и болезненно сказывается на
различных сторонах жизни. Поэтому и разрешение такого
конфликта предполагает достаточно широкое привлечение
различных политических сил к участию в сложившейся ситуации.
5. Конфликты между ветвями власти надо не только своевременно
разрешать, но и вовремя предупреждать. Бесконфликтная
деятельность властей, несомненно, предпочтительнее, чем споры и
разногласия между ними. Но для этого необходимо главное условие:
четкое соблюдение каждым из органов власти своей компетенции,
предусмотренной конституцией и законами. Нужно своевременно
обращать внимание на зарождающиеся конфликтные ситуации
между властями и предотвращать их развитие. На высшем
государственном уровне это функция президента как гаранта
соблюдения конституции, на нижестоящих уровнях такую
сдерживающую роль могут и должны играть главы администрации,
представительные и судебные органы и другие учреждения"*.
И в конфликтологии власти, и в кратологии применительно к
проблематике собственно физики власти большой научный интерес
представляют такие проблемы, как понятие конфликта, восприятие
конфликта, реакция на конфликт, стадии конфликта, внутренние и
внешние силы, влияющие на конфликт, динамика конфликта,
эскалация конфликта, механизмы его разрешения, соответствующие
методы, каналы, контакты и подобные физические меры физических
властей, возможности управления конфликтом, его
пространственный размах, геометрия и алгебра его преодоления.
Не случайно П. Н. Милюков еще в 1905 году в книге "Исконные на-
чала" и "требования жизни" в русском государственном строе"
обращал внимание на физическое состояние самой власти, на
возможность и причины ослабления власти, на разграничение
собственно физической власти и нравственной власти
правительства**.
Пожалуй, без ошибки можно сказать, что и о "физике власти" идет
речь в известных книгах Д. А. Волкогонова о Ленине, Сталине,
Троцком или в таких изданиях, как: А. А. Громыко "Андрей
Громыко. В лабиринтах Кремля" (М„ 1997); Ф. Д. Бобков "КГБ и
власть" (М., 1995) или Ю. И. Стецовский "История советских
репрессий" (в 2 т.; М., 1997).
Не только физика рождает массу идей, полезных для кратологии, это
относится и к другим областям знания, из которых мы кратко ска-
жем лишь о географии, археологии и топографии власти, учитывая,
что к этим областям знания уже обращались исследователи разных
стран и времен.
На наш взгляд, география власти (англ. geography of power) — это
межотраслевая прикладная дисциплина, перспективная,
формирующаяся наука в системе кратологии, включающая комплекс
знаний о географическом, административно-территориальном,
федеральном устройстве государства и региональном распределении
государственной власти, ее структур, звеньев, о размещении
населения по регионам власти.
Именно география послужила формированию геополитики, успешно
преодолевшей многочисленные критические выпады и обличения со
стороны ученых-марксистов и переживающей в настоящее время
свое второе рождение.
Геополитика (англ. geopolitics, от греч. ge — земля и politike— ис-
кусство управления государством) — политическая концепция,
возникшая в конце XIX — начале XX века и использующая
географические факторы (территория, положение, природные,
климатические и другие особенности стран, государств, их блоков и
т. д.) для обоснования тех или иных планов и расчетов:
экономических, политических (нередко экспансионистских).

* Основы конфликтологии: Учеб. пособ. / А. В. Дмитриев, Ю. Г.

Запрудский, В. П. Казимирчук, В. Н. Кудрявцев / Под ред. В. Н.
Кудрявцева. М.:
Юристъ, 1997. С. 147—148.
** См.: Антология мировой политической мысли. М.: Мысль, 1997.
Т. IV. С. 350.

В настоящее время геополитика переживает пору повышенного ин-

тереса к ней и больших возможностей, открываемых перед нею
(естественно, без идей территориальных притязаний). В
соответствии с регламентом нынешней Государственной Думы
Федерального Собрания Российской Федерации, в числе ее
комитетов имеется комитет по вопросам геополитики.
Среди наиболее интересных публикаций последнего времени заслу-
живают внимания книги С. Н. Бабурина, А. Г. Дугина, А. В.
Митрофанова, К. С. Гаджиева*. Эти исследования содержат ответы
конкретных авторов на запросы дня. Все они изданы во второй
половине 1997 года и, хотя и разнопланово, освещают вопросы,
вышедшие на первый план и в науке, и во властной деятельности.
Наконец, что еще более существенно, указанные издания
обращаются к тематике, которая, по всей видимости, станет
центральной в XXI веке — кратологической тематике глобальных
масштабов, а также роли России сегодняшнего и завтрашнего дня.
А. В. Митрофанов, например, заканчивает свою книгу приложением
— прогнозом "Мир, каким он может быть в XXI веке" и публикует
политические карты мира наступающего века, какими они ему
представляются в грядущие времена, с их радикальными отличиями
от наших дней. Разумеется, мы можем ответить автору не банальны-
ми возражениями, а пониманием его права рисовать ту картину,
которая кажется ему наиболее вероятной — с множеством
изменений сегодняшних границ.
К. С. Гаджиев правомерно завершает свое обстоятельное и высоко-
квалифицированное исследование размышлениями над проблемами
национальных (государственных) интересов и приоритетами
национальной (общегосударственной) безопасности России.
А. Г. Дугин, воздавая должное отцам-основателям геополитики Ф.
Ратцелю, Р. Челлену и Ф. Науманну, X. Макиндеру, А. Мэхену, В. де
ля Бланшу, Н. Спикмену, К. Хаусхоферу, К. Шмитту, П. Савицкому,
рисует содержательную картину современных геополитических
теорий и школ, а главное, обращается к анализу основных
тенденций эволюции существующего планетарного образования —
человечества. В плане кратологии и ее связей с геополитикой
представляют интерес нетрадиционные аналитические
размышления автора по поводу власти Суши — теллурократии,
власти Моря — талассократии, власти Воздуха — аэрократии,
власти Эфира—эфирократии.
А. Г. Дугин пишет:
"Традиционная атлантистская геополитика, полагая в центре своей
концепции Sea Power (власть моря. — В. X.), является "геополитикой
моря". Глобальная стратегия, основанная на этой геополитике,
привела Запад к установлению планетарного могущества. Но
развитие техники привело к освоению воздушного пространства,
что сделало актуальной разработку "геополитики воздуха"...
Перенос вооружений на земную орбиту и стратегическое освоение
космического пространства были последним этапом "сжатия"
планеты и окончательной релятивизации пространственных
различий.

* Бабурин С. Н. Территория государства: правовые и

геополитические проблемы. М.: Изд-во МГУ, 1997. 480 с.; Дугин А.
Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М.:
Арктогея, 1997. 608 с.; Митрофанов А. В. Шаги новой геополитики.
М., 1997. 286 с.; Гаджиев К. С. Геополитика. М.: Междунар.
отношения, 1997. 384 с.

Актуальная геополитика помимо Суши и Моря вынуждена учиты-

вать еще две стихии — воздух и эфир (космическое пространство).
Этим стихиям на военном уровне соответствуют ядерное оружие
(воздух) и программа "звездных войн" (космос). По аналогии с
теллурократией (власть Суши) и талассократией (власть Моря) эти
две новейшие модификации геополитических систем могут быть
названы аэрократией (власть Воздуха) и эфирократией (власть
Эфира).
Карл Шмитт дал эскизный набросок этих двух новых сфер. При
этом самым важным и принципиальным его замечанием является то,
что и "аэрократия", и "эфирократия" представляют собой
дальнейшее развитие именно "номоса" Моря, продвинутые фазы
именно "талассократии", так как весь технический процесс освоения
новых сфер ведется в сторону "разжижения" среды, что, по Шмитту,
сопровождается соответствующими культурными и
цивилизационными процессами — прогрессивным отходом от
"номоса" Суши не только в стратегическом, но и в этическом,
духовном, социально-политическом смыслах"*.
С точки зрения кратологии и оценки глобальных перспектив России
власти и граждане нашей страны должны намного основательнее
анализировать и прогнозировать будущее человеческого общества в
целом и тенденции такого фундаментального явления, как власть в
планетарных масштабах.
Время выявило новаторство и правоту разработки геополитики как
науки и вместе с тем заблуждения и ошибки былой неуклюжей
критики геополитики. На очереди дня стоят проблемы усиления
внимания к появлению и проявлению феномена власти в
планетарных и все чаще нетрадиционных подходах и масштабах.
Следует также отметить, что в лоне геополитики все более зримо
дает о себе знать геократия. Вот что такое власть, если глубоко
осмысливать этот социофеномен не только с позиций прошлого и
настоящего, но и с позиций будущего.
Правда, и о прошлом еще не сказано всего, что мы вправе ожидать с
точки зрения кратологии. Воздадим должное поиску французского
исследователя М. Фуко (1926—1984), обращавшегося в своих трудах
к археологии власти.
Археология власти (англ. archaeology of power, от греч. archaios —
древний) — совокупность знаний о власти в древности, получаемых
в результате изучения общества по материальным остаткам жизни и
памятникам. Археология власти возникла на стыке кратологии с ар-
хеологией и оформилась в качестве самостоятельной науки в начале
XX века.
Французский ученый М. Фуко в своих работах фактически распро-
странил данную область знания на средневековье и современность, а
центр внимания перенес на отношение к человеку в разные эпохи.
Идеи археологии власти нашли отражение в таких трудах М. Фуко,
как "Археология знания" (1969), "Надзирать и наказывать. История
тюрьмы" (1975), "Воля к знанию" (1976) и др.
По свидетельству В. А. Подороги, в своих трудах М. Фуко требовал
осознать, что теория власти как основа глобального политического
анализа еще не создана и все реальные проявления власти
продолжают и по сей день оставаться чем-то загадочным,
неопознанным, демоническим. Как "познать этот предмет, —
вопрошает Фуко, — столь таинственный

* Дугин А. Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее

России. М.:
Арктогея, 1997. С. 112—113.

одновременно видимый и невидимый, присутствующий и скрытый,

распространенный повсюду, тот предмет, который мы называем
властью? Теория государства, традиционный анализ институтов
государства, без сомнения, не исчерпывают область существования
и функционирования власти. Вот действительно великое
неизвестное: кто осуществляет власть и где?"*.
Следует отметить, что ряд исследователей называют систему взгля-
дов М. Фуко также и "генеалогией власти".
Наконец, несколько слов, касающихся постановки вопроса о власти
в других областях знания.
Топография власти (от греч. topos — место, местность) —. возмож-
ная совокупность знаний о власти, характеризующих размещение,
расположение властей различного рода, их взаимосвязи. В этой
сфере открыты возможности для разработки научного направления,
которое в перспективе может стать продуктивным. Пока можно
отметить лишь упоминание идеи о "топографии современной
власти" авторами монографии "Философия власти" (1993)**.
Таким образом, еще один рассмотренный нами блок знаний о власти
позволяет полнее, масштабнее и в растущем объеме охватить со-
вокупность кратологических знаний. Обычно физические знания
идут в комплексе с математическими и именуются физико-математи-
ческими. Нам же представляется, что в настоящее время, в условиях
информатизации общества, возможным и устремленным в будущее
может быть осмысление информационно-математического комплек-
са знаний о власти.

3. Информационно-математический блок знаний о власти

(арифметика, алгебра и геометрия власти, информатика власти)
Важной и перспективной характеристикой и тенденцией любой
власти, как и любой области науки о власти, является стремление к
определенности, точности, четкости. Разумеется, речь здесь идет о
властных лицах, заинтересованных в конечном успехе
осуществления властных функций. Что же касается реальной
практики властвования, то в ней нередко используются любые
способы и методы, в том числе хитрости, уловки, обман. Но это уже
относится к путям прихода к власти, удержания власти и т. д.
В данном блоке знаний мы хотим отметить те области науки, ко-
торые могут и должны способствовать укреплению власти и ее реа-
лизации. Это блок математического знания, а теперь в растущей сте-
пени — математически-информационного. Здесь на первом плане
стоит сама математика (от арифметики до высшей математики).
Здесь же и информатика, получившая за последние полвека
огромное развитие как наука.
Арифметика власти (англ. arithmetic of power, от греч. arithmos —
число) — образное осмысление, а также поддающееся
теоретическому

* Подорога В. А. Власть и познание (археологический поиск М.

Фуко) // Власть. Очерки современной политической философии
Запада. М., 1989. С. 206.

**См.: Философия власти. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993. С. 80.

описанию изложение начал, основ власти, которые должны быть

xopoшо знакомы каждому гражданину и позволять ему понимать,
подсчитывать свои выгоды, трудности и неудачи, плюсы и минусы,
обусловленные реальной властной практикой. Без преувеличения
можно сказать, что в случае серьезного выделения наук о власти,
системы ее областей, несомненно, речь пойдет и об арифметике
власти как изначальной комплексной области кратологии, подобно
тому как правомерно и обращение к азбуке власти.
Арифметика, математическое осмысление и классификация знаний о
власти, об обществе в целом — процедура, восходящая к истокам
древнего мира, мыслителям прошлых веков.
Т. Гоббс (1588—1679) не зря писал: "Искусство строительства и
сохранения государства, подобно арифметике и геометрии, основано
на определенных правилах, а не только на практике (как игра в тен-.
нис)"*.
Через века проходят попытки выдвижения и обдумывания фило-
софии математики, философии физики, философии геометрии, а
вслед за ними и философии власти, философии политики и филосо-
фии права.
Нидерландский философ Б. Спиноза (1632—1677), будучи последо-
вательным сторонником французского философа — математика и ес-
тествоиспытателя Р. Декарта (1596—1650) и следуя его методу,
считал, что только математический способ мышления ведет к
истине. Это позволяет человеку лучше познавать свои собственные
силы и порядок природы, помогает ему руководить собой,
устанавливать для себя правила и воздерживаться от бесполезных
вещей**. Эти идеи пронизывают главный труд Б. Спинозы "Этика,
доказанная в геометрическом порядке" (1677)***.
Путем такого рода математико-геометрического анализа Б. Спиноза
приходил к выводу, что "общество может утвердиться только в том
случае, если оно присвоит себе право каждого мстить за себя и
судить о том, что хорошо и что дурно. А потому оно должно иметь
власть предписывать общий образ жизни и установлять законы,
делая их твердыми не посредством разума, который ограничить
аффекты не в состоянии, но путем угроз. Такое общество,
зиждущееся на законах и власти самосохранения, называется
государством, а люди, находящиеся под защитой его права, —
гражданами"****.
Для нас подобные экскурсы особенно полезны потому, что они по-
казывают, как самыми разнообразными путями и с применением на
каждом этапе истории возможностей всех наук шло нелегкое
познание таких сложных и загадочных феноменов, как общество,
государство, власть.
Сегодня можно как угодно воспринимать В. И. Ленина, судить о
нем, критиковать и его мысли, и его дела, но остается фактом, что у
него есть немало оценок, суждений и характеристик, вошедших в
арсенал (особенно кратологический, политический) человеческой
мысли.
Увлеченный, подчас излишне увлеченный, собственно политикой, он
сказал немало интересного о том, что относится к самой

* Гоббс Т. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1991. Т. 2. С.

162; см. также с. 30, 31, 508.
** Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 434.
*** Антология мировой философии: В 4т. М., 1971. Т. 2. С. 350.
****Тамже.С.391.

власти. "Политика больше похожа на алгебру, чем на арифметику, и

еще больше похожа на высшую математику, чем на низшую"*. Это
из знаменитого в свое время ленинского труда "Детская болезнь
"левизны" в коммунизме". Чуть раньше на страницах этого же труда
он писал: "...политика есть наука и искусство, которое с неба не
сваливается, даром не дается..."** Хотя в центре высказываний здесь
звучит политика, но к власти это относится даже в еще большей
мере.
Власть больше похожа на алгебру, чем на арифметику. Но трудность
пока еще в том, что теория власти с позиций ее социального смысла
и роли толком еще не осмыслена и не разработана. Поэтому пока
можно сказать так: алгебра власти (algebra of power) — это форми-
рующаяся область знания, образное выражение, характеризующее
.сложности познания и функционирования механизмов власти, и
прежде всего государственной власти, трудности освоения
политическими лидерами своих обязанностей, обретения опыта
властвования и умения ориентироваться в коридорах власти.
В перспективе алгебра власти может и должна оформиться в каче-
стве одной из комплексных областей знаний о власти наряду с
анатомией власти, географией власти, философией власти, физикой
власти и другими областями знаний о власти. Алгебра власти вполне
может быть представлена в виде определенной суммы знаний
высокого порядка сложности в области теории и практики власти. В
ней правомерно применение и использование математического
аппарата и математического моделирования.
Больше того, можно пользоваться и этими, и другими понятиями в
теории власти. Таков, например, алгоритм власти — заимствованное
в высшей математике понятие, позволяющее применительно к
сложной сфере власти и государственной службы характеризовать
набор правил, опирающихся на знания, опыт и интуицию
властвующего субъекта и дающих ему возможность практически без
дополнительных усилий решать ту или иную государственную
(политическую) задачу из некоторого класса однотипных задач.
Поскольку с вычислительными процедурами связаны такие науки,
как геометрия и тригонометрия, мы упоминаем и о них в этом блоке
знаний.
Геометрия власти (англ. geometry of power, от греч. geometria—зе-
млемерие) — межотраслевая прикладная дисциплина,
формирующаяся наука о пространственном распространении и
распределении власти, ее объемах, а также способах их изучения и
измерения.
Ученые разных эпох и направлений не раз обращались к проблема-
тике геометрии при осмыслении общественных и естественных
явлений и процессов. Так, о геометрии вел речь Д. Юм (1711—1776)
в "Трактате о человеческой природе"***.
Особенно много рассуждал о геометрии Т. Гоббс. В своем знаме-
нитом произведении "Левиафан, или Материя, форма и власть госу-
дарства церковного и гражданского" (1651) он писал: "...если ариф-
метика учит нас сложению и вычитанию чисел, то геометрия учит
нас тем же операциям в отношении линий, фигур (объемных и
плоских),

* Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 88.

** Там же. С. 65.
*** См.: Антология мировой философии: В 4 т. Т. 2. С. 589—590.

узлов, пропорций, времен, степени скорости, силы, мощности и т.

д."*.
Т. Гоббс не зря называл геометрию "матерью всех естественных на-
ук"** и отмечал, что "Платон, величайший из греческих философов,
не принимал в свою школу тех, кто не был уже в той или иной мере
знаком с геометрией"***. А еще ранее в "Основах философии"
(1655) Т. Гоббс прямо называл геометрию частью философии****,
говорил и о физике как части философии, о философии морали и
философии государства, подчеркивал важность геометрии и физики
для понимания философии государства*****.
Есть основания полагать, что рано или поздно эта проблематика
будет способствовать более глубокому и обстоятельному познанию
феномена власти.
На базе математического знания, его методологии и процедур наи-
более серьезные перспективы для власти открывает информатика,
представляющая собой крупнейший социокультурный феномен
современности.
Входя в XXI век, государства, наука, граждане стремятся понять,
уяснить, установить, какие ориентиры, какие маяки должны быть
для них главными, из чего исходить, чтобы устроить
благополучную, обеспеченную, безопасную, стабильную жизнь
человека и общества. В числе этих маяков на переломе столетий,
эпох и тысячелетий можно назвать по меньшей мере семь
важнейших ключевых факторов, слагаемых, проблем, являющихся
определяющими и для России, и для человечества. Это —
Экономика, Власть, Информатика, Образование, Наука, Культура,
Право. Вокруг этих вопросов идут и будут идти обсуждения и
споры, вокруг них будут сосредоточены усилия, направленные на то,
чтобы получить иной мир, более полно отвечающий интересам и
надеждам людей всех возрастов, наций, сословий, людей богатых и
тех, кто хочет уйти от бедности и нищеты, изменить жизнь к
лучшему.
Столь многопланово охватить насущные ключевые вопросы в одной
книге, конечно, вряд ли возможно. Поэтому мы обратились лишь к
некоторым, но очень важным вопросам, прямо связанным с властью,
а в данном случае и с информатикой. Безусловно, власть должна
становиться все более демократичной и стабильной и обеспечить
успокоение и подъем России. И служить ей должно такое
относительно новое явление, как информатика, открывающая
перспективы благополучного информационного общества.
Недавние наши публикации последнего времени в условиях
существования новой Конституции Российской Федерации и многих
законодательных актов, регулирующих функционирование властной
сферы и местного самоуправления, позволяют, как нам
представляется, по-новому взглянуть на власть, глубже ее
осмыслить, полнее понять ее определяющую роль в политической
жизни, в выработке и проведении в жизнь различных направлений
политики и строить собственно власть по-новому.

* Гоббс Т. Соч.: В 2 т. / Пер. с лат. и англ. М.: Мысль, 1991. Т. 2. С.

30; см. также с. 33, 79, 274, 507.
**Тамже. С. 510.
*** Там же.
**** См.: Гоббс Т. Соч. М., 1989. Т. 1. С. 123.
***** См. там же. С. 125.

Сегодня главным помощником, условием успехов власти становится

информация, информатика, информатизация. Именно развитие ин-
формации, новаторское осмысление информатики, осуществление
информатизации различных сторон жизни людей, создание воистину
нового информационного общества создают совершенно новые,
особые условия и перспективы жизни общества, развития его
экономики, власти, образования, науки, культуры и в целом
движения к будущему. Причем надо обратить внимание на то, что,
как уже отмечалось в печати, информация и информатика играют
всевозрастающую социальную роль*. Именно эта мысль и лежит в
основе настоящей главы.
Информация (от лат. informatio — разъяснение, изложение) — одно
из фундаментальных понятий современной науки и политики;
первоначально — сведения, передаваемые людьми устно, письменно
или иным способом; с середины XX века — обмен сведениями
между людьми, человеком и автоматом, автоматом и автоматом,
обмен сигналами в животном и растительном мире, передача
признаков от клетки к клетке и т. д. Сбор, получение, анализ,
хранение, выдача, использование информации — важнейшее
условие функционирования общества, государства и власти.
В нынешних средствах массовой информации, особенно работаю-
щих в интересах властей, принято различать информацию достовер-
ную, надежную, объективную, т. е. новости, подтвержденные
видеокадрами или ежедневными сообщениями о событиях,
являющихся темой регулярных передач программ новостей без
комментариев; информацию разоблачительную; кратологическую,
политическую информацию с анализом событий.
Российский ученый И. И. Юзвишин предложил название новой уни-
версальной науки — информациология и опубликовал монографии
под таким названием (1993, 1996)**. По его мнению, это — наука,
включающая фундаментальное исследование процессов и явлений
микро- и макромиров Вселенной, обобщение практического и
теоретического материала физико-химических, астрофизических,
ядерных, биологических, гуманитарных и других исследований с
единой информационной точки зрения.
В интересах общества и власти выделяют отдельные классы ин-
формации: научная, техническая, технологическая, социальная,
политическая, экономическая, психологическая, нормативная,
экологическая, космическая, гуманистическая, военная, оборонная,
разведывательная и др. Целесообразно, на наш взгляд, специально
выделять кратологическую информацию.
Сегодня одной из важнейших сторон деятельности государственной
власти в России является решение проблем информатизации страны.
В соответствующем федеральном законе указывается, что инфор-
матизация представляет собой организационный, социально-
экономический

* См.: Готт В. С., Семенюк Э. П., Урсул А. Д. Социальная роль

информатики. М.: Знание, 1987. 64 с.; Сухина В. Ф. Человек в мире
информатики. М.: Радио и связь, 1992. Ill с.; Моргунов Е. Б.
Человеческие факторы в компьютерных системах. М.: Тривола,
1994. 272 с.; Халипов В. Ф. Власть и информатика//
Интеллектуальный мир. 1997. № 13. С. 4.
** Юзвишин И. И. Информациология, или Закономерности
информационных процессов и технологий в микро- и макромирах
Вселенной. 4-е изд. М.: Радио и связь, 1996. 215 с.

и научно-технический процесс создания оптимальных условий для

удовлетворения информационных потребностей и реализации прав
граждан, органов государственной власти, органов местного са-
моуправления, организаций, общественных объединений на основе
формирования и использования информационных ресурсов. Право-
мерно считать, что именно здесь проверяется и оценивается уровень
зрелости общества, развитости страны, степень готовности
государственной власти к наилучшему исполнению своего
предназначения, своей роли.
Вступая в XXI век, народ — властитель в демократическом общест-
ве — и может, и должен обладать всеобъемлющей информацией,
уверенно ориентироваться в информатике как системе знаний и
совокупности технических средств и систем, активно участвовать в
процессах информатизации своей жизни.
Сегодня лидирует тот, кто владеет полной и своевременной ин-
формацией. Целенаправленная информация важна для создания
имиджа властей, политики и политиков, она способна организовы-
вать и направлять поведение больших групп людей. Возрастание ро-
ли такой информации привело к появлению политического марке-
тинга (рынка).
В последние годы в России проблемы информации, информатики,
информатизации выделяются на государственном уровне во многих
документах властей — законах, указах, постановлениях,
ориентирующих деятельность министерств и ведомств. Эти
документы предусматривают создание и функционирование
многочисленных информационных (информационно-
аналитических) центров, управлений, иных подразделений во
властно-административных, научных, образовательных структурах.
В настоящее время информатика вышла на широкие социальные
просторы, ее роль постоянно растет и будет расти.
Информатика (information sciences) — отрасль науки, изучающая
структуру и свойства научной информации, вопросы ее сбора,
хранения, поиска, обработки и использования. Она многое дает
обществу и власти, но и многого от них требует. Во главе процесса
внедрения и развития информатики должны стоять главные
действующие субъекты общества и государства, олицетворяющие
реальную (в том числе информационную) власть.
Для власти настала пора информационного реализма, деловитости,
системного научного подхода. Именно реализм побуждает признать,
что сегодня в России школьники знают об информатике больше, чем
взрослые. Место информатики теперь не только в рядах
технических*, но и среди гуманитарных наук. Наряду с общей
информатикой нужны история информатики, теоретическая и
практическая информатика, социальная информатика,
экономическая, прикладная, сравнительная, экспериментальная,
вспомогательная, военная информатика, социология и философия
информатики, психология информатики и даже этика

* См.: Система и средства информатики: Ежегодник//АН СССР.

М.: Наука, 1989. 258 с.; Киныгин Ю. М. Индустрия информации.
Киев, 1987. 151 с.; Бауэр Ф. Л., Гооз Г. Информатика: Ввод. курс: В
2 ч. / Пер. с нем. М.: Мир, 1990. Ч. 1. 324 с.; Ч. 2. 742 с.; Системная
информатика. Новосибирск: Наука, 1991. 295 с.;
Прикладная информатика. Сб. ст. / Под ред. В. М. Савинкова. М.:
Финансы и статистика, 1989. 190с.

и эстетика информатики и, наконец, правовая информатика и

информатика власти*.
Информатика для власти — это предмет неустанных забот и хлопот.
Необходим поворот внимания к ней общественных наук, системы
образования и простых граждан.
Крайне важное значение приобретает информационная безопасность
— защита информации, программ и информационных сетей от
несанкционированного доступа к ним, осуществляемого с целью
раскрытия, изменения, использования или разрушения тех или иных
данных. Такая безопасность необходима в системе государственной
власти, особенно в ее высших сферах и силовых структурах.
Достигается она посредством применения программных,
аппаратных и криптографических методов и средств защиты, а
также путем использования комплекса соответствующих
организационных действий и мер.
Информатика как важнейшая сфера деятельности требует основа-
тельного правового оформления. Можно вспомнить, в частности,
что еще в 1991 году в стране вышла в свет книга Ю. М. Батурина
"Проблемы компьютерного права". К настоящему времени издано
много правовых документов в области информатизации. На повестке
дня — оформление самостоятельной области права —
информационного права. Такие шаги делаются и на Западе, и в
России. У нас появились свои первые научные и учебные издания по
информационному праву**, действуют кафедры, лаборатории в
целом ряде вузов. Это проблема, которая сейчас рассматривается и
изучается в высшей школе самых различных государств.
Информация, информатизация, информатика, информационное
право для общества, для государственной власти — это область
безоговорочно приоритетная, открывающая перед властью, перед
всеми гражданами впечатляющие перспективы решения важнейших
проблем, сохранения России в ряду уважаемых стран мирового
сообщества. Только чрезвычайно важно не допустить
информационной диктатуры, ибо растущий уровень информатики
делает все более реализуемой задачу отслеживания каждого
крупного шага каждого человека на планете, и станет посильным
управление всей планетой из мощного по информационным
ресурсам центра.
Завершая информационно-математический блок знаний о власти, мы
переходим теперь к заключительному блоку данной главы и прак-
тически всей книги. Мы выходим на технико-технологический блок
знаний, который фактически связан со всей наукой о власти в
широком

* Первые издания уже вышли: Рожнов В. А., Рожнова С. В.

Почвенная информатика. М.: Изд-во МГУ, 1993. 189 с.; Правовая
информатика и кибернетика / Под ред. Н. С. Полевого. М.: Юрид.
лит., 1993. 528 с.; Расюлов М. М., Эль-кин В. Д., Рассолов И. М.
Правовая информатика и управление в сфере пред-
принимательства: Учеб. пособ. М.: Юристъ, 1996. 480 с.;
Евдокимов В. В. и др. Экономическая информатика: Учебник. Спб.:
Питер, 1997. 592 с.; Экономическая информатика и
вычислительная техника: Учебник // П. А. Титоренко, Н. Г. Черняк,
Л. В. Еремин и др. М.: Финансы и статистика, 1996. 336 с.;
Скрипкин Н. Г. Финансовая информатика: Учеб. пособ. М.: ТЕИС,
1997. 160 с.; Халипов В. Ф. Информатика и власть:
Интеллектуальный мир. 1997. № 4. С. 13. Халипова В. Е.
Информатика и право: коэволюция и интеграция. М.: Изд-во МГУ,
1998. 44 с.
** См.: Агапов А. Б. Основы государственного управления в сфере
информатизации в Российской Федерации. М.: Юристъ, 1997. 344
с.; Копылов В.А. Информационное право: Учеб. пособ. М.: Юристъ,
1997. 472 с.

смысле слова. Дело в том, что он питается от всех других

комплексов знаний и во многом важен для них и полезен, так как
сам насыщает их мыслями, идеями, предложениями, прямо
относящимися к технике и процедурам правления. Как же с учетом
технико-технологических соображений строить власть, что
учитывать, с чем считаться, из чего исходить, чем
руководствоваться, чего достигать?

4. Технико-технологический блок знаний о власти (техника и

процедуры власти, технологии власти)
Нам предстоит остановиться на вопросах теории и практики соб-
ственно технико-технологических процедур реализации власти,
стратегии и тактики осуществления власти. Они еще ждут своих
обстоятельных, развернутых, систематизированных разработок и
исследований, особенно в интересах XXI века, в целях упрочения,
стабилизации, прогресса демократической власти во имя благополу-
чия и устойчивости общества.
Это, однако, не значит, что проблематика техники и технологии
власти, стратегии и тактики властвования — явление исключительно
новое, современное. Отнюдь нет. Это проблемы, о которых сказано
немало и в трудах, и в речах, и в беседах в прошлом, да и масштабно
продемонстрировано самими делами.
Стоит и здесь вспомнить Платона и Аристотеля, древних мыслите-
лей Египта, Китая, Индии, Персии, Рима, Греции, мыслителей
нового и новейшего времени. Не оставим здесь в стороне и
Макиавелли, Гоббса, Локка, Наполеона, властителей разных стран, а
также Сталина, Гитлера, множество других фигур калибром
поменьше с их заслугами или делами, а нередко и злодеяниями*.
Проблематика такого рода получает в последнее время все большую
разработку**. Это также и современная проблематика, которая в
растущей мере опирается на материалы социологических
исследований и данных. Она заимствует их методику и процедуры и
заинтересована в разработке социологии власти, прикладной
кратологии и прикладной социологии***.
От техники, технологии, процедур в системе власти всегда зависело
и будет зависеть очень многое, а в конечном счете — успехи,
триумфы властей или же их провал, бесславный финал с уходом
властвующих лиц и их окружения с авансцены.

* См., напр.: Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде

Тита Ливия. О военном искусстве / Пер. с итал. М.: Мысль, 1996.
639 с.; Сталин И. Вопросы ленинизма. 11-е изд. М.: Госполитиздат,
1952. 651 с.; История ВКП(б). Краткий курс. М.: Госполитиздат,
1951. 351 с.
** Авторханов А. Технология власти. М.: СП "Слово" — Центр
"Новый мир", 1991. 638 с.; Технология политической власти.
Зарубежный опыт. Киев:
Вища шк., 1994. 263 с.
*** См.: Основы прикладной социологии: Учебник для вузов / Под
ред. Ф. Э. Шереги и М. К. Горшкова. М.: "Интерпракс", 1996. 184 с.;
Процесс социального исследования / Пер. с нем. Общ. ред. Ю. Е.
Волкова. М.: Прогресс, 1975. 576 с.; Груишн Б. А. Мнения о мире и
мир мнений. М.: Политиздат, 1967. 400с., и др.
Определяющими субъектами здесь служат сами обладающие вла-
стью персоны и их свита, окружение, а также системы, структуры
власти с их механизмами и технологиями. В этом случае властная
система предстает перед нами как 1) форма организации власти во
всеоружии ее техники и технологии; 2) определенный порядок
расположения и функционирования органов власти, их взаимосвязи
и действий; 3) совокупность органов власти, однородных по своим
управленческим качествам и образующих единое целое. От того, как
действует и эволюционирует эта система, ее звенья, механизмы,
силы и структуры, зависят судьбы и обществ, и государств, и
конкретных граждан.
Властные структуры характеризуются определенным строением,
внутренним устройством того или иного типа власти, ее органов и
механизмов во всей вертикали сверху донизу. Органы и
подразделения в общественном организме, относящиеся к системе
власти, наделены властными правами, имеют ряд обязанностей
властного характера и проявляют постоянную заботу о
совершенствовании техники осуществления властных функций.
В этих системах и структурах крепнет властность, возникают власт-
ное сознание, соответствующие идеалы и интересы, властные
отношения, определяются полномочия, рождаются решения и
стратегия власти приводится в действие. Здесь необходима своего
рода машина власти, механизмы власти, пульты, рычаги и кнопки
управления, которым недостаточно собственно гуманитарных
знаний и характеристик, а требуется также и их техническое,
информационно-технологическое оснащение и информационно-
электронное подкрепление.
Существующие механизмы власти реализуются во властных дей-
ствиях — конкретных проявлениях активной деятельности властей и
властителей, их делах и поступках, отражающих и воплощающих их
миропонимание, интересы, способности, настроения и убеждения,
их рассчитанные или вынужденные ходы, которые должны
представлять власть в выгодном для нее свете и обеспечивать ее
дальнейшее существование.
Фактически показом этих элементов власти мы даем возможность
образно представить машину власти, воспринять власть как
действующий аппарат, систему огромного, мощного и нередко
жестокого механизма наряду с совокупностью различного рода
подсистем, двигателей, рычагов, валов, приводных ремней и т. д. В
самом деле, не зря же используют термины "государственная",
"политическая", "военная", "судебная машина", "машина
голосования" и т. п. Конечно, в осмыслении власти можно обойтись
и без такого рода символов, как машины. Однако в жизни все это
делается для того, чтобы полнее осмыслить и осознать феномен
власти, его потенции, резервы, ресурсы и дела.
Разумеется, с позиций технико-технологического подхода интересно
не просто констатировать существование "машины", но и фиксиро-
вать так называемые механизмы власти—системы, внутреннее
устройство, слагаемые структуры власти, приводящие ее в действие
и поддерживающие ее функционирование. Можно различать
механизмы а) создания; б) действия, взаимодействия,
осуществления, существования, функционирования; в)передачи
власти.
Имеет достаточные основания и указание на пружины власти, в пе-
реносном смысле — движущие силы, приводящие власть в
действие. Их спектр, иерархия, потенции весьма широки и
разнообразны (от воли властителей до действий социальных сил.
Вот каким образом мы подходим к пониманию правомочности раз-
говора о технике власти и властвования, о технологии власти и
многозначности этих явлений, этих терминов и понятий.
Технология власти может быть охарактеризована как совокупность
тех или иных приемов деятельности власти (властей), рассчитанная
на достижение необходимого результата. Разнообразные технологии
властвования (управления) включают приемы достижения как
немедленного, локального, краткосрочного эффекта (здесь порой
говорят и о тактике властей), так и результата решающего,
крупномасштабного, фундаментального, длительного,
стратегического, рассчитанного на долговременную перспективу и
ведущего к ней.
На переломных этапах, как в современной России, порой не до
стратегических расчетов: и граждане, и власти часто живут одним
днем, но ведь нельзя же все время жить в одних "переходах" — ни
одно поколение такой жизни не хочет и в конечном счете не
выдержит.
Техницизм в осмыслении власти и процессов властвования, естест-
венно, подводит к рождению технократических идей.
Технократия (англ. technocracy, от греч. techne — искусство, мастер-
ство и kratos — власть) — власть, согласно ряду концепций и
представлений, сосредоточенная в руках профессионалов —
специалистов в области техники и технических наук, менеджмента и
т. д. в целях наилучшего использования результатов и возможностей
технико-технологической революции и реалий.
Первоначально идеи технократии были выдвинуты американским
социологом и экономистом Т. Вебленом (1857—1929) в расчете на
"улучшение" капитализма путем привлечения специалистов и
руководителей производственного процесса к властной
деятельности, а также активизации государственного регулирования
и контроля. Эти идеи нашли продолжение в трудах американского
социолога Дж. Бёрнхема— автора "Революции управляющих"
(1941). Технократическая теория стала частью современной
западной социологии и нашла отражение в концепциях
индустриального общества, постиндустриального общества и др.
Несомненно, в сфере власти, порой даже больше, чем в любой дру-
гой, должен быть высоко ценим профессионализм как совокупность
знаний, навыков поведения и действий, свидетельствующих о
профессиональной подготовке, выучке, пригодности кого-либо. Это
— важнейшее условие работы в государственном аппарате, во
властных структурах особенно ведущих, руководящих деятелей.
Техника и технология властной деятельности воплощаются в пер-
вую очередь в функциях и методах лиц, наделенных властью. Как
уже отмечалось, функции власти — это круг деятельности лиц,
стоящих у власти, и ее направления; основные обязанности,
предназначение, роли власти — организация, управление, контроль,
обеспечение устойчивой двусторонней информации,
проектирование, прогнозирование, воспитание и др. Они должны
гармонично согласовываться с методами власти, т. е. теми приемами,
которые с помощью современных информационно-технических
средств широко используются в процессе властвования лиц, сил,
организаций.
Именно этот взгляд, сложившийся и устойчиво закрепившийся в по-
следние десятилетия, позволяет вести речь об аппарате в системе и
структуре власти, т. е. о совокупности привлекаемых в целях
организационной работы государственных служащих. С
неожиданным бороться трудно, со всем предвиденным заранее —
легко.
Люди, оружие, деньги и хлеб — вот жизненная сила войны. Из этих
четырех условий всего важнее первые два, ибо с людьми и оружием
всегда можно достать деньги и хлеб, но с одним хлебом и деньгами
ты не достанешь ни людей, ни оружия.
Обезоруженный богач — награда бедного солдата.
Приучай своих воинов презирать изнеженную жизнь и богатую
одежду.
Таковы основы войны, с которыми я хотел вас познакомить"*.
В этой обширной цитате, в которой Н. Макиавелли суммирует свои
суждения, не хотелось делать возможных сокращений, ибо мысли
автора ведут ко многим раздумьям, а обладателей власти — ко
многим решениям и действиям.
Несомненна известная условность сравнения войны и властвования,
а также искусства власти и военного искусства. Но не следует
забывать, что человечество еще не выбросило из своего лексикона
понятия "война", а граждане России еще не так давно широко
толковали о "войне властей", и не только в октябре 1993 года.
Приведем следующие суждения А. Авторханова, также ссылающе-
гося на Макиавелли.
"Исследователи давно обратили внимание на родство тактики Ле-
нина с Макиавелли. Однако руководством к действию макиавеллизм
стал у Сталина. Б. Суварин — этот известный знаток СССР и
лучший биограф Сталина — писал: "Комбинация хитрости и
насилия, предложенная Макиавелли на пользу Государя,
практикуется генеральным секретарем ежедневно".
В связи с этим Б. Суварин сослался на почти неизвестный "Диалог в
аду между Макиавелли и Монтескье" (анонимная книга эмигранта
Второй империи Мориса Жоли).
Поистине поразительным является в этом "Диалоге" как раз то ме-
сто, в котором пророчество писателя превзойдено лишь практикой
Сталина.
Приведу его здесь, тем более что после разоблачения Сталина ста-
линцами "Диалог" Жоли приобретает не только актуальность ("культ
Сталина"), но и значение классической характеристики советского
диктатора. (Для большего подчеркивания отдельных тезисов я ввожу
в текст нумерацию.)
"Тактик" Макиавелли учит в этом "Диалоге" "законника" Монтес-
кье:
1. Отделить политику от морали.
2. Поставить силу и хитрость вместо закона.
3. Парализовать индивидуальную интеллигентность.
4. Вводить в заблуждение народ внешностью.
5. Соглашаться на свободу только под тяжестью террора.
6. Потакать национальным предрассудкам.
7. Держать в тайне от страны то, что происходит в мире, и от сто-
лицы, что происходит в провинции.
8. Превращать инструменты мысли в инструменты власти.

* Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита

Ливия. О военном искусстве / Пер. с итал. М.: Мысль, 1996. С. 539
—541.

9. Безжалостно проводить экзекуции без суда и административные

депортации.
10. Требовать бесконечной апологии для каждого своего действия.
11. Самому учить других истории своего правления.
12. Использовать полицию как фундамент режима.
13. Создавать преданных последователей, награждая их всякими
лентами и безделушками.
14. Возводить культ узурпатора до степени религии.
15. Создавать пустоту вокруг себя, чтобы таким образом быть са-
мому незаменимым.
16. Ослаблять общественное мнение, пока оно не погрузится в апа-
тию.
17. Запечатлевать свое имя везде и всюду, так как капля воды точит
гранит.
18. Пользоваться выгодой превращения людей в доносчиков.
19. Управлять обществом посредством его же пороков.
20. Говорить как можно меньше.
21. Говорить не то, что думаешь.
22. Изменить истинное значение слов.
Когда это нравоучение создавалось, будущий диктатор еще не ро-
дился, а он весь в этих тезисах. Нельзя ничего добавить, но и нельзя
ничего выкинуть. Суварин привел этот "Диалог" в книге,
написанной до войны. Коммунисты объявили ее клеветой на "гения"
коммунизма и "классика" марксизма"*.
Как видим, техника и технология властвования — вещь необычайно
острая, поучительная и все еще очень опасная для подвластных, со-
перников, конкурентов, претендентов и даже для самих власть
имущих.
Остановимся еще на некоторых вопросах, относящихся к характе-
ристике эволюционирующих технологий и процедур власти.
Процедура — установленный порядок ведения, рассмотрения како-
го-либо вопроса, дела. В цивилизованных странах большое значение
имеют властные процедуры. Многие из них, в том числе
дипломатические, регулируются соответствующими
установлениями, нормами, традициями, протоколами. В
интересующей нас властной практике протоколы суть
процессуальные документы, в которых в письменном виде
фиксируются ход и результаты различного рода властных
обсуждений, процедур, а также процессуальных действий,
осуществляемых в сфере судебной власти следователем — лицом,
производящим дознание.
По мере своего развития властная практика обогащается раз-
нообразными исследовательскими процессами и приемами. В их
числе моделирование, модернизация, модификация власти, исполь-
зование, как и в социологии, мониторинга, мотивационного анализа,
анкетирования и т. д.
Так, например, моделирование представляет собой исследование
каких-либо процессов (в том числе политических действий властей),
явлений, систем или объектов путем построения и изучения их
моделей, с тем чтобы определить или уточнить их характеристики,
рационализировать способы их построения и управления ими. Это
один из основных путей познания власти, в том числе ее сферы,
субъектов,
* Авторханов Л. Технология власти. М.: СП "Слово" — Центр
"Новый
мир", 1991.С. 423—425.

объема и носителей, их решений, действий и последствий (ближних,

отдаленных).
Руководители государств и систем всегда считают своей целью мо-
дернизацию власти, т. е. обновление, совершенствование власти, ее
структур и механизмов, превращение их в более современные,
отвечающие новым требованиям, технико-технологическим и
информационным возможностям.
Нередко речь идет и о модификации власти, т. е. видоизменениях
данной власти, выработке ее вариантов, моделей, различающихся
между собой существенными особенностями в форме, функциях,
структуре, но сохраняющих в главном данный тип или вид власти и
рекомендуемых к практическому использованию. ,
Интересам современной власти служит и мониторинг политических
событий — одна из перспективных систем их отслеживания,
выявления, раннего предупреждения и упреждения нежелательных
событий. Мониторинг применяется властями в системе
интеллектуальной поддержки и принятия политических решений
как автоматизированный мыслительный поиск или в ходе
реализации политических решений в обстановке встречаемого ими
сопротивления.
Среди конкретных исследовательских приемов назовем
мотивационный анализ — психологически ориентированный вид
исследования (нередко используемого властями или в интересах
властей), при проведении которого применяются различные
методики косвенного опроса с целью выявить скрытые мотивы
человеческих побуждений и поведения.
В России в конце XX века широкое распространение получило ан-
кетирование различных видов, а также интервью, в том числе
интервью эксклюзивные, даваемые только одному представителю
прессы, телевидения, радио или репортеру одной страны, что
нередко позволяет раздувать шумиху вокруг этого факта.
Преобладание такого рода интервью во властных сферах —
косвенный показатель того, что подлинная демократизация жизни
общества еще не достигнута.
В наше время можно говорить об очень многих проблемах, в том
числе технико-технологических, во властных сферах. Нас
интересует сейчас не их исчерпывающий перечень, а сложность их
выявления, изучения, преодоления. Нередко их рождает сама
природа власти — явления, как правило, авторитарного в своей
основе, связанного с волюнтаризмом, со всем своеобразием "кухни
власти", с закулисными соображениями и происками. Явления
беззакония, волокиты, превращения власти в кормушку, как и
безграничность власти, ее бездушие, а также проявления
беспомощности власти и властей требуют возрастающего внимания
в демократическом информационном обществе. Все это на-
стоятельно побуждает поднимать вопросы о бедах, болезнях,
недугах властей, их антитехнологиях, об "антивласти", о методах
борьбы за власть очередных претендентов.
Антитехнология власти, как нам представляется, есть совокупность
и последовательность действий (иногда система действий) тех или
иных органов власти, позволяющая, с одной стороны, быстрее и с
меньшими усилиями достичь первичных результатов на пути к
намеченной цели, но одновременно усложняющая или вообще
блокирующая выход на последующие этапы и реализацию самой
цели. Если мы хотим считаться с властью и противодействием тем
или иным властям, следует обращать серьезное внимание на
вопросы такого рода. Надо смотреть на жизнь с учетом всей
многоплановости и многогранности власти, всех ее огромных
технических возможностей, но и всех ее не менее серьезных и не-
редких социальных и технических препятствий.
Кстати говоря, крушение Советской власти, так же как и крах в
прошлом и настоящем других властей, побуждает ставить и
исследовать вопрос: не являются ли они примером и
подтверждением провала антитехнологий власти, даже если эти
власти существуют десятилетия.
И наконец, заключительный вопрос всей властной проблематики и
технологии, фактически являющийся главным для власти любого
рода. Это вопрос о ее безопасности.
Безопасность — это положение, при котором кому-либо, чему-либо
не угрожает опасность (любого вида). Проблема обеспечения надле-
жащей безопасности — важнейшая и труднейшая для всех властей и
органов власти начиная с древних времен.
Принято выделять три уровня безопасности: безопасность личности,
безопасность общества, безопасность государства. Вместе с тем
различают непрерывно возрастающее число видов безопасности:
внешнюю, международную, внутреннюю, национальную,
государственную, информационную, личную, военную,
общественную, региональную, хозяйственную, экономическую,
продовольственную, радиационную, противопожарную,
экологическую и т. п.
В государственной властной практике разных стран создаются ми-
нистерства, комитеты, советы национальной (государственной) безо-
пасности, соответствующие органы, структуры и службы. Эта
область деятельности, несомненно, заслуживает самостоятельной
науки.
Таков в основном тот круг вопросов, который надо иметь в виду при
оценке технико-технологической проблематики власти и в целом
проблематики негуманитарной.
Несомненно, что теперь, когда выявлены, поставлены и в принци-
пиальном плане систематизированы и охарактеризованы разнообраз-
ные области наук о власти, можно безоговорочно убедиться в том, с
каким гигантским, многоликим явлением — властью и наукой о
власти имеют дело человек и общество. Без жизни и без общества не
может быть власти, но и без власти не может быть общества и
общественной жизни, а значит, и человека как существа
общественного.

ИСКУССТВО ВЛАСТИ И ЕЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

(Вместо заключения)

Характеристикой комплексных областей кратологии наша книга

увенчала разносторонний теоретический анализ власти —
крупнейшего, многогранного, определяющего, но и сложного,
противоречивого социального феномена, являющегося миру,
человеку во всех своих многочисленных формах, видах, аспектах,
ипостасях, со всеми своими контрастами, тайнами, драмами,
загадками и последствиями.
Сколь разнообразна, привлекательна, непредсказуема и нередко
беспощадна, а порой и бессильна реальная власть, столь же
разнолики описывающие, анализирующие и исследующие ее
учения, области науки. Дело за человеком, который должен глубже
изучать, понимать власть и ее теории и умело их использовать на
благо общества.
Искусство власти есть высокая степень мастерства властителей и
властных органов в процессе их деятельности, основанной на
знании кратологии. Такое искусство воплощения выработанных
наукой знаний в жизнь включает многообразие форм, приемов,
способов властной деятельности, способность в рамках закона к
маневрированию, соглашениям, компромиссам, а также к уступкам,
расчету, проявлению хитрости и т. д.
Можно с полным правом и основанием вести речь о поэзии и прозе
власти, властной деятельности и научных изысканий в этой сфере.
Умелое и разумное властвование с опорой на науку, интуицию,
расчет, прогнозы способно приносить глубокое нравственное и даже
эстетическое удовлетворение, вдохновение, радость не только
властителям, но и подвластным, побуждать и тех и других к новым
совместным общественным делам и свершениям.
Но повседневная властная деятельность, как бы она ни была суще-
ственна, ценна и результативна, сколь бы полно ни принимала она
во внимание положения науки, как бы много сил ни отнимала у
правителей, руководителей, может оставаться и просто будничным
занятием, прозой жизни. Нередко именно эта проза сложна, тягостна
и обременяет человека, стоящего у власти.
Поэтому в заключительной части книги приходится вести речь не
только о радостях и поэзии власти, но и о ее бремени, ее тяготах и
ярме, которые ощущают даже диктаторы; впрочем, их избавляет от
тяжести этого бремени осознание и понимание своей возможности
неограниченно распоряжаться жизнями множества людей, которых
можно или вознести, или безнаказанно растоптать.
Бремя, ярмо власти — удел всех, кто стремится к власти или хочет
здраво судить о ней, особенно тех, кто наделен властью, обладает
ею.
Это бремя ложится, во-первых, на миллионы подвластных и, во-вто-
рых, на всех лиц, участвующих во власти, связанных с нею,
причастных к ней, ответственных за нее и за себя во власти (в
случае строгого спроса с них).
Власть — тяжкая доля, лишь со стороны кажущаяся сладкой и же-
ланной. Но человеческому обществу для нормальной организации
совместной цивилизованной жизни людей власть необходима. С ней
надо уметь обращаться, ее надо знать, понимать и совершенствовать.
А самой власти и властителям надлежит быть цивилизованными,
компетентными, демократичными, гуманными, справедливыми.
Известный немецкий мыслитель и лингвист, основатель Берлин-
ского университета В. Гумбольдт (1767—1835) однажды заявил:
"Наилучшая власть есть та, которая делает себя излишней"*. Это
интересная и, казалось бы, абсолютно верная мысль. В самом деле, в
идеале власть так должна упорядочить общественную жизнь, так
умело дирижировать ею и так поставить себя, чтобы людям
действительно она могла бы показаться излишней, ненужной, такой,
без которой можно было бы легко обойтись. И вот здесь в действие
вступает хитрейшая штука — диалектика.
Обойтись без власти? Почувствовать ее излишней? А вы такую
власть видели? А вы этого хотите? Не боитесь неизбежной анархии,
неотвратимого хаоса? Эти и подобные вопросы обнаруживают, что
здесь мудрая мысль Гумбольдта, оставаясь по-прежнему крайне
интересной, теперь уже может быть названа абсолютно неверной.
Придется утверждать иное: "Наилучшая власть пока еще все-таки
та, которая делает себя необходимой", и добавлять: "и полезной". И
если не всем, то хотя бы большинству.
Таков удел великого порождения и творения человеческого — вла-
сти: находиться постоянно в интервале от излишней до крайне
необходимой и извечно пребывать между этими Сциллой и
Харибдой.
Одним нужна, другим не нужна.
Одним хороша, другим плоха.
В одно время без нее не обойтись. В другое время лучше бы ее не
было вообще.
В одну пору сама себя делает излишней. В другую — неопровержи-
мо доказывает свою крайнюю необходимость и пользу.
И все это не только к государственной, но и практически ко всем
другим властям относится. Именно так было, так есть и похоже, что
так будет всегда.
Люди стремились и будут стремиться к власти, к обладанию вла-
стью, боролись и будут бороться за власть, за приход к власти, за ис-
пользование власти в своих личных и общих интересах.
Правда, не надо закрывать глаза и на то, что это — взгляд с позиций
современного общества. И еще далеко не ясно, каким будет обще-
ство постцивилизационное, постинформационное,
постдемократическое, с космическими контактами, при 10 или при 2
—3 млрд. жителей на Земле.
Реальная власть, и прежде всего власть в ее высшем проявлении —
государственная, конечно, не сводится к ее прозаическому или даже
поэтическому пониманию как необходимого проявления
организации, силы

* Цит. по: Энциклопедия мысли / Сост. авт. предисл. и коммент. Н.

Я. Хоромин. М.: Русская книга, 1994. С. 66.

мощи, влияния, авторитета или к осмыслению ее динамики, эволю-

ции ее многообразных проявлений.
Все более сложное, хотя и трудное, но весьма содержательное по-
нимание власти в ее различных видах и формах — это понимание ее
как системы обширной специфической деятельности в конкретной
сфере, имеющей немало сходного с другими областями
деятельности человека и вместе с тем в корне отличающейся от всех
иных областей и деяний человека.
В подходе к властной деятельности как к системе есть ряд ключевых
принципиальных моментов. Это и осмысление власти как своего
рода неиссякаемого потока идей, соображений, акций, мер,
действий, динамики и активности ее действующих фигур, начиная с
первых лиц (правителей, властителей, вождей, лидеров и т. д.) и их
деяний. Это и оценка того или иного вида власти, ее аппарата, ее
механизма, ее средств и приемов, ее стратегии и тактики, искусства,
технологий и антитехнологий, ее поведения, культуры, а нередко и
бескультурья, произвола и пренебрежения к подданным или
подвластным и т. д. Наконец, это отработанная с веками система
актов, документов, информационного обеспечения власти.
Кратология как система наук, комплекс знаний о власти имеет своей
целью строгий учет, анализ и аттестацию слагаемых властной дея-
тельности, своего рода распределение между областями и отраслями
наук о власти интересующих их проблем властной деятельности,
подлежащих исследованию и углубленной разработке, и, главное,
обоснование возможностей их практического применения и
прогнозирования последствий такого применения во имя
эффективного использования власти в человеческом обществе.
Властная (управленческая) деятельность человека (правящих лиц,
властных органов и учреждений) и вообще проявления влияния и
авторитета человека в кругу других людей издавна прямо или
косвенно были предметом особого внимания и мыслителей, и
правителей.
За время от древнего мира, от Кратила (ученика Гераклита и учителя
Платона), от Платона и Аристотеля, Цезаря и Нерона и до наших
дней накопился огромный массив информации, знаний о власти и
образовался нескончаемый список властителей, ученых и учений,
составляющих предмет и объект исследований властной
деятельности. Вместе с тем деятельность вообще и властная
деятельность в особенности могут рассматриваться как явление и
понятие, и по сей день нуждающиеся в дальнейшей углубленной
разработке и конкретизации.
О многогранной деятельности людей как явлении писали очень
многие. Здесь и трудовая деятельность, и научная, творческая,
парламентская, дипломатическая, хозяйственная, финансовая,
техническая, культурная, юридическая, педагогическая,
воспитательная, воинская, партийная, общественно-политическая,
профсоюзная, экологическая, а теперь и предпринимательская,
коммерческая, торговая, банковская, биржевая, рыночная,
таможенная и т. д. Здесь и переплетение разных видов деятельности.
Отсюда и многочисленные названия деятелей самого разного рода:
труженик (трудящийся), ученый (научный работник, научный
сотрудник), педагог, парламентарий, дипломат, хозяйственник и т. д.
В этой связи утвердились и многочисленные количественно-
качественные характеристики человеческой деятельности, в том
числе и властной деятельности: активная, эффективная,
историческая, творческая, плодотворная, успешная, продуманная,
удачная, инициативная, динамичная, содержательная,
самоотверженная, бескорыстная и т. д. И вместе с тем деятельность
механическая, безынициативная, неудачная, бесконтрольная, вплоть
до скандальной, преступной, провальной.
И все же и раньше, и сейчас собственно властной деятельности и в
России, и за рубежом, ее всесторонней характеристики аналитики
касались и касаются меньше. Речь идет по преимуществу о
конкретных деятелях разных рангов, а также об организациях и
партиях, чаще всего в давно прошедшем времени.
За этим стоят определенные причины и расчеты. Скажем, в СССР
было принято "в большую политику не лезть", не высовываться, с
властями не связываться, остерегаться нежелательных последствий.
Уроки 20-х, 30-х и иных лет прочно сидят в памяти.
Но следует считаться и с тем, что и сегодня, как и в прошлом, в Рос-
сии вопросы аппарата власти, администрации, организации,
механизмов власти, ее технологий и антитехнологий привлекают
внимание как властителей, так и мыслителей.
Активное участие в деятельности органов власти придает соответ-
ствующий статус и лицам, и структурным подразделениям и
приводит их в состояние непрерывного полезного
функционирования. Их призвание — реализация указаний
вышестоящих органов власти, реализация научных идей теории
власти.
Есть очень существенное различие между теорией и практикой вла-
сти, между учением о властвовании и самим властвованием.
Кратология и собственно власть в своем главном различии пред-
стают перед нами прежде всего в том, что теория опосредованно
сказывается на судьбах людских, а власть сказывается прямо и
непосредственно на человеческих судьбах и самих жизнях. Нередко
люди, прожившие немало лет на свете, легче могут привести
примеры из собственной жизни, сославшись на ту или иную
властную пору, чем на конкретные даты. В таких случаях обычно
говорят: "Это было при Сталине", или "при Хрущеве", или "при
Брежневе" и т. п. На первом плане в человеческих жизнях
оказываются тем самым деяния властей и их последствия.
Так, автору этих строк, как и его сверстникам, при Советской власти
внушалось представление, что до 1917 года в биографиях наших
предков ничего интересного не было, что новая жизнь лишь
начинается и что впереди — светлое будущее. Ну а почему мне не
надо было знать, что мой прапрадед по матери занимал видное
место в отечественной науке, а прадед Шипку защищал, а дед
готовился стать видным управленцем?
Отец до войны служил в штабе округа в Смоленске, а затем в Мин-
ске. Он попрощался с нами утром 26 июня 1941 года в Уручье (это
было в 7 км от Минска, а штаб фронта оказался рядом, в 5 км),
попрощался навсегда — на 24-й день войны он погиб.
Правда, и спасибо ей, Советской власти, она протянула мне руку за-
боты и помощи — из деревни Ново-Михайловки Горьковской
области, из эвакуации я был направлен в Воронежское суворовское
военное училище. Мне посчастливилось закончить его с первым
выпуском в 1948 году с золотой медалью. Именно эти знания и
открыли мне дорогу в жизни, в службе, в высшей школе и науке.
Власть на деле — вещь сложная, хитрая, тонкая, острая, она может
быть и заботливой, и беспощадной. Россия показала это лучше, чем
большинство других государств. Поэтому власти никогда не
стремились быть объектом внимания такого любознательного
субъекта, как наука.
Но вряд ли правильно ставить это в укор только одним властям и
властителям. Во все времена эту сферу оберегал от какого-либо
специального изучения и широкий круг соответствующих
чиновников.
Приведу лишь некоторые примеры из своего опыта. В пору всеоб-
щего увлечения политикой и политологией еще в 1990 году и
особенно после августа 1991 года я предлагал заняться разработкой
науки о власти (кратологии). Но на различных этажах науки было не
до этого. Подававшиеся мною докладные записки поддержки не
получали.
Вот дословный текст записки по вопросам кратологии от 22 января
1992 года на имя одного из руководителей Российской Академии
наук:
"Глубокоуважаемый...
В совершенно новых условиях переживаемого страной переходного
периода полагаю крайне важным привлечь внимание Российской
Академии наук к ключевым вопросам теории и практики власти
(кратологии), которые в силу многих причин и обстоятельств не по-
лучали в прошлом должной научной разработки. Время требует, не-
смотря на особые трудности и напряженность нынешней ситуации,
пойти на смелые, решительные организационные шаги и оформле-
ние этого нетрадиционного, крайне необходимого на перспективу,
определяющего научного направления.
Именно системное, комплексное научное изучение проблем власти
может стать одним из ведущих показателей поворота гуманитарной
деятельности РАН к самым первостепенным, острым и больным
вопросам жизни.
Актуальное значение проблемы кратологии приобретают в об-
становке а) отсутствия обстоятельных глубоких исследований корен-
ных вопросов теории власти; б) прихода на определяющие посты во
всей властной вертикали новых людей без необходимого опыта; в)
возросшего значения внимательного освоения зарубежного полити-
ко-правового опыта; г) важности изучения невостребованных идей и
осмысления достижений отечественной дореволюционной мысли;
д) не прекратившегося кризиса власти и властных институтов в
России и СНГ.
Выдвижение на первый план этих и других болезненно ощутимых в
России и в СНГ вопросов уже не может укладываться в русло
традиционных философских, социально-политических, государст-
венно-правовых, социологических и психологических
представлений о власти и требует более широкого, более
масштабного их видения, оценки и прогнозирования для их учета и
решения в практической деятельности.
Потребности теории и практики настоятельно побуждают к вы-
членению и развитию кратологии (науки о власти) как крайне важ-
ной отрасли знаний, системы наук, самостоятельной дисциплины,
где могут быть представлены следующие направления
исследования:
— развитие теории власти (кратологии);
— изучение соотношения экономической, политической, госу-
дарственной власти и конкретно-исторических моделей их взаимо-
действия;
— сравнительный
анализ современных политических систем с точки зрения
организации и функционирования механизмов власти;
— институты
политической власти и их взаимодействие;
— политические партии, элитные группы и группы давления и их
воздействие на рычаги власти;
— политический (кратологический) маркетинг как система научных
взглядов на проблему завоевания и удержания власти в условиях
политического плюрализма, экономической и политической
конкуренции;
— технологии и антитехнологии власти и т. д. Необходимость
централизации и объединения этих исследований особенно
обостряется в ситуации построения принципиально нового,
демократического каркаса власти, формирования политического
рынка, развития предпринимательства, представители которого
будут претендовать на власть. Жизнь требует создания хотя бы
единственного в стране, нового по сути специализированного
подразделения теории и практики власти (кратологический
институт, центр, отдел и т. п., но обязательно специализированный!).
И здесь РАН должна бы найти ответы на вопросы, поставленные
практикой, и занять достойное место.
Профессор Халипов В. Ф. 22 января 1992г.
Правда, я не получил отрицательного ответа. Мне было рекомендо-
вано обратиться к директору соответствующего института РАН.
Времена были трудные. Конкретного решения по этим вопросам не
последовало. А у автора, скажу самокритично, до создания
соответствующей коммерческой исследовательской структуры руки
не дошли.
Приведу и такой факт. Отстаивая свои идеи и предложения, я, как
руководитель и автор, включился в открытый конкурс
"Гуманитарное образование в высшей школе", объявленный во
второй половине 1992 года. Его спонсором выступал известный
американский предприниматель и общественный деятель Джордж
Сорос.
Автор представил обусловленные заявки по ряду работ. (Замечу, что
по экономике "Словарь делового человека. Для вузов" вышел в 1994
году; "Политологический словарь" вышел в 1995 году.)
С кратологией не повезло. 15 октября 1992 года были представлены
под девизами заявки на рукописи:
— учебное пособие "Кратология (Введение в науку о власти)" пла-
нируемым объемом 20 п. л.
— "Власть (Кратологический словарь)" объемом 15 п. л.
Заявки открывались следующим обращением в конкурсную комис-
сию по политологии:
"Хотелось бы очень попросить в связи с чрезвычайной важностью
проблематики власти принять во внимание, что кратология вправе в
России и в мировой практике выделяться и рассматриваться как
самостоятельная область знания, наука, имеющая свое собственное,
особое, наряду с политологией, социологией и правом, место в
системе гуманитарных наук".
К новому, 1993 году автор получил выписки из протокола № 7 от 18
декабря 1992 года заседания конкурсной комиссии. И по учебному
пособию, и по словарю о власти сообщалось, что "комиссия
постановила: не рекомендовать данную работу для дальнейшего
участия в конкурсе".
Это писали те, кто призывал дерзать, творить, преодолевать догмы
прошлого, выдвигать и разрабатывать новые идеи, обогащать
интеллектуальный потенциал российской высшей школы, крепить ее
авторитет, развивать лучшие традиции российской науки, ее связь с
практикой, твердо рассчитывать на понимание и поддержку.
Выиграли ли от таких решений наука и высшая школа? Вряд ли. Но
автор выиграл: они побудили его работать еще интенсивнее,
действовать целеустремленнее, в емком, концентрированном виде
выстраивать систему кратологических знаний.
Автор встретил понимание и поддержку у других лиц, в том числе у
других руководителей высшей школы, и свои замыслы осуществил:
— монография "Введение в науку о власти" (380 с.) пришла к чита-
телю в декабре 1996 года;
— словарь "Власть. Кратологический словарь" (431 с.) пришел к
читателю в феврале 1998 года.
Именно эти названия книг были заявлены автором 15 октября и от-
вергнуты 18 декабря 1992 года. Теперь, конечно, с автором можно
или соглашаться, или же спорить. Это право читателя. Но дело
сделано. Видимо, автору повезло, что время в России для открытого
заявления своей точки зрения и ее отстаивания наконец пришло.

***
Итак, закончен наш нелегкий многолетний, давно назревший труд.
Специально с позиций фундаментальной объективной науки, самых
различных областей знания исследован удивительно яркий,
своеобразный, противоречивый и столь нужный людям
социокультурный феномен — власть.
Предложена, упорядочена, приведена в единую целостную, логиче-
ски обоснованную, многогранную самостоятельную систему знаний
актуальнейшая наука современности — наука о власти, кратология.
Она хорошо, органично вписывается во всю систему социального,
гуманитарного знания, заимствуя необходимую информацию и
многие идеи, методы, подходы у родственных наук и в свою очередь
щедро обогащая их своей информацией, своими представлениями,
теоретическими взглядами и практическими рекомендациями.
Сегодня кратология предстает перед нами как обширная, очень
важная, во многом разработанная, аргументированная, но в
значительной мере еще нуждающаяся в дальнейшей творческой
разработке система знаний, целостный комплекс наук о власти.
Трактуемая таким образом кратология — наука о власти несомненно
заслуживает гораздо большего внимания и исследователей, и самих
властей, и населения как в России, так и за рубежом. Она открывает
большие перспективы для формирования у людей научных знаний о
власти, заслуживает использования во властной практике, введения
в учебный процесс в вузах и в различных системах подготовки
кадров.
Укажем на ряд благоприятных предпосылок, факторов и условий,
которые привели к выходу на авансцену науки новой
специализированной области знания — кратологии.
Во-первых, автор исходил из совокупности современных взглядов на
человека — творца общества, власти и истории, стремящегося все
более осмысленно и разумно устраивать свою жизнь и судьбу,
созидающего их для себя и крайне заинтересованного в том, чтобы
знать о них все больше и влиять на них все эффективнее, особенно
на их главные и решающие факторы, на переднем плане среди
которых стоит власть.
Во-вторых, автор исходил из современных представлений о челове-
ческом обществе как таящем огромные перспективы для разумного
устройства жизни людей и позволяющем это сделать в условиях
мира, безопасности и стабильности, обеспечиваемых усилиями
Объединенных Наций, согласованием деятельности высших
властей.
В-третьих, автор считался с фактом крупных результатов в развитии
конституционного права, государственного устройства жизни лю-
дей, все более полно гарантирующих учет и реализацию коренных
интересов граждан и человеческих сообществ, прежде всего их
экономических, экологических, социальных, правовых и культурных
интересов.
В-четвертых, автор исходил из нового взгляда на науку, ее структуру,
содержание и социальную роль, из признания необходимости уточ-
ненной, современной, всесторонней систематизации и
классификации научных знаний, заполнения сохранившихся от
прошлого ниш и разработки давно назревших отраслей знаний,
среди которых на первом плане стоит наука о власти.
В-пятых, автор видел широкие возможности оформления науки о
власти с учетом огромного объема идей, идущих к нам от прошлых
веков и тысячелетий, в том числе от многочисленных отечественных
ученых и властителей.
В-шестых, к нашему времени стало очевидным, что подменять и да-
лее науку о власти наукой о политике уже нет необходимости и,
конечно, недопустимо ставить науку о политике над наукой о власти,
тем более что политика как направление деятельности есть
производный элемент от власти. Сама же власть настолько
многолика и многогранна, что она не только не сводится к политике,
но и не может быть заменена политикой ни в науке, ни в
общественном сознании. И не сама по себе политика, а
государственная власть с ее политикой представляет собой высшее
явление в организации общественного обустройства жизни людей.
Наконец, в-седьмых, понимание власти, а также и политики должно
сегодня исходить уже не только из прошлого, но и из будущего — из
демократических потребностей XXI века, из информационных
возможностей и социальных перспектив, из реальных земных и
ближнекосмических ресурсов человечества. Именно для этого
нужна обновленная, эффективная, гуманная, устойчивая и
целеустремленная власть.
Исходя из этих условий и предпосылок, граждане, общество, чело-
вечество должны быть оснащены современным учением о власти
как крупнейшем социокультурном феномене и крайне необходимом
общественном и государственном институте.
Власть грандиозна и многолика, и наука о власти должна быть:
— фундаментальной,
— универсальной,
— интегральной,
— комплексной,
— системной,
— тщательно разработанной,
— эффективно изучаемой и применяемой,
— устремленной в будущее.
Если к этому делу подойти основательно и ответственно, с учетом
перспектив, то очередными назревшими шагами станут
безотлагательное создание учебных программ и планов по
кратологии, написание и издание учебников и учебных пособий,
разработка учебно-методических пособий и хрестоматий,
подготовка и выпуск необходимых монографий, проведение научно-
практических конференций, издание словарей, наглядных пособий,
видеоматериалов, а в перспективе — выпуск "Кратологической
энциклопедии", "Антологии науки о власти" и, может быть,
международной библиотеки "Власть: наука и практика". Дело это
общее, интернациональное, международное. Это будет и достойным
памятником властям всех времен и народов и их исследователям, а
также позволит обеспечивать возможность успешного завершения
прорыва на наиболее трудном участке человеческой деятельности —
обеспечении цивилизованного, гуманного, справедливого и
демократического устройства государственной власти и ее
использования на благо человека и человечества.

БИБЛИОГРАФИЯ

I. Монографии, учебники, учебные пособия, словари

Авакьян С. А. Конституция России: природа, эволюция,

современность. М.:
РЮИД, 1997.512с.
Авторханов А. Технология власти. М.: Слово, 1991. 638 с.
Административное право зарубежных стран: Учеб. пособ. М.: Изд-
во :ПАРК, 1996. 229 с.
Аксельрод Алан, Филлипс Чарльз. Диктаторы и тираны: В 2 т. / Пер. с
1нгл. В. Найденова, А. Марченко, Н. Диевой, С. Минкина, Э.
Снетковой. Смоленск: Русич, 1997. Т. 1. 480 с.; Т. 2. 544 с.
I, . Аксючиц В. В. Идеократия в России. М.: Выбор, 1995. 126 с. '(ft
Алексеев С. С. Государство и право. М.: Юрид. лит., 1993. 176 с. i1
Алехин А. П., Кармолицкий А. А., Козлов Ю. М. Административное
право Российской Федерации: Учебник. М.: Зерцало, 1996. 680 с.
Аниснмов О. С., Деркач А. С. Основы общей и управленческой
акмеологии: Учеб. пособ. М.; Новгород, 1995. 272 с. Антология
мировой политической мысли: В 5 т. Рук. проекта Г. Ю. Семитин.
М.: Мысль, 1997. ,. Аристотель. Политика. Афинская полития /
Предисл. Е. И. Темнова. М.:
{Мысль, 1997. 458 с.
I' Арон Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. М.: Текст, 1993.
303 с. | Артхашастра, или Наука политики / Пер. с санск. М.:
Ладомир: Наука, ^1993.793 с. .
Ашин Г. К. Элитология. Становление. Основные направления. М.:
Изд-во МГИМО, 1996. 108с.
Бабосов Е. М. Катастрофы: социологический анализ. Мн.: Наука и
техника, 1995. 472с.
Бабурин С. Н. Территория государства: правовые и геополитические
проблемы. М.: Изд-во МГУ, 1997. 480 с.
Баглай М. В., Гибричидзе Б. Н. Конституционное право Российской
Федерации: Учеб. для вузов. М.: Изд. группа ИНФРА-М-КОДЕКС,
1996. 512 с.
Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М.:
Изд. группа НОРМА-ИНФРА, 1998. 752 с.
Бакштановский В. И., Согомонов Ю. В. Введение в политическую
этику. Москва; Тюмень: ИПОС АН СССР, 1990. 182 с.
Барабашев Г. В. Местное самоуправление. М.: Изд-во МГУ, 1996.
352 с. Барнашов А. М. Теория разделения властей: становление,
развитие, применение. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1988. 102 с.
Батурин Ю. М. Проблемы компьютерного права. М.: Юрид. лит.,
1991. 271 с.
Батыгин Г. С. Лекции по методологии социологических
исследований. М.:
Аспект Пресс, 1995. 286 с.
Бахрах Д. Н. Административное право: Учеб. для вузов. М.: Изд-во
ВЕК, 1996. 368 с.
Белов Г. А. Политология. М.: Наука, 1994. 269 с.
Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов /
Пер. с фр. /Общ. ред. и вступ. ст. Ю. С. Степанова. М.: Прогресс-
Универс, 1995. 456 с.
Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его
геостратегические императивы / Пер. с англ. М.: Междунар. отнош.,
1998. 256с
Библия: В 2 т. М.: Духовное просвещение, 1991. Бобков Ф. Д. КГБ и
власть. М.: Ветеран МП, 1>:995. 383 с. Богданова А. Музыка и власть
(постсталинский период). М.: Наследие, 1995.432с.
Брячихин А. М. Сколько власти нужно власти? М.: Знание, 1993. 112
с. Брячихин А. М. Россия — Город — Власть (Москва: факты, поиск,
проблемы, становление). М.: СП АОЗТ "Контакт РЛ", 1995. 280 с.
БузгалинА. В., Калганов А. И. Анатомия бюрократизма. М.: Знание,
1988. 64 с.
Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть: Сравнительное
жизнеописание: В 2 т. / Пер. с англ. Смоленск: Русич, 1994. Т. 1. 528
с.; Т. 2. 667 с. Бурдье П. Социология политики / Пер. с фр. М., 1993.
336 с. В борьбе за власть: Страницы политической истории России
XVIII в. М.:
Мысль, 1988. 606с.
Васецкий Н. А. Женщины во власти и безвластии. М.: МГФ
"Знание", 1997. 368с.
Вебер М. Избранные произведения / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1990.
880 с. Вебер М. Избранное. Образ общества / Пер. с нем. М.:
Юристь, 1994. 704 с. Вернадский Г. В. Русская историография. М.:
Аграф, 1998. 448 с. Вертикаль власти. Документы. Комментарии.
Разъяснения. М.: Библиотека "Российской газеты", 1996. 224 с.
Весь мир. Минск: Литература, 1996. 656 с. (Энциклопедический
справочник).
Витрук Н. В. Конституционное правосудие. Судебное
конституционное право и процесс. М.: Закон и право. ЮНИТИ,
1998. 383 с.
Власть. Очерки современной политической философии Запада / В.
В. Мшве-нисрадзе, И. И. Кравченко, Е. В. Осипова и др. М.: Наука,
1989. 328 с.
Власть и право: Из истории русской правовой мысли: Сборник /
Сост. А. В. Поляков, И. Ю. Козлихин. Л.: Лениздат, 1990. 317с.
Власть многоликая. М.: Рос. филос. об-во, Моск. отд., 1992. 184 с.
Волков Ю. Г., Поликарпов В. С. Интегральная природа человека:
Естественно-научный и гуманитарный аспекты: Учеб. пособ. Ростов
н/Д.: Изд-во Рост. ун-та, 1993.228 с.
Выборы Президента Российской Федерации. 1996. Электоральная
статистика. М.: Весь мир, 1996. 319 с. :
ВыдринД. И. Очерки практической политологии. Киев: Философская
и социологическая мысль, 1991. 128 с.
|.'; Вятр Е. Социология политических отношений / Пер. с польск.
М.: Прогресс, 1979. 463 с.
Гаджиев К. С. Политическая наука: Учеб. пособ. 2-е изд. М.:
Междунар. отношения, 1995. 400с.
Гегель. Политические произведения / Пер. с нем. М.: Наука, 1978.
438 с. Гегель Г. В. Ф. Философия права / Пер. с нем. М.: Мысль,
1990. 526 с. Геополитика: теория и практика. Сб. статей под ред. Э.
А. Позднякова. М.:
ИМЭМО, 1993.236с.
Гессен В. М. Теория конституционного государства. Спб.: Касса
взаимопомощи студентов Спб. политехн. ин-та им. Петра Великого,
1912. 299 с
Гессен В. М. Теория правового государства. Спб., 1912. 67 с.
Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государств
церковного и гражданского / Пер. с лат. и англ. Соч.: В 2 т. М.:
Мысль, 1991. Т. 2. С. 3—546.
Голосенка И. А., Козловский В. В. История русской социологии XIX
—XX вв. М.: Омега, 1995. 288 с.
Голосов Г. В. Сравнительная политология. Новосибирск, Изд-во
Новосиб. ; ун-та, 1995. 207 с.
Гречихин В. Г. Лекции по методике и технике социологических
исследований: Учеб. пособ. М.: Изд-во МГУ, 1988. 232 с.
Гришин В. В. От.Хрущева до Горбачева. Политические портреты
пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары / Ред.-составитель Ю. П.
Изюмов. М.:
АСПОЛ, 1996. 336 с.
Громов Е. С. Сталин: власть и искусство. М.: Республика, 1998. 495
с. Гроций Г. О праве войны и мира / Пер. с лат. Репринт с изд. 1956 г.
М.: Ла-Ир,1994.868 с.
Гуггенбюль-Крейг А. Власть архетипа в психотерапии и медицине /
Пер. с "нем. Спб., 1997. 117 с.
Гумплович Л. Общее учение о государстве / Пер. с нем. Спб., 1910.
516 с. ' Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы
современности Пер. с фр. В. А. Туманова. М.: Междунар.
отношения, 1996. 400 с. Дайси А. В. Основы государственного права
Англии. Введение в изучение английской конституции / Пер. с англ.
М.: Типогр. т-ва И. Д. Сытина, 1907.671 с.
Дедершсс М. Р. Хиллари Клинтон и власть женщин / Пер. с нем. М.:
ЦЭСИ, 1995.368с.
Демидов А. И., Федосеев А. А. Основы политологии: Учеб. пособ.
М.:
Высш. шк., 1995. 271 с.
Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии,
февраль—сентябрь 1917. Репринтное воспроизведение издания. М.:
Наука, 1991.
Дзодзиев В. Проблемы становления демократического государства в
России. М., 1996. 303 с.
Дмитриев Ю. А., Златопольский А. А. Гражданин и власть. М.:
Манускрипт, 1994. 160 с.

Дом Романовых / Авт.-сост. П. X. Гребельский и А. Б. Мирвис;

оформ.
А. В. Малафеев; фотограф Н. И. Сюльгин. Спб., 1992. 280 с.
Дугин А. Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России.
М.:
Арктогея, 1997. 608 с.
Дюги Л. Конституционное право. Общая теория государства / Пер. с
фр. М.: Тип. т-во И. Д. Сытина, 1908. 957 с.
Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер.
с фр. / Сост., послесл. и примеч. А. Б. Гофман. М.: Канон, 1995. 352
с.
Елисеев Б. П. Система органов государственной власти в
современной России. М., 1997. 255 с.
Еллинек Г. Конституции, их изменения и преобразования / Пер. с
нем. Спб.:
Право, 1907.93 с.
Ельцин Б. Н. Записки президента. М.: Огонек, 1994. 415 с. Ефимов
В. И. Власть в России. М.: РАГС, 1996. 288 с. Ефимов В. И. Система
государственной власти. М.: Универсум, 1994. 153 с. Жискар
д'Эстен В. Власть и жизнь/Пер, с фр. М.: Междунар. отношения,
1990.320с.
Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. Книга вторая: Противостояние /
Пер. сфр. М.: Междунар. отношения, 1993. 368 с.
Залесский В. Ф. Власть и право: Философия объективного права.
Казань:
Тип. Б. Л. Домбровского, 1897. 298 с.
Зимичев А. М. Психология политической борьбы. Спб.: Санта, 1993.
155 с. Зюганов Г. А. Драма власти. Страницы политической
биографии. М.: Палея, 1993. 208 с.
Иванов В. А. Политическая психология. М.: Филос. об-во СССР,
1990 218с.
Игнатенко А. А. Как жить и властвовать: Секреты, добытые в
старинных арабских назиданиях правителям. М., 1994. 352 с.
Иностранное конституционное право / Под ред. проф. В. В.
Маклакова. М.;
Юристь, 1996.512с.
Институты власти во Франции. М.: Изд-во Посольства Франции,
1993. 78 с. Интеллектуальная собственность в терминах и
определениях. Терминологический словарь/Н. М. Цехмистренко, М.
А. Комаров, В. Г. Тыминский, Н. В. Милитенко, О. А. Собин, А. Н.
Цехмистренко. М.: ИПКОН РАН, 1996. 206 с.
Информатизация общества и социализация информатики / Под общ.
ред. В. Ф. Халипова. М.: Фонд "Новое тысячелетие", 1998. 200 с.
Иоанн Павел II. Мысли о земном / Пер. с польск. и итал. М.:
Новости, 1992 424с. >
Исаев И. А. История государства и права России. Курс лекций. М.:
Новости, 1993.255 с. . ,,, :
Ислам. Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991. 315 с.
Исполнительная власть в Российской Федерации / Под ред. А. Ф.
Ноздрачева, Ю. А. Тихомирова. М.: Изд-во БЕК, 1996. 269 с.
История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. В. С.
Нерсе-
сянца. М.: ИНФРА-М-КОДЕКС, 1995. 736 с.
История политических партий России. М.: Высш. шк., 1994. 447 с.
Кайтуков В. М. Эволюция диктата. Опыты психофизиологии
истории. М.:
Норд, б/г. 415, с.
Канетти Э. М»сса и власть/ Пер. с нем. и предисл. Л. Ионина. М.,
1997.
Капустин М. П. Конец Утопии? Прошлое и будущее социализма.
М.: Новости, 1990.594с.
. Кареев Н. И. Происхождение современного народно-правового
государства. Спб.: Типо-лит. Шредера, 1908, 496 с.
Кейзеров Н. М. Власть и авторитет. М.: Юрид. лит., 1973. 264 с.
Кейзеров Н. М., Шамба Т. М. Интеллектуальная собственность и
культурные ценности (проблемы социально-правовой защиты). М.,
1994. 71с.
Киссинджер Г. Дипломатия / Пер. с англ. В. В. Львова. М.: Ладомир,
1997.
Кистяковский Б. А. Философия и социология права / Сост., примеч.,
указ. В. В. Сапова. Спб.: РХГИ, 1998. 800 с.
Книга правителя области Шан. 2-е изд. / Пер. с кит.; вступ. ст.,
коммент., послесл. Л. С. Переломова. М.: Ладомир, 1993. 392 с.
Кнорринг В. И. Искусство управления: Учеб. М.: Изд-во БЕК, 1997.
288 с. Козлова Е. И., Кутафин О. Е. Конституционное право
Российской Федерации: Учеб. М.: Юристъ, 1995. 480 с.
Колесникова М. И., Борзунов В. Ф. Социология власти. М.: Изд-во
МГУ, 1993.55с.
Комаров Е. Патриарх. М.: ЭллисЛак, 1994. 192 с.
Конституции государств Европейского Союза / Под общ. ред. и
вступ. ст. Л. А. Окунькова. М., 1997. 816 с.
Конституции зарубежных государств. США. Великобритания.
Франция. Германия. Италия. Япония. Канада. М.: Изд-во БЕК, 1996.
432 с.
Конституционное (государственное) право: Справочник/Под ред. В.
И. Ла-фитского. М.: Юристъ, 1995. 191 с.
' .. Конституционное право России. Сборник нормативных правовых
актов и | документов. По состоянию на 1 августа 1996 г. М.: Изд-во
БЕК, 1996. 700 с. | Конституция Российской Федерации.
Комментарий / Под общ. ред. Б. Н. | Топорнина, Ю. М. Батурина, Р.
Г. Орехова. М.: Юрид. лит., 1994. 624 с. | Конституция Российской
Федерации: Энцикл. словарь / Авт. кол. В. А. Туманов, В. Е. Чиркин,
Ю. А. Юдин и др. М.: Большая Российская энциклопедия, t 1995.
416с.
Конфуций. Я верю в древность / Сост., пер. и коммент. И. И.
Семененко. М.: Республика,1995. 384 с.
Коран / Пер. с араб. акад. И. Ю. Крачковского; Предисл. к изд. 1986
г. П. Грязневича; Предисл. к изд. 1963 г. В. Беляева, П. Грязневича.
М.: СП ИКНА, 1990.512с.
Карельский В. М. Власть, демократия, перестройка. М.: Мысль,
1990. 237 с. Коржихина Т. П. Советское государство и его
учреждения. Ноябрь 1917 г. —декабрь 1991 г. М.: РГГУ, 1994. 418 с.
Котляревский С. А. Конституционное государство. Опыт политико-
морфологического обзора. Спб.: Г.Ф. Львова, 1907. 250 с.
Котляревский С. А. Власть и право. Проблемы правового
государства. М.:
Тип. "Мысль" Н. П. Лисиянского и К", 1915. 417 с.
Крамник В. В. Социально-психологический механизм политической
власти.Л.,1991. 158с,
Крямсков В. А., Лазарев Л. В. Конституционная юстиция в
Российской Федерации. М.: Изд-во БЕК, 1998. 462 с.
Кто есть кто в России и ближнем зарубежье: Справочник. М.:
Издательский дом "Новое время", 1993. 783 с.
Кто есть кто в России. 1997 год: Справочное издание. М.: ОлиМ:
ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1997. 768 с.
Кургинян С. Е. Россия: власть и оппозиция. М.: ЭТЦ, 1993. 352 с.
Кутафий О. Е., Фадеев В. И. Муниципальное право Российской
Федерации: Учеб. М.: Юрист-ь, 1997. 428 с.
Лафитский В. И. Основы конституционного строя США. М.: Изд-во
НОРМА, 1998. 272 с.
Лебедева Т. Ю. Путь к власти. Франция: выборы президента / Отв.
ред. Я. Н. Засурский. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1995. 123 с.
Ч
ЛоккДж. Два трактата о правлении / Пер. с англ. и лат. / Ред. и сост.
авт. примеч. А. Л. Субботин. Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3. С.
135—406.
Лужков Ю. М. Эгоизм власти. Итоги выборов и перспективы
социально-экономического и политического развития России. М.:
РГГУ, 1996. 36 с.
Макиавелли Н. Государь / Пер. с итал. М.: Планета, 1990. 84 с. i
Макиавелли Н. Государь: Сочинения. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-
Пресс;
Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. 656 с.
Мальцев Г. В. Право и политика в контексте теории власти / Право и
политика современной России. М.: Былина, 1996. С. 5—56.
Манохин В. М. Служба и служащий в Российской Федерации:
правовое регулирование. М.: Юристъ, 1997. 296 с.
Маркс К., Энгельс Ф.,Ленин В. И. О демократии. М.: Политиздат,
1988. 512с. Матвеев В. А. Страсть власти и власть страсти: Истор.
повествование о нравах королевского двора Англии XVI—XIX вв.
М.: Республика, 1997. 368 с.
Матвеев Р. Ф. Теоретическая и практическая политология. М.:
РОССПЭН, 1993. 239 с.
Мельников Ю. Ф. Власть в современном обществе. М., 1995. 64 с.
Митрофанов Н. Г. Шаги новой геополитики. М., 1997. 286 с.
Монархи Европы: судьбы династий / Ред.-сост. Н. В. Попов. М.:
Республика, 1996. 623 с.
Монтескье Шарль Луи. Размышления о причинах величия и падения
римлян. О духе законов / Пер. с фр. Избр. произв. М.: Госполитиздат,
1955. 800 с.
Научно-технический прогресс: Словарь / Сост. В. Г. Горохов, В. Ф.
Хали-пов. М.: Политиздат, 1987. 366 с.
Нерсесянц В. С. Философия права. М.: Издат. группа ИНФРА-М-
НОРМА, 1997. 652 с.
Никольский С. А. Власть и земля. М.: Агропромиздат, 1990. 238 с.
Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей / Пер. с
нем. М., 1994. 352 с.
ОниковЛ. А. КПСС: Анатомия распада. Взгляд изнутри аппарата ЦК.
М.:
Республика, 1996. 223 с.
:
Основы марксизма-ленинизма: Учеб. пособ. М.: Госполитиздат,
1959. 774с. Основы политологии. Курс лекций / Редколлегия В. Ф.
Халипов, Р. Г. Григорян, А. А. Когтева, Т. А. Малыгина, В. В.
Негодин, В. А. Сапрыкин. М., 1991. Ч. I. 265 с.; Ч. II. 227 с.
Платон. Государство / Пер. с древнегреч. Собр. соч.: В 4 т. М.:
Мысль,
1994. Т. 3. С. 79-^20. :
Платон. Политик / Пер. с древнегреч. Собр. соч.: В 4 т. М.: Мысль,
1994.
Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. Спб.: Кристалл, 1997
(по 10-му изд. Пг„ 1917). 838 с.
Поздняков Э. А. Философия государства и права. М., 1995. 320 с.
Политологический словарь / Сост. Григорян Р. Г., Когтева А. А.,
Малыгина Т. А., Смольков В. Г., Халипов В. Ф. Киев: Инно-Центр,
1991. 260 с.
Политологический словарь: Учеб. пособ. /Р. Г. Григорян, А. В.
Гришин;
Г. И. Демин и др.; Под ред. В. Ф. Халипова. М.: Высш. шк., 1995.
192 с.
Политология. Краткий энциклопедический словарь-справочник /
Отв. ред. Борцов Ю. С., науч. ред. Коротец И. Д. Ростов н/Д: Феникс;
Москва: Зевс, 1997.
Политология Энциклопедический словарь / Общ. ред. и сост. Ю. И.
Аверьянов. М.: Изд. Моск. коммерч. ун-та, 1993. 431 с.
Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики.
М.:
Междунар. отнош., 1994. 560 с.
Потестарность: Генезис и эволюция. Спб.: МАЭ РАН, 1997. 214 с.
Право и власть. М.: Прогресс, 1990. 528 с.
Правовая информатика и кибернетика: Учебник / Под ред. Н. С.
Полевого.
М.: Юрид. лит., 1993.528с.
Пугачев В. П., Соловьев А. И. Введение в политологию: Учеб. пособ.
2-е
изд. М.: Аспект Пресс, 1995. 320 с.
Пчелов Е. В., Чумаков В. Т. Правители России от Юрия Долгорукого
до наших дней.М.: Сполохи,1997.240 с.
Разделение властей: история и современность: Спецкурс / Под ред.
М. Н. Марченко. М.: Юрид. колледж МГУ, 1996. 425 с.
Райзберг Б. А..Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный
экономический словарь. М.: ИНФРА-М, 1996. 496 с.
Регалии Российской империи. М.: Красная площадь, 1994. 239 с.
Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира: Справочник. М.:
Юрид.
лит., 1993. 256 с.
Ржевский В. А., Чепурнова Н. М. Судебная власть в Российской
Федерации: конституционные основы организации и деятельности.
М.: Юристь,
. 1998.216с. ! Рогозин В. 3. Власть и
оппозиции. М.: Товарищество "Журнал "Театр",
1993.400с.
Рожков Н. А. От самовластия к народовластию. Спб.: О. Н. Попова,
1907.248 с.
Российское законодательство: В 10 т. М.: Юрид. лит., 1984—1990.
Россия: власть и выборы / Отв. ред. Г. В. Осипов, В. И. Березовский.
М.:
Авиаиздат, 1996.352 с.
Роттердамский Эразм. Похвала глупости / Пер. с лат. Калининград:
Кн.
изд-во, 1995. 214с.
Савицкий В. М. Организация судебной власти в Российской
Федерации. М.:
Изд-во БЕК, 1996. 320 с.
Самый короткий путь к власти: Сборник технологий проведения
политических выборных кампаний / Сост. Н. Н. Петропавловский,
А. П. Ситников, М. А.
Артельев, В. И. Гафт; Под общ. ред. Н. Н. Петропавловского.
Таганрог:
Сфинкс, 1995.256с.
Сахаров Ч. А. Институт президентства в современном мире. М.:,
Юрид.
лит., 1994. 176с. .
Сборник кодексов Российской Федерации. М., 1997. 584 с. Словарь
делового человека (для вузов) / Бородин Е. Т., Буряк Ю. В.,
Григорян Р. Г. и др.; Под общ. ред В. Ф. Халипова. М.: Интерпракс,
1994.
176с.
Сталин И. Вопросы ленинизма. М.: Госполитиздат, 1952. 651 с.
Смелзер Н. Социология / Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. 688 с.
Сойфер В. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М.:
Лазурь,
1993.
Социальное управление: Словарь / Под ред. В. И. Добренькова, И.
М. Сле-пенкова. М.: Изд-во МГУ, 1994. 208 с.
Социология. Учеб. / Г. В. Осипов, А. В. Кабыща, М. Р. Тульчинский
и др. М.: Наука, 1995.374с.
Социология и власть: Документы и материалы / Под ред. Л. Н.
Москвичева. М.: Academia, 1997. 168 с.
Старилов Ю. Н. Государственная служба в Российской Федерации:
Теоретико-правовое исследование. Воронеж: Изд-во Воронежского
ун-та, 1996. 456 с.
Старилов Ю. Н. Служебное право: Учеб. М.: Изд-во БЕК, 1996. 698
с.
Степин В. С. Философская антропология и философия науки. М.:
Высш. шк., 1992. 191 с.
Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия...: Полн. собр. речей в
Государственной Думе и Государственном Совете 1906—1911 гг. /
Предисл. К. Ф. Шацилло; Сост., коммент. Ю. Г. Фельштинского. М.:
Мол. гвардия, 1991. 411 с.
Струве П. Б. Patriotica: Политика, культура, религия,
социализм/Сост. В. Н. Жукова и А. П. Полякова. М.: Республика,
1997. 527 с.
Тадевосян Э. В. Словарь-справочник по социологии и политологии.
М.:
Знание, 1996. 272с.
Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1879—1929. История и личность /
Пер. с англ. / Общ. ред. и послеслов. В. С. Лельчука. М.: Прогресс,
1990. 480 с.
Технология политической власти: зарубежный опыт. Кн.-дайджест /
В. Н. Иванов, В. Я. Матвиенко, В. И. Патрушев, И. В. Молодых.
Кшв: Вища шк., 1994. 263 с.
Тихомиров Ю. А. Публичное право: Учеб. М.: Изд-во БЕК, 1995. 496
с. Тихомиров Ю. А. Курс сравнительного правоведения. М.: Норма,
1996. 4:12 с.
Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия /
Под ред.
М. Ю. Тихомирова. М., 1997. 526 с.
Ткачев И. Г. Династия Романовых. М.: ЗАО "Изд. Дом Гелеос", 1998.
544 с. Токвиль Алексис де. Демократия в Америке / Пер. с фр. М.:
Изд. группа
"Прогресс": "Литера", 1994. 554 с.
Тополянский В. Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. М.:
Права человека, 1996. 320 с.
Тощенко Ж. Г. Социология. М.: Прометей, 1994. 384 с.
. Федерализм. Энциклопедический словарь. М.: ИНФРА-М, 1997.
288 с. I'' Федеральное конституционное право России. Основные
источники по состоянию на 15 сентября 1996 г. / Сост. Б. А.
Страшун. М.: Норма, 1996. 400 с. » Федерация в зарубежных
странах. М.: Юрид. лит., 1993. 112с. 8 Феофанов Ю. В. Бремя
власти. М.: Политиздат, 1990. 287 с.
Филиппов Г. Г. Социальная организация и политическая власть. М.:
Мысль,
1985.173 с.
» » Философия власти: Гаджиев К. С., Ильин В. В., Панарин А. С.,
Рябов А. В. < /Под ред. В. В. Ильина. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993.
271 с. < , Философия политики. Кн. III. Властные факторы в
политической системе общества. М.: Луч, 1993. 241 с.
ФолиДжон. Энциклопедия знаков и символов. М.: Вече; ACT, 1997.
432 с. Фролов С. С. Социология: Учебник. М.: Логос, 1996. 360 с.
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Пер. с нем. М.:
Республика, 1994. 447 с.
Халипов В. Ф. Власть. Основы кратологии. М.: Луч, 1995. 304 с.
Халипов В. Ф. Введение в науку о власти. М.: Технологическая
школа бизнеса, 1996. 380с.
Халипов В. Ф. Власть: Кратологический словарь. М.: Республика,
1997.
431 с. ;
Халипов В. Ф., Халипова Е. В. Власть. Политика. Государственная
служба:
Словарь. М.: Луч, 1996. 271 с.
Халипова Е. В. Основы политологии. М.: Академия экономики и
права,
1993.69с.
, Халипова Е. В. Интеллектуальная собственность.
Конституционно-правовые основы. М., 1998. 304 с.
Халипова Е. В. Право и информатика: коэволюция и интеграция. М.:
Диалог—МГУ, 1998. 44 с.
Хартли Т. К. Основы права Европейского сообщества. Введение в
конституционное и административное право Европейского
сообщества / Пер. с англ. М.: Закон и право, ЮНИТИ, 1998. 703 с.
Хасбулатов Р. И. Власть (Размышления спикера). М.: Центр деловой
информации, 1992.72 с.
Христианство. Энциклопедический словарь: В 2 т. / Ред. кол. С. С.
Аверин-
цев (гл. ред.) и др. М.: БРЭ, 1993.
Цыпин В. А. Церковное право. 2-е изд. М.: Изд-во МФТИ, 1996. 442
с. Чазов Е. И. Здоровье и власть. Воспоминания "кремлевского
врача". М.:
Новости,1992. 234 с.
Чернев А. Д. 229 кремлевских вождей. Политбюро, Оргбюро,
Секретариат ЦК Коммунистической партии в лицах и цифрах. М.:
Ред. журн. "Родина", 1996.
Чиркин В. Е. Конституционное право зарубежных стран. М.:
Юристъ, 1997.
Чичерин Б. Н. История политических учений. М.: Тип. Грачева и К",
1869. Ч. L 1.444 с.; 1872. Ч. 2. 396 с.; 1874. Ч. 3. 442 с.; 1877. Ч. 4.
609 с.; 1902. Ч. 5. 448 с. ; Чичерин Б. Н. Курс государственной
науки. М.: Типо-лит. т-ва И. Н. Кущ-нерев и К°, 1894. Ч. 1. Общая
теория права. 482 с.; 1896. Ч. 2. Наука об обществе, или Социология.
433 с.; 1898. Ч. 3. Политика. 556 с.
Чудаков М. Ф. Конституционное государственное право зарубежных
стран. Минск: Харвест, 1998. 784 с.
Чулков Н. И. Императоры. Психологические портреты. М.: Моск.
рабочий, 1991. 286 с.
Чумаков А. И. Философия глобальных проблем. М.: Знание, 1994.
160 с. Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской
империи. Спб., 1992. 225 с.
Шепель В. М. Имиджелогия: Секреты личного обаяния. М.: Культура
и спорт, ЮНИТИ, 1997. 382 с.
Шугрина Е. С. Муниципальное право: Учеб. пособ. Новосибирск:
Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. 268 с.
Щелоков А. А. Власть, деньги, секс. М.: ЭКСМО, 1995. 400 с. Энгель
Г. А. Право и власть. Пг.: Тип. К. Биркенфельда, 1915. 206 с. Энтин
Л. М. Разделение властей: Опыт современных государств. М.:
Юрид. лит., 1995. 176 с.
Энциклопедический социологический словарь / Общ. ред. акад.
Осипов Г. В. М.: ИСПИ РАН. 1995. 939 с.
Язык рынка: Словарь // Халипов В. Ф., Васильева А. А., Волгин Н.
А. и др.;
Под общ. ред. В. М. Федина. М.: Концерн "Росс", 1992. 80 с.
Ясперс К. Смысл и назначение истории / Пер. с нем. 2-е изд. М.:
Республика, 1994.527 с.

II. Статьи
Вель1сов О. А. Власть глазами военного политолога // Власть. 1996.
№ I. С. 51—57.
Информация и власть. Тема номера // Мир связи и информации.
1996. № 5.
Огурцов А. П. Научный дискурс: власть и коммуникация
(дополнительность двух традиций) // Философские исследования.
1993. № 3. С. 12—59.
Поздняков А. И. Информационная война за влияние в мире и
политическую власть // Власть. 1996. № 10. С. 49—54.
Петренко Е. С. Отношение к власти в сегодняшней России //Власть.
1996. № 12. С. 17—21.
Старовойтов А. В. У кого в руках ключ к информации //Российская
газета. 1997. 22 мая. С. 1,3. .
Салмон Г. (Нидерланды). Наука как власть и наука как
коммуникации (противоборство двух традиций) // Философские
исследования. 1993. № 3. С. 60—67.
Халипов В. Ф. В дефиците ... власть // Партийная жизнь. 1991. № 16.
С.
Халипов В. Ф. Партия и власть//Правда. 1991. 19 авг. С. 2. Халипов В.
Ф. Научилась ли кухарка управлять государством? // Партийная
жизнь. 1991. № 19. С. 44—47.
Халипов В. Ф. Чья власть? Над кем? Во имя чего?' //Деловая жизнь.
1991. №21. С. 59—63. '
Халипов В. Ф. Власть: система и механизм//Деловая жизнь. 1991. №
22. С. 52—56.
Халипов В. Ф. Рынок.— бизнес — власть // Деловая жизнь. 1991. №
23. С. -58. Халипов В. Ф. Приглашение на роль // Деловая жизнь.
1992. №,3—4. С.
Халипов В. Ф. Наука о власти // Интеллектуальный мир. 1994.]№ 4.
С. 1—3.
Халипов В. Ф. Внимание: кратология // Информатика. Социология.
Экономика. Ежегодник. Вып. 1. М.: МИП, 1994. С. 6—13,
Халипов В. Ф. В повестке дня кратология — наука о власти // Власть.
1995.
№ 1. С. 48—50.
Халипов В. Ф. Власть и наука о ней // Этнополитический вестник.
1995. № 4.
С. 197—210.
Халипов В. Ф. Власть и совесть // Диалог. 1995. № 5—6. С. 22—26.
Халипов В. Ф. Кратология: система наук о власти // Информатика.
Социология. Экономика. Ежегодник. Вып. 2. М.: МГАПИ, 1995. С. 8
—14.
Халипов В. Ф. Пусть рождаются новые идеи. Публикуется в порядке
обсуждения // Интеллектуальный мир. 1995. № 7. С. 9.
Халипов В. Ф. Необходимость выделения самостоятельной науки о
власти — кратологии // День науки в Санкт-Петербургском
гуманитарном университете профсоюзов. Материалы конференции.
23—24 мая 1996 г. Спб., 1996. С.
Халипов В. Ф. Кратология как система наук // Интеллектуальный
мир.
1996. № 8. С. 9—10.
Халипов В. Ф. Наука в изменяющемся мире // Интеллектуальный
мир.
1996. № 10. С. 1,3.
Халипов В. Ф. Общая кратология // Информатика. Социология.
Экономика. Ежегодник. Вып. 3. М.: МГАПИ, 1996. С. 13—26.
Халипов В. Ф. Власть и информатика // Интеллектуальный мир.
1997. № 13.
Халипов В. Ф. Власть и наука: грядущее качественное обновление в
XXI
веке // Власть. 1997. № 11. С. 70—73.
ЧичановскийА. А. Средства массовой информации и власть//Диалог.
1995.
Шляпентох В. Э. Россия, камо грядеши? // Власть. 1997. № 11. С. 8
—16.

Ш. Иностранные источники

Alder 1. Constitutional and Administrative Law. Second ed. L.: The

Macmillan
press limited, 1994. 452 p.
Bainhridge D. Intellectual Property 2. ed. London: Pitman Publishing,
1994.
Balandier J. Anthropologie politique. 2-eme ed. Paris, 1969.
Barker R. Political Legitimacy and the State. Oxford: Clarendon Press,
1990.
Blau P. М. Exchange and Power in Social Life. New York, 1964.
Bodnar A. Economika i politika. Podstawowe zaieznosci. Warszawa,
1978.
Borella F. Critique du savoir politique. Paris, 1990. .
Cane P. An Introduction to Administrative Law. Third ed, N. Y.:
Clarendon Press
—Oxford, 1996.401 p.
Clade./. L. Power and International Relations. New York, 1962. Dahl R.
A. Who governs? Democracy and Power in an American City. New
Haven
and London: Yale University Pres.,, 1975.
DahrendorfR. The Modern Social Conflict. New York, 1988. Dogan M.,
Pelassy D. Sociologie politique comparative. Paris, 1982. DullesJ. F. War
and Peace. New York: The Macmillan Company, 1957. Duverger M. La
sociologie politique. Paris, 1967. Farneti P. Lineamenti di scienza
politica. Milano, 1989. Fmicault M. L'archeologie du savoir. Paris, 1969.
Galhraith .1. К. The Anatomy of Power. London: Hamilton, 1984. •
Giddens A., Held D. (Eds.). Classes, Power and Conflict. London:
Macmillan,
1982.
HaasE. When Knowledge is Power. Berkley, 1990.
Held D. Models of Democracy. Cambridge Policy Press, 1987.
Held D. Political Theory and the Modem State. Essays on State, Power
and
Democracy. Stanford, California: Stanford University Press, 1989.
Kur:, Raymond A. Internet and the law: legal fundamentals for the
Internet user//
Raymond A. Kurz with Bart G. Newland, Steven Lieberman, Geline
M. Jimenez.
Rockville, Maryland: Covernment Institutes, 1995.
Lasswell H. D. The Future of Political Science. New York, 1962.
Lasswell H., Caplan A. Power and Society: a Framework for Social
Enquiry. New
Haven, 1950.
Lee Robert G., Stallworthy Mark. Constitutional and Administrative Law.
Fourth
Ed. L.: Blackstone press limited, 1995.
Lindhlom С. Е. Politics and Markets. New York: Basic Books, 1977.
Linden D. Le marketing politique. Paris, 1988.
Lukes S. Power. A radical view. London: Macmillan, 1974.
Mann M. The Sources of Social Power. Cambridge University Press,
1986.
MarlinoL. (Red.). Scienza politica. Torino, 1989.
Michalic M. Moralnose a Wojna. Warszawa, 1972.
Mills W. The Power Elite. New York: Oxford University Press, 1957.
Morgan H. 0. Labour in Power (1945—51). Oxford: Oxford University
Press,
1984.
Mumford L. The Myth of the Machine. The Pentagon of Power. New
York:
Harcourt, Brace, Jovanovich, 1970.
Nagel T. H. The Descriptive Analysis of Power. New Haven: Yale
University Press,
1975.
Neumann F. The Democratic and the Authoritarian State. New York: Free
Press,
1964.
Oxford Dictionary of Law. Fourth Ed. Edited by Elizabeth A. Martin.
Oxford; New
York: Oxford University Press, 1997.
Oxford Concise Dictionary of Politics. Edited by IA1N McLEAN.
Oxford; New
York: Oxford University Press, 1996.
Parsons T. Politics and Social Structure: on the Concept of Political
Power. New
York, 1969.
Penno T. R., Smith D. Political Science. An Introduction. New York,
1967. Phillips /., Firth A. Introduction to Intellectual Property Law. 3. ed.
London;
Dublin; Edinburgh, 1995
Portillo i Pacheco J. L. Genesis i teoria general del Estado moderno.
Mexico,
1976.
Pmlantzas N. Pouvoir politique et classes sociales. Paris, 1968.
Ryszka F. Wstep do nauki о polityce. Warszawa, 1970.
Rouuetle M. C. La psychologie politique. Paris, 1988.
RusselB. Power. London, 1985 (first published in 1938).
Sampson R. V. The Psychology of Power. New York, 1965.
Schlesinger A. The Imperial Presidency. Boston, 1975.
Schwai-tzenherg R.-G. Sociologie politique. Paris, 1988.
Stanwonh P., Gidden A. (Eds.). Elities and Power in British Society.
Cambridge:
Cambridge University Press, 1974.