***********************************************************************************

************
florescence (can i be close to you?)
https://ficbook.net/readfic/11868420
***********************************************************************************
************

Направленность: Слэш
Автор: dawnshine
Переводчик: needtobreathe (https://ficbook.net/authors/719512)

Фэндом: Stray Kids

Пэйринг и персонажи: Хан Джисон/Ли Минхо
Рейтинг: NC-17

Размер: 117 страниц

Кол-во частей: 6
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, Друзья с привилегиями, От друзей к возлюбленным,
Романтика, Флафф, Повседневность, AU
Описание:
История о том, что случается, когда парень, с которым ты познакомился в секс-шопе и
провёл лучшую ночь в своей жизни, оказывается новым учителем твоей дочери.
Посвящение:
спасибо автору за разрешение на перевод. если вам понравилось, перейдите на
страницу оригинала и оставьте ему kudos (для этого не нужна регистрация) 🤍

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания:
визуализация: https://twitter.com/needtobreeathe/status/1503872525478027264?
s=21

florescence – цветение

8.06.22: № 19 в топе «слэш», № 25 в топе всех работ. 💌

========== Часть 1 ==========

Комментарий к Часть 1
Джисону 30 лет, Минхо 25 лет.
– Первый раз?

Джисон подпрыгивает от неожиданности, чужой голос звучит слишком близко к уху,

учитывая… ну, его текущее местоположение.

Он резко поворачивает голову от стены разноцветных продолговатых предметов

различной формы и первое, что он видит, это фиолетовые волосы. Второе – большие
глаза, пронизывающий, искрящийся от веселья взгляд, брови вскинуты, а на губах
веселая улыбка, виновником которой, скорее всего, является Джисон. Парень красивый,
и это ну никак не помогает ему избавиться от смущения, которое он испытывает, тупо
пялясь на секс-игрушки в течение последних десяти минут.

Джисон кладет руку на грудь в надежде успокоить свое учащенное сердцебиение.

– Боже, – бормочет он, – Не подкрадывайся так больше, – взгляд скользит вниз, к

темно-синей рубашке поло под темно-синим кардиганом, и он задается вопросом, не
сотрудник ли это, и тут до него, наконец, доходит вопрос, – Э-э, извини, первый раз
что?

– Первый раз покупаешь игрушку? – уточняет он, и Джисон ненавидит то, что он
буквально чувствует, как у него сейчас горят щеки. Ему тридцать лет, черт возьми;
он должен быть в состоянии признаться в этом, – Кстати, я здесь работаю, –
добавляет теперь уже точно сотрудник, оттягивая кардиган в сторону, чтобы показать
бейдж с именем: Минхо, – Просто чтобы ты не подумал, что я какой-то придурок,
решивший подкатить прямо в магазине.

Он улыбается, и, черт, он очень милый. Джисону нравится думать, что, будь он

моложе, точно не упустил такую возможность, и сказал бы что-то вроде «А что, если я
хотел бы, чтобы ты подкатил ко мне?» или не дай бог, что-то совсем тупое, вроде
«Какая из игрушек твоя любимая, красавчик?»

Как бы то ни было, сейчас он немного староват для подобного.

– А это так очевидно? – вместо этого спрашивает он, застенчиво улыбаясь.

Минхо мычит.

– Обычно я не подхожу к покупателям, но ты выглядишь так, будто либо принимаешь

самое трудное решение в своей жизни, либо, по моему опыту работы здесь, планируешь
что-то стащить, поэтому я подумал, что стоит узнать, как у тебя тут дела. Я могу
чем-то помочь?

Джисон нервно хихикает.

– Нет, все в порядке. И я не вор, просто… – он замолкает и вздыхает, проводя

пятерней по волосам. Он никогда больше не увидит этого парня, и в его жизни не так
много людей, с которыми было бы комфортно поговорить об этом. Если подумать, ему
нечего терять, – Я просто хочу попробовать что-то новое.

– Новое, – повторяет Минхо, высовывая руку из огромного кармана и задумчиво касаясь

нижней губы, – У нас есть несколько яйцекладообразных фаллоимитаторов, а еще…

– Не настолько новое, – быстро говорит Джисон, широко раскрыв глаза и издав нервный
смешок, – Просто… новое. Что-то, что, э-э… не моя рука.

– У тебя никогда не было игрушек? – спрашивает Минхо. В его глазах блеск –

поддразнивает, но не издевается. И все же Джисон нервничает. Судя по тому, как
парень смотрит на него, ему кажется, что он видит его насквозь, видит, какой он
жалкий и одинокий, и как давно у него не было секса.

– Нет, – выдавливает он сквозь зубы, – Я думал, мы это уже установили.

– Да, точно, – хихикает Минхо, и Джисон задается вопросом, специально ли он себя

так ведет, или ему просто кажется. Минхо подходит к выставленным игрушкам,
наклоняясь, чтобы осмотреть нижние полки. Джисон, не сумев удержаться, опускает
взгляд, всего на секундочку; из-за длинного кардигана мало на что можно поглазеть,
но эти бедра... Джисон был бы не прочь…

Он поднимает глаза к потолку и сглатывает, мысленно ругая себя и чувствуя укол

вины. То, что он говорит с тобой о мастурбации, не дает тебе права думать о нем
подобным образом, говорит он себе. Даже если Минхо – один из самых красивых людей,
которых он когда-либо встречал. Он просто делает свою работу.

С другой стороны, Минхо сам сказал, что обычно не помогает покупателям. И Джисон не
знает, ему стоит этому радоваться или наоборот.
– Тогда, может быть, тебе нужно что-нибудь простое? – прерывает его мысли Минхо,
протягивая ему белую коробку. Джисон застенчиво принимает её и бегло просматривает
картинку. Флэшлайт, если судить по дизайну и наконечнику телесного цвета с
отверстием в форме ануса.

И, когда он не произносит ни слова, тупо рассматривая коробку, Минхо снова

заговаривает.

– У нас есть разные позиции. Тебе больше подойдет в форме вагины? – спрашивает
Минхо, совсем не подбирая выражений. Он вообще как-то слишком громко разговаривает.
По магазину ходит всего пара человек, но Джисон все равно чувствует себя неловко.

– Н-нет. Нет, нет, все в порядке, – бормочет Джисон, поспешно засовывая коробку под
мышку, – Я возьму что угодно, лишь бы уже покончить с этим.

Минхо, смеясь так, будто этой реакции он и ожидал, ведет его к прилавку в центре
магазина. Джисон, занятый выуживанием карточки из бумажника, старательно избегает
зрительного контакта.

– Тебе, кстати, нужна смазка, – говорит Минхо, – Ну, вдруг ты не знал.

Он пытается подмигнуть, но в итоге только зажмуривает оба глаза, и Джисон, если бы

ему сейчас не было так стыдно, даже решил бы, что это очаровательно.

– Знал, – ворчит он, бросая взгляд на стенд с рядами смазок. Честно говоря, он
совсем не думал об этом, и, если бы не Минхо, он, скорее всего, вспомнил бы об этом
дома и в конечном итоге как всегда использовал бы лосьон. Он не уверен, обязательно
ли ему вообще нужна смазка.

– Они на водной основе, – говорит Минхо, когда он подходит ближе к стенду,

рассматривая разные бутылочки. Вариантов слишком много, поэтому, набравшись
мужества и решив поступиться своим достоинством, он уже готов попросить у Минхо
помощи, как тот вдруг сам подает голос: – Мне нравятся мятные. Ну, аромат большой
роли не играет, когда ты используешь игрушки, но все же…

Оу. Джисон, бросив быстрый взгляд в его сторону, хватает бутылку мятной смазки с
полки и пихает ее ему через прилавок, игнорируя ухмылку на его губах, а затем
чувствует, как в кармане вибрирует телефон. Он вздрагивает, когда видит, как уже
поздно – сколько-сколько он тут проторчал? – и быстро отвечает на звонок своей
няни, пробормотав перед этим «Извини, это срочно».

– Да, прости, я совсем не уследил за временем, скоро приеду…

– Хан-щи, – раздается холодный, раздраженный голос на другом конце провода, – Я

ведь говорила вам, что у меня есть планы на вечер.

– Это сегодня? – Джисон продолжает водить картой по терминалу, но чертов аппарат

продолжает выдавать ошибку, – Черт, мне правда жаль, ты ведь знаешь, какая у меня
память, я… Ты можешь попросить госпожу Чхве зайти ненадолго? Буквально десять
минут, и я буду на месте.

– Я уже всё отменила. Всё в порядке. Просто поторопитесь, пожалуйста.

– Черт, прости…

Телефон подает сигнал, говорящий о том, что абонент повесил трубку, и Джисон
вздыхает, когда платеж наконец проходит.
– Неприятности? – спрашивает Минхо, протягивая ему квитанцию.

– Всё в порядке, – вздыхает он, оставляя свою подпись.

– Не похоже.

Джисон вскидывает бровь.

– Ты ужасно любопытный.

– Нужно же мне тут как-то развлекаться, – отвечает он, пожимая плечами и вручая
Джисону копию квитанции, которую он обязательно выбросит, как только вернется
домой, – В любом случае, удачи тебе с твоей...?

Не твое дело, хочет выплюнуть Джисон, схватить свою позорную покупку, уйти и
никогда больше сюда не возвращаться. Потому что Минхо не касается то, что он
одинок, как и то, что он покупает себе сраную секс-игрушку, чтобы хоть как-то
обуздать разъедающее его одиночество, и вообще он устал стоять здесь и краснеть.

– Няней, – вместо всего этого выпаливает он.

– О, – искренне удивляется Минхо, широко раскрыв глаза.

– Приятного вечера, – сухо говорит он, похлопывая по стойке, а затем

разворачивается и уходит.

– Это тебе приятного вечера, – кричит ему вслед Минхо с дразнящей мелодичностью в
голосе.

И у Джисона такое чувство, что этот голос не скоро оставит его в покое.

Как только няня уходит (с надбавкой в чеке в качестве извинения за сорванные

планы), Джисон, переодевшись во что-то поудобнее и разогрев остатки вчерашнего
ужина, садится на диван и по просьбе своей дочери включает мультфильм.

Он запихивает в рот макароны, слушая, как Наби рассказывает ему о том, как прошел
день, в перерывах на рекламу, и ему нравится, что дочь, похоже, всё больше и больше
раскрывает себя в классе. Не то чтобы он не знал – он и сам был этому свидетелем,
потому что работает в её школе учителем музыки, а Чонин, его друг, который
преподает ей остальные предметы, постоянно сообщает ему о том, чем Наби занимается
на уроках, – но это другое. Гораздо приятнее слышать это от неё, видеть, как
загорается её взгляд, когда она рассказывает о своих новых друзьях.

– О! – восклицает девочка, внезапно вскочив с дивана, – А мы сегодня рисовали!

– Правда? – он улыбается, наблюдая, как подпрыгивают в воздухе её темные волнистые

волосы, когда она подбегает к своему рюкзаку, – И что ты нарисовала?

– Нашу семью.

Он с любопытством склоняет голову, когда она подбегает ближе, спрятав лист бумаги
за спиной, а затем протягивает его ему вверх ногами.
– Та-да!

Он сильнее наклоняет голову, все ниже и ниже, пока не встает на ноги, а его очки не
падают на пол. Наби, рассмеявшись, наконец понимает в чем дело и переворачивает
рисунок.

– Упс!

– О! – говорит Джисон и, надев очки и вернувшись на свое место, начинает

разглядывать красочный рисунок, – Ух ты, очень красиво! Вот ты, вот я, а это…
кошки?

Он косится на фигурки животных с заостренными ушами, разбросанные по всей

выкрашенной в зеленый цвет лужайке, одна даже сидит на окне их дома, который Наби
решила покрасить в розовый цвет.

– Да! – с гордостью говорит она, – Мы с тобой и тринадцать кошек.

– Тринадцать? – повторяет он, вскинув брови, – Почему так много?

– Ну, у них появятся котята, а мы их всех оставим себе, – улыбается она, – Да?

– Мы так не договаривались, милая, – смеется Джисон, – Мы говорили об одной кошке

на твой день рождения.

– Но ей будет грустно! – скулит Наби, – И однажды, когда я вырасту и выйду замуж,

ты останешься совсем один! Вот почему их должно быть тринадцать, чтобы папа и
котята жили вместе.

Она имеет в виду, что ближайшие лет двадцать он так и будет один? Вселенная решила,
что ему постоянных комментариев о том, что ему нужно найти себе кого-то, от друзей
недостаточно, теперь к ним подключилась и его собственная дочь.

Он осторожно берет рисунок в руки и рассматривает его поближе, и он не может не

думать о семейном портрете, который они когда-то повесили на холодильник, когда он
и его бывшая жена все еще были вместе, – Наби, улыбаясь, стоит посередине и держит
за руки обоих родителей.

Теперь, когда здесь только они вдвоем, рисунок кажется пустым. Несмотря на кошек.

Но на самом деле это довольно мило. Интересно, почему именно тринадцать?

– Эй, – говорит он, прищурившись, когда до него доходят слова дочери, – Как это
«выйдешь замуж»? Ты не собираешься остаться со мной навсегда?!

– Нет! – смеется девочка, – Не навсегда.

– Посмотрим ещё, – угрожает он, откладывая рисунок в сторону и обнимая её, пока она
не убежала. Наби визжит и, хихикая, пытается вырваться из его хватки. Он падает
обратно на диван, крепко обнимая её, – Ты будешь со мной. По крайней мере, пока
тебе не исполнится тридцать.

Она смеется и стонет, когда он осыпает поцелуями ее макушку, в конце концов

расслабляясь в его объятиях.

– Я сбегу, – клянется она, – Когда вырасту.

– Конечно, тыковка, – нежно посмеивается Джисон, усаживая ее рядом и обнимая ее

одной рукой. Она кладет голову ему на плечо как раз, когда заканчивается реклама.
В конце концов Наби засыпает, и он несет ее в постель, укладывая рядом с ее любимой
плюшевой игрушкой, и нежно целует ее в лоб.

Помыв посуду и подметя все крошки в гостиной, он дважды проверяет все замки и,
наконец, направляется в свою комнату, чтобы подготовиться ко сну.

Свои покупки он пронес в дом в черной сумке, которую он всегда носит в школу, и
теперь, сев на край кровати и размазывая лосьон по лицу, он смотрит на сумку,
стоящую на комоде, и ему кажется, что он почти слышит, как Минхо насмехается над
ним.

– У тебя никогда не было игрушек? – раздраженно передразнивает он Минхо, а затем

усмехается.

Наверное, стоит открыть игрушку, пока он не забыл о ее существовании, но… он очень

устал. Он оставляет ее лежать в сумке, решив открыть ее потом, когда у него будет
достаточно энергии, чтобы протестировать ее.

Он уже начинает ложиться, пока не осознает, что есть очень большая вероятность, что
утром он забудет вынуть коробку из сумки, расстегнет молнию перед классом, и его
оттуда поприветствует чертова секс-игрушка.

Вскочив от ужаса, который ему внушает эта мысль, он всё-таки решает открыть её.
Поставив коробку и смазку на комод и открыв ящик, он вытаскивает вещи, чтобы
освободить место, но продолжает поглядывать на коробку. Интересно, как выглядит
содержимое.

В конце концов, любопытство берет верх. Он закрывает дверь спальни, на всякий

случай запирает ее и стягивает штаны, откидываясь на подушки со смазкой и
флэшлайтом в руке. Он думает о Минхо, когда смазывает член мятной смазкой, – это
ведь он ему посоветовал этот аромат, – думает о его голосе, когда рассматривает
отверстие в игрушке.

Тебе больше подойдет в форме вагины?

Джисон усмехается. Если бы его спросили об этом несколько лет назад, он бы ответил,
что э-э, да, конечно, потому что пытался обмануть всех вокруг, заставляя их думать,
что он самый что ни на есть натуральный натурал, который любит свою жену. Так и
было, когда-то. Она была хорошей женой. И секс с ней был прекрасен… во всяком
случае, пока они не разлюбили друг друга.

После того как они расстались, он понял, что ему всегда чего-то не хватало.

Его первой любовью был парень. С ним был его первый поцелуй, первый раз, но он не
питал к нему тех же чувств, которые испытывал Джисон, и порвал с ним, когда он
признался. Со своей бывшей женой Исыль он познакомился в колледже, и она стала его
первой девушкой. Часть его хочет жалеть об этом, ведь всё то время, что он мог
потратить на то, чтобы познать себя, он потратил на неё, и, если бы не это, он,
возможно, не испытывал бы сейчас этого разъедающего одиночества, но нет, он не
жалеет. И никогда не пожалеет, ведь только благодаря этому у него появилась Наби.

И все же обстоятельства складываются прискорбно.

У Джисона не было отношений с парнями со средней школы. Вообще – ни секса, ни даже

свиданий, – с тех пор, как они развелись два года назад. Просто... не было времени.
В попытках заполнить пустоту в своем сердце он с головой ушел в работу, в написание
музыки, в заботу о дочери, и это правда помогло, пусть в глубине души он и знает,
что всего этого недостаточно.
Несмотря на то, что он пытается не зацикливаться на этом, Джисон всё же может
признать, что он одинок и сексуально неудовлетворен. Он не может вспомнить, когда в
последний раз испытывал к кому-то такое сильное влечение. И это особо
настораживает, учитывая то идиотское впечатление, которое произвел на него Минхо. С
другой стороны, а что здесь удивительного? Этот парень чертовски красивый.

Он просовывает палец внутрь игрушки, прикусывая губу, пока оглаживает стенки

внутри, ощупывая каждую их выпуклость, а затем дразнит вход головкой. Чуть вводит
её внутрь, крутит, вытаскивает, повторяет. Тихо стонет. Блять. Как же хорошо.

Интересно, он в его вкусе? Понравился ли он Минхо? Или, может быть, выбирая эту
игрушку, он хотя бы думал о том, как Джисон будет выглядеть, используя ее? От этой
мысли становится жарко.

Мозг по-прежнему пытается найти рациональное объяснение: он просто выполнял свою

работу. Скорее всего, Минхо на него плевать – особенно после того, как неуклюже он
себя вел, а после признался, что он отец-одиночка.

Но Джисон решает, что ему все равно. Абсолютно. Он более чем готов отодвинуть все
эти мысли на задний план ради потворства собственной фантазии.

Разум заполняют дразнящая улыбка и озорной смех. Вдруг становится интересно, какой
он в постели; такой ли игривый и дерзкий, каким кажется на первый взгляд, может
быть, он холодный и властный, а может, в муках удовольствия становится податливым и
милым. Он не знает, какой из вариантов ему нравится больше.

Каково было бы наклонить его над прилавком после смены, засунуть пальцы в рот,
заставив замолчать, – или использовать один из кляпов, которые он видел на витрине,
или тот набор для бондажа, которым он дразнил его в магазине… Черт, он готов
опробовать на нем каждую игрушку в этом магазине, и все его «умные» комментарии
свелись бы к трясущимся коленкам, стонам и мольбе о большем.

Джисон со стоном откидывает голову назад, быстрее двигая игрушкой, ощущения

невероятные.

Минхо выглядел бы божественно, лежа перед ним в одном лишь кардигане, спадающем с
плеч, прямо на той самой стойке – красные щеки, блестящие от слюны губы, милый
голос, выстанывающий дифирамбы ему на ухо. Джисон бы схватил его за бедра, отшлепал
их до красных отметин на нежной коже, двигаясь всё быстрее и быстрее, пока тот не
кончит, с прерывистым всхлипом пачкая свою и его одежду.

Он кончает спустя несколько секунд после воображаемого младшего, закатывает глаза,

дергая бедрами и видя перед собой звезды.

Как же хорошо. Блять.

Это определенно шаг вперед.

…Но, придя в себя после головокружительного оргазма, он чувствует себя

отвратительно – ему стыдно за то, какие картинки представлял его возбужденный мозг
и в каком направлении двинулись его мысли. Переведя дыхание, он постыдно убирает
игрушку, пряча ее в самой глубине ящика.

Он садится на край кровати и со вздохом проводит рукой по волосам.

Может быть, его друзья всё это время были правы. Может быть, ему и правда нужен
секс.
✾

Чертова кошачья улыбка не покидает Джисона даже во сне.

Это просто смешно, думает он, когда просыпается в испачканном нижнем белье, как
сраный подросток.

Он должен снова увидеть его.

Не самая лучшая идея, но Джисон ловит себя на том, что всё-таки воплощает ее в
жизнь. Спустя всего несколько дней после своего первого визита, он, сам не зная,
каким образом, останавливается и паркуется в нескольких метрах от злосчастного
магазина. Наби сейчас у матери, так что ему, по крайней мере, не нужно беспокоиться
о няне, только… о собственном достоинстве разве что.

Есть шанс, что сегодня вообще не его смена. Джисон почти надеется, что это не так.

Если его здесь нет, он воспримет это как знак, что ему нужно отказаться от этой
затеи. Если он здесь, что ж… Джисон вообще не знает, чего ожидает от происходящего.
Может быть, он пофлиртует с ним, а Минхо отвергнет его, назовет придурком, и тогда
он сможет наконец-то, черт побери, перестать думать о нем. Может быть…

– О чем я вообще думаю? – стонет он, с глухим стуком ударяясь затылком о

подголовник, – На что ты рассчитываешь? – спрашивает он у своего отражения в
зеркале заднего вида.

И честно говоря, действительно, на что? Что должно произойти? Минхо клюнет на него?
Даст какому-то папаше-неудачнику свой номер?

Глупости.

Он не знает, что делает. Он просто хочет снова увидеть Минхо, даже если это
закончится плохо, даже если он снова будет издеваться над ним и заставит его снова
почувствовать себя краснеющим от каждого слова девственником.

Он выдыхает и расчесывает свои темные волосы, разглядывая, как они выглядят, в

зеркале. Он подумывает снять очки, но ему почему-то кажется, что они только
дополняют образ, поэтому он оставляет их и, сделав глубокий вдох, чтобы собраться с
духом, выходит из машины и направляется внутрь.

Через тело проходит облегчение, когда он замечает фиолетовую макушку у кассы. Минхо
заканчивает обслуживать покупательницу, вручает ей чек, а затем поворачивается к
нему.

– Добро пожа… О! Ты вернулся, – его лицо озаряется милой улыбкой, и она почти
отвлекает от смущения – он окликнул его прямо перед всем магазином, и это звучало
так, будто он здесь постоянный клиент.

– Да, – подходя ближе, отвечает Джисон сквозь стиснутые зубы, заставляя себя
вежливо улыбнуться, – Привет.

– Привет, – отвечает Минхо, его волосы и улыбка немного напоминают Чеширского кота.
Он склоняется над стойкой, положив на нее локти и прикрыв лицо руками. Сегодня на
нем снова кардиган поверх поло, белой с синей отделкой, в огромных рукавах которого
теряются его ладони. Они очень маленькие, размышляет Джисон, пальцы короткие, но
ненамного меньше его собственных, – Понравилась игрушка?

– Чт… – он удивленно моргает, быстро оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что в

пределах слышимости никого нет, – А тебе вообще можно такое спрашивать?

Минхо пожимает плечами, слегка барабаня пальцами по своим (очень красивым) скулам.

– М-м, наверное, нет. Но ты ведь не ответишь, да? – он хлопает ресницами.

– Не-а, и... – Джисон прочищает горло, а затем выпрямляется, – Вообще-то я пришел с

жалобой. Мне не понравилось.

– О? – Минхо вскидывает бровь, выпрямляясь следом, – Извини, что сообщаю об этом

только сейчас, но мы не делаем возврат использованных товаров.

– Что? Я не…! – давится он воздухом, а затем поправляет очки, – Я имел в виду, что
я хочу купить что-то другое, например… – он неопределенно машет руками, чувствуя,
как липкий жар поднимается вверх по шее, – Не знаю. Что-то поинтереснее.

– Ну, от яйцеклада ты сам отказался, – задумчиво говорит Минхо.

– И не жалею об этом.

– Ладно, насколько интереснее? Что-то более рискованное? Флэшлайт для тебя слишком
простенький? – ухмылка на его губах так и дразнит. Он словно кот, играющий со своей
едой. Боже, от него все внутренности как желе.

Каковы шансы залезть в штаны к горячему молодому парню, работающему в местном секс-
шопе? Ничтожно малы, он уверен. Но что ему терять? Если что-то пойдет не так, он
просто больше никогда сюда не вернется.

Джисон дергает за воротник своей рубашки. К черту всё, думает он, улыбаясь и
изображая уверенность с легкой ухмылкой.

– Я… я надеялся, ты мне что-нибудь порекомендуешь. Знаешь, что-нибудь, что нравится

тебе.

Брови младшего в явном удивлении взлетают вверх, блеск в его глазах где-то между
озорством и весельем, на губах по-прежнему усмешка.

– Уверен? Не думаю, что у нас с тобой схожие вкусы.

– Давай проверим, – с вызовом отвечает Джисон.

– Хм-м, – взгляд Минхо проходится по его фигуре вверх и вниз, он сияет, как звезды,
– Идем.

Джисон, вздохнув, следует за ним.

– Та-ак, интересное… – бормочет Минхо себе под нос, осматривая полки и витрины с
игрушками и другими товарами. Джисон наблюдает за тем, как он проводит пальцами по
наручникам, свисающим с вешалки, металл слегка позвякивает, когда они ударяются
друг о друга, – Мне нравятся наручники, но веревка намного лучше, – он
останавливается, а затем с ухмылкой поворачивается к Джисону, – А ты что думаешь?

– Э-э, – задумчиво говорит Джисон, чувствуя, как к щекам приливает жар.

Минхо продолжает так, будто и не ждал ответа.

– Точно, это тоже неплохо, – он берет товар в руки, и Джисон с замиранием сердца
понимает, что они находятся в секции бондажа. Он никогда не был на этой стороне –
по крайней мере, сам. Конечно, он много чего смотрел в интернете, и в нем
определенно дремлет интерес, но не похоже, чтобы у него когда-либо была возможность
испробовать это, особенно сейчас.

Он сглатывает, когда Минхо протягивает ему коробку: на ней изображена девушка на

животе, вокруг ее запястий и лодыжек обмотаны черные кожаные ленты, каждое запястье
соединено с лодыжкой короткой цепочкой. Он только отрывисто кивает, не зная, что
сказать. Хочется спросить Минхо, как ему больше нравится: когда связывают его или
же наоборот – когда партнер полностью в его власти. От обоих вариантов становится
как-то жарковато.

Джисон пытается сохранить самообладание, пока Минхо продолжает показывать ему

разные наборы для бондажа – веревки, наручники, кляпы, повязки на глаза, зажимы для
сосков и еще несколько товаров, которые он видит впервые.

– А это что такое? – спрашивает он, указывая на розовую кисточку с черной ручкой, и
хитрая ухмылка Минхо заставляет его тут же пожалеть об этом вопросе.

– Плеть.

– О, это… – жар вспыхивает под кожей, – Понял.

Минхо хихикает, а затем ставит коробку обратно на полку и тянется за другой.

– Послушай, – пытается остановить его Джисон, пока окончательно не опозорился, –

Это всё конечно очень классно, но от всех этих штук нет никакого толку, когда у
тебя никого нет.

– О, я знаю, – спокойно отвечает Минхо, – Я просто хотел посмотреть, насколько

сильно я могу заставить тебя покраснеть.

Не в силах и слова произнести, Джисон трогает свои щеки и понимает, что они горят.
Но это не удивительно. Слова Минхо – вот, что удивляет.

– И как тебя до сих пор не уволили? – ворчит он, засовывая руки в карманы брюк, и
следует за младшим, который невинно хмыкает, ведя его к другим стеллажам.

– Обычно я веду себя вежливо.

– Обычно? – повторяет Джисон, – То есть со всеми, кроме меня?

– С тобой… – Минхо останавливается, чтобы взять что-то с полки, искоса поглядывая

на Джисона, – С тобой весело играть. А теперь вопрос, как ты относишься к массажу
простаты?

– П-прости?

Минхо размахивает упаковкой. Массажер простаты, гласит надпись. На картинке

изображен фиолетовый стержень. Оу.

– Мой самый большой фаворит, – говорит Минхо. Джисон отчаянно пытается отогнать
мысли о том, как младший использует его на себе, или, что еще хуже, как он сам
использует это на нём.

– А он… – хрипит парень, – Стой, а тебе вообще нравится хоть что-нибудь из того,
что ты мне показывал?
– О, конечно, – бесстыдно отвечает Минхо, – Но хороший массажер – нужная вещь. Ну,
если тебе, конечно, нравится такое. Что и возвращает меня к моему вопросу…

– Я… Я не… – Джисон потирает затылок, уставившись на пятнышко на полу, – Э-э, не

уверен, много времени прошло, но… наверное.

На лице Минхо, кажется, появляется осознание, и его губы на мгновение

приоткрываются. Он пытается скрыть это и начинает говорить что-то еще, но, черт
возьми, если он решил, что имеет право смущать его до чертиков, то и Джисон может
подразнить его.

– Что? – спрашивает он, – Неужели ты думал, что всю мою жизнь у меня был секс
только с девушками?

Минхо смеется, качая головой, но его уши немного краснеют – Джисон, думая, что
теперь может гордиться собой, ставит коробку обратно на полку.

– Типа того, – признается он, – Но я кое-что понял.

– Что же?

– Ты здесь не из-за игрушки, – заявляет он, складывая руки на груди и делая шаг
ближе к Джисону. Пристальный взгляд, низкий голос. Их глаза на одном уровне, но
Джисон сейчас в стельках, так что, возможно, Минхо чуть выше него, – Ты здесь из-за
меня.

У Джисона перехватывает дыхание от смущения, но, наверное, у него все и так на лице
было написано. Возможно, раз Минхо заговорил об этом, он тоже в нем заинтересован.
Потому он расправляет плечи, выдерживает его взгляд и немного приподнимает
подбородок.

– Если и так, то что бы ты сделал?

– Честно? Отсосал бы тебе в туалете, – говорит он, а затем отводит взгляд и морщит
нос, похоже, передумав, – Если бы там не было так грязно. Ты чертовски горяч, но и
у меня есть свои принципы.

– Правда? Я имел в виду, э-э, да, справедливо, – выдыхает Джисон сквозь улыбку,
чувствуя головокружительный трепет в животе, – Знаешь где чисто? У меня дома.

– Значит, мы можем поехать к тебе, – задумчиво говорит Минхо, – Или ко мне, чтобы я
опробовал на тебе свои игрушки и посмотрел, какая из них подойдет тебе больше, –
ухмыляется он.

– О, – задыхается Джисон, чувствуя, что еще пара секунд, и он сгорит, – Ты… ты

правда хочешь этого?

– Ага, – он прикусывает губу и кивает, – Если и ты хочешь.

– Д-да. Э-э, да… черт, ладно, – Джисон отступает назад, пока может преодолеть
желание непременно прикоснуться к нему, – Во сколько ты заканчиваешь? Стой, мы… мы
сейчас серьезно?

– Серьезно, – кивает младший, – Подождешь в машине? Совру что-нибудь и смогу

уехать.

Джисон нетерпеливо кивает, и Минхо уходит в комнату для сотрудников. Он выходит на

улицу, тщетно пытаясь избавиться от предвкушения, из-за которого все внутренности
скручивает.
Это было слишком легко. Он не верит, что Минхо в самом деле сам это предложил. Он
все еще не уверен, не издевается ли он над ним. Несомненно, такому человеку, как
Минхо, должны нравиться гораздо более привлекательные, молодые и более опытные
парни.

Джисон задается вопросом, говорил ли он правду о том, что обычно он ведет себя по-
другому. Интересно, это первый раз, когда Минхо везет клиента к себе домой? Да, это
не его дело, но ему не может не быть любопытно.

Джисон начинает беспокоиться, когда понимает, что его машина стоит здесь слишком
долго, боясь, что его может увидеть его коллега или, не дай бог, родитель одного из
его учеников. Но вскоре Минхо выходит, косится на несколько машин на стоянке и
ухмыляется, когда находит Джисона. «Езжай за мной», – одними губами произносит он,
садится в свой серый седан и выезжает со стоянки.

Джисон нервничает всю поездку – пятнадцать минут. Для него всё это как одна сильная
пощечина. За всю свою жизнь у него был секс только с двумя людьми, с которыми у
него сложилась глубокая эмоциональная связь.

Однако он скорее взволнован (и возбужден), чем напуган, поэтому, когда они

прибывают на место, он, не колеблясь, выходит из машины и следует за младшим в его
квартиру. Там темно и уютно, плотные шторы не дают угасающему солнечному свету
проникнуть в комнату. Ему приходит в голову, что он сейчас совершает самую большую
глупость в своей жизни – это может быть опасно, наверное, стоило написать Чанбину
или Чонину, что он поехал домой к совершенно незнакомому человеку, но, если честно,
не хочется перед друзьями выставлять себя полным идиотом.

Минхо кажется безобидным, особенно когда включает свет и начинает разговаривать с

двумя котами, подбежавшими к его ногам. Один, тот что побольше, рыже-белый, а
второй – коричнево-белый. Минхо с милой улыбкой откладывает свои вещи, чтобы
поприветствовать своих питомцев.

– Мило, – говорит Джисон, наклоняясь и протягивая рыжему коту руку.

– Это Суни, – говорит Минхо, – А это Дори. Дуни где-то…

– У тебя их три? – спрашивает он. Он гладит Суни по спинке, а другую руку

протягивает Дори.

– Ага, – Минхо наблюдает за ними с улыбкой, а затем идет на кухню и начинает

накладывать еду в их миски. Как только ужин подан, к ним присоединяется тот самый
Дуни.

– Я в душ, – говорит Минхо и исчезает за углом.

Джисон прерывисто выдыхает. Точно. Они ведь собираются заняться сексом. Да. Вот
зачем они сюда пришли.

Он оглядывает его квартиру, отчасти для того, чтобы отвлечься, отчасти из

любопытства. У Минхо полно растений на подоконниках, и он за ними хорошо ухаживает,
что чертовски мило и, возможно, является показателем того, что он вряд ли какой-
нибудь маньяк. Джисон видит розовое полотенце с рисунком кота, свисающее с дверцы
шкафа в его маленькой кухне, фартук с – да, это определенно коты, – нашивками с
котами. Безумно мило.

Если бы Джисон был его ровесником и они встретились в школе или колледже, они бы
поладили. Наверное. Джисон уверен, что Минхо бы ему понравился – он такой же
горячий, очаровательный и одержимый котами, как и он сам. И, похоже, Минхо умеет
готовить, судя по столовым приборам и фартуку. Вот кто был бы настоящей находкой во
времена колледжа. Стоп. Джисон только сейчас понимает, что не знает, сколько ему
лет.

Он еще немного наблюдает за его котами, и спустя несколько минут Минхо

возвращается, привлекая все его внимание. Он выглядит точно так же, только щеки
раскраснелись после душа.

– Ну, – говорит он.

– Ну, – вторит Джисон, и на его губах расцветает нервная улыбка, когда Минхо,
ухмыляясь, подходит ближе.

– Как мне тебя называть? – спрашивает он.

Джисон моргает. Не этого вопроса он ожидал.

И тут до него доходит: он, черт возьми, даже не сказал ему своего имени.

– Хан Джисон, – выпаливает он, – Э-э, меня зовут Джисон. Хотя, думаю, ты можешь
просто звать меня «хен»…?

– Хорошо, Хан Джисон-щи, – дразнит его Минхо, медленно обвивая руками его шею,
пристальным взглядом скользя по лицу. Джисону кажется, что он способен читать его
мысли, видит саму его душу. Он задерживает дыхание, – У тебя это впервые, да?

В его голосе нет ни капли осуждения, даже его обычного поддразнивания, которое
Джисон привык ожидать (и которое ему даже немного нравится).

– Да, – выдыхает он, робко кладя руки ему на бедра, – Я никогда этого не делал. С
незнакомцем, имею в виду.

Минхо на мгновение удивляется, а потом дует губы, и черт возьми, так и просит,
чтобы его поцеловали.

– С незнакомцем? Но мы ведь хорошо знаем друг друга, – говорит он, – Ты знаешь,

какие у меня любимые секс-игрушки. Я знаю, что у тебя злая няня… О, – он выглядит
искренне обеспокоенно, когда вспоминает, – А у тебя не будет неприятностей?

Джисон качает головой.

– Моя дочь сейчас у жены.

– А, – Минхо понимающе кивает, – Для меня это тоже впервые, – когда Джисон
вскидывает бровь, он поясняет, – С клиентом.

– Так я и думал, – хихикает Джисон. От того, как он близко, кружится голова, но его
присутствие в каком-то смысле успокаивает. Обнадеживает. Страсть в его глазах,
блуждающих по его лицу, заставляет его чувствовать себя желанным, а он давно этого
не испытывал; это порыв. Он, ухмыляясь, склоняет голову, – Значит, я особенный.

Минхо только хмыкает, загадочно улыбаясь. Если Джисон не поцелует его в ближайшие
пять секунд, точно потеряет сознание.

К счастью, Минхо вдруг подает голос:

– Следующий вопрос. Поцелуи: да или нет?

Джисон, не тратя времени, отвечает. Поцелуем. Он слишком много думал о нем, чтобы
ждать еще хотя бы секунду. Его мягкие губы, тихий звук, который он издает, склоняя
голову, как он крепко обнимает его и отчаянно целует в ответ – всё это намного
превосходит его самые смелые фантазии. Он давно не испытывал ничего подобного.

И ведь это только начало.

Минхо ведет его в свою комнату, пока они целуются, по дороге несколько раз врезаясь
в стену. Рассмеявшись друг другу в губы, они отрываются друг от друга.

Минхо толкает его на кровать и забирается к нему на колени, снова целуя его и
заставляя каждый атом его существа гореть желанием. Руки старшего неловко замирают
в воздухе, но лишь на мгновение, потому что он тут же хватает его за бедра,
ощупывая твердые мышцы. Минхо вдруг берет его за запястья и перемещает его ладони к
своей заднице.

Уверенность в собственной смелости растет, и Джисон сжимает её через джинсы и

толкается бедрами вверх, наслаждаясь тихим стоном, слетевшим с губ младшего. Их
языки скользят в беспорядочном танце. Минхо, расстегнув его рубашку, тут же
скидывает ее с его плеч.

Джисон тянется за спину, чтобы снять ее и отбросить в сторону, когда Минхо вдруг
отстраняется и просто смотрит.

– Блять, – выдыхает он, – Ты чертовски сексуален.

Джисон не может сдержать гордой улыбки на губах, когда его взгляд скользит по его
рукам и торсу. Все дело в том, что тренировки – еще один его способ занять себя и
отвлечься от монотонности своей повседневной жизни. Он часто хотел бросить это
дело, но сейчас он понимает, что каждая капля пота и больная мышца того стоили.

– Ты это только сейчас понял? – шутит он, сгибая руку и похлопывая себя по бицепсу,
как какой-нибудь придурок из подростковых фильмов, которые он в свое время терпеть
не мог.

Минхо возможно, даже не осознает этого, но приоткрывает рот, когда скользит

пальцами по его слегка очерченному прессу, по грудным мышцам, затем по бицепсам.

– Нет, – усмехается Минхо, – Я понял это, как только ты вошел. Потом я увидел,
какой ты милый, когда краснеешь. Потом я узнал, что у тебя есть ребенок. Теперь
это… – он водит ладонями по его груди, проводя большими пальцами по соскам,
заставляя его тело содрогнуться.

– П-подожди, то есть то, что я отец, сделало меня сексуальнее в твоих глазах? –
смеется Джисон, – Тебе нравятся мужчины постарше?

– Нет, – огрызается Минхо в свою защиту, а затем улыбается, – Я… я не знаю. Это

просто еще больше привлекло меня к тебе.

– Приятно знать, – улыбается Джисон, просовывая руки ему под рубашку, а затем
поглаживая его бедра, – Можно?

– Можешь делать со мной всё, что захочешь, Хан Джисон-ним, – говорит Минхо с
дерзкой ухмылкой.

Джисон морщится от отвращения, пытаясь стянуть его рубашку через голову.

– Не заставляй меня чувствовать себя извращенцем. Кстати, сколько тебе лет?

– Достаточно, – отвечает Минхо. Увидев равнодушный взгляд старшего, он вздыхает, –

Мне двадцать пять, – он снимает рубашку, отбрасывая ее в сторону.

Джисон бездумно кивает, пока его взгляд и руки блуждают по торсу младшего,
испытывая облегчение от того, что разница в их возрасте не слишком велика. Не то
чтобы это будет иметь значения после сегодняшнего вечера, но он чувствует себя
более непринужденно и расслаблено.

– А тебе? – спрашивает Минхо, проводя рукой по его волосам. Джисон шумно выдыхает,
прикрывая глаза. Невыносимо приятно, хочется плакать от того, как он скучал по
этому.

– Тридцать.

– О, так мне называть тебя папочкой?

Джисон в ужасе распахивает глаза, глядя на младшего, который, поджав губы, явно
сдерживает смех. Он стонет, без особых раздумий шлепая его по бедру (это даже
странно – то, насколько ему комфортно с Минхо).

– Только не это, пожалуйста.

Минхо слегка вздрагивает, и Джисон чувствует, что краснеет, когда вспоминает, о чем
он говорил ему в магазине.

– Извини, – быстро говорит он, – Я не хо…

– Всё в порядке, – перебивает его Минхо, – Мне нравится. Если хочешь, сделай это
снова.

С этими словами он снова целует его, двигая бедрами, отчего в брюках становится все
теснее с каждой секундой. Джисон нерешительно проводит ладонью по его заднице, а
затем шлепает, сильнее, чем в первый раз, и от сладкого звука, который издает
младший, становится трудно дышать. В животе настоящий пожар, кружится голова. Не
передать, как он рад, что они поменялись ролями, и теперь Джисон заставляет его
краснеть и стонать – он мечтал об этом каждую секунду, проведенную с ним в
магазине.

Он снова опускает ладонь на его задницу, и Минхо, поместив ладонь ему на грудь,
толкает его на подушки. Он уже хочет спросить, не сделал ли он что-то не так, как
вдруг видит горячее желание в чужих глазах. Минхо быстро тянется к его ремню. У
него у самого в джинсах тесно так, что хочется поскорее стянуть их с себя, но он,
сосредоточенно нахмурив брови, сейчас возится с молнией на джисоновых брюках.

Спустя время ему все же удаётся их расстегнуть, и он стягивает их и откидывает в

сторону, удивленно открыв рот. Да, большое влажное пятно немного смущает, но Джисон
не думает, что оно стоит того, чтобы так пялиться.

– Что? – нервно смеется он.

Минхо качает головой и издает смешок, нежно проводя ладонью по всей длине через
ткань. Джисон, не сумев сдержаться, толкается бедрами вперед.

– Ничего, – единственный его ответ. Он не дает ему ни секунды на размышления, падая

на колени и целуя головку, горячим дыханием сводя Джисона с ума. О боже. Твою мать.
Кто же знал, что будет вот так.

Он уверен, что не продержится больше трех, блять, минут.

– Минхо, – пытается предупредить он младшего, но тот стягивает с себя бельё,

хватает своей маленькой ладошкой его член и медленно поглаживает его, уставившись
на него так, будто это чертово восьмое чудо света, – Минхо, я не знаю, смогу ли… А-
а…

Он откидывает голову назад и зажмуривает глаза, пытаясь прогнать образ Минхо,

который проводит языком по длине, а затем медленно посасывает головку.

– М-м? – он смыкает губы вокруг плоти и вбирает её до самого основания, Джисон

скулит и извивается от внеземных ощущений.

– Блять, – стонет он, запуская руку в его волосы, – Блять, Минхо, я серьезно. Я
долго не продержусь, если ты не притормозишь.

Минхо отстраняется.

– Кто сказал, что у нас будет всего один раунд? Ты ведь не настолько стар, да?

– Я… н-нет, но…

По-видимому, это все, что нужно Минхо для ответа, потому что он снова опускается,
влажным теплом обдавая головку его члена, и быстро вбирает всю длину. Совершенно
безжалостно. Одной рукой он проводит по основанию, куда не может дотянуться ртом, и
это похоже на самое настоящее блаженство. Джисон уверен, что уже на грани.

– Я сейчас кончу, – предупреждает он, дергая его за волосы, – Ост-тановись, я…

блять.

Он толкается бедрами ему в рот и смутно улавливает звук рвотного позыва.

Удовольствие пронзает его с удвоенной силой, и это самый сильный оргазм, который он
когда-либо испытывал, эти ощущения не сравнимы ни с чем. Зрение затуманивается,
когда Минхо собирает языком каждую белесую каплю с его живота. Начинает казаться,
что все кости превратились в желе.

Требуется несколько секунд, чтобы мозг снова включился, и он, резко выпрямившись,
осторожно обхватывает его лицо обеими руками, пока младший вытирает рот тыльной
стороной ладони.

– Прости, – поспешно говорит он, – Ты в порядке? Я сделал тебе больно?

Минхо улыбается.

– Всё в порядке, – его голос немного охрип, и Джисон чувствует себя ужасно.

– Уверен? Я правда не хотел. Прости меня, – повторяет он, – Я не хотел… так быстро.
Черт, неловко как-то. Прости. И за то, и за это.

Он уже готов к тому, что его будут дразнить (уже привык), но все, что он получает в
ответ, это тихое:

– Тише, – Минхо осторожно толкает его, чтобы он снова лег на спину, а сам плюхается
на бок рядом с ним и гладит его по волосам, – Тебе это было нужно, ведь так?

– Да, – он прикрывает глаза, наслаждаясь блаженством после оргазма, но через

несколько секунд вздрагивает, – Правда, прости.

– Все в порядке, – хихикает Минхо, проводя кончиками пальцев по его торсу, – Мне
понравилось. И теперь у тебя получится продержаться гораздо дольше, да?

– Да, – отвечает Джисон, затаив дыхание. Еще один раунд. У него всё получится. И
ему определенно не хочется сейчас залезть под одеяло и проспать ближайшие часов
десять.

– Звучит не очень убедительно, – говорит Минхо, – Ты не хочешь, чтобы я оседлал

тебя?

От этих слов в животе разливается знакомое тепло, и он слабо поднимает руку.

– Давай не будем торопиться. Мне просто… нужна минутка.

– А пока, – начинает Минхо, слегка ущипнув его за сосок, – Тебя заинтересовало что-
нибудь из того, что я сегодня показывал? Я про игрушки.

– Э-э, – он смотрит в потолок, – Может быть. Я никогда не пробовал ничего

подобного.

– Я не об этом, – младший утыкается носом в его плечо, целует его в шею, и Джисон
чувствует себя виновато за то, что у него нет сил пошевелиться. Ему очень нравится
такое проявление нежности, это приятно, – Хочешь попробовать? Я могу показать, что
есть у меня.

Джисон сейчас согласен на все, что Минхо предложит, он готов сделать все, что он
попросит, поэтому выдавливает слабое:

– Конечно.

– Это необязательно, – бормочет Минхо, скользя губами по его шее, у пульса, – Можем
и по старинке. Я сделаю всё, чтобы тебе понравилось.

Джисон с трудом пытается подавить дрожь, проходящую по всему телу.

– Нет, э-э… Мне интересно, правда, – признается он с нервным смешком, собирая силы,
чтобы сесть и на время натянуть на себя боксеры. Минхо наблюдает за ним, как ястреб
– скорее, конечно, как кот, – и дуется, когда он отодвигается подальше.

– Просто дай мне немного вздремнуть, – говорит он.

Минхо моргает, а затем смеется. Не с насмешкой – мило.

– Хорошо, – хихикает он, отталкиваясь от матраса, чтобы встать, напоследок оставив

поцелуй на внутренней части его бедра, – Сладких снов.

Джисон смеется над собственным состоянием, но все же испытывает облегчение. После

всех поддразниваний со стороны младшего он удивлен, насколько же с ним комфортно.
Может быть, Минхо просто жалеет его, размышляет он; иначе зачем ему быть таким
милым после того, как он кончил меньше чем за пять минут?

После минутного спора с самим собой, он сбрасывает брюки с лодыжек и устраивается в

самом центре его кровати, наблюдая за тем, как Минхо роется в своем шкафу, и
чувствуя, как желудок сводит от предвкушения. Спустя несколько минут он
возвращается с небольшой коробкой в руках, которую он бросает поверх одеяла.

– Я спрошу еще раз, – говорит он, улыбаясь слишком мило, – Тебя что-то
заинтересовало? Ну же, давай, напряги мозги.

– Э-э, – Джисон прочищает горло и вспоминает все, что он показывал ему в магазине,
вспоминает всё, что когда-либо хотел попробовать. Минхо не станет его осуждать, он
в этом уверен, поэтому он выдыхает и говорит, – Я всегда хотел попробовать бондаж.
Минхо удовлетворенно кивает.

– Хорошо, уже лучше. Ты или я?

– М?

– Мне связать тебя? – спрашивает он, будто обсуждает что-то совершенно обычное,
например, планы на обед – совсем не на секс, – Или ты хочешь, чтобы связан был я?

– Я… – он открывает и закрывает рот, обдумывая оба варианта. Если он окажется

полностью во власти младшего, его точно ждут нескончаемые мучения и поддразнивания.
А когда он думает о том, чтобы связать Минхо, перед глазами предстает яркая
картинка, как тот извивается и скулит от наслаждения, как он умоляет его о большем,
как он издает самые красивые стоны на свете.

Он чувствует, как краснеют его щеки; ухмылка Минхо становится шире, когда он
наклоняется к нему.

– М? – подсказывает он, – Уже думаешь, что сделаешь со мной, когда свяжешь, Хан-щи?
– он проводит пятерней по его волосам, затем усиливает хватку и оттягивает их
назад, – Или мне стоит взять всё в свои руки? Тебе бы это понравилось?

– Да, – выдыхает Джисон, – Что угодно – да. Как пожелаешь.

– Но это ведь ради тебя, – он снова дуется, – Но… вообще-то я обычно не разрешаю
незнакомым людям себя связывать, так что… – он выуживает пару наручников и бросает
их на кровать – они толстые, черные, их соединяет серебряная цепочка.

– «Обычно»? А мне бы разрешил?

Минхо смотрит на него с прищуром, но на губах его играет улыбка.

– Ну, я ведь спросил, чего ты хочешь, сам подумай. И я бы просто перед этим
попросил у тебя документы и отправил другу твои данные на случай, если ты окажешься
маньяком-психопатом или типа того.

– Ах, – хихикает Джисон, – Умно. Наверное, мне стоит сделать то же самое.

Он шутит; он совершенно уверен, что Минхо не сделает ему ничего плохого, да и ему
не хотелось бы, чтобы кто-то из его окружения узнал, чем он сейчас тут занимается.
Соглашаться на это – не самое умное решение в его жизни, но, черт возьми, такой
шанс выпадает всего раз в жизни.

– Может, и стоит, – смеется Минхо, – Что-нибудь еще?

– Что еще у тебя есть? – спрашивает он, наклоняясь, чтобы заглянуть в коробку.

– Вибраторы, пробки, веревки, лопатка… о! Хочешь, я завяжу тебе глаза? Это весело.

– Я хочу видеть тебя, – как-то слишком быстро и серьезно отвечает он.

– О, хорошо, – Минхо кладет шелковую розовую повязку на глаза на место, кончики его
ушей краснеют, – Тогда без повязки. Тебе стоит попробовать вот это, – продолжает
он, вытаскивая нечто, что, по всей видимости, является вибратором. Он маленький и
не такой пугающий, как остальные, что лежат в коробке.

– Хорошо, – нерешительно соглашается Джисон. Около десяти лет в нем не было ничего,
кроме собственных пальцев, и даже это случалось не часто, потому что он никогда не
получал от этого настоящего удовольствия. Почему-то он склонен верить, что Минхо
знает, что делает.

– Наверное, этого достаточно? – спрашивает Минхо, задумчиво рассматривая игрушки,

лежащие на кровати, – Я не хочу, чтобы ты тут отключился.

– Д-да… да! – уверяет его старший, – С этим я справлюсь. Думаю, мои лимиты мы уже
установили.

Минхо ухмыляется почти хищно, ставит коробку на пол и переползает через него.

– Не волнуйся, – говорит он, – Тебе понравится.

А потом он целует его. Джисон тихо стонет ему в губы, когда он прикасается к его
промежности. Он тоже хочет прикоснуться к нему, пока еще может, поэтому он сжимает
его задницу и пытается расстегнуть молнию на джинсах, но Минхо оказывается быстрее
– он хватает его за запястья и застегивает на них наручники. Джисон издает
протестующий стон, когда он толкает его на спину и приковывает наручники цепями к
изголовью кровати.

– Скажи, если станет неудобно или ты захочешь остановиться, хорошо? – тихо говорит
он, целуя его в губы.

– Хорошо, – отвечает он, но, когда Минхо садится к нему на колени и начинает
ерзать, он резко толкается бедрами вверх, чувствуя, как от неподдельного
возбуждения и волнения колотится сердце, и он понимает, что не остановил бы его,
даже если бы наступил конец света.

Минхо будто видит его насквозь. Он ухмыляется и смотрит сквозь свои длинные ресницы
прямо в глаза.

– Тебе нравится?

Джисон кивает, снова толкнувшись вверх, чтобы напомнить своему телу, что сейчас оно
принадлежит Минхо, и только он может делать с ним все, что ему заблагорассудится.
Кровь пронзает трепет.

Минхо скользит пальцами по его бицепсу, затем ладонями оглаживает торс и грудь,
разминая мышцы.

– Какой же ты невероятный, Джисон-щи, – бормочет он; Джисон выгибается в спине,

когда он начинает теребить его соски, – Хочу уже поскорее…

– Хен, – выдыхает Джисон, – Зови меня хен.

Глаза младшего искрятся весельем, губы расплываются в усмешке.

– Как хен пожелает.

Он осыпает поцелуями его торс, ласкает языком его соски, наслаждаясь всхлипами,
срывающимися с губ старшего; он снимает с него белье второй раз за этот вечер – но
на этот раз он делает это, блять, зубами. Чертовски горячо, но не очень эффективно,
потому что вскоре он сдается и просто срывает его. Он проводит языком по твердой
плоти, помогая себе руками.

– Боже, – бормочет он, – Я был готов, но не думал, что он окажется таким большим.

Издав задыхающийся смешок, Джисон вскидывает бровь:

– Думаешь, у тебя получится?

– Более чем уверен.

Минхо скатывается с края кровати, чтобы достать из ящика презерватив и смазку.

Устроившись между его ног, он проводит пальцем по входу, и Джисон до боли
прикусывает нижнюю губу, когда он толкает его внутрь.

– Расслабься, – говорит Минхо, целуя его бедро, – Я не сделаю тебе больно.

И какой бы ни была причина, Джисон доверяет ему. Может быть, все из-за его сладкого
голоса, из-за его удивительной доброты, его теплого взгляда. Что бы это ни было,
Джисон расслабляется настолько, что младшему легко удается ввести два пальца, чтобы
как можно лучше растянуть его перед игрушкой. Спустя пару минут он уже смазывает
вибратор и вводит его внутрь.

Он выключен, но, когда Минхо плотно прижимает его к его простате, Джисон
вздрагивает. Он ухмыляется, снова толкая его глубже, и Джисон шумно выдыхает.

– Это будет весело, – говорит Минхо, и старший молча соглашается.

Минхо снова встает, чтобы наконец снять с себя джинсы и боксеры. Он садится верхом
на Джисона, надевая на него презерватив и смазывая его смазкой. Джисон едва ли
обращает на это внимание, слишком занятый видом чужих мускулистых бедер, мягкого
живота, груди, которую хочется целовать и целовать.

– Ты великолепен, – выдыхает он, звеня цепями, тщетно пытаясь прикоснуться к нему,

– Боже, ты прекрасен.

Минхо только хлопает глазами, глядя на него с пару секунд, и его губы расплываются
в застенчивой улыбке, а на щеках появляется едва заметный румянец.

– Ты тоже, хенни, – дразнит он, медленно поднимаясь, – Готов?

Джисон быстро кивает, и ему плевать, насколько нетерпеливо это выходит.

– Да. Твою мать, да.

Минхо улыбается, опускаясь на его член, но выражение его лица быстро сменяется: он
тут же хмурится, прикусив губу.

Джисон стонет, откидываясь назад, когда чувствует, как по телу растекается влажное
тепло. Невыносимо. Он уверен, что, если бы он не кончил раз до этого, сейчас бы
точно взорвался; стоит сказать младшему спасибо за предусмотрительность.

Минхо испускает судорожный вздох, опускаясь к нему на бедра, и вопреки здравому

смыслу Джисон поднимает голову, чтобы посмотреть. Красивый, с покрасневшими щеками
и покусанными губами – этот образ будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Минхо поглаживает свой член, приоткрыв губы в судорожном вздохе.

– Ты в порядке? – спрашивает Джисон. Руки чешутся освободиться из этих оков и

успокаивающе погладить его бедра.

– Да, – Минхо начинает медленно двигать бедрами, его руки за спиной, чуть выше
колен Джисона, – У меня тоже давно никого не было, – признается он, – Не знаю, как
долго я продержусь.

– Ну, меня ты уже победил, – шутит Джисон, постанывая, когда младший сжимается
вокруг его члена и начинает ускоряться, – Блять. Тебе нравится?
– Да, – он улыбается; Джисон снова натягивает цепи, – Что ты делаешь?

– Хочу прикоснуться к тебе.

– Хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Щеки пылают от смущения:

– Не совсем.

– И как же? Как ты хочешь ко мне прикоснуться? – вдруг спрашивает младший, проводя
ладонями по собственным бедрам.

– Да, вот так, – говорит Джисон, наблюдая за тем, как он скользит пальцами по
нежной коже. Минхо вдруг резко шлепает себя, и Джисон стонет, чувствуя, как он
снова сжимается вокруг его члена, и блять, это самая сексуальная вещь, которую он
когда-либо видел за всю свою жизнь.

– Еще раз, – хрипит он. Минхо охотно подчиняется, шлепая себя еще дважды, с каждым
разом все сильнее. Кожа краснеет.

– Джисон, – стонет он, будто всё это делает Джисон. Румянец доходит до самой шеи,
он скулит и проводит пальцами по своему члену. Другая рука исчезает у него за
спиной, чтобы нащупать вибратор, и…

– Блять! – выдыхает старший, когда игрушка начинает вибрировать прямо рядом с

простатой. Он толкается бедрами вверх, из-за безумного удовольствия, пронзающего
все тело, едва ли замечая, как младший вскрикивает.

– Да? – задыхается Минхо, наклоняясь к нему и целуя его, пока тот стонет ему в
губы, – Приятно, да, малыш?

– Господи, – шепчет Джисон, – Отпусти меня. Пожалуйста… пожалуйста.

– Тише, тише, я здесь, – успокаивает его Минхо, протягивая руку ему за голову.

Как только он отсоединяет наручники, его руки оказываются на его талии. Он

поглаживает его бока, проводит ладонями по краснеющим отметинам, хватает его за
бедра и осторожно толкается внутрь.

– Сильнее, – стонет Минхо, – Сильнее, пожалуйста.

Так Джисон и делает. Минхо двигается навстречу его толчкам, от вибратора по всему
телу растекается тягучий жар, адреналин течет по венам, как наркотик, и он пытается
заставить Минхо почувствовать хотя бы часть того экстаза, что он испытывает.

Минхо стонет, задыхается. Он чертовски красивый.

– Сейчас кончу. Блять.

Джисон тоже близко, но недостаточно, поэтому он переворачивает их, оказываясь

сверху, и толкается быстрее. Он подгибает его бедра, прижимая их к его груди,
кладет руки по обе стороны от его головы, и Минхо выглядит таким маленьким, глядя
на него с широко раскрытыми глазами, в которых можно считывать созвездия.

Сочетание всего, что он сейчас испытывает, сводит его с ума, и конечной точкой
становится то, как Минхо в последний раз сжимается вокруг его члена и протяжно
стонет, бормоча что-то вроде да, Джисонни-хен, пожалуйста.
Если он думал, что предыдущий оргазм был лучшим в его жизни, то он глубоко
ошибался.

В голове каша, он отстраняется от младшего. Минхо быстро тянется к нему и

вытаскивает вибратор, и Джисон осторожно падает на бок рядом с ним.

– Боже, – стонет он.

– Да, – смеется Минхо, проводя рукой по растрепанным фиолетовым волосам. Он даже

сейчас выглядит как чертова модель, – Твою мать.

Джисон хмыкает в знак согласия и прикрывает глаза, пытаясь отдышаться. Нельзя

привыкать к этому чувству, напоминает он себе; вряд ли Минхо хочет, чтобы у него
сложилось неверное представление о случившемся – это было не что иное, как
перепихон на одну ночь, и всё это нужно закончить как можно скорее. Как только он
найдет в себе силы сдвинуться хотя бы на сантиметр.

Минхо пугает его, нежно кладя руку ему на член и снимая презерватив.

– Есть не хочешь? – спрашивает он, – Я могу что-нибудь быстро приготовить или

заказать, если ты голоден. Вижу, что голоден.

– Не думаю, что это хорошая идея… – осторожно говорит Джисон.

– Я просто пытался быть милым, – успокаивает его младший, – Я не прошу тебя

переехать ко мне. Ты просто выглядишь так, словно скорее умрешь, чем сдвинешься с
места.

– Так и есть, – неохотно бормочет он.

– Если хочешь уйти, я не буду просить тебя остаться, – говорит Минхо, проводя
пятерней по волосам, – Или, знаешь, мы можем поужинать, а потом устроить третий
раунд. Решать тебе.

Джисон широко распахивает глаза, чтобы понять, шутит он или нет, но он выглядит
совершенно серьезно, хоть в голосе и слышится нотка поддразнивания, а уголки губ
приподняты в улыбке.

– Подумай, – говорит он, шлепнув его по заднице, а затем, вытершись, надевает белье
и выходит из спальни.

Джисон снова прикрывает глаза, смутно слыша, как Минхо разговаривает со своими
котами. Он пытается подумать.

Им не стоит увлекаться. Хотя… это ведь только польза для них обоих, да? Три
умопомрачительных оргазма за ночь – этого Джисону надолго хватит. Ему будет, о чем
пофантазировать еще очень долгое время, возможно он даже купит себе такой же
вибратор, и всё, жизнь прекрасна. Да?

Где-то между этими размышлениями он засыпает и просыпается через короткое – он на

это надеется, – время от аппетитного запаха.

Он прищуривается, открывая глаза – фигура перед ним расплывается. Он не помнит,

куда дел свои очки, но понимает, что перед ним стоит Минхо (теперь одетый в
футболку и спортивные штаны), размахивающий коробкой пиццы перед его лицом.

– О, отлично. Сработало, – щебечет он, закрывая крышку и направляясь к двери, – Я

заказал пиццу. Надевай штаны. Или не надевай, мне все равно.
Джисон стонет от смущения, когда понимает, что все еще голый. В его постели. Он
быстро вылезает из нее, одевается, находит очки и проверяет телефон. Внутри все еще
каша из органов и костей, но после сна ему намного лучше, особенно когда он находит
ванную и умывается в надежде освежиться.

Ему слишком лень застегивать рубашку, – он знает, что Минхо не оставит это без
комментария, – в животе урчит, а ноги несут его на кухню.

– Ты пытаешься меня соблазнить? – спрашивает он, прикусив губу и изогнув бровь, –

Потому что у тебя получается.

Джисон слабо усмехается.

– Ты только что видел меня абсолютно голым. Спасибо, – добавляет он, когда младший
протягивает ему тарелку с двумя кусками пиццы.

– Да, но… – Минхо вздыхает, отмахиваясь, – Ничего ты не понимаешь. Пить не хочешь?

Есть вода, кола… вино.

– И кто кого пытается соблазнить? – смеется он, – Воду, пожалуйста.

– Ладно, сдаюсь, – Минхо подмигивает, – точно так же неумело, как он сделал это в
магазине, – а затем прогоняет его в гостиную, – Сейчас принесу.

Джисон снова благодарит его и садится на диван, чувствуя, как живот скручивает от
нервов, когда видит домашнюю страницу нетфликса на экране телевизора. Он хотел
сбежать сразу после того, как они закончат, но здесь так уютно, а еще эта пицца, от
которой слюнки текут… Уходить теперь хочется не так сильно, как несколькими
минутами ранее, и вообще, он и так редко позволяет себе то, что он по-настоящему
хочет, так что…

Что, если побаловать себя, хотя бы в этот раз? Поест, посмотрит один эпизод какого-
нибудь шоу, и все. На этом вечер закончен.

Только вот одним эпизодом они не ограничиваются, когда узнают, что смотрят один и
тот же сериал. После нескольких недель споров с коллегами по поводу сюжетной линии,
Джисон просто в восторге от того, что нашел кого-то, кто разделяет его мнение о
том, что главный герой – наивный идиот, а одна из второстепенных героинь сложнее,
чем все остальные вместе взятые.

Поэтому они немного увлекаются, смотрят три новых эпизода и все время ругаются на
персонажей. И когда Джисон понимает, как уже поздно, и почти собирается с духом,
чтоб пресечь всё это и уйти, Минхо забирается к нему на колени и целует его.

– Минхо, – слабо протестует он, когда его губы оказываются на его шее, а руки на
талии, – Мне правда пора идти.

– Оставайся, – выдыхает Минхо, отстраняясь и пристально, понимающе глядя ему в

глаза, – Ладно, ты правда хочешь, чтобы я остановился?

– Я просто не могу… – Джисон вздыхает, – Я не могу ничего обещать, Минхо. Я не

хочу, чтобы ты решил, что у нас с тобой получится… я не знаю. Ты потрясающий,
правда, но я…

– Не нужно мне ничего обещать, – просто говорит он, – Одна ночь, – его ладони
проникают ему под рубашку, которую Джисон так и не удосужился застегнуть. Его
прикосновения с каждой секундой все сильнее сводят его с ума. Разве можно сказать
Минхо «нет»? Это выше него, – Ну, что?
– Хорошо, – признав поражение, он поглаживает его бедра, просовывая большие пальцы
ему под футболку, – Сегодня я весь твой.

Когда Минхо снова склоняется, чтобы поцеловать его, улыбка на его губах сияет, и
Джисона снова разрывает на части.
Комментарий к Часть 1
велкам https://t.me/yourease 💌

========== Часть 2 ==========

Джисон просыпается от запаха еды. Снова.

На этот раз это не Минхо, размахивающий коробкой из-под пиццы у него под носом –
вспоминая эту сцену хочется рассмеяться, – а отдаленный запах кофе и яичницы,
доносящийся с кухни вкупе с шипящим на сковороде маслом.

Он со стоном потягивается, чувствуя приятное жжение в мышцах. Он не планировал

оставаться на ночь, но слишком устал – все силы ушли на самый долгий, самый горячий
раунд, и это, несомненно, был лучший секс в его жизни, и...

Что-то он отвлекся. Он так вымотался, что не осталось сил даже на то, чтобы
перебраться на диван после душа, но беспокоиться о том, что он начнет обнимать
младшего во сне, не пришлось – как только Минхо открыл дверь в спальню и впустил
своих котов, они тут же окружили его и уснули рядом.

Он надеялся уйти пораньше, до того, как Минхо проснется, или хотя бы до завтрака,
но возможно, его будильник разбудил бы и младшего, и это выглядело бы еще более
неловко…

Блять. Будильник как раз-таки и не сработал. Который час? Где телефон?

Он вскакивает и рыщет вокруг, наконец обнаруживая его под одеялом. Он несколько раз
нажимает на кнопку, но никакой реакции.

Разряжен.

– Черт.

– О, доброе утро, – говорит Минхо, хмурясь, когда видит Джисона в одном белье у
изголовья кровати с телефоном в руках, – выглядит так, будто с ума сошел, – Я как
раз готовил завт…

– Который час?

– Десять минут одиннадцатого, – отвечает он, – Что слу…

– Черт, – снова перебивает он, – Прости, мне пора идти.

Минхо спешит обратно на кухню, пока Джисон, спотыкаясь, пытается как можно скорее
натянуть на себя разбросанную по комнате одежду. Он, наверное, выглядит хуже
некуда.

Чуть не забыв очки, лежащие на тумбочке, он поспешно идет к двери.

– Подожди! – останавливает его Минхо.

– У меня правда нет времени…

– Вот, держи.

Джисон поворачивается, и он тут же хватает его за запястье и вкладывает в руку что-

то теплое, завернутое в пакет. В другую руку он сует термокружку, и Джисон может
только предположить, что это кофе.

– Т-ты уверен? – спрашивает он, чувствуя укол вины. Он и так ведет себя по-свински,
сбегая после того, как Минхо накормил его, приготовил завтрак и устроил ему
невероятную ночь. Так теперь еще и с его кружкой.

– Да, это тебе.

– Ты ангел, – провозглашает он, наклоняясь и целуя его в уголок губ, пока не

успевает передумать. Он быстро обувается и направляется к выходу, останавливаясь в
дверях и напоследок улыбаясь.

«Мы видимся в последний раз», – говорит он себе.

– Спасибо, – говорит он, – За… э-э, за всё. Пока.

Минхо машет ему на прощание – ладонь тонет в синем домашнем халате, а на губах
легкая улыбка.

– Пока.

Джисон и сам не знает, верит он себе или нет.

К тому времени, как он добирается до парка, он чувствует себя гораздо бодрее,

несмотря на то, что опоздал и выглядит неряшливо, одетый во вчерашнюю одежду. Тело
все еще болит после прошлой ночи, но он в порядке.

– Эй, мы выигрываем?

Исыль – его бывшая жена – поворачивается к нему с широко раскрытыми глазами, когда
он бочком подходит к ней на трибунах. Ее крашеные каштановые волосы собраны в
хвост, а бейсболка прикрывает от солнца красивые глаза.

– Только посмотрите, кто решил объявиться! – восклицает она, скорее удивленно, чем
сердито, оглядывая его с ног до головы, – И где ты, блин, был?

– Проспал, не услышал будильник. Извини.

Джисон ищет номер двенадцать на поле, заполненном детьми, и ах, вот и Наби в своей
темно-бордовой форме – она уже заметила, что он прибыл, поэтому машет ему ручкой,
сияя от радости. Он машет в ответ с улыбкой на губах, затем указывает на команду,
пытаясь жестом попросить ее играть дальше. Она показывает ему большой палец, и он
делает то же самое, нежно хихикая.

– А с кем проспал-то?

Он чуть не давится слюной.

– Чт-то?
Она вскидывает брови, радостно улыбаясь, уперев руки в бедра.

– Хан Джисон, ты с кем-то встречаешься?

– Нет! – шипит он, хлопая её по плечу, – Говори тише, черт возьми! Я… нет!

– Конечно, – усмехается она, – Вчера, когда я забирала Наби из школы, ты был одет
точно так же.

– Я долго откладывал стирку.

– Видел бы ты, что у тебя на голове творится.

– Как я уже сказал, я проспал. Приехал сюда сразу же.

– У тебя какое-то слишком хорошее настроение.

Джисон стонет.

– А мне уже нельзя порадоваться тому, как хорошо наша дочь играет в софтбол?

– У тебя засос на шее.

– Я… нет там никакого засоса, – отмахивается он. Во всяком случае, это он так
думает. Он на это надеется.

Исыль молча достает свой телефон, открывая камеру и передавая его Джисону. Он
неохотно берет его в руки, осматривает шею и в шоке хлопает по ней ладонью, когда
понимает, что из-за воротника в самом деле выглядывает потемневшая отметина.

– Боже мой, – вздыхает он. За что, Минхо? За что?

– Поэтому выкладывай. Это кто-то из школы?

– Нет, ты не знаешь этого человека, – говорит он сквозь стиснутые зубы, – И этого

больше не повторится. Пожалуйста, заканчивай свой допрос, тебя может кто-то
услышать.

– Хорошо-хорошо, – ворчит она, возвращая свое внимание к игре, – Я отстану. Но

только сейчас.

Команда Наби выигрывает с преимуществом в три очка, и как только тренер заканчивает
с ними разговаривать, она с визгом бежит к ним. Джисон садится на корточки,
распахивая для нее объятия.

– Папа! Ты видел, как я поймала мяч? – восторженно восклицает она, подпрыгивая на

месте.

– Конечно, видел! Ты была потрясающа.

– Да, твой глупый папаша пришел как раз вовремя, – беззлобно говорит Исыль,
присаживаясь рядом с ним, чтобы тоже обнять дочь, – Отличная работа, малыш.
Кажется, кто-то заслужил мороженое, да?

– Да! – соглашается она, – Хочешь пойти, папа?

– Может, позовем твоих друзей? – с ухмылкой предлагает Исыль, – Я думаю, у твоего

отца была тяжелая ночь.
– О, – Наби на мгновение задумывается, после с энтузиазмом кивая, – Хорошо.

Джисон провожает их до машины, обнимает Наби на прощание, и Исыль останавливает его

быстрее, чем он успевает сбежать.

– У тебя из кармана выпало, – говорит она, протягивая ему листок бумаги, – Похоже,
человек, с которым «это никогда больше не повторится», с тобой не согласен.

Это… это номер телефона. Номер телефона и крошечный рисунок кошки, – немного
страшненький, но милый, – написанные фиолетовой ручкой. У Джисона перехватывает
дыхание.

– О, – говорит он, быстро убирая его в карман, – Да. Ладно. Спасибо.

– Позвонишь?

– Посмотрим, – звучит, наверное, неубедительно, судя по знакомому взгляду, который

бросает ему женщина.

– Джисон, – начинает она, и ее голос приобретает серьезный, материнский тон, –

Хватит отказывать себе в счастье. Наби поймет и примет любые изменения в твоей
жизни, поверь мне.

– Я знаю, знаю. Но я… я и так счастлив, – отвечает он, заставляя себя улыбнуться, –

Не беспокойся. Всё в порядке.

Исыль задерживает на нем взгляд еще на несколько секунд, а затем похлопывает его по
руке.

– Хорошо, – вздыхает она, направляясь к машине, – Но ты просто обязан позвонить ей.

Ощущения такие, будто его пнули в живот.

– Хорошо, – говорит он на автомате, – Я подумаю об этом. Увидимся.

Он продолжает махать Наби, когда они выезжают со стоянки, затем тяжело вздыхает,
проводит рукой по волосам и направляется к своей машине.

– Хан Джисон!

Голос сопровождается топотом ботинок по асфальту. Джисон поворачивается и видит

тренера, бегущего к нему со знакомой розовой бутылкой в руках.

– Вот. Наби снова забыла свою бутылку, – говорит Сынмин, протягивая ему ее.

– Вся в отца, – шутит он, – Спасибо.

– Без проблем, но, э-э… – он хмурится, оглядывая его с головы до ног, и Джисон
потирает виски.

– Пожалуйста... Тебя еще не хватало…

– Ха! Так и знал, – говорит он с озорной ухмылкой, – Ты наконец-то последовал

нашему совету и нашел себе кого-то! Кто это? Как всё прошло? Вообще, нет, избавь
меня от подробностей, но мне интересно, кто это. Я знаю этого человека?

– С чего бы мне тебе об этом рассказывать? – стонет Джисон, отталкивая его и

продолжая свой путь к машине. Сынмин, раздраженно вздохнув, следует за ним.
– Значит, знаю?

– Нет!

– Нет, значит… А чей это номер у тебя из кармана выпал?

– Что за… Отдай! – шипит Джисон, выхватывая листок у него из рук и крепко сжимая
его в кулаке, потому что карманам, видимо, больше доверять нельзя.

– Да ладно тебе, мы оба знаем, что все подробности я узнаю у Чанбина, – пристает
Ким, – Выкладывай уже.

– Чанбину я тоже ничего не скажу, – хмыкает он, – Слушай, нечего выкладывать.

Встреча на одну ночь, вот и всё.

Аргумент звучит слабо даже для собственных ушей, тем более, когда Сынмин
многозначительно смотрит на листок бумаги, смятый в его руке.

– Отвали, – категорично говорит Джисон, открывая дверь своей машины.

– Подожди! Вообще-то я достаю тебя не просто так.

– Да что ты?

– У Чанбина сегодня встреча, – объясняет он, – Он должен был заехать за мной, но

она затянулась. И здесь жарко. Подвезешь меня?

– М-м, – Джисон щурится, – Знаешь, что? У меня просто отличное настроение после
вчерашнего потрясающего секса, поэтому я только рад. Садись, расскажу всё по
дороге.

Сынмин прищуривает глаза от ухмылки, которой одаривает его Джисон, обходя машину,
чтобы проскользнуть на пассажирское сидение.

– Как мило с твоей стороны.

Они заключают перемирие – Джисон не мучает его подробностями лучшей ночи в его
жизни, а Сынмин перестает приставать к нему с расспросами о том, кто это, – и он
наслаждается его компанией всё время поездки, отвлекаясь от беспокойства,
затаившегося в глубине его сознания.

Вернувшись домой, он смотрит на уже скомканный листок бумаги с номером. Он подносит

его над мусорной корзиной, пытаясь рассуждать сам с собой.

В его жизни нет ни времени, ни места отношениям, независимо от того, являются они
платонической связью или чем-то большим.

А с таким человеком, как Минхо, по-другому никак. Он знает, что будет рассматривать
его как «нечто большее», и он… не может. Не сейчас. Он не может поступить так с
Наби, не может внедрить в её жизнь совершенно нового человека.

Хватит отказывать себе в счастье, – звучит в его голове голос Исыль, – Ты просто
обязан позвонить ей.

Ей. Что бы все подумали, увидев его с парнем? Это далеко не самая большая проблема;
в его жизни нет места людям, которые могут его осудить, а двое его коллег-мужчин
замужем, но для него это всё равно в новинку. Он мало кому открывался.
К тому же, Минхо моложе, и они познакомились в секс-шопе, черт возьми. Это не та
история, которую ты рассказываешь при встрече с родителями.

Джисон понимает, что забегает далеко вперед. Минхо явно хорошо провел время и,
наверное, просто хочет встретиться снова. Может, он просто такой человек. Некоторые
люди не против переспать с незнакомцем, и для них это не будет значить ровным
счетом ничего.

Джисон не знает, может ли отнести себя к ним.

Он вздыхает, засовывая номер обратно в карман.

Он подумает. Когда голова не будет затуманена мыслями о том, какой невероятный секс
у него был впервые за много лет, он подумает.

В понедельник ему начинает казаться, что Чанбин и Сынмин готовы сделать всё, чтобы
он наложил на себя руки.

Сынмин даже не учитель – просто тренер команды малой лиги по бейсболу и софтболу –
и все же он так много времени околачивается в школе, что все думают, что он тоже
учитель. Джисон не против; на самом деле ему очень нравится Сынмин, но прямо сейчас
он будто заноза в заднице.

Его муж ненамного лучше. Чанбин, учитель этики и его коллега-музыкант, один из его
ближайших друзей, и только поэтому он думает, что у него есть право приставать к
нему, тыкая в слабо виднеющийся засос, который он изо всех сил старался скрыть
косметикой, и настаивать, чтобы он рассказал, от кого он его получил.

Чонин – его единственная спасительная благодать.

– Повзрослей уже, – ворчит он с чашкой кофе в руке. Чанбин смотрит на него с широко
раскрытыми глазами, на что Ян мило улыбается, – Пожалуйста.

– Тебе повезло, что ты такой милый, – щебечет Чанбин. Чонин закатывает глаза.

– Понимаешь, – продолжает он, – Последнее, о чем я хочу слышать утром в

понедельник, – это сексуальная жизнь Джисона. У вас что, со своей всё плохо,
ребята?

Чанбин в шоке открывает рот, пока Джисон хихикает себе в ладонь, другую поднимая
для того, чтобы дать Чонину пять.

– Ничего подобного, – защищается тот.

– И у нас всё в порядке, спасибо за беспокойство, – добавляет Сынмин (они в

учительской комнате отдыха; что он вообще здесь делает?).

– Более чем, – соглашается Чанбин, и от его подмигивания Джисон ежится, – Просто… с

тех пор, как Хенджин с Юной расстались, нам совсем нечего обсуждать. Пощади,
Джисон, хотя бы немножечко расскажи!

Джисон качает головой, помешивая свой кофе.

– Даже если бы я сказал, кто это, для тебя это ничего бы не значило. Ты его не
знаешь.

Тишина оглушительна. Как-то странно.

Джисон замирает. Прокручивает в голове собственные слова.

Блять, отлично.

– Его? – повторяют все трое одновременно. Чанбин выглядит взволнованно; Сынмин –

потрясенно; Чонин удивлен.

Джисон ударяется головой о стол и молится, чтобы в полу разверзлась дыра и

поглотила его целиком и сразу.

– Ну, и как тебе? – Чанбин перегибается через стол, чтобы сжать его плечо и
подтолкнуть, – Ладно, без подробностей, я просто хочу узнать, понравилось тебе или
нет. Я же знаю, у тебя давно не было…

– Это было невероятно, – решительно говорит Джисон, садясь на место, – Вот и всё?
Мы хорошо провели время, это была лучшая ночь в моей жизни, он очень милый,
красивый, и я теперь не знаю, что мне делать, – он со стоном проводит ладонями по
лицу, и кровь стынет в жилах, когда он замечает фигуру, стоящую в дверях.

Он с облегчением вздыхает, когда понимает, что это Чан, учитель английского, – не

то, чтобы он хотел, чтобы об этом услышал кто-то из преподавателей, но если и так,
то лучше уж это будет Чан, – он стоит с кофе в руке, рот его приоткрыт.

– Э-э, – нервно смеется он, – Я не вовремя? Извините, зайду позже.

– Нет, все в порядке, – говорит Джисон, вставая и собирая свои вещи. Ему не особо
нравится идея остаться здесь и услышать еще миллион вопросов или мотивационную речь
о том, как он заслуживает счастья и все такое, – Мне нужно готовиться к занятиям.
Жаль, что тебе пришлось это услышать.

– Эй, это ведь круто, – смеется Чан, входя и занимая место рядом с Чонином, –
Любовь, такая штука.

– Ага, спасибо.

Джисон почти выходит в коридор, как на его пути появляется еще одна фигура – в
дверной проем заглядывает человек. С фиолетовыми волосами.

Он чуть не роняет всё, что нес в руках, и замедляется, когда встречается взглядом с
Минхо.

Глаза младшего загораются, но голос звучит робко.

– Здравствуйте, я ищу Хан-щи...

Какого хрена.

– Эт-то я, – отвечает Джисон, улыбаясь и изображая вежливость в попытке скрыть от

коллег, насколько это ужасно неловкая для него встреча.

Видит Бог, они будут цепляться за каждый малейший намек на драму, пока не раскроют
все его грязные секреты.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спокойно спрашивает он, жестом приглашая Минхо
выйти в коридор, с тихим щелчком закрывая за ними дверь.

– Вообще, э-э…

– Что ты здесь делаешь? – шипит Джисон, таща его за руку в темный пустой офис по
соседству. Минхо испуганно моргает, а затем вырывает руку из его хватки, сердито
нахмурив брови.

– Вау, – говорит он, – Успокойся. Я не к тебе пришел.

– Значит, к какому-то другому Хан-щи? – криво усмехается Джисон.

Минхо косится на него, нахмурившись еще сильнее и склонив голову набок, будто не
может понять, почему Джисон так реагирует, но что он должен думать?

Ладно, возможно, он ведет себя немного агрессивно. Он смягчается, понимая, что

практически прижимает Минхо к стене, поэтому выдыхает и отходит назад.

– Что, решил, что я тебя преследую? – усмехается Минхо. Он вздыхает, проводя рукой
по волосам, – Слушай, я понятия не имел, что ты здесь работаешь, но давай ты не
будешь делать из этого проблему вселенских масштабов?

– Из чего? – давит Джисон, – Что ты здесь делаешь?

– Я новый учитель балета, – он без энтузиазма взмахивает руками, – Сюрприз.

– Учитель… – Джисон щиплет себя за переносицу. Ну, конечно.

Конечно, учитель балета, на который он записал свою дочь на прошлой неделе, – это
парень, с которым у него был секс. Парень, который работает в сраном секс-шопе и на
выходных связал его в своей постели.

Твою мать.

– На стойке регистрации мне сказали найти тебя и попросить, чтобы ты помог мне с
аппаратурой, – медленно говорит Минхо, который уже, по-видимому, на взводе, – Я
говорил, что не хочу напрягать тебя, потому что не хотел пересекаться с тобой, но
они настояли.

– Отлично, – сухо говорит Джисон, уставившись в стену, – Просто прекрасно.

– Эм, – говорит Минхо, выдавив нервный смешок, – Какие-то проблемы? Я понимаю,

почему ты чувствуешь себя неловко, но ты явно сердишься.

– Я записал свою дочь на твои занятия.

– Ладно… – Минхо качает головой, как будто не понимает. Джисон не знает, что за
этим последует, – И?

– И, – он выдыхает, пытаясь упорядочить свои мысли, – Просто…

Просто… что?

Всё, что он сейчас понимает, так это то, что он в шоке; он ничего не понимает, ему
не с чем ассоциировать Минхо, кроме секса и секс-игрушек, и кроме, наверное, котов
и того сериала, который они смотрели, но в основном секса – и он должен спокойно
реагировать на то, что ему придется отдать свою дочь ему на попечение?

К тому же, он проговорился, что переспал с парнем, и, если кто-то увидит, как они с
Минхо общаются, они всё поймут. Но ведь он не может вот так просто взять, и сказать
Минхо, чтобы уходил, – он теперь здесь работает. Все, что ему остается, это
смириться и вести себя непринужденно, притворившись, что той ночи никогда не было.

Он молчит, поэтому Минхо недоверчиво усмехается.

– Что, ты думаешь, что мне нельзя работать с детьми, потому что… потому что я
работаю в секс-шопе? – хрипло шепчет он.

– Нет, я не…

– Нет? Тогда в чем же дело? – с вызовом спрашивает он, складывая руки на груди.
Джисон открывает рот, чтобы возразить, но не знает, что сказать. Он видит, как
напрягается его челюсть, – Вне всего, чем мы с тобой занимались, я всё ещё человек.
Ты ни черта не знаешь, чтобы вот так судить обо мне.

Он протискивается мимо него и выходит в коридор, Джисон чувствует острый укол вины.

Он последний человек, которого он хотел бы обидеть, но более того, он прав. Минхо

был с ним милым, добрым и понимающим, а Джисон отплачивает ему тем, что ведет себя
как самый большой на свете подонок.

– Прости меня, – говорит он, догоняя его, – Ты не заслужил этого. Прости. Я просто…
я запаниковал.

Минхо искоса смотрит на него, затем вздыхает.

– Просто покажи мне, где взять аппаратуру. Я не знаю, куда мне идти.

– Конечно, – отвечает Джисон с принужденным смешком, обгоняя его и ведя в

собственный кабинет, в задней части которого стоят музыкальные инструменты.
Учеников там нет, до следующего урока осталось еще немного времени, и он хочет
устроить младшему мини-экскурсию по школе в надежде разрядить напряженность между
ними, когда Минхо снова заговаривает.

– Если ты боишься, что я всем расскажу, то не стоит, – говорит он, избегая его
взгляда, засунув руки в передний карман своей розовой толстовки, – Я не такой урод,
каким ты меня, похоже, представляешь.

– Минхо, – вздыхает Джисон, пощипывая переносицу, – Это не так. Это я вел себя как
осел, прости меня. Ты был добр ко мне, а я…

– Ага, – бормочет Минхо, слегка проводя рукой по клавишам выключенного синтезатора.

– И я не боюсь, что ты… – он останавливает себя, – Ну, ладно, я немного беспокоюсь

о том, какое внимание это привлечёт, так что, может быть, будет лучше, если мы…

– Притворимся, что этого никогда не было? – подсказывает Минхо, пристально глядя на

Джисона и беззвучно нажимая на какие-то клавиши. Расположение его пальцев говорит о
том, что он умеет играть. Джисон заинтригован, но зацикливаться на этом не время.

– В точку, – отвечает он, и ему кажется, что горло сжимает в силках.

Но это избавит его от принятия трудных решений. Ему жаль, что он был так груб с
Минхо, но теперь он, возможно, перестанет искать с ним встреч, а Джисон без
зазрений совести, вины и сожалений о том, что упускает что-то важное, сможет
выбросить его номер.

– Считай, что ничего не было, – категорично говорит Минхо. Как-то горько это
слышать, но ведь он сам попросил, – Так значит, ты учитель…

– А ты танцор, – отвечает Джисон, взглядом скользя вниз к его бедрам. Ну, да, это
имеет смысл. Разум блуждает в воспоминаниях о том, как его крепкие мышцы и мягкая
кожа ощущались под кончиками его пальцев. Как он работал бедрами, чтобы…

Джисон быстро отводит взгляд, пока снова не погрузился в воспоминания.

Притвориться, что этого никогда не было? Да уж, очень «легко».

– Ага, – говорит Минхо, – Я преподаю в студии, там меня и нашли, потом наняли на
работу. Кстати говоря, мне пора идти.

– А, точно, – Джисон отталкивается от своего стола и направляется к шкафу. Минхо,

встав у двери, говорит, что ему нужна стереосистема, пока Джисон роется там в
поисках подходящих проводов. В конце концов он все-таки находит нужные и аккуратно
наматывает их вокруг стереосистемы, передавая ее Минхо.

– Спасибо, – говорит он, касаясь пальцами его руки, когда осторожно берет ее на
руки, – И Хан-щи?

– М?

Взгляд Минхо скользит вниз к его шее, прямо туда, где находится оставленный им
плохо скрытый засос. Джисон застенчиво поправляет воротник рубашки, чувствуя, как
вверх по шее ползет тепло, и Минхо ухмыляется, снова поднимая глаза и встречаясь с
ним взглядом.

– Ты должен мне кофе.

И когда он разворачивается и уходит, Джисон только смотрит вслед.

Джисон еле сдерживается, чтобы не сорвать занятие за пять минут до его окончания,
прислоняясь к дверному косяку, чтобы посмотреть, что происходит, свободно сложив
руки.

Минхо бросает на него быстрый взгляд, но не теряет сосредоточенности, продолжая

вести занятие – в зале в основном девочки, между ними несколько мальчиков, – он
вслух проговаривает названия движений, которым он учил их на протяжении всего
урока.

– Хорошо, начинаем с тандю…

Минхо мягко ведет счет на протяжении всего тендю, плие, релевелянта и бурре –
честно говоря, Джисон все эти слова слышит впервые в жизни. Возможно, он ничего не
знает о балете, но не нужно быть экспертом, чтобы признать, как грациозно двигается
младший – учитывая то, как плавно дети повторяют его движения, выходит, что он не
только хороший танцор, но и отличный учитель.

Наби выглядит так, будто целиком и полностью находится в своей стихии, – либо
Джисон просто ослеплен любовью. Наверное, и то, и то правда; она всегда быстро
училась, как и он сам. Он гордо улыбается, когда она встречается с ним взглядом.

Он не понимает, в какой момент переключает свое внимание между дочерью и Минхо,

пока тот не смотрит в ответ – уголки его губ дергаются вверх, когда Джисон быстро
отводит взгляд, смутившись, что его поймали.

Вскоре после этого Минхо заканчивает урок, поздравляя детей с хорошо выполненной
работой и напоминая им о том, что нужно повторить дома. Как только все начинают
расходиться, Наби подскакивает прямо к Минхо – странно. Тот присаживается на
корточки, чтобы соответствовать ее росту, и улыбается, когда она приближается,
вскинув брови и внимательно глядя на него. Джисон заходит внутрь, чтобы освободить
детям проход, и послушать, о чем они будут говорить.

– Мне нравятся твои волосы, – застенчиво говорит Наби.

– Спасибо, – улыбается Минхо, – Тебе нравится фиолетовый цвет?

– Да! – с энтузиазмом кивает она, – Тебе тоже?

Он задумчиво мычит.

– И мне. Но мой любимый цвет – это мятно-зеленый, прямо как твой бант, – он тычет
пальцем в свои волосы, отражая, в каком месте к ее волосам прикреплена заколка.

– О! – с широко раскрытыми глазами Наби кладет на нее ладошку, вытягивая шею и

глядя ему за спину, чтобы взглянуть на себя в зеркало, – Тогда покрась волосы в
мятно-зеленый.

– Я подумаю об этом, – усмехается Минхо, – А как насчет тебя? У тебя тоже будут
фиолетовые волосы, когда ты вырастешь?

– Да! – восклицает она, а затем надувает губы, – Но… папа говорит, что мне нельзя
красить волосы, делать татуировки и встречаться с кем-то, пока мне не исполнится
тридцать…

Она бросает грустный взгляд на Джисона, Минхо следит за ее взглядом, вскинув брови.
Джисон понимает, что на протяжении всего разговора слабо улыбался, глядя на них, и
быстро меняет выражение лица, с вызовом склоняя голову.

– О, правда? Тридцать? – Минхо дуется вместе с ней, – Но ты ведь будешь старая.

Джисон тихо посмеивается над очевидным ударом по его самолюбию, но озорная ухмылка
Минхо и веселый огонек в его глазах выдают, что он это не со зла. В любом случае,
он все равно заслужил.

– Знаю! – горячо соглашается Наби.

– Ладно, хватит вам, – раздраженно вздыхает Джисон, решив, что пора вмешаться, пока
они не устроили восстание против него, – Я не потерплю эйджизма в свою сторону.
Если будешь хорошо относиться к своим родителям, то сможешь покрасить волосы в
фиолетовый к двадцати пяти. Может быть.

Наби громко стонет.

– Я все равно буду старой!

Минхо задыхается, притворно оскорбляясь, и прикладывает руку к груди, пока Джисон

торжествующе смеется. Он просит Наби пойти забрать свои вещи, пока за ней не
приехала мама, а сам предлагает Минхо отнести стереосистему обратно.

– Я сам, спасибо, – беззаботно говорит он, переобуваясь в кроссовки. Кажется,

настроение у него теперь получше, чем раньше, – Твой кабинет ведь открыт?
– Нет, – говорит Джисон, выуживая ключи из кармана и вертя их на пальце, – Но мне
нужно будет закрыть его, пока я не ушел, так что…

Минхо понимающе хмыкает, засовывает пуанты в сумку и перекидывает ее через плечо,

берет стереосистему и идет с ней в класс Джисона.

– Итак, – начинает тот, идя следом и позвякивая ключами, – Ты хорошо ладишь с

детьми. Ну, судя по тому, что я увидел.

– Шокирует, знаю.

– М-м, не совсем, – отвечает Джисон, – Я просто подумал… ты добрый, терпеливый. А

еще любишь кошек. Уход за котами и детьми не так уж и отличается, да?

– Коты гораздо более самодостаточны. Да и в целом они лучше людей, – серьезно

утверждает он, – Без обид. Но я понимаю, к чему ты клонишь. Мои коты – это, по
сути, мои дети, так что.

– Именно, – смеется Джисон, открывая дверь для него, – Я к чему это начал вообще… я
хочу еще раз извиниться. За то, что вел себя как придурок.

– Всё в порядке, – отвечает Минхо, ставя систему на полку, а затем поворачивается к

нему с милой улыбкой на губах, – Правда. Я всё понимаю. Я не злюсь.

– Хорошо, – с облегчением вздыхает Джисон. На этом моменте они должны были

попрощаться и пойти каждый по своим делам, но он не может сдвинуться с места.

Минхо тоже мнется, подтягивая ремень сумки повыше. Джисон стоит у него на пути, но
ему, похоже, тоже не особо хочется уходить.

– Что ж, – начинает он, – Скажи, если я снова лезу не в свое дело, но ты сказал,
что Наби заберет мама?

– О, да, – отвечает Джисон, – Моя, э-э, бывшая жена. Мы чередуемся на неделе, либо
она забирает ее на выходных, всегда по-разному. Зависит от того, насколько мы
заняты.

Минхо кивает.

– Когда вы расстались?

– Около двух лет назад, – прикидывает Джисон, – Это было взаимное решение. Теперь
мы счастливы. Ну, я так думаю, – он смущенно хихикает, – Мы хорошие друзья.

– О, – его брови взлетают вверх, он выглядит удивленно, – Это хорошо, и для тебя, и
для Наби.

– Да, всё могло обернуться намного хуже, – соглашается Джисон, – Хотя иногда
становится немного одиноко, – выпаливает он быстрее, чем успевает остановить себя,
– Ну, когда я остаюсь один.

– О, правда? – Минхо с веселой улыбкой скрещивает руки на груди, – Хотел бы я знать

кого-нибудь, кто мог бы помочь тебе с этим. Если бы знал, дал бы тебе его номер…

– Для протокола, – говорит Джисон, – Он всё ещё у меня.

– Я на это надеялся, – он глядит вниз, переминаясь с ноги на ногу, – Я знаю, ты

сказал, что тебе это не нужно, но я всё надеялся, что ты передумаешь. Мне
понравилось.

– И мне, – отвечает Джисон, потирая затылок, – Но я правда… я правда не могу так

рисковать. Не хочу ставить Наби в неловкое положение, или чтобы по школе пошли
слухи…

– Но ты ведь оставил мой номер? – прерывает его Минхо, издавая смешок, – Решай сам.

– Думаю, я просто… Послушай, у меня никогда не было секса ради секса, – тихо
признается он, – Я понятия не имею, чего ожидать или чего будут ожидать от меня.

– Я ничего не ожидаю от тебя, – говорит Минхо, – Во-первых, мне не нужны отношения;

всё, что мне нужно, – это хорошо провести время. А что касается того, что ты не
хочешь, чтобы об этом узнали, я умею держать рот на замке. Буду твоим маленьким
грязным секретом.

– Правда? – с сомнением спрашивает Джисон.

– Ну-у... да? Нет, я хочу, чтобы ты всем рассказал, что мы спим, иначе я больше не
пущу тебя в свою квартиру, – с сарказмом говорит он, закатывая глаза, – Никто не
должен знать. В этом вся прелесть отсутствия каких-либо обязательств.

– Разве это не будет странно? Мы ведь теперь практически коллеги.

– Тебе сейчас что-нибудь кажется странным?

Джисон удивляется, когда понимает, что нет; когда напряжение от беспочвенной паники
спадает, он совсем не чувствует неловкости. Присутствие Минхо и его легкая улыбка
возвращают его в пятницу.

– Думаю, нет.

– В таком случае… – он улыбается, подходя ближе, и Джисон чувствует, как

сердцебиение учащается, когда грудь младшего касается его руки. Минхо тянется ему
за спину и закрывает дверь. Его глаза окутаны тьмой, замок щелкает, и Джисон даже
не пытается остановить его.

Минхо мягко прижимает его к себе, своим носом соприкасаясь с его. Джисона разрывает
между тем, чтобы притянуть его ближе и оттолкнуть, тело гудит от желания, пока мозг
кричит, как это глупо, и в какие неприятности они могут попасть, если их поймают.

Он снова чувствует себя подростком, делающим то, чего не должен. Он притягивает

Минхо к себе, кладет ладони ему на талию и сокращает то мизерное расстояние между
ними, целуя его в темноте закрытого кабинета. Боже, эти божественные губы
преследовали его все эти дни, и они такие же мягкие, как он помнил. У него
перехватывает дыхание, когда Минхо наклоняет голову, углубляя поцелуй и требуя
большего.

Джисон приходит в себя, когда ладони младшего скользят в задние карманы его брюк и
сжимают его задницу, в животе становится тепло.

– Минхо, – шепчет он ему в губы, пытаясь найти в себе мужество отстраниться, – Нам
не стоит… Не здесь.

С тихим звуком, похожим на скулеж, Минхо убирает руки.

– Да, – бормочет он, – Да, ты прав. Извини.

– Все в порядке, – говорит Джисон, разглаживая руками рубашку. Когда его глаза
привыкают к темноте, он видит, как Минхо робко отступает назад, – Мне нравится твой
энтузиазм.

Тот усмехается, пытаясь скрыть улыбку на губах, разворачивая его за плечи и

подталкивая его к двери.

– Пойдем уже.

Джисон на мгновение прикладывает ухо к двери, внимательно прислушиваясь, чтобы

убедиться, что никого нет за дверью, и никто не увидит, как они выходят вместе,
после осторожно толкая дверь. Он выдыхает и жестом приглашает младшего следовать за
ним.

Мысль о том, что тебя поймают, пугает, но в то же время почему-то так волнует.

(Это не кажется таким захватывающим, когда он понимает, что может потерять работу в
зависимости от того, кто может стать свидетелем происходящего, но всё же.)

– Куда именно пойдем? – спрашивает он, закрывая дверь за Минхо.

– Ко мне? – тот даже не пытается ходить вокруг да около.

Широко раскрытые глаза Минхо полны надежды, и Джисон потерял всю волю бороться с
самим собой. Он хочет Минхо, Минхо хочет его, и это все, что сейчас важно. Он
кивает в ответ.

– Ты невероятный, – шепчет Джисон, крепко вжимая его за бедра в матрас. Джисон

укладывает его так, как ему нравится, проверяя, насколько широко он может
раздвинуть ноги, и такой ли он гибкий, как кажется (ответ: да, да и еще раз да).

Никто не смеет осуждать его искреннее восхищение. Это удивляет больше, чем
следовало бы, учитывая, что младший преподает балет, но это все равно нечестно –
как можно быть таким идеальным?

Особенно сейчас, когда он лежит перед ним, раскрасневшийся и готовый на всё. Его
запястья пристегнуты к каркасу кровати над головой, когда Джисон ускоряет толчки.
Он красиво, жалобно стонет, дергая руками. Он ни разу не попросил расстегнуть его –
по крайней мере, всерьез, – и похоже, он только рад быть полностью в его власти.

Джисон быстро понял, что нужно, чтобы свести Минхо с ума – когда он шлепает его по
бедру, тот хнычет, дрожа от удовольствия, ему нравится, когда он гладит его грудь,
а еще больше – когда он тянет его за волосы. Минхо всё это обожает.

А Джисон обожает делать ему приятно, обожает его красивые стоны, и обожает то, как
жадно и ненасытно он принимает его член.

Минхо способен убить. Это слишком для его бедного сердца; Джисон загонит себя в
могилу, если они продолжат в том же духе.

Джисон падает на него во второй раз за этот вечер. Снаружи начинает темнеть,
мрачная синева тусклым светом омывает постель. Тело младшего блестит от пота, его
грудь вздымается, пока он пытается отдышаться. Он кажется неземным.
– Ты в порядке? – спрашивает Джисон, пытаясь освободить его, – Я ведь не сделал
тебе больно?

– Нет, хен, – тихо смеется Минхо. Освободившись, он вытягивает руки над головой,
надув губы. Он похож на маленького котенка, – Если бы и сделал, я был бы только
рад.

– О, – он чувствует, как краснеет, – Хорошо.

Минхо хихикает, пока он хватает салфетки, чтобы помочь ему протереться.

– Ты милый, – говорит он.

– Никакой я не милый, – фыркает Джисон, тыча пальцем ему в лицо, – Я старше, так
что… Эй! – кричит он, когда Минхо вытягивает шею, щелкая зубами в попытке укусить
его за палец.

– Ладно, дядечка, – ухмыляется он, потянувшись вперед и щекоча его под подбородком,
как одного из своих питомцев, – Всё равно милый.

– Какой наглый, – нерешительно ворчит Джисон, чувствуя, как на лице угрожают

появиться улыбка и румянец, пока он нежно вытирает его торс салфеткой.

– Есть хочешь? – спрашивает Минхо, проверяя время.

Джисон колеблется.

Он не уверен, что думать на тот счет, что между ними снова всё по-прежнему –
непринужденно и легко. Это приятно и, безусловно, лучше, чем могло бы быть, реши
они забыть друг о друге и сделать вид, что между ними ничего не было. Минхо милый и
забавный, и Джисон уверен, что это главная причина, по которой ему с ним так
хорошо, но… проводить с ним больше времени, чем нужно, – вряд ли лучшая для него
идея.

Он хочет сказать: «Да», угостить его чем-нибудь, чтобы отплатить за прошлый раз.
Хочет сидеть у него на диване и обсуждать их любимый сериал в окружении его котов.
Черт, а что, если после ужина его будет ждать еще один раунд?

Искушение. Ему нравится Минхо как личность, он хочет быть рядом с ним, хочет, чтобы
они стали ближе, даже если как просто друзья, – но разве это не выходит за рамки
«отношений без обязательств»? Или рамки бывают разными? Конечно, риск есть даже в
дружбе с тем, с кем обычно только целуешься и занимаешься сексом, но Джисон не
уверен, что готов к таким рискам.

У Минхо в этом плане, возможно, и много опыта, но у Джисона – нет, так что ему
нужно быть осторожнее. Он не может быть эгоистом, не может позволить себе
пренебречь интересами своей дочери.

– Мне, наверное, пора домой, – говорит он, свешивая ноги с края кровати и начиная
натягивать свое белье обратно. Он нежен, но тверд, когда набирается смелости
посмотреть младшему в глаза, – Не стоило оставаться в прошлый раз. Это вряд ли было
по правилам нашей с тобой договоренности.

– М-м, – с нечитаемым выражением лица Минхо только моргает, – Хорошо.

– Может, я закажу тебе что-нибудь? – предлагает он, застенчиво улыбаясь, – Ну,

чтобы отплатить за то, что ты накормил меня тогда.

– Нет, все в порядке, – отвечает Минхо, – Я просто хотел тебя угостить. Спасибо
тебе за твой фантастический член.

– Тогда спасибо за великолепную… задницу? – шутит он.

Минхо тихо смеется, и Джисон, улыбаясь про себя, встает, чтобы продолжить
одеваться, пока младший не привлекает его внимание.

– Если ты так хочешь отблагодарить меня…

Он с любопытством оглядывается, совершенно не ожидая, что от увиденного у него чуть

не перехватывает дыхание. Минхо просто лежит, но выглядит так божественно, что
хочется плакать.

На пах натянуто одеяло, а остальная часть открыта; сильные бедра напрягаются, когда
он приподнимает одну ногу. Одна рука у него за головой, а палец другой он подносит
к своим пухлым розовым губам, голодным взглядом блуждая по его фигуре.

– Можно мне разок побыть сверху? – спрашивает он.

Он похож на греческого бога – если бы греческие боги были такими же сексуальными и

красили волосы в фиолетовый. Пурпурная краска в те времена была бы редкостью, а его
волосы свидетельствовали бы о принадлежности королевской крови, ведь даже
тысячелетия назад он был бы выше всех остальных.

Стоп, что?

Его губы кривятся в довольной улыбке, и Джисон понимает, что, должно быть, сказал
это вслух.

– Я думал, ты уже бывал снизу…? – говорит он.

– Э-э, д-да! Да, – отвечает Джисон, – Это просто было… давно. Очень давно.

Минхо хмыкает, вставая, чтобы надеть белье и подойти к своей полной чудес тумбочке.
Джисон, закончив застегивать рубашку, с любопытством наблюдает за ним.

– Я не буду тебя торопить, – говорит он, роясь в содержимом, – Если ты не хочешь,

то я и настаивать не буду. Но… – Джисон узнает в одной его руке тот самый вибратор,
а во второй – фаллоимитатор побольше. Он решил отдать их ему? – Тебе, похоже,
понравилось, поэтому я хочу подарить его тебе. Я всё равно им не пользуюсь.

– Э-э… – Джисон принимает подарок с небольшим беспокойством.

– Всё чисто, не волнуйся, – усмехается Минхо, – И это тоже возьми.

Он протягивает вторую игрушку. Она розовая и полупрозрачная, одна из самых

маленьких в его коллекции, и ее объективно трудно назвать «пугающей», но прошло так
много времени с тех пор, как он занимался подобным, что он не может не нервничать.

– Что? – ухмыляется Минхо, – Ты ведь сам хотел попробовать что-то еще.

– Ну… да, – он потирает затылок, – Я думал, ты уже понял, что это был предлог,
чтобы снова с тобой увидеться.

– Ой, – наступает его очередь смущаться. На губах младшего появляется легкая

улыбка, – Если они тебе не нужны, можешь не брать. Я просто подумал, что они могут
помочь, если ты захочешь… ну, ты знаешь.

Джисон сглатывает, когда в голове всплывают образы того, как он сидит на нем, или
как, зная его силу, Минхо вжимает его в матрас. Не то чтобы мысль о том, как Минхо
оказывается сверху, не приходила ему в голову, но у него не было времени
зацикливаться на этом, – он как-то сразу сделал вывод, что младший предпочитает
быть снизу, а он сверху. Вот и всё.

Но теперь он знает, что Минхо заинтересован в этом, и от этой мысли внутри

становится тепло. Поэтому он решает, что самое меньшее, что он может сделать, это
принять подарок и хотя бы попробовать.

– Конечно, ничего страшного, если ты не захочешь, – пожимая плечами, говорит Минхо

после небольшой паузы.

– Да, хорошо, я… я дам тебе знать, – отвечает он, нервно хихикая. Он смотрит на
игрушки в своих руках, – Мне их в карман положить или…

Фыркнув, Минхо шлепает его по руке, а затем приносит пакет из тонкой черной ткани.

– Спасибо.

– Не за что, – отвечает он, вручая ему очки и провожая его к двери, – А теперь
проваливай уже, чтобы мы с котами могли спокойно приготовить ужин.

– А ты уверен, что не хочешь, чтобы я что-нибудь тебе заказал? – спрашивает Джисон,

останавливаясь у порога, чтобы почесать Суни за ушком, а затем надевает ботинки.

– Все в порядке, – настаивает младший, – Но в среду я жду свой кофе.

– Понял, – он неуверенно топчется у двери, не зная, как попрощаться. В прошлый раз

он так спешил, что ему не пришлось беспокоиться об этом, глупо чмокая его в губы,
но теперь… что ему делать?

Чего он хочет, так это прижать его к себе, поцеловать на дорогу, но он

воздерживается. Вместо этого он протягивает ему руку, еле подавляя усмешку, когда
Минхо удивленно вскидывает брови.

– Приятно иметь с вами дело, Минхо-щи, – слишком официально говорит он, заставляя
Минхо рассмеяться, пожимая его руку в ответ.

– Взаимно, господин Хан, – отвечает он, – Надеюсь на скорую встречу.

– Да, я буду на связи, – подмигнув, Джисон выскальзывает за дверь, – Пока.

– Пока-пока, осторожнее на дорогах.

Джисон крепче прижимает к себе пакет и с улыбкой на лице уходит.

========== Часть 3 ==========

Джисон старается свести их контакты за пределами секса к минимуму, но даже

встречаясь только ради этого, они каждый раз узнают друг о друге что-то новое –
будь то плохие привычки Джисона во сне, то, что Минхо умеет петь и играть на
пианино, но никогда не показывает этого старшему, то, что Джисон любит аниме и
игры, то, что Минхо был волонтером в приютах для животных, и много-много других
деталей, которыми они делятся совершенно случайно.

И чем больше Джисон слышит, тем больше Минхо ему нравится. Интересно, младший
чувствует то же самое?

– Ты когда-нибудь думал о татуировках? – однажды спрашивает Минхо, кончиками

пальцев рассеянно проводя по его руке.

– М? – Джисон сонно моргает, притворяясь, что совсем не собирался задремать, чтобы

не пришлось отправлять Минхо домой. Он знает, что в любом случае, когда он
проснется, рядом его не будет, – Да, конечно, думал. Но так ничего и не набил. Как
видишь.

– Вижу, – отвечает Минхо, – Но еще не так поздно, – Джисон поворачивается к нему,

вскинув бровь, – Что? С рукавом ты выглядел бы еще сексуальнее, просто говорю.

Джисон смеется.

– Не знаю насчет целого рукава, но… М-м, может быть, что-нибудь, когда-нибудь.

– Что, например?

– Ты будешь смеяться.

– Возможно.

Джисон хихикает.

– Не знаю… Может, что-нибудь в стиле Гибли, – он искоса смотрит на младшего, чтобы

проверить его реакцию, но тот только мычит, еще больше подбодряя его, – Или какое-
нибудь животное. Медузу, например. Может быть, это поможет мне возродиться как
единое целое.

– Хочешь переродиться в медузу? – спрашивает тот с искренним любопытством в голосе.

– Да. Хочу отдохнуть. Позволить морю унести меня в свои глубины.

– Звучит мило. Какой именно медузой ты хотел бы стать?

Задумчиво мыча, Джисон ерзает на месте.

– Ну, они не очень-то долго живут, поэтому надо выбирать осторожнее. Наверное,
черноморской крапивой, они красивые, – размышляет он, – Еще мне нравятся те, что с
цветочными шляпками, но они живут всего полгода. Лунные медузы… те живут подольше.
Есть, конечно, бессмертные медузы, но не знаю, не хотел бы я оставаться медузой
навсегда. Ты как думаешь?

Он поворачивается к Минхо за советом и видит, как тот с весельем в глазах

улыбается.

– Что?

– Ничего, – отвечает тот, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, – Они правда

бессмертные?

– Ну, если их вдруг убивают, они регрессируют, превращаясь в полип, который затем
вырастает во взрослую медузу, – объясняет он, – То же самое, если бы бабочка, когда
умирает, превращалась в гусеницу.

– Да, бессмертие… звучит как-то жалко, – размышляет Минхо.

– Думаю, если бы ему надоело жить, он бы скормил себя какому-нибудь морскому

слизняку, – говорит Джисон, – Пути назад не будет.

Он не знает, как долго они лежат, разговаривая о медузах, и, хоть он и рад, что
кто-то (помимо Наби) готов выслушать всю информацию, которую он получил за
просмотром National Geographic, ему как-то стыдно так много разговаривать. Минхо,
кажется, очень интересно, он задает вопросы и не перебивает его, но всё же.

– А что насчет тебя? – спрашивает он, – Кем бы ты переродился?

Он прекрасно знает ответ, но улыбается, когда Минхо легко отвечает:

– Котом.

– Ничего себе, неожиданно.

– Просто подумай об этом, – говорит он, – Ты целыми днями валяешься и спишь. Тебя
кормят, обнимают и гладят.

– И отрезают тебе достоинство.

– Небольшая цена за то, чтобы быть котом.

– Да ладно? – ухмыляется Джисон, в глубине сознания чувствуя ноющую тревогу, когда

в голову приходит мимолетная мысль о том, как сильно ему нравится с ним
разговаривать, – Как мы перешли от татуировок к кошачьим яичкам? Кстати, о… а ты
что-то хочешь?

– Кошачьи яички? Нет, спасибо.

Джисон, откинувшись на подушку, смеется.

– Замолчи. Я о татуировках. Хочешь что-нибудь набить?

Минхо хихикает, а затем перекатывается на спину, задумчиво уставившись в потолок.

– Хочу сделать тату с изображением Суни, Дуни и Дори, – говорит он. Этого ответа
тоже следовало ожидать, – Но оно должно быть идеальным, а я еще не нашел
подходящего художника.

Джисон, ужасно очарованный серьезностью в его взгляде и любовью, которую он питает

к своим питомцам, улыбается.

– Найдешь, – отвечает он. Похлопав его по руке, он свободно кладет свою ладонь
поверх его, – Я буду верить в тебя и твою будущую татуировку.

Улыбаясь, Минхо переворачивает свою ладонь и сжимает его. Что-то внутри трепещет.

– Спасибо, – говорит он, – А я буду верить в тебя и в твой секси-рукав.

– Точно, – смеется Джисон, – Посмотрим.

И убирает руку.

– А как насчет пирсинга сосков? – спрашивает Минхо несколько дней спустя. Он

проводит ладонями по его груди, сидя у него на бедрах. Рубашка старшего лежит где-
то на полу.
– Прошу прощения?

– Проколи соски.

– Хорошо, – усмехается Джисон, – Тату, пирсинг… что дальше? Волосы покрасить?

– О-о, – его взгляд практически сверкает, – Хорошая идея. Давай в ярко-розовый?

Джисон морщится.

– За яркие волосы у нас отвечаешь ты.

А потом чуть не бьет себя по губам, потому что его слова звучат так, словно они уже
пара.

– Ты поверишь, если я скажу, что у меня когда-то были синие волосы? – выпаливает
он, пытаясь отвлечься от неудачного выбора слов.

– Ни за что, – выдыхает Минхо, широко раскрыв глаза, – Насколько? Мне нужны

доказательства.

– Темные. Позже попробую откопать их на телефоне, – он съеживается при мысли о

фотографиях того времени его жизни, о том, как он тогда старался быть дерзким и
крутым, но опять же… может быть, Минхо понравится, – Был такой этап в жизни. У меня
даже пирсинг в брови был, но, наверное, он давным-давно зарос.

– Что? – Минхо почти скулит, да так, будто он рассказывает ему о вечеринке, на

которую его никто не позвал. Он легонько хлопает его по плечу, – Нечестно. Проколи
её снова.

– Я слишком стар, чтобы выглядеть, как плохой парень, малыш, – смеется он, –
Прости, что разочаровал.

– М-м, – Минхо улыбается, склоняясь, чтобы снова коснуться губами его шеи, – Ну,
ладно. Но не пойми меня неправильно, образ горячего папаши тебе идет не меньше, –
он оставляет нежный поцелуй прямо над пульсом, – Ты идеален.

Снова это чувство. В груди трепещет, и это ощущение усиливается в десятки раз,
когда Минхо говорит ему такие приятные вещи, когда дает ему понять, насколько
привлекательным он его считает, с татуировками и синими волосами или без. Он делает
это всеми возможными способами, и в голове почти не остается места для сомнений.

С Минхо хорошо. Как внутри, так и снаружи.

Несколько дней спустя они снова встречаются у младшего, и Джисон изо всех сил
старается сделать так, чтобы Минхо тоже было хорошо с ним.

(Он иногда беспокоится о том, что они стали встречаться слишком часто, и Минхо
может устать от него, но пока никаких проблем. Он оправдывает внезапно резкий
всплеск своего либидо мыслью о том, что во времена колледжа у него так и не
получилось познать эту часть себя; да, у него была Исыль, но это совсем по-другому
– снова быть с мужчиной, который мало того, что терпелив, так еще и готов к любым
экспериментам.

Быть с Минхо – вот, что совсем по-другому.

И он считает, что, если бы Минхо не хотел видеться с ним так часто, он бы просто не
звал его к себе – и не то чтобы он жаловался.)
Минхо сегодня ведет себя как-то иначе, он выпроваживает Дори из спальни, морща нос
и дергая плечами.

– Ты в порядке? – спрашивает Джисон с кровати.

– Да, – отвечает он, – Спина немного болит.

– Надеюсь, не из-за меня, – шутит тот, ухмыляясь, когда слышит тихий смешок.

– Нет, из-за меня, – Минхо садится на край кровати и потирает место между шеей и
плечом, – Наверное, слишком сильно напрягаю себя.

Не говоря ни слова, Джисон подтягивается ближе, пока не оказывается у него за

спиной. Обхватив его плечи, большими пальцами он надавливает на напряженные мышцы и
осторожно втирает в это место круги.

– Помогает?

– Ты не должен, – его тело расслабляется, голова слегка наклоняется вперед.

– Но я хочу, – он сильнее давит на это место. Минхо довольно мычит, тая от

прикосновений, – Хорошо?

– М-м, очень.

– Расскажи, как прошел твой день, – говорит Джисон спустя несколько секунд
молчания, – Есть новые истории из секс-шопа?

– Я уволился неделю назад.

– О, что-то случилось?

– Устал от придурков.

Джисон хмурится.

– Мне жаль, люди не умеют себя вести.

– Кому, как не мне, знать об этом, – вздыхает Минхо, – Это моя третья работа за
последний год. Люди – отстой.

– Правда? – удивленно спрашивает старший.

Тот хмыкает и добавляет.

– Ну, и дело не только в людях… я не знаю. Трудно смириться с тем, что занимаешься
тем, что не любишь, но я должен платить за квартиру и обеспечивать своих котов…
Извини, небольшой ти-эм-ай{?}[TMI - too much information - слишком много
информации; используется, когда люди говорят о себе какой-то рандомный факт. ].

– Не извиняйся, – мягко говорит Джисон, – А что насчет балета? Тебе нравится?

– Да. Я хочу танцевать, пока мне позволяют возможности. Я всегда мечтал о том,
чтобы однажды открыть свою студию, но, если я пойду по этому пути, придется
вернуться в школу и… – он отмахивается, отгоняя эти мысли, – Фу. Столько стресса.

– Звучит прекрасно, – комментирует Джисон, – Может быть, однажды ты поймешь, что

этот стресс того стоил.
– Может, – говорит он задумчиво. Наступает пауза, затем он спрашивает, – А ты
доволен своей карьерой? Ты всегда хотел быть учителем?

– Мне это нравится, – отвечает старший, продолжая массировать его спину, – Я всегда
любил музыку и детей, поэтому мне было нетрудно решить, чем я хочу заниматься.
Только было бы совсем идеально, если бы занятия начинались примерно в полдень, –
Минхо хихикает, – Но да… если сердце говорит тебе открыть студию, слушай его. Я
верю, что все получится, особенно у такого талантливого человека, как ты.

– М-м, – Минхо склоняет голову, и Джисон уже настолько знаком с его привычками, что
ясно видит, как он сейчас застенчиво улыбается, – Спасибо.

Он чувствует, как внутри расцветает нежность.

– Мне кажется, ты нравишься Минхо.

Джисон чуть не давится кофе, едва удерживаясь от того, чтобы выплюнуть его на себя
и испортить свою белую рубашку и новый галстук.

– Что? – хрипит он.

Сынмин бросает многозначительный взгляд на брауни, лежащее на салфетке рядом с его

контейнером с обедом. Джисон в замешательстве хмурит брови.

– Он их всем раздал, – говорит он.

И это правда. Прошло несколько недель с тех пор, как Минхо начал преподавать в
школе; все сотрудники сразу прониклись к нему симпатией, задолго до того, как он
каждую пятницу начал приносить на работу выпечку. Его занятия проводятся только по
понедельникам, средам и пятницам, и каждый раз он приходит пораньше, чтобы помочь
учителям, которым может понадобиться дополнительная пара рук или глаз.

Было бы подозрительно избегать Минхо, когда все его так любят, потому
взаимодействия на работе неизбежны. И не то чтобы он возражал. Ему нравится
разговаривать с ним, когда они сталкиваются в коридоре или комнате отдыха, нравится
смешить его. С ним даже в школе находиться рядом комфортно – это удивительно.

Тем не менее, Джисон был уверен, что никто из окружающих не догадался, что они
знают друг друга, но Сынмин, похоже, что-то понял.

– Не прикидывайся дурачком, – говорит он, – Я же знаю, что это твоё второе.

Джисон пожимает плечами, пытаясь выглядеть невозмутимо, откусывая кусочек

упомянутого (вкуснейшего, восхитительного) брауни.

– Возможно, я проговорился, что люблю сладкое. А ты что, ревнуешь?

– Похоже, он к тебе неровно дышит, – вмешивается Чанбин, шевеля бровями, как

ребенок, наклонившись, чтобы вмешаться в разговор.

Чанбин тоже? Черт.

– Тебе показалось, – отрицает он, – Мы хорошо ладим, вот и все.

– Ханни-хен!

Он морщится, когда на стул рядом опускается Минхо.

– У меня остались еще брауни, – говорит он, пододвигая к нему контейнер, – Отдам
тебе, если пообещаешь поделиться с Наби.

Чанбин щелкает языком.

– Кое-кто нашел себе любимчика.

Глаза Минхо слегка расширяются, он удивленно смотрит то на Чанбина, то на Сынмина.

Джисону как-то даже приятно осознавать, что он и есть его «любимчик».

– Да, – поддразнивает он в попытке сменить тему, подталкивая младшего локтем, – Моя

Наби – твоя любимая и самая талантливая ученица. Так ведь?

Минхо расслабляется и, ухмыльнувшись, делает вид, что застегивает рот на молнию.

– Мой рот на замке.

Джисон нисколько не удивился бы, окажись это правдой. Каждый раз, когда он забирает
Наби с его занятий, он всегда наблюдает за тем, как его обычно застенчивая дочь
взволнованно что-то рассказывает младшему, пока тот с улыбкой на губах внимательно
слушает. Если не это, то Джисон обязательно позже дома услышит, какой Минхо
классный учитель, или какой-нибудь случайный факт, который она о нем узнала
(который Джисон уже, возможно, знает, а возможно, и нет).

(– Ты знал, что у него три кота?! – однажды ахает она с заднего сидения.

– Ага, – отвечает он, не отвлекаясь от дороги, – Я имею в виду… Кажется, он как-то

говорил об этом, да.

– У них смешные имена, – продолжает она, – Э-э, вроде бы… Суни? Донни?

– Суни, Дуни и Дори, – поправляет он. Что еще хуже, так это то, что к этому моменту
он уже научился их отличать.

– Да! Я бы тоже хотела трех котов…

Джисон смеется.

– Может быть, когда-нибудь, милая.)

– Она сама это поймет, если ты дашь ей их, – говорит Джисон, похлопывая по
контейнеру, – Поверь мне, лучше бы ей не знать.

– Тогда тебе придётся уничтожить все улики, – отвечает Минхо, а затем мило
подмигивая, встает со стула и отходит.

С трудом перестав улыбаться, Джисон встречается взглядом с друзьями.

– Вы просто злитесь, что мне дали больше, чем вам, – ворчит он, вонзая вилку в
салат, – Вот и всё.

– Может быть, – говорит Чанбин, потянувшись к контейнеру, но Джисон быстро берет

его в руки и бережно ставит к себе на колени, – Серьезно? – скулит тот, – Тебе
мало?!

– Это для моей дочери, ты, придурок!

Закатив глаза, Сынмин хватает надкушенный брауни с его тарелки и кладет его перед
Чанбином, пока Джисон не успел его перехватить.

– Держи, дорогой.

– Эй! – скулит Джисон, но его игнорируют.

– О-о-о! – Чанбин радостно морщится, легонько ударяя мужа кулаком по руке, – Ты

меня так любишь.

– Ещё чего, – невозмутимо отвечает Сынмин, но улыбается. Он возвращается к своему

обеду, пока тот поглощает украденное пирожное.

Джисон сокрушенно вздыхает и клянется себе защищать оставшиеся брауни ценой своей
жизни, пока им не перестанет угрожать опасность в лице Со Чанбина. Минхо переводит
взгляд с окна к столу в паре метров от него, явно наблюдая за всем обменом
любезностями, судя по его веселому выражению лица. Джисон покровительственно
похлопывает по контейнеру, как бы сообщая ему о своих планах, и Минхо, каким-то
образом понимая, кивает, поднимает вверх большой палец и улыбается.

К счастью, Чанбин и Сынмин слишком увлечены своим обедом, чтобы заметить, как губы
Джисона расплываются в глупой улыбке.

Джисон очень медленно приближался к тому, чтобы все-таки попробовать игрушки,

которые ему подарил младший.

А Минхо в последнее время зачастил с поздними сообщениями.

Телефон вибрирует. За последние несколько недель он уже несколько раз пробовал

использовать его игрушки, но всё как-то не так. Он почти хочет отказаться от этой
затеи, но понимает, что ощущения ему все-таки нравятся, и он уверен, что с Минхо
будет гораздо приятнее, чем с паршивой игрушкой.

Вздохнув, он переворачивается на бок, чтобы дотянуться до телефона. На экране

тускло освещенная фотография младшего без одежды (без верха так точно), с игривой
усмешкой кусающего палец. Он выглядит так, будто фото решил прислать ради шутки, но
у Джисона внутри самый настоящий пожар.

Минхо:
[изображение]
угадай, по чему я сейчас скучаю
Джисон:
мне кажется, у тебя нездоровая зависимость от моего пениса.
прошла всего неделя
но разве кто-то считал?
Минхо:
пожалуйста, не говори слово «пенис», когда я пытаюсь тебя соблазнить, господи
я просто соскучился
Джисон:
думал обо мне?
;)
я тоже
Минхо:
о, правда??
значит, у нас с тобой телепатическая связь
Джисон:
может быть
Минхо:
можно позвоню?
Джисон:
да

Они созванивались всего раз, но Джисон без колебаний соглашается – хоть что-то
хорошее за сегодняшний вечер. Минхо звонит ему спустя несколько секунд после
последнего сообщения, Джисон берет трубку и слышит чужой комично глубокий голос:

– Во что ты одет?

– Э-э… – он удивленно моргает, а затем опускает голову на свои синие пижамные

штаны, – В пижамку.

Минхо вздыхает.

– Я тут с членом в руке сижу, а он мне – «пижамка», боже.

Джисон смеется немного громче, чем следовало бы, быстро прикрывая рот рукой, когда
вспоминает, что дальше по коридору спит Наби.

– Ты сам спросил! – шипит он.

– Мог бы соврать, – отвечает младший со смехом в голосе.

– Тогда во что бы ты хотел бы, чтобы я был одет? – спрашивает он, устраиваясь
поудобнее, – Притворимся, что я в этом.

– В костюм клоуна, – отвечает тот, не теряя ни секунды.

– О, так тебе нравятся клоуны?

– Да, с тобой же я как-то разговариваю.

– Ах ты, мелкий засранец…

– Короче, – перебивает Минхо, – Если серьезно, м-м… Вообще я хотел бы, чтобы ты был
без одежды, но… может быть, твоя белая рубашка? И чтобы она была расстегнута. И
твои брюки, в них твоя задница выглядит потрясающе.

– Значит… в то, что я ношу каждый день? – он ухмыляется, глядя на потолок, – Тебя
заводит образ учителя, да? Может, мне нагнуть тебя над своим столом и отшлепать
линейкой?

Он сказал это в шутку, но одна только мысль заставляет тут же обхватить свой член
ладонью. Молчание на другом конце провода говорит о многом.

– Минхо?

– Ну, я бы не сказал, что не хочу этого. А если гипотетически, ты бы надел юбку?

– Ч-что?

– Знаешь, как те горячие учительницы в черных кожаных юбках с большой грудью, –

пауза, – И в чулках.

Ему кажется, или он покраснел? Он прикусывает губу, медленно засовывая брошенный

фаллоимитатор внутрь. Он представляет на его месте Минхо, представляет, как он
настолько сильно шлепает его линейкой, что тому это надоедает и он толкает его на
стол, рвет на нем чулки, а дальше до звезд перед глазами.

– Да, – выдыхает он, – Надел бы. Ради тебя.

– Это было бы так горячо, – почти скулит младший, и Джисон уверен, что он уже
трогает себя, – Если бы ты трахнул меня в юбке.

Джисон облизывает губы.

– Или… может быть, наоборот…?

– Чтобы я был в юбке?

– Нет… ну, да, но я имею в виду… – он нервно хихикает, краснея при мысли о Минхо в
юбке или – господи, твою мать, – в чулках, – И то, и другое, или ни то, ни другое,
неважно. Но я имел в виду, э-э, если бы это сделал ты.

– О, – Джисон считает, сколько раз пробилось его сердце за то время, которое

потребовалось младшему, чтобы сформулировать ответ (восемь), – Ты хочешь, чтобы я…?

– Я хочу попробовать, – говорит он, неглубоко засовывая игрушку и вздыхая, – Я

пробовал то, что ты мне подарил, но… не знаю, что-то не то.

– Не всем нравится быть снизу, – говорит Минхо, – Но, если ты все еще хочешь
попробовать, я готов.

– Сейчас? – выпаливает он, сразу же съеживаясь.

– Сейчас? – вторит младший, – Ты… ты хочешь, чтобы я приехал? Разве это хорошая
идея?

– Нет, – говорит он, – Нет, не совсем. Извини, ты прав.

Он не приглашал его к себе, пока Наби дома, и не намерен нарушать это правило.

Неважно, сколько времени прошло с их последнего раза (на самом деле, не так уж и
много, но они видятся настолько часто, что ему теперь кажется, что это было давно).
Неважно, как сильно он хочет, чтобы Минхо приехал, им не стоит этого делать.

– Мы можем попробовать вести себя тише? – кротко предлагает Минхо.

Джисон потирает переносицу и стонет.

– Я не думаю, что это… но, черт возьми, я… – он издает тихий стон, когда кончик
игрушки прижимается к простате, и все чувства усиливаются от одной только мысли,
что Минхо может быть на ее месте, – Я хочу тебя.

На другом конце провода слышится возня.

– Останови меня, если я не должен этого делать. Я уже обуваюсь, хен. Последний
шанс.
Джисон до боли прикусывает губу.

– Сейчас приеду.

Верный своему слову, Минхо прибывает в рекордно короткий срок. Джисон уже начинает
жалеть о своем решении, но и младшего прогнать с чистой совестью не сможет.

Поэтому он впускает его и разваливается на части, когда Минхо целует его, после
обхватывает своими идеальными губами его член, а после вводит в него свои пальцы –
так, как никто и никогда.

– Расслабься, – говорит Минхо, прижимаясь поцелуем к внутренней стороне его бедра,

и он, пытаясь выполнить его просьбу, понимает, насколько напряжен, – Не волнуйся.
Если тебе не понравится, мы сразу же остановимся.

Нечто похожее на нежность наполняет его тело, и теперь ему намного легче. Несмотря
на то, что их «отношения» крутились строго вокруг секса, Минхо всегда был таким
заботливым и внимательным, он всегда был настроен на то, чтобы сделать ему приятно,
следил, чтобы ему все нравилось, – и, черт возьми, даже сейчас, он делает все,
чтобы ему было комфортно. Он расслабляется, и выгибается в спине, когда Минхо
задевает то самое место.

В голове мелькает мысль о том, что он был бы просто фантастическим парнем. Тому,
кому он достанется, невероятно повезло.

– Ты готов? – спрашивает младший.

– Да, – он садится, подзывая его ближе, чтобы надеть презерватив, и прерывисто

дышит, когда твердая плоть оказывается в руке.

– Ты слишком много думаешь, – говорит Минхо, улыбаясь и оставляя поцелуй на его

губах, – Расслабься. Я позабочусь о тебе.

К щекам приливает жар, и Джисон кивает, еще больше краснея от его потемневшего
взгляда.

– Как мне…

– На живот? – предлагает Минхо, – Как захочешь.

– Доверюсь тебе, – говорит Джисон, чувствуя себя неловко, переворачиваясь, пока

младший седлает его бедра. Он с трудом удерживается от желания зарыться лицом в
простыни и заскулить, – от смущения? или возбуждения? – когда Минхо проводит
головкой по входу, другой рукой хватая его за ягодицу и сжимая ее.

– Обожаю твою задницу, – бормочет он.

– Я заметил, – задыхаясь, смеется Джисон, – Надеюсь, она выдержит.

– Уверен, у нее всё получится.

Минхо дразнит, кажется, с целую вечность, а затем, наконец, начинает входить. На

мгновение Джисон напрягается, но успокаивающие круги, которые Минхо водит большими
пальцами по его бедрам, напоминают, что он может доверять ему.

Он расслабляется, тихо ахая, когда тот делает первый толчок. Это слишком – больше,
чем игрушки, которые он использовал, но он хорошо подготовился.
– Всё хорошо? – спрашивает Минхо, – Черт, как же узко, хен.

Покраснев, Джисон кивает.

– Да, я в порядке.

Минхо не торопится успокаиваться и позволяет ему привыкнуть, но Джисон начинает

думать, что он делает это не только ради него, но и для себя.

– Ты как? – спрашивает он, вытягивая шею, и видит, как Минхо откидывает свои
фиолетовые пряди со лба. Он раскраснелся до самой груди, безумно красивый.

– Отлично, – выдыхает он, – Прошло много времени с тех пор, как я… Ты очень
напряжен.

Джисон мягко, ласково смеется.

– Мне обещали, что мне понравится.

– Понравится, не сомневайся, – эти слова перемежаются движением его бедер, и он

едва ли давит стон.

Он начинает неглубоко входить, и, черт возьми, это намного лучше, чем то, что он
чувствовал от этих тупых игрушек; каждый толчок отдается по всему телу. Джисон
мычит и прикрывает глаза, выгибая спину.

– Нравится? – спрашивает младший тоном, находящимся где-то между искренним

беспокойством и тем, как обычно разговаривают в постели.

– Да, – выдыхает Джисон, – Ещё.

– Ещё? – Минхо хватает его за талию и отрывает его от матраса, будто он совсем
ничего не весит. Джисон ахает, понимает намек и складывает ноги, оказываясь на
четвереньках. Младший раздвигает его ноги настолько, насколько позволяет его
бедное, совсем не гибкое тело, грудь и руки опускаются на подушку, которую ему
секунду назад подсунул Минхо. Он толкается снова, двигается глубоко, медленно, и с
его губ срывается стон.

Джисон двигает бедрами ему навстречу, выдавая, как ему не терпится узнать, на что
способен младший. Такое чувство, что прошло уже несколько часов с тех пор, как он
оказался внутри; ему нужно больше.

И по-видимому, не ему одному; Минхо принимает положение поудобнее, крепко

обхватывает его за талию и начинает толкаться немного сильнее, быстрее. Джисон
подбадривает его своими стонами, пока теплые ладони блуждают по телу, поглаживают
бока, обводят изгиб позвоночника.

– Красивый, – комментирует Минхо, обеими руками хватая его за задницу и оставляя на

ней шлепок. Джисон выгибается, – Всё в порядке?

– Да, всё хорошо, – говорит Джисон, – Я скажу, если будет больно, просто… давай
уже.

– А я что делаю?

– Ты понял, что я им… А-а! – он прикрывает рот рукой, чтобы не застонать, когда
Минхо ускоряется. Кончики его пальцев впиваются в его бедра, комната заполняется
звуками шлепков кожа о кожу, Джисон приглушенно стонет себе в ладонь.
Господи, думает он, потому что говорить не может. Блять, блять, блять, Минхо,
блять.

Минхо снова шлепает его по заднице, – осторожно и легко, – и он скулит, пытаясь

заставить его сделать это снова.

– Да? Хену нравится, когда его шлепают? – в ответ на нетерпеливый кивок он бьет
сильнее, кожу покалывает, – Боже, какой же ты… – еще шлепок, с другой стороны;
толчки замедляются.

– Минхо, – скулит Джисон, убирая руку ото рта и начиная подмахивать бедрами ему в
такт. Минхо тянется к его члену, прижимаясь грудью к его спине и целуя плечо.

– М-м? Нравится, Ханни-хен?

Джисон блаженно вздыхает, когда он гладит его по волосам.

– Если я скажу «да», ты будешь быстрее или продолжишь издеваться надо мной?

– У меня сегодня хорошее настроение, – говорит тот с улыбкой в голосе. Он целует

его шею сзади, и Джисон чувствует, как по коже бегут мурашки, пока он играет с его
сосками, – Хочу увидеть, до какого состояния я способен довести тебя.

– Прошу, – хнычет Джисон, свободно обхватывает пальцами его запястье, – Быстрее,

пожалуйста.

На этом моменте в нём словно щелкает выключатель. Он садится на колени, хватает его
за запястья и тянет их назад, к его бедрам, толкаясь еще глубже и быстрее, чем
раньше. Кровать, кажется, начинает дрожать.

– Блять, – стонет старший, – Минхо, блять, – в такой позиции он никак не может

заглушить собственные стоны, остается надеяться только на собственный самоконтроль.
Он до боли прикусывает губу, но это совсем не помогает; мучительные стоны заполняют
комнату, когда Минхо из раза в раз попадает головкой в нужное место, – становится
невыносимо.

Он близко. Ему не терпится помочь себе самостоятельно, но все, что он может, это
опустить голову и терпеть. Он упивается звуками тихих стонов младшего, смешанных с
его собственными, влажным звуком смазки, оглушительными шлепками кожи о кожу,
скрипом кровати. Ощущения его ладоней, крепко сжимающих его запястья – невероятно.
Он тянет его назад, насаживая его на свой член, будто он кукла, игрушка, созданная
ради его удовольствия.

– Минхо, малыш, пожалуйста… – бормочет Джисон напряженным голосом, пытаясь говорить

тише.

– Ты близко? – спрашивает тот, затаив дыхание. Он отпускает его руки, чтобы после
схватить за плечи и поднять, пока он не оказывается на коленях, прижатый спиной к
его груди, – Близко?

– Да, – выдыхает он. Одной рукой Минхо играет с его сосками, другой водит по его
члену. Джисон тянется за спину, изо всех сил стараясь держаться за его бедра;
младший стонет ему в шею, оставляя на ней влажные поцелуи, когда его короткие ногти
впиваются в его кожу, – Блять, сейчас.

Минхо толкает его на кровать. Он стонет от разочарования, когда тот выходит, но он

тут же переворачивает его и одновременно толкается обратно, возобновляя быстрые
толчки.
И, черт возьми, он прекрасен.

Джисон тянется к нему, чтобы убрать влажные от пота волосы с лица; зрачки
потемнели, взгляд напряжен. Он нависает над ним, закусив губу и в отчаянии нахмурив
брови. Грудь вздымается, пальцы впиваются в его бедра, и он двигается так быстро,
что Джисон почти уверен, что просто забыл, как стонать – он лежит с открытым ртом,
глядя на младшего с безмолвной мольбой в глазах.

– Твою мать, – стонет Минхо, зажмурившись. Его ладонь снова на его члене, и спустя
несколько секунд Джисон кончает. Оргазм охватывает все тело, с громким стоном он
откидывает голову назад, видя перед глазами звезды. Минхо быстро зажимает ему рот.

Вскоре он кончает следом. Бедра дрожат; он наклоняется, чтобы поцеловать его в шею,
дыхание влажное, горячее.

Джисон обессилен и измотан настолько, что кажется, что он провел в зале несколько
часов подряд; его будто поезд сбил. Минхо не лгал, когда говорил, что сделает всё,
чтобы ему понравилось.

– Ты потрясающий, – бездумно выдыхает он.

Минхо резко смеется, утыкаясь ему в шею, и, краснея, оставляет на ней поцелуй.

– Итак, по шкале от плохого дилдо до бога секса, – начинает он, как только дыхание
приходит в норму. Голова начинает кружиться от туманного блаженства, и он ложится
рядом, – Как бы ты оценил меня?

Джисон издает задыхающийся смешок.

– Намного лучше, чем эта хрень, которую ты мне дал.

– Да, мне она тоже никогда не нравилась, – признается он.

– Значит, ты дал её мне, чтобы специально снизить мои ожидания, – сухо говорит
старший, – Понял.

– Эй, зато вибратор хороший, – защищается он, – У меня не было никаких скрытых
мотивов. Кроме желания избавиться от нелюбимой игрушки.

Джисон тихо смеется, замечая, как дрожат собственные ноги, и устраивается

поудобнее, но все равно чувствует тупую боль в спине.

– Черт, это было хорошо, – бормочет он больше самому себе. Затем он поворачивает
голову к младшему и спрашивает, – Я же не буду завтра хромать?

– Завтра и узнаешь, – гордо ухмыляясь, отвечает тот, – Хотя я еще был с тобой
нежен. Если захромаешь, сам виноват.

– Ну и дела, спасибо.

Джисон прикрывает глаза, чувствуя, как телом овладевает усталость. Так хорошо и так
уютно, не хватает только растянуться, накинуть на себя одеяло, прижать Минхо к
себе, заснуть и… стоп.

Нет, думает он. Плохой мозг. Никаких поспать в обнимку после секса. Тебе нужно
сказать ему, чтобы ехал домой.

Но тут в голову приходит другая мысль. Он ведь приехал сюда посреди ночи – раз уж
ты решил прогнать его, самое меньшее, что ты можешь сделать, это дать ему
отдохнуть. В качестве извинений завтра принесешь ему кофе или что-нибудь поесть.

Он хлопает глазами, когда слышит, как в животе урчит. Минхо смотрит на него,
удивленно вскинув брови.

– Я, э-э, поужинал пораньше, – объясняет он.

Минхо тяжело вздыхает, садится и наклоняется над ним, чтобы взять с тумбочки
салфетки.

– А я-то думал, ты хочешь еще немного меня.

Джисон с отвращением морщит нос.

– Оставь дедовские шутки профессионалу, пожалуйста. Вообще, предложение заманчивое,

но я не думаю, что смогу пошевелиться ближайшие несколько часов.

– Так я и думал, – усмехается младший, соскальзывая с края кровати, чтобы одеться.

Желание сказать, чтобы он остановился и вернулся в постель, сильнее некуда, но
Джисон справится. Чем скорее Минхо уйдет, тем лучше, говорит он себе.

– У тебя есть рамен? – спрашивает тот, натягивая свитер через голову – теперь все
волосы растрепаны.

– Что?

– Хотел приготовить, чтобы ты поел. Сам ведь говоришь, не можешь двигаться.

Джисон усмехается, начиная садиться.

– Нет, все в порядке, я могу…

– Перестань, – скулит Минхо, надув губы. Он кладет руку ему на грудь, не давая ему
сесть, – Я тоже хочу есть. Я уйду, как только закончу. Если хочешь, будем есть в
разных комнатах. Ну?

– Хорошо, – сокрушенно вздыхает Джисон, откидываясь на подушки, – Кастрюли под

плитой справа. Тарелки над посудомоечной машиной. Палочки слева от раковины.

– Отлично, – щебечет Минхо, наклонившись и чмокнув его в лоб, а затем выходит из

комнаты и тихо проходит по коридору, по пути скользнув в туалет.

Сегодня у Наби была тренировка по софтболу; Сынмин загонял их, и в кои-то веки она
уснула еще раньше положенного часа, так что Джисон вполне уверен, что, даже если
Минхо будет шуметь, она не проснется, но он всё равно беспокоится. Однако, со
стороны кухни шума не слышно, поэтому он заставляет себя расслабиться, продолжая
нежиться в блаженстве после испытанного оргазма.

Он пытается не думать об этом глупом желании попросить Минхо остаться. В первый и

единственный раз, когда он ночевал у него, Минхо проснулся раньше, и у него не было
возможности проснуться рядом с ним. Увидеть, как он сонно хлопает глазами,
посмотреть, как он потягивается, словно кот. Увидеть его растрепанные ото сна
волосы, узнать, любит ли он поваляться в кровати, чтобы пообниматься, как Джисон.

Джисон делает это все чаще и чаще – фантазирует о том, чего узнать не может. Желает
большего, зная, что получить это не сможет. Он боялся, что это случится, знал, что
так и будет. Ничего сверхъестественного – он столько времени был одинок, конечно,
он привяжется к кому-то, с кем спит, несмотря на обещания этого не делать.
Им нужно перестать. Ему нужно перестать, но он не сможет. Ночи с Минхо быстро стали
главными событиями его жизни. Он изменился, стал спокойнее, по словам Исыль.

Он стал счастливее.

Не желая вникать в причины, он приходит к выводу, что все это благодаря сексу.

Всё, что ему нужно прямо сейчас, – это сходить в туалет, поесть, отправить Минхо
домой, лечь в кровать и спать как убитый до самого утра.

Поэтому он встает, натягивает белье и домашний халат, надевает тапочки, очки, а

затем проходит через коридор в туалет.

Когда он выходит, направляясь к кухне, останавливается как вкопанный.

Дверь в спальню Наби широко открыта. Минуту назад она была закрыта.

– Твою мать, – шепчет он, просовывая голову в комнату, понимает, что ее там нет, и
спешит на кухню. Может, удастся поймать её до того, как она увидит…

– А-а! – визг Минхо из кухни сопровождается грохотом – что-то упало на пол, – Наби!
Ты напугала меня!

– Черт, – стонет он, откидывая голову назад. Он застывает на верхней ступеньке

лестницы, не зная, как собирается объяснить это дочери, и задаваясь вопросом,
получится ли у Минхо справиться с этим самому.

– Я думала, ты папа… – до ушей доносится тихий, сонный детский голос, – Где он?

– Папа в комнате, – мягко говорит ей младший, – Он отдыхает. Он, э-э… попросил меня
прийти, потому что плохо себя чувствовал, и ему… ему нужны были лекарства, вот я их
и привез.

Джисон поджимает губы, пытаясь не рассмеяться над неудачной попыткой солгать.

– С ним все хорошо? – беспокойно спрашивает Наби. Джисон буквально видит ее большие
удивленные глаза.

– С ним все в порядке, дорогая, не волнуйся, – говорит Минхо с нежностью в голосе.

Желудок необъяснимо скручивает, – Ему просто нужно немного отдохнуть. Завтра ему
будет лучше. Обещаю.

– Хорошо, – жалобно отвечает девочка.

– А почему ты не спишь? Уже поздно, – спрашивает он, – Это ведь не я разбудил тебя?

Пока они разговаривают, Джисон медленно спускается по лестнице, направляясь к стене

у двери, где он может спокойно послушать их разговор, не беспокоясь о том, что,
когда Наби будет возвращаться наверх, она не увидит его.

– Не-а, – говорит она, – Мне приснился плохой сон.

– О, милая, мне так жаль, расскажешь, что тебе снилось?

Наби в раздумье хмыкает.

– Там было много змей… Они ползли ко мне, а папа пытался спасти меня, но в комнату
заползла еще одна змея, гигантская, и унесла его.
Джисон думает, что это его вина, ведь это он всего несколько дней назад смотрел с
ней «Гарри Поттера и Тайную комнату». Сраный Василиск.

– Звучит страшно, – выдыхает Минхо, – Но ведь это всего лишь сон, да?

– Да…

– Никакие змеи тебя здесь не достанут, твой папа защитит тебя, да?

– Да, – на этот раз ее голос звучит увереннее. Джисон глупо улыбается сам себе.

– Теперь тебе лучше? – спрашивает тот мягким, сладким голосом, – Как думаешь,
теперь ты сможешь заснуть?

– Когда мне снится плохой сон, папа садится у моей кровати и рассказывает мне
сказку, – Джисон слышит недовольство в ее голосе; он уверен, она могла только
мечтать о том, чтобы ее любимый учитель рассказал ей сказку на ночь. Интересно,
Минхо купится?

– О, мне жаль… Но я не знаю никаких сказок, зато знаю особый секрет, который
поможет избавиться и от змей, и от плохих снов.

– Правда?

– Правда. Закрой глаза. Нужно просто немного магии и… та-да!

– Конфета?! – пищит она.

Прикрыв рот рукой, Джисон сдерживает смех, и, больше не в силах сопротивляться

искушению, он выглядывает из-за угла. Минхо сидит на корточках перед Наби, протянув
ей ладонь, в которой лежит запечатанный шоколадный трюфель. Минхо поднимает на него
голову, удивленно хлопая глазами – он явно не знал, что их подслушивают. Он быстро
отводит взгляд, пытаясь скрыть смущенную улыбку, но покрасневшие уши выдают его
целиком и полностью.

– Не просто конфета, – драматично говорит он, – В ней есть сила, которая убережет
тебя от плохих снов и сделает их сладкими-сладкими.

– Правда? – ахает она, внимательно рассматривая обертку.

– Да, но не говори папе, хорошо? Если он узнает, что я дал тебе сладкое перед сном,
у меня будут неприятности.

– М-м-м! – Наби с энтузиазмом кивает, запихивая конфету в рот.

– Чувствуешь? Работает!

– Да… – она смотрит на свои ладошки, измазанные шоколадом, а затем складывает

средние пальцы и со звуком «Пиу-пиу» делает вид, что стреляет паутиной, как
Человек-паук. Джисон снова давит смех.

– Ого, у тебя теперь есть суперсилы? – смеется Минхо, – А у меня такого не было!

Они продолжают обсуждать змей и Человека-паука, пока Наби не начинает зевать.

– Обратно в постель? – предлагает он, вставая, чтобы проверить, как там рамен на
плите, – Силы действуют только если ты тут же ляжешь спать.

– Да, хочу спать… – удивив их обоих, она делает шаг вперед и обнимает его ногу, –
Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Наби, – усмехается он, гладя ее по голове.

Она начинает поворачиваться, и Джисон быстро проскальзывает за угол, в тени

прижимаясь к стене, пока дверь ее спальни не захлопывается. Он отступает на порог
кухни, скрещивая руки на груди перед младшим, который, склонившись над стойкой,
пробует рамен.

– Счёт от зубного пришлю тебе, – говорит он, ударяя его бедром, когда подходит,
чтобы забрать свою тарелку, – И вообще-то у нас есть стол.

Минхо усмехается, следуя за ним к упомянутому столу.

– Всего одна конфета. Зубы все равно скоро начнут выпадать.

– Ага, – отвечает старший, зачерпывая бульон, – А я?

– А что ты?

– Это было так мило, что мне показалось, что я этих конфет с пару кило умял…

Минхо с тихим стоном прикрывает глаза, не желая тревожить Наби, но в то же время

желая показать, как сильно ему не понравилась эта шутка. Джисон тихо посмеивается.

– Зачем ты вообще спустился? – скулит он, – Думал, я не справлюсь с шестилеткой?

Джисон пожимает плечами.

– Просто хотел убедиться, что всё в порядке, но, кажется, ты всё предусмотрел.
Волшебные конфеты, м? Поднимаешь планку.

– Заткнись уже, – смеется младший, – Фу, не могу поверить, что ты всё слышал.

– А что? Это было очень мило! – отвечает он. Затем, будто запоздалая мысль, не
поднимая головы, – И ты тоже милый.

Уши Минхо остаются красными, пока они не доедают.

Пока Джисон домывает последнюю тарелку, он потягивается и зевает.

– Сейчас заберу телефон из комнаты и пойду…

– Минхо? – Джисон бросает взгляд на часы. Уже второй час, и он не смог бы простить
себя за то, что отпустил его домой так поздно, тем более после всего случившегося,
– Уже поздно, да и Наби знает, что ты здесь. Оставайся на ночь. У меня есть
свободная комната…

– О, с радостью, – он почти стонет, – Я очень устал.

Джисон принимает душ первым, дает младшему чистое полотенце, а сам начинает
готовиться ко сну. Он думал, что заснет, как только окажется в постели, но, слушая
непрерывный поток воды, все, что он может делать, это думать о нём.

Он так хорошо ладит с Наби. С детьми в целом, но особенно с Наби – с его Наби, – и
она тоже его обожает. Когда он видит их вместе, внутри расцветает что-то теплое,
прекрасное, но пугающее.
Ему хорошо с ним. Он добрый, понимающий, и несмотря на то, как Джисон пытается
держать его на расстоянии вытянутой руки, он не может не хотеть узнать его поближе,
и всё, что он узнаёт о нём, влюбляет в него только сильнее.

Конечно, ему нравится Минхо. Иначе он не стал бы спать с ним, но… Насколько сильно?

Настолько, что, когда он слышит, как выключается душ, ему хочется позвать его к
себе и предложить переночевать вместе. Без каких-то скрытых мотивов, он просто
хочет почувствовать его тепло и прижать его к себе. Он нравится ему настолько, что
мозг начинает придумывать сценарии того, как Минхо приходит на игру Наби, как ярко
она улыбается, видя его на трибунах, как Джисон после этого отводит их за
мороженым, обнимает Минхо и притягивает его к себе, целуя в щеку. Чтобы все видели.

Настолько, что хочется назвать Минхо своим.

Он делает глубокий вдох, чувствуя, как колотится сердце. Он, не мигая, смотрит в
потолок.

Так. Ладно. У него есть чувства к Минхо.

Он знал, что это произойдет. Он знал, что так будет. Он должен был сделать всё,
чтобы этого не случилось. Блять.

Блять.

Что ему делать? Он не сможет избегать его, как бы сильно ему этого не хотелось. И
хочет ли он этого вообще? Ему нравится рядом с Минхо. Слишком нравится.

Ничего не должно меняться, подсказывает услужливый голос в глубине сознания. Он

притворится, что этого прозрения никогда не было; если ему удавалось скрывать это
раньше, даже от самого себя, удастся и сейчас. Может быть, чувства исчезнут, если
он проигнорирует их, как игнорирует те письма со спамом на его почте, которые
обещают ему новый автомобиль.

Блять.

Он слишком устал, поэтому он цепляется за эту мысль и пытается убедить себя, что
это правда, да так долго, что засыпает.

Было бы намного проще, будь конфеты Минхо и вправду волшебными.

========== Часть 4 ==========

– Пап? – сонно бормочет Наби с набитым хлопьями ртом, – К нам что, ночью приходил
учитель?

Джисон замирает на полпути к плите. Может, Наби думает, что ей приснилось? Стоит ли
избавить себя от необходимости объясняться и просто сказать, что это был сон, или –
он содрогается от этой мысли – рискнуть, что Наби может кому-то рассказать?

Нет. Он не собирается лгать своей дочери; это не тот пример, который ему хотелось
бы подавать.

– Да, – со вздохом признается он, – Он привез мне лекарства.

Ну, эта часть, конечно, ложь, но не совсем – разве он может сказать ей настоящую
причину?

– С тобой все хорошо? – спрашивает она.

– Теперь да, милая, не волнуйся, – отвечает он, – Что я всегда говорю? Хороший сон
может вылечить все болезни, э-э… и лекарства.

– Да, – соглашается девочка, – И волшебный шоколад.

– А? – ухмыляется он и садится напротив нее, поставив на стол тарелку с готовой

яичницей, – Что это за волшебный шоколад?

Наби с горящим взглядом рассказывает о том, что он и сам видел прошлой ночью, а
потом, будто вспомнив, она зажимает рот рукой и широко раскрывает глаза.

– Я не должна была тебе это говорить! – восклицает она, – Пожалуйста, только не

сердись на учителя, он хотел как лучше…

– Хм-м, – он хмурится, делая вид, что думает над этим, – Давай заключим сделку. Я
не скажу Минхо, что ты мне обо всем рассказала, а ты никому не скажешь, что он был
у нас, хорошо?

К его облегчению, она не задает вопросов – она просто счастлива, что смогла
загладить свою вину перед учителем, – и с энтузиазмом кивает:

– Хорошо! Договорились.

Последнее, что ему сейчас нужно, – это чтобы Наби нечаянно сболтнула своему тренеру
о том, кого видела в своем доме, и чтобы Сынмин с Чанбином снова совали свои носы в
их с Минхо дела – особенно теперь, когда он понял, что чувствует, и ему придется
как можно скорее покончить с этим.

Голова до сих пор кружится от тошнотворного коктейля из нежности и страха, которые

он почувствовал утром, увидев, как Минхо на кухне готовит им с Наби ланчбоксы в
школу.

(– Доброе утро, – улыбнулся он. В окно проникали золотые лучи утреннего солнца,
окрашивая его лицо красивым румянцем, и желание поцеловать его чувствовалось так
сильно, что стало больно, – Я рано проснулся и не смог снова заснуть, поэтому решил
чем-нибудь занять себя. Надеюсь, ты не против.

– Вовсе нет, – сонно прохрипел Джисон, потирая глаза, с благоговением уставившись

на контейнеры с едой, – Выглядит вкусно… Спасибо тебе.

– Спасибо? – усмехнулся Минхо, но улыбка на губах выдала его, – Это всё мне.

Джисон, слабо усмехнувшись, принялся готовить кофе, стараясь не обращать внимания

на рой бабочек в животе.)

И после неловкого прощания у порога, когда все, чего ему хотелось, это притянуть
его к себе и поцеловать, он понял, что должен положить этому конец, пока не стало
еще хуже.

В голове сложилось смутное подобие плана: сегодня после уроков он скажет ему, что
им надо поговорить – или, может, он подождет до понедельника, – и скажет ему
правду. Ну, большую часть правды. Он опустит ту часть, где говорится о его
чувствах, и просто скажет, что ему не нравится, насколько они стали близки, и
предложит соблюдать некоторую дистанцию друг к другу. Он скажет, что ему нужно
немного времени, чтобы подумать над этим, а там уже придумает, как покончить со
всем навсегда.

Пока он уверен, что все будет хорошо. Минхо не из тех, с кем можно почувствовать
себя неловко или напряженно. Все будет хорошо, и как только Джисон покончит с этим
навсегда, будет еще лучше. Конечно, будет трудно игнорировать голос, который
говорит ему, что он хочет быть рядом с младшим, но до сих пор он неплохо его
игнорировал, а Минхо… что ж, для него это просто секс. Хороший секс, и всё. Он
легко сможет найти кого-то, кто удовлетворит его потребности, Джисон в этом не
сомневается.

Так будет лучше не только для него, но и для Наби. Если он продолжит, в конечном
итоге его ждет только боль. Лучше покончить с этим прямо сейчас, пока
новообретенные чувства не успели перерасти в нечто опасное.

Эти мысли вертятся в голове на протяжении всего дня, и обеденный перерыв на фоне
шумных учеников не исключение – он продолжает бездумно тыкать вилкой в
приготовленный младшим обед.

– Что-то поменялось, – комментирует Чанбин, разглядывая его еду, – Точно, ты такое

обычно не готовишь.

– Мама передала кучу еды, – лжет он, – на самом деле, его мать и правда время от
времени угощает его домашней едой, так что может сойти и за правду.

Кто-то буквально падает на стул рядом, заставляя его подпрыгнуть от неожиданности,

за чем следует знакомый голос.

– Я испек чизкейк.

Джисон только моргает, а затем переводит взгляд на круглый пластиковый контейнер,

стоящий перед младшим. Внутри маленький, но безумно аппетитный шоколадный чизкейк –
прямо как из кулинарного журнала. Он удивленно хмурится; когда Минхо успел его
приготовить?

– Испек?

– Нет, – отвечает тот, приклеивая этикетку обратно, – Купил, потому что не было
времени готовить сегодня.

Джисон едва ли не краснеет от тонкого намека на то, что времени у него не было как
раз-таки из-за него.

– Ты же знаешь, что это не входит в твои обязанности? – шутит Сынмин, на что

получает толчок от Чанбина.

– Малыш, прекрати, – шипит он, а затем поворачивается к младшему, – Входит.

Пожалуйста, продолжай носить нам вкусности, я заплачу.

– О, правда? – ухмыляется Минхо, разрезая чизкейк, – Тогда цену обсудим позже.

– Я правда удивился, когда ты сказал, что сам испек его, – говорит Джисон, чувствуя
приятный аромат, ударивший в нос, – Выглядит… необычно.

Минхо усмехается.

– Это было оскорбление? Думаешь, я не смогу испечь такой красивый чизкейк, Хан-щи?

– Я имел в виду, что твои пирожные…

– Мои пирожные что?! – он, широко раскрыв глаза, угрожающе машет пластиковым ножом
у него перед носом.
– Восхитительны! Самые вкусные на свете! Просто, знаешь, в инстаграм я бы такие не
сфоткал…

Минхо только смотрит на него, медленно моргая.

– Ладно, чизкейк достанется всем, кроме Джисона.

– Но…

Несмотря на его слова, он – первый, кому он протягивает кусочек. Джисон принимает

его с ухмылкой на губах и счастливым смешком, игнорируя пристальные взгляды Сынмина
и Чанбина, пока младший нарезает чизкейк для остальной части коллектива.

– Если однажды я вдруг решу приготовить его сам, ты узнаешь первым, – обещает
Минхо, прищурившись. Тот вскидывает руки в знак капитуляции, а младший, встав,
исчезает на кухне, скорее всего, чтобы угостить им остальных.

Покачав головой, Джисон возвращается к своей еде, но стонет, когда чувствует на

себе чей-то взгляд.

– Что?

– Только не говори мне, что ты по-прежнему не замечаешь этого явного флирта, –

раздраженно шепчет Чанбин, наклонившись к нему.

– Он не флиртует, – закатывает глаза Джисон, – Мы просто дурачимся.

– Да, – говорит Сынмин, – Флиртуя.

– Господи, мне уже и дружить ни с кем нельзя?

– Конечно, можно, – говорит Чанбин, – Но только подумай… что, если это что-то
большее? Давай, Сон. Тебе пора перестать строить из себя недотрогу! Найди себе
кого-нибудь! Или ты всё ещё встречаешься с тем, кто оставил тебе тот засос?

– Ни с кем я не встречаюсь, – шипит он, – И я не собираюсь встречаться с кем

попало. Мне хватает головной боли.

– То есть Минхо – головная боль?

– Ну, нет, но он…

– Ты считаешь его красивым? – перебивает Сынмин.

– Конечно, считаю! – на одном дыхании выплевывает Джисон и только потом понимает,

что говорит слишком громко, и делает глубокий вдох, – Но… нет. Я не собираюсь с ним
встречаться. Еще… ещё слишком рано. Это нечестно по отношению к Наби.

Чанбин задумывается.

– Джисон, прошло два года, я прав? – тот неохотно кивает, и он продолжает, – Это по
отношению к тебе нечестно. Ты должен двигаться дальше. Как Исыль.

– Я двигаюсь, – слабо возражает Джисон, потому что он правда двигается, по крайней

мере, он уже забыл об Исыль. Он не испытывает к ней ничего, кроме платонической
любви, теперь они просто друзья.

Она тоже забыла о нем. Она живет со своим женихом, и, судя по тому, что Джисон
знает, и по тому, сколько раз они с ним виделись, он отличный парень. Исыль
счастлива, и он рад за нее.

Что насчет него? Ему страшно от одной только мысли о том, чтобы впустить кого-то
нового в свою жизнь, тем более – в жизнь его дочери. Тот факт, что Минхо уже на
полпути к этой цели, беспокоит и без того, чтобы Минхо отвечал на его чувства –
или, может быть, это и есть истинная причина его беспокойства.

– Она решила двигаться дальше, и теперь она счастлива, – говорит Чанбин, – Ты же

продвинулся ровно ни на сколько.

Джисон только моргает, глядя на него.

– Именно, – поддерживает Сынмин.

– Посмотри на меня, если бы я решил сдаться после своих последних отношений, я бы

никогда не встретил его, – говорит Со, обнимая Кима за плечо и чуть встряхивая его,
– И был бы таким же одиноким и несчастным, как ты!

Джисон усмехается, улыбаясь от его любвеобильного тона, пусть и слова его звучат
как-то слишком близко к сердцу и даже немного жалят.

– Придурок.

– Придурок, который прав, – гордо отвечает тот, вздергивая подбородок вверх, – Если
ты так и будешь стоять на месте, кто знает, сколько новых возможностей пройдет
мимо?

Джисон задумчиво мычит, взглядом блуждая по окну на кухню, где Минхо смеется,
разговаривая с персоналом. Сердце сжимает.

Может быть, он прав. От мысли о том, что он может потерять Минхо, больно.

Но он так долго стоял на месте, что успел пустить корни, глубоко зарывшиеся под
землю. Двигаться вперед трудно, пусть он и знает, что нельзя так жить вечно. Даже
если он попытается сделать шаг к Минхо, идея кажется безнадежной. Будто он уже не
сможет наверстать упущенное. Будто Минхо не захочет ждать его.

Будто Минхо даже не обернется назад.

«Мне не нужны отношения», – однажды сказал он. Даже если Джисон захочет, у него не
получится. Нет смысла зацикливаться на этом.

Он понятия не имеет, что ему делать, ведь теперь он точно знает, что что-то
чувствует. Легче убежать – или, скорее, упрямо стоять на месте и позволить убежать
Минхо.

Поэтому он подходит к нему после уроков, чувствуя, как от его улыбки болит что-то
внутри. Он с трудом пытается собраться с духом для того, чтобы начать разговор.

– Эй, – говорит он с улыбкой, – Есть секунда поговорить?

В глазах младшего на мгновение отражается любопытство, он кивает.

– Конечно.

На этот раз Джисон сам относит стереосистему обратно в класс, пока Минхо идет
рядом.

– О, а ты и не хромаешь, – дразнит он, и Джисон бледнеет, выдавливая из себя

смешок.

– Ага, точно.

Младший, кажется, улавливает окружающую их напряженную атмосферу, и в глазах его

появляется тревога. Закрыв шкаф, Джисон поворачивается к нему лицом.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Так, – Джисон испускает долгий выдох, подходит ближе и прислоняется к своему

столу, уставившись в пол, – Прошлой ночью…

– Хан-щи!

Он чуть не подпрыгивает от неожиданности, отчасти испытывая облегчение от того, что

его прервали. Он поднимает глаза и видит учителя по актерскому мастерству – он
стоит в дверях и завязывает свои длинные темные волосы в хвост. Взгляд его скользит
по Минхо, и, кажется, проясняется.

– О, отлично, вы оба здесь, – Хенджин заходит и садится за стол, подпирая руками

подбородок, и выжидающе улыбается, – Нам нужно спланировать, когда мы сможем
встретиться и обсудить предстоящий мюзикл.

– Обсудить что…? – Джисон в замешательстве смотрит сначала на Минхо, а затем снова

на Хенджина.

Он знает, о каком мюзикле идет речь; он работал над ним с лета – именно тогда Хван
впервые поделился с ним этой идеей. Он не понимает, при чем тут Минхо. Почему
Хенджин хочет поговорить с ними обоими, он ведь не…

– Минхо согласился помочь с хореографией! – сияет Хван.

Джисон вскидывает брови.

– О? Правда? Отлично…

– Я узнал о нем только сегодня, – смутившись, подает голос Минхо.

– Поскорее бы начать, – взволнованно хлопает в ладоши Хенджин, – Вы – команда мечты

в плане музыки и танцев. Будет здорово.

Они быстро назначают время для встречи на следующей неделе, и Хенджин, помахав им
рукой на прощание, уходит.

– Видимо, теперь мы с тобой будем видеться еще чаще, – говорит Минхо после короткой
паузы, потирая затылок, – Э-э, всё ведь нормально…? Я могу отказаться, если это
слишком странно – работать вместе. Просто Хенджин так просил…

– Н-нет, всё в порядке! – отвечает Джисон. Мозг кричит об обратном, а сердце готово
выпрыгнуть из груди от радости, – Уверен, мы справимся.

На губах младшего появляется неуверенная улыбка.

– И я. Так… о чем ты хотел поговорить?

– О, – Джисон заставляет себя рассмеяться, – Наби сегодня подумала, что ты ей

приснился, но я сказал ей, что ты правда был у нас, и заставил ее пообещать никому
об этом не рассказывать. Я… я просто хотел сказать, что нам надо быть осторожнее.
– А, да, точно, – Джисон не уверен, поверил ли Минхо, что он хотел поговорить
именно об этом, но даже если и нет, он подыгрывает, понизив голос, – Впредь
постараюсь не позволять тебе соблазнять меня, когда твоя дочь дома.

– Хорошо, – смеется Джисон, нервно бросая взгляд в сторону двери, – Я бы поспорил о

том, кто кого соблазнил, но ладно.

Минхо, ухмыльнувшись, пожимает плечами и смотрит на часы на стене.

– Это всё? Я кое-куда тороплюсь.

– Да, всё. Прости, что задержал тебя, – Джисон отталкивается от стола, начиная
собирать свои вещи.

– Без проблем, – говорит Минхо, затем машет рукой, выскальзывая за дверь, – Пока.

– Увидимся.

Джисон закрывает лицо руками и вздыхает.

Учитывая все обстоятельства, работать с Минхо легко.

Что трудно, так это обуздать чувства, гноящиеся внутри с тех пор, как он чуть
меньше месяца назад признал их существование. Он пытался прекратить их встречи, но
с крахом провалился – по крайней мере, ему удалось сохранить те границы, которые он
успел установить. Минхо относится к ним с уважением, никогда не пытается остаться
на ночь или обнять его после секса (чего Джисон втайне хочет, хоть и знает, что не
должен).

Так что, да. Он страдает, но из плюсов, секс всё ещё фантастический. Каждый раз как
первый, ведь между ними каждый атом наэлектризован. Он мог бы прикасаться к нему,
целовать его и прижимать к себе каждую чертову секунду до конца своей жизни – он
никогда не устанет от этого.

Помимо, они прекрасно ладят, работая вместе над школьной постановкой.

Только вот... Хенджин.

Хенджин со своими пристальными взглядами и вездесущими руками, всегда ищущий повод

прикоснуться к Минхо – так, как хотел бы Джисон, так, как он сделал бы, будь Минхо
его.

Хенджин. Молодой, высокий, милый, талантливый и чертовски красивый Хенджин.

Его жизнь могла бы вернуться в нормальное русло, ответь Минхо на явный интерес
Хвана. Минхо мог бы прекратить их встречи, мог бы перестать заставлять его
чувствовать себя глупым влюбленным подростком. Он мог бы переключиться на Хенджина,
потому что так люди обычно и делают, да? Они идут дальше. То, что происходит между
ними, не навсегда.

Тем не менее, желудок сводит, когда он видит, как Хенджин распускает свои руки на
каждой тренировке. Как он кладет голову ему на плечо, ладонью проводит по бедру, на
котором Джисон всего несколько дней назад оставил свои отметины. Если бы Хенджин
только знал.

В голову забирается это мерзкое, ничем не оправданное чувство собственничества. Это

глупо, глупо, глупо. Достаточно глупо, чтобы после уроков зажать его в гримерке,
достаточно глупо, чтобы прижать его к стене и поцеловать так, будто вот-вот умрет,
если не сделает этого.

Минхо тихо стонет от удивления, но так же быстро расслабляется, приоткрывая рот,

чтобы Джисон мог делать всё, что ему заблагорассудится. Он целует его глубоко,
отчаянно. Руки перемещаются с шеи к бедрам, хватают и притягивают ближе, но он
хочет большего, хочет почувствовать его еще сильнее. Желательно без одежды, но не
здесь.

Джисон наклоняется, подхватывает его руками под бедра и поднимает. Задыхаясь,

младший обхватывает ногами его талию и прислоняется спиной к стене, обнимая его за
шею.

– Хен, – стонет он, когда Джисон хватает его за задницу.

– Не представляешь, как я хочу тебя, – шепчет Джисон куда-то в челюсть, и у

младшего перехватывает дыхание, когда он не в силах сдержаться от соблазна
толкается в него бедрами.

– Не здесь, – напоминает Минхо, и Джисон чуть не роняет его, когда разум

проясняется. Он может потерять работу, если их застукают.

– Точно, ты прав, – он утыкается носом ему в шею и вдыхает, пытаясь успокоиться и

не думать о том, как сильно хотел бы вонзить зубы в эту нежную кожу и оставить
здесь след. Чтобы Хенджин увидел.

Боже, он ведет себя как животное.

Он осторожно опускает Минхо на пол. Тот разглаживает свою рубашку, затем делает то
же самое с его рубашкой, поправляя галстук. Его щеки порозовели.

– Что, черт возьми, на тебя нашло?

– Не знаю, – лжет Джисон, – Ты сегодня хорошо выглядишь, – это правда – он одет в

пушистый розовый кардиган, – тот самый, в котором Джисон много раз представлял его
в не самых пристойных позах, – и это веское оправдание, – Так бы и съел.

Он скалится для пущей убедительности и ухмыляется, когда Минхо со стоном

отмахивается от него.

И когда тем же вечером Минхо приезжает к нему домой, так он и делает – его голова
меж его бедер, и Минхо издает самые красивые стоны, какие только можно услышать.
Солнце садится, и его золотые лучи освещают его лицо – он сказочный, неземной.

– Ты такой красивый, малыш, – говорит Джисон, когда тот седлает его бедра. Ему
всегда нравилось, как тот краснет, когда слышит комплименты, – его щеки покрывает
еще больший румянец. Он издает тихий стон, крепко зажмурив глаза.

– Заткнись и отшлепай меня.

Джисон с радостью делает, как велено, до тех пор, пока нежная кожа не становится
красной. Минхо издает прерывистый крик, наваливаясь на него сверху, и Джисон
двигается быстрее, вскоре кончая следом. Минхо целует его, медленно и лениво, тихо
всхлипывая ему в губы, пока Джисона трясет от накатившего оргазма.
Они приходят в себя, и Джисон не в силах перестать смотреть. Минхо сонный,
измученный, его волосы растрепаны, а губы покраснели от поцелуев. Он моргает,
встречаясь с ним взглядом, и Джисон чувствует, как сердце сжимается от мысли о том,
что пора отправить его домой, поэтому он делает кое-что очень, очень глупое.

– Закажем поесть?

Минхо улыбается, его глаза сияют.

– Конечно.

Джисон устраивается на диване с порцией горячей курочки, а Минхо, возвратившись с

кухни, ставит перед ним стакан воды. Затем он садится на противоположный конец
дивана со своей тарелкой в руках.

Джисон благодарит его, пытаясь подавить разочарование от того, что он сел так
далеко. Он, конечно, не ждал, что они сейчас сядут в обнимку, да и Минхо не должен
садиться рядом, но всё же. Он понимает, что ведет себя нелепо, но это не меняет
того факта, что он хотел бы почувствовать его хотя бы бедром, соприкоснуться
локтями, плечами.

Минхо просто соблюдает границы, которые ты сам и установил, напоминает он себе.

Он включает тот же сериал, который они смотрели в ту ночь, когда переспали впервые.
Прошло много времени, поэтому им есть что наверстать: они в унисон смеются, стонут
от идиотских решений, которые принимает главный герой и предсказывают сюжет. Всё
так легко, как и всегда. С Минхо чертовски комфортно. Он не хочет, чтобы эта ночь
заканчивалась.

Он не хочет, чтобы всё это заканчивалось. Их… дружба, если ее так можно назвать, –
то, как они вместе работают, смешат друг друга, помогают друг другу, ну и
занимаются сексом, в конце концов. Джисон не хочет терять Минхо как друга.

А друзья ли они?

– Мы друзья? – вдруг вырывается вслух.

Минхо удивленно моргает. Он беспокойно ерзает, ставя свой стакан на стол.

– А ты как думаешь?

– Я первый спросил.

– Думаю, это зависит от тебя, разве нет? – подразнивает он, – Ты намекал, что не
хочешь иметь со мной ничего общего, кроме секса. Ведь… я понимаю. Это многим
усложняет жизнь.

– А как насчет тебя? – спрашивает Джисон; Минхо с любопытством склоняет голову, –

Твою жизнь это как-то усложнило?

Минхо отводит взгляд, задумчиво покусывая губу.

– Ну… если честно, я уже вижу в тебе друга. Прости, если это нарушает какие-то
правила, – он неуверенно улыбается, – Но нет, мне кажется, нет.

Джисон облегченно вздыхает.

– Я и раньше спал с друзьями, – продолжает Минхо.

– Правда? – Джисон мало что слышал о его прошлом опыте, поэтому его интерес
оправдан, – И всё было нормально?

– Да. Для меня, – он пожимает плечами, улыбаясь, – Иногда у них возникали чувства.

– О, уже интересно, рассказывай, – Джисон устраивается поудобнее, будто бы

готовится к сказке на ночь. Будто он и сам не находится в двух шагах от того, чтобы
стать одной из таких «сказок».

Минхо качает головой, снова поднося к губам стакан, чтобы сделать глоток, а затем
ставит его к себе на колени, скользя пальцем по краю.

– Нечего рассказывать. В колледже я много спал с кем попало, но за пределами

спальни – или какого-нибудь туалета на вечеринке, – меня никто никогда не
интересовал.

– Серьезно? Вообще никто? – трудно представить, как можно достичь такого уровня
близости с несколькими людьми и ничего к ним не почувствовать.

– Ладно, ладно, – он издает смешок, – Пару раз я и сам что-то чувствовал, но это
довольно быстро угасало. Наверное, мне больше нравилось то, что я надумывал себе об
этих людях, но потом, знакомясь с ними ближе, я терял к ним интерес, – снова
пожимает плечами, – Не знаю.

– В этом есть смысл, – говорит Джисон, – Они просто не подходили тебе.

Минхо смотрит на него снизу вверх, его глаза мерцают в свете лампы. Уголки губ чуть
приподнимаются вверх.

– Точно.

– Тогда, э-э, – Джисон моргает, ломая голову над тем, что собирается сказать. Их
окутывает напряжение, он набирает побольше воздуха в легкие, – Давай сделаем это
официально. Ли Минхо, ты будешь моим другом?

– Конечно, Хан Джисон, – усмехается он, – Давай будем друзьями.

После той ночи что-то меняется.

Минхо по-прежнему садится поодаль, когда они ужинают после секса, – что они сейчас
делают часто, – и они по-прежнему не обнимаются и не целуются вне. Но они всё чаще
ищут друг друга на работе, чтобы поболтать, вместе обедают, иногда даже встречаются
по выходным. Минхо приходит на киномарафоны с Наби, Джисон приходит к нему домой.
Джисон по-прежнему хочет прижать его к себе, но всё, чем ему приходится
довольствоваться, это компания его котов.

Чувства всё те же; с каждым милым смешком, сорвавшимся с его красивых губ, с каждой
улыбкой, которую он дарил Наби, с каждым разом, когда он лежал под ним в его
постели, они только усиливались.

Ему нравится Минхо, но он справляется. Успешно скрывает это, чтобы не испортить их

дружбу, потому что, возможно, – Джисон никогда не осознавал этого, – именно такая
дружба ему всегда и была нужна. Никто и никогда не понимал его так, как Минхо, ему
ни с кем не было так хорошо, так комфортно.

(И, как Джисон не может не подчеркнуть, в постели у них тоже всё по-прежнему
отлично, как и всегда. Он бы даже сказал, что всё становится лучше.

Однако, он не может избавиться от затаенного страха, что сближение с Минхо

одновременно оттолкнет его. Его очевидная склонность к интрижкам и сексу со
случайными людьми немного беспокоит; ему бы не хотелось терять их связь, если Минхо
вдруг решит, что больше не хочет спать с ним из-за того, как сильно они сблизились.

Но на данный момент, если бы ему пришлось выбирать между дружбой с Минхо и его
телом, он знает, что без сомнений выбрал бы первое. Тем не менее, привилегия
физической близости с тем, кто ему так нравится – конкретно с Минхо, – была бы
большой потерей.)

Естественно, коллеги заметили перемену в их поведении. Особенно Сынмин с Чанбином.

Даже Чонин, которого они редко видят из-за несовпадающих графиков, и Хенджин,
который отошел на второй план и прекратил (к радости Хана) флиртовать с явно
незаинтересованным младшим.

Джисон непоколебим в своем утверждении, что они с Минхо просто друзья, для всех
коллег и даже для Исыль, которая услышала о Минхо благодаря Наби. Потому что это
правда, и он устал от того, что каждый второй то и дело пытается сунуть свой нос в
его несуществующую личную жизнь.

Потому что да, Минхо испытывает к нему физическое влечение, и да, его влечет к
Минхо, и да, они отлично ладят и всё такое, и возможно, иногда кажется, что они
идеально подходят друг другу, – но это не означает, что Минхо в самом деле
испытывает к нему что-то большее, не говоря уже о том, что хочет с ним отношений.

Джисон хотел бы, чтобы и другие это поняли.

– Ну и тупица же ты, – заявляет Чанбин.

Джисон, сидящий на трибунах, поворачивается к нему всем корпусом.

– Прошу прощения?

– Если в ближайшее время не пригласишь его на свидание, мне придется взять всё в
свои руки.

– Ну, спасибо, – сухо говорит Джисон, бросая взгляд на Минхо, который отошел купить
напитки в киоске рядом с полем, – Я уже слышал от Чана, какая из тебя хреновая
сваха.

Он снова поворачивается к нему и видит, как его взгляд сияет.

– Что?

– Ты не отрицаешь, что он тебе нравится! – восклицает Со, – Я так и знал! Наконец-

то ты раскололся!

– Ничего я не раскололся. Я просто не вижу смысла повторять это, когда ты всё равно
не слушаешь, – ворчит он.

– С чего бы мне тебя слушать? – усмехается тот, – У тебя явно что-то не так с
головой, раз ты не видишь, как сильно Минхо в тебя влюблен. К врачу не пробовал
обращаться?

Джисон пытается переключить свое внимание на игру, наблюдая за Наби, бегающей по

полю по другую сторону сетки перед ними, но все, что он сейчас хочет, это закрыть
лицо руками и застонать, что он и делает.

– Мы…

– Просто друзья, да-да, я понял, – заканчивает за него Чанбин, – Он просто друг,

который постоянно флиртует с тобой. Твой братан, который приходит на игры твоей
дочери после нескольких месяцев знакомства с тобой.

– Это Наби попросила его прийти, – слабо протестует Джисон.

– Ага, конечно, и ее красавчик-папаша не имеет к этому никакого отношения.

– Ты думаешь, я красавчик, Бинни? – он откидывает волосы назад и прикусывает губу,

шевеля бровями, – А может, это ты влюблен в меня?

Чанбин прикладывает тыльную сторону ладони к его лбу и морщится.

– Всё намного хуже, чем я думал.

Джисон смеется, но его внимание внезапно привлекает вид Минхо, разговаривающего с

ярко улыбающимся светловолосым парнем, который часто приходит на игры своей младшей
сестры. Чанбин прослеживает за его взглядом и удивленно хмыкает.

– Он знает Феликса? – спрашивает он.

– Не знаю.

– Ревнуешь?

– Тебе сколько? Пять?

– Говоришь, как мой муж.

– Фу.

Вскоре Минхо присоединяется к ним, протягивая Джисону газировку и предлагая им

обоим свою картошку фри. Джисон решает, что спросит о Феликсе позже, если вообще
спросит.

Исыль не смогла прийти сегодня, из-за чего Джисону пришлось повести Наби на
праздничный обед с мороженым (несмотря на то, что ее команда проиграла, она всё
равно помогла им получить несколько очков), и Минхо по ее настоянию пошел с ними.

Несмотря на мороженое, Джисону тепло: Наби радостно поедает угощение, Минхо сидит
напротив них и наполняет их трапезу улыбками и смехом. Это не первый раз, когда они
вот так встречаются с Минхо, но первый, когда они делают это втроем, и им так…
хорошо. Джисон чувствует, что легко мог бы к этому привыкнуть.

Он ни о чем не думает, когда Минхо тянется к нему через стол, палочками протягивая
еду, или когда они тихонько пихают друг друга ногами под столом – кто-то из них
отпускает грязную шутку, которую Наби к счастью не понимает и пропускает мимо ушей,
– и ему совершенно плевать, что их кто-то может увидеть. Забавно, как комфорт,
который он чувствует рядом с Минхо, медленно перетекает в комфорт в отношении его
собственной ориентации.

Не то чтобы то, что они кормят друг друга, делает из них парочку, но низенькая
женщина средних лет, которая останавливается у их столика, похоже, думает иначе.

– Вы такая прекрасная семья, – говорит она, глядя каждому в глаза с доброй улыбкой.

– О, – Джисон уверен, что его глаза сейчас словно блюдца, а щеки покраснели. Он не
знает, что сделать, кроме как подыграть, – Спасибо.

Она желает им хорошего дня и уходит, а Джисон наконец набирается храбрости, чтобы
взглянуть на Минхо. У того покраснели уши, он смотрит в ответ и прочищает горло.

– Учитель теперь тоже наша семья? – спрашивает Наби. Джисон всеми силами старается
объяснить ей, о чем подумала женщина, а затем говорит, что иногда проще просто
согласиться, чем говорить людям, что они не то подумали, всё время обмениваясь с
младшим застенчивыми улыбками.

Только через несколько дней он вспоминает о Феликсе, когда сидит на диване в его
гостиной с котом на коленях.

– Феликс? – повторяет Минхо, в замешательстве нахмурив брови, – О… Ёнбок?

Теперь наступает очередь Джисона смутиться.

– Не знаю? Блондин… с веснушками.

– Да. Мы… мы друзья, вроде бы? – говорит Минхо, – Я давно его не видел. У нас с
ним, э-э, пару раз было.

– О, – неуверенно говорит Джисон. Может быть, он и правда ревновал. Может быть,

совсем не беспочвенно.

– Пару лет назад, – добавляет младший, жуя чипсы и искоса поглядывая в его сторону,
ухмыляясь, – Не волнуйся. Теперь я весь твой. Я не позволю Ёнбоку соблазнить меня.

От его слов сводит желудок, рука застывает на головке Дуни.

– А что, он пытался?

Минхо смеется.

– Нет, он просто поздоровался.

– О, – повторяет он. «Я весь твой» эхом отдается в голове, – Ты… ты больше ни с кем
не встречаешься?

Минхо поворачивает к нему голову.

– Когда и зачем мне это делать? Большую часть своего свободного времени я провожу с
тобой, и я не спал и не хотел начинать делать это ни с кем другим с тех пор, как мы
встретились. Неужели ты думал, что я такой?

– Нет, нет, – честно отвечает Джисон, – Наверное, мне просто было интересно, верны
ли мои предположения.

– А ты?
– М?

– У тебя есть кто-нибудь еще?

– Всё своё свободное время я провожу с тобой, – ухмыляясь, повторяет он его слова,
– Да ладно, ты ведь и сам знаешь ответ на свой вопрос.

– Но я ведь не могу знать наверняка! Может быть, пока меня не было рядом, тебя в
каком-нибудь баре уже успел подцепить какой-нибудь горячий парень.

– Да уж, – усмехается Джисон, – Это вряд ли.

Он совершенно уверен, что отказал бы кому угодно в пользу Минхо. Он не думает, что
способен испытать такие чувства к кому-то другому.

Как ни странно, не проходит и недели, как к нему в баре подходит красивый

незнакомец. И неудивительно, что он не проявляет ни капли интереса, вежливо
отказывая ему первым пришедшим в голову способом – солгав и сказав, что у него уже
есть парень. В голове мелькает лицо Минхо, но друзьям об этом говорить
необязательно.

(Они, скорее всего, и сами это знают).

– И что это было?! – возмущается Чанбин, как только незнакомец уходит, – Ты что,
его отшил?

Джисон пожимает плечами.

– Позволь мне немного прояснить ситуацию, – говорит Сынмин, – Ты говоришь, что

Минхо – просто друг. Ты отказываешь первому за долгие годы парню, который решил
познакомиться с тобой. А потом ты напиваешься и жалуешься на то, как тебе одиноко.

– Тш-ш! – шипит Джисон, – Можно перестать поднимать эту тему? Я тогда правда
напился. И вообще, с чего ты взял, что он первый? Вообще-то со мной часто
знакомятся!

– А толку-то, – закатывает глаза Ким.

– Бери Минхо с собой в субботу. Будет твоим плюс один, – решает Чанбин.

– О, хорошая идея. Пригласи его, – соглашается его подельник.

– С собой? К вам? – спрашивает Джисон, вскинув бровь и глядя на них, пока крутит в
руках свой стакан; он начинает сожалеть, что всё-таки согласился пойти с ними. До
сих пор они редко поднимали эту тему, и он сглупил, решив, что это надолго, – Наби
– мой плюс один.

Она почти всегда приходит на посиделки, которые устраивают Чанбин с Сынмином; она
играет с их сыном (и собакой), в то время как взрослые (часто к ним присоединяются
Чан и Чонин) пьют и смотрят спортивные соревнования. Несмотря на то, сколько дней и
ночей он там проводит, он не занимается спортом так часто, как друзья, но ему
нравится проводить с ними время за пивом и глупыми играми, в которые они обычно
играют после.

Вообще, пригласить Минхо – отличная идея, но он никогда не скажет им об этом –

разве может он доставить им такое удовольствие?

– Значит, плюс два, – говорит Сынмин.

– Если ты его не пригласишь, это сделаем мы, – добавляет Чанбин, – Я все равно
подумывал о том, чтобы позвать его к нам. Как думаешь, он что-нибудь испечет?

– Прослежу за тем, чтобы он этого не делал, – ворчит Джисон, – И вообще, он не

любит спорт. Видишь? Я такой не единственный.

– Ну и ладно, – отвечает Сынмин, – Тем больше причин хотеть, чтобы он пришел –

будет в качестве эмоциональной поддержки для тебя.

– Ага, скорее, больше причин ему отказаться.

– Знаешь, что? – начинает Чанбин, – Сиди дома. Вместо тебя пригласим Минхо и
Хенджина.

– Что? Думаешь, Хенджин любит спорт?

– Точно, – соглашается Сынмин, полностью игнорируя его, – Если Джисон и дальше

будет строить из себя недотрогу, сосватаем их друг другу.

О, так вот оно что.

– Минхо с Хенджином? – усмехается Джисон, – Удачи вам, Хенджин давно сдался, да и

Минхо он неинтересен. Мне самому больно было смотреть на его попытки.

Что-то в самодовольных ухмылках на их лицах подсказывает Джисону, что он только что

попался.

– А, значит, ты всё-таки это заметил.

– Ну… вы ведь заметили, – отвечает он, – Хотя, вы, придурки, всё, что угодно
заметите, поэтому…

– Ты никогда не задумывался, почему Минхо не отвечал ему взаимностью? – спрашивает

Ким.

– Потому что Хенджин любит собак, – шутит он. Почти.

– Потому что Минхо. Нужен. Ты, – каждое слово Чанбина сопровождается толчком ему в
руку, – Ты меня когда-нибудь в могилу сведешь, Джисон.

– Жду не дождусь.

– Отрицай сколько хочешь, – вздыхает Сынмин, – Потом сам увидишь, к чему это тебя
приведет.

Джисон вздыхает и допивает свой напиток. Он так хочет рассказать им, хочет
довериться им, хочет, чтобы они знали, что происходит между ними, – что он знает,
что что-то чувствует. Но что, если Минхо не ответит ему взаимностью? Что, если он
этого попросту не хочет? Ведь Минхо не нужны отношения.

– Сон, – говорит Чанбин, и в его голосе внезапно появляется смесь нежности и

серьезности, и это вдруг заставляет его занервничать, – Я знаю, что мы, бывает,
ведем себя несносно, шутим и всё такое, но я правда уверен в том, что вижу и
говорю. Я правда считаю, что ты ему нравишься, но, если вы оба так и будете делать
вид, что ничего не замечаете, вы потеряете друг друга. Я просто не хочу, чтобы ты
упустил своё счастье.

Джисон пытается поверить его словам, но он просто не может позволить себе

надеяться.

Несмотря на это, он всё-таки приглашает Минхо к ним во время обеда, в глубине души
ожидая, что он скажет «нет».

– Конечно, – легко соглашается тот, – Я пойду. Звучит весело.

========== Часть 5 ==========

Несколько дней спустя они оказываются дома у Сынмина с Чанбином. Выходя из машины,
они громко смеются – во время поездки Наби решила рассказать Минхо о том, что «папа
плачет каждый раз, когда мы вместе смотрим диснеевские мультики». Джисон хватает её
быстрее, чем она успевает убежать, и теперь она, хихикая, брыкается в его объятиях.
Он идёт по лужайке с ящиком пива в одной руке и Наби в другой.

– Отпусти! – кричит она, извиваясь у него под мышкой, – Скай сейчас тебя покусает!

– Скай никогда меня не укусит, – говорит он, но все равно отпускает её как раз
вовремя, чтобы услышать дыхание несущегося им навстречу питомца.

– Кто такой Ск… – задыхается Минхо, когда в поле зрения появляется большой
золотистый ретривер, а затем прячется за старшим, одной рукой цепляясь за его
футболку, а другой прижимая к груди коробку печенья, которое он испек и принес с
собой.

Джисон отводит взгляд от очаровательного зрелища – Скай в объятиях у Наби, – и с

усмешкой поворачивается к Минхо.

– Серьёзно?

– Что? – тихо спрашивает Минхо, – Ты не говорил, что у них такая… огромная собака.

– Не знал, что ты боишься собак, – с нежностью в голосе говорит он.

– Ничего я не боюсь, – огрызается тот.

– Тогда подойди и поздоровайся, – Джисон жестом указывает на собаку, набросившуюся

на громко хихикающую Наби.

Минхо испуганно моргает, и, честно говоря, выглядит очаровательно; на самом деле,

Скай – самая милая собака, которую Джисон когда-либо встречал, но…

– Эй, ты в порядке? – тихо спрашивает он, – Может, мне попросить отправить его на
улицу, пока мы здесь? Скорее всего, он всё равно будет играть с детьми, так что…

– О, не надо, – уверяет его младший, выпрямляясь, – Всё в порядке.

– Уверен? – Джисон разрывается между желанием защитить его и сделать так, чтобы он
чувствовал себя в безопасности, и желанием пошутить. Что ж, он может делать всё и
сразу, поэтому он, ухмыляясь, протягивает ему руку, – Может, возьмешь меня за руку?
М? Кто-то ведь должен защитить тебя от большого, страшного щеночка.

Минхо щурится, отталкивая его руку.

– Если этот «щеночек» нападет на нас, я подставлю тебе подножку, а сам убегу.

Он бросает на пса последний осторожный взгляд, а затем проскальзывает между старшим

и стеной, чтобы отнести своё печенье на кухню. Чанбин смеется, подходя к Джисону,
чтобы забрать у него пиво.
– Ну чего ты, Минхо! – кричит он ему в след, – Он и мухи не обидит! Ну, ладно,
иногда он их ест... Но они умирают быстро и безболезненно!

– А я тоже умру быстро и безболезненно? – отвечает тот, прячась на кухне.

– Пф-ф, – качает головой Со, – Ох уж эти любители кошек.

– Самые лучшие люди на свете, да, – раздается голос из-за спины, заставляя Джисона
подпрыгнуть. Он поворачивается и видит яркую улыбку Чонина, в руках у него миска с
чем-то, напоминающим соус.

– А он прав! – смеется Джисон, притягивая младшего в объятия, несмотря на его

неохотную улыбку.

– Как скажешь, – с этими словами Чанбин исчезает на кухне. Джисон улыбается, когда
слышит, как он любезно предлагает Минхо отвести Ская в их комнату, но тот
настаивает, что всё в порядке. Хену, их сын, спускается вниз, чтобы поздороваться с
Наби, и взволнованно начинает рассказывать ей о новых игрушках, которые они купили
для Ская на прошлой неделе, а затем они вдвоем отправляются играть на задний двор,
прихватив пса с собой.

– Эй, – говорит Джисон, просовывая голову в кухню, – На горизонте чисто, – он

хватает им обоим по пиву и жестом приглашает его идти за ним.

– Я не боюсь, – бормочет Минхо себе под нос, идя следом. Сев на диван, он
недоверчиво поглядывает на дверь, ведущую на задний двор, где Скай и Хену играют в
перетягивание каната.

– Ага.

– Я просто удивился, когда увидел его.

– Я так и понял.

Минхо только смотрит, ничего не отвечая.

– Ты милый, – Джисон ухмыляется, увидев, как краснеют его уши, и, открыв пиво,
протягивает его младшему, – Был неудачный опыт с собаками?

– Нет. Я просто всегда был с ними осторожен… с большими – уж точно, – он морщится,

– Несколько лет назад у меня снизу был сосед, который часто оставлял входную дверь
открытой, чтобы его собаки могли выходить погулять. И частенько, когда у меня были
планы, мне приходилось оставаться дома, потому что не хотелось попадаться им на
глаза.

Джисон сдерживается от того, чтобы снова назвать его милым, – наверное, уже звучит,
как заезженная пластинка, – вместо этого сравнивая его с котом. Чонин
присоединяется к разговору, они продолжают обсуждать котов, и Минхо не упускает
момента, чтобы начать рассказывать о своих и показать их фотографии. Чонин
внимательно слушает, они оба широко улыбаются. Становится тепло от того, как его
близкий друг и… еще один его близкий друг, так хорошо поладили.

Чанбин подсаживается к ним и по глупости затевает дебаты на тему кошек против

собак, где его выигрывают числом три к одному, и громко высказывает своё мнение,
чтобы компенсировать отсутствие людей в своей «команде». Вскоре после этого
появляется Чан, спокойно говоря, что он любит собак, но и кошки – замечательные
создания, и он не хочет, чтобы они ссорились из-за этого.
Со по-детски дуется, – наверное, уже успел выпить пива, – и с заднего двора,
наконец, с тарелкой жареной кукурузы в руках приходит Сынмин. Поздоровавшись с
каждым из гостей, он жалуется на то, как громко они (в частности Чанбин) себя
ведут.

– Джисон, поможешь с гамбургерами? – спрашивает он, исчезая на кухне.

– О, конечно.

В голове мелькает мысль, что просьба странная; обычно этим занимается Чанбин, но он
и сам уже столько раз готовил их, что Сынмин, видимо, решил, что ему можно доверять
больше, чем слегка подвыпившему мужу.

Ким учился за границей, в Америке, и, когда был моложе, любил готовить барбекю на
заднем дворе, вместе с тамошней семьей устраивая встречи в стиле американских
фильмов, потому до сих пор любит проводить время с друзьями именно так. Джисон, уже
знакомый с их уличным грилем, вдыхает приятный аромат булочек и радостно мычит.

Ингредиенты почти готовы, только вот тарелку Сынмин оставить забыл. Он уже
собирается крикнуть ему, чтобы принёс её, как вдруг краем глаза замечает фиолетовую
макушку. Минхо с ленивой ухмылкой машет ему той самой тарелкой.

– Всё готово?

– Почти, – отвечает он, переворачивая котлету одну за другой, проверяя каждую

сторону, – Вот, теперь всё. Порядок!

Он берет каждую щипцами и аккуратно складывает их на тарелку в его руках. Минхо

вдыхает запах и улыбается.

– Пахнет вкусно. А Хан Джисон есть в меню?

Джисон чуть не задыхается и не роняет булочку на землю, удивившись внезапной шутке.

Минхо взял это в привычку – флиртовать с ним в моменты, когда он ожидает этого
меньше всего, когда раньше они ограничивались спальней.

Он поднимает глаза, видит глупую ухмылку на его лице и понимает, что очень даже не
против.

– Может, и появится, – тихо отвечает он, – Если дашь хорошие чаевые.

Минхо уже открывает рот, чтобы ответить, как вдруг их внимание отвлекает нечто,
летящее к ним на всей скорости и приземляющееся у их ног. Секунда, и Скай
подрывается с места, устремляясь прямо к ним, и всё происходит как в замедленной
съемке.

Минхо вздрагивает, бросаясь к Джисону и хватая его за футболку. Тарелка, полная

гамбургеров, вот-вот упадет на землю. Джисон в ужасе распахивает глаза, протягивая
руку, чтобы поймать её. Одна из булочек соскальзывает с края, но он уже забывает о
ней, другой рукой ловя Минхо.

Скай не ближе, чем в полуметре от них, как вдруг он чует запах упавшего бургера,
навострив уши. Бросив свою игрушку, он подбегает к ним, берет его в зубы, а затем
уходит в дальний уголок двора, чтобы спокойно насладиться добытым угощением.

Джисон расслабляется: слава богу, они выронили не всю партию, а только один бургер,
иначе была бы настоящая катастрофа. Он, нахмурившись, смотрит на испуганных Наби с
Хену, а затем переводит взгляд на стеклянную дверь: несколько пар глаз из гостиной
устремлены на них.
Минхо, кажется, осознаёт это вместе с ним, быстро выпрямляясь и отодвигая
оставшиеся бургеры от края тарелки, кончики его ушей краснеют, когда он застенчиво
посмеивается.

– Ну, что за дела, ребята! – кричит Джисон детям, – А если бы кто-то пострадал? Мы
ведь могли выронить всё на землю.

– Простите, – виновато тянут те в унисон.

– Всё хорошо, – отвечает Минхо, присаживаясь на корточки, чтобы поднять мячик и

бросить его обратно в их сторону. Он показывает большой палец погрустневшей Наби, и
та нерешительно улыбается. Джисон чувствует, как сердце наполняется нежностью.

– Давай я сам, – говорит он, предлагая забрать тарелку у него из рук, но тот
отмахивается, – Уверен? Ты в порядке?

– Я в порядке, – кивает Минхо и смеется, громко, но коротко, затем поворачивается

на пятках и отправляется на кухню с тарелкой гамбургеров в руках. Джисон следует за
ним, останавливаясь в гостиной, где его уже поджидают Чанбин с Сынмином.

– О, Джисон! – Чанбин открывает рот, драматично прижимая тыльную сторону ладони ко

лбу и притворяясь, что падает в обморок в объятия Сынмина – тот, в свою очередь,
ловит его, тихо хихикая.

Джисон поджимает губы и с трудом сдерживает улыбку, чувствуя, как вверх по шее
ползёт жар.

– Ведёте себя хуже детей.

Он начинает подозревать, что происходит что-то странное, когда их с Минхо просят

съездить в магазин за льдом. Да, начался бейсбольный матч, и они – единственные,
кто не собирался его смотреть, но это не похоже на Чанбина с Сынмином – заставлять
кого-то, кто у них в гостях впервые, выполнять такие мелкие поручения.

Затем, когда они возвращаются, а на столе в гостиной уже стоит ликер и несколько
рюмок, Сынмин заявляет, что все уже начали пить, а им двоим придется их догонять.
Несмотря на подозрения неладного, они с Минхо всё равно выпивают по рюмке.

– Давайте сыграем, – говорит Чанбин, ухмыляясь, глядя на Джисона, – Выпивайте по

рюмке каждый раз, когда не знаете значения слов, которые будет использовать
комментатор.

– Кажется, я уже знаю, кто проиграет, – сухо говорит Джисон.

– Ты постоянно смотришь с нами игру, – усмехается Сынмин, – Хоть что-то, да должен

был запомнить. Пора бы применить свои знания в нужном русле.

– Да, хён, – подначивает Чонин, – Ты всегда хвастаешься, что легко всё схватываешь,
вот и проверим.

Остальные хмыкают в знак согласия, на что Джисон лишь закатывает глаза.

– Да, схватываю то, что важно, а не… как какие-то мужики бьют палками по мячам.
Минхо, а ты чего молчишь? Какие-то предвзятые у вас условия.

– Да, – Минхо пожимает плечами, – Но я за.

– Ого, – он качает головой, упреждающе наливая рюмку, которую пока не собирается

выпивать, – Ну, хорошо.

Не проходит и двух минут, как ему приходится пить. Он собирался притвориться, что
понял, что было сказано, но, когда Сынмин попросил его объяснить, пришлось поспешно
признать поражение.

– А ты знаешь? – спрашивает Чан у Минхо.

– РБИ? Это число пробежек у отбивающего.

– Что… – широко раскрывает глаза Хан, – Ты ведь говорил, что не любишь спорт!

– Я – нет, но мой папа обожает.

Джисон стонет, пока остальные громко смеются, и вскоре ему приходится выпить еще
две рюмки.

– Я больше не играю, – заявляет он, отодвигая от себя рюмку и чувствуя, как в венах
гудит алкоголь. Последнее, чего он хочет, – это напиться и выставить себя дурачком
перед всеми – особенно перед Минхо и своей дочерью.

Чанбин с Чонином освистывают его, а Сынмин и Чан слишком сосредоточены на игре,

чтобы обращать на это внимание. Минхо сочувственно хлопает его по бедру, как нечто
снаружи в тусклом солнечном свете привлекает его внимание. Джисон поворачивает
голову и, проследив за его взглядом через открытую заднюю дверь, видит, как к Скаю,
лежащему на лужайке, приближается серая полосатая кошка.

Конечно. Конечно же он забыл сказать Минхо о бездомной кошке, которую подкармливают

Чанбин с Сынмином. Он поворачивается к нему и видит, как блестят его глаза.

Всё, кажется, уходит на задний план: радостные возгласы по телевизору, жалобы на

судью, смеющийся Чонин. Минхо безумно милый, и он так сильно хочет поцеловать его.
Он хочет, чтобы Минхо тоже хотел этого, всегда, не только во время секса.

Он хочет держать его за руку, хочет невинных поцелуев в губы просто потому, что
может. Хочет обнимать его и целовать прямо здесь, на глазах у всех, чтобы Минхо
смущенно улыбался и жаловался на то, как ему неловко, а щеки его мило краснели.

– Они не подерутся? – тихо спрашивает младший, выводя его из ступора.

– М? О… нет, они дружат, – бросив взгляд на остальных, он понимает, что никто на

них не смотрит, поэтому встает и протягивает ему руку, – Может, всё-таки хочешь с
ними познакомиться?

Кивнув, Минхо ставит на столик своё пиво и осторожно берет его за руку, Джисон
надежно сжимает её крепче и помогает ему подняться на ноги. Он отпускает его руку
только лишь потому, что не хочет, чтобы друзья увидели, и, решительно игнорируя их
взгляды, ведёт его к задней двери. Младший с тревогой переводит взгляд с мяукающей
кошки на Ская, спокойно лежащего на траве: его черные глазки смотрят на них снизу
вверх, а хвост робко вздрагивает при виде приближающихся людей.

Джисон снова берет его за руку – Минхо в немом вопросе поднимает на него глаза.

– Это в качестве эмоциональной поддержки, – неуверенно улыбается он, – Если хочешь,

можешь снова схватить меня за грудь.

Минхо на мгновение смущенно отводит взгляд, а затем, кажется, понимает и хихикает.

– Правда?
Он чуть крепче сжимает его ладонь, и Джисон чувствует, как сердце трепещет.

– Ага, в прошлый раз тебе это помогло, – он садится на корточки, тянет его за собой
и подзывает Ская. Пёс быстро слушается, и Минхо издает неприятный гортанный звук,
когда он приближается, – Всё в порядке, – почти шепчет Джисон, беря его ладонь и
кладя её псу на голову. Поначалу он не решается, но всё же гладит его.

– Н-нет, нет, – говорит он, уклоняясь от его попыток обнюхать его и лизнуть ему
нос, – Хорошая… собачка.

Джисон смеется, почесывая псу спинку и похлопывая по ней ладонью, как ему нравится.
Довольный, Скай плюхается на бок и перекатывается на спину, к ногам Минхо.

– О, – ухмыляется Минхо, с чуть большей уверенностью почесывая ему грудь, – Да-да,

какой у тебя красивый животик.

Джисон так сильно улыбается, наблюдая за развернувшейся картиной, что начинают

болеть щеки. Спустя минуту к ним приближается серая кошка, которая сразу же
ластится к Минхо, будто бы знает его всю свою жизнь. Джисон даже не удивлен; он
давно подозревал, что Минхо наполовину кот.

– Привет, красавица, – улыбается Минхо. Джисон продолжает играть со Скаем, чтобы он

мог уделить ей всё свое внимание, не заставляя пса ревновать, – Как тебя зовут?

– Кажется, ребята называют её Клауд.

Минхо усмехается.

– Скай{?}[Небо] и Клауд{?}[Облако]. Интересно, – он почесывает её под подбородком,

– Может, у них есть хомяк по имени Грасс{?}[Трава]?

– Вроде бы нет, но я поделюсь с ними этой идеей.

– Я был бы признателен.

Они играют с животными, пока не садится солнце, и Клауд не начинает мяукать, стоя у
своей миски для еды. Джисон приносит из кухни банку кошачьего корма и протягивает
её Минхо. Покормив кошку и приведя Ская обратно внутрь, они закрывают за собой
дверь.

– Мы выиграли? – спрашивает Джисон, игнорируя взгляд Чанбина, – Я не слышал ваших

криков, как обычно.

– Не думаю, что ты бы их услышал… – Чанбин легко пинает Сынмина, и тот тут же

замолкает, – Нет, мы проиграли.

– О, отлично. Теперь, может, перейдем к нормальным играм?

– Да, – Ким машет рукой в направлении лестницы, – Принесешь что-нибудь с кладовки?

Ты всё равно стоишь.

– Конечно.

Обычно Сынмин не просит об этом, но сейчас Джисон об этом как-то не думает. Внутри
разливается счастливая волна алкоголя и нежности, и он совсем забывает о
подозрениях, которые засели в голове в начале вечера.

Не то чтобы ему никогда не поручали выбирать игру, он знает, где они находятся, но
почему-то в шкафу, откуда он их обычно брал, ничего нет.

– Сынмин, наверное, спрятал их и просто издевается надо мной, – ворчит он себе под
нос, наклонившись и уткнувшись головой практически в самую полку, – Вот же…

– Всё хорошо?

Джисон вскрикивает от удивления и быстро выпрямляется, тут же ударяясь затылком о

полку над собой и скулит, поворачиваясь к Минхо лицом.

– О, боже, извини, – тот бросается вперёд, нежно кладя руку ему на затылок, – Ты в
порядке?

Он кивает, чувствуя, как кружится голова от близости с тем, кто ему нужен больше
всего на свете. От того, как сильно он хочет поцеловать его, как хочет быть рядом с
ним каждую секунду. Шевеля бровями, он говорит таким тоном, который способен
вскружить младшему голову.

– Теперь да.

Тот не успевает ни среагировать, ни ответить, как дверь за ними громко

захлопывается, запирая их обоих в этой кладовке.

– Что… – Минхо дергает за ручку. Заперто. – Какого хрена?

До Джисона наконец доходит. Он разражается смехом.

– Господи.

Минхо поворачивается к нему, широко раскрыв глаза.

– Что? Что происходит?

– Прости, – он прикрывает лицо ладонями, смеется, а потом стонет. Он их прикончит.

Его посадят за то, что он убил своих друзей.

– Что?

– Они всё подстроили, – объясняет он, – Вот, почему они послали нас в магазин,
потом попытались напоить, а теперь заперли нас здесь, будто нам всем по пятнадцать,
– он колотит в дверь, – Эй! Я знаю, что вы слышите, придурки!

Минхо только моргает, переваривая эту информацию.

– Правда?

– Да, они, э-э… они уверены, что ты влюблен в меня.

– О…

– Да, – повторяет он, вздыхая. – Я пытался заставить их перестать валять дурака, и

я бы не привел тебя сюда, если бы знал, что они задумали, прости…

– Всё в порядке, – улыбается младший, и Джисон смутно думает, что на настоящую его
улыбка не похожа; наверное, ему неловко, и это только его, Джисона, вина, –
Забавно… может, нам…

– Что?
– Не бери в голову. Это глупо.

– Что?

Минхо шумно выдыхает.

– Я хотел предложить… может, нам просто заставить их думать, что их план сработал,
чтобы они уже отвязались от тебя? Просто… я не знаю, чего они вообще ожидали от
этого? Что мы прямо тут целоваться начнем?

Джисон ухмыляется, кладет одну руку на полку, а другую – ему на бедро; фильтр
«мозг-рот» смочен алкоголем.

– То есть ты предлагаешь поцеловаться, чтобы надуть их? Если ты так хотел

поцеловать меня, мог бы просто попросить, малыш.

Минхо со стоном отшатывается, когда он начинает приближаться.

– Я имел в виду, чтобы мы притворились, что целуемся.

– О, – Джисон старательно делает вид, что обдумывает эту идею, – То есть ты

предлагаешь мне признать, что они победили? Да ни за что, они ведь мне потом
прохода не дадут.

Минхо понимающе хмыкает, задумчиво оглядывая небольшое пространство.

– Ладно, и как нам отсюда выбраться?

Джисон подумывает о том, чтобы просто позвонить им, но они, скорее всего, и не
подумают отвечать. Он может позвонить Чонину, но тот вряд ли ответит – наверняка он
заодно с этими придурками. Можно попробовать позвонить Чану. Или в полицию.

Он решает проверить свою последнюю идею, и только потом уже, возможно, звонить
Чану. Сложив ладони рупором, он встает к двери.

– Наби! На-аби!

– Иду, папа! – слышит он ее голос из коридора; она вприпрыжку приближается к

кладовой и с виноватой улыбкой на лице распахивает дверь. Она похожа на милого
маленького щенка, поджавшего хвост.

Прищурившись, Джисон замечает, что и Минхо смотрит на нее с подозрением.

– Как это ты так быстро нас нашла?

– Тренер дал мне три конфеты, чтобы я закрыла вас тут, – отвечает она, – Он сказал,
что это такая шутка, и чтобы я не говорила тебе.

Они смотрят друг на друга с открытыми ртами и вдруг разражаются смехом.

– Собственная дочь настроена против меня! – Джисон, не веря, вскидывает руки в

воздух.

– Прости, – тихо говорит Наби.

– Всё в порядке, милая, ты молодец, что сразу рассказала мне правду, – смеется он,
легонько сжав ее плечо, – Иди играй, а я пойду поговорю с твоим тренером.

– Хорошо! – улыбнувшись, она вприпрыжку возвращается в комнату к Хену, который

кричит ей что-то о своих кошках в Майнкрафте.

Он раздраженно смотрит на Минхо – тот начинает хихикать.

– Да уж, – говорит он, – Наби ведь даже не было внизу, когда мы вернулись; хорошо
они всё спланировали.

– Ты прав… – Джисон щелкает пальцами, – Точно, магазин! Они устроили это и

подкупили Наби, пока мы были в магазине. Вот же придурки. Не могу поверить, что
купился, я ведь видел, что они вели себя странно!

– Стоит отдать им должное, они преданы своему делу.

Джисон качает головой, со вздохом проводя рукой по волосам и ведет Минхо обратно в
гостиную.

– Бог знает, что еще они там задумали. Смотри в оба.

– О, Джисонни! – радостно восклицает Чанбин, как только они оказываются в комнате и

видят, как все уже играют в Дженгу, – Забыли сказать, игры мы уже взяли!

– Какое облегчение, – тянет Джисон.

– Долго вы что-то, – спокойно комментирует Сынмин, когда наступает его очередь,

осторожно вытягивая один брусок снизу, – Чем вы там занимались?

Минхо мило улыбается.

– Джисон рассказывал мне о том, что вы с Чанбином сделали на вечеринке на прошлое

Рождество…

Чанбин прыскает в кулак, когда Сынмин с широко раскрытыми глазами резко

поворачивается к Джисону.

– Ты не посмел…

Конечно, посмел. Еще пару недель назад, вообще-то, но Сынмин заслужил, поэтому он
подыгрывает.

Он пожимает плечами, когда они с Минхо оказываются на диване, – Чонин двигается,

оставляя им двоим совсем немного места, куда приходится втискиваться.

– Вырвалось, – говорит он, – Что сказать? Кладовка навеяла море воспоминаний.

Сынмин поджимает губы, а щеки его окрашивает яркий румянец. Его муж, явно более
пьяный, но гораздо менее сердитый, хихикает.

– Мы вроде как сами виноваты, да, Сынминни?

– Понятия не имею, о чём ты, – огрызается Ким, – Всё, закрыли тему. Давайте играть.

– Я не понимаю, – говорит Чонин с заплетающимся языком, – А что случилось на

Рождество?

– Ах, Нинни, – вздыхает Джисон, похлопывая его по плечу, – Для таких рассказов ты
еще не вырос.

– Мы с Сынмином одного возраста…

– Кто хочет выпить? – выпаливает Чанбин, перебивая его.

– Я пас, – подает голос Чан, хихикая над ним. Чонин, наоборот, протягивает ему свой
стакан, на что Джисон, вскинув брови, вопросительно глядит на Минхо.

– Пей, если хочешь, – говорит тот, – Ты уже много выпил, и должен же кто-то
доставить вас с Наби домой в целости и сохранности.

– Уверен?

– Да, отдохни, – ухмыляется он, толкая его в плечо, – Я уверен, тебе не часто
выпадает такая возможность.

– А тебе? – спрашивает Джисон, немного надувшись. Он хотел бы, чтобы они напились
вместе; до этого момента он видел его пьяным только однажды, когда они пили вино у
него дома: он хихикал, краснел и вёл себя безумно мило.

Ему интересно, как он ведет себя, когда по-настоящему выпьет. Может, он громко
смеется. Может, он сразу становится нежным и мягким и лезет обниматься. Может быть,
если бы они оба напились, они бы просто начали целоваться, не беспокоясь о том,
значит это что-то или нет.

Но не сейчас. Сейчас они в гостях, тут полно людей и, что самое важное, его дочь.
Даже сейчас ему не нравится тот факт, что Наби увидит его пьяным. Он и в обычной-то
жизни ведет себя неуклюже, а тут еще и под градусом. Ей не обязательно видеть, как
эта его черта приумножается в десяток раз.

Минхо пожимает плечами.

– Говорю же, всё в порядке. Кто знает, может, однажды тебе тоже придется тащить мою
пьяную задницу домой.

– Хорошо, – усмехается Джисон, принимая рюмку, которую ему протягивает Сынмин, –

Еще чуть-чуть, ладно? Я буду вести себя хорошо.

Еще чуть-чуть быстро умножается в несколько раз – он забывает считать выпитые

рюмки, потому что каждая игра, которую они устраивают, содержит одно обязательное
правило: «Пить, пить и ещё раз пить». Джисон, Чанбин и Чонин напиваются почти
сразу, Сынмин – средне, а Минхо с Чаном, как единственные, кто более или менее
трезв, ведут себя тише всех, но всё ещё громко кричат, когда выигрывают.

Джисон облокачивается на Чонина с Минхо при каждом удобном случае, но не может

смотреть на Минхо или держаться близко дольше нескольких секунд – он начинает
беспокоиться, что еще чуть-чуть, и он перестанет держать себя в руках и поддастся
жгучему желанию, текущему по венам. Затаив дыхание, схватит его за подбородок и
поцелует; обнимет его и крепко прижмет к себе, вдыхая такой уже родной запах.

Пока остальные погружены в споры с пьяным и упрямым Чанбином, он всё же поддается

искушению, всего на несколько секунд положив голову ему на плечо. Он вполне может
списать всё на выпитый алкоголь, рассуждает он, поворачивая голову и утыкаясь лицом
ему в шею.

– Тебе весело? – хихикает Минхо, поправляя его сползшие с носа очки.

– Ага, – он прижимается к нему щекой и надувает онемевшие губы, из-за чего говорит
совсем невнятно, – Хочу спать.

– Значит, пора ехать домой, да? – тихо бормочет младший, проводя рукой по его
волосам. Джисон так рад, что все вокруг заняты громкими спорами и не слышат его
тихий скулеж, когда он прижимается к нему сильнее и еще больше растворяется в
блаженстве, – Я не собираюсь нести тебя на руках.

– Еще как собираешься, – не задумываясь, беззаботно отвечает Джисон, – Я ведь

нравлюсь тебе, помнишь? Ты меня лю-юбишь, – он улыбается, – Сынминни с Чанбинни…
вот тупицы.

Он понимает, что рука младшего в его волосах замирает, а сам он ничего не отвечает,
хотя проходит одна секунда, вторая, третья, – он поднимает голову, чтобы посмотреть
на него, но его прерывают еще до того, как лицо Минхо оказывается в фокусе.

– Папа?

Он подскакивает, будто чужая кожа обжигает, зрение плывет, когда он пытается

сосредоточиться на Наби, стоящей на лестнице. Сердце колотится с бешеной скоростью.
Она поняла? Она расстроилась? Она злится на него?

– Что такое, милая?

– Я хочу спать, – она надувает губы точно так же, как он сам несколько секунд
назад, – Когда мы поедем домой?

– Мы почти закончили! – восклицает Чанбин, умудряясь звучать очень даже трезво, –

Подождешь еще несколько минут, пока папа с учителем закончат?

– Хорошо, – бормочет она, возвращаясь в комнату к Хену. Джисон чувствует себя

виновато и почти зовет ее обратно, намереваясь сказать, чтобы она собиралась домой,
но они и правда почти закончили, поэтому он решает подождать.

Спустя несколько минут Сынмин, оказавшийся победителем, вскакивает на ноги и с

торжествующим воплем подбрасывает в воздух колоду карт, за чем следует раздраженный
вздох Чана. Джисона заставляют помочь Минхо навести порядок, и как только комната
приходит в свой первозданный вид, он, спотыкаясь, направляется к лестнице, чтобы
позвать Наби.

Ответа нет, – наверное, она уснула, – и он уже начинает подниматься по ступеням,

как его вдруг хватают за футболку и тянут обратно вниз.

– Я сам её позову, – говорит Минхо, – Не хочу, чтобы ты навернулся и разбил себе

нос.

– Да… хорошая идея, – соглашается он, наблюдая за тем, как тот поднимается наверх.

Как только Минхо оказывается вне пределов слышимости, Чанбин обнимает его за плечи
и встряхивает.

– Это твой шанс, Джисон-а! – шепотом кричит он.

– На что?

– Чтобы вы с Минхо остались наедине! – шепчет он с таким лицом, будто говорит самую
очевидную вещь на свете, – У тебя дома. Ночью. Пока Наби спит.

Джисон стонет и безуспешно пытается вырваться из его хватки – Чанбин обнял его
словно коала.

– Ничего между нами нет, когда же ты это поймешь?

– И не будет, если продолжишь так тупить! Мы всё это придумали не для того, чтобы
ты…

Он резко замолкает, когда слышит приближающиеся шаги. Когда Минхо появляется в поле
зрения, сердце замирает. Он гордо улыбается, пока из-за его спины выглядывает
темная макушка. Он несёт Наби на спине, подсунув руки ей под колени, пока она,
сонно моргая, обнимает его за шею.

– Кое-кто очень устал, – хихикает он.

Джисон просто стоит на месте и с нежностью и обожанием в глазах смотрит, как он

спускается по лестнице. Он пьян. Он очень пьян.

– Готов ехать? – спрашивает Минхо, склонив голову. Он такой милый, в сотню раз
милее обычного, пока Наби спит у него на спине, будто это место для нее удобнее
собственной кровати. Джисон хочет, чтобы этот момент длился вечность.

– А… да, – он похлопывает себя по карманам, – Сейчас, только найду ключи от машины…

Со всего первого этажа доносится коллективный стон.

– Эй, – предупреждающе говорит он.

– Какой это уже раз? – вздыхает Сынмин, распластавшийся на полу, – Пора бы

вложиться в металлоискатель.

– А тебе пора бы вложиться в то, чтобы завалиться нахрен, – усмехается Джисон,

бросая быстрый взгляд в сторону дочери, чтобы убедиться, что она спит и не слышит,
что он говорит.

– Ты постоянно их теряешь! – смеется Чонин, пока Чан помогает ему надеть пальто, –
Хён, пойдём, пока они не заставили нас помогать ему в поисках.

– Уже иду, – говорит Чан, – Пока, ребята! Спасибо, что пригласили! Обещаю, Нинни
дойдет до дома в целости и сохранности.

Все прощаются, Чанбин обнимает их напоследок, и они выходят. Как только дверь
закрывается, Джисон вздыхает и плетется к дивану, останавливаясь, когда слышит звон
ключей за спиной. Минхо с ухмылкой на губах вытаскивает их из кармана.

Он облегченно вздыхает.

– Ты идеален, – пьяно говорит он, – Выходи за меня.

Минхо быстро моргает, а затем смеется.

– Конечно, Хан-щи.

Джисон помнит, как Минхо опустил окна, эйфорию, которую принёс за собой прохладный
ночной воздух, как ветерок целовал его кожу и развевал волосы. Уличные фонари
освещали профиль младшего, пока он вёз их с Наби домой. Как он повернулся к нему с
легкой улыбкой и тихо произнес:

– Ты пялишься.
Джисон только согласно хмыкнул в ответ.

После этого он заснул и проснулся, когда услышал, как Минхо нежно уговаривал Наби
выйти из машины и снова забраться ему на спину, уводя ее внутрь с обещанием
вернуться за папой.

Джисон смотрит, как они уходят, и чувствует, как сердце захватывает нечто опасно
нежное.

Возможность того, что Минхо отнесет внутрь и его, конечно, заманчива, но он и так
принёс ему достаточно неприятностей за эту ночь, потому он самостоятельно
пробирается внутрь, всего один раз спотыкаясь на ступеньках, ведущих к крыльцу. Он
входит и слышит отдаленный шум воды наверху, догадываясь, что Наби, наверное, уже
чистит зубы – без сомнения, по просьбе Минхо.

Он садится у подножия лестницы, слушая, как младший напоминает ей переодеться в

пижаму, желает ей спокойной ночи, – она тихо отвечает ему тем же, – после чего
дверь ее спальни захлопывается. Он почти засыпает прямо здесь, пока голос Минхо не
вырывает его из мыслей.

– О, ты уже здесь, – внезапно он оказывается прямо за ним, осторожно подтягивая его

к себе, чтобы он встал на ноги, – Давай, вставай, уложим тебя в постель, дядюшка.

– Эй… – слабо протестует он, но позволяет ему вести себя вверх по лестнице в
ванную. Минхо протягивает ему зубную щетку и уходит, возвращаясь со стаканом воды в
руках, как только он заканчивает.

Вместе с благодарностью за помощь Джисон чувствует вину.

– Извини, что пришлось так бегать со мной… – тихо говорит он, сделав большой глоток
воды и забравшись в постель, – И за моих друзей. И за их собаку.

– Всё в порядке, – усмехается Минхо, – я ведь говорил. Я сам сказал тебе отдохнуть,
– он пожимает плечами, накрывая его одеялом. – Мне нравится заботиться о тебе.

Сердце колотится с бешеной скоростью.

– Это как быть волонтером в доме престарелых, – добавляет он.

Джисон стонет, прикрывая глаза ладонями и отказываясь признавать самому себе, что
считает его смех самой милой вещью на свете, несмотря на то, что смеется он сейчас
над ним.

– Значит, ты не против переспать со своим пациентом, понял, – говорит Джисон,

подпирая голову локтем и глядя на младшего, сидящего на краю кровати, –
Отвратительно, Минхо.

– М-м, разве кто-то может устоять перед таким дилфом.

Джисон в ответ только моргает, и Минхо уточняет:

– Только там в начале «дедок».

– Да я как-то и сам понял, спасибо.

– Ну, мало ли, – ухмыляется младший, через одеяло похлопывая его по бедру, –
Наверное, мне пора…
– Оставайся, – прерывает его Джисон, хватая его за запястье быстрее, чем он
успевает встать. Минхо смотрит сначала на их руки, а затем ему в глаза.

– А… в гостевой?

– Здесь, – тихо отвечает он, – Со мной. Это ведь… нормально?

– А ты как думаешь? – Минхо прочищает горло, – Ты пьян.

– Я не прошу тебя заняться со мной сексом. Я просто… я просто хочу, чтобы ты побыл
со мной.

Взгляд Минхо бегает по его лицу, глаза поблескивают в темноте. Сердце пропускает
пару ударов; неужели он переступил черту дозволенного? Напился и окончательно
облажался?

– Ладно, – наконец отвечает он, – Сейчас только стащу у тебя штаны и почищу зубы.

Джисон улыбается.

– Хорошо.

Именно сейчас всё так, как и должно быть. Минхо остается на ночь, таскает его
одежду, у Джисона даже зубная щетка для него в ванной стоит.

Всё вышло из-под контроля – его чувства растут, как сорняки, расползающиеся по
некогда прополотой клумбе; красивые, яркие, но по-прежнему вредные сорняки.

И проблема в том, что он понятия не имеет, как от них избавиться. Он не знает,

хочет ли этого вообще. Всё, что он знает, – так это то, что он запутался.

Секс без обязательств. Конечно.

Проблема в том, что несмотря на договоренности, Джисона будто магнитами к нему

притягивает, и как только младший оказывается под одеялом, – то ли из-за алкоголя,
то ли из-за сквозняка, который, как ему кажется, он чувствует в воздухе, – он
прижимается к нему со спины, отчаянно ища тепла, дать которое может только он.

Так, будто это не он сам установил границы, которые нельзя пересекать.

И то, что Минхо позволяет ему сделать это, – то, как он кивает, когда Джисон
спрашивает, всё ли в порядке, как поворачивается и утыкается носом ему в шею, как
кладет свою ладонь поверх его, как проводит кончиками пальцев по костяшкам, –
заставляет задуматься.

То, как Минхо смотрит на него. Как прикасается к нему, как целует его. То, как он
заботится о нём – и не только о нём, но и о Наби тоже.

В самом начале Минхо прямо заявил, что всё, чего он хочет, – это хорошо провести
время, но он дал Джисону гораздо больше, и теперь Джисон пытается отплатить ему тем
же, и... то, что между ними, чем бы это ни было, продолжает расти. Поначалу он
думал, что Минхо видит в нём не больше, чем хорошего любовника. Потом, помимо
этого, он стал ему и хорошим другом.

А теперь... что теперь?

– Минхо?

– М?
Он боится, что Минхо почувствует, как сильно бьется его сердце. Сейчас не время,
говорит он себе. Ты пьян. Ты пьян, и ты пожалеешь об этом.

– Спокойной ночи, – он нежно целует его в висок.

– Спокойной ночи, Ханни-хён.

Минхо переплетает их пальцы, и Джисону остается только думать.

========== Часть 6 ==========

– Эй, Наби?

– М-м?

Наби отрывается от рекламы, хлопая сияющими глазками; мультфильм уже закончился, а

Джисон, погрузившись в мысли о прошлой ночи, совсем не обращал внимание на
происходящее на экране,

– Ты ведь знаешь, что у некоторых детей может быть два папы? – спрашивает он, – Или
две мамы. Что ты об этом думаешь?

Он понимает, что они с Исыль старались воспитать в ней терпимость с самого раннего
возраста, но он не знает, что она могла услышать в школе – он не в силах
контролировать то, как родители её одноклассников воспитывают своих детей. Да, она
для этого слишком мала, но спросить никогда не будет лишним.

– У Хёну два папы, – задумчиво говорит она, – А у моего одноклассника две мамы. Это
круто! Я тоже хочу двух мам и двух пап.

Джисон, ахнув, делает вид, что обиделся.

– Правда? Значит, нас с мамой тебе мало?!

Наби хихикает, качая головой.

– Да! Я хочу ещё!

– Вот же маленькая… – он тычет ей в животик, и она, взвизгнув, откидывается на

диван, отмахиваясь от его рук и умоляя его остановиться.

– Я просто пошутила, просто пошутила! – кричит она, драматично вздыхая, когда он,
наконец, отстраняется, – Ты хочешь, чтобы Учитель стал моим вторым папой?

Джисон чуть не давится собственной слюной.

– Что?

Наби невинно хлопает глазками, глядя на него из-под длинных ресниц.

– Я видела, как вы спали вместе, утром. Ты скоро выйдешь замуж, как мама?

– Н-нет, милая, мы с Минхо не… я не собираюсь замуж.

Она, улыбаясь, резко дрыгает ногами будто бы бьется в истерике.

– А я хочу, чтобы ты вышел замуж!

– Правда? Ты… ты не будешь против, если я начну с кем-то встречаться?

– Не с кем-то, – фыркает девочка, – С Учителем!

Он смеется, застенчиво потирая затылок.

– Даже не знаю… нравлюсь ли я ему, – он чувствует себя глупо, говоря об этом с

шестилетним ребенком, но в то же время будто сбрасывает с себя тяжёлую ношу – он
рад, что может открыто сказать ей об этом, спустя всё то время, что он скрывал от
неё правду. Он слишком волновался, боясь, что Наби расстроит новость о том, что у
него кто-то появился.

– Конечно, ты ему нравишься, – отвечает она, будто это Джисон – наивный маленький
ребенок, а она – взрослая с большим опытом за плечами.

– Да? – он вскидывает бровь, – Откуда ты это знаешь?

– Он всегда здесь! – она закатывает глаза, – Зачем ему постоянно приходить к нам,
если ты ему не нравишься! И он всегда помогает нам, готовит нам кушать. Мама
сказала, что путь к сердцу мужчины лежит через живот… или, э-э, ну, что-то типа
того…

– Через желудок, – поправляет он, – С чего это она дает тебе советы по отношениям?
Надо бы поговорить с ней об этом. Никаких свиданий до тридцати, забыла?

– Папа! – стонет Наби.

Он смеется, притягивая ее ближе, и целует в макушку, пока она безуспешно пытается

вырваться из его объятий.

– Люблю тебя, – говорит он, обнимая её, – она, наконец, перестаёт сопротивляться и
кладёт голову ему на бок.

– И я тебя.

Позже в тот день звонит Исыль.

После разговора с Наби стало легче, но ведь она ещё ребенок. Сейчас она говорит,
что хочет, чтобы Джисон с Минхо были вместе (даже не против свадьбы), но кто знает,
как всё сложится, начни Джисон с ним встречаться? Да вообще с кем угодно.

Он уже спрашивал Исыль об этом, но он снова просит её рассказать, как Наби

отреагировала на то, что она начала встречаться со своим женихом, как она
рассказала ей о нём, и как Наби вела себя, когда они съехались. Исыль уверяет его,
что после долгого разговора о том, что родители должны двигаться дальше, и они всё
ещё друзья, Наби всё прекрасно поняла и легко привыкла к переменам.

Джисону остаётся только согласиться с ней.

– Дело в твоей подруге? – вдруг спрашивает она.

– В моей… что?
Джисону требуется пара секунд, чтобы вспомнить тот день, когда во время игры Наби у
него из кармана выпал номер Минхо, а Исыль решила, что у него появилась девушка. Он
вспоминает, как она посоветовала ему перезвонить ей, и вздрагивает при этой мысли.

– Ну, я о той, что…

– Это парень, – выпаливает он, – Я… встречаюсь с парнем.

Наступает секунда молчания, которое как-то слишком затягивается, а затем Исыль всё-
таки отвечает:

– О. О, ого, Джисон, правда?

Похоже, её это не расстроило. Она, кажется, рада за него. Он с облегчением

выдыхает.

– Да, – отвечает он, – Ну, наверное. Типа того.

– Типа того?

Он рассказывает ей о том, как они заключили сделку об отношениях без обязательств,

и о чувствах, которые он испытал позже, и о том, как сильно Наби любит Минхо, и он
– её, о том, что они хорошо подходят друг к другу, но он боится признаться, потому
что не думает, что Минхо хочет обременять себя серьёзными отношениями, не говоря
уже о том, чтобы связываться с отцом-одиночкой и его дочерью.

– Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь, – говорит Исыль, – И, Джисон,

попробовать стоит. Серьёзно. Просто… только подумай, настолько ты счастлив рядом с
ним. Насколько вы с Наби счастливы.

– Знаю, знаю, – вздыхает он, – Я просто боюсь, что он не сможет ответить на мои
чувства, и я отпугну его.

– Если он такой, как вы с Наби его описываете, я уверена, что сможет. Я ведь права?

Джисон медленно кивает.

– Да… да, права.

– Конечно. Так, когда там свадьба?

Джисон не знает ни о какой свадьбе, но у него есть планы на вечер пятницы – их

мюзикл. Наби поедет к Исыль, а Минхо – к Джисону. Он устроит им ужин при свечах…
или, может, они просто пойдут в хороший ресторан.

Он пока не знает подробностей; он просто знает, что должен сделать хоть что-то.
Докопаться до сути, чувствует ли Минхо то же, что и он, или всё это просто грустная
несбыточная мечта.

Что касается сегодняшнего вечера, Минхо пообещал Наби приготовить с ней печенье.

И на кухне полный кавардак.

Уговорив Минхо вместе с печеньем приготовить и пирожные, Наби рассыпала муку и
вместе со скорлупой разбила и желток, и теперь ее рот и футболка испачканы жидким
тестом. К счастью, её волосы собраны в хвост и заколоты заколками, которыми она
любезно поделилась с Минхо. У младшего сейчас похожая прическа: верхняя часть
фиолетовых волос собрана в небольшой хвостик, у лица куча бантиков и заколочек. И
пока она старательно делала ему эту прическу, Джисону казалось, что рой бабочек в
животе вот-вот вырвется наружу и заполнит всю комнату. (А ещё он был следующим на
очереди.)

Джисон тянется через весь кухонный островок, чтобы украсть у них немного шоколадной
стружки, игнорируя Минхо, угрожающе размахивающего перед ним лопаткой.

– У нас так совсем ничего не останется! – кричит он, хватая щепотку муки и швыряя
её в Джисона, на что тот испуганно ахает.

– Да, папа! – соглашается Наби, хватая щепотку побольше и швыряя её следом. Минхо
громко смеётся.

– Вы двое… – выдыхает Джисон, вытирая лоб, а затем тоже бросается к муке и хватает
две пригоршни. Наби визжит, Минхо ныряет за островок, но Джисон успевает вовремя
сделать бросок, и их лица и волосы теперь покрыты белой пылью.

Кухня становится полем боя, Минхо с Наби против Джисона, каждый пытается осыпать
противника мукой, не обращая внимания на беспорядок, который они создают. Когда
Джисон в шутку поднимает весь пакет и угрожает высыпать его содержимое кому-то на
голову, Наби визжит и выбегает из кухни, – хихикая, он снимает очки и протирает их
от муки. Теперь, когда он снова хорошо видит, он оглядывается вокруг, оценивая
масштабы катастрофы, а затем смотрит на Минхо.

Он тоже весь в муке: Джисон размазал её ему по лицу. Волосы, одежда, темно-синий
фартук, который он одолжил у хозяина дома, и даже его длинные ресницы – всё в муке.
Он быстро моргает, пытаясь стряхнуть её, решив не трогать глаза руками, которые
тоже в муке. Он морщится, потерпев неудачу, тычет себе в глаз костяшкой пальца и
пытается моргнуть.

Джисон очарованно улыбается и понимает, что ноги сами несут его ближе. Минхо уже
принимает боевую стойку, но выглядит забавно, прищурив один слезящийся глаз.

И Джисон, черт возьми, так сильно влюблён в него.

Он обхватывает пальцами его запястья и целует в припудренные мукой губы. Минхо

издаёт тихий удивленный звук, но расслабляется в его объятиях, отвечая на поцелуй.
Руки Джисона оказываются на краю столешницы позади него, заключая его в клетку. Он
целует чувственно, нежно, и Джисон хочет большего. Хочет взять его за бедра и
усадить прямо на эту стойку, углубить поцелуй и целовать его, пока в лёгких не
кончится весь воздух, но…

– А-а-а!

Они отскакивают друг от друга, когда слышат детский голос. Минхо вздрагивает и
отталкивает его с широко раскрытыми виноватыми глазами. Наби закрывает глаза
ладошками, но широко улыбается.

– Мои глаза! – кричит она.

Джисон смеётся.

– Прости, милая. Теперь смотреть можно.

– Фу! – восклицает она, как ни в чем не бывало переступая через море муки и
забираясь на свой табурет, – Может, доделаем печенье?

Сказать, что Минхо удивлён – не сказать ничего. И Джисон не может его винить; в
конце концов, он в самом начале очень ясно дал понять, что не хочет, чтобы кто-то
узнал об этом, а тем более – его дочь, а теперь он так просто целует его у неё на
глазах, как самый настоящий влюбленный дурак.

(У них с Наби был долгий серьёзный разговор, и он объяснил ей, что хочет начать
встречаться с Минхо, если тот примет его чувства, и дал ей понять, что, если она не
хочет таких изменений, она может смело сказать ему об этом. И, конечно, большая
часть его опасений была напрасной.

Он знает, что ей будет трудно приспособиться, если их отношения зайдут дальше, но

пока Джисон верит, что она со всем справится, и всё будет хорошо.)

И когда всё, что он делает, это пожимает плечами и улыбается в ответ на

вопросительный взгляд младшего, губы Минхо медленно растягивает улыбка, которая,
осмелится сказать Джисон, вселяет надежду.

Минхо делает шаг вперед и слегка хлопает покрытыми мукой руками по его щекам,
быстро чмокая его в губы, пока Наби стоит к ним спиной, а затем возвращается к
тесту.

Вскоре пирожные в духовке заменяются печеньем. Они работают вместе, быстро убирают
кухню, а затем Наби выбирает фильм на ночь и, к радости Минхо, останавливается на
«Возвращении кота».

Спустя час фильма наевшись пирожными и печеньем, Джисон бросает взгляд на необычно
тихий дуэт, сидящий рядом с ним на диване, и чувствует, как собственное сердце
бьется в несколько раз быстрее.

Наби прижимается щекой к груди Минхо; её рот обмазан шоколадом, темные волосы
выбились из хвостика, глаза закрыты, а рот слегка приоткрыт. Минхо выглядит так же,
склонив голову в её сторону; его ресницы веером падают ему на скулы, губы надуты.
Его волосы собраны в такой же симпатичный хвостик, похожий на маленький росток;
кое-где осталась мука, даже на брови немного есть.

Я люблю их, думает Джисон, с любовью глядя на двух самых любимых ему людей и
чувствуя слёзы в уголках глаз. Я так сильно их люблю.

Он, возможно, не так уж и многого добился в своей жизни. Возможно, он не самый

опытный человек, когда дело доходит до отношений и всего, что они влекут за собой,
но он знает, каково это – любить. Это похоже на то, что он знает о любви, но
больше. Он понимает, каково это – когда кто-то приносит тебе необъяснимое утешение,
понимает тебя, как никто другой, и ему нравится думать, что верно и обратное, пусть
Минхо никогда и не говорил этого вслух.

Они с Минхо похожи. Он тоже проявляет привязанность в своих действиях, он

просыпается пораньше, чтобы приготовить им с Наби завтрак или собрать им обеды, или
чтобы прибрать весь беспорядок, оставленный накануне вечером, будто одного его
присутствия в их жизни недостаточно.

Джисон думает о том, как нежно он поцеловал его в ответ, о надежде в его улыбке.

Может быть, он и правда тоже что-то чувствует. Может быть, однажды он сможет стать
частью их семьи.

И эта мысль заставляет его желудок сжаться от смеси надежды, волнения и счастья.
Он хочет запомнить этот момент, поэтому он тихо берёт свой телефон со стола и
делает несколько фотографий, глупо улыбаясь в экран своего телефона, когда снова
садится и смотрит на сделанные снимки. Он не знает, как долго любуется ими (и
выбирает одно из них для обоев), как вдруг слышит, как Минхо шевелится.

Он быстро выключает телефон и кладёт его на столик, но Минхо даже не открывает

глаза, только бормочет что-то бессвязное о том, что сейчас встанет, затем
поворачивает голову вправо и кладёт её ему на плечо.

– Всё в порядке, – шепчет Джисон, осторожно поднимая руку и нежно поглаживая его по
волосам, – Спи сколько хочешь, малыш.

Минхо тихо, счастливо урчит, когда он целует его в макушку. И когда он, кажется,
снова засыпает, он, обняв его, гладит и Наби.

Он на секунду предается фантазиям – через много лет они точно так же будут
дурачиться и устраивать битву мукой на кухне, а потом целоваться у стойки. Минхо
больше не будет брать его фартук, у него здесь появится собственный, и обязательно
с котами. Наби станет старше, выше, но такой же милой; он представляет, как она
будет радоваться тому, что в их доме появятся питомцы младшего. И Минхо, конечно,
тоже.

Они будут сидеть на этом самом диване: Наби с одной стороны, Минхо – с другой, у
каждого на коленях по коту. Как настоящая семья.

Может быть, ещё слишком рано для этих фантазий, может быть, это говорит безнадёжный
романтик внутри него, но он этого хочет. Он хочет будущего, в котором Минхо будет
играть одну из главных ролей.

Как только фильм и титры заканчиваются, Джисон, вдоволь налюбовавшись своими

спящими детками, осторожно будит их и говорит, что пора готовиться ко сну. Отнеся
Наби в её комнату и уложив её, он думает о том, как снова попросить Минхо остаться
с ним, как младший вдруг заходит в его комнату и смотрит как-то нехарактерно робко.

– Ты сильно устал? – спрашивает он, играя с собственными пальцами.

О. Это не то, что имел в виду Джисон, но теперь он определённо заинтересован.

– Вообще-то нет, – говорит он, ухмыляясь и кладя очки на тумбочку. Он устал, но

готов пожертвовать своим сном ради него.

– Уверен? – спрашивает Минхо, зависая в дверях.

Джисон ложится на подушки и похлопывает себя по коленям в безмолвной просьбе,

которую Минхо тут же исполняет. Он переползает через него и, не теряя времени,
накрывает его губы своими. Они двигаются вместе, медленно и лениво, и жар между
ними становится ещё ощутимее, когда Минхо прижимается к нему своей промежностью.
Джисон хватает его за задницу и направляет движение его бёдер, наслаждаясь сладкими
звуками, которые младший издаёт прямо ему в губы.

Он стягивает его спортивные штаны и белье настолько, насколько может, оценивающе

ощупывая его мягкую кожу. Обычно он шлепал его, посмеивался, когда Минхо стонал и
жался к нему сильнее, но сегодня воздух между ними заряжен чем-то другим. Чем-то
нежным и хрупким.

Поэтому он продолжает, постепенно сжимая мягкую плоть сильнее, несильно впиваясь в

неё ногтями и заставляя Минхо хныкать. Пальцы спускаются ниже, касаясь его входа,
трепещущего от прикосновений.
– Можно сегодня сверху буду я? – вдруг выдыхает Минхо.

– Конечно, – шепчет он в ответ, – Всё, что только захочешь.

Минхо неторопливо раскрывает его пальцами, он очень осторожный и невозможно милый,

а от вида его губ, смыкающихся вокруг его члена, дыхание перехватывает. Когда он
понимает, что Джисон готов, толкается внутрь, переплетает свои пальцы с его и
двигается медленно, глубоко.

Это что-то новенькое, – держаться за руки, мучительно медленно сжимаясь вокруг

младшего, – и эти ощущения невозможно описать словами. То, как Минхо смотрит на
него сверху вниз, прикрыв глаза, может, и не ново для них, но этой ночью всё вокруг
ощущается не так, как раньше. Будто что-то изменилось, будто что-то встало на своё
место.

– Хён, – скулит Минхо ему в шею, – Хён... хён, я близко...

– Я тоже, малыш, – Джисон, тяжело дыша, отпускает одну его руку, чтобы погладить
себя. Минхо, тоже отпустив его руку, садится и начинает ускорять ритм – Джисон
плотно сжимает губы, сдерживая стон.

Минхо чертовски горяч; нижняя губа, зажатая между зубами, выступающие вены на
руках, крепкие грудные мышцы. Он прекрасен, его тело блестит от пота, а темные
глаза сияют. И, возможно, Джисон влюблен в него.

Его бедра подрагивают, и всё тело напрягается, когда он откидывает голову назад с
тихим, но напряженным стоном, кончая. Всего несколько толчков, и Джисон кончает
следом, извиваясь и хныча ему в ладонь, когда тот быстро закрывает ему рот, чтобы
заставить его молчать.

Ладонь сменяют его губы, Минхо продолжает толкаться, пока не становится совсем
невыносимо. Выбросив презерватив, он вытирает салфетками его торс, а затем падает
рядом, положив голову ему на грудь.

Джисон с улыбкой гладит его по волосам, чувствуя, как внутри бурлит нежность.

– Переночуешь сегодня здесь? – тихо спрашивает он.

Минхо кивает, обнимая его крепче и утыкаясь носом ему в грудь.

– Но сначала мы должны принять душ. Ты весь мокрый.

– Это ты виноват, – отвечает он, – И у тебя мука осталась в волосах.

– Ты виноват, – вторит Минхо, ухмыляясь, и поднимает голову, чтобы чмокнуть его в

губы. Затем слезает с него, на что слышит недовольный вздох, – Иди уже.

– Иду.

Мюзикл становится настоящим хитом. Дети проделывают огромную работу, многие зрители
даже спрашивают о покупке записи на DVD, и Джисон не перестает улыбаться до самого
конца выступления.
(Ну, за исключением того момента, когда он увидел Минхо, одетого в атласную темно-
синюю рубашку, заправленную в черные брюки, облегающие его ноги в самых правильных
местах; часть его волос спадала на лоб, а другая – уложена назад. Джисон не
улыбался – был слишком занят тем, чтобы не пускать слюни, пока Чанбин смеялся над
ним.

– Выглядишь… круто, – выдавил он. В голове были куда более красивые слова, которыми
можно было бы описать его внешний вид, куда больше способов показать это, но он не
осмеливался сказать ни слова, даже с места не мог сдвинуться.

Минхо оглядел его с головы до ног, и Джисон, несмотря на то, что чувствовал себя
уверенно в своем костюме и с зачесанными назад волосами, ощутил, как краснеет.

– Ты тоже, – ответил Минхо, когда кто-то позвал Чанбина, и он отошел, – У кого-то

после шоу намечается горячее свидание?

Джисон ухмыльнулся.

– Зависит от того, что ты делаешь сегодня вечером.

– Снимаю с тебя вот это? – тихо предположил младший, склонив голову, и, невинно
улыбнувшись, слегка потянул его за галстук.

– Эй, – его щеки пылают, – Он дорогой вообще-то…

Как вдруг раздался голос Хенджина:

– Боже мой, Минхо, потрясающе выглядишь! – он и сам выглядел отлично, и Джисон бы

даже позавидовал тому, как он хватает младшего за руку и утаскивает за собой, если
бы сам, снимая с себя пиджак, не заметил, как Минхо в этот момент украдкой
поглядывал на него.)

Они оба ярко улыбаются, глядя на несколько небольших, но красивых букетов, что они
получили от преподавателей и родителей после окончания программы. Они собирались
помочь с уборкой площадки, но персонал настоял на том, что они с Хенджином не
должны убираться. Спорить не было смысла.

Задержавшись в аудитории, чтобы поговорить с родителями и другими учителями, Джисон

видит, как к ним приближается Исыль. Она с энтузиазмом рассказывает ему о том, как
ей понравилась шоу-программа и желает им спокойной ночи, и от улыбки, которую она
посылает Минхо, у того краснеют кончики ушей.

– Похоже, все мои друзья дружно решили, что просто обязаны как-то смутить тебя, да?
– смеется Джисон, – Прости.

– Она знает?

– О… я… – он теребит свои рукава, – Я упомянул, что… что я вроде как встречаюсь кое
с кем. Видимо, дальше она догадалась сама.

Кстати о вечно смущающих друзьях, Сынмин с Чанбином подходят сразу после неё, Хёну
плетется за ними.

– Сцену уже почти убрали, – говорит Чанбин, – Ребята, давайте уже домой. Такой
успех нужно отпраздновать!

– Мы как раз собирались уезжать, но кое-кто нас задерживает, – парирует Джисон, –

Эй, хорошая работа! – добавляет он, с улыбкой теребя Хёну за плечо.
– О, правда? – озорно улыбается Сынмин, – Что ж, мы вас больше не задержим.
Веселитесь! Отличное было шоу!

Он едва ли не тащит своего мужа и сына к выходу, оставляя их, обменивающихся

застенчивыми улыбками, наедине. Джисон прочищает горло, беря в руки свой пиджак.

– Ну…

– Значит, мы…

Они оба замолкают, когда понимают, что перебили друг друга, но не осмеливаются
заговорить снова, отчего оба хихикают. Минхо ударяется своим плечом о его, и Джисон
чувствует, как у него кружится голова от осознания, что младший нервничает не
меньше, чем он сам, и это наполняет его еще большей надеждой.

– Могу ли я пригласить вас на ужин? – спрашивает он, протягивая ему руку.

Минхо лучезарно улыбается, обнимая его за плечи.

– Поехали.

Несмотря на все протесты младшего по поводу того, что это слишком дорого, Джисон
решает отвести его в хороший ресторан.

– Для тебя мне ничего не жалко, – говорит он, сжимая его бедро, пока они идут по
пустой парковке, а Минхо прижимается к нему ближе в ночной прохладе.

– Если ты хотел побыть моим папиком, мог бы так сразу и сказать, – шутит Минхо и
смеется, когда Джисон отталкивает его.

Всё похоже на сон. Это лучшее свидание в его жизни с лучшим человеком. Они,
хихикая, кормят друг друга закусками, пока ждут основное блюдо, не обращая внимания
на чужие взгляды, которые другие посетители бросают в их сторону, когда Минхо
размазывает соус по его щеке или их смех становится чуть громче положенного.

С Минхо он снова чувствует себя подростком, со звездами в глазах и трепетом в груди

от первой настоящей любви.

Одно отличие: сейчас он достаточно взрослый, чтобы понять, что это не просто
симпатия – чувства к Минхо реальны. Пусть это ново для него, пусть они пугают, но
они настоящие, и от них все внутри горит.

Он знает, что любит Минхо, что хочет, чтобы тот стал частью его жизни – не просто
коллегой, другом или приятелем. Джисон хочет большего, хочет дать ему больше,
хочет, чтобы Минхо был рядом.

У младшего розовеют щеки, когда он нежно смотрит на него, подперев подбородок

рукой, когда говорит ему, какой он красивый. Красивый в этой атласной рубашке, с
этим макияжем, и был бы красивый и без всего этого.

– Перестань, – нерешительно бормочет Минхо, пытаясь спрятать лицо за бокалом вина и

делая большой глоток.
– От тебя у меня дух захватывает, – говорит Джисон с нежной, искренней улыбкой,
лишенной его обычного желания подразнить его, – Ты с каждым днем становишься всё
красивее и красивее.

Минхо избегает его взгляда, смотрит в стол; румянец на его щеках становится
сильнее, пока он пытается сдержать улыбку.

– Видимо, кто-то перебрал с вином.

Джисон ухмыляется. Глядя на то, как Минхо реагирует на каждый его комплимент,
становится понятно, что за всю его жизнь ему не сказали столько комплиментов,
сколько он на самом деле заслуживает. Он не знает, насколько он великолепный,
насколько невероятный внутри и снаружи.

И он надеется исправить это.

Поэтому, когда Минхо седлает его бедра на водительском сидении его машины, целуя
его с лихорадочным желанием, он только и делает, что бормочет ему в губы, какой он
красивый. Он сжимает его задницу и улыбается в поцелуй, когда Минхо тихо хнычет.
Безумно милый.

– Хён, – скулит Минхо, утыкаясь лицом ему в шею и оставляя на коже влажные поцелуи,
– Джисонни-хён.

– В чем дело, малыш? – спрашивает Джисон, поглаживая его по спине.

Минхо мотает головой, волосами щекоча его шею.

– Ни в чем, – он проводит рукой вверх по его груди, касаясь чего-то сбоку его шеи,
рассеянно поглаживая кожу большим пальцем, – Хён, ты такой милый.

Джисон издает легкий смешок.

– Я? Это ты тут милый. Даже слишком.

– Нет, – возражает Минхо, пытаясь сесть, чтобы посмотреть ему в глаза. Он довольно
быстро отказывается от этой попытки, и вместо этого пристально смотрит на его
галстук, – Я серьезно. Ты… рядом с тобой так легко. Ты не заставляешь меня
чувствовать себя так, будто меня осуждают или смотрят на меня свысока, потому что я
моложе или… не знаю. Ты всегда такой внимательный, такой добрый, рядом с тобой я… я
чувствую себя…

– Как? – с улыбкой подсказывает Джисон, чувствуя, как бешено колотится сердце в

груди.

Минхо выдыхает.

– Мне нужно еще вина.

– Это можно устроить.

Не проходит и получаса, как Минхо оказывается на его диване и благодарит его, когда
тот протягивает ему бокал Москато. Они так и не потрудились переодеться; Джисон
задается вопросом, виной всему лень и лёгкое опьянение или им обоим просто
нравится, как они выглядят. По крайней мере, ему хотелось бы узнать, сдержит ли
Минхо своё слово и сделает то, о чем говорил в школе.

По правде говоря, ему все равно, закончится эта ночь в постели или нет, это
наименьшая из его забот, ведь у него в планах нечто гораздо более важное. Он делает
глоток вина и ставит бокал на стол, вытирая вспотевшие ладони о брюки. Он не
уверен, стоит ли признаваться ему сейчас, когда они только приехали, поэтому решает
просто сесть рядом с ним, разговаривая обо всем и ни о чем и вполуха слушая
телевизор.

Ноги младшего оказываются у него на коленях, голова – на плече, Джисон слышит, как
он тихо мычит с довольной, пьяной улыбкой на губах.

– Хорошо устроился? – спрашивает Джисон, массируя его бедро.

– С тобой всегда хорошо, – говорит он секунду спустя, – Фу, я теперь прямо как ты в
ресторане.

– А я думал, тебе нравится, – дразнит его Джисон.

– Хотелось бы поспорить, – отвечает Минхо, – Но да, мне понравился сегодняшний

вечер. Спасибо за ужин. Как-нибудь я отплачу тебе тем же.

Губы Джисона медленно расплываются в улыбке, когда он смотрит на букеты, которые

они привезли домой из школы, и идея, которая все это время зрела в его голове,
возвращается.

– Есть у меня идея, как ты можешь это сделать, – говорит он.

– Правда? Сейчас? Дай угадаю…

– Частный урок танцев.

Минхо вскидывает голову, на его лице – недоумение.

– Что?

Прикусив губу, чтобы сдержать смех, Джисон мягко отталкивает от себя его ноги,
встав, пересекает комнату к цветам, вытаскивает из одного из букетов красную розу
и, зажав ее меж зубами, поворачивается к младшему и шевелит бровями.

Минхо безуспешно пытается скрыть улыбку.

– Ты ведь не серьезно…

– О, даже очень серьезно, – говорит он, убирая розу и подходя к дивану. Он снова
зажимает стебель в зубах и протягивает ему руку, – Могу я пригласить вас на танец?

Минхо легко смеется и качает головой, но все равно вкладывает ладонь в его,
позволяет поднять себя на ноги и отходит от дивана. Он кладет ладонь его левой руки
себе на плечо, а ладонь правой берет в свою.

– Ладно, делай, как я, – инструктирует он, положив руку ему на спину. Он делает шаг
вперед, заставляя Джисона идти задом, и выходит так неуклюже, что Джисон чуть не
спотыкается и не наступает ему на ногу. Может быть, у него бы хорошо вышло, думай
он о чем-то другом кроме того, какой Минхо сейчас красивый и как сильно он хочет
снова поцеловать его, но он не уверен, возможно ли это вообще.

«Танцы» продолжаются несколько минут, Джисон хихикает, а Минхо стонет от

разочарования, пытаясь не улыбаться, пока ему, наконец, не надоедает.

– С меня хватит! – выкрикивает он, начиная отстраняться, – Ты безнадежен.

– Нет, стой! – роза падает на пол. Джисон игнорирует это, притягивая к себе
младшего, который тут же скулит и слабо сопротивляется, упираясь руками ему в
грудь. Джисон ослабляет хватку и, оставив небольшое пространство между ними,
скользит ладонями вниз, к его талии, – Подожди. Мы можем просто…

В тишине комнаты он медленно раскачивается из стороны в сторону. Минхо хлопает

глазами, затем закатывает их, но все равно обнимает его за шею, покачиваясь в такт
с ним.

– Это у тебя такой план был? – спрашивает Минхо, путаясь пальцами в волосах у него
на затылке.

– И да, и нет, – говорит Джисон, – Я правда хотел научиться танцевать, но мой

учитель меня отвлекает. Как твои ученики вообще занимаются у тебя? Я вот вообще не
могу сосредоточиться.

Минхо с улыбкой склоняет голову.

– Ага, конечно. Просто мои ученики приходят ко мне заниматься танцами, не то, что
некоторые.

Джисон хмурится, надув губы.

– С чего ты взял, что я хочу заниматься не танцами?

Минхо озорно улыбается, глядя на него с вызовом в глазах.

– А я не прав?

– Нет.

– Тогда чего ты хочешь? – тихо спрашивает Минхо, бегая взглядом по его лицу, – А?
Скажи, хён.

– Я… Чего я хочу? – Джисон облизывает губы, дыша прерывисто, – Хочу, чтобы ты был
рядом. Всегда. Потому что, когда тебя нет рядом, я думаю только о тебе. И в голове
у меня не только секс – твой смех, твоя улыбка, твое огромное сердце, ты. Всё в
тебе дорого мне, Минхо.

Минхо останавливает их, уставившись на него своими большими, чертовски красивыми

глазами.

– А ещё я хочу сказать, что я идиот, потому что думал, что смогу не влюбиться в
тебя, – продолжает Джисон, застенчиво улыбаясь, когда смотрит вниз на забытую на
полу розу, – И я знаю, как глупо было бы с моей стороны ожидать, что ты будешь
чувствовать то же самое, особенно когда я сам установил все эти границы между нами,
и, возможно, ты не захочешь быть в отношениях с кем-то моего возраста, с кем-то, у
кого есть ребенок, да и вообще вступать в отношения, – и я бы это понял. Думаю, я
просто… не смогу, если хотя бы не расскажу тебе, что чувствую.

– И что ты чувствуешь? – голос Минхо дрожит, он едва ли выше шепота. Джисон наконец
смотрит на него и видит, как в его глазах загорается надежда.

– Что влюбляюсь в тебя, – выдыхает он.

У Минхо перехватывает дыхание.

– Ты… ты правда хочешь быть со мной?

Джисон быстро кивает.

– Да. И я не хочу этого скрывать. Я хочу, чтобы все знали, что ты мой. Ну, если…
если ты тоже этого хочешь.

Он видит, как Минхо улыбается как раз перед тем, как он утыкается носом в изгиб его
шеи, крепче обнимая его.

– Мы можем присесть? – спрашивает он, – У меня кружится голова.

– Конечно, – улыбается Джисон. Минхо выпил гораздо больше, чем он в ресторане, и

выпил еще один бокал дома, когда они приехали. Он поднимает розу с пола и
протягивает ее младшему после того, как проводит его к дивану, – Принести воды?

Минхо кивает, застенчиво избегая его взгляда.

– Да, пожалуйста.

Вскоре Джисон возвращается с двумя стаканами воды в руках, и как только Минхо
выпивает содержимое своего и, по-видимому, обдумывает, что сказать, у себя в
голове, он заговаривает.

– Я ведь говорил, что у меня не было отношений, – начинает он, перебирая красные
лепестки. У Джисона сводит живот. Не самое лучшее начало, – Но… как я уже говорил,
всё потому, что прошло уже много лет с тех пор, как я встречался с кем-то, в ком
меня интересовал не только секс. Пару раз я пытался завязать отношения, и это было
ужасно. Я делал больно людям и самому себе, потому что думал, что смогу заставить
себя полюбить их.

Он делает глубокий вдох. Зная, как Минхо бывает трудно выразить свои мысли, Джисон
ободряюще поглаживает его колено, просто чтобы напомнить, что он рядом. Минхо
благодарно улыбается, а затем продолжает.

– Мне всегда хотелось отношений, но дошёл я только до того, что понял, что они не
для меня, и был уверен, что никогда не найду кого-то, кто подойдет мне по всем
параметрам… А потом появился ты, и внезапно ты оказался единственным, кто был мне
нужен, – Минхо посмеивается, глядя на розу в своих руках; Джисон чувствует, как в
животе вспархивает рой бабочек, – Как я уже сказал, с тобой… легко. Влюбиться в
тебя тоже оказалось легко, несмотря на то, что ты сказал, что тебе это не нужно.
Поэтому я был счастлив просто быть твоим другом, частью вашей с Наби жизни. Потому
что… рядом с тобой я счастлив.

Джисон вкладывает свою ладонь в его, подаваясь вперед, чтобы поцеловать его.

– Я тоже счастлив рядом с тобой.

Минхо ярко улыбается, а глаза его принимают форму полумесяцев, он хватает его за
галстук и притягивает к себе, чтобы сладко целовать его снова, снова и снова,
улыбаясь и тихо смеясь ему в губы.

– Знаешь, что сделало бы меня еще счастливее? – спрашивает Джисон, оторвавшись от

него.

– М-м?

Джисон берет обе его ладони в свои, поглаживая большими пальцами костяшки и
улыбаясь.

– Если бы ты стал моим.

Минхо тщетно пытается сдержать улыбку. Он задумчиво хмыкает, глядя в потолок.

– Думаю, сначала мы должны спросить разрешения у Наби.

– Не беспокойся, – отвечает Джисон, – Разрешение получено.

– Правда? – его улыбка становится еще шире.

– Она была… очень благосклонна.

– Тогда, думаю, теперь нас ничего не останавливает.

– Ну, так что?

– Итак… мой ответ – да, Хан-щи, – на губах Минхо сияет улыбка, когда он забирается
к нему на колени, – Да, я буду твоим.

Он целует его, и Джисон чувствует, как счастье внутри взрывается подобно

фейерверку.

– Мы до-ома! – нараспев кричит Джисон. Настроение автоматически повышается, когда

он чувствует запах еды в воздухе и слышит голос своего парня вкупе с мяуканьем его
котов, которые приветствуют его в ответ. Дуни оказывается у его ног, и он
наклоняется, чтобы погладить его, и, когда тот бежит к Наби, откуда ни возьмись
появляется Дори. Он думает, что Суни, видимо, преданно ждёт его рядом с Минхо, и
оказывается прав, когда заходит на кухню и видит его, свернувшегося калачиком на
табурете в паре метров от младшего, пока тот готовит.

Джисон чешет его под подбородком, после обнимает Минхо сзади, положив подбородок
ему на плечо. В нос ударяет запах почти готовых ттокпокки.

– Пахнет вкусно, малыш, – говорит он, целуя его в плечо и проводя рукой по его
теперь каштановым волосам. Минхо мычит в ответ, поворачиваясь, чтобы поцеловать
его.

– Ты как раз вовремя, помоги мне накрыть на стол.

Джисон с Наби послушно готовят стол, а после ужина отправляют Минхо пойти
отдохнуть, пока сами всё убирают. Вместо того, чтобы их послушать, он, готовясь к
вечеру кино, решает приготовить попкорн. Вскоре они все вместе усаживаются на
диван, с одной стороны от Джисона Минхо, с другой – Наби, и он только и может, что
улыбаться как полный дурак, думая о том, как же ему повезло.

Прошло почти два года с тех пор, как они с Минхо начали встречаться, несколько
месяцев с тех пор, как Минхо переехал к ним, и иногда Джисон всё ещё не может в это
поверить – не может поверить, что нашёл кого-то настолько идеального, кого-то, кто
делает их с Наби такими счастливыми (и кто подарил ему ещё трех пушистых детишек).

– Чего лыбишься? – тычет Минхо его в бок.

– Ничего, – он поворачивается, чтобы поцеловать его в щёку, – Просто думаю о том,

как люблю тебя, – он поворачивает голову в другую сторону, чтобы поцеловать и Наби,
– И тебя. Я люблю вас.

– Я тоже тебя люблю, папа, – говорит Наби, обнимая его своими маленькими ручками.

Минхо говорит то же самое, только по-своему: прижимается ближе, кладет голову ему
на плечо и подносит к его губам попкорн.

Спустя несколько минут к ним присоединяется Суни, сминает лапками бедро Минхо, а
затем устраивается у него на коленях. Джисон жалуется на то, что рука Минхо с
попкорном занята котом, а сам он его есть не может, потому что обнимает их с Наби,
на что от обоих получает шик с просьбой замолчать.

Теперь попкорном его кормит Наби, но только до тех пор, пока ее внимание не
отвлекается на прыгнувшего к ней на колени Дори. Минхо вдруг замечает, как Дуни
сидит на подлокотнике дивана и смотрит на них так печально, что он откладывает
миску с попкорном с колен Джисона и похлопывает по ним ладонью. Кот, замурлыкав,
подползает ближе и устраивается на освободившемся месте.

Джисон улыбается, глядя на Минхо, и взгляд его бесконечно полон нежности.

Он так сильно любит свою семью.

(Их свадьба состоится весной.

Исыль родит второго ребенка, у Наби появится сводный братик, и Минхо поймёт, что
тоже хочет ребенка. Джисон купит ему кольцо и после разговора о том, что выходи за
меня, и тогда мы подумаем об этом, узнает, что Минхо сделал то же самое. Возможно,
они всю жизнь будут спорить о том, кто кому первым сделал предложение.

И, возможно, Чанбин с Сынмином всю жизнь будут думать, что своими отношениями они
обязаны им и их идиотским интригам. Может, они всё-таки согласятся с ними, но
только ради того, чтобы сохранить правду об их первой встрече в секрете, или, может
быть, им надоест слушать их, и они расскажут им, как всё было на самом деле.

Минхо заплачет, когда Наби впервые назовёт его папой. Её рисунок с изображённой на
нём их семьей с тремя котами они поместят в рамку и повесят на стену в гостиной. Их
фотография будет стоять на столе у Джисона в кабинете, а та, что поменьше, с
отпуска, будет храниться в бумажнике, и он будет более чем счастлив показывать всем
своего красавца-мужа и прекрасную дочь.

С каждым днём они будут любить друг друга всё сильнее, время от времени Джисон
будет вспоминать (или Минхо будет лукаво напоминать ему), как они однажды встретили
свои родственные души в чертовом секс-шопе, и они будут улыбаться и думать о том,
как давно это было. У Минхо будет танцевальная студия, о которой он мечтал всю свою
жизнь, а у Джисона – идеальная семья, которую он любит больше жизни.

И Джисон ни на что не променяет это счастье.)