Громоотвод

Чувственная история взаимоотношений троих, переплетенная с извилистым

захватывающим сюжетом.

История о том как поколение, которое слишком рано столкнулось с войной и

близко познало смерть учится вновь жить в мирное время. История о том, как
рушатся хрустальные замки «нормального». История о любви, ненависти,
дружбе и сложном выборе.

Будет эмоционально и откровенно.

 Глава 1
Январь, 1999 год

Шум моря эхом разносился в сознании Гермионы. Нежный, равномерный прибой постепенно
растворялся во сне, превращаясь в дыхание. Мужское дыхание. Тёплый выдох позади едва касался
уха.

Гермиона открыла глаза. Яркая луна лениво гладила светом платиновые волосы парня, лежавшего
перед ней. Его лицо было расслабленным. Но тёмные брови немного свелись к переносице в
напряжении, образуя складочку.

Она повернулась и уткнулась в чёрные кудри другого. Тео, как привыкла называть его Гермиона,
обвил её жилистыми руками и прижался лбом к плечу. Продолжал дышать морем. На его губах как
будто держалась лёгкая, косая улыбка, а глаза подрагивали от насыщенных сновидений.

Странная смесь страха, вины, стыда, и… удовольствия отдавала горечью на языке и не позволяла
снова уснуть. Освободившись от пут, Гермиона привстала на кровати и обернулась. Окинула взглядом
двух парней. Этого не могло быть на самом деле. Это же параллельная реальность… Гермиона
Грейнджер в кровати с двумя слизеринцами. Она провела ночь с Теодором Ноттом и чёртовым Драко
Малфоем.

Склонившись, Гермиона прикоснулась рукой к тёмным пятнышкам на щеке Тео. Россыпь родинок
украшала бледную кожу. Это была её любимая деталь.

Она хотела коснуться Малфоя. Его острого подбородка и точёных скул. Но рука так и замерла в
воздухе. А вдруг он проснётся? Гермиона знала, что Малфой спит чутко, в отличие от друга.

Откуда она это знала? Когда успела выучить их привычки? В какой момент это безумие стало
реальностью?

Ещё минуту Гермиона разглядывала их спящие лица, наслаждаясь редким моментом спокойствия.

«Нужно убираться».

Хоть в гостиной и коридорах Слизерина не было, скорее всего, никого, Гермиона наложила на себя
дезиллюминационные чары. Коснувшись палочкой макушки, она почувствовала, будто о голову
разбили яйцо, и от места удара потекли холодные струйки, постепенно придавая телу окрас каменной
стены, которая находилась позади.

Слившись, словно хамелеон, с окружающим интерьером, Гермиона медленно пошла по

ступенькам вниз. Страх оказаться замеченной сгущался под рёбрами, пережимая доступ к кислороду.
В тёмной зелёно-серебряной гостиной было пусто.

«Господи, Грейнджер, как ты вообще докатилась до этого?! Крадёшься, словно преступница, в

обители змеёнышей, некогда заклятых врагов».
 Когда она забиралась к себе в кровать, ей показалось, что Джинни не спит, но проверять не стала.

Гермиона не пошла в душ. Хотела избежать лишнего внимания и не разбудить гриффиндорцев

звуками воды. Или, может, хотела оставить запахи парней на себе? Чувствовать их рядом. Засыпать
вместе. Тяжёлый древесный аромат — сандал, восточные сладости; и более лёгкий — цитрусовый,
вперемешку с табаком и натуральным запахом юношеского тела. Ароматы смешивались с её
собственным, сладким, но не приторным, делая композицию многогранной и совершенной. Весь этот
букет обволакивал Гермиону, заставлял дышать глубже, пробуждал воспоминания.

Сентябрь, 1998 год.

Всё началось с необычной дружбы. После войны многие вернулись в Хогвартс, чтобы закончить
обучение. Для Гермионы сдать финальные экзамены ЖАБА было делом принципа и, признаться,
большой мечтой перфекционистки.

Многие слизеринцы хотели реабилитировать свою репутацию перед лицом магической

общественности. Полученное образование было одним из этапов. Тео считал, что знания — это
высшая сила и лучшее украшение. Он был уверен, что смог бы самостоятельно осилить программу
последнего курса. Его возвращение было, скорее, политическим актом. Стратегическое и взвешенное
решение, как и полагается будущему министру магии. Парень, как истинный слизеринец, был
амбициозным и знал себе цену.

Гермиона пропадала часами в месте силы – Хогвартской библиотеке. После ужасных,

изматывающих и трагических событий ей как никогда хотелось тишины в компании миллиона букв.
Информация со страниц отвлекала её от тревожных воспоминаний. Они всё ещё преследовали
Гермиону, несмотря на громогласную победу. Запах пожелтевшей бумаги и старых переплётов
успокаивал и дарил комфорт.

— Грейнджер, ты уже пятый день подряд берешь «Ошибки великих министров магии», —
вырывая Гермиону из размышлений, произнёс однажды Нотт. Он стоял над ней, как мраморная
статуя, закрывая тёплый свет хрустальной люстры.

От неожиданности Гермиона тупо уставилась на слизеринца, не зная что ответить.

Пауза затянулась. Нотт опёрся рукой о полированный столик и вопросительно изогнул бровь.

— Тебе тоже нужна эта книга?

— Нет, просто решил провести инвентаризацию твоего чтива, — улыбнулся Нотт и добавил. — Ты
не одна готовишь доклад по истории.

— Не знала, что этот том в единственном экземпляре.

— А мне говорили, что ты знаешь все, — он с издевательской улыбкой перегнулся через весь стол
и потянул на себя фолиант.

Гермиона попыталась ухватиться за книгу, но слизеринец оказался

проворнее.

— Эй, что за наглость, Нотт?!

5/699
— Я быстро справлюсь, Грейнджер. Мне для того, чтобы найти нужную информацию, не потребуется
пять дней, — протянул Нотт, закатив глаза, и неспешно удалился к своему рабочему месту.

Ступор от неслыханной дерзости пригвоздил Грейнджер к стулу.

«Какого чёрта он себе позволяет?»

Гермиона хотела подскочить и погнаться за наглецом с криками возмущения, но мадам Пинс не

оценила бы балагана в своей сокровищнице. Сжав кулаки от злости, она тихо, но уверенно
последовала в противоположную сторону библиотеки. За крайним столом в окружении книг и
пергаментов сидел Нотт. Его лицо было раздражающе беспечным.

— Ты не можешь просто делать всё, что тебе вздумается! — шёпотом закричала Гермиона.
Некоторые студенты, сидящие неподалёку, заинтересованно подняли головы. — Книга записана на
меня! И с меня потом мадам Пинс будет сдирать три шкуры, если ты что-то испортишь, — она
небрежно ткнула в его сторону пальцем.

— Надеюсь, ты не сильно пострадаешь, — не отрывая пера от пергамента, ответил слизеринец.

— Теодор Нотт, верни книгу!

— Нет.

Щёки Гермионы вспыхнули. Она сжала челюсти, чтобы подавить крик.

— Что за ребячество? Ты не имеешь права так себя вести!

Она взмахнула палочкой, призывая к себе предмет спора. Но когда книга была уже на полпути,
Нотт жестом руки вернул её назад. Глаза Гермионы расширились от удивления. Мало кто умел
левитировать предметы без помощи палочки.

— Я буду с ней нежен, — поглаживая книгу по бархатной обложке, словно кота, прошептал Тео.
Он улыбнулся правым краем губ и добавил: — Ты всё равно уже полтора часа читаешь «Утерянные
руны древности».

Яростное, частое дыхание Гермионы оборвалось. Глаза округлились. Вот-вот выпадут. Она никак
не ожидала такой фразы.

— Ты что, следил за мной, Нотт?

Тео пристально вгляделся в медовые радужки гриффиндорки. Прищурился... Отодвинув соседний

стул, произнёс:

— Можешь проследить за мной, чтобы я ничего не испортил.

Гермиона смутилась, но не подала виду. Фыркнула, сложила руки на груди и стала буравить
взглядом нахала.

Невинно улыбнувшись, он продолжил конспектировать страницы злосчастной книги как ни в чём

не бывало.

— Через час чтобы книга была у меня на столе, — сдавшись, приказала Грейнджер.

6/699
 Она вздёрнула подбородок и уверенно направилась в другой край зала. Язвительный смешок
слизеринца донёсся ей в спину.

Она решила дать ему время. Да, это её решение, а не его манипуляция. Тем более он оставался в
поле её зрения. Всё будет так, как она хочет.

Гермиона часто в этом семестре замечала Теодора в библиотеке. Кажется, он был самым
читающим из слизеринцев. Разместившись в дальнем углу библиотеки, Нотт подолгу изучал стопки
литературы, которые, как ей казалось, даже не были в списке на этот год. Иногда она обнаруживала
его за чтением в коридорах или на улице, когда было ещё тепло. Сидя на подоконнике в стенном
проёме, Тео бегал глазами по строкам, сохраняя при этом серьёзное, задумчивое выражение лица. Он
не обращал внимания на пролетающие лестницы и снующих студентов. Иногда его пальцы
перебирали кудрявую шевелюру, и это придавало парню ещё более выразительный образ мыслителя.

Он не был похож на других слизеринцев. Точнее, был похож на них совсем немного. Гермиона
отмечала, что он редко таскался за стаей напыщенных индюков, не попадал в склоки и передряги с
другими факультетами, но всё же чувствовалась от него пресловутая слизеринская надменность.
Когда он включался в разговор однокурсников за обеденным столом, беседа становилась оживлённой.
Казалось, будто он умеет расположить к себе, рассмешить и приковать внимание. Но когда его
интерес пропадал, ему удавалось
«отключиться» и погрузиться в трясину размышлений. При этом никто его не трогал. Появлялось
жуткое ощущение, будто Нотт что-то замышлял. После войны Теодор стал выглядеть ещё более
отстраненным.

Спустя некоторое время фигура Нотта выросла перед столом гриффиндорки. Он осторожно
положил книгу перед ней и, глядя тёмно-голубыми, как горное озеро, глазами, прошептал:

— Ровно шестьдесят минут, — он развернулся и хотел было уйти, но Гермиона окликнула.

— Мог бы и спасибо сказать, Нотт! Где твоя чистокровная вежливость? — последние слова
вырвались незапланированно. Гермиона пожалела, что подняла тему крови, учитывая ужасающие
события последних лет.

Нотт обернулся и замер. Он поднял глаза, будто что-то вспоминал, усмехнулся и быстро достал
волшебную палочку. Гермиона закусила щеку и машинально отодвинулась на стуле. Впилась одной
рукой в крышку старинного стола, а второй нащупала палочку. Что он задумал?

Нотт левой рукой призвал через весь зал тонкую зелёную книгу, а правой резко прорезал воздух
кончиком волшебного древка в сторону гриффиндорки. Она нервно дернулась.

— Если ищешь информацию о Томпсоне… — он приземлил томик сверху на вещи Гермионы, и в

этот же момент возле её руки материализовался кусочек пергамента, исписанный беглым, резким
почерком, — …здесь чётко, по делу и без воды, — указал он на свои записи и язвительно добавил: —
только не списывай слово в слово.

Гермиона ослабила хватку стола и нахмурилась.

Нотт отошёл на шаг назад, и его лицо озарила косая улыбка. Он нагнулся в глубоком поклоне,
рассекая рукой воздух до пола:

— Спа-си-бо.
7/699
 Он услышал, как Гермиона прыснула, а когда поднял взгляд — встретился с её еле уловимой
улыбкой.

— Придурок, — произнесла гриффиндорка показным злым шёпотом. Но в глазах плясали искорки

веселья.

Конспект Нотта и правда помог внести недостающую часть доклада, что позволило Гермионе
закончить раньше. Читая заметки из-под мужского пера, она оценила их лаконичность и ёмкость. Это
вызывало странное чувство уважения к Нотту. Но в этом Гермиона не призналась бы даже себе.

Незаметно для участников этого дивного союза, общение продолжалось. После того, как на уроке
истории Нотт заметил информацию из своего конспекта в докладе Гермионы, он взял с неё слово, что
она поделится с ним каким-нибудь ценным знанием на тему каспийских летучих осьминогов.

Они несколько раз пересекались в библиотеке. Обменивались мнением о прочитанных книгах и

даже спорили о политике министерства. Теодор казался одновременно и человеком без чувства
личных границ, и тем, кто охраняет свои границы, как огненный дракон. Он мог завалиться рядом с
кем угодно и начать ни с того ни с сего обсуждение важнейших, на его взгляд, аспектов мироздания. А
иногда всё его существование, его поза, выражение лица и глаза кричали: «не подходи — убьёт!».

Больше всего Теодору нравилось спорить с Гермионой о её отношении к историческим персонам

магического мира. Это удивляло и раздражало. Но Гермионе нравилось с ним общаться. Это было
больше похоже на дискуссию двух умников, чем на мелочный спор между Гриффиндором и
Слизерином. Она не чувствовала вражды. После войны все очень старались стереть настроение
междоусобных разборок. И хоть многие слизеринцы противились идее «мира во всём мире», они, по
крайней мере, перестали нападать с издёвками и поубавили свою ядовитость.

Однажды Теодор подсел к Гермионе и Джинни в Большом зале после ужина. Они долго спорили о
роли квиддича. Тогда Нотта и Грейнджер объединило равнодушие к этому виду спорта и желание
подтрунивать над Уизли. Странно было осознавать, что теперь считалось нормальным вот так просто
сидеть за одним столом с некогда «враждующим кланом». Но ученики постепенно принимали новые
приятные правила, и никто не обращал внимания на беседующую троицу.

Теодор был очень увлечён работой времени. В одной из дискуссий

выяснилось, что Грейнджер и Нотт имели дело с маховиками. Они пообещали друг другу никому не
рассказывать об опыте путешествий во времени, иначе, по словам Нотта: «Обливиэйта тебе не
миновать». Так у них появился первый секрет.

***

Победа над Волан-де-Мортом принесла неслыханную славу «золотому трио», но каждый

воспринимал её по-разному. Поттер тоже восстановился в школе, чтобы закончить учебу и сдать
экзамены. Гарри не давали прохода журналисты. Его чаще других приглашали на конференции и
общественные мероприятия. И, хоть он большинство предложений игнорировал, Гарри не мог
пропустить благотворительные встречи или знаковые события в мире аврората, частью которого
планировал стать. Если речь шла о том, что его появление сможет «подать пример юному
поколению», «положить конец классовой борьбе» или «воодушевить народ на новую мирную жизнь
без Сами-знаете-кого» — сердце благородного гриффиндорца без колебания соглашалось. Он
поступал верно.

Рон не вернулся в Хогвартс. После гибели Фреда, одного из близнецов Уизли, младший брат занял
его место в управлении магазином «Всевозможные волшебные вредилки». Слава победителя
привлекла толпы новых покупателей, и бизнес стремительно пошёл в гору.

8/699
 Гермиона же больше других сторонилась обрушившейся, словно удушающая лавина, славы. Ей
совершенно не нравилась идея общественного резонанса, который мог послужить привилегией на
пути к посту министра магии. Она хотела добиться всего сама и заслужить должность, а не получить
её в подарок, как выставочный пес, награждённый медалью с голубой ленточкой. Горы нераскрытых
конвертов с предложениями об интервью и приглашениями на «важнейший вечер в магическом мире»
Грейнджер взмахом палочки отправляла прямым сообщением в камин и наблюдала, как облегчение
прибывает так же стремительно, как тают в языках пламени непрошеные письма. Она сдержанно
реагировала на назойливые вопросы младшекурсников и игнорировала тот факт, что теперь на неё
глазеют чаще обычного. План был такой: продолжать исправно ходить на занятия, готовиться к
экзаменам и жить (по крайней мере, стараться) привычной жизнью. Рано или поздно интерес
общественности поутихнет. Нужно просто набраться терпения и подождать.

Злосчастные события сплотили и навек связали ребят. Дружба Гарри, Рона и Гермионы никогда не
была такой особенной и такой глубокой. Их можно было бы назвать родными, семьей. Несмотря на
это, видеться они стали гораздо реже. Не было больше ежедневного домашнего задания под игру в
шахматы в атмосфере тёплой гриффиндорской гостиной, общих обедов в Большом зале, когда Рон
съедал целый вагон, прогулок к хижине Хагрида. Не было и вечной погони в обжигающем страхе, и
жизни в шатре среди угрюмого леса. Хотя о последнем они вряд ли жалели. Но оставалась железная
традиция: каждые выходные, хотя бы воскресенье, встречаться в Хогсмиде и обсуждать события
прошедшей недели, пить сливочное пиво, вспоминать детство, спорить до крика, а иногда просто
молчать и не чувствовать при этом неловкости.

Романтические отношения Гермионы и Рона находились в подвешенном состоянии. Новый статус

возлюбленных смущал и был непривычным. К тому же, жёлтая пресса давила своими несуразными
«сенсационными расследованиями», где в каждой статье как не свадьба, так беременность. Ребята
переписывались почти каждый день, но в строках редко встречались нежности, присущие
новоиспечённой парочке. Хотелось больше времени проводить наедине, но виделись они только на
выходных и, чаще всего, в компании. Гермиона относилась к такому раскладу как ко временной мере,
пока не закончится учёба. Хотя мудрое сознание подсказывало, что, учитывая её трудоголизм, когда
она пойдет на работу — времени и возможностей не станет больше. Оставалось ценить редкие крохи
внимания со стороны Рона ещё сильнее.

Гарри нейтрально относился к неожиданной дружбе Гермионы и Нотта. Времени, чтобы

познакомиться со слизеринцем, у Поттера не находилось, а, может, и желания тоже, но он верил
подруге на слово и радовался, что у неё появился достойный собеседник. От Рона же исходили нотки
терпкой ревности по отношению к Теодору, но Гермиона ловко игнорировала надвигающуюся бурю,
предпочитая сосредоточиться на столь редком общении с парнем, нежели на ссоре из-за
новоиспечённого товарища.

***

Январь, 1999 год.

Когда будничный шум затихает, а тело укутывает комфорт свежевыстиранной постели, когда
темнота пожирает все визуальные отвлечения и больше не за что зацепиться взгляду — в голову
врываются мысли, которых обычно сторонятся в дневное время. Откровенные, нахальные,
неутомимые непрошеные гости.

Гермиона ворочалась, прокручивая в голове вопросы.

«Что мне делать? Как себя вести завтра на общей паре со слизерином? Как мне теперь смотреть в
глаза Тео? Что, если кто-то узнает? Что, если Рон узнает?! Как я могла это допустить? А что, если
это… повторится?»

9/699
 Она пыталась отмотать воспоминания до того момента, когда все начиналось, придумывала
альтернативные реплики для себя, которые могла бы вплести в диалог, чтобы предотвратить
надвигающиеся события. Но «правильные» сценарии кровожадно разрывала мысль истинного
желания о том, что вернись она в точку отсчёта – ничего бы менять не стала и прожила историю
заново.

Конец ноября, 1998 год.

Они сидели в потёмках на восстановленном мосту возле запретного леса. Теперь это был большой,
светлый каменный мост с арками и карманамибалконами, на которых можно было насладиться видом
на Чёрное озеро. В воздухе витал аромат надвигающегося снегопада. Так пах конец ноября.

Тео часто звал сюда Гермиону, чтобы перевести дух от шумного замка и будничной суеты. Она с
удовольствием соглашалась на любые предложения друзей, которые обещали покой и тишину. В этот
вечер они спорили о том, кто из них первым станет министром магии, а кому придётся разгребать
завалы после предшественника.

— Какой тебе смысл становиться министром в двадцать с плюсом? Ты же всё равно потом уйдёшь
в декрет и променяешь судьбу страны на судьбу своей личиночки, — веселился Нотт.

— Какой же ты сексист! — хохоча, стукнула его по плечу Гермиона, а потом делано-серьёзным

тоном добавила. — Ребёнок — это не умственная болезнь, к тому же, я пока не планирую заводить
потомство. А даже если бы и планировала, то, уверена, я бы смогла совмещать! — она горделиво
вздёрнула подбородок.

— Нет, мир должен знать своих героев. И пока ты тут строишь план порабощения правительства
беременной женщиной, лишаешь сообщество права узнать истинную суть счастливой жизни от
политики министра Нотта! — Тео поднял длинный палец в небо.

Атмосфера была расслабленной и весёлой. В воздухе перед друзьями витал тлеющий комочек
пергамента, бывшего сочинения по травологии, который освещал золотом лица и дарил тепло. Ребята
потягивали сливочное пиво, хохотали и смотрели в темнеющую даль.

Неожиданно вдалеке моста послышались размеренные шаги. Ребята прогнулись назад и увидели
тёмную, высокую мужскую фигуру. Тео привстал и прищурился. Темнота не позволяла различить
образ незнакомца. Это пробуждало лёгкую тревогу. Теодор ловко извлёк палочку из кармана мантии и
хотел было осветить люмусом непрошеного гостя, но…

— Экспеллиармус! — послышался резкий баритон, и палочка молниеносно выскользнула из руки

Тео.

За секунду он понял, чей это был голос, хитро прищурился и жестом руки резко вернул
палочку назад, которая так и не успела долететь до хозяина баритона.

— Малфой! — воскликнул повеселевший Тео. — Человек — эффектное появление!

— Привет, Нотт.

Слизеринец приблизился, и его окутал лёгкий, тёплый свет. Безупречная белая кожа, острые черты
лица, уложенные назад платиновые волосы, из которых на лицо падала пара прядей. Парни
стукнулись кулаками. Малфой перевёл взгляд на Грейнджер и замер, натянув на лицо холодную
гримасу отвращения.

10/699
 — Что она здесь делает? Какого чёрта, Нотт? Это же наше место, — низко, сквозь зубы прорычал
Малфой.

Раньше компания слизеринцев в лице Нотта, Забини и Малфоя собиралась на астрономической

башне. Ребята выпивали, обсуждали одногруппников и дурачились. Они забирались так далеко в
небо, чтобы, казалось, компенсировать вечное пребывание в гнетущих подземельях. Но после смерти
Дамблдора, после того, как Малфой не смог убить директора, а за него это сделал Снейп, любимое
место окутало ощущение гнили, страха и стыда.

— Чё ты телишься, Малфой? — закатил глаза Нотт. — Грейнджер — свой человек. Не кусается и

поинтересней Гойла.

— Ну спасибо за сравнение, — фыркнула Гермиона, которая тоже не была в восторге от

появившегося змеёныша.

Малфой стоял напряжённый и не верил в то, что его друг смог назвать гриффиндорку «своим
человеком». Будто в этом не было ничего противоественного.

— Нам уже не по пятнадцать лет, мы все всё давно выяснили, — раскинул руки в примирительном
жесте Тео. — Дайте насладиться вечером, черти. Держи! — протянув бутылку сливочного пива
Малфою, Нотт махнул рукой на балкон и сказал. — Садись. Или сваливай.

На секунду замерев, Драко выдохнул, схватил напиток и направился в указанное место.

— Ты, конечно, отборный псих, Нотт.

— И то, что ты здесь, подтверждает твою нездоровую любовь к душевнобольным, мой милый! —
подмигнул Тео. — Ты не против? — повернулся он к Грейнджер, а она лишь пожала плечами в ответ.
— Вот и чудно!

— Как же я устал, — выдохнул Малфой после нескольких минут молчания.

— Что случилось? — Тео склонил голову в его сторону.

Прежде чем ответить, Малфой покосился на Грейнджер, которая безэмоционально отвела взгляд в
сторону звёздного неба и сделала глоток из запотевшей бутылки.

«Чёрт с ней, если она начнёт болтать кому-то об этом вечере, я её просто заколдую».

— Полоумные репортёры, дебильные статьи, профессора, делающие вид, что ничего не было,
мелкие, которые сторонятся меня, как огня, хотя это, скорее, плюс. Все как будто ждут от меня то ли
теракта, то ли слезливого раскаяния. Бесит!

— Что ты чувствуешь? — с тоном психотерапевта спросил Тео.

Малфой скептически изогнул губы:

— Давление. Чёртову тонну ожиданий от меня.

— Понимаю… — еле слышно, неожиданно для себя пробормотала Гермиона.

Две пары глаз — синие, как холодный океан, и серые, как зимнее небо, уставились на
гриффиндорку. Поняв по выражению лица Нотта, что ей не избежать объяснения своей реплики, она
добавила:

11/699
 — Все ждут чуда от просветлённой «золотой девочки», — последние слова Гермиона с
отвращением выплюнула.

— Умнейшей ведьмы своего времени… — прокривлял заголовки газет Нотт.

Драко и Гермиона одновременно закатили глаза.

Тео улыбнулся, и всем на душе стало легче. Так умел только он. Морщинки собирались в уголках
глаз, делая лицо добрым.

Он закрыл глаза и покачал головой, опуская её вниз на руку и сохраняя открытую улыбку на губах.
Кудри беспорядочных чёрных волос упали на лицо, прикрыв брови.

— Каково было бы удивление народа, если бы они узнали, что их любимая волшебница мило
беседует с проклятыми негодяями, — не отрывая взгляда от темноты сказал Драко.

— Полный пиздец! — резко поднялся Нотт и притянул Гермиону к себе за плечо, сократив
расстояние. — Тогда не только нам пришлось бы работать над очищением своей репутации.

— О, в чистоте твоей репутации я не сомневаюсь, — иронизировала Гермиона в ответ и положила

голову на плечо другу.

Этот нежный дружеский жест отозвался уколом под рёбрами у Малфоя. Гриффиндорка так легко
прилегла на потомка одного из первых пожирателей смерти, на слизеринца, мысли которого сложно
было предугадать даже его близким. Грейнджер не боялась его. Она... доверяла.

Малфой злился. На то, что устоявшиеся понятия рушились, на то, что его одиночество
усиливалось от непринятия и давления окружающих. На то, что из друзей остались только Нотт и
Забини, а все остальные стали лицемерами и подхалимами, желающими отмыть руки, которые были
по локоть в грехе. А может он злился на то, что она лежит не на его плече? Полный бред.

Глупые мысли и желание прикоснуться, которое возникало всякий раз, когда расстояние между
ними было неприлично мало, он гнал и заталкивал глубже в закрома сознания. Это неправильно. Это
мерзко. Так не должно быть.

Еще и Нотт, который, как назло, стал таскаться везде за ней, делая вид, будто в этом нет ничего
особенного.

Грейнджер закрыла глаза и казалась умиротворенной. Малфой наблюдал, как её непослушные

каштановые волосы спадают на грудь друга, как на ресницах отражается огненный свет, как капельки
от запотевшей бутылки медленно скатываются на её изящные пальцы. Подул ветер, и Драко уловил
лёгкий сладковатый аромат вперемешку с терпким цитрусом и пивом.

В этом их спокойствии не было ничего рационального. Волны протеста и непонимания заставляли

руки трястись.

Теодор всё это время незаметно наблюдал за действиями Драко и улыбался про себя. Они
встретились взглядами. Мирный и напряжённый.

Задержав на секунду дыхание, Малфой резко подскочил, дёрнул рукой, и полупустая бутылка
сливочного пива полетела в обрыв. Тео вздрогнул, Гермиона подняла голову. Ребята в недоумении
уставились на нарушителя идилии, а тот, поджав губы и надев маску безразличия, развернулся и
стремительно зашагал в сторону замка.

— Что с ним? — провожая Драко взглядом, спросила Гермиона.

12/699
 — Это Малфой, — пожал плечами Тео и шумно выдохнул.

***

Когда Тео вернулся в свою комнату, то застал Малфоя сидящим на кровати и беседовавшим с
Забини, который лежал, опёршись ногами о стену.

— Эффектно появляешься, эффектно уходишь. Никак герой романа, Малфой, — заговорщически

улыбнулся Нотт и бросил тёплую мантию и шарф на кресло.

— Иди на хрен.

— Девчонки, вы поссорились? — с ироничным сожалением протянул обернувшийся Забини.

— Просто у Нотта сомнительный вкус.

— Как это понять? — приподнялся на локтях Блейз.

— Этот баран притащил на наше место свою сучку Грейнджер и миленько с ней беседовал.

Забини удивлённо поднял брови и перевёл взгляд на Теодора, который в этот момент снимал
свитер.

— Господи, Малфой, знаешь, масштаб личности определяется величиной проблем, которые

выводят её из себя. Такое ощущение, что ты ещё не перерос пубертат. Против кого ты воюешь, идиот?
— возмутился Нотт.

Малфой нахмурил брови и только открыл рот, чтобы ответить, как вскочивший с кровати Забини
его прервал:

— Ой всё, не могу слушать ваши куриные разборки. Пойду лучше «пообщаюсь о высоком» с
Гринграсс, — ехидно улыбнулся Забини и добавил: — оставлю вас наедине, детки, — Блейз изобразил
поступательные движения тазом, закатывая глаза.

Тео швырнул свитер в шутника, а тот лишь заржал и хлопнул дверью.

— Бесишь меня, Нотт. Какого чёрта ты вообще нашёл в грязнокровке? Почему ты с ней носишься?

— Хмм... не думаю, что мне удастся донести до тебя столь сложную информацию, — съязвил Тео
и опёрся о балку своей кровати.

— Попробуй.

Теодор на мгновение задумался. Какой Малфой перед ним сейчас сидел? Был ли он открыт к
душевным беседам или разум его скрывался под толстой броней из отборных шипов?

— Если абстрагироваться, то с ней действительно интересно общаться. Да, я сам бы в это не

поверил, если бы не попробовал. В особенности кайфово спорить. Она так злится и отстаивает свою
позицию, словно от этого зависит жизнь. Ты бы видел её красные щёки! Не хватает только пара из
ушей. К тому же, на неё приятно смотреть... Видел задницу? — Тео поднял одну бровь и лукаво
улыбнулся.

Драко прыснул и скривился в отвращении.

— Ой, да ладно, Малфой, скажи ещё, что ты б с ней не порезвился!

13/699
 — Меня бы потом не очистило даже Экскуро, — поёжился Драко.

— Какой ты нежный, — закатил глаза Тео и плюхнулся на тёмно-зелёное бархатное покрывало.

— Защищаешь её, будто втрескался.

Нотт замер, а через секунду поднялся и подошёл к Малфою, который от неожиданности немного
отпрянул назад. Тео обхватил резную высокую балку кровати, наклонился поближе и прошептал,
глядя исподлобья прямо в глаза:

— А ты что, ревнуешь меня, котик?

Заливистый смех Теодора заполнил тёмную спальню слизеринцев, раздражая барабанные

перепонки Малфоя.

— Какой же ты идиот.

***

Январь, 1999 год.

Утро вернуло Гермиону в жестокую реальность. Холодный зимний свет пробивался сквозь
массивные бордовые гардины и насильно вытягивал из сна. Хотя четыре часа ворочанья на грани
реальности сложно было назвать сном.

Оцепенение. Как вести себя? Что делать? Грейнджер хотелось напиться снотворного зелья и
проспать трое суток, или просто вырубить себя оглушающим заклятием, или хотя бы провалиться под
землю. Прятаться в комнате было бы глупо, к тому же это вызовет вопросы у друзей и учителей, а
привлекать внимание — это последнее, чего бы ей сейчас хотелось.

Гермиона машинально приняла душ, оделась в форму, выбрав свитер с высоким горлом. Нацепив
маску «нормальности», она побрела в большой зал на завтрак под руку с Джинни. Подруга сегодня, на
удивление, была очень молчалива, возможно, подозревала, а может чувствовала, что лучше
накинуться с расспросами в другой раз.

Еда на вкус была не лучше пергамента. Ковыряя ложкой овсянку и через силу участвуя в разговоре
Джинни, Гарри и Дина, Гермиона старалась не бросать взгляды на слизеринский стол. Закончив
трапезу, она, нервно перебирая ногами, стремительно понеслась на урок трансфигурации,
пересматривая свои конспекты, лишь бы не встретиться глазами с ними. Вдруг она почувствовала, как
кто-то сильно сжал её плечо и потянул назад.

— Грейнджер, стой! — окликнул Гермиону Малфой, в глазах которого читалась тревога.

Примечание к части
Начало положено. Ракета запущена.

Я намерена делиться с вами «саундтреками» и мудбордами к главам.

Вот так в моём воображении выглядит трио главных героев – https://pin.it/jAourgM (в том пинетерст-
аккаунте собраны все мудборды. Осторожно, не напоритесь на спойлеры)

14/699
Ещё нарисовала иллюстрацию для момента на мосту – https://pin.it/50xhUrc

Для пущей атмосферности предлагаю послушать «Intro» — alt-j

Это моя первая работа, поэтому всё волнительно и ново.

Автор сердечно открыт к обсуждениям и прочим беседам.

15/699
 Глава 2

Январь, 1999 год.

— Пойдём, — Малфой, схватив за руку гриффиндорку, поволок её за собой.

— Куда? — округлив от удивления глаза, вскрикнула Гермиона.

Он не ответил, ускорил шаг. Она только успевала перебирать ногами и оборачиваться, проверяя,
заметил ли кто это безумие.

Пара завернула за угол. Сильная рука резким ударом распахнула дверь в туалет. Драко втолкнул
пленницу, и та чуть не споткнулась о мраморный порог. Дверь с грохотом захлопнулась, посылая
поток воздуха, который откинул волосы Гермионы, открывая округлое личико, искажённое от злости.
Драко стоял спиной и накладывал заклинания на дверь.

— Какого чёрта? Малфой, ты совсем спятил?

Он не поворачивался, игнорируя её возмущение. Грейнджер не выдержала и, подскочив к нему, со

всей силы ударила ладонью по спине.

— Что ты себе позволяешь? — уже кричала она.

Малфой резко развернулся, схватил тонкую руку заложницы, которая намеревалась нанести
очередной удар, и угрожающе зашагал на неё. В испуге Гермиона в такт его шагам отступала назад,
пока больно не ударилась затылком обо что-то твёрдое. Одной рукой Малфой ещё сильнее сдавил
запястье, а второй впечатал её плечо в кафельную бледную стену мужского туалета.

— Не зли меня, Грейнджер…

Его лицо было так близко, что они почти касались носами. В серых глазах слизеринца сверкала
неизвестная тёмная эмоция. Он тяжело, отрывисто дышал и сжимал челюсти.

— Эй, полегче! — послышался бархатный голос Нотта из противоположного угла сырой каменной
комнаты.

— Тео? — с надеждой в голосе спросила Гермиона.

Малфой отступил в сторону покрытых плесенью умывальников и, склонив голову, провёл рукой
по волосам.

Теодор лениво ступал к ним навстречу, разнося эхо мягких шагов. В приоткрытое заледеневшее
окно впорхнуло несколько снежинок, которые непрошенными гостьями упали на тёмные волосы.
Поверх незаправленной, немного помятой рубашки тело окутывал тёплый серый свитер с
зелёносеребряной эмблемой факультета.
16/699
 — Привет, красавица, — Тео опёрся о стену рядом с Гермионой.

— Что происходит? Почему я здесь?

— Классика жанра, — он усмехнулся острым уголком рта. — Нам нужно поговорить.

Малфой казался напряжённым. Он сложил руки на груди и не сводил взгляда с гриффиндорки.

— Но я опаздываю на урок! — решительно заявила отличница и сделала шаг в сторону двери.

Оттолкнувшись от стены, Тео преградил ей дорогу.

— Подождёт твоя Макгонагалл, — очень низким и непривычно серьёзным тоном произнёс он.
— То, что было вчера… — начал Тео, но его одновременно прервали.

— Было большой ошибкой! — свела брови Грейнджер.

— Должно остаться в тайне… — выпалил Малфой. После паузы он продолжил: — Если кто-то об
этом узнает, — слизеринец угрожающе прошипел, — клянусь, Грейнджер, я уничтожу тебя.

— С какой стати я буду об этом рассказывать? — вздёрнула подбородок Гермиона.

— Да что вы несёте? — повысил голос удивлённый Теодор и встал между ними. — Ошибка,
тайна… Неужели мне одному вчера было так охуенно?! — он отрывисто переводил взгляд с
Гермионы на Драко, но те лишь замерли, не решаясь ответить правду.

Набрав воздух в лёгкие, Гермиона методично сообщила:

— Это ненормально, Тео, — она перевела взгляд на руки, которые нервно теребила. — Это какое-
то расстройство, отклонение. Так не должно быть. Это неправильно.

— Да, блять, Грейнджер, это просто был секс втроём, — перебивая, рыкнул Малфой. —
Невелико событие! Обычный перепихон, — он небрежно пожал плечами.

Гермиона застыла от услышанного. Он правда так считал? Неужели она участвовала в этом?

— Тогда какого чёрта, Малфой, ты делаешь из этого такую ужасную тайну? — возразил Нотт.

Драко замялся, возможно, ища подходящий ответ, но его лицо удачно маскировало любые эмоции.
Тео вопросительно изогнул бровь.

— Не хочу ассоциироваться с грязнокровкой, — медленно, не глядя в сторону Гермионы, делая

акцент на последнем слове, произнёс Малфой.

— Вчера, судя по тебе, ты был очень даже не против ассоциироваться с ней.

Глаза Гермионы покраснели и предательские слёзы выступили в уголках.

— Вы ужасны! — выкрикнула она. — Ты ужасен! — горячие капли скользнули по щекам. — Как

можно быть таким двуличным? Таким высокомерным и… жестоким? Как?!

Ещё вчера Малфой был почти что… нежным. По крайней мере, на его лице не сверкало
ядовитыми всплесками отвращение. Этой ужасной, отравляющей эмоции давно не было в арсенале
Малфоя по отношению к ней. И пусть Гермиона считала произошедшее большой ошибкой, в
искренности его вчерашнего желания она была уверена. Острое лезвие полоснуло под рёбрами.
Адская боль прострелила сердце.
17/699
 — Прекрати этот театр, — могильным тоном сказал Малфой. — Я хотел получить удовольствие
— я его получил. Не нужно трепаться об этом со своими дружками, — он перевёл взгляд на Теодора.
— Просто хочется попробовать вина всех сортов, даже самых низкопробных…

— Малфой, — сжав челюсти, прогремел Тео. Его глаза налились кровью.

— Что, Нотт, будешь… реветь из-за меня? Опять? — добавив гримасу глубочайшего отвращения,
выплюнул Драко.

— Какого х...

— Перестань! Замолчи, замолчи! — вскрикнула Грейнджер, подходя ближе.

Её руки дрожали, голос срывался, слёзы текли бурной рекой. Она больше не могла себя
контролировать.

— О-о-о, — Драко с презрением осмотрел её с ног до головы, будто впервые увидел, — грёбаная
защитница снова в действии? Уёбков твоих нет на горизонте, так ты переключилась на малыша Тео?
— его язвительная, злая улыбка разрезала лицо.

— При чём тут… да ты и мизинца их не стоишь!

— Да? А мне казалось, я тебе нравлюсь… Вчера ты так лихо раздвигала передо мной ноги и
просила «ещё… ещё, Драко», — перекривляв её голос, сказал Малфой, закатил глаза и ядовито
усмехнулся. — А ты оказалась опытной сучкой. Всё-таки отымел тебя «мальчик, который выжил»?

— Остановись… — закрыв глаза, умоляла Гермиона.

Сердце Теодора пропустило удар. Кажется, весь воздух закончился в эту секунду. Чёртов Малфой
опять всё испортит. Он сделает ей больно.

— Я тебя предупреждаю, — сжав кулаки до треска, прорычал Тео.

— Или нет… ты сосала шрамоголовому, пока Уизли драл тебя своим рыжим членом?

— Что? — Гермиона в ужасе распахнула глаза. — Ты же знаешь, что… Ты не можешь так… — она
задыхалась от слёз. — Ты отвратителен! Замолчи!

Обогнув Нотта, Гермиона замахнулась, чтобы ударить Малфоя в грудь, но тот успел среагировать,
дёрнул рукой и жёстко отбил нападение. Гермиона шумно ударилась о деревянную дверцу кабинки,
издав глухой стон боли.

Тео подскочил и со всего размаху врезал Малфою кулаком по носу. В этот же момент неизвестная
ударная волна разошлась вибрациями по комнате. Зеркала задрожали, а пол и потолок покрылись
чёрными трещинами, произрастающими от места, где стоял Малфой. Удар был настолько сильным,
что Драко упал на холодный кафель, хватаясь за лицо руками.

Тео подошёл к Гермионе и медленно притянул её к груди. Рубашка впитала слёзы. Он зарылся
пальцами в копну шоколадных волос и прижался щекой к её макушке. Вдохнув сладкий, уже
привычный запах, Теодор на секунду перенёсся в параллельный мир, где Грейнджер не страдала. Не
из-за него. Не из-за них. Он медленно опустился на пол, увлекая за собой Гермиону, и ещё ближе
прижал её к себе.

18/699
 Драко приподнялся, держась окровавленной ладонью за лицо, и, нахмурив брови, уставился
серыми растерянными глазами на пару перед ним. Его друг гладил Грейнджер по спине, успокаивая, и
пристально вглядывался в Малфоя, будто хотел убедиться, что тот не набросится, не станет отвечать.

Гермионе было больно и стыдно. Она корила себя за то, что поддалась вчера Теодору, за то, что
наивно поверила синим глазам. Она хотела выцарапать, навсегда стереть из памяти минувшие
события. Тем более теперь, когда ворвалось горькое осознание того, что Малфой использовал её.
Глупая. Доверчивая.

Тео взял Гермиону за подбородок и медленно поднял заплаканное лицо. Нос, как и глаза,
покраснел, мокрые ресницы поблескивали в тусклом свете, а губы опухли. Взглянув в широкие от
ужаса зрачки, Тео шёпотом сказал:

— Он идиот. Всё хорошо. Я с тобой. Ему просто… страшно.

Гермиона отвела взгляд, новая волна слёз покатилась градом по щекам:

— Мне тоже страшно.

— Я знаю… Я тебя не обижу, — переведя тёмно-голубые глаза на Малфоя и убедившись в чём-то,

Тео добавил: — мы тебя не обидим.

Он придвинулся к ней так близко, что почувствовал жар разгорячённых щек. Едва ощутимыми
касаниями Тео поцеловал Гермиону ниже скулы, слизывая солоноватые слёзы, вкусом напоминающие
море. Всё сопротивление, стыд и чувство вины волшебным образом растворялись.... Крепко сжав
растрёпанные кудри, он потянул её голову назад, открывая доступ к шее. Грейнджер вздохнула,
запрокинула голову и, прикрыв глаза, отдалась чувствам. Она вторила движениям Тео, словно была
его безвольной фарфоровой марионеткой, а он, как искусный кукловод, знал, за какие ниточки нужно
тянуть. Длинные тонкие пальцы плавно переместились на шею, обтянутую белой трикотажной
тканью.

— Я знаю, что ты там прячешь, — выдохнул ей на ухо Теодор, касаясь тёмными короткими
кудрями её лица.

Немного отстранившись, с едва заметной улыбкой он оттянул край водолазки.

Персиковая кожа была покрыта алыми и синевато-пурпурными пятнами. Язык неспешно скользнул по
вчерашним следам от жёстких поцелуев, укусов и царапин, доказательствам того, что это был не сон,
чёрным меткам, не оставляющим надежд на отступление. Миллионы мурашек пробежали по телу
Гермионы, беря начало от влажного прикосновения. Она выдохнула, издав едва слышный стон.

Открыв глаза, Гермиона склонила голову влево. Драко сидел на коленях перед ними. Он провёл
рукой по лицу, вытирая кровь. От носа, по подбородку и шее растянулись алые потёки, которые
заканчивали путь разводами на белоснежном вороте школьной рубашки. Взгляд был затуманенным и
полным… боли. И боль эта не была связана с телесными увечьями.

Нотт резко повернул лицо Гермионы на себя и поцеловал в губы. Он сжал обеими руками её
челюсть ещё сильнее и углубил поцелуй. Она ответила на страстный монолог, прижимаясь и
изгибаясь всем телом. Тео был воплощением безопасности, но в то же время именно он втягивал её в
эту больную историю. Ей хотелось забыться в его худых, но сильных руках, хотелось остановить
время и отключить сознание.

Но присутствие Малфоя делало события чем-то противоречивым. Гермионе казалось странным,

нет, скорее, безумным то, что он находился на расстоянии нескольких метров. Гермиона знала, что он
смотрел. Она всегда чувствовала его пронзающий холодом взгляд.

19/699
 Обняв Тео за шею, Грейнджер почувствовала ещё одну пару рук, которая поднималась от бёдер
вверх. Вздрогнула, резко отстранилась от Тео, разорвала поцелуй и вскинула руки.

— Что ты… — сбивчиво попыталась спросить.

Малфой схватил её за талию окровавленными руками и… уткнулся лбом в живот. Он дрожал, его
грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а пальцы с силой впивались в её спину, обещая оставить на
завтра синяки. Насторожённый Тео с мокрыми пятнами на груди пристально смотрел на них и нежно
поглаживал плечо подруги.

— Драко, — прошептала Гермиона и осторожно опустила руки на светлые волосы.

Малфой ослабил хватку. Только она называла его по имени так, что на секунду хотелось верить,
будто это нормально — чувствовать тепло внутри. Гермиона легко коснулась его лица и потянула на
себя обеими руками. Склонив голову, она заглянула в серые, не предвещающие ничего хорошего глаза
и нежно поцеловала, чувствуя железный привкус крови.

Этот робкий жест стал спусковым крючком. Драко решительно привстал и навис над Гермионой,
притянул её к себе, хватая за затылок. Второй рукой он крепко сжал округлые ягодицы.

Его касания были резкими, жадными, не такими размеренными, как у Тео. Казалось, будто он —
изголодавшийся путник, блуждавший неделями по пустыне без еды и воды, а она — долгожданный
живительный эликсир. Задыхаясь, Малфой страстно оттягивал и покусывал её губы, он вталкивал
свой язык вглубь её горячего, влажного рта, вычерчивал резкие узоры. От динамичных, яростных
движений они сталкивались зубами. Лицо Гермионы окрасили пятна его крови.

Терпкий, древесный аромат смешался с металлическим привкусом бурой жидкости и…

цитрусовыми нотками от недавнего поцелуя Тео. Гермиона безысходно утопала в потоке ощущений.
От жёстких прикосновений Драко в груди всё сжималось, а дыхание перехватывало, не оставляя
шанса выжить. Она хваталась за широкие плечи, боясь прервать с ним контакт, такую редкую,
сверхблизкую агрессивную связь.

Когда её язык игриво и смело провёл по его верхней губе, Малфой гортанно зарычал и дёрнул её
бёдра на себя. Случайным касанием Гермиона ощутила, насколько тесны ему стали брюки.

Небрежно откинув край форменной юбки, Драко коснулся влажной ткани её тонкого белья.
Гермиона привстала, подавая бёдра вперёд, навстречу касаниям. Драко надавил сильнее и провёл
несколько раз по возбуждённой точке, посылая электрические разряды по позвоночнику Гермионы.
Она поднесла руку ко рту, чтобы заглушить собственный голос, и заметила циферблат наручных
часов.

— М-м… Мне… — она глубже вздохнула. — Мне пора на урок.

Но Малфой, словно не слыша её, а, может, намеренно игнорируя, продолжал ритмично водить
рукой между ног.

— Драко, пожалуйста, — протянула Гермиона, закатывая глаза от удовольствия, — мне правда

нужно идти.

Малфой почувствовал мужскую руку на своём плече. Застыл. Нервно дёрнулся и скинул
непрошеную пятерню. Он замедлил движение и прошептал:

— Скажи это ещё раз.

— Мне пора идти?

20/699
 — Нет, — он усмехнулся ей в шею, — не это.

— Драко, пожалуйста, — еле слышно пролепетала Гермиона и неожиданно встретилась с

тёмными, полными вожделения глазами Тео.

Она почувствовала укус в области сонной артерии. Малфой громко выдохнул и отодвинулся.

Трое сидели на глянцевом плиточном полу, украшенном разводами крови, тяжело дышали и
попеременно смотрели друг на друга.

— Иди, — низким голосом выстрелил Драко.

Решив не испытывать судьбу, Гермиона живо поднялась, подошла к ряду зеркал и ужаснулась
своему внешнему виду. Её лицо и одежда были испачканы кровью, волосы растрёпаны, а глаза опухли
от слёз. Достав волшебную палочку из кармана помятой мантии, она взмахнула ею и заставила
багровые пятна раствориться. Нехитрым заклинанием она уложила волосы, придав им более
подобающий вид, и провела по лицу охлаждающими чарами, чтобы уменьшить отеки.

Ещё один взгляд в зеркало — неплохо. Но, несмотря на отлично сработавшие чары, Гермионе всё
равно захотелось умыться. Вода дарила ей ощущение не столько физического, сколько
эмоционального очищения.

— Ну, и на чём мы сошлись? — плеснув в лицо воды, спросила Гермиона попрежнему сидящих на
полу слизеринцев.

Она услышала ленивые шаги и подняла голову. Тео опёрся о раковину.

— На том… — он протянул руку к её лицу и, глядя прямо в глаза, провёл большим пальцем по
мокрой нижней губе, — что мы не можем этому противиться, — Тео облизнул палец и улыбнулся
своей коронной, косой заговорщической улыбкой.

***

Гермиона, в сотый раз нервно поправляя юбку и приказывая себе держать непринуждённое
выражение лица, заскочила в класс за минуту до появления профессора Макгонагалл. Она улыбнулась
в ответ на недоверчивые взгляды Джинни и Гарри и села за последнюю парту, которая пустовала в
среднем ряду.

Учеников на седьмом курсе стало вдвое больше. Многие студенты из-за войны остались повторно
в выпускном классе. Некоторые, как Гарри и Гермиона и вовсе впервые осваивали программу и так
получилось, что их объединили с недавними шестикурсниками, среди которых была Джинни Уизли.
Конечно, учебные методы при директоре Снейпе требовали тотальной корректировки. Поэтому,
чтобы догнать программу и успешно сдать экзамены уровня ЖАБА, студентам назначили
дополнительные занятия, а также обязательные отработки каждую вторую субботу.

Мгновение спустя в кабинет зашёл Малфой, отмеряя одинаковое расстояние между шагами.
Прическа и одежда были безупречны, будто это не он только что валялся с разбитым лицом на полу в
уборной и не его волосы трепала тонкая девичья рука. Завернув в условно слизеринскую часть класса,
Малфой кинул сумку на пол и сел рядом с Забини.

Не успела Гермиона подумать о том, где Тео, как он ворвался в класс, задыхаясь, словно бежал
десятикилометровый кросс. Просканировав глазами наличие свободных мест, слизеринец нахмурился
и поторопился в конец кабинета. Теодор резко плюхнулся на стул рядом с Гермионой, и в этот же
момент в класс влетела профессор.

21/699
 — Сегодня у нас финальная практика межвидового превращения перед итоговым зачётом
четверти, — артикулировала Макгонагалл.

Тео ёрзал на стуле, раскладывал канцелярию перед собой, поправлял копну спутанных волос,
обмахивал рукой лицо, ослаблял галстук, в попытке охладиться. Он снял пиджак и, когда,
обернувшись, вешал его на спинку стула, по-злодейски подмигнул Гермионе.

— Мистер Нотт, с вами всё в порядке? — выстрелив строгим взглядом поверх очков, спросила
Макгонагалл.

— О да, профессор, — развалившись на стуле и закинув руки за голову ответил Тео; улыбка
Чеширского кота расплылась на его физиономии, — сегодня просто лучше некуда!

Директриса поджала губы в неодобрительном жесте и отчеканила:

— Будьте добры, сосредоточьтесь, юноша.

Некоторые ученики, включая Малфоя, шумно обернулись. Тео коварно вздёрнул бровь в
ответ на немой вопрос друга, а тот, закатив глаза, покачал головой.

Гермиона потупила взгляд, скрывая краснеющие от смущения щёки.

Возвратив руки на парту, неугомонный сосед скинул перо на пол между ними.
Нахмурившись, но при этом сохраняя улыбку, так, словно точно что-то задумал, Нотт согнулся в три
погибели и нырнул под стол. Гермиона краем глаза отметила, что для столь высокого, угловатого
парня он был довольно гибкий.

Электричество внезапно пронзило гриффиндорку. Она невольно подскочила на стуле, сдержав

писк. Поднимаясь с пером в руках, Теодор провёл языком по голой коже от края белых высоких гольф
до бордовой клетчатой юбки.

— Ты с ума сошёл?! — прошипела Гермиона.

— Не понимаю, о чём ты, Грейнджер, — подавляя улыбку, ответил Тео и с деланно-серьёзным

видом уставился на Макгонагалл.

Гермиона опустила глаза на свои записи, безуспешно пытаясь вникнуть в тему урока. «Вдруг кто-
то заметил?». От этой мысли смущение хлестнуло её по щекам, разливаясь жаром до самых лопаток.
Ноги, кажется, потеряли чувствительность, а капелька холодного пота скользнула по позвоночнику.
Но, несмотря на реакцию организма, Грейнджер окутывало чувство удивительного спокойствия
насчёт вчерашних событий. Странно, они ведь так ничего и не обсудили. Просто продолжили… Что?
Встречаться? Зажиматься в общественных туалетах? Доводить друг друга до истерики?

Она же Гермиона Грейнджер и должна поступать рационально!

Но как бы ни убеждала себя гриффиндорка в необходимом поиске объяснений, как бы ни

противилась отсутствию логики в действиях их нездорового трио, она не могла отрицать факт того,
что её тянуло к… ним. Ей хотелось быть с каждым по отдельности и с двумя одновременно. Парни
были такими разными, но в то же время очень похожими друг на друга и в чём-то даже на неё саму.

Поддавшись порыву, она подняла на Теодора взгляд. Тёмные хаотичные кудри, спадающие на лоб,
густые широкие брови, тёмно-голубые, цвета морских глубин глаза, которые изучали надписи на
доске, резкий профиль с ярко выраженным носом и чётким подбородком, создающим сходство с
античной скульптурой, длинная шея — её, как и острые скулы, украшали россыпи родинок.
22/699
Задумавшись над чем-то, Тео закусил губу, и Гермиона почувствовала, как предательские мурашки
появились на её руках.

Кисть невольно потянулась к его левой руке, бегло выписывающей конспект урока, и коснулась
мизинцем. Нотт послал вопросительный взгляд и, увидев в ответ лёгкую, смущённую улыбку,
перехватил правой рукой перо и продолжил писать. Он немного придвинулся и освобождённой
конечностью невесомо дотронулся до поясницы Грейнджер, забираясь под рубашку. Тепло чужой
кожи разносило импульсы возбуждения по телу, концентрируясь внизу живота.

И хоть это происходило не впервые, Гермионе были непривычны интимные прикосновения Тео. К
такому невозможно было просто взять и привыкнуть. Поддаваясь их маленькой шалости, Гермионе
казалось, будто бы она становилась соучастницей преступления. Разум затягивало пунцовыми тучами,
слух притуплялся.

Она пыталась вспомнить, когда Тео первый раз так к ней прикоснулся…

***

Суббота, 24 октября, 1998 год.

— Грейнджер, почему ты ещё не собрана?! — влетев в комнату, завопила Джинни.

Уизли была при полном параде: тёмный травянисто-зелёный комбинезон из летящей ткани
выгодно подчёркивал фигуру, волосы собраны в небрежную косу, на шее блестели связки
разномастных цепочек, а глаза выделял едва заметный макияж.

Тёплый свет небольшой печи, стоявшей в центре, заливал гриффиндорскую спальню. В воздухе
витал аромат тлеющих дубовых брёвен вперемешку с октябрьской сыростью. Еле слышный треск
огня успокаивал нервы. На улице стемнело и сквозь зарешёченное низкое окно виднелись мерцающие
огни соседней башни. Гермиона читала на кровати, оперевшись на старинное резное изголовье.
Тяжёлые бордовые полотна балдахина спадали с грубого каркаса. На ткани виднелись золотые узоры
из стилизованных созвездий и планет.

— В смысле? — оторвавшись от книги, спросила Грейнджер.

— Что значит «в смысле»?! Предхэллоуинская вечеринка, ПОМНИШЬ? — склонилась над

жертвой огненная бестия.

— А-а-а… — провела рукой по волосам Гермиона, — я забыла, что это сегодня.

Гермиона сказала не совсем правду. На самом деле, она надеялась, что забудет именно Джинни. В
последнее время «золотая девочка» сторонилась многолюдных мероприятий, предпочитая им уютные
посиделки с близкими или чтение наедине.

Джинни нахмурила ангельское личико, усыпанное веснушками, но потом резко махнула рукой,
повернулась к чемодану Гермионы, расположенному у подножья кровати, и рассекла воздух палочкой.
Эмоции на её лице так быстро сменяли одна другую, что можно было подумать, будто Уизли была на
грани какогонибудь редкого психического расстройства. Из тёмно-коричневого, обтянутого потёртой
кожей чемодана вылетали вещи Гермионы и кружились в хороводе вокруг рыжей макушки.

— Ничего, время ещё есть, сейчас мы тобой займёмся, — щебетала Джинни, решая, что наденет
её подруга.

— Джин, я не могу пойти.

23/699
 — В смысле? — в точности скопировав интонацию ранее сказанной фразы, спросила Джинни. —
Не выдумывай! Выручай-комната, будут все наши, как в старые добрые…

— У меня на сегодня уже есть планы, — виновато пожала плечами.

— Что? Какие планы? С кем?

— Я пообещала Тео, что отредактирую его эссе. Мы встречаемся в библиотеке через полчаса.

Джинни внезапно опустила руки, будто они в миг отказали. Ворох летающей одежды
стремительно рухнул на пол. Она прищурила глаза и, медленно подкрадываясь к кровати Грейнджер,
проговорила:

— Что-то ты часто встречаешься с Ноттом… — добавила она в голос

подозрение, — зовёшь его «Тео»… — Джинни постепенно забиралась на кровать, — ходишь с ним
ночью в библиотеку…

Зрачки Грейнджер расширились, она нервно отвела взгляд:

— Что за бред? На что ты намекаешь? У нас чисто деловое общение! Общие интересы на почве
будущей карьеры в министерстве. К тому же, он умный парень, не похожий на типичного слизеринца.
И ночью я ни с кем никуда не хожу, сейчас только половина девятого! — выпалила Гермиона словно
отбивалась от атаки десятка пикси.

— Вау… — подняла в капитулирующем жесте руки Джинни. — Я хотела пошутить, но, судя по
твоей реакции, попала в яблочко.

— Не говори ерунды, — отмахнулась Гермиона.

Уизли ехидно улыбнулась и, схватив за руки подругу, проскулила:

— Пожалуйста, пойдём! Мы так давно не танцевали с тобой! Я тоже имею право на кусочек
твоего бесценного «делового» общения.

— Я постараюсь закончить быстрее, — сдалась «знаменитая танцовщица», — и загляну к вам.

— Класс! — резко спрыгнув с кровати воскликнула Джинни. — Но я тебе не поверю, если ты

пойдёшь вот так,— она небрежно провела рукой, указывая на серый свитер и заношенные джинсы.

— В смысле? — этой фразой можно было охарактеризовать весь сегодняшний вечер.

— Зная тебя, ты сто процентов по пути подумаешь, что неподобающе одета, и свалишь в башню.
Так что… — Джинни жестом перебила возражение Гермионы и продолжила: — надень вот это. Во
имя нашей дружбы!

Чёрное платье, сделанное из вискозы, укорачиваясь на ходу, пролетело сквозь комнату и

опустилось на белую постель. Это был компромиссный наряд:
длинные объёмные рукава и высокий воротник в стиле Гермионы, но край

изделия намного выше колена — в лучших традициях Джинни.

— И ещё… — пропала под своей кроватью Уизли и зазвенела какими-то вещицами, — вишенка на
торте!

24/699
 Она отлевитировала Гермионе пару крупных золочёных матовых серёжек, которые были
лаконичными за счёт круглой формы, но выделяющимися из-за размера. Такие носили в 60-х.

Гермиона провела рукой по приятной, слегка переливающейся ткани и выдохнула в согласии:

— Ладно, твоя взяла.

Джинни залепетала что-то неразборчивое, подлетела к кровати, крепко обняла подругу, и они
вместе расхохотались.

— Хорошо, я побежала. Буду ждать тебя!

Нарядившись в платье и надев серьги, Гермиона пристально вглядывалась в своё непривычное

отражение в зеркале.

«Ну и как в таком виде можно идти в библиотеку?»

Решив разбавить образ, она обула белые, немного изношенные кеды, а серьги спрятала в среднего
размера молочную сумочку на коротком ремешке. Минимум макияжа, волосы, как всегда, небрежно
растрёпаны.

Грейнджер шагала по холодному каменному коридору замка и, встречаясь взглядами со снующими

учениками, неловко оттягивала слишком короткое платье. Сегодня была суббота, а значит, можно не
носить форму и отвлечься от учебной нагрузки. Но для Грейнджер форма, как и учебная нагрузка, не
являлись наказанием.

Большинство студентов сбивались в группки у окон и что-то весело обсуждали, а некоторые

поодиночке куда-то торопились, наверное, в поисках своей группки. Парочки таились в тёмных углах
и тихонько ворковали.

Проходя мимо распахнутого во внутренний сад окна, гриффиндорка почувствовала лёгкий

осенний ветерок. В свете фонарей виднелись почти опавшие жёлтые листья. Это был тот редкий,
один из последних тёплых октябрьских вечеров, который хранил в себе летние воспоминания, но
предостерегал о надвигающихся холодах.

Нотт в белой школьной рубашке, расстёгнутой на пару пуговиц, сидел в дальнем углу библиотеки,
склонившись над какой-то книгой. Весь большой прямоугольный стол, расположенный меж книжных
стеллажей и прилегающий одним боком к высокому готическому окну, принадлежал ему. Немногие
предпочитали засиживаться в библиотеке в субботние вечера, и Тео этим пользовался. Его задумчивое
лицо освещала красноватая настольная лампа, которая, в отличие от своих коллег, парила в воздухе.
Эта неосознанная привычка — поднимать предметы в воздух во время чтения — возникла у Тео,
когда он ещё только учил буквы.

Услышав поблизости шаги, слизеринец приподнял взгляд, но, не признав в пришедшей девушке
Гермиону, опустил… а потом снова резко поднял. Это она? Что? Лампа со стуком опустилась на
столешницу.

Скользнув взглядом по открытым ногам, Тео изогнул бровь и сказал:

— Ммм… Грейнджер, хочешь соблазнить мадам Пинс, чтобы она увеличила для тебя срок
хранения книг?

Гермиона недовольно нахмурила брови, но через миг захохотала.

25/699
 — Чего не сделаешь ради любимой хранительницы библиотеки, — прошептала она, подтягивая к
себе стул и присаживаясь напротив Тео.

На столе, как и всегда водилось у Нотта, царил полный беспорядок. В хаосе были разбросаны
исписанные беглым острым почерком пергаменты, клочки бумаги с заметками, несколько перьев, пара
из которых оказалась обломана, разношёрстные книги и подшитые папки с документами. Аккуратно
очистив островок стола, Гермиона расположила свои вещи.

— Джинни позвала меня на Гриффиндорскую вечеринку, — объясняя свой наряд, сказала

Грейнджер. — Я пообещала, что если быстро справлюсь, то присоединюсь к ним. Так что, доставай
эссе.

— Какое эссе? — оторвав взгляд от руки Грейнджер, которая утопала в чёрной материи, спросил
Нотт.

— Ну, что-то, кажется, про редкие заклинания Шотландии…

Слизеринец уставился на медовые глаза подруги, и через несколько секунд к нему пришло
осознание:

— А-а-а, забей. Я его уже сдал.

Гермиона вскинула брови.

— Вот, лучше посмотри! — Тео поднял в воздух потускневшую книгу с щедро украшенной
старинной обложкой и жестом направил в сторону Грейнджер.

— Что это?

Тео бесшумно поднялся и, обойдя стол, объяснил:

— Это записки Кристофера Темпуса! — наткнувшись на вопросительный взгляд, он продолжил.

— Изобретателя первого маховика времени. Это редчайшее собрание его подлинных дневников! —
проведя пальцами по обложке, Тео стукнул по названию, написанному неизвестными символами.

— Я думала, науке неизвестно имя изобретателя…

— Да всё ей известно. Просто это тщательно скрывают во избежание… эксцессов.

— Где ты её взял? Книге на вид лет пятьсот.

— Отец в своё время спонсировал библиотеку, — Тео поджал губы. Ему неловко было вспоминать
отца, преданного Волдеморту пожирателя смерти, при Грейнджер. — И после его смерти все книги
нашего поместья я направил сюда, что даёт, некие… ммм, привилегии… — довольно протянул он,
двумя руками опираясь об угол стола.

— Доступ в запретную секцию?

— Ага. Я знал… — глаза метались из стороны в сторону, — я был уверен, что эта книга хранится
где-то в замке! И я нашёл её!

Тео выглядел очень воодушевлённым. Его лицо озаряла улыбка победителя, самого ловкого
охотника за сокровищами. Ему хотелось поделиться переполнявшими его эмоциями, и он
почувствовал, что может доверить их Гермионе.

26/699
 Теодор стоял так близко, что Гермионе удалось уловить нотки какого-то горького цитрусового
аромата. На секунду она прикрыла глаза и незаметно вдохнула поглубже. Необычный запах,
исходящий от рубашки Тео, расслаблял и возбуждал одновременно.

Гриффиндорка бережно открыла древний фолиант. Где-то над головой послышался вопрос Нотта:

— Ты читаешь руны?

Гермиона подняла полный укора взгляд. Он издевался? Она же лучшая в классе по древним рунам!

— Ой, приношу свои глубочайшие извинения, ваше умнейшее высочество! — правильно

истолковав взгляд, промурлыкал Тео и закатил глаза. — Читай!

— Но это… — Гермиона пробежалась по строчкам, — не имеет никакого смысла. Я не понимаю.

Это какой-то другой язык?

— Он зашифрован, — шумно выдохнул Нотт в плечо гриффиндорки. Несколько локонов

колыхнулись.

— Тебе известен код? — старалась сосредоточиться на предмете разговора Гермиона.

— Пока нет.

— И ты собираешься его расшифровать сам? — она обернулась, не скрывая удивления. Кажется,

цитрусовый аромат усилился.

Тео пожал плечами.

— Ты же понимаешь, что это сотни тысяч возможных вариантов?

— Будет чем заняться на досуге, — усмехнулся Нотт.

Гермиона отвернулась и перелистнула ещё пару страниц. Знакомые ей символы складывались в

абсолютно несуществующие слова, будто кто-то просто практиковался писать красивые буковки в
случайном порядке. Она взялась за кончик бумажного листа, чтобы перевернуть страницу, как вдруг
длинная жилистая рука выстрелила указательным пальцем у неё из-за уха и ткнула в книгу.

— Ты только посмотри на эти эскизы! — протянул заворожённо Тео и провёл подушечками

пальцев по выпуклой гравюре, изображающей первый прототип маховика времени.

Гермиона вздрогнула, когда Тео аккуратно убрал волосы возле её уха, чтобы очистить себе обзор.
Он заглянул ей через плечо, и она почувствовала, как поднимается температура.

— Этот чёрт Кристофер знал толк в эстетике. Он же мог заточить магию путешествия во времени
в обычные песочные часы, но превратил изобретение в настоящее произведение искусства. Видишь
эти линии? — горячее дыхание коснулось мочки уха.

— Это… это прекрасно, — заикаясь, пролепетала Гермиона.

Она почувствовала странный микроспазм в животе. Но это было, скорее, приятное ощущение. Ей
захотелось податься навстречу теплу, как бабочке, завидевшей огонёк в темноте. Грейнджер
поёжилась.

— Но как ты будешь искать… подбирать код?

27/699
 Тео опустился на локоть, и их лица оказались на одном уровне слишком близко. Он заглянул в её
широкие зрачки и с косой улыбкой шёпотом произнёс:

— Наблюдательность — сильнейшее оружие.

Пауза на пару секунд повисла в воздухе, как совсем недавно парила красноватая лампа. Ребята
замерли, глядя друг на друга. Гермиона невольно закусила нижнюю губу, чем привлекла
затуманенный взгляд Тео. Кажется, он приблизился на пару дюймов, протяжно вздыхая…

— Ну, раз тебе не нужна моя помощь… — неожиданно громко и бодро выпалила Грейнджер.

Тео резко отстранился и, поправив ворот рубашки, сказал:

— Не смею Вас задерживать.

Гермиона поспешила собрать вещи в несоизмеримо маленькую сумочку. Она суетливо встала, в
сто первый раз одёрнула платье и попрощалась:

— Желаю удачи в поисках.

— Хорошего тебе вечера… тусовщица, — хмыкнул Тео и ещё раз оглядел её наряд.

Грейнджер наигранно скривилась, что вызвало у него мягкий смешок. Она покидала зал
библиотеки с улыбкой. Тео всегда умел расположить к себе.

Когда тонкие ножки в чёрном облегающем капкане завернули за угол, Тео шумно выдохнул и
провёл рукой по лицу.

«Что это было?»

Ураган мыслей ворвался в голову Теодора. Что-то щёлкнуло внутри от их случайной близости.
Может, он просто в эйфории от книжной находки? Тео взглянул на пустующий стул напротив и ему
показалось, что за столом всё ещё был виден её силуэт. Когда слизеринец дотронулся до длинных
кудрявых волос, тягучая, горячая, как сахарный сироп, смола растеклась по расширенным жилам.
Кудри Гермионы были на ощупь не такими жёсткими, как у него, и казались более шоколадными,
тёплыми, с медным отливом. От неё пахло фруктами или сладостями, или чёртовыми райскими
садами и единорогами. Момент, когда он приоткрыл её шею, впечатался в сознание, прокручиваясь,
как заевшая пластинка. Хотелось задержаться, хотелось всматриваться в оголённый участок нежной
кожи, хотелось прикоснуться. Хотелось прикоснуться. Хотелось прикоснуться. До дрожи хотелось
почувствовать на ощупь.

Он никогда раньше не воспринимал Гермиону вот так.

Почему он не дотронулся до неё? Почему руки налились свинцом? Почему он так легко
затаскивает девушек в постель и, не задумываясь, переходит все личные границы, а тут… не смог
просто прикоснуться. Что с ним? Чего он боялся?

Теодор прикрыл глаза и усмехнулся, покачав головой.

«Браво, Тео, ты идиот».

***

Поднявшись на восьмой этаж, Гермиона трижды прошла туда-сюда по заветному коридору, желая
попасть на вечеринку гриффиндорцев. Ничего не произошло. Возможно, она в действительности не

28/699
так уж сильно желала оказаться сейчас в людном, шумном месте, ведь выручай-комната открывается
только тому, кто действительно в ней нуждается. Зажмурившись, Гермиона искренне пожелала
увидеть Джинни и повторила траекторию движения. Открыв глаза, она увидела огромную дубовую
дверь в виде арки, украшенную тяжёлой металлической ковкой. Гермиона одёрнула платье, поправила
волосы и, глубоко вдохнув, толкнула неподъёмную дверь.

В просторном, похожем на готический собор помещении было душно и пахло алкоголем. Стены
обнимал голубой тусклый свет, а свод потолка купался в золотых лучах массивной хрустальной
люстры. Людей было гораздо больше, чем ожидала увидеть Гермиона. Кажется, здесь тусовались не
только гриффиндорцы. Она точно заметила парочку когтевранцев и толпу тихонь из Пуффендуя.
Проталкиваясь в дальний угол, ближе к камину, Гермиона натолкнулась на слизеринок. Лощеные,
стройные девицы в дорогих нарядах томно потягивали напитки из медных кубков и кого-то
обсуждали.

Неожиданно Гермиона натолкнулась на что-то тёмное, большое и твёрдое. Малфой. Он был одет в
строгий пиджак поверх футболки и чёрные потёртые джинсы. На голове не оказалось классической
зализанной причёски — волосы лежали небрежно, но всё же по-малфоевски аккуратно. Непривычно
было видеть его таким неформальным. Малфой презрительно скривился, за что получил гневный
взгляд в ответ.

«Они всех сюда позвали?»

На огромном, устрашающем тёмно-красном диване у окна Гермиона заметила Гарри, болтающего

с Симусом и Невиллом. Он выглядел расслабленным и весёлым, что заставило подругу внутренне
улыбнуться. Как же она была рада, что все терзания и сражения позади, и вечно напряжённый Поттер
мог теперь беззаботно раскинуться на мягком чудовище и просто побыть обычным парнем.

— Привет, Гарри! — пробравшись сквозь не очень трезвую преграду вскрикнула Грейнджер.

— О, Гермиона! Привет! — расплылся в улыбке. Невилл и Симус тоже поздоровались. — Садись к

нам! Что будешь пить?

— Тыквенный сок, — напоровшись на осуждающий взгляд, она добавила, — сохраняю ясность

ума, Поттер!

— Я так рад, что ты всё же пришла. Джинни рассказывала о вашей «подготовке».

Гермиона улыбнулась, но немного напряглась. Как много подробностей рассказала Джинни?

— Да… — протянула, почёсывая макушку, — мне удалось закончить дела пораньше, и вот я здесь,
— Гермионе захотелось предостеречь себя от дальнейших расспросов, поэтому она перевела тему, —
а где Джинни?

— Кажется, она пошла с Луной в уборную. Ну, знаешь, — Поттер закатил глаза, — вы, девочки,
делаете это только попарно.

— Ну, знаешь ли, однажды я пошла в туалет одна и на меня напал тролль, — напомнила события
первого курса Грейнджер.

Гарри и Невилл залились смехом.

— Я думала это только гриффиндорская вечеринка. Но здесь весь Хогвартс! Я даже Малфоя
видела, — перекрикивая музыку, скривилась Гермиона.

29/699
 — Да, эти слизеринцы всегда всё пронюхивают, пёс бы их побрал! Как же они меня бесят! —
возмутился Симус.

— Такое ощущение, что они думают, раз Макгонагалл позволила им вернуться на учёбу, мы
забудем их поступки. Чёрта с два! — воскликнул Невилл.

Невилл больше не был похож на простофилю с первого курса. Он возмужал, окреп, во взгляде
чувствовалась уверенность, а лицо было покрыто шрамами — трофеями войны.

— Два месяца хождения на цыпочках не смогут компенсировать их гнусные рожи! Я клянусь, если
этот Монтегю ещё раз откроет пасть в мою сторону… — размахивая руками, Симус облился
содержимым кубка. — Чёрт!

— Я думаю, они и сами прекрасно осознают шаткость своего положения, — высказался Поттер. —
Сомневаюсь, что нас ждут выпады с их стороны после всего, что произошло, — на секунду его лицо
окрасила серьёзность.

— Но я клянусь! — не унимался Симус.

— Ничего, братишка, одну змею я уже разрубил, — подмигнул ему Невилл, и они дико
расхохотались, ударяясь бокалами.

Парни снова стали о чём-то увлечённо беседовать, а Гермиона почувствовала укол совести.
Кажется, она должна была по всем правилам испытывать отвращение к Нотту, потомственному
слизеринцу, сыну Пожирателя… Но она не могла себя заставить. Ей нравился Тео. Он казался ей…
хорошим. Тео был не похож на тот образ надменного негодяя, истинного змея, антагониста
Гриффиндора. Нотт был умным, веселым и с ним было интересно поговорить. А
ещё…

Грейнджер мотнула головой, прогоняя продолжение нахальных мыслей.

Гермиона забралась повыше на диван и, подогнув под себя ноги, стала рассматривать
происходящее. Разгорячённые беззаботные студенты отрывались по полной. Мокрые волосы
прилипали к румяным щекам, радостные улыбки перекликались друг с дружкой. Громкая ритмичная
музыка пронизывала комнату, заставляя двигаться в унисон. Над головами кружились серебряные
кусочки фольги, которые появлялись под куполом и растворялись, не успевая коснуться макушек.
Периодически в разных концах зала кто-то посылал вверх цветные шары света. Розовые, голубые и
фиолетовые сферы хаотично плавали под потолком, освещая разноцветными бликами лица
танцующих. Из больших чугунных котлов на полу клубами валил плотный дым. Между телами
пролетали медные подносы с закусками и разнообразной выпивкой.

Всего полгода прошло после битвы за Хогвартс, но отголоски тёмного времени постепенно таяли,
обрастая новыми счастливыми воспоминаниями. Гермионе не верилось, что ещё шесть месяцев назад
она тряслась от страха за жизнь близких, а теперь сидит в жаркой комнате и смотрит на весёлые лица.
Волан-де-Морт повержен. Его приспешники, Пожиратели Смерти, в Азкабане. Ничто больше не
угрожало этому миру. Но на душе всё равно проблёскивала тревога. Она сжимала тисками сердце,
заставляя вдыхать глубже.

Прохладная слеза скользнула по щеке. Поторопившись стереть предательницу, Гермиона

отвернулась от друзей.

Между волнами наслаждающихся моментом учеников показались две макушки: огненно-рыжая и

снежно-белая. Джинни и Луна шли под руку, и Лавгуд в светящемся жёлто-малиновом платье с
открытыми плечами что-то громко кричала на ухо подруге. Грейнджер не без труда слезла с дивана и
направилась к девочкам.
30/699
 — Гермиона! — подпрыгнула Джинни и бросилась обниматься. — О чём шепчетесь, детишки?

— Привет! — попыталась вдохнуть Гермиона. — Ты говорила, что будут все наши, а тут немного
больше людей.

— Возможно, кто-то позвал друзей, — пожала плечами Джинни, — а друзья друзей, ну, и в итоге
всё вышло из-под контроля. Я думаю, это только на пользу,
— она улыбнулась и подняла вверх кубок, который ухватила с мимо пролетавшего подноса. — Долой
межфакультетскую вражду! — Джинни процитировала директора Макгонагалл с напыщенно-
серьёзным выражением лица и пригубила напиток.

— Здравствуй, Гермиона, — инопланетным голосом произнесла Луна. — Ты выглядишь…

незавершённой.

Грейнджер вопросительно или, скорее, снисходительно улыбнулась.

— Чёрт, Луна, ты права! Где серьги, Грейнджер?

— Ой, точно. Да, они где-то здесь, — она стала копошиться в сумочке, стараясь выудить пару
позолоченных украшений среди стопок книг.

Как только вторая защёлка на круглой массивной сережке захлопнулась, Джинни схватила подругу
за руку:

— Пойдём танцевать!

Хохоча, Гермиона смущённо поволоклась следом. Джинни двигалась грациозно, динамично и

очень естественно. Огненные волны волос подпрыгивали в такт музыке. Взмахом палочки Уизли
выпустила патронус. Лошадь сделала пару оборотов вокруг хозяйки и стремительно выпрыгнула
наверх в момент музыкальной кульминации, когда вся толпа подпрыгнула. В серебряных лучах
пролетающего над головой животного, многочисленные веснушки стали заметнее на светлом лице.
Джинни улыбалась и, казалось, дарила ещё больше тепла жаркой комнате. Луна, как всегда, была на
своей волне, и движения её не подходили ни под одну хореографическую классификацию.
Пропитавшись атмосферой лёгкости и беззаботности, подняв лицо вверх и закрыв глаза, Гермиона
закружилась.

— Ну и как там твой эссеист? — вернул на землю голос Джинни.

Гермиона скривилась в укоре:

— Он не мой.

— Немой? — с гиперболизированным удивлением воскликнула Уизли. — А мне казалось, вы

любите поболтать, — расплылась в самодовольстве.

— Боже, Уизли, оставь шуточки Джорджу. Это точно не твоя сильная сторона.

Джинни стукнула подругу, и они расхохотались.

Неожиданно кто-то подхватил Гермиону за талию и, резко развернув, при всех поцеловал.

— Фу, снимите номер!

Грейнджер поспешно отстранилась из-за прошибающей неловкости. Она очень не любила

публичное проявление чувств.

31/699
 — Рон? — округлила она глаза. — Почему ты здесь? Ты разве не собирался к Чарли? Что-то
случилось?

— И тебе привет, Гермиона, — нахмурился Уизли. — Выяснилось, что у мамы появились

неотложные дела, и мы решили перенести сходку на следующие выходные, — объяснил он. — Не
понимаю, правда, какие могут быть неотложные дела у домохозяйки...

Услышав предположение Рона о безделье миссис Уизли, Гермиона нахмурилась:

— Понятно…

Повисла пауза, которую заполнили громкие биты. Ребята смотрели друг на друга, не зная, в каком
ключе продолжить разговор.

— Как твоя неделя? — выкрикнули они одновременно.

— Нормально, — начала Гермиона и пожала плечами. — В начале недели я помогала Хагриду

справиться с первокурсниками. Он, конечно, неисправим. Большую часть времени провела в
библиотеке, отрабатывая проплешины в подготовке к ЖАБА. Макгонагалл задала нам… — она не
успела закончить. На Рона с разбегу налетел Гарри.

— Дружище, привет! Мы тебя не ждали!

— Привет! Да, перенесли поездку. Ты слышал новости про Дирби?

Парни переключились на обсуждение последних событий в мире квиддича. Они обнялись и

направились в сторону дивана. Рон увлёк за собой Гермиону.

Бурное обсуждение набирало обороты, привлекая всё больше участников и бокалов пива. Джинни,
как ярая любительница квиддича, выступала громче всех. Испытывая абсолютное равнодушие к
полётам, сидевшая под рукой у Рона Гермиона ушла в свои размышления. Изредка он оборачивался к
ней с чем-то, что не давала расслышать громкая музыка, на что Гермиона отвечала короткими «ага» и
«угу», совершенно не понимая о чём шла речь.

Гермиону терзали смешанные чувства. Рон такой родной и любимый сидел рядом с ней и
обнимал, но по кончикам пальцев ещё постреливало электричество от тёплого, слишком близкого
дыхания Тео. Его синие, озорные, воодушевлённые глаза и тонкие пальцы не выходили из сознания.
Будто кто-то сделал колдографию и впечатал с внутренней стороны век. Гермиона почувствовала
укол совести за то, что дежурно сидела в объятиях Уизли, а думала о другом. Но она не могла не
думать.

Ей не давал покоя застывший в голове вопрос: что было бы, если бы она не прервала
затянувшуюся паузу между ними? Они оказались так близко, что Гермиона сумела рассмотреть его
длинные, слишком густые, чёрные ресницы. Что, если бы ей захотелось придвинуться ещё ближе?

Нет. Это какое-то безумие. Мимолётное помутнение рассудка. А, может, всё это ей просто
почудилось?

В порыве обсуждения Рон дёрнул рукой слишком резко и потянул Гермиону за волосы. Он
буквально вырвал её из трясины противоречивых мыслей.

— Ой, прости, — вполоборота кинул Рон и продолжил беседу.

От музыки, громких разговоров и духоты разболелась голова. Гермионе отчаянно не хватало

воздуха.

32/699
 — Что-то мне нехорошо, я пойду в башню, — сообщила она.

— Оуу, хреново… — все же сумев оторваться от несущейся дискуссии, отозвался Рон, — тебя
проводить?

— Нет, я справлюсь, веселись, — натянула улыбку Гермиона. — Увидимся завтра?

— Завтра я не смогу, — виновато потупил взгляд Уизли, — мы с Джорджем будем пробовать

новые изобретения на полигоне. Я бы взял тебя, но это небезопасно. Ты же помнишь Джорджа, он не
знает меру, — Рон изобразил ядерный взрыв черепной коробки.

— Тогда на следующих выходных?

— Тоже не получится, мы же полетим к Чарли.

Гермиона жалостливо поджала губы.

— Я обещаю тебе писать, — виновато погладил по плечу.

— Как будто у тебя есть выбор, — хохотнула гриффиндорка, стараясь разрядить атмосферу.

Рон нагнулся и чмокнул Гермиону в губы. Она сразу немного отступила и нежно, смущённо
улыбнулась.

— Пока, Гарри!— помахала Гермиона, поднимаясь со злосчастного дивана. — Пока,

сумасшедшая! — обратилась к возвращавшейся с двумя кубками яркосинего напитка Джинни.

— Ты уходишь? — расстроилась Уизли.

— Да, мне на сегодня хватит.

— С тобой всё в порядке?— подруга передала напитки Поттеру и, склонив голову, взяла Гермиону
за плечи.

— Да, всё нормально, — поцеловав в щёчку, Грейнджер поспешила к выходу.

Было ли всё нормально?

Гермиона отчаянно пыталась найти подходящее название для чувств, которые накрыли её в
библиотеке. Они с Ноттом были только друзьями. Деловые отношения. Точно. Тогда почему под
рёбрами сильнее сжималось и вибрировало неизвестное чувство?

Она ощутила резкий укол в районе сердца, и волна холода пронеслась от солнечного сплетения по
конечностям. Рон… Почему она не чувствует проклятого электричества с ним? Почему хочет
отстраниться при поцелуе? Это же её Рон. Такой хороший, такой верный, такой… родной. Их
объединяла многолетняя история и тяжёлые испытания. Это нельзя было просто взять и перечеркнуть
парой морских глаз. Нельзя ведь?

От волнения Гермиону стало подташнивать. В мысленных терзаниях она не заметила, как дошла
до портрета полной дамы, которая мирно спала, опёршись о мраморную колонну.

— Пароль, — услышав посторонний звук, пролепетала сонная картина.

— Omnia orta cadunt, — на автомате произнесла гриффиндорка.

33/699
 — Верно, входите. И не смейте больше тревожить мой драгоценный сон! Он разглаживает
морщины.

Гермиона поднималась по ступенькам в спальню и перебирала в голове тысячи вариантов

развития дальнейших событий, ни один из которых не сулил приятных новостей. Она отчаянно
хотела найти рациональное объяснение своему состоянию, пока воспоминания нахально подсовывали
ей горьковатый цитрусовый аромат.

Примечание к части
Я надеюсь, вы следите за "прыжками во времени" и улавливаете хронологию событий.
Как вам персонажи? Атмосфера?

Ваша М.

Глава 3

Воскресенье 25 октября 1998 год.

На завтрак не явилась большая часть старшекурсников. Вчерашняя вечеринка затянулась до пяти

утра, о чём Гермиона догадалась по шумному возвращению младшей Уизли.

Косой луч утреннего солнца струился сквозь высокие витражные окна Большого зала. Золотые
пылинки танцевали неспешный вальс, наслаждаясь осенним теплом.

Гермиона завтракала одна, недалеко от компании первокурсников, и наблюдала, как они

удивлялись чудесному появлению разнообразных яств на столе. Особенно восторженными выглядели
ребята, которые, судя по всему, не принадлежали ни к одному древнему магическому роду. Они были
робкими, но любознательными. Один светловолосый парнишка не мог поймать медный кофейник,
пока соседка не показала ему, что нужно просто постучать пальчиком по чашке, и посудина сама
нальёт какао.

На лице Гермионы, освещённом осенними лучами, дрогнула улыбка. Когда-то и она была такой. А
сейчас Грейнджер сама может удивить кого угодно уровнем своих магических способностей. Или это
не ей присвоили звание «умнейшей ведьмы своего времени»? От этой мысли на лбу появилась
складочка недовольства.

Расправившись с сэндвичами и салатом, Гермиона принялась читать «Ежедневный пророк»,

попивая чёрный кофе.

34/699
 Вчерашний вечер оставил после себя липкий осадок неопределённости. Гермиона плохо спала,
страдая от назойливых сновидений. Старые душевные раны после битвы за Хогвартс ещё не
затянулись, поэтому к сценарию кошмаров с погонями и зелёными вспышками добавились синие
глаза и слёзы, текущие по веснушчатым щекам.

Гермиона не глядя стукнула два раза по чашке, и порция кофе восполнилась.

В дальнее, вечно открытое окно с шумом впорхнула стая разномастных сов. Грейнджер взглянула
поверх газеты с движущимися изображениями. Утренняя почта. Мелкое, серое пернатое существо
приземлилось на столе возле Гермионы, сбив тарелочку с эклерами.

— Сычик!

Аккуратно взяв желтоватый конвертик из клюва совушки, Гермиона дала ему взамен орешек.
Довольно пощёлкав клювом, птичка издала урчащие звуки.

Конверт был подписан знакомым размашистым почерком:

«Гермионе Джин Грейнджер».

Гермиона закатила глаза. Было крайне нелепо, когда близкие использовали её второе имя в
повседневной переписке. Это нагоняло лишний пафос.

«Мне показалось или ты вчера ушла расстроенная?

Надеюсь, я ничего не наговорил опять.

В любом случае прошу прощения за что бы то ни было и уже скучаю по тебе!

Рон».

Гермиона прижала к груди прочитанное письмо и закрыла глаза: «Нет, Рон, тебе не показалось». В
кои-то веки ему удалось правильно считать эмоции, хотя это никогда не было большой проблемой —
у Гермионы всё всегда было написано на лице. Она не умела скрывать чувства.

Жар поднялся по шее. Гермиона задрожала. Но почему? Ничего ведь не произошло. Она ни в чём
не виновата. Тогда откуда взялся этот горький привкус?

Нужно написать ответ. Гермиона достала из сумочки, зачарованной заклинанием незримого

расширения, клочок почтовой бумаги. Она уставилась на пустой лист, не зная, с чего начать. Описать
свои эмоции? Поделиться переживаниями? Отделаться общими фразами? Или вообще… ничего не
отвечать?

Да что с ней такое? Гермиона встряхнулась и провела рукой по лицу. Отпила ещё кофе. Сидящая
на столе птица нервно дёрнула крылом, мол: «Давай скорее!».

«Рон ни в чём не виноват и точно ничего не понимает. Не стоит делать из мухи слона».

Возможно, у неё временное помутнение, и оно скоро пройдёт. Да, нужно просто это переждать.

Поглубже вдохнув, Гермиона взяла перо и написала ответ:

«Всё в порядке. Просто не люблю шумные сборища. Надеюсь, ты весело провёл время.

Хорошего дня, Джорджу

привет!

35/699
 Гермиона».

Схватив узловатыми лапками конвертик, Сычик неуклюже вспорхнул и улетел вслед за своими
давно уже справившимися с заданием собратьями.

Резкий шум на противоположном конце Большого зала привлёк внимание.

Гермиона заметила толпу семикурсников, сбившихся за столом Слизерина. Некоторые из них были на
вид помятыми и растрёпанными, а тёмные круги под глазами выдавали вчерашнее веселье.
Предметом шума, судя по наблюдениям Гермионы, являлась новая метла Малфоя. Парни,
обступившие ловца, что-то рьяно выкрикивали и рассматривали распечатанный летательный аппарат.
Теодор сидел слева от Малфоя и не проявлял особого энтузиазма. Он что-то пил и поглядывал на
происходящее, отвешивая короткие комментарии Драко. Через пару минут к столу подошёл уставший
«призрак» Забини и плюхнулся с другой стороны от Тео. Друг протянул ему чашку с дымящимся
напитком и что-то влил туда из маленького хрустального сосуда. Забини, поморщившись, выпил
содержимое и встрепенулся.

Блейз переключил внимание Теодора на себя. Он рассказывал какую-то пикантную историю, явно
преувеличивая произошедшее. Об этом можно было судить по скептической улыбке Теодора. К
диалогу подключился и Малфой. Видимо, парни в красках пересказывали события вчерашней ночи и
упрекали друга в отсутствии. Они кричали, перебивали друг друга и заливисто хохотали. Гермиона
никогда раньше не замечала, что слизеринцы умели нормально общаться, умели радоваться, умели…
дружить.

Забывшись в размышлениях, она напоролась на пару синих глаз. Чёрт! Тео, смеясь над очередной
небылицей Забини, взглянул на Грейнджер и задержался. Гермиона, не в силах отвести глаз,
чувствовала, как под рёбрами снова что-то сжималось. Что за орган там находится? Может, она
больна? Пронзая аквамариновыми пулями, Нотт сделал глоток, и, скрыв эмоцию за чашкой, перевёл
взгляд на Малфоя.

Алые щёки горели огнем. Гермиона, отчаянно желая скрыть лицо, вцепилась в «Ежедневный
пророк» так, будто от этого зависел её здравый рассудок. Она попыталась сделать пару глубоких
вдохов и почувствовала, как спазм под рёбрами постепенно стал ослабевать.

Боковым зрением Грейнджер заметила, как Малфой, гордо неся перед собой новую метлу, покинул
зал в сопровождении преданной свиты. Тео остался за столом. Он что-то читал и допивал свой
напиток.

Гермиона собрала вещи в сумочку, натянула мантию и направилась к выходу. Несколько малышей
проводили знаменитость восторженным взглядом. Почти у самых дверей темнокожая студентка
несмело протянула колдографию, на которой было изображено звёздное трио, и попросила
расписаться на память. Замявшись, гриффиндорка всё же оставила автограф, но её нутро всецело
сопротивлялось происходящему.

Миновав тяжёлые двери Большого зала, Гермиона услышала знакомый голос позади:

— Мисс Грейнджер, распишитесь у меня на груди!

Тео оттягивал правой рукой рубашку, оголяя место для предполагаемого автографа. На лице
расплылась невинная улыбка. В другой руке он держал несколько книг.

Гермиона презрительно прищурилась, а затем сказала:

— Доброе утро, Нотт.

— Привет, — Тео поравнялся с ней, — «великое попоище» не сразило тебя?

36/699
 — Я ушла раньше.

— Переписывать моё эссе?

Они встретились глазами.

— Просто не люблю шумные компании, — пожала плечами Гермиона.

— Понимаю. Всё равно потом самое интересное тебе преподнесут во всех подробностях эти
идиоты.

— Ты тоже не любишь тусовки?

— Пустая трата времени, — отмахнулся Тео. — Предпочитаю слышать своего собеседника. Да и к

тому же на таких мероприятиях вечно наливают какое-то дерьмо. Хотя иногда люблю потанцевать.

— Не понимаю, о чём можно беседовать со слизеринцами… — вырвалось у Гермионы.

Тео остановился. Гермиона тоже. Он нахмурил брови, сделал шаг навстречу и, склонившись,
низко произнес:

— Но ты же беседуешь… — подмигнул.

На секунду Гермиона потеряла дар речи, но когда его обрела — не нашла, что сказать. Поджав
губы, она просто продолжила идти. Под кожу медленно пробирался цитрусовый аромат.

— Какие планы у «золотой девочки»? Спасёшь чей-нибудь мир? — веселился Тео.

Грейнджер нахмурилась и скривилась в отвращении:

— Перестань!

Тео ещё шире улыбнулся.

— Собираюсь наведаться к Хагриду. Мы с Гарри обещали заглянуть, но Поттер вчера перебрал,

поэтому я, пожалуй, пойду… — она не успела договорить.

— Одна… — задумчиво закончил фразу слизеринец.

— Д-да, — Грейнджер удивлённо посмотрела на Нотта, который теперь не выдавал никаких

эмоций.

Вдруг что-то необъяснимое будто заставило Гермиону произнести следующие слова:

— Пойдём со мной! Погода такая… чудная! — слова звучали будто не от неё самой, а где-то
сбоку.

— Нет, — ни на секунду не задумавшись, выпалил слизеринец, — мне нужно в библиотеку.

«Какая дура! Ну, конечно, он с тобой никуда не пойдёт. Зачем вообще нужно было его звать? Кто
он тебе такой?». Беспощадный бич хлестал по рассудку Гермионы, превращая мысли в пёстрое
месиво.

— Тогда, хорошего дня… — промямлила она, сворачивая к выходу из замка.

Теодор кивнул и стремительно направился в сторону коридора, ведущего к библиотеке.

37/699
 Гермиона посмотрела в небо и сильно сжала челюсти от злости на себя. Неловкость ситуации
заставляла желать скоропостижной кончины. Выдохнув, она спустилась по лестнице, привычно
считая ступеньки, и пошла в сторону запретного леса.

— Грейнджер, стой! — Тео выскочил на крыльцо. Он быстро перебирал ногами, полы мантии
игриво развевались на ветру. — К чёрту библиотеку, никому не помешает проветрить голову, — он
улыбнулся, — тем более, погода такая чудная! — процитировал Гермиону голосом Лавгуд, за что
получил удар в плечо.

Октябрь расстелил золотые одеяния, хвастаясь ими в переливах солнца. Лучи щекотали высохшие
листья, а деревья будто бы хохотали, покачиваясь. Холмы были устланы неизменно зелёным
покрывалом мха. Из леса доносилось пение птиц, которые остались зимовать. Ветер играл волосами
идущей пары, взъерошивая беспорядочную тёмную копну волос Тео и перебирая каштановые локоны
Гермионы.

— Как твои поиски кода?

— В процессе… — задумчиво протянул Тео. — Возможно, мне понадобится больше времени, чем
я предполагал.

Гермиона скептически прыснула.

— Ну хоть какие-то зацепки у тебя есть? Каков план действий?

— Честно говоря, я надеюсь только на удачу. Хочу проверить всю доступную информацию об этом
Темпусе, может, что-то найду.

— Всю информацию? Вот это энтузиазм… — иронично усмехнулась Грейнджер.

— Амбициозность. Я же неспроста в Слизерине, — Тео самодовольно улыбнулся.

— Зачем тебе это?

— Что?

— Его дневник. Зачем тебе нужно его прочитать?

— Хм… — Тео запустил пятерню в волосы. Почесал голову. — Мне просто безумно интересно, —
он посмотрел на спутницу, — я хочу знать, что было в мозгах у человека, который изобрёл штуковину,
позволяющую путешествовать во времени, — в глазах блеснул безумный огонёк.

— И что же ты будешь делать с этими знаниями?

— Хранить и оберегать. Не спать ночами… — Нотт улыбнулся уголком рта.

— Интересно…

Пару минут они шли молча. Каждый думал о своём и наслаждался тёплым воскресным утром.

— Давай я сложу их к себе, — Гермиона указала на книги подмышкой у Нотта.

— С каких это пор ты галантный джентльмен, Грейнджер? — Тео пытливо склонил голову набок.

Гермиона хмыкнула и потрясла зачарованной сумочкой, в которой эхом гремели сотни вещей.

38/699
 — Чары незримого расширения.

— Недурно, — Теодор с одобрительной гримасой протянул стопку книг. — Нужно себе зачаровать
карманы, буду проносить бухло мимо очередного папаши Забини.

Тео улыбнулся себе под нос, а Гермиона лишь хмыкнула, подавляя желание закатить глаза.

Когда они дошли до покосившейся хижины Хагрида, Тео остановился у тропинки перед входом и
сказал:

— Ты иди, я тебя тут подожду, — после паузы он добавил: — или пойду дальше, если ты надолго.

Гермиона распахнула глаза в недоумении. Она совсем не знала, какие у Нотта с Хагридом
отношения.

— Ты уверен? Хагрид классный и добрый, думаю, он…

— Я останусь на улице, — отрезал Нотт и, не обращая внимание на удивлённо поднятую бровь

Грейнджер, достал из кармана сигарету.

— Ладно, я минут на двадцать, дождешься? — уже стоя на ступеньках, спросила Гермиона.

Тео кивнул и зажёг сигарету кончиком палочки. Выпустив клубы дыма, он засунул руки в карманы
мантии и направился в сторону огромных камней, обросших плющом.

Усердно толкнув сырую дверь, Гермиона вошла в дом старого друга — лесничего Рубеуса
Хагрида. В помещении было душно и пахло чем-то прокисшим. Но это не помешало Гермионе
ощутить уют. Она чувствовала себя здесь, как дома, хотя вряд ли когда-то смогла бы по-настоящему
жить в подобных условиях.

— Гермиона! Ты уж поспела! — на радостях раскинул огромные ладони Хагрид и глянул на часы.

— Батюшки, как время летит, уж одиннадцатый час!

— Привет, Хагрид! — просияла Гермиона.

— Проходи, проходи, садись! — он кинул тёмно-зелёную, а, может, коричневую, затёртую

подушку на скамью и жестом пригласил девушку. — А где Гарри, Джинни? Опаздывают?

— Они, наверное, не придут, — поджала губы Гермиона и, поймав расстроенный взгляд Хагрида,
поспешила объяснить: — вчера была первая межфакультетская вечеринка, и Гарри очень старался
«наладить со всеми отношения», — она хохотнула и забралась на высокую скамью.

— Так они наклюкались! — Хагрид, веселясь, стукнул по столу так, что Гермиона подскочила. —
Эт бывает. Дело молодое, — расплылся в улыбке полувеликан. — А ты чего не с ними?

— Ты же меня знаешь, не люблю шумные компании. Для меня лучше побеседовать за чашечкой
чая, — Гермиона подмигнула.

— Это верно! — Хагрид улыбнулся и спохватился. — Чай!

Он неуклюже развернулся к камину и снял кипящий чайник с огня. Когда он потянулся за чашкой,
в окне заметил силуэт. Хмыкнув про себя, Хагрид обратился к Гермионе:

— А кто твой кавалер?

39/699
 Гермиона рассматривала огромный веник, обмотанный паутиной. Видимо, Хагрид прибрался к её
приходу. Внезапный вопрос заставил обернуться и оценить, куда был направлен взгляд лесничего.

— Он не кавалер мне, — дёрнулась Гермиона.

— Ммм? — вопросительно протянул Хагрид, улыбнулся и поставил алюминиевую кружку на

стол, предварительно протерев о замызганный фартук.

— Теодор Нотт, ты должен его знать, он на параллельном курсе, Слизерин, — отчеканила

Грейнджер, доставая из сумочки связку печенья, которую она накануне купила в Хогсмиде. — Это
тебе.

— Нотт, говоришь? — проигнорировал дружеский жест Хагрид. — Не общалась бы ты с ним… —

он сдвинул огромные косматые брови.

— Почему?

— Нотты — злые люди, Гермиона, — Хагрид покачал головой, и пара соринок выпала из его
бороды. — Старинный род подколодных змей. Подлые и гнусные, — нахмурился лесничий и разлил
кипяток в чашки. — Папаша чего только стоил! Плохой был человек. Очень плохой. Он же был одним
из прихвостней Самазнаешь-кого, — Хагрид присел за стол.

— Но Тео, кхм, Теодор не такой… — Гермиона хотела было оправдать нового знакомого, но
Хагрид её прервал.

— Знаешь, Гермиона, яблоко от яблоньки… — он сурово взглянул на подругу. — Помяни мои

слова, будь осторожна!

Гермиона только поджала губы и отвела взгляд. Как будто она сама об этом не думала тысячу раз.
Её интерес к Нотту был против всех мыслимых законов логики. Упоминание Волан-де-Морта
пропустило холодок под кожу и вызвало горькие воспоминания. Подсознательно Гермиона всегда
была начеку, как дикая кошка, затаившаяся и готовая отбить атаку более крупного хищника. Но в ней
верховенствовал исследовательский интерес. Неужели она сможет дружить со слизеринцем? Правда
ли, что война стёрла все границы и межфакультетской вражды не существует? Или это утопия?

Они посмотрели в окно. Тео расположился на одном из обросших камней. Он лежал на мантии,
закатав рукава рубашки, и купался в лучах октябрьского солнца. Лицо его было безмятежным и
задумчивым. В одной руке слизеринец держал дымящуюся сигарету, а другой бессознательно
выписывал круги в воздухе. От этого жеста рядом с Тео парило четыре небольших ярко-оранжевых
тыковки с огорода Хагрида. Огненные овощи вращались, как планеты Солнечной системы,
переплетали траектории и резко меняли направление движения.

Отпив отвратительного на вкус чая, Гермиона перевела тему. Они с Хагридом поболтали о
восстановлении лесничего в должности учителя, о его новых невиданных зверушках, которые вряд ли
законно проживали на территории школы, вспомнили былые проделки маленького трио и похохотали
вдоволь. Разговор зашёл о погибших. Хагрид всхлипывал, поминая Сириуса, Люпина и родителей
Гарри. Говорил, что теперь они там встретились и веселятся вместе. Огромной рукой он подлил себе в
чай чего-то крепкого. Они выпили за Грозного глаза, Дамблдора и Снейпа, согласившись, что это
были отважные люди, лучшие в своём роде. Потом Хагрид вспомнил о Фреде Уизли и после слов «Э-
э-э, какой проказник был!» зашёлся громкими рыданиями. Гермиона молчала, опустив взгляд на руки.
По её щекам текли слёзы скорби, маленькие капельки, знаменующие то, что раны ещё не зажили.

В приоткрытую створку окна, словно невесомый шёлковый платок, скользнул прохладный ветерок
и вернул в реальность. Гермиона посмотрела на часы — прошло двадцать пять минут. Выглянув, она
заметила, что на камнях стало пусто.
40/699
 — Хагрид, мне пора,— поспешила собраться Грейнджер. — На сегодня ещё запланированы дела,
— зачем-то соврала она. — Спасибо за чай.

— Э-э-х, уже уходишь? Ну, добро, — с шумом поднялся из-за стола лесничий и принялся
провожать гостью. — В следующий раз бери Гарри и Джинни, а, может, и Рон приедет?

— Я им передам, — улыбнулась Гермиона, — до встречи!

Друзья обнялись на прощание. Гермиона чуть не лишилась рёбер от этой близости. Хагрид взялся
за кованую ручку двери, но не отпер её, а задержался.

— Гермиона, береги себя, — он многозначительно и предостерегающе посмотрел на

гриффиндорку.

— Хагрид, не беспокойся, я себя в обиду не дам! — она вздёрнула подбородок и засмеялась.

Гермиона спустилась по шатким ступенькам и осмотрелась. Никого не было. Наверное, Тео не

дождался. Отголосок обиды пролетел в душе, но Гермиона твёрдо решила не поддаваться и
направилась в сторону замка, приминая тёмными ботинками камушки на тропе.

— Мало того, что ты забрала у меня книги, заставила ждать тебя вечность, так теперь ещё и
убегаешь, Грейнджер? — Тео стоял в нескольких футах от неё.

Гермиона обернулась и невольно улыбнулась. Тепло разлилось по телу.

«Он дождался».

— Прогуляемся? — Нотт жестом пригласил в сторону уходящей тропы.

Бросив осторожный взгляд на хижину Хагрида, Гермиона уверенно зашагала к слизеринцу.

— Куда пойдём?

— Навстречу приключениям! — воскликнул Тео, подняв кулак вверх.

— О, нет, спасибо. Хватит с меня приключений…

— Хмм… Да? А мне казалось, вы, гриффиндорцы, всегда не прочь засунуть задницу куда
погорячее.

Гермиона метнула медовый укор. Тео примирительно поднял руки.

— Тогда чего бы тебе хотелось?

Задумавшись на пару мгновений, Гермиона вздохнула с ноткой отчаяния:

— Спокойствия…

— Значит, мы идём в правильном направлении.

Через четверть часа они подошли к Чёрному озеру. От красоты и величия захватывало дух.
Огромная поверхность мутной воды, словно большое зеркало, отражала ярко-синее небо с одинокими
облаками и величественную корону гор, окружающих водоём. Ветра не было, поэтому на озере был
штиль. Вдоль каменистого берега расположились группки студентов. Ученики часто использовали
территорию озера как место для пикника, дружеских посиделок или возможность побыть одному.

41/699
Протяжённость береговой линии позволяла всем найти укромное местечко и не мешать друг другу.
Неподалёку виднелись изгибы щупалец Гигантского Кальмара. Чудовище тоже решило
воспользоваться моментом и погреться в лучах октябрьского солнца.

Тео шёл впереди и молчал. Гермиона следовала за ним и тоже погрузилась в свои размышления.
Она не замечала дивной природы вокруг, не видела пёстрых полевых цветочков, которые
произрастали между мшистых камней, не обращала внимание на шустрых птичек, устроивших
догонялки вдоль озера, игнорировала ароматы влажной, пожелтевшей листвы. Тревожные мысли
захватили Гермиону. Психика была расшатана и подбрасывала печальные воспоминания в костёр
переживаний. После всего произошедшего с лучшими друзьями, Гермиона чувствовала, что предаёт
их, общаясь со слизеринским отпрыском. Она не знала, какую роль Теодор сыграл в войне. На чьей он
был стороне? Сражался ли он за Хогвартс или эвакуировался с большинством одногруппников?
Поддерживал ли он взгляды своего отца? Вопросы кололись. Но что-то необъяснимое заставляло
передвигать ноги и следовать за Теодором Ноттом.

— Это моё любимое место, — Тео показал рукой на размашистый бук.

Дерево бросало плотную синюю тень на мягкую, устелённую мелкой травой землю. С этого
берега было видно замок во всей его красе.

Тео снял мантию и постелил под деревом. Умостившись поудобнее среди массивных корней, он
стал разглядывать Хогвартс, будто видел его впервые.

Мантия с красным подкладом тоже полетела на землю. Гермиона села в шаге от спутника и обняла
колени.

— Здесь красиво… — тихо сказала она.

— Да… — выдохнул Тео и откинулся назад, заложив руки за голову, — и очень спокойно.

— То, что надо… — прошептала Гермиона и улыбнулась.

Было очень тихо. Солнце поблёскивало на водяной толще, будто подмигивало. Кажется, оно
заигрывало, прощалось и обещало, что вернётся в апреле. Иногда озорной ветерок нежно касался
кожи невесомыми руками и дарил прохладу. Поддаваясь воздушным порывам, жёлтые округлые
листочки срывались с ветвей и, словно стая бабочек, кружились в пируэтах. Один такой крошечный
танцор приземлился у ног Гермионы. Она аккуратно взяла листочек за хвостик и провела пальцами по
жилкам. Спокойствие… Казалось, этот природный театр и правда дарил успокоение. Мысли улетали
вслед за ветерком, нервы расслаблялись, и оставалось только слушать тишину.

— Грейнджер, — позвал лежащий на земле Тео.

Гермиона вопросительно обернулась. Тео поднялся на локти.

— Могу ли я получить свои книги назад? — он склонил голову набок и улыбнулся.

— Да, конечно, — замешкалась Гермиона и нырнула рукой в сумочку.

Через несколько мгновений она протянула три непохожих одна на другую книги. Нотт благодарно
кивнул и добавил:

— Я здесь часто читаю.

42/699
 Тео взял в руки тёмно-зелёную, среднего размера книгу с бронзовыми рисунками на обложке. Он
взмахнул перед ней палочкой, использовав невербальное заклинание, и книга открылась на той
странице, которую Нотт изучал последней.

— Что читаешь?

— Биографию Гефестуса Гора, — Тео поднял книгу так, чтобы гриффиндорка смогла разглядеть
обложку.

— Был министром магии с 1752 по 1771… — задумчиво сказала она.

— По 1770, — поправил её Нотт.

— Точно, — нахмурилась, — и что интересного?

— Сейчас как раз речь идёт о конфликте с братом, ты наверняка слышала о «противоречии братьев
Гор»?

Гермиона утвердительно кивнула. Когда-то на уроке истории они изучали этот эпизод. Гефестус
Гор послал в висок своего младшего брата зелёный луч Авада Кедавры в ночь перед тем, как
Себастьян Гор собирался объявить миру магглов о существовании волшебства.

— Ну так вот, в этой книге биограф даёт более детальное описание происходящего. Кажется,
автор, как его… — Тео посмотрел на корешок книги, чтобы вспомнить, — да, Тристан Ламанс был
другом старшего Гора. Можно сделать вывод, что информация подана почти что из первых уст.

— Он наверняка на стороне Гефестуса, — фыркнула Гермиона.

— Как и все мы.

— Не все, — твёрдо заявила гриффиндорка.

— Ой, да ладно, Грейнджер! — Тео придвинулся поближе. — Вот, послушай, — он быстро

перебрал страницы, найдя нужный абзац, — «Себастьян, младший из братьев Гор, был одержим
идеей интеграции магглов в волшебный мир. Он утверждал, что «Статут о секретности» от 1689 года
несёт больше вреда обществу, чем пользы. Гор младший был убежден, что, разоблачив миру магглов
магические способности, он и его соратники из общества «Крыло мира» положат конец классовой
борьбе и в волшебном обществе», — Тео отвёл взгляд и фыркнул. — Ни о чём таком этот идиот не
думал, он путался с магглой Санчес, и она промыла ему мозги.

— При чём тут Санчес, Нотт?! В каком-то смысле идеи младшего Гора имели место быть.
Конечно, я не считаю, что всем стоит знать о существовании магии, но тогда даже браки с
магглорождёнными преследовались по закону, — возмущалась Гермиона.

— А ты говоришь, Санчес ни при чём, — лицо Тео озарила язвительная ухмылка. — Гор явно
хотел на ней жениться или ещё чего… и обернул свою одержимость какой-то бабой в противоречащее
здравому смыслу восстание, — Тео недовольно скривился и продолжил читать. — «Гефестус, будучи
министром магии, не мог допустить разоблачения. Память о преследованиях волшебников миром
людей без магических способностей ещё была свежа. Напомним, бабушку братьев по маминой линии
повесили односельчане, заподозрив у неё необъяснимые силы. Гефестусу на то время исполнилось
шесть лет, а Себастьян был в утробе матери. Семейство присутствовало на городской площади в день
казни. Бесчеловечная жестокость оставила глубокую травму в сознании юного волшебника.
Во времена правления старшего Гора накалялись преследования, и очевидным была целесообразность
удержания секретности», — Теодор шумно выдохнул и захлопнул книгу. — Магов убивали, вешали,
преследовали, а этот кретин Себастьян хотел сдать всех с потрохами!
43/699
 — Но здесь же совершенно не сказано о мыслях Себастьяна! — парировала
Гермиона, — Его намерения были благими, просто он родился не в то время. Он с «Крылом мира»
хотел организовать просветительскую работу. Они думали усилить охранные заклинания, повлиять на
маггловское образование и положить конец враждебным настроениям. Я думаю, при должной
организации, это могло бы сработать. К тому же… — она не дала вставить слово, — он верил в
человеческую доброту и любовь, верил, что преследования остановятся, что можно будет строить
семьи с магглами и не промывать им мозги заклинаниями забвения. Себастьян хотел свободы для
всех! — почти кричала Гермиона.

— Люди чего не могут объяснить, тому противятся, — грустно сообщил Нотт. — Не смогли
объяснить происхождение магической силы и выбрали путь уничтожения.

Гермиона вдохнула поглубже, но потом осеклась, внутренне соглашаясь с Теодором.

— Но не убивать же брата! — схватилась за соломинку.

— Его нужно было остановить, — твёрдо ответил Тео.

— Можно было найти более гуманный способ.

— Иногда смерть одного спасает жизнь миллионам, — сухо произнес Тео. — Гор был мудрым
политиком.

— Но это же его родной и любимый младший брат! У них были потрясающие отношения! Нет, ну,
в конце концов, его можно было, например, пожизненно заточить в Азкабан. Я думаю, Гефестус думал
об этом, раз впоследствии отремонтировал и усилил тюрьму.

— Грейнджер, — Нотт поднял синие, полные тягостных знаний глаза, — даже будучи в тюрьме
можно управлять своими соратниками.

Повисла пауза. Ему ли не знать о том, как пожиратели смерти, даже будучи в заключении,
получали вести от Тёмного Лорда. Ему ли не знать о том, что люди неоднократно сбегали из
Азкабана, минуя сильнейшие оборонные заклинания. Ему ли не знать…

Гермиона отвернулась, поймав осознание за хвост. Как глубоко отец Тео посвящал его в
подробности работы с Тёмным Лордом? Парень не был пожирателем смерти, она это знала точно,
ведь он сидел с закатанными рукавами рубашки, и его предплечье не украшала устрашающая змея,
ползущая из черепа. Как он жил, когда Волан-де-Морт планировал захват власти, продумывал смерть
Гарри? Её смерть. А ещё Малфой… самый юный пожиратель приходился Теодору близким другом.
Значит… он разделял его взгляды. Или нет?

Краем уха Гермиона услышала, что Тео снова закурил.

— Гефестус Гор запомнился истории рядом законопроектов, которые положили начало легальному
движению Аврората… — он осторожно взглянул на Грейнджер поверх книги, будто о чем-то
спрашивал.

Гермиона склонила голову на колени, ожидая продолжения. Тео расслабил плечи и продолжил
читать вслух.

Бархатный голос Нотта разливался по берегу Чёрного озера. Было что-то успокаивающее в манере
его речи, в тембре.

44/699
 Противоречие… Этим словом можно описать весь сегодняшний, да и вчерашние дни. Гермиона
разрывалась между рациональным «беги» и эмоциональным «останься». Но она прикрыла глаза и
наслаждалась мелодичным повествованием чтеца.

Нотт озвучивал что-то о достижениях умнейшего из министров, и в его голосе слышалось

уважение. Казалось, чтение обладало гипнотическим эффектом. Будто Теодор — это дудочник из
сказки, который мелодией своего инструмента заманивал стаю крыс на верную гибель.

Гермиона медленно опустилась на землю, укладывая голову на руку. Она взглянула поверх воды.
Замок всё так же неподвижно и величественно возвышался над озером. Рассудок постепенно
затуманивался, веки казались тяжёлыми, сладкая нега расплылась по телу. Гермиона заснула.

Буквы сливались в слова, строки мелькали перед глазами. Теодор глубоко погрузился в чтение и не
заметил, что гриффиндорка, лежавшая у его ног, мирно спит. Время близилось к четырём часам. Они
пропустили обед.

Через двадцать минут, осознав, что давно не получал комментариев, Тео взглянул на Гермиону.
Она лежала на боку лицом к озеру и глубоко дышала. Шоколадные кудри рассыпались вокруг головы,
излучая еле уловимый сладкий аромат. Тео замолчал и чуть приблизился. Кажется, так пахнут
персики. Неожиданно для него самого правая рука потянулась к кудряшкам. Тонкие пальцы коснулись
шелковистых волн, и Тео почувствовал вибрации, разносящиеся по всему телу. Ещё ближе. Он
прикрыл глаза. Кажется, будто к вибрациям добавилось необъяснимое тепло. Тео опустил раскрытую
ладонь на копну волос и всеми пальцами сжал её, контролируя силу, чтобы не делать резких
движений. Чтобы не разбудить. На бледной руке, усыпанной родинками, проступили вены. Вибрации
усиливались, передаваясь окружающему пространству: земля гудела, по воде шла рябь, листья, не
удержавшись, отрывались от ветвей и улетали вслед за ветром.

Гермиона резко вдохнула. Нотт оторвал руку и вцепился в книгу. Медленно и ленно она
повернулась и вопросительно подняла бровь.

— Почему ты замолчал? — сонно спросила Гермиона.

— Ты уснула, — ухмыльнулся Тео, в глазах которого ещё держалось тепло.

— Я? — она легко улыбнулась, только глазами и, снова отвернувшись к озеру, добавила: — Не

может быть. Продолжай…

Нотт усмехнулся и опустил глаза на строки. Он продолжал читать, а сам думал о том, что
Грейнджер вот так просто уснула рядом. Слишком легко доверила ему свой покой. У неё что, совсем
не работал инстинкт самосохранения?

Нотт озвучивал биографию министра магии, и иногда они прерывались на обсуждение. Гермиона
и Теодор спорили, соглашались и снова спорили. Кажется, это занятие было им по душе. Возможно, в
этот самый тёплый октябрьский день они поняли, что могли бы стать друзьями. Могли бы, если бы не
условности и отголоски прошлого…

Тео читал ещё некоторое время, пока не стало темнеть.

— Кажется, в Большом Зале уже зажгли свет, — протянула Гермиона, поднимаясь и потягиваясь,
— скоро ужин.

Теодор проследил, как она неуклюже поднялась и отряхнула мантию, совсем как маггл. Так, как
научили её родители. Он дотянулся до волшебной палочки и безмолвно послал очищающее

45/699
заклинание на её одежду. Травинки и пыль растворились, складочки разгладились, а щёки Гермионы
покрылись лёгким румянцем.

— Спасибо, — исподлобья произнесла она и надела мантию.

— Мы, волшебники, и не такое умеем, — улыбнулся Тео и, ловко вскочив на ноги, тоже оделся.

Поднялся сильный ветер. Свинцовые тучи затянули небо и угрожающе нависли над путниками.
Стало намного холоднее. Тео и Гермиона возвращались в замок, минуя почерневшие глыбы и
извилистые кустарники. Небольшая сфера тёплого света, выпущенная Гермионой, освещала путь в
сумерках. Когда они взбирались наверх по крутой тропинке, усыпанной гравием, неожиданный порыв
холодного ветра отбросил копну каштановых волос, и они с силой хлестнули по лицу идущего позади
Нотта. Запах персика. Укол электричества. Темнота. Дезориентация. Он потерял координацию и,
поскользнувшись на камушках, упал на колени.

— Эй, с тобой всё в порядке? — испугавшись резкого звука, вскрикнула Гермиона.

— Не могу дождаться ужина, — поднялся Тео, — ноги подкашиваются.

Послышался звук весёлой толпы. Со стороны стадиона ко входу в замок приближалась стая
слизеринцев. Они возвращались с игры в квиддич, о чём свидетельствовали мётлы в руках, грязная
одежда и разгорячённые, мокрые лица. Малфой шёл в середине, и говорил с Забини. Он выделялся
среди других. Высокий рост, широкие плечи, обтянутые плотными мышцами, острые черты лица,
взъерошенные платиновые волосы, мокрые от пота, уверенный и традиционно надменный взгляд.
Казалось, будто его сделали на заводе идеальных фарфоровых кукол для аристократов. Он был одет в
плотно прилегающую спортивную кофту с длинными рукавами и эмблемой змеи на груди и
спортивные штаны, которые были в следах от травы и грязи.

Малфой указал в сторону парочки, и толпа остановилась. Грейнджер поёжилась, пропуская Нотта
вперёд.

— Какие люди! — воскликнул разгорячённый Забини. В руках у него была метла, куртка и
бутылка неизвестного напитка.

— Я вас приветствую, господа! — деланно официальным тоном громко поздоровался Тео.

Они с Гермионой подошли ближе. Несколько пар глаз буравили спутников, пытаясь уловить намёк
на причину их совместного времяпрепровождения.

— Так, так, так, — протянул Малфой, медленно скользя взглядом снизу вверх по гриффиндорке,
— Грейнджер и слизеринский мальчик… Неожиданный коктейль. Теодор, — он обратился к Нотту, —
интересный выбор.

— Люблю удивлять, Малфой, — подмигнул Тео и, кажется, немного растопил надменность

Малфоя. Гермиона покосилась на Нотта.

Завидев грязные колени Теодора, Гойл обнажил свои желтоватые зубы и протянул:

— Нотт, чем вы там занимались с зубрилой? В какой такой позе ты стоял на коленях?

Слизеринцы одобрительно завыли.

— Уймись, Гойл, — отрезал Нотт и, улыбнувшись, снова взглянул на Малфоя. Тот лишь поднял
левую бровь.

46/699
 Гермионе было не по себе от такого количества змей вокруг, но она решила не подавать виду.
Презрительно искря янтарными глазами, она сложила руки на груди и смотрела на них, как на стаю
обезьян.

— Грейнджер, не страшно тебе ходить с Ноттом в тёмный лес? — съязвил Монтегю. — Этот чёрт
не постеснялся бы…

— Нотт запустил щупальца зубриле под юбку? — разорался Гойл так, что изо рта вылетела слюна.

— Ой, смотри, чтоб к тебе в штаны не залез, — выпалила Гермиона и, не желая терпеть насмешки,
уверенно направилась к лестнице, на которой стояли слизеринцы.

— А он может, — заржал Забини, пиная Гойла в бок.

Проход заграждал Малфой, который вальяжно опёрся на метлу и потешался над происходящим.

— Я могу пройти? — воинственно посмотрела Грейнджер на Малфоя снизу вверх.

— Умоляй, — улыбнулся краем рта. Свита зашлась натуральным хохотом гиен. — Дай пройти!

— прошипела Гермиона, глядя противнику прямо в глаза.

— Неправильный ответ… — не разрывая зрительного контакта, низким тоном произнёс Драко.

— Малфой, — сжала зубы, закипая.

— Дай ей пройти, Драко, — послышался спокойный голос Тео.

Драко поднял на него серьёзный взгляд и прищурился, пытаясь прочитать мысли. Гиены
завыли снова. Секунда колебания, и слизеринец безмолвно отступил.

— Пока, — обернувшись, Гермиона сухо попрощалась с Тео.

Тот моргнул в ответ, но гриффиндорка уже бежала вверх по старинным ступенькам.

Стая расслабилась и повернула в сторону подземелья. Малфой подошёл к Нотту ближе и тихо
спросил:

— Что это бы…

— Как полетали? — Тео не дал развиться расспросам о воскресной компании и перевёл тему.

— Неплохо… — принял правила игры Малфой, — но этот долбоёб Монтегю родился без мозгов.
Он подрезал меня, когда я входил в пике, и мы оба чуть не лишились башки, — рассказывал Малфой,
пока они спускались по лестнице.

— А зачем башка, если мозгов нет? — засмеялся Тео.

— В точку, — усмехнулся Драко в ответ, — честное слово, будто с

Лонгботтомом летал, — фыркнул Драко. Пропустив одногруппников вперед, он обернулся к Тео и всё
же спросил: — Что ты с ней делал? — Драко кивнул в сторону, где случилась роковая встреча.

— Хотел убить… — серьёзно и злобно прошипел Нотт, — но тут вы… в следующий раз
попробую.

— Блять, Нотт, она же… — вздохнул Малфой, подбирая слова, — мерзкая.

47/699
 — И как ты только со мной по одной земле ходишь… — закатил глаза Тео.

— Господа, зависнем в гостиной? — воскликнул Забини. — Отчим передал отличный бурбон,

догонимся перед ужином!

Компания одобрительно загудела и направилась в слизеринское логово.

***

Гермиона резко вошла в комнату и плюхнулась на кровать лицом вниз. Постельное белье пахло
домом, чем-то родным и приятным. Было прохладно и пусто. В камине сверкал пламенный свет.

— Неудачный день? — вдруг послышался голос Джинни.

Гермиона поднялась на руках и на секунду задумалась:

— Да нет, день как раз получился… хороший. Но я только что встретила Малфоя. И он как
всегда был невыносим. Напыщенный индюк! Как же он меня бесит.

— Угу… — рассеяно пробормотала Джинни, глядя куда-то в пространство под ногами.

— Эй, Джин, что-то случилось?

— Кажется,— она подняла задумчивые глаза, — Гарри хочет сделать мне предложение…

Джинни выглядела озадаченной и встревоженной. Она сидела на своей кровати и, подобрав

одеяло, немного покачивалась. Было непривычно видеть вечно задорную и энергичную Уизли в таком
состоянии.

—Что?! Ого! — Гермиона вскочила и прикрыла рот руками. — Как ты узнала?

— Я нашла кольцо, — она виновато улыбнулась. — Мы собирались на озеро, и я зашла к нему в

комнату, чтобы забрать куртку. И там, среди вещей…

— С ума сойти! Поздравляю? — вопросительно порадовалась Гермиона. — Чтото не так?

— Я не уверена, что готова, — еле слышно сказала Джинни. — Нет, я-то его люблю и хочу
быть вместе, но мне кажется, это все слишком рано… Гермиона подошла к растерянной
подруге и присела на край кровати.

— Я тебя понимаю. Ты не должна делать то, чего не хочешь.

— Да, но я хочу! Просто не так быстро. Я же ещё даже не закончила учебу…

Девушки погрузились в тишину. Грейнджер не представляла, чем может помочь. Она и сама
считала, что сейчас было слишком рано выходить замуж. Что, если бы Рон сделал ей предложение?
Согласилась бы она? От этой мысли начали потеть ладони. Гермиона испугалась? Сомневалась? Но
разве не к этому всё шло?

— Может, ты поговоришь с ним? — Джинни посмотрела на подругу.

— Что? С кем?

Джинни просто продолжила молчать. И тут до Гермионы дошло.

48/699
 — О, нет! — замотала головой. — Нет, нет, нет! Не проси меня, Джин! Это ваши дела!

— Но, Герми...

— Нет, пожалуйста.

— Ну не просить же мне Рона, в конце концов. Ты же его близкая подруга. К кому мне ещё
обратиться?

— Может, ты сама с ним поговоришь?

— И как ты себе это представляешь? — нахмурилась Джинни и улыбнулась. — Привет, Гарри, ты,
наверное, хочешь сделать мне предложение? Так вот, я не хочу.

— Ну… Не так…

— Пожалуйста, Гермиона!

Грейнджер послала укоризненный взгляд.

— Поговоришь? Правда? Вот чудесно! Спасибо! Спасибо!

— Но я не…

— Ты настоящая подруга! Я у тебя в долгу! Проси взамен что хочешь!

Гермиона смиренно выдохнула.

— Единственное, что я попрошу — ничего у меня больше не проси! — сказала Грейнджер.

— Я тебя обожаю! — Уизли полезла обниматься.

Они несколько мгновений сидели молча и, кажется, Гермиона действительно внутренне

согласилась выполнить просьбу. Отстранившись, Уизли защебетала как ни в чём не бывало:

— Так как прошёл твой день?

— Хорошо. Сегодня было так тепло, и погода чудная! — у Гермионы случилось дежавю.

— Да, и правда, необычно для октября. И чем ты занималась в этот прекрасный день?

— Ходила на озеро. Читала, — Гермиона улыбнулась, вспоминая.

Кажется, Уизли что-то заподозрила в мимолётном жесте.

— Одна?

— Нет…

— А с кем? — прищурилась Джинни.

— С Ноттом. Только Джинни, — прервала Гермиона надвигающуюся огненную бурю, — не

начинай! Это просто совпадение. Мы немного общаемся… Ничего большего.

— Ладно, ладно, — коварно улыбнулась Уизли, — ты мне всё равно рано или поздно расскажешь.

49/699
 Гермиона закатила глаза.

***

В слизеринской гостиной было немноголюдно. Видимо, студенты разошлись по своим комнатам,

готовясь к ужину, а, может, ещё не вернулись, пытаясь продлить воскресенье. Помещение было
обставлено старинной мебелью в тёмных тонах с изумрудными и серебристыми акцентами. Оно было
больше похоже на логово видавшего жизнь злодея-холостяка, чем на студенческую гостиную. В
камине плясали языки пламени, которые, впрочем, не дарили тепла. Обычно слизеринцы
задействовали согревающие чары, чтобы компенсировать сырость и холод. Но компания,
завалившаяся в подземелье, была слишком разгорячённой от тренировки и спиртного, так что сегодня
им не понадобилось дополнительное тепло.

Пройдя в центр угрюмого зала, Забини обратился к Драко и Тео:

— О чём беседовали, детки?

— О светской жизни мисс грязнокровки и её новом ухажере, — иронизировал блондин.

— Да… Нотт у нас змей-искуситель… — поиграл бровями Блейз.

— Да он просто придурок, — прыснул Драко и упал в кресло.

— Но ты только посмотри на его морду! — Забини разместился в кресле напротив. Тео сел справа
от Малфоя. — На такое лицо можно поймать сотни цыпочек, — он расплылся в улыбке, игнорируя
недовольство Нотта. — Нет, ну серьёзно! Я бы тебя трахнул, будь я бабой…

— Забини, мне, конечно, льстит твоё внимание, но держи свои фантазии при себе, — сказал Нотт,
веселясь, и разлил в три бокала золотистый напиток.

— А мне? — протянул гнусаво Гойл.

— Сам справишься, — отмахнулся Тео.

— Да вы не шарите! — продолжил Блейз. — Этим нужно пользоваться. С вашими рожами, —

показал он на Малфоя и Нотта, — можно баб табунами собирать и драть до потери пульса, — Блейз
поднял бокал, все рассмеялись. — Дядюшка Блейз научит вас женщин любить. Хотели бы гарем?

— Я бы сейчас не отказался от женских ласк, — потянулся, словно пантера, Малфой.

— А ты, Нотт? — не унимался Забини, явно смакуя разговор.

— Я бы для начала попробовал втроём.

— Моё воспитание! — Забини одобрительно чокнулся с ним бокалом. — А если вторым будет
мужик?

— Ты на себя намекаешь, Забини? Нет, спасибо, — засмеялся Тео. — Уймись, не для тебя моя роза
цвела.

— А если Малфой?

— Ну, если Ма-а-алфой, — артистично протянул Нотт, привставая, — то я точно не смогу

отказаться, — он сжал щеку Малфоя и потряс. — Такая рожа!

50/699
 Драко грубо отмахнулся, хохоча, и для закрепления двинул Тео кулаком. Все трое громко
рассмеялись, наполняя весельем мрачное подземелье.

— Какие же вы идиоты… — сквозь смех сообщил Драко.

Блейз махнул палочкой, и зачарованная бутылка обновила всем напитки.

Огненное пойло обволакивало горло и расслабляло мышцы. Градус поднимался, а с ним и настроение
парней.

— Зачем вы живёте? — покачивая напиток на дне, спросил Малфой.

— О, я ради того, чтобы радовать мисс Дафну Гринграсс, — промурлыкал Блейз и притянул к себе
тонконогую жертву, которая как раз проходила мимо.

Дафна захихикала и умостилась на коленях у Блейза.

— Какой ты подлиза, — она провела по его щеке рукой. — Драко, а ты Асторию не видал?

— С чего бы? Она твоя сестра, Гринграсс.

— Просто… она искала тебя.

— А если серьёзно, Забини? — продавливал Малфой, игнорируя Дафну.

— Что за тяжёлые беседы на ночь глядя? Плохо будешь спать, детка, — парировал Блейз,
увлечённо рассматривая создание в своих руках.

— Как будто я до этого хорошо спал, — еле слышно произнёс Драко, отпивая Бурбон. — Тео? Есть
версии?

— Хмм… — Нотт сделал глоток, — было бы охуенно что-нибудь изобрести или что-нибудь
сделать, будучи министром, которым я, несомненно, стану, — он поднял вверх бокал, — чтобы внести
вклад в историю. Оставить след, изменить мир и вся прочая высокопарная хуета.

— Высокопарная хуета — твоё второе имя, Нотт, — подхватил Забини. Они кивнули друг другу и
выпили.

— А ты зачем живёшь, Гойл? — издевательски усмехнулся Малфой.

— Я… — Грегори опустил взгляд в стакан, — я хочу найти любовь, — промычал он.

Парни взорвались диким хохотом, таким громким, что, кажется, мебель вокруг затряслась.

— Твою мать, Гойл, — сложившись пополам, задыхался от смеха Нотт.

— Наберись терпения, детка, — расплёскивал от смеха напиток Забини, — поиски могут

продлиться некоторое время.

Звонкий басистый смех усиливался, весельчаки в конвульсиях хватались за животы.

— Перестаньте! Зачем вы так, — пыталась перекричать Дафна. — Грег, это вполне нормальное
желание, я тебя поддерживаю, — она гневно стукнула кулачком в грудь Забини.

Гойл поднял печальный взгляд на Дафну, а потом оглядел ржущих одногруппников.

51/699
 — Придурки, — выплюнул он, швырнул стакан на стол и ушёл.

Троица весельчаков постепенно пришла в себя и отдышалась. Забини даже смахнул слёзы,
проступившие от заливистого смеха.

— Да, это было сильно, — усмехнулся Малфой и приказал бутылке плеснуть ещё.

— А ты, — сверкнул морскими глазами Тео, — а ты, Малфой, зачем живёшь? — он склонил
голову и внимательно проследил за Драко.

Воздух сгустился. Зазвенела тишина. Малфой вмиг стал снова серьёзным. Он свёл брови и
опустил взгляд на дно плотного резного бокала. Холодные пальцы впивались в толщу стекла.

— Драко? — спокойно позвал его Нотт.

Малфой поднял серые, полные мучений глаза и посмотрел на друга. Взгляд Тео подействовал, как
обезболивающее, как терпкое седативное зелье и, кажется, Драко осмелился довериться ему.

— Я… — он протяжно вдохнул и на выдохе произнёс: — я не знаю.

Малфой залпом осушил остаток Бурбона в надежде на то, что обжигающий алкоголь заглушит
давящую боль внутри.

***

Январь, 1999 год.

— Какого чёрта на тебя нашло?! — крикнул Нотт, залетая в спортивную раздевалку.

Малфой стоял в штанах, обнажив торс. Он собирал спортивный инвентарь и, когда увидел друга,
так и замер с кожаными перчатками в руках. Большая часть команды уже ушла на ужин, но ещё
слышался шум воды в душевой. Они были не одни.

— Чё ты разорался? — шикнул Малфой и кивнул в сторону «свидетеля».

— Что ты устроил там, в туалете? Какого хуя, Малфой? — понизил голос Тео. Наконец выпала
возможность поговорить относительно без свидетелей.

Тео выглядел встревоженным. У него были растрёпаны волосы и напряжены плечи.

— Блять, Нотт, — сжал зубы Малфой, — не устраивай цирк.

— Да у нас только ты известный циркач, — съязвил Тео.

Малфой нервно отбросил свои вещи, резко развернулся и подошёл вплотную к стоящему у окна
Теодору.

— Чего ты хочешь? — низким угрожающим голосом произнёс он.

— Я хочу, Малфой, чтобы ты, прежде чем плеваться ядом, разобрался сначала в своей чёртовой
башке, полной дерьма, — чётко выговаривая каждое слово ответил Нотт.

Малфой ещё сильнее сжал челюсти. Нотт был прав. Ему не нужно было лишнее подтверждение
помешательства. Драко и сам понимал, что сходил с ума, терял свои ориентиры и не знал, как
выбраться из кошмара. Но признать правоту Теодора было непозволительной слабостью.

52/699
 — С моей башкой всё в порядке, — безэмоционально и холодно прошипел Малфой, — хватит
играть в рыцаря.

Тео прикрыл лицо руками и покачал головой, отрицая происходящее. Ему очень хотелось
поговорить с другом откровенно. Так, как они делали миллионы раз в слизеринской гостиной или
сидя на астрономической башне, а потом на каменном мосту. Поговорить с Драко, а не с его шипастой
озлобленной копией. Но он устал бегать за Малфоем, ожидая, пока тот растает и позволит добраться
до истинного себя.

— Какой же ты кретин, — произнёс себе в руки Тео и, подняв голову, резко спросил. — Ты хочешь
быть с ней?

Вопрос пронзил запотевшую раздевалку, как молния. На секунду показалось, будто на лице
Малфоя вот-вот проступит настоящая эмоция. Но маска безразличия усиливала свои позиции. Лишь
напряжённые мышцы шеи и рук выдавали внутреннюю борьбу.

— Быть?.. — он надменно поднял бровь.

— Ну, ладно, — закатил глаза Нотт, не сдерживая своё раздражение. — Ты хочешь повторить
вчерашнюю ночь?

Малфой смотрел на Тео беззвучно. Грозовые, холодные глаза впивались в Нотта, посылая немой
ответ.

— Так я и думал, — Тео громко выдохнул, а на лице появилась тень улыбки.

Резко отступив, Малфой отвёл взгляд, и Тео не успел прочитать эмоцию. Он сделал пару шагов в
сторону шкафчиков, но потом снова развернулся и спросил:

— Как ты можешь делать вид, что это нормально? — скривился он.

Тео вопросительно вскинул бровь.

— Ты же осознаешь, что она — гриффиндорка, чёртова грязнокровка, сучка Поттера и, блять,

знаменитая «золотая девочка»? — Малфой говорил тихо, но вены на его шее всё же напряглись.

— Мне похуй, — отрезал Нотт.

Повисла пауза. Две пары глаз буравили друг друга в отчаянной надежде обменяться эмоциями.
Малфой с силой сжимал челюсти, сдерживая крик, а Нотт вдавливал руки в подоконник до
побеления, сдерживая желание врезать.

— Я устал от всех этих чёртовых условностей, — прервал молчание Теодор и взял ноту
откровенности, — я долго жил по правилам, которые мне шептали на ухо, словно у меня нет своих
мозгов, — на этих словах брови Малфоя дрогнули. — Мне похуй, что обо мне подумают. Какого чёрта
меня должно заботить мнение этого мира, который сожрал меня, переварил и выблевал, как хренов
мусор? Я устал постоянно бояться, что сделаю или скажу что-то не так. Я сам по себе «чтото не так»,
— Теодор усмехнулся, словно душевно больной, — поэтому хуже уже не будет. Я просто устал, —
Тео закрыл глаза.

В темноте он услышал громкий протяжный выдох Драко и его отдаляющиеся шаги. Он не

откроется. Чёртова ледяная глыба по имени Драко Малфой.

Осознав бесполезность диалога, Тео сдался. Он взглянул в окно. Первые звёзды уже поблёскивали
на чернеющем небосводе. Над густым лесом поднималась сонная луна. Вечер был спокойным и

53/699
тихим, в отличие от закипающих эмоций в раздевалке. Теодор перевёл взгляд на Малфоя. Драко сидел
и, опершись руками на колени, держал голову. Лица не было видно. Теодор оттолкнулся от
подоконника и тихо пошёл к выходу. У дверного проёма он на секунду задержался и, обернувшись,
кинул:

— Малфой, не делай ей больно.

Бледное лицо поднялось над руками, и Тео заметил покрасневшие глаза.

— Ты опоздал со своими нотациями, Нотт.

Примечание к части
Всем желаю такой же тёплой и красивой осени, как у Гермионы и Тео.

Глава 4

Конец октября, 1998 год

Утреннее солнце слепило глаза. Встречный ветер обдавал холодом и пробуждал. Драко крепко
держался за рукоять метлы и стремительно набирал высоту. Понедельник — традиционно тяжёлый
день.

После обильно пропитанных алкоголем выходных болела голова. Но Драко знал, что ранние
полёты помогут ему прийти в себя. Малфой любил выйти на поле ещё до завтрака, когда большинство
обитателей замка спали. Тишина и холод — лучшие компаньоны. Он бесцельно летал вокруг
стадиона, школы, леса, над гладью воды Чёрного озера.

Драко Малфой не знал, зачем живёт. Это неожиданное осознание пришло к нему вчера, когда он
посмотрел в тёмно-синие глаза друга. Непрошеная искренность, которая повлекла за собой ураган
тревожных мыслей.

Впервые в жизни происходящее не имело смысла. Драко не знал, зачем он был здесь. Зачем он
учился в школе? Зачем ему нужно было образование? Что будет дальше? Он пойдёт работать в
министерство? В банк? Займётся бизнесом? Зачем вообще работать, если родового наследства хватит
на четыре безбедных жизни?

Кто он? Что несло в себе сочетание букв — «Драко Малфой»?

Какие ярлыки определяли его личность? Он аристократ? Наследник древнего магического рода?
Отличник? Или сын Люциуса, преданного слуги Волан-деМорта? Или самый молодой Пожиратель
Смерти, ставший им не по своей воле и не сумевший справиться ни с одним заданием?

54/699
 Перед глазами промелькнули воспоминания о допросе. Свет заклинаний, которые когда-либо
применял подсудимый, вылетающий из его палочки, множественные свидетели, угрюмые лица судей.
Это было унизительно. Малфоямладшего оправдали за отсутствием доказательств в совершении
непростительных преступлений. Многие в комитете были против. Один из судей с козлиной бородкой
сказал, что лично будет следить за Драко и не даст ему спуску, потому что «Малфоям нельзя
доверять!». Драко дали испытательный срок, заколдовав палочку отслеживающими чарами, а также
обязали закончить школу.

Из-за мерзких воспоминаний Малфой выстрелил яростным заклинанием в озеро, и громкий

всплеск прорезал утреннюю тишь.

Липкая трясина неопределённости затягивала разум Драко. Он сильнее сдавливал метлу и ещё
быстрее летел в никуда. Он злился. Мышцы горели от напряжения. Малфой злился на себя за то, что
распускал сопли. Он злился из-за того, что чувствовал себя слабым и никчёмным. Злился на
одиночество. Пусть в окружении и были толпы людей, готовых пресмыкаться и потакать его
желаниям, но никто по-настоящему не находился рядом. Никому нельзя было довериться.
Единственным светлым пятном была мама, которая, несмотря на недавние события, не утратила
оптимизма и присущей ей нежности. Даже после того, как её мужа упекли в Азкабан, она оставалась
заботливой и обходительной.

Миссис Малфой писала Драко несколько раз в неделю. Это были рассказы о неважных, по мнению
сына, светских делах, домашних хлопотах и былых воспоминаниях. Письма от матери напоминали
Драко, что он всё ещё был жив. Что у него оставался смысл дышать хотя бы ради одного человека.

А ещё радовали Нотт и Забини. У Малфоя никогда не было братьев, но он думал, что так
ощущалось родство. Им всегда было о чём поговорить и о чём помолчать. Слизеринцы находились в
похожем общественном положении: все ждали от них примерного поведения и искупления за
прошлые годы. Это дружно вызывало у ребят тошноту. Чёрта с два они прогнутся и поддадутся
ожиданиям других, в отличие от большинства «плохих слизеринцев». С Тео и Блейзом Малфой мог
быть откровенным. На них можно было положиться. Но до конца Драко не мог открыться никому.

***

— Доброе утро, котик. — сверкнула глазами Пэнси.

— Паркинсон? Что ты здесь делаешь? — войдя в раздевалку, раздражённо спросил Малфой.

— Соскучилась… Хотела пожелать тебе доброго утра, — она похлопала длинными ресницами.

Пэнси медленно подошла к шкафчику, к которому приближался Драко. Она игриво наматывала на
утончённый пальчик тёмную прядь, которая выбивалась из чёткого каре.

— Ты не вовремя.

Драко злился. Его бесило то, что Пэнси вторглась в единственное тихое время, в драгоценные
минуты одиночества.

— Ну чего ты? Драко… Плохо спал? — пролепетала мелодично.

Малфой уже давно плохо спал. Крепкий забвенный сон был, кажется… сколько? Два?.. Три года
назад? Кошмары каждую ночь запускали гнилые мертвецкие пальцы в голову слизеринца. Чаще всего
ему снилось, что он пытался бежать в кромешной тьме вслед за женщиной с чёрными с прядью
платины волосами, но ноги словно наливались свинцом. Иногда они были скованы неподъёмными
цепями, которые лязгали всякий раз, как Драко пытался пошевелиться. Оковы сильнее сжимали и до
крови впивались ржавыми звеньями. Леденящие душу мерзкие объятия. Его объятия. Вспышки
55/699
зелёного света. Крики. Треск ломающихся человеческих костей. Кровь. И глаза… Голубые глаза
матери, наполненные страхом; серые, такие похожие на его, надменные глаза; красные бесчеловечные
щели, которые следили за ним; сотни пустых глаз, которые покинула жизнь; и медовые… полные
боли и необъяснимой отваги.

— Котик… — Пэнси нежно коснулась плеча Малфоя. Она коварно улыбнулась. — Я знаю один
верный способ поднять настроение.

Паркинсон. Она всегда знала, что делать, как угодить. Она очаровалась Малфоем ещё в начале
учёбы и надёжно погрязла в зыбучих песках его влияния.
Пэнси была удобной. Малфой лично выдрессировал в ней необходимые качества и привычки. Личная
преданная игрушка.

Он выдохнул. Пэнси ласково обвила руками его широкую спину. Она задела чёрными короткими
ноготками край спортивной кофты и потянула наверх, снимая её.

— Ты в отличной форме, — взглянув на рельефное тело, прошептала Паркинсон.

Не теряя времени, она прижалась к его мраморному торсу и поцеловала в губы. Малфой стоял
неподвижно. Он нахмурил брови и отстранённо наблюдал. Как будто это не его облизывала у
шкафчиков королева Слизерина, а только его неподвластное тело. Просто суррогат.

Драко немного приоткрыл рот, и Пэнси провела языком по его зубам. Волна возбуждения
набирала свою силу. Тонкая рука скользнула ниже живота и стала поглаживать сквозь плотную ткань.
Пэнси отстранилась и похотливо облизнула губы.

— Ну же, малыш…

Болотно-зелёными глазами она впивалась в бледное лицо и неспешно расстёгивала на себе

школьную блузку. Малфой был холоден, он не выдавал никаких эмоций, лишь изогнул левую бровь.

Пэнси знала, что делать. Она двигалась плавно, словно чёрная кошка. Она сняла рубашку и
бросила её на скамью. На Пэнси осталось чёрное кружевное белье и школьная юбка — похоть в
сочетании с детской невинностью. Подойдя поближе, она повернулась и прижалась округлыми
ягодицами к его паху. Драко услышал запах приторных дорогих духов. Пэнси взяла покрасневшую от
холода руку и положила себе на бедро, продолжая тереться о ткань спортивных брюк. Довольно
простонала. Ей льстило, что из-за развязных движений Драко становился твердым. Пэнси ещё раз
скользнула ягодицей по напряжённой области паха и взглянула из-за плеча. Паркинсон чувствовала
себя искусительницей, она упивалась властью, которая на мгновение оказалась в её руках.

Драко поднял руку. Слизеринка почувствовала, как он с силой сжал её тело, сминая юбку.
Назойливые демоны накаляли злобу, и Драко отчаянно желал избавиться от них. Он резко схватил
второй рукой талию и прижал задницу Паркинсон к себе. Она простонала и слегка повернула голову
на него. Чёрные волосы скрывали взгляд, было видно лишь пухлые приоткрытые губы.

Раздражение вперемешку с вожделением. Пульсация, дрожь, озноб.

Малфой с силой развернул Паркинсон лицом к шкафчикам и вскинул её руки. Быстрым

небрежным движением он спустил штаны, поднял юбку и, отодвинув чёрные трусики, резко вошёл.
Послышался короткий вскрик, но Малфой тут же обхватил рот Паркинсон, заставляя заткнуться:

— Ни звука.

Чувствуя, как заканчивается воздух, Пэнси покорилась. Малфой властно взял её обеими руками и с
силой начал вбиваться. Тяжело дышал. С каждым вдохом что-то тёмное и опасное попадало в лёгкие,

56/699
разрасталось и усиливалось внутри, как смертельная болезнь. Тьма переполняла тело и пробиралась в
сознание. Чёткие, громкие шлепки вперемешку с металлическим стуком разносились по раздевалке.
Малфоем овладела ярость. Удары усилились. Ягодицы Пэнси покраснели. Ещё сильнее. Мысли,
которые одолевали слизеринца в полёте, снова врывались в разум. Зачем он здесь? Какой в этом
смысл? Для кого это всё? Малфой схватился за тазовые кости Паркинсон и гневно ускорил темп.
Мышцы на бледной спине окаменели. Пэнси вцепилась в руки Драко в попытке ослабить хватку.

— Малыш, мне…

Малфой откинул голову назад. Глаза были закрыты, брови нахмурены, челюсти сжаты. На шее
проступили вены напряжения. Пусть замолчит! Голоса внутри и вокруг должны навсегда умолкнуть!
Он снова резко склонился над заложницей и одной рукой вдавил её грудь в холодный металл. Это был
настолько сильный удар, что, кажется, шкафчик прогнулся. Малфой стал вбиваться ещё глубже.
Агрессивнее. Сильнее. Резче.

— М-мне больно…

Услышав где-то в тумане мольбу Паркинсон, Драко распахнул грозовые глаза и неожиданно
оттолкнул изогнувшуюся девушку. Она чудом сохранила равновесие и не упала. Малфой, тяжело
дыша, опустился на скамью. Холодный металл позади обжигал голую кожу. Штаны остались
приспущены. Пэнси, глаза которой были в чёрных мокрых разводах, обернулась и загадочно
потянулась к слизеринцу. Небрежно взглянув, Малфой схватил её за затылок и медленно опустил на
колени. Яростно сжимая волосы, он колебался между тем, чтобы отшвырнуть Пэнси, как мелкую
собачонку, и воспользоваться ею, взяв своё.

Паркинсон облизала губы и потянулась к нему. Она знала, что делать.

Малфой закрыл глаза и облокотился на шкафчики. Тёплые, влажные движения приближали его к
разрядке. Тьма внутри усиливалась, заставляла тело дрожать, пробуждала внутри горечь с привкусом
тошноты. Паркинсон ритмично работала ртом. Приглушенно стонала. Ускоряла темп. Ещё быстрее.
Малфой грубо взял её за шею и… на секунду все его мышцы напряглись, а назойливые мысли
растворились. Лишь на миг.

Он кончил, не отрывая головы Паркинсон, не позволяя ей вдохнуть.

***

Заправив рубашку и обновив макияж, Пэнси повернулась и промурлыкала:

— Пойдём на завтрак?

Малфой ничего не ответил. Он обхватил бледными пальцами узел зелёного галстука и подтянул
его под самую шею. Накинув спортивную сумку на плечо, Драко направился к выходу. Стук каблуков
покорно последовал за ним.

Подходя к замку, он увидел шумную группу людей. Кто-то заметил Драко, и внимание десятков
глаз вмиг обратилось на парочку.

— Мистер Малфой! Пару комментариев для «Магического ока».

— Мистер Малфой, что вы так рано делаете за пределами школы?

— Надеетесь ли вы отмыть репутацию самого молодого пожирателя?

— Это ваша невеста, мистер Малфой?

57/699
 Толпа репортёров обступила Драко, заграждая проход. Яркие вспышки ослепляли. Экстремально
громкий гул сводил с ума.

— Какого х… — прорычал Малфой, схватил Пэнси за руку и с силой пробрался к входной двери
замка.

— Что они делают на территории школы? Разве это не запрещено? — проскулила Пэнси, когда
дверь за ними захлопнулась.

— Не знаю.

Драко всем телом излучал раздражение. Нервы были на пределе. Он ворвался в Большой зал и
громко зашагал к столу, сбив по дороге второкурсника.

Слизеринцы завтракали. Нотт и Забини ели шакшуку с хлебом и о чём-то весело беседовали.

—Ты упёртый, как баран, — донесся обрывок фразы Забини.

— Люби меня таким, какой я есть, — захохотал в ответ Нотт.

— О, Малфой, детка, где тебя носило? — Забини перевёл взгляд на идущую позади Паркинсон и,
расплывшись в улыбке, добавил: — А, я понял.

Малфой бросил сумку на пол и сел между парней, сохраняя злобное выражение лица.

— Что случилось? Не встал? — подмигнул Тео и в ответ получил серый расстрел.

— Грёбаные репортёры, — отрезал Малфой и вцепился в медный кубок.

— Где? — обернулся Забини.

— Возле дверей замка. Стая шакалов. Какого чёрта?

Послышался металлический стук. Все обернулись на Макгонагалл. Она возвышалась над

золотыми крыльями совы, по бокам которой плавились свечи, и звенела ножом о кубок.

— Дорогие студенты, — начала директриса, когда все утихли, — я поздравляю вас с началом
новой учебной недели!

— Тоже мне праздник, — фыркнул Забини.

— Сегодня в школу прибудет проверка из министерства, — зал удивлённо загудел, — а также

репортёры. Вы не обязаны ни с кем общаться, — Макгонагалл заботливо посмотрела на Гарри и
Гермиону, — но ваши комментарии могут благоприятно повлиять на имидж школы и, несомненно, на
настроения магического сообщества. Нам всем не помешает напоминание о том, что война позади.
Хорошего дня! — Сойдя с постамента, она тихо пробормотала: — Надеюсь, это скоро закончится.

— Пиздец… — Драко запустил руку в волосы в уставшем жесте.

— Репортёры в школе? Это, кажется, перебор даже для Макгонагалл, — возмутился Тео.

— Старуха совсем потеряла рассудок в погоне за «миром во всём мире», — добавил Забини.

58/699
 Драко не мог заставить себя есть. Голод перебивали жгучая ненависть и раздражение. Больше
всего он не любил журналистов. Они казались ему назойливыми мухами, которые выводят из
равновесия одним своим жужжанием. Мелочные насекомые.

На стол упал тёмно-зеленый конверт с именным гербом Малфоев. Мама… Агрессия в миг
ослабела. Кажется, Драко даже удалось поглубже вдохнуть. Он аккуратно развернул письмо и узнал
родной витиеватый почерк:

Привет, мой милый!

Надеюсь, у тебя всё хорошо. Было бы радостно узнать больше подробностей, а не те скупые
пару строк, которыми ты наградил стареющую мать.

Я затеяла ремонт в главной гостиной. Хочу кардинально поменять цвет стен. Что ты думаешь
по поводу светло-сиреневого? На это меня вдохновили гортензии, которые уже отцветают в саду.
Помнишь? Это те лиловые цветочки, которые ты в детстве называл «тучками». Вкладываю тебе в
конверт одно соцветие.

На Хэллоуин я нанесу визит твоей бабушке. Передам от тебя привет, ты ведь не против?

Обнимаю крепко.

Мама.

P.s. Ты бы написал отцу. Будь милосердным, Драко.

Из конверта выпал маленький цветочек. Тёплая волна разнеслась по телу Драко. На губах
проступила улыбка.

Решив не медлить с ответом, тем более, что кусок в горло не лез, Драко написал:

Дорогая мама!

Ты всегда будешь молода и свежа, как твои гортензии, мои любимые «тучки».

Радуюсь, что ты нашла занятие по душе. Полагаюсь всецело на твой вкус. Уверен, светло-
сиреневые стены внесут свежести в дом.

Моя жизнь однообразна и рутинна. Не хочу утруждать тебя скучными подробностями.

Но у меня всё хорошо.

Тео и Блейз передают привет и благодарность за тарталетки с грушей. Говорят, они не ели
ничего вкуснее в своей жизни. Я присоединяюсь.

Твой непокорный сын, Драко.

Запечатав письмо, Малфой положил его во внутренний карман мантии. При возможности он
сходит в совятню и отправит его.

Внимание переключилось на друзей. Теодор, закончив трапезу, склонился над какой-то ветхой
книгой. Забини заинтересованно повернулся к нему.

— Тео, ты так много читаешь, — начал Блейз, отвлекая от занятия, — я ревную, детка!

59/699
 В ответ Нотт лишь ухмыльнулся, но не оторвал глаз от строк.

— Избегаешь реальности? — приблизился Блейз так, что не заметить его было сложно.

— Реальность меня удручает… — с улыбкой на лице буркнул Тео.

— Но я же в реальности! — наигранно обиделся Блейз.

Тео поднял на него взгляд.

— Если бы в реальности был только ты, Забини, я бы сжёг все книги мира!

— Что читаешь? — вклинился Драко. — Странный язык какой-то…

— Это наш язык. Только он зашифрован. Это дневник одного типа, который знает толк в
путешествиях во времени.

— Хмм… — протянул Малфой. — Кажется, я где-то видел этот символ, — он ткнул пальцем
на характерный зигзаг после выделенного жирным шрифтом слова.

— Да? — оживился Тео. — Где?

— Не помню… Но точно где-то видел.

— Чёрт, Малфой, это очень важно. Вспоминай! — Тео схватил друга за руку.

— Воу, спокойно, — вскинул бровь Драко и вырвался из хватки. — Если вспомню — скажу. Что за
важность такая?

— Исследовательский интерес, — улыбнулся Тео.

— Ты иногда похож на Грейнджер, — скривился Малфой, — только ещё руку подними.

В этот момент Забини схватил руку Нотта и поднял вверх, крича:

— Десять очков Гриффиндору!

Они заржали. Тео двинул Блейза в живот и тоже расхохотался. Все трое как по команде взглянули
на стол в противоположной части зала. Грейнджер что-то возмущённо рассказывала Поттеру,
возможно, жаловалась на распоряжение Макгонагалл по поводу репортёров. Тео задержал взгляд на
растрепанных локонах и невольно улыбнулся.

***

Первым уроком было зельеварение. Теоретическая часть, которая нагоняла смертную тоску.
Малфой и Нотт, сидевшие за одной партой, уже знали суть изучаемого зелья, поэтому развлекались
игрой в миниатюрные шахматы под столом. Следующей в расписании должна была быть общая пара
ЗОТИ.

Парни шли по солнечному коридору и, не жалея красного словца, обсуждали целесообразность

изучения банальных зелий. Из-за поворота на них налетела толпа людей с блокнотами и
фотоаппаратами.

— Сука, только не это, — внутрь себя прорычал Малфой.

Репортёры сразу узнали платиновые волосы и немедленно накинулись с расспросами.

60/699
 — Мистер Малфой, можно пару комментариев? — воскликнула девушка с широкими плечами.

— Мистер Нотт, что вы чувствуете в связи со смертью отца? — обратился мужчина с усами.

Журналисты обступили парней и бесперебойно сыпали вопросами об их личной жизни, будущем

и очистке репутации. Малфой заметил несколько студентов Гриффиндора, которые крались под самой
стенкой, стараясь остаться незамеченными, и его осенила идея.

— Какова роль образования в вашей дальнейшей карьере? — не унималась журналистка.

— Я полагаю, — начал Малфой, — о роли образования вам лучше будет узнать у самого мистера
Поттера и его «золотых девочек», — он кивнул головой в сторону Гарри, Гермионы и Джинни,
которые уже почти завернули за угол.

Толпа репортёров, словно коршуны, с шумом переключились на новых жертв, освободив проход.

— Лихо, — усмехнулся Теодор.

Лицо Драко исказила улыбка злорадства: Грейнджер, заключённая в плен, буравила мерзавца
огненным презрением. Негодование выплёскивалось за берега.

— Наслаждайся, — одними губами шепнул он.

Предмет «Защита от темных искусств» в этом году вёл новый преподаватель — профессор Хёрст.
Арон Хёрст прибыл из Австралии по личному приглашению директора Макгонагалл. Он был
известным одарённым магом, автором книг о старинных обрядах Австралии.

У многих студентов язык не поворачивался называть его «профессором». Хёрст походил на

молодого шамана: на вид не больше тридцати, худощавый, светлые, выгоревшие на солнце волосы,
заплетённые в беспорядочные дреды длиною до поясницы, загорелая, бронзовая кожа, объёмные
льняные одежды и разноцветные бусы из камня и дерева. Он ходил с длинным деревянным посохом,
на конце которого висела связка перьев экзотических птиц. Образ дополняли вечно босые ноги.
Некоторые студенты заключили пари, будет ли Хёрст светить пятками в январе. Профессор часто
улыбался и казался немного безумным, особенно когда воодушевлённо тараторил о силах природы.

— Сегодня мы изучим коллективный приём усиления, — начал Хёрст, шагая по классу. — Кто мне
скажет, в чём суть?

В классе повисла непривычная тишина. Хёрст опёрся о посох и прищурился.

В углу, который хуже всего освещал оконный свет, сидела пара человек в форменных мантиях.
Ученики догадались, что это, вероятно, те самые министерские проверяющие, о коих говорила
директриса.

— Да, сэр, — указал Хёрст на поднявшего руку Дина Томаса, — простите, не помню вашего
имени, ещё не адаптировался.

— Дин Томас, профессор. Суть коллективного усиления в том, чтобы коллективно усилить
заклинание.

— Гений… — закатил глаза Нотт. Малфой прыснул.

— Вы правы, Дин, — радостно подхватил Хёрст, — но хотелось бы конкретики. Может, вы

скажете, молодой человек? Судя по вашей улыбке, вам известен ответ, — обратился он к Малфою.

61/699
 Слизеринец скривился в отвращении и неохотно сказал:

— Идея заключается в том, что при должном обращении можно сконцентрировать силу
нескольких волшебников в одном магическом импульсе. Чаще всего маги «скидываются» в сферу, а
потом посылают её на миссию.

— И как называется заклинание? — Хёрст поднял одну ногу, будто собрался бежать.

— Роборис Майорис.

— Совершенно верно, — подпрыгнул, оперевшись на посох. — Ваше имя? — Невилл

Лонгботтом, — хитро улыбнулся Драко.

— Эй! Никакой он не Невилл!— возмутился истинный Лонгботтом. — Это Малфой!

— Хм, — призадумался Хёрст, — Драко Малфой? Наслышан… — протянул, пробуя фамилию на

вкус, и направился в центр класса.

— Что это, блять, значит? — тихо прошипел слизеринец, обращаясь к Нотту. В ответ Тео покрутил
у виска.

— Итак, господа, у вас будет коллективное практическое задание! — присел на корточки босой
профессор, а затем резко встал. — Но для начала пятиминутка теории, — он взмахнул ногой, и на
доске вырисовалась траектория движения палочкой и подробное произношение заклинания. —
Роборис Майорис, ударение на «о», заклинание довольно простое в понимании, но не в исполнении.
Поэтому вы будете поделены на группы по четыре человека. Каждой группе будет предоставлена
зачарованная сфера, в которую команда поместит любое заклинание и потом дружно его усилит до
той меры, на которую способна. Затем, на следующем занятии я специальным прибором, — он указал
на огромную медную конструкцию с мудрёными механизмами и шестерёнками, — измерю силу,
заточённую в сфере, и та группа, которая соберёт наибольшее количество энергии, получит
дополнительные баллы. Они станут решающими в допуске к сдаче ЖАБА. И! Личный приз от меня
— порт-ключ, который я зачарую по заказу группы.

Ученики довольно загудели. Шанс получить порт-ключ означал возможность перенестись в

любую точку мира посреди учебного процесса. Мужчина в фиолетовой мантии, сидящий в конце
класса, неодобрительно хмыкнул и что-то записал в блокнот.

— Естественно, вы сможете воспользоваться порт-ключом только во внеурочное время, —

добавил Хёрст и взмахнул посохом, заставляя бумажный список на столе разделиться на мелкие
кусочки. — Для уравнивания сил я разделю вас на группы в случайном порядке.

В ответ послышались возмущенные хныканья и возня. Профессор замер, словно ящерица, и

серьёзным тоном проговорил:

— О-о-о, вам нет смысла печалиться! Зачастую неожиданное стечение обстоятельств может
образовать удивительные союзы!

Кружащие бумажечки тем временем завершили свой танец, образовав группы по четыре штучки, и
зависли в воздухе перед Хёрстом.

— Итак, мисс Лавгуд, мистер Томас, мистер Поттер… — на этой фамилии профессор запнулся, —
и мисс Гринграсс. Вы в первой группе, и эта сфера для вас, — он отлевитировал серебряный шар
размером с тыкву в правый угол комнаты. Трое студентов неуверенно прошли вслед.

62/699
 — Почему вас трое? — широко разведя руки и нагнувшись, спросил Хёрст.

— Мистер Поттер не доступен, — зачарованно промолвила Луна. Кажется, они с профессором

были из одного теста.

— Хм… — Хёрст нахмурил выгоревшие брови, — передадите ему, в таком случае, мой
пламенный привет… — задумчиво сказал он и резко развернулся к классу.

Профессор определил ещё две группы, и они выстроились вокруг магических сфер. Затем он
снова подпрыгнул к списку, оперевшись на посох, и громогласно сообщил:

— Мисс Грейнджер…

— Я здесь! — выкрикнула Гермиона, ворвавшись в класс вместе с Гарри и Джинни.

— Приветствую! — Хёрст окинул пытливым взглядом новоприбывших. — О, вы, вероятно,

мистер Поттер? — покосился он на Гарри и улыбнулся по-братски.

— Да, сэр… — растерянно пробормотал Гарри.

— Спасибо вам, — одними только глазами многозначительно кивнул Хёрст. — Вам примкнуть к
первой группе. А вы… мисс?

— Уизли, профессор.

— О, чудесно. Вас я ещё не распределил. Присаживайтесь, мисс Уизли.

Джинни и Гермиона направились занять свободную парту, как вдруг Хёрст выкрикнул:

— Продолжим! Мисс Грейнджер, мистер Финниган, мисс Браун и мистер Малфой.

Услышав профессора, Гермиона вцепилась в парту, словно ей вынесли смертельный приговор.

— Но, сэр, — вырвалась мольба, однако профессор её не заметил, — можно ли попросить о

замене? — Предположение взаимодействия с Малфоем заставляло дёргаться правый глаз.

— Хм… да, вы правы, — профессор занёс посох над головами студентов, — трое гриффиндорцев
против одного… лучше уравнять силы…

Гермиона напряглась сильнее.

— Замена Финнигана на Забини, нет, стойте… на Нотта. Звучит лучше, — Хёрст поприветствовал
лучезарной улыбкой новую группу и направил очередную сферу в её сторону.

— Но, профессор Хёрст, это не совсем…

— Тс-с-с, — нагнувшись к самой земле и прижав палец ко рту прошипел безумец, — мисс
Грейнджер, вы, как опоздавшая на урок, не располагаете благосклонностью Барни.

Студенты не отрывали глаз от действий чудаковатого профессора. Гермиона залилась краской. Она
не опоздала бы, если б не выходка Малфоя и толпа жаждущих репортёров.

— Кого? — еле слышно спросила она.

— Барни, — обыденно произнёс Хёрст, мотнув подбородком в сторону посоха. — Какой же он

псих, — шепнул Малфой.
63/699
 Когда все ученики были разделены на команды, профессор пробежался между сферами,
убеждаясь, что всё под контролем. В классе стояла недоумевающая тишина, которую нарушал звук
шлёпающих голых ступней. Пара надзирателей из министерства не спускала глаз с Хёрста, забывая
записывать.

— Главный залог успеха в выполнении этого задания — сильное желание помочь коллективу. Или
взять на себя ответственность за всю группу, но тогда вы все должны определить сильнейшего
лидера, — сказал босоногий, затем прокрутился вокруг посоха и таинственно добавил: — истинная
сила в жгучем желании… — он застыл, как тотемный столб, и только жёлтые глаза бегали, сканируя
студентов. — Если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти, — профессор Хёрст с ногами залез
на учительский стол.

— А как мы поймём, что заклинание усиливается? — спросила Джинни.

— Вибрации. Ваша сфера будет звенеть от переполняющей её энергии!

Четверо студентов стояли вокруг серебряной сферы в гробовой тишине, в отличие от других
групп, которые тут же стали договариваться. Гермиона, нахмурившись, сверлила глазами шар,
Малфой смотрел куда-то вверх, плотно стиснув зубы, Лаванда растерянно искала поддержки, а Тео
безмятежно ухмылялся.

— Ну что, Браун, возьмёшь на себя бразды правления? — засунув руки в карманы, издевался
Теодор.

— В смысле?

— Безумец сказал выбрать неопровержимого лидера, я сделал выбор, о, моя королева, — Тео
покорно склонил голову.

Глаза Браун расширились.

— Прекрати, Нотт, — фыркнула Гермиона и шёпотом обратилась к Лаванде: — В чём суть

задания? Это коллективное усиление?

Браун растерянно кивнула в ответ.

— Тогда, для начала, нам нужно выбрать заклинание, которое стоит усилить. Предлагаю
Делетриус.

— Нет, — отрезал Малфой.

— Почему нет?

Малфой лишь закатил глаза в ответ. Гермиона фыркнула и сложила руки на груди.

— Тогда предлагай ты!

Он набрал в лёгкие воздух, но Тео перебил:

— Давайте Редукто. Будет эффектно смотреться в сфере.

— Нет, — Малфой излучал убийственный холод.

— Какой ты неприятный… — улыбнулся Тео.

64/699
 — Бомбарда, — твёрдо заявил Малфой. — Эффектнее некуда, — взглянул на друга.

— Вы поговорили? — нетерпеливо рявкнула Гермиона.

— Грейнджер, ты куда-то спешишь? — склонив голову на бок, съязвил Малфой.

— Подальше от тебя, — метала искры Гермиона. — Давайте с этим покончим.

— Прошу, — Тео взмахнул рукой, предлагая Гермионе пройти к сфере. Она злобно взглянула в
ответ.

— Бомбарда!

Из палочки Гермионы полетели красные искры. Они медленно наполнили сферу и закружились,
словно капли акварели в воде.

— Отлично, теперь усиление, — она взглянула на доску и повторила нарисованную траекторию

движения палочкой, — Роборис Майорис!

Ничего не произошло. Гермиона попробовала ещё раз, но сфера даже не колыхнулась. Малфой
звучно усмехнулся. Немой укор полоснул самолюбие Грейнджер.

— Что, Малфой, сильно умный? Сам попробуй! — она раздражённо вскинула руки.

Слизеринец небрежно поднял палочку и произнёс заклинание. Серебряная сфера с красными

искрами немного пошатнулась. Малфой свёл брови и повторил.
Ничего. Он нервно дёрнул рукой и снова послал заклинание в чёртову сферу. Безрезультатно.

— Практика, господа, — послышался затуманенный голос профессора, сидящего на столе в позе

лотоса, — у вас будет доступ в класс на протяжении всей недели. Пополнять сферы коллективным
усилением можно хоть каждый день. Кто больше? — Он спрыгнул со стола и плавно, словно ягуар,
подошёл к враждующей группе. — Сосредоточьтесь на силе внутри, которую вы готовы отдать во имя
коллективного блага, — глядя на раздражённого Драко неестественно жёлтыми глазами, Хёрст
постучал кулаком в грудь.

— А что, если мы попробуем вместе? — несмело предложила Лаванда.

— Хорошая мысль, — подхватила Гермиона и перевела укоризненный взгляд на слизеринцев. Тео

мягко улыбнулся в ответ.

По команде Гермионы все четверо выстрелили лучами в парящую сферу, и та стала заметно
вибрировать. Лицо гриффиндорок озарила победная улыбка, Малфой заметно расслабился.

Попытки усилить заклинание в сфере продолжались до конца занятия, но не увенчались особым

успехом, как, впрочем, и у всех учеников в классе. Было решено собраться после уроков и
попробовать снова.

***

До конца дня Драко старался не высовываться в общие коридоры, а если приходилось

передвигаться, накладывал на себя дезиллюминационные чары. Журналисты плодились, как грибы.
Они заглядывали в классы, фотографировали в столовой, вылавливали студентов во дворе и галереях.

65/699
 Перед ужином у Драко появилась минутка сходить в совятню. Сделав себя невидимым, он
поднимался из подземелий и, проходя мимо парочки одногруппников в окружении назойливых ищеек,
подслушал интервью.

— То есть, вы поддерживаете настроения директора?

— Мы всегда были на стороне добропорядка, — важно заявил Монтегю. Драко округлил глаза, не
веря своим ушам. — Сейчас для нас самое важное — закончить учёбу.

Слизеринец стоял с необычно зализанными волосами и натянутой улыбкой пай-мальчика. Рвотные

рефлексы Малфоя усилились.

— Как вы относитесь к тому, что Слизерин считают факультетом потомков пожирателей

смерти? — спросил невысокий мужчина с коварной искоркой во взгляде.

— Мы не должны отвечать за поступки своих родственников, — вступила в беседу Дафна

Гринграсс, — тем более, что не у всех родители были пожирателями.

— Я думаю, мы другое поколение. И нам своим примером предстоит доказать, что Слизерин —
это не факультет негодяев, а факультет умных и целеустремлённых волшебников, — протараторил
явно заученную фразу Монтегю.

От услышанного Драко звучно фыркнул, и пара молодых журналисток, стоящих в стороне,

обернулась. Но они никого не увидели. Не в силах больше слушать концерт лицемерия, Драко
бесшумно зашагал прочь из замка.

Идя в потёмках, он срывал злость на всём, что попадало под руку. Хвойные кусты лишались
ветвей, влажная земля вздымалась волнами, многовековые камни с треском разлетались в клочья.
Драко рассекал палочкой воздух и крошил невиновных. Это должно было помочь, но раздражение
только нарастало.

Гнусные подхалимы, мелочные подлизы. Кажется, ещё только вчера этот проклятый Монтегю
выражал восхищение, увидев чёрную метку на предплечье Драко. А теперь он «на стороне
добропорядка». Мерзкий слизняк прикрывает свою задницу, чтобы его допустили участвовать на
отборочных соревнованиях по квиддичу. А Гринграсс? Просто Мисс Вселенная с безупречной
репутацией. Почему бы ей не рассказать, как она хотела «подложить» свою младшую сестру под
пожирателя смерти, чтобы стать ещё ближе к правящей стороне? Куда ветер, туда и она. Мерзость.

Злость переполняла Драко и придавала ему сил. Он взбегал по винтовой лестнице на самую
вершину башни, не останавливаясь и не давая себе отдышаться. В ушах звенело, глаза застилали
чёрные пятна. Попадись ему сейчас кто-то под руку, беднягу пришлось бы сшивать по кусочкам.
Малфой отчаянно бежал по ступенькам, желая избавиться от эмоций, он ускорялся, в надежде, что
сможет убежать от самого себя. Лишь добравшись до вершины, до круглой комнаты с десятком сов
Драко заметил жгучую боль в лёгких, словно наглотался игл. Он упёрся руками в колени и попытался
успокоить сердцебиение. Помогло. Мышечная боль вытесняла ярость. Только Малфой подумал о том,
что на секунду его настроение уравнялось, как заметил женскую фигуру, надвигающуюся на него.
Вены на шее стали пульсировать с новой силой.

— Грейнджер, тебе платят за то, чтобы ты меня преследовала?

Гермиона приблизилась, её лицо осветила луна. Между бровей проявилась тёмная складочка
негодования.

— Всего золота мира не хватит, чтобы расплатиться со мной, будь это правдой, — она гордо
подошла вплотную, желая выйти, но Драко загородил проход. — С дороги, Малфой.

66/699
 — Кажется, у меня дежавю… — он стоял, не шелохнувшись. Надменно посмотрел сверху вниз, и
злая, еле заметная улыбка исказила каменное лицо.

— Малфой… — угрожающе произнесла Грейнджер.

Слизеринец чувствовал, как чистое топливо растекалось по его венам. Одна искра, короткое
замыкание, и он взорвётся, унося вместе с собой весь чёртов мир. Как огромный склад с
боеприпасами, который годами ветшал, и кто-то по глупости обронил сигарету, запуская
смертоносную ударную волну. Отборный концентрат из раздражения пульсировал в висках. И тут
она. Малфой был уверен, что вселенная насмехалась над ним и посылала «неожиданные
случайности», чтобы проверить стрессоустойчивость.

Гермиона цокнула языком, не скрывая своего презрения.

— Малфой, дай пройти. Я не собираюсь вестись на твои провокации.

— Ты всегда можешь выйти в окно, Грейнджер, — издевался Драко.

Гермиона понимала, что это были просто странные садистские наклонности, и верный способ
поскорее отделаться от придурка — игнорировать его выпады. Но как бы она ни уговаривала своё
рациональное сознание, злость постепенно смыкала лапы на шее. Её раздражал надменный тон и
выражение лица, будто Малфой возомнил себя повелителем всей магической Англии. А на самом
деле он был мелочным, жестоким и отвратительным. Он не стоил её эмоций и потраченного времени.

— Что, в этот раз некому спасти твою мелкую гриффиндорскую шкуру?

— Я сама могу постоять за себя, отойди! — Гермиона дерзко вздёрнула подбородок, показывая,
что не собирается играть в его игры.

Как же его бесил этот её жест. Даже больше, чем вечно поднятая рука.
Малфой сжал кулаки, останавливая порыв схватить чёртов подбородок и

опустить его с такой силой, чтобы сука никогда больше его не задирала.

— Господи, что тебе от меня нужно? — выпалила в нетерпении Грейнджер. — Тебе мало было
спустить на меня стаю журналистов?

— Я думал, тебе понравится, о, «золотая девочка», — Малфой издевательски усмехнулся, смакуя

прозвище Грейнджер.

— Какой же ты придурок! — она схватила его плечо и попыталась отодвинуть, но едва ли ей было
это под силу. Малфой врос в пол.

— Руки… — озлобился он. — Не смей трогать меня, ты, грязно…

Не дав закончить мерзкую фразу (неужели он действительно собирался сказать это слово, после
всего, что произошло за последний год?), Гермиона выхватила волшебную палочку и нацелила прямо
на подбородок придурку.

— Малфой, отойди.

— А то что? — он приблизился так, что волшебная палочка ещё сильнее впилась в кожу. — Что ты
сделаешь со мной, Грейнджер? — заглянул в глаза. — А я знаю… Ни-че-го, — потешался и ещё
больше склонился. Его злобное дыхание касалось ресниц. — Ты всего лишь трусливая сука. Мы оба
знаем, что у тебя кишка тонка, и ты будешь стоять здесь столько, сколько я захочу.

67/699
 Глаза Гермионы округлились от неслыханной дерзости. Она вдохнула поглубже, чтобы
разразиться потоком молний.

— О, Малфой, будь уверен, я знаю сотни заклинаний, которые научат тебя… — но её тираду
прервал высокомерный смешок.

— Кажется, сегодня ты показала, что на практике не такая уж одарённая. Ты сама

посредственность, Грейнджер.

— Да как ты смеешь! — Гермиона дёрнула рукой, и палочка впилась в ненавистную плоть. —

Закрой рот и дай пройти! — Она сорвалась на крик. Не выдержала. Проиграла.

Они прожигали друг друга взглядами. Гермиона тяжело дышала от переполняющей злости и
негодования. Малфой нагло усмехался, всем видом показывая, что не воспринимает угрозы всерьёз.

Гермиона закипала. Кровь бурлила, температура тела поднималась. Вид её ярости вызывал у
Малфоя странное чувство… облегчения. Казалось, всё раздражение поглотили красные щёки и
стиснутые губы. Грейнджер как будто стала его магической серебряной сферой, в которую он послал
гнев и ярость, усиливая и одновременно освобождаясь. Мышечное напряжение постепенно
растворялось в янтарных радужках, а дышать удавалось всё ровнее и спокойнее. Неожиданная,
странная реакция.

— Драко Малфой, последний раз предупреждаю, — сквозь зубы прошипела гриффиндорка.

Драко склонил голову на бок. Он может сделать с ней всё, что захочет. Она невыносимая, глупая и
такая… податливая.

— Ну, если последний раз… — поднял уголок губ, — то это уже серьёзно, — Малфой изобразил
мнимый испуг и отступил в сторону.

— Идиот! — фыркнула Гермиона и нырнула на винтовую лестницу.

— И тебе хорошего вечера, Грейнджер, — усмехнулся Драко и шумно выдохнул.

Настроение явно улучшилось. Раздражение и злость ослабили оковы, и Драко сумел

почувствовать прохладный воздух. Он вытащил из кармана тёмно-зелёный конверт, подписанный для
матери, и вложил его в клюв серой совы.

— Малфой Мэнор.

Птица оттолкнулась от деревянной жердочки. Драко проводил пернатого почтальона взглядом и

облокотился о каменный подоконник. Вечер был тихим и спокойным. Малфой наблюдал за
умиротворённым пейзажем и, кажется, сам становился таким.

***

Несколько вечеров подряд новоиспечённая группа в лице Гермионы, Лаванды, Теодора и Драко
встречалась в аудитории, чтобы справиться с заданием профессора Хёрста. Ничего не получалось.
Большую часть времени они спорили и кричали друг на друга, перекладывали ответственность и
искали виноватого. В четверг Гермиона не могла присутствовать из-за дежурства старост. Поэтому в
пятницу она договорилась перенести занятие в соседнюю от класса ЗОТИ аудиторию и
попрактиковаться в два раза дольше.

Войдя в темную необорудованную аудиторию, Гермиона никого не обнаружила. Фыркнула.

Грейнджер не любила непунктуальных людей.

68/699
Воспользовавшись временем, она перенесла нужную сферу из соседнего класса, наложила несколько
заклинаний уборки, чтобы освежить пыльную комнату, и зажгла свечи по периметру, потому что света
камина не хватало, а люстра в таком маленьком помещении не предусматривалась.

Первой явилась Лаванда, и Гермиона сорвала на ней всё негодование. Девушки перечитали
конспект и книгу заклинаний, в которой подробнее описывалось действие чар, а затем попытались
применить знания.
Безрезультатно. Гермиону очень огорчала её беспомощность. Давно не было такого, чтобы она что-то
не могла понять или сделать. С каждым годом заклинания давались всё проще. Но не в этом случае.
Браун напрягалась всё сильнее, замечая, как раздражается Грейнджер. У Лаванды не было того рвения
и азарта, что был присущ Гермионе, она просто покорно выполняла все наставления, стараясь не
попасть под горячую руку.

Спустя сорок минут от назначенного времени в класс ленно вкатились Нотт и Малфой. Парни
веселились. Им было плевать на пунктуальность, и они явно не разделяли важности предстоящего
занятия. Это Грейнджер вывело из себя, и она устроила им тираду, вспоминая все мыслимые грехи.
Мальчики издевательски усмехались и с интересом наблюдали, чем же кончится нравоучение.

Когда ураган по имени Грейнджер стих, они несколько раз попытались коллективно привести
заклинание в действие. Но удача им не улыбнулась. — Ну же, — нетерпеливо воскликнула
Гермиона, — сосредоточьтесь на внутренней силе.

— Выключи тренера, Грейнджер, — съязвил Малфой и нацелил палочку на сферу. Взгляд его был
расфокусирован, а тело напряжено.

Они произносили заклинание раз за разом, но сферу лишь одолевали слабые колыхания.

— Помните? Истинная сила в жгучем желании… — повторяя зачарованную интонацию Хёрста,

сказал Нотт. — Я не вижу вашего желания, дамы, — подмигнул он Грейнджер, и от этого действия у
неё выступил румянец.

— Чёрт возьми, Браун, ты можешь нормально держать палочку? — злостно рявкнул Драко после
неудачной тридцать четвёртой попытки.

— Иди на хрен, Малфой. Я всё делаю правильно! — огрызнулась Лаванда.

— Да блять, у тебя же какой-то паралич конечностей, — он с отвращением указал на руки

гриффиндорки.

— Малфой, заткнись, — буркнула Гермиона, не отрывая взгляда от серебряной сферы,

наполненной красными искрами Бомбарда.

— Расскажи своей недоразвитой подруге, что такое палочка.

Лаванда подняла полные укора глаза. Малфой поймал её взгляд и продолжил плеваться ядом:

— Что, Браун, ума хватает только член сосать у когтевранцев? Нахрена тебе вообще школу
заканчивать? Ты бы пригодилась в другом учреждении, — он многозначительно прищурился.

— С меня хватит! — крикнула Браун. — Пошёл ты, Малфой. Сам разбирайся! Урод! — она резко
схватила свою сумку и убежала прочь. От хлопка двери погасла пара свечей.

— Эй, Лаванда, постой! — попыталась догнать её Гермиона, но, поняв, что затея обречена на
провал, вернулась в центр аудитории. — Отлично, — выплюнула она, глядя на Малфоя.

69/699
 — Согласен, — ехидно улыбнулся он.

— Как мы без неё выполним задание? — с укором произнесла гриффиндорка.

Теодор, рубашка которого была не заправлена, расслабленно подошёл ближе к Гермионе.

— Во-первых, никто не говорил, что коллектив — это именно четыре человека, — заговорщически
улыбнулся он, — уверен, у нас и у троих хватит сил.

— А лучше всего, если мы просто выберем лидера, — намекнул Малфой.

Гермиона скривилась.

— Ну же, Грейнджер, давай признаем очевидный факт, — Малфой ещё ближе подступил и,
склонив голову на бок, усмехнулся.

Двое слизеринцев стояли над Гермионой, словно две змеи над невинной жертвой.

— Давай, Малфой! — она сложила руки на груди, не желая сдавать позиции. — Ты высокомерный,
напыщенный баран!

— Уху-ху, — покачал головой «напыщенный баран», — негоже так общаться с начальством…

— Малфой, — окликнул Тео, — при всем уважении, хрен тебе, а не лидерство.

Они неоднократно пытались заставить проклятую сферу звенеть от переполняющей силы, но

тщетно.

Так и закончился вечер: словесные перепалки, оскорбления и безуспешные попытки выполнить

заклинание коллективного усиления.

Примечание к части
Персонажа профессора Хёрста писала, не поверите, со своей... собаки))). Она у меня
австралийская(неосознанное совпадение) овчарка и такое же "ебобо".

Надеюсь, вы получили дозу удовольствия от прочитанного⚡️

Сочный мудборд про Драко – https://www.pinterest.com/pin/717761259357540799/

Две песни, которые, на мой взгляд, если объединить звучат так, как мясорубка в голове у Драко:
"In the end" — Linkin park "Blood //
Water" — grandson

Ваша М.

70/699
 Глава 5

Конец октября, 1998 год.

От количества выученных уроков гудела голова. Второй месяц учёбы в двойном объёме подходил
к концу, но студентам казалось, будто они освоили программу десяти лет. Гермиона относилась к
учебному процессу с привычной сверхответственностью, а потому жертвовала сном и развлечениями.
Гарри раздражался. Ему было непривычно после года погонь и переживаний просто сидеть по десять
часов над учебниками или практиковать заклинание, которое никак не поддавалось. Поттер думал, что
намного проще было сразиться с пожирателями смерти, чем одолеть задание профессора Хёрста.

Но все же Гарри улыбнулась удача, когда он предварительно обсудил теорию с командой. Луна и
Дин и так были заодно, но ему удалось убедить Дафну Гринграсс, что только от совместного желания
зависит удачный результат. Так, осознав истинную природу заклинания коллективного усиления,
нацелив палочки на серебряную сферу с голубым заклинанием внутри, команда произнесла «Роборис
Майорис» и заставила шар вибрировать от распирающей энергии внутри.

Узнав об успехе команды Поттера, Гермиона заметно понурилась. Дурацкое заклинание никак не
поддавалось. Когда Нотт и Малфой произносили его вместе, лучи блекло прорывались, но если они
делали это втроём — не было никакого эффекта. К тому же Браун наотрез отказывалась помогать,
утверждая, что не собирается дышать одним воздухом с Малфоем.

— Лаванда, пожалуйста, — в сотый раз уговаривала вернуться к заданию Грейнджер.

— Нет, Гермиона, не проси! — злилась Браун. — Ты слышала, как он со мной говорил? Я не

собираюсь терпеть этого мудака.

— Но ведь от этого задания зависит допуск к ЖАБА!

— Мне плевать! Пойду на дополнительные уроки, отработаю сто тридцать часов, третий раз
вернусь на седьмой курс! Не могу видеть его рожу!

— Ты же подводишь нас… подводишь меня! Чёрт, Браун, он просто идиот, не обращай ты на него
внимания. Я прошу тебя! — Гермиона уже использовала весь арсенал возможных доводов, и
оставалось только умолять.

— Прости, Грейнджер. Ничего не могу поделать. У меня нет такой брони, как у тебя. Я не могу.

В пятницу вечером Джинни рассказала, что в её группе тоже дела обстояли неплохо. Их сфера ещё
не звенела, но уже заметно вибрировала.

Гермиона в отчаянии отправила записку Нотту с просьбой встретиться вместе с Малфоем завтра
вечером после Хэллоуинского пира и попробовать выполнить заклинание ещё раз. В ответ получила
сообщение о том, что она безумная и тратить столь прекрасный вечер на глупое задание — ужасная
71/699
затея. Ничто так сильно не злило Гермиону, как разногласия, касаемые учёбы. Почему нельзя было
просто сделать так, как она считала правильным? От подмывающих переживаний и раздражения стал
дёргаться глаз.

***

В субботу, которая по расписанию обещала быть учебной, объявили о сокращённых уроках в честь
Хэллоуина. Услышав радостные новости, Большой зал утонул в ликовании и аплодисментах. Вечером
за ужином ожидался традиционный пир с небольшой развлекательной программой. Среди студентов
старших курсов ходили слухи, что пиршеством веселье не закончится, а перетечёт в более «взрослое»
русло.

***

На втором уроке Макгонагалл вызвала Тео к доске и пытала теоретическими вопросами об

отличии превращения млекопитающих и земноводных. Теодор как всегда выглядел расслабленным и
по-свойски беседовал с преподавательницей. Макгонагалл не одобряла слишком беспечное
настроение. Задумав проучить нахального слизеринца, она наколдовала перед ним три ящерицы,
которые практически ничем не отличались.

— Мистер Нотт, учитывая вашу осведомленность в материале, думаю, вам не составит труда
ответить, какое из этих существ было трансфигурировано из неодушевлённого предмета, —
профессор провела сморщенной, но изящной рукой по трём рептилиям.

Макгонагалл попала в точку. Нотт растерянно смотрел на парящих зелёных тварей, которые
подёргивали лапками, и понятия не имел, какой ответ правильный. У них ещё не было практических
занятий, а такие подробности в книгах не упоминались. В глазах промелькнула беспомощность, и
гонор поубавился. На лице профессора проступила тень улыбки. В поисках спасения Нотт взглянул на
класс. Слизеринцы сочувственно поджимали губы и вздыхали, гриффиндорцы злорадствовали, не
скрывая насмешек.

И вдруг он встретился взглядом с ней.

Гермиона на секунду замешкалась, но потом украдкой отвела глаза вправо, указывая на

правильный ответ. Крайняя ящерица имела наиболее пустой, стеклянный взгляд.

Что? Быть этого не может. Грейнджер ему подсказывает? Уголок рта Теодора коварно поднялся.
Слизеринец встряхнулся и вразвалочку подошёл к самой правой животине. Он наигранно прищурился
и, взявшись за подбородок, словно мыслитель, нагнулся к скользкому созданию. На секунду синие
глаза обратились к своей спасительнице спрашивая, мол, «точно эта?». Гермиона моргнула, выражая
согласие.

— Вот эта, профессор! — самодовольно сказал Нотт.

Макгонагалл нахмурилась и недоверчиво посмотрела на студента. Неужели угадал? Профессор

просканировала класс на предмет бессмертных, но увидела лишь отрешённые взгляды.

— Хм… — повернулась она к Тео. — Верно, Мистер Нотт. Десять очков Слизерину. Садитесь.

Студенты со змеиной эмблемой радостно загудели. Забини даже показательно похлопал в ладоши.
Тео артистично развернулся, вздымая полы мантии, и дерзко зашагал в конец класса. Макгонагалл
вскинула бровь и, отвернувшись к своему столу, неодобрительно покачала головой.

72/699
 Проходя мимо парты, где сидела Грейнджер, Тео задержался на секунду, на мгновение, которое
никто не заметил, и коснулся её руки. Гермиона смущённо взглянула на кудрявого беса. Разряды
самого нежного электричества разлетелись хаотично по телу, отдаваясь в груди, висках и кончиках
пальцев.

— Ну и как мне теперь расплатиться с тобой? — прошептал Теодор.

Грейнджер на автомате выпалила заготовленный ответ:

— ЗОТИ. Сегодня. После празднования, — она свела брови, придавая серьёзности словам.

Тео закатил глаза и улыбнулся. Милые морщинки обрамили его взгляд. Он ничего не ответил и
просто вернулся на своё место.

***

Администрация с особым усердием постаралась украсить школу к Хэллоуину. После войны

хотелось праздновать по любому поводу. Устраивать пиры, вечеринки, приёмы и просто дружеские
посиделки. Хотелось веселиться и радоваться стократ. Ведь каждый ещё помнил то ощущение
неизвестности, когда с уверенностью нельзя было сказать, будет ли в будущем повод улыбнуться и
кого-то поздравить. Будет ли будущее?

Длинные коридоры были обставлены огромными восковыми свечами, которые плавились и

стекали, образуя многослойные сталактиты. Оранжевый свет гладил древние каменные стены и
добавлял уюта. На потолке поблескивала многослойная наколдованная паутина. Развесёлые студенты
толпились у огромной запертой двери в Большой зал. Аромат вкуснейшей еды доносился сквозь
щели, и от этого текли слюнки. Все были в предвкушении.

Послышался бой старинных часов. Семь вечера. Как по команде, дверь со скрипом стала
отворяться. Расталкивая друг друга, ученики поспешили зайти в зал и пробраться к своим столам. От
разворачивающейся красоты спирало дыхание. Многоярусные горы изысканных угощений ожидали
голодных студентов. Сервировка отличалась от повседневной наличием утончённой позолоченной
посуды и яркими огненными и чёрными салфетками. В воздухе парили десятки ярко-оранжевых тыкв,
выращенных Хагридом, который иногда для пущего роста тайком применял распирающее
заклинание. Высеченные злобные мордашки то и дело подмигивали или коварно хохотали.
Зачарованное небо бурлило тёмно-фиолетовыми и чёрными облаками, которые периодически
рассекала беззвучная молния. Она отражалась в зловещих черепах, охлаждающих напитки.
Преподавательский стол украшала тяжёлая синяя скатерть, и по ней стекали золотистые звезды. В
зале было тепло, и царила праздничная, хоть и немного зловещая атмосфера.

Когда все сели за стол, директриса в парадной зелёной мантии произнесла поздравительную речь
и передала слово профессору Флитвику. Тот пригласил в центр хор в светящихся одеждах. Глаза
хористов скрывали золотые маски. Пение было прелестным и слияние голосов радовало слух, но все
сгорали от нетерпения приступить к трапезе. Поэтому, как только прозвучала последняя нота,
студенты с жадностью набросились на блюда.

— Чтоб я всегда так жил! — запихивая еду за обе щеки, пробормотал Поттер.

— Думаю, в таком случае метла проломится под тобой, милый, — веселилась Уизли.

— Кстати, про мётлы. Когда лучше назначить тренировку? Я думаю, логичнее всего будет…

— Ой, только давайте хоть сегодня без квиддича, — прервала парочку Гермиона.

73/699
 — Ладно, — делая одолжение, протянула Джинни, — думаю в среду, — всё же шепнула она
Гарри.

— Пойдём завтра в Хогсмид? — перевела тему Грейнджер.

— А у тебя разве нет завтра никаких «деловых встреч»? — коварно улыбнулась Джинни и
откусила эклер с черникой.

Гарри недоумевающе взглянул на подруг. Гермиона недовольно проколола вилкой ни в чём не

виновный тыквенный пирог.

— Джинни… — Грейнджер послала предупредительный выстрел. — Завтра я абсолютно

свободна. Даже уроки не буду делать. Очень хочу отдохнуть, я закипаю!

— Ого, ты в порядке? Гермиона без уроков в воскресенье… Звучит пугающе, — иронизировал

Поттер.

Решено было отправиться в волшебный городишко на следующий день, сразу после завтрака.

Ребята болтали и веселились, поедая горы немыслимой красоты сладостей. В какой-то момент
стало тяжело дышать от съеденного объёма. Гарри наколдовал шахматы и предложил Гермионе
сыграть. Та замялась. Хоть завтра у неё не предвиделось деловых встреч, сегодня же она назначила
одну.

— Хорошо, сыграем, но только один раз, — пустив в ход первую пешку, сказала Гермиона.

Она посмотрела через плечо Поттера, сидевшего напротив, и попыталась найти кудрявую голову в
противоположной части зала. Слизеринцы громко спорили. Кажется, Монтегю в чём-то не соглашался
с Забини, при этом каждая из сторон обросла союзниками. Гермиона заметила, как в перерыве между
перепалками Блейз подливал в кубки неизвестную жидкость из зачарованной фляги, содержимое
которой не заканчивалось. Тео стоял за спиной Забини и толкал речь, размахивая кубком. От
воодушевленного монолога содержимое бокала расплескалось, и сидевший рядом Малфой нервно
выругался.

— Гермиона? Эй! — позвал Гарри. — Твой ход!

— Ой, да, прости, — она наугад передвинула фигуру.

— Куда ты там всё время смотришь? — хотел было развернуться Гарри, но Джинни отвела руками
его голову и задала отвлечённый вопрос, заставляя забыть о своём намерении. Гермиона нежно и
благодарно улыбнулась подруге.

Её взгляд словно магнитом притягивало к столу змеиной компании.

Интересно, принял ли Тео всерьёз предложение (или скорее приказ) Грейнджер? Вряд ли. Но как это
выяснить? Не идти же к нему через весь зал.

«Ну же, Тео, посмотри на меня…»

Словно услышав мысли, Теодор поднял взгляд. Гермиона вопросительно изогнула бровь.

Поняв вопрос, Нотт взглянул на Малфоя, который раздражённо слушал Монтегю. Теодор о чём-то
задумался, пропуская вихры сквозь пальцы, а затем резко положительно моргнул Гермионе. Кажется,
эти двое научились говорить одними только глазами. Гриффиндорка оживилась и победоносно
улыбнулась. Теодор ответил ей тем же. Как же его красила улыбка...

74/699
 Доиграв партию с позорным поражением, Гермиона отпросилась у друзей, отбиваясь от
неустанных уговоров Джинни. Уизли рассказала, что старшекурсники договариваются с учителями,
чтобы им позволили остаться в Большом зале после отбоя и устроить настоящий кутёж. Гермиона
увильнула, сказав, что ей нужно доделать кое-что по учебе, чтобы завтра со спокойной душой
отдохнуть. Уизли пригрозила жестокой расправой тому, кто пропускает лучшие вечеринки года.

***

Сквозь пыльные створки окна в тёмный, необорудованный класс, просачивалась вечерняя

прохлада. Гермиона обошла комнату, изучая ничем не приметные стены. Взмахнув палочкой, она
зажгла с десяток свечей. Серебряная сфера потрескивала посреди класса. Гермионе захотелось её
пнуть. Проклятое коллективное усиление! Почему заклинание не поддавалось? Почему приходилось
позориться перед слизеринцами?

Закусив губу, Грейнджер задумчиво отошла от сферы в дальний угол. Она извлекла из сумочки
учебник и села на голый пол. Страницы пожелтевшей книги в сотый раз твердили одно и то же
произношение «Роборис Майорис», одну и ту же траекторию движения в виде зигзага, и одну и ту же
идею о важности коллективного желания.

Прошло, приблизительно, полчаса, и Гермиона стала раздражительно постукивать пальцем о

деревянный паркет.

Гарри и Джинни поделились накануне, что их командам удалось

договориться. Грейнджер иронично усмехнулась. В какой вселенной ей выдастся возможным
договориться с Малфоем? Он же абсолютно непробиваем. Иногда Гермионе казалось, что цель его
жизни — плеваться отборнейшим ядом. Но, может, ей удастся договориться через Нотта? У них ведь
сложились неплохие взаимоотношения.

Взаимоотношения…

Интересно, а как правильно называется то, что происходит между ними? Гермиона помотала
головой, избегая размышлений, от которых начинало трепетать неизвестное чувство где-то там под
рёбрами. Возможно, Тео может послужить громоотводом? Создавалось ощущение, что рядом с ним
Малфой становился мягче, спокойнее и… нормальнее. Гермиона тоже ощущала необоснованное
умиротворение и прилив сил в присутствии Тео. А силы — это именно то, что ей сейчас было
необходимо.

В коридоре послышался диалог знакомых голосов. Нотт и Малфой вальяжно зашли в кабинет и
уставились на гриффиндорку, сидящую на полу. Они были расслаблены и… немного пьяны.

— Грейнджер, вставай с колен, я тебя прощаю! — показал зубы Тео и подошёл поближе.

— О чём ты? — она улыбнулась в ответ, добавив нотку презрения.

Теодор ничего не ответил, по-джентельменски подал руку. Гермиона смутилась, но всё же вложила
свою ладонь в его и поднялась.

— Где вас черти носили? Почему так долго? — выплеснула накопившуюся злость.

— Потому что никто в здравом уме не будет заниматься этой хуйнёй в хэллоуинский вечер, —
Малфой неприязненно взглянул в сторону сферы.

Гермиона внутренне обросла броней и приготовилась к тяжёлому времени в компании

ужаснейшего из людей.

75/699
 — И как же ты снизошёл до того, чтобы явиться? — выпалила она.

— Нотт умеет убеждать.

Парни расхохотались, оставив Гермиону в догадках. Драко был на удивление в хорошем

настроении.

— Давайте побыстрее разрядимся вселенской энергией, — тоном конферансье произнёс Нотт и

пригласил коллег приступить к заданию.

Ребята битый час пытались покорить сферу. Хорошее настроение Малфоя растворялось с каждой
попыткой. Он раздражался и срывал злость на Грейнджер. Гермиона нервничала. Она попала в
Гриффиндор за внутреннюю отвагу и храбрость, за незыблемую веру. Но, кажется, вера таяла с
каждым безрезультатным взмахом палочки. Колкие выпады Малфоя только накаляли атмосферу.

Они перешли на крик и взаимные упрёки. Гермиона винила Малфоя в напыщенности и

высокомерии, а тот, не выбирая выражений, обвинял гриффиндорку в дилетантстве и глупости. Нотт
же казался отстранённым и только изредка подавал голос, чтобы вернуть двоих на землю и
продолжить практику.

— Грейнджер, твою мать, соберись! — рычал Малфой. — Даже у твоего шрамоголового и его
пресмыкающейся рыжей получилось. Докажи, что ты достойна быть приписанной в их клуб
недоразвитых!

— Заткнись, Малфой! Не смей так говорить о них! — закричала Гермиона и, оторвав руку от
сферы, ткнула палочкой в его сторону.

— Господа, вы меня утомляете… — разлился по комнате бархатный голос Теодора, — давайте

закончим поскорее.

— Ты прав, Нотт, — обернулся Малфой, гнев которого отдавался напряжением во всём теле, —
давайте закончим. С меня хватит. Плевать на Хёрста. Пойдём отсюда, пусть «золотая девочка»
докажет, что она, сука, великая по праву.

Он спрятал палочку и направился к двери. Гермиона недоумённо уставилась на слизеринцев. Нотт

пожал плечами и произнёс на выдохе:

— Окей, попробуем в другой раз.

— Не будет другого раза, — холодно и серьёзно сказал Драко. — К чёрту дополнительные баллы,
к чёрту ЖАБА, к чёрту проклятый Хогвартс!

— Тихо, тихо, малыш, не плачь, — приобнял Малфоя Нотт. — Пойдём к дядюшке Забини. Они с
Гринграсс уже, скорее всего, успели нарешать «целебного зелья».

Малфой раздражённо скинул руку друга, но идея продолжить вечер в шумной компании с
алкоголем его привлекла. Они уверенно зашагали к выходу.

Грейнджер выстрелила в дверь золотым лучом, и та с грохотом захлопнулась.

— Вы никуда не пойдёте!

— Какого чёрта?— огрызнулся Малфой, — Нотт, уйми свою подружку.

Морские глаза хлестнули немым укором в ответ.

76/699
 — Я не собираюсь из-за вас тут торчать все выходные! Вы не выйдете, пока мы не закончим! —
крикнула Гермиона.

— Открой дверь, Грейнджер.

— Нет, Малфой, мы покончим с этим сейчас же!

— Грейнджер, это что, шантаж? — кошачьей поступью приблизился Теодор. — С заложниками?..

Лет на пять сядешь...

— Теодор! — не умаляла пыла Гермиона. — Просто давайте закончим.

— Ладно… — выдохнул Тео ей в лицо. От него доносились острые нотки алкоголя. — Нас
объединяет желание выйти отсюда побыстрее, верно? Давайте и положим это чувство в основу
нашего сотрудничества.

Малфой неожиданно для себя согласился и раздражённо кивнул. Гермиона дёрнула напряжённой
рукой в сторону сферы. Трое обступили шар и внутренне пожелали поскорее убраться из чёртового
класса.

— Роборис Майорис!

Из палочек слизеринцев блеснул серебряный свет. Особенно сильным казалось воздействие

Малфоя. Парящая в воздухе сфера заметно завибрировала.

— Как тебе это удалось? — вырвалось изумление Гермионы.

Малфой самодовольно хмыкнул.

— Сразу видно, кому действительно хочется уйти, — сказал Тео, взглянув на Драко.

— Давайте ещё раз! — нервно скомандовала Грейнджер. Упорство и отчаяние смешались в глазах,
волосы растрепались больше обычного, на лбу проступила испарина. — На счёт три. Раз, два…
Роборис Майорис!

Теодор лениво последовал указаниям, а Драко остался стоять. Он пристально смотрел на руку
гриффиндорки, которая крепко сжимала древко.

— Малфой! — крикнула Грейнджер. — Какого…

— Чёткое исполнение траектории… — сосредоточенно проговорил слизеринец, не отрывая глаз.

— Что?

— Ты неправильно выписываешь руну. У тебя слишком резкий зигзаг.

— Не может быть, — растерялась Гермиона. Она отошла к своей сумке, взяла учебник по
заклинаниям и вернулась. — Я делаю в точности, как показано в книге.

Малфой скептически скривился.

Гермиона смутилась, нахмурилась и, собравшись, повторила заклинание ещё раз. И ещё раз. И
ещё. Она приложила максимальное усилие. Она так старалась, чтобы не упасть лицом в грязь перед
змеёнышами, как не старалась ни на одном экзамене. Но отчаянные попытки не увенчались успехом.
Нервно опустив руки, словно они были виноваты в неудачах, Гермиона вопросительно взглянула на

77/699
потешающегося Малфоя. Тео тем временем с выражением пытливого исследователя наблюдал за
происходящим.

— Нет, не так, — надменно сказал Малфой. — Внимай, Грейнджер. Тео, помоги.

Гермиона фыркнула:

— Не хватало только у тебя учиться.

Парни обступили сферу, и воздух пронзил дуэт бархатистого и стального голосов. Гермиона жадно
ловила каждое движение палочек. Сфера поддалась, и красное заклинание разрушения забурлило
внутри.

После паузы, проведя тщательный анализ у себя в голове, Гермиона снова попыталась. Кажется,
лёгкая искринка всё же вылетела из её палочки. Но, возможно, это была пылинка, пролетающая мимо
зачарованной сферы.

— Какая же ты бездарная, — рыкнул Малфой и, резко обойдя её сзади, схватил за руку.

— Что ты делаешь? Убери руки! — попыталась вырваться Грейнджер.

— Рот закрой.

Гермиона замерла. Малфой так внезапно проник в её личное пространство, что всё тело
напряглось, ожидая опасности. Мгновение растянулось в бесконечность. Его холодная рука сильно
сжимала кисть, которая держала палочку. Размеренно дышащей грудью Драко касался спины
пленницы. Он был так непривычно близко, что Гермиона ясно ощутила запах алкоголя и дорогого
парфюма с древесными нотками. Дрожь от непрошеной близости пробирала руки.

Был ли это страх?

Он почувствовал это тоже. А ещё Малфой почувствовал сладковатый аромат, исходящий от её

волос. Не дав смешанным, непонятным эмоциями разрастаться, Драко прочертил их руками плавный
зигзаг и спокойно произнес:

— Роборис Майорис.

Гермиона почувствовала, что из того неизученного места под рёбрами вдруг разлился жар,
который мгновенно перенёсся в область кисти. Этот необъяснимый жар сделал температурный
контраст с холодной ладонью Малфоя ещё более ощутимым. Из палочки сверкнул отчётливый луч
серебряного света и слегка толкнул сферу. Зачарованный шар завибрировал, подбрасывая красные
искры внутри. Это не было похоже на описываемый Хёрстом заветный звон, но точно являлось
большим прогрессом в стараниях команды.

Гермиона замерла в оцепенении. Малфой всё ещё держал её за руку. Она поклялась бы, что минула
уже целая вечность, но в действительности не прошло и пяти секунд.

Опомнившись, Малфой отступил и встретился взглядом с Ноттом. Теодор коварно улыбался.

Повисла странная тишина. Неловкая пауза, скрывавшая за собой ураганы громких мыслей всех
троих.

— Думаю, на сегодня хватит, — выпалила Гермиона и, отперев дверь, выскочила из класса.

***

78/699
 Канун Рождества, декабрь, 1998 год.

Камин уже погас, напоминая о себе мерцанием слабых углей. Тео, опёршись на руки, медленно
привстал на огромной кровати. Изумрудное покрывало покалывало пальцы. Он ещё раз взглянул на
Малфоя, которого только что изучал. Драко, изогнувшись, лежал неподалёку и спал. Глубокое,
размеренное дыхание не сочеталось с напряженным лицом. Мокрые волосы, словно после лихорадки,
были рассыпаны на тёмной подушке, как платиновые змеи.

Нотт заставил себя оторвать взгляд, ощущая, будто делает что-то неправильное, будто сейчас его
кто-то уличит в преступлении.

Он встал и еле касаясь пола, подошёл к огромному окну. Минуя сторону, где почти беспечно спал
друг, Тео взмахнул палочкой и убрал ленты окровавленных бинтов. От вида багровых пятен внутри
снова всё сжалось.

Подоконник был настолько широким, что мог послужить ещё одной кроватью. Забравшись на него
с ногами, Тео снял обувь и прикоснулся голыми ступнями к холодному мрамору. Ловко щёлкнув
пальцами, он приоткрыл заледеневшую створку окна. Морозный ветер полоснул по коже. Малфой
поёжился от внезапного касания холода. Тео поймал себя на желании укрыть его, но остановился,
убеждая себя, что это было бы странно. Невнятные чувства от вида спящего друга забирались в район
солнечного сплетения. Тео беспокоился за Драко. И за себя...

Нотт свёл тёмные брови на переносице и прикрыл глаза. Переживания и тревога сводили живот,
словно скользкие морские твари, которые обволакивают и тянут на дно. Что он может сделать для
Драко? Как помочь ему?

Тео неосознанно провёл рукой под глазами. Нежная кожа пекла от недавних слёз. Малфой видел
слёзы Теодора. И это было очень странно.

Но, возможно, он всё же не заметил?

Странным было всё в последнее время. Рациональный ум Нотта разрывался на части от

невозможности оценить и классифицировать эмоции, которые внезапно его накрывали. Складывалось
впечатление, будто кто-то сверху в случайном порядке подкидывает в него переживания, как в
копилку. И однажды огромный молоток разобьёт хрупкие фарфоровые стены, чтобы освободить
накопленное богатство.

Тео встряхнулся. Взглянув вглубь комнаты, он призвал к себе пачку сигарет, лежащих в сумке.
Выдохнул едкий дым и опёрся головой о дубовый откос, сминая плотные кудри. По мере того, как
лёгкие наполнялись никотином, мышцы ослабевали, и появлялось ощущение мимолётного забвения.

Тео прострелило дежавю. Он вспомнил следующий день после Хэллоуина, когда так же сидел на
окне, только в Хогвартсе.

Это было воскресенье первого ноября. Он с однокурсниками из Слизерина обступил окно,

ведущее в школьный двор. Они беседовали. Забини с Гойлом считали, сколько бутылок огневиски они
«случайно» влили в тыквенный сок. Малфой опёрся о косяк, и с отстраненным видом слушал
лепетание окруживших его сестёр Гринграсс. На подоконнике сидели Тео, слизеринка с длинными
русыми волосами и Пэнси. Паркинсон делала вид, что участвует в беседе компании, но на самом деле
она сосредоточенно следила за разговором Малфоя. Теодор вертел в руках книгу и мысленно где-то
блуждал, игнорируя откровенные попытки русоволосой привлечь его внимание. Он отвернулся к
окну, чтобы избежать диалога.

Ноябрь сразу заявил о себе классическим пасмурным днём. Небо было равномерно затянуто серой
пеленой. Ветер обрывал остатки жёлтой листвы и трепал голые деревья. Тео закурил, зная, что в этой
79/699
части замка его не застукают. Он сидел на подоконнике, окруженный людьми, но, казалось, будто где-
то в другом месте. Совсем один. Тот самый случай, когда лицо «не влезай — убьет» работало в угоду
хозяина. Слизеринка, сидевшая рядом, бросила попытки
обольстить задумчивого одногрупника и переключилась на болтовню с Паркинсон.

Вдруг Нотт заметил трио, вышедшее со двора школы. Гермиона, Гарри и Джинни направлялись в
сторону деревушки Хогсмид. Друзья увлечённо беседовали. Младшая Уизли даже подпрыгивала в
порыве эмоций. Гермиона заливисто хохотала.

«Какая же она эмоциональная», — подумал Тео.

Его забавляло наблюдать за её проявлениями чувств. Тео, как исследователь, хотел собрать и
изучить весь спектр эмоций Гермионы. А выяснить, насколько он широкий, явно сможет помочь
Малфой. Тео мельком взглянул на друга. Драко, словно бушующему урагану, удавалось раскачивать
эмоциональную лодку Грейнджер. В его присутствии она не могла себя контролировать и быстро
воспламенялась. Как же она была прекрасна в гневе… Её розовые щёки, нахмуренные брови и
испепеляющий взгляд. В некоторые мгновения казалось, будто Малфою тоже доставляет
удовольствие наблюдать за бушующей бестией.

Тео снова взглянул на удаляющихся гриффиндорцев.

Вчера, когда Малфой неожиданно для всех схватил Грейнджер за руку, Тео прошибла стая
необъяснимых эмоций. Сначала горький укол в груди, который отдавал нервной дрожью в пальцах,
сжимающих палочку. Затем в сознание пробрался пресловутый исследовательский интерес, присущий
Нотту. Его словно парализовало, и он, не в силах что-то предпринять, лишь пристально наблюдал
своими жадными синими глазами.

При виде того, как массивное плечо друга прижимает её шоколадные локоны, а его бледная рука с
силой сдавливает хрупкие пальчики, Тео чувствовал странное волнение. Оно растекалось липкой,
неправильной, мерзкой волной и концентрировалось внизу живота.

Порыв ветра небрежно подкинул кудри Грейнджер. Теодору захотелось приблизиться в надежде,
что проказник ветер принесет её сладковатый аромат.

«Ну же, Грейнджер, посмотри на меня…»

Укрощая причёску, Гермиона вертелась вокруг своей оси, активно орудуя руками. Она словно
услышала. Замерла на секунду и встретилась взглядом с сидящим на подоконнике Теодором.
Гриффиндорка от неожиданности неуклюже взмахнула рукой, хотела поздороваться, но сразу же её
убрала, осознавая нелепость ситуации. Щёки залил румянец неловкости, и она смущённо улыбнулась,
глядя исподлобья. Её друзья ушли вперёд и не заметили произошедшего. Грейнджер опомнилась и,
резко развернувшись, ускорила шаг в сторону парочки.

Тео невольно приблизился плотнее к окну.

«Глупышка…»

От знакомых медовых глаз по телу пробежали искры, разнося приятное тепло. Но взгляд Тео
остался серьёзным и задумчивым. Брови отбрасывали холодную тень, губы были плотно сжаты.
Теодор пытался рационализировать произошедшее. Какого чёрта он сыпется при виде гриффиндорки?
Что произошло в той старой аудитории?

Слизеринец пристально вглядывался в силуэт уходящей фигуры, пока она не скрылась за

поворотом. Вдруг Тео почувствовал холод. Он повернулся и встретился с изучающими его
пасмурными, как ноябрьское небо, глазами. Малфой всё видел.
80/699
 Уголёк забытой сигареты обжёг замерзшие пальцы. Тео дёрнулся и снова оказался в тёмной
комнате. Малфой спал в объятиях долгой декабрьской ночи. Нотт внутренне позавидовал другу, ведь
он сегодня вряд ли сумеет уснуть. Мыслительная мясорубка не давала покоя. Она вращала стальными
винтами, кроша все понятия "нормального". Даже снотворные зелья не притупляли эту изощрённую
пытку.

Тео все ещё не разобрался в своём отношении к Грейнджер, и тут же, при виде спящего Малфоя,
глубоко внутри, там, где все прячут свои секреты, зарождались новые пугающие чувства.

Нет. Это полный бред. Это следствие усталости. Искажённый ответ организма на стресс. Это
совсем невовремя. Не по плану.

Тео устало провёл рукой по лицу.

— Пиздец… — вырвалось на выдохе. Он прислонился щекой к заледенелому окну и ещё раз

скользнул взглядом по лучшему другу, лежавшему в темноте комнаты.

Примечание к части
Спасибо большое всем, кто пишет комментарии. Вы, как самолётное топливо, придаёте сил моим
"турбинам".
Автор так увлёкся писаниной, что забросил свою мирскую жизнь. Так поддержим же это лёгкое
помешательство)⚡️
Делитесь вашими впечатлениями от главы!

"Hunger of the pine" – alt j звучит в голове, когда Нотт думает о Малфое... мудборд к этому же моменту

Глава 6

1 ноября, воскресенье, 1998 год.

За завтраком Гермиона получила от Рона ответ на своё недавнее письмо. Он рассказывал

подробности визита к старшему брату. Особенно его радовали драконы, с которыми работал Чарли и
которых не показывали обычным смертным.

Всю неделю Рон и Гермиона переписывались ни о чём. Сухие строчки, как ни крути, не могут
заменить живого общения. В тексте нет эмоций, нет мимики, нет любимых глаз. Гермиона не видела
Рона больше недели, но уже не могла доподлинно восстановить его внешность в памяти. Только
фрагменты, которые собирались в размытое пятно с рыжей макушкой. Этого не хватало, чтобы
выстроить в воображении целого человека. Девушка скучала. Она не могла вспомнить, какие
ощущения испытывала от прикосновений возлюбленного. Что она чувствовала, когда его дыхание
ненароком касалось её?

81/699
 Зато коварная память истово подсовывала другие, столь чёткие воспоминания, будто смотришь на
них сквозь чистейшую родниковую воду. Она не помнила, какая на ощупь кожа Рона, зато ещё ярко
ощущала холод вчерашнего непрошеного прикосновения слизеринца. Она не помнила, как пахнет
одежда Уизли, зато аромат сандала и крепкого алкоголя отчётливо звучал где-то за спиной.

И девушка до конца не была уверена, какие голубые глаза она видит, когда моргает. Были ли это
небесные, светло-топазовые или тёмные, почти что синие, коварные глаза, которые отстранённо
наблюдают за происходящим?

Смутные воспоминания о близости с Роном вытесняли новые события, которые девушка с

удовольствием предпочла бы выбросить из своей головы.

Что вчера произошло? Этот вопрос гриффиндорка задала себе уже сотню раз. Но подобрать
подходящий ответ не удавалось.

Гермиона чувствовала себя виноватой. Она чувствовала себя преступницей. Но почему? Она же
ничего не сделала? Факты играли в её пользу. Тогда откуда взялись эти самообвинения?

Возможно, всему виной было подсознание, которое девушка насильно заглушала, не желая
признавать, что кроме гнева и раздражения в присутствии мерзавца, она почувствовала что-то ещё.

***

— Грейнджер, нужно отдать тебе должное! Я думала, что в самый последний момент ты
вспомнишь о каком-то сверхважном задании и сольёшься, — пролепетала Джинни, поправляя мантию
на ходу.

Ребята направлялись в Хогсмид, как и запланировали вчера. Погода была пасмурной и

прохладной, поэтому мантии были надеты поверх свитеров.

— Если я прочту хоть ещё одну строчку, моя голова взорвётся! — сказала Гермиона, изображая
своё предсказание.

— Тогда я торжественно объявляю день-лень открытым! — подпрыгнула рыжеволосая, упираясь

рукой в плечо Поттера. — Обязательно зайдём в «Сладкое королевство», нужно пополнить запасы
счастья!

— И выпьем что-нибудь согревающее! Хочется уюта, — поёжилась от холода Грейнджер.

— А давайте ещё зайдем в магазин спортивного снаряжения? — предложил улыбающийся Поттер.

— Хочу прикупить новые перчатки. А то в моих красных уже холодно летать.

Джинни подхватила разговор, обсуждая новую модель защитных наколенников, которые ей

приглянулись в каталоге. Гермиона, совершенно не разбирающаяся в спортивных атрибутах,
пропустила парочку вперёд и дала себе минутку полюбоваться открывающимся пейзажем. Хвойные
деревья запретного леса отдавали синевой под покровом пасмурного неба. Ветер гонял стаи
последних жёлтых листьев. Грейнджер почувствовала свободу от вида безграничных просторов,
которые создавали сероватые холмы.

Резкий поток холодного воздуха напал на неё и взъерошил и без того спутанные волосы.
Видимость ограничилась, и Гермиона на секунду дезориентировалась, пытаясь совладать со стихией.
Когда дневной свет снова стал доступен, она неожиданно встретилась взглядом с сидящим на
подоконнике Теодором. Необъяснимый рефлекс заставил руку подняться в приветственном жесте, но
потом здравый смысл строго одёрнул непослушную конечность. Нотт сидел в окружении змей и,
кажется, курил. Что он себе позволяет?
82/699
 При виде Тео, который расслабленно восседал на окне, Гермиона испытала полярные чувства:
волнение и умиротворение. Нотт пристально глядел на гриффиндорку, на лице проступила косая
улыбка. Он насмехался над ней? От нелепости своих действий Гермиона впала в ступор, а щёки
покрылись алыми пятнами. Белая копна волос, проявившаяся из тени окна, молниеносно отрезвила
гриффиндорку, и она резко развернулась, ускорив шаг, чтобы догнать друзей.

Интересно, говорили ли Тео с Малфоем о вчерашнем? А было ли о чём говорить? Обсуждали ли

они Гермиону? Поддаётся ли Тео настроениям Малфоя? Гнобит ли он вместе с подлым мерзавцем
подругу за спиной?

***

Сладкое королевство пахло, как ядерный карамельный взрыв. Уизли активно сметала содержимое
прилавков в крафтовый пакет. Гарри следил за её действиями и снисходительно улыбался.

Гермиона присматривалась к подарочным наборам и тайком наблюдала за друзьями. Джинни

периодически подбегала к Поттеру и скармливала ему изумительные, по её мнению, находки. Они
громко расхохотались, когда малиновая помадка шумно разорвалась во рту Гарри, оставляя на языке
агрессивно-кислый привкус. Джинни пожалела пострадавшего, оставив нежный поцелуй на губах.
Пара казалась беззаботной и слишком милой. Приторной. Слаще, чем всё содержимое кондитерского
царства. Гермионе было неловко осознавать, что это её близкие друзья устроили воркования посреди
магазина.

Грейнджер не любила публичного проявления нежностей. Ей казалось это приватной историей.

Сюжетом для двоих. Но было что-то неуловимо прекрасное в том, как Гарри трепетно обращался с
возлюбленной. Они часто были вместе, но казалось, только повстречались. Они словно страдали
особой разновидностью амнезии, когда забывали прошедший день и всякий раз удивлялись
прозаичной обыденности, которая в повреждённом мозгу казалась сенсацией. Их взгляды были
наполнены нежностью и жадностью, а в каждом незаметном касании чувствовалось откровение.
Подглядывать за их взаимодействием казалось Гермионе чем-то запрещённым, но совершенно
невозможно было остановить вуайеристический порыв.

— Гарри, что тебя привлекает в Джинни? — неожиданно спросила Грейнджер, когда они сидели в
Трёх метлах.

Поттер изумлённо поднял брови.

— Опа, опа! Расскажи-ка нам... — Джинни с интересом уставилась на Гарри.

— К чему этот вопрос? — выигрывал себе время Поттер.

— Да просто, интересно… — задумчиво сказала Гермиона и отпила из кружки сливочного пива с

имбирём.

Уизли ритмично постучала ноготками о тяжелую деревянную столешницу. — Она… очень

позитивная, — Поттер перевёл взгляд на Джинни, — красивая…

— Это понятно! — хохотнула Джинни.

— …интересная, воодушевляющая, — Гарри сделал паузу, — прекрасный охотник. В квиддиче.

Мне нравится её кожа… и запах волос.

— Всё, всё, остановись, — засмеялась Гермиона, — это уже слишком интимные подробности.

83/699
 Гарри смущенно улыбнулся и ещё раз взглянул на Уизли. Та в ответ издевательски поиграла
бровями.

— А ты, Джин?

— Что меня привлекает в Поттере?

Гермиона кивнула, делая ещё глоток.

— То, что он самый завидный холостяк! — расхохоталась Джинни и добавила: — Я же

«прекрасный охотник», вот и поймала ценнейший трофей, — подмигнула она Гарри.

— То есть, ты хочешь сказать, что если бы Гойл был на моём месте, ты бы «поймала» его? —
возмущенно спросил Поттер, сохраняя широкую улыбку.

— О, несомненно, — веселилась «охотница», — Грегори такой душка! А его гнилые зубки, м-м-м!

Друзья зашлись громким смехом, вызывая раздражённые взгляды

посетителей паба. Гарри притянул к себе Джинни и в наказание защекотал.

Гермиону поглотила серая грусть. Что привлекало её в Рональде? Что бы он ответил на этот
вопрос? Какие у них были общие интересы? Куда двигались их отношения?

Гермионе отчаянно хотелось прогнать удручающие мысли и обнять Рона. Она так по нему
скучала! Отношения на расстоянии никогда не давались легко. Им нужно больше времени, больше
совместных активностей, больше новых воспоминаний.

— Джинни, — решила переключиться Гермиона, — а почему ты на этих выходных не поехала к

Чарли со всеми?

Прежде чем ответить, Уизли окинула взглядом друзей, будто бы убеждаясь, может ли она
поделиться страшной тайной.

— Вы можете считать меня слишком сентиментальной, но мне хочется больше провести времени
в школе, — она пожала плечами. — Всё-таки это последний год. И, честно говоря, во время… войны,
— Джинни сглотнула, — мне так хотелось ощутить прежнюю тёплую атмосферу замка. Вы себе не
представляете, какой здесь был кошмар, когда директором стал Снейп. Мы никогда не ценили то,
какой прекрасной была школа до захвата власти. Не успели попрощаться… — Джинни задумчиво
провела пальцем по окружности бокала.

Гарри заметно посерьёзнел.

— Я тебя понимаю, — с печалью в глазах улыбнулась Гермиона, — но я бы всё отдала, чтобы

провести выходные с родителями.

По щеке Гермионы потекла слеза отчаяния. Джинни обошла стол и сочувственно обняла подругу.

Гермиона применила заклинание забвения на своих родителях перед тем, как они с Гарри и Роном
отправились на поиски крестражей. Она хотела защитить маму и папу от рук Пожирателей Смерти,
которые не стали бы церемониться с «грязными магглами». Но теперь, когда опасность осталась
позади, Гермиону не покидала мысль о возможности воссоединения с семьей.

Можно было разбить чары Обливиэйта. Так, например, сделали Волан-де-Морт и Питер Петтигрю
в тысяча девятьсот девяносто четвёртом году, разрушив заклинание, которым было опустошено

84/699
сознание Берты Джоркинс. Барти Крауч стирал память женщине, которая знала о том, где министр
магии держал своего сына, приспешника Тёмного Лорда. Волан-де-Морт руками Питера Петтигрю
развеял чары и выяснил местонахождение Барти Крауча-младшего.

Зная об этом, Гермиона постаралась использовать Обливиэйт так, чтобы тёмным волшебникам не
удалось разрушить его действие. Она, по сути, изменила память родителей, а не стёрла её. Гермиона
дала маме и папе другие имена, поселила в сознании придуманные воспоминания и жгучее желание
переехать в Австралию. Превосходное исполнение заклинания. Только теперь совершенно непонятно,
как обратить его действие вспять. Проконсультировавшись с профессорами, перерыв тонны
библиотечной информации, Грейнджер пришла к ужасающему выводу — изменить содеянное
невозможно.

Спустя приблизительно час, когда настроение беседы вновь обрело позитивное русло, Джинни
неожиданно встала и многозначительно посмотрела на Гермиону:

— Я в туалет. Справлюсь сама. Это займёт некоторое время.

Джинни удалилась, оставив друзей в недоумении. И тут до Гермионы дошло. Поговорить о

предложении. Конечно.

Ситуация застала Грейнджер врасплох. Гермиона чувствовала себя ужасно обременённой.

Волнение заставляло руки дрожать, а голос скрипеть. Как лучше сказать? С чего начать?

— Какие планы на будущее? — Гермиона решила зайти издалека.

Поттер подозрительно приподнял бровь и отставил бокал. Гермиона нелепо улыбнулась, сгорая от
стыда из-за нелепой ситуации.

— Главное — пережить завтра «идеологию» профессора Хёрста, — усмехнулся Гарри.

— А в глобальном смысле?

— Глобальном… — Поттер по привычке осмотрел многолюдный бар, чтобы убедиться, никто ли

их не подслушивает, — ну… выиграть кубок школы, сдать ЖАБА, попасть в Аврорат…

— Угу… — протянула Гермиона, пытаясь усмирить дрожь.

— Чего спрашиваешь? Ты какая-то загадочная.

— Хочу узнать тебя поближе, — вырвалось у Грейнджер.

Она тут же прикусила язык. Что она несёт?

— Э-э-э, хорошо. А у тебя какие планы… на будущее? — Гарри решил поддержать этот странный
диалог.

Проигнорировав вопрос, Гермиона продолжала выполнять миссию «подруга года».

— А где ты будешь жить?

— Что?

— Ну, после окончания школы…

— Гермиона? — прищурился Гарри.

85/699
 Он видел её насквозь. Не зря они дружили не первый год и изучили малейшие интонации друг друга.
То, что подруга темнит, было очевидно. И Грейнджер тоже это понимала.

— О боже, — Гермиона шумно выдохнула, не выдержав абсурда. — Прости,

Гарри, из меня ужасный конспиратор получается. В общем… Джинни знает о том, что ты
собираешься сделать ей предложение.

Глаза Поттера округлились от услышанного, и он чуть не подавился напитком.

— Ч-что? Как? В смысле… Откуда? — заикался ошарашенный «жених».

— Нужно лучше следить за порядком в своих вещах, Гарри.

— Она рылась в моих вещах? Обыскивала?

— Да нет же, — раздражалась Гермиона, — это была случайность. Но это же Джинни! Ты бы мог
получше прятать свои сокровища.

— Я не… Блин…

— Это не важно. А важно другое!

Поттер вопросительно уставился на подругу.

— Ещё слишком рано, Гарри, — Гермиона смягчила тон, пытаясь сгладить углы. — Джинни
напугана. Она не готова.

Гарри замер и опустил взгляд. Он был сбит с толку. Его губы пытались что-то произнести, но звук
не исходил.

— Гарри? — Гермиона утешительно коснулась его плеча.

— Но… Мне казалось, она меня любит… — наконец выдавил он.

— Так и есть! Вы прекрасная пара! Просто… ну, вы даже не закончили школу, и ей всего
восемнадцать…

— Я планировал сделать предложение на выпускном, как мой отец маме… И Рон тоже, — Поттер
запнулся.

— Что? — Гермиона молилась, чтобы ей послышалось.

— Что?

— Рон… тоже… что?

— Ничего, — включил дурачка Поттер.

— Гарри, — грозовые тучи сгустились.

— Ничего я не говорил.

— Гарри Поттер! — ударила молния. Это была та самая злобная интонация, с помощью которой
Гермионе удавалось приструнивать двух парней на протяжении всей учёбы.

— Возможно, Рон тоже об этом думал… — сдался Поттер и поджал губы.

86/699
 Гермиону обожгло мгновенное чувство страха. Только не это. Она вдруг осознала, что ещё больше
не готова к семейной жизни, чем Джинни. И совсем не потому, что ей ещё мало лет.

— Так, стоп! — взялась руками за стол Гермиона. Она пыталась рационализировать все свои
мысли и оперировать полученной информацией без вмешательства эмоций. — Я считаю, что это всё
очень мило. Но слишком рано. Мы… Вы даже не пожили вместе. Думаю, нужно ещё немного
времени. Всё успеется, — увидев растерянное лицо она добавила: — вы идеально подходите друг
другу, Гарри! Джинни тебя очень любит, правда! Просто ей нужно чуть больше времени, чтобы
созреть.

— Но когда я пойму, что время пришло? — кажется, к Поттеру вернулась жизнь, и он на автомате
отпил из бокала. — Ты у неё не спрашивала?

— Может, вам лучше вдвоём об этом говорить? — нахмурилась Гермиона, предвещая ещё одну
тягостную просьбу, которую она не переживёт.

— И как ты себе это представляешь? «Привет, Джинни, оповести меня, пожалуйста, когда
захочешь замуж, я на низком старте»?

Гермиона засмеялась, вспоминая точно такую же интонацию Джинни.

— Ты даже не подозреваешь, насколько вы с ней похожи.

***

2 ноября, понедельник, 1998 год

Босая нога рассекла воздух в предупредительном жесте. В классе повисла тишина. Было только
слышно, как некоторые заколдованные сферы издавали слабый звон. Профессор с дредами до колен
замер, словно сурикат, и только его ярко-жёлтые глаза хаотично бегали, сканируя обстановку. Это
явление привычно вызывало неловкость у стоящих перед ним учеников.

— Признаюсь, я не ожидал такого исхода, — через несколько долгих мгновений отмер профессор
Хёрст.

Он задорно обошёл сферы, изучая их, как будто впервые видел применение волшебства.
Остановился возле шара, который принадлежал команде Поттера. Голубые искры бурлили внутри, как
экзотический суп. Вибрации были достаточно ощутимыми, и, казалось, сфера издавала ноту «до» в
самой низкой октаве.

— Вот это наилучший результат. Но он совершенно безобразный, — обиженно скривился Хёрст,

— мне говорили, что на вашем курсе учатся одарённые волшебники… — профессор говорил это с
лёгкостью и искренней растерянностью. — Чья это работа? — указал он на красный шар с Бомбарда.
Гермиона несмело, очень непривычно для неё подняла руку. Профессор вопросительно изогнул бровь.
— Что, только ваша?

— Нет, профессор, — Гермиона оглянулась в поисках коллег по заданию, — ещё Браун, Нотт и
Малфой.

— А вы, значит, Грейнджер будете?

— Да, сэр.

— Хм… Очень интересно. Я бы сказал — удивительно…

87/699
 Это не было похоже на вопрос, но очень хотелось что-то ответить, чтобы заполнить давящую
тишину. Гермионе было настолько не по себе, что она не смогла выдавить ни звука.

— Вы же умнейшая ведьма своего времени, не так ли? Вчера читал о вас статью, — Хёрст по-
родительски улыбнулся во весь рот. — Я полагал, что ваша сфера, мисс Грейнджер, будет рвать
барабанные перепонки в клочья. К тому же, если я правильно понимаю, в вашей команде двое лучших
учеников школы, — он заглянул в журнал.— Всё правильно: хэдбой Нотт и хэдгёрл Грейнджер. Ещё и
староста Слизерина Малфой... Всё-таки Барни в вас ошибся.

Гермиона потупила взгляд. И как бы ни противно ей было слышать газетные фразочки в свой
адрес, настоящим укором было разочарование профессора. Будто она какая-то двоечница и неумеха. И
хоть Гермиона считала себя уже слишком взрослой, чтобы переживать из-за оценок, особенно
учитывая то, через что она прошла за последние пару лет, ей стало очень обидно. И какого чёрта она в
одиночку несёт ответственность за провал четверых студентов?

Заметив расстроенный взгляд Гермионы, профессор вдруг громко объявил:

— Даю вам дополнительное время! Задание продлевается до конца ноября!

Класс наполнился разными вздохами: кто-то обнадёжился, радуясь возможности справиться с

заданием, а кто-то огорчился из-за перспективы ещё целый месяц сражаться с неприступной сферой.
Нотт коварно взглянул на Малфоя, а тот в ответ бесшумно выругался.

— А сейчас приступайте к практике! Я буду следить за вами. А Барни, — Хёрст звучно стукнул
посохом, — корректировать.

***

После уроков с профессором Хёрстом просыпался звериный аппетит. Много энергии уходило на
бесчисленные попытки коллективно усилить заклинание в сфере. Расправившись с бифштексом,
Гермиона отодвинула медную тарелку и нервно схватила вчерашний «Ежедневный пророк».

Она заведомо оттягивала чтение воскресной газеты, зная, что несколько разворотов посвящены
спецвыпуску о Хогвартсе.

— Ничего нового, — буркнул Гарри, поедающий обед напротив.

— Ну как же, — улыбнулась Джинни, — я теперь часть «золотого трио», — последние слова
Уизли перекривляла.

— До сих пор удивляюсь, что дружу со знаменитостями… — сказала Луна, которая сегодня
обедала с ребятами из гриффиндора. В этом году общение между факультетами поощрялось, поэтому
есть можно было за любым столом. — Но, честно говоря, я не чувствую никаких привилегий.

Гермиона нахмурилась и развернула Пророк. Движущиеся фотографии директрисы украшали

большую статью о ней. Макгонагалл рассказывала о реновации замка после Битвы за Хогвартс, о
новых правилах дополнительных уроков для тех, кто пропустил учёбу в прошлом году, о политике
содружества факультетов. Её речь была крайне утопична, казалась неправдоподобной.

Далее было интервью с Гарри, Джинни и Гермионой, на которое их обрёк Малфой. Подлый
мерзавец. Ребята рассказывали о своём восстановлении в школе, об учебной нагрузке и деликатно
обходили тему смерти. Грейнджер заметила, что между репликами друзей проскальзывают слова
репортёра. Она перевернула страницу, чтобы узнать, кто являлся автором статьи. Ну конечно же. Рита
Скитер. Помпезные фразочки и раздутые сенсации — коронный приём скользкой репортёрши. На
88/699
удивление, Скитер прониклась благосклонностью к Грейнджер и поливала её хвалебными липкими
прозвищами, вроде: «Идеал молодой ведьмы», «Пример всему юному поколению», «Надежда
магической Англии». Всего лишь печатными строчками журналистка взваливала тонну непрошеной
ответственности и общественного резонанса.

Гермиона дошла до кусочка статьи, о котором упомянула Джинни.

«В рядах «золотого трио» замена: Рональда Уизли вытеснила его ловкая сестрица, желая
погреться в свете софитов рядом с мальчиком-который-выжилумер-и-снова-выжил».

Гермиона фыркнула, закатив глаза от нелепости прочитанного. Скитер утверждала, что семья
Уизли всеми силами хочет приблизиться к знаменитости, что поможет им выровнять финансовое
состояние. Идиотизм.

Не желая тратить время на бессмыслицу, Гермиона перелистнула мерзкую статью. На глаза

попалось интервью с несколькими Слизеринцами. Монтегю с вышколенной улыбочкой и
прилизанными волосами стоял под вспышками репортёров в обнимку с Дафной Гринграсс. Это
зрелище походило на объятия гориллы и фарфоровой куклы.

— На стороне добропорядка?— в голос возмутилась Грейнджер. Гарри, Джинни и Луна

вопросительно повернулись. — Монтегю, мерзкий лицемер!

— А-а-а, да-да, — ухмыльнулась Джинни и добавила: — это же он своим примером хочет

доказать, что Слизерин — не факультет мудаков?

— …а факультет умных и целенаправленных волшебников, — зачитала фрагмент интервью

Гермиона и, отбросив газету, фыркнула.

— Как это низко, — подхватил Поттер, — мерзавец всё что угодно скажет, лишь бы его не
вытурили из команды. Уверен, он был одним из первых в очереди на пост Пожирателя. Как же быстро
Монтегю переобувается на ходу.

— Но ведь, не все слизеринцы негодяи… — вырвалось у Гермионы.

— …и не все негодяи слизеринцы, — закончил фразу Гарри.

Друзья призадумались. Каждый из них вспоминал слизеринцев, которые в итоге оказались не

такими, какими их видел мир.

— Возьмём хотя бы Хвоста Петтигрю, — с долей отвращения сказала Джинни. Она с опаской
взглянула на Гарри, зная, что упоминание человека, который послужил причиной смерти его
родителей, может задеть. — Отменный был гриффиндорец, что сказать. Думаю, всегда бывают
исключения из правил.

— Но Монтегю не в их числе, какого бы милашку он не играл на камеру, — заключила Гермиона.

— О, несомненно! Не выйдет из него благородная девица, как ни крути, — добавила Лавгуд, и

ребята рассмеялись.

Гермиона, сохраняя улыбку, перевела глаза на следующую страницу. Эмоция резко сменилась на
негодование, когда она увидела платиновые волосы. Мгновенный рефлекс. Гермиона хмурилась, когда
видела Малфоя, так, словно её всякий раз били током, как лабораторную крысу.

На фото озлобленный Малфой тащил за руку Паркинсон, которая еле поспевала за ним. Заголовок
гласил:

89/699
 «Невеста Драко Малфоя. Будущая наследница древнего рода или соучастница?»

Гермиона по диагонали прочитала статью. Информация в лучших традициях жёлтой прессы.

Скандалы, интриги, расследования.

— Не думала, что Малфой собирается жениться на Паркинсон, — сложив газету и потянувшись за

десертом, сказала Гермиона.

— Да это всё выдумки журналистов, — ответила Джинни, подавая подруге тарелку с ванильным
пудингом.

— Откуда такая уверенность? — хмыкнул Поттер, затягивая шнурки на новых перчатках для
квиддича.

— Даже у стен есть уши, Гарри. А у Хогвартских стен тем более. Ханна Эббот дружит с одной
слизеринкой. Да, не удивляйтесь, они обе увлекаются медициной, кажется. Так вот, ходят слухи, что
Малфой встречается ещё и с Гринграсс-младшей. По крайней мере, её сестра, — Джинни указала на
фото Дафны в газете, — прилагает к этому все усилия.

Гермиона презрительно скривилась.

— Но и это ещё не всё, — хитро улыбнулась Джинни, явно смакуя возможность поделиться
ценной информацией, — поговаривают… и я это слышала из разных источников, что Малфой не
брезгует «близким» общением с девушками других факультетов. Особенно Когтеврана, — она
многозначительно подняла брови и взглянула на Лавгуд.

Гарри закатил глаза, Гермиона громко фыркнула, а Луна утвердительно кивнула.

— О чём только думают все эти девушки… — осуждающе сказала Грейнджер.

— Думаю, моральные установки меркнут, когда тебя зажимает Аполлон, — иронизировала

Джинни, но, поймав возмущённый взгляд Поттера, она быстро добавила: — я, конечно, их совсем не
понимаю.

Противоестественно было размышлять о красоте Малфоя. Казалось невозможным отделить его

гнилую натуру от привлекательных физических параметров. Былое поведение и его мерзкие поступки
оставили более яркий отпечаток в памяти Гермионы.

***

Середина ноября, 1998 год

Дни летели, словно зачарованные. Так бывает, когда рутина поглощает однообразием. Ноябрь
опускал температуру до первых заморозков. Многие студенты избегали походов на улицу и всё своё
время проводили в гостиных или библиотеке за учёбой. Дополнительные задания убивали. Каждый
профессор считал, что именно его предмет важнейший в судьбе юного дарования, поэтому
беспощадно нагружал уроками.

Гермиона писала огромный доклад по истории, готовила сложнейшую настойку для зельеварения,
помогала Гарри с травологией, когда Невилл вырубался посреди гостиной от переутомления. Кто-то
из старшекурсников Когтеврана распространял бодрящее зелье, чтобы не спать и всё успевать, но от
него неуправляемо колотилось сердце и дрожали руки, поэтому Гермиона обходилась своими силами,
которые уже почти иссякли.

90/699
 Грейнджер могла бы получить прописку в библиотеке. Она наизусть знала помещение и смогла бы
с завязанными глазами пройти от входа до её стола, не задев ни одной полки. Она уже давно не
общалась с Теодором. Кажется, после того дня на озере, они не говорили дольше пяти минут. Нотт всё
время был окружён стаей слизеринцев, да и Гермиона чаще всего училась в компании Гарри или
Джинни. Они с Ноттом иногда перебрасывались парой колкостей у стеллажей или в коридорах, но
нормальным общением это не назовёшь.

Две недели подряд Рон приезжал на выходные, и они всё время проводили вместе. Это был глоток
свежего воздуха среди погони за знаниями. Уизли с усмешкой гордился, что сделал правильный
выбор, не оставшись в школе. В компании Рона удавалось по-настоящему отдохнуть, особенно, если
суббота выдавалась свободной от уроков. Рон снимал номер в небольшой гостинице Хогсмида, и
несколько раз они с Гермионой там уединялись. Всё шло своим чередом и казалось нормальным.
Гермионе было уютно вместе с Роном, и прежние переживания становились чем-то размытым и
далёким.

Но вера Гермионы в нормальность снова пошатнулась, когда в один из вечеров обладатель

морских глаз шёпотом произнёс:

— Пойдём со мной на мост.

— Куда?

— На архитектурный объект, соединяющий замок и Запретный лес, Грейнджер, — улыбнулся Тео,

склонив голову набок.

Они стояли возле дальнего стеллажа библиотеки и пытались обсудить одну из Теорий Уиппета, но
мадам Пинс всякий раз шикала и грозилась наслать на обоих Силенцио, если проказники не
перестанут болтать.

— Зачем? И вообще, я ещё не закончила, у меня нет на это времени, — Гермиона взглянула на
стол, на котором лежал её незавершённый доклад. — Бери его с собой, — не отступал Тео. —
Давай же, Грейнджер. Проветривать мозги даже таким, как ты, полезно.

— Таким, как я? — насупила брови Гермиона. — У меня нет на это времени! — Если

действительно чего-то хочется — время всегда найдётся...

Гермиона хотела возразить очередным очень весомым аргументом, но Тео уже сделал пару
широких шагов в сторону выхода. Он обернулся, тёмные кудри упали на глаза.

— Идёшь?

Сомнения Гермионы, кажется, можно было пощупать рукой. В голове пронеслись недавние слова
Хагрида: «Не дружила бы ты с ним… Нотты — злые люди, Гермиона… Старинный род подколодных
змей. Подлые и гнусные… Яблоко от яблоньки… Помяни мои слова, будь осторожна!». Но тут же
послышался голос Поттера: «Не все негодяи — слизеринцы…». Воображаемые люди вступили в
диалог. «Думаю, всегда бывают исключения из правил», — добавил звонкий голосок Джинни.

— Ладно, — поддалась Гермиона и поспешила собрать вещи.

Двое шли по каменному отреставрированному мосту и уже во весь голос спорили о теории
Уиппета. Как же было хорошо не сдерживаться, как в библиотечных стенах, и дать волю эмоциям.
Споры о политике являлись одним из любимых занятий ребят. В некотором смысле они отдыхали,
дискутируя, хотя это и требовало немалых умственных затрат.

91/699
 Горел закат. Алые облака опоясывали купол сиреневого неба, словно шёлковые ленты. Плавный
градиент от глубокого пурпурного до огненно-жёлтого стекал за горизонт. Солнце выглядело
неправдоподобно огромным. Опускаясь в свою небесную кровать, оно на прощание касалось
тёплыми лучами угрюмого леса, величественного замка, спящих холмов и пары увлечённо
беседующих студентов.

— Нет, Грейнджер, тебе меня не переубедить! — улыбнулся Теодор. Он остановился возле

полукруглого балкона, намекая, что они пришли.

— Ты абсолютно невыносим и не пластичен! Неужели так сложно открыть свой разум и допустить
маленькую, малюсенькую, — она пальцами изобразила микроскопический размер, — долю того, что
ты не прав?

— Исключено, — коротко сказал Нотт и наколдовал плетёный соломенный коврик на балконе

моста.

— Нельзя быть таким радикальным! — возмущалась Гермиона, размахивая руками.

— Это ты мне говоришь про радикальность? — Теодор присел и жестом позвал к себе подругу. —
Мисс белое и чёрное? Добро и зло?

— Давай не будем переходить в зону серой морали. Вы, слизеринцы, в этом определённо спецы.

— Тем более, иметь твёрдую позицию — это не то же самое, что быть радикалом, — пропустив
мимо ушей предыдущую реплику, сказал Нотт.

— Если я с тобой соглашусь, мы оба будем не правы! — Гермиона протестующе сложила руки на
груди.

В ответ слизеринец лишь широко улыбнулся. Нижний ряд его зубов не был идеально ровным,
резцы немного перекрывали друг друга. Но это абсолютно не портило внешность парня, а наоборот,
придавало шарма. Вообще словом «шарм» было пронизано всё естество Теодора. То, как он двигался,
разговаривал, улыбался, иногда лукаво подмигивал, как задумчиво читал, левитируя предметы вокруг.
Внутренний мир Нотта просачивался наружу, проявляясь в его поведении.

Глядя на Гермиону, Тео был доволен. Грейнджер была достойным собеседником. Несмотря на
полярность взглядов, он находил её смышлёной, и ему нравилось, как она рассуждает. Его заводило
то, что гриффиндорка не сдаётся и приводит всё новые и новые аргументы, расшатывая
неприкосновенную позицию Теодора. Он становился особенно азартным, когда понимал, что ей
удаётся его переубедить. Вторым таким умником в его коллекции был только Малфой.

Гермиона не выдержала натиск зловещих синих глаз и отвернулась в сторону уходящего солнца.
Спустя пару минут непривычного молчания она достала учебники и незаконченный доклад. Тео
последовал её примеру и тоже достал книгу. Пока двое студентов увлечённо читали, сумерки
поглотили Хогвартс.

Уходя, солнце забрало с собой всё тепло, и мантия больше не спасала от морозного ветерка.
Гермиона поёжилась от холода и на автомате наложила согревающие чары на себя и на Теодора. Нотт
удивился такой заботе и улыбнулся про себя. Для Гермионы это было абсолютно привычным
действием. Она всегда так делала, когда находилась в компании друзей.

Тео закрыл книгу и закурил, рассматривая приближающуюся ночь.

— Отвратительная привычка, — послышался голос Грейнджер.

92/699
 Теодор удивился звуку, потому что настолько глубоко ушёл в размышления, что позабыл где он и с
кем.

— М?

— Курение, — Гермиона оторвалась от записей. — Оно тебя убивает.

— Меня всё убивает, Грейнджер. Этот воздух, солнце, время, ты, — Нотт показательно выдохнул
особенно большое облако дыма. — Смысл жизни в том, чтобы умереть. Мой процесс смерти
запустился в тот самый момент, когда я первый раз открыл глаза. Но если тебе неприятно, я
остановлюсь.

Не ожидав такой галантности, Гермиона лишь пару раз моргнула. Тео воспринял это как согласие,
и недокуренная сигарета полетела вниз, сверкая алым угольком. Вдогонку он махнул рукой и сигарета
разорвалась на тысячи сверкающих частичек.

— Как тебе это удаётся? Ты часто колдуешь без помощи палочки… — глядя на улетающую
искристую пыль, спросила Гермиона.

— Не знаю. Кажется, это было со мной всегда. Может, причина в слишком длинных пальцах? —
он усмехнулся, и Гермиона, встретившись с ним взглядом, ответила тем же.

— Есть ли успехи в расшифровке дневника Темпуса?

— Пока что глухо. Но я уже заметил несколько повторяющихся символов. Сейчас покажу! — Тео
покопался в вещах. — Кстати, незримое расширение классная штука, — указал он на свою сумку, в
которую залез рукой по плечо, и подмигнул. — Вот, смотри.

Теодор придвинулся к Гермионе, так, что их плечи соприкоснулись. Гермиона перекинула волосы
на противоположный бок. Тео был значительно выше, поэтому ему пришлось склониться.

— Видишь, эта фраза повторяется несколько раз, — Тео указал на похожие буквы, — и всегда
рядом вот этот символ. Кажется, это какой-то лозунг или девиз. Возможно, пословица…

— Постой! — Гермиона потянула ветхую книгу на себя. — Я видела такой символ. На маховике!

— Что? Ты серьёзно?!

Теодор нагнулся, чтобы лучше разглядеть уже заученный наизусть символ. Гермиона
почувствовала, как он вплотную прижался грудью к её позвоночнику и обнял одной рукой. В груди
снова что-то сжималось.

— На моём маховике такого не было.

— Может, это подпись Темпуса? — гриффиндорка обернулась и едва ли не коснулась носом щеки
Нотта.

Теодор был сосредоточен и взглядом сверлил предмет исследования. Казалось, он совсем не

испытывал неловкости от столь близкого соприкосновения.

— Возможно, — не отрывая глаз от символа, сказал Тео, — ты говорила, тебе Дамблдор дал
маховик?

— Да…

93/699
 — А мой был изготовлен по заказу отца…

Повисла пауза. Тео отпрянул и опёрся на обе руки. Он погрузился в раздумья. Об этом можно
было судить по отсутствующему взгляду и еле заметной морщинке на лбу. Гермиона взглянула на
мыслителя и подметила необычное сочетание: светлые радужки и тёмные волосы. Будто два человека
поселились в одном теле. Набор противоречий.

— А как выглядел тот твой маховик? — спросил Тео и вновь потянулся к книге. Гермиона всё ещё
поддерживала фолиант одной рукой, а с другой стороны книгу схватил Теодор. Он живо перелистывал
страницы в поисках картинок. — На какой из них он был больше всего похож? — палец указал на
изображения разных моделей маховиков, от самого первого до модернизированных версий.

— Ммм, кажется, вот этот, — ткнула в один из первых рисунков Гермиона.

— Кажется? — напирал исследователь. Ему недостаточно было размытого ответа. Нужна

точность.

— Ну, Тео, это было давно, — Гермиона развернулась и села лицом к нему. — Насколько я помню,
да. Этот.

Тео расплылся в слишком радостной улыбке. Он прищурил глаза и стал похож на довольного
коварного кота.

— Что? — недоумевала Грейнджер.

— Ты назвала меня Те-о.

— И что? Это же твоё имя?

— Да, но ты меня никогда так не называла… — он игриво склонил голову на бок.

— Я… Что… — растерялась Гермиона. — В этом нет ничего такого, — выпалила она наконец, а
на щеках проступил предательский румянец.

— А мне кажется, это очень интимно… — Тео придвинулся ближе и ткнул пальцем в бедро
гриффиндорки, обтянутое тонким слоем чёрного капрона. — Мы с тобой теперь настолько близки,
Гер-ми-о-на?

— Дурак! — улыбнулась всё ещё смущённая Грейнджер и стукнула Нотта книгой по плечу.

— Осторожней, это слишком ценный экземпляр! — сказал Тео вроде бы о книге, но бережно
погладил своё плечо.

— А твой маховик был не таким?

— Нет. Тот, который был у отца, выглядел вот так, — они посмотрели на предпоследний рисунок.
Модель очень отличалась от первостепенной. Она была больше и имела значительное количество
витиеватых дополнительных механизмов. — А это значит, что тот, который был у тебя, являлся одним
из первых. И, скорее всего, сам Темпус и изготовил его. Думаю, ты права насчёт подписи… — Тео
посмотрел куда-то вбок, а потом резко спросил. — Какова вероятность того, что Дамблдор лично был
знаком с Темпусом?

— Думаю, достаточно велика. Темпус же лет триста-четыреста прожил?

— Не знаю. Но Дамблдор мог отправиться к нему в прошлое, чтобы познакомиться.

94/699
 — Маховик так далеко не переносит, — с классической интонацией всезнайки произнесла
Грейнджер.

Теодор снисходительно улыбнулся, глядя на подругу, словно на

несмышлёного ребенка, который сказал ерунду, и обхватил пальцами её плечо. Гермиона вздрогнула
от прикосновения.

— А ты пробовала? — спросил он исподлобья, издеваясь.

— Нет. Но Дамблдор говорил…

— Это министерские байки, чтобы уберечь детей, — Тео отмахнулся, как от неслыханной
глупости. — Маховик в руках сильного мага может откинуть на десятки, если не сотни лет. А я где-то
слышал, что Дамблдор немного разбирался в магии.

Гермиона хихикнула. Она и правда никогда не задумывалась над тем, чтобы попробовать сделать
большее количество оборотов. Она привыкла чётко следовать инструкциям, и ставить под сомнения
слова Дамблдора было за пределами системы координат.

— А ты пробовал?

— Да. Дальше всего получилось на двенадцать с половиной лет. Правда, пробыть в этом времени
мне удалось не больше минуты.

— Ого. А как ты вернулся в настоящее? Не проживал же все года заново...

— Честно говоря, я не знаю, как это вышло. Как-то просто взял и вернулся... Там, кажется, кнопка
была.

— Странно... А что было двенадцать с половиной лет назад?

— Прошлое… — увильнул от ответа Теодор. В его глазах показалась новая для Гермионы эмоция
— грусть. Поняв, что это личное, Гермиона не стала больше расспрашивать. — Интересно, с кем ещё
был знаком Темпус? У кого хранились первые маховики до того, как их все уничтожили? —
продолжил как ни в чём не бывало Тео.

— Было бы хорошо узнать. Думаю, у этих людей могут быть сведения, которые помогут в
расшифровке дневника.

— Тоже об этом подумал.

Тео и Гермиона сидели напротив друг друга, но смотрели в сторону запретного леса, который
чернел с наступлением вечера. Их разум манила головоломка повышенной сложности. Они оба были
упорными, и возможность долгой возни с разгадкой кода их не пугала. Наоборот, азарт набирал силу.

Гермиона, забыв обо всех условностях, заявила:

— Я могу ещё раз просмотреть биографии волшебников того времени в библиотеке. Вдруг есть
упоминания о Темпусе.

— Ты сделаешь это ради меня? — Тео притворно сложил лапки на груди, будто он принцесса, и
его тронуло героическое предложение принца.

95/699
 — Мне просто стало интересно, — Гермиона сказала это обыденным тоном, стараясь притушить
свои настоящие эмоции.

— Настолько, что ты готова добавить к двенадцати часам учёбы ещё часокдругой поисковых
работ?

— Это не займёт так много времени, если применить поисковые заклинания. К тому же в
библиотеке я отдыхаю, — она вздёрнула подбородок.

— Ты не умеешь врать, Грейнджер, — по-доброму улыбнулся Тео и, придвинувшись поближе,

обнял её.

Лёгкость. То самое качество, которое привлекало Гермиону в Теодоре. Он так легко мог говорить о
сложных вещах, легко заводил дружбу с самым неподходящим для этого человеком, легко проникал в
мысли своими морского цвета глазами, легко нарушал личные границы случайными
прикосновениями.

Теодор обнимал Гермиону, как будто делал это уже сотни раз. Это был дружеский жест. Да, точно
дружеский. Гермиона решила, что ещё один друг ей не помешает. В компании Тео ей было легко.
Конечно, она не могла до конца расслабиться, как с Джинни или Гарри, но чувствовала, что он её не
обидит. И ей искренне хотелось помочь Нотту в поисках кода. Просто ради исследовательского
интереса. Как подруга.

Они сидели и болтали ещё несколько часов, пока не осознали, что скоро отбой.
Незапланированный вечер положил начало приятной традиции — встречаться на мосту, ведущему в
Запретный лес, и часами говорить о важных и не очень вещах. И даже несмотря на усиленную
учебную нагрузку, они всегда находили время для встреч. Потому что если действительно чего-то
хочется — время всегда найдётся.

Примечание к части
Спасибо большое, дорогие читатели, что находите время на чтение «Громоотвода». Видимо, вам
действительно этого хочется .

Буду рада вашим отзывам и предположениям о дальнейшем развитии событий.

Ваша М.

Глава 7

Зима, 1987 год.

Многочисленные книжные полки поднимались до потолка, словно огромные молчаливые

хранители знаний. Камина в кабинете мистера Нотта не было, он предпочитал освещать помещение

96/699
зачарованными лампами, дабы избежать возможного пожара. Слишком ценными были для
профессора старинные экземпляры рукописей.

В дорогом кожаном кресле восседал высокий мужчина и держал на коленях курчавого мальчишку
лет семи.

— Пап, мы же живем в мирное время? — спросил голубоглазый ребёнок.

— Да, — послышался бархатный голос отца. — Почему ты спрашиваешь?

— Драко сказал мне, что раньше была война. А сейчас затишье перед бурей. Что такое затишье?

— Это значит, что сейчас ничего плохого не происходит, но так будет не всегда. Возможно, в
будущем всё изменится, — серьёзно сказал мужчина, и на его лбу проступили морщины. — Я
надеюсь, что твой друг Драко неправ.

— А кто это сделает? Кто всё изменит?

— Люди, — шумно выдохнул отец и провёл рукой по чёрным, идеально прямым волосам.

— Но почему?

— Понимаешь, Тео, некоторые из них стали злыми после войны и забыли, что такое хорошо и что
плохо. Забыли, что самое важное.

— А что хорошо? Что самое важное? — Тео схватил папу за рукав и пытливо посмотрел в лицо.

В кабинете пахло пожелтевшими книгами, свежими чернилами и апельсиновым деревом. Царила

уютная и немного таинственная атмосфера. Тео часто тайком пробирался сюда, скрываясь от
гувернантки, которая донимала его уроками. Находиться в компании отца было лучшим из
удовольствий. Комната казалась малышу сокровищницей, в которую позволено было входить только
избранным, будто в ней был заключён сакральный смысл, вековая тайна. По сути, так и было. Доступ
к кабинету принадлежал только Нотту-старшему и парочке домовых эльфов, которые там
прибирались.

Отец улыбнулся, такими же, как у сына, морскими глазами, и ответил:

— Самое важное… Любить человека и быть любимым. Ты же знаешь. Я люблю тебя больше всех
на свете, — он игриво потрепал кудряшки Тео.

— А как же мама?

— Её я тоже люблю. Очень… — на лице отца промелькнула тень грусти.

— Но как можно любить человека, которого не видишь?

— Хороший вопрос. Можно скучать по нему, помнить его и… любить.

Они оба грустно посмотрели на портрет на столе, заключенный в тёмную раму. Высокий брюнет
обнимал за плечи такую же рослую девушку с короткими, как у мальчика, кудрявыми волосами. На
руках у неё был белоснежный свёрток с младенцем. Волшебница самозабвенно улыбалась и нежно
поглядывала на мужа. У неё были медового цвета глаза, полные любви, и россыпь родинок на правой
щеке.

— А я вот её совсем не помню… — печально выдохнул Тео.

97/699
 — Но вы всё равно с ней связаны, она ведь живет в твоём воображении.

— Её нет в моём воображении, — выпалил правду Теодор и перевёл взгляд на папу. — Я видел
только колдографии… Я не знаю, какая она была.

— Тео, она была лучшей мамой в мире. Лучшей.

— Почему лучшей? — нахмурил брови юный исследователь.

— Она любила тебя больше всех на свете, — отец нежно провёл массивной ладонью по щеке
юнца. — С ней было весело. Она умела ладить со всеми. И она была чертовски умна. Лучшая ученица
Когтеврана!

— Тогда почему она выбрала тебя? — искренне удивился Тео.

Отец рассмеялся, и добрые мимические морщинки обрамили его глаза.

— Я тоже всегда задавался этим вопросом. Не знаю. Возможно, у неё был сомнительный вкус …

Тео закатил глаза. Он подозвал ручонками тяжелую раму, и она пронеслась к нему по воздуху. Тео
провёл пальчиком по образу мамы и неожиданно спросил:

— А что будет, если ты тоже умрёшь?

— Я всё равно всегда буду с тобой. Даже если меня не видно и не слышно, — отец крепче сжал
ребёнка.

— А что будет со мной?

— С тобой всё будет хорошо. Потому что ты очень сильный.

— Я сильный? — недоумевал Тео.

— Да. Ты унаследовал магический потенциал матери и моё упорство. Огненная смесь, хочу тебе
сказать.

— Почему?

— Ты умён и талантлив, слушаешь свой внутренний голос.

— Но я не сильнее взрослых…

— Большинство взрослых сразу сдаётся. Я знаю разных волшебников. И если они как-то выжили,
то и ты сможешь. Ведь ты гораздо сильнее, Теодор.

Отец бережно поднял сына и положил его руки себе на плечи. В объятиях было сосредоточено всё
вселенское спокойствие и любовь. С улыбкой склонившись к ушку малыша, отец тихо произнёс:

— А пока я здесь, что бы ни случилось, я не дам тебя в обиду, слышишь?

***

Середина ноября, 1998 год

98/699
 Теодор снова сидел на мосту, но в компании Забини и Малфоя. Они сидели в ряд, смотрели на
уходящее солнце и беседовали, будучи настроенными на довольно откровенный лад. Это были те
самые редкие минуты уединения в кругу «своих».

Перед слизеринцами парила раскалённая добела змея — произведение магии от Забини — и

освещала им вечер. Она медленно извивалась, переливаясь горящими чешуйками.

— Короче, я не понимаю, как с этими бабами сотрудничать, — жаловался Блейз на отношения с

Дафной, — иногда хочется как в маггловской рыбалке: поймать, оглушить, трахнуть и отпустить. Без
вот этого всего мозгоёбства.

Парни солидарно усмехнулись.

— Что опять? — закатил глаза Малфой.

— Обиделась. Всё, между прочим, из-за тебя, Нотт, — Блейз наклонился, чтобы увидеть лицо
Теодора. Тот удивлённо вскинул брови. — Да-да! Дафна, свет моих очей, предъявила мне за то, что я,
видите ли, не заступился за неё.

— В смысле? Когда?

— Там, на поле.

— Но я же был прав, — самодовольно улыбнулся Тео.

— Я тоже так считаю, — неожиданно перешёл на шёпот Забини, а потом продолжил в голос, — но
я, как «нормальный парень», должен был поставить тебя на место.

— Мерлин, Забини, зачем ты вообще её терпишь? — вклинился Малфой.

— Амур, скотина, ранил моё сердце, и мне предначертано страдать, — артистично воскликнул
Блейз и приложил руку ко лбу в умирающем жесте.

Теперь Тео показательно закатил глаза, а Малфой покачал головой, подтверждая глупость
девушки.

Речь шла о разговоре, состоявшемся накануне на поле для квиддича. Друзья пришли поддержать
Малфоя и Забини в грядущей игре. Толпа слизеринцев сидела на трибунах и ждала, пока установят
новые кольца и дадут команду к началу. Планировался матч против Гриффиндора, схватка обещала
быть накалённой.

Пробежавшись глазами по стадиону, Тео нашёл своё отражение в женском эквиваленте.

Грейнджер, как и он сам, сидела немного поодаль от всех и держала в руках книгу. Тео не мог
разглядеть её лица, но память подбросила тёмные брови, острую улыбку и еле заметные веснушки,
которые он успел разглядеть в их последнюю встречу. Нотт стал часто тайком рассматривать
Грейнджер. Ему нравилось смотреть. Но ещё больше ему нравилось её касаться, делая это так, будто
он сотни раз совершал подобное, хотя на самом деле испытывал трепет и волнение. Словно Тео снова
десять лет, а Грейнджер — единственная девчонка, оставшаяся на земле. Он неосознанно улыбнулся,
и тёплая волна пронеслась внутри, отдавая пульсацией в ушах.

— Тео, а, Тео, — послышался голос Дафны Гринграсс. Теодор неохотно обернулся, отрываясь от
приятного созерцания. — А почему у тебя нет девушки?

— Потому что ты встречаешься с Забини, — подмигнул Нотт.

99/699
 — Какая грубая лесть! — расплылась в тщеславной улыбке Дафна. — Хитрец…

Теодор в ответ улыбнулся и пожал плечами, мол, «такой, какой есть». Он отвернулся и попытался
открыть книгу.

— Но я слышала другую информацию… — не унималась Гринграсс. Она заговорщически

пригнулась и приготовилась разродиться сенсацией.
Большинство группы замолчало и заинтересованно стало наблюдать за диалогом. — Ходят слухи, Тео,
что ты… ну… как бы сказать… заднеприводный… — язвила Гринграсс, явно смакуя провокацию.

Окружающие шокировано зашипели. Лицо Тео не изменилось. Ни один мускул не дрогнул, когда
он услышал обвинение, словно это было не в первый раз. Небрежно нагнувшись к Дафне, он
улыбнулся и низким уверенным голосом произнёс:

— Это тебе твоя Монкли рассказывает? — покосился он на девушку с красными волосами,

которая замерла от услышанного. Дафна удивлённо повернулась к подруге, которая опустила глаза и
покрылась пятнами стыда. — Спроси у неё, Гринграсс. Пусть в подробностях опишет, какой у меня
привод.

Толпа интригующе завыла. Забини одобрительно стукнул Нотта в плечо. Дафна от удивления
открыла рот и недоумённо посмотрела на подругу.

— Ч-что? Агнес, это правда? Почему ты мне не рассказывала?

— И впредь, Гринграсс, — Тео прищурился, — прежде чем озвучивать что-то вслух, проверяй
информацию. Ты и так не производишь впечатление умной особы, а теперь как будто хочешь
укрепиться в статусе отборной дуры, — надменно произнёс Нотт и отвернулся.

Недавно нахальное выражение лица Дафны сменилось на маску неловкости. Она искала спасения
в глазах своего парня, но Забини, не обращая на неё внимания, уже о чём-то говорил с Ноттом.

К компании подлетел капитан слизеринской команды, который разогревался перед матчем.

Малфой ловко спрыгнул с метлы на скамью.

Тео снова развернулся ко всем и выпалил:

— А почему никто не интересуется, почему нет девушки у Малфоя?

Драко, который только что буквально спустился с небес, недоумённо поднял бровь.

— Потому что она у него есть, — злобно выпалила Пэнси, занимавшая лавку с подругами на пару
рядов выше.

— О, правда? Ты так думаешь? — Нотт ехидно перевёл взгляд на Асторию Гринграсс, которая
утешала старшую сестру.

Не дождавшись ответа, Теодор победоносно развернулся, оставив пищу для размышлений

множественным девушкам Малфоя.

— Какого черта, Нотт? — прошипел Малфой, присаживаясь рядом.

— Разве я не прав? Или ты серьёзно решил сделать Паркинсон своей «супругой наследника»? —
иронизировал Нотт. Малфой в ответ продемонстрировал сильнейшее отвращение. Тео самодовольно
кивнул. — Будет курочкам о чём подумать. Если они вообще способны на этот вид деятельности.

100/699
 Гринграсс обиженно вздохнула и показательно ушла под руку с подругами. Она потерпела
поражение. Но в чём-то Дафна всё же была права. Нотт никогда не был замечен в долгосрочных
отношениях с девушками. Справедливости ради, с парнями он тоже не встречался.

Сам Тео обронил когда-то фразу во время душевного разговора с Забини и Малфоем: «У меня
только с наукой долгосрочные отношения. С женщинами — никакой стабильности».

— И как вам только удаётся держать самок на расстоянии? — вскинул руки Блейз. Он взмахнул
палочкой, и раскалённая змея вспыхнула с новой силой, рассыпая искры вокруг.

Малфой многозначительно взглянул на Нотта.

На расстоянии… Драко заметил, что у Тео расстояние с одной из «самок» стремительно

уменьшалось.

В последнее время Нотт стал регулярно попадаться на глаза вместе с Грейнджер. Они часто
сидели в библиотеке, когда Поттера и его рыжей не было на горизонте, сновали вокруг замка, как
будто в этом не было вопиющего противоречия, разговаривали в коридорах, как давние знакомые.
Неужели Нотту мало зубрилы на их общем задании от Хёрста?

Драко такое сближение казалось странным. Необъяснимым. На все попытки выяснить, что им
движет, Нотт отшучивался, чем здорово бесил Малфоя. Драко думал, что тогда, октябрьским тёплым
вечером, когда он в компании слизеринцев встретил Грейнджер и Нотта с грязными коленями — это
была разовая таинственная акция. Мало ли, другу захотелось экзотики. Теодор вполне мог сойти за
отбитого фетишиста. Но почему именно Грейнджер?

Странным образом этот вопрос заполонил все мысли Драко в последнее время. Он выстраивал
теории, продумывал возможные варианты коварного плана Нотта, пытался разгадать, как другу
удалось расположить к себе девчонку.
Какого чёрта он вообще так много думает о сучке Поттера? Или теперь она сучка Нотта? С этим
водоворотом в голове срочно нужно покончить. Малфой не должен тратить свои умственные ресурсы
на прокручивание образа мерзкой гриффиндорки.

Размышления о Грейнджер только сгустились после того, как он схватил её за руку, чтобы
вразумить. Бестолковая волшебница ко всеобщему заблуждению считается «величайшей ведьмой
своего времени». Вздор. Стоя там, в тусклом кабинете, сжимая её кисть, Малфой отловил ощущение,
в котором не мог себе признаться. Необузданное, неправильное чувство подрывало установки
нормального и заставляло сомневаться в своём ментальном здоровье.

Грейнджер не чувствовалась грязной… или отвратительной. Такой, какой, по его убеждению,

должна ощущаться всякая грязнокровка. Такой, как учил его отец. Такой, как говорили многие
чистокровные аристократы, собиравшиеся в мэноре. Вера в заученные издавна истины пошатнулась в
тот самый момент, когда он почувствовал тепло нежной кожи. И сладкий, едва уловимый аромат её
волос. Но эти чувства Драко клеймил, как слабость, и прятал куда подальше в глубины сознания. Так,
как он делал всякий раз, когда его истинная натура была неугодна ему или не отвечала ожиданиям
авторитетов.

Тем не менее Грейнджер всё ещё оставалась абсолютно невыносимой. Она постоянно спорила и
пререкалась, задирала проклятый подбородок, будто знает всё на свете. Выносила мозг с особым
старанием отличницы.

Нотт, уловив многозначительный взгляд графитовых глаз, тоже задумался о расстоянии, на

котором он держал Грейнджер. Теодор разрывался от противоречий внутри не меньше, чем Малфой.
Они были очень похожи в своих переживаниях. Но даже будучи столь откровенными друг с другом,
этим они не могли поделиться.
101/699
 Всякий раз, когда дистанция с Гермионой сокращалась, Тео пробирала необъяснимая дрожь.
Пчелиный улей в груди запускал неконтролируемые вибрации, которые утихали только тогда, когда он
невзначай касался Грейнджер. Словно выпускал в неё разряды электричества, которые до этого
копились и распирали от напряжения рёбра. Нотт замечал, что Грейнджер иногда вздрагивала от
неожиданности, но не сопротивлялась. Такая податливость только больше раззадоривала. Казалось,
Тео питался энергией гриффиндорки. Он старался увлечь её разговором, вызвать на дискуссию,
увести подальше из замка, лишь бы продлить время пребывания рядом. Лишь бы секунды тянулись
дольше, лишь бы появился ещё один предлог дотронуться до… света.

Но с другой стороны, подсознание тормозило его. Установки общества, чистокровные традиции,

мнения друзей затягивали удавку вокруг шеи. Но крепче всех удавку держал он сам и с силой тянул
до хруста шейных позвонков, перекрывая доступ кислороду. Нотт просто не позволял себе поддаться
импульсу, который буквально разрывал его изнутри. Но и остановиться он тоже не мог.

— Я знаю, что может тебя утешить, Забини, — сказал Драко, потянувшись к сумке, которая
лежала в углу каменного балкона. Он достал небольшую тёмнозелёную коробку. На ней красовался
фамильный герб Малфоев. — Мать прислала очередную партию изысков, — Драко открыл посылку с
аппетитно пахнущей домашней выпечкой.

Нотт и Забини оживились и охотно протянули лапы.

— Мерлин, это божественно! — припеваючи заявил Блейз и закинул в рот кусочек печенья с
шоколадной крошкой. — Ты передавал мои восхищения? Если нет, я сам напишу, ещё и расскажу,
какой ты проказник.

— Передавал, — усмехнулся Драко, — мама просила вас обнять, — он прокрутил в руке

небольшой конверт в качестве доказательства.

— О, два подарка за раз? — Блейз изобразил удивление. — Моё сердечко не выдержит! — он

потянулся к Малфою за обещанными объятиями, но напоролся на локоть.

Драко улыбнулся и откусил печенье. Ощутил детство. Вкус маминых сладостей оставался
неизменным уже много лет.

Драко прикрыл глаза и без всякого омута памяти перенёсся в гостиную Малфой Мэнора. Горел
оранжевый свет камина, было тепло и уютно. Мама напекла печенье и сама, без помощи эльфов,
принесла серебряный поднос сыну, который забавлялся у огня, сидя на белой шкуре с длинным
ворсом. Приятный аромат выпечки распространился по нижнему этажу. Миссис Малфой обняла
малыша и предложила ему угощение. Она была нежна, несмотря на то, что в аристократических
семьях было принято держать дистанцию с детьми. Белокурый мальчишка взглянул хрустальными
глазами на маму, и та ответила нежной улыбкой. В её объятиях Драко чувствовал себя в безопасности.
Ничто не угрожало, ничто не могло нарушить их идиллию.

А теперь Драко повзрослел. Теперь он стал главным мужчиной в семье и несёт ответственность за
мать. С одной стороны, Драко любил маму, беспокоился и заботился о ней, но с другой стороны, его
раздражали и злили попытки матери очистить репутацию путём организаций званых ужинов и
благотворительных мероприятий. Нарцисса слишком сильно старалась очиститься от того, во что
втянул их Люциус.

Драко, игнорируя мольбы матери, не писал отцу ни разу с того момента, как его отправили на
пожизненное заточение в Азкабан. От одной мысли о Малфоестаршем глаза застилала тёмная пелена
презрения и злости.

— Где был на выходных? — слизывая шоколадные крошки с пальцев, спросил Нотт.

102/699
 Драко открыл глаза, и уютная гостиная сменилась видом ночного леса, открывающегося с моста.

— У отца.

Парни удивлённо подняли головы. Забини и Нотт молчали, зная, что Драко — последний человек,
к которому нужно приставать с расспросами. Драко шумно выдохнул, решаясь рассказать. Он знал,
что если откроется, переживания поделятся на троих. Но Драко не был уверен, что треть ненависти,
оставшаяся у него, будет ощущаться легче.

— Он омерзителен, — сцепив зубы, пронзил тишину Драко. — Эта тварь тронулась рассудком и
терроризирует мать. На ней лица нет. Я хочу с этим покончить, но не знаю, как…

Забини свёл брови и задумался. Нотт не отрывал взгляда от напряжённого Малфоя, прокручивая в
голове возможные реплики. Наконец, он потянулся к другу и положил руку ему на спину.

— Если мы можем как-то помочь, дай знать.

— Спасибо, — Драко признательно посмотрел Нотту в глаза. — Хочу добиться запрета на

посещения. Этому монстру удаётся отравлять жизнь, находясь в заточении самой охраняемой тюрьмы
Англии.

— Да… нормальные отцы нынче ценный товар, — попытался разбавить атмосферу Забини. — У
меня вот пять кандидатов было, и ни одного путёвого. Интересно, у кого-то вообще был хороший
пример для подражания? И какими отцами станем мы? Может, где-то по дороге раздают инструкции:
«как превратиться в мудака»?

— Надеюсь никогда в жизни не стать похожим на отца, — серьёзно сказал Теодор. — Не

представляю, как можно быть таким чудовищем.

— Твой хотя бы уже мёртв, — еле слышно произнёс Драко, вертя палочку в руках.

— Да… — задумался Тео, в глазах проявилась старая боль, — но, поверь, семена, которые он
посадил, до сих пор прорастают.

Драко ненавидел тот факт, что он так переживал из-за отца. Ему хотелось избавиться от этого
человека, просто выжечь его из памяти. Но мама не могла прервать контакт. Она была зависима от
человека, который мучал её на протяжении многих лет. Странная, больная привязанность.

На минувших выходных Нарцисса попросила Драко сопроводить её к Люциусу в Азкабан. Она

слёзно умоляла об этом в каждом письме на протяжении двух недель. Когда у Драко закончились
отговорки, он согласился. Только ради её спокойствия.

В Азкабан не пускали всех подряд. Процедура допуска к посещению особо опасных заключённых
длилась несколько дней, включая в себя много условий. Во-первых, визит могли нанести только лица,
не имевшие судимости и прошедшие проверку сывороткой правды. Во-вторых, свидания назначали
только в отведённое время, не больше десяти минут. В-третьих, нужно было принять с десяток
разоблачающих зелий, чтобы избежать превращений метаморфов, действий оборотных зелий или
подобных заклинаний. Ну, и напоследок: палочки в обязательном порядке изымались, а стихийная
магия притуплялась смотрителями тюрьмы.

Драко вышел из огромного камина, доступ к которому ему открыли накануне визита. Они с
Нарциссой договорились встретиться в пропускном пункте. Драко шёл по длинному тусклому
коридору и прокручивал в голове все установки, которые помогали держать рассудок закрытым и не
выдавать никаких эмоций. Стук каблуков синхронизировался с ровным сердцебиением. Стены пахли
плесенью и человеческими отходами. Спину обжигал могильный холод, исходящий от следовавшего
103/699
позади дементора. Рядом с головой Драко парил фиолетовый шар, который издавал потрёскивающий
звук. Заклинание надзора — одно неверное движение, и нарушитель будет ликвидирован
оглушающими чарами.

Драко завернул за первый поворот справа и увидел знакомую фигуру. Все внутренние защитные
преграды, призванные сохранить эмоции, с грохотом рухнули, когда он увидел мать. В слабом жёлтом
свете она казалась больной. Исхудавшая, потерявшая былую грацию, она склонила голову и опустила
плечи. Драко не видел маму с сентября, но, казалось, прошло десять лет. Именно настолько она
визуально постарела. Под глазами пролегли тёмные круги, морщины заметно углубились, а лицо
осунулось. Седина проступила у висков и слилась с платиновыми прядями внизу.

Ужас, ворвавшийся в тело Драко, запустил его, как пушечное ядро. Сердце безудержно
колотилось, ноги сами неслись вперёд. Адреналин обжигал вены, заставляя мозг работать быстрее,
чтобы найти вариант спасения.

— Мама! — не сумев сдержать дрожи в голосе, воскликнул Драко.

Истощённая мать бросилась в объятия сына, который теперь казался в два раза больше неё. Она
схватилась за него своими высохшими руками и всхлипнула.

— Мой милый! Драко! — шептала Нарцисса, задыхаясь. — Прости меня! Я солгала тебе!

Волнение у сына нарастало с каждым сбивчивым ударом сердца матери. Ритм был неравномерным
и беспокойным: то сильный истеричный бой, то пугающие паузы.

— Что? Мама? — Драко сильнее прижал к себе несчастную. — О чём ты говоришь?

Миссис Малфой ещё несколько секунд не могла унять срыв, но потом отпрянула и, промокнув
уставшие глаза платком, произнесла:

— Он заставил меня. Эта встреча назначена тебе. Я — лишь повод заманить тебя сюда.

Он… Раскат грома прозвучал в голове у Драко. Страх за сломленную мать сменяла нарастающая
ярость на отца. История снова повторялась. Драко не мог позволить этого. Желание спасти и уберечь
смешивалось с желанием отомстить и уничтожить.

— Мы уходим. Сейчас же, — собравшись, холодно отрезал Драко. Он схватил мать за тонкое
запястье и поволок в сторону выхода.

— Нет! Пожалуйста, Драко! Он не даст мне спокойно жить… Я прошу тебя! Увидься с ним. Он
всё ещё твой отец. Пожалуйста! — Нарцисса упиралась что есть сил, царапая каблуками сырой пол,
позабыв об аристократических манерах. — Как он может влиять на тебя, находясь в Азкабане?
Мама, я не понимаю, почему ты не оборвёшь связь?

— Он знает как… куда надавить… У него есть рычаги… Драко, пожалуйста.

Драко остановился, и Нарцисса чуть не упала. Она уткнулась в его грудь.

— Я не стану поощрять шантаж.

— Сынок… — Нарцисса нашла в себе силы и подняла потухшие голубые глаза. От этого взгляда
у Драко сжалось сердце, в нём читалась безысходность и вековая печаль. — Один визит. Я больше
никогда ни о чём тебя не попрошу… — Мама…

104/699
 Драко кричал, хоть тусклый коридор оставался мертвецки тихим. Невыносимо было смотреть на
страдающую мать и отказывать ей в мольбе. Но Драко знал, что если согласится, то примет правила
игры Люциуса. Снова будет плясать под его дудку. Сознание билось в агонии, пытаясь принять
правильное решение.

— Хорошо, — Драко сделал шаг в сторону толстой металлической двери с тысячью замков, — но
это будет последний раз, когда он кого-то увидит.

Драко вошёл в небольшое, угрюмое помещение без окон. Конвой со скрипом закрыл
металлическую дверь за вошедшим. Дементоры остались снаружи. Он осмотрелся, сохраняя лучшую
бесстрастную маску на лице. Воздух был сбитым и отдавал гнилью. Посреди комнаты стоял
отживший ржавый стол, который был покрыт слоем чего-то бурого и липкого. Сверху парила
керосиновая лампа, едва ли освещавшая место встречи. В воздухе сверкал десяток фиолетовых сфер,
готовых в любую минуту парализовать зачинщика беспорядка. На теле ощущался едкий след
охранных заклинаний. Драко сделал шаг и заметил тёмный сутулый силуэт в дальнем углу комнаты.
Это он.

— О Драко, сын мой, — раздался голос, который так хотелось забыть навсегда.

Из темноты показался Люциус. Хотя это больше походило на его потустороннюю копию.
Длинные, слипшиеся платиновые волосы спадали с острых тощих плеч. Грязная тюремная роба,
порванная в нескольких местах, едва ли укрывала тело от холода и сырости. Лицо было плотно
обтянуто кожей, словно череп разложившегося мертвеца.

— Я рад, что ты согласился навестить меня. Я соскучился, сын, — лицо Люциуса исказило
подобие улыбки. Он развернул к себе стул и присел.

— Я здесь только ради матери, — отрезал Драко. — Зачем ты хотел встретиться?

— Хотел увидеть тебя, — голос отца был пропитан странной эмоцией. Драко не мог определить
какой. — И попросить прощения…

Не веря своим ушам, Малфой-младший молча подошёл к столу и тоже присел.

Он с опаской рассматривал отца и пытался обнаружить подвох.

— У меня было время подумать, — Люциус иронично окинул взглядом тюремную обстановку, —
и я решил, что не хочу, чтобы ты запомнил меня таким.

Раскаяние. Вот что за эмоция сквозила в словах отца. Она казалась столь противоречивой, что
Драко с силой сжал руку, чтобы проверить, не спит ли он.

— Ты мой сын, — Люциус перешёл на шепот, — самое дорогое, что у меня есть. Мой шанс на
искупление.

Драко молчал. На секунду он подумал, что перед ним та самая версия Люциуса, тот самый отец, с
которым они когда-то были заодно. Взрослый, на которого хотелось стать похожим, страж детского
мира, который оберегал и учил быть сильным. В мыслях промелькнула еле ощутимая надежда.
Может, можно всё исправить?

— Позволь мне загладить свою вину. Помоги мне, сын.

Многолетняя обида была сильнее. Драко не мог позволить себе поддаться мимолётному проблеску
наивности. Он считал это слабостью. Каменные защитные замки стали вырастать в сознании.

105/699
 — Я не верю ни единому слову. Что тебе нужно? — сурово спросил сын. Он не прогнётся. Это
просто очередная манипуляция.

Лицо Люциуса изменилось. Нежное родительство, которое казалось наигранным, превратилось в

привычное холодное презрение. Он поменял тактику.

— Как там на свободе? — завёл светскую беседу заключённый. — Не тошно от самого себя?

Отец сверлил взглядом сына, провоцируя на эмоции. Серые мутные глаза и надменный взгляд
оставались прежними. Люциус сохранил высокомерие, несмотря на то, что был обречён сгнить в
Азкабане.

Драко сидел напротив отца, стиснув зубы, и молчал. Люциус нагнулся поближе, так, что Драко
почуял мерзкий запах нечистот и зловеще прошипел:

— Что ты сказал им, Драко? Почему тебя отпустили? Молил о прощении?

Драко по-прежнему хранил молчание, изо всех сил стараясь держаться отстранённо. Снаружи
казалось, будто он каменный и непоколебимый, но внутри велась настоящая борьба.

— Запомни! Малфой — достойная фамилия, мы не пресмыкаемся перед мелкими чиновниками.

— Только перед мерзкими змееподобными тварями, — выпалил Драко.

— Не сметь так выражаться о великом Тёмном Лорде!

Вот она — пробоина. Истинная сущность Люциуса Малфоя вырвалась наружу. Он казался
безумным, месяцы в Азкабане не прошли бесследно. Он задыхался от восторга, упоминая своего
повелителя, а в глазах горела одержимость. Драко с отвращением отодвинулся.

— Ты больной. Нет никакого Тёмного Лорда! Смирись! — терпение было на пределе, Драко едва
сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. — Оставь нас в покое и…

— Лорд Волан-де-Морт не мог умереть! Поттер не способен сразить величайшего мага в истории!
— завопил Люциус, вцепившись в крышку стола. Он оглянулся на фиолетовые шары-надзиратели и
шёпотом добавил. — Хозяин придёт за мной. Он вытащит меня отсюда, Драко.

— Ты же сам видел его тело.

— Тело — всего лишь оболочка, — зловещий потусторонний смех пронзил комнату. — Он

бессмертен! Он возродится! И нам, его верным слугам, воздастся, — отец неожиданно схватил Драко
за руку и задрал рукав. Фиолетовые шары приблизились, угрожающе усиливая треск. — Не прячь это
гордое знамя! — холодный грязный палец с пожелтевшим ногтем ткнул в изображение змеи,
выползающей из черепа. — Носи его, как достоинство, как медаль! Он выбрал тебя! Он доверился
тебе! Ты, мой сын, стал достойным того, чтобы сам Тёмный Лорд обратился к тебе за службой! Так
помоги же ему!

Драко с силой вырвал руку из цепкой хватки Люциуса, и тот упал на стол. Смертельная злоба
пронзила Драко. Он не мог поверить, что отец до сих пор был одержим идеей возрождения. После
поражения Волан-де-Морта, казалось, что Люциус готов был сочинить всё что угодно, лишь бы
избежать наказания, очистить репутацию. Выкрутиться, как он всегда успешно делал в прошлом. Но
Малфой-старший исчерпал лимит доверия. Поняв, что «добрая» сторона не поверит и не даст ему
защиты в этот раз, он снова переметнулся к более выгодному лагерю, который сулил хоть и
крошечную, но всё же надежду на свободу. Хотя свобода под покровительством Волан-де-Морта вряд
ли могла быть полноценной.

106/699
 — Этими бреднями ты терроризируешь мать?

Гнев поглотил Драко, лишая возможности контролировать себя. Нарцисса не могла противостоять
идеям мужа, она попала под его влияние, как тряпичная марионетка. Драко пожалел, что у него не
было с собой палочки, потому что чёрная, густая, как смола, магия переполняла жилы, норовя
вырваться наружу в разрушительном потоке.

— Она ведь тоже носит фамилию Малфой, — хитро усмехнулся Люциус. — Она моя правая рука.
Нарцисса клялась быть со мной до гроба. В горе и в радости…

— Ты мерзкий псих, — Драко яростно ударил кулаком по ржавому столу. — Оставь её! Ты уже
достаточно сделал! Дай ей спокойно жить!

Люциус смотрел на кричащего сына и победоносно смеялся, развалившись на ветхом стуле,

словно на троне. Он потешался. Упивался слабостью.

— Я клянусь, я сделаю всё, чтобы ты больше никогда не виделся с ней! И меня ты тоже больше не
увидишь! — глаза Драко налились кровью. — Ты сгниёшь в этой дыре! И это будет самое гуманное из
того, что ты заслужил! Ублюдок!

— А ты повзрослел… — отстранённо произнёс Люциус, — но так и не научился контролировать

себя, — он встал и уверенно обошёл стол, вплотную приблизившись к сыну. — Слабак. Моё самое
большое разочарование…

Драко оцепенел. Не мог пошевельнуться. Под кожей рвался разгневанный зверь, но он млел от
приближения жестокого дрессировщика. Непрошеный ужас сдавил горло от столь близкого
присутствия отца-тирана. Драко больше не боялся Люциуса, но неведомые тёмные оковы прошлого
парализовали и лишили воли. И вот он снова маленький белокурый мальчик перед устрашающей
фигурой отца. У него снова нет выбора.

Нет выбора.

Снова.

— Слушай меня, щенок, — Люциус шипел, его речь была пропитана презрением, — если она
тебе так дорога, ты сделаешь всё, что я скажу, — он приковал внимание сына, и всего остального
мира не стало в секунду. Только чёрная пустота. Глубинный страх. Выученная беспомощность. И
отец. — Мы поможем ему возродиться. Ты поможешь, Драко.

Драко попытался сделать спасительный вдох, когда отец уверенно приблизился и прошипел ему на
ухо:

— Жди знак. Следуй инструкциям… Докажи, наконец, что ты мужчина.

Довольный эффектом, произведённым на отпрыска, Люциус отступил. Драко смог вдохнуть.

Тёмная пелена постепенно растворялась, и затхлая тюремная комната стала проявляться
фрагментами.

— Я не намерен больше выполнять твои указания, — хватаясь за соломинку, выпалил Драко и с

отвращением взглянул на отца. Он собирался направиться к выходу, но Люциус неожиданно
набросился на него, и с силой ударил по лицу.

— Ты плоть моя! — тряс его отец, яростно вцепившись в плечи. Тем временем сферы-надзиратели
стремительно приближались. — И обязан мне своей жизнью, сукин ты сын!

107/699
 — Убери руки, — еле сдерживая себя, прошипел Драко.

— Не будь трусом. Покажи миру, кто ты на самом деле! Я возлагаю на тебя много надежд.

Люциус сжал ещё сильнее, и в тот же момент разряд оглушающего заклинания рассёк его спину.
Люциус изогнулся от боли, вздрогнул и обмяк, опираясь на сына.

— Я ничего тебе не должен, — грозно произнёс Драко и, брезгливо отступив, зашагал к выходу.

— Стоять! — с новой порцией высокомерия выплюнул Люциус, который едва ли держался на

ногах. — Как ты смеешь так говорить с отцом? — шипел он вслед.

— Ты утратил свою власть. Разговор окончен. Прощай, отец.

Ночь над белым каменным мостом сгущала краски. Трое друзей сидели молча уже больше
получаса. Каждый погрузился в свои тягостные воспоминания об отцах.

Лицо Малфоя омрачала злость. Он нервно одёрнул рукав мантии на левой руке, прикрывая по
привычке метку. Драко теперь всегда носил одежду с длинными рукавами. Клеймо Волан-де-Морта,
всякий раз попадаясь на глаза, напоминало об отсутствии выбора, о самой жестокой пытке в жизни —
невозможности повлиять на исход.

— Я придумал, — оборвал тишину Забини, — я проспонсирую ей выпускное платье!

Нотт и Малфой, давно потерявшие нить разговора, вопросительно уставились на друга. О чём он?

— Дафне. Я подарю ей чёртово платье, чтобы она растаяла.

— Гениально, — иронизировал Теодор.

— Нет, ну а что? Девчонки только и говорят об этих шмотках и предстоящем выпускном бале.
Каждая норовит нарядиться как в последний раз!

— Тоже мне событие, — хрипло сказал Малфой.

— Ты думаешь, у Гринграсс нет денег на тряпку? — спросил Нотт.

— При чём тут это. Понятное дело — есть. Но я совершу акт ухаживания, понимаешь? Рыцарский
поступок в мире меркантильных девиц.

— Все так готовятся к этому выпускному, будто это самое важное достижение в их жизни, и сразу
после пира наступит конец света. Будущего после Хогвартса нет вовсе? — усмехаясь, высказался Тео.

— А оно есть? — спросил Драко.

— Определенно, да, как временное явление, — ещё шире улыбнулся Тео, приглашая морщинки
украсить его глаза. — Но вот что делать в этом самом будущем? Туманная, эфемерная
неизвестность…

Малфой по инерции поддался настроению Нотта. Лёгкая улыбка коснулась его губ. Но мысли о
неопределённом будущем заставили примерить маску серьёзности.

— Я решил, что уеду в Италию. Хочу взять год на «подумать», расслабиться и перевести дух, —
весело заявил Забини и плотнее застегнул мантию, чувствуя холодный ноябрьский ветер. Блейз,
будучи теплолюбивым, ужасно мёрз в здешнем климате.

108/699
 — Тебе, Забини, несомненно, больше всех нужно расслабляться, — усмехнулся Малфой.

— Я у себя один, — наиграно-бережно обнял себя за плечи Блейз. — А вы чтото думали? О

будущем. Будет что-то после Хогвартса? Или действуем по изначальному плану: дружно сопьёмся и
встретимся под забором через десять лет?

— Думаю, с твоей помощью, через пять, — сказал Тео, и они стукнулись кулаками в согласии. —
У меня всё неясно и расплывчато… Я рассчитываю получить грант на исследовательскую
деятельность. Меня не столько сумма интересует, сколько доступ к лабораториям в Германии. Есть
такая наука у магглов — физика, — от осведомлённости Нотта в маггловском мире Малфой
показательно скривился. — Да, представь себе, я в теме. Короче, если говорить по простому для вас
— простолюдинов — это может помочь мне разобраться в работе времени.

— И ты готов сотрудничать ради этого с магглами? — задиристо спросил Драко.

— Я готов сотрудничать с кем угодно, если это позволит мне оседлать цель, — твёрдо ответил Тео.

— Даже с Уизли работал бы? — Блейз сделал вид, будто его сейчас стошнит.

— Даже с Миссис Норрис, Забини, — усмехнулся будущий учёный.

Парни дружно посмеялись, рисуя в голове многообещающее сотрудничество.

— И что нужно для этого гранта? — поинтересовался Малфой .

— Свидетельство о том, что у меня есть мозги, — Тео постучал пальцем у виска. — Например,
какое-то исследование или изобретение… возможно, объёмный научный труд. Плюс куча бумажек,
типа рекомендаций от профессоров, и всякая прочая ерунда, — объяснил Тео, потом резко выдохнул и
ещё больше повеселел. — Но есть большая вероятность того, что я нахрен никому не нужен, и упаду
тебе на хвост, дорогой Забини. Будем вместе покорять просторы Италии и выполнять наш план-
пятилетку, — он шумно хлопнул друга по плечу. Блейз довольно засмеялся в ответ, поощряя настрой.

— Что-то мне подсказывает, что нужно забронировать место для троих, — иронично усмехнулся
Драко. Но в веселом голосе слышалась тонна грусти.

— Глупо, мне кажется, загадывать что-то на будущее. Всё это «кем ты себя видишь через десять
лет» натуральная хрень! — заявил Блейз. — Вы читали статью про будущее потомков пожирателей?
Такая жесть!

— Да, — скривился Нотт, — после этой желтушной писанины несколько первокурсников чуть в
обморок не упали, увидев Малфоя.

— Сука, это вообще когда-нибудь кончится? — раздражённо спросил Драко.

Малфой был воспитан так, чтобы желать находиться в центре внимания, быть всегда на виду. Но
сейчас его всякий раз коробило, когда пресса упоминала его имя, когда студенты тыкали в него
пальцем, когда профессора перешептывались, думая, что он не слышит. Драко самозабвенно желал
наслать на весь мир стирающее память заклятие, чтобы Обливиэйт навсегда искоренил юного
пожирателя из истории.

— Наверняка закончится, — потянулся Забини, разминая спину. — В том далёком будущем, когда
мы все «кем-то станем через десять лет».

— Что-то оно такое далёкое, это ваше будущее… не верится, что оно вообще наступит, — Драко,
нахмурившись, упёрся головой на руки и задумчиво посмотрел в чернеющую даль.

109/699
 Забини вопросительно глянул на Нотта, а тот лишь пожал плечами в ответ.

— Как всё сложно… — фыркнул Тео и, достав сигарету из кармана, закурил. Сидевший рядом
Малфой поморщился от едкого облака дыма.

— Отвратительная привычка, — произнёс Драко.

Теодор приблизился к его лицу, глубоко проник в тёмно-серые, почти чёрные под покровом ночи
глаза и с заговорщической улыбкой произнёс:

— Где-то я уже это слышал…

***

15 сентября, 2020 год.

Плотная стена пыли не давала дышать. Видимость заканчивалась в радиусе вытянутой руки.
Малфой взмахнул палочкой и наколдовал защитную маску, чтото вроде противогаза. Кислород снова
поступал в лёгкие. Малфой ещё раз рассёк воздух и попытался порывом ветра разогнать туман.
Сработало. Драко бежал по каменным обломкам. На лице застыл ужас. Она где-то здесь.

Малфой всегда краем глаза следил за ней. Даже сегодня утром, когда писал письмо сыну, заметил
статью о том, что министерство отправляется на закрытие магического музыкального фестиваля в
государственную филармонию. На движущемся изображении стояла новоиспеченная министр магии в
тёмном костюме. Её окружали седовласые коллеги. Она улыбалась своей фирменной острой улыбкой
и крепко пожимала руку главе филармонии.

Послышался оглушительный грохот. Каменная балка, не выдержав нагрузки, рухнула справа от

Драко. Он резко отскочил, оглядываясь по сторонам. Новые клубы пыли поднялись в траурном танце.
Драко снова отправил сильный поток воздуха, чтобы расчистить себе проход. Развалины
простирались на несколько километров вперёд, скрывая под собой любые признаки жизни. Малфой
стиснул зубы, отгоняя страх, который намеревался сковать стальными лапами до паралича.

Ступая по шатким бетонным конструкциям вдоль остатков четырёхэтажного фасада, Драко

продумывал свой маршрут на несколько шагов вперёд. В воздухе отчётливо ощущались следы чёрной
магии. Холодные, гнилостные флюиды, которые невозможно спутать ни с чем другим.

Бледная рука жёстко сжимала волшебную палочку, которая яростно вибрировала от готовности
нанести заклинание. Серые глаза метались из стороны в сторону, как у ночного хищника в поисках
добычи.

Драко обернулся. За высокой колонной, которая опиралась о разрушенный фрагмент крыши,

послышался треск. Внизу промелькнула тёмная фигура.
Колонна стала крошиться, издавая скрежет и грохот. Конструкция рушилась. Треск усиливался.

— Поттер, стой! — крикнул Малфой и выпустил череду заклинаний в сторону, где умирающая
колонна намеревалась схоронить под собой мужскую фигуру.

Огромный кусок мрамора шумно отлетел, едва коснувшись виска Гарри. Он отпрянул и добавил
пламенных выстрелов к разряду Малфоя, который только что его спас. Гарри был встревожен, и
эмоции застилали его взор. Волнение делало его рассеянным, он на секунду потерял хватку, чуть не
поплатившись жизнью. Переведя дух и оглядевшись, Гарри пошёл навстречу коллеге.

— Спасибо, — коротко поблагодарил Поттер.

110/699
 Драко кивнул в ответ.

— Малфой, что там? — Поттер вопросительно посмотрел ему за спину.

— Чисто.

Драко не отрывал глаз от развалин и продолжал сканировать пространство. Лицо не выдавало

никаких переживаний. Собранный, внимательный, спокойный, как каменная глыба.

— Обойдём с северной стороны, — выкрикнул Гарри.

Драко кивнул.

Они уверенно направились к северному фасаду бывшей филармонии. Небо выглядело серым из-за
плотной пелены пыли и дыма. Солнцу не удавалось пробиться сквозь преграду, и оно висело мутным
пятном над головами.

Драко и Гарри были одеты в одинаковые форменные костюмы с золотыми жетонами на груди.
Каждый квадратный метр они сканировали поисковыми заклинаниями. Отчаянно хотелось поскорее
отыскать свою цель среди развалин, но с другой стороны, внутренний страх молил оттянуть момент
находки, ведь он мог принести любые новости…

Примечание к части
Диалог Тео и его отца был вдохновлен фильмом "Свет моей жизни".

У кого-то здесь был нормальный отец? Или классика жанра – на то и классика и, как говорил Блейз,
все в какой-то момент проходят аттестацию в мудаки?

За внеочередную публикацию этой главы дружно бьём поклоны нашей чудесной бете⚡️, которая не
спит по ночам, а превращает текст автора в читабельное явление.

Глава 8

26 ноября 1998 год

— Что ты делаешь? — улыбнулась Гермиона, встретив подругу.

Джинни стояла на меняющей своё положение лестнице и заворожённо смотрела вниз.

— Практикую взгляд туриста.

111/699
 — Что, прости?

— Взгляд туриста, — обернулась Джинни и усмехнулась. — Помнишь, я говорила, что хочу

насладиться Хогвартсом, пока ещё есть время?

Гермиона кивнула.

— Ну так вот, мы каждый день по несколько раз ходим по этим ступенькам и воспринимаем
окружающее, как данность. Но ты только посмотри! — Джинни повела рукой, указывая на
пространство вокруг. — Как же тут чудесно! Ты абстрагируйся. Представь, что попала сюда впервые.
Взгляни на замок глазами туриста.

Грейнджер недоверчиво подняла бровь:

— Кажется, ты переобщалась с Луной.

— Ну же, попробуй! — схватив голову Гермионы за макушку, Джинни опустила её вниз.

Каменные лестницы парили в воздухе, словно ничего не весили. Студенты передвигались по

летающим конструкциям безо всякого удивления. Стены восьмиэтажного холла украшали сотни
картин. Фигуры и животные в них двигались, занимаясь своими делами. Некоторые из них общались
между собой. Помещение освещалось небольшими настенными светильниками, в которых горел
зачарованный огонь. Холл с лестницами был настолько глубоким, что к низу предметы съедал туман.
Несмотря на архитектурное величие, атмосфера была уютной. Гермиона представила, будто видит это
всё впервые, и по коже пробежали мурашки. Хогвартс стал для неё домом, и она не заметила, как
привыкла к нему за восемь лет. Ощущение грусти застало её врасплох. Осталось меньше года.

— Ты чего? — заметив расстроенные чувства подруги, поинтересовалась Джинни.

— Выпускной совсем скоро...

— Да сдашь ты свой ЖАБА!

— Я не об этом.

— А что?

— Мы скоро перестанем… быть здесь, — печально констатировала Гермиона, — мы уедем из

Хогвартса и будем жить где-то… в другом месте.

Джинни задумалась.

— Да, это странно. Ты решила, где будешь жить?

— Честно говоря, в последнее время я ни о чём не думаю, кроме заклинания коллективного

усиления и допуска к экзаменам. Но, скорее всего, сниму квартиру где-то неподалёку от
министерства. Планирую отправить документы на стажировку после рождества.

— Тебя точно возьмут, — уверенно заявила Джинни.

Девочки говорили, опёршись о каменные перила летящей лестницы.

— А ты? — спросила Гермиона.

— Думаю, Гарри рассчитывает, что мы будем жить вместе.

112/699
 — Но?.. Ты, видимо, рассчитываешь на что-то другое?

— Я не знаю. Всё это как-то слишком быстро. Я никогда в жизни не жила одна, понимаешь? —
Джинни выглядела одновременно грустной и воодушевлённой.

— Да…

— Мне кажется, было бы здорово пожить отдельно некоторое время.

— Готовь убедительную речь для Гарри, — хохотнула Гермиона.

Лестница примкнула к нужному проходу, и девушки направились в класс на урок заклинаний.

Совместная пара с Пуффендуем.

— Представляешь, видела вчера Дина, — продолжила беседу Джинни, — застукала его со

слизеринкой с четвёртого курса.

— Ого, и что ты почувствовала?

— Ну ты же знаешь, что мы с ним остались в хороших отношениях. Я, наверное… рада за него.

Но это было мерзко, — Джинни показательно скривилась.

— Потому что она слизеринка?

— Да при чём тут это? Она же маленькая! Я не представляю, что можно было найти в
четырнадцатилетней девочке, — возмутилась Джинни. — Сама она ничего, симпатичная. Кажется,
зовут Мелисса. Но я её плохо знаю. А слизеринка… ну это не диагноз. Конечно, большинство из них
мерзкие, но… — Джинни запнулась и резко посмотрела на Гермиону. — Мерлин, кому я
рассказываю? Это же ты завела дружбу с Ноттом. Или как у вас это называется?

— Это не поддаётся классификации, — улыбнулась Гермиона. — Перестань зацикливаться на

этом.

— Это я зацикливаюсь? Это ты начинаешь видеть во всём угрозу, когда речь заходит о змеях.

Гермиона закатила глаза, подчёркивая абсурдность сказанного.

Девочки приближались к классу и заметили толпу, собравшуюся возле прохода. Ученики

наваливались друг на друга и шумели, словно там их ожидала невероятная сенсация.

— Что происходит? — выкрикнула Гермиона, подойдя к однокурснице в жёлто-чёрном шарфе.

— Пара по заклинаниям затянулась… — недовольно цокнула языком староста Пуффендуя Ханна

Аббот.

Гермиона заглянула в аудиторию. Над головами толпящихся со свистом летали разноцветные лучи
боевых и защитных заклинаний. Это было похоже на новогодний фейерверк. Зрители были
взволнованы и возбуждены, словно смотрели финальный чемпионат по квиддичу. Раздался
оглушительный треск, и мгновенно последовал радостный крик. Кто-то выпустил заклинание
эмблемы вверх, и готический потолок аудитории осветила зелёная змея на серебряном щите.

— Флитвик устроил турнир на выбывание между Слизерином и Когтевраном, — объяснила

стоящая рядом темноволосая девушка со значком ворона на груди. — Хотел, чтобы мы
попрактиковали скорость невербальных заклинаний.

113/699
 — Но ведь уже должна начинаться наша пара! — Грейнджер возмущённо взглянула на наручные
часы.

— Никто не может победить Нотта, — Ханна пожала плечами.

— Что? — Гермиона широко раскрыла глаза, но потом немного осеклась.

— Он заступил на подиум третьим от Слизерина, и уже около часа никто не может его сбить
оттуда, — крикнула Падма, которая не без труда выбралась из толпы.

Недоумевающее выражение лица Уизли сменилось лучезарной коварной улыбкой. Она хлопнула в
ладоши и обратилась к Гермионе:

— Это интересненько. Пойдем, поближе посмотрим!

Джинни крепко схватила подругу за предплечье и потянула в самый эпицентр зрелища. Людей
было столько, что воздух, казалось, вот-вот закончится. Собрались старшекурсники всех факультетов.
Из соседних аудиторий на шум сбежались младшие курсы, подрывая авторитет преподавателей. Но
профессора не унывали и заворожённо смотрели на происходящее, подпирая стены. Для приличия
они всё же сохраняли строгое выражение лица. Учителя могли позволить себе небольшую
фривольность, потому что сама директриса находилась в центре сборища. Макгонагалл пришла
разобраться, почему седьмой курс Слизерина в полном составе прогуливает её урок, и невольно
задержалась, обсуждая с Флитвиком разворачивающийся поединок.

— Поберегись, — пробивалась локтями Джинни. — Освободить проход! Дорогу! Староста

Грейнджер идёт!

— Джинни, — осудительно шикнула на неё Гермиона.

Толпа с аппетитом сожрала неугомонную Уизли, только её рука, которой она вела за собой
Гермиону, осталась в поле зрения. Джинни резко дёрнула Грейнджер на себя, и та, прикрывая лицо
свободной конечностью, словно шаровой таран, прорвалась сквозь живую стену. Немного
дезориентированная, она уткнулась в затылок Луны Лавгуд.

— О, Луна, привет! Что здесь происходит? — воскликнула Джинни.

Луна медленно обернулась и мечтательно сообщила:

— Кажется, Нотт непобедим.

Гермиона подняла глаза и наконец смогла осмотреться. Джинни приволокла их в первые ряды,
откуда открывался лучший вид. Класс профессора Флитвика выглядел необычно. Потолок казался в
два раза выше, а стены в три раза шире. Посреди помещения расположился огромный подиум для
магической дуэли. Установка была обтянута тёмно-фиолетовой бархатной тканью и украшена
массивными золотыми изображениями сменяющихся фаз луны. Студенты плотно обступили
конструкцию со всех сторон и жадно наблюдали за происходящим.

Слева на подиуме стоял Нотт. Он держался уверенно, а в его позе чувствовалась расслабленность,
будто он просто любовался цветением вишни в саду. Слизеринец упивался своей властью, и это
ощущение просачивалось в его жесты. Теодор пренебрежительно смотрел на когтевранца, который
яростно вцепился в палочку и готовился нанести очередной удар. Нотт дерзко вздёрнул подбородок,
приглашая соперника нападать, мол: «Ну давай, покажи, на что способен!». Тёмные кудри упали на
лицо, и тень скрыла глаза. Когтевранец сжал губы и выстрелил чередой оглушающих заклинаний.
Разряды разноцветных молний, словно стая взбешённых птиц, устремились в нахального противника.
Тео ловко отбил четыре импульса и взмахнул палочкой в ответ. Соперник увернулся от первого,
114/699
который в миг разнёс каменную арку позади, отбил оборонным заклинанием второй импульс…
Секунда… и третий удар пришёлся когтевранцу прямо в грудь, скинув его с подиума.

— Да-а-а! — завопили слизеринцы.

Кто-то помог поражённому подняться и отвёл его в сторону. Начался настоящий балаган.
Змеёныши разных курсов прыгали, держась за плечи, и скандировали имя своего героя. Тео
величественно стоял на возвышении и самодовольно улыбался. Гермиона заметила Забини, который
сновал с довольной рожей между учеников и, судя по всему, принимал ставки.

— Мы разбогатеем, мой мальчик! — кричал Забини победителю. — Ну, кто следующий готов
сразиться с моим чемпионом?

— Ну всё, довольно! — послышался писклявый голос профессора Флитвика. — Разойдитесь по

классам! Пожалуйста...

Толпа расстроенно загудела.

— О нет, профессор, — засуетился Забини, — позвольте продлить дуэль! Не лишайте Нотта шанса
разбить всех гриффиндорцев! Мы очень просим. Да-а-а?— обратился зачинщик бунта к толпе.
Заведённые студенты одобрительно закричали в ответ.

Профессор Флитвик неуверенно взглянул на директрису. В глазах

Макгонагалл, которая все ещё оставалась деканом Гриффиндора и клюнула на вызов Забини,
сверкнула искра азарта. Возможно, старая колдунья тоже сделала ставки про себя.

— Это совершенно противоречит политике содружества факультетов, — упиралась директриса.

— Профессор Макгонагалл, пожалуйста! Можете завалить нас двойным домашним заданием, мы

всё отработаем! — пустил в ход последний козырь Забини, за что получил удар от возмущённого
Гойла.

Десятки умоляющих глаз уставились на Макгонагалл. Она несколько секунд колебалась, но потом
взмахнула рукой, плотно закрыла все ставни и зажгла факелы по периметру.

— Для антуража, — сдержанно объяснила директриса. — Да начнётся поединок! —

скомандовала она, и зал взорвался благодарным оглушительным воплем.

— Я следующий! — выкрикнул Симус Финниган.

Друзья одобрительно постучали его по спине, благословляя в дорогу. Симус гордо взобрался на
дуэльный подиум.

— Так, так, так! Первая гриффиндорская жертва, — принял на себя роль конферансье Забини. —
Это будет слишком просто.

Пока дуэлянты кланялись друг другу и готовились к бою, Блейз, повернувшись к стае
слизеринцев мелодично выкрикнул придуманный на ходу лозунг:

«Не дрогнет наш непобедимый Нотт,

Ведь с ним сразится идиот!»

Толпа благосклонно приняла слова и продолжила их повторять, усиливая накал. Макгонагалл

метнула испепеляющий взгляд на «юного поэта». Забини примирительно улыбнулся и поднял руки,
мол: «каюсь, профессор».

115/699
 От приближающейся схватки толпа сжималась ещё плотнее.

Малфой еле сдерживал себя от переполняющего раздражения. Он наслаждался боем с

противоположной от Забини стороны, когда вдруг лохматая башка Грейнджер ворвалась в его личное
пространство. Девушки не заметили, как, пробираясь поближе, встали прямо перед слизеринцем.
Толпа продолжала давить и вжимать Малфоя в стоящую впереди фигуру. Со всех сторон напирали
возбуждённые зеваки, и слизеринец никак не мог отодвинуться, чтобы не касаться грязнокровки.

Или не хотел?

Гермиона заворожённо смотрела на дуэлянтов, периодически привставая на носочки, чтобы лучше

их разглядеть. Эти её действия заставляли плотно сжимать челюсти стоящего сзади слизеринца. То ли
от нарастающего гнева от того, что растрёпанные волосы лезли ему в лицо, мешая обзору, то ли от
необъяснимой эмоции, которая зарождалась, когда… задница Грейнджер невольно касалась его паха.

Драко прикрыл глаза. Сладковатый, на удивление знакомый запах растекался по венам, попадая в
мозг. Драко снова перенёсся в тёмный, забытый богом класс, где парила магическая сфера. Он сжимал
тонкую руку. Чувствовал плечом, как она дрожит. Её тепло. Её жар. Необъяснимый, непрошенный
электрический разряд, который зарождался от места соприкосновения и концентрировался глубоко
внизу живота. Совсем как сейчас.

На секунду Драко провалился в чёрное, глухое небытие. Где нет никаких правил, где нет ожиданий
и ярлыков. Где он может коснуться желаемого и не обжечь руки об осуждение и собственный укор.
Где он может быть собой…

Вдруг мимолётная дерзкая мысль полоснула надеждой. А что ему мешает сейчас? Что, если все
преграды, заставляющие Драко многие годы глушить свои чувства, давно разрушены? Может…

Нет.

Малфой резко очнулся, и, словно влепив себе пощечину, отодвинулся, прерывая осуждаемый
контакт.

Тем временем Симус стремительно потерпел поражение. Он покидал поле боя под унизительный
свист зелёной команды. Спустившись, гриффиндорец схватил Гарри за плечо и выкрикнул:

— Иди ты! Давай, Гарри, покажи ему! Поставь на место этого козла!

Ухмылка на лице Нотта стала ещё шире. Он с вызовом изогнул бровь и ожидал нового соперника.
Поттер начал что-то лепетать, уговаривая Симуса, что это плохая затея, но стоящие рядом
гриффиндорцы подхватили настроение сражения:

—Да! Давай, Гарри, ему тебя не одолеть. За Гриффиндор!

Поттер ещё минуту колебался, но скандирующая толпа не оставляла выбора.

Гарри вопросительно взглянул на Макгонагалл, и та одобрительно кивнула.

— Хорошо, — бодро заявил Гарри и под разрывные овации поднялся на подиум.

Дуэлянты, как и полагается по уставу, поклонились друг другу и разошлись по разным углам. Нотт
выглядел более собранным, чем когда сражался с Финниганом. Поттер явно был достойным
соперником. Да о чём речь? Ему удалось победить в дуэли самого сильного тёмного мага. Опустить на
колени нахального слизеринца не составит особого труда. Гарри улыбнулся рвавшим на себе волосы
от волнения гриффиндорцам и нанёс первый удар. Тео отбился. Слишком просто. Слизеринец

116/699
выстрелил чередой оглушающих заклинаний, словно из пулемета. Ловко орудуя палочкой, Поттер
защитил себя.

Удар.

Защита.

Нападение.

Отпор.

Гарри и Тео угрожающе сверлили друг друга взглядами, пытаясь предугадать следующее
действие. Толпа приутихла. Студенты затаили дыхание, ожидая развязки поединка. Нотт снова
выпалил шесть или семь невербальных заклинаний, но гриффиндорец сумел вовремя наколдовать
щит, а последний импульс он искусно отразил, и синий луч полетел обратно в нападающего. Не
ожидав такого поворота, Теодор едва успел увернуться. Поттер воспользовался моментом и нацелил
палочку на растерявшегося слизеринца. Гарри наколдовал огненного льва, который разъярённо
понёсся вперёд, намереваясь проглотить дуэлянта. Нотт, придя в себя, отразил льва.

Гермиона нервно сжимала галстук и только успевала бегать глазами вслед за летающими
разрядами молний. Она нервничала с двойной силой. Грейнджер внезапно поймала себя на мысли: а
за кого она болеет в этом поединке? Тёмная вуаль предательства прикрыла глаза. Сомнения. Горький
привкус. Нет! Она точно на стороне Гарри. Он её самый лучший друг. Они вместе столько лет. Он её
семья. — Давай, Гарри! — подтверждая внутренние уговоры, выкрикнула Гермиона.

Нотт услышал это. На секунду задержал на Гермионе взгляд. Ухмыльнулся и с новой,

зародившейся от тёмного чувства силой выстрелил в Поттера. Гарри не без труда отразил мощный
разряд и нанёс ответный удар. В мыслях Теодора полоснула лёгкая нотка… ревности? Глубоко в
душе, но он, конечно, никогда бы не признался в этом, Тео желал, чтобы Грейнджер выкрикивала
сейчас его имя.

Поттер был на высоте. Он уверенно сражался, хотя про себя отметил, что лёгким этот поединок
точно не назвать. Вдруг мрачное дежавю вернуло Гарри в события полугодичной давности.
Магические выстрелы, защитные заклинания, крики… Только воспоминания не похожи были на
школьные развлечения, где в случае поражения придёт мудрый учитель и пожалеет. Правила были
совсем иными. Гарри с силой вытолкнул мрачные кадры прошлого и вернулся в реальность.

Интересно, на чьей стороне сражался Нотт? И сражался ли? Поттер знал, что отца Теодора,
преданного пожирателя, убил кто-то из Ордена Феникса в битве за Хогвартс. Но где при этом был его
сын? Его боевые качества определённо должны были заметить.

Ещё пять минут, бесконечную вечность парни рассекали воздух, намереваясь одержать победу.

— Покончи с ним, детка! — вопил Забини, у которого на кону было всё. — Я верю в тебя!

Слова друга, словно ветер, надули парусник уверенности Нотта, и тот разразился мощнейшим
потоком магической силы. Яркий синий луч встретился с красной молнией Поттера, и они сцепились,
словно пара разъярённых псов. Палочки вибрировали, энергия сгущалась. Девочки с ближних рядов с
визгом отскочили от разлетающихся в стороны искр. Поттер резко разорвал контакт и в одночасье
отправил партию заклинаний-истребителей.

В следующую секунду произошло сразу несколько событий. Теодор с ловкостью кобры перекинул
палочку в левую руку, отмахнул правой три оглушающих заклинания, и в тот же момент выстрелил
боевым импульсом. Яркокрасный поток искр полоснул Поттеру правую ногу, и тот с грохотом упал,
пролетев ещё пару метров.

117/699
 Секундное оцепенение в гробовой тишине, будто все присутствующие в этот момент сверяли
увиденное с теорией вероятности.

— Да-а-а!!!

— Не-е-ет!

Толпа взорвалась. Крик заполнил пространство, превращаясь в оглушающий разряд ядерной

энергии. Барабанные перепонки грозились вот-вот лопнуть. Громогласное недовольство трёх
факультетов с лихвой перекрывал неистовый победный вопль Слизерина. Их радостные восклицания
сопроводили появление зеленой эмблемы под потолком. Забини запрыгнул на подиум и бросился
душить Нотта от счастья. Он скакал, как ошалевшая обезьяна, и кричал слова любви смакующему
победу Теодору. Поттер, оправившийся от падения и залечивший ногу, подошёл и, сохраняя
достоинство, пожал победителю руку.

Когда безудержный крик поутих, и студенты немного пришли в себя, Забини продолжил вещать с
импровизированной сцены:

— Ну что, детки, есть ещё достойные соперники? Или мы можем единогласно признать, что в этой
школе один непобедимый герой?

Зрители интригующе шептались, оглядываясь по сторонам в поисках нового «избранного».

— Малфой, может ты? — сверкнул полными азарта глазами Блейз.

— Я против своих не воюю, — уверенно ответил Драко.

Услышав стальной баритон слизеринца за спиной, Гермиона подпрыгнула от неожиданности. Он

всё это время был здесь?!

— Что, Драко, боишься обосраться при всех? — подтрунивал Теодор.

— Боюсь сильно расстроиться, отдирая останки твоей кудрявой башки от стен, Нотт, —
снисходительно улыбнулся Малфой.

Гермиона засуетилась, стараясь как можно дальше отодвинуться от мерзкого змея, как вдруг
Забини выкрикнул, неверно истолковав её движения:

— Кажется, у нас есть желающий, точнее, желающая… Грейнджер, кисонька, выходи!

Гермиона в ужасе распахнула глаза. Что? Какого чёрта?

— Нет! — мотала она лохматой головой.

— Не бойся, Грейнджер, я буду нежным… — коварно проведя по палочке своим длинным

аристократическим пальцем, произнёс Нотт. Гермиона уже давно заметила, что у Тео весьма
необычная палочка. Она была сделана из светлого дерева цвета слоновой кости и выделялась на фоне
привычных палочек. Древко обрамляли канты из меди или бронзы, может быть латуни — сложно
было определить на первый взгляд.

Нотт вёл себя, как тот негодяй, который вырвал у неё книгу из рук в сентябре. Высокомерный,
наглый и слишком самоуверенный.

Считав колебания Гермионы, толпа завелась вновь, подбадривая свою новую надежду.
Напыщенный взгляд Теодора вмиг поменял настроение Грейнджер. Как же он бесил. Гермиона

118/699
вздёрнула подбородок вверх и смело направилась к фиолетовому подиуму. Дух соперничества
притупил скромность.

Малфой закатил глаза.

Дуэлянты сошлись в центре. Тео пронзительно рассматривал соперницу. Гермиона же

концентрировала во взгляде всю серьёзность своих намерений. Она должна… просто обязана
одержать победу. Прежде чем поклониться, Тео зловеще прошептал:

— Сдавайся сразу, Грейнджер.

— Не дождешься, Нотт, — подняла кончик носа гриффиндорка.

Соперники, как по команде, склонили головы в приветственном жесте и сразу же разошлись по

своим местам. Гермиона стояла твердо, как воинственная амазонка. Готовилась проучить нахала и
поставить его на место. Теодор же выглядел раздражающе расслабленным, словно всё происходящее
— обычный вторник. Окончательно взявший на себя роль ведущего, Забини объявил начало
поединка, и воздух одновременно пронзили разряды молний, летящих с противоположных концов.
Оба противника сумели отразить нападение. Гермиона безупречно высекла руну боевого заклинания и
выстрелила красным импульсом. Теодор защитился и подмигнул. Забавлялся с присущей ему
лёгкостью.

Толпа превратилась в отдельный организм. Чудовище с сотнями орущих глоток вопило от

переизбытка эмоций, а в напряжённые моменты наоборот замирало и пристально следило за
развитием событий.

В воздухе витал аромат, который обычно бывает после грозы.

Гермиона шумно втянула воздух и с коротким криком выпустила новую партию оглушающих
заклинаний. Теодор проворно отсекал их, шагая навстречу. Грейнджер не поддалась устрашению и
тоже уверенно сделала шаг. Встав ближе, они одновременно выстрелили фиолетовыми молниями.
Столкнувшись, заклинания издали устрашающий грохот, и вся комната, набитая до отказа студентами,
задрожала, словно от десятибалльного землетрясения.

Малфой, который пристально наблюдал за поединком, вдруг поймал себя на мысли, что считает
Грейнджер сильной. Он и раньше был уверен, что только благодаря девчонке шрамоголовый и вислый
вообще ходят по земле, но никогда не видел, какова Гермиона в бою. Непривычно было созерцать
Грейнджер в динамичном поединке, а не с головой, зарытой в книги.

Голубые искры пролетели над шевелюрой Нотта. Тео заметно собрался, и его самонадеянная
ухмылка растворилась. Гермиону очень порадовало это изменение. Драко на секунду засомневался в
том, что Нотт одержит победу. Наконец-то на подиуме появился достойный противник.

Сквозь непробиваемые металлические стены просачивалось… уважение к ней.

Уважение?

Малфой скривился в отвращении, не ожидав от себя подобного признания.

Лучи невербальных заклинаний летали всё с большей скоростью. Чары становились мощнее и
опаснее.

Напряжение было таким сильным, что, казалось, его можно было пощупать. Словно Грейнджер и
Нотт решали исход важнейшего спора. Сейчас они должны были навсегда выяснить все разногласия.
Легендарная, эпичная дискуссия.
119/699
Победитель получит всё.

Кто им станет?

Нотт?

Грейнджер?

Слизерин?

Гриффиндор?

Гермиона с разворота выпустила огненный поток и серию коротких импульсов. Тео отмахнулся,
слегка пошатнувшись от ударной волны. Его волосы стали влажными от проступившего пота.
Наконец Нотт начал казаться понастоящему напряжённым. В ответ он выстрелил разрядом из десятка
мелких, как раскалённые иглы, молний, но Гермиона заковала себя в белую полусферу, и заклинания
Тео, столкнувшись со щитом, превратились в пыль. Опустив защиту, Гермиона взмахом головы
откинула кудри назад и закусила губу, выражая глубокое сосредоточение.

Закусила губу…

Словно в замедленной съёмке, Тео неосознанно обернулся на стоявшего в толпе друга. Драко не
смотрел на «своего чемпиона». Он приковал грозовой, помутневший от неуловимой эмоции взгляд к
лицу отважной гриффиндорки. К её алым, от бурлящей воинственной энергии, губам. Он смотрел на
неё, словно затаившийся во тьме хищник. Редкий момент, когда Малфой не контролировал эмоции, и
Тео читал его, как кричащий неоновыми огнями рекламный щит. Это был необычный взгляд… Тео
никогда не видел в глазах Драко столько… желания.

Воспользовавшись секундным отвлечением противника, Грейнджер выпустила трёхглавый

золотой импульс. Мощнейший удар в висок вырвал Теодора из его исследовательского откровения.
Вздымая полы мантии, словно сбитая птица, он отлетел на несколько метров. Жёстко ударившись о
стену спиной, Тео упал на пол. Мокрые кудри рассыпались. Глаза зажмурились от боли, а на лице
проступила необъяснимая улыбка.

Нотт был повержен.

— Да-а-а!!! — если до этого казалось, что крики ликующей толпы разорвут барабанные
перепонки, то теперь создалось ощущение, что череп расколется пополам.

Гриффиндорцы взорвались победными овациями, подключая к себе

радостных когтевранцев и пуффендуйцев. Макгонагалл еле заметно выкрикнула «Да!», победно сжав
кулак. Она тут же собралась, надев сдержанное «директорское» выражение лица.

Друзья запрыгнули на постамент и подняли Грейнджер на руки. Они подбрасывали её, выкрикивая
имя своей героини. Львиная, красно-золотая эмблема растворила змеиный щит и осветила головы
радостных студентов.

— Мы должны это отметить! — кричала Джинни, но её голос был почти не слышен из-за рёва
толпы.

Забини расстроенно возвращал горсти галлеонов. Малфой, раздражённо пробравшись сквозь

взбесившихся идиотов, помог Нотту подняться и наложил охлаждающее заклинание на его висок.

— А я почти в тебя поверил, — иронизировал Драко.

120/699
 — Просто я не могу ударить женщину, — улыбнулся Теодор, и Малфой ответил тем же.

Спустя несколько минут, когда вопли и крики немного поубавились, Макгонагалл подняла руку и
воскликнула:

— Тише, тише! Я думаю, с нас хватит дуэлей на сегодня. Расходимся по классам! Участники,
завершите поединок должным образом. Мы на сегодня закончили!

Дуэлянты медленно сошлись на середине подиума. Гермиона победно усмехалась. Она проучила
его. Она выиграла спор. На секунду бывшие противники замерли, пронзая друг друга взглядами.
Тёмно-голубой морской и янтарный огненный. Губы слизеринца осветила фирменная
заговорщическая улыбка. Дуэлянты склонились, выражая уважение, и Тео вдруг прошептал так, что
его могла услышать только она:

— Мы ещё не закончили, Грейнджер…

***

8 апреля, 1999 год

Гермиона зарылась босыми ногами в прохладный песок. Ветер обдувал раздражённую кожу лица
и слегка трепал волосы. Шум прибоя, как гипнотическая мантра, успокаивал и вдохновлял на
размышления.

Происходящее до сих пор казалось нереальным. Всё это какой-то изощрённый сон, который
чувствовался слишком настоящим.

Скажи Гермионе кто-то полгода назад, где и с кем она окажется в сегодняшний вечер, она бы
восприняла это как неудачную, странную шутку.

Вид природного великолепия придавал сил, хотя внутреннее чувство тревоги не проходило. Перед
глазами снова вспыхнули воспоминания, которые её беспокоили. Разъярённые крики Малфоя,
непрошеные свидетели, непонимающие синие глаза. Гермионе невыносимо было смотреть, как два её
самых близких человека страдают от собственного прошлого, разрушая будущее.

Но как она может помочь?

Холодные пальцы, внезапно коснувшиеся её плеча под свитером, вырвали из горьких

размышлений. Кто-то обнял её и поцеловал в шею. Она безошибочно узнала его. Гермиона уже
различала их не глядя. Малфой, собрав её каштановые волосы в кулак, провёл носом по обнажённой
коже и оставил дорожку поцелуев. Это не были лёгкие касания губ, как у Тео. С каждым новым
прикосновением его движения набирали силу. В ход шли укусы, и он, словно кровожадный, нежный
зверь, оставлял следы зубов на тонкой шее гриффиндорки.

Грейнджер невольно откинула голову назад и шумно выдохнула. Её губы украсила улыбка
удовольствия.

Это его признание. Малфой был немногословен, когда речь заходила о тёплых чувствах. Всю
коммуникацию в их странном трио вёл Нотт. Но Драко умел разговаривать действиями, жестами,
поцелуями. Язык тела никогда не подводил и был точнее и весомее тысячи выброшенных на ветер
слов.

— Где Тео? — открыв глаза, спросила Гермиона.

— Он в доме, сказал, что готовит какой-то сюрприз, — прошептал, не отрываясь от её шеи, Драко.

121/699
 — Да он сам как один большой сюрприз.

Драко отстранился и отвёл взгляд в сторону пылающего горизонта. Его брови невольно свелись на
переносице.

— Это точно… — задумчиво прошептал он.

Считав эмоцию, Гермиона поспешила развернуться и, заботливо обхватив лицо слизеринца,

сказала:

— Драко, ты же понимаешь, что он не со зла? — она пронзительно посмотрела в его серые глаза.
— Тео, скорее всего, даже не подумал, что это может тебя ранить… Я прошу тебя, не принимай на
свой счёт.

Малфой положил ладонь поверх её руки и опустил веки. Он шумно выдохнул, словно избавлялся
от тяжёлых оков.

— Странно, как в его лохматой башке одновременно умещается столько ума и тупости, —
произнёс Драко и улыбнулся.

Его лёгкая улыбка была белым флагом. Капитуляцией. Драко открыл глаза и, задумчиво запустив
холодные руки в волосы гриффиндорки, прошептал:

— Совсем как у тебя…

— Эй! — Грейнджер недовольно ткнула негодяя в рёбра.

Они легко рассмеялись. Гермиона опустилась и положила голову на колени Драко. Они
смотрели на нарастающие волны и глубоко дышали солёным воздухом.

— Иногда мне кажется, что ваши извилины просто не помещаются в черепе и выползают наружу,
— Драко провёл по каштановым завиткам и игриво намотал прядку на палец.

Гермиона нежно посмотрела в лицо Драко и снова отвернулась к морю. Он продолжал гладить
шелковистые волны, и его взгляд тоже пленил закат.

— Вы так похожи с ним… — прошептал Драко. — Вы как будто один человек, которого ради
эксперимента сделали в двух версиях.

— И представляешь, как тебе повезло встретить сразу двоих, — послышался бархатный голос
позади.

Драко обернулся. Гермиона тоже привстала в желании посмотреть на говорящего. Теодор стоял без
футболки, ногами утопал в песке и широко улыбался. Спутанные от солёной воды чёрные кудри
падали на лицо.

— Пойдёмте, всё готово!

Тео протянул руку Гермионе и помог ей подняться. Он продолжил сжимать хрупкую ладонь, когда
они направились в сторону дома. Три пары ног шагали в унисон, ступая по холодным горам песка.
Малфой придерживал Гермиону за талию и, не испытывая былой неловкости, иногда случайно
касался обнажённого торса идущего с другой стороны Теодора.

***

122/699
 27 ноября, 1998 год

Гриффиндорцы праздновали победу Гермионы всю ночь. К её вселенскому раздражению,

прозвище «золотая девочка» теперь укрепилось с новой силой. Ведь именно благодаря тройному лучу
золотого цвета Грейнджер победила слизеринца в дуэли.

Следующий день прошел, как в тумане. Голова гудела из-за нехватки сна. Конечности казались
ватными и не слушались. Люди, мелькающие перед глазами, сливались в серое, будничное месиво.
Мучала ноющая жажда сладкого — последствие недосыпа. Мозг отчаянно нуждался в глюкозе, иначе
он грозился покинуть бренное тело при очередной попытке понять материал текущего урока.
Гермиона целый день была молчаливой.

К вечеру усталость обрела новые краски и стала походить на наркотическое опьянение. Ещё
немного, и начнутся галлюцинации. Нужно срочно в постель.

Отужинав, Гермиона направлялась с друзьями в башню, как вдруг из-за поворота на них налетел
Нотт. На его лице, ближе к виску, красовался огромный синяк.

— О, Грейнджер, тебя-то я и искал, — расплылся в улыбке Тео. Джинни и Гарри удивлённо

переглянулись.

— Что? Меня? Зачем? — хлопала ресницами Гермиона.

— Ноябрь подходит к концу, не хочу третий раз остаться на седьмом курсе… из-за тебя.

— В смысле? — Грейнджер нахмурилась. Она была не в настроении разгадывать загадки Теодора.

— Пойдём наконец заколдуем эту чёртову сферу, — Тео кивнул в сторону коридора, который вёл в
класс ЗОТИ.

Гермиона растерянно посмотрела на друзей. Нотт прав. Сегодня пятница, а в понедельник

профессор Хёрст будет проверять итоги месячного задания. У команды Нотт, Грейнджер, Малфой и
Браун не было готово ровным счетом ничего. С Гермионой ни разу не случалось такого провала за
семь лет учёбы. По всем законам она должна была сейчас паниковать. Но сил совершенно не
осталось. Гермиона только что шла и мечтала о мягкой тёплой постели и забвенном сне. Никаких
планов по зачаровыванию дурацких сфер.

Не став дожидаться ответа, Нотт подошёл поближе и с фразой: «Господа, я украду у вас золотую
девочку?», бережно подтолкнул Гермиону в спину, увлекая за собой.

— Но я не… — только и сумела сказать Грейнджер напоследок.

Они молча дошли до маленького кабинета, в котором хранилась их сфера, рядом с аудиторией
ЗОТИ. Приближаясь, Гермиона внутренне готовилась к очередному сражению с Малфоем. Особого
рвения доказывать сегодня правоту у неё не было, и Гермиона мысленно приказала себе игнорировать
мерзавца по максимуму.

Когда Нотт и Грейнджер зашли в тёмный класс, к удивлению гриффиндорки, там никого не
оказалось. Только пыльное окно, десятки свечей и серебряная сфера по центру. Странно.

— А где Малфой?

— Сегодня без него.

123/699
 — Что? — возмутилась Гермиона. — И как ты собирался зачаровать сферу? Вдвоём — это не
коллективное, а, получается, какое-то… парное усиление. Или ты уговорил Браун? — на последних
словах в голосе появилась надежда.

— О, Мерлин, нет, — с отвращением прыснул Нотт.

— Тогда я ничего не понимаю, — раздражённо фыркнула Грейнджер и воинственно сложила руки

на груди.

Тео выглядел очень бодрым и отвратительно весёлым. В глазах сверкали коварные искорки. Он
явно что-то замышлял. Гермиону это выводило из себя. Она хотела поскорее закончить и уйти
отдыхать, а не выяснять загадочные намерения Нотта.

— Я подумал, — Тео кошачьей поступью обходил сверкающий шар, — что это получается
вопиющая несправедливость… — он подошёл ближе к Грейнджер, — такая одарённая волшебница…
Которая одолела самого Теодора Нотта, непобедимого слизеринца, — самодовольно произнес Тео, на
что Гермиона скептически хмыкнула, — не может воспроизвести элементарное заклинание
коллективного усиления.

Ну вот. Сейчас он наверняка припомнит ей дуэль.

— К чему ты клонишь, Нотт?

— Я могу преподать тебе пару уроков.

Гермиона саркастически подняла бровь. Серьёзно?

— Ты слишком самоуверен для человека, которого вчера побила девчонка.

Теодору понравилась эта колкость, он довольно хмыкнул. Обойдя гриффиндорку сзади и убрав её
волосы, Тео произнёс прямо возле уха:

— И всё же. Я могу быть тебе полезным.

От тёплого, слишком близкого дыхания Гермиона вмиг взбодрилась.

Сонливость и усталость сменились на полное сосредоточение. Что он делает? Что происходит?

Воспользовавшись ступором, Теодор ещё ближе склонился и, едва не касаясь губами уха,
неспешно прошептал:

— Достань палочку, Грейнджер, — он намеренно протянул рычащие звуки, наслаждаясь

звучанием.

Неожиданная интимность происходящего не оставила Гермионе выбора. Аромат горького цитруса

вытеснил способность критически мыслить, и она покорно нырнула в карман за волшебной палочкой.

— Хорошо… — произнёс гипнотизёр.

Гермиона вздрогнула, когда Тео аккуратно взял её за локоть. Он снова распускает руки, будто это в
порядке вещей? Слизеринец медленно скользнул пальцами по её тонкой руке, скрытой за рукавом
белой рубашки, и обхватил кисть. Точно так же, как недавно сделал Малфой. Только нежнее.
Непрошенное дежавю пропустило деликатный разряд электричества от места соприкосновения.

Гермиона не узнавала себя. Что Теодор себе позволяет? Она же решила, что они просто друзья. Но
ощущения от его касаний были совсем не дружескими. Почему она не сопротивляется? Куда

124/699
подевался весь дух протеста? Почему гриффиндорская натура не вырывается из змеиных оков?
Почему она поддаётся? Что происходит?

— По моей команде вычерти плавный зигзаг и произнеси заклинание, — еле слышно сказал Тео.

Гермиона кивнула, расфокусировано глядя на мерцающий свет серебряной сферы.

— Раз. Два. Три.

— Роборис Майорис, — слившись воедино, их голоса запустили тонкий луч света, который едва
ли дотронулся до шара. Этого было недостаточно.

Тео громко выдохнул. Гермиона недовольно свела брови. Она вздрогнула. Почувствовала его
вторую руку у себя на бедре.

— Я понял. Ты неправильно держишь корпус, — Нотт впился пальцами сквозь юбку в её тело и
резко развернул, плотно прижав к себе.

Слизеринец стоял сзади в точности повторяя её изгибы. Гермиона от неожиданности приоткрыла

рот. Её зрачки расширились, превращая глаза в два бездонных колодца. Тепло чужого тела
чувствовалось спиной сквозь смятые рубашки. От остроты ощущения подкашивались ноги. Грудь Тео
равномерно вздымалась, делая эти странные объятия ещё плотнее. Электричество. Молнии с
привкусом терпкого апельсина разлетелись по телу. Они собрались в области живота и расплавили
что-то внутри. И это что-то, медленно тая, стекало ниже, возбуждая нервную систему.

Это не могло происходить на самом деле. Всё-таки галлюцинации пробрались в сонное сознание.

— Суть коллективного усиления в общем, неопровержимом желании, верно? — перебирая

пальцами на бедре Гермионы, произнёс Тео.

Гермиона обернулась и встретилась с синими, словно неизученные морские глубины, глазами.

Утопая в таком море, ты не боишься смерти, ты покорно идёшь на дно, сожалея лишь, что не
приберёг сувенир на память. Теодор легко прикоснулся к волосам Гермионы левой щекой. Той,
которую украшали родинки.

— Подумай о том… чего мы оба хотим… — он чуть сильнее сжал её кисть. — Плавные
движения, помнишь? Я помогу. На счёт три. Готова?

Время остановилось.

— Раз…

Бархатный голос разлился по тёмной комнате.

— Два…

Гермиона закусила губу, пробуждая воспоминания Тео.

— Три…

Не разрывая зрительный диалог, она произнесла заклинание, в точности повторяя слова исходящие
из его губ. Гермиона поняла, что очередная попытка была безуспешной, потому что сфера, которую
она не видела, по-прежнему молчала.

125/699
 Теодор на секунду отвёл взгляд, словно боролся с противоречиями внутри, словно решался.
Грейнджер пристально вглядывалась в него, пыталась прочесть мысли. Их лица были настолько
близко, что она могла чувствовать его горячее дыхание на своих губах. Пара жёстких тёмных кудрей
Теодора спадала вперёд и касалась кожи Гермионы. Спустя секунду слизеринца украсила её любимая
коварная улыбка, и он снова пронзил глазами пленницу. Гермиона, поддаваясь внутренним демонам,
потянулась навстречу к Тео. Приоткрыв рот, он медленно втянул воздух и, крепче прижав
гриффиндорку к себе, произнёс:

— Нам Нужен Малфой.

Что?! Это была самая неподходящая фраза, которую Грейнджер могла ожидать в этот момент. Дар
речи всё ещё не вернулся, и ей оставалось только удивлённо поднять брови.

— Он сильный. Без его участия нам не удастся выполнить чёртово заклинание, — сказал Тео и,
как ни в чём не бывало, отпустил Гермиону.

Примечание к части
В этой главе получилось три части и для каждой у меня нашлись "саундтреки":

– Дуэль:
"Gold on the ceiling" — The black keys
"Dirty" — grandson
"Apologize" — grandson "Self made
man" — Larkin Poe

– Разговор на песке:
"Apocalypse" — cigarettes after sex
"Angels" — The ХХ
"Wait"— M83
"Arrival in Nara" — alt j

— Тео и его игры :

"Bury me face down" - grandson

Мудборды:
Взгляд туриста – https://pin.it/2KKpKNm
Дуэль – https://pin.it/6bSUanX
Море – https://pin.it/5V55GxI
Игры Теодора – https://pin.it/CnssEt6

126/699
 Глава 9

27 ноября, 1998 год.

Джинни вытирала голову полотенцем после душа. Парвати, соседка по комнате, что-то читала.
Лаванды не было, видимо, она задержалась в другой комнате девочек, обсуждая последние сплетни.
Гермиона сидела поверх одеяла и смотрела в одну точку.

— Ну, рассказывай. Что это было? — плюхнулась на кровать к подруге Джинни.

Гермиона рассматривала золотые рисунки на балдахине и казалась крайне отстранённой.

— Гермиона? — Джинни помахала рукой перед лицом заворожённой особы.

— А? Ч-что?

Поняв, что дело серьёзное, Джинни залезла с ногами на кровать, плотно закрыла бархатные шторы
и наложила заклинание конфиденциальности.

— Что случилось? Он тебя обидел?

— Нет… — еле слышно пробормотала Гермиона.

— Гермиона, ты меня пугаешь, пожалуйста, расскажи, в чём дело.

— Джинни, я ничего не понимаю.

— Ну… Я тоже, — Уизли слегка улыбнулась.

— Мне кажется… — Гермиона опустила глаза и принялась теребить край одеяла.

Гадкое, противное и такое приятное чувство под рёбрами, которое рождалось в присутствии
Теодора, не давало вдохнуть. Гермиона чувствовала себя глупо, потому что, видимо, неверно
истолковала жесты слизеринца и почти что… поцеловала его. Но в моменте этот порыв казался таким
правильным. Единственным верным решением. Чистым желанием.

— Да?

127/699
 — Я что-то испытываю… — Грейнджер собирала остатки храбрости, чтобы произнести это вслух.

Она не может больше держать чувства в себе. Возможно, если она откроется, станет легче?

— М? — Уизли придвинулась ближе и мягко взяла подругу за руку.

— К Теодору… — глаза Гермионы налились слезами. Легче не стало.

— Мне казалось это очевидным, — довольно обыденно произнесла Джинни.

— Что? — Гермиона резко посмотрела на подругу, растерянно моргнула, и капелька скатилась по

щеке.

— Вы много проводите времени вместе. Я вижу, как он на тебя смотрит, и как ты реагируешь.
Только слепой не заметит ваше притяжение.

От услышанного Грейнджер вдруг всхлипнула, и слёзы потекли сильней. Значит, ей не показалось.

Только слепой не заметит их притяжение… Но почему она? Это же так неправдоподобно. Что Нотт
задумал? Это какая-то игра? Может, он вчера хотел проучить её за дуэль?

— Эй, ты чего? Разве это не прекрасно — испытывать чувства к симпатичному парню? — Джинни
попыталась успокоить подругу, но эта реплика только запустила новую волну плача. — Или он что-то
сделал? Гермиона?

— Нет. Нет. Ничего не сделал. Джинни, но я же с Роном!

Уизли ничего не ответила, только сочувственно поджала губы.

— Давай разберёмся… — после паузы сказала Джинни. — Опиши, что ты чувствуешь. Какие
эмоции у тебя возникают в присутствии Рона, а какие в присутствии… Нотта.

— Я люблю Рона, — резко ответила Гермиона, чтобы не допустить сомнения. — С ним хорошо,
уютно, весело. Это же мой Рон! — казалось, Гермиона уговаривает саму себя. — Мы столько всего
пережили вместе. Он прекрасный парень, он… — она усмирила подкрадывающуюся волну слёз, —
но с Тео… Это чёртово электричество, — Гермиона беспомощно взглянула на Джинни. — Я не могу
ровно дышать, когда он прикасается ко мне… Я даже думала, что это какое-то заклинание.
Проклятье…

Джинни взволнованно смотрела на подругу. Она была удивлена. Уизли придвинулась и заботливо
обняла Грейнджер за плечи.

— Я не знала, что всё так серьёзно.

— Джин, я запуталась...

Гермиону прострелило осознание. Что, если ей не суждено быть романтической героиней Рона?
Что будет, если они расстанутся? Перестанут общаться? Неужели больше не будет их легендарного
трио? И на чьей стороне останется Гарри? А Джинни?

Страх потерять всё из-за одного неверного, мимолётного влечения, сжимал внутренности.
Гермиона чувствовала давление от необходимости принять решение. Вопреки её желанию избежать
разбирательств, всё просто не могло оставаться как есть.

— Я ужасная… Рон не заслуживает такого отношения.

128/699
 Как она могла позволить себе испытывать что-то к Тео, если у неё были отношения с другим? Это
совершенно не вписывалось в идеальную картину мира Гермионы.

— Что ты несёшь? Гермиона, ты не виновата в своих чувствах. Успокойся, пожалуйста. Всё не так
ужасно, как ты себе рисуешь.

— Почему ты его не защищаешь? — вдруг вырвалось у Гермионы.

— Кого? Рона? Ты видела, какой он огромный? Думаю, этот детина не нуждается в защите, —
Джинни хохотнула, стараясь разрядить атмосферу.

— Я очень боялась, что ты отвернёшься от меня, — Гермиона произнесла это с надрывом, и новая
порция слёз накрыла её с головой.

— Эй, ты чего? Ты же не отвернулась бы от меня, если б мы с Гарри расстались?

— Конечно нет!

— Ну вот. Рон, несомненно, мой брат, и я желаю ему самого лучшего, но наша с тобой дружба —
это отдельная история. Я за то, чтобы вы оба были счастливы. И если счастье предполагает
расставание, я это приму.

Гермиона почувствовала, что одной отравляющей эмоцией стало меньше.

Страх потерять подругу вдребезги разбился о мудрость и толерантность Джинни Уизли. Вместо
осуждения Гермиона получила поддержку — лучшее лекарство от сердечных ран.

— Господи, Джинни, я так рада, что ты есть!

— Это взаимно, — расплылась в улыбке Джинни и поцеловала Гермиону в лоб.

***

28 ноября, суббота, 1998 год

Гостиная погрязла во мраке. Тусклый свет едва просачивался сквозь тяжелые шторы. Запах крови
смешивался с ощущением чёрной магии, и этот дьявольский коктейль вызывал тошноту.

— Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь? — низкий голос отца отбивался эхом
от стен.

— Не знаю я…

— Мы должны знать наверняка, Люциус! — крикнула мать. — Нужно совершенно точно

убедиться, что это Поттер, прежде чем вызывать Тёмного Лорда…

— А грязнокровка? — прорычал Фенрир.

— Постойте, — резким тоном произнесла Нарцисса. — Да! Она была с Поттером в ателье у мадам
Малкин! Я видела фотографию в «Пророке»! Смотри, Драко, это Грейнджер?

Карие глаза искрились злобой и мольбой… Она была напугана. Гермиона дрожала в руках у егеря.
Но при этом храбрость и необъяснимая отвага не покидали её.

— Не знаю… Может быть… Вроде да…

Чёрный дым, выворачивающий органы. Холод. Страх. Крики. Мамина рука на плече.
129/699
 — Где вы взяли меч? — взревела Беллатриса.

Она склонилась над хрупкой фигуркой, впечатав её в пол. Длинные патлы ведьмы упали на лицо
жертвы.

— Нет, пожалуйста, я ничего не знаю!

— Мерзкая лгунья! — Беллатриса резко дёрнулась вправо и припала к руке Грейнджер.

Серебряный кинжал вонзился в плоть. Отчаянный крик боли пронзил мрачную комнату Малфой
Мэнора.

Драко обернулся. Гермиона лежала на полу и судорожно тряслась от боли, пока преданная слуга
Тёмного Лорда с особой жестокостью вырезала надпись «грязнокровка» на её руке. Беллатриса,
будучи взбешённой, разрывала кожу чуть ли не до кости и нарочито медленно выписывала буквы
клейма. Лестрейндж наслаждалась пыткой. Гермиона кричала, надрывая голосовые связки.

Она повернулась, и крик растворился. Гермиона смотрела на Драко. Агония заполнила взгляд.
Зрачки расширились. Она часто и сбивчиво дышала. Слёзы беспомощности катились по
испачканному кровью лицу.

Боль. Адская, раздирающая боль. Он чувствовал каждый крик. Каждый удар её сердца.
Серебряный кинжал разрезал его руку, оставляя кровавые потёки. Рёбра наполнялись свинцом, лишая
возможности вдохнуть. Дышать невозможно. Он сейчас задохнётся. Это последняя секунда. Драко
пытается что-то сказать, но его челюсти плотно сжаты. Медовый взгляд. Чёрный дым. Страх. И снова
крик.

Нет выбора…

— Нет, пожалуйста, я ничего не знаю! — её голос вытеснил всё. Осталась тьма. Пустота. Ничего
не существует, кроме её крика. — Нет, пожалуйста! — она где-то совсем близко. Возле его лица.
Дотянуться рукой. Спасти. — Нет! Пожалуйста, я ничего не знаю!

Я ничего не знаю!

Пожалуйста.

Нет выбора…

Драко резко вскочил на кровати. Он тяжело дышал и не мог понять где находится. Отодвинув
балдахин, он впустил бледный свет раннего утра, и тот вернул его в реальность. Малфой опустил
ноги на пол и вытер холодный пот с лица.

Она стала сниться ему чаще…

***

Малфой шёл по коридору, и отчаянно пытался вытеснить мысли о сне. Какого чёрта этот грёбаный
сюжет повторялся изо дня в день? Кто-то с особо садистскими наклонностями запустил по кругу
короткометражный фильм, и не выключит его, пока глаза зрителя не превратятся в кровавые дыры.
События прошлого снова и снова возвращались, словно желали услышать от Драко другой,
альтернативный сценарий. Как будто это могло помочь. Прошлое невозможно изменить. Невозможно.

Драко провёл рукой по волосам в неосознанной попытке очистить разум. Внутренний протест
против отца и его уставов постепенно проявлялся во внешности. Слизеринец больше не укладывал
шевелюру в лучших традициях потомственного аристократа. Отросшие длиннее обычного волосы всё

130/699
чаще были небрежно зачёсаны назад, а парочка прядей спадала на лицо. Это небольшое изменение
придавало Драко более расслабленный и «человеческий» вид.

Малфой направлялся на собрание старост.

В субботу.

Идиотизм.

Как же его выводило это обстоятельство. Несмотря на судимость и тёмное прошлое, Макгонагалл
настояла на том, чтобы назначить Малфоя старостой факультета Слизерин. Она считала, что это
поможет ему занять голову чем-то полезным. Администрация школы дала ему второй шанс.

Малфой дотронулся до значка в виде латинской буквы «Р», которая гласила о том, что Драко
«Prefect» — наставник своего факультета*.

Чёртов второй шанс. Очень мило с их стороны. Какое унижение.

Формально все хотели поверить, что дети пожирателей или, в данном случае, юный пожиратель,
не несут ответственности за содеянное их родителями. Все имеют право реанимироваться и начать
жизнь заново. Но на деле никто не доверял змеям. Опасения и подозрения, исходящие от учеников,
профессоров, да и всей общественности в целом, преследовали по пятам.

Венец лицемерия.

Драко учился на отлично по привычке и уже давно не понимал зачем. Он просто умел следовать
инструкциям. По инерции. Заученная стратегия быть лучшим, выделяться среди бездарей. Глубокое
убеждение из детства. Быть гордостью для своего отца, идеальным представителем старинного
магического рода. Возможно, его бы даже назначили старостой Хогвартса, но из-за подпорченной
репутации Малфоя-младшего звание лучшего ученика досталось Теодору.

Малфой совершенно не разделял лёгкого отношения Нотта ко всему. Все эти формальности
вызывали у Драко нервные спазмы. Но Тео преспокойно высиживал собрания старост, сохраняя
отстранённое лицо, и без сопротивления выполнял свои обязанности. Он объяснял это тем, что
наличие в резюме пометки «лучший ученик школы» несомненно поможет в будущей карьере. К тому
же, никто не отменял привилегий: огромная ванная для старост, походы в Хогсмид в любое время,
возможность жить в отдельной башне, которой Нотт почему-то пренебрёг, впрочем, как и Грейнджер,
и помещение отдали под дополнительные факультативы.

Проходя мимо класса по зельеварению, Драко подумал, что стоит спросить у Тео, как ему удаётся
оставаться таким спокойным. Может, Нотт что-то принимает? Малфой услышал позади стук каблуков
и обернулся. Грейнджер. Ну конечно. Всегда вовремя.

Взрыв. Грохот. Ударная волна откинула студентов, идущих по коридору. Драко бросило в стену.
Пара осколков прилетела ему в голову. Крики. Клубы дыма и пыли заполнили коридор.

Что произошло?

Когда писк в ушах ослаб, Драко услышал голоса. Паника. Суета. Малфой поднялся и палочкой
выпустил поток воздуха, чтобы расчистить туман. Перед ним показалась огромная дыра в стене.
Перепуганные студенты смотрели сквозь пробоину на вооружённого слизеринца.

— Это он! — выкрикнул кто-то в коридоре.

Послышался приближающийся топот десятка ног и неразборчивые восклики.

131/699
 — В сторону, Малфой! — завопил профессор Слизнорт и угрожающе направил палочку в лицо
Драко.

— Что произошло? — обеспокоено спросила только что прибежавшая Макгонагалл.

— Я не знаю, директор, — вклинился перепуганный староста Когтеврана Энтони Голдстейн, — но

он был здесь. Малфой точно замешан.

— Голдстейн, что ты несёшь? — прошипел Драко.

— Мистер Голдстейн, это серьёзные обвинения, — предупредительно сказала директриса.

— Я знал, Малфой, что тебя нельзя пускать в школу. И я был прав! Ты, мать твою, опасен для
общества! — накалял обстановку Энтони.

— Нет! — звонкий голос Грейнджер остановил перепалку. — Малфой ничего не сделал, я была
рядом. Я всё видела.

— Мисс Грейнджер, вы уверены?

— Абсолютно, профессор.

— Что ещё вы видели?

— Я шла по коридору за Малфоем. Он бы никогда… — она запнулась, встретившись с Малфоем

взглядом — В общем, неожиданно раздался взрыв. Кажется, это произошло со стороны класса.

— Да, вы правы, — оглянулся до сих пор ошарашенный Слизнорт, — ударная волна шла из
класса. Камни-то вылетели в коридор…

— Гениально, — огрызнулся Малфой.

Слизнорт опустил палочку. Макгонагалл подошла к зияющей дыре и с любопытством осмотрела

её.

— Дорогие студенты, кто-то имеет к этому отношение? — спросила она у напуганной толпы
третьекурсников.

Светловолосый юноша в жёлтом галстуке несмело поднял руку. Он был бледен и так дрожал, что,
казалось, вот-вот потеряет сознание.

— Как это произошло? — строго спросила Макгонагалл.

— Я случайно уронил весь антрацит в котёл, профессор, — едва сдерживая слёзы промямлил
юноша.

Макгонагалл снисходительно покачала головой и сказала:

— Минус тридцать очков с Пуффендуя. Молодой человек, вам повезло, что никто не пострадал.
Профессор Слизнорт, а вам я советую давать студентам менее взрывоопасные задания. Ну всё,
расходимся.

Макгонагалл взмахнула рукой, и осколки собрались из разных углов, воссоздавая прежний вид
стены. Растерянная компания очевидцев направилась по своим делам.

132/699
 Малфой выругался про себя и очистил одежду магией. Гермиона, обойдя его, поспешила на
собрание старост.

— Мне не нужна твоя протекция, Грейнджер, — кинул ей в спину Драко.

Гермиона остановилась, обернулась и с полным презрения взглядом сообщила:

— Это вместо «спасибо»?

Слизеринец поморщил нос, выражая отвращение.

— Я и не собиралась тебя спасать… Слишком много чести, Малфой. Я просто сказала правду.

— Хорошая девочка, — съязвил Драко и пренебрежительно закатил глаза.

Гермиона ничего не ответила. Она развернулась и уверенно пошла в класс.

Смотря на уходящую гриффиндорку, Малфой чувствовал, как по его венам растекается злость.
Почему она заступилась? Возомнила о себе чёрт знает что. Святоша.

Мерзкое качество красно-золотого факультета — всех спасать — вызывало недоумение. Драко

поражался тому, что, несмотря на своё, мягко говоря, неприязненное отношение, Грейнджер всегда
готова была помочь. Оправдать. Спасти… И Поттер туда же. Вспомнить хотя бы ситуацию в выручай-
комнате во время битвы за Хогвартс. Поттер и его бравые ребята спасли Малфоя от адского пламени,
рискуя собственной жизнью.

Совершенно идиотский поступок.

Чем они вообще руководствуются? Какой орган отвечает за безрассудство и показательное

геройство?

А может, это был изощрённый способ унизить его? В это Драко легче верилось. Браво,
Гриффиндор.

***

Суббота выдалась довольно напряжённой из-за дополнительных занятий и организационных дел.

Гермиона сидела за когтевранским столом и пыталась сосредоточиться на разговоре друзей.
Безуспешно. Фокус внимания не поддавался дрессировке.

В голове шумело торнадо из противоречивых мыслей. Гермиона провела пальцем по конверту,

лежащему на столе, и в сотый раз обдумала его содержание.

«Мне не удастся приехать в эти выходные, но я готов компенсировать своё отсутствие с лихвой
на следующей неделе…» — писал ей Рон.

Он в красках описал «идеальный» план на будущие выходные, который не имел ничего общего с
интересами Гермионы. Шумные тусовки, чемпионат по квиддичу, бары… Он вообще ей писал?
Помнил ли Рональд, с кем встречается?

Неудачный план только подливал масло в огонь сомнений Гермионы. Но, возможно, это единичная
погрешность, и она драматизирует? А с другой стороны… Что у них с Роном было общего? Прошлое?
Друзья?

А что, если эти тягостные мысли вызваны поведением синеглазого дьявола?

133/699
 Что, если Гермиона сейчас импульсивно примет решение, которое радикально изменит чётко
спланированное будущее?

Что, если Рон — это её судьба, и Гермиона больше не найдёт никого лучше?

Никого лучше…

Грейнджер подняла взгляд и увидела, как в Большой Зал вошла компания семикурсников в
зелёных галстуках. Малфой шагал рядом с Паркинсон, которая нежно обхватила его руку. Нотт при
этом обнимал Пэнси за талию и что-то шептал на ухо, от чего та заливисто смеялась. Малфой,
заметив происходящее, пнул друга и оскалился. Драко был весёлым и необычайно улыбчивым.
Гермиона впервые подумала, что Малфой может быть… приятным на вид.

Тео по привычке обернулся на гриффиндорский стол и никого там не нашёл. Он задумчиво

просканировал зал и, встретившись глазами с Грейнджер, игриво подмигнул. Гермиона улыбнулась на
автомате и не успела дать команду «замри» внутреннему ощущению волнения.

«Подумай о том… чего мы оба хотим…» — эхом пронеслись вчерашние слова

Теодора. Тело невольно покрылось мурашками, и терпкий аромат цитруса окутал воспоминания.

Господи, что он имел в виду? Как Грейнджер может угадать, чего хочет Нотт, если она сама не
знает, чего хочет?!

Или знает, но не может допустить?

Нет. Это всё временное помутнение рассудка от усталости и переживаний последних лет. Её
нервная система травмирована, и ей не стоит доверять.

Нотт не может стать причиной сомнений насчёт Рона. Гермиона редко видится с Уизли. А тёмные
кудри мелькают каждый день. И его скулы, украшенные родинками… и коварная улыбка… и
морщинки вокруг глаз… Стоп. Это смахивает на помешательство. Возможно, Гермиона, как бы это ни
было прозаично, просто скучает по мужскому вниманию? Она привыкла, что Рон всегда был рядом. А
сейчас…

Это всё надуманные проблемы. Стопроцентная вероятность надвигающейся шизофрении. Ей

точно всё это кажется…

Кажется ведь, правда?

В каком параллельном измерении она могла бы построить отношения со слизеринцем? Тео был
непредсказуем. Гермиона до конца не могла понять его интенцию. Почему она? Чем она могла увлечь
Нотта? Что в ней особенного? Штурвал Гермионы снесло в сторону бухты самобичевания. Тео
слишком хорош, слишком красив, слишком высокомерен и слишком… слизеринец. Совершенно не из
её лиги. Возможно, его поведение — это какая-то политическая игра? Вокруг Теодора постоянно
крутились эталонные красотки. Иногда он снисходил и награждал их своим вниманием, от чего те
таяли на глазах. Казалось, будто у них с Малфоем существует тайный клуб искусителей.

Гермиона снова посмотрела на слизеринцев.

Ну конечно.

В подтверждение её размышлений Гермиона увидела русоволосую студентку, которая вся

извивалась в попытке заполучить благосклонность Теодора. Она чуть ли не залезла к нему на колени,
запуская руки под стол. Тео довольно улыбался и что-то говорил, глядя на её пухлые губы. Он
развернулся и обратился к Паркинсон, которая ужинала рядом с Малфоем. Пэнси склонилась над
134/699
столом и что-то лукаво сообщила русоволосой. В этот момент Тео закусил губу и загадочно стал
поглаживать чёрную прядь волос Пэнси.

Вот оно. Доказательство подозрений Гермионы. Тео тактильный со всеми. Он с лёгкостью

прикасался то к Пэнси, то к её подруге, словно они являлись его близкими родственниками… или
любовницами.

Смутившись, Гермиона снова потупила взгляд в тарелку.

У слизеринцев нет души. Нет искренности. Видимо, Нотту что-то нужно от Грейнджер, и он в
угоду своей амбициозности добивается какой-то неизвестной цели странными для Гермионы
методами.

Как она вообще могла подумать, что у них с Тео что-то может быть. Что-то… это что?
Отношения? Роман? Любовь?

Господи, какая глупость!

Теодор абсолютно точно не относился к Грейнджер всерьёз, и дай она волю своим порывам, он,
заполучив желаемое, забыл бы про неё на следующий же день. Как и всех тех, если верить слухам,
многочисленных девушек с других курсов. Вероятно, Гермиона более ценный трофей для его
коллекции, что объясняло многомесячную «охоту». Всё-таки Грейнджер — «золотая девочка».

При этих мыслях Гермиона невольно дёрнула рукой и пролила чай на стол, забрызгав письмо в
коричневом конверте.

Нужно это остановить. Так не может продолжаться. Она умная девушка, и рациональность
одержит победу над эмоциональными качелями.

В тот самый момент, когда Гермиона твёрдо решила дистанцироваться от Теодора, на стол
приземлилась записка в виде журавлика оригами. Грейнджер неуверенно развернула послание под
заинтересованные взгляды друзей.

«Пойдём на мост?» — спрашивал знакомый резкий почерк.

Ни секунды не колеблясь, Грейнджер утвердительно кивнула источнику её тревог.

Никакой силы воли. Одни импульсивные порывы.

***

— Будешь? — Теодор достал из сумки запотевшую бутылку сливочного пива.

Гермиона, улыбаясь, молча протянула руку.

— Ты мне нравишься сегодня, — тихо сказал Теодор. — Такая покорная.

Гермиона поперхнулась напитком и вопросительно посмотрела на Нотта.

— Соглашаешься на всё. Не споришь…

Карие глаза беспокойно бегали, пытаясь поймать внутри себя подходящий ответ, но Тео
продолжил:

— Может, наконец согласишься и с тем, что я быстрее тебя стану министром?

135/699
 — Ну уж нет. Чтобы мне потом пришлось разгребать последствия твоих деяний? Не дождёшься,
Нотт! — твёрдо сказала Гермиона и расхохоталась.

Они болтали, спорили и смеялись. Как будто и не было недавнего мучительного урагана тревог. В
присутствии Теодора все сомнения Гермионы насчёт искренности отношения к ней сгорали, как
тлеющий в воздухе пергамент перед ними. Но это только усложняло предстоящий выбор. Бархатный
голос Теодора стал словно диктором её терзаний, которые повторялись в голове по кругу. Снова и
снова усиливая волнения.

— Могу ли я спросить тебя о личном? — сказала Гермиона.

— Да.

— Ты встречаешься с той русоволосой девушкой?

Тео удивлённо поднял брови.

— С Беркли?

— Я не помню её фамилии.

— Ну... мы часто с ней видимся. Иногда проводим время вместе… — Тео коварно усмехнулся, чем
смутил Гермиону. — Или ты имеешь в виду состоим ли мы в отношениях?

— Да.

— Нет, мы не пара.

Гермиона выровняла спину и откинула волосы назад.

— А мне показалось, она считает иначе, — Гермиона старалась звучать как можно более
безразлично.

— Могу назвать тебе ещё несколько человек, которые считают так же. Но это их ожидания. Я
здесь ни при чём.

Анализ диалога в голове Гермионы прервало неожиданное появление Малфоя.

— Что она здесь делает? Какого чёрта, Нотт? Это же наше место, — низко, сквозь зубы прорычал
слизеринец.

Он выглядел напряжённым и злым. Это раздражало Гермиону. Ей хотелось стереть с лица земли
мерзкую надменную маску вместе с её хозяином. Но она слишком расслабилась в компании Тео и
была не в настроении для очередной перепалки. Грейнджер выбрала стратегию тотального игнора.

Гермиона не поверила в происходящее, когда Малфой согласился присесть и провести остаток

вечера вместе с ними.

Как только Тео поинтересовался, не против ли она, если незваный гость присоединится к ним,
Гермиона ощутила заботу. Нотт переживал за её чувства. Довольно странное проявление для
представителя змеиной касты.

— Что ты чувствуешь? — с тоном психотерапевта спросил Тео, когда Малфой, несмотря на

присутствие гриффиндорки, поделился своими тревогами.

136/699
 Он интересовался чувствами всех? Или только этих двоих?

— Давление. Чёртову тонну ожиданий от меня.

— Понимаю… — неожиданно для себя Гермиона созналась в общих с Малфоем переживаниях.

Общих с Малфоем… Как странно.

На мгновение всех троих охватило чувство необъяснимой надежды. Что, если действительно
можно найти поддержку и понимание у сидящих рядом людей?

Осуществимо ли это?

— Каково было бы удивление народа, если бы они узнали, что их любимая волшебница мило
беседует с проклятыми негодяями, — не отрывая взгляда от темноты, сказал Драко.

— Полный пиздец! Тогда не только нам бы пришлось работать над очищением своей репутации,
— воскликнул Нотт.

Тео обнял её. Снова. Совсем как «свою». Гермиона даже не удивилась этому тёплому жесту.
Проявления тактильности Нотта чувствовались, как что-то привычное и совершенно нормальное.
Ненормальным было только то, что Малфой сидел слишком близко, и его присутствие ощущалось
морозным покалыванием. Гермиона сказала, что не сомневается в репутации друга и склонила голову
на его плечо, словно поощряя.

Она прикрыла глаза. Холодному ноябрю не удавалось запустить свои ледяные пальцы под свитер,
потому что её согревали объятия Тео. Гермиона прислушалась к его дыханию, и в сознании впервые
зародилась ассоциация, что этот звук похож на шум моря. Нежный, равномерный прибой…

Почему Грейнджер не сомневается в репутации Нотта? Наоборот, в последнее время всё, что
касалось Теодора, было покрыто толстым слоем сомнений. Как непредсказуемый и загадочный
слизеринец мог вселять доверие?

Теодор украдкой наблюдал за Драко. Тот по привычке расслабился в присутствии друга и не

заметил, как истинные эмоции стали проявляться на его лице. Он смотрел на Грейнджер, и в глазах
отражались полярные мысли. Тео заметил взгляд Драко. Тот самый. Затуманенный. Новый. Взгляд на
гриффиндорку, который отвлёк его на роковой дуэли. Грозовой. Полный печали, отрицания, гнева и…
желания. Нотт почувствовал себя свидетелем откровения. Но вместо смущения, которое обычно
присуще случайным свидетелям, его разум заполнила эмоция злорадства.

«Теперь мы с тобой в одной упряжке, Малфой», — подумал Теодор.

Словно услышав мысли друга, Драко вскочил и злостно выбросил бутылку сливочного пива в
обрыв.

Глядя на уходящую фигуру, недоумевающая Гермиона спросила: — Что с ним?

— Это Малфой, — пожал плечами Тео и шумно выдохнул. Уловив растерянность Гермионы, он
продолжил: — Драко не всегда такой козёл, — Гермиона скептически восприняла эту фразу. — У него
сейчас сложный период. Мы с ним в этом похожи. Совсем непонятно, какое будущее нас ждёт… Кто
мы теперь?

Вопрос подвис в воздухе, отдаваясь эхом в мыслях. Тео сделал глоток и, обернувшись, сказал:

137/699
 — Единственное, чего я хочу, чтобы мои действия определяли меня, а не ярлыки, которые
навязало общество.

Гермиона кивнула. Ей бы тоже очень сильно хотелось избавиться от ярлыков.

— А Малфой, — продолжил Тео, — в последние годы был марионеткой в руках Сама-знаешь-

кого… Он манипулировал Люциусом и, соответственно, Драко. А теперь привычной, хоть и тягостной
жизни вмиг не стало. Никто не любит резкие перемены. Даже если они к лучшему. Нужна адаптация.
Больше нет отца, который раздавал указания всё его детство. Нет наставника, который научит, что
хорошо, а что плохо.

— Но у него есть ты… — вырвалось у Гермионы.

Тео грустно улыбнулся в ответ.

— И Забини. Это правда. Но он больше… мы больше не в милости общественности. Дети

пожирателей, сама понимаешь. К тому же Драко и сам бывший… — Тео запнулся, будучи
неуверенным, стоит ли поднимать эту тему.

— Пожиратель… — закончила реплику Гермиона и нахмурилась.

— Да… — выдохнул Теодор. Он почувствовал, что может быть откровенным. Импульсивно

захотелось рассказать Гермионе всё. — Но ты же знаешь, что не он определил этот путь? У него не
было выбора всю жизнь. Малфой только сейчас учится самостоятельно принимать решения и нести за
них ответственность. Поэтому его и штормит…

Неожиданно для себя Гермиона прониклась сочувствием. Она не могла представить, как бы повела
себя, если бы родители с самых пелёнок учили её определённым непреклонным ценностям. К
счастью, у Гермионы не было такого сильного идеологического влияния со стороны авторитетов.
Наверное, нужно недюжинное мужество, чтобы противостоять родным.

Как сохранить моральные ориентиры, если тебя шантажируют смертью близких и твоей
собственной?

Но это же Малфой. Он всё ещё оставался заносчивым и высокомерным кретином. Никакое

тяжёлое прошлое не может оправдать его поведение в настоящем. Казалось, Малфой единственный
слизеринец, который не спешит очистить свою репутацию, а с завидным старанием отличника только
очерняет её.

Какого чёрта его жалеть?

И пусть Гермионе сложно было оправдать поведение Малфоя, она почувствовала, что с подачи
Теодора стала лучше понимать его.

Тео потянулся вперёд и коснулся прядки у лица Гермионы. Она затаила дыхание. Тео что-то
аккуратно снял и поднёс руку к её глазам. На кончике пальца
сверкала идеальная шестиконечная снежинка. Крошечное, гениальное произведение природы. Тео
сдул малышку, и она присоединилась к тысячам своих сестер, которые тихо спускались с небес.
Нежно улыбнувшись, Тео бархатным голосом произнес:

— Первый снег.

***

138/699
 — Защищаешь её, будто втрескался, — язвительно выпалил Драко, сидя на кровати в своей
комнате.

Нотт замер, а через секунду поднялся и подошёл к Малфою, который от неожиданности немного
отпрянул назад. Тео обхватил резную высокую балку, наклонился поближе к другу и прошептал:

— А ты что, ревнуешь меня, котик?

Заливистый смех Теодора заполнил тёмную спальню слизеринцев, раздражая барабанные

перепонки Малфоя.

— Какой же ты идиот.

Развесёлый Нотт отправился в ванную, оставив Драко наедине со своими мыслями.

Малфой не понимал, что с ним происходит. Какого хрена он сегодня целый день думал о
Грейнджер?

Этот чёртов сон, её жалкие попытки оправдать его, её появление на их мосту…

«Понимаю», — раздался голос Грейнджер в мыслях.

Драко невольно сжал челюсти. Ни черта она не понимает.

Как же унизительны были все эти попытки окружающих «принять» бывшего пожирателя и
«простить» все его грехи. Эти сожалеющие взгляды и вздохи. Мелочные подачки и снисхождения.
Словно общество бросило ему обглоданную кость, как акт милосердия.

Драко нервно выдохнул. Нужно перетерпеть только один год. Он больше никогда не увидит эти
мерзкие сочувственные рожи.

Решив отвлечься от назойливых мыслей, Драко взмахнул палочкой, и рядом с ним приземлились
пара листов бумаги и перо.

Дорогая мама,

Надеюсь, у тебя всё хорошо.

Признаюсь, я обеспокоен твоим здоровьем. Я переписывался с доктором Стоуном, и он

рекомендовал тебе меньше нервничать.

Если мои слова что-то значат для тебя, я прошу — дай себе отдохнуть. Не навещай отца хотя
бы на этой неделе.

Я постараюсь отпроситься домой на выходные. Проведём их вместе, как в старые добрые?

Всегда с тобой, Драко.

Упрятав письмо в зелёный конверт, Драко принялся писать другое. Он составил формальное
обращение в Азкабан, чтобы добиться запрета на посещение. Малфой использовал советы Нотта —
накануне друг изучил правила тюремной документации. Также Драко вложил справку о здоровье
матери, которую написал знакомый врач Забини. Это должно сработать.

Детство прошло. Пора принимать решения и действовать. Он обязан защитить мать.

139/699
 При мыслях о матери, кадры из навязчивого сна снова заползли под веки. Рука матери на плече.
Медовые глаза, молящие о помощи.

Помощь… защита… Мог ли он защитить её тогда?

Что она бы сделала на его месте?

Драко прикрыл глаза и потёр веки. Мимолётное осознание ударило под дых.

Грейнджер точно кинулась бы спасать его. Гриффиндорская отвага заставила бы. Грейнджер
защитила бы… или вообще не допустила бы быть на его месте.
Предала бы весь чёртов род во имя убеждений.

А он не смог.

Ни ради неё.

Ни ради себя.

Трус.

Драко гневно сжал перо, и то треснуло в его руках. Малфой открыл глаза. В них читалась твёрдая
уверенность вперемешку со злобой на прошлое.

Он не допустит этого снова.

***

29 ноября, воскресенье, 1998 год.

Как бы администрация школы ни старалась, за слизеринский стол никто не садился.

Межфакультетское содружество проявлялось только между Гриффиндором, Пуффендуем и
Когтевраном. Змеи же были неугодны.

Разгорячённые одногруппники в зелёных галстуках ужинали и обсуждали слишком быстро

уходящий выходной.

— Фу блять, — выразился Забини, глядя на стол когтевранцев.

Ребята обернулись на предмет возмущения Блейза. Два старшекурсника разговаривали, улыбаясь

друг другу. Тот, что был повыше, нежно гладил руку другого. Это были Карпер и Блэтч, парни,
которые отважились не скрывать своих романтических отношений.

— Не понимаю, как их до сих пор не отчислили, — скривился в отвращении Драко и отложил

вилку.

— Видимо, Макгонагалл переборщила со своим межвидовым содружеством, — иронизировал Тео.

— Как это вообще возможно? Влюбиться в мужика. И… трахнуть его, — продолжая кривиться,
сказал Драко.

— Не смотри на меня так. Я тем более не знаю, — рассмеялся Нотт.

— А что здесь такого? — подала голос Пэнси, которая обвивала руками торс Малфоя. — Весьма
прогрессивно.

140/699
 — Мы знали, что ты извращенка, Пэнс, — вклинился Забини и отвернулся от вызывающей гей-
парочки.

— Пэнси, как ты можешь так говорить? — подхватила сидящая рядом с Блейзом Дафна. — Это
же… То, что они делают… противоестественно.

— Магия тоже противоестественна, — хмыкнул Теодор, задумчиво левитируя нож перед собой.

— Нашёл с чем сравнить, — прыснула Дафна, — и вообще, ты что, их защищаешь?

— А ты всё никак не успокоишься, я смотрю… — улыбнулся Теодор, припоминая Гринграсс

недавнюю перепалку.

— Я бы их в отдельный факультет определил, — не отрывая взгляда от когтевранцев, произнёс

Малфой.

— С голубыми флагами, — сказал Забини, и парней накрыла волна хохота.

Слизеринцы смотрели на двух влюблённых, словно те были прокажёнными. Презрение сочилось

во взгляде змеиной банды и отравляло атмосферу вокруг.

— Я бы показал этому Блэтчу, что значит быть настоящим мужиком, — рявкнул Гойл, до которого,
кажется, только сейчас дошло происходящее.

— Гойл, рекомендую тебе не распускать руки, — скучающе произнес Тео. — Не забывай, что ты
на волоске от исключения.

— Да и вообще, мало ли, эта хрень заразна. Лучше к ним не прикасаться, — сказал Малфой и
наконец перестал сверлить парочку ледяным взглядом.

— Какие же они мерзкие… — добавил Забини.

Всё внимание слизеринцев приковала новая фигура. Грейнджер. Она подошла прямо к их столу и
резко выпалила:

— Нотт, Малфой. Сегодня последний день, — она тяжело дышала и крепко сжимала кулаки.

— И ты навсегда покинешь этот суровый мир? — издевательски спросил Драко.

Он сидел на обычной школьной скамье, будто царствовал на троне. Гермиона послала ему
испепеляющий взгляд в ответ. Все за столом притихли, в желании не пропустить ни одной искры
надвигающегося пожара.

Грейнджер выглядела взбешённой. Щёки горели, волосы были растрёпаны, челюсти сжаты. Нотт
никогда не видел её такой. Раздражение зашкаливало. Что с ней произошло?

— Нам нужно попробовать ещё раз, пока есть время, — настаивала гриффиндорка, игнорируя
оценивающие взгляды змей.

— Ну кто так разговаривает? Где твои манеры? — промурлыкал Нотт, игриво склонив голову на
бок.

Кажется, эта невинная фраза запустила атомный реактор гнева внутри Гермионы. Сейчас она
взорвётся и уничтожит всё живое вокруг.

141/699
 — Грейнджер, ты себя видела? Они с такой замухрышкой и стоять-то рядом не будут, —
высокомерно заявила Пэнси.

— Закрой. Свой. Рот. Паркинсон, — отрезала Грейнджер.

Пэнси хотела что-то возразить, но Гермиона резко заткнула её рукой.

— Ты не охренела? — люто возмутилась Паркинсон.

— О-о-о-о, — загудела стая гиен, предвкушая скандал.

Малфой неожиданно поймал нотку восхищения. Дерзкая Грейнджер... Сумасшедшая и смелая.

Пришла в логово змей, чтобы отстаивать свои права. И её методы не были похожи на нелепые
уговоры зубрилы. Гриффиндорка умеет дать отпор. Она, оказывается, тоже человек?

— Идём, — скомандовала Грейнджер, глядя на навязанных ей напарников.

— А волшебное слово? — протянул Малфой, явно забавляясь происходящим.

— Сейчас же! — прошипела Гермиона, чем вызвала смех девушек, сидящих за столом. Но они
быстро стихли, ведь ко всеобщему изумлению Малфой встал и увлёк за собой не менее удивлённого
Нотта.

— Сейчас же, Теодор, — Драко иронично скопировал фразу Гермионы. Тео расплылся в
довольной улыбке и, не отрывая глаз от Малфоя, вышел из-за стола.

Они втроём направились к выходу из Большого Зала. Проходя мимо беззаботно беседующей
Лаванды Браун, Гермиона остановилась и развернула её за плечо.

— Ты идёшь с нами.

***

— Какой смысл нам тут торчать, если всё равно из-за неё ничего не выйдет? — Малфой говорил
так, словно Грейнджер не было рядом.

— Я вообще-то здесь. Можешь обращаться ко мне напрямую, — рыкнула Гермиона и воинственно

скрестила руки.

— Не слишком ли много чести?

Малфой хоть и был раздражён неприятным занятием, находился в хорошем, на удивление,

расположении духа. Его веселил вид свирепой Грейнджер. Это ещё больше раздражало Гермиону.

Лаванда, основательно перепуганная настроениями команды, вообще не издавала звуков. Только

махала палочкой по команде, как дрессированная обезьянка.

Нотт сохранял привычный нейтралитет и периодически напоминал коллегам о заклинании, ради

которого они собрались.

— О, как же вы, мистер Малфой, опустились до того, чтобы находиться со мной в одной комнате?

— Ты думаешь, я бы стоял здесь, если бы не хреново задание? Каждая секунда рядом с тобой
превращает мою жизнь в ад.

142/699
 Гермиону безумно выводило из себя то, как Малфой с ней говорил. Даже не сами слова и их
содержание, а тон. Неизменно высокомерный тон…

— Ад — подходящее место для таких, как ты.

— Значит, я как рыба в воде… или… ммм… в огне? — Малфой сделал пару шагов к Гермионе и
усмехнулся. — Хочешь согрею?

— Не приближайся ко мне, — Гермиона угрожающе нацелила на него палочку. — Какой же ты

кретин.

Тео наблюдал за происходящим и улыбался про себя. Странным образом его будоражила их
перепалка. Он словно сидел в театре, где актёры воплощали его фантазии в жизнь. Талантливые,
живые и такие красивые актёры… Нужно не забыть попросить у них автограф после представления.

Шел второй час. Во время очередной неудачной попытки Гермиона напоролась на осуждающий
смех.

— Да в чём твоя проблема, Малфой?

— В том, что ты ни черта не можешь. Абсолютная бездарность. Даже недоразвитая Браун

разобралась что к чему, — растягивая слова, насмехался Малфой.

— Может, это потому, что я не хочу иметь с тобой ничего общего? И чёртово коллективное
усиление тому подтверждение, — едва сдерживая крик, выпалила Гермиона.

Драко замялся. Слова Грейнджер «не хочу иметь с тобой ничего общего» неожиданно укололи.
Эхо её голоса полоснуло что-то вязкое внутри, и оно на мгновение погрузило сознание во тьму. В
недрах души зародилось противоречивое желание треснуть Грейнджер что есть духу и наоборот как
можно сильнее приблизиться.

Синие глаза задокументировали этот едва уловимый порыв.

Воспользовавшись секундным замешательством противника, Гермиона продолжила:

— Было бы легче, если бы ты не был таким козлом!

— Просто признай, Грейнджер, — отмер Малфой и надел непроницаемую маску, — что когда
дело касается истинного магического таланта, ты абсолютно посредственна. Не спасут тебя тонны
умных книг. Часы в библиотеке прошли впустую. Теория — ничто по сравнению с родовой магией.
Ты — ничтожество.

Ярость Грейнджер достигла предела. Малфой задел её за живое. Ткнул носом в слабое место,
которое и так болело, вызывая страдания. Она больше не в силах себя контролировать.

— Единственный твой талант, Малфой, это отравлять пространство вокруг себя. У тебя отлично
получается быть напыщенным, высокомерным моральным уродом. Ты мерзкий, мелочный и
самовлюблённый. Тебя самого не тошнит? — тараторила Грейнджер, словно разрывающийся
очередью пулемёт.

— Дышать не забывай.

— И где была твоя родовая магия, когда… — Грейнджер сглотнула подкрадывающийся ком, — где
ты был со своей родовой магией, когда мы спасали весь чёртов мир? Трясся под юбкой у матери? А,
Малфой? Ты всего лишь жалкий трус! И так останется, даже когда погаснет солнце.

143/699
 Теодор заметно напрягся. Да что с ней сегодня происходит? Эту грань личности он ещё не успел
исследовать. Кажется, диалог зашёл на опасную территорию.

— Я бы тебе не советовал злить меня, Грейнджер, — Малфой подошёл к гриффиндорке ещё ближе
и угрожающе навис над ней.

Малфой всегда умел держать лицо в словесной перепалке. Он умудрялся язвить, оставаясь при
этом абсолютно спокойным. Но Грейнджер удалось задеть его ахиллесову пяту. Болевую точку,
которая сделала Малфоя уязвимым, и на его каменном лице проступил гнев.

— Да? Как страшно! — вздёрнула подбородок Грейнджер. — Что ты мне сделаешь? Твои угрозы
— это просто пустые слова. Давай! Прокляни меня! Ударь! Как там ещё принято в вашем древнем
магическом роде?

Гермиона с вызовом смотрела прямо в его пустые серые глаза. Ей не было страшно. Управляемая
чистейшим гневом, она пошла в наступление.

— Закрой пасть, истеричка, — Малфой направил палочку прямо ей в грудь.

Рука Тео машинально дёрнулась в попытке защитить. Но он сдержал свой порыв, давая двоим
разобраться самостоятельно.

— Я знаю, что ты на испытательном сроке, и палочка твоя кастрирована, как и твой интеллект, —
Грейнджер сжигала противника яростным взглядом.

— Не испытывай меня, — Малфой сжал челюсти и сильнее склонился над безумной смертницей.

— Ты угрожаешь мне, Малфой? — она сбивчиво дышала.

Гермиону накрыло дичайшее раздражение. Всё смешалось в кучу. Она злилась из-за того, что Тео
вёл себя странно, из-за того, что с Роном ничего не было ясно, из-за усталости, из-за своей
бездарности и из-за проклятого Драко Малфоя, который крал последние крупицы здравомыслия.
Нервная система находилась на пределе. Не выдерживала. Вот-вот, и её дамбу терпения прорвёт.
Гермиона уже слышала пугающий треск бетонных стен.

Грейнджер втянула воздух, давая себе секунду, чтобы собраться, и выпалила фразу, которая словно
молния пронзила Малфоя:

— Твои угрозы пусты, как и твоё сердце. Мне тебя жаль, Малфой.

Драко агрессивно схватил Грейнджер за плечо.

— Убери свои лапы!

— Если ты, блять, сейчас не замолчишь, поверь мне, я и без палочки смогу донести свою мысль,
— на последних словах он сильнее сжал её руку.

Гермиона дёрнулась от боли, но не выдала себя. Она не хотела показывать ему слабость.

— Драко, полегче… — послышался голос Теодора, но никто не обратил внимания.

Тео почувствовал, как внутри зарождается пресловутый рой пчёл. Они гудели, угрожая
проникнуть в окружающий мир. Тео уже видел когда-то подобный сценарий развития событий, но с
другими актёрами. Ничем хорошим тогда это не закончилось.

144/699
 — И откуда в тебе столько гонора, Малфой? История тебя ничему не учит? — Гермиона дёрнула
плечом, пытаясь вырваться. — Разве ты не должен помалкивать после всего того, что натворил? Разве
не должен играть паймальчика, как твой дружок Монтегю?

В глазах Драко полыхнуло пламя ярости. Она не знает, о чём говорит. Малфой ещё глубже впился
в кожу гриффиндорки и угрожающе приблизился, так, что их лбы почти соприкасались.

— Грейнджер… — начал он, но Гермиона перебила.

— Разве тебе не кажется, что после войны ты теперь ничто? — шипела она и не узнавала себя.
Гермиона превратилась в него. Она использовала методы Драко Малфоя. Но не могла остановиться.
— Ты больше не в милости Волан-деМорта, не аристократ, не привилегированное сословие. Ты был
тупой марионеткой в чужих руках. А теперь всё, вольно! — при этих её словах Тео инстинктивно
сжал палочку. Какого чёрта она творит? — Ты больше никто! И не имеешь права меня касаться! И
место тебе в Азкабане, вместе с твоим отцом! Потому что ты такой же! Его гадкая копия! — Гермиона
задыхалась от гнева. Она с силой дёрнулась, пытаясь вырваться, но Малфой схватил её второй рукой.

— Ах ты ж мерзкая гр…

Дамбу прорвало.

— Кто? Грязнокровка? Да? — сорвалась на крик Грейнджер. — Давай, Малфой, скажи это, — её
глаза налились слезами. Она кричала. — Скажи!

Гермиона вцепилась в его левое предплечье и задрала рукав. Чёрная ненавистная татуировка
пронзила воспоминаниями.

— Грейнджер, остановись! Малфой, пусти её! — прогремел Теодор.

Нотт не решался подойти. Казался испуганным и взволнованным, как будто он несёт

ответственность. Этого ужасного конфликта между дорогими ему людьми не было бы, если б не
чёртова сфера. Нужно что-то сделать. Нарастающее напряжение внутри стремилось вырваться
наружу. Комната стала еле заметно вибрировать от неизвестной силы.

— Ты думаешь, что спрячешь это под мантией? Нет! Это написано у тебя на лице, Малфой! Факты
не сотрёшь! Ты ужасен! Ты навсегда останешься пожирателем! Из-за таких, как ты, — Гермиона
истерично мотала головой. Ком из колючей проволоки царапал горло. — Из-за таких, как ты… Мне
пришлось лишиться родителей! Я ненавижу тебя! Ты предатель! — она вонзила пальцы в чёрную
метку.

— Хватит! — крикнул Нотт, чувствуя, что Грейнджер переступила границу. Драко сейчас
взорвётся. Он не сможет себя контролировать. Она же вспорола его самое больное…

— Как ты смеешь?! — Малфой вырвал заклеймённую руку и яростно схватил Грейнджер за лицо.
Оно было мокрым от слёз и горячим от истерики.

Так выглядит настоящий гнев. Вот он, в обличии Драко Малфоя. Кристальный. Разрушительный.
Беспощадный.

Крик. Из уст Теодора вырвался отчаянный крик. Он в два шага сократил расстояние и вцепился
голыми руками в серебряный шар. Грохот. Треск. Всё вокруг задрожало, будто зловещий ураган
набросился на шаткий деревянный домик, и их всех вот-вот раздавит природная катастрофа. Пол и
стены рассекли глубокие трещины, произрастающие от места, где стоял Тео.

145/699
 Малфой от неожиданности ослабил хватку, и они с Грейнджер настороженно уставились на
ослепительно-сияющий свет от зачарованного шара, который нарастал с каждой секундой.

Зрелище магического разряда было ужасающим и поистине прекрасным.

Сильнейшая магия, которая захватывала дух.

Раздался раскат оглушительного грома. Такого сильного, что свидетели рефлекторно закрыли уши.
Красное зарево заклинания внутри сферы утопило в себе комнату. Оно подчёркивало выступающие,
дрожащие от напряжения мышцы на руках Теодора. Морские глаза застелила жуткая белая пелена.
Его тело тряслось в хаотичных судорогах. Создавалось ощущение, будто Нотта бьёт электрошоком…
Или он сам был электрошоком, который разрывал шар изнутри.

Вздутые вены на руках стали… чернеть. Тьма проступала наружу, концентрируясь в ладонях. Они
становились чёрными, словно обугленными. В воздухе появился жуткий запах жжёной плоти.

Кроваво-красные искры метались внутри сферы, как ураган, как стая ошалевших диких созданий,
которых сковали в клетке и бросили в огонь.
Вибрации ускорялись, превращаясь в разрывающий барабанные перепонки звон. Писк. Почти что
ультразвук.

Сфера звенела. Заклинание коллективного усиления удалось.

— Тео! — вскрикнула напуганная Гермиона.

Услышав где-то на краю реальности любимый голос, Тео оторвал почерневшие руки и абсолютно
обессиленный упал на пол.

Драко и Гермиона кинулись к нему. Браун вжалась в угол комнаты и прикрыла лицо руками.

— Отошла, — бросил Малфой, когда он и Грейнджер одновременно склонились над всё ещё
подрагивающим телом Теодора.

Драко охватил страх. Он приступообразно ощупал Тео и, убедившись в чём-то, направил палочку
на друга, лежавшего без сознания.

— Тео, что с тобой? Тео? — Гермиона, игнорируя присутствие Малфоя, обхватила лицо Нотта.

— Грейнджер… — попытался отодвинуть её Малфой.

Они замерли когда Тео открыл глаза, которые снова стали привычно синими, и немного привстал,
опираясь на локти.

— Я думаю, нам всем нужно отдохнуть, — слабо улыбнулся он.

Примечание к части
*Для ясности. Префект – староста факультета(от каждого факультета двое – мальчик и девочка),
Хэдбой/хэдгёрл – староста школы, он же лучшей ученик школы(их всего двое — Нотт и Грейнджер.)

Я надеюсь, вы догадались, что пару событий мы уже видели в первой главе.

Эмоционально сложная для всех героев и для меня глава. А вы как? Умираю от жажды – хочу ваших
впечатлений.

146/699
Мудборд https://pin.it/3auVKrL

147/699
 Глава 10

Конец декабря, 1998 год

Идя по коридору из крохотной кухни, Гермиона заметила две фигуры на балконе. Сумерки
поглотили их тела, и только два слабых огонька освещали лица. Они курили.

Гермиона зашла в дальнюю комнату, держа кружку в руках. Здесь было темно и пыльно.
Многоярусные горы из коробок напоминали склад или выручай комнату, в которой все прячут своё
барахло. Гермиона сделала пару шагов и заметила необычный старинный шкаф, похожий на ларец.

— Это омут памяти, — послышался голос.

Гермиона вздрогнула. Высокий полуночный "призрак" бесшумно подошёл и отпил чаю из её рук.
Гриффиндорка наигранно-дерзко подняла бровь.

— Не жадничай, — улыбнулся Тео.

В дверном проёме стоял Малфой. Оперевшись на хлипкую дверь, он пристально наблюдал за

происходящим. Под глазами виднелись тёмные круги от нервного истощения. Руки всё ещё скрывали
бинты.

— Зачем тебе омут? — спросила Гермиона и аккуратно провела рукой по резной створке
необычного предмета.

— Я собираю воспоминания для научной работы. Иногда полезно

пересмотреть свои размышления или диалоги с кем-то. Это может натолкнуть на новую мысль. Он
раньше принадлежал родителям. Они были учёными и тоже так делали, — Тео дотронулся длинным
пальцем до ларца, и тот, подчиняясь, отворился.

Внутри невысокого шкафа сиял серебристый свет. Стены были украшены арками готических
зеркал. На створках размещались подписанные хрустальные колбочки с воспоминаниями. В центре
находился сам омут — неглубокая старинная ёмкость, похожая на раковину, внутри которой до краёв
была налита вязкая жидкость.

Гермиона пробежалась глазами по надписям на колбочках. Её взгляд приковал сосуд с

неприметной биркой, написанной резким почерком — «12,5 лет назад».

— Тео, что было двенадцать с половиной лет назад? — аккуратно спросила Гермиона.

Нотт взглянул на Малфоя, словно спрашивая разрешения. Блондин пожал плечами и тихо
подошёл.

148/699
 — Это тот самый раз, когда я воспользовался маховиком времени и впервые смог вернуться в
прошлое дальше, чем на пару часов. Технически это произошло четыре года назад. Мне было
пятнадцать. Но мне удалось отправить себя на двенадцать с половиной лет назад, — на лбу
проступила морщинка серьёзности.

Воспоминания пробуждали тягостные эмоции. Нотт посмотрел на задумчивую девушку перед собой и
снова поймал себя на желании делиться с ней всем. — Хочешь покажу? — нежно спросил он.

Гермиона удивлённо заглянула в его тёмные, как морские глубины, глаза, и кивнула.

Тео мотнул головой в сторону Малфоя, приглашая его присоединиться и в который раз посмотреть
это воспоминание.

Серебряный Туман заполнил сознание, когда трое склонили головы над омутом.

Облака рассеялись, и перед смотрящими предстала огромная гостиная, принадлежавшая, если

судить по гербу на стене, семейству Ноттов.

— Не перечь отцу! — крикнул высокий мужчина.

Он злобно швырнул бокал о резной журнальный столик. Осколки разлетелись по комнате, как
всплеск воды.

— Но сейчас же лето, — озлобленно отозвался очень похожий на мужчину юноша лет пятнадцати.

— На войне нет каникул! — отец схватил сына за шиворот. Рукав чёрной мантии приподнялся,
обнажив метку Волан-де-Морта. — Делай то, что я сказал. Ты должен уметь больше, чем твои
сверстники. Ты должен быть лучше. Ты должен быть сильнее!

На последних словах отец гневно оттолкнул Тео, и тот упал на пёстрый ковер. Вскочив на ноги, он
уверенно задрал подбородок и выпалил:

— Какая к чёрту война? Я ничего тебе не должен!

Его дерзкий жест полыхнул болезненными воспоминаниями в сердце отца.

— Да как ты смеешь! Щенок! Круцио!

Теодор упал. Тело пронзила адская боль. Невыносимая боль! Юноша содрогался в конвульсиях, а
из глотки вырвался неистовый крик. Ощущения были такими, словно с тебя сдирали кожу, разрывали
мышцы и ломали кости одновременно. Истинная адская агония, которую не заслуживал никто на этой
земле. Тем более ребёнок.

Пытка закончилась. Тео снова смог вдохнуть. Подняв ярко-синие глаза на отца, он прорычал
голосом, полным обиды:

— Это всё, потому что он вернулся? Это всё правда? Про Седрика и Поттера? Про возрождение
Сам-Знаешь-Кого? Да?

— Меньше вопросов, Теодор, — надменно прошипел отец. Кроме пренебрежения его лицо
искажал огромный шрам. — Это не обсуждается. За дело, я сказал!

— Да пошёл ты! — крикнул парень и выскочил из комнаты скорее, чем новая волна заклинания
сумела его коснуться.

149/699
 Тео бежал по коридору, что было сил. Горло жгло от недавнего крика и нехватки воздуха. В груди
колола обида. Она стремительно перерастала в гнев и заставляла руки трястись. Что-то тёмное
зарождалось внутри от несправедливости и жестокости отца. И это что-то норовило вырваться
наружу.

Тео завернул в комнату, где хранились семейные артефакты. Недолго думая, он открыл шкафчик
вишнёвого цвета и схватил маховик.

Он попытается снова.

Ярость впивалась в юное сознание, не жалея ногтей. Внутри гудела необъяснимая тёмная материя.
Мышцы вибрировали. Тео что есть силы сжал золотой маховик в руке. Песочные часики внутри
механизма стали вращаться с немыслимой скоростью. Мебель вокруг затряслась. Несколько стекол в
прозрачных шкафах лопнули и с треском обрушились на пол. Тео не обратил внимания на шум. Он
был сконцентрирован на одной лишь цели — вернуться туда, где всё ещё было хорошо.

Вибрации усиливались. Паркет рассекали трещины. Теодор пристально смотрел на золотой

маховик. Он крепко стиснул челюсти, когда его вены на руках вдруг стали чернеть. Словно ветви
сгорающего леса, они срастались на его кистях, превращая ладони в обугленную плоть.

Яркая вспышка. Хлопок. И Теодор исчез.

Юноша шёл по коридору собственного дома, но не узнавал его. Привычно угрюмый интерьер
казался более свежим и излучал уют. Тео заглянул в детскую. Стены были расписаны разными
оттенками синего, что издалека напоминало морские волны. Милый кудрявый малыш тихо сопел и
видел сны. Странно было смотреть на крохотную версию себя.

Дверь в кабинет отца оказалась приоткрыта. Слышались крики бушующей ссоры. Тео осторожно
приблизился к проёму и взглянул сквозь щель.

— Ты не понимаешь! Это даст ему безграничную власть. Я не могу, Вил! — кричала девушка лет
двадцати пяти.

— Милая, прошу! Я не переживу, если с тобой что-то случится, — умолял мужчина, который
выглядел намного старше своей жены.

— Иногда чем-то нужно жертвовать, — твёрдо заявила она и мотнула головой. Короткие кудри,
как у мальчика, вторили движению.

— Мари! — Нотт-старший схватил жену за хрупкие угловатые плечи.

— Нет. Я не стану причиной этого.

— Отдай мне формулу сейчас же.

— Ты делаешь мне больно! — попыталась вырваться Мари, но безуспешно. Даже несмотря на то,
что она была высокой и статной, супруг превосходил в размере и силе. — Отпусти!

— Он же убьёт тебя! Подумай о сыне, Марианна!— в его глазах читалось искреннее беспокойство.
Но из-за невозможности изменить ход событий, попытка позаботиться о семье превращалась в гнев.

— Это ты подумай о сыне! — сорвалась на крик Марианна. — И о мире, который ты для него
создаешь! Как ты не видишь, что это ложный путь, Вил? Он манипулирует тобой!

150/699
 — Всё ради Тео, ради тебя! — Вил отчаянно тряс супругу, взывая к её разуму. — Я уберечь вас
хочу, чёрт возьми! Формулу, живо!

— Вильям, отпусти меня! — Марианна вырвалась из его оков и бесстрашно вздёрнула

подбородок. — Нет. Это моя ответственность, и я готова к последствиям. Если я могу ещё на что-то
повлиять, я не допущу… — сердце пропустило удар, — я не допущу катастрофы.

— Катастрофа уже наступила, как ты не понимаешь!

Марианна молчала и смотрела на мужа испепеляющим янтарным взглядом.

— Ты пожалеешь об этом! — злобно выкрикнул Вильям Нотт и хлопнул дверью.

Потом он сам будет неистово жалеть, что не уберёг её. Однако в то же время Вильям будет
гордиться тем, что она всё же настояла на своём.

Пятнадцатилетний Теодор, который прибыл из будущего, успел спрятаться в нишу, и разъярённый

отец не заметил его. Когда шаги стихли, Тео выбрался из своего убежища и снова подошёл к кабинету.
Марианна сидела за столом и, нахмурившись, о чём-то думала. Она перебирала почерневшими
пальцами в воздухе, и вокруг парили несколько мелких предметов со стола.

Необъяснимый порыв, словно гипнотический приказ, заставил Тео войти в кабинет.

— Мама? — пролился пропитанный горечью юношеский голос.

Марианна резко обернулась и парящие предметы с грохотом упали.

— Тео? — без особого удивления спросила она. Марианна сразу узнала в подростке синие глаза
мужа и свои тёмные кудри.

Парень бросился к матери и крепко сжал её в объятиях. Она жива! Она здесь! Она так похожа на
него!

Марианна поддалась неожиданному порыву и ответила на объятия.

— Мой мальчик! Какой же ты взрослый! Как ты попал сюда? Как тебе удалось это? — прошептала
мать. Она отстранилась, чтобы взглянуть в лицо сына, и заметила его почерневшие руки. — Это
передаётся… — задумчиво протянула Марианна, поглаживая пальцы Тео.

Он ничего не мог ответить, его душили слёзы и невероятность происходящего.

— Что случилось? Почему ты расстроен? Что-то в будущем… — она запнулась. — Меня там нет?

Тео утвердительно кивнул головой и сильнее сжал руки матери.

Секундное раздумье. Она сложила все пазлы в голове. Медовые глаза бегали из стороны в сторону,
будто искали решение. Марианна зажмурилась, глубоко вдохнула и отпрянула.

— Тео, мне нужно тебе кое-что сообщить. Это очень важно. Ты слышишь? — она встряхнула сына
за плечи.

Волшебница резко дёрнула рукой, и неприметная веточка с многочисленными сиреневыми

соцветиями, стоящая в вазе на столе, превратилась в кусочек пергамента. Марианна обхватила
пальцами свёрток и сказала:

151/699
 — Ты должен сохранить это. Если эти знания попадут не в те руки… — она вдруг обернулась на
шум в коридоре и резко прошептала. — Кто-то идёт. Прячься! Немедленно! Туда, — волшебница
указала на небольшой комод с книгами.

Открыв дверцу, она затолкала сына внутрь, так и не передав ему заветное «это». Тео затаил
дыхание и прислонился к замочной скважине, которая открывала обзор на кабинет.

Высокий мужчина в тёмной мантии зашёл в кабинет. Его лицо не удавалось разглядеть в тусклом
свете настольной лампы.

— Я ждала тебя… — с мягкой улыбкой на лице произнесла Марианна.

Как же быстро она сменила эмоцию страха на радость. Отличная актёрская игра.

Мужчина что-то прошептал, склонив голову.

— Я не сомневалась, — заявила Марианна и, кинув осторожный взгляд на комод, в котором сидел

Тео, протянула незнакомцу небольшой свёрток.

Она нежно коснулась щеки гостя, как вдруг устрашающий чёрный клуб дыма материализовался в
комнате, вытесняя собой воздух.

— Беги! — воскликнула Марианна и оттолкнула мужчину.

Возникший из чёрного дыма Волан-де-Морт успел заметить незнакомца со свёртком, но тот за

секунду растворился в воздухе, превращаясь в облако золотистых пылинок.

— Ты отдала ему формулу?! Что ты наделала?! — завопил Тёмный Лорд. — Ах ты ж неверная

мерзавка! Предательница! — рассвирепел Волан-де-Морт и яростным взмахом палочки послал
зелёный луч в грудь Марианны. — Авада Кедавра!

Бездыханное тело упало на паркет. Ни крови, ни следов сражения. Лишь пустые медовые глаза и
пара тёмных кудрей, спадающих на лицо.

Серебряный туман застелил обзор, беспорядочный водоворот закружил воспоминания и растворил

их. Ребята подняли головы над омутом памяти и взглянули на Тео.

Он был спокойным и сдержанным, лишь покрасневшие глаза выдавали внутреннее состояние.

— Тео, мне очень жаль… — прошептала Гермиона и сочувственно сжала его руку. Теодор
прикрыл глаза и слабо улыбнулся.

Драко побледнел сильнее обычного. Он был напряжённым и отстранённо смотрел на зеркальный

шкаф.

— Кто был этот мужчина? — спросила гриффиндорка.

— Я не знаю, но я должен найти его, — Нотт звучал очень серьёзно. — Мать отдала ему то, что
предназначалось мне. И из-за него Волан-де-Морт… — Тео не смог закончить фразу.

Комнату заполнила немая тишина.

— Так вот что случилось с твоими руками, — тихо произнесла Гермиона, поглаживая длинные
пальцы Тео, которые сейчас выглядели обычными. — Там, у сферы, — она многозначительно
посмотрела на Драко, — это было не в первый раз…

152/699
 — Да. Я знал об этом, — ответил Нотт. — Я думаю, это наследственное. Видела, у мамы такие же
руки были?

— Это похоже на тёмную магию, — низким тоном произнёс Малфой. В его стальном голосе
слышалась тревога и, неожиданно… забота.

— Возможно, так и есть, — ответил Теодор и беспомощно взглянул на друга.

***

30 ноября, понедельник, 1998 год

Гермиона не смогла нормально спать в эту ночь. События вчерашнего вечера в заброшенной
аудитории не давали сомкнуть глаз. Обрывки фраз её истерики, злобные глаза Малфоя и ужасающий
грохот стихийной магии Теодора. Что это было? Она никогда не видела подобного проявления
волшебных способностей у студента. Тео, не применяя палочки, смог воссоздать устрашающей силы
разряд. Это порождало много вопросов.

Девушка одиноко плелась по замку, прокручивая в голове кадры того, как тело Нотта трясло в
конвульсиях, словно от приступа эпилепсии. Коридоры были пусты, потому что все студенты сейчас
завтракали. Все, кроме него и Малфоя.

Что с ним сейчас? Где он?

Последнее, что помнила Гермиона — Тео, опираясь на плечи друга, отправился в больничное
крыло.

Гермиона очень переживала за здоровье Нотта. Она чувствовала свою ответственность. Не устрой
они с Малфоем перепалку, Теодор не превратился бы в неконтролируемый атомный взрыв.

Что на неё вчера нашло?

Грейнджер сорвалась под давлением слизеринца. Она кричала, как ошалевшая, совершенно не
контролируя выстрелов обидных оскорблений. Малфой даже ничего особенно не сделал, чтобы
заслужить такой поток гнева. Гермионе было стыдно за то, что она пустила в ход самые больные,
самые жестокие аргументы. Это вышло подло с её стороны и совершенно не добавляло
самоуважения. Она как будто нашла идеальный живой приёмник для слива своей накопившейся
ярости.

Совсем так, как делал с ней Малфой. Оказывается, у них с блондином больше общего, чем ей бы
хотелось признавать.

Гермиона нервно ковыряла галстук, погрязнув в трясине переживаний. Страх и вина сплетались в
плотный скользкий канат и тянули волшебницу на дно.

Она осеклась, грозно сказав про себя: «Соберись, Грейнджер. Пустыми переживаниями не
поможешь. Действуй!»

И тут вселенная, словно услышав мысли, подбросила шанс. По лестнице из подземелья

поднимался Малфой. Он был озадачен и не сразу заметил гриффиндорку.

— Малфой, что с ним? — выпалила Гермиона, сделав пару шагов навстречу.

Драко скривился. Он замер, как будто готовился наброситься, но потом его лицо сменила другая,
неведомая эмоция. Малфой с отрешённым видом произнёс:

153/699
 — Он в лазарете. Всё нормально. Немного перестарался вчера.

Гермиона облегчённо выдохнула. Дав понять, что разговор окончен, слизеринец направился по
своим делам.

— Малфой, постой! — вдруг вырвалось у Гермионы. Ей нужно было избавиться от давящих

канатов вины.

Драко остановился и медленно развернулся. Что ей ещё нужно? Он раздражённо водил челюстью.
Гермиона скользнула взглядом по лицу слизеринца и отметила про себя, что у него довольно чёткие
линии скул и острый подбородок. Очень своевременное наблюдение.

— Прости… — внезапно раскаялась Грейнджер. От неожиданности услышанного Малфой поднял

брови. — Я погорячилась вчера. Я не имела в виду… — Остановись… — низко рыкнул Малфой и
прикрыл глаза.

Несмотря на светлые волосы, у него были густые тёмные ресницы и брови. Эту деталь Гермиона
успела как следует разглядеть вчера, когда его пальцы с силой сжимали её лицо в попытке раздавить.

Малфой шумно выдохнул. Ну вот опять эта жалость. Второй шанс. Она не имела в виду.
Погорячилась.

Они оба понимали, что всё сказанное в тёмном классе было истинной правдой, пусть и рухнуло в
сердцах. Драко хотел отомстить Гермионе за вчерашнее, но в то же время он был ей благодарен…

Странное, непрошеное чувство, которое оказалось сложно принять — благодарность…

Хоть кто-то осмелился произнести вслух то, о чём все думали, но делали вид, будто ничего не
происходило. Когда всё тело немеет под налётом замалчивания, полезно получить отрезвляющую
пощёчину. В каком-то смысле Грейнджер освободила его.

— Но я хотела…

— Замолчи, — отрезал Малфой и поспешил покинуть коридор.

***

— Восхитительно! — хлопнул в ладоши профессор Хёрст.

Класс уставился на звенящую сферу с алыми искрами, которая находилась внутри замысловатого
механизма, измеряющего мощь заклинания коллективного усиления. Медные шестерёнки
сверхбыстро вращались, указывая на то, что энергетический заряд зачарованного шара был
колоссальным.

Австралиец, шелестя белыми одеждами, подлетел к толпе удивлённых студентов и звонко

пролепетал:

— Это просто чудесная работа! Я сожалею о том, что сомневался в вас, — добродушно улыбнулся
волшебник с дредами по пояс. Он взглянул на Малфоя, Браун и Грейнджер и прищурился. — Как вам
удалось договориться? Равноправное сотрудничество или всё же выбрали лидера?

— Мы сделали это вместе, — сказал Теодор, который незаметно зашёл в класс и пробрался к
ребятам, стоящим впереди.

154/699
 Слизеринец выглядел весёлым, но очень уставшим. Соратники растерянно посмотрели на него.
Драко скептически помотал головой, Гермиона поджала губы, а Браун вообще не понимала, что
происходит. Джинни, единственная, кроме четырёх непосредственных участников, знающая о
произошедшем, насторожённо посмотрела на подругу.

Профессор Хёрст пронзительно прищурился, изучая обстановку. Он считал мельчайшие эмоции

студентов. И понял всё. Но не подал виду. Австралиец лишь снисходительно и по-доброму улыбнулся.

— Тео, — прошептала удивлённая Гермиона.

— Не сейчас, Грейнджер, — бросил Нотт, пряча руки в карманах.

— Взаимоотношения! — произнёс по слогам босоногий профессор. — Ценнейший ресурс! Это

задание, с которым многие справились, к моей большой радости, было направлено не столько на
развитие магических способностей, сколько на развитие навыка коммуникации. Взаимоотношения —
это то, чем пропитана наша жизнь. Это источник наших лучших воспоминаний. Это источник наших
худших воспоминаний. Но это важнейшая часть всего человеческого существования! На смертном
одре вы не будете жалеть о том, что не поспали дополнительный час, не купили самый лучший
особняк или дорогую мантию, вы не будете жалеть о том, что мало работали или недостаточно
учились. Вы будете жалеть, только о том, что не провели больше времени с людьми, которых
любите…*

Профессор встал спиной к аудитории и замолчал. Спустя пару секунд, он эффектно развернулся и
выкрикнул:

— Цените время и близких людей!

Тео поднял уголок губ и взглянул на затылки двух студентов перед собой, которые являлись
самыми близкими людьми для него. И друг для друга. Только они об этом ещё не знали.

Учитель подошёл к столу и взял зелёное яблоко, накрыв его платком, чтобы не прикоснуться.

— Как я и обещал, кроме допуска к экзаменам дарую команде победителей порт-ключ. Как только
вы его коснётесь, он перенесёт вас в любую точку мира, — Хёрст протянул свёрток и расплылся в
улыбке, отдающей безумием. — Словно по волшебству!

Браун, недоумевая, взяла завернутое в платок яблоко и с опаской передала его Малфою. Драко на
автомате отдал зачарованный предмет Теодору. Нотт обхватил чёрными пальцами порт-ключ и,
коварно подмигнув Гермионе, спрятал его в карман.

***

Под конец занятия Теодора покинули оставшиеся силы, и он едва ли не потерял сознание. Малфой
ловко подхватил друга. Драко бережно закинул руку Тео себе на плечо и, растолкав толпу, осторожно
вывел парня из класса.

Гермиона удивилась такому заботливому проявлению Малфоя. Неужели он способен на отличные

от гнева и презрения чувства?

Ей так и не удалось поговорить с Тео. После урока она больше не встретила их в Хогвартсе. Нотт
и Малфой не появились ни на обеде, ни на ужине.

Гермиону разрывало от страха из-за неизвестности. Её не пускали в лазарет. В гостиную

Слизерина она бы никогда добровольно не явилась. Гермиона сходила на мост и обошла нижние
коридоры несколько раз, но так и не встретила тех, кого искала. И, как назло, Гарри и Джинни решили
155/699
провести сегодня вечер вместе, оставив подругу в одиночестве со своими страхами. Переживания за
здоровье Нотта, словно лакмусовая бумажка, показывали Гермионе всю глубину и серьёзность
отношения к нему. Решив отвлечь себя, Грейнджер пошла в библиотеку. Она оперативно переделала
все уроки и даже дополнительные задания.

И тут Гермиона вспомнила, что недавно вызвалась помочь Теодору в расшифровке дневника.
Идеальный способ отвлечься от назойливых переживаний. Поразмыслив, она отправилась в секцию,
где хранились книги по семиотике — науке, которая изучает символы и знаки.

Грейнджер присела прямо на пол в углу слева от полки. Она обложила себя книгами и с головой
ушла в поисковые работы. Волшебница применяла заклинания, которые помогали ей отыскать
нужные слова в тексте. Находя информацию, она скрупулёзно изучала её и выписывала важнейшие
находки в блокнот. Занятие поглотило Гермиону на добрых два часа.

— Чем занимаешься? — шепнул знакомый голос.

— Тео! — оторвавшись от книг, воскликнула Гермиона.

Это была самая искренняя реакция. Она так рада была видеть Теодора, что не сумела сдержать
слишком широкую улыбку. Гермиона инстинктивно вскочила и заключила Тео в крепкие, по её
меркам, объятия.

— Тссс, Грейнджер, ты же в библиотеке, имей совесть, — ехидно усмехнулся Тео. Он склонился к

ней, прикрыл глаза и вдохнул аромат её волос.

— Где ты был весь день?

— С Малфоем. Или, скорее, он был со мной.

— Как ты? Как себя чувствуешь? — заботливо спросила Гермиона, отодвинувшись.

— Бодр и полон сил, — радостно сообщил Тео. Он опёрся локтем о полку и склонил голову. — А
ты что, беспокоилась обо мне?

Гермиона смущённо опустила взгляд. Что-то отзывалось внутри на его бархатный голос.

— Не стоит переживать.

Он легко провел пальцем по плечу Грейнджер. Затем выровнялся и, звучно ударив себя в грудь,
сообщил:

— Этот мешок с органами прослужит мне ещё пару десятков лет.

— Ты очень нас… меня напугал.

— Зато мне удалось убить сразу двух зайцев.

Гермиона только открыла рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, как вдруг Тео склонился ближе
и заглянул за плечо, где лежали книги и записи.

— Это же тот знак! — воскликнул слизеринец и поспешил изучить находку. Он присел возле
книжного «гнезда» Грейнджер, и взял её блокнот.

— Да, я нашла несколько интересных фактов… — Гермиона опустилась на колени рядом с Тео и
перелистнула страницы одной из книг. — Смотри, этот знак, который мы видели в дневнике и

156/699
который был на моём маховике, символизирует пересечение времён, — она провела пальцем по
переплетению трёх лепестков, которые были выведены одной неотрывной линией. — Прошлое,
настоящее и будущее. Здесь написано, что этот знак берёт своё начало из язычества. Так же тут
сказано, что вскоре его использовали последователи Темпуса, как герб своего сообщества. И смотри,
— Гермиона, схватив перо, бегло нарисовала упомянутый знак в блокноте, который по прежнему
находился в руках Тео. — Если написать его бегло, знак становится похожим на букву Т.

В глазах слизеринца сверкнул неподдельный азарт. Такой бывает у учёных, сделавших

долгожданные открытие, и… у безумцев.

— Грейнджер, ты гений!

— Это еще не всё, пойдём, — девушка резко встала, сверкнув краем юбки прямо перед носом
Теодора.

Он покорно поднялся вслед за Гермионой и подошёл к стеллажу. Грейнджер потянулась за

огромной папкой с подшивкой архивных газет. Она развернула один из выпусков, на страницах
которого пестрела чёрно-белая многофигурная колдография.

— Это он! — девушка указала на седовласого мужчину во втором ряду. Тео вдохнул, чтобы что-то
спросить, но Гермиона перебила его. — Как я это поняла? Здесь написано, что это профессор по
защите от тёмных искусств Супмет, что назад читается как Темпус. И на доске позади него нарисован
тот самый знак! Дамблдор действительно был знаком с ним! Только непонятно, зачем его называли
другим именем.

— Погоди, это же Снейп! — Тео взялся одной рукой за папку и ткнул пальцем в изображение
молодого парня с засаленными чёрными волосами.

— Да, а ещё Малфой, Сириус Блэк, Лили и Джеймс Поттеры…

— И моя мама… — тихо произнёс Теодор с улыбкой на лице, глядя на рослую волшебницу с
короткими кудрявыми волосами.

Гермиона ещё не знала, как закончилась жизнь матери Теодора. Она только слышала обрывки
слухов о том, что мальчик вырос с отцом.

— Знак трёх времен значит… Осталось выяснить, что за фраза всякий раз предшествовала этому
знаку в дневнике. Мне кажется, в этом и заключается разгадка шифра, — сказал Тео и блеснул
глазами-сапфирами.

Гермиона, не выдержав напора проницательных глаз, опустила свой взгляд на руку Тео, которая
поддерживала папку. Подчинившись неожиданному внутреннему желанию, она впервые сама
дотронулась до него. Тео немного дрогнул от неожиданности.

— Что с твоими руками?

Она нежно провела пальцем по его обугленной кисти. На удивление, кожа оказалась нежной на
ощупь, и Гермиона сделала вывод, что эта чернота не была похожа на ожог. Скорее, на необычную
сплошную татуировку.

— Всё так же прекрасны, — хмыкнул Тео.

Гермиона улыбнулась в ответ и утопила его в тепле шоколадных глаз.

— Это не больно?

157/699
 — Немного. Но не самое страшное, с чем мне приходилось иметь дело в жизни.

Слизеринец поднял вторую руку и игриво поддел локон Гермионы. Она почувствовала, что от
этого движения и его неустанной косой улыбки по телу разливалась упоительная нега.

— То, что ты сделал. Я никогда не видела такой мощной стихийной магии. Тео, ты очень сильный
волшебник!

И снова это нежное «Тео».

— Это мне говорит сама Гермиона Грейнджер! Я польщён…

Тео неосознанно перевёл взгляд на её губы. Они были влажными и поблёскивали в приглушенном
свете ламп. Гермиона в присутствии Тео часто облизывала губы, чем вызывала у него перебои в
дыхании. Она что-то шептала, но звук не пробивался сквозь гипнотическую пелену желания.

«Интересно, какая она на вкус?»

— Мир должен узнать об этом, — Гермиона вернула папку на стеллаж. — Такой талант нельзя
скрывать. Ты можешь принести пользу обществу. Тео, ты должен проявить себя!

Азарт от находки, воспоминания о ссоре, где он чуть не потерял двух самых близких ему людей и
слишком интимная атмосфера дальнего угла библиотеки двигали Теодора вперёд. Он сделал шаг и
вплотную приблизился к желанному сокровищу. Он вытянул руку и опёрся ею о книжную полку
прямо возле лица Гермионы. Запах то ли грейпфрута, то ли горького лимонада, то ли неведомого
дьявольского коктейля его тела и табачного дыма напомнил, как сильно Гермиона скучала по близости
Тео.

— Проявить себя? Хм? — шепнул слизеринец и многозначительно посмотрел ей в глаза.

Морские глубины угрожающе манили. Гермиона почувствовала, как её накрывает волна. Она
тонула. Шла на дно и смотрела, как лучи солнца постепенно гаснут. Сопротивляться бесполезно. Тело
неподвластно ей. Оно в плену у стихии. Разрушительной стихии по имени Теодор Нотт.

— Да… проявить…

Тео приблизился ещё на пару сантиметров. Он не мог больше сдерживать себя. Он грозно
выдохнул и… решился. Тео нежно коснулся губами её приоткрытого от удивления рта. Он поднял
вторую руку и с силой впечатал пальцы в полку.

Гермиона ответила на поцелуй. Она дала зелёный свет томящемуся желанию обоих. Это
чувствовалось, как самое правильное решение в её жизни. Тео разделял её решение. Они впервые
были согласны. Все сомнения Гермионы растворились в его горьковатых на вкус губах. Словно она
слизала сильнейший опиат, который притуплял тревоги и переживания, но обострял жажду.

Жажду вкусить чистейший кайф.

Она инстинктивно подняла руки и запустила пальцы в его шоколадные кудри.

Гермиона впервые коснулась их. Волосы Тео были не такими, как она представляла. Более плотные и
более шелковистые. Более приятные и более прекрасные, какой может быть только реальность по
сравнению с фантазиями. Неистовое желание заставляло усилить поцелуй. Его губы были горячими и
влажными. Теодор сбивчиво дышал. Будто он погибал от кислородной депривации. Да. Это будет
самая приятная смерть в истории человечества.

158/699
 Терпкий цитрусовый аромат забирался под кожу. Теперь он так близко, что буквально прорастал в
тело Гермионы. Теперь она тоже будет пахнуть горькими апельсинами. Теперь она будет пахнуть
Теодором.

Гермиона дерзко оттянула зубами губу слизеринца, и тот, издав низкий протяжный стон, отпустил
стеллаж и обнял девичье личико. Прикосновения к её нежной коже вызвали новую волну
возбуждения. Тео резко схватил её за ягодицы и плотно прижал к себе. И вот он, долгожданный
разряд электричества. Разрушительный, но такой желанный. Тот самый случай, когда все вокруг
твердят не соваться в грозу на улицу, а ты выходишь в открытое поле и, раскинув руки,
предвкушаешь, когда тебя убийственно поцелует молния.

Гермиона сильнее впилась пальчиками в волосы Тео, и он в ответ скользнул языком в её рот.
Неизученное сильное чувство внутри неё наконец нашло выход. Оно, словно разгорячённый зверь,
вырывалось через поцелуй, проникая в организм Тео.

«Да-а-а. Она так же страстно целуется, как и спорит», — пронеслось в голове у Теодора.

Он изогнулся над ней и накрыл всем телом, как разрушительная волна цунами хоронит под собой
жертв. Тео чувствовал, что бушующая энергия в нём, которая уже несколько недель не давала покоя,
разрывала его рёбра. Вибрации, проникая сквозь Грейнджер, заставляли дрожать предметы вокруг:
книги, хрустальные камешки на люстре, столы и стулья, пергаменты и чернила. Он жадно впился
пальцами в спину Гермионы, приподняв её над землёй. Девушка ахнула и сильнее вжалась в крепкое
тело. Гермиона отметила про себя, что на ощупь грудная клетка Тео казалась невероятно твёрдой,
будто была сделана из раскалённого камня. Она обхватила его ногами, чтобы почувствовать хоть
какуюто опору. Теодор в ответ толкнулся бёдрами вперёд и впечатал Грейнджер в книжную полку. Их
тела плотно прилегали друг к другу, и она вдруг почувствовала, как сильно Теодор хочет её. От этого
осознания Гермиона шумно выдохнула, качнула тазом навстречу и крепче вцепилась в его затылок.
Он вздрогнул. И завыл.

— Ты сводишь меня с ума, — прорычал Тео ей в шею.

Он провёл носом по её щеке и страстно углубил поцелуй. Плавные изгибы Гермионы в его руках
— долгожданная награда за терпение. Или мучительносладкое наказание за слабость?

Тео жадно впивался в губы Гермионы. Он хотел выпить её всю. Их языки сплетались в хаотичном
танце. Тео двигал бёдрами, усиливая желание. Ткань, разделявшая их тела, казалась отвратительно
лишней. Буря стремительно надвигалась, поглощая в своих грозовых облаках все остатки
рациональности.

Он вдруг сильно прижал её задницу к полке. Оттянув за волосы голову назад, Тео нарочито
медленно провёл языком по нежной коже её шеи. Спускался к ключицам. Он расстегнул пару пуговиц
на рубашке Гермионы, оставляя взамен лёгкие поцелуи.

Мурашки.

Он опускался ниже к её груди. Коварный, непредсказуемый, возбуждённый. Ещё одна пуговица.

Ещё один поцелуй. Сладкая пытка прострелила спазмом организм Гермионы, и она дёрнула рукой,
пытаясь схватиться за что-то, чтобы подтвердить реальность происходящего. Грейнджер задела
ближайшую книгу, и та с грохотом упала на пол, нарушив непреклонную библиотечную тишину.

— Что там происходит? — послышался гневный голос мадам Пинс.

Стук каблуков.

Она шла сюда.

159/699
 Тео оторвался от своего лучшего научного эксперимента и аккуратно опустил её на ноги. Он
тяжело дышал. Задыхался. Его грудь вздымалась под рубашкой, которая смялась от близости женского
тела. Щёки Грейнджер полыхали, янтарные глаза сверкали, а губы блестели от жаркого поцелуя. Не
отрывая синих глаз, Теодор провёл большим пальцем по её нижней губе и затем облизал его.

От созерцания в живот Гермионы снова ударил разряд молний, и она, прикрыв веки, протяжно
выдохнула.

Примечание к части
*Фраза из песни "Gfy" Dennis Lloyd

В комментариях под 7 главой я упомянула о том, что в именах родителей Тео заложено много
символизма. Так вот: Вильям (Willam) — «решительный защитник».
Марианна (Marianna) — производное двух имён Марина (Marina) — «морская» и Анна (Anna) —
«храбрая, добрая, святая».

Саундртрек поцелуя – "Pink" Two Feet.

Глава 11

4 декабря, пятница, 1998 год.

— Дорогие старосты, как вы знаете, совсем скоро Рождество, а это значит, что мы начнём
подготовку незамедлительно! — торжественно объявила Макгонагалл, стоя перед префектами
факультетов.

Директриса не встретила ожидаемого ликования. Праздничные хлопоты, какими бы они ни

были приятными, совсем не сочетались с плотным графиком учёбы.

— В ваши обязанности будет входить создание атмосферы в общих гостиных, сопровождение

учеников младших классов в Хогсмид, составление списков отъезжающих на каникулы, а также… —
Макгонагалл едва заметно улыбнулась, — вы можете организовать любое внеурочное мероприятие,
заведомо утвердив с администрацией, — от услышанного студенты заметно оживились. Возможность
организовать рождественскую вечеринку вспыхнула азартным огоньком в глазах.

Гермиона не слушала. Она обхватила голову руками и отрешённо смотрела в стол. Её мысли
заполонил радиоактивный ураган. Всю неделю гриффиндорка ходила как заворожённая и с ужасом
ждала выходных. Сегодня пятница, а это значит, что завтра приезжает Рон. Недавнее происшествие в
библиотеке, которое выбивалось из "правил жизни Гермионы Грейнджер", вынуждало наконец
поговорить с Уизли.

Что до Нотта, Гермиона старательно избегала его с того злосчастного (или очень счастливого?)
понедельника.

160/699
 — Разбейтесь по парам, пожалуйста, беря во внимание политику межфакультетской дружбы.
Также рекомендую вам максимально объединить досуг со студентами других факультетов, —
Макгонагалл сдержано хлопнула в ладоши, подкрепляя свою убедительную просьбу.

— Я хочу быть с Грейнджер, — твёрдо заявил Малфой, чем обратил на себя удивлённые взгляды
всех присутствующих.

И её в том числе. Эта фраза могла бы даже прозвучать двусмысленно, если бы речь не шла о
Малфое и Грейнджер.

Гермиона оторопела. Она не нашла, что возразить, лишь глупо приоткрыла рот.

— Прекрасно, — прервала тишину директриса, — если мисс Грейнджер не против…

Гермиона вопросительно посмотрела на слизеринца. Что, чёрт возьми, ему нужно на этот раз?

Малфой сидел с абсолютно спокойным видом. Никаких эмоций. Бездушное гранитное изваяние.

Возможно, это какая-то хитро спланированная акция мести за её обидные слова? Очевидно, что
Малфой не мог просто спустить ей всё с рук. Как же это всё не вовремя! Только Малфоя с его
ребусами не хватало для полной картины надвигающегося умственного помешательства. Но девушка
была не из робкого десятка. Она сумела поставить его на место раз — сумеет и второй.

Гермиона воинственно нахмурилась и, не отрывая взгляда от Малфоя, с вызовом произнесла:

— Я согласна.

На лице Драко расплылась одобрительная ухмылка. Но, кажется, в этом коварном жесте не было
ничего хорошего.

***

Январь, 1999 год.

Гермиона стояла посреди поля, обхватив себя руками в попытке согреться. Снежная буря
усиливалась. Девушка пристально вглядывалась в зимнее небо, охваченное стихией.

Драко летал с такой бешеной скоростью, что его невозможно было рассмотреть. Гермиона
нахмурилась, вспоминая недавнее происшествие в туалете. Он наговорил гадостей, как будто и не
было всей той близости за последний месяц. Но Теодору удалось, хотя и в довольно брутальной
манере, укротить бушующего и такого напуганного зверя. Странно было наблюдать как маг, да ещё и
аристократ, с силой врезал по морде другу, совсем как маггл. Но эмоции били через край, и не было
времени рассуждать о благоразумии.

Драко раскаивался, уткнувшись окровавленным лицом ей в живот. Это было искренне, хоть и
делал он это по привычке без слов. Почему Малфой всегда искусно подбирает слова для оскорбления,
но для выражения светлых чувств ему не хватает сил?

Ловец спикировал вниз и возле самой земли резко дернул рукоять метлы вправо. Слизеринец,
словно смерч, пронесся мимо стоящих на поле фигур. Драко заметил их и напрягся.

Сколько же в нём накопилось агрессивной энергии… Тео объяснил, что такие экстремальные
полёты позволяют парню разрядиться. Оставалось только надеяться, что это действительно поможет.

— Он когда-нибудь растопит лёд? — глядя на удаляющуюся фигуру Малфоя, спросила Гермиона.

161/699
 — Я думаю, да. Когда познает настоящее тепло, — мягко ответил Тео.

Он заметил, что девушка дрожит, но вместо того, чтобы согреть Гермиону заклинанием, парень
укутал её своими объятиями. Грейнджер, которая только сейчас заметила, что продрогла, благодарно
поёжилась в крепких руках.

— А ты? — она повернула голову, чтобы взглянуть Нотту в глаза.

— А что я?

— Ты больше не покроешься колючими льдинками?

— Как красиво сказано… — хмыкнул Тео и улыбнулся. — Ты чувствуешь от меня холод?

— Сейчас нет. Но я как будто не могу быть уверенной, что так будет всегда.

— Так и не будет всегда. Холодный ветер… он переменчив, — Теодор задумчиво взглянул в небо.
— Я не могу ничего обещать. Моё сегодня опровергает моё вчера и не гарантирует моё завтра.

Гермиона тяжело выдохнула и крепче сжала руки слизеринца, которые обвивали её замерзшие
плечи.

— Нам всем нужно больше тепла… — прошептала она.

Тео склонился и нежно поцеловал Гермиону в висок.

— Значит, нам остаётся ждать весны.*

Тишина прервала диалог, желая поживиться мыслями кудрявой парочки.

— Что вы здесь делаете? — спросил Драко, соскочив с метлы.

Он насквозь промок от снега. От холода его щёки окрасил непривычный для бледного лица
румянец. Это придавало Малфою живости.

— Пришли тебя спасать, — сказал Тео и подтвердил свои намерения коварной гримасой.

Все трое направились в раздевалку, потому что снежная буря — явно не лучшее место для
разговоров.

Парни обоюдно ощутили дежавю, зайдя в помещение. Ещё пару дней назад Тео ворвался в эту
раздевалку, чтобы выяснить намерения Малфоя насчёт Грейнджер. И выяснил… Только, как всегда,
пришлось читать между строк.

И вот они снова здесь. Только теперь втроём. Как ни странно, но вместе они чувствовали себя
более раскованными и открытыми.

— С тобой всё в порядке, Драко? — спросила Гермиона, заботливо положив руку на заледеневшее
плечо.

— Почему ты здесь, Грейнджер? — ответил вопросом на вопрос Малфой.

— Я… я увидела тебя… Честно говоря, у меня нет объяснения, — пробормотала девушка и

виновато опустила взгляд.

162/699
 — У тебя, у Грейнджер, и нет объяснения?

Драко медленно подошёл поближе. Слишком близко. От него в буквальном смысле веяло
холодом. И в то же время почему-то становилось жарко. Она обомлела.

— Малфой, — предупредительно произнесла Гермиона.

— Грейнджер, — усмехнулся парень и ещё больше склонился над растерянной гриффиндоркой.

— Что?

— Ты загораживаешь мой шкафчик, — сказал слизеринец, сдавливая смешок.

Гермиона оглянулась и поняла, что и правда вплотную стоит возле ячеек для хранения. Она
поспешила отодвинуться, но Драко резко преградил ей путь, впечатав покрасневшую руку в металл.

— Сто-ять… — протянул слизеринец.

— Не так быстро, Грейнджер, — подошёл Нотт и облокотился на шкафчики прямо возле её лица.

Тео был так близко, что Гермиона могла бы сосчитать родинки на его скуле. Однажды она так и
сделает. А пока…

Малфой многозначительно взглянул на Тео, и тот нежно погладил Гермиону большим пальцем по
щеке. Она прикрыла глаза, желая сосредоточиться на прикосновении. Но в тот же момент она
почувствовала горячие губы Малфоя и распахнула глаза от неожиданности. Драко мягко целовал
девушку, при этом не прикасался к ней. Зато прикасался Теодор. Он медленно провёл пальцем по
бедру Гермионы и забрался под юбку. Тео обхватил округлую ягодицу, обтянутую чёрными
колготками, и крепко сжал её при виде того, как Малфой повысил градус поцелуя. Тео протянул
вторую руку и, едва касаясь, скользнул рукой между ног Грейнджер.

От внезапной близости она дёрнулась, но не стала сопротивляться. Наоборот, Гермиона

благодарно прогнулась в пояснице.

Их незапланированное трио взывало к самым тёмным уголочкам её души. Юношеская энергия

поджигала фитиль взрывоопасных тайных желаний.

Драко разорвал поцелуй и, глубоко вдохнув, упёрся лбом в её лоб. Он поднял уголок рта и
принялся развязывать красно-золотой галстук.

— Что вы делаете? — хрипло спросила Гермиона.

— А на что это похоже? — шепнул на ухо Теодор, для которого тёплые ощущения на кончиках
пальцев были не менее возбуждающими.

Она протяжно выдохнула в разгоряченное от снежного шторма и похоти лицо Драко. Гермиона
скрестила ноги, сжав руку Тео, которая игриво поглаживала чувствительную зону.

— Ты хочешь продолжения? — спросил Тео, коснувшись бархатным дыханием её уха.

Она простонала что-то нечленораздельное. Невозможно нормально разговаривать, когда руки

Тео ласкали её внизу, а руки Драко подбирались к груди.

— Скажи, Грейнджер, — рыча, настоял Малфой, и сквозь одежду сжал пальцами её грудь.

163/699
 — Хочу…

— Тогда встретимся в полдень на восьмом этаже, — отстранившись, заявил Драко.

— Ч-что? — Гермиона захлопала ресницами, не скрывая удивление.

Она жадно потянулась к Драко и попыталась восстановить утерянный контакт. Но он жёстко

схватил её запястья.

— Сейчас сюда придут другие игроки, — прошептал слизеринец. Он аккуратно поднёс её руки к
лицу и стал нежно целовать пальцы. — Или ты хочешь быть пойманной?

Из уст Тео вырвался коварный смешок. Его руки всё ещё были под юбкой.

— Но у меня урок в это время.

— Иногда чем-то приходится жертвовать, — целуя руки, Драко посмотрел ей в глаза.

— Я не стану прогуливать! — нахмурилась Гермиона.

— Это мы ещё посмотрим… — прошептал Тео и, потянувшись, легко лизнул её щёку.

***

5 декабря, суббота, 1998 год.

Гермиона шла по слегка заснеженной дорожке Хогсмида и, увидев Рона с сияющей улыбкой, всеми
силами отбивалась от откровения, которое прорывалось в сознание.

Пару дней назад он написал о категоричной смене плана на выходные. Шумные, неуместные
компании превратились в романтический вечер. Словно он что-то предчувствовал.

Гермиона не слышала его приветственных слов. Не чувствовала его объятий. Громовой треск
заполнил внутренний мир. Это рушились стены, которыми она ограждала свой разум. Руины вековых
установок и убеждений.

Внутричерепной апокалипсис.

Отпрянув, гриффиндорка взглянула в светло-голубые глаза Уизли и, собрав всю свою храбрость,
сообщила:

— Рон, нам нужно поговорить.

Отельный номер казался безликим. Никаких особых примет, ничего, за что можно было бы
зацепиться воспоминаниями. Прозаичный, серый интерьер. Но кто-то зажёг по периметру свечи, на
столе красовался огромный пошлый букет тёмно-красных роз, а в воздухе витал аромат шампанского.
К чему это всё? Тот, кто задумал, что так выглядит романтика — настоящий идиот.

Гермиона нервно заламывала пальцы и еле сдерживала подступающие слёзы от страха будущего
разговора. Она дрожала.

— Эй, Гермиона, с тобой всё в порядке? Что-то случилось? — Рон нежно обнял её сзади, когда они
подошли к окну.

Грейнджер проследила глазами за падающими белыми хлопьями, словно оттягивала момент, из-за
которого она переживала всю предыдущую неделю. Одна из снежинок впечаталась в стекло.
164/699
Идеально симметричная шестиконечная льдинка. Перед глазами мелькнул образ Теодора, который не
так давно беззаботно снял похожую снежинку с её волос.

«Первый снег», — пролился бархатный голос в воспоминаниях.

Гермиона глубоко вдохнула, резко развернулась и столкнулась с обеспокоенным взглядом Уизли.

— Рон, нам нужно расстаться.

Клишированная фраза повисла в воздухе, даря облегчение одному и обременяя другого.

— Что? — еле слышно спросил ошарашенный Рон. Он, вероятно, подумал, что ему послышалось.

— Я больше не могу быть твоей девушкой, — чётко произнесла Гермиона, не оставляя шанса быть
непонятой.

Страстный поцелуй Тео показал, что она не испытывала ничего подобного с Роном. Было бы
нечестно по отношению к нему оставаться в статусе пары.

— Но почему? Я что-то не так сказал? — Рон неожиданно схватил гриффиндорку за руки. — Я

мало уделяю тебе внимания?

— Нет, дело не в этом… — начала Грейнджер, но Рон впал в панику.

— Я плохо обращался с тобой? Ты хочешь больше времени проводить вместе? — он тараторил,

пытаясь унять дрожь. — Хочешь, я буду приезжать каждые выходные? Давай уедем вместе на
Рождество? Я сделаю всё, что ты только попросишь… Пожалуйста, Гермиона…

Глаза девушки наполнились слезами, сердце сжалось от болезненного спазма. Как она может так с
ним поступить?! Как можно отказаться от хорошего в пользу… В пользу чего? Несуществующих
отношений с непредсказуемым слизеринцем? В пользу неопределённого будущего? В пользу
страданий?

Но всё же ей нужно быть твёрдой, если она уже приняла решение. Отступать некуда.

— Нет, Рон, пожалуйста, остановись, ты только всё усложняешь…

— В чём дело? — он встревоженно приблизился, как будто так смог бы уловить её настоящие
мысли. Но лучше бы ему не знать, что творится в голове у плачущей девушки. — Есть кто-то другой?
Кто он?!

— Просто… — она всхлипнула. — Просто… Это не работает. Ты и я… Всё не так должно быть,
— сбивчиво лепетала Грейнджер.

— Но я же люблю тебя, Гермиона! — отчаянно крикнул Уизли. Он изо всех сил пытался
придумать, что ещё нужно сказать, чтобы всё исправить.

— Прости меня, — слёзы неконтролируемо текли по щекам, — я не испытываю того же.

Девушка вырвала руки и смахнула солёные ручьи. Она набралась мужества и снова взглянула в его
испуганные глаза.

— Может, мы с тобой встретились не в то время… Возможно когда-то, в будущем… если нам

суждено быть вместе… — Гермиона не смогла закончить фразу. — Я буду счастлива, если мы сможем
остаться друзьями. Но я не смею тебя об этом просить.

165/699
 Рон шокировано качал головой, словно отрицал реальность. Он больше не мог произнести ни
слова. Слишком неправдоподобная информация обрушилась на его плечи. Слишком сильно болело
сердце от её слов.

Молчание, прерываемое всхлипами, продолжалось ещё несколько минут. Затем Гермиона, не в

силах больше смотреть на растерянное лицо бывшего парня, стремительно выскочила из отельного
номера, кинув напоследок тихое «прости».

От резкого хлопка двери свечи вздрогнули язычками пламени. Рон медленно опустился на стул и
обхватил лицо руками. Из кармана его брюк выпала тёмная бархатная коробочка. Она распахнулась от
удара о каменный пол, и из неё выкатилось скромное золотое колечко.

***

Спустя неделю, когда все слёзы были выплаканы на плече у Джинни, и сердечная мышца
постепенно училась работать заново без перебоев, Гермиона решила всё-таки поговорить с Теодором.
Она не могла точно сформулировать в своей голове что скажет, а главное зачем. Но желание «вскрыть
карты» было слишком сильным, чтобы его игнорировать.

Гермиона знала, что слизеринцы будут идти в теплицы на травологию (да, она выучила их
расписание), поэтому девушка заняла позицию на заднем крыльце замка.

Грейнджер чувствовала себя неплохо. Она улыбалась и, несмотря на слякоть и холодный ветер,
выглядела бодрой и воодушевлённой. Теперь, когда совесть чиста и все камни с души сняты, можно
смело строить новые мосты.

Удача. Тео, закутанный в тёмно-зелёный шарф, бодро шагал по ступенькам в компании Малфоя и
Забини. Увидев подругу, он неприкрыто удивился, а затем расплылся в самой тёплой улыбке. Парень
что-то сказал однокурсникам и подошёл к Гермионе.

— Привет, пропажа.

— Привет, — она улыбнулась в ответ.

— Я скучал. Представляешь? — Тео, не переставая светить зубами, склонил голову набок.

От этих слов Гермиона ощутила, как в её животе вспорхнула стая бабочек.

— И я… — еле слышно сказала Грейнджер и смущённо отвела взгляд.

— Какие новости в мире Гермионы Грейнджер?

Теодор неожиданно провёл рукой по её волосам и заправил бронзовый локон ей за ухо. Гермиона
инстинктивно оглянулась, проверить, никто ли из посторонних не заметил этот довольно интимный
жест.

— Я рассталась с Роном, — вырвалось у Гермионы.

Она так хотела скорее сообщить Нотту о том, что теперь никто не сковывает её обязательствами.
Теперь всё может быть по-другому.

— Зачем? — обыденно спросил Тео.

Лицо Грейнджер вмиг побледнело от услышанной фразы. Вся кровь просто куда-то исчезла.
Покинула организм. Или, может, это сердце перестало биться?

166/699
 Этот странный вопрос завёл разговор в тупик. Нотт спокойно стоял напротив и пронзительно
смотрел убийственно-синими и необычно холодными глазами. Гермиона не сразу нашлась, что
ответить.

— Я просто подумала… — начала она растерянно.

— Мне кажется, вы были отличной парой, — пожал плечами Тео.

Это был не сарказм. Стая бабочек в миг превратилась в кровавое месиво из насекомых.

— Ч-что? — Гермиона округлила глаза, хватая ртом воздух.

Что он несёт? Он серьёзно? Или это очередная совершенно непонятная и крайне неудачная шутка?

— Разочарования — плод ожиданий. Однажды кто-то умный мне сказал: «Надейся на лучшее и
ничего не жди, тогда не будет разочарований», — Тео больше не улыбался. Он выглядел задумчивым
и отстранённым.

— Ты идёшь? — позвал Нотта Забини.

— Мне пора, — улыбнулся Тео и, подмигнув синим, как ядовитое зелье, глазом, побежал вслед за
другом.

Теодору удалось одним своим безразличным «зачем?» вылить на Грейнджер ушат всех её прежних
страхов. Он считал, что Гермиона с Роном отличная пара.
Значит, она с Ноттом… никакая не пара? А что это тогда было в библиотеке?

Пылающая страсть не могла быть наигранной. Она чувствовалась на вкус.

Человек просто не может так искусно пародировать желание. Или может?

Но зачем?!

А что, если Тео банально разочаровался в Гермионе как раз после злополучного поцелуя? Что,
если она показалась ему неумелой, неопытной… пресной? Уж ему-то точно есть с чем сравнить.

Девушку обвивали растерянность и унижение. Словно два удава, они сковывали её рёбра, норовя
вот-вот переломать вдребезги. Она чувствовала себя обманутой.

Преданной.

Униженной.

Грейнджер проводила гневным взглядом уходящих слизеринцев. Она ненавидела себя за

наивность и глупость.

Дура!

На что, чёрт возьми, она расчитывала, заводя отношения со змеем?!

И тут Гермиона заметила, что погода на самом деле мерзейшая. Первый месяц зимы выглядел как
старый, противный колдун, ненавидящий всё живое. Слякоть, серое небо, холодный то ли снег, то ли
дождь. Отвратительный, гнусный декабрь. Идеально подходящий под её настроение.

167/699
Примечание к части
* "значит нам остаётся ждать весны" – фраза из песни «Обещания» Mujuice.

Песня, которая ассоциируется у меня с этой главой – "Back to black" Oscar and the Wolf (Amy
Winehouse cover)

А вот "Despicable" grandson — просто гимн Теодора, чёрт его дери

Ну что, кто там без ума от Тео? Поели стекла, детки?

Глава 12

Февраль, 1993 год.

Гостиная Слизерина была наполнена праздничным волнением. В воздухе витал непривычный для
подземелья аромат шоколадных конфет и какао.
Девчонки забились в угол и шептались, поглядывая на мальчиков.
Старшекурсников не было. Они все ушли на восьмой этаж, куда малышей не пропускали.

— Кому подпишем открытки в этом году?— задорно спросил Теодор.

Он бросил перед мальчиками стопку зачарованных розовых валентинок. Облако блёсток взмыло
вверх от удара об стол.

— Буэ-э-э, эти девчонки! — скривился Блейз, словно его сейчас стошнит. — Не понимаю, за что
их можно любить! Они же такие… противные!

— А Крэбб в прошлом году получил валентинку от Булстроуд,— ехидно сказал Гойл. — Вы

идеальная пара! Винсент и Милисента — жених и невеста!!!

Смущённый Крэбб вскочил и бросился с кулаками на ржущего Гойла. Они кубарем покатились по
зелёному ковру между диванами, сметая всё на своём пути. Драко еле успел схватить свою чашку с
какао.

— Снова попытаешься подарить открытку той лохматой гриффиндорке? — шепнул Тео.

— Фу, Теодор, не говори глупостей! — копируя тон отца, деловито заявил белобрысый мальчуган.

— Прошла любовь, завяли помидоры? — веселился Тео.

— Что за бред? — мини-Малфой с зализанной прической пнул друга в плечо. — Отец рассказал
мне, что она грязнокровка. Тео, её родители магглы! Она не достойна моего внимания.

Теодор неуверенно скривился (он ведь так должен реагировать?) и получил в ответ одобрительный
взгляд.
168/699
 — И что только этот Поттер нашёл в ней? — задумчиво изогнул брови Драко и допил содержимое
кружки.

Юный неокрепший разум не мог противостоять установкам взрослого. Он не мог осознать, что
неприятные чувства внутри — это не отвращение к грязнокровке, а бушующее противоречие между
тем как надо и как хочется.

Потом Драко превратит своё вырывающееся наружу желание, которое осуждалось его
незыблемым авторитетом, в издёвки и насмешки. Чтобы хоть както обратить её внимание на себя.

— А ты кому подпишешь? — через несколько минут раздумий спросил Драко у Теодора, который
выводил буковки пером.

— О-о-о, ну у меня много вариантов, — довольно улыбнулся синеглазый мальчик и помахал перед
лицом веером из валентинок. — Подарю всем, чтобы было больше шансов.

— Подари Малфою! — выкрикнул Забини. — Он наша самая красивая слизеринская принцесса!

Теодор рассмеялся, а Малфой гневно метнул в Блейза пустую чашку.

***

Вторая половина декабря, 1998 год.

— Отлично. Теперь у вас будет свободное время. Встречаемся тут же через час и дружно идём в
«Три метлы», — объявила Гермиона отряду первокурсников. — Нолан, я всё вижу. Надень шапку,
живо!

Мелкий преступник возмущённо натянул ненавистную шапку на уши.

— Ты сможешь снять её сразу, как только зайдёшь за угол, Нолан, — хитро подмигнул Малфой.

Гермиона возмущённо изогнула бровь. Какого чёрта он подрывает её авторитет?

— Ровно через час, на этом самом месте! — сурово крикнула Гермиона ускользающей толпе.

Радостная малышня разбежалась по улочкам Хогсмида. Снежная метель провела их, подталкивая в
спины. Гермиона впечатала журнал в грудь Малфоя, сообщая таким образом, что именно он будет
отмечать студентов, когда они вернутся со своего шопинг-марафона.

Малфой усмехнулся и обхватил пальцами документ.

Гермиона полторы недели чувствовала себя словно на иголках. Она делила обязанности старост на
пару с Малфоем, и он вёл себя подозрительно… нормально. Именно эта необычная перемена
вызывала особую насторожённость. Слизеринец не язвил, не оскорблял и не прикасался к напарнице.
Он был холоден и сдержан. Складывалось впечатление, что он что-то задумал и притаился перед
атакующим прыжком. А может быть, он всегда так себя ведёт?

Ситуация с Тео вышла до того странной, что Гермиона даже не осмелилась рассказать о ней
Джинни. Грейнджер было стыдно, что она поддалась на его ухищрения и теперь страдает, как глупая
девчонка, обманувшаяся в ожиданиях. Нотт казался очень отстранённым с момента последнего
разговора. Он больше не смотрел в сторону Гермионы в Большом зале, не приходил в библиотеку, не
звал на мост. В один из дней они случайно столкнулись в дверях класса по трансфигурации, и на её
неловкое «ой, прости» он всего лишь молча улыбнулся. Эмоция была привычно доброй, но глаза
выглядели пустыми.

169/699
 Гермиону разрывали на части обида и необъяснимое желание всё простить и снова прижаться к
его губам. Ей так хотелось заплакать от несправедливости и собственной слабости. Но Гермиона
зареклась не проронить ни слезинки в честь синеглазого подлеца. Он не достоин этого.

Малфой и Грейнджер подошли к развилке дорожек и посмотрели на городскую суету. Гермиона

куталась покрасневшим носом в гриффиндорский шарф. Слизеринец же стоял в распахнутой мантии,
прикрывающей школьную рубашку. Кажется, его совсем не смущали погодные условия. Мороз был
частью его организма.

Малфой не может мёрзнуть, он и есть холод.

Гермиона невзначай взглянула на слизеринца и заметила, что снежинки на его ресницах не таяли.

— Почему ты выбрал меня в партнёры? — вырвалось из уст Гермионы.

Малфой медленно перевёл на неё взгляд. Он оценивающе осмотрел гриффиндорку и коварно

усмехнулся.

— Потому что я знал, что ты всё сделаешь за меня, — бодро произнёс слизеринец и вернул ей
журнал.

Она возмущённо вскинула брови. Что за наглость?! Грейнджер поглубже вдохнула, чтобы
разразиться убедительным протестом, но он добавил:

— Иначе мы всё провалим. Вместе.

Драко был в прекрасном настроении. Парня забавляло то, как Грейнджер реагирует на его слова.
Он ещё раз твёрдо, но иронично взглянул на неё, давая понять, что не шутит насчёт распределения
обязанностей, и сделал пару уверенных шагов вниз по аллее. Его ожидало одно важное дело в центре
городка.

— Нет, Малфой, ничего у тебя не выйдет! — крикнула Гермиона, выдохнув облачко пара ему в
лицо.

Она преградила путь нахалу и, встав на носочки в надежде поравняться в росте, воинственно
упёрла руки в бока.

— Ну же, Грейнджер, будь хорошей девочкой, — промурлыкал Драко.

К огромному удивлению Гермионы, он не ответил агрессией на её выпад, а наоборот стал ещё…

мягче. Если это слово вообще можно было применить к слизеринцу.

— Ты же не хочешь расстраивать Макгонагалл…

— Малфой, это нечестно! Я не собираюсь делать за тебя всю работу!

— У тебя это потребует меньше усилий. Зачем лишний раз тратить мою энергию? Ты так хорошо
работаешь с бумагами, — он склонил голову набок и улыбнулся правым краем губ. Совсем как Тео. —
Я пригожусь в чём-то другом… В чём-то действительно важном.

Смотреть на улыбающегося Малфоя, всё равно что смотреть на затмение — случается редко и
абсолютно невозможно оторвать глаз.

Гермиона по необъяснимым человечеству причинам замерла и уставилась на бледное лицо

негодяя. Сочетание его баритона, улыбки, плавных жестов, которые напоминали ей Теодора и

170/699
игривых, хоть и холодных глаз странным образом подействовали на возможность продолжать
наступление. Как ему это удалось?

Малфой воспользовался секундным ступором и, обогнув Грейнджер, направился в глубь

Хогсмида. Гермиона сжала кулаки и внутренне пообещала себе, что проучит мерзавца при первой же
возможности.

Растворяясь в заснеженном городке, Малфой развернулся на одной ноге и, продолжив идти спиной
вперёд, выкрикнул, копируя поучительное выражение лица гриффиндорки:

— Ровно через час, на этом самом месте!

***

Драко затерялся в толпе. Хотя с его необычного цвета шевелюрой едва ли можно было слиться с
прохожими. В волшебной деревушке возле школы всегда было очень многолюдно в преддверии
Рождества. Улицы были заполнены радостными людьми, которые без устали улыбались и сверкали
румяными от холода щеками. Острые черепичные крыши Хогсмида грелись под пушистыми
снежными шапками. Где-то за углом послышался перезвон рождественских колядок. Трели
металлических бубенчиков, которые часто ассоциируются с оленями Санты, оттеняли задорные
песни. Студенты и преподаватели сновали из магазинчика в магазинчик, запасаясь подарками и
угощениями для близких. Витрины были украшены особенно празднично. Всё самое лучшее, чем
могла похвастаться лавка, выставлялось напоказ, золотые огоньки выгодно подсвечивали товар, а
еловые ветви обрамляли окна, завершая непревзойдённую композицию. Те, кто уже справился с
покупками, ютились в немногочисленных кафе, кондитерских и пабах. В воздухе стоял аромат
жареного на гриле сыра, пряного глинтвейна, мандаринов и хвойной смолы.

Даже у самого чёрствого чурбана поднималось настроение от атмосферы праздничной феерии.

Малфой шагал вниз по улице, сминая хрустящий снег под ногами. Он думал о чём-то своём, как
вдруг встретился глазами с Асторией Гринграсс. Она сидела в уютной кафешке вместе с подругами.
Астория приветственно улыбнулась. Драко сдержанно кивнул в ответ. Она еле заметным жестом
пригласила его зайти. Слизеринец показательно закатил глаза и указал на значок префекта, мол «не
могу, служба зовёт». Он подмигнул знакомой и пошёл дальше.

Астория была утончённой, изящной девушкой, которая училась на пару курсов младше. Её
аристократически тонкая бледная кожа контрастировала с тёмными прямыми волосами, уложенными
волосинка к волосинке. Идеальный макияж подчеркивал её идеальную внешность. Она была красива
и грациозна. Истинная представительница чистокровного рода.

Драко всегда думал, что Астория похожа на его мать. Гордая и нежная. В отличие от Пэнси.
Гринграсс явно рассчитывала на замужество, а не на банальный перепихон, поэтому в отношении
Драко вела себя сдержанно, хоть и позволяла лёгкий флирт. Таких, как младшая Гринграсс, хочется
добиваться.

Но она не вызывала у Малфоя никаких чувств.

Возможно, Астория заинтересовала бы Драко при других обстоятельствах, но сейчас ему было не
до романтики. Все дальновидные планы и сложные схемы отношений вытесняли кошмары прошлого
и демоны настоящего. Ни о каком будущем слизеринец не думал.

— Драко! — послышался женский голос позади.

Он обернулся. К нему подбежала старшая сестра Астории. Дафна была без верхней одежды и
выглядела немного встревоженной. Видимо, что-то срочное.
171/699
 — Отец просил передать тебе, что Астория — это твой… эээ, — она перевела взгляд вверх и
усердно пыталась что-то вспомнить, — твой первый шаг на пути к… искуплению, — Дафна
недоумевающе развела руками. — Я не понимаю, о чём речь, но, кажется, Люциус знал, что ты
поймёшь. Ты наверняка в курсе, что наши отцы поддерживают связь.

— Какого чёрта… — тихо прорычал Драко. — Спасибо. Разберусь. Это всё?

Дафна растерянно кивнула. Драко, резко развернувшись, продолжил свой маршрут.

Толкнув тяжёлую дверь, Малфой задел серебряный колокольчик, который ознаменовал его приход.
В антикварной лавке было немноголюдно. Тусклый тёплый свет в тандеме с запахом старины делали
это место особенно уютным. В небольшом помещении были собраны различные образцы мебели
разных эпох. На специальных прилавках красовались более мелкие предметы старины: украшения,
столовые приборы, часы. В этой атмосфере Драко чувствовал успокоение. Злость от случайной
информации из уст Гринграсс развеялась.

Драко целенаправленно подошёл к дубовой стойке и обратился к усатому пожилому продавцу,

который походил на ещё один старинный экземпляр своего магазинчика.

— Добрый день. Заказ для Малфоя, пожалуйста.

— О, да-да, конечно, мистер Малфой, всё готово, — засуетился старик.

Мужчина достал из-под прилавка чёрную бархатную коробку, размером с книгу, и поставил на
столешницу. Затем продавец надел белые перчатки и аккуратно раскрыл коробку, обнажая
содержимое — старинную золотую раму с колдографией внутри.

Это был рождественский подарок для мамы.

Драко накануне проводил выходные дома. Он нашёл в семейных архивах фотографию

десятилетней давности, и ему очень захотелось, чтобы она украсила гостиную. Драко не отличался
сентиментальностью, но события последнего времени заставили его относиться к матери и её
чувствам с особым трепетом.

Заглянув в антикварную лавку, он подобрал идеальную старинную раму восемнадцатого века: два
золотых пышнохвостых павлина, бережно окружали изображение. Драко неспроста выбрал именно
этих птиц, ведь белые павлины были давним символом Малфой мэнора.

Движущееся фото запечатлело один из тёплых моментов детства: Нарцисса расплывается в самой
доброй материнской улыбке, когда галантный юноша, ростом ей по пояс, с особой серьёзностью
дарит букет голубых гортензий и чтото говорит.

Малфой, изучая изображение, улыбнулся одними только глазами и провёл бледными пальцами по
золотистым завиткам.

— Голубые тучки для самой красивой женщины в мире, — прошептал Драко.

***

Драко завернул за угол, держа в руках элегантно упакованный подарок и тёплые напитки.
Гермиона стояла в окружении десятка первокурсников, которые обвесили себя многочисленными
пакетами с накупленным богатством, и старательно отмечала в парящем перед ней журнале имена
прибывших. Параллельно она добродушно общалась с парочкой девчонок; они не могли отвести от
старосты восторженных глаз. Не каждый день тебя сопровождает знаменитость.

172/699
 Бдыщ! Снежок мальчишек, игравших неподалёку, прилетел Грейнджер прямо в голову.

— Кто? — свирепо прищурилась староста.

Она отыскала взглядом проказников и, коварно изогнув бровь, отправила им в ответ три
наколдованных комка снега. Гермиона заливисто расхохоталась вместе с «намыленными» ребятами.

Драко закусил губу, чтобы сдержать улыбку.

— Ровно шестьдесят минут, — произнёс он, когда подошёл ближе.

Гермиона невольно усмехнулась. Однажды она уже слышала точно такую же фразу от одного
кудрявого слизеринца.

Малфой молча протянул ей картонный стаканчик с дымящимся напитком внутри.

— Что это? — нахмурилась Гермиона.

— Благодарность за содействие, — с бесстрастным выражением лица сказал Драко.

Гермиона скептически посмотрела на него, но всё же протянула руку и, легко коснувшись его
ледяных пальцев, взяла напиток.

От неожиданного соприкосновения Драко прострелил горячий разряд чего-то неопределённого.

Спина покрылась мурашками. Но он не подал виду.

Грейнджер, прищурившись, подозрительно посмотрела на стакан и понюхала содержимое.

Напиток пах кофе и пряностями.

— Если бы я хотел убить тебя, я бы сделал это более эффектно, нежели банальное отравление, —
хмыкнул слизеринец и отпил из своего стакана.

И всё же Гермиона взмахнула палочкой и проверила содержимое на наличие заговоров или ядов.
Чисто. Гриффиндорка удивлённо поднесла напиток к губам и, глядя Драко в глаза, сделала глоток.

Она поперхнулась горечью и закашлялась.

— Там что, алкоголь?! — воскликнула Гермиона и поморщилась.

— Да. Я намерен тебя споить, — иронизировал Малфой.

Волшебница изумленно подняла брови. Что он несёт?

— Расслабься, Грейнджер, тебя не исключат, если ты выпьешь кофе с бренди.

Малфой закатил глаза и залпом допил свой напиток. Он палочкой растворил стакан и,
обернувшись к толпе первокурсников, громко произнёс:

— Я так понимаю, господа, все в сборе? Разбейтесь по парам. Идём греть ваши задницы в «Три
метлы»!

Ребята в ответ радостно загудели и подчинились приказу вожатого. Но некоторые с опаской

последовали за слизеринцем с сомнительной репутацией.

173/699
 Гермиона пила терпкий напиток, скрывая улыбку. Она совершенно не верила, что адекватный и
даже… приятный парень перед ней — сам Драко Малфой. Тот самый, который пару недель назад
буквально хотел её задушить. Девушку удивляло такое непривычно-хорошее для слизеринца
поведение. После всего того, что произошло между ними за последнее время, Малфой, по всем
прогнозам, должен был ещё больше обозлиться на Грейнджер. Но он вёл себя максимально
сдержанно и достойно. Эти полторы недели были, наверное, самыми спокойными за всю историю их
«отношений». Штиль слизеринца совсем не вязался с тем чудовищем, каким Гермиона рисовала его в
своей голове. Но она не спешила принимать на веру новую грань Малфоя. Гермиона всё равно
морально готовилась к обороне.

Старосты медленно плелись вслед за змейкой младшекурсников. Снегопад утих и меж плотных
облаков прорвались лучи солнца. Такие бывают только морозной зимой — сверкающие и необычайно
яркие. Кристаллики снега, словно россыпь бриллиантов, переливались всеми цветами радуги. Валуны
драгоценностей обнимали городишко, превращая его в сказочную страну.

— Малфой, ты не знаешь, что происходит с Тео… Э-э-э… с Ноттом? — осмелев от

«нормальности» слизеринца, спросила Гермиона.

— С ним всё в порядке, — коротко заявил спутник.

Гриффиндорка заметно понурилась от такого скупого ответа.

— Просто он, — Гермиона вдохнула поглубже, — не отвечает на мои письма и… — она дала себе
мгновение на то, чтобы решиться показать довольно сокровенные эмоции, — как будто избегает меня.

Такое острое беспокойство Гермионы насчёт Нотта отозвалось уколом горького разъедающего
вещества в груди у Драко. Кажется, хороший день начинал портиться.

— Может, он просто нашёл занятие поинтересней? — с привычной издевательской интонацией

произнёс парень.

Ну конечно. Какого ещё ответа стоило ожидать от Малфоя? Гермиона строго отчитала себя за
необдуманный порыв поговорить со змеем о личном.

— Что, Грейнджер, обольстилась вниманием слизеринца? Попалась на крючок? — сарказм

сочился из каждого слога.

Гермиона молча выдохнула. Она смотрела в одну точку перед собой, мысленно приказывая не
выражать никаких эмоций. Девушка усвоила урок: потакания провокациям слизеринца заканчиваются
плохо.

Но Драко всё же удалось считать нотку грусти в глазах Гермионы. Он вдруг понял, что не хочет её
расстраивать.

Такое вот удивительно благородное желание. Точно рыцарь.

После того, как Нотт зачаровал сферу и чуть не погиб от истощения, Малфой провёл с ним в роли
сиделки целые сутки. Они говорили о многом и в том числе о ней. В те пару дней Драко услышал
много слов от Грейнджер и от Нотта, которые задевали то живое в нём, что ещё не успело окаменеть.
Эти двое пробуждали в парне чувства и эмоции. Да, разные. Да, и болезненные, и негативные в том
числе. Но с ними Драко что-то чувствовал, а не просто отстранённо существовал.

Малфой осознал, что его тянуло к людям, которые не боялись его, не пресмыкались перед ним, а
могли дать отпор. Именно по этой причине он дружил с Блейзом и Теодором. Именно поэтому Драко
не хотел терять Грейнджер.
174/699
 Терять?

Как можно потерять то, что тебе не принадлежит? Как можно испортить то, что уже давно
прогнило?

— Нотт увлёкся каким-то проектом, — Драко вырвал Гермиону из размышлений. — Дневник

часовщика… или что-то в этом духе. Иногда он напоминает мне наркомана, у которого наступает
обострение мании. Он уходит с головой в какое-то очередное сверхважное занятие и забивает на
окружающий мир. Вот и сейчас так. Этот псих почти ничего не ест и жутко бесит нас с Забини. Не
удивлюсь, если он скопытится над своими книжками.

Малфой заглянул в сверкающие от солнечных бликов карие глаза и добавил:

— Но это, к счастью, проходит.

Гермиона задумчиво и немного встревоженно свела брови. Драко вообще не понимал, зачем он всё
это говорил. Он что, пытался её утешить?

— Я думаю… Нотт и правда что-то в тебе нашёл, — слизеринец показательно скривился.

Он снова почувствовал ядовитый укол в районе солнечного сплетения. Что за чёрт?

— Спасибо, — прошептала Гермиона.

Первая пара студентов уже подошла ко входу в паб, и Грейнджер поспешила им помочь. Она резко
развернулась, и её каштановые кудри взметнулись в воздух, посылая тёплый поток ветра в лицо
Драко. И снова этот загадочный сладковатый аромат. Малфой вдруг протянул руку в неизвестном
порыве. Чувства, которые притупила война и борьба с самим собой, вдруг снова пустили ростки.

— Грейнджер, — окликнул её слизеринец.

Она обернулась. Драко попытался что-то сказать. Придумать хоть что-то. Ну же. Хоть слово. Ему
до жути хотелось остановить время, чтобы осмыслить свои действия. Драко никогда не считал себя
робким или неуверенным. Но он не решался. Ему хотелось себе врезать за эту секундную слабость.

— М? — Гермиона вопросительно взглянула на него.

— Нет, ничего.

***

Золотые искры наполнили маленькие огоньки, которые связались в воздухе в сверкающие гроздья.
Гермиона наколдовала завораживающую взгляды гирлянду
и отправила её под потолок паба «Три метлы». Ей захотелось создать праздничную атмосферу в
тёмном и душном помещении. Настроение было замечательным. Брошенная Малфоем не очень
правдоподобная, но очень успокаивающая фраза: «Я думаю… Нотт и правда что-то в тебе нашёл»
разжигала победный огонь в груди. Посетители паба, среди которых была толпа её подопечных,
благодарно захлопали в ладоши. Гермиона улыбнулась и добавила хвойных венков по периметру. Она
смеялась и мило общалась с детьми.

Драко сидел в самом дальнем углу заведения и украдкой наблюдал за коллегой. Обласканная
золотистым светом, она была похожа на ёлочное украшение. Гермиона выпускала волны праздничной
магии, хотя одна её мягкая улыбка могла бы осветить этот тесный паб. Возможно, Малфоя разморила
духота или обжигающее содержимое бокала, возможно, он попал под гипнотические чары золотых
огней или просто тронулся рассудком, но Драко неожиданно поймал себя на мысли, что считает

175/699
Грейнджер… привлекательной. Он сразу же заломал непрошенное вопиющее откровение, тряхнул
головой и направился к выходу. Ему нужен свежий воздух.

— Вы встречаетесь? — поинтересовалась у Гермионы девчушка с пшеничными волосами,

указывая в сторону слизеринца.

— Нет, нет! Конечно, нет, — расхохоталась Грейнджер. — С чего ты взяла?

— Он так смотрел на тебя… как будто влюблён.

— О нет, детка, это совершенно невозможно.

Гермиона проводила взглядом уходящую фигуру. Малфой наспех накинул мантию поверх
рубашки, сверкнув полоской кожи выше ремня брюк. За эти полторы недели слизеринец растопил
ауру мерзавца, и в глазах Гермионы словно проявился его внешний облик. До этого его окутывала
плотная чёрная материя из поступков и слов, а сегодня этот туман волшебным образом развеялся.
Шуточное сравнение Драко с Аполлоном, брошенное Уизли-младшей, обретало смысл.

Почему Гермиона не замечала этого раньше?

Малфой был высоким обворожительным блондином с крепким атлетическим телосложением. Его

лёгкая улыбка обращала внимание на правильные, немного резкие черты лица. Бледная кожа плотно
обтягивала чёткие скулы и острый подбородок. Скульптор, создававший Малфоя, явно был в хорошем
настроении в тот день и, поддаваясь музе, сотворил настоящий античный шедевр.
Конвенциональная красота слизеринца делала его полубогом, отчего он казался неживым. Мраморные
статуи ведь не умеют чувствовать. У них нет сердца. Нет души. И Драко удачно подтверждал это
убеждение холодной надменностью.

Только сегодня Малфой случайно проявил человеческие качества. Оказывается, он полубог, а не

абсолютное божество.

Грейнджер вышла вслед за слизеринцем и обнаружила его стоящим лицом к горному массиву.
Гермиона обратила внимание на то, что волосы Драко имели более тёплый оттенок, чем снег. Может, в
нём всё-таки живёт частичка тепла?

Малфой глубоко вдохнул, пропуская морозный ветер во все клеточки тела. Ему требовалось в
который раз обдумать всё происходящее. Если бы Драко курил, сейчас было бы идеальное время
вкусить опьяняющего дыма. Но он давно бросил это занятие, заметив, что дурная привычка негативно
влияет на способность летать. А Малфой должен быть лучшим в любимом деле.

— Красиво… — еле слышно произнесла Гермиона.

Драко вздрогнул от неожиданности. Но внешне остался абсолютно спокойным.

— Согласен, — невозмутимо ответил Драко. — Природа — единственное явление, которое

никогда не надоедает. Красота и величие увлекают вечно.

Позади паба открывался потрясающий вид на горы. Они, словно грозные стражи в белых нарядах,
скрывали за собой заснеженную долину. Солнце забавлялось с ними, совершенно не страшась
исполинского величия. Под разноцветными лучами стражи превращались в сахарные горы. Они
становились добрее и приветливее. Даже тёмные тучи, зацепившиеся за вершины и сулящие снегопад,
не омрачали общей картины.

— А говорят, если постоянно живёшь у моря или в горах, перестаёшь замечать их.

176/699
 — Тот, кто так говорит — идиот. Если у тебя хватает мозгов, ты включишь осознанность и всё
заметишь.

— Значит, тебе хватает мозгов? — Гермиона усмехнулась. Драко не увидел этого, но услышал в её
интонации.

— Уж для этого точно хватит. Я думаю, секрет гипнотической силы природы в том, что она
переменчива. Свет зависит от времени суток, он динамичен, его невозможно поймать. Нет ни одного
похожего дерева, горы, озера. Сплошное разнообразие. Полный хаос. И в то же время строгая
закономерность. Сезоны сменяют друг друга, и каждый раз это происходит по-разному. Все мы
восхищаемся и ждём этих перемен. Люди ужасно снисходительны. Даже если была холодная, угрюмая
зима, всё равно придёт солнечное лето, и… — Драко повернулся и пронзил Грейнджер северными
глазами, в которых таилась боль, — природе всё простят.

Пару секунд они смотрели друг на друга, и только морозный ветер был свидетелем этого
единения.

Малфой медленно опустил взгляд на губы Грейнджер.

— У тебя кровь, — мягко прошептал он.

Гермиона машинально поднесла руку к обмёрзшим губам. Видимо, они треснули под давлением
мороза.

Драко обхватил хрупкую кисть и провёл её пальцами по алой капельке:

— Вот тут, — его голос был невероятно низким и вкрадчивым.

Они оба ощутили колючие льдинки, пронёсшиеся по телу. Необоснованное притяжение окунуло
пару в дежавю. Это уже случалось с ними. Только в альтернативной реальности.

Малфой немного склонился, не отпуская её руки, которая всё ещё касалась нижней губы.

Ведомая необъяснимым, но уже таким знакомым чувством, Гермиона подняла голову и ещё
больше сократила расстояние. И снова встала на носочки. К счастью эмоционального «Я»,
рациональное просто не успело включиться. Его одурманил коктейль из любознательности,
доверчивости и импульсивной гриффиндорской смелости. Она прикрыла глаза и стала похожа на
ангела, который сильно расслабился в этом жестоком мире, принадлежащему самому дьяволу.

Ещё пара сантиметров навстречу к неминуемому, и Малфой втянул знакомый сладкий аромат.

И тут Драко осознал.

Так пахнут персики. Она пахнет не грязью, не скисшим молоком или отбросами. Нет, она пахнет
как чёртов персиковый пирог!

— Так ты Нотта хочешь или меня? — издевательски спросил слизеринец.

Гермиона распахнула глаза. Стая агрессивных льдинок обхватили сердце и впились в него со всей
дури. Малфой стоял напротив, надев свою самую прочную маску надменности, и самодовольно
усмехался. Грейнджер вырвала руку и отошла на пару шагов.

— Тебе показалось, — небрежно бросила гриффиндорка. Главное не показывать, что он её задел.

— А я уж подумал, что ты не только в выражениях остра на язык.

177/699
 Так вот что это было?! Он таким извращённым способом решил ей отомстить? Припомнить ей
высказывания, унизив?

— Хм, Грейнджер, неужели тебе стало так мало твоих уёбков, что ты решила
перепрофилироваться на слизеринских жеребцов?

Глаза Гермионы округлились от неслыханной дерзости. Опять этот тон… Как будто Малфой
считал себя королём вселенной.

— Это ты себя жеребцом назвал?

— Хочешь поскакать, чтобы убедиться? — Драко выглядел невероятно самодовольным, но внутри

него что-то протестовало и кричало.

— Что ты несёшь? Одна мысль о том, чтобы прикоснуться к тебе, вызывает тошноту.

— Да ладно. Не ты ли только что глазки прикрыла в ожидании чуда? Можно подумать, я бы

позволил тебе распускать свои клешни.

Внутренний конфликт набирал обороты, но Драко умел сдерживать подлинные эмоции. У него
было достаточно времени чтобы попрактиковаться.

— Господи, как можно быть таким кретином?

— Следи за выражениями, а то защитника твоего здесь нет, и я не посмотрю на то, что ты

девушка, палочка не дрогнет и превратит твои грязные...

— Так, Малфой. Раз и навсегда.

Она сурово направила на него палец. Жизнь слишком хрупкая и слишком короткая, чтобы
впускать людей, которые её отравляют.

— Я тебе не помойное ведро, чтобы ты сливал на меня свою грязь. Я не позволю тебе так вести
себя со мной! Слышишь? Разговор окончен! — одним её взглядом смело можно было плавить металл.

Драко довольно улыбнулся, когда Гермиона, злобно хлопнув дверью, зашла обратно в «Три
метлы».

«Я принимаю условия игры, Грейнджер».

Она умела дать отпор. Это восхищало и неожиданно… заводило.

***

— Что у вас с Грейнджер? — спросил Малфой у Нотта, восседающего с книгой в чёрном кресле
слизеринской гостиной.

— В смысле? — оторвал взгляд от строчек Теодор.

— Она ищет тебя, — обыденным тоном заявил Драко. — Почему ты её игноришь?

— Ты говорил с ней обо мне? — оживился Тео и прогнулся вперёд.

— Это она говорила со мной о тебе.

178/699
 — Хм… — протянул Теодор, сверкнув синими глазами. Он как будто что-то уловил в мыслях
Драко, а затем снова уткнулся в книгу. — У меня с ней ничего нет. Если хочешь, забирай.

Потёртая обложка скрыла его заговорщическую улыбку. Малфой скривился в ответ и возмущённо
фыркнул.

— О да, Драко, давай сделаем вид, что я ничего не помню… — Тео снова посмотрел на друга и
хитро изогнул бровь, — и ничего не замечаю.

Примечание к части
"Mistletoe and Holly" Frank Sinatra – праздничный Хогсмид. Да и вообще всего Синатру можно
слушать, чтобы погрузиться в атмосферу сказочной зимы). "Love Games" Frank Carter &
Rattlesnakes – немного про внутренних демонов

Так Нотта она хочет или Малфоя, а? ⚡️

Глава 13

— Пойдём со мной на мост? — парень со светлыми волосами протянул ей руку.

— Куда? — Гермиона растерянно посмотрела на собеседника.

— Архитектурный объект, Грейнджер. Какая же ты бездарная, — ядовито выпалил Драко и,

сверкнув серыми, как сталь, глазами, схватил гриффиндорку за руку.

Пара стояла в окружении библиотечных полок. Тусклый тёплый свет делал черты лица более
мягкими. Белые хлопья спускались с небес и покрывали их головы. Снежинки медленно оседали на
чёрных ресницах. И не таяли.

— Проявить себя? — хмыкнул слизеринец, волосы которого вновь стали платиновыми.

Парень приблизился ещё на пару сантиметров. Он не мог больше сдерживать себя. Гермиона
заглянула в затянутые пеленой вожделения глаза и удивилась необычной природной аномалии: один
серый, другой синий.

— Да, проявить… — шепнула Гермиона и привстала на носочки.

Кудрявый брюнет подарил ей необычайно жаркий поцелуй, от которого по телу разливался холод.

179/699
 — У тебя кровь, — не отрывая серых глаз, он провёл большим пальцем по её нижней губе и
облизал его.

Он отстранился и прошептал с пренебрежением в голосе:

— Так ты Нотта хочешь или меня?

Гермиона распахнула глаза, и только чёрная ночь стала свидетелем её запутанного видения.

***

Вторая половина декабря, 1998 год.

«Что за новая привычка сначала делать, а потом думать?» — пронеслось в голове у Гермионы.

Она нахмурилась и гневно перевернула страницу. Но сразу же, словно очнувшись, нежно
погладила ни в чём не повинную книгу.

Что, чёрт возьми, происходит с её жизнью? Неужели на ней лежит какое-то проклятие, и она не
может прожить ни одного года спокойно и рутинно? Может, не из-за Гарри они попадали в передряги,
а из-за неё? Хотя сравнивать сердечные терзания с противостоянием Волан-де-Морту глупо. Но от
этого осознания переживания не слабели. Любая проблема чувствуется истинно ужасной в моменте.
Маленькая девочка, сломавшая куклу, горюет взаправду и ей не помогут сетования родителей на то,
что только проблемы взрослых понастоящему страшны, а скорбь ребёнка по утраченной кукле —
чистой воды детский лепет.

Что произошло, когда она с Малфоем смотрела на горы?

Его игру Гермиона точно вычислила. Чёртов садист пытался проучить её в отместку за
оскорбления, сказанные девушкой в сердцах. Для пущего эффекта нужно было бы унизить
гриффиндорку привселюдно. Но, к счастью, свидетелей не оказалось.

Что почувствовала сама Гермиона, когда привстала на чёртовы носочки и прикрыла глаза? Чего
она ждала?!

Грейнджер судорожно помотала головой и прикрыла лицо руками. В этом нет никакого смысла —
подсказывало ей мудрое сознание. Никогда Малфой не испытает ничего положительного к
гриффиндорке. Гермиона старалась затолкать свои чувства, которые были такими же реальными, как
и перо в её руках. Она тут с отношением к Теодору не разобралась, не хватало только двойной
проблемы.

Это всё нелогично. Это всё не про Гермиону. Это всё подмена сознания.

После разговора с Малфоем о Тео, тревога немного поутихла. Но правду ли он ей сказал? Может,
это очередная уловка?

Гермиона ужасно соскучилась по беседам с Тео, по совместным прогулкам и встречам на мосту. И

пусть даже он не чувствовал того же, что и Гермиона, ей бы очень хотелось, чтобы новый друг
остался частью её жизни.

Правда перед тем, как вернуть Теодора, было бы неплохо хорошенько ему врезать.

Последние пару недель Тео выглядел задумчивым и вёл себя очень отстранённо. К своему
успокоению, Грейнджер заметила, что он холоден не только с ней. Тео ни с кем не говорил ни за

180/699
обеденным столом, ни в коридорах, ни на уроках. Его взгляд перманентно был обращён куда-то
внутрь себя.

Нужно предупреждать о таких особенностях при первой встрече. Чтобы человек мог принять
взвешенное решение иметь ли с тобой дело, или нет.

Гермиона потёрла глаза и уставилась на газетную вырезку перед ней. Статья рассказывала о том,
как умер Вильям Нотт и его соратники.

Почему гриффиндорка не говорила с Тео о войне? Они столько всего успели обсудить до
«Великого ледникового периода Теодора Нотта», но эту тему старательно избегали. Неужели
Гермиона боялась? Но чего? Узнать правду?
Разочароваться? Испортить отношения?

Потерять Тео?

Абсурд. Лучше всё прояснить сейчас или станет поздно. Потом будет стократ больнее. Потом
будет невыносимо. Но наступит ли пресловутое «потом»? Из архивных газетных статей и старых
школьных альбомов Гермиона выяснила, что отец Тео был старше матери почти вдвое. Марианна
училась на Когтевране на параллели с родителями Гарри. Интересно, они были знакомы?
Марианна в тысяча девятьсот семьдесят шестом стала лучшей ученицей школы. Нотты дружили с
Малфоями. Скорее всего, Тео с Драко были знакомы задолго до поступления в Хогвартс.

Дальше краски сгущались.

Вильям стал одним из первых пожирателей смерти. Его причастность к заговору Волан-де-Морта
выяснилась при обыске имения после войны. Но Гермиона помнила, что Орден знал об истинной
натуре Вильяма Нотта до официального разоблачения.

Мать Тео умерла при загадочных обстоятельствах в октябре тысяча девятьсот восемьдесят первого
года. За день до смерти Лили и Джеймса. Тео — единственный живой наследник рода. О его роли во
второй волшебной войне нет сведений. Вообще никакой информации. Он даже не числился в
свидетелях по делу Малфоя-младшего. Неужели Тео не был на суде?

— О, Гермиона! Я тебя повсюду ищу, — нарушила библиотечную тишину Уизли. — Ужин скоро
закончится.

— Джинни? О… что? Да, прости. Я потеряла счёт времени, — Гермиона растерянно поспешила
прикрыть свои находки.

— С тобой всё в порядке? Что тут у тебя?

Джинни успешно проигнорировала приватность подруги. Она села рядом и принялась перебирать
бумаги на столе.

— Да вот искала кое-какую информацию… О Ноттах.

— О… — Джинни немного отстранилась и подозрительно взглянула на Гермиону. — Что именно?

— Честно говоря, что угодно. Я просто… ничего о нём не знаю…

— Может лучше у него лично спросить?

— Да. Только он… почему-то избегает меня.

181/699
 — Кто? Нотт? Какого…

— Мы целовались с ним, Джинни… — Гермиона подняла беспомощный взгляд. — Мне кажется,

он использовал меня, — она прикрыла лицо руками.

— Что он сделал? — воинственно настроилась Джинни.

Гермиона пыталась скрыть слёзы, которые проступили от едкого чувства стыда.

— Ну, тише-тише, — обеспокоенная Джинни придвинула стул поближе и обняла подругу за плечи.

— Малфой говорит, он просто увлёкся чем-то… и такое бывает, — голос Гермионы дрожал, — он
сказал, это пройдет. Он сказал, что Тео и правда что-то нашёл во мне… Или они все что-то задумали и
просто издеваются надо мной, а я ведусь, как…

— Ты говорила с Малфоем о ваших отношениях? — Джинни не сумела скрыть удивления.

— Да какие тут отношения! — Гермиона почти что крикнула, но слёзы перекрыли доступ к
кислороду, и она замолчала.

Девушки сидели обнявшись в полумраке пустой библиотеки. Протокольную тишину нарушали

лишь тихие всхлипы Гермионы. Джинни молчала. Она хотела позволить подруге сперва отпустить
эмоции, а затем они будут разбираться, придумывать новые стратегии и действовать.

Через несколько минут, когда Гермиона пришла в себя, Джинни мягко улыбнулась и сказала:

— Я хотела позвать тебя к нам в Нору на Рождество.

— Спасибо. Но я останусь в Хогвартсе, — Гермиона виновато отвела заплаканные глаза.

Джинни поняла, в чём дело. Она предполагала, что Грейнджер будет упираться.

— Какая глупость! Я очень хочу, чтобы ты поехала! Мама невероятно расстроится, если ты
откажешь. Будут все наши. И Гарри, и Луна! Как в старые добрые. Поехали!

Гермиона молчала, закусив губы.

— Да брось, они и моя семья тоже! — Джинни начинала злиться. — Это я тебя зову, как свою
лучшую подругу! Так что давай! Соглашайся! К тому же Рон не против, мы с ним это обсудили.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Не выдумывай. Он отходчив. Кстати, Рональд будет не один.

— Что? — Гермиона удивлённо подняла брови.

— Да… — теперь уже Джинни отвела глаза. — Он позвал какую-то девушку. Гарри рассказал,
что они познакомились на работе. Сара или Саманта, не помню…

Так быстро? От осознания того, что Рон мгновенно нашёл замену, в горле возник горький привкус
предательства. Но стоп. Кто кого предал?

— …но это не важно, — продолжила Джинни. — Он живёт дальше. И ты давай. Первый шаг в
новой жизни — навестить подругу на Рождество. Иначе будешь находить слизняков у себя в обуви
весь оставшийся год.

182/699
 — Ладно. Хорошо, — хохотнула Гермиона и впервые за целый день улыбнулась. — Только ради
слизняков.

***

— Нотт, сука, убери ноги с кровати! — крикнул залетевший в комнату Забини и швырнул сумку в
друга, который развалился на его одеяле.

Тео откинул сумку руками, прежде чем она задела его, и расхохотался.

— Блейз, детка, мои ноги чище, чем твой язык.

— Это итальянская шерсть, а ты дерьмо подошвами месишь. Проваливай! — Блейз скинул

верхнюю одежду на стул и угрожающе направился к Теодору.

Тот вскочил, сорвал дорогое шерстяное одеяло и накинул на плечи, словно мантию.

— Дерьмовое получается у тебя одеяло, — Нотт увернулся от лап Забини и запрыгнул на кровать к
Малфою. Драко еле успел подогнуть ноги. — О, я Блейз Забини, итальянский принц-чистоплюй.
Стерильная оболочка и грязные мыслишки, — кривлялся Теодор.

— Ах ты ж!

Забини ловко обогнул кровать с другой стороны, схватил Тео за ногу, и повалил его. Кучерявый
засранец упал на Малфоя и стал размахивать конечностями в попытке отбиться. Блейз всей рукой
обхватил негодяя за шею и потащил на себя. Теодор вопил, брыкался и хохотал.

— Угомонитесь, идиоты, — рявкнул потревоженный хозяин кровати, на которой развернулась

баталия.

Драко тоже веселила театральная сценка детишек. Он усмехнулся, когда Тео пнул Блейза в живот,
а тот в ответ навалился всем корпусом и крепче сжал его шею. Забини, охотник слизеринской
команды, в два, а то и в три раза превосходил в силе. Лицо Тео покраснело.

— Всё, всё! Твоя взяла! — задыхался обездвиженный Нотт.

Забини отпустил поверженного и победоносно забрал своё драгоценное одеяло.

— Будешь знать, детка, как хамить итальянским принцам-чистоплюям.

Все трое рассмеялись. Им было хорошо вместе. За долгие годы дружбы они стали родными друг
другу.

Атмосфера в комнате хоть и была мрачноватой, всё же сохранялось чувство приближающегося

праздника. Драко подсмотрел у Гермионы заклинание золотых огоньков и повторил его в
слизеринских спальнях, чем удивил многих. Мало кто ожидал от Малфоя проявлений
предрождественской сентиментальности. Печь по центру спальни мелодично потрескивала в
отчаянной надежде обогреть подземелье. В воздухе витал аромат имбирных пряников, которые
накануне прислала миссис Малфой.

— Какие планы на Рождество? — спросил Драко. — Мама приглашает всех к нам в Мэнор. Будет
очередной пышный приём, — он показательно закатил глаза.

— Блин, это круто. Но я еду к своей маман в Италию. Уже пообещал, — пожал плечами Блейз и
аккуратно застелил шерстяным одеялом свою кровать.

183/699
 — А ты?

— Спасибо за приглашение. Я пас. Хочу остаться в Хогвартсе. Кое над чем работаю, — ответил
Тео, перебирая ворох бумаг. — Но обязательно передавай Нарциссе мои поздравления.

— А ты не можешь взять работу с собой? Или сделать перерыв, как все нормальные люди?

— Не могу, прости.

— Тяжелый случай… — заключил Драко.

— Но на вечеринке-то ты будешь? Малфой так старается для тебя, детка. Вон даже Грейнджер
эксплуатирует, — подал голос Блейз.

Он подошёл к Тео и присел рядом, пытаясь рассмотреть, чем занимался друг.

— В смысле?

— А ты что, не знал? Конкретно же ты выпал. Завязывай, Тео, ты нас пугаешь, — покачал головой
Блейз. — Драко и золотая девочка теперь поют дуэтом.

Тео вопросительно взглянул на Малфоя.

— Мы с ней делим обязанности старост. И готовим вечеринку в честь Рождества, — Драко

постарался сохранить обыденный тон.

— Вау… Чья это была восхитительная идея?

— Моя.

Тео пронзительно посмотрел на друга. Он словно пытался прочесть его мысли. Но легилименция
не входила в арсенал умений, поэтому оставалось сканировать мельчайшие изменения мимики. А
Драко умел носить непроницаемую маску.

— Пожалуй, я найду время… — протянул Тео. — Не могу позволить себе это пропустить.

— Вот и чудно, детка. Выбирайся из своей пещеры, а то совсем одичаешь, — сказал Забини и
подбадривающе хлопнул друга по спине.

***

22 декабря 1998 год

Сегодня был последний день учёбы. Впереди только грандиозная рождественская вечеринка и
долгожданные каникулы. Неделя прошла спокойно. Без скандалов и драм. Времени общаться со
слизеринцами у Гермионы не было. У неё и на своих друзей времени не хватало. График был
необычайно плотным, каким он всегда бывает перед концом семестра. Финальные курсовые,
погашение долгов по отработке и последние приготовления к вечеринке. Им с Малфоем удалось
распределить обязанности так, что они почти не виделись, а когда ненароком встречались — едва ли
перебрасывались парой слов.

Ребята ужинали в большом зале. Праздничная трапеза перед отъездом была как никогда помпезна.
Замок украсили со всем традиционным рождественским великолепием. Волшебный небосвод осыпал
студентов зачарованным снегом. Возле учительского стола возвышалась огромная ёлка, украшенная
золотыми звёздами. Столы были декорированы хвойными венками и свечами. Кроме того, от каждого

184/699
факультета установили небольшую ёлочку с игрушками в фирменных цветах. То там, то тут кто-то
запевал рождественскую песенку, и её подхватывал весь зал. Атмосфера праздника пахла тыквенным
пирогом и еловыми шишками.

Несмотря на собранность и деланное спокойствие, Гермиона продолжала прокручивать в голове

последнюю встречу с Теодором. Он когда-нибудь растает? Если да, то сколько нужно ждать? Когда он
снова случайно, будто совсем не планировал, обнимет её?

«Разочарования — плод ожиданий», — пролился безразличный голос Тео в воспоминаниях.

Он был прав. Гермиона в лучших традициях девчачьего мира придумала себе несуществующий
план развития сюжета. Словно она была героиней сопливой трагикомедии. Резкая смена курса со
«страстного безумия» на «тотальное безразличие» вернула её на землю.

Всё разумное в ней кричало о том, чтобы послать Нотта куда подальше. Ещё чего не хватало —
бегать за ним. Но Гермиона не могла справиться с ноющим, абсолютно иррациональным желанием
провести в компании слизеринца хотя бы ещё одну микросекунду. Чтобы снова почувствовать то
электричество, которого раньше она ни с кем не испытывала. Которое разрушало хрустальные замки
её убеждений. Которое вызывало зависимость.

Зачарованное небо рассыпалось блестками. Они закружили, словно стая волшебных бабочек.
Золотистые огоньки объединились и облетели все столы в Большом Зале. Гермиона проводила
глазами бесчинствующих бабочек и заметила у входа ускользающую фигуру с тёмными кудрями. Тео.

Она должна поговорить с ним. Невыносимо замалчивать очевидное. Все эти недомолвки —
детский сад! Нужно прояснить всё раз и навсегда. К чёрту сдержанность и скромность! Она выяснит
всё. Сейчас же!

Гермиона вскочила, скрипнув лавкой. Она поспешила догнать беглеца, не удостоив друзей
объяснением.

— Тео!

Она бежала за ним по парадному коридору, игнорируя любопытные взгляды. Он ускорил шаг. Не
обернулся.

— Тео! — крикнула Гермиона громче.

Но слизеринец по-прежнему делал вид, что не слышит её. А может, он и правда не слышал?

Гермиона прибавила ходу и обогнала наглеца.

— Теодор Нотт, стой! — они столкнулись взглядами.

Тео остановился. Он удивлённо поднял брови и легко улыбнулся. Тепло. Долгожданное тепло
просочилось в организм Гермионы, стоило ему так подоброму посмотреть на неё.

— Я хочу поговорить с тобой, — задыхаясь, произнесла гриффиндорка.

— О чём? — обыденно спросил Нотт.

Он и правда не понимает о чём?! Да что, чёрт возьми, происходит!?

Снующие по коридору студенты с интересом поглядывали на парочку.

185/699
 — Мы можем найти более подходящее место? — указав на зевак, спросила Гермиона.

— Здесь нормально.

Скучающий. Холодный. Безразличный. Кто подменил лёгкого и жизнерадостного Тео?

— Тео, пожалуйста.

— Я видел списки у Малфоя. Ты остаёшься в замке на каникулы?

— Что? При чём здесь… Нет, я передумала, — сказала Гермиона.

Она заметила новую эмоцию на его лице. Тео огорчился?

— Я еду к Джинни.

— К Уизли? И там будет рыжий? — он едва заметно скривился.

— Да. Тебя это беспокоит?

— Нет… — Тео опустил взгляд и о чём-то задумался, потом резко пронзил невинную жертву
синими лезвиями и холодно добавил: — Прости, давай потом. Мне нужно в библиотеку.

— Нет. Стой…

Но он уже шагал к лестнице.

Полное поражение. Абсолютное фиаско. Гермиона с остекленелым взглядом отошла к ближайшей

стене. Ей нужна была опора, чтобы не упасть прямо здесь и не растечься серым пятном ничтожества.

Тео закрылся. Совсем изменился. Он стал другим. А может, он просто стал собой? Может, так на
самом деле выглядит Теодор Нотт?

Ну и чёрт с ним!

Предательская слезинка покатилась по щеке. Нет! Стоять! Гермиона не смеет плакать из-за него!
Он не достоин её слез. Она сильная! Она чёртов ветеран войны! Она не выкажет слабости. Тем более
не здесь. Не при свидетелях.

Но все «свидетели» слились в разноцветную вязкую массу. Безликие прохожие в предвкушении

вечеринки и рождественских праздников. Чёртовы радостные создания, которые только раздражали
своим присутствием.

Гермиона погрузилась в транс. Туманное оцепенение овладело её рассудком и телом. Мозг

отчаянно прокручивал последний диалог в попытке найти зацепку, чтобы убедиться в том, что это
была фикция. Надежда — эта безрассудная особа — не теряла хватки и заставляла сомневаться в том,
что Теодор на самом деле чёрствый и двуличный.

Кажется, Гарри и Джинни подходили к Гермионе и о чём-то спрашивали. Но они остались частью
миража. Частью вымышленных декораций драматической постановки «страдающая Грейнджер и
бесчувственный Нотт».

Гермиона не заметила, сколько простояла вот так, но людей вокруг не стало. Тишина давила.
Мысли кричали ещё сильнее. Она повернула голову и упёрлась взглядом в лестницу.

186/699
 На ней стоял Тео.

Гермиона вздрогнула и отшагнула от стены. Как давно он здесь?

Тео рассматривал гриффиндорку с пристрастием охотника. Его косая улыбка отлично сочеталась с
коварным взглядом. Волосы были взъерошены и казались длиннее обычного. Он переоделся. Тео
стоял в тёмных парадных брюках и белой рубашке, которую обрамляли подтяжки. Довольно
необычный элемент гардероба. Гермиона раньше не замечала за ним такую моду. Через плечо
слизеринца была переброшена чёрная мантия.

— Я осознал, как ты прекрасна, — сказал Тео, пронзив тишину. Он провёл по подтяжкам рукой и
немного оттянул их.

— Что? — словно не расслышав, спросила Гермиона.

Он ничего не ответил. Тео перепрыгнул пару ступенек и стремительно подошёл к ней. Он был
очень весел и энергичен, словно его подменили. И это раздражало.

Слизеринец приблизился вплотную к Гермионе, которая окаменела от удивления. Лёгкое касание

длинных пальцев к щеке, и душа всерьёз задумалась покинуть тело.

— Как же ты меня… — нахмурилась Гермиона.

— Что? — он провёл носом по её щеке.

— Бесишь! — Гермиона с силой толкнула мерзавца в плечо.

Тео протяжно засмеялся. Обхватив за талию, он прижал её к себе и

поцеловал.

— Нет, Теодор! — Гермиона разорвала поцелуй, мотая головой.

— Уфф… Теодор-р-р… — рычал переполненный коварства злодей.

Он усмехался и был абсолютно непроницаем. Гермиона упёрлась руками ему в грудь и грозно
спросила:

— Не рассчитываешь ли ты, что я вот так просто закрою глаза на твоё поведение?!

— Я готов искупить вину, — он многозначительно прижал её бёдра к себе.

— Руки прочь! — абсолютно серьёзно возмутилась Гермиона.

— Ладно…

Слизеринец отступил.

«Ты ещё попросишь. Будешь умолять…» — подумал про себя многоликий и не смог сдержать
ехидной улыбки.

— Хагрид хотел тебя видеть, — заявил Теодор. — Я провожу.

Он протянул ей тёплую мантию со слизеринской эмблемой. У него их оказалось две. Гермиона

вопросительно уставилась на предложенную ей одежду.

187/699
 — Ты же не хочешь замёрзнуть насмерть в такой-то снегопад?

— Почему бы Хагриду не передать мне послание запиской, как обычно?

— Вот и спросишь у него, — Тео накинул мантию на хрупкие плечики. Гермиона почувствовала
знакомый древесный запах.

— Очень странно, — прищурилась Грейнджер.

— Такие у тебя друзья, — хмыкнул слизеринец.

Надвигающаяся ночь поглотила замок во тьме. Снегопад усиливался. Пахло настоящими

сильными морозами и пушистыми снежными холмами. Такая сказочная зима бывает только в детстве
или во снах. Гермиона могла поклясться, что спит. Очередной кошмар издевался над её мозгом,
подсовывая неправдоподобно радостного Теодора. Как иначе объяснить происходящее? Не может
человек так резко и так кардинально меняться.

Когда они вышли на тропу, ведущую к хижине лесничего, им открылся вид на стадион. Поле для
квиддича подсвечивалось яркими огнями, и это зарево растекалось по снежным локонам метели.
Вдалеке виднелись фигуры игроков, с трудом летающих между кольцами-вратами. Только безумцы
могли тренироваться в такую погоду.

— Ты хотела поговорить со мной, — сказал Тео и сбил дыханием стайку снежинок.

Гермиона с опаской взглянула на него. Что он опять задумал?

— Я весь твой, — Тео примирительно вскинул руки.

Что ж, если он сам этого хочет. Пришло время поговорить.

— Что с тобой было? Почему ты так отстранённо себя вёл? Я совсем не знаю, как на это
реагировать…

— Я был глуп, Грейнджер.

— И всё? Это и есть твоё объяснение?

— Не на того ты смотришь…

— Что? Как это понимать?

— Дай ему шанс… — синие глаза, которые в ночных красках казались чёрными, обратились в
небесную даль.

— Ты о чём?

— Ты знаешь…

Гермиона знала. Но знание это хранилось на дне сундука глубоко в сознании. Однажды Грейнджер
откроет зловещую сокровищницу. И, возможно, это произойдёт быстрее, чем она думает.

— Мне иногда бывает очень сложно тебя понять, — прошептала Гермиона.

Они замолчали. Впервые за время их знакомства Гермиона ощутила неловкую паузу. Раньше они
без проблем могли молчать друг с другом. А теперь всё стало слишком сложно.

188/699
 Тео шел в расстёгнутой мантии и морозный ветер обнимал его тело. Гермиона взглянула на друга
и у неё вырвалось:

— Тебе идёт.

Тео вопросительно взглянул на спутницу.

— Я про подтяжки, — уточнила Гермиона.

— Это благодаря тебе, — отозвался слизеринец и довольно шлёпнул резинкой по груди.

— Что?

— Говорю, спасибо тебе, Гер-ми-о-на, — расплылся в улыбке Тео и безо всякого стеснения крепко
обнял гриффиндорку за плечи.

— Будешь на рождественской тусовке? — она продолжила задавать вопросы, лишь бы не молчать.

Лишь бы не прерывать поток его бархатного голоса.

— Хм… Знаешь, было бы забавно попасть на вечеринку вместе, — Тео коварно подмигнул.

— Только я не пойду, — Гермиона гордо вздёрнула подбородок.

— Нет… — усмехнулся слизеринец и задумчиво взглянул на пролетающих в небе игроков, — вот

ты-то как раз и пойдёшь...

— В смысле? Откуда такая уверенность?

— Мы уже пришли, — Тео указал на домик лесничего и оставил Гермиону без ответа.

Он резко развернулся, и пара снежинок с его кудрей упали Гермионе на лицо. Тео приблизился и
невинно чмокнул её в уголок рта. Гриффиндорка шумно выдохнула, ощутив долгожданное
облегчение. Он замер. И, наклонившись, прикусил её нижнюю губу, а затем нежно облизал место
укуса. Гермиона не успела сообразить что к чему, когда Тео уже подтолкнул её к ступенькам.

— Дождёшься? — обернувшись у самой двери, спросила она.

— Всегда… — ответил Тео и наградил спутницу самой доброй улыбкой в своём арсенале.

Гермиона постучала в заледенелую дверь. Послышались шаги. Хагрид отпёр замок и удивлённо
уставился на гостью.

— О, Гермиона? Сколько лет, сколько зим! — хлопнул в ладоши полувеликан. — Проходи,

проходи.

— Привет, Хагрид!

Гермиона зашла в хижину и скинула мантию, стараясь скрыть эмблему факультета. В доме
лесничего было тепло. Даже немного душно.

— О, здравствуйте, профессор.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — отозвался сидевший за столом Хёрст. — Рад вас видеть.

189/699
 Профессор по защите от тёмных искусств органично вписывался в интерьер. Его беспорядочные
дреды и объёмные льняные одежды прекрасно сочетались с небрежным антуражем домика. Кажется,
Хагрид и Хёрст разделяли предпочтения в стиле. И да, австралиец был босой, несмотря на свирепую
снежную бурю снаружи.

— Какими судьбами, Гермиона? — поинтересовался Хагрид.

Он копошился в посудном шкафу, чтобы найти наиболее чистую кружку для Гермионы.

— Что? Я думала, это ты меня позвал. Мне передали…

— Я? Кто передал? Да нет… — лесничий задумчиво почесал косматую бороду.

— Но я всегда рад таким гостям, ты не подумай!

— Наверное, вышло недоразумение… — заключила Гермиона и укоризненно взглянула в окно.

— Ну, садись, раз уж пришла. Чаю?

— Д-да. Спасибо. Я ненадолго. Не хочу вам мешать.

Гермиона присоединилась к неожиданной компании. Хагрид заварил ей на удивление вкусный

чай. Выяснилось, что это был подарок профессора Хёрста. Сбор горных трав из родного города
австралийца. Четверть часа они беседовали о последних новостях школы. Хагрид всё бурчал о том,
что юное поколение менее смышлёное, чем поколение Гермионы. Никто не хочет учиться, одни
глупости на уме. Ещё они поговорили о погоде и целесообразности зимней обуви. Профессор Хёрст
утверждал, что к холоду привыкаешь, а связь с энергией земли куда важнее плотского комфорта.

— Мисс Грейнджер, директор Макгонагалл рассказала мне историю ваших родителей, — Хёрст
осторожно сменил тему. — Я очень сожалею. Надеюсь, вы простите ей разговоры о личном. Дело в
том, что я могу предложить вам одно заклинание, которое довольно редко встречается в английском
обиходе. Оно берёт свое начало из австралийского шаманства. Я думаю, оно может помочь вам…

— Что вы имеете в виду, профессор? Неужели… — Гермиона вскочила из-за стола.

— Да. Есть вероятность того, что у вас получится вернуть воспоминания близким. Зайдите ко мне
в кабинет, как будет время. Обсудим подробности, — мелодично произнёс профессор. Каждое его
слово вселяло надежду.

— Конечно, профессор! Это прекрасные новости!

Гермиона допила чай и ещё раз поблагодарила друга за гостеприимство, а профессора за чудесные
вести. Попрощавшись с Хагридом и Хёрстом, гриффиндорка спустилась по ветхим ступенькам. Она
задумчиво взглянула на небо и выпустила облако пара. Надежда есть… новости окрыляли. Ей
немедленно нужно было обо всём рассказать Тео! Девушка обернулась по сторонам. Никого.

— Тео? — её голос утопал в снежных валунах.

Ответ не последовал.

— Тео? Теодор?

Гермиона ещё несколько раз позвала слизеринца. Но никто не отозвался. Где он? Тревожные
мысли загудели внутри. Вдруг с ним что-то случилось? Но коварное «я» шепнуло на ушко: «А что,
если это очередная игра?»

190/699
 Декабрьская вьюга полоснула щёки и напомнила о себе. Нет времени рассуждать, нужно
возвращаться в замок. Гермиона шагала по заснеженной тропинке и оглядывалась в надежде
обнаружить своего спутника. Послышался шорох со стороны леса. Треск. Гермиона дёрнулась и
зажгла кончик палочки.

— Люмос! — она с опаской осмотрелась. — Кто здесь? Тео? Что за шутки?

Тео… Выходи, пожалуйста.

В ответ тишина. Возможно, это был ветер или лесной зверь.

Малфой гнался за снитчем, который ускользнул в сторону запретного леса. Острые льдинки
хлестали его по лицу, благо защитное заклинание для глаз открывало обзор. Яркая вспышка. Он
отвлёкся от своей цели и увидел огонёк внизу. В эту самую секунду Драко услышал треск у основания
метлы. Его резко дёрнуло вправо. Влево. Затем движение остановилось. Кувыркнувшись вокруг своей
оси, он полетел вниз. Метла не подчинялась. Драко вцепился в рукоять, отчаянно пытаясь набрать
высоту, но он со свистом летел вниз. Скорость нарастала. Земля всё ближе. Сейчас он расшибётся.
Никто не остаётся в живых, упав с тридцатиметровой высоты. Драко отпустил метлу и судорожно
попытался схватить палочку. Не успеет. Поздно.

Гермиона услышала свист справа от себя. Она обернулась. Кто-то стремительно спускался на
метле. Незнакомец атакует её. Хотя, нет, он… падает! Он сейчас разобьётся! Или собьёт её.

Гермиона машинально произнесла первое пришедшее на ум заклинание. Она вскрикнула. Малфой

с треском ударился о землю и покатился кубарем, сбив гриффиндорку. Он бы переломал себе все
кости, если бы не обволакивающее заклинание, которое успела выпустить Гермиона. Они грохнулись
и по инерции проехали пару метров, пока не уткнулись в сугроб.

— Ты что, охуела?! — взревел Малфой, отпрянув от Гермионы.

Она закашлялась от сильного удара спиной.

— Отвечай, сука! Ты совсем больная?!

— Что?! — крикнула испуганная Гермиона.

Она совершенно не понимала, что происходит, почему он орал и почему так болели рёбра.

— Я никогда не падаю с метлы! Я всё видел! Это ты сделала!

Адреналин запустил цепную реакцию, в которой зарождался гнев. Драко переполняла ярость. Он
кричал так, как раньше ни на кого не кричал. Грейнджер обладала особенным даром разрушать его
искусную сдержанность.

— Что ты несёшь?! — Гермиона в ужасе отползла на пару шагов. — Я же только что жизнь тебе
спасла! Ты бы себе шею сломал, упав с такой высоты!

— Что?! — Малфой вновь сократил расстояние и впечатал её в землю. — Лживая тварь! Чего ты
добиваешься?

Он тряс её за плечи, вбивая в заледенелую твердь. Его взгляд скользнул на одежду.

— Это что… — он нырнул рукой ей за шиворот, чтобы посмотреть бирку, — моя мантия?! Какого
хе…

— Мне дал её Тео!

191/699
 Гермиона дёрнулась, чтобы вырваться, но Малфой крепче сжал хватку. Где её палочка? Она,
вероятно, выпала при столкновении.

— Я не знала, что она…

— Да ты же сумасшедшая! — он с силой бросил её в снег. Замахнулся. И снова схватил. — Я

предупреждал тебя…

— Убери лапы, — крикнула взбешённая Гермиона. Страх развеялся, и на его место пришла злость.
— Убери свои чёртовы лапы! Пусти меня! — она вырвалась, стянула с себя мантию и швырнула ему в
лицо. — Забирай!

Откинув тряпку, Малфой вмиг снова оказался возле Гермионы. Он схватил её за шею, а второй
рукой прислонил палочку к виску.

— Как же ты достала меня, Грейнджер…

— Пошёл ты к чёрту! — она пнула его коленом и с вызовом посмотрела в глаза! — Я не

боюсь тебя! Ты больной на голову садист! Малфой, ты самый… — Замолчи! Замолчи!
Заткнись сейчас же!

Он сдавил её горло так сильно, что у Гермионы спёрло дыхание. Лицо краснело. Она схватилась
обеими руками за его окаменелое предплечье. Каждая мышца Малфоя напряглась. Он придвинул её
лицо к себе. Тяжело дышал.

— Грейнджер, пожалуйста… — фраза была пропитана болью.

Малфой зажмурился и с силой сжал челюсти. Он прижался лбом к ней. Палочка больно впивалась
в висок. Шея немела от смертельной хватки.

Гермиона удивлённо распахнула глаза. О чём он просит?

Задыхаясь, она с хрипом втянула воздух, из последних сил потянулась к нему и…

…нежно коснулась замёрзших губ.

Это не выглядело, как обдуманное решение. Это даже сложно было назвать решением. Импульс.
Глубинный порыв. Необъяснимый. Иррациональный.

Невыносимо желанный.

Малфой ослабил хватку и замер. Он не оттолкнул её, не ударил, не стал сопротивляться. Малфой
позволил ей сделать это. Гермиона испуганно дёрнулась, словно осознала, что только что натворила.
Он открыл глаза и посмотрел на неё. Гермиона впервые увидела страх в ледяном взгляде. Сердце
отбивало сумасшедший ритм.

Ветер полоснул холодом по их телам и пронёс стайку золотистых пылинок между ними.

Драко откинул палочку в снег и, не отрывая взгляда, опасаясь потерять связь, медленно поцеловал
Гермиону в ответ. Внутренности стали затягиваться узлом, когда он осознал, что она поддаётся. Драко
обхватил намокшую спину Гермионы и притянул к себе. Снег обжигал кожу. Мороз пронзал всё тело
гриффиндорки. Но холод не имел отношения к декабрю. Многовековой ледник обрушился ей в душу.
Тысячи ледяных осколков. Она почувствовала, словно весь холод, которым был пропитан Малфой,

192/699
сейчас сочился по её венам. Обжигал лёгкие. Сдавливал сердце. Пальцы рук немели, а мышцы
подрагивали в попытке согреться.

Но это был самый тёплый холод в истории человечества. Горячий холод. Обжигающий.

Малфой жадно впился в её губы, словно наказывал её…

Или себя.

Ярость исчезала, как чёрная кобра, которую усмиряют игрой на флейте. Она сменилась
нарастающим желанием.

Драко обхватил затылок Гермионы и скользнул языком между губ. Она жарко выдохнула и втянула
его язык в себя. Горячий, влажный поцелуй растворял страхи и воплощал в жизнь самые
нереалистичные мечты обоих. Гриффиндорка безо всякого стеснения обняла Драко за плечи.

Он почувствовал то самое сладкое электричество, которое впервые ощутил от соприкосновения с

её рукой в тёмном классе. Только теперь эффект был в стократ сильнее. Но ему хотелось больше.

Ещё больше.

Драко жёстко усилил поцелуй. От резкого толчка они стукнулись зубами. Где та грань
дозволенного? Как далеко он может зайти в желании заполучить больше электричества? В желании
заполучить больше её.

Глубокие поцелуи сменялись жёсткими укусами. Драко сильно впивался в её тело пальцами.
Словно боялся… потерять.

Гермиона утопала в собственном безумии. Она капитулировала перед накрывающими её с головой

эмоциями и отдалась порыву. Грейнджер думала, что никогда не сможет ощутить того влечения, что
было у них с Тео. Но она ошибалась.

О, как же она ошибалась.

Ощущения от страстных движений Драко были другими. Он оказался более жёстким и властным.
Но неведомое чувство в груди пульсировало с той же силой, с которой оно билось, когда Гермиона
находилась в руках у Теодора.
Разрушительная энергия Малфоя была другого цвета, другая на вкус, и звучала по-другому. Но так же
сильно разрывала грудную клетку.

Драко свёл брови и зажмурился ещё сильнее, когда Гермиона обхватила руками его лицо. Он не
мог поверить, что это происходит на самом деле.

Она спускается по ступенькам в свете золотых огней под восторженные взгляды публики. Она
божественна в этом воздушном платье. Она отводит глаза и дарит ему милую, слегка застенчивую
улыбку. Не смотрит на того, с кем обязалась пойти на Святочный бал. Она смотрит на Драко. Она
протягивает руку… Она протягивает руку… Она протягивает руку…ему…

Малфой вскочил, осознав, что произошло. Гермиона упала на локти и осталась лежать в снегу
совершенно беззащитная. Зрачки Драко панически сканировали пространство в поисках… Нашёл! Он
схватил свою палочку и направил на Грейнджер. Рука дрожала. Глаза Гермионы забегали в поисках
своего оружия. Но Драко уже рассёк воздух и вычертил руну, которую Гермиона знала наизусть.
Заклинание забвения снилось ей в кошмарах.

Она зажмурилась. Да. Пусть сотрёт ей память. Так будет лучше. Проще для всех.

193/699
 Но Драко опустил палочку…

Вместо ожидаемого безжалостного «Обливиэйт» послышался резкий скрип снега под его ногами.
Когда Гермиона открыла глаза, Малфой уже шёл в сторону совятни, держа в руках обломки метлы и
промокшую мантию.

Гермиона откинулась и в одной лишь рубашке упала на снег. Из груди вырвался истерический,
нездоровый смех. Гриффиндорка смеялась из-за абсурдности ситуации и своих действий. А может, её
нервная система пыталась таким образом защитить себя от срыва. Тело содрогалось от хохота, но по
щекам текли слёзы. Смех перерос в истерику. Гермиона перевернулась на бок, поджала ноги и
обхватила себя руками. Эмоции прорвали оборону, и она больше не могла их контролировать. Лицо
спазмировалось. Всхлипы не давали дышать. Ей казалось, будто это не она сейчас плачет, лёжа в
снегу на окраине леса. Кто-то другой. И этот кто-то слишком переигрывает. Что за королева драмы?
Кто эта девушка?

Гермиона до этого момента не позволяла себе проявить хоть малейшую крупицу слабости. Но сил
больше не осталось. К счастью, свидетелями горьких рыданий были только ночь, вьюга и
беспощадный декабрьский мороз.

Нотт?

Малфой?

Два таких непохожих слизеринца в её жизни. Одновременно…

***

Забини насильно приволок Тео из библиотеки и заставил облачиться в парадный вид. На этот раз у
Нотта не выйдет увильнуть от похода на вечеринку. Пока парни собирались, к ним в комнату зашли
Дафна, Пэнси и несколько их подруг. Блейз на скорую руку приготовил коктейли, которые
переливались оттенками зелёного, и угостил компанию.

— Где Малфой? — обратился Тео к Блейзу, сидя на своей кровати с двумя девчонками.

— Он был на тренировке, — деловито отозвалась Пэнси. Тео отметил про себя, что ей безумно
идёт красная помада.

— Придурок решил полетать в такую погоду. Вероятно, ему очень хочется отморозить себе яйца,
— ответил Блейз и, взглянув на часы, добавил, — по моим расчётам, он должен был уже вернуться.

— Подождём его? — спросил Тео.

— Подождём… — коварно протянул Забини, глядя на Дафну. Он откинулся на кровать, увлекая

девушку за собой, и задёрнул балдахин.

Прошло больше часа. Тео уже успел обольстить двух прекрасных гостий, и они, кажется, были
готовы на всё. Забини распахнул тяжёлые шторы и вскочил с кровати. Дафна нашла палочку и
поправила причёску.

— Где его носит? — Пэнси недовольно цокнула.

— Семеро одного не ждут! — возмутился Блейз. — А к чёрту! Догонит. Не хочу пропустить свою
последнюю рождественскую вечеринку в Хогвартсе! Пойдёмте, детки! — скомандовал вожатый и
направился к двери.

194/699
 Тео одёрнул пиджак и жестом пригласил дам проследовать за Блейзом.
Протискиваясь между Ноттом и кроватью, блондинка как бы невзначай задела Теодора бедром. Глаза
Тео вспыхнули синим пламенем, и он нежно провёл рукой по изгибам красотки. Она загадочно
хихикнула, и слизеринец наградил её косой улыбкой.

Девушки уже вышли через портрет, когда Тео вспомнил, что забыл палочку.

— Драко? — обернувшись, Нотт столкнулся с другом.

Малфой поднял голову. Его лицо было невероятно бледным.

— Что-то случилось? — обеспокоился Тео.

— Мама умерла.

— Ч-что?

— Я получил письмо из мэнора. Сердце, — Драко протянул дрожащей рукой смятый тёмно-
зелёный конверт. — Я… Я должен… Я должен организовать похороны.

Тео шагнул и крепко обнял друга.

— Я поеду с тобой.

Примечание к части
"Tessellate" и "Left hand free" Alt-J – полярные выходки Тео (не только музыка но и текст идеально
подходит).

Сцена в снегу – "You" Two Feet

Лучше всего послушать эту песню вот тут https://youtu.be/4YjlvuYc9FI?t=1148, начиная с 19:08
минуты.

Мудбор-р-р-рд https://pin.it/7bZmMvP

Вот тут я очень хочу почитать ваши версии и догадки.

Что это было? Что будет?

Ваша М.

P.s. теперь у "Громоотвода" есть группа ВК – https://vk.com/public200605858

195/699
 Глава 14

Конец лета, 1996 год

Драко разорвал рубашку на Тео. Тот вскрикнул. Малфой вдавил друга в кровать.

— Не дергайся, баран. Ты же себе хуже делаешь. Замри. Замри, я сказал! Иначе применю
остолбеней! — прорычал Малфой.

Он смочил бинт в тёмном растворе и аккуратно приложил к кровавому порезу на рёбрах Тео.
Теодор зашипел от боли. Всё его тело было исполосовано ранами. Десятки лезвий разорвали кожу
изнутри.

Это был не первый раз, когда Тео сбегал из дома к Драко. Лучший друг прятал его в своей комнате
и в последнее время всё чаще залечивал раны. Никто из взрослых не знал об этом. Тео никому не мог
довериться, никого не мог подпустить к себе. Только Драко.

Малфой обрабатывал очередной порез над тазовой костью. Зелье пахло болотным илом и
антисептиком. В комнате было прохладно. Толстые стены мэнора не пропускали жару. Но Тео горел.
Извивался от боли. Лекарство жгло, как раскалённое железо. Рана была слишком глубокой.
Разорванные ткани не переставали кровоточить. Останется шрам. Драко коснулся пореза и строго
взглянул Теодору в глаза.

— Какого хрена он с тобой делает? Так не может продолжаться.

— Это всё во благо. Ради великой цели. Он хочет сделать меня лучше, — методично отчеканил
Тео.

— Ты не должен это терпеть.

— Всё в порядке, Драко.

Они оба понимали, что это не так.

Малфой потянулся к ране у шеи, и его рукав приподнялся. Тео перехватил руку Драко
почерневшими пальцами.

— Что это?! — встревожился Тео. Его взгляд приковала чёрная метка. — Ты что, тоже?..

— Да… — Малфой выдернул руку и опустил рукав. Он больше не мог смотреть другу в глаза.

— Но… Как это возможно? Тебе же шестнадцать! — то ли с ужасом, то ли с восторгом спросил

Тео. — Как тебе это удалось?

196/699
 — Ты думаешь, я её в конкурсе выиграл? Блять, Тео, если бы у меня был выбор… Я бы никогда…
— Драко обхватил голову руками.

Новая жизнь обрушилась на его плечи, придавив грузом непрошенной ответственности. Он

должен был стать тёмным магом. Слугой. Он должен был научиться пытать людей и убивать их, не
дёрнув глазом. Он должен был стать лучшим.

Драко принял ношу.

Но он не позволит другу провалиться в эту бездну.

— Пожалуйста, пообещай мне, что ты не станешь… — умоляюще прошептал Драко.

Тео отвёл потемневший взгляд в окно.

— Ты же знаешь, что я не могу… — ответил он.

Драко применил пару лечебных заклинаний и дал другу снотворное зелье. Когда чёрное небытие
поглотило разум Тео, Драко решил оставить его и дать отдохнуть. Выходя из комнаты, он столкнулся с
Нарциссой. Машинально спрятал окровавленные бинты за спину.

— Мама? Что ты здесь дел…

— Драко, успокойся. Я знаю, что ты помогаешь Тео. Ты прекрасный друг, — она нежно провела
рукой по его щеке. — Я горжусь тобой.

Драко облегчённо опустил плечи, но нахмурился.

— Я… я делаю недостаточно, — отрезал сын.

Ему хотелось по-настоящему помочь. Спасти друга.

— Ты позволяешь Тео справиться. Ты его опора, сынок. Это очень многое значит.

— Пустые разговоры. Лучше бы я пошел к его отцу и показал… я бы ему!

Драко сжал кулаки, в которых всё ещё были бинты. Пара капелек крови упала на деревянный
паркет.

— Драко, сильный не тот, кто ранит, а тот, кто защищает… — Нарцисса поматерински обняла его.

Секунда спокойствия была ценнее всего золота мира. Они неспешно пошли вперёд по коридору.
Объятия Нарциссы растворяли гнев.

— Нужно особое мужество, чтобы помочь близкому человеку справиться с трудностями. Ты очень
сильный. Уверена, Тео благодарен тебе, — её мелодичный голос разлился успокоительным эхом по
угрюмому холлу.

— Тео увидел метку.

В глазах матери вспыхнул ужас. Казалось, она успела забыть о том, что её сына обрекли на
верную смерть, поручив невыполнимое задание. Осознание неминуемого сдавило горло. Она
слишком хорошо знала своего Драко и его светлую сторону. Он никогда не сможет убить Дамблдора.
И Волан-де-Морт казнит его за это.

— Драко, мы справимся, — её фраза разила неуверенностью. — Мы с отцом тебе поможем.

197/699
 — Он уже достаточно помог, — рыкнул Драко.

— Прошу тебя, не злись на него. Сейчас мы все должны держаться вместе. Только так мы сможем
пережить это.

***

Канун рождества, 1998 год

Драко коснулся тяжелой кованой двери, и она покорно отворилась. Легко и бесшумно, словно
ничего не весила. Поток ледяного ветра ворвался в Малфой мэнор, подталкивая гостей в спины. Дом
никогда не был таким холодным. Угрюмым. Пустым. Даже во времена захвата Волан-де-Мортом в
мэноре оставался проблеск тепла. Нарцисса умела создавать уют одним только своим присутствием.

Драко шёл по мрачному коридору. Тео следовал тенью. Он крепко держался взглядом за плечи
Драко, опасаясь моргнуть, словно тот мог исчезнуть. Парни были облачены в чёрные пальто с
пуговицами до самого горла. Спины покрывали мантии, которые обвивали тела, поддаваясь зимнему
потоку воздуха.
Безжизненное, бледное лицо Драко искажали глубокие тени. Он не спал вторые сутки. Тео сливался с
чернотой помещения. Одни только синие глаза сверкали во тьме. Мальчики выглядели необычайно
повзрослевшими. Тяжёлый взгляд и траурные одежды прибавляли лет.

— Я хочу выпить, — твёрдо произнёс Малфой.

— Хорошо, — облегчённо выдохнул Тео.

Они направились в гостиную.

Драко почти не разговаривал последние пару дней. Он чётко следовал инструкциям, сохраняя
молчание. Похоронная процессия, десятки убитых горем дальних родственников, пустые шаблонные
соболезнования. Традиции, которые казались нелепыми и чересчур наигранными. Устаревшие
религиозные обряды, вызывающие отвращение. Плачущие, теряющие сознание малознакомые люди.
Двуличные, лживые. Их хотелось разоблачить и уволить из театра. А ещё репортёры… Драко
осточертел весь тот пафос, с которым они описывали жизнь Нарциссы в своих жёлтых газетёнках.
Они сновали и выпытывали подробности её смерти, вопросы наследства и судьбу рода Малфоев.
Гнусные, жалкие гиены. Скачут на руинах его жизни ради лёгкой наживы.

Драко хотелось взорвать их всех. Превратить этот цирк в гору пепла.

Но он не выдавал эмоций. Он был холоден. Сдержан.

Когда он увидел свою фамилию на надгробии, детская вера в несокрушимых родителей в

одночасье рухнула. Драко знал, что однажды матери не станет, но это казалось невозможным.
Далёким. Несбыточным. Она была такой… сильной. Бессмертной. «Малфой» — шептала надгробная
плита. Она убеждала, что существование конечно. Однажды и его инициалы высекут на холодном
мраморе. Жизнь хрупкая, как тонкий лёд. И Драко уже слышал, как разрастаются трещины под
ногами.

Но он не выдавал эмоций. Драко был холоден. Сдержан.

Он разделил тело и душу. Тело воспроизводило ожидаемые обществом действия. А душа… душа и
разум онемели. Драко защитил себя от внешнего мира и спрятал за непробиваемой стеной. Теперь он
сам за себя. Когда гроб, укрытый пышным покрывалом из голубых гортензий, опускали в фамильный
склеп, ни один мускул на его лице не дрогнул.

198/699
 Никаких эмоций. Он был холоден. Сдержан.

Драко провёл мать в последний путь пустым, отсутствующим взглядом. Ничто не выдавало его.
Никто не видел, как сердце сжимали раскалённые цепи, когда Драко опустил старинную раму с
павлинами на небесные гортензии.

«Голубые тучки для самой красивой женщины в мире», — повторял мальчик на фотографии.

Невыносимая боль утраты разрывала грудь. Глубокие ожоги от цепей прорастали и уродовали
сердце навечно. Их невозможно излечить. Частичка светлой души умерла вместе с матерью.

Но никто этого не заметил.

Никто. Кроме Тео.

Жизнь Драко больше не имела смысла. У него больше не было семьи. Не было планов на будущее.
Не было прежних убеждений. Ничего. Только рука друга на плече, которая оставалась последним
якорем в этой реальности. Преданность Тео не давала миру Драко окончательно разрушиться.

Теодор не знал, что сказать. Как правильно поступить в подобной ситуации. Ему отчаянно
хотелось помочь другу. Разделить его боль. Ослабить её. Тео пережил смерть обоих родителей, но у
него не было такой крепкой связи, как у Драко с Нарциссой.

Он не знал, что сказать.

Но ничего не нужно было говорить. Драко ненавидел пустые разговоры. Действия значили
больше, чем слова. И то, что Тео был рядом, кричало громче тысячи фальшивых соболезнований.
Одно его присутствие служило иллюзией спасения. И этой иллюзии хватало, чтобы держаться на
плаву. Тео стал для Драко опорой. Тео нужен ему.

Проходя мимо кабинета Люциуса, Драко резко остановился. С силой толкнул дверь и зашёл
внутрь.

Комнатой не пользовались с момента заключения Малфоя-старшего в Азкабан. Помещение было

холодным. Здесь не топили. Пахло сыростью и старинной деревянной мебелью. Тео зажёг кончик
палочки и осветил кабинет. Холодные блики скользнули по хромированным деталям письменного
стола, хрустальным камушкам люстры и высоким лакированным книжным полкам.

Мебель покрылась пыльным слоем забвения. Кабинет ждал своего хозяина. На столе лежала стопка
писем, перья и чернильница, содержимое которой давно засохло. Драко провёл пальцем по конверту и
узнал почерк отца. Образ Люциуса словно вырос из пустоты.

«А ты повзрослел…» — пронёсся в голове хриплый голос отца. — «Но так и не научился

контролировать себя. Слабак. Моё самое большое разочарование…» Драко стиснул зубы и
перевёл взгляд.

Над выступающим бортом мраморного камина висел супружеский портрет Малфоев. Тяжелая
резная рама подчёркивала величие рода. Статус. Нарцисса сидела на бархатном кресле и преданно
держала мужа за руку. Её лицо украшала едва уловимая улыбка. Люциус стоял за креслом.
Платиновые волосы безупречно уложены назад. Мантия накинута на одно плечо. Рукава рубашки
специально закатаны, чтобы обнажить чёрную метку – предмет особой гордости. Военное знамя.
Медаль за преданность.

199/699
 Драко подошёл ближе и почувствовал, как горький привкус во рту разрастается до тошноты. Вина
и злость пробирались сквозь защитные стены. Он сильнее сдавил челюсти, приказывая себе
держаться.

Тео остался у входа и настороженно наблюдал за действиями друга. Тревожное предчувствие

пробежало морозом по спине.

Возле портрета стояла хрустальная ваза с веточкой голубой гортензии. Она давно засохла.
Пожелтевшие бездыханные соцветия опали и покрылись пылью. Драко попытался взять цветочек, но
тот раскрошился в его руках. Драко гневно сжал кулак.

Он не спас мать. Не смог её защитить. Он не справился. Снова.

Ненависть. Вязкая, чёрная ненависть заполнила вены Драко. Она отравляла его организм,
превращая в наёмника мести.

Драко взглянул на отца и столкнулся с высокомерным пустым взглядом. Люциус надменно

усмехнулся. Серые, как ядовитая ртуть, глаза искрились презрением. Бездушные. Совсем как у сына.
Драко такой же. Точная копия Люциуса. Идеальный наследник. Жестокий. Надменный. И…
трусливый.

Он не спас. Он не смог. Он допустил это снова.

Слабак.

Ничтожество.

— А-а-а-а-а!!! — из горла вырвался раздирающий крик.

Драко схватил палочку и выстрелил разрушительным заклинанием. Молнии со свистом

разлетелись по кабинету, поджигая всё, чего касались.

— Нет! — он гневно дёрнул рукой. Выпустил ещё три разряда.

Вспыхнул огонь. Выстрел. Неподъёмный каменный стол откинуло в дальний угол. Он проломил
пол и раскололся. Взрыв. Пламя нарастало, угрожая проглотить комнату. Тео инстинктивно достал
свою палочку. Но не подходил. Драко нужно выплеснуть эмоции. Ему нужно пережить это.

— А-а-а-а-а!!! Нет! Нет!

Драко отчаянно расстреливал ненавистный кабинет. Он хотел уничтожить всё вокруг. Избавиться
от чёртовых следов отца. Стереть его присутствие. И стереть себя. Уничтожить. Навсегда.

Сверкнул красный луч, и хрустальная люстра с грохотом ударилась о деревянный пол. Стекляшки
превратились в крошево и хаотично разлетелись по углам.

— Нет! Нет! Нет!

Взмах. Удар. Камин рассекла огромная трещина. Раскат грома. Портрет сорвался и рухнул на пол.
Выстрел. Драко взорвал глыбу мрамора, и осколки рассекли портрет на части. Обрывки холста,
словно ошмётки кожи, повисли на раме. Камин превратился в руину. Драко упал на колени, схватил
мраморный осколок и силой вонзил его в заклеймённое предплечье. Он высечет это чёртово знамя!
Вырвет его! Уничтожит ненавистную метку!

И всё своё прошлое.

200/699
 — А-а-а-а-а!!!

— Драко!

Драко занёс камень над рукой. Раздался глухой удар разрывающейся плоти. Крик. Удар. Чёрная
змея забилась в агонии. Послышалось шипение. Драко трясло от гнева и отчаяния. Его тело охватили
конвульсии. Удар. Удар. Удар. Он не мог разжать камень. Не мог остановиться. Удар. Удар. Удар. От
места, где был Драко, поползла ледяная волна. Пол покрылся изморозью. Холод трещал.

— Что ты делаешь? Драко, остановись! — кричал Тео.

Но он был далеко. За гранью реальности. Гнев оглушал.

Разорванный портрет покрылся льдом. Треск. Асимметричные узоры превратили ошмётки в

жуткие хрустальные скульптуры. Герои картины замерли. Треск. Хруст. Мороз разрастался, как
смертоносный плющ, покрывая мебель инеем. Но огонь поглощал комнату сверху. Он поднимался по
стенам и безжалостно растекался по потолку. Языки пламени слизывали жизнь. Книжная полка
проломилась, и множественные тома с грохотом обрушились в пасть пламени. Стены трещали.
Неведомая сила разрывала каменную кладку, как игрушечные кубики. Драко с отчаянием вонзал
острый камень в руку, и вены рвались под натиском мрамора. Удар. Ещё. И ещё. Хлынула кровь.
Горячие капли брызгали на пол и превращались в алые льдинки. Драко кричал. Но не чувствовал
боли. Удар. Он ничего не чувствовал, кроме горя. Раздирающего сердце, беспощадного горя.

— А-а-а-а-а!!!

Огромный кусок стены рухнул, как поверженное чудовище. В воздух поднялись клубы пыли.
Трещины отрывисто и хаотично поползли на потолок.

Утрата. Необратимая утрата. Ничего невозможно изменить. Удар. Удар. Удар. В кровавом месиве
из кожи и мышц блеснула кость.

— Драко, стой! — Тео схватил его за руку.

Он упал на колени рядом. Разомкнул окровавленные пальцы и выбросил камень. Крепко обхватил
разорванную руку, чтобы остановить кровотечение и прижал Драко к себе.

Драко вырывался и кричал. Ледяная волна обжигала руки Тео. Огонь грозился наброситься сверху.
Пол рассекали трещины. Всё вот-вот рухнет. Исчезнет. Пропадёт. И схоронит их вместе с собой.

Драко кричал. Его шею обвивали пульсирующие вены. Голосовые связки на пределе. Стены
трещали. Он не мог плакать. Даже сейчас он не мог позволить себе слабость. Взрыв. Слёзы –
непозволительная роскошь. Он бы хотел. Чёрт возьми, он бы очень хотел! Грохот. Но не мог
разрядиться. Не мог выпустить тьму. Он сдерживал ядовитую смесь скорби и ненависти внутри. Окно
под давлением холода треснуло, и покрытые инеем стёкла обрушились на пол.

— Ты не он! Ты ни в чем не виноват! Слышишь? Ты не виноват! — Тео обхватил Драко другой

рукой и сильнее прижал к груди. Он почувствовал, как тело завибрировало от разрывного крика друга.
— Ты не виноват! Ты не виноват! — покачивался Тео, повторяя слова, как мантру.

Он впился пальцами в Драко так, что те побелели. Кровь растекалась по рукам, обвивая их, словно
бордовые браслеты. Он спасёт его. Он нужен ему.

— Ты не виноват! Ты не виноват! Драко! Ты не виноват!

201/699
 Тео обхватил рукой его подбородок и поднял голову. Драко увидел… Из синих напуганных глаз
текли слёзы. Слёзы тревоги и страха.

— Ты не виноват, Драко…

Секунда. Судорога отпустила тело. Драко сдался. Он уронил голову на грудь Тео. Он больше не
кричал. Тео прижался щекой к волосам. Всё ещё покачивался. Драко почувствовал, как пара капелек
упали ему на шею. Горячие. Они подействовали, как обезболивающее. Дрожь постепенно унималась.
Тео изо всех сил сжимал Драко. И плакал. Сквозь отрывистые всхлипы Драко слышал шёпот друга,
который твердил одну и ту же фразу – «ты не виноват». От потери крови темнело в глазах. Мир
расплывался и таял. Тьма разрасталась. Поглощала.

Пламя пожара подступало ближе. Карниз оборвался и огненная вспышка почти коснулась искрами
фигур на полу. Грохот. Каменные стены рассыпались, хороня под собой остатки кабинета. Треск.
Ледяная волна добралась до потолка и сцепилась с огненным монстром. Раздалось яростное шипение.
Две стихии сражались на смерть. Огромная трещина пронзила старинную лепнину и сражающихся
стало трое.

Мир вокруг рушился.

Но рядом с Тео боль немела. Отступала.

На руинах прошлого зарождалась новая эра.

Драко не один.

И он не виноват.

***

Тео зажал бинт зубами и потянул на себя. Крепко обхватил раненое предплечье Драко в попытке
обездвижить. На месте чёрной метки зияла глубокая рана. Алая кровь просачивалась сквозь слои
марли. Металлический запах пробуждал тошноту. Драко застонал и изогнулся всем телом. Бинт
выскочил.

— Не дергайся, баран. Замри! Иначе я применю остолбеней! — рявкнул Тео и впечатал голову
Драко в кровать.

— Где-то я уже это слышал… — хрипло засмеялся «пациент».

В комнате Малфоя было холодно и мрачно, как, впрочем, и во всём мэноре. Тео зажёг камин и с
помощью магии придвинул огромную кровать поближе к огню. Становилось теплее. Но, возможно, не
от огня. Оранжевый свет очертил фигуры двоих. Драко заламывало от боли. Его измождённое лицо
сковывала судорога. Волосы взмокли от лихорадки. Разорванная рука лежала на коленях друга, вторая
яростно вцепилась в кровать. Тёмно-зеленое покрывало разукрасили багровые разводы. Они
напоминали атлас мира. Кровавые материки в зелёном океане бархата.

Тео разорвал рукав испачканной рубашки. Он нашёл в шкафчике у стола остатки зелий, которыми
Драко когда-то залечивал раны ему самому. Тео приготовил лечебный раствор и замочил в нём бинты.
Когда лекарство коснулось рваной раны, Драко дёрнулся от огненной боли – так сильно жгло
заживляющее зелье. Тео снова обхватил искалеченную руку и стал равномерно наматывать бинты.
Белая змея двигалась по спирали, обнимая разорванную плоть. Повязка покрывала всё больший
участок раны. За жгучей болью по телу растекался приятный холодок. Тео старался действовать
аккуратно. Он едва касался, не отрывая взгляда от Драко. Ловко орудуя пальцами, Теодор натянул
оставшийся бинт и, склонившись, разорвал зубами кончик надвое. Пальцы раненой руки дотронулись
202/699
до груди Тео. Он на секунду замер. Драко тоже. В тишине перешёптывались два сердцебиения и треск
камина. Драко почувствовал, как холодок от лекарства сливается с волной успокоения, которую
обычно дарил глубокий взгляд Теодора. Но теперь было что-то ещё… Тео пропустил вдох. В голове
не было ни одной мысли.

— Почему не магией? — Драко скользнул глазами по бинтам.

Взгляд Тео проследовал за ним.

А действительно, какой смысл был в том, чтобы делать перевязку руками, а не бесконтактной
магией?

Тео отмер. Сморгнул неловкость. Выровнялся. Обмотал концами бинта руку и связал их в крепкий
узел. Драко дёрнулся от резкого движения.

— Хочу видеть, как ты страдаешь, — усмехнулся «лекарь».

Тео вытер руки о штаны и призвал белоснежную палочку. Он прошептал несколько заклинаний, и
Драко почувствовал, как боль становилась слабее, а рана начинала чесаться. Ускоренное заживление.
Сложные чары.

— Ты выучил новые целебные? Где? — Драко вопросительно изогнул бровь.

— Жизнь заставила… — весело ответил Тео и плюхнулся рядом с другом. Тот поморщился:
ударная волна зацепила руку.

Они лежали в тишине. Снегопад усиливался. Вьюга стучалась льдинками в окно, напоминая, что
мир вокруг всё ещё существует. В камине треснуло полено, и стая искорок взмыла вверх. Тео,
забавляясь, подхватил искорки стихийной магией и заставил их танцевать под потолком. Подчиняясь
плавным движениям его пальцев, они кружили, словно звёздочки. Потрескивали и разгорались. Драко
задумчиво наблюдал за импровизированным небосводом. Буря в голове успокаивалась, и мысли
больше не носились, как ошалевшие. Они, словно искорки под потолком, поддавались волшебному
танцу заботливого хореографа.

Драко чувствовал опустошение. Ненависть на себя и на отца прорвалась сквозь нерушимые стены.
Он выплеснул её. Она ушла. Словно ему действительно удалось вырвать своё прошлое вместе с
чёрной меткой. Он осознал. Драко истинно прочувствовал, что его судьба отныне принадлежит только
ему. И он не хотел катиться в пропасть. Всё, из чего раньше состояла его жизнь – это гнев. Теперь его
не стало. Пустота внутри молила, чтобы её заполнили новыми чувствами.

— Тео… — выдохнул на звёздочки Малфой.

— М? — взглянул на него Тео.

Драко обернулся, и они встретились глазами.

— Спасибо тебе.

Теодор хохотнул и посмотрел на искорки.

— Отработаешь.

Драко улыбнулся. Как приятно было снова улыбаться.

— Я всё ещё хочу выпить.

203/699
 — Намёк понят. Я сейчас.

Тео вернулся с двумя тяжёлыми гранёными стаканами и бутылкой огневиски. Он, левитируя
предметы перед собой, разлил янтарную жидкость по стаканам и протянул один Малфою. Драко
приподнялся и сел рядом с Тео. Он сделал глоток, немного поморщился и снова улыбнулся. Алкоголь
приятно обжигал горло.

— Что дальше? — спросил Драко куда-то в пустоту. Вопрос включал в себя сразу несколько
вопросов.

— А что дальше? — Тео смотрел на огонь и пил свой напиток.

— Я не знаю… — Драко запнулся, словно решался сказать что-то важное. — Какой во всём этом
смысл?

Тео обернулся на друга. Он посерьёзнел.

— Если тебе не нравится твоя жизнь, ты можешь попробовать построить новую реальность.

Драко тягостно вздохнул.

— Да, я понимаю, как это высокопарно звучит, — продолжил Тео, не отрывая взгляда, — но что
остаётся? При рождении нам раздали классные карты. Родители постарались разыграть их самым
дерьмовым способом. Спасибо им за это. Половина колоды нахрен утеряна. Другая разорвана или
перепачкана. И всё. Мы либо сидим с дерьмовым раскладом, либо рисуем новые карты.

— Мерлин, тебе точно нужно идти в политики.

— Мы сами в ответе за свои задницы. Ну да, такое бывает. Мир несправедлив. А мы бедные,
несчастные… Но как насчёт не проебать эту красотку жизнь?

— Звучит заманчиво, — задумчиво усмехнулся Драко.

Он поднял стакан к огню. Тёмный виски в свете камина переливался яркими красками и
напоминал жидкий янтарь. Приятные ассоциации одновременно охватили разум парней.

— Можно я дам совет? — спросил Тео.

— Попробуй.

— Откройся ей, — Тео отвернулся к огню. Он снова стал серьёзным, а в глазах мелькнула грусть.
— Не потеряй свет из-за старых убеждений… которые даже не твои.

— О чём ты говоришь?

— Ты понимаешь, о чём… точнее, о ком я. Ещё не поздно изменить жизнь. Мне кажется, она
может в этом помочь.

Драко прикрыл лицо ладонью здоровой руки. Сладкий аромат пробирался в воспоминания. Звук
жадных движений. Ощущение жжения на руках. Её промокшая спина. Рваное дыхание. Напуганные
глаза.

— Малфой… Драко… — Тео коснулся его затылка.

204/699
 Драко вздрогнул. Отклонил голову и сильнее упёрся в руку друга. Нет смысла играть в идиота,
если Тео видит его насквозь. Может, и правда пришла пора снимать маски?

— Это невозможно, — глухо сказал Драко. Слова сочились болью, которая гноилась в его сердце
много лет.

— Ты меняешься, — Тео крепче сжал его затылок. — Она это видит. Одна из немногих, кто видит
твою чёртову светлую сторону…

Едкая правда щипала глаза. Драко скинул руку Тео и упал на спину.

— Легко быть благородным рыцарем, когда сражаешься с явным злом… а не когда тебя мучают
мысли о собственной никчёмности.

— Победить собственную никчёмность тоже нужны силы.

Тео допил виски и отправил стакан на комод. Он мягко опустился рядом с Драко и продолжил:

— Только я тебя прошу, не вымещай свои экзистенциальные терзания на ней. Она впечатлительней,
чем кажется. Она хрупкая, хоть и сражается, как чёртов воин.

Драко прикрыл глаза и сжал челюсть. Он ненавидел то, что в её присутствии вёл себя как
разъярённый второкурсник. Вымещал гнев, чтобы напитаться её чистыми, искренними эмоциями.
Чтобы вкусить жизнь. А она терпела. Не велась на поводу у садиста. Смелая, гордая девочка.

— Будь я на её месте, я бы проклял себя, — заключил Драко.

— Я бы тоже, — засмеялся Тео.

— Тогда почему ты думаешь, что она… заинтересована? — то, что Драко произнёс это вслух,
было невероятным усилием над собой.

— Наблюдательность — сильнейшее оружие.

— Не работает твоя чёртова наблюдательность.

— М-м-м?

— Только не говори мне, что ты этого не замечаешь. Она же пожирает тебя глазами. Тебя, —
Драко медленно и тягостно выдохнул. — Она отчаялась до того, чтобы поговорить о тебе со мной! Ты
можешь себе представить, чего это стоило в её сахарном мире? Она хочет тебя, Нотт. Тебя. Не меня.

— Ты прав. И не прав… — Тео коварно улыбнулся. Он был очень доволен разговором.

— Что?

Тео вскочил и навис над другом. Кудри упали на глаза.

— Малфой, блять, мы ей оба нужны. Как можно быть таким умным и тупым одновременно?

Драко ткнул нравоучителя в плечо, и тот снова упал на кровать.

— Сука, с чего ты взял? — рыкнул Малфой.

— Если я скажу про наблюдательность, ты мне врежешь?

205/699
 — Однозначно.

— Тогда интуиция…

Они замолчали. Тео веселился. Драко злился. Тео усмехался, как безумный заговорщик. На лице
Драко читалась серьёзность и боль.

— Как ты себе это представляешь? — еле слышно протянул Драко.

— Кое-как представляю… — многозначительно ответил Тео, танцуя бровями.

— Псих.

— Посмотрим… Ты мне потом ещё спасибо скажешь.

И снова тишина. Парни погрузились в свои размышления. Каждый проживал в воображении

альтернативные жизни возможного будущего.

Тео обернулся на Драко, тот посмотрел в ответ. С минуту они молча смотрели друг на друга, не
решаясь прояснить мысли вслух.

— Я не хочу здесь находиться, — прервал молчанку Драко.

— Поедем ко мне?

— В ту дыру?

— Ты оскорбляешь мои чувства, — Тео показательно всплакнул. — И вообще, я бы на твоём месте

не выёбывался.

— Ладно… Только если на кровати буду спать я, — губ Драко коснулась лёгкая улыбка.

— Как скажете, мой господин, — Тео медленно моргнул, изображая покорность. Он улыбался,
потому что заметил — Драко становилось лучше. — Отправишь патронус Забини?

Драко закрыл глаза и нахмурился.

— Я не могу больше вызывать патронус, — прошептал он.

В его теле было слишком много боли. Слишком много страданий. Для призыва патронуса
необходимо подумать о чём-то светлом. Нужны хорошие чувства и воспоминания. А в душе Драко
осталась только беспросветная тьма. Сковывающая. Удушающая.

Тео взмахнул палочкой и невербально заключил в серебряный луч послание. Вестник выскочил
сквозь заледенелое окно и унёсся к адресату. Две пары глаз проследили, как серебряный огонёк
постепенно утонул в декабрьской непогоде.

— Расскажи мне что-то… — Драко не мог больше вариться в котле ядовитых мыслей.

— Например?

— Что хочешь. Просто не молчи.

— Давай почитаю? — оживлённо предложил Тео и призвал к себе небольшую книгу в жёлтой
обложке. — Теория времён Йонаса Канвальда к вашему вниманию!

206/699
 Драко улыбнулся и закрыл глаза. На внутренней стороне прикрытых век извивались пёстрые
узоры. Бархатный голос Теодора заполнил темноту. Он мог без устали читать о своих любимых
теоретиках. Драко не вдумывался в суть, лишь слушал звуки. Сложные предложения сливались в
плавную, гипнотическую мелодию. Это было похоже на чтение перед сном. Сюжет истории неважен,
главное — слышать голос родного человека. Голос, который успокаивает. Опьяняет. Усталость
затуманивала сознание, мелодия погружала в вязкую пучину грёз. Тело растекалось по тёмно-
зеленому покрывалу. Тео понизил громкость, когда заметил, что Драко стал дышать глубже. Уснул.

Чтец заботливо улыбнулся.

Драко сумел заснуть, несмотря на ужасные события последних дней. Он спал, потому что Тео был
рядом. Потому что с ним он чувствовал себя в безопасности. Потому что он не один.

Тео замолчал. Отложил книгу. Подпёр голову ладонью и опустил тяжёлый взгляд. Драко хмурился
во сне. Он что-то простонал и изогнулся, подтягивая колени. Бинты на раненой руке стали совсем
бордовыми. Тео скользнул пальцами по воздуху и повязка сменилась на свежую.

Он прислушался к размеренному дыханию Драко и невольно подстроился в такт. Тео пристально

всматривался в бледное напряжённое лицо.

Тёмные ресницы подрагивали от беспокойного сна. Голубые сплетения вен проявлялись сквозь
тонкую кожу у глаз. Губы были слегка приоткрыты. Виднелась кромка передних зубов. Сведённые
брови образовывали глубокую морщинку.

Тео тоже нахмурился. Потянулся рукой. Импульсивный порыв. Он захотел разгладить эмоцию
боли на лице Драко… но замер в последний момент.

Он заставил себя оторвать взгляд, ощущая, будто делает что-то неправильное, будто сейчас его
кто-то уличит в преступлении. Заломал пальцы.

Он встал с четырёхместного ложа и тихо, еле касаясь пола, подошёл к огромному окну. Минуя
сторону, где спал друг, Тео взмахнул палочкой и убрал ленты окровавленных бинтов. От вида
багровых пятен внутри снова всё сжалось.

Подоконник был настолько широким, что мог послужить ещё одной кроватью. Забравшись на него
с ногами, Тео снял обувь и прикоснулся голыми стопами к холодному мрамору. Тонкое стекло окна
обильно залепил снег.

Ловко щёлкнув пальцами, волшебник приоткрыл заледеневшую створку. Морозный ветер

полоснул по коже. Драко поёжился от внезапного прикосновения холода. Тео поймал себя на желании
укрыть лежащую в темноте фигуру, но остановился, убеждая себя, что это было бы странно.
Невнятные чувства от вида спящего друга забирались в район солнечного сплетения. Тео беспокоился
за Драко. И за себя…

Он прикрыл веки. Переживания и тревога сводили живот, словно неизученные скользкие морские
твари, которые обволакивают тебя и тянут на дно. Тео неосознанно провёл под глазами рукой. Нежная
кожа пекла от недавних слёз.
Малфой видел его слёзы. И это было очень странно.

Всё было странно.

Тео вспоминал день, когда Грейнджер помахала ему. И почувствовал тепло. Тепло, которое пугало.
Тепло, которое слишком глубоко прорастало в сердце. Тепло, которое по закону жанра потом
обязательно кто-то обрубит… и станет слишком больно.

207/699
 Уголёк забытой сигареты обжёг замёрзшие пальцы. Тео дёрнулся. Снова открыл глаза. Тёмные,
цвета шторма, они сливались с зимним ночным небом. Он посмотрел на Драко, который спал в
объятиях долгой декабрьской ночи, и его снова накрыла странная эмоция. Непрошеная,
необъяснимая… нежность.

Нежность?

Осознание заставило сжать зубы.

Это странно.

Это странно. Это

странно.

Он всё ещё не разобрался в своём отношении к Грейнджер, и тут же, при виде спящего Малфоя,
глубоко внутри, там, где все прячут свои секреты, зарождались новые пугающие чувства. Чувства,
которые могут всё разрушить. Тео не готов потерять друга из-за… того, в чём даже себе признаться
невозможно.

Нет. Это полный бред. Это следствие усталости. Искажённый ответ организма на стресс. Это
совсем невовремя. Не по плану.

Тео устало провёл рукой по лицу.

— Пиздец… — вырвалось на выдохе. Он прислонился щекой к заледенелому окну и его взгляд

снова, словно чёртовым магнитом, притянуло к лучшему другу, утопающему во тьме.

Тео выкурил сигарету, не отрывая глаз. И ещё одну. Он понимал, что разумнее было бы уйти в
гостевую комнату, в зал… да куда угодно, лишь бы не сидеть на подоконнике и не рассматривать
спящего, как маньяк. Но он не мог остановиться. Не хотел. Взгляд был единственным, чем Тео мог
коснуться Драко. Чтобы не разбудить. Не напугать. Чтобы всё не испортить. И чтобы Драко никогда
не узнал об этом. Ночь была соучастницей Тео. Она укрывала тревожный, жадный взгляд под полами
своей чёрной мантии. Нет ничего противоестественного, чтобы просто смотреть. Правда?

В рёбрах становилось тесно от внутреннего противоречия. Они сдавливали напуганного зверя,

словно клетка. Тео выровнялся, чтобы вдохнуть поглубже, и почувствовал, как в груди зарождаются
вибрации. Только не это. Он спустил ноги с подоконника и вцепился пальцами в край. Успокоиться.
Нужно успокоиться. Но дрожь уже разносилась по комнате. Обледенелые стёклышки окна заметно
вибрировали. Снег, подрагивая, сползал. В камине затрещали угольки. Вибрации превратились в гул.
Дрожь оживляла кровать, стол, комод и книжные полки. Комната дрожала, словно от небольшого
землетрясения. Драко поморщился и мотнул головой. Тео спрыгнул босыми ногами на пол и
беззвучно поспешил к выходу. Схватившись за ручку, он обернулся и снова прикоснулся взглядом.
Единственным, чем мог. Драко спал. В синих глубинах мелькнуло признание, плотно скованное
страхом. Ужасом.

Это странно.

Это странно. Это

странно.

Тео тихо прикрыл дверь с обратной стороны и сполз на пол. Он упёрся лицом в ладони и еле
слышно простонал.

208/699
 Этого не может быть.

Нужно отвлечься. Раз уж сон сегодня не входил в развлекательную программу, нужно было чем-то
занять мысли. Книги. Точно. Тео знал, где у Малфоев библиотека. Он провёл в ней много часов, в те
дни, когда сбегал от отца.

Тео, словно бесшумная тень, плыл по тёмным, пустым коридорам мэнора. Босые ноги мёрзли от
холодного деревянного пола. Но Тео не замечал дискомфорта. Его физические ощущения меркли по
сравнению с эмоциональной баталией.

Войдя в библиотеку, Тео сразу же по привычке сделал глубокий вдох. Лёгкие наполнил запах
ветхих страниц, книжной пыли и… дома. Пчёлы в груди складывали оружие. Дрожь унималась.
Улыбка едва коснулась губ. Тео пробежался пальцами по корешкам и достал книгу, которую он
неоднократно перечитывал в тяжёлые моменты. На удивление, это не был заумный научный труд. Нет.
Затёртая чёрная обложка с золотыми буквами скрывала
приключенческий роман о волшебнике, который, изменив ход истории, спас весь мир и обрёл покой.
В основу сюжета была положена судьба братьев Гор. Тео вдохновляла смелость главного героя и его
преданность вечным ценностям. В момент, когда протагонист стоял перед тяжелым выбором, Тео
всегда был на его стороне. Всегда. Общее благо выше единичного случая.

Тео забрался в огромное кожаное кресло напротив камина. Он глотал страницы одну за другой и,
казалось, на несколько часов выпал из реальности. Идеально. Тепло огня пробиралось под кожу и
расслабляло мышцы. Появлялось чувство уюта. Тео оторвал взгляд и задумался о последней
прочитанной строчке. На полке у камина он заметил несколько альбомов с колдографиями.
Серебряный корешок был подписан каллиграфическим почерком – «1976 год». Тео нахмурился,
отложил книгу и поднялся. В альбоме хранились студенческие воспоминания Нарциссы и Люциуса.
Фотографии молодых родителей Драко напоминали о том, как быстротечна и хрупка жизнь. Вот
Нарцисса безмятежно улыбается и кротко держит молодого аристократа за руку. Она тогда не знала,
чем расплатится за их союз. Тео бездумно листал изображения, пока не наткнулся на фото, которое
недавно ему показывала Грейнджер. Профессор по защите от тёмных искусств Супмет стоял в
окружении своих лучших учеников. Среди них была его мать. Люциус стоял ближе всех к профессору.
Марианна держала в руке тетрадь со знаком переплетения трёх времён. Точно такой же был на доске.
Ещё на доске были странные формулы. Тео не видел таких раньше. Он присмотрелся и сумел
прочесть только обрывок фразы – «Обскуры энергетически способны…». Тео достал снимок и
заглянул на обратную сторону. Выцветшие чернила беглым почерком гласили: «Время следует
использовать творчески, любое время — шанс совершить великое». В правом нижнем углу был
знак в виде трёх лепестков, переплетённых между собой. Триединство времени.

Немая искра. Это оно! Зрачки Тео расширились, как у дикой кошки, заметившей добычу. Он
бросил альбом и выскочил из библиотеки. Тео бежал по коридорам мэнора, крепко сжимая
фотографию. Выцветшие буквы дразнили надеждой. Тьма давила на глаза. Тео бежал по памяти. Он
сшиб какую-то вазу. Она с грохотом разбилась. Наверняка очень дорогая. Но он не остановился, пока
не упёрся в спальню Драко. Сердце выпрыгивало. Горло жгло. Прежде чем приоткрыть дверь, он
немного отдышался.

— Акцио сумка, — шепнул Тео в проём, и вещи приземлились в руки.

Драко не проснулся. Тео закрыл дверь. Он зажёг кончик палочки и выпустил огонёк света в
воздух. В тусклых лучах парящего шарика Теодор достал из сумки дневник изобретателя маховика
времени. Руки тряслись. Тео судорожно листал страницы в поисках… Нашёл! Зашифрованная фраза,
написанная беглым почерком на несуществующем языке, и знак триединства времён. Тео поднёс к
глазам надпись на фотографии и сравнил английскую версию с зашифрованной. Количество символов
совпадает. Они объединены в те же слова. Тело дёрнуло волной дофамина. Это та же фраза. Это она!

Это и есть разгадка шифра!

209/699
 Электрическая волна прострелила позвоночник и разнеслась по телу удовольствием открытия.
Широкая улыбка озарила уставшее лицо.

Зная некоторые буквы, можно попытаться путём подбора и методом исключения расшифровать
остальные. И прочитать весь дневник.

Тео схватил свои вещи и снова побежал в библиотеку.

***

Гостиная погрязла во мраке. Тусклый свет едва просачивался сквозь тяжёлые шторы. Запах крови
смешивался с ощущением чёрной магии, и этот дьявольский коктейль вызывал тошноту. Голубые
гортензии устилали пол.

— Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь? — низкий голос отца отбивался эхом
от стен.

— Не знаю я…

— А грязнокровка? — прорычал Фенрир.

— Постойте, — резко произнесла Нарцисса.

Её кожа была бледнее обычного. Она обернулась к Малфою и коснулась рукой его щеки:

— Драко, ты сильный, — комнату поглотил мутный туман. — Не потеряй свет из-за старых
убеждений… которые даже не твои.

— Мама… — прошептал Драко.

Он поднял руки. Хотел обнять её. Но Нарцисса превратилась в холодный ветер и растаяла.

Карие глаза искрились злобой и мольбой… Она была напугана. Но при этом необъяснимая отвага
не покидала гриффиндорку. Смелая, гордая девочка.

Она была на вкус как персиковый пирог и горечь страха. Снег обжигал. Драко впивался в её
промокшую спину, будто боялся потерять. Она обхватила его лицо. По телу пронеслись иголочки
страха.

— Не знаю… Может быть… Вроде да…

Чёрный дым, выворачивающий органы. Холод. Страх. Крики. Мамина рука на плече.

— Нет, пожалуйста, я ничего не знаю!

— Мерзкая лгунья! — Беллатриса резко дёрнулась вправо и припала к её руке.

Серебряный кинжал вонзился в плоть. Отчаянный крик боли пронзил мрачную комнату Малфой
Мэнора. Алые горячие пятна сжирали снег.

Он смотрел ей в глаза, нацелив палочку. Обливиэйт. Она лежала на деревянном полу и судорожно
тряслась от боли, пока сумасшедшая ведьма вырезала надпись «грязнокровка» на тонкой руке.
Нарочито медленно.

— Драко… — она повернулась, и крик растворился.

210/699
 Гермиона смотрела на него. Агония заполнила медовый взгляд. Зрачки расширились. Она часто и
сбивчиво дышала, сцепив зубы. Слёзы беспомощности катились по замёрзшему лицу. На щеке
прорастали веточки инея.

Боль. Адская, раздирающая боль. Он чувствовал её боль. Каждый удар сердца. Серебряный
кинжал разрезал его руку. Кинжал превратился в тупой гранитный камень и разрывал его плоть,
оставляя кровавые потёки. Рёбра наполнялись свинцом, лишая возможности вдохнуть. Дышать
невозможно. Он сейчас задохнётся. Это последняя секунда. Драко попытался что-то сказать, но его
челюсти плотно сжаты. Медовый взгляд. Чёрный дым. Страх. И снова крик.

— Драко, — шепнули морские волны.

Нет выбора…

— Драко… ты не виноват, — шум прибоя усиливался. — Ты не виноват… Ты не виноват…

— Нет, пожалуйста, я ничего не знаю! — девичий голос вытеснил всё.

Осталась тьма. Пустота. Ничего не существует. Только её крик:

— Нет, пожалуйста!

— Ты не виноват… — волна угрожающе нарастала. Она утопит его.

— Я ничего не знаю! Пожалуйста! — Гермиона кричала, лёжа на покрывале из голубых гортензий.

Нет выбора…

— Драко! — янтарный страх.

— Драко…

Синяя глубина. И слёзы. Слёзы. Слёзы. Слёзы. Он плакал. Из-за него.

— Откройся ей… — гудело море, — она сможет тебе помочь.

Драко резко подскочил на кровати, и его тут же пронзила боль раненой руки. Реальность
беспощадно врывалась в сознание, убеждая в том, что его жизнь — кошмар, от которого невозможно
проснуться. Камин не горел. Из окна проскальзывал морозный ветер. Холод бодрил. Где Тео?

Драко пошёл в библиотеку. Голова кружилась от спиртного, зелий и большой потери крови.

Тео дёрнулся, когда скрипнула дверь, но не оторвался от занятия. Драко неспешно вошёл в тёплую
библиотеку. В комнате царил беспорядок. Его друг сидел на полу в окружении книг, бумаг и
изломанных перьев. Он что-то писал. Черкал и переписывал. Чернила пролились на ковёр.
Персидский ковёр шестнадцатого века.

— Что ты делаешь? — изумился Драко.

— Я нашёл ключ! — воскликнул Тео и взмахнул стопкой бумаг. Драко не успел разобрать надписи.
— Фото твоих родителей вместе с Темпусом — помнишь, я тебе рассказывал об изобретателе
маховика? — всё это время хранилось в альбоме. Он подписал его. Видимо, на память… Той самой
фразой, которая повторяется в дневнике. Только в дневнике она зашифрована, а на фото написана на
английском. Их объединяет один знак! Тот самый знак, который нашла Грейнджер! Я смогу

211/699
расшифровать дневник Темпуса! Драко, это успех! — безумец тараторил, словно заведённый. Он
вдруг что-то вспомнил или придумал и тут же бросился это записывать.

Драко ничего не понял. Но Теодору явно было радостно.

— Отпразднуем? — снисходительно предложил Малфой.

— Да. Безусловно… — отрезал Тео, не отрывая взгляда от записей. Он был не здесь.

Несмотря на то, что Драко сотни раз видел Тео таким, он всё ещё удивлялся, как азарт
исследования мог так сильно поглощать внимание. Тео увлечённо переписывал зашифрованные
слова и, казалось, уже успел забыть, что секунду назад разговаривал с Драко. Декорации вокруг
меркли. Они не имели значения.

Только цель.

Драко наблюдал за Тео. Уставшее лицо, впалые щеки, пересохшие губы, которые что-то беззвучно
шептали, и безумные… безумные глаза. Драко был уверен, что если он просто оставит Тео здесь, тот
сможет просидеть в библиотеке ещё пару суток, пока не вырубится от истощения.

Тео оторвался от записей, запустил руку в волосы и задумчиво окинул взглядом бумаги перед
собой. Почесал голову. Закусил кончик пера. Драко охватило дежавю. Она делала так же, когда
усердно думала о чём-то. Драко наблюдал за ней в библиотеке. И на уроках… И в Большом зале…
Всегда.

— Ты голоден? — заботливо спросил Малфой, вспомнив, что в последний раз они ели в школе.

Тео с силой оторвал взгляд от бумаг. Пару мгновений он пустыми глазами смотрел на Драко.
Мысли всё ещё крепко держались за расшифровку дневника. Но потом он сфокусировался на
вопросе, и синий взгляд ожил.

— Эй, стоп, — улыбнулся безумец, — это я сейчас в роли сиделки! — он поднялся и

показательно-заинтересованно склонил голову. — Ты голоден?

Драко закатил глаза.

— Да. Очень, — усмехнулся он.

— Отличный признак, — Тео хлопнул Драко по спине; удар отозвался ноющей болью в раненом
предплечье. — Пойдём посмотрим, что эльфы припрятали в своих кладовых.

Заметив, что Драко шатает, Тео приобнял его за плечи. Он хотел помочь другу дойти до столовой.
Но теперь прикосновения чувствовались по-другому.

— Сам справлюсь, — Драко увернулся от объятий.

Тео вскинул руки и засмеялся.

— О, какой самостоятельный.

Путь в столовую лежал через гостиную. Комната выглядела совсем другой. Не такой, как в
кошмарах Драко. После падения Волан-де-Морта Нарцисса распорядилась сделать капитальный
ремонт, чтобы стереть едкие воспоминания о властвовании тьмы. С лёгкой подачи миссис Малфой
гостиная превратилась в уютную обитель в прованском стиле. Светло-сиреневые стены в цветочках

212/699
лаванды гармонично сочетались с зелёным бархатом кресел. Угрюмые портреты предков сменили
воздушные полотна импрессионистов.

Люстры не горели, но в гостиной было светло. У огромного окна возвышалась пышная

рождественская ель. Тёплый приглушенный свет её гирлянд окутывал пространство. Она была
обильно украшена белыми стеклянными шарами, хрустальными каплями и золотыми зачарованными
огнями. Роскошная зимняя красавица. Иной не могло быть в поместье Малфоев.

Бум… Комнату заполнил металлический бой.

Бум… Старинные часы отмеряли полночь.

Бум… Драко посмотрел на циферблат.

Бум… И перевёл взгляд на Тео.

Бум…

Бум…

Бум…

— Счастливого рождества… — Драко иронично сделал акцент на первом слове.

Тео глухо засмеялся и покачал головой. Он заметил блеск под нижними ветвями ели. Из
крошечного урагана снежинок появилась белая коробочка, обтянутая золотой лентой.

— Что это? — Тео указал на подарок.

Малфой присел и достал коробочку. К ленте была привязана бирка, написанная родным
витиеватым почерком, «Драко». Сердце сжалось. Закололо. Он дрожащими пальцами снял ленту и
открыл крышку. Внутри на чёрном бархате лежали винтажные наручные часы. Они были прекрасны.
Только один человек знал вкус Драко так хорошо. Потому что она воспитала в нём этот вкус. Драко
достал подарок и покрутил в руках. На обратной стороне блеснула гравировка: «Сильный не тот, кто
ранит, а тот, кто защищает».

Шрамы на сердце вспыхнули с новой силой.

Драко зажмурился и прижал часы к губам.

***

Гермиона переоделась в пижаму и забралась на кровать. Джинни поставила остатки пудинга на

тумбочку и тягостно вдохнула. Обхватила руками набитый живот.

— Мне кажется, мама так сильно хочет, чтобы я подольше оставалась в Норе, что закармливает
меня до состояния неподвижной личинки. Я не смогу вернуться в Хогвартс… потому что я просто не
смогу ходить!

Гермиона хохотнула в ответ.

В комнате Джинни было по-домашнему уютно. Интерьер не мог похвастаться дороговизной, но

каждая деталь рассказывала свою историю. У кроватей горел волшебный ночник. Было тепло.
Чувствовался запах старой древесины и специй для выпечки. Стены были обвешаны плакатами
знаменитых игроков в квиддич и забавными неудавшимися фотографиями. Все они двигались,

213/699
создавая эффект присутствия толпы. Джинни любила собирать испорченные кадры. Где-то смазался
фокус, где-то съехал горизонт, кто-то влез рукой, моргнул невпопад или расхохотался раньше
времени. Ей казалось, что именно на таких фото люди выглядели настоящими.

— Я поговорила с Гарри о жизни после Хогвартса. Ну, знаешь, о своём желании пожить отдельно.

Джинни натянула одеяло по самый подбородок. Снизу торчали ноги в смешных разноцветных
носках — подарок Гермионы.

— О-о. И как он это воспринял? — Гермиона села по-турецки и опёрлась на изголовье кровати.

— Знаешь… на удивление нормально. Сказал, что понимает меня и уважает мои желания. И тут я
вспомнила, почему люблю его, — расхохоталась Джинни.

— И когда это Гарри успел стать таким смиренным…

— Нет, конечно, он был встревожен, хоть и попытался это скрыть. Ты бы видела его лицо, когда он
услышал «я хочу пожить отдельно».

— Могу себе представить, что творится в его голове, — Гермиона закашлялась. Потянулась за
платком и вытерла нос.

— Он знал, на что соглашался, — Джинни развела руками.

Гермиона снова расхохоталась и одобрительно кивнула.

— Ты молодец, что поговорила с ним. Мне кажется, это взрослый подход к отношениям. Я так не
умею…

— Да всё ты умеешь! Просто не подвернулся подходящий момент... — Джинни осеклась. — Но я

бы на твоём месте не искала встреч.

В окне блеснул серебряный свет. Джинни и Гермиона заинтересованно обернулись. Свет

стремительно разрастался. Яркая сфера проникла сквозь окно, и девушки разглядели в ней… лиса.
Серебряный зверь метнулся по комнате и плавно спустился на кровать Гермионы. Она с опаской
встретила гостя. Лис коснулся хвостом её руки и встрепенулся.

— Приезжай в Лондон, — сообщил знакомый бархатный голос, — срочно.

Примечание к части
"Crawling" Linkin Park – в кабинете отца
"Hunger of the pine" Alt J и "Тени" Стрыкало – про пугающие чувства.
"Wings" Jamie Walker(Birdy cover) https://youtu.be/GDvWkm5WtiY – про поддержку.
И по рекомендации my dear melancholy песня, которая про Драко "The War" SYML. Особенно фраза
"My war is over"

Мудборды:
https://pin.it/5MKkc2E – Драко https://pin.it/34x48GG –
Тео https://pin.it/16uybyA – сон

Вы как хотите, а я люблю эту главу.

214/699
P.s. У "Громоотвода" теперь есть группа в вк – https://vk.com/public200605858. Там мы сможем стать
ещё ближе .
Будем обмениваться артами, музыкой. Ещё я подумываю написать мини спиноффы и "закадровые"
сцены. Расскажу как работаю над историей. Ну и с удовольствием пообщаюсь с вами).

215/699
 Глава 15, часть 1

25 декабря, 1998 год.

Гермиона шла по заледенелой брусчатке. Ботинки соскальзывали. Она усмехнулась про себя.

«Как иронично: в жизни не осталось ни одной опоры. Даже ноги не держат».

Хотя нет, была Джинни. Единственный человек, на которого можно положиться. Последний оплот
здравомыслия. Неугомонная веснушчатая поддержка.

Подруга узнала обо всём. Невозможно было скрыть правду, ведь Гермиона в тот злосчастный
вечер вернулась в комнату промокшая, замёрзшая и заикающаяся от истерики. Джинни с ужасом
выслушала о двуличии и подлости Нотта и о «происшествии» с Малфоем. Она заботливо укутала
Гермиону в халат и опустила её ноги в таз с горячей водой. Джинни молчала и слушала. Гладила
Гермиону по спине.

Они так и не пошли на вечеринку. Гермиону накрывала ярость от одной только мысли, что она
может встретить там кого-то из слизеринцев. Грейнджер убеждала Джинни, что ей не стоит
пропускать последнюю рождественскую тусовку. Но Уизли была непреклонна. Завязала волосы в узел
и сменила блестящее платье на пижаму. Только яркий макияж выдавал несбывшиеся планы.

Вьюга рокотала, пробираясь холодными лапами за шиворот. Лондон бурчал и жаловался. Гермиона
закашлялась, прикрывая рот шарфом.

216/699
 Как бы ей сейчас хотелось оказаться в объятиях мамы. Поплакать у неё на руках. Рассказать о
проблемах. Не всю картину, стоило поберечь её нервы. Но мама всегда была бы на стороне дочери.
Она бы её пожалела. Ненавязчиво. В меру. И обязательно сварила бы какао. Конечно же без сахара —
вредно для зубов. Она бы перебирала кудряшки Гермионы, успокаивала и шёпотом повторяла бы:
«Всё будет хорошо, малышка, всё будет хорошо».

Слова профессора Хёрста обнадёжили. От одной только мысли, что Гермиона может вернуть
родителям память, хотелось прыгать и кричать. Что, если заклинание, о котором он говорил,
действительно могло помочь? Что, если оно сработает? Неужели Гермиона снова сможет прогуляться
с отцом в осеннем парке, посмеяться над его нелепыми анекдотами и неожиданно потанцевать без
музыки прямо посреди улицы? Неужели она снова сможет поболтать с мамой ни о чём и обо всём
сразу, помочь ей с уборкой без магии и почитать вслух отрывки из их любимого романа?

Гермиона долгое время загадывала одно и то же желание. Что, если оно и правда сбудется?
Неужели заклинание забвения действительно возможно обратить вспять?

На следующее утро, после истерики в снегу, Гермиона проснулась с резью в горле. Всю дорогу в
Нору её знобило. Джинни не отходила от подруги, каждые пять минут подливала имбирный чай из
эмалированного термоса, а по прибытии домой передала под опеку миссис Уизли. И хоть забота
Гермионе была необходима как никогда, она не могла расслабиться до конца, ведь не знала, что
миссис Уизли думала о её разрыве с Роном.

Рон… Как же странно было видеть его в компании другой. Её звали Вэнди. Пошлое, прозаичное
имя. Гермиона злилась. Не на неё. На себя. Вэнди понравилась всем и — страшно признать — даже ей
самой. Как бы Гермионе ни хотелось отыскать хоть один изъян, Вэнди оказалась идеальной.
Приятная, добрая девушка с потрясающим чувством юмора и мелодичным смехом. Возможно, в
параллельной вселенной они смогли бы подружиться. Вэнди явно нашла общий язык с Джинни. И от
этого становилось ещё паршивее. Рон вёл себя с новой пассией по-другому. Слишком внимательный,
слишком милый, слишком приторно-сладкий. Слишком не Рон. Он с горящими глазами рассказывал
об её увлечении модой, словно знал об этом не меньше. Рон никогда с таким рвением не
интересовался занятиями Гермионы.

Сомнения терзали, как напуганные раненые звери. Может, всё-таки нужно было попробовать
наладить отношения? Она же рассталась с Роном, даже не объяснив, в чём дело. Может, стоило
обсудить с ним все страхи и переживания, прежде чем бросать факел на облитый бензином мост? Да,
стоило поговорить… Так, как это делают нормальные пары.

За всё время пребывания Гермионы в Норе её не отпускала острая боль под рёбрами. Ноющая и
назойливая. На пару с горьким привкусом во рту.

Разговор в ванной только усилил гадкие симптомы. Гермиона всерьёз думала наслать на себя
порчу.

— Как ты? — вполголоса спросил Рон, когда они столкнулись в ванной.

— В порядке, — хрипло ответила Гермиона.

— Тебе стоит беречь себя. Ты же Гермиона Грейнджер — человек, который считает, что болезни
для слабаков. Как тебя угораздило простудиться?

— Видимо… я теперь слабак.

— О, ну в это я точно не поверю, — Рон добродушно потрепал её за плечо.

217/699
 Какого чёрта он такой хороший и приятный? Почему не ненавидит её? Так было бы намного
проще.

— Как ты? — Гермиона подошла ближе.

— Хорошо… — он замялся. — Я скучал по тебе.

Гермиона улыбнулась. Глаза щипало.

— Я тоже…

— Мне ужасно не хватает тебя.

Светлые ресницы скрывали смущение. От Рона пахло пряниками и сливочным пивом. Гермиона
знала расположение всех его веснушек. Гадкое чувство шарахнуло под дых. Что же она наделала?!
Упустила лучшего парня! Она могла бы быть с ним счастлива! Но приняла ужасное опрометчивое
решение.

— Рон, о боже… Мне тоже тебя ужасно не хватает! — голос дрожал.

Они синхронно шагнули в объятия друг друга. Гермиона прижалась к его плечу. Рон коснулся
губами её волос.

— Рон, я много думала. Я такая дура! Я всё испортила, — раскаиваясь, тараторила Гермиона.

— Нет, Гермиона, это я был слепым идиотом… Прости меня.

Они чуть отодвинулись, и теперь их лица были друг напротив друга.

— И ты меня прости. Может, нам стоит…

Гермиона собралась с силами, чтобы сказать то, что давно зудело под рёбрами. Она хотела
повернуть всё вспять. Исправить ошибку.

Рот пересох от волнения. Гермиона облизнула губы и заглянула в его добрые глаза.

— Я тоже думал над этим, — протянул Рон и крепче прижал её к себе. — Я не могу потерять тебя,
Гермиона. Я очень хочу, чтобы всё было как прежде.

В груди вспыхнул фейерверк. Вот оно спасение!

Рон продолжил:

— Я очень хочу снова стать друзьями.

Фейерверк превратился в тысячи ножей и разорвал чёртово небо на тряпки.

— Рона-а-а-льд! — послышался звонкий голос Вэнди. — Я поспорила с

Джорджем, что съем целую шоколадку за сто шагов. Он говорит, это невозможно.

— Готовь галлеоны, Вэнди. Никому раньше не удавалось это сделать! — вопил вдалеке Джордж.

— Ты просто не имел дела со мной, Джорджи! — веселилась авантюристка.

Рон расхохотался и крикнул в проход:

218/699
 — Вэнди, что же ты делаешь? Я предупреждал тебя никогда не спорить с Джорджем Уизли!

Обернулся к Гермионе и спросил:

— Ну, что скажешь? — улыбнулся.

— Да… — Грейнджер снова стала дышать. — Да-да, конечно! Конечно, Рон. Конечно, давай снова
будем друзьями.

Остаток вечера Гермиона помнила смутно. Ей хотелось зайти в исчезательный шкаф и пропасть на
какое-то время. Казалось, все собрались за столом, чтобы отпраздновать её вселенскую неловкость.
Какое там Рождество, когда ты концентрат из нелепости.

Гермиона пнула огромную льдину на тротуаре и тут же поморщилась от боли.

«Господи, Грейнджер, что ты делаешь? Куда ты идёшь?!»

Она остановилась. Ещё не поздно развернуться.

Гермиона достала из кармана листок бумаги. Весь в заломах, края потрёпаны. Истерзанный от
волнения. Она в сотый раз прочитала пару строк, написанных резким почерком. Вслед за патронусом
Тео прислал письмо с лондонским адресом. Ни слова больше.

— Я решила, что всё-таки поеду к нему… — сказала Гермиона утром следующего дня.

— Ты с ума сошла? — возмутилась Джинни. — После всего, что он натворил? После вёдер слёз и
жарких обещаний никогда больше его не видеть? К тому же сегодня Рождество!

Джинни была бесконечно права. Здравый рассудок Гермионы был на её стороне, но проклятое
необъяснимое чувство внутри толкало вперёд.

— Я должна всё прояснить.

Она снова зашагала вперёд. Вьюга безжалостно хлестала Гермиону по щекам. Седая зима
осуждала её решение. Ворчливая старуха. Казалось, все прохожие презрительно косились на
Гермиону. Кто эти отчаявшиеся люди, что снуют по пустынным улицам города в Рождество? Они
прятали лица в капюшоны и сторонились друг друга. Это заговор.

Гермиона крепче сжала письмо заледеневшими пальцами и ускорила шаг. Взглянула на

заснеженную табличку с названием улицы. Уже близко.

Она дала себе последний шанс понять Теодора. Хорошо бы ему заготовить убедительное
объяснение, а лучше — извинение.

Злость и патологическая любознательность заставляли передвигать ноги, но было ещё одно

чувство. Стыдное и неугодное… В груди кольнуло. Гермиона остановилась, попыталась глубже
вдохнуть. В лёгкие ворвался ледяной ветер, и она закашлялась.

Когда всё началось? Когда всё пошло не так?

Вечером, после первого поцелуя, Тео провёл её к лестницам. На прощание поцеловал руку, поймав
удивлённые взгляды нескольких студентов и её самой.

— Спасибо за находку, — двусмысленно попрощался Нотт.

219/699
 Нежный. Галантный. Коварный.

Гермиону переполняли чувства. Тёплая надежда и острая вина не давали уснуть. Именно в тот
вечер она приняла решение расстаться с Роном. Чтобы… быть с Тео.

А потом его безразличное «Зачем?» и жестокое «Вы были отличной парой». Ножи. Ножи в
хрупкое сердце.

Вечер перед рождественской тусовкой окончательно убедил Гермиону в помешательстве. Тео не

хотел с ней разговаривать, игнорировал, бросил в коридоре. А потом снова появился. Довольный и
радостный. Странный. Поцеловал, пообещал дождаться… и исчез. Оставил одну. Бросил. Гермионе
следовало бы проклясть его и навсегда забыть.

Но она поднималась по ступенькам, ведущим по адресу, написанному резким почерком. Пыльные

перила закручивались серпантином наверх. Шаги отмеряли секунды до встречи.

Гермиона стряхнула с шапки снег. Она сочувственно посмотрела на снежинки, которые таяли на
ладони. Живот скрутило волнением. Теперь снег ассоциировался только с одним человеком.
Возможно, ей стоит переехать в тропическую страну, чтобы больше никогда не видеть снег. И не
думать о… Малфое.

Малфой. Ко всему сумасшествию, словно вишенка на торте, подавался Малфой. И событие,

которое мозг не мог интерпретировать, как «реально произошедшее». Гермиона и правда поцеловала
его в тот момент, когда он буквально готов был разорвать её надвое? Что вообще произошло?

— Ты уверена, что это был именно Дра-ко Мал-фой? — в четвёртый раз спросила Джинни.

— Я уже ни в чём не уверена…

— Может, кто-то игрался с оборотным зельем? — подруга вбросила очередную теорию, чтобы
найти хоть какое-нибудь объяснение. — К тому же… падение звучит очень неправдоподобно. Малфой
ни разу не падал с метлы.

Гермиона точно знала, что это был он. Ощущала на клеточном уровне. Это абсолютно не
поддавалось логике, но если она так точно чувствовала, что это был Драко, какого чёрта она его
поцеловала?

А может потому и поддалась импульсу, что знала, кто перед ней?

Адреналин запускает истинные реакции. Мы можем сколько угодно говорить, что, попав в
стрессовую ситуацию, храбро сразились бы со злом, но на деле визжали бы, как трусливая собачонка.

Только у Гермионы всё наоборот. Последние пару месяцев у неё вся жизнь наоборот. Может, в
силу вступило проклятие: думать одно, а делать противоположное?

Ей казалось, что она сходит с ума. Не в абстрактном, а в самом прямом смысле. Она всерьёз
задумалась сходить к мадам Помфри за каким-нибудь вразумляющим зельем, которое вправило бы
мозги. Иначе прямая ей дорога в психиатрическое отделение больницы Святого Мунго.

Но как бы Гермионе ни хотелось отрицать произошедшее, она всё ещё чувствовала осколки
ледника в груди. Что это было? По ощущениям льдины и обжигающий холод походили на магический
импульс. Но не тот, который обычно зарождался у волшебника в области солнечного сплетения и
выходил через руки. Нет. Гермиона ощутила, как лавина обрушилась ей в душу, проникая через…
поцелуй.

220/699
 Почему Малфой поцеловал её в ответ? Он что… хотел этого? Или издевался? Или тоже сошёл с
ума? Может, он перепутал её с кем-то? Или захотел попробовать экзотику на вкус?

Почему помешательство казалось ей взаимным? Почему синяки от его пальцев до сих пор не
сошли?

Почему он не наслал на неё Обливиэйт?

Почему в её жизни так много вопросов?

Гермиона остановилась на лестничной площадке, закрыла глаза и прошептала:

— Почему?

Только она занесла кулак, чтобы постучать, как дверь распахнулась.

— Спасибо, что приехала!

Тео расплылся в самой радостной улыбке. Он переступил через порог и протянул ей руку. Она
неловко подала ему кисть, и Нотт с силой затащил её в квартиру.

Они неуклюже обнялись.

— Привет, — буркнула Гермиона в грудь слизеринца.

— Что она здесь делает? — спросил стальной голос за спиной Тео.

Хоть бы ей послышалось. Хоть бы ей послышалось. Но Гермиона точно узнала владельца

баритона.

— Малфой?

Глаза ещё не привыкли к темноте, поэтому фигуру в глубине коридора было не разглядеть.
Паника. Образ прояснялся, и сомнения таяли. Это точно он.

Тео отпрянул и шутливо провозгласил:

— Знакомьтесь! Гермиона — Драко, Драко — Гермиона.

— Очень смешно! — возмутилась Грейнджер. — Что происходит, Теодор? — её громкий голос и

уверенная стойка контрастировали с хрупкой фигуркой. И с внутренним ужасом.

Тео знал?! Малфой ему рассказал?

Драко безжалостно пронзил гостью ледяным взглядом. Гермиона уставилась в ответ. Пальцы рук
онемели. В животе множилось битое стекло.

Малфой в два шага сократил расстояние. Гермиона инстинктивно дёрнулась назад, но он схватил
Тео за локоть и поволок за угол. Грейнджер успела заметить тёмные круги под глазами и бинты на
левой руке. Драко впечатал интригана в стену и злобно прошипел:

— Какого чёрта, Нотт?!

Тео в ответ лишь самодовольно усмехнулся.

— Что за шутки, Тео? Я думал, ты послал патронус Забини!

221/699
 Малфой сильнее вдавил негодяя в стену. Из его лёгких вырвался болезненный вздох.

— Я сожалею, что ты соскучился по Забини… — Тео обхватил каменное предплечье Драко и

ослабил натиск, — но она мне сейчас нужнее, чем наш любимый итальянский пьяница.

— Пиздец. Ты совсем больной?

— А чего ты так завёлся? Хочешь мне что-то рассказать? — Тео с подозрением изогнул бровь. —
Грейнджер поможет мне в одном деле. Тебе не обязательно участвовать, — ритмично прошептал он.
— Хотя, если хочешь…

Малфой яростно дёрнулся и ушел. Чёрная пасть коридора проглотила его без следа. Скрипнула
дверь… и с грохотом захлопнулась.

«Она и тебе поможет, если перестанешь упрямиться, как баран», — подумал про себя Нотт.

— Заходи! Заходи!

Тео вернулся к Гермионе и помог снять верхнюю одежду. Комочки снега растеклись лужицами на
затёртом деревянном паркете.

— Не обращай внимания на моего злобного питомца. Его мало чесали за ушком, — Тео был
доволен своей шуткой. — Тебе наверняка интересно, зачем я тебя позвал?

— О, да… — Гермиона укоризненно прищурилась.

Она последовала за Тео по тёмному узкому коридору с высоким потолком. По дороге им

встретились две двери, выкрашенных тёмно-синей краской. Цвет напоминал глаза Теодора, но
оттенок был потускневший от безжалостного влияния времени. В конце коридор разветвлялся: справа
крохотная кухня, слева ванная.

В углу кухни стоял небольшой круглый столик и два разных стула. Один деревянный с бархатным
сиденьем, второй на тонких металлических ножках. Грязные чашки и полупустые бокалы прятались
по углам. Штук пятнадцать, не меньше. Пепельница приютила стайку окурков. Шторы плотно
задёрнуты. Красноватый свет винтажной люстры поливал глазурью ветхие посудные шкафчики.

Гермиона присела на резной стул и прилепила взгляд на колени. Неловкость не позволяла ей

смотреть на Тео прямо. Она не знала как себя вести. Какие у Тео намерения? В каком они статусе?
Что Тео знал о ней и Малфое? Говорили ли слизеринцы между собой? О господи, а что, если и правда
говорили? Делились впечатлениями от поцелуев? Обсуждали технику?

Как Гермиона вообще докатилась до того, чтобы крутить интрижки сразу с двумя? Да ещё и
слизеринцами!

Она злилась. На себя. На Тео и его игры. На Драко. На весь чёртов мир!

Тео ласково поддел кончик носа Гермионы. Она дёрнулась, но взгляд не подняла. Нотт протянул
кружку чая.

— Почему он здесь? — прошипела Грейнджер, делая глоток.

— Потому что он мой друг?

Гермиона раздражённо выдохнула и закашлялась. Она видела только носки чёрных оксфордских
туфель Тео. Его тень что-то буркнула и хохотнула. Слизеринец присел и поднырнул к её лицу. Он

222/699
выглядел расслабленным и весёлым, смотрел прямо на неё и медленно дышал. Теперь глаза некуда
было спрятать. Чёрт.

— Хорошо… — разряд смелости. — Тогда почему я здесь?

Тео приподнял её лицо за подбородок.

Тепло его кожи… Лёгкий спазм внутри.

— Потому что ты ужасно любопытна. А ещё ты гриффиндорка. Сначала делаешь, потом думаешь.

Гермиона нахмурилась, выражая возмущение, но Тео был прав. Как же это раздражало.

— И всё же? — она по-Грейнджеровски дёрнула подбородком и выскользнула из его пальцев.

— Я нашел ключ, — не скрывая ликования, объявил Тео, — к дневнику Темпуса! Я знаю, как
разгадать шифр.

— Да ладно! — Гермиона искренне обрадовалась, растеряв по дороге всю свою злость.

— Да. Какой же я умный. Жуть, — он обхватил руками её колени.

Гермиону раздражал Теодор. Но тело, явно живущее не в ладах с головой, жадно подалось
навстречу его рукам. Она глубоко вдохнула в попытке справиться с беспределом, но вместо
облегчения почувствовала запах горького апельсина. Чёрт. Чёрт!

— Я надеялся… ты сможешь помочь мне в расшифровке…

Он потянулся одной рукой к её волосам и поддел пальцем локон. Хитро улыбнулся. Добрые
морщинки вокруг глаз смягчили эмоцию.

— Но ты же всё разгадал.

— Нет, я только нашёл ключ. А теперь нужно перевести весь зашифрованный текст на наш язык.

Гермиона скептически изогнула бровь и отставила чай. Чёрта с два! Она не станет бежать ему
на помощь по первому требованию. Не после его гадкого поведения!

— Не думаю, что у меня есть основания соглашаться.

— Ты самая смышлёная особа, которую я когда-либо встречал…

Тео вычерчивал плавный круг на внутренней стороне бедра. Жар чувствовался сквозь ткань
джинсов. Лёгкая дрожь питала его самолюбие.

— Я буду в полнейшем восторге, если ты поделишься со мной своим интеллектом.

Она скрестила руки на груди и отрицательно помотала головой. Не сдавалась.

— Я прошу тебя. Гермиона, — промурлыкал гипнотизёр, пробивая стену неприступности синими,

коварными глазами.

— Нет, Теодор.

— Но почему нет? Разве тебе самой не интересно? Неизвестный зашифрованный язык… Тайна
изобретателя времени… Запрещённая министерством…
223/699
 Она кремень.

— Ты же любишь тайны. И запреты… — подмигнул Тео. — Соглашайся.

Теодор нагнулся и умоляюще потёрся щекой о коленку. Выгнул шею. Из-под воротника водолазки
показались родинки. Одна… Две… Три… Кудри скрывали его лицо. Гермиона крепко сомкнула ноги
и вжалась в стул. Резные деревянные завитки больно давили в спину.

— Я сделаю всё, что ты захочешь… — шептал Теодор, прикасаясь губами к коленке, а рукой
поднимался по бедру выше. — Гермиона Грейнджер, помоги мне.

— Ладно, стоп! — она упёрлась ладошками в его голову. — Думаю, я смогу уделить пару часов
переводу. Но только потому, что мне интересно узнать, какой был шифр.

«О да, как правдоподобно», — подумали оба.

Возможность провести вместе ещё несколько часов обжигала волнением.

— Хорошая девочка… — протянул Тео и сильнее сжал её бедро, а затем отпустил.

Гермиона оторвала от него взгляд и откинула голову назад. Дышать. Нужно не забывать дышать.
Она прищурила глаза и поймала ресницами десятки бликов красной лампы.

— Тео…

— М-м-м?

— Что это за место?

— Моя квартира.

Гермиона удивлённо посмотрела на всё ещё сидящего у её ног Теодора. Он положил голову на
колени. Разве Теодор Нотт не должен жить в дорогущем особняке с миллионами комнат и прислугой?

— Почему в маггловском районе?

— Здесь я никому не интересен.

Тео купил квартиру в тихом маггловском районе Лондона сразу после окончания войны. Он
покинул Нотт-мэнор без сожаления, потому что давно не считал его своим домом. Тео получил в
наследство слишком помпезный очаг болезненных воспоминаний. Он забрал оттуда только самые
необходимые вещи. Книги отправил в Хогвартскую библиотеку. Обслугу дома распустил, дав тройное
выходное пособие. Особняк продать не удалось. Плохая репутация. Да и чёрт с ним. Пусть гниёт.

— Что за дыра? — пренебрежительно кинул Малфой, когда впервые попал в новую квартиру
друга.

Драко не мог поверить, что Тео купил отжившее, простецкое жилье, которое по размеру было
меньше его прежней спальни.

— Полная противоположность того, к чему я привык, — объяснил Тео и с любовью провёл рукой
по чешуйкам облупившейся краски на синей двери. — Именно поэтому я обожаю это место.

Гермиона задумалась и неосознанно коснулась щеки Тео. Родинки были чуть выпуклыми и более
нежными, чем остальная кожа. Она смогла бы различить их в темноте. Тео прикрыл глаза и затаился.

224/699
 Кто такой Теодор Нотт? Почему в нём собраны все противоречия мира? Почему, когда Гермиона
шла по заледенелой брусчатке серого города, она была уверена, что пошлёт негодяя куда подальше, но
стоило ему посмотреть на неё, улыбнуться, дотронуться… как вся злость таяла, словно снежинки в
тепле его рук. Как ей оставаться верной себе, когда настроение бесконтрольно полярно менялось?

Гермиона легко водила пальцами по скуле Тео. Она согласилась провести с ним вечер не потому,
что он уговорил её, а потому что сама этого хотела. Желание было стыдным, но ужасно настоящим.
Она не хотела уходить. Она хотела побыть с ним.

Но стоп. Они же не вдвоём…

— Что у Драко с рукой? — тихо спросила Гермиона.

— Ты же ничего не знаешь… — тягостно протянул Тео.

Он поднял голову и сказал:

— Нарцисса умерла.

Гермиона беззвучно охнула.

— Да… Мы похоронили её в канун рождества. А когда вернулись в мэнор, у Драко случился…

срыв. Он сдерживался слишком долго. Это должно было рано или поздно произойти. Ты заметила
бинты. Драко… вырвал метку. Чёрную метку Волан-де-Морта. В буквальном смысле. Камнем. До
кости. Я никогда не видел его таким… Мне казалось, он уничтожит всё. И себя.

Тео рвано выдохнул, вспоминая, как прижимал кричащего друга, как по рукам текла кровь, как
пальцы обжигал мороз, а сверху полыхало пламя. Он взглянул на Гермиону и улыбнулся про себя,
подумав, что Драко, мягко говоря, не оценил бы его уровень открытости.

Гермиону переполняло сожаление. Она сочувствовала Малфою. Никто не заслуживал потери

близких.

Тео проникся её эмоциями. Он плавно вернул голову на её колени. Гермиона запустила пальцы в
тёмные кудри, спутанные и тёплые. Почему она вообще злилась на него? Нет никаких убедительных
причин…

— Как хорошо, что ты был рядом…

— Да, наверное…

Тео полоснула тревога. Он находился рядом с Драко, но никогда не был так далёк. Новые чувства
вырывали пропасть между друзьями.

— В общем, я забрал его оттуда. Чтобы сменить обстановку, отвлечься. Ему не помешает и твоя
поддержка тоже…

Гермиона замерла. По телу пронеслась нервная дрожь.

— Едва ли ему нужна моя поддержка.

— Ты даже не представляешь, насколько сильно заблуждаешься… — еле слышно пробормотал

Тео.

Он шумно выдохнул и замолчал. Горячее дыхание пронеслось по ноге Гермионы.

225/699
 Что он знает?!

— Я хотела спросить у тебя о том вечере…

— М? Каком?

— Перед рождественской вечеринкой, — она сглотнула неловкость. — Почему ты тогда всё же

вернулся из библиотеки? Что заставило твоё настроение так резко поменяться?

Тео поднял задумчивый взгляд. Он вспоминал.

— Вернулся? Я весь вечер провёл в библиотеке, а когда Забини потащил меня на вечеринку, я
встретил Малфоя. Он рассказал про мать, и мы сразу поехали к нему…

— Ну зачем ты опять это делаешь? — злость возвращалась к Гермионе с новой силой.

— Что?

— Лжёшь! Ты мне солгал про Хагрида тогда! И сейчас врёшь!

Тео вопросительно поднял брови. Гермиона сделала глубокий вдох и сжала кулаки:

— Я совершенно не понимаю, как реагировать на твои перепады настроения, — продолжила она с

надрывом. — Если это такая затянувшаяся шутка… Прости, я не понимаю её. Какое из двух лиц
настоящее? Как можно быть одновременно таким приятным и холодным?! Объясни мне, кто ты такой,
Тео!

— Ты себя накручиваешь, — он мягко улыбнулся и накрыл рукой её ладонь.

— Тео, мне очень сложно…

— Хоть я не понимаю половины твоих слов… Ничего сверхужасного не произошло.

— Да? То есть, по-твоему, абсолютно нормально бросить девушку ночью одну посреди леса в
снежную бурю? Куда ты тогда пропал? Очередное озарение? — Гермиона почти кричала.

Тео недоумевающе глядел на собеседницу:

— Грейнджер, я смотрю, ты неплохо отпраздновала Рождество. Уизли что-то тебе наливали? —

иронично произнес он. Получилось ядовито.

Гермиона вырвала свою руку и пуще прежнего нахмурилась. Осколки в животе напомнили о себе.
К горлу подбирался ком.

— Прекрати сейчас же. Я не собираюсь это терпеть.

Он угрожающе прищурился. Правый уголок губ поднялся. Теодор был пропитан коварством.

— Я не стану идти у тебя на поводу! — убеждала саму себя Грейнджер.

Тео осторожно потянулся к ней и прошептал:

— Но ты же всё-таки приехала…

Гермиона дёрнулась. Зрачки расширились от возмущения. Он что, издевался над ней?!

226/699
 — Тео, можно я спрошу прямо? — нервы Гермионы были на пределе.

— Конечно.

— Что между нами? Точнее не так… Кто я для тебя? Как ты классифицируешь наши отношения?

Тео на секунду отвёл взгляд. Задумался. Потом снова пронзительно посмотрел и по слогам
произнёс:

— Удача.

— Что удача?

— Удача — мой ответ на все три вопроса, — он провёл пальцами по её бедру, но Гермиона
сбросила его руку.

— Я ничего не понимаю! — она отчаялась. — Мне сложно. Тео, ты мне… нравишься, — внутри
прогремел взрыв. — Порой мне даже кажется, что это взаимно… Но иногда… — она сглотнула ком
горечи. Только не плакать. Только не плакать. — Если это какая-то очередная игра, пожалуйста, давай
остановимся прямо сейчас.

Он приподнялся, и их лица оказались на одном уровне. Тео провёл большим пальцем по её

разгоряченной неловкостью щеке.

— Ты слишком серьёзная сегодня. Тебе нужно расслабиться… — вкрадчиво промурлыкал Нотт и

потянулся к её губам.

— Нет! — она увернулась, мотнув головой. — Ты либо поговоришь со мной нормально, либо я
сейчас же уйду.

Губы Тео сжались в тонкую полоску. Он медленно опустил руку и ужасно безразличным тоном
произнёс:

— Твой выбор.

— Ты серьёзно? — горы битого стекла дотянулись до сердца. — Нет, ты серьёзно?

— Вполне.

Острый осколок проткнул сердечную мышцу. Судорожная боль охватила грудную клетку. Так
чувствуется сердечный приступ?

— Да пошёл ты к чёрту!

Гермиона вскочила со стула, задев чашку. Та с грохотом разбилась. Остатки чая забрызгали Тео.

Он медленно поднялся.

— Я не твоя игрушка! Со мной так нельзя!

— Ну тише-тише, — он попытался её обнять.

— Нет! — она ударила его по рукам. — Ты ведёшь себя как избалованный мальчишка. Привык,
что всё по первому же требованию у твоих ног? Знаешь, а в жизни не всегда так, как ты хочешь!

227/699
 Тео нервно дёрнулся и сомкнул челюсти.

— О, поверь, в моей жизни было много поводов узнать об этом. — Он потёр двумя пальцами
уголки глаз у переносицы и добавил: — Грейнджер, я не могу сказать тебе то, чего ты ожидаешь… ты
себе придумала…

— Тогда давай закончим всё прямо сейчас… — она замотала головой.

Подбородок дрожал. Только не плакать! — Я не хочу быть просто очередной… Это всё, — она
показала на них двоих, — изначально было плохой идеей! Меня предупреждали о том, какой ты.

— О-о-о, моя слава опережает меня… — он довольно хмыкнул и был издевательски спокоен.

Гермиона округлила глаза. Все тайные страхи оказались явью. Внутренности раздирали осколки её
нормальной жизни. Что она наделала?! Разрушила отношения с прекрасным парнем ради того, чтобы
ей безжалостно изрезали сердце?

Так вот какая она — карма?

— Зачем ты так со мной? — Гермиона всхлипнула. Горячие слёзы сверкнули в зареве красной
лампы. — Зачем, Тео?

— Грейнджер… — от вида её слез у Тео замерло дыхание, но он не поменялся в лице.

— Что я тебе сделала? За что ты меня наказываешь? — капли сорвались с подбородка.

— Не драматизируй.

Он был так холоден и спокоен. Надменный и бесчувственный. Как и его друг.

— Иди к чёрту! — она толкнула его в плечо и выбежала из кухни.

Задыхаясь в собственных рыданиях, Гермиона бежала по тёмному коридору. В ушах гудело.

Сердце неистово колотилось. Слёзы лились бесконтрольно. Ничего не было видно, словно она бежала
под водой.

Послышался скрип. Гермиона врезалась во что-то твёрдое. Вскрикнула. Отшатнулась. Чуть не

упала, но кто-то успел её поймать. Темнота и слёзы не давали разглядеть. Истерика выливалась за
край.

Малфой неуверенно прижал Грейнджер к груди. Она не сразу поняла, кто обвил её крепкими
руками, но, уткнувшись в рубашку, почувствовала знакомый древесный аромат. Гермиона в ужасе
дёрнулась, но он не отпустил её, только сильнее прижал к себе. Она не понимала, что происходит.
Снова попыталась вырваться, колотила руками. Тщетно. Малфой железно сомкнул пальцы за её
спиной.

Не в силах больше контролировать свою жизнь, она поддалась отчаянию. Обмякла, прижалась к
Драко. Новая волна слёз утопила под собой. Гермиона тонула, как маленький камушек, опускающийся
на дно. Она рыдала на груди Драко, разливая страхи пятнами горячих слёз. Он дышал глубоко и
тревожно. Гермиону трясло. Всхлипы усиливались.

Из кухни вышел Теодор. Тень скрывала его фигуру. Зловещий красный свет подчёркивал резкие
черты лица.

Тео сделал шаг навстречу, но Драко предупредительно сверкнул глазами. Нотт замер. Безмолвный
диалог заполнил темноту. Рваное дыхание Гермионы аккомпанировало. Тео с чем-то согласился во

228/699
взгляде Малфоя, смиренно отошёл к стене и прикрыл глаза. Он не знал, что делать. Заламывал
пальцы, сдерживая магию.

Драко разжал оковы и аккуратно повёл Гермиону в комнату.

***

Драко распахнул балкон и, смахнув снег, бережно опустил Гермиону на порог. Она скрывала
заплаканные глаза под ладонями. Метель и вьюга бушевали, разъярённо закручивая стаи снежинок.
Холодный воздух остужал пылающие щёки.

Драко сел рядом. Он глубоко вдохнул и притянул Гермиону к себе. Она больше не сопротивлялась.
Всё ещё плакала, но тихо, беспомощно. Гермиона коснулась рукой его груди — рубашка напрочь
промокла и стала холодной от ветра.

Свирепая зима рычала и выла, прогоняя всё живое, оставляя улицы пустынными.

Гермиона чувствовала себя ужасно одинокой. Все близкие люди стали невыносимо далёкими. Тот,
кого она считала… (а кем она его считала?), оказался двуличным и чёрствым. Гермиона так сильно
обманулась в своих ожиданиях… Ей хотелось стать одной из тысячи снежинок, чтобы вьюга
подхватила её и расшибла об кованые перила старого балкона. Вдребезги. И без следа.

Жизнь просто насмехалась над ней. И всё, что ей остается, это реветь на плече у врага. Он
оказался отзывчивее всех. Какая ирония. Браво, Гриффиндор!

Драко чувствовал себя противоречиво. Тревожно и одновременно спокойно.

Последний раз он видел Гермиону брошенной в снегу. Испуганной и растерянной. Её губы горели от
его жадных укусов, а глаза блестели от ужаса. И вот теперь она плакала на его груди. Доверяла ему
свою боль.

Доверяла ему…

Словно он мог ей помочь. Глупая, глупая девчонка.

Гермиона прильнула щекой к каменной груди и едва заметно сжала пальцами рубашку. «Что
Грейнджер творит? Почему она здесь?» Мысли кружили в голове без устали.

Гермиона пыталась рационализировать свои поступки. Объяснить себе самой, почему ей не

хотелось бежать, а хотелось остановить время. Чтобы этот странный, необъяснимо прекрасный
момент длился чуть дольше, чем вечность.

Рёбра Драко ритмично вздымались. Это успокаивало. Размеренное сердцебиение и плавные

выдохи словно убаюкивали. Кто бы мог подумать, что в объятиях Драко Малфоя может быть так
спокойно.

«Ты меняешься…» — шепнули воспоминания голосом Тео, — «она это видит…». Драко
прижался подбородком к макушке Гермионы. Она ему верит… Он непроизвольно сжал челюсти.

Драко не злодей. Но и не герой. Он кое-что похуже. Чёртова квинтэссенция неопределённости.

Человек, отрекшийся от своего прошлого и не видящий будущего…

Но так не может продолжаться вечно. Что-то надломилось. Там, в кабинете у Люциуса. Он

изменился. Теперь Драко сам в ответе за свою жизнь. Пустота внутри требовала заполнить её.

Пора принимать решения. Нести ответственность. Действовать.

229/699
 — Грейнджер, — медленно произнёс Драко.

Гермиона щекой почувствовала вибрацию его голоса.

— Прости меня.

Она перестала дышать. Ей послышалось? Может, это была вьюга?

Драко замер. Кажется, даже снег перестал идти. Возможно, произнести это вслух было ужасной
идеей. Совсем невовремя. Но ему нужно было это сказать. И будь что будет.

Гермиона осторожно подняла покрасневший взгляд:

— За что?

Он смотрел ей прямо в глаза. Лицо исказила боль и раскаяние. А ещё был страх.

И решительность.

— Прости, что я не смог ничего сделать… тогда в мэноре, когда Беллатриса…

Гермиона наконец вдохнула, сделав это слишком громко. Шрам на предплечье кольнул болью
воспоминания. Неужели сам Драко Малфой изрёк слово «прости»? Все мысли и переживания о
Теодоре вытеснились. Будто ничего не существовало до нынешнего момента.

— Но ты не виноват. У тебя не было выбора. Я не осуждаю… Ты и так, можно сказать, спас нас, не
выдав.

— Да ни черта я не сделал! — Драко зажмурился. — Был у меня выбор. Всегда был. Просто я был
трусом…

Драко открыл глаза и медленно выдохнул. Он признал свою слабость.

Признал свою слабость перед ней.

Гермиона всё ещё касалась его одной рукой. Они смотрели друг на друга. В полной тишине.

— Драко, всё в порядке. Я не держу зла.

Он сжал её крепче. Гермиона впервые назвала его по имени…

Многовековой ледник пронзили зигзаги трещин.

— Как ты можешь после всего, что я сделал, так спокойно… просто не держать зла? — спросил
Драко недоверчиво.

— Я устала враждовать. Я так устала… Сыта по горло, — Гермиона отвела взгляд, решаясь
произнести следующую фразу вслух. — И мне хочется верить, что ты искренне раскаиваешься. Что-
то мне подсказывает… это не просто слова для тебя.

Драко ничего не ответил. Он отчаянно пытался разглядеть подвох в медовом взгляде.

— Я ценю то, что ты сказал мне это, — Гермиона едва заметно улыбнулась. — Возможно, я
пожалею о том, что говорю. Но… мне верится, я всегда знала, какой ты на самом деле… Ты не тот,
кем пытаешься казаться.

230/699
 «Одна из немногих, кто видит твою чёртову светлую сторону…» — пролился в сознании голос
Теодора.

— Ты невыносима, Грейнджер, — Драко покачал головой.

Гермиона вопросительно подняла брови.

— Я же все эти годы вёл себя, как последний кретин, — Малфой выдохнул облако пара вверх,
собирался с силами. — Как? Скажи мне, Грейнджер, как можно было что-то разглядеть в том
придурке?

— Не такой уж ты мастер маскировки… — иронично усмехнулась Гермиона.

По телу Драко, от места, где её ладонь соприкасалась с грудью, разрасталось тепло. Гермиона
больше не плакала. Даже улыбалась. Ледник со скрежетом таял. Огромные глыбы льда срывались в
обрыв.

— Я видела, как ты общаешься с близкими… И в Хогсмиде мне показалось, что я обнаружила

твою… — она на секунду замялась, — приятную сторону.

— Следила за мной, Грейнджер? — Драко склонил голову на бок.

— А ты думаешь, мантия-невидимка Поттера пылится в шкафу?

Драко закатил глаза. Вся ситуация была на грани вымысла. Он и Грейнджер сидели на пороге
распахнутого балкона. Он скрывал её от гневной метели в своих объятьях. Они не ругались. Не
ссорились… А просто смотрели друг другу в глаза. Дышали в унисон. Разговаривали.

Так близко. Слишком близко.

Гермиона, улыбаясь, всхлипнула последний раз и вытерла заплаканные щёки тыльной стороной
ладони. Её покрасневшие глаза отзывались укором в сердце Драко. И он не смог остановить порыв.

— Я больше не хочу причинять тебе боль… — его тихий голос унесла за собой вьюга.

Гермиона распахнула глаза. Она проследила за каждым словом на его губах. Он правда сказал это
вслух? Каким бы нереалистичным не казалось происходящее, она чувствовала, что Драко говорил
искренне. И это пугало…

Она не нашла, что ответить, только подняла руку к его щеке и выдохнула:

— Драко…

Он подался руке навстречу. Никто не касался его так, как она. Откуда в ней столько нежности… к
нему? Что за безумие?

Ледник стремительно таял. Капли превращались в ручьи. Ручьи стекали в реку. Бурную реку,
которая сбивала с ног всякого, кто в неё ступал. Беспощадно подхватывала течением. И уносила… в
далёкое-далёкое море. Глубокое. Устрашающее. Синее. Море.

Драко обхватил своей рукой её запястье. Бинты царапнули тонкую кожу.

Гермиона перевела взгляд на повязку. Драко мгновенно спрятал руку за спиной. Она чуть нагнулась и
бережно потянула его за пальцы на себя. Он не смог противиться.

231/699
 — Я знаю про Нарциссу, — Гермиона аккуратно прижала раненую руку к себе. — Я соболезную
твоей утрате.

Драко закрыл глаза. Единственное соболезнование, которое звучало не наигранно. Которое

он действительно хотел слышать. Драко верил ей. Хотел верить.

— Спасибо… — склонив голову, прошептал Драко.

Они сидели полуобнявшись в свете уличного фонаря. Вьюга заметала их снегом, как забытые на
балконе вазоны с цветами, которые обнаружат погибшими следующей весной. Холода они не
чувствовали. Драко тяжело дышал, выпуская облака пара. Гермиона вдыхала его облака и крепче
прижимала к себе раненую руку. Нежно и бережно. Так, как он не заслуживал.

— Кхм-кхм, — послышалось в глубине комнаты.

Малфой дёрнулся. Почувствовал спиной. Чёртов Тео.

Гермиона машинально вскочила. Стряхнула снег. Провела ладонью по опухшим глазам и

выпалила:

— Мне пора.

Она с сожалением взглянула на Драко. Переступила порог и стремительно направилась к выходу,

стараясь не смотреть в синие глаза.

Тео схватил её за руку.

— Нет, постой, постой, — на его лице была странная эмоция.

— Отпусти меня.

— Если я сделаю это, буду жалеть потом вечность.

— Я не собираюсь с тобой больше разговаривать, — твёрдо заявила Гермиона, но всё же

остановилась.

— И ты имеешь на это право. Ничего не говори, просто выслушай, — странной эмоцией оказалась
тревога.

— Теодор… — прорычала Грейнджер.

— Если она не хочет быть здесь, дай ей уйти, — Малфой подошёл к ним.

Гермиона почувствовала себя защищённой. Малфой защищал её от Теодора, а не наоборот. Когда

этот мир вывернулся наизнанку?

— Она хочет быть здесь, — Тео не смог сдержать коварной улыбки.

Гермионе так и хотелось влепить ему пощёчину.

— Какого чёрта ты решаешь за меня? — она попыталась выдернуть руку, но Тео, усилив хватку,
притянул её ближе. Теперь Грейнджер не могла видеть Драко. — Отпусти меня немедленно! Ты не
имеешь права манипулировать мной!

Звонкий голос Гермионы разбился о шёпот Теодора.

232/699
 — Не уходи… — вкрадчиво произнёс Тео.

— Ты самый противоречивый человек, которого я встречала, — с горечью сказала Гермиона.

— Это комплимент?

Гермиона разочарованно вздохнула и дёрнула рукой.

— Прости меня, Грейнджер, я идиот.

— Согласен, — подтвердил стальной баритон позади.

— Пожалуйста…

От привычной лёгкости Тео не осталось и следа. Кажется, Гермиона никогда не видела его таким
серьёзным рядом с ней.

Тео был напуган. Его страхи порождали друг друга. Он боялся тех чувств, что прорастали в сердце
и обдавали внутренности огнём. Разрывали и обжигали. Он отстранялся в надежде охладиться. Чтобы
избежать боль потери. Уберечь себя от повторяющегося цикла. Но стало слишком поздно. Боль
потери оказалась сильнее страха сближения. Он всё испортил.

— Отпусти её.

Тео умоляюще взглянул на Малфоя. Снова обратился к Гермионе:

— Пожалуйста… Останься.

Она колебалась. Внутри Гермионы разразилась настоящая война. Сердце против разума.
Эмоциональный порыв против рационального расчёта. Импульсивность против хладнокровия.

Драко увидел в глазах Тео неподдельный страх. Страх передался и ему. Но

Драко привык обращать любой страх в ярость. Он смотрел, как Тео сделал шаг к Грейнджер. Как её
кудрявая голова отстранилась. Но Гермиона не сопротивлялась. Под рёбрами кольнула острая боль.
Всё тело сковало напряжение.

«Беги, глупышка, беги!»

— Я полный придурок и веду себя соответствующе.

Тео поднял её запястье к губам и прикрыл глаза. Когда он не смотрел на неё, уверенность в том,
чтобы уйти, возрастала. Но Теодор снова поднял веки, и синие огни заставили забыть аргументы.

Тео приблизился. Гермиона попыталась вырваться. Где Драко? Почему он молчит? Тео прижал
Гермиону к себе и шепнул на ухо:

— Я не хочу тебя терять. Дай мне второй шанс. Прошу тебя.

Проклятые мурашки побежали по спине от его заговорщического шёпота.

Чёртовы предатели. Она чувствовала тепло грудью и леденящий холод спиной.

«Беги, Грейнджер, беги!» — звенело в голове Драко. Но он молчал. Малфой тоже хотел, чтобы она
осталась.

233/699
 Гермиона, капитулируя, выдохнула. Возможно, дать ещё один (но точно последний) шанс — это не
самая плохая идея. Или она просто ищет предлог, чтобы остаться.

Тео отстранился и добил самоуважение Гермионы тёплой мягкой улыбкой.

— Послушайте, я всё придумал, — обратился Тео к двоим. Весёлый и немного раздражающий. —

Гермиона, ты меня прощаешь и делаешь вид, что Малфой тебе не отвратителен. А ты, Драко,
заключаешь временное перемирие с Гермионой. Гермиона обернулась. Драко еле заметно кивнул.
Так, чтобы не показаться сильно заинтересованным, но и не быть привычно отстранённым.

— У меня есть потрясающее вино! — продолжил Тео. — Мы его дружно выпьем в честь моего
гениального плана. А?

— Воистину гениальный план, — Драко покачал головой.

Гермиона фыркнула.

— У вас есть вариант получше, как провести этот вечер? — Тео кивнул на свирепствующую
метель.

Гермиона вновь с опаской взглянула на Драко. Тот в ответ пожал плечами.

— Ладно… — глядя в серые глаза, но отвечая Тео, протянула Грейнджер.

Она уже не понимала, ради кого оставалась. Полное сумасшествие. Её хвалёная рассудительность
крошилась, как нелепая детская поделка из глины.

— Вот и решили! — воскликнул Тео, обхватил Гермиону за талию и повёл за собой.

Выходя из комнаты, она не отрывала тревожного взгляда от Драко.

Примечание к части
Ну и кто тут кому громоотвод?
Отловила у себя дивное чувство любви к этой непримечательной квартирке. Чтото есть в ней
атмосферное, знаковое. Сокровенное только для них троих...

Для пущей атмосферности вкуснейшая музыка:

"Shelter" the ХХ — Гермиона идёт по зимнему Лондону.

"Break apart" Bonobo feat Rhye — атмосфера у Тео дома.
Сцена на балконе(слушать именно в такой последовательности):
"Balcony Hotel(From Miss)" Lambert
"Closer" Kings of Leon
"Undone" Olafur Arnalds
"Thin (Lambert Rework)" Aquilo & Lambert

Мудборды:
https://pin.it/7aTbuYd – "Ты же любишь тайны. И запреты…" https://pin.it/6F0wFLl – "Я больше
не хочу причинять тебе боль"

Ежели кому интересно, в паблике https://vk.com/public200605858 я немного рассказала о себе

234/699
P.s. Пятнадцатая глава вышла про атмосферу, чувства, отношения(получилась очень длинной, поэтому
я разделила на две части). А вот шестнадцатая... Скажу так: там начало января во всех красках , иф
ю ноу вот ай мин)

Глава 15, часть 2

25 декабря, 1998 год

— Вот здесь была ошибка. Если предположить, что этот знак отвечает за букву «Ю», тогда всё
сходится.

Драко протянул Гермионе пергамент. Он сидел на затёртом ковре слева от неё.

Грейнджер пробежалась глазами по записям и заключила:

— Конечно! Ты абсолютно прав!

Тео подполз к ним. Навис сверху и схватил пергамент.

— Драко, это гениально! — он стукнул друга кулаком в плечо.

— Я даже не старался.

Гермиона насмешливо закатила глаза.

— Теперь у нас есть все буквы! Это нужно отметить!

Тео взмахнул палочкой, и стоявшая неподалёку бутылка разлила остатки вина по трём кубкам.
Справившись, она встала ко второй опустошённой подруге в углу.

235/699
 Тео довольно взглянул на пергаменты, методично разложенные Гермионой на старом ковре, и
сказал:

— Осталось только переписать весь дневник.

— Всего-то! — подколола Гермиона, отпивая вино.

Они сидели над шифром не меньше двух часов. На перепись дневника потребуется несколько
дней.

— Ну, это уже без меня, — отмахнулся Драко, потянулся и хрустнул шеей. — Головоломки и
шифры — это интересно. Но секретарём я заделаться не мечтал.

— Ты, главное, начни, — подмигнул Тео. — Может, это то самое призвание, о котором ты не
догадываешься. Я бы не отказался от секретарши в твоём лице.

— Тебе не хватит золота оплатить мои услуги.

— Я могу оплатить натурой, — поиграл бровями Тео.

— Прибереги для особого случая.

Все трое расхохотались. Сплетение голосов наполнило комнату непривычно дружелюбной

атмосферой. Гермиона в порыве смеха прикрыла рот рукой.

— Грейнджер, стоп, — Драко перехватил её руку.

Это фетиш такой — хватать за руки?

Он повернул её кисть к глазам. Средний и указательный пальцы были грязными от чернил.

— Ты испачкалась.

Тео потянулся к её лицу и провёл пальцем над губой, стирая след от чернил.

— Вот так-то лучше.

У Гермионы в одной руке был кубок, другую держал Драко. Она растерянно посмотрела на
парней, которые находились необычно близко.

— Спасибо… — пробормотала она в смятении.

Тео перевёл хмельной взгляд на Драко, который пристально наблюдал за Грейнджер, и

самодовольная улыбка рассекла его лицо.

***

Драко забрался в кресло и наблюдал за тружениками. Гермиона сидела в метре от его ног. Тео
рядом с ней. Их плечи соприкасались. Драко подумал, что комната, хоть и была ничтожно мала, всё
же достаточно просторна, чтобы не облокачиваться на посторонних.

Они сидели на узорчатом ковре, обложившись пергаментами и книгами. Оба босые: в комнате
стало слишком тепло. Рядом стоял увесистый столик на низких ножках, весь в зарубках и трещинах.
На нём ютились пустые чашки, бокалы, чернила и пепельница. Из радиоприёмника звучала
незамысловатая рождественская мелодия. Гермиона с позволения Тео наколдовала несколько золотых

236/699
гирлянд. Ребята выключили общий свет, и комната погрузилась в тёплую рождественскую атмосферу,
которую уже никто не ожидал ощутить.

— Слушай, Малфой, я не могу сосредоточиться, когда ты вот так смотришь, — внезапно заявила
Гермиона. Она с вызовом глянула на восседающего на троне бездельника. — Ты либо помогай, либо
не смотри.

— Смотреть не запрещено, Грейнджер.

Тео оторвался от дела и взглянул на Драко. Он вспомнил, что сам недавно так же рассуждал.
Только рассматривал другого…

— Неужели у тебя нет занятия поинтереснее? — не отступала Гермиона. Вино придало ей пущей
дерзости и разгорячило щёки.

— Ты хочешь мне что-то предложить?

— О, я бы тоже послушал, — оживился Тео.

— Ну, не знаю… почитай книгу, напиши кому-то письмо, — она поглубже вдохнула и с издёвкой
добавила, — уложи свои волосы…

Тео расхохотался.

— Не думал, что у тебя найдётся целый сценарий, — снисходительно усмехнулся Малфой. —

Спасибо, Грейнджер, ты меня не переубедила.

— Он всегда такой противный? — шёпотом спросила Гермиона у Тео, хотя Малфой был слишком
близко и отлично её слышал.

— Поверь, сейчас он просто лапочка. Я думаю, дело в том, что Малфой рассчитывал на другие
предложения с твоей стороны.

Гермиона искренне не поняла намёка.

Драко пнул Теодора ногой и нахально продолжил сверлить Грейнджер пронзительным взглядом.

Гермиона раздражённо фыркнула и уткнулась в исчёрканный пергамент. Тео тоже вернулся к

переписи дневника. Драко не переставал их рассматривать, вальяжно развалившись в кресле и
допивая вино.

Он заметил, что кудри у Гермионы и Тео отличаются. У неё были мягкие волны, а у него плотные
завитки. Оттенок её волос был более бронзовым, тёплым. У Тео же были тёмно-каштановые
спутанные вихры, которые спадали ему на лицо, когда тот склонялся над письмом.

Гермиона прикладывала пальцы к губам, когда задумывалась. Тео шептал размышления вслух, не
замечая этого. Драко улыбнулся про себя, когда двое одновременно закусили перо.

Тео был в свободной белой рубашке. Закатанные рукава обнажали предплечья. Изгибы мышц
переплетали вены. Давние шрамы от глубоких порезов слегка бледнели. Драко нахмурился. У Тео
всегда было так много родинок? Из тёмных пятнышек на его теле получилось бы составить карту
созвездий.

237/699
 У неё тоже были родинки, совсем крохотные. Они виднелись на её шее, ключицах… Но проклятая
футболка скрывала полную картину. Интересно, есть ли они на плечах, спине, груди? Драко закусил
губу.

Тео призвал к себе небольшую красную пачку. Обхватил губами тонкое основание сигареты и, не
отрывая взгляда от бумаг, зажёг её палочкой. Гермиона укоризненно хмыкнула, намекая на то, что ей
не нравится его затея.

— Уже и покурить нельзя в собственном доме. Женщина, ты меня убиваешь! — страдалец

растворил сигарету в воздухе и широко улыбнулся.

Драко понял, почему каждая улыбка Теодора казалась коварной. Клыки у него были более острыми
от природы, что добавляло сходство с хищником. Чёртов зверёныш.

Тео примирительно сжал бедро Гермионы. Драко не заметил, как сжал кулак.

Грейнджер была одета в чёрные джинсы и безликую серую футболку. Зелёный свитер крупной
вязки аккуратно лежал рядом. Когда она его снимала, футболка задралась и обнажила живот. Драко
скользнул взглядом по едва заметной полоске, которая начиналась выше пупка и растворялась под
рёбрами.

Гермионе стало неловко, когда она столкнулась с его оценивающим взглядом. И Драко это потешило.

Тёмная ткань плотно облегала её ноги. Длинные пальцы Тео, которые казались почти белыми на
чёрном фоне, мягко поглаживали поверхность бедра.
Эта картина запускала разноцветный калейдоскоп картинок в воображении Драко. Он на секунду
почувствовал себя невидимкой. Каким было бы их поведение, если бы его здесь не было? Распускал
ли бы руки мерзавец?
Согласилась ли бы она? Интересно, какая была бы стратегия у Тео? А какая она… в деле?

Тео оставил правую руку на бедре, взял перо в левую и продолжил писать, успешно игнорируя два
пристальных взгляда.

Минуты сливались в часы. Часы перетекали в вечность. Ребята сами не заметили, как за работой
стали болтать. Для Гермионы и Тео это было привычным занятием. Но теперь собеседников стало
трое. И, казалось, разговоры обрели новый смысл. Точек зрения стало три, что только усиливало азарт
спора. Иногда кто-то становился на сторону другого, и они вдвоём топили третьего. Разговоры были
непринуждёнными, пропитанными иронией и сарказмом, и безумно увлекательными. Почему они
никогда раньше не собирались втроём?

Драко восхищался живым умом кудрявой парочки. Грейнджер стала для него открытием вечера.
Она была приятной… но не была похожа на всех тех теряющих сознание в его присутствии девчонок.
С ней было по-настоящему интересно. Драко не заметил, как к нему подкралось сожаление. Почему
они потратили так много времени на перепалки и ругань? Ведь могли бы…

— Что бы вы выбрали: вечно молодой разум или вечно молодое тело? — Теодор начал новый
виток разговора.

— И разум, и тело, — ответил без промедления Драко.

Казалось, ему генетически было заложено желание иметь сверх того, что позволено.

— Нет, Малфой, угомонись. Так же неинтересно, — взбунтовался Тео, — выбери что-то одно.

— Ладно… — задумался Драко, — тогда разум. А ты?

238/699
 — Разум, однозначно. — ответил Тео. — А ты? — он обернулся к Гермионе.

— Конечно же разум. Зачем мне тело, если я даже не смогу осознать его истощённым разумом?

— Ну я бы не спешил отказываться от твоего тела, — коварно улыбнулся Тео и продолжил, — а

представьте, если бы у вас остался только разум. Тела больше нет. Вы какая-нибудь парящая
субстанция чистого интеллекта. По каким телесным ощущениям скучали бы больше всего?

— Мне нужно подумать… — протянула Гермиона.

— Это не экзамен, Гриффиндор.

— Ну тогда ты и начни.

— А я могу! — Тео расправил плечи. — Я бы скучал по плаванию. Знаете, по тому ощущению

невесомости, когда ныряешь в воду. Ещё по солёному привкусу кожи после моря. По ощущению
шероховатости книжных страниц.

— Да, я тоже… — вклинилась Гермиона.

— Ещё скучал бы по сигаретам, прикосновениям и, конечно же, сексу.

Гермиона смутилась, а Драко усмехнулся, соглашаясь.

— Твоя очередь, — Тео обратился к Гермионе.

— Кхм… Я бы скучала по шоколаду. По книгам, как ты уже сказал. По ощущению первого

прикосновения к свежевыстиранной постели. По горячей ванне. И… — она опустила взгляд, но всё
же решилась произнести вслух, — по электричеству в груди от поцелуя…

Гермиона залилась краской. Ей стало ужасно жарко. Она смотрела чётко в пол, поэтому не
заметила довольных лиц парней, каждый из которых воспринял её слова на свой счёт.

— Мистер Малфой, ваш черёд.

Драко сделал глоток вина.

— Я бы скучал по ощущению ветра на коже во время полётов. По обжигающему руки холоду и

обжигающему горло огневиски. По крепатуре, — Драко замолчал на секунду и взглянул на Тео. — И
да, я бы тоже скучал по хорошему сексу.

Драко хмыкнул, заметив, как сильно вспыхнули щёки Гермионы. Ему нравилось то, что он
вызывал у неё неловкость. Грейнджер взглянула на него и подумала, что он издевается. Ну уж нет, она
не доставит ему этого удовольствия.

Гермиона вздёрнула нос и дерзко посмотрела на Драко. Тот не сдавался, смотрел в ответ.

Переглядки затянулись. Повисла тишина. Разгоралась настоящая немая борьба. Кто первый
отведёт глаза? Гермиона утопала от неловкости пристальных взглядов, но из-за упрямства не
собиралась сдаваться. А упрямее Драко не было никого. Тео это забавляло, и он начал делать ставки
про себя.

Малфой часто раньше глядел на неё с угрозой. Его взглядом можно было резать стекло. Но сейчас
кроме угрозы и надменности во взгляде Драко было чтото… тёплое. Что-то, ради чего не хотелось
прерывать контакт. В груди нарастало горячее волнение. Гермиона медленно закусила губу. Спор

239/699
больше не имел значения. Захотелось отдать ему победу, только бы он чаще смотрел на неё вот так.
Уверенно, немного коварно, но с восхищением.

Тишину нарушило урчание в животе. Тео склонился к источнику звука и мягко спросил:

— Ты голодна?

Гермионе пришлось оторвать взгляд от Малфоя и застенчиво ответить:

— Да, немного… — она была ужасно голодна.

Драко победно хмыкнул. Он выиграл немое сражение.

— У меня есть кое-какая еда, — Тео взмахнул палочкой, и на кухне послышался шорох. — Бери
всё, что хочешь.

Гермиона аккуратно встала и направилась на кухню. Через минуту она снова появилась в дверях и
спросила, стараясь звучать как можно более обыденно:

— А ты… а вы хотите? Я могу сделать бутерброды с чаем.

Парни переглянулись. Улыбнулись друг другу.

— Да, было бы просто чудесно! — воскликнул Тео. — Тебе помочь?

— Нет, я справлюсь.

Гермиона вернулась на кухню и ещё раз осмотрела пожитки: черный хлеб, копчёное мясо, томаты
и крем-сыр. Она достала нож из горы немытой посуды в раковине. Сполоснула его под струёй
холодной воды и принялась резать хлеб.

За спиной послышался смешок. Гермиона дёрнулась от испуга и обернулась. Малфой стоял в свете
красной лампы и, оперевшись о дверной проём, разглядывал её. В таком освещении и с тёмными
кругами под глазами он выглядел особенно зловеще.

— Что? — возмутилась Гермиона.

— Никогда не видел, чтобы так резали хлеб.

Гермиона в замешательстве посмотрела на нож в руке. Что он имел в виду?

Малфой взмахнул палочкой и нож, мягко выскользнув, принялся резать хлеб в воздухе. Гермиона
не догадалась применить магию в этом процессе. Она действовала так, как учила её мама. Маггл.

— У меня всё под контролем, — буркнула Гермиона и схватила нож.

— Как скажешь.

Она продолжила готовить бутерброды привычным способом. Но леденящий спину взгляд не давал
покоя.

— Что ты хочешь, Малфой?

— Ничего.

— Мне некомфортно, когда ты стоишь у меня за спиной и пялишься.

240/699
 Драко отшатнулся от двери, медленно подошёл и присел на кухонную столешницу, на которой она
готовила.

— Так лучше? — он склонил голову и странно улыбнулся. В хмельном взгляде плясали огоньки.

Гермиона закатила глаза и покачала головой.

— Лучше стало бы, если б ты помог.

Драко прищурился.

— Что нужно делать?

Она совсем не ожидала его согласия, поэтому для придумывания инструкций понадобилась пара
секунд.

— Эээ… Нарежь мясо и положи его на смазанные мною кусочки хлеба.

— Договорились.

Гермиона потянулась было за дополнительным ножом, но Драко ткнул в кусок мяса палочкой, и
оно вмиг разделилось на тонкие слайсы. Он закружил несколько кусочков в воздухе, ожидая, пока
Гермиона смажет хлеб творожным сыром, а затем мягко опустил их.

— Не знала, что у тебя такие глубокие познания в кулинарной магии.

— Ты многого обо мне не знаешь, Грейнджер.

Гермиона держала в руках корочку хлеба (себе по привычке она забрала сразу две) и не могла
поверить, что готовит бутерброды вместе с Драко Малфоем. Она искоса наблюдала за движением его
рук и сдерживала улыбку.

— У вас есть чистые чашки? — Гермиона брезгливо взглянула на сборище грязной посуды.

Мальчики были жуткими неряхами, вероятно потому, что с детства привыкли жить с прислугой.
Но в квартире Теодора домовых эльфов не водилось, и хаос множился в геометрической прогрессии.

— Да просто наколдуй себе новую, — звонко сказал Тео у них за спинами. Он поднырнул под
рукой Драко и стащил бутерброд.

— А вы?

— А мы будем пить из твоей.

— Ещё чего.

Гермиона наколдовала себе любимую чашку по памяти. Небольшая, чёрная, она была украшена
схематическими изображениями созвездий, а кантик и ручка — позолочены. Драко создал ещё две
чашки в фирменных слизеринских цветах.
Когда всё было готово, ребята вернулись в комнату, левитируя еду перед собой.

Парни уселись на деревянном полу вокруг коренастого столика. Малфою с его идеально
выглаженными брюками явно не подходил антураж затесанной старенькой квартирки. А Тео,
несмотря на то, что был похоже одет, выглядел органично. Возможно, дело было в том, что он не

241/699
сидел ровно, словно проглотил палку, а постоянно вертелся, сутулился и о чём-то болтал. Да и
беспорядок на голове отлично сочетался с беспорядком в комнате.

Гермиона остановилась на секунду, задумавшись, где ей лучше сесть. Тео уловил её

замешательство и жестом предложил сесть между парнями. Она аккуратно переступила босой ногой
Малфоя и, как умела, грациозно приземлилась возле Тео. Когда её бедра проскользнули мимо лица
Драко, он неосознанно затаил дыхание. Сдерживался?

Отпивая чай, Гермиона в сотый раз чихнула. Тихонько, как мышка.

— Ты простыла? — обернулся к ней Драко.

— Да, — она кивнула, — знаешь ли, не всем нравится лежать в снегу без мантии.

Драко поджал губы и нахмурился. Переменился в лице. Гермиона заметила, как крепко он сомкнул
челюсти. И зачем только она припомнила ему тот вечер? Всё же было нормально. По крайней мере,
так казалось. Тео, недоумевая, бегал взглядом от одного к другому.

Драко призвал стеклянную колбочку с мутной жидкостью.

— Выпей это, — он передал ей зелье.

Не задавая вопросов, Гермиона сделала небольшой глоток и поморщилась от горького

лекарственного привкуса. Резь в горле стала ослабевать. Дыхание облегчалось. Она догадалась, что
Драко дал ей противопростудный отвар.

— Спасибо, — Гермиона с подозрением посмотрела на Малфоя. — Странный вкус. Не пила таких

раньше. Где ты его взял?

— Сам приготовил.

Гермиона поперхнулась.

— А ты не знала? — вклинился Тео. — Драко у нас известный зельевар. У него отличные рецепты
на все случаи жизни: от простуды, похмелья, нежелательной беременности и венерических
заболеваний. Да весь Когтевран сидит на его ободряющем отваре, чтобы учиться по пятнадцать часов
в сутки.

— Впечатляюще… — сказала Гермиона, глядя на Драко. Она допила зелье и протянула ему
пустую колбочку. — Я и правда многого о тебе не знаю.

— А хотела бы узнать? — как бы невзначай спросил Тео.

Гермиона взглянула на него. Задумалась. Снова посмотрела на Драко. Вино в жилах придавало
смелости, язык заплетался, но она чётко произнесла:

— Хотела бы…

Драко шумно выдохнул. Замер.

— И вот ещё, — он трансфигурировал два листа пергамента в тёплые шерстяные носки, —

надень.

Гермиона, не скрывая удивления, натянула их на ноги. Тео помогал. Его лицо сияло от
удовольствия. Заговорщик пожинал плоды.

242/699
 — Мама всегда говорила, что выздоровление и босые ноги не сочетаются, — спокойно произнёс
Драко.

Он вёл себя буднично, словно в том, что он заботился о Грейнджер, не было ничего необычного.
Словно не он только что наколдовал чёртовы носки! Малфой! Для Грейнджер!

Когда они доели, то снова принялись переписывать дневник. Малфой вернулся в кресло. Они
продолжали болтать, спорить, переглядываться, прикасаться… Продолжали наслаждаться компанией
друг друга. Время утратило привычные свойства. Казалось, в сутках было сто часов, но по обычаю
они проносились слишком быстро. Так бывает с теми, кто ненасытен.

В комнате становилось всё теплее. Гермионе было жарко, но она не хотела снимать шерстяные
носки. Она собрала волосы в небрежный пучок и обмахнула шею, чем приковала жадный взгляд
Драко. Он скользил глазами по плавной дуге от её уха до ключиц. Тео заметил, как Драко
рассматривал Гермиону, и его прострелила мысль.

Гермиона перечитывала переведённый абзац вслух. Выразительно, с присущим ей старанием. Тео

склонился над ней, повторяя изгибы спины. Держал рукой за талию. Он не слушал, смотрел Малфою
в глаза и хищно улыбался. Драко вопросительно изогнул бровь. Что задумал этот кудрявый мерзавец?

По телу пронеслось приятное волнение. Тео угрожающе сверкнул глазами и стал медленно
опускаться к её шее, не отрывая взгляда от друга. Напряжение возрастало с каждым дюймом.
Приятное волнение внутри перерастало в возбуждение. Он задержал дыхание и прикоснулся губами к
нежной коже, попрежнему сохраняя зрительный контакт с Драко.

Гермиона не вздрогнула. Перестала читать. Позабыв где и с кем находится, она прикрыла веки и
изогнула шею. Поддалась. Слегка разомкнула губы и выдохнула через рот.

Драко жадно всматривался. Тело пробрало жаром. Свинец плавился и стекал в низ живота.
Приятная тяжесть пульсировала. Но разум кричал.

Это неправильно.

Странно.

Мерзко.

Он вскочил с кресла и в секунду оказался возле них. Тео оторвался от жертвы. Гермиона
распахнула глаза. Испуг и стыд сверкали, как искры от бензопилы. Что она делала?! Куда делась
нелюбовь к проявлению чувств в присутствии других?!

— Пойдём, покурим? — нервно бросил Драко Теодору.

— С каких это пор ты куришь?

— С этой самой минуты, — прошипел он сквозь зубы.

— Я не хочу курить, — Тео дерзко изогнул бровь, не скрывая улыбки. Весельчак хренов.

— Хочешь.

Драко схватил Тео за руку и резко поднял. Они вышли на балкон.

— Чего ты добиваешься? — яростным шёпотом злился Драко.

243/699
 — А курить-то мы будем?

Драко хотелось размазать улыбку Тео по стене. Но он сжал кулаки и приказал себе держаться.

Тео, сохраняя нахальство, прикурил две сигареты и протянул одну Драко. Тот сделал глубокую
затяжку и выпустил дым.

— Я думал, ты бросил.

— Бросишь с тобой… — рыкнул Драко. — Я повторю свой вопрос. Чего ты добиваешься, Нотт?

Тео задумчиво облокотился о заледенелые перила и выдохнул дым от сигареты вверх. Сделал ещё
одну затяжку. И ещё одну. Он словно издевался. Словно испытывал терпение Драко.

— Знаешь, — он наконец заговорил, медленно и ужасно спокойно, — все мы думаем, что жизнь
бесконечна. Что впереди нас ждут десятки лет. А что, если это не так? Что, если жизнь уготовила нам
сюрприз? Мы же не знаем, какой день будет последним… — он снова затянулся и выдохнул.
Усмехнулся. — И мы не знаем, какая юбка будет последней…

Драко взбесился. Вплотную подошёл и угрожающе произнёс:

— Обязательно брать моё?

Тео удивленно вскинул брови.

— Теперь уже «твоё»? Какой ты переменчивый.

— Не зли меня, Нотт.

— Ты что, ревнуешь?

Драко раздражённо дёрнулся, словно сбросил неприятное чувство.

— Я не понимаю, чего ты хочешь… — продолжил Драко. — То ты говоришь «забирай», то

распускаешь руки.

— А делиться сокровищем не вариант? — хмыкнул Тео.

— Только в твоей больной фантазии.

— Ммгмм… — Тео довольно прикрыл глаза и наслаждался всплывающими картинками.

Драко полоснули воспоминания о губах Тео на её шее, о том, как он смотрел ему в глаза, о
пульсирующем желании, которое рождалось от их близости. Малфой крепче сжал челюсти, прогоняя
откровение, и схватил Тео за воротник.

— Если ты хочешь сохранить свою прелестную рожу целой, держи лапы при себе.

— Тут ты ещё должен был добавить: «во имя нашей дружбы», — Тео сегодня с удовольствием
расплёскивал яд.

— Я серьёзно.

— Да ты никак рыцарь, мистер Малфой?

244/699
 Они пронзали друг друга самыми острыми мечами в арсенале. Драко небрежно отпустил Тео и
швырнул сигарету с балкона.

— Сколько времени нужно, чтобы до тебя дошло, что в этом уравнении три переменных? — Тео
коварно прищурился.

— Я не в настроении для твоих игр, — рявкнул Драко, толкнул мерзавца и направился в комнату.

Тео резво обогнал его, задев плечом.

— А я бы поиграл, — он подмигнул и переступил порог балкона.

***

— Это омут памяти, — послышался голос.

Гермиона вздрогнула. Высокий полуночный «призрак» бесшумно подошёл и отпил чаю из её рук.
Они будут пить из чашки Грейнджер, как он и обещал. Гриффиндорка наигранно-дерзко подняла
бровь.

— Не жадничай, — улыбнулся Тео.

В дверном проёме стоял Малфой. Оперевшись на хлипкую дверь, он пристально наблюдал за

происходящим.

Серебряный туман омута памяти погрузил троих в воспоминание, подписанное на хрустальной

колбочке «12,5 лет назад». Гермиона взвизгнула, когда в комнате появился Волан-де-Морт. Она не
ожидала оказаться так близко со своим ночным кошмаром.

Марианна погибла.

Последнее, что увидели трое, — безжизненный медовый взгляд, который скрывала пара тёмных
кудрей и застывшее в дерзкой эмоции лицо. Марианна оставалась храброй до конца. Драко видел это
воспоминание много раз, но сегодня по-другому пережил его. Раньше он не знал, какой бывала смерть
близкого человека. Драко бы с радостью оставался в неведении, но жизнь изменилась против его
воли.

Когда пелена омута растаяла, он увидел синие мутные глаза друга. Они были переполнены болью
и злостью.

— Тео, мне очень жаль… — прошептала Гермиона. — Кто был этот мужчина?

— Я не знаю, но я должен найти его, — Тео звучал очень серьёзно. — Мать отдала ему то, что
предназначалось мне. И из-за него Волан-де-Морт…

Комнату заполнила немая тишина.

— Так вот что случилось с твоими руками. Там, у сферы, — сказала она Тео и многозначительно
посмотрела на Драко, — это было не в первый раз…

— Да. Я знал об этом. Думаю, это наследственное. Видела, у мамы такие же руки были?

— Это похоже на тёмную магию, — низким тоном произнёс Драко. В его стальном голосе
слышалась тревога и неожиданно… забота.

245/699
 — Возможно, так и есть, — ответил Теодор и беспомощно взглянул на друга.

Драко больше не злился на Тео. Он переживал за него. Подошёл поближе и положил руку на
спину. Без слов и объяснений. Гермиона по-прежнему крепко сжимала его ладони и отчаянно
пыталась прочитать эмоции.

Тео на секунду прикрыл глаза. Как хорошо, что эти двое были рядом. Как волнительно
чувствовались их прикосновения. Мелкая дрожь унималась под давлением холодной руки друга. Но
внутреннее противоречие снова напомнило о себе. Тео резко вдохнул, отбросив пугающие мысли, и
неправдоподобно весёлым голосом заявил:

— Хватит с нас на сегодня умственной работы. Пора бы отдохнуть.

***

Тео взмахнул палочкой и огромный матрас отправился к открытому балкону. Он плавно опустился,
словно ничего не весил. Несколько снежинок сразу же приземлились сверху.

— Но это же жуткий холод! — вздрогнула Гермиона.

— Драко чувствует себя лучше в холоде. Думаю, сейчас всё, что может позволить ему чувствовать
себя лучше — хорошая идея. Как считаешь? — Тео подмигнул.

— Эм… Да, думаю, ты прав.

— Жизнь его не баловала в последнее время. Так хоть мы побалуем. Это ему необходимо.

Гермиона попыталась задуматься над словами Тео, но сонливость и остатки алкоголя сотворили из
мозга желе. Она лишь удивилась, как Тео, который был в подобном Драко положении, так
самозабвенно заботился о друге, игнорируя свою боль.

— Не переживай, на твоё ложе я отправлю тройные согревающие, — сказал он и послал

заклинание на раскладное кресло в противоположном углу.

Гермиона, поддавшись уговорам Теодора, всё же решилась остаться на ночь. Она успокаивала себя
тем, что в такую погоду опасно шататься по улицам. Да и идти ей некуда.

— Тео.

— А?

— У тебя не найдётся запасной пижамы?

— Хм… Пижамы точно нет. Я обычно сплю гол… — он поймал смущённый взгляд, — в общем,
без пижамы. Но ты можешь взять любую мою вещь, которая тебе понравится. Там в комнате стоят
сумки. Они в твоём распоряжении.

Гермиона зашла в комнату-склад и заглянула в первую попавшуюся сумку. Внутри были аккуратно
сложены мужские вещи. В основном чёрные. Она даже толком не поняла были это брюки или мантии.
Сбоку ютилась стопка белых рубашек. Гермиона аккуратно достала одну. Аромат свеже-стиранного
белья заставил её поднести рубашку к лицу и вдохнуть поглубже. Запах показался знакомым. То, что
нужно.

Гермиона переоделась, оставив из своей одежды только нижнее бельё. Размер был слишком
большим, поэтому рубашка Тео превратилась в спальную сорочку, достающую до колен. Гермиона

246/699
закатала рукава и нащупала вышитую эмблему на плече. В темноте было не разглядеть, что на ней
написано.

В коридоре она встретила Драко, который выходил из ванной, и Тео, который туда шёл. Они оба
синхронно уставились на её новый образ.

— Оу-у-у, достойный выбор, — зубоскалил Тео.

Воображение рисовало, как могла выглядеть её фигура под безразмерной рубашкой.

Драко провёл взглядом от колен к рукаву и заметил эмблему. Он вопросительно зыркнул на Тео.
Тот рассмеялся в ответ.

— Я предложил ей взять любую одежду, — Тео примирительно развёл руками.

Гермиона смутилась и нахмурилась. Что происходит?

Драко подошёл к ней. Босой, в одних спальных брюках, со стопкой вещей в руке. Мокрые волосы
взъерошены. На плечах поблескивали серебряные капельки. От разогретого душем тела исходило
ощутимое тепло. Драко аккуратно провёл пальцем по вороту рубашки у её ключиц. Вороту своей
рубашки.

— Тебе идёт, — закусывая улыбку, сказал Драко.

На щеках вспыхнул румянец неловкости. Гермиона спрятала взгляд, и нервно одёрнула край новой
«ночнушки».

— С-спасибо… — вопросительной интонацией ответила она.

Драко, посмеиваясь, ушёл в спальню. Дурацкая улыбка Тео не думала ослабевать.

— Что?! — возмутилась Гермиона.

— Ты прекрасна… — объявил Теодор и нырнул в ванную.

Гермиона осталась одна в коридоре. Послышался шум воды и глухое шуршание. В кромешной
тьме виднелась тонкая полоска света. Из-под двери просачивался пар. Гермиона не шевелилась.
Прошло около десяти минут. Она не решалась зайти в спальню. Всё ещё завороженно смотрела на
яркий луч и прокручивала в голове весь вечер. Проживала каждое слово и каждый взгляд заново.
Пыталась найти объяснение. Опровергнуть свои домыслы. Или подтвердить.

Она окончательно запуталась. Но поняла только то, что сегодня ей было… хорошо.

Гермиона глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Она вдруг осознала себя здесь и сейчас. В
старой лондонской квартире. Слушающей, как Тео что-то насвистывал в душе. Стоящей босыми
ногами на затёртом паркете. В мужской, слишком большой рубашке. Собирающейся ночевать в самой
невероятной компании… Она почувствовала, что в тени неловкости пряталась радость. Удовольствие.

Неизвестность шипела и кусалась. Но абсолютно невозможно было устоять перед её зовом.

Гермиона попала в Гриффиндор за врождённую храбрость, поэтому она сделала ещё один
глубокий вдох, коснулась потрескавшейся двери и зашла в комнату.

Драко лежал в постели у раскрытого нараспашку балкона. Фонари уже не горели. Вьюга утихла.
Снежные тучи расступились. Луна ещё не взошла. Небом властвовало пёстрое сияние тысячи звёзд.

247/699
Драко закинул руки за голову. Свежая белая повязка контрастировала на фоне кожи. Одеяло едва ли
прикрывало живот.

— Ты не замёрзнешь? — вырвалось у Гермионы. Она тут же прикусила язык.

Драко задумчиво хмыкнул:

— Беспокоишься обо мне, Грейнджер? — приподнялся на локтях.

— Ну… — она укоризненно глянула на него. — У тебя мокрые волосы. А на улице декабрь. Ты
можешь простудиться.

— Я люблю холод. Думаю, у нас с ним это взаимно. К тому же у меня ещё остались запасы
антипростудного зелья.

Покалывания мороза на коже заставляли Драко чувствовать себя живым. Когда лёгкие обжигали
ледяные осколки — хотелось дышать ещё больше и глубже. Именно поэтому он любил летать в стужу
до трещин на пальцах.

— Хладнокровный Слизерин?

— Точно, — хмыкнул Драко.

— О, да, тот ещё змей! — ввернул Теодор.

Он только что зашёл в комнату. Босой, с мокрой головой и в одном нижнем белье. Гермиона
смущённо отвернулась.

Драко потянулся за палочкой:

— Только ради тебя… — коснулся кончиком волос, и те мгновенно высохли.

Гермиона цокнула языком и забралась на раскладное кресло. Поёжилась и закуталась в толстое

пуховое одеяло, которое для неё приготовил хозяин дома.

— Я что-то пропустил? — Тео взглянул на них и скептически поднял бровь.

Но ему никто не ответил.

Он бросил вещи на единственный в комнате стул, на котором уже лежала аккуратная стопка Драко.
Сладко зевнул и потянулся. Рёбра, словно гармонь, изогнулись, втягивая живот внутрь. Тео, в отличие
от Драко, был худощавым и жилистым. Холодный свет улицы подчеркнул рельеф его тела. Он
встряхнулся и резво забрался под одеяло к Гермионе.

— Что ты делаешь? — взвизгнула она и подскочила.

Малфой раздражённо пробормотал что-то на заднем плане.

— Ложусь спать? — ответил Тео как ни в чём не бывало и подбил подушку.

Места на раскладном кресле едва ли хватало для одного. Гермиона втиснулась в стену.

— Но… я… мы… — растерялась она. — Что за наглость? Проваливай! — толкнула его в грудь.

248/699
 — Я думал, я у себя дома, — Тео по-хозяйски развалился, — или ты хочешь, чтобы я спал на
полу?

— Я думала, ты будешь спать с Малфоем.

— Ну уж нет, — отрезал Драко.

— Я с ним ложе делить не стану. Драко распускает лапы во сне. Не может устоять, — Тео провёл
рукой по торсу и расплылся в самодовольной ухмылке.

Малфой показательно фыркнул.

— Я не буду с тобой спать! — упиралась Грейнджер.

Они с минуту буравили друг друга острыми взглядами. Тео сдался. Грустно и тягостно выдохнул.
Сполз с раскладного кресла и с нарочито несчастным лицом лёг обнажённой спиной на пол. Из окна
полоснул ледяной ветер. Гермиона вздрогнула, представив ощущение соприкосновения голой кожи и
паркета.

Она сложила руки на груди. Посмотрела на Драко в поисках спасения. Тот с издевательской
улыбкой снисходительно развёл руками, мол «разбирайся с этим идиотом сама».

Тео заёрзал. Показательно громко вздохнул. Начал стучать зубами. Его хотелось придушить.

Гермиона злобно плюхнулась на кровать и уставилась в потолок.

Нахмурилась. Теодор просто невыносим. Она сосчитала до двадцати трёх.
Двадцать четыре… Двадцать пять… Двадцать шесть… Не выдержала. Перекатилась на край кровати
и взглянула на страдальца.

— Ну и как там внизу? — сдерживая улыбку, спросила она.

— Не очень комфортно, скажу я тебе… — Тео потёр руками плечи. — Ты абсолютно

бессердечная. Выгонять несчастного на пол. В такой холод! Я точно умру от обморожения.

— Тебе будет полезно, — язвила Гермиона.

Драко тихо расхохотался.

Тео улыбнулся. Мелкие морщинки обрамили добрые глаза. Он жалобно вглядывался в лицо
вершительницы его судьбы.

Гермиона нахмурилась. Для приличия выдержала паузу. Пусть ещё помучается. Но в присутствии
синеглазого дьявола уверенные заявления Гермионы имели свойство растворяться.

Под внутренние фанфары Теодора она протянула ему руку, приглашая лечь рядом. Тео обхватил её
кисть и, не скрывая радости, забрался в постель. Он переметнулся через Гермиону и устроился под
стеной.

— Я разочарован, Грейнджер, — сообщил Драко.

— Заткнись, Малфой! — отмахнулся Тео.

Он перевёл взгляд на напряжённое лицо новоиспеченной соседки и шепотом добавил:

— Завидуй молча.

249/699
 Тео, словно кот, лениво опустился на простынь и лёг вполоборота. Он протянул длиннющие ноги
так, что ступни торчали с края раскладного кресла, раскинул руки и жестом пригласил Гермиону в
свои объятия. Она контрольный раз нахмурилась и покачала головой. Тео мягко улыбнулся в ответ.
Гермиона закусила щеку изнутри — невозможно было устоять перед его улыбкой. Она застегнула
рубашку на самую верхнюю пуговицу и медленно опустилась к нему спиной. Он тут же обвил её
холодными руками. Вздрогнув от ледяного прикосновения, она потянула на себя одеяло, и оно скрыло
их под уютной тяжестью.

Гермиона слегка поджала ноги, и Тео почувствовал, как рубашка поползла вверх, обнажая
поясницу. Он прижался ещё сильнее, в точности повторяя контуры её тела. Она была тёплая и такая
маленькая по сравнению с ним. Он же запросто мог носить её в кармане. Тео усмехнулся. Карманная
Грейнджер — забавный зверёк.

Теодор Нотт упивался восторгом. Её грудь была в паре сантиметров от его пальцев. Их тела
разделяла тонкая ткань рубашки и белья. А ещё Гермиона пахла как Драко. Идеальный коктейль из
древесных пряных ароматов и персика будоражили воображение.

Тео склонил голову и нежно поцеловал единственный оголённый участок кожи, который был ему
доступен — шею. Гермиона протяжно выдохнула и обвила пальцы Тео своими. Она чувствовала его
лёгкую щетину, вдыхала шлейф сигаретного дыма, вина и цитруса. Кто бы мог подумать что этот
длинный день, день, в начале которого она собиралась послать Теодора куда подальше, закончится в
его до безумия приятных объятиях. Ей было спокойно и волнительно. Он прижимался к ней, лишая
возможности пошевелиться. Но она и не собиралась двигаться. Вслушивалась в его дыхание и тонула
в интимности момента.

Гермиона смотрела на Драко и на звёзды. Он мирно спал. Шторы развевались от морозного ветра.
Он касался кончика её носа, от чего тот краснел. Гермиона безмолвно призвала к себе палочку и
направила в сторону окна.

— Аккуратно. Он очень чутко спит, — прошептал Тео.

Хорошо, что в темноте не было видно её растерянных глаз. Пойманная с поличным, она всё же
послала луч согревающих чар на матрас у балкона. Человек не должен спать в таком морозе!
Заклинание облизнуло теплом. Драко поморщился. Ему стало слишком жарко, и он отодвинул одеяло
ногой, полностью обнажив торс. Тело Драко было бесподобным продуктом спорта и генетики.
Плотные объёмные мышцы, образующие контрастный рельеф, гармоничные пропорции. Драко был
эталоном силы и грации… Несмотря на то, что просто спал.

— Признай, ты просто хотела его поразглядывать.

Гермиона ткнула Тео локтем, сбивая его смех.

Смотреть на спящего Малфоя стало уже традицией. Только теперь Тео был не один.

Он высвободил руку и бережно убрал прядку волос Гермионы за ухо. Затем прошептал, касаясь
губами:

— Ты очень заботливая…

— Спокойной ночи, Теодор, — если бы у шёпота была суровая интонация — это была бы она.

— Спи сладко… — выдохнул Тео и нежно чмокнул за ушком. — Гер-ми-о-на.

Он зарылся носом в её волосы и замолчал. Расслабляющая наркотическая нега с цитрусовым

привкусом заставляла дыхание углубляться, а веки тяжелеть.
250/699
Звёзды смешивались с бликами платиновых волос и постепенно меркли. Гермиона проваливалась в
сон, а в голове назойливо вертелась мысль: почему никто не наколдовал ещё одну кровать?

***

Драко проснулся посреди ночи ведомый необычным чувством. Он не сразу понял, где находился.
Пару мгновений вспоминал минувшие события. Это всё не было сном: смерть мамы и тяжёлые
похороны, срыв в кабинете отца, поддержка Тео, её внезапный приезд, слёзы на его груди,
незаслуженная нежность, колкая дерзость, бутерброды и шерстяные носки, чёртова хищная улыбка
Тео и поцелуй в шею, омут памяти и его рубашка на ней…

Драко поднялся и тихо подошёл к двери. Он задержал взгляд на парочке, спящей в объятиях друг
друга. Драко стиснул кулаки. Совершенно непонятно, как можно заснуть в лапах этого скользкого
типа. Она совсем безрассудная. Тео всегда выбирал себя. Но по непонятным причинам ему всё
сходило с рук. Он умел обернуть ситуацию так, что близкие просто закрывали глаза на подобные
выходки.

Но Драко не закрывал глаза.

В груди кольнуло, и он почувствовал себя лишним в этой истории. Раненое сердце бывает слепым.
Этим двоим по всей видимости просто отлично вдвоём. Его они жалели, поэтому и нянчились.

Злость подступила к горлу. Жалость — последнее, что хотел испытывать на себе Драко.

Он шёл по коридору, словно призрак, и не понимал, что здесь делал. Почему бы ему просто не
уйти? Оставить голубков наедине. Они же только этого и ждут. Всем станет лучше, если Драко
исчезнет.

Но необычное чувство, которое пробудило его, заставляло остаться.

Заставляло смотреть на чёртов поцелуй, не отрывая глаз. Заставляло меняться.

Драко зашёл в заставленную хламом комнату. Блуждая в своих мыслях, он рассматривал предметы
былой роскоши Тео. Дошёл до светящегося омута памяти и заметил рядом на полу небольшую
чёрную чашечку в созвездиях. Он поднял малышку. Остатки холодного чая чернели на дне. Драко
прикоснулся губами к золотой каёмке и сделал глоток.

Он отпил из чашки, из которой пила она. Из которой пил и Тео. Теперь Драко с ними заодно.

Теперь их станет трое.

***

Слишком яркий свет вырывал из вязких сновидений. Гермиона поморщилась и укрылась одеялом
с головой. Но сон уже отступал. Реальность вытесняла негу. Гермиона улыбнулась. Она не могла
припомнить, когда в последний раз так хорошо высыпалась. Дело точно не в горбатом раскладном
кресле. Дело в… соседе.

Гермиона сладко зевнула и обернулась, чтобы взглянуть на Тео. Но его не было.

Она скинула одеяло с лица и взволновано осмотрелась. Драко тоже не было, как и матраса, на
котором он спал. Дверь балкона закрыта. Вещей на стуле нет.

Гермиона занервничала. Вскочила. И сразу села. В глазах потемнело от резкой смены положения.
Придя в себя, она тихо направилась по коридору в поисках парней. Возле входной двери стояли два
небольших чемодана.
251/699
 Драко и Тео были на кухне.

— Доброе утро! — разлился в улыбке Теодор и протянул ей кружку кофе.

— Привет…

Драко не поздоровался. Он был привычно холоден. Только надменно глянул на неё, делая глоток.
Его шею скрывал ворот чёрного гольфа, острые плечи подчеркивал идеально скроенный пиджак. Тео
был в тёмной рубашке, застёгнутой на все пуговицы, и длинной дорожной мантии. Парни были при
полном параде. А Гермиона стояла перед ними в одной помятой от сна рубашке. Она неловко
потянула край, чтобы прикрыть голые ноги.

— Мы решили поехать в Хогвартс, — объяснил дорожное настроение Тео. — Там условия

получше и кормят неплохо. Ты с нами?

— О, я не рассчитывала… — она замялась.

Гермиона планировала все каникулы провести с семьёй Уизли. Но сейчас ей совершенно не

хотелось возвращаться в Нору. Да и что она будет делать в полупустой школе… с ними?

Тео вручил свою кружку Драко и подошёл к Гермионе.

Драко смотрел Тео в спину в надежде увидеть её лицо. Чтобы заглянуть ей в глаза и отговорить
путаться со слизеринцами.

— Я хочу, чтобы ты поехала с нами, — вкрадчиво произнёс Тео и намотал каштановую прядку на
палец. — Драко тоже хочет.

— Я сам могу говорить за себя, — раздражённо рыкнул Малфой.

— Ну так говори, чёрт тебя дери.

Драко хотелось прибить Теодора. Он поглубже вдохнул и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Грейнджер, собирайся.

Она заглянула через плечо Тео. Драко был беспристрастен. Каменная маска без намёка на какую-
либо эмоцию. Но теперь она знала, что внутри этой статуи живёт человек. И она поедет с ним в
Хогвартс.

***

15 сентября 2020 год

Драко аккуратно ступал по бетонным руинам филармонии. Шаткая конструкция могла обрушиться
в любой момент. Он выпускал поисковые заклинания одно за другим. Серебряные волны, подобно
радару, уносились от палочки вдаль. Тревожное предчувствие стекало холодными каплями по
позвоночнику. Ещё один шаг. Выдох. Драко не позволял эмоциям взять верх. Сейчас не время
паниковать. Нужно найти её.

Серебряная искра вспыхнула справа. Поисковое заклинание сработало.

— Поттер, она там! — с надрывом выкрикнул Малфой и, не глядя под ноги, помчался в сторону
вспышки.

252/699
 Пыль разрухи постепенно оседала, но всё ещё не давала нормально смотреть. Драко бежал на
ощупь, вцепившись глазами в серебряный огонёк. Наткнулся на торчащую ржавую арматуру. Она
рассекла ему ногу. Но, кажется, Драко даже не заметил этого. Он бежал дальше. Не отрывал взгляда.
Серебряная вспышка. Она там.

Страх. Прожорливый страх сковывал горло. Руки холодели. Дыхание сбивалось. Но он не должен
останавливаться. Она там.

Последний раз Драко так же боялся увидеть её, когда она шла к алтарю.

Перед глазами вспыхнули образы. Весенний сад. Трава, покрытая росой. Белоснежные раскладные
стулья, на которых жались друг к другу гости. Утро выдалось прохладным, но никто не хотел
скрывать парадные наряды под тёплыми мантиями.

Заиграла музыка. Десятки вздохов. Гости обернулись к ней.

Она была безупречна.

Она шла по усыпанной лепестками дорожке под руку с отцом. Он что-то шептал ей на ухо,
вероятно, подбадривал или давал последние наставления. Она тихонько смеялась в ответ.

Драко пристально вглядывался. Хотел увидеть её глаза. Но она не поднимала взгляда. Тоже
боялась.

Страх сковывал сердце Драко. Он хотел сказать ей что-то важное, но все мысли разлетелись. Во
рту пересохло.

Тео был рядом. Он нервно постукивал пальцами. Заламывал их до хруста. Сдерживал стихийную
магию.

Драко улыбнулся. Она была прекрасна. Ослепительно красива. Даже тогда на балу она не
светилась так, как сегодня. Кремовое лаконичное платье с глубоким вырезом на спине. Его любимый
фасон на ней со времён выпускного. Каштановые волосы собраны назад, и лишь одна тонкая прядка
нежно стекала по шее. Лицо прикрывала прозрачная вуаль. Губы искусаны. Щёки разгорячил румянец
волнения. В руках скромный букет белых пионов. Она дрожала. Не поднимала взгляд.

— Я согласна… — тонкий голос проломил небо.

Сердце Драко остановилось. Тео сжал его руку.

Жених поднял фату и нежно поцеловал невесту. Гости ликовали и радостно хлопали. Кто-то
выстрелил бутылкой шампанского.

Драко закрыл глаза.

Она так и не посмотрела на него…

Примечание к части
У меня для вас целый музыкальный сет:

"3WW" alt-j – ковёр, бутерброды, разговорчики.

"Break apart" Bonobo feat Rhye – атмосфера у Тео дома.

253/699
"Maria" grandson – разговор на балконе ⚡️.
"Буду тебя греть" Тося Чайкина и Шарлот – распахнутый балкон, матрас, холод.
"Svefn-G-Englar" Sigur Rós – засыпают в таком настроении.
"Little black submarines" The Black Keys – ночь и Драко . "The bird" SYML
– 2020 год.

Мудборды:
https://pin.it/5xOuQJg – перепись дневника
https://pin.it/6vT9Bko – ночёвка⚡️
А для 2020 у меня всего одна, но очень точная картинка – https://pin.it/5aDt4Ix

Вы поймали приятное ощущение от зацикливания событий? Кто вдруг успел забыть, эпизод с омутом
памяти был в десятой главе, а фрагмент 2020 это продолжение такого же фрагмента из седьмой.

А пока вы готовитесь к шестнадцатой главе , черканите пару строчек автору для вдохновения

P.s. в группе https://vk.com/public200605858 я рассказала как ко мне пришла идея "Громоотвода" и

залила музыку из этой главы.

Глава 16

Январь, 1999 год

— Я позвал вас, чтобы сказать спасибо за чудесные каникулы, — объявил Теодор.

— И ради этого мы сюда тащились? — хмыкнул Драко.

Тео презрительно покосился:

— Ты портишь великолепие момента.

Тео, Драко и Гермиона стояли на мосту. Восстановленном, белом, каменном мосту, который,
казалось, лучше троицы понимал их чувства. Он слушал их разговоры все эти дни, замечал
случайные прикосновения, видел многозначительные взгляды. Мост узнал их за каникулы и стал
соучастником. Идеальным местом преступления.

Гермиона потирала руки от холода и переминалась с ноги на ногу. Под безразмерным свитером на
ней было тонкое шёлковое платье. И несмотря на то, что поверх была зимняя мантия, наряд её
абсолютно не грел.

254/699
 — Она же совсем замёрзнет, — ответил Драко на предложение Теодора прогуляться перед
вечеринкой.

Когда Тео вёл Гермиону, придерживая за талию, встретил Драко, тот заметил её босоножки.
Серебряные, на тонких переплетающихся ремешках с крупным устойчивым каблуком. Джинни
настояла, чтобы подруга надела что-то более элегантное вместо привычных кед, и одолжила свою
обувь.

— Ну так наколдуй свои фирменные шерстяные носки, — усмехнулся Тео.

Гермиона расплылась в доброй улыбке. Ей на секунду показалось, что Драко смутился. Но он с

невозмутимым лицом достал палочку и послал согревающие чары Гермионе на ноги. Приятное тепло
коснулось пальчиков, и она поморщилась от щекотки.

— Спасибо, но я бы и сама могла…

— Теперь Драко отвечает за твой теплообмен, — подмигнул другу Тео, обнял Гермиону и
пригласил пройти вперёд.

Драко закатил глаза и пошёл за ними.

Это был последний день каникул. Воскресенье, после которого начнётся новый учебный семестр.

Хогвартс ожил. Ученики заполнили общежития, и в школе снова стало шумно. А как было хорошо
без них.

До этого замок пустовал. После войны все стали намного сильнее ценить родных и близких и
старались как можно больше времени проводить с ними. Не уехали только дежурные преподаватели,
ребята, чьи родители по разным причинам не могли их принять на Рождество, и большая часть
старшекурсников Когтеврана. Они организовали подобие тренировочного лагеря для подготовки к
экзаменам. Гермионе очень пришлась по вкусу эта идея. Она училась с когтевранцами в то время,
когда не была с… Малфоем и Ноттом.

Тео каждый вечер звал Гермиону в библиотеку. Они переписывали дневник изобретателя маховика
времени. Драко тоже был с ними. Чаще всего он просто сидел в соседнем кресле и занимался своими
делами, но в один из вечеров соизволил приложиться к переписи. Гермиона отметила, что в отличие
от резкого косого почерка Тео, Драко писал плавными каллиграфическими завитками. Почему-то она
не замечала манеру письма Малфоя раньше. Теперь каждая деталь его жизни удивительно
интересовала. Гермиона собирала мелкие факты о Драко Малфое, как о совершенно новом человеке.
Она складывала их в хрустальную шкатулочку под сердцем. Прямо рядом с той, что была подписана
инициалами «Т.Н.».

Гермиона написала Джинни, что у Нотта назрел научный проект, с которым она помогает, поэтому
не сможет вернуться в Нору. Грейнджер попросила извиниться перед миссис Уизли и уговорить Гарри
не волноваться. Гермиона многозначительно добавила постскриптум, что расскажет подробности при
встрече. О Малфое ни слова. Она не знала, как объяснить их неожиданную связь. Гермиона что-то
придумает позже.

Работа над дневником растянулась от ожидаемой пары дней до целой недели. Причиной были
непрекращающиеся разговоры. Тео с его бесконечными намёками, философскими разговорами и
заразительной улыбкой, Драко с привычной сдержанностью, острыми подколами и пронзительным
взглядом и Гермиона со слишком серьёзным отношением, звонким смехом и вечно краснеющими
щеками.

— Представьте, на рельсах стоит ваш ребёнок, — начал в один из таких вечеров Тео.
255/699
 Драко поднял брови в возмущении.

— Ну, не конкретно ваш с Грейнджер, — хохотнул Теодор. — Хотя я бы посмотрел на это золотце.

Гермиона стукнула его по затылку.

— Это может быть ребёнок или любой другой дорогой вам человек. Вот он стоит на рельсах. Это
развилка. На второй ветке развилки толпа незнакомых вам людей. Они не могут двинуться с места.
Допустим, действует сковывающее или парализующее заклятие. Или по старинке — верёвки.

— Тео, что за извращённые фантазии? — перебил Драко.

— Дослушай! — возмутился рассказчик. — По рельсам до развилки несётся поезд. Предположим,

Хогвартс Экспресс. Рычаг переключателя стрелки в ваших руках. Нужно быстро решить, в какую
сторону повернёт поезд. Кого казнить? Кого пощадить? Ваши действия?

— Ты с ума сошёл?! — возмутилась Гермиона.

— Это гипотетическая ситуация. Всякое в жизни бывает, — Тео с безобидным видом пожал
плечами.

— Это ужасная ситуация! Как тебе вообще пришло это в голову?!

— Этот вопрос задавали министру магии Гору. Его ответ мне показался аргументированным. Но
мне интересно, как ответите вы, — пояснил Тео.

Он откинулся на спинку кресла и добавил:

— Ну так что? Спасти одного или многих?

— Я бы спас ребёнка, — отрезал Драко.

— Да? — удивился Тео. — Но что, если в толпе на другой ветке есть какойнибудь гений, который
что-нибудь эдакое изобретет. Изменит мир! Ну или какойто одарённый лекарь, который, останься он
жив, спасёт жизни ещё тысячам! Там, конечно, может быть одно отребье… но ты никогда не знаешь,
кто в итоге окажется полезен обществу.

— Мне плевать. Это мой сын.

— С чего ты решил, что у тебя будет сын? — посмеиваясь, спросил Тео.

— Сын или дочь. Неважно… — Драко на мгновение взглянул на Грейнджер. — Тем более, если
это будет дочь, я ни за что не смогу перевести стрелку в её сторону. Мне кажется, если ты привёл
человека в этот жуткий мир, твоя обязанность его защитить.

— Ну, наши отцы пренебрегли этим правилом.

— А я и не собираюсь становиться своим отцом.

— Хм… — Тео задумался над словами Драко.

На секунду он стал очень серьёзным, но быстро сморгнул грузную эмоцию и обратился к

Гермионе, которой явно не нравилась тема разговора:

— Что выберешь ты?

256/699
 — Я не могу ответить, — нахмурилась она и сложила руки на груди.

— Постарайся. Это же игра.

— Я бы попыталась всех спасти.

— Но так нельзя, Грейнджер. Будешь пытаться всех спасти — потеряешь время. В итоге никого не
спасёшь.

— Нет! Должен быть третий вариант! — Гермиона затрясла головой, раскидывая взъерошенные
кудри. — Я бы остановила поезд. Развязала бы людей. Взорвала бы рельсы!

— Тогда поезд, сойдя с пути, разбился бы. А в нём, вероятно, тоже есть люди. — Я бы спасла
всех! Я знаю десяток заклинаний, которые сработали бы.

— Нет, так нельзя.

— Мир не чёрно-белый, Тео.

— Сделай выбор! — он навалился на столешницу и пристально взглянул Гермионе в глаза.

— Я не могу! Не заставляй меня.

— Отстань от неё, Нотт, — рыкнул Драко. Желваки проступили от напряжения.

Гермиона благодарно посмотрела на защитника.

Тео недовольно растёкся в кресле. Нахмурился и отвёл взгляд. Повисла тишина.

Ни Драко, ни Гермиона не спросили о позиции Теодора. Они подозревали, каков будет выбор
истинного политика.

— Пойдёмте на мост, — предложил Тео, сменил гнев на милость и стал собираться.

Ребята завели традицию ходить на мост после работы над дневником. Они сидели до ночи, пили
тёплое сливочное пиво, подкалывали друг друга, разговаривали, смеялись, переглядывались,
прикасались.

За эту неделю каждый из них забыл, что весь остальной мир существует. Не было ни прошлого, ни
будущего. Никаких знакомых и друзей, никаких обязанностей, ярлыков. Только они втроём, мост и
зимние ночи.

Драко, Тео и Гермиона провели вместе больше недели в полупустой школе.

Тридцать первого декабря Гермиона написала последнюю строчку дневника. И Тео от восторга
набросился на неё с объятиями.

А потом был Новый год, который они бок о бок встретили в тёплом свете большого зала. К
огромному удивлению тех немногочисленных людей, что праздновали рядом.

И вот наступил последний день свободы. Кто-то из пуфендуйцев предложил устроить

неформальные посиделки в честь окончания рождественских праздников. Гриффиндорцы подхватили
идею и позвали всех старшекурсников. Слизеринцы решили взять организацию в свои руки, и в итоге
мирные уютные посиделки обещали стать громогласным кутежом в выручай-комнате.

257/699
 Когда Гермиона шла на восьмой этаж под руку с Джинни, Тео беспардонно выхватил
гриффиндорку у подруги и пообещал вернуть в целости и сохранности.

Внизу их ждал Малфой. Тео предложил пройтись на мост перед вечеринкой. Ребята согласились.

Парни, словно две тени, стояли на мосту перед Гермионой, облачённые в чёрное: неформальные
рубашки без галстуков и брюки. И если Драко выделялся светлыми волосами, то Тео полностью
сливался с чернотой ночи. Казалось, мрак — его идеальная стихия. Тёмные углы, подворотни и
подвалы были созданы для таких, как Теодор Нотт.

В воздухе парили небольшие огоньки, зачарованные Гермионой. Они дарили праздничную

атмосферу и освещали лица золотистым светом.

Тео открыл сумку и призвал бутылку шампанского с тремя бокалами. Бутылка, подчиняясь белой
палочке, разлила напиток. Прозрачная жидкость зашипела, до краёв вспенилась. Наполненные бокалы
застыли в воздухе, отражая тёплый свет. Со дна поднимались ниточки озорных пузырьков.

Тео обхватил тонкую хрустальную ножку и сказал:

— Это наши последние зимние каникулы в Хогвартсе. И я рад, что провёл их с вами. Несмотря на
весь пиздец, мне это время запомнится, как хорошее.

Тео поднял бокал вверх и с широкой улыбкой добавил:

— Надеюсь, это взаимно!

— Не думала, что когда-то скажу это, — включилась Гермиона, — но я согласна с тобой, Теодор
Нотт.

Драко молча, едва заметно кивнул и тоже поднял бокал. Перезвон хрусталя стал его словами
согласия.

— Это ещё не всё! — Тео снова полез в сумку и достал две продолговатые коробочки. Чёрный
бархат, перетянутый золотой ленточкой. — За неоценимую помощь, — он сделал акцент на втором
слове, — я хочу подарить вам это.

Тео вручил коробочки ребятам. Гермиона заставила бокал парить и с удивлением приняла подарок.
Она аккуратно развязала ленточку, открыла крышку и обнаружила под ней перо. Размером с ладонь,
синее перо в чёрную полосочку и с белым кончиком. Гермиона достала его и подняла к глазам. В
тёплом свете зачарованных огней синева переливалась всеми цветами спектра. — Это перо
африканской голубой сойки, — объяснил Теодор.

— Самые дорогие перья в мире… — задумчиво добавил Драко, рассматривая подарок.

— Потому что самые прочные. Одним пером можно писать годами. Оно не ломается и не тупится.

— Оно прекрасно, — Гермиона повертела перо в руках и взглянула на Тео.

Цвет его глаз был очень похож на оперение голубой сойки. — Спасибо большое.

— Это вам спасибо.

Тео в благодарном жесте прикоснулся к ребятам. Гермиона улыбнулась в ответ. Драко дёрнул
плечом.

— Непонятно только, за что Малфою подарок… — Гермиона скептически прищурилась.

258/699
 Драко изумлённо поднял брови. На лбу собрались морщины.

— Он же ничего не сделал, — пояснила Грейнджер.

Она дерзила, не скрывая улыбки. Губы были плотно сомкнуты и дрожали. Вотвот рассмеётся.
Драко это позабавило.

— Я контролировал процесс, — парировал названный бездельник.

— Он не мешал, и это уже огромный вклад, — добавил Тео.

— К тому же пару страниц я всё-таки перевёл.

— Пара страниц против наших трёхсот! — перекривляла его Гермиона.

— Грейнджер, что за повышенное внимание к моей персоне? Справедливое гриффиндорское

сердечко не выдерживает? Или ты ищешь повод… — веселился Драко.

Гермиона закатила глаза и покачала головой.

Искра. Небо рассекла яркая вспышка. Огромная звезда, сгорая, прокатилась по ночному куполу.
Гермиона вскрикнула от неожиданности.

Драко обернулся к ней и мягко спросил:

— Успела загадать желание?

— Я успел, — плотоядно ухмыльнулся Тео.

Гермиона подошла к краю перил. Они были колючие от инея. Вид с моста открывался
потрясающий. Озеро превратилось в ледяное зеркало, укрытое изморозью. Лес сплетал ветви, словно
грел замёрзшие пальцы под снежным одеялом. Деревья, величественные атланты, подпирали
сверкающее небо. Морозный воздух был кристально чист. Тысячи небесных глаз искрились и
подмигивали. Звёзды перешёптывались, рассказывали ветру и метели сказки на ночь. И те утихали,
степенились, засыпали. Взгляд Гермионы приковал след упавшей звезды.

— Она сгорела в созвездии Цефея… — задумчиво протянула Грейнджер.

— Нет, — Драко подошёл ближе. — Это Кассиопея.

Гермиона задумалась, сильнее сжала перила.

— Да нет же, Цефей.

— Грейнджер, не спорь со мной.

— Малфой, откуда у тебя убеждение, что ты всё на свете знаешь?

Гермиона, нахмурившись, обернулась и столкнулась с Драко, который подошёл совсем близко.

Ледяная бабочка в животе дёрнула крылышками.

Гермиона взволнованно глянула на Тео. Он нежно улыбнулся, успокаивая одним только взглядом,
подмигнул, закусил сигарету и поджёг её.

— Обернись, — строго сказал Драко.

259/699
 Доверившись, она снова развернулась лицом к лесу. Одну руку Драко поставил на перила, обняв
Гермиону грудью, а другую протянул у неё над плечом. Он поднял покрасневший палец вверх,
склонился и прижался щекой к её щеке, убеждаясь в том, что их взгляды устремлены в одном
направлении.

— Смотри, — тихо начал Драко. — Большую медведицу видишь?

— Да…

Древесный аромат с пряными нотками восточных специй медленно обвивал шелковыми канатами.

— Спускайся по диагонали влево. Это хвост созвездия Дракона.

— В честь которого тебя назвали?

— Точно, — Драко улыбнулся.

Гермиона почувствовала это щекой. Бабочек становилось больше. Они царапали льдинками рёбра
изнутри.

— Дальше Малая медведица.

Драко чертил дугу по небу. Гермиона не отрывала взгляда от его руки. Она прекрасно знала
расположение звёзд. Они же оба получили «Превосходно» по астрономии. Но голос Драко и его
прикосновения были настолько завораживающими, что Гермиона не позволяла себе его прерывать.

— Пятиугольник в виде домика — это Цефей. А метеорит сгорел ниже, в созвездии в виде буквы
«W». А это, как известно…

— Кассиопея…

Драко повернулся к Гермионе и коснулся носом её щеки.

— Я же говорил, — голос у него был низкий и вкрадчивый.

Гермиона тоже повернулась. Занервничала. Она не была так близко к Драко с того самого
злополучного вечера в снегу, когда первая потянулась и…

— Есть одна легенда, — сказал Драко, пристально вглядываясь в расширенные зрачки. —

Посейдон казнил Кассиопею. Он привязал её к трону и обрёк навечно вращаться вокруг северного
полюса.

Драко едва заметно придвинул ближе руку, которой держался за перила, и Гермиона невольно
приблизилась к нему вплотную. По спине пробежала дрожь волнения.

— Ужасное наказание, — изо рта вырвалось облачко пара и осело мелкими капельками на его
ресницах.

Драко хмыкнул.

— Поделом. Она слишком много болтала, — усмехнулся и перевёл взгляд на губы.

Ледяные бабочки заполнили всё пространство. Гермиона почти слышала, как трещат их тонкие
крылышки. Сердце колотилось с бешеной скоростью в попытке согреться.

260/699
 Тео затаился во мраке. Алый огонёк сигареты бликовал в глазах. Тео не двигался и не дышал.
Запретил себе моргать. Он смотрел на слишком близкие объятия Драко и Гермионы и не давал
внутренним вибрациям разгораться. Тео чувствовал, как пружина внутри сжималась. Кончики
пальцев обжигал огонь. Они обугливались, чернели. Но Тео не замечал боли. В его голове звенел
размеренный счёт.

«Раз…»

Драко поднял руку и провёл большим пальцем по линии подбородка Гермионы. Медленно.
Растягивая момент. Решаясь.

«Два…»

Гермиона привстала на носочки. Эта странная привычка… Тео и Драко были почти одного роста,
но именно к Драко Гермиона тянулась. Тео же всегда склонялся к ней.

«Три…»

Драко выдохнул и одновременно закрыл глаза. Он прижался к ней, обхватывая нижнюю губу
своими губами.

Электричество ударило в живот с невыносимой силой. Бабочки забились в неистовом вихре.

Серебряный ток разлетелся зигзагом по телу от внутренностей до кончиков пальцев. Драко скользнул
ладонью от её щеки до затылка и обхватил волосы. Его губы были шероховатыми от мороза. Гермиона
приоткрыла рот, впуская его язык внутрь. Она обхватила Драко за шею, крепкую, напряжённую шею,
и поддалась его настойчивым, почти грубым движениям. Второй рукой Драко обвил её талию и
притянул к себе.

Гермиона вздрогнула. Она почувствовала ещё одно робкое прикосновение в районе талии. Руки
Тео поднимались по спине. Гермиона испугалась, попыталась вырваться, но объятия Драко казались
оковами. А, может, она не пыталась? Может, не хотела вырываться?.. Тео оттянул её мантию, провёл
пальцем по изгибу плеча и прикоснулся губами. Гермиона задрожала. Внутри сражались отвращение
и желание. Отвращение к себе. За слабость и податливость, за то, что ей хотелось осуждаемого и
неправильного. И желание раствориться. Навсегда остаться на мосту под звёздным куполом,
удерживаемым атлантами. Стать частью вечности, вращаясь вокруг северного полюса. Раствориться в
руках двух таких неподходящих ей парней.

Тео прокладывал дорожку из мягких поцелуев и погружал троих во тьму. Мир вокруг исчезал.

Драко распахнул глаза и встретился с жадным синим взглядом. Под рёбрами кольнуло. Но боль
была… приятной. Страх попал в кровь и тут же превратился в гнев. Драко сильнее впился в губы
Гермионы, выплёскивая агрессию. Пьянящий взгляд Теодора вызывал необъяснимое, гадкое чувство.

Этого не могло быть на самом деле. Только не с Драко.

От грозовых, растерянных глаз пружина сжималась ещё сильнее. Тео нежно обхватил подбородок
Гермионы и развернул её лицо на себя. Она только успела вдохнуть, как он опустился на её губы. От
неожиданности поцелуй вышел неловким, рваным. Они неуклюже столкнулись носами. Тео крепче
сжал её подбородок, и Гермиона расслабилась. Она почувствовала, как по жилам растеклась
наркотическая вязкая смола. Теодор целовался нежно и глубоко. Томительно медленно.

Драко сжал в кулак её тёплые бронзовые волосы и потянул на себя. Гермиона наклонила голову в
бок, увлекая за собой Тео. Драко, едва касаясь, провёл носом по её щеке и добрался до уха. Он
неправдоподобно нежно поцеловал её в мочку, но затем жестко прикусил, обретая истинный облик.
Драко обхватил её бёдра, случайно коснувшись бока Теодора, и властно прижал к себе. Но Тео не
261/699
оторвался от десерта. Драко сжал челюсти. Она целовала другого в сантиметре от его губ, но
прижималась бедрами к нему и пробиралась к нему под мантию.

Одной рукой Гермиона касалась щеки Тео, а другой прижималась к груди Драко. Сквозь одежду
она чувствовала, как привычно холодный Драко горел. Лицо Тео, напротив, было прохладным от
ветра. Мир вывернулся наизнанку. Всё поменялось.

Она сжала рубашку Драко, царапнув грудь пальцами, и он зарычал. Малфой практически
оттолкнул Теодора и впился в Гермиону с новой силой. Жадно и требовательно. Гермиона стала на
вкус другой. Её губы непривычно горчили, как… табак.

Это осознание должно было вызвать отвращение. Но Драко углубил поцелуй.

Тео чуть сильнее склонился, прошёлся языком по шее Гермионы и коснулся подбородком руки
Драко. Тот, словно ошпарившись, убрал руку, и Тео начал медленно стаскивать мантию с девичьих
плеч.

Колени становились ватными. От переизбытка ощущений Гермиона неосознанно застонала.

Парни ощутили вибрации её голоса на своих губах, и возбуждение пронзило огромным

свинцовым копьём. Сразу троих. Насквозь.

Тео оторвался и на мгновение стал наблюдателем. Он тяжело дышал, раскаляя глазами

целующуюся пару. Зрачки расширились. Взгляд стал чёрным. Драко оттянул зубами нижнюю губу
Гермионы, и она тихонько застонала.

Едкая горечь отравляла сердце Тео. Звуки жёсткого поцелуя действовали как яд. Им было хорошо
вместе. Без него. Теодору захотелось убрать грязные лапы Драко с её задницы. Или оторвать
заалевшие губы Гермионы от Драко… Или оставить всё как есть… и насладиться представлением
любимых актёров. Стать участником. Быть с ними. Между ними. Частью них.

Пружина не выдержала — выстрелила. Тео не отдавал отчёт своим действиям. Чистый инстинкт
заставил его схватить целующихся за шеи и окунуться в самый эпицентр ада. Он ощутил губами
одновременно и Драко, и Гермиону. Их движения. Их губы, языки. Их страсть. У Тео закружилась
голова.

Атланты уронили небо. Звёзды разбились искристыми осколками и посыпались на них.

Драко разорвал поцелуй. Окаменел. Замер. Он столкнулся с испуганным взглядом Гермионы. Что
это? Страх того, что он отстранился? Или того, что приблизился? Или того, что… Если ей страшно,
почему она не убегала?

Это всё дико. Грязно. Неправильно.

— Я так не могу, — выпалил Драко.

Слова кололись на языке, как пузырьки шампанского. Он вмиг стал холодным, сжал челюсти и
зашагал в сторону замка.

— Драко! — вырвалось у Гермионы.

Он обернулся. Тео с вопросительной злобой стрельнул глазами. Но Драко уже принял решение. Он
ушёл.

262/699
 Гермиона в панике начала суетливо застёгивать мантию. Пальцы не слушались. Руки тряслись,
ткань выскальзывала, чёртова застежка не поддавалась. Тео заботливо сжал её ладонь. Гермиона не
смогла посмотреть на него. Она в отчаянии уткнулась в грудь Тео, почти что упала. Теодор, тяжело
вздохнув, прижал её к себе и проводил взглядом растворяющийся в темноте силуэт Драко.

— Тео, я… — нарушила слишком затянувшуюся паузу Гермиона.

— Тссс, — он нежно коснулся указательным пальцем её рта, провёл рукой по волосам и мягко
посмотрел на неё. — Всё хорошо.

Они смотрели друг на друга. Растерянные и напуганные.

Тео вкрадчиво изучал её лицо. Вглядывался. Собирался с мыслями.

— Могу я задать один вопрос? — шепнул он. — Но попрошу ответить честно или совсем не
отвечать, — меж бровей появилась морщинка серьёзности.

— Да… — Гермиону всё ещё немного знобило.

— Ты же тоже хочешь, чтобы Драко был с нами?

— Тоже? — она постаралась спросить аккуратно, но получилось слишком взволнованно.

Тео не ответил, только продолжил пристально глядеть на неё. Гермиона поглубже вдохнула. Мороз
обжёг горло. Она собрала остатки смелости и сказала:

— Да, я… Да, хочу.

Тео облегчённо прикрыл глаза, крепко прижал Гермиону к себе и склонил подбородок ей на
голову.

Сознание бурлило, мысли закипали. Неужели Гермиона призналась Тео в том, о чём даже думать
себе запрещала? Логика подсказывала ей, что абсолютно невозможно испытывать чувства к двум
парням одновременно. Но почему тогда этот странный поцелуй отзывался фейерверком в груди? Что
случилось с правильной девочкой, отличницей, умнейшей ведьмой в своём роде? Неужели она и
правда сошла с ума?

— Но, Тео, это же… —

Странно?

— Мягко говоря.

Тео снова заглянул ей в глаза. Синева его взгляда плавила все сомнения, нерешительность и
тревогу.

— Не думай об этом. Чувствуй… — он нежно чмокнул её в уголок рта.

— Но Драко же сказал, что не может так.

Тео усмехнулся морщинками у глаз.

— Да. Но он не сказал, что не хочет.

Тео неожиданно оторвался от неё, провел рукой по спутанным волосам, и его настроение вмиг
сменилось. Он бодро и громко заявил:
263/699
 — Ну что, идём на вечеринку?

Гермиона округлила глаза. Что? После всего, что произошло, Тео намерен идти веселиться?

— Я думала, ты их не любишь… — она скептически изогнула бровь.

— Да… Но сегодня выдался крайне необычный вечер, — подмигнул Тео и взял Гермиону за руку.

Они шли по длинному одинокому мосту, который теперь стал особенным местом. Холод
ощущался другим — не режущим и колючим, а успокаивающим, необходимым. Гермиона переплела
пальцы с пальцами Тео и заметила, что они почернели на кончиках. Теодор крепче сжал ладонь и
спрятал их руки в карман.

Он улыбнулся и посмотрел на звёзды с благодарностью. Его желание сбылось.

***

Всю дорогу на восьмой этаж Гермиона сжимала ладонь Теодора, но стоило ему толкнуть дверь
выручай-комнаты, как она с опаской её высвободила.

Тео с подозрением прищурился.

—Ты что, меня стесняешься?

Гермиона пристыженно отвела взгляд. Она не хотела его обидеть.

— Я не знаю, как отреагируют другие… — неуверенно пролепетала Грейнджер. Музыка

несущейся вечеринки перебивала.

— А тебе не плевать?

Гермиона впервые почувствовала от Тео раздражение в свой адрес.

— Mio caro amico! — Забини подлетел к Теодору и звучно хлопнул по спине. На нём был чёрный
сверкающий пиджак и малиновый галстук, а в руке дымящийся коктейль. — Я не верю своим глазам!
Ты оставил пыльные книжонки и пришёл туда, где по-настоящему интересно? Деточка, ты в кои-то
веки сделал правильный выбор!

— Готов делать его чаще, если ты будешь каждый раз так радоваться, — расхохотался Тео.

Забини заметил Грейнджер, которая растерянно стояла рядом. Блейз пренебрежительно шикнул:

— Грейнджер…

— Забини… — сверкнула глазами в ответ Гермиона.

— Мой милый мальчик, тебе нужно выпить! — завопил Блейз, игнорируя гриффиндорку. — Я
привёз крепчайший кампари, и коктейли получаются просто отвал башки. Пойдём, я тебе
приготовлю!

Забини крепко сжал Тео и поволок вглубь толпы.

Гермиона осталась стоять у двери. Тео даже не обернулся.

264/699
 Спёртый воздух отдавал алкоголем. Барабанные перепонки трещали от разрывных битов. Людей
пришло необычайно много. Возможно, здесь были не только старшекурсники. Наряды пестрили
блестками и узорами. Под потолком в унисон с музыкой сверкали облака разноцветных огоньков.
Царила атмосфера праздника и запрещённого удовольствия.

Гермиона не заметила, как оказалась на танцполе в окружении подруг. Джинни, Луна и Парвати
танцевали с завидной самоотдачей. Гермиона не попадала в такт, она варилась в котле собственных
мыслей. И это варево тревожило её до тошноты.

Перед глазами раз за разом проигрывалась одна и та же сцена:

Упавшая звезда, близость серых глаз, синяя волна, «Я так не могу»;

Замёрзшие перила, дерзкие укусы, родинки на шее, «Тссс. Всё хорошо»;

Укор Кассиопеи, бабочки во льду, обугленные пальцы, размеренное «Чувствуй»;

Застывшие Атланты, разрушенные догмы, три пары губ, «…он не сказал, что не хочет».

Гермиона танцевала, словно в трансе. Она ещё чувствовала чужой привкус на губах, покалывание
в кончиках пальцев, мужской аромат на одежде. Сознание пестрило картинками, а здравый рассудок
беспомощно капитулировал. Она впервые призналась себе, что произошедшее на мосту было
прекрасным. Поцелуй втроём не вписывался в моральные нормы Гермионы, но она задумалась, что,
возможно, ей стоит пересмотреть свои убеждения. Невозможно слишком долго запрещать желаемое.
Лишения удовольствий ломают человека. Она не виновата в том, чего хочет и как чувствует. Гермиона
всё ещё противилась самой себе, но хотя бы допустила признание: ей нужен Тео… и Драко. Они
нужны ей вдвоём.

— Ты же сгоришь! — перекричала вопли музыки Джинни.

Гермиона растерянно уставилась на подругу. Она что-то подозревала?

— Снимай свитер! — объяснила Уизли. — Разве тебе не жарко?

Грейнджер машинально кивнула и, словно под гипнозом, стянула свитер через голову.

— Как же тебе всё-таки хорошо в этом платье! — воскликнула Джинни и подбила локоны
Гермионы.

Подруга благодарно улыбнулась в ответ. Она поправила бретельку лаконичного шёлкового платья
и почувствовала странное ощущение жара на спине. Гермиона обернулась и заметила Тео, который
стоял у стены, потягивая тёмный напиток, и не отрывал от неё взгляд. Хищный, жадный взгляд.

Под рёбрами кольнуло. Сердце бухнуло в висках. Гермиона, сама не понимая зачем, пошла в
сторону компании слизеринцев.

Тео удивленно изогнул бровь, и косая улыбка украсила его расслабленное лицо. Он закусил губу в
ожидании. Гермиона отмеряла шаги.

Окружающие слились в размытую пёструю массу, которая подёргивалась в такт музыке. Песня
закончилась. Освещение с разноцветного сменилось на приглушённое фиолетово-синее. Тёмный зал
заполнили мелодичные звуки неспешной гитары.

Гермиона подошла вплотную к синеглазому наблюдателю и, бесстрашно игнорируя колючие

взгляды змеиной компании, произнесла:

265/699
 — Вы танцуете, сэр?

Тео не смог сдержать улыбку. Он отставил бокал, нагнулся к ней и у самого уха спросил:

— А что подумают другие?

— Что я танцую с самым симпатичным парнем в этой комнате? — Гермиона сама поразилась
своему ответу.

— Я бы предпочёл «с самым умным или самым неповторимым…»

— …и самым скромным.

Тео взял её за руку и увёл в эпицентр вечеринки. Он рывком притянул Гермиону к себе и обнял за
талию. Она положила кисти ему на плечи и заглянула в глаза. Морские волны, глубокие горные озёра,
осеннее небо — все они позаимствовали цвет у глаз Теодора. Его синий гипнотический взгляд
проникал в неизученные глубины души и заставлял обнажать самые стыдные и противоречивые
желания.

Гермиона и Тео прижимались друг к другу, смотрели друг на друга и медленно покачивались в
такт музыке. Их неожиданный союз собирал десятки удивлённых взглядов. Но существование
остального мира казалось выдумкой, глупой быличкой несмышлёного ребёнка. Во всей вселенной не
осталось ничего, кроме музыки, тёплых прикосновений и синих глаз.

— Ты когда-нибудь бывала в подземелье? — Тео игриво склонил голову на бок.

— Если взлом хранилища Гринготтс считается, то да, бывала, — сострила Гермиона. — И ты

знаешь, я поняла, что полёты на драконе могут быть увлекательным занятием.

Тео мягко улыбнулся. Он медленно погладил пальцами изгиб её талии.

— Нет, я про слизеринское подземелье.

Гермиона старалась держать невозмутимое лицо, но румянец выдавал её с потрохами.

— Нет, не бывала.

— Пойдём! — Тео крепко сжал её руку и потянул к выходу.

— Куда?

— Я проведу тебе экскурсию.

Они вышли за дверь и оказались в пустом коридоре.

— Не думаю, что это хорошая идея… — уверенность звучала наиграно.

— Да ладно тебе. Проучиться в Хогвартсе столько лет и не побывать в лучшем общежитии? Где
твоя тяга к приключениям, Гриффиндор?

Гермиона поморщилась. Тяга к приключениям и так завела её слишком далеко.

— Я не могу.

266/699
 Тео нагнулся к её уху. Чёртов аромат горького апельсина пробрал дрожью. Заговорщик вдохнул и
достал из арсенала лучший бархатный шёпот:

— Не можешь… или не хочешь?

Он медленно провёл языком по её ушной раковине. Гермиона рвано выдохнула. Зарделась. Ноги
подкосились, и она невольно обхватила Тео руками. Просто чтобы не упасть. Просто чтобы устоять.
Гермиона понимала, что катится в пропасть, а Тео её попутный ветер. Она не сможет ему отказать. А
должна. Она обязана сохранить достоинство. Гермиона не хотела идти у него на поводу. Но в то же
время… она безумно этого желала. Где её воля, чёрт побери?

— Я знаю, что ты хочешь… — мурлыкал гипнотизер, — просто дай мне руку.

Он раскрыл ладонь, приглашая. Она сглотнула. В голове пронёсся предупредительный выстрел:

«Ты пожалеешь об этом!».

Гермиона заглушила внутренний голос и протянула руку.

***

Держа Гермиону за руку, Тео повернул старинную хромированную ручку. Он толкнул дверь и
жестом пригласил Грейнджер войти в слизеринскую спальню. Она поджала губы и сделала первый
шаг. Внутри было совершенно темно.

— Какого чёрта?! — послышалось из глубины комнаты.

Тео отправил огонёк и зажёг камин. Тусклый свет проявил злостное выражение лица Драко.

Гермиона попятилась. Столкнулась с Тео спиной. Он успокаивающе сжал её плечо.

— Привет, Драко, — неоправданно спокойно произнёс Тео. — Мы пришли тебя проведать.

— Что?! — с ужасом в глазах обернулась Гермиона.

Тео знал, что Драко будет здесь?

— Как же ты меня достал своими играми, — огрызнулся Малфой.

Он встал с кровати и вышел из тьмы.

— Грейнджер, какого чёрта ты здесь забыла? У тебя совсем нет самоуважения?

— Я не знала, что ты будешь здесь… — вырвалось нелепое оправдание у Гермионы.

— О, правда? Ты не знала, что я могу быть в своей комнате? — язвил Драко. — Минус пятьдесят
очков Гриффиндору за неумение лгать.

Он смерил отравляющим взглядом пару, что стояла перед ним. Тео крепко сжимал обнажённое
плечо, на котором держалась тонкая шёлковая бретелька. Гермиона вжималась в него спиной, быстро
и нервно дышала, бегая глазами в поисках спасения.

Драко стало невыносимо тесно с ними в одном помещении. Ядовитая жёлчь поднималась к горлу.

— Что ж, — он презрительно прищурился, глядя Теодору в самую душу, и ядовито медленно

произнёс, — не буду вам мешать, — и направился к выходу.

267/699
 — Драко…

— Останься, — твёрдо сказал Тео и схватил Драко за руку.

— Убери руки, Нотт, — угрожающе прошипел Малфой. — Я не собираюсь участвовать в твоём

цирке уродов.

Тео усилил хватку. Драко дёрнулся и откинул руку Теодора так, что тот отшатнулся вместе с
Гермионой. Малфой в два шага оказался у двери, но Тео успел послать луч запирающего заклинания.
Замок глухо цокнул. Драко яростно дёрнул ручку, но та не поддалась. Он схватил палочку и
выстрелил парой заклинаний — безрезультатно. Драко обернулся. Он злобно сжимал челюсти, на шее
пульсировали вены, ноздри раздувались от гневного дыхания.

— Открой.

— Нет.

Драко направил палочку на Тео.

— Нотт, открой сейчас же.

Тео хмыкнул, показывая, что не боится угроз. Но сильнее прижал Гермиону к себе.

— Ты же не хочешь уходить…

— Немедленно. Открой. Дверь.

Драко выстрелил вспышкой красного света. Резная балка кровати разорвалась в щепки. Гермиона
взвизгнула, импульсивно потянулась за сумочкой, чтобы достать свою палочку. Но Тео крепче сжал её
плечо, безмолвно приказывая не двигаться.

— Я открою, только если ты скажешь, что действительно хочешь уйти.

Драко на секунду, на крошечное мгновение осёкся. Он взглянул в медовые испуганные глаза, и

внутренняя буря полыхнула радиоактивным огнём.

— Не ври мне… Не ври нам, Драко, — голос Тео подрагивал и звучал непривычно серьёзно.

— Я хочу выйти, — леденящим тоном сказал Драко.

Тео поднял палочку, легко вычертил руну, и замок со звоном отворился.

— Иди.

Драко обернулся. Резко схватил ручку, приоткрыл дверь. Холодный воздух подземелья хлестнул по
лицу. Драко на секунду задержался, сжал ручку так сильно, что пальцы побелели. Он зажмурился, и в
темноте сознания проявились два взгляда — угрожающий морской и придающий храбрости
янтарный. Кислотная лава разъедала внутренности. Драко глубоко вдохнул, в попытке спасти
прошлую жизнь, и медленно, сопротивляясь себе самому, закрыл дверь. Он спиной почувствовал
мерзкую победную улыбку Теодора. Драко с глухим ударом упёрся лбом в чёртову дверь, не отпуская
ручки. Он ещё раз глубоко вдохнул и заметил, что комната наполнилась непривычными ароматами. И
обернулся.

Гермиона и Тео стояли в свете камина. Языки пламени бликовали на кремовом шёлковом платье,
которое повторяло плавные изгибы тела. Бледная рука сжимала хрупкое плечико.

268/699
 В воздухе клубился страх. Он пожирал кислород, заставлял пальцы холодеть, а мышцы
подрагивать.

Гермиона, закусив губу, протянула руку Драко.

Земля замедлила вращение. Драко сделал шаг навстречу.

Тео склонился и поцеловал Гермиону в висок, скрывая улыбку.

Малфой взял Грейнджер за руку, и она неожиданно крепко потянула его на себя.

Их губы встретились, и все эмоции сменили полюса. Страх превратился в решительность, гнев в
возбуждение.

Драко жадно впился поцелуем. Его прохладные губы чувствовались, как чтото запрещённое,
оттого становились более желанными и ценными. Как будто Гермиону всю жизнь уберегали от этих
прикосновений, зная, что она не сможет сопротивляться и навечно попадёт в зависимость.

Тео собрал её бронзовые локоны и обнажил шею. Он медленно провел по ней языком, пробуждая
тысячи мурашек. Гермиона протяжно выдохнула. Драко на мгновение отстранился. Он пронзительно
посмотрел на Тео. Глубокий синий взгляд блестел коварством и желанием.

С едва уловимой улыбкой Теодор изогнул бровь и, легко коснувшись плеча Гермионы, спустил
одну бретельку. Щёки гриффиндорки вспыхнули, глаза округлились. Но она не двинулась с места.

Драко скользнул взглядом по её декольте и заметил, что на Гермионе нет белья. Сквозь тонкую
ткань виднелись два выступающих бугорка. Он провёл пальцем по коже у края платья, и снова
посмотрел на Теодора. Парни говорили без слов. Они наконец пришли ко временному перемирию.

Тео медленно потянул за вторую бретельку и поцеловал место, где она только что держала платье.
Он отпустил тонкую полосочку ткани, и платье под собственной тяжестью соскользнуло, повиснув на
бёдрах.

Гермиона стыдливо прикрыла грудь, но Тео медленно и бережно опустил её руки, открывая Драко
полный обзор. Грейнджер зажмурилась. Ей было неловко предстать нагой перед парнем, которого ещё
пару месяцев назад она считала отвратительным мерзавцем.

Драко же не мог оторвать взгляд. Он с восхищением, бесстыдно изучал её. Гермиона походила на
античную богиню, которую обвивали мягкие складки драпировки. Драко улыбнулся про себя:
заветные крохотные родинки были и на плечах, и на груди.

Тео повторил недавний сценарий. Он медленно и коварно, дюйм за дюймом опускался к её шее,
непрерывно глядя на Драко. Только теперь они оба наслаждались этим моментом. Взгляд Драко
потемнел, когда Тео коснулся кожи Гермионы. Он провёл языком по изгибу плеча и стал нежно и
томительно целовать её.

Гермиона вздрогнула от неожиданного прикосновения Драко. Он прохладными руками прочертил

контур её тела, поднимаясь от бёдер к груди. Её кожа была нежной, как лепесток пиона. Гермиона
распахнула глаза и столкнулась со странной эмоцией в сером взгляде. Она никогда не видела Драко
таким. Затуманенный, расфокусированный взгляд излучал… похоть.

Одной рукой он обхватил грудь, другой потянул её затылок на себя и жадно поцеловал. Он
толкнулся бедрами и прижал её тело к Теодору, который стоял позади. Они зажали её с обеих сторон,
истязая поцелуями.

269/699
 Драко снова толкнулся, и Гермиона почувствовала твёрдость растущего возбуждения. Она
потянулась руками и принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке. Казалось, их было слишком
много. В этот же момент Тео опустил руки ей на бедра и сжал пальцами шелковую ткань, оголяя
ягодицы.

— Снимай, — шепнул он Гермионе на ухо.

Она резко выдохнула Драко в рот и помогла Теодору стянуть платье вниз. Нежная ткань плавно
упала к ногам. Гермиона переступила через платье и осталась только в босоножках и бесшовных
бежевых трусиках.

Драко оторвался от поцелуя, и Гермиона аккуратно стянула с него рубашку. На левой руке
показался огромный рваный шрам. Перекрученные жгуты из красных, белых и розовых волокон.
Драко неосознанно повернул руку так, чтобы скрыть увечье. Но Гермиона нежно провела пальцами по
раненой коже, обхватила предплечье и поднесла к губам. Она покрыла шрам нежными поцелуями,
вызвав у Драко дрожь. Ему было невыносимо странно осознавать, что к нему относятся так нежно.
Несмотря на прошлое, несмотря на поступки и слова.

«Одна из немногих, кто видит твою чёртову светлую сторону…»

Тео скользнул рукой по обнаженной пояснице, провёл ладонью по изгибу ягодиц и опустился к
задней поверхности бедра. Коленом он слегка раздвинул её ноги и провёл пальцами между.
Коснувшись промокшей горячей ткани, Тео плотоядно простонал ей в спину:

— М-м-м…

Гермиона неосознанно схватила его за предплечье в попытке остановить развратные движения. Но

Тео сильнее надавил пальцами и почувствовал, как её тело содрогнулось, а хватка ослабла.

— Всё хорошо… — промурлыкал он.

Тео стал водить рукой между её ногами, усиливая давление. Сердцебиение ускорялось. Она
обхватила руками Драко за плечи и попыталась сосредоточиться на поцелуе. Но чувств становилось
слишком много. Она рвано дышала. Тео набирал темп.

Драко целовал её, водил руками по телу, случайно касался Теодора.

Гермиона дотронулась до торса Малфоя. Она провела рукой по его прессу, очертила пальцем изгиб
косой мышцы и обхватила застёжку ремня. Драко почувствовал, как её губы изогнулись в хитрой
улыбке. Гермиона принялась расстёгивать пояс на брюках. Драко с удивлением взглянул на неё.
Склонил голову на бок. Они жадно всматривались друг другу в глаза.

Но Гермиона вдруг замерла. Зрачки расширились. Драко вопросительно изогнул бровь.

Тео остановил настойчивые поглаживания, прикусил покрытое веснушками плечо. Отодвинул

промокшее белье и медленно ввёл палец внутрь.

Гермиона закатила глаза и откинула голову назад. Она вцепилась в ремень, как в последний
островок реальности. Тео добавил ещё один палец и стал медленно водить вверх-вниз. Гермиона
изогнулась в его руках и положила голову ему на плечо.

Драко поцеловал её в шею. Она всё ещё крепко держалась за ремень, боялась шевельнуться.
Ожидание подстёгивало.

Что они будут делать дальше?

270/699
 Драко дёрнулся. Застыл. Он щекой почувствовал жесткие кудри Теодора.

— Дай её мне, — шепнул Тео ему на ухо.

У Драко сжались органы. Он с интересом отстранился.

Тео взял Гермиону за руку и, угрожающе усмехаясь той самой заговорщической улыбкой, отвёл на
пару шагов назад. Прислонил к высокой резной балке. От соприкосновения с холодным деревом по
спине пробежали мурашки. Неизвестность будоражила воображение.

Тео, нежно целуя, едва касаясь губами, медленно опускался по её дрожащему телу вниз. Когда он
прикоснулся к животу у кромки трусиков, Гермиона заметно напряглась.

В это же время подошёл Драко. Он провёл ладонью по её лицу и растворил тревогу в глубоком
поцелуе. Тео опустился на колени. Он мечтательно погладил её ноги, поднимаясь к бёдрам. Длинным
бледным пальцем оттянул трусики, придвинулся ближе и провёл языком по нежным горячим
складочкам.

Гермиона ахнула и вздрогнула. Ноги подкосились. Она обхватила одной рукой балку, другой сжала
волосы Драко.

Тео закинул одну её ногу себе на плечо, чтобы открыть больше доступа, и снова несколько раз
настойчиво провёл языком, заставляя Гермиону краснеть. Непривычные ощущения превратились в
медленную, сладкую пытку. Он вырисовывал языком узоры, жарко выдыхая. Касание горячего
воздуха в самом чувствительном месте добавляло остроты ощущений. И тут Тео подключил пальцы.
Гермиона так сильно вцепилась в волосы Драко, что тот зашипел от боли.

Тео мастерски нажимал на нужные точки, и Грейнджер податливо извивалась.

Волны холода и жара сменяли друг друга. Гермиона знала об оральных ласках, слышала от подруг,
но никогда не пробовала раньше, считала это слишком развратным. Какое упущение!

Она вдруг ужасно смутилась, подумав, как именно Теодор овладел этим навыком. Кто научил его
правильным движениям? Сколько у него было «преподавателей»?

Но мысли разлетелись, как стая испуганных птиц, когда Тео усилил давление и согнул пальцы
внутри. Низ живота затягивался узлом. Ноги импульсивно напряглись. Тео беспощадно набирал темп.
Ускорялся.

От мокрых ритмичных звуков возбуждение парней болезненно нарастало. Драко склонился и стал
нежно целовать грудь Гермионы. Она провела рукой по выступающим позвонкам на его шее. Он
прикусил сосок, усиливая ощущения. Гермиона вздрогнула и застонала. Драко еле сдерживался,
чтобы не укусить слишком больно. От переизбытка напряжения хотелось сильнее сжать челюсти.

Гермиона вонзила ногти в кожу Драко. Ощущений стало слишком много. Невыносимо. На грани.
Тео сильнее давил пальцами внутри и быстрее двигал языком. Драко втянул твёрдый сосок в рот и
почувствовал, как всё её тело занялось хаотичными судорогами. Гермиона рвано вскрикнула, тут же
закрыла рот рукой, выгнулась, закатила глаза. Пёстрые цветные ленты полоснули на обороте век.
Чистейший кайф двух запрещённых веществ ворвался в кровь. Он разнёсся по венам, проникая
удовольствием в каждую мышцу, каждый орган, каждую клеточку.

Это были лучшие секунды жизни.

Болезненное напряжение сменялось блаженством. Тео замедлял движения, а Гермиона обмякала

на плечах Драко. Он заботливо подхватил её за талию и нежно поцеловал в лоб.

271/699
 Они посмотрели на Тео, сидящего на коленях. Он поднёс два блестящих пальца к губам и с
дерзкой улыбкой облизал их. Гермиона смутилась и уткнулась в обнажённую грудь Драко. Тео
поднялся и, подцепив её подбородок, обернул лицо на себя.

— Ты прекрасна, — с обожанием сказал он и отступил.

Сохраняя улыбку, Тео стал расстёгивать свою рубашку. Чёрная ткань постепенно обнажала
бледную грудь, исчерканную мелкими порезами. Гермиона потянулась к нему, но Драко властно
притянул её к себе. Она покачала головой и улыбнулась. Закусив губу, Гермиона медленно провела
пальчиками по тёмной дорожке волос Драко, которая скрывалась за поясом брюк. Поборов прилив
волнения, она вновь принялась расстёгивать ремень. Но пальцы не слушались.
Она суетливо пыталась справиться с застёжкой, но ничего не получалось.

Драко со скептической улыбкой выдохнул, крепко сжал её руки и положил себе на плечи. Он сам
принялся расстёгивать чёртов ремень.

Она смотрела ему в глаза. И ей не было страшно. Драко отвечал пронзительным тяжёлым
взглядом. Он щёлкнул застёжкой и вынул ремень из петель, касаясь её обнажённой кожи на животе.
Драко делал это невыносимо медленно, будто специально дразнил. Он стянул брюки и трусы, взял её
руку и, наблюдая за реакцией, медленно опустил на член. Гермиона закусила губу ещё сильнее. Она
боялась посмотреть вниз. Но то, что почувствовала ладонью, однозначно превосходило все ожидания.

Драко подхватил её за задницу и бросил на кровать. От резкого удара спиной из лёгких вырвался
воздух. Он опустился на неё сверху, укрыв от света, и глубоко и требовательно поцеловал.

Тео принялся аккуратно снимать босоножки Гермионы. В процессе он поймал себя на мысли, что
вид обнажённого Малфоя между разведённых ног их девочки отзывался восторгом и возбуждением.
Тео освободил вторую ногу и, едва касаясь, поцеловал изящную щиколотку.

Драко растворился в жадном поцелуе. Он был ненасытен. Малфой слишком долго ждал этого
момента, жил с уверенностью, что его мечты несбыточны, что он безумец и что… недостоин.

Гермиона водила руками по его спине, шее, волосам. Её прикосновения были нежными, но
сильными. Она притягивала Драко к себе, в попытке получить как можно больше его страсти.

Драко прижимался к ней пахом, тёрся твёрдым, до боли возбуждённым членом сквозь ткань
промокших трусиков. От захлестнувшей эйфории и волнения он на секунду засомневался в
реальности. Это сон. Нужно проснуться.

Драко распахнул глаза и взгляд его упал на изувеченную тонкую руку, которой она хваталась за его
волосы. «Грязнокровка», — крикнула реальность, убеждая, что он не спит, и пронзила Драко
отравляющим чувством вины. Драко прикрыл глаза и коснулся щекой шрама на её предплечье.
Эмоция боли застыла на разгоряченном лице.

Гермиона коснулась пальцем складочки между тёмных бровей и разгладила её. Драко с
облегчением выдохнул. Ему хотелось прожить жизнь заново, переиграть события, написать другой
сценарий. Но это не имело смысла, ведь Гермиона прощала его в настоящем. И Драко нужно ей
верить.

Он прижался лбом к её лбу и вкрадчиво прошептал:

— Скажи, чего ты хочешь…

272/699
 Гермиона почувствовала, что ледяные бабочки стали частью её организма. Это ощущалось так
привычно, как будто она всегда жила с ними. И мысль о том, что однажды порхающая стая может
исчезнуть, пугала.

Грейнджер стыдливо облизала губы, решаясь сказать правду. В глазах полыхнул огонь смелости.
Она дерзко изогнула бровь и на дыхании ответила:

— Тебя…

Её слова эхом разлетелись в сознании Драко. Невероятность происходящего опьяняла. Она лежала
всего в паре дюймов. Её зрачки до чёрного расширились, кровь прилила к губам, обнажённая,
искусанная поцелуями грудь вздымалась изза тяжёлого дыхания. Гермиона была невыносимо горячей
и возбуждённой… изза него.

Для него.

— Уверена? — заботливо спросил Драко.

— Да, Драко… Пожалуйста… — она нажала кнопку детонатора.

Драко опустился ниже, на уровень бёдер, бросил острый взгляд на Теодора и медленно стянул с
Гермионы бельё, намеренно царапая ногтями кожу на её ногах.

Он поднялся и упёрся руками у её лица. Выпуклые упругие мышцы с переплетением синеватых

вен поблёскивали от пота.

Драко развёл её ноги и коснулся членом половых губ. Она была горячая и мокрая. Гермиона
вздрогнула, качнула бёдрами навстречу. Драко обхватил член рукой и провёл головкой вокруг входа во
влагалище, собирая блестящую влагу.

— Драко, — позвал Тео, вырывая из опьяняющего тумана.

Но Малфой не обернулся, лишь раздражённо повёл челюстью.

— Драко, — Тео усилил интонацию.

Малфой злобно повернул голову и увидел обнажённого друга, который протягивал ему колбочку с
мутной пурпурной жидкостью. Драко взял сосуд, пальцем открыл пробку, и они с Теодором
синхронно выпили содержимое. Он слегка поморщился и благодарно кивнул.

Драко снова посмотрел на Гермиону. На её лице промелькнула робость. Она дрожала от

предвкушения, кусала губы, пытливо глядела на него из-под прикрытых век. Драко хитро улыбнулся,
склонился над ней, обвёл языком контур губ и медленно вошёл. Гермиона изогнулась и рвано
выдохнула. Драко протяжно замычал. Приятное давление её тугих стенок отзывалось горячей
пульсацией. Драко сделал несколько плавных глубоких движений, чтобы она успела привыкнуть. Но
он больше не мог ждать — начал усиливать толчки. Драко ускорялся и теперь входил на всю длину.

Ощущения граничили с болью. Гермиона вцепилась в широкие плечи, прижала Драко к себе и
растворилась в отчаянном поцелуе. Она рвано вскрикивала. Старалась сдерживаться. Но с каждым
толчком становилось сложнее.

Драко властно схватил Грейнджер за шею и углубил поцелуй. Он проник языком до самого горла,
лишая возможности дышать. Драко ускорял темп, вбивался ещё глубже. Ещё быстрее. Когда она
ответила, обведя его язык своим жарким язычком, из гортани вырвался устрашающий низкий рык. Он
оторвался, откинул голову назад и выругался.

273/699
 Драко двигался жёстко, требовательно и жадно.

Тео подошёл сбоку. Кровать была такой высоты, что его бёдра оказались на уровне матраса.
Гермиона повернула голову. Её глаза округлились при виде обнажённого Теодора, а щёки зашлись
пятнами румянца неловкости. Хотя, казалось, больше краснеть было некуда.

Гермиона неожиданно для себя самой потянулась рукой к Тео. Она дерзко улыбнулась и легонько
обхватила пальцами его член, заставив Теодора сомкнуть челюсти.

«Застенчивая и игривая — прекрасное сочетание», — подумал Тео.

Её рука подрагивала в такт движений Драко. Тео с интересом исследователя ждал, что же она
будет делать дальше.

Драко схватил её за подбородок, резко развернул на себя.

— Смотри на меня, — почти приказал он.

Его движения заставляли подчиниться. Гермиона пронзила Драко взглядом цвета расплавленного
железа.

Драко зарычал. Стал ещё жестче. Всё тело напряглось. Возбуждение давило изнутри. Он вот-вот
взорвётся.

Гермиона выгибала спину, подаваясь навстречу его грубому ритму, закусывала губы, чтобы не
кричать.

Ощущения при виде возбуждённого до агрессии Малфоя и прогнувшейся под ним Грейнджер
болезненно пульсировали в паху Теодора. Он склонился, облизал её маленькую ладонь, втянул
пальчики глубоко в рот. Затем несколько раз провел её рукой по всей длине, обхватил член поверх её
кисти и крепко сжал, вторя движениям бёдер Драко.

Удивительным образом его прикосновения усиливали желание Грейнджер, заставляли требовать

большего.

— Драко… — выдохнула Гермиона.

Он склонился, подумав, что ему послышалось, но не замедлил движения. Драко был слишком
близко к краю пропасти.

— Ещё… — голос стал чуть громче, — ещё… Драко…

От его имени на её искусанных губах позвоночник прострелил разряд. Драко не мог больше
сдерживаться.

Последний вдох.

Ещё разряд.

Все мышцы сковала сладкая, беспощадная судорога. Дыхание спёрло. Драко агрессивно толкнулся
ещё пару раз, и разрушительный, как атомный взрыв, оргазм разорвал его изнутри. Он не закрыл
глаза. Драко смотрел ей в лицо, пока его трясло, пока из горла вырывался низкий рёв. Он хотел
запомнить этот момент. Сохранить картинку в сознании. Словно он прыгал с обрыва и не
зажмуривался от страха, а наоборот наслаждался живописными видами перед верной смертью.

274/699
 Сладкое расслабление растекалось по венам. Чистейшее удовольствие. Эйфория. Кайф.

Он упал рядом с Грейнджер и наконец сумел вдохнуть.

Остаться в комнате было самым лучшим решением за всю жизнь. Именно сейчас, в эту секунду у
Драко не было ни капли сожаления. Настоящее было истинным произведением искусства. Каждая
деталь, звук, запах, цвет и движение казались идеальными. Драко растворился в солоноватом
послевкусии экстаза. Здесь и сейчас.

Тео забрался на кровать и поднял Гермиону. Он обращался с ней бережно, как с самой дорогой
фарфоровой куклой из коллекции безумного маньяка. Её волосы взмокли и растрепались. Влажные от
поцелуя Драко губы блестели в оранжевом свете огня.

Подогнув ноги, Тео потянул куколку на себя. Он подхватил её за ягодицы и аккуратно усадил
верхом. Она взялась за его жесткие кудри и, не выдержав натиска вожделенного взгляда, подарила
невинный поцелуй. Он обхватил её спину и начал плавно и медленно двигаться тазом навстречу. С
каждым движением фантазии Тео превращались в реальность. Он зарылся лицом в её волосы и,
коснувшись зубами уха, прошептал:

— Я мечтал о тебе…

Она откинула голову, и Тео впился жадным поцелуем в изогнутую шею, оставляя красные следы.
Его слова отозвались пульсацией внизу живота. Движения Теодора были страстными, но нежными.
Бережными. Казалось, будто он боялся навредить ей, не рассчитать силу и сделать больно.

Но Гермиона хотела большего. Она попыталась ускорить темп, раскачиваясь бёдрами ему
навстречу. Но получилось неуклюже и невпопад. Ей стало неловко от своей неопытности, но, похоже,
парней это только умилило. Драко, которого Гермиона не могла видеть, но точно узнала по крепкой
хватке, сжал её тазовые кости и, словно обучая танцу, умело показал траекторию движения.

— О, чёрт! — Тео закатил глаза.

Он едва ли сдерживал внутренний ураган стихийной магии. В ушах гудело.

Низ живота наливался свинцом. Осознание того, что Малфой работает с Грейнджер на пару, чтобы
доставить ему удовольствие, раскаляло желание до предела.

Тео ускорился. Но теперь ведомая другим Гермиона не поспевала за новым темпом. Она крепче
ухватилась за плечи Тео и попыталась подстроиться. Драко опустил руки и довольно хмыкнул.
Старательная ученица. Её дыхание участилось, на лбу проступили капельки пота. Она так напряглась,
словно сдавала экзамен.

Тео решил их не мучать. Он плавно остановился, провел подушечкой пальца по её губам.

— Расслабься, — прошептал Тео и заботливо уложил Гермиону на спину.

Он быстро сменил положение и оказался стоя на полу у края кровати. Он подтянул Гермиону к
себе. Она обхватила его поясницу ногами. Тео взял её за бёдра и снова вошёл. Она еле слышно
вскрикнула. Растягивая удовольствие, он начал двигаться плавно и глубоко, грациозно выгибая спину
волной.

Драко тоже спустился на край кровати, приподнялся на локте и стал наблюдать, как менялось её
лицо от приближающейся разрядки. Он провёл двумя пальцами по её распухшим губам, шее,
чувствительной груди, от чего Гермиона вздрогнула, впадинке на животе и опустился ниже. Он
коснулся возбужденного клитора, и она, не в силах контролировать себя, застонала.

275/699
 От сладкого звука и спазма внутри Тео начал двигаться быстрее. Мокрые, громкие шлепки
вперемешку с глухими стонами заполнили комнату. Драко нажал сильнее и стал медленно
вычерчивать круги. Гермиона прогнулась в пояснице, подаваясь навстречу его движениям. Она
закрыла глаза и жадно втянула воздух. Закусила губы. И снова открыла рот в немом крике. Драко
коварно улыбнулся. Ему нравилось, какой она становится от их движений. Он надавил сильнее и
прибавил темп.

Тео ускорялся. Он терял связь с миром. В глазах темнело. Он чувствовал случайные

прикосновения пальцев Драко и возбуждение прошибало с громовой силой. Руки раскалял
внутренний неконтролируемый огонь. Кончики пальцев обугливались, обжигая кожу Гермионы. Тео
яростно впился пальцами в её бёдра и приподнял их, меняя угол входа. Теперь член задевал новую
точку, о существовании которой Гермиона не подозревала.

Драко ускорил движение рукой. Тео вбивался быстрее. Ещё быстрее. Ещё. Ощущения заполняли,
лишая возможности воспринимать реальность. Тело распирало изнутри. Гермиона, чувствуя, что
сейчас вот-вот взорвётся, попыталась за что-то ухватиться. Она вонзилась ногтями в руку Драко. Ноги
напряглись, сжав Теодора, и начали хаотично трястись. Тысячи сгорающих метеоритов пронеслись по
всему организму и ярко вспыхнули в местах соприкосновения их тел. Она сорвалась в пропасть, и
ощущение невесомости сковало все органы. Сотни иголочек искусали онемевшие пальцы ног.

Тео почувствовал, как её внутренние мышцы, подрагивая, сомкнули член. Нотт со свистом втянул
воздух и следом полетел в бездну.

Они синхронно извивались и кричали. Гермиона попыталась прикрыть рот — стеснялась своего
крика, своего оргазма. Но Драко не дал ей этого сделать. Он убрал её руку от лица, оставляя себе
возможность насладиться откровенной эмоцией.

Ноги обмякли. Тео не смог устоять и упал на Гермиону. Тяжесть разгорячённого тела вдавила её в
кровать. Он всё ещё был в ней, а она обвивала его талию ногами. Гермиона повернула голову и нежно
поцеловала россыпь родинок на вспотевшей шее. Тео глухо и обессилено расхохотался. Гермиона
взглянула на Драко, которого все ещё держала за руку, и плотно сомкнула губы, чтобы не выдать
слишком радостной улыбки. Мутный серебряный взгляд обнимал теплом и лишал права на
сожаление. Драко ленно потянулся и поцеловал Гермиону.

Не сдержавшись, она всё-таки улыбнулась под его губами. Секс никогда не был таким ярким. Да,
раньше он был чувственным и приятным. Но из-за неопытности обоих партнеров оргазмы были,
скорее, счастливой случайностью. Слизеринцы же просто не оставили ей выбора.

Тео перекатился на спину и укрыл троих одеялом, которое к тому времени было небрежно
сброшено на пол. Он по-свойски обвил руками Гермиону. Так же, как в его квартире, когда они
засыпали вместе на раскладном кресле. Только теперь её голова лежала на груди Драко, и они втроём
нагие прижимались друг к другу.

Абсолютно обессиленная Гермиона проваливалась в сон под шум бурлящих эмоций. Счастье,
стыд, гордость и волнение пульсировали в висках и сливались с равномерным дыханием Тео, которое
напоминало ей шум морского прибоя.

***

Как только дверь за ней захлопнулась, Драко распахнул глаза. Он ни секунды не спал.
Вслушивался, думал, тревожился. Кровать всё ещё хранила её тепло, её запах. Рядом беззаботно
дремал лучший друг. Они лежали голыми, укрываясь одним одеялом. Драко и раньше видел Теодора
обнажённым, но сегодня это казалось ему чем-то непривычным и странным.

276/699
 Тео поёжился в попытке покрепче обхватить свою новую игрушку для сна, но её не оказалось. Он
проснулся и растерянно нахмурился.

Драко смотрел на него в упор. Спокойно и сдержанно.

— Ты хочешь об этом поговорить? — сонно, но серьёзно пробормотал Тео.

— Нет, — резко ответил Драко.

Он призвал палочку и одежду. Встал, держа в руках вещи, и, обернувшись, добавил:

— Но придётся. Втроём.

Примечание к части
Официально заявляю – это самая большая глава из опубликованных.

Сегодня у нас бенефис Two Feet

Гимн этой главы – крышесносная пенся "I feel like I'm drowning" Two feet
https://youtu.be/4YjlvuYc9FI?t=909 15:15 минута.
Так же можно продолжить смотреть этот концерт и переслушать "You?"(так чувствуется
Драко)https://youtu.be/4YjlvuYc9FI?t=1148 19:08 минута и "Pink" (а так
Тео)https://youtu.be/4YjlvuYc9FI?t=1407 23:27 минута
Та самая гитарная мелодия из выручай комнаты – "Time fades away" Two feet (совсем недавн вышла
песня и она просто идеально подходит по настроению и (!) тексту! фраза "Атланты уронили небо"
взята из песни "Атланты" mujuice.

Арт от @alek.dar – https://pin.it/6FM2w3l

Простите, что заставила вас немного понервничать в ожидании. Надеюсь, оно того стоило

277/699
 Глава 17

Январь, 1999 год

— Давайте поиграем в детектива? — Блейз плюхнулся на скамью между Тео и Драко.

Он схватил тост, откусил и заинтригованно посмотрел на друзей.

— Прихожу я, значит, вчера ночью в подземелье и вижу галстук на ручке двери. Прислушиваюсь,
а в комнате кому-то очень, — Блейз глубоко вдохнул, — ОЧЕНЬ хорошо.

Драко и Тео переглянулись.

— И я вот думаю… — продолжал Забини, — Нотт, детка, увёл вчера куда-то зубрилу, чего я,
конечно же, до сих пор не могу понять, но все мы не без греха. А Малфой грозился сидеть в комнате
до завтра… Я в замешательстве, господа.

Забини сделал глоток кофе и выжидающе прищурился. Но не получил ответа — его друзья словно
оцепенели.

— Колитесь, кто из вас, чертей, вчера полировал меч?

— Может, это был Гойл, — улыбнулся Тео.

— Не смеши меня, детка! — прыснул Забини. — Этот придурок вчера напился вдрызг и замертво
грохнулся на какую-то милую пуффендуечку. Не удивлюсь, если он переломал ей рёбра.

Тео дежурно рассмеялся, скрывая волнение.

— Ну и? — не отступал Блейз. — Я сейчас подумаю, что вы там вместе развлекались.

— Ещё чего, — ощетинился Драко. — Наверняка Нотт — разносчик венерических заболеваний.

— То есть, это единственное, что тебя останавливает? — иронизировал Забини.

— Мы с Грейнджер вчера всю ночь гуляли, — вклинился Тео, — и говорили о звёздах… — он

незаметно подмигнул Драко.

— Фу, тебе что, двенадцать лет? — скривился Забини. — Когда ты уже её трахнешь?

— Ты обязательно узнаешь первым.

278/699
 — Значит, ты, Малфой, зря время не терял… — навалился на него Блейз. — Ну, и кто она? Ты же
понимаешь, что Паркинсон её уничтожит? Она вчера вся извелась, кстати. Выносила мозг Дафне, и я
не смог насладиться своей принцессой.

— Паркинсон переживёт. Меньше знаешь, крепче спишь, Забини.

— У-у-у, какой ты таинственный. Бережёшь её? Неужели она запала тебе в сердечко?

— Точно запала… — хитро улыбнулся Теодор.

Драко раздражённо встал из-за стола и направился к выходу.

***

Теодор лениво ступал к ним навстречу, разнося эхо мягких шагов по сырому и холодному туалету.

Малфой смотрел в растерянное лицо Грейнджер. Ему хотелось её обнять и успокоить, но

внутренняя тревога сковывала.

— Привет, красавица, — Тео опёрся о стену рядом с Гермионой.

— Что происходит? Почему я здесь?

— Классика жанра, — он усмехнулся уголком рта. — Нам нужно поговорить.

Малфой казался напряжённым. Он ненавидел выяснять отношения. Разговоры казались ему

пустой тратой времени. Но в этой странной, запутанной ситуации не осталось другого выхода. Нужно
было разобраться.

— Но я опаздываю на урок! — решительно заявила отличница и сделала шаг в сторону двери.

Тео преградил ей дорогу.

— Подождёт твоя Макгонагалл, — непривычно серьёзным тоном произнёс он. — То, что было
вчера…

— Было большой ошибкой! — свела брови Грейнджер.

Драко прошибла острая боль.

— Должно остаться в тайне… — выпалил Малфой. Лучшая защита — наступление. — Если

кто-то об этом узнает, клянусь, Грейнджер, я уничтожу тебя.

— С какой стати я буду об этом рассказывать? — вздёрнула подбородок Гермиона.

— Да что вы несёте? — повысил голос удивлённый Теодор и встал между ними. — Ошибка,
тайна… Неужели мне одному вчера было так охуенно?! — он отрывисто переводил взгляд с
Гермионы на Драко, но те лишь замерли, не решаясь ответить правду.

Набрав воздух в лёгкие, Гермиона методично сообщила:

— Это ненормально, Тео, — она перевела взгляд на руки, которые нервно теребила. — Это какое-
то расстройство, отклонение. Так не должно быть. Это неправильно.

Колючая проволока сжала внутренние органы Драко. Острые шипы вонзились в сердце, лёгкие,
желудок. Драко отчётливо ощущал внутреннее кровотечение.
279/699
 — Да, блять, Грейнджер, это просто был секс втроём, — рыкнул Малфой. — Невелико событие!
Обычный перепихон, — он небрежно пожал плечами.

Время словно замедлилось. Драко смотрел как её лицо менялось, как зрачки расширились,
поглощая чернотой медовую радужную оболочку. Секунда длилась вечно.

Гермиона застыла от услышанного. Он правда так считал? Неужели она участвовала в этом?

— Тогда какого чёрта, Малфой, ты делаешь из этого такую ужасную тайну? — апеллировал Нотт.

Драко замялся, возможно, искал подходящий ответ, но его лицо удачно маскировало любые
эмоции.

«Тео, помоги мне, помоги!»

Перед глазами мелькнуло воспоминание о её разбросанных кудрях, сверкающей в тёплом свете

коже, родинках на груди, крошечных, как маленькие звёздочки. А ещё её искусанные губы, которые от
переполняющих чувств шептали: «Драко…»

— Не хочу ассоциироваться с грязнокровкой, — медленно, не глядя в сторону Гермионы, делая

акцент на последнем слове, произнёс Малфой.

Что же он делал? Что же он делал?!

— Вчера, судя по тебе, ты был очень даже не против ассоциироваться с ней.

Глаза Гермионы покраснели, и слёзы разочарования выступили в уголках.

— Вы ужасны! — выкрикнула она. — Ты ужасен! — горячие капли скользнули по щекам. — Как

можно быть таким двуличным? Таким высокомерным и… жестоким? Как?! — задыхалась Гермиона.

Драко сжал челюсти. Чёртов предатель. Ему невыносимо было смотреть на её слёзы, но ещё
ужаснее осознавать, что она считала вчерашнюю ночь ошибкой. Они больны. Это нужно закончить
прямо сейчас.

— Прекрати этот театр, — могильным, холодным тоном сказал Малфой. — Я хотел получить
удовольствие — я его получил. Не нужно трепаться об этом со своими дружками, — он перевёл
взгляд на Теодора. — Просто хочется попробовать все сорта вина, даже самое низкопробное…

— Малфой, — сжав челюсти, прогремел Тео. Его глаза налились кровью.

Ненависть пробиралась в сознание Драко, отравляла его и затуманивала мысли.

— Что, Нотт, будешь… реветь из-за меня? Опять? — добавив гримасу глубочайшего отвращения,
выплюнул он.

Тео широко раскрыл глаза. Неужели Драко использовал это против него?

— Какого х…

— Перестань! Замолчи, замолчи! — кричала Гермиона, подходя ближе.

Её руки дрожали, голос срывался, слёзы текли бурной рекой. Она больше не могла себя
контролировать.

280/699
 — О-о-о, — Драко с презрением осмотрел её с ног до головы, будто впервые увидел, — грёбаная
защитница снова в действии? Уёбков нет на горизонте, так ты переключилась на малыша Тео? —
язвительная, злая улыбка разрезала лицо, а разорванные внутренние органы пульсировали болью.

— При чём тут… да ты и мизинца их не стоишь!

— Да? А мне казалось, я тебе нравлюсь… Вчера ты так лихо раздвинула передо мной ноги и
просила: «ещё… ещё, Драко», — Малфой перекривлял её голос, закатил глаза и ядовито усмехнулся.
— А ты оказалась опытной сучкой. Всё-таки выебал тебя «мальчик, который выжил»?

— Остановись… — закрыв глаза, умоляла Гермиона.

«Останови меня».

Сердце Теодора пропустило удар. Кажется, весь воздух закончился в эту секунду. Чёртов Малфой
опять всё испортит. Он сделает ей больно.

— Я тебя предупреждаю, — сжав кулаки до треска, прорычал Тео.

— Или нет… ты сосала шрамоголовому, пока Уизли драл тебя своим рыжим членом?

Яд растекался по жилам. Драко казалось, что кто-то говорил за него, словно он под заклинанием
Империус, словно у него раздвоение личности.

— Что? — Гермиона в ужасе распахнула глаза. — Ты же знаешь, что… Ты не можешь так… — она
задыхалась от слёз. — Ты отвратителен! Замолчи!

Обогнув Нотта, Гермиона замахнулась, чтобы ударить Малфоя в грудь, но тот успел среагировать,
резко дёрнул рукой и жёстко отбил нападение. Гермиона шумно ударилась о деревянную дверцу
кабинки. Драко захотелось разорвать себя на части.

«Останови меня, Тео».

Теодор подскочил и со всего размаху врезал Малфою кулаком по лицу. Разбил нос. В этот же
момент неизвестная ударная волна разошлась шумными вибрациями по комнате. Зеркала задрожали, а
пол и потолок покрылись чёрными трещинами, произрастающими от места, где стоял Малфой. Удар
был настолько сильным, что Драко, схватившись руками за лицо, упал на холодный кафель.

Удар Теодора показался поцелуем ангела. Искуплением. Кровь хлынула, и пульсирующий разрыв
перетянул на себя всю внутреннюю боль. Драко почувствовал, как гнев отпускал и к сердцу медленно
пробиралась вина.

Он смотрел, как Тео притянул Гермиону к груди, как утешал её, прижимал, гладил. Его синие глаза
беспощадно пронзали Драко. Тео злился. И Драко его не осуждал.

Малфой ненавидел себя за трусость, за то, что он снова сделал ей больно. За то, что припомнил
Теодору слёзы. За то, что он был не в силах контролировать свой чёртов гнев. Ему хотелось разорвать
себя на части, уничтожить, облегчить жизнь двоим.

Тео взял Гермиону за подбородок и медленно поднял её заплаканное лицо. Нос, как и глаза, был
красным, мокрые ресницы поблескивали в тусклом свете, а губы опухли. Взглянув в широкие от
ужаса зрачки, Тео шёпотом сказал:

— Он идиот. Всё хорошо. Я с тобой. Ему просто… страшно.

281/699
 Гермиона отвела взгляд, новая волна слёз покатилась градом по щекам:

— Мне тоже страшно.

— Я знаю… Я тебя не обижу, — переведя тёмно-голубые глаза на Малфоя и убедившись в чём-то,

Тео добавил: — мы тебя не обидим.

«Я больше не хочу причинять тебе боль…» — собственные слова пронзили Драко укором. Он
сомкнул челюсти до скрипа, почувствовал едкий привкус крови.

Крепко сжав растрёпанные кудри, Тео потянул её голову назад, открывая доступ к шее. Грейнджер
вздохнула и, прикрыв глаза шёлковыми влажными ресницами, отдалась чувствам. Длинные тонкие
пальцы плавно переместились на изящную шею, обтянутую белой трикотажной тканью.

— Я знаю, что ты там прячешь, — выдохнул ей на ухо Теодор, касаясь своими тёмными
короткими кудрями её лица.

Драко увидел на шее Гермионы красные и синевато-пурпурные следы от вчерашних поцелуев и

укусов. Почему она их не свела? Воспоминания растеклись тёплыми, слегка покалывающими
волнами. Тео провёл языком по её нежной коже. Гермиона застонала. Драко перестал дышать.

Открыв глаза, Гермиона склонила голову влево. Драко сидел на коленях перед ними. Он провёл
рукой по лицу, вытирая кровь. От носа, по подбородку и шее растянулись алые потёки, которые
заканчивали путь разводами на белоснежном вороте школьной рубашки. Взгляд был затуманенным и
полным… боли. И боль эта не была связана с телесными увечьями.

Гермиона поняла его.

Тео целовал Гермиону. Она поддавалась, как безвольная марионетка.

Коктейль из вины, отвращения и… возбуждения медленно растекался по венам Драко, заставляя
болеть каждую клеточку. Скорость, с которой Тео менял эмоции всех троих, вызывала тошноту, как
будто он слишком быстро вёз их по извилистым горным дорогам. От Драко же зависело, сорвутся они
в пропасть или доедут до моря.

В глазах темнело, он чаще моргал, чтобы только не терять их из виду. Желание прикоснуться
усиливалось.

Словно кто-то дёргал его за ниточки, Драко приблизился к Тео и Гермионе.

Звуки поцелуя били громом по барабанным перепонкам. Драко словно опьянел. Всё плыло перед
глазами. Вина отравляла. Желание кипело в венах. Он прикоснулся к её бёдрам, которые сжимал
Теодор, и почувствовал, как она вздрогнула.

— Что ты… — сбивчиво попыталась спросить Гермиона.

Драко схватил её за талию окровавленными руками и… уткнулся лбом в живот.

«Прости меня. Прости меня. Прости!»

Он дрожал, его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а пальцы с силой впивались в её спину,
обещая оставить на завтра синяки. Насторожённый Тео пристально смотрел на разворачивающуюся
картину и нежно поглаживал плечо Гермионы.

— Драко, — прошептала она и осторожно опустила руки на светлые волосы.

282/699
 Её голос, словно обезболивающие, пронёсся по телу, усмиряя внутренний пожар. Она вколола ему
антидот. Драко будет жить.

Малфой ослабил хватку. Только Гермиона называла его по имени так, что на секунду хотелось
верить, будто это нормально — чувствовать тепло внутри. Она легко коснулась его лица и потянула на
себя обеими руками. Склонив голову, Гермиона заглянула в серые, не предвещающие ничего
хорошего глаза и нежно поцеловала Драко в губы, чувствуя железный привкус крови.

Этот робкий жест стал спусковым крючком. Драко решительно привстал и навис над Гермионой,
притянул её к себе, хватая за затылок, и утонул в бронзовых волнах. Второй рукой он крепко сжал
округлые ягодицы.

Драко растворился в жадном, грубом поцелуе. Задыхался. Погибал. Лицо Гермионы окрасили
пятна его крови. Она отвечала ему на поцелуй, водила руками по спине, хваталась за плечи и волосы.
Драко рычал. Он терял контроль. Ему хотелось больше.

Он дёрнул её бёдра на себя. Случайным касанием Гермиона ощутила, насколько тесны ему стали
брюки.

Небрежно откинув край форменной юбки, Драко коснулся влажной ткани её тонкого белья.
Электрический разряд пронёсся от кончиков пальцев прямо к паху. Гермиона привстала, подавая
бёдра вперёд. Драко надавил сильнее и провёл несколько раз по возбуждённой точке. Она извивалась,
сидя на нём, и эти движения разжигали вожделение. Гермиона поднесла руку ко рту, чтобы заглушить
собственный голос, и заметила циферблат наручных часов.

— М-м… Мне… — она глубже вздохнула. — Мне пора на урок.

Но Драко продолжал ритмично водить рукой между ног. Никуда он её не отпустит.

— Драко, пожалуйста, — протянула Гермиона, закатывая глаза от удовольствия, — мне правда

нужно идти.

Малфой почувствовал руку Тео на своём плече. Мгновенная волна нового возбуждения. И тут же
осознание. Драко застыл. Нервно дёрнулся и скинул непрошеную пятерню. Замедлил движение и
прошептал:

— Скажи это ещё раз.

— Мне пора идти?

— Нет, — он усмехнулся ей в шею — не это.

— Драко, пожалуйста, — еле слышно пролепетала Гермиона.

От этого голоса Драко сдавил челюсти и прикусил её шею. Он тягостно выдохнул, усмиряя
внутренний пожар. Оторвавшись, он встретился глазами с не менее возбуждённым Теодором. В
животе кольнуло. Это было странно.

Они втроём сидели на глянцевом плиточном полу угрюмого мужского туалета, украшенного
разводами крови, тяжело дышали и попеременно смотрели друг на друга.

— Иди, — низким голосом выстрелил Драко.

Гермиона живо поднялась, подошла к зеркалам и принялась приводить себя в порядок.

283/699
 Драко снова посмотрел на друга, тот покачал головой. Тео всё ещё злился. Но он протянул руку,
крепко сжал плечо Драко. Тот едва заметно вздрогнул, но затем, сопротивляясь самому себе,
расслабился, уронил голову и прикрыл глаза.

— Ну, и на чём мы сошлись? — плеснув в лицо воды, спросила Гермиона попрежнему сидящих на
полу слизеринцев.

Тео оттолкнулся от пола и направился к Гермионе.

— На том… — он протянул руку к её лицу и, глядя прямо в глаза, провёл большим пальцем по
мокрой нижней губе, — что мы не можем этому противиться, — Тео облизнул палец и улыбнулся
своей коронной, косой заговорщической улыбкой.

***

Весь день пролетел за секунду. Смазанную, горькую на вкус секунду. Мыслительный водоворот
погрузил Драко в состояние анабиоза. Он стал рассеянным и молчаливым. Каменная маска сковала
лицо. Он избегал взглядов Теодора и не позволял себе смотреть на Грейнджер. Драко грубо послал
Паркинсон, когда та пыталась выяснить, в чём проблема. Пропустил обед.

Навязчивые мысли мучили его до тех пор, пока Драко не взлетел. Мороз и скорость отрезвляли.
Драко крепко сжимал рукоять метлы и набирал высоту. Ветер хлестал по лицу и шумел в ушах. Драко
поднялся над снежными облаками и встретил луну. На такой высоте было необычайно тихо. Драко
замедлил движения и повис в воздухе.

Что же, чёрт возьми, он делал со своей жизнью?

Почему всё стало так сложно?

Драко прикрыл глаза, и образы целующейся парочки вспыхнули ядовитыми красками. Полярные
желания истязали сердце. С этим невозможно жить. Это невыносимо. С этим нужно покончить.

Драко зажмурился ещё сильнее и наклонил метлу вниз. Он падал на землю. Набирал скорость.
Тео провел языком по её тонкой шее. Ветер свистел громче. Драко прорвал облака. Гермиона
приоткрыла губы и звучно выдохнула. Драко летел слишком быстро. Земля приближалась. Он
разобьётся. Тео сжимал её каштановые кудри, что-то шептал на ухо. Драко падал вниз с закрытыми
глазами.
Ещё немного и всё закончится. Удар и вечная темнота. Осталось меньше мили. Гермиона распахнула
глаза и протянула ему руку.

«Драко…»

Драко сжимал метлу. Ускорялся. Это конец. Один удар. Всего один удар. Тео посмотрел на него.
Глубоко проник изучающими до ужаса прекрасными глазами и мягко улыбнулся…

Драко резко дёрнул метлу вверх в самый последний момент. Колено коснулось промозглой земли.
Это никогда не закончится…

***

— Какого чёрта на тебя нашло?! — крикнул Нотт, залетая в спортивную раздевалку.

Драко собирал инвентарь и, когда увидел друга, так и замер с кожаными перчатками в руках. К
своему удивлению, он был рад его видеть. Большая часть команды уже ушла на ужин, но ещё
слышался шум воды в душевой. Они не одни.

284/699
 — Чё ты разорался? — шикнул Малфой и кивнул в сторону «свидетеля».

Он впервые заговорил с Тео после происшествия утром.

— Что ты устроил там, в туалете? Какого хуя, Малфой? — понизил голос Тео.

Он выглядел встревоженным. Волосы растрепаны, шея напряжена. Теодор заламывал пальцы.

— Блять, Нотт, — сжал зубы Малфой, — не устраивай цирк.

— Да у нас только ты тут известный циркач.

Драко нервно отбросил вещи, резко развернулся и подошёл вплотную к стоящему у окна Теодору.

— Чего ты хочешь? — низким угрожающим голосом произнёс он.

— Я хочу, Малфой, чтобы ты, прежде чем плеваться ядом, разобрался сначала в своей чёртовой
башке, полной дерьма, — выговаривая каждое слово, ответил Тео. Он с вызовом смотрел в серые,
бездушные глаза.

Драко нахмурился и ещё сильнее сжал челюсти. Теодор был прав. Ему не требовалось лишнее
подтверждение помешательства. Драко и сам понимал, что сходил с ума, терял свои ориентиры и не
знал, как выбраться из этого кошмара. Но признать правоту друга было непозволительной слабостью.

— С моей башкой всё в порядке, — безэмоционально и холодно прошипел Малфой, — хватит

играть в рыцаря.

Тео прикрыл лицо руками и покачал головой, отрицая происходящее.

— Какой же ты кретин, — произнёс себе в руки Тео.

Подняв голову, он резко спросил:

— Ты хочешь быть с ней?

Вопрос пронзил запотевшую раздевалку, как молния. Драко окаменел. Слова, словно в
замедленной съёмке вонзались в его тело, прорывали кожу, проходили сквозь мышцы и ломали кости.
Драко хотел этого почти целую вечность, но когда выпал шанс осуществить несбыточные грёзы, он
своими руками переломал позвоночник хрупкой надежде.

— Быть?.. — Малфой надменно поднял бровь.

— Ну, ладно, — закатил глаза Нотт, не сдерживая раздражение. — Ты хочешь повторить

вчерашнюю ночь?

Малфой смотрел на друга беззвучно. Он никогда не сможет признать. Никогда не произнесёт это
вслух. Грозовые, холодные глаза впивались в Нотта, посылая немой ответ.

— Так я и думал, — громко выдохнул Тео, а на лице появилась тень улыбки.

Драко резко отступил, чтобы скрыть от Теодора эмоцию облегчения. Он сделал пару шагов в
сторону шкафчиков, но потом снова развернулся и спросил:

— Как ты можешь делать вид, что это нормально?

285/699
 Тео вопросительно вскинул бровь.

— Ты же осознаешь, что она — гриффиндорка, чёртова грязнокровка, — слово казалось

инородным, мерзким, ядовитым, — сучка Поттера и, блять, знаменитая «золотая девочка»? —
Малфой говорил тихо, но вены на его шее всё же напряглись.

— Мне похуй, — отрезал Нотт.

Повисла пауза. Две пары глаз буравили друг друга в отчаянной надежде обменяться эмоциями.
Драко хотел спросить ещё о чём-то. Его беспокоили не только чувства к гриффиндорке. Он с силой
сжимал челюсти, сдерживая крик, а Нотт вдавливал руки в подоконник до побеления.

— Я устал от всех этих чёртовых условностей, — прервал молчание Теодор и взял нотку
откровенности, — я долго жил по правилам, которые мне шептали на ухо, словно у меня нет своих
мозгов, — на этих словах брови Малфоя дрогнули. — Мне похуй, что обо мне подумают. Какого чёрта
меня должно заботить мнение этого мира, который сожрал меня, переварил и выблевал, как хренов
мусор? Я устал постоянно бояться, что сделаю или скажу что-то не так. Я сам по себе «чтото не так»,
— Теодор усмехнулся, словно душевно больной, — поэтому хуже уже не будет. Я просто устал, —
Тео закрыл глаза.

Драко громко выдохнул и отошёл. Он завидовал лёгкости Тео, его смелости быть собой. Драко
плевать хотел на мнение окружающих. Самым главным судьёй в его жизни был он сам. И Малфой
приговорил себя к казни.

Драко сел на лавку и, опершись руками на колени, взялся за голову. Ему хотелось содрать с
себя шкуру, лишь бы выпустить бушующие противоречия наружу.

Это неправильно.

Мерзко.

Этого не может быть с ним.

Теодор оттолкнулся от подоконника и тихо пошёл к выходу. У дверного проёма он на секунду

задержался и, обернувшись, кинул:

— Малфой, не делай ей больно.

Бледное лицо поднялось над руками. Драко с мольбой заглянул в родные синие глаза:

— Ты опоздал со своими нотациями, Нотт.

***

Гермиона не общалась со слизеринцами с того дня, когда они «поговорили» в туалете. Она
избегала встреч, пряталась в гриффиндорской гостиной, не отходила от Джинни, которая очень
переживала за подругу, но выжидала нужный момент, чтобы всё прояснить.

«Мы не можем противиться этому», — сказал ей Теодор тогда в туалете. Но Гермиона

противилась. Изо всех сил старалась противиться. Её разум на пару с моральными установками так
просто не сдавался чувствам.

Она сама не понимала, чего боялась. Сомнения так сильно терзали её, что Гермиона впервые
в жизни выбрала стратегию ничего не делать. Но после стольких дней непрерывного общения ей
было странно не видеться с Драко и Тео.

286/699
 Что, если это был эксперимент на одну ночь? Это вполне могло бы быть в стиле слизеринцев. Да,
скорее всего, они просто использовали её. Но что-то внутри опровергало эту теорию. Они смотрели
на неё так… как никто другой не смотрел. Словно она их долгожданная находка. Недостающий пазл.
Если они смотрят так на каждую девушку, с которой спят… Что ж, им очень повезло.

И всё же Гермиона уже призналась себе, что не была виновата в том, что чувствовала. Она не
планировала эту связь. Но было слишком поздно. Её, словно неисправным магнитом, тянуло сразу к
двум полюсам.

Гермионе было страшно. Страшно, что настроение Тео менялось слишком быстро и
непредсказуемо. Страшно, что Драко не мог открыться до конца и все неугодные эмоции обличал в
гнев. Страшно, что она слишком сильно окунулась в эти ненормальные отношения, а потом ей будет
невыносимо больно.

Каждую ночь Гермионе снился один и тот же сон. Падающая звезда сгорает в созвездии
Кассиопеи, на неё смотрит Драко, один глаз которого синий. Он проводит пальцем по подбородку и
целует её. Гермиона закрывает глаза, а когда открывает — оказывается в слизеринской спальне. Она
держится рукой за резную балку кровати. Тео стоит на коленях, поднимает ногу Гермионы себе на
плечо… Драко склоняет голову к её груди…

Джинни стала подозревать, что происходило что-то странное. Она понимала, что Гермиона и
Теодор вряд ли просто всё время работали над загадочным научным проектом. Джинни скептически
относилась к Нотту после рассказа о том, как он бросил Грейнджер у хижины Хагрида. Она ничего не
имела против того, чтобы подруга завела новые отношения, но волновалась, ведь видела, как
Гермиона переживала. Слишком сильно переживала. Что этот чёртов слизеринец с ней делал?

— Откуда это у тебя? — шёпотом поинтересовалась Джинни, когда Гермиона достала новое перо.

Они сидели на уроке заклинаний и чинно конспектировали лекцию профессора Флитвика.

— Тео подарил… — как бы невзначай ответила Гермиона.

— Это что, перо голубой сойки? Они же такие редкие! Ничего себе подарочек…

— Да, отличная вещь, — Гермиона продолжала писать, не отрывая глаз от пергамента.

Джинни нахмурилась, выстраивая в голове теории. Она обвела взглядом класс. Завидев необычное
совпадение, Уизли нахмурилась ещё больше. Малфой и Нотт писали такими же перьями…

— Гермиона, — Джинни приблизилась к подруге вплотную.

— Уизли, ты мешаешь! — шикнула прилежная ученица.

— А Малфой тоже был с вами в Хогвартсе на каникулах?

Гермиона замерла. Сердце пропустило удар. А затем стало набирать обороты, пульсируя в венах на
шее и разгоняя алую краску по щекам. Гермиона аккуратно перевела испуганный взгляд на Джинни.

— Был…

— Гермиона, что происходит? — взволнованно спросила Джинни.

Она ещё до конца не могла переварить историю о… поцелуе в снегу. А теперь узнала, что они
провели каникулы вместе. Полный бред.

287/699
 — Я сама не знаю, Джин…

— Пообещай мне, что ты не дашь себя в обиду. Иначе я вырву их змеиные…

— Мисс Грейнджер, мисс Уизли, — обратился профессор Флитвик, — прошу вас, не

отвлекайтесь! Материал крайне важен для усвоения!

***

Гермиона несколько раз в день ходила к кабинету Хёрста в надежде, что он вернулся. Она
стучалась в его двери, хотя профессор Макгонагалл сообщила, что профессор Хёрст задерживался в
Австралии по причине болезни близкого, и возобновит занятия, как только сможет. Но Гермиона не
могла терпеть и просто ждать. Мысль о том, что у Хёрста есть знание, как обратить вспять заклинание
забвения, превратилась в навязчивую.

В тот день Гермиона проснулась слишком рано. Послевкусие сновидения ещё кружило бабочками
в животе. На улице было темно. Утро медленно пробиралось сквозь черноту ночи. Гермиона приняла
душ, подготовилась к урокам, почитала. Но ещё оставалась куча времени. Она решила сходить к
кабинету профессора до завтрака.

Хёрста не было. Гермиона написала записку и просунула её в щель под дверью.

В замке было тихо и сонно. Гриффиндорка отправилась бродить по коридорам, чтобы скоротать
время перед завтраком. Она снова погрузилась в мыслительную жвачку. Тревога и желание боролись
внутри.

Гермиона вскрикнула от неожиданности, когда увидела в окне пронёсшуюся со скоростью звука

фигуру. Она точно узнала его. Драко часто летал по утрам. Этот факт о Малфое хранился в той самой
хрустальной шкатулочке под сердцем.

И пока голова суетливо искала подходящие доводы, чтобы остановиться, ноги сами понесли
хозяйку на поле для квиддича.

Грейнджер пошла через раздевалку, чтобы не обходить всю школу. Холод просачивался сквозь
щели старинного замка. Свет в помещении не горел. Сделав пару шагов, она застыла. Теодор стоял в
раздевалке и смотрел в окно на поле.

— Привет… — задумчиво протянул он, не оборачиваясь.

Гермиона схватилась за сердце. Она сама не поняла, испугалась или обрадовалась.

Первые лучи пасмурного зимнего рассвета пробивались сквозь заледенелые створки. Свет нежно
обрамлял силуэт парня, сверкая мутными бликами на его кудрях.

— Тео? — растерянно спросила Гермиона. Её дрожащий голос отразился эхом от каменных стен.

— Гермиона? — Теодор не оборачивался.

— Что ты здесь делаешь?

Гермиона сделала пару шагов к нему. Она ступала медленно, словно боялась спугнуть дикого
зверя.

— Тот же вопрос могу задать и тебе.

288/699
 — Я слишком рано проснулась, — начала оправдываться Грейнджер, мысленно презирая себя за
это. — И вот… не знала, чем заняться.

— Чересчур яркие сновидения? — Тео плавно обернулся, засунул руки в карманы и опёрся о
подоконник.

Гермиона почувствовала, как щёки покраснели, поддаваясь его провокациям.

— Понимаю тебя, как никто другой, — он склонил голову на бок. Вокруг глаз собрались
морщинки. — Я очень рад тебя видеть, — Теодор нежно улыбнулся. — Иди ко мне.

Гермиона неуверенно зашагала вперёд. Тео достал руки из карманов, и как только кончики
пальцев коснулись предрассветного видения, он притянул её к себе. Гермиона вдохнула любимый
аромат тела и поняла, что зависимость пускала корни.

Его объятия, тепло, бархатный голос прорастали ветвями терновника под кожей. Это ощущалось
больно и мучительно, но безумно приятно. Гермиона так рада была снова оказаться рядом с Тео. Она
осознала, что ей хотелось находиться с ним каждую минуту. Эта неделя оказалась мучительной.
Грейнджер собственными руками истязала себя, избегая встреч. Она хотела как лучше. Но по-
настоящему лучше ей стало, только когда Гермиона утонула в объятиях синеглазого сновидения. Она
слушала, как билось его сердце, как лёгкие качали кислород. Тео был реальным. Живым. Он был
таким же человеком, но ощущался, как персонаж из сна. Слишком желанный, слишком
непредсказуемый. Но в то же время рядом с ним становилось спокойнее. Тревоги отступали.

Тео крепко обвил её руками и прижался подбородком к голове.

— Я скучал…

Неизученное чувство под рёбрами ликовало. Гермиона расплылась в неконтролируемой улыбке.

— Я тоже…

Противиться порыву глупо. Отступать некуда. Гермиона поморщилась. Осознание шарахнуло по

вискам. Она поняла, что Тео стал для неё кем-то большим, чем просто друг.

Она сдалась, и сладкое пугающее чувство растеклось по сердцу.

Гермиона влюбилась в Теодора Нотта.

***

Она стояла посреди поля, обхватив себя руками в попытке согреться. Снежная буря усиливалась.
Гермиона пристально вглядывалась в небо, охваченное стихией.

Драко летал с такой бешеной скоростью, что его невозможно было рассмотреть.

Ловец спикировал вниз и возле самой земли резко дёрнул рукоять метлы вправо. Слизеринец,
словно смерч, пронёсся мимо стоящих на поле фигур. Драко узнал их и напрягся.

— Он когда-нибудь растопит лёд? — глядя на удаляющуюся фигуру Малфоя, спросила Гермиона.

— Я думаю, да. Когда познает настоящее тепло, — мягко ответил Тео.

289/699
 Он заметил, что Гермиона дрожала, но вместо того, чтобы согреть её заклинанием, укутал своими
объятиями. Грейнджер, которая только сейчас заметила, что продрогла, благодарно поёжилась в
крепких руках.

— А ты? — она повернула голову, чтобы взглянуть Тео в глаза.

— А что я?

— Ты больше не покроешься колючими льдинками?

— Как красиво сказано… — хмыкнул Тео и улыбнулся. — Ты чувствуешь от меня холод?

— Сейчас нет. Но я как будто не могу быть уверенной, что так будет всегда.

— Так и не будет всегда. Холодный ветер… он переменчив, — Теодор задумчиво взглянул в небо.
— Я не могу ничего обещать. Моё сегодня опровергает моё вчера и не гарантирует моё завтра.

Гермиона тяжело выдохнула и крепче сжала руки слизеринца, которые обвивали её замерзшие
плечи. Она понимала, что требовать вечных обещаний глупо. Откровенность Тео восхищала и пугала
одновременно. Но ей так хотелось, чтобы её чувства оказались взаимными.

— Нам всем нужно больше тепла… — прошептала она.

Тео склонился и нежно поцеловал Гермиону в висок.

— Значит, нам остаётся ждать весны.

Тишина прервала диалог, желая поживиться мыслями кудрявой парочки.

— Что вы здесь делаете? — спросил Драко, соскочив с метлы.

Он насквозь промок от снега. От холода его щёки окрасил непривычный для бледного лица
румянец. Это придавало Малфою живости.

— Пришли тебя спасать, — сказал Тео и подтвердил свои намерения коварной гримасой.

Все трое направились в раздевалку, потому что снежная буря — явно не лучшее место для
разговоров. В воздухе чувствовалось волнение, но, как ни странно, вместе они ощущали себя более
раскованными и открытыми.

— С тобой всё в порядке, Драко? — спросила Гермиона, заботливо положив руку на заледеневшее
плечо.

— Почему ты здесь, Грейнджер? — ответил вопросом на вопрос Малфой.

— Я… я увидела тебя… Честно говоря, у меня нет объяснения, — пробормотала она и виновато
опустила взгляд.

Гермиона не могла сказать ему, что на самом деле привело её сюда.

— У тебя, у Грейнджер, и нет объяснения?

Драко медленно подошёл поближе. Слишком близко. От него в буквальном смысле веяло холодом.
И в то же время почему-то становилось жарко. Гермиона обомлела.

— Малфой, — предупредительно произнесла она.

290/699
 — Грейнджер, — усмехнулся Драко и ещё больше склонился над растерянной гриффиндоркой.

— Что?

— Ты загораживаешь мой шкафчик, — сказал слизеринец, сдавливая смешок.

Гермиона оглянулась и поняла, что и правда вплотную стояла возле ячеек для хранения. Она
поспешила отодвинуться, но Драко резко преградил ей путь, впечатав покрасневшую руку в металл.

— Сто-ять… — протянул Малфой.

— Не так быстро, Грейнджер, — подошёл Нотт и облокотился на шкафчики прямо возле её лица.

Тео был так близко, что Гермиона могла бы сосчитать родинки на его скуле. Однажды она так и
сделает. А пока…

Малфой многозначительно взглянул на Тео, и тот нежно погладил Гермиону большим пальцем по
щеке. Она прикрыла глаза, желая сосредоточиться на прикосновении. Но в тот же момент
почувствовала горячие губы Малфоя и распахнула глаза от неожиданности. Драко мягко целовал
Гермиону, при этом не прикасался к ней. Зато прикасался Теодор. Он медленно провёл пальцем по её
бедру и забрался под юбку. Тео обхватил округлую ягодицу, обтянутую чёрными колготками, и крепко
сжал её при виде того, как Малфой повысил градус поцелуя. Тео протянул вторую руку и, едва
касаясь, скользнул между ног Грейнджер.

От внезапной близости она дёрнулась, но не стала сопротивляться. Наоборот, Гермиона

благодарно прогнулась в пояснице.

Их незапланированное трио взывало к самым тёмным уголочкам её души. Юношеская энергия

поджигала фитиль тайных желаний.

Драко разорвал поцелуй и, глубоко вдохнув, упёрся лбом в её лоб. Он поднял уголок рта и
принялся развязывать красно-золотой галстук.

— Что вы делаете? — хрипло спросила Гермиона.

— А на что это похоже? — шепнул на ухо Теодор, для которого тёплые ощущения на кончиках
пальцев были не менее возбуждающими.

Она протяжно выдохнула в разгорячённое от снежного шторма и похоти лицо Драко. Гермиона
скрестила ноги, сжав руку Тео, которая игриво поглаживала чувствительную зону.

— Ты хочешь продолжения? — спросил Тео, коснувшись бархатным дыханием её уха.

Она простонала что-то нечленораздельное. Невозможно было нормально разговаривать, когда

руки Тео ласкали её внизу, а руки Драко подбирались к груди.

— Скажи, Грейнджер, — рыча, настоял Малфой и сквозь одежду сжал пальцами её грудь.

— Хочу…

— Тогда встретимся в полдень на восьмом этаже, — отстранившись, заявил Драко.

— Ч-что? — Гермиона захлопала ресницами, не скрывая удивление.

Она жадно потянулась к Драко и попыталась восстановить утерянный контакт. Но он жёстко

схватил её запястья.
291/699
 — Сейчас сюда придут другие игроки, — прошептал слизеринец. Он аккуратно поднёс её руки к
лицу и стал нежно целовать пальцы. — Или ты хочешь быть пойманной?

Из уст Тео вырвался коварный смешок. Его руки всё ещё были под юбкой.

— Но у меня урок в это время.

— Иногда чем-то приходится жертвовать, — целуя пальчики, Драко посмотрел ей в глаза.

— Я не стану прогуливать! — нахмурилась Гермиона.

— Это мы ещё посмотрим… — прошептал Тео и, потянувшись, легко лизнул её щёку.

***

Стрелка часов угрожающе приближалась к полудню. Гермиона нервно ёрзала на стуле. Отговаривала
себя, взывала к мудрому сознанию. Но глубоко внутри она знала, что решение было принято ещё
утром, когда две пары рук сводили её с ума.

— Джинни, я уйду раньше с урока, — шепнула Гермиона подруге.

— Мгммм…

— И… меня, скорее всего, не будет на истории магии. Прикроешь?

— Ладно. А что случилось?

— Ну…

Гермиона слишком сильно занервничала. На лбу проступила испарина. Джинни обернулась и

вскинула брови.

— Что? В смысле? Куда ты собралась?

— Я расскажу тебе всё потом.

Джинни от удивления открыла рот.

— Гермиона Грейнджер, ты что, собралась прогулять урок?

— Кажется, да…

Джинни ничего не смогла ответить. Шок забетонировал её голосовые связки.

Гермиона вышла из класса и приложила прохладные ладони к горящим щекам. Сердце танцевало
нервную чечётку. Она и правда собралась прогулять урок со слизеринцами, для того чтобы?..

Она же умная девочка и, казалось, не может желать такого… Грязного и неправильного. Или
может? Возможно, именно ум толкал Гермиону на этот поступок? В отличие от безмозглой девчонки,
которую бы с легкостью склонили два обворожительных слизеринца, она сама приняла решение.
Добровольно и храбро.

Её никто не заставлял. Это был осознанный поступок. Гермиона шла на восьмой этаж, потому что
хотела этого.

***
292/699
Июль, 1987 год

Солнце обжигало. Море было тихим. На частном пляже семьи Малфоев не было ни души, кроме
парочки домовых эльфов. Нарцисса прятала бледную кожу под навесом. Она читала книгу, изредка
поглядывая на мальчишек у воды.

— Смотри, Тео, это Хогвартс! — Драко сделал финальную горку из мокрого песка.

Мальчики сидели у кромки воды. Тёплое море щекотало ноги. Плечи и носы румянились от
палящих лучей.

— Вау! Как похож! — отозвался Тео, который рыл яму неподалёку.

Воздух пах йодом, кремом для загара и детством.

— Осталось всего несколько лет, и мы будем там, — мечтательно пролепетал Драко.

— Как думаешь, на какой факультет тебя отправит шляпа?

— Слизерин, конечно! — мини-Малфой горделиво поднял подбородок. — А тебя?

— Папа говорил, что мама училась на Когтевране, а ещё он говорил, что мы с ней очень похожи.
Так что, либо на Слизерин, либо на Когтевран.

— Фу, на Когтевране учатся одни зубрилы!

Тео поднял чёрный круглый камушек и запустил в песчаный шедевр друга. Хогвартс превратился
в хаотичное месиво.

— Эй! — вскрикнул Драко, — Что ты делаешь?!

— Это не я, это обскур.

— Что?!

— Обскур. Папа рассказывал мне о них. Это дети с неконтролируемой силой. Они всё разрушают.

— Ты дурак! Никакой это не обскур, а камень, — Драко толкнул Тео и вскочил. — Мама!

Драко надул губы и с ужасно возмущённым видом подбежал к Нарциссе. Она взглянула на него
поверх тёмных очков.

— Что, мой милый?

— Тео разломал мой замок! — Драко разъярённо топнул ножкой.

— Может, он не хотел? — мягко спросила Нарцисса.

— Он сделал это специально! Он всё испортил!

Нарцисса посмотрела на Теодора, который поднялся, отряхнулся и стал дальше копошиться в песке.
Он поджимал губы и виновато поглядывал в сторону друга.

Нарцисса вздохнула, отложила книгу на столик. Она сняла очки и приподнялась на шезлонге,
приглашая Драко сесть рядом.

293/699
 — Драко, ты же ценишь вашу дружбу?

Малыш задумался. Нарцисса по-доброму улыбнулась, давая ему время.

— Ну да…

— В таком случае, мой милый, тебе нужно научиться прощать, — она погладила его по
раскалённой солнцем макушке. — Уверена, Тео очень сожалеет.

Драко не понравились мамины слова. Он рассчитывал, что она будет на его стороне.

Надувшись, он нехотя подошёл к Теодору, скрестил руки и фыркнул. Тео пытался загладить вину и
старательно воссоздавал замок. Он обернулся на Драко и с улыбкой раскаяния пролепетал:

— Я не хотел тебя обидеть. Я всё исправлю.

Тео наспех поднимал мокрыми ручонками обрушившиеся стены.

— Ладно… — растаял Драко.

Он плюхнулся рядом, и они вместе принялись за дело.

Июль плавил. Прохладные волны шептали неспешную песню. Вдалеке слышались крики чаек.
Замок из песка вырастал заново.

— Давай не будем больше ссориться, — Тео аккуратно взглянул на друга.

— Давай! — задорно ответил Драко и протянул ладошку.

Тео крепко её сжал и улыбнулся.

— Друзья навсегда? — воскликнул Драко.

— Навсегда! — расхохотался Теодор.

***

Январь, 1999 год

Теодор был удивлён предложением Малфоя встретиться в выручай-комнате втроём. Он привык

первым инициировать их «свидания». Но Тео не приставал с расспросами, боялся спугнуть.

Он затянулся и, выдыхая дым, взглянул на часы Драко. Без пяти минут полдень. Слизеринцы с
ногами сидели на подоконнике в пустом коридоре восьмого этажа. Драко откинул голову на откос и
задумчиво смотрел в окно. А Теодор смотрел на Драко. Яркие лучи морозного дня гладили
платиновые волосы, подчёркивали острые скулы и чёткую линию подбородка. Глаза были
непривычно светлыми, крохотный зрачок затерялся в мерцании хрусталя. Драко был немногословен
сегодня, но настроение его, казалось, улучшилось после встречи в раздевалке.

Тео уже несколько недель жил в страхе. Он боялся, что его непрошеные

новые чувства могут испортить самые ценные отношения в жизни. Теодор не хотел терять друга. Но и
противиться внутреннему урагану не мог. После той самой ночи втроём он признался себе, что
близость с Драко его… возбуждала. И в этом не было ровным счётом ничего хорошего. Вряд ли Драко
чувствовал то же самое.

294/699
 В солнечных полосках света медленно танцевали пылинки. Тео выдыхал в них облака дыма и
превращал танец в стихийное бедствие.

Перекрещенные ноги парней касались коленями. Стопа Драко стояла у бедра Тео и синий взгляд
приковала деталь, которой Тео раньше не придавал значения. На Драко были грубые оксфордские
туфли на босую ногу. Штанина брюк приподнялась и оголила точёную щиколотку. Резкие, но в то же
время плавные изгибы костей и сухожилий вызывали странный трепет в сознании наблюдателя.

— Я совсем забыл рассказать, — начал Тео.

Драко оторвал взгляд от окна и посмотрел на друга.

— Я ходил к Макгонагалл и посвятил её в свой план со стажировкой. Помнишь про грант и работу
с магглами? Я рассказал, что мне нужна научная работа или изобретение и уговорил старуху выделить
мне отдельный кабинет.

— С чего такая щедрость?

— Ну как же! Лучший ученик школы! Подающий надежды гений, которому просто невыносимо
учиться в окружении бестолковых одногруппников вроде тебя и Забини.

Драко пнул Тео коленом и улыбнулся.

— Поздравляю. Но нахрена тебе кабинет на самом деле?

— Я буду собирать маховик.

— Что? Его же запретили министерством.

— А мы никому не скажем, — подмигнул Тео.

— Нотт, тебе мало в жизни проблем?

— Хм… видимо, я страдаю особенным видом мазохизма.

— Идиотизма будет точнее.

Теперь Тео пнул Драко коленом.

— Это я всё к чему. Мне позволили взять себе кого-то в ассистенты. Хочешь, я назначу тебя?

— Я же бестолковый одногруппник.

— А я и не отказываюсь от своих слов, — Тео дерзко усмехнулся.

— Не понимаю, какая мне с этого выгода.

— Можно будет отлынивать от обязанностей старосты под предлогом занятости важнейшим

исследованием своего хозяина Нотта.

— Заманчиво… — искренне ответил Драко.

Он задумался и спросил:

— Но почему я, а не, например, Забини?

295/699
 Тео склонил голову на бок. Заговорщическая улыбка поползла вверх. Он пристально рассматривал
Драко и чувствовал, как внутренности начинали вибрировать. Пауза затянулась.

— Потому что Забини не предлагает Грейнджер прогулять урок…

Их разговор прервал стук каблуков. Парни синхронно прогнулись в проём, чтобы встретить
гостью.

Тео затаил дыхание. В сердце пробиралось тепло. Гермиона уверенно шагала к ним, сдерживая
улыбку. Храбрая милая девочка. Румянец на щеках выдавал волнение. Лучи солнца ласкали нежную
кожу, бликовали на бронзовых волосах. Юбка развевалась в такт шагу. С каждым ударом каблука Тео
улыбался всё шире.

Эксперимент затянулся… Тео впервые чувствовал такую странную привязанность. Вопреки своим
принципам, он сблизился с Гермионой. И речь шла не о телесной близости. Каждый раз, когда
Гермиона была рядом, ему хотелось рассказать ей всё, поделиться чувствами, довериться.

Она стала ему больше, чем просто подруга… Больше, чем увлечение… Больше, чем их с Малфоем
игрушка…

— Пунктуальность — вежливость королей, — сказал Драко и спрыгнул с подоконника.

— Привет, принцесса! — присоединился Тео и чмокнул Гермиону в уголок губ.

— Привет, — Гермиона покачала головой и вздохнула, — из-за вас у меня будут проблемы.

— Зато будет что вспомнить, — усмехнулся Драко, оглянулся по сторонам и протянул ей руку.

Он сделал это точно так же, как она тогда в слизеринской спальне.

Гриффиндорка посмотрела ему в глаза, закусила губу и взяла за руку. Тео нежно сжал её вторую
ладонь.

Перед ребятами в стене появилась дверь.

***

Внутри было темно. Только несколько волшебных огоньков бирюзового и лилового цвета
медленно плыли по воздуху. Комната казалась меньше той, в которой обычно проводили вечеринки.
Изгибы готического потолка были ниже, а окна уже. Зачарованные звёзды мерцали над головами.
Стены состояли из старинных потёртых зеркал. Они отражали тусклые разноцветные лучи и множили
троих, что стояли у входа. В самом конце у зеркальной мутной стены лежал огромный матрас с
белоснежной постелью.

Тео осмотрелся и скептически изогнул бровь.

— Такой, значит, у тебя вкус на интерьеры? — обратился он к Драко.

— С чего ты решил, что комната подчиняется мне? — фыркнул тот.

— Ну, ты же у нас затейник мероприятия… — промурлыкал Тео.

Драко закатил глаза. Он обернулся к Гермионе, нежно убрал локон с её плеча и коварно взглянул
на друга.

296/699
 — Ну, так на чём мы остановились…

— Ты, кажется, хотел снять мой галстук, — неожиданно для себя сказала Гермиона.

Драко удивлённо раскрыл глаза, а затем прищурился.

— Смотрите-ка, у нас тут кто-то осмелел… — он подошёл к ней вплотную, сжал галстук,
потянул на себя и хитро улыбнулся. — Знаешь, пожалуй, это я оставлю.

Драко подарил Гермионе нежный, совершенно несвойственный ему поцелуй.

Тео обошёл Гермиону со спины. Поняв Драко без слов, он стал медленно стягивать её пиджак. Тео
изучал лицо друга, пока тот жадно всматривался в гриффиндорку и медленно расстёгивал пуговицы
на её рубашке. В четыре руки они сняли с неё одежду, оставив только в колготках, нижнем белье и
галстуке.

— Обернись, — сказал Драко.

Гермиона медленно повернулась лицом к Теодору. Он улыбался и был похож на довольного кота.

— Забирай себе мой поцелуй — он вкусный, — подмигнул Тео и потянулся к Гермионе.

Они целовались нежно и глубоко, так, как любил Теодор. Их языки сплетались, пока Драко плавно
водил руками по её бёдрам, спине, плечам. Он скользнул губами по шее и поднялся к уху. Драко
прошептал так, что услышал и Теодор:

— Я оставлю тебя в одном только галстуке…

Гермиона и Тео синхронно простонали. Тео сильнее впился в её губы, толкнулся языком.

Драко расстегнул крючки на спине, стянул бретельки с плеч. Тео почувствовал, как руки Малфоя
высвободили грудь Гермионы из кружева. Драко опустился ниже и, аккуратно зацепив колготки,
потянул их вниз вместе с трусиками. Он провёл носом по веснушкам на её бедрах и слегка заметным
белым полосочкам.

Гермиона напряглась и поморщилась. Она разорвала поцелуй и невольно прикрыла рукой

растяжки.

— Ты чего? — взволновался Тео.

Она не смогла ничего ответить, только испугано посмотрела на Драко. Он понял, в чём дело.
Мягко улыбнувшись, Драко убрал её ладонь и бережно усыпал поцелуями надуманный изъян. Дюйм
за дюймом. Заботливо, как умел только он.

По коже пробежали мурашки. Гермиона зажмурилась от смущения.

— Гермиона… — шепнул Теодор. Он аккуратно взял её за подбородок. — Ты прекрасна.

Слышишь?

Она тяжело вздохнула. Сильнее зажмурилась.

— Гермиона… Посмотри на меня.

Она нахмурилась, ещё раз протяжно вздохнула и робко открыла глаза.

297/699
 — Ты красавица. Поверь мне. Каждая клеточка твоего тела прекрасна, каждый изгиб, — Тео с
обожанием провёл рукой по её щеке.

Только Теодору удавалось вселять такое сладкое спокойствие.

Драко в подтверждение слов Тео прижался щекой к злополучным белым полосочкам, а затем
игриво прикусил кожу на бедре. Гермиона взвизгнула, и все трое рассмеялись.

Поддев водолазку Теодора, Грейнджер потянула её вверх. Тео, не имея права сопротивляться,
помог ей снять с себя одежду. Он коварно усмехнулся, когда она ловко расстегнула его ремень. Но
Гермиона не успела добраться до молнии брюк.

Драко поднялся и, потянув за галстук, развернул её на себя.

— Тебе не кажется, что получается как-то несправедливо? — игриво возмутилась Гермиона,

касаясь пуговиц его рубашки.

Драко усмехнулся.

— Ну хоть галстук мне оставишь?

— Не думаю, — она медленно стянула рубашку с его плеч.

Драко замер. Закусив губу, он свысока изучал её движения. Сегодня она была проворнее.

Тео наблюдал за ними. Розовые и голубые огоньки превращали кожу в северное сияние.
Захватывающее дух чудесное творение природы. Теодор чувствовал, как его кровь становилась
вязкой, густой и раскалённой, словно лава. Они с Гермионой встретились взглядами. Огонёк азарта
сверкнул из-под шёлковых ресниц. Она привстала на носочки, скользнула рукой по затылку Драко и
нежно поцеловала в шею. Малфой мягко обхватил её спину и притянул к себе. И тут же почувствовал
тёплую ладонь Тео на своём плече.

Теодор медленно прикоснулся губами к кисти Гермионы, которой она сжимала волосы Драко.
Тонкие колючие молнии пронеслись по позвоночнику. Осмелившись, Тео прижался животом к спине
Драко. Тот кожей почувствовал укол расстёгнутой пряжки ремня. Но не дрогнул, не отстранился.
Гормоны бурлили, пробуждали похоть.

Драко наклонился и прикусил губу Гермионы. Она протяжно выдохнула, извиваясь в его руках.
Тео обогнул их и жадно прижался губами к обоим.

Это был странный, хаотичный поцелуй. Они кусали, втягивали и облизывали губы друг друга. Тео
скользнул пальцами по скуле Драко и повернул его на себя. Он поджёг фитиль. Искры побежали к
пороху. Гермиона отстранилась. Тео, не сбавляя напора, целовал теперь только мужские губы. Он
чувствовал щетину, шероховатые от мороза чешуйки. Драко был на вкус как страх вперемешку с
солёной карамелью. Они стукнулись зубами. Два диких изголодавшихся зверя, которых слишком
долго держали в клетке. Тео ощутил, как Драко рвано выдохнул ему в рот, напрягся и подался вперёд,
углубляя поцелуй. Искры на фитиле добрались до взрывчатки.

Драко отвечал Теодору…

Фейерверк вспыхнул треском в груди, голова закружилась. Тео жадно прикусил его нижнюю губу,
с силой притянул затылок к себе и втолкнул язык. Драко повернул голову и ответил тем же. Гермиона
протяжно простонала от накрывающего возбуждения слишком грубого поцелуя парней.

Звук её голоса неожиданно вернул в реальность. Драко жестко схватил Тео за волосы. Замер.

298/699
 Он резко отстранился. Секунда. В серых глазах вспыхнул ужас. Драко со всей силы откинул
Теодора.

— Я тебе не пидор! — яростно крикнул Малфой.

Тео расшиб затылком зеркало. По глянцевой поверхности разбежались трещины. Гермиона

вскрикнула.

— Никогда в жизни больше не прикасайся ко мне!

Малфой оттолкнул Грейнджер, схватил рубашку и побежал к двери.

— Драко? Что ты… — вырвалось у Гермионы, но он громко хлопнул дверью.

Грохот прошёлся вибрацией по зеркалам.

Гермиона обернулась на Тео. Он сидел с испуганными глазами. Беспомощный. Растерянный. Тео

подогнул колени и вжал голову в плечи. Он до боли впивался ногтями в кожу на ногах и, кажется, не
дышал. Фейерверк внутри прожигал дыру. Она разрасталась и превращала душу в обугленную тьму.

Тео почувствовал, как глаза начало щипать. Он схватился за голову и уткнулся в колени.

Он всё испортил. Он всё испортил. Он всё испортил.

— Тео… — Гермиона встревоженно потянулась к нему руками.

— Нет, — он отшатнулся, словно обжёгся её прикосновением.

Гермиона никогда не видела Теодора таким уязвимым.

Он сжимал голову и покачивался. Тьма в груди разрасталась невыносимой болью и ужасом.

Он всё испортил. Он всё испортил. Он всё испортил.

Примечание к части
Вот мы и зациклили все события из начала истории. Собралась картинка?

Музыка:
"I found you" Hippie Sabotage — «Я скучал…»
"Carry you" Novo Amor — летом на море
"Work" Charlotte Day Wilson — Вся сцена с коридором и выручай-комнатой. Но особенно ярко я себе
представляю замедленную съёмку под фразу «Лучи солнца ласкали её нежную кожу, бликовали на
бронзовых волосах. Юбка развивалась в такт шагу.», а так же атмосферу на иллюстрации и эти
парящие огоньки. "Jumpsuit" twenty-one pilots — финал.

⚡️Арт – https://pin.it/26bJDti (так необычно иллюстрировать свою же историю. Достаю из головы

образы по-максимуму )

Мудборды:
https://pin.it/7fsQC6Q – сцена в туалете(кстати, с это был самый первый мудборд эвер)
https://pin.it/4o1LUBa – лето, море, дестсво https://pin.it/1XW020R – выручай-
комната

299/699
В группе https://vk.com/public200605858 я рассказала как выглядит работа над главами, а так же
сколько человек принимает в этом участие )

Какие ощущения после прочитанного?

Глава 18

Жизнь подбрасывала битое стекло к ногам Теодора с особым рвением. Он наступал босыми пятками,
стискивал зубы и улыбался. Тео всегда улыбался шире остальных. Душа компании, весельчак,
авантюрист. Он привык заглушать боль выдрессированной радостью. Тео смеялся отцу в лицо, когда
тот истязал его Круцио. Он спасал себя. Он научился мгновенно переключать тягостные, печальные
чувства на веселье.

Но переключатель сломался.

Главный страх Теодора воплотился. Он ударил его под дых в то самое мгновение, когда Тео
доверился, раскрылся. В самый уязвимый момент. Тео поддался чувствам и разрушил дружбу. Он всё
испортил.

— Драко, давай поговорим, — Тео схватил друга за руку.

Он подгадал момент, когда они одни остались в комнате. Это был последний шанс. Он должен всё
исправить. Починить чёртов песочный замок. Вечерний сумрак скрывал глубокие тени на его лице. За
пару дней Теодор превратился в живой труп. Он ничего не ел, не спал и курил до рвоты. Его запястья
были исцарапаны в кровь.

— Нет, не прикасайся ко мне! — Драко скинул его руку, словно Тео ужалил его своим
прикосновением.

— Пожалуйста, Драко! — Теодор снова попытался его схватить.

— Убери лапы! — крикнул Драко. Маска отвращения исказила его лицо.

Тео крепче сжал пальцы. Драко понадобилось приложить силу, чтобы вырваться.

— Сука, я сказал, отвяжись!

— Просто давай забудем, — умолял Тео. Он попытался улыбнуться, но получилось нездорово. —

Давай забудем, Драко. Ничего ведь не было. Я не стану ничего делать, мы останемся друзьями, — Тео
отчаялся. — Я не хочу тебя терять. Всё будет как раньше. Я обещаю!

300/699
 — Останемся друзьями? — выплюнул Драко. — Я тебе что, бывшая тёлка? Ничего уже не будет
как раньше! Ты всё испортил!

Слова гремели в висках Теодора. Череп раскалывался пополам.

— Я не могу даже смотреть на тебя… — прошипел Драко.

Он сделал шаг к Тео и угрожающе прорычал:

— Ты омерзителен. От одной только мысли, что я вынужден находиться с тобой в общей комнате,
меня тошнит. Так что сделай одолжение: исчезни из моей жизни.

Драко резко развернулся и пошёл к двери.

Отчаяние и безысходность надавили на голосовые связки Тео.

— Если я так тебе омерзителен, почему ты соглашался на всё это?

Если всё кончено, то терять нечего. Тео пошел ва-банк.

Драко замер. Обернулся. Глаза искрились гневом.

— Омерзителен, да? — продолжил Теодор. — Почему тогда ты каждый день ходил с нами в
библиотеку? Почему не ушёл в тот вечер из комнаты, когда я открыл дверь? Ты ведь не хотел быть с
нами, — Тео язвительно улыбнулся, заметив, что Драко задели его слова. — Почему ты дал её мне,
когда я попросил? Почему смотрел, как мы… на нас? Почему участвовал? А, Драко? Почему?

— Замолчи…

— Почему ты предложил пойти в выручай-комнату в то утро? — Тео почти срывался на крик. —

Не ей одной. Ты предложил НАМ!

Тео пронзил Драко отчаянным синим взглядом, полным страха и ненависти. Он почувствовал, как
вибрации стали прорываться сквозь пальцы. Тео сжал кулаки. Горячая предательская слеза скатилась
по щеке.

— Почему ты… ты… господи, ты же целовал меня в ответ, Драко! Так я был тебе омерзителен?
Да?!

Драко сорвался с места, вмиг схватил Тео за горло и приставил палочку к подбородку.

— Заткнись! Закрой пасть! Сейчас же заткнись! Иначе я просто…

— Что просто?! — Тео расхохотался. По скуле скользнула ещё одна слеза. — Ударишь меня?!
Нашлёшь проклятие? Круцио?!

Он придвинулся ближе, и палочка вонзилась в кожу.

— Я не боюсь этого дерьма. И тебя не боюсь.

— Закрой рот или ты пожалеешь об этом.

— Давай! Драко, смелее! Да хоть убей меня. Ты от себя не убежишь! Признайся себе, сука! Давай!
Признайся!

— В чём признаться?! — Драко дернул палочкой.

301/699
 Он тяжело дышал. Гнев расширял зрачки. Вены на лбу яростно пульсировали. Драко сильнее
сжимал пальцы на шее Тео. Его лицо покраснело.

— Ты больной, мерзкий пидор! Не приближайся ко мне! Иначе я всем расскажу, какой ты на

самом деле!

— Да мне плевать! — Тео снова расхохотался и тут же закричал. — Ты думаешь, я выбирал!? Ты

думаешь, я хотел таким быть!? Сука! Эта чёртова жизнь всё решает за меня! Всегда решала!
Рассказывай обо мне всё, что угодно! Только себе не ври, Драко!

Драко так сильно сдавил горло Теодора, что тот захрипел. В глазах стало темнеть, посыпались
искры. Сцепив зубы, Малфой ужасающе прошептал:

— Не втягивай меня в своё сумасшествие. Мы закончили, — Драко разжал пальцы и откинул

безумца. Тот не устоял и грохнулся на пол.

— Драко…

— Я всё сказал. Это конец, Тео. Я не такой, как ты, — выплюнул он, глядя сверху вниз.

— Да! Ты не такой, как я. Ты — трус!

Серебряные глаза вспыхнули радиоактивным пламенем.

— Что. Ты. Сказал? — по слогам произнёс Драко.

— Трус! — расхохотался Тео и вонзился ногтями в ковёр. — Ничего не меняется, Драко. Я псих, а
ты — жалкий трус…

Вспышка. Взрыв. Красная молния подкинула Теодора и швырнула об стену. Что-то глухо
хрустнуло внутри. Драко подошёл, нагнулся, схватил Тео за подбородок и ткнул палочкой в висок.

— Не смей никогда называть меня трусом.

Тео закашлялся от сильного удара лёгкими. Задыхаясь, он произнес сиплым голосом из последних
сил:

— Кто, если не я, скажет тебе правду?

Драко яростно отбросил Тео. Он ушёл, хлопнув дверью.

Чёрная дыра в груди зияла ядовитой невыносимой болью. Тео откинул

голову и расплылся в самой широкой улыбке.

***

Дни сменяли друг друга. Вязкое и липкое время тянулось медленно, но в то же время проносилось
слишком быстро.

Привычная учебная рутина стала невыносимой пыткой. Тео пропускал уроки, просиживал часы в
своём новом кабинете, возвращался в спальню только под утро, лишь бы не встречаться с Драко.

Теодор не переставал курить убийственными дозами. Его постоянно тошнило, несмотря на то, что
он почти ничего не ел. Он хрипел и кашлял. Кажется, голос стал на пару тонов ниже. Но чёртовы

302/699
сигареты перестали работать. Напряжение было настолько сильным, что привычно расслабляющий
никотин оказался абсолютно бесполезным.

Теодор выглядел ужасно истощённым. Впалые щёки подчёркивали огромные тёмные круги под
глазами. Шею Теодора исполосовали фиолетовые синяки от хватки Драко. Он не сводил их. Хотел
оставить напоминание, чтобы не пытаться снова заговорить. Тео расцарапал руки в кровь в порыве
переживаний. Раны не успевали затягиваться и превращались в язвы. Волосы стали сальными и
запутались больше обычного. Тео ходил в одной и той же рубашке почти целую неделю. Он спал в
одежде, не снимал обувь. Жизнь Теодора превратилась в ничтожное существование. В чёртов
замкнутый круг.

В голове без устали играла токсичная пластинка со стальным баритоном солиста:

«Ты омерзителен».

«Я не такой, как ты».

«Ты всё испортил».

Тео мог бы пропустить слова Драко сквозь пальцы, так, как он обычно делал с оскорблениями и
угрозами других. Но только в этот раз Теодор был согласен с каждым чёртовым словом.

Тео ненавидел то, кем он являлся.

Они с Драко совсем разные.

Он всё испортил.

Отец говорил Теодору, что эмоции делают его уязвимым, слабым. Они разрушают его жизнь.

Сука, как же он оказался прав…

Признание того, что Тео был согласен с отцом, отравляло существование ещё сильнее.

Забини злился, не понимая, что происходит. Два лучших друга неожиданно перестали
разговаривать. Никто ничего не объяснил. Неведение раздражало. Тео как мог отшучивался. Но
Забини знал, что это включалась идиотская защитная реакция. Он переживал за Тео. Блейза
беспокоил его внешний вид и разрушительное поведение. Драко просто игнорировал расспросы.
Классическое каменное лицо, холодящее спокойствие. Блейзу хотелось треснуть Драко в такие
моменты. Малфой, в отличие от Теодора, выглядел безупречно, возможно даже слишком. Он снова
стал укладывать волосы назад, перестал носить белые рубашки и галстуки, сменив их на чёрные
гольфы и приталенные пиджаки, и стал надевать высокие носки, пряча щиколотки.

Привычная братская атмосфера в комнате превратилась в натянутую и пассивно агрессивную.

Страдали все.

Тео пытался отвлечься и работал над маховиком сутками. Он рассчитывал, что его привычная
склонность растворяться в любимом деле поможет заглушить боль, но мысли снова и снова
врывались в сознание.

Тео не сдавался. Он включал музыку на старом радиоприёмничке, который прихватил из

лондонской квартиры, прикуривал сигарету и погружался в работу.

303/699
 Он перебирал механизмы вышедших из строя часов, которые нашёл в замке, крутил бронзовые
шестерёнки, сравнивал свои попытки воссоздать целый организм с чертежами из книги, пачкал
штаны в масло, ругался вслух.

Когда он не мастерил, то читал. Теодору пришлось изучить несколько талмудов технических

заклинаний. Он даже заказал десяток маггловских книг, чтобы понять, как работает механика в паре с
физикой.

Шторы на окнах всегда были плотно задёрнуты, поэтому время не ощущалось. Сидел ли Тео над
маховиком час или десять, он не понимал. Нотт несколько суток подряд мог увлечённо крутить
механизм, пока в глазах всё не начинало плыть, а в голове гудеть боль. Тео договорился с эльфами,
чтобы те пополняли запасы кофе. Сердобольные создания подкладывали на латунный поднос
крендельки и орешки, чтобы добрый господин не обомлел от голода.

Теодор иногда виделся с Гермионой. Ему не хватило духу отгородиться от неё. Не осталось сил
сражаться с чувствами. Тео уже сблизился, уже проиграл. Но он обязательно это исправит. Снова
оттолкнёт ее. Отпустит. Чтобы она не страдала рядом с ним.

Но он не мог сделать этого сейчас. Она была нужна ему.

Гермиона приходила в кабинет. Тео рассказал о затее с маховиком, за что Грейнджер отчитала его в
лучших традициях правильной девочки. Но потом… стала помогать. По большей части она просто
ассистировала, молча подавала нужные детали, разгребала завалы бумаг и проветривала комнату от
едкого табачного тумана. Грейнджер понимала, что она становится соучастницей незаконного деяния,
но почему-то её сейчас это совсем не волновало.

Гермиона и Тео иногда встречались в коридорах, прогуливались вокруг замка. Но ни разу не

ходили на мост. Это казалось неправильным. Мост словно превратился в надгробную плиту их
сладких воспоминаний. Слишком больно было возвращаться.

Рядом с Гермионой боль немного унималась, мысли кричали тише. Она нежно обнимала его,
гладила по щеке, перебирала пальчиками спутанные кудри. Тео почти не прикасался к ней, больше не
целовал. И всё время молчал. Гермиона не насаждала, она и так понимала его чувства без слов.
Привычная лёгкость Тео вдребезги разбилась о ледяной айсберг.

В один из таких дней они несколько часов провели в обезоруживающем молчании. Гермиона
сидела в кресле, Тео на полу у её ног. Он склонил голову ей на колени и просто слушал. Слушал, как
Гермиона размеренно дышала, иногда тягостно вздыхала; как шуршали его волосы под её руками, как
хрипел старый радиоприёмник. Жизнь казалась Теодору мутной рекой, которая больше никуда не
текла, не впадала в море, не стремилась к океану. Но в реке жила золотая рыбка, которая дарила
надежду, которая тёплыми пальчиками гладила его истощённое лицо. Которая находилась рядом.

Гермионе тоже было сложно. Она чувствовала себя беспомощной. Раньше все конфликты были
непосредственно завязаны на ней, и исход зависел от её решений. Но теперь она ничего не могла
сделать. И это убивало. Ей было очень жаль Тео, она как могла старалась облегчить его переживания.
Но в это же время Гермиона осознавала, что и Малфою сейчас непросто. Ей казалось, она понимала
Драко. Понимала его истинные эмоции, а не защитные агрессивные реакции. Она не знала, откуда в
ней родилась эта нездоровая эмпатия. По всем расчётам, учитывая факты, Драко Малфой не
заслуживал сострадания.

Гермиона разрывалась между парнями и не понимала, что ей теперь делать. Придётся ли выбрать
кого-то одного? В каких отношениях она останется с другим? Что если потеряет обоих?

Как же ей хотелось ничего не решать, не сражаться и не распутывать узлы. Как же ей хотелось,

чтобы всё просто было хорошо. Просто. Было. Хорошо.
304/699
 — Гермиона… — пробормотал Тео куда-то в воздух.

Она подумала, что ей послышалось, придвинулась к нему и склонилась.

— Что мне делать? — голос Тео был пропитан отчаянием. Спина сгорблена, голова плотно
прижата к ногам Гермионы.

Хоть вопрос прозвучал внезапно, она точно поняла, о чём думал Теодор. Гермиона не сразу
нашлась, что ответить. Она медлила, подбирая слова.

— Я думаю, нужно дать ему время…

— А какой в этом смысл? — вздохнул Тео. — Он сказал, что я ему омерзителен, что он не такой…

Тео схватился за голову и сильно потянул волосы.

— Господи… Какой же я придурок!

— Эй, тихо-тихо, Тео, — Гермиона сползла к нему на пол, обхватила лицо руками. — Ты ни в чём
не виноват. Это же Драко. Он хлопает дверью, но возвращается.

Тео замер на несколько секунд и поднял на неё встревоженный взгляд. Она снова заметила
лопнувший капилляр в его глазу. Кровавое пятно обволакивало синюю радужную оболочку. Контраст
цветов вызывал жуткие ощущения.

— Погоди, ты думаешь, он?..

— Честно признаюсь, я думала, что всё к этому идёт, — неуверенно произнесла Гермиона. —
Драко так иногда смотрел на тебя… ну… как на меня…

Тео быстро заморгал. Синие глаза забегали в поисках воспоминаний, подтверждающих её слова.
Он тоже замечал эти взгляды, но списывал на свою бурную фантазию. Тео думал, что выдаёт
желаемое за действительное. Но если Гермиона тоже почувствовала, значит…

— И тебя не смущает такой… Эмм… Расклад?

— Нет, — Гермиона опустила руки Теодору на плечи и отвела глаза, справляясь с неловкостью. —
Я много думала об этом. В итоге поняла, что если два парня, которых я… которые мне нравятся,
испытывают чувства друг к другу… это прекрасно. Это ощущается как что-то наполняющее.

— То есть для тебя то, что я такой… это нормально? — Тео говорил непривычно скованно. Он
совсем не был похож на себя.

— Это правда необычно. Вся наша… ситуация, — Гермиона сглотнула ком. — Это странно. Я не
до конца понимаю, как к этому относиться. Но то, что тебе могут нравиться парни…

— И девушки, — он чмокнул её в руку.

— И девушки, — улыбнулась Гермиона, — это нормально. Мои родители дружили с парой

мужчин. Дядя Роберт был очень весёлым, а дядя Джон всегда приносил мне сладости втихаря от
родителей. Они часто приходили к нам на чай. Мы были на их свадьбе и ездили с ними в отпуск. Они
выглядели счастливыми. Я их очень любила.

— На свадьбе… — Тео словно пробовал слова на вкус. — Хорошо, что я не сделал Драко
предложение, — хохотнул он. — Остался бы без башки.

305/699
 Гермиона улыбнулась. Тео снова шутил — это хороший знак.

Он провёл рукой по волосам и словно впервые заметил, как сильно они спутались. Тео расправил
плечи.

— Я слышал о том, что сексуальность — это спектр… Ну, то, что нет стопроцентной гетеро или
гомо ориентации. Но, честно говоря, я не думал, что это обо мне. Хотя…

— Да, иногда мы не можем контролировать свои чувства. Я вот точно не думала, что однажды…
буду с двумя… слизеринцами.

— Ужас ужасный! — улыбнулся Тео и ущипнул её за подбородок.

Гермиона захихикала, потянулась к нему и оставила нежный поцелуй на щеке.

— Мне кажется, я всегда был таким… — задумался Тео и по привычке стал перебирать в воздухе
пальцами. — Я люблю прикасаться к людям, никогда не понимал, почему мальчики реагировали
резко. Мне всегда нравились люди вне зависимости от их пола. Взрослея, я понимал, что это
ненормально. Никто вокруг не делал так же. Я засматривался и на девочек, и на мальчиков. Возможно,
даже влюблялся в детстве. Но потом отец взялся за моё воспитание.

— Что ты имеешь в виду?

— Он учил меня сдерживаться. Чтобы Сама-знаешь… чтобы Волан-де-Морт не узнал о моих

способностях. Я имею в виду странную стихийную магию, которая была у моей мамы и, видимо,
передалась мне по наследству. Отец говорил, что я — источник энергии невероятной силы. Но об этом
никто не должен знать. Даже я сам толком ничего не знаю…

— А как он учил тебя? — осторожно спросила Гермиона и неосознанно посмотрела на тонкие

шрамы на руках Теодора.

— Он… проверял мои пределы. Психологические, физические… Учил сдерживать всплески

эмоций и, как следствие, всплески магии. Потому что именно сильные эмоции зарождают во мне эти
вибрации, эту энергию.

— Похоже на обскуров.

— Да, но они совсем не могут контролировать себя. И рано умирают. А я пока ещё жив, — Тео
саркастично улыбнулся. — Но, возможно, это что-то родственное… Честно говоря, я сам не понимаю,
что со мной. Мне кажется, мама могла знать. Поэтому мне нужен маховик.

— Но, Тео, ты же понимаешь, что радикальные изменения прошлого могут привести к другому
будущему? Министерство неспроста уничтожило все маховики, — Гермиона постаралась звучать как
можно более деликатно.

— Я понимаю, — горестно протянул Теодор. — Я понимаю, что не могу спасти мать. Но… Я хочу
просто поговорить… И выяснить, что было в свёртке. Кто был тот мужчина? Возможно, узнав его, я
пойму больше о себе и своих способностях. Сейчас-то я только порчу всё, теряя контроль, — Тео
бережно провёл по месту на бёдрах Гермионы, где оставил ожоги в их первую ночь. — Помнишь, я
тогда зачаровал сферу руками? Мне невыносимо было смотреть, как вы с Драко ссоритесь. И я
сорвался… Отец бы за такое…

Гермиона в сожалении свела брови. Тео решил не пугать её подробностями.

306/699
 — В общем, тогда, лет в пятнадцать, я понял, что лучше ни с кем не сближаться. Что эмоции
делают меня слабым. Я решил держать дистанцию.

В противовес своим словам Тео нежно погладил Гермиону. Потом снова напрягся, поддаваясь
влиянию мыслей.

— Но с Драко всё сложно. Мы же с ним столько дружили. Он был мне почти что братом… Глубоко
внутри я знал, что могу влюбиться… Я ужасно боялся этого.
И не зря…

В груди Гермионы кольнула горечь. Она почувствовала себя лишней в их истории.

— Когда ты впервые что-то почувствовал?

— Я думаю, в этом году. После войны всё стало другим. Драко начал меняться. А может, это я
начал меняться… — Тео медленно вдохнул и, встретившись с неоспоримой поддержкой в янтарных
глазах, признался: — Это может показаться странным, но когда мы вместе работали над
коллективным усилением, я… приревновал его к тебе. Или тебя к нему… Короче, я захотел, чтобы вы
тоже смотрели на меня так, как друг на друга.

— Я же тогда хотела его придушить… — изумлённо скривилась Гермиона.

— Это ты так думаешь, — Тео снисходительно улыбнулся. — Ты совершенно не умеешь скрывать

эмоции. И это мне очень нравится в тебе, — он прогнулся и вернул Гермионе поцелуй. — Обожаю
твои краснеющие щёки.

И словно по команде румянец окрасил смущённое лицо.

— Ну вот… А потом умерла Нарцисса. Я часами не отходил от него и именно тогда чётко осознал,
что смотрю на Драко не как на друга. Его прикосновения стали чувствоваться по-другому. Его
близость вызывала у меня… наверное, это называется трепетом. И это пиздец как испугало меня.

Тео передёрнуло, словно он заново осознал свои чувства.

— А потом он остался с нами… на каникулах и в комнате… Это были лучшие дни в моей жизни.
Ты и Драко… Как будто мои сны вывернули в реальность. И я подумал, что он тоже… что я ему… —
воздух резко стал невыносимо густым. — А потом я всё испортил.

Тео уронил голову и снова сжался. Гермиона привстала на колени и подползла к нему. Она
прижала его голову к груди, сминая кудри.

— Тео, ты ни в чём не виноват. Тео… — Гермиона гладила его по лицу. — Ты не виноват в том,
что чувствуешь. Я думаю, что Драко чувствует то же самое. Ты же сам мне сказал, что он боится.
Помнишь?

— Это совсем другое…

— Ничего не другое. Ты же чувствуешь что-то похожее ко мне?

— Нет.

Это было больно.

— Чувства к тебе другие.

307/699
 Гермиона напряглась и затаила дыхание. Тео немного отстранился, и их лица оказались на одном
уровне.

— Я впервые почувствовал, что… хочу тебя, — он коварно ухмыльнулся, — когда показывал

дневник Темпуса. Тогда, в библиотеке. Ты пришла в ужасно коротком платье, и твои ноги… сводили
меня с ума. А когда мы были на озере, мой организм явно дал понять, что мне не показалось.

— Что ты имеешь в виду? — смутилась Гермиона.

— Внутренние вибрации. Они просились наружу. Ты спала и ничего не заметила. Но я чуть не

взорвался к чертям, так мне хотелось прикоснуться к тебе, — Тео широко улыбнулся и покачал
головой. — И знаешь, когда я понял, что влюбился?

Гермиона вздрогнула и распахнула глаза. Тео с такой лёгкостью произнёс признание. Или это не
считалось признанием?

— Когда ты надрала мне задницу на дуэли, — Тео закусил зубами нижнюю губу и крепко сжал
бедро Гермионы, притягивая к себе.

— Но почему тогда ты так странно отреагировал на то, что я рассталась с Роном?

— Потому что я идиот и трус. Я тупо испугался. У меня никогда не было отношений в нормальном
понимании, и я не хотел делать тебе больно.

— Поэтому сделал?

Тео хохотнул.

— Я уже говорил, что идиот? — он игриво склонил голову на бок. Но потом снова посерьезнел. —
Я не могу дать никаких гарантий… Будущее очень сложно предугадать. Вечные обещания — это не
моё… Но когда мы засыпали у меня в квартире, я понял, что хочу делать так каждую ночь.

Гермиона почувствовала, как горячее топлёное масло растекалось в груди.

— Мне не нужны вечные обещания, — она накрыла ладонью его руку.

— Тогда… — Тео взглянул ей в глаза, крепче впился пальцами. Он был встревожен, но решителен.
— Здесь и сейчас?

— Здесь и сейчас…

Гермиона уверенно сжала его руку. Тео шумно выдохнул, словно скинул бетонную глыбу с плеч.

— Возвращаясь к твоему вопросу, чувства к тебе… они как будто другого цвета, но такие же
насыщенные, как… чувства к Драко. Никогда не думал, что смогу испытывать столько… эмоций
одновременно. Мне сложно объяснить. Но если ты говоришь, что я и Драко… что мы оба тебе
нравимся, ты, наверное, меня понимаешь…

Гермиона задумалась. И правда, чувства к парням ощущались по-разному, но одинаково сильно.

Словно два разных, но громких аккорда звучали одновременно. И это сочетание создавало идеальную
гармонию. Они были разными на вкус, на ощупь, они пахли по-разному. Две противоположности,
которые отлично дополняли друг друга, оставаясь при этом самобытными.

Гермиона думала о том, что ей, вероятно, стоит сделать выбор в пользу когото одного. Но от этой
дилеммы сворачивало желудок.

308/699
 — Да, — кивнула она, — я тебя понимаю. Возможно, это странно и неправильно… но я хочу быть
с вами двумя. Одновременно.

— И я тоже. Только третий игрок покинул поле… — Тео виновато поджал губы. — Прости, что я
всё испортил.

— Тео… всё будет хорошо, — Гермиона провела ладонью по его щеке. — Я с тобой.

Она потянулась и осторожно поцеловала пересохшие потрескавшиеся губы.

— Спасибо… — прошептал Тео. — Ты невероятная.

Они обнялись и растворились друг в друге. Тео чувствовал, будто проснулся от ночного кошмара,
и солнечный свет успокаивал его. Тепло растекалось и множилось. Гермиона дарила ему
долгожданное спокойствие и смирение.

После нескольких минут молчания, она уверенно заявила:

— Знаешь, я попробую с ним поговорить.

Тео резко отстранился и схватил её за плечи.

— Что? Нет! Не смей!

— Я только попробую, — невинно пролепетала Грейнджер и опустила его руки.

— Гермиона, он же закрыт как никогда. Чёртова ледяная глыба.

— Что-то мне подсказывает, что у меня может получиться.

— Я прошу тебя, не надо. Драко бывает очень резким, когда в гневе, — Тео неосознанно провёл по
шее, на которой виднелись синие следы пальцев.

— Мне ли не знать.

— Гермиона…

— Я попробую. Всё будет хорошо! — она снова нежно поцеловала его.

Тео прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Вздохнул и сдался.

— Безумный, безумный Гриффиндор… — Тео крепко прижал её к себе, словно боялся, что если
отпустит, она растворится. — Я рад, что нашёл тебя.

***

Драко мастерски избегал Нотта и Грейнджер. Он вычеркнул их из своей жизни, словно

мерзкую ошибку, убрал из поля зрения. Но не мог выбросить из головы.

Его тело ломило от адской крепатуры. Драко летал часами трижды в день. Ладони изорвались
мозолями, губы покрылись трещинами от мороза. Драко много пил. Он старался всячески затуманить
рассудок, отвлечься на физическую боль. Но ничего не работало. Мысли о чёртовом Теодоре и…
«происшествии» раз за разом врывались в голову, испытывая терпение Драко.

Хуже было только во сне.

309/699
 Каждую ночь ему снились две пары рук, которые ласкали его. Две пары губ, которые целовали
шею, спину, живот… Её протяжный стон, тихий, но глубокий. Длинные пальцы на скуле… которые
резко обхватывали его подбородок… Глубокий поцелуй, жёсткий, требовательный… До ужаса
возбуждающий. Неправильный. Мерзкий.

Прекрасный…

Драко просыпался и гневно кричал. Безумно и отчаянно. До хрипоты.

Заглушающее заклинание на балдахине кровати едва ли сдерживало звук.

От ядовитых мыслей Драко отвлекло одно письмо. Управляющий семьи Малфоев известил Драко
о необходимости явиться к отцу для решения вопроса о наследстве. Предполагалось, что Люциус
откажется от собственности и оставит Драко всё, что принадлежало их семье. Но для этого нужна
была личная встреча.

Личная чёртова встреча.

Сука…

Только отца сейчас не хватало для полного краха нервной системы. Но, к счастью, в запасе
имелось несколько месяцев для раздумий.

В день, когда Драко получил письмо, он выпил в два раза больше. Малфой думал о матери, о своей
беспомощности и слабости. Он корил себя за то, что не смог повлиять на их с отцом отношения.

И скучал… Драко безумно скучал по маме…

В порыве ярости он разнёс половину гостиной. Разбил зеркала, подорвал диваны и картины.
Напуганные до ужаса второкурсники забились в угол и умоляли их не трогать, когда появился Забини.
Блейз буквально заломал Драко и уволок в комнату под оры и ругань в свой адрес.

Малфой трахал всё, что двигалось. Один взгляд — и он уже увлекал за собой незнакомку. Даже
будучи пьяным, Драко обладал коварным очарованием, и девушки не могли устоять. Многих
привлекал красавчик с плохой репутацией и раненым сердцем. Драко за день мог поменять три-
четыре партнёрши. Через неделю некоторые пошли по второму кругу. Он был ненасытен и очень
груб. Как будто пытался доказать себе что-то…

Но все эти связи были не про удовольствие. Происходящее утопало в алкогольном тумане. Тело
словно онемело и разучилось чувствовать. Драко не помнил, получал ли оргазм, не говоря уже о своих
одноразовых пассиях. Он бессердечно смеялся в лицо Пэнси, когда она закатывала истерики и
обвиняла в измене. И каждый раз их ссоры заканчивались грубым, почти жестоким сексом. Драко
трахал Пэнси в коридорах, в пустых классах и даже в общей гостиной. Он не боялся, что их могут
застукать. Ему было абсолютно плевать. На неё, на себя, на весь чёртов мир.

В один из вечеров, когда Драко шёл к Забини за очередной бутылкой, он встретил Грейнджер возле
кабинета Хёрста. Первой реакцией было сбежать, проигнорировать её. Но чёртов внутренний голос
заставил Драко повиноваться.

Он приблизился вплотную к ней и просто встал рядом, преградив проход. В ушах загудела кровь.
У Грейнджер был антидот для его боли. Сладкое предвкушение дозы покалывало вены.

Пусть сделает это снова. Пусть…

— Драко? — слишком удивлённо воскликнула Гермиона. Она совершенно не ожидала встречи с

ним.

310/699
 Драко медленно прикрыл глаза. Откинул голову назад и с силой втянул воздух носом. Прохлада
облегчения прокатилась по телу. Только Грейнджер называла его так по имени. Как же ему не хватало
её…

Драко вонзил требовательный взгляд в её сознание. Серые глаза вспыхнули ужасающим пламенем.
Он провёл пальцем по её губе и странно усмехнулся.

— Что ты делаешь?! Нас же заметят, — отпрянула Гермиона и с опаской оглянулась по сторонам.

От Драко пахло алкоголем. Его пошатывало. Движения были замедленными, неуклюжими. Он

покачал головой, достал из внутреннего кармана флягу и сделал глоток. Драко поморщился от горечи
и пугающе рассмеялся. Гермиона набрала воздух, чтобы что-то возразить, но он притянул её к себе.
Драко нырнул пальцами под лацкан пиджака, провёл рукой по талии.

Дверь кабинета открылась.

— О, мисс Грейнджер! Я получил вашу записку, проходите! — воскликнул профессор Хёрст.

Гермиона отскочила от Драко и оторопела. Наспех поправив пиджак, она зашла в кабинет.

Драко раздражённо дёрнул головой и собирался было пойти дальше, но Хёрст его окликнул:

— Мистер Малфой, вас я тоже буду рад видеть.

— С чего бы это? — огрызнулся Драко.

— Сам не знаю… Барни бы сказал, что это отличная идея. Прошу, проходите!

«Какой же он придурок».

Малфой закатил глаза, но всё же зашёл в кабинет.

Кабинет профессора Хёрста был похож на пещеру шамана. Повсюду стояли стеклянные колбы с
ужасающим наполнением: забальзамированные животные, изуродованные части тела, похожие на
человеческие, чьи-то глаза, зубы… При этом комната казалась уютной. Тёплый приглушённый свет
зачарованного огня в банке, звуки диковинного металлического инструмента на пару с там-тамом и
аромат пряных трав творили загадочную, но приятную атмосферу. Было немного душно. Посреди
кабинета стоял стол, стул и два низких кресла. С потолка до уровня головы свисали лоскуты ткани,
сушёные растения и связки разномастных колбочек.

— Прошу извинить меня за столь долгое отсутствие… — начал Хёрст, усаживаясь на край стола.
— Я переживал не самые лучшие времена… Но всё уже позади.

Драко упал в кресло и вальяжно закинул голень на колено. Гермиона встала рядом с профессором.
А тот замолчал, уставившись неестественно-жёлтыми глазами вглубь комнаты.

Повисла тишина. Гермиона выжидающе смотрела на застывшую фигуру перед собой. Куда
подевался его посох? Драко издевательски фыркнул, достал флягу и безо всякого стеснения сделал
глоток.

Резко, словно его ужалили, профессор отмер и схватил со стола связку бумаг. — Я подготовил
для вас выписку из шаманского учения, — сказал Хёрст и протянул связку Гермионе. — Это довольно
сложный обряд. Само заклинание элементарное, последовательность действий немного запутанная,
но, уверен, вы разберётесь, однако нужна невероятно могущественная сила, чтобы всё получилось. Я
питаю надежды, что у вас хватит магического дара исполнить его, — Хёрст добродушно улыбнулся.
— Но я хочу предложить свою помощь.
311/699
 — Да-да, конечно, профессор…

— Предлагаю после окончания учебного года вместе отправиться в Австралию. Я помогу вам
произвести обряд и проконтролирую процесс, чтобы избежать… неприятностей.

Гермиона прижала к себе бумаги и сдержала порыв обнять Хёрста.

— Профессор, это же просто невероятная новость! Спасибо, спасибо вам! Спасибо!

— Вы чудесная девушка, мисс Грейнджер. Вы подарили счастье многим людям, — Хёрст

сверкнул глазами в сторону Драко, — и заслуживаете счастья взамен.

Профессор прокрутился на одной ноге и оказался возле слизеринца.

— Мистер Малфой, — он взмахнул рукой над его головой. Пара платиновых прядей поддалась
порыву ветра. — Я чувствую, что душа ваша омрачена тревогами.

Драко с отвращением повёл верхней губой.

— Какого чёрта? Всё со мной в порядке.

Хёрст мягко и снисходительно улыбнулся.

— Так бывает. Это нормально. Принятие — весьма сложный процесс.

«Что он несёт?»

— Откройтесь свету, мистер Малфой! Откройтесь себе. Ваше сердце большое, — Хёрст
артистично развёл руками, показывая масштаб, — и сможет уместить в себе много любви. Больше,
чем вы думаете.

— Я обойдусь без ваших нравоучений, профессор, — с отвращением выплюнул Драко. Он,

пошатываясь, поднялся из кресла и показательно глотнул из фляги.

Хёрст проигнорировал пренебрежительный жест. Жёлтые глаза вспыхнули азартом. Безумца

посетила идея. Он вскочил на стол и что-то достал из свисающего вороха тряпья. Хёрст бесшумно
спрыгнул, точно дикий кот, и подошёл к ребятам.

— Я поясню. Это вы… — профессор повертел в руках небольшой чёрный кристалл неизвестного
минерала. — А это — страх и предубеждения, — он взял пустую баночку с затёртой этикеткой и
закинул кристалл внутрь. Нахмурившись, Хёрст плотно закупорил сосуд потрескавшейся пробкой.

Драко скептически покачал головой и фыркнул. Гермиона нахмурилась. Она тоже не понимала, к
чему ведёт профессор Хёрст.

— Что здесь написано? — Хёрст стукнул ногтем по размытой надписи.

Драко прищурился и чуть нагнулся вперёд:

— Я не вижу.

— То-то же! — воскликнул Хёрст.

— Что? Это какой-то идиотизм. Полный бред, — раздражённо заключил Драко.

312/699
 — Мистер Малфой, просто задумайтесь: как вы сможете прочитать этикетку, если никогда не
выйдете из банки?

Хёрст потряс колбочкой. Чёрный кристаллик со звоном забился о стенки. Профессор подмигнул
Драко.

Малфой сжал челюсти и кулаки. Протрезвел. Его взбесил этот дредастый придурок, возомнивший
себя мудрецом.

— Это всё? — прошипел Драко.

— Да! Спасибо, что доверили мне свои минуты, — воскликнул Хёрст и радостно улыбнулся.

От счастливого лица профессора Драко почувствовал подкрадывающуюся тошноту.

Когда Малфой пропускал Гермиону в дверях, Хёрст добавил:

— Человек может делать то, что желает, но не может желать того, что желает…

***

Тьма затянула глаза и разум. Драко был в ярости. Больше всего он злился на то, что его вообще
злила эта ситуация. Какого чёрта его задели слова сумасшедшего придурка?

— Драко, я думаю, профессор Хёрст в чём-то прав, — неуверенно начала Гермиона, когда они шли
со слизеринцем по коридору.

Странно, но теперь Гермионе было абсолютно плевать, если кто-то заметит их. Она обещала Тео
поговорить с Малфоем.

— Не начинай, Грейнджер.

— Я же вижу, как ты переживаешь. Тео тоже… Возможно, вам стоит поговорить?

— Если ты решила потрепаться о нём, не трать время, — огрызнулся Малфой.

— Драко…

Он ускорил шаг.

Гермиона почувствовала, будто оказалась в холодной реке под слоем непробиваемого льда. Она
задыхалась, стучала кулаками, царапалась, но лёд только крепчал.

— Драко, стой! — повысила голос Гермиона и тоже ускорилась. Но он игнорировал её. — Драко
Малфой, остановись и послушай меня! — раздражённо крикнула она. Гермиона устала от догонялок.

Малфой остановился, Грейнджер врезалась в его спину. Он резко развернулся, схватил её за руку и
затолкнул в кабинет сбоку.

— Что ты делаешь? — вскрикнула Гермиона.

Драко захлопнул дверь магией и с силой вжал гриффиндорку в стену.

— Я тебя слушаю, Грейнджер… — прорычал он.

Гермиона растерялась, но через пару секунд вспомнила, что хотела сказать:

313/699
 — Мне кажется… Мне кажется, ты слишком строг с Тео.

Драко напрягся. Гнев запускал лапы в сознание. В груди горечью растекалась отрава, а тело
тяжелело. Драко склонился и провёл носом по её щеке. Гермиона поёжилась. Резкий запах виски
заставил отстраниться.

— Это наше с ним дело. Какого чёрта ты вообще лезешь?

— Мне не всё равно. Я беспокоюсь за…

— Помирить нас хочешь? — Драко прикусил мочку её уха, а затем медленно и едко прошептал: —
Что, Грейнджер, понравилось с двумя?

— Драко… зачем ты так?

Он придавил её всем корпусом, дышать стало невозможно. Малфой бы задушил её, но другое
более сильное желание одержало верх. Драко скользнул рукой по её бедру и похотливо сжал его.

— Ты хочешь, чтобы здесь был Тео?

Гермиона попыталась оттолкнуть, но Драко сильнее навалился и взял за подбородок.

— О-о-о, я знаю… ты этого хочешь, — его голос понизился до устрашающего баса. — Ты хочешь
Тео.

Отвращение промелькнуло в испуганных глазах Гермионы. Она вцепилась в его грудь, пытаясь
освободиться.

Драко задрал её юбку и провёл рукой между сжатых ног.

— Что ты делаешь?! — возмутилась Гермиона. В голосе хрипел ужас.

— Он бы целовал тебя в шею, — Драко игнорировал жалкие попытки вырваться, шептал ей в

губы, — смотрел бы своими чёртовыми синими глазами, полными похоти… Оставлял бы засосы…

Драко резко просунул руку глубже и ещё раз провел пальцами между ног. Он лизнул её сомкнутые
губы и надавил всей ладонью на чувствительную точку сквозь колготки и белье.

Его действия пугали и одновременно разжигали возбуждение. Гермиону дезориентировало его

поведение и собственная неоднозначная реакция.

— Он бы ласкал тебя языком. Тебе же понравилось? М-м-м?

— Драко, остановись!

Малфой жёстко толкнулся бёдрами, сильнее нажал рукой и грубо поцеловал Гермиону. Она больно
ударилась спиной о стену. Дыхание участилось, сердце закололо от бешенного ритма. Гермиона
сильнее сжала ноги, вцепилась в каменную руку и попыталась увернуться от поцелуя. Но он жёстче
впился пальцами в её подбородок, потянул вниз, и ей пришлось приоткрыть рот. Драко целовал
властно, не оставляя выбора.

— Тебе понравилось чувствовать его пальцы внутри? — он не останавливался. — Его мерзкие…

длинные… пальцы.

— Я не… ты пьян, Драко. Остановись.

314/699
 —Ты бы хваталась за его чёрные патлы, пока он нежно-нежно насаживал бы тебя на свой член…

Драко тёрся об её бедра, держал рукой лицо и шептал, водя носом по скуле.

Гермиона жалобно проскулила.

— Тео не такой, как я, да, Грейнджер? Тео нежный… Тео хороший… Милый, несчастный
мальчик…

— Пожалуйста, Драко, давай нормально поговорим.

— Скажи, Грейнджер…

— Драко… — взмолилась Гермиона.

— Я знаю, какая ты на самом деле, — прорычал он и провел языком по её уху.

Гермиона не могла контролировать тело. Она почувствовала, как горячие капли возбуждения
растекались по организму. Прикосновений казалось слишком мало, она хотела ещё. Она хотела его
всего. Это было абсолютно неадекватно. Какого чёрта, ей ведь нужно бежать? Гермионе стало
страшно.

— Перестань… — едва слышно на остатках рассудка шепнула она.

— Скажи.

Драко оттянул зубами её губу и больно прикусил.

— Ты хочешь нас двоих?

Он медленно облизал место укуса. В нём боролись противоположности.

— Ты хочешь, чтобы мы вдвоём трахали тебя? М-м-м?

Его хмельное дыхание обдавало жаром влажные губы.

— Что с тобой? Перестань, пожалуйста…

— Отвечай.

— Драко…

Страх вколол адреналин прямо в сердце. Гермиона обхватила лицо Драко и нежно поцеловала.
Едва касаясь губами. Невинно. Легко. Она хотела, чтобы он успокоился. Она хотела вернуть того
заботливого и нежного Драко.

Но её жест подействовал, как красное полотно на разъярённого быка.

Драко ворвался языком в горячий рот Гермионы. Поцелуй был жёстким и горьким от алкоголя. Он
подхватил её за задницу и вмиг перенёс вглубь класса. Неожиданно развернул и уложил животом на
стол. Драко задрал её юбку и резким движением разорвал колготки. Он скользнул пальцами под
промокшее бельё, наклонился и язвительно прошептал:

— Говори что угодно, но смотри, Грейнджер, — он поднёс два пальца к её глазам. Они сверкали от
её собственной влаги, — тебе это нравится. Ты хочешь…

315/699
 Гермиона в ужасе округлила глаза, попыталась подняться, но Драко надавил рукой на спину.

— Я знаю, что ты хочешь.

Сознание Драко затуманилось алкоголем, яростью и вожделением. Он не мог контролировать свои

действия. Или не хотел.

Гермиона услышала как щёлкнула пряжка ремня. Драко расстегнул молнию.

— Драко, нет! Остановись! — она хотела обернуться, но он жёстко вдавил её лицом в стол.
Холодная деревянная поверхность обожгла щеку.

— Замолчи!

Одной рукой Драко вжимал любимое личико в стол, другой вцепился в талию. Он скользнул рукой
по бедру. Голова закружилась от вида обнажённой задницы в разорванных колготках. Он приблизился
и буквально ощутил, как кровь стала горячее. Неутолимое желание получить свою дозу обжигало
вены. Сейчас ему станет лучше. Боль пройдёт. Сейчас ему будет охуенно…

Драко дёрнул трусики в сторону…

— Нет, пожалуйста! Не надо! Мне больно!

Разряд отвращения к себе заставил Драко на секунду замереть.

Что он делает? Что он делает? Что он делает?

Но новая волна ярости утопила. Драко зажмурился и в темноте проявились чёртовы синие глаза.
Почему он всегда смотрел на него? Почему Драко хотелось, чтобы Тео смотрел? Почему живот
больно сводило от его взгляда? Почему, сука, почему?!

Как выжечь его из головы?

Драко нагнулся к Гермионе, навалился всем телом и разъярённо прорычал:

— Никто тебе не нужен, кроме меня! Слышишь? Слышишь, Грейнджер?! — он сильнее вдавил её
лицо. Губы касались кожи возле уха. — Никто! Тебе не нужен Теодор. Тебе не нужен чёртов Теодор
Нотт! — Драко кричал. — Тебе никто не нужен!!! Не нужен!!! Тебе никто не нужен!!! Никто!!!

Его голос разорвал эхом комнату. Драко не был уверен, кому кричал эти слова. Ей? Или себе? Он
прижался к её щеке и почувствовал… слёзы.

— Драко, пожалуйста… — взмолилась Гермиона, — отпусти меня.

Реальность пронзила раскалённым кинжалом. Внутренности ошпарили ожоги.

Что он делает?!

Драко отстранился, сполз на колени и взялся за голову. Его трясло. Гермиона неуверенно
развернулась. Она пошатнулась, поправила юбку и попыталась слезть со стола. Гермиона не могла
смотреть на Драко. Ей хотелось поскорее убраться. Она ступила на землю… Но не смогла пойти
дальше — Драко обхватил её щиколотку. Разорванные колготки свисали лоскутами на бёдрах. Драко
взглянул исподлобья и заметил, что Гермиона плачет. Сердце сжалось до боли. Ненависть к себе
прошибла ядовитым взрывом. Словно в обратной перемотке Драко пережил последние минуты и
осознал:

316/699
 — Господи, какой же я урод…

Он обхватил её ноги и заглянул в глаза.

— Прости меня… — раскаяние сверкало изнутри. — Прости меня. Прости…

Драко уткнулся лбом в её колени.

— Прости меня…

Он стал судорожно целовать её ноги. Он опускался ниже, шептал что-то сумбурное, вымаливал
прощение. Драко покрывал поцелуями её голени, щиколотки.

Жалость вперемешку с отвращением плескались в крови Гермионы. Только что этот человек
полностью обездвижил её, лишая выбора. А теперь целует, вымаливает прощение, кается.

Она неуверенно провела рукой по светлым растрёпанным волосам. Драко вздрогнул. Он

осторожно притянул её к себе и крепко обнял. Всё тело Гермионы было напряжено. Но она не
сопротивлялась. По щекам текли слёзы противоречия. Она боялась Драко. Ей хотелось бежать, но в то
же время хотелось его пожалеть, направить, излечить.

Ведь он же бывал нежным… Гермиона сама не понимала, почему верила в его светлую сторону.
Но… это же он позаботился о ней во время простуды. Зелье… Тёплые носки… Бутерброды… Это же
Драко нежно поцеловал её перед сном в их первую ночь, он принял изъяны её тела. Это был тот же
Драко.

Или нет?

Они страдали в объятиях друг друга. Каждый о своём. Гермиона не могла ничего сказать, её
парализовал ужас. Драко тоже не мог выдавить ни слова. Он ненавидел себя, ненавидел то, кем он
был и что чувствовал.

Минуты ускользали, дыхание восстанавливалось. Ужас растворялся и сменялся нездоровой

нежностью.

Гермиона медленно провела рукой по лицу Драко. Он подался на встречу ладони, горестно
выдохнул и невероятно нежно поцеловал Гермиону в висок. Он стал бережно поглаживать её волосы,
запутываясь пальцами в завитках. Он снова стал тем Драко, в которого она влюбилась.

— Драко… — дрожащим голосом начала Гермиона. — Что с тобой происходит?

Он молчал, не решаясь открыться.

— Я не знаю… всё слишком сложно.

Драко ужасно запутался. Его эмоции противоречили его убеждениям. Чувства пугали. Драко не
справлялся. Ему нужна помощь…

— Тебе стоит поговорить с Тео… — Гермиона тут же пожалела о своих словах. — Мы закрыли

эту тему, Грейнджер.

— Тогда, Драко, поговори со мной, — она заглянула в его лицо. — Я хочу тебе помочь. Что ты
чувствуешь?

317/699
 — Не думай, что я открою душу просто потому, что мы трахаемся, — Драко увернулся от её рук.

— Что за удивительная способность закрываться? — Гермиона снова попыталась притянуть его к

себе.

Но Драко с лёгкостью отстранился и встал.

— Не драматизируй, — с привычным холодом кинул он.

— Дай мне тебя понять, — умоляла Гермиона. Её голос был слабым, ощущался почти
прозрачным.

Она тоже встала и подошла к нему, показывая, что не отступит. Ей хотелось показать ему, что он
ещё может измениться. У него ещё был шанс на другую жизнь.

Но Малфой не глина. Из него невозможно было слепить нового человека. Он — готовый сосуд,
который мог только расколоться, а не принять другую форму.

— Выбирай: либо я, либо он.

— Что?! — Гермиона импульсивно вдохнула и закашлялась.

Она с ужасом смотрела на его беспристрастное лицо. Драко молча ждал ответа, измеряя время
глубокими вдохами.

— Драко, зачем ты так… ты же знаешь, вы мне оба дороги, — заикаясь ответила Гермиона.

Драко закрыл глаза. Сглотнул. Снова открыл.

— Ты сделала свой выбор.

Он сжал челюсти и, одёрнув пиджак, развернулся.

Шаг…

— Ты снова бросишь меня? — крикнула Гермиона ему в спину.

Он даже не дрогнул. Ещё шаг…

— Как бросил тогда, в снегу? Как бросил нас на мосту? Как бросил Тео в выручай-комнате?

Шаг… Шаг…

— Ты же обещал! — истерика прорвалась в голос.

Ещё один бессердечный шаг…

— Ты же обещал, что не сделаешь мне больно…

Драко замер. Обернулся. На лице мелькнула тень вины. Но он быстро приструнил эмоции.

— А ты делаешь. Мне больно! — слёзы мешали крику. — И Тео больно! Нам больно из-за тебя!

— Как хорошо, что вы есть друг у друга, — спокойно усмехнулся Драко. — Будет с кем разделить
боль.

318/699
Примечание к части
О том, где был профессор Хёрст и что за нелёгкие времена переживал я написала спин-офф "Я
каждый день пью Австралию!"

Мудборд – https://pin.it/70ZIfZj

Я к вам с большим списком музыки:

"Fairly Local" Twenty-one pilots — Драко

"Unknown to you" Jacob Banks — чувства Тео
"Fear of water" SYML — про Тео и Драко
"Weather" Novo Amor — разговор Тео и Гермионы
"Warmth of the Sun's Rays" Hang Massive — кабинет Хёрста Для пущей
атмосферы:
"44 lies" two feet
"Where is my love"(acoustic) SYML "Left
alone" flume

Поделитесь что зацепило в этой главе больше всего?

P.s. В группе https://vk.com/public200605858 выложила вырезанную сцену про новый год .Мой вам
подарочек под ёлочку). А ещё мы там выбираем актёров для экранизации "Громоотвода"

319/699
 Глава 19

Начало февраля 1999 год

Каждую ночь одно и то же. Драко абсолютно не мог контролировать сновидения. Ничего не
помогало: зелья, заговоры, алкоголь. Подсознание безжалостно разбивало все попытки заглушить и
мучило Драко с особенным изощрением.

— Ты хочешь, чтобы здесь был Тео?

Гермиона попыталась оттолкнуть его, но Драко сильнее навалился и взял её за подбородок.

— Ооо, я знаю… ты этого хочешь, — его голос понизился до устрашающего баса. — Ты хочешь
Тео.

Чёрный кристалл, словно в замедленной съёмке, упал на дно стеклянной баночки.

— Он бы целовал тебя в шею, — Драко игнорировал жалкие попытки вырваться, шептал в губы,
— смотрел бы чёртовыми глазами, полными похоти, оставлял бы засосы…

— Пожалуйста, остановись!

— Омерзителен, да? Почему ты предложил пойти в выручай комнату в то утро? — Тео почти
срывался на крик. — Не ей одной. Ты предложил НАМ!

Драко жёстко толкнулся бёдрами, сильнее нажал рукой между её ног и грубо поцеловал. Гермиона
больно ударилась спиной о стену, сильнее сжала ноги, вцепилась в его руку и попыталась увернуться
от поцелуя. Но он жёстче впился пальцами в её подбородок, потянул вниз, и ей пришлось приоткрыть
рот. Драко властно целовал Гермиону, не оставляя выбора.

— Он бы ласкал тебя языком. Тебе же понравилось? Ммм? Тебе понравилось чувствовать его
пальцы внутри? — Драко не останавливался. — Его мерзкие… длинные… пальцы.

За стеклом заканчивался воздух. Драко отчаянно стучал кулаками, но ничего не работало. Никто
не слышал его. Он взаперти.

— Скажи.

Драко оттянул зубами её губу и больно прикусил.

— Ты хочешь нас двоих?

320/699
 Он лизнул языком место укуса. В нём боролись два человека.

— Ты хочешь, чтобы мы вдвоём тебя трахали? М-м-м?

Драко смотрел на происходящее со стороны. Человек, который издевался над его милой маленькой
девочкой, был омерзителен.

— Что с тобой?

— Отвечай.

— Драко…

Малфой ворвался языком в её горячий рот. Поцелуй был жёстким и горьким от алкоголя. Он
подхватил её за задницу и вмиг перенёс вглубь класса. Неожиданно развернул и уложил на стол
животом. Драко задрал юбку Гермионы и резким движением разорвал колготки. Он скользнул
пальцами под её бельё, наклонился и язвительно прорычал:

— Говори что угодно, но смотри, Грейнджер, — он поднёс два пальца к глазам Гермионы. Они
сверкали от её собственной влаги. — Тебе это нравится. Ты хочешь…

Секунда. И она почувствовала, как твёрдый член резко вошёл в неё. Гермиона вскрикнула. Ей
было больно.

— Нет, Драко, пожалуйста… Пожалуйста, остановись.

Гермиона хотела обернуться, но Драко резко вдавил её лицом в стол. Холодная деревянная
поверхность обожгла щёку.

— Почему ты… ты… господи, ты же целовал меня в ответ, Драко. Так я был тебе омерзителен?
Да?!

— Замолчи! — Драко резко дёрнул бёдрами, вколачиваясь в неё на всю длину. Тазобедренные
суставы больно ударились об стол.

Гермиона попыталась оттолкнуть его руками, но Драко тут же заломал их у неё за спиной. Не
переставая двигаться, Малфой опустил пальцы на клитор и стал его тереть.

— Давай! Драко, смелее! Признайся себе, сука! Давай! Признайся!

Чёрный кристаллик хаотично бился о стеклянные преграды, он хотел вырваться, паниковал,

уничтожал себя.

Гермиону трясло. Её тело бесконтрольно посылало импульсы наслаждения от грубых действий

Драко. Она стонала и плакала. Драко ненавидел себя и хотел её ещё больше. Голова не справлялась,
это было похоже на сумасшествие.

— Давай, — рычал Драко, почувствовав, как её стенки сжались.

Драко с разбегу врезался в стеклянную стену. В плече что-то хрустнуло. Боль отдалась искрами в
глазах.

Он ускорял темп, вколачивался членом ещё быстрее. Гнев вперемешку с похотью разрывал его
изнутри.

321/699
 — Ты думаешь, я выбирал!? Ты думаешь, я хотел таким быть!? Сука! Эта чёртова жизнь всё
решает за меня!

Драко сжал горло Тео так сильно, что тот захрипел. Его лицо краснело. Но он улыбался. Тео
отчаянно смеялся, пока по щекам текли слёзы.

— Давай же, Грейнджер, — гремел Драко. — Я знаю, какая ты. Давай.

Гермиона всхлипывала. Сердце хаотично стучало, разрывая рёбра. Он почувствовал тёплую

ладонь на своём плече. К его спине прижался чей-то торс. Расстёгнутая пряжка ремня кольнула кожу.

Чувствуя, что она уже близко, Драко усилил давление и углубил движения бёдрами.

Мышцы влагалища дрогнули, крепко сжали член. Гермиона затряслась в оргазме. Она не стонала и
не кричала. Грейнджер закусила чёртовы губы, чтобы сдержаться от стыдных непрошенных эмоций.

Драко почувствовал, что долгожданная судорога облегчения вот-вот накроет и его. Он дёрнулся
ещё пару раз, в предвкушении закрыл веки и вздрогнул от ужаса. В темноте сознания на него смотрели
синие глаза. Без укора. Глубоко и нежно.

Пальцы на подбородке… Драко рвано выдохнул ему в рот, напрягся и подался вперёд, углубляя
поцелуй. Малфой отвечал ему. Тео жадно прикусил нижнюю губу, прижал затылок к себе и втолкнул
язык. Драко повернул голову и ответил тем же.

Это был идеальный поцелуй. Глубокий, жёсткий, требовательный… До ужаса возбуждающий.

Неправильный. Мерзкий.

Прекрасный…

Оргазм разбил тело Драко и стеклянная стена с затертой этикеткой раскололась на части. С
яростным криком отчаяния он упал на Гермиону. Схватил её волосы и зарылся в них, продолжая
кричать.

— Тебе никто не нужен!!! Не нужен!!! Тебе никто не нужен!!! Никто!!!

***

Наступил февраль. Он принёс с собой крепкие морозы и много дополнительных заданий по учёбе.

Тео и Гермиона проводили большую часть времени вместе. По школе начали ходить слухи.

Гермиона настояла на том, чтобы Теодор снова возобновил учёбу. Он так и сделал. Они часто
сидели за одной партой на совместных уроках, писали конспекты одинаковыми перьями, избегали
любопытных взглядов. Гермиона приходила учиться к нему в кабинет. Тео крутил механизмы и
слушал, как Гермиона выписывает многочисленные конспекты. Иногда она читала ему школьную
литературу вслух. Они вместе готовились к экзаменам.

Работа над маховиком пока не приносила плодов. К своему сожалению, Тео обнаружил, что
важнейшей детали не хватает. Её невозможно было найти в школьных кладовых или магических
часовых магазинах. Но, к счастью, у отца Теодора имелись знакомые, которые так же собирали
тёмные магические артефакты. Это было незаконно. Но Теодор решил им написать.

Несмотря на поддержку Гермионы, Тео тосковал. Рана внутри болела уже не так сильно, но она не
заживала. Благодаря его спасительнице, обезболивающее постоянно циркулировало в венах. Гермиона
старалась держаться бодро, но тоже грустила. Последний «разговор» с Драко не выходил у неё из

322/699
головы. Теодору Гермиона сказала, что они просто поссорились, что он поставил её перед выбором,
который она никогда не смогла бы сделать. Но Грейнджер умолчала о главном…

Гермиона успокаивала себя тем, что Драко всё же остановился, что он был слишком пьян и
расстроен. К своему удивлению, она не злилась на него, а… жалела. Гермиона не понимала себя.
Поэтому молчала.

Тео меньше прикасался к Гермионе, и она была даже рада. Они иногда нежно целовались, но
совсем недолго и не так страстно, как каждый из них помнил. Поглаживания и объятия сейчас
чувствовались гораздо более ценными.

Тео потерял связь со своим факультетом. Он общался только с Забини, всех остальных избегал.
Тео чаще всего ел у себя в кабинете — ему удалось подговорить эльфов на эту авантюру — поэтому
ему не приходилось сталкиваться с лишними расспросами в Большом зале.

Драко не ходил на уроки, не появлялся в большом зале. Теодор знал, что он всё ещё в школе,
потому что Блейз рассказывал ему о совместных полётах, и Тео видел его вещи возле кровати, когда
возвращался в комнату под утро. Они не виделись ни разу с момента ссоры.

Странным образом Тео влился в компанию гриффиндорцев. Гермиона часто звала Теодора в
библиотеку и к ним присоединялись Гарри и Джинни. Ребята знали, что у Нотта сейчас сложный
период, но в подробности Грейнджер не посвящала. Также она не объяснила, в каком они с Тео
статусе. Хотя это было и так понятно без слов.

Ребята сами не заметили, как Нотт стал неотъемлемым компаньоном их вечерних посиделок в
библиотеке. Обычно Теодор был молчалив, но иногда включался в беседу, и гриффиндорцы отметили,
что он оказался приятным парнем, у которого, к их изумлению, ещё и обнаружилось чувство юмора.

— Всё, с меня хватит! — воскликнула Джинни после очередной провальной партии в шахматы. —
Мне надоело постоянно проигрывать. Я сливаюсь.

— Ну, пожалуйста, последний раз, милая, — взмолился Гарри. Он очень устал после
перегруженного уроками дня и ему хотелось развлечений.

— Нет! Я страдаю. Я лучше напишу ещё одно сочинение. Шахматы — это не моё.

Джинни показательно отодвинула доску, задев локтем книгу, которую читал Тео.

— Я думал, у вас семейный талант, — недовольно буркнул Поттер, который явно скучал в этот
момент по лучшему другу.

Джинни возмущённо изогнула бровь.

— Если бы семейные таланты существовали, то Рон должен был хорошо летать. И быть
посимпатичнее.

Гарри улыбнулся в ответ, но сразу же нахмурился. Он хотел играть. Гермиона сидела над
сочинением по зельеварению, Гарри знал, что она не согласится. Он поднял взгляд на Тео, который
наблюдал за баталией.

— Сыграем? — спросил Гарри.

Тео пожал плечами.

— Ты можешь взять белые.

323/699
 — Поттер, ты что, мне фору предлагаешь? — снисходительно улыбнулся слизеринец.

— Ну, я же не знаю, какие у тебя способности.

Тео закатил глаза, отодвинул учебники и с азартным прищуром навалился на стол.

— Расставляй. Я чёрными. Надеюсь, ты умеешь проигрывать.

Тео сражался достойно. Гарри признал, что слизеринец действительно отличный противник. Но
всё же по итогу вечера Поттер оказался победителем.

— Ну не расстраивайся, Нотт, — веселился Гарри, собирая шахматы магией. — Повезёт в любви.

Тео на секунду осёкся, сглотнул ком, но потом резко повеселел.

— Всё в мире сбалансировано, — улыбнулся он «великому шахматисту», — я вздул тебя на дуэли,

ты меня в шахматах. Один-один, Поттер.

Гарри довольно протянул Тео руку, и тот встретил её крепким рукопожатием. Всё ещё непривычно
было водить дружбу со Слизерином, но Поттер всегда верил в лучшее в людях.

— А пойдём с нами завтра в Хогсмид? — звонко предложила Джинни, когда они вышли из
библиотеки.

Тео задумался и вопросительно взглянул на Гермиону.

— Мы собирались зайти в пару магазинчиков и посидеть в пабе, — объяснила она. — Но если

тебе неудобно, так и скажи. Мы всё поймём.

— Ничего мы не поймём! Правда, Гарри? — возразила Джинни. Поттер улыбнулся. —

Соглашайся, Нотт!

— Уизли, тебе нужно идти в переговорщики, — иронизировал Тео.

— Это значит да?

— Разве ты примешь отказ?

— В самом деле… — прыснул Гарри. Джинни ущипнула его за бок.

***

Поход в Хогсмид получился очень весёлым. Гермиона переживала, сумеет ли

Тео вписаться в компанию. Но он на удивление был веселым, подкалывал Джинни, заводил длинные
беседы с Гарри, отпускал шуточки, над которыми все смеялись. Казалось, Тео очень нравился
ребятам, и Гермиона была несказанно рада. Появлялось ощущение, будто Теодор всегда являлся
частью их компании. Всё было легко и органично, пока они не пришли в паб. Там их ждал Рон, с
которым они традиционно договорились встретиться в его выходной.

Джинни пришлось отвести брата в сторону и шёпотом объяснить, что в их компании делал
слизеринец. Рон выглядел напряжённым, но старался это скрывать. У него плохо получалось.

Ребята заказали напитки и старались вести беседу. Рон замкнулся и стал непривычно молчалив.
Зато Теодора несло. Он рассказывал, как однажды напился в этом самом пабе и вытворял безобразия,
потом переключился на историю о призраке, который жил в Хогсмиде и оберегал пьяниц. Мол, этот

324/699
самый призрак спас задницу Тео от обморожения на пятом курсе. Джинни подхватила историю,
подкрепив парочкой слухов о том, что чтобы увидеть призрака, нужно самому как следует набраться.
Гарри начал смеяться и выпытывать подробности столь глубоких познаний. Гермиона только успевала
закатывать глаза, поражаясь новым подробностям жизни Тео. Но про себя она радовалась. Гермиона
не видела Тео таким весёлым уже больше недели. К тому же ребята, кажется, приняли его в свой круг.
Все, кроме Рона.

— У меня день рождения через пару дней, десятого. Приглашаю вас разделить этот прекрасный
момент вместе. Забини устраивает небольшую тусовку в нашей гостиной.

— О, как здорово! — воскликнула Джинни. — Но ты уверен, что нас там будут рады видеть?

— Не могу говорить за всех, но я буду рад, — искренне улыбнулся Теодор. — К тому же

поддержим политику межфакультетской дружбы и всё такое. Макгонагалл оценила бы.

— Э-э-э, — Гарри с опаской посмотрел на Рона. — Ну, не знаю…

— Что, Поттер, страшно оказаться в слизеринском логове?

— Ты думаешь, я там не был? — дерзко ответил Гарри.

Тео обернулся к Гермионе и удивлённо спросил:

— А что, был?

— Ага, — хохотнула она и переглянулась с Гарри. — И Рон тоже был. Но это долгая история.

— Хм. Интересно. Я думал, Гермиона первая гриффиндорка, осквернившая нашу святыню, —

сказал Тео, не подумав.

Повисла странная неловкая пауза. Все уставились на ярко-красные щёки Гермионы. А в её

сознании пронеслись пёстрые картинки того самого вечера в «слизеринской святыне».

— Ты была в общежитии Слизерина?! — не сдержался Рон.

— Да… — Гермиона опустила виноватый взгляд. Тео сжал её ногу под столом.

— Можно тебя на минуточку? — прошипел Рон.

— Ладно… — растерялась Гермиона. — Конечно.

Они отошли вглубь паба.

— Ты что с ним… — Рон не мог сдержать злости, — встречаешься?

— Эм-м… что ты имеешь в виду?

— У вас отношения? Ты с ним… — Рону не хватило духу закончить фразу.

Гермионе было ужасно дискомфортно обсуждать это с Роном. Она чувствовала, будто её сейчас
отчитывали. Какого чёрта? Она не знала, что ответить. Гермиона даже себе не задавала этот вопрос…
но Рон давил на неё своим ожиданием, и она выпалила:

— Да… думаю, мы в отношениях.

325/699
 Увидев, как брови Рона подлетели вверх, она тут же добавила:

— Не придавай этому такого большого значения. Пожалуйста.

— Что? Но почему он? Это же Нотт! — голос Рона сорвался, но он снова перешёл на пониженные
тона. — Мерзкий сынишка пожирателя. Прихвостень Малфоя… Это на него ты променяла меня?!

— Да нет же, Рон, ну перестань! Никто никого не променивал. К тому же Тео…

— Пф… Тео, — перекривлял Рон.

— Он хороший. Очень добрый, весёлый, умный. Не переживай за меня, пожалуйста.

Лицо Рона покрылось пятнами от непонимания и от того, как нежно Гермиона описывала
мерзавца.

— Я не переживаю, — пренебрежительно фыркнул он. — Я просто… поражён.

Рон резко развернулся и пошёл к столу. Гермиона побежала за ним.

За столом Гарри и Джинни хохотали над очередной историей Тео. Когда Рон раздражённо
плюхнулся на лавку, снова повисла неловкая тишина.

— Всё в порядке? — шепнул Тео Гермионе.

— Относительно… — она пожала плечами и покосилась на дымящегося от ярости Рона.

Тео ласково провёл по её пояснице, склонился и у самого уха произнёс:

— Не расстраивайся. Он просто злится, что пропустил лучшую ночь в слизеринском подземелье.

Гермиона закусила губу и толкнула Тео локтем.

— Ну так что? — обратился Теодор ко всем. — Придёте праздновать?

— У меня другие планы, — пробормотал Рон.

— А мы придём! Спасибо, Нотт! — сказала Джинни, избегая острого взгляда брата.

— А ты? — мягко спросил Тео у Гермионы.

— Конечно, — улыбнулась она.

Гермиона очень тихо добавила. Так тихо, что Тео подумал, словно ему послышалось:

— В слизеринских подземельях со мной происходят удивительные вещи.

***

— Тебе не кажется, что Нотт и Грейнджер встречаются? — шепнула Дафна Пэнси так, что
услышал весь слизеринский стол.

— Ты тоже заметила? — подтвердила догадки подруга.

Драко поднял тяжёлый расфокусированный взгляд на сплетниц. Голова раскалывалась от литров

огневиски, никакие зелья не помогали, теперь ещё и эти змеи слишком громко шипели. Слизеринки
326/699
язвительно рассматривали Гермиону, которая завтракала вместе с друзьями. Теодора нигде не было.
Драко не разговаривал с ним с момента их ссоры в комнате. Он старался не смотреть в сторону Нотта,
но всё же искоса поглядывал, когда замечал его в коридоре или на улице.

— Ага… Они в последнее время зачастили сидеть вместе. А ещё я вчера видела, как он шёл с ней,
Уизли и Поттером. Представляешь, Тео обнимал её! — скривилась Дафна.

— Фу. Ну у него и вкусы.

Отвращение нежно обняло Драко за плечи. Две дуры трепались о том, чего совершенно не
понимали. Тео не мог встречаться с Грейнджер. Потому что… просто не мог.

Конечно же, они продолжили общаться. Грейнджер не могла бросить несчастного отвергнутого
мальчика. На что Драко рассчитывал? Что они утопятся в печали из-за невосполнимой потери
третьего? Малфой всегда чувствовал, что именно он лишний…

Ногти больно впились в ладонь. Драко не заметил, как сжал кулаки.

Что было бы, если бы он тогда не ушёл? Проблеск тепла сверкнул в груди. Но его тут же
уничтожили тысячи демонов. Страх. Боль. Гнев. Отчаяние. Они стали постоянными жителями
внутреннего мира Драко.

Но всё же, как бы сложилась история, если бы он не ушёл? Они бы были вместе? Встречались
бы… втроём? Обнимались бы на людях? Сидели бы втроём за одной партой? Какой идиотизм… Всё
он сделал правильно. Стульев за партой может быть только два.

— Тео всегда был мальчиком со странностями… Честно говоря, я не помню, чтобы видела его с
кем-то так долго, — не унималась Дафна.

— Ты что, думаешь, он втрескался? — ехидно улыбнулась Пэнси.

— О ужас… — Дафна прикрыла рот рукой и обернулась. — Драко, Теодор тебе ничего не
рассказывал?

— Какое мне дело до вашего Теодора? — ощетинился Малфой. Язык заплетался.

— Ну… эээ, разве вы, мальчики, не обсуждаете своих… подруг? Уверена, ты многое рассказал про
Пэнси. Она-то мне все уши прожужжала про тебя.

Драко устало закатил глаза.

— Гринграсс, какая же ты тупая… — бесчувственно прошипел Драко. — Мне плевать на Нотта, на

Паркинсон и на всё ваше никчёмное существование.

Он поднялся, раздражённо накинул мантию.

— Котик, не злись, пожалуйста, она не имела в виду… — Пэнси подскочила и стала гладить Драко
по плечу.

— Сядь, — приказал Малфой.

Пэнси растерянно опустилась на лавку. Он пренебрежительно изогнул губы:

— Где твоя гордость, Паркинсон? — смерил её оценивающим взглядом. — Ничтожество.

327/699
 ***

Драко прогуливал уроки. Не только потому, что ему было плевать на

«ценнейшие знания», но и потому, что он не хотел лишний раз встречаться с Ноттом и Грейнджер.
Она выбрала его. Гермиона утешала несчастного Теодора, которого Малфой так зверски отверг.
Конечно, Драко же всегда был исчадием ада. Эталонный злодей.

Похуй.

Пусть греют лапки друг друга. Ему никто не нужен.

Драко продолжал много пить. Он поссорился с Забини из-за того, что тот втихаря стал разбавлять
огневиски, который поставлял Драко. Блейз беспокоился за друга. Малфоя же это взбесило. Драко
выворачивало наизнанку от того, что все вокруг хотели его спасти. Они делали только хуже.
Последней каплей стал взгляд сожаления, случайно вырвавшийся у Блейза. Драко взорвал стену
рядом с другом. Он ненавидел, когда его жалели.

Драко больше никого не трахал. Его тело отказывалось ощущать какое-либо удовольствие.
Осталась только боль. Боль в мышцах от полётов, боль в животе от литров огневиски, боль в руках от
кровавых мозолей. Боль в сердце.

Голова постоянно раскалывалась. От алкоголя, бессонных ночей и постоянных мыслей. Жизнь

теряла смысл. Он лишился семьи. Самых близких людей, свою новую семью он оттолкнул
собственными руками. Былые принципы и ориентиры теряли свою значимость, а новые не успевали
сформироваться в хмельном тумане.

Драко раз за разом прокручивал в голове сцену в выручай-комнате. Он хотел убедиться, что
поступил правильно. Так, как на его месте поступил бы любой уважающий себя мужчина. Но,
возможно… Он пытался всё переиграть? Пытался пережить другой сценарий?

Что, если бы?..

Всё развивалось слишком быстро. Драко не успевал свыкаться с новыми эмоциями. Ещё пару
месяцев назад ничего этого не было. А потом на его голову градом посыпались желание
грязнокровки, секс втроём, странная привязанность к ним и… поцелуй с лучшим другом. Может,
Драко просто был в состоянии аффекта? Может, это ничего не значило?

Тогда какого чёрта это значило так много?!

Драко всерьёз задумался бросить школу. Какой смысл заканчивать учёбу? У него не было
конкретного плана на будущее, а наследство гарантировало безбедную жизнь. Ему незачем терпеть
чёртов Хогвартс. Он мог уйти в любой момент.

Из-за тотального игнорирования учебного процесса Драко вызвали к директору. Макгонагалл была
готова взорваться нотациями укора, но, заметив состояние Драко, она стала жалостливо
расспрашивать о проблемах, чем добила парня. Драко грубил в ответ, выражая презрение. Но
Макгонагалл только сочувственно поджимала губы. Она подумала, что, вероятно, так отразились на
Малфое последствия войны, преследования, смерть матери и заключение отца. Макгонагалл
порекомендовала Драко отдохнуть, дала ему снотворное зелье и пообещала, что найдёт замену на
пост префекта Слизерина.

Выйдя из кабинета, Малфой швырнул зелье о стену и задел малолетку, который пробегал мимо.
Тот стал возмущаться. Драко его проклял. Он плёлся дальше по коридору под аккомпанемент криков,
пришедших к несчастному малышу на помощь студентов. Драко даже не повёл бровью.

328/699
 Похуй.

Драко шёл по этажу, пошатываясь. Тьма затягивалась густым комом в горле. Он завернул за угол и
остановился. Замер. Нотт пропускал Грейнджер в открытую дверь своего кабинета. Они улыбались
друг другу. Гермиона над чемто посмеивалась. Наверняка очередная идиотская шутка кудрявого
придурка. Его лица Драко не видел.

Но так хотел…

Гермиона заметила его. Округлила глаза. Тео обернулся. Они с опаской смотрели на стоящего в
тени призрака. Драко подумал о том, что Теодор выглядел очень истощённым. Снова слишком увлёкся
новым проектом? Или… А Грейнджер. Она была прекрасной. Такой, какой он видел её во снах.
Только глаза выдавали грусть, губы дрожали.

Драко не решался отступить. Странный магнит не позволял ему оторвать взгляд.

Почему они смотрели в ответ? Ждали? Боялись?

Крики толпы позади усилились. Кто-то гневно окликнул Малфоя по фамилии. Драко отмер.
Обернулся. Вмиг стал каменной статуей и быстрым шагом пошёл вперёд. Он не посмотрел на Нотта и
Грейнджер, проходя мимо. Но, кажется, услышал их дыхание… и запах…

Похуй.

***

Малфой выскочил из раздевалки, допивая виски прямо из горла. В другой руке он тащил метлу.
Спотыкался, пинал снежные груды.

— Куда ты собрался в таком состоянии?! — вопил Забини вдогонку.

Драко не обернулся. Допил и швырнул бутылку. Стекло разлетелось с треском.

— Остановись!

— Отъебитесь все! — кинул Драко. — Мне никто не нужен.

— Малфой! — Блейз выскочил следом в одних штанах и тонкой майке. Мокрый снег неприятно
обжигал кожу. Он прибавил ходу, заметив, что Малфой собирался взлететь. — Стой, придурок, ты же
разобьёшься!

— Может, я этого и хочу… — тихо сказал Драко и оседлал метлу. Он был на самом дне пропасти.
Ему нечего терять.

Малфой оторвался от земли и сразу же исчез в сумрачном тумане. Забини выругался и вмиг
призвал свою метлу. Он полетел следом.

Мокрый снег хлестал по лицу, лишая возможности нормально видеть. Блейз оставил палочку в
раздевалке и не мог применить чары на глаза. Он злился как никогда. Набрал скорость, почувствовал,
что взлетел высоко, стало в разы холоднее. Среди тумана он заметил платиновую башку Драко.

— Малфой, блять! — заорал Забини. — Снижайся!

Но Драко только ускорился. Забини упал ему на хвост. Они вдвоём рассекли облака и оказались
выше снегопада. Там было солнечно. Тихо. Горел закат. Забини поёжился от лучей. Его приятно

329/699
передёрнуло. В отличие от Драко он был до ужаса теплолюбивым. Блейз повернул метлу и полетел к
другу. Луч ослепил. Он на секунду зажмурился. А когда открыл глаза, заметил только хвост метлы
Драко, которая улетела вертикально вниз.

Секунда. Забини дёрнул черенок и снова ворвался в зимнюю непогоду. В ушах свистел ветер. Руки
и тело обжигал холод. Он потерял Драко из виду. Ускорился. Земля должна была быть близко.
Неприятное чувство сковало горло. Лёгкие обожгло слишком частое дыхание.

Где Малфой?!

— Драко!!! — отчаянно заорал Блейз.

Но туман сгущался. Ни черта не видно. Забини надавил на рукоять, добавил скорости. Метла
завибрировала. Она на пределе возможностей. Впереди проявилось мутное чёрное пятно. Это он. И
тут же показалась земля. Какого чёрта Малфой делал?! Он же разобьётся!!!

Блейз подался вперёд, метла пошла трещинами от перенапряжения. Он обхватил Драко за спину и
у самой земли дёрнул рукоять в сторону. Удар. Хруст. Они на полной скорости кубарем покатились по
мокрой, заснеженной траве. Мётлы разломались в щепки. Удар пришёлся на левую ногу Драко,
которую с жутким треском вывернуло в неестественном зигзаге. Колено наружу, стопу внутрь. Крик
адской боли разорвал голосовые связки.

Забини подполз и со всего размаху врезал Малфою по лицу.

— Какого хуя ты делаешь?! — вопил Блейз.

— Сука! Нахера ты вмешался, Забини?! — Драко неистово орал, отталкивая чёртового ангела-
спасителя и хватаясь за ногу.

— Да что с тобой происходит?! — вены на шее Блейза устрашающе вздулись.

— Всё со мной в порядке! Отъебись!!!

— Ты больной?! Я тебе только что жизнь спас!

Драко расхохотался. Неестественно. Горестно.

— Знал бы ты, что происходит, ты бы придал мне ускорение…

— Ну так скажи мне, сука!!!

Драко не отпускал безумный смех. Он кричал от боли и хохотал. Забини встревоженно нахмурил
брови.

— Драко, — смягчился Блейз. — Я не знаю, что там произошло между тобой и Ноттом, но ты
можешь поговорить со мной.

— Да с хуя вы все так хотите «поговорить»?! — он попытался подняться, но боль сломанной ноги
пригвоздила его к земле. — Как же меня всё заебало!!! А-аа!!!

— Успокойся, баран! — Забини грубо встряхнул его за плечи. — Я могу помочь! Драко!

Малфой снова расхохотался и с отвращением произнёс:

— Если бы ты знал, что я сделал… какой я… ты бы ни за что…

330/699
 — Как же ты меня бесишь. Драко! Нет ничего, что могло бы заставить меня от тебя отвернуться.
Слышишь? Я столько дерьма в жизни пережил. И твоё переживу.

— Поверь…

— Что поверь? Я тебе сейчас как въебу! — Забини снова замахнулся кулаком. — За кого ты меня
принимаешь?

Блейз врезал ему по плечу. Драко поморщился. Удар отозвался болью в ноге.

— Если я дружу с тобой — это не просто так. Понял? — разрывался Блейз. — Придурок. Я не
знаю, что ты там натворил. Что у вас с Ноттом. Меня жутко бесит, что у вас появились эти чёртовы
секретики. Как будто меня вообще не существует. Но, сука, я принимаю тебя со всем твоим вагоном
демонов. Так что прикрути драматичность и поговори со мной!

Блейз тяжело дышал и угрожающе смотрел на Малфоя. Драко сжимал челюсти от боли и
ненависти. Его трясло. По лицу стекали капли агонии. Он задыхался. Парни буравили друг друга
взглядами, пока Малфой не прошипел сквозь зубы:

— Нахуя тебе это надо?

Блейз в изумлении поднял брови.

— Потому что мы друзья, баран! — он врезал кулаком по земле у лица Драко. Раздражение
трансформировалось в злость. Ему хотелось вытрясти всё дерьмо из белобрысой башки.

— Блейз… ты не понимаешь… — горечь пропитала голос.

— Да нет, сука! Как раз я понимаю всё лучше вас, идиотов!

Драко замер и в ужасе взглянул на друга. Боль в ноге отошла на второй план. Блейз взбесился. Он
больше не хотел играть в кошки-мышки.

— Сюрприз, — Забини ехидно улыбнулся и развёл руками.

Сердце упало. Перестало биться. Оно покрылось трещинами и раскололось.

— Теперь ты по-другому будешь со мной разговаривать? — язвил Драко. — Пиздец… — он не мог

скрывать эмоций. Боль и ужас исказили лицо. — Раз ты такой всевидящий… Почему не дал мне с
этим покончить? Неужели тебе не противно?

— Сука… какой же ты тупой, — Блейз иронично изогнул брови и добавил: — Ты только из-за
этого хотел переломать себе все кости?

— Пошёл нахуй! — Драко пнул друга здоровой ногой в грудь.

— А ну успокойся, блять! — Блейз вдавил Малфоя обратно в землю и улыбнулся. По-братски

тепло, но с каплей издёвки.

— Забини… — Драко задрал голову и схватился за лицо. — Это же полный пиздец.

— Ну… Бывало и похуже…

Драко с недоверием посмотрел на друга. Тот пожал плечами.

Неужели он всё понимал и… поддерживал?

331/699
 — Малфой, умоляю, возьми себя в руки, пока ты не натворил глупостей. Если тебе похер на себя,
подумай, сколько боли ты принесёшь тем, кому не всё равно.

Драко покачал головой.

— Пожалей меня! Я не хочу тащиться на твои похороны. У меня нет подходящего смокинга, детка.

Блейз усмехнулся. Драко показалось, что вокруг стало светлее. Как будто ктото развязал чёрную
повязку и убрал с глаз. Он снова смог дышать. Холодный вдох щекотал лёгкие, а выдох уносил тьму и
дарил облегчение. Сам страх оказался намного страшнее, чем разоблачение.

Забини схватил Малфоя за предплечье и поднял. Он помог Драко встать и закинул руку себе на
плечо.

— А теперь давай отведём тебя к богине лечебной магии. Уверен, нога ещё пригодится, когда
будешь бегать за Ноттом.

Малфой зарядил Забини кулаком в живот. Блейз согнулся, но тут же расхохотался. Драко понял,
что насмешек ему не избежать до конца жизни. Но он улыбнулся. Теперь фраза «до конца жизни»
имела смысл.

Забини сделал шаг, но Драко замер.

— В чём дело? — разозлился Забини.

— Блейз… — Драко повернулся и, прикрыв глаза, произнес: — Спасибо.

***

В больничном крыле было пусто. За окном темно. Всего пара студентов, которые лежали в
лазарете с осложнениями гриппа. Мадам Помфри, впустив Теодора, ушла в свой кабинет. Драко
положили в дальнем углу. Его койку оградили ширмами, опасаясь лишних глаз и репортёров.

Тео бесшумно шагал по каменному полу. Сердце от волнения вылетало из груди. Он потянул вниз
галстук, открывая себе доступ к кислороду. Ему одновременно хотелось увидеть Драко, но и сбежать.
Страх расплывался чёрными пятнами перед глазами. Он сейчас потеряет сознание.

Тео сидел с Гермионой в кабинете и читал вслух теорию механических заклинаний, коротая время
до ужина, как вдруг ворвался Блейз, весь мокрый, грязный, почти раздетый, и с нахальной ухмылкой
рассказал, что Драко сломал ногу. Из-за Теодора. А ещё он добавил, что всё знает и его бесит то, что
они устроили клуб маленьких хранителей тайн у него за спиной. Нотт не стал расспрашивать, что
подразумевало его «всё», сразу побежал в лазарет.
Гермиона, не скрывая ужаса, попыталась выяснить подробности, но Блейз заявил ей, что
неподобающе одет для бесед с дамами, и скрылся.

Тео подошёл к полупрозрачной тканевой ширме, глубоко вдохнул и сжал кулаки. Он обогнул
преграду и увидел Драко.

Малфой спал. Видимо, мадам Помфри дала ему дополнительную дозу снотворного, чтобы Драко
позволил себе наконец-то отдохнуть. Он казался таким спокойным и беззаботным. Уязвимым. Лицо
казалось исхудавшим. Впалые глаза говорили об истощении. Бледно-зелёное одеяло укрывало
половину его тела. Перебинтованная нога лежала на возвышении из подушек. Руки тоже были в
бинтах. На переплетённых на животе пальцах виднелись следы крови.

332/699
 Тео с застывшей тревогой на лице медленно опустился на стул у кровати. На белоснежной
деревянной тумбочке стояли стакан с водой, пузырёк с таблетками и записка, написанная почерком
Забини:

«Ты торчишь мне новую метлу».

Тео свёл брови и посмотрел на любимое лицо. Как же давно он не разглядывал его. Как же
странно было снова смотреть на спящего Малфоя. На секунду Теодор представил, что всего этого
кошмара между ними не происходило, Драко ни о чём не знал, а Тео был невидимым надзирателем с
отравляющим душу секретом.

Как же ему не хватало Малфоя…

Внутри под рёбрами зарождались непрошеные вибрации. У Тео не осталось сил сражаться с ними.

Потрескавшиеся губы Драко были приоткрыты. Тео представил себя воздухом, который тот
размеренно вдыхал, пропуская через всё тело, и выдыхал, чтобы сделать всё заново. Вибрации
разливались по грудной клетке, передавались рукам.

Чёртов трепет обжигал сердце. Тео чувствовал, словно раскалённое золото поливало его, как
сахарный сироп. Больно, но сладко. Как же ему хотелось прикоснуться. На секундочку ощутить то
самое электричество. Вода в стакане зашлась рябью, кровать стала заметно дрожать. Теодор
почувствовал, как вены на руках вспыхнули болью. Пальцы горели. Глаза затягивала белая пелена.

Тео должен был всё исправить. Он сделает маховик и вернётся в прошлое, чтобы не допустить их
ссоры. Он кивнул про себя. Тео правильно сделал, что обратился за помощью к нужному человеку.

Он склонился над Драко и почувствовал запах антисептика, лечебных трав и… Он услышал

знакомый аромат его тела. Мягкий, немного тяжёлый, мускусный запах. Перед глазами вспыхнули
розовые и пурпурные огни, которые отражались в потёртых зеркалах. Они бликовали в серых
радужных оболочках. Резкие движения… Грубые, требовательные… Пара секунд перед ужасающей
тьмой. Безупречное мгновение.

Прикоснуться. Всего один разок. Один.

Тео склонился, держась одной рукой за прикроватную тумбочку. Чёрная кудряшка упала на
платиновую прядь. Всё вокруг дрожало, почти гремело. Тео глубоко вдохнул и легко коснулся губами
подушки у самого лица Драко. Задержался на секунду и сразу же выровнялся.

***

Драко снилось море. Тёплые волны облизывали песок. Ноги погружались глубже. Боль в груди
растворялась.

Кто-то похлопал по спине.

— Потому что мы друзья, баран! — разлился низкий голос с итальянской интонацией.

Драко обернулся. Блейз хитро сверкнул чёрными глазами.

— Сюрприз.

Он раздавил в ладони чёртову баночку с кристаллом и бросил осколки под ноги Драко. Волна тут
же смыла их. На песке остался только чёрный камушек.

333/699
 Драко поднял глаза: дневное небо сменилось мраком ночи, миллионы звёзд наблюдали за ним.
Через весь небосвод пролетела яркая звезда. Драко глубоко вдохнул, пропуская облегчение и страх, и
выдохнул, избавляясь от гнева. Малфой больше не боялся своих эмоций. Он проживёт их. Справится.

Драко раскрыл глаза. За окном было темно. Тусклый свет лампы освещал скудный интерьер
больничной палаты. Драко привстал и с радостью заметил, что нога, хоть ещё болела, выглядела
нормальной. Огромные синяки виднелись изпод плотной повязки.

Драко осмотрелся. Замер. Под рёбрами кольнуло. И тут же стало постранному тепло. Он заметил
обожженный след пальцев на краю белоснежной тумбочки.

***

— Ну как он? — Гермиона подскочила с кресла, когда Тео зашёл в кабинет. Она вся извелась в
ожидании.

— С ним всё в порядке. Мадам Помфри вправила ногу, остались только синяки. Сказала, до вечера
уже сможет бегать. Но грозилась напоить его транквилизаторами, чтобы он больше не летал.

Гермиона облегчённо выдохнула. Ей безумно хотелось тоже посетить Драко в больничном крыле,
но это было бы по крайней мере странно. Никто ведь не знал об их «особой» связи.

Тео подошёл ближе. Гермиона заметила его покрасневшие глаза и обугленные пальцы.

— Тео… — она нежно провела по его щеке рукой.

Он прикрыл глаза и подался навстречу ладони Гермионы. Теодор всё ещё чувствовал вибрации
внутри, но с её прикосновением они утихали.

— Я так скучаю по нему… — едва слышно произнёс он. Лицо исказила боль. Только ей он мог
признаться в своих настоящих чувствах.

Гермиона привстала на носочки и притянула Тео к себе. Она обняла его за плечи и нежно
поцеловала в шею. Ресницы быстро заморгали, прогоняя слёзы. Ему и так сложно. Ни к чему
беспокоиться ещё и о ней.

— Всё наладится. Всё будет хорошо.

Тео отрицательно покачал головой.

— Я создам этот чёртов маховик и отмотаю время, лишь бы всё исправить, — злобно и твёрдо
заявил он.

— Тео, тебе не нужен маховик, — она заглянула ему в глаза и Тео заметил её сдавленные слёзы. —
Мы справимся. Ты ни в чём не виноват. Всё будет хорошо.

Теодор протяжно вздохнул и обнял Гермиону. Нотт прижался носом к её макушке и вдохнул
любимый аромат. Как он попал в этот кошмарный сон? Как он одновременно может чувствовать
столько боли и тепла? Как его до сих пор не разорвало пополам?

Старый радиоприёмник зашипел и раздалась лирическая мелодия. Песня заполнила всё

пространство и забралась в мысли ребят. Тео опустил руки на талию Гермионы и стал медленно
покачиваться в такт. Она поддалась, положила голову ему на грудь. Они танцевали посреди кабинета,
заставленного деталями часовых механизмов, старинными книгами и причудливыми артефактами.
Время замедлялось.

334/699
 Гермиона тихо плакала, сдавливая всхлипы. Тео всё чувствовал и прижимал её сильнее. Ему
хотелось защитить Гермиону, утешить. Но Тео самому не хватало сил. Чёрная дыра внутри
высасывала энергию, разливая в отместку боль.

Скрипнула дверь. Тео и Гермиона рефлекторно отпустили друг друга. Обернулись.

В проходе стоял Драко…

Он выглядел ужасно уставшим. Впалые щёки, истощённый мутный взгляд, кровавые бинты на
ладонях, под брюками виднелись контуры повязки на раненой ноге. У него тряслись руки. Он
закусывал губы и смотрел в пол.

— Я так больше не могу… — на выдохе сказал Драко и поднял взгляд.

Гермиона осветила его самой доброй и нежной улыбкой. В заплаканных глазах свернули новые
капельки. Она простит ему всё, Драко только нужно довериться.

Тео напрягся. Вцепился пальцами в спину Гермионы.

— Иди к нам… — она протянула ладонь Драко навстречу.

Лишь бы он доверился…

Драко вздохнул. Оттолкнулся от двери и, хромая, сделал шаг вперёд.

Противоречия тормозили. Но необъяснимая уверенность заглушала их. Драко был уверен, что ему
нужно подойти. Нужно.

Они нужны ему…

Он больше так не может…

Они нужны ему…

Гермиона и Тео возвращали Малфою желание жить. Они заставляли его забыть о тревогах. Он
больше не мог существовать в кромешной тьме. Драко не справлялся. И если подойти к ним сейчас —
самое ужасное решение в его жизни — то он хотя бы почувствует свет перед концом.

Драко ступал медленно, глядя в никуда. Ещё было не поздно остановиться.

Но ему так хотелось прикоснуться к ним. К её плечам, изгибу шеи, к его рукам, их кудрям…
Поцеловать её улыбку… и его чёртовы родинки на щеке.

Неожиданный страх заставил Драко замереть. А что, если они больше не хотят этого?

Но тут же Тео подал свою руку, и они с Гермионой притянули Драко к себе. И обняли. Крепко.
Прощая.

Гермиона обхватила Драко за спину, а Тео прижался спереди. Они сомкнули его в таких тесных
объятиях, что у Малфоя спёрло дух. Фортепианные аккорды пронизывали комнату ласковой
атмосферой. Трепетной.

Драко был напряжён. Руки прижаты к корпусу ровно. Кулаки стиснуты. Подбородок опущен. Он
был натянут, как струна. Но под теплом обнимающих его тел струна плавилась.

335/699
 Драко расслаблялся. Капитулировал.

Песня щекотала низкими нотами. Они стали двигаться в такт втроём. Словно качались на волнах.
Драко пронимало тепло и спокойствие…

Он сделал правильный выбор. Раньше у него никогда не было возможности решать. А теперь есть.
И Драко готов был понести ответственность.

Драко шумно вдохнул и растерянно произнёс:

— Мне нужно больше времени, чтобы привыкнуть к этому безумию.

Тео вздрогнул и крепче прижал Драко к себе.

— Я дам тебе всё время мира, — шепнул он.

— Мы дадим… — Гермиона сильнее обхватила спину.

Драко сдался. Он обмяк и протянул руки вперёд, обнимая Теодора в ответ. Он упёрся лбом в его
плечо и зажмурился.

Тео поймал мягкий взгляд Гермионы, они безмятежно улыбнулись друг другу. Гермиона плакала и
слушала, как сердцебиение Драко успокаивалось, как его дыхание замедлялось. Малфой обвивал
руками спину Тео, а тот прижимался щекой к его голове, закрыв глаза.

Драко наконец почувствовал облегчение. За столько дней он впервые ощутил тепло, ощутил
покалывание в пальцах, ощутил запахи, ощутил заботу. Драко ощущал Гермиону и Теодора, и ему
хотелось остановить время. Замереть вот так навсегда. Он им не скажет об этом. Не сейчас. Но…

Он чувствовал себя любимым.

Он чувствовал себя свободным.

Он чувствовал себя счастливым.

Наверное, впервые…

Они медленно кружились под плавные переливы мелодии в объятиях друг друга.

Им принадлежала вечность.

***

— Мне пора, — прервала Гермиона разговор и с трудом поднялась с колен парней. После
примирения они сидели втроём на диване, обнимались, болтали, смеялись. — Мне нужно успеть до
ужина занести в теплицу одолженные травы. Я оставлю вас.

Гермиона поправила юбку. Взглянула на парней и, прищурившись, добавила:

— Надеюсь, вы не поубиваете друг друга. Я очень расстроюсь.

— Постараюсь держать меч при себе, — хохотнул Тео.

Драко сделал вид, что не услышал. Он привстал, притянул Гермиону, вкусно поцеловал её и
сказал:

336/699
 — Обещаю дожить до вечера.

— А что будет вечером? — изобразила наивность Гермиона.

— Пустой кабинет. Вино. Танцы… — мечтательно протянул Теодор.

Гермиона закатила глаза и покачала головой, не сдерживая улыбку.

— Малфою нельзя пить, — она развернулась и пошла к выходу. Остановилась у двери и с

лукавством во взгляде добавила: — Танцы можем перенести. Увидимся после ужина.

Дверь захлопнулась. Парящий зачарованный огонёк качнулся от потока воздуха. Парни остались
сидеть на диване друг напротив друга. Драко забрался с ногами и откинулся на спинку, протяжно
выдыхая. Были ли это отвары мадам Помфи или влияние компании кудрявой парочки, но Драко
впервые за несколько недель сумел расслабиться. Он перекатил по бортику голову и посмотрел на
Теодора. Тот вжался в противоположный край дивана и отстранённо смотрел на свой рабочий стол,
словно не замечал Малфоя.

— Ты ещё долго планируешь избегать взгляда? — спросил Драко.

Тео улыбнулся, с силой отклеил глаза от стола.

— Ну мало ли ты мне снова врежешь… — он повёл бровью, и Драко увидел, что Теодор…
смущался. Это было так странно и совершенно не похоже на него. Это же Теодор Нотт — человек
«мне плевать на ваши личные границы».

Драко оглядел кабинет. Напротив дивана стоял высокий шкаф со стеклянными дверцами. Внутри
хранились сотни невиданных механизмов и деталей. Шкаф плавно перетекал в стол. Резное старинное
дерево, слегка затёртое временем, бликовало в тёплом свете. На столе был полный беспорядок: горы
мусора, деталей негодных часов, инструменты, масло, ворох бумаг, тряпки. Но ровно посредине
царила стерильная чистота. На небольшом квадрате резиновой подкладки, в ярком луче настольной
лампы лежал будущий маховик времени.

Справа стоял ещё один стол пониже. Он прилегал к арочному готическому окну в пол. Стол у
окна, видимо, предназначался для чтения. На нём лежали стопки книг, вырванные листы, записи на
пергаменте. Возле стола
расположились невысокое тёмное кресло и столик с латунным подносом. На нём валялись остатки
печенья, орешки, крошки и стояли две чашки с недопитым кофе. Посреди комнаты лежал ковёр,
лишившийся своей былой насыщенности.

Кабинет пах Теодором, горьким цитрусом, сигаретами и кофе. А ещё старым деревом, персиками и
печеньем. В целом складывалось впечатление уюта, которое невозможно было признать, ведь
чувствовать себя в захламленном помещении хорошо — довольно непривычно.

— Значит, это и есть твой кабинет… — притворно скривился Драко.

— Мгм… — промычал Тео и оглядел комнату, словно оказался в ней впервые. — Как тебе?

— Просто ужас, — фыркнул Драко, но, улыбнувшись, добавил: — Могу я приходить сюда?

Тео снова повернулся и недоверчиво посмотрел на собеседника:

— Драко Малфою нужно разрешение?

— Скорее согласие…

337/699
 Тео не смог сдержать улыбки и показался слишком воодушевлённым.

— Я буду рад твоей компании.

Повисла неловкая пауза. Тео снова отвёл взгляд. Драко оторвал голову от спинки дивана, устало
провёл рукой по лицу.

— Ты хочешь об… этом… поговорить? — едва слышно спросил Малфой.

Тео сглотнул.

— Я… я не знаю.

— Ладно, давай не будем усложнять. У нас же есть всё время мира.

— Да, пожалуйста… — с облегчением выдохнул Теодор и разжал пальцы. Он потянулся в карман

и достал пачку сигарет.

— Ты не против, если я?.. — Тео жестом показал на пачку.

— Только если поделишься.

— Я на тебя плохо влияю, — усмехнулся Тео и протянул сигареты Драко.

Малфой выхватил всю пачку, достал две сигареты, одну зажал губами, вторую дал Теодору. Он
призвал палочку и зажег её кончик небольшим огоньком. Только Тео потянулся за своей, как Драко
придвинулся, коснувшись ногой его бедра, и предложил огонь. Теодор растерянно прогнулся в спине.
Драко сделал то же самое. Придерживая пальцами сигарету, Малфой склонился над огнём, как и Тео.
Они синхронно вдохнули, угольки табака вспыхнули красным светом. Тео аккуратно посмотрел
исподлобья на бледное лицо напротив. Резкий свет от огня делал внешность зловещей. Неловкость и
волнение щекотали живот. Драко был так близко… Он смотрел на огонь, не выражал никаких эмоций.
Малфой был спокоен и сдержан. Он несколько раз втянул щёки, вдыхая дым и, бросив секундный
взгляд на Тео, снова откинулся на спинку дивана.

Драко медленно выдохнул дым, наблюдая как завитки поднимались вверх. Он почувствовал,
словно вместе с ним уходили проблемы. Они становились меньше, незначительнее и растворялись
под потолком.

Тео курил и успокаивался. Ему удалось полностью отключиться от внешнего мира. Он

сосредоточился на моменте здесь и сейчас. На тлеющем огоньке, на горьковатом дыме, на звуке
выдоха Драко и его едва ощутимом прикосновении ногой.

У Драко приятно закружилась голова, словно он выпил пару бокалов. Ему было хорошо. Он
посмотрел на Теодора, который, выгнув шею и приоткрыв рот, пускал колечки дыма вверх.

— Пиздец, как же это всё странно… — задумчиво сказал Драко.

Тео обернулся и моргнул, соглашаясь.

— Но, как сказал кто-то великий: «зато будет что вспомнить».

Драко улыбнулся правым краем губ в ответ.

— Тебе не кажется, что сейчас ни у кого нет пары по травологии? — спросил Тео.

338/699
 — Откуда мне знать об этом? Ты думаешь, я должен помнить такую хрень?

— А кто тут префект?

Драко фыркнул.

Теодор недовольно цокнул и, закусив сигарету, поднялся к столу. Он пошарился в ворохе бумаг и
нашёл расписание. Проведя пальцем по ячейкам он воскликнул:

— Точно! В теплицах сейчас никого нет… — он обернулся к Драко и, хитро сверкнув глазами,
добавил: — Как ты смотришь на то, чтобы проводить одну гриффиндорскую принцессу в оранжерею?
Негоже ходить затемно одной… Всякое может случиться.

Драко изогнул бровь и заговорщически улыбнулся. Он кивнул и поднялся с дивана.

***

— Грейнджер!

Гермиона испуганно обернулась, задела рукавом горшок и тот с треском разбился. Она
рефлекторно достала палочку и нацелила на незнакомца.

Драко медленно поднял руки вверх. Тео, стоявший за его спиной, усмехнулся.

— Что? Какого чёрта вы здесь делаете?

— Опусти палочку, — мягко сказал Драко и, скрывая улыбку, добавил: — я обещал одной даме,
что доживу до вечера.

Гермиона словно очнулась и хотела было опустить, но тут же коварно закусила губу и сделала
пару шагов навстречу.

— Ты плохо справляешься. Подкрадываться со спины к вооруженным ведьмам — так себе идея

для сохранения жизни.

Драко рассмеялся. Он повесил тёплую мантию на крюк и отряхнул ботинки от снега. Подошёл к
ней, совершенно не хромая (обезболивающее зелье сработало), и, аккуратно взявшись за кончик
палочки, опустил вниз.

— Пощади… — он склонил голову на бок.

Гермиона заглянула в его глаза и улыбнулась. Им было так легко вместе и весело, словно тёмного
прошлого не существовало.

— Всегда мечтал побывать здесь, когда никого не будет, — звонко заявил Теодор.

Он провёл по лианам рукой, обошёл огромный длинный стол, на котором стояли многочисленные
горшки, и пнул мешок с грунтом.

— Мечты сбываются… — не отрывая взгляда от Гермионы, сказал Драко.

— И всё же, что вы здесь делаете?

339/699
 Гермиона и Драко стояли в проходе между столом и ящиками у заметённого снегом окна. Лунный
свет обрисовывал контуры растений на подоконнике. Тео нырнул под стол и оказался рядом с
ребятами. На его волосах ещё держались снежинки. Он отряхнул паутину с плеча и сказал:

— Мы не смогли ждать.

Тео обвил рукой её талию. Гермиона вздрогнула. Она никогда не сможет привыкнуть к мурашкам,
которые порождали его прикосновения. Драко потянулся и нежно заложил каштановый локон за
ушко. Гермиона на секунду закрыла глаза, вслушиваясь в парное дыхание слизеринцев, но потом,
осознав их намерения, с ужасом распахнула.

— Вы что, с ума сошли?! Сюда же может кто-то прийти!

— Я наложил кольцевое заклинание. Если кто-то пересечёт черту, мы услышим вой и у нас будет
пара минут, чтобы убраться отсюда, — сказал Драко.

— Подготовились, значит… — злобно прищурилась Гермиона.

Драко подошёл вплотную и склонился над её ухом:

— Безопасность превыше всего, — сказал он и коснулся губами шеи.

— Но… м-м-м… — Гермиона запустила руку в его волосы и пробормотала чтото несвязное.
Собирая остатки здравого рассудка, она жалобно взглянула на Теодора. — У нас будут неприятности.

— Нет, Гермиона, — Тео провел языком по её нижней губе. — У нас будут только приятности…

Драко тихо расхохотался в шею. А Теодор, лишив Гермиону возможности возразить, накрыл её
губы тёплым поцелуем.

Они и правда не могли больше ждать. Никто из них не мог. Казалось, все ужасы остались позади.
Впереди только свет. Они слишком долго страдали. Они заслужили.

Их ладони скользили по ней, забирались под одежду. Тео прижал Гермиону к Драко, обнимая её со
спины. Они целовались, пока Теодор водил языком по её шее, убрав волосы в сторону и спустив
рубашку с плеч. Драко целовался так жадно и страстно, будто это был последний поцелуй в его
жизни. Прикосновения парней поджигали внутренний огонь Гермионы, заставляя её тело извиваться
между ними, отвечать на поцелуй, протяжно стонать от ощущений. Она думала, что никогда больше
не ощутит их связи. Происходящее казалось сном.

Тео скользнул рукой по её щеке и случайно коснулся руки Драко, которой он впивался в её лицо.
Драко убрал ладонь. Тео испуганно дёрнулся. Он боялся прикасаться к Драко. Выучил урок. Гермиона
оторвалась от поцелуя, заглянула в глаза Драко и, убедившись в чём-то, медленно облизала пальцы
Тео. Тот, не видя, но чувствуя, что происходит, гортанно зарычал. Она обхватила ладошкой его кисть
и, не разрывая зрительного контакта с Драко, втянула в рот два пальца, посасывая их. Тео жёстко
схватил её за задницу, прижался и толкнул бёдра Гермионы навстречу Драко.

Глаза Драко вспыхнули, возбуждение разливалось по жилам, собираясь внизу живота. Он гладил
её грудь и лицо, не отрывая взгляда от рта. Гермиона впилась ногтями в его рубашку. С каждым
скользящим движением пальцев во рту взгляд Драко затягивало похотью. Тео склонился над ухом
Гермионы и прошептал чтото, от чего её глаза округлились, а щёки вмиг вспыхнули смущением. Она
обернулась и с вопросительной опаской взглянула Тео в глаза.

— Не бойся… — промурлыкал заговорщик. — Ему понравится.

340/699
 Гермиона немного нахмурилась, словно спрашивала «Ты уверен?». Тео на секунду засомневался.
Что, если он напугал Гермиону своими фантазиями?

— Только если ты сама этого хочешь.

Она кивнула.

Тео обхватил Гермиону за талию, и они вместе медленно опустились перед Драко на колени.
Гермиона ощутила, что стоит на чём-то мягком и тёплом. Откуда посреди оранжереи появился ковёр?
Малфой тяжело дышал, не скрывая своего возбуждения.

Гермиона ещё раз растерянно посмотрела на Теодора. Он мягко улыбнулся в ответ и провёл
ладонью по её щеке. Волнение и смелость бурлили внизу живота, подстёгивая Гермиону действовать.
Она робко потянулась к брюкам Драко. Тот стрельнул вопросительным взглядом на Теодора. Тео
подмигнул. Когда Гермиона коснулась ремня, Драко протяжно выдохнул и закусил нижнюю губу. Он
протянул руку к её голове и ласково провёл по волосам.

Гермиона снова не могла справиться с ремнём, руки дрожали, не слушались. Тео аккуратно
придвинулся и стал ей помогать. Драко напрягся. Никогда ещё мужские пальцы не были так близко.
Тео расстёгивал ремень и старался не касаться его тела. Когда пряжка была раскрыта, Теодор
обхватил руками лицо Гермионы и вкусно поцеловал. Драко смотрел как они целовались, стоя перед
ним на коленях, гладил её волосы, пока их губы и языки соприкасались, и голова начинала кружиться
от возбуждения.

Потянув за пряжку, Гермиона вынула ремень из петель и, как нашептал ей на ухо Тео, затянула
вокруг своей шеи, а конец вложила в руку Драко. Его зрачки расширились. Дыхание остановилось.
Драко медленно сомкнул пальцы на ремне, закатил глаза от возбуждения и откинул голову. Он жадно
втянул носом воздух. Снова посмотрел на Теодора, благодарно моргнул и потянул на себя ремень,
слегка сдавливая её горло. Гермиона непроизвольно прогнулась в спине.

Подчиняясь, она подчиняла. Первой реакцией на предложение Теодора был страх, но, представив
себе картину, Гермиона почувствовала возбуждение и азарт. Она хотела этого.

Глядя, как Драко тянул её на себя, как Грейнджер поддавалась, прогибалась, Тео чуть не обезумел.
Парни оба не ожидали, что ей тоже может понравиться… такое. Но риск был оправдан.

Драко сходил с ума. Он считал происходящее верхом доверия. Грейнджер доверяла ему контроль
над собой. Руки холодели от предвкушения. В брюках становилось невыносимо тесно. Драко
непроизвольно порадовался
инициативности Теодора. Он усмехнулся про себя. Вот, значит, как выглядит фея, исполняющая
тайные желания?

— Давай мы расстегнём его штаны. Я тебе помогу, — ища одобрения, Тео посмотрел в серые
глаза.

Вожделение затуманило мысли Драко и он, поддаваясь истинному желанию, едва заметно кивнул.
Гермиона расстегнула пуговицу, Тео — молнию. Он потянул брюки вниз, старательно обходя бинты
на левой ноге, и спустил их до ботинок, а Гермиона нырнула рукой в ширинку. Она плавно провела
ладонью по твёрдому члену сквозь ткань белья. Драко сдавленно простонал. Тео аккуратно поддел
резинку трусов и, прежде чем Малфой успел сообразить, медленно, глядя на Гермиону обнажил
Драко. Гермиона на секунду замерла. Тео наслаждался её неприкрытой реакцией. Волнение
покалывало на кончиках пальцев. Она взглянула на Драко и неосознанно облизала губы. Тот
пошатнулся. Картина сводила его с ума: член был на уровне её головы, она стояла на коленях, он
сжимал ремень, который плотно обвивал её горло, а Тео с обожанием гладил её лицо.

341/699
 Ведомая двумя пристальными взглядами, Гермиона неуверенно потянулась рукой к паху.

Драко резко перехватил её руку. Переборов разрывающее желание, он сказал:

— Ты не обязана.

— Я хочу, — тихо ответила она и потянулась рукой увереннее.

Драко разжал пальцы. Нужно быть полным идиотом, чтобы сопротивляться в этот момент. Он
рвано выдохнул, когда она дотронулась рукой до члена. Гермиона растерянно застыла, не зная как
дальше действовать. Тео собрал её волосы и сжал в кулак. Он склонился к её ушку и беззвучно
шепнул:

— Оближи его.

Гермиона поёжилась, устраиваясь поудобнее. Она никогда не делала этого раньше. Предвкушение
электризовало воздух. Она взглянула на Драко и приоткрыла рот. Тео затаил дыхание. Гермиона легко
провела языком по головке и прикоснулась губами.

— Чёрт! — Драко закатил глаза и сильнее сжал ремень. Он отшатнулся и упёрся в стол позади.
Ему нужна была опора, ноги совсем не держали.

Гермиона сомкнула губы и стала медленно погружать член внутрь. Она почувствовала, как он
слегка дёрнулся. Вкус был непривычным, солоноватогорьким. Член Драко был горячим и твёрдым.
Обхватив основание, она стала размеренно двигаться вверх-вниз.

Ощущение погружения во влажный тёплый рот стекало свинцом в низ живота Драко.

Тео тем временем аккуратно расстегнул пуговицы на её рубашке и принялся ласкать грудь. Как же
он скучал по её телу. Он сжимал, гладил, пощипывал. Соски твердели, выдавая переполняющее
возбуждение.

Гермиона начала двигаться быстрее, скользить языком, не раскрывая рта. Член ритмично упирался
в нёбо и дыхание Драко учащалось. Его рёбра растягивались в такт её движениям. Он откидывал
голову назад и стонал, но сразу возвращал взгляд на неё. Ему нравилось смотреть. А ещё ему
нравилось, что… Теодор тоже смотрел.

Тео, не выдерживая ожидания, потянул Гермиону за волосы на себя. Член выскользнул изо рта и в
ту же секунду Теодор поцеловал её, не давая вдохнуть. Он ворвался в рот Гермионы языком, целовал
глубоко, чувствовал вкус Драко.

Малфой сходил с ума от того, как Тео жадно облизывал её губы. Но он не мог стоять в стороне.
Драко не привык ждать.

Малфой властно дёрнул за ремень. Чёрная кожа впилась в нежную шею. Гермиона резко
выдохнула, округлив глаза. Он потянул её на себя. Тео улыбнулся.

Гермионе было непривычно и странно, но ей очень нравилось то, как вели себя парни. Она снова
стала сосать член Драко. От неопытности её движения были неумелыми, Гермиона сбивалась с ритма,
хаотично подключала язык, не знала, с какой силой сжимать губы, забывала прятать зубы. Но Драко
было всё равно. Он так давно хотел её, что стоило только прикоснуться… Остальное они наработают
потом.

Тео сорвал с неё рубашку, расстегнул бельё. Он усыпал поцелуями спину, вызывая волны
мурашек. Снял ботинки, стянул свой гольф, прижался к ней сзади и принялся целовать шею. Он

342/699
проводил языком по её коже, по ремню и снова коже. Тео аккуратно спустил её юбку, не упуская
шанса погладить задницу.
Теодор толкнулся бёдрами, и Гермиона почувствовала, какой он твердый. Осознавая то, что её хотят
сразу два парня… два чертовски желанных парня, она простонала. Вибрация голоса передалась
Драко, и он едва не сошел с ума.

— Блять!

Он вынул член, взял её за подбородок и глубоко поцеловал.

Тео потянул Гермиону за плечи.

— Ложись на меня.

Он облокотился спиной о ящики, успев вовремя наколдовать пару подушек, и уложил Гермиону
себе на живот. Она откинула голову ему на плечо. Тео был тёплый, пах апельсинами, сигаретами и…
счастьем.

Драко опустился на пол, скинул с себя остатки одежды и аккуратно снял ботинки с Гермионы. Он
нежно погладил её бедра и стянул трусики. Драко взглянул на Тео и одним только взглядом о чём-то
попросил. Теодор хитро улыбнулся и медленно раздвинул её ноги перед ним. Взгляд Драко почернел.
Он закусил губу, наслаждаясь видом. Гермиона нервно вздрогнула. Неловкость щекотала солнечное
сплетение, но её тушило накатывающее желание. Она смущенно прикрыла глаза руками. Её милое
стеснение заводило Драко ещё больше. Он опёрся на локти, подполз ближе, закинул ноги Гермионы
себе на плечи и, склонив голову, провёл языком.

Грейнджер простонала, схватилась за руки Теодора, которые были на её груди, а тот впился в губы
гриффиндорки. Тео чувствовал, как её возбуждение отдавалось дрожью. Осознание того, что Драко
ласкал её внизу, разжигало желание ещё сильнее.

Малфой сжал пальцами бёдра и втянул ртом клитор. Гермиона вскрикнула. Он ритмично
посасывал его, набирая темп. Чувствуя, как ей хорошо, Драко скользнул ниже и вошел языком во
влагалище. Электрические разряды разносились по телу Гермионы, передаваясь парням.

Они усиливали возбуждение друг друга.

Драко двигал языком быстрее. Теряя контроль над телом, Гермиона больно укусила Тео за
нижнюю губу. Он зашипел и в отместку сильнее сжал её сосок. И тут же заметил, что это привело
Грейнджер в восторг. Гермиона выгнула спину, подаваясь навстречу его пальцам.

— М-м-м. Так вот что ты любишь… — промурлыкал Тео.

Драко, услышав голос, заинтересованно поднял взгляд.

— Поцелуешь её? — хрипло предложил Теодор.

Драко потянул за ремень, который извивался тёмной волной между её грудей, и стал медленно
подниматься. Он приблизился к их лицам, внутри заискрилась необычная радость, которая
совершенно была не к месту. Драко до конца не понимал, что с ним происходит, но сейчас он не мог
думать об этом. Просто чувствовал.

Он чувствовал запах Тео, когда прикасался к губам Гермионы, чувствовал её частое сердцебиение,
чувствовал его тяжелое дыхание у своей щеки, чувствовал её грудь под его пальцами. И ему
нравилось то, что он ощущал.

343/699
 Случайные соприкосновения возбуждали теперь не только Теодора.

Гермиону разрывал жар. Целуя Драко и ощущая, как Тео играл языком с её ухом, она подалась
бёдрами вперед и прижалась к члену. Твёрдому, до боли возбуждённому члену. Она хотела его.

Это развязное, мокрое прикосновение лишило Драко контроля. Он больше не мог сдерживаться.
Драко жестом призвал колбочку с мутной пурпурной жидкостью. Осушил её в секунду и отбросил.
Звук битого стекла заглушил звонкий стон Гермионы, когда Драко вошёл в неё.

Он упёрся руками в пол и стал двигаться довольно быстро, не давая Гермионе возможности
привыкнуть. Чувство наполненности отдавало спазмами в животе и ногах.

Тео чувствовал толчки и закусывал губы. Под рёбрами стало зловеще гудеть. Знакомое ощущение
неконтролируемой энергии усиливалось с каждым мокрым шлепком. Тео смотрел на Драко, ласкал
Гермиону и наслаждался переполняющим его удовольствием. Огромная доза сильнейшего
психотропного вещества кипела в его венах. Разум затуманивался. Драко трахал Гермиону у него на
груди. Тео смаковал каждую секунду, каждое их движение.

Драко трахал её. У него на груди…

Гермиона сдержанно стонала, и её сладкий голос разливался в теле Теодора. И в теле Драко. Его
лицо было так близко. Драко держал ритм и то запрокидывал голову, прикрывая глаза, то снова жадно
смотрел на Гермиону. Он пару раз на секунду задержался взглядом на Тео, делая очередной толчок, и
тот чуть не сошёл с ума от наслаждения. Вибрации в груди усиливались. Он погибал от внутреннего
пожара, ему хотелось поделиться. Тео ловко просунул руку между их телами и коснулся пальцами
чувствительного места. Гермиона вздрогнула, сжала внутренние мышцы. Этот импульс отдался
рыком из горла Драко.

Гермиона вцепилась в белоснежные волосы, которые в приглушенном свете теплицы отдавали

золотом. Ощущений становилось слишком много.
Прикосновения разрывали её на части. Всё тело напряглось. Она была близко.

Заметив, что Гермиона уже на пределе, Драко ускорился, а Тео стал увереннее ласкать пальцами
заветную точку. Гермиона хватала ртом воздух, как вдруг Драко опустил ладонь поверх руки Тео и
сильно сжал. Теодор дёрнулся от неожиданности. Она ощутила переплетение их пальцев и в эту же
секунду взорвалась сильнейшим оргазмом. Мышцы хаотично содрогались, Гермиона хваталась
руками за парней, не разбирая кто где, и падала в кромешную бездну чистейшего наслаждения.

Её тело обмякло и растеклось карамелью на Теодоре. Он облизнул свой сладкий десерт, нежно
хохотнул и погладил волосы. Драко склонился, упираясь на локти, и проложил дорожку поцелуев на
её ключицах. Гермиона прикрыла глаза и мягко улыбнулась.

Драко, оставаясь твёрдым, вышел из неё и аккуратно потянул ремень на себя. Повод затянул шею
и Гермионе пришлось подняться. Драко ласково придерживал её спину. Гермиона не сразу сообразила,
что происходит. Малфой не давал ей передышки. Он сел, упёрся спиной в стол и протянул ноги
вперед. Драко подхватил Гермиону за бёдра и, коварно изогнув бровь, усадил верхом. Медленно.
Растягивая удовольствие.

Освободившись, Тео стал снимать с себя штаны и понял, что ноги ужасно онемели. Он бы
почувствовал болезненное покалывание, но вид задницы Гермионы в напряженных руках Драко
перетянул на себя всё внимание.

Гермиона мгновенно пришла в чувство. Неизвестно откуда у неё появилось второе дыхание. Она
обхватила шею Драко, уперлась коленями в пол и стала плавно, но уверенно двигать бёдрами,

344/699
прогибаясь в пояснице. Гермиона перебросила волосы на одну сторону, чтобы лучше рассмотреть
реакцию удивления на лице Драко.

Малфой усмехнулся и прошептал ей в губы:

— Хорошо получается…

Гермиона самодовольно хмыкнула.

— У меня был талантливый учитель.

Драко шире улыбнулся и прикусил её губу. Он обвил спину руками и крепче прижал к себе,
насаживая на член до предела. Она сдавленно вскрикнула.

Избавившись от одежды, Тео сел рядом с ними. Он наблюдал. Пристально. Пытливо. Это был его
лучший научный проект. Безумно увлекательный.

Драко жадно целовал Гермиону в шею, двигал бёдрами ей навстречу.

А она смотрела в синие глаза… Жадно. Горячо. Её растрепанные кудри скользили по лицу Драко и
падали ей на глаза, губы распухли и блестели от поцелуев, янтарный взгляд потемнел. Она была
нежной, застенчивой, но в то же время горячей. Идеальной.

— Ты такая красивая… — с обожанием протянул Тео.

Гермиона смутилась и тут же вскрикнула. Драко резко всадил член слишком глубоко, подтверждая
слова друга.

Он так крепко сжимал её бёдра, что на предплечьях проступили вены. Драко направлял Гермиону,
помогал доставлять себе удовольствие, не подозревая, сколько кайфа это приносит ей самой. Она, не
сбавляя темпа, взялась за одно плечо Малфоя, а вторую руку протянула Теодору.

— Поцелуй меня, — прошептала она.

Тео мечтательно улыбнулся, закусил нижнюю губу и потянулся к ней. Драко машинально
отодвинулся, когда Теодор развернул её личико на себя и обвел языком контур её рта. Тео сжал
челюсть Гермионы и, изогнув спину, толкнулся внутрь, касаясь зубов. Вид их глубокого поцелуя
зарождал в Драко странные чувства. Ему захотелось приблизиться. Это все ещё казалось ему
странным. Но… Драко замедлил движение бёдрами, стал плавнее и мягче насаживать Гермиону и
провёл языком от её уха по скуле. Увлечённый процессом Тео, случайно коснулся его щеки. Драко,
нахмурившись, немного отстранился… но проделал тот же путь заново. Он намеренно коснулся
скулы Теодора и… едва ощутимо провёл носом вдоль родинок.

Тео сдавленно простонал — старался не звучать слишком взволнованным. Чтобы не спугнуть. Он

просунул руку между их телами, скользя ладонью по плавным линиям Гермионы и тыльной стороной
по изгибам мышц Драко.
Гермиона хотела немного отодвинуться, чтобы дать свободу движениям Теодора, но Драко сильнее
притягивал её за спину, зажимая мужскую руку. Драко задавал им медленный, плавный ритм. Все трое
двигались в унисон, словно он вёл их в танце. Тео нежно гладил волосы Гермионы, глубоко целовал и
второй рукой ласкал её внизу, едва касаясь пальцами основания члена Драко.

Драко склонился к уху Тео, спутанные кудри коснулись его лица:

— Хочешь её?

345/699
 Тео простонал, разорвал поцелуй и обернулся к Драко, едва не задев носом его губы.

— Безумно…

— Бери, — низко сказал тот, улыбнулся и протянул край ремня.

Тео обхватил пальцами ремень, и его глаза засветились предвкушением.

Драко взял Гермиону за талию и бережно уложил на спину. Только Тео приблизился, как Малфой
откинул его руку, и снова стал входить в неё, набирая темп. Драко жадно вбивался, глядя, как
Гермиона закусывала губы, чтобы скрыть стоны. Теодор нахмурился и нагло просунул руки под
корпусом Малфоя, чтобы оттолкнуть его.

Они отбирали Гермиону друг у друга, но и в то же время делились ею. Эта игра до ужаса
возбуждала всех троих.

Когда Тео чуть ли не нырнул головой между ними, Драко всё же отстранился. У Гермионы
появился шанс перевести дыхание. Тео расстегнул ремень и освободил шею, на которой остался
красный след. Он проложил дорожку из поцелуев от груди и живота к ногам, провёл языком по
внутренней стороне бедра и скользнул к влажным складочкам. Осознание того, что Драко только что
был в ней, отдавалось сладким спазмом внизу живота. Рёбра разрывали вибрации, чёрная магия
просачивалась в кровь. Тео жадно вылизывал её, заставляя девичье тело извиваться.

Возбуждение выливалось через край. Драко сходил с ума от того, как она стонала, как пластика её
тела менялась из-за уверенных движений языка Теодора. Он склонился и стал целовать шею
Гермионы, покрасневшую кожу от давления ремня. Драко дерзко прикусывал и посасывал, оставляя
болезненные отметины.

Гермиону переполняли чувства. Движения парней снова подталкивали её к краю. Тео ввёл два
пальца и надавил на нужную точку на передней стенке влагалища. Гермиона вскрикнула. Драко сжал
зубы на её плече. Теодор почувствовал, как она стиснула его пальцы, как была близка. Он резко
потянул её на себя, перевернул и поставил на колени. Она уперлась руками в пол. Тео глотнул зелье,
вцепился пальцами в её задницу и грубо вошел до самого конца.

— Драко! — вскрикнула Гермиона. — Полегче!

Драко, который даже не прикасался к ней в этот момент, усмехнулся Теодору.

— То есть… Ох… — неразборчиво промычала она.

Мысли спутались. Реальность ускользала. Движения были другими, не похожими на Теодора.

Слишком резкими, слишком глубокими.

Теодор жестко дёрнул её на себя и всадил член ещё раз.

— А-а-а! Тео, полегче… — Гермиона задыхалась, тело дрожало.

Он прижался к ней животом и изогнул шею назад так, что её лицо оказалось на уровне его глаз.
Гермиона максимально прогнулась в спине.

— Кто полегче? — угрожающе прошептал он и снова глубоко толкнулся.

— Тео… — её сладкая интонация с надрывом разлилась охлаждающим бальзамом в раскалённой

душе.

346/699
 — Кто? — вены чернели, разжигая адскую боль. Коварная улыбка украшала напряжённое лицо.

— Тео, — прохрипела Гермиона. Его руки были слишком горячими, а голос угрожающе низкий.
Ей нравилось, каким Теодор мог быть. Но это пугало. Оказывается, у них с Драко больше общего…
— Тео!

Теодор нежно чмокнул её в лоб, отпустил шею и выровнялся. Он возобновил приятные толчки,
стал мягче.

Драко встал на коленях перед Гермионой, она, словно под гипнозом, потянулась к нему и провела
языком по члену. Тео пристально наблюдал за реакцией Драко, когда она, ловко обхватив рукой
основание, принялась ритмично посасывать головку. Малфой резко втянул воздух сквозь зубы. Он
подался тазом вперёд и вошел в её рот на всю длину. Гермиона сладко промычала. Он поднял глаза на
Тео и хитро улыбнулся, мол, «ты посмотри, что она творит». Они явно недооценивали Грейнджер.

Тео простонал, закатив глаза. Он растворился в возбуждённом сером взгляде.

Пальцы обжигали нежную кожу на бёдрах. Тео задавал жёсткий ритм им троим. Он ускорялся. Ещё
быстрее.

Гермиона поморщилась от боли, но не могла остановить несущийся ураган.

Драко понял, что что-то не так.

— Тео, руки!

Нотт словно вынырнул из тёмного водоворота похоти, разжал почерневшие раскалённые пальцы.
На их месте остались красные ожоги.

— Чёрт, прости! Прости.

Но остановиться он не мог. Тео схватился за стол и ящики и ускорился ещё больше. На лбу
проступили капельки пота, волосы взмокли. Ощущения приятного давления стеночек Грейнджер
сводило с ума. Её стоны, её дрожь. Тео весь горел. Глаза затянула белая пелена. Он чувствовал
Гермиону и не отрывал взгляда от Драко.

Малфой придерживал её за плечи и голову, поддаваясь движениям Теодора. Гермиона отпустила

его и коснулась своей рукой клитора и через один толчок громко закричала от удовольствия с членом
Драко во рту.

Малфой откинул голову назад, схватился за её волосы. Вибрация голоса разорвала его нервные
окончания. Сильнейшее электричество прострелило их обоих. Драко глубоко толкнулся членом в
горло и беспощадный оргазм пронзил его тело.

Драко трясло. Губы приоткрылись и изо рта вырвался поток серебряного света. Он ветром
поднялся наверх и закружился над их головами, превращаясь в образ животного с огромной шипастой
головой. Вся кожа Драко излучала свет, словно пар поднимался от разгорячённого тела. Он раскрыл
глаза — они тоже светились серебром и распирающим удовольствием.

От вида извивающихся в оргазме тел, Теодор отпустил контроль и его тоже накрыла
разрушительная, но такая желанная волна. Комната затряслась, пол зашёлся трещинами, несколько
ближних горшков раскололись.

Тео упал на Гермиону, прижав её к полу. Член выскользнул из рта Грейнджер. Немного
отдышавшись, Теодор бережно перевернул расслабленное тело своей куколки и благодарно
поцеловал, ощущая вкус спермы Драко.
347/699
 Малфой лёг с другой стороны от Грейнджер и прижался носом к её плечу. Они втроём лежали в
проходе теплицы, между столом и ящиками, в окружении разбросанной одежды. Задыхающиеся,
уставшие, счастливые.

Драко провёл пальцем по животу Гермионы и на выдохе произнёс:

— Мы сгорим в Аду…

— Зато не замёрзнем, — все ещё тяжело дыша и чувствуя, как тлели его пальцы, ответил Теодор.

Гермиона из последних сил улыбнулась. Она протянула руки к лицам парней и коснулась их
ладонями.

Отдышавшись, Тео приподнялся на локте и, издевательски изогнув бровь, уставился на Драко.

— Чего?

— Это что, только что был… патронус? — едва сдерживая насмешку, спросил Тео.

— Тебе показалось, — буркнул Драко.

Гермиона хохотнула.

— М-м-м… Кому-то было очень хорошо, — Тео заговорщически провёл рукой по красному следу
на шее Гермионы.

— Иди к чёрту, — Драко закатил глаза и отвернулся. Он вздохнул и добавил: — Но да… это было
охуенно.

Все трое переплели руки и ноги в нежных объятиях. Гермиона наслаждалась расслаблением и
тяжестью их тел.

— Нам нужно убираться отсюда, пока кто-нибудь не пришёл, — вернул в реальность Драко.

Гермиона кивнула и попыталась оттолкнуться, чтобы встать, но Тео крепче обвил её длиннющими
руками и прижал к себе.

— Пожалуйста, ещё пять минут, — взмолился он.

Гермиона по-доброму взглянула на Драко, и он опустился, положив её голову себе на грудь. Она
посмотрела на него. Истощенное лицо выглядело расслабленным и довольным.

— Привет, — мягко сказал он.

Гермиона улыбнулась, прикрыла глаза влажными ресницами.

— Здравствуй...

Тео приподнялся и упёрся подбородком в плечо Гермионы. Драко перевёл на него взгляд.

— С возвращением, — прошептал Теодор и заметил, как вокруг глаз Драко собрались тоненькие
веточки морщинок.

— Вам не кажется, что всё происходит слишком быстро? — задумчиво и немного с опаской
спросила Гермиона.

348/699
 — А я говорил тебе, Малфой, что ты скорострел, — прыснул Тео.

Драко треснул Теодора по плечу.

— Я об отношениях, Тео, — нахмурилась Гермиона.

Он задумался. Взглянул на Драко, потом снова опустил глаза и медленно заключил:

— Хммм. Как по мне, всё происходит слишком медленно…

— Из-за твоей скорости мы чуть не разбились, — иронизировал Драко.

Они погрузились в тишину, думая каждый о своём. Пять минут давно прошли, но никто не
осмеливался нарушить идиллию. Они гладили друг друга, обнимались, наслаждались запахами и
спокойствием.

Драко лежал и не мог поверить, что ещё пару часов назад он был готов покончить с этим миром и
не знал, чем обернётся его вечер. Как он вообще мог допустить мысль о том, чтобы забыть её… их?
Только рядом с ними Драко чувствовал себя живым. Они были его миром.

— У тебя девять родинок на левой щеке… — сосчитала Гермиона.

Тео усмехнулся.

Гермиона нежно вела пальцами по родинкам от его лица, по плечу, плавно перемещаясь к
предплечью. Тео было немного щекотно, и кожа покрылась мурашками.

— Этого не может быть! — воскликнула Гермиона. Она привстала на колени и живо поднесла своё
предплечье к его руке. — Смотри! У нас одинаковые родинки!

Но Тео смотрел на обнажённую грудь, которая по счастливой случайности оказалась у его лица.

— Тео! — Гермиона дёрнула его за подбородок, он коварно усмехнулся и нехотя перевёл взгляд.

Тео прищурился. Сфокусировался. И правда. Крохотные, едва заметные на фоне веснушек,

родинки Гермионы повторяли рисунок крупных родинок Теодора.

— С ума сойти… Это ли не судьба? — расплылся в кошачьей улыбке Тео. Обнял Гермиону и
добавил: — Это значит, что мы всегда были связаны. Даже когда не знали об этом…

Тео подмигнул и призвал палочку. Он прикоснулся к своему и её предплечью, и на коже

проступили тёмные штрихи, которые соединили родинки в схематические созвездия. Плавный зигзаг
собрал рисунок в виде буквы «W».

— Это же Кассиопея… — заворожённо сказала Гермиона, поглаживая созвездие на руке, и

взглянула на Драко.

Малфой неосознанно провёл по своему левому изуродованному предплечью.

Там не было родинок. Только рваный мерзкий шрам, напоминающий о прошлом. Едкая горечь
сожаления стала комом в горле. Драко попытался отвернуться.

Тео схватил его за руку. Нежно, но требовательно развернул шрамом вверх и, уверенно глядя в
серые глаза, коснулся палочкой. На изувеченной коже медленно проступил точно такой же рисунок.

— Не только совпадения определяют нашу судьбу… — прошептал Тео и крепче сжал руку друга.

349/699
 Утопая в успокаивающей синеве, Драко почувствовал себя по-настоящему нужным.

— Но и собственный выбор… — закончил Малфой.

Всю жизнь за него кто-то решал, теперь он сам будет принимать решения.

Драко пробрала дрожь. Он почувствовал, как привычная чёрная пустота внутри заполнялась
серебряным светом. Драко провёл пальцем по созвездию Кассиопеи, и оно вспыхнуло. Засияло сразу
у троих. Звёздочки на руках переливались оттенками серебра. Красивая, завораживающая магия.

Драко, Гермиона и Тео стали одной вселенной. Бесконечностью, которую связало созвездие
Кассиопеи.

Тео улыбнулся и, коварно взглянув на ребят, спросил:

— Встретимся после ужина в кабинете?

Примечание к части
Новый авторский прикол — плакать в процессе написания. Три сцены прорабатывала со слезами на
глазах.

⚡️Мууузыка:

"Weight of love" The black keys — настроение всей главы

"Mount Everest" Labrinth— Похуй. Мне никто не нужен

"Blood//water" grandson — полёты
"Best friends" grandson — крик души Блейза
"My body is a cage" Arcade Fire — Драко

"Peace of mind" Jacob Banks — та самая песня из радиоприёмника. А ещё она про Драко. И о ней я
писала в группе, помните? Сцена родилась именно после того, как я послушала её.

"Dirty mind" Boy Epic — оранжерея

И Two Feet вот тут с 5-ой минуты тоже отлично подходит https://youtu.be/4YjlvuYc9FI?t=296

"Forever" Labrinth — атмосфера

⚡️И гвоздь нашей программы, мелодия от которой у меня КАЖДЫЙ раз мурашки Odesza A Moment
Apart (Acoustic version) https://youtu.be/eQEMJPE6cfI — эпизод с родинками. В момент, когда вступает
хор, я прямо вижу, как зажигается серебряный свет созвездий

Мудборд – https://pin.it/oCDz6GH.
Арт – https://pin.it/44Aj00i

В https://vk.com/public200605858 группе я рассказала ещё об одном человеке, который

поспособствовал написанию "Громоотвода" – о вдохновителе сцены в оранжерее

Меня переполняет любовь. А вы как поживаете?)

350/699
 Глава 20

Февраль 1999 год

— Ещё кофе? — Тео поднял серебряный кофейник, внутри послышался всплеск.

— Для меня на сегодня хватит, — отмахнулась Гермиона. — Я же потом не усну.

— Может, я этого и добиваюсь, — он плюхнулся рядом с ней на диван и игриво ущипнул за

подбородок.

Гермиона шлёпнула нахала по руке. Тео поймал её запястье, крепко сжал, угрожающе поднёс к
своему лицу, оскалил зубы и… безобидно лизнул. Звонкий смех наполнил тесный кабинет. Они
сидели здесь вдвоём уже больше часа. Ребята делали уроки (хотели успеть впрок, ведь завтра
планировалось празднование дня рождения Тео) и ждали, когда Драко вернётся с тренировки по
квиддичу. Из-за недавних событий он потерял форму и хотел наверстать упущенное до предстоящей
игры в марте.

Последняя неделя была насквозь пропитана кофеином и ободряющими зельями. Драко, Гермиона
и Тео не могли насытиться друг другом. Они каждую минуту посвящали взаимному изучению тел.
Таких прекрасных, вкусных тел… А так как уединиться получалось только ночью, они практически
не спали все эти дни.

Гермиона не понимала, что происходит. Откуда в ней появился

бесперебойный источник энергии? Ей не хотелось спать, есть, учиться… она всё время хотела их.
Теодора и Драко. Вкус новизны, острые ощущения, нарушение запрета и секретность бодрили
похлеще самого мощного энергетического зелья. Хотя и они тоже были не лишними. Ночь стала
любимым временем суток. Она заботливо укрывала троих в жарких объятиях, растягивала минуты в
бесконечно текущие часы и пристально наблюдала опьяневшими от похоти чёрными глазами.
Гермионе нравилось, какой она становилась рядом с парнями. Смелая, раскованная, инициативная.
Они открывали её новые грани, реализовывали тайные желания, воплощали фантазии. Они
принимали её, и смущение отступало.

351/699
 Пару раз ребята встречались посреди дня.

В четверг Тео и Драко как бы случайно наткнулись на Грейнджер в коридоре и утащили её за

собой в туалет. А в пятницу Гермиона, бросив многозначительный взгляд на слизеринский стол,
раньше ушла с обеда: у них появились лишних двадцать минут до начала нового урока и
«божественная», как выразился Малфой, каморка для мётел.

Они прятались, веселились и дурачились. И много занимались сексом. Очень много.

Драко оправлялся после тяжёлого периода. Взгляд снова стал живым, лицо выглядело свежо,
несмотря на отсутствие сна. На щеках даже появлялся румянец. Особенно в самые разгорячённые
моменты. Малфой стал игнорировать всех девушек, которые оказывали ему знаки внимания. Больше
всех страдала Пэнси. Она совершенно не понимала, что с ним происходило. То он пил как не в себя и
постоянно зажимал её, то не подпускал на шаг и жестоко огрызался, а теперь просто перестал
замечать. Стал задумчивым и непривычно довольным. Паркинсон нервно искала причину в себе.
Стала отказываться от ужинов, чтобы усовершенствовать фигуру, заказала несколько новых юбок
покороче, сменила прическу.

Но Драко было плевать. Он не замечал её. А ещё постоянно таскался к Теодору в этот чёртов
кабинет, в который Паркинсон, конечно же, не приглашали. И эта проклятая зубрила Грейнджер, с
которой, если верить слухам, встречался Нотт. Что только он в ней нашёл? Серая мышь, которая не
красилась, не разбиралась в моде и совершенно не умела укладывать свои отвратительные волосы.
Одна мысль о том, что с грязнокровкой Драко, хоть и не по своей воле, но виделся чаще, чем с ней,
заставляла Пэнси нервно перебирать в голове заклинания мести.

В день, когда Малфой неожиданно сел за одну парту с Грейнджер, Паркинсон окончательно
запуталась и впала в отчаяние. Она умоляла Теодора рассказать, что происходит, но тот как всегда
отшучивался, чем невероятно раздражал несчастную Пэнси.

А было всё так: Драко тоном военачальника уговорил Гермиону сесть с ним на истории магии. Он
не мог спокойно смотреть, как Нотт всю неделю распускал свои грязные лапы под партой и ему всё
сходило с рук. Во вселенной должна была восторжествовать справедливость.

Они заняли заднюю парту, и Гермиона впервые предпочла уроку кое-что поинтереснее. Драко
всего лишь незаметно прикасался к её ноге своей ногой, случайно гладил пером её бедро, проводил
мизинцем по руке — она замирала и забывала как дышать. Стоило ему прикоснуться. Драко искренне
веселился над её реакциями. Ему нравилось, как Грейнджер смущалась, как ёрзала на стуле от
возбуждения.

Но когда Гермиона взяла инициативу в свои руки, то уже Малфою понадобился справочник по
равномерному дыханию. Она придвинулась к нему поближе, вплотную прижалась бедром. Не
отрывая чинного взгляда от доски, Гермиона положила ладонь на его ногу. Чёрная ткань брюк
покорно смялась под давлением руки. Она стала плавно подниматься в сторону таза. Дюйм за
дюймом, сильнее сжимая пальцы. Драко старался не выражать эмоций, но его широко раздутые
ноздри выдавали накатывающее возбуждение. Студенты записывали конспект, погибая от скуки, и не
подозревали, что на задней парте разворачивается огненное представление. Когда Гермиона добралась
до паха, Драко обхватил её руку и остановил всего в дюйме от пульсирующей плоти. Он прокашлялся
и, обернувшись на неё, прошипел:

— Грейнджер, ты что, с ума сошла? Я же не смогу сдержаться…

Гермиона игриво закусила губу и дёрнула рукой, намереваясь продолжить свои забавы. Но Драко
крепче сжал её запястье, ближе склонился к уху и едва уловимо прошептал:

— Я же трахну тебя прямо здесь. На столе. На глазах у всего класса. Ты этого хочешь?
352/699
 Искусительница протяжно выдохнула. В сознании нарисовалась дикая картинка. Её щёки, конечно
же, вспыхнули. Но вкрадчивый шёпот только подливал масло в огонь.

Гермиона не ослабила хватку. Она невинно взглянула на него из-под ресниц.

Они ходили по лезвию. Если бы в этот момент кто-то обернулся, объяснить, почему они держатся
за руки под партой и смотрят друг другу в глаза на расстоянии выдоха, было бы крайне сложно.

— Я не шучу, Грейнджер. Мне терять нечего. Это тебе придётся объяснять общественности, что
их «золотая девочка» себе позволяет.

В ужасе округлив глаза, Гермиона убрала руку. Вдруг он и правда не шутит…

Её очень беспокоил вопрос статуса их отношений и то, как на это отреагируют близкие. Да что там
близкие, об этом точно узнает вся магическая Англия. Гермиона Грейнджер, примерная ученица,
отважная гриффиндорка, ветеран войны завела роман не с одним, а сразу с двумя слизеринцами!
Среди которых сам Драко Малфой.

— Просто признай, принцесса, ты испытываешь слабость к трио, — сказал пару дней назад Тео.

— В каком смысле? — не поняла Грейнджер.

— Ну, сначала Уизли и Поттер, а теперь мы… — он насмешливо склонил голову на бок.

Они лежали нагие на полу в кабинете Теодора в окружении покрывал и подушек. Разгорячённые
тела были влажными и немного липкими.

— Тео! — Гермиона стукнула его по плечу. — Мы же с мальчиками просто друзья!

— Ну, кхм, Уизли свой шанс не упустил.

— Просто Поттер идиот… — добавил Малфой. Драко прижимался всем телом к спине Гермионы
и медленно вырисовывал завитки на её плечах, игнорируя саднящую боль стёртых об ковёр коленей.

— Фу! Прекратите! Нет здесь никакой закономерности! Это просто совпадение. Они же мне как
братья. А у нас с вами… совершенно другая ситуация.

— Да мы и посимпатичнее будем, — самодовольно хмыкнул Тео и притянул Гермиону к себе.

Тонкая кудряшка прилипла к вспотевшему лбу.

— И другие… м-м-м… таланты тоже посильнее, — протянул Драко и подмигнул Теодору.

— Откуда такая уверенность? — фыркнула Гермиона.

— Ты же не собираешься с этим спорить? — ласково промурлыкал Тео и провёл большим

пальцем по её нижней губе.

Гермиона почувствовала руки Драко на бёдрах. Он прижался сильнее, демонстрируя «талант».

Грейнджер закатила глаза и с довольной улыбкой отрицательно помотала головой.

— Хорошая девочка…

Они договорились, что пока для общественности в отношениях состоят только Тео и Гермиона.
Драко просто лучший друг, который не может жить без компаньона. Конечно, Малфоя такой расклад

353/699
жутко бесил. Он был не из тех, кому нужно держаться за ручки или мурлыкать в коридорах. Но ему
хотелось схватить Грейнджер за задницу в Большом зале, не оглядываясь на то, что об этом подумают
остальные. Приходилось себя контролировать. Зато Тео не сдерживался и зажимал Гермиону при
каждом удобном случае. Особенно ему нравилось закидывать по-хозяйски руку ей на плечо и с
избыточно дерзким выражением провожать к гриффиндорскому столу. Всех недовольных он
дружелюбно приветствовал гордо поднятым средним пальцем.

Гермиону прельщало то, что мальчики хотели прилюдно проявлять «ухаживания». Особенно её
удивляло, что Драко был не против и даже хотел заявить об отношениях с… грязнокровкой. Мало
того, об отношениях, в которых он делил её с другим.

Но Гермиона переживала. А точно ли это были отношения? Они ведь ничего друг другу не
обещали. Всё как-то текло само собой без слов. Гермиона не понимала, насколько намерения
слизеринцев были серьезными и куда это всё в итоге приведёт. Что она вообще знала об отношениях
втроём? Есть ли у такого союза будущее?

Гермиона была не готова к тому, чтобы об их связи узнали все вокруг, поэтому они договорились
попридержать дивный секрет. Но то, что Драко так спокойно постоянно находился в компании
Грейнджер, уже порождало немало слухов. Сплетни стали просачиваться в прессу.

— Ты поговорила с Поттером и Уизлеттой? — поинтересовался Тео. Он всё же налил себе кофе и

теперь сидел с ногами на диване, потягивая дымящийся напиток.

— Да… — тяжело вздохнула Гермиона. — Я поговорила с Джинни. Но ещё не успела с Гарри.

— Ты бы поторопилась… — Тео кивнул в сторону скомканного «Ежедневного пророка», на

страницах которого красовалась их фотография втроём. В статье ничего толком не объяснялось —
пустые домыслы о дружбе или романе Малфоя и Грейнджер. О Теодоре ни слова. — Скоро за тебя всё
расскажут репортёры.

Гермиона нахмурилась.

— Особенно, если ты не перестанешь домогаться до Драко на уроках… — Тео спрятал улыбку.

Гермиона удивлённо посмотрела на него. — Да, он рассказал мне, что история магии теперь у тебя не
в почёте.

— Он сам напросился…

Тео хохотнул в чашку.

— Ну так как прошёл разговор с Уизли?

Всё было лучше, чем Гермиона себе представляла.

После того, как она не ночевала в гриффиндорском общежитии несколько дней подряд, Джинни
потребовала от неё объяснений. Гермионе некуда было отступать. Лучше она лично расскажет, чем
Джинни их случайно застукает или, ещё хуже, прочитает в газете.

— Я просто должна знать правду, чтобы суметь прикрыть тебя, Гермиона. Я уже не могу
придумать, что врать девочкам и как объяснить Гарри твоё отсутствие вечером в гостиной.

— Да, хорошо…

— Ты выглядишь слишком таинственной… — тревожилась Джинни, но Гермиона только теребила

край одеяла и не могла подобрать слов. — Давай по порядку. Ты встречаешься с Ноттом.

354/699
 Гермиона вздохнула. Сейчас или никогда.

— Да. Но есть ещё кое-что.

— Вы с ним спите.

— Джинни… — шея зашлась пятнами стыда.

— Я что, не права?

— Права… Но и это ещё не всё.

В комнате стало слишком душно. Гермиона подумала, что камин в спальне был абсолютно
лишним.

— О боже… Ты что, беременна?

— Да нет же! Всё не так радикально. Хотя с какой стороны посмотреть… — она глубоко вдохнула,
оттягивая время. — Есть не только Тео.

Джинни замерла.

— Но ещё и… — у Гермионы пересохло в горле. Говорить стало невозможно.

— Неужели?.. — Джинни догадывалась.

— Драко.

Джинни прикрыла рот рукой. Её брови чуть не взлетели до потолка.

— Ты про Малфоя сейчас говоришь?! — осторожно, по слогам переспросила подруга.

— А ты знаешь ещё одного Драко?

— Господи, Гермиона… То есть, тот его припадочный поцелуй в снегу был не случайным? Как же
тебя угораздило? Твою мать! — воскликнула Джинни.

Гермиона не понимала, злилась ли подруга или это был шок. Она судорожно перебирала узоры на
одеяле. Солнышко, звёзды, олень, луна, цветочек… плотные переплетения нитей щекотали пальцы.
Солнышко, звёзды, олень, луна, цветочек…

— А они об этом знают?

Гермиона подняла глаза и растерянно заморгала.

— О чём?

— Ну, о том, что ты с ними обоими… — кажется, Джинни Уизли впервые не могла подобрать
слов. — А что ты с ними делаешь? Это у тебя серьёзно, или?.. Ты с Драко тоже?..

— О, ужас! — Гермиона закрыла лицо руками. — Ты не так поняла.

— Фух… — Джинни облегчённо улыбнулась. Наверняка она переборщила с фантазией.

Гермиона опустила руки и дрожащим голосом пояснила:

355/699
 — Джинни, мы вместе… втроём. Я, Тео и Драко. Мы… встречаемся… и… — Гермиона еле
выдавила из себя, — и спим… втроём.

Джинни округлила глаза, губы бесшумно произнесли: «Что!?» Она застыла. Веснушки стали
контрастнее на бледной коже. Глаза бегали по лицу подруги в поисках намёка на шутку.

Пауза затянулась. Гермиона нервно заёрзала.

— Да… Вот такая вот ситуация… — нелепо заключила Гермиона.

— Я ничего не понимаю. Как такое возможно?

Гермиона не знала, как ответить на этот вопрос.

— Когда это началось?

Гермиона шумно выдохнула и запустила руку в волосы. Задумалась.

— Я думаю, всё началось тогда, когда мы оказались в одной команде на задании от Хёрста. Мне
кажется, уже тогда я чувствовала что-то к ним. К обоим. Но, сама понимаешь, я подумала, что это
полный бред. Ты помнишь, я тебе рассказывала про поцелуи с Тео и с Драко?

— Да, — фыркнула Уизли и лоб разрезала гневная морщинка. — Один козёл разбил тебе сердце, а
второй бросил в снегу.

— Точно… — усмехнулась Гермиона.

— Вообще ничего смешного.

Грейнджер стыдливо поджала губы.

— Когда я поехала к Тео в Лондон… Там оказался Драко. И мы сблизились, — заметив, что
Джинни поглубже вдохнула, чтобы возразить, Гермиона затараторила: — он совсем другой, Джинни.
Мы его не знали. Он заботливый, остроумный, очень преданный.

— Кто преданный, Малфой? Тот, который перетрахал половину Хогвартса?

Сомнения приняли облик лучшей подруги. А ведь и правда, с чего Гермиона взяла, что
Малфой ей… им предан. — Ну, он в дружбе преданный…

— А вы с ним друзья?

В глазах начало печь. Губы дрожали.

— Ты не обижайся, — голос Джинни был твёрд, морщинка углубилась, — но такое ощущение, что
тебе просто хочется верить в то, что ты исправила хулигана… ну или хулиганов.

Гермиона сморгнула слёзы и взяла оборонительную ноту.

— Возможно, это ошибка. Но это моя ошибка. И мне потом с ней разбираться.

— Ну как сказать… Это же я потом высушиваю твои слёзы.

— Ну если для тебя это такая ноша… — Гермиона оттолкнулась, чтобы встать с кровати, но
подруга поймала её за руку.
356/699
 — Так, стоп, — отрезала Джинни. — Успокоились. Обе, — Гермионе показалось, что только что
прозвучала миссис Уизли. — Никакая это не ноша. Я буду сушить, пить и плавать в твоих слезах,
даже если ты будешь плакать о… Малфое. Я сказала глупость. Прости… — Джинни ласково сжала
ладонь подруги. — Я просто не хочу, чтобы ты страдала.

Гермиона просияла.

— Я не страдаю, Джинни! По крайней мере, сейчас. Мне очень хорошо. Правда. Тео и Драко —
они замечательные.

Джинни улыбнулась, прикрыла глаза и сжала пальцы на переносице.

— Я не могу поверить, что ты говоришь о Нотте и Малфое… — она покачала головой, но потом
снова взглянула на Гермиону и эмоция стала совсем мягкой. — Ладно. Продолжай. Как у вас это
вообще закрутилось?

— После Лондона мы поехали в Хогвартс…

— Ага, «поработать» над научным проектом Нотта. Занимательная наука.

Гермиона стыдливо улыбнулась.

— Тогда ничего не было. Но… потом мы поцеловались на мосту перед вечеринкой в честь
окончания каникул. Поцеловались втроём.

— Кхм, а что Нотт и Малфой тоже? Между собой?..

— Ну… тут всё немного странно и намного сложнее. Тогда да, мы целовались все вместе.

— Не представляю, как это физически возможно.

Джинни задумалась.

— А потом Драко сбежал.

— Классика, — цокнула Джинни.

Гермиона нахмурилась. Но сладкие воспоминания вперемешку со стыдом заставили её лицо снова

просиять.

— И в этот же вечер всё случилось впервые.

— Погоди, это после того, как ты позвала Нотта на танец?

— Ага…

Щёки Гермионы раскраснелись вкрай. Джинни овладело коварство. Она придвинулась и, поиграв
бровями, спросила:

— И… как тебе?

— Честно?

— Да, постарайся.

— Охуенно… — на выдохе протянула Гермиона.

357/699
 — Оу! Гермиона Грейнджер! Что за слова!

Девочки расхохотались. Как же хорошо было снова веселиться. Напряжение таяло остатками слёз.

— Это правда просто потрясающе. Представь самый лучший секс в своей жизни…

Джинни прикрыла глаза и довольно ухмыльнулась.

— И умножь его на два.

— Звучит заманчиво. Подробности расскажешь?

— Мне придётся написать об этом целую книгу.

— Я бы с удовольствием её почитала! — веселилась Джинни. — Нет, ну правда, а как вы не

запутываетесь? Как каждый понимает что делать? И что куда совать?

— Джинни! — Гермиона закрыла лицо руками. — Ну… это как-то органично получается. К тому
же, парни оказались очень… ловкими.

— Хм… Так я не поняла, они между собой тоже?

— Пока нет…

— Пока?

— Кхм… Между ними есть притяжение и чувства. Но после того, как Тео осмелился поцеловать
Драко…

— Ого…

— Тот врезал ему и жестко послал. Помнишь, я говорила, что у Тео был тяжелый период?

— Это когда он блевал в библиотеке?

— Да… Тогда Драко с нами не разговаривал и не общался. И чёрт знает что творил… Но потом всё
наладилось. Правда, Тео больше не прикасается к Драко.

Джинни покачала головой, мол, «неудивительно».

— Но иногда… — Гермиона понизила голос. Джинни склонилась, чтобы расслышать. — Во время

наших… ну, ты поняла… они случайно(или нет) касаются друг друга, и я вижу, как их это заводит.

— А тебя?

— И меня… — Гермиона закусила губу. — Ужасно…

— С ума сойти… — Джинни откинулась на кровать и задумчиво пролепетала: — Мир больше не

будет прежним. Гермиона Грейнджер встречается с двумя парнями. Драко Малфой — бисексуал. Нет,
ну о Нотте я разные истории слышала, но чтобы Малфой…

— Только Джинни, пожалуйста, никому.

— Я — могила. Но даже, если бы я хотела рассказать — мне бы никто не поверил, — Уизли слабо
расхохоталась, словно обезумела. — Так. Мне всё ещё сложно представить, что это происходит с

358/699
тобой и что это не какой-нибудь странный розыгрыш. Но, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Насколько это у вас серьёзно?

— Я… Я не знаю. Но это настолько сильная связь, что мне сложно представить, как я жила без них
раньше.

Гермиона погладила предплечье сквозь ткань рукава.

— Ты попала, подруга.

Гермиона поджала губы.

— Как ты думаешь, как Гарри воспримет эту новость?

Джинни нахмурилась и забегала зрачками, словно вспоминала, кто такой Гарри.

— Ох, не знаю. Я в последнее время его не понимаю…

— Что случилось? У вас всё в порядке?

— После того разговора, ну, помнишь, что я хочу отсрочить свадьбу и отдельно пожить, он стал
какой-то тревожный, нервный. Мы стали ссориться по пустякам. И я ничего не понимаю.

Гермиона печально свела брови.

— Я не знала. Джинни… Прости, я со своими переживаниями совсем стала плохой подругой.

— Да перестань, у тебя проблем… в двойном размере.

— Нет, это не оправдывает меня.

— Да, ты права, нет тебе прощения! — она наигранно выпятила нижнюю губу. — Я скучала по
тебе.

Гермиона притянула Джинни к груди.

— Я не знаю, как отреагирует Гарри. Не думаю, что его смутит история отношений втроём, но это
же всё-таки Малфой…

— Блин, хоть бери и пей жидкую удачу перед разговором с ним. Я так благодарна тебе, что ты
нормально отреагировала. Ты лучшая на свете, Джинни Уизли! Я очень переживала из-за всей этой
ситуации.

— Да чего тут переживать?

— Ты шутишь, что ли?

— Посмотри на это под таким углом: дамы умирают, страдают, не могут найти себе хотя бы
одного парня, а у тебя сразу двое! И если ты говоришь, что они оба достойны… Тебе завидовать надо!

Гермиона расхохоталась, крепче сжала Джинни в объятиях, а в уголках глаз снова блеснули слёзы.
Только теперь от радости.

— Мне всегда нравилась Уизлетта, — хмыкнул Тео, когда Гермиона пересказала ему их разговор.
Он допил кофе и отлевитировал чашку на поднос.

359/699
 — Я всё ещё не знаю, как сказать Гарри… — Гермиона взволнованно теребила прядь волос.

— Да скажи как есть, чего ты боишься. Нет смысла оттягивать.

— Ну, знаешь ли, Малфой не просто слизеринец.

Тео показательно цокнул.

— Вечно из-за него одни проблемы.

— Эй!

Гермиона ткнула пальцем ему меж рёбер. Негодяй дёрнулся и зажмурился.

— Он хороший.

Тео рассмеялся. Обхватил Гермиону и одним движением повалил на себя. Она взвизгнула.
Конспект, над которым корпела Грейнджер, полетел на пол.

— Я думаю, ты единственный человек во всей галактике, кто так считает… — сказал Теодор,
перебирая пальцами на её боках.

— А ты?

— О нет, Драко Малфой — настоящее исчадье ада. Помяни мои слова, — хохотал Тео. Он
в отместку схватил Гермиону за рёбра и стал безжалостно щекотать.

***

Выходные ребята провели вместе. Тео признался, что когда выпрашивал себе кабинет, думал не
только о разработке маховика. У него была ещё парочка идей, как можно использовать помещение.
Тео приволок из выручай комнаты старый матрас в безвкусный цветочек, и они с трудом вместили его
в кабинет. Пришлось сжать стол у окна до кукольных размеров. Зато у изголовья кровати теперь
открывался потрясающий вид на территорию Хогвартса. Гермиона наколдовала приличное
постельное белье и несколько подушек. Драко позаботился о шумоизоляции и надёжности замка на
двери.

Они не вылезали из кровати двое суток.

Им даже удалось не появляться на общих приёмах пищи — у Тео были свои договорённости со
школьными эльфами. Правда, Гермиона ужасно смутилась, когда в комнате со звучным хлопком
появился эльф с обедом в руках в тот самый момент, когда она сидела верхом на их щедром хозяине.

Почти каждый раз после оргазма на Тео снисходило озарение.

— Наши потехи благоприятно влияют на мой мозг… — радостно объявлял он и садился за стол
абсолютно голый.

Изобретатель с головой уходил в работу минимум на полчаса. И его абсолютно не смущали стоны
и шлепки на заднем плане. Такой силе концентрации можно было только позавидовать. Он здорово
продвинулся в разработке маховика за эти сорок восемь часов. Кажется, Теодор выработал идеальную
рабочую рутину: секс, изобретательство, сон, душ, немного еды и снова секс.

Им даже удалось выспаться. Все трое признались, что вместе им спалось гораздо лучше, чем
поодиночке. И это несмотря на бесконечное переплетение лишних рук и острых коленей. Гермиона

360/699
всегда лежала посередине, Драко слева от неё, а Тео справа. У них зарождались общие традиции: Тео
что-то читал вслух, а двое наслаждались с закрытыми глазами и проваливались в сон. Бархатный
голос был лучшей колыбелью. Замечая, что их дыхание углублялось, он откладывал книгу и ещё
минуту рассматривал. Наслаждался. Драко прижимался к Гермионе сзади, касаясь носом её макушки,
и обвивал рукой, скрывая грудь. Их расслабленные тела тонули в волнах белоснежного хлопка, а
ресницы скрывали сладость сновидений. Тео улыбался и тоже отправлялся в мир грёз.

У Гермионы болело всё тело. Она чашками пила обезболивающие и постоянно замазывала синяки,
укусы и засосы. С приходом новой недели парни решили сжалиться над ней и дать передышку.

Они снова стали ходить на мост по вечерам. Ещё одна традиция укоренялась с новой силой. Ребята
много разговаривали, узнавали друг друга. Иногда казалось, что Тео с Драко тоже знакомились
заново.

Они любили забираться в укромный кармашек моста. Накладывали защитные,

дезиллюминационные и согревающие чары, зажигали небольшой огонёк и наслаждались видом на
Запретный лес и Чёрное озеро.

— У тебя так отросли волосы… — сказала Гермиона, нежно перебирая длинные кудряшки
Теодора.

Тео лежал головой на её подогнутых под себя ногах. От приятных ощущений кожа покрывалась
мурашками. Тео закрывал глаза и мурлыкал от удовольствия.

Драко обнимал Гермиону со спины, положив подбородок на её плечо.

— Да с вами попробуй найди время на стрижку.

— Точно, — Драко взял двумя пальцами прядку, спадающую на лицо, и показательно дотянулся
ею до носа.

— А мне так даже больше нравится, — Гермиона взъерошила беспорядок на голове Теодора.

Тео потянулся к её кудряшкам и намотал на палец.

— Могу отрастить такие, как у тебя. Пусть Драко путается кто есть кто, — подмигнул он.

— А то, что у тебя лапищи в три раза длиннее и член я, конечно, не замечу, — фыркнул Драко.

— О, а ты замечаешь мой член?

— Ну, знаешь ли, в последнее время я вижу его чаще, чем свой…

— Должно быть жизнь стала чуточку лучше? — Тео ехидно усмехнулся «наблюдателю».

— Как этот милый вечер превратился в дискуссию о членах? — недовольно перебила их

Гермиона.

Парни глухо рассмеялись.

— А о чём бы ты хотела поговорить? — спросил Драко и прикусил её плечо.

— О тебе.

— М-м-м? И что обо мне?

361/699
 — Объясните мне… — Гермиона немного смутилась. — Почему тогда… в теплице… появился
твой патронус?

Драко широко улыбнулся, Тео коварно захихикал.

— Что? — нахмурилась Гермиона.

— Дело в том, — мелодично начал Тео, глядя на Гермиону и Драко снизу вверх, — что в
магическом мире так бывает, когда у тебя случается всплеск приятных эмоций. Как, например,
мощный оргазм… — Тео сверкнул глазами, Малфой улыбнулся ему правым уголком рта. — У тебя
непроизвольно вырывается патронус.

— Оу… Я не знала.

— Что, Грейнджер, в учебниках по заклинаниям о сексе не пишут? — издевался Драко.

Гермиона смутилась. Она и правда очень мало знала о сексе в волшебном мире. Он что, должен
был сильно отличаться? Или существовали заклинания специального предназначения?..

Слизеринцев забавляло то, как всеведующая Гермиона Грейнджер не знала некоторых тонкостей
сексуальной жизни магического мира. Парни-то узнали это ещё в детстве, когда только начинали
интересоваться темой «откуда берутся дети?»

— К тому же Драко долгое время не мог вызывать патронус в принципе.

Можно сделать вывод, что он нашёл новый источник приятных воспоминаний, — Тео чмокнул
Гермиону в бедро. — Но произошла ещё одна странная вещь, — продолжил он, но уже обратился к
Драко, — патронус поменял телесный облик. Куда девался хорёк? Это был какой-то змей…

— Дракон… — тихонько сказала Гермиона и обернулась назад. Драко встретил её тёплый медовый
взгляд и нежно коснулся губами её губ.

— Мальчик повзрослел, — вынес вердикт Теодор.

Гермиона посмотрела на чернеющий горизонт. Перед глазами вспыхнули картинки из теплицы.

Яркие, незабываемые картинки. Кончики пальцев щипало волнение. Воспоминания отдавались
пульсирующим теплом ниже пупка.

— Хочу отдать должное, — прокашлявшись, неуверенно произнесла Гермиона, — вы знаете толк в

удовольствии.

Парни затаили дыхание, а через миг, словно по команде, самодовольно хмыкнули. Драко скользнул
под мантию и крепко сжал изгиб талии.

— Где вы научились… хотя нет, лучше не отвечайте, — Гермиона закусила язык, подумав о
многочисленных девушках до неё. Неприятная мысль обожгла горечью.

— Просто у Слизерина есть факультативные занятия, — веселился Малфой.

Тео хохотнул. Он поймал взгляд Гермионы и, проведя пальцем у края её юбки, промурлыкал:

— С такой музой невозможно поступать иначе.

Он прижался губами к тому месту, которое гладил.

— Какой ты милый… — издевательски простонал Драко.

362/699
 Гермиона ткнула его в рёбра локтем. Драко дёрнулся. Схватил её, резко развернул и глубоко и
вкусно поцеловал.

Большой белый каменный мост больше не смущался проявлений чувств троих. Он знал, что стал
их первым убежищем, особенным местом. Он хранил их секрет под сводами резных арок. Он молчал
и пытливо наблюдал. Сожаление о том, что ребята скоро уедут, стекало талыми каплями по огромным
сваям. Осталась всего пара месяцев, и они найдут себе другое место, другой мост, другой мир. А
пока… Они здесь. Они влюблены. И большой белый каменный мост сохранит их тайну.

Тео провёл пальцем по зелёному бархату старого дивана. Зацепки царапали кожу. Обивка
истрепалась и затёрлась. Неизвестно, сколько людей сидели на этом диване до того, как его отдали в
кабинет Нотта. Придвинувшись к Гермионе, Тео скользнул пальцами по её бёдрам и потянул на себя.
Гермиона зашипела от боли. Дёрнулась.

— Всё еще болит? — с виноватым видом спросил Тео.

Она легонько кивнула.

За эту неделю Тео оставил на её теле ещё несколько ожогов. Драко злился и грозился заковать его
чёртовы руки в перчатки, если тот не научится себя контролировать. Теодор и сам не хотел причинять
боль, но эмоции были настолько сильными, что выливались через край. Последнюю неделю он
чувствовал, будто попал в собственные сновидения. Но они были сочнее, вкуснее, ярче. И
повторялись каждый день. Несколько раз в день…

Как тут научиться сдерживаться?

Тео сильнее старался контролировать внутреннюю стихийную магию. Но от этого ужасно горели
все органы. Он буквально сжигал себя изнутри. Теодор готов был терпеть ради Гермионы и Драко. Но
так не могло продолжаться вечно. Нужно было найти решение. Тео умел концентрировать поток
энергии внутри себя, но ему всё равно нужно было придумать, куда бы сливать её.

— Снимай юбку и колготки, — скомандовал Теодор и вскочил с дивана.

Он подошел к шкафу со стеклянными дверцами. Сверкнул блик, что-то звякнуло. Обернувшись,

Тео увидел, что Гермиона не сдвинулась с места. Она изумлённо подняла брови и захлопала
ресницами. В руке у него был пузырёк в тёмном стекле.

Теодор в шаг оказался возле неё и поднял с дивана за руки. Он опустился перед ней на колени,
стукнул ногтем по баночке и объяснил:

— Я буду тебя лечить.

Тео нежно улыбнулся. Морщинки вокруг глаз подтвердили его благие намерения. Гермиона
вздохнула и потянулась к замку на юбке, но Тео, отложив пузырёк на край дивана, перехватил её руки
и сам стал раздевать пациентку. Он спустил юбку и бережно, дюйм за дюймом снял чёрные плотные
колготки, освобождая ножки. Гермиона стояла перед ним в одних розовых трусиках и белой школьной
рубашке без галстука.

— Тебе не холодно? — заботливо спросил лекарь.

Гермиона отрицательно помотала головой.

Тео расстегнул нижние пуговицы рубашки и приподнял полы. На плавном изгибе бедра виднелись
красновато-бордовые волдыри в форме пальцев. Теодор нахмурился. Ему невыносимо было
осознавать, что он стал причиной этого.
363/699
 — Придержи, пожалуйста, — Тео протянул ей край рубашки. Гермиона сжала его на уровне груди,
оголив живот.

Тео погрузил два пальца в пузырёк и зачерпнул порцию целебной мази. Он закусил губу и с лицом
тотального сосредоточения невесомо провёл по ожогу.

Гермиона поморщилась. Охлаждающая мазь дарила облегчение, но щипала. Запах ментола

напомнил ей детство, когда мама растирала спину согревающим средством. От прикосновений Тео на
коже появились мурашки, и Гермиону передёрнуло. Теодор с опаской убрал пальцы.

— Нет-нет, всё в порядке. Просто немного щекотно.

Мягкая улыбка украсила лицо Тео. Он потянулся за пузырьком, зачерпнул новую порцию мази и
принялся обрабатывать другую сторону.

— А что это за мазь? — поинтересовалась Гермиона.

Тео схватил пузырёк, повертел в руках, принюхался.

— Драко принёс. Я, честно говоря, не имею ни малейшего понятия. Он сказал, что это поможет
тебе от ожогов. Ну, и ещё раз обматерил меня за то, что я их оставил.

Гермиона усмехнулась. Ей до сих пор было непривычно жить с тем, что Драко оказался таким
заботливым.

Тео продолжал нежно втирать лекарство, а Гермиона посмотрела на шкафчик позади него.
Створка, из которой он достал пузырёк, была приоткрыта и оттуда пурпурными огоньками
поблескивали уже знакомые зелья.

— Тео?

— М-м-м?

— А что это были за колбочки? — спросила Гермиона. — Ну, с чем-то фиолетовым внутри.

— Контрацепция, — лаконично объяснил он и немного удивился вопросу.

Гермиона хмыкнула. Она догадывалась.

— Странно. Никогда раньше не видела, чтобы парни принимали… я ведь тоже пью.

— Ну… в магическом мире это довольно популярная практика. Странно, что Уизли заставлял тебя
принимать контрацептивы.

Гермиона нахмурилась. Они никогда не обсуждали этот вопрос с Роном. Всё было как-то само
собой понятно. Она думала, что у всех так. Подруги, чистокровные волшебницы, видимо, тоже
думали, что по-другому быть не может.

Заметив растерянность Гермионы, Тео поспешил объяснить:

— Это зелье надёжнее. Оно не только от беременности, но и от многих неприятных болезней. Это
как…— Тео щёлкал пальцами, пытаясь вспомнить слово, — презерватив! Только без презерватива.
Классная вещь. И в нашем случае очень качественная, без побочки. Драко сам его варит, — уточнил
Тео.

364/699
 Он заботливо погладил её бедро и заключил:

— Так что, ни к чему тебе травить свой организм. Оставь это нам.

— А что будет, если я его выпью?

— У тебя вырастет большо-о-ой красивый пенис.

Гермиона округлила глаза.

— Да я шучу! — расхохотался Теодор. — Ничего не будет. Оно не сработает.

Гермиона, посмеиваясь, подняла глаза в потолок.

Тео немного отстранился и слегка повертел пациентку из стороны в сторону — искал, ничего ли
не пропустил.

— Прости меня… — он поджал губы. — Я не хотел тебя искалечить.

— Всё в порядке. Я тебя не виню. Ты же уже почти сдерживаешься. Ещё чутьчуть и будет
получаться. Я думаю, нужно больше практики.

Тео хитро улыбнулся. Идея о том, чтобы «практиковаться» чаще, ему очень нравилась.

— К тому же, если бы не ожоги, ты бы меня сейчас не… гладил вот так. А мне очень нравится…
— Гермиона смущённо отвела взгляд в сторону.

— Да? — Тео коварно прищурился. — Что ещё тебе нравится?

Интонация его голоса сообщала, что лис спрашивал не о любимых сортах чая.

— Ну… — протянула Гермиона, — мне нравится, как ты целуешься…

— О, сразу так?

— А ты разве не об этом спрашиваешь?

— Об этом, — Тео широко улыбнулся и завороженно замер в предвкушении. — Продолжай.

— Мне нравится, как ты улыбаешься… Одним краем губ. Как-то по-особенному коварно…

Тео в ответ именно так улыбнулся.

— Как ты смотришь на меня… как ты закусываешь губу, когда возбуждён.

— Я закусываю губу?

Гермиона хихикнула.

— Да, очень часто.

— Что ещё? — Тео приблизился на дюйм. Он держал её ноги за заднюю поверхность бедра и с
интересом смотрел снизу вверх.

— А почему только я говорю? — возмутилась Гермиона и опустила руки. Рубашка распрямилась.

— Может, ты тоже поделишься?
365/699
 — Гриффиндор требует справедливости! — наиграно серьёзно передразнивал её Тео.

— Теодор! — Гермиона нахмурилась и сразу же смягчила эмоцию. — Расскажи мне, что тебе
нравится…

— Ладно.

Тео поёрзал, устраиваясь поудобнее, отвёл взгляд в сторону и вверх, словно что-то вспоминал, и
медленно и вкрадчиво заговорил:

— Я обожаю смотреть на вас с Драко, — он снова взглянул на Гермиону, чтобы не пропустить ни

одной малейшей эмоции на её лице. — Когда вы целуетесь, когда ты смотришь на него, когда он
ласкает тебя…

С присущей ему легкостью, Тео сразу повысил градус разговора.

Румянец подступил к щекам Гермионы. В комнате становилось жарко.

— Мне нравится трогать, щупать, тискать тебя. Я обожаю твоё тело. Особенно задницу, — Тео
подкрепил свои слова, смачно сжав ягодицы Гермионы. Он придвинулся и коснулся подбородком её
кожи. Посмотрел на неё. — Я схожу с ума, когда ты стонешь от удовольствия… когда он трахает тебя
или когда я насаживаю тебя на член. Я обожаю, когда ты закатываешь глаза от его грубых движений…
у меня внутри всё просто горит. Я как будто чувствую твоё возбуждение и… его… и оно усиливает
моё.

Щёки Гермионы молили о пощаде. Пристальный синий взгляд не давал вдохнуть.

— А тебе нравится, когда я смотрю на вас? — коварно прошептал Тео, поглаживая любимые
округлости.

Гермионе это очень нравилось. Но Тео застал её врасплох со своими расспросами. Нормально ли
вообще то, что ей могло это нравиться?

— Да… очень.

— Расскажи мне больше.

— Я… Мне… — смущению не было предела. Гермиона никогда раньше ни с кем не говорила так
откровенно. Плюс, ей казалось, что её предпочтения, мягко говоря, странные.

Тео ласково чмокнул её в бедро у самой резинки трусиков. Его нежные жесты волшебным образом
действовали на её тревожность. Гермиона сглотнула, вдохнула полной грудью и сказала:

— Мне нравится то, как ты смотришь на меня и Драко, когда мы… занимаемся любовью… Это
волнует и подстёгивает, — она ещё раз поглубже вдохнула. — Меня очень заводит то, как вы с Драко
смотрите друг на друга… но не прикасаетесь. Я чувствую ваше притяжение… воздух можно резать
ножом.

— Мне тоже это нравится… — немного задумчиво протянул Теодор.

Ему хотелось большего. Ему хотелось прикасаться к Драко, но он пообещал не спешить, не

давить. Им нужно было время.

— И ещё мне очень нравится… — Гермиона закусила щёки изнутри. Запнулась. Она не могла
говорить дальше.

366/699
 — Не стесняйся… — мягко прошептал гипнотизёр. — Это же я — твой Тео. Мне можно
рассказать всё.

Его голос разнёсся эхом по её телу. Тысячи маленьких звёздочек согрели душу.

«Твой Тео…»

Гермиона запустила пальцы в его спутанные кудри.

— Расскажи мне… Пожа-а-алуйста, — он словно мартовский кот потёрся об её ногу. Гермиона не

могла устоять.

— Мне нравится то, что ты делаешь… пальцами… и языком.

— Хм… приму это за комплимент, — самодовольно хмыкнул Тео.

— Хотела бы я так же мастерски доставлять удовольствие вам… — Гермиона поперхнулась. Она

что, правда сказала это вслух?!

— Я могу тебя научить.

Она три раза моргнула и сразу выпалила:

— Давай.

Тео округлил глаза. Он бросил фразу гипотетически, чтобы подразнить. Но решительность в

голосе Гермионы его раззадорила.

— Сейчас? — кажется, Теодор растерялся.

— У тебя были другие планы?

— Ты мне нравишься, Грейнджер, — хохотнул Тео, снова поцеловал нежную кожу на бедре и
поднялся.

— А как мы будем это делать? У тебя есть какие-то… кхм… учебники… или ты на словах
расскажешь?

Тео расхохотался.

— Только практика. Я буду направлять и делиться впечатлениями.

Гермиона немного напряглась.

— Конечно, только если ты не против, — добавил Тео и ласково обхватил ладонью её лицо.

Гермиона сменила эмоциональное оперение — дерзко изогнула бровь.

— Снимай штаны, Нотт.

И Тео снял штаны. Они устроились на диване. Тео опёрся о левый бортик, подложив подушку под
спину. Одну ногу он согнул в колене и прижал к спинке, вторую спустил вниз — обе не помещались,
диван был слишком узким. Гермиона разместилась у него между ног. Она сидела на коленках и
упиралась боком в его согнутую ногу.

367/699
 От их откровенного разговора он уже был твёрдым. Несмотря на то, что Гермиона много раз
видела Тео обнажённым, она засмущалась. Отводила взгляд, перебирала пальцы.

— Знакомься, это мистер член, — Теодор жестом указал на предмет изучения.

— Тео! — Гермиона расхохоталась. Он умел разрядить обстановку.

— Расслабься. Здесь нет ничего сложного или стыдного. К тому же у тебя уже классно
получалось. Просто есть пара нюансов, и ты их точно освоишь. Я верю в тебя, Гриффиндор.

Гермиона улыбнулась и хмыкнула.

— Хорошо, давай начнём.

— Главное в минете… — Тео взял поучительную нотку и тут же заметил, что Гермиона
вздрогнула. — Тебя смущает слово «минет»?

— Немного…

— То есть делать его ты можешь, а называть нет? — Тео скептически помотал головой. — Так не
пойдёт. Теперь мы с тобой ещё будем учиться называть вещи своими именами. Уверен, Драко рано
или поздно заставил бы тебя… кхм, вербализировать происходящее.

— В каком смысле?

— Увидишь… — загадочно протянул Теодор. — Так, не отвлекаемся. На чём я остановился… Да.

Главное в минете — много слюны и самоотдача.

Гермиона сосредоточилась. Запоминала.

— Нет ничего хуже трения. Всё должно скользить.

— А самоотдача что подразумевает?

— Наверное, это самое главное, что отличает минет от банальной дрочки. Ох, простите,
мастурбации. Когда я понимаю, что партнерше нравится процесс — то её возбуждение усиливает моё.
У тебя в этом плане проблем нет. Твоя… самоотдача, — Тео хитро усмехнулся, — сводит меня с ума.

Гермиона довольно улыбнулась и кивнула. Она деловито закатала рукава рубашки.

— Можно начать нежно. Как в поцелуе. Но только не как в поцелуе с Драко. Зубы лучше прятать.

Тео взял её за руку и медленно опустил на член.

— Возьмись за основание. Не бойся, можно крепче. И выгни его на себя.

Гермиона потянула руку, и член оказался перпендикулярно телу. Он был упругим и оказывал
сопротивление.

— Тебе так не больно?

— Всё в порядке. Он выносливее, чем кажется, — успокаивающе улыбнулся Тео. — Используй

губы, язычок. Представь, что это… хмм… мороженое. Или леденец. Начинай с плавных движений.

368/699
 Гермиону повеселило сладкое сравнение. Волнение растворилось. Она поёрзала и приблизилась.
Перекинула волосы на одну сторону, склонилась и нежно, едва касаясь, облизала головку. Тео
одобряющие промычал. Тогда она прошлась языком чуть ниже, и ещё раз, а потом провела от самого
основания вверх.

— Да, так хорошо, — он запрокинул голову назад и закрыл глаза.

Проделав тот же путь ещё несколько раз, Гермиона смочила губы и опустилась ртом на член. Она
плотнее сомкнула губы и стала ритмично, но не быстро двигаться.

— М-м-м, — похвалил учитель. — Продолжай.

Окрылённая первым успехом, Гермиона усилила давление. Она почувствовала, как член ещё
больше налился кровью, как контур головки стал чётче, и ей нравилось скользить по этой резкой
границе губами. Гермионе нравилось, что несмотря на то, что Тео направлял, именно в её руках был
сосредоточен полный контроль. Ей нравилось, что её действия заставляли Тео закатывать глаза,
тяжело дышать, вздрагивать. Она добавила движения языком, и его живот напрягся, проявляя рельеф.
Гермиона непроизвольно простонала.

Почувствовав вибрацию голоса, Тео сладко протянул:

— Да-а-а…

Гермиона стала набирать темп, работая одновременно рукой, ртом и языком.

— Можешь ещё добавить немного вакуума, — подсказал Теодор.

Гермиона послушно втянула щёки и опустилась ещё пару раз.

— Чёрт!

Гермиона продолжала ритмично посасывать. Челюсть стала неметь от непривычной позы. Она
достала член изо рта и снова стала его облизывать. Словно леденец или мороженое… Она
чувствовала, как низ живота наливался свинцом. Приятная пульсация между ног заставляла сжимать
бёдра. Её безумно возбуждало происходящее.

— Сними рубашку.

Не отрываясь, она стянула с себя рубашку и скинула её на пол.

— И бельё.

Она расстегнула лифчик и высвободила грудь. Тео легко коснулся её соска. Гермиона вздрогнула.
Тео простонал. Звуки его удовольствия подталкивали ученицу немедленно закончить урок и
наброситься на преподавателя.

Проводя языком по всей длине, Гермиона заметила, что Тео ярче реагирует, когда она
дотрагивается ближе к концу. Она решила сосредоточиться в этой области.

— Головка чувствительнее, чем ствол, — словно подтверждая её догадки, сказал Тео. — А вот это
место называется уздечкой, — он указал на небольшую полосочку кожи, похожую на струну,
связывающую головку и основание члена с нижней стороны. — Мне нравится, когда ты играешь тут
язычком.

И Гермиона закрепила теорию на практике под благодарные вздохи подопытного.

369/699
 — Есть ещё мошонка, которую тоже не стоит обделять вниманием, — Он обхватил кисть
Гермионы и провёл её пальчиками в том месте. — Яички очень чувствительны. Ты можешь
массировать эту зону ладошкой или ртом, что, конечно, намного круче.

Гермиона залилась краской. Её почему-то очень смущали все эти подробности анатомии. Но
бархатный голос Тео и его спокойная интонация смягчали волнение. Она провела пальцами по
нежной коже.

— А вот тут вообще какая-то волшебная точка, — Тео опустил их руки ещё ниже. — Промежность
или перинеум очень чувствительна у мужчин, потому что здесь можно задействовать простату.
Короче, это ощущается супер-кайфово.

— Вот так? — Гермиона немного надавила и взглянула на Тео исподлобья.

— М-м-м, да.

Тогда она опустилась и коснулась заветного места языком. Тео выгнулся и резко выдохнул. Его
безумно возбуждало её рвение учиться. Если бы он знал, что она такая старательная, то заделался бы
в преподаватели гораздо раньше.

— Если тебе не нравятся там волосы, я могу от них избавиться.

— Нет. Всё в порядке.

— Уверена?

— Да.

В подкрепление своих слов Гермиона ещё раз провела языком, а потом ещё и ещё, с каждым разом
делая это увереннее.

— Оближи мою руку.

Она послушалась. Гермиона вела языком по его ладони и неотрывно смотрела в затуманенные
похотью глаза.

— Кстати, зрительный контакт тоже чертовски заводит, — прохрипел он. Зрачки расширились до
всепоглощающей чёрноты. — И вообще я люблю смотреть на тебя в процессе… в любом процессе.

Гермиона улыбнулась про себя. Ей нравилось, когда Тео смотрел.

Тео обхватил член рукой и стал двигаться в такт её сумасшедше-приятных ласк языком. Он
ускорялся. Закусывал губы. Доходил до предела.

Гермиона подняла голову и хитро улыбнулась.

— Это со всеми так работает?

Тео растерянно заморгал. Ему становилось сложнее соображать, кровь отлила от мозга и
сосредоточилась в другом месте.

— Ты про Драко? — уточнил Тео. Она кивнула. — Что-то мне подсказывает, что у него могут быть
другие предпочтения. Всё крайне индивидуально. Например, я думаю, ему нравится, когда глубоко.

370/699
 Гермиона задумчиво кивнула. Драко и правда особенно бурно реагировал, когда она так делала, и
сам подавался бёдрами вперёд.

— А тебе нет?

Гермиона прогнулась в спине, придвинулась и медленно стала погружать член в рот. Тео убрал
руку.

— А мне… — он запнулся. Она ввела член до самой глотки. Давление приятно сжало головку. —
Мне тоже… Да… О… Чёрт!

Она снова отстранилась и самодовольно изогнула бровь.

— А что ещё тебе особенно нравится? — Гермиона игриво провела пальцем по его бедру. Вошла в
роль.

— Я люблю, когда очень мокро… — он закусил губу и склонил голову на бок. Тео глубоко
вдохнул, взял Гермиону за подбородок и провёл большим пальцем по блестящим губам. Глядя прямо
в глаза, он вкрадчиво добавил: — Люблю, когда слюна стекает с твоего сладкого язычка.

Гермиона рвано выдохнула. Откровенные слова Тео расшатывали её рамки приличия, а

дьявольский синий взгляд заставлял хотеть большего. Она не успела подумать, нравится ли ей самой
это, но то, с каким вкусом Тео рассказывал о предпочтениях, безумно возбуждало. Пусть он говорит о
чём угодно, только не останавливается.

— Если засадить член поглубже, обычно выделяется много слюны, — подсказал учитель.

Гермиона решила попробовать. Она сделала ещё пару глубоких движений, и её рот действительно
наполнился дополнительной жидкостью. Гермиона собрала слюну на кончике языка и медленно
опустила капельку на головку.

Тео гортанно простонал.

Тогда она выпустила порцию побольше и провела рукой, растирая жидкость по стволу. Ладонью
Гермиона почувствовала пульсацию. Наверное, это хороший знак.

— И ещё, — задыхаясь добавил он, — все эти мокрые звуки… причмокивания и клокотания. Мне
это тоже нравится. Очень.

Гермиона удивилась. Ей наоборот казалось, что следует избегать этих непроизвольных всплесков.
Они были какими-то стыдными. Она обхватила член губами и проделала несколько фрикционных
движений, выпуская на волю те самые клокочущие звуки.

— Да… — простонал Тео и изогнулся.

Атмосфера накалялась. Гермиона продолжала двигаться, старательно применяя все рекомендации.

Тео сходил с ума от вида члена в крепком кулачке
Грейнджер, от её влажных губ, которые скользили вверх-вниз. Он терял

контроль. Ему хотелось больше.

Тео потянулся к ней, приблизился.

— А ещё я люблю вот так.

371/699
 Он схватил её за затылок. Кудряшки смялись под влажной ладонью.

— Дай мне знать, если захочешь, чтобы я остановился.

Она кивнула, не отрывая губ. Теодор стал толкаться в её рот. И одновременно прижимал голову.
Сильно. Глубоко. Контроль полностью принадлежал ему в этот момент. Он доставал до глотки.
Гермиона зажмурилась. Дышать было практически невозможно. От резких движений проступили
слёзы в уголках глаз.

Он резко толкнулся, уперевшись членом глубоко в горло и в порыве страсти прорычал:

— Мне нравится трахать твой горячий влажный ротик… — толкнулся ещё раз. — Драко тоже
нравится. Мы без ума от тебя.

Теодор увлёкся и засадил слишком глубоко. Гермиона дёрнулась и закашлялась.

— Ты в порядке? — он отпустил её и встревожился.

— Да… — она неуверенно улыбнулась, — но мне было нечем дышать. И подступил…

— Рвотный рефлекс? — Тео нежно погладил её шею. — Да… может быть неприятно. Прости.
Некоторые говорят, что с этим можно работать. Но ты не обязана. Мы можем обойтись.

— Я не против глубокого погружения, если тебе это нравится, — Гермиона застенчиво отвела
взгляд и облизала губы. — Просто не так часто.

— Договорились, — Тео нагнулся и чмокнул её в уголок рта.

— Можно я закончу? — Гермиона игриво провела языком по зубам.

Тео глухо расхохотался и откинулся на бортик дивана. Кто-кто, а он уж точно не против.

— Ты можешь играть с темпом и приёмами, но когда я близко, лучше выбрать один ритм и
держать его до самого конца.

— Хорошо.

Гермиона собрала волосы в пучок и медленно склонилась. Она обхватила основание члена рукой и
снова стала ритмично погружать его в рот. Подключила язык, сделала пару глубоких захватов,
добавила слюны. Вторую ладошку она опустила чуть ниже и немного надавила на эрогенную точку.
Тео закрыл глаза и крепко сомкнул челюсти.

Он положил ладонь ей на шею. Гермиона сдержанно простонала. Тео рвано вздохнул и посмотрел
на неё.

— Я близко.

Она почувствовала, что Тео сильнее надавил ей на шею, и восприняла это как сигнал к ускорению.
Гермиона набрала темп и, как он её учил, стала ритмично его придерживаться. Всё его тело
напряглось. Он вдруг стал подаваться бёдрами навстречу движениям. Вцепился пальцами в шею, а
второй рукой в диван. Пара хаотичных рывков, и Тео прогремел на весь кабинет.

Гермиона почувствовала перебойные подрагивания и горячие всплески во рту. Когда спазмы

прекратились, она нежно поднялась губами снизу вверх и напоследок легко лизнула кончик.

372/699
 Тео расплылся в блаженной улыбке тотального удовлетворения. Он из последних сил притянул к
себе ученицу и уложил на грудь.

— Это зачёт, Грейнджер.

Гермиона хохотнула, глядя на его довольную гримасу, глотнула и поморщилась от горьковатого

привкуса.

Тео нахмурился и строго сказал:

— Ты же знаешь, что не обязана глотать, если тебе не нравится?

— Да, — уверенно кивнула Гермиона. — Не переживай. Мне нравится сам процесс. Но вкус…
специфический. Я думаю, привыкну.

Тео с обожанием крепко обнял свою лучшую ученицу. Его бедро скользнуло между её ног, и он
почувствовал, что её трусики насквозь промокли.

— М-м-м, тоже возбудилась?

— Попробуй тут остаться равнодушной, когда ты говоришь… такие вещи. И, видимо, то, что ты
рассказывал о взаимном возбуждении, ну то, что тебя заводит, когда я заведена, — со мной тоже
работает.

Тео довольно хмыкнул и чуть сильнее надавил бедром.

— Дай мне несколько минут прийти в себя, и я займусь тобой.

Гермиона чмокнула его в шершавый подбородок. Она прижалась к груди ухом и слушала, как
сердце выравнивало ритм, как дыхание замедлялось. Её кудри скомкались под его рукой и обвили
шею. Гермиона водила пальцем между родинок и тонких белёсых шрамов. Она дотронулась до
созвездия на предплечье, и звёздочки вспыхнули серебряным светом. Грейнджер почувствовала
лёгкое покалывание и на своей руке. Кассиопея сияла у всех троих. Гермиона прижалась к Тео
губами. Кожа была тёплая и немного влажная. К привычному терпкому запаху примешался
кисловато-приторный запах секса. Апельсины, сигареты и секс — идеальный коктейль.

— Тео…

— М-м-м…

— А ты когда-нибудь… делал, — она не боится этого слова, не боится, — минет? — осторожно

спросила Гермиона.

— Не-а, — спокойно ответил он, будто они говорили об утреннем «Пророке».

— А хотел бы?

Тео склонился к ней так, чтобы посмотреть в глаза. По-лисьи прищурился:

— Тебе бы это понравилось? — ответил он вопросом на вопрос. — Возбудилась бы, если бы я

сделал минет Драко?

Гермиона закусила губу, чувствуя как сердце стукнуло в ушах. До чего же Теодор был
прямолинейным.

373/699
 — Чего притихла? Мы же договорились называть вещи своими именами.

В молчании зарождались образы буйной фантазии. Понравилось ли бы ей? Она знала ответ. Но
язык не поворачивался. Яркие картинки завязали узел на шее. Это же «её Тео», ему можно рассказать
всё.

— Я думаю… — Гермиона прокашлялась, — я бы ужасно возбудилась.

— Тогда с тебя усыпляющее зелье, а с меня мастерство оральных ласк, — сказал Теодор, и они
вместе расхохотались.

Раздался стук. Гермиона нервно подскочила и схватила рубашку. Тео не спеша оторвал тело от
дивана. Он натянул трусы и сделал шаг в сторону двери, когда сообразил, что стучали… в окно.

Но, что за чёрт? Они же в астрономической башне.

Тео развернулся с подозрением взглянул на Гермиону. До него дошло. Он улыбнулся и пошагал к

окну.

— Тео, стой! Я же не одета! — Гермиона судорожно застёгивала рубашку.

— Это Драко… Я чувствую.

— Ну и что… Я…

— Добрый вечер, мистер Малфой, — Тео улыбнулся в распахнутое окно.

Драко висел в воздухе, крепко сжимая метлу.

— У меня засветилась рука.

— Я тоже рад тебя видеть.

Драко окинул взглядом растрёпанного, обнажённого Тео и заметил за его плечом в глубине
комнаты Гермиону в одной рубашке.

— Чем вы тут занимаетесь? — нахмурился ловец.

— Может ты зайдешь? — Тео открыл вторую створку настежь. — Я, конечно, могу рассказать тебе
все подробности здесь, но дай найду сигареты.

Драко цокнул и беспардонно ворвался в кабинет. Тео снисходительно улыбнулся, покачал головой
и закрыл окно.

— Я говорил тебе, что ты мастер эффектного появления? — зубоскалил Тео. Драко кинул ему
метлу и стянул промокшую спортивную кофту через голову.

Он подошёл к удивлённой Гермионе и оценивающе осмотрел наряд.

— Привет, Драко, — мягко улыбнулась она.

— Что-то пошло не так… — он указал на неправильно застёгнутые пуговицы. Протянул руки и

стал исправлять ситуацию. Гермиона чувствовала его ледяные пальцы сквозь ткань.

Теодор подошёл к ним и стал пристально наблюдать.

374/699
 — Как провели вечер? — с ноткой яда спросил Драко.

— Учились… — хитро протянул Теодор.

Гермиона покраснела.

Драко прищурился.

— Я рассказывал нашей принцессе о прелестях оральных ласк. Она практиковалась, — пожал

плечами Теодор.

Драко отнял руки от Гермионы. Стал напряжённым.

— Понятно… — процедил он сквозь зубы.

— Драко, ты что, ревнуешь? — с долей насмешки спросила Гермиона.

— Кто? Я? Нет, — напыжился Драко и сложил руки на груди.

Тео хохотнул. Драко стрельнул глазами.

Гермиона нежно обхватила его лицо и развернула на себя.

— Ревнуешь… — промелодировала она. Потянулась на носочках и чмокнула его в губы.

На глазах ледяная колючка превратилась в прекрасного принца. Он обнял Гермиону за талию.

— Могли бы меня дождаться, — буркнул Драко.

— Уверена, нам выпадет шанс провести время наедине, — Гермиона успокаивающе гладила его по
лицу.

— Может, он со мной хотел побыть наедине, — ввернул Тео.

— На твою рожу я смотрю с детства каждый день, — шутливо кинул Драко. Тео хохотнул.

— А вот с тобой… — он притянул Гермиону к себе, — наедине… — провёл носом по щеке.

Задумался на пару секунд. — Что ты делаешь в субботу?

— У нас с тобой парное дежурство, забыл?

— Тем лучше. Встретимся в десять утра на крыльце в сторону Хогсмида. Оденься тепло.

Гермиона просияла в широкой улыбке, недоверчиво изогнула бровь.

— Это что, свидание, Малфой?

— Это что, лишние вопросы, Грейнджер?

Она расхохоталась и жестом показала, что держит рот на замке.

— Надеюсь, ты не против? — Драко обернулся на Тео.

Тот удивленно поднял бровь. Он не привык, что Драко интересовался его мнением.

— Не разрешение. Согласие, — уточнил Драко.

375/699
 — Я не против. Только если вы мне потом в подробностях всё расскажете, — подмигнул Тео.

— Какой же ты извращенец, Нотт.

— Лучший в своём роде.

— Ладно.

Драко плюхнулся на диван, утянув за собой Гермиону. Тео присоединился к ним.

— А теперь рассказывайте подробности мне. Я весь ваш.

— Какой же ты извращенец, Малфой, — кривлялся Тео.

— Да вы оба хороши! — передразнивала Гермиона.

— Я слушаю… — настойчиво напомнил Драко, в предвкушении закрыл глаза и откинул голову на

спинку дивана.

Примечание к части
Музыка:
"My blood" twenty one pilots – настроение «дурачатся, прячутся, зажимаются» "Fire" two feet
https://youtu.be/NirgnMuDlx4 – «Гермиона всегда лежала посередине, Драко слева от неё, а Тео
справа» "In the end" Andrew Simple – если бы мост умел петь

"Middle finger" Bohnes – «Всех недовольных он дружелюбно приветствовал гордо поднятым средним
пальцем».
"I got mine" The Black Keys – «только практика»
"Hysteric" Yeah Yeah Yeahs – внутреннее ощущение Гермионы

Арт от alek.dar – https://pin.it/6SGzrXL

Мудборд – https://pin.it/1mMhVBo

Растворитесь и прочувствуйте

Буду рада почитать ваши впечатления)

P.s. С вашего позволения хочу взять отгул на недельку .

Чувствую, что загоняюсь. Я уже двадцать недель подряд пишу каждый день и есть ощущение, что
выгорание не за горами. Хочу немного выдохнуть. Подумать. Хочу писать красиво и вкусно, а не
быстро и в попыхах)

376/699
Глава 21, часть 1

10 февраля 1999 год

Поттер нервно теребил край рубашки.

— Может, стоило всё-таки что-то попроще надеть?

— Господи, Гарри, да ты как будто на свидание идёшь! Расслабься! — иронизировала Джинни и

шлёпнула его по пальцам. Он опустил руки. — Ты прекрасно выглядишь! Сразишь всех слизеринцев
наповал.

Гермиона прикрыла усмешку рукой.

— Ну при чём здесь слизеринцы?! Я просто не хочу выглядеть смешным.

Может ещё не поздно поменять цвет на более спокойный? Я чувствую себя Ритой Скитер, — он
недовольно скривился. Если бы у фиолетовой рубашки в зелёный горошек были чувства — она бы
оскорбилась.

— Нет. Нотт сказал соблюсти дресс-код. К тому же если мы изменим цвет, ты не будешь так
прекрасно сочетаться со мной, — Джинни артистично обвела рукой ярко-зелёное платье с
фиолетовым поясом.

Ребята дошли до входа в подземелье.

— Подождём здесь, — объявила Гермиона. — Тео сказал, что встретит нас.

— Наверняка не хочет палить пароль, — хмыкнул Гарри.

377/699
 — А ты бы рассказал слизеринцам пароль от гриффиндорского общежития? — парировала
Гермиона.

— Справедливо.

Гермиона победно кивнула и в сотый раз провела рукой по волосам, приглаживая волны. Джинни
заделалась личным стилистом и для неё. Плавный каскад кудрей спадал на плечи, которые обтягивала
малиновая рубашка. Тео сказал, что Забини требует ото всех дресс-код «Безобразное буйство красок!
У меня уже в печёнках сидит ваша мрачная тоска». Джинни безумно вдохновилась этой новостью и с
фразой «мы бы с ним подружились» принялась подбирать наряды для подруги. По итогу трёх часов
сборов Гермиона была облечена в малиновую рубашку, короткую тёмную юбку с широким поясом в
виде банта и блестящие зелёные чулки в тон платью Джинни. Уизли подумала, что будет уместным
добавить в их образы фирменные цвета Слизерина. В довершение она обильно усыпала своё лицо и
лицо Гермионы фиолетовыми и розовыми блёстками: себе на глаза, а подруге на нос и скулы,
имитируя веснушки.

— Эй, Гриффиндор, чего мнётесь? Спускайтесь! — громко сказал Тео, появившийся на видимом
пролёте лестницы.

Ребята, словно по команде, пошли вниз.

— С днем рождения-я-я! — воскликнула Джинни и подпрыгнула.

— С днем рождения! — дружелюбно добавил Гарри.

— Спасибо-о-о! — перекривлял безумную интонацию именинник.

— Привет. С днём рождения ещё раз, — улыбнулась Гермиона. Они уже виделись с Тео сегодня.

— Привет, принцесса. Спасибо. Рад, что вы пришли, — он наклонился и чмокнул её в губы.

Гермиона сжалась. Ей всё ещё было непривычно проявлять чувства в присутствии друзей. Но
Джинни и Гарри благородно делали вид, что ничего странного не происходило.

Именинник приобнял Гермиону за спину, и они направились в подземелья. Тео сиял. Он был очень
весёлым и забавно выглядел. На нём была странная пурпурного цвета вельветовая рубашка, обычные
парадные брюки и много разных цепочек и колец.

— Забини сказал, что мой внутренний эпатаж должен проявляться внешне, — посмеиваясь,
объяснил Тео. Он снял одну из цепочек, массивную из белого металла, и надел на Гермиону. — Ты
погоди, погоди, вот увидишь его и поймёшь, что я ни в какое сравнение.

Услышав пароль, произнесённый шёпотом, стена, которая казалась тупиком, разошлась и

появилась дверь. Спускаясь по ступенькам, Гермиона почувствовала странное волнительное дежавю.
Запах сырости и прохлада подземелья ассоциировались у неё с приятными воспоминаниями. С
каждой ступенькой гул танцевальной музыки усиливался. В конце виднелся розовый свет. Он
напоминал то дивное свечение, которое она однажды видела в выручай комнате.

В гостиной была толпа народу. Все слизеринцы. Но вот что странно — они были разодеты в
пестрые красочные наряды, словно это было не логово змей, а волшебный маскарад.

Из толпы вылетел Забини. Гермиона охнула и сразу поняла, что Тео имел в виду. Блейз был одет в
блестящий малиновый пиджак, на правом плече красовался эполет с шипами и перьями, от которого
дугой свисали переплетения серебряных цепей. Вся остальная одежда была чёрной. Довершали образ
туфли ярко-желтого цвета и множество колец с камнями.
378/699
 — Событие века! — воскликнул зачинщик вечеринки. — Ритуальное жертвоприношение
гриффиндорского мяса в слизеринской святыне!

Тео усмехнулся другу. Гриффиндорцы разгорались неловкостью. Увереннее всех выглядела

Уизли, которая, в отличие от остальных, была в подземельях впервые.

— Отличные наряды, — просиял Забини. — Признаюсь, думал, что вам не хватит смелости.

— Это всё Джинни, — уточнила Гермиона.

Блейз сверкнул глазами и учтиво кивнул Уизли. Она в ответ дерзко изогнула бровь.

— Не забывай, ты говоришь о Гриффиндоре, Забини. Смелость — это наш конёк.

— А я думал безрассудство, — подмигнул Забини Гермионе и отлевитировал коктейли

новоприбывшим.

Из пестрого месива выплыла Дафна. Она была разодета под стать своему кавалеру. Изгибы
фигуры подчёркивал желтый брючный костюм с точно таким же массивным эполетом на правом
плече. Её черные волосы теперь были синими с переливом зеленых прядей. Губы покрыты синей
помадой, а глаза украшали длинные накладные ресницы с пучками изумрудных пёрышек. Гринграсс и
Забини походили на двух экзотических птиц, которых продавали на аукционе за бешеные деньги.

— Вау… — вырвалось у Джинни.

Дафна смерила её оценивающим взглядом и натянула самую неправдоподобную улыбку в истории

человечества.

Блейз с Дафной провели ребят вглубь гостиной и предложили расположиться на одном из

огромных кожаных диванов. Гермиона ещё с порога заметила платиновую макушку Драко. В груди по
обычаю кольнуло холодком. Он стоял у камина и общался с младшей сестрой Гринграсс. На Астории
было изумрудное платье в пол. Тяжёлая пайеточная ткань обволакивала её тело, лишая пространства
для фантазии. Руки скрывали жёлтые бархатные перчатки выше локтя. Безупречно ровные волосы
украшала огромная заколка из перьев в тон перчаткам.

Астория склонилась, оголив лебединую, неправдоподобно тонкую шею, и чтото прошептала Драко
на ухо. Он усмехнулся.

«Что, слишком весёлая шутка?»

При этом слизеринка как бы невзначай коснулась пальцев Драко, которые обхватывали гранёный
бокал.

«Какого чёрта?»

Гермиона почувствовала ком горечи и поднимающийся с недр души гнев. Тео сжал её плечо. Тоже
злился? Или поддерживал?

Драко увидел их. Улыбнулся непривычно мягко. Нежно. И сердце Гермионы снова ожило. Но тут
же, вспомнив, где он находится, Драко надел каменную маску. Вошёл в образ. Он предложил Астории
пройтись к диванам.

— Эй, а почему Малфой весь в чёрном? — громко возмутилась Джинни.

— Потому что он у нас «особенный», — недовольно цокнул Забини и закатил глаза.

379/699
 Гарри едко рассмеялся, делая глоток. Драко фыркнул, поднял перед Уизли запястье и показал
пальцем на ярко-розовые эмалированные запонки.
Гриффиндорка закатила глаза подобно Забини. Гермиона покачала головой.

— Всю мою яркую одежду похитили нарглы.

— Ну и пришёл бы голым! — воскликнул Блейз. — Уверен, многие оценили бы.

Гермиона, сдерживая улыбку, неуловимо прошептала в сторону Тео:

— Это точно.

Кажется, Драко услышал. Или просто догадался. Он пронзительно посмотрел на слишком смелую
гриффиндорку и выпалил:

— Классный бант, Грейнджер, — он кивнул в сторону пояса юбки. — Подарочная упаковка?

Решила презентовать себя Нотту?

Гермиона поперхнулась. Тео зашёлся хохотом.

— Не твоё дело, Малфой! — нелепо вскрикнула она.

Драко злобно улыбнулся и взял под локоть Асторию.

— Пойдём, Гринграсс. Хочу ещё выпить.

Когда Малфой поравнялся с Грейнджер и Тео, он едва заметно склонился и шепнул так, что
услышали двое:

— Если бант не для Тео, значит, развяжу его я.

Гермиона так и осталась стоять, оторопев, а коварная улыбка вросла в лицо Теодора.

***

Джинни и Гарри завели беседу с Забини, к ним подключилась ещё пара человек. Общение
выглядело довольно органичным, за исключением острого взгляда Дафны, которая явно не жаловала
пришельцев. Странно и непривычно было всем. Но ребята изо всех сил старались изображать
дружелюбие.

Тео и Гермиона сидели в кресле в дальнем углу комнаты. Справа потрескивал камин. Гермиона
отметила про себя, что он совершенно не грел. Но сегодня это было на руку, учитывая толпу, которая
разогрела комнату до невиданных в подземелье температур. Тео задумчиво гладил коленку Гермионы
и смотрел на танцующих.

— У меня для тебя кое-что есть, — начала Грейнджер.

Тео замер в предвкушении. Она нырнула рукой в сумочку и достала синюю коробку, перевязанную
розовой лентой. Гермиона долго не могла придумать, что подарить Теодору, но потом её осенило одно
из ярких воспоминаний. Она потратила три часа в магазинчиках Хогсмида, выбирая нужный
экземпляр. Протянув подарок, гриффиндорка неожиданно испытала неловкость. Почему-то ей стало
стеснительно дарить такую мелочь человеку, у которого было всё. Странно испытывать стыд, желая
сделать приятное…

— С днём рождения! — она робко вложила ему в ладони коробочку.

380/699
 Тео потянул за ленту и открыл крышку. Внутри лежали свёрнутые клубком полосочки эластичной
резинки на защёлках. Он достал их, приложил к себе.

— Это подтяжки? Как необычно! — воскликнул Тео и принялся их надевать.

Острые хромированные зубцы закусили ткань брюк. Тёмные полосы обняли бархат рубашки. Тео
отрегулировал длину и, когда всё было готово, громко хлопнул резинкой по груди.

— Никогда раньше не носил. Но мне очень нравится! Спасибо!

Он чмокнул удивлённую Гермиону в щёку. До чего же Тео иногда казался ей странным. Гермиона
подумала, что в такие моменты он напоминал ей Луну.

— О, у нас время подарков? — материализовался Забини. — Момент! — он поманил пальцем, и из

горы разноцветных коробок, сложенных на столе у бара, прилетел яркий свёрток. — С Днём
Рождения, малыш! — Забини поднял бокал, вокруг собралась толпа. — За первую двадцатку!

Гости подхватили настроение Забини и шумно поддержали тост. Тео выпил и с интересом открыл
подарок. Это оказался небольшой гребешок из чёрного матового материала.

— Зачарованная расчёска, — объяснил Блейз. — Распутывает даже самые запущенные случаи.

Нет, ну право, детка, нужно что-то сделать с твоим гнездом на голове, — он брезгливо откинул локон
со лба Тео.

— Спасибо, — усмехнулся обладатель гнезда, — что б я без тебя делал. И кстати, факт того, что я
разменял третий десяток первым среди вас, детишек, лишает тебя права называть меня малышом.

Блейз фыркнул, отставил бокал и заломал Теодора так, что тот не смог двигаться. Гермиона успела
вовремя отпрыгнуть. Напиток Тео полетел на пол.

— Ты всегда будешь моим маленьким мальчиком, — ухахатывался Забини, больно втирая кулак в
макушку именинника.

Тео вырвался. Попытался треснуть агрессора, но Блейз отразил атаку. Он показательно смахнул
воображаемую слезу и с грустинкой произнёс:

— Эх, дети так быстро растут. Совсем скоро он выпорхнет из гнезда…

Толпа оценила юмористическую зарисовку. Праздничное жертвоприношение продолжилось. Одна

коробка сменялась другой, Тео погряз в разноцветных ошметках упаковочной бумаги. Поблагодарив
очередного добродушного товарища, Тео потянулся и крикнул через всю комнату:

— Малфой, где мой стих?

Гермиона ехидно улыбнулась. Тео и правда рассчитывал, что Драко говорил серьёзно?

Пару дней назад, когда ребята проводили выходные в кабинете Теодора,

Гермиона спросила, что ему хотелось бы получить в подарок на день рождения.

Тео отшучивался чем-то вроде «лучше подарка, чем ты, не сыскать» или «у счастливого человека есть
всё».

Тогда Драко иронично спросил:

— А чем я смогу порадовать тебя?

381/699
 Тео не задумываясь выпалил:

— Напиши мне стих.

Драко скептически, с долей пренебрежения изогнул бровь.

— Что, слабо, Малфой? — напирал синеглазый дьявол. Он знал, куда нужно нажимать.

— Готовься плакать, — ответил Драко с азартом.

Конечно, Гермиона и Тео не восприняли всерьёз шутливую угрозу Малфоя. Но Тео решил
напомнить о брошенном вскользь обещании.

— Где мой подарок? Все уже поздравили, кроме тебя, — нахально выпалил Нотт, когда Малфой
подошёл к нему.

Драко, не отрывая глаз, протянул Теодору чёрную коробку размером чуть больше ладони. Разорвав
упаковочную бумагу, Тео обнаружил внутри пару тонких кожаных перчаток. Чёрные с идеально
выполненными швами и минималистичной заклёпкой на запястье. Филигранная работа. Тео
вопросительно изогнул бровь.

— Драконья кожа. Огнеупорные, — объяснил Драко, сохраняя эмоциональный штиль. — Уверен,

пригодятся в ситуациях, когда чувства будут выходить из-под контроля… — он незаметно улыбнулся,
метнув взгляд на Гермиону.

Окружающие их гости, кажется, не заметили намёка. А если бы и заметили, то не поняли бы

ничего.

— Какой вы внимательный, мистер Малфой. Благодарю, — Тео отплатил теплом улыбки. Он

достал перчатки и заметил чёрный бумажный конвертик на дне. — А это что?

— Стих, — невозмутимо ответил Драко.

— Ты серьёзно?! — воскликнул Тео.

Он был шокирован. Бодрящее волнение заставило просиять бледное лицо румянцем.

Зрители зашептались. Стали переглядываться. Им послышалось? Малфой написал Нотту стих?

Тео аккуратно вскрыл конвертик. На чёрной бумаге белыми чернилами пестрели

каллиграфические завитки букв.

О, Тео, свет моей души!

Замри, пожалуйста, заткнись и не дыши.

Ты — лучик света, солнышко, ты сладкий зайчик!
За что в друзья мне встал такой хороший мальчик?

Но, если быть серьёзным, то я рад,

Что в моей жизни есть голубоглазый гад.
Я рад, что вместе можем падать мы, но не упасть. И
разделить секрет один и страсть.

Я рад, что несмотря на подлость бытия, Был

рядом ты, поддерживал меня. Я знаю, что за

382/699
шириной улыбки, Ты мне прощаешь чёртовы
ошибки.

Наш лучик света топит тонны льдин, Чтоб

дать понять тебе — ты не один. И звёзды
сцепят вечность на запястье, И мы
почувствуем намёк на счастье.

Пусть загибается у моей музы лира,

Твоё «Я дам тебе всё время мира»
Хочу запечатлеть пером,
Чтоб перечитывать и ржать потом.

Ведь, я уверен, ждать тебе придётся вечность.

Напомни, веришь ли ты в бесконечность?
И напоследок я хочу сказать,
Чтоб окончательно душонку растерзать:

Когда весь мир, пустой и серый,

И тлеет разум на осколках веры,
Под удушающей морской волной Ценнее фразы
нет, чем: «Я с тобой».

Сердце упало. В комнате вдруг стало тихо и пусто. Тео оторвал покрасневшие глаза от клочка
бумаги и набросился с объятиями на Драко. Тот попытался отстраниться. Но Тео крепче сжал его и
шмыгнул носом.

— Я с тобой. Я всегда с тобой… — неразборчиво прошептал он куда-то в плечо друга.

Драко нелепо похлопал его по спине. Окружающие с умилением смотрели на дружеские объятия.
И недоумевали. Они привыкли к эмоциональным проявлениям Нотта. Но то, что Драко прикрыл глаза
на секунду, многим показалось странным. Кто-кто, а Малфой точно не отличался
сентиментальностью. Возможно, война меняла всех.

Гермиона широко улыбалась. Внутреннее солнце разливало лучи — наступала весна. Неужели
Драко действительно… Написал. Стих. Сегодня особое расположение планет? Любознательность
щекотала нервы. Она же сможет прочитать потом эти строки?

Когда Тео оторвался от Драко, пролетающий сиреневый шар блеснул на его мокрых ресницах. Он
опустил глаза в пол и неуверенно прошептал:

— Спасибо.

— Расти большой. С днем рождения, — ответил Драко и тут же стал абсолютно серьезным. Он
развернулся, схватил Гринграсс за руку и уволок в глубину гостиной.

Драко ушёл. Но Тео со спины видел, как он улыбался.

***

Вечер нёсся. Люди пьянели. Музыка становилась громче. Обхватив хрупкое запястье Гермионы,
Тео потянул её танцевать. Играла ритмичная, задорная песня. Тео дурачился, смешно подёргивая
длиннющими руками в такт. Гермиона хохотала и подыгрывала. Слизеринцы уже, кажется, успели
привыкнуть к диковинной парочке Грейнджер-Нотт. Почти никто не обращал на них внимания.
Никто, кроме Драко. Его колючий леденящий взгляд ощущался на расстоянии пары метров. Гермиона
383/699
то и дело посматривала в его сторону. Драко выделялся, словно чёрная дыра в разноцветном
космическом супе. Он разговаривал с безупречной статуэткой голубых кровей. Она кокетничала и
извивалась перед ним. Но делала это по-аристократически изысканно. Не так, как Паркинсон. Они
были созданы друг для друга. Словно сошли с обложки журнала про успешных колдунов. Каждое
действие Астории отзывалось у Гермионы гадким ощущением рези в животе.

— Ты хочешь у меня о чём-то спросить? — шепнул Тео, когда они танцевали медленный танец.

Нотт загадочно усмехнулся, встретившись с её неприкрытым беспокойством. Он что, надумал

издеваться над ней сейчас?

— Мне не нравится, как она его трогает… — процедила сквозь зубы Гермиона. Ей почему-то было
стыдно признаться в своём недовольстве.

— Это я уже понял. Мне кажется, все в этой комнате поняли это, Гермиона.

— Да-да, я не умею скрывать эмоции, — раздражение сжимало голосовые связки, возмущение

Гермионы стало на октаву выше. — Но почему он ей позволяет? Они что…

— Спроси у меня.

Гермиона нервно сглотнула ком. Она не была уверена, что хочет узнать правду.

— Что между ними?

— Ни-че-го, — Тео обнажил зубы. Был невероятно доволен.

— Тогда какого чёрта?

— Шпионские страсти. Игра под прикрытием…

— Не нравится мне его «прикрытие».

— Скоро будет шоу. Подожди, пока с отработки вернется Паркинсон. Ух-х-х, жарища начнётся.
Две змеи будут сражаться за сердце дракона.

Коварству Тео не было границ. Он светился ликованием от гениальности их с Драко плана.

— Вы ужасно поступаете.

— О чём ты?

— Использовать ни в чём невиновных девушек для прикрытия. Давать им ложные надежды. Это
как-то… неправильно.

— Грейнджер, ты только что назвала слизеринок невиновными девушками? Да ты просто

квинтэссенция сострадания, — Тео неприкрыто издевательски расхохотался, за что получил шлепок
по плечу. — Не переживай, они себя в обиду не дадут. Драко ничего им обещать не станет. И границу
не переступит. Представь, что он просто играет в театре.

— Не переступит границу? Вы что, с ним о каких-то границах договорились?

— М-м-м… возможно.

— А со мной вы это обсудить не планировали?

384/699
 — Да мы просто не успели, ты вон какая шустрая, — Теодор игриво ущипнул Гермиону за бок.

— Тео… — опасно прищурилась Гермиона, — рассказывай.

— Оставим это на десерт. Тем более, не хочешь же ты снова нарваться на гнев Малфоя. Нам не
стоит сговариваться за его спиной.

— То есть сговариваться за моей спиной можно?!

— Мы расскажем тебе. Сегодня. Обещаю, — Тео поднял руку Гермионы над головой и закружил
вокруг своей оси.

***

Драко следил, как тёмно-синий бант развевался, вторя движениям танцующих. Он

расфокусированно слушал лепетание младшей Гринграсс и старался не показывать, насколько сильно
его бесили руки Теодора на талии самой прекрасной девушки в комнате. Он должен был быть на его
месте. Или хотя бы рядом с ним. От собственной беспомощности подкатывала тошнота. Но они
договорились. И Драко сдержит своё чертово слово.

Возле коридора, ведущего в спальни, послышался визг. Нехотя переведя глаза, Драко заметил, что
вышла Паркинсон, а шум производили её бестолковые подружки, которые каждый раз радовались
появлению дивы, как плешивые собачонки. Видимо Пэнси незаметно вернулась, сразу переоделась и
только теперь эффектно выкатилась в эпицентр торжества. Её тело плотно обтягивал блестящий
комбинезон цвета фуксии. Он полностью скрывал её кожу вплоть до носков туфель, но на груди
сверкал белизной провокационный вырез декольте. С плеч небрежно свисала белоснежная накидка из
перьев. Резкий срез каре подчёркивал её точеные скулы. Пэнси уверенно зашагала через весь зал,
покачивая бёдрами. Истинная королева Слизерина.

Она по-хозяйски обвила талию Драко и, бросив едкое: «Здравствуй,

Гринграсс», потянулась алыми губами к своему самцу. Драко успел увернуться, и клеймо попало на
щёку.

Малфой отошёл всего на секунду, чтобы пополнить запасы алкоголя в бокале, а девушки уже
развернули масштабный скандал. Драко не слушал. Голову заполнил белый шум. Когда с агрессивным
воплем: «Не трожь мою сестру!» подключилась Дафна, Малфой по-тихому ретировался, оставив змей
на съедение друг другу. Он подошёл к диванам, где сидели гриффиндорцы, Нотт, Забини, Гойл и ещё
пара слизеринок.

Блейз и Поттер спорили о тонкостях квиддича. Нотт, который абсолютно не разбирался в игре,
неожиданно принял сторону Гарри. Непривычный альянс заставил челюсти Драко сжаться. С каких
это пор Нотт и Поттер стали друзьями? Неужели мальчик-который-выжил так легко простил
слизеринцу его происхождение? А кудрявый тоже хорош. Ему что, друзей не хватает?

— Да и вообще, какой смысл загадывать так далеко наперёд? Будущего…

— Не существует. Да, да, ты уже заебал с этой хуйнёй! — огрызнулся Блейз на Теодора. Он
облокачивался на толстую спинку дивана рядом с головой Уизлетты.

— Я попрошу не выражаться! — возмутился Тео.

— Что ты имеешь в виду, Нотт? — искренне поинтересовалась Джинни. — Про будущее…

— О, нет, Уизли, — захныкал Забини и с сожалением сжал её плечо. — Он сейчас начнет лекцию
на три часа.

385/699
 Гарри метнул гневную молнию на распускающего руки слизеринца.

— Закрой пасть, бестолочь, — усмехнулся Тео. — Ты ни черта не смыслишь, оттого и злой такой,
— Тео поднырнул перед Гермионой и склонился к Джинни. Поттер сильнее напрягся. — Короче, если
в двух словах, то будущее не наступит никогда. Потому что то, как мы его себе представляем, и то, что
нас ждёт на самом деле, — две разные реальности. Нет смысла строить планы, надеяться, ведь в итоге
всё будет совсем не так.

— А что же тогда просто лечь и умереть? — вклинился Поттер.

Тео выпрямился, обернулся и с насмешливой улыбочкой ответил:

— Нет, ну ты живи, если хочешь. Только не делай вид, что тебе под силу спрогнозировать
будущее. Ты можешь жить только здесь…

— И сейчас, — закончила Гермиона, и Тео одобрительно прижал её к себе.

— Как-то это депрессивно, Нотт, — сделала вывод Джинни. — Неужели ты ничего не планируешь
на будущее?

— Планирую.

— Тогда в чём логика?

— Я не возлагаю надежд.

Джинни нахмурила лоб.

— Я запуталась…

— А я предупреждал, — фыркнул Забини и обновил бокал Уизли. Джинни, подняв на него голову,
благодарно улыбнулась и сделала большой глоток. — Ой, всё, давайте просто скинем его в канаву.
Расскажите о ваших планах на будущее, гриффиндорцы!

— Я пойду в большой квиддич. Меня уже ждут несколько команд, — поделилась Джинни.

— Я хочу устроиться на стажировку в министерство. В далёком будущем вижу себя на посту

министра, — сказала Гермиона, по привычке вздернув подбородок. Кто-то из слизеринок тихо
фыркнул.

— О, детка, — обратился Блейз к Теодору. — У тебя намечается нехилая конкуренция. Как

договариваться будете?

— Знаю парочку методов, — поиграл бровями Тео.

— Ничего ты не знаешь! — Гермиона показательно вырвалась из его объятий и села ровно. —

Только честная конкуренция, Теодор!

— Честная конкуренция со слизеринцем, ну-ну… — веселился Забини. — А ты, Поттер?

— В Аврорат. Однозначно. Я для этого и вернулся в Хогвартс.

— Ты такой смешной. Поттер, да тебе всего-то нужно было назвать своё имя и тебя бы взяли без
вопросов куда угодно.

386/699
 — Нет. Хочу, чтобы было по-честному. Я сдам экзамены, пройду собеседование и пойду на
стажировку.

— Я понял. Вы, гриффиндорцы, не ищете лёгких путей.

— Да, Забини, наши методы, мягко говоря, отличаются.

Драко, который всё это время задумчиво сидел на спинке дивана, развернулся к Поттеру и, поймав
его взгляд, спросил:

— А что нужно для того, чтобы попасть на стажировку в аврорат?

Все обернулись. Замолчали. Драко был абсолютно спокоен и смотрел на Гарри в упор.

— Ты для себя или в целом? — удивился Гарри.

— Тебе сложно нормально ответить, Поттер?

— Ну… В целом нужно иметь высокие зачётные оценки, а также СОВ и ЖАБА, рекомендательное
письмо от преподавателя… — Гарри задумался, почесал подбородок и, аккуратно взглянув на
Малфоя, добавил: — Но если ты для себя, то тебе ещё пришлось бы пройти комиссию. Ну, это из-за…
— Гарри замялся.

— Судимости. Я понял.

Гарри кивнул. И неожиданно для себя добавил:

— Я могу отправить тебе вопросы для собеседования, если хочешь…

— Отправь.

— Ладно…

Гарри сглотнул. Когда они в последний раз нормально говорили с Малфоем? Никогда? Каждая
фраза, обращённая друг к другу, была колкостью или оскорблением. А тут… два адекватных парня
вели вполне обычный диалог о будущем. Кажется, присутствующие были в не меньшем шоке, чем
Гарри.

— Малфой, усмирил бы ты своих гарпий, а то моя королева пострадает, — рявкнул Забини,

заметив наконец Дафну, которая металась меж двух огней, пытаясь разнять сестру и лучшую подругу.

— Да тут нужны меры пожёстче, — безразлично отрезал Драко.

Гермиона хмыкнула. Повернулась к нему и спросила:

— Бьешь женщин, Малфой?

Драко посмотрел ей прямо в глаза. Обошёл диван, сел, уперся локтями в колени. Гермиона
почувствовала запах его дыхания. Внутри скрипнули ледяные крылышки.

— Только когда они попросят.

Гермиона замерла. Слишком сильно сдавила руку Тео. Драко дерзко приподнял бровь и медленно
сделал глоток из граненого бокала. Гермиона проследила за движением губ… как он медленно слизал
остаток напитка с ехидной улыбки. Нервно вздохнула.

387/699
 Кто-то вскрикнул. Драко обернулся. Скандал слизеринских собственниц нарастал. Астория
достала палочку.

— Так, нужно разрядить обстановку… — обеспокоился Блейз. Он приставил палочку к горлу и

усиленным в три раза голосом объявил: — Давайте сыграем в «Я никогда не»!

Народ оживился. Многие сразу сбежали, лишь бы не участвовать, а другие устроились на диванах
поудобнее. Девушки отвлеклись. Сработало. Дафна, Пэнси и Астория подошли к компании. Расселись
по разным углам. Дафна обняла Блейза. Тео уступил место для Астории, а сам сел на
противоположном диване рядом с Драко. Пэнси грациозно опустилась на колени Малфоя и обвила его
шею рукой.

— Так, все знают правила?

— Я не уверена… — тихо призналась Гермиона.

Блейз её услышал. Пэнси с отвращением цокнула.

— Короче, ты говоришь, например: «Я никогда не летала на метле», а те, кто летал, должны
выпить рюмку. Соврать не удастся. Я наложу разоблачающее заклинание. Тот, кто не выпьет, утаив
правду, будет блевать потом три дня. В итоге мы и правду узнаем, и уличим в мошенничестве. Всё
просто.

— Нет, я пас.

— Ну, я так и думал, — отмахнулся Блейз. Слизеринки согласно хихикнули.

— Да чего ты? Давай! — подала голос Джинни. — Это весело!

— Вот-вот, послушай подругу! — сказал Блейз, накладывая заклинания.

— Я не хочу, — твёрдо заявила гриффиндорка и поднялась с дивана.

— Ну же, давай, Гермиона! Слабо? — подстрекал Теодор.

— Это глупо.

— Боишься, Грейнджер? — коварно прорычал Драко.

Он демонстративно обнял Паркинсон за талию, и она потёрлась об него задницей. Драко

подмигнул. Насмехался. Мерзавец.

Гермиона с вызовом посмотрела на нахала и опустилась на диван.

— Наливай.

— О-о-о-о, — загудела толпа.

— Отличный талант переговорщика, Малфой, — шепнул Тео.

Блейз наколдовал три десятка рюмок с тёмным неведомым алкоголем и разместил их пирамидкой
меж двух переполненных диванов.

— Начинай, Уизли, — скомандовал организатор.

388/699
 Он рассчитывал на реакцию «почему я?», но Джинни, откинув волосы назад, громко заявила:

— Я никогда не ломала кости.

Почти все опрокинули внутрь рюмки, за исключением Гермионы, сестёр Гринграсс и Гойла.

— Ты что-то себе ломал? — спросила Гермиона у Тео.

— Сам себе нет. Но кости мои были сломаны неоднократно, — сухо ответил он, и Гермионе стало
жутко.

— Теперь ты, Забини, — вернула должок Джинни.

Блейз горделиво расправил плечи и громогласно объявил:

— Я никогда не изменял своей девушке!

Дафна расцвела. Чмокнула верного избранника в щёку. Пара человек, стыдливо опустив взгляд,
выпили. Пэнси напряглась, ожидая, что Малфой опрокинет рюмку. Но он не пошевельнулся.

— Как? — шепнул удивлённый Тео. Он был уверен, что Драко сейчас же начнет феерически
блевать.

— Зависит от того, кого я считаю своей девушкой… и что считаю изменой, — объяснил Малфой.

— Хитро…

— А ты, Тео, почему не пьешь? — возмутилась слизеринка по фамилии Монкли, убеждённая в

том, что Теодор изменил, по крайней мере ей.

— Нет девушки. Нет проблем, — отмахнулся Тео. Он встретился взглядом с Грейнджер и нежно
улыбнулся ей. Успокаивающе. — Давай, Гринграсс, ты следующая.

Дафна облизала губы. Задумалась. В крысиных глазках мелькнуло коварство.

— Я никогда не… занималась сексом втроём.

Малфой, Нотт и ещё парочка слизеринцев выпили залпом, даже не моргнув. К рюмке осторожно
потянулись Пэнси и её подруга с красными волосами.

И Грейнджер…

Её щеки пылали. Гермиона проглотила обжигающий напиток под гробовую тишину, пронизанную
изумлёнными взглядами. Гарри даже рот открыл. Она не могла решиться посмотреть на парней. Зато
Малфой и Нотт самодовольно ухмылялись, наслаждаясь неприкрытым смущением их маленькой
партизанки.

Удивлённой не выглядела только Джинни.

— Что?! Грейнджер! В тихом омуте… — воскликнул Блейз. — Теперь я не усну, пока не узнаю
комбинацию!

— Люди погибают от длительной бессонницы, Забини, — парировала Грейнджер.

— Ты режешь меня без ножа, детка.

389/699
 Гермиона повела плечами и невинно улыбнулась. Она старалась вести себя спокойно. Но лицо
горело, ладошки взмокли, а сердце стучало так, что на рёбрах точно должны были остаться синяки.

— Ой, да не всё ли равно… — пробормотала Дафна и передала слово сестре.

Астория шагнула вперёд, чтобы лучше видеть всю компанию и мелодично произнесла:

— Я никогда не целовалась с человеком своего пола.

Почти все девчонки выпили. Поднялся возбужденный гул. Но пошлые шуточки и присвистывания
утихли, когда Тео и Драко в одночасье потянулись к напитку. Они были единственными парнями, кто
сделал это. Тишина пропустила музыку на передний план.

— Между собой, что ли? — съязвила Монкли, указывая острым ноготком на двоих.

Драко скривился, всем телом показывая, что это невозможно. Гермиона нервно заломала пальцы.
Джинни закусила улыбку.

— Это было в детстве. На спор, — огрызнулся Драко.

Забини хохотнул и покачал головой.

— А в Нотте я не сомневалась, — смаковала свою правоту Дафна.

— Будь осторожна, Гринграсс, — отозвался Тео. — Твой ненаглядный Забини спит со мной в
одной комнате. Нецелованный… Беззащитный… — он угрожающе потянулся пальцами в их сторону.

— И с очень сильным ударом левой, — подмигнул Блейз и расхохотался. Толпа подхватила шутку.

Следующим на очереди был Гойл.

— Я никогда не был влюблён, — задумчиво протянул он.

Джинни улыбнулась Гарри, и они синхронно выпили. Тео глотнул огненной жидкости, глядя в
медовые глаза. Гермиона ответила тем же. Пэнси прогнулась в спине, чтобы дотянуться до рюмки и
ожидающе уставилась на Драко. Астория тоже не сводила глаз.

Драко почувствовал своё сердцебиение. Слишком сильные удары

отчеканивали ритм на шее. В ушах запищало. Он ощутил лёгкий толчок коленом Тео. Секундный
взгляд в синюю бездну. Спокойствие…

Спокойствие…

Усмирив тремор, Драко потянулся вперёд, обхватил ледяными пальцами рюмку. Поднёс её к губам
и залпом осушил.

Паркинсон с визгом набросилась с поцелуями. Драко недоумённо раскрыл глаза и встретился с

нахмуренным взглядом Грейнджер.

— С меня хватит на сегодня, — заявила она и обернулась к Джинни. — Мне нужно освежиться.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Нет. Хочу побыть одна.

390/699
 Гермиона уверенно встала и, не глядя на слизеринцев, пошла в сторону коридора, который вёл к
уборным. Тео не пошевельнулся.

— Мне надоело, — проскулила Дафна. — Пойдёмте танцевать!

— Вот так и рушится атмосфера… — Блейз печально опустил голову и взмахом палочки убрал
рюмочную гору.

***

— Я весь вечер смотрел на твоё лицо. Что это? — Драко склонился поближе и провёл пальцем по
щеке Гермионы.

Он перехватил гриффиндорку по дороге из туалета. В тёмном коридоре они были одни.

— А что с ним? — Гермиона провела пальцами по переносице и вспомнила, что Джинни усыпала
её блестками.

— Ты похожа на северное сияние… — прошептал Драко, усмехаясь и не отнимая пальцев от лица

девушки.

— Тебе не нравится? — настроение было хмурое и нервное. Гермиона с подозрением смотрела

исподлобья.

— Наоборот, — он приблизился, но она увернулась. — Эй, что с тобой?

Голос Драко был мягкий и вкрадчивый.

Гермиона посерьёзнела ещё больше. Сложила руки на груди. Горький привкус во рту не давал
покоя. Она отвела взгляд в сторону и процедила сквозь зубы, почти прошипела:

— Мне не нравится, что она себе позволяет.

Драко расплылся в самодовольной улыбке. Он обхватил её подбородок пальцами и развернул на

себя.

— Ревнуешь, Грейнджер?

Гермиона сжала губы, мотнула головой. Но стальной взгляд не отпускал. Выпытывал.

Что ж, он хочет это услышать? Поиздеваться над ней? Пускай!

— Да, ревную!

Драко победно улыбнулся. Мягко. Без насмешки. Рука скользнула с подбородка на затылок, и
Гермиона почувствовала лёгкий привкус алкоголя на его прохладных губах. Поцелуй был не
свойственен Драко. Слишком нежный и медленный. Он едва касался губами её губ. Словно боялся
спугнуть. Ранить. Гермиона ответила на поцелуй и провела языком по его зубам. Но Драко глубоко
вздохнул и отстранился.

Она вопросительно посмотрела на него. Медленный выдох раздробила нервная дрожь.

— Как же это всё сложно… — заключила Гермиона.

Мелодия в гостиной сменилась на медленную. Драко протянул руку и, улыбнувшись краем губ,
прошептал:
391/699
 — Потанцуй со мной.

Он обхватил её талию и прижал к себе. Драко хотел этого весь вечер. Просто потанцевать вместе.

Гермиона прижалась к крепкой груди и ей стало так спокойно, словно она спряталась от шторма за
непробиваемой скалой. Океан тревог больше не накрывал её беспощадными волнами. Она в
сохранности.

Драко коснулся подбородком её макушки. Сырой тёмный коридор превратился в бальный зал. Они
прикрыли глаза и представили себе, что кружатся среди людей. И это не страшная тайна. И всем
плевать. И окружающие оборачивались бы лишь только для того, чтобы позавидовать красивой паре.
Не осудить, не оклеветать. Просто восхититься.

***

Джинни плюхнулась на диван, взмахнула палочкой и ослабила ремешки на босоножках. Она

наплясалась до боли в ногах, ей нужна была передышка. Только Уизли потянулась за бокалом, как он
восполнился новой порцией коктейля.
Джинни благодарно кивнула Блейзу, который сидел на том же диване.
Откинувшись на спинку, она посмотрела на Тео и Гарри, которые активно о чёмто спорили в глубине
комнаты. Улыбнулась: со спины ребята походили на родственников, оба темноволосые, кудрявые.
Правда, Гарри был значительно ниже.

Блестящие босоножки остались чинно ждать хозяйку на полу. Джинни забралась на диван с
ногами и утонула в комфорте чёрных заломов.

— Забини, я слышала, тебе тоже пришло приглашение от «Татхилл Торнадос»? — начала она, не
отрывая взгляда от названых братьев. — Я знаю, что они возьмут только одного охотника. Поборемся.

— Расслабься, Уизли, место твоё. Я не пойду к ним.

Джинни обернулась и удивлённо уставилась на Блейза.

— Это почему?

— Я чертовски устал… Хочу взять год перерыва и уехать в Италию, — он ленно потянулся и
развалился на диване, подпёр голову ладонью и взглянул в сторону собеседницы. — Но я бы на твоём
месте не тратил время на «Торнадос», а сразу шёл к «Холихэдским Гарпиям».

— Но они меня не звали.

— Так напиши им сама.

Джинни скривилась. На лбу проступила морщинка серьёзности.

— Да ладно тебе, Уизли! Только не говори мне, что ты боишься.

Гриффиндорка попыталась что-то возразить, но Блейз твёрдо заявил:

— Они тебя точно возьмут.

— Откуда такая уверенность?

— А кто другие претенденты? Саммерс или Рэймонд из Пуффендуя? Я тебя умоляю. У этих
членистоногих ни таланта, ни координации.

392/699
 — У Саммерс сильный удар.

Блейз расхохотался и помотал головой. Цепи, свисающие от эполета, звенели на плече в такт
хохоту. Забини придвинулся поближе, замер и со всей серьёзностью заявил:

— Ты играешь лучше. Мы всей командой дружно ненавидим тебя, — он коварно усмехнулся. —

Это комплимент, Уизли. Приёмная комиссия, если они не стадо баранов, выберет тебя, особенно если
подтянешь «поворот Финвика». Тебя иногда заносит вправо.

— Откуда такие познания о моей игре? — Джинни подозрительно прищурилась. Пролетающая

розовая сфера блеснула на её ресницах и губах.

Блейз мастерски проигнорировал вопрос. Сделал глоток, глядя чёрными глазами поверх бокала.

— Могу тебя потренировать, если хочешь… — предложил он.

Джинни замерла, коснувшись губами стекла. Глотнула за раз половину коктейля. Убрала руку и
склонила голову на бок.

— Ты хотел сказать, будешь таранить меня, как дикий кабан, всю тренировку? — пошутила
гриффиндорка, хорошо зная манеру игры противника.

— Не бойся, я симпатичных девушек с метлы не скидываю.

То ли от алкоголя, который Джинни осушила залпом, то ли от жары, но лицо становилось слишком

горячим и покрывалось румянцем. Уизли откинула волосы назад и дерзко заявила:

— Смотри, Забини, как бы ты сам не ковырнул носом землю.

Блейз довольно хохотнул, восполнил её бокал.

— Так ты согласна? — не отступал слизеринец.

Джинни посмотрела на Гарри.

— Или тебе нужно официальное разрешение Поттера?

Блейз попал в десяточку.

— Ничего мне не нужно, — твёрдо заявила она. Протест пульсировал в ушах. — Встретимся на
поле, Забини. Не забудь надеть щитки.

Блейз кивнул, сохраняя ослепительную улыбку. Он поднял бокал и торжественно заявил:

— Уверен, ты получишь место. «Гарпиям» повезёт с таким охотником, — с ноткой грусти

протянул Блейз и стукнулся с ней напитком.

Джинни с подозрением взглянула на слизеринца. Казалось, он не издевался, а говорил искренне.

Она удивлённо изогнула бровь и сделала глоток, скрывая за стеклом улыбку.

— Блейзи, котик, пойдём танцевать! Я обожаю эту песню! — Дафна расплескала коктейль, пока
прыгала от волнения.

Блейз тяжело вздохнул и, отставив бокал, поднялся на зов пассии. Перед тем как сделать шаг, он
обернулся и подмигнул Джинни:

393/699
 — Увидимся.

Примечание к части

Соскучились?) Мы — да⚡️

Плейлист вечеринки (Забини просил передать):

“We are your friends” Simian

“I like tuh” Carnage
“Blinding lights” Weeknd
“Electric feel” MGMT
“When I R.I.P.” Labrinth
“Mine right now” Sigrid

Главушку пришлось разделить на две части, а то графоманческий припадок заставил меня написать
неадекватный объём). Но тем лучше, замаринуетесь атмосферой☺️

В этой главе не должно было быть одной сцены, но она появилась внезапно и стала моей любимой.
Угадаете какая? И почему)))

Глава 21, Часть 2

— О чём вы договорились с Тео? — подняв голову с груди Драко, спросила Гермиона.
Она держалась за его плечи, пока они танцевали в сыром коридоре слизеринского подземелья.

Драко нахмурился и фыркнул:

— Вот же трепло…

— Не злись на него, я припёрла его к стене.

Губы Малфоя изогнулись в коварной улыбке. Он сделал уверенный шаг… Гермионе пришлось
отступать. Она пятилась, пока не почувствовала лопатками холодную каменную стену.

— Вот так? — Драко её обездвижил.

Гермиона закатила глаза и снисходительно улыбнулась.

— Так ты мне не планировал рассказать? — не сдавалась она.

— Тебе не обязательно знать всё на свете, Грейнджер.

394/699
 — Но я хотела бы знать всё, что касается нас.

— Нас?

— Меня, тебя и Тео.

Взгляд Драко потяжелел. Рот сжался в тонкую линию. Слышать вслух соучастников «нас» было
ещё непривычнее, чем думать об этом. Но что-то неосязаемо приятное сверкнуло на задворках
сознания.

Послышались шаги. Гермиона судорожно вырвалась из объятий Драко и зашагала вглубь

коридора.

— Грейнджер, стой! — скомандовал Малфой. — Это Нотт.

Драко понял это по одному только звуку шагов.

— Хреновые из вас конспираторы, — заявил бархатный голос. — Вас слышно на милю вокруг.
Рекомендую возобновить в памяти заглушающие.

Гермиона вернулась, и Тео встретил её нежным поцелуем в лоб.

— Чем вы тут занимались? — ехидно улыбнулся Нотт, поиграв бровями.

— Разбирались с ревностью Грейнджер, — веселился Драко.

— Разобрались?

— Не совсем… Она выпытывала у меня подробности нашей договорённости. — М-м-м…

какими методами? — Тео плотоядно посмотрел на Гермиону. Потом коварно улыбнулся Драко. — Тебе
понравилось?

— Я вам не мешаю? — возмутилась Гермиона.

Парни рассмеялись. Переглянулись. Тео словно спрашивал разрешения. Драко незаметно кивнул.
Тогда Теодор набрал в лёгкие воздух и сообщил:

— Мы договорились, что ты наш эксклюзивный товар.

Гермиона сложила руки на груди. Фыркнула. Ей не понравилось сравнение с «товаром».

— Что это значит?

— Это значит, что ни у меня, ни у Драко не будет больше других отношений и… сношений, — у
подвыпившего Тео обострялась тяга к словесному каламбуру.

Напряжённое лицо Гермионы смягчалось с ходом её мыслей.

— Вы правда готовы на это пойти?

— Мне даже особо стараться не придётся, — Тео склонился к её уху и промурлыкал: — Я хочу
только тебя, Гермиона Грейнджер.

Щёки расцвели румянцем смущения, улыбка украсила лицо. Гермиона кокетливо захихикала.
Встретившись с грозным взглядом Драко, она улыбнулась ему ещё шире.

395/699
 — Пойдёмте отсюда, — интонация его голоса не подразумевала возражений.

Тео взял Гермиону под руку, и они зашагали по коридору вслед за Малфоем.

***

Гермиона медленно ступала по деревянному полу комнаты и заворожённо смотрела на

разноцветные огоньки под потолком. Они были того же цвета, что и иллюминация в гостиной, только
намного меньше, не походили на теннисные мячики, скорее светлячки. Они роились, сбивались в
группки, водили хороводы.

Тео остановился. Гермиона почувствовала крепкую хватку и тоже замерла. Она обернулась. Драко
стоял спиной и накладывал невербальные заклинания на дверь и стены. Благодаря светлячкам,
платиновые пряди переливались розовыми, синими и красными цветами. Малфой был похож на
задумчивого дирижёра, который грациозно и плавно размахивал палочкой, вызывая серебристые
волны чар.

Драко посмотрел на них. В серых радужках бликовали разноцветные звёзды. И желание. Лицо его
не выражало эмоций, но глаза говорили громче слов.

Тео провёл носом по левой щеке Гермионы и нежно поцеловал в ушко. От приятного ощущения
она непроизвольно зажмурилась. И тут же ощутила прикосновение губ Драко к правой щеке.
Гермиона решила не открывать глаза. Парни касались её одновременно и ей хотелось понять, сумеет
ли она отличить их. Плавные, едва ощутимые тёплые прикосновения Тео и более напористые,
прохладные Драко. И только Гермиона стала прислушиваться, как они отстранились. Она открыла
глаза и быстро заморгала.

Драко, не сводя с неё глаз, расстёгивал запонки. Розовые, эмалированные. Тео медленно опускался
на колени. Он обхватил её бёдра и слегка навалился, пока она не упёрлась в резную балку кровати. Ту
самую, которая поддерживала Грейнджер в их первую ночь.

Теодор уткнулся в живот и стал плавно водить ладонями по ногам. Он вёл по блестящей, немного
шершавой ткани чулок, забирался под юбку, пока не коснулся плотного края, который крепко держала
застёжка пояса. Проведя по голой коже на бедре, Тео издал еле слышный стон. Гермиона запустила
пальцы в жёсткие кудри.

Драко смотрел на них и медленно расстёгивал рубашку. Сняв её, он подошёл к Гермионе и
подарил нежный, почти невинный поцелуй. Но она чётко уловила огонёк коварства в его
потемневших глазах. Что-то подсказывало ей, что нарочитая мягкость обернётся ураганом.

Тео поймал рукой ладонь Гермионы. Он поднял голову и перевёл вопросительный взгляд на Драко.
Тот немного склонился и потянул за край тёмно-синего банта на юбке. Его обнажённая бледная грудь
расширялась от глубокого дыхания. Гермиона хотела прикоснуться, но Драко резко опустил её руку и
с ухмылкой добавил:

— Успеешь.

Запах крепкого алкоголя смешивался с жарким дыханием. Драко аккуратно поднял край юбки и
обнажил бёдра. Предвкушение бурлило в желудке. Тёмносиний взгляд приковали чулки и кружевное
чёрное бельё. Тео потянулся руками к трусикам, но над головой прогремело:

— Нет.

Тео замер, слегка улыбнулся, уловив правила игры. Пальцы остались на бёдрах. Драко нагнулся и
достал что-то из заднего кармана брюк Тео.
396/699
 — Надень, — он протянул ему пару кожаных перчаток.

Не успев удивиться, Тео послушался. Драконья кожа идеально села на его длинные тонкие
пальцы.

Драко довольно хмыкнул и тихо произнёс:

— А теперь поцелуй её. Без рук.

Тео благодарно посмотрел на Драко, придвинулся, скрипнув половицей, и легко поцеловал ткань
трусиков. Руки он оставил на своих коленях. Гермиона протяжно выдохнула, лишившись всего
воздуха в организме. От кислородного голодания закружилась голова.

Драко сильнее сжал ткань юбки. Второй рукой он потянул Гермиону за волосы. Она откинула
голову, оголив шею, и Драко нежно прикоснулся к ней прохладными губами. Гермиона податливо
прогнулась в его руках и растворилась в ощущении двойного поцелуя.

Драко поднял руку и провёл большим пальцем по контуру её приоткрытых губ. Он надавил
сильнее и погрузил палец в рот, коснулся горячего языка. Светлые пряди скользнули по её лицу, когда
Драко склонился и у самого уха прошептал:

— Соси.

Его директивный тон отдался дрожью, которая передалась губам Теодора. Гермиона, с опаской
глядя на Малфоя, послушалась. Её щёки втянулись, создавая вакуум. Драко сцепил челюсти и глубже
толкнул палец. Тёплые и влажные касания разливались ядерным топливом по венам. От ощущений и
заманчивого вида член упёрся в ширинку.

Тео продолжал целовать Гермиону внизу сквозь бельё. Руки чинно оставались на коленях. Он
прикасался, облизывал, покусывал, чувствуя, как чёрное кружево постепенно становилось мокрым.

— Раздень её, — прорычал Малфой.

Тео поднялся и, обхватив руками талию, медленно расстегнул молнию на юбке. Драко не вынимая
пальца, наблюдал за происходящим. Шуршащая ткань упала под ноги, словно обёрточная бумага.
Синий затуманенный взгляд был прикован к блестящему рту и бледной руке.

— Нравится? — спросил Драко, глядя свысока.

Тео в ответ молча кивнул и потянулся снимать пояс для чулок.

— Оставь.

Он покорно убрал руки. Тео закусил губу, чувствуя, как возбуждение поджигало топливо в крови.

Малфой управлял ими, как куклами в картонном домике. Лучший. В мире. Кукловод.

— А ты сегодня особенно разговорчивый, — сказал Тео, расстёгивая малиновую блузку на

куколке. Шёлковая ткань расходилась, обнажая грудь в чёрных кружевах.

— Это мой тебе подарок на день рождения, — хмыкнул Драко.

— Ещё один? С ума сойти. Вот, какая она на вкус — щедрость Малфоев… — Тео подмигнул
Гермионе.

397/699
 — Надеюсь, ты замолчишь и в следующий раз откроешь рот, только когда я этого захочу.

Стальной голос звучал угрожающе низко, но Теодор был в настроении дерзить.

— А мне казалось, день рождения у меня…

Драко схватил его за кудрявые патлы и резко дёрнул.

— Тссс, — протянул кукловод, оттягивая его голову назад.

Нотт, взбудораженный инициативой Малфоя, прикрыл глаза и разлился в широкой улыбке. На

изогнутой длинной шее дёрнулся кадык. Драко рывком отпустил его, и Тео отшатнулся.

Гермиона со вкусом облизывала палец Драко. Он потянул её на себя, прижал спиной к груди и стал
целовать шею, пристально глядя на Теодора, который поднялся и стоял напротив. Тео вздрагивал,
чувствуя, как каждое движение Малфоя заставляло его кровь бежать быстрее. От возбуждения он
непроизвольно сжал кулаки, кожаные перчатки натянулись на косточках пальцев. На предплечьях
вздулись вены. Он подошёл к Гермионе вплотную.

Драко достал палец и мокрой подушечкой провёл по нижней губе. Тео склонился и очень
медленно, растягивая момент, провёл языком по следам Драко. Гермиона прикрыла глаза и слегка
потянулась навстречу, но тут же почувствовала, как твёрдая рука Драко прижала её к себе.

— Сними с него рубашку, — Малфой говорил Грейнджер на ухо, но смотрел Теодору в глаза. — И
эти чёртовы побрякушки тоже.

От пристального взгляда Малфоя по спине стекал холод и приятно покалывал низ живота. Тео
закусил губу и перевёл глаза на пальчики Гермионы, которыми она сперва опустила подтяжки, а затем
принялась высвобождать из петель перламутровые пуговицы. Драко медленно опустился рукой ниже
и скользнул ладонью между бёдер Гермионы. Она всхлипнула от неожиданности. Её реакция
заставила Тео коварно усмехнуться. Его зрачки расширились от вида её неприкрытого удовольствия.
Грейнджер не умела скрывать эмоций. И была чертовски прекрасна в этом.

Он наблюдал, как её сознание боролось с «отвлекающим фактором» и она пыталась

сосредоточиться на фиолетовой бархатной рубашке. Обнажив торс Тео, Гермиона аккуратно провела
рукой по его груди, по тонким шрамам, по росчерку острых ключиц и подцепила пальцем несколько
цепей. Теодор немного присел, чтобы она сумела стянуть их через голову. Кудри цеплялись о звенья и
путались, но Гермиона справилась с задачей. Украшения со звоном приземлились на пол.

Тео стоял перед Гермионой и тяжело дышал. Смотрел из-под полуприкрытых век то на неё, то на
Драко. Разноцветные огоньки подчёркивали сухой рельеф тела. Чёрные звёздочки родинок
выделялись на светлой коже. Они украшали шею, грудь, живот.

— Отлично… — шепнул кукловод, поглаживая свою марионетку сквозь бельё. — Хочешь его?

Гермиона неуверенно и вопросительно обернулась на Драко. Его взгляд был строгим, но игривым.
Он изогнул бровь и повторил:

— Хочешь?

— Да.

— Тогда поцелуй его, — сказал Малфой и подтолкнул бёдрами Грейнджер вперёд.

Тео поймал Гермиону, когда та, потеряв равновесие, чуть не упала на него.

398/699
Прикосновение прохладной драконьей кожи к плечам пропустило волну мурашек. Только Теодор
глубоко толкнулся языком в рот Гермионы, как Драко резко прижался к ней сзади и собрал языком те
самые мурашки.

Тео обхватил её лицо и целовал. Жадно, лишая воздуха. Драко пробирался рукой в трусики и
сильнее прижимался к заднице, заставляя ощущать его твёрдость. Гермиона чувствовала, как парни
тяжело дышали, сдерживая разрывающее возбуждение. Она ощущала жар и запах их тел. Они зажали
её между собой. Сковали. Обездвижили. Ей бы не удалось сбежать, даже если бы она захотела.

Но Гермиона не хотела бежать. Ей нравилось. Она хотела большего.

Гермиона почувствовала рывок — Драко оттолкнул Тео. Тот, оторвавшись от поцелуя, недоумённо
посмотрел на друга. Драко скрыл лицо за кудрями и серым прищуром пристально контролировал
происходящее. Одним пальцем он ловко потянул чашечку лифчика вниз, оголив грудь. Внимание Тео
переключилось.

— Сожми соски. Ей это нравится.

Гермиона бросила укоризненный взгляд на Драко, будто он раскрыл один из её секретов. Она
попыталась отстраниться, но безуспешно. Гермиона была полностью в его власти. Всецело
подчинена.

Тео сжал грудь ладонью в перчатке и начал облизывать сосок. Гермиона закатила глаза и больше
не могла смотреть прямо. Обвинительный взгляд сменился на благодарные стоны.

Почувствовав, как сосок твердел под его губами, Тео довольно замычал. Он нежно облизывал,
втягивал в рот и покусывал. Вторую грудь ласкал и пощипывал Драко, продолжая массировать
клитор. Тео прикусил сильнее — Гермиона изогнулась и подалась ему навстречу. Она была
достаточно возбуждена, чтобы болевые ощущения начали приносить удовольствие.

«Интересно, как далеко это может зайти?»

Их руки жадно изучали её тело. От нежных поглаживаний до крепких сжатий. Внутри растекались
вибрации желания. Драко наращивал темп рукой. Ему стали мешать её трусики. Он на секунду
склонился и разорвал их. Гермиона вздрогнула от неожиданного треска.

— Они нам больше не понадобятся.

Не дав возможности отреагировать или возразить, Драко ввёл в неё палец. Гермиона тихо
простонала Теодору в губы. Он ущипнул её сосок сильнее. Драко ввёл второй палец и довольно
улыбнулся, почувствовав, как она сжала его внутри. Грейнджер была мокрой. Драко стал двигать
рукой. Смазка буквально текла по его пальцам и внутренней стороне бедра. Гермиона вцепилась в
чьё-то плечо. Её ноги подкашивались от переполняющих чувств. В глазах темнело. От безумства
происходящего она начала путаться кто где. Гермиона хваталась за чьи-то руки, спины, оставляла
следы от ногтей. Драко согнул пальцы внутри и нажал на сплетение нервов. Гермиона с криком
впилась зубами в чьё-то плечо.

В следующий момент Драко вышел. Он поднялся влажной рукой по её дрожащему телу, оставляя
блестящий след. Задержался на груди, изучая твёрдые от возбуждения соски, и довольно улыбнулся
другу — он хорошо поработал. Драко расстегнул крючки белья и сбросил его на пол. Гермиона
осталась абсолютно голой. Только чёрный пояс для чулок обнимал её талию.

Тео немного отстранился, чтобы тоже иметь возможность насладиться видом. Драко поймал руку
Гермионы и провёл её ладонью по ширинке друга. От неожиданности у Тео спёрло дыхание, и он
замер. Драко остановился. Прижал их руки сильнее.
399/699
 — Чувствуешь? — прошептал Драко над ухом.

Гермиона неразборчиво простонала.

— Грейнджер… — Драко сильнее нажал.

Тео сдавил челюсти. Он всматривался в лицо Драко, но тот скрывал взгляд.

— Гермиона, ответь ему, — умоляюще процедил сквозь зубы Тео. Их парное касание отдавалось
пульсирующей болью возбуждения.

— Да, чувствую.

— Что ты чувствуешь? — не унимался Драко. Вот, что имел в виду Теодор, когда говорил, что
Драко будет заставлять её вербализировать…

— Я… чувствую… — неловкость сражалась с желанием, — какой Тео твёрдый…

Теодор простонал, Гермиона почувствовала, как член дёрнулся ей в ладонь. Драко ухмыльнулся.

— Чувствуешь, как он хочет тебя? — Малфой снова прижался бёдрами сзади. — Как мы хотим
тебя, Грейнджер? Чувствуешь?

— Да… — лицо Гермионы пылало. Малфой ликовал. Он провёл её рукой вдоль ширинки
несколько раз. — Хочешь попробовать его на вкус?

Гермиона с опаской, но и азартом взглянула Теодору в глаза. Его сознание было далеко, туман
фантазий вскружил голову.

— Да…

— Тогда… — Драко сменил шёпот на командный бас, — на колени.

Гермиона медленно опустилась на пол, ощущая, как Малфой придерживал её за руку. Она была
послушной и готова была сделать всё, что он прикажет. И это до безумия возбуждало троих. Гермиона
легко провела пальцем вдоль ремня на брюках Тео, и тот, со свистом вдыхая, откинул голову назад.

Она высвободила его твердый горячий член и нежно прикоснулась губами. Провела языком от
основания к головке так, как он учил её. Облизала губы, глядя в затенённые похотью глаза, и
опустилась на член, плотно сжав его в кольцо.

Драко схватил Гермиону за волосы и намотав кудри вокруг кулака стал двигать её головой. Он
всаживал член глубже. И глубже. Он набирал темп и «мокрые» ритмичные звуки заполняли
пространство, перебивая тихие стоны и протяжные вздохи. Осознание того, что именно Драко
насаживал сейчас Гермиону ртом на его член, заставляло пробудиться зловещий рой пчёл в груди
Теодора.

От слишком глубокого взаимодействия на глазах проступили слёзы. Гермиона закашлялась. Драко

резко отдёрнул её голову. От члена ко рту тянулась паутинка слюны. Он наклонился к ней и заботливо
спросил:

— Ты в порядке?

— Да. Только давай не так резко.

400/699
 Драко согласно кивнул. Выровнялся. Гермиона снова потянулась к Тео, но Драко одернул её.
Обменялся с именинником взглядами. С коварной улыбкой Тео провёл головкой по мокрым от слюны
губам. И только когда она расслабилась, Драко сам медленно насадил её рот на член Теодора. От
созерцания этого откровения тот еле слышно простонал.

Другой рукой Драко обхватил Гермиону за подбородок и повернул голову на бок так, чтобы член
упёрся в щёку. Он продолжил движение под таким углом. Драко закусил губу и скользнул ладонью по
щеке Гермионы. Пару тактов он принимал и ощущал толчки члена. Сердцебиение Теодора
участилось, он звучно выругался. Оступился, чуть не потерял равновесие.

Драко отнял руку. Остановил движение.

— На кровать. Оба.

Гермиона оторвалась от Тео и аккуратно встала. Теодор, скинув брюки и обувь, словно в тумане
опустился на кровать и упёрся спиной в изголовье. Он глубоко дышал и подрагивал. Гермиона
полезла к Тео на четвереньках, открывая заманчивый вид Драко, который остался позади неё. Они
поцеловались и делали это до тех пор, пока Малфой не скомандовал Грейнджер продолжать начатое.
Она опустилась к члену Тео и подарила ему особенно глубокий «поцелуй».

Гермиона услышала, как щёлкнула пряжка ремня, как стукнули каблуки туфель, как костюмная
ткань, мягко шурша, упала на пол. Кровать позади чуть просела. Мягкое прикосновение Драко к
ягодице заставило вздрогнуть. В ту же секунду раздался звонкий шлепок. Гермиона простонала с
членом Тео во рту. — Нравится?

Она согласно промычала. Драко шлёпнул ещё раз. Гермиона дёрнулась, и член Тео упёрся в самую
глотку.

— Блять! — Теодор вцепился в простыни.

— Ещё? — Драко мягко выводил круги ладонью по раскрасневшейся коже.

Гермиона утвердительно простонала. Драко шлёпнул сильнее. И ещё раз. И ещё.

Он провёл рукой по ягодицам и ниже по складочкам половых губ. Скользнул внутрь. Она была готова.
Подняв влажные пальцы к лицу, Драко со вкусом облизал их. От увиденного Тео непривычно низко
зарычал. Ощущения горячих ласк языком только усилили эмоции.

Обхватив румяные бёдра, Драко с особым наслаждением медленно вошёл в Гермиону. Она
податливо прогнулась в пояснице. Дав ей секунду, чтобы привыкнуть к размеру, он стал двигаться.
Сначала неспешно, затем постепенно набирал обороты. Задавал ритм троим. Тео чувствовал толчки и
подавался бёдрами вперёд. Горячее покалывание начинало щекотать вены. Они чернели.

Драко обхватил её шею и сдавил так, что у Гермионы спёрло дыхание. Ему нравилось это чувство.
Тео и Гермиона стонали в унисон, и это заводило Драко ещё больше. Он ускорялся. Чувствовал, как
Гермиона сильнее сжимала его. Жадно впивался в округлые бёдра, оставляя синяки. Страсть
переполняла организм. Ему нужно было больше. Быстрее. Жёстче.

Тео закатил глаза, сжал губы и откинул голову, звучно стукнувшись о стену. Драко заметил, что он
вот-вот достигнет кульминации и… остановился. Резко вышел. Гермиона замерла.

— Стоп.

Тео распахнул глаза:

401/699
 — Ты, блять, издеваешься?

Драко коварно усмехнулся в ответ.

— Она уже близко, — кивнул он в сторону Грейнджер. — Ей нужно помочь.

Драко потянул на себя Гермиону и член выскочил изо рта.

— Я тоже был близко, — раздражённо и почти обиженно буркнул Тео.

— Дамы вперёд, — оскалился Малфой и лёг вместе с Гермионой на бок. — Где твои манеры,
Теодор?

Только Гермиона вдохнула, чтобы что-то сказать, как Драко закрыл ей рот ладонью и резко вошёл
сзади. Она сладко вскрикнула ему в руку и зажмурилась. Тео спустился к ним и лёг возле Гермионы с
другой стороны, лицом к ней. Драко поднял её ногу и завел над своим бедром. Он двигался ритмично,
быстро. Подводил заложницу к пику. Нервные окончания молили о пощаде. Она попыталась
прикоснуться к себе, чтобы достичь желанной разрядки, но Драко заломал её руки. Он пронзительно
посмотрел на Теодора. Взглядом, который плавил металл.

Тео догадался, что сейчас его ход. Он прикусил край перчатки, чтобы обнажить руку. Но Драко
рыкнул:

— Нет.

Тео медленно натянул перчатку обратно. Нахмурился. Ждал дальнейших инструкций. Но Малфой
закрыл глаза, уткнулся лицом в голову Гермионы и замедлил темп.

Внутренние вибрации вспыхнули от волнения. Тео сглотнул ком. Он убрал руку Драко с её лица и
глубоко поцеловал, чтобы скрыть неуверенность. Теодор, оставаясь в перчатках, ласково провёл рукой
по шее Гермионы, груди, животу, изгибу поднятой ноги. Он обхватил её бедра и медленным сладким
поцелуем спустился вниз. Туда, где Драко и Гермиона сливались воедино. Тео рвано выдохнул, давая
себе секунду рассмотреть происходящее. Он прикрыл глаза и нежно провёл языком по клитору.
Гермиона вскрикнула. Драко толкнулся глубже. Тео повторил движение.

Он втягивал, посасывал и ласкал языком чувствительную зону Гермионы, пока Драко медленно
трахал её. Спутанные кудри касались их ног. Чёрные кожаные перчатки сдерживали обжигающую
силу. Гермиона подавалась бёдрами то навстречу языку Тео, то прижималась сильнее к Драко.
Закатывала глаза. Движения парней идеально дополняли друг друга. Потрясающий, слаженный танец,
который сводил с ума.

Чувствуя, что Гермиона стала чаще дышать, Тео увеличил давление и амплитуду. В порыве он
случайно коснулся языком члена Драко. Тот напрягся всем телом, но не отступил. Теодора ужасно
раззадорила такая близость, и его собственное возбуждение болезненно запульсировало, умоляя о
разрядке. Вены на руках почернели. Кровать начинала незаметно вибрировать. Тео крепко обхватил
бёдра Гермионы и прижался лицом, ритмично стимулируя клитор. Драко толкнулся ещё пару раз.
Гермиона почувствовала, как все ощущения вмиг сконцентрировались вокруг пупка и рванули ниже.
Её тело зашлось судорогами. Она вцепилась в волосы Тео и сдавленно вскрикнула.

Гермиона продолжала кричать, пока по телу разносились горячие волны удовольствия. Красные,
оранжевые и жёлтые, почти осязаемые волны обжигающего оргазма.

Напряжение постепенно сменялось на блаженный кайф, и Гермиона растекалась в руках парней.

402/699
 Тео отстранился, приподнялся на локтях и с опаской взглянул на Драко. Тот прищурился. Они оба
были возбуждены до предела.

— Ты хочешь… — Драко на секунду запнулся, закусив щеку, — её?

Тео иронично улыбнулся.

— Да у меня сейчас член взорвётся.

Реальность возвращалась к Гермионе неразборчивыми звуковыми всплесками, и она хихикнула.

Драко, который всё это время оставался в ней, резко толкнулся глубже.

— Тогда я, пожалуй, позволю тебе её трахнуть.

Тео окинул взглядом расслабленную фигуру куколки. Невольно закусил верхними зубами губу.
Сверкнул слишком острыми от природы клыками. В голове был белый шум и тяга к протесту.

— Позволит он мне, пф! — огрызнулся Тео. Нетерпение делало его нервным. Член пульсировал и
болел. — Раскомандовался тут. Не пошел бы ты…

Драко резко вскочил. Гермиона вздрогнула от неожиданности. Он схватил бунтаря за волосы

и угрожающе навис над ним. Алкоголь в крови туманил рассудок.

— Признай.

Рычащий шёпот обдал жаром лицо Тео. Он улыбнулся и пронзительно посмотрел в ответ.

— Что признать?

Драко навис ещё больше, сильнее сжал кудри и потянул голову на себя. Тео зашипел.

— Что тебе нравится… — Драко почти касался его приоткрытого рта губами.

Тео сдавленно расхохотался.

Драко сомкнул пальцы сильнее. Тео рвано выдохнул от боли.

— Терпение заканчивается, Нотт.

Платиновые прядки щекотали раскрасневшееся лицо Теодора. Глубокое дыхание Драко обдавало
похотью. Гермиона почувствовала, как от вида их слишком близкого диалога её накрывала новая
волна возбуждения.

— Да…

— Что да?

— Мне нравится… Драко. Мне очень нравится.

Малфой резко отпустил его и обернулся к Грейнджер.

— Раздвинь ноги. Я буду ласкать тебя, пока Теодор будет тебя трахать.

От его развязных фраз Гермионе инстинктивно хотелось прикрыть лицо, спрятаться от смущения.
Но в то же время она готова была сделать всё, что он говорил. И это противоречие ужасно заводило.

403/699
 Драко перевернул Гермиону на спину и оттянул вниз так, что её ноги стали свисать с кровати. Он
поднял её руки над подушкой и прижал к матрасу. Мотнув головой, кукловод приказал Тео
переместиться. Тот послушно встал у раздвинутых ног Гермионы и обхватил её бёдра. Он облизнул
губы и попытался сконцентрироваться.

Драко лёг рядом с Гермионой и принялся целовать влажную от ласк грудь. Неоновое освещение
мистически обволакивало тела. Словно по команде, а может так и было, но Гермиона не заметила
этого безмолвного импульса, Тео резко вошёл в неё. Из горла вырвался хриплый крик. Драко
почувствовал его губами. Он жадно целовал шею Гермионы и плавно опустил руку на клитор. От
этого дьявольского сочетания ласк она прогнулась в спине.

Они оба набирали темп, и Гермиона почувствовала, как мышцы живота начали подрагивать,
предвещая очередной сокрушительный оргазм.

Драко неожиданно замедлился, и Грейнджер, недоумевая, открыла глаза. Тео, заметив, что что-то
не так, тоже приостановился.

— Ещё? — прошептал на ухо Драко.

— Ещё… — с придыханием ответила Гермиона. Сознание было на грани реальности.

— М-м-м? — словно не расслышав, продолжал свою пытку кукловод.

— Драко! — взмолилась Гермиона.

— Драко! — не прося, а скорее требуя, рыкнул Тео.

— Я не слышу, — спокойно прошептал дьявол.

— Да, ещё, пожалуйста! — умоляла Гермиона и прижала его руку к чувствительной точке.
Малфоя позабавил этот отчаянный жест. — Пожалуйста, Драко!

— Ты хочешь, чтобы он кончил в тебя? — Малфой снова стал нежно поглаживать клитор.

В ответ он услышал утвердительный стон обоих.

— Скажи ему об этом.

Гермиона растерянно взглянула на Драко, потом на Тео, который медленно двигался в ней и весь
взмок от переполняющих ощущений, и снова на Драко.

— Скажи ему, Грейнджер, — Малфой усмехнулся и сильнее надавил рукой. — У него ведь сегодня
день рождения. Разве Теодор не заслужил?

Гермиона вздрогнула. Тео дёрнул бёдрами сильнее. Она из последних сил поднялась на дрожащих
руках и заглянула в синие глаза:

— Тео, я хочу… чтобы ты кончил в меня, — голос Гермионы был неуверенным, но она больше не
краснела. Это был её Тео. Ему можно рассказать всё.

Теодор словно обезумел. В груди прогремел взрыв. Вены почернели и вспыхнули болью. Его глаза
вмиг затянула белая пелена. Он простонал, откинув голову назад, сжал зубы, яростно схватил
Гермиону за бёдра и стал сильно вбиваться. Вколачиваться. Он ускорял темп до максимума. До
предела.

404/699
 Пристальный серый взгляд раскалял возбуждение. Ещё чуть-чуть и Тео разорвёт на кусочки. На
тысячи ошмётков. Он сгорит. Исчезнет. Не останется ни единой маленькой клеточки с фамилией Нотт.
Но это будет потом. А сейчас… пусть он смотрит. Пусть серые глаза плавят его похотью.

Драко ускорил движение рукой. Гермиона вскрикнула, перестала дышать. Она изогнулась,
заломила шею.

Мышцы живота и ног судорожно сжались, затряслись. Тео застонал, чувствуя её хаотические
спазмы вокруг члена. Пальцы на ногах онемели сотнями колючих звёздочек. Оргазм пронзил её тело
свинцовой стрелой. Из горла вырвался сладостный крик. И он стал последней каплей для Тео.

Всё замедлилось. Словно под водой. Словно Тео со всего разгона прыгнул в тёмное бездонное
море. Удар о зеркальную гладь, граничащий с болью. Пузыри воздуха, бурлящие, лижущие кожу. Он
провалился, ушёл на самое дно, туда, где давление сотен тонн воды сжимали все органы ради того,
чтобы вмиг отпустить и подарить чистейший кайф оргазма.

А следом расслабление, невесомость. Темнота. Тео стал частью устрашающей синевы.

Растворился. Стал морем. И только обжигающая боль стихийной магии в груди напоминала ему, что
он ещё живой.

С гортанным стоном Тео упал Гермионе на живот и прижал руку Драко. Два разбитых оргазмом
тела дышали в унисон.

Тео легко прикусил изгиб ключиц Гермионы. Драко поцеловал ушко, задев взмокшие от пота
чёрные кудри друга. Тео зализал место укуса, усмехнулся и, взглянув на Гермиону, прошептал:

— Ты великолепна, — он скользнул взглядом по лицу Драко и добавил: — наша гриффиндорская

принцесса.

Драко достал руку и провел по её сухим губам, улыбкой соглашаясь с Теодором.

Тео привстал, вынул член, и откинулся на спину рядом с Гермионой. Он был абсолютно обессилен
от мощнейшего оргазма талантливого кукловода. Довольный именинник прикрыл глаза и со сладкой
улыбкой стал вслушиваться.

— Иди ко мне, — низко произнёс Драко. Он сел на кровать, подогнув под себя ноги, и взял
Гермиону на руки. — Мы ещё не закончили.

В карих глазах вспыхнуло удивление, но она тут же сменила эмоцию на лукавство. Конечно же,
Драко не лишил бы себя удовольствия.

Гермиона облизала губы и приблизилась к нему. Она была настолько возбуждена, что уже
настроилась на дополнительный раунд. Её хватило бы ещё на пять кругов, лишь бы парни не
останавливались.

Заметив предвкушение во взгляде Грейнджер, Драко аккуратно насадил её на член. Она шумно
выдохнула и схватилась за его плечи. Перекинула волосы на одну сторону так, чтобы Тео видел их
лица. Его расфокусированный синий взгляд щекотал нервы.

Драко качнулся пару раз. Внутри было жарко и необычно мокро. Слишком мокро… после Тео.
Осознание того, что лучший друг только что кончил в девушку, которая сидела на его члене, кольнуло
нервным возбуждением. Стыдным.

Драко сглотнул ком. Реальность плавилась.

405/699
 Он вошёл глубже, и Гермиона впилась ногтями в бледную кожу, оставляя красные следы. Драко
был так возбужден, что пульсация члена чувствовалась внутри. Гермиона крепче сжала стенки
влагалища, и он стал двигаться резче.

— Смотри на меня.

Она распахнула глаза. Мокрые ресницы коснулись бровей. От одного только голоса Драко тело
зашлось дрожью. Гермиона глубоко вдохнула и протяжно выдохнула, приоткрыв рот. Драко хитро
изогнул бровь и стал наращивать темп, двигаясь бёдрами навстречу. Её мягкие ягодицы шлёпались о
его твёрдые бёдра. Грудь подпрыгивала в такт гонке.

Возбуждение лишило Гермиону смущения. Ощущая подкрадывающуюся новую оргазмическую

волну, она стала раскачивать задницей, тереться клитором о его лобок. Эти похотливые движения
вызывали у Драко широкую улыбку. Такую редко встретишь в арсенале ледяной глыбы. Гермиона
поцеловала его губы, чувствуя, как улыбка становилась только шире.

Не в силах больше сдерживаться, Драко стал ещё активнее двигаться. Они смотрели друг другу в
глаза.

Тео смотрел на них. Он всё это время являлся немым свидетелем бури. Их тела, переливающиеся
пурпурными оттенками в свете огоньков, казались сумрачным видением. Её нежная хрупкость в его
грубых руках. Она была такой маленькой, а он таким сильным… Идеальные плавные, но в то же
время жёсткие движения. Произведение искусства. Шедевр.

— Я близко, — произнёс Драко сквозь зубы и тут же почувствовал, как Гермиона сильнее сжала
его внутри. — Ох, блять!

Драко был на пределе. Темп максимальный. Он сжал одной рукой её ягодицу, а второй скользнул
пальцем между ними и слегка надавил на плотное колечко мышц. От неожиданности Гермиона
попыталась отстраниться, но Драко только усилил давление, и реакция не заставила себя ждать.

Они кончили одновременно, страстно крича в губы друг друга. Драко яростно вцепился пальцами
в её кожу, позволяя долгожданным судорогам пронзить каждую мышцу его тела.

Спустя мгновение Малфой нежно опустил обессиленное тело Гермионы на смятые простыни. Тео
тут же по привычке обвил её руками. Она закрыла глаза и почувствовала, как сонная нега поманила в
свою трясину. Бархатное умиротворение отяжеляло веки. Дыхание восстанавливалось. В районе
солнечного сплетения появилось странное желание расплакаться. Но в кои-то веки не от горя, а от
удовольствия. Драко бережно убрал влажные волосы Гермионы назад, чтобы придвинуться поближе.

Парни нежно поглаживали изгибы её расслабленного тела, и это работало лучше всех
комплиментов мира.

Тео рассматривал остывающие тела. Он поймал взгляд Драко и на одном дыхании произнёс:

— Это было великолепно.

Драко ухмыльнулся:

— С днём рождения.

Гермиона протяжно захихикала и парни вместе с ней.

Она открыла глаза и стала задумчиво рассматривать свод балдахина, под которым мерцали
разноцветные светлячки. Серебристые вышивки мифических зверей переливались оттенками

406/699
розового и голубого. Драко прижимался лицом к округлому плечу. Тео, сняв перчатки, переплёл
почерневшие пальцы с её пальчиками. Он чувствовал, как грудь всё ещё разрывала мощная
концентрация магии. Тео сумел сдержать себя. Перчатки помогли не ранить Гермиону. Но энергию по-
прежнему нужно было куда-то деть, иначе он сгорит заживо.

— Возможно, это как-то слишком быстро. Слишком глупо. Наивно… — начала Гермиона,
прикрыв глаза чёрным шёлком ресниц. Парни заинтересованно взглянули на неё. — По правде говоря,
меня это пугает…

Уловив волнительное настроение, Тео погладил её ладонь и успокаивающе улыбнулся. Мелкие

морщинки собрались вокруг глаз.

Гермиона глубоко вдохнула и решилась.

— Мне кажется, я начинаю в вас влюбляться, — она сделала затяжную паузу, которую по
щиколотку затопила тишина. — В каждого из вас… и вместе одновременно.

— Только сейчас? — Тео привстал и задиристо прищурился. — Я вот уже давно влюблён в тебя
и… — он осторожно посмотрел на напряжённого Драко. Прикусил язык. — Считаю, что это
прекрасно.

Гермиона крепче сжала его руку. Его лёгкое отношение к жизни подкупало. Тео чмокнул её в
уголок улыбки.

— Это так странно… и страшно… — продолжила она. — Испытывать чувства к вам обоим.

— Чего же ты боишься? — спросил Драко. Он старался звучать сдержанно, но не мог скрыть

слишком довольного выражения лица.

— Это же… неправильно. Это какое-то извращение. Мне не по себе.

— Ты не должна стыдиться своих чувств, — Драко словно обращался к себе. — Это же ты храбрая
гриффиндорка. Разве нет? — он провёл носом по её щеке.

— Наша храбрая и влюбчивая гриффиндорская принцесса.

Гермиона просияла.

— Если я принцесса, значит, вы принцы, что ли?

— Я — да, — Малфой показательно закинул волосы назад. — Тео больше похож на чудовище.
Вон патлы во все стороны, руки чёрные…

— Ну конечно! — Тео подскочил. Его взгляд был стеклянным, зрачки бегали. — Ну конечно! Это
вариант! Ну конечно!

Ребята в замешательстве уставились на безумца.

— Ты о чём? — с опаской спросила Грейнджер.

Тео спрыгнул с кровати и стал суматошно одеваться. Чёртовы штанины путались, он чуть не упал.
Новая волна вибрации подступила к груди, пальцы снова горели. Лицо выдавало внутреннее
ликование. Идея превращалась в одержимость.

— А я говорил, что секс с вами положительно влияет на мои мозги! Я всё придумал! Ну конечно!

407/699
 Он нырнул в комод и схватил что-то белое.

— Я возьму твою рубашку? — обратился он к Драко, продевая руки в слишком короткие рукава.

— У тебя своей нет?

— Твоя чистая.

— Вы задолбали таскать мою одежду.

— Вы? — обернулась Гермиона.

Драко широко усмехнулся, прижал её к себе чуть сильнее.

— А ты так и не поняла, что тогда в Лондоне спала в моей рубашке?

— Что?! Я… О чёрт… — Гермиона заморгала, пытаясь вспомнить события того вечера.

— Ты охуенно выглядишь в моей одежде, — успокоил её Драко. Он скользнул рукой по

обнаженной груди. — И без неё…

— Согласен… — подтвердил Тео и шлепнул подтяжками. Он засмотрелся на обнаженные тела,

которые всё плотнее прижимались друг к другу.

— Ты, кажется, куда-то шёл? — напомнил Драко.

— Да… точно, — отмер Тео. Он подскочил к кровати, нагнулся и чмокнул Гермиону. — Ты

останешься на ночь?

— Останется, — Драко притянул её, и Гермиона почувствовала поясницей, что он готов к новому
раунду.

— Чёрт… — Тео замялся. Ему тоже захотелось остаться. Но ощущение вибрирующего азарта
изобретателя заставило сделать шаг в сторону двери. — Я скоро вернусь!

***

Разноцветные светлячки выдохлись, и комната погрузилась во тьму. Мятое одеяло, пропитанное

запахом тел, скрывало под собой спящую пару. На стуле висели влажные полотенца. Одежда
аккуратно сложена стопочками на комоде.

Рядом лежала горсть опустошенных колбочек. Плотно сомкнутые тёмно-зелёные шторы ограждали
сон от резкого света луны.

Гермиона лежала на груди Драко и тихонько сопела. Её кудри растекались по его плечу, шее,
ускользали волнами на подушку. Драко лежал на спине, одной рукой обнимал Грейнджер, другую
завёл за голову.

Скрип. Резкий луч света. Грохот двери. Тео с разбегу запрыгнул в кровать.

— Я гений!

Гермиона с ужасом подскочила и натянула одеяло под самую шею. Драко недовольно выругался,
зажёг свет, поднялся и обнял за плечи испуганную Грейнджер.

408/699
 — Как вы впервые поцеловались? — с безумной широкой улыбкой спросил Теодор.

— Что? Ты совсем распрощался с крышей? — рыкнул Малфой. — Мы же спали, идиот.

— Это очень важно, Драко! — воскликнул Тео. Он стоял на матрасе на коленях

и попеременно смотрел на просыпающихся. — Только в подробностях, пожалуйста, — безумец хитро
прищурился.

Гермиона посмотрела на Драко. Дар речи ещё не вернулся к ней. Малфой улыбнулся
воспоминаниям. Их первая близость была отнюдь не милой.

— О, Грейнджер просто набросилась на меня, — Драко нежно поцеловал её в макушку.

Гермиона, восстановив в голове их первый поцелуй, нахмурилась.

— Драко упал с метлы. Мы ссорились. А потом я… На меня это было совсем не похоже… —
заключила она.

— Зато похоже на меня, — вкрадчиво сказал Тео и покрутил между пальцев крохотные золотые
часики.

— Что?! — поперхнулась Гермиона.

— Ты что?.. — дёрнулся Малфой.

— Да! — Тео артистично поклонился, закусывая улыбку. — Я. Собрал. Чёртов. Маховик.

Времени! — он дрожал, словно его вот-вот разорвёт от радости. — И он работает! РАБОТАЕТ!

После крышесносного оргазма на Тео снизошло озарение. Его посетила мысль, которую нужно
было немедленно проверить. Тео, окрылённый идеей, бежал по спящему Хогвартсу в сторону
астрономической башни и прокручивал в голове новую теорию. В руках развевались две
слизеринские мантии, которые он случайно прихватил в потёмках. В груди кололо волнение и
бурлящая тёмная энергия.

Он ввалился в кабинет, сбив в темноте стопку книг и что-то звенящее. Тео зажёг настольную
лампу, схватил маховик и попытался сконцентрироваться.

— Дыши, Теодор... — голос отца звенел в воспоминаниях. — Представь, что ты самое надёжное
хранилище Гринготтса. Дыши. Возьми то, что ты чувствуешь, и положи в глубину хранилища. Закрой
на нижний замок. Теперь на средний.
Представь, что ты закрываешь свою энергию на десятки самых надёжных замков. Сдерживайся,
Теодор. Дыши.

Тео глубоко вдохнул. Зажмурился. А когда снова открыл глаза, они были устланы жуткой белой
пеленой. Предметы в комнате занялись дрожью. Послышался треск.

— Нужно сделать всё наоборот, — твёрдо заявил он.

Воображаемые замки, которые годами были сомкнуты, один за другим срывались с петель. Тео
буквально слышал звон и грохот внутри. Неподъёмная громадная дверь хранилища медленно
отворилась. Вены всполохнули огнём, пальцы почернели. Тело Теодора хаотично затряслось. Он сжал
крохотный механизм и не отводил от него взгляда. Вокруг часиков закружили тонкие струи чёрного
дыма. Все мышцы Тео задрожали. Ужасная обжигающая боль сдавила органы, словно кто-то разлил
раскалённое олово по венам.

409/699
 — Давай! — закричал Тео, чувствуя, как накопленная энергия вырывалась наружу.

Стеклянные стенки шкафа со звоном обрушились. По паркету и письменному столу пошли рваные
трещины.

Дверь хранилища распахнулась настежь.

Золотые часики дрогнули, и механизм начал двигаться. Сперва медленно, но уже через пару
секунд он разогнался до свиста!

Стихийная магия Тео оказалась тем самым недостающим источником энергии, который сумел
запустить придуманный Темпусом механизм.

Пространство сжалось. Вокруг Теодора, словно в обратной перемотке, пронеслись несколько

месяцев жизни кабинета. Пока он не оказался в пыльном, заброшенном помещении.

Нотт попал в прошлое.

Тео грохнулся на пол. Он тяжело дышал. По лицу текли слёзы разрывающей боли и ликования.
Мышцы подрагивали. Глаза снова становились синими. Вокруг растворялись золотые искорки —
побочный эффект действия маховика.

Тео нашёл применение своему наследственному дару. Или проклятию. Крепко сжав маховик в
почерневшей руке, он расхохотался:

— Шах и мат, отец!

Теодор спустился в замок. Увидев расстроенную и грустную Гермиону у стены, Тео вспомнил, что
в тот вечер оставил её и ушёл в библиотеку. А потом в Лондоне она обвиняла его в неадекватном
поведении, мол, он вернулся и бросил её у
Хагрида… Теперь её слова обретали смысл. Тео сложил два плюс два и всё понял.

Он уже был здесь. Путешествовал во времени.

Авантюрист был так доволен собой и так обрадовался Гермионе, что не сразу заметил её холодное
настроение. Он проводил её к Хагриду и увидел Малфоя, летающего в снежном шторме. Интуиция
поместила коварную идею в кудрявую голову.

— Дождёшься?

— Всегда.

И Тео с выражением благопристойного лиса обошёл хижину. Спрятался в кустах. Одно

заклинание разрушения, и история закрутилась вновь.

— Как ты мог? А если бы он разбился? — возмутилась Гермиона, когда Тео в подробностях

описал, как подстроил падение Малфоя.

— Я был уверен, что ты его спасёшь, — самодовольно усмехнулся Тео и уклонился от удара.

— А если бы я не успела?! Драко бы переломал все кости, Тео! — Гермиона вскочила на колени,
стянув с Малфоя одеяло.

— Я же сражался с тобой на дуэли, Грейнджер! — Тео прилагал усилия, чтобы не пялиться на

обнажённого друга. — У тебя реакция похлеще кошки!

410/699
 — Ты мне зубы не заговаривай!

— Эй, вы мне лучше спасибо скажите, а то так бы и ходили вокруг да около, — нахмурился
Купидон.

— Я не жалею, что свалился на тебя, Грейнджер, — Драко потянул на себя свирепую фурию и
снова укрылся. — Но ты сломал мою любимую метлу, засранец.

— Ну, чем-то приходится жертвовать, — пожал плечами Тео и, скинув туфли, придвинулся к ним
поближе. — Я подарю тебе тысячи новых мётел, только признай, что план был хорош.

— Слишком неизящный, — отмахнулся Драко.

— Зато эффектный!

— Да о чём вы говорите? Вы в своём уме?! Драко же мог убиться! — Гермиона снова вскочила и
всё-таки треснула Теодора.

— Ты бы никогда не дала мне упасть, — Драко нежно чмокнул её в плечо и добавил возле уха: —
Правда?

— И ты туда же… — она закатила глаза. — Я никогда не пойму вас, слизеринцев…

— Ты знаешь, — Драко обратился к Тео, — я догадывался. Я понял, что что-то не так, когда в
раздевалке обнаружил свою вторую мантию, — заметив вопросительный взгляд Гермионы, он
пояснил: — Одну свою, которую оставил в раздевалке, вторую, точно такую же, которую ты
швырнула в меня тогда в снегу. — А мне дал её Тео…

— Ну вот. А когда я спросил у Нотта из прошлого, что за хрень, он ничего не понял. Но он уже
тогда увлекался изобретением маховика. Я и допустил мысль, что, возможно, у него, ну, точнее у тебя,
— Драко взглянул на Тео, — получится.

— И ты молчал?! — возмутился Теодор.

— Насколько мне известно, лучше не вмешиваться в ход истории.

— Осмелюсь не согласиться, мистер Малфой! Иногда вмешательства бывают крайне

благоприятными! — Тео поиграл бровями. — Короче, вот это вот всё, — он показал на них троих
пальцем, — моя заслуга.

Драко закатил глаза и фыркнул.

— Ты слишком легкомысленный! — осуждающе покачала головой Гермиона.

— Зато какой красивый! — Тео артистично откинул локоны назад.

Гермиона расхохоталась и потянула красавчика на себя. Они поцеловались и завалились на Драко.

— Вы понимаете, что это значит? — глядя в любимые глаза, прошептал Теодор.

Гермиона и Драко внимательно смотрели на него. Лицо безумца сверкало идеей.

— Чисто теоретически, если я применю большую силу, то смогу вернуться в тот момент, в «12,5
лет назад», — Тео сглотнул ком. — В тот момент, когда мама…

411/699
Примечание к части
Идеальные песни:
"Righteous" Hippie Sabotage
"Had some drinks" — two feet
"Go fuck yourself" — two feet "BBY" —
two feet

Мудборд – https://pin.it/1yBR7g3

Рррр

Ну кто там гений дедукции и догадался, что в 13 главе был Тео в подтяжках из будущего?) Маховик
изобретён. Работает. Что дальше?)

Глава 22

13 февраля 1999 год

Гермиона поправила галстук и в сто пятидесятый раз пригладила волосы. Если бы зеркало могло,
оно бы уже отправило Грейнджер куда подальше. Гермиона переживала. Странно, они с Драко давно
перешагнули все барьеры интимности, но именно сегодня она нервничала, будто должна была
увидеться с ним впервые. Возможно, дело было в том, что Гермиона классифицировала сегодняшнюю
встречу как свидание.

После того как парни выразили своё желание состоять в эксклюзивных отношениях, тревожность
Гермионы касательно серьёзности их намерений поутихла. Не до конца, но стало легче. Однако
теперь рождалось много новых вопросов. Как строить отношения втроём? Какое у них будущее? Как
уделять одинаковое количество внимания парням? Неужели ей придётся распланировать график
индивидуальных и групповых встреч?

Гермиона выходила из комнаты, на ходу наматывая шарф, и едва не врезалась носом в дверь, когда
та неожиданно распахнулась, впуская Джинни. Уизли суетливо вбежала в комнату и, перекинувшись
через кровать, стала что-то искать.

— У тебя разве сегодня тренировка? — удивилась Гермиона, глядя на краснозолотую форму. — Я

думала, вы с Гарри пойдёте… А… вы решили вместе полетать?

— Нет.

412/699
 Джинни вынырнула из-под кровати и обернулась. В руках она держала новые спортивные
перчатки, которые берегла «для особого случая». Гермиона заметила, что у подруги были накрашены
глаза.

— Мы перенесли встречу с Гарри на вечер. Я иду тренироваться с Забини.

— Что? С Блейзом Забини? Из Слизерина?

— А что ты так удивляешься? — хохотнула Уизли. — Ты думаешь, только тебе можно общаться со
слизеринцами?

Гермиона закусила щеку. Её общение со слизеринцами не закончилось на светских беседах и

прогулках у озера. Что, если это общеслизеринская черта — совращать гриффиндорок?

— Гарри знает?

— Знает о чём? — недовольно цокнула Джинни.

— Ну… — Гермиона замялась.

Может, Джинни и правда просто хотела потренироваться. Но странное предчувствие стягивало

спазмом желудок.

— Гермиона, я буду просто играть в квиддич. Мне что теперь нельзя общаться с представителями
мужского пола? Откуда столько недоверия в мой адрес?

— Просто… Это же Забини.

— Да. И именно он хвастался на вечеринке, что «никогда не изменял своей девушке». Так что не
переживай, — она слишком резко натянула перчатки, — я в безопасности.

— Мгм… — нахмурилась Гермиона, чувствуя, как подкатывало раздражение. — И на той самой

вечеринке он уделял тебе необычно много внимания.

— Он просто был гостеприимным.

— Джинни…

— Гермиона… — Уизли тоже начинала злиться. — Почему когда ты страдала то из-за Нотта, то
из-за Малфоя, я была твоей неоспоримой поддержкой, а меня ты только осуждаешь?

— Так всё-таки в наших историях со слизеринцами есть что-то общее? — ухватилась за ниточку
Гермиона.

— Я не это хотела сказать, — фыркнула Уизли и поспешила к двери.

— Джинни. Я доверяю тебе! Но я не доверяю Забини! Пожалуйста, не делай глупостей! Я не хочу,

чтобы из-за него ваши с Гарри отношения разрушились.

— Да о чём ты говоришь?! Ты думаешь, он меня совратит, как невинную овечку? У меня, значит,
нет своей головы на плечах? — Джинни почти кричала. — Спасибо за поддержку, подруга!

Гермиона резко дёрнулась, когда Джинни яростно хлопнула дверью. Поговорили.

***

413/699
 — С тобой всё в порядке? — Драко, обернувшись по сторонам, нежно разгладил хмурую
морщинку меж бровей Гермионы.

Они встретились в коридоре и шли к выходу из школы.

— Мы повздорили с Джинни.

— Оу… и в чём причина гражданской войны? — Драко довольно улыбнулся.

— В слизеринцах.

Представитель обвиняемого факультета удивлённо поднял бровь.

— Мне кажется, Забини подбивает к ней клинья, а она этого не видит. Я не хочу, чтобы их
«общение» испортило отношения Джинни и Гарри.

— Ну…— Драко пожал плечами, — ты меня прости, но Забини по многим фронтам превосходит
Поттера. Я бы на твоём месте радовался за подругу. — Драко! — воскликнула Гермиона и тут же
осеклась. Оглянулась вокруг. Убедившись, что их никто не видит, она едва ощутимо коснулась его
руки. — Ты бы мог с ним поговорить?

— Я? О чём? Чтобы он не портил рыженькую? — веселился слизеринец.

— Я серьёзно.

— Ладно, — Драко провёл рукой по волосам. — Но что бы я ни говорил, он вряд ли передумает

делать то, что задумал.

Гермиона метнула гневный взгляд.

— Если задумал, — уточнил Драко в надежде, что ему удастся немного успокоить спутницу.

— Милый, я везде тебя ищу!

Гермиона машинально отдёрнула руку и увеличила дистанцию. Пэнси засеменила ножками в

сторону парочки старост, отправляющихся по легенде на парное дежурство.

— Что ты здесь делаешь? — Драко заметно напрягся.

— Хотела сказать, чтобы ты ничего не планировал на завтра.

— А что завтра? — раздражённо спросил Малфой.

— Ты что, забыл, глупыш? Завтра же день всех влюблённых. Я кое-что приготовила для нас.

После якобы признания Драко в своей влюблённости во время игры «Я никогда не» Пэнси
активизировалась. Она приняла его слова на свой счёт. Расцвела. Снова стала уверенной. Она то и
дело искала повод провести время с любимым, порадовать его, ублажить.

— Тебе понравится, — промурлыкала Пэнси на ухо Драко, совершенно не стесняясь присутствия

гриффиндорки.

Гермиона до побелевших костяшек стиснула кулаки в карманах мантии.

414/699
 — Нет, — отрезал Драко и отодвинул Пэнси на расстояние вытянутой руки. — Меня не будет
завтра в школе. Другие планы.

— Но… — замешкалась Паркинсон. — Разве ты не можешь отложить?

— Нет.

— Тогда… может быть, сегодня?

— Нет. У меня дежурство, — Драко кивнул в сторону Гермионы, которая нервно постукивала
ногой.

— Пусть Грейнджер тебя прикроет, — Паркинсон заглянула за плечо Малфоя и притворно-

ангельским тоном пролепетала. — Ты ведь можешь, правда? Мы в долгу не останемся и однажды
прикроем вас с Тео.

Только Гермиона вдохнула, чтобы ответить, как Драко прогремел:

— Нет, Паркинсон. Найди себе другое занятие на выходные. Нам пора.

Он развернулся перед ней и, поравнявшись с Гермионой, кивнул, призывая двигаться к выходу.

— То есть ты предпочтёшь мне компанию этой лохматой… зубрилыгрязнокровки?! — вырвалось

у Пэнси. Её едкий острый голосок отскочил эхом от каменных стен.

— Что ты сказала? — огрызнулась Гермиона.

Драко остановился. Медленно, словно устрашающая грозовая волна, развернулся на Пэнси. Та,
завидев знакомое выражение гнева, в секунду побледнела.

— Паркинсон, следи за выражениями, — сцепив зубы, произнёс Драко.

— Ты что, её защищаешь? — отчаяние толкало слизеринку на истерику.

Казалось, Драко готов был разорвать её, но вместо этого спокойно произнёс:

— Ты ведёшь себя глупо. Мы не будем проводить время вместе ни сегодня, ни завтра. Вернись в
замок и займись чем-то, кроме чтения журналов и перемывания костей.

От стального голоса в глазах Пэнси блеснула слеза. Она застыла на месте.

— Разговор окончен.

Драко догнал Гермиону и, позабыв о формальностях, коснулся её спины у выхода.

Когда они спускались по ступенькам в сторону моста, девушка наконец сказала:

— Ты слишком жесток с ней, — облачко пара унёс ветерок.

— Иначе она не отстанет.

— Ты поступаешь несправедливо. Она ведь не знает, в чём причина твоего отношения.

— Что ты предлагаешь?! — Драко резко остановился. Солнечный луч пронзил его сетчатку, делая
зрачок крохотным. — Хочешь, чтобы я рассказал, что не пойду с ней, потому что задумал провести
выходные с тобой? Чтобы об этом узнала вся школа, пресса и весь чёртов мир?!
415/699
 Гермиона оторопела. То ли от его агрессивного тона, то ли от неожиданного сообщения…

— Все выходные? Но…

— Да. Мы отправляемся в Лондон, — Драко нервно вздохнул. — Сюрприз.

— Но… — Гермиона расплылась в улыбке, — у меня нет с собой вещей, и я не готова… Что
сказать в школе? Нужно же было оповестить…

— Вещи тебе не понадобятся, — Малфой смягчился. — Я обо всём позаботился.

— Драко, — улыбка стала ещё шире. Гермиона шагнула навстречу.

Драко отступил, увидев кого-то на мосту.

— Не так быстро, юная леди, — подмигнул слизеринец и жестом показал на непрошенного

свидетеля.

Стук каблуков о камень усилился. Ребята зашагали вперёд, пока не столкнулись…

— Тео? — удивилась Гермиона.

— Э-э-э, привет! Я думал, вы уже ушли, — он казался встревоженным и растерянным.

— Почему ты раздет? Такой мороз! Ты же заболеешь!

Гермиона по-хозяйски запахнула свитер Теодора и наколдовала согревающие чары. Она случайно
коснулась его руки и отметила, что пальцы были горячими и почерневшими.

— Я выскочил на секунду. Отправлял сову.

— С моста? — спросил Драко.

— Да… тут, э-э-э… лучше думается.

— Окей… — Драко прищурился.

— Ладно. Я побегу, — Тео обнял Гермиону и поцеловал. Затем накинулся на Драко и шепнул на
ухо. — Я уже обо всём договорился. Думаю, пасхальные каникулы будут идеальным вариантом. Ещё
обсудим, — он похлопал друга по спине и во весь голос сказал: — Хорошо вам провести время! И
помните, я буду ждать рассказ во всех подробностях! Во всех!

***

— Что это? — спросила Гермиона, глядя на бронзовую фигурку трёхглавого дракона.

Драко развернул платок, бережно придерживая статуэтку.

— Это порт-ключ. Ты думала, мы в Лондон на Хогвартс-экспрессе поедем? — хохотнул Драко и

протянул ладонь.

— Но как? Откуда? — Гермиона округлила глаза. Только учителям было позволено зачаровывать
предметы в порт-ключи.

— Джентльмены не выдают свои источники.

416/699
 Гермиона закатила глаза и шагнула поближе к Драко. Ветер, ворвавшийся в переулок Хогсмида, в
котором они прятались, подбросил её кудряшки, и они хлестнули Малфоя по лицу. Он приподнял
край шапки и запрятал локон ей за ухо. Драко хмыкнул и улыбнулся.

— По моей команде.

Гермиона кивнула.

— Один. Два. Три!

Они взялись за руки и синхронно дотронулись до бронзовой статуэтки. Пространство вокруг резко
затянулось и сжалось до размера горошины. Сила давления стискивала каждую клеточку организма.
Волшебный водоворот закружил тела в безумном вихре, и в следующую секунду Гермиона и Драко
оказались в заснеженном парке Лондона. Девушка едва не упала в сугроб, но Малфой успел её
поймать.

— Никогда не любила порт-ключи, — пробормотала Гермиона, сглатывая тошноту.

— Тебе просто нужно больше практиковаться, — улыбнулся Драко и заботливо погладил её по

румяной щеке.

— Куда мы пойдём? — поинтересовалась гриффиндорка, когда они вышли на людную улицу. —

Какой у нас план?

— А плана нет, — пожал плечами Драко. — Я просто хочу провести день с тобой.

Он скользнул замёрзшими пальцами по её ладони. Гермиона инстинктивно вырвалась и

обернулась. Укоризненно взглянула в серые глаза. Драко остановился. Настойчиво взял её за руку и,
склонившись, поцеловал прямо в губы. Их никто не знал вне магического мира. Они никому не были
интересны. Просто воркующая парочка в странных нарядах. Не знаменитости, не враждующие
факультеты, не участники войны. Просто подростки.

Ощущение свободы пьянило. Гермиона почувствовала губами улыбку Драко.

— Расслабься, Грейнджер.

— Ладно… — она переплела пальцы с его, — но нам нужна нормальная одежда. Для магглов мы
выглядим как безумцы, — Гермиона показательно взмахнула полой мантии.

***

Гермиона стояла у начала празднично украшенной аллеи и переминалась с ноги на ногу. Драко,
увидев что-то в глубине ярмарки, ускользнул со словами: «Жди меня здесь, я на секунду». Гермиона
потирала руки от холода, кутаясь в высокое горло вязаного свитера. Драко выбрал его, уверяя, что она
зря недооценивает цвет «вражеского клана», ведь зелёный ей к лицу.

Он появился из-за деревянной будки, где продавали жареный сыр. Гермиона снова улыбнулась
необычному амплуа слизеринца. Он был в светлых плотных джинсах, грубых ботинках и большой
дутой чёрной куртке. Она показалась ему нелепой, смешной и «только магглы могли додуматься такое
носить». Поэтому Гермиона настояла, чтобы он купил именно её. В обычной одежде Драко выглядел
как… обычный парень. Статный, безумно привлекательный, но земной. Только природная
надменность во взгляде выражала его происхождение.

Драко протянул Гермионе стаканчик с горячим напитком.

417/699
 — Надеюсь, теперь ты не будешь проверять содержимое на наличие заговоров и ядов?

Гермиона показательно шепнула что-то над стаканчиком, и, убедившись, что напиток безвреден,
сделала небольшой глоток.

— С вами, слизеринцами, всегда нужно быть начеку.

Драко резко сжал её бок и дёрнул девушку на себя. Гермиона расхохоталась, едва не расплескав
глинтвейн на новую светлую куртку.

Они прогуливались вдоль аллеи, болтали, смеялись. Иногда просто молчали. Непривычная
неловкость напоминала, что Гермиона и Драко очень редко бывали по-настоящему наедине. Им ещё
предстояло познакомиться. К счастью, у них было всё время мира для этого.

Прохожие улыбались незнакомой влюблённой парочке. Город согревал уютом украшенных улиц.
Драко скупил почти каждую сладость в деревянных лотках. Сам не ел. Он с коварной улыбочкой
потешался, наблюдая за тем, как в одного мелкого кудрявого человека могло поместиться столько
сахара.

Гермиона облизывала палочку от яблока в карамели, когда они вышли к площади. Небольшая
площадь, ограждённая домами со всех сторон,
превратилась в каток. Драко остановился и с удивлением рассматривал детишек, которые, взявшись за
руки впятером, обгоняли других катающихся лихой змейкой.

— Что это? — спросил он.

— В смысле? — Гермиона облизала губы и спрятала палочку в бумажный пакет, чтобы потом
выбросить.

— Это, — Драко очертил пальцем площадь. — Как это называется? Что они делают?

Гермиона тихонько хохотнула. Забавно, теперь она была в позиции «я знаю об этом мире всё».

— Это каток. Такой вид развлечения. Люди надевают на ноги обувь с лезвиями — коньки. И
веселятся.

Она вгляделась в его слишком серьёзное лицо. Драко пытался разобраться.

— Пойдём попробуем! Это весело!

— Что? Я? Нет…

Но Гермиона уже потащила его в очередь за коньками.

Особое удовольствие ей доставило наблюдение за тем, как Драко, чинно отстояв пятнадцать минут
в толпе, натягивал ношеные до него коньки. Мало того, что они были не первой свежести, так ещё и
невозможность помочь себе магией удручала наследника аристократического рода. Он старался
скрыть отвращение и раздражение, но у него не особо получалось.

Гермиона искоса поглядывала на него и сдерживала улыбку. Малфою хотелось стать частью мира,
в котором выросла Грейнджер. Но, судя по его реакции, это была одноразовая акция.

Но сдерживаться стало невозможно, когда маленькая девочка попросила Драко о помощи. Друзья
малышки уже унеслись на лёд, бросив её одну. Драко обернулся и помог девочке завязать шнурки,
хотя сам не отличался мастерством, ведь привык делать это взмахом волшебной палочки. Но он

418/699
старался. Драко бережно подтянул и зашнуровал белый ботинок. Обвил шнурки вокруг крохотной
щиколотки и завязал плотный бантик.

— Спасибо, — пролепетала малышка. — Ты похож на снежного рыцаря!

Драко усмехнулся и что-то тихонько ответил. Девочка смутилась и тут же побежала к друзьям.

Сердце Гермионы едва не разорвалось от умиления. Драко сделал вид, что ничего необычного не
произошло.

Несмотря на то, что Малфой впервые стоял на коньках, у него здорово получалось. Вероятно,
отличная спортивная форма, наработанная многочасовыми тренировками по квиддичу, пришлась
кстати. А вот Гермиона то и дело теряла равновесие, падала, хохотала, позволяла Драко её поднять и
снова падала.

— Грейнджер, если ты хотела повисеть на мне, могла бы придумать менее изощрённый способ, —
сказал Драко, в сотый раз поднимая неумеху.

Они катались по кругу, держась за руки. Подростки, у которых не было нормального детства,
впервые почувствовали беззаботность на вкус. Этому свиданию суждено было случиться гораздо
раньше, если бы не предрассудки, классовое неравенство и чёртова война.

Разноцветные лампочки разукрашивали серый зимний день. Заводная музыка хрипела из

замёрзших динамиков и разносилась по всему периметру катка. Люди, словно стаи снежинок,
кружили в потоке. Розовощёкие, улыбающиеся, счастливые. Лезвия рассекали лёд с характерным
звуком. Отовсюду слышались хохот и восклицания.

Драко по-прежнему считал, что они занимаются абсолютно бесполезной глупостью, но не мог
перестать улыбаться. Ощущение свободы, тёплая ладонь в его руке, озорные глаза Гермионы, запах
персика на волосах… Драко постепенно нащупывал, словно запуганный зверь, что ему приносило
удовольствие, чего он на самом деле хотел от жизни. Малфой хотел начать писать свой сценарий.
Жить так, как нравилось бы ему, а не так, как гласили возложенные ожидания отца, статус или
родословная.

И он хотел её. Он хотел быть с Грейнджер.

Драко, опершись о стойку аренды коньков, пытался разобраться с маггловскими деньгами. И кто
только придумал эти бумажки? Галлеонами платить гораздо удобнее. Работница катка подумала, что
перед ней иностранец, и добродушно помогла отсчитать нужную сумму.

Когда Малфою, наконец, удалось сразиться с бестолковой денежной системой, он обернулся и тут
же нахмурился. Рядом с Грейнджер нарисовался какой-то тип. Смуглый коренастый парень с
приторно-широкой улыбкой и щербинкой между зубов. Он был одет в ярко-лимонную куртку с
фиолетовым капюшоном. И в довершение уродливая полосатая шапка. Полный придурок.

— Вы заблудились, молодой человек? — тоном палача поинтересовался Драко.

Парень, не ожидая компании, встрепенулся от вида широкоплечего незнакомца.

— О, Драко, это Энтони, он здесь с младшей сестрой, — защебетала Гермиона. — Я потеряла

перчатку, он мне помог. Энтони, это Драко, мой… — она запнулась, ища поддержки в серых глазах.

— Её муж, — твёрдо и невозмутимо сообщил Малфой и протянул руку. — Уже помог, Энтони? —
Драко смерил парня ледяным взглядом. Ноздри раздулись. В голосе сочился яд.

419/699
 — Да. Что за имя такое странное? Драко… — безумцу хватило смелости дерзить. — Твои
родители что, любят книги про волшебников и эльфов?

Малфой фыркнул.

— Драко назвали в честь созвездия Дракона, — Гермиона, которую уже несколько секунд не
отпускала улыбка, находила ситуацию ужасно комичной.

— Оригинально…

— Спасибо за помощь, Энтони, — протянул Драко и по-хозяйски взял Гермиону за руку. — Мне
кажется, твоя сестра тебя заждалась.

Бедняга пожелал парочке хорошего вечера и исчез в толпе. Малфой и Грейнджер выходили с катка
в тишине.

— Значит, ты мой муж, Драко Малфой? — Гермиона не могла сдержать насмешки в голосе. Ей не
верилось, что Малфой произнёс что-то подобное.

— Да, один из множества, судя по всему.

Гермиона захихикала.

— Множества? Разве ты и Тео — это много? — она невинно посмотрела на него снизу вверх,
Драко не отрывал глаз от дороги.

— Иногда бывает очень много, — он замолчал. Задумался. Потом усмехнулся и взглянул на

Грейнджер. — Но, видимо, тебе мало. Тебя ни на секунду нельзя оставить одну. Команда кавалеров
пополняется.

— Смирись, Малфой. Ты же не будешь следить за мной двадцать четыре на семь.

— Придётся нам с Теодором установить график дежурств.

— Иногда даже самые умелые вахтёры теряют бдительность…

— Ты нарываешься, Грейнджер, — Драко чуть сильнее сдавил её руку.

— И что ты сделаешь? Посадишь меня на цепь? — Гермиона дерзила, широко улыбаясь.

— Кхм… — Драко поправил ворот свитера, чтобы вдохнуть. — Я знаю пару эффективных
сковывающих заклинаний.

— М-м-м…

Гермиона почувствовала, как в животе защекотало волнение. Она непроизвольно закусила

губу. Малфой коварно усмехнулся и отвёл взгляд на дорогу.

***

— Ты не голодна? Это заведение кажется приятным, — Драко кивнул в сторону ресторанчика в

нише дома. С виду неприметный, с аккуратной деревянной вывеской. В окнах виднелся по-
особенному уютный интерьер.

420/699
 — О, это хороший ресторан, — Гермиона слышала о нём ещё от родителей. — Всегда мечтала
здесь побывать. Говорят, паста — просто пальчики оближешь. Этот ресторан держит семья
итальянцев.

— По фамилии Забини? — хохотнул Драко.

— Это единственные итальянцы, которых ты знаешь?

— Пойдём, — Драко взял Гермиону за локоть и задал направление.

— Не думаю, что нам удастся туда попасть, — застопорилась Грейнджер. — Насколько я знаю,
люди записываются в очередь за месяц. К тому же он не из дешёвых.

Драко показательно оскорблённо закатил глаза.

— Что-то мне подсказывает, что нам сегодня повезёт, — косая улыбка иллюстрировала мысли. —
Пойдём, Грейнджер.

— Но…

— Не спорь со мной.

На входе их встретил невысокий мужчина в вельветовом костюме. Перед ним лежал увесистый
журнал брони, где ровным каллиграфическим почерком были записаны фамилии счастливчиков, что
будут ужинать сегодня. После излишне вежливого приветствия метрдотель попросил пару
представиться. Драко с невозмутимым лицом назвал свою фамилию, и… сработало. Мужчина
сверился со списком и, выровнявшись, словно вышколенный вояка, предложил паре пройти к их
столику.

— Ты что, применил магию? — шепнула Гермиона, ткнув Драко в рёбра.

— А ты хотела, чтобы я дал взятку?

Гермиона осуждающе покачала головой.

Они устроились за уютным столиком в дальнем углу ресторана. Окно выходило во внутренний
дворик. Занесённые снегом столики освещались уличными гирляндами. Они сверкали таким же
золотым светом, что и лампы внутри. И хоть Драко и Гермиона привыкли к волшебству, атмосфера в
ресторанчике казалась им особенно волшебной. В воздухе витал аромат печёного теста, сыра и
дорогого вина. По стене, касаясь столика, вились неизвестные растения с тонкими листьями.

Гермиона провела пальцем по переплетению красных и белых клеток на скатерти. Драко с

интересом повертел в руках меню.

— Через пару минут к нам подойдёт официант и примет заказ, — объяснила Гермиона, глядя
поверх меню.

— Я догадался.

— А затем сам принесет нам блюда. В руках, — Грейнджер явно потешалась над Драко, зная, что
он никогда не был в маггловском ресторане.

— Какая пустая трата человеческого ресурса.

421/699
 Когда официант откупоривал бутылку вина, Драко с неподдельным интересом наблюдал за
действом. Ловкость пальцев этого маггла завораживала похлеще магии. Драко озадачился: сумел ли
бы он повторить весь процесс самостоятельно?

— Тебе Гарри прислал вопросы на собеседование? — спросила Гермиона, поедая пасту с

морепродуктами.

— Прислал, — Драко забавлялся, разливая вино по бокалам.

— Ты правда думаешь пойти в авроры?

— Не знаю.

Он слишком громко поставил бутылку на стол. Люди в глубине зала обернулись на звук.

Гермиона заметила мимолетный проблеск тревоги в его глазах. Ему неловко? Стыдно?

— Я думаю, ты будешь прекрасным аврором, Драко, — она произносила каждое слово с

аккуратностью сапёра. — С твоими способностями…

— Я ещё ничего не решил, Грейнджер.

— Ладно, — Гермиона сдержанно улыбнулась. Драко ещё был не готов говорить об этом. Но ей
хотелось как-то его подбодрить. — Просто знай, я в тебя верю.

Драко отпил вино, глядя на заснеженный дворик, и наградил Гермиону лёгкой улыбкой. Вместо
сотни бесполезных слов.

— Грейнджер, могу я тебя попросить об одолжении? — спросил Драко, когда официант подал
десерт.

— Конечно, — Гермиона проломила корочку шоколадного фондана. Тёплая вязкая начинка

растеклась по белоснежной тарелке.

— Ты можешь отказаться. Я не настаиваю.

Гермиона подняла глаза на Драко. Он был напряжён. Челюсти сомкнуты, глаза бегали из стороны в
сторону, кулаки сжаты. Грейнджер отложила десертную ложку и нагнулась вперёд.

— Может ты мне сперва расскажешь, в чём дело? — мягко настояла она.

— Речь о моём отце и наследстве.

Гермиона не заметила, как пропустила вдох. Она сглотнула ком.

— Так?..

— Мне нужно с ним встретиться, чтобы он подписал документы отказа от всего имущества.

Гермиона кивнула. Кажется, её реакция немного успокоила Драко, и он, глубоко вздохнув,
обрисовал суть дела:

— Ну так вот, юрист, который работал на отца, прислал документы. Мы с Забини переработали их
в мою пользу. Но мне требуется трезвый взгляд со стороны. Нужно перепроверить договор, чтобы у
Люциуса не оказалось ни одной лазейки всё обернуть вспять.

422/699
 Драко приковал взгляд к своим пальцам. Его голос вдруг стал устрашающе низким, словно
Малфой повзрослел на десяток лет.

— Я заберу у него всё. Как он забрал у меня, — Драко сделал глоток вина, чтобы перевести дух.
— Я не хочу вовлекать в этот процесс новых юристов, потому что уверен, пресса обо всём разнюхает.
Мне это не нужно. Я хочу, чтобы ты и Тео проверили документы. Потому что доверяю вам. Я доверяю
тебе.

Гермиона прокашлялась, пытаясь переварить услышанное.

— Я не уверена, что настолько сильна в юридических вопросах наследства… — она бережно

взяла Драко за руку. — Но я сделаю максимум из того, что могу. — Проси взамен, что хочешь, —
слишком серьёзно сказал Малфой. Его взгляд был переполнен злобой и обидой. Стал тяжёлым,
словно налился свинцом.

— Я бы хотела, чтобы ты почаще улыбался, — Гермиона нежно погладила пальцы Драко. Он

прикрыл глаза и горестно зажмурился. — Хочешь, я поеду с тобой в Азкабан?

— Нет.

— Я буду рядом, чтобы поддержать тебя.

— Нет, Грейнджер. Тебе не место в той жуткой дыре, — Драко отдёрнул руку. Гермиона

съёжилась и опустила взгляд.

— Но, я думаю… я буду рад увидеться после всего в кабинете Тео, — суровый взгляд смягчился.
Драко снова положил руку на стол ладонью вверх.

— Конечно, — просияла Грейнджер и вложила свою руку в его.

***

Ранний зимний вечер накрыл город вязкими сумерками. Сытые и довольные Гермиона и Драко
брели по мостовой. Ребята разговаривали обо всём на свете, перебивали друг друга от переизбытка
эмоций, одна тема перетекала в другую. Они вспоминали детство, сравнивали, как же по-разному
выросли.

Гермиона поделилась тем, что ей было ужасно обидно одиннадцать лет жизни не подозревать о
магическом мире. Она столько могла узнать и попробовать! А Драко с пелёнок летал на метле и
неосознанно учил заклинания, которыми пользовались родители, гувернантки и обслуживающий
персонал. Он с друзьями устраивал магические шалости, в то время как Гермиона считала себя
фриком из-за неконтролируемых вспышек стихийной магии.

Рассказ Грейнджер о детстве помог Драко понять её нездоровое рвение знать всё на свете. Она
просто хотела стать своей в новом мире, хотела нагнать то, что упустила. Малфой посмотрел на
раздражающую, вечно поднимающую руку заучку Грейнджер под другим углом. Гермионе нравилось
открываться Драко, но ещё больше ей нравилось, что он открывался ей.

Драко рассказал, как впервые понял, что мнение его родителей показалось ему ошибочным. Как он
почувствовал себя сумасшедшим в собственной семье, как захотел сбежать, но оказалось слишком
поздно. Увидев печальный взгляд Гермионы, Драко разразился тирадой о том, как ему противно
сожаление в свой адрес. Грейнджер сказала, пусть думает что хочет, но он не сможет заставить её
отказаться от сопереживания.

423/699
 Несмотря на романтическое и милое настроение, они не переставали язвить и подкалывать друг
друга. Взаимные издёвки стали их традицией. И это нравилось обоим.

Драко нравилось, что с ним Грейнджер не превращалась в покорную кошечку, а оставалась собой.
Но он замечал, что с ним и Тео она была мягче, заботливее, а взгляд становился особенным.
Расфокусированным и тёмным. Драко давно заметил, что в их присутствии зрачки Грейнджер
расширялись, словно её организм сражался с наркотическим веществом.

Ребята гуляли уже с полтора часа и не заметили, как забрели в восточную часть города, где было
необычно тихо.

— Почему ты не спросишь меня, где мы будем ночевать? — сказал Малфой, переминая пальчики
Гермионы в кармане своей куртки.

— Потому что я доверяю тебе.

— Ох, как опрометчиво, Грейнджер, — хохотнул Драко. — Что, если я скажу, что мы будем
ночевать под мостом?

— Я удивлюсь твоим экзотическим пристрастиям и постараюсь вспомнить, как наколдовать

двенадцатичасовое усиленное согревающее.

— С тобой не пропадёшь.

— Да-да, поэтому держись крепче, — Гермиона легонько толкнула Драко бедром.

Малфой одним махом обхватил её за плечи и, резко прижав к себе, поцеловал в висок.

***

Драко произнёс заклинание, и замок в деревянной двери щёлкнул. Гермиона перешагнула через
порог и улыбнулась знакомому паркету ёлочкой. Драко помог ей снять верхнюю одежду и жестом
пригласил пройти за ним. Он толкнул тёмносинюю облупленную дверь, и тёплый свет десятка свечей
пролился жидким золотом на его точеное лицо.

Гермиона зашла в спальню и от восторга прикрыла рот руками. Неприметная пустая комната
превратилась в сказочный шатёр. По периметру стояли золотистые подсвечники с длинными тонкими
свечами. Воск плавился и стекал на пол. Букеты белых пионов сверкали нежными лепестками, словно
перистые облака. Потолок был зачарован волшебными огнями. Тысячи светлячков тускло мерцали
над головами, напоминая июльский звездопад. Балкон был распахнут настежь, белые прозрачные
шторы трепыхались на ветру. Но в комнате оказалось тепло. Согревающие чары. У балкона лежал тот
самый матрас, на котором недавно спал Малфой. На котором так хотела бы спать рядом с ним
Грейнджер.

— Признаюсь, я ожидала от тебя чего-то более… — Гермиона подняла глаза на угол, подбирая
нужное слово, — пафосного.

Она с вызовом посмотрела на удивлённое лицо Малфоя. Драко вопросительно поднял брови.

— Я думала, будет пентхаус, дорогой отель или… замок на худой конец, — Гермиона цокнула
языком.

Драко обнял её сзади, прижал к себе и положил голову на плечо.

— Это было бы слишком предсказуемо. К тому же я знаю, как вам с Тео нравится эта дыра.

424/699
 — Тебе ведь тоже нравится.

— О, нет, ни в коем случае, — он крепче обвил её руками.

— Тогда ты так самозабвенно пожертвовал собой ради меня? — Гермиона обернулась и коснулась
носом его скулы.

— Да, так всё и было.

— Какой ты бескорыстный, Драко Малфой, — она легонько чмокнула его в щёку.

— Нет, ну некоторую выгоду я всё же преследовал, — Драко прижался бёдрами к заднице и

подтолкнул её шагать вперёд.

Они сели на матрас. Свет уличных фонарей смешивался с золотом огня в комнате. Гермиона
взглянула на балкон и улыбнулась воспоминаниям. В прошлый раз, когда они сидели с Драко на
пороге этого балкона, он впервые открылся ей. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Словно
они уже успели прожить несколько жизней. Всё так сильно поменялось…

— У тебя совершенно ледяные пальцы! — воскликнул Драко. — Ты замёрзла?

Гермиона заморгала, пытаясь найти ответ на неожиданный вопрос.

— Да, наверное, немного.

На самом деле ей не было холодно. Просто вся кровь отлила от конечностей к сердцу, которое
переполняли чувства.

— Я сейчас, — подскочил Малфой и скрылся в дверном проёме.

Он вернулся через мгновение, держа что-то в руках. Драко опустился перед ней на колени и
протянул горячий чай. В чёрной с созвездиями и золотой каёмочкой кружке. Ветер занёс несколько
снежинок, и они зацепились за белоснежные волосы. Крохотные бриллиантики.

— Мне правда здесь очень нравится, — прошептала Гермиона.

Она чувствовала, как внутренности согревались от напитка. Гермиона провела пальцем по его
голове и подцепила снежинку. Глядя ему в глаза, она нежно облизала палец.

— Спасибо, Драко.

Пар от чая затуманивал янтарный взгляд. Ресницы намокли. Каждый раз, когда Гермиона называла
Драко по имени, в его душе разливался горячий мёд. Он положил свою ладонь поверх её руки,
которой она держала кружку, отпил чаю и обыденным тоном сообщил:

— Мы смогли бы жить здесь во время стажировок.

— Что? — Гермиона не поняла, о чём он.

— Квартира находится совсем рядом с министерством. Если ты попадёшь на свою стажировку, я в

аврорат, а Тео не уедет в чёртову Германию, то разумно будет поселиться здесь на некоторое время. Из
соображений удобства… конечно же.

Гермиона едва не подавилась чаем. Воздух покинул лёгкие. Она не могла ничего сказать.

425/699
 — Мы обсудили это с Тео. Он не против, — добавил Драко и снова отпил чаю с совершенно
невозмутимым лицом.

— Ж-жить втроём? — наконец выдавила из себя Гермиона. — Но… ты уверен?

— Абсолютно. Почему нет? Мы и так почти всё время торчим у Нотта в кабинете. Здесь, по
крайней мере, попросторнее, — Драко с пренебрежением окинул взглядом комнату.

Гермиона почувствовала, как в глазах защипало, картинка мира помутнела. Она вдруг ощутила,
как громко стучало её сердце.

— Это прекрасная идея, Драко! — Гермиона подвесила в воздухе чашку и бросилась на него с
объятиями.

Это казалось таким закономерным и логичным решением. Но Гермиона не думала, что именно
Драко предложит ей… Что он так быстро примет их отношения втроём. Значило ли это, что они всё
прояснили с Тео, и Драко признал… или они оставят всё как есть…

В голове жужжал рой вопросов. Гермиона хотела поговорить обо всём, обсудить все малейшие
детали, но Драко уже целовал её, лишая возможности говорить. Он водил по телу Грейнджер руками,
прижимался, кусал губы и врывался языком в рот.

— У нас есть одно незаконченное дело, Грейнджер, — прорычал Драко, крепко схватив её за
затылок.

— Да? Какое?

Драко потянулся за сумкой и достал из неё слизеринский галстук.

— Однажды я пообещал тебе, что оставлю в одном только галстуке, — он склонился и провёл
носом по её щеке. — С тех пор эта картинка не даёт мне покоя.

— Плохо спишь по ночам? — хмыкнула Гермиона. Температура тела повышалась, когда Драко
переходил на шёпот.

— Точно, — Малфой прикусил мочку её уха, урвав протяжный выдох в ответ. — Но у меня
появилась идея поинтереснее.

Он ловко поддел её свитер и футболку и стянул через голову.

Наэлектризованные волосы потрескивали в такт сердцебиению.

Гермиона с интересом подняла взгляд на Драко. Он чуть привстал на коленях и завёл её руки над
головой. Скользящая прохладная ткань галстука обвила запястья. Не отрывая потемневшего взгляда,
Драко дёрнул рукой, потом ещё раз, и тугой узел сковал гриффиндорку. Она поймала себя на мысли,
что Тео бы точно спросил сейчас не против ли она, не давит ли ей. Драко же просто делал то, чего
желал. Но всё же он провёл пальцем между тканью и кожей, чтобы убедиться, не слишком ли сильно
затянул.

Пока Драко орудовал руками над её головой, Гермиона нежно целовала его шею над краем
свитера. Здесь особенно чётко ощущался мускусный аромат тела в сочетании с древесными нотками и
восточными пряностями. Гермиона наслаждалась его силой. Ей хотелось провести пальцами по
мышцам, соединяющим плечи и шею, подняться выше, коснуться кожи за ухом, провести ладонью по
бритому виску и откинуть длинные пряди волос назад. Но руки были связаны. Ощущение отсутствия
контроля будоражило. Привыкшая всё на свете контролировать, Гермиона не могла до конца
расслабиться и довериться. Драко это чувствовал. От этого его азарт только разгорался.
426/699
 Она дёрнула рукой, чтобы проверить, насколько крепким был узел. Не вырваться. Малфой не
шутил. Предвкушение пульсировало между ног.

Драко провёл губами по плавной линии ключиц и задержался на впадинке между ними. Он нежно
коснулся горячим языком кожи и резко отстранился. Снова заглянул в сумку и достал красно-золотой
галстук.

— Что ты задумал, Малфой? — с наигранным опасением спросила Гермиона.

— Знаешь, Грейнджер… — Драко вернулся к ней и угрожающее навис. — Иногда случаются

такие дни, когда Слизерин и Гриффиндор… — он растянул галстук у её лица, — работают сообща.

Драко плотоядно усмехнулся, и это было последнее, что Гермиона увидела. Он завязал ей глаза
гриффиндорским галстуком.

Чувства обострились. Слух и обоняние усилились. Осязание вышло на новый уровень. Стоило
Драко прикоснуться к коже декольте, как всё тело Гермионы покрылось тысячами мурашек. Он, не
разрывая тактильного контакта, опустился пальцами ниже, стянул сеточку белья и коснулся губами
соска. Гермиона выгнулась и сдавленно простонала. Второй рукой Драко расстегнул пуговицы на её
штанах.

Обнажив грудь полностью, он медленно опустил Гермиону на спину. Она держала руки над
головой, не смея перечить затее Драко. Секунду он просто наслаждался видом. В моменты, когда
Драко не прикасался, Гермиона чувствовала себя беззащитной. Темнота. Неизвестность. Она глубоко
дышала и вслушивалась. Зашуршала ткань, что-то мягкое упало на пол, щёлкнула застёжка на ремне.
В следующий миг она ощутила прикосновение твёрдой горячей груди. Драко поцеловал Гермиону и
снова оторвался. Он потянул её джинсы и, сопровождая поцелуями, медленно снял их.

Гермиона почувствовала, как на уровне головы просел матрас, — Драко упёрся одной рукой,
второй вжал связанные запястья. Его дыхание едва коснулось её приоткрытых губ. Перед глазами в
кромешной темноте сверкнули разноцветные узоры. Драко прижался оголённым пахом к её трусикам,
и Гермиона ахнула от неожиданности. Ей хотелось обхватить его за спину и прижаться сильнее, но
чёртовы руки были связаны. Гермиона толкнулась бёдрами навстречу твёрдому члену и вытянула
шею, ища возможности прикусить губу мерзавца.

Драко отстранился. Гермиона поёжилась от неожиданного холода. Под повязку прорвался луч
серебряного света. Раздался знакомый мужской баритон. Гермиона испугалась, невербальной магией
скинула галстук с глаз и увидела патронус перед Драко. Первой эмоцией была тревога. Что-то
случилось.

— Я понимаю, что у вас время наедине, — говорил голос Теодора. — Но, пожалуйста, займитесь
со мной сексом. Это не для меня. Чисто в интересах науки. Мне позарез нужен новый эмоциональный
всплеск, чтобы запустить маховик дальше в прошлое. А лучше вас никто не справится. Мы можем
трахнуться разок-другой, и я вас снова оставлю. Или нет. Ну, в общем, подумайте. Молю!

Серебряный зверь растворился под сдавленный хохот Гермионы.

— Что думаешь? — наконец спросила она Драко, который, обнаженный, сидел на краю матраса и,
посмеиваясь, переваривал услышанное.

Он придвинулся к ней вплотную. Гермионе снова стало тепло и уютно. Драко обхватил её лицо
руками и прошептал:

— Я тебе кое-что скажу, но не вздумай рассказать Нотту.

427/699
 — Обещаю.

— Я… — Драко сделал паузу, чтобы дать фору признанию, — люблю, когда нас трое…

Гермиона ничего не ответила, она потянулась к Драко и оставила на его губах сладкий поцелуй.
Благодарность за доверие. Её руки всё ещё были связаны.

— Ты что думаешь? — спросил Драко, облизывая губы.

— Только если ради науки… — Гермиона хитро изогнула бровь.

— Какой же ты чудесный зверь, — рассмеялся Драко. — Ни у кого такого нет… — сказал он и

взмахнул палочкой, чтобы послать ответ другу.

***

15 сентября, 2020 год.

Назойливый стук по стеклу заставил Теодора открыть правый глаз. Пока мутная синева привыкала
к свету, Тео пытался вспомнить, какой сегодня день. Во сколько он вчера лёг спать? Стук не унимался.
Тео потянулся к тумбочке, взял очки в тёмной оправе. Стук раздражал сильнее. Оторвав затёкшее тело
от несвежей постели, Теодор накинул одеяло на плечи и поплёлся к окну.

— Да иду я! — сонная хрипотца скрипела в голосе.

По дороге он спотыкался о горы бумаг и грязных чашек. Закусив сигарету, Тео открыл тяжёлую
занавеску и увидел в окне ворона. Дневной свет безжалостно слепил. В груди волнительно зашипело.
Птица бросила чёрный конверт на стопку корреспонденции.

Тео втянул дым и взял конверт. Его внимание привлекла статья в

«Ежедневном пророке», лежащем снизу, — «Новоиспечённый министр магии Грейнджер
торжественно закрывает музыкальный фестиваль». Облако сигаретного тумана скользнуло по
движущемуся фото. Тео улыбнулся. Не так, как раньше. Устало и печально. Он аккуратно провёл
пальцем по бронзовым кудрям, собранным в высокой причёске, острой улыбке, изгибу плеча. Она
пригласила его на свой день рождения, который будет через пару дней. Как и каждый год до этого. И
как и каждый год до этого, Тео не осмелится прийти. Найдёт отговорку. Придумает что-то.

Но, может, всё-таки стоит? Увидеться, как старые друзья. Может быть, Драко будет у неё. Точно
будет. Они ведь дружат семьями… Просто поздравить и уйти. Подарок давно готов и ждёт на полке у
выхода…

Тео не заметил, как на несколько секунд замер, рассматривая снимок. В сотый раз представлял, как
могло бы быть. И гладил. Бронзовые кудри, острую улыбку, изгиб плеча.

Пепел упал на газету. Тео оторвал взгляд и распечатал письмо.

С первой строчки могильный ужас пронзил внутренности. Этот почерк снился Теодору в
кошмарах.

Министерство ликвидировано.
Власть в наших руках.
Восстанию быть.
Благодарю за содействие, Нотт.

428/699
 ***

— Малфой, подожди! — кричал Поттер вслед.

Но Драко его не слышал. Он бежал. Ощущение тёмной магии отдавало гнилью на кончике языка.
Ужас пульсировал в ушах.

Серебряная вспышка поискового заклинания постепенно угасала. Драко побежал ещё быстрее. Он
яростно размахивал палочкой, откидывая со своего пути остатки разрушенной филармонии.
Огромные глыбы бетона разлетались, словно перьевые подушки. Драко задыхался. Пыль мешала
смотреть. Паника пробивала внутренние барьеры. Контролировать себя становилось сложнее с
каждой секундой.

Она там. Она там. Она там.

Осколок стены. Кровь. Разорванные ошмётки металлических конструкций. Серебряный огонёк

сверху освещал глыбы, которые врезались одна в другую, как два свирепых бизона, и застыли, зажав
между собой… Пальчики. Крохотные изящные пальчики, которыми она когда-то перебирала его
волосы, которыми гладила шрам, которыми… Ноготки. Прозрачный лак. Кровь. Глаза скользнули
выше. Кость изогнута в неестественной кривой. Бронзовый локон. Кровь. Драко выпустил поток
воздуха, чтобы разогнать пыль.

— Не-е-ет! — отчаянный крик вырвался из горла.

Напряжение вздулось венами на шее. Драко упал на колени. Острые камни разрезали штанину.

Два пальца. Сонная артерия. Пульс… Пожалуйста, хоть один удар. Пожалуйста! Пульс.
Пожалуйста!

Холодная безжизненная тишина прорвала дамбу ужаса в груди.

— Грейнджер! Нет!

Он судорожно потянулся. Подполз. Схватил огромный камень, врезающийся в хрупкий череп. Что-
то пугающе хрустнуло. Он поднял на руки изуродованное тело. Серый, идеально скроенный костюм,
под стать самому прекрасному министру магии, весь разорван, в грязи и пыли. Кудри кровавыми
липкими змеями скрывали глаза. Губы приоткрыты.

Драко вжал палочку в солнечное сплетение Гермионы и судорожно стал выкрикивать лечебные
заклинания. Он едва не проткнул ей грудную клетку. Но ничего не происходило.

Он рывком отбросил бесполезное древко и припал губами к её рту. Выдох, массаж сердца. Выдох,
выдох. Рёбра сломаны. Губы холодные. Выдох, массаж сердца. Выдох, выдох.

— Живи! Живи! Грейнджер! Ты же сильная!

Выдох, массаж сердца. Выдох, выдох. Привкус крови. Она не могла так просто сдаться.

— Принцесса, дыши! Пожалуйста, дыши! — крик сорвался на хриплый шепот.

— Гермиона! — Поттер подлетел и упал рядом. — Что с ней?! Гермиона! Малфой, что с ней?

Но Драко так сильно вцепился руками в изломанное безжизненное тело, что Гарри не мог
подобраться. Он покачивался и шептал.

429/699
 — Живи… Живи… Принцесса… Пожалуйста…

Боль осознания разрывала сердце изнутри. Драко зажмурился, прижался к ней лбом. По щекам
потекли горячие слёзы. Первые слёзы за столько лет. Капли скользили по заломам морщин и падали
на пыльный министерский костюм.

Она мертва.

— Не-е-е-ет! — неистовый душераздирающий крик пронзил воздух.

Драко трясло, лицо покраснело, вены исполосовали шею. Боль. Невыносимая боль. Крик. Но он не
слышал больше себя. Весь мир исчез. Это конец.

Хлопья пепла и пыли медленно оседали на трясущихся плечах Драко. Словно снег, который
укрывал его когда-то на балконе. А она плакала у него на груди и легонько сжимала крохотными
пальчиками промокшую рубашку.

Может, всё это сон? Он откроет глаза и окажется на матрасе в квартире Теодора. На улице утихнет
вьюга. Звёзды зажгут Кассиопею, которая тогда ещё ничего не значила. А Драко встанет и подойдёт к
двоим, что спят в обнимку. Без него. Пускай без него. Пускай он будет всего лишь наблюдателем со
стороны. Лишь бы она была счастлива. Лишь бы любила… Лишь бы была жива. Драко обнимал её
тогда на балконе, обещал уберечь… Но не смог.

Как он мог её отпустить?!

Как много времени они потратили впустую! Как много несказанных слов он сохранил внутри! Как
много не решился сделать!

— Грейнджер! Не-е-ет! — кричал Драко, прижавшись лбом к её лбу. — Гермиона…

Яростный крик, судороги. И слёзы. Слёзы. Слёзы. Которые она никогда не видела. Которые
никогда не увидит.

Примечание к части
Кому было мало Драко?) Получите. Распишитесь.

"Seven Nation Army" The White Stripes – "Её муж"

"Put it on me" Matt Maeson – заговор двух галстуков )

"Me in 20 years" Moses Sumney – 2020 год. Возможно, это странный выбор песни. Но я прям вижу как
под этот трек Драко на коленях кричит в змедленной съемке, как надулись вены на шее, как пепел
медленно опускается на его плечи.
Особенно под слова "A little bit more, more just a little bit more, A little bit longer, just a little bit more"
. Ну и название песни... Да и текст. Ох... Послушайте.

"The bird" SYML – эта песня уже была, но она всё равно хорошо подходит под этот чёртов 2020.

Кстати, заметили, что Драко впервые называл Грейнджер Гермионой?

430/699
 Глава 23

Июль, 1996 год

Удар. Жуткий треск кости раздался в области лодыжки. Боль прострелила ногу. Но Тео стоял.
Должен был выстоять. Он сжал губы, резко вдохнул через нос и взглянул на отца.

Уже больше года Вильяма Нотта было не узнать. После возрождения Воланде-Морта на Турнире
Трёх Волшебников Вильям ожесточил методы воспитания. Из любящего заботливого отца он
превратился в тирана. Вильям буквально дрессировал сына всё время, когда тот не был в Хогвартсе.
Боевые заклинания, сложнейшие зелья, тёмные чары… Но главное — отец хотел подчинить
стихийную магию Теодора.

— Ты должен уметь защитить себя! — кричал Вильям, вжимая сына в стену.

Нога ныла от боли. Тео вертел головой. Слёзы бесконтрольно текли по щекам. Внутренние
вибрации вырывались наружу. Отец чувствовал их, и ему это не нравилось.

— Сдерживайся!

Белоснежная палочка, похожая на ту, что была у сына, вонзилась в правое плечо, и Вильям
невербально произнёс спазмирующее заклинание. Мышцы плеча вспыхнули адской болью, словно их
разрывали волокно за волокном.

— Нет, пожалуйста! Отец! — кричал Тео.

Его трясло от страха и злости. Он сжал кулаки, стараясь не выпустить порыв стихийной магии,
который с невыносимой силой бурлил внутри. Но тщетно. Пол рассекли трещины. Руки покрылись
чёрной копотью.

Вильям разочарованно покачал головой и шарахнул невидимой плетью по ногам. Переломанная

лодыжка подкосилась. Тео упал.

— Вставай! — взревел Вильям. — Будь сильным!

— Я больше не могу! Хватит! — молил Тео, поднимаясь. У него не было палочки. Он не мог
защититься.

— Что значит не можешь?! Он не станет тебя слушать! Не даст пощады! — не унимался отец.

431/699
 Тео вытер наспех лицо тыльной стороной ладони и постарался сосредоточиться. Отец направил
палочку.

— Представь хранилище. Спрячь в него свою силу. Запри. Верхний замок. Средний. Сдерживайся,
Теодор! Нижний… — Вильям послал красный луч в дрожащую грудь.

Теодора откинуло на пару метров. С глухим ударом он приземлился спиной на гранитный выступ
камина.

Тео закашлялся, схватился за рёбра. Как же ему хотелось умереть в этот момент. Избавиться от
чёртового тела, которое пронзала боль.

Услышав шаги, Тео поднял взгляд. Отец подошёл и посмотрел на него сверху вниз. Две пары глаз
буравили друг друга. Идентичные. Тёмно-синие, словно вечернее небо летом. Только в одном небе
взойдут звёзды, а другое затянут облака из пепла.

— Поднимайся. Отработаем ещё раз.

Тео отрицательно помотал головой. Он вжался в стену, желая отодвинуться от учителя-изверга.

— Сейчас же! Это для твоего же блага, сын.

— Играешь в заботливого папашу? — сплевывая кровь, произнёс Тео. — Ты не смог уговорить

маму! И от меня ты ничего не получишь!

Брови Вильяма взлетели в удивлении. Он опустил палочку.

— Да! Я всё знаю! — Теодор вздёрнул подбородок. Вильям узнал в этом жесте свою покойную
жену. — Мама не хотела быть на его стороне! И я не стану! Иди к чёрту!

Глаза Нотта-старшего вспыхнули.

— Да как ты смеешь говорить о ней?! Что ты можешь знать о ней?! — Вильям снова взмахнул
палочкой и выпустил разрушительный поток. Но Тео успел отползти. — Она умерла из-за тебя,
щенок! Марианна хотела спасти тебя! Уберечь! Думала, ты вырастешь, продолжишь наше дело! А ты
что?! Посмотри на себя! Мелкий трус! Стоять!

Стена за ползущим Теодором с грохотом проломилась. Он сжался, обхватив голову руками. Тео не
на шутку испугался. Он никогда не видел отца в ярости. Бесчувственная жестокость — да. Но не
открытая агрессия…

Вильям схватил Тео за воротник и притянул к лицу так близко, что Тео мог рассмотреть его
морщины.

— Как только ты родился, она стала идти против Тёмного Лорда, — руки отца дрожали. — Хотела
лучшего мира для тебя! Верила в своё чертово изобретение, — Вильям сжал древко и выстрелил в
потолок серией заклинаний. Груды штукатурки и бетона посыпались вниз. — Так докажи, что ты
заслужил лучшего мира, мерзавец! Докажи!

— Да лучше я сдохну!

Тео откинул отца волной стихийной магии. Он поднялся на здоровой ноге и вытянул почерневшие
руки перед собой. Приготовился обороняться.

— Ах ты ж! — Вильям замахнулся палочкой и громко выкрикнул: — Круцио!

432/699
 Заклинание отца оказалось сильнее неподвластного импульса Теодора.
Тысяча ножей, самых острых в истории человечества кинжалов, разом пронзили кожу. Тео упал на
пол, содрогаясь всем телом. Безжалостная, уже такая знакомая агония сжала каждую мышцу.
Невыносимая пытка. Квинтэссенция жестокости. У Тео не было сил кричать. Он безмолвно корчился
от боли, истинно желая умереть, пока пол под ним расходился трещинами.

Вмиг страдания закончились.

— Ты должен научиться сдерживать свою стихийную магию.

— А-а-а-а-а! — крик отчаяния вырвался из горла измученного Тео. — Лучше убей меня сразу!
Давай, отец, прояви силу своей любви! Давай!

— Если Тёмный Лорд узнаёт о твоей силе, тогда жертва Марианны была принесена зря.

— Какая жертва!?

Тео накрыла истерика. Он не мог больше этого вынести. Он сбежит. Он сегодня же сбежит из
дома. Драко прикроет его.

— Ты не смог её уберечь! Это ты во всём виноват! Ты сделал свой выбор! В пользу чего? Власти?
Славы? Звания лучшего слуги?

— Замолчи, щенок, ты не знаешь, как всё было на самом деле!

Вильям пустил заклинание синего цвета, и десятки лезвий разорвали кожу сына изнутри.
Физическая боль и невероятная злоба на отца запускали вибрации. Этот проклятый рой пчёл. Глаза Тео
затянула белая пелена. Руки почернели выше локтя.

Теодор никогда не сможет контролировать эту чёртову магию. Эмоции всегда будут брать верх.

— Учись сдерживаться! Он не должен узнать о твоей силе! — опустив палочку, отец отчаянно
добавил: — У нас нет выбора, сын.

Теодор смог выдохнуть. Изувеченное десятками порезов тело пульсировало болью. А разум
пульсировал протестом. Возвращая глазам привычный цвет, Тео растянул рот в кровавой улыбке.

— Выбор есть всегда, папа.

***

3 марта, среда, 1999 год

Гермиона и Парвати болтали, ожидая Джинни. Они хотели пойти на ужин вместе, но Уизли
беспардонно опаздывала почти на полчаса. Девочки сидели на кровати Грейнджер, пытались играть в
шахматы и в который раз обсуждали встречу с Роном на минувших выходных. Они встречались
большой компанией в пабе Хогсмида. Гермиона была без слизеринцев. Рон пришёл без Вэнди.
Парвати поделилась тем, что чувствовала в тот день странное напряжение между Гермионой и Роном.
Грейнджер же уверяла подругу, что ей, скорее всего, показалось, хотя, откровенно говоря, она сама
ощущала странную неловкость от повышенного внимания Уизли. Расспросы, подколы,
неоднозначные взгляды.

Когда Тео и Драко узнали о том, что Рон был один, стали травить шуточки, мол, рыжий болван не
способен удержать рядом с собой ни одну девушку. Гермиона разорвалась фейерверком возражений,

433/699
чем повеселила слизеринцев ещё больше. Мальчики гоготали и разгоняли шутки, но в итоге пришли к
выводу, что одна Грейнджер больше не пойдёт на встречу с Уизли.

Привязанность троих крепчала. После предложения Драко жить вместе, ребята впервые стали
задумываться о будущем. Совместном будущем. Тео пообещал пересмотреть свои намерения уехать в
Германию. Драко, взяв слово с кудрявой парочки о том, что они будут молчать, подал документы на
стажировку в аврорат. Гермиона ждала ответа из министерства насчёт своей стажировки в отделе
защиты прав магических существ. Парни, будучи уверенными в том, что Грейнджер возьмут ещё до
того, как она получит результаты экзаменов, посмеивались над ней. Они не упускали возможности
подколоть свою слишком взволнованную девочку.

Драко и Тео сблизились больше обычного. Они, сами того не замечая, стали более заботливо
относиться друг к другу. Конечно, их цинизму не было границ. Стоило только Гермионе заикнуться о
том, как её радует близость парней, они тут же обращали всё в шутку. Эдакие юмористы.

Драко в приказной форме убедил Теодора бросить курить. Следил за тем, чтобы безумец не
засиживался в кабинете и хотя бы пару часов в день спал. Заставлял следить за опрятностью рубашек.

Гермионе тоже доставался крупный кусок пирога Малфоевской заботы. Он уже давно стал
амбассадором теплоты её ног. Когда они вместе сидели на диване, Драко щупал пальцы, и если они
оказывались ледяными, что было привычным явлением в мире кровообращения Гермионы, то он либо
накладывал согревающие чары, либо растирал ступни в ладонях. В случае невозможности проверить
ноги, Драко невзначай касался кончика её носа. Если ему казалось, что он был слишком холодным, то
Грейнджер ждала внушительная доза укутывания.

Проявлением сближения Тео было то, что он меньше сопротивлялся порядкам Драко. В
сопровождении коварного взгляда и дурацких подколов он всё же разглаживал рубашки и заправлял
их в брюки, ложился спать вовремя и боролся с подмывающим желанием втянуть никотиновый дым.
А ещё Тео снова стал прикасаться к Драко. По-дружески. Он мог хлопнуть его по спине или сжать
плечо, прижаться боком или закинуть ногу, когда они валялись вместе. Особенно Теодору нравилось
взъерошивать идеально уложенные волосы Малфоя и с улыбкой злодея выслушивать ругань в свой
адрес. Но в сексе Тео по-прежнему не пересекал черту.

Ребята привыкли проводить всё свободное время в кабинете Нотта. Часто оставались с ночёвкой.
И несмотря на то, что они старались не попадаться на глаза втроём, по школе стали расползаться
слухи. Самые сочные гласили о том, что Малфой — извращенец и любит сидеть в углу, пока
Грейнджер с Ноттом совокупляются, конечно же, он за это платит; или о том, что Грейнджер, будучи
брошенной Уизли, использовала запрещённое приворотное зелье на Нотте, а Малфой, видимо,
случайно облизал чашку. В любом случае, их привязанность, которая читалась между строк, казалась
странной и труднообъяснимой.

Ребята никак не оправдывались и не опровергали слухи. Они знали, что это дерьмо скоро
закончится: до выпускного оставалось несколько месяцев.

Единственное, о чём беспокоилась Гермиона, — чтобы грязные сплетни не отразились на репутации

будущих министров магии и аврора.

Паркинсон страдала от тотального игнора со стороны Малфоя. Парни вообще стали скрытными и
общались только мужским коллективом. Даже Гойл, который старался сблизиться хоть с какой-нибудь
девчонкой, бросил попытки и присоединился к компании. Пэнси закатывала зрелищные истерики со
спецэффектами в виде слёз. Срывалась на Асторию, которая виделась с Драко не больше остальных.
Дафна стрессовала в двойном объёме: разнимала сестру и лучшую подругу и пыталась обратить на
себя внимание Блейза, который отбился от рук.

434/699
 Учебный процесс безжалостно терзал юные умы. Время до экзаменов таяло слишком быстро.
Количество домашних заданий нарастало, а с ними нарастала и тревога.

В предстоящую субботу в квиддиче должны были сразиться Гриффиндор против Слизерина.

Малфой усиленно готовился к матчу. Забини тоже пропадал на поле. Когда они занимались
сверхурочно к ним нередко присоединялась Уизли. Малфой перестал бурчать и ерепениться к
четвёртой тренировке в нестандартном коллективе.

Гермиона отвлеклась от разговора с Парвати и посмотрела в окно. Как раз сегодня Драко, Блейз и
Джинни должны были тренироваться до ужина. Но задерживались. Это раздражало.

Тео сегодня объявил, что проведёт вечер в кабинете. В последние пару недель он отпрашивался у
ребят, чтобы поработать над маховиком в тишине и спокойствии. Пару раз пропадал на целый день.
Тео неоднократно путешествовал в прошлое. Тестировал маховик на прочность. Сегодня, провожая
Гермиону в гриффиндорское общежитие, он прожужжал ей все уши о том, что придумал, как
путешествуя во времени возвращаться в настоящее по щелчку маховика. Это значило, что отправляясь
в прошлое, ему не нужно будет проживать время заново, чтобы вернуться в точку, откуда он
стартовал. Не придётся стареть. А значит, можно было отправиться по-настоящему далеко.

Гермиону восхищало желание Тео уделять всё время любимому делу, но её беспокоило то, что он
жертвовал подготовкой к экзаменам. А для зубрилы со стажем это было настоящей катастрофой. С
новым графиком личной жизни у неё и у самой пошатнулась привычная рутина. В попытке
наверстать упущенное, Гермиона строила теперь не только гриффиндорцев, но и Драко с Тео. Никто
не мог отлынивать от учёбы, если за дело бралась Грейнджер.

Но сегодня мальчики просили помилования у своей мучительницы, и Гермиона решила посвятить

вечер Джинни. Только, видимо, Уизли не восприняла затею с должной серьёзностью. Она всё ещё
опаздывала…

Джинни ворвалась в комнату, с грохотом захлопнула дверь, звучно ударилась затылком о неё и
сползла с прикрытыми глазами. Она была в гриффиндорской спортивной форме, грязной от игры.
Волосы, собранные в косу, растрёпаны.

— Джинни?

Она не ответила. Только помотала головой. Девочки встревожено переглянулись.

— Джинни! Что случилось?

Гермиона подлетела и упала рядом с подругой. Парвати подошла к девочкам.

— Я ужасный человек… — стиснув зубы, простонала Джинни и сильно стукнула кулаком в дверь.
Гермиона заметила, что её руки были в грязи. — Дура! Дура!

— Что? Почему? Что стряслось?

Джинни снова замотала головой, отрицая реальность. Рыжие выбившиеся пряди поддались
движению. Глаза и нос были покрасневшими от плача.

— Я оставлю вас наедине, — догадалась Парвати. — Могу придержать пару блюд, если хотите.

Уизли отползла от двери и уперлась в подножье своей кровати, освобождая соседке проход.

— Спасибо, Парвати, мы догоним, — благодарно кивнула Гермиона.

435/699
 Когда дверь закрылась и шаги в коридоре утихли, Грейнджер аккуратно спросила снова:

— Джинни, что произошло?

Открыв заплаканные глаза, она прошептала:

— Я переспала с Забини…

Гермиона от удивления прикрыла рот ладонью. Джинни громко зарыдала.

— Ты была права! Ты была бесконечно права! — она снова стукнула кулаком, только теперь в пол.
— Какая же я тупая!

Грейнджер послала на дверь запирающее и заглушающее заклинания, придвинулась к подруге

ближе и обхватила её плечи. Она не понимала, сожалеет или осуждает, поэтому не смогла выдавить из
себя ни слова.

— Мы были на тренировке… — продолжила Уизли, сдерживая всхлипы. — Потом Малфой ушёл

на ужин, а мы с Забини остались в раздевалке и болтали, как обычно. Только мы задержались и не
заметили, как все ушли… И потом он… поцеловал меня, — воздуха не хватало, рыдания сдавливали
глотку. — А я… Я ответила.

Джинни взорвалась истерикой. Упала на грудь Гермионы. Её трясло.

— Я так запуталась!

Истерические стоны разнеслись вибрацией по бирюзовому свитеру Гермионы. Она не придумала

ничего лучше, чем просто погладить подругу по голове и подождать, пока истерика снизит обороты.

— Я сразу же побежала к Гарри! — Джинни отстранилась и заглянула в глаза подруги. Искала

поддержки, похвалы своему поступку. — Я же люблю его! Мне никто другой не нужен! Как я могла с
ним так поступить?! Я сразу ему рассказала, потому что знаю, что не смогу врать и скрывать.

Гермиона кивнула. Рассказать правду Гарри казалось ей верным решением. Почти благородным.

— А он что? — наконец прорезался голос Грейнджер.

— Он в шоке. Злой. Расстроенный, — Джинни накрыла новая волна плача. — Сказал, что
предчувствовал эту ситуацию… но хотел верить, что я не такая… — она уткнулась в плечо Гермионы,
потому что не могла смотреть в глаза от стыда. — А я такая. Гермиона, я ужасная!

— Ну… тише-тише, — Гермиона не переставала успокаивающе гладить растрёпанную косу.

— Я предложила взять паузу. Гарри согласился. Но, похоже, он больше не захочет меня видеть.
Никогда.

После этих слов истерика утихла. Осталась только нервная икота. И осознание страха. Страха
того, что это и правда мог быть конец в отношениях Гарри и Джинни.

Гермионе передался этот страх. Она представила жуткую картину, где два её близких человека
откровенно ненавидят друг друга. Этого нельзя было допустить! Требовалось хотя бы попытаться
спасти ситуацию.

— А ты что-то испытываешь к Забини? — спустя пару минут спросила Гермиона.

436/699
 — Я не знаю. Не уверена, — Джинни уже сидела, упершись лицом в руки, и покачивалась. — Мне
кажется, это всё какое-то мимолётное помутнение. Фарс! — она запрокинула голову, взглянула в
потолок, подавляя новые слёзы. — Я люблю Гарри, я хочу быть с ним! А Блейз… он как будто нужен
был мне, чтобы что-то доказать.

Она вдруг странно рассмеялась, словно осознала, как комично выглядела её подростковая драма.

— Эти его шуточки, бесячие глаза, случайные прикосновения… Он ужасно обаятельный, —

Джинни остановила поток похвалы Блейза, потому что почувствовала знакомое приятное
покалывание в животе, а перед глазами вспыхнули картинки его сильной груди, плеч, мышц пресса,
которые сокращались в такт… — Но мне это всё не нужно! Мне нужен Гарри!

— Тогда скажи ему об этом, — Гермиона подавила нервную дрожь в голосе. — Я не буду ручаться
за его реакцию. Не знаю, способен ли он простить такое… Но я думаю, Гарри должен знать, что ты
его любишь и совершила ошибку. Он поймёт. Может не сразу, но поймёт. Ты же честна с ним, это
сработает в твою пользу. Наверное…

— Я бы на его месте послала бы меня к чёрту.

Да. Это звучало логично и оправданно.

— Ох, Джинни! — Гермиона прижала подругу к себе и стала раскачиваться в такт её словам.

— Я всё испортила… Чёртов Забини. Чёртовы слизеринцы!

***

6 марта, суббота, 1999 год

Драко и Гермиона возвращались из совятни. Малфой только что отправил документы об

отторжении наследства в Азкабан. На улице уже стемнело. В коридорах школы было немноголюдно,
все прятались в факультетских гостиных. Суббота по расписанию оказалась нерабочей, а значит
можно было законно потусоваться допоздна.

— Может останемся у Тео с ночёвкой?

Драко был в прекрасном расположении духа. Его бесконечно радовал факт того, что он закончил
подготовку документов для отца. Но главным поводом было то, что сегодня благодаря ему Слизерин
одержал победу в квиддиче над Гриффиндором. Усиленные тренировки не прошли даром. Драко
поймал снитч на тридцать шестой минуте, выхватив его прямо из-под носа Поттера.

— Хмм…

Гермиона коварно прищурилась. А в голове прокрутила список дел, которые планировала успеть
сделать на выходных. Она понимала, что если останется с мальчиками, то они её не отпустят раньше
обеда воскресенья. Это не входило в планы Гермионы.

— С удовольствием! Отпразднуем твой триумф, — с момента зарождения отношений со

слизеринцами Грейнджер научилась перекраивать свои планы на ходу. — Только мне нужно будет
зайти к себе, взять кое-какие вещи.

— Правильный ответ, — ухмыльнулся Драко и остановился.

Гермиона повторила за ним. Драко шагнул к ней и склонился, чтобы стать ближе.

437/699
 — Если бы мы жили в параллельной реальности, я бы предложил тебя проводить…

Он коснулся её лица. Гермиона посмотрела по сторонам и прикрыла глаза, желая уловить редкие
проявления нежности Драко.

— Но могу только пообещать тебе, что пока буду ждать в башне, вспомню наш самый жаркий
поцелуй… — он провёл большим пальцем по изгибу нижней губы.

— Какой такой поцелуй?

Гермиона игриво лизнула подушечку его пальца. Драко оценил этот жест и наградил Грейнджер
косой улыбкой.

— Вот этот… — окончание фразы превратилось в протяжный стон, который Драко растворил на
её губах. Он обхватил её личико обеими руками и склонил голову на бок, проникая языком в рот.

— Гермиона?!

Грейнджер отпрыгнула от Малфоя, словно ошпарилась. Всмотрелась в темноту коридора. Только

не это!

— Гарри?! — наспех вытерев губы, перепуганно переспросила Гермиона.

Поттер разочарованно покачал головой, развернулся и слишком быстро пошёл в обратном

направлении. Грейнджер тут же рванула за ним.

— Чёрт! Гарри, стой!

— Грейнджер, пускай валит, — громко сказал Драко.

Триумф дня затуманил его голову. Он был неоправданно дерзким.

Гермиона бросила быстрый обвинительный взгляд, и Драко понял, что произошла катастрофа.
Выругавшись, он медленно пошёл за ней. Чёртов Поттер испортил ему вечер.

— Гарри, Гарри, пожалуйста, я всё объясню! Стой! — ужас и отчаяние скрипели в голосе
гриффиндорки.

Она поймала его за руку у поворота в холл с лестницами. Поттер раздраженно дёрнул плечом и тут
же заорал:

— Как ты могла? С Малфоем? Что происходит, Гермиона?

Пара студентов проскользнула перед ними, бестактно вслушиваясь в суть конфликта.

— Гарри, я… — Гермиона задыхалась от погони. За спиной звучал размеренный ритм шагов

Драко. Почему-то это её успокаивало. — Это всё сложно, но…

— А как же Тео?! — перебил её Гарри.

Кажется, он был очень зол. Не замечал людей вокруг. Он был несоразмерно зол для сложившейся
ситуации.

— Как ты можешь изменять ему? Я думал, у вас всё серьёзно.

438/699
 — Прошу тебя, давай отойдём.

— Нет!

Но Гермиона что было сил оттащила Гарри за угол, чтобы у них появилась хоть какая-то
приватность.

— Я не изменяю! Тео в курсе. — Поймав удивлённый взгляд, она поспешила объясниться: —

Здесь немного запутанная ситуация. Выслушай меня.

— Да вы все с ума сошли? Помешались на чёртовых слизеринцах?!

Гермиона в секунду поняла, что подпитывало злость Гарри. Забини был слизеринцем. Со среды
Гарри казался подавленным и угрюмым. Весь матч он старался не смотреть на Джинни и Блейза,
которые, играя на одной позиции, не раз противостояли друг другу. Однако Гарри не мог не смотреть.
Каждый взгляд Джинни, направленный на Блейза, казался ему личным поражением. Может, потому
он и упустил снитч. Змеи одержали победу, и по всей школе развесили зелёно-серебряные флаги. Они
словно глумились над Поттером и его проигрышем на всех фронтах.

— Гарри, мы с Драко…

— Драко?! — взревел Поттер. — Это же чёртов Малфой! Человек, который называл тебя
грязнокровкой! Самый молодой пожиратель смерти!

Как бы Гарри ни старался разглядеть в Малфое хорошее, он был уверен, что люди не меняются.

— Всё не так, как мы знаем… — голос Гермионы слабел с каждым словом.

— Он же пошёл навстречу Волан-де-Морту, когда тот его позвал! Гермиона, он выбрал его
сторону!

— Гарри, он…

Сложнее всего было то, что обвинения не являлись клеветой. Гарри называл факты.

— Он предатель, Гермиона!

— У него не было выбора…

— Да он просто трус!

— Держи свой рот на замке, Поттер! — Драко оказался за спиной Гермионы.

— Отойди от неё! — Гарри поднял палочку. — Ты не достоин быть с ней!

— Гарри, успокойся, пожалуйста!

— Заткнись, Поттер. Ты ни черта не знаешь.

— Да, возможно, я не знаю, что ты там ей наплёл, но ты не имеешь права пользоваться её

добротой!

— Я с ним по собственному желанию!

— Я предупреждаю, — Драко ответно направил палочку на Поттера. — Закрой. Рот.

439/699
 — Драко, опусти палочку! Гарри, прошу тебя, выслушай! — Гермиона, вскинув руки в
примирительном жесте, металась от одного к другому.

— Угрожаешь мне? — Поттер не реагировал на мольбы подруги. Он сделал

шаг вперед. — Чёртов преступник! Хочешь загреметь, как и твой папаша?

— Я не шучу…

Малфой был на пределе. От хорошего настроения не осталось и следа. Поттер так разорался, что
Драко в очередной раз убедился про себя в существовании идиотского бешеного нрава
гриффиндорцев.

— Что ты мне сделаешь? Ты такой же, как и твой отец. Только на словах велик! Мерзкий
мелочный трус.

Гермиона заметила в глазах Драко, как сработал детонатор. Он дёрнул рукой и выстрелил в
Поттера. В эту же секунду Гермиона бросилась на Драко, защищая Гарри. Удар заклинания пришёлся
ей в плечо. Ткань мантии и свитера разорвалась, словно крыло бабочки. Кожу рассекло до кости
лезвие острейшего невидимого топора. Гермиона с криком упала на Драко. Он выбросил палочку и
подхватил её.

— Гермиона! — Поттер бросился на помощь. — Что ты наделал, психопат? Отпусти её, Малфой!
Гермиона!

— Грейнджер! Грейнджер!

Драко в панике стал ощупывать её тело на предмет других ранений. Она корчилась и хваталась за
плечо. Гарри попытался вырвать её из лап Малфоя. Гермиона вскрикнула. Только перетягиваний ей
сейчас не хватало. Драко оттолкнул Поттера:

— Не лезь!

— Малфой, ей нужно в лазарет! Отпусти её!

Но Драко не отпустил. Он подхватил Гермиону на руки и понёс её в больничное крыло под дикий
вопль возмущения Поттера.

***

— Молодой человек, вам сюда нельзя! — мадам Помфри преградила дорогу Теодору.

— Я её… парень!

— Здесь и так слишком много парней! Я вас не пущу!

Но Тео проигнорировал угрозу. Он юркнул под расставленные в стороны руки мадам Помфри и
побежал к Гермионе. Пересекая лазарет, Тео заметил, что кроме Грейнджер и её компании других
пациентов не было.

— Гермиона, с тобой всё в порядке? Что случилось?

Он схватил её за руку и прижался губами к пальчикам. Тео заметил просочившиеся на повязке плеча
пятна крови и сжал её ладонь сильнее. Почти до хруста.

440/699
 — Гермиона…

— Тео.

Грейнджер поморщилась от боли, вызванной резкими движениями Теодора. Он отпрянул, подняв

руки в воздух.

— Всё нормально. Это несчастный случай. Ты же знаешь, Драко никогда бы нарочно не сделал
мне больно.

Тео округлил глаза. Резко обернулся на Малфоя, который с виноватым видом стоял бок о бок с
Поттером у кровати.

— Это сделал ты?!

— Я не хотел попасть в неё…

— Этот больной псих хотел выстрелить в меня, потому что правда глаза режет. Да, Малфой? —
запасы яда Гарри ещё не исчерпали себя.

— Закрой пасть!

— Молодые люди, если вы сейчас же не покинете лазарет, я буду вынуждена…

— Почему от тебя всегда одни проблемы? — воскликнул Тео, подойдя к Драко вплотную. Его
ноздри раздувались, выдавая внезапно накатившую злость.

— Тео, что ты такое говоришь? Драко, это не так, — Гермиона попыталась приподняться, но рука
соскочила с края кровати, и она плюхнулась спиной на подушку, издав стон боли.

Драко бросился к ней, а Тео и Гарри в один голос заорали:

— Не приближайся к ней!

— Ну всё, вы доигрались, я иду за директором! — игнорируемая всеми мадам Помфри

раздражённо зашагала к выходу.

Никто не обратил внимания.

Драко помог Гермионе сесть. Тео схватил его за плечо, Малфой развернулся и отпихнул его со
всей силы.

— Ты охренел?! — ощетинился Тео. Поттер рванул ему на помощь.

— Перестаньте! — вскрикнула Гермиона.

Тео обошёл кровать с другой стороны и, поцеловав её в висок, стал поправлять подушку. Двое
слизеринцев нависли над Грейнджер в порыве неоправданной заботы.

Поттер, которого не подпускали, был в шоке. И очень зол.

— Гермиона! Что происходит? — взвыл Гарри, замерев на месте.

Тео озадаченно посмотрел на Поттера и только сейчас понял, что вся ситуация выдавала их с
потрохами. Он ведь ничего не знал…

441/699
 — Ты не обязана ему объяснять, — рыкнул Малфой.

— Гарри, — Гермиона, убрав руку Тео со лба, глубоко вдохнула и решилась. — Я люблю и Тео, и
Драко. Я люблю их обоих, — парни, кажется, на секунду перестали дышать, услышав косвенное
признание. — Мы вместе втроём.

— Зачем ты… — Малфой раздражённо стиснул зубы.

— Драко, Гарри — мой друг. Он имеет право знать, и я ему доверяю.

— Что ты имеешь?.. Как это возможно? Что? — Гарри не мог проглотить новую информацию.

— Да кем бы он ни был… Если он растреплет, — Драко попеременно посмотрел на Тео и

Гермиону, — вы оба можете забыть о политической карьере.

— Как будто тебя это заботит, — выплюнул Тео. Драко недоуменно нахмурился в ответ.

— Да за кого ты меня принимаешь, Малфой? — встрял Гарри, которого, кажется, оскорбило

обвинение в гипотетическом предательстве.

— Драко, пожалуйста! Гарри никому не расскажет. Ведь так?

Гермиона умоляюще посмотрела на Поттера. Голова шла кругом. Плечо болело. Сердце
разрывалось от желания всё уладить и никого из мальчиков не потерять.

— Я… я не расскажу. Но, Гермиона, разве это нормально?

Драко подорвался и в секунду угрожающе навис над Поттером.

— С каких это пор ты решаешь что нормально, а что нет?

Гарри выпятил грудь вперёд. Он был уверен, что именно Малфой сегодня виноват во всём дерьме,
которое на него свалилось.

— Я просто понимаю, что связать свою судьбу с таким подонком, как ты, — это безумие!

— Я рад, Поттер, что тебя волнует только репутация Малфоя, — хохотнул Тео.

Гарри ему усмехнулся. Их дружеские переглядки окончательно взбесили Драко.

— Отвали, Поттер! — Малфой толкнул его в плечо, Гарри оступился. — Ещё одно слово, и
заклинание прилетит тебе в висок.

— Драко! Гарри! Я вас умоляю, успокойтесь!

Гермиону раздражала её беспомощность и то, что парни не слышали её. Она умоляюще
посмотрела на Теодора.

Тео подхватил Драко под локти и оттянул на себя.

— Какого хрена, Драко? — прорычал он, прижавшись щекой к его голове.

— Не лезь, Нотт!

— Да он же неуравновешенный! — Поттер делал хуже.

442/699
 — Успокойся, баран! — Тео сопротивлялся попыткам Драко освободиться, но силовое
преимущество было на стороне Малфоя. — Тебе мало сегодня пострадавших? Не забывай, что ты на
испытательном…

— Да отвалите вы все от меня! Сколько можно?! — Драко вырвался, больно треснув Теодора по
челюсти.

Растирая место удара, Тео крикнул:

— Сука! Когда ты уже научишься контролировать свой чёртов гнев?

— Мне говоришь это ты? — с долей насмешки выплюнул Драко.

Тео машинально спрятал почерневшие руки за спину. Сжал кулаки.

— Я, по крайней мере, стараюсь.

— Хреново стараешься! Я до сих пор лечу её ожоги, — гнев Драко нашёл новую цель.

Поттер, не понимая о чём говорят слизеринцы, взволнованно глянул на Гермиону. Она

отмахнулась.

— Драко, перестань! — крикнула Гермиона, пытаясь подняться. Но Гарри подоспел и вернул её в

кровать.

— Зато я не размахиваю боевыми заклинаниями, — огрызнулся Тео. — Чёрт, Драко, ты же мог

попасть в голову! Ты же мог серьёзно навредить, — он покачал головой, прикрывая кудрями глаза, и
низко произнёс. — Если бы я был рядом…

— Ну конечно, ты всегда должен быть рядом… — язвительный тон Драко усугублялся. В голос
пробиралась коронная малфоевская сталь. — Защитить, уберечь. Думаешь, ты святой? Думаешь, без
тебя не обойдёмся?

Тео вплотную подошёл к Драко и, сдерживая зарождающиеся вибрации внутри, прошипел:

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Думаешь, ты незаменим, Теодор? Думаешь, уникальный? Думаешь, можешь дать ей всё?

Тео стиснул зубы. В груди начинало жечь.

— А ты думаешь, не смогу?! Вокруг тебя одного вращаются планеты? А?

Думаешь, ты всесилен и безупречен? — он оттолкнул Драко ударом в грудь.

Малфой расхохотался жалкой попытке Тео драться.

— Я, по крайней мере, не исчезну, когда меня осенит очередная «гениальная» идея.

— В моей голове хотя бы есть идеи, — усмехнулся Тео, нащупав струну, которую можно порвать.
— Что можешь дать ей ты, мистер «я плыву по течению»?

— Мальчики, я прошу вас! Давайте нормально поговорим! — кричала Гермиона, пытаясь

отпихнуть Поттера.

443/699
 — Ты нарываешься, Тео, — Драко так сжал зубы, что голос стал похож на хрипение
радиоприёмника.

— Снова угрозы, Малфой? Отправишь мне в плечо сектумсемпру?

Гермиона поняла, что дело плохо, заметив слишком яркую улыбку на лице Тео. Комната стала едва
заметно вибрировать.

— Чтобы я лёг рядом с принцессой, и у тебя был полный комплект раненых любовников?

— Что ты несёшь? Какой ты мне любовник?! — мастерское пренебрежение в голосе Драко

выстрелило Теодору чётко в сердце. — Ты с нами только потому, что я позволяю Грейнджер играть с
тобой.

— Позволяешь?! — захлебнулась возмущением Гермиона.

— Так я для вас чёртова игрушка?! — дрожащим голосом крикнул Теодор и тут же расхохотался.

— Тео, нет! Нет, конечно, нет!

— Да, — спокойно ответил Драко, вкусив победу в перепалке. — Ещё и паршивого качества.

— Какой же ты лицемер, Малфой! — вены Теодора обжигало раскалённой чёрной магией, глаза
бледнели, боль в груди не давала дышать. — Это потому что Поттер здесь?!

— При чём тут я? Не впутывайте меня в свои извращения!

— Не кипятись, Теодор, а то взорвёшься. Я не смогу смириться с такой утратой, — Драко

наигранно прижал руку к груди.

— Что за гадкая привычка делать больно, когда тебе страшно?

— Ты ещё пусти слезу, и концерт можно будет считать удачным.

— Драко! Что ты несёшь? — Гермиона отчаянно желала, чтобы всё прекратилось. Она видела, что
Тео едва сдерживался.

— Придурок.

Тео больше не мог терпеть боль. Он чувствовал, что его просто разорвёт на части. Пол под его
ногами трещал. Тео дёрнулся в сторону Драко и у самого лица прошептал:

— Пошёл к черту!

Он резко развернулся и побежал прочь из лазарета. Разрушительные вибрации ушли вместе с ним.

— Давай-давай, проваливай! — крикнул вдогонку Малфой. — Сливай свою чернуху в другом

месте.

— Драко, что ты творишь?!

Малфой обернулся и, встретившись глазами с Гермионой, с её отчаянием и болью, осознал, что

наделал. Но его чёртова гордость заставила отложить раскаяние на потом.

— Гарри, ты бы не мог оставить нас? — настойчиво попросила Гермиона.

444/699
 — После того, что он сделал с тобой?! — Поттер сильнее вцепился в здоровую руку подруги.

— Чёрт возьми, Поттер, это был несчастный случай! — взвыл Малфой.

— Драко никогда не навредит мне!

Гермиона собрала все силы, чтобы как можно более мягко произнести:

— Я тебя прошу, Гарри, уходи. Мы обсудим с тобой всё это позже. Обещаю.

— Гермиона, я не смогу простить себе, если с тобой…

— Да вы достали меня своей опекой! — не выдержала Гермиона.

Она скинула с тумбочки стакан. Звонкий треск стекла заставил мальчиков замолчать. Ещё одно
слово, и Гермиона проклянет их к чёртовой матери.

— Проваливай, Гарри! А ты, Малфой, садись на стул!

Тон был настолько суровым и беспрекословным, что парни без сопротивления выполнили приказ.

***

Тео взорвал дверь кабинета. Разметая на своём пути книги, бумаги и рабочий хлам, он в секунду
добрался до стола. Схватил маховик.

Обида и злость норовила вырваться наружу. Ярость отравляла. Перед глазами застыла надменная
жестокая улыбка Малфоя. Тео ненавидел себя за то, что сбежал, что бросил Гермиону с этим
монстром. Но с тем клубом чёрной энергии внутри, он мог навредить ей ещё больше.

Его тело трясло, судороги сковывали мышцы. Дежавю. Точно так же он чувствовал себя, когда
воспользовался маховиком, чтобы вернуться на двенадцать с половиной лет в прошлое. Когда злился
на отца. Из горла прорывался жуткий хрип. Внутренние органы болели, словно их каждую секунду
обдавали кипятком. Вокруг маховика завились чёрные ленточки дыма.

Тео заорал, выпуская поток сумасшедшей энергии сквозь пальцы. Злость покидала организм,
заставляя механизм золотых часиков свистеть от скорости вращения. Яркая вспышка света
разгоралась с невиданной ранее силой. Тео дёрнулся от испуга. Маховик был заряжен достаточно,
чтобы…

Тео не планировал отправляться в прошлое сегодня. Но что, если это единственный шанс?

Сцепив зубы от боли, он мотнул механизм. Пространство вокруг запестрело событиями,

происходящими, словно в ускоренной обратной перемотке. Свет от маховика усиливался, заливая
собой кабинет. Золотые искры окутали тело Теодора, словно стая светлячков.

И вмиг всё остановилось.

Теодор упал на пол, больно ударившись локтем. Огляделся. Кабинет был обжит по-другому.
Незнакомая мебель, другой стол, чужие вещи. Тео призвал газету, лежащую на журнальном столике,
судя по состоянию бумаги — свежую. «Ежедневный пророк» перебором чёрных знаков объявил — 30
октября 1981 года.

Сердце Тео сжалось.

445/699
 Получилось…

***

Школьные туфли проваливались в мокрое месиво травы и грязи. Край чёрной дорожной мантии
волочился по земле. Тео стремительно шёл в Нотт-мэнор окольной дорожкой через сад. Чтобы не
заметили. Осенний вечер моросил дождём. Кудри надоедливо прилипали ко лбу. Сердце колотилось.

Сомнения кололись металлической проволокой в животе. Ноющая боль не давала вздохнуть. Куда
он идёт? Зачем? Может, не стоит вмешиваться? Ещё не поздно остановиться. Чего он хочет? Спасать
маму нельзя — это может повлиять на ход истории. Это слишком большое изменение. Тогда что?
Посмотреть? Поговорить? Найти того, кто забрал формулу? Зачем он здесь? Зачем?

Но мысли шли вразрез с действиями. Тео проник в дом через чёрный ход. Он крался по коридору,
вслушиваясь в каждый шорох. По затылку пробежали мурашки, когда Тео вдохнул знакомый аромат
уюта. Так пахло его детство:
апельсиновое дерево, масляные краски, сырость и свежеиспеченный персиковый пирог.

Проходя мимо гостиной, Тео наложил на себя чары невидимости. В комнате находилось около
десяти человек. Многие из них скрывали лица за масками пожирателей смерти. Отец на повышенных
тонах обсуждал что-то с молодым Люциусом Малфоем. Тео передёрнуло от жути: Люциус был
безумно похож на Драко. Только волосы длинные, а взгляд пустой и незнакомый. Путешественнику
хотелось остаться и послушать, о чём говорят пожиратели, но время у него заканчивалось.

Он должен был быть в другом месте.

Тео, держа палочку наготове, дошёл до конца коридора на третьем этаже. За окном дождь
слизывал остатки листвы. Дверь кабинета отца была приоткрыта. Сейчас его четырнадцатилетняя
версия говорит с матерью, значит, загадочный незнакомец должен вот-вот появиться. Волнение
предстоящей роковой встречи поднималось по горлу тошнотой.

Зеркальная поверхность окна отразила крадущийся силуэт. Тео замер. Он не один. Пальцы
похолодели. Он машинально обернулся, чтобы встретиться с мужчиной в чёрной мантии за его
спиной. Но позади никого не оказалось. Люди в кабинете услышали шорох. Засуетились. Тео снова
посмотрел на отражение и медленно опустил палочку. Грустно расхохотался. Высоким мужчиной в
чёрной мантии был он. Осознав, что попал в ещё одну временную петлю, Тео не придумал ничего
лучше, чем просто пережить события заново. Чтобы не нарушать чёртов ход истории.

Он открыл дверь.

— Я ждала тебя… — с мягкой улыбкой произнесла Марианна.

Её ласковый медовый взгляд заставил Тео на секунду ощутить себя беззащитным малышом,
лежащим в уютной кроватке возле стены, расписанной морскими волнами.

Марианна сразу узнала своего взрослого сына, словно была готова к их встрече.

— Мама, я уже был здесь, я собрал свой маховик. Я научился пользоваться стихийной магией.
Это… — он посмотрел на их идентично почерневшие пальцы, — не проклятие, это дар. Мне
удалось… — прошептал Тео, склонив голову.

— Я не сомневалась, — сказала Марианна и, кинув осторожный взгляд на комод, в котором сидел

четырнадцатилетний Тео, протянула взрослому Теодору свёрток.

446/699
 Руки тряслись от волнения. Вот он долгожданный момент. Формула у него. Неужели всё это время
Тео гнался за собой?

Марианна нежно коснулась щеки сына и у него резко закололо в висках. Мелодичный голос
прорвался в мысли:

«Тео, это разработка всей моей жизни. Это может стать спасением тысяч душ или
страшнейшим кошмаром миллионов. Твой отец не знает… Никто не знает, что для успешного
завершения нужна сила. Наша с тобой сила. Ты разберёшься, мальчик мой. Используй знания во
благо. Я люблю тебя, Тео».

Устрашающий чёрный клуб дыма материализовался в комнате, вытесняя собой воздух.

— Беги! — воскликнула Марианна и оттолкнула Теодора.

Возникший из чёрного дыма Волан-де-Морт успел заметить незнакомца с почерневшими руками и

свёртком. Он узнал в нём родственника Марианны, точную копию. Но тот за секунду растворился в
воздухе, превращаясь в облако золотистых пылинок.

— Ты отдала ему формулу?! Что ты наделала?! — завопил Тёмный Лорд. — Ах ты ж неверная

мерзавка! Предательница! — рассвирепел Волан-де-Морт и яростным взмахом палочки послал
зелёный луч в грудь Марианны. — Авада Кедавра!

Бездыханное тело упало на паркет. Ни крови, ни следов сражения. Лишь пустые медовые глаза и
пара тёмных кудрей, спадающих на лицо.

***

— Пообещай мне, — Гермиона что есть силы сжала пальцы Драко, но для него это был лёгкий
массаж.

Они вместе сидели на больничной кровати. Драко обнимал Гермиону за спину, избегая
прикосновений к раненому плечу. Ему каким-то образом удалось успокоить профессора Макгонагалл
и убедить мадам Помфри позволить остаться ещё ненадолго. Гермиона не слышала, что он говорил
им. Но под конец переговоров Макгонагалл сжала плечо Малфоя и по-родительски улыбнулась.

Драко тяжело вздохнул и, прижавшись щекой к макушке Грейнджер, произнёс:

— Обещаю.

— Нет, пообещай как следует.

— Может, тебе ещё непреложный обет дать?

— Драко, — Гермиона снова настойчиво сжала его руку. Думала, сделает больно.

— Я обещаю тебе, Грейнджер, что поговорю с Теодором и скажу, что погорячился.

Гермиона облегчённо выдохнула. Больничная ночнушка опала на грудь. Воспитательная беседа

прошла успешно. Но не идеально. Гермиона изогнулась так, чтобы посмотреть на Драко.

— Было бы ещё здорово, если бы ты извинился, — голос был настойчивым, но мягким.

— Почему извиняться должен я? Во всём виноват чёртов Поттер.

447/699
 — Драко, не начинай! Ничего бы не случилось, если бы ты не полез со своим супер-жарким
поцелуем.

Гермиона нахмурилась, придавая своему виду серьёзность. Она уже взяла с Драко слово, что он
оставит Поттера в покое и позволит ей самостоятельно разобраться с другом.

Малфой по привычке разгладил морщинку между бровей и улыбнулся. Он почти готов был
признаться, что ему нравится её поучительный тон.

— Ничего бы этого не случилось, если бы ты поговорила с Поттером раньше. К тому же, какие
могут быть претензии к поцелуям?

Драко игриво обхватил её за спину и потянул на себя. Гермиона зашипела от боли в плече. Вместо
беспокойства Драко улыбнулся:

— Это тебе за то, что разбила мне нос на третьем курсе.

Гермиона расхохоталась.

— Какой ты злопамятный, Малфой! Твоё самолюбие пострадало от того, что тебя ударила
магглорождённая девчонка?

— Хах! Ты себя недооцениваешь. Удар у тебя отличный, Грейнджер. Будешь защищать нас с
Ноттом от негодяев и злодеев.

Гермиона застыла с широкой улыбкой. Она почти светилась.

— Что? — нахмурился злопамятный ценитель женской силы.

— Ты сказал «нас с Ноттом».

Драко закатил глаза и фыркнул:

— Просто вырвалось, Грейнджер.

Гермиона обхватила его лицо и аккуратно повернула на себя. Она мягко улыбнулась и на выдохе
произнесла:

— Я люблю тебя.

Вот так. Просто и легко слова, которые уже давно грели рёбра изнутри, согрели сердце Драко. Он
прижался лбом к её лбу и зажмурился. Рот Гермионы изогнула коварная улыбка.

— Просто вырвалось, Малфой, — хохотнула она, и Драко улыбнулся в ответ.

Он представлял этот момент сотни раз, но оказался не готов к нему. Возможно, Драко до конца так
и не поверил, что достоин услышать эти слова в свой адрес.

— Грейнджер…

Реплику Драко прервал грохот двери. Быстрые шаги, шорох мантии и крик:

— Я во всём виноват!

— Тео? — Гермиона выровнялась, попыталась выпрыгнуть из кровати, но Драко не позволил.

448/699
 Теодор подбежал к ним. Он был необычно встревоженным, перепуганным, бледным. Чёрными
были не только руки, но и вены на шее. Такого не случалось раньше…

Драко подорвался и взволнованно шагнул навстречу. Тео с разбегу врезался лбом в его плечо, ища
поддержку. И Драко дал ему её. Он обнял друга. Крепко прижал к груди. И кажется, а может это
только привиделось Теодору, может это всего лишь была его фантазия, но Драко тихо произнёс
«Прости меня».

— Что случилось? — отстранившись, спросил Малфой.

Тео задыхался. Драко помог снять с него грязную, мокрую мантию. Гермиона охнула, когда
увидела копоть на руках, видневшуюся из-под закатанных рукавов рубашки. Мальчики сели на
кровать.

— Это я был тем незнакомцем в чёрной мантии, — заламывая пальцы сказал Тео.

— О чём ты говоришь? — Гермиона придвинулась поближе. Бледно-зелёное одеяло скомкалось

между чёрных фигур парней.

— Я вернулся в тот день, когда моя мама умерла.

— Что?! — Драко обеспокоенно сжал его плечо. — Как тебе это удалось?

— Я был зол на тебя… — Тео опустил взгляд. Драко крепче сжал пальцы на его плече. — Этой
энергии хватило, чтобы запустить механизм. Тот мужчина, которого мы видели в моих детских
воспоминаниях, — это я.

Тео уронил голову. Грейнджер ахнула и прикрыла рот руками. Тео вдохнул и с новыми силами
посмотрел на Драко и Гермиону.

— Это был я из будущего. Я стал причиной того, что моя мама умерла. Я… всё испортил.

— Тео… — Гермиона прижалась к его боку. Она не знала, что сказать. Какими словами можно
утешить человека, который осознал, что стал причиной смерти собственной матери?

— Получается, она передала свёрток тебе? — спросил Драко.

— Да. Это формула, — Тео достал из кармана брюк клочок бумаги, который уже успел изучить по
дороге в лазарет. — Кажется, это формула заклинания, которое может помочь извлечь силу из
обскура. Освободить его от мучения, дать шанс на нормальное существование.

Ребята нахмурились. Пытались разобраться в услышанном. Насколько им было известно,

положение обскуров считалось безысходным. Ничто и никто не мог помочь детям с
неконтролируемыми вспышками разрушительной магии. Они погибали, не достигнув
совершеннолетия.

— Но куда девается извлечённая сила? — зрачки Гермионы ритмично забегали. Она старалась
сама догадаться, прежде чем Теодор ответит.

— Это отличный вопрос… — Тео запустил руку в мокрые кудри. — Я не знаю. Здесь какая-то
схема незнакомого мне механизма, — он указал пальцем на чертёж. — Это похоже на источник
альтернативной энергии. Как аккумулятор. Но я не уверен. Кажется, заклинание и механизм должны
работать в паре. И запустить его можно, задействовав… — Тео посмотрел на обугленные до локтя
руки, — мою магию. Она по природе похожа на силу обскура, только я свою могу контролировать.

449/699
 — Это выглядит опасно, — твёрдо заявила Гермиона.

В голове Теодора пронеслась фраза, сказанная Марианной: «Это может стать спасением тысяч
душ или страшнейшим кошмаром миллионов».

— Я надеюсь, ты не станешь пробовать, — Малфой пригвоздил Теодора взглядом.

— Как я могу не попробовать, Драко? Мама умерла из-за меня. Она хотела, чтобы я узнал, — Тео
резко вдохнул через нос и отогнал накатывающие слёзы. — Она знала, что у меня такой же дар.
Хотела, чтобы я закончил её дело. Доверилась мне, — голос повышался. — Не отцу! МНЕ!

— Но… — Гермиона поёжилась, допустив самое страшное. — Что, если это убьёт тебя?

— С чего бы это?

— Да ты посмотри на себя! — злился Драко. — Ты же обуглился, как чёртово полено!

— Драко прав, мы до конца не знаем, как это влияет на твоё здоровье.

— Не переживайте, я контролирую себя. Я научился. Правда. Тем более, вы рядом.

Он взял ребят за руки. Гермиона крепко переплела пальцы. Драко не отстранился. Тео
заговорщически улыбнулся.

— Вы же не позволите, чтобы со мной что-то случилось…

Уверенность Тео в безопасности никак не подкреплялась фактами или рациональным мышлением.

Это пугало ребят. С каких пор прагматичный и расчетливый Нотт доверял внутреннему чутью?

— Тео…

— Я должен попробовать, Гермиона. Я не смогу спокойно жить, зная, что она умерла зря.

Примечание к части
Да здравствует развитие сюжета! Пятюня тем, кто говорил, что Тео видел себя в будущем)

"A Moment Apart " Odesza – под начало этого трека в экранизации "Громоотвода" вращался бы
маховик). Послушайте и представьте себе как Тео стоит с часиками в руках, а вокруг всё меняется,
время отматывается назад

Роль мудборда сегодня выполняет видео-работа(!) о "Громоотводе" https://youtu.be/D2tbSEl1UTs

В группочке https://vk.com/public200605858 я рассказала сколько будет глав, показала эскиз горячей

сцены в теплице, а ещё там ссылочки на все плейлисты "Громоотвода" на YouTube, Spotify и ВК)

450/699
Глава 24

Весна, 1997 год

— Значит, это твой сын, Вильям… — отравляя пространство страхом, протянул Волан-де-Морт.

— Да, мой лорд. Это Теодор, — Вильям подтолкнул сына, и тот склонил голову.

Даже с покорно опущенной головой восемнадцатилетний Тео был выше отца. Чёрная мантия
скрывала угловатые плечи, высокий ворот водолазки — свежие порезы. Тео дрожал. Но не от страха.
Ему было чертовски холодно. С момента оккупации Волан-де-Мортом Малфой-мэнора в доме
перестали топить. Весна выдалась дождливой. Многовековые стены отсырели, и место, где Тео
проводил почти все свои каникулы, превратилось в промозглый подвал.

— Подойди поближе, — Волан-де-Морт поманил длинным костлявым пальцем.

Он сидел во главе огромного стола. У ног извивалась змея, растирая по каменному полу чью-то
остывшую кровь.

Тайна формулы была погребена вместе с Марианной. Вильям остался в долгу у тёмного Лорда. Он
понимал, что Волан-де-Морт не пропустит неповиновение его жены сквозь пальцы. Обязательно
припомнит. Накажет. Отомстит. Но после возрождения он ни разу не заговаривал о Марианне. До
сегодняшнего дня, когда в приказном порядке попросил Нотта-старшего представить сына.

Отец подтолкнул Теодора в спину. Тот нехотя достал руки из тёплых карманов, сжал кулаки и
пошёл вперёд. Он волновался. Но старался себя контролировать.

— Теодор, мой мальчик, я знаю, ты путешествовал во времени, — красные глаза прошибали

ужасом.

Откуда он знал? Отец доложил ему, что когда-то Тео брал его маховик? Или прочитал мысли?
Картинка воспоминаний мелькнула зелёной искрой, взмахом палочки, которой Волан-де-Морт лишил
жизни его мать. А Тео просто сидел в комоде и не мог её спасти.

— Да, — Тео сглотнул и опустил взгляд.

Любой другой на его месте сейчас бы прощался с жизнью, читал про себя молитву или вспоминал
близких. Но всё, о чём мог думать Теодор, это: «Как ему не холодно — стоять в луже крови босыми
ногами?»

— Как далеко? — речь Волан-де-Морта была тягучей и жутко приторной.

— На двенадцать с половиной лет назад дальше всего.

— Это весьма впечатляюще. Ты способный, Теодор.

Тео горделиво поднял подбородок. Ему польстило признание столь могущественного волшебника.
Но, вспомнив, с кем говорил, он тут же нахмурился.

— Жаль, что все маховики были уничтожены… — с долей меланхолии сказал Волан-де-Морт.

Он прошептал что-то на змеином. Нагайна послушалась и, перебирая чешуйками, скрылась за

дверью.

451/699
 — Но я слышал, что в частных коллекциях ещё хранится зашифрованный дневник Кристофера
Темпуса. Жаль, что нет среди нас столь одаренного ума, который смог бы разгадать шифр… очень
жаль, — Волан-де-Морт оторвал глаза от Тео и посмотрел в глубину комнаты. — О, благодарю за
пунктуальность, господа.

В гостиную зашли волшебники в масках пожирателей смерти. Тео обернулся и узнал Люциуса по
спадающим на плечи волосам и трости. Рядом с ним, сгорбившись, шёл Драко. За ними без маски —
Нарцисса. Соблюдая гробовую тишину, пожиратели заняли свои места за столом и обнажили лица. В
присутствии Драко и Нарциссы Теодору становилось спокойнее. И теплее. Дрожь отступала. Он с
надеждой всмотрелся в друга, но тот потупил хмурый взгляд в стол.

— Скажи мне, Вильям, — нарушил тишину Волан-де-Морт, — не кажется ли тебе, что Теодор
похож на Марианну?

Нервно прокашлявшись, Вильям ответил:

— Да, мой Лорд, немного похож.

— Немного?

Из горла Темного лорда вырвался слишком громкий ядовитый смех. Некоторые из

присутствующих на автомате подхватили. Неискренне. Тошнотворно.

Волан-де-Морт достал из внутреннего кармана мантии магическое фото и медленно, словно

испытывал извращённое удовольствие, провёл по нему пальцем. Прикрыл глаза. Издал глубокий
жуткий стон. Волан-де-Морт резко поднялся с кресла и, схватив Тео за подбородок, развернул его
лицом к присутствующем. Слева от его головы он приставил фото Марианны Нотт.

— Они же как две капли воды! Только глаза… — длинным когтем он прочертил полосу под
бровью Тео, — глаза твои, Вильям.

Тео задумался о рептилиях. Если предположить, что мерзкая тварь, которая сейчас царапала его
лицо — наполовину рептилия, то, вероятно, он не чувствует холода. То есть он буквально
хладнокровный… Интересно, если бы вышло солнце, захотел бы Тёмный Лорд свернуться клубочком
в его согревающих лучах, как это делают змеи? Представив эту дивную картину, Тео широко
улыбнулся, чем вызвал недоумение отца, который был в шаге от нервного срыва.

— Люциус, Нарцисса! — восклицание Волан-де-Морта вырвало Тео из размышлений о фауне. —

Вы же учились вместе с Марианной, не так ли? — Да, мой Лорд, — тихо ответил Люциус.

Нарцисса кивнула. Тео заметил, как Драко сжал кулаки.

«Ну же, Драко, посмотри на меня!»

— И вы не видите сходства?

— Сходство поразительное, мой Лорд.

— Верно… — Волан-де-Морт отпустил Тео и вернулся в кресло. — До чего же была одарённая

девушка. Но, к сожалению, оказалась предательницей…

Тео посмотрел на сидящих за столом. Взрослые, могущественные маги дрожали, прилепив взгляд
на руки. Ему стало тошно от их покорности. Будь у них хвосты, они бы непременно их поджали.

452/699
 — Однако, помнится мне, была у Марианны необычная сила. Что-то первобытное, неизученное.
Редчайшая родовая магия…

Сердце сильно стукнуло в ушах. Вот зачем он хотел познакомиться… Отец готовил Теодора к
этому дню. Что ж, звёздный час настал.

Чувства онемели. Тео разжал пальцы и глубоко вдохнул. Больше не холодно. Больше никак…

— Она обладала могуществом, недоступным рядовому волшебнику. Вместе с ней мы могли бы…
— Волан-де-Морт перешёл на ласковый шепот. — Скажи мне, Тео, не замечал ли ты за собой чего-то
необычного? Вспышки магии во время эмоционального потрясения? Ощущение жжения в груди,
чернеющие пальцы?

— Мой Лорд, — вклинился Вильям, — Теодор оказался безнадёжным. Никаких особенностей,

кроме юношеского гонора, — он опустил голову и добавил: — к сожалению.

— Да? Может ты плохо искал? Круцио!

Из горла Тео вырвался раздирающий вопль. Присутствующие вздрогнули, хотя им стоило

привыкнуть к публичным пыткам. Корчась от боли, Теодор медленно опустился на колени. Виски
сдавило с неистовой силой, словно два ржавых бура одновременно сверлили его голову. Чудовище
пыталось проникнуть в его разум.

Хранилище. Нужно было запереть чёртово хранилище! От боли в голове перед глазами вспыхнули
яркие узоры. К лучшему. Тео не желал видеть рожу палача. Кости словно ломались и крошились.
Хотелось вырвать их. Избавиться от тела. Сколько бы отец ни натаскивал его, сколько бы ни
тренировал, к агонии невозможно было привыкнуть. Одна мысль спасала — в любом случае это
когданибудь закончится.

Вмиг боль отступила. Дыхание выровнялось. Теодор поднялся. Вытер руки о мантию. Чужая
кровь моментально впиталась в чёрную ткань. Он перевёл дух, медленно поднял глаза на Волан-де-
Морта. И… дерзко изогнул бровь.

— Тео, мальчик мой, если ты обладаешь скрытым талантом, самое время рассказать мне.

К дерзкому взгляду добавилась косая ухмылка.

— Я, как и сказал отец, абсолютно безнадёжен.

— Круцио!

Агония. Ужас. Замки на воображаемой двери начинали расшатываться. Череп, словно

раскалывался пополам неровной рваной трещиной. Тео почувствовал, что вот-вот хранилище
прорвётся. Вибрации. Чёртовы вибрации зарождались в груди. Нужно держаться!

Нужно держаться!

Волан-де-Морт истязал Теодора по кругу несколько раз. Новая волна заклинания. Намного
сильнее, чем делал отец. Связки не выдержали крика. Голос сорвался на хрип. Вибрации усиливались,
разрывали грудную клетку. Жар подступал к венам. Тео схватился за край стола и навалился всем
телом. Невыносимо! Он готов был сдаться. Лишь бы это закончилось.

Лишь бы боль отступила.

Тео судорожно грохнул ладонью по столу. Драко поднял глаза.

453/699
 Серый тревожный взгляд словно умолял держаться. Может, Теодор уже умер?
Агония отступала. Вибрации утихали. Взгляд Драко действовал, словно обезболивающее. Словно
Малфой мысленно прикладывал бинты, смоченные целебным зельем, которое непременно бы сварил
сам, к ранам Теодора. Словно позволял спать в своей кровати, чтобы не пришлось сдавать родителям.
Словно бросал колкие ироничные шуточки, и сам над ними смеялся. Словно всё ещё оставался
другом…

Тео сцепил зубы и, не разрывая зрительного контакта, улыбнулся сквозь раздирающие судороги.

Действие заклинания закончилось. Тео упал на пол. Побледневший Вильям облегченно вздохнул.

Волан-де-Морт задумался. Постучал пальцем по палочке. Бесшумно поднялся, переступил

дрожащее тело Теодора, склонился к его лицу и угрожающе произнёс:

— Я не убью тебя сегодня только потому, что уверен: ты мне ещё пригодишься.

***

Середина марта, 1999 год

Весна несмело пробиралась сквозь спящий лес. Март никогда не славился тёплой погодой, но
солнце действительно стало появляться чаще. Дни становились длиннее. Заливистое пение птиц
напоминало о том, что зима закончилась. Но старшекурсники Хогвартса не замечали изменений
природы.
Всех заботили предстоящие экзамены.

Гермиона разрывалась между мальчиками, Джинни и Гарри. Каждый из них требовал её внимания.
А она хотела уделять внимание только учебникам и конспектам. Голова шла кругом. Тревога мучила
бессонницей.

Джинни и Гарри не разговаривали. Уизли пыталась, она хотела донести до Поттера то, что до сих
пор любит, но его поглотила обида, и каждое её слово разрезало внутренности похуже бензопилы.
Гарри стал избегать Джинни. Он старался заполнить свой день максимальным количеством дел, лишь
бы не думать о предательстве самого близкого человека. Гарри никогда так много не ходил в гости к
другим факультетам и тем более никогда столько не учился. Он брался за все дополнительные
задания, примкнул к тренировочному лагерю когтевранцев. Стал похож на Грейнджер. И Гермиона
радовалась бы таким изменениям, если бы не знала причину, запустившую их. Днём Гарри удавалось
забить мозги информацией, но ночью… Как только суета утихала — мысли о Джинни безжалостно
врывались в сознание Поттера. Он страдал.

Количество занятий сократили, освободив время для самостоятельной подготовки. Гермионе

удалось уговорить Тео позволить ей приглашать гриффиндорцев в кабинет, чтобы они могли вместе
учиться. Этой акцией она убивала сразу нескольких зайцев: во-первых, хоть и поочередно, но она
проводила время с Гарри и Джинни, во-вторых, надеялась на сближение слизеринцев и
гриффиндорцев, ну а в-третьих, присутствие друзей гарантировало то, что парни не будут распускать
руки и они действительно будут заниматься экзаменами.

Слизеринцы и гриффиндорцы действительно стали сближаться. Тео больше подружился с Гарри.

Поттер сам рассказал об измене. У Тео проснулась неожиданная братская солидарность из-за
разбитого сердца нового товарища, и
Нотт, хотя он никогда не был моралистом, стал презирать Уизли. Сострадание к Поттеру было
странным ещё и потому, что Блейз вообще-то тоже оставался другом Теодора. Вероятно, Тео считал,
что для Забини это было всего лишь мимолётной интрижкой, потому что тот отшучивался, избегал
подробностей и не переставал встречаться с Дафной. А для Гарри «инцидент» стал настоящей

454/699
трагедией. Тео, который сам только недавно познал первую в жизни влюбленность, невольно
представлял себя на месте преданного и ужасался. Потому и проникся.

Малфой же наоборот Поттера не переваривал всей душой, а с Уизли он провёл не один час на
тренировках. И не то чтобы она ему понравилась, просто Драко отметил про себя, что из всего рыжего
семейства Джинни была наименее раздражающей. Поэтому иногда он заговаривал с ней и даже пару
раз смеялся над шутками.

К слову, Джинни и Блейз больше не тренировались вместе. Уизли решила разобраться в себе.
Оборвала все контакты, которые могли бы… затуманить её рассудок. К сожалению, невозможно было
исключить общих уроков со Слизерином. Джинни старалась избегать взглядов Блейза. Она никогда
ещё не вела конспекты так старательно. В целом её схема работала. Единственный недочет был в том,
что она не поговорила с Забини после происшествия в раздевалке. Просто начала тотальный игнор.
Она понимала, что нужно было всё прояснить, но ей не хватало смелости. Ей, гриффиндорке, не
хватало смелости. Может быть, потому что она на самом деле не решила до конца, был ли секс в
раздевалке ошибкой.

Тео больше не путешествовал во времени. Ему хватило потрясений. К тому же Гермиона и Драко
настояли на том, чтобы он сделал паузу, пока не сойдут чёрные следы. Теодор не сопротивлялся.
Теперь его заботила полученная от матери формула. Он снова притащил горы научной литературы и
обложился книгами, словно оборонительной крепостью. Всеобщая суета вокруг подготовки к
экзаменам Теодора не зацепила. У него было дело поважнее. К счастью, его халатное отношение к
учёбе не сказывалось на успеваемости. Теодору удавалось получать хорошие оценки не надрываясь.
Гермиона даже поймала себя на мысли, что завидует ему.

— О, Нотт, вопрос для тебя! — сказала Джинни.

Она сидела на полу, уперев ноги в подушку. До ужина оставалось сорок минут, и Грейнджер
настояла на том, чтобы попрактиковаться. Сегодня была очередь Уизли присоединиться к трио. Они
устроились на полу и разложили карточки. Драко, словно султан, растянулся на пёстрых подушках с
восточными узорами, подпёр голову рукой и ленно отвечал на вопросы. Гермиона присела так, что
султан мог поглаживать её бедро, но постоянно одёргивала его, призывая сосредоточиться. Теодор
восседал за рабочим местом. Перебирал пальцами, заставляя мелкие шестеренки парить в воздухе. Он
что-то читал и лишь изредка участвовал в учебном процессе.

Джинни подняла карточку с вопросом, который заготовила Гермиона, немного подпрыгнула и

повернулась к Тео.

— Почему для меня? — Теодор оторвался от чтения, откинулся на спинку стула и взглянул за
плечо.

Джинни запомнилось, как Нотт недавно донимал профессора Хёрста вопросами про обскуров.
«Правда ли, что можно извлечь их силу?»; «Можно ли, в теории, конечно же, научиться ею
управлять?»; «Сколько зарегистрированных обскуров существует на данный момент»? Джинни
ничего не знала о формуле, но такая острая заинтересованность обскурами ей показалась
удивительной.

Взмахом головы Уизли откинула волосы и прочитала:

— Какова средняя продолжительность жизни детей-обскуров?

— Пф, что за вопрос для первокурсников? — Тео иронично посмотрел на составительницу теста.

455/699
 Гермиона склонила голову набок и нахмурилась, мол «отвечай, не выпендривайся». Теодор встал
из-за стола и приземлился возле Грейнджер, закрыв Малфою обзор. Тот звучно треснул его по спине.
Тео отбился, но всё же пересел на другую сторону. Теперь Гермиона была между мальчиками.

— В среднем не доживают до десяти лет, — Тео почесал подбородок и добавил: — но, я надеюсь,
эта информация скоро станет неактуальной.

— В смысле? — Джинни опустила карточку в стопку «Отвеченные».

Гермиона дёрнулась и настойчиво посмотрела на Теодора. Он широко ей улыбнулся,

сделал невинные глазёнки и сказал Уизли: — Я просто надеюсь на лучшее. Детишек
жалко…

Грейнджер цокнула и покачала головой. Тео расхохотался и неожиданно поцеловал её. Тут же
Драко перетянул Гермиону на себя, она упала на него сверху. Он сурово опустил брови, и тогда она
поцеловала и его. Для равновесия.

Странно, но в присутствии Джинни Драко чувствовал себя свободнее и позволял себе прикасаться
к Гермионе. Он не был из тех, кто любит облизываться публично, но ему нравилось чувствовать,
будто их отношения можно не скрывать.

Джинни изумлённо смотрела на разворачивающуюся картину. Не могла до конца привыкнуть к их

трио.

— Кхм, — попыталась тактично вмешаться, — я, конечно, всё понимаю, любовь, страсть, все
дела… Но у нас тут учебный процесс, — она звучала погрейнджеровски. — Оставьте вашу
похабщину на потом!

— О, не переживай, Уизли, на потом у нас уже много похабщины заготовлено, — ответил Малфой
и сжал задницу Грейнджер.

Гермиона шлёпнула его по руке и выровнялась. Тео посмотрел на Драко, и у него в голове
промелькнуло несколько довольно увлекательных сюжетов вечерних развлечений с элементами
«похабщины». Слизеринцы коварно улыбнулись друг другу. Гермиона залилась краской от
непрошеной откровенности перед Джинни и поспешила достать новую карточку для опроса.

А Джинни улыбнулась. Она порадовалась, что её сомнения насчёт намерений слизеринцев в

отношении Гермионы развеивались с каждым непрошенным откровением. Наверное, было приятно
получать внимание и ласку от двоих парней одновременно. Хотя и проблем могло быть в двойном
объёме. У Джинни тоже было двое. И ни одного.

***

Внутренний дворик заливало солнце. Джинни, Гермиона и Луна убежали раньше с обеда, чтобы
успеть насладиться поцелуем весны до начала следующего урока. Они сидели на застеленной пледом
лавочке и доедали прихваченные с собой десерты. Вокруг было многолюдно. Нашёлся не один
желающий поприветствовать тёплые лучи, по которым все так соскучились.

— Я тут осознала, — заявила Джинни, дожёвывая пастилу, — что мне теперь не с кем идти на
выпускной.

Девочки сочувственно поджали губы. Луна, как и вся школа, знала о том, что Джинни и Гарри
расстались. Уизли не посвящала её в подробности и рассчитывала, что никто не узнает истинной
причины разрыва. Она только рассказала, что надеется на воссоединение, когда «всё уляжется, и я
456/699
разберусь в себе». Луна отнеслась к информации по-философски, сказала: «Каков бы ни был исход, он
будет лучшим для всех».

— Не то чтобы это было проблемой всей моей жизни, но идти в одиночку както не хочется… —
пожала плечами Джинни.

— Можем пойти вместе, — предложила Гермиона и хохотнула.

Она отложила недоеденный апельсин. В последнее время Гермиона часто их ела. Они напоминали
ей о Тео.

— О, это было бы очень необычно! — улыбнулась Луна. — Мне нравится. Если бы не Невилл, я
бы была вашей третьей!

Джинни расхохоталась. Гермиона прищурилась. Был ли это намёк или просто совпадение?

— Погоди, а ты разве не идешь с… — Уизли запнулась, вспоминая официальную легенду, — с

Теодором?

Джинни задумалась, каково было бы Малфою идти на выпускной, допустим, с Паркинсон, когда
его Грейнджер будет веселиться с Ноттом. Не могут же они пойти втроём? Или могут?

— Меня пока никто не приглашал… — Гермиона скривила губы, выражая глубочайшее

разочарование в своём кавалере.

В груди промелькнула тревога. Теодор в последнее время стал совсем рассеянным. Забывал, на
какой они урок идут, во сколько договариваются встретиться. А вчера и вовсе пропал, не
предупредив… На обеде и завтраке Гермиона его не видела. Драко тоже не было, что успокаивало
надеждой об их совместном протесте.

— Может, его позвал Малфой? — мечтательно протянула Луна.

— Куда?

— На бал, Гермиона.

Грейнджер удивилась, расширив глаза. Луна формально ничего не знала об их трио.

— С чего бы это?

— Ну, знаешь, они так неразлучны. И слухи всякие ходят…

— Луна, с каких это пор ты веришь слухам? И как вообще ты себе это представляешь? — нервно
расхохоталась Гермиона, мысленно уверяя себя, что слухи — неправда. Или правда? Она запуталась.
— Наверняка они просто забыли о том, что такое выпускной бал. У них же есть «дела поважнее».

— А что? Было бы крайне прогрессивно, — подмигнула Лавгуд.

Джинни снова зашлась хохотом — забавно было наблюдать за Грейнджер, которая изо всех сил
старалась сохранить тайну. Гермиона закатила глаза. Она собрала остатки еды в сумку. Взглянула на
часы. И неожиданно выпалила:

— Мне в голову пришла безумная идея… Что, если я пойду с Тео (если он додумается меня
пригласить), а ты с Драко? — она поймала недоумевающий взгляд Джинни. — Ну а что? Вы неплохо

457/699
ладите и, насколько мне известно, у него нет пары и не намечается. Я, конечно, надеюсь на то, что вы
с Гарри помиритесь! Но это мог бы быть запасной вариант…

Джинни застыла с широченной улыбкой.

— Никогда бы не подумала, что моим запасным вариантом будет Малфой! — прыснула она.

— Жёлтый, — сказала Луна.

— Что жёлтый?

— Думаю, жёлтый будет идеальным цветом платья, которое я надену на вашу свадьбу, —
пролепетала мечтательница, глядя на Джинни.

Девочки молча переглянулись. Они не были уверены, чью свадьбу имела в виду Лавгуд.

Поверх светлой макушки Луны Гермиона увидела в глубине открытого коридора Драко. Резко
подскочила, накинула сумку на плечо.

— Я сейчас!

И быстрым шагом пошла к слизеринцу. Он неспешно прогуливался в компании Забини, старшей

Гринграсс и Паркинсон.

— Драко, — встретившись с недоумением в глазах змей, она исправилась, — кхм, Малфой, ты не

видел Теодора?

Паркинсон осуждающе изучила выскочку с ног до головы. Скривилась.

— Я думал, он с тобой, — с тенью волнения ответил Драко.

— Тебя не учили манерам? — встряла Паркинсон, включив ядовитый тон. — Ах, да! Прости, я
забыла, что тебе, вероятно, не была доступна такая роскошь, как воспитание.

Гермиона хотела ответить, но её отвлёк приветственный крик Тео. Он появился из-за угла и
задорно побежал навстречу компании. Подхватил Гермиону и, прокрутив её пару раз вокруг своей
оси, звучно поцеловал. Слизеринки издали тошнотворное «фу-у».

— Где ты был? — разом выпалили Драко и Гермиона. Переглянулись.

— Работал. Я… мне нужно было время. Подумать, — Тео почесал затылок.

— Тебя не было в кабинете, — с упрёком заявил Малфой.

— Ты распереживался, детка? — жалобно протянул Забини и погладил Драко по голове. Тот

огрызнулся.

— Я полночи провёл на мосту, — честно ответил Теодор и поспешил сменить тему. — Встретимся
вечером у меня? Мы не закончили опрос про зелья… — он подмигнул Гермионе. Она кивнула, и её
щёки расцвели нежным румянцем.

— Я с вами, — улыбнулся Малфой.

— Но, котик, я думала, мы наконец проведём вечер вместе, — Паркинсон повисла на шее Драко.

458/699
 — С чего ты так решила? — холодно спросил он.

— Ну… Мы давно не оставались наедине. У тебя сегодня такое прекрасное настроение, я и

подумала, что смогу поднять его ещё больше, — она пробежалась пальчиками по его плечу и
запустила руку в волосы. Драко позволил.

— С «поднятием» у Малфоя точно нет проблем, — веселился Тео.

Гермиона, Драко и Блейз ужаснулись открытости намёка.

— Теодорушка, зайчик, не лезь, пожалуйста. Ты и так получаешь слишком много внимания моего
Драко. Тебя не учили делиться?

— Поверь, Пэнс, я как никто другой умею делиться, — он по-хозяйски закинул руку Гермионе на
плечо и подмигнул Драко.

Паркинсон притворно улыбнулась безупречно ровными зубками. Хоть шутки и не поняла. Тео
обнажил клыки.

— Может тогда я присоединюсь к вам в кабинете? — промурлыкала Пэнси.

— Мы это уже обсуждали.

Драко убрал её руки и отстранился на шаг.

— Но почему гряз… она ходит, а я не могу?

— Она выиграла особый пропускной билет, — Тео потанцевал бровями и чмокнул Гермиону в
щеку.

— Но я ведь тоже не человек с улицы, — намекала змея на глубину отношений с Малфоем.

— Там слишком мало места, — сказал Драко.

— Поэтому вы не берёте Блейза?

— О, нет, я в клоповник Нотта добровольно не пойду! Тем более мы с Дафной придумали

эффективный метод подготовки к экзаменам. Да, милая? — он притянул Гринграсс за талию, та
чмокнула его в щёку.

— Да, милый, — она отплатила тем же и сразу стёрла след от малиновой помады. — Только
сегодня я хотела тебе показать каталоги вечерних платьев, которые Пэнси одолжила. Но потом
обязательно будем учиться…

— Вы вместе пойдёте на выпускной? — вырвалось у Гермионы. Она звучала слишком

заинтересованной.

— А у тебя были в этом сомнения? — изогнула бровь Дафна.

Не получив ответа, она показательно отвернулась, не желая тратить на гриффиндорку свой

драгоценный зрительный контакт.

Гермиона впилась взглядом в Забини. Он избегал её. Гриффиндорское сердце чуть не взорвалось
от его двуличия. Интересно, все слизеринцы могли так спокойно вести двойную жизнь?

— Мальчики, если вы не возьмете меня, я начну думать, что все эти слухи правда…
459/699
 — Для другого у тебя ума и не хватило бы, — не выдержала Гермиона.

— Закрой рот, ты, мерзкая…

— Паркинсон, — рыкнул Драко, — ты не пойдёшь с нами. Ни сегодня. Ни завтра. К тому же,

давай посмотрим правде в глаза: никакая подготовка не поможет тебе в сдаче экзаменов. А твои
изощрения и намёки меня достали. Что бы ты не сделала, ни твоя новая причёска, ни словесные
уловки, ни пошлые миниюбки не заставят меня снова захотеть тебя. Поэтому, сделай одолжение —
расслабься.

Её подбородок задрожал, в глазах блеснули слёзы. Забини протянул осуждающее «у-у-у». Малфой
явно перегнул с публичным унижением. Пэнси не нашла что ответить, развернулась и, оттянув юбку
пониже, уверенным шагом пошла прочь. Малфой раздражённо фыркнул.

— Ты либо импотент, либо придурок! — выругалась Дафна и побежала за подругой.

Блейз устало вздохнул и зашагал за своей королевой.

Тео, глядя на удаляющихся, сказал:

— Малфой, ты трус.

— Что? — опешил Драко и удивлённо поднял брови.

— Паркинсон, — начал Тео и обернулся к Грейнджер, — Гермиона, закрой уши, — и снова к

Драко, — хорошая девушка. Мы же выросли вместе. Она всегда была на твоей стороне. Пэнси
такая… змея, только потому что её такой сделали родители и воспитание лучших слизеринских умов.
И ей не повезло: она влюбилась не в того парня.

— Какого чёрта?.. — попытался перебить удивлённый Малфой, но у него ничего не вышло.

— И какой бы прилипалой и пустышкой она ни была, Пэнси не заслужила такого отношения к

себе.

— Как бы дико не звучало с моей стороны, — вклинилась Гермиона, — но я согласна с Тео. Никто
не заслужил такого отношения. Даже… Паркинсон.

— Откуда в тебе столько сострадания, Грейнджер? Она же так мерзко обращается с тобой.

— Хочу вас впечатлить, — хохотнула она.

— Тогда лучше разденься, — толкнул её боком Тео.

— А ты всё об одном думаешь!

— Да… двадцать четыре на семь… — Тео прикрыл глаза, словно довольный мартовский кот. —
Так, о чём я говорил? Ах, да! — снова стал серьёзным. — Не давай ей ложных надежд, Драко.

— Да. Вы заигрались в подпольный клуб шпионов.

— Спелись, — покачал головой Драко и, закрыв глаза, сжал пальцы на переносице. — Что вы
предлагаете?

— Отпусти её.

460/699
 — Вы что, хотите сделать из меня хорошего человека?

— Блин! — Тео звонко шлепнул ладонью по лбу. — Я забыл, что это невозможно… — и
улыбнулся.

— Но, если я с ней… Эмм… «официально расстанусь», то слухи о нас, — Драко скользнул
взглядом по Тео и Гермионе, — только окрепнут.

— Ой, да не всё ли равно? — отмахнулся Теодор.

— Слухи будут плодиться независимо от того, мучаешь ты Паркинсон или нет.

— Тем более, сейчас всех больше интересует правда ли, что у Гойла хер как у коня.

— Что?! Тео! — Гермиона вырвалась из объятий и стукнула его по плечу.

— А что? Это не я придумал. И это неправда! — хохотнул Тео и добавил вполголоса: — Хотя
недалеко от истины.

Малфой прыснул и утвердительно закивал.

— Ладно, — Драко провёл по лицу рукой, снимая усталость, — я поговорю с Паркинсон.

— Отлично! А вечером встретимся в кабинете. Зельеварение само себя не выучит, — сказал Тео и
хлопнул Драко по плечу.

— Только перед этим пару раз «поднимем настроение», — невинно сообщила Гермиона.

— Грейнджер! Гермиона! — в унисон выкрикнули удивлённые дерзостью принцессы слизеринцы.

Тео прижал её к себе и вкусно поцеловал, все ещё держа руку на плече Драко. Тот, стиснув зубы,
представил себя вместе с ними.

***

— Паркинсон, давай поговорим, — Драко опёрся о дверной косяк комнаты девочек.

Пэнси вздрогнула от неожиданности и жестом пригласила его войти.

Соседкам не нужно было объяснять, что сейчас им лучше удалиться. Серьёзный вид Малфоя внушал
желание держаться подальше. Пэнси сидела на краю кровати. Заплаканная и непривычно
растрёпанная. Драко подошёл к ней и сел рядом. Собрал всю свою решимость и засунул эго
подальше.

— Пэнси, я был не прав. Мне жаль, что я тебя обидел.

Паркинсон кашлянула от удивления и вмиг просияла. Не поверила своим ушам. Она придвинулась
к нему и, жалобно взглянув снизу вверх, проскулила:

— Ничего, милый. Я и правда досаждала. Я понимаю, тебе иногда нужно пространство. Я готова
тебе его дать, только…

— Остановись.

Она замерла.

461/699
 Драко давился отвращением и желанием треснуть бедную овечку что есть сил. Но слова Тео и
Гермионы о том, что каждый заслуживает достойного обращения, смягчали его пыл. Кудрявые
умники и правда делали из Малфоя лучшего человека.

— Ты не должна унижаться передо мной. Ты ни перед кем не должна унижаться. Ты же чёртова

слизеринка, Паркинсон! Где твоя гордость?

Она жалобно изогнула брови и простонала. Драко неожиданно для себя ощутил… сострадание.

— Ну чего ревешь? — он провёл по её волосам. — Ты должна знать себе цену. Ты же самая горячая
девушка на факультете. Королева. Таких, как ты, поискать нужно…

— Драко, — давилась слезами Пэнси. — Ты никогда не говорил мне об этом.

— Знаю.

Драко бережно взял её руку. Пэнси пробрала дрожь. Он ни разу не был с ней так нежен.

— Я считаю, что ты достойна лучшего, — Малфой скривился от клишированной фразы.

— Но я люблю тебя!

— Знаю, — он по-отцовски поцеловал её в лоб. — Но я тебя не люблю.

Правда болела. Но другого пути не было. Он должен был поставить точку и освободить их обоих.

— Тогда почему ты позволял мне целовать тебя, почему трахал? — она перешла в наступление. —
Почему выпил рюмку на вопросе про влюблённость? Ты же не мог соврать!

Её вдруг осенило. Она медленно по слогам прошептала:

— Ты выпил её не из-за меня?..

— Да…

Стыд за собственную реакцию обдал жаром щёки Пэнси. Она же повисла на нём тогда, как
собачонка. Какое унижение…

— Драко, ты влюблён в другую?

Он задумался. Смотрел долго перед собой. Потом взглянул в заплаканные глаза и беззвучно
моргнул в знак согласия.

— Кто она?! — в голосе зародилась воинственность. Паркинсон судорожно перебирала варианты

возможных пассий, пыталась понять, чем они лучше неё.

— Это не имеет значения. Но мы с тобой больше не можем быть вместе.

— Но как же!? Мы можем всё… возобновить! Мы можем поработать над отношениями! Мы же

Пэнси и Драко! Легенда! Дай нам шанс, Драко.

Малфоя снова затошнило от чрезмерной драматичности момента. Он просто хотел поскорее

разобраться без скандала.

— Нет. Это конец.

462/699
 — Драко…

— Прости за всё дерьмо, что я вылил на тебя. Надеюсь, ты найдёшь себе достойного богача. Он
будет носить тебя на руках и боготворить.

— Никого нет лучше тебя…

— Это понятно, — хмыкнул Драко и тут же представил две недовольные кудрявые морды. — Но
поискать стоит.

Пэнси крепче сжала его руку и заглянула в глаза. На её лице читалась бесконечная грусть. Словно
её лишали огромного куска её жизни, отрезали часть истории. Драко нахмурился и добавил:

— Но если он будет обижать тебя, я переломаю этому упырю все кости. Слышишь?

Она улыбнулась сквозь плач и хмыкнула.

Они обнялись. Пэнси плакала ещё минут десять. Потом её всхлипы затихли, осталось только
неровное дыхание. Драко чувствовал, как тяжелое бремя из притворства и лжи растворяется на его
плечах. Хотелось улыбаться. Он искренне надеялся, что подруга его детства обретёт счастье. Драко
скривился. С каких это пор он стал таким сентиментальным?

Когда Малфой уходил, Пэнси окликнула:

— Драко!

Он обернулся.

— Спасибо! — улыбнулась она, и покрасневший нос забавно сморщился. — Я ждала этого

разговора многие годы.

***

28 марта, воскресенье, 1999 год

Сырость и холод пробирались за шиворот. Драко сглотнул ком тревоги и кивнул конвою. Тот
прошептал заклинание, и дверь камеры с противным скрежетом отворилась. Фиолетовые сферы-
надзиратели юркнули в проход вслед за Драко. С протяжным выдохом он осмотрелся.

Тот же грязный стол, тот же ржавый стул и сутулая измождённая фигура.

Предвкушение облегчения щекотало грудную клетку. Вот-вот всё закончится.

— Здравствуй, отец, — ровно произнёс Драко.

— Сынок! Я так рад тебя видеть.

Голос Люциуса дрожал. Из лёгких поднималась булькающая хрипота, указывающая на болезнь.

Он скривил губы в подобие улыбки. За время, пока Драко не видел отца, тот истощал ещё больше.
Волосы стали редкими, глаза потухшими. Драко испытал ужас. Но виду не подал.

— Да, мы это уже проходили, — он сел напротив. Достал бумаги из кожаного портфеля и положил
их перед отцом. — Ты ознакомился с документами?

— Да, — Люциус взял свой экземпляр. — Очень грамотно составлены. Не придерёшься. Ты всё
предусмотрел. Сам готовил?

463/699
 — Мне помогли.

Пока Драко доставал перья, отец что-то напевал. Это был гимн Хогвартса. Хриплая мелодия
растворялась в прогнивших стенах камеры.

— Помогли? Новая подруга в лице мисс Грейнджер?

Драко окаменел. Уставился на отца.

— Иногда заключённым позволяют читать газеты, — ухмыльнулся Малфойстарший и закашлялся.

— Понятно.

— Я рад, что круг твоих знакомств расширяется, Драко. Ты всё делаешь правильно. Стоит
держаться влиятельных людей, — он неспешно листал страницы договора. — Удивительно, как мир
перевернулся. На пьедестал взошли бывшие неудачники.

Драко сжал кулак, перо раскололось надвое. Люциус поднял на него мутные глаза. Прищурился.

— Если у тебя нет возражений, будь так любезен, подпиши бумаги, — с выдрессированной
вежливостью отчеканил Драко.

Никогда ещё спокойствие не давалось ему так сложно. Слишком много обиды накопилось. Её
хотелось выплеснуть. Сердце не выдерживало. Но нужно было держать себя в руках — эмоции могли
повлиять на исход сделки.

Люциус долистал договор до конца, взял перо, обмакнул кончик в чернила и занёс руку над
последней страницей. Драко перестал дышать. Люциус замер и снова посмотрел на сына.

— Я скучаю по ней… — с горечью в голосе протянул он.

— Что? — не понял Драко.

— Я скучаю по твоей матери.

Драко не знал, как реагировать. Он не понимал, говорит отец искренне или это была очередная
уловка.

— Я сожалею, что всё так закончилось… я любил её, Драко. Действительно любил.

Из раненого утратой сердца по сосудам потекла злоба. Ненависть спазмировала тело Драко. Его
трясло.

— Если бы ты её любил, то не допустил такого обращения…

— Я был зол… и глуп…

— Поздно! Поздно! Замолчи!

— Иногда мы выбираем ложный путь. Иногда мания, вера в идею кажутся первостепенными.
Важность взаимоотношений меркнет… и мы теряем самое дорогое…

Драко не мог поверить своим ушам. Неужели до него дошла абсурдность идеи возрождения
Волан-де-Морта?

464/699
 — Я потерял самое важное из-за своего тщеславия… — голос Люциуса затухал с каждым слогом.
Словно жизнь увядала в нём.

— Ты не потерял её, отец! Она умерла! Умерла от переживаний! Сердце не выдержало такой
жизни! Раскаиваешься?! Ты не вызовешь у меня жалость! Нужно было думать раньше! Тебе нет
оправдания! — Драко стукнул по столу. — Когда ты по-настоящему любишь человека, ты заботишься
о нём, а не используешь его привязанность в своих мерзких целях. Ты стал причиной смерти мамы.
Ты!

— Я…

Губы Люциуса искривились, подбородок дрогнул. Он что, готов был заплакать?

Драко напрягся. В омерзении поднял верхнюю губу.

Люциус на секунду прикрыл лицо руками, а когда отнял их, Драко встретила новая порция
надменности. Никакой Азкабан не лишит Люциуса Малфоя его коронного высокомерия.

— Так, значит, ты познал, что такое «по-настоящему любить»?

— Это тебя не касается.

— Уверен, ты выбрал достойную партию. С нетерпением жду, когда род Малфоев продолжится…

— Хватит! — рявкнул Драко. — Подписывай документы.

Люциус усмехнулся, склонился над бумагами и лёгким росчерком оставил фамилию на двух
экземплярах.

Драко вздохнул с облегчением. Свобода.

— За свой выбор всегда приходится платить, — глядя в своё истощённое отражение, прошипел
Драко. — Ты больше никогда меня не увидишь. Прощай, отец.

Он потянулся за бумагами. Но Люциус вцепился в них мёртвой хваткой.

— В чём дело?

— Как там поживает Теодор? — кривая коварная ухмылка разрезала осевшее лицо.

Драко нахмурился. Страх хлыстом ударил по коленям. Отец не мог знать об их… отношениях. Или
мог?

— В порядке, — Драко сильнее дёрнул документы, но Люциус не отдавал.

— Хороший парень твой Тео. Передавай ему привет, — хохотнул Малфойстарший и разжал
пальцы. Он по-хозяйски откинулся на покорёженный ржавый стул. Закашлялся.

— Непременно, — бросил Драко через плечо, направляясь к выходу.

Осталось всего несколько минут, и он растворится в объятиях Грейнджер и Теодора. Они

расскажут ему, как прошёл день, чем занимались, пока ждали его возвращения, что ели на ужин.
Конечно же, они приберегли для него порцию и, возможно, десерт. Грейнджер точно предложит
пройтись разок по вопросам экзаменов. Тео станет отрицать, что выкурил сигарету втихаря. А Драко

465/699
просто ляжет на старый потёртый диван, закинет ноги на спинку, прикроет глаза и будет слушать
лепетание двух таких родных голосов.

— Надеюсь, у него всё хорошо. Он не писал мне с последнего визита. Я начинаю волноваться… —
сиплый голос метнул кинжал в спину.

Драко медленно обернулся. Свет керосиновой лампы, кажется, погас. Или это потемнело в глазах?

— Что ты сказал? — низким басом произнёс по слогам Драко.

Серые мутные глаза мерзавца светились ликованием. Ядовитая ртуть.

— Ох, а ты не знал? — притворно опечалился Люциус. Прикрыл рот ладонью. — Твой друг
оказался куда более человечным, раз посещал меня чаще, чем собственный сын.

***

— Теодор! — взревел Драко.

Он послал красный луч вглубь кабинета. Книги на столе Тео разлетелись. Гермиона вскрикнула.
Джинни автоматически схватила палочку.

Драко пересёк комнату в считанные секунды и впечатал вскочившего Тео в стеллаж позади. Книги
с верхних полок с грохотом попадали.

— Как ты мог, сука?! Как ты мог?! За моей спиной?! Как ты мог?!

Покрасневшее от ярости лицо исказили судороги. Малфой приставил палочку к шее Тео. Руки
тряслись. Он был не в себе.

— Драко, — прохрипел Тео.

Он вцепился одной рукой в руку Драко, которая сжимала его горло, а второй пытался нащупать
палочку. Чёрт, она осталась на столе.

— Драко, в чём дело?! Опусти палочку! — крикнула Гермиона.

Она попыталась оттянуть его за рукав. Ей на помощь бросилась Джинни. Ткань треснула.

— Драко, успокойся… — Тео схватился второй рукой за предплечье, чувствуя, как пальцы Малфоя
лишили его права на вдох.

— Мальчики, пожалуйста! — молила Гермиона.

— Нет, Грейнджер! — огрызнулся Малфой, даже не взглянув на неё. — Это наше дело. Не лезь.

— Но Драко! — она попыталась взяться за руку, в которой была палочка.

— Отойди, я сказал! — Малфой резко оттолкнул Грейнджер и снова вонзил палочку в горло
Теодора.

Гермиона упала на Джинни.

— Драко, я могу объяснить… — лицо Тео покраснело от удушья.

466/699
 — Что тут объяснять?! Ты строил заговоры с моим отцом за моей спиной! — он выстрелил в полку
за ухом Теодора. Тот инстинктивно зажмурился. — За моей, блять, спиной!

— Что?! — шепнула Гермиона, поднимаясь.

— Единственное объяснение: ты — чёртов…

— Он нужен был мне для разработки мах…

— Разработки?! — взревел Драко. С силой ударил Теодора затылком. — Ты слышишь себя?! Это
уже за гранью, Тео! Это предательство!

— Прошу тебя, беги за Блейзом! — обратилась к Джинни Гермиона.

— Что? Почему я? — округлила глаза Уизли.

— Джинни, я тебя умоляю! Сейчас не время для ваших разборок, они же поубивают друг друга!

— Как ты мог?! После всего, что было между… — Драко осёкся. Вдавил палочку в подбородок и
гневно заорал.

Он кричал вверх, изогнув напряженную шею. Вопль отчаяния заставил Джинни попятиться. Она
побежала за подмогой. Гермиона снова сделала попытку освободить Тео. Драко послал на неё
замедляющие чары. Она не успела отразить. Не ожидала, что он станет нападать.

Тео больше не мог говорить, только хрипеть. Его пальцы стали чернеть, обжигая руки Драко.
Гермиона словно попала в сон, где пыталась бежать, но её держали за ноги. Драко кричал и сильнее
сдавливал горло предателя. Он не понимал, что делает, просто сильнее сжимал пальцы и прокручивал
в голове заклинания, которые хотел выпустить ему в голову.

Подоспевший Забини навалился сзади. Он попытался оттащить Малфоя, тот пнул его ногой в
колено.

— Сука! — орал Драко. — Как ты мог, Тео?! За моей спиной?!

— Малфой, успокойся! Давайте поговорим! Мы во всём разберемся! Слышишь? — не бросал

попыток Блейз.

Драко едва не замахнулся на него. Но вовремя сдержался. Он снова гневно закричал. Гермиона
вздрогнула от жуткого вопля отчаяния. Он вдавил затылок Тео в полку. И ещё. И ещё раз.

— Ты же на условном! Не делай глупостей!

Блейз пнул его по щиколотке и взмахом палочки выпустил канаты, которые обвили туловище
Малфоя. Потянул за них. Снова схватил за локти. Удалось. Драко разжал пальцы. Тео с громким
треском вдохнул. Упал на колени и закашлялся. Блейз оттащил Драко в противоположный угол
кабинета. Тот продолжал кричать и брыкаться, как душевнобольной.

— Ты умер для меня! — бросил он Теодору. Выстрелил красной вспышкой в потолок.

Гермиона, которую расколдовала Джинни, бросилась к Тео. Он

приступообразно кашлял, хватался то за чернеющую от пальцев Драко шею, то за грудную клетку,
которую жгло от кислорода.

467/699
 — Тео, это правда!? — дрожащим голосом спросила Гермиона. А слёзы уже подступили,
предвещая ответ.

— Я хотел рассказать…

— Господи, Тео, что ты наделал?

Теодор растерянно смотрел на Гермиону. Ужас в её глазах был хуже удушья. Осознание
прокатилось холодной отрезвляющей волной по спине. Тео как будто впервые осознал. Он
предатель…

— Тео…

Её голос словно выдернул из ступора. Тео рванул за Драко, который был уже в дверях. Он не знал,
что будет делать. Но был уверен, что если сейчас не пойдёт за ним — потеряет навсегда.

— Драко, стой! Дай мне всё объяснить! — стены коридора отразили эхом восклицание Теодора.

Малфой остановился. Забини, который шёл за ним, тоже. Тео чуть не налетел на него со стороны.

— Объяснить?! Ну давай, попробуй мне объяснить, почему мой лучший друг общался… нет,
сотрудничал с человеком, который испортил мне жизнь?!

Драко вернулся в кабинет и с грохотом захлопнул дверь.

— Драко… я не… я не… — все разумные слова и доводы разлетелись вмиг. Тео ненавидел себя в
этот момент и был на стороне гнева Драко. — Я не подумал, что это может причинить тебе боль.

— Пиздец! — Драко расхохотался от столь нелепого оправдания.

Блейз осуждающе выстрелил чёрными глазами. Поджал губы.

— Драко, это недоразумение! — хрипота от сдавленного горла не позволяла говорить громко. — Я

хотел тебе рассказать. Моё общение с Люциусом ничего не значит для меня.

— Это и есть твоё объяснение? Недоразумение? — Драко крепче сжал палочку.

— Малфой, никакой магии, я тебя прошу, — взывал к разуму Забини. Он отошёл в сторону, но
держался близко.

— Единственное недоразумение здесь — это ты!

Гермиона с Джинни были в паре футов от парней. Хотели дать им пространство разобраться
между собой, но в то же время оставались рядом на случай, если буря выйдет из-под контроля.
Малфой гневно глянул на неё, Тео даже не заметил.

— Послушай меня, Драко! — Тео поднял руки в капитулирующем жесте и сделал шаг навстречу.
— Разве ты, будь на моём месте, не поступил бы так же?

Драко захлебнулся от дерзости предположения. Тео сделал ещё шаг и продолжил:

— Разве не ты мне это повторял? Когда цель так близка… иногда можно использовать
сомнительные методы, если средства будут оправданы.

468/699
 — Ничто не оправдает предательство! — Драко приблизился в ответ и, едва не касаясь носом,
произнёс: — Будь я на твоём месте, я бы никогда… ни за что не предал тебя, Теодор.

— Я не предавал тебя!

Драко рассмеялся. Покачал головой. Отошёл.

— Я же не преследовал цели показать тебе, что он лучше. Я не выбирал его вместо тебя. Мне
всего лишь нужна была его услуга. Я не клялся ему в верности, отрекаясь от тебя!

— Это же Люциус, чёртов, Малфой! Человек, который отдал меня в шестнадцать лет в рабство
Волан-де-Морту, человек, который свёл в могилу мою мать! Сотрудничество с ним равносильно
предательству!

— Драко, нет! Я не отрицаю его поступков. Он — мерзкая скотина. Но у него было то, что нужно
мне.

— Что? — вклинилась Гермиона, которую связь Тео с Люциусом тревожила не меньше.

Теодор обернулся. Кажется, только сейчас заметил, что они с Драко не одни. — Механизмы для

маховика.

Забини растерянно нахмурился, Уизли подняла брови. У Тео не было времени думать о
посторонних, он просто продолжил:

— Я узнал, что он был знаком с Темпусом, а значит, у него должны были остаться артефакты того
времени.

— Но разве все артефакты не изъяли при аресте Люциуса? Разве ваш дом не обыскивали, Драко?

— Хранилище… — догадался Малфой и провёл по лицу рукой.

Тео продолжил объяснять не то Гермионе, не то Драко:

— Люциус открыл мне доступ к секретным родовым хранилищам Малфоев. Там я и нашёл
нужные детали.

— Что он просил взамен? — твёрдо спросил Драко.

— Ничего… — Тео сам слышал, как глупо звучали его слова.

— Это невозможно.

— Он правда ничего не просил… сказал только, что ему приятно, что хоть ктото его навещает.
Попросил меня писать ему.

— Бред! Я ни за что не поверю в эти сентиментальные сопли.

— Он знал зачем тебе детали? Что ты собираешься собрать? — спросила Гермиона.

— Ты что, собирал маховик времени, Нотт? — с опаской уточнил Блейз. — Вам обоим, идиоты,
мало проблем с законом?!

— Забини, не лезь! — огрызнулась Гермиона. — Тео, Люциус знал?!

469/699
 По изменению лица Тео можно было догадаться, что до него только сейчас дошло.

— Знал…

— Пиздец! — горестно расхохотался Малфой. — Ты правда считал, что он не заставит тебя отдать
ему маховик?!

— Я не сказал ему, что маховик готов.

— Маховик готов?! Что?! — забегал глазами Блейз.

— Почему же не сказал? — съязвил Малфой, но тут же мимолетное веселье сменилось

устрашающим рокотом: — Где ты был в это воскресенье?

Тео бросил виноватый взгляд на Грейнджер и поднял глаза на Драко. В глубине синевы блеснуло
отчаяние.

— У него. И в хранилищах, — опередив реплику Драко, он затараторил: — Мне нужны были

новые детали. Для того механизма, что изобрела мама. Драко! Я не мог поступить иначе! Мне нужно
собрать механизм мамы! Мне нужно, Драко!

Драко развернулся, чтобы уйти, но Тео схватил его за оба плеча. Гермиона дернулась, чтобы
побежать к мальчикам, но Джинни её остановила.

— Почему за моей спиной, Тео? Почему?! — Малфой больше не был зол. Он был… разочарован.
— Ты же мог спросить у меня! Я же тоже Малфой, чёрт возьми! Я имею доступ к этим проклятым
хранилищам!

— Я не хотел втягивать тебя! Это чёрные артефакты, а ты на испытательном… тебе не нужны

проблемы.

— Так ты заботился обо мне?! — Драко оттолкнул Тео. — Что ж ты не подумал о том, что я лучше
сяду в Азкабан, чем узнаю о твоём сговоре с Люциусом?! — он снова кричал. — Ты совсем
помешался на этой чертовой формуле! Она стала тебе дороже всего! Дороже нашей дружбы! Дороже
нас!

Теодору скрутило внутренности. О каких «нас» он говорил? О них троих или?..

— Я облегчу тебе задачу: можешь больше не беспокоиться о моём существовании! Занимайся

своей формулой, механизмами, чёрными артефактами, да чем угодно! Я тебе больше не помеха.

— Нет, стой! — Тео схватил его за руку, потянул на себя.

Драко попытался вырваться, но отчаяние зарождало в Теодоре невиданную силу.

— Вам лучше уйти, — Тео взглядом упросил Грейнджер, Забини и Уизли выйти за дверь.

Они последовали его просьбе, но Гермиона восприняла это как личную обиду.

— Драко, мне не нужно это всё, если это ранит тебя! — уже не кричал Тео, когда дверь закрылась.
Голос был взволнованным, но уверенным. — Я не буду встречаться с Люциусом! Обещаю.

— Слишком поздно, Теодор!

470/699
 Драко стоял посреди кабинета, скрестив руки на груди. Ему было противно. Злостно. Дверь была
не заперта. Драко знал об этом. Но не уходил.

— Я уничтожу всё! Хочешь?! — в синих глазах вспыхнула новая безумная идея. Вот же оно —
решение. — Мне ничего не нужно!

Тео взмахнул палочкой и взорвал свой рабочий стол. Тяжёлая деревянная столешница раскололась,
как плитка шоколада. Коробки с деталями, настольная лампа, бумаги и мелкий мусор фейерверком
разлетелись по сторонам.

Драко дёрнулся, прикрылся локтем. Зажмурился.

В дверь громко постучали. Тяжёлые удары и частые, более слабые. Забини и Грейнджер.
Волнуются. Дверь была не заперта. Они знали об этом. Но не заходили.

— Успокойся, — холодно произнёс Драко, отряхивая мантию. — Мне не нужен твой театр. Ты уже
достаточно сделал.

— Драко, я не хотел! Я не предавал! — сожаление резало горло, пекло глаза.

— Это всё? Мне нужно идти.

Взрыв. Стеклянный шкаф проломился. Осколки усыпали пол. Бронзовые механизмы со звоном
покатились.

— Поверь мне, пожалуйста, Драко!

Тео снова замахнулся. Драко выбил из его рук палочку и спокойно спросил:

— Когда это началось?

— Что?

— Когда ты впервые обратился к Люциусу?

Тео стоял перед ним обезоруженный и совершенно растерянный. Он впился ногтями в предплечье,
расцарапывая его до крови. Он готов был разорвать себя от чувства вины. Ему хотелось смягчить
углы. Но больше врать он не станет.

— В январе. Мы тогда были в ссоре с тобой…

Драко прикрыл глаза и разочарованно выдохнул через нос. Челюсти сжались. Пальцы сомкнули
обе палочки.

— И все это время ты… — он подошёл к Тео вплотную. — Как ты мог смотреть мне в глаза и
одновременно встречаться с Люциусом? Совесть не мучала?

Драко странно улыбнулся. Злорадствовал? Издевался?

— Я… я не думал о последствиях.

Драко взорвал столик, стоящий рядом с Тео. Латунный поднос громко, словно ударили в гонг,
врезался в стену. Теодор сжался. Вдавил голову в плечи, закрыл глаза, вытянул руки по швам и сжал
кулаки.

471/699
 — Драко, пожалуйста, прости! — перешёл на шёпот. На щеке блеснула капля. — Я не
представляю жизни без тебя, — открыл глаза.

Тео вплотную наклонился к Драко, обхватил его лицо и прижался лбом к его лбу. Малфой
попытался вырваться, но лишь крепко обхватил его тощие запястья, не выпуская палочек.

— Драко, я полный придурок. Я больной, — говорил сквозь слёзы Теодор. — Я идиот. Я сто
миллионов раз сожалею. Но оно сильнее меня. Я теряюсь, когда меня затягивает мания. Ты же знаешь,
как это бывает! Я не думал о последствиях.

— Не ври мне! — дёрнулся Драко, но рук не убрал. Он никогда не имел дела с наркозависимыми,
но подумал, что они выглядят именно так. — Как можно было не подумать о том, что сотрудничество
с моим отцом обойдётся без последствий? Сука…

— Я… Я не знаю. Я не думал… я не знал, что это тебе навредит. Я всё исправлю. Я не хочу тебя
терять. Прости меня, Драко! Эта чертова формула… и маховик — это же дело всей моей жизни! —
Тео сжал губы и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул. Словно принимал самое важное решение. — Но
ты дороже мне всей этой хуйни! Я просто… Я идиот… я потерял реальность, я видел только цель, я
словно был ведом идеей… Ты важнее, Драко, пожалуйста.

Они тяжело дышали, вцепившись друг в друга. Драко чувствовал, как по лбу Тео тёк пот. Он и
правда не раз видел, как Теодор терял связь с реальностью, как засиживался над предметом мании до
потери сознания в буквальном смысле. Драко собственноручно оттягивал его в кровать, едва не
кормил с ложечки, чтобы придурок не сдох от истощения. Драко всегда думал, что таким его сделал
отец. Тео находил спасение в полном погружении в другой мир. Его мысли переключались, и он мог
на какое-то время забыть об ужасе, в котором жил. Но ужас закончился. А «выпадание» вошло в
привычку. Привычку, которая спасала и губила.

Но обида на Люциуса была непомерной. Драко не мог списать предательство на ветреный

характер Тео. Нужно было думать! Он же чёртов гений! Лучший ученик в школе! Неужели мозгов не
хватило оценить последствия?!

— Ты — чёртов наркоман… — Драко зажмурил глаза, сглотнул горький ком.

Сильнее прижался лбом. — Мы сделаем то, о чём договорились, и… я больше не хочу тебя видеть.

***

Гермиона лихорадочно шагала взад-вперёд по коридору. Забини и Уизли ушли на открытую

площадку. Сказали, что хотят подышать. Блейз попросил позвать его, когда «эти два барана
набодаются».

Астрономическая башня никогда не была любимым местом Гермионы. Она боялась высоты. А ещё
боялась воспоминаний, которые старательно отгоняла. Делала вид, что не помнила о том, что Драко…
её Драко хотел лишить жизни Дамблдора.

Неужели всё начиналось заново?

Шум разрушений утих, голоса тоже были не слышны. Гермиона нервно перебирала пальцы и
боролась с желанием войти в кабинет. Она запуталась в смешанных чувствах.

Она злилась. Боялась. Была в шаге от того, чтобы обидеться на мальчиков.

Какого чёрта они не позволили ей вмешаться? Она же хотела помочь! Невыносимо было смотреть, как
два её любимых человека ссорятся. Она чувствовала свою бесполезность, но не желала с ней

472/699
мириться. Неужели Гермиона создана лишь для удовольствия и радостных дней? «Не лезь!» —
потому что девочка? Или потому что третья лишняя?

Она злилась на Драко за его неспособность контролировать себя, но в то же время она

оправдывала его, ведь поступок Тео… Почему он скрывал это от них? Что ещё он скрывает? Что она
вообще о нём знает? Гермионе стало страшно, что человек рядом с ней мог оказаться совсем не тем,
кем она его считала.

Причастность Люциуса пробуждала ужасные воспоминания о войне. Зачем ему маховик? Что он
хочет вернуть из прошлого? Или кого? Что если Малфойстарший хотел приобщить Тео к заговору?
Что если хотел склонить на свою сторону?

Гермиона схватилась за сердце. А что если Тео не нужно было склонять?..

От этой мысли у неё сдавило грудную клетку, пульс ускорился до ритма загнанной птички,
дыхание оборвалось.

Пожалуйста, только не это...

Мысли затягивало чёрным облаком ужаса — а что если им конец? Им троим конец... Что если
Драко не простит Тео? Что если они не смогут разобраться? Что если ужасы войны вернутся? Что
если Тео?..

Послышались шаги. Она застыла.

Дверь отворилась. Первым вышел Драко. Его одежда, как и одежда Теодора были покрыты слоем
пыли. Он держал зеленое яблоко, завёрнутое в платок. Глаза Тео были красными от слёз, но он нашел
в себе силы добродушно улыбнуться Гермионе.

— Собирайся, Грейнджер, — могильным тоном объявил Драко. — мы едем на море.

Примечание к части
Вот такой вот поворот выдал ваш любимый Нотт)

Музыка:
"Thoughts & Prayers" grandson — "Будь у них хвосты, они бы непременно их поджали".
"Stop Crying Your Heart Out" Oasis — "Но если он будет обижать тебя, я переломаю этому упырю все
кости. Слышишь?"
"Protect me from what I want" Placebo — "Ты — чёртов наркоман..." "Х" three am fuxk
— в голове Тео

Мудборд – https://pin.it/7Jp7oPH
Эскиз арта – https://pin.it/3rAAXh9

Ребята, главы будут выходить раз в две недели.

Когда я поняла, что до конца осталось меньше десяти глав, я стала внутренне саботировать процесс.
Не хочется мне, чтобы история заканчивалась! Хочу растянуть процесс. Хочу обдумывать, смаковать,
рисовать, подбирать музыку. И любить) Здесь и сейчас.
Уверена, это только положительно скажется на "качестве контента"

А ещё, спасибо за мою первую тысячу лайков на писательском поприще! Помню как только начинала,
думала: "А что, может когда-то и тысяча будет...". Тогда это казалось таким далеким и невероятным!
Спасибо за поддержку! Каждого целую в носик)
473/699
Я собираю вещи и отправляюсь на море вметсе с троицей. Буду документировать их (зло)деяния . А
вы если будете скучать, заглядывайте в группу – https://vk.com/public200605858

P.s. Кстати про море, в 8 главе пришлось поменять дату сцены "на море" с 23 на 8 апреля. Я сверила
календарь 1999 года и выяснилось, что пасхальные каникулы должны быть раньше. Но ничего, 23-
го(это просто особенная дата для меня) тоже будет знаменательное событие.

Глава 25

Апрель, 1999 год

Гермиона резко поднялась с кресла. Швырнула книгу. Опомнилась, нагнулась, подняла её и

аккуратно положила на кожаный подлокотник, но отбросила плед, которым укрывалась.

— Так, всё! На диван! Оба! — злостно скомандовала Гермиона.

Парни нехотя последовали приказу. Тео поднялся с пола — он читал возле Гермионы; Драко
пошёл из дверного проёма, где только что заметил их идиллию и звучно фыркнул. Прохладный
морской ветер свистел в такт скрипу деревянных половиц.

— Нам нужно… Вам нужно всё проговорить, — начала Грейнджер, когда мальчики сели на диван
по разные стороны, — иначе я сойду с ума.

Она не шутила. Обстановка последней недели буквально лишала ментального здоровья. После
поездки в Азкабан Драко не разговаривал с Тео. Нотт ходил поникший и угрюмый, снова начал
курить. Гермиона не понимала, зачем им нужно ехать на море в таком состоянии.

— Потому что мы спланировали давно, — объяснял Теодор между затяжками.

— Не спорь, Грейнджер, просто коснись яблока, — говорил Драко.

Задумывая путешествие, мальчики хотели вырваться из школьной рутины, подальше от

надоедливых глаз и мерзких сплетников. Куда-нибудь, где их не будет знать ни одна душа, и они
смогут насладиться компанией друг друга в открытую. Никто не мог предвидеть, что к пасхальным
каникулам из-за поступка Нотта отношения парней дадут трещину.

***

Февраль, 1999 год

— Какие планы на каникулы? — спросил Тео, скинув полотенце с бёдер.

474/699
 — Научить тебя ходить в одежде? — усмехнулся Драко, оторвав взгляд от газеты. Он приподнялся
и сел, с насмешкой разглядывая друга.

— Нет, ну правда, — Тео подошёл к подножью кровати Малфоя с трусами в руках.

— Ну уж точно не поеду к Люциусу с корзинкой презентов от пасхального кролика.

Тео поджал губы. Хохотнул. Стал натягивать трусы.

— Помнишь порт-ключ, который мы выиграли у Хёрста? Яблоко.

В этот момент вошёл Забини. Поперхнулся от картины подпрыгивающего полуголого Нотта.

— Воу! Детки, вам повезло, что вошёл я, а не Гойл!

— Чего ты там не видел? — отмахнулся Тео.

— Ну, знаешь ли! Теперь твой голый член в присутствии Малфоя обретает новые смыслы.

— Завали, Забини! — рявкнул Драко из недр зелёного балдахина.

Блейз рассмеялся, кинул сумку поверх своего драгоценного одеяла и взял полотенце.

— Забини, если ты тоже хотел посмотреть, так и скажи. Я не жадный. Меня хватит на всех! —
объявил Тео, натянул трусы и забрался на кровать к Драко.

— Что значит тоже? — запротестовал Малфой; он скривился и показательно отодвинулся к

изголовью. — Я не хотел на него смотреть!

— Все вы так говорите, а потом оторваться не можете.

— О, Мерлин! — захохотал Забини, закинул полотенце на плечо и взял банные принадлежности.

— Я пошёл! Воркуйте, детки!

— Тео, блять, — оскалился Драко, когда Блейз покинул комнату, — Забини, наверное, думает, что
мы…

— Привыкай, — широко улыбнулся Теодор и резко напомнил, — так вот, яблоко!

— Яблоко? — нахмурился Драко. — А! Яблоко! Ну?

— Не хочешь свозить нашу принцессу к морю?

Раздражение и злоба сменились задумчивостью. А затем лицо Драко расслабилось. Мягкая улыбка
коснулась губ.

— Классная идея.

Мысль о том, чтобы созерцать Грейнджер в купальнике и иметь возможность покинуть стены
осточертевшей школы, блеснула озорным огоньком в серых глазах.

— Я подумал, что мы бы могли отправиться в ваш прибрежный домик.

Драко удивлённо вскинул брови, а затем грустно опустил взгляд.

— Мама очень любила это место…

475/699
 — Мне тоже там нравилось, — безмятежно протянул Тео. — Оно ассоциируется у меня с ней. И…
голубыми занавесками, которые мы подожгли.

Драко хохотнул. Два сорванца были настоящим кошмаром. Гувернантки и управляющий каждый
день доносили миссис Малфой о проделках хулиганов. — Да, думаю, Грейнджер понравится. Там
сейчас тепло.

— Покажем ей все наши злачные места. Подвал, где мы играли в Гринготтс, подводный полосатый
камень, чёрный вход хижины Сэма. И маяк! Интересно, Сэм ещё работает? — Тео хлопнул себя по
коленям от восторга. — О, и деревоосьминога! Дерево-осьминога! Обязательно!

— И скалу, на которой ты чуть не убился.

Тео провёл по подбородку и скривился, вспоминая, как хлестала кровь от «мягкого приземления».

— Наверное, именно с того момента я возненавидел мётлы.

— Нечего было выёбываться, — веселился Драко.

Перед его глазами вспыхнула картина, как малолетний Тео, который, вероятно, хотел впечатлить
друга, с разбегу сиганул со скалы. Встречный поток ветра подхватил безумца и закрутил штопором
вниз. Последнее, что видел Драко, — необычное сочетание самоуверенной улыбки и перепуганных
глаз.

— В общем, ты за? — уточнил Теодор.

— Да, — кивнул Драко и добавил, — и у меня есть ещё одна мысль…

***

Апрель, 1999 год

Гермиона скрестила руки на груди и настойчиво посмотрела на парней. Тео и Драко отказывались
разговаривать. Она отлевитировала к себе кресло, поставила перед ними и залезла на него с ногами.
Зарылась носом в горло высокого свитера. Организовала засаду.

— Вы не выйдете отсюда, пока не поговорите, — уверенно сказала она.

Времени много. Гермиона не спешила. Вот только носки нужно было надеть потеплее. А ведь Сэм
предупреждал её.

Сэм был смотрителем морского поместья Малфоев. Жил в маяке. Старый темнокожий мужчина с
седой бородой и беспорядочными волосами до плеч. У него был крупный нос, тонкий у переносицы,
но расширяющийся к ноздрям, как треугольник. Добрые угольные глаза. Беззубая улыбка. Сэм
родился и вырос в этой местности. Истинный абориген. Драко и Тео часто забегали в его домик,
пристроенный к маяку, и с упоением слушали истории. Он знал тайные места, пещеры, подводные
скалы. Использовал странные местные заклинания. Нередко развлекал мальчишек изготовлением
необычных зелий.

Старик Сэм обрадовался появлению хозяина Драко. Услужливо улыбнулся чернотой рта, выразил
сочувствие об утрате. В шутку поинтересовался, почему хозяин Драко забирает у мистера Теодора еду
— ведь поэтому он такой тощий? Тео жалостливо всплакнул и погладил «пустой» живот. Сэм
пообещал подать мистеру Теодору дополнительную порцию обеда по старой дружбе.

476/699
 Гермиона, которую Драко представил как свою подругу, понравилась Сэму сразу. Вежливая и
обходительная. Редко кто из посетителей обращался с ним на равных.

— Одевайтесь теплее, мисс Гермиона, — посоветовал Сэм, когда проводил компанию в дом, —
осень нынче выдалась ветреной и влажной, море бушует.

Гермиона удивлённо вскинула брови, хотела что-то сказать.

— Не переживай, Сэм, — перебил Теодор и хлопнул старика по плечу, — Драко позаботится о

теплообмене нашей гостьи.

Малфой, избегая взгляда Тео, взял Гермиону под руку и заверил Сэма, что действительно не
оставит девушку в беде.

— Я не понимаю, зачем мы приехали сюда, — пронзила тишину Гермиона и поменяла позу на

кресле. — Если вы хотели отдохнуть, то получается отвратительно.

Слизеринцы молчали. Шум беспокойного моря отмерял секунды.

Отдыхом это время и правда сложно было назвать. Натянутая атмосфера давила пассивной
агрессией. Парни всячески старались избегать друг друга. Оба были непривычно молчаливыми и
задумчивыми. А Гермиона металась между двумя. За несколько дней, что ребята провели у моря, ей
пришлось по очереди ночевать с каждым. Если она спала с Драко, то Тео старался днём забрать её к
себе и наоборот. При этом они не договаривались между собой. Просто ставили Грейнджер перед
фактом, и ей приходилось улаживать планы одного с другим. Гермиона чувствовала себя бестолковой
игрушечной куклой, которую не могли поделить два капризных мальчугана.

— Ладно, — терпение Грейнджер исчерпывало лимит. — Давайте так: каждый из вас по очереди
выскажется. Что у вас на душе? Что вы держите в себе? Что вас тревожит? Что бы вы хотели сказать
друг другу? Ваша игра в молчанку не может продолжаться вечно. Драко, начинай, — она взглянула на
него и напоролась на непробиваемую стену протеста. — Пожалуйста…

Малфой нахмурился, сжал челюсти. Казалось, пространство вокруг него вотвот покроется инеем.
Но Гермиону воодушевляла необъяснимая внутренняя уверенность. Она думала, что раз уж парни не
отказались от затеи вместе поехать на море, после всего произошедшего, то, вероятно, шанс на
примирение был. Иначе зачем они согласились?

— Что мне говорить? Нотт чёртов предатель. Точка.

— Я же говорил, что сделал это ненамеренно, — процедил сквозь зубы Тео. — Мне нужны были
чёртовы детали, и я нашёл самый быстрый способ…

— Ты действовал за моей спиной! Ты смотрел мне в глаза и врал!

— Да не врал я тебе!

— А что? Умалчивал? Какое благородство!

— Стоп! — выкрикнула Гермиона.

Парни замолчали. Драко резко откинулся на спинку дивана. Тео отвернулся. Его раскаяние
постепенно превращалось в злость.

— Драко, попробуй уйти от обвинений и скажи, что ты чувствуешь, — мягко попросила Гермиона.

477/699
 Драко закатил глаза. Его безумно раздражала ситуация. Ему хотелось послать всё к чёрту и уйти. А
ещё ему хотелось остаться. Противоречия успели стать частью его существования.

Медовые глаза требовали ответа. Драко злостно фыркнул. Грейнджер возомнила о себе, что она
психотерапевт?

— Пожалуйста, — взмолилась Гермиона. — Попробуй. Ради меня.

Он тягостно вздохнул.

— Я чувствую… — покрутил на языке слова, распробовал. — Обиду. Злость. Даже ненависть.

Тео нахмурился, упёрся руками в колени, уставился в пол. Слушал.

— Я чувствую себя преданным. В момент, когда жизнь вывернула меня наизнанку… меня предал
лучший друг. Человек, которому я доверял, который был рядом с самого детства. Он…

— Драко, пожалуйста, говори только о своих чувствах, — осекла его Грейнджер.

— Я злюсь… — Драко на секунду прикрыл глаза и буквально выдавил. — Мне больно.

— Я не буду больше извиняться! — взвыл Теодор и резко развернулся. — Я сто тысяч раз сказал,
что не хотел тебя оскорбить! Я не считаю, что предал тебя! — он сорвался на крик. Паниковал. —
Чего ты хочешь, Драко? Чтобы я ползал на коленях?! Я не собираюсь…

— Тео, остановись! — едва не вскочила Гермиона.

— Ну не могу я изменить того, что сделал! Не могу!

— Нужно было раньше думать.

— Нужно было! Да! — голос Тео скрипел от отчаяния. Но Малфой даже не изменился в лице.

— Тео! — Гермиона предупредительно понизила тон. Но мальчики её игнорировали.

— Неужели человек не имеет право на ошибку? — Тео придвинулся к Драко и склонился

корпусом. — Разве ты никогда не ошибался? Разве не мы с Гермионой прощали тебе твои выходки,
вспышки гнева и всю ту хуйню, что ты творил?!

Драко вдохнул, чтобы ответить. Но тут же замолчал.

Тео был прав?

— Мы все неидеальны. Я поступил ужасно. Признаю. Я не стану больше сотрудничать с

Люциусом. Клянусь! Но ты бы мог…

— Во-первых, — Драко натянул гримасу надменности, — я не просил вас с Грейнджер меня

прощать.

— Драко… — умоляла Гермиона.

— Во-вторых, мне не нужны твои клятвы и обещания, потому что ты…

Драко не смог договорить — его рот закрыла повязка.

478/699
 — Вы достали меня! — вскочила Гермиона. Она заклинанием заставила их замолчать. — Какого
чёрта вы меня ни во что не ставите?! Думаете, это конфликт только между вами двумя? — она крепко
сжимала палочку и попеременно смотрела на парней. — Поздно! Нас трое! — Гермиона оголила
предплечье и ткнула палочкой в созвездие Кассиопеи.

Мальчики почувствовали, как жар опалил руку. Малфой попытался избавиться от повязки.

— Опусти руки, Драко! — прорычала Грейнджер. — И выслушай!

Драко послушался. А сам задумался, в какой момент он стал выполнять приказы Грейнджер?

— Я здесь с вами не потому, что вы меня заставили, а потому что хочу быть здесь! Понятно? Я
люблю вас! И вы друг друга любите! И знаете об этом! — она сделала паузу, чтобы вдохнуть. Нежнее
спросила: — Вы же хотите сохранить это? — Гермиона показала палочкой на них троих.

Тео кивнул. Они посмотрели на Драко. Тот помедлил… и утвердительно прикрыл глаза.

Гермиона опустилась на колени и взяла мальчиков за руки.

— Так дайте же мне шанс помочь! И выключите это мерзкое слизеринское высокомерие!

Парни сидели с перевязанными ртами и всматривались в Гермиону. Драко тяжело вздохнул,

расслабил плечи. Тео крепче сжал пальчики Грейнджер.

Она растворила повязки. Одёрнула рукав свитера. Вжалась в кресло.

Повисла тишина. Ветер прорывался сквозь щели деревянной рамы и колыхал огоньки в
стеклянных светильниках. На подоконнике лежали книги Теодора и Гермионы. Рядом стояла чашка,
из которой Драко пил утром кофе. Окна обрамляли голубые занавески, помнящие поджог. Сквозь них
пробивался свет пасмурного дня.

Комната, в которой находились ребята, считалась гостиной. Светлый деревянный пол, скрипучий
от старости. Камин, книжная полка, картины с морскими мотивами. Дом был крошечным по
сравнению с имением Малфоев. Люциус всегда считал этот проект Нарциссы наименее удачным и не
соответствующим их стилю жизни. Но миссис Малфой нравилось бывать здесь. Ей удавалось
отвлечься от обыденности, наполниться энергией природы, раствориться в тишине. Она часто брала с
собой Драко и отпрашивала Тео у отца. Мальчики днями пропадали на пляже, в скалах или сбегали в
маяк к Сэму. А она читала, писала картины и наслаждалась одиночеством с привкусом солёного
воздуха.

Дом словно чувствовал, что его хозяйка больше никогда не навестит любимые стены. Отсырел,
покосился, выцвел. Но он с радостью принял в свои объятия троих странников. Готов был стать для
них тихой гаванью. Да только тишина оказалась отравленной.

Драко упёрся рукой в грубую ткань светлого дивана, перевёл взгляд на Теодора. Тот посмотрел в
ответ.

Гермионе показалось, что Малфой готов был сказать что-то важное. Но он отвернулся. Теодор
уронил голову.

— Сегодня я буду спать одна, — заявила Грейнджер, поднявшись с кресла.

Она вышла из комнаты, шумно хлопнула дверью. Злость от упёртости парней переполняла.
Чувство собственной беспомощности нарастало.

479/699
 Но Гермиона была прирождённой оптимисткой. Засыпая в одиночку в гостевой комнате, она
представляла, как две пары рук обвивают её тёплыми объятиями. И снова всё хорошо. И снова они
вместе.

***

Мокрый ветер трепал и спутывал волосы. Гермиона шагала по кромке воды босыми ногами и
думала о том, что к холоду легко привыкаешь. Тёплый свитер согревал верхнюю часть тела, поэтому
ноги можно было намочить.

Глаза ещё помнили утренние слёзы. Сэм в компании домовых эльфов приготовил потрясающий
завтрак, но мальчики не захотели есть в компании друг друга. Драко схватил сэндвич и ушёл в
кабинет. Теодор обошёлся чашкой кофе и сигаретой на веранде. От ядовитой атмосферы у Гермионы
вовсе пропал аппетит, и она решила прогуляться.

Грейнджер поймала себя на том, что испытывает обиду на обоих. На Тео за то, что он подвёл
Драко, а в итоге пострадали все. За его безрассудство и скрытность. На Драко за его твердолобость и
агрессию. За неспособность прощать и признаваться себе в чувствах.

Ей хотелось поскорее вернуться в Хогвартс, повидаться с друзьями, отвлечься на что-нибудь. Она

вспоминала последний разговор с Джинни, и в душе снова появился горький осадок.

— Я поняла, какие мы с Блейзом разные, когда узнала, что он ничего не рассказал Дафне, —
грустно улыбнулась Уизли. — Я была для него просто развлечением.

— А он для тебя чем-то большим?

Джинни задумалась, размяла шею.

— В тот момент да… но теперь… Блейз мне отвратителен. Он снова попытался подкатить ко мне,
— Джинни злобно сжала кулак, а Гермиона от удивления раскрыла рот. — При этом всё ещё не
собирается расставаться с Дафной! Этот подонок хочет усидеть на двух чёртовых стульях. Мерзкий
изворотливый слизеринец! Они все думают только о себе.

Гермиона отвела глаза. Часто ли её слизеринцы думали о ней? О друг друге? Или каждый из них
искал выгоду для себя?

— Я полная дура, Гермиона. Потеряла Гарри из-за этого скользкого подонка!

Разочарование в себе стекало слезами по щекам.

— Эти чёртовы репортёры, они во всём виноваты! — продолжила Джинни, сдавливая истерику. —
В каждой газете писали о том, какая мы с Гарри идеальная пара, что созданы друг для друга. Меня
душило это всё! Как будто меня лишили выбора! Как будто вся моя жизнь была предопределена. И
мне захотелось… пойти наперекор.

Джинни стукнула себя кулаком по ноге. И отрицательно помотала головой.

— Правду говорят — счастье любит тишину, — заключила она.

— Счастье любит не тишину. Счастье любит, когда вы адекватные, — улыбнулась Гермиона.

Джинни расхохоталась сквозь слёзы.

— Если ты на самом деле любишь Гарри, борись!

480/699
 — Гермиона, о чём ты?! Он не захочет меня видеть!

— Захочет! Гарри только о тебе и говорит.

И Грейнджер не врала. Каждый раз, когда она оставалась наедине с Поттером, они всегда говорили
о Джинни.

— Я понял, что на самом деле хочу, чтобы она была счастлива, — выдал Гарри после
полуторачасового спора с подругой. Его грустные зелёные глаза изучали пустую бутылку от
сливочного пива.

— Гарри… — Гермиона обняла друга за плечи, — Джинни любит тебя. Она совершила ошибку и
раскаивается. Попробуй дать ей шанс всё исправить.

— Нет. Я боюсь, что если заговорю с ней, то не смогу не простить.

Гермиона нахмурилась и огляделась по сторонам. В гостиной Гриффиндора было пусто.

— Так… это же хорошо?

— Что здесь хорошего?! — дёрнулся Поттер, и диван под ним скрипнул. — Где моя чёртова
гордость? Я должен ненавидеть Джинни и презирать! Иначе что я за мужик в конце концов?

— Влюблённый…

Гарри измученно опустил голову Гермионе на плечо.

— Идиот…

— Гарри, ты не идиот. Ты имеешь право злиться и расстраиваться. Но, пожалуйста, не лишай себя
счастья только из-за того, что ты боишься, что о тебе подумают другие.

— Но ты ведь боишься этого, — намекнул на трио Гарри.

Гермиона отвернулась, чтобы не поцарапаться об осуждающий взгляд.

— Это совсем другое. Люди не поймут, — она сжала край юбки, — отношения втроём — это же
так… не принято.

— Закрывать глаза на то, что твоя женщина тебе изменяет, тоже не принято.

— Гарри!

Гермиона по привычке хотела возразить, но аргументов не нашлось. Она измученно вздохнула.

Гарри повторил за ней.

— Я так скучаю… — печально протянул Гарри. После минутного молчания он твёрдо добавил: —
Не смей ей говорить об этом.

Пляж заканчивался скалой, которая врезалась в воду. Гермиона злостно пнула камушек, словно он
был виноват в её плохом настроении. Как бы ей хотелось, чтобы мнение окружающих её не
волновало. Как Луну, которая могла носить разноцветные вещи невпопад и совершенно не
реагировать на издёвки и насмешки окружающих, как Тео, который не обращал внимания на выпады
в адрес своей ориентации, как Драко, который готов был рассказать всем об отношениях с

481/699
грязнокровкой… Но на кону была слишком высокая ставка. Министр магии должен иметь идеальную
репутацию. Общество не прощает отклонений от канонической нормы. И ей не простит.

Гермиона обернулась, чтобы пойти обратно, и столкнулась с любимой улыбкой. Тео шагал к ней,
утопая в песке. От неожиданности она забыла о том, что должна была злиться на него, и улыбнулась в
ответ.

— Не против компании, принцесса? — он чмокнул её в висок.

Гермиона ничего не ответила, только уткнулась лбом в его грудь. Как же она устала… Тео обнял её
за плечи, и они пошли в сторону высокой травы, которая отделяла пляж от большой земли.

Они поднялись на скалу. Ветер на высоте казался сильнее. Зато открывался потрясающий вид на
залив, дом и маяк. Серые облака затянули небо так плотно, что сложно было догадаться, где
находилось солнце.

— Здесь я чуть не убился, — хохотнул Тео, показывая на обрыв. — Я хотел доказать Драко, что
круче него летаю на метле.

Гермиона закатила глаза и покачала головой.

— Но после этого случая понял, что моё место рядом с книгами, — он прижал её за талию, — и
красивыми девчонками.

Минув пик, ребята пошли вниз по узкой скалистой тропе. Тео поддерживал Гермиону и страховал
в особо опасных участках. Ребята прошлись по склону и, немного спустившись, обнаружили
огромное одинокое дерево. Оно твёрдо вцепилось в каменные глыбы и раскинуло гигантские ветви,
словно пыталось удержаться на ветру. Было похоже на…

— Знакомься, это дерево-осьминог, — повёл рукой Тео. — Оно было нашим тайным укрытием.
Его не видно со стороны поместья или маяка. Мы сбегали с Драко сюда, чтобы курить и обсуждать
глупости.

— Какие такие глупости?

— Всякие запрещённые заклинания, папины журналы для взрослых, дрочку…

Тео ловко запрыгнул на одну из нижних «щупалец» и помог Гермионе залезть следом. Они
устроились на стыке ветви и ствола и сели лицом к морю. Гермиона упёрлась спиной в живот
Теодора. Он зажал её между ног, чтобы она не свалилась. Тео обвил Гермиону руками и положил
подбородок на макушку. В его объятиях было привычно спокойно и очень тепло. Гермиона ощущала
сердцебиение Тео даже сквозь одежду. Размеренное, спокойное, в такт волнам.

Тео сжимал свою фарфоровую куколку и смотрел на горизонт. Внутри было тревожно. От
недостатка сна кружилась голова. Но рядом с Гермионой он чувствовал себя лучше. Тео уткнулся
носом в её кудри и глубоко вдохнул. — Ммм, ты так пахнешь…

— Чем?

Тео вдохнул ещё раз. Спустился к её уху и прошептал:

— Домом…

Тео давно потерял ощущение дома. Ни мэнор, ни школа, ни даже его новая квартира не дарили
чувства уюта, безопасности, того спокойствия, которое он сам излучал. А теперь у него появилась
482/699
Гермиона. Человек, называя имя которого, он забывал своё. Рядом с ней хотелось мечтать о будущем.
О том, во что он сам не верил и отрицал. Сантименты толкали его на мысли о большом доме —
семейном поместье у моря. С белым забором, садом и собакой. Во дворе они бы установили качели
для детей, и Тео смотрел бы на них из окна своего кабинета. Часами наблюдал бы, как Гермиона
возится с малышней: кудрявыми близнецами и белокурой дочуркой. А Драко сидел бы в кресле в
тени, что-то читал и искоса недовольно поглядывал. Контролировал, чтобы никто не упал.

Да только вряд ли эта картина была осуществима. Малфой не простит его.

Что, если они действительно никогда не помирятся?

Тогда Теодор уйдёт первым. Он не заставит Гермиону выбирать. Не из благородства или

сочувствия. Нет. Тео не был уверен, что она выберет его.

Он крепче сжал Гермиону, она поёжилась в его объятиях. Чмокнула в щёку.

— Ты не против? — Тео показал на пачку сигарет.

Гермиона отрицательно помотала головой. Тогда он достал палочку и поджег сигарету. Тео вдохнул
дым и почувствовал желаемую разрядку. Напряжение ослабевало.

Гермиона обернулась и протянула руку в желании сделать затяжку.

— Ты с ума сошла?!

— Нечего так кричать. Это мой выбор.

— Нет. Я тебе не позволю.

— Почему ты позволяешь Драко, а мне нет?

— Потому что… он… — Тео задумался. — Разве не ты мне говорила, что это убивает?

— Говорила.

— Ну вот. Я не хочу, чтобы и тебя это убивало.

— Дай, Тео, — Гермиона потянулась за сигаретой. — От одного раза ничего не будет.

— Я тоже так говорил… — пробормотал Тео, отводя руку назад.

Гермиона выстрелила настойчивым взглядом. Шутки плохи.

— Ладно, — сдался борец за здоровый образ жизни. — Только контролировать процесс буду я.

Он обернул её лицом к морю, обхватил одной рукой живот, вторую занёс перед её лицом. Гермиона
уставилась на тлеющий огонёк. Секунду помедлила, рассматривая изящно изогнутые пальцы. Всё-
таки Теодору удавалось оставаться грациозным аристократом в самых неожиданных ситуациях.

Гермиона затянулась и вдохнула дым. Тут же закашлялась. В глотку словно засыпали стекло. Тео
тихо рассмеялся. Сам сделал затяжку. Медленно, смакуя момент. Выдохнул вверх. Улыбнулся. И снова
поднёс сигарету к губам Гермионы. Она вдохнула и на этот раз задержала дым подольше. С выдохом
почувствовала, что ноги словно стали ватными и совсем чужими. Она откинула голову Теодору на
плечо.

483/699
 Они оба прикрыли глаза. И стали слушать…

Дыхание друг друга. Шум равномерных беспокойных волн. Ветер, который со свистом пролетал
между скал.

Босые ноги замерзали, носы краснели. Тревоги улетали вслед за ветром. А мысли блуждали.

Справа послышался треск. Шорох. Гермиона распахнула глаза и увидела Драко. Тео тут же
растворил сигарету.

Драко сделал ещё пару шагов и остановился, не вынимая рук из карманов. Он казался очень
серьёзным. Брови сошлись на переносице. Глаза сузились в коварном прищуре. Низким угрожающим
тоном он произнёс:

— Это моё дерево.

***

Уместиться втроём на дереве оказалось непросто. Но, к счастью, извилистые ветви дерева-
осьминога оказались достаточно широкими и изгибались так, что можно было даже прилечь. Тео по-
прежнему упирался спиной в ствол, Гермиона теперь сидела, свесив ноги, между парней; Драко рядом
с ней.

Они молчали. Не прикасались друг к другу. Драко смотрел на горизонт, Гермиона под ноги, а
Теодор — на них.

— Я сожалею, Драко, — тихо начал Тео, держа в голове просьбу Грейнджер говорить только о
себе. — Я не хотел испортить наши отношения. Ты и
Гермиона… вы — самое ценное, что есть в моей жизни. Я никогда не думал, что со мной случится
нечто подобное, — Тео широко улыбнулся, словно вспоминал, — и я не осознавал это, когда… — он
опустил взгляд, — пошёл к твоему отцу.

Драко сглотнул ком. Обернулся к нему и пронзительно посмотрел. Словно пытался прочитать
мысли.

— Я не хотел… причинять тебе боль, — едва слышно добавил Тео.

Драко понимал, что поступок Теодора не заслуживал прощения. Он не хотел, чтобы полные
отчаяния синие глаза вызывали в нём сожаление. Но Драко не мог его не простить. Он хотел найти
зацепку, чтобы простить. Доказать себе самому, что другого выхода, кроме как отпустить ситуацию и
помириться, не было.

Драко просто хотел. Хотел сохранить дружбу и… их странные отношения. Хотел верить в то, что
Тео имел право на второй шанс. Возможно, умение прощать — это часть взросления?

— Я готов отказаться… — Тео очень тяжело дались слова. — Я готов отказаться от

работы над формулой… — Не нужно.

— Драко, если это всё исправит, я…

— Не нужно отказываться от того, что тебе по-настоящему интересно в жизни, — Малфой звучал
жёстко. — Я всегда завидовал твоей увлечённости. Твоему азарту, — он задержал дыхание, грозно
взглянул на Тео и улыбнулся, — просто давай ты не будешь устраивать заговоры за моей спиной с
фанатичными пожирателями смерти.

484/699
 Гермиона расплылась в улыбке облегчения. Замерла. Была безумно горда за Драко.

— Ты серьёзно? — переспросил Тео.

Его голос подрагивал. Кажется, Теодор успел потерять надежду на прощение.

— Я готов помочь тебе в разработке, — Драко решил добить.

— Я тоже, — вклинилась Гермиона.

— Ну вот. У тебя уже в поддержке два лучших ума человечества, — хмыкнул Драко и притянул к
себе Грейнджер, а она потянула Теодора.

Глаза Тео поблескивали. Горло сковала невидимая цепь, он не мог ничего ответить. Только
улыбался и часто моргал.

— Только на этот раз мы обойдёмся без тёмных артефактов, опасной магии и запрещённых связей,
— говорил Драко, а сам не верил резкой смене настроения. Ощущение тепла тела Гермионы и улыбка
Тео подтверждали то, что он поступает верно. — Всё-таки мы здесь пытаемся новую жизнь
построить, а не ищем короткий путь в Азкабан.

— Да… Договорились, — пробормотал Тео и протянул руки, чтобы одним махом обнять двоих.

Так было всегда. Теодор творил странные, глупые поступки. А Драко прощал. Он выходил из себя,
делал больно, доводил до предела. А Тео прощал. Они всегда возвращались друг к другу. Драко
раздражало это. Он сопротивлялся, но всегда возвращался. Драко готов был сделать для Теодора всё.
Даже изменить своим принципам. А Тео верил в преданность Драко, в то, что их многолетняя дружба
имеет для него значение. Он знал, что за вспышками агрессии кроется страх и только ему и Гермионе
Драко готов был открыться.

Гермиона чувствовала связь мальчиков. Она была рада стать частью их мира, но иногда завидовала
их близости. Они впустили её в свои отношения, как идеальный недостающий пазл. Деталь,
благодаря которой наступала гармония. Но у Гермионы и парней не было длинной истории, не было
множества общих воспоминаний, не было дерева, на котором они прятались в детстве. Грейнджер
понимала, что не может изменить прошлое, но она искренне верила, что вместе они построят
совместное счастливое будущее на троих.

— Пообещайте мне, — прошептала Гермиона, поглаживая пальцы Теодора, — что между нами
больше не будет никаких тайн.

— Обещаю, — сразу же ответил Тео и постарался как можно незаметнее шмыгнуть носом.

— Обещаю, — протянул Драко. — Ещё одна тайна, и меня точно посадят за неконтролируемую
агрессию.

Они втроём рассмеялись. Гермиона обернулась на Драко, он нежно убрал её волосы и поцеловал.

— Грейнджер, ты что, курила?!

Гермиона отстранилась и округлила глаза. Она поджала губы. Никаких тайн. Никаких тайн.

— Нотт, ты дал ей сигарету?!

— Драко, Тео ни при чём! Я настояла. Хотела попробовать. Но в итоге поняла, что это полный
кошмар.

485/699
 — Я отговаривал её, но она бывает так убедительна. Истинный политик.

Драко проглотил накатившую злость. Он научится сдерживать агрессию. Научится.

— Я очень надеюсь, что это было в первый и последний раз, — прогремел он.

Гермиона покорно кивнула.

— Тебя это тоже касается, Нотт.

— Да, сэр, — улыбнулся Теодор.

Гермиона примирительно чмокнула Драко в скулу, затем потянулась влево и встретилась губами с
Тео. Он крепко схватил её за затылок и повернул голову так, чтобы поцелуй получился особенно
глубоким. Гермиона потеряла равновесие и едва не соскочила с ветки. Драко успел её удержать.

Грейнджер расхохоталась, Малфой метнул гневный взгляд на любителя страстных поцелуев.

— Так странно, — сказала Гермиона. — Я всегда боялась высоты. Но только что чуть не
свалилась, а мне совсем не страшно.

— Напрасно, — отрезал Драко. Иногда рядом с кудрявой парочкой он чувствовал себя

воспитателем младшей школы.

— Это всё потому, что вы рядом.

— Какая ты сладкая, — кривлялся Теодор, сжимая её бедро.

— Страх — полезное чувство. Оно обеспечивает тебе безопасность, — грозно произнёс Драко.

— Ну я же бесстрашная Гриффиндорка.

— Безрассудная.

— Знаешь, Драко, если бы не моё безрассудство, я бы тогда не поцеловала тебя в снегу… — она
провела рукой по его волосам и немного сжала в конце. — Когда ты пытался меня задушить, между
прочим.

— Премного сожалею.

— И мы бы не сидели сейчас здесь.

— Понял, Малфой, — включился Тео, — чтобы замутить с тобой нужно быть безрассудным, иначе
никак. Кто в здравом уме полезет тебя целовать?!

Гермиона и Тео хохотнули. Драко фыркнул.

— Сломать себе шею ты не боишься, так и запишем. Но хоть чего-то ты боишься? — спросил
Теодор у Гермионы.

Она задумалась и молча кивнула.

— Поделишься?

— Я боюсь… — Гермиона запнулась, прикрыла глаза, отгоняя внезапно подступившие слёзы, —

потерять вас.
486/699
 Драко едва заметно кивнул. Тео в ужасе распахнул глаза.

— Ты не потеряешь нас! Не потеряешь! — затараторил Теодор и крепко прижал куколку к себе. —

Мы правда постараемся сделать всё, чтобы это сработало. Правда? — он взглянул на Драко.

— Непременно. Если нужно, я свяжу его и посажу на цепь.

— Тебе лишь бы связывать, — усмехнулась Гермиона и поморщила покрасневший нос.

Драко самодовольно хмыкнул.

— Секс без оргазма или еда без вкуса? — безмятежно спросил Тео.

— Что?

Драко и Гермиона удивлённо уставились на Теодора.

— Ну, вы тут устроили серьёзные разговоры, я решил разбавить атмосферу, — он пожал плечами.

Драко скептически прищурился.

— Я бы хотел ответить секс без оргазма, — он задумчиво провёл по подбородку, — потому что
секс с нами будет в лучшем случае ещё пару десятков лет…

— Так мало? — возмутился Тео. — Малфой, где твой оптимизм? Мне кажется, ты будешь
сексуально активным дедом.

— Спасибо за веру в меня. Но всё же еда будет приносить удовольствие дольше.

— Какой ты дальновидный, Драко, — подколола Гермиона.

— Всегда просчитываешь выгоду. Вперёд, Слизерин!

— Но всё же сейчас я предпочту еде секс, — заключил Драко, — потому что давно у меня его не
было…

Гермиона залилась краской и отвернулась к морю. Тео поиграл бровями.

— Еда никогда не была приоритетом в моей жизни, поэтому я выбираю яркий секс и пресную еду.
А ты, принцесса?

Гермиона прокашлялась.

— Есть у меня двое знакомых, которые убедили меня, что секс может быть куда интереснее еды.

— Поттер и Уизли? — уточнил Малфой.

— Драко! — Гермиона шлёпнула его с размаху по ноге.

Тео звонко расхохотался, покачиваясь на ветке. Когда приступ смеха прошёл, он снова спросил:

— А что бы вы выбрали: тридцатисекундный крышесносный секс или десятиминутный хороший?

— Крышесносный, — без раздумий ответил Драко.

— Я бы выбрала десятиминутный.
487/699
 — Да? Как странно. Но почему? — спросил Тео.

— Я люблю наслаждаться процессом…

— Но за десять минут можно было бы насладиться парой-тройкой крышесносных.

— Ну вот ты и наслаждайся.

— А я буду, — Тео откинул кудри с лица и задал новый вопрос: — Грудь или попа?

— Мне тоже нужно отвечать? — уточнила Гермиона, посмеиваясь.

— Тебе разве не нравится моя грудь? — Тео артистично потискал свой несуществующий бюст.

— О! Она прелестна! — Гермиона любовно провела ладонью по плоскому торсу.

— Малфой? — Тео вопросительно изогнул бровь.

— И грудь, и попа.

— Нет, выбери что-то одно!

— Зачем лишать себя удовольствия?

Гермиона обернулась на него и встретилась с озорным огоньком во взгляде.

Драко закусил нижнюю губу и подмигнул. Щёки, словно по команде, вспыхнули, и Гермиона тут же
приложила холодные руки к лицу.

— Нотт? — обратился Драко.

— Попа, — твёрдо заявил Тео. — Не то чтобы мне не нравилась твоя грудь… но Грейнджер, ты
видела свою задницу?

Гермиона расхохоталась и поцеловала мастера комплиментов в щёку.

Они просидели на дереве ещё полчаса. Болтали, пока не стало темнеть.

Ребята возвращались в дом по пляжу. Они задержались у обломков лодки, которую, судя по
степени обветшалости, давно выбросило на берег. Шторм беспощадно разломал деревянный каркас.
Ошмётки досок хаотично торчали в разные стороны. Сквозь огромную дыру с правого бока
проплывали мелкие рыбки.

— Море, захватывающая стихия, прекрасная, — мечтательно протянула Гермиона.

— Но когда она выходит из-под контроля, способна разрушать, — добавил Тео и посмотрел на
Драко.

— Ты что, сейчас меня имел в виду, мистер «подо мной трещит земля, когда я нервничаю»?

— Эй! — Тео зачерпнул воду ногой и брызнул на Драко.

— Ах ты ж! — Малфой резко достал палочку, и наколдованная волна врезалась в ноги Теодора,

намочив его по пояс.

488/699
 Гермиона успела отскочить и с визгом отбежала на пару футов. Тео разозлился, голыми руками
поднял над землей огромный шар воды и опрокинул его на Драко. Хохоча он побежал прочь,
уворачиваясь от выстрелов магии.
Малфой налетел на Теодора со спины, сбил с ног и впечатал в мокрый песок. Развернул негодяя к
себе и упёрся руками в плечи.

Драко окинул победным взглядом Теодора, лежавшего под ним. Капли стекали со светлых волос
прямо на лицо. Тео смеялся, но, встретившись со свинцовыми тучами в глазах Драко, вмиг
посерьезнел. Они оба тяжело дышали от погони. Волны намывали песок на тело. Одежда прилипала.
Малфой скользнул взглядом по острым скулам. Тео затаил дыхание и с опаской ожидал следующего
шага. Драко опустил глаза на губы. Капли солёной воды поблескивали на трещинках. Ледяная вода
стала казаться тёплой. Или ему вдруг стало слишком жарко… Драко почувствовал пульсацию.
Источник тепла. Ужаснулся.

Он с силой оттолкнулся и встал. Подал руку. Тео изогнул бровь, схватился за предплечье. Драко
поднял его на несколько дюймов… и снова кинул в воду.

— Ну ты и змея, — захохотал Тео, выплёвывая воду.

— Эй, что вы тут устроили?! — подбежала Грейнджер. — Вы же замёрзнете! Нужно скорее

возвращаться в дом!

Парни обменялись косой улыбкой. Тео со всплеском поднялся, и они налетели на Гермиону с двух
сторон. Два абсолютно мокрых, испачканных в песке слизеринца зажали её между собой. Гермиона
брыкалась и кричала, стучала руками в грудь Теодора, а мальчики только хохотали и сильнее сжимали
свою жертву.

***

Гермиона распахнула халат и скинула его на пол. Тео ахнул, Драко закусил губу, привстал и подал
ей руку. Она коснулась его ладони кончиками пальцев и переступила бортик ванны. Водоём, в
котором ребята решили согреться после улицы, сложно было назвать обычной ванной, туда бы с
легкостью поместилась половина слизеринского факультета.

Горячая вода и пена приятно щекотали кожу. По телу пронеслись мурашки.

Соски затвердели и стали более выразительными. Это не осталось незамеченным. Парни с
восхищением следили за каждым движением, каждым изгибом, словно смотрели на затмение или
комету, которая пролетала раз в тысячелетие. Гермиона стыдливо отводила глаза и сжимала пальцы,
но не прикрывалась.
Мальчики восприняли это как верх доверия. Тео, не поднимаясь, повернул Гермиону лицом к Драко и
провёл пальцем по изгибу её бёдер. Драко целовал пальчики и не отрывал глаз.

Гермиона медленно опускалась в ванну. Бронзовое от огня свечей тело дюйм за дюймом исчезало
под водой.

Ванна располагалась у огромного панорамного окна. На улице было уже темно, и только маяк
поблёскивал золотым глазом.

Тео потянул Гермиону за волосы вниз, она настороженно напряглась и попыталась обернуться.

— Что ты?..

— Расслабься, принцесса, — его интонация выдавала улыбку.

489/699
 Он придержал её голову рукой и опустил в воду, намочив волосы. Затем снова поднял и усадил
между своих коленей. Тео выдавил немного шампуня на ладонь. Прежде чем коснуться её волос, он
на секунду задержал взгляд на изгибе обнажённой спины. Мокрые змейки кудряшек извивались на
коже.

— М-м-м... — тихонько протянула Гермиона, когда Теодор начал массировать кожу головы. Это
было одно из самых приятных ощущений в жизни.

Драко с интересом наблюдал за игрой Теодора. Он был так бережен, словно купал самую
драгоценную фарфоровую куколку. Лучшую в своей коллекции. Единственную. Его длинные пальцы
исчезали в переплетении мыльных кудрей. Гермиона закатывала глаза от удовольствия и выгибала
шею в желании приблизиться к его рукам. Теодор самозабвенно улыбался. Он всегда мечтал играть в
куклы.

— У вас было такое раньше? — спросила Гермиона.

— Совместный приём ванны? — уточнил Драко.

— Нет, опыт… втроём?

Мыльная пена стекала по её груди, приковывая графитовый взгляд Драко.

— Опыт чего?

Гермиона нахмурилась.

— Давай, Грейнджер, называй же вещи своими именами.

Драко немного привстал и потянулся назад за мочалкой. Он тоже хотел принимать участие в
купании куколки. Мышцы пресса напряглись и изогнулись. Гермиона не сдержалась и провела рукой
по мокрому торсу.

— Хорошо, — она закусила щеку изнутри. — Опыт секса втроём.

— А у нас сейчас секс втроём? — спросил Тео, поливая волосы из медного черпака.

— Ну, Тео, ты понимаешь, о чём я.

— Нет, у меня не было, — ответил Теодор, и Гермиона, не скрывая удивления, обернулась на него.

Какой же она была красивой… Пар разогрел щёки, губы опухли, ресницы блестели.

— Да, вот такой я праведный ангелочек, — сказал Тео и лизнул её щёку.

Драко провёл мочалкой вдоль руки Гермионы, минуя созвездие родинок, поднялся к ключицам,
шее. Встретившись с ней взглядом, он хитро усмехнулся.

— У тебя был?! — её голос стал выше на пару октав.

Гермиона знала, что у мальчиков богатый опыт, но почему-то она думала, что любовь на троих у
них впервые. Тео тоже казался удивлённым. Он слышал об этом первый раз.

— Да, — спокойно ответил Драко и повёл мочалкой по другой руке. — Но не в таком составе. С
двумя девушками.

490/699
 — Гринграсс и Паркинсон? — попытался угадать Тео.

Драко рассмеялся абсурдности предположения.

— О чём ты! Это была бы кровавая бойня. Нет, с итальянками. Как-то я гостил у Забини пару
недель летом. Это была его соседка и её подруга… или кузина. В общем, они не смогли меня
поделить.

— Вот и мы не смогли, — сказала Гермиона, скрывая ревность за насмешкой.

— Конечно! Такой ценный экземпляр! — Тео смачно ущипнул Драко за щёку, за что получил удар
в плечо.

Уворачиваясь от неожиданной драки, Гермиона села между парней и упёрлась спиной в стенку
ванны. Вода выплескивалась, пена разлеталась в разные стороны. Окно с видом на маяк запотело, и
одинокие капельки прочертили дорожки, стекая вниз. Сражение закончилось попыткой Малфоя
утопить Теодора.

— Кем мы приходимся друг другу? — непринуждённо спросила Гермиона, забирая мочалку у

Драко.

Парни вопросительно переглянулись.

— Я ваша… девушка?

— Никем не приходимся, — задумчиво ответил Тео, выжимая волосы. — Ты ничья девушка.

Гермиона нахмурилась. Тео понял, что мог прозвучать грубо, но намерения такого у него не было.
Он придвинулся, вытесняя пену между ними, и прикоснулся губами к плечу.

— Ты не моя. Я не обладаю тобой, — он чмокнул ещё раз. — Драко не обладает тобой, — и ещё
раз. — Ты нам не принадлежишь. Ты же не вещь. Обладание уже само по себе утрата.

Драко навис над ней с другой стороны и провёл ладонью от живота к груди. Гермиона сжала
мочалку, пена потекла по рукам.

— Согласен. Но поверь, Грейнджер, ты самая прекрасная девушка, которой я… — Драко взглянул

в синие глаза, — которой мы не обладаем.

Гермиона хотела возразить. Ей казалось, что парни просто боялись серьёзных отношений, в
которых никогда не состояли, потому придумывали высокопарные фразы о свободе. Но две пары рук
скользили по её телу. Думать стало совершенно сложно, когда пальцы Тео встретились с пальцами
Драко у неё между ног. Она издала глухой стон, сомкнула губы. Гермиона осознала, что только Тео и
Драко заставляли её чувствовать себя такой желанной.

— У меня есть одно заявление, — Теодор с радостной улыбкой откинул волосы с лица. — Я
передумал ехать в Германию. Хочу остаться в Лондоне и жить с вами.

Гермиона взвизгнула от радости, попыталась вскочить, но Драко прижал её к себе.

— И, Гермиона, думаю, тебе будет приятно узнать, что в политики я решил не идти.

— Что? Почему?

491/699
 — Я хочу сосредоточиться на разработке механизма из чертежа матери, на разгадке формулы. Мне
кажется, за этим проектом будущее. Я стану первым, кто поможет обскурам! А если вы
поспособствуете, мы же сделаем настоящий прорыв в магическом мире!

— Это… здорово, — Гермиона испытывала смешанные чувства. — Но ты уверен?

— Абсолютно. Это моя страсть. А будущее министерства в надёжных руках.

— Мне будет не хватать достойного конкурента.

— Обещаю, что мы всё равно будем спорить каждый день.

Гермиона рассмеялась.

— Договорились, — она обернулась на Малфоя. — Что скажешь, молчун?

— Я знал, что так будет, — самоуверенно и сдержанно сказал Драко. Тео закатил глаза. — Но от
этого я не менее рад.

Тео зацепился взглядом за Кассиопею, украшавшую шрам Драко. Он внезапно понял, что изгиб
созвездия напоминает руну заклинания Роборис Майорис — плавная дуга в виде буквы W.

— Мне кажется, мы торчим Хёрсту подарок.

— С чего бы? — спросил Драко.

— Если бы не он и его идиотское задание, нас бы здесь не было.

— Думаю, ты прав, — улыбнулась Гермиона. — Я бы ни за что не стала добровольно проводить

время с вами.

— И сколько бы ты потеряла… — Драко не убирал руки с чувствительного места. Сильнее нажал.

— А что, если бы нам снова нужно было заколдовать сферу. Получилось бы? — задумчиво
спросила Гермиона, пытаясь сохранять чистый рассудок.

Парни загадочно переглянулись между собой.

— А давайте попробуем?— предложил Тео и призвал к себе палочку.

— Что за бред? — фыркнул Драко.

Ему не понравилось, что Грейнджер вырвалась из его рук и заинтересованно подползла к краю
бортика.

— Нет, ну давайте попробуем. Правда же интересно! — не унимался Теодор и уже запустил

разноцветное заклинание в серебряную сферу.

— Может завтра? — ленно протянул Драко, которого разморил пар и жаркие прикосновения.

— Давай сегодня, завтра нас уже не будет здесь.

— В каком смысле? Мы здесь ещё на три дня.

— Я имею в виду нас сегодняшних завтра уже не будет. А мы ведь идеальны здесь и сейчас.

492/699
 — Ладно… — Драко нехотя присоединился.

— Что это за заклинание? Я таких красочных не видела раньше.

— Шуточное. Детское. Сэм научил когда-то. От него твои глаза и язык становятся разноцветными.

Драко прыснул и покачал головой.

— Гениально.

— Так! Так!

Тео, не вылезая из воды, подал палочки ребятам. Сфера расположилась перед ними посреди
комнаты.

— Подумайте о том, чего мы хотим все вместе.

Драко коварно изогнул бровь. Тео довольно усмехнулся. Гермиона поняла их беззвучный диалог и
громко цокнула.

— Готовы?

Они переглянулись. И по команде Теодора одновременно выкрикнули:

— Роборис Майорис!

Три серебряных луча переплелись и с силой врезались в сферу. Поток магии был настолько
сильным, что заклинание внутри стало вращаться с бешеной скоростью, а сама сфера зазвенела.

— Что и требовалось доказать! — захохотал Теодор. — Просто Хёрст забыл сказать, что для
удачного выполнения задания нужно было устроить групповушку пару раз.

— Да, в учебнике такого не было. Я проверяла, — веселилась Гермиона.

Тео перегнулся через бортик ванны, открыв прекрасный вид на свою задницу, и отлевитировал
сферу подальше, чтобы её не было слышно. Затем он резко развернулся, выровнялся и сел ровно
напротив двоих. Вода колыхнулась. Гермиона сидела рядом с Драко, он обнимал её за плечо.

— Я кое-что понял, — объявил Теодор.

Тео опустил глаза вниз и провёл мокрыми руками по волосам. Он дал себе пару секунд, чтобы
собраться и ещё раз увериться в намерении. Внутри роились пчёлы и бабочки. Целая стая неведомых
насекомых, которые щекотали живот. Ощущение того, что это был идеальный момент, придавало
уверенности.

Теодор сделал глубокий вдох, посмотрел в настороженные лица Драко и Гермионы и впервые в
жизни произнёс:

— Мне кажется, я вас люблю.

Он выдохнул, потянулся к Гермионе и провёл ладонью по её щеке.

— Тебя…

493/699
 Тео обернулся к Драко. Поднял руку, но в воздухе сжал кулак и опустил. Не решился
прикоснуться. Но не скрыл улыбки.

— И тебя… люблю.

Гермиона тут же обхватила шею Тео и прижалась к его губам.

— Я тоже, я тоже люблю тебя, Тео, — шептала она в поцелуе. А он растворился в ней.

Малфой молчал, ему было сложно вербализировать или просто осознать происходящее. Он
смотрел на нежный поцелуй и пытался понять, что чувствовал. Драко понял, что устал искать во всём
смысл. Он потянулся к Грейнджер и поцеловал её в шею. Встретившись глазами с Тео, он не убрал его
руку со своего плеча. Драко просто отдался ощущениям и впервые был здесь и сейчас.

С ней. С ним. С ними.

— Как же хорошо стало! — едва не выкрикнул Тео после поцелуя. — А ведь знаете, я же хотел
свести вас и свалить.

— Что?! Когда?

— Когда понял, что ты заинтересовалась мной, а Драко к тебе не равнодушен. И когда понял, что
меня… тянет и к тебе, и к нему. Я подумал, что если сведу вас, то убью сразу всех зайцев. Я же не
смогу быть одновременно и с тобой, и с… лучшим другом. Как ты там говорила? Это же отклонение,
верно? — Тео осторожно подбирал слова, посматривая на Драко. Тот казался невозмутимым. — Но я
не смог уйти… Потому что влюбился по уши.

— Я рада, что ты не… свалил.

— Как хорошо, что ты эгоист, — насмехался Драко, не выпуская Грейнджер из рук, — и думаешь
только о собственной выгоде.

— Ох Малфой, не суди по себе, — вернул насмешку Тео.

***

Гермиона отлевитировала бутылку вина и три бокала на журнальный столик. После ужина ребята
решили провести время в гостиной у камина. Грейнджер обернулась — парни стояли в проходе и о
чём-то воодушевлённо шептались. Оба были формально одеты: костюмные брюки, рубашки. Только
Драко был без пиджака. Он отдал его Гермионе на обратной дороге домой. Вечер выдался ветреным.

— О чём беседуете? — отбивая медленный ритм каблуками, спросила Грейнджер.

— Ни о чём, — улыбнулся Тео, и они с Драко тут же прекратили разговор.

Гермиона мгновенно поменялась в лице.

— Вы достали меня, — прорычала она. — Садитесь! — указала палочкой на диван.

Драко неспешно разлил вино по бокалам и сел. Тео растянулся на диване, словно довольный кот, и
застыл с вопросительным выражением лица.

Гермиона стала ходить перед ними, как тюремный надзиратель. В пиджаке её плечи казались
больше, что играло на руку её грозному амплуа. Шёлковое чёрное платье переливалось в такт
движению. Она казалась серьёзной, но игривый азарт в глазах выдавал намерения.

494/699
 — У вас постоянно какие-то секреты, тайны и заговоры…

— Грейнджер… — попытался прервать её Драко, но она заставила его замолчать, угрожающе

нацелив палочку.

— Меня это не устраивает, — твёрдо заключила Гермиона. Для пущего эффекта свела брови на
переносице.

— Мы расскажем тебе, Гермиона, обещаю. Просто не сейчас, — промурлыкал Тео в присущей ему
сладкой манере.

Он попытался потянуться к ней, но Грейнджер оттолкнула, и Тео впечатался в спинку дивана. Она
подошла к нему, упёрлась коленкой между ног и нависла всем телом.

— О, Теодор, вы обязательно расскажете. Уж поверь мне… — нежно, но с ноткой коварства

сказала Гермиона.

Тео провёл рукой по бедру, обтянутому чёрным шелком. Гермиона схватила его за запястье и
злобно откинула руку. Поднялась. Резко мотнула волосами назад, оголив шею.

— Ввиду последних событий, — надзирательница задумчиво постучала краем палочки по губам.

Драко пришлось поправить ширинку. — Вы меня очень расстроили, заставили переживать,
нервничать. Разве это годится?

— Совсем не годится, — усмехнулся Тео.

— Молчи, Теодор, — строго приказала она и направила палочку.

Тео замолчал, изобразив жест застегивающейся молнии, но улыбаться не перестал. Драко

рассмеялся. Приказной тон Грейнджер ужасно его возбуждал. И эти бёдра в тесном платье, влажные
губы, обнажённая шея…

— Тебе смешно, Драко?

Она согнулась над ним, уперевшись рукой в плечо, и приставила палочку к горлу. Её веса и
силы едва ли хватило, чтобы удержать Малфоя, но он покорно замер.

— Ты мне нравишься такой, Грейнджер, — низко произнёс Драко.

— Да? — она снова разорвала контакт. Дразнила. — А такой я понравлюсь тебе больше?

Гермиона прикоснулась палочкой к тонким бретелькам, и они растворились. Тяжёлый чёрный

шёлк упал под ноги, оставив хозяйку только в пиджаке, трусиках и туфлях.

Парни синхронно вздохнули.

— Определённо…

Теодор шумно втянул воздух, когда Гермиона отодвинула лацкан ровно настолько, чтобы
заинтриговать, но ничего не показать. Стало слишком жарко. Он стянул свой пиджак и принялся
расстёгивать рубашку.

Мальчики обменялись довольными взглядами.

— Сядьте ближе друг к другу, — скомандовала Грейнджер.

495/699
 Парни придвинулись. Но Гермиона разочарованно покачала головой.

— Ещё.

Тео снял рубашку и пересел так, что их плечи с Драко теперь соприкасались. Малфой
вопросительно глянул на друга, но Гермиона тут же развернула его лицо за подбородок.

— Смотри на меня.

Драко хотел, но внимание переключилось. Её пиджак распахнулся, и Малфой увидел округлую

грудь, твёрдый маленький сосок, родинки. Он закусил губу и потянулся рукой, чтобы…

— Не смей трогать меня, — прошипела Грейнджер.

Но Драко уже обвил её талию и притянул к себе. Тео проник под пиджак.

— Иначе что? — дерзил Драко.

Гермиона освободилась из лап слизеринцев и грозно взмахнула палочкой. Чёрные тонкие канаты
полоснули кожу, обвили запястья, руки и торсы, связав парней между собой. Гермиона заранее
продумала план наказания и выучила заклинание, которое позволяло завязать такой узел, что если
один заключённый пытался вырваться, второго стягивало сильнее. Им придётся работать в паре.

— Если бы я знал, что наказание будет выглядеть так, — подал голос приятно удивленный Тео, —
то я бы чаще изводил тебя.

Драко посмеялся в ответ.

— Теодор, я сказала, молчать!

Наглец улыбнулся ей коронной заговорщической улыбкой. Дерзил. Не повиновался. Гермиона

зловеще прищурилась, закусила палочку, нагнулась и медленно сняла трусики. Теперь на ней остался
только пиджак и лаконичные лодочки на высоком каблуке. Под пристальные взгляды связанных она
шагнула к дивану и склонилась над Тео. Требовательно нажала на его подбородок, так, чтобы он
открыл рот, и нежно, почти заботливо, затолкала чёрное кружево внутрь.

— А мне ты чем рот закроешь? — с усмешкой спросил Драко.

Гермиона шагнула к нему, опустилась коленями на диван по бокам от его бёдер. Она прогнулась в
спине так, чтобы коснуться его обнаженной грудью, и поцеловала. И Драко правда больше не смог
разговаривать. Лаская языком его губы, Гермиона про себя отметила, что щетина Малфоя была мягче,
чем у Нотта. Её исследовательский интерес ликовал, когда она подмечала такие маленькие детали.

Грейнджер прижалась бёдрами к Драко и стала плавно двигаться. Она чувствовала его твёрдость,
и это раззадоривало её сильнее. От активных движений на брюках оставался мокрый след. Она
целовала Драко и мучительно медленно расстёгивала пуговицы на рубашке, задевала ноготками кожу,
поглаживала.

Невозможность прикоснуться убивала Малфоя. Он привык делать то, что хочет, по первому
требованию. Член болезненно пульсировал. А она тёрлась… тёрлась… тёрлась… специально мучила
его.

От вида голой задницы, ёрзающей над пахом Малфоя, которую едва ли прикрывал пиджак, Тео
зарычал. Он попытался освободиться. Драко зашипел от боли из-за врезающейся в запястья верёвки.
Грейнджер метнула гневный взгляд.

496/699
 Тео извивался и мычал, всем телом показывая, что хочет что-то сказать. Гермиона переползла на
него. Аккуратно достала трусики изо рта.

— Дай мне палочку, умоляю.

Она удивлённо вскинула брови.

— Мне кажется, ты не понял правила…

— Нет. Обещаю, я не буду освобождаться. Я хочу кое-что добавить в твой образ.

Гермиона прищурилась в попытке обнаружить подвох, недоверчиво взглянула на Драко. Тот пожал
плечами. Тогда она склонилась над Тео и у самых губ прошептала:

— Попроси как следует…

— Пожалуйста, принцесса, — жарко выдохнул Тео, — умоляю тебя. Пожалуйста.

Грейнджер довольно хмыкнула и, обогнув тело Теодора, вложила в его руку волшебную палочку.

— Мерлин, Грейнджер, ты дала ему свою палочку?! — возмутился Драко, но тут же замолчал.
Тео дёрнулся в сторону, и верёвки больно сжали руки и рёбра Малфоя.

Поза для колдовства была крайне неподходящей, но Теодор кое-как извернулся и произнёс
заклинание.

На талии Гермионы затянулся чёрный ремешок, от которого по бёдрам спускались ещё два, по
типу пояса для чулок, и крепились на ремнях, опоясывающих ноги. Гартеры плотно прилегали к коже,
холодили её, добавляли пикантности дерзкому амплуа надзирательницы.

— Неплохо, — сказала Гермиона. — Вам такое нравится?

Малфой простонал от сочетания прекрасного вида и рези в запястьях.

— Да-а-а, — Тео закусил губу и откинулся на спинку дивана. Драко с облегчением вдохнул:
верёвки ослабли. — Теперь ты можешь делать со мной всё, что пожелаешь, принцесса.

— М-м-м… Правда? — Гермиона игриво склонила голову.

Тео утвердительно кивнул и улыбнулся.

Гермиона спустилась с дивана и оказалась на коленях. Она расстегнула ширинку Тео, прошлась
губами по члену сквозь белье, почти не касаясь, дразня. Тео чуть не сошёл с ума. Игра превратилась в
пытку. Он отчаянно подался бёдрами вперёд.

Но Грейнджер отстранилась и, словно не замечая бурлящей похоти Теодора, обернулась к Драко:

— Что, Малфой, тоже хочется?

Её карие глаза были подобны огню пожара. В котором так хотелось сгореть.

— Безумно, Грейнджер.

— Мне тоже хотелось бы, чтобы вы считались с моим мнением… Но вы привыкли игнорировать
меня.

497/699
 Она отстранилась от Тео. Он жалобно простонал, почувствовав, как её тепло растворяется.

— Если вы считаете, что можете обойтись без меня, тогда я тоже обойдусь без вас.

Она томно очертила ноготком чёрные ремешки и скользнула рукой между ног. Провела ладонью
несколько раз и подняла пальчики к лицу Драко. Они блестели от влаги. Драко закусил губу.

— Открой рот.

Он послушался. Гермиона проникла пальцами внутрь, дав ему возможность ощутить её вкус. От
созерцания Тео закатил глаза. Его член болел от возбуждения. Всё тело молило о разрядке.

Резко отстранившись, Гермиона села в кресло. Окинула коварным взглядом двух изнывающих
слизеринцев и довольно хмыкнула. Они были связаны между собой, зрачки расширены, дыхание
тяжёлое, глубокое. Гермиона облизала палец и провела им от подбородка по груди, до живота…
Медленно раздвинула ноги и стала ласкать себя.

Глаза парней вспыхнули вожделением.

— Кто плохо себя ведёт, мальчики, того лишают десерта.

Она облизала пальцы и опустила их на клитор. Второй рукой сжала грудь. Раздвинула ноги ещё
шире. Добавила нотку блаженного стона. Откинула голову назад и прикрыла глаза.

В следующую секунду Малфой оказался у кресла. Руки развязаны, глаза опасно прищурены.
Гермиона вздрогнула. Тео подходил следом, потирая запястья.

Невербальная магия. Конечно. Они всё это время могли освободиться, но принимали правила
игры. Пока не стало совсем жарко…

— Знаешь, Грейнджер, говорят, слизеринцы склонны избегать наказаний, — Малфой схватил её за

шею и угрожающе навис. — И мы всегда едим десерт.

Он резко подхватил её за талию и развернул к себе спиной. Сорвал с неё чёртов пиджак.
Грейнджер упёрлась коленями в сиденье, а руками вцепилась в спинку, чтобы не потерять равновесие.
Малфой взялся обеими руками за ягодицы, а затем резко шлепнул каждую по очереди. Гермиона
вскрикнула. Тео, который обошёл кресло, нежно погладил её по щеке.

— Ты правда думала, что нам плевать на тебя? — спросил Малфой, вырисовывая пальцем завитки.
С удивительной скоростью он сменял гнев на милость.

— Думала, что мы негодяи, звери, подонки? — Тео наклонился и заглянул в глаза.

— Ведёте вы себя именно так, — нахмурилась Грейнджер. Она не сдавала позиций.

Громкий шлепок прервал её слова. Малфой плотоядно усмехнулся, глядя на ожидаемый результат.
След от ладони розовел. Кожа горела. Драко шлёпнул ещё раз. Гермиона вцепилась руками в
предплечье Теодора. В какой момент затея с наказанием обернулась против неё самой?

— Мы просто ужасные, — промурлыкал Теодор. Он обвёл большим пальцем контур её губ,

провожая движения помутневшим взглядом. — Игнорируем несчастную принцессу… Не уделяем
внимания… — облизал палец.

Вместо ответа она вскрикнула от очередного удара. Боль была резкой, неприятной. Несмотря на
то, что шлепки являлись частью игры, кожу саднило понастоящему. Малфой наклонился. На его шее

498/699
проявились позвонки, похожие на шипы рептилии. Он едва ощутимо коснулся холодными губами за
ушком и произнёс:

— Не переживай, сейчас всё наше внимание будет сосредоточено на тебе.

Он нежно погладил ягодицы круговыми движениями, а затем снова шлёпнул.

Вложил в удар больше силы. И ещё раз. И ещё.

Гермиона шипела и скулила. Царапала ногтями кожу Тео. А он наслаждался наказанием своей
куколки и видом возбуждённого до предела Малфоя. Подчинение и контроль. Слабость и власть.
Актёры любимого театра мастерски играли свои роли.

Драко помассировал красную от ударов задницу и скользнул пальцем между ягодиц… и ещё ниже
к половым губам. Гермиона изогнулась. Рвано выдохнула. Она была горячей и мокрой. Малфой
усмехнулся, прикусил край её ушка, встретился с голодными глазами Теодора и шепнул:

— Кажется, тебе нравятся мои методы, Грейнджер?

Она утвердительно простонала. Их развязный диалог повеселил зрителя. Малфой звучал как
строгий учитель, а Тео подозревал, что Гермиона испытывает особую слабость к учебно-
воспитательному процессу.

Драко выровнялся и развёл её ноги шире. Гермиона услышала, как щёлкнула пряжка ремня.
Сладкое предвкушение щекотало нервы.

Тео схватил её волосы и намотал на кулак. Он развернул Гермиону по диагонали и провёл языком
по позвоночнику от шеи к пояснице. От этого Грейнджер прогнулась сильнее и в ту же секунду
почувствовала член Драко внутри. Он вошёл резко, без предупреждения. Гермиона вскрикнула,
попыталась отстраниться. Но Малфой взял её за бедра и насадил глубже. Тео вовремя успел убрать
лицо.

Натянув волосы так, что Гермионе пришлось изогнуть шею и встретиться с похотью в синем
взгляде, Тео второй рукой стянул брюки. Гермиона больше не смущалась как раньше. Она, стараясь
сохранить равновесие, прошлась пальчиками по его бедру и потянула резинку трусов.

Малфой набирал темп и пристально смотрел, как Тео вводит побагровевший от возбуждения член
в её рот. Как она прикрывает глаза, как тихо стонет, как втягивает щёки.

Возбуждение друга усиливало желание Драко. Чёртова гриффиндорка так разгорячила их

развязными пытками, что оба были готовы кончить прямо сейчас. Он забыл об игре в наказание,
откинул голову и, впиваясь в мягкие бёдра, стал вколачиваться быстрее, приближая себя к разрядке.
Услышав стоны, Драко открыл глаза и встретился взглядом с Тео. Чёрные ресницы прикрывали
расширенные зрачки, синие радужки почти исчезли. Он рвано и часто дышал, раздувал ноздри в такт,
с силой закусывал губы до побеления.

Драко и Тео оба были в Гермионе… и смотрели друг на друга.

Не выдержав напряжения, Малфой разорвал контакт, потянул на себя Грейнджер и резко уложил
на ковёр. Он навис сверху, взял её ноги за щиколотки и положил себе на плечи. Не теряя времени,
Драко снова вошёл в неё под аккомпанемент звучных стонов.

Тео остался стоять у кресла. Он смотрел, как сильная спина Малфоя извивается над хрупкой
фигуркой Грейнджер. Наслаждался видом и ласкал себя. Лицо Драко исказилось эмоцией, в
которой объединились удовольствие и боль. Он не мог больше терпеть, слишком много дней

499/699
сдерживался. Драко прижался к Грейнджер всем телом, согнув её пополам, и с гортанным рокотом
встретил один из самых долгожданных оргазмов в своей жизни.

Малфой перекатился на спину и провёл по лицу рукой. Член даже не думал падать.

Гермиона немного приподнялась и поманила Тео пальцем. С лисьей улыбкой тот опустился перед
своей куколкой на колени, а затем согнулся, чтобы вылизать её. Отдаваясь удовольствию, Гермиона
притянула Драко за шею и потребовала поцелуй. Ей нравилось чувствовать их обоих. Одновременно.

Тео обожал вкус Гермионы, его сводило с ума осознание того, что Малфой только что был в ней.
Он самозабвенно вырисовывал узоры языком, пока маленькая, но крепкая ладошка не потянула его за
волосы.

— Иди ко мне, — на выдохе произнесла Гермиона.

Тео выровнялся и подполз к ней. Грейнджер ловко уложила его на спину плечом к плечу с Драко, а
сама оказалась сверху. Малфой попытался приподняться, но она толкнула его в грудь.

— Расслабься. Я хочу сделать вам…

Она не смогла договорить. Драко умилило её смущение. Он разочарованно покачал головой. Но

как же, чёрт возьми, его заводила её инициатива.

Гермиона стала медленно опускаться ниже, попеременно покрывая поцелуями тела. Тонкую,
почти прозрачную кожу Драко и более плотную, шелковистую, усыпанную родинками Теодора. Их
животы напрягались, и от глубокого дыхания мышцы вырисовывали рельеф. Гермиона коснулась
ладонью члена Драко и медленно провела языком по члену Тео, получив в награду бархатный стон.
Перекинув волосы на другую сторону, она плавно переползла к Драко, и теперь он получил сладкую
порцию ласк. Гермиона подняла глаза на мальчиков.

— Возьми его в рот, — не выдержал Теодор, глядя как она дерзко играет розовым язычком.

Драко затаил дыхание. Гермиона облизала губы и мучительно медленно погрузила его член на всю
длину. Тео так сильно закусил губу, что почувствовал привкус крови. Внутренние органы пылали. Он
уже привык, что безумное возбуждение сопровождалось бурной вибрацией чёрной энергии. Тео сжал
раскалившиеся руки в кулаки, мысленно жалея, что оставил перчатки в спальне.

Сладкая пытка набирала обороты. Гермиона, обильно смочив слюной стволы, ритмично двигала
обеими руками. Она переключалась от одного к другому, целуя, облизывая, посасывая. Драко
блаженно растянулся и закинул руки за голову, а Теодора трясло от перенапряжения. Ковёр под его
руками стал дымиться.

— Тебе нужны перчатки? — спросил Драко, когда Гермиона сомкнула губы кольцом вокруг члена
Тео.

— Да! Блять! — процедил он сквозь зубы. — Сука! Очень нужны!

Драко быстро поднялся, схватил палочку и вышел из гостиной. Когда он вернулся с парой чёрных
перчаток из драконьей кожи, Грейнджер уже сидела верхом на Тео. Гартеры врезались в её упругие
бёдра. Растрёпанные кудри подпрыгивали в такт развязным движениям. Малфой пропустил вдох. Эти
двое были чёртовым произведением искусства. Шедевром.

Драко опустился рядом и кинул перчатки Теодору на грудь. Тот в секунду их надел и схватил
Гермиону за задницу. Насадил так глубоко, что она жалобно вскрикнула. Теодор обязательно подумает

500/699
о заботе Драко и даже отблагодарит его за этот широкий жест, но сейчас мысли путались, в ушах
гудела кровь, а тело неистово требовало разрядки.

Опершись на локоть, Малфой потянулся рукой к губам Тео и неожиданно для всех произнес:

— Оближи.

Будучи на грани реальности, Тео послушался. Гермиону жутко возбудил вид бледных пальцев во
рту. Малфой влажной ладонью скользнул на клитор. Стал ритмично и быстро двигать пальцами.
Гермиона отстранилась назад, уперевшись руками в бёдра Тео, и прогнулась в пояснице так, что член
вбивался в переднюю стенку влагалища, задевая гипер-чувствительную точку. Она запрокинула
голову и усилила стоны.

Драко ласкал Грейнджер и наслаждался видом. Он переводил взгляд с

Гермионы на Тео и обратно. Оба были на пределе. За эти несколько месяцев Малфой открыл в себе
необычный талант — он точно знал, что нужно было сделать, для того, чтобы кудрявая парочка
одновременно получила оргазм. Драко остановил движения рукой, но усилил давление на клитор.
Грейнджер стала активнее тереться об его пальцы, тем самым ускоряя фрикции, подводя Теодора к
кульминации.

Драко обернулся к Тео. Максимально приблизился к его лицу. Аритмичное дыхание обдало жаром.
Глаза Тео были зажмурены, мокрые прядки прилипали ко лбу. Драко на секунду остановился в паре
дюймов…

…и вжался губами в его приоткрытый рот.

Тео замер. Кажется весь мир сконцентрировался на его губах. Ужас прострелил позвоночник.
Искра. Он вцепился пальцами в шею Драко и резко отстранил. Перепуганные синие глаза искали
ответ на лице Малфоя. Искра подпалила фитиль. Такое уже случалось. И закончилось плохо.

Драко приподнял уголок рта и дерзко изогнул бровь.

Он… он хочет?

Взрыв смелости. Теодор скользнул по затылку и притянул Драко к себе, до того как тот успел
передумать. Время остановилось. Нет, время пошло вспять. Драко повернул голову так, чтобы их
носы не мешали, и втянул губы Тео снова. Пелена шока растворялась, и слух постепенно стал
улавливать громкие, такие непривычные для Гермионы стоны. Грубый, требовательный, ужасно
долгожданный поцелуй её парней стал финальным аккордом. Тело зашлось сладкими судорогами.
Эйфория проникла в каждую клеточку, словно по телу разлилась радуга.

Заветное желание Теодора, которое как пружина сжималось ожиданием и страхом, наконец-то
вырвалось на волю. Выстрелило! С каждым мокрым движением языка, с каждым дерзким укусом, с
каждым сдержанным, низким стоном мечты превращались в реальность. Драко был на вкус как
солёная карамель и… свобода.

Спазмы Грейнджер вокруг члена и глубокий поцелуй Малфоя разрывали Теодора на части. Одной
рукой он до боли впивался в бедро Гермионы, другой жадно прижимал к себе Драко. И кричал.
Кричал от удовольствия, переполняющей любви и бесконечного счастья.

Бесконечного.

Счастья.

501/699
 Обмякнув, Гермиона упала на мальчиков. Драко вынырнул из-под неё и бережно уложил между
собой и Тео. В воздухе смешались запахи морских водорослей, взмокших тел и секса. Тео быстро и
глубоко дышал, словно пробежал дистанцию на время. Он, не снимая перчаток, поднял руку к глазам
и размазал по лицу проступившие слёзы.

Гермиона боялась пошевелиться, чтобы не нарушить идиллию. Её уверенность в том, что всё
наладится, не подвела. Она чувствовала бедром эрекцию Драко, слушала, как Теодор приходил в себя,
и наслаждалась моментом. Тем самым любимым «здесь и сейчас», о котором рассказывал её
синеглазый безумец. Они и правда были идеальными в настоящем.

Малфой глядел на плод деяний и был крайне доволен собой. Покалывание на губах отдавало
противоречием. Ещё несколько дней назад он был уверен, что хочет вычеркнуть Теодора из своей
жизни. А теперь… Драко никогда никого не прощал так быстро. Он не понимал, что с ним
происходило. И страннее всего было то, что Драко не жалел о случившемся…

Осознание поцелуя постепенно проникало в мысли Тео. Дыхание выравнивалось.

Он рассмеялся. Приподнялся на локте, как и Драко, встретился с ним глазами и с ухмылкой

спросил:

— Лёд тронулся?

— Иди к чёрту.

Примечание к части
Музыка:
“Salt“ Ry X да и вообще весь концерт — пасмурное бушующее морское настроение
“Feet in the sand“ Hippie Sabotage — морской вайб номер два
“Broken Feathers“ Harrison Storm — дерево-осьминог
“Home“ Edith Whiskers, а так же “To build a home” The cinematic orchestra — «ты пахнешь домом»

“I Wanna be yours“ Arctic Monkeys — ванна)

“Love is a bitch“ Two feet — пиджак на голое тело. Весь «громоотвод» начался с этой песни.
“Felt like playing guitar and not singing“ Two feet —

Мудборд скоро будет (или нет)

Остальное в чатике в вк

502/699
Примечание к части Рекомендую перед чтением включить "Highway to hell" AC/DC

Глава 26

4 апреля, воскресенье, 1999 год

Назойливый солнечный луч щекотал шею. Слишком горячо. Слишком ярко.

Тео открыл глаз. Зрачок моментально сузился, обнажив синеву. В постели никого кроме него не
было. Кайф.

Он растянулся по диагонали, сминая белоснежные волны одеяла, ощутил, как каждая мышца
приятно покалывала, сладко зевнул. Под левым боком что-то мешало… перчатка из драконьей кожи.
Огнеупорная. Теодор улыбнулся.

Ему всё утро не давали спать. Гермиона и Драко, привыкшие просыпаться пораньше, хихикали и
перешёптывались. И откуда у них только бралась энергия? Теодору казалось, что после вчерашнего
марафона любовных утех, он не будет вылезать из кровати неделю, а эти двое поспали всего пару
часов и принялись за старое. Причмокивания, смешки и тихие стоны нарушали драгоценный сон.
Чьито руки… или губы то и дело касались спины, плечей, шеи Тео в надежде вовлечь в игру. Кто-то
зарылся в его кудри и больно потянул. Теодор, в отличие от Грейнджер, не мог определить, чьи
пальцы его касались. Тем более спросонья. Он морщился и мычал, пока совсем не разозлился.
Разгневанный соня с недовольным рыком вытолкал хулиганов и приказал закрыть дверь.

Хохоча, Гермиона и Драко зашли на кухню. Сквозь распахнутое окно врывался свежий морской
воздух. Его подкрашивала небесная синева. Это было первое солнечное утро за все те дни, которые
ребята провели на море.

Гермиона, крепко взявшись за потрескавшийся деревянный подоконник, выглянула на улицу и

вдохнула полной грудью. Как же она была рада, что всё наладилось и что её необоснованная
уверенность в том, что мальчики помирятся, сработала. В душе ютилось позабытое ощущение
лёгкости, словно морской ветер проник в грудную клетку и унёс за собой былые тревоги.

— Будешь кофе?

Гермиона обернулась и не сразу разглядела Драко. Ей пришлось завязать упавшие на лицо волосы
в пучок. Малфой стоял с палочкой, нацеленной на кофейник. Видимо, эльфы не успели заняться
завтраком.

503/699
 — Да, — Гермиона подошла к Драко, ласково провела пальчиками по его обнажённому плечу и
спросила: — А ты умеешь варить кофе?

— Грейнджер, меня оскорбляет твоё убеждение в моей беспомощности, — сказал Драко и

мастерски заставил кофейник пыхтеть.

— Простите, мистер Малфой. Не думала, что вас так легко задеть, — Гермиона опёрлась о
кухонный шкафчик и одёрнула рубашку Тео, которую накинула во время побега. — Мне просто
казалось, что вас в детстве учили заклинаниям снобизма, а не кулинарии.

— Быть аристократом — не значит быть тупым.

Гермиона хихикнула и оглядела Малфоя с ног до головы.

— Меня очень веселит, когда ты называешь себя аристократом в таком виде.

Драко стоял перед ней босой, в чёрных спальных штанах, с голым торсом и непривычно
растрёпанной причёской. Аристократическую картину превосходно дополняли алые засосы на шее и
груди.

— Приготовим бутерброды? — предложила Гермиона, закусывая улыбку. — Помнится мне, у нас с

тобой раньше это неплохо получалось.

Она, не дождавшись ответа, пошла вприпрыжку к холодильнику и уже через минуту принесла
необходимые ингредиенты, по дороге включив радио.
Методично, по-грейнджеровски разложила продукты вокруг массивной доски для нарезания. Малфою
нравилась её педантичность. Он бы сделал так же.

— Предлагаю сделать французские тосты, а к ним нарезку из разных вкусностей, — бросила

Гермиона через плечо и потянулась за палочкой. — А ещё можем позавтракать на веранде! Сегодня
такая потрясающая погода!

Драко подошёл сзади, прижался к ней животом и положил её палочку на стол.

— Покажи, как ты это делаешь… — шепнул он на ухо. — Без магии.

Гермиона обернулась и округлила глаза.

— Маггловским методом?! — нарочито удивилась она, протягивая гласные.

— Будешь ерепениться, вообще останешься без завтрака, — сказал Драко и резко развернул её
лицом к столу.

Шум прибоя убаюкивал бдительность, и Малфой забыл, что должен отыгрывать роль ледяной
глыбы. Ему правда было интересно узнать о Грейнджер и её мире побольше. Гермиона усмехнулась,
покачала головой и потянулась за хлебом.

— Смотри, Малфой, это нож. Я беру его вот так, — она выговаривала каждый слог, словно её
слушатель был полоумным, — и режу вот это изделие. Называется хлеб.

Драко цокнул и в наказание сильно сжал её бёдра. Грейнджер взвизгнула и рассмеялась. Он

изогнулся над ней и плотно обнял за талию. Рубашка смялась, щекоча кожу. Драко вдохнул у шеи и
сказал:

— Ты пахнешь, как он…

504/699
 Фраза была спонтанной, необдуманной. Драко произнес её слишком мягко. Без отвращения.
Чёртово море со своими поющими волнами совсем лишило его рассудка. Странно было осознавать,
что Драко знал, как пахнет Тео, и что в сочетании со сладковатыми нотками Грейнджер горький
цитрусовый аромат звучал идеально.

— Нравится?

Драко вздрогнул и поморщился, прогоняя неугодные мысли.

— Ты мне нравишься больше, — он отодвинул край воротника и коснулся кожи прохладными

губами.

— Я бы так не сказала, — намекнула Гермиона на вчерашний поцелуй. — Ты был очень

убедителен, когда…

Драко резко дёрнул головой и прикусил мочку её уха.

— Ладно-ладно… — Гермиона, сдерживая смех, увернулась от очередной порции боли. — Может,

мне показалось… Возьми вон ту пиалу и разбей в неё два яйца.

Малфой контрольный раз прикусил ушко и послушался. Его забавляло выполнять указания. Он
знал, что по щелчку власть снова окажется в его руках, но было что-то интимное в том, чтобы
позволить Грейнджер командовать.

Гермиона нарезала овощи и аккуратно выкладывала их на небольшую белую тарелку с голубыми

узорами. Звуки радио перекликались с шумом моря и наполняли кухню особенной атмосферой
воскресного утра. Гермиона с детства любила воскресенья за их суету и домашнее настроение. Взгляд
в окно на лазурный горизонт напомнил ей про Австралию. Интересно, как часто родители ходили к
морю? Чем занимались? Брали ли они с собой круассаны без начинки, как любил папа, и тёплый чай с
молоком по рецепту мамы? Тоска больно уколола между рёбер, но тут же надежда на поездку после
выпускного обезболила укол.
Гермиона задумалась, стоило ли предложить мальчикам поехать с ней?

Захотят ли они?

Поддержат?

Драко обмакивал хлеб в яйцо и отправлял на сковородку. Забавно было наблюдать, как он неловко
орудовал на кухне. Малфой всегда ассоциировался с грацией, а тут… Проклятые пальцы не
слушались, яйцо расплёскивалось паутинками по столу, хлеб ломался, крошки разлетались.
Посмеиваясь, Грейнджер помогала неумехе, направляла и хвалила, а про себя убеждалась в выводе,
что аристократическое воспитание включало что угодно, только не умение работать руками.

Гермиона отыскала в шкафчике для посуды небольшую глубокую тарелку. Ей пришлось забраться
коленками на стол, чтобы дотянуться до верхней полки. Малфой настоял на том, чтобы она не трогала
палочку и справилась самостоятельно. Помогать он ей тоже не стал. Отклонился назад и по
достоинству оценил поднявшийся край рубашки Теодора. Всё-таки было что-то безумно
притягательное в изящном женском теле, облачённом в мужскую одежду. Грейнджер взяла за
привычку таскать вещи слизеринцев. Новая мода казалась Драко интимной, личной и крайне
сексуальной. Он взял с Грейнджер слово, что она наденет что-нибудь из его гардероба в Хогвартсе.

Выкладывая сырный крем, Гермиона промахнулась и испачкала край тарелки. Она ловко
подцепила каплю пальцем и хотела было облизать, но Драко успел перехватить её запястье и, игриво
склонив голову, поднёс к своим губам.

505/699
Возможно, он уже успел заметить, какой эффект производили на Грейнджер пальцы во рту. А если не
успел, то её до боли закушенная губа и в миг расширившиеся зрачки ясно сигнализировали о
вспыхнувшем возбуждении.

Скрип половиц заставил ребят оторваться друг от друга.

Тео с разбега налетел на Драко и Гермиону и обхватил их своими длинными щупальцами.

Грейнджер взвизгнула.

— Доброе утро, любовнички!

Его тело ещё пахло сном, веки были припухшими, а на щеке красовались заломы от подушки. Тео
взъерошил волосы парочки. Звучно чмокнул Гермиону. Обернулся. Потянулся с поцелуем к Драко, но
тот впечатал ладонь в его довольную морду и резко развернул любвеобильного весельчака.

— Сначала зубы почисть, — фыркнул Драко, и все трое рассмеялись.

Тео схватил кусок тоста и выкрутил радио на максимум. С криком «я обожаю эту песню!» он
подхватил Гермиону, и они стали прыгать в такт, как обезумевшие.

Тео мотал головой, словно рок-звезда, его отросшие кудри разлетались и спутывались. Гермиона
заливисто хохотала. Поднятые громким топотом пылинки сверкали в острых лучах света. Они словно
пританцовывали вместе с кудрявой парочкой.

Для Теодора это были не просто прыжки под музыку, а ритуальные танцы в честь новой эры их
взаимоотношений. В честь того, что у него вообще есть взаимоотношения. В честь того, что он сумел
найти людей, которым смог довериться. В честь того, что он больше не боялся близости и готов был
привязаться, раствориться… Не осталось и следа от былой тяги манипулировать, держать дистанцию
или изобретать коварные планы. Тео хотел простоты. Хотел любить.

А ещё он был бесконечно счастлив, что ему не придётся выбирать между любовью всей его жизни
и страстью. Ребята сами вызвались помочь ему с формулой, избавив Теодора от принятия
мучительного решения.

Драко закатил глаза и перевернул тост, который уже покрылся чёрной коркой. Он качал головой и
что-то бурчал, вроде: «Этим двоим лишь бы плясать».

Тео резко выпрямился, хитро прищурился, подмигнул Гермионе и кивнул в сторону

неприступного айсберга. Безумцы крича навалились на Драко с двух сторон и стали расталкивать.
Они хлопали по нему руками, громко подпевали песне и прыгали. Малфой хмурился, улыбался,
матерился и снова хмурился. Гермиона и Тео хохотали во всё горло.

Драко подхватил Грейнджер на руки. Она запищала, задёргала ногами. Он закружил её в бешеном
темпе. Тео, не сумев подстроиться, навалился на них спереди. Он зажал Гермиону, обхватив обоих.
Драко пришлось остановиться и опереться спиной о холодильник. Хлеб на сковородке начал дымить.

— Ты испортил нам тосты! — искренне разгневался Драко.

— Зато украсил жизнь!

Грейнджер, заключенная между двух слизеринцев, потянулась к

«украшателю» и поцеловала в губы, тут же обернулась и коснулась поцелуем шеи Драко. Малфой на
секунду прикрыл глаза, собирая на обороте век силуэты лиц. Созвездие Кассиопеи сияло на
предплечьях всех троих, разнося по телу приятное покалывание.

506/699
 Тео сверкнул косой улыбкой, сомкнул пальцы на выбритом затылке Малфоя и с силой вжался
губами в его губы. Тот его беспощадно укусил. Тео прижал затылок сильнее. Гермиона лизнула
острый изгиб челюсти. Драко попытался мотнуть головой, но понял, что был обездвижен, а руки
заняты Грейнджер. Он зарычал. Сдался. Приоткрыл рот… и ответил на поцелуй Теодора,
почувствовав, как тот победно ухмыльнулся. Чёртов извращенец.

***

8 апреля, четверг, 1999 год

Драко спустился с веранды и снял обувь. Он аккуратно, каблук к каблуку, поставил оксфорды на
деревянную ступеньку и побрёл вдоль пляжа. Вдали увидел Гермиону. Её фигуру, словно топлёным
воском, обливал свет заката. Лицо Малфоя не помнило, чтобы он когда-либо так много улыбался.
Щёки болели. Драко не узнавал себя.

Он много думал о происходящем. Казалось, их отношения втроём длились уже несколько лет, хотя
по факту прошла всего пара месяцев. Они успели пережить влечение, отрицание, принятие,
влюблённость, предательство и искупление. События кружили с бешеной скоростью. Ребятам
оставалось успевать следить за пёстрым калейдоскопом, крепче держаться друг за друга и бороться с
укачиванием.

Драко не мог привыкнуть к переменам. Внутренний протест всё ещё раскачивал лодку
эмоциональной стабильности. Когда Драко пару дней назад поцеловал Теодора… Мерлин, о чём он
только думал?! Можно ли было списать поведение на состояние аффекта? Считается ли возбуждение
аффектом? Драко
не мог смириться с тем, что Тео возбуждал его. Нет. Его заводило их взаимодействие с Грейнджер.
Точно. Тогда почему всякий раз, когда Нотт…

Нет. Поцелуем он просто хотел сделать друга счастливым… Какая самоотдача! Пример
альтруизма! И с каких это пор Малфой облизывает друзей, которые его предают, не заслуживают
прощения, но всё же его получают по неизвестным причинам?!

Драко многое не мог себе объяснить. Особенно то, почему поступки, противоречащие его
принципам, приносили удовольствие.

К нему никогда столько не прикасались. Драко всегда думал, что ему не нравится, когда его
трогают. Он сторонился людей и ненавидел вторжение в личное пространство. Но за дни,
проведённые у моря, ему пришлось признаться себе, хоть и не без сопротивления, что ему было
приятно. Ему нравилось, как Грейнджер перебирала пальчиками его волосы, как прикасалась к груди,
когда он её обнимал. Хрупкость и нежность Гермионы порой сменялась дерзостью, и Драко кайфовал
от того, как она царапалась, как прикусывала его кожу, когда возбуждалась. Сложно было признаться,
но внезапные прикосновения Тео его тоже будоражили.

Поцеловав Теодора, Драко словно вскрыл ящик Пандоры, и друг теперь распускал руки по поводу
и без. Малфой с каждым днём сопротивлялся всё меньше. Ему даже нравилось, как Теодор резко
хватал его за затылок, словно имел над ним власть. Конечно, никакой властью он не обладал. Сила
всегда была на стороне Драко.

Но ему нравилось чувствовать силу Тео. Близость с Грейнджер отличалась. С ней он был бережен
и аккуратен. При взаимодействии с Тео просыпалось что-то звериное, жёсткое. Драко словно нашёл
безопасный способ проявлять агрессию. Их поцелуи больше походили на сражение, нежели на ласку.
И эта неконтролируемая страсть ужасно возбуждала всех троих.

Страсть…

507/699
 Драко задумался о своих же словах, сказанных Теодору на дереве. Он завидовал, что у друга в
жизни присутствовала страсть. Тео увлёкся разработкой сложнейшего механизма, разобравшись с
которым, он потенциально мог совершить прорыв в науке. Грейнджер была без ума от идеи занять
пост министра и щепетильно продумывала каждый шаг наперёд, планировала, готовилась. После
того, как Тео сообщил, что больше не составляет ей конкуренцию, — они объединили усилия, и Нотт
заделался кем-то вроде личного тренера. Они вместе продумывали стратегии, писали будущую
предвыборную программу, черновики законопроектов. Драко с восхищением смотрел на кудрявую
парочку, но внутри его медленно и монотонно царапали сомнения.

В чём его страсть?

Какое у него предназначение?

Кем станет Драко Малфой?

Идея с авроратом то казалась ему гениальной, то превращалась в абсолютный бред. Гермиона

горячо уверяла Драко в том, что он на верном пути, что его талант и темперамент идеально подходят
для этой профессии. Тео шутил, что если у министерства в арсенале будет Малфой, то у
потенциального зла не останется шансов. А Драко не знал, хочет ли становиться очередной картой в
колоде правительства.

— Получается, если Гермиона будет министром, то ты, Драко, будешь в её подчинении! —

подколол Теодор, загребая под себя одеяло.

— Получается, да… Но когда госпожа министр вернётся домой, я быстро возобновлю

иерархический баланс, — лукаво улыбнулся Драко и шлёпнул Гермиону по заднице, которая
обнажилась благодаря действиям Тео.

— Интересно, а как мы будем возвращаться домой? — задумалась Грейнджер и обернулась на

Драко. Она лежала под боком Нотта и прижималась спиной к Малфою. — Вместе? По отдельности?
Будет ли служба безопасности знать, что мы перемещаемся в один и тот же камин каждый вечер?

— Мне всё ещё кажется, что нет смысла скрывать наши… — Драко запнулся, — нашу связь.
Потому что утечка рано или поздно произойдёт. И тогда будет хуже.

— Я уже вижу эти божественные заголовки газет, — Тео водил в воздухе руками, словно
подчёркивал надписи. — «Министр магии, главный аврор и неизвестный нищий проживают под
одной крышей! Что они скрывают?»

— Неизвестный нищий? Тео, где твоя вера в себя? — хохотала Гермиона.

— Да, ты права. Чего это я? «Министр магии, главный аврор и сексапильный гений…» — Нотт
артистично провёл по волосам и выпятил губу.

— Я думаю, нам нужна будет новая легенда, — Драко потянул одеяло на себя. — О том, что после
выпускного лучший друг тронулся рассудком, и мне пришлось ухаживать за бедолагой. Совсем плох
стал, не мог ложку от унитазного ёршика отличить, — он показательно вздохнул и собрал бровки
домиком. — И конечно же, я, как благородный человек, не смог оставить его несчастную девушку в
беде.

Драко скользнул рукой по обнажённому животу Гермионы и прижал её сильнее к себе.

— И залез к ней в трусики, пока я терял связь с реальностью?! — возмутился потенциальный

безумец.

508/699
 — Может я первая залезла! — взбунтовалась Гермиона. — Ты его видел? Как тут устоять?

— Никак… — Тео поиграл бровями. Они с Гермионой обменялись многозначительными

взглядами.

— Даже не думайте, — рыкнул Драко и встретил взрыв хохота.

Установка отца о том, что в авроры идут только агрессивные неудачники, давала свои плоды в
виде сомнений. Может, таким Драко и был? Возможно… Но когда он ввязался в историю с Ноттом и
Грейнджер, понял, что к прошлой жизни возвращаться не станет. Война оставила достаточно шрамов,
чтобы помнить о последствиях. Малфой чувствовал, что вселенная подарила ему нечто светлое,
чистое, то, чего он не заслуживал… И Драко хотел отплатить, став на сторону света.

Сторону света… Рыцарь в белоснежных доспехах… От нелепости собственных размышлений

Малфоя подташнивало.

Он снова взглянул на Гермиону, которая уже была ближе, и мысли о свете приобрели смысл. Драко
зашагал быстрее.

Как же сложно было учиться осознавать свои желания после многих лет подавления. Марионетке
обрезали ниточки. Крестовину сожгли. Свобода и страх перед неизвестностью парализовывали. Но
желание стать кукловодом и выстроить свою жизнь заново окрыляло.

Теперь у Драко была возможность сделать выбор. И на этот раз он поступит правильно.

— Война кажется такой далёкой… — вырвалось у Гермионы, когда они сидели в гостиной в
окружении книг.

Грейнджер не упустила момента провести вечер с пользой и устроила очередной раунд подготовки
к экзаменам.

Мальчики замерли в молчании. Драко медленно опустил рукав рубашки, скрывая шрам, на
который задумчиво смотрела Гермиона.

— Прости, я не хотела напоминать, — она оторвала взгляд и быстро заморгала.

— Не ты должна извиняться, Грейнджер.

— Я не хотела напоминать о… тёмных моментах. Я наоборот задумалась о том, что мне уже давно
не снились кошмары. Рядом с вами я стала лучше спать.

Тео мягко улыбнулся, но его взгляд остался напряжённым. Таким же, как у Драко.

Малфой был согласен с Грейнджер, его уже давно не тревожили сны с красными глазами. Но
в присутствии Гермионы у него пробуждалось чувство вины.

— Не возьмут меня ни в какой аврорат, — вынес Драко вердикт. Стоило оставаться реалистом.

— Почему?

— Я чёртов бывший пожиратель, Грейнджер. Они же там не идиоты… А даже если и возьмут,
будут следить за каждым шагом, в каждом огрехе видеть мою вину и подозревать, подозревать,
подозревать…

509/699
 — Но тебя же оправдал суд! И все прекрасно понимают, что у тебя просто не было другого
выхода!

— Пожалуйста, не начинай, — Драко закрыл глаза и мысленно простонал. Противнее всего было
то, что именно Грейнджер оправдывала его. — Я заберу документы. Не позволю им издеваться надо
мной.

— Драко, все имеют право на второй шанс…

Гермиона аккуратно коснулась Кассиопеи на его руке. Звёздочки засветились сквозь рубашку. Они
словно подтверждали слова Грейнджер: на месте чёрной метки, на рваном шраме сиял символ новой
жизни.

Драко попытался отстраниться, но Тео подпёр его бок плечом.

— Мне кажется, это должно стать нашим с тобой жизненным кредо, — подмигнул Нотт Малфою,
пытаясь разбавить атмосферу. — Если тебя останавливает только то, что о тебе подумают…

— Да мне плевать, что обо мне подумают! — рыкнул Драко слишком громко. Он метнул конспект
в стопку книг, и те с глухим грохотом рассыпались.

— Тогда что?! — Тео заорал под стать собеседнику. — Страх провала? Боишься облажаться?
Привык, что всё на блюдечке приносят? Или ты просто любишь страдать?

— Сука… — Драко сжал кулаки и челюсти.

— Успокойтесь!

— Малфой, просто попробуй! Возможно, окажется, что всем на тебя насрать и… О, Мерлин!
Солнце не вращается вокруг твоей персоны. Если не вкатит… — Тео пожал плечами. — Ну так
уйдешь. Станешь моим ассистентом. Всегда мечтал, чтобы ты был подо мной.

— Теодор, блять… — Малфой стукнул придурка в грудь, сбивая его смех.

— А сейчас перестань об этом думать, — Тео заботливо улыбнулся, морщинки собрались вокруг
глаз. — Зачем страдать, если можно не страдать?

Гермиона кивнула. Тут же нахмурилась. Мимолётная мысль отравила атмосферу. Она взглянула в
потолок, словно просила богов о храбрости, и обернулась к Тео. Гермиона хотела спросить его о том,
что давно терзало мысли.

Где он был во время битвы за Хогвартс?

Поддерживал ли взгляды Волан-де-Морта?

Был ли с пожирателями или с трусливыми слизеринцами, которые хотели сдать Гарри?

Волнение заставляло сердце ускориться. Руки незаметно подрагивали. Ребята избегали темы
войны всё это время. Они просто вычеркнули её из жизни. Так бывает, когда мозг пытается защитить
себя. Память замыливает или стирает неугодные, болезненные воспоминания. Но незнание правды
отравляло отношение Гермионы к Тео. Она по-прежнему боялась спросить прямо, потому что больше
вопроса боялась получить ответ. Но рядом с Драко ей было не так страшно. Она чувствовала, что он
поддержит её… Успокоит, если нужно.

Это был идеальный момент.

510/699
 Сейчас или никогда.

Гермиона вдохнула поглубже, заглянула в морские глаза…

— Пойдёшь со мной на выпускной? — сияя широкой улыбкой спросил Теодор.

— Что? — она закашлялась от слишком глубокого вдоха.

— Я, как твой официальный… ухажёр, — Тео кокетливо хихикнул, — приглашаю тебя на

выпускной вечер, Гер-ми-о-на.

Он игриво поддел кончик её носа.

Грейнджер в ступоре уставилась на официального ухажера.

— Я… Э-э-э…

— Нет, ну если тебя пригласил Филч… Я, конечно, отойду в сторону.

Малфой иронично усмехнулся, наблюдая за тем, как Грейнджер переваривала информацию. Вчера
ночью, когда она уснула, парни ушли на веранду и минут сорок разговаривали по душам. Как в
старые добрые. Как Тео и Драко, которые были неразлучны с пелёнок. И не было всего того дерьма,
свалившегося им на голову. Они договорились, что Теодор поведёт Грейнджер на выпускной вечер, а
Малфою достанется выпускная ночь.

— Грейнджер, если тебе не нравится Нотт, ты так и скажи, — Драко вернул Гермиону в
реальность.

— Да. Нет… То есть! Конечно, Тео! Конечно, я пойду с тобой.

Гермиона обняла Теодора, который уже успел опечалиться из-за неоднозначной реакции. Мысли
спутались. Гермиона не могла теперь спрашивать Теодора о его роли в войне. Она не хотела
испортить момент. Шанс был упущен. Но она обязательно сделает это в будущем.

Обязательно.

В будущем.

— А ты, Драко? — Гермиона склонила голову к плечу.

— А что я? Я с Ноттом не хочу идти на выпускной. Сам пойду. Гордый, неотразимый холостяк.

— Тебе не обязательно идти одному, — Гермиона загадочно улыбнулась. — У меня была

необычная мысль… — она плотно сомкнула губы, осознав, какую глупость собиралась предложить.

— Какая?

— Да нет, она странная…

— Грейнджер, — настаивал Драко.

— Забудь.

— Ну, теперь и мне интересно, — навис над заговорщицей Теодор. — Рассказывай, принцесса.

511/699
 Две пары настойчивых глаз лишили Гермиону выбора. И на что она только надеялась…. Пора бы
ей привыкнуть, что слизеринцы всегда добивались своего.

— Ох-х-х… — она приложила ладони тыльной стороной к лицу, чтобы охладить щёки. — Почему
бы тебе не пойти на выпускной с Джинни Уизли?

— Что? — Драко искренне удивился, сильно сморщив лоб.

Тео расхохотался и повалился на пол.

— С чего бы мне идти с рыжей? Кхм… с Уизли?

— Ну… ты бы выручил её. У Джинни ведь тоже нет пары. И… Мы с тобой тогда смогли бы всё
время быть вместе, и это не вызвало бы подозрений. К тому же для репутации будет полезно, что ты
снизошёл до общения с «предателями крови».

Грейнджер запиналась на каждом слове. Почему девушка всегда так смущалась в присутствии
Драко и Тео? Она же, чёрт возьми, одна из самых храбрых волшебниц своего времени!

— Ты забыла упомянуть самое важное, принцесса, это отличный шанс досадить Поттеру! —
зубоскалил Тео.

Гермиона подумала, что дружба, попадая в лапы слизеринцев, обретала странный окрас. Ей
казалось, Гарри импонировал Теодору.

— Напомните мне, чтобы я послал неугомонному члену Забини цветы за выпавший мне шанс, —
сказал Драко.

— Ваш Забини мерзавец! — фыркнула Гермиона.

— Уизли никто не принуждал, — безмятежно сообщил Тео и сделал пометку в конспекте.

Гермиона скривилась, мысленно делая напоминание поговорить с мальчиками о поведении их

друга.

— Ну так… — она осторожно посмотрела на Драко, пытаясь уловить мельчайшие изменения

мимики. — Что думаешь?

— Я согласен.

— Ты серьёзно?! — хлопнул в ладоши Теодор, откинув стопку пергаментов.

— Не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на реакцию Поттера, — самодовольно

хмыкнул Драко.

— И не будем забывать, что Вислый её брат! Вот у кого точно взорвётся башня! Подумать только:
я забрал его девчонку, а ты сестру! Ха-ха!

— Не смейте ему ничего говорить! — возмутилась Гермиона.

— Уверен, слова будут лишними, принцесса. Эх… Жаль мальчика… — изображая печаль, добавил
Тео.

— Да мы просто настоящие злодеи! — протянул Малфой.

512/699
 Они с Ноттом стукнулись кулаками и обменялись одобрительными взглядами. Гермиона
осуждающе закатила глаза и покачала головой.

— А может, ну его к чёрту этот выпускной? — воскликнул Тео и потянул на себя Гермиону.

Она подползла на коленях и оказалась между парней. Тео обхватил её лицо и прижался лбом.
Драко обхватил сзади и уткнулся носом в кудри.

— Может останемся здесь? Не будем возвращаться? — промурлыкал Тео.

Его слова прочно засели в памяти Драко. Может и правда стоило просто сбежать? Теперь, когда он
шёл вдоль моря и наслаждался тем, как перелив закатных лучей играл на волосах Грейнджер… его
Грейнджер, мысль Тео казалась всё менее абсурдной.

Гермиона зарылась босыми ногами в прохладный песок. Ветер обдувал раздражённую кожу лица
и слегка трепал волосы. Шум прибоя, как гипнотическая мантра, успокаивал и вдохновлял на
размышления.

Происходящее до сих пор казалось нереальным. Всё это был какой-то изощрённый сон, который
чувствовался слишком настоящим.

Скажи Гермионе кто-то полгода назад, где и с кем она проведёт пасхальные каникулы, девушка бы
восприняла это как неудачную, странную шутку.

Вид природного великолепия придавал сил, хотя внутреннее чувство тревоги не проходило. Перед
глазами снова вспыхнули воспоминания, которые её беспокоили. Разъярённые крики Малфоя, когда
он узнал о сотрудничестве Тео с Люциусом, непрошеные свидетели, непонимающие синие глаза.

И, казалось, что обо всём поговорили и уладили, но горький привкус держался на языке.

Холодные пальцы, внезапно коснувшиеся её плеча под свитером, вырвали из горьких

размышлений. Кто-то обнял Гермиону и поцеловал в шею. Она безошибочно узнала его. Гермиона
уже различала их не глядя. Малфой, собрав её волосы в кулак, провёл носом по обнажённой коже и
оставил дорожку поцелуев. Это были не лёгкие касания губ, как у Тео. С каждым новым
прикосновением его движения набирали силу. В ход шли укусы, и он, словно кровожадный, нежный
зверь, оставлял следы зубов на тонкой шее.

Грейнджер невольно откинула голову назад и шумно выдохнула. Её губы украсила улыбка
удовольствия.

Это его признание. Малфой был немногословен, когда речь заходила о тёплых чувствах. Всю
коммуникацию в их странном трио вёл Нотт. Но Драко умел разговаривать действиями, жестами,
поцелуями. Язык тела никогда не подводил и был точнее и весомее тысячи выброшенных на ветер
слов.

— Где Тео? — открыв глаза, спросила Гермиона.

— Он в доме, сказал, что готовит какой-то сюрприз, — прошептал, не отрываясь от её шеи, Драко.

— Да он сам как один большой сюрприз.

Драко отстранился и отвёл взгляд в сторону пылающего горизонта. Его брови невольно свелись на
переносице.

— Это точно… — задумчиво прошептал он.

513/699
 Считав эмоцию, Гермиона поспешила развернуться и, заботливо обхватив лицо слизеринца,
сказала:

— Драко, ты же понимаешь, что он не со зла? — она пронзительно посмотрела в его серые глаза,
которые в освещении заката казались янтарными. — Тео, скорее всего, даже не подумал, что это
может тебя ранить… Я прошу, не принимай на свой счёт.

Малфой положил ладонь поверх её руки и опустил веки. Он шумно выдохнул, словно избавлялся
от тяжёлых оков. Вероятно, Драко не простил Теодора до конца, но время поможет ему смириться.

— Странно, как в его лохматой башке одновременно умещается столько ума и тупости, —
произнёс Драко и улыбнулся.

Его лёгкая улыбка была белым флагом. Капитуляцией. Драко открыл глаза и, задумчиво запустив
холодные руки в волосы гриффиндорки, прошептал:

— Совсем как у тебя…

— Эй! — Грейнджер недовольно пнула негодяя в рёбра.

Они легко рассмеялись. Гермиона опустилась и положила голову на колени Драко. Они
смотрели на нарастающие волны и глубоко дышали солёным воздухом.

— Иногда мне кажется, что ваши извилины просто не помещаются в черепе и выползают наружу,
— Драко провёл по каштановым завиткам и игриво намотал прядку на палец.

Гермиона нежно посмотрела в его лицо и снова отвернулась к морю. Малфой продолжал гладить
шелковистые волны, и его взгляд тоже пленил закат.

— Вы так похожи с ним… — прошептал он.

Гермиона хмыкнула, глядя на горизонт.

— Вы как будто один человек, которого ради эксперимента сделали в двух версиях, — улыбнулся
Драко.

— И представляешь, как тебе повезло встретить сразу двоих, — неожиданно послышался

бархатный голос позади.

Драко обернулся, и Гермиона тоже привстала в желании посмотреть на говорящего. Теодор стоял
без футболки, ногами утопал в песке и широко улыбался. Спутанные от солёной воды чёрные кудри
падали на лицо.

— Пойдёмте, всё готово!

Тео протянул руку Гермионе и помог ей подняться. Он предложил руку Драко, но тот закатил глаза
и поднялся самостоятельно.

Три пары ног шагали в унисон, ступая по холодным горам песка. Малфой придерживал Гермиону
за талию и, не испытывая былой неловкости, иногда случайно касался обнажённого торса идущего с
другой стороны Теодора.

— Ты одеться не хочешь? — спросил Драко, когда они подошли к дому.

— Зачем? — обернулся Теодор, который уже взобрался на веранду.

514/699
 — Ну… — Драко замешкался и многозначительно посмотрел на него.

— Что, не можешь сдержаться? — подколол Нотт и послал воздушный поцелуй.

Малфой презренно скривился. Гермиона хохотнула и покачала головой.

— Ладно. Дашь мне свой свитер?

Драко недовольно цокнул и стянул тёмно-зелёный свитер через голову. Сам остался в чёрной
хлопковой футболке бренда “Touchof”.

Гермиона с умилением смотрела, как парни делились одеждой, а потом, повинуясь

пригласительному жесту Драко, вошла в холл. Пройдя в столовую, она обнаружила празднично
украшенный стол: сервировка, цветы, горячие блюда. Запах печёного картофеля с чесноком пробудил
урчание в желудке.

Гермиона разлилась в восторженном отзыве, но прервалась. Она услышала посторонние голоса и

повернулась в сторону кухни.

Застыла. В глазах на секунду потемнело. Кажется, Тео поймал её за локоть.

— М-м-мама?! Папа?!

— Гермиона! — миссис Грейнджер бросилась навстречу. — Девочка моя!

Они с радостным криком побежали друг к другу. Гермиона едва не запрыгнула маме на руки, а та
прижала её к груди так крепко, что побелели пальцы. Мистер Грейнджер подошёл следом и обнял
разом дочь и жену. Слёзы вперемешку с истерическим хохотом хлынули водопадом.

— Вы узнаёте меня? — задыхалась от эмоций Гермиона. — Вы помните?!

Родители кивали. И смеялись. Мама зацеловывала дочь, а отец стоически старался сдерживать
слёзы.

Это не могло быть реальностью. Гермиона оказалась не готова. Как возможно то, что желание, о
котором она думала каждый день и в глубине души теряла надежду на воплощение, вдруг стало явью?
Чем она заслужила?

— Вы помните? Вы помните меня, правда? — она спрашивала в десятый раз. Не могла поверить.
Дрожала. Смеялась. Плакала и снова спрашивала: — Помните?

Драко и Тео стояли у входа с довольными минами. Нотт вытирал глаза рукавом одолженного
свитера.

— Но как это возможно?!

Гермиона обернулась на мальчиков. Она тут же вспомнила о манерах и сбивчиво затараторила:

— Мам, пап, это мои… — она оборвала фразу. Растерянно забегала глазами.

— Друзья, — подсказал Теодор.

— Да, — согласилась Гермиона. — Друзья: Драко и Тео.

— А мы уже знакомы, — сказал отец и одобрительно кивнул парням.

515/699
 — Ну да… точно, — Гермиона улыбнулась и снова обняла родителей.

— Ребята произвели с нами… обряд, — объяснила мама, когда они вдоволь наобнимались. —
Вернули воспоминания о тебе. Признаюсь, это было очень страшно. А затем привезли сюда.

Гермиона, не дослушав, бросилась к мальчикам.

— Спасибо, спасибо вам!!! Спасибо!

Она крепко обняла слизеринцев и снова заплакала. Попыталась обхватить их обоих, но чтобы
сделать это в полной мере, ей не хватило длины рук. Тогда парни обняли гриффиндорку в ответ:
Драко за спину, Тео обхватил плечи. Гермиона хохотала, благодарила и снова плакала.

— Но как?! — она подняла красные глаза на мальчиков.

— Заклинание коллективного усиления, — объяснил Малфой. — Помнишь, я вместе с тобой был у

Хёрста?

Гермиона кивнула. Воспоминание о событиях, последовавших после, едва не отравили момент, но

ей удалось отогнать тьму прошлого.

— Тогда он предложил тебе свою помощь. Ну я и разузнал в чём суть.

— Ты сделал это ради меня?

Драко кивнул.

— А я не смог оставаться в стороне, — подхватил Теодор. — Я Хёрсту нравлюсь больше, поэтому

он с удовольствием рассказал, что есть заклинание, подобно обряду, которое отменяет самые сильные
чары. Что-то типа Фините Инкантатем по-австралийски. И почему-то наше мудрейшее министерство
о нём ни сном ни духом. Я, Драко и Хёрст провели обряд и заключили заклинание в сферу. А дальше
нужно было твоё участие, и мы вспомнили про Роборис Майорис…

— Погоди! Это то разноцветное заклинание, которое мы усилили, когда… — Гермиона понизила

голос, — принимали ванну вместе?

— Да, — сказал Драко. — Для того, чтобы заклинание сработало, нужна была особая мощь.

— Талантливые волшебники, сильные чувства, искреннее желание одного и того же, — небрежно
перечислил Тео, — и вуаля! Сработало!

— С ума сойти! Мальчики! Это же безумство! Я почти год искала методы, перерыла сотни книг,
достала просьбами Макгонагалл и Кингсли, а нужно было всего одно заклинание от Хёрста?

— Согласен, этот австралийский хиппи не внушает доверия, — сказал Драко.

— Неужели всё оказалось так просто?!

Гермиона не могла поверить, что ответ лежал на поверхности. Что для возвращения памяти
родителям понадобилась парочка влюблённых школьников и экстравагантный волшебник.

— Зачастую самое простое решение оказывается самым верным, — протянул Тео и подмигнул.
— Просто мы с вами привыкли всё усложнять и везде искать подвох.

516/699
 — Это невероятно! Невероятно! Как я могу вас отблагодарить? — Гермиона снова стиснула
слизеринцев.

— Не переживай, Грейнджер, сочтёмся, — Малфой хитро усмехнулся.

Гермиона покраснела, надеясь, что родители не вслушивались в их диалог.

Она отстранилась и нахмурилась, глядя на Теодора.

— Что? — усмехнулся он по-лисьи.

— То есть, когда я у тебя спросила о разноцветном заклинании, ты с такой лёгкостью мне соврал?!

— Я был вынужден! — Тео поднял руки в капитулирующем жесте. — Иначе не получился бы

сюрприз!

— Грейнджер, не придирайся к деталям, — Драко притянул Гермиону за талию и чмокнул в висок,

не переживая о том, что родители могли заметить.

— Я же обещал, что мы обо всём тебе расскажем, — Тео поцеловал другой висок. — Теперь точно
никаких секретов. Клянусь.

— Предлагаю выпить за встречу! — громко объявил Драко и взмахнул палочкой. Запотевшая

бутылка шампанского выпрыгнула из ведра со льдом и принялась разливать содержимое по бокалам.

— Отличная идея, Драко, — ответил мистер Грейнджер и подхватил подлетевший к нему бокал,
как будто это было для него в порядке вещей.

— Выпьем за то, чтобы в нашей жизни всегда были люди, ради которых мы бы без оглядки
отправлялись в Австралию! — подмигнул Гермионе Тео и звонко чокнулся с миссис Грейнджер.

— Так значит мы в Австралии… — сделав глоток, протянула Грейнджер.

— Я удивлён, как ты сразу не поняла, — с долей насмешки сказал Малфой.

— И даже не расспрашивала, — добавил Тео. — Мы заготовили целую отвлекающую легенду,

которая даже не пригодилась! А я ведь репетировал для правдоподобности!

— Наверное… голова была забита другими… — она метнула гневный взгляд на мальчиков, —
делами…

Теодор сделал ангельское выражение лица и предложил родителям Гермионы сыр в качестве
закуски.

— Но… Да! Акцент Сэма мне показался необычным… И теперь мне понятно, почему он сказал,
что сейчас осень.

— Я тогда подумал, что он нас сдал, — улыбнулся Драко и закинул в рот кусочек сыра.

— Но когда вы успели?!

Тео и Драко обменялись взглядами.

— Ты очень крепко спишь, Грейнджер.

517/699
 ***

Сентябрь, 2020 год

Драко очнулся от громкого лязга металлической двери. Сколько он был в отключке? Пару часов?
Пару дней?

Переломанные рёбра не давали нормально дышать. Форменная мантия аврора прилипла к телу.
Кровь запеклась. Вся левая сторона была обожжена. Драко провёл рукой по расплавленному золотому
жетону на груди. Вспышка огненного света мелькнула в воспоминаниях. Поттер… они убили его на
месте. Ценный трофей. Знамение начала новой эры.

В камеру вошёл один из повстанцев. За ним влетели несколько зачарованных сфер-надзирателей.

Одно неверное движение, и они ликвидируют заключённого. Драко с трудом поднялся. Как бы сильно
ни болели раны, он не хотел стоять на коленях перед врагом.

Незнакомец был в маске «новых пожирателей». Чёрная, матовая, похожа на голову ворона. На
руках кожаные перчатки. Когда дверь захлопнулась, он медленно огляделся. Потянул пальцами за
клюв маски и обнажил лицо.

— Ты! — прохрипел Драко и закашлялся от боли.

— Я не знал, что она там будет, Драко, — сказал Теодор.

Видеть его лицо после стольких лет было больно. Драко надеялся, что они встретятся. Но он не
думал, что это произойдёт в камере Азкабана перед его публичной казнью.

— Как?! КАК?! — несмотря на истощение от потери крови, Драко нашёл в себе силы кричать. —
Как ты мог не знать?!

— Они провели операцию без меня.

Тео хотел объяснить, что его заманили обманом, что попросили запустить обскурат, чтобы спасти
детей новых пожирателей. Они сказали, что полученную энергию сохранят для дальнейших
исследований. Но Драко не стал бы слушать.

Да и время поджимало. В любую секунду могли зайти конвои, которые должны были доставить Драко
на главную площадь для «фееричного шоу». Поэтому Тео оставался лаконичным. Оставался
спокойным. Со стороны могло показаться, что он был беспристрастен и холоден. Так разговаривали
все новые пожиратели. Безэмоционально, надменно, словно ничто не могло вывести их из себя. Но
Драко уловил дрожь в знакомом с детства голосе.

— Ты врёшь! — он, хромая, шагнул на встречу. — Ты всегда врал!

Теодор прикрыл глаза и протяжно выдохнул. Неужели Драко правда считал, что он мог намеренно
навредить Грейнджер? Тео сжал кулаки, натянув кожу затёртых временем перчаток, почувствовал, как
пальцы обдало жаром. Сферынадзиратели приблизились к заключённому. Их обвивали тонкие
веточки неоновых молний.

— Где Скорпиус?! — суровым басом спросил Малфой.

— Драко…

— Где мой сын?! — Малфой схватил Теодора за плечи.

518/699
 Сферы угрожающе затрещали. Тео повёл рукой, удерживая их. Он постоянно оглядывался на
двери. Нужно спешить.

— Он защищал Роуз Уизли… — еле слышно произнёс Тео. — Они сопротивлялись задержанию.
Мне жаль, Драко…

Секунда. Осознание. Из горла Малфоя вырвался отчаянный крик. Хриплый. Болезненный. Драко
схватился за голову.

— Я пришёл для того, чтобы всё исправить.

Но Драко не слышал Теодора. Агония утраты раздирала его голосовые связки.

— Драко, скажи мне, где маховик.

Тео звучал твёрдо, почти приказывал. Малфой никогда не любил подчиняться. Он медленно
поднял голову. Обожжённое наполовину лицо исказило подобие насмешливой улыбки.

— Что?! Маховик?!

— Да. Драко, скажи, где он, — Тео начинал подёргиваться. У них не было времени выяснять
отношения. — Я вернусь и всё исправлю.

Малфой рассмеялся в ответ. Много лет назад он спрятал маховик, чертежи и дневник Темпуса,
когда Тео связался с воронами. Драко подозревал, что восставшие захотят воспользоваться
изобретением Нотта, чтобы изменить ход событий и воскресить Волан-де-Морта. Кошмары войны
должны были остаться в истории. Он поклялся себе, что сделает всё возможное, лишь бы
предотвратить повторение.

И вот Теодор здесь. Он уничтожил его жизнь. И теперь просит…

— Ты всё это задумал для того, чтобы узнать, где чёртов маховик?!

— Конечно нет, о чём ты говоришь! Я не знал, что всё обернется так… Я не хотел.

Тео на мгновение прикрыл глаза. В стёклах его очков бликовали неоновые сферы. Он поглубже
вдохнул и громко прошептал:

— Чёрт, Драко, пожалуйста, позволь мне всё исправить!

— Почему я должен тебе верить?! Ты же в маске ворона!

— Они бы по-другому меня не впустили…

Теодор опустил глаза. Правду ли он говорил? Так ли на самом деле Тео не хотел быть на стороне
восстания? Чёртовых бунтарей, наследников старых пожирателей, одержимых идеей продолжить дело
великого Тёмного Лорда, желавших вернуть к власти чистокровных волшебников и показать отребью
их место в иерархической лестнице. Думал ли Тео о том, что идя на поводу у своей мании, он станет
причиной катастрофы? Вороны обещали ему поддержку, славу. Они поверили в его изобретение. Они
дали ему то, в чём он нуждался.

Но думал ли Тео о близких, когда соглашался на заманчивое предложение?

— Драко, у нас нет больше выбора. Обещаю, я всё исправлю.

519/699
 Теодор подошёл вплотную к Драко. Спустя столько лет он всё ещё чувствовал этот… трепет
внутри. Малфой не отступил.

— Ты предатель. Я не могу верить тебе… — Малфой смотрел ему прямо в глаза.

Смотрел и видел в них свою вину. За то, что допустил такой исход. За то, что позволил Теодору
уйти. За то, что не защитил Грейнджер так же, как когда-то не защитил мать. За то, что не уберёг
сына.

— Драко… Это наша последняя надежда. Скажи мне, где маховик. Прошу тебя! Я уже один раз
сделал неправильный выбор! Посмотри, к чему это привело! Дай мне всё исправить!

В воспоминаниях мелькнул песчаный замок, разрушенные стены и две пары мокрых ручонок,
которые возводили строение заново.

Тео сделал ещё один шаг. Драко упёр руку в его плечо, чтобы сохранить дистанцию. Зачарованные
сферы гудели — заключённым не позволялось прикасаться к посетителям. Теодору едва удавалось
концентрироваться на том, чтобы их сдерживать.

Стальной отчаянный взгляд изучал лицо бывшего друга. Драко в который раз пытался прочесть
намерения Теодора.

— Пожалуйста, если не ради нас с тобой, то хотя бы ради Гермионы.

При упоминании Грейнджер Малфой задержал дыхание. Если это была манипуляция… она
сработала.

— Ты знаешь, почему Гермиона не взяла его фамилию? — внезапно спросил Малфой.

Тео заморгал, пытаясь понять вопрос. Нахмурился.

— Потому что… всегда хотела оставить свою? — он усмехнулся воспоминаниям. Слабо.

Измученно. — Войти в историю именно как министр Грейнджер?

— Нет, — Драко сжал челюсти, и Теодор заметил, как по его обожжённой щеке потекла слеза. —
Потому что она любила нас, чёртов ты предатель. Всегда любила…

— Откуда ты…

— Маховик на мосту, — Драко не дал Теодору говорить. Если у них и правда не было времени и
выбора, пусть забирает всё. — На нашем месте.

Тео не сдержался и обнял Драко. Что, если он мог сделать это в последний раз? Что, если
реальность, которую Тео изменит, исключит их отношения? Широкие рукава чёрной мантии укрыли
окровавленный костюм аврора. Драко зашипел от боли… Но не оттолкнул. Тео почувствовал жар
сквозь одежду. Драко лихорадило от обширных ожогов и травм.

Тео прижался щекой к его уху. Как же он скучал. Тео не позволит совершить публичную казнь.
Чёртовы вороны не будут использовать сына советника для устрашения неверных.

Драко рвано дышал и не двигался. Все эти годы он ждал, что Теодор придёт. Вернётся. Покается.
И тогда он бы ему сказал. Сказал то, о чём не смог признаться даже себе, то, чего боялся. Драко тогда
ещё не знал, что бояться стоило другого… Но Тео не вернулся. А гордость, чёртова гордость Малфоя,
не позволила сделать первый шаг. Даже Грейнджер не смогла повлиять. Её уставшие заплаканные
глаза всегда говорили о нём. О них. Драко упирался. Пока не стало поздно.

520/699
 Последний раз он видел Нотта на свадьбе Грейнджер. Тогда, после банкета в ночном саду, он с
расцарапанными руками кричал, что теперь ему нечего терять. Что теперь он с чистой совестью пойдёт
к людям, которые его по-настоящему ценят.

Драко смотрел, как Тео корчился от боли в мокрой траве, как его переполняла обида, как
внутренняя магия обжигала органы и… молчал.

В камере особо опасного заключенного номер сто двадцать три стояло двое мужчин: главный воин
аврората и лучший изобретатель Воронов. Два друга, которые жалели о собственном выборе и
несказанных словах. Треск электричества раздирал пространство. Сожаление стекало слезами по
лицу.
Драко и Тео потеряли всех людей, которых любили.

Это конец.

— Тео… — шепнул Малфой за секунду до того, как Нотт отпустил сферы.

«Я тоже виноват…» — хотел сказать он. Но не смог.

Синий вечер разлил чернила. Незнакомец в маске ворона выскочил из камеры под последние
хриплые вздохи заключённого.

***

Середина апреля, 1999 год

Ребята вернулись в Хогвартс, и привычная рутина закружила их по спирали. Гермиона

переписывалась с родителями каждый день. Иногда несколько раз в день. Она подкупила сову особо
вкусными орешками, чтобы та приносила письма в астрономическую башню и ей не приходилось
каждый раз бегать в совятню.

Мистер Уизли проявил великодушие и вызвался помочь Грейнджерам обустроиться в Лондоне.

Отложенных средств хватило, чтобы арендовать уютный домик в пригороде. Мистер Грейнджер
вернулся на работу в клинику, которую сам основал несколько лет назад. А миссис Грейнджер решила
взять бессрочный отпуск, чтобы в размеренном темпе заново обустроить семейное гнёздышко. Она
писала Гермионе, что на втором этаже есть небольшая комната с окном во внутренний дворик. Она
отведет её для дочери. Гермиона, в попытке написать ответ, застыла с пером в руках. Огромная
жирная капля чернил упала на пергамент. Нужна ли ей эта комната?

Где теперь её дом?

С одной стороны, Гермионе хотелось иметь уголок в родительском коттедже, иметь тыл, место,
куда всегда можно было вернуться. Но с другой стороны, она собиралась строить свою семью… Это
осознание было таким же пугающим, как и неизвестность.

Как вообще строят семьи втроём? Как делить быт и обязанности? Как узаконивать брак? Стоит ли
вообще делать свадьбу? А как быть с детьми? От кого рожать первенца? Будет ли второй муж любить
отпрысков первого? Не будет ли между детьми конкуренции? Как объяснить детям, что у их мамы два
мужа? Что они будут говорить сверстникам? Да и вообще, хотят ли Тео и Драко детей и семью или
Гермиона заглядывала слишком далеко в будущее?

Внутренности стягивало узлом от мысли, что ей придётся рассказать родителям о Тео и Драко.
Или не придётся? Грейнджеры были крайне консервативны, что касалось любовных дел. Даже
несмотря на то, что их близкими друзьями являлась пара женатых мужчин, Гермиона не была уверена,

521/699
что они спокойно примут новость о том, что их дочь спит сразу с двумя парнями… Неужели ей
придётся скрывать отношения до конца своих дней?

Ребята уже привыкли к скрытному образу жизни. Теодору не пришлось особенно менять своё
поведение. Он всё так же публично тискал свою принцессу и беспардонно распускал руки на вечно
недовольного Драко. Ничего необычного. Но вот для Малфоя и Грейнджер актёрская игра стала
частью обыденности.
Природная холодность Драко позволяла ему держаться на расстоянии. А вот Гермионе было сложнее.
Ей хотелось прикасаться к нему, обниматься, возможно даже чмокнуть в щёку… Когда они сидели во
внутреннем дворике, когда шли на уроки втроём, когда ели за столами других факультетов.

У Драко выработался рефлекс: как только дверь кабинета Тео закрывалась, и весь мир оставался за
ней — он тут же прижимал Грейнджер к себе, сажал её рядом и не выпускал из рук всё время, пока
они были внутри.

Поездка на море сблизила ребят ещё сильнее. Они не заметили, как к физическому влечению
примешались новые чувства. Каждый из них черпал из отношений свой недостающий фрагмент
мозаики. Тео получал заботу и больше не боялся привязанности, Драко — прощение и безусловное
принятие в двойном размере, а Гермиона — уверенность в том, что имела право нестандартно и
«неправильно» любить, и это не делало её ужасным человеком.

Они старались каждую минуту быть вместе. Практически не покидали кабинет Тео. Выходили
только поесть и посетить обязательные занятия.

Первый экзамен был запланирован на начало мая, поэтому большую часть времени ребята
учились. Иногда к ним приходили Гарри или Джинни.

В один из вечеров подготовки к экзаменам Малфой и Уизли действительно договорились вместе

пойти на выпускной.

— Это будет афера века! — хохотала Уизли. — Я и Драко Малфой на выпускном балу! Таблоиды
разорвутся желтухой! Мне нравится!

Малфой, хоть и более сдержанно, но согласился, что немного веселья в его жизни не помешает.
Джинни умоляла Драко надеть галстук в тон к платью, но он чётко дал понять, что это произойдет
только в том случае, если Уизли пойдёт в чёрном.

Ребята иногда выбирались на мост. Весенняя прохлада отлично помогала расслабиться после
тяжёлого дня зубрёжки. Воздух пах разогретой апрельским солнцем землей и первыми цветениями.
Тео, Драко и Гермиона чаще всего просто молчали в объятиях друг друга. Каждый из них хотел,
чтобы весна поскорее закончилась и унесла с собой экзамены и учебное напряжение. Слизеринцы
предложили Грейнджер провести лето в Италии у Забини. Гермиона, которая с недавних пор не
жаловала Блейза, согласилась только на один месяц. Драко заявил, что за такое короткое время они не
успеют залить вином усталость, на что Гермиона ответила «твоей белоснежной заднице вредно
проводить много времени на солнце».

Все трое хотели поскорее выпуститься, но, с другой стороны, хотели растянуть последние дни в
Хогвартсе. Запомнить их. Увековечить. Ребята понимали, что заканчивалась целая эра. Лёгкая грусть
пощипывала глаза. Гермиона лежала на коленях Тео, Драко перебирал пальцами её кудряшки и
вслушивался в дыхание друга на его плече. Они наслаждались видом, считали первые загорающиеся
звёзды и ждали, пока на небе появится Кассиопея.

Их Кассиопея.

***

522/699
 23 апреля, 1999 год

Гермиона и Драко спускались из астрономической башни к ужину. Тео пообещал догнать, уверяя,
что ему нужно всего пять минут. Несмотря на плотный график учёбы, они весь вечер работали над
механизмом, который Нотт теперь называл «обскурат». Гермиона искала информацию об отдельных
деталях в десятках книг, Тео пытался собрать части механизма с помощью специализированных
заклинаний, Драко помогал структурировать информацию, педантично записывая её светящимися
чернилами на стене кабинета. В целях безопасности он делал это палочкой Тео, которая, к удивлению,
отлично его слушалась. Драко не стоило выписывать сомнительные формулы своей палочкой, ведь в
любой момент её могли проверить и сменить условный срок на настоящее заключение.

— Драко, я беспокоюсь за Тео, — сказала Гермиона, глядя на Малфоя снизу вверх. Её голос
отбился эхом от каменных стен.

— Почему? — Драко переступил сразу две ступеньки, чтобы поравняться с ней.

— Мне кажется, в этой формуле что-то не чисто, — Гермиона нервно теребила край книги,
которую должна была отнести в библиотеку.

Драко взял её за руку, сжал пальчики и опустил вниз.

— Мы же перепроверили её сотни раз. По всем параметрам это не чёрная магия. Просто…

Экспериментальная, — Драко старался звучать успокаивающе, но нотки сомнения выдавали себя.

— Да, но… что, если аккумулятор с энергией, которую изъяли из детейобскуров, попадёт не в те
руки? Мы до сих пор не знаем до конца, как работает эта машина.

— Твоё желание обезопасить нас похвально, но мне кажется, ты преувеличиваешь. Я не дам этому
сумасшедшему зайти слишком далеко. Пока что всё под контролем.

— Пока что…

Как только они дошли до последнего пролёта, Гермиона по привычке высвободила руку.

— Но, Драко… Что, если обскурат можно использовать как оружие?

Малфой нахмурился. Он немного притормозил перед дверью, пропуская Гермиону вперёд. Они
вышли в общий коридор и пару метров шагали молча. В замке было подозрительно тихо. В конце
коридора они заметили тёмный силуэт.

Мужчина в мантии стремительно шёл к ним на встречу. Кожаные затёртые перчатки скрывали
руки, чёрная оправа обрамляла глаза… редкого синего цвета.

— Тео?! — замерев, воскликнула Гермиона.

Примечание к части
Музыка:
"Highway to hell" AC/DC – песня, под которую ребята дурачились на кухне

"Let It Be" (Cover) - AnnenMayKantereit – мысли драко, когда он шёл по пляжу к Грейнджер
"Without You I'm Nothing" Placebo – заключённому №123 посвящается (на мой взгля эта песня просто
ИДЕАЛЬНО подходит) Так же для 2020 подойдут треки:
"Синий Вечер" The Retuses
523/699
"S.H.E" IAMX
"The bird" SYML
"Me in 20 years" Moses Sumney

Как вы там по ту сторону экрана? Живы(в отличие от львиной доли персонажей в 2020)?

Глава 27

23 апреля, 1999 год

— Гермиона! — сдавленно воскликнул Тео и, не раздумывая, прижал её к себе. — Принцесса!

Прости меня, прости!

— Что ты?.. — слова утонули в складках мокрой мантии.

Секунду незнакомец сжимал Гермиону до хруста, а в её голове разом пронеслись тысячи

вопросов. Почему он здесь? За что его нужно простить? Он напуган? Ранен? Кажется, глаза были
заплаканные? Он дрожит? Что случилось? Почему он сам? Что, если это не Тео? Тогда кто? Что
происходит?!

— Убери руки! — Драко резко двинул пришельца в плечо. — Отойди от неё! Отойди, я сказал!

Тео отшатнулся и поднял руки вверх. Поморщился от боли: органы обжигал огонь стихийной
магии. Тео понимал, что для ребят он чужой мужчина и ему не стоило бросаться и пугать. Но не мог
сдержаться.

Гермиона жива, молода и прекрасна… И Драко… Они стояли перед ним. Такими он их помнил. По
таким скучал.

— Спокойно, спокойно. Драко, это я — Теодор, — он примирительно протянул руки вперёд,

словно успокаивал рычащего пса. — Из две тысячи двадцатого. Нам срочно нужно поговорить. Это
важно.

— Что?! — выкрикнула Гермиона. Даже в магическом мире пришельцы из будущего считались

необычным явлением.

— Какого… — Драко заслонил её и воинственно нацелил палочку. — Почему мы должны тебе

верить?!

Драко узнавал Теодора. Но инстинкты приказывали защищаться. Черты лица друга хоть и
осунулись со временем, поросли морщинами, но не изменились. Тёмные кудри стали более редкими и
проблëскивали сединой, красные блестящие от испуга глаза скрывала широкая оправа очков. Это был
тот же безумный слизеринец, который не давал покоя Драко с самого детства. Но что-то было не так…

524/699
 Где гарантия, что это не оборотное зелье, не чья-то тупая шутка или изощрённый розыгрыш?

— Откуда я знаю, что это на самом деле ты? — Драко дёрнул палочкой, готов был выстрелить.

Теодор быстро и тяжело дышал, судорожно то сжимал кулаки, то резко распрямлял пальцы,
облизывал пересохшие губы. Его руки дрожали, глаза бегали из стороны в сторону.

Сосредоточиться было невозможно. Ещё пять минут назад он видел на лице лучшего друга
последствия своих ошибок. Ужас разгонялся чёрной смолой по венам, заставляя тело трястись. В
груди ещё горела боль от сильнейшего всплеска стихийной магии. Его будущее закончилось с
последним выдохом Драко.

— Да… Сейчас… Ты прав, — Тео запустил пальцы в волосы, приказывая себе думать.

Гермиона вздрогнула. Точно так же сделал её Тео минуту назад, когда просил дать ему время
закончить работу.

Теодору казалось, что он думал вечность, хотя на деле прошла пара секунд. Нужно было
рассказать что-то личное, о чём знал только Драко. Дёрнуть за ниточку, связывающую их миры.

— Я знаю! — он резко распрямился. Драко крепче сжал палочку. — Тогда, на море, помнишь,
Гермиона спала, а мы сидели на веранде, ночью… Я ещё загнал занозу… Помнишь, Драко?

Малфой не шевелился. Замер перед выстрелом.

— Мы договорились, что я поведу её на выпускной, а от тебя… — потрескавшиеся губы Тео

дрогнули в улыбке, — она родит первенца.

Драко замер. Перестал дышать.

— Что?! — Гермиона обогнула его со спины. — Вы правда говорили об этом?

Теодор нервно вздохнул, снова сжал кулаки. И тут же расправил пальцы.

— Это была шутка, — не глядя бросил Драко. И медленно опустил палочку. — Идём, — строго
кивнул Нотту, — тебя никто не должен видеть.

Они зашли в глухой угол коридора, ведущего к астрономической башне. Драко стал ближе к
проходу, чтобы в случае чего отвлечь непрошеных свидетелей.

— Тео, что происходит? Что с тобой? Почему… — затараторила Гермиона, борясь с

подступающей от волнения тошнотой.

— Зачем ты здесь? — холодно спросил Драко.

— Я пришел всё исправить.

— Исправить? — Гермионе срочно нужно было объяснение, иначе её стошнит. — Что-то

случилось? Там, в будущем?

Кадык дёрнулся, Теодор глубоко вдохнул.

— Гермиона… — Тео задыхался. Ему мешали говорить слёзы. — Мы не вместе… в будущем. Я…

Я всё испортил…

525/699
 — Ч-что? Что ты испортил?

Он отвёл глаза. Если не смотреть — становилось легче.

— Я изобрёл обскурат. У меня получилось. Но… они использовали его… — Тео потянул за край
перчатки и обнажил обугленную руку. — Против… Они сбросили бомбу из энергии обскуров на
филармонию, а ты… — он резко надел перчатку назад. Протёртая драконья кожа обтянула костяшки.
— Гермиона, тебя… А тебя, Драко… тебя схватили… Они убили всех…

Тео зажмурился, и перед глазами возникло изуродованное бугристым ожогом лицо Драко,
расплавленный жетон аврора, окровавленная форма. Выученное хладнокровие позволило Теодору
говорить в Азкабане. Но сейчас он не мог.

Перед ним стояли молодые Гермиона и Драко. Они были живы.

Они были живы. Они

были живы.

Теодор стал причиной катастрофы. Он должен был всё исправить. Должен был! Исправить! Но
не мог сказать ни слова. Они увязли в липком болоте вины и скорби.

Тео почувствовал прикосновение к лицу и вздрогнул, словно от удара.

— Кто? Кого убили? — Гермиона, преодолевая странное чувство противоречия, погладила рукой
щеку Теодора.

— Что ты делаешь?! — Драко сцепил пальцы на её руке, удерживая.

— Это же Тео! — жалобно взмолилась она. — Наш Тео!

На этих словах Теодор вжался в маленькую ладонь. Он столько лет мечтал вновь прикоснуться к
ней…

Наш Тео…

Её Тео…

Его Тео…

— Тео… — Гермиона умоляла, — пожалуйста, расскажи, в чём дело. Как мы можем помочь?
Пожалуйста…

Его лицо исказила боль. Голос принцессы сладко резал последние нервные клетки. Её тёплые
пальчики остановили дыхание…

И вот ему снова двадцать. Роковой выбор ещё не сделан. Он наслаждается жизнью. Любит. Он
каждую ночь засыпает с покалыванием на губах от жадных поцелуев. Он пьёт из наполненного до
краёв кубка свои сбывшиеся мечты. Он счастлив и глуп.

Он счастлив… Наш

Тео…

Хотелось замереть и остаться навечно здесь. В этом моменте. Навсегда.

526/699
Ничего не решать, не исправлять судьбу всего магического мира, не проживать жизнь заново, не
прощаться. Просто касаться её руки… Вечно.

— Да что, чёрт возьми, происходит?! — Драко не мог больше оставаться холодным. В голос
просочилось дрожащее волнение.

Тео открыл глаза и встретился с тревожным серым взглядом. Опустил руку Гермионы.

— Загляни в мои мысли, — спокойно попросил он.

— Что? — Драко нахмурился. Отступил.

— Проникни в мою голову, посмотри сам. Прочитай мысли, Драко.

— Я не… я не…

— Пожалуйста, у нас нет времени.

— Но после смерти Снейпа я не практи...

— Давай, ты сможешь, — твёрдо сказал Тео.

Он сделал шаг и схватил Драко за затылок. Тот дёрнулся и распахнул глаза от ужаса. Незнакомец
схватил его совсем так же, как делал Тео. Его Тео из настоящего. Жуткое ощущение дежавю
прокатилось танком по позвоночнику.

Пару секунд они не моргая смотрели друг другу в глаза. Гермиона не двигалась, прижав руки ко
рту. Драко поднял палочку. Вдохнул…

— Легилименс! — произнёс он и с первой же попытки проник в сознание Теодора.

Мутные картинки сменяли одна другую, словно кто-то показывал слайды под толщей речной
воды.

— Тео, хватит! Ты задолбал! — Драко потянул за волосы сидевшего за столом над кучей
механизмов Теодора. Тот задиристо отмахнулся.

— Ты обедал сегодня? — взволнованно спросила Гермиона, снимая сумку с плеча.

— Мы уже обулись! — слышался голос принцессы из прихожей. — Пойдём! Иначе столик отдадут
другим!

— Мне ещё пять минут! Идите, я догоню!

— У нас с Грейнджер министерские каникулы на Рождество. Мы подумали, будет здорово

провести их в Австралии, — говорил Драко, левитируя чашку с чаем на стол Теодора, — в нашем
домике.

— Прости, я не могу. Я уже пообещал сдать чертежи до нового года. Скажи Гермионе за меня,
пожалуйста.

— Тео… — Драко силой развернул его подбородок на себя. — Ты не останешься один в Лондоне
на… нашу годовщину.

527/699
 — Это очень важно для меня. Обскурат был делом жизни моей матери. И теперь это дело моей
жизни.

— У тебя не останется жизни, если ты всё время будешь сидеть над чертежами!

— Моя жизнь ничего не стоит, если я не закончу разработку.

— Во сколько ты встал? — зевая, спросила Гермиона. — Или… Ты что, так и не ложился? Теодор!

— Мне ещё пять минут…

— В жизни есть не только обскурат! Посмотри на себя! Во что ты превращаешься? — Драко

швырнул в Тео свой подобранный с пола свитер, который тот надевал утром.

— Это временно.

— Ты говорил так в прошлом году! — Малфой кричал. — И за год до этого! Почему я должен
смотреть, как Грейнджер плачет из-за тебя?

Тео обернулся к Гермионе, которая открывала окно, чтобы проветрить спальню от сигаретного
дыма.

— Ты плакала из-за меня, принцесса? — виновато спросил он.

— Тео, мне тебя не хватает… — она запустила руки в его кудри. Он прижался головой к её животу.
— Нам не хватает…

— Возьми себя в руки! — Драко оттаскивал потерявшего сознание от голода Теодора на кровать.

Мутный туман воспоминаний сгустился, а когда растаял, картинки перестали мерцать. Перед
глазами возникла комната в лондонской квартире.

— Ты снова виделся с ней? — заорал Малфой, не успев стряхнуть каминную золу с плеч.

Тео виновато опустил глаза. Встал из-за стола, накрыл бумаги папкой. Грейнджер не вернулась
вместе с Малфоем. Отлично… За три года Тео научился распознавать бурю по фамилии Малфой до
того, как сверкнут молнии и послышится первый гром. Он знал, что сейчас ему придется устоять
перед стихией без зонта. Беззащитным и мелким.

— Нотт, сука! Сколько раз я тебе говорил, что Паркинсон — подозреваемая? — вздутые вены
скрывал высокий воротник формы. Драко с каждым днём контролировал агрессию лучше, но иногда
эмоции прорывали панцирь. — Ты хочешь, чтобы и тебя втянули в расследование? Ни я, ни
Грейнджер не сможем тебя защитить, если начнётся судебный процесс! — Он прикрыл глаза, глубоко
вдохнул, ища смирение, и на выдохе спросил: — О чём вы говорили?

Тео провёл рукой по спутанным кудрям. Ему не удастся в этот раз отмолчаться. Молнии раскололи
небо. Он уже пропал.

— Она заинтересована в разработке… у неё было несколько интересных идей,

— Теодор старался звучать буднично, чтобы не показаться слишком вдохновлëнным, и Драко не смог
зацепиться за его эмоцию.

— О, ну конечно! И небось её хахаль тоже заинтересован? — раздражённый притворным

спокойствием, Драко повысил голос.

528/699
 — Допустим…

— Ты издеваешься? — Драко схватил Теодора за плечо. — Весь аврорат на ушах! Пытаются

поймать повстанцев, а ты обсуждаешь с ними разработку потенциального оружия?!

— Её причастность не доказана. И обскурат не ору…

— Да ты же не идиот! Очнись! Мы все прекрасно понимаем, что она и её мужик замешаны! И

отец мой не сервировку с ней обсуждает на чаепитиях!

— Драко, я отдаю отчёт в своих действиях и могу за себя постоять. Позволь мне распоряжаться
моей жиз…

— Пиздец! Подумай о том, что будет, если Грейнджер узнает о вашей связи!

— Спасибо, что не рассказываешь ей.

— Это не ради тебя, придурок! Она не заслужила… любить предателя!

— Драко, я никого не предаю. Это ради науки…

— Тео! — Драко схватил его за второе плечо и встряхнул. Гром. В воздухе запахло грозой. — Как
ты не видишь, что они используют тебя?! Им нужен твой мозг, твоё изобретение!

— Ну хоть кому-то оно нужно! — Теодор упёрся руками в грудь Малфоя. — Выто давно забили на
меня!

Картинка зашлась рябью, словно кто-то бросил в реку камень. Послышался плач. Взахлеб. Голоса.
Крики.

Туман растворился, и переплетение рук Тео и Гермионы стало отчётливым.

— Я ненавижу обскурат! Да! Потому что он забирает тебя у нас! — Гермиона кричала, стоя на
коленях перед Тео, который сидел на холодном полу. Драко держал её за плечи, слишком сильно
впиваясь в них пальцами, забывая о том, что мог сделать больно. — Ты целыми днями там! Когда мы
в последний раз засыпали вместе? Когда ходили гулять? Чёрт, Тео, да мы ведь даже не разговариваем
больше!

— Гермиона, милая, это временно, — шептал он, целуя каждый пальчик по очереди. — Мне
осталось совсем немного! Я уверен! Я уже близко. Обскурат почти работает, я сообщу о патенте, мы
запустим его в работу, и я снова буду с вами… Нужно ещё…

— Пять минут? Да? — Гермиона вырвала руки, словно ошпарилась.

— Принцесса…

— Нет, Тео!

Гермиона упала на грудь Драко и зашлась отчаянным плачем.

— Выбирай, Нотт, либо мы, либо твой чёртов обскурат… — прогремел Малфой, прижимая к себе
всхлипывающую Грейнджер.

Туман закружил образы в водоворот. Мутная река бурлила, волновалась, стремительно меняла
картинки, пока не замерла. Мёртвой стоячей водой.

529/699
 Тео обожжёнными трясущимися пальцами пытался открыть конверт. Ему не удавалось подцепить
краешек. Выругавшись, он направил палочку и магией взорвал его. Эхо вспышки разнеслось по
пустой квартире. На раскрытую ладонь опустился прямоугольный лист персиковой бумаги.
Аккуратным, слишком знакомым почерком были выведены буквы, которые разрезали сердце Теодора
на куски. На ошмётки. На мерзкие фрагменты плоти.

«Дорогой Тео!

С большим удовольствием приглашаем тебя разделить с нами радостный день!

Рональд и Гермиона».

Оборот приглашения с датой и местом Тео не смог прочитать — слёзы наводнили глаза.

Картинка снова стремительно сменилась.

Тео корчился в мокрой траве весеннего сада. Сумерки окрасили его лицо в холодные тона. Одежда
— парадные брюки с подтяжками и белая рубашка — промокли пятнами. Разорванные до крови
предплечья жгло от соприкосновения с росой.

Драко стоял неподалёку у фигурно подстриженного куста. Он скрестил руки на груди и

хладнокровно смотрел на Теодора. Алкоголь замедлял мысли, делал их вязкими, притуплял боль,
глушил воспоминания.

— Как мы допустили это, Драко? Что мы наделали? — выл, словно раненое животное, Теодор.

Он царапал землю, забивая под ногти грязь, вырывал траву, бился кулаками. Тео чувствовал себя
никчёмным насекомым, которого незамедлительно нужно было с отвращением раздавить.

— Мы? — Малфой ядовито рассмеялся. — Ты принял решение, которое разрушило всё, — он

выплюнул слова, целясь в болевую точку.

И попал. Теодор скрутился, словно в живот выстрелили Экспульсо.

— Почему ты позволил мне?! — надрывая голосовые связки отчаянием, кричал он. — Почему не
остановил? Ты же видел! Ты же знал!

— Я не нянька тебе, Теодор! Возьми, сука, ответственность за свою жизнь! — речь Драко была
отрывистой и шипящей.

— Как ты мог её отпустить? Нашу принцессу! Как?! Она надела это чёртово платье с этим
чёртовым вырезом не для нас! Не для нас! Разве ты…

Тео приподнялся и заглянул в серые глаза. Он проник до самой глубины души. Что-то понял. И
выкрикнул:

— Ты же любишь её! Скажи! Признайся хотя бы сейчас!

— Это больше не имеет значения.

— Это всегда имеет значение! Если бы ты любил меня… Если бы ты понастоящему любил её…
Если бы ты сказал! Ничего этого бы этого не случилось… — Тео накрыла истерика, слова путались,
голос скрипел.

— Ты не знаешь, о чём говоришь! — Драко сделал пару шагов вперёд.

530/699
 — Не знаю! Потому что ты молчал! — Тео оттолкнулся и сел, крепко хватаясь руками за траву. Он
рвал её, как нервные больные рвут на себе волосы. — Ты сначала поставил этот проклятый
ультиматум, а потом позволил мне сделать выбор, хотя видел, что я не в себе!

— Ты серьёзно пытаешься сейчас переложить на меня всю вину?

— Мы оба виноваты, Драко!

Малфой не ответил. Он стискивал зубы и впивался взглядом в растрёпанного Теодора. Драко был
на волоске от того, чтобы согласиться. Алкоголь в крови уязвлял его эмоциональную
непроницаемость. Но злость сдавливала грудную клетку, делая сердце каменным, а дыхание
медленным.

— Молчишь? Как всегда молчишь?! — Тео отчаянно бил по земле, смотря на Драко снизу вверх.
— Тогда мне больше нечего терять! Я уйду к тем, кто не боится говорить! Кто ценит меня! И мои
идеи! И принимает мои недостатки! Принимает, Драко! Принимает! И ценит…

— Это я не принимал тебя? — Малфой не выдержал, подлетел и, схватив за горло, вдавил Теодора
в землю. — Сука, я только и делал, что мирился с твоим поведением и выходками! — Драко кричал.
— Сколько раз я тебе прощал предательство? Сколько? Ты считал? Записывал в своих бесконечных
пергаментах?! Никто в мире не заслуживал такого снисхождения от меня! Не говори мне, что я не
принимал тебя! — он вбивал голову Тео в мокрую траву. — Как ты думаешь, почему я выгребал всё
это дерьмо? Почему мирился? Почему, сука?!

— Я не знаю… — хрипел Тео.

Он нездорово улыбнулся, словно одержал победу, но тут же проиграл:

— Ты же не сказал главного…

Драко отшатнулся, выпрямился.

— Это бы ничего не изменило, — голос стал снова ровным и холодным, от вспышки агрессии не
осталось следа. Только разочарование.

— Ты не можешь знать.

Декорации вечернего сада сменились на тёмную комнату, со вкусом обставленную дорогой

антикварной мебелью. По бледной коже, усыпанной родинками, скользила утончённая рука с тёмно-
зелëным маникюром, под цвет бархатной обивке дивана. Ноготки игриво щекотали шею. Тео устало
снял очки и положил их на стопку чертежей, небрежно брошенных на пол.

— Ты гений, Тео, — прозвучал низкий мужской голос где-то сверху.

Тео, сидевший рядом с диваном, опустил голову на колено незнакомца. Он закрыл глаза и
довольно улыбнулся. Пэнси продолжала поглаживать Теодора, словно домашнего питомца.

— Мы сделаем настоящий прорыв, — мелодично протянула она и, склонившись ближе, добавила,

— твоё имя войдёт в историю! Ты станешь великим, Нотт.

Над головой послышались звуки поцелуя. Тео не открывал глаз. Он почувствовал, как мужская
рука коснулась его скулы и расслабление медленно разлилось по телу.

Они гладили его. Воспевали. Принимали.

531/699
 Тео так любил прикосновения…

Комната растворилась в мутной реке. Пасмурный свет залил переулок, ведущий к министерству.
Брусчатка блестела от недавнего дождя. Деревья едва пожелтели от первого прикосновения осени.
Воздух пах сыростью.

— Гермиона? — голос Теодора заполнил переулок.

— Тео, — она узнала его прежде, чем обернулась. — Это ты?

— Привет.

Тео улыбнулся мягко и радостно. На секунду он забыл обо всех причинах, не позволяющих ему
заговорить с ней.

— Привет!

Гермиона от удивления уронила папку с документами. Бросилась неуклюже поднимать бумаги,

одновременно борясь с волосами, падающими на лицо. Тео усмехнулся. Она неисправима. Он
взмахнул палочкой, и пергаменты, закрутив хоровод, чинно вернулись в руки хозяйки.

— С-спасибо, — Гермиона с долей стеснения заправила локон за ухо. — Ты получал моё

приглашение? — глядя снизу вверх, спросила она.

— Да, с прошедшим, — Тео отвёл глаза.

Расстояние между ними было меньше фута. Уже несколько лет Тео не находился так близко. И
никогда ещё не был так далеко.

— Почему ты не пришёл? — Гермиона старалась звучать как можно нейтральнее. Ей почему-то

очень хотелось скрыть настоящие чувства. Не показывать, как переживает. Стать ещё дальше.

Теодор впился взглядом в надломленный край камушка брусчатки. Нельзя было смотреть прямо на
Гермиону, иначе он расскажет правду.

— Я хотел прийти…

Он очень хотел. Очень. Даже подарок купил. И цветы. Нарядился, как придурок, в чёртовы
подтяжки. Дошёл до входной двери… но развернулся в последний момент.

— У меня сейчас проект, много дел и…

— Тео, — Гермиона коснулась его плеча.

Теодор вздрогнул. Сгорбился. Даже сквозь плотную мантию и слои одежд он почувствовал её
тепло.

— Когда я приглашаю на день рождения, я правда хочу видеть тебя. Уверена, Драко тоже был бы
рад встретиться. Гарри постоянно спрашивает, почему ты нас не навещаешь, — она нервно
прокрутила кольцо на пальце, — и Рон… Теодор накрыл её руку своей и усмехнулся, всё ещё не
глядя на неё.

— Грейнджер, ты никогда не умела врать.

— Тео, ты очень дорог мне, и я хочу, чтобы ты был частью моей жизни.
532/699
 Тео искренне удивился её желанию. Вероятно, ни Грейнджер, ни её друзья не подозревали о связи
Нотта с новой компанией.

— Я знаю… Но…

Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Ноги стали ватными, причины врать — невесомыми.

— Но?

Тео отравляла горечь сожаления. Когда он смотрел в любимые медовые глаза, горечь
превращалась в яд. Слова встали поперёк горла, как пена при отравлении.

— Я не достоин видеться с тобой… Я всё испортил, принцесса, — голос предательски задрожал,

Тео перешёл на шёпот: — Прости меня.

Гермиона не выдержала. Бросила бумаги и крепко обняла Тео. Листы снова разлетелись и
прилипли к мокрой брусчатке.

Тео неуверенно протянул руки и сомкнул пальцы за её спиной. Прижался щекой к кудрявой
макушке. И крепко, крепко зажмурился в надежде на то, что он проснётся. Кошмар закончится, и они,
обнявшись, пойдут пить сливочное пиво на их мост.

Туман сгустился, пасмурный свет переулка сменился темнотой комнаты и бликами огня из камина.
В помещении было тепло, витал тяжёлый аромат спиртного и дорогих сигар.

— Слыхали, господа, я стал дедушкой!

Тео оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Люциуса. Тот сидел в кресле напротив Пэнси и
её мужчины, держал высохшей старческой рукой бокал с огневиски.

— Мои поздравления. Нужно будет послать Астории цветы, — с ноткой презрения сказала Пэнси.
— Кто бы мог подумать, что именно она победит в гонке за сердце дракона…

— Хочешь быть на её месте? — с иронией спросил мужчина.

Он покрутил в пальцах сигару и отложил в граненую пепельницу. Тонкая ленточка дыма

растворилась в бархате воздуха.

— Конечно нет! Зачем менять «великое» на «неплохое», — она пожала плечами и откинула прядь.
— Ничего личного, Люциус.

— Может это не по-отцовски, но я согласен с тобой, Пэнси, — отозвался Малфой-старший.

— Ты лучшее, что было со мной, — она, не стесняясь присутствия других, поцеловала избранника
в губы.

Тео, скривившись, отвернулся и снова стал перебирать бумаги. Мысли гудели радостью и
печалью, словно голову заполнил рой назойливых мух-падальщиков.

У Драко родился сын… Интересно, на кого он похож? Такие же у него светлые волосы, как у отца,
или он удался в Асторию? Таким же он вырастет сухарём или будет мягче и приятнее? Как они его
назвали? По традиции в честь созвездия? Лео было бы неплохо. Лео Малфой — маленький сорванец.
Звучит забавно.

533/699
 Тео улыбнулся, сам того не замечая. На душе стало тепло. Трепет заполнил сердце и оно стало
биться медленнее, почти замерло. У Малфоя родился сын…

Беспросветные воды сгустились. Изображение комнаты, освещённой камином, сменилось на

подобие длинного холла с каменными стенами. Мрачный холодный коридор с занавешенными чёрной
тканью картинами.

— Драко…

— Нет.

Малфой резко развернулся и отбросил руку Нотта.

— Да ты только выслушай меня!

— Пап? — послышался детский голос в конце коридора.

Тео замер, всматриваясь в темноту. Точная копия отца. Таким он помнил Драко, своего лучшего
друга.

— Скорпиус, иди в комнату, — прорычал Драко.

— Но, пап…

— Немедленно! — приказ разбился стальным эхо о стены коридора.

Скорпиус, уронив голову, нехотя скрылся в темноте здания. Малфой снова развернулся к Теодору.

— Драко…

— Я знаю, что ты хочешь предложить, — уставшее лицо исказили морщины раздражения. — Я

сказал «нет»!

— Ты не понимаешь, мы хотим изменить мир! В наших руках будущее!

— Будущее?! — Драко усмехнулся. — Не ты ли мне всегда твердил, что его не существует?

— Тогда я был молод и глуп.

— Нет, тогда ты был намного умнее…

На секунду, на крошечное мгновение, две пары глаз задержались друг на друге, словно в тишине
происходил диалог.

— Драко, присоединяйся, — низким голосом сказал Нотт. — Если тебя смущает причастность
Люциуса, я гарантирую тебе, ты не будешь с ним видеться.

— О чём ты говоришь, Тео?! Меня не просто так сделали начальником аврората! Моя главная
задача — прикрыть вашу шайку, а не присоединиться к ней. И будь уверен, я не единственный в своём
желании. Проваливай из моего дома.

— Ну и где они, твои верные соратники? — спокойствие обернулось битым стеклом. — Кто-
нибудь из них, твоих так называемых друзей, был с тобой рядом, когда Астории не стало? Где они
сейчас? Прислали пару венков и искренние соболезнования? — он схватил Малфоя за предплечье. —
Драко, мы — твоя настоящая семья. Слизерин никогда не бросает.

534/699
 Драко вырвал руку и горестно расхохотался. Он поднял глаза на Теодора и спокойно произнёс:

— Не бросает, говоришь?

Образы закружились в воронке, смешиваясь в серую массу воспоминаний. Вспышка. Новые

декорации. Мраморный холл с высоким потолком, огромные кованые двери. На ступенях перед
дверью гоготали толпы людей. Все в чёрных масках, похожих на птичий череп.

Тео пробивался сквозь толпу, мантия развевалась и цеплялась за чьи-то локти и колени.
Добравшись до двери, он выкрикнул:

— Нотт! Моя фамилия Нотт! Пропустите меня! Немедленно!

Хрупкая девушка, за плечами которой, словно послушная собачонка, парил дементор, поправила
маску и спокойно сказала:

— Вам нельзя, — она сложила руки замком на хромированном столе перед ней.

— Что? Как нельзя?! Я член совета!

Она с сожалением поджала губы. Тео сорвал маску в надежде лицом доказать свои намерения.

— Я должен поговорить с Паркинсон! — он потянулся за палочкой, дементор угрожающе

вздрогнул.

— Вас отстранили, мистер Нотт. Мне было велено не пускать вас, — девушка, сжимая бледными
бескровными руками перо, сделала запись в толстом журнале. — Простите, я ничего не могу сделать.

Тео сжал кулаки, сильно ударил по столу. Металлический гул затерялся в десятке голосов. Глаза
забегали в поисках логического объяснения. Обскурат у них. Тео больше им не нужен. Неужели они и
правда использовали его?

Теодор перегнулся через стойку и схватил газету.

— Что вы?! — попыталась возмутиться девушка, но он остановил её поднятой ладонью.

Пророк торжественно объявлял о смене власти. На главной фотографии — женская фигура, лицо
которой завешено чёрной вуалью. Её голову покрывала корона, небрежно сдвинутая набок. Позади
стояли люди в чёрных мантиях и масках воронов.

Тео откинул газету и снова обратился к девушке:

— Где Грейнджер? Её увезли в Азкабан? Где они её держат?

— Грейнджер? — растерянно переспросила она. — Министр Магии Грейнджер?

— Да-да! — Нотт нетерпеливо кивнул.

— Филармонию взорвали вместе с ней, сэр, — объяснила девушка. И вопросительно-радостным

тоном добавила: — Мы победили.

Слова попали в сердце раньше, чем попали в мозг. В глазах потемнело, дышать стало невозможно.
Волна ужаса прокатилась от сердца до кончиков пальцев. Тео упал коленями на мраморный пол.
Попытка вдохнуть превратилась в сдавленный хрип. Лёгкие заполнило раскалённое олово. Тео
схватился за грудную клетку, пытаясь вдохнуть, но не смог.

535/699
 Он хрипел и содрогался, а в голове пульсировала одна мысль:

Он убил Гермиону.

Он убил её…

Драко вынырнул из мыслей Теодора так же быстро, как и попал в них. Выронил палочку.
Схватился за рёбра, пытаясь вдохнуть, но не мог этого сделать так же, как и Тео в воспоминаниях.
Ужас увиденного парализовывал.

— Драко! Драко! — Гермиона бросилась трясти его за плечи. — Что с тобой? Что ты видел? —
она воинственно нацелила палочку на Теодора. — Что ты ему показал?!

Малфой откинул голову назад, быстро заморгал, восстанавливая грань между реальностью и
воспоминаниями. Он замер на мгновение…

— Кто те люди? — спросил он, вновь посмотрев на Теодора. — В масках. Кто они?

— Новые пожиратели смерти, — спокойно ответил Тео. — Вороны.

— Что? Пожиратели? — ужас в глазах Гермионы отозвался уколом в душе Тео.

— Да. Восстание готовилось долгие годы, — Тео опустил глаза в пол и добавил: — Я знал. Я один
из них.

— Как?! — на одном дыхании спросила Гермиона.

— И их предводитель…

— Паркинсон, — закончил фразу Теодор.

— Пэнси Паркинсон?! — вырвалось у Гермионы. — Но это же невозможно, потому что она…

— Глупая? Да? — хмыкнул Тео. — Возможно, она не так талантлива, как некоторые. Но она всегда
умела собирать вокруг себя фан-клуб.

— Кто был этот тип рядом с ней? — спросил Драко.

— Доран Ноктис, мой научный руководитель. Я познакомил их. Случайно. У Пэнси были тяжёлые
времена после окончания школы. А он подарил ей новый смысл жизни. И мне… — Тео запнулся на
мгновение. — Он оставался всё время в тени. Из Пэнси сделал идейного лидера, а из меня карманного
изобретателя.

Каждое слово Тео с особым изощрением вбивало кол в сердце Драко. Картинки из воспоминаний
не могли увязаться с действительностью. Как его Тео мог превратиться в предателя, стоящего перед
ним?

— Как ты мог к ним пойти?!

— Они пообещали мне, юному и страдающему, что помогут в разработке.

Доран оказался мастером манипуляции, он дал мне то, в чём я нуждался… — Теодор снял очки, потёр
переносицу и снова их надел. — Мы сделали обскурат вместе. Но запустить его мог только я. Только
моя наследственная магия могла активизировать механизм. Поэтому я нужен был воронам. А когда
они сделали, что хотели...

536/699
 — Но как такое вообще могло произойти, почему ты страдал? — Гермиона, которая не видела
мыслей Тео, терялась в догадках и нервничала от нехватки информации.

— Гермиона, милая, нет времени разбираться в причинах, — Тео потянулся к ней и обхватил
ладони руками. — Я сделал неправильный выбор. Я хочу всё исправить. Помогите мне.

Его голос дрожал и скрипел. Ощущение приближающегося конца толкнуло Теодора прикоснуться
губами к пальчикам. Любимым тонким пальчикам. Пальчикам его принцессы. Делая роковой выбор,
он так же целовал её руки, чувствуя дрожь. Как и тогда, Тео понимал, что прижимается к ней в
последний раз.

— Я не могу поверить, — прозвучал голос Драко в воспоминаниях.

Тогда он забрал Гермиону, оставив Теодора лежать на паркете, словно брошенную игрушку,
вышедшую из строя. Предателей не жалеют. Тео корчился в адских судорогах осознания собственного
выбора. Он провёл три дня на полу, не вставая. Надеялся, что в конце концов отключится от нехватки
сна или еды. Но сознание было ясным, как горный хрусталь. Как чёртов прозрачный хрусталь, сквозь
который в увеличенном масштабе можно было разглядеть всю свою внутреннюю гниль.

Спустя двадцать лет он снова целовал каждый пальчик. На этот раз он принял верное решение. Он
всё исправит.

Запах персиковой кожи смешивался с солёным привкусом слёз. Тео услышал всхлип, поднял глаза
и увидел, что Гермиона тоже плакала. Драко прижимал её к себе, но рук из хватки Теодора не
вырывал.

— Я ничего не понимаю, — шептала Гермиона.

Она мотала головой и всматривалась в тревожное лицо взрослого Тео. Позволила ему обнять себя.
Он бережно привлёк её дрожащую фигурку. Она уткнулась лицом в твёрдую грудь.

Тео больше не пах апельсинами. Не излучал спокойствие. Не дышал морем. От поношенной мантии
несло крепкими сигаретами и затхлостью. Так пахло одиночество.

Так пахло отчаяние.

— Драко тебе всё расскажет…

Он отпустил Гермиону и, сделав шаг, крепко прижал к себе Малфоя. Тот напрягся и застыл в
ожидании. Тео склонился к уху.

— Помоги мне спасти её, Драко. Только ты сможешь… Только тебе я могу довериться.

Тео незаметно вложил в карман мантии Малфоя бархатный свёрток. Драко прижал его рукой.

— Мне пора, — выпрямившись, сказал Тео.

Он потянул за цепочку на груди, и из недр чёрных одежд показался золотистый маховик. Прикусив
зубами край перчатки, Тео обнажил обугленную кисть. Он замер. В секунду его глаза стали белыми,
вены на шее превратились в чёрные ветви, помещение вокруг затряслось, маховик стал вращаться с
бешеной скоростью. Прежде чем Гермиона успела что-то сказать, Тео исчез, оставив после себя
облако золотистых пылинок.

***

537/699
 Лето, 1994 год

Теодор беспрепятственно проник в Нотт-мэнор даже без палочки. Как же странно было снова
оказаться в собственном детстве спустя столько лет. В гостиной слышались крики отца.
Пятнадцатилетняя версия Тео дерзила в ответ.

— Какая к чёрту война? Я ничего тебе не должен!

— Да как ты смеешь! Щенок! Круцио!

Раздался неистовый крик. Теодор поморщился, предаваясь воспоминаниям.

— Это всё потому что он вернулся? — кричал подросток. — Это всё правда? Про Седрика и
Поттера? Про возрождение Сам-Знаешь-Кого? Да?

Нужно было торопиться. Через несколько мгновений юный Тео помчится за маховиком и впервые
перенесётся на двенадцать с половиной лет назад. Подлинный маховик отца не обладал функцией
возврата в настоящее. Юному Теодору пришлось бы проживать двенадцать с половиной лет заново.
Этого нельзя было допустить. Он не должен был застрять в том времени. Он должен был вернуться.

Теодор давно догадался, что создал механизм возврата в настоящее по памяти. Тогда он думал, что
его вдохновило изобретение отца. Но… у него никогда не было такого механизма. Теодор придумал
его, держа в памяти образ собственного маховика из будущего.

Зайдя в комнату с дивными артефактами, он на видное место положил золотые часики, которые
станут судьбоносными для него. Маховик, который изобрел он сам, маховик, который он ещё
изобретëт.

Цепочка событий должна была запуститься заново. Тео придëтся снова пережить войну, вернуться
в Хогвартс, подружиться с Гермионой и стать причиной её сближения с Драко.

Он позаботился о том, чтобы прошлое случилось без изменений, а о будущем позаботятся Драко с
Гермионой. И всё сработает.

Тео глубоко вдохнул и улыбнулся сам себе. Здесь и сейчас было начало. И был конец.

Примечание к части
музыка:
"Twenty Years" Placebo "Не
уходи" Zoloto

Вы не представляете, как было сложно писать эту главу. Вся извелась. Слишком проникаюсь
переживаниями героев.

538/699
 Глава 28

23 апреля, 1999 год

Тео лежал на кровати, свесив голову с изножья. Кудри тянулись к выцветшему ковру,
истоптанному не одним поколением слизеринцев. Перебирая пальцами, Тео левитировал перо
африканской сойки, синее в чёрную полоску и с белым кончиком. Куда, чёрт возьми, подевались
Малфой и Грейнджер?

Тео не тревожился о плохом. Наверняка эти двое просто захотели побыть наедине. Страсть
неожиданно накрыла. Бывает. Но могли бы хоть патронус прислать. Несмотря на то, что Тео среди
всех был наиболее толерантен к необычному формату отношений, было обидно, что его оставили на
обочине в этот вечер.

Ну ничего, он подготовил несколько сценариев мести. Сладкой мести с привкусом кайенского

перца.

Тео хитро усмехнулся и перевёл глаза на Забини, который вошёл в комнату. Его бёдра были
обтянуты полотенцем. Вниз головой спина казалась намного шире. Блейз резким движением
распахнул балдахин своей кровати и призвал спальную футболку и шорты. Тео закусил губу,
наблюдая, как перекатывались мышцы на сильной спине итальянского производства.

Тео всегда неосознанно задерживал дыхание, когда парни переодевались рядом с ним, но старался
не пялиться и вести себя обычно. Нормально. Как все. Он не знал до конца, как относиться к тому, что
вид обнажённого тела заставлял кровь циркулировать иначе.

Однажды на четвёртом курсе, когда парни в шутку дрались за право пригласить одну из
шармбатонок на Святочный бал, Блейз заломал Теодора и так близко к нему прижался, что Тео
показалось… Наверное, показалось. Блейз громче всех кричал о том, какие пидоры мерзкие. Горячая
южная кровь и медвежьи кулаки были весомыми аргументами не прикасаться к Забини лишний раз.

Тео хохотнул, показав зубы. Малфой тоже много о чём кричал…

— Забини.

— Я.

Тео перевернулся и опёрся локтями на край кровати. Перо с тихим шорохом упало на пол.

— Ты не видел Малфоя?

539/699
 — Нотт, я же тебе сказал, что не видел, — раздражённо рявкнул Блейз и потянул за край
шерстяного покрывала.

— Ну, может быть в душе.

— Это вы с ним можете ходить вместе в душ. Я соло танцор, — зубоскалил Блейз. — Не было там
его.

Тео фыркнул и покосился на Гойла, ковырявшего пересохшую пятку. Он отрывал кусочки кожи и
бросал их на кровать.

— Мы с ним не ходим вместе в душ, — выговаривая каждый слог, сказал Тео. И в ту же секунду
подумал, что идея была не такой уж плохой.

Гойл, казалось, совсем не слушал. Он, надев огромные волосатые тапки, пошаркал в сторону
двери. Проходя мимо кровати Забини, он нечаянно наступил на носок лакированной туфли.

— Сука, Гойл, смотри, куда прёшь! — Забини с размаху впечатал ладонь в широкую грудь Гойла.

— Чувак, прости, я не заметил. Здесь темно, как в подземелье.

— Мы и есть в подземелье, придурок, — выплюнул Забини, магией очистил туфли и спрятал их

под кровать.

— Чего ты так бесишься? — спросил Тео, когда Гойл закрыл за собой дверь.

— Да не бешусь я! — огрызнулся Забини, дёргано расправляя складки на одеяле.

— Бесишься.

— Нотт! — Блейз поднял руку вверх, мол «чего ты хочешь?!».

— Забини, — Тео склонил голову набок и усмехнулся.

— Блять, — огромная ладонь прикрыла лицо. — Да эта женщина сводит меня с ума.

— Какая из них?

— Сука, не начинай! Дафна! Дафна Гринграсс сводит меня с ума. Она бесится, сто раз на дню
спрашивает, где я был и что делал, ревнует меня к каждому привидению! Выносит мне мозг!

— Ну… Не беспочвенно же.

— Я ей повода не давал. Она ничего не знает.

— Дафна, конечно, не самый яркий представитель адепта мыслительной деятельности, но она

чувствует, — Тео бесконечно забавляло смятение на лице друга. — Забини, всё твоё поведение кричит
о том, что у тебя вторая тёлка.

— Ну чё ты несешь, какая вторая тёлка? — Блейз скривился, будто за раз съел десяток лимонов. —
Ты с ней чаще видишься, чем я. Мы вообще, больше не разговариваем…

Тео ничего не ответил, пожал плечами и задумчиво усмехнулся.

540/699
 Взгляд у Забини был глупый. Тео знал этот взгляд, он видел его в зеркале, когда доказывал себе,
что ни Грейнджер, ни Малфой его не интересуют, что они всего лишь развлечение, забавная история,
которую он будет вспоминать на смертном одре. «Помнится мне, как я замутил с гриффиндоркой и
совратил лучшего друга… вот молодость-то шальная была!» Но внутреннее чутье, магия, которая по
силам даже магглам, подсказывала, что забавная история может стать самой главной сюжетной
линией всей его жизни.

Взгляд у Забини был глупый. Чёрные блестящие бусины, полные наигранного хладнокровия,
которые ни Нотту, ни Забини были не под силу. Только Малфой умел быть убедительно холодным,
других же выдавала фальшь.

Блейз провёл ладонью по одеялу, замер на секунду, сжал его в кулак, прокашлялся и необычно
тихо спросил:

— Кстати… кхм, — он отвёл взгляд и добавил нотку небрежности в голос. — Как она?

— Ты спрашиваешь у меня об Уизли? — Тео отыграл крайнюю степень удивления.

— Нотт, блять.

— Я без понятия. Спроси у Малфоя, это же они теперь с ней подружки. Вон, вместе на выпускной
пойдут.

— Что? В смысле?

— Спросишь у него. Если наш белобрысый падший ангел соизволит навестить покои.

Дверная ручка скрипнула, и парни синхронно обернулись. Драко вошёл в комнату и окинул
взглядом присутствующих.

— Мастер эффектного появления в деле! — воскликнул Теодор. — Проходипроходи! Чего встал?

Мы как раз тебя обсуждали.

— Детка, выглядишь паршиво, — заключил Блейз. — Трахнула тебя всё-таки Макгонагалл?

Драко бросил на Тео взгляд, который в секунду поменял атмосферу.

— Что-то случилось? — встревожился Тео. — Где вы были? Что-то с Гермионой? — он встал с

кровати.

— С ней всё в порядке… Пока что.

— Пока что?!

Слова застряли в горле. Драко упал на кровать лицом вниз. Он дышал в темноту, успокаивая
сознание. В кромешной черноте всё словно замирало. Реальность расплывалась акварельными
пятнами, мозг не успевал анализировать. Тео сыпал вопросами, но Драко не мог вымолвить ни слова.
Что он ему скажет? С чего начнёт? Какой у них план?

— Какой у нас план? — пытаясь усмирить дрожь в голосе, повторяла Гермиона.

После того, как Тео из будущего растворился во времени, Драко с Гермионой сбежали на мост.
Тёплый апрель выгнал на улицу студентов, они разбрелись по территории в желании насладиться
вечером. Словно паразитирующие насекомые, они кучками забились в кармашки-балконы моста и
лишили Драко с Гермионой возможности уединиться в любимом месте. Сопровождаемый косыми

541/699
взглядами, Драко потянул Грейнджер в сторону Запретного леса. Им нужно было поговорить без
свидетелей и обсудить всё. Гермиона буквально бежала, часто перебирая ногами, пока Драко широко
шагал рядом.

— Какой у нас план? — полушёпотом, пропитанным тревогой, спрашивала она.

Спрашивала не Драко, спрашивала себя. В голове роились сотни вариантов. Череп вот-вот
взорвётся. Нужно было разложить мысли по полочкам и придумать план.

— Какой у нас план?

— Во-первых, никому нельзя рассказывать, — начал Драко, резко остановившись.

— Почему? Я думаю, ордену важно будет знать о намерениях Люциуса, о существовании этого,
как его, Ноктиса…

— И узнали мы это от кого? Грейнджер, если мы расскажем о том, что у Нотта есть маховик, его
упекут в Азкабан за секунду. Учитывая репутацию его семьи, долгих разговоров не будет.

— Да-да, ты прав… Тогда нужно поговорить с Тео, — Гермиона прижимала руки к грудной клетке,
восстанавливая дыхание после бега. — Что он тебе показал? Что было в его мыслях?

— Там был полный пиздец.

— Драко, — даже в критичной ситуации Грейнджер успевала напоминать Малфою о чистоте речи.

Драко постарался пересказать в подробностях то, что увидел. Гермиона сыпала наводящими
вопросами, пытаясь не упустить мельчайшие детали. Он рассказывал про обскурат, про Паркинсон и
Дорана Ноктиса, про воронов… а перед глазами стояла одна картинка.

Драко видел себя взрослого. С морщинами, седой щетиной и уставшим взглядом. Это был один из
самых жутких опытов в его жизни. Все хотят заглянуть в будущее, но мало кто готов столкнуться с
ним по-настоящему. А ещё Драко видел своего сына… Как две капли воды. Он словно увидел себя в
другом человеке. Искажённое генетикой зеркало. У него были черты рода Малфоев… С примесью
Астории Гринграсс. Скорпиус… по традиции в честь созвездия… Как такое вообще могло
произойти?!

Почему он не остался с Грейнджер, когда Нотт их предал?

Драко посмотрел в её растерянные глаза, и в голове прозвучал диалог из воспоминаний Теодора:

— Где Грейнджер? Её увезли в Азкабан? Где они её держат?

— Грейнджер? — переспросил женский голос. — Министр Магии Грейнджер?

— Да-да! — нетерпеливо кричал Нотт.

— Филармонию взорвали вместе с ней, сэр. Мы победили.

Драко немедленно схватил Гермиону за плечо и поволок за собой:

— Мы сейчас же пойдём к Нотту и всё проясним! — молодая трава сминалась под его тяжёлым
шагом.

542/699
 — Нет! Нельзя так спешить! — Гермиона увернулась и остановилась, утонув каблуками в зелёном
ковре, который в сумерках казался тёмно-синим.

— Что? Ты не слышала, что нас ждёт впереди? — Драко попытался ухватить её снова, почти
кричал. Гермиона никогда не видела его таким встревоженным. — Чего ждать? Я разнесу этот чёртов
кабинет вместе с грёбаными чертежами, формулами и прочей херней!

— Драко! Стоп! Мы сейчас на эмоциях. Это может всё испортить. Нужно продумать план, —
Гермиона отчеканивала каждый звук.

— Что ты собираешься обдумывать? Всё и так понятно! Обскурат — будущее оружие в лапах
этих… воронов. Его нужно уничтожить в зачатке!

— Ты представляешь, как это будет выглядеть?! Ты ворвёшься в кабинет Тео и взорвёшь проект
его жизни, единственное наследие его матери!

— Да. Я именно это и собираюсь сделать.

— Драко, он никогда тебе этого не простит!

— Я объясню всё потом. Простит! У него нет выбора! Я его прощал уже сотню раз, теперь его
очередь.

— Не будь таким идиотом! — Гермиона что было силы стукнула его в грудь. Драко даже не
пошатнулся.

— Грейнджер, дело серьёзное, нечего размениваться на пустой трёп. Пойдём!

— Малфой! Дело серьёзное! Нужно продумать, что мы скажем Тео! Не нужно ничего взрывать!

— Грейнджер!

— Нет, послушай! Я уверена, всё можно решить мирным путём. Если мы расскажем Теодору всё,
что он сам нам рассказал… ну, в смысле, что рассказала его версия из будущего, наш Тео всё поймет,
и мы придумаем, что делать дальше. Втроём! Мы не должны действовать за его спиной! Мы же
пообещали больше ничего не утаивать друг от друга!

Драко задумчиво замолчал. Он крепко зажмурился и откинул голову назад.

Драко дышал в темноту, успокаивая сознание. В кромешной черноте всё словно замирало. На секунду
удавалось поверить, что мир вокруг — выдумка, он не существовал. И Драко никогда не рождался, не
воспитывался хладночистокровными аристократами, не пытался изжить Поттера, не боялся войны, не
терял мать, не находил излечение страхов в объятиях лучшего друга и «золотой девочки». Он не
существовал…

Гермиона видела, как тяжело Драко давалось сдерживать гнев. Она шагнула и, приблизившись,
нежно коснулась его напряжённой шеи. Тот едва заметно вздрогнул и тут же почувствовал, как
напряжение ослабло. Но мир со всем его несовершенством вернулся. Его коснулась не Грейнджер, его
коснулась злая, бездушная реальность.

Гермиона давно не боялась Драко, а Драко не боялся её проявлений нежности. Многое изменилось
с момента их первого соприкосновения, когда Малфой схватил руку Грейнджер у зачарованной сферы
в тёмном, забытом всеми классе. Она замечала, как теперь всякий раз он подавался немного вперёд,
словно хотел сильнее прижаться, словно хотел усилить контакт. Но не сейчас. Драко отшатнулся и
нервно повёл плечами.

543/699
 — Нам нужно всё рассказать Тео, — осторожно повторила Грейнджер. — Он поймёт, он будет на
нашей стороне. Он поймет… — она встретилась с Драко взглядом, и он заразил сомнениями. — Ведь
поймёт же?

— Я не знаю, — Драко схватился за голову и резко развернулся. — Чёрт! Чёрт!

Он выстрелил боевым заклинанием в дерево. Яркая вспышка осветила темноту. Стая

переполошенных сонных птиц сорвалась с ветвей.

Драко не был уверен, что знал человека, с которым вырос. Логика подсказывала, что Тео, услышав
рассказ о будущем, прекратит разработку. Но так же логика подсказывала, что, зная о напряжённых
отношениях Драко с отцом, Теодор бы никогда не стал сотрудничать с ним за спиной друга. Но он
стал… Тео вёл себя непредсказуемо, сохраняя уверенность в том, что ему всё сойдёт с рук. Или он не
думал о последствиях? Его чёртово убеждение в том, что будущего не существует, подпитывало
разрушительное поведение в настоящем.

Малфой выстрелил ещё раз. Огромная вековая сосна с треском надломилась.

— Драко, успокойся, я тебя прошу!

— Да как я могу быть спокойным?!

Он выстрелил снова. Лицо его покраснело, сменив аристократическую бледность на яростный

румянец.

— Ты не видела! Он убил тебя!

— Ты же сам сказал, что он лично не участвовал…

— Да какая разница! Это его рук дело… Грейнджер…

— Драко… — Гермионе пришлось встать на носочки, чтобы обхватить его голову и прижать к
груди. — Драко! Пойдём в замок, пожалуйста. Немного успокоимся и всё обдумаем. Слышишь?
Пойдём?

Драко поддался, спрятал палочку в карман и зашагал в сторону моста. Он обхватил её ладонь,
крепко сжав слишком хрупкие пальчики, и не выпускал до самого замка. И плевать он хотел, что
подумают чёртовы сплетники — он больше её не отпустит. Никогда не отпустит.

Ещё несколько месяцев назад Драко собственноручно хотел её придушить. Мерзкую заучку,
выскочку, патлатую гриффиндорку… его принцессу. Попади он в прошлое, переломал бы себе руки за
одни только намерения навредить
Грейнджер. Как можно было быть таким идиотом и слепцом? Как можно было не замечать её
бесконечно глубоких глаз, забавных веснушек на слегка курносом носике, очаровательный суровый
тон и готовность любить весь мир… и его? Такого холодного и бездушного, совершенно не
заслуживающего тепла. А она дарила ему улыбки и поцелуи и прощала прошлое, и наслаждалась
настоящим… и верила в будущее. Как это произошло? Что заставило их измениться?

Плечи тяжелели от нарастающего бремени ответственности, словно кто-то каждую минуту

подкладывал новый камушек на огромную груду проблем.

Драко должен защитить Грейнджер. Он уже однажды не смог спасти женщину, которая дарила ему
любовь, второго раза не допустит. Драко должен был защитить Нотта от его собственной мании и
разрушительного поведения. Он должен был защитить будущее всех троих.

544/699
 Малфою не нравился план Грейнджер. Он был уверен, что логика не сработает. Простых
разговоров будет недостаточно. Нужно было действовать радикально. С Теодором всегда нужно было
действовать радикально.

Теодор… Малфой крепко зажмурился. Воспоминание запретной близости покалывало губы.

Драко не выпускал руки Гермионы даже в замке. Все причины, почему им стоило скрываться,
разлетелись, как стая сонных птиц со взорванного дерева. Они направились к астрономической
башне. На полпути к кабинету Драко обернулся и потянул Грейнджер в Гриффиндорское крыло.
Гермиона
сопротивлялась, почти кричала, требовала объяснений. Но Малфой, стиснув зубы, просто тащил её за
собой.

Возле портрета полной дамы они наткнулись на Джинни, которая как раз возвращалась в
общежитие.

— Уизли, забери Грейнджер, — скомандовал Малфой и, словно куклу, передал Грейнджер

подруге, — и проследи, чтобы она не выходила ночью.

— Что?! — Гермиона от возмущения проглатывала воздух, давилась. — Какого чёрта?!

— И тебе привет, Малфой, — ухмыльнулась Джинни, но тут же поняла, что её веселье неуместно.

— Я серьёзно, — холодно отрезал Драко. — Это очень важно.

Он развернулся и пошёл в сторону ступеней. Гермиона побежала за ним и схватила за руку.

Парочка сонных студентов, поднимающихся в спальни, с неприкрытым удивлением округлили глаза.

— Драко, о чём ты говоришь?! Не смей идти в кабинет!

— Отпусти.

— Ты не станешь ничего разрушать, пока мы не поговорим с Тео! Слышишь? — звонкий голос

колотил эхом многоэтажный холл.

— Грейнджер, успокойся, — шипел Малфой, оглядываясь по сторонам. — Чего уставились?!

Проваливайте! Грейнджер, иди с Уизли. Я разберусь.

— Драко Малфой, ты ничего не будешь делать сам! — Гермиона схватила волшебную палочку и
направила ему в грудь. — Ты не должен всё решать сам! Ты не один, Драко, слышишь! Это наша
ответственность. Не твоя! Раздели её! Нас трое! Слышишь? Трое!!!

Джинни испуганно потянулась за своей палочкой. Зеваки нырнули в проход за портретом.

Малфой устало закатил глаза. Сдавил челюсть так, что судорога прострелила мышцы лица.

— Грейнджер… — прорычал он, — опусти палочку. Через пять минут отбой. Нам не нужны
проблемы.

— С каких пор тебя заботит комендантский час?! Я не позволю тебе уйти! Ты сейчас натворишь
глупостей, и тогда мы не сможем уже…

— Грейнджер, пожалуйста! — Драко схватил её за кисть и поднял палочку вверх. — Я ничего не

буду делать. Пока. Мне нужно подумать.

545/699
 — Малфой, отпусти её!

— Тебе нужно подумать?! — Гермиона попыталась вырвать руку, но хватка оказалась каменной.
— А мне что делать прикажешь? Ждать тебя, покорно сложив лапки?

— Да что происходит?! — Джинни метала взгляд от одного к другому.

Драко отпустил руку Гермионы и снова сделал шаг в сторону лестниц.

— Завтра утром поговорим, — бросил он через плечо.

Гермиона схватила его за рукав мантии и снова нацелила палочку. На этот раз она точно
выстрелит. Точно!

— Я не сдвинусь с места, пока ты мне не пообещаешь!

Её рука дрожала, но намерения были серьёзными. Малфой узнал этот взгляд.

Он устало выдохнул. Грейнджер ведь правда не сдвинется с места. Медовые глаза, полные страха,
выворачивали его мир наизнанку. Всегда выворачивали. Чёртова гриффиндорка!

— Я обещаю, — медленно произнёс он. — Иди спать. Пожалуйста.

— Но как я смогу, Драко? Нет! Я не пойду! Я не стану сидеть… — она двинулась к нему.

Драко резко приблизился и, наплевав на все договоренности, прижал Гермиону к груди. Тишина
вокруг давила невидимым грузом ответственности. Драко поцеловал Грейнджер в лоб и тихо, но
настойчиво произнёс:

— Спокойной ночи.

Абсурдность выражения прожгла виски обоим. Спокойная ночь… Едва ли она будет такой после
произошедшего.

***

24 апреля, 1999 год

Полная дама недовольно поморщилась.

— Не дают поспать! Морщины, точно будут морщины, — бурчала она, пока портрет медленно
открывал проход в Гриффиндорское общежитие.

Драко стоял напротив, уперевшись руками в лестничные перила, и напряжённо всматривался в

глубину проёма.

Из-за портрета показалась рыжая макушка. Джинни сладко зевала, прикрывая рот рукой. Увидев
Драко, она тут же посерьёзнела, брови отбросили тень на глаза.

— Малфой?

— Позови Грейнджер.

Уизли возмущённо сморщила лоб и напомнила о манерах:

— Пожалуйста, Джинни?
546/699
 Драко нервно повёл плечами.

— Пожалуйста, Уизли, — процедил он.

— Её нет. Гермиона ушла рано утром… — завидев едва уловимое удивление на каменном лице,
она продолжила, — не знаю куда, я думала, она с вами.

— Нет. Нотт ещё спал, когда я уходил.

Джинни сжала губы и провела рукой по туго собранному хвосту, борясь с накатывающим
раздражением. Она чувствовала, что Гермионе не стоило связываться со слизеринцами. Малфой
всегда представлялся ей источником проблем, даже несмотря на то, что им удалось завязать что-то
вроде приятельских отношений.

— Может, она в кабинете Нотта?

— Нет, я там был.

За напускной серьёзностью Джинни сумела разглядеть тревогу. Зрачки бегали из стороны в

сторону, пальцы до белого сжимали каменные перила, на виске пульсировала жилка. Драко
переживал.

— Может, захотела побыть одна? — тон Уизли стал мелодичным и мягким. — Подумать…
Разобраться в себе…

— Может…

— Тогда, вероятно, стоит дать ей эту возможность?

Драко закрыл глаза и нервно дёрнул головой. Он не мог просто ждать. Не мог бездействовать.

— К завтраку она точно вернётся, — Джинни явно стала успокаивать, хотя ещё минуту назад
хотела врезать слизеринцу.

Драко взглянул на часы: оставалось сорок минут до начала трапезы.

— Не хочешь полетать? Проветриться.

Драко оглядел гриффиндорку и только теперь заметил спортивную форму и метлу.

— Да, — вырвалось у него, хотя соглашаться не собирался.

— Ну… тогда, пойдём? — Джинни кивнула в сторону коридора, ведущего на поле.

Праздные полёты казались бесполезными, абсолютно неуместными. Драко не мог тратить время
впустую, когда нужно было поскорее разобраться с проблемой по фамилии Нотт. Но напряжение
стало настолько велико, что подсознание заставило Драко шагать вслед за Уизли. Высота и скорость
чувствовались как необходимость. Ветер в лицо, невесомость, прохлада всегда помогали. И сейчас
помогут.

Ведь помогут же, правда?

— Малфой, что происходит между вами? — спросила Джинни спустя несколько минут неловкого
молчания.

547/699
 За то недолгое время, что общалась с Драко, Уизли выучила — он не любил пустой болтовни,
поэтому она не стала донимать светской беседой и сразу перешла к делу.

— Это сложно, — Малфой не смог бы объяснить. Да и не хотел.

Ребята вышли в холл, который вёл к дверям в раздевалку. Из оконных проёмов без стекла
доносилось пение птиц и запах апрельского утра.

— Гермиона плакала всю ночь, — строго продолжила Джинни. — Она, конечно, уверяла меня, что
ни ты, ни Нотт ничего ей не сделали, но я клянусь святыми единорогами, если вы навредите ей, я
сверну ваши слизеринские шеи! — остро направленный палец в грудь Малфоя говорил о серьёзности
угрозы.

Драко ухмыльнулся тому, как Джинни готова была отстоять честь подруги. Будь он на её месте —
вёл бы себя так же.

— Уизли, если мы как-то навредим Грейнджер, я обещаю тебе первым добровольно прийти на
церемонию сворачивания шеи.

— Я серьёзно, Малфой, — ноготь коснулся груди.

Драко поднял руки в капитулирующем жесте. Сдавался перед одной из Уизли? Малфой? Перед
Уизли?

— Поверь мне, я на твоей стороне.

Драко говорил правду, они с Тео не навредили бы Гермионе. Пока ещё не навредили.

Малфой толкнул дверь раздевалки и жестом пригласил Уизли пройти первой. Джинни сделала шаг
и замерла. Драко врезался в её плечо и недоумённо выругался.

— В другой раз, — Джинни замешкалась. Попятилась. Сделала неуклюжий разворот. — В другой

раз полетаем, — и пошла в обратном направлении.

Драко с интересом заглянул в раздевалку, хотел выяснить, что заставило храбрейшую из

гриффиндорок побледнеть.

Блейз стоял у шкафчиков к нему спиной и натягивал куртку. Малфой закатил глаза и пошёл вслед
за Уизли раньше, чем Блейз успел обернуться на шорох.

— Уизли, что происходит между вами? — вернул ей вопрос Драко. В его голосе звучала нотка
улыбки.

Джинни скривилась и нахмурилась. Неужели его и правда интересовали её дела?

— Это сложно, — спародировала Джинни ответ Драко. — В какой-то момент я поняла, что стала
абсолютно ужасным человеком… Я сделала всё, чтобы потерять к себе уважение и испортить себе
жизнь. Исправить. И снова испортить. А теперь я так запуталась… Мне не хватает духу сделать то,
чего по-настоящему хочется. Потому что так не принято… Кажется, я на пути к уничтожению всех
своих принципов. А кто я без них? Как мне жить? Что делать?

Малфой не был готов к откровениям. Он не привык, что малознакомые люди так запросто
обнажали душу. Не все друзья так делали. А тут Уизли. Но эта искренность подкупала. Драко не
заметил, как стал размышлять над тем, как помочь безумной гриффиндорке.

548/699
 — Наверное, — протянул он, — если человек тебе по-настоящему важен, то можно наступить на
пару-тройку своих принципов.

Она кивнула. Драко и Джинни задумались каждый о своих задушенных принципах. Уизли
остановилась. Молча села на подоконник, поставив рядом метлу. Драко проследовал за ней. В какой
момент он стал её псом-компаньоном?

Солнце поднялось над лесом и протянуло руки к замку. Лучи обняли Джинни за плечи, запустив
стаю мурашек по спине. Драко остался стоять в тени.

— Да, ты прав, — она потянула резинку и распустила волосы. — Я могу просить тебя о помощи?

— Смотря какой.

— Ты такой слизеринец! — она закатила глаза. — Обязательно нужно торговаться!

— Ты такая гриффиндорка. Просишь помощи у первого встречного.

Джинни хихикнула и закивала, огненные пряди упали на лицо. Смахнув волосы, она сказала:

— Это связано с выпускным.

Драко пару мгновений вспоминал, что такое выпускной. Он успел забыть, что впереди их ждала
помпезная, абсолютно идиотская церемония.

Малфой взглянул на проступающий сквозь веснушки румянец и согласно кивнул.

***

26 апреля, 1999 год

Гермиона замерла с палочкой в руках. Это простое заклинание, она выполняла его сотни раз.
Подумать о хорошем, произнести слова, начертить руну. Но дрожь не унималась.

Экзамены равномерно распределили с конца апреля до конца мая, чтобы снизить нагрузку. В
первые выходные мая объявили день памяти погибшим в битве за Хогвартс, учёбу на несколько дней
велено было отложить. К тому же, финальная игра в квиддич намечалась на середину мая, а это
значило, что ещё одна неделя выпадала из экзаменационного расписания.

— Гермиона, да что с тобой? — шептал за спиной Гарри.

Никто другой на неё не смотрел, все ученики суматошно повторяли конспекты. Общая
нервозность наполняла класс гулом несмелых голосов. Комиссия преподавателей о чём-то
переговаривалась. Никто не смотрел на Гермиону. Только Хёрст не отрывал ядовито-жёлтых глаз от
подрагивающей палочки лучшей ученицы.

— Экспекто патронум! — отчеканила Грейнджер.

Из палочки вырвался полупрозрачный серебряный дымок, какой бывает от затухающей свечи.

Никакого патронуса. Ничего больше.

Класс мгновенно замолчал и уставился на «золотую девочку». Гермиона нервно сглотнула и

попыталась снова. Ничего.

— Мисс Грейнджер, с вами всё в порядке? — взглянув поверх очков, спросила Макгонагалл.

549/699
 — Да, я…

Гермиона встряхнула рукой. Палочка выскользнула и со звонким стуком упала. Гермиона

поспешила её поднять.

— Я сейчас соберусь, профессор.

В правом углу класса послышались язвительные смешки. Слизеринки злорадствовали, упивались

поражением зубрилы. Драко и Тео стояли поодаль друг от друга, но оба не отводили глаз от
Грейнджер. Нотт что-то бормотал себе под нос, вращая пальцами палочку. Драко выглядел
расслабленным, по его виду сложно было догадаться, что он до боли в суставах сжимал кулаки в
карманах мантии.

Гермиона не спала три дня. Окружающие думали, что она усердно готовилась к экзамену по
заклинаниям, но только Драко знал, что сон украли тревоги.

Теорию Грейнджер написала на автомате. Сдала первая. Но когда дело дошло до практической
демонстрации, где нужна была концентрация, мыслительное равновесие, магические силы — нервы
её подвели.

Патронус. Простейшее заклинание для неё. Она делала его сотню раз! Подумать о хорошем…
Подумать о хорошем? Хорошем?! Последние три дня казались бесконечным полотном, сотканным из
кошмаров. Всё хорошее погрязло в липкой, тягучей гуще новостей, прибывших из будущего.

Гермиона обернулась на очередной смешок и взглянула на Драко. Он казался спокойным. Он

всегда казался спокойным. Безупречно одет, чёрное на чёрном, аккуратно уложенные волосы,
надменно поднятый подбородок. Драко рисовался тем отстранённым заносчивым слизеринцем,
которого все ненавидели. Но его внутреннее состояние выдавали тёмные круги под глазами и
стиснутые челюсти. Гермиона знала, что он так же, как и она, не спал по ночам. Только не
рассказывал ей.

Они по-прежнему не поговорили с Тео. Гермиона настаивала на том, чтобы сначала она и Драко
договорились между собой, потом шли к Нотту. Но компромисс не строился. Недоверие и
подозрительность нарастали.

На теории Драко сидел с Джинни. Гермиона наблюдала за ним. Старалась разоблачить его
намерения в каждом движении. Драко спиной чувствовал её пристальный взгляд. Но оставался
спокойным. Всегда спокойным. Пока к нему не обернулся Теодор. Он сидел с Забини в соседнем ряду.
Тео перегнулся через проход и, смахивая кудри со лба, что-то спросил. Драко шепнул что-то резкое в
ответ. Привычная коварная улыбка Тео сменилась гримасой недоумения. Когда он медленно вернулся
на своё место, в руках Драко треснуло перо. Перо голубой африканской сойки, синее, в чёрную
полоску, с белым кончиком, самое крепкое в мире перо, самое надёжное… переломилось пополам,
словно сухая веточка.

— Драко? — голос Гермионы разлился эхом по винтовой лестнице, ведущей на вершину

астрономической башни. — Что ты здесь делаешь?

Малфой обернулся и, узнав Грейнджер, недовольно цокнул.

— Мы же договорились, что ты не будешь ничего делать сам! — она перескочила несколько

ступенек и оказалась совсем рядом.

— А ты что, шпионишь за мной, Грейнджер?

— Нет. Я…
550/699
 — Хотела поговорить с Ноттом? — в голос просочился яд, который уже давно был позабыт. — Без
меня?

— Что? Нет!

Гермиона растерянно замотала головой. Она просто хотела подготовиться к экзаменам по

заклинаниям. Или уверяла себя в этом.

— Не оборачивай всё против меня! Куда ты идёшь? Зачем? Ты же обещал, Драко!

Гермиона буравила Малфоя взглядом, не оставляя права на ложь. Он хотел плюнуть и побежать
наверх, всё равно Грейнджер бы ни за что не догнала его, но ноги не отрывались от пола, словно их
прибили огромными ржавыми гвоздями.

Малфой сел на ступеньку, упёрся локтями в колени и уронил голову на руки.

— Я уверена, что если мы расскажем Теодору всё как есть, он избавится от чертежей и остановит
разработку, — Гермиона говорила всё громче.

— Ты не можешь быть в этом уверена, — сказал Драко, не отрывая головы от ладоней. — Я знаю
его всю жизнь. В Нотте нет ничего, в чём можно быть уверенным.

Гермиону ужасно злило поведение Драко. Он совершенно не считался с её мнением. Валил

напролом, не слушал, гнул свою линию. Они словно откатились назад в то время, когда Драко был
задиристым болваном, а она причитающей выскочкой.

Но мысли о твердолобости Малфоя Гермиона заталкивала в самый дальний ящик, сейчас важно
было разобраться с Теодором и обскуратом.

— Тео, которого я знаю, не такой! — Гермиона еле сдерживалась, чтобы не закричать. —

Вспомни! Он хотел бросить разработку, думая, что встреча с Люциусом тебя оскорбила. А тут целая
судьба человечества!

Малфой поднял голову и встретился с Грейнджер взглядом. В уголках её глаз собрались

серебряные капельки. В груди закололо. Его мало беспокоило человечество. Будущее, которое показал
Тео, было наполнено иным страхом.

Драко потянул галстук и ослабил узел, впуская в лёгкие больше воздуха. Тут же резко дёрнул за
край, развязал его и швырнул в стену.

— Один раз предатель — всегда предатель! — прогремел он.

— Драко, наш Тео ещё никого не предал! Он ещё не стал тем Теодором из будущего! И мы должны
сделать так, чтобы никогда не стал.

Гермиона присела перед Драко и осторожно взяла за руку. Малфой накрыл её ладони своей.

— Поэтому слушай меня! — он жестко сжал пальчики Гермионы.

— Ну почему ты такой упрямый? Есть другое решение! Всё можно уладить мирно!

Драко выпустил её руки и поднялся. Стал высокой скалой.

— Ты видела его?! Он же одержим! Он не справляется сам!

551/699
 — А он и не сам! — Гермиона взошла на пару ступенек, чтобы поравняться в росте.

Драко резко схватил её за плечи и прижал к каменной стене. Гермиона хрипло выдохнула.

— Грейнджер, сними свои чёртовы розовые очки! Он же как зависимый! Тео обещал не видеться с
Люциусом. Он клялся мне! Но там, в воспоминаниях из будущего, Тео работал с ним! Он вернулся к
нему! Хотя обещал. Клялся!

— Почему он ушёл к воронам? — Гермиона не пыталась вырваться, воинственно вздёрнула

подбородок. Сырая стена отрезвляюще холодила спину. — Потому что мы не поддержали его. Так? А
теперь мы всё переиграем. Мы будем рядом. Мы будем с ним! Он точно выберет светлую сторону!

— Ты совсем не знаешь его. У Тео нет понятия светлой и тёмной стороны. Один только Мерлин
ведает, как он расставляет приоритеты.

Гермиона снова почувствовала себя лишней. У Драко и Тео была целая история за плечами, а она
что… Знает его полгода?

Сомнения проскользнули в мысли, щипая глаза в преддверии слёз. Гермиона медленно выдохнула
через нос. Настойчиво посмотрела в глаза Драко и решилась задать вопрос, который мучил её уже
несколько месяцев:

— Драко, где был Тео во время войны?

Малфой не ожидал, что разговор зайдёт о прошлом. Он стыдился того времени, избегал. Но
настойчивый, такой уже привычный взгляд Грейнджер лишал возможности отступить.

— Его прятал отец, — Драко слегка ослабил хватку. — Кажется, насильно.

Гермиона нахмурилась, Вильям, что, запер Тео в подвале? Приковал цепями? Так хотел
обезопасить сына, что превратил его в вольерного пса?

— Чтобы Волан-Де-Морт не воспользовался его силой? Он ведь знал, что Тео особенный, да? —
обрывки информации из рассказов и статей соединялись в логический пазл. — Вильям прятал сына,
чтобы Волан-Де-Морт не пытал Тео в надежде заставить играть на своей стороне?

Драко отступил и задрал голову. Он нервно сглотнул. Резко выдохнул.

Сейчас он разрушит её сахарный замок надежд.

— Я тоже так думал… — Драко понизил голос до жутко-вибрирующего. — Но, возможно, Вильям
боялся, что Тео не придётся принуждать… Учитывая то, что мы знаем о нём из будущего…
Возможно, отец хотел обезопасить не сына… — Драко перешел на шепот, — а нас…

Малфой наблюдал, как сказанные им слова постепенно превращались в ужас на лице Грейнджер,
как её зрачки расширялись, нос и глаза краснели, подбородок дрожал.

— Он бы никогда… — фраза Гермионы затерялась в тёмной спирали лестницы.

Может она на самом деле не знала Теодора. Не знала, кто он. Что творилось в его мыслях. Чем он
жил до неё. О чём видел сны.

Может быть никто не знал. И Драко не знал. И Вильям.

552/699
 Гермиона провела рукой по щеке и только сейчас заметила, что стала плакать. Горячие слёзы
скатывались на затертые до блеска каменные ступени. Сдержанные всхлипы наполнили тишину.
Наводнёнными глазами она успела заметить оксфорды Драко. Он шагнул, прижал гриффиндорку к
груди, и тьма украла всё зримое.

Прошлогодний кошмар обрушился гигантской лавиной в воспоминаниях: погони, укрытия, поиски

неизвестных крестражей, угнетающее бездействие, новости по радио и постоянная бесперебойная
тревога за жизни близких. Одних только мыслей хватало, чтобы подкатила тошнота.

Если бы Тео был на войне… Если бы он добровольно выбрал союзничать с…

Неужели они бы сражались по разные стороны баррикад? Неужели он бы стоял за плечом Волан-
де-Морта с глазами, усланными бельмом, и почерневшими руками? Неужели пошёл бы в атаку по
приказу? Неужели хотел этого?

Сердцебиение на секунду замерло. Страх заблокировал пульс. Что, если бы Теодора убили в
сражении? Что, если бы он убил кого-то… Нет! Тео бы не смог! Это всего лишь
предположение Драко.

Тогда почему оно казалось таким реальным?

Малфой гладил Грейнджер по волосам в надежде хоть немного облегчить её боль. Сострадание не
являлось сильной стороной Драко и развивать его сейчас не было времени. Иногда полезнее ударить
один раз сокрушительно, чем мучать сотней слабых попыток.

Гермиона не понимала, о чём плачет. О разрушившемся образе чудного задумчивого слизеринца?

О том, что она не смогла разглядеть в любимом врага? Или о том, что впервые не знала, как поступить
правильно?

— Поэтому, Грейнджер… — словно прочитав её мысли, сказал Драко, — не мешай мне сделать
задуманное.

— Нет! Нет! — она отстранилась, уперевшись руками в грудь Драко. — Тео не убийца! Ты не
знаешь наверняка, о чём он думал на войне!

— И я не хочу это проверять!

— Тогда у него не было нас! Мы всё переиграем.

— Грейнджер… — Драко держал её за плечи.

Гриффиндорская настойчивость поражала. И раздражала.

— Давай попробуем поговорить, чего ты боишься?

— Чего я боюсь?! Я боюсь потерять… — слова застряли в горле острыми лезвиями.

«Малфои ничего не боятся, сын мой», — твердил самый трусливый человек на земле. Драко
откашлялся.

— Я боюсь, что временные петли невозможно разрубить! — соврал он. — Боюсь, что любые наши
действия приведут к одному и тому же исходу. И ты знаешь, что нужно делать! Сама знаешь, что
нужно уничтожить чёртову формулу, но тормозишь меня!

553/699
 — Драко! Если ты просто уничтожишь формулу, где гарантия, что Тео не воссоздаст её по памяти?

Драко с силой всадил кулак в стену. Послышался хруст: то ли кости, то ли камня. Воссоздаст.
Конечно воссоздаст. Этот маньяк не помнит, где оставляет свою одежду, но знает наизусть трёхтомник
механических заклинаний.

— Нужно убедить его! — продолжала настаивать Гермиона. — Сделать так, чтобы он сам захотел
избавиться от формулы.

Драко был почти согласен. Слова почти сорвались с кончика языка. Но перед глазами вспыхнули
воспоминания Теодора из будущего: он, вертя в руках маску, похожую на птичий череп, уговаривал
взрослого Драко примкнуть к воронам.

«Слизерин не бросает…»

Но Теодор бросил! Сперва променял их на обскурат, а потом пришёл из будущего, переложил

ответственность за весь магический мир на плечи ребят и исчез. Снова бросил!

— Завтра после экзамена мы сразу же пойдём к нему! — Малфой впился в хрупкие плечи
Гермионы.

— Драко!

— Нет! Слушай меня! — он гневно сжал пальцы. Тряхнул её. — Мне всё равно, как мы будем
решать вопрос! Завтра Нотту придётся сделать выбор! Хочешь ты этого или нет!

Драко сдавливал её плечи до будущих синяков. Гермиона пыталась вырваться, трепыхалась,

словно немощная птичка. Драко казался слишком тревожным и радикальным… А что, если… Что,
если он рассказал ей не обо всём увиденном в будущем?

Драко снова не рассчитывал силу. Гнев затуманил разум. Гермиона машинально обернулась. Где
же Теодор? Он должен был бы сейчас оттолкнуть Малфоя, остановить. Но спасителя не оказалось
рядом. Спаситель и был причиной гнева.

— Драко, ты делаешь мне больно! — наконец выдавила Гермиона.

Малфой словно очнулся от заговора. Пошатнулся. Расцепил пальцы. Заморгал,

возвращаясь в реальность, и почувствовал, как с каждой секундой, что Грейнджер потирала плечи, его
тело наполнялось виной.

Гермиона так и не смогла вызвать патронус. Об оценке «Превосходно» можно было не мечтать.
Никто не ожидал провала именно от Грейнджер. Директриса предложила пересдать экзамен в
индивидуальном порядке, но гордость и чувство справедливости не позволили Гермионе согласиться.
Все должны быть в равных условиях.

Правда в том, что никто не был в тех же условиях, что и Гермиона. Ученики, которые сейчас
удивлённо рассматривали каждый сантиметр Грейнджер, так же пережили войну и так же думали, что
наконец наступило мирное время. Но они не подозревали, что это самое мирное время зависело от
непредсказуемого слизеринца, которого Гермиона успела полюбить. И она не понимала,
действительно ли верила в невиновность Тео или просто хотела оправдать его.

Ясность ума была роскошью. Гермиона проявляла собранность и боевые качества весь прошлый
год, она была верной подругой и соратницей, спасала близких от гибели, но не смогла собраться ради
элементарного экзамена. Запас собранности истощился. Нервные клетки молили о пощаде.

554/699
 Тео поймал её за локоть при выходе из класса, Гарри с опаской отступил.

— Принцесса, я беспокоюсь. Расскажи мне, что происходит.

Тео тревожился. Драко и Гермиона три дня кряду ходили напряжённые и не рассказывали в чём
дело. Богатое воображение в кудрявой голове подбрасывало новые сценарии бед и заговоров.

— Я… Я не могу… — Гермиона обернулась на Драко, спрашивая совета. Сквозь толпу студентов

она увидела, как тот еле заметно кивнул. — Тео… Нам нужно поговорить.

Гермиона заглянула в глубокие синие глаза… и утонула в сомнениях. Ну не мог человек, который
так беспокоился о ней, бросить в будущем! Не мог!

Внутри Тео обрушилась груда камней. Они с грохотом прокатились от лёгких до самых пят.

«Нам нужно поговорить», — так звучит начало конца.

Сначала Тео думал, что Драко и Гермиона просто хотели побыть вдвоём. Такое бывало и раньше.
Он решил потратить освободившиеся часы с пользой и направил все силы на разработку. Но потом
заметил, как принцесса стала больше нервничать, как Драко начал старательно маскировать свою
тревогу. Почему они переживали? Теодору казалось, будто от него что-то скрывают… Будто утаивают.

Он судорожно перебирал возможные причины, и в итоге все мысли упёрлись в идею, которая
казалась весомее других, как высокая колонна на пути разъярённой толпы.

Они хотят избавиться от него. Конечно! Самое простое объяснение — самое верное.

Теодор — третий лишний.

— Тео, ты бы получше присматривал за своей игрушкой. Говорят, она пошла по рукам… —

плеснула масло в огонь Дафна, которая шла позади.

— Ха, не поделили с Поттером? — захихикала Пэнси.

— Нет, милая Пэнс, возможно, тебе не стоит об этом знать… — Дафна отыграла
драматическую паузу, поправила жемчужный ободок, похожий на диадему.

Гермиона яростно сжала палочку. Ещё одно слово, и она затолкает в рот Гринграсс пару фунтов
мыла.

— Но? — настояла Паркинсон.

Тео бросил едкий взгляд через плечо и рукой подтолкнул Гермиону, призывая идти быстрее.

— Грейнджер видели с Малфоем… — Дафна артистично вскинула брови, придавая новости

шокирующую окраску, — в очень тесных объятиях!

Паркинсон громко фыркнула и едко расхохоталась. Толпа недоверчиво покосилась на неумелую

актерскую игру.

— Это невозможно, Драко бы никогда не опустился…

— Да?! — Грейнджер остановилась и резко обернулась. — Ты думаешь, что так хорошо его знаешь?
Думаешь, он всё тебе рассказывал? Уверена в том, что он бы не «опустился»?

— Драко, о чём это она? — Пэнси окликнула Малфоя, который как раз поравнялся с ними.
555/699
 — Без понятия, — хмыкнул Драко, не переставая шагать. — Переучилась, Грейнджер? — он
пренебрежительно осмотрел гриффиндорку с ног до головы.

Гермиона смахнула руки Тео и завопила:

— Переучилась?!

Грейнджер понеслась вслед за Малфоем, оставив толпу змей позади.

— Переучилась, Малфой? Какого чёрта?! — Гермиона пыталась ухватить его то ли за локоть, то ли

за плечо.

— Что ты творишь? — шикнул на неё Малфой. — Эти курицы первыми сдадут нас прессе!

— Да мне плевать! — голос Гермионы терялся в гуле толпы. Со стороны казалось, что она
отчитывала Малфоя. — Какое это имеет значение по сравнению…

— Так, тихо! — Малфой одним жестом сгрёб её за плечи и уволок за поворот.

Слизеринцы крайне изумились снисходительности Малфоя, который не проклял Грейнджер за

нарушение телесных границ. Они в ступоре проводили взглядом новоявленную парочку. Пэнси
активно стала придумывать аргументы против межклассового союза, а Дафна подошла к Тео.

— Теодорушка, милый, — она нежно положила руку на острое плечо, — кажется, тебе наставили
рожек.

Теодор обхватил пальцы Гринграсс, снял её руку с плеча, развернулся.

— Свои рожки не забудь причесать, Гринграсс, — и с самодовольной улыбкой, за которой он

привычно скрывал тревогу, по-джентельменски поцеловал руку сплетницы.

***

Осень, 2003 год

Тео замер у стола, огромного, старого, захламленного.

«Если всё кончено, то терять нечего».

Он поспешно собрал исписанные бумаги, небрежно затолкал их в папку, обтянутую змеиной

кожей. Оглядел пустую комнату. Паркет у балкона, там, где Тео провёл последние три дня, был
исцарапан и обожжен. Шторы оборваны, стекло треснуто. Пятнышки крови, словно фрагменты
витража, перекрывали лужи телесных жидкостей. Угол походил на место пыток. Если бы он на своей
шкуре не прочувствовал сорок восемь часов мучений, подумал бы, что здесь издевались над
животным. Огромная кровать, которую Драко купил при переезде, косилась на надломленной ножке.
В груди закололо. Он смотрел на испорченную мебель и видел печальный символизм.

Тео иронично усмехнулся. Он умел только портить, становиться причиной катастроф и делать
любимым больно.

«Нужно починить».

Тео бросил папку на стол, вихрь пыли взметнулся в воздух.

«Нужно починить».

556/699
 Достал палочку, к которой не прикасался последние несколько дней, и подошёл к кровати.

«Нужно починить».

Замахнулся в направлении покалеченной ножки:

— Ре… — остановился.

Тео упал на колени и уткнулся лицом в скомканное одеяло, руками подгребая его всецело.
Расцарапанные предплечья пачкали белоснежный хлопок. Постельное бельё ещё хранило запах
персика и терпкого дерева.

— Выбирай… — звенел в ушах голос Драко. — Выбирай!

В воспоминаниях застыли их спины. Малфой не позволил Гермионе обернуться и сам не взглянул

напоследок. Теодор сделал выбор. Они ушли. С грохотом входной двери в квартире закричала
пустота. Пустота, которая станет спутницей на долгие годы.

Теодор поднялся с колен, бережно расправил одеяло, оттянул пальцами уголок. В глазах плыло от
голода, во рту пересохло от жажды, но Тео не замечал. Страдания физического тела меркли перед
изныванием души.

Хотелось сдохнуть. Облегчить вселенной существование. Избавить окружающих от бремени

считаться с собой. И избавить себя от мучений… Хотя нет. Он не заслуживал облегчения. Он
заслуживал мучиться до конца дней. Каждую секунду, каждое проклятое мгновение.

— Цена гениальности высока, — говорил Доран, похлопывая Теодора по плечу. — За всё в этой
жизни приходится платить.

В присутствии своего научного руководителя, который был старше всего на пару лет, Тео
чувствовал себя нужным и особенным. Доран умел подобрать слова так, что Нотт, сам того не
осознавая, готов был следовать за ним, не задавая вопросов.

— Мы встретились неспроста, Теодор, — его рука скользнула от плеча к затылку, тёплые пальцы
проникли под кудри. — Нам суждено изменить мир. Мы сделаем настоящий прорыв.

Дыхание Тео участилось, когда Доран сократил дистанцию.

— Доверься мне… — слова коснулись губ.

Теодор отошёл от кровати и вернулся к столу. Терять нечего. Он взял папку и, пригладив волосы,
шагнул к камину, который установили по желанию Гермионы, «чтобы не пришлось добираться на
работу в пробках».

Тео коснулся нагрудного кармана. Ткань рубашки прожигала записка от принцессы, брошенная
совой в открытое окно:

«Тео, я знаю ты не хотел, чтобы всё так обернулось. Прошу тебя, приходи в Мэнор. Я поговорю с
Драко».

Он не хотел, чтобы всё так обернулось. Не хотел? Или просто не мог себе сознаться? Может, ещё
не поздно было отступить? Он же обещал не предавать.
Клялся. Не только Драко, но и себе.

557/699
 Готовые усовершенствованные чертежи теплились в папке. Подрагивали рваными краями,
пестрели чернилами гениальности. Доран оценит. Он точно примет его со всеми недостатками. И не
нужно будет ни в чём клясться, ничего доказывать. Они построят обскурат и изменят мир. Вместе.

Тео закричал и выбросил папку. Листы хаотично разлетелись по комнате, с тихим шорохом
опустились на пол. К чёрту всё! Он сейчас же напишет принцессе ответ.

Руки сами стали судорожно подбирать драгоценные наработки. Один, второй, третий, все
страницы заново вернулись в папку. Тео закусил потрескавшиеся губы и, пошатываясь, вернулся к
камину. Ничего не выйдет. Драко не простит его.

Или Теодор не хотел, чтобы прощал? Он заслуживал мучиться до конца дней. Каждую секунду,
каждое проклятое мгновение.

«Терять нечего».

Почерневшими пальцами он взял горсть летучего пороха. Обернулся. Кровать всё ещё косилась.

«Нужно починить».

Он точно починит, когда вернётся. Если вернётся.

Вспышка зелёного огня перенесла Теодора в апартаменты, пропахшие крепким алкоголем и

старыми книгами.

— Тео? — удивилась Паркинсон, замерев в шёлковом халате.

«Что она здесь делает? Живёт с ним? Спит с ним? Насколько всё серьёзно?»

Теодор закашлялся. Что-то больно укололо в районе солнечного сплетения. Он попятился назад,
отрицательно мотая головой. Угол папки, которую Тео сжимал, словно любимую игрушку, давил в
рёбра.

Пэнси тревожно запахнула халат посильнее, шагнула к Тео, заботливо подхватила за локоть.

— Мерлин, Нотт, ты выглядишь паршиво, — она бережно потянула его вперёд. — Проходи!
Хочешь выпить?

***

26 апреля, 1999 год

Гермиона нервно отстукивала каблуком ритм. Драко каждую минуту смотрел на часы. Он снял их,
потёр запястье. На обороте циферблата сверкнула гравировка, оставленная Нарциссой — «Сильный
не тот, кто ранит, а тот, кто защищает».

По коридору сновали ученики, которые возвращались в свои общежития, чтобы успеть до отбоя.
Сегодня Малфой и Грейнджер должны были дежурить — это позволяло отвести лишние подозрения
от столь позднего совместного времяпровождения.

Ребята договорились встретиться с Тео за пятнадцать минут до отбоя. Они всё ему расскажут. И
камень, возложенный на плечи, разделится на троих.

— Где его черти носят? — шипел Малфой, нервно поднимая край губы. Теодор опаздывал на семь
минут.

558/699
 — Он был на ужине? — спросила Гермиона.

— Я не знаю. Я тоже не ходил,— Драко не мог есть уже несколько дней, — но в комнату не
возвращался.

— Может, проверим Большой зал?

Драко отрывисто кивнул, и они с Гермионой пошли в оговоренном направлении. Дверь Большого
зала была привычно распахнута, из неё группами выходили засидевшиеся допоздна студенты.

Драко пропустил Гермиону вперёд и тут же замер вместе с ней. Грейнджер встревоженно
обернулась на Малфоя, ища поддержки.

Теодор вразвалочку сидел за слизеринским столом и вертел в руках чашку. Возле его тарелки
лежала знакомая папка с чертежами. Паркинсон, сидевшая рядом, внимательно слушала монолог
друга и сочувственно кивала. Тео вздохнул и отставил чашку. Пэнси протянула руку и нежно
погладила Теодора по щеке.

Примечание к части
Музыка:
"Останемся здесь" Zoloto – песня про Забини)
"Land of all" Woodkid – песня, которую я переслушивала на повторе в процессе написания, и
считаю её идеально подходящей под настроение главы. "In this shirt" the Irrepresssibles – в этой
песне мне нравится текст и струнные

Волнительно мне! Осталось две главы и эпилог .

Глава 29

— Я не знаю, что сказать… — Тео встал с лавки, провёл ладонью по лицу и снова сел. — Это же
так нелогично. Я бы никогда не стал специально…

Гермиону трясло после подробного рассказа о будущем, Драко выжидающе молчал. В Большом
зале было непривычно пусто. Высокие своды потолка давили могуществом, от чего становилось
неуютно, хотелось уединиться в тёмном глухом углу, где не будет пугать эхо собственных слов.

— Нет, ну это же полнейший бред! — продолжал возмущаться Тео, он буквально рвал на себе
волосы. — Я не мог так поступить. Я не мог добровольно стать причиной кошмара!

Гермиона сочувственно сжала руку Теодора и ощутила, какая та была холодная.

559/699
 — Но как я мог пойти к воронам? Я что, совсем придурок?

Смятение Тео обратилось успокаивающим зельем для Гермионы. Её Теодор ещё не тот предатель
из будущего. И никогда им не станет.

— Почему вы не остановили меня? — Тео обернулся к Драко. — Как ты вообще допустил это? —
встретившись с тишиной, он добавил. — Ну да… это же фактически был не ты. Ещё не ты. Или уже
не ты… Пиздец! — Тео звучно шлёпнул ладонями по лицу.

Он злился. Не мог поверить, что стал причиной смерти близких и причиной новой войны. Он не
мог поверить, что его страсть противоречит его любви. Он не мог поверить, что дело всей его жизни
угрожает будущему. Будущему, которое вопреки убеждениям Тео, существовало и буквально махало
памятной открыткой во плоти сорокалетнего изобретателя.

— То есть я из будущего попросил вас всё исправить, да? — по слогам повторил Тео.

— Да, — коротко отрезал Драко. Его начинало раздражать, что Теодору нужно было так много
времени, чтобы осознать происходящее.

— Хорош ублюдок! — ядовито усмехнулся Тео. — Натворил дерьма, а потом скинул на нас.
Разбирайтесь сами. Прекрасно!

Для него гость из будущего был всего лишь историей, посторонним человеком. Гермиона хотела
возразить, но слова застряли комом в горле. Ещё мгновение, и она расплачется, а это никак не
поможет разрешить ситуацию.

— Почему бы ему… — Тео вскочил на ноги и стал расхаживать туда-сюда. — Ну, то есть мне…
не вернуться в прошлое и не спрятать дневник Темпуса подальше?.. Или вмешаться в процесс
передачи мамой формулы? Или взять и… — Тео, — перебила Гермиона.

Она в сотый раз обернулась по сторонам, чтобы убедиться в приватности.

Собрала все силы, глубоко вдохнула. Не плакать, не плакать.

— Если бы ты не заинтересовался расшифровкой дневника Темпуса, мы бы никогда не… —

Гермиона сглотнула, — не сблизились.

— Да… точно. Да… Чёрт! — он сел перед ребятами на корточки. — Вероятно, тот я из будущего
всё просчитал. Уж тут мозгов хватило вернуться в нужное время, чтобы всё исправить! Сука!

Плечи дрогнули от раздражения и злости.

— Я не могу поверить…

Тео мотал головой, спутанные кудри вторили движению. Он замолчал, глаза забегали из стороны в
сторону. Драко точно знал этот взгляд: в голове Тео со свистом носилась стая мыслей, опережающая
одна другую.

— Погодите! — наконец воскликнул он, голос коснулся каждого уголка Большого зала. Глаза
остановили движение. — А как же временные петли?!

— Какие? — спросила Гермиона.

560/699
 — Ну… этот… классический парадокс петли, когда ты не знаешь, где начало, а где конец. Ну,
например, если бы я не сбил Драко с метлы, он бы не упал на тебя, вы бы не поцеловались, и у вас бы
не зародился… — Тео усмехнулся, — романчик.

Драко нахмурился и покачал головой. Этот патлатый заговорщик умудрялся шутить в столь
напряжённые моменты.

— Мы бы не были втроём в ночь моего дня рождения, — продолжил Тео, — когда до меня дошло,
как запустить маховик. А если бы я его не запустил, то я бы не вернулся в прошлое и не сбил бы
Драко с метлы, и вы бы не поцеловались… И так по кругу. Петля затянулась.

Почувствовав, к чему вёл Теодор, Гермиона нервно заломила пальцы. Драко заботливо сжал её
плечо, не отрывая взгляда от Тео. Его терпение
заканчивалось, в любой момент он готов был прекратить пустой трёп и сделать всё по-своему.

— И сам Темпус говорил, — Тео смотрел в потолок, вспоминая, — что пока все
переменные уравнения временной петли присутствуют, её невозможно разрубить. События будут
повторяться бесконечно.

— Но… бывают же исключения? — с надеждой в голосе протянула Гермиона. Ей невыносима

была мысль о бесполезности их действий, о том, что законы работы времени неизменны, о том, что
всё повторится.

— Да… Наверное, — неуверенно ответил Тео. — Не зря же я из будущего вернулся в это время.
Возможно, здесь потенциальное начало петли.

— Получается… Если ты сейчас изменишь своё решение, — настойчивый тон Малфоя раскатился
громом. — Если остановишь разработку, то переменной в виде обскурата не станет и…

— Будущее изменится, — подхватил Тео с грустью в глазах. — Да. Наверное, я сорокалетний это
и имел в виду, когда возвращался сюда. Вероятно, нам стоит довериться.

— Я бы не спешил доверяться тому человеку, — злобно процедил Малфой.

Тео заметил, сколько боли было в его взгляде. Что он видел там, в будущем? Он знал о чём-то
большем?

— Но, Драко, — обратилась Гермиона, уняв нервную дрожь в руках, — подумай, какое отчаяние
привело Тео из будущего к нам. Если мы изменим ход событий, то того Теодора… — Гермиона
запнулась.

Она вспомнила, как сорокалетняя версия Теодора целовала её пальчики сквозь слёзы
безысходности. Жалость и страх наполнили сердце.

— Получается, я из будущего подписал себе смертный приговор… — заключил Тео и сжал губы в
тонкую линию.

Драко прижал к себе Гермиону, не в силах больше смотреть, как она сдерживала слёзы.

— Уверен, учитывая то, что я видел в его мыслях, смертный приговор — что-то вроде
освобождения.

— Или расплаты… — задумчиво ответил Тео, предугадывая ход мыслей своей версии из
будущего.

561/699
 Тео придвинулся ближе к коленям Драко и склонил голову. Ему стало так уютно и спокойно. Всего
на секунду. Кто-то погладил его по волосам. Тео задумался, вжался щекой в ногу Драко. Гнев и
отрицание вмиг превратились в тревогу. Он поднял покрасневшие глаза и спросил:

— Поэтому вы игнорировали меня три дня?

Драко молча кивнул, Гермиона поджала губы. Она хотела рассказать, что они просто не могли
собраться с мыслями, но правда, сорвавшаяся с языка, её опередила:

— Мы боялись, что ты не выберешь нас…

Под рёбрами неприятно закололо, в горле появилась горечь. Тео сдвинул брови и опустил взгляд.
Они правда так думали о нём… Они ему не доверяли. Сомневались.

Но он же не давал повода!

Не давал?

Тео посмотрел в любимые глаза так пронзительно, как смотрят приговорённые к казни. Меж
бровей проступила глубокая морщина серьёзности.

— Я никогда сознательно не сделаю того, что навредит вам, — твёрдо заявил Тео.

Он опустил взгляд, облизнул пересохшие губы, сжал кулаки и добавил:

— Я откажусь от разработки обскурата, если от этого зависит наше будущее.

Тео опустил голову на колено Драко и переплёл пальцы с Гермионой.

— Обещаю, — прошептал и утонул в обрушившихся на него объятиях.

***

2 мая, 1999 год

Драко улыбался. Этого никто не видел. Внешне он сливался с окружающей его серой массой.
Лицо сохраняло каменную маску скорби, как и положено на мемориальном дне, только тонкие
морщинки, собравшиеся в уголках глаз, выдавали солнце внутри. Драко не верилось, что Грейнджер
оказалась права и с Тео удалось договориться по-хорошему. Ему не верилось, что всё решилось так
просто, но он был рад ошибиться. И откуда только взялась привычка усложнять? Драко гладил
пальцами Кассиопею на покрытом шрамами предплечье, зная, что это почувствуют Тео с Гермионой,
и его тошнило от собственной сентиментальности.

Тео пробирался сквозь ползущую по коридору толпу, бережно прижимая к себе Грейнджер,
стараясь обезопасить её от острых локтей идущих.
Почувствовав лёгкое покалывание созвездия, Тео обернулся и, не глядя на Драко, улыбнулся, зная, что
тот заметит. Волосы и мантии были мокрыми и липли к телу. Майский ливень согнал всех в замок.
Решено было продолжить мемориальную процессию в честь годовщины битвы за Хогвартс в
Большом зале. На каменных стенах коридора висели движущиеся портреты погибших во второй
магической войне. Гермиона, прячась под мантией Тео, отводила взгляд в сторону арочных окон, по
которым барабанил дождь. Она не могла смотреть на портреты — воспоминания душили слезами.

Тео провёл её мимо Джинни, Луны и Рона, которые разговаривали с журналистами у портрета
Фреда. Пресса то и дело выхватывала знаменитых участников военных действий и просила дать
комментарии. Отовсюду сверкали вспышки фотоаппаратов. Теодор знал, что Гермиона не любила

562/699
давать интервью, поэтому сегодня стал личным стражем её спокойствия. Завидев их тесное
сплетение, Рон, не скрывая эмоций, с отвращением прищурился. Гермиона несмело улыбнулась в
ответ, но тот отвел взгляд.

Возле портрета Сириуса стоял Гарри и задумчиво рассматривал, как крёстный хитро усмехался, а
потом хохотал. Невилл сочувственно похлопал друга по спине.

— Гарри, — обратилась Гермиона, когда Тео наконец «доставил» её к адресату, — хорошая была
речь.

До того, как хлынул ливень, Поттер успел произнести трогательную речь в честь открытия
мемориала, посвященного погибшим. Во внутреннем дворе Хогвартса установили огромную
скульптуру в виде переплетённых рук, держащих волшебные палочки. Она символизировала
поддержку и союзничество, без которых выиграть войну казалось невозможным.

— Я не должен был говорить её сам, — нахмурился Поттер.

— Перестань, ты у нас главный герой войны! Именно ты прикончил Самзнаешь-кого! —

подхватил Невилл.

— Я бы никогда не смог сделать этого без вашей поддержки, — слабо улыбнулся Гарри и снова
поднял глаза на Сириуса.

— Мы бы никогда не позволили тебе действовать в одиночку, — Гермиона обняла его сзади.

Грейнджер знала, что чувствовал Поттер. Она сама испытывала бесконечную благодарность к тем,
кто бился с ними бок о бок, и всепоглощающую вину из-за тех, кого не удалось спасти.

Гермиона взглянула на профиль Тео. Её близкие гибли за идею, за свои убеждения, пока одного из
её нынешних возлюбленных скрывали, как потенциальное оружие, а второй, хоть и пассивно, но был
на стороне противника. Гермиона доверяла парням и была уверена, что они никогда бы добровольно
не встали на сторону Волан-де-Морта. Но как она выглядит в глазах
общественности? Героиня войны, бросившаяся в объятия врага? Подстилка для потомков
пожирателей смерти?

Гермиона поморщилась, отгоняя от себя ядовитые мысли, шагнула к Тео и крепче прижалась к его
тёплому боку.

— Слушай, Поттер, — Тео положил руку на плечо Гарри. Тот обернулся. — Я никогда тебе раньше
не говорил, но спасибо, что избавил нас от Волан-де-Морта.

Гарри несмело улыбнулся. Сколько бы раз люди не благодарили его за мир, он всякий раз
смущался.

— Моя семья и близкое окружение натворили делов… — продолжил Тео с ноткой печали, почесав
висок. — Я обещаю тебе сделать всё от себя зависящее, чтобы подобное не повторилось.

— Гермиона, а ты неплохо на него влияешь, — усмехнулся Гарри и, обернувшись к Тео, добавил:

— спасибо, Нотт. Я это очень ценю.

Драко шёл один позади группки слизеринок. Он держал руки в карманах и старательно избегал
назойливых взглядов. Репортёры успели напомнить Малфою о его роли в войне и об условном сроке,
который он всё ещё отбывал. Вина и отвращение к себе и своему роду и так стала частью
ежедневного рациона, но сегодня люди с особой помпезностью указывали Драко на ошибки

563/699
прошлого. Каждый портрет, каждое слово Поттера, каждая слеза на щеках Грейнджер кричали о том,
что он был на стороне тьмы.

Но у Драко появилась надежда. Его искупление. Он скользнул глазами по кудрявым макушкам, и

морщинки у глаз стали глубже. Тео уже несколько дней не отпускал Грейнджер от себя. Драко рад был
ошибиться.

Девушки перед ним о чём-то возмущенно перешёптывались и язвительно хохотали. Малфой

расфокусированно посмотрел на затылок Паркинсон, и к горлу подкатила горечь. Как он мог иметь с
ней… отношения? За блестящей обёрткой скрывалась гнилая раненая душа.

Пройдя мимо Поттера, говорящего с Тео, Невиллом и Гермионой у портретов погибших,

Паркинсон язвительно прошептала:

— Не жалейте мёртвых, жалейте живых, — и откинула прядь с плеча. Подруги согласно

загоготали.

— Да, Паркинсон, ты права, — спокойно произнёс Малфой. — Вас остаётся только пожалеть.

Пэнси обернулась и с возмущением подняла брови.

— Не думай, что ты лучше нас, Драко. Мы там все вместе были!

Драко ничего ей не ответил, обогнал и поспешил одним из первых войти в Большой зал, чтобы
поскорее разобраться с поминальным обедом и свалить в башню к Нотту. И поскорее свалить из
школы. И забыть прошлое.

— Это правда, что Малфой поведёт на выпускной Джинни? — тихо спросил Гарри у Тео, пока
Гермиона рассказывала Невиллу свои воспоминания о Сириусе.

Поттер старался выглядеть спокойным и отстранённым, но Теодор уловил плохо скрываемую

тоску.

— Да, — усмехнулся он, но, заметив разворачивающийся ужас, продолжил: — спешу тебя
заверить, что у них ничего нет… эм-м-м… в романтическом плане. У них что-то вроде дружбы, —
Тео скривился, изображая отвращение.

— Пускай. Мне нет дела до их отношений… — Поттер неуклюже развернулся и проследовал

дальше по холлу.

— Ну да, — Тео закатил глаза и пошёл вслед за Гарри. — Не переживай, мы с принцессой нашего
дракона просто так не отпустим в блуд.

Гарри ужаснулся откровенности, а Тео заливисто расхохотался. Гермиона не посвящала Поттера в

подробности сексуальной жизни, и он не знал, что на самом деле происходило между Ноттом и
Малфоем. И не хотел знать.

— Фу, придержи свои подробности, — отмахнулся Поттер и усмехнулся.

— Поверь, я даже не начинал, — Тео приобнял Гарри за плечи. Тот вздрогнул.

Поттеру было странно и неуютно оказаться в объятиях слизеринца. Но он был наслышан и

предупреждён о повышенной тактильности Нотта. Прежде чем воображение стало подбрасывать
картинки того, что он этими руками мог делать, Тео сказал:

564/699
 — Ты бы своего дракона тоже не отпускал…

Поттер смутился и отвёл взгляд. В миг посерьёзнел и вынырнул из объятий.

— Я разберусь.

— Поттер, чёрт тебя дери! — Тео снова его обнял. — Ты же обезоружил самого страшного мудилу
в мире! — Тео по-братски взъерошил волосы Гарри. — Уж с Уизли-то точно справишься!

***

Середина мая, 1999 год

— Если вдруг тебе станет больно, ты не кричи, а подними вверх один палец, ладно? — сказала
Луна и запустила руки в чёрные кудри.

— Договорились, — ответил Тео и подмигнул Гермионе.

Она хохотнула и перевела взгляд в небо. Судья дал свисток, Блейз тут же выбил квоффл у
противника и помчался к воротам.

Луна разделила волосы на голове Тео на три равные секции, взяла прядки одной из них и
принялась заплетать косичку. Тео внимательно следил за игрой, сидя в зелёной футболке среди
красно-золотой толпы с синими флажками. Весь Гриффиндор болел за команду Когтеврана.
Неудивительно, ведь если сегодня победит Слизерин, то по итоговому зачёту он станет чемпионом
года. А это было недопустимо.

Майское солнце румянило носы и заставляло щуриться. Когда не дул ветер, казалось, что лето
посылало первый тёплый поцелуй. Студенты знатно подустали от экзаменов, поэтому возможность
оторваться на финальном матче использовали по максимуму.

Блейз мастерски закинул мяч в кольцо, и змеиная трибуна взорвалась ликованием. Три четвёртых
стадиона осуждающе завыли.

— Так им, детка! — веселился Тео, прижимая к себе Гермиону, стараясь не двигаться, чтобы
Лавгуд не вырвала клок волос.

— Напомните мне, почему Нотт сидит на нашей трибуне? — прошептал Симус куда-то между
Гарри и Невиллом.

— Потому что я — лучшее украшение вашей трибуны, Финниган! — зубоскалил Тео.

Луна дёрнула Теодора за прядь. Тот выругался от боли и добавил:

— Конечно, после вас, девушки.

Тео незаметно влился в коллектив. Даже Симусу, который любил подколоть, нравился Нотт. В
основном из-за того, что тот мастерски подкалывал в ответ. Невилл помог Теодору подготовиться к
травологии, за что Нотт подарил ему коллекционную книгу. Луну Тео понимал с полуслова, и,
казалось, его одного не смущали её чудные высказывания. Джинни всё больше нравилась Теодору из-
за её буйного нрава и жизненной позиции, он любил выводить её на дискуссию и искренне веселился,
когда она злилась. Ну а с Гарри у них выстроилась почти братская связь.

— Если все слизеринцы такие, как ты, я готов пересмотреть свои убеждения, — говорил Гарри.

565/699
 — О, нет, этот бриллиант в единственном экземпляре, — отвечал Нотт, чувствуя, что никогда в
жизни у него не было столько друзей. — Тебе снова повезло, Поттер.

Гермиона впилась ногтями в предплечье Тео, и тот, нахмурившись, проследил за её взглядом:

Драко на всей скорости входил в пике, пытаясь поймать снитч. Сегодня он летал особенно энергично
и рискованно. Когда он у самой земли дёрнул метлу влево и избежал падения, Грейнджер едва не
подпрыгнула.

Гарри скептически мотал головой. Поттер искренне считал, что Малфой слишком много
выпендривается.

— Какого чёрта он себе позволяет?! — вопил Дин, указывая вытянутой рукой на Забини. —
Почему судья не удалит этого сумасшедшего?

Блейз всегда играл жёстко. Об агрессивном стиле знали все и сторонились летать рядом с диким
вепрем. Но сегодня у Забини буквально рвало крышу. Он таранил, подрезал, намеренно запугивал.
Блейз выглядел нервным и злым. Он забивал один мяч за другим, не жалея мягкотелых когтевранцев.

— Нужно почаще расставаться, чтобы играть как зверюга, — безмятежно сказал Тео и закинул
в рот конфету. Он достал ещё одну и протянул за голову Луне.

— Расставаться? — обернулась на него Уизли.

Тео задумчиво кивнул, Луна недовольно цокнула языком. Гарри, который сидел рядом с
гриффиндорцами с другой стороны, заметно напрягся, но делал вид, что следит за игрой.

— Забини и Гринграсс… — повторила Джинни, — расстались?

— Да-да, Дафне показалось, что у Блейза кто-то появился, — Тео по-лисьи усмехнулся и пожал
плечами. — Даже не знаю, с чего она взяла…

Две пары рук одновременно вонзили когти в плоть Тео: Гермиона в руки, Луна в голову.

Крик возмущения интригана утонул в ликовании трибуны. Когтевран забил и сравнял счёт. Люди
вокруг прыгали и размахивали синими флажками с эмблемой ворона, а Тео успокаивающе смотрел на
Джинни. И, кажется, это работало.

— Ты придумал, чем займешься? — спросила Гермиона у Теодора во время тайм-аута.

— Сегодня вечером? Да… — он лукаво подмигнул и сжал её бедро.

— Нет, Тео! — шлёпнула по руке. — Ты знаешь, о чём я.

Тео знал. Они с Гермионой потратили целый вечер перебирая возможные варианты занятости для
Тео: работа в архиве, библиотеке, в отделе тайн, преподавание или расшифровка документов,
волонтёрство, писательство, музыка… Они составили семистраничный список профессий и занятий,
Теодору следовало сократить его до десяти, а потом выбрать одно направление.

— Ещё нет, — с долей раздражения ответил он.

Внутри ныло мерзкое чувство неопределённости. После отказа от

изобретения обскурата Тео мучила пустота. Огромную важную часть жизни вырвали с корнем. Нужно
было больше времени, чтобы в образовавшейся дыре выросло новое дерево, новая идея. Новая мания.

566/699
 — Возможно, тебе стоит попробовать и тогда принять решение? Я могу написать Кингсли и
спросить о стажировке в архиве или отделе тайн. Попрошу замолвить словечко.

— Замолвить словечко?! А как же «всего добиться своими силами?» — Тео…

— Готово! — радостно воскликнула Луна. Она контрольный раз провела по гладким тугим косам и
довольно кивнула сама себе.

Волосы были заплетены в три плотно прилегающих к черепу коротких колоска. Теодор без вороха
кудрей выглядел непривычно: обнажились светлый лоб, густые брови и острые, словно у эльфа, уши.

— Грейнджер, давай не сейчас, — отмахнулся Тео, скользнул рукой по голове, обернулся и

благодарно поцеловал руку Лавгуд. — Спасибо. Ты очень талантлива.

— А ты приятный, — заключила Луна.

— Я хочу помочь, Тео, — Гермиона попыталась вернуть его в разговор.

— И я с радостью приму твою помощь. Но если мы сейчас пропустим то, как Драко расшибётся в
лепёшку, нам ничего не поможет.

Послышался свисток, и взгляды стадиона приковал Малфой, который как пуля взметнулся вверх.
Он, словно сокол, не отрывал хищного взгляда от крошечного снитча и мчался за ним, не замечая
других игроков. Ветер приглаживал волосы, сдувал капли пота. Каждая мышца напряглась, чтобы
Драко смог выдать наилучший результат.

— Осмелюсь признать, — заявил комментатор, — Драко Малфой сегодня проявляет высший

пилотаж! Где он скрывал свой талант все эти годы?

— Пф! Не смешите меня! Талант! — фыркнул Финниган.

Гарри усмехнулся другу и добавил:

— А правда ведь, он раньше так никогда не летал…

— Нотт, подбери челюсть с пола, — склонившись, хохотнула Джинни. — Ты всё-таки смотришь

на моего кавалера на выпускном.

— Спрос на Малфоя нынче велик, — так же тихо, но с ноткой иронии ответил Тео.

Драко резко сменил траекторию. Мчался по окружности стадиона. Прижал рукоять к груди.
Вытянул руку.

— Он что, хочет повторить твой трюк, Гарри?! — воскликнул Невилл.

— Башку он себе проломит, а не трюк! Ха! — веселился Симус.

Джинни, склонившись перед Гермионой и Тео, продолжала шептать:

— Скажи, вот ты на него смотришь и испытываешь… влечение? — природная любознательность

Уизли толкала её на личные вопросы.

— Джинни! — смутилась Гермиона. Оглянулась по сторонам, но, кажется, все были увлечены
игрой.

567/699
 — Испытываю.

— И каково это? — Джинни не останавливалась.

Тео с вызовом взглянул на Уизли. Его веселила её прямолинейность. В пристрастии плевать на

личные границы он узнал себя.

— Я бы рассказал тебе в подробностях, что сделал бы с ним, Уизли. Но… этого даже Грейнджер
не слышала.

Гермиона, щёки которой уже горели, фыркнула и неодобрительно замотала головой. Джинни
разочарованно закатила глаза.

Основные игроки носились по стадиону друг за другом, разыгрывая мячи. Ловец Когтеврана
пытался догнать Малфоя, который тем временем устремился к солнцу.

Тео закусил улыбку. Он не мог оставить собеседницу ни с чем:

— Не расстраивайся, Уизли! Я как-нибудь тебе нарисую…

Все трое рассмеялись, привлекая внимание окружающих.

Гермиона что было сил скрывала свои переживания насчёт Драко. Она не должна была
разоблачить себя. Со стороны казалось, что Грейнджер просто сильно увлечена матчем, что уже само
по себе было необычным, а в моменты, когда Драко почти доставал до снитча, она забывала обо всём
и хваталась за Тео.

Драко не замечал ничего вокруг. Трибуны и игроки на скорости смазывались в цветные пятна.
Солнце слепило глаза и, казалось, проникало сквозь зрачок в самую душу. Становилось необычайно
тепло.

Осознание того, что им с Грейнджер удалось договориться с Ноттом и спасти будущее, буквально
окрыляло. Драко набирал высоту, крохотный мячик сверкал золотыми крылышками. Ещё один рывок!

Они где-то там сидят на трибуне и смотрят на него. Драко чувствовал. Кожа ещё помнила поцелуи
и прикосновения. Перед матчем Грейнджер и Нотт проникли в раздевалку, единственное место, куда
не пропускали репортёров, и зажали его в душевой, надеясь, что игроки не подумают лишнего.
Малфою было плевать, что о них подумают, всё равно правду предположить было невероятнее всего.

Гермиона крепко сжимала пальцы Теодора и щурилась, пытаясь разглядеть силуэт Драко на фоне
солнечного диска. Малфой, снижаясь, летел за снитчем, не замечая, как на него несётся бладжер.
Загонщики были далеко и не смогли бы защитить капитана от разъярённого мяча-убийцы. Забини
передал пас и дёрнул метлу влево. Момент, и железный бладжер на всём ходу впечатался ему в ребра.
Драко увернулся и в ту же секунду поймал снитч.

— Да-а-а! — одновременно выкрикнули вскочившие Тео и Гермиона.

Окружающие недоумённо покосились. Ребята переглянулись и заливисто расхохотались, сжимая

друг друга в объятиях.

Зелёная трибуна взорвалась дикими воплями, посыпались серебристые искры, выстрелили зелёные
фейерверки. Над стадионом проявилась огромная змеиная эмблема.

Джинни фыркнула, закатила глаза и посмотрела на Поттера. Гарри пожал плечами и улыбнулся.

568/699
 Драко со снитчем в руках немедленно приземлился и со всей командой и толпой журналистов
побежал к Блейзу, который корчился на земле, хватаясь за переломанные рёбра.

— Не переживайте, это не так страшно, как выглядит, — попытался успокоить девушек Теодор. —
Я проверял.

Гермиона взволнованно посмотрела на Тео исподлобья.

— Не о том ты думаешь, Грейнджер, — он чмокнул её в висок. — Нужно будет устроить особенный

приём нашему победителю, — шепнул, коварно изогнув бровь.

***

Из щели неприкрытой двери в комнату струилась тонкая полоска тёплого света. Внутри было
тесно и жарко. Теодору ужасно хотелось пить. Но выходить нельзя, мама приказала прятаться. В
кабинет вошел высокий мужчина в чёрной мантии. Страх развеялся. Толкнув скрипучую дверцу, Тео
вылез из комода и, минуя разговаривающих маму и себя, потянулся за стаканом, стоящим на
письменном столе. С каждым глотком воды становилось меньше, но жажда только усиливалась.

Марианна нежно коснулась щеки сына и у него резко закололо в висках. Мелодичный голос
прорвался в мысли:

«Тео, это разработка всей моей жизни. Это может стать спасением тысяч душ или страшнейшим
кошмаром миллионов… Используй знания во благо».

Тео отвёл взгляд. Горизонт горел закатным пламенем. В горле окончательно пересохло. Он
облизывал потрескавшиеся губы и оглядывался по сторонам в надежде найти воду.

— Мама, — начал Тео, но закашлялся.

Марианна, держась за ветку извилистого дерева, протянула ему стакан. Тео крепко обхватил его
пальцами и поднёс к губам.

— Никто не знает, что для успешного завершения нужна сила. Наша с тобой сила.

Она подняла руку перед глазами. Бархатная копоть переливалась оттенками пылающего солнца.

Тео сделал глоток. Вода, словно растворялась во рту, высыхала до того, как он успевал глотнуть.
Жажда усиливалась. Ужасно хотелось пить.

— Прости, я не смогу закончить обскурат, — прохрипел он, заглатывая воду. Капли текли по
подбородку и рукам. — Я пообещал им.

— Кому? — Марианна склонила голову набок. В этом жесте Тео узнал себя.

— Драко и Гермионе.

Марианна кивнула, нахмурилась и посмотрела на море.

— Ты сделал правильный выбор, но…

Марианна не выглядела грустной или расстроенной. Она понимала сына.

Теодор слегка улыбнулся. Облизал губы. Ужасно хотелось пить. Марианна снова обернулась к Тео,
откинула кудри с лица и вложила что-то в его ладонь.

569/699
 — Это дело всей твоей жизни, — она сжала его пальцы, спрыгнула с ветки и медленно зашагала в
сторону моря.

Тео раскрыл ладонь — в руке ничего не оказалось. Пустота. Теодор растерянно заморгал,
осмотрел ладонь со всех сторон. Он свалился с дерева, больно приземлившись на колени. Хотел
окликнуть мать, сказать, что она забыла самое важное, попросить объяснить.

Силуэт Марианны растворялся между бушующими волнами и пылающим небом. Тео не мог
выдавить ни слова. В горле пересохло, язык прилип к нёбу, губы побелели.

Ужасно хотелось пить.

***

Конец мая, 1999 год

Жидкость в котле бурлила и переливалась оттенками зелёного. Драко самодовольно помешивал

содержимое котла и говорил Блейзу, сколько нужно отсчитать пчелиных лапок для следующего шага.
Забини копошился с баночками и сиял. Он был рад оказаться на экзамене в паре с Малфоем — это
обеспечивало ему «Превосходно» хоть в чём-то. Блейзу всё ещё мешал двигаться корсет, но рёбра уже
не болели.

— Малфой, детка, кажется, твой Нотт теряет жизненный тонус, — шепнул Забини, вбросив в
котёл тринадцать пчелиных лапок.

Драко поднял глаза и посмотрел в противоположный угол класса. В подземелье стоял густой туман
от разогретых котлов. Пахло травами и сыростью.

Помещение, которое никогда не проветривалось, было настолько мало, что вмещало в себя только
один факультет.

Тео стоял за спиной Гойла и нашёптывал ему инструкции к действию. Тот кивал и неуклюже
перебирал баночки с ингредиентами. Почему Нотт доверял тонкую работу этому верзиле? Пузырёк с
лимонной жидкостью выскользнул из коротких мясистых пальцев и вдребезги разбился о каменный
пол. Тео не стал помогать собирать осколки, только устало выругался, держа руки в карманах.

— Дай малышу отоспаться, ты его замучил, — веселился Блейз, рассматривая синяки под глазами
Теодора.

— Что ты несёшь, придурок?

— Очевидно же, что ваши любовные утехи его истязают, — смаковал подкол Блейз. — Посмотри
на малыша, детка. Он похож на моего третьего отчима, когда тот уходил в «бурбонные каникулы».
Усмирил бы ты свой ненасытный пыл.

— Забини, блять, завали.

Теодор выглядел сонным и больным. Малфой вчера оставил его с Грейнджер в кабинете, потому
что они хотели в сотый раз повторить материал. Последний экзамен никак нельзя провалить. Драко
это было ни к чему — он не сомневался в своих знаниях по зельеварению.

Тео сегодня забежал в класс за минуту до начала экзамена. Они остались ночевать с Грейнджер в
той конуре и проспали? Или так и не ложились?

570/699
 — Мистер Малфой, — обратился профессор Слизнорт, проходящий мимо стола, — не в моих
правилах подсказывать, но я бы на вашем месте сделал огонь поменьше.

Драко машинально взмахнул палочкой, и пламя истончало.

Он продолжил мешать зелье, не отрывая глаз от Теодора. На лбу проступила пульсирующая

жилка. В другом конце класса Гойл старательно играл в спектакле неуклюжей марионетки. Их зелье
сверкало алыми искрами и дымило чёрным. Тео стоял в тени напарника и прятал глаза.

Малфой нервно хрустнул шеей.

Он взял со стола пакетик с крошкой агата, спрятал в карман и уверенно направился к столу
Теодора.

— Мистер Малфой, вам нельзя подходить к другим столам, — спохватился Слизнорт.

— Я только одолжить агат.

— Я вам дам запасной, — засуетился профессор, зашуршал свёртками, зазвенел колбочками.

Драко проигнорировал. Он подлетел к Теодору, обернув на себя все взгляды в классе.

— Покажи руки!

Тео испуганно округлил глаза, попытался отступить, но упёрся в стену.

— Мистер Малфой! — Слизнорт бросил возню с ингредиентами и поспешил разнять парней.

— Покажи руки, Нотт! — Драко дёрнул его за плечо, приставил палочку к горлу.

Девочки взволнованно охнули. Гойл растерянно замотал головой.

— Мистер Малфой, что вы себе позволяете?! — завопил профессор. — Вернитесь на место

немедленно!

— Драко, успокойся, — медленно проговорил Тео, оглядываясь по сторонами, и достал руки из

карманов. Они были в перчатках.

— Если вы сейчас же не вернётесь к своему котлу, я буду вынужден отстранить вас от экзамена!

Драко опустил палочку и, схватив руку Тео, сорвал перчатку. Кончики пальцев были обуглены.
Чёрная копоть, бархатная на ощупь.

Драко отшатнулся. Взглянул Теодору в глаза. Увидел там панику.

Малфой вынул пакетик из кармана, бросил его Блейзу:

— Через три минуты добавь это в зелье, — скомандовал он. — Я закончил, профессор. Прошу
простить меня. Мне нужно идти.

Драко вылетел из класса, громко хлопнув дверью. Он бежал из подземелья, перепрыгивая

несколько ступенек за раз. Глаза застилала ярость, горло жгло от частого дыхания. Люди смазывались
в серые пятна. Драко на ходу скинул чёртову мантию, которая мешала двигаться. Пробегая мимо
центрального входа, он врезался в толпу гриффиндорцев, возвращающихся из теплиц. Сбил кого-то.
Повалился на землю следом. Выругался.

571/699
 — Малфой? — удивилась Гермиона.

— Он снова делает это! — поднимаясь, закричал Драко. — У него пальцы чёрные! — он бежал
дальше по коридору. — Я говорил тебе! Он снова!

— Стой! Куда ты? Стой, Малфой! — Гермиона сняла сумку и бросила её Джинни с такой силой,
что та отшатнулась. Гарри поймал её.

Гермиона что было духу перебирала ногами, но Драко стремительно отдалялся. Малфой
скрылся за поворотом, но Грейнджер точно знала, куда он бежал.

— Стой! Драко! Стой, пожалуйста!

Закрученный серпантин винтовой лестницы выбивал из Гермионы дыхание.

Сердце кололо от частых ударов. Мышцы ног горели и тряслись.

Послышался взрыв. Гермиона вскрикнула и рванула быстрее.

Вход в кабинет Теодора дымился. Гермиона перепрыгнула через осколки стены и разорванную
древесину и тут же почувствовала, как кто-то подхватил её за талию и оттащил вбок.

— Стой! — Тео схватил Драко за руку, в которой была палочка.

Тот с размаху врезал Теодору кулаком по челюсти.

— Ты обещал! — взвыл Драко. Ударил ещё раз.

— Драко, пожалуйста, стой, стой! — Тео не выпускал его.

Малфой не смог вырваться с первой попытки. Хватка Тео была как никогда сильной.

— Нет!

Драко выстрелил в стол Теодора, на котором лежал незаконченный механизм и папка с чертежами,
но попал в шкаф над ним. Стекло рассыпалось звонкими осколками.

— Экспеллиармус! — выкрикнула Гермиона, выбив палочку из рук Малфоя.

— Что ты делаешь?! — взвыл Драко и бросился к ней.

Тео сбил его с ног и навалился сверху. Драко вцепился в пол и пополз.

— Я всё объясню! — кричал Теодор ему на ухо, хватал за руки, тянул на себя.

— Палочку! — требовал Малфой у Грейнджер.

— Нет! — Гермиона бросила его палочку в сумку, а свою угрожающе направила на парней.

Драко попытался приблизиться, но она выстрелила искрой, и он шарахнулся назад.

— Ты сошла с ума?! Верни мне палочку, немедленно!

— Нет! Ты наделаешь глупостей!

— Ты с ним заодно?

572/699
 — Что?

— Вчера ночью ты ему помогала? За моей спиной?!

— Нет! Нет! Конечно нет, Драко.

— Она говорит правду, — подтвердил Теодор. — Она ни в чём не виновата! Драко, позволь мне
рассказать!

— Я уверена, всему есть разумное объяснение, — трясущимся голосом твердила Гермиона. —

Давай выслушаем его, Драко.

— Спасибо, принцесса, спасибо, — скулил Тео. Но Гермиона тут же прицелилась.

— Экспеллиармус! — белая палочка оказалась у неё и следом полетела в сумку.

Грейнджер нервно встрепенулась и воинственно произнесла:

— Я не на твоей стороне, Теодор. Но я хочу разобраться. Говори.

— Да… — Тео ослабил хватку, и Драко наконец смог подняться. — Я… да.

Малфой выровнялся и шагнул к Грейнджер.

— Не приближайся, Драко! — Гермиона выстрелила в стену рядом с ним. Осколки разлетелись по

кабинету.

Драко раздражённо повёл подбородком.

— Грейнджер, посмотри на его руки! — Малфой дёрнул Теодора за кисть и развернул ладонь. —
Он снова работал над обскуратом!

— Это правда? — нахмурив брови, спросила Гермиона.

— Да, но…

— Да ты же чёртов псих! — Драко бросился на Тео, но Гермиона в миг откинула его в сторону.

— Грейнджер, твою мать!

— Я всё объясню! Я знаю, как всё уладить! — воскликнул Тео, поднимая руки вверх.

Из рассеченной губы текла кровь. Он попятился к столу и осторожно взял папку с чертежами.

— Главное, чтобы обскурат не попал в руки к воронам, верно?

На лестнице послышались шаги и взволнованные голоса. Гермиона взмахнула палочкой и

намертво замуровала вход в кабинет.

— И мы знаем, кто потенциальный создатель новых пожирателей, так?

— К чему ты клонишь? — строго спросила Гермиона.

Теодор сдул пыль с папки и откашлялся. Размазал рукой кровь от губы к подбородку.

573/699
 — Мы расскажем ордену о них, о Доране и Люциусе! Сдадим подлецов до того, как они что-то
натворят! Они даже не успеют заарканить Паркинсон! А я смогу закончить изобретение.

Малфой громко фыркнул и до хруста сжал кулаки.

— Я дам непреложный обет! — поспешил утешить Тео. — Я поклянусь, что никогда не отдам им
обскурат! — он прижал чертежи к груди, как новорождённого.

— Нет. Обскурат нужно уничтожить, — отрезал Малфой.

— Драко, но почему?! — Тео шагнул к нему. Малфой с отвращением отступил. — Это же великое
изобретение! Если я его закончу, мы спасём жизни тысячам детей-обскурам! Они избавятся от своего
проклятья и смогут жить обычной жизнью!

Гермиона сжала губы. Идея Тео казалась не такой уж плохой. Но он снова действовал за их
спинами!

— Если ты закончишь обскурат, то мы лишим жизни сотни тысяч людей! — снова закричал Драко.

— Но почему?!

— Потому что это непобедимое оружие, твою мать! Точно найдётся кто-то, кто захочет его
использовать в целях захвата власти!

— Ты пропустил часть про непреложный обет?!

— Это ничего не даст!!! Ты сам мне говорил о чёртовых временных петлях! Ничего не изменится,
пока существуют все переменные уравнения! Обскурат нужно уничтожить!

— Драко! — Тео в отчаянии хватался за волосы. — Я — изменённая переменная! Благодаря вам! Я

теперь поступлю иначе! Я не хочу причинять страдания, я всего лишь хочу, чтобы дело матери жило!

— Не прикрывайся матерью! — Драко попытался схватить Тео, но тут же между ними пролетел
красный луч.

— Не трогай его, Малфой!

Тео изнывающие простонал и, глядя на обоих по очереди, сказал:

— Вы же мне сами говорили, что это прекрасная идея! Что будете помогать! — он начинал
злиться.

— Да, но потом к нам явился ты из будущего… — Гермиона судорожно сжимала палочку. Она не
понимала, на чьей сейчас стороне.

— Не говори мне, что мы что-то обещали тебе! — на шее Малфоя проступили вены. — Ты же,
сука, пару недель назад сказал, что бросишь изобретение!

— Да! Но теперь я всё продумал. Мы убьём двух зайцев! Обхитрим!

В синих глазах искрилась одержимость. Тео улыбался и хмурился одновременно, словно

душевнобольной. Его пальцы подрагивали на корешке папки, обтянутой змеиной кожей.

— Мы их обыграем. Вот увидишь! И будущее спасем, и я закончу обскурат!

574/699
 — Нет!

— Но почему нет, Драко?!

Слизеринцы сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. Готовы были растерзать в любую минуту.

— Драко, — спокойно и медленно произнесла Гермиона, — может, Тео прав? Мы

проконтролируем течение работы и не допустим, чтобы…

Глаза Малфоя вспыхнули яростью. Он не ожидал удара со стороны союзницы.

— Нет, Грейнджер! Не работают твои чёртовы уговоры! — он в секунду сократил расстояние,

схватил Тео и вдавил его в стену.

Гермиона выстрелила ему в плечо, но Драко лишь поморщился. Боль отошла на второй план.

— Драко!

— Выбирай, Нотт! — свирепел Малфой. — Либо мы, либо чёртова формула!

— Драко, зачем ты… — Гермиона бросилась к парням, но Малфой её оттолкнул.

— Выбирай… — рычал гневно.

Время замерло. Стрелки часов окаменели.

Тео сглотнул. Плотнее прижал чертежи к сердцу. Его лицо напряглось. Веки спрятали глаза.

Гермиона и Драко лишились воздуха. Замерли. Их будущее зависело от момента. От почерневших

рук. От ещё не принятого решения.

Неужели всё повторится заново?

Тео зажмурился. В темноте не видно было пульсирующих вен Драко и искусанных от тревоги губ
Гермионы. В темноте было пусто и одиноко. Темнота — то, что останется, если он сделает
неправильный выбор.

Тео выкрикнул на выдохе:

— Вы, вы, конечно, вы!

Драко облегчённо уронил голову. Гермиона шумно втянула носом воздух.

— Но… — аккуратно продолжил Тео, — я никому не наврежу, если продолжу разработку.

Пожалуйста, позвольте мне.

Малфой замахнулся кулаком.

— Нет! Выбирай!!!

— Да какого чёрта?! — аккуратность в секунду сменилась агрессией.

Тео увернулся. Кулак впечатался в стену.

575/699
 — Почему я должен выбирать?! — он со всей силы толкнул Драко, тот отшатнулся. Гермиона
прокричала что-то невнятное. — Почему ты думаешь, что имеешь право мне указывать?! — он
наступал на него, яростно ударяя в грудь. — Почему бы тебе просто не отвалить, Малфой?!

Драко застыл на месте. Позвоночник прострелила молния. Глаза налились кровью. Он свирепо
схватил Теодора за плечи:

— Потому что я люблю тебя, идиот!!! — и откинул его.

Удар. Грохот. Тео упал в осколки. Закашлялся. Глаза округлились от ужаса возможной
галлюцинации.

Повисла глухая, вязкая тишина. Только тяжёлое дыхание троих перешёптывалось в пустоте.

— Что? — хрипло спросил Тео, поднимаясь и делая шаг вперёд. Он отбросил чертежи в груду
битого стекла.

— Ты слышал.

— Повтори, — Тео подошёл вплотную.

— Отойди от меня, — проговорил каждую букву Драко, глядя мерзавцу прямо в глаза.

— Нет, Драко Малфой, теперь я никогда не отойду от тебя. Повтори, — он прижался к нему лбом.

Драко попытался отвернуться, но Теодор обхватил его лицо руками.

— Тео…

— Повтори, — он крепко сжал его затылок. — Пожалуйста, — сказал нежнее.

Сердце стало горячим и мягким, оно качало густую кровь по организму, разнося странные
ощущения. Драко смотрел перед собой. Лицо Теодора было размытым, дыхание частым. Малфой
слышал, как Нотт улыбается. Чувствовал запах горького апельсина.

Драко вдохнул, ощущая, как пыльный воздух дарит охлаждение лёгким.

— Я… Люблю… Тебя… — выдохнул он, — идиот.

Тео расхохотался. Звонко, по-доброму.

— Последнее можно было опустить, — фыркнул и прижался губами.

Они, не сговариваясь, синхронно протянули руки Гермионе. Она молча подошла к парням. По её
улыбке текли слёзы.

***

Гермиона пятилась назад, прижимаясь спиной к животу Драко, пока Тео жадно целовал её. Теодор
надвигался на них, как ураган, сметая всё на своём пути. Вокруг звенели и грохотали падающие
предметы, под ногами хрустело стекло. Драко оступился, потерял равновесие и, схватив сразу обоих,
повалил их на себя. Они приземлились на старый матрас в мелкий цветочек.

Осознав, что избежал удара о твёрдый пол, Драко с удивлением осмотрелся.

576/699
 — Я же говорил, реакция как у кошки, — Теодор улыбнулся Гермионе, которая прятала палочку, и
притянул её к себе за ворот.

Одним резким движением он разорвал её рубашку. Пуговицы, словно пули, разлетелись в разные
стороны.

— Тео! — возмутилась Гермиона из-за испорченной одежды.

— Ой, да пофиг, — его руки уже были на декольте. — Я куплю тебе сотни таких, — он оттянул
чашечку лифа и лизнул изгиб груди.

Её персиковая на ощупь кожа была персикового цвета и пахла персиками. Тео довольно замычал.
Как можно было быть такой вкусной, мягкой и сочной?

Вибрация голоса отдалась щекоткой, и Гермиона поёрзала.

Тео скользнул языком от соска до шеи, встретился с пальцами Драко. Он поднял глаза на Малфоя:

— Ну, здравствуй, — и потянулся к нему.

Парни зажали Грейнджер между телами и целовались у неё над головой. Страстно, жадно, почти
яростно. Возбуждение словно пронизывало тела троих острой хромированной иглой и крепко
сшивало между собой нитью. Красным неразрывным фитилём, попади на который искра, — и будет
взрыв. А искр у троицы был пожизненный запас.

Гермиона поддела рукой пояс Тео и услышала коварный смех сверху. Теодор резко отстранился,
ослабил галстук и стянул через голову вместе с рубашкой. Созвездие на обнажённом предплечье
ослепительно мерцало.

Малфой, не теряя времени, раздевал Грейнджер и жадно целовал её шею. Драко кусался и
оставлял засосы, был особенно грубым и властным. Эмоции разрывали его на части, кровь кипела от
пережитого откровения. Нужна была разрядка. Немедленно.

Гермиона не успевала за движениями парней. Всё было так стремительно, что она путалась в
руках и поцелуях. Когда Тео снял штаны и туфли, Малфой навалился на Грейнджер, и теперь все
лежали на Теодоре.

Пока Нотт впивался поцелуем в свою принцессу, Драко скинул рубашку и почувствовал его руки
на ширинке брюк. Зубцы молнии открывались один за другим, и Малфой ощущал, как холодела его
спина. Он схватил запястье Теодора и предупредительно сжал до боли. Удерживая руку друга, Драко
удерживал себя.

Гермиона задыхалась под тяжестью Малфоя, она оторвалась от Тео и развернула его лицо. На
крошечный миг парни замерли, глядя друг другу в глаза. Свинцовый серый взгляд злился и прощал,
ненавидел и любил, предупреждал… и хотел. Тео тяжело дышал и заговорщически улыбался.
Выжидал. Знал будущее.

Гермиона чувствовала, как воздух между ними становился вязким и тяжёлым, как красный фитиль
затягивал узел всё туже. Драко протяжно выдохнул сквозь сжатые челюсти.

Ощутив послабление хватки, Теодор продолжил расстёгивать ширинку, а Драко взял его за шею,
вдавил в матрас и жёстко поцеловал.

Щетина царапала лицо, зубы больно прикусывали губы и язык. Драко чувствовал привкус крови
от рассеченной губы Тео. Поцелуй походил на сражение. Или на месть. В нём воплощались давняя

577/699
обида и злость, тайная страсть и запретное, постыдное желание. Тео чувствовал, как сильные пальцы
на его горле лишали возможности вдохнуть, но он медленно просунул руку в ширинку Драко.
Реальность плавилась и стекала чёрной смолой возбуждения к паху. Кислород заканчивался.

Тео, лицо которого побагровело, захрипел, схватил Гермиону за руку.

— Драко! — позвала она. — Драко! Задушишь!

Малфой оторвался и быстро заморгал, возвращаясь в реальность. Тео закашлялся и убрал руки. Он
благодарно чмокнул Гермиону в подбородок, а затем хитро усмехнулся и, перебирая пальцами, задрал
её юбку до уровня талии. Гермиона услышала треск — Драко разорвал колготки. Увидев её испуг, Тео
рассмеялся. Его горячее дыхание обдало лицо Грейнджер. Он успокаивающе лизнул уголок её губ.
Тео с интересом исследователя наблюдал, как менялись её глаза, когда Драко провел рукой между её
ног, когда отодвинул край белья, когда ввёл палец. Янтарно-медовые радужки вытеснила чернота
зрачка. Тео в изумлении приоткрыл рот, когда Драко медленно вставил в Гермиону член: она так
сладко закатила глаза, что безумно хотелось запечатлеть этот момент навечно.

Тео держал её за ягодицы и целовал. Глубоко, медленно и чувственно, так, как умел только он. Её
дыхание стало его дыханием. Тео обвивал Гермиону, принимал толчки Драко и представлял себя на
его месте… и на её.

— Чёрт!

Две пары глаз устремились на Теодора. Они вдвоём любили его. Они хотели его. А он хотел их.
Центр вселенной сместился в область сердца. Ещё один толчок. Искра.

Тео никогда не причинит им боль. Они — самое важное, что есть в его жизни. Сама жизнь имела
смысл только если в ней были Малфой и Грейнджер. Тео думал, что не способен любить, что
воспитание отца и склонность к саморазрушению лишили его возможности чувствовать.

Но судьба подарила счастливый билет.

Из приоткрытых влажных губ принцессы вырывались сладкие стоны, она была прекрасна в своём
наслаждении. Драко прижался к ней всем телом, обхватив рукой грудь. Платиновые пряди падали на
лицо, ноздри раздувались от частого дыхания.

— Какие же вы охуенные... — признал Теодор.

Он целовал их по очереди и двоих одновременно. Парни лизали и кусали шею

Гермионы, путались в её волосах. Гермиона извивалась, подстраиваясь под ритм Драко, а животом
чувствовала каменный член Тео. Теодору нравилось это трение, но хотелось большего.

Он оттолкнулся локтями от матраса и поднял всех троих.

— Поделись с другом, — ангельским тоном промурлыкал Тео и выпятил нижнюю губу.

Драко усмехнулся, развернул Грейнджер спиной к Нотту и поднял её юбку. Гермиона возмущенно
взглянула на Драко, она готова была уже разразиться тирадой о сравнении её с игрушкой, но тут же
придумала, как взять бразды правления в свои руки. В буквальном смысле.

Гермиона едва толкнула Драко в живот и тот, поддавшись, упал на спину. Она подождала пока он
окончательно снимет брюки, нависла над ним на четвереньках, хитро улыбнулась и обхватила рукой
член. Малфой довольно усмехнулся и намотал её волосы на кулак. Гермиона прогнулась в спине,
заставляя Теодора выть от восхитительного вида.

578/699
 Они оба были в ней. Буря стремительно приближалась к катарсису. Потрясения, переживания и
тревоги трансформировались в жар.

Грейнджер ускоряла темп, добавляла язык и опускалась пальчиками ниже. Слюна стекала по
обвитому напряжёнными венами члену. Драко наслаждался ласками и не отрывал взгляда от Теодора,
который ритмично вбивался в Грейнджер, закусывал губы от возбуждения, смахивал падающие на
взмокшее лицо волосы. Тео не смог выдержать напряжения взглядом, склонился и поцеловал Драко
особенно глубоко. Так, как он любил. Малфой рычал и царапался. Целовать Тео все ещё было
непривычно, но… так правильно.

Драко был близко. Он откинулся на спину, отстранив Тео. Про себя отметил, какой Грейнджер
стала умелой. Усмехнулся, прикрыв глаза. Слизеринцы проделали отличную просветительскую
работу. Но и Грейнджер стоило отдать должное — учиться она умела как никто другой. Малфой уже
предвкушал, как изольется в прекрасный нежный ротик. Ещё мгновение. Вот так. Да. Ещё.

Ещё!

Но кайф обломался пустотой. Холодом.

Драко открыл глаза. Тео оказался рядом с Гермионой, оторвал её губы от Драко и вкусно
поцеловал. Нотт накрыл своей рукой её пальчики, всё ещё скользящие по стволу Драко. Когда он
успел надеть перчатки? Живот Драко проваливался, возвышая арку рёбер. Он замер, стал немым
наблюдателем.

Тео с Гермионой переглянулись. Драко не смог прочитать по губам, что прошептала Грейнджер, но
тревожность взлетела до предела. Кровь ударила по ушам.

Гермиона грациозно, словно кошка, подползла к лицу Драко, провела влажными пальчиками по
его губам. Прохладная драконья кожа скользнула по косым мышцам, по нижней части живота. Драко
попытался дёрнуться и выкрикнул:

— Нотт, не смей… — но Гермиона накрыла его губы настойчивым поцелуем.

Драко почувствовал, как член погрузился в нечто тёплое и влажное.

Искра.

Осознание.

Взрыв.

Он зарычал Грейнджер в рот. Вонзился ногтями в простыни. Сжал кулаки. Затем схватил
Гермиону, хотел её отстранить, но вместо этого сильнее прижал к себе и отчаянно стал целовать в
ответ. На обороте век сверкали вспышки. Звездное небо, которое облили керосином и подожгли.
Кассиопея, которая стала фейерверком.

Органы скрутило в тугой узел, развязать который сможет только…

Теодор втянул щёки и опустился ниже. Он чувствовал, как Драко брыкался, чувствовал, как
напряглись его ноги, как дрожало тело… но он не отстранялся.

Ему нравилось?

Ему нравилось.

579/699
 Тео добавил ритмичных движений языком и стал погружать член глубже. В самую глотку.

Под выступающими рёбрами вибрировала магия, искрилось возбуждение и горела любовь. Тео
любил этого чёртового придурка. Любил его. Любил их.

Они занимались любовью.

Гермиона слышала клокочущие, мокрые звуки и ужасно хотела посмотреть, но усмирить зверя
было важнее. Её нежные руки гладили напряжённое лицо, шею, плечи. Она была его лекарством.
Спасением. Она дарила ему всю ласку, которой обладала, всю нежность и всю заботу.

Драко разжал пальцы на талии Грейнджер и скользнул рукой ниже. Гермиона оторвалась, чтобы
перевести дух. Малфой схватил Нотта за кудри и с силой оттянул назад.

Тео резко приподнялся и хитро улыбнулся блестящими губами.

— Что ты делаешь?! — задыхаясь, спросил Драко.

— А на что это похоже?

Драко растерянно сверлил его взглядом, не зная как действовать дальше. Будто он никогда не
думал об этом, будто никогда не видел во снах.

Тео, уловив смятение, эмоцию, которую крайне редко встречал на лице Драко, немного склонился,
сопротивляясь боли натянутых волос, и провёл языком от основания к головке.

— Расслабься, Малфой, — сверкнул косой улыбкой.

Гермиона опустилась к Тео и нежно поцеловала россыпь родинок на щеке. Искуситель подмигнул.
Она обхватила основание члена Драко и с упоением проследила, как губы Тео опустились на него
вновь.

Это был сговор.

Драко закатил глаза. Возбуждение делало дыхание рваным и глубоким. Он был на грани.

Нет! Нет! Нет! Это было так неправильно!

Но…

Так прекрасно.

Драко устал сопротивляться. Себе, миру, чёртовой вселенной.

Он отпустил взмокшие кудри, откинулся назад и отдался ощущениям.

Примечание к части
Как сказал классик: "я ждал этого 12 лет в Азкабане!"

Мууузыка:
"River" BRKN LOVE – "Расслабься, Малфой".

580/699
А ещё можно переслушать весь концерт Two feet – https://youtu.be/4YjlvuYc9FI Арт –

https://pin.it/1aAi9kH

Случился катарсис?) Рассказывайте!

Следующая глава, 30, будет последней. Плюс еще эпилог. Я хочу их выпустить вместе. Постараюсь
сделать это 29 мая. Но есть вероятность, что затяну. Буду держать вас в курсе в группе вк.

Вы не расслабляйтесь. У меня ещё есть карты в рукаве.

P.s. Кому хочется ещё почитать историй из-под моего пера, я опубликовала спинофф про Хёрста.
Немного о любви и ментальных заболеваниях.

Глава 30

31 мая 1999 год

— Вау! Откуда это у тебя? — восторженно спросила Джинни, когда Гермиона скинула халат.

Парвати и Лаванда синхронно уставились на предмет интереса. На Грейнджер были тёмно-

зелёные кружевные трусики с серебряным поясом для чулок, который держал не чулки, а тонкие
резинки, обхватывающие ноги.

— Это подарок, — смущённо ответила она и поспешила потянуться за платьем, висевшим на

перекладине кровати.

— Надень это на выпускной, — сказал накануне Драко, протягивая чёрный лаковый пакет.

— «Пожалуйста», имел в виду Малфой, — добавил Тео и подмигнул.

— Что это? — разглядывая узорчатую ткань в пакете, спросила Гермиона.

— Пусть эмблема на мантии говорит, что ты гриффиндорка, — шепнул Тео, обвивая рукой её
талию.

— Но бельё выразит благосклонность к другому факультету, — закончил Драко и усмехнулся

правым краем губ.

Скрывая румянец неловкости, Гермиона сняла платье с вешалки и, расстегнув молнию,

переступила юбку, чтобы оказаться внутри и поскорее скрыть провокационное кружево в слоях
воздушного шифона.

— А у змеёнышей неплохой вкус, — шепнула Джинни и накрыла плечи прозрачной накидкой.

581/699
 Уизли в отличие от Грейнджер выбрала брючный костюм, который состоял из свободных чёрных
брюк в пол и жилетки, плотно застегивающейся на множество медных пуговиц. Глубокий вырез
обнажал светлую кожу до самого солнечного сплетения. Жилетка была расшита тонкими языками
пламени в тон волосам Джинни. Голые плечи скрывала длинная до щиколоток прозрачная накидка,
кант которой повторял медный узор.

Джинни, стоя у огромного зеркала, которое девчонки наколдовали по случаю, пыталась попасть
крючком в единственную петельку на накидке, но не могла справиться — руки тряслись и не
слушались.

— Давай помогу, — Гермиона подошла к подруге и, легонько шлепнув её по пальцам, решила

проблему в секунду.

— Спасибо.

— С тобой всё в порядке? — прищурившись, спросила Грейнджер.

— Да… — Джинни пригладила высокий хвост, нервно закусила щеку изнутри. — Просто немного
волнуюсь.

— Из-за выхода с Драко?

Джинни не ответила, отвела глаза.

— Ну чего ты? — улыбнулась Гермиона. — Драко и мухи не обидит, — сказала она и прикусила
язык.

Уизли сдавленно расхохоталась и помотала головой.

— Ладно. Я пойду. Увидимся в зале, — она вмиг оказалась у двери.

— Куда ты? — синхронно спросили Гермиона и Парвати.

— Нужно кое-что успеть перед началом вечеринки, — послышался голос Джинни в коридоре, и
дверь захлопнулась.

— Окей… — растерянность Грейнджер утонула в густом, пахнущем лаком для волос воздухе.

Гермиона подошла к зеркалу и провела рукой по складочкам ткани. На ней было длинное светло-
голубое, почти белое платье. В темноте цвет походил на зимнее хмурое небо. Платье держалось на
широких воздушных бретелях. Вместо рукавов плечи скрывали нити сверкающих крупных бусин
неправильной формы. При ходьбе они разлетались и переливались, словно кристаллы драгоценных
камней. Изюминкой наряда был глубокий треугольный вырез на спине.

В животе порхали бабочки волнения, Гермионе не терпелось показаться своим слизеринцам и

принять коктейль из комплиментов и пошлых шуточек. Она перевела взгляд на отражение конверта,
лежащего на прикроватной тумбочке, и усмехнулась.

— Открой ты, — Гермиона кинула конверты с министерской печатью Теодору и вжалась в грудь
Драко.

Майская ночь была тёплой и необыкновенно тихой. Пахло пионами, что распустились в
оранжерее, свежей хвоей из запретного леса и чем-то пряным, едва уловимым, таким, как пахнут
лучшие годы. Звёзды пестрили ярким светом на фоне бездонного чёрного неба. Весь Хогвартс давно
спал. Только трио старост прятались под дезиллюминацонными чарами на любимом мосту.

582/699
 Парни, переплетая ноги, упирались спинами о каменные перила балкона. Грейнджер прильнула к
Малфою, тот легонько поддерживал её за талию.

— Почему я? — Тео изогнул бровь, сделал глоток сливочного пива и отставил бутылку.

Гермиона сильнее вжалась в Драко, махая рукой, Малфой поднял плечи, мол: «не спрашивай».

Тео пригладил волосы, откашлялся в кулак и зачитал первое письмо:

— Мистер Малфой, с радостью сообщаем, что вы приняты на стажировку в отдел по борьбе с

тёмными силами на место аврора.

Гермиона взорвалась радостным писком и кинулась обнимать Драко. Тот скептически пялился на
неё, уверяя, что самое сложное впереди, но Тео заметил искреннюю радость в сдержанной улыбке
друга. Он обхватил обнаженную щиколотку Драко и потряс её, словно в рукопожатии.

— Поздравляю, — по-доброму усмехнулся Тео.

Драко кивнул в ответ и выдернул ногу. Теодора веселило то, как, несмотря на
«расширение границ», Драко по прежнему уворачивался от приступов тактильности Тео. Зато он стал
необычайно нежен с Гермионой. Драко обнимал её и гладил волосы, пока Тео, сохраняя коварную
улыбочку, возился с очередным конвертом.

— Так-так, письмо номер два! — Тео поддел краешек конверта ногтем.

Он пробежался глазами по строкам, и лицо сменилось. Гермиона сжала руку Драко.

— Хм… странно, — серьёзно протянул Тео. — Я такого… не…

— Что там? — Гермиона вытянула шею, пытаясь подсмотреть.

Тео перевёл на неё взгляд. В нём читалась серьёзность и тревога. Сердце замерло.

— Кажется, принцесса, придётся нам вместе ожидать нашего будущего аврора, сидя дома.

— Ч-что? — Гермиона задохнулась в ужасе.

Она выскользнула из объятий Драко и потянулась за письмом, чтобы собственными глазами

убедиться в отказе. Тео поймал её руку на полпути. Он поднёс пальчики к губам, поцеловал, хитро
прищурился и произнёс:

— Ты такая доверчивая.

— Тео! — Гермиона стукнула хохотавшего мерзавца в плечо.

Драко подхватил настроение Теодора, и они вместе издевательски веселились, пока Грейнджер
перечитывала поздравления из принявшего её на стажировку министерства.

Гермиона улыбнулась в зеркало и поправила волосы, собранные в мягкий пучок. Кассиопея на

предплечье мерцала едва заметным огоньком. Гермиона поморщила нос и провела пальцами по
сиянию. Её немного смущало то, что знаменующее секрет созвездие было выставлено напоказ.
Оставалось лишь надеяться, что парни будут в рубашках с длинным рукавом и пиджаках, и
совпадения знаков никто не заметит.

***

583/699
 — Помоги застегнуть запонки, — обыденно сказал Драко.

Тео пытался прицепить подтяжки к брюкам, на которых успел поставить пятно. Вероятно, идея
облачиться во всё белое была не самой лучшей.

— А что, магия больше не работает? — не глядя на Малфоя, спросил он.

Тео управился с застёжками и, как акцент, пристегнул цепочку маховика к поясу, а часики положил
в карман. Малфой не отвечал. Тео обернулся и встретился с огоньком в настойчивом взгляде.

— Я хочу, чтобы это сделал ты.

Тео закусил улыбку и подошёл к Драко. Он аккуратно взял с комода золотую, затертую временем
запонку. Драко протянул ему руку. Чёрная ткань скользнула и оголила запястье. Тео обхватил
раскрывшуюся манжету, подвернул и соединил края, скрывая синеватые переплетения вен на бледной
коже. Он просунул меньший край запонки в петлю и поднял взгляд на Драко. Серые глаза смотрели в
упор с нежностью дьявола. Тео зафиксировал запонку и взял вторую руку Драко. Он повторил те же
движения не глядя на запястье, орудовал пальцами на ощупь.

Вторая запонка была прочно закреплена на манжете. В груди загудели пчёлы. Драко сверкнул
косой улыбкой. Тео хитро изогнул бровь. Он крепче сжал запястье и поднял руку к лицу. Воздух
между парнями, казалось, вот-вот разрядится искрами напряжения. Тео медленно поднёс
указательный палец Драко к своим губам, приоткрыл рот. Запонки на запястье бликовали золотом.

Драко почувствовал, как зубы Тео скользнули по подушечке пальца, пока тот не упёрся в язык. Тео
сомкнул губы и втянул щёки. Провёл языком вдоль пальца. Драко закатил глаза, сжал челюсти и
откинул голову. По спине пробежали мурашки. Свинцовый жар плавил рёбра, стекал в низ живота… и
ещё ниже.

Жизнь в принятии казалась экзотической невиданной сладостью, которую Драко распробовал,

связав свою жизнь с Ноттом и Грейнджер. Чувствовать себя счастливым было непривычно, но так
хотелось сделать это ощущение фоном каждого дня. Драко был готов попробовать. И он был готов
разорвать на части тех, кто посмеет возразить.

Тео медленно достал палец изо рта и немного задержал его на нижней губе. Драко снова раскрыл
глаза и вкрадчиво посмотрел на развратника. Парни одновременно глухо рассмеялись.

— Тебе не кажется, что мы ведем себя по-гейски? — спросил Тео, выпуская руку Малфоя.

— Нет-нет, — губы Драко дрожали от сдерживаемой улыбки. — Я не такой.

Теодор звонко расхохотался, но тут же осёкся — Малфой схватил его за кудри и дёрнул назад.

— Эй, ты испортишь мне причёску! — наиграно возмутился Тео.

— Куда ещё хуже… — Драко притянул его к себе так близко, что их носы соприкоснулись.

— А вот это обидно, — Тео скривился в возмущении. — Я считаю, что моя причёска идеально
дополняет образ. И вообще…

— Заткнись, — улыбнулся Драко и поцеловал Теодора.

***

584/699
 Нотт и Малфой хохоча ввалились в гостиную Слизерина, где одногруппники устроили что-то
вроде неофициальной вечеринки для своих. Старшекурсники принимали поздравления младших, кто-
то делился мудрыми наставлениями, вроде: «Как лучше списывать на истории магии» или «Как
усыпить бдительность Филча, не навредив Миссис Норрис». Антураж был под стать змеиному
логову: зловещие декорации, лёгкая музыка и приглушенный свет.

Забини, одетый в ярко-жёлтый костюм и розовую рубашку, активно жестикулировал, разговаривая

с Гойлом. Заметив друзей, он подхватил два бокала с шампанским и подлетел к ним.

— Вы знали? Вы знали?! — искрясь весельем, вопил Блейз.

— О чём? — Драко едва не ослеп от его наряда.

— Гойл идёт на выпускной с девчонкой!

— Вохохоу! — воскликнул Тео.

— Наш птенчик стал орлом, — усмехнулся Драко и взял у Блейза бокал, хрустальную ножку
которого обвивала серебряная змея.

— Грег! Я горжусь тобой, детка! — крикнул Забини через всю гостиную.

Гойл от неловкости покрылся пятнами. Казалось, ему хотелось исчезнуть. Голова вжалась в
массивные плечи, спина изогнулась дугой. Он ковырял манжету и прятал взгляд.

— Мерлин, Забини, когда ты успел так накидаться? — Тео сморщил нос, уловив крепкие нотки
огневиски.

— Моя мать, кажется, после третьего развода… или нет. После четвёртого. Или третьего? Ай,
неважно! Она мне поведала, что сердечные раны лучше всего переживаются в алкогольном тумане, —
Блейз встретился с Дафной взглядом и поднял бокал.

Та презренно скривилась и отвернулась.

— Смотри не растворись в своём тумане, — сказал Драко.

— О! Кто бы говорил! — Забини похлопал Малфоя по плечу. Он склонился и понизив голос

сказал: — Я знал одного блондина, который чуть не разъебался об землю, летая бухим вдрызг. Не
знаешь кого-то, кто мог бы топить горе в бокале от несчастной любви к Теодорке?

— Забини, блять! — Малфой оттолкнул мерзавца и немедленно осмотрелся по сторонам.

Тео расхохотался, глядя, как Драко беспокоится о репутации гетеросексуала. — Я одного не

могу понять, — невнятно продолжил Забини. — Зачем вам Грейнджер? От женщин одни проблемы,
— он сделал большой глоток.

— Если хочешь занять её место, так и скажи, — усмехнулся Тео и чокнулся с ним.

— Я слишком люблю женские формы, чтобы менять их на ваши плоские задницы.

— Ну, в моём случае выбирать не приходится, — довольно подмигнул Тео. — К тому же задница у
Малфоя что надо.

— Сука, вы когда-нибудь замолчите?! — Малфой не выдержал и отошёл к фуршетному столу под

дикий гогот сговорившихся.

585/699
 Крохотные закуски были выложены в форме герба факультета. Каждый раз, когда кто-то брал одну,
она тут же восполнялась новой. Драко попробовал что-то зелёного цвета, похожее на сыр, но на вкус
оно оказалось кислым и мятным.

Он огляделся и поймал себя на мысли, что никогда не видел столько улыбающихся слизеринцев в
одном помещении. Вероятно, предвкушение свободы всем шло на пользу. Даже Пэнси скалилась
идеальными зубами, разговаривая с Дафной. Она красовалась в длинном сливовом бархатном платье с
глубоким вырезом на бедре. На шее бликовало массивное блестящее колье, наверняка семейная
реликвия. Дафна выбрала серебряное, почти зеркальное платье, которое так плотно облегало её
фигуру, что казалось второй кожей. Волосы были убраны назад, а мочки ушей оттягивали тяжелые
бриллиантовые серьги.

Драко отстранённо разглядывал людей, думая о том, что иногда слизеринцы перебарщивали с
любовью ко всему дорогому и пафосному.

Из толпы показалась Астория. Она была одета в лаконичное чёрное платье на тонких серебристых
бретельках.

— Драко, — сдержанно поприветствовала она, — поздравляю с освобождением.

— Спасибо, — Малфой усмехнулся. Знала бы Гринграсс, как много смысла в её словах. — Ты

тоже идёшь на бал?

— Да, — она стыдливо отвела взгляд. Отбросила с плеча длинные, идеально прямые чёрные
волосы. — Меня пригласил Бишоп. Из Когтеврана.

— Повезло, — Драко поднял бокал и добавил: — ему.

Астория тихонько рассмеялась и прикрыла рот рукой. Малфой узнал аристократическое

воспитание. Родную дрессировку. Он стукнулся с ней бокалом и хотел было уйти, но Астория сказала:

— Приезжай к нам летом, — получилось слишком громко, будто она не смогла сдержать волнение.
Покрутила бокал в полупрозрачных пальцах. — Как друг. Я хочу сохранить отношения.

Драко не нашёлся что ответить. Сделал глоток.

— Конечно, если ты сам этого хочешь… — поспешила добавить Астория. — Бери с собой…
— она запнулась, не смогла выговорить фамилии, — кого захочешь.

Драко украдкой взглянул на Тео, который хохотал с Забини. Неужели Гринграсс знала? Кто ещё
знал? Нет, это невозможно.

— Я не хочу терять контакт… — аккуратно прошептала Астория.

Драко посмотрел на фарфоровое личико, сдержанную тонкую улыбку, огромные кукольные глаза и
проникся странным братским теплом. От неё не чувствовалось подвоха. Возможно, друзья ему и
правда не помешают?

— Конечно, спасибо, — сказал он и проследил, как радость заставила проявиться ямочки на щеках
Астории.

— Гринграсс, — окликнул Драко, когда она уходила.

— Да? — обернулась.

586/699
 — Потрясающе выглядишь.

Астория скромно улыбнулась в ответ.

***

Гермиона стояла у стены и потирала взмокшие ладони. За углом внизу было многолюдно и шумно.

— Будь здесь, считай до тридцати и потом спускайся. Я их подготовлю, — сказала Уизли, прежде
чем исчезла за поворотом.

Сделав глубокий вдох, Гермиона продолжила считать вслух:

— Двадцать три, двадцать четыре…

— Ты знала, что у Драко это началось гораздо раньше? — проговорил Тео, прижимаясь
обнажённым животом к её спине.

— Нотт, я тебя предупреждаю… — возмутился Малфой.

— Что «это»? — Гермиона обернулась на Тео и натянула одеяло повыше.

— Скажем так, — он намотал прядь её влажных волос на палец, — когда ты спускалась по

ступенькам на святочном балу, Малфой придумал несколько способов взорвать черепушку Крама.

Гермиона удивленно вскинула брови, захихикала и обернулась к Драко, который невозмутимо

лежал на её подушке.

— Это правда?

Драко ничего не ответил. Гневно посмотрел на Теодора и прижал Гермиону к груди.

— Двадцать девять, тридцать.

Гермиона сглотнула горький ком волнения. Бабочки в животе порхали как сумасшедшие, царапая
ледяными крылышками внутренние органы. Она сделала шаг. Послышались аплодисменты. Золотой
свет ослепил на мгновение. Гермиона часто заморгала. Задержала дыхание.

У подножья ступенек бурлила, словно зелье из блёсток, толпа народу: выпускники, учителя,
родственники. Но две фигуры выделялись неподвижностью. Это были они. Её слизеринцы. Драко в
безупречном чёрном костюме, чёрной рубашке с тонким чёрным галстуком и Тео, полная
противоположность: в белом расслабленном костюме с аккуратной чёрной бабочкой. Они дополняли
друг друга, как день и ночь. Такие непохожие и такие родные.

Рядом с Драко блистала Джинни. Гермиона про себя отметила, что они могли бы быть красивой
парой. Оба высокие, спортивные, привлекательные. Лёд и пламя.

Позади них слизеринки с безупречным макияжем и прямыми спинами, словно проглотили палку,
возмущённо обсуждали неожиданный выбор партии Малфоя. Змеи смерили Гермиону быстрым
взглядом и равнодушно отвернулись. У них было задание поважнее: продумать план мести рыжей
похитительнице слизеринских принцев.

Гермиона была шикарна в своём наряде. Бледная ткань подчёркивала тёплый оттенок персиковой
кожи. Нити бусин, прикрывающих плечи, перекликались с серёжками из таких же камней. Гермиона
подхватила подол платья — слои шифона зашуршали, как морской ветер — и опустилась на

587/699
ступеньку. Все смотрели на неё, будто мощный магнит приковал внимание. Среди ликующей толпы
Гермиона узнала маму в скромном синем платье и папу в костюме, который ещё помнил их свадьбу.
Лёгкой улыбкой она приветствовала объективы камер. Отовсюду сверкали вспышки. Праздничная
музыка заглушала восклицания комплиментов из толпы.

Тео аккуратно взял Джинни под руку, и они отступили. Драко остался впереди и завороженно
смотрел, как его мечта воплощалась в жизнь.

Сердце возобновило работу после остановки и зашлось в бешеном ритме. Гермиона шагала, не
отрывая взгляда от Драко. С каждой ступенькой нервное напряжение ослабевало. Крылышки бабочек
таяли, из острых льдинок они превращались в нежный шёлк. Драко улыбался одними глазами и,
кажется, совсем не дышал.

Когда Гермиона приблизилась, он галантно протянул руку. Она подала ладонь, не думая о том, как
этот жест могли интерпретировать окружающие. Вспышки запечатлели момент: Драко склонился и
едва коснулся пальчиков прохладными губами. Голоса вокруг замолчали. Свора сплетниц во главе с
Паркинсон застыли в недоумении. Малфой невозмутимо обернулся и передал руку Гермионы
Теодору.

— У тебя потрясающая спутница, — прошептал он с восхищением.

Гермиона ласково улыбнулась. Тео крепко прижал пальчики к губам.

— Сам себе завидую.

Гермиона хохотнула и провела рукой по непривычно зализанным кудрям Теодора.

— Привет.

— Привет, — улыбнулся мягко и облизал пересохшие от жажды губы.

Кажется, толпа расслабилась, когда происходящее стало нормальным.

— Ты похож… — начала Грейнджер, осматривая Тео с ног до головы.

— На ангела? — перебил он. — Да, я знаю, — и самодовольно хмыкнул.

— Для ангела у тебя слишком грязные мыслишки, — подколола Джинни, которая уже держала
Драко под руку.

— Ох, Уизли, а ты ведь знаешь только верхушку айсберга, — мечтательно посмотрел в потолок
Тео.

— О нет, избавь меня от подробностей, — сморщилась Джинни, но тут же добавила: — хотя…

— Почему мы не заходим в зал? — поспешила перевести тему Гермиона.

— Кажется, кто-то налажал с подготовкой, — объяснила Джинни. — Или нам хотят сделать
сюрприз.

— Дорогие выпускники! — обратился профессор Хёрст, стоя у главного входа в Большой зал. Из
нарядного у него было только ожерелье из разноцветных перьев. — Выстройтесь по парам,
пожалуйста, и наденьте мантии.

588/699
 — Вот она, дискриминация. Всегда по парам… а если я хочу быть один? — фыркнул Блейз,
который материализовался позади.

— Или втроём… — шепнул Тео и взял Гермиону за руку.

Толпа суетливо оживилась, и разноцветные наряды скрылись под шуршащими слоями мантий.

— Вы не видели Гарри? — спросила Гермиона, затягивая аккуратный бантик на шее.

— Они там, в гриффиндорской части, — указала подбородком Джинни.

— А мы что… в слизеринской?

Гермиона обернулась и поняла, что все вокруг натягивали мантии со змеиной эмблемой. Она
поймала резкий ядовитый взгляд Дафны Гринграсс.

— Вы выбрали лучших, девушки, — веселился Тео.

Драко подтверждающе хмыкнул.

— Утверждение спорное, — усмехнулась Гермиона и обратилась к Джинни: — думаю, для

награждения нам всё же лучше будет вернуться к «своим».

— Кстати, о лучших, — подхватил Забини, запутываясь в завязках. — Я предлагаю отпраздновать

день рождения Малфоя у меня на вилле. В Италии.
Вино, сыры, жгучее солнце! Нотт уже согласился. Вы тоже приезжайте, девушки. Погреете косточки
перед новой жизнью в Англии.

— То есть вы уже всё решили? — Гермиона сложила руки на груди и осуждающе посмотрела на
Тео.

— А что тут решать? — пожал плечами. — Осталось всего пять дней. Ничего лучше мы уже не
придумаем.

— Не уверена, что после сегодняшнего вечера твоё приглашение будет в силе, Забини, —
отозвалась Джинни, и Драко усмехнулся. — Но спасибо.

— О чём это она? — спросил Блейз Малфоя.

Драко хотел ответить, но Хёрст скомандовал дверям открыться, и восторженные восклицания

наполнили коридор.

***

Прижатая мантией расшитая накидка колола кожу на плечах. Джинни ёрзала и пыталась почесаться
о Гермиону. Та недовольно бурчала, призывая подругу к смирению.

— Если ты не прекратишь, то скинешь меня с лавочки, — злобно шепнула Гермиона и,

придерживая шапку выпускника, посмотрела под ноги. Лететь было далеко.

Гриффиндорцы стояли в три ряда, словно хористы. Факультеты объединили в группы, расставили
по дуге на сцене, которую возвели в глубине зала. Преподаватели во главе с Макгонагалл были
обращены к студентам, а позади них, внизу, толпились гости, родители и младшекурсники.
Журналистов, по личному распоряжению директрисы, велено было не впускать в Хогвартс.

589/699
 — У тебя далеко палочка? — шепнула Джинни. — Я свою спрятала в туфлю, не могу наклониться.
Пожалуйста, Гермиона, сделай с этим что-нибудь.

Гермиона недовольно цокнула, нырнула пальцами в потайной карман юбки и, задев Гарри локтем,
наложила успокаивающие чары на раздраженную кожу страждущей.

Макгонагалл, облаченная в фиолетовую мантию с вышитыми созвездиями, поприветствовала

выпускников, произнесла трогательную речь, пустив слезу, упоминая студентов, которые не дожили
до этого дня. Затем она призвала к себе стопку перевязанных лентами пергаментов и принялась по
очереди называть фамилии. Студенты один за другим подходили к ней, чтобы получить диплом и
пару напутственных слов.

— Я не верю, что это конец, — шепнула Гермиона Гарри.

— Я тоже, — он поднял глаза на зачарованный потолок, чтобы сдержать слёзы. По звёздному небу
летали разноцветные кометы. — Эта школа стала мне домом. По сути здесь и началась моя…
относительно нормальная жизнь. А теперь нас как будто выгоняют.

— Ну, невозможно же учиться вечно.

— И это говоришь мне ты, Гермиона Грейнджер? — рассмеялся Гарри и легонько толкнул её в бок.

Она подхватила настроение и ответила тем же.

— Уверена, взрослая жизнь будет не менее насыщенной, — прошептала Гермиона, глядя перед
собой.

— Честно говоря, мне бы не хотелось большей насыщенности, — Гарри тяжело вздохнул и

оправил край мантии. — Я просто хочу спокойствия.

— Ты стареешь, Поттер, — прыснула Гермиона. Она дотянулась до его ладони и настойчиво

сжала. — Всё будет хорошо. Я уверена.

Гарри по-доброму улыбнулся и опустил взгляд на головы стоящих впереди однокурсников.

Церемония вручения дипломов сопровождалась торжественной музыкой в исполнении коллектива

профессора Флитвика. Каждого выпускника фотографировали на память, и, казалось, директор
Макгонагалл успела ослепнуть от вспышек. Родители, взбегавшие на сцену, чтобы поздравить,
плакали, дети с восхищением смотрели на старшекурсников, гости кричали слова восхищения и
размахивали букетами.

Гермиона краем глаза посматривала на слизеринцев. Многие откровенно скучали. Она

догадывалась, о чём думали её мальчики. Драко наверняка был рад избавиться от обязательства
находиться в стенах проклятой школы, предвкушение свободы отдавалось лёгкой улыбкой на его
губах, а Тео не терпелось покончить с официальной частью, напиться и потанцевать до боли в ногах.

Когда наступила их очередь принимать диплом, зал непривычно затих. Ни гостей, ни

родственников, никто не пришёл порадоваться за Тео и Драко. Зато слизеринцы активно
поддерживали своих, особенно Забини, который выл в честь друзей, как олень во время брачного
периода. Он вытирал слёзы и кричал что-то вроде: «Моя детка! Молодец! Дядюшка Забини гордится
тобой!». Гермионе хотелось поддержать парней подобным образом, но она лишь сдержанно
аплодировала, обещая себе наверстать упущенное наедине.

Диплом Гермионы был перевязан не только красной лентой, как у всех Гриффиндорцев, но и
золотой — свидетельство об отличной успеваемости. Отец подарил небольшой букет нежно-розовых

590/699
кустовых роз. Мама не могла сдержать слёз и, сжимая в тесных объятиях, повторяла, как гордится
дочерью. У сцены выстроилась шеренга юных поклонников с подарками для своего кумира. Гермионе
было неловко, что из-за неё церемония задерживается. Но она ещё не знала, что, когда выйдет Гарри,
желающих поздравить будет в три раза больше.

Когда Гермиону фотографировали, Макгонагалл едва заметно произнесла:

«Мисс Грейнджер, вас ждёт великое будущее». Эти слова она запомнит на всю жизнь и будет
стараться соответствовать установленной любимым профессором планке.

— Что ж, — обратилась Макгонагалл к выпускникам, — теперь вы официально взрослые и

независимые юноши и леди. А это значит, что правило о комендантском часе для вас больше не
актуально, — она усмехнулась и щёлкнула пальцами.

Свет в зале приглушился, огромные хрустальные люстры опустились над залом и зажглись
тусклыми оттенками фиолетового, в зачарованном небе появились зеркальные шары.

— Оторвитесь по полной!

Выпускники радостно закричали и подбросили квадратные шапки в воздух.

Макгонагал обернулась и серьёзно взглянула на зал поверх очков:

— Для всех остальных учеников отбой ровно в двадцать два ноль-ноль.

— Слава Мерлину! — воскликнула Джинни, сбрасывая ненавистную мантию.

Они с Гермионой спускались со сцены, освобождая наряды от оскорбляющих их сияние мрачных

покрывал. Грейнджер пыталась разглядеть в толпе Тео, но желающие поздравить так плотно
сомкнули кольцо вокруг неё, что видно было только потолок.

Из восторженной толпы показался Рон.

— Поздравляю с успешным окончанием учёбы! — обратился он не то к Гарри, не то к Гермионе.

— Спасибо, любимый братик! — Джинни бросилась ему на шею.

Рон закатил глаза. За ним возникли все представители рыжеволосого семейства. Они были одеты с
иголочки. Наряды были новые, дорогие и непривычно модные. Никаких поношенных или протёртых
на локтях пиджаков и запыленных брюк.

— Ох, Гарри, мой мальчик! Ты так хорошо смотрелся на сцене! — Молли Уизли принялась
расцеловывать румянец неловкости на щеках Гарри.

— Ну же, Молли! Задушишь парня! — Артур попытался усмирить жену, но, потерпев поражение,
отступил. — Гермиона, поздравляю! Прекрасное платье!

— Спасибо! — Гермиона пожала протянутую руку. — Вы виделись с моими родителями? Они

приготовили вам подарок в качестве благодарности за помощь с переездом! О, папа, мама! Идите
скорее сюда!

— Всё понятно, в этой семье меня не ценят,— заключила Джинни, на которую никто не обращал
внимания. — Пойду напьюсь.

— Ну уж нет! — Джордж подхватил Джинни и защекотал.

591/699
 Она с визгом заколотила его в ответ.

— Оставь меня, дубина, ты помнёшь мой костюм!

— С каких пор тебя это волнует?! — Джордж опустил сестру на землю и рассмеялся от того, как
чопорно она поправляла съехавшую жилетку.

— Иди в задницу! Сегодня я леди!

— Леди Малфой?!

Джинни стукнула брата в плечо, тот расхохотался ещё сильнее, но тут же жестом предложил взять
его под локоть.

— Ну-ка пойдём, расскажешь мне, как ты до этого докатилась. Он использовал

заклинания?! Скажи честно. У меня есть пара приёмов… Голоса затерялись в толпе.

— Поздравляю… — неуверенно протянул Рон, старательно избегая зрительного контакта с

Гермионой.

Он смущался, словно они никогда не были знакомы. Его покрасневшие щёки отлично оттенял
тёмно-синий костюм в тонкую полоску. Белая рубашка и строгий сатиновый галстук подчёркивали
длинную худую шею. Рон выглядел официальным, и это совершенно ему не шло.

— Спасибо, — мягко ответила Гермиона.

Услышав её голос, Рон, вероятно, поверил в то, что она настоящая, и наконец посмотрел в глаза.

— Ты молодец.

— Спасибо… — теперь Гермионе было неловко. — Жаль, что тебе не досталась подобная вещица,
— она помахала свёрнутым в трубочку диплом.

— Да брось. Я бы точно провалил все экзамены.

— Я бы этого не допустила.

Они сдержанно улыбнулись друг другу, вспоминая те многочисленные вечера, когда Грейнджер не
позволяла Поттеру и Уизли уйти спать, пока они не закончат домашнее задание.

— Как ты? — спросила Гермиона, не в силах терпеть неловкое молчание. — Я слышала о Вэнди.
Сожалею.

На самом деле в глубине души Гермиона радовалась, что у Рона и его слишком веселой подружки
ничего не сложилось. Это было абсолютно иррациональное, стыдное чувство. Настоящее злорадство.
Но Гермиона ничего не могла с собой поделать, только радовалась, что её тёмные мысли никто не
прочтёт.

— Да ничего. Я, видимо, не создан для серьёзных отношений, — Рон иронично хмыкнул под нос.
— Ну да ладно! Значит повезёт в бизнесе.

— Я рада, что ты не теряешь оптимизма.

Рон неуверенно кивнул и поджал губы. Гермионе захотелось его обнять.

Чтобы утешить? Потому что соскучилась? Чувствовала вину из-за его грусти?
592/699
 Она крепче прижала к себе букет и диплом, чтобы не совершить глупостей.

— Получается, ты тут сегодня без пары?

— Угу… Сам, — Рон вырисовывал узор носком туфли. — А ты с… этим?

— Его зовут Теодор.

Рон скривился в ответ.

— Да, сегодня я с ним.

Тео и Драко стояли у колонны и пристально наблюдали за парочкой. Неоновый свет люстр
освещал злобные прищуры. Слизеринцы, словно два ночных хищника, выжидали подходящий
момент для нападения.

Драко вполголоса сказал:

— Как думаешь… она сильно расстроится, если рыжего принца вдруг разорвёт не пойми откуда
прилетевшее проклятье?

Тео хохотнул.

— Принца? Малфой, ты слишком нежен с ним. Я ревную.

Тео получил удар по ноге, но даже не отреагировал.

Гермиона отдала букет проходящему мимо Гарри и всё-таки обняла Рона. Его удивлённая
веснушчатая морда вызвала у Драко приступ тошноты. Тео фыркнул и скривился так, словно учуял
самую мерзкую вонь, какую только знала вселенная.

— Я бы выкупал её после этих объятий, — процедил он сквозь зубы.

Малфой скрыл усмешку за тяжёлым бокалом с янтарной жидкостью. По официальной версии

спиртное на фуршете не наливали. Но дядюшка Забини славился изобретательностью в вопросах
веселья.

Гермиона напоследок что-то сказала Рону и Гарри, забрала букет и чуть ли не вприпрыжку
подошла к слизеринцам.

— Эй, о чём беседуете? — она взяла бокал у Тео.

— Представляем в деталях, как будем купать тебя, — ответил он, нехотя расставаясь со своим
напитком.

Гермиона изогнула бровь.

— Я что, такая грязная? — она сделала глоток и поморщилась от горечи. —

Фу! Что это?!

— Бальзам от душевных ран.

— А у тебя болит душа?

593/699
 — Очень. Особенно, когда смотрю, как Малфой страдает от невозможности устранить
конкурентов.

— Драко? Ты страдаешь? — Гермиона с иронично наивным выражением лица склонила голову.

— Просто не позволяй всяким… — Драко перебрал в голове десяток эпитетов, — элементам

сомнительного качества прикасаться к тебе.

— Ты такой милый, когда ревнуешь.

— Я не ревную.

Он оттолкнулся от колонны и приблизился. Слишком близко, чтобы это было похоже на дружеское
общение. Гермиона машинально огляделась по сторонам.

— Я требую. Мне и так приходится делить тебя с одним чертом.

— Я всё слышу.

— А я не люблю делиться.

Драко склонился и провёл пальцем по обнажённой коже, обрамлённой нежным шифоном. Фасон с
глубоким вырезом на спине сводил его с ума. Гермиона вздрогнула и покрылась мурашками. Малфой
понизил голос до вкрадчивого:

— Не испытывай моё терпение, Грейнджер.

— Мистер Малфой, уберите руки от моей спутницы. Иначе мне придётся вызвать вас на дуэль, —
сказал Тео, прежде чем Гермиона собралась с мыслями. — И вообще, нам пора на сцену.

— На сцену? — переспросила Гермиона.

— Да! Мы кое-что запланировали.

— Правда? Что?

— Опозориться на всю школу, — фыркнул Драко.

— Малфой! Ну что за уныние? — Тео взъерошил его волосы, за что получил удар в бок. — Где
твоё праздничное настроение и вера в талант?

— Талант? О чём вы говорите? — Гермиона смотрела поочередно на парней, в надежде понять,

что они задумали.

— Всё увидишь, принцесса! Всё увидишь! — сказал Теодор, подбивая Драко шагать вперёд. —
Готовь камеру или как ты называла ту штуковину, это будет легендарно! Блейз, мы готовы!

***

Свет в зале потух. Стало темно и немного волнительно. Гермиона стояла у самой сцены под руку с
Джинни. Уизли не была удивлённой, кажется, она знала, что сейчас будет происходить. Гермиона
хмурилась: неужели Малфой ей рассказал? Они что, так сблизились, что завели общие секреты?
Грейнджер не знала, как ей относиться к тому, что за её спиной постоянно происходили заговоры. Она
подумает об этом потом, а пока…

594/699
 На сцене послышалась возня и тихая ругань. Пауза. Зрители предвкушающе затихли. Звонкий стук
палочек отсчитал секунды до начала, и кто-то отыграл на барабанах пару тактов. Вокруг всё ещё было
темно. В следующее мгновение вступила электрогитара. Протяжно-ленивый перебор, а за ним сочный
аккорд наполнили зал, и внимание зрителей заострилось. На сцене появился тусклый свет. Золотистые
лучи подчёркивал дым, ползущий под ногами музыкантов. Басгитара завыла низкими протяжными
нотами. Ритмичная музыка набирала обороты, и зрители невольно стали двигаться в такт.

Свет усиливался. Он струился за спинами тех, кто находился на сцене, поэтому лиц было не
разглядеть. Но Гермиона узнала силуэт Теодора. Её дыхание сбилось от волнения. Он стоял
посередине, склонив голову над микрофоном на стойке и дёргая ногой в такт. Густой дым сползал с
края сцены, словно тающее мороженое.

Тео начал петь одновременно с тем, как на него опустился луч прожектора. На лице Гермионы
вспыхнула улыбка. Она никогда не видела Теодора с микрофоном! Других музыкантов тоже осветил
прожектор. За барабанами сидел Гойл. Его массивные руки ловко орудовали тонкими палочками,
словно он тренировался всю жизнь. Гойл кивал квадратным подбородком в такт движениям и успевал
нажимать на педаль, отвечающую за самый крупный барабан, именуемый «бочкой». Забини крепко
сжимал лаковую бас-гитару цвета фуксии, в сочетании с жёлтым пиджаком она делала его ярчайшим
пятном выпускного вечера. Блейз самозабвенно пощипывал струны, прикрыв глаза, и, беря
необычайно высокие ноты, подпевал Теодору. Его пошатывало от выпитого, но это только придавало
шарма рок-звезды.

Справа от Тео был Драко. Облачен во всё черное, он казался мрачным, зловещим пятном на фоне
золотого тумана. Драко уверенно играл на матовой электрогитаре вычурной резкой формы. Он почти
не двигался, сосредоточенно смотрел на струны. Светлые волосы спадали на лицо. Природная
сдержанность и холодность придавала Малфою загадочности. И… да, он был чертовски сексуален.

Теодор пел, сохраняя свою дерзкую улыбку одним краем губ. Вибрация голоса сладко щекотала
солнечное сплетение. Гермиона как заворожённая смотрела на слизеринцев, поедая их глазами. Она
даже не подозревала, что её мальчики на такое способны!

— Ты много обо мне не знаешь, Грейнджер, — сказал ей однажды Малфой.

Гермиона усмехнулась. Она с удовольствием потратит остаток жизни, чтобы разоблачить все
скрытые таланты Тео и Драко.

Тео чувствовал себя на сцене свободно, будто был рождён для этого. Он извивался, нежно гладил
стойку микрофона, почти касался его хромированной головки губами. Тео танцевал, поступательно
двигая бёдрами в такт. На грани приличия. Краем глаза Гермиона заметила, как профессор
Макгонагалл неодобрительно мотала головой. Но его движения и подача песни сводили с ума
зрителей. Все младшекурсницы со сверкающими глазами и замирающими сердцами следили за
каждым его вздохом. В зале стало слишком жарко.

В кульминационный момент Теодор низко склонился над землёй, утянув за собой микрофон. И…
бесстыдно облизал его. Резко поднявшись, он снял его со стойки, накинул шнур на плечи, смахнул
волосы со лба, коварно подмигнул своей самой преданной фанатке и завыл припев.

Гермиона любила засыпать под чтение Тео, но не представляла, что он умел так хорошо петь!
Нужно будет уговорить его петь им с Драко колыбельные, или работать вместо будильника, или
исполнять вечерние серенады… да что угодно, лишь бы чаще слышать его бархатный, тягучий и
сладкий, словно карамель, голос!

Тео пел и смотрел на неё, и иногда на Драко. От томного синего взгляда под арками рёбер
пульсировало возбуждение. Оно плавилось и стекало в низ живота.

595/699
 Гермиона не могла сфокусироваться на тексте, но до сознания отрывками долетали слова о том,
что чувства заполнили все мысли и он надеется о взаимности, не может перестать прокручивать в
голове мелодию, которая напоминает о ней… или о них… он мучается, но всякий раз ползёт обратно.
Ползёт обратно к ним.

Посыл был так очевиден, что Гермиона стала волноваться. Но, оглянувшись, осознала, что никто
ничего не понимал. Студенты уже во всю плясали, не обращая внимания на переглядки на сцене.

По сравнению с эпатажным Тео Драко казался мрачной тенью, но Гермиона не могла оторвать
взгляда от его пальцев… бледных, тонких, аристократических пальцев, виртуозно перебиравших
струны. Грейнджер невольно закусила губу. При виде рук Малфоя в голове не оставалось ни одной
приличной мысли. И почему только он раньше не играл для неё? Нужно будет захватить инструменты
в Италию. Однозначно.

Песня, казалось, длилась вечность, но тут же подошла к концу.

Переглядываясь, Забини с Малфоем разорвали публику финальными рычащими аккордами. Гойл
поддал жару барабанным разрядом. И в секунду всё затихло. Зал взорвался овациями. Ликовали
теперь не только слизеринцы, но и все, у кого были уши.

— Я сейчас, — Джинни выпустила Гермиону и побежала к сцене.

На сцену обрушилось облако золотистых конфетти. Тео выкрикнул что-то о том, что желает всем
сегодня забыться и оторваться как в последний раз. Он сорвал с себя пиджак и кинул в толпу. Драко
скептически закатил глаза и, оставив гитару, двинулся к ступенькам. Забини, еле стоявший на ногах,
подхватил его под руку. Взбегающая навстречу Джинни остановилась перед ними на секунду. Малфой
достал что-то из кармана и передал ей. Джинни благодарно похлопала его по спине и стряхнула с
плеча золотинку.

Она вышла на сцену в сопровождении софитов. Медная вышивка на чёрном наряде

переливалась бликами. Аплодисменты для слизеринского квартета угасли.

— Кхм-кхм. Привет, — начала она, протерев микрофон от деяний Нотта. — Я хочу сказать пару
слов. Обещаю не нудить. Это займёт всего минуту, и вы сможете продолжить напиваться. Ой…
танцевать, хотела сказать я.

По залу прокатился злодейский смешок.

— В общем… — Джинни перевела дух, убрала шнур микрофона из-под ног.

Гермиона задумалась, к чему был подключен этот самый шнур, если электричества в замке не
было? Был ли он зачарованный? Работал от генератора? Она обернулась, чтобы спросить у Тео.
Растрёпанный и мокрый он подлетел к ней и обнял за талию. Гермиона только вдохнула, но Джинни
продолжила:

— Во-первых, я поздравляю всех выпускников. Мы сделали это! — она подняла кулак и в ответ
услышала радостные вопли.

Кто-то выстрелил в потолок розовыми искрами.

— Во-вторых, у меня есть мысль, которой очень хочется поделиться, — лицо вмиг посерьёзнело.
— Наше взросление выпало не на самое спокойное время. Мягко говоря. И мы разучились ошибаться.

Гермиона почувствовала, как Тео сильнее сжал пальцы.

596/699
 — Согласитесь, сложно допустить ошибку, когда любой неверный шаг может стоить жизни. Но
теперь это не так. Ребята, наступил мир! Я серьёзно. Выдыхайте. Мы всё ещё молоды и можем
позволить себе сделать пару-тройку глупостей и списать это на возраст.

Гермиона и Тео хохотнули вместе со всем залом. Грейнджер обернулась в желании взглянуть на
Драко, но толпа заграждала обзор.

— Хочешь к нему? — шёпотом спросил Тео.

Гермиона кивнула, и он, взяв её за руку, увёл вглубь зала к колоннам.

— Я своих глупостей наделала, — звучал голос Джинни за спиной идущих. — И знаете что? Не
жалею! Сейчас прозвучит заумно, но, совершая ошибки, мы растём. Превращаемся в разумных
существ. Не все, конечно… Но многие.

Тео и Гермиона подошли к Драко, который, сняв пиджак и закатив рукава рубашки, слушал Уизли
с непроницаемым выражением лица.

— Что ты ей передал?

— Тс-с-с, Грейнджер! Смотри, что сейчас будет, — Драко указал подбородком на сцену.

— Цените свободу, цените момент и цените близких! — заключила Уизли. — У меня всё…

Прежде, чем все захлопали, Джинни успела выкрикнуть в микрофон:

— Гарри! — она кинула в него что-то блестящее.

Поттер машинально поймал.

Джинни спрыгнула со сцены и, пересекая половину зала, подошла к нему. Лучи прожектора
сопроводили путь. Толпа вокруг перешла на шёпот.

— Я облажалась. Я признаю, — сказала Джинни, подойдя совсем близко. — Но моя ошибка

помогла понять, как сильно я тебя люблю. Мне плохо без тебя. Невыносимо. Я чувствую себя
одинокой и неполноценной.

— Джинни… — произнёс сдавленно Поттер. От неловкости у него сводило скулы.

— Нет, погоди, дай закончить, прежде чем я разрыдаюсь, — она резко посмотрела вверх и
заморгала.

Люди вокруг замолчали, прислушиваясь. Но Джинни их не замечала, в глазах плыли чёрные

пятна.

— Я хочу всего. Всего того, чего ужасно боюсь. Я хочу жить вместе, делать перестановки, играть
по воскресеньям в квиддич, растить детей и навещать родителей на семейных праздниках. Гарри, я
люблю тебя. И хочу быть с тобой.

Джинни взяла Гарри за запястье и второй рукой разжала его ладонь. Там оказался снитч. Он
дрогнул крылышками, раскрыл створки и обнажил сердцевинку. Внутри лежало скромное кольцо.

— Гарри Поттер, ты станешь моим мужем? — дрожащим голосом спросила Джинни.

597/699
 Удивлённые вздохи. Тишина. Гарри уставился на снитч и не моргал. Люди вокруг смазались в
кляксы, исчезли в темноте. Он поднял глаза. Перед ним осталась только Джинни. Упрямая, резкая,
смешная, храбрая… Безумно красивая в лучах софитов. Его Джинни. Но в груди всё ещё болело…

— Я пойму, если ты откажешь, — прошептала она, сдерживая слёзы. — Но я должна была

попытаться. Иначе, — шмыгнула носом, — зачем это всё?

Гарри смотрел на неё совершенно растерянный и онемевший. Он столько часов думал о её

поступке, о них, о будущем, перебирал в голове все «за» и «против», но так и не смог ответить себе на
главный вопрос. Почему?

— Джинни… — на выдохе произнес он. — Ты сумасшедшая, — фраза прозвучала как упрёк.

— Да, — она разочарованно опустила взгляд. Храбрость и задор растаяли, словно их расплавил
настойчивый луч прожектора. — Ты прав. Я напридумала себе, — слёзы пробивали оборону. — Я…
Ты… Но, может… Может, мы сможем остаться друзьями?

Гарри обнял её, не в силах смотреть, как она едва сдерживала плач.

— Да, — шепнул он ей на ухо.

Джинни зашлась слезами. Спрятала лицо от настырных взглядов. Вряд ли она сможет спокойно
дружить, но попытаться стоило.

Гарри гладил её по спине, а в голове колотилось: «Почему?».

— Я буду тебе верным другом, — прошептала она в шею Гарри, чувствуя, как тушь растекалась по
щекам. — Обещаю. Вот увидишь.

«Почему?.. Почему он до сих пор её любит?»

— Глупышка, — усмехнулся Гарри. Поднял её голову, стёр тыльной стороной ладони тёмные
разводы. — «Да», я стану твоим мужем.

Взвизгнув, Джинни буквально запрыгнула на Гарри и сжала его так крепко, что Поттер
закашлялся.

— Пф! Сразу понятно, у кого в этой паре больше яйца, — процедила Дафна и заметила, как
Забини у фуршетного стола залпом выпил целый стакан чего-то не похожего на пунш.

Пэнси ядовито фыркнула:

— Не понимаю, как можно было прийти на выпускной с одним, а сделать предложение другому.

— Ты бы хотела, чтобы она Малфою подарила это дешманское кольцо? — расхохоталась Дафна.

— Драко ни за что бы не согласился.

Забини подошёл сзади, незаметно просунул голову меж девушек и, заплетаясь, протянул:

— Но он же её пригласил…

Дафна вздрогнула и схватилась за сердце. Пэнси вывернула губы презрительным бантом.

598/699
 — Значит Уизлетта соглашается на… — Забини сверлил глазами пару, которую слёзно
поздравляли близкие. — На всякое разное, типа Малфоя...

— Повторюсь, — раздраженно обратилась Пэнси к Блейзу, — я уверена, что без шантажа здесь не
обошлось. И, может, для Драко это какой-то политический акт… или приступ милосердия…

— Вы такие наивные, — сказал Забини и осушил ещё один бокал.

— Я пойду их поздравлю! — спохватилась Гермиона. Её ресницы были мокрыми, а улыбка

дрожала.

— Нет, — отрезал Малфой и притянул к себе.

Тень колонн скрывала лица, Тео стал спиной к залу и заслонил от взглядов.

Пока всеобщее внимание было обращено к паре Поттера и Уизли, Малфой мог позволить себе
запустить руки в сводящий с ума вырез на спине Грейнджер.

Коктейль из страха быть замеченными и тяги поддаться прикосновению заставил Гермиону

простонать и откинуть голову. Теодор воспользовался моментом и оставил на её губах нежный
поцелуй. Он провёл носом по щеке и склонился к шее. Драко в тот же миг прикусил кожу на спине.

Гермиона вздрогнула. Она всё ещё не могла привыкнуть к одновременным прикосновениям

парней. Ладонь Драко скользнула ниже, проникла под вырез и коснулась ягодиц.

— Малфой, ты с ума сошёл?

— Нет, — спокойно ответил он и сжал.

— Ты же не собираешься прямо здесь?..

— Почему бы и нет, — усмехнулся Тео и показательно спустил одну подтяжку.

Гермиона увернулась от рук Драко, натянула оставшуюся резинку на груди Тео и резко отпустила,
отомстив мерзавцу.

— Дождитесь окончания вечера, извращенцы.

Слизеринцы рассмеялись из-за любимого сурового тона. Драко поправил ширинку, притянул
Грейнджер к себе и нежно чмокнул в висок. Он посмотрел на всё ещё ликующую толпу, на семейство
Уизли, которое слишком радостно поздравляло ненаглядного Поттера.

— Поражаюсь, как вы, гриффиндорцы, любите славу и внимание, — кривясь, он смотрел, как
плачущая мать семейства сжимала плачущую дочь.

— А мне кажется это ужасно романтичным, — ответила Гермиона.

Для неё поступок Джинни был не менее неожиданным, чем для Гарри, но казался таким верным и
логичным. Ей не терпелось остаться с подругой наедине и расспросить обо всех подробностях и
переживаниях. А потом расспросить Гарри о его впечатлениях.

— Ужасная пошлость, — фыркнул Драко. — Я бы всё сделал по-другому.

Тео с подозрением прищурился. Гермиона подняла на Малфоя взгляд.

599/699
 — Да? И как же? — вздёрнула подбородок.

Сейчас он начнёт отнекиваться, отрицать, переводить в шутку.

— Элегантно. И наедине… — невозмутимо протянул Драко, глядя Грейнджер прямо в глаза.

Тео улыбнулся и, натягивая подтяжку обратно, отвёл взгляд. Не хотел смущать. Не хотел портить
момент.

— Наедине… Втроём, — добавил Драко и легонько пнул Нотта носком туфли.

Тео обернулся и вскинул брови.

— Ты в самом деле этого хочешь? — уточнил он, закусив губу.

— Да. Похоже я от вас никогда не отделаюсь.

— Эй, стоп, попридержите коней, — Гермиона упёрла ладони в их грудные клетки.

— Да-да, Грейнджер, я помню, — Малфой закатил глаза и усмехнулся. — Сначала карьера, потом
два совершенно неважных любовника.

— Драко… Ты же знаешь, что это не… — она погладила его.

— Да он же шутит, — Тео поддел кончик носа Гермионы. Потянулся с той же целью к Малфою, но
Драко отклонился. — Мы знаем, что лучше нас нет ничего.

— Теодор, тебе нужно преподавать самонадеянность, — хохотнула Гермиона.

— Будешь моей первой ученицей? — он, столкнувшись с рукой Драко, притянул её к себе за
талию. Гермиона дерзко прикусила его нижнюю губу.

— Ауч! Грейнджер! — он прижал ладонь ко рту. — Нежнее!

— Драко ты такое не говоришь.

Малфой возмущённо сморщил лоб, а Гермиона залилась звонким хохотом.

— Чью фамилию возьмёшь? — спросил Тео, потирая губу. — Малфой или Нотт?

— Или Малфой-Нотт? — предложил Драко.

— Почему не Нотт-Малфой? Если брать по старшинству или… размерному преимуществу…

— По алфавиту, Нотт.

Тео поднял руки вверх, сдаваясь и хохоча. В зале выключился весь свет и зазвучала медленная
музыка. От Гарри и Джинни потребовали танец.

— Только не обижайтесь, — Гермиона встала перед мальчиками и, взглянув под ноги, затеребила
юбку. — Я всегда хотела оставить свою.

— Тогда может Грейнджер-Малфой-Нотт? — Тео распробовал сочетание на вкус.

— Чтобы наших детей дразнили до конца их жизни? — фыркнул Драко.

600/699
 — Детей? — Гермиона подумала, что ей послышалось.

— Не думаю, что законодательно мы можем заключить брак на троих, — сказал Драко, игнорируя
слишком широкую улыбку Гермионы.

— К счастью, у нас планируются связи в министерстве в будущем, — Тео подмигнул ему, кивая в
сторону Грейнджер. — Кто знает, может появятся новые законы…

— Я не собираюсь использовать полномочия в своих интересах! — сурово ответила она.

— А в наших? — Тео выпятил нижнюю губу и положил руку на плечо Драко. — Я ужасно
расстроюсь, если не смогу называть Малфоя «любимый муж».

— Я никогда не позволю тебе делать этого.

— Ой, Малфой! Практика показывает, что твои «никогда» имеют свойство смягчаться.

Драко ничего не ответил, раздраженно повёл челюстью. Он положил руки на талию Грейнджер и
легонько стал покачивать в такт музыке. Люди в глубине зала разбивались по парам. Девушки
аккуратно отдавались в руки кавалерам, стараясь не помять драгоценные платья и не сбить
натирающие, но ужасно красивые туфли.

Джинни танцевала с Гарри, Молли и Артур тоже поддались музыке и вспомнили молодость.
Джордж кружил Рона и хохотал, игнорируя проклятия в свой адрес. Дафна с Пэнси презрительно
сканировали зал, попивая пунш у фуршетного стола. Забини шатался на танцполе в обнимку с
бутылкой. Астория отбивалась от слишком настойчивого кавалера. Гойл, шаркая подошвами,
неуклюже кружил хрупкую девчонку, которая казалась нежным цветком на фоне медведя. Профессор
Хёрст танцевал с директрисой и о чём-то с ней беседовал. Даже Хагрид покачивался в такт и хлопал в
ладоши. Издалека он выглядел как огромный валун посреди волнующегося моря.

Тео взял Гермиону за руку и потянул на себя. Он прижал её бёдра и стал вести в танце. Драко
вышел из темноты и протянул ладонь. Тео закружил Гермиону, превратив её юбку в подобие
водоворота, и бережно направил на друга. Малфой подхватил Грейнджер в кульминационный момент
песни, почти поднял на руки и снова передал Тео. Они передавали её друг другу, словно всегда знали,
как нужно танцевать втроём. Гермиона хохотала и только успевала перебирать ногами. Парни
кружили её, пока музыка не стала замедляться. Оказавшись в объятиях Драко, Гермиона положила
голову ему на грудь и прикрыла глаза. Страх быть разоблачёнными растворился в ритмичном
сердцебиении. Гермиона поймала момент и поняла, что чувствует абсолютное счастье. Тео с разгону
налетел на Грейнджер со спины и крепко сжал обоих. Блестящие камушки врезались в плечи. Драко
закатил глаза, но не стал вырываться. У них было ещё несколько секунд до конца песни. Ребята
продолжили медленно покачиваться втроём, растворяясь в бесконечности мгновения.

Тео чувствовал, как грудную клетку раздирают невыносимые вибрации, словно знакомая ему стая
пчёл обезумела сегодня и решила сожрать его внутренности.

Гермиона плакала. Её наполняла странная смесь грусти и радости. Так всегда бывает, когда
осознаёшь себя на стыке эпох. Когда любимое, хоть и тяжёлое прошлое становится историей, а
заманчивое светлое будущее манит и заигрывает. Она подняла голову и заглянула в глаза мальчикам.

— Вы прекрасны. Вы знали об этом? — прошептала она.

— Я знал, — хмыкнул Тео и поймал языком слезинку на её щеке.

— Я очень рада, что мы вместе. Мне кажется, что когда я с вами, мне всё по силам, все проблемы
решаемы, а все планы исполняемы.
601/699
 — Согласен, — сказал Драко, стирая капельку с другой щеки. Перевёл задумчивый
взгляд на Тео. — Вместе мы любое дерьмо переживём… — Вы такие пупуни… —
затуманено прозвучало сбоку.

Ребята шарахнулись друг от друга, словно их обожгло заклинание.

Луна стояла рядом и, склонив голову набок, любовалась растерянными Драко, Тео и Гермионой.
Медленная песня сменилось ритмичной.

— Пупуни, Лавгуд? — уточнил Тео, стараясь вести себя обычно. — Что это значит?

— Это что-то милое и прекрасное. Как вы втроём.

Гермиона с ужасом вдохнула, чтобы всё объяснить.

— Не переживайте, мир не такой проницательный, как я, — Луна улыбнулась и поправила

огромные розовые очки. — Но, если хотите сохранить тайну, советую не танцевать втроём на
публике. Это странно. Хоть и красиво. Кстати, у Малфоя отличная осанка, а Нотт неплохо двигает
бёдрами.

— Спасибо? — выдавил Драко.

В ту же секунду до тёмного угла добрались Джинни, Гарри и Рон.

— Ребята, я вас поздравляю! — Гермиона бросилась на помолвленных.

Рон отстранился, отправив косой взгляд паре слизеринцев.

— Я схожу за шампанским, — сказал он и неуклюже развернулся на каблуках.

— Жёлтый. Я определенно надену жёлтый на вашу свадьбу, — объявила Луна, дождавшись своей
очереди на объятия. — Я же говорила?

Джинни расхохоталась.

— А ты всё знала! Луна! — сверкая глазами, полными счастья, лепетала она. — Уверена, тебе
будет очень хорошо в жёлтом!

— Поздравляю, — синхронно сказали Тео и Драко.

Джинни оторвалась от Луны и взглянула на Драко:

— Спасибо тебе ещё раз за помощь.

— Всё что угодно для счастья Поттера, — иронично усмехнулся Драко.

Гарри закатил глаза, но тоже улыбнулся в ответ.

— Так это был твой снитч? — спросила Гермиона.

— Да. Тренировочный, — увидев неприкрытое удивление на лице Поттера, он добавил: — Не

переживай, Поттер, он без проклятий, — усмехнулся. — Или нет… — Ну что? — Джинни окинула
взглядом троицу. — Будем дружить семьями?

602/699
 Тео радостно оскалился и прижал руку к груди. Драко осторожно оглянулся по сторонам.
Гермиона посмотрела на парней и закусила губу. Семьями… Они втроём тоже создадут семью…

— Непременно! — воскликнула Гермиона и снова бросилась обнимать Джинни с Гарри. — Я так

рада за вас, ребята! Вы даже не представляете!

Драко отвернулся к окну и краем уха слушал, как Грейнджер говорила с Уизли и Поттером. Их
радостная болтовня заставляла Драко улыбаться. К счастью, он смотрел на лес, поэтому никто не смог
уличить его в мягкотелости. Малфой никогда бы не подумал, что возможность дружить с семейством
шрамоголового и рыжей покажется ему заманчивой.

Огромные витражные створки окна были распахнуты настежь. Открывался вид на спящую в
потёмках территорию замка. Драко вдохнул полной грудью и ослабил галстук. Лицо обдувал лёгкий,
совсем уже летний ветерок. Малфой не переставал улыбаться.

Он провёл ладонью по каменному откосу и неожиданно для себя ощутил грусть. Да, Малфой хотел
поскорее убраться из ненавистной школы и забыть себя прошлого, трусливого, задиристого и
мелочного, но всё-таки Хогвартс был значимым местом. Родным. Здесь он провёл большую часть
детства, нашёл настоящих друзей, сделал роковые ошибки, которые помогли ему вырасти, здесь он
изменился, встретил любовь, принял себя и нашёл призвание. А главное, в Хогвартсе Драко понял,
что имеет право на второй шанс.

За окном сверкнула яркая вспышка. С резким взрывом фейерверк осветил небо золотыми лентами.
Толпа вмиг сбежалась к окнам. Люди восторженно заохали и захлопали в ладоши. Малфоя прижали к
подоконнику. Он инстинктивно обернулся, чтобы убедиться в сохранности Грейнджер — её мелкие
косточки переломились бы в секунду, придави её толпа — но не нашёл. Малфой недовольно
выругался и навалился на подоконник. Нет, он не будет скучать по школе, не по этому стаду баранов.
Вспышек становилось больше. Они со свистом взлетали в небо и с грохотом разрывались на десятки
всплесков. Зрелище завораживало и наполняло расширившиеся зрачки восторгом.

Драко скользнул взглядом по залитому золотом спящему лесу, любимому мосту и

астрономической башне, где в кабинете Тео он провёл не одну ночь. Усмехнулся воспоминаниям.

Позавчера Нотт притащил букет белых пионов и, положив на край матраса, на котором посреди
тесного кабинета нежились Драко с Гермионой, сказал:

— Эти цветы ассоциируются у меня с вами.

— Чем же? — спросил Драко, покорно нюхая букет с подачи Грейнджер.

— Они на ощупь как кожа Гермионы, а цвет как у твоих волос.

— Да ты никак поэт, — съязвил Драко и выслушал мини-лекцию от Грейнджер о собственной

чёрствости и неспособности вкушать романтику.

В нежных лепестках они нашли большого зеленого жука и полвечера спорили о том, как его
назвать. Компромисс так и не нашли. Гермиона выпустила его в окно, а цветам наколдовала вазу.

А затем они целовались. Втроём. Хватали друг друга за волосы, хохотали, царапались, обнимались
и стонали, смешивая запах тел с ароматом пионов.

Драко поглубже вдохнул, чувствуя, что возбуждался от одних только воспоминаний. Нужно будет
забрать этот чёртов уродливый матрас в квартиру Тео. Драко ненавидел его, но хотел сохранить, как
памятный трофей. И когда уже наступит ночь? Терпение заканчивалось.

603/699
 В окне башни сверкнул яркий белый свет. Драко нахмурился. Наверное, показалось. Блик от
фейерверка. Точно.

Вспышка в кабинете повторилась.

Этого не может быть…

Драко оттолкнулся от подоконника и огляделся вокруг. Он обнаружил себя окружённым

малознакомыми людьми. В глазах зрителей сверкали блики огней. Внутри сверкала тревога.

Малфой просканировал толпу бегающим взглядом. Рыжий высокий хвост.

Уизли. Он бросился к ней, не церемонясь с преграждающими путь зеваками. Грейнджер оказалась
рядом, издалека её не было видно из-за роста.

— Где Тео? — спросил Драко, резко развернув на себя.

— Он сказал, что ужасно хочет пить и сейчас вернётся… — растерянно пробормотала Гермиона и
заметила, как лицо Малфоя в секунду переменилось.

Он прикрыл глаза ладонью. Вцепился пальцами в лоб. Опустил руки. Сомкнул челюсти. Сжал
кулаки и резко выдохнул.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — откинул голову назад.

Он мысленно приказал себе не паниковать. Не делать выводов раньше времени. Сдерживать

агрессию. Сдерживать…

Драко резко двинулся сквозь толпу к выходу. Гермиона схватила его за руку и побежала следом.
Она дёрнула его за рукав, золотая запонка выскочила из петли и затерялась под ногами.

— Что случилось? Драко?

Он не мог ответить. Шаги становились шире и быстрее. В голове прояснялся план, который был
составлен задолго до… Который был запасным, который никогда не должен был воплотиться. Драко
пробивал себе дорогу сквозь столпившихся у фуршетного стола гостей. Объемные юбки цеплялись и
мешали пройти. Чёртовы тряпки! Драко обернулся на Грейнджер и тут же сбил мирно беседующую
пару пуффендуйцев. Они расплескали шампанское из выбитых бокалов на себя и Малфоя.

— Сука!

— Драко? Драко! Где Тео? Что случилось?

Гермиона совершенно ничего не понимала, но по реакции Малфоя могла предположить, что

случилось ужасное. Драко никогда не паниковал, не показывал страх. А теперь он дрожал и
задыхался.

Малфой резко остановился у самой двери, обернулся и положил руки ей на плечи. Мокрое пятно
от шампанского расплывалось на чёрной рубашке. Драко хотел что-то сказать, но Гермиона
опередила:

— Даже не думай оставить меня здесь, — твёрдо заявила она. — Нас трое, помнишь?

— Грейнджер… — его лицо исказилось болью. Глаза бегали, подбородок дрожал.

— Что происходит?

604/699
 — Я видел вспышку в кабинете.

Объяснений не понадобилось. Гермиона нахмурилась, взяла Малфоя за руку, толкнула дверь и

потянула его за собой.

Они бежали. Секунды отмеряли расстояние. Драко мчался и чувствовал, как грудную клетку
сдавливала огромная ржавая цепь предательства. Она впивалась грязными звеньями в рёбра и не
давала дышать.

Этого не может быть.

Он бы не стал снова…

Этого не может быть.

Гермиона на ходу избавилась от туфель и бежала босиком. Обычно она не успевала за Драко, но
адреналин прибавлял сил.

Они взобрались по винтовой лестнице на верхний этаж астрономической башни. Свет салюта
пробивался сквозь створки окон. Дверь кабинета оказалась не заперта. Драко толкнул её и вошёл
первым, держа палочку наготове.

— А-а-а! — крикнул он и выстрелил в книжные полки.

Внутри никого не оказалось. Воздух был пропитан тёмной магией, гнилостной, сильной,
пугающей. Гермиона бросилась к столу, уворачиваясь от падающих книг. На нём был беспорядок,
разлитые чернила и осколки стекла. По полу и стенам прорастали трещины.

— Он собрал его? Где он? Где папка??? — Гермиона судорожно шарила по столу, выдвигала
ящики.

Драко проверил все углы, подорвал диван, опрокинул шкаф с колбочками и механизмами.

— Где чертежи? Драко! Что, чёрт возьми, происходит? Где он? Где Тео? Где?

Грейнджер оглядывалась по сторонам, вздрагивала от взрывов и грохота, панически повторяла

одно и то же и снова возвращалась к столу. Разум отказывался мыслить логически.

— Драко, где Тео? Где он?

Они на секунду замерли, отчаянно нуждаясь в помощи друг друга. Адреналин выколачивал из
сердца беспорядочные удары. Горло обжигало тяжёлое дыхание. Золотые искры салюта освещали
мгновение.

— На мосту, — уверенно ответил Малфой. — Помнишь, когда мы собирались в Лондон, мы

встретили его там?

— Да.

— Он отправлял письма Люциусу. С моста совы не отслеживаются.

— Ты думаешь?..

— Он закончил обскурат и хочет послать чертежи… — Драко выстрелил вспышкой в стену. —

Сука!

605/699
 Голые ступни звонко шлёпали по холодному камню моста, оставляя кровавые следы. Гермиона
даже не почувствовала, как порезалась в кабинете, наступив на осколки. Вдали виднелся мужской
силуэт с птицей в руках.

— Нотт! — закричал Драко, но его голос перебивали праздничные взрывы.

Он опережал Грейнджер на пару футов. Нёсся по мосту с воинственно выставленной палочкой

перед собой.

— Тео, стой! — умоляла Гермиона. — Тео!

— Теодор!

Чёрная сова испугалась голосов и упорхнула. Тео стоял лицом к озеру и не оборачивался.
Вспышки поливали золотом его кудри и плечи.

— Тео, не нужно, пожалуйста! — Гермиона бросилась к нему, но Драко успел поймать её за юбку
и резко дёрнул на себя.

— Не подходи к нему!

Она потеряла равновесие и упала, выронила палочку. Драко не стал помогать.

— Теодор… — прорычал Драко, направив палочку в спину.

— Я не могу бросить… — тихо ответил Тео.

Его слова было не разобрать в грохоте салюта. Он вжал голову в плечи.

— Я не могу.

— Обернись, — по слогам сказал Драко. Он не станет нападать со спины.

Гермиона, путаясь в слоях испачканного шифона, пыталась дотянуться до палочки. Ладони

водили по сырому пористому камню. Нашла! Она коснулась древка.

— Экспеллиармус, — Малфой обезоружил её не глядя.

— Драко! — Гермиона встала. — Что ты творишь? Верни!

Малфой не реагировал. Она шагнула к Теодору, наступив на юбку и разорвав её. Тот сильно
перегнулся через перила и посмотрел вниз.

— Тео, любимый, давай поговорим!

— Не приближайся к нему, — голос Малфоя был ужасающе низким.

Гермиона испуганно отступила, но успела коснуться плеча.

Теодор вздрогнул и медленно обернулся. Покрасневшие глаза бегали из стороны в сторону. Он

прижимал к груди папку с чертежами, перевязанную жгутом с подписанной биркой.

— Тео, — голос Гермионы дрожал. — Что происходит?

— Я додумался. Я закончил. Обскурат работает.

606/699
 Он поднял обугленную руку. На фоне белой рубашки она казалась пугающе чёрной, тряслась,
словно Тео била лихорадка.

— Я — недостающий механизм. Как с маховиком. Моя магия запускает его. Я…

Гермиона заметила, что Теодор плакал. Чего он боялся? Какие мысли его пугали?

— Ты собирался отправить ему чертежи? — Драко до онемения сжимал палочку.

— Кому? — захлопал ресницами Тео. — Люциусу? Нет! Нет! Я хотел отправить в научный
департамент министерства!

Тео облегчённо улыбнулся. Захохотал. Они всё неправильно поняли.

— Я всё продумал! Всё будет хорошо! Всё обойдётся! — он протянул руку в успокаивающем
жесте. Смех грохотал болезненным эхо по сводам арок моста. — Министерство бы взяло изобретение
под своё крыло. Мы бы спасли…

— Ты действовал за нашей спиной, — перебил Драко. — Снова.

Паузу заполнили визги взлетающих в небо зарядов.

— Тео, ты же обещал… — бесцветным голосом протянула Гермиона.

В её глазах Теодор увидел разочарование. Впервые за всё время…

— Нет-нет. Ну, то есть да. Я не хотел… Но послушайте! Я всё продумал! Мы перехитрим время! Я
говорил… — Тео тараторил, задыхаясь то от слёз, то от приступа нервного смеха, — что никогда
сознательно не наврежу вам! Я не наврежу! Я обещаю!

— Ты не должен был работать над обскуратом! — Драко не слушал, не верил ни единому слову. —
Ты же… ты…

Драко не смог договорить. Он был уверен в том, что после признания, которое было так
несвойственно ему, Тео всё поймёт и изменится. Что заветные слова повлияют на ход событий. Но…
Они не имели значения. Драко дёрнул головой, отгоняя слабость.

— Да, ты прав. Драко, ты прав. Но послушай! Я просчитал каждый шаг. Мне нужно только
показать им, и тогда обскурат…

— Никто не должен знать о нём!

— Гермиона! — искал поддержку Тео.

— Нет! — она мотала головой. На щеках блестели полоски слёз. — Драко прав. Если информация
про обскурат обнародуется, всё произойдет снова. Узнает министерство — узнают и вороны… и всё
повторится. Мы не можем допустить этого…

— И не допустим! — Тео выкатил глаза, словно обезумевший.

— Тео, пожалуйста, — Гермиона недоверчиво отступила. Боялась.

— Я не могу!

— Тео!

607/699
 — Это сильнее меня!

— Нет! Не говори так! Ты не один, мы…

— Не заставляйте, я не могу!

— Пожалуйста!

— Я не могу! — Тео выл, глотая воздух. В мокрых глазах отражались вспышки разноцветных
огней. — Я думал, что меня отпустит, но я не могу! Это дело всей моей жизни. Как вы не понимаете?!
Без него я никто. А вы обещали мне помогать! — он кричал и трясся. — Вместе мы любое дерьмо
переживём, верно?
Помогите мне! Гермиона! — он попытался схватить её за руку, но она увернулась. — Драко! Вы
поможете мне, да? Вы же на моей стороне?

Лицо Драко исказилось невиданной болью. Человек перед ним был совсем чужой. Каждое слово
разрезало грудь без анестезии, рассекало кожу, сосуды, мышцы, добиралось до костей. В уголке глаз
сверкнули серебряные капельки. Он опустил палочку и протянул руку:

— Отдай мне чертежи.

Тео прижал документы к сердцу и отчаянно замотал головой. Его взгляд менялся ежесекундно,
словно внутри боролись две личности. Он вжался в перила моста. Вмиг посерьёзнел. Снова
улыбнулся острыми клыками. Ужасно хотелось пить. Тео чувствовал, что он больше не принадлежал
себе. Им двигала мания, которая лишала выбора. Она запускала тёмные извилистые щупальца в его
сердце. Предопределяла жизнь.

Он выдохнул и, крепко сжав челюсти, протянул чертежи.

— Драко, — Тео соприкоснулся с ним пальцами. Голос больше не скрипел, был необычайно
спокойным. — Ты же знаешь, что если я не сделаю этого сейчас… Я всё равно сделаю это потом.

Драко закрыл глаза. Сглотнул горький ком. Запустил руку во внутренний карман пиджака.

— Знаю… — шепотом, пропитанным скорбью, ответил он.

И нацелил на Теодора потёртую белую палочку с медными вставками.

— Что? — задохнулась от неожиданности Гермиона. — Драко, откуда? — она окаменела в

ступоре.

— Прости, Грейнджер…

Испуг на лице Тео сменился осознанием. Увидев свою палочку из будущего, он всё понял.

Небо разорвало одновременно три золотых фейерверка. Они медленно стекали по чёрному куполу,
теряя насыщенность.

Теодор усмехнулся косой заговорщической улыбкой, широко развёл руки и кивнул, как кивают
дирижёры, отыграв концерт. Вокруг глаз собрались добрые морщинки, прежде чем Гермиона
бросилась на Драко… прежде чем Драко, сквозь удушающие слёзы, произнёс:

— Авада Кедавра.

608/699
 Зелёная вспышка пронзила грудь Теодора и затерялась в сотне ярких взрывов, празднующих
окончания целой эпохи. Бездыханное тело повалилось на землю, как сбитая с ног игрушка.

— Не-е-ет! — надрывая связки, закричала Гермиона.

Драко с диким воплем боли упал на колени, выронил палочку и схватил себя за волосы.

— Что ты наделал?! — Гермиона крикнула Драко и подползла к Теодору, окончательно разрывая

платье. — Тео! Тео! — она хватала его за руки, за лицо. — А-а-а-а!!! Тео!

Драко кричал, вырывая волосы. Гермиона судорожно шлёпала по щекам с россыпью родинок,
прижималась к губам в надежде вдохнуть жизнь.

— Тео! Нет! Нет! Нет!

Драко, ревя, как раненый зверь, потянулся к Грейнджер, взял её за плечи.

— Что ты наделал?! — она вырвалась из рук. Оттолкнула.

— Грейнджер…

— Теодор! Нет, пожалуйста! Тео!!! — она приглаживала растрёпанные кудри, ритмично давила на
рёбра, пыталась сделать хоть что-то.

Майская ночь больше не казалась тёплой, не пахла пионами и свежей хвоей, не пахла лучшими
годами, она была безвкусной и безликой, но такой, которая запомнится на всю жизнь.

Трясущимися руками Гермиона потянула за золотую цепочку и выудила маховик из кармана белых
брюк.

— Грейнджер, не надо, — сдавленно умолял Малфой. — Он знал.

Крохотный механизм выскальзывал из пальцев. Мост, их любимый мост, казалось, трещал и

рушился вместе с надеждами на будущее. Драко снова взял Грейнджер за плечи и прижал к себе. Она
кричала и уворачивалась, толкалась локтями в живот, вырывалась. Но Драко крепко держал её, глотая
слёзы. Он качал её из стороны в сторону, сдавливая крик.

Гермиона вцепилась в маховик. Поднесла к глазам.

— Нет! Так не может быть… Тео! Нет! — повторяла она и поворачивала шестеренку часиков. —
Драко! Как ты мог… Должно быть другое решение… Должно быть…

— Он знал, что это единственный выход… Он знал…

Гермиона судорожно пыталась вращать механизм.

Но… она тоже знала.

Разжала пальцы, выпустила маховик. Он со звоном ударился о камень. Гермиона отчаянно

бросилась на грудь Драко и закричала.

— Тео! — сквозь истерику повторяла она.

Ни крови…

— Тео!
609/699
 Ни следов сражения…

— Тео!

Лишь пустые синие глаза и пара тёмных кудрей, спадающих на лицо.

Примечание к части
Музыка:
"Devil eyes" Hippie sabotage – запонки
"Flawless" The Neighborhood – Гермиона спускается по ступенькам
"Do I wanna know" Arctic monkeys – Слизерин-бэнд) "Mariners apartment
complex" Lana Del Rey – танец втроём

Общий вайб главы:

"Party anthem" Arctic monkeys
"All I want" Kodaline
"Forever young" Youth group
"Wicked Game" Khris Isaak
"Previous Crimes" Devastations
"Сейчас дважды не случится" Manizha
"My sweet prince" Placebo
"Time" Hans zimmer
"Torna a casa" Måneskin
"Lily’s theme" Alexandre Desplat

Честно говоря, не знаю что написать. Наверное, слова здесь лишние...

Эпилог

5 июня, 1999 год

Драко шепнул заклинание и толкнул дверь. Он пустил слабый огонёк, и тот осветил узкий тесный
коридор. Воздух был холодным и пыльным. Драко не стал снимать мантию, пошёл вперёд. Паркетная
доска, выложенная английской ёлочкой, скрипела под ногами. Малфой сгорбился и обнял себя
руками, чтобы согреться. Никогда в его день рождения не было так холодно.

Он должен быть сейчас в Италии. Прятаться от слишком палящего солнца, пить вино, есть
виноград из рук Грейнджер и смеяться над тем, как Тео провоцирует Забини. Жизнь в девятнадцать
должна быть беззаботной и лёгкой. Она должна прощать глупости и баловать счастливыми
случайностями.

Драко думал, что его первое убийство произойдёт на войне, ещё тогда, когда Волан-де-Морт
приказал избавиться от Дамблдора. Но он не думал, что первым убьёт своего лучшего друга…
Больше чем друга… Своего Теодора.

Тео хоронили тёплым летним вечером. В синих, бездонных сумерках. Первые звёзды провожали
его вместе с толпой незнакомцев и репортёров. Кажется, собралась вся школа, однокурсники точно
пришли полным составом, надев зелёно-серебряные шарфы. Блейз и профессор Хёрст взяли на себя
организацию. Они постарались сделать церемонию быстрой и красивой. Минимум помпезных речей,
никаких завываний оркестра и памятников из бронзы. Тео бы сделал так же.

610/699
 Драко помнил, что на протяжении всей службы Грейнджер касалась его плечом, она буквально
нуждалась в опоре, чтобы выстоять. Гермиона плакала тихо, без всхлипываний, без криков. Драко,
незаметно для окружающих, сжимал её ладонь в складках мантии. Пальцы бессильно обмякли в его
руке. Казалось, после смерти Тео, жизнь покинула и Гермиону. Она молчала. Тускнела. Не смогла
зажечь кончик палочки, когда все подняли огоньки в честь Тео.

Когда чёрный гроб погружали в фамильный склеп Ноттов, Драко помог Гермионе опуститься
коленями на холодный мрамор. Грейнджер дрожащей рукой положила небольшой букет белых
пионов. Драко — пару перчаток из тончайшей драконьей кожи. Огнеупорные.

Расследование загадочной смерти выпускника закрыли в рекордные сроки. По официальной

версии Драко с Гермионой нашли Теодора на мосту. Их палочки проверили, и выяснилось, что
никаких боевых заклинаний, тем более непростительных, не было использовано. Драко рассказал, что
в убийстве подозревает отца и некоего Дорана Ноктиса. По его словам, они были заинтересованы в
разработках и редкой фамильной магии Нотта, шантажировали его, но Тео отказывался сотрудничать.
Найдя подтверждающую переписку между заключённым и изобретателем тёмных артефактов,
Ноктиса посадили как главного подозреваемого. Люциусу запретили иметь какую-либо связь с
внешним миром.

Драко с размаху всадил кулак в дверь. Треск старого дерева разрезал слишком громкую тишину.
Оторвав стесанные костяшки, Драко замер. Он провел пальцами по чешуйкам облупленной синей
краски, в цвет глаз Теодора, только потускневшей, и прижался щекой к двери.

Он позволил себе строить планы. Загадывать будущее. Мечтать. Надеяться…

Наивный придурок.

Будущее не наступит никогда. Ему было предначертано лишиться всего света, который делал его
жизнь хоть сколько-то сносной. Собственноручно уничтожить последнюю надежду на спасение.
Остаться одному, абсолютно одному в трясине горя.

Драко бил по двери и кричал. От грохочущих ударов краска мелкими частичками осыпалась на
пол. Драко злился и отрицал. Он колотил двери, ненавидел их, ненавидел себя, ненавидел чёртову
квартиру. Он грустил. И скучал. Бесконечно скучал…

Тео всегда был рядом, всегда был на его стороне, всегда поддерживал. Даже в последний
момент…

Войдя в комнату, пустую и безликую, Драко открыл балкон. Вечер, вползавший в распахнутое
окно, принёс с собой аромат летней неги. Прозрачные шторы взмыли в воздух, задели неприметную
чашечку на полу. Чёрная, в созвездиях и с золотой каймой, она звонко разбилась о паркет. Сердце
пронзили воспоминания. Драко собрал осколки и присел на порог балкона. Однажды он уже сидел
здесь и успокаивал Грейнджер. Прятал её от лап синеглазого мерзавца. И втайне надеялся, что он к
ним всё же присоединится. Парни всегда безмолвно сговаривались за её спиной.

Драко был уверен, что после того, как он скрыл весь план от Грейнджер, она обвинит его и не
захочет больше видеть. И так было бы правильнее. И легче. Но она не сдавалась. Упрямая, глупая
гриффиндорка пыталась дать ему понять, что не бросит, что утешит. Убеждала его в невиновности,
выдавая слезами ложь. Она хотела быть сильной. Но делала хуже.

После церемонии Драко отвёл Гермиону в сторону, укрыл в тени размашистого дуба.

— Мы не можем быть вместе, — сказал он прямо, чтобы не тянуть. Не мучать.

611/699
 — Что? — глаза округлились, сумерки окрасили их в холодные оттенки. — О чём ты говоришь,
Драко?

Гермиона, казалось, совсем не воспринимала его слов.

— Разве ты сама не понимаешь, что так будет лучше? Ты должна жить дальше…

— Без тебя? Нет! — она замотала головой. — Нет! Нет!

— Грейнджер… — Драко устало склонил голову. Он знал, что она хочет этого, но слишком
правильная, слишком добрая и милосердная, чтобы сказать правду.

— Нет! Ты не можешь так поступить! Нет! — в дрожащий голос пробралась истерика. Гермиона
обняла его лицо и повернула на себя.

Драко плакал. Отводил взгляд и шептал сквозь боль:

— Я не смогу… Ты слишком сильно напоминаешь его.

— Драко, пожалуйста.

Он не выдержит, расколется, упадёт к её ногам.

— Я никогда не смогу себе простить. Я не смогу смотреть тебе в глаза.

— Нет, Драко, не горячись.

— Грейнджер… — он высвободился из её рук и отступил.

— Нет! Мне тоже сложно! Я тоже его потеряла! Но… — она тряслась и тараторила. Пыталась
найти любые слова, лишь бы избежать боли. — Мы сможем с этим справиться. Мы всё преодолеем
вместе.

— Но мы больше не вместе! — выкрикнул Драко на надрыве. Он схватил её за плечи и встряхнул.

— Нас трое, помнишь? Не ты ли мне это повторяла? А?! — вдавил в дерево, стукнув головой. —
Теперь его нет! Тео больше нет! Нас больше не трое!

Джинни и Гарри настороженно двинулись в сторону дерева.

— Драко, — испуганно вскрикнула Гермиона.

Драко отпрянул, словно обжёгся. Гермиона сжалась, потёрла место будущих синяков.

Малфой стиснул кулаки в приступе безграничной ненависти к себе.

— Он был нашим громоотводом, Грейнджер, — тихие слова разорвали сердце, которое, казалось,
не могло болеть сильнее. — Я боюсь, что наврежу тебе…

— Ты не навредишь! — сказала и не поверила. — Мы справимся! Вот увидишь!

Малфой отрицательно помотал головой.

— Зачем ты наказываешь себя, Драко? — Гермиона перешла на крик.

Он вздрогнул. Зачем он себя наказывает? Серьёзно? Зачем? Ей нужно объяснение? Малфой повёл
челюстью, расправил плечи и решительно посмотрел в любимое лицо.
612/699
 — Гермиона, — он впервые назвал её по имени, — я убил Тео.

Она вскрикнула и зашлась слезами. Вслух это звучало ещё ужаснее.

— Я никогда не смогу простить себе этого. И ты не сможешь.

— Почему ты всегда всё решаешь за меня?! — голос хрипел от крика.

Драко шагнул навстречу и прижал её к груди. Гермиона рыдала и била его, царапалась и кричала.
Окружающие стыдливо отводили взгляды, Уизли с Поттером замерли в нескольких футах.

Он держал её, намеренно растягивая момент. Ужасный и горький, но пусть он продлится ещё
несколько секунд, пусть будущее не приходит, пусть не наступит никогда.

— Вместе с палочкой взрослый Теодор передал мне ещё вот это, — Драко достал из кармана два
закупоренных хрустальных пузырька и вложил один в ладонь Гермионы. На этикетке вместо надписи
было изображение созвездия Кассиопеи.

Драко не стал дожидаться ответа, кивнул Джинни и Гарри. Те тут же рванули к Гермионе, которую
захлестнула беспощадная истерика.

Драко напоследок прижал её к себе и у самого уха шепнул:

— Я люблю тебя.

Нежно коснулся губами виска. И ушёл.

В комнате поменьше было темно из-за достающих до потолка пирамид из коробок, книг и прочего
барахла после переезда. В углу всё ещё стояли сумки с одеждой. Пыльный бардак пах старостью,
ненужностью и… им. Горький апельсин, сигареты и что-то неуловимое. Что-то про свободу и
дерзость, про пылкий нрав и одержимость. Что-то про Тео.

Драко шагал в темноту и вдыхал любимый аромат. С каждым шагом сердце колотилось быстрее.
Волнение завязывало узел под рёбрами, будто перед долгожданной встречей.

Он коснулся палочкой старинного шкафа, и зеркальные створки раскрылись, перед Драко предстал
омут памяти. Серебристая гладь отражала резные своды и полочки с хрустальными сосудами
воспоминаний. Откупорив пузырёк с этикеткой созвездия, Драко вылил прозрачную жидкость в омут.
Он поглубже вдохнул и окунул лицо.

Серебряный туман закружил сознание. Волнение вспыхнуло и ударило по вискам. Тошнота

подступила к горлу.

И в миг всё развеялось.

Тёплый свет библиотечных ламп осветил возмущенное лицо Грейнджер:

— Теодор Нотт, верни книгу!

— Нет.

Её щёки горели. Она сжала челюсти, чтобы подавить крик.

— Что за ребячество? Ты не имеешь права так себя вести!

— Я буду с ней нежен, — поглаживая книгу по бархатной обложке, словно кота, прошептал Тео.
613/699
 Библиотечные полки сменились небом, озером и прохладным осенним ветром. — Это моё
любимое место, — Тео показал Гермионе на размашистый бук.

Дерево бросало плотную синюю тень на мягкую, устеленную мелкой травой землю. С этого
берега было видно замок во всей его красе.

Тео долго читал ей вслух. Буквы сливались в слова, строки мелькали перед глазами. Он глубоко
погрузился в чтение и не заметил, что гриффиндорка, лежавшая рядом, заснула. Тео замолчал и чуть
приблизился. Неожиданно для него самого правая рука потянулась к кудряшкам. Тонкие пальцы
коснулись шелковистых волн, и Тео почувствовал вибрации, разносящиеся по всему телу. Они
усиливались, передаваясь окружающему пространству: земля загудела, по воде пошла рябь, листья, не
удержавшись, отрывались от ветвей и улетали вслед за ветром.

Гермиона резко вдохнула. Нотт вмиг оторвал руку и вцепился в книгу.

— Почему ты замолчал?

— Ты уснула, — ухмыльнулся Тео, в глазах которого ещё держалось тепло.

— Я? — Гермиона легко улыбнулась, только глазами, и, снова отвернувшись к озеру, добавила: —

Не может быть. Продолжай…

Серебро смыло краски осени и погрузило во тьму слизеринских подземелий.

— Да вы не шарите! — воскликнул Блейз. — С вашими рожами, — показал он на Малфоя и

Нотта, — можно баб табунами собирать и драть, пока есть пульс.

— Я бы сейчас не отказался от женских ласк, — потянулся, словно пантера, Малфой.

— А ты, Нотт? — не унимался Забини, явно смакуя разговор.

— Я бы для начала попробовал втроём.

— Моё воспитание! — Забини одобрительно чокнулся с ним бокалом. — А если вторым будет
мужик?

— Ты на себя намекаешь, Забини? Нет, спасибо, — засмеялся Тео. — Уймись, не для тебя моя роза
цвела.

— А если Малфой?

— Ну, если Ма-а-алфой, — артистично протянул Нотт, привставая, — то я точно не смогу

отказаться, — он одной рукой сжал щеку Драко и потряс. — Такая рожа!

Смех слизеринской стаи ослабевал и растворялся, пока совсем не утих. Тьма сгустилась, стала
сухой и пыльной.

— Какая же ты бездарная, — рыкнул Малфой и, резко обойдя Грейнджер сзади, схватил за руку.

— Что ты делаешь? Убери руки! — она попыталась вырваться.

— Рот закрой.

Серебряные воды скрыли облики. И нарисовали новые.

614/699
 — Пойдём со мной на мост, — прошептал Теодор, упираясь в книжный стеллаж.

— Куда?

— На архитектурный объект, соединяющий замок и Запретный лес, Грейнджер.

Водоворот закрутил картинки. Библиотечная тишина сменилась шорохом ветра.

Атмосфера была расслабленной и весёлой. В воздухе перед Грейнджер и Ноттом витал тлеющий
комочек пергамента. Ребята потягивали сливочное пиво, хохотали и смотрели в темнеющую даль.

Послышались шаги. Ребята прогнулись назад и увидели тёмную, высокую мужскую фигуру,
надвигающуюся на них. Тео привстал и прищурился.

— Что она здесь делает? Какого чёрта, Нотт? Это же наше место, — рычал сквозь зубы Малфой.

В серебряном водовороте мелькали эмоциональные диалоги Малфоя и Нотта о выборе Грейнджер

в подруги, обрывки ссоры Малфоя и Грейнджер в тёмном классе, впервые почерневшие руки Тео,
который, не сдержавшись, слил в сферу поток чёрной магии.

— Проявить себя? Хм? — шепнул Теодор и многозначительно посмотрел Гермионе в глаза.

Они стояли в библиотеке. Грейнджер гладила обугленные пальцы.

— Да… проявить…

Тео приблизился ещё на пару дюймов. Он не мог больше сдерживать себя. Он грозно выдохнул
и… решился. Тео нежно коснулся губами её приоткрытого от удивления рта и впервые поцеловал.

— Я рассталась с Роном, — вырвалось у Гермионы. Вместо библиотеки вокруг появился серый

пасмурный двор Хогвартса.

Гермиона сияла. Она так хотела скорее сообщить о том, что теперь никто не сковывает её
обязательствами.

— Зачем? — обыденно спросил Тео. — Мне кажется, вы были отличной парой.

Снежная серебряная буря застелила обзор.

— Дождёшься? — обернувшись у самой двери Хагрида, спросила Гермиона.

— Всегда… — ответил Тео и наградил спутницу самой доброй улыбкой в своём арсенале.

Серебряный всплеск. Удар. Крики. Вьюга.

— Пошёл ты к чёрту! — Грейнджер пнула Малфоя коленом и с вызовом посмотрела в глаза. — Я

не боюсь тебя! Ты больной на голову садист! Малфой, ты самый…

Снег обжигал кожу, холод просачивался в сердце.

— Замолчи! Замолчи! Заткнись сейчас же! — кричал Драко, сжимая её шею.

Лицо Гермионы краснело. Каждая мышца Малфоя напряглась.

— Грейнджер, пожалуйста… — фраза была пропитана болью.

615/699
 Малфой зажмурился и сомкнул челюсти. Он прижался лбом к ней.

Задыхаясь, Гермиона с хрипом втянула воздух, из последних сил потянулась к нему и…

Нежно коснулась замёрзших губ.

Снегопад сменился руинами кабинета Люциуса. Рычал пожар, стены трещали и рушились,
ледяная волна накатывала с другой стороны.

Тео впился пальцами в Драко так, что те побелели. Кровь из разорванного камнем предплечья
растекалась по рукам, обвивая их, словно бордовые браслеты.

— Ты не виноват! Ты не виноват! Драко! Ты не виноват!

Тео обхватил его подбородок и поднял голову. Драко увидел… Из синих напуганных глаз текли
слёзы. Слёзы тревоги и страха.

— Ты не виноват, Драко…

Тишина. Камин. Парни лежали на кровати и смотрели в потолок.

— Расскажи мне что-то… — Драко не мог больше вариться в котле ядовитых мыслей.

— Например?

— Что хочешь. Просто не молчи.

— Давай почитаю?

Малфой Мэнор исчезал, забирая с собой новые, стыдные чувства Теодора. Серебро проявило
лондонскую квартиру.

Драко расположился в кресле. Тео и Гермиона сидели на узорчатом ковре, обложившись

пергаментами и книгами, и занимались расшифровкой дневника Темпуса. Оба босые. Их плечи
соприкасались. Из радиоприёмника звучала незамысловатая рождественская мелодия.

— Слушай, Малфой, я не могу сосредоточиться, когда ты вот так смотришь, — внезапно заявила
Гермиона. Она с вызовом глянула на восседающего на троне бездельника. — Ты либо помогай, либо
не смотри.

— Смотреть не запрещено, Грейнджер.

— Неужели у тебя нет занятия поинтереснее? — не отступала Гермиона. Вино придало ей пущей
дерзости и разгорячило щёки.

— Ты хочешь мне что-то предложить?

— О, я бы тоже послушал, — оживился Тео.

Серебро вновь сменило обстановку.

— Оу-у-у, достойный выбор, — зубоскалил Тео, встретившись с Грейнджер в коридоре. Драко,

который выходил из ванной, тоже уставился на новый образ гриффиндорки.

Воображение рисовало, как могла выглядеть её фигура под безразмерной рубашкой.

616/699
 Драко провёл взглядом от колен к рукаву и заметил эмблему. Он вопросительно зыркнул на Тео.
Тот рассмеялся в ответ.

— Я предложил ей взять любую одежду, — Тео примирительно развёл руки.

Его облик растворился в темноте.

— Я не буду с тобой спать! — упиралась Грейнджер, когда Тео запрыгнул к ней в кровать.

Теодор обиженно спустился на пол.

Гермиона злобно плюхнулась на кровать и уставилась в потолок.

Нахмурилась. Сосчитала до двадцати трёх. Двадцать четыре… Двадцать пять… Двадцать шесть… Не
выдержала. Перекатилась на край кровати и взглянула на страдальца.

— Ну и как там внизу? — сдерживая улыбку, спросила она.

— Не очень комфортно, скажу я тебе… — Тео потёр руками плечи, спасаясь от холода. — Ты
абсолютно бессердечная. Выгонять несчастного на пол. В такой холод! Я точно умру от обморожения.

— Тебе будет полезно, — съязвила Гермиона.

Драко, лежавший на матрасе у распахнутого окна, тихо расхохотался.

Тео улыбнулся. Мелкие морщинки обрамили добрые глаза. Он жалобно вглядывался в лицо
вершительницы его судьбы.

Гермиона нахмурилась. Для приличия выдержала паузу. Но тут же протянула руку.

— Я разочарован, Грейнджер, — сообщил Драко.

— Заткнись, Малфой! — отмахнулся Тео. — Завидуй молча.

Серебряный туман сгустил краски. Ясная зимняя ночь. Мост. Напряжение.

— Она сгорела в созвездии Цефея… — задумчиво протянула Грейнджер.

— Нет, — Драко подошёл ближе, перевёл взгляд на губы. — Это Кассиопея.

Ледяные бабочки заполнили всё пространство. Гермиона почти слышала, как трещат их тонкие
крылышки. Сердце колотилось с бешеной скоростью в попытке согреться.

Тео затаился во мраке. Алый огонёк сигареты бликовал в глазах. Тео не двигался и не дышал.
Запретил себе моргать.

«Раз…»

Драко поднял руку и провёл большим пальцем по линии подбородка Гермионы. Медленно.
Растягивая момент. Решаясь.

«Два…»

Гермиона привстала на носочки. Эта странная привычка… Тео и Драко были почти одного роста,
но именно к Драко Гермиона тянулась. Тео же всегда склонялся к ней.

«Три…»
617/699
 Драко выдохнул и одновременно закрыл глаза. Он прижался к ней, обхватывая нижнюю губу
своими губами.

Электричество ударило в живот с невыносимой силой. Бабочки забились в неистовом вихре.

Серебряный ток разлетелся зигзагом по телу от внутренностей до кончиков пальцев. Тео
присоединился к поцелую. Атланты уронили небо. Звёзды разбились искристыми осколками и
посыпались на них.

— Открой, — угрожающе произнёс Малфой, стоя у двери слизеринской спальни.

— Нет.

Драко направил палочку на Тео.

— Нотт, открой сейчас же.

Тео хмыкнул, показывая, что не боится угроз. Но сильнее прижал Гермиону к себе.

— Ты же не хочешь уходить…

— Немедленно. Открой. Дверь.

Драко выстрелил вспышкой красного света. Резная балка кровати разорвалась в щепки. Гермиона
взвизгнула, импульсивно потянулась за сумочкой, чтобы достать свою палочку. Но Тео крепче сжал её
плечо, безмолвно приказывая не двигаться.

— Я открою, только если ты скажешь, что действительно хочешь уйти.

— Я хочу выйти.

Тео поднял палочку, легко вычертил руну, и замок со звоном отворился.

— Иди.

Драко резко схватил ручку, приоткрыл дверь. Холодный воздух подземелья хлестнул по лицу.
Драко на секунду задержался. Глубоко вдохнул, в попытке спасти прошлую жизнь, и медленно,
сопротивляясь себе самому, обернулся.

Серебро утопило мгновение в бурной реке. Картинки мелькали, пока не замерли.

— То, что было вчера… — начал Тео, но его одновременно прервали.

— Было большой ошибкой! — свела брови Грейнджер.

— Должно остаться в тайне… — выпалил Малфой. Голос эхом отдавался от холодных стен
туалета. После паузы он продолжил: — Если кто-то об этом узнает, — угрожающе прошипел Драко,
— клянусь, Грейнджер, я уничтожу тебя.

— С какой стати я буду об этом рассказывать?

— Да что вы несёте? — повысил голос удивлённый Теодор и встал между ними. — Ошибка,
тайна… Неужели мне одному вчера было так охуенно?!

Серебряное облако бурлило, события ускорились, словно кто-то перематывал плёнку.

618/699
 Драко и Тео сидели на подоконнике в коридоре восьмого этажа и гадали, придёт ли к ним их
храбрая гриффиндорка.

Перекрещенные ноги парней касались коленями. Стопа Драко стояла у бедра Тео и синий взгляд
приковала деталь, которой Тео раньше не придавал значения. На Драко были грубые оксфордские
туфли на босую ногу. Штанина брюк приподнялась и оголила точёную щиколотку. Резкие, но в то же
время плавные изгибы костей и сухожилий вызывали странный трепет в сознании наблюдателя.

Тихое созерцание сменилось страстью, которую ребята разделили на троих в розовых огнях
выручай-комнаты.

Это был странный, хаотичный поцелуй. Тео скользнул пальцами по скуле Драко и повернул его на
себя. Он поджёг фитиль. Искры побежали к пороху. Гермиона отстранилась. Тео, не сбавляя напора,
целовал теперь только мужские губы. Драко был на вкус как страх вперемешку с солёной карамелью.
Искры на фитиле добрались до взрывчатки.

— Я тебе не пидор! — яростно крикнул Малфой и откинул Теодора.

Тео расшиб затылком зеркало. По глянцевой поверхности разбежались трещины.

— Никогда в жизни больше не прикасайся ко мне!

Осколки зеркала попали в серебряную реку и уплыли в далёкую вечность. Стали историей.

— Да, — кивнула Гермиона, обнимая Тео, который сидел у её ног, — я тебя понимаю. Возможно,
это странно и неправильно… но я хочу быть с вами двумя. Одновременно.

Кабинет превратился в больничную палату. Тёмную, тихую, пустую. Драко спал. Его нога была
перебинтована. На столе лежала записка от Забини: «Ты торчишь мне новую метлу».

Тео склонился над Драко и почувствовал запах антисептика, лечебных трав и… Он услышал
знакомый аромат его тела. Мягкий, немного тяжёлый, мускусный запах.

Прикоснуться. Всего один разок. Один.

Тео склонился, держась одной рукой за прикроватную тумбочку. Чёрная кудряшка упала на
платиновую прядь. Всё вокруг дрожало, почти гремело. Тео глубоко вдохнул и легко коснулся губами
подушки у самого лица Драко. Задержался на секунду и сразу же выровнялся.

Река бурлила, меняла картинки, рокотала. Старый радиоприёмник шипел лирической мелодией.

— Я дам тебе всё время мира, — шепнул Тео.

— Мы дадим… — Гермиона сильнее обхватила спину Малфоя.

Драко сдался. Он обмяк и протянул руки вперёд, обнимая Теодора в ответ. Упёрся лбом в его плечо
и зажмурился.

Серебряный всплеск. Тишина. Гладь.

— Не бойся… — промурлыкал Теодор Гермионе. — Ему понравится.

Потянув за пряжку, Гермиона вынула ремень из петель и, как нашептал ей на ухо Тео, затянула
вокруг своей шеи, а конец вложила в руку Драко.

619/699
 Парни отбирали Гермиону друг у друга, но и в то же время делились ею. Эта игра до ужаса
возбуждала всех троих.

— Этого не может быть! — воскликнула Гермиона. Она привстала на колени и живо поднесла своё
предплечье к руке Тео. — Смотри! У нас одинаковые родинки!

Малфой неосознанно провёл по своему левому изуродованному предплечью. У него там не было
родинок. Только рваный мерзкий шрам, напоминающий о прошлом.

Тео схватил его за руку. Нежно, но требовательно развернул шрамом вверх и коснулся палочкой.

— Не только совпадения определяют нашу судьбу… — прошептал Тео и крепче сжал руку Драко.

— Но и собственный выбор… — закончил Малфой.

Водоворот воспоминаний вновь сменил декорации. Тёмная гостиная Слизерина пестрила

диковинными нарядами и неоновыми огнями.

— Я никогда не… занималась сексом втроём, — сказала Дафна.

Малфой, Нотт и ещё парочка слизеринцев выпили залпом, даже не моргнув. К рюмке осторожно
потянулись Пэнси и её подруга с красными волосами.

И Грейнджер…

Её щеки пылали. Гермиона проглотила обжигающий напиток под гробовую тишину. Малфой и
Нотт самодовольно ухмылялись, наслаждаясь неприкрытым смущением их маленькой партизанки.

Серебро стёрло всех, оставив только три обнаженных тела.

— Признай.

Драко схватил Тео за волосы и угрожающе навис над ним. Алкоголь в крови туманил рассудок.

— Что признать?

Драко навис ещё больше, сильнее сжал кудри и потянул голову на себя. Тео зашипел. Сжал кулаки
в кожаных перчатках.

— Что тебе нравится… — Драко почти касался его приоткрытого рта губами.

Тео сдавленно расхохотался.

Драко сомкнул пальцы сильнее. Тео рвано выдохнул от боли.

— Терпение заканчивается, Нотт.

— Да…

— Что да?

— Мне нравится… Драко. Мне очень нравится.

Серебрянный всплеск. Драко обернулся к Тео. Максимально приблизился к его лицу. Аритмичное
дыхание обдало жаром. Его глаза были зажмурены, мокрые прядки прилипали ко лбу. Драко на
секунду остановился в паре дюймов…
620/699
 И вжался губами в его приоткрытый рот.

— Лёд тронулся?

— Иди к чёрту.

Водоворот закружил, смывая лица, эмоции, взгляды. Новые воспоминания выстраивались тёмной,
сумрачной картинкой.

Драко, смотревший в омут, понял, что воспоминания изменённые. Они казались слишком
нечёткими, придуманными, словно в дымке.

Теодор сидел лицом перед ребятами. Он упирался спиной в борт каменного моста. Над головой
парил тлеющий пергамент, по запотевшей бутылке сливочного пива стекала капля. Ночь была тихой и
звёздной.

— Если вы видите эти воспоминания, — говорил он, глядя в любимые глаза. — Значит Драко
догадался…

Малфой смотрел на себя и Гермиону со спины. Волнение сжимало внутренности. Тео продолжил:

— Я рассчитал, что мне стоило вернуться именно в тот самый день. Что петля может быть
разорвана там же, где и могло начаться наше будущее.

Он с грустной улыбкой взял Гермиону за руку. Она ласково коснулась родинок на его щеке.

— Принцесса, прости, что мы действовали за твоей спиной. Я знаю, ты бы никогда не позволила

Драко… сделать это. Ты бы никогда не причинила мне вреда. Сохрани в себе эту чуткость. Эту силу…

Теодор поцеловал её пальчики. Медленно и аккуратно, словно боялся сломать любимую куклу.

— Поэтому я обратился за помощью к слизеринцу, — Тео обернулся к Драко и ухмыльнулся. —

Ничего святого, Малфой.

Он расхохотался, заставляя кудри подпрыгивать в такт. Смахнув их с лица, Тео продолжил,

говорил медленно, вдумчиво:

— Иногда жизнь бывает крайне несправедливой, важно успеть насладиться её счастливыми

моментами. И я успел, — он улыбнулся морщинками у глаз. — Вы — лучшее, что было со мной.
Надеюсь, это не взаимно.

Тео приподнялся и потянулся к ребятам. Он обнял их одновременно и прошептал:

— Впереди долгая, интересная жизнь.

Серебряный туман сгустился, жадно поедая любимые черты лица, размывая синие глаза,
растворяя спутанные кудри…

Драко поднял голову над омутом и очнулся. В груди щемила боль, а на губах дрожала улыбка
последней встречи. Теодор, не имея будущего и не боясь его, подарил им яркое настоящее, подарил
шанс быть собой, подарил возможность помнить их любовь.

Драко глубоко вдохнул и по привычке дотронулся до созвездия.

Но Кассиопея больше не светилась.

621/699
Примечание к части
Музыка:
"Adeline" Alt-j под эту песню ещё полгода назад я придумала в деталях финал и ревела, лёжа на полу.
"The war" SYML – Песня о Драко
"Low mist" Ludovico Einaudi
"All I want" Kodaline
"Pink reprise" Two feet
"OMYT" the retuses
"Time" Hans Zimmer
"O children" Nick Cave

Это была моя первая работа. Мне понравилось. Я не знала, что создание миров окажется таким
увлекательным занятием. Поэтому я взялась за новую оригинальную историю, основанную на
реальных событиях.

Присоединяйтесь к группе в вк https://vk.com/public200605858 и патреону

https://www.patreon.com/AnnaLomakina. Там можно следить за развитием моей новой книги).

А теперь парочка благодарностей у микрофона:

*облизала его, как Тео*

Спасибо бете! Ксюша пытливыми глазками вылавливала плоды моих прогулянных уроков русского.

Спасибо чату! Девочки поддерживали и веселили меня в промежутках между публикациями. Мои
любимые йобики)

Спасибо всем, кто читал впроцессник! Я выяснила, что в мире фанфиков это сродни мазохизму.
Большая честь — стать вашим мучителем ))).

622/699
Спасибо всем, кто читает историю спустя время! Спасибо, что открыли сердце для нестандартной
любви.

Ваша М.(или, как мы выяснили, А)

623/699