Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/9645047

ангел
Направленность: Слэш
Автор: сегодня я сплю с минхо (https://ficbook.net/authors/2812012)
Беты (редакторы): я люблю ли минхо (https://ficbook.net/authors/2718325)
Фэндом: Stray Kids
Пэйринг и персонажи: Ли Минхо/Хан Джисон
Рейтинг: NC-17
Размер: 10 страниц
Количество частей: 1
Статус: завершён
Метки: Афродизиаки, Асфиксия, Обездвиживание, Dirty talk, Анальный секс,
Стимуляция руками, Мастурбация, Неозвученные чувства, Незащищенный секс,
Акустикофилия, Кинк на похвалу, Кинк на наручники, Секс на камеру,
Эротическая сверхстимуляция, ООС, Нецензурная лексика, Кинки / Фетиши,
Романтика, Повседневность, PWP, AU

Описание:
Хан Джисон в свои девятнадцать примерный гражданин страны, дрочащий на
камеру с кучей зрителей и стонущий так, будто это последний стрим в его
жизни.

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания:
тг канал плиз: https://t.me/tvoi_minho
Примечание к части мой тг канал: https://t.me/tvoi_minho
там я иногда что-то интересное пишу

ангел

Где-то на периферии своего сознания Джисон понимает, что желание

кричать на весь квартал сжирает изнутри, разрывая плоть острыми зубами. Но
съёмная двухкомнатная квартира, приглушенный фиолетовый свет,
ароматические цитрусовые свечи и хуй откуда взявшиеся кинки останавливают,
шепча на ушко: «не нужно», «одумайся» и «хан джисон, тебе же нужны деньги,
так какого хера выделываешься?», пиная под задницу с размахом и вкусом,
будто Джисон не человек, а абстрактное существо без души и тела.

Хан Джисон в свои девятнадцать примерный гражданин страны, дрочащий на

камеру с кучей зрителей и стонущий так, будто это последний стрим в его
жизни.

Плотная бархатная маска на лице не дает вздохнуть полной грудью, запах

цитрусов в воздухе кружит голову, а он продолжает двигать рукой уже по
инерции, наблюдая сквозь упавшую чёлку, как один за другим комментарии
всплывают в окошке левого верхнего угла, среди которых: «сладкий, ты такой
горячий», «я бы тебе с удовольствием всадил», «сколько же ты стоишь, зая?» и
один единственный, что привлекает внимание влажного карего взгляда:

Lee Know: я бы хотел сжать твою шею. ты же любишь такое?

Джисон хнычет, двигая рукой резче. Кожа под плотной маской покрывается
испариной, несколько на шее, вниз к груди. Зрители по ту сторону ликуют, и
Хан, сглотнув слюну и сжав член в ладони, хрипло шепчет:

— Люблю… Очень, — и откидывает голову, открывая обзор ну свою тонкую шею

и дрожащий кадык.

Пряди волос липнут к коже на висках, внутри все взрывается от всплеска

адреналина, который он так давно не ощущал каждой клеточкой тела. Джисон
жмурится, а пальцы, живущие своей чертовой жизнью, цепляются за шею, как
за последнее спасение в этой жизни. Хан делает глубокий вдох и замирает,
потому что мелкие капельки здравого рассудка покидают его голову,
растворяясь где-то за пределами галактики. Большим пальцем поглаживает
головку, тянет тонкую кожу и едва ноготком задевает чувствительную плоть.
Стон слетает с губ громкий, резкий и тягучий, заставляя пальцы сжать шею
сильнее, со всем рвением. Он закатывает глаза от удовольствия, лижет губы и
слезно смотрит на экран, взрываясь тысячью атомными вспышками.

Lee Know: сука. блять, детка, это охренительно

Lee Know: готов прямо сейчас кончить

В любой другой ситуации Джисон бы похихикал, прикрыв свой красивый ротик

изящной ладошкой, но, к сожалению, ладошки эти заняты немного другим
делом.

Шея пылает от того, как сильно ее сжимают эти хрупкие, с виду, пальчики; тело
дрожит от недостатка кислорода; голову кружит от восхитительного
2/11
возбуждения и яркого желания поскорее кончить, излиться себе на руку так,
чтобы все видели, как белесые капли спермы медленно стекают с ладоней,
капая на бедра. Он дрожит, смыкая пальцы на члене и шее сильнее, открывая
всего себя все с новой и новой стороны. А зрителям это явно нравится.

— Мгх, блять, ммм, — ничуть не наиграно стонет. Кто бы мог предположить, что
недостаток кислорода в лёгких подкинет столь ярких ощущений в собственной
дрочке.

Lee Know: охренительно стонешь, детка

Lee Know: хочу услышать твои стоны вживую

*пользователь Lee Know отправил донат*

Lee Know: хочу. тебя. на своих бедрах

Джисон закусывает губу, наблюдая сумму в нижнем правом углу и сдерживает

себя, чтобы не заплакать. И почему стыдно становится лишь сейчас?

— Я, — еле произносит, прогибаясь в спине до хруста, — не шлюха тебе, — и

кончает со вздохом, крупно изливаясь на руку. — И сидеть на твоих бедрах ни за
какие деньги не буду, — получается тихо, слабо, жалко, но даже этого хватает,
чтобы зритель под ником Lee Know услышал. — Увидимся на следующей
неделе, котики!

Крышка ноутбука закрывается, и Джисон, поджав под себя ноги, срывает

бархатную душную маску, глотая кислород губами, как рыба на суше. Мельком
глядит в зеркало, что находится по правую руку на стене, и хмыкает, потому что
замечает эти красные следы от пальцев на шее, сперму на бедрах и слезы,
застывшие в глазах.

А на телефоне висит оповещение о зачислении миллиона вон на карту.

***

Джисону девятнадцать, и он ощущает себя говном, наблюдая миллион вон на

карте. Число не изменилось с того вечера, все такое же большое, правда от
этого ни плохо, ни хорошо, что-то среднее. И именно с этим «среднее» Джисон
старается вроде как бороться, сжимая в пальцах несчастный телефон. Миллион,
сука, вон. Миллион. От одного этого слова сердце сжимается под натиском
неприятного жгучего осадка, что полыхает, будто пламя.

Телефон едва ли не трещит в руке, а назойливая челка лезет в глаза, стараясь

отрезать юношеский взор от внешнего мира. Джисон сдувает её, пихая гаджет в
задний карман джинс, и, задрав подбородок повыше, соскальзывает с любимого
подоконника.

В глазах одногруппников он такой же простой, как и все они, порой веселый,

яркий, живой, прям как огонёк в холодную зиму, но навряд ли кто-то из
знакомых станет думать о Джисоне немного в другом плане.

Мальчишка замечает, как совсем рядом, буквально в нескольких шагах от него

стоит Минхо, облокотившись объёмными бедрами о подоконники, и улыбается
3/11
нагло, вызывающе, проникая этим своим взглядом прямо в душу. Джисон
дергается, а в голове странная мысль: «не мог же он быть на субботнем стриме»
и «да нет, Джисон, успокойся, Минхо-хён таким не интересуется». Выдыхает в
тот самый момент, когда понимает, что немного ебанутой была первая мысль. Ну
не может Минхо-хён…

— Джисон, ты просто параноик, успокойся, — шепчет сам себе, поджимая губы в

тонкую полоску и глядит на то самое окно, около которого только что стоял
Минхо, но того и след простыл.

Хан спокойно выдыхает, пихая ладошки в карманы безразмерной худи. Телефон

в заднике вибрирует, заставляя обратить на себя внимание. Мелким черным
шрифтом на белом фоне, и дыхание на нуле:

Lee Know: как насчет того, чтобы сходить в кафе, бельчонок?

Фу, бельчонок?

В смысле, какого хрена?!

— Джисон!

Хан оборачивается на голос и едва ли не роняет телефон, потому что к нему

идет — о господи боже нет — Минхо, сверкая рыжиной среди всей серости мира.
У старшего улыбка странная, больше походящая на мерзкую ухмылку, а взгляд
так и пробирается в душу, цепляясь длинными холодными пальцами. Джисон
приглушенно пищит, натягивая капюшон на голову. Глупый, такими играми не
спастись от Минхо. Вообще. Никогда.

Ли подходит близко, смотрит сверху вниз этими своими чернющими, как космос,
глазами и хмыкает на грани слышимого, опираясь руками о студенческую парту.
Нагибается близко, и Джисон с легкостью может почувствовать его горячее
дыхание на своей щеке, ближе к уху. Сердце замирает, отказываясь
функционировать, и мальчишка, сжав ладошки, смотрит туда, куда смотреть не
стоило, потому что на дне чужих зрачков настоящие черти пляшут, разводя
жаром полыхающие костры.

— Ч-что хотел, хён? — робко интересуется, наблюдая за выражением чужого

лица сквозь густую челку.

Минхо хмыкает, демонстрационно скользя мокрым языком по клыкам. Джисон

ловит себя на мысли, что они охуительно сильно идут старшему.

— Чем занят в субботу, Хан-и?

И ебать все на белом свете, а смотрит Минхо чересчур хитро. У Джисона внутри
все холодеет, потом крошится на осколки и тает, как мартовский снег на
асфальте. Он понимает — пути назад нет, потому что загнан в тупик хищным
зверем.

Мальчишка сипло выдыхает, облизывая пересохшие губы. Холод маленькими

пальчиками касается копчика, скользит вверх по позвоночнику, кусает за
загривок и замирает, сжимая тонкую джисонову шею сильно и остервенело. Хан
хочет сказать что-то, но из горла выходит лишь слабый хрип, который
4/11
разбивается о стену, будто хрустальная ваза в момент грубого броска. Тело
превращается в бомбу замедленного действия, и Джисон чувствует, как не в
состоянии совладать с собственным ощущением происходящего, будто мир
вокруг останавливается.

А Минхо продолжает глядеть хитро, с искрой неведомого азарта на дне

смертельно-черных глаз. Его будто бы забавляет вся эта ситуация, а
удовольствие наблюдать за выражением лица Джисона бьет по чувствительным
окончаниям яркой вспышкой молнии.

— Ну так что, ммм, Джисон? — голос у Минхо тягучий, будто поздний летний
мед, сладко оседает на языке и в мыслях. Мальчишку нехило так ведёт, а он
пальцами сжимает острые коленки и смотрит слегка робко, испуганно.

— Да ничем особенным, хён, — отвечает.

Вздох облегчения слетает с приоткрытых губ в тот самый момент, когда Минхо
отстраняется, выпрямляя спину, но глаз пытливых не сводит, едва заметно
ухмыляясь уголками губ. Он будто бы знает обо всем — знает и обладает
желанием уничтожить Джисона морально этой информацией. Хан видит это по
лицу старшего, по его взгляду и ухмылке, по позе, в которой он стоит. Весь
Минхо так и кричит ему о том, что, мол, да, глупая белка, я знал, знаю и буду
знать!

— Хм-м-м, Хан-и, тогда ты не против встретиться? — спрашивает, вынуждая

задержать в легких дыхание, а потом нагибается низко-низко, касаясь губами
мочки уха Джисона. — Потому что я хочу тебя на своих бедрах, сладкий.

Джисону девятнадцать, и кажется, он умер ментально.

***

Каждый уважающий себя человек должен в жизни сделать три вещи: построить
дом, завести семью и посадить дерево. Принципиальные правила, которым
следуют чуть ли не все жители планеты, стараясь как можно раньше открыть
для себя прелести взрослой самостоятельной жизни, создать новую ячейку
общества и стать полноправным гражданином своей страны. Для Минхо вся эта
хуйня с семьёй, домом и деревом никогда не стояла на первом месте. Парень, в
жизни которого всё было и так заебись, не мечтал создать новую ячейку
общества, потому что принципы и желания были немного другими, нежели у
большинства жителей планеты.

Милые мальчики, которые так чутко и правильно играют с собой на камеру,

привлекают гораздо сильнее, чем политические дискуссии тёти из новостей. У
Минхо другие увлечения, другие взгляды на жизнь и другая реальность, в
которой ему комфортно и из которой всегда можно выудить львиную дозу
удовольствия, растворяясь и утопая в вихре страсти и азартного желания.

Минхо не ищет выгоды, ему просто хорошо, вот так, по-человечески, когда при
просмотре очередного видео с мальчиком в бархатном ошейнике все внутри
взрывается волной возбуждения, а на слуху чудесные динамичные стоны.
Искать выгоду нужно в чем-то, что заставит тебя сгорать в агонии и
умопомрачительной жажде видеть, трогать и ощущать буквально каждой
5/11
клеточкой тела.

А потом в универ поступил этот мальчишка Хан Джисон, который как-то

слишком внезапно ворвался в чужое окружение и стал кем-то, кого Минхо хотел
видеть, трогать и ощущать едва ли не каждый день, каждую ночь и каждую
секунду своего существования. Глазки у Джисона большие, блестящие, полные
детской игривости, которая прячется под пушистыми ресницами и длинной
челкой. С первой секунды Джисон показался каким-то не с этой планеты, потому
что отвечает всегда крайне робко и скромно, смотрит осторожно и не без
интереса, кутается в свои большие толстовки, будто продрогший котенок.

Минхо определенно его где-то видел.

И ладно бы это была спонтанная встреча на улице, по типу неловкого

столкновения лбами и искры в пересеченных взглядах, нет, это что-то более
откровенное и пошлое, будто мальчики-стримеры на взрослых сайтах.

Минхо старается впитать в себя буквально каждый изгиб тонкого изящного

тела, с элегантно выступающими косточками, которые так и рвутся порвать
тонкую смуглую кожу. Минхо смотрит, потому что на такую красоту невозможно
не смотреть. Мальчик так хорошо стонет, лаская себя везде, выгибается в своей
спине до хруста от волны удовольствия, от чего Ли, руку в штаны запуская, член
обхватывает ладонью и дрочит, выдыхая рвано, запрокидывая голову в
смертельном удовольствии. Минхо кайфует.

У мальчика на лице красивая бархатная маска и челка мягкая-мягкая

прикрывает глаза. Зрителей у него много, по комментариям видно, а Минхо
вдруг загорается сильным желанием сжать чужую тонкую шею своей ладонью и
посмотреть на то, как будет меняться милое личико от недостатка кислорода. А
потом этот самый мальчик собственной ручкой хватается за шею, выкрикивая от
удовольствия резко и высоко, заставляя Минхо кончить, погружаясь в
сладостные звуки, что исходят из динамиков.

Чертовски сильно хочется его на своих бедрах.

Ли деньгами особо сильно никогда не разбрасывался, однако сейчас случай

немного другой, потому что мозги плывут охуительно сильно от одного лишь
блядского вида стройного тела на экране.

И Минхо пропадает на дне темной бездны. Глаза у мальчика большие,

блестящие и игриво-пошлые, смотрят пытливо с дозой недовольства, которую
Ли принимает всю без остатка. Он, кажется, умер.

— Хм-м-м, как интересно, — еле шепчет, прикусывая ноготь на указательном

пальце и наблюдая за чужими глазами, что щурятся, стоит мальчику сказать это
последнее: «увидимся на следующей неделе, котики!» — Хан-и.

Минхо не был детективом, не обладал сверхдедукцией и уж навряд ли бы смог

выследить преступника по уликам, но то, что он видел, чувствовал и слышал,
определенно можно отнести к одному единственному человеку; человеку, что
сейчас крайне растерянно смотрит в свой телефон, губы кусает и выглядит так,
будто всё самое страшное, что могло случиться с ним, случилось.

Минхо видит, как Джисона ведёт с одного его взгляда, улыбки, присутствия.
6/11
Мальчишка смотрит растерянно и робко, пряча искорки страха за густыми
ресницами. Но разве Минхо остановится? Разве решит отпустить его, ничего не
сказав и не сделав? Разве Джисон уйдет от него с пустыми руками? Нет, потому
что Ли получил травму мозга в тот самый момент, когда это чудо только-только
переступило порог универа, собственными руками подписав себе смертный
приговор.

Минхо не нужно быть детективом. Достаточно одного короткого сообщения в

личку джисонова профиля на этом грязном сайте и все догадки подтвердились
разом, ибо у мальчики на лице огромными красными буквами написано «ты меня
нашёл!».

Джисон загнан в угол и дрожит, будто добыча перед хищником, смотрит своими
большими прекрасными глазками и испытывает явный страх, который ни в коем
разе не граничит с тем, что испытывает сам Минхо. Ли тонет в эстетическом
оргазме, не в силах всплыть наружу и вдохнуть спасительного воздуха. Хан-и.
Его Хан-и, в минуты своего страха, подобен ангелу, что спустился на землю дабы
пасть под искусительным взглядом своего Дьявола.

Lee Know: ты пахнешь восхитительно, мой ангел. жду нашей встречи~

Отправляет под покровом ночи. На фоне играет какая-то старая мелодия

девяностых, приятный цветочный запах обволакивает легкие тонким шелком, и
Минхо, подогнув ноги под себя, в очередной раз пролистывает скрины с
недавнего джисонова стрима, где тонкое хрупкое тело видно во всей красе, а
изгибы его тела впечатываются в сознание многолетним клеймом.

Минхо болен. Хан Джисон его болезнь.

Lee Know: но знаешь, было бы лучше, пахни ты мной, ангел.

Минхо просто уверен, что именно в этот момент глаза мальчишки загораются
недовольством и смущением. Все бы на свете отдал, лишь бы глянуть в эти его
карие звездные бездны. А Джисон ведь и правда по ту сторону экрана
вспыхивает краской смущения, что находится в хрупком согласии с желанием
закопать Минхо в первой попавшейся могиле.

Lee Know: Хан-и, почему ты молчишь? разве не хочешь знать, что я планирую
сделать с тобой в нашу долгожданную встречу?

Минхо беззвучно хмыкает, расстегивая рубашку на пару пуговиц, потому что

душный воздух неприятно оседает на кожу, заставляя её покрыться испариной.

haniiii: мне плевать, а знаешь почему? потому что я приходить не собираюсь!

Такой уверенный в себе, когда между ними несколько километров, однако стоит
оказаться в непозволительной близости друг от друга, как тут же превращается
в маленького трусливого котёнка.

Lee Know: о нет, ангел, ты придешь. разве я упущу шанс услышать твои
крышесносные стоны у себя в спальне? мои бедра созданы для того, чтобы ты
объездил их. будешь кричать от удовольствия, просить своего хёна сделать
больше и приятнее, и я трахну тебя так, что весь дом будет знать, как меня
зовут.
7/11
haniiii: какой ты мерзкий, Минхо-хён!

Lee Know: ангел, ты ничем не отличаешься от меня:) стонешь, как шлюха на

камеру, не подозревая, что встает у меня только на тебя. ох, Хан-и, так хочу
тебя~

*пользователь haniiii добавил Вас в черный список*

Минхо тихонько хихикает, понимая, что палку он всё-таки слегка перегнул.

***

— Чай или кофе?

Джисон сидит за столом, плотно сведя колени вместе, и смотрит на то, как
Минхо перед носом то и дело мельтешит, ухмыляется нагло и вызывающе,
смотрит черными, будто космос, глазами в душу, обращая хрупкое тело
мальчишки в мелкую дрожь. Тот сглатывает, взгляд отводит и едва заметно
краснеет. Джисон определённо не хотел приходить, не хотел сидеть напротив
старшего и не хотел наблюдать эти глаза, в которых один черт знает, что
творится.

— Ничего не хочу, — отвечает, сдувая с глаз упавшую челку.

— Тогда, мой ангел, позволь я кое-что сделаю, — даже вопросом не звучит.

Минхо поднимается со стула. Его ухмылка цветочным букетом сияет на лице;

клыки блестят в свете лампы, а взгляд так и искрится тягостным возбуждением
и пламенным желанием. Старший подходит сзади, пальцами касаясь голой
джисоновой шеи, ведет вверх к подбородку нежно, плавно, большим пальцем
оглаживает нижнюю влажную губу мальчика и нависает, как ястреб над своей
добычей, смотрит резко и в душу, задыхаться заставляет. Минхо рыжими
волосами касается алой щеки мальчика, хмыкает, едва заметно сжимая тонкую
шею пальцами.

— Закрой глазки, Хан-и, — желанным шепотом по оголенным нервам, а у

мальчишки внутри все вспыхивает адским пламенем. Он опускает веки;
пушистые ресницы дрожат, отбрасывая тень на алые щёки, будто россыпь
темных блесток, которые Минхо желает сдуть, лишь бы они не портили красоту
его ангела.

Плотная алая лента ложится на глаза, заставляя Джисона вздрогнуть,

сглатывая шумно. Ли шепчет что-то красивое, пальцами аккуратно завязывает
узел на затылке и целует в макушку, обнимая мальчика за худые плечи.
Аккуратно, будто Джисон самая драгоценная статуэтка в мире, тянет на себя,
заставляя встать. Мальчик делает маленький шаг вперёд, пытается разглядеть
малейшие очертания силуэта Минхо, но лента не позволяет. Она, как граница,
отделающая два мира друг от друга — граница сна и реальности.

— Минхо-хён, — зовет шепотом, сжимая пальцы старшего своими.

— Тш-ш-ш, Хан-и, все хорошо, не бойся, пожалуйста, — ласково и нежно, будто

8/11
шелковым пером по голой коже. — Сладкий, ты безумно красивый, милый и
очень-очень возбуждающий. Не представляешь, как я схожу с ума каждый раз,
когда вижу тебя, думаю о тебе и воображаю, каким прекрасным ты будешь
рядом со мной. Я желаю, чтобы ты был только моим и ничьим больше, Хан-и.

Минхо губами касается горячей кожи на шее, целует мокро и кусает до красной
отметины, ощущая на языке долгожданный вкус этого милого мальчика,
который кружит голову и срывает любые тормоза. У Минхо внутри целая
вспышка агонии, вулкан страсти и фейерверки желанного восторга, потому что
чужая кожа под пальцами плавится, а с приоткрытых губ срывается тягучий
медом стон. Джисону в голову ударяет возбуждение; приятный запах свеч
мягкими кошачьими лапками касается легких. Так знакомо и приятно, будто
долгожданный сон окутывает.

Минхо целует каждый миллиметр лебединой шеи мальчика, ладошками

оглаживая стройные бока. Его прет конкретно, а Джисон продолжает стонать
красиво, чутко, едва ли не во весь свой высокий голос. Хан Минхо убивает:
медленно, цинично, остервенело и со вкусом. Но кто Ли такой, чтобы мешать
ему?

В его спальне немного душно и пахнет охренительно; воздух пропитан

наркотическим веществом, а горящие свечи создают некую романтическую
обстановку.

Джисон выдыхает шумно. Через плотную ленту не видно ничего, а внизу живота
тугим узлом тянется возбуждение, вызывая болезненные чувства в паху. Губы
Минхо касаются кончика носа, целуют щеку, и, в конечном итоге, накрывают
джисоновы. Языком по кромке зубов так, чтобы мальчишка задохнулся,
простонал в поцелуй и ответил: жарко, чувственно, жадно. Джисон ладошками
обхватывает лицо Минхо, жмется ближе, чтобы вот так, сердце к сердцу.

— Падай, мой ангел, — старший шепчет горячо, холодными пальцами касаясь

напряжённого живота Джисона, ведет вверх, к груди, и надавливает слегка,
заставляя упасть на мягкую подготовленную постель.

Мальчик пищит тихонько, когда холодное шелковое покрывало касается его

голой кожи; когда ладонями Минхо накрывает чувствительные бедра, сжимает и
хмыкает; когда по запястьям ведут чем-то металлическим.

— Хан-и, давай поиграем немного? — сладким шепотом на ушко так, чтобы

тягучее возбуждении надавило на пах со всей силы. Джисон хнычет что-то
неразборчиво, ощущая тяжесть чужого тела на своих бедрах и дергается, когда
руки фиксируют над головой за спинку кровати наручниками. — Будешь кричать
мое имя, сладкий, и только посмей ослушаться, — Минхо шуршит одеждой, а
Джисону как никогда хочется увидеть хёна, коснуться хёна и быть как можно
ближе к хёну.

— Мин- ах! Минхо-хён! — у Джисона член дергается лишь от языка старшего на

своей шее.

— Я буду брать тебя долго, ангел мой, долго и жестко, чтобы на следующий
день ты сидеть не мог, — Минхо пальцами ведет вдоль груди, наблюдая тонкую
шею с красными засосами и губы влажные, желанные. — Чего ты хочешь, Хан-и,
скажи своему хёну? Хён не укусит.
9/11
Джисона ведет с этого шепота. Он дрожит, вздыхает глубоко, чувствуя, как
наркотик пульсирует в крови бешеным ритмом. Тело пылает от чужих касаний,
поцелуев, от всего Минхо в целом. Губы облизывает и ресницами хлопает под
плотной лентой, смаргивая хрустальные бусинки слёз.

— Я… Хён, я х-хочу видеть т-тебя очень, п-пожалуйста, Минхо-хён, — ногтями

впивается в ладошки отстервенело, выгибаясь в спине до характерного хруста,
и касается голой вздымающейся грудь груди старшего.

Минхо хмыкает, целует в линию челюсти и снимает с мальчика алую ленту.

Пушистыми мокрыми ресницами моргает часто-часто, смотрит
расфокусированно, а Ли тонуть готов в той галактике, что хранят эти карие
глазки.

— Такой покладистый, мягкий и пушистый, — мурлычет на ушко, притягивая

хрупкое тело к себе близко-близко, — Хан-и, смотри, до чего ты довел меня, —
ловким движением закидывает стройные ноги мальчика себе на плечи, стояком
прижимаясь к пульсирующей дырочке. — Хочешь? Знаю, что хочешь, сладкий.

Браслеты наручников больно впиваются в кожу на запястьях, и Джисон, закусив

губу, наблюдает за тем, как вены на руках хена вздуваются, как с собственного
члена смазка тянется вниз и какой красивой ухмылкой обладает Минхо.

Джисон крошится на миллион атомных частиц. Пальцами старший сжимает

бёдра, губами зацеловывает шею, а членом долбится прямо по простате,
заставляя мальчика срывать голос на стонах. Внутри все так и полыхает,
мелкими искрами взрывается перед глазами, превращаясь в водоворот
нескончаемого удовольствия, что разрывает тело острыми когтями. Джисон
голову откидывает назад, едва не ломая шею от ощущения глубины
проникновения чужого члена в себя.

Минхо рычит слабо, кусает за ключицу и входит, прижимаясь к мальчику всем

телом, чтобы жарко, мокро и пошло было. Чужие звонкие стоны ласкают слух, по
нервам бьют, будто ток, и Ли, вцепившись в узкие чувственные бедра до
красных подтеков, говорит:

— Молодец, Хан-и, молодец, — толчок, — такой славный сладкий котик, —

толчок, — сводишь с ума, солнце, не представляешь как.

Джисон дрожит, стоит услышать заветные слова о том, что им довольны, что им
восхищаются и что его хотят. Член вспыхивает болью, а дикое желание кончить
бьет по оголенным нервам вспышкой молнии. Джисон прямо сейчас готов
сломать эти наручники, чтобы коснуться себя, провести пару раз по горячей
пульсирующей головке и излиться себе в кулак.

— Ангел мой, знаешь ли ты, что делают хорошие мальчики? — Хан мычит
отрицательно, губы кусает до красных бусинок крови и глаза закатывает от
удовольствия жгучего секса. — Хорошие мальчики кончают от моего члена в
себе. Давай же, радость, сделай это для своего хена.

Джисон, простонав жалкое и громкое «Минхо-хён!» кончает, захлебываясь

потоком слез, ощущая то, как влажным и пылким языком Минхо слизывает
буквально каждую соленую капельку, сорвавшуюся с длинных ресниц. Горячее
10/11
семя обжигает изнутри раскаленным железом, а мягкими касаниями старший
гладит по голове, целует робко, совсем как-то по-детски.

— Хан-и, ангел мой, как ты? — щелчок наручников разносится по глухому

помещению треском дров в камине, и Минхо, прижавшись щекой к чужому
тонкому запястью, улыбается, наблюдая звёздную галактику у Джисона в
глазах.

— Отлично, хён, — тихим шепотом и нежными объятиями за шею мальчик

опускает веки, — но это было подло с твоей стороны заставлять меня насильно,
знаешь ли.

— Прости, Хан-и, просто на всех тех видео ты такой возбуждающий, что мозг сам
собой и поплыл, — хихикает, носом утыкаясь в изгиб чужой тонкой шеи, вдыхает
полной грудью и замирает, — ты пахнешь мной, ангел. Башню сносит пиздец
как.

— Хён, я спать хочу, — Джисон хнычет, прижимась к Минхо близко-близко, чтобы

в очередной раз ощутить его тепло и дурманящую ласку.

— А как же душ?

— К черту душ.

— Правильно, — старший заваливается рядом, тянет на себя обессиленное тело

и зарывается лицом в пушистый затылок, вдыхая сердцу полюбившийся запах. -
На бедрах моих посидишь завтра, ангел мой.

Примечание к части

с самой первой строчки этот фанфик пошел по пизде, ибо, БЛЯТЬ, мне типа
нравится, и типа я его ненавижу

мой инстаграм: https://www.instagram.com/minhotich/

мой тг канал плиз: https://t.me/tvoi_minho

11/11