Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/13563024

Нечего скрывать
Направленность: Слэш
Автор: Ya MayMay (https://ficbook.net/authors/6633023)
Фэндом: Stray Kids
Пэйринг и персонажи: Ли Минхо/Хан Джисон, Бан Чан, Хван Хёнджин, Со
Чанбин, Ли Феликс, Ким Сынмин, Ян Чонин
Рейтинг: NC-17
Размер: 86 страниц
Количество частей: 17
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, Стимуляция руками, Минет, Сложные отношения, От
друзей к возлюбленным, Засосы / Укусы, Романтика, Психология,
Повседневность, Сексуальная неопытность, Первый поцелуй

Описание:
Ли Минхо — зона комфорта Хан Джисона. Тот, с кем можно быть простым и
открытым, тот, с кем не нужно притворяться. Эта дружба давно стала чем-то
естественным и неотъемлемым для Джисона.
Но неужели всего один необдуманный поступок может направить их отношения
совершенно в другое русло?

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика
 Оглавление

Оглавление 2
Пролог 3
Не сойти с ума 6
Забыть обо всем 10
Спрятаться и убежать 13
Быть ближе 17
Примечание к части 21
Попробовать 22
Примечание к части 29
Провалиться сквозь землю 30
Смотреть на тебя 35
Согреться 39
Примечание к части 43
Больше не стесняться 44
Примечание к части 50
Очнуться ото сна 52
Примечание к части 56
Отвыкать 57
Любить 61
Слушать 66
Примечание к части 71
Понять себя 72
Примечание к части 76
Улыбаться 77
Быть вместе 81
Примечание к части 90
Пролог

Джисон плохо помнил, как тут очутился. Кажется, он просто отошёл в

туалет и вместо того, чтобы сразу вернуться к ребятам, стоял теперь на террасе,
выходящей во внутренний дворик ресторана. Мысли в голове были вялыми и
такими же сонными, как он сам. Он лишь чувствовал, что его социальная
батарейка почти на нуле, а опьянение в сочетании с долго копившейся
усталостью накрывало безжалостными волнами.

Парень вдыхал прохладный воздух, слушал звуки ночного Сеула — стрекот

цикад в кустах, нестихающий шум всегда спешащих куда-то машин вдалеке и
неожиданные взрывы смеха, доносящиеся изнутри ресторана.
Взбодриться это почти не помогло, и он просто продолжал гипнотизировать
бездумным взглядом небольшой искусственный пруд с карпами кои.

— А-а-а, и что у тебя в голове, а? — Протянул слегка возмущенный голос за

спиной.

Пришедший нарочито громко цокнул и подошел к Джисону, придирчиво, со

строгостью старшего того осматривая. Возможно, кто-то, кто знал этого
человека хуже, испугался бы такого взгляда, но Хан лишь расплылся в милой
пьяной улыбке, прекрасно понимая, что острые на вид колючки Минхо, на самом
деле, не могут причинить никакого вреда.

Как и ожидалось, эта глупая улыбка сразу смягчила его, и он произнёс уже
спокойно:

— Хён заволновался, что тебя долго нет.

— Да? И почему пришёл ты, раз волновался он?

Минхо деловито фыркнул:

— Потому что никто не хочет иметь с тобой дело, кроме меня!

Джисон, как ни странно, не стал препираться дальше и просто сказал:

— Ну, я рад, что пришёл ты.

Он и правда был рад. Почему-то с ним у Хана социальная батарейка не только

переставала разряжаться, но даже будто немного восстанавливалась. Он
встретился взглядом с другом и заметил, что тот, кажется, был примерно в той
же степени пьян. Он напоминал сломанный фотоаппарат, который безуспешно
пытался сфокусироваться на объекте. Младший усмехнулся и вернулся к
созерцанию пруда.

— Что ты делаешь? — Спросил Минхо, подходя ещё чуть ближе.

— Смотрю. На рыбок, — с усердием выговорил Джисон и невольно поёжился от

холода.

— М-м, — Минхо кивнул, словно такого ответа было достаточно.

3/91
Возможно, для него и правда было достаточно, и Минхо без лишних объяснений
понимал Хана, предпочёвшего одиночество весёлой шумной компании.

— Замёрз?

Сил у Джисона хватило только на то, чтобы неопределенно пожать плечами.

Тогда Минхо приблизился и заботливо обнял его со спины, тут же окутывая
своим теплом. Теперь он тоже уставился на пруд и следил рассредоточенным
взглядом за золотыми спинками карпов.

— Вон тот кажется вкусным, — после некоторого молчания заметил Минхо.

— Серьёзно, ты и правда как кот! — Джисон со смехом оглянулся на друга. —

Это ты воспитал своих кошек или они тебя?!

Наглая ухмылка нарисовалась на лице старшего, и, не отводя взгляда, он

лукавым голосом спросил:

— Но ты же любишь меня и таким, дорогой?

Хан довольно правдоподобно изобразил задумчивую серьёзность:

— Если отвечу «нет», ты кинешь меня прямо в тот пруд, так что придётся
сказать «да». Конечно, я тебя люблю!

Минхо ткнул Джисона в бок, за что тот чуть не устроил шуточную драку, но,
попытавшись вырваться, снова оказался притянут в объятия. Для порядка он
пробурчал что-то недовольное, но вскоре они снова замолчали. В этом молчании
оба чувствовали себя умиротворённо и спокойно. Для Джисона это и была самая
настоящая зона комфорта. Теперь, когда холод отступил, ему казалось, он готов
был заснуть прямо так — стоя на террасе. Голова кружилась, и он закрыл глаза,
глубоко вдыхая свежий воздух. Через пару минут и Минхо почувствовал себя
более расслаблено и опустил голову на плечо младшему. Джисон ощущал на
коже его теплое дыхание.

Они стояли так несколько минут, когда Хан вдруг нахмурился. Ему показалось,
что что-то не так. Словно несмотря на общее умиротворение, его хён был чем-то
обеспокоен или его вдруг озаботила какая-то надоедливая мысль.

— Что такое?

— Ничего, Хан-и, всё хорошо, — почему-то шёпотом ответил Минхо.

Его руки крепче сжались на теле Джисона, а долгий выдох опалил ухо. Сон
одолевал Хана, и он попытался снова расслабиться, но это непонятное
изменение в атмосфере теперь не давало этого сделать.

Он ощущал, как руки Минхо слегка поглаживают его, а сам он медленно водит
кончиком носа по его шее, продолжая согревать кожу теплым дыханием.
Показалось, или дыхание стало каким-то чересчур уж горячим? Джисон
почувствовал себя странно. По коже невольно пробежали мурашки.

Теперь Минхо поднялся чуть выше, к уху младшего, и вдруг легко, очень нежно
прикусил его мочку. Зубами он чуть потянул за металлическое колечко серёжки,
4/91
а затем снова мягко обхватил губами чувствительную кожу. Громкое дыхание
совершенно против воли вырвалось из груди Хана. Он повернул голову к Минхо:

— Что ты…

Но тот не дал ему договорить. Воспользовавшись тем, что тот обернулся, он

обхватил его лицо своими ладонями, и его губы накрыли губы Джисона.

В голове у Хана царила полнейшая пустота.

А Минхо вовсе не собирался просто чмокнуть его и отстраниться. Не

почувствовав сопротивления, он пошёл дальше, приоткрыл губы, и кончик его
языка оказался у Джисона во рту. Каждое движение, каждое прикосновение
было несмелым и трепетным, поцелуй был таким аккуратным и осторожным,
будто Минхо шёл по канату над обрывом, а не целовал человека.

Сложно было сказать, о чём думал сам Джисон в этот момент, но когда каким-то
далеким краем сознания он понял, что руки Минхо дрожат, его сердце
пропустило удар, и ему безудержно захотелось что-то сделать, освободить этого
якобы невозмутимого человека от волнений. Зажмурив глаза ещё сильнее, он
подался вперёд, отвечая на поцелуй. Так же аккуратно, так же нежно.

Только почувствовав, что его принимают на чужой территории, Минхо стал

действовать чуть-чуть смелее. Одна его рука опустилась на шею Хана, другая,
по-прежнему дрожа, обхватила его за талию.

Сердце у младшего билось так, что в ушах стучало. Более уверенные действия
Минхо придавали отважности и Джисону. И более отважные действия Джисона
придавали уверенности Минхо.

Места холоду не осталось. Было жарко, душно, мокро. Непонятно, суматошно и

отчего-то немного страшно.

Спиной Джисон ударился о перила террасы, и боль наконец привела его в

чувство. Он отстранился.

Он и Минхо смотрели друг на друга в немом ошеломлении.

5/91
Не сойти с ума

Кошмар. Просто кошмар.

Ещё никогда Джисон не желал спрятаться от работы так, как в эту неделю. Или,
если быть точным, прятался он не совсем от работы.

«Почему он это сделал?»

Этим вопросом парень задавался днём и ночью. Думал об этом вечером, когда
засыпал, утром сразу после пробуждения, каждый раз, когда видел Минхо в
компании во время работы, когда случайно встречался с ним взглядом, когда
читал его сообщения в общем чате.

Как это вообще произошло? Они с группой отмечали выход нового альбома, всё
было просто замечательно. Заслуженные выходные,
расслабленная атмосфера, смех друзей, вкусная еда, появившийся на столе
впервые за долгое время алкоголь. И на кой чёрт он попёрся на эту треклятую
террасу? Хотел устроить себе минутку интроверсии? Подышать воздухом?

И неужели он напился до такого состояния, что не контролировал себя? Тогда

казалось, что он выпил не так уж много, сейчас же было совершенно
невозможно понять, чем думал Джисон из прошлого и какая такая мысль
заставила его отвечать на поцелуй. Что он делал после, говорил ли что-то,
пытался ли извиниться за недоразумение или хотел продолжить начатое, как
уезжал он и как Минхо — всё это сейчас представляло собой одну большую
загадку. Он только немного помнил чёрное сиденье такси и кружащуюся перед
глазами дверь собственного подъезда.

Теперь всё это уже не важно, ничего не изменить.

Весь день после празднования Джисон провёл, прячась от мира под одеялом,
отсыпаясь после месяцев изнурительной работы и смотря какую-то нашумевшую
дораму, на которой совершенно не мог сосредоточиться, потому что вспоминал,
как Минхо говорил, что они обязаны посмотреть её вместе. Будут ли они теперь
вообще смотреть что-то вместе, как раньше?

Следующие два дня Хан пытался делать вид, что ничего особенного не
происходит, и уйти с головой в работу, но на деле чувствовал себя тараканом,
прячущимся в щелях и углах, убегающим от угрозы. Он был замкнутым и
молчаливым, старался даже не смотреть в сторону Минхо, да и с остальными
общался мало, словно они могли по одному выражению его лица понять, что он
скрывает.

Сегодня было ничуть не лучше. Первая половина дня была занята репетициями с
Чанбином и Хёнджином, зато весь оставшийся день прямо до вечера был
посвящён занятиям по танцам. Через пару недель им предстояло снимать видео
с хореографией по одной из новых песен для YouTube-шоу, поэтому танец
должен был быть безупречным.

Мысли в голове кружились бешеной каруселью. Они будут репетировать все

вместе. И он будет там. До самого вечера находиться в одном помещении. Как
себя вести? Сделать вид, что ничего не произошло? Минхо, по крайней мере,
6/91
похоже, так и делает. Может, он забыл? Или не забыл, и ему теперь тоже
неловко? Джисон-то точно не забыл!

Ох, ну зачем, зачем Минхо это сделал?!

Перед входом в танцевальный зал Хан выдохнул, приказал себе успокоиться и

просто сосредоточиться на работе. Сейчас не время отвлекаться на личное. Он
натянул приветливую дежурную улыбку и вошёл.

Поздоровался с ребятами, ни на кого конкретно не смотря, и чтобы занять себя

хоть чем-то и сделать вид, что всё как обычно, он заговорил с Чаном и Чанбином.
В конце концов, он не сдержался и бросил короткий взгляд в сторону Минхо —
тот устроился на полу в другом конце зала, возле зеркала. Он сидел один,
молча, и безэмоционально наблюдал за отражением Джисона. Их глаза
встретились в зеркале, и Джисона тут же охватило неконтролируемое волнение.

К счастью, его спасением стал наконец подоспевший хореограф группы, и, не

теряя ни минуты, они принялись за работу. Ребята быстро размялись, и теперь
можно было хотя бы на некоторое время позволить себе не думать и просто
раствориться в музыке и выверенных движениях танца. Всё шло замечательно,
парни выкладывались на все сто, каждый шаг был чётким и отработанным.
Только вот у Джисона совсем вылетело из головы, что ближе к концу была часть,
где ему предстояло сначала повернуться к Чонину, потянуться в сторону друг
друга и на секунду взяться за руки, затем — к Минхо, и снова взяться за руки
секунды на три. Стоило ему увидеть протянутую руку хёна, как он вдруг
совершенно по-глупому растерялся, отдёрнул руку и нарушил весь порядок
танца. Хореограф их остановил, сделал замечание и решил прогнать эту часть
заново. Джисон поспешно извинился перед всеми, уверил подошедшего к нему
Чана, что всё в порядке, и в очередной раз приказал себе сосредоточиться,
когда услышал ясный резковатый голос:

— Хан-а!

От оклика Минхо сердце в груди Хана на миг превратилось в ледышку.

— Скажи честно, ты хочешь дожить

до старости?

Обычно Джисон ответил бы что-то колкое, но сейчас он был не в состоянии

думать нормально.

— А? А что?

Со своими широко распахнутыми глазами и выражением полной растерянности

на лице он напоминал напуганного ребёнка. Минхо не мог не усмехнуться.

— Просто мне кажется, что не хочешь, иначе не стал бы забывать хореографию!

— Прости, хён. Давайте ещё раз.

Джисон не понимал, как Минхо может вести себя как ни в чём не бывало.
Помнит он то, что случилось, или нет?

Помнит или нет?

7/91
Заиграла музыка из последнего отрывка песни.

Если помнит, почему делает вид, что ничего не случилось?

Хан сосредоточился на том, чтобы не подвести группу в этот раз, и прокручивал

в голове каждое движение.

Может, Минхо стыдно за совершённое под влиянием алкоголя, и он не хочет

поднимать неловкую тему?

Пока всё шло гладко, Джисон не сделал ни одной ошибки в хореографии.

Или он вообще не считает это чем-то важным, и для него это просто забавная
шалость, такая же, как и все их объятия, обращения «дорогой» и
многочисленные хватания за зад?

Та самая часть танца приближалась.

Или он и правда забыл? И что тогда делать Джисону? Подойти к старшему после
тренировки и невзначай бросить: «эй, слушай, а помнишь, как мы тогда
целовались? Прикольно было, но больше так не делай»?

Хан так зациклился на своих размышлениях, что не осознавал, что танцует

совершенно на автомате, и рука Минхо уже тем временем лежала в его руке, а
сами они смотрели друг на друга. Джисон в ту же секунду споткнулся, едва не
налетел на Минхо и полностью разрушил всё построение.

Музыку снова остановили, и даже ранее терпеливые к ошибкам члены группы

недовольно запричитали. Ему осталось только снова раскланяться в извинениях
и потупить взор. Честное слово, он сейчас сквозь землю провалится!

— Хан-и, всё нормально? — Тихо, так, что никто больше не слышал, спросил
Минхо, положив руку на лопатки младшего и успокаивающе поглаживая.

Джисон этого не ожидал, но решил во что бы то ни стало вести себя адекватно.

— Да, просто отвлёкся. Я не должен был.

— Хорошо себя чувствуешь? Может, стоит немного отдохнуть?

— Правда, всё в порядке, хён, — Джисон изобразил слабую улыбку, которая

должна была убедить собеседника. — Я просто буду стараться лучше.

Минхо вгляделся в лицо друга, словно оценивая правдивость сказанного. Для

Хана же эта близость, этот пронзительный взгляд были невыносимы. Казалось,
он прямо сейчас ляпнет или сделает что-то не то. Но старший, к счастью,
наконец кивнул, ещё раз напоследок погладил младшего по спине и вернулся на
свою позицию.

— Простите, учитель, — обратился Минхо к хореографу, — я слишком сильно

потянул его за руку.

У Хана уже не было сил удивляться. Они продолжили репетировать. В конце

8/91
концов, главный виновник ошибок переключил кнопочку в голове с пункта
«человек» на пункт «айдол» и больше не подводил команду. Но каждый раз,
когда наступала та самая часть, когда они с Минхо переплетали ладони, когда
от зрительного контакта было так сложно убежать, земля уходила из под-ног.
Ещё и этот взгляд Минхо… у него всегда были такие глаза, что казалось, будто
он видит тебя насквозь, знает о тебе больше, чем ты сам, да и вообще смотрит в
самую душу. Казалось, что в этих глазах диафильмом крутятся воспоминания о
недавнем вечере.

Но только казалось.

9/91
Забыть обо всем

Минхо с Джисоном всегда ухватывали любую возможность, чтобы

провести время вдвоём. Это стало чем-то настолько привычным, что остальные
уже давно не видели смысла подшучивать над этой сладкой парочкой и просто
привыкли к их поведению.

И даже несмотря на часто разнящиеся расписания, обедать они тоже

предпочитали вместе. Бывало, что один из них занят, когда свободен другой, а
другой занят тогда, когда освобождается первый. В такие дни их обед мог
состояться в пять-шесть часов вечера, и вместо похода в кафе они закидывали в
рот какие-то холодные быстрые перекусы; а мог и вообще быть пропущен и
заменён работой. Тогда они, если были силы, ехали домой к Джисону, брали по
рамёну в ближнем круглосуточном магазинчике, прятались под пледом на
диване и смотрели фильмы или аниме, пока накопленная за день усталость не
давала о себе знать. Это всегда казалось таким правильным и комфортным.

Но в последние два дня Хан или оправдывался большим количеством работы,

или просто говорил, что нет аппетита. Он представлял, как они с Минхо
останутся наедине за столиком, и тот вдруг начнёт что-то вроде: «Джисон,
насчет того поцелуя, я хотел тебе сказать…»

Нет, к этому Джисон не был готов. У него не было никакого сценария на такой
случай!

Но сегодня обедать пошли всей группой, а значит, отговорки уже не помогут. Да

и не будет же он теперь всю жизнь убегать. Нет, надо обязательно решить, как
быть дальше.

Ребята спустились в кафе на первом этаже здания и в изнеможении рухнули на

стулья. Минхо сел рядом с Ханом.

Все принялись живо обсуждать недавнюю репетицию, потом переключились на

разговор о еде, и только Джисон не участвовал в общей беседе. Джисон
проводил мысленный сравнительный анализ поведения Минхо до того, что
случилось на террасе, и после. Он выискивал мельчайшие намёки на то, что тот
всё помнит, в каждом его недавнем слове и действии. Поднял голову от
поверхности стола он только когда принесли заказ, и сразу же заметил на себе
встревоженный взгляд Чана. Конечно, он всё замечает.

— Не пытайся скрыть, что ты тогда опять забыл текст! — Вдруг обратился он к

Хану с явным намерением хоть как-то вовлечь его в разговор.

— А?

— Он нас даже не слушает! — Заметил Чонин.

— Всё он слушает, — заразительно засмеявшись, вмешался Хёнджин, — ему

просто стыдно, и он делает вид, что не знает, о чём говорит Чан-хён!

— На радио, на той неделе, — услужливо напомнил Чан, хитровато улыбаясь, —

вместо того, чтобы зачитать свою строчку, ты просто выкрикнул Stray Kids!

10/91
— А, так вот почему он это сделал! — Радостно воскликнул Феликс. — Я тогда
подумал, что это так странно, но теперь всё ясно!

— Это хотя бы лучше, чем упасть на сцене! — Внёс свою лепту Чанбин,
поглядывая на Минхо.

Сам же Минхо взял со стола ножик для мяса и со спокойным лицом спросил,
знает ли Чанбин, как этот нож может быть использован. Тот сразу умолк.

От этого разговора чёрные тучи над Джисоном стали понемногу рассеиваться,

хотя Чан продолжал то и дело поглядывать в его сторону. Хан чувствовал, как
его губы всё чаще расползаются в улыбке. А потом ещё и Сынмин вспомнил, как
на последнем концерте он взял телефон у стоящей прямо у сцены фанатки,
чтобы снять на него небольшое видео, и вместо того, чтобы отдать ей, просто
положил себе в карман и опомнился только к концу, когда уже готов был
направиться за кулисы.

Теперь и Джисон не сдерживал смех и вместе со всеми погрузился в мир самых

нелепых и неловких воспоминаний.

— Нам так не повезло! — Покачал головой Минхо. — Сынмина могли арестовать

за воровство, но он вовремя опомнился, и теперь нам надо его терпеть!

— Терпеть всем приходится только тебя! — Хохотнул Хан, умудрившись на миг

забыть о своих внутренних метаниях.

Старший выкрикнул угрожающее «Эй!» и шутливо пнул друга под столом.

Джисон не остался в долгу, и вскоре между их ногами разыгралась целая война.
Чан тем временем уже успел переключиться на другую тему и заговорил про
расписание группы. Все стали внимательно слушать, иногда кивая, только эти
двое остались в своём мирке, не замечая, что происходит вокруг. Джисон
наступил на носок кроссовка Минхо, а тот с таким усердием пытался
высвободиться, что его нога вылетела из прижатого к полу кроссовка, и коленка
почти с комичным стуком ударилась о стол, резко прерывая мерный монолог
Чана.

— Столы здесь такие низкие, да? — Сохраняя достойную Оскара

невозмутимость, покачал головой Минхо и погладил поверхность стола, прежде
чем лидер успел что-то сказать.

— Наверно, я просто немного вырос. Да.

Звучал его голос как и всегда ровно, но Джисон чувствовал, что он тоже
находится в крошечном шажке от того, чтобы разразиться смехом.

Чан устало вздохнул, еле удерживаясь от закатывания глаз.

— Ох, хён, ты и правда ведёшь себя так неприлично! — Воскликнул Джисон с

возмущением, неодобрительно покачивая головой в сторону Минхо и из
последних сил заталкивая поглубже рвущийся наружу смех.

— Пожалуйста, давайте просто оставим их, и они не поедут с нами на Кодже, —

негромко прокомментировал Сынмин, — мы уедем, они даже не заметят.

11/91
Эти слова наконец заставили Джисона вернуться в реальность.

— Что? Кодже?

Чан откинулся на спинку стула, кажется, умоляя в этот момент небеса послать
ему терпение.

— Завтра. У нас съёмки. На Кодже. SKZ-code.

Ох, и как он мог забыть об этом?! Кажется, он так долго копался в собственных
мозгах, что они превратились в кашу. Испортил танец, пропустил мимо ушей
всё, что ему говорили, забыл про съёмки, а теперь и дурачился с Минхо, как
будто ничего не случилось.

Раньше он не видел ничего такого в том, чтобы сцепиться ногами под столом, в
том, чтобы взяться за руки или погладить другого по спине. Теперь вся их
дружба, все их старые шутки, прикосновения виделись Хану в другом свете. И
свет этот был таким новым и непонятным для Хана, что внутри всё холодело от
одной только мысли.

Может, всё это время Минхо видел в их дружбе что-то большее и вкладывал в
свои действия не тот же смысл, что Джисон. А может, наоборот, поцелуй был
одной из привычных выходок в стиле Ли Ноу, способом подразнить младшего.

Как бы там ни было, сегодняшний день показал, что нет необходимости

прятаться и опускать глаза. Похоже, никто не собирался поднимать щекотливую
тему, и они по-прежнему могли общаться как обычно. Что ж, возможность вести
себя так, будто ничего не произошло, кажется довольно неплохой.

Вероятно, надо просто расслабиться.

12/91
Спрятаться и убежать

Несмотря на то, что ехать предстояло всего около трёх часов,

выдвинулись они ни свет, ни заря. Нужно было всё успеть.

Хан клевал носом. Хотя со стороны казалось, что такие съёмки — это сплошное
развлечение, на деле же они тоже были довольно выматывающими. Ранние
подъёмы, целые сутки под прицелом камер, ни секунды, чтобы остаться наедине
с собой. Весь день тебя окружают не только члены группы, но и огромная
команда персонала. Есть нужно по сценарию, веселиться по сценарию и иногда
даже спать по сценарию.

Но была в этом всём, конечно, и привлекательная сторона. Такие съёмки и

правда часто были захватывающими, здорово помогали отвлечься от
ежедневных занятий, а
веселье, хоть и расписанное поминутно, было неподдельным.

Да, придётся двое суток быть с Минхо под одной крышей, постоянно
взаимодействовать и вести себя открыто, но Джисону больше не хотелось так
сильно переживать и дергаться из-за каждого слова и жеста. Он даже видел в
этом плюсы. Он сможет понаблюдать за поведением хёна, вдруг, тот случайно и
обронит что-то, касающееся того вечера. Потому что хотя Хан решил не
напрягаться и просто плыть по течению, от того, что будешь игнорировать
лежащий на сердце камень и привыкнешь к его тяжести, он всё же никуда не
исчезнет.

Пока добирались до пункта назначения, атмосфера в микроавтобусе царила

оживленная, и съёмки начинались прямо здесь. Сначала членам группы
устроили викторину, в которой они должны были подсчитать сколько раз те или
иные слова повторяются в их новых песнях, потом они должны были по
комментариям фанатов понять, о какой композиции идёт речь, а после
набравшего меньше всего баллов Хёнджина заставили петь детские песни.
Дальше им задавали вопросы о работе с вышедшим альбомом, о любимом треке,
любимой строчке и всё прочее в этом духе.

Путь на остров Кодже лежал через длинный, в одиннадцать километров,

подводный тоннель, и когда вокруг не осталось ничего, кроме серых стен и
тусклого света, камеры выключили, и многие ребята не смогли удержаться от
короткого сна. Вскоре они оказались на Кодже, и их окружило солнце, пышная
зелень и казавшаяся бесконечной синяя гладь воды, приглашающе
поблескивающая на ярком дневном свету. Наслаждаться пейзажами, однако,
времени не было — снова началась съёмочная суета. Сначала эти самые
пейзажи нужно было снять на камеру, потом снять симпатичный двухэтажный
домик, куда они приехали, снять, как члены группы его осматривают, снять
расселение по комнатам.

Им предстояло жить по двое, и ребята сразу разбежались, торопясь узнать,

кому достался какой сосед. Джисона ждала светлая комнатка на втором этаже,
которую, если верить бумажкам на кровати, он делил с Чаном. Комната была
маленькой, зато с большими окнами, выходящими прямо на омываемый мягкими
волнами пляж. Такой приятный вид, радостный галдёж друзей по всему дому
наполняли его сердце теплом и предвкушением. Впервые за несколько дней он
почувствовал себя спокойно.
13/91
Не дав передохнуть, после расселения членов группы собрали на улице и стали
объяснять, что их ждёт сегодня. Они разделятся на две команды и сыграют
несколько раундов игры. Команду победителей ждал роскошный ужин с
живописным пейзажем, проигравшим же предстояло на этом ужине стать
обслуживающим персоналом. Для начала нужно было поделиться на две группы.
Чан и Минхо, как старшие, стали капитанами с правом самим набирать себе
команду.

Чан выбрал Сынмина, Минхо назвал Чанбина, «потому что он сильный», далее
Чан назвал Хёнджина, Минхо — Чонина «потому что он милашка». Оставались
Феликс и Джисон и, прежде чем лидер озвучил свой последний выбор, Минхо
сам подошёл к оставшимся двоим, взял Джисона за руку и потянул в свою
команду.

— Дай угадаю, — вклинился Феликс, — потому, что он умный? Так нечестно, ты

собрал слишком сильную команду!

— Он? Умный? — снисходительно фыркнул Минхо. — Конечно, он не умный! Это

потому что Хан-и мой.

Он деловито закинул руку Джисону на плечо, совершенно не подозревая, что

творит своими словами.

«Спокойно, — убеждал себя Хан, — это обычное поведение Минхо. Не надо

искать никаких подтекстов!»

А если бы это что-то и значило, стал бы он говорить это на камеру?

Стараясь не замечать руки Минхо на себе, Джисон стал вместе со всеми слушать
правила. Все члены одной команды должны спрятаться на окружающей дом
территории, а капитан второй должен будет найти всех за минимальное время.
Затем команды меняются. Команда, нашедшая всех противников за кратчайшее
время, побеждает. Объясняющая правила девушка из персонала также
добавила, что игрокам будет доступен «кое-какой реквизит».

Все готовы были приступать, когда оказалось, что их ждёт ещё один сюрприз.

— А теперь… Капитаны команд, поменяйтесь игроками, которых вы выбрали!

Ребята удивлённо загалдели но, чуть помедлив, перешли в противоположные

команды. Джисон старался не придавать большого значения разочарованию,
вдруг его охватившему. Подумав секунду, он схватил Минхо под руку и потопал
к Чану.

— Он со мной в команде, — с притворной уверенностью заявил он, кивнув для

пущей убедительности.

Пусть это будет очередная шутка для шоу.

В итоге, пришедшего с Ханом «шпиона» отослали обратно, но прежде чем уйти,

он с усердием пожал руку младшего и, глядя в глаза, сказал:

— Прощай, дорогой. Надеюсь, вы проиграете.

14/91
Джисон отвечал со всей искренностью:

— Спасибо, хён. Надеюсь, ты не найдешь никого из нас.

Они продолжали трясти руки друг друга, пока это не превратилось из

рукопожатия в какое-то странное держание за руку.

— Спасибо. Надеюсь, вы замёрзнете, пока я буду вас искать.

— Спасибо! Постарайся хорошо, когда будешь подавать нам ужин.

Они расцепили руки, на пару секунд пересеклись взглядами и наконец

разошлись. Джисон знал наверняка, что этот момент станет большим простором
для творчества и шуток фанатов, Чан показывал ему эти видео. Но и пусть.
Ничего нового в этом не было, а сам он слишком устал десятки раз взвешивать
свои действия.

По итогу в команде Чана оказались Джисон, Чанбин и Чонин, в команде Минхо:

Хёнджин, Сынмин и Феликс. Первой пряталась команда Минхо, Чан же должен
был как можно быстрее всех найти.

Джисон с Чонином и Чанбином наблюдали за игрой с просторного балкона дома,

посмеиваясь над тем, как противники растерянно бегают туда-сюда в поисках
укромного места и как используют выбранный реквизит. Территория двора была
довольно обширной, и Чану понадобилось шестнадцать с лишним минут, чтобы
найти всех четверых.

Настала очередь команды Джисона прятаться. По одному они ходили выбирать

реквизит, и когда настала его очередь, парень увидел перед собой скопище
рандомных вещей: пляжный зонт, большую ветку с множеством листочков,
несколько надувных кругов, полотенца, какую-то тёмно-зеленую ткань,
пластмассовые ведра, надувной бассейн и даже цветной грим. Нужно было
выбрать один из предметов, который поможет тебе лучше замаскироваться. Хан
усмехнулся нелепости происходящего, но одна неплохая идея всё же пришла
ему в голову.

Побродив по территории, он нашёл отличный закуток между стеной дома и

забором. Здесь стояла пластиковая бочка с водой, лежали какие-то вёдра и
шланги. Объясняя невидимому зрителю своё гениальное решение, Джисон
присел возле бочки, максимально сжался и накрылся притащенным с собой
куском грубой ткани.

— Ли Ноу-хён подумает, что я хлам, и не найдёт меня, — похвастался он на

камеру.

Похоже, его план действительно работал — он несколько раз слышал совсем

рядом голос Минхо и шаги следующих за ним операторов, но старший так и не
догадывался заглянуть в закуток. Минут через семь Джисон совсем расслабился,
положил голову на согнутые колени и закрыл глаза. Вдруг чьи-то руки
опустились ему на плечи, заставляя вздрогнуть. Эти же руки бесстыдно
проделали путь по накрывавшей Хана ткани вниз и обвились сзади вокруг
талии, крепко стиснули жертву. Сам он ощутил странную смесь негодования и
радости.
15/91
— Такой дурак, — произнёс нежный голос над его ухом, а его обладатель на
несколько секунд опустил голову на плечо Джисона.

Совсем как в тот день. В тот день, когда Минхо почти так же обнял его со спины,
положил голову ему на плечо, а потом принялся целовать. Волна
перемешанного с волнением жара пронеслась по всему телу Джисона, и он
вскочил, как ошпаренный.

Он ни с того ни с сего принялся громко возмущаться, словно тот факт, что его
нашли, был ужасно оскорбительным, и выбежал из закутка. Позади звучал
звонкий смех Минхо, и это почему-то злило ещё больше.

— Ты что, обиделся, что так быстро продул? — Не переставал веселиться

старший.

— Возможно, — буркнул Джисон, сам не понимая, врёт он или нет.

Минхо догнал его и снова положил руку ему на плечо. Младший не выдержал и
неожиданно даже для себя вспылил:

— Ты всех подряд так обнимаешь?!

Если рассуждать логически, в группе практиковались самые разные виды

объятий, и никто не видел в этом ничего такого. Но Джисон совершенно не
хотел думать логически. И эти объятия Минхо… Они просто казались другими!

То есть, сейчас на месте Хана мог оказаться любой другой участник, и Минхо с
каждым затеял бы этот бесстыдный флирт… Разве это не было только их
фишкой?

Видя, как кипит Джисон, Минхо радовался, как ребёнок.

— Нет, — нарочно тянул он, не продолжая дальше.

— Угу, — процедил младший, стараясь взять себя в руки и не позориться хотя бы

при камерах.

Минхо остановился и посмотрел на него, еле сдерживая улыбку.

— Только тех, у кого такие кроссовки.

Джисон переводил взгляд со своей обуви на хёна и обратно. Растерянность в его

глазах в пух и прах разбила попытки Минхо быть серьёзным, он снова тихо
рассмеялся.

— У тебя кроссовки торчали из-под этих тряпок. Конечно, я знал, что это ты.

16/91
Быть ближе

Ближе к вечеру группа вместе со съёмочной командой оказалась в

красивом ресторане в традиционном стиле. Он находился на небольшой
возвышенности, и если выйти на веранду, можно было увидеть, как в трёх-
четырёх метрах внизу тихо плещется море. Наступающий закат окрашивал воду
в светло-оранжевые и розоватые цвета, а уходящее солнце мягко, едва заметно,
касалось кожи. Хотелось сесть здесь и просто молча смотреть вдаль, хотя бы
несколько минут, без камер и толпы народа.

Но работа не ждала и, так как команда Чана проиграла, их отправили на кухню,

пока остальные любовались видами, спускались к морю, фотографировались и
просто наслаждались жизнью.

Под руководством шеф-повара ресторана им предстояло нарезать сырую рыбу с

закусками, приготовить салат из водорослей, жареное острое блюдо из
осьминога накджи боккым и потушить морского окуня. Казалось, всё это займёт
часы, но повар объяснил, что блюда не нужно держать на огне слишком долго,
они должны сохранять свежий вкус и правильную структуру. Повар был
шустрым, плита источала сильный жар, а ребята старались слишком усердно, и
уже через полчаса все четверо чувствовали себя так, будто пробежали кросс в
тропиках. В отличие от другой команды, которая на себе ощутила, как резко с
заходом солнца приятный морской бриз может превратиться в холодный ветер.
Немудрено, что при первой возможности Минхо с Сынмином, Хёнджином и
Феликсом завалились на кухню, чтобы погреться и, естественно, подразнить
проигравших.

Джисон резал сырую рыбу тонкими слайсами и одним глазом наблюдал за

Минхо. Тот, как голодный кот, изучил содержимое тарелок и сковородок,
прокомментировал своё мнение по этому поводу, потоптался на месте, с хитрым
прищуром осматривая работающих, и неожиданно подошёл к Чонину и сунул
замерзшие руки младшему под толстовку. Тот воскликнул от неожиданного
холода и стал брыкаться, Минхо с довольным видом прилип к нему ещё сильнее,
и кухня наполнилась шутками и смехом остальных ребят. Только Джисон
нахмурился, как туча. Поведение старшего его безосновательно раздражало,
хотелось подойти и крикнуть ему: «перестань!». Он распускает руки целыми
днями, другие из-за него потом понадумывают себе всякого и жить спокойно не
могут, а он ходит и делает вид, что ничего не произошло! Лишь жалкие остатки
здравого смысла подсказывали Джисону, что резкий взрыв гнева только
выставит его чудаком.

— Эй, хватит развращать нашего макнэ! — Обратился к Минхо Чан.

— А я и не против, — мило улыбаясь, произнесла «жертва развращения».

Хан в это время так сильно сосредоточился на этом ужасном разговоре, что
уделял рыбе процентов на восемьдесят меньше внимания, чем нужно. Резкая
острая боль пронзила большой палец его левой руки, и алая кровь тут же
закапала на доску. Из его рта вырвались совершенно неуместные для камер
слова.

Все присутствующие тут же повернулись в его сторону. Чан среагировал

первым, но вместо того, чтобы самому как-то помочь младшему, взял и
17/91
буквально толкнул к Джисону Минхо!

Джисон же схватил со стола салфетку и обмотал ею палец, но порез был

действительно глубоким, и та за считанные секунды пропиталась кровью.
Подлетевший к нему Минхо попытался ухватить Хана за запястье левой руки, но
тот сразу отвернулся.

— Всё нормально, — буркнул он, стоя ко всем спиной, — не обращайте на меня

внимание.

Минхо резко развернул упёртого младшего к себе и таки умудрился взять за

руку, поднося раненый палец к своим глазам.

— А-а-х, дорогой, ну как так? Покажи.

Джисон снова попытался отдёрнуть руку, но хватка хёна только стала сильней.
Минхо, не реагируя на вредность друга, развернул салфетку и взглянул на
глубокую царапину. Кровь тут же заструилась по руке Джисона. Среди
персонала тоже слышались обеспокоенные переговаривания, и кто-то просил
принести аптечку.

Лицо Минхо даже не поморщилось. Со стороны могло показаться, что он

оставался невозмутимым и холодным.

— Ничего, ничего, всё нормально, — ровным голосом успокоил он то ли

съёмочную команду, то ли Джисона и вдруг потащил его куда-то.

— Хён, не надо, — продолжал слабо сопротивляться Хан, пока они шли мимо
провожающих их взглядом членов персонала, — я сам справлюсь!

— Ага, я вижу, как ты сам справляешься.

Они дошли до уборной, Минхо включил воду в раковине, дождался пока она
станет холодной и, как самый настоящий старший брат, даже не спрашивая,
сунул палец младшего под ледяную струю.

— Так кровь остановится быстрее, — пояснил он, кивнув сам себе.

Взглядом он гипнотизировал палец Джисона, и они оба молчали.

— Ну всё, хватит, — сказал Хан, когда палец начал превращаться в ледышку. —

Кровь уже, наверно, остановилась. Не такой там серьёзный порез!

Он вытащил палец из-под воды, поднял вверх, парни посмотрели на него, и

кровь, как будто демонстративно, снова заструилась по пальцу. Фыркнув, Минхо
снова сунул его под воду.

Они стояли так некоторое время, ничего не говоря, просто молча находясь
рядом. Так странно. Когда они остались вдвоём, у Джисона сразу пропало
желание бубнить и ругаться. Наоборот, захотелось вдруг обнять Минхо,
прижаться к нему, погладить по спине, поблагодарить за то, что он всегда
рядом, когда нужно. А ещё хотелось требовать от него чего-то глупого и
невозможного. Хотелось, чтобы внимание Минхо было только для него одного,
его забота, его дурацкие приставания и назойливые прикосновения, его смех
18/91
был только для него, чтобы объятия доставались только ему, чтобы он грел свои
замёрзшие руки только об него, а не об кого-то ещё.

Собственные мысли пугали. Всегда ли они были у Джисона в голове или

появились только сейчас, когда из-за того треклятого вечера он стал слишком
много думать о Минхо?

Нет, пожалуй эти мысли были всегда, просто раньше он не обращал на них так
много внимания. На сцене он всегда хотел оказаться ближе, на съёмках — быть
в одной команде, в обычные дни — получить побольше совместных часов в
расписании именно с ним.

Это ведь потому что он его друг, родственная душа? Это ведь нормально для
родственных душ — хотеть быть ближе? Но насколько ближе? Где-то должна
существовать грань между родственной душой и чем-то большим, или её нет, и
родственная душа — это и есть самая большая степень близости?

Хан невольно вздохнул. Снова вытащил палец из воды. Кровь больше не шла.

— Ножи тут и правда хорошие, — выдавил вялую улыбку пострадавший.

— Очень больно? — Тихо спросил Минхо, взял одно из сложенных в пирамидку

маленьких полотенец, аккуратно вытер руку Джисона и, словно фокусник, вдруг
вытащил из кармана пластырь.

Взял у персонала? И когда успел?

— Думаю, я не умру, — сыронизировал Хан, хотя по лицу было видно, что ему
больно.

Нож, кажется, действительно был наточён на славу.

Минхо наклеил пластырь и поднял на Джисона взгляд своих невозможных

пронзительных глаз. До этого момента Хан и не замечал, как близко друг к
другу они стоят.

— Хочешь поцелую? Тебе станет легче, — даже уголок губ Минхо не дрогнул,
когда он это говорил.

Только очень хорошо знакомый с ним человек мог понять, что он шутит, но
теперь даже Джисон сомневался в собственных умозаключениях. Что Минхо
вообще собрался целовать?! Палец или… не палец?! Хан весь напрягся. Между
ними повисла тишина, и атмосфера стала густой, как соус для окуня, которого
они только что готовили.

На миг возникла мысль: а что, если сказать «да»? Стоило даже на секунду
представить это, посмотреть на губы напротив, как сердце сбилось с ритма.

«Это просто шутка. Просто шутка, расслабься».

— Спасибо, обойдусь, — наконец смог выговорить он и добавил смешок, чтобы

уж точно показать, что не воспринял предложение всерьёз.

Но Минхо не сдавался. Не отошел ни на сантиметр, не добавил хотя бы чуть-чуть

19/91
шутливости в голос, только слегка склонил голову на бок и моргнул:

— Почему?

— Потому… Потому что это не поможет!

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Но откуда? Ты не пробовал.

Нет, этот человек и правда невыносим! Джисон издал какой-то невнятный, но

полный беспомощного гнева звук и нарочно выставил большой палец прямо
перед лицом старшего.

— Ай, ты такая заноза, ты знаешь?! На, и давай быстрее! Ребята уже, наверно,
думают, что я тут умер от потери крови!

Губы Минхо наконец растянулись в издевательской ухмылочке, он потянул к

себе палец Джисона, на секунду замер и нежно, даже слишком, поцеловал
подушечку пальца над пластырем.

О боже. Если бы он хотя бы просто быстро чмокнул, было бы не так плохо. Но

это… Это уже слишком! У Джисона все внутренности скрутились в узел. Он
резко отдёрнул руку, случайно смахнув ею стоящие на раковине бутыльки.
Минхо, как гиперактивный ребёнок, тут же забыл, что делал только что, и
переключился на них.

— О, смотри! — Он взял одну из коричневых красивых емкостей с дозатором. —

Увлажняющий крем! Это и правда хороший ресторан! Давай намажем!

— Минхо, — умоляюще протянул Хан, — нас же уже заждались.

— Не волнуйся, Хан-и, скажем, что у тебя проблемы с желудком.

Так и не получив разрешения, старший выдавил приятно пахнущий крем, взял

правую ладонь Джисона и начал размазывать. Услышав недовольный вздох
друга, Минхо сказал:

— У тебя должны быть красивые руки для съёмок! Скажи мне спасибо!

— Они у меня и так красивые!

Минхо хмыкнул. Он неторопливо прошёлся по тыльной стороне ладони, потом по

внутренней, приступил к пальцам. Он действовал медленно, сосредоточив всё
своё внимание на руке Хана, словно изучая её.

— Да. Действительно красивые.

Затем Минхо переключился на левую руку, стараясь избегать наклеенный

пластырь. Тёплая мягкая кожа касалась другой кожи, руки бережно гладили
другие руки. Маленькое помещение наполнил приятный аромат лаванды. За
исключением влажного звука касающихся ладоней, здесь стояла тишина. В этой
20/91
тишине Джисон мог слышать даже дыхание Минхо, а своё собственное ему
почему-то становилось контролировать всё сложнее. Он занервничал.

— Посмотри, как ты много намазал! — Наигранно возмутился он, чтобы хоть так
выплеснуть часть волнения. — У меня все руки жирные!

Теперь он схватил ладони Минхо и стал вытирать об них излишки крема. Они так
и тёрлись руками, распределяя его остатки, пока обе их руки не оказались
сцеплены в замки. Тогда они наконец подняли глаза друг на друга, и Хан
заметил лёгкую улыбку на лице Минхо. Увидев её, он почему-то тоже не
удержался и расплылся в улыбке.

С каждой секундой у Джисона в голове было всё меньше и меньше мыслей,

оставалась лишь одна. Одна мысль. Один вопрос.

— Минхо…

Вопрос, который мучил его целыми днями. Вопрос, который мог разрушить их
отношения.

«Ты помнишь?»

Но он сам не знал, какой ответ хочет слышать. Как ни странно, ему казалось, что
оба варианта ответа обернутся для него кошмаром. Джисон медлил, а Минхо
выжидающе на него смотрел. Их руки по-прежнему были сцеплены.

Хан покачал головой и сказал совсем не то, что хотел:

— Нам пора идти.

Примечание к части

Хан Джисон: х-м, интересно, не странно ли хотеть быть максимально близко к

своей родственной душе? Это ведь нормально для лучших друзей?

Вэнь Кэсин: о да, мы с А-Сюем думаем, что это абсолютно нормально. Нет
поводов для беспокойства!

21/91
Попробовать

Выходя, Хан морально готовился встретиться со множеством

встревоженных взглядов и столкнуться с целым рядом вопросов по типу: «Всё в
порядке?» и «Почему вы так долго?». Но, как ни странно, его ожидания не
оправдались. Все упорно делали вид, что ничего не случилось, и просто
занимались своими делами: команда Чана выкладывала на тарелки аппетитно
выглядящие блюда, операторы снимали, персонал наблюдал за процессом, а
Сынмин, Феликс и Хёнджин снова ушли. Все находившиеся здесь лишь коротко
посмотрели на двоих пришедших и вернулись к своими занятиям как ни в чём не
бывало. И это нервировало ещё больше, чем пристальное внимание! У Джисона
было ощущение, что все вокруг него знают что-то, чего не знает он!

Менеджер жестами показал, чтобы Хан побыстрее вернулся к своей группе, а

Минхо поспешил на веранду. Планировалось запечатлеть живописные пейзажи
и вид на море, поэтому несмотря на наступившую прохладу, столик победителей
находился на открытом воздухе. Минхо отпустил ладонь младшего, и только
тогда Джисон осознал, что до этого момента они вообще-то держались за руки.

А дальше обоих затянула съёмочная суета. Хану, Чану, Чонину и Чанбину ещё
предстояло заняться сервировкой, сыграть роль официантов, подать блюда, да
ещё и рассказать о способе приготовления, ответить на каверзные вопросы
привередливых «клиентов», а потом просто стоять и смотреть, как другие
наслаждаются результатами их труда. Джисон замёрз, устал и был напряжён.
Ненамеренно он всё посматривал на Минхо, следил за его поведением и
настроением, будто силясь найти в нём что-то особенное, отличающееся от
обычного. Но нет, его хён спокойно беседовал с ребятами, подкладывал еду
Феликсу, подзуживал Хёнджина и вместе с Сынмином издевался над
проигравшими.

— Я так хочу подойти и дать тебе щелбан! — Не выдержал Джисон после слов
Минхо о том, что рыба нарезана недостаточно тонко и что нож, наверно, был
плохо наточен. — Тебя спасает только то, что ты старше, а я слишком хорошо
воспитан!

— У вас не самое лучшее обслуживание, — вмешался Сынмин, — официанты

такие грубые.

Хан решительным шагом направился к столику наглых гостей с намерением то

ли возмущаться, то ли и правда раздавать щелбаны, но был остановлен Минхо:

— Не злись, Хан-и! Ладно уж, я дам тебе попробовать немного. Ты всегда такой
злой, когда голодный!

Он протянул ему на палочках кусочек осьминога в соусе, и Джисон, так уж и

быть, принял предложенное. Наклонившись, он съел всё, что было на палочках,
стараясь не думать о том, что они только что были во рту у Минхо. Хотя, что
говорить, у Джисона во рту бывали не только его палочки.

В остальном, между Ханом и Минхо за вечер больше не было почти никакой

коммуникации. Хотя победившие сжалились над проигравшими и поделились
едой, обе команды всё равно провели большую часть съёмочного времени по
отдельности. По завершении все были уставшими и почти не общались, а в
22/91
машине на обратном пути они тоже расселись как попало и почти сразу
задремали. Расслабиться бы, что нет неловкости и двусмысленных ситуаций, но
Джисон, наоборот, почему-то не мог найти себе места. Хотелось поскорее
сходить в душ и оказаться в постели.

Через час с лишним он исполнил своё желание и с удовольствием плюхнулся на

кровать лицом вниз. Послышался скрип двери — кажется, пришёл Чан, и через
пару секунд кровать чуть прогнулась под его весом. Только уставший вздох его
соседа по комнате совсем не напоминал голос Чана. Джисон тут же оторвал
лицо от подушки и, конечно, увидел перед собой совершенно другого человека.

— Минхо?!

— Ай, ну кто это придумал? — Не обращая внимания на недоумение младшего,

он ругался с покрывалом. — Подожди, кажется, придётся встать, чтобы
расстелить.

Он поднялся, Джисон на полном автомате последовал его примеру, провожая

пустым взглядом каждое его действие. Минхо тем временем кое-как стянул
покрывало с кровати и с комфортом улёгся, укрывшись пышным одеялом.

— Ты ведь в другой комнате, — глупо хлопая глазами, Хан наконец смог связать
несколько слов в предложение, — здесь должен спать Чан.

— А, он сказал, что у него болит спина на такой кровати, и попросил поменяться.

Ты собираешься спать стоя?

— Но…

— Что? — Преспокойно спросил старший, глядя на Хана и терпеливо ожидая

ответа.

Чепуха. Полнейший бред. Если уж кровать и была неудобной и от неё могла

болеть спина, Чан никогда бы не попросил кого-то спать на ней, забрав себе
более комфортное место. Он бы, скорее, всю ночь мучился, а утром улыбался и
говорил, что отлично выспался. Джисон, хоть и запутался в происходящем
между ним и Минхо, хоть и не знал, как понимать некоторые его поступки,
дураком всё-таки не был.

То, что они оказались в одной комнате, абсолютно точно не было случайностью.

Хан чувствовал себя маленьким мальчиком, оказавшимся в доме хитрой

колдуньи. Или человеком, которому предстояло нырнуть в ледяную воду. Он
знал: один шаг вперёд, и что-то случится.

Неужели, Минхо заговорит о том вечере? Джисон определённо не был готов. Не

был. Не был. Не был!

Но, может, лучше уже расставить все точки над «i»?

А вдруг, Минхо всё-таки не врёт, и они и правда просто поменялись комнатами с

Чаном, а он опять тут надумал себе какой-то чепухи? Да, для сохранения
собственной адекватности лучше считать так. С этими мыслями он медленно и
нерешительно, будто касался сусального золота, поднял своё одеяло и заставил
23/91
себя лечь на кровать. И тут же принялся болтать какую-то ерунду. Похоже, он
всерьёз вознамерился не дать Минхо и шанса вставить хоть слово. Он говорил
об отклеившемся в душе пластыре, о морском окуне, затем вдруг переключился
на какие-то рандомные интересные факты об острове Кодже, на которые
наткнулся когда-то в интернете, а теперь резко вспомнил. Минхо даже не
перебивал. Он смотрел в потолок, молча слушая младшего, иногда кивая или
поддакивая. Такой тихий.

Когда через несколько минут запас слов Джисона иссяк, он протяжно зевнул.

— Я так устал, а ты? Давай спать?

Не дожидаясь ответа, Хан дотянулся до выключателя, свет в комнате погас, и он

тут же отвернулся от Минхо в сторону окна. Хотел бы он действительно заснуть,
но вместо этого лежал с открытыми глазами и смотрел вдаль на тихое море.
После нескольких минут тишины рядом прозвучал негромкий голос:

— Хан-а.

О нет. Вот и оно. У Джисона внутри всё перевернулось от беспокойства. Можно

было сделать вид, что он уже уснул, но невозможно было больше терпеть эту
неопределённость.

— М-м? — Откликнулся он, продолжая вглядываться в лежащий за окном

пейзаж.

— Хан-а.

— Чего?

— Хан-и-и, — снова протянул Минхо, будто издеваясь.

Джисону уже назло не хотелось поворачиваться к нему.

— Ну что такое?!

Минхо вдруг замолчал на несколько секунд, а потом снова сказал тихо и без
выражения:

— Джисон-а.

Тут уже Хан не выдержал и резко развернулся к лежавшему рядом. И встретился

лицом к лицу с Минхо, чуть приподнявшимся в кровати и теперь склонившимся
над младшим.

— Хён, ты что, издеваешься надо…

Но он не успел договорить. Минхо вдруг наклонился ещё ближе и закрыл

Джисону рот поцелуем. На долгое мгновенье Хан забыл, как дышать. Забыл, кто
он и где он. Были только тёплые губы Минхо на его губах.

Это полное сумасшествие. Это же Минхо! Его друг, его согруппник, Ли Минхо, Ли
Ноу, странный, смешной, язвительный, заботливый. Такой знакомый. Но сейчас
это будто был совершенно неизвестный Джисону человек. Хан резко
24/91
отстранился и, почти отскочив, сел на кровати, часто дыша. Минхо поступил так
же, и теперь они просто сидели рядом, не глядя друг на друга.

— Зачем ты это сделал? — Голос Джисона прозвучал на удивление

безэмоционально.

Минхо как будто призадумался. Он выглядел как воплощение уравновешенности

и хладнокровия.

— Мне было интересно.

Младший невесело усмехнулся:

— Чего? Что ещё за интерес?

— Было интересно… Тогда, в ресторане, это я хотел тебя поцеловать или

алкоголь во мне.

У Джисона ёкнуло сердце. Так, значит, он всё помнил. Помнил с тех самых пор и
с тех самых пор думал об этом. Хотелось звучать уверенно и спокойно, но вышло
хрипло и сдавленно:

— И… Что ты понял?

— Х-м, — Минхо покивал головой, словно учёный, пришедший к интересному

выводу, — это был я. Не алкоголь.

Сердце Джисона дрогнуло во второй раз. У Минхо была такая манера речи, что
иногда было совершенно неясно, насколько он серьёзен. О своих чувствах он
говорил в основном вскользь, посмеиваясь, стараясь не погружаться слишком
глубоко. В шутках он часто прятал кусочки правды, а, бывало, наоборот за
убедительной маской правды пряталась одна большая дурацкая шутка. Джисон
давно привык к такому общению, и оно его всегда устраивало. Но не сейчас.
Сейчас он мечтал о том, чтобы прикрепить несколько проводков ко лбу этого
загадочного человека и заставить пройти проверку на детекторе лжи.

Минхо, кажется, начало смущать затянувшееся молчание. Он осмелился чуть

повернуть голову в сторону младшего:

— Да ладно тебе. Неужели ты никогда не думал о том, чтобы поцеловаться?

У Хана в голове была каша, мысли и чувства путались, и он тараторил быстрее,

чем успевал осмыслить, что говорит:

— Я? Что… Нет! Ну, то есть, я мог подумать об этом… В плане, прикинуть, каково
это. Когда мы… когда возникали такие моменты, ну, ты знаешь, какие… когда
мы обнимались и оказывались слишком близко, и я мог просто задуматься о том,
как это ощущается. Чисто теоретически. Просто было интересно, каково это,
потому что до тебя я ни с кем никогда не… не целовался, и мне было
интересно… Но ничего такого, что… Мы же просто друзья, это как-то странно…

Он так нервничал, что ужасно заговаривался, чем на несколько мгновений

вызвал у Минхо тёплую улыбку.

25/91
— Но ты… ты думал об этом, только когда ты со мной или с другими друзьями
тоже?

Джисон на какое-то время серьёзно задумался над этим вопросом. Может, в

темноте, когда почти не видно лиц друг друга, говорить было легче, а, может,
ему самому просто хотелось наконец разобраться в происходящем, но он
постарался не психовать и быть предельно честным хотя бы с собой. Всё это
походило на какой-то ужасный приём у психолога-психопата.

— Думаю, только с тобой. Ты же знаешь, у нас как будто особая связь, и с тобой
мне комфортно, но это ещё…

— Конечно, я знаю! — Перебил старший. — Поэтому и не вижу ничего такого.

Разве это странно — поцеловать свою родственную душу?

Интересно, Минхо действительно не понимал, что в этом такого, или просто изо
всех сил пытался выглядеть непоколебимо? Глаза немного привыкли к темноте,
и теперь Джисон мог различить руки хёна, нервно теребящие край одеяла.
Видимо, он всё-таки был не так спокоен, как хотел казаться. Тихим голосом,
смотря только на ткань в руках, он продолжил:

— Знаешь, мне даже показалось это чем-то естественным. Аж странно стало,

что мы не делали этого раньше. Будто это абсолютно нормально, понимаешь?

Как ни странно, Джисон, задумавшись, обнаружил, что отчасти согласен со

сказанным. Почему-то поцелуй не показался ему чем-то ужасно неправильным
или отталкивающим. Странным — да, пугающим — да, но точно не неприятным.
Он молчал уже довольно долго и ощущал потребность сказать хоть что-то.

— Понимаю, наверное, но тогда мы ведь были пьяными! Естественно, это

показалось нам… ну, приятным. На трезвую голову всё совсем по-другому!

Минхо перестал издеваться над одеялом и вскинул голову, встретившись

взглядом с Ханом. В темноте его глаза чуть поблескивали, как далёкие-далёкие
звезды в бесконечном пространстве космоса.

— Тогда давай попробуем не на пьяную голову.

Минхо подался вперёд, остановившись в нескольких сантиметрах от лица

Джисона, давая понять — стоит только произнести «давай», и его предложение
сразу вступит в силу. Сердцебиение Хана стало таким громким и частым, что,
наверно, его было слышно на всю комнату. Кровь прилила к лицу, и оставалось
только радоваться тому, что здесь темно. Они оба молчали, не отрывая взгляда
друг от друга, изучая, прокручивая в голове всё, что может произойти через
секунду, дай Джисон своё согласие.

— Зачем? — Непонятно для чего сбившимся голосом озвучил он нелепый вопрос.

Пальцы Минхо аккуратно взяли сидящего напротив за подбородок, его лицо

стало ещё ближе, заставляя Хана почти задохнуться от волнения. Но дальше,
без согласия младшего, он не пошёл и просто поглаживал большим пальцем
кожу.

— Затем, Хан-и, что ты поймёшь, — Минхо снова наклонился ещё ближе, — что
26/91
чувствуешь.

Его пальцы переместились с подбородка на скулу, на щёку, продолжая

дразнящими движениями гладить кожу. Он склонил голову набок, носы их
находились в паре миллиметров друг от друга.

— Поймёшь, действительно ли тебе понравилось.

Теперь нос Минхо и вовсе касался носа Джисона, и лишь между губами
оставалось крошечное расстояние.

— А если тебе не понравится, — дыша чаще, прошептал старший, — мы

прекратим, просто скажи.

На этом этапе уже не было никакого смысла себя обманывать. Хану хотелось
попробовать. Ему понравилось в прошлый раз, он не переставал думать об этом
с тех пор, и ему хотелось того же снова. Он зажмурил глаза, пытаясь привести
себя в чувство. Пока ещё можно было повернуть назад, отодвинуться, сказать:
«Хён, чем мы вообще занимаемся?! Ты с ума сошёл, что ли?» А потом они вместе
посмеялись бы над этим помутнением рассудка и вскоре забыли.

С этими мыслями Хан потянулся к губам Минхо, уничтожая разделявшие их

миллиметры, выражая своё молчаливое согласие.

Точно так же, как и в тот раз, губы Минхо были тёплыми и мягкими,
нерешительными и робкими. Эта осторожность, эта боязнь спугнуть продлилась
несколько долгих секунд. Только убедившись, что Джисон не передумал, не
отпрянул и что это всё действительно реально, Минхо стал чуть решительнее и
напористее. Его губы захватывали губы Хана, их языки встретились,
переплелись, изучая друг друга, пробуя на вкус. Джисон крепко схватился за
запястье лежавшей на его щеке руки и громко выдохнул, Минхо издал
неразборчивый мычащий звук.

Поцелуй был как пожар — только что это был крохотный огонёк, а вот он уже
полыхает ярким пламенем, пожирающим всё на своём пути. Он стал глубоким,
более торопливым, несдержанным. Вторая рука Минхо залезла под майку
Джисона, прошлась по пояснице, по животу, сжалась на боку, сильно, почти до
боли. Под возрастающим напором старшего, Хану было сложно сидеть на месте,
и вскоре он завалился на спину. Минхо нависал сверху, чуть придавливая своим
весом. Его ладонь вновь заскользила вверх-вниз по животу Джисона, другая же
рука сцепилась с его рукой, а сам Джисон вскоре почувствовал горячие губы на
своей шее. На этот раз он не выдержал и чуть не застонал.

— Ох, Боже, Минхо…

Губы старшего остановились возле уха, оставляя на нежной коже долгий

поцелуй, заставляя Хана невольно запрокинуть голову. Второй поцелуй, чуть
ниже, чуть напористей. Затем ещё ниже, и ещё ниже, пока Минхо не добрался
до ключицы. Он легко коснулся её губами, от чего у Хана затрепетали ресницы,
шумное дыхание вырывалось из груди, а тело заёрзало по смятому одеялу.

Они оба были как дети, наощупь прокладывающие себе дорогу в темноте. Всё
это было для них в новинку, всё это было сплошной неизведанной тропой.
Каждый новый поворот одновременно и манил к себе, и пугал. Так, тело
27/91
Джисона, впервые ощутившее нечто подобное, захотело получить доступ к
чему-то большему, к чему-то ранее неизвестному и почти запретному, но его
отключенный мозг в то же время был в полнейшем стрессе и подавал сигналы
тревоги.

Все эти чувства, эти ощущения — всё это было слишком много для него. Он
тонул в них, захлебывался, задыхался и больше не знал, где свет и поверхность,
а где тёмное дно.

Чужие губы втянули кожу у основания шеи, оставляя влажные следы.

Сдерживать себя становилось всё сложнее, хотелось застонать, но было так
стыдно, что щёки горели.

— Минхо…а-а-х, Минхо… Я так больше не могу!

Но тот будто не слышал. Он всё продолжал и продолжал, пока Джисону не стало

казаться, что он вот-вот взорвётся от переизбытка чувств.

— Минхо, постой. Прошу тебя…

Минхо поднял на Хана взгляд своих ярких даже в темноте глаз, хрипло
вымолвил:

— Хан-и, пожалуйста…

Он звучал будто мальчишка, которому пригрозили отнять самую любимую

игрушку, которого лишают заветной мечты. Не встретив больше сопротивления,
этот хитрый «мальчишка» снова оставил долгий нежный поцелуй, на этот раз на
несколько сантиметров ниже ключицы, отодвигая мешавшую майку. У Джисона
уже не было совершенно никаких сил сдерживаться, и он невольно испустил
протяжный стон.

Чёрт. Это было слишком громко! По обоим сторонам от них находились комнаты
других парней, а стены в этом доме точно не были чересчур толстыми.

Джисону ничего не оставалось, кроме как притянуть Минхо за затылок к себе и

занять его губы своими. Он рассчитывал, что когда его шея и грудь останутся в
покое, он сможет остудить свой пыл, но ошибся. Он всё ещё дышал часто и
поверхностно, стало невыносимо душно, а руки дрожали мелкой дрожью. С
трудом он всё-таки отстранился, умоляюще посмотрел на старшего.

— Минхо, Минхо, я больше не могу. Мне кажется, я сейчас умру! — Вдруг выдал
он, и голос его при этом звучал так жалобно, что его хён не смог бороться с
переросшей в тихий смех улыбкой.

— Ты такой дурачок, Хан-и! — Сидя на коленях Джисона, Минхо потрепал его по

волосам

— Сам ты дурачок! — Пробурчал младший и сбросил с себя Минхо. — Вот что ты

наделал?

Тот с несходящей с лица улыбкой, не отрываясь, смотрел на Хана.

— А что я наделал?
28/91
Джисон медленно выдохнул, приводя в порядок слишком разогнавшееся сердце.

— Я не знаю, — честно ответил он, глядя в потолок, — не знаю.

Они лежали рядом, погруженные каждый в свои мысли, восстанавливая

дыхание. Вскоре Минхо без следа былой смелости робко взял Хана за руку и в
задумчивости стал поглаживать её большим пальцем. Джисон же, поначалу
никак не отреагировавший на это, закрыл глаза, вздохнул и крепко сжал
державшую его ладонь. Словно эта рука была единственным, что удерживает
его от падения в бесконечную пропасть.

Примечание к части

Хан Джисон: Почему все так смотрят на нас с Минхо, что у меня ощущение,
будто все понимают, что происходит, кроме меня?

Все остальные мемберы, стей, персонал, который следит за ними уже 5 лет:
чел... как бы тебе сказать..

29/91
Провалиться сквозь землю

Джисон распахнул глаза, не помня, кто он, где находится и какой

сейчас год. Кажется, кто-то уже продолжительное время безуспешно пытался
его разбудить.

— Хан-а-а, — стоявший над ним Чан мягко похлопывал его по плечу, — ну всё,
пора вставать.

— Хён? — Прохрипел Хан и поплотнее закутался в одеяло, готовый снова

утонуть в глубоком сне.

Но вдруг мозг выдал ему непрошеное слайд-шоу из картин того, что

происходило ночью. Он тут же почувствовал себя бодрым и резко развернулся в
кровати, туда, где спал Минхо. Но того там не было.

Чану даже не нужны были слова, чтобы понять, о чём думает младший. Он
спокойно сказал:

— Он уже внизу, завтракает. Если поторопишься, тоже успеешь. Давай,

съёмочная группа приедет через полчаса.

Чан ушёл, и Джисон остался в комнате один. Он накрылся с головой одеялом и

позволил всем воспоминаниям вчерашнего дня проноситься перед внутренним
взором. От этих воспоминаний было одновременно и тепло, и неловко, и
волнительно, и как-то по-странному приятно. Нужно срочно как-то отвлечься от
заполонивших всё тело и голову дурацких бабочек, иначе Джисон просто не
сможет вести себя адекватно во время съёмок.

«Успокойся, вы всего лишь разочек поцеловались. Просто из интереса» —

убеждал себя он и даже почти верил в это.

Решив, что лучшим решением сейчас будет принять прохладный душ, Джисон
взял полотенце и направился в ванную. Как только он потянулся к ручке, дверь
сама открылась, и из ванной вышел Феликс, с растрепанным маленьким
хвостиком на голове и полотенцем на плече. Увидев друга, он, конечно, сразу
просиял:

— О, Джисон-и, привет! Хорошо спал?

— Привет, — всё ещё сонно отвечал Хан, — Спал… да, неплохо. Совсем неплохо.

— Ну хорошо, а то Чан сказал, у вас в комнате такая ужасная кровать, что ему
пришлось поменяться местами с Минхо и перейти в мою комнату. Надеюсь, у
тебя не болит спина.

Нервный смешок сорвался с губ Джисона:

— О, ну да, кровать! Всё нормально, я же не такой старый, как наш Чан-хён.

Феликс лучезарно заулыбался, оглядел Хана с ног до головы, кивнул и, прежде

чем уйти, похлопал по плечу.

30/91
— Рад, что вы с Минхо хорошо выспались.

Джисон тут же скользнул в ванную, закрыл дверь и поспешил оказаться под

душем.

Господи, и почему теперь ему во всём видится какой-то подтекст? Наверное,

весь день ему будет казаться, что все слышали его ночью, что все обо всём
знают. Что Феликс знает, что он смотрел на него странно и вопросы задавал
странные. А Чан? Вся эта история с обменом комнатами Джисону не нравилась с
самого начала и казалась крайне подозрительной.

Надо. Просто. Перестать. Думать.

Хан поспешно принял душ, надеясь одновременно и расслабиться, и

взбодриться. Бесполезно было мечтать о том, чтобы струя воды помогла достичь
просветления, но хотя бы он больше не был сонной мухой. Одевшись и приведя
себя в порядок, он спустился на первый этаж, где находились некоторые из
членов группы. Они уже поели и теперь расселись и разлеглись в гостиной в
ожидании съёмочной команды.

Взгляд Хана первым делом метнулся в сторону Минхо — он сидел на полу,

болтая с остальными. Джисон со всеми поздоровался, и ответом ему стал
нестройный хор голосов.

— Доброе утро, дорогой, — Минхо поднял на него глаза, и на его губах тут же
отразилась довольная улыбочка.

Хан на миг замер, тоже глядя на Минхо, и в этих глазах увидел всё то, о чём
старался не думать. От казавшихся нереальными воспоминаний о
произошедшем по всему телу разлился жар. Он так и встал на нижней ступеньке
лестницы как вкопанный. Теперь, при свете дня, Джисон не понимал, как вести
себя, особенно когда вокруг столько людей. К счастью, его спас Чан, который, не
отрываясь от экрана телефона, сказал, что они заказали еду и на кухне как раз
осталась его порция.

Хан воспользовался прекрасной возможностью сбежать и поспешил на кухню.

Но и тут ему не удалось достичь уединения — за столом сидел Сынмин и доедал
суп, а возле окна стоял Хёнджин и с задумчивым видом потягивал холодный
кофе. Джисон достал из пакета оставленную для него порцию еды и, по-
прежнему пребывая в глубокой задумчивости, принялся есть. Только через пару
минут тишина стала какой-то громкой, и он почувствовал на себе пристальный
взгляд.

— Ты что, ударился? — Монотонно произнёс Сынмин и вернулся к изучению

содержимого своей ложки.

— Что?

Сынмин кивнул в сторону Джисона, молчаливо на что-то указывая. Джисон же

ничего не понял и растерянно оглядел себя, так и не заметив ничего странного.

— Ничего, удариться шеей — дело обычное, — с такой же ровной интонацией

говорил Сынмин, и только теперь Хан обнаружил нотки сарказма в его голосе, —
со всеми может случиться.
31/91
Хёнджин оторвался от экрана телефона, и в ту же секунду кофе фонтанчиком
выплеснулся из его рта. Он закашлялся. В этот момент в дверях появился ещё и
Чан. Он стоял с горстью своих витаминов в руках и переводил недоумённый
взгляд с одного здесь присутствующего на другого. Затем он задержался на
Джисоне и чуть поджал губы.

— Если вы поели, пойдём. Съёмочная группа приехала, — тускло произнёс он

Он развернулся и вышел, так и не выпив свои витамины.

Хёнджин вышел вслед за Чаном, Сынмин доел последнюю ложку супа,

напоследок бросил взгляд на Хана и, плохо сдерживая улыбку, тоже удалился.

Джисон тут же вскочил в поисках чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего

зеркало, только потом вспомнил про лежащий в кармане телефон и сразу
открыл камеру. Он начал ворочать головой влево и вправо, пока не заметил
причину всеобщей оживленной реакции. С левой стороны, у основания шеи,
красовалось фиолетовое пятнышко. Не сказать, что очень яркое, но довольно
заметное. Засос.

Джисону показалось, что в один миг атмосферное давление в помещении

увеличилось раза в четыре. Он выругался сквозь зубы. Конечно, утром, когда Хан
был под одеялом, Чан ничего не заметил, зато увидел сейчас, когда ситуация
сложилась максимально неловкая! А ещё это видел Сынмин, Хёнджин,
наверняка и Феликс, который смотрел на него с этой многозначительной
улыбочкой, тоже. Возможно, и Чонин с Чанбином.

Хотелось прямо сейчас выпрыгнуть в окно и бежать далеко-далеко, потом

переплыть море и снова бежать. Запереться в комнате и никому не отвечать на
телефон. Ну, разве что Минхо. Чтобы высказать ему всё, что он о нём думает.

Есть Джисон уже не мог. Он просто сидел и бездумно тёр этот оставленный на
его шее позор, будто надеялся так от него избавиться. Через пару минут на
кухню вернулся Чан, а за ним хвостиком бежала одна из визажисток группы. Он
тихо ей что-то шепнул, она тактично кивнула и направилась к Хану.

Она открыла свой чемоданчик, достала

какие-то тюбики и палетки и принялась замазывать фиолетовое пятнышко.
Девушка была такой обходительной и так усердно делала вид, что не увидела
ничего необычного, что Хан буквально не знал, куда глаза девать. Хотелось
провалиться сквозь землю. Ещё и Чан стоял и смотрел на всё это действо, ничего
не говоря. При визажисте они не могли ничего толком сказать, поэтому на кухне
стояла оглушительная тишина.

Хотя лучше бы уж сохранялась тишина, ведь когда её нарушили, Джисон

всерьёз стал задумываться о самых быстрых и эффективных способах побега.
Потому что на кухню вошёл менеджер.

— О, Чан, ты тут. Здравствуй, Джисон. Чего вы здесь спрятались? Я только вас

и…

Он прервался на полуслове, прищурился и уже более внимательно изучил

присутствующих.
32/91
— Что вы делаете?

Он подошел к Джисону, встал рядом с девушкой, и её действия сразу стали

более торопливыми и нервными, хотя внешне она этого не показывала.
Понаблюдав немного с пугающе спокойным выражение лица, менеджер шумно
выдохнул, отвернулся к окну и начал мерить шагами кухню.

— Менеджер, я не… это… — Джисон поспешил вымолвить хоть слово в своё

оправдание, но он и сам не знал, что может сказать.

Что и правда ударился шеей об какую-нибудь тумбочку?

Но тот лишь изобразил в воздухе останавливающий жест.

— Хан-а, подожди.

Они дождались, когда визажист закончит работу, и атмосфера в эти минуты,

честно говоря, была хуже, чем на похоронах.

— Думаю, нет смысла спрашивать, кто это сделал, — указал менеджер на шею
Джисона, когда они остались втроём.

Чан стоял, сливаясь со стеной, низко опустив голову, будто всё это происходило
из-за него, будто это он позволил этому случиться, он, а не Хан поступил
импульсивно и не думал ни о чём. От этого вина ядовитой лозой опутывала
каждый уголочек сознания Джисона. Он мог только молчать и смотреть в пол.

— Хан-а, ваш камбэк ведь был довольно успешным, не так ли?

— Да, менеджер.

Так как менеджер был более, чем на десять лет старше Джисона, ему
оставалось лишь кивать и быть вежливым.

— Вы, ребята, очень много работали и долго шли к этому. Скажи честно, может,
ты устал от этого? Может, для тебя это не так важно, как раньше?

Он не кричал, не обвинял, даже его голос не был резким. Он говорил негромко и

спокойно, почти как друг, но от этого лучше не становилось, и Джисон
чувствовал себя ещё более гадко.

— Для меня это важно, просто я… это вышло случайно. Простите, менеджер.

На этом можно было остановиться, можно было бы повысить голос, сказать

громко, чтобы этого больше не повторялось, но нет. Их менеджер говорил, и
говорил, и говорил с этой мягкой понимающей интонацией, напоминал о том,
через что они прошли, о том, что у них есть сейчас и о том, что они могут
потерять.

Хану хотелось сжаться до размера песчинки и затеряться где-то между стыками

лежащей на полу плитки.

— Я понимаю, — никак не останавливался мужчина, — вы достигли

33/91
определенного уровня успеха, и это очень здорово, но, возможно, сейчас вам
кажется, что вы наконец можете позволить себе больше, чем раньше, вести себя
более свободно, но не позволяйте этому чувству затуманить себе голову. Одно
слово, одно неверное действие, и можно потерять всё. Вы и сами знаете, чем всё
закончилось в прошлый раз.

— Да, — в очередной раз кивнул Джисон, к этому моменту уже напоминавший

завявший цветок, склонившейся в своём горшке низко-низко над почвой.

— У вас стало много фанатов. Они вас любят, это правда. Но знаете, что ещё
делают фанаты? Они замечают. Всё замечают, каждую деталь, каждую мелочь,
которую могу не увидеть даже я, другие менеджеры и директора.

— Да, я понял, менеджер.

— И, Чан, помни, что ты присутствуешь при этом разговоре не просто так. Всё
это касается и тебя. Ты лидер, ты должен следить за своими ребятами.

И Чан, и Хан лишь послушно кивнули. Менеджер посмотрел сначала на одного,

потом на другого:

— Мы договорились?

— Да.

— Мне стоит поговорить и с Минхо тоже?

Хан тут же встрепенулся, и ответ слетел с его губ очень поспешно:

— Нет, нет, не надо! Я всё понял, не нужно беспокоить хёна.

— Ладно. Я на вас рассчитываю. Всё, не вешайте нос! — Менеджер как по

щелчку пальцев взбодрился и улыбнулся парням, — всё будет хорошо, да?
Пойдёмте, впереди насыщенный день.

Джисон с Чаном кое-как отклеились от своих мест и, словно зомби, поплелись к

выходу из кухни. Чан заботливо похлопал младшего по спине, выражая свою
безмолвную поддержку. От этого, казалось бы, незначительного жеста Хан
совсем расклеился.

Впереди и правда был насыщенный день. Он должен быть полным впечатлений,

смеха, дружеских шуток и веселья на камеру.

Но когда они шли обратно к гостиной, хоть Джисон никогда не был чересчур
чувствительным и не слишком поддавался эмоциям, сейчас его глаза
предательски горели.

34/91
Смотреть на тебя

Ни живой, ни мёртвый Джисон вместе с Чаном приплёлся в гостиную и

устроился на полу, облокотившись спиной о диван.

Операторы настраивали камеры, на некоторых ребят также нанесли легкий

макияж, чтобы замаскировать следы усталости, а менеджер тем временем
пустился в объяснения, касающиеся их сегодняшнего расписания.

Хан не мог слушать. Не мог сосредоточиться. Вся карьера множеством картинок,

цветных и ярких или серых и размытых, пролетала у него перед глазами. Его
плеча что-то коснулось, и он вздрогнул, тут же возвращаясь в реальность. Он
оглянулся, но позади него на диване сидел только Чанбин, который внимательно
слушал менеджера. Зато рядом с ним был Минхо. Казалось, он тоже был
сосредоточен на звучащих разъяснениях, а взгляд его был устремлён только
вперёд. Но вот рука словно действовала сама по себе — как бы невзначай она
легла на плечо Джисона и принялась слегка поглаживать его, потом тёплые
пальцы переместились на шею, некоторое время медленно двигались по ней
вверх-вниз, а потом указательный палец и вовсе незаметно проник под воротник
футболки. По крайней мере, Хан надеялся, что это было незаметно. От
неожиданного касания к открытой коже он чуть не подпрыгнул, но всё же кое-
как заставил себя сидеть ровно. Минхо же, по-видимому, не осознавал своих
действий и понятия не имел, как это влияет на его младшего. Может, и стоило
по-тихому стряхнуть его руку или шепнуть что-то, но это лишь привлекло бы к
ним лишнее внимание. Поэтому он сидел одеревеневший на полу и смотрел в
одну точку перед собой.

Джисон не запомнил совершенно ничего из того, что им сказали. В один момент

он просто заметил, что все встают и куда-то идут, и, оправдывая название своей
группы, как самый настоящий потерянный ребёнок, побрёл за остальными.
Ребята со съёмочной группой вышли на улицу и по склону направились к берегу.
Сегодня было даже прохладнее, чем вчера вечером. Ветер гонял по небу
плотные серые облака, грозившие вот-вот превратиться в тучи, а на море
поднялись небольшие волны.

Минхо поравнялся с идущим в самом конце Джисоном, и некоторое время они

просто молча шагали к морю. Вокруг было слишком много глаз, чтобы обсуждать
вчерашнее, а рассказывать Минхо про произошедший утром разговор с
менеджером Хан не собирался, чтобы не портить тому настроение и не
заставлять лишний раз беспокоиться. Но в какой-то момент Минхо всё равно
якобы случайно коснулся тыльной стороной ладони руки младшего, потом отвёл
её, а затем снова, и опять якобы случайно, коснулся руки Джисона. Все
остальные шли впереди, никто не оборачивался на этих двоих, и на несколько
секунд они переплели пальцы. На короткое мгновение температура в душе Хана
поднялась на пару градусов, и намерзшие на ней льдинки начали оттаивать.
Одновременно они перестали смотреть невидящими взглядами на серо-синее
полотно моря впереди и взглянули друг на друга. Они по-прежнему молчали. Ни
один из них не озвучил и части того, что творилось в голове, но во взгляде
Минхо Джисон увидел столько всего, что сердце до отказа наполнилось смесью
самых разных и противоречивых чувств. Это было почти больно.

Но то был лишь короткий миг, который не должен длиться слишком долго. Они
достигли берега, и Хан поймал на себе взгляд Феликса. Тот слабо улыбнулся
35/91
одними уголками губ и сразу отвернулся обратно. Зато Чан посматривал на них
время от времени куда более обеспокоено.

Джисон чувствовал необходимость отойти, что-то сказать Минхо, но так, чтобы

его не расстроить, но не знал что. Тут Чан совершенно незаметным и
естественным образом возник рядом с ними, чем немало напугал Хана. Но
старший лишь вклинился между ними, приобнял обоих за плечи, озвучил на
направленную на них камеру какую-то шутку, которую мозг Джисона даже не
воспринял, и с почти натуральным весельем подтолкнул их вперёд, навстречу
морю.

Это и правда был хороший способ отлепить Джисона и Минхо друг от друга,
потому что когда все восемь человек оказались в воде, всё вокруг наполнилось
шумом, плеском воды, радостными криками и возмущёнными восклицаниями.
Все брызгали водой друг в друга, попадали в лицо, толкали в волны, и уже
невозможно было понять, кто нападает на тебя, а на кого нападаешь ты. Сняв
эту битву людей, которые как будто впервые увидели море, и съёмочная группа,
и ребята вернулись на берег. После выхода из воды ветер показался в два раза
более холодным и злым, чем раньше, и намокшим членам группы пришлось
прилагать усилия, чтобы не показывать свой дискомфорт на камеру, не
притоптывать и не подпрыгивать на месте, чтобы согреться. Хотя Хану и без
этого было сложно расслабиться. Он всё боялся, что маскирующее средство
смоется, и то и дело его рука тянулась к шее, он дергал себя за воротник и
старался даже не поворачиваться левой стороной к камере.

Им объясняли правила предстоящей игры, и хотя Джисон очень старался

концентрироваться на том, что слышит, снова пропустил половину мимо ушей.
Пришлось ориентироваться уже по ходу событий. Он, как не очень быстро
обучаемый робот, повторял за всеми: пошёл к каким-то надувным матрасам
самых разных цветов и размеров и выбрал самый заметный, в виде фламинго. И
только увидев, как вскоре Чанбин полез с матрасом в воду и, улёгшись на
надувной ананасик, очень активно начал грести руками, осознал, что с этим
самым фламинго ему придётся участвовать в соревнованиях на скорость. Пока
все по очереди предпринимали попытки как можно быстрее догрести до буйков
и обратно, Хан словно пребывал в тумане. Его взбодрила лишь необходимость
самому лезть в воду и плыть.

Когда он вышел, мокрый и быстро уставший, его встретил безжалостный порыв

ветра. Время шло и шло, ещё троим предстояло поучаствовать в игре, а волны
только замедляли процесс. Джисон начал дрожать и обхватил себя руками.
Заметив это, Минхо подошёл сзади и вдруг накрыл его своим пледом, видимо,
выпрошенным у кого-то из персонала. Обоих окутало одно на двоих тепло, руки
Минхо легли поверх рук Хана. Джисон не мог не запаниковать. Он сразу кинул
испуганный взгляд в сторону персонала, выискивая глазами менеджера, и
попытался скинуть с себя руки старшего.

— Хён, нас же увидят!

Минхо фыркнул:

— И что? Мы не делаем ничего такого, чего не делали раньше!

Это не поспособствовало расслаблению Хана. Он замолчал, подбирая

убедительные слова и продолжая напряженно оглядываться. Почувствовав, что
36/91
обнимаемый им человек так и не может успокоиться, Минхо вздохнул и сказал
уже серьёзнее:

— Все нормально, Хан-и. Смотри, другие делают так же.

И действительно, если посмотреть вправо, Чан, смеясь, тоже пытался укрыть

своим пледом Чонина. Младший, хохоча, вырывался и вредничал, пока не
смирился со своей участью. А чуть дальше, стоя по лодыжки в воде, Хёнджин
заметил выходящего из моря Феликса, тоже распахнул покрывало ему
навстречу, но, поддавшись какой-то своей мысли, вдруг опустил его и
отвернулся, из-за чего стал похож на невпопад хлопающую крыльями странную
летучую мышь. Тогда к Феликсу подбежал Чанбин и прямо с головой тоже
накрыл клетчатой тканью. Оба засмеялись.

— Вот видишь. Мы ведём себя так же, как и все. Мы не делаем ничего такого
подозрительного! Обнимаемся по-дружески, не целуемся в комнате по ночам, а
твой язык не был у меня во рту. Всё в рамках приличия.

Говорил он это с идеально ровной интонацией, на бесстрастном лице — ни следа

эмоций. И только руки его под пледом крепче сжимались на теле Джисона,
приподнимая футболку, проникая под ткань, вырисовывая беспорядочные узоры
на мокрой коже. Хан испустил громкое дыхание под натиском смешавшихся в
нём возмущения, нервозности и возбуждения.

Это же не странно? Это просто нормальная реакция тела на близость.

Физиология. Тебе будет в любом случае приятно, если тебя целуют, касаются
так, как касался его Минхо сейчас. Любой человек будет точно так же себя
чувствовать, если кто-нибудь вздумает делать с ним что-то подобное. Так, по
крайней мере, думал Хан.

— Хён, ты такой бесстыдный! Я в шоке! — Притворно ужаснулся он

и положил свои руки поверх рук Минхо, потому что кто знает, куда ещё
решит залезть этот изворотливый лис.

Тот заулыбался, крепче обнял младшего и аж прищурился от удовольствия,

словно кот, укравший у хозяйки кусочек рыбы.

— Хочешь сказать, тебе это не нравится? — Прошептал он прямо на ухо Джисону

с весёло-пакостными нотками в голосе.

— Нет. Ты мне вообще никогда не нравился! — Пробурчал младший, с трудом

сдерживая смешок.

Он без особых усилий нашёл объяснение всему, что между ними происходит,
всему, что они делают, и хотя бы немного расслабился.

Вскоре соревнование по гребле на надувных матрасах подошло к концу, и всех

собрали для озвучивания результатов. Как ни странно, Джисон не оказался
последним, зато Минхо на четыре секунды отстал от Чонина и справился с
заданием медленнее всех. Все остальные стали радостно галдеть, наперебой
говорить про какое-то наказание для проигравшего, и Хан понял, что снова
понятия не имел, что за наказание такое и почему всем так весело. Пришлось
опять действовать по старому сценарию и просто следовать за ребятами.

37/91
Те быстро столпились вокруг Минхо, а девушка из персонала, перекрикивая их,
напомнила:

— Не забудьте, что после проигравший должен будет опубликовать фотографию

в Инстаграме!

Джисон протиснулся поближе, чтобы посмотреть, что там творят с Минхо, и

увидел Хёнджина с палеткой цветного грима и кисточкой в руках. Он с усердием
вырисовывал красивый розовый цветок прямо у Минхо на лбу, в районе третьего
глаза, пока сам Минхо наблюдал за художником с выражением «ещё один мазок
кисти, и ты пожалеешь, что родился» на лице. Хёнджин прыснул от смеха, на
всякий случай быстро поклонился Минхо, извиняясь, и поспешно уступил кисть
следующему. Дальше Сынмин, недолго думая, нарисовал тому маленькие
красные губы бантиком, как у гейши, и вот кисть уже протягивали Джисону. Он
немного растерялся от того, что его очередь настала так резко, и уронил кисть.
Подняв её, он обнаружил, что та теперь вся в мелких песчинках.

— Только попробуй теперь дотронуться этим, — эмоционально воскликнул

Минхо своими алыми смешными губками, — до моего лица!

— Ох, клиент, вы слишком капризны! — Отшутился Джисон, но грязную кисть

всё же использовать не стал.

Он опустил палец в чёрную краску и поднёс к лицу Минхо. Откровенно говоря,

после утреннего разговора с менеджером, Хан переживал, даже когда просто
приближался к Минхо, и теперь и этот ничего не значащий момент казался ему
ужасно волнительным. Выдохнув, он наконец аккуратно дотронулся пальцем до
кожи старшего, и тот забавно моргнул.

Джисон начал рисовать на его лице, и вскоре на нём появился маленький

черный нос. Оставалось ещё кое-что, и Хан чуть отстранился, чтобы оценить уже
проделанную работу. Он смотрел на Минхо и не мог не замечать, как его
фирменный убийственный взгляд, которым только что наградили Хёнджина и
Сынмина, стал ясным, брови перестали хмуриться, и даже плечи немного
расслабились. Словно только Джисону он говорил «Делай со мной, что хочешь. Я
тебе доверяю». Оператор подошёл довольно близко к Минхо, в деталях снимая
происходящее, но сам Минхо смотрел только на Джисона, внимательно следя за
каждым его движением.

Нарисовав на носу чёрное пятнышко, Хан неторопливо повёл пальцем по щеке,

выводя линию, затем другую, ещё и ещё одну. В конце концов, стала
вырисовывается кошачья мордочка, и только когда Джисон рисовал последний
ус, он невольно увлекся ощущением мягкой кожи под своим пальцем, и
рисование превратилось в поглаживание. Последний ус вышел чересчур
длинным и сгибался куда-то вниз, но вышло даже забавно.

Когда он смотрел на своего хёна с этими нелепыми рисунками на лице, такого

нетипично терпеливого, тихого и открытого для всего, что вздумает сделать
Хан, он не мог сдержать улыбку.

Сердце наполнялось мягким, похожим на весенние лучи солнца, теплом.

38/91
Согреться

После того, как на лице Минхо помимо кошачей мордочки, цветка и

крошечных губок оказались ещё и ярко-розовые пятна нарисованного румянца,
дурацкая чёлка из коричневого грима и какие-то надписи, он, источая ярость
вулкана, что вот-вот проснётся, выложил этот ужас в инстаграм.

Пока он смывал получившийся шедевр и приводил себя в порядок, ребята чуть-

чуть передохнули, чтобы затем снова погрузиться в съёмочной процесс. Они
сыграли ещё в пару игр в воде, погрелись внутри, пообедали, а потом
соревновались в пляжном волейболе. Казалось бы, готовые выпуски выходят не
такими уж долгими, но на их съёмку уходит целый день. Закончили они уже
вечером, и как только операторы и персонал уехали, все тут же устало
повалились на диваны и рухнули в кресла. Чтобы точно всё успеть и не ехать
потом среди ночи, выезд запланировали на завтрашнее утро. И теперь, когда
весь нужный материал был отснят, у парней оставался целый вечер в
распоряжении.

Кто-то молчаливо листал социальные сети, кто-то тихо переговаривался, Хан же

свернулся в большом мягком кресле и незаметно для себя заснул. Проснулся он
от какого-то шороха, шума и голосов. Он сонно моргнул и огляделся по
сторонам. За окном уже успело стемнеть, а в гостиную, что-то живо обсуждая, с
пакетами в руках зашли Феликс с Минхо. Чан помог им донести пакеты на кухню,
а на самой кухне Чанбин шелестел упаковками с доставленной откуда-то едой.

— Джисон-а, ты так крепко спал! — Обратился к нему Феликс, — мы подумали,

что не хочется терять свободный вечер. Ребята заказали курочку, а мы с Минхо-
хёном купили немного выпить.

— Я надеюсь, что и правда немного, — прокомментировал Чан, оценивая вес

пакета с гремящими внутри бутылками.

Все принялись распаковывать еду и напитки, потом стали спорить о том, стоило
ли сесть внутри дома или на улице, затем вспомнили о беседке во дворе и
начали заново складывать еду в пакеты, чтобы перенести туда. От обилия
громких звуков Джисон быстро пришёл в себя и тоже стал помогать остальным.
Они с комфортом расселись в небольшой беседке вокруг стола, принесли пледы,
разложили жареную курочку и открыли бутылки с пивом и соджу.

Здесь, в компании только близких друзей, без камер, без множества

наблюдающих за ними членов команды, без старших и менеджеров Хан наконец
почувствовал себя свободнее, и его сердце словно стало весить на несколько
килограмм меньше. Он гораздо больше разговаривал, смеялся и просто
наслаждался вкусной едой и приятным эффектом от соджу. Он, однако,
старался не переусердствовать, чтобы снова не натворить глупостей и
контролировать свои действия. Сейчас это было особенно важно.

Но чем более расслабленно он себя чувствовал, чем больше стопок опустошал,

тем чаще его взгляд падал на сидящего напротив Минхо. Он не знал, почему его
глаза то и дело сами направляются в одну и ту же сторону, но каждый раз, когда
это происходило снова, оказывалось, что точно в тот же момент Минхо тоже
смотрел на него. Они оба быстро отворачивались, но через пару минут тот же
сценарий повторялся.
39/91
Когда же одна бутылка опустела, это почти перестало казаться неловким.
Джисон воспринял это как знак, что
больше пить не стоит. Сейчас он как раз находился в том идеальном состоянии,
когда ещё не был особо пьян, но голова уже стала легкой, а сам он теперь
смущался гораздо меньше. Вскоре и зрительный контакт с Минхо не просто не
пугал его, а даже показался чем-то забавным, и в следующий раз он осмелился
не прерывать его так поспешно. Уголки губ старшего дрогнули, но почти сразу
он отвернулся и, как ни в чём не бывало, стал болтать с Чонином. Хан тоже
отвернулся, но боковым зрением продолжил наблюдать, как Минхо накрыл
младшего пледом, и они, как милые воробушки, прижались друг к другу.

— Так холодно! — Пожаловался Чонин и поплотнее укутался в предложенный

плед.

Джисону поведение Минхо вдруг показалось глупым, и он не мог не

разозлиться. У этого человека что, какой-то жуткий тактильный голод, который
он не может преодолеть? Так и тянет каждые пять минут кого-нибудь полапать?
Наверно, если бы вчера в комнате с Минхо оказался Чонин или даже кто-то
другой, он и не заметил бы разницы!

— Я в дом! — Вскочил вдруг Хан, привлекая своим резким восклицанием

внимание всех окружающих.

— Что-то случилось? — Обеспокоено спросил Чан.

— Я тоже замёрз!

Не говоря больше ни слова, он быстрым шагом направился к дому. Он даже не

включил свет, просто внёсся в гостиную, оглянул стоящий прямо напротив
больших окон диван, оценил открывающийся отсюда вид прямо на беседку и,
немного подумав, направился на кухню. Там он сел на высокий барный стул у
стойки, спиной ко всем окнам, и принялся изучать холодильник и стены.
Вытащил телефон, полистал минуту меню, погоду, снова меню, и телефон сел.
Посмотрев немного на почерневший экран, он услышал шаги позади.

По этим шагам он даже мог понять, кто это. Ну что за абсурд!

Минхо встал возле Джисона и какое-то время просто молча смотрел на этого
новоиспеченного отшельника.

— И? С какой стати сидишь здесь один? — Наконец нарушил тишину он.

Джисон даже не повернулся к нему.

— Я здесь, потому что мне было холодно на улице.

Старший на миг задумался и кивнул:

— М-м. Тогда мне тоже.

И он с невозмутимостью пластмассового манекена уселся на стул рядом.

— Да ладно, вам с Чонином должно было быть довольно тепло, — не

40/91
сдержавшись, вымолвил Хан после недолгой паузы.

Он правда старался не ляпнуть что-то подобное, но слова сами так и рвались

наружу.

— С тобой теплее, — как будто бесстрастно произнёс Минхо, тоже уткнувшись

взглядом в телефон Джисона.

Хан лишь хмыкнул в ответ, лицо осталось совершенно спокойным, только нога
начала немного нервно потопывать по полу, а рука сама по себе закрутила по
столу бесполезный теперь смартфон. Они так и сидели в темноте и тишине,
ничего не говоря, не глядя в сторону друг друга, пока Минхо не накрыл
пребывающую в беспрерывном движении руку Джисона с телефоном своей.
Владелец неугомонной руки не стал предпринимать каких-либо действий и
просто отвернулся. Если начнёт вырываться, Минхо ещё подумает, что он зол
или обижен, хотя адекватных причин у него на это, на самом деле, нет. Выждав
немного и убедившись, что реакции нет, старший ни с того ни с сего
приблизился и через ткань футболки укусил Хана за плечо. Тот аж подскочил на
стуле и захлопал на Минхо своими круглыми удивлёнными глазами.

— Да что с тобой такое?! Твоё безумие прогрессирует, или что?!

Сидящий рядом самым наглым образом расплылся в довольной улыбке, чем

только вызвал ещё больший всплеск недоумения у младшего:

— Тебе обязательно кого-то каждую секунду лапать, трогать или кусать?!

Знаешь, по приезде я могу попросить для тебя семь наших игрушек из SKZOO, и
ты будешь трогать их когда и как захочешь! Хотя можно и все восемь, тогда ты
сможешь…

— Джисон-а, — перебил Минхо, с умилением глядя на говорящего и продолжая

улыбаться, как Чеширский Кот, — возможно, мне только показалось, но… ты,
случайно, не ревнуешь?

— Не неси чепухи! — Фыркнул Хан и в очередной раз отвернулся, игнорируя

замершее на секунду сердце.

Тогда старший чуть наклонился и развернул стул Джисона к себе, так что
теперь они оба смотрели прямо друг на друга.

— Хочешь, я больше никого никогда не буду накрывать одеялом, кроме тебя? —

Поддразнил он и ещё приблизился, заглядывая Хану прямо в глаза.

Тот же старался сохранять хладнокровие и ровную интонацию, но когда

расстояние между ним и Минхо стало таким маленьким, а рука хёна лежала на
стуле Хана, это вдруг оказалось не так уж легко.

— С чего мне этого хотеть? — Спросил он тише, чем намеревался.

Минхо продолжал как ни чём не бывало:

— Зачем мне какие-то плюшевые игрушки, если есть ты?

Играть холодность становилось труднее и труднее. Этот дурак всё шутил,

41/91
смеялся и подкалывал сидящего рядом, но Джисон уже едва понимал, что тот
говорит. Всё, что он мог, это смотреть на мельтешащее так близко лицо да
контролировать своё дыхание. Возникшее там, в беседке, раздражение
растворялось с каждой секундой, что он видел эту улыбку напротив. Минхо со
своими поблескивающими в темноте озорными глазами вдруг показался
Джисону таким невозможно красивым, что он почувствовал себя совершенно
беспомощным. Потому что он, как бы ни хотел, не мог заставить себя отвести
взгляд, не мог отодвинуться подальше или сказать хоть что-то.

— Малыш Хан-и хочет, чтобы его Минхо-хён заботился только о нём? —

Продолжал веселиться Минхо. — Я даже не ду…

Он так и не договорил, потому что в одно мгновение Джисон сократил и без того
маленькое расстояние между ними и поцеловал Минхо.

На кухне тут же воцарилась тишина. Всё вокруг словно замерло, застыло во

времени.

Поцелуй был немного робким и трепетным, но при этом наполненным

невысказанными словами и эмоциями, отчаянием и непонятно откуда взявшейся
отважностью.

Минхо немного грубо дёрнул стул Джисона к себе, тот негромко охнул, не
прерывая поцелуй, и обхватил ладонями шею старшего, руки же Минхо лежали
на стуле младшего, по обеим сторонам от него. Продлив это казавшееся
нереальным сладкое мгновение, Хан кое-как отстранился и
загипнотизированным взглядом прошёлся по лицу этого человека, из-за
которого он теперь совершенно не понимал себя, из-за которого сердце сейчас
трепетало, как огонёк на ветру, а по всему телу разливалось почти мучительное
томление. Все события последних двух дней смешивались в его голове в какой-
то ядовито-сладкий коктейль и напомнили бредовый сон больного с
температурой под 39.

— Что ты такое натворил? — По-прежнему не в силах оторваться от созерцания

лица Минхо, тихо произнёс Джисон, смотря ему в глаза, невольно переводя
взгляд на губы. — Что нам теперь делать?

В его голосе слышалась нежность вперемежку с едва уловимой тоской.

Теперь Минхо обхватил лицо Джисона и, не разрывая зрительный контакт,
уверенно сказал:

— Не надо ничего делать, Хан-и.

Не прошло и двух секунд, как губы старшего оказались на губах Хана. На этот
раз не было колебаний и даже отголосков застенчивости. Минхо целовал
Джисона с невиданной доселе силой и решительностью, почти сразу проникая
языком в рот. Тот чуть пошатнулся на стуле от такого напора, но его хён тут же
положил руку ему на талию, не позволяя потерять равновесие.

Внезапно с улицы донёсся взрыв хохота, парни мгновенно оторвались друг от

друга и развернулись к окну.
Беседка была не слишком близко, да и свет на кухне не был включен, так что
никто не должен был ничего увидеть, но посторонние звуки всё равно быстро
отрезвили и заставили вернуться в реальность.
42/91
— Надо идти обратно, — прошептал Джисон.

Минхо кивнул, и они, не слишком торопясь, направились к выходу. Больше никто

ничего не сказал, но в этой тишине читалась одна на двоих мысль: «как теперь
выйти к остальным и не выдать себя с головой?». Джисону казалось, что стоит
кому-то просто посмотреть на него, и по его лицу сразу станет ясно, чем они там
занимались. Хотя был ли вообще смысл скрывать что-то после утреннего
разговора и после того, как половина группы увидела его шею? Оставалось
только натянуть маску невозмутимости на лицо и выйти на улицу.

Примечание к части

Если бы вы знали, как я хотела уместить в эту главу последующие события, вы

бы заплакали… Но часть выходила слишком большой, так что терпим •_•

43/91
Больше не стесняться

К величайшему облегчению обоих, когда Джисон с Минхо вернулись,

никто не обратил на них особого внимания. Большая часть ребят под
включенную на телефоне музыку изображала какое-то абсурдное подобие
танца, при этом подпевая, а Чан стоял рядом и, хохоча, снимал этот кошмар на
камеру. Один только Феликс по-прежнему сидел в беседке и немного грустно
наблюдал за происходящим рядом весельем. Но он, хотя и, скорее всего, обо
всём догадался, кажется, собирался продолжить тактично делать вид, что
ничего не замечает. Хан был благодарен ему за это.

Они с Минхо тихонько уселись на лавочку в беседке, старший сдернул с перил

сброшенный им ранее плед и накрыл их обоих.

— Теперь тепло? — Спросил он, поглаживая Джисона по спине.

— Знаешь, похоже, мне теперь и без одеяла жарко, — чуть нервно усмехнулся
тот.

— Всегда рад помочь. Если ты вдруг замёрзнешь, твой хён всегда готов снова
позаботиться о тебе.

Минхо взглянул на младшего многозначительным лукавым взглядом, и губы

Хана сами собой растянулись в непроизвольной улыбке. Он поспешил
отвернуться. Оба направили взоры в сторону танцующих и поющих ребят и
сделали вид, что с интересом наблюдают за ними, хотя в головах их царил
полный бардак, и мысли были далеко. Только если Джисон прилагал все
возможные усилия, чтобы выглядеть нормально, и усердно изображал
сосредоточенность, лицо Минхо стало ясным, как безоблачное небо, и
абсолютно расслабленным без всякого труда. В то же время его руки словно
жили своей отдельной жизнью. Правая, например, под прикрытием пледа
опустилась на талию Хана, потом ей, видимо, стало скучно просто лежать, и она
начала своё неспешное путешествие вверх-вниз, переместилась на спину,
пробежалась несколько раз вдоль позвоночника и снова вернулась к нежному
поглаживанию талии.

Джисон сидел с каменным лицом. Он чувствовал, как чужие пальцы медленно

водят по его телу, как почти дотягиваются до живота, а затем самым наглым
образом начинают понемногу задирать футболку. Когда эти самые пальцы,
такие тёплые и мягкие, коснулись голой кожи, Хан вздрогнул, но снова быстро
сделал вид, что ничего не происходит. Минхо было мало и этого, и он поддел
резинку штанов младшего и начал дразняще теребить её. Джисон ощущал, как
где-то внизу живота расплывается тепло, и выразительно кашлянул, словно это
могло призвать хёна к порядку.

— Что такое, Хан-и? — С самым серьёзным выражением лица спросил он. — Ты

простудился?

Ответом ему стал не просто говорящий, а буквально кричащий взгляд Хана. Он

кивнул на ребят неподалёку, затем снова посмотрел на Минхо, поджав губы и
издав короткое и ясное «кхм». Тот только усмехнулся, но, вроде, немного
успокоился. Рука прекратила творить непотребства и снова легла на талию
Джисона, а сам Минхо опустил голову ему на плечо. Хотел бы Хан сказать, что
44/91
ему было тепло, уютно и комфортно, но это не соответствовало реальности. На
самом деле, каждая клеточка его тела горела, а действия обнимающего его
человека вызывали легкую панику. Хотя и нельзя было сказать, что это всё ему
не нравилось.

Только Джисон подумал, что теперь-то можно немного выдохнуть и просто

пообниматься, как почувствовал, что голова Минхо елозит по его плечу, почти
незаметно продвигаясь ближе к его шее. В следующий миг он ощутил горячее
дыхание у своего уха, а ещё через секунду его вдруг легонько укусили за мочку.
Сердце в груди ударило тяжёлым медным колоколом, разгоняя кровь по телу до
неприемлемой скорости. Хан беспокойно заозирался по сторонам, но их друзья
были увлечены какой-то популярной песней, а сидящий неподалёку Феликс
облокотился на балку беседки и теперь спал. Зубы Минхо тем временем снова
сомкнулись на мочке, на этот раз чуть ниже, у самой шеи. Тянущее чувство в
животе и распространившийся по всему телу жар усилились, и Хан заёрзал на
месте, едва удерживая себя от того, чтобы издать какой-то звук. А пока он
боролся с собой, Минхо оставил в покое ухо, зато его губы оказались на шее
Джисона, оставляя легкий, совсем невесомый поцелуй. И такой поцелуй, как ни
странно, будоражил больше, чем любой другой, самый глубокий и напористый. У
Хана внутри всё задрожало, а ещё в нём нарастало такое ощущение… знакомое,
но явно не то, которое он хотел испытывать прямо сейчас.

Опередив скорость света, он вскочил, сдернул плед с Минхо, плотно закутался в

него сам и развернулся к дому.

— Мне… надо отойти!

И, не оглядываясь, он забежал в дом, остановился посреди гостиной и так и

стоял некоторое время, часто дыша. Немного успокоившись, он ещё раз глубоко
вдохнул, выдохнул и решился наконец заглянуть под плед. Посмотрев вниз,
Джисон яростно выругался. Это официально самое постыдное, что с ним
случалось за всю жизнь! Он поспешил к ведущей на второй этаж лестнице, но
услышал взволнованный голос позади.

— Хан-а, что случилось?

— Ничего! — Поспешно ответил Хан чересчур высоким голосом, так и застыв на

второй ступеньке спиной к Минхо.

Старший тоже направился к лестнице, Джисон же поплотнее завернулся в плед.

— Только не говори, что снова замёрз или ещё какую-нибудь подобную ерунду!

— Мне просто… нужно в туалет. — Говорящий лишь чуть повернул голову к

растерянному Минхо.

В темноте, в этом своём пледе он выглядел как жалкое подобие графа Дракулы
в теплой красной накидочке.

Минхо сделал ещё несколько осторожных шагов по направлению к нему, а он

тут же взбежал на несколько ступенек вверх.

— Почему тогда ведёшь себя так странно?!

45/91
— Нормально я себя веду, — уже на повышенных тонах говорил Хан,
предпринимая попытку ускользнуть из поля зрения хёна, — просто дай мне…

Незаметно убежать не удалось — Минхо в два быстрых шага преодолел

расстояние между ними, схватил Джисона за локоть и развернул к себе.

— Признавайся. Что не так?

Младший ощущал, как алеют его щеки, как кожу покалывает от прилившей
крови, и попытался отстраниться. Но его держали крепко.

— Всё в порядке. Я же сказал!

— Нет, не в порядке.

— В порядке.

— Нет.

— Да.

Они стояли хмурые, в упор глядя друг на друга.

— Джисон-а! — Прикрикнул Минхо, — твоё поведение меня пугает.

Он потянулся к пледу, Джисон ловко увернулся, попятился по ступенькам вверх,

едва не споткнувшись, и Минхо погнался за ним. Младший, думая только о том,
как спасти остатки гордости, перешёл к полноценному бегу, бросился вперёд по
коридору, быстрее, ко входу в комнату. Но Минхо оказался юрким и проворным,
и когда от спасительной двери в спальню Хана отделяла какая-то секунда,
потянул за край пледа, и тот слетел с беглеца, который тут же налетел на
стену. Минхо снова развернул его к себе и, одной рукой придерживая за плечо,
прижал к этой самой стене, не давая снова ускользнуть. Нахмуренный,
обеспокоенный, он осмотрел младшего с головы до ног, как будто ожидал
увидеть смертельное ранение. Но это явно было не ранение. И уж точно не
смертельное. Его взгляд задержался на штанах Джисона, затем поднялся к его
лицу. В широко распахнутых глазах Минхо читалось и замешательство, и
смущение, и даже капелька лёгкого испуга. Про Хана же и говорить было
нечего. Он стоял у стены словно виновный на допросе, красный, как плед,
брошенный на пол, брови его были тревожно вздёрнуты, а руки сжаты в кулаки.

Какое-то время они оба так и продолжили растерянно таращиться друг на друга,
не имея ни малейшего понятия, что вообще можно сказать или сделать в
ситуации, когда твой лучший друг доводит тебя до эрекции. Однако ничто
плохое не длится вечно, и когда-то и всепоглощающей неловкости суждено
было подойти к концу. Минхо ещё раз взглянул вниз, хмыкнул, и на его
физиономии начала вырисовываться знакомая усмешка.

— Это что, из-за меня, да? — Не скрывая самодовольства, спросил он.

Хан по-прежнему был не очень расположен к разговору.

— Ещё чего! Такое просто иногда случается. Ты же мужчина, должен знать

такие вещи.
46/91
— Да? — Изображая невинность, произнёс старший. — М-м, наверно, ты прав. А
то мне показалось, что тебе слишком понравилось это…

Он прижал руку к груди Джисона, а сам приблизился и неожиданно чуть

прикусил кожу на его шее.

— Я не… — начал было Хан, но прервался на полуслове и закончил фразу тихим

вздохом.

Горячие мурашки поползли по всему телу от места, где только что были зубы
Минхо. А сам Минхо, похоже, решил продолжить ровно с того, на чём
остановился в беседке, и снова стал покрывать шею невесомыми поцелуями,
лишь иногда слегка касаясь кожи языком. Он опускался ниже, и с каждым
преодолеваемым сантиметром из его действий исчезала аккуратность и
мягкость. Когда его губы оказались у основания шеи, он втянул ими кожу, но
был в ту же секунду остановлен решительной рукой младшего, оттолкнувшей
его. Джисон не мог не вспомнить, чем оборачиваются такие поцелуи и какие
проблемы уже принесли лично ему. Он схватил хёна за футболку и
стремительным движением поменял их местами, так что теперь припёртым к
стене оказался Минхо. Он выглядел изумлённым, и от этого странное ликование
разлилось внутри Джисона. Весь день он так и скрывал от него оставленный
засос, то и дело замазывая его одолженным тональным кремом, потому что было
неловко и потому, что он не хотел тревожить и смущать Минхо, но теперь
желание причудливым образом мешалось в нём со стремлением сделать с этим
парнем напротив нечто подобное, показать, каково пришлось ему, заставить так
же утонуть в этих сладких до одури, до потери контроля ощущениях.

И он накрыл шею Минхо свои губами. Его поцелуи было беспорядочными,

случайным, совсем не такими аккуратными, следующими определённый
траектории, как поцелуи старшего. Один возле кадыка, затем ниже, возле
ярёмной впадинки, потом вдруг выше, у самого уха, а потом ещё раз и ещё раз.
И хотя он так и жаждал осуществить свою приятную месть, даже в таком
состоянии оставался осторожным и старался не оставлять следов. Джисону ни в
коем случае не хотелось, чтобы у Минхо были неприятности.

К счастью, на теле человека были места, большую часть времени недоступные

взгляду посторонних. И, к счастью, одет Минхо был в просторную оверсайз
футболку, и Хану ничего не стоило дёрнуть за рукав, обнажая плечо и ключицу
владельца вещи. И тогда Джисон дал себе волю, отпустил самоконтроль и
больше не задумывался о том, чтобы светлая кожа Минхо не покрылась
характерными розовато-фиолетовыми пятнышками. Он приникал губами к плечу,
целовал ключицу, опускался ниже, к груди, полностью растворяясь в пьянящих
чувствах. Минхо положил руку Джисону на голову, пальцы его запутались в
волосах, и послышался тихий стон.

Младший на миг поднял на него затуманенный взгляд. Ладонью свободной руки

Минхо опирался на стену позади, голова была вскинута, глаза закрыты. Джисон,
будто издеваясь, сильнее потянул за висящую на том футболку и оставил новый
поцелуй ещё ниже груди.

— Хан-и… — простонал Минхо, крепче вцепляясь в волосы Джисона, — ох, Хан-

и…

47/91
Такой принципиальный, иногда вредный, всегда стоящий на своём Минхо теперь
предстал перед Ханом таким уязвимым и беззащитным, таким открытым. А от
того, как он произносил его имя, полушёпотом, не в силах контролировать себя,
у Джисона замирало сердце, а напряжение в штанах становилось невыносимым.

Ладонь Минхо соскользнула с волос Хана, прошлась по спине и остановилась на

бедре.

— Можно? — Тихо и со звучащей в голосе осторожностью спросил он.

Джисон не сразу понял, что тот имеет в виду и нахмурился. Тогда старший
медленно перевёл руку с его бедра вперёд, не доходя несколько сантиметров до
самой чувствительной зоны, и многозначительно кивнул в ту же сторону.

Хан испуганно захлопал глазами, не в состоянии сказать ровным счётом ничего.

Откровенно говоря, выражение лица Минхо отличалось не сильно. Они в упор
смотрели друг на друга, часто дыша и так боясь совершить следующий шаг. Хан
понимал, что стоит ему сказать слово, и всё произошедшее уже не назовешь
простым баловством или дружеским экспериментом. Это зайдёт слишком
далеко. Поэтому он лишь открыл рот, собираясь ответить хоть что-то, но так
разнервничался, что не смог вымолвить и звука.

Немного вымученно старший изобразил слабую улыбку и потянулся к губам

Хана. Это был неторопливый, успокаивающий поцелуй, заставляющий забыть о
тревогах и страхах, прогоняющий все ненужные мысли. И только когда Джисон
заметно расслабился, Минхо с максимальной деликатностью положил ладонь на
его живот под футболкой, нежно погладил, провёл вверх, прошёлся по ребрам,
затем стал неспешно спускаться вниз, но теперь не остановился и повёл руку
дальше, преодолевая резинку штанов, проникая под ткань нижнего белья и,
чуть помедлив, опускаясь на затвердевший член. Руки Минхо слушались плохо и
чуть дрожали, когда он несмело обхватил его и осторожно провёл по всей
длине.

У Хана сбилось дыхание, и он, не прерывая поцелуй, невольно издал какой-то

высокий мычащий звук. Минхо продолжал целовать его, чувственно, глубоко,
медленно проводя при этом по горячей бархатистой коже, вверх и вниз, вверх и
вниз. Исследуя, не зная сам, что делает. Джисон же абсолютно не понимал, как
правильно реагировать, что считалось нормальным и как себя вести, когда с
тобой вытворяют такое. Хоть и из последних сил, но он всё равно старался
сохранить лицо и остатки самообладания и давил рвущиеся наружу стоны. Но с
каждой минутой Минхо всё лучше изучал территорию его тела, его движения
становились увереннее, решительнее, быстрее, и это по кусочкам разрушало
выдержку Хана. Протяжное «а-а-х» несколько раз вырвалось из его груди,
нарастая, невольно становясь громче. Он опёрся рукой о стену возле Минхо и
зажмурился.

То ли случайно, то ли специально Минхо задел чувствительную головку члена,

вызывая мгновенную реакцию.
Очередной стон грозился стать чересчур громким и, по меркам Джисона, ужасно
бесстыдным, и он быстро зажал себе рот свободной ладонью.

— М-ф-х-м-м… — просочилось сквозь плотно сжатые губы, и Хан вложил

последние остатки воли и имеющегося у него здравого смысла, чтобы окликнуть
старшего: — М-м-минхо… Подожди. Господи, Минхо!
48/91
Тот сразу послушно остановился и выглядел при этом так, будто был уверен, что
делает что-то не так или причиняет Джисону боль.

— Здесь же может кто-то проходить! — Учащенно дыша, весь красный и

растрёпанный, прошептал Хан и тревожно оглядел коридор, в котором они
стояли.

— Дорогой, не будь параноиком, — хмыкнул Минхо, заботливо погладив того по

щеке. — Все на улице.

— Кто-то может пойти в туалет, а тут мы! Делаем… вот это!

Тогда, не раздумывая и не колеблясь и секунды, Минхо схватил Джисона за руку

и затащил в их спальню, громко хлопнув дверью. Оказавшись в комнате, он
сразу решительным движением толкнул Хана к стене, а сам подошёл близко-
близко, вплотную, касаясь своим телом его, и низкими голосом игриво
прошептал на ухо:

— Не боишься оставаться один на один в закрытой комнате? Мало ли что может

случиться.

Сказав это, он тут же скользнул кончиком языка по ушной раковине младшего,

рука его опустилась на его талию, а сам он прижался ещё сильнее.

— Будто мне есть, что терять! — На выдохе кое-как отшутился Джисон.

Теперь, когда тело Минхо было так плотно прижато к его собственному, он
почувствовал нечто твердое, упирающееся в него, и все мысли мигом
улетучились из головы. Он не мог не колебаться, но всё же опустил руку на
выпирающую выпуклость на шортах Минхо и попробовал провести по ней. Сам
Минхо резко отпрянул от уха Джисона и встретился с ним ошалелым взглядом.
Хан не стал разрывать зрительный контакт и продолжал смотреть прямо на
своего хёна, когда его рука, движимая непонятно откуда взявшейся смелостью,
развязала шнурок на шортах, приспустила их вместе с боксерами, высвобождая
уже истекающий смазкой член. Ладонь легла на него с решительностью,
которой на самом деле Джисон совсем в себе не чувствовал, и повела от самой
головки вниз, до основания, затем снова вверх, и снова вниз. Минхо не
выдержал и таки опустил голову вниз, зажмурившись, громко выдыхая, и упёрся
в стену по обе стороны от стоящего напротив.

Хан действовал медленно, неторопливо, каждую секунду отслеживая реакцию

Минхо, затем понемногу наращивая темп. Это было так странно. Так приятно.
Смотреть на такого Минхо, на то, как прикосновения Джисона могут лишить его
всякой брони, заставить отбросить свой сарказм и любимую показную
холодность, сделать таким мягким и чувствительным. Целое горячее море
растекалось от низа по всему телу, лишая разума, не оставляя ни одной здравой
или приличной мысли в голове.

Наконец справившись с наплывом слишком ярких ощущений, Минхо решил не

оставаться в долгу и тоже запустил руку в штаны Джисона. Уже без дрожи, без
нерешительности и сомнений. Пальцы сжались на разгорячённом члене
уверенно и со знанием дела и сразу взяли быстрый темп. От такого Хан, уже
явно забывший о существовании чего-то или кого-то в этом мире, кроме них
49/91
двоих, сначала шумно задышал, запрокинув голову, затем и вовсе испустил
хриплый стон.

Минхо, похоже, ещё как-то пытался сдерживать себя. Он прикусил губу, и

вздохам Джисона вторило тихое «к-х-м-м». Это низкое негромкое мычание,
однако, учащалось, становилось громче, и в один момент всё-таки превратилось
в громкое несдержанное «х-а-а». Было неясно, кто был инициатором, но парни
заткнули друг друга, столкнувшись губами, целуя грубо, неистово, переплетаясь
языками, и всё равно продолжая издавать безуспешно сдерживаемые звуки.

И когда не осталось больше ни стеснения, ни неловкости, Минхо, не прерывая

поцелуй, стянул с Хана штаны, чтобы ничего больше не мешало, и вдруг
отбросил обхватывающую его член ладонь младшего. Джисон опешил, но уже в
следующую секунду почувствовал, как оба их органа оказались плотно прижаты
друг к другу рукой Минхо, которая начала теперь с удвоенной скоростью своё
движение вверх и вниз.

Хан уже не выдерживал, всё внутри горело, в нём будто находилась сильно
сжатая пружина, которая вот-вот распрямится. Он больше не мог нормально
дышать, не мог удержаться на ногах, не мог даже продолжать поцелуй. В конце
концов, он был больше не в силах бороться с топившими его ощущениями,
оторвался от губ Минхо и рукой зажал себе рот. Зубы вцепились в мягкую плоть,
еле давя необузданный стон, когда всё его тело задрожало, и наружу брызнула
тёплая жидкость.

Он дал себе лишь чуть-чуть времени, чтобы отдышаться, и вот его пальцы
присоединились к пальцам Минхо, снова обхватили его внизу, помогая и ему
достичь той самой желанной точки, того невыносимо сладкого, раскалённого
добела момента.

— М-м-м… Ах, Хан-и, ты…. А-а-х — слабо бормотал Минхо, уткнувшись головой в
грудь Джисона.

Свободной рукой он сжал ладонь Хана, сильно, до боли, не встретив

сопротивления, и в следующее мгновение, испустив негромкий протяжный
вскрик, он кончил, позволяя белой жидкости попасть на одежду и свою, и
Джисона.

Они стояли, тяжело дыша, крепко держась за руки, совершенно не веря в

реальность только что произошедшего. Силы понемногу восстанавливались,
дыхание приходило в норму, и только мысли оставались по-прежнему
бессвязными, окутанными каким-то алым тёплым туманом. Минхо с Джисоном
наконец подняли взгляды и долго просто смотрели друг на друга, словно
молчаливо о чём-то спрашивая или ведя безмолвный диалог. Старший ни с того
ни с сего фыркнул, потом ещё раз, но в итоге так и не сдержал подкативший
беспричинный смех. Хан смотрел на счастливое лицо парня напротив, смотрел
на искры в его глазах и понимал, что совершил какую-то глупость, что после
всего, что ему было сказано, после того стыда и неловкости, что ему пришлось
испытать, он должен был одуматься, должен был взвешивать каждое своё
действие и вообще держаться подальше. Но всё же, несмотря ни на что, глядя
на Минхо, он никак не мог бороться с почему-то возникающей широкой улыбкой.

Примечание к части
50/91
Да, в моем воображении Минхо любит кусаться. Не могу ничего поделать с этой
навязчивой мыслью!

А на самом деле, никогда не писала такие сцены между мужчинами. Успела

покраснеть примерно 19 542 раза, прошла через заглядывающих в телефон
мужиков в транспорте, собственный стыд и, в конце концов, пришла к стадии
принятия. Теперь ничто в этом мире не может меня смутить.

Надеюсь, всё было не зря, и вам понравилось)

51/91
Очнуться ото сна

Какой-то раздражающий звук мешал Джисону пребывать в безбрежном

пространстве крепкого сна. Он крутился, плотнее зажмуривал глаза, пока не
осознал, что тем, что он слышит, был стук в дверь. Он пришёл в себя не сразу, и
настойчивый стук повторился ещё несколько раз. Запутываясь в собственных
ногах, парень побрёл к двери и, открыв, увидел перед собой лицо Чана.

— Хён? Эм, доброе утро.

— Привет. Нам пора уезжать, постарайтесь собраться побыстрее, хорошо?

Лидер смерил деликатным, почти незаметным взглядом стоящего в одном

нижнем белье Хана, затем также деликатно заглянул через его плечо в комнату
и опустил голову. Сонливость младшего как ветром сдуло.

В ногах на кровати и на полу лежала их с Минхо одежда, скинутая перед сном,

запачканная следами того, что вчера произошло. В постели уютно устроился сам
Минхо, по пояс голый. Хан вспыхнул как пропитанный бензином кусочек ткани.
Чан не повёл и бровью, ничего не сказал, но Джисона всё равно накрыла
мощнейшая волна всепоглощающего стыда.

— Д-да, мы уже встаём, — кое-как выдавил он.

Закрыв за Чаном дверь, он возвёл глаза к потолку и громко выдохнул.

Их старший оставил свои мысли при себе, какими бы они ни были, не попытался
намекнуть на обещание Хана вести себя благоразумно, даже не позволил себе
хотя бы немного недовольное выражение лица. От этого Джисон почувствовал
себя просто ужасно. Отвратительно.

Вчера к вечеру он уже и забыл о существовании каких-то проблем и без

сопротивления пошёл на поводу у своих желаний, совсем не думая, что ведь
теперь ответственность за его поведение повесили и на Чана тоже. А он всегда
будет молчать и один переживать из-за ситуации, молчать и брать всю вину на
себя. Если кому-то извне станет известно, что происходило между Джисоном и
Минхо, именно Чан будет корить себя и извиняться, просто потому, что Хан не
смог противиться своим порывам.

Игнорируя тяжесть в груди, он направился к кровати, чтобы разбудить хёна. Он

остановился в шаге от кровати и некоторое время не решался побеспокоить его
сладкий сон, позволив себе просто немного посмотреть на него. На
умиротворение на его красивом лице, на ладошку, забавно сжимающую край
одеяла, на шрам на животе. Джисон присел рядом и осторожно коснулся ровной
светлой кожи на его груди, невесомо провёл по теперь появившимся на ней
двум розовым пятнышкам. Он оправдывал себя тем, что таким образом просто
хочет аккуратно разбудить Минхо, но всё же не мог не чувствовать, как
затрепетало сердце, как тепло охватило всё его тело, скапливаясь где-то внизу
живота.

Джисон позволил себе последний взгляд на Минхо, последнее касание до кожи,

прежде чем заставил себя разбудить его. Тот долго ворочался и что-то бурчал,
но младший, больше не трогая, его поторопил, и вскоре Минхо открыл глаза и
сел в кровати. Хан сразу отвернулся и стал поспешно подбирать свои вещи с
52/91
пола и абы как засовывать их в сумку. Минхо сонно наблюдал за ним, и пока он
не пришёл в себя окончательно, Джисон наспех оделся и выскользнул из
комнаты.

— Я умываться, — кинул он, даже не повернувшись к хлопающему на него

глазами хёну.

Оказавшись в ванной, он первым делом принялся крутиться перед зеркалом,

разглядывая себя со всех сторон, поворачивая голову так и сяк, чтобы
рассмотреть шею, и оттягивая ворот футболки. К счастью, кроме
позавчерашнего небольшого засоса,
уже чуть побледневшего, ничего нового не появилось.

Казалось, это немного успокаивало, да только зубы Джисон принялся чистить с

таким остервенением, будто наказывал за что-то то ли щётку, то ли собственный
рот. Он смотрел в зеркало на себя, но видел лицо Чана, обеспокоенное, с
напряжённо поджатыми губами.

Нет, это просто не лезет ни в какие рамки! Неужели он мог так просто позволить
потребностям тела взять верх над разумом? Столько лет терпеть, ни на кого не
смотреть, не допускать даже мысли о более крепких отношениях с кем-то, чем
дружба, чтобы попробовать один раз, просто ради интереса, этот наркотик
близости и сразу оказаться затянутым в неожиданно глубокий омут. Даже
сейчас, когда Джисон будил Минхо, как бы ни врал себе, он ведь нарочно
погладил его по обнаженной коже, нарочно задержался на ней дольше
положенного. Мысль, что он мог настолько просто и быстро потерять контроль
над своими действиями так напугала, что по телу волной пробежали холодные
мурашки.

Честное слово, лучше бы вчера он пил больше и оказался действительно

пьяным! Тогда у него хотя бы было оправдание для своих действий.

Хан несколько раз ополоснул лицо, возможно, слишком агрессивно, нервными

движениями небрежно замазал пятно на шее, собрал умывальные
принадлежности и вышел, сжав челюсти, игнорируя внутренний ураган. Если то,
что он попробовал за последние два дня, было сродни наркотику, то теперь
надо просто некоторое время держаться от причины возникшей зависимости
подальше. Избавиться от привыкания, постепенно вернуться к обычной жизни.

Когда дергал за ручку их с Минхо спальни, он ощущал в себе почти

правдоподобную непоколебимость и решительность. Джисон спокойно вошёл в
комнату, закинул оставшиеся вещи в сумку, взял её в руку и направился к
выходу, украдкой кинув взгляд на Минхо.

Тот сидел на полу, уже одетый, но всё ещё немного лохматый и сонный, тоже
собирал вещи и наблюдал за Ханом.

— Я буду в машине, — сказал младший с такой интонацией, будто только что

перемотал время на пару недель назад, когда они были обычными друзьями,
между которыми ещё не произошло и никогда не произойдёт ничего лишнего.

Не дожидаясь ответа, он направился к выходу, но оклик Минхо его остановил.

— Хан-и?
53/91
Он отвлёкся от сбора вещей и посмотрел на младшего снизу вверх. И почему он
не сказал просто «эй, Джисон»? Зачем было использовать это столь приятное
для слуха и сердца, это мягкое, немного сладкое «Хан-и»?! И почему его голос
звучал так тихо, так уязвимо?

Хан чувствовал, как сдавило грудь, а горло словно набили комом ваты. Он смог
вымолвить лишь приглушённое:

— М?

— Всё нормально?

— Да, — Джисону хотелось подойти и потрепать Минхо по волосам, но он

заставил себя смотреть только на дверь перед собой и никуда больше, — я
просто… пойду вниз.

Стараясь ни о чём не думать, Хан сбежал по лестнице вниз, побыстрее во двор,

на свежий воздух, где уже стояли ребята и ждали только их двоих. На него
сразу же свалится шквал вопросов, восклицаний и возмущений:

— Почему так долго?

— А Минхо где?

— А-а-а, давайте просто побыстрее поедем домой!

— Он скоро спустится, — ответил Джисон лишь на один вопрос и скользнул в

ждущий их микроавтобус.

Остальные стали подтягиваться за ним, но сам он замялся в проходе, пропуская

других вперёд. И только когда парни стали рассаживаться, Джисон занял место
рядом с Сынмином. Тот странно его оглядел и без лишних предисловий
поинтересовался:

— Вы что, поругались?

Не требовалось называть имён, чтобы понять, кого он имеет в виду.

— Нет, — слегка резковато сказал Хан. — Почему ты спрашиваешь?

— Тогда зачем подвергаешь мою жизнь опасности?! Что сделает хён, когда
придёт и увидит, что с тобой сижу я?

— А с чего вдруг мы должны быть всё время вместе?!

Брови Сынмина недоверчиво сошлись над переносицей и продолжил он только

после небольшой паузы:

— Ну, знаешь, так мне показалось! — фыркнул он. — Вчера вечером вы, кажется,
как раз провели всё время вместе.

Джисон выглядел так, будто хотел закричать. Ещё одно слово от Сынмина, и
дым из ушей пойдёт.
54/91
— Мы грелись! — Со всей возможной сдержанностью, скрипя зубами, оправдался
он.

— И как, согрелись? — Невинным голоском уточнил Сынмин, но тут же сам себя

прервал: — Ой, стой, не хочу даже знать!

Дым из ушей, как ни странно, не повалил. Хан просто отвернулся к окну и

недружелюбно пробубнил:

— Можешь хотя бы сделать вид, что ничего не заметил?

— Как я могу делать вид, что ничего не замечаю, если вы и не пытаетесь что-то
скрывать?

— Пытаемся. Я пытаюсь!

«Конечно, — подумал Джисон, — Минхо-то хорошо, он и не знает, что на самом

деле у нас проблемы». Хану приходилось скрывать всё за двоих, и получалось,
откровенно говоря, не очень.

— Ага, — Сынмин прошёлся многозначительным взглядом по его шее, сдерживая

смех, — я вижу.

— В любом случае, между нами нет ничего… такого. Мы друзья.

Непонятно, кого убеждал Хан: Сынмина или себя самого. Видя, впрочем, с
какими противоречивыми эмоциями всё это говорится — нервным громким
шёпотом, с использованием активной жестикуляции и с расширенными
зрачками, Сынмин вымолвил лишь короткое:

— Сочувствую. — Он похлопал Джисона по плечу и добавил: — Просто надеюсь,

что всё это не будет для вас слишком… сложно.

Хорошие слова, но запоздалые. Всё уже стало слишком сложно. Если бы Джисон
был обычным человеком, он мог бы себе это позволить: случайные поцелуи или
что-то большее, отношения, в которые ты влез просто забавы ради, чтобы
попробовать, или долгие и крепкие, отношения с девушкой, отношения с
парнем, неважно. Худшее, с чем он бы столкнулся — колкие шутки друзей или
осуждение нескольких знакомых. Но он не мог допустить, чтобы из-за
баловства, из-за мимолетного любопытства он потерял карьеру и, самое
главное, подставил других. Он знал, как один маленький слушок может по
щелчку пальцев изменить всю жизнь, и он знал, как это больно — терять одного
из участников группы. Как он мог позволить своему жаждущему немного
эндорфина и адреналина мозгу подводить близких людей?

Джисон старался не винить себя за слабоволие или Минхо за то, что тот заварил
всю эту кашу, поцеловав на веранде ресторана. Всё-таки, они взрослые парни,
живые люди, у которых есть свои потребности. Но ещё есть контракт, который
запрещает всяческие отношения. Не так уж удивительно, что за столько лет,
сплошь состоящих из непрерывной работы и усердных тренировок, кто-то да
поддался искушению. А они с Минхо как раз оказались рядом, всегда и везде
были вместе, им было комфортно друг с другом. Даже слишком. Настолько, что
границы в их отношениях стали размытыми, и после тысяч часов, проведённых
55/91
вместе, Джисон, не особо задумываясь, и правда мог позволить Минхо делать
тому что угодно: притягивать к себе, целовать, касаться где угодно и даже
зайти дальше. И так же спокойно он мог представить, как сам делает всё то же
самое с ним. Никому из них уже не было бы стыдно за это. Но иногда нужно
остановиться, трезвым взглядом оценить путь, который ты выбрал, и спросить
себя: «А в том ли направлении я иду?». И хорошо, если ты осознаешь, что сбился,
пока ещё не поздно вернуться и выбрать другую дорогу. Это ведь хорошо? Надо
радоваться, что удалось вовремя проснуться от этого сна, пока он окончательно
не затянул в свои приглашающие объятия.

Когда Минхо наконец спустился и залез в машину, он первым делом нашёл

глазами Джисона. Увидев, что тот сидел с Сынмином и упорно изучал
собственные руки, Минхо сразу отвёл взгляд, и на лице его отразилась
совершенная пустота. Ни радости, ни разочарования, ни злости, ни удивления. С
этим пустым лицом он проследовал к ряду задних сидений и устроился там
один. Вскоре машина начала движение.

И хотя часть мозга, что отвечала за логическое мышление, была довольна

собственной крепкой волей, та, что контролировала чувства, нагоняла на своего
обладателя тоску. Проклятый наркотик в виде крепких объятий, тёплых рук,
переплетённых с твоими, и мягких губ на твоих губах, слишком быстро вызвал
привыкание.

Хан не мог оторваться от окна, провожая взглядом просторный двор дома и

уютную беседку, заглядывая напоследок в окна второго этажа и всматриваясь в
такое спокойное теперь море ниже по склону. И оставляя всё это позади.

До конца пути он молчал и только наблюдал за сменой пейзажа, даже когда они
заехали в освещённый унылым светом тоннель. Он не участвовал в разговорах,
не слушал, что говорят другие. Теперь он не старался якобы невзначай
скользнуть взглядом по зеркалу на лобовом стекле, чтобы увидеть, что делает
Минхо. Он просто смотрел в окно.

Дорога до Сеула прошла как в тумане и разительно отличалась от дороги на

Кодже, такой шумной и немного волнительной, наполненной суетой и эмоциями.
Ребят стали развозить по домам, и вот уже жилище Джисона маячило
неподалёку. Машина остановилась, и он двинулся к выходу.
И лишь в последнюю секунду, когда уже тянулся, чтобы открыть дверь, бросил-
таки вырванный у собственной совести взгляд на Минхо. Тот, прислонившись к
стеклу, спал в какой-то неудобной позе, надвинув на голову капюшон толстовки
и обхватив себя руками, будто замёрз. Лицо его казалось каким-то бледным.

Так ничего и не сказав, Джисон отвернулся и вышел. Он старался не думать об

ужасном чувстве, охватившем всё его сердце.

Примечание к части

Сама пишу и сама же расстраиваюсь. Минхо здесь такой одинокий котеночек,

что хочется забыть про сюжет и просто начать прописывать для него все самое
лучшее.

56/91
Отвыкать

Дома всё осталось как прежде. Будто и не было тех двух дней, не было
тех событий, которые Джисон теперь вряд ли когда-нибудь забудет. Но,
наверно, это к лучшему. С завтрашнего дня их всех снова поглотит работа,
репетиции и съёмки в различных шоу — жизнь пойдёт своим чередом, и всё
вернётся на круги своя.

После нескольких суток в постоянном окружении людей и камер тишина и

одиночество показались благословением. Хотя бы сейчас не нужно было
переживать из-за того, как себя вести, что сказать, что увидят и подумают
другие. Можно было просто не торопясь принять душ, устроиться под одеялом и
бездумно смотреть в экран, переживая только за отношения героев сериала, а
не за свои собственные. Джисон впервые за долгое время вздохнул полной
грудью.

Отдохнув всего полдня, он сумел хотя бы немного привести мысли в порядок и

утром отправился в компанию уже не с такой тяжелой головой и сердцем, как
раньше. Немного, конечно, Хан нервничал, обдумывая, как теперь правильно
вести себя с Минхо и не переходить границы, но пока всё проходило более-
менее гладко. Когда они встретились перед очередным занятием по
хореографии, Джисону повезло, потому что вокруг были все остальные члены
группы и, хотя при виде друга он ощутил заметное волнение, всё, что они оба
могли сделать — это просто приветливо поздороваться. В компании из восьми
человек легко было затеряться, вступить в диалог с кем-нибудь, кто не Минхо, и
убедить себя вести как ни в чём не бывало.

Как ни странно, и сам Минхо не стремился заговорить с Джисоном, невзначай

приблизиться или якобы случайно дотронуться своей рукой до его. Такое
поведение старшего на миг отдалось тупой короткой болью в груди Хана, но он
быстро понял, что так даже лучше. Скорее всего, Минхо точно так же позволил
себе слабину, разрешил это короткое удовольствие, но этот человек
действительно умел держать себя в руках, у него всегда был развитый
самоконтроль. Он наверняка прекрасно осознавал, что надо вовремя
остановиться и вернуться к простой безобидной дружбе.

Но что-то всё равно не давало Джисону покоя. Может, всего лишь краем глаза,
но он видел, что Минхо был уж слишком притихшим. Он не говорил не только с
ним, но и с другими тоже и дожидался занятия сидя, ссутулившись, на кожаном
диванчике в углу зала, уронив голову на руку. Хан не мог подавить растущее
беспокойство, и только начало тренировки помогло отвлечься от наплывающих
на сознание, словно тучи на ясное небо, мыслей.

Ребята провели разминку и стали вновь репетировать танец для грядущего шоу,
постепенно вспоминая движения, повторяя раз за разом, прогоняя от начала и
до конца и доводя до идеала. Хореография была сложной и быстрой, со
множеством перестроений и деталей, которые отнимали больше усилий, чем
кажется. Все парни уже тяжело дышали и использовали каждую свободную
секунду, чтобы капельку отдохнуть, но так как в танце по-прежнему оставались
мелкие неточности и рассинхрон, хореограф хлопнул в ладоши и объявил: «ещё
раз, заново!». Несмотря на усталость, никто не жаловался, все быстро собрались
с духом и начали с начала. Они протанцевали половину, когда что-то вдруг
пошло не так. Ни с того ни сего Минхо осел на пол, закрыв глаза и дыша часто и
57/91
прерывисто. На лбу его выступили крупные капли пота, а сам он был бледным,
как светлый паркет в репетиционном зале. Все, включая хореографа, сразу
поспешили к нему, стали спрашивать, что с ним и как он себя чувствует. Чан
пробился вперёд, склонился над Минхо, приобняв за плечи, и стал что-то тихо
спрашивать. Тот в ответ лишь кивал или качал головой.

Джисон неосознанно сделал шаг вперёд, хотел тоже подойти к Минхо, узнать,
как он, помочь встать, но вовремя остановил себя. Нет. Если он действительно
хочет остудить голову и избавиться от несколько проблемной зависимости,
нельзя быть так близко, нельзя касаться, иначе лишние мысли враз заполонят
весь мозг подобно ядовитым насекомым. Хотя бы временно. Всё будет
нормально, Минхо есть кому помочь.

Чан вместе с хореографом помогли Минхо подняться и вывели его в коридор.

Репетиция оказалась отодвинута на задний план и заменена тревожными
шепотками и поглядываниями в сторону двери. Никто не знал, что могло
произойти, и в какой-то момент Джисон понял — все повернулись к нему,
ожидая, что он-то уж точно будет в курсе. Они не догадывались, что теперь он
от Минхо даже дальше, чем остальные.

Чан с хореографом вернулись минут через десять. Оказавшись в зале, лидер

сдавил пальцами переносицу и покачал головой, прежде чем что-то сказать.

— У Минхо температура, — пояснил он. Голос его звучал ровно, но сквозь это
показное спокойствие пробивались нервные нотки. — Оказывается, поднялась
ещё вчера вечером, к утру не спала, и он решил никому ничего не говорить и
пойти на работу.

Хан просто не мог не почувствовать душащие объятия собственной совести. В

памяти сразу всплыло и его бледное лицо, когда он спал на заднем ряду
машины, и его тихое поведение, когда он, ссутулившись, молча сидел на
диванчике в ожидании репетиции. Но Джисону это ни о чём не сказало, он и не
подумал о том, что Минхо мог чувствовать себя плохо физически! Он
сосредоточился только на себе, на том, что ему теперь говорить и делать и как
самому избавиться от возможных проблем. И он не переставал винить себя,
когда Чан продолжал:

— Скорее всего, простудился на Кодже. Он говорил, что сильно замёрз тогда в

ресторане во время уличной съёмки, да и на следующий день тоже. Погода была
прохладная, а нам пришлось ещё и заходить в воду… Короче, Минхо решил, что
не должен отлынивать от репетиций, и пришёл сюда с температурой 38! Мы
вызвали ему такси и кое-как отправили домой лечиться, хотя он и
сопротивлялся… О-о-х. В общем, я надеюсь, мы все отнесёмся к нему с
пониманием и окажем поддержку.

После слов Чана ребята так и не могли вернуться к репетиции, всё обсуждая,
почему Минхо такой упёртый и как он может настолько не беспокоиться о себе.
Джисон слышал лишь обрывки сказанных встревоженным тоном фраз. Он не
переставал корить, обвинять и просто ненавидеть себя. Минхо укрывал его
пледом, когда он замёрз, клеил пластырь на палец, когда порезался, и бегал за
ним, когда он начинал вести себя как дурак. Но за все эти дни Хан настолько
погрузился в глубокий анализ собственных чувств, что ни разу не задался
вопросом о состоянии или комфорте Минхо. Да, Минхо был старше, и то, что он
заботится о младшем, нормально, но они ведь были не просто членами одной
58/91
группы, а ещё и друзьями. Как он мог не замечать того, что происходит с его
Минхо?

Когда репетиция возобновилась, Джисон вкладывал столько усилий и энергии в

танец и так усердствовал на последующих занятиях, что к концу дня у него не
осталось никаких мыслей. Почти. Лежа дома в кровати, когда всего несколько
минут отделяли его ото сна, он не мог не думать о состоянии Минхо. Хан открыл
KakaoTalk, нашёл общий чат группы, но тут же закрыл и перешёл в диалог с
Минхо. Про самоконтроль и собственные обещания, конечно, забывать было
нельзя, но и переходить черту разумного и бояться личных сообщений тоже
было странно. Сообщение в мессенджере — это не поцелуй в губы, как никак!

«Ты как?» — напечатал он короткий вопрос.

Ответ пришёл не сразу, и сон Джисона стал по чуть-чуть откладываться.

Наконец телефон завибрировал.

«Если честно, не самое прикольное состояние. К вечеру температура ещё

поднялась, и я чувствую себя как пятно бензина. Знаешь, как на воде,
расплывчатое такое и…»

Целых несколько минут мессенджер показывал, что пользователь что-то

печатает, чтобы отобразить лишь:

«Глаза так болят, не могу нормально печатать»

« »
«Простите, что побеспокоил вас всех сегодня»

Хан читал эти сообщения и представлял, как Минхо лежит дома один, с
температурой под 39 и не может даже телефон в руках нормально держать.
Пальцы лишь на миг задержались над экраном и быстро заскакали по
клавиатуре.

«Хён, прости, конечно, но чем ты вообще думал?! Ты должен был с самого

начала лежать дома. Если разболеешься или получишь осложнения, подведёшь
всех гораздо больше, чем если пропустишь пару тренировок!»

Хан подумал немного и добавил:

«Надеюсь, ты хотя бы выпил какие-то лекарства»

«Ну, у меня были какие-то пастилки для горла»

«Чан взял с меня обещание пойти завтра в больницу, чтобы мне выписали
лекарства»
«Придётся идти. Не хочу бросать вас слишком надолго»

Дочитав сообщения, Джисон стал набирать ответ, но Минхо добавил:

«И тебя»

Хан тут же потерял нить собственной мысли и тупо уставился в телефон. Что он
мог сказать на это? Сделать вид, что воспринял слова как шутку? Или начать
мучать больного Минхо лекцией об ответственности, накладываемой работой, об
образе айдола, ограничениях, слухах и убеждать тысячью символов, что это их
59/91
случайное увлечение того не стоило? Потратив на размышления гораздо больше
времени, чем обычно нужно на написание сообщения, Джисон напечатал
нейтральное:

«Выздоравливай побыстрее и не забывай пить побольше горячей воды»

И добавил смайлик, чтобы быть более дружелюбным.

Но Минхо, похоже, решил его добить. Когда Хан уже отложил телефон и
погрузился в собственные мысли, тот снова завибрировал.

«Может, зайдёшь?»

Прошло некоторое время, и вдогонку прилетел странный эмодзи луны с лукавым

взглядом.

Нет, раньше Джисон не увидел бы в этом предложении ничего такого, они по

сто раз бывали друг у друга дома и постоянно проводили время вместе. Но
теперь стоило представить, что они опять останутся наедине, сердце уже от
одной мысли начинало биться чаще. Не стоило труда представить, как
отреагирует его тело, если они действительно встретятся с глазу на глаз. Это
точно не поспособствует попыткам Хана вернуться к обычной дружбе. Он долго
смотрел на последние сообщения Минхо, зачем-то представляя, как могла
пройти их встреча, напиши он это простое желанное «хорошо». Как бы он
опустил свою руку ему на горячий лоб, чисто случайно скользнул бы по щеке,
как погладил бы по голове, прочёсывая пальцами чуть отросшие волосы. Он
укрыл бы его поплотнее одеялом, заставил бы выпить больше воды и поесть
какой-нибудь горячий суп. Его упёртый хён ведь наверняка сам ничего не поел!
Он бы заставил его выпить все до единой прописанные таблетки и открыл бы
окна, чтобы инфекции выветрились. А потом сидел бы рядом у кровати и
развлекал глупой болтовнёй, рассказывал о том, что происходит в компании без
Минхо. Или был бы рядом молча, если б Минхо так было комфортнее…

Джисон сам не заметил, что провалился так глубоко в мир своего воображения.
Он смотрел и смотрел на экран телефона, на котором так и висело пока
единственное слово «Я…». Здесь не о чем было думать. Хан дописал начатое
сообщение и отправил.

«Я не уверен, что получится. Ты же знаешь, какой у нас сейчас график»

Сообщение доставлено. Прочитано. Минхо оставался онлайн несколько минут,

ничего не отвечая. Джисон почему-то тоже боялся отпускать телефон и просто
смотрел на диалог. Вскоре значок «онлайн» сменился на
«был в сети только что».

60/91
Любить

Джисон не помнил, когда в последний раз Минхо так сильно заболевал.

Прошло уже три дня, а его температура, хоть и немного снизилась, всё ещё
скакала с 37,5 до 38 с лишним. Больше Хан не писал ему личных сообщений —
просто не знал, что сказать. Оставалось лишь наблюдать за тем, как другие
общаются с ним в общей беседе.

Если не считать отсутствия Минхо, жизнь шла своим чередом. Он ходил каждый
день в компанию, репетировал, работал над музыкой, общался с другими
ребятами, смеялся, обедал с кем-нибудь из них, обсуждая какую-то чепуху, а
вечером шёл домой. Казалось бы, сложились идеальные условия, чтобы
выкинуть произошедшее между ним и Минхо из головы, отвлечься от лезущих к
нему воспоминаний о случившемся, об испытанных ощущениях, о том, как
непозволительно хорошо ему было. Но с каждым днём он всё чётче осознавал,
что попытка взять и так просто стереть часть своих же мыслей была полной
ерундой. Джисон же не был героем фильма, который мог прийти в специальную
компанию и заплатить за удаление воспоминаний о конкретном человеке. Не
было в человеческом мозге такой кнопки, такого рычажка, который позволял так
легко перестать думать. Как наивно было надеяться, что он сможет снова
спокойно смотреть Минхо в глаза, по-дружески обнимать или класть голову ему
на плечо, не допуская при этом никаких лишних мыслей! Он так стремился
вернуться к простой дружбе, к тем комфортным, полным взаимопонимания
отношениям, что у них были, но каждый раз смотря, как в групповой беседе
Минхо пишут все, кроме него, он чувствовал лишь, что отдаляется.

В последние два дня Хан решил ходить домой пешком. Он натягивал капюшон
толстовки чуть ли не до носа и надевал маску, что было не так уж удобно, зато
он больше не оказывался в квартире так рано, не зная, чем себя занять в полном
одиночестве. Он один заказывал еду или заходил в круглосуточный магазинчик,
где они часто бывали с Минхо, брал порцию на одного, а потом коротал вечер,
пересматривая старое аниме. Иногда он по привычке начинал комментировать
действия персонажей, но потом замолкал на полуслове, чувствуя себя глупо.

Через пару часов Джисон ложился спать, и только когда свет в комнате
выключался и не оставалось больше ничего, что могло его отвлечь — ни
компьютера, ни телефона, ни людей рядом — его настоящие, неприкрытые
самообманом мысли выползали на поверхность. На самом деле, ему было
чертовски одиноко. Он ощущал постоянную, незаполняемую ничем пустоту.
Словно важный кусочек пазла его жизни не просто забрали, вырезали из него.
Если бы у Хана хотя бы была возможность после выздоровления Минхо обнять
его, погладить по спине, просто постоять, глядя в глаза, по которым,
оказывается, успел соскучиться… Но он должен терпеть. До тех пор, пока
подобные мысли не перестанут посещать его голову.

Один день повторял другой, а вечера отличались только номером

просматриваемой серии. В один из таких дней после работы Джисон снова
направился всё в тот же небольшой магазинчик у дома. Он остановился у стойки
с рамёнами и долго стоял, вроде глядя на цветные коробочки, но на самом деле
— куда-то в пустоту внутри себя. Так бы он, наверно, и стоял, пока его не
выгнали работники, если бы его не отвлекли звонкие голоса неподалёку. Рядом
возникли два парня в школьной форме и тоже стали выбирать лапшу. Они
громко переговаривались, подкалывали друг друга и толкались плечами.
61/91
— Я возьму эту, — один из них потянулся за красной упаковкой, — не пробовал
такую.

— Ты что, слепой?! Тут же три перца нарисовано! Ты ведь не станешь есть такое
острое. И почему я помню это лучше тебя?

Они ещё немного поспорили, первый парень поменял свой выбор, и вскоре оба
ушли. А Джисон так и стоял, смотря на лапшу, что те взяли. Они с Минхо тоже
такую любили, не слишком острую. И они тоже часто вот так
спорили, шутя над вкусами друг друга, может, только менее громко и
оживлённо. И они так же хорошо знали вкусы друг друга, и, бывало, Минхо
говорил ему: «нет, нет, Хан-а, эта тебе вряд ли понравится, возьми вон ту».

К черту.

К черту всё это! Они с Минхо всё ещё друзья. Что ему, теперь жить жизнью, при
которой он не может навестить больного друга, не задумываясь о
последствиях? Не может просто пообщаться с ним пару минут? Если он так и
продолжит нарочно отстраняться от Минхо, когда тому плохо, Джисон будет
чувствовать себя последней свиньёй до конца своих скучных дней. Не глядя, он
торопливо набрал кучу какой-то еды, не в состоянии даже думать, что сейчас
можно есть его другу, а что нет. По дороге к кассе он уже вызывал такси, и
совсем скоро Джисон был на пути к квартире Минхо.

С охватившим его лёгким волнением он поднялся на нужный этаж и позвонил в

дверь. Ту долго не открывали, но когда наконец послышались щелкающие звуки
отпирающегося замка, сердце подскочило к горлу. Через две секунды на пороге
показался Минхо. В спортивных штанах и мятой футболке, с растрёпанными
волосами. Он оглядел гостя с ног до головы, словно желал удостовериться в том,
что он не обознался, но уже в следующий миг уголки его губ поползли вверх, а
на уставшем лице будто зажёгся свет.

— Хан-и! — Воскликнул он, как мог, слабым хриплым голосом. Так, будто только
что получил подарок на день рождения.

— Привет, — почему-то шёпотом произнёс Джисон, чувствуя необъяснимую

искрящуюся радость, грозившую вылиться в широкую глупую улыбку.

— Я так рад, что ты пришёл, — тихо сказал Минхо, снова задерживая счастливый
взгляд на младшем. — Проходи.

Он просто сказал несколько слов, но Хану эти слова, этот знакомый мягкий голос
казались мёдом, который льют на его опустевшую душу, таким сладким и
горячим, что обжигал почти до боли. Это было глупо и нелепо, но Джисон
смотрел на уходящего вглубь квартиры хёна, на свободно висевшую на плечах
мятую ткань, на смешной лохматый затылок, и у него вдруг начинало жечь
глаза.

Он отнёс пакеты с продуктами на кухню, а когда Минхо порывался помочь, со

всей строгостью приказал тому отправляться обратно в постель.

Как в каких-то далёких запретных мыслях Джисон теперь делал то, что совсем
недавно мог только представлять. Он открыл окна, впуская свежий воздух,
62/91
подогрел купленный в магазине суп в баночке, порылся в ящиках Минхо,
заварил чай с имбирем и понёс всё это больному. Тот лежал в спальне, плотно
укутавшись в толстое одеяло до самого носа. Одни лишь глаза видны. Хан
захлопотал вокруг него, сначала долго настаивая на приёме пищи, потом
помогая сесть в кровати и пристально следя за тем, чтобы суп был съеден.
Минхо осилил только половину, отставил тарелку на тумбочку и обессилено
рухнул обратно в лежачее положение.

— Минхо, — обратился к нему Джисон, сидя на полу у его кровати. Даже

произносить это имя почему-то было так приятно. — Ты как?

Старший повернул голову к Хану и чуть улыбнулся:

— Теперь хорошо.

Но Джисона это не убедило. Он дотронулся тыльной стороной руки до лба

Минхо, и его брови сразу сдвинулись к переносице. Тогда он коснулся розовых
от жара щёк и громко цыкнул. Кожа была такой горячей!

— Ты вообще пьёшь лекарства?!

— Да пью, пью! Я выпил вот те час назад, — он кивнул в сторону палеток с

лекарствами на тумбочке, — так что температура спала до 37.8. Всё нормально,
успокойся.

Эти слова не помогли разгладить складку меж бровей Хана. Какой же тогда
температура была до приёма лекарств?! Он покачал головой и вздохнул.

— Как мне тебе помочь?

— Х-м. Можешь покормить Суни, Дуни и Дори.

— Я уже.

Минхо изумлённо поглядел на Джисона и усмехнулся. Продолжая с

благодарностью смотреть на него, он высунул руку из-под одеяла и невесомо
провёл по волосам Хана, спустился к щеке и стал поглаживать большим
пальцем, словно тот был ещё одним котом.

— Спасибо.

Джисон закрыл глаза и приник к горячей сухой ладони. Это непрошенное тепло
опять наполняло всё его тело, заставляя терять чувство реальности
происходящего. Но пока он контролирует себя, пока не делает ничего лишнего,
в этом ведь нет ничего страшного? Можно довольствоваться простым
нахождением рядом, простой дружбой и заботой, не переходя границ
дозволенного.

— Может, я могу ещё как-то тебе помочь? — Спросил Хан, чтобы не заплыть
слишком глубоко в море своих мыслей и фантазий.

Старший думал с минуту, изучая человека напротив своими глазами цвета

топлённого шоколада.

63/91
— Поцелуй меня.

В блестящем от высокой температуры взгляде заплясала слабая знакомая

искорка, а в голосе прозвучал вызов. Он не переставал смотреть на Хана, и тот
осознал — Минхо не шутит. Джисон тут же потупил взор. Он молчал, нервно
перебирая пальцами.
Минхо всё глядел на застывшего как ледяная статуя друга, пока тишина не
затянулась, и искорка безвозвратно не погасла.

— Нет, всё хорошо, ты и так достаточно помог, — вымолвил он и, снова

поплотнее закутываясь в одеяло, отвернулся к стене. — Уже поздно. Тебе,
наверное, пора идти, а мне надо поспать и скорее возвращаться к тренировкам.

Хан поднялся, стал топтаться на месте, не зная, что делать и что сказать. Он
чувствовал себя не в своей тарелке, казался себе дурацким и нелепым. Он
протягивал руку к одеялу, открывал рот и снова закрывал, но в итоге так ничего
и не предпринял. Всё, что ему оставалось — и правда уйти. Разрываемый
изнутри смесью не самых приятных эмоций, он нерешительным шагом
направился к выходу из спальни, но Минхо, так и не отвернувшись от стены, всё-
таки прервал тишину:

— Джисон-а…

Хан весь напрягся, зная, что ничего хорошего его сейчас не ждёт.

— Если тебе некомфортно… если я не нравлюсь тебе так… — последнее слово

старший выделил особым акцентом, — просто скажи.

Джисону казалось, что каждая клеточка его тела одеревенела, ноги приросли к
полу, голова не могла повернуться в сторону хёна, и даже голосовые связки
будто вышли из строя.

— Как «так»? — Выдавил он застрявшие в горле слова.

Вопрос был совершенно идиотским, и Хан сам не понимал: он и правда дурак

или пытается казаться таковым перед Минхо.

В комнате, освещаемой лишь тусклым светом лампы, повисла долгая тягостная

тишина. Но после этой мучительной паузы Минхо заговорил в повседневной
спокойной манере, будто у него совсем не было эмоций:

— Я ведь всегда тебе говорил, Хан-и: я люблю тебя. Сто раз говорил. И при
камерах, и при парнях, и в обычных разговорах, и по телефону. Это всегда
звучало как шутка или было для всех таким вот проявлением дружбы. Но я не
шутил. Я всегда имел в виду то, что сказал, и я не вижу ничего такого в том,
чтобы сказать это и сейчас. Я люблю тебя. Но если тебе некомфортно, если ты не
чувствуешь того же, не нужно заставлять себя быть обходительным или
пытаться беречь мои чувства. Просто скажи прямо. Нам же нечего скрывать
друг от друга.

Минхо по-прежнему прятался в одеяле, как улитка в своём уединённом мрачном

домике, а Джисон всё это время тупо смотрел на гостиную перед собой, почти не
дыша. Ему казалось, что его душу выдернули из тела, бросили в ледяное озеро,
а затем вернули обратно. Как такое может быть?
64/91
Минхо? Ли Минхо его любит? Ему не просто нравиться дружить, он не просто
испытывает к нему некую привязанность и даже не просто хочет его из-за
потребностей тела и отсутствия других вариантов? Любит? В том самом плане, в
романтическом, что всегда ассоциируется с сердечками и розовым цветом, как в
фильмах? Но как давно? Неужели существовал день, когда он, Джисон, что-то
такое сказал или сделал, что Минхо вдруг посмотрел на него и понял, что
влюбился?

Хотелось сесть на пол, обхватить голову руками и просто подумать. Очистить

весь мозг и заново проанализировать только что полученную информацию.

Между ними была всего пара метров, но казалось, что сейчас они находились на
разных планетах.

— Я… я, — заикался Хан, давясь собственными попытками собрать воедино

мысли.

Он набрался смелости, чтоб повернуться к Минхо, потому что ему хотелось хотя
бы казаться не таким трусливым, но тут же понял, что сделал это напрасно.
Джисон увидел перед собой совсем не смелого холодного человека, не
боявшегося своих чувств, а всего лишь свёрнутое калачиком тело, коленки
поджатые под одеялом к груди и чуть наэлектризованные волосы на лохматой
голове. Он был уверен: если скажет хоть слово, Минхо просто разобьётся на
части подобно хрупкой фарфоровой кукле.

— Д-давай поговорим, когда ты выздоровеешь, — Хан еле-еле осилил несложную

фразу. — Сейчас тебе нужно отдохнуть, а не… вот это вот всё.

Он поспешил отвернуться от человека на кровати — слишком уж больно было на

него смотреть, слишком тяжелым становилось ноющее чувство в груди. Джисон
постоял, глядя в пол ещё примерно пять секунд. Ещё через две он шагнул за
порог спальни. Через тридцать Минхо снова остался в квартире один.

65/91
Слушать

Естественно, всю ночь Джисон не спал. Он и не пытался заснуть — знал,

что всё равно не выйдет. Он совершенно не представлял, чем себя занять, как
отвлечься хотя бы на пять минут. Он не мог ничего смотреть, не мог ничего
читать, ведь каждая попытка чем-нибудь заняться заканчивалась тем, что он
бездумно пялился в стену и кусал губы.

Лишь по пути на работу в машине Хан слегка задремал, и ему приснился

сумбурный тревожный сон, в котором Минхо написывал ему огромные,
наполненные злостью и отчаянием сообщения с обвинениями и попытками чего-
то от него добиться, с кучей вопросительных и восклицательных знаков. Джисон
всё пытался что-то ответить, но пальцы никак не попадали на нужные буквы, он
ничего не мог написать, и Минхо начинал упрекать его ещё сильнее. Когда он
так и не смог отправить ни одного сообщения, в их диалоге откуда-то возник
Чан и сказал, что разочарован в Джисоне. Хан вскочил, как ошпаренный, поймав
на себе косой взгляд водителя, и с толикой облегчения обнаружил, что они
почти приехали.

Сегодня даже работа не помогала отвлечься. Он то и дело ускользал вглубь

своего внутреннего мира и без устали снова и снова составлял возможные
варианты того, что мог ответить вчера. Минхо ничего от него не требовал,
просто попросил сказать честно о своих чувствах, но Джисон не смог выполнить
даже такую просьбу. Но что он мог сказать о своих чувствах, если и сам не знал,
что они из себя представляют? Все события прошедшей недели застали его
врасплох, и теперь Хан не имел ни малейшего понятия, что мог сделать, чтобы
исправить учинённый бардак в своей жизни и жизни Минхо.

Его мозг напоминал перегруженный процессор, и он был неспособен

сосредоточиться на работе. Он не попадал в ноты, забывал движения и не
слышал, даже когда к нему обращались учителя. Он вздрагивал, как напуганный
бельчонок, когда его окликали или когда кто-то из членов группы клал ему руку
на плечо, спрашивая в очередной раз, что с ним такое. В этот раз Хан дёрнулся,
услышав, что его уже довольно долго и настойчиво зовут по имени.

— Эй, ты вообще здесь?

Джисон моргнул и сосредоточил взгляд на сидевшем рядом Чане. Это был

обеденный перерыв, они находились в кафе на первом этаже, и прямо сейчас
Чан что-то показывал на своём ноутбуке.

— А?

— Говорю, чего-то будто не хватает вот здесь, на этом отрезке. Звучание не то.

— Чего-то не хватает, — протянул Хан, затуманенным взором глядя куда-то явно

мимо ноутбука.

Чан отсканировал его своим зрением всевидящего лидера и кашлянул.

— Джисон. Ты ведь даже не слушал, да?

— Прости, Хён. Я просто не выспался.

66/91
— Что с тобой происходит? — Послышался вопрос после недолгой паузы. — Это
ведь из-за вас с Минхо?

Хану вдруг дико захотелось огрызнуться, обвинить кого-нибудь во всех своих

бедах и просто переложить ответственность. Хотелось выпалить что-то резкое
вроде «А ты будто не знаешь, что происходит!». Но Чан был ни в чём не виноват,
к тому же, к их столику направлялся Феликс, радостно помахавший рукой при
виде друзей. Поэтому Хан попытался приободриться и озвучил только короткое:

— Ничего, всё нормально.

Чан перевёл неуверенный взгляд с Джисона на Феликса и обратно, похлопал

младшего по руке.

— Ты же знаешь: если тебе захочется поговорить, я всегда рядом, да?

Феликс как раз дошёл до их столика и тоже уселся рядом, освещая

пространство своей улыбкой. Джисон с Чаном не стали развивать при нём
поднятую тему, и над столиком повисло немного неловкое молчание. Феликс
оценил обстановку, и улыбка на веснушчатом лице ненадолго погасла, но
буквально через пару мгновений возродилась вновь, и он принялся болтать обо
всём подряд, будто специально во что бы то ни стало пытался прогнать тишину.
Когда атмосфера стала не такой гнетущей, он взглянул на телефон и
воскликнул, вдруг о чём-то вспомнив:

— О, хён! — обратился он к Чану. — У тебя же сейчас та встреча, да?

Чан нахмурился и они с Феликсом несколько долгих секунд смотрели друг на

друга.

— Ах, да! Директор просил зайти, — покивал тот и начал быстро складывать
ноутбук, — ещё увидимся!

И вот так внезапно лидер взял и ушёл, оставив Феликса с Джисоном наедине. Да
уж, актёрская игра была на уровне детсадовской постановки, Хан даже немного
повеселился.

— Подожди здесь, — сказал Феликс уже без всякой улыбки и тоже куда-то исчез.

Вскоре он вернулся с двумя стаканами холодного кофе, сел напротив, американо

подтолкнул к Хану, себе оставил капучино.

— Ну, рассказывай.

Джисон прекрасно знал, о чём тот спрашивает, но предпочёл разыгрывать

непонимание.

— Что рассказывать?

— Ладно, с Минхо всё понятно, но что с тобой?

На лице Хана нарисовался вопрос, отыгранный даже лучше, чем спешка Чана на
фальшивую встречу.
67/91
— Что понятно с Минхо?

Феликс, казалось, замялся и стал водить пальцем по столу, думая, как бы

пробить эту нелепую броню друга.

— Слушай… я же всё про вас знаю. И ты знаешь, что я знаю. А я знаю, что ты
знаешь, что я знаю.

Джисон хотел что-то возразить, но лишь закатил глаза, и Феликс неуверенно

продолжил:

— Может, мне не следует лезть в ваши отношения, но… если честно, мне жалко
хёна, да и на тебя в последнее время смотреть больно. Минхо, наверно, на
мелкие тряпочки меня порвёт, если узнает, что я сболтнул лишнего, но раз это в
конце концов поможет вам обоим, я готов пожертвовать своей целостностью. —
Парень нервно хохотнул и затараторил быстрее: — Просто столько времени
прошло с того похода в ресторан, и я думал, вы быстро разберётесь, но кто-то из
вас двоих явно тупит. Ребята переживают, а ты единственный, кто может…

Джисон вдруг прервал говорящего на полуслове:

— Что?!

— Что?

— Стой, ты знаешь про… ресторан?

Теперь настала очередь Феликса недоумённо таращиться и хмуриться.

— Ты что, ничего не помнишь?

— Ну, я помню… что-то. А что я должен… подожди, ты вообще о чём?!

Феликс вздохнул, сделал большой глоток кофе и принялся говорить, постепенно

воскрешая воспоминания о том злосчастном вечере.

— И как ты мог забыть, а? В общем, не знаю, что помнишь ты, но вот как всё
было с моей точки зрения. Было уже поздно, я устал и решил поехать домой.
Вызвал такси и вышел ждать на улицу — там было более прохладно и тихо. Я
отошёл на пару метров от входа, чтобы не стоять прям под светом фонаря, вдруг
узнал бы кто, да ещё в таком состоянии… а где-то через минуту я увидел, как из
ресторана выбегаешь ты, как какая-то Золушка после бала, а за тобой словно
принц гонится Минхо-хён.

Феликс тихо засмеялся над своими словами и покачал головой. Хан же весь
обратился в слух и буквально впитывал каждое слово. Было ощущение, что всё
это происходило с кем-то другим.

— Минхо остановил тебя, вы о чём-то долго спорили, потом, кажется, приехало

твоё такси, ты снова начал убегать, но он схватил тебя за руку, а потом… Ну,
потом вы перестали спорить и просто стояли так, держались за руки и что-то
обсуждали. Сначала более тихо, но вскоре ты снова начал психовать. В этом, в
принципе, нет ничего необычного, вы всегда так себя ведёте, поэтому я даже не
68/91
обратил на это особого внимания. Твой таксист, очевидно, устал ждать и начал
сигналить, вы наконец затихли, и ты вроде как пошёл к машине… Но потом ты
развернулся, взял и поцеловал его. Ну, типа… в губы. А потом он поцеловал тебя
ещё сильнее, а потом…эм… короче, таксист уехал.

Хан поцеловал Минхо?! И что они с ним там такое обсуждали? То ли потому, что
благодаря Феликсу воспоминания стали возвращаться, то ли потому, что
Джисон в самой глубине души понимал, что мог сказать тогда в пьяном
состоянии, он точно знал: он ляпнул что-то лишнее. Вдруг, Минхо это запомнил?
Или, вдруг, это было совсем не лишнее, а то, что он на самом деле чувствовал,
но раньше боялся признаться даже себе? Голова шла кругом, и Хан был уже не
уверен, что готов и дальше слушать этот остросюжетный триллер своей жизни.
Но любопытство было сильнее. Всё это казалось чересчур важным. Поэтому он
просто кивнул, и Феликс, теребя кончики волос и преодолевая неловкость,
продолжил:

— Мне уже, если честно, было ужасно неудобно показываться вам на глаза, но
ты явно был не в лучшем состоянии, поэтому я посадил тебя в своё такси, а
Минхо остался со мной. Боже, ты не представляешь, что с ним было! Он был
просто в панике, ходил туда-сюда и всё повторял: «Что я наделал? Что я
наделал?». Вряд ли бы он что-то рассказал мне в другой день, но мы были
пьяными, а он ещё и в этом нервозно-тревожном состоянии. Так что мы с ним
немного поговорили, и как-то так я всё и узнал.

— И почему ты думаешь, что теперь туплю я, а не Минхо? — Медленно

переваривая информацию, поинтересовался Джисон.

Обрывки размытых воспоминаний то всплывали на поверхность, то снова

опускались в беспросветную глубину, заставляя шестёренки в мозгах крутиться,
создавая совершенно новую картину того вечера. Неужели Минхо так нервничал
из-за случившегося? Хану казалось, что для старшего тот случай был чем-то
вроде забавы или удовлетворения собственного любопытства. Но, кажется, тот
момент не давал ему покоя точно так же, как и самому Джисону, так же мучал и
приводил в замешательство.

В ответ на заданный вопрос Феликс фыркнул.

— Думаешь, на этом всё закончилось? Мы простояли на улице ещё полчаса! Я

разговаривал с ним и пытался успокоить, но, по-моему, хён был просто в ужасе.
В итоге он решил сделать вид, что ничего не произошло, что он всё забыл, и это
его более-менее успокоило, но… посмотри сюда.

Феликс потыкал на экран своего телефона, и перед глазами Джисона появился

диалог с Минхо.

— Всё это, — пояснил он, листая переписку, — наш диалог, начиная с того
вечера. И все эти сообщения — о тебе. Так как я был единственным, кто был в
курсе произошедшего, он мог поговорить только со мной. Минхо всё время
советовался, спрашивал, как ему лучше поступить и всё такое. Если честно, я
впервые увидел его с такой стороны.

Взгляд не успевал зафиксировать текст какого-то конкретного сообщения, но их

оказалось так много. Здесь были и огромные сообщения от Минхо, похожие на
сочинения, и куча вопросительных знаков, и эмодзи с рукой у лба, и даже,
69/91
кажется, парочка посланий, отправленных ночью. У Хана закружилась голова.
Все эти символы, все слова, произносимые Феликсом, все воспоминания,
всплывающие в голове, мельтешили перед мысленным взором в сумасшедшем
сумбурном танце, давили на него, выбивали воздух из груди. Минхо так
переживал. Для Минхо всё это так много значило. А Джисон воспринимал
происходящее в последние дни за случайный небольшой переход за грань
дружбы. Ну, или не такой уж небольшой. За развлечение, за странный
нелогичный поступок, за легкомысленно использованную возможность
поддаться копившимся в молодом теле желаниям. Но для Минхо это было чем-то
очень важным. Мнение Хана, его реакция на тот поцелуй, его мысли, их
отношения — всё это было для него важным. Только сейчас понимание и
осознание по кусочкам складывались для Джисона в единую картину.

Минхо, наверно, и правда любит его. Минхо. Любит его.

Да, он сам ему об этом и сказал, но разве можно было вот так просто в это
поверить, принять это? Теперь Хан мог только представить, как его поведение,
его попытки держаться подальше, его вчерашний почти что побег из квартиры
Минхо сделали тому больно. Джисон закрыл лицо руками, будто это могло
избавить хотя бы от части чувств.

А Феликс всё продолжал и продолжал, каждым своим словом затягивая туже

грубую колючую верёвку вокруг сердца Джисона:

— Минхо так и не прекратил настаивать, что лучше ему не заговаривать с тобой

о произошедшем, но при этом всё ещё не находил себе места. Я же убеждал его,
что вам нужно, наоборот, всё выяснить, что нельзя теперь до конца жизни жить
в этой неразберихе. Не уверен, конечно, прислушался ли хён ко мне или сам что-
то там решил, но, похоже, на Кодже у вас всё… кхм… наладилось. Я спрашивал
его о вас тогда, и хотя он не сильно вдавался в подробности, по его лицу и так
всё было ясно. — Феликс посмотрел вверх, задумался и покивал сам себе, — Я бы
даже сказал, он был счастлив. Уж не знаю, что такого произошло между вами
потом, но, очевидно, ничего хорошего. С тех пор, как мы приехали, Минхо
закрылся в себе, а на мои попытки снова помочь сказал только, что тут уже вряд
ли чем-то поможешь.

Хан не мог даже нормально формулировать мысли. Этот запутанный клубок слов
и чувств не складывался во вразумительное предложение. Максимум, на что у
него хватило сил — это поднять голову от рук и посмотреть на друга.

— Я просто…. Прости, я понятия не имею, что мне делать.

— Ох, ну почему ты извиняешься?! Я ни в коем случае не хочу лезть в твои

чувства, заставлять тебя изливать душу или что-то рассказывать. Просто все за
вас переживают, все догадались, что что-то происходит, но так уж вышло, что
только я оказался в курсе всех событий с самого начала. И мне кажется, что я
должен чем-то помочь. Хотя бы попытаться. Минхо всё это время мог поделиться
переживаниями со мной, поэтому я и говорю, что с ним и так всё ясно, а ты…
если ты тоже захочешь поговорить, или тебе нужен совет… не то чтобы я был
таким отличным советчиком, но… В общем, я просто постараюсь помочь, чем
смогу. — Феликс невесело усмехнулся и добавил: — Хотя это то ещё испытание.
Мои хёны такие дураки!

Хан невольно повторил за ним этот невесёлый смешок:

70/91
— Эй, как ты можешь говорить так про старших?! Тоже мне, советник! Ты на
себя посмотри сначала.

— А я что?

— Не делай вид, что не понимаешь, о чём я.

Следы слабой улыбки окончательно стерлись с лица Феликса, и Джисон сразу

укорил себя за сказанное. Он хотел просто подколоть друга, но в этот момент у
него внутри бушевал ураган с холодным ливнем и мрачными тучами, с молниями
и оглушающими раскатами грома. Они оба замолчали, погрузившись каждый в
свои мысли и свои проблемы. Феликс долго крутил стакан с кофе в руке и всё-
таки озвучил с неожиданным воодушевлением:

— Если не хочешь, я больше не подниму эту тему. Но напоследок всё-таки кое-

что скажу. Знаешь, мне всегда казалось, что Минхо без тебя жить не может,
будь то дружеская привязанность или ещё что. Что ты ему нужен больше, чем
он тебе. Но сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что ошибся. Ты ведь тоже без
него не можешь. Вы же как ботинки, или палочки, или нож и вилка… нет, как
суп и ложка! Как две булочки в бургере! В общем, типа того. Вроде как, одно и
может существовать без другого, но это будет странно, понимаешь? Спроси у
любого из парней! Каждый, кто видел тебя в последние дни, подтвердит. Ты. Не
можешь. Нормально. Жить. Когда рядом нет Минхо.

Джисон слушал и понимал, что слова Феликса не встречают никакого

сопротивления в его сознании. Каждое из них отдавалось где-то в груди,
трепетало внутри, в такт с сердцем, а затем тихо оседало, чуть освещая
потемневший внутренний мир. Он слушал и понимал, что всё, что другой
человек только что сказал про него — правда.

Кусочки непонятного пазла из собственных раздробленных на мелкие частички

чувств вдруг почти все встали на место.

Примечание к части

Вот что значит «вложила душу»! Пока писала, как болеет Минхо, заболела сама,
так что эта глава далась очень нелегко. Теперь жду, когда какой-нибудь Хан
Джисон придёт ко мне домой кормить супчиком.

71/91
Понять себя

Время тянулось медленно, как во сне. Джисону хотелось хотя бы

немного побыть в тишине, разложить мысли по полочкам и ещё раз взглянуть на
них, когда они будут приведены в порядок. Он знал, что ведёт себя
непрофессионально, знал, что должен был уметь откинуть всё личное и
сосредоточиться на работе, но, в конце концов, он оставался живым человеком.

Когда бесконечные часы занятий всё-таки подошли к концу, Джисон

попрощался с учителем, кое-как убедив того, что он в порядке и что в
следующий раз постарается сосредоточиться лучше, и вышел из кабинета. Он
так и стоял один в пустом коридоре, чувствуя, как утопает в затягивающем его
водовороте чувств. Больше он не боролся с ними. Хан позволил этим бурным
водам затекать в самое сердце, от сердца литься по венам, по всему телу,
заливая тревожный мозг. Странно, но это смирение, когда ты больше не
пытаешься идти против потока, даже успокаивало. Пару минут постояв так в
тишине, немного подумав, Джисон, вместо того, чтобы пойти домой, отправился
на верхний этаж здания.

Как и ожидалось, Чан находился в студии и даже не думал заканчивать работу.

Он ссутулился над компьютером и сосредоточенно кивал проигрываемой в
наушниках мелодии. Обернувшись на стоявшего у двери Хана, он жестом
показал «подожди минуту» и вернулся к отстукиванию ритма костяшками по
столу. Джисон сел рядом на диван, всё обдумывая, как начать разговор. Он
размышлял об этом, пока шёл сюда, но ничего дельного в голову так и не
пришло. «Чан, что, если я…». «Если мы…». «Предположим, сложилась такая
ситуация, что…». Нет, всё звучало как-то неестественно и бестолково. Когда
старший развернулся в кресле к Джисону, тот так и не обзавёлся вариантами и
выпалил первое, что пришло на ум:

— Ты во мне разочарован?

Чан был таким тактичным. Даже сейчас подходил к спорной теме аккуратно и
неспешно:

— Почему я должен быть в тебе разочарован?

Хан ответил не сразу. В студии было так по-знакомому уютно. Горел неяркий
теплый свет, компьютер издавал едва уловимое глухое жужжание, а рядом не
было ни одного постороннего. Джисон дал себе время, чтобы просто выдохнуть
и морально расслабиться.

— Из-за того, что произошло между мной и Минхо, — прямо сказал он, глядя
Чану в глаза.

Ходить вокруг да около надоело.

— Хан-а, почему я должен быть в чём-то разочарован? — С самым натуральным

изумлением воскликнул старший, делая ударение на слове «я». — Разве всё, что
происходит, касается не только вас двоих?

Джисон только и мог, что недоумённо фыркнуть:

72/91
— Хён, не делай вид, что теперь вся эта история тебя не касается! Я просто хочу
поговорить честно. Я же знаю, что ты против наших… против того, что было на
Кодже.

— Ты должно быть шутишь, да? — Покачав головой, тихо спросил Чан.

— Да, действительно, о чём это я, — Хан смутился, поняв, что говорит чересчур
очевидные вещи. — Естественно, ты не поддерживаешь вступление в отношения
кого-либо из мемберов, а тем более, когда эти отношения складывается прямо
внутри группы! Это же безумие, а ты наш лидер, так что…

—Джисон-а! — Перебил Чан, не в состоянии больше это слушать. — Подожди. Не

думал, конечно, что это надо озвучивать, но… Я. Не против. Окей?

Онемение охватило всё тело Хана. Он так и застыл, растерянно моргая, не в

состоянии вымолвить ни слова. Он покачал головой, словно надеясь вытряхнуть
из неё своё непонимание.

— Что? Я сейчас с ума сойду, честное слово! Ты ведь теперь должен

приглядывать за нами с Минхо, разве нет? Не позволять нам заходить слишком
далеко и всё такое. Тогда, на Кодже, разве ты не пытался держать нас
подальше друг от друга? Помнишь, на пляже, когда мы шли рядом, а ты
специально вклинился между нами? И смотрел ты на меня всё время так, что
мне казалось, если сделаю одно лишнее движение, ты выгонишь меня из
группы!

Чан устало потёр глаза рукой.

— Какой же ты всё-таки… — не стал договаривать он, зашипев вместо этого что-

то нечленораздельное, и нервно засмеялся. — Я так смотрел потому, что, во-
первых, у меня всегда такое лицо! Во-вторых, я так смотрел потому, что
действительно переживал из-за того, что менеджер обратил внимание на
ваши… кхм… на произошедшее. Ты выглядел так, будто тебя заморозили заживо
или будто ты человека убил, а вы двое… Вы двое ещё и совершенно не можете
держаться друг от друга подальше, что бы вам ни говорили, даже при камерах!
Пришлось хотя бы во время съёмок встрять между вами, иначе не знаю, что бы
вы там учудили.

— То есть, — с осторожностью тихо выговаривал каждое слово Джисон, — ты не

злишься на нас? На меня?

— Злюсь?! Ты ещё помнишь, кто вообще-то поменялся с Минхо комнатами?

Часть лежащего тяжелым камнем на Джисоне напряжения начала спадать, на

душе вдруг стало настолько легче, что захотелось смеяться. Хан прыснул:

— Минхо так убедительно говорил, что всё из-за того, что у тебя болит спина на
той кровати.

— Ага, так я ему сказал. Чтобы он согласился поменяться.

— Подожди, это была твоя идея?!

— Конечно! Было же ясно, что между вами творится что-то не то, и вам надо
73/91
разобраться. Я просто немного посодействовал.

Хан отказывался верить своим ушам. То есть, Чан не просто не собирался

заставлять их держаться на расстоянии, винить, читать нотации и следить за
соблюдением границ дозволенного, но ещё и сам подталкивал Минхо к
Джисону?! Наступившее совсем недавно облегчение снова стало превращаться в
нервозность, стоило многочисленным вопросам начать всплывать в сознании.

— Но мы ведь не можем! Как же наши менеджеры, директора? Что, если они

узнают? А Стей? Если вдруг пойдут слухи? Это же… это же…

Слова, путанные и чересчур торопливые, вылетали изо рта Джисона, и только

сидящему рядом было под силу остановить их бурный поток.

— Подожди, — мягко, почти успокаивающе начал Чан, — давай так. Только

честно. Ты его любишь?

Этот вопрос поразил словно пуля, пронзившая сердце. В студии воцарилась

такая мёртвая тишина, что можно было услышать, как усиленно Хан думает.
Пожалуй, это был один из самых сложных вопросов в его жизни.

Что ж, ответ точно не был «нет». Минхо ведь был одним из самых близких людей
для Джисона. Возможно даже, самым близким. Его родственной душой, тем, кто
знал его лучше всех на свете. Как он мог ответить «нет»? Но тогда, получается,
ответ «да»? Хан, конечно, любил Минхо, он всегда хотел быть рядом, всегда
желал для него самого лучшего, расстраивался, когда грустил он, и радовался,
когда хён чувствовал себя счастливым. Джисон знал, что это больше, глубже,
чем дружеская любовь, про себя называя это любовью родственных душ, но…
Только сейчас он по-настоящему задумался, не было ли это тем же самым, что
имел в виду и чувствовал Минхо? Не называют ли они по-разному одни и те же
вещи?

Теперь, чтобы разобраться в себе, Хану пришлось задавать себе вопросы,

которые он прятал в самых нижних слоях подсознания и никогда не вытаскивал
наружу. Например, стоило спросить себя: «Разве хотят люди делать со своими
друзьями или близкими знакомыми то, что они делали с Минхо?» «Хотят ли быть
рядом с другим человеком так сильно, держать за руку, видеть счастье в его
глазах?». «Разве хотят быть так близко, прижимать к себе, целовать снова и
снова знакомые губы?».

Что, если всё это время, что они знали друг друга, Джисон называл вещи не
своими именами? Что, если он почти с самого начала любил Минхо не просто как
друга, но боялся или попросту не видел смысла задумываться об этом? Ему
хватало того, что они уже имели, а что-то большее казалось сюрреалистичной
фантазией, чем-то из параллельной вселенной, поэтому он и мысли подобной не
допускал. Но теперь он знал, каково это — испытать то самое «большее» на
себе. И как бы ни старался, Хан не мог этого забыть.

«Я люблю Минхо» — мысленно произнёс Джисон, как бы примеряя эти слова,

изучая собственную реакцию на них. Сердце пропустило удар, но в следующий
миг застучало быстро и яростно, словно соглашаясь с этими словами. Слишком
сильно, чтобы принять это за равнодушие. Хан чувствовал, как его лицо
заливается краской, а в студии становится душно. Он провёл рукой по волосам,
отбрасывая их со лба, затем ещё раз и ещё, пока не навёл на голове полнейший
74/91
беспорядок.

— Я… — вымолвил он, осмелившись поднять глаза на Чана, который всё это

время сидел молча, позволяя Джисону спокойно копаться в собственной душе, —
Я его…о-о-х…

Старший наклонился к Хану и, хмыкнув, похлопал по плечу.

— Можешь и не говорить. И так всё ясно.

— Знаешь, хён, откровенно говоря, я в полной растерянности, у меня ощущение,

что я во сне, и я понятия не имею, что мне делать.

— Н-у-у, — протянул Чан, втянув воздух сквозь зубы, — насчет последнего

сомневаюсь. Думаю, ты прекрасно знаешь, чего хочешь и что должен делать!

Возможно, если откинуть все страхи, многочисленные сомнения и раздутые до

размера слона переживания, Чан был не так уж неправ. Только Джисон не
спешил откидывать все существующие «но».

— Дело даже в не в том, чего я хочу! Дело в том, что я могу. Нам нельзя ни с кем
встречаться, и ты это прекрасно знаешь.

Некоторое время лидер молчал, что-то обдумывая, и когда заговорил, голос его
звучал чётко и спокойно:

— Я понимаю, ты, наверно, ожидал, что я буду говорить тебе об осторожности и

недопустимости каких бы то ни было отношений, но… Для меня вы семеро —
всегда на первом месте. Я знаю, что мы должны соблюдать контракт, должны
беречь репутацию, должны делать всё, чтобы не подвести компанию,
руководство, персонал, однако вы — важнее. Может, я и не прав, но по-моему,
гораздо больше группа пострадает, если её члены будут несчастливы или
между нами появятся обиды и недосказанности. Да и потом… Ты же понимаешь,
что рано или поздно кто-то из нас всё равно заведёт отношения, и рано или
поздно нам придётся придумывать, как с этим справляться. Что ж, видимо, это
произошло рано. Раньше, чем я думал. Но что теперь поделать? — Чан, казалось,
немного взгрустнул, словно родитель, отдающий своего ребёнка в руки
будущего супруга, но он изобразил слабую улыбку, дотянулся до руки Джисона
и приободряюще сжал её. — Раз так сложилось, я верю, что вы с Минхо не
подведёте нас.

Хан смотрел на говорящего, как на одну из самых удивительных вещей в мире.

Он до сих пор отказывался верить, что этот разговор — настоящий, что они
сейчас всерьёз обсуждают романтические отношения его и Минхо. И от этих
отношений его отделяют лишь собственные мысленные преграды. Хан и правда
ожидал не этого. Ожидал он того, что Чан будет критиковать его
безответственность, убеждать, что он должен рассуждать здраво, помнить о
своих обещаниях и всё в этом роде. Возможно, так было бы даже легче. Чан бы
сказал, что отношения недопустимы, и вся ответственность легла бы на него.
Джисону оставалось бы только пожать плечами. И, возможно, сам того не
замечая, он жил по такой схеме уже несколько лет. Ведь было удобно не
задумываться о своих чувствах, было удобно радоваться тому, что уже есть, не
стремясь к пугающему неизведанному большему, было легко оправдывать своё
бездействие правилами и контрактом. Но теперь ситуация сложилась такая, что
75/91
ему одному предстояло решать, чего он и правда хочет и как ему поступать.

Осознание собственной ответственности, того, что по щелчку пальцев Джисон

мог всё изменить, позволить себе теперь уже окончательно и полноценно стать
частью жизни Минхо и позволить ему стать частью своей, сжало сердце в тиски.
Он знал, что больше нет смысла бежать от правды, придумывать отговорки и в
тысячный раз проводить глубокий анализ своих чувств. Перед Джисоном
оставался всего один путь, и он мысленно готовился сделать первый шаг по
нему. Ещё некоторое время он позволил себе посидеть в тишине и покое студии,
выровнять дыхание и просто помолчать. Наверное, надо было ответить что-то
Чану, поблагодарить его за этот разговор, но, поднявшись с дивана, Хан смог
только сбивчиво сказать, что ему пора идти и наспех попрощаться. Он вышел за
двери, не видя, как старший еле сдерживает счастливый смех за его спиной.

Джисон спустился вниз и вскоре покинул здание, лишь на короткое время

остановившись у входа. И хотя от волнения казалось, что сейчас у него начнётся
гипервентиляция легких, а руки дрожали мелкой дрожью, теперь он точно знал,
куда направится.

Теперь он знал, что скажет своему самому близкому другу, своей родственной
душе. Своему любимому человеку.

Примечание к части

Ну что же, здесь я должна была написать «конец!» и сменить статус работы на
«завершён». Но чем ближе я была к концу, тем больше понимала, что мне
ужасно не хватило МинСонов, их взаимодействия и просто милых моментов. Ну
да, и моментов погорячее тоже, кого я обманываю.
Так что нас ждёт ещё одна глава, на этот раз точно последняя!

76/91
Примечание к части Так, я обещала ещё одну главу, но что-то она получается
очень уж большой, да и написание затягивается. Поэтому простите, делю её на 2
и всё самое интересное (if you know what I mean) оставляю впереди))

Улыбаться

Минхо выздоровел вовремя — как раз к съёмкам шоу, для которого они
так усердно репетировали танец. Хотя он уставал быстрее и нуждался в
перерывах, чувствовал себя гораздо лучше, и температуры больше не было. На
съёмках сегодня он и вовсе выложился настолько, что зритель бы никогда не
подумал, что с ним что-то не так.

Джисон был счастлив видеть его бодрую энергичную версию, подкалывающую

ребят, разражающуюся своим звонким высоким смехом и даже поддающуюся
раздражению. Ту версию, бледную и обессиленную, что отвернувшись от него,
тихо произносила режущие душу слова, спрятавшись от мира в одеяле, он
больше никогда не хотел вспоминать.

Сейчас, когда радость Хана искрились в его сердце словно пузырьки в

шампанском, у него оставалась лишь одна проблема. Ему с трудом удавалось
держать себя в руках! Теперь, когда Минхо снова был рядом, когда он мог
дотронуться до него в любую секунду, взглянуть в его сверкающие глаза, в
которых скрывалась их общая тайна, их общая история, Джисон то и дело ловил
себя на мысли, что пялится в его сторону, даже если они находятся в разных
концах помещения. Пусть на людях им и надо было изображать простую
невинную дружбу, каждую секунду себя контролировать и сдерживать,
ощущение, что он словно невидимой нитью связан с самым важным для себя
человеком, рисовало нестираемую улыбку на его лице.

— Ты выглядишь так, будто бабочек наелся, — не скрывая иронии в голосе,

обратился к нему Феликс во время перерыва.

Хану пришлось оторваться от своего увлекательного занятия, а именно — от

созерцания того, как Минхо поправляют макияж, пока сам он смешно пытается
сдуть со лба лезущие в глаза волосы.

— Ой, какой ты наблюдательный, а! — Зашипел в ответ Джисон.

— Да ладно, это же здорово. Явно лучше, чем то твоё похоронное выражение

лица, — хмыкнул Феликс, но тут же посерьёзнел и вмиг заметно помрачнел,
стоило перевести взгляд на одного из членов группы неподалёку. — Хотел бы и я
почувствовать вкус этих бабочек.

Феликс был единственным, кто знал про отношения Джисона и Минхо так много,
включая внутренние метания обоих и некоторые подробности того хорошего и
приятного, что между ними происходило. Неудивительно, что в последнее время
они втроём стали общаться чуть чаще, чем раньше, и также неудивительно, что
обладая таким объёмом информации об этой парочке, он и сам понемногу
доверял им то, чем до этого не мог поделиться ни с кем. Хану было
действительно жаль его, но он и сам был абсолютно бестолковым в вопросах
отношений и никак не мог помочь другу.

— Ох, Ликс, не стоит грустить. Посмотри на нас, мы с Минхо дружили годами, и

77/91
ничего не происходило. Но всё поменялось так резко, что я до сих пор в это не
верю. Никогда не знаешь, когда может случиться что-то такое.

Но Феликс даже сейчас умудрялся изображать лучезарную улыбку на своём

веснушчатом лице.

— Я не расстраиваюсь. Я правда рад. И, знаешь… когда смотрю на вас, мне

начинает казаться, что всё ещё и правда возможно. Хотя, боюсь, Чан не
выдержит ещё одну парочку.

Да, это уж точно. Чану до сих пор приходилось то и дело незаметно одёргивать
Джисона и Минхо, когда они оказывались рядом и, сами того не замечая,
начинали играть в гляделки, блаженно улыбаясь и смеясь из-за каждой мелочи,
когда они шептались слишком долго, слишком затягивали объятия или просто
делали что-то такое, что на камере выглядело бы несколько двусмысленно. Со
стороны могло показаться, что ничего не изменилось, что они просто очень
близкие друзья, которые иногда шутят в своём особом стиле, но все те же самые
действия, слова и прикосновения, что имели место и раньше, теперь пускали
электрический ток по всему телу Джисона.

Вот и сегодня Минхо делал всё, чтобы этот ток не давал забыть о себе. Закончив
со съёмками, группа переодевалась в гримёрке, живо обсуждая проделанную
работу. Джисон как раз снял плотную майку и кожаные брюки, что были на нём,
когда Минхо незаметно подкрался и, не жалея сил, шлёпнул того по заду. Хан
мгновенно развернулся и принялся возмущаться, на что виновный ответил
размеренно и невозмутимо, даже глазом не моргнув:

— Что такого, Хан-и? Там нет ничего такого, чего я ещё не трогал.

— Фу, — вставил Сынмин, изображая отвращение.

— Хёнджин-а-а! — Воскликнул громко Чанбин. — Можно я сделаю так же?!

Он уверенно направился к прикрывающемуся футболкой Хёнджину, а тот с

воплями и заливистым смехом стал пятиться назад. Парни принялись бегать по
всей гримёрке, создавая привычный шум и беспорядок, а пока все отвлеклись на
них, Минхо наклонился и украдкой чмокнул Хана в губы. Младший раскрыл рот,
желая сказать пару ласковых своему возлюбленному, но лишь подавился
собственным возмущением, осознав, что так привлечёт всеобщее внимание. Он
мог только выразительно смотреть на Минхо, но тот оставался невозмутим и с
хитрой полуулыбкой на лице так же выразительно смотрел на него. Хан не мог
ничего поделать с тем, что от этого взгляда все внутренности завязывались в
узел. Кое-как оба взяли себя в руки и собрались, но когда оказались в лифте, всё
равно устроили дурацкую драку пальцами, чем заставили всех ребят закатить
глаза и наигранно вздохнуть.

Развозили всех двумя машинами, и Джисон с Минхо, естественно, были в одной,

вместе с Чанбином и Чаном. Когда количество окружающего их персонала
значительно уменьшилось, Хан немного расслабился. Смотря прямо перед собой,
он незаметно подобрался к руке Минхо и переплёл свои пальцы с его. Его хён
также не подавал виду, что что-то происходит, и лишь легонько сжал ладонь
сидящего рядом. Хотя в маленькой компании и было спокойнее, даже сейчас
Джисон не мог позволить себе быть слишком легкомысленным. Ладно их друзья.
Они хоть и изображали отвращение и закатывали глаза, на самом деле были
78/91
рады, что эти двое спустя столько лет наконец перестали ходить вокруг до
около. Но любой посторонний, даже водитель, который, казалось бы, смотрит на
дорогу, или парочка телохранителей, которым было вообще всё равно,
заставляли Хана постоянно оглядываться и взвешивать каждое своё действие.
Минхо же явно не всегда был таким рассудительным. Продолжая смотреть в
спинку сидения перед собой, он положил их сцепленные руки на колено
Джисона и, сохраняя невозмутимое выражение лица, повёл вверх, добрался
почти до бедра и сжал его. Хан цыкнул громче, чем собирался, и стряхнул с себя
шаловливую руку. Всё это вызывало у него слишком много не самых уместных
сейчас ощущений. Минхо подозрительно послушно оставил ногу Джисона в
покое, зато уже через минуту просунул ладонь под спину младшего и
неторопливо направил её вниз. Хан одновременно умоляюще и укоряющее
стрельнул в него взглядом, но Минхо выглядел так, будто просто спокойно ехал
в машине и никого не трогал. Вскоре Джисон почувствовал тепло на голой коже
поясницы — это живущая своей жизнью рука старшего уже пролезла под
толстовку и теперь поглаживала спину. Негаснущие в последнее время горячие
искры внутри Хана превратились в настоящий пожар.

С тех самых пор, когда они были на Кодже, они так и не заходили дальше
поцелуев. Во-первых, Минхо долго болел, поэтому было не до этого. После того
дня, когда Джисон прибежал к нему и наконец вылил на него весь поток слов
откровений, раскаяния и любви, они провели весь вечер, лёжа рядом в кровати,
обнимаясь, неотрывно глядя друг на друга. Так же прошли и последующие за
тем днём выходные. Хотя Минхо не удалось избежать или как-либо противиться
нескольким прекрасным затяжным поцелуям, он всё же боялся, что Хан
заразится, поэтому старался запрещать подобные взаимодействия, так что тому
оставалось просто быть рядом и заботиться о любимом человеке.

Во-вторых, всё это пока что было слишком ново для них обоих. Они не знали, как
зайти дальше, чтобы не смутить другого человека и как избежать неловкости
самому, как убедиться, что другому не дискомфортно и что сейчас подходящее
время. Поэтому теперь копившееся днями напряжение между Джисоном и
Минхо было нереальным и, казалось, воздух вот-вот начнёт искриться.

Они доехали до квартиры Джисона, и Минхо, никак не прокомментировав

оставшимся в машине свои действия, выскользнул из автомобиля вслед за ним.
Пока шли к дому, они старались вести лёгкую непринужденную беседу, но
мысли то и дело уплывали в другое русло, беседа эта выходила какой-то
странноватой, и оба то и дело вовсе забывали, о чём только что говорили. Только
оказавшись в закрытом пространстве лифта, Хан наконец развернулся к Минхо,
так что они теперь стояли почти нос к носу и выпалил, стараясь звучать
серьёзно:

— Хён, ты ведёшь себя просто бессовестно! Что ты хочешь, чтобы я сделал,

когда вокруг так много людей?

— А ты что хочешь сделать? — С интонацией лиса переспросил Минхо, не отводя

взгляда от Джисона.

Часть души Хана так и хотела отомстить Минхо за то, какие непотребства он
вытворял, когда вокруг были люди, за то, как заставлял себя чувствовать. Он
приблизил своё лицо к стоящему напротив, между их губами осталось не больше
сантиметра.

79/91
— Даже не знаю, — приглушённо произнёс он и якобы случайно кончиком своего
носа коснулся носа Минхо, — в голову лезут всякие глупости.

— Может, это не глупости, Хан-и, — ещё более тихо, почти шёпотом, сказал
Минхо.

Невольно старший ещё чуть сильнее подался вперёд, наклоняя голову, длинные
ресницы трепетали на почти закрытых глазах, губы приоткрылись навстречу
другим губам. Хану было невыносимо терпеть ещё даже несколько секунд.
Сердце колотилось быстро и беспорядочно, внутри всё напряглось, а дыхание
стало поверхностным. Он и сам не заметил, как закрыл глаза. Но лифт с
приветливым звоночком приехал на этаж, а Джисону всё же слишком нравилось
дразнить Минхо, поэтому он собрал жалкие крохи той воли, что у него остались,
и бодро заявил:

— Да нет, всё-таки глупости.

И, развернувшись, зашагал по коридору к двери своей квартиры.

80/91
Быть вместе

Оказавшись внутри, они разулись и проследовали в гостиную, к дивану.

Минхо вёл себя подозрительно мирно. Пока подъезжали, они успели заказать
еду, и теперь курьер звонил Джисону, чтобы уточнить, как лучше проехать. И
вот тогда внутренние демонята полезли из Минхо. Пока младший, активно
жестикулируя, объяснял, куда свернуть, Минхо, пока что безобидно, положил
голову ему на плечо.

— Нет, нет, на перекрёстке налево, не прямо, там… — прервался Хан,

почувствовав, как тёплый нос тычется ему в шею.

Он проигнорировал эти кошачьи заигрывания и продолжил говорить. Отсутствие

реакции заставило Минхо пойти дальше, и он ни с того ни с сего лизнул шею
Джисона. От неожиданности ему снова пришлось прерваться и ущипнуть хёна
за плечо, на что тот тихо рассмеялся, но свой пыл умерил. Однако стоило Хану
сосредоточиться и возобновить объяснения, как его кожу слегка прикусили.

— Да, возле магазина… а-х! — Сердце на секунду замерло, а по телу прошла

волна приятного горячего чувства. — Э-м-м, да-да, свернуть возле магазина! До
свидания!

Последние слова Хан протараторил как на ускоренном видео и тут же бросил

трубку. Он немного отстранился от Минхо, чтобы заглянуть в его наглые
смеющиеся глаза и сложил руки на груди.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

— Ничего такого. А ты?

— Я? Я не делаю ничего… — Джисон изобразил в воздухе невнятный жест, —

такого! Я пытаюсь поговорить по телефону!

Минхо отвечал невозмутимо:

— Как это, ничего не делаешь? Ты выглядишь красивым и привлекательным! И

ты ожидаешь, что я не буду тебя трогать?!

Хан лишь вздохнул и покачал головой, внутренне усмехаясь этому несносному

человеку с его совершенно неожиданными поступками и иногда доходящей до
абсурда импульсивностью. Честное слово, Джисон больше не мог выносить это
количество любви, доверху наполнявшее его сердце.

— Ты меня с ума сведёшь, правда.

Ему осталось только перестать бороться с наплывающей на лицо улыбкой и

просто с теплом во взгляде разглядывать человека рядом.

— Разве уже не свёл?

Довольный, как кот, Минхо склонил голову набок и потянулся к упавшей на лоб
пряди волос Хана. Он потеребил её в руках и шутливо потянул на себя, пытаясь
этим немного комичным способом привлечь её обладателя к себе, но тот и не
81/91
был против и легко подался вперёд. Джисон затаил дыхание, когда уголка его
губ коснулся невесомый поцелуй. Каждый сантиметр его души затрепетал в
предвкушении, и вот их губы наконец встретились. Минхо придерживал
младшего за затылок, целуя неторопливо и томно. Хан чувствовал, как все
мысли, все заботы, усталость — всё растворяется в этом сладком мгновении.
Если бы не одно маленькое «но». Он положил руку на грудь Минхо, мягко
отстраняя.

— Ты липкий!

Лицо старшего отображало растерянность и непонимание. Хан же провёл рукой

по губам, по своей шеей, оттирая следы оставшегося со съёмок блеска. Затем он
потёр большим пальцем и губы Минхо и продемонстрировал блестящий
розоватый след.

— Надо смыть макияж.

Сказав это, он направился в ванну, оставляя Минхо ныть на диване:

— Хан-а-а! Это несправедливо! Хан-а-а-а-а!

Конечно, Минхо тут же догнал его и устроился рядом возле раковины, тоже
вылил немного мицеллярки на ватный диск и задумчиво на него уставился.

— Давай я тебе помогу! — Бодро предложил он, схватил Джисона за плечо и

почти угрожающе поднёс диск к его лицу.

Тот собирался отказаться, когда Минхо добавил:

— А ты поможешь мне.

Когда он так смотрел, отказать было невозможно. Джисон взял новый ватный
диск и принялся аккуратными движениями смывать макияж с лица хёна,
попутно любуясь его лицом, его мягкими чертами, пухлыми губами и длинными
ресницами. Закончив, он подставил своё лицо, и вскоре влажная вата в руке
Минхо заскользила по нему, проводя по лбу, по щекам и скулам, по губам,
оттирала липкие следы блеска с шеи и в конце концов добралась до глаз. Здесь
Минхо решил задействовать второй ватный диск и просто прилепил оба к глазам
Джисона.

— Эй, это ещё что за способ такой? — Возмутился лишённый зрения младший.

Он услышал усмешку Минхо.

— Пусть отмокнет. Твой макияж такой стойкий!

Хану всё это показалось довольно чудаковатым. Он нахмурился, но всё равно

позволил Минхо делать с собой всё, что тому вздумается. Они стояли так в
тишине, ожидая, пока мицеллярная вода якобы подействует лучше, когда
Джисон почувствовал тёплое дыхание на своём лице. Не успел он
проанализировать действия Минхо и расстояние между ними, как его губы
оказались накрыты другими губами. Всё ещё ничего не видя, он боялся лишний
раз двинуться и просто прислушивался к ощущениям. Уже взяв на себя
инициативу, Минхо стал настойчивее, приоткрывая податливые губы Джисона
82/91
своими, проникая внутрь. Хану казалось, что его душа расстаётся с телом в этот
момент, и он шумно выдохнул через нос. Теперь он тоже более смело направил
свой язык навстречу другому, делая поцелуй настоящим, ярким, невероятно
головокружительным. Во рту чувствовался легкий горьковатый привкус
мицеллярной воды, но обоим было всё равно. Минхо схватил Джисона за талию,
а Джисон Минхо — за плечи в поисках равновесия. С каждой секундой они
оказывались всё плотнее прижаты друг к другу. Вата слетела с глаз Хана, но
открывать их уже не было никакой нужды. Хватка Минхо становилась всё более
крепкой, руки беспорядочно перемещались по талии, по спине. Джисон перестал
ощущать пространство вокруг себя и вскоре наткнулся поясницей на твёрдую
поверхность раковины.

— Осторожно, Хан-и, — выдохнул Минхо едва различимо.

Он притянул Хана вплотную к себе, подальше от раковины, и склонился над его

шеей, когда резкий громкий звонок в дверь ворвался в их маленький мирок.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, тяжело дыша, казалось,
вспоминая, кто они такие и как здесь оказались. В глазах Минхо Джисон видел
голод, и вряд ли его можно было устранить доставленной едой. От греха
подальше он поспешил к двери.

Атмосфера во время ужина была странноватой. Говорили они на несколько

тонов ниже, то и дело вырывались неуместные смешки, а обсуждение даже
повседневных тем почему-то звучало как бесстыдный флирт. Хан думал, что еда
поможет отвлечься от мыслей о том, что происходило недавно, но жар по-
прежнему пульсировал во всём его теле. Их с Минхо ноги под столом
соприкасались, всё время нарочно толкая друг друга, и даже эти невинные
касания не давали Джисону покоя.

— Так, я в душ, — протараторил он и поспешил удалиться.

Минхо тут же воскликнул, что вообще-то тоже хотел пойти, и они принялись
спорить о том, кто должен быть первым.

— Но я старше, — заявил Минхо самодовольно, — ты должен пропускать меня

вперёд.

На это Хан ответил молчанием и направленным в самое сердце хёна оружием —

жалостливой гримасой и хлопающими глазами.

Минхо долго смотрел на него, прежде чем озвучить:

— М-м. Окей. Можешь идти.

Младший направился в ванную и, не почувствовав никакого подвоха, принялся

раздеваться. Только вот стоило ему ступить в душевую кабину, как дверь
распахнулась и на пороге нарисовался Минхо собственной персоной. Он
пробежался оценивающим взглядом по фигуре Джисона, остался доволен и
вдруг тоже стал снимать одежду. Первым порывом Хана было прикрыться, но
логикой он понимал, что у него для этого нет причин, поэтому заставил себя
стоять ровно и говорить без паники в голосе.

— Эй, ты что делаешь?!

83/91
— Я же говорил, что тоже хочу в душ! — без обиняков ответил он и направился к
Хану.

Выглядел он при этом радостным, как ребёнок в самом лучшем парке

развлечений.

— Тем более, ты тут голый. Я что, должен это пропустить?

Джисон не смог ничего ответить, потому что был сосредоточен на том, что
старался не лапать взглядом обнажённое стройное тело перед ним. Получалось
плохо. Минхо тем временем зашёл в душ и уверенно протянул руку к Хану,
заставляя того в растерянности отступить, едва не ударившись головой об
кафель. Но он всего лишь включил воду. Сначала прохладные, затем тёплые
струи потекли по спине, помогая немного расслабиться. Джисон и сам не
понимал, почему так разнервничался, но раз уж Минхо хочет играть в эту игру,
он не собирается выглядеть перед ним как смущённая девушка. Напустив на
себя бесстрастный вид, он взял мочалку, налил геля для душа и за руку
притянул старшего поближе. Тот с интересом наблюдал. Никто из них не
решался что-то говорить, пока Хан мягко вёл мочалкой по коже, начиная с
ладони, поднимаясь вверх, проводя по сильному плечу, по другой руке,
переходя на гладкую грудь, тщательно намыливая каждый сантиметр и
переходя ещё ниже, к напрягшемуся под рукой младшего прессу. Минхо коротко
выдохнул и прикрыл глаза, когда Джисон достиг самого низа живота. Хан
замялся, понимая, что не рискнёт опускаться дальше, но продолжил делать вид,
что всё идёт по плану. Он вернул мочалку на место и принялся ладонями
смывать пену с намыленного тела, медленно, наслаждаясь ощущением горячей
кожи под пальцами. Минхо всё это время стоял, не двигаясь, сопровождая
каждое действие Хана внимательным пронизывающим взглядом. Джисон
чувствовал, что грудь под его руками вздымается чаще, и сам ощущал
нарастающее в теле томление.

— У тебя тут капля, — наконец подал голос Минхо и провёл большим пальцем по
щеке младшего.

— Конечно, мы же в душе, — хрипло усмехнулся Джисон.

— И здесь тоже.

Теперь Минхо приблизился к лицу Хана, по-прежнему держа ладонь на его

скуле, коснулся губами кожи возле губ и слизнул очередную каплю.

Следующая капля — как удачно — предсказуемо оказалась на губах Джисона,

поэтому Минхо накрыл их своими. Касание было нежным, почти невинным, но
лишь до тех пор, пока Минхо не провёл языком по влажным губам Хана,
заставляя того внутренне трепетать, распаляя неконтролируемый огонь внутри.

— Хён, хён, — тяжело дыша, произнёс Джисон вполголоса, чуть отстранившись и

кладя руку на голову старшего, — вот сюда тоже капли попали.

Он закинул голову, подставляя шею, и Минхо, непривычно послушный и тихий,

оставил короткий скромный поцелуй на указанном месте. Джисон хотел было
толкнуть его за неуместную сдержанность, но уже в следующее мгновение
чужой язык проделал неторопливый путь от самого основания шеи почти до уха,
закончив этот путь долгим чувственным поцелуем нежной кожи. Минхо больше
84/91
не нуждался в указаниях, да у Хана и не хватило бы сил, чтобы вымолвить хоть
что-то. Он закрыл глаза, утопая в ощущениях, пока губы и язык Минхо
останавливались на его шее, спускались к ключицам, к груди и продолжали
начатое уже там. Руки старшего свободно скользили по телу Хана, водили по
талии, по плоскому животу. Джисон и так чувствовал, что готов распасться на
мелкие кусочки от обилия самых великолепных, самых сладостных ощущений в
своей жизни, а когда губы Минхо оказались внизу живота, а его ладонь сжалась
на уже поддавшемуся возбуждению члене, он не смог сдержать похожее на
тихий стон дыхание. Вместе с этими ослепительными, словно звезды, чувствами,
накатывало ещё и смущение, и Хан немного нервничал из-за того, что Минхо мог
сделать дальше. Поэтому он схватил его за запястье, заставляя подняться, и
впился своими губами в его.

На бесконечный миг всё вокруг перестало существовать, всё перестало иметь

значение. Был только этот поцелуй, такой долгожданный, больше не
сдерживаемый, в котором наконец дотла сгорало всё разделявшее их ранее
расстояние, все напрасно выстроенные преграды. Все попытки держаться
подальше превращались в ничто, в пепел обращалась необходимость
ограничивать свои эмоции и чувства, контролировать действия и следить за
словами. В этом поцелуе вылилось всё то, что так долго таилось в сердцах
обоих, скрытое и невысказанное.

Впервые так ясно в подсознании Джисона вырисовывалось понимание, что

теперь для них нет границ, нет ничего, что их разделяло бы. Теперь он и правда
может делать с этим человеком, со своим человеком, всё, что хотел сделать
давно глубоко в душе. И он точно так же готов был позволить делать что угодно
с собой. В голове не осталось ни одной ясной мысли — всё слилось в цветной,
яркий почти до боли калейдоскоп.

С трудом оторвавшись от требовательных губ, Хан вдруг встал перед Минхо на

колени.

Несколько секунд он медлил, глядя на свидетельство нарастающего

возбуждения Минхо перед собой. Сердце колотилось как бешеное. Стоило
Джисону несмело взять член в руку и наклониться, как Минхо отскочил на шаг,
впечатываясь в кафельную стену. Хан посмотрел на него и увидел в его глазах
такую непривычную смесь непонимания и чего-то, напоминающего ужас.

— Ч…что ты делаешь?

Даже если бы хотел, Джисон вряд ли осмелился бы без стеснения говорить об

этом. Он просто изо всех сил стремился сделать приятное тому, кого любил. Он
не мог перестать чувствовать вину перед Минхо, не мог перестать думать о том,
через что заставил его пройти своей слепотой или показным безразличием. И
если у него был шанс подарить хотя бы немного положительных эмоций взамен
боли, что он причинил, он не будет долго раздумывать.

— Я… я просто хочу… — исподлобья глядя на Минхо, тихо сказал он, — просто

позволь мне.

И его губы сомкнулись вокруг члена Минхо. Было странно. Такой горячий, такая
бархатистая и гладкая кожа, а под языком чувствовались выступающие вены.
Джисон склонил голову, позволяя органу скользить глубже в рот, затем стал
снова двигаться назад. И ещё раз вперёд и назад, медленно, изучая, боясь
85/91
сделать больно. Из груди Минхо вырвался то ли всхлип, то ли стон, который
послал огненную волну и по телу Джисона. Реакция на его старания так
опьяняла, что кружилась голова, и он стал немного смелее, ускоряя темп,
проводя языком по особо чувствительным местам и помогая рукой.

Минхо не решался даже коснуться Хана и, кажется, всё ещё пытался держать
себя под контролем, прижав растопыренные ладони к стене. Но Джисон начал
привыкать к ощущениям, его действия становились всё усерднее, находящийся
во рту член становился тверже с каждой секундой, а во вздохах Минхо было всё
меньше самообладания и больше несдержанности.

В конце концов, он не выдержал и положил руку на полностью промокшие

волосы Джисона, кое-как подавляя желание надавить на затылок, направляя в
нужную себе сторону. По тому, как напряжён был Минхо, становилось ясно,
насколько тяжело ему даётся самоконтроль. Джисону же нравилось
чувствовать, каким уязвимым, каким податливым тот становится, и, приложив
некое усилие, проводя плотно сомкнутыми губами, он вобрал в себя всю длину,

— А-а-х, — Минхо издал высокий звук, согнулся пополам и всё-таки вцепился в

волосы младшего.

Сильно, чуть грубовато. Какой бы выдержкой он ни обладал, больше

сдерживаться не мог, и его бёдра сами собой задвигались навстречу Джисону,
сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее.

Шум воды теперь смешивался с влажным хлюпаньем и учащёнными

необузданными стонами.

— Джисон… а-х… я… я сейчас…

В самое последнее мгновение Минхо каким-то невероятным образом сумел

остановиться, отпрянул от Хана, резко, но не настолько, чтобы успеть отойти на
достаточное расстояние, и выплеснувшиеся наружу капли спермы попали на
грудь и немного на лицо Джисона. Минхо обессилено, словно после шести часов
занятий танцами, упёрся руками в колени и пытался отдышаться. Он взглянул
на младшего, сидящего под струями душа, и на лице его заиграли все оттенки
счастья и удовольствия. Хан лишь усмехнулся в ответ и покачал головой.
Опустившись на колени перед ним, Минхо бережно вытер с его лица беловатые
капли.

— Прости, я не хотел тебя запачкать, — с долей раскаяния вымолвил он.

Джисон смотрел на парня перед собой и мог думать только о том, какой он
сейчас красивый, с раскрасневшимися щеками и горящим взглядом.

— Я бы не хотел, чтобы ты сдерживался, — мягко улыбнулся он и накрыл руку

Минхо своей.

Другой рукой тот мягко очертил овал лица Джисона и прижал ладонь к щеке.

— Я хочу сделать то же самое для тебя.

Ответ чересчур быстро сорвался с уст младшего:

86/91
— Не стоит!

— Почему?

Джисон на секунду замялся.

— Я… я уже сам…

Минхо с непониманием посмотрел на нижнюю часть тела Хана, затем перевёл

взгляд на его левую руку, проанализировал его слова и громко цыкнул.

— Ты такой дурак, Хан-и! Я хотел, чтобы тебе тоже было хорошо.

— Мне хорошо, если тебе было хорошо, — мягко улыбнулся Джисон.

— Мне было лучше всего на свете! И я хочу, чтобы тебе было так же!

По виду Минхо было ясно, что он не шутит. Он проворно потянул свою руку к
Хану, но тот тут же поднялся на ноги и выключил воду.

— В следующий раз.

Минхо тоже поднялся и вместо того, чтобы продолжить настаивать, сказал

простое и лаконичное:

— Ладно.

Этот слишком спокойный тон напомнил Хану какую-нибудь одержимую

дьяволом куклу из фильма ужасов. Это навело на мысль, что в тот самый
следующий раз ему точно не дадут отлынивать. А пока оставалось только
кивнуть.

Парни вышли из душа, принялись вытираться, одеваться, помогать друг другу

просушить волосы полотенцами и наносить крем на уставшее после
тяжеленного слоя макияжа лицо. Казалось, после произошедшего только что
может возникнуть некая неловкость или смущение, но Джисон ощущал лишь
комфорт и поселившееся в душе тепло. Он чувствовал себя дома.

Вместе они вышли из ванной, о чём-то шутя, и направились к дивану. Хан сел,
потянулся за пледом, но почему-то вместе пледа на его коленях оказался Минхо.

— Это ещё что?!

— Следующий раз настал.

Не успел Джисон вставить ещё одно недоумённое «что», как его губы оказались
смяты напористыми губами Минхо. Он явно не был настроен на такой расклад.
Он всего лишь хотел укрыться и вместе посмотреть фильм, поэтому даже не
смог сразу ответить на поцелуй. Но его хён был настойчив. Он прикусил нижнюю
губу Хана, тот от неожиданности приоткрыл рот, и язык Минхо тут же сплёлся с
его. В это же время старший перехватил его запястья, поднимая руки над
головой, лишая возможности оттолкнуть себя. Это было так быстро и
стремительно, что Джисону не хватило времени даже осознать, что с ним
делают. Но при этом это было слишком волнующее, слишком сильно
87/91
реагировало тело, чтобы ещё задавать вопросы или пытаться сохранить
холодный ум.

Хан полностью поддался этой неожиданной сумасшедшей затее и позволил

Минхо целовать его с этой вдруг возникшей страстностью, пылко, почти
агрессивно. Дальше мозг и вовсе отказался работать, потому что Минхо чуть
приподнялся на коленях Джисона, затем снова опустился вниз. Их тела, даже
самые чувствительные места, плотно соприкасались, а Минхо, словно издеваясь,
медленно двигался вверх-вниз, вверх-вниз. Он отпустил руки Хана, прервал
поцелуй и чуть откинулся назад, так, что теперь в тех самых местах контакт
стал ещё плотнее, а его поза выглядела в глазах младшего столь неприлично,
что несмотря на то, что они уже делали раньше, теперь он чувствовал, как кровь
приливает к щекам. Минхо ни на секунду не остановился и продолжил тереться
своими бёдрами о Джисона, и у того не осталось иного выбора, да и желания
тоже, кроме как положить свои руки на них. Теперь его ладони поглаживали
бёдра Минхо, пока ладони Минхо поглаживали живот и грудь под задранной
футболкой Джисона. Внизу, где старший так усердно тёрся об него, стало
нарастать уже знакомое тепло, и он откинул голову на диван, издавая низкий
мычащий звук.

— Похоже, моему дорогому это нравится, — с наглой усмешкой поддразнил

Минхо, заметив, как твердеет чужая плоть под ним.

Джисон вскинул голову. Столь интимные моменты хоть всё ещё и заставляли его
смущаться, но он был уже далёк от той версии себя, у которой панику вызвали
даже поцелуи. Теперь он, несмотря на тяжелое дыхание, смог даже шутить.

— У тебя такое смешное лицо, когда ты это делаешь.

Это было не совсем правдой. Потому что этот румянец на лице хёна, его
затуманенные желанием глаза, то, как он закусывал губу и пытался дышать
размеренно… это возбуждало едва ли не сильнее самих его движений.

— У тебя смешное лицо всегда, — парировал Минхо, с неким усилием заставляя

слова звучать ровно.

— Да ладно. Ты же меня любишь. Моё лицо всегда кажется тебе прекрасным.

Минхо замедлился, но не остановился, приблизился к Хану, провёл рукой вверх

по шее и чуть сжал пальцами подбородок. Теперь они смотрели друг другу
прямо в глаза.

— Да, — почти шёпотом произнёс он, глядя сверху вниз. — Я тебя люблю.

То, с какой искренностью и уверенностью он это сказал, лишило Джисона

желания шутить.

— Минхо, — послышался тихий голос после недолгой паузы, — я тоже тебя

люблю. Очень.

Их губы снова встретились в наполненном нежностью и трепетом поцелуе. Но

таковым он был недолго. В нём становилось всё больше жадности, всё больше
огня и ярости. Руки Джисона неконтролируемо бродили по крепким бёдрам
Минхо, перемещались на талию, сжимали ягодицы. Руки же Минхо, скользя по
88/91
животу Хана, проделывали целенаправленный путь вниз. Он чуть привстал, так
что теперь ничто не мешало ему залезть под резинку боксеров.

Неожиданно он отдёрнул ладонь и сам встал с младшего.

— Ага. Ты готов.

— А? — Изумился неожиданному повороту событий Джисон и недоверчиво

посмотрел на перемещающегося хёна.

Но тот опять не дал ему времени даже на вопросы. За какую-то секунду он уже
оказался на полу, стоя на коленях перед Ханом. Одним резким движением он
сдёрнул с него нижнее белье и тут же накрыл своим ртом его возбуждённый
член.

— Минхо, что ты-а-а-х… — подавился собственными ощущениями Джисон.

Он, может, и попытался бы противиться или отнекиваться, хотя бы ради

приличия, но с вытворяющим такие вещи Минхо у него не было и шанса.

Старший тут же постарался заглотить орган на всю длину, едва ли не заставляя

искры сыпаться из глаз Джисона. Если сам Хан ранее был предельно
аккуратным, поначалу медленным и немного нерешительным, то Минхо вздумал
с первой же секунды выложиться на сто процентов. Он сразу же взял быстрый
темп и действовал с каким-то удивительным старанием и рвением. Не
колеблясь, не останавливаясь. Сводя с ума.

Голова Джисона снова откинулась на спинку дивана, а ногти впились в обивку.

Он не имел ни малейшей возможности сдержаться. В душе стоны Минхо хотя бы
заглушала вода, а тут в совершенно тихой квартире нарастающие вздохи
Джисона разносились по всей комнате, и он изо всех силы кусал губы, чтобы
быть хоть чуть-чуть тише. Не помогало.

Это было слишком. Слишком быстро, слишком интенсивно. Он даже и

представить не мог, что что-то может чувствоваться так запредельно хорошо,
так умопомрачительно. Хан быстро почувствовал, что близок к разрядке. Он
попытался позвать Минхо по имени, затем предпринял попытку оттолкнуть его,
но тот крепко вцепился в его ноги и напрочь отказался куда-то сдвигаться. Он,
наоборот, вобрал в себя член почти до основания, и в ту же секунду Джисон
ощутил мощнейшую волну удовольствия, охватившую его, доводящую до дрожи
по всему телу. Он выругался сквозь сжатые зубы, схватился за волосы Минхо,
всё же желая заставить его отпрянуть, однако это было бесполезно. И поздно.
Тёплая жидкость, к ужасу Хана, уже наполнила рот старшего, а он, как ни в чём
не бывало, всё проглотил, легким движением вытер губы большим пальцем и
расслабленно уселся на полу. Взглянул на младшего. Усмехнулся.

Всё ещё приходящий в себя Джисон тоже осмотрел себя.

— Ты и правда… — начал он, покачав головой, но понял, что не в состоянии

сейчас говорить связно.

Только как следует отдышавшись, он смог подать голос:

— Мне что, опять идти в душ?!

89/91
— Я не против ещё раз сходить с тобой, — не скрывая лукавых флиртующих
ноток в голосе, ответил старший.

— Не в такой душ, как ты думаешь!

— Разрушил его мечты Джисон, вспоминая уже предпринятую попытку
помыться.

Минхо потянул его за руку, заставляя встать, и потянул за собой в сторону

ванны.

— Джисон-а, — начал он с размеренной интонацией учителя, — мы же пара. Мы

должны заниматься сексом. В этом нет ничего такого. Здесь нечего стесняться.

Хотя он и разыгрывал серьёзность, в глазах плясали развесёлые чертята. Хану

же от этих слов чуть не поплохело. Он-то и от недавних событий ещё не отошёл,
а Минхо уже ведёт речь про такое! Джисон толкнул его в плечо.

— У тебя нет ни капли совести! Я отказываюсь ходить с тобой в душ!

— А я с тобой — нет.

— Может, ещё в туалет будешь меня сопровождать?

— Х-м. Я подумаю над этим.

Джисон запричитал, что его угораздило связаться с психопатом-извращенцем,

Минхо над ним хохотал, а шутливая драка существенно замедлила их
продвижение к ванной.

Конечно, сейчас Минхо шутил, но Хан, на самом деле, был совсем не против его
вездесущей компании, ведь он и сам был не лучше и также чувствовал эту почти
неосознанную потребность быть как можно ближе. Пусть даже не делать при
этом ничего особенного. Не держаться за руки, не целоваться и не позволять
себе чего-то большего. Просто быть рядом. Потому что это ощущалось так
правильно, так невероятно комфортно и спокойно и почему-то снабжало мозг до
странного большим количество эндорфина. Где бы они ни находились. Дома, где
можно быть свободными и открытыми, в компании друзей, когда нужно было
хотя бы пытаться думать о приличиях, на съёмках среди огромного количества
персонала, когда нужно играть роли, на концертах, когда оставалось
довольствоваться лишь долгими взглядами друг на друга, и в общественных
местах, когда они должны были с ног до головы закутываться в тёмную одежду,
маски и кепки, вести себя невероятно аккуратно и немного отстраненно, когда
не было возможности даже украдкой сцепиться мизинчиками. Хан всё равно был
счастлив. В любом месте, в любых обстоятельствах и при любых сложностях.

Всегда.

Примечание к части

Ну, вот и всё.

Знаете, при написании первой 18+ сцены мне казалось, что я никогда не
избавлюсь от неловкости, но теперь очень даже втянулась и сполна насладилась
90/91
процессом написания. Надеюсь, вы так же насладились процессом чтения!
А вообще, сам фанфик писать было невероятно интересно, теперь даже жаль с
ним расставаться. Хотя у меня есть одна задумка и по другой парочке, так что
вполне возможно, на свет появится ещё одна история. Уже догадались, что за
парочка?)

Что ж, кажется, и правда пора прощаться. Спасибо всем, кто читал, лайкал и
комментировал, это правда мотивировало писать дальше. Надеюсь, встретимся
в следующем фанфике :)

91/91