Изабель Филльоза

Как понять ребенка. В сердце эмоций:

слезы, смех, испуг, удивление
Isabelle Filliozat
AU CŒUR DES ÉMOTIONS DE L’ENFANT
Comprendre son langage, ses rires et ses pleurs

© Éditions Jean-Claude Lattès, 1999

© Троицкая М., перевод на русский язык, 2016
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2017
КоЛибри®

***
 Некоторые идеи, высказанные здесь, вас удивят, другие
покажутся странными и непривычными. Не торопитесь с
выводами! Обдумайте прочитанное, прислушиваясь к себе. Вам
кажется, что вы все делаете не так? Не отчаивайтесь. Вы
держите в руках эту книгу – значит, уже готовы учиться
уважать себя и своего ребенка, прислушиваться к его и своим
чувствам. Это совершенно новый подход к воспитанию.

Если мы не хотим превратиться в рабов эмоций, мы должны

как можно быстрее научиться их распознавать, называть по
имени, понимать, выражать и правильно использовать – только
при этом условии наши дети будут расти счастливыми и
сохранят эту способность во взрослом возрасте.

Изабель Филльоза

В воспитании детей нет и не может быть готовых рецептов

на все случаи жизни. Изабель Филльоза просто и доступно
рассказывает, что может происходить в душе ребенка, когда он
ведет себя не так, как нам хочется. Главное – не прятать голову
в песок, не отворачиваться от проблем, а стараться понять,
почему ребенок реагирует именно так – плачет «из-за каждого
пустяка», грубит старшим, редко смеется или не хочет
делиться игрушками. Эта книга – «ключ к шифру» детских
эмоций – научит относиться к ребенку с уважением и избавит
от комплекса «плохой матери» или «плохого отца». Остальное –
в ваших руках.

Psychonet.fr

Ребенок в первую очередь нуждается в том, чтобы его

понимали и любили. Без этого он вряд ли вырастет полноценной
личностью, самостоятельной и ответственной за свои
поступки. А чтобы понять другого человека, особенно
маленького, надо научиться его слушать.

Патрисия Миньон
 Если ребенок не хочет идти в детский сад или в школу, значит,
у него есть на то причина. Он нуждается в вас, в вашем
внимании, возможно, в вашей защите… Помните: никаких
«капризов» не существует. Перед нами – зашифрованное
послание, и наша задача – разобрать его смысл.

Cahiers pédagogiques
Моему отцу, который боролся и
продолжает бороться со словом
«воспитание», предпочитая термин
«сопровождение» детей. Переживший в
детстве родительскую жестокость, он
не всегда мог уделять много времени
собственным детям, но уж точно жил
ради них. Меня он любил, уважал и
воспринимал как личность, сумев дать
мне все то, чего сам был лишен

Марго и Адриену,
сделавшим меня мамой

Акушерке Суос Пом и педиатрам

профессору Бизио и Коринне Дрешер-
Цанингер, которые были рядом со мной в
самые счастливые минуты моей жизни

Лиге «ЛЛЛ» и ее президенту Клод

Дидьежан-Жуво, которая помогла мне
организовать грудное вскармливание моих
детей, открыв тем самым новые
фантастические горизонты
материнства
Вы говорите:
– Дети нас утомляют.
Вы правы.
Вы поясняете:
– Надо опускаться до их понятий.
Опускаться, наклоняться, сгибаться,
сжиматься.
Ошибаетесь.
Не от этого мы устаем. А оттого, что надо
подниматься до их чувств.
Подниматься, становиться на цыпочки,
тянуться.
Чтобы не обидеть[1].

Януш Корчак
 Введение
Обладать душевной чуткостью означает уметь любить, понимать
другого, раскрывать свои способности, во всех обстоятельствах
оставаться собой и действовать не только в трудных с точки зрения
эмоций ситуациях: при конфликтах, неудачах, трауре, разводе и иных
испытаниях, – но и при успехах, новых знакомствах и любых
положительных событиях. В сущности, это и есть способность быть
счастливым, не поддаваться чувству враждебности, самостоятельно
строить свою жизнь и поддерживать с окружающими гармоничные
отношения. Кто из нас не желает этого для своих детей?
Но что же привязывает нас к привычному существованию и мешает
быть счастливыми? Что вызывает душевную глухоту? Память (часто
бессознательная) о перенесенных в детстве страданиях и вытекающих
из них страхах: страхе порицания, страхе физического насилия, страхе
унижения, страхе равнодушия, страхе неудачи, заставляющем нас
усомниться в собственных способностях, страхе одиночества,
внушающем, что нам нет места среди других людей, страхе общения,
страхе смерти…
Именно страх, страдание и злость, а вовсе не физические
недостатки мешают человеческой личности обрести себя и вступать в
равноправные отношения с другими людьми. Тормозом к развитию
является не слабоумие, а страх и боль. Оберегая своих детей от
душевных травм и стараясь научить их доверять себе и другим, мы
можем оказать им неоценимую помощь.
Сегодняшнее общество отличается от вчерашнего. Прежние
рецепты воспитания больше не работают.
В современном, а тем более в завтрашнем обществе путь к успеху
проходит и будет проходить через веру в себя, самостоятельность и
умение общаться с окружающими. Способность к коммуникации и
самообладание приобретают по меньшей мере такое же значение, что
и технические навыки. Чтобы добиться успехов не только в личной, но
и в профессиональной жизни, крайне важной становится душевная
чуткость. Мало развивать интеллектуальный потенциал ребенка.
Необходимо позаботиться и о развитии его эмоционального
потенциала. Помимо всего прочего, в основе многих трудностей,
связанных с умственным развитием и школьной успеваемостью, лежит
именно эмоциональный зажим.
Никто из родителей не хочет, чтобы его ребенок сутками
просиживал перед экраном телевизора или компьютера. Как помочь
детям противостоять нашествию экранной культуры – всем этим
телепередачам, фильмам, компьютерным и приставочным играм? Как
научить их сопротивляться гипнотическому ритму мелькания картинок
в клипах, рекламе и даже мультиках?
Для любого родителя невыносима мысль, что его ребенок станет
насильником, алкоголиком или токсикоманом. Чем же вооружить
наших детей в борьбе с этими соблазнами, если насилие проникает
даже в школу, а потребители спиртного и наркотиков год от года
«молодеют»?
Ни один родитель не желает, чтобы его ребенок вступил в секту и
отказался от собственной воли, чтобы слепо исполнять чужие
приказы. Как внушить ребенку достаточно веры в себя, ощущения
внутренней безопасности и чувства независимости, чтобы он не
поддался уговорам первого попавшегося гуру?
Агрессивное поведение, зависимость от окружения, болезненное
пристрастие к компьютерным играм, наркотическим веществам или
лекарственным препаратам – все это результат утраты контроля над
собственными эмоциями. Эти симптомы уходят корнями в детство.
За ними скрываются неудовлетворенные желания, душевные травмы
и нарушения коммуникативных связей.
Излишняя робость, низкая или, напротив, завышенная самооценка
не возникают сами по себе. Оскорбленное чувство, превратно понятое
намерение, неверно истолкованный поступок – эти и другие причины
заставляют детей страдать, омрачая их взаимоотношения с
родителями.
Ребенок – это личность. Определяющим для личности является ее
эмоциональное состояние. При помощи эмоций личность выражает
себя, свое понимание жизни. Уметь прислушиваться к детским
эмоциям, относиться к ним с уважением – значит уважать в ребенке
личность. Родители часто впадают в растерянность перед
интенсивностью детских эмоций – плачем, криком – и стараются
побыстрее успокоить ребенка. Но каждая эмоция имеет свой смысл и
цель. Эмоции целительны. Эмоциональная разрядка позволяет
освободиться от последствий болезненного переживания. И напротив,
подавление эмоций (об этом я подробно рассказываю в книге
«Мудрость сердца» (L’Intelligence du cœur) вредоносно. Регулярно
повторяемое, оно ведет к формированию защитных механизмов,
болезненных реакций, импульсивных поступков и даже физическому
недомоганию.
Если мы не хотим превратиться в рабов эмоций, мы должны как
можно быстрее научиться их распознавать, называть по имени,
понимать, выражать и правильно использовать – только при этом
условии наши дети будут расти счастливыми и сохранят эту
способность во взрослом возрасте.
Сегодня хорошо известно, что все решается до шести лет. Что нужно
делать? Чего делать не нужно? Как себя вести? А главное – какими мы
должны быть? Родители (наделенные чувством ответственности) без
конца задают себе эти вопросы.
Едва будущая мама забеременеет, на нее со всех сторон сыплются
советы. У каждого имеется свое представление о том, следует ли
кормить ребенка грудью, когда укладывать его спать, как
приспособиться, чтобы он «не отравлял жизнь», а позже – можно ли
шлепать его по попке. «Главное, не бери малыша к себе в постель», «С
первого дня внуши ему, что есть слово «нельзя», «Ребенок должен
много спать», «Ни в коем случае не разрешай мальчику играть в
куклы», «Если он упадет, не беги его утешать, не то вырастет
тряпкой», «Если будешь все спускать ему с рук, он тебе потом
покажет»… Делай то, не делай этого… И это только начало. Каждый
родитель выслушал сотни подобных рекомендаций от всевозможных
«доброжелателей», которые точно знают, как правильно воспитывать
чужих детей.
Их не смущает, что одни из этих советов прямо противоречат
другим. А родители, ошеломленные потоком самых подробных
указаний, вдруг осознают, что никакой конкретной информации они из
них не получили. Большинство мнений о воспитании детей,
высказываемых уверенным, а то и агрессивным тоном, абсолютно
иррациональны и не имеют под собой никакой научной основы.
Родителям приходится выбирать из множества различных подходов
и методов воспитания, и они быстро впадают в состояние полного
замешательства. Да и как тут не растеряться, если за утверждениями
советчиков часто читается прямая или скрытая угроза: «Вы сами не
понимаете, что творите! Вот так из детей и вырастают наркоманы!»
Нередко к растерянности примешивается чувство вины: «Конечно,
если родители в разводе, чего хорошего ждать от ребенка?»
Поэтому я вовсе не собираюсь предложить вам очередной сборник
мудрых советов по воспитанию. Родители живут со своими детьми
двадцать четыре часа в сутки и знают их лучше любых «экспертов»,
включая опытных педиатров и психоаналитиков. Но иногда на пути
выстраивания гармоничных отношений с ребенком встают преграды,
порожденные недоразумениями, и взаимопонимание становится
трудным, а то и невозможным. Если «эксперт» и способен чем-то вам
помочь, то только тем, что объяснит вам, как снять эти преграды.
Цель этой книги – осветить вам путь, показать, какие из преград
лучше обойти стороной, а через какие придется карабкаться. Молодой
матери и молодому отцу нужны не советы, а твердое знание. Они
должны научиться доверять себе и своим детям.
В основе этой книги лежат два фундаментальных постулата:
• На каждом этапе развития ребенок сам сообщает нам, в чем он
нуждается, и наша задача – выслушать и расшифровать его язык.
• Родители вполне способны понимать своих детей и правильно
вести себя с ними при условии, что они не будут механически
применять воспитательные методики, слепо следовать советам
экспертов и сводить общение с ребенком к жесткой схеме, навязанной
собственным воспитанием.

Можно ли рассуждать о воспитании своих детей, забыв о том, какое

воспитание получили мы сами и какое влияние оно продолжает на нас
оказывать, осознаем мы это или нет? Когда поведение ребенка
раздражает нас и даже вызывает злость, очевидно, что с нами самими
что-то не так; очевидно, что нам нужно научиться смотреть на
происходящее сегодня без оглядки на прошлое, иначе мы так и не
сможем действовать разумно и добиваться успеха. Если наши
взаимоотношения с ребенком заходят в тупик, следует осознать, что,
по всей вероятности, виной тому некоторые факты нашей собственной
биографии. В этом случае несомненную пользу принесет консультация
психотерапевта.
 Можно ли помочь ребенку повысить его коэффициент
эмоционального развития? И каким образом поверить в свою
способность быть хорошим родителем? На эти вопросы мы
постараемся ответить в первой части книги.
В том, что касается воспитания, не существует готовых рецептов.
Разумеется, есть законы, по которым развивается человеческая
личность, и знать эти законы полезно, но нет и не может быть никаких
«делай только так и никак иначе». Нет волшебных заклинаний, с
помощью которых можно стать «идеальным» родителем: то, что
сегодня срабатывает наилучшим образом, завтра обернется полным
провалом. Вместо того чтобы искать готовые ответы и
стопроцентно надежные рецепты, постараемся научиться думать и
принимать решения, подходящие именно нам и нашему ребенку. Во
второй части я предлагаю читателям этой книги задать себе семь
вопросов и попытаться дать на них ответ.
Осознание себя личностью базируется на вере в себя и отчетливом
понимании того, что наши чувства принадлежат только нам. В третьей
части мы попробуем исследовать мир эмоций. Что это такое – эмоции?
Для чего они нужны? Нужно ли поощрять ребенка скрывать свои
чувства, чтобы казаться «+»? Или, напротив, надо с особым
вниманием относиться к его страхам, пытаясь понять, почему он
плачет или злится? Как помочь ребенку стать храбрым, не утратив
способности чувствовать?
В частях с четвертой по седьмую мы рассмотрим, что такое страх,
гнев, радость и грусть.
Если постоянно игнорировать проявление ребенком эмоций, он с
неизбежностью переходит в состояние депрессии. О том, как
научиться распознавать ее симптомы, мы поговорим в восьмой части.
В жизни ребенка могут произойти болезненные события. В девятой
части мы поговорим о том, как вести себя, если в семье умирает или
серьезно заболевает кто-то из близких, если родители расходятся или
случаются другие житейские драмы.
Наконец, в десятой части мы поделимся некоторыми соображениями
о том, как помочь ребенку научиться радоваться жизни и получать от
нее удовольствие.
Прежде чем отправиться в исследование по миру эмоций, позволю
себе последнее замечание. Нашим детям вовсе не нужно, чтобы мы
были идеальными родителями, – они хотят, чтобы мы были
человечными. Избежать всех на свете ошибок невозможно. Каждый,
кто чему-то учится, хоть раз, да ошибется. Перестаньте изводить себя
мыслями о том, как стать «хорошей матерью» или «хорошим
отцом». Лучше сосредоточьтесь на том, что требуется вашему
ребенку.
Некоторые идеи, высказанные в этой книге, вас удивят, другие
покажутся странными и непривычными. Не торопитесь с выводами!
Обдумайте прочитанное, прислушиваясь к себе. В том, что я
рассказываю, нет ничего необычного: многие из вас во время лекций
или консультаций делились со мной этими же, вполне очевидными
мыслями, просто я предлагаю взглянуть на них под новым углом
зрения.
Родители, которых всерьез волнуют последствия того, как они ведут
себя с ребенком, часто слышат от знакомых, что напрасно они
«морочат себе голову». У этих знакомых на все случаи жизни есть
готовый рецепт, и их меньше всего заботит эмоциональная цена,
которую придется платить их отпрыскам за применение подобных
рецептов на практике. Но ведь любому человеку свойственно
задаваться вопросами и искать на них собственные ответы.
Вам кажется, что вы все делаете не так? Не отчаивайтесь! Вы
держите в руках эту книгу – значит, вы уже готовы учиться уважать
себя и своего ребенка, прислушиваться к его и своим чувствам. Это
совершенно новый подход к воспитанию.
Вспомним: еще совсем недавно считалось нормальным надолго
ставить детей в угол, а то и стегать их ремнем. Угрозы, подзатыльники,
эмоциональное отчуждение – все это входило в арсенал повседневных
воспитательных средств. Родители искренне полагали, что этих
«маленьких паршивцев» надо держать в ежовых рукавицах – иначе им
не привить хороших манер. Дети не имели права голоса и должны
были покорно сносить тычки и затрещины – еще бы, ведь родители
хотят им только добра! Каких-нибудь два поколения назад вопрос о
правах ребенка даже не обсуждался. Какие права? У ребенка есть
только обязанности. Всей полнотой прав, включая право на
физические наказания и даже право распоряжаться детской жизнью и
смертью, были наделены старшие. В этом отношении мы поступаем
лучше, чем наши родители, а наши дети будут поступать лучше, чем
мы. В этом смысл эволюции.
Вас постоянно гложет чувство вины, вам кажется, что вы чего-то
недодаете своим детям? Вспомните собственное детство – это поможет
вам понять, насколько адекватнее своих родителей вы себя ведете.
Детям не нужны родители, ощущающие свою вину, – детям нужны
родители, чувствующие свою ответственность! Быть родителем –
трудная (а если верить Фрейду – непостижимо трудная) работа; она
заставляет нас бороться с собой и преодолевать собственную
ограниченность, не обращая внимания на боль незаживших ран; она
вынуждает нас терпеть детскую «неблагодарность», ведь дети
неизбежно будут нас в чем-то упрекать – просто потому, что иначе им
не повзрослеть, не вырасти другими, не такими, как мы, и не зажить
собственной жизнью.
Когда вас охватывает искушение осудить себя за недостаточное
соответствие роли «хорошего родителя», оглянитесь вокруг: вы хоть от
кого-нибудь получаете помощь и поддержку? Во-первых, приходится
вам растить своего ангелочка одной (одному) или вас все-таки двое?
Во-вторых, у вас есть бабушки-дедушки, дядюшки-тетушки, няня или
помощница по хозяйству, крестные мать и отец, друзья или подруги,
способные в трудную минуту подставить плечо? Заботы о ребенке
требуют присутствия взрослого на протяжении двадцати четырех
часов в сутки – очевидно, что такую нагрузку не в состоянии нести
один человек. Если вся ответственность за малыша ложится на одного
из родителей и ему вообще никто не помогает, нельзя ожидать, что он
будет идеально справляться со своими обязанностями.
Поэтому не задирайте планку слишком высоко. Будьте терпимее к
себе, а главное – не бойтесь выражать собственные чувства и
помнить о собственных потребностях.
Слушайте ребенка, позволяйте ему проявлять свои побуждения,
предоставьте ему пространство для эмоциональной разрядки – и
тогда из всех жизненных трудностей он выйдет не ослабленным, а
окрепшим.
Надеюсь, что вы найдете в этой книге источник силы, с помощью
которого сможете обрести счастье в семейной жизни. Во всяком
случае, именно эту цель преследует ее автор.
Приятного вам чтения!
 Часть первая
Можно ли повысить коэффициент
эмоционального развития ребенка?
Когда я ждала своего первого ребенка, то думала о том, каким хочу
его видеть. Добрым без раболепия, уверенным в себе без заносчивости,
храбрым и предприимчивым без нахальства и цинизма – одним словом,
счастливым. Мне хотелось, чтобы он обладал душевной чуткостью,
или тем, что иногда называют «мудростью сердца».
 1. Мудрость сердца
Мудрость сердца – это способность решать проблемы, которые
ставит перед нами жизнь, а также другие люди и печальные
обстоятельства – страдания, болезни, смерть. Но, чтобы сердце обрело
мудрость, оно должно научиться управлять страхами, гневом и
огорчениями, без которых не обходится наше существование.
Мудрость сердца позволяет нам лицом к лицу встречать житейские
трудности, наполнять смыслом свою жизнь, развиваться в личностном
плане и взаимодействовать с другими людьми. Она помогает
добиваться осуществления своих планов, искать и находить для себя
верный путь и расти над собой. Мудрость сердца необходима нам в
повседневных заботах и в минуты тяжелых потрясений.
Разумеется, эмоциональная чуткость неразрывно связана с
чуткостью во взаимоотношениях с окружающими, но я сознательно
рассматриваю два эти явления по отдельности. Мне представляется
разумным в этой книге обратить особое внимание на развитие в
ребенке способностей к установлению и поддержанию контактов с
другими людьми, умения любить и понимать их, а также умения с
ними расставаться. О том, как лучше разрешать возникающие
конфликты, я расскажу в другой книге, здесь же мы будем в основном
говорить об эмоциональном состоянии ребенка в повседневной жизни.
Уважать чувства ребенка – значит позволять ему чувствовать
себя собой, осознавать себя как личность, существующую здесь и
сейчас. Иными словами, это значит признавать за ним субъектность, то
есть позволять ему быть не таким, как мы, давать ему возможность
быть не объектом, а личностью, по-своему отвечающей на вопрос «кто
я?». Ребенок, сознающий себя личностью, отдает себе отчет в том,
какими силами он располагает, а что ему пока недоступно. Он видит
себя словно бы двигающимся вперед по некоему пути, и – что важно –
это именно его путь.
Ребенок по большей части учится у родителей. Отношение
родителей к его воспитанию играет определяющую роль в
формировании того, что мы называем коэффициентом эмоционального
развития (EQ). Ребенок выстраивает модели своего поведения, в том
числе эмоционального, по примеру родителей. Чисто интуитивно он
склонен следовать скорее увиденным образцам, чем любым
назиданиям.
Чтобы помочь ребенку повысить свой EQ, родителям необходимо
задуматься и о развитии собственного. Мы растим ребенка, но вместе с
ним растем сами. Дети – это своего рода зеркало нашей внутренней
реальности, они указывают нам на наши ограничения и учат нас
любви. Ребенок – самый лучший духовный наставник, достаточно
научиться его слушать.
Обладать мудростью сердца – значит уметь любить и стремиться
состояться как личность вопреки всем жизненным испытаниям.
 2. Доверяйте себе
Марго было примерно 14 месяцев. Она постоянно просыпалась
среди ночи. Совершенно измучившись, я обратилась к педиатру с
просьбой направить меня к детскому психиатру. Приговор был
вынесен за пару минут и поразил меня своей категоричностью. «Вы
сами виноваты!» – услышала я. Дело в том, что моя дочь привыкла
засыпать у груди, и, по мнению врача, в этом крылась причина всех
наших бед. Ни мое настроение, ни состояние малышки, ни отношение
ко всему этому отца ребенка доктора не интересовали. Кормление
грудью – вот корень всех зол, было сказано мне. Аргументация
отличалась крайней простотой: девочка засыпает во время кормления,
потом ее несут в кроватку, но, когда она просыпается, груди нет – и она
начинает плакать.
Врач (как догадывается читатель, ни на миг не задумавшись) с
абсолютной уверенностью в голосе сказала, что я должна прекратить
кормить дочку грудью перед сном. Пусть Марго «засыпает сама».
Будет плакать? Ничего, пусть поплачет. Дня через три, максимум
четыре она привыкнет и больше плакать не будет…
Прости меня, Марго, пожалуйста, прости. Как я теперь жалею, что
тогда послушала эту женщину. Я оставила тебя плакать. Ты плакала
бесконечно долгие сорок минут, одна в своей кроватке, а потом уснула
на руках у отца. В ту ночь ты просыпалась каждые два часа. К
сожалению, я, помня совет педиатра, назавтра и на следующий день
снова поступила так, как она велела. Прошло четыре дня. Ты по-
прежнему кричала, требуя перед сном грудь, а ночью просыпалась еще
чаще, чем раньше. И тогда я плюнула на все «научные рекомендации»
и решила, что буду слушать не чужих людей, а тебя. Вечером я дала
тебе то, о чем ты просила, – молоко, теплую грудь, близость родного
человека. Мы перенесли твою кроватку в свою спальню и поставили
рядом со своей кроватью. Ты уснула у меня на руках с выражением
блаженства на личике и ночью спала намного спокойнее.
На самом деле – и я поняла это гораздо позже, прочитав несколько
умных книг и поговорив с очень хорошим детским психоаналитиком, –
у тебя не было никаких проблем со сном. Просто в промежутке между
двумя фазами глубокого сна ты начинала ворочаться, подсознательно
нащупывая границу безопасности, которая для тебя была связана с
маминым запахом. Только поняв, что мамы рядом нет, ты просыпалась
уже по-настоящему и принималась плакать. Педиатр в принципе
рассуждала правильно: ты искала материнскую грудь. В чем она
ошибалась, так это в выводе: мне просто надо было поставить твою
кроватку поближе к своей!
Многие родители берут на ночь грудных детей к себе в постель. Они
не любят в этом признаваться, чувствуя себя виноватыми. Им
внушили, что «так делать нельзя». Они боятся, что в дальнейшем это
окажет негативное воздействие на сексуальную ориентацию ребенка
или еще как-нибудь помешает его нормальному развитию.
Во многих странах вопрос о том, когда ребенок должен «научиться
спать один», вообще не обсуждается. Матери спят с малышом, пока
кормят его грудью, а этот период может продолжаться и два, и даже
три года. Правда, есть эксперты, утверждающие, что родительская
постель – это «зона близости», следовательно, ребенку в ней делать
нечего. Но послушайте, нельзя же быть такими ограниченными! В
конце концов, любовью можно заниматься не только в спальне!
Разумеется, ребенок не должен вставать между родителями. Но он
на это и не способен! Если родители чувствуют взаимное охлаждение,
ребенок тут ни при чем. Когда женщина отказывается от интимной
близости с мужчиной, объясняя это тем, что с ней в постели грудной
младенец, поверьте, это не более чем удобный предлог. Не будь
малыша, она придумала бы что-то еще.
Вред супружеским отношениям наносит не забота матери о
маленьком ребенке, а ее стремление использовать его в качестве
разменной монеты в не слишком честной игре со своим партнером.
Да, ребенок занимает в постели определенное место. Чтобы всем
было комфортно и никто никому не мешал, достаточно поставить его
кроватку впритык к родительской кровати, и все проблемы будут
решены.
Малыш нуждается в том, чтобы и во сне слышать звук дыхания
родителей и чувствовать мамин запах. Лишая его этого, мы поступаем
жестоко. И во имя чего? Во имя спокойствия взрослых?
Преждевременное разлучение ребенка с матерью ведет не к выработке
самостоятельности, а к возникновению страха быть брошенным.
Независимость характера формируется на основе чувства
безопасности и ни на чем ином. Давайте задумаемся: разве это
случайно, что в нашем обществе широко распространено такое
явление, как психологический страх, что тебя бросят?
К счастью, сегодня существует множество детских книг, авторы
которых смело разрушают устоявшееся табу и «позволяют» родителям
делать то, что раньше считалось неприемлемым. Медвежата в этих
книжках не желают спать одни и укладываются в постель к маме-
медведице или папе-медведю.
Ни один педиатр не знает вашего ребенка лучше, чем вы сами.
Врачи руководствуются теоретическими знаниями, но ваш ребенок –
не абстракция. Он вполне реален. Теории способны открыть нам
новые горизонты, но нам важно, чтобы они помогали нам услышать
ребенка, вместо того чтобы затыкать ему рот и требовать от него
полного послушания.
Врач, детский психиатр, титулованный эксперт или ваша свекровь
утверждают, что вы сами во всем виноваты? Не обсуждайте с ними
свои проблемы. Лучше поговорите с тем, кто поможет вам
услышать собственного ребенка.
Я так настойчиво повторяю это только потому, что матери
чрезвычайно уязвимы, особенно с первым ребенком. Впрочем, если
детей двое или больше, это мало что меняет – ведь ни один ребенок не
похож на других. Большинство матерей искренне стремятся поступать
как можно лучше и правильнее, чувствуя свою ответственность за
крохотное существо, которому они подарили жизнь. Но малыш,
которого они держат на руках, такой хрупкий и требует так много
внимания и забот, что им поневоле становится страшно. Практически
они осваивают новую для себя профессию, но из всех необходимых
для нее навыков располагают только тем воспитанием, которое
получили сами. Вот почему они так легко становятся жертвой всяких
«доброжелателей», щедрых на ни к чему не обязывающие советы.
Воспитание детей – вообще крайне щекотливая тема, вызывающая
бурные споры и нередко приводящая к разладу в семье.
Мамам очень важно помнить об этих двух вещах: собственной
уязвимости и неизбежной горячности в обсуждении вопросов
воспитания, чтобы с первых дней рождения ребенка постараться
окружить себя позитивно настроенными людьми, готовыми не столько
поучать, сколько оказывать реальную помощь.
 Если слепо следовать чужим советам, можно наломать дров.
Попробуйте задать себе простой вопрос: «Мне кажется, что это
правильно, или мне кажется, что это неправильно?» Если вы
интуитивно чувствуете, что совет пойдет на пользу вам и ребенку,
прислушайтесь к нему. Если внутри вас что-то восстает против
полученных рекомендаций, лучше воздержаться.
Доверяйте себе, слушайте, что вам говорит ваше сердце.
Доверяйте своему ребенку и учитесь его слушать: он «разговаривает»
с вами, не только когда плачет. Смотрите за тем, как он себя ведет, как
реагирует на те или иные раздражители. Пусть он пока не умеет
говорить – у него для общения с вами есть свои средства. Не впадайте
в панику, если обнаружите у него симптомы неблагополучия: он
подает вам сигнал, что с ним что-то не так, и просит вашей помощи.
Со временем вы научитесь расшифровывать эти сигналы.
«Язык», которым «разговаривает» маленький ребенок, не всегда
легко понять. За плачем или другими проявлениями беспокойства
всегда что-то кроется, и задача родителей – определить, что именно.
Порой причина может быть совсем неочевидной. Ребенок – своего
рода зеркало, в котором отражается подсознание его родителей (а то и
бабушек-дедушек). В этом случае вам, скорее всего, не обойтись без
содействия опытного психотерапевта. Он поможет вам разобраться в
себе, понять, куда уходят корни волнующих вас проблем, «вытащить»
из подсознания застарелые «узелки» и развязать их. Он выслушает вас
и укажет путь, по которому вам лучше всего пойти, но – и это очень
важно! – идти по этому пути вы будете сами.
Итак, воспользуйтесь услугами не советчика, а грамотного
посредника. Если вам дают рекомендации в резкой и категоричной
форме, это должно вас насторожить. Чужая самоуверенность – плохой
помощник. Помните: вы сами способны найти решение в диалоге со
своим ребенком. Пусть вас не смущает, что вы будете продвигаться
вперед на ощупь, совершая и исправляя ошибки. Выстраивание
взаимоотношений с другим человеком – это творческий процесс!
 Часть вторая
Семь вопросов, которые нужно себе
задать, чтобы найти выход из (почти)
любой ситуации
Однажды журналист спросил Франсуазу Дольто:
– У вас были проблемы с воспитанием ваших собственных детей?
– Разумеется. Ребенку трудно понять, что происходит в
окружающем мире, потому что он воспринимает его через призму
волшебства. Ну а мне, пока моим детям не исполнилось пять лет,
приходилось каждый день предпринимать усилия, чтобы понять, что
происходит у них в голове[2].
Пусть ответ одного из лучших специалистов по педагогике,
настоящего гуру в области воспитания, внушит нам некоторое
чувство скромности. Франсуаза Дольто работала с тысячами детей
и родителей. Она обладала феноменальной интуицией, редкой
мудростью и глубочайшими познаниями в области механизмов
человеческой психики. Тем не менее в отношениях со своими детьми у
нее возникало больше вопросов, чем имелось готовых ответов.
Каждый ребенок наделен индивидуальностью и уже в силу этого
уникален. Слепое применение правил воспитания к любому ребенку
означает отрицание его уникальности и пренебрежение его
личностью. Задавая себе вопросы о том, как воспитывать вот этого
конкретного ребенка, мы тем самым стараемся найти единственно
правильный ответ, подходящий именно нам.
Но что это за вопросы?
 1. Что он пережил?
Ребенок – это личность. У него свои мысли, чувства, фантазии,
образы.
Родители часто теряются, сталкиваясь с интенсивностью детских
эмоций, настолько мощно они проявляются. Порой достаточно пустяка
(по мнению родителей), чтобы любимое личико скривилось, а из глаз
хлынули слезы. Самое небольшое огорчение способно вызвать
приступ яростного гнева.
Мозг ребенка еще не выработал инструментов, которые
впоследствии позволят ему управлять своими эмоциями. Маленький
ребенок не умеет строить гипотезы, делать разумные выводы,
стараться понять чужую точку зрения, абстрагироваться от
несущественного или заглядывать в будущее. Он существует в
настоящем, здесь и сейчас, и руководствуется собственной логикой,
основанной на эгоцентризме и магическом сознании. Подобное
мышление называют дологическим.
Маленький ребенок – пленник собственной эмоциональной реакции,
которая проявляется непосредственно, без участия мышления,
способного отделять важное от менее важного и выстраивать
приоритеты. Именно поэтому он легко поддается аффектам и, чтобы
вернуться в нормальное спокойное состояние, нуждается в нашей
помощи.
В то же время он, разумеется, пытается понять, что с ним
происходит. И по-своему интерпретирует свои ощущения и чувства,
часто на основе неполной или искаженной информации – просто
потому, что никакой другой не располагает. Родители в этих случаях
разводят руками: по их мнению, ребенок устраивает истерику «на
пустом месте».
Арно ведет себя грубо и злится из-за каждого пустяка. Его родители
расстались. Он говорит себе: «Папа ушел. Он меня не любит, потому
что я плохой мальчик».
Бенедикта никогда не смеется и не играет с другими детьми. В
детском саду она всегда старается забиться в самый дальний уголок,
чтобы никто ее не видел. Ее родители дома постоянно ссорятся. Она
говорит себе: «Папа с мамой такие сердитые из-за меня. Если бы меня
не было, они бы так не ругались. Это я во всем виновата».
Камиль внушил себе, что его родители развелись из-за него: «Пока я
не родился, они любили друг друга. Лучше бы я умер». В конце концов
он заболел острой формой лейкемии. Когда мальчик попал в больницу,
родители помирились и делали все, чтобы спасти ребенка.
Дени боится других людей. Его родители никогда никого не
приглашают в гости и сами ни к кому не ходят. Ребенок делает вывод:
«Мир – опасное место, в нем живут очень злые люди».
На базе подобных чувств формируются убеждения и представления
о себе, своих родителях, жизни вообще. Эти убеждения диктуют
ребенку, как нужно себя вести. В результате того, что он видит,
слышит и чувствует, у него в голове завязываются «узелки», в
дальнейшем оказывающие на него более или менее травмирующее
воздействие, а иногда и тормозящие его развитие в той или иной
области.
Ребенок смотрит на мир своими собственными глазами. Не
спешите давать оценку его реакциям, лучше постарайтесь его
выслушать. Попробуйте представить себе, как он воспринимает
окружающее, какие видит связи между вещами и явлениями, что
чувствует и о чем думает.
Он боится улиток? С чем именно ассоциируется у него в мозгу
улитка?
Одна мама, которую я консультировала, пересказала мне такой
случай. У ее сына Этьена лопнул в руках воздушный шарик. Мальчик
горько заплакал. Мама, усвоившая из наших бесед, что в первую
очередь надо выслушать ребенка, не стала утешать его, уверяя, что
купит ему другой шарик, а вместо этого спросила: «Почему этот
шарик тебе так дорог?» К ее изумлению, сын, продолжая всхлипывать,
сказал: «Все умирает! И дедушка недавно умер!»
Мы, взрослые, понимаем, что потеря шарика – это мелочь и ерунда.
Но для ребенка, недавно пережившего утрату близкого человека, это
целая трагедия. Если бы Софи – так звали маму – отмахнулась от
детской реакции (подумаешь, шарик!), как слишком часто поступают
родители, она не поняла бы, что ее сын переживает глубокую печаль.
Просто выслушав ребенка, она узнала, что творится в душе у
мальчика.
 Очевидно, что далеко не каждый ребенок, у которого лопнул шарик,
недавно столкнулся со смертью дедушки. Но проблема остается. Для
родителей шарик – это просто шарик, который стоит сущие гроши. Но
поставьте себя на место ребенка. Только что у вас был прекрасный
воздушный шарик, и вдруг его нет, а вы держите в руках какую-то
бесформенную цветную тряпочку. Ничего себе метаморфоза! У
ребенка возникают сомнения: может, он что-то сделал неправильно?
Порой родители подливают масла в огонь, торопясь обвинить его в
неосторожности: «Ну вот видишь! Я же тебе говорила…»
Мы понятия не имеем о том, что в этот момент происходит в мозгу
малыша. Ни в коем случае не следует преуменьшать значение его
мыслей и эмоций. То, что представляется нам совершенным пустяком,
для него может быть чрезвычайно важным.
Как же научиться слушать ребенка? Как помочь ему развязывать те
самые эмоциональные «узелки»?
Не мешайте ему выражать свои эмоции, даже если это
сопровождается плачем, воплями, криком. Не спешите его успокоить.
Плач, крики, топанье ногами – это способы, с помощью которых он
выражает свою боль и сбрасывает напряжение. Доверяйте ему – он
лучше вас знает, что ему в данный момент необходимо. Просто будьте
рядом, покажите, что видите его слезы, – и тогда после взрыва эмоций
наступит разрядка, а между вами вновь установится доверие.
Младенец плачет по двум причинам: или ему что-нибудь требуется,
или он хочет вам что-то сказать. Первым делом убедитесь, что все его
потребности удовлетворены. Если он и после этого продолжает
плакать, просто слушайте его. Он делится с вами своими огорчениями.
Возможно, он «рассказывает» вам, какого страху натерпелся, пока
рождался на свет. Или сердится, что вчера вы вовремя его не
покормили. Или страдает, что папа к нему слишком холоден. Или
ощущает дискомфорт из-за печальных событий, произошедших в
семье, например кончины дедушки или бабушки. Он испытывает
множество сложных чувств и, чтобы «не держать их в себе», дает волю
слезам.
Когда он немного подрастет и научится говорить, обязательно
слушайте, что он говорит о своих чувствах, и принимайте его слова
всерьез. Не спрашивайте, почему он плачет. Он будет пытаться дать
вам рациональное объяснение, часто очень далекое от истинной
причины своих огорчений. Лучше спросите: «Что случилось?», «Кто
тебя огорчил?» или даже «Чего ты боишься?».
Взрослому его аргументация может показаться нелогичной, хотя на
самом деле она дологичная, и, главное, он свято в нее верит. Лишь
проникнув в хитросплетения его размышлений, мы можем ему помочь,
сообщив недостающую информацию или позволив взглянуть на
происходящее с иной точки зрения.
Жюльетта ходит в детский сад. В группе ее не любят. Почему?
Расспрашивать детей, почему никто не хочет играть с Жюльеттой,
бессмысленно. Но у такого отношения к девочке есть причины.
Попробуем их отыскать.
Воспитательница стала прислушиваться к детским разговорам и
обнаружила, что то один, то другой ребенок время от времени
презрительно говорит Жюльетте: «У тебя даже папы нету!» Жестокие
слова больно ранили девочку, которая действительно полгода назад
потеряла отца. Воспитательница вспомнила, что в тот день, когда
Жюльетта в первый раз пришла в группу и стала знакомиться с
остальными детьми, она представилась им следующим образом:
– Меня зовут Жюльетта, и у меня умер папа.
– Врешь! – воскликнул Матье.
Для него, как и для других детей, в этом признании было что-то
невероятное, немыслимое: как это так – папа умер? Значит, и мой папа
может умереть? Зачем эта девочка говорит такие ужасные вещи?
Наверное, она очень злая и нарочно всех пугает. Не буду с ней играть!
Раз она такая плохая, пусть ей будет плохо!
Воспитательница дала детям высказаться, поняла, чего они боятся, и
объяснила, отчего умер отец Жюльетты. Она прочитала им небольшую
«лекцию» о болезнях, в том числе заразных, и их последствиях. Ее
целью было внушить им уверенность в том, что общение с Жюльеттой
вовсе не приведет к гибели их собственных отцов. Девочка, у которой
умер папа, не заразна! Ведь именно эта, казалось бы, абсурдная мысль
так мучила их все время, заставляя сторониться Жюльетты.

Вы изумлены и поражены интенсивностью детских эмоций? Вы не

понимаете, что могло вызвать подобную бурю чувств? Вы не знаете,
как помочь ребенку преодолеть трудное испытание? Слушайте его!
Станьте с ним вровень, попробуйте взглянуть на мир его глазами. И
ответьте себе на вопрос:

Что он пережил?
 2. Что он говорит?
Воспитателя Фредерика осудили за сексуальное насилие над
несовершеннолетним ребенком. Мальчик был жертвой педофила на
протяжении долгих четырех месяцев. Его мать была потрясена: почему
сын ни о чем ей не рассказывал? Однако на приеме у психолога она
вспомнила:
– Да, правда, он говорил: «У меня живот болит, я не пойду в садик».
Я решила, что это просто каприз, что он притворяется, чтобы
прогулять садик. И потом, этот воспитатель – он был такой милый и
добрый…
Ну конечно, добрый! Педофилы всегда милые и добрые. Фредерик
не мог рассказать матери о том, что с ним происходило, потому что она
его не слушала. Она не желала вникать в причины его отказа идти в
детский сад, обвиняла его в притворстве и даже возлагала на него вину
за случившееся, настаивая на «доброте» воспитателя. На самом деле
она проявила полное равнодушие к собственному сыну.
За тем, что родители часто называют «капризом», за странным,
вызывающим или просто необычным поведением часто скрывается
сильная эмоция. Таким образом ребенок сообщает родителям, что ему
нужна помощь.
Если он не хочет идти в детский сад или в школу, значит, у него есть
на то причина. Вовсе не обязательно его воспитатель или учитель –
педофил, но, возможно, его подружка Сюзон чем-то его обидела, или
его пугает встреча с драчливым мальчиком из соседней группы
(старшего класса), или он боится медсестры, или переживает, что у
него не получается нарисовать красивую картинку (решить задачу),
или он не любит занятия спортом, потому что ребята смеются над его
фигурой… Может быть, он плохо понимает объяснения учительницы,
а может быть, ему там просто скучно… Он нуждается в вас, в вашем
внимании, возможно, в вашей защите или по крайней мере в помощи.
Любые, особенно повторяющиеся, отклонения в поведении –
чрезмерная грубость или пассивность, излишняя зависимость от
матери или болезненная ревность, неспособность концентрировать
внимание или постоянное стремление противоречить – имеют
причину. Они свидетельствуют о блокировке эмоций и
неудовлетворенной потребности.
Повторим еще раз: не спрашивайте ребенка, почему он совершил тот
или иной поступок – как правило, он сам этого не знает. Судя по всему,
глубинная мотивация его поступков носит подсознательный характер.
Требуя объяснений, вы вынуждаете его подбирать ту или иную
рациональную причину. Скорее всего, он ее выдумает. Беда в том, что
она не будет иметь никакого отношения к подлинной.
Маленький ребенок не умеет говорить. Его язык – это плач.
Постепенно он осваивает речь, но в тех случаях, когда ему не хватает
слов, чтобы выразить свои чувства, он возвращается к своему
«первому языку» – плачет, кричит, топает ногами и демонстрирует
прочие способы «отказа от сотрудничества». Ему самому трудно
сформулировать, что именно с ним происходит. У него складывается
впечатление, что говорить о том, что он в данную минуту переживает,
нельзя. Он боится, что родители будут его ругать, а если и не будут, то
все равно огорчатся.
Родители, не понимая причины детских слез или криков, часто
спешат найти им удобное для себя объяснение: он «капризничает» или
даже «ломает комедию». Но для ребенка это ужасно – не быть
услышанным. Он взывает о помощи, а вместо этого получает строгую
отповедь. Помните: никаких «капризов» не существует. Перед нами –
зашифрованное послание, и наша задача – разобрать его смысл.
Нельзя сказать, что понять ребенка, мышление которого устроено не
так, как у взрослого человека, всегда легко. Но ведь все мы когда-то
были детьми. Стоит сделать небольшое усилие, и мы наверняка
вспомним, что чувствовали, когда были маленькими, и каким образом
пытались сообщить о своих чувствах взрослым.
Но если мы отказываемся вслушиваться в детский плач, не желаем
видеть в нем «особый язык», не стараемся его понять и ищем простых
объяснений («Он всегда в это время суток плачет», «Такой уж он
уродился, ничего не поделаешь»), то мы вынуждаем ребенка
замыкаться в себе. Он обращался к нам с просьбой, взывал о помощи,
сообщал о своих потребностях, но не был услышан. Не исключено, что
впоследствии его организм изберет другой путь быть наконец
услышанным – болезнь.
 Часто повторяющийся отит, экзема, аллергия, энурез, а позже, в
школьные годы, трудности в учебе и агрессивное поведение – все это
сигналы, которые ребенок посылает родителям. Он готов рискнуть
своим физическим и психическим здоровьем, лишь бы его услышали.
При этом следует помнить, что далеко не всякое поведение ребенка
является таким сигналом. Не пытайтесь «расшифровать» каждый его
жест и поступок, стремясь отыскать в них глубокий смысл. Любая
чрезмерность вредна.
Но как узнать, что за странным поведением, болезнью или
школьными двойками стоит сигнал, посылаемый ребенком родителям?
Только одним способом: слушать его.
Если странности в поведении повторяются с пугающей частотой,
если симптомы болезни не исчезают, несмотря на лечение, или после
краткого улучшения появляются снова – скорее всего, это и есть
сигнал.
Только не казните себя заранее, что можете пропустить один из
таких сигналов. Он будет посылать вам его снова и снова, пока его
проблема не будет решена.

Если поведение сына или дочери вас удивляет, раздражает или

кажется вам необычным, если ребенок неадекватно, на ваш взгляд,
реагирует на те или иные вещи, или постоянно вам противоречит, или
у него проявляются болезненные симптомы – не дожидайтесь, пока
эти симптомы перейдут в серьезное заболевание, и задайте себе
вопрос:

Что он говорит?
 3. Какое послание я хочу ему передать?
Мы уже говорили о том, что не всякий поступок ребенка следует
толковать как бессознательную попытку передать родителям тот или
иной сигнал. Если ребенок рисует на стенах, заполняет своими
«каляками-маляками» вашу записную книжку, отрезает кусок тюлевой
шторы, чтобы смастерить себе платье «как у невесты» или чертит
фломастером «классики» на новом ковре в гостиной, это вовсе не
означает, что в его действиях содержится закодированное послание
родителям. Скорее всего, он просто исследует границы своих
возможностей. При этом им не обязательно движет намерение
забраться на «чужую» территорию и все там порушить. Здесь все
зависит от возраста и нюансов поведения.
Ваша трехлетняя дочь разрезала ножницами новые мамины бусы?
Ваш восьмилетний сын сделал то же самое? Очевидно, что два эти
поступка неравнозначны. В первом случае девочка исследует, что
можно делать с помощью ножниц. Она пока не знает, что некоторые
действия необратимы, и в глубине души уверена, что не делает ничего
дурного: все равно «папа все починит». Во втором случае перед нами
совсем другая ситуация. С большой вероятностью речь идет о том, что
мальчик хочет кому-то за что-то отомстить. Кто-то – один из
родителей, брат или сестра, учитель в школе – чем-то очень сильно его
обидел. Впрочем, если девочка не просто изрезала шторы, а
действительно соорудила из них себе платье, не спешите ее ругать –
может быть, в ней дремлет будущий великий кутюрье! Японская
художница и дизайнер одежды, кстати, обладающая
многомиллиардным состоянием (она известна тем, что заказывает себе
любые вещи, от автомобиля до мячей для гольфа, исключительно
своего любимого розового цвета), именно так начинала свою карьеру и
еще ребенком шила свои первые модели из родительских занавесок.
Юлис, в чьей комнате только что постелили новое зеленое ковровое
покрытие, старательно начертил на нем разметку, как на футбольном
поле. Он понятия не имел, что делать этого нельзя, – в конце концов,
это была его комната. Мать восхитилась его творчеством, а вот отец
разозлился и потребовал, чтобы сын немедленно все отмыл. На самом
деле отец не пожалел бы никаких денег, чтобы у них в гостиной лежал
ковер с футбольной разметкой, но ему была невыносима мысль, что
сын взял и начертил ее своими руками. Поэтому он видел только
«испорченный» ковер и не желал признавать за сыном творческого
порыва.
Наша реакция на детское творчество формирует веру ребенка в
свои силы. Какое послание мы хотим им передать?
«У тебя богатое воображение и здорово все получается, только в
следующий раз постарайся использовать более подходящие
материалы».
Или:
«Ты что, с ума сошел? Как тебе не стыдно? Ты ничего не умеешь и
все только портишь!»
Ребенок, получивший первое послание, сохранит веру в свои
способности и будет искать возможности для их дальнейшего
развития. Ребенок, услышавший послание второго типа, убедится, что
его считают ненормальным и бессовестным, и… будет вести себя
соответственно. Мало того, ему захочется отомстить, испортив уже не
ковер, а, например, разбив дорогую вазу или сломав ценные
безделушки из отцовской коллекции. Если только чувство
ущемленности не заставит его причинить вред самому себе!
Вы хотите, чтобы он бережно относился к вещам? Проявите
бережное отношение к его потребности самовыражения.
Обнаружив следы фломастера на стенах своего кабинета, я сначала
сильно рассердилась. «Рисуют в альбоме, а не на стенах!» – сурово
объявила я детям. Но «граффити» продолжали появляться. Тогда я
предложила каждому из детей нарисовать на стене рисунок, но в углу,
отведенном специально для этой цели и на пространстве шириной
сантиметров тридцать, не больше. Они с энтузиазмом взялись за дело,
и, должна сказать, их художества и правда украсили мой кабинет.
После этого случая рисование на стенах прекратилось.
Признаюсь, запрет пачкать стены дался мне с трудом. Дело в том,
что моя сестра – художница, и она расписала стены у нас в подъезде
изумительными картинами. Почему ей можно, а детям нельзя? По их
мнению, это была бы жуткая несправедливость. Но, получив в свое
распоряжение небольшое пространство для творчества, они
полностью удовлетворились, а я избавилась от необходимости без
конца делать в комнате ремонт.
 Мы, родители, можем реагировать на детские выходки подобного
рода двумя способами. Первый основан на любви. «Я тебя люблю, и
ты очень талантливый» – таков «месседж», который мы передаем
ребенку. Второй месседж – деструктивный, он подразумевает: «Ты
полное ничтожество, ты не способен ни на что хорошее».

Единым фронтом?

У каждого ребенка два родителя. Следовательно, теоретически у

него вдвое больше шансов получить позитивный месседж. К
сожалению, часто родители считают необходимым выступать «единым
фронтом» и при этом выбирают самую репрессивную стратегию. Но
задумаемся: почему вообще в отношениях между родителями и детьми
возникает образ фронта? Мы ведь не на войне. И дети вовсе не
стремятся пробить брешь в родительской обороне. Чего они хотят, так
это правды. Они хотят быть счастливыми, хотят развиваться, а не
искать хитроумный способ «воспользоваться» родительскими
разногласиями. Поэтому, если один из родителей настаивает на
негативном месседже, второй имеет полное право противопоставить
ему свой, позитивный. У детей обостренное чувство справедливости, и
логичная картина мира страдает в их глазах гораздо больше, если они
видят, что один родитель присоединяется ко второму вопреки
собственным убеждениям, просто потому, что «так надо».
Ваш супруг (супруга) унижает или оскорбляет вашего ребенка? Не
бойтесь сказать об этом прямо, не бойтесь выразить свое отношение к
происходящему. Не бойтесь встать на сторону ребенка и, если надо,
его защитить! Он поймет, что может вам доверять. И наоборот, если
вы молчите или добровольно присоединяетесь к супругу, даже если
тот не прав, вы предаете ребенка. После этого не стоит удивляться, что
вы утратите его доверие.
Точно так же, если ошибочную позицию занимаете вы, признайте за
супругом право отстаивать собственное мнение. Никто из нас не
идеален, и всем нам случается заблуждаться. Порой мы говорим что-
нибудь резкое не подумав, под влиянием усталости или дурного
настроения. Не бойтесь, что ваш родительский авторитет пошатнется:
ребенок видит вас «насквозь», для него важна не маска, которую вы
пытаетесь на себя нацепить, а ваша истинная сущность. Признавая
свои ошибки, вы и его научите этому трудному искусству.
Родители – живые люди, и они вовсе не обязаны всегда и во всем
соглашаться друг с другом. Пусть ребенок принимает это как нечто
нормальное – зачем навязывать ему узкий взгляд на жизнь и
окружающий мир? Многообразие точек зрения на один и тот же
предмет предполагает дискуссию, обогащает ее участников и в
конечном итоге способствует мирному разрешению конфликтов.
Поэтому не надо никакого «единого фронта»! Родителям ни к чему
соревноваться друг с другом, кто из них лучше, тем более – переносить
свои трения по другим вопросам в сферу воспитания ребенка.
Если родители спорят, демонстрируя взаимное уважение, они тем
самым показывают ребенку, что можно жить вместе и любить друг
друга, даже придерживаясь противоположных мнений по тому или
иному вопросу.

Дети наблюдают за нами и слышат, что мы говорим

Каждым своим поступком, не обязательно прямо затрагивающим

ребенка, мы адресуем ему определенное послание.
Задумайтесь, какой образ жизни вы ведете. Всегда ли вы поступаете
так, как учите поступать его? Случается ли вам лгать, утаивать правду,
приукрашивать действительность? Всегда ли вы соблюдаете все
законы и правила? Например, переходите улицу исключительно на
зеленый свет или по «зебре»?
В более общем плане, насколько оптимистично вы воспринимаете
жизнь? Счастливы вы или нет? Вы любите свою работу или «тянете
лямку»? Вас с супругом связывают отношения искренней
привязанности или вы давно охладели друг к другу и остаетесь вместе
только из чувства долга? Всей своей жизнью вы передаете ребенку
послание о том, что такое для вас работа, свобода, любовь и т. д.

Чтобы быть уверенным, что в каждом конкретном случае вы

поступаете с ребенком правильно, задайте себе вопрос:

Какое послание я хочу ему передать?

 4. Почему я это говорю?
– Марго, Адриен, мы уезжаем!
Я стою возле машины, а мои дети собирают на тротуаре каштаны.
Они делают вид, что ничего не слышали.
– Чур, этот мой!
– Да бери! Хочешь еще вот этот?
Я чувствую, как во мне закипает злость. Но тут же задаю себе
вопрос: «Какого черта я к ним лезу?» Почему я решила, что нам пора?
Сегодня воскресенье, я с ними одна, и я пообещала им и себе, что
проведу этот прекрасный день с ними, и только с ними. Ну да, на часах
уже двенадцать дня, вроде бы пора обедать, но… По ним не видно,
чтобы они проголодались. Так зачем куда-то спешить? Какая разница,
чем они будут заниматься – играть в сквере, кататься на карусели или
собирать каштаны? Почему не дать им делать то, что им нравится? Тем
более это совершенно бесплатное развлечение. В результате мы
добрых двадцать минут стояли на месте и собирали красивые, гладкие
и блестящие каштаны.
Я уверена, что и вам не раз приходилось сталкиваться с похожей
ситуацией. Мы часто действуем автоматически, хотя было бы полезно
спросить себя:
«Почему? Что заставляет меня отвечать на детские просьбы «да»
или «нет»? Чем продиктована моя позиция?»
Когда Марго в первый раз попросила дать ей мороженое перед
обедом, я, что называется, на автомате сказала: «Нет. Мороженое едят
на десерт, после обеда». Но тут же задумалась: «Почему я так
сказала?» Потом вспомнила научное объяснение процесса
пищеварения и рекомендации диетологов… Сахар способствует
выработке инсулина, который необходим для переваривания пищи…
Обычно мы едим сладкое после трапезы потому, что нам хочется
съесть что-то еще, хотя больше не чувствуем голода. Мы
«обманываем» собственный организм, успевший насытиться. Это
культурный обычай, а для большинства из нас – приятная привычка,
хотя, если разобраться, не такая уж она и полезная. Короче говоря, я
разрешила дочке съесть мороженое. Обед она тоже съела, и с большим
аппетитом. С тех пор она иногда просила что-нибудь сладкое на
закуску – фрукты, мороженое, пирожное, – но потом с удовольствием
уплетала макароны или зеленую фасоль. Со временем подобные
просьбы я слышала от нее все реже – она росла и, естественно,
усваивала пищевые привычки, принятые в нашем обществе.
Случалось, она просила дать ей десерт посреди обеда или ужина,
между двумя блюдами, а то и в процессе еды откусывала кусочек
пирожного или съедала дольку мандарина. Я не запрещала ей это
делать – с какой стати, если она хорошо ест? Тем более что и наука на
ее стороне (за исключением мандаринов – они слишком кислые и
плохо сочетаются со вкусом других продуктов).
Так чем же обусловлено мое отношение к пищевым пристрастиям
дочки – соображениями здоровья или заботой о соблюдении принятых
норм? Как мать, я отвечаю не только за ее здоровье, но и за ее
социализацию. Можно объяснить ребенку, что сладкое едят на десерт
потому, что так принято. Не надо только морочить ему голову,
утверждая, что есть мороженое перед обедом вредно для здоровья.
Очевидно, что ребенок не может питаться одним мороженым. Кроме
того, если мороженое достаточно калорийное, есть риск, что после
него ребенок откажется есть овощи. Одним словом, не думайте, что я
уговариваю вас приучать детей начинать обед со сладкого!
Родители часто боятся, что, отвечая согласием на необычные
просьбы детей, потворствуют их «капризам». Капризы – это
родительское изобретение. Они появляются тогда, когда родители
заигрываются в свою власть над детьми. Когда Марго в первый раз
попросила дать ей мороженое перед обедом, это был не каприз, а
исследование нового. Если бы я ответила ей отказом, решив
применить свою власть, она, скорее всего, тоже включилась бы в эту
игру и стала еще упрямее добиваться своего. Мне кажется, что
инициатива всех этих игр исходит не от детей, а от родителей.
Вспомним, что иногда говорят молодым мамам многочисленные
добровольные «советчики»: если будешь с первых дней во всем
потакать малышу, он тебе на голову сядет! И это – о совершенно
беспомощном существе, полностью зависящем от матери и не
умеющем еще не только говорить, но и связно мыслить.
Чем продиктовано ваше поведение в отношении ребенка – вашим
воспитанием, стереотипами, которых вы придерживаетесь, даже не
сознавая этого, или разумом? Под разумом я имею в виду не семейные
предрассудки и не рекомендации знакомого доктора, а выводы из
ваших собственных размышлений, сделанные на основе достоверной
информации.
Сегодня информация окружает нас со всех сторон, и нам приходится
буквально продираться сквозь навязываемые рекламой потоки ее
искажений.
Одна мама рассказывала мне, как она билась, пытаясь убедить сына
каждый день есть йогурт. Жертва рекламы, она искренне верила, что
йогурт не просто полезный, но и необходимый для роста и
нормального физического развития продукт. Голоса производителей
йогурта звучали так назойливо, что заглушали для нее голос
собственного сына. Лишь когда она нашла более нейтральную, а
следовательно, более объективную информацию, то убедилась в своей
ошибке. Она буквально заставляла ребенка есть йогурт, высокая
кислотность которого плохо действовала на его пищеварение, хотя по
содержанию кальция этот продукт уступает миндалю и фундуку, а как
раз их мальчик ел с огромным удовольствием. Иначе говоря, продукт,
который она считала чрезвычайно важным для здоровья, на деле
оказался не таким уж полезным.
Совсем недавно я стала свидетельницей одной поразительной
сценки. Мы проводили отпуск и питались в ресторане отеля, где
действовала система шведского стола. В тот день, о котором я
рассказываю, в меню значилось два основных блюда: франкфуртские
сосиски и шницель кордон-блё. К столу, на котором были выставлены
блюда, подошли отец с дочерью, и девочка сказала, что хочет взять
себе сосиски. «Нет, – ответил тот. – Мама сказала, что ты будешь
шницель». Я согласна, что сосиски не слишком диетическая еда. Но
шницель кордон-блё (бройлерная курица с ломтиком ветчины и сыром,
жаренная в сухарях) вряд ли намного полезнее. Кому-то он нравится,
не спорю. Но сразу три богатых белком продукта… Сосиски, о
которых мечтала девочка, в этом смысле ничуть не хуже. Так почему
не разрешить ребенку съесть то, чего ему хочется? Девочка – на вид я
дала бы ей лет десять – не стала спорить. Очевидно, она привыкла к
тому, что мать во всем ею командует, не задаваясь излишними
вопросами о смысле своих приказаний.
 Мы не можем знать все на свете. Но когда ребенок о чем-то нас
просит, почему бы не выслушать его и не спросить себя:

Почему я это говорю?

 5. В чем мои потребности противоречат
потребностям детей?
Мы хотим, чтобы наши дети не плакали «из-за каждого пустяка»,
чтобы они не злились, когда им что-то запрещают, и не брыкались,
когда мы меняем им памперс.
Нам бы хотелось, чтобы наши дети проявляли больше стремления к
сотрудничеству, одевались, когда надо одеваться, без лишних
напоминаний садились за стол, вовремя ложились спать, убирали свои
игрушки, вешали на место куртку и ставили уличную обувь туда, куда
ее положено ставить.
Мы мечтаем, чтобы они росли спокойными и послушными, не
носились по дому с дикими криками, вежливо вели себя за столом,
быстро съедали все, что лежит у них на тарелке, не пачкались, не
опрокидывали на себя стакан с водой или соком и не устраивали за
едой потасовок.
Одним словом, мы хотим, чтобы наши дети перестали быть детьми.
Но все-таки они дети! Когда они вываливают на пол все игрушки,
ходят босиком по кафельному полу в ванной, просыпаются ни свет ни
заря, громко кричат, прячутся в шкафах и топают по коврам в
грязных ботинках, они ведут себя как дети.
Признаемся честно: разве мы стали бы счастливее, если бы они
постоянно вели себя как маленькие взрослые, никогда не шалили и
всегда поступали разумно? А наблюдая за такими «юными
старичками» в других семьях, в первый момент мы, наверное,
испытали бы восхищение и даже зависть, но уже через несколько
минут содрогнулись бы, пораженные фальшью происходящего.
Скажем сразу: потребности детей и родителей диаметрально
противоположны. Большинство родителей любят в доме порядок и
тишину, не одобряют разговор на повышенных тонах и мечтают
подольше поспать хотя бы в выходные. Большинство детей обожают
кавардак, громкие звуки и просыпаются с рассветом, особенно в
субботу и в воскресенье. Другое дело, если надо вставать в детский
сад или в школу!
 Перед нами очевидный конфликт интересов, осложняющий
взаимоотношения. Игнорируя это обстоятельство, мы рискуем
запустить механизм игры «кто кого?», а это игра такого рода, что в ней
только на первый взгляд всегда есть победитель и проигравший. На
самом деле проигрывают обе стороны. Разве можно чувствовать
доверие к человеку, который отрицает твои потребности?
Быть родителем – значит на некоторое время отодвинуть в сторону
собственные потребности, чтобы удовлетворить потребности того, кто
слаб и беспомощен. Это совсем не просто и не легко. Одна молодая
мама как-то жаловалась мне, что совсем выбилась из сил и порой
испытывает непреодолимое желание хорошенько отшлепать своего
малыша. Раньше дети представлялись ей ласковыми ангелочками,
вызывающими одно умиление, но, когда у нее родился свой ребенок,
она поняла, что иногда его поведение доводит ее до белого каления.
Да, так и есть: они способны нас жутко злить и выводить из себя.
Все родители страдают от этого, если только не заставляют страдать
своих детей.
В зависимости от возраста ребенка он будит вас по ночам, потому
что проголодался, или ему надо пописать, или ему приснился
страшный сон. Днем маленький ребенок требует постоянного
пригляда, а дети постарше без конца ссорятся и выясняют отношения.
Разве тут можно спокойно почитать книжку, или поболтать с подругой
по телефону, или утром поваляться в постели? Да что там говорить, в
туалет не сходишь! Жить с маленьким ребенком действительно трудно.
Отказываясь признавать этот факт, мы копим в себе недовольство,
которое при любой возможности изливаем на детей: «Тристан, ты
просто невыносим!», а то и: «Господи, и за что мне такое наказание?!»
Быть родителем – это работа по типу «полной занятости», только
рабочий день длится 24 часа в сутки без выходных и праздничных
дней. Работающие родители получают передышку
продолжительностью 8–10 часов, но, возвращаясь домой, снова
окунаются в бесконечный водоворот забот о ребенке. Давно признано,
что ходить на работу – это здорово; там никто не кричит, не плачет, не
дерется… Можно чуть-чуть передохнуть. У мам, которые сидят дома с
детьми, такой передышки нет и не предвидится. Кроме того,
профессиональная деятельность позволяет человеку чувствовать себя
знающим и компетентным специалистом, уважаемым коллегами, что
немаловажно для сохранения самооценки. Даже если работа не очень
интересная, она дает возможность общения с другими людьми, что
само по себе ценно.
Отказываясь признавать, что у нас есть свои потребности, мы
лишаем себя стимулов к дальнейшему развитию, из чего с большой
вероятностью вытекает, что нам будет трудно обеспечить и растущие
потребности детей. Следовательно, родительский долг заключается в
том, чтобы признавать наличие собственных потребностей и по
мере возможности стремиться к их удовлетворению.
Даже если возникает конфликт интересов, он не обязательно должен
разрешаться по принципу «кто кого». В долгосрочной перспективе
гораздо эффективнее стратегия сотрудничества, основанная на
честном признании за каждым его потребностей и на взаимном
уважении. Признайте, что у детей есть определенные потребности, и
не забывайте о своих.
Потребности грудного ребенка – абсолютный приоритет, это
бесспорно, но, по мере того как он растет, учитесь вступать с ним в
переговоры.
Если вы скажете ребенку: «Я хочу спокойно поесть. Чем ты
займешься, пока я ужинаю?» – это сработает гораздо лучше, чем если
вы в раздражении бросите ему: «Помолчи хоть немножко, у меня от
тебя уже голова кругом идет!»
Он не желает ложиться спать? Объясните ему, что сейчас наступает
время для отдыха родителей и вы в любом случае больше не будете с
ним возиться. Не надо никаких угроз или наказаний – просто защитите
свои потребности.
Родителям необходимо отдыхать, чтобы не довести себя до
полного изнеможения. Забота о ребенке требует много сил, и их надо
восстанавливать. Кроме того, отец и мать должны поровну делить
между собой родительскую нагрузку – иначе в подсознании
«обиженного» копится справедливое негодование. Если один из
родителей «увиливает» от своих обязанностей – по причинам
внешнего характера, из нежелания заниматься ребенком или в силу
того, что после развода живет отдельно, – второй не должен делать
вид, что так и надо, и скрывать от всех и в первую очередь от себя свои
негативные эмоции.
 Родитель, отказывающийся признавать, что испытывает
оправданную злость, рискует перенести это чувство на детей, взвалив
на них ответственность за то, в чем они совсем не виноваты.
Патрисия воспитывала двоих сыновей одна. Отсутствие отца она
пыталась «компенсировать», удвоив заботу о детях, пока не осознала
одну простую мысль: от нехватки в доме мужчины страдала в первую
очередь она сама. Ей долго не хотелось себе в этом признаваться, и она
еще старательнее опекала своих детей. В результате ей так и не
удалось приучить их к самостоятельности, и сегодня, уже повзрослев,
они по-прежнему во всем зависят от матери.
Какой бы внимательной к детям ни была мать, она не сможет
заменить им отца. У них разные роли. Дети ждут от матери не того,
чтобы она компенсировала им отсутствие отца, а того, чтобы она
прислушивалась к их чувствам и не подавляла своих. Будь Патрисия
внимательнее к собственным потребностям, ее сыновья выросли бы
более свободными. Возможно даже, она встретила бы человека, с
которым заново построила бы семью. Если бы даже он не стал ее
детям отцом, он внес бы в их воспитание элемент мужского влияния,
уравновешивающий влияние матери.
Помнить о своих потребностях не значит быть эгоистом. Это
значит адекватно оценивать конкретную ситуацию и стараться в
каждом случае находить правильное решение. В общем и целом в этом
нет ничего невозможного.

Когда наши родители начинают мешать нашим детям

Каждый день приносит нам массу привычных забот, но самые

острые и самые сложные проблемы порождаются не повседневностью.
Труднее всего поддаются контролю потребности, уходящие корнями в
наше собственное детство. Если в прошлом они не только не были
удовлетворены, но даже не осознавались, в настоящем от них остается
ощущение пустоты, и порой достаточно самой малости, чтобы они
вступили в противоречие с потребностями наших детей, мешая нам
слышать и понимать их.
«Ну что она вечно ко мне пристает?» В детстве родители никогда не
брали Маризу на руки, и теперь она не способна приласкать свою
дочь. Умом она понимает, что ребенку это необходимо, да ей и самой
этого хочется, но зажим настолько мощен, что ей не удается его
сбросить. Стоит Еве приблизиться к маме, чтобы та ее хотя бы
погладила, как Мариза ее отталкивает. Если она ее обнимет, то на миг
почувствует себя маленькой девочкой, которую обнимает мама, но…
это ведь невозможно! Мариза так страдала в детстве без материнской
ласки, что не позволяет себе расслабиться – из страха, как бы чего не
вышло. Она предпочитает отрицать собственную потребность: «Меня
никто не гладил, и ничего, не померла…» Одновременно она отрицает
потребность дочери и мечтает об одном: чтобы эта тема вообще не
поднималась. Ведь если она признает, что Ева нуждается в ласке, ей
придется также признать, что в ласке нуждается любой маленький
ребенок, а ее-то в детстве никто ни разу не приласкал…
Вытесненные детские эмоции мешают нам объективно оценивать
потребности своих детей. Мы либо проецируем на них свои
собственные, чаще всего преувеличенные в силу пережитой
фрустрации потребности, либо просто отрицаем их, чтобы
избавить себя от страданий.
Если это ваш случай, задайтесь вопросом: «Я действительно
собираюсь конкурировать с собственным ребенком?»
Через две недели после родов Натали уехала кататься на горных
лыжах, оставив новорожденного сына бабушке. Свое решение она
оправдывала необходимостью отдыха и восстановления сил после
столь тяжелого испытания. О том, какие чувства может испытывать ее
малыш, она даже не думала. Как выяснилось, сама Натали очень рано
лишилась матери, которая ее бросила. Она заглушила в себе боль, гнев
и страх, а подвергая тому же ребенка, словно бы говорила матери: «Ты
все сделала правильно: вот видишь, со мной все в порядке, и я тоже не
собираюсь позволять ребенку осложнять мне жизнь».
Ирен на два месяца уехала по работе в США, когда ее сыну едва
исполнилось три месяца. Она оставила его на няню – вполне
квалифицированную, но совершенно незнакомую ребенку женщину.
Вернувшись, Ирен не могла понять, почему ее малыша словно
подменили: он отказывался есть и плохо спал по ночам. Врачи
констатировали у него заметное отставание в развитии. Вопреки
видимости Ирен, соглашаясь на длительную командировку, вовсе не
стремилась к удовлетворению своих истинных потребностей. Скорее
она поддалась зову «сирен» из собственного детства – мать оставила ее
в том же самом возрасте.
У Клер трое детей, у Ива – двое, но и тот и другая постоянно
задерживаются на работе. Оба признались, что все разговоры о
срочной работе, которую нельзя отложить на завтра, – не более чем
отговорка. На самом деле им не хочется идти домой и заниматься
детьми. Конечно, проводить время на работе легче и комфортнее.
Дети, предоставленные сами себе, вечера напролет просиживают у
телевизора или играют в компьютерные игры. Почему родители так
себя ведут? По всей видимости, их пугает контакт со своими детскими
воспоминаниями о пережитой когда-то заброшенности.
Младенцы не в состоянии самостоятельно удовлетворять свои
потребности. Если взрослые, от которых они зависят, не спешат к ним
на помощь, они погружаются в отчаяние. Чтобы выжить, расположить
к себе и не вызывать отторжения, они готовы на что угодно:
приучаются не плакать, если к ним долго никто не подходит,
приспосабливаются под запросы взрослых. Младенец может даже
начать медленнее сосать грудь, если замечает, что причиняет матери
боль. Такие дети с раннего возраста подавляют свои потребности и
чувства. Став чуть старше, они поражают окружающих своим
послушанием – родители ими гордятся. Но одновременно они
усваивают, что доверять никому нельзя, потому что они живут во
враждебном мире.
И напротив, если родитель внимателен к своим подлинным
потребностям, уважает в супруге человека – мужчину или женщину,
если ему удалось исцелить свои детские травмы, то он сумеет
распознать, в чем действительно нуждаются его дети, и постарается их
этим обеспечить.
Ни одна книга и ни один эксперт не даст вам универсального ответа,
пригодного на все случаи жизни. Каждый ребенок – это личность,
отличающаяся от всех остальных. Кроме того, со временем ребенок
меняется. Он развивается. Он не будет всю жизнь носить обувь одного
и того же размера, но точно так же он не будет постоянно испытывать
одни и те же потребности. В два года он будет с удовольствием есть
лук-порей, а в три наотрез от него откажется. Не существует никакой
раз и навсегда заданной стратегии, которой следует придерживаться
родителям – они вынуждены приспосабливаться и каждый день
находить решение все новых проблем. Тому, кто забыл свое детство,
делать это особенно трудно.
Чтобы семейная жизнь была счастливой, мы должны научиться
ограничивать детские шалости теми рамками, которые считаем
приемлемыми, но стараться по мере возможности расширять эти
рамки. Давайте не забывать, что дети во всем зависят от нас: мы
снабжаем их всем необходимым для жизни. Только излечив
собственные давние травмы, мы позволим детям свободно
развиваться. Тогда в выигрыше окажутся обе стороны.

Если поведение детей приводит вас в отчаяние, если вы не знаете,

что делать, если вы замечаете за собой склонность к чрезмерной опеке,
если ваши дети «чересчур послушны» или, напротив, совсем вас не
слушаются, задайте себе вопрос:

В чем мои потребности противоречат потребностям детей?

 6. Что для меня самое дорогое?
Двухлетняя Беа горько плачет. Она уронила стакан, и он разбился.
Мама ругается. Но ведь она сделала это не нарочно!
Семилетний Юбер спрятался у себя в комнате и сидит тише воды
ниже травы. Он с ужасом ждет, что сейчас папа подойдет к своему
письменному столу и обнаружит, что все его бумаги склеились между
собой. Но Юбер ни в чем не виноват! Он случайно наступил на свою
игрушку, она сломалась, и он хотел ее склеить. Конечно, можно было
попросить папу, но… Юбер по опыту знает, что скажет папа: «Нечего
разбрасывать свои вещи! Только ломать все и умеешь…» Потому-то он
и решил попробовать справиться самостоятельно. И вот что из этого
вышло! Он прижимал одну к другой половинки игрушечного
грузовика, а в это время кошка прыгнула на стол, опрокинула банку с
клеем, и клей пролился на папины бумаги…
Родители слишком часто обрушивают на ребенка гнев, забывая о
приоритетах. Они бушуют из-за разбитой вазы, пролитого молока,
брошенной на пол куртки или потерянной игрушки и чуть не с
кулаками готовы наброситься на ребенка. Получается, что букет
цветов, диван в гостиной или бабушкина ваза для них дороже сына или
дочери.
Прежде чем что-либо предпринимать в подобной ситуации,
спросите себя: «Что для меня самое дорогое?» Родители – взрослые
люди, наделенные мозгом, способным блокировать автоматические
реакции и диктовать им поведение на основе моральных ценностей и
убеждений. Мозг ребенка этого пока не умеет.
Если на заданный себе вопрос я отвечаю: «Для меня самое дорогое –
любовь моих детей и их доверие ко мне, и я не хочу, чтобы мне
пришлось перед ними краснеть», то я буду защищать эту любовь и это
доверие.
Если на тот же вопрос я отвечаю: «Для меня дороже всего, что
скажет обо мне свекровь, чистота на кухне и личное спокойствие», то
очевидно, что я буду действовать иначе, защищая свою репутацию
строгой матери и образцовой хозяйки, а также свой покой.
Разумеется, подобный выбор редко бывает сознательным, но от
этого его значение не становится меньше. Ребенок считывает ваше
подсознание! Ваши поступки для него важнее ваших слов. Если вы не
просто ругаете его за разбитый стакан или пятно на рубашке, но
делаете это в унизительной и оскорбительной форме, он думает, что
стакан и рубашка для вас дороже, чем он сам. Вы можете сколько
угодно сюсюкать с ним в другие моменты и повторять, как вы его
любите, он уже считал посланный ему месседж и говорит себе: «Я для
мамы никто» или «Мама будет меня любить, только если я всегда буду
хорошо себя вести, а значит, никогда».
Осознание того, чем продиктована наша реакция на тот или иной
поступок ребенка, может в корне изменить наше поведение.
У Теодоры сложились ужасные отношения с матерью, которая все
детство ее унижала и твердила ей, какое она ничтожество. Теперь у
Теодоры свои дети и ей не нравится, как бабушка ведет себя с ними.
Она намеренно не замечает старшего внука и всячески балует
младшего – заваливает его подарками, водит в кино и зоопарк…
Теодора долгое время не смела и слова сказать матери, настолько ее
боялась. Но однажды она задала себе вопрос: что для меня самое
ценное? И поняла, что своим поведением защищает мать, вернее,
дремлющую в душе надежду, что мать ее наконец-то полюбит. Беда в
том, что страдают при этом ее собственные дети. Одного осознания
этого простого факта оказалось достаточно, чтобы Теодора сделала
правильный вывод: счастье детей для нее дороже, чем сохранение
внешне ровных отношений с матерью. Она поговорила с ней
начистоту, и та, обнаружив, что дочь не намерена и дальше терпеть ее
выходки, быстро прекратила свою манипулятивную игру.
Ребенок разрушает порядок, установленный взрослыми, и это
совершенно нормально. Если родители изо всех сил цепляются за свои
прежние привычки и действуют так, словно никакого ребенка у них
нет, – ничего не меняют в своем образе жизни, продолжают отдавать
все силы работе или развлечениям, – он может заключить, что его
существование не имеет для них никакого значения. Как следствие, его
будет постоянно мучить чувство стыда («я им мешаю!») или
собственной неполноценности («они никогда меня не полюбят, потому
что я плохой»).
Ребенку настоятельно необходимо чувствовать, что он ценен сам по
себе, что в этом мире у него свое место и что окружающие, прежде
всего родители, принимают в расчет его потребности.
 «Что для меня самое ценное?»
Ответ на этот вопрос помогал мне много раз: когда приходилось
вставать по ночам к плачущему младенцу; когда красивый пион,
который я посадила в саду, погиб под неосторожной поступью двух
маленьких ножек; когда с экрана компьютера пропал только что
написанный текст, случайно стертый двухлетними ручками, да и
просто когда к концу дня, вымотанная до предела, я нагибалась и
вытирала с пола очередную лужу…
Я давно нашла ответ на заданный выше вопрос. Для меня самое
ценное – любовь моих детей и их вера в себя. Кроме того, я хочу,
чтобы они верили и мне. Поэтому я знаю, что никогда не стану их
оскорблять, обманывать, унижать, предавать и запугивать; в любых
обстоятельствах я буду вести себя с ними честно, не скрывать своих
чувств и пытаться понять, что чувствуют они, помогать им любить
себя и друг друга, развивать их способности и учить их
ответственности, не отягощенной комплексом вины.

Если дети нарушают ваше спокойствие, если вы не знаете, что

делать, или чувствуете, что поступаете не в их интересах, а в
интересах своих родителей, а то и вовсе чужих людей, задайте себе
вопрос:

Что для меня самое ценное?

 7. Какая у меня цель?
В жизни не существует абсолютно верного или абсолютно
неверного пути. Есть путь, который ведет к намеченной цели, и путь,
который уводит от нее в сторону. Я попаду в одну и ту же точку
разными путями в зависимости от того, откуда буду двигаться – из
Испании или, скажем, из Германии. Кроме того, есть пути прямые, а
есть и более извилистые.
Позволять ребенку надевать ту одежду, которую он хочет, – это
«правильно» или «неправильно»?
Давать ему то, о чем он просит, – «правильно» или «неправильно»?
Оставлять его плакать – «правильно» или «неправильно»?
Укладывать его спать в восемь вечера – «правильно» или
«неправильно»?
На самом деле точного ответа на эти вопросы нет; все зависит от
того, приближают вас предпринятые действия к цели или, наоборот,
удаляют от нее. В некоторых случаях вы решите, что это «правильно»,
в других – что «неправильно», смотря по тому, какого развития достиг
ваш ребенок, каковы ваши потребности и какова ваша конечная цель.
Чтобы разобраться, что «правильно», а что «неправильно» по
отношению к ребенку, родителю нужны не советы посторонних, а
четкое осознание того, чего он хочет добиться: «Какую цель я ставлю
перед собой сегодня?»
Карине подарили на день рождения ролики. Ее старшей сестре,
восьмилетней Жеральдине, тоже хочется иметь ролики – и прямо
сейчас. «Нет, – сказала ей мама, Сюзанна. – Получишь на свой день
рождения, через два месяца». Между тем на носу лето. Будь ролики у
обеих девочек, они могли бы кататься вместе… Но если подарить
ролики и Жеральдине тоже, Карина воспримет это как
несправедливость – ведь день рождения у нее! Сюзанна долго
размышляла, как ей быть, взвешивала все «за» и «против» и в конце
концов обратилась ко мне за советом. Я предложила ей задуматься: как
в настоящий момент складываются ее отношения с Жеральдиной, а
потом ответить себе на вопрос: «Какой цели я хочу добиться?»
Сюзанна призналась, что отношения со старшей дочерью у них
довольно напряженные. Жеральдина ужасно ревнует ее к младшей
сестре. Вообще с Кариной с самого начала было гораздо легче, но это
как раз понятно – со вторым ребенком всегда проще. Сюзанна
рассказала, что первые роды были очень трудными и болезненными, а
потом она не смогла проявить к малышке столько же любви, сколько
впоследствии досталось ее младшей сестре. Так какова же цель?
Исправить допущенную несправедливость! Да, но как? Я ничего не
стала предлагать Сюзанне, но она в тот же вечер пошла и купила
Жеральдине ролики. И объяснила дочке, что очень ее любит, а если в
прошлом чем-то ее обидела, то очень об этом сожалеет и в знак
примирения дарит ей ролики. Сюзанна прислушалась к своему сердцу,
и Жеральдина прекрасно поняла ее месседж. И мама, и дочка
пережили волнующие минуты близости и взаимопонимания.
В другой ситуации у родителей может быть совсем другая цель и
поступать они будут по-другому. Не существует универсального
рецепта на все случаи жизни; ищите ответ в конкретной ситуации,
исходя из отношения к своему конкретному ребенку.
На самом деле за каждым нашим действием стоит какая-то цель,
осознаваемая лучше или хуже. Случается, что мы действуем вопреки
своим осознаваемым целям. Как, например, Памела, которая на словах
хочет, чтобы ее дети росли самостоятельными, а на деле каждый вечер
готовит им одежду на завтра.
Цель определяет нашу реакцию, а следовательно, отношение к
ребенку, и чем глубже в подсознании скрыта эта цель, тем острее
реакция. «Вытаскивая» ее на сознательный уровень, мы открываем для
себя возможность свободного выбора и строим с ребенком именно те
отношения, какие считаем наилучшими.
Если моя цель – сохранять на кухне идеальный порядок, то я буду
действовать иначе, чем если бы ставила себе целью внушить детям,
что они в любых обстоятельствах могут мне доверять.
Если моя цель – позволить детям расти самостоятельными и думать
своей головой, то я буду действовать иначе, чем если бы ставила себе
целью воспитать послушных и во всем мне покорных людей.
Если моя цель – убедить ребенка в том, что я его люблю, я буду
действовать иначе, чем если бы ставила себе целью заставить его
постоянно испытывать фрустрацию.
Если моя цель – доказать мужу, что я представляю собой полное
совершенство во всех отношениях, то я буду вести себя иначе, чем
если ставила бы себе целью обеспечивать детям удовлетворение их
потребностей.
Пока меня больше всего занимает чужое мнение, реальное или
выдуманное мной же, я не смогу сосредоточиться на подлинных
нуждах своих детей.
Признавать первостепенную важность детских потребностей и
уважать своего ребенка вовсе не значит позволять ему «вытворять что
угодно» или закрывать глаза на его недопустимое поведение. Это
значит не скрывать от него своих чувств, продолжая любить его всем
сердцем.
У меня был очень красивый стакан ручной работы, украшенный
змейкой, – подарок моего мужа. Я запретила детям к нему прикасаться.
Но однажды Адриен, которому было тогда два года, до него все-таки
добрался и, разумеется, уронил. Когда мой любимый стакан разлетелся
на сотню осколков на плиточном полу кухни, я расплакалась. Я правда
очень дорожила этим стаканом. Но это не помешало мне осознать, что
своих детей я люблю больше. Свою цель я понимала так: дать им
понять, что моя любовь к ним безгранична и что они могут доверять
мне в любых обстоятельствах. Я не стала скрывать, что огорчена, но не
набросилась на сына с упреками: сквозь слезы я видела, что он и сам
потрясен случившимся. Заметив, что мама плачет, Адриен тоже
заревел. Я как могла утешила его, сказала, что люблю его по-
прежнему, а плачу потому, что мне жалко разбитый стакан. Я говорила
не о сыне, а о себе. Вместо того чтобы его осуждать, я поделилась с
ним своими чувствами.
После этого он несколько раз вспоминал: «Один раз я разбил твой
стакан, и ты плакала, и я тоже плакал». Он испытывал потребность
говорить о том случае, как будто хотел его «переварить».
Каждый раз я отвечала: «Да, я плакала, потому что мне очень
нравился этот стакан, а он разбился. Больше я не смогу из него пить, а
это очень грустно, когда теряешь что-нибудь, что тебе нравится. Вот
потому я и плакала».
Прошло несколько месяцев, и однажды Адриен, с великой
осторожностью ставя на стол стакан, сказал: «Смотри, мама, я его не
разбил! Помнишь, как я разбил твой стакан? И ты плакала? Я не
люблю, когда ты плачешь! А я тогда тоже плакал, потому что я разбил
твой стакан. Ты плакала, и я плакал…»
 Сейчас Адриен намного бережнее обращается с вещами. Как
выражается он сам, теперь он понимает, что есть вещи, которые дороги
другим людям, в том числе мне. Он чувствовал свою вину, но это было
здоровое чувство, основанное на внимательном отношении к
окружающим, осознании того, что его поступки могут иметь
нежелательные для них последствия, и своей ответственности за
происходящее.
Если бы я стала на него кричать, ругаться, обзывать его косоруким,
вполне возможно, он почувствовал бы, что он – плохой мальчик. Он
испытал бы чувство стыда и вины, но это было бы нездоровое чувство,
потому что следом за ним явилась бы злость как реакция на унижение.
Выразить эту злость вслух он не смог бы – ведь на самом деле он и
правда «провинился». Впоследствии, уверившись, что он «косорукий»
и «всегда все ломает», он стал бы заботиться не о том, чтобы не
разбивать стаканы, а о том, чтобы не быть «косоруким». Он пребывал
бы в постоянном напряжении и думал не о достижении своей цели –
донести стакан, не разбив его, – а о том, чтобы никто не догадался,
какой он неловкий, и в результате стаканы бились бы в его руках все
чаще. Человек, которого убедили, что он «вечно все ломает и портит»,
и правда рискует превратиться в «косорукого». Так какова ваша цель:
вырастить ребенка умелым и ловким или сделать из него
неприспособленного к жизни недотепу?

На самом деле, если вы будете защищать ребенка как нечто самое

для вас ценное, ваши хрупкие вещи будут страдать намного меньше.
Ребенок, чувствующий, что он представляет для родителей
безусловную ценность, внимательнее относится к окружающим и
лучше осознает последствия своих поступков. Он свободен от страха
показаться «плохим» и действует с большим уважением к чувствам
других и с большей ответственностью. Поэтому прежде чем осудить
ребенка за то, что он «натворил», задайте себе вопрос:

Какая у меня цель?

8. Памятка «Семь вопросов, которые следует
себе задать»
1. Что он пережил?
2. Что он говорит?
3. Какое послание я хочу ему передать?
4. Почему я это говорю?
5. В чем мои потребности противоречат потребностям детей?
6. Что для меня самое дорогое?
7. Какая у меня цель?
 Часть третья
Жизнь не стоит на месте
Понять, какие эмоции испытывает ребенок, не всегда легко. При их
бурном проявлении мы часто теряемся, начинаем сомневаться в себе.
Мы бы предпочли, чтобы дети вели себя менее эмоционально.
Но дело в том, что эмоции – это самое ценное, чем они обладают.
Эмоции позволяют ребенку осознать себя как личность, увериться в
том, что он существует.
Чрезмерно послушный ребенок всегда спокоен, но ему не хватает
живости. Жизнь – это движение. Эмоция – это движение жизни в
душе человека.
Страх помогает подготовиться к опасности и защититься от нее.
Грусть сопровождает траур. Радость придает жизни динамику. Гнев
показывает нам границы наших прав, нашего пространства, нашей
целостности и служит реакцией на фрустрацию. Любовь связывает
нас с другими людьми.
Плач, крик, дрожь – это способы преодоления жизненных
испытаний. Существование маленького ребенка наполнено
фрустрациями, сомнениями, страхами и гневом. Каждый ребенок, как
бы хорошо с ним ни обращались, испытывает потребность в плаче.
Эмоции позволяют ребенку восстанавливаться после любых
неприятностей. Эмоциональная гибкость – залог психического
здоровья.
Люди склонны недооценивать пользу эмоций, но именно эмоции –
основа осознания нами своего бытия.
 1. Кто я такой? Эмоциональное создание
Эмоции – ключ к самосознанию.
– Привет, парнище!
– Я не парнище, я Адриен!
В два года и два месяца Адриен (справедливости ради отмечу, что в
развитии он заметно опережал сверстников) терпеть не мог, когда его
пытались причислить к какой-либо категории, и требовал, что его
звали только по имени. Однажды, ставя перед ним тарелку с едой, я в
шутку сказала: «Сударь, кушать подано». На что он немедленно
ответил: «Я не сударь, я Адриен».
Адриен существует. Он утверждает свою личность, свою
индивидуальность, свою жизнь, выражая свои желания или
нежелания, свои чувства и переживания.
«Я очень сердит, потому что меня разозлили».
«Я не хочу идти спать».
«Я обижусь, если ты уйдешь, потому что не хочу, чтобы ты
уходила».
«Мамочка, как я рад, что ты пришла!»
«Когда я высыпал солонку себе в рот, мне было так противно, что я
заплакал».
Слыша подобные высказывания, мы испытываем сильное
искушение отмахнуться от того, что волнует ребенка, и сказать:
«Ну что ж поделаешь, бывает и такое»,
или прочитать ему нотацию:
«Надо ложиться спать, а то утром я тебя не добужусь»,
или попытаться ему объяснить:
«Ты пойми, мне надо идти на работу».
Мы что-то ему отвечаем, стремясь, что называется, решить
проблему и закрыть вопрос, но вся беда в том, что мы не слышим
ребенка. На самом деле во всех описанных ситуациях он ни о чем нас
не просит. Он просто хочет заявить о своем «Я»!
Он выражает свои чувства и формулирует это как умеет, он
приоткрывает перед нами свой внутренний мир, говорит себе и нам,
кто он есть и чем живет. Он ощущает свое бытие, а мы переводим
разговор совсем на другие вещи. Мы улавливаем содержательную
часть его сообщения, но игнорируем эмоциональную, тем самым давая
ему понять, что его чувства для нас ничего не значат и что его «Я» для
нас – пустой звук. Слыша наши рациональные объяснения, он
понимает только одно: мы не считаем его вправе испытывать те
чувства, которые он испытывает!
Почему мы такие бесчувственные? Потому что привыкли подавлять
собственные эмоции, загонять их так глубоко внутрь себя, что нам уже
трудно их отыскать. Нам не хочется позволять себе проявлять
эмоциональность. Возможно, мы боимся, что, вырвавшись на волю,
подавленные эмоции завладеют нами и мы не сможем с ними
справиться? Тогда надо вспомнить, что мы пережили в том же
возрасте, в каком сейчас наш ребенок. Именно страх пробудить
слишком болезненные воспоминания детства мешает нам услышать, о
чем кричит ребенок. Отказываясь его выслушать, мы загоняем его в ту
же клетку, в какой оказались сами.
А если попытаться воспользоваться его призывом, пойти в том
направлении, которое он нам предлагает, вырваться из своей
внутренней тюрьмы и предоставить ребенку право на свободу бытия?
Слышать и принимать чувства детей, понимать их ценность – значит
помогать детям созидать свою личность и существовать в качестве
индивидуума.
Кто я? Я – это Я.
Самосознание опирается на осознание своих эмоций. Я есть тот, кто
чувствует себя собой.
Если ребенок лишен права выражать то, что он чувствует, если
никто не хочет понять, почему он плачет, или злится, или пугается,
если никто не придает значения его чувствам, не подтверждает, что его
чувства справедливы и он имеет полное право чувствовать именно то,
что чувствует, в сознании ребенка может постепенно стереться
понимание того, что он на самом деле испытывает. Он или вообще
перестанет что-либо чувствовать, или станет испытывать какое-то
другое, «разрешенное» чувство, которое вытеснит подлинное.
Ребенок, не имеющий права на собственные чувства, вынужден
чувствовать то, что ему велят родители, учителя или любые другие
люди. Они говорят ему, кто он такой, и он покорно принимает
навязанную ему роль. Он перестает ощущать собственное бытие.
 Взрослые не всегда точно знают, что именно необходимо ребенку.
Нам все равно, что за картинка нарисована на тарелке, из которой он
ест, – слоненок или медвежонок, но для трехлетнего малыша это
вопрос первостепенной важности. Он устраивает истерику, потому что
он хотел тарелку со слоненком, синий стакан, розовую вилку,
неподтаявшее масло и пиццу без подгорелого краешка… Мы сердимся
и недоумеваем: нас в его возрасте никто не спрашивал, чего мы хотим
и чего не хотим. Нам кажется, что своими капризами он осложняет нам
жизнь. Но для него все эти «мелочи» имеют огромное значение.
Прислушиваясь к нему, мы помогаем ему развивать его вкусы и
предпочтения – даже в тот неизбежно наступающий период, когда он
сегодня заявляет нам, что обожает грибы, а завтра утверждает, что ни
за что не возьмет их в рот.
Склоняясь к тому или иному выбору, он ищет себя. У него есть свои
предпочтения, и он их выражает. Тем самым он учится осознавать,
чем именно он отличается от других. Он выстраивает свою
идентичность, учится ее чувствовать. В современном мире многие
взрослые не умеют принимать решения, бесконечно сомневаются, не
зная, что выбрать, колеблются, куда лучше пойти ужинать – в
пиццерию или в китайский ресторан, и добровольно отдают свое право
выбора другим людям. Это означает, что они плохо осознают
собственную идентичность.
 2. «Так что же, все спускать ему с рук?»
Эта расхожая фраза, которую часто приходится слышать, казалось
бы, сводит на нет все вышесказанное. На самом деле она выдает
непонимание того, что такое детские эмоции и детские потребности.
Внимательное отношение к эмоциональному состоянию ребенка вовсе
не означает, что родители должны немедленно выполнять любую его
просьбу.
Мы идем в цирк. При входе толпятся торговцы, предлагающие
светящиеся неоновые игрушки. Марго тянет меня за руку и говорит,
показывая на неоновую палочку:
– Смотри, мам! Мне такую хочется…
– Нет, – автоматически отвечаю я. – Не будем покупать, они
слишком дорогие.
На что дочь с обидой говорит:
– Я знаю, что ты мне ее не купишь! Но мне что, и хотеть уже нельзя?
Она была совершенно права! Ответив «на автомате», я позволила
себе глухоту к ее чувствам.
По мере взросления ребенка все чаще встает проблема фрустраций.
На двух противоположных полюсах располагаются «добрые»
родители, которые разрешают ребенку чуть ли не все, и «строгие»,
которые почти все запрещают. Но где между этими двумя полюсами
находятся подлинные потребности ребенка?

Устоять перед искушением

В своем бестселлере «Эмоциональный интеллект» (Emotional

Intelligence) Дэниел Гоулман описывает известный эксперимент,
который психолог Вальтер Мишель проводил с четырехлетними
детьми. Он делал детям следующее предложение: «Сейчас ты
останешься в комнате один. Вот в этой коробке лежит маршмеллоу.
Если ты его возьмешь, он будет твой, но только один. А если
подождешь, пока я схожу в магазин и вернусь, то получишь два
маршмеллоу».
 Примерно треть детей бросалась к коробке с лакомством, едва за
экспериментатором закрывалась дверь. Оставшиеся две трети
терпеливо дождались его возвращения и получили двойной приз.
Поскольку эксперимент проводился в детском саду при Стэнфордском
университете, у ученого появилась возможность проследить за
дальнейшим развитием детей, в том числе за их успеваемостью в
школе.
Через 12–14 лет психологические и социально-поведенческие
различия между участниками эксперимента проявились с
убедительной наглядностью. Дети, сумевшие устоять перед
искушением, демонстрировали больше уверенности в себе, лучше
учились и успешнее преодолевали трудности. Они меньше боялись
неудач, были меньше подвержены стрессам и стремились добиваться
своей цели несмотря на препятствия.
У более импульсивных детей, сразу съевших предложенное
лакомство, психологический профиль оказался более «ломаным». В
них сочетались такие черты, как упрямство и нерешительность,
замкнутость и обидчивость; если для достижения стоящей перед ними
цели требовалось приложить значительные силы, они предпочитали от
нее отказаться.
К окончанию средней школы дети из первой группы показали более
высокие результаты: в среднем их оценки были на 20 % выше, чем у
сверстников из второй группы. Умение сдерживать импульсивное
побуждение и дожидаться удовлетворения того или иного желания
чрезвычайно важно для будущего развития ребенка. По тому, как в
этом отношении ведет себя четырехлетний ребенок, уже можно
предсказать, чего он добьется в будущем.
Известно, что токсикоманы и малолетние преступники не переносят
фрустраций. Если их желание не исполняется мгновенно, они
переживают это как серьезное поражение.
Способность справляться с фрустрацией, откладывать
удовлетворение желания и подчинять настоящее будущему – это один
из базовых элементов формирования счастливой личности, умеющей
добиваться осуществления своих планов и поддерживать гармоничные
отношения с окружающими.
 Как научить ребенка справляться с фрустрацией?

Сознательно заставлять ребенка испытывать чувство фрустрации –

проигрышная тактика. Раньше многие родители считали, что не надо
брать малыша на руки, когда он плачет, не позволяли себе лишний раз
его приласкать и, задаривая младшего, скупились на подарки
старшим – все это под тем предлогом, что детей нельзя «баловать»,
иначе они вырастут слабыми. Практика показала, что подобные
методы абсолютно неэффективны.
Ребенок чрезвычайно чувствителен к фрустрации. Если его желание
не исполняется мгновенно, он испытывает страх; подростки порой
пытаются заглушить этот страх при помощи алкоголя или наркотиков.
Одновременно они привыкают блокировать в себе желания, отрицая
собственные потребности.
Некоторые мои знакомые, видя, что я даю ребенку грудь в любое
время дня и ночи, как только он проголодается, и сразу беру его на
руки, если он заплачет, уверяли меня, что так делать нельзя, потому
что он вырастет «тряпкой», не способным справляться с трудностями
жизни. На самом деле сегодня я убедилась, что мои дети, и сын и дочь,
отлично переносят фрустрации, что в их возрасте выглядит просто
поразительно.
В Швеции был проведен эксперимент, в рамках которого родителям
предложили раз в неделю устраивать детям «конфетный день»: в этот
день им разрешали есть конфеты и другие сладости, а в остальные дни
недели – нет. Организаторы утверждали, что таким образом удалось
добиться заметного снижения у детей развития кариеса, но мне
эксперимент показался интересным не только по этой причине. Меня в
нем привлекла идея достаточно мягкого, но все же ограничения в
потреблении сладостей, и я предложила своим детям – двух и четырех
лет – попробовать, как это выглядит в реальности.
В качестве «конфетного дня» мы выбрали субботу. Предупредили
родственников и близких друзей, чтобы бабушка или дядюшка не
искушали их понапрасну в остальные дни недели. Мы договорились с
детьми так: если в любой день, кроме субботы, кто-нибудь угощает их
сладким, они благодарят, но откладывают лакомство, чтобы съесть его
в ближайшую субботу. Если кто-то нарушит договор, никаких
наказаний не последует, но нарушитель будет знать, что мама очень
огорчится. Это важно подчеркнуть: я не собиралась их ругать, я просто
выражала свое недовольство. Дети поняли главное: они откладывают
удовольствие не потому, что мама «не разрешает», а потому, что
выполняют условия договоренности.
Когда Марго кто-нибудь угощал конфетами или шоколадом, она
чаще всего приносила сладости мне и просила сохранить «до
субботы». Иногда я замечала, как она сует в рот конфету или бежит к
себе в комнату и прячет угощение в укромном уголке. Но пара-тройка
съеденных конфет – это мелочь по сравнению с воспитанием воли,
которое прошло вполне успешно. Еще раз повторю: Марго знала, что
только она решает, съесть конфету или приберечь ее к субботе. Если
бы запрет на сладкое исходил извне, она переживала бы его как
жестокую фрустрацию.
Даже Адриен, которому тогда было два с половиной года, припрятал
три конфеты, полученные от няни. В следующий раз, когда в ресторане
его угостили чупа-чупсом, он всю обратную дорогу в машине держал
его в ручке, но не разворачивал, а по возвращении домой вслед за
сестрой торжественно вручил мне. Зато ровно через четыре дня, в
субботу, едва открыв утром глаза, он первым делом спросил: «А где
мой чупа-чупс?»

Потребности и желания

Франсуаза Дольто объяснила нам, что слишком частые фрустрации

травмируют детскую психику, но в то же время опыт фрустрации
необходим каждому ребенку и помогает ему взрослеть. У каждого из
нас есть потребности и есть желания, и они далеко не всегда
совпадают.
Дети не нуждаются в красной машинке или кукле с длинными
волосами – они их хотят. В чем они действительно нуждаются, так
это в том, чтобы злость, выражающая их чувство фрустрации, была
нами услышана и принята во внимание. Очевидно, что родители не
должны исполнять каждую детскую прихоть. Иногда приходится
отказывать детям, и это нормально.
 Он от злости катается по полу? Нет, он не испытывает потребности
в конфете, хотя очень хочет ее съесть. Но он нуждается в
возможности выразить свою фрустрацию. Ему необходимо, чтобы
мы увидели и услышали, как он сердит. Для него это важно, потому что
он должен проверить, что ваш отказ не означает, что вы от него
отвернулись. Вы сказали ему «нет», значит, ваши взаимоотношения
испорчены. Для него это так ужасно, что он теряет над собой контроль.
Он рыдает и вопит, но если вы приглядитесь внимательнее, то
обнаружите, что он пытается вас шлепнуть. Ему нужен контакт с вами.
Если вы увернетесь, он будет бить стену или упадет на пол и будет
колотить руками и ногами. Ему необходимо срочно восстановить с
вами отношения. Поэтому постарайтесь не лишать его возможности
дотронуться до вас – в эту минуту для него это самое важное.
Мы сидим в цирке. В антракте между рядами проносят воздушные
шарики. Марго смотрит на них с вожделением.
– Мам, я хочу шарик!
Я могла бы сказать ей «нет», да еще и прочитать мораль: «Нельзя же
покупать все подряд! Эти шарики слишком дорогие». Могла бы
солгать: «У меня нет денег». Могла бы попытаться отвлечь ее
внимание: «Давай-ка посмотрим программку, что там у них дальше?
Покажи мне, как ты умеешь читать».
Но я еще не забыла сценку, которая разыгралась возле дверей цирка.
Я посмотрела на шарики – и правда, красивые. И искренне сказала:
– Лично мне больше всего нравится вон тот, с попугаем. Хотя нет,
смотри, там еще есть лев Симба с папой!
– А мне нравится розовый, с сиреной! – подхватила Марго.
Мы с энтузиазмом обсудили шарики. Мальчик, сидевший рядом с
нами, тоже включился в игру:
– Самый красивый – с Микки-Маусом!
Мы с удовольствием поболтали, можно сказать, помечтали и…
поняли, что покупать шарик больше нет необходимости. Выраженное
вслух желание получить шарик исчезло, вытесненное удовлетворенной
потребностью в общении.
Я очень хочу, чтобы высказанные здесь мысли были поняты
правильно, без упрощения. В том, что мы удовлетворяем желания
детей, покупая им конфеты или игрушки, нет ничего плохого. Мало
того, отказывать им под тем предлогом, что они в этом не нуждаются,
было бы несправедливым. Ребенок может прийти к выводу, что все
удовольствия ему запрещены, и утратить жизнелюбие, что
впоследствии сильно осложнит ему существование. Следует помнить,
что конфеты и игрушки – это не просто конфеты и игрушки, а повод
научить ребенка выстраивать отношения с другими людьми. Неужели
мы допустим, чтобы из-за пары леденцов страдала наша взаимная
любовь?
Фрустрации в нашей жизни неизбежны, и ни к чему добавлять к ним
созданные искусственно. Родителям и без того приходится в силу
необходимости иногда ставить ребенка в ситуацию фрустрации –
чтобы удовлетворить его истинные потребности, чтобы защитить его
от опасностей, чтобы не рисковать его здоровьем.
Поэтому вопрос заключается в том, как помочь ребенку пережить
фрустрацию. Ответ таков: покажите ему, что видите и слышите его
злость.
 3. «Я его не понимаю»

Искаженное послание

Марго ссорится с братом. Они играют в игрушечных индейцев.

Марго хочет серую лошадку, которую Адриен зажал в кулачок и
вместо которой сует ей коричневую. Тупик. Марго плачет. Она хочет
серую, и никакую другую. Что делать?
Я обвела взглядом гостиную. На диване сидит крестная Марго и
разговаривает с ее отцом. За несколько минут до этого, когда я
переодевала Марго в пижаму, она шепнула мне:
– Сейчас пойду поцелую крестную. Она к нам очень редко приходит.
Но, когда мы вернулись в гостиную, оказалось, что крестная занята
разговором с папой Марго. Девочка не решилась ее прерывать и стала
играть с братом, но все время поглядывала в сторону крестной,
ожидая, что та ее позовет. Ждала она напрасно, и, что вполне понятно,
ее охватило чувство фрустрации. Ее истинной причины она выразить
не могла, опасаясь, что ее оттолкнут, и высказала ее обходным путем,
перенеся объект своего желания на серую игрушечную лошадку. Она
пошла на ссору с братом, лишь бы не омрачать своих отношений с
крестной, но послание, которое она тем самым формулировала, для
меня звучало ясно: «Ты не дала мне того, что я хотела получить».

Она озвучивает то, в чем я не решаюсь признаться

Закончились новогодние каникулы, и утром Люсиль с плачем

жалуется маме:
– Я больше не хочу ходить в садик. У меня там нет ни одной
подружки.
– Да что ты такое говоришь? – удивляется мама. – У тебя там полно
подружек! Александра, Хлоя, Нурия, Саида, Камилла! Это ведь все
твои подружки!
– Они больше не хотят со мной играть.
 – Быть того не может! В прошлую среду ты ходила в гости к Хлое,
на будущей неделе пойдешь к Камилле. Когда я прихожу тебя
забирать, ты всегда с кем-нибудь играешь!
Люсиль проглотила слезы и поплелась в садик. А мы, как в прошлом
примере, попробуем окинуть происходящее более широким взглядом.
Люсиль утверждает, что у нее нет подружек, но мы точно знаем, что
они у нее есть. Так, может быть, она говорит не о себе? Она
употребляет слова «я» и «у меня» потому, что это для нее
единственный способ сделать так, чтобы мать ее услышала. Ведь, по
существу, Люсиль права. Ее мать Мартина ни с кем не поддерживает
дружеских связей. С виду общительная, на самом деле Мартина очень
замкнутый человек. Она легко заводит знакомства, но ни с кем не
решается завязать более тесные отношения, потому что боится, что
люди ее «раскусят» и поймут: она ничего собой не представляет и
говорить с ней не о чем.
Мартина и Люсиль вместе уезжали на каникулы. Там Мартина
преобразилась. Она много смеялась, была в хорошем настроении, и
они с дочкой замечательно проводили время. Девочке не хотелось,
чтобы, как только они вернутся домой, мама снова стала грустной. Она
не хотела оставлять ее одну. Люсиль и раньше пыталась сказать маме,
что ей надо с кем-нибудь подружиться. Но Мартина отмахнулась от
дочкиных слов: «Когда-то и у меня были подруги, но потом… Жизнь,
знаешь ли…» И Люсиль предприняла последнюю отчаянную попытку
передать матери важное послание, переложив ее проблему на свои
плечи. Мать ничего не поняла. Ну конечно, у Люсиль много подружек!
Но ведь и маме тоже нужны хорошие подруги!
Повторим еще раз: никаких детских капризов не существует. Если
вы не понимаете, что хочет сообщить ребенок, взгляните на ситуацию
шире. Задумайтесь о том, что его беспокоит. О чем он пытается вам
сказать? Может быть, он тревожится о чем-то, что касается не его
лично, а вас? Слушайте своего ребенка и анализируйте ситуацию.
Спросите себя, какой смысл скрывается в послании, которое он хочет
вам передать.

Беспричинный плач
 Обычно мы связываем плач со страданием. На самом деле, как
показала доктор медицины Алета Солтер, плач – это реакция
организма на травму, оказывающая целительный эффект. «Плач – это
природный инструмент восстановления организма», – утверждает
она. В процессе плача снижается артериальное давление, из организма
выводятся токсины, снижается мышечный тонус, нормализуется
дыхание. Выплакавшись, человек чувствует себя расслабленным, как
будто освободился от тяжкого груза.
Работа психотерапевта по большей части состоит в том, чтобы
помочь пациенту выразить подавленные в прошлом эмоции и обрести
свою истинную сущность. Он предлагает им вспомнить пережитый
болезненный опыт и «выплакать» свою боль. Так и дети: они
испытывают потребность выплакать все, что причиняет им страдания.
Плач не всегда бывает вызван непосредственной причиной, а часто
служит выражением скопившегося напряжения, жалобой на прошлое.
Например, после трудных родов младенец может и недели спустя
подолгу плакать, вспоминая страх и боль, сопутствовавшие его
появлению на свет.
Грудные дети испытывают огромную потребность в ласке,
нежности, контакте с мамой и ее запахом. Если грудничка надолго
оставлять одного в кроватке, у него будет копиться напряжение,
которое он затем станет «выплакивать».
Если эмоции, вызванные болью, одиночеством, фрустрацией, не
находят мгновенного выражения или остаются неуслышанными, они
оставляют отпечаток в теле. Как только у ребенка появляется
возможность сбросить напряжение, он это делает: например, не
успевает мама вернуться вечером с работы, как он начинает плакать.
Таким образом он высказывает свое огорчение от разлуки,
освобождается от груза, который давил его изнутри. Он нуждается в
том, чтобы его плач был услышан, чтобы взрослые с уважением
относились к его переживаниям и не избегали контакта с ним, иначе
его одолевает страх разрушения. Не торопитесь успокаивать ребенка,
когда он плачет; дайте ему возможность разрядиться.
С Алетой Солтер согласен и детский врач Т. Б. Бразелтон, который
признает, что по вечерам ребенку необходимо сбрасывать
накопившееся за день напряжение. По наблюдениям этих двух
специалистов, грудные дети в среднем плачут не меньше часа в день.
 Мой ребенок вечно хнычет

Если дети постарше принимаются хныкать по любому поводу, это

может означать, что они пытаются найти способ проплакаться по-
настоящему. Скорее всего, речь идет о заблокированных эмоциях,
требующих высвобождения. Ребенок ищет предлог, чтобы разрыдаться
в полный голос. Даже старшие дети, умеющие говорить, и даже
взрослые люди испытывают потребность в плаче или крике – это
помогает им освободиться от слишком сильных эмоций.
Вместе с тем следует отличать целительный плач от плача,
загоняющего проблему внутрь. Бесполезный плач обычно исходит из
верхней части груди и почти никогда не сопровождается слезами. Он
выражает не искреннее чувство, а его подмену и вместо разрядки лишь
усугубляет эмоциональный зажим. Настоящий освободительный плач
всегда сопровождается слезами и рыданиями.
Крепко прижмите к себе ребенка и дождитесь, пока его слезы
иссякнут. Поначалу он будет вырываться, но вы продолжайте ласково
обнимать его. Постепенно его плач перейдет в тихие всхлипывания –
это будет означать, что подавленная эмоция выпущена наружу.

Страшные сны

Пятилетняя Марго прибежала ко мне среди ночи:

– Мамочка, мне приснился страшный сон! Волк поймал козочку и
запер ее в клетке. Мы с девочками хотели выпустить козочку, но мы
боялись волка. Потом я открыла клетку, козочка убежала, а волк
прыгнул на меня и укусил меня в ручку!
Персонажи снов представляют собой те или иные эмоции спящего
человека.
Накануне вечером мы с дочкой поссорились. Она хотела, чтобы я
платком завязала ей волосы и сделала большой бант. Результат ее не
удовлетворил («у подружки было не так!»), и она жутко разозлилась.
Кричала, ударила меня и даже попыталась сбросить на пол мои бумаги
с письменного стола…
 Но вернемся к ее сну. Предположим, что какая-то часть чувств
Марго (козочка) оказалась заблокирована (попала в клетку). Марго
подавила в себе определенные эмоции. Но козочка – животное
упрямое, у нее есть рога, и она всегда знает, чего хочет добиться. По
всей видимости, в образе козочки нашли воплощение подавленные
желания. В конце концов Марго удалось (с помощью подружек, то есть
под предлогом повязывания платка) освободить свою козочку. Но она
испугалась волка. Волк олицетворяет агрессию. Как только она
освободила козочку, волк на нее прыгнул – иначе говоря, как только
она дала волю своей эмоции, ее захватило чувство агрессии. Она
испугалась того, что сделала, и повернула собственную агрессию
против себя. Пострадала как раз та рука, которая ударила маму, – ее
укусил волк!
В три года Марго плохо спала. Трудно засыпала, часто просыпалась
по ночам и говорила, что боится волка. В конце концов мы поняли, что
эти страхи одолевают ее во сне, если днем она стукнула младшего
брата.
Когда Марго бьет брата, она чувствует себя плохой. Но она не хочет
быть плохой, поэтому проецирует зло вне себя. Конечно, это не она
плохая, это волк плохой! И к тому же очень страшный! Он
«наказывает» плохую девочку.
«Я очень сердита, но мне нельзя злиться, я плохая… нет, это волк
плохой, и он меня накажет… я боюсь волка».
Часто страх служит выражением гнева на себя, который ребенку
трудно осознать. В действительности Марго злилась на младшего
брата, который, по ее мнению, занимал в доме слишком много места.
Она нуждалась в подтверждении со стороны родителей, что они любят
ее по-прежнему.
Волки, людоеды, чудовища… Все эти образы – средство,
помогающее спроецировать злость на себя вовне, чтобы она не начала
разрушать нас изнутри. Ребенок боится людоеда под кроватью,
чудовища в шкафу или волка в углу комнаты, но этот страх приходит к
нему, когда он просыпается. Иногда он видит этих страшилищ и во
сне.
Если ребенку снятся страшные сны, отнеситесь к этому серьезно.
Выслушайте его и постарайтесь понять, что представляют для него эти
образы. Назвать чудовищ по именам уже означает частично лишить их
власти над ребенком.
Чудовища могут являться во сне в образах, подсмотренных в
реальной жизни или увиденных по телевидению, но также в виде,
искаженном страхом и другими подсознательными эмоциями.
Вспомните, что происходило с ребенком днем, о чем вы говорили в
кругу семьи, какие события он пережил вчера. Если страшные сны
повторяются, имеет смысл «покопаться» и в более отдаленном
прошлом.
В этот день или накануне ребенка что-то сильно напугало? Он на
что-то разозлился? Из-за чего-то обиделся? Испытал разочарование?
Может быть, кто-то из родителей уехал? Или мама с папой
поссорились? Ребенка били? Возможно, в семье есть какая-то тайна, в
которую ребенка не захотели или не успели посвятить? Наконец, не
исключено, что он пережил неприятное событие (госпитализацию,
переезд на другую квартиру, несчастный случай), оказавшее
травмирующий эффект на его психику…
Иногда бывает, что на поверхность вдруг всплывают события
многомесячной, если не многолетней давности. Связанные с ними
эмоции пребывали в подавленном состоянии и ждали предлога, чтобы
вырваться наружу. Они «стучатся» в сознание в виде страшного сна,
чтобы быть наконец услышанными.
Помимо проговаривания прекрасным способом борьбы со
страшными снами является рисование. Предложите ребенку
нарисовать свой сон. Это позволит ему дистанцироваться от
пережитого страха, даст ощущение, что он его контролирует.
Рисовать – значит идентифицировать и обозначать границы. Рисуя,
ребенок побеждает в себе чувство бессилия: я не боюсь смотреть на
страшилище, я запираю его на бумажный лист, значит, я сильнее его.
В последующие дни, перед тем как укладывать ребенка спать,
предложите ему нарисовать все неприятные вещи, которые случились
с ним днем, чтобы ночью они не мешали ему спать. Только ни в коем
случае не пытайтесь интерпретировать его рисунки! Не берите на себя
роль «психолога»: его рисунок – это интимная история его
взаимоотношений с собой самим. Содержание рисунка не поможет вам
установить причину страшных снов. Этот прием может принести
некоторую пользу ребенку, но, если проблема по-настоящему
серьезная, одним рисованием ее не решить. Помните, что главная
цель – высвободить заблокированные эмоции.
Если ребенок не хочет рисовать, попробуйте использовать другой
прием. Пусть мысленно представит себе коробочку, украсит и
разрисует ее по своему желанию. Предложите ему перед сном
«сложить» в коробочку все неприятности, случившиеся днем, а потом
крепко-накрепко ее запереть – до самого утра.
Еще можно подарить ребенку специальную куклу или плюшевую
игрушку, чтобы вечером он поделился с ней своими огорчениями и
тревогами и попросил «сохранить» их до утра. Разумеется, очень
важно назавтра «открыть» коробочку или «забрать назад» у куклы или
мишки доверенные на ночь секреты. В противном случае прием не
сработает. В первую очередь ребенок нуждается в том, чтобы его
страхи были услышаны, а волнующие его проблемы нашли реальное
решение.
 4. Эмоциональное подавление
– Я его ни капли не боюсь! – говорит Максим подружке, которая
сжимает в руке земляного червя. Но при этом мальчик держится на
безопасном расстоянии и не желает подходить ближе.
– А мне ни чуточки и не больно! – восклицает Александр,
получивший от отца увесистый шлепок по попе.
– Ну прости! – цедит Коринна младшему брату, на которого сильно
рассержена, а минуту спустя натыкается на стол.
Максим, Александр и Коринна отрицают, что их одолевают сильные
эмоции. Они пытаются представить себя кем-то, кем на самом деле не
являются. Всю дальнейшую жизнь они станут испытывать нехватку
ощущения внутренней безопасности, потому что будут с недоверием
относиться к собственным чувствам. Как Коринна налетела на стол,
они будут постоянно сталкиваться с неразрешимыми проблемами.
Но почему Коринна налетела на этот стол? Виной тому –
подсознательный процесс, довольно часто происходящий в
повседневной жизни. Девочка испытала глубокую обиду, но
вынуждена была ее проглотить. Чтобы защититься от душевной боли,
она предпочла другую боль, физическую, так сказать, более
«объективную». Она не могла позволить себе заплакать, когда мать
заставила ее просить прощения у младшего брата, и выплеснула
страдание от перенесенного унижения в плач от ушиба. К сожалению,
находятся родители, способные в подобной ситуации только
проворчать в адрес ребенка: «Ты что, не видишь, куда идешь?»
Не имеет значения, какие чувства – приятные или неприятные –
испытывает ребенок, какие мысли – радостные или печальные – его
посещают, насколько адекватна его реакция на те или иные
события – важно, чтобы он признал свои эмоции, без чего
невозможно осознание себя как личности и велик риск утратить веру
в себя.
Самосознание формируется постепенно, на основе опыта и при
условии, что у ребенка есть возможность выразить свои эмоции, что
они будут услышаны и не подвергнутся осуждению. И напротив, если
окружающие (родители, воспитатели и другие люди) систематически
отрицают существование детских чувств, не прислушиваются к ним, а
то и высмеивают их, то ребенок приходит к выводу: все, что он
ощущает, думает и делает, не соответствует ожиданиям взрослых.
Возможно, родители Максима, Александра и Коринны очень
гордятся, что у них такие смелые, сильные или послушные дети, но
они не отдают себе отчета в том, какой ценой оплачены эти смелость,
сила и послушание.
У каждого из нас есть свои эмоции. В аналогичных обстоятельствах
мы испытываем аналогичные эмоции. С точки зрения физиологии все
люди похожи друг на друга. Все мы способны испытывать грусть,
усталость, страх, ярость, ненависть, вину, стыд, горечь разлуки,
ревность, зависть, облегчение или счастье… Но, поскольку у нас не
принято вслух обсуждать свои чувства, каждый считает, что его
переживания уникальны. Каждый думает, что он не такой, как другие,
потому что испытывает чувства, неведомые остальным. Ему кажется,
что с ним что-то не так: наверное, он слишком злой, или слишком
завистливый, или слишком ревнивый… Он выносит себе
отрицательную оценку и дрожит при мысли, что окружающие сделают
в отношении его то же самое. Следовательно, приходит он к выводу,
надо скрывать свои чувства, носить маску, которая, по его мнению, не
будет шокировать других. Он живет в постоянном страхе, как бы кто-
нибудь не догадался, что он совсем не такой, каким хочет казаться, и
еще старательнее прячет свои чувства.
У каждого из нас бывают «неприличные» фантазии, каждого порой
посещают «грязные» мысли. Точнее сказать, это мы торопимся
признать их «неприличными» и «грязными», потому что наши
родители скрыли от нас, что и им они не были чужды.
Что такое фантазия? Это мысленная картина, связанная с тем или
иным желанием, с той или иной эмоцией. Можно мечтать о
всемогуществе и фантазировать, как твой враг стоит прикованный к
позорному столбу, а ты смотришь на него и посмеиваешься. Можно
фантазировать, как он падает раненый и стонет от боли, – эта мечта
выдает ваш гнев. Можно фантазировать, как за вами приезжает
прекрасный принц на белом коне – это мечта о любви. Вас могут
преследовать неотвязные мысли о том, что за вами гонится какое-то
чудище, – это фантазии, вызванные страхом. Или вы представляете
себе, как произносите на собрании речь, а слушатели презрительно
морщатся…
 Но кто из нас осмелится рассказать о своих страхах, тайных мечтах
и желаниях? Кто способен признаться, что страдает от одиночества
или ревности? Даже о том, что мы счастливы, мы стараемся не
говорить вслух. Почему-то мы убеждены: все, что происходит у нас в
душе, окружающим должно казаться странным и подозрительным, так
что лучше об этом молчать.
Часто приходится слышать, что подавление эмоций способствует
жизни в коллективе. Дескать, если бы все только и делали, что
прислушивались друг к другу, нормальное общение стало бы
невозможным. Но давайте посмотрим в лицо реальности. Рост
агрессии в обществе свидетельствует о том, что подавление эмоций ни
к чему хорошему не приводит. Отрицая, игнорируя, не желая слушать
собственные чувства и эмоции, мы запираем их в своего рода
«скороварку». Как только давление в ней поднимается выше нормы,
крышку срывает.
Разумеется, если всякий раз, когда нас охватывает желание кого-то
ударить, задушить, зарезать, мы станем давать волю своим эмоциям,
жизнь станет невозможной – мы попросту поубиваем друг друга. Но
разве сдерживание гнева – единственный способ удержаться от
убийства? Разве мы не можем признаться себе в своих чувствах, не
позволяя им захватить над нами власть?
Еще Фрейд показал, что осознание своих разрушительных
побуждений не только не превращает человека в разрушителя, но и
помогает ему примириться с собой. Желание крушить и ломать,
причинять вред ближнему вовсе не является неотъемлемым свойством
человеческой натуры; это защитный механизм против сильных
эмоций. Я не хочу чувствовать, что мне плохо, поэтому обращаю свой
гнев на других. Именно подавление эмоций загоняет их в подсознание,
в результате чего человек теряет над ними контроль и начинает
действовать импульсивно.
Признавая за собой право на чувства, принимая их такими, какие
они есть, и учась сосуществовать с ними, не позволяя им приобретать
разрушительную силу, наконец, называя их вслух, мы приходим к
осознанию себя как цельной личности и уже не нуждаемся в том,
чтобы наши импульсивные побуждения воплощались в реальных
действиях.
 Важно показать ребенку, что признание его самых грубых
фантазий и разговор о них не разрушают ни его личность, ни ваши
взаимоотношения.
«Я понимаю, что ты злишься, но все равно тебя люблю».
Если родители запрещают ребенку выражать свою злость, он
загонит ее внутрь – вместе с чувством вины и тревожности. Если он
увидит, что мама плачет, то ему представится, что это он обрел над ней
разрушительную власть. Когда его ударят, его охватит страх быть
уничтоженным, особенно если он еще мал и не слишком четко видит
разницу между собой и другими людьми: колотушки родителей он
воспринимает как естественное продолжение собственной злости.
У ребенка (а впоследствии и взрослого человека, если эта
тревожность заблокирована в нем с детства), вынужденного подавлять
злость, возникает страх быть разрушенным этой злостью изнутри. И
он с тем большим усердием держит ее в себе, ведь ему не хочется
разлететься на кусочки! Он боится утратить сознание границ своего
тела и своего существа. Ему невдомек, что именно явное выражение
искреннего гнева позволило бы ему почувствовать себя цельной
личностью и утвердить свою индивидуальность.
Если родители равнодушны к проявлениям детской
эмоциональности, если они отправляют ребенка плакать или злиться
«в свою комнату» и не занимаются им, его охватывает отчаяние. Он
понимает, что его эмоции угрожают взаимоотношениям с родителями.
У него не остается выбора. Он ведь не может порвать с ними связь –
его жизнь целиком зависит от них. Они его кормят, они дают ему
крышу над головой. Вопрос взаимоотношений с родителями для него –
вопрос выживания. Поэтому он постарается «стереть» свои эмоции,
сделаться бесчувственным.
Психолог Харольд Бессел объясняет этот механизм на наглядном
примере. «Когда мы занимаемся ручным трудом, на ладонях
появляются мозоли. Они предохраняют наши руки от возникновения
волдырей. Когда мы раним чувства детей, у них в душе образуется
своего рода корка, защищающая нежные внутренние ткани от грубого
внешнего вмешательства. Очевидно, что эта «корка», как и мозоли на
руках, гораздо менее чувствительна и пластична, чем нормальная
кожа. Человек с душой, целиком покрытой эмоциональной коркой, не
способен воспринимать мир в его полноте и богатстве; мало того, он
не способен к адекватному восприятию мира»[3].
Именно это и происходит. В детстве мы наращиваем на душе
«корку», которая впоследствии искажает наше мировосприятие и
создает нам кучу проблем. Эта же «корка» родом из детства мешает
нам чувствовать то же, что чувствует наш ребенок.
Чтобы помочь ребенку обрести самосознание, взрослые должны
если и не освободиться от «психических мозолей», то по меньшей
мере признать их существование и научиться ставить себя на место
ребенка, не проецируя на него собственных чувств, но стремясь понять
его чувства, не фильтруя их и не интерпретируя по-своему.
Плач, рыдания и любые эмоциональные проявления носят
целительный характер. Проблема заключается не в том, чтобы никогда
не обижать ребенка или не проявлять по отношению к нему
несправедливости. Проблема в том, чтобы дать ему возможность
«высказаться», предоставить ему пространство для выражения
своих эмоций и тем самым освободиться от напряжения, вызванного
обидой или несправедливостью.

Ребенок просит пустышку

Соски-пустышки и другие аналогичные предметы часто

используются для того, чтобы утихомирить детский плач, иначе
говоря, они служат инструментом эмоционального подавления.
Малыш плачет, и родители спешат сунуть ему пустышку, уверенные,
что она поможет ему успокоиться и заснуть. На самом деле родителям
невыносимо слышать плач ребенка, и, давая ему пустышку, они как бы
просят его: «Ну перестань уже наконец!» Они буквально затыкают ему
рот и не дают ему выплеснуть напряжение, которое он вынужден
загонять глубоко внутрь.
Ваш малыш испытывает какую-то эмоцию, отражающую ту или
иную потребность. Он, как умеет, пытается сказать вам об этом. Но вы
решаете, что ему нужна пустышка, и даете ее. Тем самым вы
приучаете его к тому, что при малейшем волнении он обязательно
должен что-то сунуть себе в рот. Впоследствии не удивляйтесь, что у
ребенка появится привычка постоянно что-то жевать или грызть ногти.
 У меня идеальный ребенок: он все время спит

Приходилось ли вам слышать от родителей подобную фразу?

Знайте: многие младенцы спят, чтобы не плакать. Для них это еще
один способ поведения, если плакать им запрещают. Сон в данном
случае выступает как защитная реакция против стресса.
Я хорошо помню, как изумлялась тому, что мой грудной ребенок
мгновенно засыпал, стоило мне войти с ним в супермаркет. Ничего
странного! Он как бы говорил себе: здесь слишком шумно и вообще
неуютно, я не хочу здесь находиться.
Склонные к частому плачу дети спят меньше. Они испытывают
меньше напряжения, а потому меньше утомляются; рыдания дают им
необходимую разрядку, и они способны дольше находиться в
состоянии бодрствования, проявляя больше интереса к окружающему
миру.

Он ничего не чувствует!

Матье никогда не плачет. Он ничего не боится. Любые неприятности

он переносит не моргнув глазом. Окружающие хвалят его, говорят, что
он сильный и смелый. Он идеально соответствует социальному
образцу мужественности, а кроме того, не мешает жить родителям! Но
вместе с тем Матье – человек, и ему присущи все человеческие
качества, в том числе способность чувствовать. Если он никак их не
выражает, это означает лишь, что он уже научился держать их в себе и
загонять эмоции глубоко внутрь себя.
Возможно, он копирует одного из родителей (а то и обоих сразу).
Возможно, он пережил большую несправедливость или жестокую
разлуку, но выразить словами обуревающую его тоску не мог.
Возможно, он с первых дней жизни привык к тому, что его вынуждают
подавлять свои эмоции, либо его внутренняя боль достигала такой
силы, что он предпочел ей бесчувствие. В любом случае он нуждается
в помощи, иначе ему не выбраться из этого панциря и не обрести себя
самого. Нежелание выражать эмоции тем отчетливее, чем мучительнее
страдание, от которого он пытается себя защитить.
 Жюльен с радостью воспринял рождение младшего брата, во всяком
случае, именно так полагали его родители. Он никогда не проявлял
ревности к Максиму, напротив, с удовольствием возился с малышом. В
остальном его поведение ни в чем не изменилось. Родителям было
невдомек, что Жюльен просто не позволял себе почувствовать
ревность к брату. Он считал, что не имеет на это права, потому что сам
не представляет никакой ценности. Зато он нашел себя в роли
заботливого старшего брата.
Когда мать сообщила Александре, что они с мужем разводятся и
папа теперь будет жить отдельно, девочка ничего не сказала. Она
пошла к себе в комнату, взяла книжку и села читать. Мать
почувствовала облегчение, убежденная, что дочка нисколько не
огорчилась. Но разве ребенок может спокойно отнестись к разводу
родителей? Конечно, исключая случаи, когда один из них ведет себя
непозволительно грубо или когда в доме не стихают ссоры. Но на
глазах Александры ничего подобного не происходило. Несмотря на
разногласия, ее родители внешне производили впечатление прекрасной
дружной семьи. Мать Александры решила, что дочь даже не
догадывается о том, что на самом деле это совсем не так.
Когда говорят, что ребенок «спокойно» воспринимает происходящие
вокруг неприятности, это означает лишь нежелание понять, что он
подавляет свои чувства. Между тем подобное подавление не проходит
бесследно для формирования его личности. Александра в приведенном
выше примере сама себя «обезболила». Она осталась бесчувственной к
сообщению матери об уходе отца, но в душе поклялась себе, что
никогда никого не полюбит, чтобы потом не испытывать боли.
Педро постоянно называет свою дочь Амалию обидными и
унизительными словами, но девочка никак не реагирует на отцовские
насмешки. Она не злится, понимая, что тем самым даст отцу лишний
повод поиздеваться над ее «чувствительностью». Отец убежден, что не
делает ничего плохого: «Я же просто так говорю!» Но для ребенка
последствия отцовских оскорблений далеко не так просты. Постоянно
слыша, что она «идиотка», Амалия запоминает эти «комплименты»
и привыкает определять себя именно в этих категориях.
Эмоции – это здоровая реакция психики человека на раздражитель.
Их подавление опасно для становления личности. Дети могут
скрывать свои чувства, могут даже защищаться от них, демонстрируя
полную бесчувственность, но платят за это разрушением
эмоционального и социального потенциала.
Чтобы позволить себе испытывать и выражать чувства и эмоции,
ребенку необходимо разрешение родителей, как словесное, так и
невербальное, то есть проявляющееся в конкретных действиях, но
главное – имеющее целью защитить ребенка. Ни один человек не
решится открыто выразить свои эмоции, если будет знать, что его за
это подвергнут осуждению или насмешке. Чтобы доверять взрослым,
ребенку необходима уверенность в том, что те защитят его от
возможных издевательств.
Кроме того, ребенку требуется уверенность в том, что родители
обладают для этого достаточной силой и властью. Эти сила и власть
заключаются не в подавлении или контроле над каждым шагом
ребенка, а в обеспечении его безопасности, в том числе внутренней.
Поэтому родители не должны скрывать собственные эмоции. Если мы
притворяемся, что нам все нипочем, и прячем от ребенка свои страхи и
огорчения, мы не успокаиваем его, а транслируем ему месседж о том,
что в жизни так полагается. Могущество не означает бесчувствия.
Могущество – это способность показать, что ты не боишься
собственных чувств и готов их переживать.
Если вы замечаете, что ваш ребенок слишком вяло реагирует на
какое-либо событие, скажите ему об этом. Помогите ему назвать свое
чувство по имени: «Я вижу, ты очень сердит, потому что не доиграл в
эту игру».
Родители боятся проявления своих эмоций, и ребенок поступает так
же, чтобы их не расстраивать? Снимите с него этот запрет, скажите
ему: «Ты не должен отвечать за своих родителей и за их чувства». Или:
«Твоя мама не хочет показывать, что она чувствует, и ты боишься, что
она догадается, что ты все понимаешь? Не бойся, подойди к ней,
помоги ей!»

Он дуется?

Дурное настроение ребенка – это тоже язык. Когда он «дуется», он

пытается сказать нам, что ему было плохо, а мы этого не заметили, и
теперь он предпочитает замкнуться в себе.
 Избегайте всего, что помешает ребенку выйти из этого состояния.
Замечания вроде: «Хватит дуться!» или «Когда прекратишь дуться,
приходи обедать!» не приносят никакой пользы и лишь усугубляют
проблему. Подобными репликами вы словно говорите ему: «Мне
плевать, что ты дуешься», а он слышит: «Мне плевать, что тебе
плохо».
Что здесь можно сделать?
Попробуйте определить, какая эмоция вызвала дурное настроение.
Назовите ее своим именем: «Я вижу, ты обиделся, что я сказала
Жюли…»; «Ты злишься, что я не разрешила тебе съесть
мороженое…».
Помогите ребенку выразить эту эмоцию: «Ты имеешь полное право
сказать, что тебе не нравится»; «Это и правда было несправедливо, так
что пойди и скажи ей (ему) об этом»; «Я знаю, что, когда я не даю тебе
мороженое, ты меня прямо ненавидишь!».
Проявите некоторое равнодушие – разумеется, не к ребенку, а к его
поведению, – и продолжайте как ни в чем не бывало заниматься
своими делами. Только помните, что ваше «равнодушие» не должно
длиться дольше нескольких минут. Состояние обиженности на весь
белый свет обладает такой особенностью: оно самоподдерживается, и,
чем больше проходит времени, тем ребенку труднее из него выйти.
Поэтому через несколько минут (тем более если ваш ребенок мал)
подойдите к нему и ласково спросите: «Ну что, мой хороший, ты еще
дуешься?», а потом возьмите его на руки, поцелуйте и предложите
заняться чем-нибудь интересным.
С ребенком постарше используйте немного другую тактику: просто
предложите ему какое-нибудь интересное занятие, сделав вид, что все
нормально, и больше не напоминайте ему про приступ дурного
настроения.
Никогда не забывайте: ребенок должен найти позитивный выход из
своего состояния! Следите, чтобы он не почувствовал себя
униженным. Чувство унижения – это настоящий яд для человеческой
психики.

Он слишком добрый?
 Он охотно возится с младшим братом или сестрой и никогда-никогда
не проявляет по отношению к нему (к ней) ни малейшей грубости?
Вам кажется, что он что-то уж слишком добрый? Не исключено, что он
пытается найти защиту от ревности, считая это чувство запретным или
даже опасным. В психоанализе этот механизм известен как
«реактивное образование», и его суть состоит в том, что чувство,
которое демонстрирует человек, является противоположным тому, что
он испытывает на самом деле. Ребенок показывает себя
«супердобрым», чтобы никто не догадался, что на самом деле он
«злой». Он не может признаться самому себе, что испытывает к
новорожденному ревность и злобу, потому что это будет означать, что
он «плохой», а думать так невыносимо. Показная доброта не позволяет
злости вырваться наружу и спасает репутацию «доброго мальчика».
Позвольте ребенку проявить свою ревность и даже злость.
Объясните ему, что подобные чувства естественны и нормальны.
Можете даже в качестве примера привести собственное детство и
рассказать, как вы ревновали к младшим братьям или сестрам.
Подавленная детская ревность может помешать установлению
нормальных отношений с людьми во взрослом возрасте. Чтобы
преодолеть в себе это чувство, его надо прежде всего признать.

Он все сваливает на других?

Ребенку трудно признаться, что это он набедокурил или совершил

еще что-то нехорошее. По его мнению, это означало бы признание в
том, что он плохой, а ему этого совсем не хочется. Он хороший и хочет
быть хорошим. Значит, плохой – кто-то другой. Ребенок переносит на
брата, приятеля, воображаемого друга, а то и на вас ответственность за
то, что он натворил, и эмоции, которые кажутся ему невыносимыми.
Не спешите его обвинять. Его внутренний образ и так пострадал, а
он и без того достаточно хрупкий. Именно по этой причине ему
невыносимо чувство вины. Поэтому постарайтесь убедить его, что
любите его независимо от того, как он себя ведет, – даже если он
поступил нехорошо, сломал игрушку, разбил чашку или ударил сестру.
Осудите его поведение, но не осуждайте его как личность, – он ваш
сын, и вы будете любить его в любых обстоятельствах. Объясните ему,
что каждому человеку иногда случается испытывать злость, ревность и
даже ярость.
Многие дети в возрасте от трех до пяти лет выдумывают себе
несуществующих друзей, на которых сваливают последствия своих
шалостей. Не ругайте ребенка и не называйте его врунишкой. Он, как
умеет, пытается справиться со слишком тяжелым для него чувством
вины. Дайте ему понять, что любите его, несмотря ни на что, и
уважаете в нем личность. Одновременно вы можете попросить ребенка
(только в мягкой форме), чтобы он убедил своего «приятеля»
поменьше озорничать. Покажите ему, что вполне доверяете его
способности повлиять на этого непоседливого дружка. Не волнуйтесь,
ребенок прекрасно сознает, что никакого «дружка» на самом деле не
существует. Мало того, он знает, что вы знаете, что он об этом знает…
 5. Сдерживать, но не подавлять
Проявляя реальный интерес к чувствам и мыслям ребенка, вы
помогаете ему стать самим собой. Вести его по пути обретения
самосознания означает прислушиваться к нему – не осуждать его, не
давать ему советы, не пытаться им руководить, но позволять ему вслух
выражать все свои переживания, тем самым давая ему возможность
понять, что происходит у него в душе, и принять себя таким, какой он
есть.
Зрелый мозг взрослого человека способен контролировать эмоции.
Но мозг ребенка все еще пребывает в развитии. Лобные доли,
отвечающие за действия, направленные вовне, а также корковые зоны,
управляющие эмоциями, в том числе способностью облекать свои
чувства в слова и наполнять их смыслом, у него еще только
формируются. Лимбический мозг «командует» такими чувствами, как
страх, веселье или грусть, не обращаясь к посредничеству зон,
которые принято называть высшими.
Поэтому ребенок нуждается в сопровождении взрослого – иначе
эмоции захлестнут его целиком. Ему предстоит научиться направлять
свою энергию, выражать свои потребности социально приемлемым
способом и понять, что его чувства нормальны и не представляют для
него опасности. Не оставляйте его один на один со своими эмоциями,
ведь у него еще нет ментальных инструментов, с помощью которых он
смог бы с ними справиться. Сам он, скорее всего, будет прибегать к
таким архаичным средствам психологической защиты, как отрицание,
устранение, раздвоение, перенос на другого человека, реактивное
образование и т. д. В результате он действительно потеряет
чувствительность (его душа покроется теми самыми «мозолями»), но
ценой за это станет искажение контактов с реальностью.
Лучше поддержать детей, чем оставлять их наедине с личными
внутренними монстрами. Родители несут ответственность за
душевную безопасность ребенка.
Мартен ударил маму и сказал: «Я тебя больше не люблю!» Если в
аналогичной ситуации вы обидитесь, значит, вы слушаете свою боль, а
не боль своего ребенка. Если мама Мартена скажет ему в ответ: «И я
тебя больше не люблю!» или «Ступай к себе в комнату и не выходи,
пока не успокоишься!», ребенок почувствует себя брошенным. Он
нуждался в матери и показал ей это, ударив ее (удар – это поиск
контакта). Он готов был поставить на кон свою любовь к матери, а она
его оттолкнула.
Ребенок есть ребенок. Он еще не умеет адекватно выражать свои
мысли. Роль родителя в том и заключается, чтобы помочь ему
подобрать нужные слова, а уж никак не в том, чтобы вступать с ним в
эмоциональную схватку. Взрослый способен контролировать свои
побуждения, поэтому эмоции ребенка важнее эмоций родителей, и это
совершенно нормально.
Разумеется, по мере того как ребенок растет, родители понемногу
утрачивают эту роль. Но, если родители откажутся от нее слишком
рано, ребенок не успеет научиться всему, что ему необходимо, и
останется без эффективного «инструментария», позволяющего
успешно преодолевать страхи.
Чтобы лучше разобраться в этих механизмах, давайте посмотрим,
что происходит с грудными детьми. Новорожденный младенец еще не
осознает себя в качестве субъекта, существующего отдельно от матери.
Испытывая боль, мы, взрослые, знаем, что нам больно, то есть мы
существуем вне своей боли. Младенец и есть боль, весь целиком. В
этот момент он, как никогда, нуждается в матери, в том, чтобы она
была рядом, говорила с ним, показывала ему свою любовь и давала
защиту. Он еще не сознает с достаточной четкостью собственные
телесные и психические границы, и физический контакт с матерью
позволяет ему сдерживать свои чувства и придает уверенности.
Дети живут в настоящем. Способность проецировать свое
существование в будущее у них еще не развита, поэтому они с особой
остротой воспринимают все, что с ними происходит «здесь и сейчас».
Они «не знают», что боль пройдет, злость улетучится и все снова будет
хорошо. Они полностью отдаются во власть владеющей ими эмоции.
Но мы-то, взрослые, знаем, что настоящее быстро становится
прошлым.
Когда ребенок переживает ту или иную эмоцию, ему необходимо
ощущать рядом надежное родительское плечо; кроме того, ему важно
видеть, что и родители способны на сильные эмоции, и это нисколько
им не вредит.
 Так что вы об этом думаете? Нужно ли брать на руки плачущего
младенца? Или вы считаете, что этим его «испортите»?

Надо ли бежать к нему, едва он захнычет?

Новорожденный младенец плачет. Он проголодался. Если мать

отвечает на его призыв в течение полутора минут, он успокаивается
через пять секунд. Если мать начинает его кормить через три минуты,
ему, чтобы успокоиться, требуется уже пятьдесят секунд.
Увеличивая время ожидания кормления вдвое, вы увеличиваете
время плача в десять раз.
Чем дольше вы тянете, тем ребенку труднее вернуться в нормальное
состояние.
Что происходит с младенцем, если на его плач никто не отзывается?
Он пока не обладает способностью сказать себе: «Ничего, это скоро
пройдет». Он весь превращается в страдание. Он не может внушить
себе, что мама «сейчас» вернется, вот только домоет посуду, или
договорит по телефону, или закончит еще какое-нибудь дело. Ему
плохо – и никто не спешит ему на помощь. Мать, которая должна
защищать его, почему-то этого не делает. Значит, она способна
причинить ему зло? Значит, от нее исходит опасность! Он больше не
может ей доверять. Но ведь это невозможно! Ведь это немыслимо – не
доверять матери, человеку, от которого зависит твое выживание!
Чтобы сохранить доверие к матери, младенец предпочитает исказить
собственное внутреннее восприятие, загасить свои отрицательные
эмоции, «убедив себя», что опасность исходит именно от них! Его
зависимость от матери растет, потому что стираются внутренние
ориентиры; отныне мать для него – человек, который лучше знает, что
и когда ему нужно.
И наоборот, если родители демонстрируют ребенку свою любовь
вне зависимости от того, какие эмоции он выражает, он учится
понимать, что эти эмоции не представляют для него никакой
опасности. Он готов прислушиваться к ним, вникать в их смысл, ведь и
родители к нему прислушиваются. Постепенно у ребенка формируется
сознание собственного постоянства. Не важно, грустен он, весел или
сердит, – он остается все тем же мальчиком или все той же девочкой.
 Что делать?

Когда ребенок оказывается во власти той или иной эмоции, ваше

дело – задать себе вопрос: «Как мне помочь ему понять, что с ним
происходит?»
Если ваш ребенок еще совсем мал, вмешивайтесь немедленно.
Постарайтесь понять, что ему в данный момент нужно, и
удовлетворите его потребность. Он лучше, чем детский врач или часы,
знает, что хочет есть. Будьте с ним рядом, когда он проявляет эмоции.
Если все его физиологические потребности удовлетворены, значит, его
потребность носит психологический характер. Слушайте его и свое
сердце. Пусть он на своем «языке» выскажет вам свои жалобы, свой
протест, свою боль.
Чем старше становится ребенок, тем выше его самостоятельность в
управлении своими эмоциями. Теперь вы уже можете немного
повременить, прежде чем бросаться ему на помощь: понаблюдайте,
как он пытается справиться с охватившими его чувствами. Если он
ничего от вас не требует, не вмешивайтесь: доверяйте ему.
Предоставьте ему пространство для выражения эмоций. Мы все, и я
первая, склонны, чуть что, бежать «утешать» ребенка. Но я стараюсь
себя сдерживать. Если я слышу, что мой ребенок плачет, я вначале
выслушаю его, а уж потом утешу, сказав: «Я вижу, что тебе плохо».
Если он сильно ушибся, я не стану мешать ему плакать. «Обними меня
покрепче, – скажу я ему, – и поплачь! Тебе больно, я понимаю, и ты
должен поплакать!»
Но вот чего категорически следует избегать, так это вопроса
«почему?». Спрашивая, «почему ты плачешь», мы внушаем ребенку
чувство вины: ведь если мы задаем ему этот вопрос, значит, по нашему
мнению, причин для плача нет. Кроме того, вопросы подобного рода
предполагают некоторое размышление, к которому ребенок еще не
способен. Он пока не умеет рассуждать о своих чувствах, но
испытывает потребность их выражать. Но допустим, мы точно знаем,
почему он плачет. В этом случае у нас возникнет искушение разрешить
его проблему, но в том-то и дело, что он в этом не нуждается. Скорее
всего, он может разрешить ее и сам, просто ему нужно, чтобы мы
услышали его эмоции!
 Вместо «почему ты плачешь?» спросите лучше: «Что случилось?»
или «Что ты чувствуешь?». Этим вы покажете ему, что вам
небезразлично, что происходит у него в душе.

Эмпатический слух

Эмпатический слух – это способность понимать, что хочет сказать

вам ребенок, включая такие важные вещи, как эмоции, чувства или
желания. Иначе говоря, это способность слушать не столько слова,
произносимые ребенком, сколько тот подтекст, который за ними
скрывается.
Ориентируйтесь не столько на поступки ребенка, сколько на его
внутренние переживания. В сопровождении нуждается ребенок, а не
внешние события.
Если он говорит: «Я не хочу спать!», скажите: «Совсем-совсем не
хочешь!», а не: «Надо ложиться спать, а то утром тебя не добудишься!»
Можно развить эту тему подробнее.
Например, скажите: «Ты имеешь право не хотеть спать, я все
понимаю, играть гораздо интереснее…»
Но одновременно с этой «речью» продолжайте как ни в чем не
бывало его укладывать.
Не верите? Попробуйте сами. Если ваша с детьми игра «Кто
главнее?» зашла достаточно далеко, не исключено, что в первые дни
Мартен или Амели окажут сопротивление. Но задумайтесь: так ли это
страшно, если они лягут спать чуть позже обычного? Воспитание
навыка уважительного отношения к собственным ритмам сна и
бодрствования наверняка стоит некоторого отступления от строгих
правил. Когда дети поймут, что вы уважаете их чувства и не
стремитесь играть с ними в игры подавления, они с большей охотой
будут признавать, что устали, и ложиться спать вовремя. Чтобы
определить, что лучше для наших детей, надо им доверять, а не
демонстрировать им свою силу.
Обратите внимание на то, что в подобных ситуациях ваш
внутренний настрой гораздо важнее тех слов, которые вы говорите.
Даже идеально построенная фраза, точно отражающая состояние
ребенка, может оказаться бесполезной. Ребенку необходимо
СОЧУВСТВИЕ, а для этого родители должны научиться
ЭМПАТИЧЕСКОМУ слуху. Иначе говоря, мы должны уметь
улавливать в словах ребенка эмоциональный резонанс. Попробуйте
поставить себя на его место, почувствовать то, что чувствует он,
вслушаться, что в данный момент происходит у него в душе.
– Мама, что мне лучше – пойти поиграть в футбол или сначала
сделать уроки?
– Ты сомневаешься. Значит, тебя что-то тревожит.

– Не хочу идти в школу. У нас контрольная по математике…

– Ты волнуешься…

Не судите, не комментируйте, не пытайтесь надавить на ребенка –

просто назовите вслух чувство, которое он в данный момент
испытывает. Ему это необходимо, чтобы убедиться: вы признаете за
ним право на то, чтобы иметь собственные чувства, и право на то,
чтобы открыто их выражать. Он поймет главное – что может доверять
своим чувствам.
Вы даже не представляете себе, сколько хорошего принесет
подобное отношение вам, ребенку и вашим с ним отношениям.
Вместе с тем оставляйте ему возможность хранить некоторые мысли
и чувства в себе. Не стоит любой ценой добиваться от ребенка полной
откровенности во всем. Если он явно не хочет чем-то с вами делиться,
не вытягивайте из него силой его тайны. Чрезмерность вредна во всем.
Если вы систематически «слушаете» мысли и чувства ребенка, это
может оказать обратный эффект: либо ребенок впадет в полную
зависимость от вас, либо станет вести себя агрессивно, чтобы
защититься от вашего постоянного вторжения в его внутренний мир.
Доверяйте своим детям. Ваша задача – не решать за них их проблемы
и не убирать с их пути все препятствия, а давать им силы для
самостоятельных действий, точнее говоря, помогать им верить в то,
что они способны найти в себе силы для решения встающих перед
ними проблем.
Важно также избегать ловушки «чтения мыслей». Проецируя наши
собственные эмоции на своих детей, мы порой склонны поддаваться
искушению думать за них. Пытаясь «расшифровать» эмоциональное
состояние ребенка, будьте очень внимательны ко всем нюансам его
переживаний. Подгоняя их «под себя», мы рискуем скатиться к
очередному навешиванию ярлыков, то есть снова остаться глухими к
тому, что на самом деле происходит в душе ребенка.
И последнее. Разделять чувства ребенка – впрочем, это относится ко
всем людям вообще, – значит просто-напросто проявлять к нему
сочувствие. Почаще ставьте себя на его место, старайтесь представить
себе, какие чувства испытывали бы вы, окажись вы в его положении
при тех же самых обстоятельствах. Никому из нас не чуждо ничто
человеческое. Вы ведь тоже были ребенком. Вы вполне в состоянии
понять, что его волнует.
И еще. Не играйте в доморощенного психолога. Не всегда
обязательно проговаривать вслух все детские страхи и тревоги, а
порой этого бывает недостаточно. Гораздо важнее физический контакт:
лучше обнять ребенка, погладить его, чем разглагольствовать. Речь
ведь не о том, чтобы подробно объяснить ему, что он чувствует, а о
том, чтобы помочь ему в случае необходимости назвать по имени его
переживания, тем самым открыв ему выход из сложной или
болезненной ситуации.

Этапы эмоционального сопровождения

1. Ничего не говоря, просто посмотреть на ребенка. Всем своим
поведением показать ему, что вы рядом. Если ребенок мал, взять его на
руки.
2. Назвать словами его чувства: «Я вижу, что ты злишься»; «Тебе
очень грустно?»; «Ты испугался!».
3. Не сдерживать его эмоциональную реакцию, позволить ей
выплеснуться.
4. Когда ребенок успокоится, поговорить с ним.

Разумеется, применяя эмпатический слух, вы рискуете столкнуться с

собственными эмоциональными проблемами, пробудив воспоминания
о пережитых в прошлом неприятных моментах.
Трудно признать за ребенком право на злость, если мы сами себе не
позволяем злиться, когда это необходимо. Почти невозможно обнять и
прижать к себе огорченного ребенка, если этот простой жест
немедленно напомнит вам, что в аналогичных обстоятельствах ваши
собственные родители никогда вас не обнимали.
 Но, если ваши дети поймут, что не могут вам доверять, в конце
концов они от вас отвернутся, а то и вовсе порвут с вами всякую связь.
Либо, если вы уже успели обломать им крылья, они на всю жизнь
сохранят полную зависимость от вас, а это еще хуже!
Мы знаем, есть много родителей, которые искренне недоумевают,
почему взрослые дети не хотят с ними общаться: «Мы же сделали для
него (нее) все!» Может, и сделали. Но только забыли об уважении к
чувствам ребенка.
 6. «Как мне надоело его нытье!»
Иногда эмоции вашего любимого чада ввергают вас в отчаяние.
Причин тому может быть несколько:
1. Вы устали, а проявление ребенком эмоций обычно
сопровождается большим шумом.
2. У вас есть свои потребности, и вы испытываете собственные
эмоции, в которых не хотите себе признаться, в результате чего
вступаете с ребенком в своего рода состязание.
3. Эмоция, которую он выражает, не соответствует тому, что он
чувствует на самом деле; она – лишь защитный экран, призванный
скрыть его истинные переживания.
4. Он выражает эмоцию, которую вы считаете для себя
непозволительной.
5. Его эмоциональное поведение напоминает вам ваше детство.

Ну это уж слишком!

Если маленький ребенок плачет «беспричинно», скорее всего, он

просто устал. Ровно то же самое происходит и со взрослыми: если
родители «ни с того ни с сего» впадают в ярость (им легче разозлиться,
чем заплакать), не исключено, что виной тому все та же усталость.
Слишком многие родители не желают признаваться, что они
выбились из сил. Им хочется давать ребенку все больше и больше:
мыть посуду, стирать белье, рассказывать сказки, играть в Барби –
одним словом, быть «хорошей матерью» или «хорошим отцом». Рано
или поздно они выдыхаются, и тогда разбитая тарелка или брошенные
где попало трусы способны вызвать настоящую бурю.
Признать свою усталость и прямо сказать о ней детям – значит
объяснить им, почему вы злитесь. Дети вовсе не «невыносимы»,
просто ваши ресурсы в определенный момент оказываются
исчерпанными. Вам трудно смириться с шумом или разгромом в
квартире именно потому, что вы нуждаетесь в тишине и покое.
 Когда за одной эмоцией скрывается другая

Вы растеряны: Марта расплакалась из-за того, что ей оказалась мала

юбка; Оливье в испуге отскочил от безобидного бабушкиного песика;
Пьер из-за пустяка накричал на младшего брата.
Прислушайтесь к своей интуиции. Картина, которую вы наблюдаете,
искажена. На самом деле Марта испытывала злость. За страхом
Оливье скрывался совсем другой страх – на несколько дней расстаться
с мамой. Он боялся, что она не вернется, но не смел сказать, что ему
это категорически не нравится. Пьер нервничал потому, что завтра у
него в школе контрольная по математике. За слишком нервной
реакцией на вполне нейтральные события часто прячется серьезная
причина – нерешенная проблема, глубокая обида и т. п.
Если детские эмоции почему-либо не находят себе адекватного
выражения, они «маскируются», переносятся на другой предмет (юбку,
собаку, младшего брата). Они скрывают правду, которая заключается в
том, что у ребенка действительно есть проблема, но он не решается
сказать о ней вслух.

Делай, как я…

Ваша дочь отчаянно спорит с вами, тогда как вы никогда не смели и

слова поперек сказать своей матери? Ваш сын – плакса, а вы в жизни
слезинки не проронили?
Отец, не привыкший показывать свои эмоции, ждет, что его сыновья
будут такими же «сильными», как он. Мать, приученная скрывать свои
чувства, не понимает, как ее дочь может громко заявлять о своем
недовольстве.
Вы запрещаете детям выражать эмоции? Возможно, вы поступаете
так потому, что в детстве родители тоже запрещали вам проявлять свои
чувства? Или вы постарались вытеснить свои эмоции, считая их чем-
то опасным? Согласиться с тем, что ваши дети ведут себя иначе,
значило бы вступить в противоречие с подсознательной установкой,
которую вы задали себе в детстве. Иначе говоря, вам пришлось бы
критически пересмотреть свое прошлое и сделать вывод, что ваши
родители воспитали вас совсем не так, как следовало. Вы
отказываетесь прислушиваться к своим детям, потому что это грозит
разрушить в вашем представлении образ ваших «идеальных»
родителей.

Он не имеет права злиться, а я – имею!

Он хотел макароны с кетчупом, а вы дали ему макароны с маслом.

Он рассердился. Ваш сын-подросток обзывает ужасными словами
своего учителя истории. Ваша дочь набросилась с криком на младшего
брата, который слишком громко включил музыку. Обычно вы
достаточно спокойно воспринимаете эти «демарши». Обычно, но
только не сегодня. НЕТ! С меня хватит, говорите вы себе, и
устраиваете детям разнос.
По какой-то причине вы сегодня сердиты. У вас в душе бушует
злость на мужа, который сидит и читает газету, пока вы тут крутитесь
как белка в колесе! (Варианты: на жену, которая вечно все делает по-
своему; на начальника; на слесаря; на вашу мать и т. д.). А тут еще
ребенок устраивает скандал на пустом месте! Этой капли достаточно,
чтобы чаша вашего терпения переполнилась. И вы срываете злость на
ребенке.
Ах, тебе макароны не нравятся? Вы даете волю гневу. Но ваши
мотивы не имеют ничего общего ни с кетчупом, ни с учителем
истории, ни с громкой музыкой.
Как ни странно, наши истинные эмоции очень часто могут
оставаться загадкой для нас самих. Но они находят выражение в
необъяснимо бурной реакции на вполне невинные детские
прегрешения. Признаемся честно: дети довольно часто выводят нас из
себя. Но разве это случайность, что они ведут себя особенно
отвратительно именно в те дни, когда нам и без того паршиво? Можно
подумать, они прямо-таки нарываются на неприятности. И это
действительно так. Дети чрезвычайно чутко реагируют на состояние
родителей. Они наделены особого рода телепатическим талантом,
позволяющим улавливать невысказанные мысли и наше подспудное
настроение. Не владея инструментами самозащиты, они буквально
провоцируют родителей на эмоциональный взрыв, который в конечном
счете ведет к разрядке напряженности в отношениях.
«Иногда мне кажется, что они нарочно вынуждают меня на них
орать», – удивляется Валери.
Чем меньше родители осознают собственные эмоции, тем больше
дети берут эту задачу на себя; они как бы стараются выразить эмоции
вместо родителей, доводя их при этом до крайности.
Вас безумно раздражает поведение ребенка или его пожелание? Вам
невыносимо слушать плач малыша, грубую речь сына-подростка или
нытье почти взрослой дочери? Не в силах сдержаться, вы обрушиваете
на них потоки брани?
Задайте себе несколько вопросов. Почему я сейчас так злюсь? Что
меня сейчас гнетет – горестное событие, фрустрация, ощущение
собственного бессилия? Кто меня обидел? У меня проблема, решения
которой я не нахожу?

«Когда он такое вытворяет, я хватаюсь за ремень»

Нам труднее всего сохранять самоконтроль в те минуты, когда Поль

или Ариэль напоминают нам наше собственное детство.
«Ешь суп сейчас же!» – негодует Мартина. Реми отталкивает
тарелку, суп проливается, пачкая все вокруг, включая маму. Та хватает
его за руку, вытаскивает из-за стола и шлепает по попе, приговаривая:
«Ах ты паршивец!»
Впоследствии Мартина признавалась мне, что в ту минуту сама себе
напомнила свою скорую на расправу мать.
Так что же произошло? Обычно Реми не капризничает за столом. Но
в тот день у Мартины было ужасное настроение. Сын почувствовал ее
стресс и, как любой ребенок на его месте, поспешил оказать маме
эмоциональную помощь. Он дал ей возможность выплеснуть свой
гнев, то есть разрядиться.
Мартина отлично поняла, что поддалась неконтролируемому гневу.
Она снова вернулась во времена омраченного колотушками детства,
только теперь оказалась по другую сторону баррикады. Ребенком она
выступала в роли жертвы. Взрослая Мартина взяла на себя карающую
роль, передав роль жертвы сыну Реми. Мать Мартины не терпела от
дочери никаких возражений и при малейшем ослушании давала волю
рукам.
Сыну Полы два с половиной года. Каждый четверг они гуляют в
парке. Правда, уже через несколько минут Пола начинает томиться от
скуки и жестоко корит себя за то, что не умеет получать удовольствие
от прогулки с ребенком. Между тем она специально берет на работе
лишний выходной по четвергам, а кроме того, проводит с сыном все
вечера и выходные. Она тем старательнее посвящает ребенку все
свободное время, чем больше злится на себя за то, что ей с ним скучно.
Но почему ей скучно с собственным сыном? Скука показывает, что
Пола подавляет свои эмоции; она запирает свои истинные чувства
ключиком под названием «скука» (см. главу «Мудрость сердца»). Но
что это за подавленные чувства и какова их природа?
Родители Полы никогда с ней не играли. Она не помнит, чтобы отец
и мать когда-нибудь устраивали с ней веселую возню. Но она не
желает признавать, что это причиняло ей жестокие страдания, и
убеждает себя, что в этом нет ничего страшного. Отрицая свои детские
эмоции, она теряет способность играть и веселиться со своим
маленьким сыном.
Чтобы компенсировать отсутствие этой способности, она готова
ради сына расшибиться в лепешку: водит его гулять в парк, катает на
карусели и на лошадке… Она отказывается слушать собственный
внутренний голос, твердящий ей о пережитой фрустрации. Дома
подсознательная злость заставляет ее совершать нерациональные,
разрушительные поступки. Она сует в стиральную машину тонкий
кашемировый свитер, а, вытащив его свалявшимся и севшим на пару
размеров, остро ощущает свою вину. Таким образом она оборачивает
против себя собственную агрессию и получает от себя разрешение на
чувство вины.
Любая мать и любой отец вместе с детьми заново переживают
собственное детство. Это порождает многие проблемы. Проекция
прежнего опыта, оживление вытесненных болезненных чувств,
воспоминание о негативных детских переживаниях – ревности,
невысказанных детских претензиях, семейных тайнах, память об
унижении, фрустрации, чувстве стыда и вины – все это хранится в
нашем подсознании и мешает нам адекватно реагировать на поведение
наших детей.
 Если болячки прошлого остаются незалеченными, родители
неосознанно, что называется, «на автомате», воспроизводят
поведенческие модели своих родителей.
Когда мы обращаемся со своими детьми так же грубо и
безжалостно, как с нами обращались наши родители, мы стремимся
еще глубже запрятать в себя боль, отрицать ее существование. Я
поступаю так же, как поступала моя мать, потому что мне это не
принесло ничего, кроме пользы. Это достаточно сложный механизм.
Идентифицируя себя с жестоким родителем, мы одновременно делаем
бессознательную попытку понять, почему он так себя вел, и отомстить
за перенесенное страдание, позволить долго сдерживаемой ярости
наконец вырваться наружу. Мы обращаем свою месть на замещающий
предмет – своего собственного ребенка или любого другого человека,
который достаточно уязвим и зависим от нас. Поскольку настоящей
вины на «заместителе» нет, утолить жажду мести невозможно.
Родитель, сознающий, что в детстве он перенес травму, старается
поступать наоборот, но часто с отчаянием и бессилием замечает, что
вопреки желанию воспроизводит ту же родительскую схему. Прямая
противоположность – это всегда другая сторона той же медали. Вести
себя не как родители, а «с точностью до наоборот» – значит
продолжать зависеть от них и по-прежнему не видеть собственного
ребенка.

Излечиться от детства

Есть один-единственный способ научиться по-настоящему слышать

своего ребенка, и он состоит в том, чтобы исцелиться от собственного
детства. Чтобы освободиться от прошлого, нужно разблокировать
подавленные эмоции. Если родители проявили равнодушие к нашим
эмоциональным потребностям, не желая прислушиваться к нашим
страхам и нашей злости, мы не сумели их выплакать и они оставили в
нашей душе незажившие раны. Возможно, мы даже не сознавали, что
своим отношением родители наносили нам эти раны, ведь они так
твердо верили, что «хотят нам только добра». Свидетелей, чтобы
восстановить справедливость, не осталось. Мы прожили долгие годы с
этим внутренним напряжением, и вот, когда у нас появились
собственные дети, оно нашло себе выход.
Чтобы залечить эти раны, необходимо вспомнить свое реальное
детство, прекратить идеализировать своих родителей и осмелиться
признать, что они могли нанести нам вред или проявить
несправедливость. Вспоминайте! Дайте себе право испытать те
эмоции, которые в детстве были для вас под запретом.
Когда вам удастся выразить свой гнев на несправедливые обиды и
оплакать в себе былого ребенка, вам будет гораздо легче прислушаться
к своему собственному и понять, что он испытывает на самом деле.
Он пробуждает в вас невыносимое чувство? В этом и кроется корень
проблемы. Не отворачивайтесь. Взгляните ей в лицо. Не гоните от себя
воспоминания. Дайте ребенку, который по-прежнему жив в вашей
памяти, то, чего он был лишен в детстве, – уважение к его чувствам.
Оживите образ мальчика или девочки, каким или какой вы были когда-
то, впустите его или ее в свое сердце.
Сегодня вы взрослый человек. Представьте себе, что вы встретились
с собой – ребенком. Пусть взрослый сядет рядом с ним, выслушает его
и приласкает. Он ведь, как никто другой, способен его понять – потому
что он его любит.
В особенно трудных случаях рекомендую обратиться за помощью к
психотерапевту.
 Часть четвертая
Страх
У входа на колесо обозрения плачет восьмилетняя девочка:
– Не хочу туда идти! Я боюсь!
– Перестань, это же совсем не страшно! Идем, не будь мокрой
курицей! И не порть всем настроение!
Девочка рыдает еще безутешнее. В разговор вмешивается стоящий
в очереди мужчина:
– Послушайте, она имеет полное право бояться. А настроение
портить никому не надо. Покатайтесь без нее, а она вас подождет.
Лицо девочки озаряет широкая улыбка. Ее услышали! Семейство
поднимается на колесо и устраивается в кабинках. Девочка остается
внизу. Она уже нашла себе подружку, и теперь обе увлеченно о чем-то
болтают. Девочка счастлива.
Бессмысленно заставлять ребенка преодолевать страх – как
правило, это приводит к обратному результату. Чтобы помочь кому-
либо, все равно – ребенку или взрослому, перестать бояться, нужно
время: страх должен быть вытеснен желанием. Если вы сталкиваете
ребенка лбом с причиной его страхов, он подчиняется вам, но не
чувствует никакой ответственности за свои действия, а потому не
мобилизует свои внутренние ресурсы. Зависимость от других людей
только увеличивает страх.
 1. Нужно ли прислушиваться к его страхам?
Двухлетний Томас стоит, замерев, на пляже. Он боится входить в
воду, хотя ему дали красивый ярко-желтый плавательный круг. Папа не
пожалел денег и на надувную лодку, но усадить в нее рыдающего
Томаса так и не смог.
Родители мечтают о том, как будут плавать в море со своим
малышом, и покупают разноцветные круги, лодочки и матрасы, а
ребенок отказывается даже ступить в воду, не говоря уж о том, чтобы
позволить посадить себя на странную, качающуюся на волнах штуку.
Он искренне не понимает, зачем родители подвергают его такой
опасности.
Какое разочарование для родителей! Некоторые так просто
обижаются. Им невыносима мысль, что отпрыск не оправдал их
надежд, и они готовы применить силу. «В прошлом году он прекрасно
купался!» – негодуют они, бросая завистливые взгляды на чужую
ребятню, которая с удовольствием плещется в воде, поднимая тучи
брызг.
Отдельные родители, не в состоянии постичь всю глубину детского
страха, по их мнению, глупого, переходят к решительным действиям и
бросают упирающегося и вопящего ребенка в воду.
Но почему бы просто не подождать? Почему не дать ребенку время
адаптироваться к этой непривычной для него стихии – воде? Чтобы
показать остальным, что ваш наследник «уже умеет плавать»? Чтобы
никто не подумал, что вы – отец «мокрой курицы»?
Принуждение – плохой метод. Он не только не поможет ребенку
преодолеть страх, но и может породить долговременные
отрицательные последствия.
«Мой сын? Да он вообще ничего не боится!» Ребенок, отрицающий
свои страхи, на самом деле страшно боится… собственного страха. Он
боится его так сильно, что предпочитает не ощущать, и вытесняет это
чувство в глубины подсознания. Рано или поздно подавленный страх
выйдет наружу в том или ином, но обязательно искаженном виде.
Детские страхи – вещь абсолютно нормальная и естественная, и мы,
взрослые, ни в коем случае не должны заставлять детей проявлять
неуместную «храбрость».
 Ален грызет ногти. По ночам он беспокойно ворочается и храпит.
Он не связывает эту свою особенность со страхом, убежденный, что
«таким уродился». Страх ему вообще неведом. Он обожает риск:
занимается экстремальными видами спорта, проводит отпуск в
«горячих точках» планеты, постоянно смотрит «ужастики». Одним
словом, он флиртует со страхом, хотя его не испытывает. В ситуациях,
которые большинство людей воспринимает как опасные, он чувствует
себя как рыба в воде, но… Он грызет ногти! В сорок лет, решившись
наконец выяснить, в чем дело, и с помощью психотерапевта
избавиться от этой ужасной привычки, он вдруг обнаруживает, что в ее
основе лежит… страх. Он изумлен. Это совершенно не вписывается в
его собственное представление о себе. Затем, согласившись признать
эту новую для себя истину, он вспоминает, что в детстве родители не
баловали его заботой и никогда не обсуждали с ним его проблемы,
поэтому он рос с ощущением полного одиночества. На него вдруг
накатывает запоздалый ужас – он начинает понимать, что детский
страх был в нем так силен, что он задавил его в себе. В результате,
чтобы не утратить чувство того, что он все-таки существует, он начал,
с одной стороны, искать острых ощущений, а с другой – без конца
подвергать проверке свою способность противостоять страху.
Загнанный глубоко в подсознание страх заставлял его снова и снова
подвергать свою жизнь опасности.
Осознание подавленного детского страха, а главное, возможность
его наконец выразить помогли этому человеку достичь внутреннего
освобождения. К огромному облегчению жены, он перестал
беспрестанно вздрагивать и ворочаться во сне, и даже храп – признак
подавленной эмоции – заметно уменьшился.
Дети, которых презирают за страхи, вовсе не вырастают
открытыми и смелыми. Иногда они отрицают, что чего-то боятся, и
ведут себя безрассудно. Они испытывают желание постоянно
рисковать, причем чем дальше, тем больше, чтобы почувствовать хоть
что-то и убедиться, что они по-прежнему способны владеть собой.
В других случаях такие дети проносят эту подавленность через всю
жизнь. Они, что называется, сидят на антидепрессантах, а то и на
запрещенных наркотиках, поскольку не видят иного средства
заглушить невысказанный, следовательно, непреодоленный страх.
 Наконец, у них могут возникать трудности с выстраиванием личных
отношений с другими людьми. Они никому не доверяют, что логично:
собственные родители проявили к ним равнодушие, так чего же ждать
от посторонних? Любить, рассуждают они, значит попасть в
зависимость от другого человека, а это опасно. Лучше остаться в
одиночестве.
Если наряду с подавлением страхов родители запрещают детям явно
выражать свой гнев, реакцией на это может стать формирование
фобий. В этом случае ребенок локализует свой страх, загоняя его в
строго заданные рамки и обращая на тот или иной конкретный объект.
Это может быть вещь или явление, первоначально испугавшее ребенка
и ставшее спусковым крючком для развития фобии: вода, в которую
его бросили, темная комната или подвал, куда его грозили запереть (а
то и в самом деле заперли). Порой фобия переносится на другой
объект – лифт, общественный транспорт, кошек, пауков, змей и т. д.
Заигрывание со страхом, отрицание страха, стремление заглушить
страх с помощью лекарств, его проецирование вовне – все это
примеры эмоционального подавления, которое не проходит для
ребенка бесследно.
У каждого страха есть своя причина, даже если взрослым она
непонятна. К детским страхам следует относиться с уважением.
Нельзя от них просто отмахиваться. Храбрый человек – не тот, кто
никогда не испытывает страха, а тот, кто признает свой страх,
принимает его и учится преодолевать. Не испытывать чувства страха
само по себе опасно. Страх – чрезвычайно полезная эмоция. Он
предупреждает нас о наличии опасности, мобилизует тело на отпор,
готовит нас к встрече с неизвестным. Испытывать страх нормально.
Надо только уметь с ним сосуществовать и правильно его
использовать.
Вместе с тем бывают и бесполезные страхи – преувеличенные,
смещенные, подавляющие и парализующие волю. Но даже к таким
страхам надо прислушиваться и стараться их «расшифровать». Они
сообщают вам что-то важное о вашем ребенке – или ребенок пытается
их посредством сообщить вам что-то важное о себе.

Бывает здоровый страх и гипертрофированный, неуместный

страх. С одними страхами приходится жить всю жизнь, другие надо
преодолевать, но к любому виду страха необходимо относиться с
уважением и помогать ребенку с ним справляться.
 2. Самые частые страхи
Есть несколько типичных страхов, с которыми в детстве
сталкивается практически каждый человек. Вот некоторые из них:
страх упасть, страх громких звуков, страх перед незнакомыми людьми,
страх разлуки с родителями, страх перед купанием, страх попадания в
глаза воды, страх темноты, страх перед животными (волками), страх
перед призраками, ведьмами и прочими сказочными драконами…
Детские страхи появляются и исчезают. Они отражают этапы
взросления детской психики. В определенном возрасте их появление
абсолютно нормально, но если они приобретают гипертрофированный
масштаб и/или длятся слишком долго, то могут стать серьезной
проблемой.
Исследуем некоторые виды наиболее распространенных детских
страхов[4].

Громкие звуки

Даже взрослые вздрагивают от слишком громких звуков. У

маленького ребенка они могут вызвать настоящую панику. Полагаю,
это связано с защитными рефлексами человека как биологического
вида. Громкий звук – сигнал потенциальной опасности. Услышав его,
человек понимает: надо убегать. Но младенец не умеет бегать. И
потому он заливается плачем.
Люси 20 месяцев. За стенкой у соседей ремонт. Очень шумный. От
оглушительного визга дрели стена сотрясается. Девочка подскакивает
от испуга и тут же начинает плакать.
Мать берет ее на руки и уносит подальше от грохота. Садится с ней
в уголке и крепко прижимает к себе. Она не мешает ей плакать, но,
стараясь дышать в одном с дочкой ритме, тихо, на ушко, говорит:
– Ты испугалась. И правда, очень громкий шум. Я тоже испугалась
(что было истинной правдой). Всегда страшно, когда без
предупреждения слышишь такой грохот. Сразу думаешь: что же это
такое? Ты не знаешь, что это так шумит?
 – Нет, – между всхлипами отвечает Люси.
– А хочешь узнать?
– Нет.
Мама немножко поторопилась. Люси еще не опомнилась от
пережитого страха, чтобы любопытствовать, что послужило его
источником. Тогда мама начала рассказывать ей, что такое ремонт,
описывать, какими инструментами пользуются строительные рабочие
и для чего, и объяснять, что стена, несмотря на сотрясение, ни в коем
случае не рухнет.
Ремонт вряд ли закончится раньше чем через две недели. Мама не
может все это время проводить с ребенком на прогулке или где-то еще
вне дома. Поэтому ей необходимо дать ребенку силы для того, чтобы
справиться со стрессом. И вот они вместе с дочкой принялись кричать,
глядя на стену: «Прекратите сейчас же! Нам уже надоел этот грохот!»
Разумеется, грохот не прекратился и даже не стал тише. Но отношение
к нему Люси изменилось. Возможность выразить свой гнев,
показать, что ты не бессловесное существо, уменьшает страх.
Еще примерно месяц после окончания ремонта Люси чутко
прислушивалась к разным звукам. Вот на улице залаяла собака.
«Боюсь собаку», – говорила она. Эта реплика не требовала объяснений
со стороны матери. Девочке нужно было, чтобы мать признала ее
страх, сказав что-то вроде: «Ну да, ты боишься шума». Вспоминая шум
как причину страха и называя ее вслух, мы помогаем ребенку снова
обрести внутреннее спокойствие. Люси в данном случае научилась
преодолевать свой страх.

Страх засыпания

Лучики света, проникая сквозь ставни, рисуют на обоях странные

узоры. Уличный фонарь освещает ветки деревьев, которые колышутся
под ветром. Если ребенок не понимает, что это такое, подвижные тени
на стенах могут его напугать. Папа берет ребенка на руки, открывает
ставни и долго смотрит вместе с ним на ветки, подрагивающие в свете
фонаря. Затем он снова закрывает ставни и вместе с малышом
рассматривает тени на стенах. Наконец папа ненадолго ложится рядом
с сыном и ждет, пока тот заснет.
 Чтобы уснуть, человек должен чувствовать себя в безопасности.
Если ребенок зовет среди ночи родителей, значит, он этой
безопасности не чувствует. Нельзя оставлять его зов без ответа.
Ребенок должен знать, что он всегда может рассчитывать на родителей.
В его спальне можно оставить зажженным маленький ночник: это
позволит ему легче ориентироваться в пространстве и лучше видеть
реальные очертания предметов, если ночью он вдруг проснется. Но
никакой ночник не заменит присутствия родителей.
Когда мы спим, мы теряем контроль над собой и вовлекаемся
совершенно в иной мир – мир снов. Но сны иногда оборачиваются
кошмарами. В подобных обстоятельствах лучше иметь рядом близкого
человека.
Вы рассказали ребенку вечернюю сказку. Теперь погладьте его,
приласкайте, поцелуйте. Ваши прикосновения создают у него
ощущение безопасности, кроме того, позволяют почувствовать
контуры собственного тела.
Вечернее укладывание – идеальное время, чтобы поговорить с
ребенком о том, что произошло за день, закрыть болезненные темы,
разрешить оставшиеся подвешенными проблемы, выслушать его
тревоги и жалобы.
Ему часто снятся страшные сны? Возможно, у него в комнате есть
предмет, который в темноте напоминает что-то неприятное? Или его
ночник стоит так, что отбрасывает подозрительные тени?
Проявите внимательность. Не исключено, что ребенку просто надо
сказать вам, как вы ему нужны. Это не «каприз», а выражение
истинной потребности! Прилягте рядом с ним хотя бы на несколько
минут – этого хватит, чтобы чувство безопасности осталось с ним на
всю дальнейшую жизнь. Отказываясь побыть с ним, вы заставляете его
в одиночку встречаться с ночной тьмой и переходом от бодрствования
ко сну. Конечно, он научится засыпать один, но потратит на это
неоправданно много душевной энергии. У детей с подавленным
страхом покинутости нередко наблюдается задержка в овладении
речью и трудности с произношением ряда звуков.
Если ребенок просыпается среди ночи потому, что ему приснился
страшный сон, это говорит о том, что дневные эмоции не были им
выражены и пережиты.
 Надо ли бояться сказок?

В два с половиной года Марго просыпалась по ночам с плачем,

утверждая, что боится волка. Я выяснила, что днем бабушка читала ей
сказку про волка, который хотел съесть козлят. Мы с Марго обсудили
эту сказку. Я еще раз пересказала ей историю волка и козлят, но очень
медленно, объясняя каждое слово и каждый эпизод, если надо –
возвращаясь назад и повторяя одно и то же. Потом я сказала, что мне
не нравится эта сказка, что она слишком страшная. Что же нам сделать
с книжкой, в которой она напечатана? Я предложила четыре варианта:
оставить книжку у себя, сжечь ее, разорвать или выбросить на
помойку. Марго чуточку подумала, а потом решила: «Разорвем!» Что
она с полной серьезностью и сделала, приговаривая: «Вот тебе, волк, я
тебя рву на мелкие кусочки, и ты больше не будешь есть козлят!»
Традиционные сказки часто отличаются ужасной жестокостью. Они
служат отражением другой эпохи, в которую было принято запугивать
детей, добиваясь от них покорности и послушания. Достаточно
послушать старинные колыбельные, чтобы представить себе, в какой
атмосфере росли дети в большинстве семей: «Придет серенький
волчок, тебя схватит за бочок», «Баю-баюшки-баю, колотушек надаю»,
«Бай-бай да люли, хоть сегодня умри…».
В сказках для малышей фигурируют бесконечные волки, ведьмы,
включая Бабу-ягу, и прочие чудовища. Некоторые психоаналитики
выступают в защиту страшных сказок, настаивая на их универсальном
символизме. Действительно, сказки полны символики. Но символы, не
нашедшие объяснения, не помогают разрядке эмоциональной
напряженности, а лишь усугубляют ее. Когда мы проецируем свои
эмоции на символы, мы тем самым отдаляем их от себя, стараемся от
них избавиться. Я согласна с Алисой Миллер, которая считает, что
символы помогают удерживать подавленные мысли и чувства в
подсознании. Символизация не приводит к катарсису[5], иначе
художникам было бы легче легкого лечить свои душевные травмы
искусством. Рисунок, живопись, скульптура помогают им выживать,
поддерживая эмоции в подавленном состоянии. Но ведь на картину
можно посмотреть и как на сон, используя формы и краски
изображения на полотне как путеводную нить, в конце которой
находится та или иная эмоция. Арт-терапия – весьма эффективный
способ лечения душевных травм. Скульптура, живопись, коллаж – все
это проводники. С их помощью человек разговаривает сам с собой,
встречается с собственным подсознанием, выраженным в
художественной форме. В этом случае символы становятся
говорящими, ведь они служат связующим звеном между сознанием
человека и его подсознанием. Слово обладает целительным
эффектом, потому что вдыхает жизнь в чувства и эмоции. Слово
позволяет описать то, что происходит у нас в душе, осознать и
структурировать свой внутренний опыт.
И наоборот, чтение сказки редко приводит к пробуждению сознания.
Старинные сказки отражают психическое состояние наших предков.
Но полезны ли они нашим детям? Я думаю, что совсем не полезны.
Моя клиническая практика показывает, что от них больше вреда, чем
пользы. Ребенок, сталкивающийся в жизни с проблемами,
аналогичными описанным в сказках, может найти в них
подтверждение реальности своих страхов, и тогда ему будет очень
трудно от них избавиться. Сказка облекает в образы фантазии
подсознания, и эти образы усиливают детские страхи.
Жюлиана долгие годы боялась мачехи Белоснежки. Страх заставил
ее спрятать книжку со сказкой про Белоснежку подальше. Брат, зная об
этом, нарочно доставал книжку, раскрывал на самой страшной
картинке и совал сестре под нос, чтобы посмотреть, как она трясется
от страха. На самом деле Жюлиана боялась собственной матери. Сама
того не сознавая, она злилась на мать, которая слишком часто вела себя
с ней как настоящая ведьма. Сказка про Белоснежку нисколько ей не
помогла, напротив, закрепила ее страх. Жюлиана идеализировала мать
и отказывалась от своих истинных эмоций. Она жила в лесу далеко от
замка (то есть во внутренней ссылке), но появился прекрасный принц
и увез ее от матери… Впоследствии Жюлиана прошла курс
психотерапии, вспомнила о своих подлинных чувствах, смогла их
выразить и вернула себе веру в свои силы.
Розальда в детстве пережила насилие со стороны отца. Пять раз она
ходила в кино смотреть фильм «Ослиная Шкура». Она смутно
ощущала, что в фильме говорится о том, что ее тревожит, но так и не
смогла с его помощью излечиться от детской травмы.
 Треми на протяжении многих лет панически боялась остаться одна
на холоде, как героиня сказки «Девочка со спичками». Чтобы ее не
бросили, она торопилась всем угождать, забывая о собственных
желаниях и интересах. Сегодня, в возрасте за пятьдесят, она все еще
плачет, вспоминая, во что превратила свою жизнь.
«Бемби», «Ослиная Шкура», «Золушка», «Мальчик-с-пальчик»…
Откуда столько сказок, в которых матери умирают или бросают своих
детей? Отметим, что все эти сказки написаны мужчинами. Может
быть, они хотели сказать нам, как трудно им было расстаться с
матерью? Есть и другое толкование: у авторов этих сказок были
слишком жестокие и властные матери. Как всякий ребенок, каждый из
них мечтал о доброй и заботливой маме. Бунтовать против настоящей
матери было немыслимо, и они помимо собственной воли выдумывали
себе идеальную и вечно живую мать. Даже если настоящая мать
умирала, ее образ оставался нетленным. Они обращали свой гнев
против колдуньи, мачехи или злой ведьмы, которой боялись. Но ведь
колдунью можно убить, не мучась чувством вины! Месседж, который
несут все эти сказки, ясен: ребенок не имеет права злиться на свою
мать. Таким образом, сказки заталкивают бессильный детский гнев
еще глубже в подсознание. Большое их число стоит на службе
жесткого авторитарного воспитания, защищает идеализированный
образ родителей и искажает действительность.
Чем же эти сказки могут помочь ребенку выстроить свою личность?
И зачем предлагать им такие пугающие образы? Почему бы не
предоставить детям право самим выбирать себе символы? Разумеется,
не все дети воспринимают сказки с подобным драматизмом, а только
те, кто в жизни сталкивается с похожими проблемами. Но вопрос
остается: зачем нужны эти сказки? Почему бы не заменить их
современными? Сегодня написано огромное количество прекрасных и
добрых детских сказок!

Нравится ли детям испытывать страх?

Некоторые утверждают, что да, нравится. Страх их чарует. Но это не

значит, что детям нравится то, что их пугает.
 Мы летим в отпуск. В самолете показывают научно-фантастический
фильм. Мой сын, двухлетний Адриен, приподнимается в кресле, чтобы
лучше видеть, и бормочет: «Ой, какое страшилище! Не хочу на него
смотреть!» Я пытаюсь усадить его обратно, но он вырывается. Монстр
на экране его зачаровал. Я оборачиваюсь. Четырехлетняя Марго уже не
сидит, а стоит, вперившись взглядом в экран, словно
загипнотизированная видом какой-то кошмарной гидры. Пока это
чудовище не появилось на экране, мои дети сидели спокойно, почти не
обращая внимания на фильм (наушников у них не было, и следить за
сюжетом картины они точно не могли), но теперь не в силах от него
оторваться.
В минуты страха лучше всего попытаться понять, откуда он взялся.
Мы испытываем потребность увидеть то, что нас пугает, лицом к лицу
и дать ему определение. Позже Адриен несколько раз повторил,
вспоминая гидру: «Я не хотел на нее смотреть, она страшная». Но он
ничего не мог с собой поделать и продолжал смотреть на
киночудовище.
Как назло, на следующий день Адриену подарили книжку про
подвиги Геракла в издании Диснея. В книжке было полно страшных
картинок, в том числе с изображением гидры, очень похожей на ту, что
он видел в кино. Адриен снова и снова листал книжку, подолгу
задерживаясь взглядом на самых отвратительных чудовищах. На
самом деле ему было необходимо рассмотреть их, чтобы убедить себя:
они ему не угрожают. Он стал плохо спать по ночам, ему снились
всякие ужасы. Это продолжалось до тех пор, пока мне не удалось
«опознать» виновника. Я предложила Адриену нарисовать то, что он
видел во сне, а книжку потихоньку убрала с его глаз: пусть немножко
подрастет, тогда и познакомится с мифами о Геракле. После этого
страшные сны перестали его мучить.

Дракон в туннеле

На следующее лето мы поехали осматривать пещеры.

«Не хочу туда! – протестовал Адриен. – Там дракон!»
Еще минуту назад он горел желанием побывать в пещерах. Но, едва
открылась дверь, ведущая в темноту, как он вцепился в мою ногу и
наотрез отказался идти дальше. Ну конечно, ведь в пещере дракон! Я
взяла его на руки и, не прекращая разговаривать с ним, вошла внутрь.
Поток добрых и ласковых слов помог ему успокоиться и почувствовать
себя в безопасности. Чуть позже, убедившись, что никакого дракона в
пещере нет, мой сын рассердился:
– Хочу дракона! Плохая пещера, в ней нет дракона!
Этот случай неожиданно помог мне выяснить, откуда у моего
ребенка взялся страх перед туннелями. Месяцем раньше мы с ним
ездили в Диснейленд. Там была пещера с драконом, который мотал
головой и выпускал из пасти клубы дыма. Дракон был сделан так
искусно, что Адриен поверил, будто он живой. Как я ни старалась
объяснить ему, что это всего лишь механизм, он оставался при своем
убеждении. Признаюсь, в тот момент я не придала этому значения.
Чуть позже Адриен сказал, что хочет пойти еще раз посмотреть на
дракона, но я решила, что ни к чему его снова пугать, и увела на
другие аттракционы. В Диснейленде есть чем увлечь ребенка!
Но с того дня Адриен стал пугаться, когда мы на машине въезжали в
туннель. Он принимался плакать и повторял:
– Не хочу сюда! Не хочу, чтобы мы тут остались!
– Чем тебе не нравятся туннели?
– В них живут драконы! А я боюсь драконов!
Я поняла, что не сумею убедить его, что драконов не существует.
Тогда я попробовала другой подход.
– А что бы ты сделал, – спросила я сына, – если бы увидел дракона?
– Я бы его убил! Распорол бы ему брюхо! Или подарил бы ему
подарок! Я бы его приручил! Знаешь, какие они страшные?
Адриен еще долго рассказывал, что он мог бы сделать с драконом, и
постепенно его страх улегся. Тем не менее большого желания
встретиться с драконом он не проявлял, а главное, по-прежнему
сомневался, что драконов не бывает.
После посещения пещеры мы еще раз вспомнили дракона из
Диснейленда и подробно о нем поговорили. С тех пор страх перед
туннелями у Адриена исчез. Правда, он все еще замечает, что мы
проезжаем через туннель, и специально это подчеркивает, но говорит
об этом без слез и испуга.
 Боязнь пауков, насекомых, собак, кошек и другие фобии

Иногда самые невинные образы могут вызвать у ребенка фобию.

Малыш еще не умеет очерчивать границы образов, и его может
испугать слишком громкая музыка или слишком насыщенный ритм
представления. В книге «Мудрость сердца» я привожу случай одной
женщины, у которой развилась арахнофобия (боязнь пауков) только
потому, что в возрасте четырех лет она оказалась одна перед
телевизором и посмотрела посвященный этим созданиям
документальный фильм.
Пауки, которые водятся в наших широтах, не представляют никакой
опасности. Мало того, они очень полезны, потому что уничтожают мух
и комаров. Но так уж сложилось, что у пауков дурная репутация. Паук
ткет свою паутину и ловит в нее несчастные жертвы. Он может
символизировать слишком властную мать, от которой нельзя сбежать!
Дети в принципе не боятся насекомых. Они спокойно берут их в
руки, с интересом разглядывают и даже хихикают, если насекомое
щекочется. Все зависит от отношения окружающих ребенка людей,
ведь страх перед насекомыми невероятно заразен. Если кто-то их
боится, значит, они опасны, – пожалуй, я тоже на всякий случай буду
их бояться.
Неоправданный или гипертрофированный страх часто является
проекцией другого страха, перенесенной на объект, не имеющий
ничего общего с подлинным источником страха.

Подвал (чулан)

Как и в случае с пауками, этот страх чаще всего передается детям от

родителей или других детей (братьев и сестер, друзей и т. д.). Вместе с
тем необходимо признать, что подвал или чулан – это довольно-таки
необычное место. В отличие от других помещений дома в нем не
живут, туда заходят, чтобы что-нибудь взять, и сейчас же уходят
обратно. Следовательно, думает ребенок, подвал – это место, в которое
лучше не соваться. К тому же там обычно холодно и сыро, одним
словом, атмосфера совсем не располагающая. В подвале нет окна, и в
нем все время темно.
Лучший способ избавиться от страха перед подвалом – спуститься в
него не по принуждению, а по собственной воле. Дети быстро
замечают, что в семье один из родителей постоянно перекладывает на
другого некоторые домашние хлопоты. Если мама не любит ходить в
подвал, рассуждают они, значит, у нее есть на то веские причины.
Подвал – загадочное и опасное место!
Многие из современных родителей в детстве провели в подвале
долгие кошмарные часы – в ряде семей это было классическое
наказание за те или иные проступки.
Жеральдину частенько запирали в подвале, хотя семья жила на
пятом этаже. Представим себе, какой ужас она пережила, понимая, что
кричать и молить о прощении бесполезно – все равно ее никто не
услышит, кроме мышей да пауков.
Пятнадцатилетнего Юбера однажды на всю ночь заперли в
школьном подвале. Директор школы, наказавший подростка за
недостаточное прилежание, вечером просто… забыл выпустить его из
заточения. Родители чуть с ума не сошли, когда после уроков сын не
вернулся домой. Они бросились в школу, но она была заперта. Это
случилось тридцать лет назад. Директора не уволили, а мальчик
продолжал учиться в той же школе. Правда, в подвале его больше не
запирали.
Родители Эрве за любое прегрешение запирали сына в подвале.
Садиться ему было запрещено, как и подниматься на верхнюю
ступеньку лестницы, с которой был виден пробивавшийся под дверью
лучик света. Каждое нарушение этих правил каралось удлинением
срока заточения. Если оно затягивалось на часы, ему приносили кусок
хлеба, чтобы не умер с голоду. Если ребенок начинал плакать или
шуметь, его били ремнем.
Людям, пережившим в детстве подобные ужасы, довольно трудно
внушить своим детям, что исследование подвала – это захватывающее
приключение.

Он слишком робкий?
 Взрослые называют робкими детей, которые при первом знакомстве
не сразу идут на контакт. Тем самым они маскируют собственное
ощущение дискомфорта, возникающее перед ребенком, еще не
овладевшим всем набором социальных навыков. Если ребенок на наше
«здравствуй» не отвечает мгновенно: «Здравствуйте!», мы чувствуем
себя неуютно, но при этом спешим обвинить в робости его! Не
позволяйте, чтобы этот ярлык прицепили вашему ребенку – он может
поверить, что с ним и в самом деле что-то не так, и правда начнет
робеть. Тому, кто позволил себе подобное высказывание, спокойно
возразите: «Ничего подобного, он вовсе не робкий, просто ему нужно
время, чтобы привыкнуть к незнакомому человеку».
Ни один ребенок не в состоянии моментально понять, что вокруг
него происходит, и убедить себя, что происходящее не несет ему
никакой опасности. Возможно, взрослым приятнее видеть детей,
которые автоматически отвечают на их приветствие, не давая себе
труда задуматься, с кем они имеют дело, но подобное поведение
свидетельствует не о хорошем воспитании, а о том, что ребенка
соответствующим образом натаскали.
В зависимости от возраста и характера ребенка, его
взаимоотношений со взрослыми и конкретных обстоятельств время
предварительного «приглядывания» может заметно варьироваться и
доходить до 20 минут. Ребенок сам решит, как скоро подойти к
взрослому, и не надо его торопить.

Страх перед школой, учителями и оценками

Ищите истинную причину этих страхов. Постарайтесь понять, чего

ребенок боится на самом деле – вашего огорчения, презрения других
членов семьи, недовольства учителя, насмешек одноклассников?
В наше время школьные оценки приобрели совершенно
гипертрофированное значение. Многие родители слишком болезненно
реагируют на двойки своих детей. В тот момент, когда ребенок больше
всего нуждается в моральной поддержке, чтобы не утратить веру в
себя и свои силы, разгневанные родители стращают его будущей
безработицей. Получил двойку? Все ясно, ничего хорошего в этой
жизни тебя не ждет! С каким настроением ребенок, наслушавшийся
подобных угроз, пойдет на следующий день в школу и будет писать
очередную контрольную?
Иногда дети боятся не столько плохих оценок, сколько учителя – его
сурового взгляда, его ехидных замечаний, его безапелляционных
суждений. Сегодня в школах слишком много учителей, искренне
считающих, что унижение ребенка – это действенный педагогический
метод.
Ваш ребенок боится своего учителя? Он не хочет больше идти в
школу? Выслушайте его, а главное – прекратите в любых
обстоятельствах вставать на сторону учителей. Если ребенок
испытывает страх, значит, он пережил что-то неприятное, и вам важно
узнать, что именно, чтобы помочь ему справиться с проблемой, а в
случае необходимости и защитить его.
Не бойтесь выражать свое несогласие с позицией учителя – это
вовсе не грозит вашему ребенку «потерей ориентиров». Допустим,
ему не повезло и у него в самом деле злющая учительница, которая
относится к нему несправедливо. Сознание того, что вы правильно все
понимаете, поможет ему сохранить адекватную самооценку и веру в
себя. Благодаря вашей поддержке он сумеет дистанцироваться от
человека, настроенного к нему негативно, и не даст ему себя
разрушить.
Телесные наказания в школах давно запрещены, но еще и сегодня
находятся учителя, позволяющие себе схватить ученика за ухо, дать
ему подзатыльник или стукнуть по пальцам – по их мнению, ребенок
своим поведением это «заслужил»! Им и в голову не приходит, что они
нарушают закон!
Если учитель вашего ребенка злоупотребляет своей властью, не
сидите сложа руки, действуйте. Требуйте от школьной администрации
призвать такого, с позволения сказать, педагога к ответу. Нельзя
допустить, чтобы у ребенка в душе копилось чувство
несправедливости и бессилия. С подобным настроем он не сможет ни
хорошо учиться, ни эмоционально развиваться.
Двенадцатилетнюю Клару учитель назвал «толстухой». Пятилетнего
Поля воспитательница в детском саду назвала «дауном», потому что он
нарушил какой-то запрет. «Придурок», «бестолочь», «дебил»,
«заткнись» – подобные словечки все еще звучат в стенах школы. Это
абсолютно недопустимо. Часто дети не осмеливаются рассказать
родителям, как с ними обращаются учителя, и это понятно: не так-то
просто признаться, что тебя унизили.
Не следует недооценивать последствий несправедливости,
насмешек или угроз со стороны авторитарного учителя.
Недвусмысленно дайте понять ребенку, что вы на его стороне. Ни один
взрослый, включая учителей, не имеет права издеваться над ребенком,
тем более применять к нему физическое насилие. В зависимости от
обстоятельств и серьезности ситуации помогите своему сыну (дочери)
выяснить, почему учитель ведет себя с ним так, а не иначе. Сходите в
школу, поговорите с этим учителем, потребуйте, чтобы он изменил
свое отношение к ребенку, а если это не поможет – жалуйтесь на него
школьному начальству. В крайнем случае, переведите ребенка в другой
класс или даже в другую школу.
Слишком многие родители предпочитают невмешательство, говоря
себе, что это временная ситуация и просто надо потерпеть – через
несколько месяцев учебный год закончится, а там, глядишь, все
изменится… Но, если ничего не предпринимать, осадок от
перенесенного унижения останется в душе ребенка надолго. Он может
больше не общаться с этим учителем, но будет по-прежнему
вспоминать голос, произносящий в его адрес обидные словечки.
Кристоф по математике не вылезал из двоек. Тремя годами раньше у
него был учитель, который постоянно его ругал и унижал перед всем
классом, внушая ему, что он абсолютно неспособен к математике.
Мать Кристофа соглашалась с учителем и объясняла сыну, что тот
ругает его заслуженно, ведь он учится на одни двойки. Она не
понимала, что дело обстоит ровно наоборот.
Через три года Кристоф попал к другому учителю, но продолжал
плохо учиться. Обидные прозвища, которыми награждал его прежний
учитель, все так же звучали у него в ушах. В нем поселился страх
перед этим человеком. Случайно сталкиваясь с ним на улице, он низко
опускал голову или быстро переходил на другую сторону.
Я попросила Кристофа подумать, почему учитель так вел себя с ним.
Что заставляло его кричать на маленького мальчика и без конца его
унижать? Очевидно, он сам чувствовал себя неуверенно в роли
учителя и срывал недовольство собой на более слабом. Для
восстановления равновесия я предложила Кристофу вообразить себе
учителя в смешном и нелепом виде – с огромным красным носом, в
дурацких штанах в горох… За два сеанса к ребенку вернулись
математические способности. Он понял, что «плохим»
и неуспевающим в той ситуации был вовсе не он, а учитель.
Освободившись от груза негативных представлений о себе, он в
буквальном смысле слова просветлел умом. О двойках было забыто.
Помогите ребенку сбросить моральное напряжение. Пусть он
мысленно посмотрит «фильм», в котором выплеснет все свои
негативные чувства. В воображении он может позволить себе все:
разрезать своего недруга на кусочки, надеть ему ведро на голову,
раскрасить нос красным, а волосы – голубым, заставить его прийти в
школу голышом или в клоунском наряде… Главное для него –
освободиться от накопленного негатива.
Иногда страх перед школой вызван не учителями, а
одноклассниками. Фредерик боялся получать хорошие оценки, чтобы
не обогнать Юзи, который привык считать себя лучшим учеником в
классе и крайне ревниво относился к чужим успехам.
В школе ребенка может напугать многое: толкотня на перемене,
грубость других детей или взрослых, грязный туалет или отсутствие
туалетной бумаги… В каждом случае следует выяснять истинную
причину страха. Способ тут только один – слушайте своего ребенка!
 3. Пережить страх
Марго четыре с половиной года. Мы идем в бассейн. На ней
купальник с надувной вставкой. Полгода назад, когда мы были на
море, она с удовольствием плавала в нем на относительной глубине.
Но сейчас мы уже в третий раз приходим в бассейн, а она по-прежнему
изо всех сил цепляется за меня.
– Я боюсь! Не отпускай меня!
Первым делом – признать ее право бояться.
– Конечно, я понимаю, что тебе страшно. Ты ведь уже давно не
плавала.
Затем – помочь ей осознать, что я не требую от нее ничего
невозможного.
– Помнишь, как мы были на Мартинике? Мы с тобой далеко
заплывали! И ты сама плыла!
Очень важно, каким тоном вы это говорите. Я выбрала
восхищенный. Моя задача – не внушить дочери чувство вины («какая
ты глупая, раньше плавала, а теперь не хочешь!»), а помочь ей
вспомнить свои былые достижения и свое прежнее удовольствие,
чтобы ей захотелось их повторить.
– П-п-помню…
Она колеблется между желанием и страхом. Значит, одного
воспоминания о прошлом опыте недостаточно. Нужно найти что-
нибудь еще.
– А помнишь, как ты один раз сначала очень испугалась, а потом
сказала, что не будешь бояться? Помнишь, как ты собой гордилась?
– Помню!
Чтобы ее успокоить, мне надо разделить с ней ее страх.
– Знаешь, я тоже кое-чего боюсь. Съезжать в воду с горки. Папа не
боится, а я боюсь. Я знаю, что это совсем не опасно, но все равно мне
страшно. Так и ты сейчас. Ведь на тебе купальник, в котором нельзя
утонуть.
Теперь надо ее подбодрить, предложить ей мотивацию.
– Иногда нам всем бывает страшно, но мы все равно делаем то, что
решили. Можно бояться, но не отказываться от задуманного. Давай
так, а? Ты победишь свой страх и поплаваешь, а я съеду в воду с
горки?
– Я хочу домой!
Ладно. Главное – не давить.
Ей нужно время, чтобы решиться. Для себя, а не ради того, чтобы
доставить мне удовольствие. В описанном случае мне было легко
вести разговор, потому что я действительно боюсь водной горки.
Дочка знала, что, соглашаясь плавать в бассейне, она поставит меня
в трудное положение, ведь мне придется выполнять свою часть
договора. Страх – это предвидение будущих неприятностей. Значит,
нам необходимо преобразовать его в желание, то есть предвидение
будущего удовольствия. Этот переход возможен в одном-
единственном случае – если ребенок свободен в своем выборе.
Марго снимает купальник. Мы вытираемся.
Проходит несколько минут.
– Мама, надень мне купальник! – вдруг говорит она.
Принципиально важно, что решение приняла сама дочка. «Я пойду
плавать», – сказала она себе. Это существенный момент перехода
страха из одной формы в другую – от страха, подавляющего волю, в
страх, побуждающий к действию.
Я помогаю ей надеть купальник, и она решительным шагом
направляется к бассейну. Храбро подходит к бортику, спускается по
лесенке и плюхается в воду. Вода ее держит, Марго молотит ногами,
подгребает руками и плывет! Видно, что это занятие доставляет ей
огромное удовольствие. Через пару минут она оборачивается ко мне и
кричит:
– Не забудь про горку!
– Помню, помню!
Я подошла к горке и, вопя на всю округу, скатилась с нее в воду. Я
сделала это! Меня переполняло чувство гордости. Я поспешила
поделиться им с дочкой.
– Я тоже рада, что не побоялась плавать, – серьезно ответила она. –
Мне ужасно нравится плавать. Давай всегда ходить в бассейн!
Чувство гордости закрепляет успех и повышает веру в себя. Очень
важно, чтобы нам было чем гордиться.
Испуганного ребенка успокаивает не то, что никто из окружающих
ничего не боится, а то, что испытывать страх могут все – даже
взрослые, даже его родители.
Если ребенок думает, что боится он один, а все остальные, в первую
очередь мама и папа, никогда не испытывают страха, он может прийти
к выводу, что он «ненормальный». Разумеется, это ни в коей мере не
способствует укреплению чувства безопасности.

Перечислим еще раз этапы эмоционального

сопровождения

1. Проявлять уважение к детским эмоциям

Это необходимо, чтобы ребенок вам доверял. Всегда относитесь с
уважением к его эмоциям, даже если они кажутся вам
иррациональными. Ребенок боится, хотя, на ваш взгляд, бояться ему
совершенно нечего. Но у него есть своя причина (а то и несколько
причин) испытывать страх, и тот факт, что ни вы, ни он сам не имеете
понятия о том, что это за причина (причины), ничего не меняет.

2. Слушать ребенка
– Чего ты боишься?
– Чего ты боишься больше всего?
Помните, ответ типа «Я боюсь собак» носит слишком общий
характер. Уточните, что именно пугает ребенка. Собачий лай? То, что
собака слишком быстро бегает? То, что у нее высунут язык? Или ее
злая морда? Чего конкретно он боится: что собака его укусит, или
станет вокруг него прыгать, или лизнет его своим мокрым языком?
Слушать ребенка – значит не просто воспринимать его слова, но и
стараться помочь ему выразить, что именно он чувствует. В разговоре
с ребенком избегайте вопросов, начинающихся со слова «почему».
Скорее всего, он по мере сил постарается сформулировать причину
своего страха, только эта причина не будет иметь ничего общего с
настоящей. Исходите из того, что ребенок сам не понимает, почему он
боится. Слушая его, вы можете помочь ему это узнать. Задавайте ему
конкретные вопросы: что? как? из чего? (Более подробно мы разберем
эту тему в части десятой «Несколько подсказок, которые помогут вам и
вашим детям стать счастливыми».

3. Принимать и понимать
– Я понимаю, что тебе страшно. Эта собака и правда ужасно громко
лает.
Признайте, что ребенок в самом деле испытывает ту или иную
эмоцию. Покажите ему, что полностью его одобряете: он имеет право
чувствовать то, что чувствует. Не пытайтесь мгновенно «излечить» его
от страха или вместо него решить его проблему. Продемонстрируйте
ему сочувствие и эмпатию – это все, в чем он нуждается.
Будьте рядом с ним, чтобы помочь ему преодолеть страх, но
помните, что главным остается его собственное желание. Любая
попытка с вашей стороны ускорить процесс приведет к обратному
результату.

4. «Я тоже…» / Снижайте накал драмы

Как только он расскажет вам о своих переживаниях, можете
поделиться с ним своими – нынешними или прошлыми, времен своего
детства. Чего вы тогда боялись? Того, что и он, или чего-то другого?
Только не притворяйтесь, говорите ребенку правду. И выбирайте из
своих прежних страхов те, что вашему ребенку незнакомы: это даст
ему возможность почувствовать себя в чем-то сильнее вас и поможет
преодолеть свои слабости.

5. Ищите источник его силы

У каждого из нас есть опыт преодоления тех или иных страхов.
– Помнишь, как ты сначала боялся, а потом перестал бояться?
Если ребенок не понимает, о чем идет речь, помогите ему
вспомнить:
– Это было, когда ты в первый раз пошел в гости к Стефану и
остался у него ночевать.
Дайте ему время вспомнить тот случай, а главное, вспомнить, что
он тогда пережил.
– Сначала ты не хотел у него оставаться, а потом все-таки решил,
что останешься. Помнишь? Что ты тогда подумал? И домой ты
вернулся очень довольный. Тебе там было весело? Вот видишь, ты
тогда тоже испугался, но потом понял, что это совсем не страшно.
Попробуй вспомнить, как ты перестал бояться. Может, с этой собакой
будет так же?
Только не торопите его. Пусть спокойно все обдумает.

6. Помогите ему высвободить свою энергию

Когда человек пугается, у него сжимается диафрагма. Все, что
служит ее расслаблению – глубокий вдох, пение, крик, смех, –
способствует исчезновению страха. Предложите ребенку сделать
несколько глубоких вдохов, пока у него не пройдет ощущение тяжести
в груди. Если он упрямится, спойте вместе с ним. Вот увидите, он
сразу почувствует себя сильным и готовым встретиться с любыми
трудностями.
Если и это не сработает, предложите ему вспомнить кого-нибудь из
знакомых, кто в аналогичной ситуации точно не испугался бы, –
приятеля, папу приятеля, мясника или автослесаря и даже… Тарзана,
Джеймса Бонда или Роберта Редфорда! Пусть представит себе, как
кто-то из этих людей действовал бы на его месте. Затем пусть
попробует представить себя этим человеком. Ваша задача – помочь
ему почувствовать себя сильным и могущественным.
– Чувствуешь, каким сильным ты можешь быть? Да ты и правда
сильный!

7. Удовлетворите его потребность в информации

Ваш ребенок поверил в себя и свои силы. Но ему нужно кое-что
еще, а именно информация. Он должен знать, опасна эта собака или
нет.
Когда человеку страшно, ему хочется получить как можно более
точные сведения о том, в чем он видит угрозу. Если вы сообщите их
ему слишком рано, он их просто не услышит. Вот почему наши
пространные объяснения часто не производят никакого эффекта.
Прежде всего необходимо выслушать ребенка, понять его
эмоциональное состояние и убедить его обратиться к своим
внутренним ресурсам. Лишь после этого он будет готов выслушать,
что вы ему скажете. Еще лучше, если он сделает правильные выводы
самостоятельно.
– Что ты можешь сделать, чтобы узнать, опасная эта собака или нет?
 Помогите ему составить собственное мнение. Например, пойдите
вместе в библиотеку, возьмите книгу о собаках и прочитайте ему о
повадках собак той породы, к которой принадлежит и напугавший его
пес. Впоследствии он сможет использовать этот прием и в других
обстоятельствах. Чем больше самостоятельности он проявит, тем легче
ему будет избавиться от своих страхов.

8. Ищите разные способы реагировать на страх

В зависимости от обстоятельств вы можете или остановиться на
каком-то одном приемлемом решении или попросить ребенка
придумать другие варианты действий. Только ни в коем случае не
выносите его предложениям оценок: вот это «хорошо», а это «никуда
не годится». Он должен сделать выбор сам.
– Конечно, ты можешь спросить у хозяина собаки разрешения ее
погладить. А что еще ты мог бы предпринять?
Вместе с ребенком проанализируйте его предложения и попробуйте
оценить их последствия.
– Если ты это сделаешь, что будет? Ты перестанешь ее бояться?
– Что должно случиться, чтобы ты захотел ее погладить и перестал
бояться?
Не думайте о страхе. Думайте о желании. Что может пробудить у
ребенка искреннее желание подойти к собаке, войти в воду, скатиться с
горки и освободиться от гнетущего страха? Очень важно, чтобы вы
даже в мыслях не допускали возможности хоть как-то на него
надавить. Не показывайте ему, как вам хочется, чтобы он перестал
бояться, иначе он воспримет это как принуждение, а принуждение
усиливает страх! Только свободный выбор дает человеку чувство
власти над окружающим миром и создает условия для преодоления
страха.
 4. Польза страха
Перед летними каникулами малыши из детского сада должны
выступить в мэрии с концертом. В зале собирается примерно триста
зрителей. Марго ничего мне не говорила, но я ясно вижу, что ей не по
себе. Еще бы! В первый раз в жизни выйти на сцену! Кто угодно
станет волноваться, что уж говорить о четырехлетней девочке! Как же
приготовить ребенка к такому испытанию?
– Ты как? Немножко побаиваешься или все нормально?
– Немножко побаиваюсь.
– Ну, это нормально. Знаешь, когда мне надо читать лекцию перед
большой аудиторией, я тоже побаиваюсь. Сердце колотится, живот
скручивает, в горле пересыхает, а руки становятся влажными. Это тело
готовится к тому, что мне придется много говорить. Наше тело – оно
очень умное, оно само знает, что нужно делать, чтобы у нас появились
силы танцевать, петь или говорить. А ты что-нибудь такое чувствуешь?
– У меня сердце колотится, когда собаки лают.
– Это потому что ты боишься. Страх дает нам энергию, чтобы мы
могли встретиться с опасностью. Иногда этот страх называют
«мандраж». В нем нет ничего плохого – все люди в определенных
ситуациях его испытывают. Когда ты будешь подниматься на сцену,
тебя охватит мандраж – это твое тело готовится к тому, чтобы показать,
на что ты способна. Лично мне нравится это ощущение. Я понимаю,
что мое тело готовится к важному испытанию. Я начинаю глубже
дышать, стараюсь почувствовать, что твердо стою на земле ногами, и
смотрю на людей, которые пришли меня слушать. Я говорю себе, что
они хорошие, и это очень здорово, что сейчас я буду с ними говорить.
Я как будто посылаю им лучи света, протягиваю между нами ниточки.
Это мой собственный прием, который помогает мне преодолевать
страх. И правда, когда я так настроюсь, сердце бьется уже не так
сильно. Ты можешь придумать что-нибудь свое, попробовать то и
другое. В любом случае, как только я начинаю говорить, вся энергия,
которую успело накопить мое тело, идет в дело, а мандраж куда-то
исчезает. Ну как, сможешь что-нибудь придумать, чтобы почувствовать
себя лучше?
– Смогу… – после недолгой паузы отвечает она радостным голосом.
 Она не стала посвящать меня в подробности, но несколько дней
спустя, когда в детском саду был еще один концерт, я увидела, что она
идет на сцену в приподнятом настроении. Ей явно нравилось, что
зрители смотрят, как она танцует. В конце номера воспитательнице
пришлось ее увести, чтобы дать и другим детям возможность
выступить.

Некоторые виды страха полезны (они готовят наше тело к действиям

или сообщают нам об опасности). Бывают и чрезмерные страхи (среди
пауков, которые водятся в наших широтах, нет ядовитых; отбойные
молотки ремонтных рабочих производят много шума, но ничем нам не
угрожают; собака за забором оглушительно лает, но не может на нас
броситься; в купальнике с надувными вставками нельзя утонуть и
т. д.).
К полезному страху следует относиться с вниманием, так как он
предупреждает нас о том, что в некоторых ситуациях лучше не
рисковать. Чрезмерный страх можно преодолеть – надо только
решиться. И потом иметь все основания гордиться собой.
 5. Он трусишка?
Ребенок боится чуть ли не всего на свете? Проявляет беспокойство
почти в каждой ситуации? Паникует на пустом месте? У него
формируется эмоциональная привычка, способная перейти в черту
характера, которую мы называем трусостью? Значит, необходимо ваше
срочное вмешательство.
Корни подобного страха, подавляющего все остальные эмоции,
могут быть самыми разными.

Реакция на чрезмерную родительскую заботу

– Осторожно, не упади!
– Не ходи туда!
Когда родители оберегают ребенка от малейшего соприкосновения с
опасностью, они парадоксальным образом внушают ему, что «мир
опасен», а он «не способен ему противостоять».
Признаемся честно: мы часто посылаем детям противоречивые
сигналы. Сначала говорим: «Не бойся, там нет ничего страшного», но,
как только ребенок пытается действовать самостоятельно, бросаем ему
в спину свои тревожные: «Осторожно!» Что ему делать? С одной
стороны, он слышит: «Не бойся, иди поздоровайся с тетей!», а с
другой: «Никогда не разговаривай с незнакомыми людьми!»
Если ребенок не спешит обниматься с человеком, которого видит
первый раз в жизни, мы говорим, что он «робкий» и боится чужих.
Если ребенок бесстрашно вступает в разговор с незнакомцем, мы
сокрушаемся, что «он может с кем угодно пойти».
Попробуем представить себе, что происходит в мозгу ребенка,
который слышит подобные взаимоисключающие утверждения.
Да, он может подраться с приятелем, или упасть с качелей, или
поцарапаться о шершавый забор… Ему будет больно, у него появится
синяк или ссадина. Но разве это так уж страшно? Иногда пара синяков
способна преподать жизненный урок, по эффективности
несопоставимый с самыми пространными нотациями о пользе
осторожного поведения.
Желая защитить ребенка от малейшей травмы, мы порой раним его
душу, искажая его самосознание и лишая его веры в себя.
Современные детские площадки устроены так, что на них
невозможно серьезно пораниться, хотя, конечно, всегда остается риск
шлепнуться или обо что-то удариться. Гораздо важнее научить ребенка
безопасному поведению – смотреть под ноги, держать равновесие,
соизмерять свои силы, – чем заставлять его сидеть рядом с вами на
скамейке. Иначе он может просидеть на ней всю жизнь.
Душевные синяки куда опаснее ссадин на коленках.
Чрезмерная родительская опека ведет к подавлению
самостоятельности или, напротив, к развитию склонности к
неоправданному риску. Как это ни парадоксально, обилие запретов
побуждает ребенка без конца исследовать границы своих
возможностей. Как только запрет снимается (или игнорируется),
свобода ударяет ребенку в голову и он начинает вести себя, что
называется, безбашенно. При этом он рискует гораздо сильнее, чем
если бы родители научили его постепенно расширять границы своих
возможностей, руководствуясь здравым смыслом и чувством
ответственности.
Иногда достаточно снять чрезмерную опеку, чтобы ребенок ощутил
в себе новые силы. Доверяйте ему, и он будет чувствовать, что достоин
доверия.
Разумеется, это не означает, что ребенком вообще не надо
заниматься, оставив его один на один с его трудностями. Это означает,
что следует различать подлинные опасности и преувеличенные
родительские страхи.
Прислушайтесь к тому, как вы разговариваете с ребенком, и
изгоните из своего лексикона фразы и выражения, доказывающие, что
вы считаете своего ребенка слабым и ни на что не способным.
Поверьте, от них нет ничего, кроме вреда.

Подавление гнева
 Он страшно разозлен, но не позволяет себе (родители запрещают) не
только выразить, но даже испытывать гнев. Ему кажется, если он
злится, значит, он плохой. Таким образом он оборачивает свой гнев
против себя, считая себя ни на что не годным, слабым, не таким, как
все.
Часто старшие дети в семье растут более робкими, чем младшие.
Они запрещают себе выражать свою ревность и загоняют внутрь себя
злость на младшего брата или сестру, которые «отняли» у них маму.
Разозленный ребенок, не имеющий возможности выплеснуть злость,
боится и собственного гнева, и мести со стороны окружающих. Чтобы
защититься от этих слишком сильных для него эмоций, он
отказывается признаваться самому себе, что он зол, и приписывает
чувство злости другим. В результате он начинает бояться всего на
свете: чужих людей (они сделают мне больно), сверстников (они будут
надо мной смеяться), собак (они меня покусают) и кошек (они меня
поцарапают).

Выражение отрицаемых или подавленных родительских

страхов

Дети чрезвычайно чутко реагируют на все, что пугает их родителей.

Если вы, случайно увидев на улице человека, с которым ваш ребенок
не знаком, вздрагиваете, явно не желая с ним встречаться, ребенок
обязательно почувствует ваш страх. Если он в достаточно
сознательном возрасте, то спросит вас: «Мама, что с тобой?» Если он
еще слишком мал, то начнет опасливо оглядываться по сторонам, сам
не понимая, почему ему вдруг сделалось неуютно.
Гийому три года. Он боится всего нового и незнакомого, шарахается
от чужих людей. Довольно скоро выясняется, что у родителей Гийома
практически нет друзей. Они ни к кому не ходят в гости, не берут с
собой Гийома в магазин, не ездят с ним в метро… Они убеждены, что
все эти места таят потенциальную угрозу и ребенку там делать нечего.
Действительно, магазин и метро – не лучшие места для проведения
детского досуга, но ведь в них проходит неотъемлемая часть жизни
современного общества. Не обязательно таскать туда детей ежедневно,
но делать вид, что этих мест не существует, означает создавать своему
ребенку проблемы в будущем.
Чтобы освободить ребенка от страха, который является не его
собственным страхом, а скорее отражением нашего, имеет смысл
поговорить с ним и дать ему понять, что он вовсе не обязан
переживать за нас наши чувства. Разумеется, лучше всего попытаться
избавиться от своих страхов (и испытать от этого огромное
облегчение!).
Ко мне на консультацию пришла Иолена. Она жаловалась, что ее
дочь Дафна боится на перемене выходить из класса. На самом деле
страх испытывала сама Иолена. Она боялась, что другие дети будут
обижать ее дочку, как когда-то одноклассники обижали ее. Осознав
это, она призналась Дафне, что в детстве у нее были в школе
проблемы, но они не имеют к дочери никакого отношения. На
следующий день, придя из школы, Дафна весело сказала:
– Мамочка, отдаю тебе назад все твои страхи!
Поведение девочки разительно изменилось. Все ее тревоги исчезли
без следа как по волшебству. Только это было никакое не волшебство –
просто верно и вовремя сказанное слово сняло зажим и высвободило
внутреннюю энергию ребенка.

Как помочь боязливому ребенку?

1. Прекратите обвинять его в трусости! Это всего лишь ребенок, и

он в самом деле многого боится, в том числе показать свое
недовольство. Подумайте, может быть, вы запрещаете ему выражать
свою злость?

2. Чтобы укрепить его веру в себя:

• Предложите ему сделать что-то, на что он способен.
• Не мешайте ему показывать свой гнев, когда он чем-то рассержен.
• Поддерживайте в нем творческое начало.
• Найдите для него такие занятия и игры, при которых напрочь
отсутствует оценка его деятельности («хорошо» или «плохо»).
Сегодня существует множество игровых площадок, на которых дети
могут самовыражаться, не имея целью заслужить положительный или
отрицательный отзыв. Отличный тому пример – студии рисования,
организованные без элементов соревновательности. Педагоги,
работающие в этих студиях, дают каждому ребенку возможность
делать то, что у него получается, в своем собственном темпе и не
тянуться за «лучшими».

3. Часто очень помогает общение с крупными животными. Пони и

собаки никого не осуждают, ничего не требуют, никого никуда не
торопят – в их компании ребенок чувствует себя уверенно.

4. Компьютер тоже отличается чрезвычайно высокой степенью

терпения. Ребенок может проделывать на экране что угодно, повторять
одну и ту же операцию хоть сто раз, – компьютер не проявляет ни
малейших признаков нервозности. Если за спиной не маячит
взрослый, наблюдающий за «результатом», ребенок будет в свое
удовольствие исследовать возможности мышки и постепенно
проникаться верой в свои возможности.

5. Определите свои собственные страхи и постарайтесь от них

избавиться.

Резюмируем:
Не заставляйте ребенка силой преодолевать его страхи. Лучше
подскажите ему способы, благодаря которым он сумеет с ними
справиться – за то время, которое ему необходимо, и в результате
собственного выбора.
 Часть пятая
Гнев на службе формирования
личности
Многим из нас приходилось переживать ужасные минуты, когда
наш ребенок в парке или в магазине вдруг с ревом падал на землю и
принимался кататься под осуждающими взглядами невольных
зрителей.
Между тем гнев – это естественная и здоровая реакция человека
на фрустрацию.
 1. Гнев – это здоровая реакция
Трехлетняя Люси морщит личико: «А я хочу!» Она краснеет,
кулачки у нее сжимаются. Она злится. Они с сестрой посчитались, и
первой кататься на велосипеде выпало сестре. Но желание Люси
проехаться на велосипеде никуда не девалось, и она переживает
горькое разочарование.
Единственный плюс считалок состоит в том, что взрослые не имеют
к ним никакого отношения. Выбор происходит случайно,
произвольным образом, и не зависит от предпочтений родителей по
отношению к тому или иному ребенку. Беда в том, что маленькому
ребенку не объяснишь, что такое случайный жребий.
– Мамочка, я уже съела мороженое. Дай мне еще!
– Нет, моя хорошая. Хватит и одного.
Представьте себе трехлетнего ребенка, который в ответ на отказ дать
ему второе мороженое, говорит:
– Конечно, мамочка, второе мороженое – это уже слишком!
Что бы вы почувствовали, глядя на такого ребенка?
Вам стало бы не по себе. Как это так – ребенок не настаивает на
своем желании и признает его недопустимым!
Впоследствии у такого ребенка могут возникнуть проблемы с
осознанием своих желаний. Он будет без конца сомневаться, делать
ему что-то или нет, хорошо или плохо то, что он задумал… Но главное,
он сам себе не сможет объяснить, чего на самом деле хочет, и будет
зависеть от других людей. Прежде чем принять то или иное решение,
он будет интересоваться, а что по этому поводу думает Пьер, или Поль,
или Жак…
Когда ребенок криком, слезами и даже истерикой требует себе
вторую порцию мороженого, он тем самым выражает свое желание, и
это очень важный момент.
Разумеется, родители, уставшие за день и/или забывшие о том,
какими сами были в детстве, возмущаются подобным поведением.
Некоторые из них отвечают на детские претензии откровенной
грубостью, давая ребенку понять, что он не имеет права показывать
свой гнев.
 Если ребенок настаивает на своем («А я хочу!»), он утверждает
собственную личность, наделенную определенными правами. Пусть я
получу отказ в своем требовании, зато буду знать, что имею право
испытывать желания. Ребенку не всегда надо, чтобы его желания
исполнялись; ему достаточно знать, что его голос услышан.
Зародыш в материнской утробе питается через пуповину, то есть его
потребности в пище удовлетворяются автоматически. Он составляет
единое целое с матерью, и ему в принципе неведомо, что такое
неудовлетворенная потребность (во всяком случае, современная наука
придерживается этого мнения).
После рождения пища перестает поступать к младенцу с прежней
регулярностью. Он ощущает дискомфорт и выражает его плачем. Он
пока не знает, как называется это чувство, зато мать скажет, что он
«проголодался». Она его покормит, и он успокоится. Ему станет
хорошо.
Если мать задерживается, он плачет громче. Он протестует против
отсутствия матери. Его гнев – это призыв, он настаивает на том, что
мать ему необходима, то есть ему необходимо восстановить с ней
тесную связь.
Слишком часто гнев путают с грубостью. Но если грубость ставит
своей целью отдалить от себя другого человека, дистанцироваться от
него, то гнев, напротив, выражает потребность в соединении с ним для
восстановления жизненного равновесия.

Этап преодоления разочарования

Гнев также являет собой важный этап в преодолении чувства

разочарования. Когда ребенок злится из-за того, что не получил чего-
то, на что рассчитывал, это эмоциональное состояние позволяет ему
воссоздать свою целостность и… примириться с фрустрацией.
Некоторые родители огорчаются, видя, как ребенок, которому они
только что объяснили, что его пожелание никоим образом не может
быть удовлетворено, впадает в яростный гнев. Они не понимают, что
гнев – это естественный, нормальный и необходимый этап на пути
преодоления разочарования. Вот как выглядит этот путь:
1. Отрицание.
 2. Гнев.
3. Торговля.
4. Грусть.
5. Приятие.

Каждый из этих этапов по-своему важен. И с разочарованием

невозможно примириться, минуя этап гнева.
Если мы спешим исполнить любой детский каприз еще до того, как
ребенок выскажет свое пожелание, мы тем самым мешаем ему, с одной
стороны, научиться осознавать свои потребности, а с другой –
преодолевать разочарование от неисполненных желаний. Слишком
заботливая мать, которая догадывается о детских желаниях еще до
того, как ее отпрыск их выскажет (матери более склонны к такому
поведению, чем отцы), способна затруднить ребенку осознание себя
как личности. Умеренная фрустрация необходима для формирования
характера. К счастью, все без исключения детские капризы исполнить
невозможно. Случается, что все магазины закрылись, или в них
закончилось мороженое, или в семье на двоих детей всего один
велосипед, или любимая тарелка разбилась, или маме надо идти на
работу, или закадычного дружка Жюльена отправляют к бабушке с
дедушкой…
Итак, определенная доза фрустрации не только неизбежна, но и
полезна – при условии, что эмоции ребенка, в том числе
разочарование, будут услышаны.
Несправедливая, основанная на произволе фрустрация или
фрустрация, затрагивающая слишком важные для ребенка материи,
может быть разрушительной.
Грудной младенец целиком зависит от матери – он без нее просто не
выживет. Если она чуть задерживается (буквально на несколько
минут!), на смену его гневу приходит ужас – он боится, что его
бросили, что связь между ним и матерью разорвана. Для совсем
маленьких детей понятия времени не существует. Они живут здесь и
сейчас. Пять минут кажутся им вечностью. Они не в состоянии
представить себе, что могло задержать мать. Но через определенный
промежуток времени (и если такое случается не впервые) ребенок, к
которому никто так и не подошел, смиряется. Он замолкает, часто
съеживается. Его тело как бы говорит: у меня нет никаких прав, я
ничего собой не представляю, я плохой. Он по-своему ищет
объяснения тому факту, что мать им больше не занимается. Он пока
еще не умеет выстраивать логические цепочки рассуждений, все это
происходит на уровне подсознания, но, если подобное повторяется с
достаточной частотой, это убеждение может наложить отпечаток на
всю его дальнейшую жизнь.
Оставлять плачущего ребенка одного – значит подвергать его
шквалу пугающих эмоций.
Потребность – просьба – удовлетворение – вот схема, которая
должна стать рутиной, чтобы ребенок проникся чувством, что вы его
любите, что он для вас важен, что все его просьбы услышаны, что он
хороший, наконец, что он в безопасности.
Даже если его просьбы не могут быть выполнены, он должен быть
уверен, что его гнев услышан.

Столкновение с несправедливостью

Гнев играет важную роль при столкновении с несправедливостью. В

этом случае он является реакцией на нежелательное вторжение или
протестом против того, с чем мы не хотим мириться. Гнев служит
осознанию своей идентичности, позволяет защищать свою
территорию, свое тело, свои идеи и ценности, свою целостность. Он
дает силу утверждать свою правоту, говорить «нет» и чувствовать себя
собой. Человек, не испытывающий гнева или не умеющий его
выражать, часто ощущает себя беспомощной жертвой. Давать волю
гневу необходимо, чтобы почувствовать свою силу, заставить себя
уважать и противостоять фрустрации, не позволяя страданию себя
разрушить. Гнев помогает восстановлению гармоничных отношений с
другими людьми.
Гармонией звали древнегреческую богиню, дочь Ареса и Афродиты.
Арес (в древнеримском пантеоне – Марс) – это бог войны, бог
конфликта. Афродита (Венера) – богиня красоты и любви, иначе
говоря, в современном понимании – богиня коммуникации. Гармония
достигается путем конфронтации и диалога, а не путем молчания и
отрицания себя.
 Если ты отказываешь мне в моей просьбе, что-то в наших
отношениях рвется. Я злюсь, чтобы ты понял, насколько эти
отношения для меня важны. Гнев способствует восстановлению
нарушенных связей! Берегите их! Оставайтесь внимательны друг к
другу и сохраняйте взаимное уважение!
Многие люди не видят разницы между гневом и грубостью.
Грубость деструктивна, тогда как гнев конструктивен. В нашем
лексиконе не хватает слов, чтобы обозначить, насколько разнятся два
этих понятия. Слово «агрессия» этимологически имело позитивное
значение (оно происходит от латинского aggredior – двигаться в
направлении к цели), но сегодня несет четко выраженный негативный
смысл. Я использую слово «гнев» для обозначения
жизнеутверждающей агрессии, служащей защите жизни. Гнев – это
самоутверждение человека перед лицом другого человека, определение
границ, за которые никому нельзя заступать, и отказ от всего, что
причиняет страдание.
Если мы не умеем владеть своим гневом, мы становимся грубыми.
Грубость не просто отличается от гнева, она является его
противоположностью. Когда я разгневан, мой гнев говорит обо мне, о
моих потребностях. Когда я допускаю грубость, я обращаю ее на
других, стараюсь их обвинить, ранить, уничтожить. Я испытываю
потребность, выражаю ее, но не нахожу ей удовлетворения. Тогда
внутри меня образуется пустота, я чувствую, что мне чего-то не
хватает. Мне плохо. Грубость – это результат попытки защититься от
шквала эмоций, переложив его тяжесть на другого и обвинив его в том,
что тебе плохо.
Когда дискомфорт становится слишком мучительным, у меня
возникает страх, что он меня разрушит. Тогда я пытаюсь переложить
свои ощущения на другого человека и бросаю ему в лицо: «Это все из-
за тебя!» Грубость – это результат подавления гнева, неспособности
справляться с сильным эмоциональным напряжением, накапливания
чувства беспомощности и страха. Даже если в конечном итоге
грубость служит выражением потребности, она ее не столько
демонстрирует, сколько маскирует.
Грубость – это крайнее средство, к которому прибегают, когда
необходимо передать месседж, а остальные средства исчерпаны. Беда в
том, что расшифровать этот месседж способны немногие. Ученик
нагрубил учителю… Разве кто-нибудь догадается, что он сделал это от
отчаяния? Подросток с городской окраины оскорбляет папенькиного
сынка из богатого квартала. Кто поймет, что им движет ощущение
безнадежности? И первый, и второй пытаются привлечь к себе
внимание, сказать окружающим, что жизнь, которой они вынуждены
жить, невыносима. Но кто их слышит?
Защитная реакция – это универсальный биологический механизм.
Говоря другому человеку: «Ты плохой (плохая)», он показывает, что
ему трудно мириться с дискомфортом, причиненным фрустрацией.
Если он окружен достаточной заботой, если к его желаниям и
потребностям относятся с уважением (не обязательно мгновенно их
удовлетворяя), он постепенно теряет необходимость проецировать
свое недовольство на других. Накопленный опыт подсказывает ему,
что он может испытывать гнев, не подвергая разрушению ни
собственную целостность, ни связь с родителями.
Родители, не желающие прислушиваться к детскому гневу, обычно
действуют в логике «кто кого?», вступая с ребенком в своего рода
состязание. При этом они забывают, что его мозг в отличие от их мозга
еще недостаточно развит. Они как бы говорят ему: «Командуем здесь
мы» или «Не думай, что мы позволим, чтобы какой-то сопляк вертел
нами как хочет»…
В детстве у них скорее всего не было возможности свободно
выражать свой гнев, и он остался загнанным внутрь, готовый в любую
минуту вырваться на волю, что их пугает. Под этим гневом обычно
скрывается перенесенная в детстве боль непонимания, родительской
глухоты и недостатка любви.
Запрещая ребенку злиться, такие родители продолжают держать в
заблокированном состоянии собственные детские эмоции.
Гнев – полезный инструмент, позволяющий управлять
фрустрацией. Его не надо маскировать, его следует прочувствовать,
пережить и преодолеть.
Таким образом, существуют разные виды гнева: гнев здоровый, не
переходящий в грубость, помогающий формированию личности, и
гнев чрезмерный, агрессивный и разрушительный. К первому нужно
уметь прислушиваться, второй надо научиться расшифровывать. Но и
тот и другой требуют к себе уважительного отношения, поскольку
сигнализируют о неудовлетворенной потребности.
 2. Расшифровка потребности
Мой сын Адриен разозлился сильнее всего, когда ему было
примерно полтора года. Случилось это в газетном киоске вокзала
Монпарнас. Мы на несколько дней уезжали в отпуск. На часах было
около двух дня. В такси Адриен заснул. Через полчаса, когда мы
подъехали к вокзалу, его пришлось разбудить. Он с интересом смотрел
по сторонам и в тот момент не выказывал никаких признаков
недовольства. Времени до отхода поезда у нас было достаточно, и мы
решили купить что-нибудь почитать в дорогу.
В лавчонке Адриен моментально углядел пакет леденцов – на мой
взгляд, совершенно «химических». Мне не хотелось, чтобы он их ел, и
я попыталась с ним «поторговаться», предложив альтернативные
варианты – машинки, другие игрушки. Но он разрыдался, лег на пол и
принялся молотить руками и ногами. Стоило мне до него дотронуться,
он заходился в крике. Я никогда раньше не видела его таким. Что мне
было делать?
Конечно, я могла купить ему эти леденцы, но мне показалось, что
это плохое решение. Во-первых, они действительно были вредные, а
во-вторых – и это самое главное, – он так жутко разозлился, что я
поняла: дело вовсе не в леденцах. Купив ему эти несчастные леденцы,
я бы прервала процесс эмоциональной разрядки. Он кричал, что хочет
леденцы, но на самом деле он просто не выспался и малейшая
фрустрация выводила его из себя.
Дети устраивают самые бурные истерики в состоянии сильной
физической усталости – это известно всем родителям. Ребенок теряет
способность управлять фрустрацией. Он чувствует смутное
недовольство (усталость), но не понимает его причин и хватается за
первый попавшийся повод: зеленая машинка ему не нравится, он хочет
конфету, зачем сестра взяла его мишку, суп сегодня невкусный и т. д.
Повод нужен ему, чтобы сфокусировать на нем отрицательную
энергию и дать ей выход.
Его нервная система не справляется с нагрузкой. Мышечная
разрядка становится неизбежной. Она полезна, потому что позволяет
ребенку сбросить напряжение.
 Ругать его в подобных случаях бессмысленно: он не может вести
себя иначе. Если вы скажете ему: «Ну ничего, ты просто устал», он
воспримет ваши слова как унижение и будет кричать и кататься по
полу с еще большей энергией. Определите, в чем состоит его истинная
потребность, и помогите ему ее удовлетворить.
Я оставалась рядом с Адриеном, пока он бился в истерике, и не
сводила с него глаз. При первой возможности я взяла его на руки,
чтобы он не поранился, и стала с ним говорить. Я попросила у него
прощения за то, что мы не дали ему поспать днем, как он привык, и
добавила, что он имеет полное право на нас злиться.
Его сестра выбрала себе игрушку, а Адриену мы купили
игрушечный мотоцикл. Выбирать, что ему хочется, он был не в
состоянии, но позже, в поезде, с удовольствием в него играл – после
того как поспал и восстановил силы. Самое плохое, что мы могли бы
сделать в той ситуации, это, увидев, что он отказывается вслед за
сестрой выбирать себе игрушку, сказать ему: «Ну, не хочешь, как
хочешь. Не желаешь успокаиваться, останешься без игрушки». В том-
то и дело, что у него не было физиологической возможности
успокоиться.
Его гнев казался нам чрезмерным, поскольку поводом к нему
послужила такая ерунда, как леденцы. И он продолжал рыдать, пока
пять минут спустя мы не сели в поезд и он не заснул, то есть не смог
удовлетворить свою истинную потребность.
Только не спешите сделать из вышесказанного вывод, что выполнять
просьбу ребенка, когда он бьется в истерике, вообще не нужно.
Бывает, что детская истерика помогает нам понять, до какой степени
ему хочется что-то получить. В зависимости от этого мы можем
пересмотреть свое решение и дать ему то, в чем в первый момент
отказали. Не надо бояться показаться непоследовательными. Ребенок
увидит, что мы готовы прислушаться к его нуждам, – при условии, что
наши «шараханья» не приобретут систематический характер. Капризы
существуют только в воображении взрослых. Ребенок редко заводит с
родителями игру «кто кого?». Когда во время консультаций мне
приходится констатировать, что за той или иной проблемой кроется
игра подобного типа, чаще всего выясняется, что ее инициаторами
выступают взрослые. Они делают это невольно, если воспринимают
просьбу ребенка как требование или если пользуются своей властью,
чтобы чего-то от него добиться. Естественно, что ребенок
сопротивляется, и тогда родители возмущаются: «Он нарочно нас
доводит!»
Я полагаю, что ребенок делает то, что в его силах, чтобы привлечь
внимание родителей к его нуждам. Он еще не умеет ясно
формулировать свои мысли, не всегда понимает, что с ним происходит,
но если он впадает в ярость, это верный признак того, что с ним
действительно что-то происходит.
Вопреки распространенному мнению роль взрослых заключается не
в том, чтобы своей властью устанавливать ребенку границы поведения,
а в том, чтобы гарантировать соблюдение этих границ. Мы наделены
более развитым мозгом и должны использовать свой интеллект, чтобы
определить, в чем нуждается ребенок, помочь ему направить свою
энергию в нужное русло, восстановить ощущение внутренней
целостности, сгладить последствия фрустрации и уметь защищать свое
«я» перед лицом несправедливости.
 3. Сопровождение физиологической реакции
Гнев – это физиологическая реакция организма. Когда мы злимся, у
нас происходит выброс адреналина, сосуды расширяются, в
мышечную ткань поступает больше сахара… Разгневанный ребенок
чувствует прилив энергии, он топает ногами, машет руками, начинает
кататься по полу. У совсем маленьких детей движения при этом
хаотичны, и их лучше взять на руки. Малыш может испугаться
собственных криков, не говоря уже о том, чтобы пораниться. Просто
обняв его и прижав к себе, мать или отец передает ему важный
месседж: «Я тебя люблю. Твой гнев не опасен. Вот видишь, я его не
боюсь, я здесь, с тобой. Ты – мой любимый сынок (дочка)».
По мере того как мозг ребенка развивается, меняется и его
поведение при вспышках гнева. Оно по-прежнему сопровождается
мышечной активностью, но теперь ребенок может определить
истинные причины своей злости и выразить их словами. Он уже в
состоянии мысленно контролировать свои порывы и не испытывает
прежнего ощущения беспомощности, ведь он научился осмысливать
пережитый опыт, понимать его значение и определять, что именно
чувствует. Он обрел способность вербализации – отныне он может
рассказать, что с ним происходит.
Я придерживаюсь гипотезы, что ребенок, которого в детстве
обеспечили правильным сопровождением в минуты вспышек гнева,
став взрослым, никогда не будет груб с собственными детьми.
Эту гипотезу можно подтвердить или опровергнуть, наблюдая за
представителями двух поколений. Учитывая, как сегодня велико число
взрослых, неспособных совладать с собственным гневом, не впадая в
агрессию, самое время задуматься о том, чтобы в корне изменить
отношение к проявлениям детского гнева!
Итак, малыш еще не владеет способами контроля над своими
чувствами. Эта способность развивается у него постепенно. Если он
слишком устал или напряжение чересчур велико, его слабых сил не
хватает, чтобы справиться с ситуацией.
Родители Анны в недоумении. В детском саду дочка ведет себя
прекрасно – играет с другими детьми, всем улыбается, с
удовольствием участвует в разнообразных занятиях… Но вечером,
придя домой, она превращается в несносное существо. Плачет по
поводу и без повода, устраивает истерики на пустом месте. В чем тут
дело? На протяжении дня девочка вынуждена себя контролировать –
подлаживаться под принятые в садике правила, вести себя сдержанно,
демонстрировать, что она «хорошая». Напряжение копится и копится,
чтобы… выплеснуться вечером на родителей. Анна «показывает» им
себя такой, какой не решалась быть днем. Она понимает, что можно
наконец освободиться от той узды, в которой она держала себя целый
день. Но определить причины своего поведения, тем более назвать их
словами она пока не умеет. Поскольку она доверяет родителям, то
допускает с ними такое поведение, какого не позволяет себе в детском
саду.
Итак, конкретизируем:
• Принять детские эмоции как данность.
Это не всегда легко, особенно в общественном месте, но пусть вас
согревает мысль, что вы стараетесь во имя будущего своего ребенка.
Истерика, от которой родители не отмахиваются, обычно длится всего
несколько минут.
• Признать справедливость эмоций и по возможности облечь их в
слова. В зависимости от обстоятельств использовать фразы типа: «Это
и в самом деле несправедливо», «Понимаю, что ты разозлился»,
«Конечно, тебе нелегко с этим смириться», «Ты рассердился потому,
что хотел пойти со мной…» и т. д.
• Если ребенок мал, взять его на руки, обеспечив физический
контакт.

Дети в возрасте двух лет проявляют свой гнев шумно и бурно. Когда
вы хотите к ним прикоснуться, они отталкивают вас, когда вы
отступаете – принимаются рыдать еще громче. Малыш может
побежать за вами, попытаться вас укусить или ударить. Ведите себя
сдержанно: не позволяйте ему причинять вам боль, но в то же время не
уходите от него. Как только вы почувствуете, что пик кризиса миновал,
протяните ему руку – и он протянет вам свою. Если он еще не привык,
что истерика может закончиться таким образом, возьмите его на руки,
побаюкайте, говорите ему ласковые слова, пока он не успокоится. Тем
самым вы внушите ему чувство безопасности, на фоне которого его
гнев утихнет.
 Гнев дает человеку ощущение своей силы.
Когда ребенок катается по полу, он демонстрирует свое бессилие.
Если не запрещать ему кричать, громко плакать и всячески выражать
свои эмоции, он постепенно снова начинает верить в то, что он силен.
Издавая вопли, ребенок чувствует, как в нем клокочет злость. Для
него это чрезвычайно важный момент. Позвольте ему выплеснуть свои
эмоции, ни в коем случае не вынося НИКАКИХ ОЦЕНОК, даже
восхищенных. Сказать: «О, как ты здорово кричишь» – ничуть не
лучше, чем презрительно бросить: «Какой ты некрасивый, когда
плачешь» или приказать: «А ну прекрати немедленно!»
Не подливайте масла в огонь! Достаточно показать ребенку, что его
гнев услышан и понят вами, чтобы вспышка ярости сошла на нет. И уж
тем более не следует напоминать ребенку о том, как он бился в
истерике, когда он сам о ней забыл и занялся чем-то другим.
Если истерика разворачивается на фоне физической усталости,
ласковое поглаживание принесет гораздо больше пользы, чем суровый
приказ: «Сиди в своей комнате, пока не успокоишься!»

• Ребенку постарше можно предложить покричать в соседней

комнате (в гостиной или даже в ванной), там, где остальные члены
семьи не будут его слышать. Пусть даст волю своему гневу, пусть
колотит кулаками по диванным подушкам, пока не почувствует, что
злость вышла вместе с воплями.
Это поведение не имеет ничего общего с требованием «сидеть в
своей комнате», высказанным приказным или раздраженным тоном.
Вы не отдаляете от себя ребенка, а демонстрируете уважение к его
чувствам, которым для выражения необходимо пространство. Главное,
чтобы он понимал: это не наказание, а прием, к которому прибегает не
только он, но и остальные члены семьи. Вы можете показать ему
пример, в минуту гнева удалившись к себе в спальню или в ванную
комнату и хорошенько там прокричавшись. В некоторых семьях для
подобных случаев отведена специальная комната с подвесной грушей
или кучей подушек. Хорошо, если такая комната снабжена
звукоизоляцией, тогда каждый может в ней говорить и кричать что
угодно, выплескивая свое возмущение против житейских невзгод.
Выходя из такой комнаты, ребенок снова включается в нормальный
жизненный ритм семьи. Если его гнев касался кого-то из домашних, он
теперь в состоянии высказать свои претензии в более спокойной
форме. Если злость была вызвана другими причинами, явно не
соответствующими накалу эмоций, это поможет ребенку осознать, что
вряд ли стоило так уж огорчаться.
С какого возраста можно применять этот прием? Это зависит от
индивидуальных особенностей ребенка. Некоторые дети способны
освоить его уже в три года. Главное, чтобы ребенок к этому моменту
уже умел бегло говорить и сознавал себя как отдельную личность.
Кроме того, необходимо заранее его подготовить, то есть приучить к
тому, что он всегда может рассчитывать на вашу поддержку и
сочувствие.
Если у вас в доме не слишком много места, заведите «злобную
подушку». Пусть все члены семьи знают, что садиться на эту подушку
или подкладывать ее себе под спину нельзя – она предназначена
только для того, чтобы вымещать на ней злость. Зато в минуты гнева с
ней можно проделывать что угодно: бить по ней кулаками, пинать
ногами, кидать об стену и т. д.
Если вы чувствуете, что между членами семьи скопилось взаимное
напряжение, например дети слишком часто ссорятся, устройте битву
на подушках. Заранее уберите хрупкие предметы и безделушки,
разделитесь на две команды – и вперед! Очень скоро вы увидите, что
злость куда-то улетучилась и все весело хохочут. Такие «сражения»
укрепляют чувство семейной общности.
 4. Когда злятся родители
Однажды я не выдержала, схватила Марго за плечи и с криками
начала ее трясти. Она заплакала, а потом сердито сказала:
– Мама, так нельзя!
Я в ту же секунду остановилась. Она была права. Я не имела
никакого права ее трясти и пугать. Да, я была жутко раздражена, но не
настолько, чтобы причинять вред своему ребенку. (Страх перед
собственной матерью причиняет ребенку тяжелую психическую
травму.)
Я выслушала свою дочь. Мой гнев улегся, я извинилась и взяла
Марго на руки, чтобы ее успокоить.
В другой раз, уже не помню почему, я довольно грубо сказала ей:
– Как же ты мне надоела!
Она посмотрела на меня и обиженно произнесла:
– Мама, как ты можешь так говорить?
– Конечно, ты права, моя милая, – ответила я. – Нельзя бросаться
такими словами. Просто я очень расстроена. Но это меня не извиняет.
Надо было сказать тебе, что у меня плохое настроение, а не обвинять
тебя. Я тебя обидела, хотя ты тут ни при чем. Прости меня,
пожалуйста.
Никто не идеален, но мы так привыкли вымещать свое дурное
настроение на других, что наивно было бы думать, будто больше
такого никогда не случится. Здесь самое важное, чтобы у ребенка было
право возмутиться несправедливостью и высказать свое возмущение
вслух. Иногда его реакция возвращает нас к чувству реальности, мы
осознаем, что поступили неправильно, и готовы принести извинения.
Ничего плохого в этом нет.
И наоборот, если ребенок не может или не смеет ответить взрослому
(или другому ребенку), который проявил по отношению к нему
несправедливость, обидел его, унизил, высмеял; если ему запрещено
проявлять по этому поводу свой гнев, то он так и останется
униженным и обиженным. Некоторые из подобных душевных ран не
затягиваются очень долго.
Если в ваших взаимоотношениях доминирует уважение к ребенку,
ваши несправедливые слова, брошенные в минуту раздражения, не
обязательно нанесут ему травму. Но если те же самые слова вы
скажете в момент, когда ребенок особенно уязвим, они могут оставить
в его душе глубокий след на многие годы. Так что лучше не рисковать!
Взрослым не следует пытаться перекладывать на детей
ответственность за свои огорчения. Гораздо разумнее честно
признаться себе, что нас одолевают отрицательные эмоции, в которых
ребенок нисколько не виноват. Как ни парадоксально, вымещая на
детях свою злость, мы не чувствуем никакого облегчения, напротив,
нам становится только хуже.

Справедливый гнев говорит сам за себя

Есть родители, которые, не желая травмировать детей, вообще

никогда не злятся. Они отрицают, что у них есть собственные
потребности, и подавляют свои эмоции. Главный недостаток этого
подхода заключается в том, что ребенок подсознательно принимает на
свой счет подавленный гнев родителей и старается его выплеснуть, не
понимая, откуда в нем взялась эта злость, ведь она и правда ему не
принадлежит. Такие дети могут превратиться в настоящих тиранов,
впадающих в ярость при малейшей фрустрации. Вопреки широко
распространенному мнению это происходит не потому, что родители
ведут себя с ними слишком строго или подвергают их слишком
жестоким наказаниям, а потому, что они постоянно подавляют свой
гнев.
Мы должны, мы просто обязаны научиться говорить: «Я».
Попробуйте провести один-два эксперимента, и вы убедитесь, что
ваши взаимоотношения с ребенком совершенно изменятся.
Итак, вы страшно обозлены.
1. Ощутите, как ваше тело наполняется энергией, позвольте ей
проникнуть в каждую его клеточку. Не думайте ни о чем, просто
ловите телесные ощущения.
2. Определите истинную причину своей злости. Поведение ребенка
послужило вам спусковым крючком, но что на самом деле заставляет
вас злиться? Может быть, вы чувствуете свое бессилие? Или боитесь
посмотреть в глаза воспитательнице своего сына или своему
начальнику, когда опаздываете – сначала на работу, а потом за
ребенком в детский сад? Вас достало, что все домашние дела лежат на
вас, а муж по вечерам отдыхает, хотя вы работаете с ним наравне? Вам
позвонила мать и долго жаловалась, как у нее болят ноги и как ей
одиноко? И вообще, вы устали! Вечером вы тоже хотите сесть и
посмотреть телевизор!
Иногда простое осознание истинной причины гнева снижает его
накал, перенаправляя энергию на подлинного виновника ваших
неприятностей. Не бойтесь рассказать ребенку, что именно происходит
у вас в душе. Он все поймет и постепенно научится поступать так же.
Но, допустим, гнев продолжает в вас бушевать. Тогда
прислушайтесь к себе:
а) если он не касается вашего ребенка, переходите к пункту 3;
б) если он прямо направлен на ребенка, переходите к пункту 4.
3. Скажите детям, что вас разозлило то-то и то-то. Не бойтесь
назвать им подлинную причину своего гнева, не стремитесь защитить
перед ними образ отца (матери), бабушки или дедушки. Гораздо
важнее защитить в сознании ребенка его представление о самом себе, а
для этого не следует «грузить» его проблемами, которые его не
касаются.
Сообщите детям, что вам нужно несколько минут побыть в
одиночестве, чтобы дать выход своему гневу. Уйдите в другую
комнату, в крайнем случае, запритесь в туалете и от души
прокричитесь. Впоследствии они воспользуются вашим примером и в
аналогичных обстоятельствах сделают то же. Возьмите свою «злобную
подушку». Представьте, что перед вами лицо человека, который вас
так разозлил. Наорите на него, если хотите, отлупите его (в виде
подушки). Если у вас льются слезы, не сдерживайте их. Скопившемуся
напряжению нужна разрядка.
Это очень полезно и даже приятно – прокричаться в полный голос,
при условии что вы делаете это сознательно, а не под влиянием
неконтролируемого импульса.
Если у вас нет возможности уединиться в другой комнате, вы
можете прокричаться в присутствии детей, только не смотрите при
этом на них и предупредите: «У меня ужасное настроение. Вы тут ни
при чем, это все из-за (назовите истинную причину), но я сейчас буду
очень громко кричать». Затем повернитесь к ним спиной и проорите
что-нибудь вроде: «Меня все доста-а-а-ало!»
 После этого обязательно поговорите с детьми.
«Что ты почувствовал(а), когда я кричал(а)? Тебе стало страшно? Да,
нам всем страшно, когда кто-то кричит. Но ты ведь знал(а), что ты тут
ни при чем? Ты помнишь, из-за чего кричал(а)?»
Умение выражать свой гнев – важный урок, который вы преподаете
своим детям.
Будьте готовы к непониманию и исправляйте допущенные детьми
ошибки в толковании ваших мотивов. Если ребенок говорит: «Ты
кричала потому, что я разбил стакан», ответьте: «Нет. Я и правда
закричала после того, как ты разбил стакан, но это просто оказалось
последней каплей. На самом деле я страшно расстроилась потому, что
банк отказал нам в кредите. Все мы время от времени бьем посуду, и
ничего страшного в этом нет. Ты не виноват, что банк решил не давать
нам кредит».
4. Вы действительно злы на ребенка. Вы хотите, чтобы он изменил
свое поведение, которое идет вразрез с вашими потребностями.
Напоминаю еще раз: то, как вы себя поведете, послужит ему образцом
для подражания вне зависимости от того, усвоит он его сознательно
или подсознательно. Постарайтесь как можно точнее сформулировать
свои претензии, не впадая в обвинительный тон. Вот, например, как
строится в данном случае типичный разговор:

Когда ты (делаешь то-то и то-то),

я испытываю (те или иные чувства и эмоции),
потому что (назовите свою потребность),
и я прошу тебя (точно сформулированная просьба об
изменении поведения здесь и сейчас с целью восстановления
нарушенных взаимоотношений),
чтобы мне (мотивация).

Например:
«Когда ты просишь сварить тебе макароны, а потом отказываешься
их есть,
я злюсь,
потому что мне не нравится, что мой труд пропадает впустую,
и я прошу тебя понять, что я чувствую, когда что-то делаю для тебя,
а ты говоришь, что расхотел,
 чтобы мне и дальше было приятно делать для тебя то, что тебе
нравится».

Или:
«Когда ты бросаешь грязные трусы на пол,
я чувствую злость,
потому что мне надоело прибирать за тобой и я больше не хочу
тратить на это время,
и я прошу тебя понять, что я чувствую, и класть трусы в корзину для
грязного белья,
чтобы мне не пришлось на тебя злиться и мы могли с тобой
поиграть».

Несмотря на обманчивую простоту, подобные высказывания

довольно сложны и требуют глубокого понимания не только того, что
происходит с вами, но и того, что происходит с ребенком. Во-первых,
не так легко точно определить, почему он ведет себя так, а не иначе, не
впадая в обобщения или оценочные суждения. Реплики типа: «Ты
никогда меня не слушаешь!», «Ты не умеешь себя вести!», «Ты
невыносим!» – вылетают у нас как бы сами собой.
Наконец, у нас так мало опыта в вербализации своих эмоций, что
нам трудно подобрать слова, чтобы точно выразить свои чувства. Плюс
нельзя сбрасывать со счетов искушение принять одну свою эмоцию за
другую. Когда мать говорит подростку: «Я не потерплю, чтобы ты
возвращался домой в два часа ночи», на самом деле это означает:
«Если тебя нет дома до двух часов ночи, я боюсь, что с тобой
произошло что-то ужасное». Злость в данном случае может быть
оправдана, только если мать и сын прежде заключили между собой
строгую договоренность, что подобного никогда не будет, но даже и
тогда доминирующим чувством остается тревога.
Не менее трудно понять, в чем заключается ваша подлинная
потребность, и найти средства для ее выражения.
Обратиться к другому человеку с конкретной просьбой, которая
должна быть выполнена здесь и сейчас, труднее чем кажется.
Большинство из нас склонно довольствоваться смутными обещаниями
на будущее.
 Наконец, это целое искусство – прислушиваться к себе и понимать,
какими последствиями для отношений с другим человеком будет
чревато наше оскорбительное поведение и что надо сделать, чтобы у
него появилась мотивация исполнить нашу просьбу. Высказывание
типа «Чтобы мне и дальше…» только внешне напоминает шантаж. На
самом деле это ответ на вопрос: «Что изменится в наших отношениях,
если тот, к кому я обращаюсь, исполнит мою просьбу?»
Важно, чтобы другой видел свою выгоду от исполнения обещания,
иначе зачем ему менять поведение?
В общем и целом обычно достаточно трех первых высказываний:
«Когда ты…», «я чувствую…» и «потому что…».
«Когда ты бьешь своего брата, я чувствую гнев, потому что не
люблю, когда кому-то плохо»;
«Когда ты входишь в комнату, не сняв грязные ботинки, я чувствую
злость, потому что только что вымыла пол».
Последнее высказывание не дает нам злоупотреблять своими
претензиями и ставит перед нами определенные границы.
Действительно, как относиться к высказыванию типа:
«Когда ты не слушаешься, я испытываю злость, потому что мне
нравится… чувствовать, что я сильнее тебя»;
«Сынок, когда ты носишь серьгу в ухе, я страшно недовольна,
потому что… боюсь подумать, что скажут соседи».

Я могу разозлиться только по тому поводу, который меня прямо

касается. В противном случае речь идет о желании все контролировать.
Использование описанных приемов требует тренировки. Поэтому
давайте не будем так уж злиться на наших детей, когда они говорят
нам: «Ты плохая!» Лучше попробуем расшифровать содержащийся в
этих словах месседж:
«Когда ты требуешь, чтобы я выключил телевизор, я злюсь, потому
что хочу посмотреть еще один мультфильм».
Наша задача – личным примером научить детей адекватно
формулировать причину гнева.
 5. Некоторые приемы, позволяющие
удержаться, когда так и тянет хорошенько
наподдать ребенку
• Несколько раз глубоко вдохните, пока не исчезнет ощущение, что
вы «вне себя».

• Знайте: вы имеете право хотеть побить ребенка, но не имеете

права этого делать. Прислушайтесь к своему желанию: «Так бы взяла
молоток и расколотила ему башку». Представьте себе эту картину.
Можете сказать ребенку: «Мне очень хочется тебя отлупить. Я этого
не сделаю, потому что не хочу, чтобы тебе было больно. Я не имею
права тебя бить, но имею право этого хотеть».

• Прислушайтесь к своей потребности. Позвольте себе ее

удовлетворить – сейчас или в ближайшем будущем.

• Сконцентрируйтесь на ребенке. Попытайтесь понять, что с ним

происходит, что ему нужно и почему он повел себя так, как повел.

• Вспомните себя в его возрасте. Какие чувства владели вами в то

время?

• Напомните себе, как вы его любите. Вспомните самые счастливые

эпизоды своей жизни, связанные с ребенком: день, когда он родился;
его первые шаги; подарок, который он смастерил вам на день
рождения…

• Обратитесь за помощью к супругу.

Если вы воспитываете ребенка одна, позвоните близкому другу или
подруге, поделитесь с ними своими переживаниями – это поможет вам
сбросить напряжение.
 6. Драчун
Мать привела мне на консультацию сына. Стефан учится в
начальной школе. На него жалуются все – и учителя, и дети, и их
родители. Он ведет себя грубо, дерется.
Диагноз? На мой взгляд, у Стефана имеется какая-то потребность,
оставшаяся неудовлетворенной. За любым поведением всегда стоит
какое-либо позитивное намерение. Стефан пытается о чем-то
сообщить окружающим, вероятнее всего, о том, чего ему не хватает, о
перенесенной фрустрации или несправедливости.
После короткого разговора выясняется, что Стефану в классе скучно
до зевоты. Его средний балл по всем предметам – 19[6]!
Он не понимает, почему должен проводить долгие часы за партой и
выслушивать объяснения, в которых для него нет ничего нового. Но
его проблемы никого не интересуют. В нем копится внутреннее
напряжение, которое ищет себе выход. Он мог бы впасть в депрессию,
вообще перестать учиться, то есть выбрать путь саморазрушения, но
вместо этого он (подсознательно) направляет деструктивный импульс
во внешнюю среду.
У Стефана есть брат старше его на три года. Он охотно принимает
Стефана в свою компанию. Мало того, друзья брата приглашают
Стефана играть с ними даже в отсутствие старшего брата. С ними
Стефан никогда не дерется.
С друзьями брата он чувствует себя «большим», а с
одноклассниками – «маленьким». Но ни одному человеку не нравится
чувствовать себя маленьким. Стефану скучно со сверстниками, его не
отпускает ощущение, что с ними он деградирует. И за это он их
ненавидит.
Почему Стефан так рано повзрослел? Что заставило его развивать
свои умственные способности, стать в классе лучшим учеником и тем
самым немного приблизиться к старшему брату?
Стефан уже несколько лет не виделся с отцом. В его отсутствие роль
отца для него стал играть старший брат. Он во всем брал с него
пример. Своих ровесников он упрекал в том, что они не могут служить
заменой его отцу, тем более что у них-то отцы скорее всего есть! За
любой агрессивностью всегда скрывается тоска по тому, чего человек
лишен.
Наконец Стефану позвонил отец. Он теперь живет далеко от них, но
сказал, что возьмет Стефана на каникулы. Одного этого звонка
оказалось достаточно, чтобы поведение мальчика изменилось. Он стал
гораздо меньше драться. Он почувствовал себя в безопасности. Он
понял, что папа его любит.
К несчастью, многие разведенные отцы пренебрегают своими
детьми, редко звонят им, а иногда и вообще не принимают участия в
их воспитании. Для ребенка это тяжелое испытание. Чтобы избежать
саморазрушительных процессов, вызванных снижением самооценки
или депрессией, а также переноса агрессивных побуждений на других
людей, ему необходимо облечь свое чувство покинутости в слова,
разделить с кем-то свои страхи, свой гнев, печаль, а возможно, и
чувство вины. Ему нужен кто-то, кому он выскажет тревожащие его
мысли и с чьей помощью постепенно освободится от ощущения
невосполнимости своей утраты.
Бывает, что детская агрессивность кажется беспричинной. Но это
означает лишь, что ее причина кроется дальше и глубже, чем это
представляется на первый взгляд.

Земной свет на луне[7]

Филипп и Катрин привели ко мне на консультацию своего сына,

двухлетнего Фюльбера. Два года – возраст, в котором дети часто
впадают в гнев, но поведение Фюльбера явно выходило за рамки
нормы. Он устраивал истерики по нескольку раз на дню, и они
длились по часу и больше. Отчаявшиеся родители решили, что им
необходима помощь психотерапевта.
Расспрашивая родителей мальчика об их семейной истории и
особенно об обстоятельствах рождения ребенка, я узнала, что во время
беременности Катрин потеряла мать. Из дальнейшего разговора
выяснилось, что Катрин так и не смогла смириться с этой утратой. Она
призналась, что смерть матери ввергла ее в глубокое отчаяние, хотя по-
настоящему теплых отношений у них никогда не было. Мать почти не
занималась ею, и у Катрин долго копилась на нее обида, которую она
так и не сумела высказать при жизни матери. Теперь же, когда матери
не стало, ей пришлось смириться с тем, что это подавленное
недовольство останется с ней навсегда…
Как и все маленькие дети, которые любят маму и не выносят вида ее
страданий, Фюльбер взял на себя подавленные материнские эмоции. В
этом отношении детей можно сравнить с промокашкой – они
буквально впитывают в себя родительские огорчения, раздражение,
страхи. Не понимая причин своего душевного дискомфорта, они ищут
их в ближайшем окружении и устраивают истерики «на пустом
месте». Но на таком ли пустом? На самом деле они пытаются сбросить
напряжение, вызванное «непереваренными» родительскими эмоциями.
Катрин поговорила с сыном. Она объяснила ему, что пережила после
смерти матери, и сказала: «Ты вовсе не обязан брать на себя груз моих
старых обид. Я сама с ними разберусь». Фюльбер внимательно ее
выслушал. К удивлению – и облегчению – всех членов семьи, его
истерики прекратились.
Катрин приняла решение исцелиться от бремени своего
подавленного гнева. Она воспользовалась методом «злобной
подушки», которой высказала все то, чего не смела сказать матери при
ее жизни. Она пересмотрела свое отношение к родителям, иначе
взглянула на себя и убедилась, что ни в чем перед ними не виновата. И
Фюльбер мгновенно почувствовал, как изменилось ее состояние.
Ребенок ведет себя агрессивно, хотя в его жизни нет никаких
несправедливостей? Возможно, он подобным образом выражает
подавленный гнев своих родителей. В свою очередь, родителю трудно
понять, в чем тут дело, потому что он отказывается признавать
существование этого гнева и подсознательно испытывает облегчение,
когда ребенок выплескивает его негативные эмоции вместо него.

Резюмируем. Приступы злости повторяются у ребенка с

необычной частотой, носят чрезмерный характер и выглядят
беспричинными?
Возможно, все дело в том, что:
• накопившееся внутреннее напряжение достигло критической
массы;
• имеет место перенос злости с одного объекта на другой;
 • ребенок выражает подавленный гнев родителей;
• гнев маскирует другую эмоцию (страх или печаль), потому
что ребенок не имеет возможности ее выразить («Ты уже
большой», «Плачут только девочки», «Стыдно этого бояться»
и т. д.).

Ответом на гнев должны стать внимание, уважительное

отношение и эмпатия.
 Часть шестая
Радость
11 июля 1998 года в 22:37 Францию охватила волна ликования. «Мы
выиграли!» Сборная Франции по футболу завоевала титул чемпиона
мира. На поле футболисты хлопали друг друга по спине, жали друг
другу руки и обнимали игрока, забившего решающий гол. По всей
стране люди высыпали на улицы. На Елисейских Полях вообще было не
протолкнуться. Парижане пели, кричали, прыгали, танцевали,
обнимались, махали флагами, пили шампанское или чокались банками с
пивом. Радость – это коллективное чувство, она требует единения с
другими людьми.
Радость – эмоция, сопровождающая успех и любовь. Она
заразительна. Она толкает нас в объятия друг к другу. Может быть,
именно поэтому она так подозрительна?
Способность радоваться – это важное измерение мудрости сердца
и условие счастья.
 1. Можно ли научиться радоваться жизни?
Ролану 40 лет, и жизнь его беспросветна. Его ничто не радует и все
раздражает. Ему трудно принимать решения, даже если речь идет о
том, чтобы просто выйти из дому. Он почти никогда не смеется, он
забыл, что значит веселье. Слушая рассказ Ролана, я узнаю, что отец у
него был очень строгий, а мать сверхзаботливая. Еще у него был брат,
младше его на год, Патрик. Он умер в 19 лет. Ролан так и не сумел
примириться со смертью брата. Разве можно умереть в 19 лет? Это же
абсурд! Он продолжал жить, не сознавая, что часть его осталась в
прошлом. Он так и не оплакал брата. Родители воспитывали их как
близнецов, не делали между ними различий, покупали им одинаковую
одежду. В тот день, когда Патрика не стало, из дома навсегда исчез
смех. «Как ты можешь смеяться, когда твой брат умер!» Ролан понял:
отныне ему запрещено радоваться чему бы то ни было.
Людей, подобных Ролану, немало. Чтобы вновь обрести вкус к
жизни, им необходимо психотерапевтическое лечение.
Как помочь ребенку сохранять присущую ему способность
радоваться жизни? Во-первых, не подавлять проявления радости, как
это делали родители Ролана. Во-вторых, строить свою собственную
жизнь так, чтобы в ней было как можно больше поводов для счастья,
любить себя и других и стремиться к самореализации.
Перекладывая на детей груз своих огорчений, фрустраций и
неудовлетворенных желаний, родители лишают ребенка свободы
быть счастливым.
Мне приходилось встречаться с двенадцатилетними детьми, которых
в жизни ничто не интересует. Чаще всего их родители завалены
работой и повседневными заботами и практически не уделяют детям
времени. И у тех невольно закрадывается вопрос: а зачем жить, если в
жизни нет ни любви, ни радости?
Чемпионат мира по футболу 1998 года вернул нам способность
радоваться. Социологические опросы показали, что на протяжении
нескольких недель после финального матча настроение французов
заметно улучшилось. Между тем заметных сдвигов к лучшему в
экономической ситуации не наблюдалось, иначе говоря, в
повседневной жизни людей не произошло никаких позитивных
перемен – если не считать их отношения к жизни.
Быть счастливыми – прямая обязанность родителей. Они должны
передавать детям свою жизнерадостность, во всяком случае не портить
им «аппетит к жизни». Быть или не быть счастливым, каждый решает
сам. Разумеется, речь идет не о том, чтобы притворяться, натужно
улыбаясь и предпочитая не замечать реальных проблем, а о том, чтобы
встречать жизненные трудности с открытым сердцем. Волна радости,
затопившая Францию после победы на чемпионате, явилась не
случайно. Ей многое предшествовало: огромная работа каждого
футболиста, смелость тренера, вопреки критикам настоявшего на том,
что верна именно его стратегия, общая целеустремленность всей
команды.
Что надо делать, чтобы увеличить свои шансы на победу не в
футбольном матче, а в жизни? Не упустить в погоне за успехом нечто
важное, заниматься тем, что имеет смысл, и всегда слушать голос
сердца, даже если он противоречит так называемому голосу разума,
слишком часто откровенно глупому.
Разумно ли оставаться в браке с человеком, которого не любишь,
превращать свою жизнь в нескончаемый ад и в результате получить
рак?
Разумно ли вступать в папино дело, наплевав на собственное
призвание, и в сорок пять лет умереть от инфаркта? Или мучиться
болями в спине, потому что долгие годы тащишь на себе ненужный
груз, лишь бы не огорчать родителей?
Радости препятствуют все подавленные чувства, все эмоциональные
узлы и все незажившие душевные раны. Освободите свои эмоции,
дайте выход своему стрессу, оплачьте, не жалея слез, свои горести,
выпустите на волю свою злость – и радость к вам вернется, ибо она
изначально присуща человеческой природе. Просто чувствовать себя
живым – уже огромная радость.
Жизнь – не длинная спокойная река, но из спокойствия радость не
рождается. Да, мы радуемся, наблюдая солнечный закат, но еще
бо́ льшую радость испытываем, когда наши усилия приносят результат
или когда после ссоры миримся с близкими.
 Поощрение и ободрение

Как помочь детям сохранить способность радоваться жизни?

Почаще поощрять их к этому. Поменьше зацикливаться на их ошибках
и проступках, но обязательно замечать, когда они делают что-нибудь
хорошее.
Он забрался на шкаф? Здорово!
Вообще-то на шкаф забираться запрещено, потому что вы боитесь,
что он с него свалится. Но он ведь не свалился! Вот и похвалите его за
это!
Не важно, какой предмет он выберет, чтобы стать в нем лучшим, –
музыку, спорт, математику, литературу или химию, – радуйтесь, что он
стремится к успеху, и поддерживайте его!
Не бойтесь, что он зазнается. Мне пока не встречались дети,
страдающие головокружением от успехов. Обычно успех внушает
желание двигаться дальше, вперед. Назад нас тянет не успех, а
поражения. Страх поражения парализует наши силы.
Пусть ваш ребенок гордится своими достижениями, даже самыми
скромными. В чем различие между будущим олимпийским чемпионом
и всеми остальными людьми? В том, что первый умеет гордиться
своими успехами. Будущий чемпион радуется самой малой своей
победе. Послушаем, что говорят в интервью выдающиеся спортсмены:
«Мальчишкой я перепрыгивал на лестнице через ступеньки: сначала
через две, потом через три. И каждый раз говорил себе: «Ну ты
молодец! Давай еще!» И перепрыгивал уже через четыре ступеньки».
Успех – лучшая мотивация к последующим достижениям. Люди,
которым не знакомо чувство гордости, склонные преуменьшать свои
заслуги («Подумаешь, ерунда!»), лишают себя стимулов к развитию.

Долой культ страдания

Источником огромной радости служит овладение новыми знаниями

и навыками как в интеллектуальном, так и в прикладном смысле.
Человек – существо, любопытное от природы. Наша жажда знаний –
вполне реальный факт. Мы испытываем настоятельную потребность
узнавать что-то новое, понимать, как устроен мир, и вникать в суть
происходящих событий.
Но одновременно нам с детства внушили, что любопытство – это
порок, а учеба – скука, сопряженная с неимоверными усилиями.
Между тем все исследования показывают, что усвоение новых
знаний под принуждением идет гораздо хуже, чем в свободной
обстановке, а в игре ребенок запоминает гораздо больше серьезных и
важных вещей, чем насильственно усаженный за книги.
Ребенок ходит в школу с удовольствием? Он там «сачкует»,
немедленно делают вывод родители. Им невдомек, что самые
эффективные методики обучения построены на игровых принципах, в
том числе на ролевых играх. В чем их недостаток? В том, что они
кажутся слишком «легкими» родителям и даже некоторым учителям!
Время для серьезных испытаний наступит позже. Кстати сказать,
силы для преодоления трудностей рождаются не из привычки
подчиняться, как полагает кое-кто, а из способности смотреть на вещи
под нужным углом, смеяться над тем, что достойно смеха, доверять
своим внутренним ресурсам и изобретать нестандартные ходы. Не зря
в современные детские больницы часто приглашают клоунов. Они
помогают детям переносить боль и будят в них воображение.
 2. Любовь
Если радость – это эмоция успеха, то в той же мере она и эмоция
любви, близости и тепла.
Не стесняйтесь почаще произносить простые и добрые слова тем,
кого вы любите:
«Как же нам хорошо вместе!»
«Здорово, что вы у меня есть!»
«Обожаю завтракать со всеми вами!»
Высказывая подобные мысли, я чувствую себя счастливой и вижу,
какое удовольствие они доставляют моим родным. На самом деле я
просто произношу вслух то, что действительно думаю. «Быть
счастливым хорошо» – эта нехитрая философия позволяет нам
наслаждаться минутами тихого семейного счастья.
Поглощенные домашними заботами – стирка, мытье посуды, уборка,
уроки, починка одежды, – мы порой забываем о необходимости
каждый день повторять родным, как мы их любим, пренебрегая, по
выражению Жака Саломе, минимальной эмоциональной гигиеной. Но
эмоциональная пыль имеет тенденцию копиться в душе, сваливаясь в
тугие комки и вызывая аллергию похлеще, чем пылевой клещ!
Хорошо посидеть со своими детьми или побегать с ними в саду –
без всякой цели, просто ради удовольствия.
Иногда, когда детская возня начинает меня раздражать (мне надо
срочно написать статью, или я устала, или у меня дурное настроение),
я говорю себе: «Им два и четыре года. Скоро они вырастут, и им
больше никогда не будет два и четыре года. Пользуйся моментом!»
В этот миг мое сердце тает. Я смотрю на них и понимаю, как я их
люблю. Раздражение исчезает без следа – мои дети для меня важнее
любой самой срочной статьи. Я не хочу, чтобы в старости, оглядываясь
на прошлое, я пожалела, что не увидела, как они растут. Поэтому я
смотрю на них, и моя душа наполняется радостью оттого, что мы
вместе.
 3. Игры, крики и смех
– Прекратите шуметь! Замолчите! Что за крики? А ну тихо! Что еще
за цирк?!
Взрослые призывают детей к порядку. Но почему? Когда дети
вырастут и покинут родительское гнездо, родители станут с тоской
вспоминать о детском смехе и радостных воплях, оглашавших весь
дом.
Ребенку нужно чувствовать себя счастливым, чтобы свободно
расти и развиваться. Ну разве можно расти в печальном мире? Разве
можно мечтать стать взрослым, если взрослые вечно серьезны и не
умеют ни играть, ни смеяться?
Друзья пригласили нас в гости вместе с Адриеном и Марго. Я пошла
в детскую комнату, села на ковер и стала играть с детьми. В комнате
было полно превосходных игрушек – машинки-трансформеры,
бэтмены и еще какие-то космические монстры, имен которых я не
знала. Я с восторгом рассматривала их, запускала машинки и радостно
вопила: «Ту-ту-у-у!» Я получала от этого истинное удовольствие.
Шестилетний мальчик смотрел на меня недоверчиво. Мне не сразу
удалось убедить его называть меня на «ты» и «Изабель», забыв про
всякие там «мадам». Наконец он не выдержал:
– Почему ты играешь? Ты же взрослая! Взрослые не играют!
– Еще как играют! Видишь, я же вот играю. Я обожаю играть.
– А мои мама с папой никогда не играют…
И очень жаль. Играть – значит проникать в мир детей и
путешествовать вместе с ними по воображаемым вселенным: «Давай я
буду продавщица, а ты придешь ко мне в магазин и будешь все у меня
покупать…»
Некоторые родители говорят, что вышли из того возраста, когда
играют. На самом деле они боятся почувствовать себя смешными и
уязвимыми. Они отвергают искушение вернуться в детство, ведь им
придется вспомнить свое прошлое и свои прежние чувства и эмоции.
Если они проникнут в воображаемый детский мир, сядут на пол и
станут издавать бессмысленные звуки, у них в душе откроется старая,
но так и не зарубцевавшаяся рана. Они вспомнят своих родителей,
которые никогда с ними не играли, а может быть, вообще запрещали
им играть, шуметь, смеяться… Им так не хватало нежности и/или
игрушек, что им и сегодня трудно взять в руки куклу или мишку и
спеть им колыбельную.
Чтобы обрести способность играть в простые детские игры, нам
надо прежде всего излечить свои собственные детские травмы,
позволить себе ослабить самоконтроль, вернуть себе свободу смеяться,
болтать глупости или кататься по земле.
Смех – это не удовольствие, а рефлекс, свидетельствующий о
физическом и психическом здоровье. Смех снимает напряжение с
диафрагмы. Это самое лучшее упражнение на релаксацию. Кто много
смеется, тот меньше плачет. Играйте с детьми в прятки, устраивайте
битвы на подушках, развлекайтесь и хохочите!
Ребенок прежде всего осознает себя по отношению к другим людям.
Для него самая большая радость – это разделенная радость,
ощущение, что он не один, а с кем-то. Он смеется уже потому, что
находит кого-то, с кем может общаться. Не случайно все дети обожают
игру в прятки.
Маленький ребенок еще не умеет смеяться над чем-то, он пока
смеется только вместе с кем-то. Смех над разделяет людей. Он дарит
не радость, а ощущение власти, в котором нет места чувству локтя.
Смеясь над кем-то или чем-то, мы объединяемся против кого-то
третьего. Насмешка рождается из чувства неполноценности; это боль
унижения, требующая реванша и преобразования чувства
неполноценности в чувство превосходства. Насмешка пьянит нас, но
радость, которую она дарит, иллюзорна. Она одинаково токсична как
для того, кто смеется, так и для того, над кем смеются. Насмешливые
слова, «слова-булыжники», больно ранят и того, кто ими бросается, и
того, в кого они летят. Насмешка – это форма насилия, и взрослым
следовало бы задуматься, стоит ли ею пользоваться.
Но когда ребенок смеется вместе с вами, он чувствует только любовь
и нежность.
Дети способны испытывать чисто физическую радость,
экспериментируя со своим телом и пробуя на ощупь землю, воду и
разные предметы; он радуется, когда его гладят или щекочут. Позже
наступает пора радостей, связанных с развитием интеллекта: ему
нравится узнавать новое, делиться своими мыслями, задавать вопросы.
 Ребенок испытывает восторг, открывая в себе все новые
возможности. Его достижения служат ему неиссякаемым источником
радости и гордости и наполняют его душу счастьем.
 4. Радоваться вместе
Улыбаться, смеяться, восклицать, обниматься, брать на руки – вот
слова и выражения, связанные с чувством радости.
Не бойтесь громко выражать свою радость. Кричите,
подпрыгивайте, прижимайте к себе детей, подбрасывайте их в воздух!
Радость – это в том числе физический контакт. Вспомните, как вели
себя футболисты сборной Франции, когда раздался финальный
свисток, возвестивший, что они стали чемпионами мира!
В наших силах научить ребенка испытывать эстетическую радость
от красоты окружающего мира. «Смотри, мама, какая луна красивая!»
В устах маленького мальчика эти слова звучат волшебной музыкой.
Оглянитесь вокруг. Назовите ребенку все, что вы с ним видите. В
качестве благодарности вы получите вопросы, поражающие своей
глубиной и тонкостью. Помню, как мы с Адриеном, которому только-
только исполнилось полтора года, катались летним вечером на
велосипеде, и тут вдали началась гроза. Он спросил меня: «Мама, а
почему солнце светит все время, а молния только чуть-чуть?»
Любовь и радость – это та плодородная почва, на которой растет
свободная личность. Невозможно переборщить, говоря ребенку: «Я
тебя люблю» и «Как хорошо, что ты у меня есть».
Не скупитесь на эти нежности, произносите эти прекрасные слова
сколько захотите, по многу раз в день, только не забывайте при этом
смотреть в глаза ребенку, а еще лучше – обнимите его.
Если вы бросите ему через плечо, не отрываясь от мытья посуды:
«Ну конечно, я тебя люблю», – поверьте, это не принесет радости ни
ему, ни вам.
Разумеется, никто не может радоваться сутки напролет, и ни к чему
изображать радость, когда вы ее не испытываете. Но если хотя бы 80 %
времени, когда вы бодрствуете, не заполнены радостью, значит, в
вашей жизни надо что-то менять.
Вам мешают быть счастливым старые эмоциональные узлы?
Развяжите их! В этом состоит ваш родительский долг. Иначе ваши
дети начнут подсознательно обслуживать ваши подавленные
страдания, даже (и особенно!) если вы никогда не говорите о них
вслух. Дети готовы многим пожертвовать, лишь бы вернуть улыбку на
лицо слишком озабоченных или слишком мрачных родителей.
Давайте искать в себе источник внутренней радости. Не будем
позволять себе замыкаться в тоске, скуке или серьезности. Быть
счастливым совсем не трудно. Даже в неблагоприятных внешних
обстоятельствах. И, если в одиночку это плохо у нас получается, не
надо бояться обратиться за помощью.
Родитель, наполненный внутренней радостью, транслирует ее
детям, и это лучшее наследство, которое он может им оставить.
Только постоянно повышая уровень радости в семье и школе, мы
сможем провести наших детей по пути взросления, научив их
жизнелюбию.
Иногда достаточно пустяка – маргаритки на обочине дороги,
подобранного с земли каштана, песочного куличика, небольшого
подарка-сюрприза, праздничных свечей за семейным столом, нового
мяча или мыльных пузырей, – чтобы проявить к детям свою огромную
любовь и нежность.
 Часть седьмая
Грусть
Личико четырехлетней Поммы кривится. Она поджимает губы,
морщит лобик… Из глаз катятся первые слезинки, и вот раздаются
бурные рыдания. Крепко держа за руку маму, Помма смотрит на
своего кота, который лежит на подушке и не шевелится. Он долго
болел и вот умер. Девочка плачет, и мама плачет вместе с ней.
Прощай, Жюль!
Грусть – это эмоция, сопровождающая утрату.
Вполне естественно грустить, когда мы теряем кота, собаку,
близкое существо или игрушку, дом, сад, школу… Слезы выводят из
организма токсины, образующиеся в состоянии горя.
 1. Слезы никого не оставляют равнодушным
Адриен сидит в машине и играет с пластмассовым человечком. В
какой-то момент у них с сестрой вспыхивает ссора. Рассерженный,
Адриен хлопает рукой с человечком по сиденью, и… игрушка
ломается. Он смотрит на обломки и заливается слезами.
– Прекрати! У нас от твоего рева скоро уши лопнут! – возмущается
сестра.
– Он имеет право плакать, – вмешиваюсь я. И, обращаясь к сыну,
добавляю: – Тебе обидно, что твой человечек сломался. Плачь!
Какая трагедия для маленького мальчика! Он так любил эту
игрушку, и сам же нечаянно ее сломал.
Обычно взрослые не выносят детского плача.
«Не плачь!»
«Ничего страшного не случилось, я куплю тебе другого!»
«Послушай, ну заведешь себе новых друзей!»
«Такой большой мальчик! Как не стыдно плакать? Что ты,
девчонка?»
И т. д.
Детские слезы причиняют нам дискомфорт. Для большинства из нас
они являются синонимом боли. Если ребенок плачет, значит, ему
плохо. Но если он сдерживает плач, значит ли это, что ему стало
хорошо? Как видим, здесь место логики занимает магическое
мышление!
Слезы – свидетельство того, что в пострадавшем организме
происходит восстановительная работа. Слезы лечат и приносят
облегчение. Как ни парадоксально, те же взрослые, которые
уговаривают ребенка не плакать, сами в трудных обстоятельствах
склонны пустить слезу, а потом еще и сказать: «А хорошо иногда
проплакаться!»
Они правы: проплакаться полезно, особенно если рядом есть кто-
то, кто выслушает ваш плач, не пытаясь его остановить, кто не
станет осуждать, давать советы или опускать глаза, а просто
обнимет вас.
В нашем детстве нам запрещалось плакать, поэтому сегодня мы
пытаемся помешать плакать своим детям.
 Но давайте спросим себя: а чего мы хотим? Чтобы они не страдали?
Или чтобы мы не видели, как они страдают?
Призыв «не плачь!» на самом деле означает: «Войди в мое
положение! Мне неприятно видеть, как ты плачешь, так что,
пожалуйста, не смущай мой покой!»
Потребности ребенка спокойно переносятся на второй план.
Но слезы полезны, ведь они не дают печали застаиваться в глубине
души. Невыплаканная грусть остается с нами на долгие годы.
Ребенок, который молча глотает слезы, лишь бы не расстраивать
маму и папу, так и не избавится от своей грусти, напротив, усугубит ее
сознанием одиночества и неуместности своих чувств. Возможно, он
будет вести себя как «настоящий мужчина», но вырастет черствым и
неспособным понять, почему плачут его жена и дети. Скорее всего,
веселиться без рюмки ему тоже будет трудно…
Невыплаканные слезы перекрывают путь к любви. Если слезы
бесполезны, почему природа наделила нас способностью плакать?
В девять утра дети собрались на тренировку в школе верховой езды,
но к ним выходит директор.
– Сегодня у нас произошло несчастье, – говорит она. – Педро, наш
гнедой шотландский пони, умер. Ночью он подрался с другими
лошадьми, и его ударили копытом по голове. Удар оказался
смертельным.
Дети начинают хлюпать носами, а директор продолжает:
– Иногда случаются радостные события, иногда – грустные. Мы
радуемся, когда у нас рождаются жеребята. Но сегодня мы грустим.
Такова жизнь.
Дети плачут.
– Вы можете поплакать, – говорит директор. – Кто хочет, может
пойти попрощаться с Педро. Тренировки сегодня не будет.
Дети молча прошли к стойлу бедного пони. Некоторые успели
нарвать цветов. Самые смелые на прощание погладили своего
любимца. В этот день юные наездники получили хороший жизненный
урок.
Смерть является неотъемлемой частью жизни. Не надо запрещать
детям смотреть на мертвых животных, даже прикасаться к ним –
разумеется, по желанию. Это позволит им пережить волнующие
минуты скорби и попрощаться с существом, которое они больше
никогда не увидят.

Что сказать?

Марина со всеми предосторожностями сообщает сыну, пятилетнему

Антуану, что его бабушка умерла:
– Она уехала далеко-далеко и больше никогда не приедет.
Антуан смотрит на мать и понимающе говорит:
– А, значит, она умерла!
Ребенок, проживший на свете хотя бы год, знает, что осенью с
деревьев падают листья. Он видел дохлую муху, увядшие цветы,
возможно, сбитого машиной голубя, а может даже, однажды утром
нашел своего хомяка бездыханным. В разном возрасте дети по-разному
воспринимают смерть. Считается, что ребенок в состоянии осознать
необратимость смерти в возрасте примерно девяти лет. Но это,
конечно, не повод, чтобы морочить ему голову всякими глупыми
сказками.
Мало кому удается прожить до десяти лет, ни разу не столкнувшись
с гибелью более или менее близкого существа. Никто не застрахован
от потери золотой рыбки, собаки, бабушки, одноклассницы,
родственника, брата или сестры, а то и одного из родителей.
Разумеется, это потери разного масштаба, но что следует говорить
ребенку, если одна из них случается? Говорите ему правду!
Говорить правду – не значит обрушивать на ребенка жестокие
подробности печальных событий. Надо дать ему время осознать, что
произошло, сообразуясь с уровнем его понимания и способностями
переваривать новую информацию.
Смерть бабушки или дедушки – это одновременно и смерть одного
из ваших родителей. Узнав, что скончался ваш бывший школьный
товарищ, вы испытываете горестное недоумение; обнаружив, что
сдохла рыбка в аквариуме, расстраиваетесь. Ребенок считывает ваши
эмоции, даже если внешне вы стараетесь «не подавать виду».
Дети всё чувствуют и многое понимают. Бесполезно пытаться что-то
от них скрыть. Если вы все же предпочитаете этот путь, дети могут, с
одной стороны, запаниковать, а с другой – перестать вам доверять.
Непонятные, тщательно скрываемые вещи пугают больше, чем любая
правда, даже самая печальная. Дети догадываются, что мама с папой
«темнят». О каком доверии в этом случае можно говорить?
Если вы продолжаете упорно отрицать правду, у ребенка могут
возникнуть сомнения в собственных способностях к восприятию. Он
смутно подозревает, что что-то случилось, но родители твердят ему,
что он ошибается и ничего не произошло. Из этого он делает вывод,
что есть вещи, знать которые он не имеет права. В дальнейшем это
может породить серьезные проблемы. Например, он решит, что не
должен хорошо учиться в школе – вдруг родителям не понравится, что
он «слишком много знает»?
Современные психологи точно установили, что правда причиняет
меньше боли, чем любые умолчания, даже если слушать эту правду
тяжело и неприятно.
Его отец покончил с собой? Мать погибла в автомобильной
катастрофе? Сестра умерла от рака? Он должен это знать. Расскажите
ему обо всем, стараясь понять, какие образы возникают у него в мозгу.
Слушайте его, задавайте ему вопросы, переспрашивайте. В состоянии
эмоционального возбуждения сознание часто искажает получаемую
информацию. Даже если вы выражаетесь вполне ясно и определенно,
ребенок может понять все «шиворот-навыворот».
Не мешайте ему рассуждать о чьей-либо смерти. Пусть делится
своими мыслями на эту тему, пусть спрашивает обо всем, что придет
ему в голову, даже если некоторые из его вопросов покажутся вам
кощунственными.
Поправляйте его только в тех случаях, когда видите, что он явно
истолковал ваши слова превратно или нарисовал себе слишком
мрачную картину.
Объясните ему, почему его папа поступил именно так, а не иначе.
Расскажите, почему люди гибнут на дорогах, почему рак до сих пор
относится к числу неизлечимых болезней. Дети часто проявляют
склонность брать на себя ответственность за все, что происходит
вокруг них. Специально подчеркните, что он ни в чем ни перед кем не
виноват и имеет право испытывать любые эмоции – от гнева до горя.
Да, он имеет полное право злиться на человека, который был ему
отцом, но решил уйти из жизни, то есть бросил его. Какая бы причина
ни лежала в основе трагического события – самоубийство, болезнь,
несчастный случай, – ребенок чувствует себя брошенным, ведь он
любил умершего и нуждался в нем. Очень важно, чтобы он имел
возможность проявить свой гнев.
Известный американский врач швейцарского происхождения
Элизабет Кюблер-Росс всю свою жизнь (она скончалась в августе 2004
года) посвятила сопровождению людей, стоящих на пороге смерти. За
свою карьеру она выслушала десятки тысяч детей и взрослых,
оказывала им психологическую поддержку и помогала их
родственникам пережить потерю близких. В своих книгах она делится
с нами многолетними наблюдениями и результатами бесед с
умирающими. Сегодня этапы этого скорбного пути хорошо изучены, в
том числе благодаря самоотверженной работе Кюблер-Росс.
Первой реакцией человека на сообщение о том, что он сам или кто-
то из его близких обречен на скорую смерть, является отрицание.
«Нет, этого не может быть!» – восклицаем мы.
Затем нас охватывает чувство гнева:
«Так нечестно! Папа, это ты во всем виноват! Почему ты не вылечил
моего хомяка?»; «Мама, как ты могла так поступить? Я не хочу, чтобы
ты умирала!».
На этой стадии многие пытаются успокаивать ребенка, говорят ему
что-нибудь вроде: «Ну, знаешь, твой хомяк был уже старенький», или:
«Не волнуйся, мы купим тебе другого», или: «Мама не могла
поступить иначе, но она очень тебя любила…»
Ребенку необходимо почувствовать гнев.
Выслушайте его и согласитесь с тем, что он прав в своем чувстве:
«Ты ведь любил этого хомяка», «Тебе сейчас очень плохо», «Ты
правильно злишься, тебе хочется, чтобы мама была с нами».
Затем наступает фаза депрессии. Ребенок замыкается в себе.
Происходящее вокруг перестает его интересовать. Он целиком
погружен в прошлое и постоянно вспоминает умершего. Будьте с ним
рядом, позвольте ему говорить о покойном, не мешайте ему плакать.
Этот этап необходим, чтобы перейти к следующему – признанию
случившегося фактом.
Только после этого у ребенка появляется возможность обзавестись
новыми привязанностями. Значит, скорбный труд по прощанию с
дорогим существом завершен.
 Кончина близкого человека или даже домашнего любимца часто
становится поводом для разговоров о смерти вообще и о том, что и
другие близкие ребенку существа могут умереть. Если он задает вам
вопросы на эту тему, не спешите делать вывод, что он встревожен. Он
действительно встревожится, но только если вы начнете отмалчиваться
или отвечать туманно. Тревогу вызовут не ответы, а ваша попытка
уйти от ответов. Имейте в виду: натужный оптимизм тоже не работает.
Ребенок не идиот. Он уже знает, что можно умереть в результате
несчастного случая, но, если мама не хочет с ним об этом говорить, как
будто чего-то боится, значит… значит, опасность действительно
существует! Как видим, правда напугает его значительно меньше, ведь
при свободном обсуждении он сможет задать вам любые вопросы,
подумать над ответами и составить себе ясное представление о
предмете разговора.
Дети воспринимают феномен смерти с гораздо большей, чем
взрослые, безмятежностью. До девяти лет они вообще довольно
смутно представляют себе, что такое смерть, – разумеется, речь не
идет о тяжело больных детях, волей судьбы вынужденных задуматься
о том, что их ждет. Поразительно, с какой кротостью встречают
близкую кончину смертельно больные дети. Они знают, когда умрут, и
спокойно говорят об этом – если у нас хватает мужества их слушать.
Но если окружающие уходят от разговора, дети умолкают.
Чрезвычайно чуткие, они предпочитают пожертвовать своей
потребностью в общении, лишь бы не огорчать маму и папу. Но кто
дал нам право принуждать их к такому жесткому самоконтролю?
Каждый ребенок нуждается в нашей защите, а больной ребенок – тем
более.
 2. Ностальгия
Пока мама купала Помму перед сном, папа завернул мертвого кота в
пластиковый пакет и уложил пакет в картонную коробку. Он пообещал
утром отвезти кота в ветеринарную лечебницу, где его тело кремируют.
Девочка вышла из ванной и попрощалась со своим любимым Жюлем.
Она долго и безутешно плакала в маминых объятиях.
На протяжении следующих дней Помма часто вспоминала кота.
«Он любил лежать на этом диване… Если бы он был жив, мы бы
поиграли с ним в мячик… Как жалко, что он умер…»
Постепенно она стала привыкать к тому, что Жюля больше нет.
«Но я никогда его не забуду, – говорила она. – Я всегда буду его
помнить».
Эта ностальгическая стадия – естественный этап в процессе
прощания с умершим существом. После шока, стадии отрицания,
нежелания видеть покойного, гнева, бунта против того, что нам
кажется неприемлемым, торговли как последней отчаянной попытки
вступить в сделку с судьбой наступает период печали.
Часто приходится слышать, как родители говорят детям: «Не думай
об этом, не мучь себя»; «Ну что ты все об этом вспоминаешь?».
Некоторые родители спешат чуть ли не через неделю купить ребенку
нового котенка или хомячка.

«Починка» личности

Этот ностальгический этап совершенно необходим. Мы

погружаемся в воспоминания не для того, чтобы причинить себе боль,
а для того, чтобы, осознав реальность потери, восстановить свою
целостность, утратившую некую важную часть.
Ребенок привязывается к тому, что его окружает, и это вполне
естественно. Он привязывается не только к людям, но и к вещам –
привычной мебели, стенам и т. д. Для маленьких детей вещи служат
своего рода продолжением их самих, являются частью их личности.
Любая потеря – это потеря частички себя.
 Я потерял(а) близкого человека. Его больше никогда не будет в моей
жизни. Я вспоминаю эпизоды нашей совместной жизни, чтобы
присвоить себе все, что мне дало присутствие этого человека. Тот
факт, что сегодня его со мной нет, лишает меня части меня.
Ностальгия – это своего рода ремонт: я просматриваю границы своего
общения с ушедшим близким существом, заделываю в них бреши,
выявляю скрытые чувства, избавляюсь от боли, понемногу
проникаюсь реальностью потери, связываю ее со своей личностью и
латаю прореху.
Подобное погружение в воспоминания, бесспорно, болезненно и
часто сопровождается слезами. Важно оплакать каждое воспоминание,
интегрировать его в себя, впустить в свое сердце, сделать частью себя.
Дорогого тебе человека больше нет, но с тобой остался его след.

Смириться с неизбежным

Грудной младенец сосет материнскую грудь. Ему хорошо, жизнь

прекрасна, он чувствует себя как в раю. Эта грудь восхитительна.
Через некоторое время он снова голоден, у него болит живот, он
кричит и плачет, но мать все не подходит. Теперь образ груди меняется
на ужасный, поскольку становится источником фрустрации. Первые
дни жизни отмечены постоянными колебаниями между «хорошим» и
«плохим» образом материнской груди. Этот этап называется
шизопараноидальной фазой. Шизо – потому что мир разделен надвое.
Параноидальной – потому что ребенок боится накала собственных
агрессивных чувств.
Затем наступает так называемая депрессивная фаза. Впрочем, речь
идет не о патологической депрессии, а о простой грусти. Этот этап
ознаменован слиянием хорошего и плохого предметов, в данном
случае – хорошей и плохой материнской груди. Мать – не плохая и не
хорошая, иногда она хорошая, иногда – плохая; я прощаюсь с
делением мира на черное и белое и смотрю на мир во всем богатстве
его нюансов. Мне грустно, потому что приходится расстаться с
образом идеальной матери, которая всегда остается хорошей и доброй
и никогда меня не огорчает. Я покидаю рай и возвращаюсь на землю,
чтобы иметь дело с реальной матерью – иногда доброй, иногда нет, но
существующей на самом деле, имеющей собственные желания,
которые вовсе не являются продолжением моих желаний.
Есть люди, которым так и не удается вырваться из этого дуализма.
Мир для них предстает черно-белым; они не видят, что между двумя
этими цветами существует огромное множество оттенков серого.

Сопровождение печали

Лучше всего просто дать ребенку выплакаться. Можно сказать ему

что-нибудь вроде: «Тебе сейчас очень тяжело…»; «Для тебя это
большое горе…»; «Трудно думать, что ты больше никогда не
увидишь…».
Обычно плачущего человека лучше не трогать, если только вы не
настолько близки, что ваши прикосновения помогут ему успокоиться.
Конечно, если плачет ребенок, его можно взять на руки, прижать к
себе. Дышите глубоко и спокойно, стараясь попасть в один ритм с
дыханием ребенка, и тихонько повторяйте ему: «Плачь, маленький,
плачь, пусть слезки вымоют все твое горе!»
Плач помогает смириться с поражением. Если ребенок проиграл в
соревновании, вряд ли стоит говорить ему: «Не плачь, выиграешь в
следующий раз!» Лучше сказать: «Как я тебя понимаю! Проигрывать
ужасно неприятно».
Вам кажется, что это чересчур? Все же попробуйте! Ведь плача все
равно не избежать. Но вы заметите, что ваше уважительное отношение
к детским слезам помогает им высохнуть гораздо быстрее.
 Часть восьмая
Депрессия
Депрессия – это не просто хандра. Хандра – естественное
состояние, которое никогда не длится долго. В отличие от хандры
депрессия может продолжаться неделями, месяцами и даже годами.
Депрессия похожа на печаль, но не имеет ее исцеляющего эффекта.
При депрессии происходит блокировка многих эмоций.
Если у ребенка депрессия, это верный признак того, что у него есть
неразрешимая проблема, связанная с глубокой и невысказанной
подавленностью.
 1. Как определить депрессию?
Если подросток с утра до вечера ходит с мрачной миной, не
заметить этого невозможно. Беда в том, что часто депрессия у
подростков протекает бессимптомно. Подчеркнутая покорность,
конформизм, суетливость – депрессия может прятаться под разными
личинами.
Ребенок, который блестяще учится без малейших сбоев или
образцово ведет себя, обычно не вызывает у родителей беспокойства.
Между тем это тоже один из признаков депрессии. Ребенок – живое
существо. Если он всегда послушен и никогда не совершает никаких
дурных поступков, значит, он что-то в себе подавляет.
Франсуа 11 лет. Он очень спокойный мальчик. В школе дела у него
идут прекрасно. Но он ничем не интересуется, никогда не строит
никаких планов. Он не знает, куда хочет поехать на каникулы или чем
заняться в ближайшие выходные. Кроме компьютера, у него нет
других увлечений. На него трудно произвести впечатление. Немного
мечтательный, он живет своей неторопливой жизнью, но не пытается
ею управлять. Ему как будто бы все равно, что с ним произойдет.
Теперь приподнимем завесу. Родители Франсуа часто ссорятся. Муж
обманывает жену. Родители уверены, что сын ни о чем не
догадывается, – они всегда тщательно следят за тем, чтобы не
обсуждать ничего такого в его присутствии. Тем не менее, когда мы с
Франсуа остались один на один, быстро выяснилось, что он в курсе
того, что у его отца есть другая женщина и что мать жестоко от этого
страдает. Но поговорить об этом с родителями он не может. Когда те
ссорятся, он делает вид, что ничего не замечает, и переживает молча.
Поскольку родители предпочитают не затрагивать с ним тему своих
взаимоотношений, он тоже не смеет ее поднимать. Кроме того, он
боится: если родители поймут, что ему все известно, то просто
разведутся. Он ни в коем случае не хочет стать причиной их развода и
мечтает, чтобы они любили друг друга.
Если бы родители откровенно поговорили с ним, он мог бы
высказать им все, что думает, освободиться от негативных эмоций и
страхов, то есть снять внутреннее напряжение, в котором живет.
Ребенок в депрессии – это страдающий ребенок. У него за спиной –
тяжелый опыт фрустрации, о которой он не имеет права говорить. В
основе любой депрессии лежит невозможность высказать все, что
накипело на душе.
Депрессия может выступать и в другом обличье – гиперактивности.
Родителям «неуправляемого» ребенка чаще всего и в голову не
приходит, что проблема гораздо серьезнее, чем им кажется.
Гиперактивность – это один из способов борьбы против депрессии.
Родители ругают, наказывают, обвиняют ребенка, который, в свою
очередь, все глубже погружается в депрессию. Часто они
предпочитают «лечить» его валиумом или другими аналогичными
препаратами, лишь бы не смотреть в лицо реальности, которая требует
признать, что их ребенок несчастен и они несут за это значительную
долю ответственности.
Если никто не желает прислушиваться к потребностям ребенка,
гиперактивность может перерасти в агрессию.
Именно по этой причине мама Мартена привела сына ко мне на
консультацию. Он побил другого мальчика в детском саду. Директор
детского сада заявила родителям, что еще никогда не видела, чтобы
четырехлетний ребенок дрался с такой жестокостью. У Мартена
успела сложиться печальная репутация маленького чудовища. На
прогулке другие мамы торопливо уводят своих отпрысков, если на
детской площадке появляется Мартен. Его собственная мать уверовала
в то, что ее сын – не вполне нормальный. Может быть, это
наследственное, волнуется она. И что тут можно предпринять?
Я начинаю расспрашивать маму Мартена и выясняю, что отец
ребенка оставил ее, как только выяснилось, что она забеременела.
Перспектива стать отцом нисколько его не привлекала.
Давайте попробуем на минутку поставить себя на место Мартена.
Почему отец не захотел с ним знаться? Если не объяснить ребенку
истинную причину подобного поведения, он с неизбежностью сделает
вывод: отец бросил его, потому что он – монстр. Ребенок ищет
оправданий отцу и берет ответственность за его бегство на себя. Он во
всем виноват, он монстр. Теперь ему остается только снова и снова
подтверждать эту репутацию: раз он монстр, он и ведет себя как
монстр.
Одного-единственного разговора хватило, чтобы поведение Мартена
кардинальным образом изменилось. Мама была потрясена. Я просто
объяснила мальчику, что его вины в том, что отец бросил мать, нет; он
ушел не потому, что Мартен – монстр, а потому, что у него были свои
проблемы и он чувствовал себя неспособным воспитывать ребенка.
Мартен моментально прекратил по любому поводу спорить с
матерью. Даже вечернее купание, до того представлявшее собой
настоящую пытку, превратилось в удовольствие. Он перестал драться
и задирать других детей. Рецидив случился всего один раз: в тот день,
когда воспитательница заставила Мартена вместе с другими детьми
делать подарок ко Дню отцов!
Если ребенок чувствует, что его не любят, он пытается понять, в чем
тут причина. Не смея заподозрить родителей, он предпочитает взять
вину на себя. Если родители его бьют, это не значит, что они плохие,
это значит, что плохой он!
Именно так рассуждает большинство родителей: «Я ударил тебя,
потому что ты плохо себя вел и совершил дурной поступок». Иными
словами, они надеются «исправить» ребенка, а не последствия его
дурного поступка; действительно, трудно понять, как колотушки могут
повлиять на то, что ребенок уже совершил. Следовательно, сама
установка на «исправление» личности ребенка предполагает, что эта
личность плохая.
Если родители меня бьют, значит, я плохой. Ребенку легче допустить
эту мысль, чем поставить под сомнение правоту родителей. Я
нуждаюсь в них, и для меня невозможно допустить, что они способны
причинить мне зло, иначе придется признать, что мои собственные
родители представляют для меня угрозу. Лучше я буду думать, что сам
во всем виноват. Что я монстр.

Симптомы депрессии у ребенка

– он не смеется;
– он ничем не интересуется («Я не знаю, чем заняться»);
– он мается от скуки;
– он слишком послушный;
– он проявляет гиперактивность;
– у него проблемы со сном и питанием;
– у него нарушения в поведении;
 – он нуждается в сильных стимуляторах: обожает кока-колу
и «ужастики»;
– у него проблемы с успеваемостью;
– у него никогда не бывает плохих оценок (слишком успешная
учеба – тревожный признак);
– он часто жалуется на усталость;
– он часто болеет.
 2. Двоечник
Хроническая неуспеваемость в школе – суровое испытание для
любого ребенка, даже если он хорохорится и заявляет, что ему
«плевать на двойки». Не усугубляйте ситуацию обвинениями,
оскорблениями и заявлениями, что он «ни на что не годен».
Каковы причины плохой успеваемости? Не верьте, когда вам
говорят, что ваш ребенок идиот и дебил, неспособный к математике
или к чему-то еще. Просто в данный момент что-то мешает ему
учиться. Ваша задача – понять, что именно.
Возможно, в классе есть ученик, который его обижает и даже бьет?
Возможно, учитель к нему несправедлив, или слишком строг, или
холоден, или некомпетентен? Или у вас в семье есть проблемы, о
которых не принято говорить вслух? Кто-то из ваших родственников
тяжело болен? У ребенка конфликт с братом (сестрой) или с матерью?
Отец предъявляет к нему неоправданно завышенные требования?
Как и в прочих случаях, первое, что надо сделать, – это выслушать
ребенка.
В школе вы должны защищать своего ребенка и в спорах с
учителями безоговорочно встать на его сторону. Ставка в этой
жестокой игре – его дальнейшая жизнь. Ярлык неудачника,
полученный в начальной или средней школе, не такая уж невинная
вещь. Избавиться от него невероятно трудно. Объясните ребенку, что
никакой он не глупый, а у его школьных неудач могут быть другие
причины. Например:
• Его голова занята другими проблемами, и ему сейчас не до учебы.
• Учитель не смог подобрать подходящей ему методики обучения.
Только старайтесь не впадать в искушение и не приписывать своему
ребенку особенностей, которых у него нет, – дислексии, плохой памяти
и т. д.
• Ему скучно на уроках.
• Чтобы ребенку было интересно в школе, надо, чтобы и школа
проявляла к нему интерес. Ему необходимо чувствовать, что он сам
несет ответственность за себя и свои решения.
 В любом случае речь идет о подавленных эмоциях, которые
тормозят процесс успешного освоения новых знаний. Выслушайте
ребенка, помогите ему назвать словами свои мысли и чувства. Тем
самым вы добьетесь разблокировки его способностей, а следом у него
появится и мотивация к учебе.
 3. Он в депрессии?
Вот несколько вопросов, на которые вы должны найти ответы:
• Вы или второй родитель слишком редко бываете дома? Когда вы
дома, достаточно ли времени вы проводите с ребенком (время,
потраченное на уроки, не в счет: вы делаете это не столько ради него,
сколько ради себя)?
• Случалось ли ему быть жертвой насилия или свидетелем того, как
кто-то из близких (мать, брат) становился жертвой домашнего
насилия?
• Что у него за учитель? Возможно, он физически или морально
унижает ребенка? Придирается к нему, не дает высказывать своего
мнения или проявляет к нему полное равнодушие?
• Есть ли в вашей семье секреты – вещи, о которых вы никогда не
рассказываете ребенку?
• Какие у вас отношения с супругом (супругой)? Вы любите и
уважаете друг друга? Вне зависимости от того, живете вы вместе или
по отдельности, холодность в отношениях между родителями наносит
ребенку тяжелую травму.
• Ребенок живет с родителями?
• Не случалось ли ему стать жертвой сексуального насилия?
• Не страдает ли кто-то из родителей депрессией, в том числе
скрытой?

Как ему помочь?

Скажите ребенку, что вы понимаете его состояние и искренне хотите

ему помочь. Во многих случаях он будет отрицать, что у него есть
проблемы:
– Нет, что ты, у меня все прекрасно!
Не сдавайтесь:
– Я вижу, что ты без конца ссоришься с приятелями. Мне кажется,
тебе сейчас плохо. Ты чем-то озабочен, но не хочешь об этом говорить.
Может быть, ты боишься, что я буду тебя ругать? Или просто не
знаешь, какими словами объяснить, что ты чувствуешь? Пойми, я не
могу смотреть, как ты мучаешься. Для меня важно, чтобы ты был
счастлив. Что все-таки происходит?
– Сам не знаю. Меня все бесит.
– Что именно? В данный конкретный момент?
– Математик. Он ставит мне одни двойки.
Продолжайте задавать вопросы, которые начинаются со слова «что»:
– Что ты чувствуешь, когда не можешь решить задачку?
– Что ты в этот момент говоришь себе?
И т. д.
Скажите ребенку, что разрешаете ему описать происходящее
любыми словами, и дайте обещание, что не станете его стыдить,
ругать или обвинять.
Слушайте его! Задавайте вопросы. Что? Как? О чем? Не отступайте,
пока не поймете, в чем дело. Не факт, что вам удастся разрешить все
проблемы сразу, но добивайтесь главного – разблокировки
подавленных эмоций. Только не устраивайте часовой допрос с
пристрастием. Достаточно всего нескольких минут и обмена парой-
тройкой реплик. Как только почувствуете со стороны ребенка
сопротивление, прекратите беседу, но дайте ему понять, что еще
вернетесь к разговору. Ему нужно время, чтобы переварить
услышанное, подумать и выработать собственную стратегию
поведения.
В свою очередь, поразмыслите над происходящим. Вы, как никто
другой, знаете своего ребенка. Что в вашем окружении и в
обстоятельствах вашей жизни могло привести его в подобное
состояние?
Почаще бывайте с ним, говорите на любые темы, предложите ему
сыграть во что-нибудь, позовите с собой на прогулку.
Научите его возмущаться теми, кто допускает по отношению к нему
несправедливость, претендует на его территорию или оскорбляет его.
«Знаешь, Макс, ты имеешь полное право сказать брату, что не
разрешаешь ему брать твой велосипед»; «Он назвал тебя дохляком?
Скажи ему, пусть на себя посмотрит!».
Слово «депрессия» – антоним к слову «экспрессия». Депрессия
означает подавление жизненной энергии. Гнев как выражение
фрустрации, обиды, боли заблокирован. Чем экспрессивнее выражение
гнева, тем слабее депрессия.
Помогите ребенку обрести чувство собственного могущества и
самоконтроля. Воспринимайте его гнев как положительный сдвиг.
Пусть свободно высказывается обо всем, что касается семейных дел,
походов в гости, каникул. Старайтесь чаще бывать с ним, хотя это не
значит, что вы должны не отпускать его от себя ни на шаг.
Если он проявляет равнодушие к тому, как выглядит, подскажите
ему, какая одежда подошла бы ему лучше всего. Не навязывайте своих
вкусов, просто скажите, что из его одежды вам нравится, а что нет.
Пользуйтесь любой возможностью, чтобы подчеркнуть, что он для
вас – самое главное в жизни, что вам с ним интересно. Только не
торопите его. Излечение от депрессии – медленный процесс.
И конечно, по мере возможности постарайтесь решить свои
«взрослые» проблемы. Если это у вас не получается, честно
поделитесь с ним своими трудностями. Объясните, что он тут ни при
чем и что вы постепенно сами с ними разберетесь. Помогите ему
открыться. Слушайте его эмоции, мысли и желания.
 Часть девятая
Жизнь – не долгая спокойная река
В жизни каждого человека случаются несчастья, болезни, потеря
близких. Что нужно делать, чтобы эти испытания не разрушали нас,
а делали сильнее? Как помочь детям преодолеть горестные события
без ущерба для личности? Как научить их в дальнейшей жизни не
бояться трудностей и встречать их лицом к лицу?
 1. Душевная закалка
Часто говорят, что дети, воспитанные в тепличной обстановке,
вырастают хрупкими и слабыми. Действительно, если с детства
держать их в коконе, им будет трудно приспособиться к жизни в
реальном мире. Помню, когда в больницах впервые начали применять
стерильные колпаки для новорожденных, я видела одного мальчика,
который провел в таком колпаке несколько лет. Он всего пугался и был
совершенно не готов к нормальной жизни. Так что согласимся:
стерильный колпак – вынужденная мера, но ни в коем случае не
необходимость для нормального развития здорового ребенка.
Говоря о тепличной атмосфере, люди обычно подразумевают
детство, проведенное в самых что ни на есть благоприятных условиях.
Правда ли, что факт рождения в дружной и счастливой семье, не
знающей материальных проблем, где родители любят друг друга,
занимаются детьми и не ограничивают их свободу, делает ребенка
таким уж уязвимым?
Сторонники жестких педагогических методов утверждают, что да.
По их мнению, ребенка надо с младых ногтей «приучать к жизни», то
есть к тому, что ему предстоит сталкиваться с принуждением,
несправедливостью, наказаниями и болью. Но разве такой жизни мы
хотим для наших детей? Когда моя дочь пошла в детский сад,
воспитательница объяснила мне, что девочка должна строго выполнять
принятые в этом заведении правила и во всем слушаться старших.
Дескать, это только пойдет ей на пользу – ведь в жизни ей придется
делать это постоянно. Дочери было тогда три года! Разумеется, мы
забрали дочку из этого садика, в котором педагогов больше волновало
воспитание социального конформизма, чем индивидуальное развитие
каждого ребенка.
Да, дети, на которых не давят сверх меры, которых не бьют и не
оскорбляют, выглядят «незакаленными» в том смысле, что не
нарастили себе защитный панцирь. Возможно, встречаясь с
серьезными жизненными трудностями, они не сразу сообразят, что
надо защищаться или бежать. Наверное, они будут больше плакать. Но
разве это не признак душевного здоровья? Такие дети наделены более
развитой способностью чувствовать, и это очень хорошо!
 Мы жалуемся на то, что наш мир становится бесчувственным, но
хотим воспитать своих детей по его образу и подобию?
Взгляд, согласно которому выраженная эмоциональность является
признаком слабости, безнадежно устарел. Реальная жизнь показывает,
что дело обстоит как раз наоборот. Человек, привыкший скрывать свои
чувства, получает дополнительные преимущества в игре «кто кого?»
и может воспользоваться ими, чтобы манипулировать окружающими,
но в долгосрочной перспективе именно подавленная эмоциональность
делает его слабым.
Эмоции бывают разными. Ярость, застилающая сознание, плач,
погружающий в пучину боли, и парализующий страх – не те эмоции,
выражение которых следует поощрять. Это эмоции-паразиты, которые
имеют свой смысл, но редко бывают привязаны к событиям,
происходящим здесь и сейчас. Их надо уметь расшифровывать, но их
яркое выражение лишь усугубляет проблему.
На одной конференции, где я делала доклад на эту тему, выступила
молодая женщина, которая сказала, что у нее на работе, как и вообще
на всех предприятиях, не принято открыто выражать свои эмоции. Она
привела в пример случай, произошедший с ней самой. Начальник
незаслуженно ее оскорбил, она расплакалась, и он же назвал ее
тряпкой.
Выходит, мы сами себя убедили в том, что эмоциональность вредна.
Женщина утверждала, что выразила владевшие ею эмоции, но так ли
это? Подлинной эмоцией в ответ на несправедливую обиду должен
быть гнев, а не плач! Расплакавшись, она «пригласила» начальника
сыграть с ней в игру «кто кого?», избрав себе роль жертвы, и он с
удовольствием принял это приглашение.
Мы нуждаемся в уточнении языка, описывающего эмоциональные
состояния. Выражать свои эмоции – не значит по любому поводу
давать волю слезам. В приведенном случае слезы женщины послужили
отражением ее прошлого опыта, а именно беспомощности маленькой
девочки перед строгим отцом.
Правильные эмоции делают нас сильнее. Неуместные,
гипертрофированные, заместительные, «резиновые» эмоции
увеличивают нашу уязвимость.
В сознании большинства людей плач и слезы связаны с болью. Если
кто-то плачет, значит, ему больно. Мы хотим, чтобы он перестал
плакать, потому что магическое сознание диктует нам, что, едва
высохнут слезы, исчезнет и боль. Ребенок больше не плачет – значит,
ему больше не больно.
Это правда, смотреть на чужое страдание невыносимо. Но мы все
взрослые люди. Разве справедливо с нашей стороны заставлять кого-
то, тем более ребенка, молчать о своей боли, справляться с ней в
одиночку – только потому, что нам неприятно видеть, как он плачет?
Ребенок, выражающий свое горе, не держит его в себе. Да, ему
больно, но боль не разрушает его изнутри. Слезы помогают ему
пережить трудные минуты.
И напротив, ребенок, вынужденный сдерживать слезы, запирает
боль внутри себя. Он остается с ней один на один, замыкается на ней.
Ему приходится тратить часть своей психической энергии на то, чтобы
придать этой боли смысл и уменьшить свое страдание. Значит, ему
остается меньше энергии на то, чтобы развиваться, узнавать новое,
учиться и общаться со сверстниками. Не исключено, что из этого
испытания он выйдет ослабленным. Рано или поздно подавленная боль
проявится в виде того или иного симптома. К несчастью, родители
далеко не всегда умеют правильно интерпретировать подобные
симптомы и недоумевают, почему у ребенка вдруг появляется экзема,
или он начинает мочиться в постель, или отказывается есть, или
скатывается на двойки, или дерется в школе… Эмоции могут
сохраняться в подавленном состоянии на протяжении долгих лет и
проявиться только во взрослом возрасте. Искажая восприятие
реальности, они становятся причиной профессиональных провалов,
неудачной женитьбы, бесконечных конфликтов с окружающими.
Иногда они прорываются наружу – когда человек оказывается перед
угрозой увольнения с работы или развода, а иногда забиваются внутрь
еще глубже и вызывают рак или инфаркт.
Человеческая жизнь полна испытаний, и искусственно создавать ему
новые ради какой-то мифической «закалки» бессмысленно. Напротив,
помогая ребенку справляться с испытаниями и выходить из них без
потерь, мы укрепляем его веру в себя, в тех, кто находится с ним
рядом, и в его способность свободно выражать свои чувства.
Отрицание и блокировка эмоций создают у человека иллюзию, что
ему удается проскочить «между струйками», но сегодня мы знаем,
насколько эмоциональное подавление токсично для физического и
психического здоровья. Эмоции – это инструмент, подаренный нам
природой для того, чтобы мы могли противостоять жизненным
трудностям. Зачем же добровольно лишать себя этого инструмента?
Давайте посмотрим, какие испытания обычно подстерегают детей.
О жестоком обращении с детьми мы говорить не будем – этой
проблеме автор планирует посвятить свою следующую книгу.
 2. Разлука
Для маленького ребенка тяжелым испытанием становится разлука с
родителями.

Разлука при рождении

Случается, что разлучение младенца с матерью неизбежно. Иногда

тяжелое состояние новорожденного требует лечения с применением
специального оборудования, которым располагает не каждый
родильный дом. В больницах стараются обеспечить матерям
возможность находиться с ребенком, но это не всегда достижимо. Тем
не менее, если вам сообщают, что ребенка придется госпитализировать
без матери, я настоятельно рекомендую проявить настойчивость и уж
во всяком случае проверить, действительно ли в больнице нет условий
для вашего пребывания.
Мой первый ребенок родился при помощи кесарева сечения. После
окончания операции меня перевели в палату и здесь сказали, что я
увижу дочь только через час. Якобы из-за малого веса и низкой
температуры тела Марго должна была находиться в кувезе. У меня еще
не было никакого опыта – все-таки первый ребенок! – и я не смела
спорить с врачами. Хотя нам с отцом Марго тут же пришла в голову
одна и та же мысль: разве наше тело не способно согреть малышку?
И потом, разве нельзя перенести кувез в палату?
– Ваш ребенок на другом этаже. Сестра, которая следит за кувезами
на вашем этаже, заступает на дежурство только через час.
Они это серьезно? Жан Бернар поднялся на другой этаж и забрал
кувез с нашей дочерью. За ним с криком устремились медсестры:
– Вы не имеете права!
– Я забираю своего ребенка. Это вы не имеете права держать ее
здесь одну, когда ее мать лежит этажом ниже!
Он перенес кувез ко мне в палату. Разумеется, никаких осложнений
это не вызвало.
 Натан тоже родился при помощи кесарева, и сразу обнаружилось,
что у ребенка проблемы с сердцем. Его срочно перевели в
специализированную клинику. Мать после операции поехать с ним,
конечно, не могла, зато смог отец. Он разговаривал с мальчиком, брал
его на руки. Вечером персонал больницы потребовал, чтобы он ушел,
но папа наотрез отказался. Еще не хватало оставлять такого кроху
одного в чужом и неуютном месте! Он улегся спать прямо на полу,
рядом с детской кроваткой. Медсестры и санитарки и уговаривали его,
и угрожали ему всякими карами, но папа был непреклонен. В конце
концов на него махнули рукой, а на следующий вечер даже выдали ему
матрас. Если бы все матери и отцы вели себя так же, в наших
больницах давным-давно придумали бы что-нибудь, чтобы родители
могли круглые сутки находиться рядом с больными детьми.
Если расставание с ребенком неизбежно, поговорите с ним об этом.
Да-да, поговорите с грудным младенцем! Он все слышит. Пусть он
пока не понимает слов, зато отлично улавливает интонацию. Мне не
раз приходилось наблюдать поразительную картину, когда грудной
ребенок переставал плакать, стоило объяснить ему, что происходит.
Младенец – это не прибор для всасывания грудного молока.
Современная наука это доказала (а мы не верили в это, были слепы и
глухи, пока она не предоставила нам доказательства).
Младенец – это личность, требующая к себе уважения.
Он еще не умеет разговаривать, но он говорит с вами языком своего
тела и языком плача. Он пытается с вами общаться. Он имеет право
получить осмысленный ответ. Все, что он слышит, отпечатывается в
его мозгу. Он нуждается в точной информации.

Расставание на пороге детского сада

Через некоторое время после рождения ребенка мама выходит на

работу. Сегодня отношение к детям в яслях и детских садах заметно
изменилось – спасибо Франсуазе Дольто и ее книгам. Почти везде их
персонал стал гораздо внимательнее относиться к потребностям детей.
Воспитатели понимают необходимость периода адаптации и не
возражают, чтобы родители в первые дни находились в садике вместе с
ребенком, пока он не привыкнет к новой обстановке. Ребенок – не
багаж, который отдают на хранение. Ребенок – личность, и он имеет
право высказывать свое мнение о том, что вокруг него происходит.
Вы отдаете ребенка в ясли, потому что вам надо выходить на
работу? Он вынужден подчиниться, но имеет право на выражение
своих эмоций.
Если после первых самых трудных дней он продолжает в ваше
отсутствие рыдать, значит, он хочет о чем-то вам сказать. Не думайте,
что все «само пройдет». Повторяющийся плач свидетельствует о том,
что ребенку плохо.
У большинства мам возникает искушение истолковать детский плач
как отказ оставаться в яслях или саду, пока мама на работе. Но не
следует торопиться с выводами. Попробуйте представить себя на
месте своего ребенка и подумайте, в чем он нуждается. Может быть,
ему не нравится еда? Обстановка? Присутствие других детей? Или он
реагирует на ваши собственные тревоги? Вы уверены, что вас тоже не
преследует чувство покинутости?
Говорите с ним, только ни в коем случае не обманывайте его. Вам
нравится ваша работа и не терпится на нее вернуться? Так и скажите,
ведь привязанность к работе нисколько не мешает вам любить своего
ребенка! Если работа приносит вам счастье, зачем это скрывать?
Каждому ребенку хочется, чтобы его мама была счастлива.
Перекладывая ответственность за разлуку с ребенком на других
(общество, своего начальника), мы пытаемся избежать столкновения с
детскими эмоциями. Ребенку ничуть не легче переносить разлуку с
вами, если он будет знать, что вы оставляете его против собственной
воли, подчиняясь неумолимым обстоятельствам, наоборот! В
долгосрочной перспективе сознание своей ответственности
подействует на него гораздо более благотворно. Точно так же, если он
отказывается идти в детский сад, не стоит говорить ему: «В твоем
возрасте все дети ходят в садик. Это обязательно».
Но ведь это ложь. Ходить в детский сад вовсе не обязательно. В
школу – да, но не в детский сад. Подготовка к школе – плохой
аргумент, поскольку вы с таким же успехом можете подготовить его к
школе и дома. Если вы все-таки отдаете его в детский сад, значит, это
ваш выбор, продиктованный, например, желанием вернуться на работу.
Но никаких законов, заставляющих родителей отдавать детей в
детский сад, не существует. Если мы начинаем со лжи и
перекладывания ответственности на кого-то другого, то стоит ли
удивляться, что впоследствии дети тоже будут пытаться нас обмануть
и свалить на других вину за свои проступки?

Предупредите его заранее!

Дети не имеют понятия о времени, это правда, но тем не менее

необходимо заранее предупреждать их о возможных изменениях в их
жизни. Даже самому маленькому ребенку нужно время, чтобы
подготовиться к переменам. Если вам надо уйти из дома на час,
скажите ему об этом утром, а не за две минуты до выхода. Если вы
собираетесь уехать на неделю, начните говорить с ним об этом как
минимум за месяц.
На самом деле вы можете поставить его в известность о том, что
собираетесь сделать, сразу, как только примете соответствующее
решение. Разлука затрагивает двоих. Раннее оповещение позволяет
обоим оценить свое эмоциональное состояние, предвидеть
осложнения, перекинуть мостик между моментом расставания и
моментом будущей встречи, прислушаться к чувствам друг друга и
выработать стратегию поведения, которая позволит им сохранять друг
с другом связь.
Возможно, ребенок попросит, чтобы вы оставили ему свою майку, от
которой пахнет мамой? Или разрешили взять из вашей сумки какую-
нибудь вещицу, которая будет напоминает ему о вас? Или он захочет
выбрать одну из ваших фотографий? Совместная подготовка к
грядущему расставанию сближает. Пока вас не будет, он будет
смотреть на ваше фото, нюхать вашу майку, играть с вашей вещицей и
чувствовать ваше присутствие.
Если уезжает ребенок, обязательно дайте ему с собой любимую
игрушку или что-нибудь из ваших вещей. Для него чрезвычайно важно
иметь под руками что-то, что «пахнет домом». Пусть сам выберет, что
ему больше нравится, – фотографию мамы и папы, плюшевого мишку,
подушечку, чашку… Главное, чтобы у него возникло стойкое
ощущение, что мама, папа и родной дом существуют в реальности,
даже если он сейчас не с ними и не там.
 Если ребенок немного постарше, можно вместе с ним начертить
календарик и предложить ему каждый день зачеркивать очередную
клеточку. Можно проявить еще больше изобретательности и наклеить
на большую картину конвертики с числами, положив в каждый по
маленькой картинке, конфетке или крошечной игрушке. Ребенок будет
каждый день открывать новый конвертик и находить в нем привет от
мамы.
Надо не просто один раз сообщить ребенку о том, что вскоре вам
предстоит расставание. Надо постоянно обсуждать с ним эту тему,
даже если она ему явно неприятна. Чем ближе срок разлуки, тем
быстрее будет меняться его эмоциональное состояние.
• Расскажите ему о человеке, который будет заботиться о нем в
ваше отсутствие.
Никогда не доверяйте ребенка человеку, которого он не знает.
Многим детям требуется время, чтобы проникнуться доверием к
чужому человеку. Одночасовой встречи для этого явно недостаточно.
Если обстоятельства требуют, чтобы вы оставили ребенка новой няне,
устройте так, чтобы они успели хорошенько познакомиться и
привыкнуть друг к другу.
• Поговорите с ребенком о том, чем он будет заниматься, пока вас
не будет рядом. Это позволит ему установить связь между тем, что он
делает каждый день, и вами. Он будет чувствовать, что, несмотря на
разлуку, вы где-то недалеко.
• Подробно расскажите ему, почему вам приходится расстаться.
Назовите подлинные причины своего (или его) отъезда. Ни в коем
случае не лгите ему! Не пытайтесь выдать собственное решение за
внешнее принуждение.
• Поделитесь с ним своими чувствами. Скажите: «Мне очень
грустно, что мы расстаемся. Я буду по тебе скучать».
• Выслушайте ребенка. Он имеет право проявить гнев, грусть или
страх.
• Опишите ему вашу будущую встречу.

Подготовка к разлуке

• Играйте с ним в прятки.

 Фрейд описывает игру, в которой ребенок бросает катушку ниток,
держа нитку за кончик и говоря: «Fort!» (нем. «Убежала!»), а затем
подтягивает катушку к себе, приговаривая: «Da!» (нем. «Вот она!»).
Fort-Da, то есть что-то вроде «ушло-пришло». Эта игра, как
впоследствии прятки, помогает ребенку учиться справляться с
разлукой, за которой всегда следует встреча. Маленькие дети любят
играть в прятки, но при определенных условиях. Обычно они прячутся
так, что вы их очень быстро находите, и могут двадцать раз подряд
прятаться в одном и том же месте. Если прячется кто-то из родителей,
ребенку важно очень быстро его найти, иначе он начинает плакать.
• Читайте сказки, в которых говорится о том, как мать или отец
героя куда-нибудь уезжает и герой страдает, но потом родитель
возвращается и все становится хорошо. Обсудите с ним прочитанное.
«Вчера, когда мне пришлось уйти, ты тоже испугался, как и совята из
сказки. Но потом я вернулась. Мамы всегда возвращаются. На
следующей неделе мне надо будет уехать на два дня. Наверное, тебе
будет немножко одиноко и грустно, как этим совятам. Тебя два раза
буду вечером укладывать не я, а кто-нибудь другой. Но потом я
обязательно вернусь».
• Приучайте его к мысли о расставании постепенно. По
возможности планируйте свои отъезды в соответствии с возрастом
ребенка. До двух лет лучше не оставлять ребенка больше чем на сутки.
Когда он станет постарше, он уже сможет сам рассказать, как он
относится к вашим отсутствиям и что в связи с ними чувствует. Вам
будет достаточно выслушать его.
В каком возрасте можно отправлять ребенка на отдых без
родителей? По моему мнению, не раньше, чем он сможет сказать, что
сам этого хочет. В любом случае лучше начать с одной ночевки у
бабушки или приятеля и постепенно увеличивать срок разлуки.
• Никогда не уходите, не попрощавшись!
Возможно, вы избежите бурных слез, но ваше предательство ляжет
пятном на ваши дальнейшие взаимоотношения. Научитесь терпеливо
переносить детские слезы и сочувствовать ребенку. Плакать, видя, как
уходит мама, нормально.

Поддерживать ли контакт в разлуке?

 Взрослому человеку две недели кажутся очень коротким сроком, но
для двухлетнего ребенка это целая вечность.
• Звоните ему! Пишите письма! Шлите факсы! Заявляйте о своем
существовании!
Вы не хотите ему звонить, чтобы он лишний раз не плакал? Ну
хорошо, не звоните ему вечером, перед тем как он пойдет спать, но
днем звоните обязательно! Ничего, если, поговорив с вами, он
поплачет – слезы помогут ему выразить свою боль. Проследите, чтобы
тот, кто заботится о ребенке в ваше отсутствие, не мешал ему плакать
заявлениями типа: «Как тебе не стыдно! Такой большой мальчик…»
и т. п.
Он занят увлекательной игрой и не хочет подходить к телефону? Не
беда. Главное, он понял, что вы про него помните.
Но если вы не будете ему звонить, он начнет задавать себе
вопросы – именно себе, а не окружающим его взрослым. Человек,
которому вы доверили заботу о ребенке, скажет вам, что у них все
было просто прекрасно. Он ни разу о вас не вспомнил, ни разу не
заплакал. Но это значит лишь, что ребенок понял: он должен скрывать
свою боль. О том, что перечувствовал, он расскажет позже – лет
двадцать спустя, своему психотерапевту!
Представьте себе, что человек, которого вы любите, покидает вас на
месяц или два (примерно так ребенок воспринимает ваше недельное
отсутствие). Вы жестоко страдаете, вам так хочется обнять любимого.
Разговаривая с ним по телефону, вы испытываете волнение, вам не
хочется вешать трубку, а когда вы ее все-таки повесите, у вас из глаз
потекут слезы. А теперь подумайте о том, что ваш любимый, зная о
том, как вы реагируете на его звонки, решит вообще вам не звонить –
зачем же заставлять вас лишний раз плакать? Разве вам такое
понравится?
Ребенок имеет право на такое же отношение к себе, на какое
привыкли рассчитывать взрослые, в том числе на уважение своих
чувств. Чем меньше ребенок, тем важнее быть к нему внимательным,
ведь он пока не способен сам удовлетворять свои потребности.
• Вы остаетесь с ребенком? Говорите с ним о том, кто находится
в отъезде.
«А где папа?» – раз двадцать подряд спросила меня Марго (ей тогда
было два с половиной года). И каждый раз я отвечала: «Кисонька, он
на работе».
Потом до меня дошло, что я отвечаю дочке на автомате. И тогда уже
я задала ей вопрос:
– А как ты думаешь, где сейчас папа?
– Он на работе. Сидит за компьютером. А может, разговаривает с
клиентом…
На самом деле ее совершенно не интересовал мой ответ. Просто ей
надо было показать мне, что в данный момент она вспоминает о папе.
«Ты думаешь о папе» – вот что мне следовало бы ей сказать. Это
было бы точнее и правильнее.
Иногда окружение ребенка избегает вообще упоминать
отсутствующего родителя, чтобы избежать нежелательных эмоций. Но
ребенку такое поведение может показаться подозрительным. Не
препятствуйте ему, если он хочет поговорить об уехавшей маме или
уехавшем папе; пусть выскажет свои мысли и чувства – ведь от того,
что он молчит, он не перестанет их испытывать.

Встреча

• Не ждите, что ребенок с порога бросится вам на шею.

Дайте ему время переварить новость. Ему может понадобиться
несколько минут, чтобы осознать: мама вернулась. Не исключено, что
он захочет завершить дело, которым только что был занят. Не спешите
обвинять его в бесчувствии. Напротив, ему перед встречей с вами
необходимо ощутить свою целостность, поэтому он спокойно собирает
шарики или заканчивает рисунок.
• Не набрасывайтесь на него с поцелуями. Вы рискуете лишить
ребенка ощущения безопасности. Да-да, даже материнские поцелуи
могут вызвать дискомфорт, если они резко нарушают его привычный
ритм существования. Лучше присядьте, чтобы стать с ним вровень,
раскройте руки и подождите, когда ребенок сам к вам подбежит.
• В садике – ангел, дома – дьяволенок?
Он целый день копит напряжение, не смея дать себе разрядку перед
посторонними людьми. Он приберегает его для вас, потому что знает –
с вами ему ничего не грозит. Вы будете любить его, даже если он ведет
себя неподобающим образом.
 • Ребенок дуется в момент встречи?
Вас это устраивает? Вы немного устали, вам хочется покоя, и вы
говорите себе: «Он не рвется со мной общаться, ну и ладно» – и
занимаетесь своими делами? Знайте, что вы упускаете нечто очень
важное.
Ребенок сердит на вас за ваше отсутствие. Он скучал без вас и
теперь говорит вам об этом как умеет. На самом деле ребенок
«тестирует» вас: не разлюбили ли вы его, не забыли ли. Не
разочаровывайте его!
Вряд ли разумно говорить:
– Когда перестанешь дуться, приходи, поиграем с тобой.
Лучше скажите:
– Давай поиграем в машинки? Мы так давно с тобой не играли!

Первый опыт расставания

Для ребенка главными в жизни людьми являются мать и отец. Затем

идут остальные родственники: бабушки и дедушки, тети и дяди. Но
ребенок может привязаться и к вовсе посторонним людям. Родители
часто недооценивают значение его взаимоотношений с людьми,
которые не входят в число членов семьи.
Если ребенок сидит с няней, то случается, что няню приходится
менять. У людей бывают в жизни разные обстоятельства: у вашей няни
родился свой внук, появились проблемы со здоровьем, она нашла
более выгодное предложение и т. д. Как можно раньше предупредите
ребенка, что у него будет другая няня. Обязательно сохраните ее
фотографии – пусть ребенок ее вспоминает. Попросите ее, чтобы она
сама объяснила ребенку, почему от него уходит. По мере возможности
постарайтесь, чтобы процесс смены няни растянулся как можно на
более долгий срок.
В детском саду ребенок быстро заводит себе друзей, но они редко
остаются с ним на всю жизнь. Мы живем в мобильном мире, люди
переезжают с квартиры на квартиру, меняют работу, и в этом нет
ничего страшного. Но если ребенок трех-четырех лет никак не
комментирует смену детского сада и потерю сразу всех друзей, это не
значит, что ему все равно: скорее всего, он просто не знает, какими
словами выразить свои чувства.

Переезд

• Смена места жительства сопряжена со сменой окружения. Легче

всего ее переносят дети, живущие со стойким ощущением внутренней
безопасности. В остальных случаях утрата привычных ориентиров
может сопровождаться травматическими последствиями.
• Помогите ребенку зрительно представить себе, что его ждет в
будущем. По возможности несколько раз возьмите его с собой на
новую квартиру, пусть все там рассмотрит. Помните, что у него
переезд вызывает гораздо больше тревожных чувств, чем у вас, хотя
ему и не приходится решать связанные с этим событием бытовые и
материальные проблемы (а может быть, как раз по этой причине).
• Позвольте ему принимать непосредственное участие в
организации переезда.
Поручите ему какие-нибудь дела, с которыми он способен
справиться. Часто мы отдаляем от себя детей, запрещая им нам
помогать – под тем предлогом, что они еще маленькие и ничего не
умеют, а на самом деле просто потому, что нам не хочется, чтобы они
путались у нас под ногами.
Совместные сборы помогают всей семье проститься с прежним
жильем и подготовиться к жизни в новом. Почему бы не попросить
ребенка вместе с вами укладывать в коробки вещи? Кстати, в этих
вещах – история вашей семейной жизни, и, беря их в руки, ребенок
проникается чувством причастности к происходящему.
Даже малыш вполне способен уложить в коробку свои игрушки.
Ребенку постарше можно поручить закрывать коробки, нумеровать их
или делать на них надписи, обозначающие содержимое.
Если ребенок уже умеет ходить, не старайтесь оградить его от
беспокойств, связанных с переездом. Лучше помогите ему осознать,
что это событие означает для него и для вас. Этот процесс делится на
три этапа: 1) прощание со старой квартирой; 2) понимание, что,
несмотря на смену адреса, главное в его жизни останется неизменным;
3) планирование будущего: что он будет делать и как жить на новом
месте.

Чтобы перемены не пугали

1. Прощание с прошлым
Расставание с привычным образом жизни включает в себя
следующие фазы: отрицание, гнев, торговлю, грусть и, наконец,
приятие. Дайте ему возможность выразить все необходимые
эмоции. Будьте с ним рядом в минуты грусти.
Сфотографируйте прежнюю квартиру, чтобы потом вместе
вспоминать о том, как вы здесь жили.

2. Промежуточный этап
Желательно, чтобы между двумя событиями – прощанием со
старой квартирой и переездом на новую – образовался некий
«карман», благодаря которому ребенок поймет, что, несмотря
на столь резкие перемены, в его жизни остается много
постоянных вещей. «Карман» позволяет перекинуть мостик
между прошлым и будущим, понять их преемственность,
поверить, что одно вытекает из другого. Вместе с ребенком
перечислите приметы, общие и для старого, и для нового жилья,
а потом назовите различия. Важно подчеркнуть, что все
изменения направлены на улучшение, а не на ухудшение его
жизни.
Во время промежуточного этапа старайтесь внушить
ребенку веру в себя и свои силы. Вспоминайте другие важные
перемены, которые он успешно пережил, и приводите их в
пример.

3. Планы на будущее
Обсуждайте вашу жизнь на новом месте. Вместе мечтайте,
как устроите ее. Помогите ребенку смотреть в будущее с
надеждой и оптимизмом.
 3. Рождение младшего брата или сестры
Да, это очень серьезное испытание для ребенка, и многие дети долго
не могут от него оправиться. Мама «все время» возится с малышом, ее
не дозовешься. Она устает, потому что по ночам встает к малышу.
Старшему ребенку приходится ждать, пока у нее руки дойдут и до
него. Иногда его даже ругают – и все из-за этого малыша! Но ведь он и
сам еще маленький, и материнское внимание нужно ему ничуть не
меньше, чем новорожденному. А от него требуют, что он повзрослел
раньше срока! Он должен потерпеть, он должен постараться не
мешать – а что он получит взамен? И потом, ему обещали, что у него
будет брат или сестра, с которыми он будет играть! А этот малыш
ничего не умеет – он только плачет и спит. Мама без конца носит его
на руках и целует, все родственники дарят ему подарки… Как это все
несправедливо!
Чем старше ребенок, тем ему легче перенести столь резкую
перемену в образе жизни семьи. Но отделять новорожденного от
других детей в семье – это тоже не выход. Строго говоря, у этой
проблемы нет идеального решения. Рождение младшего брата или
сестры – это суровое испытание для старшего ребенка. Зато тем, кто
сумеет его успешно преодолеть, оно подарит огромное преимущество
в жизни.
Быть старшим в семье непросто, как непросто быть и младшим, не
говоря уже о положении «среднего». Одним словом, каждая из этих
позиций связана со своими сложностями. Как бы мы ни уверяли своих
детей, что «любим их всех одинаково», это мало что меняет.
Эта книга посвящена исследованию эмоций, поэтому я не буду
касаться в ней отношений между братьями и сестрами, их взаимной
привязанности и соперничества, подражания друг другу и
возникающих между ними конфликтов. Мне хотелось бы заострить
внимание на том, какое значение для жизни ребенка имеет такое
важное событие, как появление младшего брата или сестры.
Ему приходится распрощаться со своим положением младшего в
семье и примириться с тем, что теперь время и заботы родителей – а
иногда еще и свою комнату, и все игрушки – нужно будет делить на
двоих. Он чувствует себя свергнутым с трона королем, а такое не
проходит без последствий. Если ребенок выражает злость из-за
рождения младшего брата или сестры, это не просто естественная и
нормальная, это здоровая реакция. Для него появление младшего несет
прямую угрозу. Он может чувствовать беспокойство и тревогу. Он
боится, что вы перестанете его любить.
«Мама захотела другого ребенка – значит, меня ей недостаточно!» –
так он рассуждает.
«Я уже большой, а она хочет маленького. Значит, она меня больше
не любит».
Он реально боится, что больше вас не увидит: «Ее увезли в
больницу, и она больше никогда не вернется». (Подобная мысль
посещает очень многих детей. Когда мама наконец возвращается
домой, они испытывают огромное облегчение.)
У вас действительно станет на него меньше времени. Он поневоле
переходит на второе по значимости место, и сознание этого наполняет
его грустью.
Сириль отказалась от мысли о втором ребенке, чтобы не огорчать
своего сына. Но быть единственным ребенком в семье – не панацея от
всех жизненных трудностей! Видеть, как младший брат или сестра
лишает тебя законного трона, неприятно, зато в будущем присутствие
этого нового человечка сулит немало интересного. Так что же лучше –
отказаться от испытания или попробовать его преодолеть?
Любые призывы к разуму и совести бесполезны. Лучше покажите
ребенку, что понимаете его чувства. Выслушайте всю гамму
бушующих в нем эмоций и помогите ему совершить непростую работу
над собой.
Иногда родители перечисляют ребенку всякие «выгоды», какие
сулит наличие брата или сестры. А что, если предложить ему самому
составить такой список, даже два? Пусть в одном перечислит
преимущества того, что у него есть младший брат (сестра), а во
втором – недостатки.
Нарушителем привычного жизненного уклада может стать не только
младенец, но и, скажем, отчим или сводная сестра. Любой человек,
поколебавший сложившееся в семье равновесие, становится
источником эмоций. «Переформатирование» семьи не всегда проходит
легко. Ребенок должен принять нового папу, новую маму, новых брата
или сестру, но он не обязан их полюбить. Вы выбрали себе нового
мужа (новую жену). Но ребенка никто не выбирал! Тем не менее
может оказаться, что все заинтересованные стороны найдут для себя
плюсы в новом положении вещей – при условии, что никто не станет
скрывать своих чувств, а эмоции каждого будут услышаны и
восприняты с уважением.
 4. Разногласия между родителями
Часто ли вы ссоритесь с супругом (супругой)? Ваши отношения
окрашены постоянным раздражением? Вы считаете, что детям лучше
ничего об этом не говорить, чтобы их не расстраивать?
Но ведь дети не идиоты. Они все чувствуют, даже если вы избегаете
ссориться в их присутствии (кстати, в этом случае они чувствуют
неладное с особой остротой; вы что-то от них скрываете, значит, есть
угроза безопасности – они начинают прислушиваться к каждому
шороху).
Даже во сне они продолжают частично контролировать
происходящее вокруг. Это находит отражение в снах, в том числе в
страшных, и в образующихся в мозгу подсознательных образах. Не
понимая, что означают эти образы и не умея назвать их словами, они
ощущают смутный дискомфорт. Непонятное пугает больше –
неизвестно, чего от него ждать и как к нему относиться.
Дети жестоко страдают от родительских ссор, особенно если не
могут разобраться в их причинах и наблюдают их со стороны. Не
бойтесь поговорить об этом с ребенком. Покажите, что вы
испытываете уважение к своему супругу (супруге), даже если в
данный момент очень на него (нее) сердиты. В конце концов, это его
отец (или мать).
Прежде всего выслушайте ребенка. Не выносите оценок, не
оправдывайтесь, не защищайте супруга (супругу) – просто спросите
ребенка, что он чувствует.
– Ты ведь слышал, как мы с папой ссорились?
– Наверное, тебе неприятно, когда мы с мамой ругаемся?
– Мы напугали тебя, когда кричали друг на друга? Что ты про нас
подумал?
Старайтесь избегать извиняющегося тона: ребенок вам не судья. Не
«переводите стрелки» на супруга (супругу). Думайте о ребенке и его
эмоциональном состоянии. Он нуждается в праве голоса. Ему важно
знать, что его мнение имеет значение. Пусть выскажет вам свои мысли
и сомнения.
Отвечайте на его вопросы, если видите, что он проявляет искренний
интерес, а не пытается выведать у вас какие-то секреты. Говорите
правду. Ложь – плохой помощник в воспитании. Вы можете чего-то не
знать и честно в этом признаться, но вот притворяться перед ним точно
не стоит.
И самое главное: успокойте его. Он не виноват в том, что у вас
возникли проблемы с мужем (женой). Своего ребенка вы любите по-
прежнему.
 5. Развод
– Не представляю, как я соберу их в кружок и глядя им в глаза
скажу: «Мы с папой в последнее время часто ссорились… Одним
словом, мы решили разойтись».
Честно говорить с детьми, смотреть им в глаза, наблюдать их
реакцию некоторым родителям настолько трудно, что они
предпочитают хранить молчание чуть ли не до последнего дня. Кое-
кто вообще уходит из дома не прощаясь. Аргументы, которые при этом
приводятся, выглядят по-разному:
«Не хочу, чтобы дети страдали».
«Если я скажу, что ухожу, а сам останусь еще на неделю или на
месяц, они ничего не поймут».
«Ни к чему их заранее травмировать».
«Пока я не нашел новую квартиру, зачем заводить об этом
разговор?»
«Не хочу показывать им свои сомнения».
«Это дела взрослых, они детей не касаются».
Взрослые забывают, что сами они, прежде чем принять решение,
долго думали. Развод заметно меняет образ жизни ребенка – так зачем
же лишать его права заранее подготовиться к переменам?
– Я жду, пока все окончательно не прояснится, – призналась мне
Анна, мать троих детей. Она не хотела, чтобы они волновались на
пустом месте.
Разумеется, в том, чтобы каждые три минуты менять решение, нет
ничего хорошего. Но подумайте, как много времени прошло, пока вы
свыклись с мыслью о разводе. Разве вы хотите, чтобы на детей эта
новость свалилась как снег на голову?
Чем раньше вы заговорите с ними на эту драматичную тему, тем
лучше. Не скрывайте от них своих сомнений, а главное, слушайте их.
Вам кажется, что ваша неуверенность плохо влияет на детей, которые
перестают чувствовать себя в безопасности? Но опыт показывает, что
на самом деле внезапность родительского развода дестабилизирует
детскую психику гораздо больше, чем участие в его предварительном
обсуждении. Чтобы ребенок чувствовал себя в безопасности, родители
не должны скрывать от него своих чувств. Это показывает ему, что с
ним считаются, что его посвящают во все семейные проблемы. Иначе
ваше решение покажется ему поспешным и неразумным. Разумеется,
страдать он будет в обоих случаях, но важно, чтобы он имел
возможность вслух выразить свою боль, а не переживать ее в одиночку
в тревожном молчании.
Родители избегают говорить с детьми о предстоящем разводе не
потому, что щадят их чувства, а потому, что боятся столкновения с
детскими эмоциями. Мы не смеем посмотреть им в глаза и боимся их
осуждения.
Но, может быть, взыскательный детский взгляд способен помочь
нам удержаться не только от лжи, но и от совершения
непростительных ошибок?
За неуверенностью часто кроется чувство вины перед детьми. Люди
свято верят в то, что развод оказывает на них самое разрушительное
воздействие. Бесспорно, лучше всего, если дети живут с мамой и
папой, которые любят друг друга, а в семье царит полная гармония. Но
если они друг друга разлюбили? Если они без конца ссорятся,
ругаются, презирают друг друга и делают друг другу гадости?
Многие взрослые рассказывают на сеансах психотерапии, что в
детстве жестоко страдали от родительских распрей, от постоянной
вражды между матерью и отцом. Они признаются, что осуждают
родителей, которым не хватило смелости развестись, за трусость.
Зачем они превращали их в невольных зрителей недопустимых сцен и
слушателей сгоряча сказанных ужасных слов? Зачем они внушили им,
что семейная жизнь – это ад? Впоследствии им было очень трудно
избавиться от этих негативных образов и выстраивать собственные
взаимоотношения с партнером совершенно на других основаниях.
Если примирение невозможно, если любовь превратилась в свою
противоположность, развод может стать освобождением. Поэтому
обсуждать следует не развод сам по себе и его вероятные негативные
последствия. Вопрос стоит иначе: «Как расстаться, сохранив взаимное
уважение и взаимопонимание?» Разрушительной силой обладает не
развод, а невозможность выразить связанные с ним эмоции – гнев,
печаль или страх.
Мы должны смотреть в лицо реальности. Современные мужчины и
женщины не желают поддерживать отношения «из-под палки». Если
супруги не находят в браке счастья, они предпочитают расстаться. Во
Франции 15 % семей, имеющих несовершеннолетних детей, являются
семьями с одним родителем; в Англии число таких семей достигает
23 %.

Устами младенца глаголет истина

Если между родителями нет согласия, от детей этого не спрячешь.

Они все чувствуют и все понимают, даже если никогда не говорят о
своих чувствах вслух. Напрасно думать, что, если вы ссоритесь
исключительно за закрытыми дверями, ваши дети ни о чем не
догадываются. Догадываются.
Сесиль уже некоторое время назад задумалась о том, чтобы
развестись с мужем, но с ним пока ничего не обсуждала. Она уверяла
меня, что дети ничего не знают. Я предложила ей повнимательнее
прислушаться к тому, о чем они говорят. В тот же вечер, к ее
величайшему изумлению, сын-первоклассник задал ей вопрос:
– Мама, а если вы с папой разведетесь, с кем я останусь?
К счастью, мы с Сесиль заранее обсудили варианты ответа на
подобные вопросы. Мама спокойно выслушала сына. После этого
вопроса у него исчезли проблемы с математикой! Только тогда Сесиль
поняла, что творилось у ребенка в душе. Он терзался подозрениями и
ни на чем не мог сосредоточиться. Особенные трудности у него
вызывало деление. Видимо, смутно догадываясь, что их семья вскоре
разделится надвое, мальчик подсознательно запрещал себе вникать в
смысл этого арифметического действия.
Итак, дети все чувствуют. Часто они избегают высказывать свои
мысли вслух, боясь, что тем самым ускорят ход событий и подтолкнут
ситуацию к неприятной для них развязке. Но если они молчат, это не
значит, что они не испытывают потребности в выражении своих
эмоций. Первый шаг в этом направлении должны сделать взрослые.

Всегда ли развод приводит к душевной травме?

 Ни один ребенок не хочет, чтобы его родители расставались, если,
конечно, речь не идет о домашнем насилии или сексуальных
домогательствах со стороны одного из них. Между тем, став
взрослыми, дети часто упрекают родителей в том, что они продолжали
жить вместе, хотя между ними давно не осталось никакого тепла, были
несчастны сами и распространяли вокруг себя ощущение уныния и
тоски. Как правило, дети осуждают не развод родителей как таковой, а
то, что при разводе их не считают нужным заранее поставить в
известность и не интересуются их мнением.
Развод может протекать болезненно, но это не означает, что он
всегда противопоказан. Некоторые дети действительно очень тяжело
переживают разрушение семьи, а некоторые, напротив, чувствуют
облегчение, потому что ситуация наконец-то проясняется. Они снова
могут обсуждать то, что их волнует, с обоими родителями, хотя раньше
им это не позволялось. К ним возвращается ощущение свободы и
хорошее настроение.
Родители Сильвии развелись, когда ей было уже тридцать лет.
Несмотря на взрослый возраст, она испытала потрясение – слишком
много семейных тайн ей внезапно открылось. Темы, всегда
находившиеся под запретом, вдруг начали обсуждаться. Сильвия
поняла, что все ее детство прошло в атмосфере лжи. Самое
интересное, что она всегда догадывалась о чем-то подобном, а тут
выяснилось, что ее подозрения были справедливы. Она никогда не
верила в тот сияющий фасад, который родители пытались выстроить
перед окружающими, и чувствовала, что они несчастливы друг с
другом, но не осмеливалась об этом даже заговаривать. У нее
сформировалось искаженное представление о любви, за что она
поплатилась несколькими горькими разочарованиями. Развод
родителей стал для нее болезненным, но благотворным событием.
Узнав всю правду об их взаимоотношениях, она смогла освободиться
от груза прошлого и навести порядок в собственной личной жизни.
В детстве ей не хотелось, чтобы родители разводились. Но сегодня
она думает, что для нее было бы лучше, если бы отец тогда ушел из
семьи. Она видела, что мать из-за него страдает, возмущалась его
поведением и злилась на мать за ее вечную покорность и неумение
радоваться жизни. Отец старался как можно меньше бывать дома,
возвращался поздно вечером, никогда не ездил с семьей в отпуск. Как
только они расстались, Сильвия смогла установить более теплые
отношения как с ним, так и с матерью.
Как ни парадоксально, именно после развода некоторые дети
начинают по-настоящему общаться с отцами! Папа забирает ребенка в
определенные дни, но зато уж в эти дни целиком посвящает себя ему.
Раньше ребенок его почти не видел: он поздно приходил с работы, а в
выходные или спал, или занимался срочными делами. К сожалению,
есть и такие отцы, которые после развода вообще исчезают с горизонта
ребенка.
Знаете, в чем заключается наш долг перед детьми, кроме того, чтобы
кормить их и обеспечивать им защиту? В том, чтобы быть
счастливыми! Если развод этому способствует, его можно только
приветствовать. В то же время это не означает, что смириться с
разводом легко. Надо помочь ребенку эмоционально пережить это
событие, проститься с прежним образом жизни и выстроить новые
отношения с каждым из родителей.
Развод вовсе не обязательно наносит ребенку душевную травму.
Гораздо вреднее невозможность выразить свои эмоции. Если родители
запрещают ребенку показывать, что он огорчен, или разгневан, или
испуган предстоящим разводом, то именно это и травмирует детскую
душу.
Вместе с тем не будем забывать, что матери, одной воспитывающей
детей (в подавляющем большинстве случаев дети после развода
остаются с матерью), приходится нелегко. Общество должно подумать,
что нам следует делать, чтобы облегчить им эту задачу.

Дети хотят, чтобы вы были счастливыми и успешными

Мы часто приписываем своим детям убеждения, которые на самом

деле являются убеждениями наших родителей.
Патрисия много лет воспитывала детей одна. Она отвергала мысль о
том, что в ее жизни может появиться другой мужчина, якобы потому,
что это категорически не понравится ее детям (восьми и двенадцати
лет). Когда она наконец решилась поговорить с ними откровенно, то с
удивлением узнала, что они вовсе не против того, чтобы у мамы
появился поклонник.
 Пола жила с шестнадцатилетним сыном. Она все вечера проводила
дома, отказываясь от любых приглашений, уверенная, что не имеет
права предавать интересы ребенка. Сын, напротив, мечтал о том,
чтобы она внесла в свою жизнь хоть немножко радости и веселья, но
боялся заговорить с ней об этом: вдруг она подумает, что он выживает
ее из дому… Каждый из них пытался защитить другого, а в результате
оба страдали. Постепенно их взаимоотношения ухудшались, они
ссорились по пустякам, и каждая очередная ссора протекала все более
бурно. Вместо того чтобы откровенно поговорить, они портили друг
другу настроение.

Можно ли найти замену отцу?

Доля отцов, которые после развода вообще перестают видеться с

детьми, все еще непозволительно высока. Пытаясь заглушить в себе
чувство вины, такие отцы предпочитают поставить на прошлом крест.
Во Франции существуют агентства, помогающие подобным папашам
навсегда исчезнуть с горизонта! Им фабрикуют новые документы,
чаще всего с новым гражданством. Но что должны чувствовать их
дети?
Каждый родитель несет ответственность за себя и за пример,
который подает детям, причем не на словах, а своими действиями и
поступками.
Я не думаю, что мать должна своими силами создавать у детей некое
представление об их отце. Некоторые психоаналитики утверждают: не
важно, есть у детей отец или нет, главное, чтобы он «присутствовал»
в разговорах матери, которая несет полную ответственность за его
положительный имидж в глазах ребенка. Я вижу в этих идеях
довольно неуклюжую попытку мужчин, готовых дезертировать из
семьи, что называется, свалить с больной головы на здоровую.
Действительно, отсутствующего отца проще простого
идеализировать. Мать, которая занимается детьми каждый день, волей-
неволей вынуждена вступать с ними в конфликты. А к папе, который
находится где-то там, никаких претензий не предъявишь.
«Мой отец был необыкновенным человеком! – восклицает
Сандрина, а потом чуть слышно добавляет: – Правда, он с нами не
жил…» Эти несколько произнесенных вполголоса слов красноречиво
свидетельствуют об идеальном образе отца, который сложился у нее в
воображении. Сегодня Сандрина никак не может понять, почему при
матери («святой женщине!»), целиком посвятившей себя детям, и
существующем в ее сознании «необыкновенном» отце она выросла
такой несчастной, склонной к депрессии, беспомощной и внушаемой.
Детям не нужны идеальные родители. Детям нужны настоящие
родители. Даже если реальная действительность далека от идеала, она
создает более здоровые условия для формирования личности, чем
лубочная и насквозь фальшивая картинка.

Как сообщить детям о разводе?

• Не обрушивайте эту новость им на голову без подготовки. Начните

с разговора о себе, о своих чувствах. Выслушайте ребенка и
проникнитесь его эмоциональным состоянием. Не бойтесь заплакать
вместе с ним (только не пытайтесь искать в его слезах утешения).
• Не забегайте вперед и не отвечайте на вопросы, которые ребенок
еще не задал и, возможно, никогда не задаст. Дайте ему время
осмыслить происходящее. Еще раз подчеркну: очень важно поставить
его в известность о приближающемся разводе сразу, как только это
решение вами принято.
• Слушайте его! Никого не осуждайте. Не оправдывайтесь. Просто
слушайте, что он вам скажет. Дайте ему возможность выразить свои
чувства.
• Не запрещайте ему испытывать гнев, страх или грусть. Это
нормальная реакция, в которой нет ничего плохого. Покажите ребенку,
что вы его понимаете.
 6. Несчастный случай, болезнь, страдание
Мы несем определенную долю ответственности за свое здоровье,
которое зависит от того, чем мы питаемся, какой образ жизни ведем,
как умеем справляться со стрессами. Но мы не всемогущи. От болезни
или несчастного случая не застрахован никто. И своих детей на сто
процентов защитить от боли и страдания мы не можем. Видеть, как
мучается ребенок, – ужасное испытание для взрослого. Он просит его
быть мужественным, не плакать, то есть никому не показывать, как
ему больно. Почему? Потому что… ему неприятно на это смотреть.
Но, отказываясь слушать детский плач, мы наносим ребенку
дополнительную рану, что впоследствии обязательно скажется на его
жизни самым печальным образом.
Марселю около пятидесяти лет. Его доставили в больницу с острым
перитонитом. Инфекция развивалась на протяжении нескольких
недель, но он ничего не чувствовал, потому что его с детства приучили
не обращать внимания на боль.
Ребенок не может позволить себе потерять вас, и он будет делать
все, что в его силах, чтобы облегчить вам существование. (Да-да, даже
когда он изводит вас! У него нет иных способов до вас достучаться, но
он руководствуется единственным желанием – защитить вас.)
Ребенок выражает только то, на что имеет право. Если он видит, что
вам комфортнее не замечать его страданий, он научится бесчувствию.
Либо он будет молча терпеть боль, либо вообще перестанет ее
ощущать.
Поэтому не спешите хвалить ребенка за «мужественное» поведение.
Если медсестра в поликлинике говорит ему, что он «должен быть
сильным», или лжет, уверяя, что делать уколы – совсем не больно,
вмешайтесь! Прямо скажите ребенку, что его тело принадлежит ему
одному и только ему решать, больно ему или нет. Он имеет право
показать, что ему больно. Точно так же, если кто-то начинает его
увещевать: «Ты уже такой большой мальчик…», не молчите. Не
бойтесь сказать: «Он не обязан заботиться о душевном комфорте
взрослых. Когда человеку больно, он плачет и жалуется, и это
нормально».
 Не отмахивайтесь от его слез. Если ребенок поймет, что вы ему
сочувствуете, у него исчезнет чувство, что он остается один на один со
своей болью. И перенести ее ему будет легче.
Если он должен лечь в больницу, а вы не сможете постоянно
находиться рядом с ним, подготовьте его. Объясните, что не все люди
понимают важность свободного проявления чувств. Научите его давать
отпор «увещевателям»: «Это я болею, а не вы. Это мое тело, и мне
лучше знать, больно мне или не больно. Я имею право чувствовать
боль и не обязан это скрывать».
Если ребенку очень больно, помогите ему. Пусть плачет, стонет,
кричит, даже орет. Возможно, врачам и медсестрам это не понравится,
но ребенок вам дороже всех врачей и медсестер на свете.
 Часть десятая
Несколько подсказок, которые помогут
вам и вашим детям стать счастливыми
Помимо того что вы родитель, вы еще и личность. Но и ребенок
тоже личность. У вас есть свои потребности, и у ребенка они есть.
Конфликт этих потребностей может перерасти в столкновение
между ребенком и родителем. Часто оно не осознается, но от этого
не становится менее вредным.
На следующих страницах вы найдете некоторые предложения и
конкретные советы, которые помогут вам в отношениях с ребенком
избежать дурной игры «кто кого?» и в любых обстоятельствах
оставаться собой.
 1. Будьте счастливы
Маленькие дети ценят повседневную рутину, потому что находят в
ней необходимые для себя ориентиры. Но если родители откровенно
тянут лямку: «метро, работа, ужин, бай-бай», у детей начинают
возникать вопросы. Зачем расти, хорошо учиться в школе, вообще
взрослеть, если впереди тебя не ждет ничего, кроме унылого
круговорота одних и тех же обязанностей? Не будем забывать, что мы
являемся примером для своих детей.
Жертвовать собой во имя детей – большая ошибка. Счастье
родителей – это одно из основополагающих условий развития ребенка.
Во-первых, это будит в нем желание расти, а во-вторых, освобождает
от необходимости лезть из кожи вон, чтобы маме с папой стало
хорошо. Кроме того, счастливый родитель гораздо доступнее детям
именно в эмоциональном отношении.
Разумеется, когда ребенок только рождается на свет, его потребности
представляют собой абсолютный приоритет. Но в дальнейшем
родительская жертвенность может обернуться настоящим ядом. Вы с
неизбежностью начнете обвинять его в том, что он отнял у вас
«лучшие годы жизни». Усталая, замотанная до предела мать (или такой
же отец) мало что способна дать ребенку. И напротив, если вы
находите время для отдыха, общения с друзьями, спорта, походов в
гости и в кино, одним словом, уделяете себе достаточно внимания, вас
не сломает первая же случившаяся неприятность.
Жертвенность свойственна скорее женщинам, хотя встречаются и
отцы, считающие, что обязаны целиком посвятить себя детям.
Подобная жертва редко бывает бескорыстной: родитель ждет ответной
благодарности от ребенка, который с недоумением обнаруживает, что
мамина или папина безоговорочная любовь была не даром, а…
сделкой.
Чтобы избавиться от фрустрации, вызванной жертвенностью,
многие женщины прибегают к психологическому механизму
сверхкомпенсации. Они совершенно забывают о себе, игнорируют
свои потребности и чувства и живут исключительно жизнью своих
детей. Они кудахчут над ними, окружают их сверхзаботой, опекают
каждый их шаг и исполняют любой их каприз, они готовы ради них на
все. Тем самым они не только препятствуют развитию в детях
самостоятельности, но и не дают им возможности злиться. Они
подавляют в детях гнев, который живет у них самих в подсознании, с
каждым годом набирая мощь. Как правило, однажды наступает день,
когда этот гнев прорывается и оборачивается против детей.
Живите своей жизнью и не пытайтесь прожить за ребенка его жизнь.

Когда ребенок пытается воспитывать родителей

Если один из родителей живет с постоянным ощущением

подавленности, тревожности, на грани депрессии, ребенок это
чувствует и пытается исправить ситуацию.
Мирей росла веселой и покладистой девочкой. Она всем улыбалась,
часто смеялась и постоянно «откалывала» всякие забавные номера, над
которыми окружающие с удовольствием хохотали, – одним словом,
играла роль домашнего клоуна. Казалось бы, вот идеал счастливого
детства. На самом деле Мирей никогда не чувствовала себя вправе
быть собой. Ее мать страдала тяжелой формой депрессии, и девочка не
могла не видеть, что та глубоко несчастна. Но, поскольку мама никогда
не говорила ей, что именно ее не устраивает в этой жизни, Мирей
принимала ее недовольство на свой счет. Она смутно чувствовала, что
она в семье лишняя, и пыталась найти оправдание своему
существованию, с одной стороны, занимая как можно меньше места, а
с другой – работая бесплатным массовиком-затейником.
Мирей постоянно следила за собой, стремясь максимально
ограничить свои потребности, и прятала свои эмоции под милой
улыбчивой маской. Она взвалила на свои плечи невыполнимую
миссию – сделать маму счастливой. Всю жизнь она в любых
обстоятельствах продолжала улыбаться. Ничто не могло омрачить ее
веселости, казалось, ей нипочем любые огорчения. Всегда готовая
прийти на помощь, она в первую очередь думала о других и в
последнюю – о себе. Она выросла с твердым убеждением, что у нее
нет собственных потребностей, что она не имеет права на свою жизнь
и что ребенок – это обуза.
Мирей сделала профессиональную карьеру – разумеется, в области,
связанной с заботой о слабых и нуждающихся, но так и не смогла
завязать прочные отношения ни с одним мужчиной. В сорок восемь
лет она все еще одна и без ребенка.
Что нужно делать, чтобы не перекладывать на детей наши
жизненные трудности? Скрывать их бесполезно – ребенок все
чувствует. Самое главное – надо откровенно с ним об этом говорить.
Если бы мать Мирей честно рассказала ей, почему она так несчастна,
девочка избавилась бы от чувства вины. Она не стала бы взваливать
на себя опасную и невыполнимую миссию по избавлению матери от
депрессии и поняла бы, что у нее есть право иметь собственные
потребности.
До Франсуазы Дольто считалось само собой разумеющимся не
посвящать детей в проблемы взрослых, чтобы их не волновать. Они
слишком малы, чтобы понять, что к чему, и вообще дела взрослых их
не касаются… Сегодня мы знаем, что дети способны понять все – если
объяснить им, что происходит. Когда мы разговариваем с детьми, это
их успокаивает, потому что дает им возможность назвать свои
ощущения словами. Они начинают сознавать, что являются
отдельными личностями, а не продолжением своих родителей,
следовательно, вовсе не обязаны нести ответственность за то, что
делают взрослые.
Важно помнить: все проблемы, которые мы пытаемся «замести
под ковер», аукнутся нашим детям и внукам. Разве этого мы для них
хотим?
Чрезмерная робость, неверие в свои силы, стыдливость, чувство
вины, тревожность, неуживчивость, профессиональные неудачи не
относятся к генетически запрограммированным факторам, тем не
менее повторяются из поколения в поколение (иногда через
поколение).
Какая обстановка царит в вашей семье? Довольны ли вы своей
работой? Считаете ли вы, что ваша жизнь наполнена смыслом?

Не отмахивайтесь от этих вопросов, иначе решать их потом

придется вашим детям.
У вас денежные затруднения; вы потеряли работу; вам грозит
увольнение; у вас конфликт с начальством… Расскажите об этом
детям. Не сгущайте краски, но и не лгите; честно признайтесь, что вас
беспокоит. Снимите у детей с души ненужную тяжесть.
 Секреты вредны. У вашего ребенка приемный отец? Скажите ему об
этом. В семнадцать лет вы стали жертвой сексуального насилия?
Скажите ему. Ваша фирма обанкротилась? Скажите. Вы сидели в
тюрьме? Скажите. Вы не закончили даже среднюю школу? Скажите. В
детстве вас бил отец? Скажите.
Делитесь с ребенком радостными воспоминаниями, но не скрывайте
и мрачных эпизодов своей жизни. Любые умолчания оставят след в его
подсознании. Потом вы будете поражаться тому, насколько его
жизненный путь повторяет ваш, как будто что-то толкает его на ту же
колею: в том же возрасте, что и вы, он подвергнется сексуальному
насилию (или влюбится в женщину, ставшую жертвой насильника, или
даже сам станет насильником), или разорится, или попадет в тюрьму,
или будет исключен из школы, или наделает других глупостей, за
которые вам захочется его убить…
Это «повторение» необходимо ему, чтобы на собственном опыте
понять, что произошло с вами, и попытаться найти другое решение той
же проблемы. Просто рассказав ему о том, что вы пережили и
перечувствовали, вы снимите с него эту тяжесть.
Кроме того, не забывайте радоваться обыкновенной жизни.
Сделайте глубокий вдох, ощитите себя живым и скажите себе, что
жизнь прекрасна. Не позволяйте рутине повседневности с ее мелкими
неприятностями и вечными заботами захватить вас с головой.
Подумайте о том, как вы любите своих детей, всех своих близких, о
том, что каждый день приносит вам что-то новое, о том, что просто
жить на этой земле – уже счастье. Вы глубоко несчастны? Но, став
жертвой рака, инфаркта или депрессии, вы вряд ли облегчите
существование своим детям.
Постарайтесь измениться. Не отказывайтесь от посторонней
помощи. И обязательно разговаривайте с детьми.
 2. Слушайте!
«Да я бы и рада его выслушать, но он ничего мне не рассказывает!»
Сколько раз в стенах моего кабинета звучала эта фраза,
произносимая отчаявшимися родителями. Да, чтобы ребенок
заговорил, недостаточно сказать ему: «Я тебя слушаю».
Чтобы раскрыться перед вами, ему необходимо быть уверенным, что
вы не просто выслушаете его, но и без осуждения примете его чувства.
Признаемся честно: узнав, что у кого-то проблема, нам очень трудно
сдержаться и не начать предлагать решения и раздавать советы. Так и с
детьми: когда ребенок делится с нами своими чувствами, нам хочется
немедленно его успокоить, защитить, оградить от неприятностей.
Каждый раз, когда мы пытаемся решить за него его проблему, мы
лишаем его возможности развивать самостоятельность. Каждый раз,
когда мы объясняем ему то, что он и так хорошо знает, он чувствует
себя униженным и слабым.
Слушать ребенка – значит отзываться на его эмоциональное
состояние, давать ему понять, что мы готовы принять его таким, какой
он есть, и помогать ему осознать собственные глубинные мысли и
побуждения. Мы должны не столько вникать в произносимые им
слова, сколько ловить отголосок чувств, которыми они окрашены.
Он рассказывает вам о ссоре с приятелем или стычке с
учительницей, вспоминает прошлые или предвидит будущие неудачи,
жалуется на отца или брата? Вникайте не в факты, а в эмоции!

Слушайте всем телом

У каждого человека внутренние переживания тем или иным образом

находят телесное выражение. Принимая ту же позу, в какой сидит или
стоит ваш ребенок, вы настраиваетесь с ним на одну волну и
многократно увеличиваете свою способность к восприятию.
Проделайте такой опыт. Откиньтесь на спинку стула, свесив руки и
широко расставив ноги. В этой позе вы не сможете испытать страх.
Это действительно так: в определенных позах просто невозможно
испытать некоторые эмоции. При разговоре с ребенком ваше тело
посылает ему бессознательные сигналы. Разве он может вам
довериться, если вы сидите, удобно развалившись в кресле, а ему надо
признаться, что он боится подойти к девочке, которая ему нравится? В
этот момент вы просто физиологически не способны вступить в
контакт с его чувствами. Следовательно, он понимает, что вы не
слушаете его «по-настоящему». Вы слышите слова, которые он
произносит, но остаетесь глухи к его переживаниям.

Слушайте сердцем

Попробуйте почувствовать то, что чувствует он.

Это не значит, что вы должны заплакать вместе с ним. Ваша задача –
не «заразиться» его эмоциями, а показать, что вы искренне ему
сочувствуете и понимаете, что с ним творится, – не умом, а сердцем.
Ему вовсе не надо, чтобы вы рыдали с ним в один голос! Хуже того,
если вы пустите слезу, он замолчит и замкнется в себе – просто чтобы
вас не расстраивать.
Будьте внимательны! Если вы сохранили в душе горький осадок от
собственного детства – результат подавленных негативных эмоций, –
может получиться, что они оживут и, смешавшись с переживаниями за
ребенка, образуют новые узлы. Постарайтесь идентифицировать их и
временно «отложить в сторону» – вы займетесь ими потом.
Сделайте несколько глубоких вдохов (через нос). Представьте себе,
как воздух проходит через все ваше тело, до самого копчика.
Не пытайтесь решить проблему, просто помогите ребенку выразить
обуревающие его эмоции. Примите их в себя, позвольте ему
«перелить» их в вас, как в пустой резервуар.
Не прерывайте ребенка. Впитывайте его чувства, взамен отдавая ему
нежность. Избавьтесь от любых других эмоций – страха за него, гнева
на его обидчиков, грусти, – пусть он получит от вас одну только
нежность. Она придаст ему сил, вдохнет в него веру в себя; он поймет,
что способен справиться с любыми трудностями.
Помогите ему осознать, что с ним происходит. Вам могут
пригодиться следующие слова и выражения.
 Выражения, которые можно использовать в разговоре с
ребенком

Тебе нелегко…
Это очень трудно…
Я вижу, что (тебе плохо, у тебя сегодня неважное настроение…)
Я хорошо понимаю, что…
Представляю, как тебе…
Ты сегодня (грустный, сердитый, беспокойный…)
Ты грустишь, потому что (мы уезжаем из старой квартиры…)
Тебе хочется (отомстить недругу, никогда с ним больше не видеться
и не разговаривать по телефону…)
Ты любишь (музыку, птиц, животных…)

Чтобы помочь ему раскрыться, задавайте вопросы

Вычеркните из своего лексикона слово «почему». Вопросы,

начинающиеся с «почему», могут содержать подспудное обвинение.
Кроме того, они больше обращены к разуму, чем к чувствам, а нас
интересуют именно последние. Задавайте вопросы, начинающиеся со
слов «что», «как», «о чем» и т. д. Попробуйте это сделать, и вы
немедленно увидите разницу.
Что случилось?
Как ты к этому относишься?
Что с тобой бывает, если?..
Что ты почувствовал, когда?..
О чем ты подумал, когда?..
Что тебя больше всего огорчает (злит)?
Чего тебе больше всего не хватает?
Что тебя больше всего беспокоит?
Что ты думаешь (об этом человеке, о его поведении)?
Как ты думаешь, то, что случилось, хорошо или плохо?
Как ты это понимаешь?
Что ты представляешь себе, когда?..
Чего ты боишься?
 Чего ты боишься больше всего?
Что тебе нужно?

После того как ребенок сообщит вам достаточно информации, вы

можете попробовать сформулировать то, что он чувствует (только не
пытайтесь навязывать ему своих интерпретаций; ваша задача –
выразить в более ясной и полной форме только то, что вы от него
услышали).
Когда… ты чувствуешь… потому что…
Вот два конкретных примера:
«Когда ты задаешь вопрос, а учитель называет тебя тупицей, ты
чувствуешь злость, потому что ты надеялся на его помощь».
«Когда к твоей сестре приходят подружки, ты чувствуешь себя
одиноким, потому что твой лучший друг только что переехал».
Только после подробного обсуждения ситуации, когда все эмоции
нашли свое выражение, можно переходить к следующему этапу.
Как ты думаешь, что здесь можно предпринять?
Что ты рассчитываешь делать?
Что я могу для тебя сделать?
Что мы вместе можем сделать?
Чем я могу тебе помочь?
 3. Включайте тело, разум и сердце. Говорите
один на один

Ласки и поцелуи

Обнимания, поглаживания, щекотка, веселая возня – все это

бесценные способы сказать ребенку: «Я тебя люблю», «Я принимаю
тебя таким, какой ты есть» и помочь ему ощутить свою целостность,
проникнуться глубоким чувством веры в себя и свои силы –
разумеется, при условии соблюдения приемлемых для него границ.
Прекратите его щекотать, как только он об этом попросит.
Нам приятно тискать и чмокать малыша, но попробуем задуматься:
чье удовольствие для нас важнее? Если ему это так же приятно, как
нам, – никаких проблем. Но если ребенку это не нравится, умейте
остановиться. Взрослые не имеют права использовать детское тело
ради своего удовольствия. Ребенок должен с младенчества усвоить,
что его тело принадлежит только ему и никто другой не может им
распоряжаться.

Мечтайте вместе

Ваша дочь в восхищении замерла перед витриной, в которой

выставлено подвенечное платье. Не спешите вернуть ее «с небес на
землю». Лучше помечтайте вместе с ней:
– Представляешь, я воткну в волосы цветы, а ты наденешь это
платье… Будет солнечный день, и гостей соберется видимо-
невидимо…
Ваш сын мечтает о машинке с программным управлением?
Поддержите его мечту:
– Из тебя получится отличный водитель! Так и вижу, как ты
мчишься на новенькой машине!
 Разговоры о заветных желаниях полезны, они способствуют
развитию воображения.
Интересуйтесь, о чем мечтают ваши дети, и делитесь с ними своими
мечтами.

Говорите о своих чувствах

Не стесняйтесь говорить о том, какие чувства владеют вами в

повседневной жизни. Вас обидели на работе? Вы расстроились после
телефонного звонка вашей матери? Вы придавлены горем, потому что
умер ваш друг и ровесник, совсем еще не старый человек? Вас гложет
зависть к коллеге? Делитесь с детьми своими эмоциями. Это сблизит
вас, а им придаст уверенности в себе.

Вспоминайте свое детство

Разумеется, не для того, чтобы вселить в детей чувство вины! «В

наше время у нас не было таких игрушек, как у вас, но мы не
жаловались!» Забудьте про фразы, подобные этой. Рассказывайте им о
своем детстве, чтобы они лучше вас узнали и получили представление
о своих корнях. Вспоминайте смешные случаи, важные события,
объясняйте, кто и почему в тех или иных обстоятельствах повел себя
так, а не иначе. Но больше всего говорите о том, какие чувства вами
владели, о чем вы мечтали, как смотрели на мир.
Когда Эрик узнал, что его папа тоже плохо учился в школе, а
главное, узнал почему (отец нещадно его лупил и считал тупицей), он
перестал нервничать из-за двоек, и его успеваемость сразу
улучшилась. Папа, кстати, был страшно удивлен: чего он только не
предпринимал, чтобы убедить сына хорошо учиться!
Если у вас остались с детства нерешенные проблемы, вашим детям
придется с ними столкнуться.

Говорите обо всем

 Дети гораздо умнее, чем принято думать, и часто они поражают нас
своей острой наблюдательностью и меткостью замечаний. Тем не
менее мы стараемся скрыть от них некоторые вещи, предполагая, что
они еще слишком малы.
Современные дети – спасибо телевидению! – гораздо шире
информированы, чем были мы в их возрасте. Имейте это в виду и без
колебаний обсуждайте с ними любые темы на серьезном уровне,
чтобы на основе слишком поверхностных знаний у них не
сформировались искаженные представления о реальной
действительности.

Пусть говорит «душа с душою»

Попытайтесь хотя бы иногда увидеть в своем ребенке нечто

большее, чем просто ребенка. Каждый из них – самостоятельная
личность с собственным мировоззрением и собственной судьбой.
Жизнь подарила вам этих детей, мало того, поручила вам важную
миссию – помочь им стать взрослыми, но дети – не ваше повторение, а
другие люди со своей индивидуальностью.

Ваши дети – это не ваши дети.

Они сыновья и дочери Жизни,
заботящейся о самой себе.
Они появляются через вас, но не из вас,
И, хотя они принадлежат вам, вы не хозяева им[8].

Джебран Халиль Джебран. Пророк

 4. Почувствуйте счастье быть родителем
Заполните дом детскими фотографиями и рисунками. Когда кто-то
из детей запачкает диван, забудет помыть посуду или принесет из
школы двойку, смотрите на эти фотографии и рисунки и напоминайте
себе, как вы их любите.
Погруженные в домашние заботы – у нас то стирка, то уборка, а еще
надо успеть приготовить ужин и проверить у детей уроки, – мы порой
забываем, какое это счастье – жить с нашими детьми! Детство
проходит быстро, слишком быстро, – в этом сходятся все без
исключения родители. Так давайте не будем терять время даром!
А отдраить дом до стерильной чистоты мы успеем потом, когда дети
вырастут и покинут нас. Тогда, оставшись одни в идеально
прибранном и тихом доме, мы вдруг поймем, что он опустел…

Заключение

Эмоции не опасны. Говорить, что эмоции – соль существования,

неверно, потому что они – самая суть существования. Каждый раз,
когда вы заглушаете в себе голос сердца, не хотите верить
собственным чувствам и не желаете слушать, что вам пытается сказать
ваш ребенок, вы обедняете и его, и свою жизнь.
Каковы средства, такова и цель, говорил Махатма Ганди. Давайте
слушать своих детей – и тогда они тоже научатся слушать. Давайте
относиться к ним с уважением – и тогда они тоже научатся уважать
других людей. Только освободив собственные эмоции, мы перестанем
транслировать им свои страдания и начнем правильно воспринимать
их слезы. Мы должны стать проводниками ребенка на пути его
становления и взросления. Наша задача – помочь ему выразить свои
чувства, осознать себя личностью, поверить в свои силы и ценить свои
вкусы, свои желания и потребности. Одним словом, мы должны
помогать детям испытывать, называть и использовать эмоции.
Пристальное внимание к эмоциональному состоянию ребенка – это
совершенно новый подход в педагогике. Но необходимость
уважительного отношения к детям и признания за каждым из них
индивидуальности тоже утвердилась совсем недавно. Если у нас не
всегда получается следовать этим принципам, не будем себя винить.
Родителям необходима поддержка. Чтобы у них появилось больше
возможностей для успешного воспитания здоровых и счастливых
детей, мы должны изменить все социальные структуры.
 Библиография

Прочесть обязательно

1. Cornet J. Faut-il battre les enfants? Revigny: Hommes et perspectives,

1997.
2. Solter A. Mon bébé comprend tout. Paris: Marabout, 1998.
3. Eadem. Comprendre les besoins de votre entant. Paris: Privat/Trécarré,
1993.

Полезно прочесть

1. Bessell H. Le Développement socio-affectif de l’enfant. Québec:

Actualisation, 1987.
2. Bouton J. Bons et mauvais dormeurs. Gamma, 1971.
3. Brazelton T. B. «À ce soir…» Concilier travail et vie de famille. Paris:
Stock-Laurence Pernoud, 1986.
4. Idem. T. B. Points forts, les moments essentiels du développement de
votre enfant. Paris: Stock-Laurence Pernoud, 1993.
5. Buzyn E. Papa, maman, laissez-moi le temps de rêver. Paris: Albin
Michel, 1995.
6. Cyrulnik B. Les Nourritures affectives. Paris: Odile Jacob, 1993.
7. Idem. Sous le signe du lien. Paris: Hachette, l989.
8. Dolto F. Les Étapes majeures de l’enfance. Paris: Gallimard, 1994.
9. Eadem. Les Chemins de l’éducation. Paris: Gallimard, 1994.
10. Ekman P. Pourquoi les enfants mentent. Paris: Rivages, 1991.
11. Garber S. W., Garber M. D., Spyzman R. F. Les Peurs de votre enfant,
comment l’aider à les vaincre. Paris: Odile Jacob, 1997.
12. Gordon T. Parents efficaces. Marabout, 1980.
13. Ifergan H., Etienne R. Mais qu’est-ce qu’il a dans la tête? Paris:
Hachette, 1998.
14. Klein M. Envie et gratitude. Paris: Gallimard, 1968.
 15. Korczak J. Le Droit de l’enfant au respect. Paris: Laffont, 1979.
16. Idem. Comment aimer un enfant. Paris: Laffont, 1978.
17. Leach P. Les six premiers mois. Paris: Seuil, 1988.
18. Lieberman A. La Vie émotionnelle du tout-petit. Paris: Odile Jacob,
1997.
19. Manent G. La Dualité, un atout. Barret-le-Bas: Le Souffle d’Or, 1997.
20. Maschino M. T. Y a-t-il de bonnes mères? Paris: Belfond, 1999.
21. Miller A. C’est pour ton bien. Paris: Aubier, 1984.
22. Eadem. L’ Avenir du drame de l’enfant doué. Paris: Presses
Universitaires de France, 1996.
23. Portelance C. Éduquer pour rendre heureux. Québec: Les Éditions du
CRAM, 1988.
24. Purves L. Comment ne pas être une mère parfaite. Paris: Odile Jacob,
1994.
25. Risse J.-C. Le Pédiatre et les petits poucets. Paris: Stock-Laurence
Pernoud, 1988.
26. Stern A. Les Enfants du Closlieu ou l’initiation au Plusêtre. Hommes
et groupes, 1989.
27. Stork H. E., sous la direction de, Les Rituels du coucher de l’enfant.
Paris: ESF, 1993.
28. Wagner A., Tarkiel J. Nos enfants sont-ils heureux à la crèche? Paris:
Albin Michel, 1994.
 Благодарности
Я выражаю искреннюю благодарность всем, кто участвовал в
создании этой книги, всем, кто меня вдохновлял, задавал мне вопросы
и заставлял размышлять; всем родителям, которые делились со мной
опытом, и детям, доверившим мне свои истории. Все приведенные в
книге примеры заимствованы из моей профессиональной практики,
моей жизни и жизни моих друзей.
Спасибо Марианне Леконт, поверившей в меня. Ее помощь гораздо
больше, чем думает она сама: именно она разбудила во мне
способность писать.
Спасибо моим отцу и матери за внимательное чтение рукописи, но
главное, за то, что всегда находили время выслушать меня и
относились ко мне с уважением.
Спасибо Патрису Ле-Бону за поддержку, доверие и
требовательность.
Спасибо Жану Бернару, Адриену и Марго Фрид за любовь.
Сноски
 1
Когда я снова стану маленьким. Перевод К. Сенкевич.
Вернуться
 2
Dolto F. Les Chemins de l’éducation. Gallimard, 1994. P. 62. Авт. –
Здесь и далее примечания с пометой Авт. принадлежат Изабель
Филлиоза, все прочие сделаны переводчиком.
Вернуться
 3
Bessell H. Methods in Human Development. Human Development
Training Institute, 1972. Авт.
Вернуться
 4
О страхе разлуки с родными будет подробно рассказано в части
девятой. Авт.
Вернуться
 5
Катарсис – греческое слово, означающее очищение. В психологии:
освободительная разрядка подавленных эмоций. Авт.
Вернуться
 6
Во французских школах принята 20-балльная система оценок, но
фактически 19 баллов – это пять с плюсом (20 могут поставить, если
ученик знает что-то лучше учителя).
Вернуться
 7
Этот термин принадлежит Алену Креспелю, который на протяжении
многих лет был моим первым психотерапевтом, учителем и образцом
для подражания. Он скончался в 1999 году, и я отдаю ему дань
уважения, используя его выражения, так точно отражающие наше
отношение к поведению детей. Авт.
Вернуться
 8
Перевод И. Зотикова.
Вернуться