Г. Г.

Федоренко

ОБ ИНТУИТИВИЗМЕ Н. О. ЛОССКОГО

Теория интуитивизма, которую разработал Лосский, была положена

в основание его системы органического миропонимания. Под интуити-
визмом Лосский понимал «учение о том, что познанный объект, даже ес-
ли он составляет часть внешнего мира, включается непосредственно соз-
нанием познающего субъекта… в личность и поэтому понимается как су-
ществующий независимо от акта познания»1.
Истинное знание, по Лосскому, должно проникать в сущность вещей,
возвышаться над миром наших представлений. Так это и бывает в дейст-
вительности, однако «философия в своем многовековом развитии не толь-
ко не доказала этого, но даже наоборот широко развила в нас склонность
к субъективному идеалу, проникающему уже в частные науки и даже в
общество»2. И причина этому не в неумении философов последовательно
мыслить, а в наличии в сознании некой «подсознательной подпочвы»,
заключающей в себе всякого рода «неисследованные предпосылки», как
то «неясно мыслимые представления» о причинности, о субстанциональ-
ности и т.д. Эти представления (в виде «инстинктивных, или философ-
ских, теорий знания»), отражаются на всех наших воззрениях и сужде-
ниях.
Как утверждает Лосский, любое знание, любое утверждение заклю-
чает в себе продукты наших теорий знания. Поэтому или наше положение
в области философского знания действительно безысходно, или необхо-
дим новый метод, чтобы при построении философской теории избегать
других теорий и утверждений наук как предпосылок. Сущность этого ме-
тода Лосский определял так: «Теорию знания нужно начинать прямо с
анализа действительно в данный момент наблюдаемых переживаний».3
То есть философия должна заниматься постижением субъективных со-
стояний личности, которые оказываются первичными по отношению к
объективным данным.

Критический метод Лосского

Этот метод Лосский называл критическим, начало которому положил
еще И. Кант. Однако Кант не смог довести его до конца, т.к. опирался на
эмпиризм и догматизм, пропитанные чуждыми самой философии догма-
тическими предпосылками. Тем не менее Кант сделал главное: выявил,
что «необходимо-закономерная структура познаваемой человеком приро-
ды есть продукт организации человеческого духа, так что не природа дик-
тует (путем опыта) человеческому уму свои законы, а человеческий ум
сам предписывает их природе и потому способен познавать их (коперни-

1
Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991. С. 290.
2
Лосский Н. О. Обоснование интуитивизма // Избр. М., 1991. С. 19.
3
Там же С 25.
203
ковский подвиг Канта)».1 Однако здесь Кант оставляет недоказанным
один важный момент. Кант отделяет познавательный процесс от явления
и являющегося, рассматривая его как условие возможности всеобщего и
необходимого знания. Поэтому Кант говорит о трех возможных путях
возникновения знания: первые два состоят в комбинировании представ-
лений и объектов, третий – в созидании объектов, хотя бы только явле-
ний. Остановившись на третьем предположении, Кант оказался перед не-
разрешаемой проблемой: как доказать, что знание, полученное таким пу-
тем, действительно является априорным?
Кант, продолжает Лосский, разрешает эту проблему следующим об-
разом: мы познаем только явление, которое и служит содержанием зна-
ния. Поэтому познание для Канта есть лишь интеллектуальный процесс,
направленный главным образом на то, чтобы «сложить знание, и вне этой
цели не имеющий никакого смысла». Таким образом, утверждает Лос-
ский Кант обедняет мир, лишает его содержания. Мир оказывается чем-то
посторонним самому знанию. Единственной реальностью выступает про-
цесс познания. Тогда откуда берется сознание того, что вне меня нечто
живет и действует? Как материал моих представлений, возникающий из
ощущений и представляющий единственный предмет моего познания,
разделяется на «мир я» (внутренний мир) и «мир не-я» (внешний мир)?
Причину этого удвоения мира Лосский видел в предпосылочном позна-
нии, которое разделяет осязаемое и сознаваемое, опыт и знание. Чтобы
избежать данного противоречия Лосский предлагает согласиться с тем,
что «мир «дается» нам в опыте «целиком, вместе со всею необходимостью
своей природы». В этом случае объективными становятся не только
внешний, но и внутренний опыт, поэтому переживания внутреннего опы-
та (как и внешнего) становятся источником объективных суждений. Мир
входит целостно в суждение. Объект – это бытие в его отношении к акту
суждения. Суждение «демонстрирует необходимость самой действитель-
ности, органической и функциональной связи между всеми ее сторона-
ми»2. Поэтому познаваемая вещь, «наличная в суждении», не отделима от
своей природы, «вечно остается тем же самым, тождественным себе, и
общеобязательность суждения есть не что иное, как выражение этой веч-
ной неотменимости мира, хотя бы он и отошел в область прошлого». 3
Данное положение, по мнению исследователей творчества Лосского, опре-
деляет сущность его интуитивизма.

Гносеологическая координация
Созерцание других сущностей такими, какими они являются сами по
себе, возможно потому, что мир есть некое органическое целое, а познаю-
щий субъект, индивидуальное человеческое я – некое еверхвременное и
сверхпространственное бытие, тесно связанное с целым миром. То отно-
шение субъекта ко всем другим сущностям в мире, которое делает интуи-

1
Там же. С. 111.
2
Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии (11–20 вв). Изд. 3-е,
дополненное и переработанное. СПб, 2001. С.282.
3
Лосский Н. О. Обоснование интуитивизма. С. 19, 229.
204
цию возможной, Лосский называет гносеологической координацией. Это
отношение как таковое не есть познание. Для того чтобы объект не только
был бы связан с я, но также был им познан, субъект должен направить на
объект целую серию интенциональных (целевых) умственных актов – осоз-
нания, внимания, дифференциации и т. п.
По теории интуиции, чувственные качества объекта – цвета, звуки,
тепло и т. п. – являются транссубъективными, другими словами, принад-
лежат к реальным объектам внешнего мира. Они рассматриваются как
умственные и субъективные качества последователями причинно-
следственной теории восприятия, согласно которой стимулирование орга-
нов чувств лучами света, воздушными волнами и тому подобным есть
причина, производящая содержание восприятия.

Координационная теория восприятия

Лосский разработал координационную теорию восприятия. Как ука-
зывает сам Лосский, он разделяет взгляд, выраженный Бергсоном в «Мате-
рии и памяти», на ту роль, которую играют физиологические процессы в
восприятии. «Суть этого взгляда состоит в том, что стимулирование от-
дельного органа чувств и физиологический процесс в коре головного моз-
га служат не причиной, производящей содержание восприятия, но только
стимулом, побуждающим познающее я направлять свое внимание и акты
различения на реальный объект внешнего мира».1
Внешние объекты координируются с познающей личностью в их це-
лостности, во всей бесконечной множественности их содержания, но все
это богатство объекта связано с человеческим я только подсознательно.
Мы познаем только бесконечно малую часть объекта, а именно только те
его стороны, которые представляют для нас интерес и которые мы распо-
знаем на фоне действительно существующего и сохранившегося в памяти
содержания бытия. Так как человеческие силы ограниченны, то мы не
можем сразу совершить бесконечное число актов распознавания. Таким
образом, наше восприятие как осознание объекта в различенной форме
есть лишь отбор объекта; следовательно, наше познание всегда отрывоч-
но. Различия в восприятии одного и того же объекта разными личностями
обычно возникают благодаря тому факту, что отбор всего содержания сто-
рон объекта, которое вызывается из подсознательного в сферу сознатель-
ного и познания, производится разными людьми по-разному; поэтому два
наблюдателя будут часто находить глубоко различное содержание в одном
и том же объекте.
Однако Лосский проводит различие между своей позицией и позицией
Бергсона. Так, признавая учение Бергсона о памяти как фантазии, Лосский
истолковывает память как непосредственное созерцание субъектом своего
прошлого как такового. Следовательно, иллюзии и галлюцинации можно
истолковать как субъективный синтез сохранившихся в памяти транссубъ-
ективных данных прошлого опыта.

1
Лосский Н. О. История русской философии. С. 291.
205
 Лосский обозначает термином идеальное бытие, в платоновском смыс-
ле этого термина, все то, что не имеет ни пространственного, ни временно-
го характера. Идеальное бытие включает в себя содержание общих поня-
тий таких отношений, как, например, связь между качеством и его носи-
телем, количественные формы и отношения (число, единство, множество и
т. п.) и т. д. Все явления, т. е. что дано в форме времени или пространства,
Лосский называет реальным бытием. Реальное бытие может возникнуть и
получить систематический характер только на основе идеального бытия.
Чтобы подчеркнуть эту сторону своего мировоззрения, Лосский называет
свою теорию идеальным реализмом. Кроме идеального и реального бытия,
существует также металогическое бытие, иначе говоря – бытие, выходящее
за пределы законов тождества, противоречия и исключенного третьего,
например бога. Идеальное бытие – это объект интеллектуальной интуиции
(умозрения). Оно созерцается непосредственно, как оно есть, в самом себе;
отсюда вытекает, что дискурсивное мышление не противоположность ин-
туиции, а ее разновидность. Металогическое бытие является объектом
мистической интуиции.
Есть и другое значимое различие позиций Лосского и Бергсона. Ин-
туитивизм Лосского глубоко отличается от интуитивизма Бергсона. Со-
гласно Бергсону, реальное бытие иррационально, тогда как Лосский счи-
тает рациональную, систематическую структуру бытия существенной сто-
роной реальности, наблюдаемой путем интеллектуальной интуиции.

Субстанциальный деятель
Познавательные акты совершаются сверхвременным и сверхпро-
странственным деятелем, субъектом. «Это не гносеологическое я в системе
Риккерта или трансцендентальное я в системе Гуссерля, но индивидуаль-
ное человеческое я, которое творит свои индивидуальные умственные ак-
ты внимания, воспоминания, желания и т. п. Будучи сверхпростран-
ственным и сверхвременным, человеческое я есть идеальная сущность и
может быть обозначено термином субстанции или, ради большей ясности,
термином субстанциальный деятель».1 Субстанциальные деятели творят
не только познавательные акты, но и все события, все процессы, другими
словами, все реальное бытие: напев мелодии, переживание, вызванное
чувствами или желаниями,– это проявление некоторого я. Действия при-
тяжения и отталкивания, движения в пространстве производятся челове-
ческими существами, а также электронами, протонами и т. п., поскольку
в их основе положен субстанциальный деятель.
События, принимающие форму времени, а не пространственную фор-
му, составляют психические процессы. События, протекающие в простран-
стве и во времени, являются телесной реальностью. Если же они включа-
ются в процессы отталкивания, то становятся материально телесными.
Человеческое я – это деятель, производящий не только психические,
но и материальные процессы притяжения и отталкивания, которые обра-
зуют его телесную сферу, или, выражаясь точнее, человеческое тело – ре-

1
Там же. С. 292.
206
зультат сотрудничества между человеческим я и целым рядом других суб-
станциальных деятелей на низшей стадии развития. «Следовательно, – го-
ворит Лосский, – нет ни малейшей необходимости допускать, как это сделал
Декарт, две различные субстанции, одну из которых как причину умст-
венных, а другую – материальных процессов».1 Принимая динамистиче-
скую теорию материи, т. е. признавая, что материальная реальность – не
субстанция, а только процесс создания чувственных качеств и актов от-
талкивания и притяжения, можно понять и допустить, что один и тот же
деятель – источник как психического процесса (например, отвращение от
гниющего растения), так и материального процесса (отталкивание этого
растения). Субстанциальный деятель – идеальная, сверхпространственная
и сверхвременная сущность и как таковая выходит за пределы различия
между психическими и материальными процессами: это «метапсихофизи-
ческая» сущность (этот термин Лосский заимствует у В. Штерна, который
употребляет его в своей книге «Личность и вещь»).
Будучи сверхвременным, субстанциальный деятель может устанавли-
вать соотношение между прошедшим, настоящим и будущим; он осуществ-
ляет свои активные действия на основе прошедшего, пережитого им ради
будущего, которого он желал, иными словами, его действия целенаправ-
лены.
Действия притяжения и отталкивания, образующие его материаль-
ную телесность, составляют простейший тип форм проявления действий
деятеля. Активные действия, являющиеся пространственно-временными
по форме, могут быть осуществлены лишь под руководством чисто времен-
ных действий того же самого субъекта: на высшей ступени развития они
представляют собой психические процессы стремления и усилия, связан-
ные с идеями прошедшего и будущего, а также с эмоциональным пережи-
ванием ценностей; на низших стадиях развития они являются психоид-
ными, бессознательными стремлениями и усилиями. С этой точки зрения,
всякий материальный процесс – психоматериальный или, во всяком слу-
чае, психоидно-материальный. Психический и психоидный процессы – не
пассивная надстройка над материальными процессами, а существенное
условие материальных процессов возможного бытия; они его направляют,
т. е. определяют его направление, состав, смысл или цель.
Свое учение о деятелях, осуществляющих целеустремленные, психо-
физические процессы, Лосский связывает с теорией Лейбница о монадах
или концепцией В. Штерна о личности. Субстанциальный деятель – всегда
реальная или, во всяком случае, потенциальная личность. Деятель стано-
вится реальной личностью тогда, когда он достаточно развит, чтобы по-
нимать абсолютные ценности, в особенности моральные, и видеть свой долг
в достижении их в своем поведении. Такая теория может быть названа
персонализмом.
Однако, как указывает сам Лосский, его теория, во-первых, отлича-
ется от «персонализма Лейбница, в наиболее популярной версии, своей
реалистической (а не субъективистической) интерпретацией материальных
процессов. Во-вторых, она также отличается к ак от теории Лейбница, так и

1
Там же. С. 293.
207
Штерна, поскольку она отрицает психофизический параллелизм и при-
знает зависимость материальных процессов от психических. Наконец, в-
третьих, она отличается еще более резко от теории Лейбница тем, что
признает консубстанциальность субстанциальных деятелей».1
Создавая свои формы проявления, субстанциальный деятель приво-
дит их в соответствие с принципами структуры времени и пространства, с
математическими законами функциональной зависимости и т. д. Эти прин-
ципы имеют абстрактно-идеальный характер. Резкое различие между суб-
станциальными деятелями и абстрактными идеями состоит в том, что абст-
рактные идеи имеют ограниченное содержание, тогда как всякий субстан-
циальный деятель бесконечно богат по содержанию и не может быть ис-
черпан никакой комбинацией абстрактных идей. Субстанциальные дея-
тели могут быть поэтому названы конкретно-идеальными сущностями.
Более того, абстрактные идеи пассивны: они не обладают способностью
сами облекаться в форму; следовательно, необходим деятель, чтобы при-
дать форму реальному процессу в соответствии с абстрактными идеями.
Именно это и осуществляет субстанциальный деятель; наделенный творче-
ской силой, он порождает реальные процессы и одушевляет их в соответ-
ствии с абстрактными идеями. Таким образом, конкретно-идеальные дея-
тели служат носителями абстрактно-идеальных форм.
Для интуитивизма Лосского первостепенное значение имеет недиф-
ференцированное знание, т.е. такое знание, которое само одновременно
есть бытие – в том смысле, что оно действительно существует или, по
крайней мере, «содержит в себе как элемент бытие».2 Недифференциро-
ванное знание состоит из суждений прямого восприятия, не содержащих
отчетливого усмотрения содержания опыта. Это делается возможным
лишь в результате разложения суждений прямого восприятия на более
простые суждения (прямая индукция), подлежащих проверке в соответ-
ствии с законами традиционной логики – тождества, противоречия и ис-
ключенного третьего. Поэтому, подчеркивая органическое, «живое един-
ство мира», Лосский называет интуитивизм также «мистическим эмпи-
ризмом»3.

Интуитивизм Лосского и интуитивизм Бергсона

Лосский сознательно дистанцировался от Бергсона. Этому есть свое
объяснение. Если интуитивизм Бергсона во многом основывался на кар-
тезианской философии, то на интуитивизм Лосского повлияла философия
Соловьева. В этой связи было бы интересно проследить трактовку карте-
зианства Соловьевым. В своем подходе к осмыслению Декарта, сосредото-
чившись на проблеме чистого сознания, или «спиритуалистического
взгляда» Декарта, Соловьев «целиком принимал основной постулат Юр-
кевича о том, что духовная жизнь человека не исчерпывается в явлениях

1
Там же. С. 294.
2
Там же. С. 327.
3
Там же. С. 334.
208
мышления, ибо коренится в сердце, а не в уме, который есть вершина
этой жизни»1.
Однако до Юркевича на Соловьева повлиял Герцен. Как и Герцен Со-
ловьев воспринимал дуализм Декарта как «пагубную ошибку». Последст-
вия этой ошибки Соловьев также интерпретирует в духе Герцена: эта
«ошибка» привела к разрыву между философией «натуральной» и «иде-
альной». При этом первая стала лишь наукой о «мертвом веществе», а
вторая, уйдя в область чистого мышления, лишилась всякой научности.
«Вслед за Герценом Соловьев мечтал о возрождении цельного знания, со-
четающего принципы рационализма и эмпиризма»2.
Однако вскоре Соловьев начал отходить от Герцена. Он признавал
единство знания лишь в сочетании с мистицизмом. В этом синтезе он ви-
дел торжество «свободной философии», которая может стать противопо-
ложностью скептицизма и картезианства.
В «Теоретической философии» Соловьев анализирует декар-товский
принцип достоверности «мыслю следовательно существую». Как считает
Соловьев, мышление само по себе не гарантирует собственного существо-
вания. А, следовательно, Декарт несправедливо поставил мышление вне
досягаемости методического сомнения. Причина в том, как полагает Со-
ловьев, что мышление, которое является лишь функцией, психическим
состоянием субъекта, Декарт рассматривает как субстанцию.
Возражает Соловьев и против декартовского понимания субъекта по-
знания. Последний, по Соловьеву, не имеет другой реальности, кроме фе-
номенологической. Феноменологический субъект не подвержен измене-
ниям, так как в своей мысленной данности, безотносительно к психиче-
ским состояниям, он полностью лишен какого бы то ни было содержания.
«Проведя грань между формой и содержанием феноменологического
субъекта, Соловьев надеялся достичь двоякой цели: во-первых, обосно-
вать законность методического сомнения в отношении не только чувст-
венной реальности, но и самого сознания, и, во-вторых, универсализиро-
вать представления о субъекте познания, возведя его от простого феноме-
нологического факта до трансцендентального субъекта, замыкающего в
себе идеи всех возможных психических состояний, которые могут мыс-
литься во всяком разумном понятии. Эта форма трансцендентального
субъекта и есть абсолютно сущее, т.е. Бог. В нем именно и находит во-
площение подлинное бытие – то самое есть, что не охватывается никакой
эмпирической реальностью, но вбирает всякую реальность»3.
Таким образом, преследуя собственные богоискательские цели, в сво-
ей интерпретации картезианства Соловьев усилил мистический момент. А
поскольку, как мы уже говорили, философия Соловьева повлияла на Лос-
ского, то в этом влиянии и можно видеть причину различия интуитивиз-
ма Лосского и интуитивизма Бергсона.

1
Замалеев А. Ф. О русской философии: Статьи. Оппонентские отзывы. СПб.,
1998. С. 32.
2
Там же. С. 32.
3
Там же. С. 34.
209