Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
net/readfic/10170450
Martyr
Направленность: Слэш
Автор: Pocket Astronaut (https://ficbook.net/authors/4263214)
Беты (редакторы): КёульЁрым (https://ficbook.net/authors/5212227)
Фэндом: Bangtan Boys (BTS)
Пэйринг и персонажи: Ким Тэхён/Чон Чонгук, Чон Чонгук/Ким Тэхён, past!Ким
Сокджин, Чон Хосок, Пак Чимин, Мин Юнги, Ким Намджун
Рейтинг: NC-17
Размер: 205 страниц
Количество частей: 11
Статус: завершён
Метки: Полицейские, Упоминания наркотиков, Упоминания изнасилования,
Универсалы, Южная Корея, Насилие, Нецензурная лексика, Ангст, Драма,
Детектив, AU, Смерть второстепенных персонажей, Здоровые отношения,
Упоминания насилия, Упоминания алкоголя, Упоминания инвалидности
Описание:
Сеул потрясает серия жестоких убийств, совершаемых неизвестным психопатом
с определённым почерком. Какое место во всей этой истории получит молодой,
вечно пьяный мажор, оказавшийся не в том месте не в то время?
Примечания:
Эта работа — своего рода эксперимент и испытание для меня в этом жанре.
Выкладывать страшно, но я почти уверена, что в итоге всё получится так, как
задумано.
ДИСКЛЕЙМЕР:
Пожалуйста, помните, что несмотря на то, что я пытаюсь писать так, чтобы
поведение, эмоции, чувства и общение персонажей были максимально
приближены к жизненным реалиям, никому из реальных людей, прототипами
которых являются герои моих работ, я не желаю оказаться в плохой ситуации
или что-то вроде того.
Оглавление 2
Prologue 3
Примечание к части 7
war and blood 8
Примечание к части 20
hunt and chastity 21
Примечание к части 39
trick and lucky chance 40
Примечание к части 53
infidelity and marriage 55
Примечание к части 77
tactics and wisdom pt1. 78
Примечание к части 92
tactics and wisdom pt2. 93
Примечание к части 119
tactics and wisdom pt3. 120
Примечание к части 129
water and lightning 131
Примечание к части 154
Martyr 156
Примечание к части 184
Epilogue 185
Примечание к части 217
Примечание к части Залетайте на огонёк: https://t.me/pocketastro
Prologue
Существовал лишь он, и всё родилось в нём и от него же: весь мир, энергии,
богиня Земля — Гея и самая могущественная сила, оживляющая всё и вся, —
Любовь, она же Эрос.
Земля, небо, свет и тьма создали этот мир, воздвигли горы, раскинули
океаны. Силы сходились между собой и породили на свет титанов и великанов-
циклопов. Титаны в свою очередь воссоединялись и через тяжбы и перипетии
производили на свет богов.
Дети Хаоса, Титаны и Олимпийские боги. Создатели этого мира или не более
чем религия древних греков, что легла в основу многих культурных явлений по
всему миру?
***
— Ты мне противен.
Тэхён поправляет на лице свои тёмные Ray-Ban, которые прячут под собой
огромные синяки под глазами, полопавшиеся капилляры и всё ещё немного
расширенные от дури зрачки после второй… или уже третьей ночи, проведённой
где-то в каком-то клубе с какими-то людьми.
Тусоваться заебало, бухать заебало, отец заебал. Сейчас бы, если честно,
потеряться надолго где-нибудь. Хотелось бы на Бали, может быть, или в
Тайланд хотя бы. В идеале вообще на необитаемый остров.
— Нет, не долго, я просто хотел сообщить, что все счета, открытые мною
тебе, я заморозил.
— Мне похуй.
— Да.
Ким Тэхён, двадцать четыре года, не то чтобы на отца обиду какую-то имеет.
Тот его никогда не унижал без повода, не бил, обеспечивал лучше, чем многих
родители обеспечивают. Но Тэхён вот такой. И ничего с этим не поделаешь.
Третий ребёнок в семье, сын от второй жены, брак с которой заключён по
расчёту, потому что она более подходящая партия для богатого бизнесмена. И
Тэхён даже не наследник. Нет, он определённо получит какой-никакой процент
семейного капитала в будущем. Он, если повезёт, конечно, и долю акций
компании сможет отхватить. Но не то чтобы его это волновало. Его вообще, если
честно, последнее время ничего не волнует кроме вопроса «как сделать так,
чтобы не чувствовать себя перманентно заебавшимся?».
4/218
— Как это без средств? Ты что же, совсем ничего не зарабатываешь?
— Ну и?
— Ну и?
Нет, ну отец объективно жестит. Какая работа? Какие три месяца? Ему за
избитого чувака в клубе тогда всего на пару недель блок на счета выкатили. А
тут машину чью-то притёр, подумать только, и три месяца? Три?!
***
6/218
…Сегодня в 17:38 по южно-корейскому времени в парке неподалёку от
станции метро «Синъёнсан» в районе Йонсан-гу было найдено тело
неизвестного. Личность пострадавшего и обстоятельства смерти выясняются, по
предварительным данным, причиной смерти послужил выстрел из арбалета,
стрела пробила грудную клетку насквозь. Труп пролежал там более двадцати
четырёх часов, прежде чем был обнаружен полицейскими. На месте убийства
найдено и орудие преступления. Также рядом с телом обнаружены трупы
животных и свежие цветы. Расследованием дела занимается двадцать восьмой
отдел Национального полицейского агентства, курирующий район Йонсан-гу.
Единственный комментарий, который удалось получить — это уже второе
жестокое убийство в этом районе, однако по некоторым данным, полученным из
достоверных источников, разрабатывается версия о том, что убийства могут
быть совершены одним и тем же человеком. Следите за развитием событий.
К другим новостям…
Примечание к части
7/218
war and blood
***
Первое, что Тэхён успел понять, оказавшись в комнате, где ему предстояло
провести три унылых месяца — он тут никому не нравится. Угрюмый
следователь, разглядывающий доску с какими-то картинками, молча обернулся
на приветствие Намджуна и скользнул безразличным взглядом по Тэхёну, какой-
то парнишка с копной светло-русых волос, развалившийся в кресле за столом,
приподнялся при виде начальства, но, услышав причину их визита, моментально
нахмурился. Был ещё один парень в светоотражающей жилетке, но тот лишь
выглянул из-за кипы бумаг, поприветствовал всех и спрятался обратно.
— Да, неловко у вас тут, — бросает вслед удаляющейся компании. — Ну, чем
я, интересно, буду заниматься? — покачиваясь на носках, взирает на того,
которого назвали Юнги.
— Или таких, как ты, из клубов обдолбаными забираем, а потом ждём, пока
папочка залог привезёт, — подмигивает молчавший до этого… как его… Кан?
Короткие волосы, хитрые маленькие глаза, он Тэхёну становится неприятен
моментально. Парень из разряда тех, кто подъебёт при любом удобном случае.
— Полетели регалии.
— Ну ты же?
— Ну я. А почему Кельвин?
Два года прошло, а ему все кому не лень продолжают припоминать эту
сраную рекламу. Было дело, отец попросил поучаствовать в съёмках для
раскрутки новой коллекции. Тэхён, разумеется, согласился, ведь на тот момент
он ещё принимал участие в жизни компании. И не думал, что это как-то аукнется
в будущем. А тут пожалуйста — полицейские даже прозвище дали. Кельвин,
блять. Есть, мать его, чем гордиться.
***
10/218
Он просыпается рано, когда воспетка привычным зычным голосом зовёт всех
на завтрак. Находит свои видавшие виды казённые вещи, устало кутается в
тонкий свитер, который не греет нихрена на самом-то деле, а в помещении
холодно просто ужас, за окном зима. Очередная, промозглая, одинокая. А потом
он собирается с мыслями и плетётся завтракать. Ещё один день в аду.
Он всё ещё верит в любовь и справедливость. Всё ещё ждёт, что однажды
придёт кто-то, и он соберёт все свои нехитрые пожитки и покинет это место
навсегда, а потом этот кошмар закончится. Всё ещё верит, несмотря на то, что
его вернули сюда уже во второй раз. Не сотрудники опеки пришли и забрали,
как было тогда, когда мамы не стало. А люди, которые должны были стать новой
семьёй, вернули обратно, как вещь в магазин. Отдали за ненадобностью. Он не
знает, чем не устроил очередную семейную пару. Ведь как говорят воспетки и
директриса, он добрый мальчик, хорошо учится в школе, очень любит историю,
литературу и химию, никогда не грубит и просто хочет, чтобы его хотя бы
немного любили. Ему двенадцать, он поломанный от и до, но всё ещё верит в
чудо. Верит, когда госпожа Юн улыбается ободряюще, после того, как в
очередной раз обработает его разбитые пухлые губы или когда убирает от
разбитого носа пакетик со льдом. Верит, когда очередная пара приходит и
забирает очаровательную девочку, у которой родители были алкоголиками и
которой, на самом то деле, судя по разговорам, не терпится повторить их
судьбу; верит, когда забирают Мингю, потому что тот очень красивый, а ещё в
футбол играет здоровски; верит, когда на него смотрят лишь украдкой, чтобы
поёжиться, потому что с недавних пор его лицо постоянно разбито. Он всё ещё
верит. Мама — её он помнит смутно — говорила, что в жизни всегда есть место
чуду, есть карма и определённо есть кто-то там наверху, кто следит за всеми и
помогает в трудную минуту. Он верит: и ему помогут рано или поздно. Не могут
не, ведь он всё ещё верит в чудо. Верит даже тогда, когда Гису втаптывает его
ногами в бетонный пол под лестницей около учебных классов; верит, когда Гису
и компания дубасят его за стадионом просто ради веселья; верит, когда Гису у
него на глазах целует Ким Мину, которая нравилась очень, а она в этот момент
смотрит на него с отвращением, пока дружки Гису забавляются, хлопая его по
щекам, и тушат о предплечья сигареты. Он, кажется, верит даже тогда, когда
через пару лет, получая в коридоре очередной пинок и полное отвращения
«педик» в спину, понимает, что взрослые это всё прекрасно видят, понимают, но
ничего не делают и никак не пытаются помочь. Просто закрывают глаза,
позволяя кому-то возомнить себя богом и делать всё, что вздумается. А он
каждый день ведёт свою войну, пытаясь выжить. Каждый день.
26.04
Арес
***
— Да, мажор, это кишки, если посмотришь внимательнее, там ещё мясо есть
со всех частей тела, а на другой фотографии ещё и кролики дохлые. Если
собираешься блевать, то туалет тут недалеко.
***
— Повторюсь, мне до пизды, кто тебя сюда засунул, равносильно как мне до
пизды, какой у тебя и с кем уговор. Я ценю своё время, а у нас здесь куча дел и
проблем. Если ты не хочешь вылететь в первый же день, то ты сейчас
заткнёшься. И ты будешь помогать разгребать, как ты сказал, наше дерьмо,
делать то, что я говорю, и только попробуй начать жаловаться. А ещё с этого
момента ты будешь разговаривать со мной уважительно как минимум, я старше
не только по должности, но и по возрасту, это понятно?
13/218
«Десять раз, ну. Всё ебло в уважении»
***
14/218
— Если говорить коротко, то у нас сейчас есть две жертвы. Первая, — Юнги
тычет небольшой указкой в группу тех самых фотографий, которые так напугали
Тэхёна, — Ким Гису, двадцать пять лет, не женат, детей нет, сирота,
воспитывался в детском доме, образования нет, работал курьером в
Макдональдсе. В день смерти со стационарного телефона неподалёку от места
убийства был совершён звонок и заказана доставка на адрес, вот тут вот выше
он написан, можешь ознакомиться. Там, как позже выяснилось, никто не живет,
и выбран он, скорее всего, рандомно. Дойти до места Ким не успел,
предположительно убитый свернул на нужную улицу, в переулке был оглушён
ударом тупого предмета по голове, после чего его оттащили — о чём
свидетельствуют следы — во внутренние дворы. И там, около мусорных баков,
прикончили. Совершено убийство, к слову, с особой жестокостью, наши эксперты
так и не смогли сказать, от чего именно погибла жертва, скорее всего, от
кровопотери, — Юнги передёргивает плечами. — На фотографиях видно, что
были нанесены множественные увечья, имеется огромное количество ножевых
ранений вдоль вен и артерий, очевидно, чтобы пустить больше крови. Мы
посмотрели записи камер нескольких заведений, в зону охвата будка
стационарного телефона попадает только на двух, и в обоих случаях только
частично. Соответственно, отследить того, кто туда заходил, практически не
представляется возможным. Помимо этого улица в этом месте очень проходная,
и в потоке людей выявить кого-то подозрительного по другим камерам не
получилось. Орудия убийства не найдено. Свидетелей тоже. У убитого была
парочка друзей, у них железное алиби, скучная и неинтересная жизнь, и каких-
либо врагов никто из них не припомнил. Детский дом, в котором он
воспитывался, расформирован восемь лет назад, из старых сотрудников никто
нам с поиском подозреваемых помочь не смог. Всех воспитанников найти пока
не удалось, многие усыновлены анонимно. Из тех, кого нашли, Гису не помнит
никто.
— Это кратко? — Тэхён почти натурально слышит, как его челюсть пробивает
пол.
— Вау, запомнил.
— Послания?
Чонгук смотрит уже не так злобно, говорит почти без яда в голосе, и Тэхён
хоть и думает, что его со всеми этим полицейскими затеями засунули в пекло
16/218
какое-то, тем не менее ощущает, как втягивается во всё это дерьмо. Несмотря
на то, что жутко ужасно. И навряд ли теперь спать спокойно получится.
— Ну как-то так. Не знаю, чем думали твой отец и Намджун, засовывая тебя в
наш отдел, у нас тут реально не до бумажек, с ними Мейцо и сам справляется. А
ещё это дело на виду у всех СМИ, потому что район элитный, а слухи о серийном
убийце пугают жителей побережья реки Хан до жути, если ты понимаешь, о чём
я.
— Готов работать?
А Тэхёна коробит эта интонация посильнее, чем когда ему заявили, мол,
«испугался». Зачем они ему тут разжёвывали всю эту информацию о деле, если
собирались шпынять и выгонять? А потому он натягивает на лицо абсолютно по-
бычьи упрямое выражение и трясёт волосами, протестуя.
17/218
— Уволь меня за это, злой полицейский, — пытается пофлиртовать Тэ.
***
***
18/218
— Итак, что мы имеем? — тянет Юнги в конце недели, покусывая губы и
разглядывая доску с фото и заметками, куда не добавилось ровным счетом
ничего с того момента, как Тэхён пришёл в отдел.
— Но я тем не менее это делаю, тяжело начать уважать хотя бы эту мелочь?
— Что ты сказал?
— Охуел?
— Вот же блять…
19/218
— Это реально накаляет, ищи с ним общий язык, а то мешает работе, —
добавляет Мейцо, и они оба скрываются за дверью.
«Бесит»
Примечание к части
20/218
hunt and chastity
А теперь он тут. Тёплый, добрый хён Минхо. У него большие карие глаза с
двойным веком, которое досталось от матери, огромные, по мнению Тэхёна,
губы. В своём коричневом строгом свитере и чёрных джинсах он в этот кабинет,
обшитый какими-то панелями из тёмного дерева, вписывается куда лучше, чем
Тэхён в огромной фиолетовой толстовке, в джинсах с дырками на коленях, с
всклоченными волосами и уставшим осунувшимся лицом.
— И что теперь делать будешь? Помощь нужна? Я могу одолжить денег, папе
не скажем.
— Не надо, — капризно тянет Тэхён. — Раз уж начали всё это дерьмо, я хуй
сдамся, пока не докажу, что меня такой фигнёй не напугаешь.
— Зачем вообще кому-то что-то доказывать… Ладно. Как тебе вообще там, в
полиции? Чем ты там занимаешься? Я надеюсь, тебе не ломают психику всякой
ерундой?
21/218
— Ну… — «вообще-то очень ломают», — нет, не ломают. Езжу на допросы,
систематизирую документы по делу, принимаю участие в расследовании и всё
такое. Это даже интересно. Ну, стрёмно, конечно, серийный убийца как-никак…
— Что?!
— Что?
— Геракл?
— М?
— Ты сказал «Геракл»?
— А тут есть что-нибудь, ну… про Грецию там, про героев этих и богов?
***
— Мечтай.
Тэхён громко цокает языком, кидает карандаш на стол, трёт лицо руками и
поднимает на Чонгука красные глаза.
— Как быстро мы снова перешли на «ты». Да, Ким, пользуюсь, денег дать?
Когда Тэхён, пройдя все круги ада и отстояв очередь в пропахший жирными
пончиками кафетерий, возвращается с добытым капучино, весь отдел уже в
сборе. Юнги что-то печатает, Мейцо роется в бумагах, Чонгук сосредоточено
что-то разглядывает на фото.
— Эй, а почему нам не взял? Чонгук нам всем каждое утро приносит, а ты
только ему одному, нечестно.
— От шоколада? Ты беременный?
— Ну, учитывая, что у нас почти глухарь, любая догадка пригодится. Ты как?
Не поплохеет смотреть?
Спустя два часа Тэхён по праву решил, что уже может носить звание
магистра греческой мифологии, если есть, конечно, такое вообще, а ещё через
несколько часов, кажется, нашёл что-то, и это заставило сердце болезненно
трепетать. А вдруг он прав? А вдруг он, Ким Тэхён, поможет разгадать эту
загадку? За окном давно сгустились сумерки, от темноты землю отделяют
последние десять минут, пока солнце окончательно не скроется за горизонтом.
В кабинете невозможно тихо, Юнги и Мейцо уже ушли домой, Чонгук сегодня
отпустил их пораньше. Тишина нарушается только тихим клацанием клавиатуры
Чонгука, он сам, потирая периодически глаза, читает какие-то статьи о детском
доме, в котором воспитывался первый пострадавший.
— Есть!
— Что такое?
— Да, я тоже так подумал и поэтому так долго сидел, — Тэхён поворачивает
голову вбок — Чонгук сидит совсем рядом, смотрит в глаза, внимательно
слушает, и он пытается запомнить этот невозможно охуенный момент
основательно. Вот он, его шанс. — Помнишь, что было рядом со вторым трупом?
— По домам?
— Мажор… я, что бы ни делал, всё равно останусь для вас всех просто
«мажором», правильно?
— Я не об этом.
— Проехали.
Пару минут Чонгук молча наблюдает за Тэхёном. Тот раскладывает всё, что
раскидал за день на столе, по местам, а потом подхватывает с дивана ключи от
машины, накидывает кожанку и выскальзывает за дверь, шепнув напоследок
«пока». И Чонгуку понятно, в общем-то, что он чем-то Тэхёна обидел. Тот всем
видом это показывал. Только чем обидел — непонятно. Где что не так сказал?
— Пока…
***
— Нужно смотреть студенческий состав всех групп того года и, может, ещё
курсы старше и младше. Искать людей, которые пересекались с жертвой,
опрашивать их всех и копать на предмет возможного насилия. Не может человек
убивать просто так, должно было что-то случиться, — добавляет Тэхён.
— Я?
— Он?
— Ну хорошо.
***
12.11
Артемида
***
— Я за, во-первых, Тэхён отлично поработал, и нам есть, что отметить, во-
вторых, лично мои недомолвки с ним вроде решились, и за это грех не выпить, —
улыбается Чонгук.
— Я тоже за, погнали. Тэхён влился в коллектив, и за это дело бухнуть, чтобы
закрепить — тоже святое.
— Хоби — это…
31/218
— Судмедэксперт, Тэхён. Заебал, когда ты всех запомнишь?
— Тэхён… это архив, Тэхён, тут нет библиотеки, — шёпотом, слышным всем,
подсказывает Юнги.
— Ну, все же поняли, о чем речь. Я вообще гений, как можно к таким
мелочам придираться?
— Ой, завали, гений, ещё непонятно ничего, а ты уже всё, пиздец гений.
***
— А ты хотел бы?
— А ты предлагаешь?
— На твой?
Они не первый уже раз сцепляются. Сначала это были шутливые перепалки
— то один подколет, то другой Кельвином назовёт… и в то время, как в крови у
всех начал повышаться градус алкоголя, градус перепалок между этими двумя
тоже рос в геометрической прогрессии, и спустя два с половиной часа и
несколько литров светлого фильтрованного…
— А ну пошли выйдем.
— А пошли!
33/218
— Эй, ну не надо кулаками махать, — пытается вразумить их Юнги.
— Не куришь?
— Нет.
— А кальян?
И Тэхён понимает — да, вот оно, сейчас вот тот самый момент: алкоголь,
взаимный вот этот магнитизм непонятный, который от неприязни до
заинтересованности усиливался изо дня в день.
— Ммм, слушай, как насчёт того, чтобы в этот раз сыграть дуэтом? —
выдыхает уже совсем нагло в чужие губы.
— К тебе.
***
34/218
На пьяную голову всегда всё происходит так: слишком быстро, слишком
смазано, слишком странно наутро. Сейчас Тэхён не думает, что слишком быстро.
В конце концов, у него изначально была цель предложить Чону секс. Кто знал,
что он в этот же вечер согласится и даже не возьмёт времени на «подумать».
Тэхён тоже ни о чём не думает, как и всегда, когда пьян. И не будет думать. Ни
когда десять минут в такси будет пожирать Чонгука взглядом отнюдь не
дружеским, получая похожий в ответ, ни когда протолкнёт ему бедро между ног
в лифте, впиваясь в мягкие, с привкусом алкоголя губы, ни когда тот в ответ в
поцелуй прошепчет «только не кусайся», ни когда они, прерываясь на жадные
поцелуи, окажутся полуголые в квартире Чона, в которой тот даже не
удосужится включить свет.
— Кто снизу?
— Сначала душ.
— Ты первый?
— Пошли вместе.
Чонгук стонет. У него давно крепко стоит, упираясь в то, что у кое-кого тоже
стоит уверенно. Ещё бы не пьяный дурман в голове, и было бы вообще супер.
Хотя, может, именно благодаря этому дурману Чонгуку сейчас одного хочется, а
потому он осторожно опускается коленями на пол, оглаживая чужие ягодицы.
Тэхён не сопротивляется, закидывает голову назад, просто отдаётся моменту и
губам, неожиданно сомкнувшимся на его головке. Чонгук буквально ощущает,
как Тэхёна прошивает волной удовольствия, как тот дрожит, и он осторожно
35/218
двигает губами по стволу, добавляет язык, обводит им выступающие вены, и
выпускает изо рта с влажным звуком. Смотрит вверх, ловит мутный тэхёнов
взгляд, чувствуя нетерпеливые пальцы в своих волосах…
— Ебать… обладаешь, что тут ещё скажешь, — едва только снова смог
говорить членораздельно.
Чонгук уже порывается было пойти одеться, но Тэхён сквозь пелену своего
усиливающегося от сонливости и усталости опьянения понимает, что наделал
чего-то не того, и поднимается следом.
— Эй, эй, эй, ну что я не так сделал? Подожди, — тянет Чонгука обратно, и
тот усаживается в изголовье кровати. Тэхён хватает его за руку и затаскивает
на кровать полностью, вынуждая прилечь, смотрит снизу вверх. — Ты просил не
кусаться и не хватать за волосы, я ничего такого не делал, не причинял тебе
боль. Что сейчас случилось, почему мы не можем просто потрахаться уже как
нормальные люди?
— Дело не только в том, что я не хочу, чтобы ты мне делал больно, но ещё и
в том, что я сам не хочу причинять боль.
— Мне не было больно, в целом норм, я умею такое терпеть, когда хочу
доставить удовольствие.
Тэхён задумался бы над его словами серьёзно, но он всё ещё пьян безбожно.
И просто хочет закончить начатое, посмотреть на лицо Чонгука, когда тот будет
кончать, и уснуть уже, блять, часов так на сто.
— Не пялься.
— Почему это?
— Это личное.
— Детали.
— Но я хочу посмотреть.
Оба дышат загнанно, Чонгук даже глаза не открыл, и Тэхён доволен собой
донельзя.
Чонгук взбесился бы, может, из-за того, что тот его так называет, но
слишком пьян и слишком устал за всё это время.
***
А вот Тэхёну, проснувшемуся спустя четыре часа в чужой постели, как раз
таки до этого, потому что, во-первых, бодун лютый, во-вторых, рядом спит
следователь Чон, в-третьих, Тэхён прекрасно помнит, чем они тут накануне
занимались, и на плюс-минус трезвую голову это охренеть как стыдно. А ещё у
Тэхёна принцип — не спать с кем попало по пьяни. Он любит прибухнуть, иногда
может даже накуриться, зависнуть на тусовке на несколько дней… Но в каком
бы состоянии он ни был, обычно вот таких связей не допускал.
38/218
«Ёбаный рот, как я на работу пойду?»
Примечание к части
39/218
trick and lucky chance
Вроде бы всё как обычно. Обычная квартира, такая же, как и всегда. Она
досталась от бабушки, на её ремонт долго и упорно копили, а потому сейчас это
жилище выглядит светлым и уютным, правда, в комплекте идёт вечно уставший
и хмурый хозяин.
***
А самое стрёмное — так и не понять, зачем это всё было. К чему была эта
драма? Нужно было просто успокоиться и лечь спать дальше, под чужой тёплый
бок, ведь Чон обнимал во сне, и с ним было на самом деле жуть как комфортно
спать. А с утра посидели бы за чашечкой кофе, посмущались немного да и
забили на всё, в конце концов, оба взрослые люди, что-нибудь решили бы.
Однако это у Тэхёна в голове лишь через пару часов, как он приехал домой,
появилось. Ночью же он отчего-то решил, что надо бежать. Как истеричка. А
теперь сидит в отделе с синяками под глазами, тошнотой и лютой головной
болью, грызёт беспокойно ногти и поглядывает на часы. Тэхён не
пятнадцатилетний девственник, который боится реакции партнера после первой
ночи. Но чувствует себя примерно вот так. Ему всё ещё совершенно непонятно,
что у них с Чонгуком происходит и происходит ли что-то вообще. Но факт
взаимного влечения очевидно либо ощутимо скрасит службу в полиции, либо
испортит всё так, что мама не горюй. И отвратительнее всего будет, если Чонгук
притворится, будто ничего не было. Хотя сам Тэхён, кажется, как раз этим и
собирается заниматься.
***
К девяти утра все, кроме Чонгука, уже на местах. Мейцо мучается головной
болью, Юнги не выспался отчего-то сильно, хотя говорит, что после того, как
Чон и Ким свалили, остальная компания быстро разошлась. Тэхёну и морально, и
физически паршиво. Он не выспался, потому что оказавшись дома, так и не лёг
больше, и к восьми уже приперся в отдел, а из-за похмелья и ожидания реакции
Чонгука ещё и потряхивает нехило.
Чонгук уходит за свой стол, а Тэхён, задумавшись, не сразу слышит, как тот
начинает раздавать указания. Что сказали делать ему, он прослушал,
естественно. Привычно контролирует мышцы лица, чтобы не кривиться, отпивая
горько-сладкую отвратительную жижу, и поднимает удивлённый взгляд на
Чонгука напротив.
В стакане чай. Обычный чёрный чай с мятой. Без сахара. Тэхён некстати
осознаёт, что даже не сказал «спасибо» за напиток. Но не спешит исправляться
и молча отворачивается, когда видит, что Чонгук всё ещё на него смотрит.
***
Чонгук вообще, если честно, весь день смотрит. И следующие два дня тоже.
Не разговаривает, ничего не спрашивает, не пишет. Ничего. Просто смотрит как-
то странно. А Тэхён начинает беситься. Его раздражают эти странные долгие
взгляды, которые он чувствует каждой клеточкой тела, раздражает ощущение
ожидания, повисшее в воздухе непроглядной, душащей пеленой, раздражает
этот чай с утра третий день подряд, каждый раз с новым вкусом — Чонгук
словно ждёт, пока Тэхён подойдёт и скажет, какой из них всё-таки нравится
больше. Раздражает эта его привычка подскакивать и бежать помогать сразу,
стоит только ойкнуть. Тэхён от такого теряется и только больше косячит. То
рассыплет бумаги, которые сортировал полчаса, чтобы отнести Намджуну на
подпись, то листом порежется, то ещё что-то. И постоянно эта гиперзабота
рядом. Тэхён даже не до конца осознаёт, почему его это бесит. Возможно,
потому, что они так и не поговорили о произошедшем, и это, мягко говоря,
странно всё, ведь не ясно, какие между ними теперь отношения.
Юнги уже вышел в коридор, а Чонгук, дожидаясь, пока Тэхён соберётся, как
обычно придерживал дверь (всегда так делал, и ни для кого это не было ни
проблемой, ни сюрпризом, но Тэхёна теперь тоже бесило ужасно). Когда
проходил мимо, тот собственническим каким-то жестом похлопал его по
пояснице, вставил ключ в замочную скважину… и тут Тэхён взорвался.
42/218
— Да, блять, я тебе что, барышня?! Что ты мне всё двери открываешь да
куртки подаёшь?! — и, возможно, получилось слишком громко.
— Эй, ты чего? Он же всегда так делает. При чем тут барышня? Не надо на
него орать.
— Блять, ну ты и олень, вот зачем так было? Если тебе так сильно не
нравилось его внимание, мог бы сказать об этом нормально и наедине. Не
зарывайся, Ким, он к тебе не катит, он ведёт себя так со всеми. Не потому, что
хочет казаться хорошим. Ему просто не в лом. Сечёшь? Просто нравится
заботиться, помогать и придерживать ебучие двери для кого угодно, если это
хоть немного может скрасить кому-то день. Я первый раз встречаю такого
долбаёба, как ты, честно.
И до Тэхёна внезапно доходит. Орал на весь отдел, что не нужна ему забота,
потому что он не барышня. Но в то же время несколько дней ходил, обижался и
ждал первых шагов с одной единственной мыслью — «Чонгук должен». А почему
должен-то? Тэхён и вправду самая настоящая барышня? Почему сам не собрал
яйца в кулак и не подошёл поговорить? Почему-то предложить секс хватило
смелости. А подойти и поговорить на трезвую голову — нет. И это он-то не
барышня?
***
***
44/218
— Почему они решили, что это дело рук нашего недо-грека? — подаёт голос
Тэхён.
Тэхён кусает губы, поглядывая на Чонгука. Едва только хоть что-то стало
известно про новую жертву, от нетерпения начало сводить пальцы. Только
одним глазком посмотреть бы на все эти подсказки, и сто процентов станет
понятно всё. Он ощущает какую-то странную эмоциональную зависимость от
этого самого квеста с убийствами. Его буквально ломает — хочется побыстрее
докопаться до истины, в процессе он даже почти забывает, что вообще-то люди
гибнут. А ещё что ни разу не с обычной головоломкой он пытается разобраться.
Чонгук снова стал мудаком. Какой там чай по утрам. Даже не здоровается
теперь. И на контрасте с его вот этой привычной любезностью по отношению ко
всем остальным нарочитое пренебрежение в сторону Тэхёна действительно
чувствуется очень сильно.
— Что?..
— Но…
— Не отказываюсь, но…
***
Чонгук из-под чёлки наблюдает за Кимом. Стоит тот, как кажется, довольно
расслабленно. Но напряжённые плечи, побелевшие губы и бегающий взгляд —
это всё выдаёт с головой. Смотреть пытается куда угодно, только не на труп.
Чонгук хотел позлорадствовать. Хотел проверить его. Что-то же было в этом
придурочном Ким Тэхёне, раз уж хоть немного смог зацепить. Появлялось между
ними что-то тёплое вроде бы. Просто Ким, извините, повёл себя как настоящий
мудак. А у Чонгука и желание нестерпимое, и возможности позволяют наказать
зарвавшегося засранца. И плюсом проверить, на что тот вообще способен.
Помимо этого Чонгук просто пытался вытянуть хоть что-то. Хотел, чтобы Тэхён
взял себя в руки и отказался. Признал свою слабость и не пытался храбриться, а
действовал рационально. Чтобы сказал что-то против не только тогда, когда от
его выпендрёжа ничего не зависит, но и тогда, когда действительно нужно
сказать «нет».
— Не грохнется.
46/218
Чонгук слабо надеется, что сейчас дамы взглянут на тело, сглотнув скупую
слезу, и выйдут. Отчего-то все мысли только о том, что мажор чужой истерики
не выдержит. А если и выдержит, то непременно ценой здоровья психики.
Оттого Чонгук надеется на адекватное восприятие реальности пострадавшими.
Но…
— Хорошо.
— Ким…
***
Чонгук находит его в туалете около кабинета, тот даже не закрыл кабинку.
Подбирает брошенный на пол блокнот, убирает на раковину и походит к
скрючившемуся возле унитаза Тэхёну.
— Эй?
— Тэхён…
47/218
— Выполнял приказ, нет? — Тэхён с видимым трудом соскребает себя с пола
и плетётся к раковине, умывается и, наклонившись, опирается на неё руками. —
Я одного не понимаю, Чонгук… Так сильно не нравлюсь? Настолько сильно, что
нужно со мной вот так? Подъёбывал меня с фотками, знал, что я не выношу
такую хуйню, и что в итоге? Ты в курсе, что личное тащить в рабочие отношения
— это очень хуёвая тема?
— Нет?
— Я пил этот ебучий кофе, потому что мне была приятна твоя забота.
— Блять…
— Вот-вот.
48/218
Тэхён замирает ненадолго, а потом всё-таки отпускает ситуацию и обнимает
Чонгука в ответ.
— Эй!
— Ну что?
— Не знаю.
— Как есть?
— Ну да.
— Не буду я орать.
— Мятный.
— А ты наглый.
49/218
Чонгук подаёт блокнот, поправляет чужие растрепанные волосы и
выталкивает Тэхёна из туалета в коридор. Дышать стало легче. Обоим. И дело
не в том, что в туалете плохо пахло.
***
Юнги обожает его тело. Оно не то чтобы какое-то особенное, на ощупь хоть и
ладное, но всё-таки самое обычное, а в остальном он вообще тело-то это, если
честно, обнажённым отчётливо никогда не видел. Любая их близость
происходит в кромешной темноте. У него дома, где-то в тёмных закоулках в
участке… И никогда не было понятно, почему нельзя включать свет. С одной
стороны, ему так комфортнее — и ладно, Юнги несложно подстроиться. С другой
стороны, а что скрывать? Они почти каждый день видятся днём при свете на
работе. Чего стесняться и зачем что-то прятать, если дело давно дошло до
постели? Каждый раз, замечая его улыбку или нахмуренные брови, он
вспоминает о том, как тот кричал под ним ночью, умоляя дать кончить. Наизусть
выучены пальцами каждый сантиметр его кожи, каждый нежный изгиб. Перед
сном каждую ночь вспоминается, как ощущаются его шелковистые волосы под
пальцами. Юнги до безумия сильно нравится это ощущение. Он обожает эти
мягкие невероятно губы, всегда для него приоткрытые, просящие, податливые.
Днём — лишь учтивые улыбки друг другу, стоит увидеться где-нибудь, ночью
Юнги со смущением в голосе называют «папочкой» и просят наказать как
следует. А в ответ язык не поворачивается назвать его малышом. «Малыш» —
это для любимых, а вот «деткой» — пожалуйста.
Юнги обожает его тело. Обожает его крики. Обожает днём ходить и
изнывать от желания раздеть его поскорее. Юнги его любит? Нет, наверное, нет.
Любил бы, давно бы настоял на том, чтобы включать свет и начать встречаться
не только ночами. Юнги стыдно, но удовольствие получают оба. И он согласен
на такое партнёрство. Спокойно кивнул в первую ночь, когда Юнги, нависая
сверху, предложил продолжить без обязательств. И это более чем устраивает. У
Юнги нет желания проникаться кем-то. Если и начались какие-то отношения, то
пусть они остаются на уровне физической близости.
***
Им тогда было что-то около одиннадцати или двенадцати. И его тогда как
раз второй раз вернули обратно в детский дом. Он даже, грешным делом,
подумал, что всё тут стало куда более приятным, чем когда его забирали.
Сверстники выросли, начали ругаться матом, спокойно пускали в свои компании,
брали с собой на вылазки и тайные от воспеток посиделки. Как раз на одной из
таких посиделок и случился его первый поцелуй. С тем самым Кёном. Это была
какая-то игра. Какое-то желание. Какого-то человека. Отказываться выполнять
желание в компании, где тебя начинают принимать, — дело гиблое. А потому он
и решил выполнить. Кто же знал, что вместо того, чтобы быстро чмокнуть и
отскочить, завопив «фу-у-у, по-гейски», Кён Су внезапно прихватит своими
обветренными губами его пухлую нижнюю и задержится настолько, чтобы по
кругу несмышлёных ещё, но безусловно уже достаточно жестоких детей,
покатилось недоумение. Кто же знал. А через пару дней плевки в спину, полное
совсем не детского презрения «фу, педик» отовсюду и, разумеется, бойкот.
Только это всё не Кёну. Это всё ему. А потом и все побои тоже ему. А Кён Су
лишь отводил взгляд, когда смотрел сверху вниз, наблюдая, как в землю
втаптывают. И молчал. Перед ним молчал. А за спиной только и говорил: «Он
меня почти засосал, пацаны, представляете?».
Отличный трюк, прекрасная уловка, своя шкура всем ближе к телу. Правду
не скажешь — пацаны не поймут. А вот повесить всё на человека, который и
сопротивляться-то не станет — это отличная идея. Беспрогрышный вариант.
17.03
Гермес
***
51/218
— Во-первых, какой долбаёб будет ходить дома в летних сандалиях?
— При чём здесь тогда туз? — Юнги поднимает фото, на котором чётко
видно вырезанную на коже игральную карту. Кровь вокруг порезов запеклась, и
после обработки изображение более чем понятное.
— А при чём тут туз и таро. Таро же по-другому выглядят, — снова встревает
Мейцо.
Примечание к части
53/218
/название и характеристика яда — мой полный вымысел/
54/218
infidelity and marriage
Из всех мест его почему-то тянет именно в этот парк. Может быть, потому,
что грязный закоулок и чужая квартира — не такие уж удачные места для
прогулок. Может быть, потому, что здесь остался он. Да-да, именно остался.
Пускай его тело безвольно обмякло в момент, когда шприц проткнул уже не
такую упругую и сочную, как когда-то, кожу. Пускай его глаза закатывались,
пока он пытался удерживать уплывающее сознание.
Пытался и не понимал ведь, глупый. Всё равно умрёт. Рано или поздно один
хрен умер бы. Всё давно было решено. Ещё тогда, когда сидел на полу, зажав
рот руками, и никак не пытался помочь. Да, его глаза тогда молили о прощении,
а когда всё закончилось, он не уставал повторять, что ничего не смог бы
поделать, что ему тоже досталось бы, что выхода не было. Плакал даже. Умолял
простить. И получил в ответ лишь, что не держат обиды и зла, просто, наверное,
стоит перестать встречаться. Но обиды нет. И не было никогда. Зато решение
было принято именно тогда. Конкретно в тот момент для них всех всё было
предрешено. А теперь он и остатки их истории остались здесь. В этом парке,
красивом летом, но отвратительном в любое другое время года. Так и их
любовь… удивительное сравнение получилось. Всё красиво, пока тепло и
солнечно, но стоит случиться зиме, и пожалуйста, вся красота становится
отвратительной и грязной.
***
Хуже всего, когда ты понимаешь, что в мыслях больше нет места пошлости.
56/218
Это означает, что ты практически уже упал. Куда-то далеко в чужой омут. А не
факт, что омут этот тебя примет. Не факт, что ноги о тебя не вытрут, почуяв
слабость. Тем не менее, зная это, Чонгук упал.
Чонгуку начало казаться, что они Кима перевоспитали. Тогда как сам Тэхён
всего лишь наблюдал.
Тот снова хмурится и трёт эту свою переносицу. Жалкое зрелище. Ну зачем
себя мучить?
— Нет, я в порядке.
— Тэхён…
— Может, таблетку?
— Закрой глаза.
— Тэхён, не надо.
— Да я осторожно.
Тэхён в ответ лишь хмыкает и принимается разминать теперь уже кожу всей
головы, всё так же осторожно массирует виски, не обходит вниманием и
складочку на переносице, разглаживая её пальцами. Она оказывается упрямой,
сдаётся далеко не с первой попытки, но всё-таки исчезает в конце концов.
— У мамы часто болит голова, я много раз наблюдал за тем, что делала
58/218
массажистка. Не уверен, что правильно делаю, но по идее, хуй его знает,
правда, чьей, кровь должна разогнаться, должно стать приятно, а после боль
если не уходит, то хотя бы немного полегче становится, — Тэхён безошибочно
понял, к чему было это самое «понахватался».
Тэхёну не по себе. Нет, с Чонгуком ему сейчас более чем уютно. Он уже
нафантазировал себе всякого интересного, такого, что захотелось в охапку
сгрести и спать уложить с собой. Плевать на то, какие между ними отношения.
Плевать на «как есть». Это всё не важно. Но создаётся впечатление, что эта
близость сейчас Чонгуку нужна слишком сильно. Неизвестно почему. Вот это
ощущается до ужаса неловко. И самое странное — ему, Тэхёну, она тоже сейчас
жуть как необходима.
Чонгуку хочется спросить «к кому домой?», чтобы Тэхён ответил «к тебе или
ко мне». Ему всё равно куда, лишь бы не в одиночестве опять. Но он этого,
разумеется, не говорит.
***
— Яд?
— Сто процентов.
— Чонгук…
— М?
— Понимаю, Хоби. Всё становится на свои места. Как много ты видел жертв с
бутылками в заднице? Это месть. И месть за насилие. Преступник, очевидно,
парень, над которым надругались. У нас есть две линии. Первая — детский дом,
вторая — университет, исторический факультет, скорее всего. Как только мы
найдём, где эти линии пересекаются, у нас будет конкретный подозреваемый.
— Давайте хорошо поработаем и закроем побыстрее это дело, тут уже даже
60/218
мне не по себе, хотя я трупов немерено повидал на своём веку.
***
— При чём тут семья? — хмурит брови Чонгук. — Мейцо, сходи в лабораторию
за фотографиями с места убийства. Юнги, что там с его женой, тебе отдали
протокол допроса?
— Да, ничего интересного, кроме той ссылки, что ей прислали пару дней
назад.
— Ну-у-у, плюс-минус.
— Окей, босс.
— Покажи.
— Нет.
— Но…
— Я сказал нет.
— Чонгук…
«АКУГ МОДБР Я»
— Эм…
Как бы там оно ни было, одно очевидно — серийный убийца, устроивший эту
зачистку, знаком с Чон Чонгуком. На каком жизненном этапе они пересеклись, и
как жизнь свела их снова? Или… он просто находится в отделе?
***
— Нет.
— Где ты учился?
— Ну, кто?.. Парни. Юнги, Мейцо и Тэхён в первую очередь, они от начала до
конца были в курсе всего. Хосок и его команда экспертов, Хосок полностью,
эксперты только в том, что касалось ядов и способов убийств, но я не могу
63/218
гарантировать, что они не лезли в детали сами, в конце концов, они делают
вскрытия и составляют отчеты. И ты, — Чонгук выдерживает тяжелый взгляд
начальника и продолжает: — Нас всех легко проверить, по всем четырём
случаям у меня есть алиби, это было либо во время моего рабочего дня, либо я
оставался сверхурочно, можно проверить по камерам. Тэхёна проверить тоже
легко, он дольше всех задерживался со мной в отделении, мы не знаем только,
где он был в момент первого и второго убийств. С Юнги точно так же, разве что
уходил он часто раньше, как и Мейцо, но я больше чем уверен, что алиби есть у
всех.
— Чонгук, ты хочешь сейчас всё бросить, забить на то, через что пришлось
пройти, и уволиться, или предпочтёшь хотя бы довести дело до конца и уйти по
сокращению с содержанием?
— Я постараюсь всё уладить, но будь к этому готов. Чем больше жертв, тем
меньше шансов нам всем выйти из воды сухими. Только не распространяйся об
этом. Мы друг друга поняли?
— Ну естественно.
***
Вот и вся любовь. Всё большое и светлое. Все надежды на тепло и желание
обрести наконец семью. Он давно понял, что девушки ему не по нраву, и оставил
мечту о браке и обо всём сопутствующем. Но кто же знал, что остатки надежд
разобьются вот так вот больно.
25.09
Гера
***
— Да, пап?
— Как-то не успелось, ну, сейчас уже всё хорошо. Приедешь? Мы с Минхо уже
здесь.
— А что случилось-то?
67/218
«Незримо», — посещает странная мысль, но он не успевает ухватить виток
размышлений за хвост, так как Тэхён его окликает и объясняет ситуацию
коллегам.
***
Они знакомы что-то около месяца, может, чуть больше. Чонгук видел Тэхёна
в самых разных состояниях. Видел грубым и эксцентричным, когда тот только
пришёл и пытался показаться крутым похуистом. Видел пьяным. Видел
возбужденным, видел получающим оргазм, видел сонным и уставшим после.
Видел заинтересованным и воодушевлённым, когда начинало что-то получаться,
видел раздосадованным, когда размышления заходили в тупик, видел даже
расстроенным и вывернутым наизнанку после того, как тому пришлось
присутствовать на опознании трупа.
68/218
— Да не прячь ты их, давай сюда, — не отпуская руль, одной рукой тянет
Тэхёна за рукав, осторожно сжимает холодные пальцы. — Не волнуйся, всё
будет хорошо.
— Легко сказать…
— Ты был в армии?
Тэхён закатывает глаза, ну, будет сейчас вот это обычное: «Не служил — не
мужик, как так можно, и всё прочее».
— Меня в полицию на полставки, как Мейцо в своё время, взяли ещё во время
учёбы в университете, если быть точнее, когда магистратуру тянул. Закончил я
год назад, и там случилось кое-что, из-за чего к моменту выпуска я уже по
здоровью не проходил. Хотя в универе на военку прошёл. Военкомат, в общем, в
шоке был. Теперь вот жалею, что не пошёл после первого курса, как все. Был бы
уже офицером.
— Валяй.
— Почему ты не на машине?
— Давай.
И по правилам хорошего тона, человеку, который тебе помог уже только что,
70/218
нужно сказать, что дальше справишься сам, и не напрягать его. Но кто это
такой, этот ваш «хороший тон»? Тэхён с ним не знаком.
***
— Инсульт, Тэ. У мамы часто болела голова, и вот во что это вылилось. Но
кризис миновал, главное, что удалось избежать последствий, она не
парализована, только немного пострадала речь, но с этим врачи обещают
разобраться. А это…
***
— Тэ, куда ты? Десяти минут не посидел! — Минхо тормозит его, когда он,
открыв дверь, уже собирается выйти из палаты.
— Обратно на работу.
— Какая работа? Забудь уже про это глупое наказание. Пап, скажи ему, что
всё кончено с этим.
— Это будет закончено тогда, когда я сам решу, что оно закончено. Сейчас я
уходить не планирую.
— Но мама болеет.
— Всё дело в нём, да? Знаешь, Тэ, я никогда не лез в твою личную жизнь, но
он вообще-то твой начальник, и что это такое…
— Отец, ты должен прекратить его работу в полиции. Это опасно, это глупо,
72/218
сумасбродно, бессмысленно и судя по тому, что я вижу, аморально.
— Не понял?
— Но…
***
Две секунды на то, чтобы, случайно мазнув губами по чужому лбу, устроить
удобно в своих руках и легонько прижать к себе. Ещё пять на то, чтобы Тэхён
пробубнил, что же с мамой всё-таки случилось.
— Потому что сейчас ты моя ответственность. И если я считаю, что так будет
лучше для твоей психики, я тебя от этого отгорожу.
74/218
«Ты моя ответственность»
***
— Может, ему надоело играться. Хочет, чтобы его поймали или что-то в этом
роде?
75/218
— Я сомневаюсь, что это может быть он. Помимо всего прочего подделать
отчёт — задача весьма сложная. Кроме него самого, ты видел, на вскрытии
присутствуют минимум два ассистента, а сам отчёт проходит через ещё троих,
чтобы приложить результаты всех анализов и так далее. Следуя твоей логике,
там должна быть целая ОПГ из судмедэкспертов… Нет, не думаю, что это он. А
вот, например, Чимин…
— Блять, у меня ощущение, что мы где-то вот прям уже рядом, но постоянно
смотрим не в ту сторону. Упускаем какую-то мелочь, и из-за неё несостыковки
вот эти.
«Со мной всё понятно, а вот ты, Чон Чонгук… Я ведь ничего о тебе не знаю.
Куча тараканов в голове, куча триггеров, скрытность… А не водишь ли ты нас
всех за нос? И в безопасности ли я вообще рядом с тобой?»
Примечание к части
77/218
Примечание к части Ну что ж... тут залпом, ready, stady, go!
— З… здравствуйте.
— Что значит жаль? Почему вам жаль? Он что же, не дал показаний? Может
быть, спросить его ещё раз? Может, он вас не понял?
15.06
Афина
***
80/218
***
— Честно, предположений о том, как может быть убит человек под эгидой
Афины немного. Это одна из самых мудрых богинь. Одна из самых миролюбивых,
несмотря на то, что она ещё и богиня военной тактики.
— Почему?
— Муть…
Чонгук очередной раз дивится тому, как Тэхён научился себя контролировать
в обществе этих оболтусов, и в моменты подстёбов даже глаз от Чонгука не
отводит, ожидая лишь его реакции. Подкупает.
— А ещё вариантов… ну, у меня нет. Если вы читали, что я вам скидывал,
может, есть у вас? Просто больше нечего приплести. Покровительница
демократии? Как это можно в способ убийства превратить? Животное-спутник —
сова. Боже, они почти безобидные. Или, ну… её прикосновение делало людей
прекрасными. Но что, блин, если сделать человека чересчур красивым, то он
умрет? Вроде бы нет. Я же красавчик и ничего. Жив, здоров. Короче, не знаю
даже.
— Эм?
— А кого изображали?
— Фемиду, она богиня… блять, подождите, это-то тут при чём? Если я не
ошибаюсь, у Афины было копьё, кстати, это может, как в случае с Артемидой,
просто указывать на орудие убийства.
— Нет, сказал же, если бы были ещё, я бы тоже сказал, а так она одна с этой
цифрой, там дело в каком-то золотом сечении, древнегреческой архитектуре и
бля… пятиугольнике.
— Чонгук, мне кажется, он уже совсем поехал с этими богами, может, это, в
больничку его?
— Что?
— Заебали уже ваши шутки, ясно? Начните делать хоть что-то, а потом
будем шутки шутить. Уже, нахуй, просто невозможно с вами тут находиться!
82/218
— Чонгук, слышишь?..
— Да, начальник.
— А Тэхён?
***
— Не на что тебе там смотреть, всё, что будет касаться ребусов этих,
посмотришь в отделе.
— Хорошо.
Чонгук уже порывается было уйти, но Тэхён внезапно дёргает его за рукав.
83/218
— М?
— Спасибо.
— За что?
— Дуй работать.
— Ответь, пожалуйста.
***
Вот и сегодня… К трупу подойти не позволил. Тэхён точно знает — там было
ужасное зрелище. В кабинете, вернувшись с места происшествия, Чонгук
заботливо убрал подальше самые неприятные фотографии, придвинув лишь те,
что Тэхёну действительно нужно было увидеть.
— Форточное?..
84/218
— Я думаю, не обязательно высокий. Может быть низким, но подкачанным, —
бормочет под нос Тэхён.
— Ну, чисто технически, там нет никакой системы пропусков. Просто охрана.
Если бы он был в форме уборщика, например, ему бы слова никто против не
сказал.
— И?..
85/218
В отделе повисает тишина. А после комната наполняется дружным смехом.
Эта мания преследования до добра не доведёт, у всех уже буквально крыша
едет с этим убийцей.
— Я позже поеду.
— Нет.
— Я спрашиваю, откуда ты? Ничего о тебе не знаю просто, а мы как раз одни,
почему бы не поболтать.
Чонгук изучает его лицо, сидя напротив за столом, складывает руки в замок,
опираясь на столешницу, Тэхёну нравится эта поза. Красиво сидит. Прям
начальник.
— Нет.
— А откуда?
86/218
— Это допрос? Много вопросов, Ким.
— Да ладно тебе.
— Не слышал.
— Оу… ого.
— Да. Мой папа полицейский, мама работала на почте. Сейчас они оба на
пенсии, я езжу к ним иногда.
— А где ты учился?
— Ну, можно и так сказать. Поступал сам, если тебя это интересует. У меня
были льготы из-за того, что отец служил в органах, но…
— Пока нет.
— К Намджуну? Зачем?
— Хм.
***
87/218
Тэхён немного волнуется, по правде говоря. Давно такого не было, чтобы
разговор с кем-то пугал неизвестностью. Кабинет-то выглядит так же, но вот
ощущается всё совсем по-другому. Не хотелось бы в этом светлом кабинете, за
этим здоровенным, пугающим столом огрести пиздюлей за что-нибудь. Сейчас
не хотелось бы.
— Ну естественно.
***
Тэхён ожидал подобного разговора. Было очевидно — рано или поздно его
отсюда попросят. И когда как не в разгар расследования это делать. Очевидным
было и то, что в покое не оставят и будут наблюдать. А зачем оставаться под
наблюдением, но не у дел? Бессмысленное мероприятие, раз уже всё равно
88/218
ввязался. Тэхён к такому не привык, ему хочется находиться и дальше в гуще
событий, и возможность быть ближе к Чонгуку не последний пункт во всём этом
деле.
— Иди сюда, поспи немного. Ну же, давай. Я разбужу тебя через полчаса и
обо всём расскажу, ложись.
90/218
— А, точно… позор какой. Ладно, я с Намджуном поговорю, попрошу у него
для вас выходной, ты поезжай домой. Спасибо. Ну, за то, что…
— О.
— Эй, полегче!
— Но…
— Чего?
— Не получится.
— Не получится?
— Не трахаться не получится.
91/218
— Это типа… да?
Примечание к части
Я безумно хотела написать эту работу. Хотела, чтобы она получилась крутой,
такой, как у меня в голове. И совершила свою самую большую ошибку,
начитавшись советов для начинающих авторов, — расписала подробный план.
Как результат — в моей голове работа от и до написана, и мне тяжело заставить
себя написать хоть что-то, потому что у меня нет эмоций, когда я пишу, и я не
могу, соответственно, сообразить, нравится мне то, что выходит или нет.
92/218
Примечание к части Да, я поделила эту часть. Так будет лучше.
***
— Значит, мотоцикл?
Первый: откуда в его полусонной голове час назад взялось желание провести
94/218
единственный полноценный за долгое время выходной именно с Тэхёном?
И в-третьих:
— Эм… у меня нет сейчас никого. Я бы не стал с тобой тут всё это развозить,
если бы у меня кто-то был, не нужно думать, что я хуйло. Остальное меня
устраивает, но как-то дохрена мы говорим. Можем контракт ещё составить.
Позвать юристов. Прописать детально пункты. И всё такое… раз уж мы тут
распизделись.
— Ну да.
— Кстати, почему?
— Не любишь грубо?
— Никаких.
— Окей, я постараюсь.
— Постарайся уж.
— Эй! Вообще-то это ты тут разговоры эти все развёл, я с порога готов был…
***
«Уже неплохо»
— Что набито?
— Потом посмотришь.
— Слушай, это даже глупо, мы же только с работы. Тебе там этого всего
мало?
— Хах, боже…
98/218
Чонгук больше ни слова не говорит, придвигается ближе, приподнимает его
голову за подбородок и как-то немного нелепо и странно целует в щеку, в
уголок губ, а после утягивает в нежный поцелуй.
Потому что ему было очень хорошо. Он ведь даже раздражался на лёд и
наручники несерьёзно. Ему нравилось. Ещё никто так хорошо не трахал его,
даже не используя член. Всё тело прошивает тягучим удовольствием, он
дёргается, всхлипнув, и сперма брызгает Чонгуку (читайте как «упрямому ослу»)
прямо в глотку, а Тэхён раздосадованно утыкается в собственное плечо лицом,
обиженно засопев. Он весь вспотел, всё тело влажное ото льда и пота, он очень
мокрый там, и они могли бы позаниматься этим подольше. Тэхён хотел хотя бы
попробовать кончить от члена. Давно не получалось, но мало ли. А тут ему даже
попробовать не дали, и одну его единственную попытку истратили на минет.
102/218
— Да не кончу я второй раз!
— Почему это?
— Не, не смогу.
— Ну, тогда с меня это всё. И я сгоняю тебе за вином, — Тэхён в ответ делает
максимально пакостное выражение лица. — Но это нереальный сценарий
развития событий, так что можешь даже не задумываться.
— Чонгук.
— Не сдерживай себя.
— Но ты же…
— Ты…
— А зачем это?
— Голову на место, — грубо, контрастно всему что было до, бросает Чонгук и,
удерживая его лодыжки на своих плечах, ритмично двигается.
Чонгуку хорошо. Он столько раз за этот вечер себя тормозил, что оргазм был
чересчур сильным, а потому в себя приходит не сразу. Выскальзывает из Тэхёна,
замолкая и пытаясь успокоить дыхание.
107/218
— Окей, тогда сам иди, — и выпутывается из объятий под вялый протест
Тэхёна.
— Надо срочно мыться и падать спать, я чувствую, как меня рубит, — кидает
в ответ Чонгук, открывая шкаф и доставая оттуда полотенца. — Догоняй.
— Блять.
— Ничего.
— Я могу идти?
— Вали.
— Молчи уже, принцесса, тебе ещё в душе стоять, а тебя уже ноги не
держат.
***
108/218
— Итак, у тебя проблемы с потенцией?
— Ну так что?
— Ага, только для этого меня надо в узел скрутить и вниз головой подвесить,
хороша практика.
— Я думаю, это в голове всё. Кто-то вообще пытался, ну, чтобы ты кончил?
— Не может быть, а так оно и есть. И больше поз нужно пробовать, чтобы
разнообразие было, больше ласк всяких, игрушки, свечи… да вариантов куча.
— Плохой опыт?
— Вообще ты странный.
— Я странный? Почему?
— Что?
— Потрахались.
— Ну да… не с того.
110/218
«Блин, мне ещё завтрак готовить…»
***
Тэхён, что удивительно, проспал не сорок восемь часов, что ожидалось ввиду
отсутствия будильника, а всего-то десять, и в двенадцать он, уже полностью
проснувшись, наблюдал за мило морщившим во сне нос Чонгуком и пытался
подавить в себе желание потыкать пальцем в мягкую, сплющенную подушкой
щёку.
Милый. Так Тэхён определил утреннее амплуа Чонгука. Просто милый. Милые
щёки, которые откормить бы немного и будет идеально, милые припухшие губы,
милые ресницы, такие длинные, как у маленького телёнка. Сравнение дурацкое
совершенно. Но знаете, в детстве Тэхён очень любил ездить к бабушке по
маминой линии далеко в пригород. Женщина заведовала своей небольшой
фермой, откуда продукция поставлялась в фермерские магазины. Так вот там
были маленькие коровки, как Тэхён их тогда называл. Телята. Вот они тоже
были милые. И ресницы у них вот такие вот как раз очаровательно длинные и
пушистые.
***
Вот только ни для чего, что Тэхён может приготовить так, что язык
проглотишь, продуктов в холодильнике и в шкафчиках не имеется.
«Значится, ЗОЖ?»
— Доброе утро, — ещё немного хриплым ото сна голосом бормочет Чонгук
ему в ухо. — Вау, да ты мастер-шеф.
А потом берёт его. Прям на кухне. У раковины, где Тэхён до этого вообще-то
пытался помыть посуду. Подхватывает ногу под коленкой, и стоя, не дав ни на
что опереться, размеренно, но быстро и неизменно почти до основания
толкается в него. Ничего не говорит, как ночью, не шепчет, не спрашивает, уже
будто бы точно знает, как надо. Длится это всё на удивление недолго, минут
через семь сдавленных вдохов, стонов и чонгуковых рыков Тэхён чувствует, что
у него начинает кружиться голова, он что-то несвязно бормочет, заваливается
вперёд, хватается руками за края раковины.
— Вот видишь, говорю же, всё в голове. С тебя обед. Как договаривались, —
Тэхён на эту очевидную реплику молчит. Переваривая случившееся и
наслаждаясь сладчайшей негой, ласкающей нервные окончания. Такого не было
ой как давно. — Прости, пожалуйста.
***
Иногда думать вредно. Чонгук думал всё то время, пока прибирался на кухне
и готовил чай, думал, пока они в относительной тишине ели, и додумался до
конкретного осознания — они не с того начали. Ему хотелось, чтобы было как в
шестнадцать. Чтобы долго и сладко мучиться, понимая, что влюбляешься в
человека, который навряд ли ответит взаимностью. Чтобы ловить каждый его
взгляд и вздох в твою сторону. Получить в конечном итоге намёк на взаимность,
заикаясь, признаться, а потом поцеловать впервые так, чтобы от нежности и
трепета дрожали руки. Чтобы долго и упорно ходить вокруг да около, доводя
113/218
друг друга до грани, но всё равно эту грань не переходить, а потом наконец
перейти. Перейти так, чтобы медленно-медленно его раздевать, покрывать его
медовую кожу миллионами поцелуев, лаская каждый сантиметр, довести до
первого оргазма ещё пальцами, до второго уже находясь в нём полностью, и
если у него останутся силы, то до третьего, помогая ртом или рукой. А потом
уснуть в обнимку. Почему они начали сразу с секса? Возраст?
— Выслушаешь, не перебивая?
— Оу…
— Обещал не перебивать.
— Прости. Молчу.
Тэхён задницей чувствует, что сейчас последует за всей этой тирадой. Ты,
мол, Тэхён, хороший, классный, мне всё понравилось, но извини, нахрен ты не
сдался со своими завтраками, катись.
— …поэтому для начала я хотел бы извиниться за то, как себя веду. Как я
уже говорил ранее, отношения закончены давно, ходить на свидания времени
особо не было и близости у меня тоже не было давно. Камон, у меня буквально
не было ни грамма смазки дома, пришлось в аптеку вчера заходить, — Чонгук
медлит, а Тэхён отчего-то всё больше нервничает. Меньше всего хочется, чтобы
Чон сейчас прогнал или, того хуже, сказанул что-то вроде: «Ну, ты оставайся, но
ничего себе не надумывай». Так не получится. Тэхён уже надумал как бы. —
Поэтому я, видимо, такой. Прости, что я такой ненасытный, нетерпеливый и что
мне всегда мало. Я вчера тебя замучал со своими приколами, наручниками,
льдом этим, сегодня с утра к тебе пристал, хоть и понимал, что тебе со вчера
дискомфортно. Я… очень бы, сука, хотел, чтобы мне сейчас было лет так на
шесть-семь хотя бы меньше. Мы бы круто время провели. Сейчас с ситуацией на
работе я нихрена тебе не могу обещать. Банально даже твоя безопасность не в
моих руках сейчас. Но. Если вдруг. Тебе понравилось вчера и сегодня… Я бы
хотел продолжить. Не только трахаться без обязательств — к такому я как раз
не готов и в таких отношениях состоять не смогу.
114/218
— А… — прокашливается, восстанавливая голос. А Чонгук умеет не
оправдать худших ожиданий. — Что ты тогда предлагаешь?
— Я…
— Угум. Вечером.
— Ееей!
— Тэ.
— М?
— Спасибо за завтрак.
***
— Ну… да? Я просто такое не ем, но если тебе хочется с фильмецом что-
нибудь похрустеть, то я сгоняю, магазин около дома.
— Ну, я бы похрустел.
— М?
— Эм…
— Хорошо.
— Эм… работал?
— Каким ещё молодым человеком? Только не говори мне, что это тот мутный
следователь. Тэхён, где ты? Скажи мне адрес, я тебя заберу.
— Не было выходных? Так уходи оттуда, тебя никто там не держит! Хватит
заниматься ерундой, увольняйся…
— Ты быстро.
— На осмотре?
— Ну… давай.
Он забыл про ссору с братом. Забыл про работу. Забыл про убийцу и
греческих богов. Забыл про трупы и кипы бумаг, оставшихся на работе.
А потом Чонгук под ним на вопрос: «Как ты любишь? Может, какие-то особые
вещи, например, наручники те же или…», прикоснувшись тёплыми пальцами к
щеке, прошептал: «Я люблю, когда просто и нежно». И Тэхён потерял себя
окончательно. В человеке, в ощущениях, в чувстве.
118/218
После Тэхён, обтерев их обоих влажным полотенцем, уткнулся лицом
Чонгуку куда-то в макушку, обнимая крепко, но бережно. Тот же, уставший и
сонный, уютно устроился в объятиях и, взяв с Тэхёна обещание не забыть наутро
о том, что они успели друг другу за эти сутки сказать, быстро уснул.
Примечание к части
Уф, тут было горячо По крайней мере, мне показалось, что да. Прям... жарко.
119/218
Примечание к части Залетайте на огонёк: https://t.me/pocketastro
— А что с ним?
— В смысле? С чего ты взял, что… — даже немного надеясь, что Юнги сейчас
скажет — Чонгук сам рассказал, но…
— Да он не дёрганый вроде.
— Ой, да ладно тебе. Я с самого начала понял. В чём прикол? Стоит резко
что-то сделать, он тут же отшатывается. А ты кидаешься его защищать, хотя
никто ничего плохого ещё сделать не успел. Мы тогда ездили с ним в больницу,
я его шлёпнул по коленке, он со мной два дня не разговаривал. Я, типа…
понимаю, что это личное и всё такое, и ты не обязан мне ничего говорить.
Понимаю. Но я вляпался по уши. Мы, типа, ну, не просто трахаться решили. И я
хочу знать, как себя вести и каких ситуаций избегать. Я не хочу всё похерить в
самом начале.
— Может, спросишь у него самого? Не думаю, что ему будет приятно, что ты
за спиной у него что-то выспрашиваешь. Я не знаю, как ты воспользуешься
информацией, если я тебе её дам. У меня нет причин доверять тебе.
121/218
— Значит, я прав. Есть что-то серьёзное, но ты не говоришь, что именно.
— Намёк, говоришь…
***
— В чём дело?
— Надо поговорить.
— Чонгук, пожалуйста.
— Что ты там в своих бумажках шерстишь целыми днями? Это личные дела, я
прав? Ты от меня отдаляешься, потому что сейчас просматриваешь моё и не
хочешь, чтобы я в это лез. Да?
— Ты…
122/218
— Спроси у меня, Чонгук. Если у тебя есть вопросы, я отвечу тебе на все.
Если ты всё ещё мне не доверяешь, хоть и, не спорю, мне охуеть как неприятно
это сейчас осознавать. Я думал, у нас в этом плане всё ровно.
— Не надо это так воспринимать. Да, это личные дела. Я по третьему кругу
проверяю каждого в отделе, чтобы удостовериться, что крыса не находится у
меня прям под носом.
— Не доверяешь?
— У меня есть вопрос. И ответить на него можешь только ты. Третьи лица
мне с ответом не помогут. Я пытался. Не вышло.
— Удивляй.
Чонгук снова замолкает. Тэхён бегает по его лицу глазами, даже подается
вперёд, упираясь локтями в колени.
— Я слабо, если честно, себе сейчас отдаю отчёт в том, насколько большими
проблемами может мне потом обернуться моя откровенность. Но я правда хочу
тебе верить, Тэхён. Хочу, чтобы у нас получилось. Не сейчас, так потом, когда
весь этот пиздец закончится, — у Тэхёна теплеет внутри. — Я не смог пойти в
армию, потому что я инвалид первой группы.
— У меня нет одной почки, — грудь внутри сдавливает. Инвалид. Это что,
получается, в этом кто-то виноват? — Наши с ним проблемы начались задолго до
Сеула и магистратуры. Помнится, где-то ещё в Ансане. А может, и раньше.
Чтобы ты там не думал, что я совсем уж дерьмо, стоит, думаю, упомянуть, что
меня воспитывали родители очень консервативных взглядов. Я рос далеко от
больших городов, интернета и той жизни, которую узнал позже. Поэтому,
наверное, так для меня всё и закончилось. Знаешь, когда у тебя нет вариантов…
Когда ты осознаёшь, что тебя некому понять, кроме одного человека. Когда ты
не видишь другой жизни, ты начинаешь думать, что любой поступок
простителен и всё можно оправдать. Абьюзер. Сейчас я могу его назвать так.
Знаешь, что такое абьюз? Это начинается незаметно. С контроля твоих
социальных связей, с прочеканых переписок, с паролей от аккаунтов, с проверок
любых передвижений и прочей хуйни. Потом идут высказывания «Ты никому,
кроме меня, не нужен», «Тебя никто такого после меня уже не подберёт», потом
ты впервые сильно обижаешься, он извиняется и клянётся думать, прежде чем
соберётся говорить. Потом начинаются ревность и скандалы, но всё
относительно нормально, пока вы можете мириться с помощью секса и
разговоров. В момент же, когда тебя впервые бьют, будь то пощёчина или
лёгкий толчок, терпеть нужно прекращать, а ещё нужно начинать
переоценивать свои жизненные принципы и свою личность в целом.
— Я просто хотел, чтобы меня любили, — всё так же тихо отвечает Чонгук. —
Сомневаюсь, что теперь, спустя почти два года с момента, как я в последний раз
его видел, могу объяснить свои мотивы. Я любил. Или думал, что любил. И
думал, что меня любили. Я вырос деревенским пацаном и был на сто процентов
126/218
уверен, что он прав, и таким я никому, кроме него, никогда нужен не буду. Ну а
когда я открыл глаза и начал понимать, что это нихрена не так… было уже
поздно. Мне стыдно, что я таким был. Но я не скрывал особо своего прошлого.
Намджун знает, Юнги знает, Мейцо только не в курсе особо. Многие в отделе
знают. Не об ориентации и не об инвалидности, по понятным причинам. А о том,
что был факт избиения, разумеется. Ну, Юнги всё прям полностью знает.
— Господи, Чонгук, мне безумно жаль, что тебе пришлось это пережить. Но
ты огромный молодец. Ты справился. Ты… ты самый сильный из всех, кого я
знаю. И ты ни в чём не виноват. Слышишь? Ты чудесный, правда. Я не знаю, как
я теперь буду избавляться от ощущения, что хочу вечно тебя защищать. Сейчас
я более чем понимаю Юнги с его вниманием.
Тэхён хмурится, припоминая детали. Да уж, сейчас это из уст Чонгука, если
учесть открывшиеся подробности его прошлой жизни, звучит совершенно иначе,
нежели раньше.
— О… понял.
128/218
— Я понимаю, всё нормально.
— Ага.
— Ну… дружеские?
— Но я же могу надеяться. Дашь мне шанс? Я клянусь, что буду беречь тебя,
— Тэхён придвигается ближе, в глаза заглядывает, чмокает легонько тёплые
губы своими, — веришь?
— Хочу.
— Меня?
— Верить.
Примечание к части
I’ll be back✌
129/218
Справившись с этой главой, я поняла, что у меня в голове четко прорисовалось
то, каким я хочу видеть продолжение и финал, и это отличается от изначального
плана, а значит, пойдёт легче, я думаю
130/218
Примечание к части там красиво - https://vk.com/wall-197288557_17
— Да, согласен.
— В любом случае предугадать это всё и правда было сложно. Для тебя не
будет новостью тот факт, что я считаю тебя либо конечной, либо
промежуточной целью убийцы, неизвестно, правда, по каким причинам?
— Да, я понимаю, он упоминал меня, этого стоит ожидать как итог, скорее
всего. Было бы странно полагать, что он то послание вырезал на теле просто по
приколу.
— Я… я понял тебя. Не лезть на рожон. Мне кажется, что не к кому там будет
лезть. Естественно, — Чонгук прерывает собирающегося возмутиться Намджуна,
— я понимаю, зачем это всё. Мы слишком много времени сидели сложа руки. А
по поводу напарника… Да, я возьму Тэхёна.
— Понял.
***
— Выспался?
132/218
— Я не спал, а пялился на тебя весь этот час. Ты настолько сосредоточен на
дороге, раз даже не заметил, или это потому, что наоборот в облаках где-то
витаешь?
На часах почти девять, они едут уже час, и за бортом машины такое пекло —
даже не скажешь, что ещё только утро. Кондиционер выкручен больше чем на
половину. Чонгук поднял Тэхёна не слишком-то рано, в полвосьмого, но тот
слишком поздно лёг из-за того, что весь вечер подкрашивал себе корни волос, и
предсказуемо не выспался совершенно.
И поражается тому, как всё-таки приятно делать вот такие милые мелочи
изо дня в день всё более привычными. Ещё с неделю назад он бы не позволил
себе просто так вот сидеть и гладить тэхёнову щеку, потому что они вроде как
взрослые люди, им давно не восемнадцать, чтобы разводить такие нежности и
сантименты. Но Тэхён, справедливости ради стоит отметить, всегда был
тактильным и спокойно относился ко всему. Казалось порой — что угодно делай,
хоть за щёки тискай, того это ни капли не смутит. Вот и сейчас прикрывает
глаза, льнёт к ладони, словно котёнок, жадный до ласки. А у Чонгука внутри всё
от нежности трепыхается. Да что ж это такое?
— Так ты расскажешь, куда мы едем или нет? Мне не по себе. Решил вывезти
в лес и избавиться от меня?
— Эй! Хоть бы раньше сказал, я не готов! Как ты мог? Для меня это, может
быть, серьёзный шаг. Где тогда моё кольцо, Чон?
— На самом деле, это часть плана. У нас уже пять жертв, а убийца по-
прежнему ни разу не оступился. Намджун предполагает, что по итогу одной из
жертв могу стать я. Я тоже так думаю, в принципе, не зря же был весь этот
карнавал с посланием тем.
— Ну, насчёт этого всего я в курсе. Я тоже на работу, если что, хожу. Но
понятнее не стало, зачем мы валим.
— Блять, тогда это опасно. Какого чёрта мы при таком раскладе едем к
твоим родителям? Они могут пострадать.
134/218
— Что значит «не подумал, почему еду я»?
— Эй, обиделся?
— Отвали.
— Минус три.
— Почему минус?
— Как будто кофейный фильтр целую, но это даже вкусно, — хмыкает в губы
спустя несколько сладких мгновений и снова подается вперёд.
135/218
— А-а-а, понял, — Тэхён оглядывается в попытке увидеть полицейский
фургон. — А что по поводу знакомства с родителями? Они ведь не знают, да?
— Я слабое место?
— Да.
Мегаполис остался далеко позади, они в дороге уже около двух часов и
проехали примерно сотню километров. Чонгук, наверное, устал за рулём. Тэхён
осторожно перемещает руку ему на шею, отметив про себя, что тот перестал
напряжённо дёргаться, если неожиданно коснуться, и начинает осторожно
массировать забитые уставшие мышцы.
— Ммм, хорошо.
***
Сердце Тэхёна пропускает удар, на секунду ему даже кажется, что оно и
вовсе остановилось.
***
— Эй, ты где там? Я уже помылся, тебя отвезти домой или ты сам? —
проходит в комнату, на ходу отвечая на сообщение Намджуна о том, что Ким и
Чонгук уезжают утром из города согласно их плану. Успевает подумать об этих
двоих и о том, сколько всего нужно будет успеть сделать в их отсутствие, чтобы
Чонгук его не сожрал по приезде. А потом в темноте случайно наступает на
валяющуюся на пол ручку и, выругавшись, хлопает по выключателю, зажигая
освещение.
— Нет…
***
— А?
— Это…
— Это моя младшая сестра. Родители взяли её из приюта два года назад.
Правда милашка?
— Обрадоваться?
139/218
***
Надо было видеть взгляд Чонгука, когда тот, выйдя из гостиной, где сидел с
отцом, увидел эту картину. Смотрел долго, неуверенно улыбался и словно искал
на лице Тэхёна бог его знает что. А Тэхён мог лишь улыбаться в ответ и
пожимать свободным плечом осторожно, мол, ну, ничего необычного.
— Да, безумно просто. Я всегда хотел ребёнка, даже когда ещё сам был
ребёнком, наверное.
— Тётушка, я…
— Всё хорошо, Тэхён-а. Пообещай только, что поддержишь его в случае чего,
ладно? А то ведь он совсем нас в свою жизнь не пускает… взрослый уже. А ты
первый его друг, кого он за столько лет к нам знакомиться привёл. А это что-то
да значит.
— Обещаю.
— Вот и хорошо.
— Что ты, у него день рождения недавно был. Двадцать семь исполнилось,
он со своей работой к нам не поехал отмечать, так и в городе, получается, не
отметил, паршивец, раз даже ты не знаешь?
— Вот негодник.
***
— М?
Ну, вообще-то думал. О том, что когда он последний раз приезжал сюда с
Сокджином, его в ответ на подобную просьбу затолкали в душ и, заткнув рот
полотенцем, поимели жёстко и без растяжки, запрещая помогать себе рукой,
чтобы хотя бы кончить, он предпочитает Тэхёну не рассказывать. Не хочется,
чтобы тот жалел его ещё больше. И так жалеет. Не то чтобы неприятной
жалостью какой-то, но всё равно не хочется.
— Эм…
— В тот день, когда я первый раз попросил тебя провести со мной выходной.
— Да.
— Вот жаль, что тебя нельзя шлёпать, я бы тебе сейчас так жопу твою набил
так, что ты у меня сидеть не мог бы, блин. Сказал бы сразу, мы бы хоть немного
отметили.
— Ну ты…
142/218
— Твоя мама. О твоей ориентации. Она мне об этом непрозрачно так
намекнула и попросила тебя поддержать. Она чудесная женщина.
— Ты сам не до конца себя принял, видно же. Ты всё ещё хочешь детей,
понимая, что ни один из твоих партнёров не сможет тебе их дать.
— Хей, если после всего этого дерьма мы с тобой выживем и сможем встать
на ноги, я обещаю, что не успокоюсь, пока не найду способ сделать тебя
счастливым в этом плане, окей?
— Как с сексом?
— Как с сексом.
— Звучит пугающе.
143/218
— Прости за это.
***
— Миюн?..
— Учу искать выгоду в любой ситуации. Это самый важный навык в жизни,
между прочим. Доброе утро, — Тэхён наконец-то поддаётся желанию,
придвигаясь ближе. — Такой тёплый, — и зарывается носом в чонгуковы волосы.
***
146/218
— Успокойся, Чонгук, — Тэхён с тревогой смотрит на беспокойно мечущийся
взгляд, на перенапряженные пальцы, цепляющиеся за руль, на поджатые
побледневшие губы. Если подумать логически — Чонгук вполне может оказаться
прав. Они с самого начала не уделяли Чимину никакого внимания,
сосредоточившись на тех, кто имел доступ к ядам, по их мнению, и на людях
конкретно в отделе. А ведь Чимин и правда мог бесплотной тенью проникнуть
везде. Абсолютно всё было в его руках всё это время. Всё, кроме материалов
дела, они находились в кабинете, но у Чимина ведь был доступ к камерам
видеонаблюдения, ему и не нужно было ничего читать. Это не утверждает его
вины совершенно точно. Но… — Так, давай, меняемся. Я за руль, а ты созвонись
с Намджуном и скажи, что мы подъедем прямо на работу. Хорошо? —
заглядывает Чонгуку в лицо, дожидается ответного кивка и они меняются
местами.
Про таких мужчин, как он, — высоких, статных, которым немного за сорок, но
которых, несмотря на возраст, словно не коснулось течение времени — обычно
говорят с гордостью на семейных мероприятиях, им улыбаются на
корпоративных встречах, а потом долго сокрушаются, что такие прекрасные
сотрудники не остаются работать до самой старости, а уходят на заслуженную
пенсию рано, отказываясь тратить всю свою жизнь на карьеру.
Хотел. Это были его планы на жизнь на ближайшее время. Намджун уже
наработался. Насмотрелся. И натерпелся, если честно, тоже. Но сейчас смотрит
на два пиджака, листающих дело, которым занимался Чонгук, и хоть и отдаёт
себе отчёт в том, что обвинений у управления нет никаких, потому что ситуация
неординарная и правильное решение ещё поискать надо, тем не менее своей вот
этой интуицией старого полицейского волка чувствует, что планы на спокойную
жизнь совсем скоро пойдут прахом. Как и цель помочь Чонгуку с карьерой.
***
148/218
— Оу…
— Что?
— Не убийца, Юнги не мёртв, у него, блять, есть ещё все шансы, — доносится
совершенно бесцветно откуда-то из угла кабинета.
— Что?
— Мы ездили к нему. Хосок сообщил, что они были близки, да это ни для кого
не секрет, я думаю. Чимин был с мамой, она подтвердила его алиби и сказала,
что он находился дома всю ночь. У нас нет оснований его арестовать, но мы
выдали подписку о невыезде на время следствия. Это всё, на что нам хватает
полномочий на данный момент. Как бы уверены вы ни были, без доказательств у
меня связаны руки.
— Что?
***
Зевс и Посейдон
***
150/218
Чонгук, напряжённо наморщив лоб, стоит в соседней с допросной комнате,
вместе с Тэхёном, Мейцо и Хосоком наблюдая через стекло за процессом
допроса свидетеля. И в момент, когда Бао называет имя, которое Тэхён им всем
озвучил получасом ранее, Чонгук выдыхает так громко и судорожно, что
заставляет всех обернуться. Но даже не обращает на это внимания. Он
чувствует себя сейчас, словно под водой. Последние полчаса, если быть точным.
Ещё не до конца осознал, что ему сказали про Юнги. Мысли о том, что друг в
ближайшее время не только не придёт на работу, но и глаза-то, наверное, не
откроет, метались в голове, мешая думать о работе.
Рассказ Бао Лина лишь подтверждает то, до чего Чонгук уже додумывался
не один раз. За исключением некоторых деталей можно было бы с гордостью
заявить, что они догадались. Дошли до изначальной координаты во всей этой
свистопляске событий. Догадались. Вот только поздно уже. Какое это теперь
имеет значение?
— Вы говорите о насилии?
— Я зачитал вам ваши права ранее. Срок давности уже вышел, но вы должны
отдавать себе отчёт, что ваше молчание повлекло за собой серьёзные
последствия. Укрывательство — это преступление.
151/218
— Я не дал тогда показания, когда Чимин пошёл в полицию, потому что
испугался. Сказал, что ничего не видел. Если вы думаете, что я не жалел об
этом, не корил себя и не ненавидел порой за то, что позволил разрушить
человеческую жизнь, даже не попытавшись помочь, то вы ошибаетесь. Я
одумался, стал искать его. Но было поздно, он забрал документы и пропал со
всех радаров, я ничего о нём не знал и не знал, где искать его. В полиции от
меня отмахнулись. Сказали, что дело, по поводу которого я пришёл, даже не
возбуждено. Этому просто не дали ход. Я осознаю свою вину перед этим
человеком. Но на тот момент мне было страшно. Моя мама растила меня одна, и
я боялся, что в случае, если со мной что-то случится, она этого просто не
переживет. Теперь у меня больше нет мамы, она оставила меня год назад. И
сейчас у меня есть возможность попытаться хоть что-то исправить, поэтому я и
пришёл. Не только потому, что опасаюсь за свою жизнь.
— Это нихуя не повод. Всё это нихуя не повод идти и убивать пусть и не
невинных, но людей. Это не повод, — шепчет Чонгук тихо настолько, что слышно
лишь Тэхёну, который стоит ближе всех. Он видит, что тот уже пережил первый
шок от известия о Юнги и постепенно приходит в себя. И у Тэхёна было странное
ощущение, что их чувства понемногу синхронизируются. Чем бледнее и нервнее
становился Чонгук, начиная действительно осознавать случившееся, тем
быстрее он сам собирался с мыслями, чтобы быть готовым поддержать, когда
это понадобится.
***
152/218
С момента допроса свидетеля прошло чуть больше полутора часов.
Командование операцией задержания предсказуемо взяли на себя сотрудники
управления. Удивительно, но когда за дело взялись люди незаинтересованные,
всё и правда пошло очень быстро и просто. А может быть, причина в том, что
ключевые ответы найдены и больше ничего, кроме рядовых действий по
задержанию, делать было не нужно.
***
Этот момент кажется ему невозможно знаковым. В эти сутки всё должно
закончиться. И это первый шприц за эти долгие месяцы, который он никак не
обрабатывает перед тем, как выбросить. Первое убийство, совершённое голыми
руками даже без перчаток.
Чимин не планировал никого убивать кроме тех, кто когда-то сделал больно
лично ему. И ещё одного человека нужно было убрать в качестве подарка кое-
кому. Изначально он хотел, чтобы жертв было семь. Это символично. Но редко
ведь всё идёт по плану. Бао Лин, скорее всего, уже под защитой полиции, так
что как сложилось, так сложилось. В той самой нумерологии, найденой в одной
из книг библиотеки университета, отучиться в котором довелось лишь первый
курс, под разными цифрами скрывается, как правило, несколько греческих
богов. Один обязательно из основного пантеона. Ему всегда нравились
греческие мифы и всё, что с ними связано, и разрабатывая свой план, он был
уверен — лучше не придумаешь. Поэтому взял нумерологию за основу.
«Поплачь, Чонгук. Ты как никто другой должен понимать, что слезами горю не
поможешь»
Примечание к части
154/218
Единственное, о чём попрошу, — ни в коем случае не связывайте то, что здесь
написано, с недавними событиями в России. Эта работа планировалась задолго
«до» и продумана до мелочей такой, какой я её вижу, задолго «до». Никакие
размышления, никакие ситуации и прочие вещи НИКАК не связаны с
действительностью. Я хотела такую работу (о буллинге, насилии и их самых
страшных последствиях), с таким посылом, который сюда закладываю. Но не
проводите аналогий. Это самое стрёмное, что может произойти. Если люди
начнут проводить аналогии, которых тут и в принципе быть не может. Не нужно
этого. Просто дайте истории и всему этому выдуманному миру в целом остаться
в параллельной вселенной. Так ведь будет лучше, правда?
155/218
Примечание к части Nessa Barrett feat. jxdn — la di die
https://vk.com/wall-197288557_20
Martyr
История говорит нам, что первые люди на земле появились около сорока
тысяч лет назад. Тогда они ещё не были похожи на нас теперешних, это уже
были не австралопитеки, мало чем отличавшиеся от обезьян, не архантропы,
перешедшие от хождения на четырёх ногах к перемещению на двух, не
неандертальцы, эволюция которых зашла в тупик и погубила их вид, а
настоящие предки современных людей. Люди из вида, к которому можно
отнести любого президента, любимого художника, человека, который сидит по
правую руку от вас на работе или на учебе. Homo sapiens называется этот вид,
или же, если говорить проще, «человек разумный».
Когда природа дала все блага, когда перестала быть необходимой охота,
когда правительства всего мира всеми силами стали стараться построить мир
без войн и терактов, когда миллионы людей по всей планете положили жизни на
благотворительность в попытке помочь той части мира, куда индустриальная
революция так и не дошла, развиться…
156/218
Люди научились жить без насилия? На бытовом уровне, на уровне других
социальных институтов? Научились культуре мирных протестов?
Сколько пройдёт времени, прежде чем модель «раз мальчик, значит, должен
уметь драться» искоренится в семьях хотя бы в развитых и интенсивно
развивающихся странах? Сколько пройдёт времени, прежде чем хотя бы в
повседневной жизни люди научатся решать проблемы словами, а не кулаками и
этому же начнут учить своих детей?
Мир без насилия — это утопия. Семья без насилия — это дело каждого
человека, эту самую семью создающего. Спасение утопающих и жертв насилия
не дело рук самих утопающих. Это дело каждого — помочь. Хотя бы морально.
г. Сеул
02.05.2012
***
***
Ему хочется думать, что люди, которых Чимин лишил жизни, заслуживали
этого. Хочется верить, что они были чудовищами. Как Го Пакпао, которого
нашли с цианидом в крови и бутылкой в заднице. Хочется доказать себе и
остальным, что тот заслужил. Чонгук как никто другой знает, что такое насилие
и что такое анальный секс без согласия — тоже прекрасно знает. Это боль, это
унижение, это ещё раз боль, потому что заживает долго, это последствия, в
конце-то концов. Человек не кусок вечно регенерирующего мяса, который
можно ранить и ждать, что всё заживет, не может ведь не. У всего есть
последствия. Не на теле, так в голове.
— Чонгук?
— М?
Чимин пропал. Ни его, ни его машины никто не видел, каким-то образом тот
умудрился проскочить через все блокпосты, а может, ретировался ещё раньше,
до того, как меры по полицейскому надзору были ужесточены.
Они сорвали его план. Человек, который должен был стать следующей
жертвой, сейчас находился в отделении, беседуя с предоставленным адвокатом.
Большая часть полицейских уже разошлись по домам, остались лишь дежурные
на постах, несколько оперативных групп, весь отдел Чонгука, а также
сотрудники управления, смысл присутствия которых был не совсем понятен, но,
по словам Намджуна, они просто наблюдали, чтобы иметь относительно всего
независимое мнение.
158/218
Тэхён быстро ввел всех в курс дела, рассказав о том, что под цифрой семь в
нумерологической системе кроется бог-кузнец Гефест. Справедливо было
решено, что следующая жертва может пострадать от металла, огня, от
сбрасывания с высоты (так как по легенде Гера и Гефеста сбрасывала с Олимпа).
Проблема была одна — помимо Бао свидетелей больше не было. Не поступало ни
звонков, ни сообщений. И сам Лин, как ни старался, помочь никак не мог. Он
вспомнил тогдашнего парня Чимина, вспомнил друга Пакпао, который тоже там
был тогда, но это всё. Позеленел и затрясся натурально, когда узнал, что обоих
уже нет в живых, как и самого Пакпао и ещё двух людей, не относящихся к
университету. О женщине, что просто, судя по всему, оказалась не в то время не
в том месте и о том, что сотрудник полиции также пострадал и находится в
критическом состоянии, Бао Лину в процессе допросов не говорили, но тот успел
наслушаться их разговоров между собой, и к концу дня, совершенно
вымотанный морально и физически, единственный свидетель выглядел как
человек на грани нервного срыва.
***
159/218
За эти часы, каждый раз, когда была возможность помолчать и подумать, он
несколько раз пытался себя заставить вспомнить о Чимине хоть что-то, что
подтвердило бы правдивость происходящего. Что-то, что доказало бы — вот
конкретно этот человек мог такое сделать. И ничего. Чонгук, жертва насилия и
абьюза с огромным багажом триггеров, кого-то, попадавшего в похожую
ситуацию, точно заприметил бы. Но Чимин, он… он был мягким. Всегда.
Спокойным. Чонгук дергался от чужих резких телодвижений — Чимин лишь
удивлённо глаза распахивал. Чонгук ловил панику, когда кто-то начинал
кричать — Чимин улыбался в ответ. Чонгук стал очень осторожен в выборе
окружения и не подпускал никого особо близко — Чимин всегда был открытым и
шёл на контакт. На все их немногочисленные посиделки соглашался и приходил.
Хорошо общался с Хоби и постоянно ворковал с Юнги. Чонгук догадывался, что
что-то у них может быть, но в личные дела сотрудников лезть не хотел.
Сотрудников… Юнги вообще-то его друг.
На улице давно стемнело, и то, что жалюзи не опущены, впервые так пугает
— окна как зияющие тёмные провалы в стене. В воздухе витают ненавязчивые
запахи кофе и бумаги. Здесь всегда было уютно. Даже Тэхён, когда впервые
пришёл в отделение, отметил это. Раньше он думал, что уют в деталях, во всех
этих удобно, чтобы сидящие всегда друг друга видели, расставленных столах,
удобном огромном диване, в пробковой доске, совсем как из детективных
фильмов, всегда обвешанной фотографиями, вырезками и прочей ерундой, в
творческом беспорядке на всех поверхностях. А сейчас он бросает быстрый
взгляд на стол Юнги, что так и остался стоять неубранным, со скомканными
бумажками, погрызенными карандашами и несколькими нераспакованными
чокопайками на нём. И до Тэхёна, ощутившего болезненный укол где-то в груди,
доходит… уют был в людях. В вечно недовольном Мейцо с его придирками и
категоричным взглядом, в солнечном и смешном Юнги, что то и дело отвешивал
шутки, вечно на кого-то орал и отправлял за кофе, в Чонгуке, который ходил
весь такой из себя уверенный начальник, и… в нём самом, в Тэхёне, который в
этот конкретный момент осознает, насколько во всё это влился. Они все
идеально дополняли друг друга. В этом был весь уют этого места. Самое
важное, что было в этом помещении, — это команда. А теперь? Четыре минус
один — это?..
— В физическом плане?
160/218
— Чонгук, я понимаю, что тебе тяжело, но не надо себя корить. В этом нет
твоей вины. А Юнги… он боец. Он справится. Он настоящий полицейский. Коп, —
последнее Тэхён добавляет совсем тихо, наверное, потому, что от воспоминаний
хочется завыть.
«Мы в Корее, у нас нет копов, бро. Вы вроде как, ну… полицейские»
Тэхён молчит. Он знает, что должен сказать и знает, что Чонгук, наверное,
хочет услышать. Эти вещи полярны. А Тэхён не хочет врать в лицо человеку,
которого считает очень близким и за судьбу и здоровье которого последнее
время переживает больше, чем за себя когда бы то ни было.
Тэхён замирает, взволнованно глядя в лицо Чонгуку. Да, жестоко. Да, не то,
что он должен был сказать. Чуть не вовремя то, что не нужно, с языка не
сорвалось. Но Чонгук должен его понять. Это же Чонгук.
— Поцелуй меня?
А ещё…
— Да, если тебе не сложно, — и Тэхён почти верит, что ему словами или
действиями удалось заставить Чонгука хоть немного ожить и вынырнуть из
162/218
бесполезного желания винить себя в поступках человека, отношения к нему не
имеющего.
***
— Чонгук?!
— Я говорю, его нет здесь! Он странно себя вёл, а потом я пошёл за кофе и,
вернувшись, его уже не нашёл!
163/218
— Думали, где можно Чимина найти, как и до этого весь день, потом он
затянул шарманку, мол, такой, как он, здесь может оказаться в будущем
непригоден…
«КПП, точно!»
***
Тэхён не знает, в какой момент и почему его накрыло всем и сразу. У них
ведь только-только всё начиналось. Когда вообще «у меня есть всё, а теперь
ещё и ты» превратилось в «всё, что у меня есть, — это ты». Когда потерял?
«Чонгук, дебил, ну почему ты, сука, посмел вообще собой жертвовать? А как
же я? Ты обещал мне исполнить мою мечту!»
***
Тэхён наивно считал район КНГУ небольшим, но… проходит хрен знает
сколько времени, у него закончились слёзы и уже почти сел телефон, а всё, что
есть — лишь поступающие одно за другим смс с информацией «очередной адрес
пуст». Он даже думать не хочет, что Чонгука здесь нет, и они делают это всё
зря, теряя время. Чонгук был уверен. Чимин прячется где-то здесь. И просто не
мог ошибиться.
Папа
Чонсондон 44/2 дым из окна на первом этаже, вызвали пожарных, сами тут ждём
снаружи
Сердце Тэхёна пропускает целую серию ударов, прежде чем снова вернуться
в нужный ритм. Он успевает переслать сообщение Намджуну, надеясь, что тот
не дурак и поймёт, что это срочно, и экран телефона гаснет.
***
На самом деле нет. У Чонгука сейчас есть Тэхён… и если этот засранец
думал, что может вот так просто на его глазах играть с Миюн и выглядеть при
этом так правильно и мило, и обойтись без последствий, то, ну, ошибся.
***
А Чонгук ожидания оправдал. Чимин не знает, что там произошло, раз тот
таки решил выпереться на улицу, так как с наступлением темноты выехал из
убежища к участку, чтобы подкараулить, но, очевидно, судьба Чимину
продолжает благоволить, потому что вот он, Чонгук, в светлом свитшоте, а не в
рубашке, как обычно, нервно передёргивает плечами, выходя из-за угла,
очевидно, направляясь в сторону метро.
***
— Зачем?
Чонгук хочет, чтобы Чимин открыл сейчас свой рот и сказал, что они
ошиблись, что его оклеветали, что похищением просто хотел доказать, что
невиновен, хотел донести свою правду одному человеку, чтобы тот смог по
закону его защитить. Потому что перед Чонгуком не маньяк. Не псих. Не тот,
кого они называли псевдогреком, а тот, кто, весело болтая с Хосоком, зависал в
кафетерии перед работой, тот, кто приходил на посиделки к ним в бар и
выпивал с ними, сидя впритирку к Юнги…
169/218
Взгляд Чонгука снова возвращается к стене с фотографиями, и он едва
подавляет в себе желание податься вперед, чтобы получше разглядеть, что там.
Фотографий сотни, сотни бумажек с приписками и адресами, сотни зарисовок,
сотни изображений и знаков, часть из которых Чонгуку уже знакома…
«Господи, так много всего, он… жил этим. Жил этим планом долгие годы»
— Но он потом хотел…
— Нравилось что?
— Убивать.
— Просто.
— А ты попросил?
— Но…
Чонгук же в этот момент почти ожидает, что тот сейчас рассмеётся безумно,
откроет дверь и в помещение войдёт тот самый человек, который вбил первый
кол в трещину, с которой начала своё крушение его, Чонгука, жизнь. Он снова
заходится судорожным вдохом от ужаса, чувствует, что в груди начинает теперь
уже не просто давить, а резать.
«Что?..»
— Нет…
Чонгук внезапно вспоминает, что похитили его явно не для того, чтобы
разговоры разговаривать. Какая полиция? Какая работа? Ему жизни-то никто не
гарантирует, а он думает о работе. Тэхён… его нежный Тэхён, наверное, очень
сильно напуган сейчас, Тэхёна, наверное, забрал домой отец или, что более
вероятно, его закрыли в отделении, чтобы не рыпался, потому что Чонгук уверен
— Тэхён будет. Почему уверен? Потому что любит его, кажется. И так больно
оттого, что не будет возможности об этом сказать.
— Достаточно!
— Мученик…
«Я — цифра семь». Тэхён ошибся. Чонгук ошибся. Они все ошиблись насчёт
Чимина. Ошибались изначально. Эти убийства… это зло, но не просто ради зла.
Это месть, но месть пропитанная неприятием, жалостью и ненавистью к самому
себе в первую очередь. Все эти легенды, знаки, символы, обращения на трупах и
оригинальные способы обыграть смерть… это последняя попытка Чимина
рассказать миру о своей боли. О боли, с которой он так и не справился. О боли,
которую он не смог пережить.
— Чимин…
174/218
Потом что-то щекочет руку, и он видит струйку собственной крови, текущей
из разодранного таки запястья. Смотрит на неё, и какая-то часть его сознания
уплывает. Своей крови он слишком боится. Его мутит.
— Отправной точкой, чтобы задуматься, прежде чем сказать или сделать то,
что заведомо может ранить другого человека, глупый. Люди просто… — по
щекам Чимина внезапно скатываются первые слёзы, и Чонгук в истерике
пытается выдрать руки из наручников, скрежеща железом цепи о трубу, чтобы
вытащить из петли. Плевать на обстоятельства, Чимина накажут по закону так,
как тот этого заслуживает. — Они иногда такие жестокие, Чонгук, — Чимин
всхлипывает, а Чонгук начинает выкрикивать его имя, умоляя остановиться, а в
175/218
голове постепенно туманится всё больше. — Тяжело в своей жизни вытерпеть и
пережить последствия деяний одного жестокого человека, но когда каждый раз
везде и всюду люди… просто пытаются тебя убить, и морально, и физически
уничтожая, а ты и так по жизни обделён всем, это, сука, невозможно больно.
Чонгук, прошу, не осуждай меня слишком сильно, я… я не хотел, — Чонгук
натурально орёт, заходясь в истерике и дёргая чёртову ржавую трубу обеими
руками. Замечает в руке Пака приличных размеров зажигалку с затвором и с
крика переходит на умоляющий тон, чувствуя, как сам плачет, но не разбирает
слов, что вылетают из его собственного рта, однако прекрасно слышит всё, что
говорит, теперь уже захлебываясь слезами, Чимин. — Я безумно устал. Я так
устал, Чонгук. И я не хотел, но не мог по-другому. А мне… мне всегда было так
больно, я так хотел, чтобы меня хоть кто-то любил… И прости, прости ещё раз за
то, что именно тебя со мной столкнула жизнь, тебя, а не другого полицейского,
ты меньше всех заслуживаешь страданий, прости, правда, — а потом как в
замедленной съёмке.
Чонгук плачет, зовёт Чимина без конца, прекрасно понимая, что услышать
его уже некому, заходится в истерике, пытается дышать, но чувствует, что
грудь сковало невозможной болью, и чем больше он надрывается, тем быстрее
перед глазами темнеет, всё труднее сделать вдох, а боль в груди растёт и
становится всеобъемлющей. Последнее, что Чонгук успевает сделать, —
отползти, насколько позволяет цепь наручников, подальше от огня и поближе к
двери, которая, оказывается, всё это время была слева, близко. Он, кажется,
проваливается в благословенную тьму, убегает в неё от отвратительного запаха
горящей плоти и от невыносимого жара, от ощущения, что его кожа тоже
плавится в огне, но на какое-то время оказывается заперт в водовороте
истошного вопля, своего собственного, потому что Чимин не издал ни звука.
Вопль этот заполняет собой всё пространство вокруг, а потом становится темно.
***
Первое, что Тэхён замечает, влетая во двор дома, адрес которого скинул ему
отец, — это дым, струящийся из щелей в старых, рассохшихся оконных рамах. Не
176/218
нужно быть гением, чтобы понять, что они наконец нашли, что искали. Тэхёна
глушит тупым страхом, когда он вываливается из машины, но он всё равно,
почти на автопилоте, одновременно подгружаясь в панику, начинает искать
дверь, ведущую в помещение. Сейчас важно одно — убедиться, что его Чонгука
там нет. Пускай он будет где угодно, но не в ёбаном огне. Он не видит, как во
двор въезжает скорая, не слышит окликов отца, не замечает, что люди,
обнаружившие это место, опасаются приближаться к зданию… Наконец находит
глазами заветную дверь, спотыкаясь, бежит к ней со всех ног, но кто-то
внезапно его останавливает, крепко схватив.
— Тэхён!
— Ты не можешь быть уверен, что он именно там. Это слишком опасно, давай
подождём спасателей и полицию, — голос брата не сочится привычной
уверенностью, а дрожит немного от страха, возможно, за него, за Тэхёна, а
может, просто от страха, не каждый ведь день отец поднимает на ночь глядя и
гонит искать самого настоящего маньяка на улицах Сеула.
«Нет, он серьёзно»
— У него останется ещё дохуя детей. Минхо, отпусти, прошу в последний раз
по-хорошему.
— Тогда пойдём со мной. Мне нужна помощь. Пойдёшь ради меня в огонь, м?
Тэхён знает, что это против правил. Понимает, что не имеет никакого
морального права требовать это от родного человека, но то, что тот тратит его
время, разводя подобные разговоры в такой ситуации, злит невероятно.
— Тэхён…
— Тэ, перест…
***
— Чонгук?!
Он дёргает ручку на себя раз, два, дверь не поддаётся, он с силой пинает её,
она наконец открывается, но упирается во что-то мягкое и не движется дальше.
Тэхён словно в прострации опускает взгляд вниз и видит ботинок. Он уже видел
эти ботинки. Буквально сегодня (а сегодня ли?) утром Миюн помогала
завязывать на них шнурки. Они с ней вместе навязали Чонгуку бантиков, после
того, как малышка закончила плести косички самому Тэхёну.
— Нет, нет…
— Держи, держи, сейчас я… — ещё удар, ещё вскрик, ещё удар, труба
колышется и не поддаётся, до Тэхёна доходит — нужно придавить её, чтобы не
было колебаний, тогда получится переломить. Он упирается ногами в трубу у
180/218
пола, прижимая её к стене.
— Давай, давай бей! — ещё удар, Тэхён кричит от боли в ступнях, куда
приходится отдача, Мейцо тоже, но снова бьёт по трубе чем-то где-то сверху.
Снова крики, треск на фоне, и с потолка срывается горящая балка. Тэхён едва
успевает убрать ноги Чонгука подальше от полыхнувшего совсем рядом огня. —
Не отвлекайся, ну! — собирает все силы и, опять яростно впечатав ногами трубу
в стену, снова орет своё «давай». Ещё удар, и ликующее «есть!» от Мейцо
сливается с треском ломающегося металла.
181/218
***
Тэхён в сотый раз за эти полчаса задумывается о том, что конкретно на нём
за гарь. Его снова тянет блевать. Он уже проблевался от подобных мыслей раз
шесть, не меньше. Это будет невозможно смыть. Это просто теперь никогда не
выветрится из головы. Каким образом всё перевернулось вот так? Чуть меньше,
чем полгода назад, ему было плевать на всё и всех. Он занимался
саморазрушением и упивался жалостью к себе, хотя жаловаться ему объективно
было не на что. После всего, что с ним недавно случилось, Тэхён твёрдо уверен
— раньше у него не было проблем. А сейчас он сидит и глушит соджу прямо из
бутылки, отказавшись пока что с кем-либо разговаривать, и смотрит, как
пожарные продолжают бороться с огнём.
— Слышь, мужик, ты давай яйца в кулак собирай, тебе возни теперь много и
надолго. Ты в огонь за ним полез, чтобы раскиснуть в итоге?
— О-о-о, я тоже с тебя в ахуе, слава богу Намджун со мной на связи был и о
твоих передвижениях докладывал. Если бы я не разбил пожарный шкаф в той
182/218
забегаловке и не спиздил топор, голыми руками мы бы хуй чего добились… На
что ты надеялся?
— Да я ж не знал, что всё так. Просто полез… А потом уже выбора не было.
— Тэхён, тебя не пустили, потому что ты сам там валялся в соплях и слезах и
не отдавал его врачам, пока я тебя не оттащил, давай посмотрим правде в глаза:
вы с ним не родственники, чтобы тебя пускали в карету скорой помощи, а
друзей пускают обычно, если они обещают не мешать. Ты откровенно мешал,
так что не строй из себя жертву.
— Да, но…
— Нет, я не для того лез туда жарить своё очко в адском пламени, чтобы
потом от него отказаться. Похуй, главное, чтобы здоров был, сколько времени
на это придётся потратить, сколько сил и денег, похуй, мне просто похуй.
Примечание к части
Если соберётесь меня побить после этого, то давайте ток не по лицу, оно у меня
на солнце сгорело
Дальше — лучше, обещаю.
184/218
Примечание к части https://vk.com/wall-197288557_21
Justin Bieber feat. Chance The Rapper “Holy” (она же в цитате перед главой)
Charlie Puth - “One Call Away”
P.S. обратите внимание на примечание после части и самый первый отзыв после
работы
Epilogue
That the way you hold me, hold me, hold me, hold me, hold me
On God!
За две недели можно успеть привести себя в порядок, чтобы быть готовым
встретиться с тем, с кем хочется до дрожи в пальцах сильно, при полном параде.
Можно успеть по совету отца сходить на четыре сеанса к психологу, который
поставит диагноз «лёгкое постравматическое расстройство», и начать
прорабатывать всё досконально и быстро, ведь нужно быть морально собранным
185/218
для того, с кем хочется встретиться больше всего в жизни, на максимум. А ещё
за две недели можно оглянуться на свои двадцать четыре года за спиной и
внезапно понять — с ужасом отчасти — что друзей-то у тебя и нет. Потому как
после очередного дня в больнице, когда врач непоколебимо покачал головой и
отказал Тэхёну в визите, а он, кажется, поломался от тоски и пустил насмарку
сеанса два, не меньше, у психолога, забирал его — злого, протестующего и
разбитого совершенно — почему-то снова его не-друг Мейцо.
***
***
187/218
— Ким Тэхён?
— Вы пойдёте?
***
Чонгук.
Его Чонгук.
Тэхён ловит его ладони на своей шее и прижимает к своим щекам. Они
почему-то холодные.
— Тсс, если ты будешь волноваться и заставлять эту штуку так пищать, меня
отсюда выгонят взашей, — Тэхён целует в раскрытую ладонь. — Со мной всё
хорошо, я не пострадал.
***
— Но почему? После того, что он пережил, ему нужен рядом человек, чтобы
помочь восстановиться, позаботиться и всё такое. Почему это не могу быть я?
Диета, препараты, прогулки, сон, физические нагрузки, моральное спокойствие
— я всё это могу контролировать. Я полностью здоров. В чём проблема? Вы сами
мне пять минут назад сказали, что при соблюдении предписаний ему нет
необходимости здесь находиться.
190/218
— Вы родственник?
На то, чтобы уговорить доктора отпустить Чонгука, ушло чуть больше десяти
минут, чуть больше времени занял путь Тэхёна до дома, чтобы взять Чонгуку
одежду на выписку, и обратно.
Сеул пару дней назад накрыло ураганом, чёрт его знает, откуда пришёл
тайфун, но синоптики обещали дожди на ближайшие пару недель точно. Это в
целом было ожидаемо, конец июня в Корее всегда начало сезона дождей.
Однако в этом году он пришёл раньше и планирует серьёзно так затянуться.
Тэхён гнал от себя мысли о том, что природа начала лить слёзы сразу после
захоронения останков Чимина. Он там, разумеется, не присутствовал, но слышал
обо всём в подробностях от Мейцо. И адрес колумбария на всякий случай взял.
— Почему?
— Ну… просто мы обычно ездили к тебе, но у меня больше места, возле дома
парк хороший, и я всё подготовил, ты не волнуйся, я убрался в твоей квартире,
выкинул всё из холодоса, чтоб не пропало, вещи привёз, я даже кактус твой…
— Иди ко мне, иди ко мне, мой хороший, — Тэхён снова жмёт к себе крепче,
гладит по спине, чувствуя ладонью торчащие лопатки, умирая внутри от тягучей
необходимости помочь и успокоить. Пугает ещё тот факт, что Чонгук много веса
потерял за эти две недели. — Всё будет хорошо, я приготовлю тебе самый
вкусный рамён, я рядом, я люблю тебя, слышишь?
192/218
Не в такой, конечно, обстановке Тэхён хотел признаться. Но лучше так, чем
некому.
***
Первое время они очень много спали. Буквально целые дни проводили в
постели, в обнимку, Чонгук редко довольствовался своей подушкой и постоянно
искал физический контакт. Чонгук спал из-за препаратов по большей части,
Тэхён же, потому что наконец появилась возможность выспаться. Он чертовски
устал, его жизнь перевернулась за пару месяцев с ног на голову, он поймал по-
настоящему чудовищный стресс, и те две недели, что ждал возможности
увидеть Чонгука, он тоже не отдыхал, мало спал из-за кошмаров или просто из-
за бессонницы. А сейчас, когда рядом, уткнувшись в шею и обняв поперёк груди,
посапывал в очередном домашнем флисовом костюме его любимый человек,
живой, тёплый, мягкий, которого можно легко разбудить и посмотреть в ясные
глаза, Тэхёну спалось совсем уж замечательно.
Да, у них пока не всё нормально. Они откровенно не в порядке. Да, о многом
нужно поговорить, но пока получается только молчать вместе. Но всё придёт со
временем, пока что же они просто друг друга лечат поддержкой и
присутствием.
***
Они снова спят. Время где-то около пяти часов вечера, Чонгук сегодня
проснулся достаточно рано, поэтому они рано позавтракали, посмотрели пару
передач про саванну по телику и снова увалились спать. Тэхён вообще-то, по
правде, выспался. Он уже устал спать за эти две недели, но Чонгука сняли пару
дней назад с капельниц полностью, оставив только препараты, поэтому он всё
ещё много спит — восстанавливается. Тэхён лениво листал ленту Инстаграма,
который почистил на днях ото всех, с кем был знаком и дружил в универе, ото
193/218
всех, с кем последний год тусовался, удалил все свои самые позорные и
похабные сториз из актуальных, оставив в профиле только красивые фотки с
короткими подписями, да сториз с фотографиями еды и пейзажей.
А потом Тэхён слышит его. Шум. Кто-то отрыл дверь квартиры и вошёл,
переговариваясь. Их двое. Шуршат пакетами, Тэ мгновенно узнает голоса хёна и
отца. Боже, а ведь успел и испугаться. Пока Тэ судорожно соображал, как бы
ему выбраться из-под парня и не разбудить его — тот помимо всего прочего ещё
и плохо спал один — дверь спальни распахнулась и в неё просунулась
улыбающаяся голова отца, рука Тэхёна тут же метнулась к лицу, прикладывая
палец к губам, и Тэ умоляющим взглядом уставился на отца, давая понять, что
194/218
Чонгука ни в коем случае будить нельзя. Он показывает ему на пальцах дать
ему пару минут, отец понимающе кивает и прикрывает дверь, а Тэ принимается
осторожно выбираться из-под Чонгука, он укладывает его на свою нагретую
подушку, чтоб тот не сразу почувствовал, что спит один, Тэ уже привык так
делать, ежедневно просыпаясь чуть раньше, чтобы приготовить покушать.
Накрывает его одеялом до самого носа и, пригладив непослушные волосы,
быстренько удаляется из комнаты.
***
— Ах, да, что это мы. Тэхён, мы привезли вам продуктов, уже загрузили всё в
холодильник, ты говорил, что заказываешь доставку, но твоя мама настояла на
этом. Там готовая еда в контейнерах, если ты не сильно против, она могла бы
заехать на днях, ей очень хочется познакомиться уже с твоим парнем, ну, сам
понимаешь.
— Да, да, конечно, я дам знать, когда Чонгук будет готов к тому, чтобы мы
принимали гостей.
— Тэхён?
— Жена в порядке, что с ней станется, всё обошлось почти без последствий и
слава богу. Сам как себя чувствуешь, Чонгук-а? — мгновенно переходит на
дружественный тон отец Тэ и Чонгук если и теряется от резкого перехода, то
виду не подаёт.
— Он, что?
— Ну пап…
— Ну а что? Неправда что ли? Сто лет уже прошло с тех пор, как ты вежливо
обращаться перестал, а тут на, тебе, исправился. Кого прикажешь благодарить
за прогресс? Уж не тебя, это точно.
197/218
Тэхён фыркает что-то насмешливо, а Чонгук, стараясь сделать это
незаметно, легонько растирает висок, почувствовав нарастающую боль в голове.
В конце концов, спросонья поклоны раздавать не такая уж и хорошая идея,
когда есть склонность к головным болям, а последний приём пищи был часов
пять-шесть назад, не меньше. Разумеется жест не укрывается ни от Тэхена, что
привык давно, что Чонгук часто так делает, когда у него начинает болеть
голова, ни от его отца, потому как мама Тэ раньше часто мучалась головными
болями и тоже постоянно пыталась растереть себе виски.
— Так, ну, продукты занесли, Чонгука проведали, Тэхёну всё, что надо было
передать, передали, давай домой, Мин Хо, ребятам отдыхать нужно, мы и так
подзадержались, — старший брат без экивоков быстро, натянуто улыбнувшись,
прощается и уходит обуваться в прихожую. Чонгук и Тэ тепло благодарят отца
за визит. — И обязательно съешьте всё, что мама передала. А то орать будет на
всех. И ждите её в гости. А ты, Чонгук, береги себя, понял? Лучше тебя мы зятя
уж точно уже не найдём, к этому оболтусу до тебя одни прохиндеи и липли, Мин
Хо устал разгонять.
***
— Чонгук… — выдохом.
— Спасибо, что остаёшься рядом, Тэхён. Я безумно рад, что ты у меня есть. Я
бы сказал тебе сейчас тысячу раз подумать, прежде чем связываться со мной —
больным и временами, как мы выяснили, немощным. Но не скажу. Я решил, что
не отпущу тебя никогда. Я тоже люблю тебя, я слышал всё, что ты говорил.
Спасибо, что помогаешь, я не знаю, что бы я без тебя делал.
— Солнце, переставай, мне неловко. Я уже говорил, что люблю тебя? Могу
ещё сто раз сказать. Но никогда больше меня не благодари за такие простые
вещи. Мы друг друга уже выбрали. Тогда, на кухне, кактус — свидетель, —
кивает на журнальный столик в центре гостиной, на котором уютно
примостился чонгуков «питомец». — Чем займёмся, как покушаем?
— Я хочу засос.
— Я хочу посмотреть.
— Что именно?
— Засосы. Покажи, я сто лет на себе такого не видел, — шепчет Чонгук и Тэ,
200/218
открыв камеру на телефоне, легонько отводит его голову за подбородок в бок,
Чонгук улыбается широко и искренне, прикрыв глаза от вспышки своей рукой, а
Тэ делает самое потрясающее на свете фото.
— Созвездие?
— Угу.
— Наставил.
Они пропускают половину первой серии занятые губами друг друга, Тэхён
начинает сбавлять обороты, решая ко всему приходить постепенно, и жадно
зацеловывая припухшие, нежные губы со вкусом зелёного чая с мелиссой,
шепчет Чонгуку какие-то глупости о сладких губах, невозможно пышных
ресницах и необходимости притормозить, чтобы он не начал его раздевать.
***
Но сегодня фрилансер отдыхает. Он встал что-то около часа назад. Его чудо,
заменяющее собой все зависимости, продолжает сопеть на подушке,
удивительно, не проснувшись после того, как его туда переложили. Фрилансер
уже сделал сегодня одну пакость и планирует ещё парочку. Это должен быть
удивительный день. Никак иначе.
Он стоит в одних трусах на деле то. А по бедру ползёт кое-чья стопа, ползёт
выше и выше и, совершенно нагло раздразнив, пролезает под кромку кельвинов,
игриво помассировав кожу пальчиками. Тэхён откидывает телефон в сторону, и
вперивает взгляд в нахальный, карий откуда-то из вороха подушек и одеяла.
202/218
Чонгук открыл свой юридический кабинет и предоставляет адвокатские
услуги по семейным делам. Никуда дальше семейного или трудового кодекса
его не пустили ни родители Тэ, ни сам парень, ни Кан — теперь уже друг семьи
— Мейцо, ни Ким — барбекю в субботу у меня на даче, оболтусы, — Намджун, да
и родители Чонгука, не зная всей ситуации, что произошла с ними больше
полугода назад, поддержали идею сына открыть своё дело и не рисковать на
работе здоровьем. Клиентов поначалу было ожидаемо мало. Но потом к делу
подключился вечно желающий помочь Намджун и отец Тэ, что старался
поддерживать всё, что они начинали, лишь бы дети заняты были чем-то по
жизни, парочка хороших дел, отлично работающее сарафанное радио и у
Чонгука дела пошли в гору, как и у его парня, хоть и области их деятельностей
совершенно не пересекались.
Однако времени это всё отнимало жуть сколько. И если Чон в загруженные
дни к восьми вечера сто процентов приползал домой уставший как черт и
жаждущий внимания, то Тэхён, часто работавший из дома, хоть и офис они
снимали с двумя кабинетами на двоих, за своими сайтами мог просидеть до
утра. Чем бесил иногда неимоверно. Но удивительно… ругались редко.
Возможно, потому что Тэхён умеет правильно начать и своё и чонгуково утро.
Чонгук не успевает толком проснуться, а Тэхён уже ныряет под одеяло. Черт,
его энергии с утра можно только позавидовать. Они вчера оба закончили работу
пораньше, а потом так долго трахались, что уснули с мокрыми волосами, едва-
едва успев выползти из душа.
Чонгук спал голым, а потому когда под одеялом горячие руки разводят ноги
в стороны, а на привставшем с утра члене ощущается тёплое дыхание, он с
готовностью прикрывает глаза, потому что знает, что Тэхён обычно не любит
медлить. А ещё, кто бы мог подумать… спустя почти год отношений,
выяснилось, что Ким очень любит оральный, при чём когда он доставляет, а не
получает. Подарок, а не парень.
— Да, Тэтэ, вот так, да, — нежно выстанывает, блуждая туманным взглядом,
по его раскайфованному лицу, что тоже уже на грани от приятных ощущений, —
хорошо, вот так, хорошо, да!
— Нравится?
— Да-да, не останавливайся…
А потом Чонгук замечает его. Что-то блестит на правом безымянном. То, чего
вечером вообще-то не было, и он не помнит, чтобы кто-то на него когда-то
подобное надевал.
— Так да, нет? Чё молчим то? — жмурится довольным котом Тэхён, выглядит
расслабленным, на деле же всё-таки немного волнуясь. Он не хотел длинных
признаний и пафосных предложений, хотел вот так просто надеть кольцо и всё.
Ну и надел с утра, пока тот спал. Осталось только надеяться, что Чонгук на
такую простоту не обидится.
— На, тогда мне напяль тоже, чтобы честно было, — поднимает с пола
коробочку, Чонгук благоговейно и всё также лёжа надевает простое тонкое,
такое же, как у него самого кольцо, теперь понятно — из белого золота на палец
и прижимается к его руке губами. Чёрт, это слишком хорошо, чтобы быть
правдой. — Ну, осталось только выбрать, куда ехать жениться. Можно
подождать пока в Таиланде закон примут, они в этом году законопроект внесли,
к концу года точно рассмотрят, но опять же не факт, что его одобрят, поэтому
предлагаю стандартно: Европа, Дания, например, Франция, если там
иностранцев женят, конечно, если не Европа, то США можно, но если моё мнение
учитывается, то я туда бы не хотел. Пока думай, время ещё есть.
Через десять минут ленивых утренних обнимашек Тэхён тащит парня в душ,
усаживает завтракать, даже трусы надеть заставляет. Чонгук немного
возмущён, что его торопят, потому что дел на сегодня никаких вроде бы не
205/218
было. Но закончив с завтраком…
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Что?
— Ю…
— Чёрт…
***
За семь месяцев были опробованы разные способы лечения, Хоби без устали
таскал к пациенту одного врача за другим. Результатов не было. Показатели
были в норме. Но Юнги спал и не желал ни в какую открывать глаза. Однако
Хосок не сдавался и Юнги из месяца в месяц снова и снова проходил
всевозможные экспериментальные лечения.
А две недели назад, пока Хоби сидел уже по привычке у него на кровати в
ногах и готовил отчёт на работу, тот неожиданно пошевелил пальцем. Хосок
был занят чертовски, но это мимолетное движение уловил. Он подскочил с
кровати как ужаленный, в одних носках побежал за медсёстрами и, вернувшись
и дожидаясь, пока добегут врачи, самым первым наблюдал момент, когда
тяжелые припухшие веки с огромным трудом приоткрылись, из уголка одного
глаза потекла слеза, а туманный потерянный взгляд начал проясняться.
— А если я не захочу знать ничего больше, кроме того, что уже знаю, если
захочу считать его подонком?
— Это твоё право. Он выстрелил в тебя, потому что считал, что ты относился
к нему несерьёзно.
О том, что тот его очень любил, но просил об этом не говорить, Хосок не
говорит, потому что банально об этом не знает. Чонгук решил оставить это при
себе и рассказал только Тэхёну через три месяца после трагедии.
Юнги решает все его метания сам. Просто вытянув руки вверх, показывая,
что ждёт обнимашек, и улыбаясь мягко. Чонгук усаживается на постель и
прижимает похудевшего, хрупкого друга к себе. Он так скучал. Так скучал по
его подъёбам не в кассу, по улыбке дёснами, по мягкому голосу, по хриплым
смешкам, совсем как тот, с которым он его к себе сейчас прижал, по всему нему
скучал.
— Ну… вполне себе сносно. А вы как? Хосок рассказал мне о том, что
произошло тогда. Как твоё здоровье?
Хосок хочет что-то сказать, открывая и закрывая нелепо рот, его скулы топит
краской, потому что это всё не то чтобы неправда, он действительно немного
209/218
пожадничал. Юнги отчего-то тоже краснеет, отводит взгляд от Хоби и,
потеребив пальцами край одеяла, внезапно переводит тему.
— Тебе смешно, Ким, а я этому всю жизнь посвятил и я не хочу быть героем,
я просто хочу понять сейчас, где мое место.
— Твоё место там, где ты сам посчитаешь нужным его обозначить. Ты прав,
мы нихуя не герои, плащей у нас нет и сбегать после провала из структур —
трусливо и в какой-то мере даже позорно. Мы столько лет жили мыслью «а кто,
если не мы», что и представить себя без этого всего сложно. Но один мудрый
человек мне однажды сказал: «В первую очередь ты человек и уже потом
полицейский». А другой не менее важный для меня человек сказал: «Важнее
всего всегда будет твоя жизнь». Поэтому я пришёл к выводу, что как
полицейский я уже закончился, а от моей жизни и так уже отнято слишком
много лет. Не повезло, потому что я за время работы в полиции так и не стал
героем, как, например, Мейцо. Поэтому я предпочёл хотя бы оставаться
человеком. Бороться с несправедливостью можно по-разному, я свой способ
нашёл в новой работе, и ты найдёшь. Поверь мне, не только плащ и погоны дают
тебе возможность бороться со злом. Можешь хоть пекарню открыть, но каждый
месяц по паре долларов отправлять в онкоцентры для сборов на лечение детей,
например, и ты уже будешь героем. Ты уже будешь бороться со злом и
несправедливостью. Понимаешь о чем я?
212/218
— Я постараюсь понять, — чуть погодя отвечает Юнги, понимая, что ему
нужно подумать. Серьёзно подумать и решить, как дальше жить.
Тэхён замечает, что Юнги уже устал. Он всё ещё выглядит слабым, хоть и
лицо обрело более здоровый оттенок, чем был во время, пока тот был в коме.
Они полдня его выматывали разговорами, смехом и прочей ерундой. А ещё Хосок
выглядит и вздыхает периодически так, словно очень хочет уже остаться
наедине с Юнги. Возможно, ему тоже есть что сказать сегодня.
— Как ты? Сильно устал? Если хочешь, я тоже уйду, я попрошу медсестру
принести тебе чего-нибудь успокаивающего, поспишь.
— Я не смогу обнять тебя, если ты будешь держать руки вот так, — кивает
головой вниз, указывая на его обхваченную руками грудь. — Иди обниму, —
тянет за один из рукавов больничной рубашки и Юнги подается вперёд с
готовностью, моментально устраиваясь в тёплых объятиях. На дворе январь и
Хосок всё время ходит в свитерах. Иногда они колючие на вид. Но сегодня его
свитер облегающий, поэтому легко можно почувствовать крепкое плечо и тепло
от него, а ещё он светло-желтый и очень мягкий. Юнги притирается щекой к его
плечу и позволяет прижать себя покрепче, растворяясь в приятном тепле,
расслабляясь под осторожными поглаживаниями по спине. Хосок пахнет каким-
то очень вкусным исключительно мужским парфюмом, а ещё лимонными
конфетками, шампунем для волос и домом, а не больницей. Юнги тянет его на
себя, заставляя прилечь рядом, и укладывается к нему на плечо, продолжая
обнимать его поперёк груди.
213/218
— Только попробуй уйти, если усну.
— Да я и не собирался.
***
***
Тэхён тоже учил язык и искал пути миграции, Чонгуку можно было спокойно
переезжать и два года жить в стране по студенческой визе. Тэхёну же нужно
было придумать что-то своё, потому что студентом он быть открестился сразу. В
итоге решено было продать всё и продолжить заниматься тем, чем Тэ и
214/218
занимался, только зарегистрировав бизнес там, в Уэльсе. Спустя пару лет у них
уже был вид на жительство, ещё через два года, если они продолжат работать в
стране, они получат гражданство.
Чонгук давно называет Тэ мужем, они поженились три года назад ещё как
иностранные граждане, но уже частично переоформили документы. Европа…
сказочная Европа, где жизнь течёт медленно, здания на улицах в основном
старые и атмосферные, а образование одно из лучших в мире. Маленький город,
где всем, конечно, есть дело до того, какие и у кого секреты, но никому нет дела
до осуждения, а значит, и ходить за руку за покупками и целоваться у входа в
университет, когда один другого подвозит, а потом едет по своим делам —
вполне себе окей, это не считается чем-то странным.
***
Тэхён копошится сонно и, приоткрыв глаза и увидев на плече своё чудо, что
уползло куда-то ночью и вот опять приползло на законное место обратно, тепло
чмокает его в лоб, укладывая руку на талию, а второй, на которой тот разлёгся,
зарываясь ему в волосы.
— Говорил же.
***
В Уэльсе у пар равные права, а потому через год после уютной свадьбы в
старой ратуше, украшенной лавандой, как в той самой Фиолетовой деревеньке,
куда они поехали пару лет назад после того, как Чонгук восстановился (а Тэхён
взял с него обещание до семидесяти лет не сметь уходить из этого мира), на
которой присутствовали только самые близкие: Юнги, Хосок, прилетели
Намджун и Мейцо, последний три месяца на билеты копил, родители Тэ и даже
сестра Тэ, с которой Чонгук наконец познакомился (Мин Хо не прилетел и со
свадьбой не поздравил, любые контакты братьев закончились после переезда
Тэ, глупо было надеяться, что для Тэхёна произошедшее пройдёт без
последствий, брата он потерял), парни моментально встали на очередь в дом
малютки, сходив на консультацию к адвокату и получив инструкцию по
усыновлению.
***
— Люблю тебя.
— И я тебя.
Примечание к части
218/218