Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/11013273

Поверь мне вновь (и стань моим навечно)

Направленность: Слэш
Автор: iriskasviski (https://ficbook.net/authors/2945724)
Фэндом: Stray Kids
Пэйринг и персонажи: Ли Минхо/Хан Джисон
Рейтинг: NC-17
Размер: 15 страниц
Количество частей: 1
Статус: завершён
Метки: Рейтинг за секс, Бывшие, Повседневность, AU, Элементы ангста

Описание:
Время может течь сколько угодно, года могут сменять друг друга, а Джисон
может меняться как внешне, так и внутренне, но то, как идеально он смотрится
в руках Минхо не изменится никогда.

Посвящение:
Ланочка дель Рей лучший хартбрейкер в мире

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания:
Оказывается, работы, написанные за ночь на одном дыхании всегда мои самые
любимые.
Надеюсь, что ваши тоже.

♡: https://t.me/+N90GYmDfe-UxNmJi
Примечание к части Да, я снова пишу под песенки Ланы дель Рей, и что вы мне
сделаете, я в другом городе.
Lana Del Rey - Brooklyn baby

Believe me again (and become my forever)

Багажная лента двигается неумолимо медленно. В аэропорту шумно и

очень много людей: улетающих, прилетающих, встречающих и провожающих
своих родных и друзей. Монотонный голос то и дело объявляет что-то по
громкой связи, но Минхо уже не разбирает ни единого слова. Он забирает свой
чемодан с ленты и пускается прочь, к выходу из этого гигантского муравейника.

Ему очень хочется спать — разница часовых поясов даёт о себе знать особенно
сильно после четырнадцати часов в сидячем положении в самолёте и неловких
попыток поспать на неудобном кресле. По сеульскому времени сейчас только
седьмой час утра, а за окнами уже начинает темнеть, и Минхо просто
необходимо сейчас завалиться в постель и проспать как минимум следующие
двенадцать часов. Он вздыхает, проходя мимо кафе и различных сувенирных,
когда телефон в заднем кармане джинсов начинает вибрировать.

Ли закусывает губу, пробегаясь взглядом по имени контакта и смахивает на

зелёную трубку. Всё нормально, ты сам пошёл на это, думает он, прикладывая
телефон к уху.

— Ты уже прилетел? — доносится из трубки голос.

— Да, я подхожу к выходу, — Минхо морщится от плача незнакомого ребёнка

рядом и как можно быстрее проходит мимо.

— Я только подъехал, буду ждать на парковке.

— Ага, — выдыхает парень и ещё немного выжидает. В трубке тишина, но звонок

ни первый, ни второй не сбрасывают. Будто сейчас последует ванильно-глупое
«Ты первый. Нет ты», но голос просто произносит:

— Ладно, — и кладёт трубку.

Минхо останавливается, чуть не выпуская из ладони ручку чемодана. Он глупо

смотрит на светлый экран телефона, где на обоях стоит фотография заката и
старается не думать о том, какая фотография там стояла раньше. Экран гасится
сам по себе, и Ли прикладывает его ко лбу, зажмуривая глаза и шепча себе под
нос:

— Чёрт.

Это была очень плохая идея, просто ужасная, отвратительная, тупая, боже, как
он вообще пошёл на это, думает парень и выходит наконец из здания аэропорта.
На заполненной до отказа парковке он быстро находит знакомую серебристую
шкоду, потому что её хозяин стоит рядом, прижимаясь бедром к двери, и явно
высматривает его. Минхо вдыхает, когда их взгляды пересекаются, и шагает
вперёд.

— Привет, — немного неловко кивает Джисон, оглядывая его. Они очень давно
2/17
не виделись, но Минхо совсем не поменялся внешне. Про него Ли такого сказать
не может. С прошлой их встречи Джисон похудел и заметно подкачался, он
выглядит намного взрослее, нежели полтора года назад.

— Привет…

— Давай помогу? — наверное, Ли выглядит очень уставшим — он ещё не

смотрелся в зеркало. Под глазами непременно будут синяки от недосыпа и,
немного, от нервов. Переезд в другой город, да и к тому же совершенно в другой
стране, дело очень запарное. Минхо кивает, и Джисон забирает его чемодан,
быстро открывая багажник и складывая туда вещи. — Как долетел?

— Вообще-то ужасно, — не скрывает он, разминая затёкшие плечи. —

Четырнадцатичасовые перелёты не моё от слова совсем.

— Да, — усмехается Хан. — Тебе никогда не нравились долгие поездки, — и

захлопывает дверцу багажника.

Минхо не отвечает, но Джисон и не требует. Сам поджимает губы, встречаясь с

его глазами, и следует на водительское место. Кажется, следующие несколько
дней будут немного тяжелее, чем он изначально предполагал, понимает Ли,
усаживаясь рядом и пристёгивая ремень. Джисон заводит машину и трогается с
места. Они быстро выезжают с парковки и оказываются среди других машин,
бесконечно куда-то спешащих. Между парнями царит немного неловкая тишина
— оба не знают, стоит ли что-то сказать или лучше всё же промолчать, поэтому
по старинке выбирают второе. Даже спокойная музыка в машине не помогает
разрядить обстановку.

За окном друг друга сменяют похожие пейзажи, и город, хоть и погружается в

вечернюю темноту, продолжает сиять обилием огней. Люди снуют по тротуарам,
несмотря на позднее время суток, машины стоят в больших пробках и в воздухе,
если открыть окно, будет пахнуть всем подряд: от машинных выхлопов до еды.
Центр города почти ничем не отличается от Сеула, за исключением того, что
здесь нет ни единой вывески на корейском языке. Джисон прокашливается, не
спуская глаз с дороги.

— Ты можешь поспать, пока мы будем ехать. Сейчас всё равно пробки, будем
дома часа через два, — слышать то, как Хан говорит про дом очень непривычно,
но Минхо сдерживает себя от какой-либо реакции. Возможно, было бы намного
проще, не напоминай оно так сильно о прошлом, которое всё ещё связывает их
призрачными узами. — Сегодня прохладно, — Джисон бросает на него беглый
взгляд и выглядит настолько невозмутимо, но можно ему позавидовать. Потому
что Минхо вот, очевидно, нихрена с собой не справляется, — на заднем сидении
есть плед, если хочешь. Или я могу включить печку…

— Пледа будет достаточно, — прерывают его. Это всего лишь обычная забота,
неужели ты забыл, что Джисон общается так со всеми? В этом нет ничего
такого, это ничего не значит, это просто предложение пледа, потому что в одной
тонкой толстовке ему заметно холодно, до растирания рук, которое Хан точно
заметил. В этом Минхо пытается уверить самого себя.

Он отстёгивает ремень и тянется на заднее сидение, доставая свёрнутый

клетчатый плед и набрасывая его на себя. Минхо закрывает глаза, прислоняясь
головой к окну, и старается просто не думать о предстоящей ночи, следующем
3/17
дне и ещё огромном количестве времени, что им, вероятнее всего, придётся
провести вместе. Возможно, он ещё не раз пожалеет, что написал Джисону с
такой глупой просьбой и надеялся на то, что эта встреча дастся ему легче
лёгкого. Прошло ведь уже полтора года, этого должно было хватить, правда? Он
ведь знает, что тогда, той весной, была их конечная точка. Они оба это знают,
поэтому вряд ли стоит о чём-то беспокоиться. По крайней мере, на это стоит
понадеяться.

Разум Джисона намного холоднее, чем его, это сразу заметно. И Минхо почти не
сомневается, что сердце тоже.

Его быстро укачивает, и парень погружается в непонятное состояние дрёмы.

Спокойная музыка, немного знакомый кофейный аромат в машине — Джисон
часто покупал вещи с запахом кофе — и тепло пледа заставляют его
расслабиться и хоть чуть-чуть поспать. Именно поэтому он не замечает
взглядов, которые Хан то и дело кидает на расслабленное тело и трепещущие
ресницы, тяжело вздыхая. Да уж, следующие несколько дней точно выйдут не
самыми лёгкими.

Машину паркуют, как Джисон и говорил, немногим меньше чем через два часа.
Минхо, подремавший и помятый, вылезает последним и забирает свои вещи из
багажника. Точнее он берёт только дорожную сумку, потому что чемодан Хан
везёт сам, утверждая, что возражения не принимаются. Они поднимаются на
последний этаж небольшого многоквартирного домика, которыми заполнено
большинство улиц, и парень открывает двери. Он пропускает вперёд Минхо, тут
же скидывающего с плеча сумку и неаккуратно разувающегося. Тот
останавливается посреди прихожей и рассматривает скромные, но уютные,
апартаменты. Квартира двухкомнатная: прихожая перетекает в гостиную,
соединённую с кухней, справа спальня, а слева от неё туалет и ванная. Здесь
чисто, всё в выдержанных тонах, что свойственно Джисону. Он не любит, когда в
квартире что-то находится без места, всегда складывает всё компактно и
красиво, хоть иногда и бывают дни, когда в квартире может твориться ужасный
бардак. Минхо вдыхает аромат чистоты, будто приехал в номер отеля, и это
странно, ведь Хан никогда не был любителем влажной уборки. Может он
нанимает клининг или типа того?

За спиной у него с громким стуком на полку падают ключи и закрывается

входная дверь, когда приходит осознание того, что сейчас они остались совсем
одни, скрытые стенами от чужих глаз и ушей. Когда он понимает, где оказался.
Это слишком непривычно — видеть Джисона перед собой. Живого, а не с
фотографий или видео в инстаграме, иметь возможность поговорить с ним, а не
узнавать, что и как через друзей и знакомых, и то совершенно случайно. Даже
эти самые друзья были в курсе произошедшего, поэтому старались как можно
реже упоминать Джисона в разговорах с Минхо, несмотря на то, что регулярно с
ним созванивались.

— Миленько, — говорит Ли, медленно поворачиваясь и наблюдая, как Хан

разувается и снимает кофту, вешая её на плечики в шкафу.

— Спасибо, — усмехается он, а после встаёт прямо напротив и суёт руки в

карманы. Джисон облизывает губы, и Минхо хочется думать, что он хоть
немного нервничает или волнуется, что его присутствие хоть как-то действует
на парня, потому что быть единственным, кому сейчас не по себе, как-то ну
совсем не очень. — Квартира в твоём распоряжении, так что располагайся и...
4/17
короче, да. Ванная там, — он указывает пальцем в темноту квартиры — солнце
уже окончательно скрылось, а часы показывают десять. — Я освободил для тебя
спальню, бельё там чистое, поэтому…

— В смысле? — Минхо моргает несколько раз, перед тем, как до него доходит. —
Не нужно было, я могу на диване поспать.

— Всё нормально, — Джисон проходит на кухню мимо него. Неужели возражения

опять не принимаются? Он наливает в стакан воды из графина и бросает на
парня короткий взгляд — боится задержаться подольше. — В холодильнике есть
рис с кимчи и немного вчерашней пиццы, если ты голоден, — он указывает
большим пальцем себе за спину.

По правде говоря, Минхо голодный, но по ощущениям и куска в себя впихнуть не

сможет, поэтому он лишь благодарно кивает и, немного покопавшись в сумках,
берёт некоторые вещи и направляется прямиком в ванную. Когда дверь за ним
закрывается, стакан с тихим стуком опускается на столешницу, и Хан проводит
руками по лицу. Сложно, вашу мать.

В ванной комнате такая же отделка, как во всей остальной квартире: большое

зеркало, светлые шкафчики, раковина и душевая кабина. Он наконец смотрит на
отражение своего усталого лица и удивляется тому, что всё оказывается не так
уж плохо. Душ и хороший сон точно быстро исправят положение дел, поэтому
Минхо скидывает с себя одежду и настраивает воду, делая её чуть горячее
обычного. В этой квартире ощущается странно холодно.

Всё это сейчас выглядит настолько нереально, что Ли готов ущипнуть себя,
чтобы удостовериться, что не спит. Но вода предельно настоящая, как и
квартира, как и Джисон, находящийся где-то за стеной, всего в нескольких
метрах от него. И самое дебильное в этом всём то, что Минхо даже прикоснуться
к нему не может. Но он ведь знал, на что шёл. Думал, что знал.

То самое «Мы» у Джисона и Минхо закончилось ещё полтора года назад, когда,
сидя на кухне их сеульской однушки, стены которой, кажется, повидали всё, что
только можно от ссор до страстных поцелуев, Хан произнёс «Значит, это всё?», а
Ли ответил «Да. Всё.». Без ссор и скандалов, без слёз и предательств.
Расставание было обоюдным и абсолютно обдуманным решением, построенным
на долгих раздумьях каждого. К концу трёхгодичных отношений стало понятно,
что их пути на тот момент перестали пересекаться. Так бывает, и каждый из них
это понимал. Минхо продолжал учиться, Джисон хотел развивать бизнес, и всё у
них как-то не складывалось. Последние месяцы они стали гораздо чаще
ссориться, очень сильно нервничали, не могли ни работать, ни учиться, из-за
чего нормально существовать было невозможно. Это продолжалось до
определённого момента, пока оба наконец не поняли.

Они просто друг другом перегорели.

Минхо не станет врать — это неприятно и даже болезненно: обрывать такие

длительные отношения. Все их друзья, родственники, знакомые — все были
уверены, что они будут вместе. Поэтому сказать, что новость о расставании
потрясла их, значит не сказать ничего. Джисон съехал с квартиры первый, в
надежде, что Минхо продолжит жить там один — не хотел обременять его
поисками жилья — но жить одному в доме, который они когда-то звали своим,
который от и до пропитан запахом их отношений, спать на кровати, где у них
5/17
было всё (буквально всё) стало просто невыносимо. Он съехал спустя пару
недель, когда понял, что возвращаться туда равносильно тому, чтобы раз за
разом вонзать копьё в собственное сердце. Рядом, конечно, постоянно был
Чанбин, твердящий, что всё непременно наладится и болеть перестанет, и
Минхо желал этого сильнее всего на свете. Он хотел отпустить Джисона и
позволить им обоим жить своими жизнями, но сделать это оказалось гораздо
труднее, чем он себе представлял.

Спустя полгода, которые Ли с головой был погружен в учёбу, он узнал, что Хан
переехал. Нью Йорк, Бруклин — красовалось теперь в описании профиля его
инстаграма, на котором Минхо, что странно, был не таким уж частым
посетителем. И с того момента дышать стало чуть полегче. С каждым днём он
понимал, что жить прошлым не вариант и просто старался не думать о Джисоне.
Осадок от расставания сходил на нет, заменяясь другими проблемами, и тонул
под волнами новых эмоций, людей, учёбы. Минхо и правда научился жить без
Джисона за эти полтора года, сохранив место для их истории в своём сердце.

А сейчас, кажется, разучился вновь.

Университет предложил Минхо попробовать обучение по обмену в последний

год магистратуры и тот, почти не думая, согласился. Ему пообещали хорошую
стипендию и оплаченное общежитие, в которое можно будет заехать уже через
несколько дней. И тогда Минхо понял, что ничего не знает о Нью Йорке, да и
английский его не то чтобы блестящий. А ещё ему негде было остановиться до
заезда в общежитие, а для хостелов он слишком брезглив. Единственное, что
пришло ему в голову на тот момент — глубоко вдохнуть и отправить несчастное
«Привет» в директе в инстаграме. Джисон был с ним приветлив и мил, как и
всегда, будто не было между ними расставания и полутора лет тишины. Он
сказал, что рад помочь и ни разу не против присутствия Минхо в своей квартире.
А Минхо больше ничего и не оставалось.

Это должно было быть просто. Чувства должны были окончательно пройти за
это время, не оставив между ними ничего кроме дружеской связи. Разве не так
бывает у всех, кто расстаётся друзьями? Разве полтора года это мало, чтобы
разлюбить человека? Минхо был уверен, что всё пройдёт гладко, что ничего не
помешает им общаться, как старым друзьям, спокойно разговаривать и не
чувствовать грёбанного напряжения каждую секунду.

Но больше он не уверен ни в чём.

И вот теперь, стоя под горячими струями, он понимает, что, наверное, писать
Джисону было просто ужасной идеей. Думать, что они смогут существовать в
одной квартире как в старые добрые и притворяться, что между ними не было
этих трёх лет тепла, заботы и любви, что они не делили одну кровать на двоих,
не целовали друг друга днями и ночами, было настолько глупо, что это не
поддаётся описанию. Как жаль, что он понимает это только тогда, когда стоит
под душем в чужой квартире, ведь пути назад уже нет.

Хан сидит в кресле, подперев голову рукой, и пусто смотрит в стену, когда
Минхо выходит из ванной. Он проходит до дивана, сразу после душа
переодевшись в чистые домашние вещи, и невольно улыбается, замечая гитару
в углу рядом с креслом.

— Всё хорошо? — интересуется Джисон, наблюдая за ним.

6/17
— Да, — парень невесомо касается руками грифа, а после переводит взгляд на
Хана. — Ты всё ещё хранишь её? — не верится ему. Джисон не умеет играть на
музыкальных инструментах — эту гитару ему подарили, но она долгое время
пылилась у них дома. Пока Минхо не взялся за изучение игры на ней. Она почти
стала его собственностью, «Ты так любишь её», улыбался Джисон «Хочу, чтобы
ты играл на ней только для меня», говорил, когда радостный Минхо показывал
ему, что получается. Он не думал, что Хан повезёт её с собой в Нью Йорк, ведь в
этой гитаре нет ничего от него самого. Её струн всегда касались только пальцы
Ли.

— Она тут больше как декор. Я всё ещё не играю, — Хан пожимает плечами.

— Можно? — Минхо смотрит на него, а после на гитару, а, когда парень кивает,

берёт её в руки и садится на кожаный диван прямо напротив.

Он нежно проводит по струнам, проверяя, не расстроена ли она, и когда

понимает, что нет, начинает ловко перебирать их, импровизируя что-то
непонятное. Он смотрит на свои пальцы, зажимающие аккорды, и совсем не
видит Джисона, у которого по лицу расползается улыбка. Минхо играет
аккуратно, даёт пальцам привыкнуть, вспоминая давно выученную наизусть
песню. Хан наблюдает за ним с теплом и трепетом где-то внутри, опирается
локтями на колени и касается ладонями губ, потому что тоже много чего
вспоминает. «У меня самый классный парень. Кто ещё умеет играть так на
гитаре, вот скажите?» и пальцы Минхо сейчас играют что-то очень похожее на
Луи Рида или Пэтти Смит, как тогда, два года назад на их кухне с бутылкой вина
на двоих и едой на вынос из ближайшего ресторана, потому что ни один из них
не хотел запариваться над ужином. И это так чертовски мучительно наблюдать
за этой картиной, зная, что такого больше не повторится.

Всё заканчивается быстро. Слишком быстро, потому что Джисону не хватит и

вечности, чтобы им налюбоваться. Минхо поднимает на него взгляд, слегка
улыбаясь.

— Ты прекрасно играешь.

— Спасибо, но я не практиковался довольно давно, поэтому... — Минхо пожимает

плечами и проводит рукой вдоль грифа. Между ними виснет тишина, ощущать
которую с каждой секундой только хуже и хуже. Глаза парней вновь
встречаются, задерживаясь друг на друге гораздо больше положенных пары
секунд, и Ли ждёт чего угодно, кроме:

— Я скучаю.

— Джисон, пожалуйста…

— Я скучаю по нам, правда, — перебивает его Хан. — Скучаю по нашим глупым

ссорам, по сгоревшим блинам и пятничным просмотрам дешёвых кинофильмов.
По тебе, – Минхо прикрывает глаза, потому что смотреть на это больно, а
слышать ещё больнее. Потому что он не собирается оборачиваться, не хочет
отматывать плёнку назад. Он приехал сюда, чтобы начать новую жизнь, а не
продолжить старую, и всеми силами надеялся, что Джисон не притворяется,
сохраняя хладнокровие.

7/17
— Ты знаешь, что мы не можем, — качает головой Минхо. — Всё в прошлом,
Джисон, — слова горчат на языке, но правда почти никогда не бывает сладкой.
Конечно, он сам виноват в том, что написал, приехал, дал надежду, но они
закончили всё ещё полтора года назад и возвращаться к этому слишком
рискованно.

— Да, прости, я… — он проводит руками по лицу и поднимается с кресла,

поворачиваясь спиной к парню. — Мне просто показалось, что ты тоже… ладно,
не важно, просто…

— Я не говорил такого, — произносит Ли, а сам готов по голове себя ударить.

Молчи, чёрт возьми, просто заткнись для своего же блага и сердца, которое не
выдержит ещё одной такой встряски. Не дай этому случиться, Минхо,
пожалуйста, не…

— Что?

— Никто не говорил, что тебе показалось, — Джисон поворачивается и смотрит в

его глаза. У Минхо в них неуверенность, волнение и почти незаметное отчаяние
на дне чернильных зрачков. Он ведь знает — с самого начала знал — что не
сможет противиться Джисону. И вот Хан стоит и одномоментно сканирует
взглядом всё его тело, которое вот-вот начнёт подрагивать от напряжения и
страха, а он в свою очередь даже не видит смысла что-либо скрывать. Джисон
всё равно узнает, прочитает его на родном корейском, как открытую книгу и ни
одного пояснения не попросит, потому что вызубрил каждую строчку наизусть
уже очень давно. А эти полтора года повторял словно молитвенник перед сном.

И у Хана словно огонь в глазах разгорается, как от спички, залитой бензином. Он

делает два шага к Минхо, которые выходят несколько робкими, и поднимает его
лицо за подбородок. Такой знакомый и болезненный жест.

— Не играй со мной, прошу, — шепчет Джисон, наклоняясь и прижимаясь своим

лбом к чужому. Он прикрывает глаза, в то время как Минхо опускает свои на его
губы, которые находятся так близко, как не были уже, наверное, целую
вечность.

— Не буду, Ханни, — и Джисон теряется от одного только родного «Ханни» из

его уст и задыхается, когда их губы касаются друг друга.

Минхо кажется, что он ни на секунду не забывал, каков Джисон на вкус, будто

хранил эту информацию, как что-то совершенно секретное в своём подсознании
прямо до этого момента. Этого не должно было случиться, ровно как он не
должен сейчас выпускать из рук гитару, укладывая её рядом с подлокотником
на пол, и пускать Джисона к себе на колени. Он не должен касаться своим
языком губ Джисона, не должен позволять ему делать то же самое,
раззадоривать себя, не должен сжимать его ягодицы сквозь плотную ткань
джинсов, но всё это он продолжает делать, делать, делать, потому что не может
заставить себя прекратить. Его тело и сердце изголодались не на шутку,
поэтому Минхо ведёт руками выше к талии парня, приподнимая футболку и
касаясь тёплой кожи кончиками пальцев. Джисон шумно выдыхает, подставляя
для ласк шею. Ли целует сначала под скулой, а потом под кадыком, слыша полу-
стон на выдохе. Все чувствительные места Джисона давно выучены им наизусть
и Минхо вряд ли когда-то сможет их забыть.

8/17
Хан нетерпеливо ёрзает на его бёдрах, запускает пальцы в волосы, ерошит их и
тоже целует без остановки. Они как два одержимых, которых лишали дозы
насильно, а теперь позволили к ней прикоснуться. Ли подхватывает его за
талию и осторожно укладывает на диван. Кожаная обивка скрипит под телами,
когда парень ставит руки по обе стороны от головы Джисона и выдыхает:

— Мы оба об этом потом пожалеем, ведь так?

— Хочешь сказать, тебе не плевать? — так же запыхавшись выдаёт тот. И он

прав, как никогда. Ощущать Джисона рядом с собой, иметь возможность обнять
его, поцеловать — что-то за гранью фантастики. Будто он поймал самое важное,
что есть в этой жизни и никак не сможет отпустить, даже если оно расплавит
ему руки.

Хан приподнимается, позволяя стянуть с себя футболку и отбросить её куда-то

на пол, а после оставляет Минхо без толстовки. Они оба льнут друг к другу, как
мартовские коты, целуют нежно и чувственно и прикасаются так же. Ли
добирается одной рукой до пуговицы его джинсов и быстро расправляется с ней.
Джисон жмурится и шипит сквозь зубы, когда тот задевает возбуждение даже
сквозь ткань. Они оба избавляются от низа, оставаясь лишь в нижнем белье. Кто
бы мог подумать, что они увидят друг друга такими снова: открытыми,
обнажёнными, любимыми друг другом от начала и до конца.

— Чёрт, — прикрывает глаза Джисон, когда рука парня касается кромки

боксеров.

— У тебя есть хоть что-нибудь? — обнадёживающе спрашивает тот и, если

честно, даже не знает, какой ответ хочет услышать сильнее. При любом из них
то, что произойдёт дальше станет масштабной катастрофой, поэтому им обоим
уже нечего терять.

— Нижний ящик в ванной.

— Сейчас, — Минхо мажет поцелуем по его щеке, поднимаясь, и со скоростью

света влетает в ванную. Он возвращается спустя пару секунд, держа в руках
смазку и упаковку презервативов. В голове проносится мысль, что это всё
хранится в квартире не просто так, ведь… у Джисона кто-то был, верно? Не
могло не быть, он слишком хорош, чтобы оставаться без секса такое долгое
время. Это Минхо важны чувства даже в постели, он может довольствоваться
самоудовлетворением, в то время как Джисону никогда не нужно было
запариваться. Секс на одну ночь для него тоже всегда был в порядке вещей,
несмотря на то, что практиковать его не особо приходилось за имением
отношений. Никто не осуждал его за это. Даже Минхо. Просто сейчас думать о
том, что в этой квартире могло побывать огромное количество людей, с
которыми Хана ничего кроме одной ночи не связывает, как-то неприятно.

Он кидает всё необходимое на диван и садится рядом. Почему его это так
волнует, был ли у Джисона кто-то после этого? Потому что у него самого никого
не было? Но ведь и не хотелось как-то. Может потому что он привык, что Хан
постоянно был только его и ничей больше? Так это уже давно не так. Что же
тогда, мать вашу?

— У тебя… был кто-то после того как мы..? — начинает он, наблюдая за тем, как
Джисон тоже садится и поправляет волосы.
9/17
— Девушки. Две. Но ни с одной из них ничего не продлилось больше двух
недель.

— То есть парней…

— Нет, не было. Ты всё ещё единственный, — признаться честно? Минхо рад, что
это так. Бисексуальность Джисона никогда не была проблемой, и ревности к
девушкам никогда не было. Сейчас же да, немного странно, но ведь в этом нет
ничего страшного. Он сам сказал, не больше двух недель. Минхо не понимает,
зачем даёт себе надежду на то, что Джисон всё ещё предназначен лишь для
него. Он кивает, растягивая губы в улыбке, а потом целует и утягивает его на
себя.

Они хихикают, путаясь в ногах, и торопливо стягивают друг с друга бельё, а

когда из одежды на них остаётся ровным счётом ничего, становится совсем не
смешно. Становится волнительно и жарко от сбивчивого дыхания по коже.
Джисон качается, сидя на бёдрах парня и создавая трение между ними. Это
мучительно сладко и возбуждающе, но они и так уже почти дошли до предела —
слишком долго ждали. Минхо переворачивает их, целуя и скользя рукой ниже по
чужому телу. Несколько раз проводит по возбуждённому члену, вырывая из
Джисона яркие стоны прямо в поцелуй. Он находит смазку свободной рукой,
выдавливает её на пальцы, быстро согревая, и чувствует, как подрагивают в
предвкушении чужие бёдра, обхватывающие его талию.

Минхо растягивает его умело и быстро, почти безболезненно — это всегда было
его главной фишкой, и за это Джисон готов был на него молиться. Даже после
такого длительного перерыва, всё, что он ощущает — неприятное натяжение и
небольшой дискомфорт, но они быстро забываются под покрывалом из поцелуев
и шёпота «Ещё немного, Ханни, почти всё.». Хотелось бы и Джисону быть с ним
таким же аккуратным, потому что каждый раз, как они менялись ролями, с губ
Минхо то и дело срывался болезненный стон, сопровождающийся боязливым
вздохом со стороны и немедленным «Прости, малыш, прости, пожалуйста».

Руками Джисон старается ухватиться хоть за что-нибудь, но пальцы лишь

скользят по кожаной обивке, до того момента, как Минхо не надевает
презерватив и не подставляет головку ко входу. В желудке всё трепещет, левой
рукой парень скребёт по коже, цепляясь за диван настолько, насколько это
возможно. Они оба всё ещё не могут поверить, что это правда происходит.

Господи, боже мой, пожалуйста, скажите, что они за это не поплатятся.

Он входит без предупреждения, заполняя парня ровно на половину. По комнате

разносится громкий стон и тяжёлое дыхание, потому что ничего
конструктивного, да и вообще что-либо кроме «Ах», «Ох» и «Чёрт возьми»
Джисон сказать не в силах. Он был бесконечно прав, признаваясь Минхо в своих
чувствах сегодня. Ни по чему в мире его душа и тело не скучали так, как по
этому чертяге, что сейчас немного выжидает перед тем, как начать потихоньку
раскачиваться в нём. От этого чувства близости щемит в груди и слёзы грозятся
на глазах навернуться, но Хан чувствует себя слишком хорошо для такого.

Ли набирает темп с каждым толчком, ведёт рукой по телу, задевая соски и тем
самым заставляя Джисона выгибаться ему навстречу. А потом ещё и усмехается
этому. «Всё такой же чувствительный» Хан буквально читает его мысли. За те
10/17
три года он слишком хорошо узнал Минхо, чтобы сейчас не предугадывать все
его мысли и фразы. Они были чисты и открыты друг перед другом до самого
конца, они многое испробовали в постели и за её пределами, поэтому что
Джисон, что Минхо помнят, кажется, все предпочтения друг друга до единого.
Он знает, что Минхо нравится на твёрдых и прохладных поверхностях, особенно
в принимающей роли. Джисону же наоборот — на мягких и тёплых. И это не
может не радовать — ведь они до сих пор хранят это в памяти, до сих пор
помнят, как довести друг друга до звёзд перед глазами, напрочь забывая о
самих себе. Джисон для Минхо, а Минхо для Джисона — вот, что самое важное.

Это невозможно, думает Ли. Невозможно, чувствовать его настолько ярко и

близко. Невозможно не наслаждаться его стонами, когда парень касается
простаты, двигаясь под нужным углом. Невозможно забыть это. Но главная
проблема заключается не в этом, а в том, как от этого теперь снова отказаться?

Джисон хватается одной рукой за его плечо, а другой никак не может найти
место. Он чувствует, что близится к концу, словно узел затягивается в самом
низу живота. Чёлка прилипает ко лбу, и у Минхо, нависающего над ним, тоже
виднеется испарина на лбу.

Хан стонет громко, так, что в горле пересыхает, шипит, впиваясь короткими
ногтями в кожу, а Ли это только забавляет. Время может течь сколько угодно,
года могут сменять друг друга, а Джисон может меняться как внешне, так и
внутренне, но то, как идеально он смотрится в руках Минхо не изменится
никогда.

Бёдра на талии напрягаются всё сильнее, когда Минхо понимает, что они скоро
дойдут до пика. Толчки становятся размашистее и глубже, выбивая из лёгких
последние крупицы воздуха. И ему нисколько не жаль соседей, поэтому он
позволяет себе опалить чужое ухо своим дыханием, находя руку парня своей,
сплетая их пальцы и произнося:

— Давай, милый, не сдерживайся.

И мозг будто плавится.

Джисон кончает первым, попадая им обоим на животы и кусая нижнюю губу.

Минхо делает финальные толчки и напрягается всем телом, со стоном изливаясь
в презерватив. Их головы почти сразу туманит послеоргазменная дымка и сил не
хватает ни на что больше, кроме как завязать резинку и бросить куда-то на пол,
прижаться друг к другу, как когда-то раньше, и уснуть, накрывшись удачно
попавшимся под руку пледом. Минхо засыпает, утыкаясь носом в грудь Хана,
пока тот окольцовывает его руками за шею и последний раз на сегодня целует в
макушку, погружаясь в сон следом.

***

Утром Бруклин встречает жителей относительно тёплой погодой, если взять во

внимание, что сейчас разгар сентября. Вот только Минхо открывает глаза ближе
к обеду и поначалу немного теряется. Под головой мягкая подушка, по
оголённой коже скользит одеяло, а окна в комнате зашторены, чтобы свет не
бил в глаза. Судя по всему, Джисон позаботился абсолютно обо всём, потому что
другое объяснение тому, как он оказался в спальне вместе со своими вещами,
11/17
которые оставлял в коридоре, он найти не может.

Лучше постараться не думать о том, что Хан отнёс его спящего на руках, а
сконцентрироваться на том, как же сильно хочется в душ, потому что тело всё
ещё ломит от усталости, а на животе засохли остатки этой ночи. Он выходит из
комнаты, наскоро нацепив на себя домашнюю одежду и прихватив с собой
полотенце, и надеется как можно скорее добраться до ванной. Но за порогом
комнаты его встречает слегка сгорбившаяся фигура за обеденным столом,
который хорошо виден прямиком из спальни. Ему стоит что-то сказать? Просто
пройти мимо? Какого хрена они вообще должны делать после того, как
переспали? Притворяться, что всё нормально, хотя это нихрена не так?

— Доброе утро, — поднимает на него взгляд Джисон, отрываясь от своего

телефона. — Как спалось?

— Нормально, — он старается игнорировать этот будничный тон. Неужели

Джисон теперь думает, что между ними всё по-прежнему? — Я думал, ты
сегодня работаешь.

— Заехал на обед, — и правда, на нём классические брюки и белая рубашка в

полоску, накинутая поверх чёрной футболки, а на столе стоят два стаканчика —
один с кофе, другой, предположительно, с чаем — и лежит несколько пакетиков.
— Я захватил тебе булочек с корицей. Почти как те твои любимые из кофейни,
которая потом закрылась у нашего дома, — вспоминает он, кивая на один из
пакетиков. — Думаю, эти будут даже лучше.

Минхо подходит ближе и садится за стол, складывая взятые вещи на стуле

рядом — сходит в душ чуть позже. И снова это ощущение: будто всё вокруг
чужое и нереальное. Будто человек, которого он так долго любил и так хорошо
знает, который сидит напротив него — протяни руку и прикоснёшься — всё ещё
слишком далеко. Парень не уверен, что вообще сможет есть в компании
Джисона, если такое будет продолжаться.

— Прости, что обременяю тебя этим всем, — говорит он, обводя кончиком пальца
крышку стаканчика. — Мне стоило найти квартиру или взять номер в отеле, но я
слишком плох во всём этом, — Джисон знает, ведь он всегда был тем, кто
планировал их совместные путешествия. Минхо никогда не приходилось так
заморачиваться. — Это ненадолго — в общежитие можно будет заехать уже
через пару дней, так что…

Его слова словно бьют под дых. Джисон часто моргает, невольно сжимая
стаканчик с кофе в руке, и смотрит на спадающие на глаза Минхо пряди волос.
Не притворяйся, что между нами ничего не было, не притворяйся, что это ничего
для тебя не значило, потому что для меня это значило слишком много. Ты
значишь слишком много.

— Тебе не нужно уезжать, — говорит он после затянувшегося молчания и

слышит немного усталый выдох.

— Давай не будем, это не смешно.

— Я не шучу, Минхо, — звучит как-то слишком отчаянно. — Я предлагаю тебе

попробовать снова.

12/17
— Джисон, — поджимает губы Ли. Ему очень сильно не хочется вскрывать
старые шрамы и заставлять их зарастать по новой. — Ты ведь понимаешь, что
между нами уже ничего не будет как прежде. Прошло слишком много времени.

— Я и не хочу, чтобы было как прежде. Сам посуди. Мы уже старше и опытнее,
чем были до этого. У нас больше нет тех проблем, у меня развивается бизнес, у
тебя последний курс, мы буквально находимся в другой стране, конечно, всё не
будет как раньше, — правда режет слух, и Минхо хмурится. Джисон сдерживает
себя от того, чтобы взять его за руку прямо сейчас, и просто продолжает: — Но у
нас есть шанс построить что-то лучше.

Это неправильно. Всё это: заниматься сексом, притворяясь, что после этого всё
будет в порядке, жить в одной квартире после полуторагодовалой разлуки и
давать себе надежду на то, что ещё не всё потеряно. Минхо это нужно было
раньше — когда он закрывал сессию в полумёртвом состоянии, когда выпивал и
жаловался Чанбину на то, что никого в жизни больше так не полюбит, как
Джисона, когда в груди нещадно болело и пальцы тянулись каждый раз, чтобы
набрать его номер и прошептать в трубку «Мы были не правы, вернись,
пожалуйста». Да, это было обоюдное расставание. Но никто не говорил, что оно
будет безболезненным. И сейчас, смирившись с тем, что между ними всё до
основания разрушено и ничего уже не построить заново, оказывается, что
Джисон собирается попробовать ещё раз.

— С чего ты так уверен, что в этот раз всё будет в порядке?

— Честно? Я не уверен ни в чём, — он делает глоток кофе и встречается с Ли

взглядом. — Кроме того, что, похоже, до сих пор люблю тебя.

И снова это богом забытое чувство, как пару лет назад, когда сердце бьётся о
рёбра, а лёгкие отказывают. Как он может говорить об этом вот так, после
проведённой вместе ночи, после стольких дней молчания, ничего не зная о том,
что Минхо пришлось пережить и какой он сейчас? Как может окунать его с
головой в былые чувства, которые закипают вновь и вновь с каждой грёбаной
секундой? Как может так легко опять проникать в его сердце и хозяйничать там,
заглядывая в каждый знакомый уголок и давать ему чёртову надежду? Как?

Джисон не говорит Минхо, что это совсем не мимолётное решение. Он понял, что
всё ещё любит тогда, когда в директе прилетело то самое «Привет» месяцем
ранее, и не смог бы отказать ему в помощи даже под дулом пистолета. Не
говорит он и того, что на самом деле никогда из своей жизни его не отпускал.
Мысли о Минхо стали перманентными, обыденными, которые существовали с
ним постоянно где-то в подсознании, и выплёскивались яркими воспоминаниями
по пустым вечерам, за просмотром какого-то дурацкого шоу и одиночной
порцией рамёна. Каждый из них заканчивался банкой пива и альбомом «Сеул» в
галерее его смартфона, где вместо фотографий города хранились их
совместные.

Ли молчит, не зная, что ответить, и медленно пожирает себя изнутри.

— Я не заставляю тебя, просто… — Джисон подпирает лоб ладонью, прежде, чем

подняться из-за стола. — Просто подумай над этим. Я не буду тебя торопить, —
он подхватывает свою сумку и идёт к прихожей, когда Минхо кивает в ответ.
Обувается и, дёргая ручку двери, немного по-семейному бросает: — Я ушёл.

13/17
Со стороны Ли доносится простое «Угу» и входная дверь с громким хлопком
закрывается.

Минхо запутался. Он устал и не хочет думать сейчас ни о чём другом кроме

драгоценного душа, поэтому допивает начатый чай, бросая взгляд на манящие
булочки с корицей и планируя вернуться к ним чуть попозже. Он плетётся в
ванную и, скинув с себя одежду, шмыгает под горячий душ. Смывает с себя всю
ломоту и усталость, зачёсывает волосы назад и думает о том, почему в этом
мире всё не может быть проще?

«Похоже, я всё ещё люблю тебя»

Он проводит руками по лицу, выдыхая. Что он должен был на это ответить? Что
он тоже любит, что скучал, что готов на всё что угодно, лишь бы повернуть
время вспять и не дать их расставанию случиться? Кто сказал, что это бы
хорошо обернулось для них? И где гарантия того, что в этот раз всё получится
хорошо, что их финал будет счастливым и расставание, вдруг, не будет больнее
прошлого? Правильно, её нет.

Зеркало в ванной запотело от пара, и парень протирает его свободной от

полотенца рукой. Он открывает шкафчик, чтобы достать оттуда пасту и
замирает, когда видит в стакане одиноко стоящую зубную щётку. С виду такая
глупая мысль, ведь в их стакане дома всегда стояло две щётки, а переехав,
Минхо никогда не обращал внимания на свою, потому что не хранил её в
стакане — она всегда просто лежала у раковины. Всего лишь щётка, думает он,
но сердце его отчего-то сжимается. Он закрывает шкафчик и наносит зубную
пасту, встречаясь глазами со своим отражением и думает «Боже, как я жалок»,
а затем «Чанбин меня за это убьёт». И спустя пять минут гасит в ванной свет.

***

Джисон глушит двигатель, паркуя машину у обочины. Он закончил сегодня

позже обычного, поэтому на улицы уже опустились сумерки, и даже не успел
поужинать. В окне его квартиры, в спальне, горит свет, и это заставляет парня
немного измученно улыбнуться. Прошло уже два дня, как Минхо живёт у него, и
завтра он сможет въехать в общежитие, навсегда оставляя Джисона в своём
прошлом. Во второй раз.

За эти пару дней он так и не дал никакого внятного ответа, но Хан не

собирается торопить его. Ему всегда сложно давались такие важные решения,
поэтому долгие раздумья это для них в порядке вещей. Джисон готов ждать его
столько, сколько потребуется. Но это не отменяет того, что он до ужаса боится
сейчас зайти в квартиру и увидеть на пороге собранный чемодан и готового к
завтрашнему отъезду Минхо. Хан складывает руки на кожаной обивке руля и
опускает на них голову, глубоко вдыхая. Что бы ни решил Ли, это придётся
принять как данность. И это будет чертовски тяжело.

Собравшись с мыслями, Джисон выходит из машины и поднимается на третий

этаж. За входной дверью не слышно никаких звуков, и лишь на несколько
секунд он позволяет себе представить, что всё у них на самом деле хорошо. Что
сейчас он войдёт в квартиру, и там его, как два года назад, будет ждать
любимый парень с банкой вишнёвого мороженого в руках. Что он улыбнётся ему
и приоткроет плед, пропуская уставшего Джисона к себе в тепло, что прижмёт к
14/17
сердцу и поцелует, спросит, как прошёл день. Никто ведь не запрещает ему
помечтать. Лишь немного.

И, когда Хан переступает порог, все его мечты разом рассеиваются. На диване
пусто, на кухне и в гостиной стоит полумрак и лишь тонкая полоска света
стелется по полу, выглядывая из приоткрытой двери спальни. Он выдыхает,
разуваясь, и почти сразу же шагает в ванную. Циферблат в гостиной показывает
десятый час, поэтому парень быстро переодевается и споласкивает лицо
прохладной водой. Даже не вышел. Ни слова друг другу не сказали с самого
утра.

Честно говоря, он почти ни на что и не надеялся. Глупо было предполагать, что

такой человек, как Минхо согласится на вторую попытку. Он слишком хорошо
его знает. Остатки возможных надежд, подаренных самому себе, сыплются к
ногам в виде стеклянных осколков. Видимо, полтора года назад это всё же был
конец для них обоих.

Джисон открывает шкафчик над раковиной, натыкаясь на две зубные щётки в

стакане. Несколько раз глупо моргает и, поджимая губы, тянется за своей.

Всего лишь щётка. Ничего такого.

Закончив, парень выходит из ванной и включает телевизор. Смотреть ничего не

хочется, просто нужно заглушить чем-то эту тишину вокруг. И с каких это пор,
тишина стала для него, живущего одного уже второй год, проблемой? Джисон
останавливается на каком-то неизвестном ему фильме и идёт к холодильнику за
банкой пива. Прекрасное заключение дня, если не знать, что за стеной сидит
твоя, практически безответная, любовь из прошлого. Он грустно усмехается
этой ситуации, хоть и ощущает что-то похожее на зуд в районе груди, и
опускается перед телевизором.

Происходящее на экране его не интересует, просто потому что слух невольно

концентрируется на звуках гитары, доносящихся из спальни. Он делает глоток
алкоголя и прикрывает глаза. Неужели у них всё не могло сложиться хоть
чуточку попроще.

Гитара затихает спустя минут десять, и Джисон, поглощённый пустым

рассматриванием горящего экрана, не замечает чужие шаги за своей спиной.
Минхо осторожно опускается на диван рядом с ним и подгибает под себя ноги.
Он такой домашний в этих своих клетчатых штанах и огромной чёрной
футболке, будто за эти пару дней совсем тут обжился. Они молча смотрят в
экран телевизора, пока Минхо не прерывает тишину.

— Как на работе? — Джисону хочется расплакаться, потому что голос его звучит
слишком мягко.

— Пойдёт, — он делает ещё один глоток и прилагает все силы, чтобы не

повернуться и не посмотреть на Минхо. — Ты поставил щётку в стакан, —
замечает он, проигрывая сам себе, когда их глаза встречаются.

— Поставил.

— И… ты уже собрал чемодан? — с опаской спрашивает Хан. Нервы его

напрягаются сильнее с каждым затянутым ответом. Минхо отрицательно качает
15/17
головой.

«Не играй со мной, прошу»

Не давай мне ложную надежду, Минхо.

— А… будешь? — Минхо кусает нижнюю губу, пока Джисону кажется, что его
сердце вот-вот откажет. Этот парень неминуемо толкает его к краю.

За эти несколько секунд, превратившихся в бесконечность, Джисон успевает

прокрутить в голове каждую секунду проведённого вместе с Минхо времени.
Вспоминает всё, что произошло за эти несколько дней от самого первого
«Привет, как долетел?» до «Удачи на работе» и лёгкой тёплой улыбки. И это
невыносимо — ждать. Ждать и думать что Минхо может ответить как-то иначе,
кроме как…

— Нет.

Время будто замирает для них обоих, когда карие зрачки смотрят в карие и
видят в них подлинность, искренность и ещё кое-что, что каждый из них пока
что боится произнести.

— Нет, не буду, — тише добавляет он, пока Хан старается осознать то, что
услышал.

Нет, не буду.

— Можно? — спрашивает Ли, указывая на банку пива в его руки, и парень

заторможено кивает. Он отпивает, возвращая напиток обратно, и двигается
ближе. Прижимается к Джисону словно котёнок, кладёт голову ему на плечо и
словно в размерах сжимается.

— Это значит…

— Я хочу попробовать снова. Да. Именно это, — перебивает его Минхо. Знал бы
Джисон, какими жертвами вымучено это решение, сколько всего ему пришлось
перелопатить в собственной голове за последние сутки, чтобы понять, что они
действительно стоят того. Может, Хан был прав, и тогда просто сыграли
обстоятельства? Может, им просто был необходим этот перерыв, чтобы
влюбиться друг в друга вновь? Ведь мы по-настоящему понимаем цену человеку
только тогда, когда потеряем его.

Да, Минхо ужасно не хочет наступать на те же грабли. Но ещё сильнее он

боится пожалеть о том, что не разрешил этому второму шансу случиться. В
конце концов, люди расстаются и сходятся каждый день по тысяче раз в сутки,
так почему он должен отказывать себе в том, чего очевидно желает?

Гарантии на хороший финал не существует. Как и гарантии на обратное. Жизнь,

подобно любви, не вещь, которую можно вернуть или обменять на что получше.
Она такая, какой мы сами выбираем её строить, со всеми ошибками и удачами.
Со всем, что делает нас самими собой. Поэтому сейчас, чувствуя, как Джисон
расслабляется рядом с ним, как сплетает их пальцы и нежно целует в макушку,
Минхо понимает, что он, как и сам Хан, совершенно ни в чём не уверен.

16/17
Кроме того, что, похоже, тоже до сих пор любит его.

И это, почему-то, совсем не пугает.

Примечание к части

Если вы спросите что это и как так вышло, я вам, вероятнее всего, не отвечу)))
И хоть для меня события в этом фике разворачивались уж слишком быстро, с
учётом того, что я обычно пишу, мне всё равно нравится то, что получилось.
В общем, подарите этим малышам много любви, а я дарю её вам.
Цмок♥

17/17