СРЕЧА И НЕСРЕЧА.

М. Серяков. Богини славянского мира.

 Однако это предположение вступает в противоречие с приведенным в
первой главе свидетельством Прокопия Кесарийского о том, что
современные ему славяне не знали судьбы и не признавали ее власти над
людьми. Это утверждение Прокопия всегда вызывало у исследователей
много вопросов. В последнем академическом переводе данного текста в
первом томе «Свода древнейших письменных известий о славянах» слово
«судьба» было заменено переводчиками на «предопределение», а в
комментариях к этому месту отмечено, что само это выражение следует
понимать в контексте, в каком оно употреблялось во времена Прокопия
Кесарийского. В частности, у греков мысль о судьбе-роке была глубоко
проникнута фатализмом, кроме того, начиная с поздней античности данное
слово превратилось в технический астрологический термин, неизвестный в
таком качестве славянам VI в. Еще А.Н. Веселовский, комментируя эти слова
византийского писателя, отметил, что славяне не знали абстрактного фатума
и их представления судьбы были личные, частные, родовые. Не зная фатума,
они знали Долю, Сречу и множество подобных существ.

Не только о наличии у славян представления о судьбе, но и о ее

обожествлении свидетельствует известие средневекового монаха Альбериха
из Трех Источников, который в своей «Хронике» под 1003 г. отметил:
«[Император Генрих] подчинил себе винделиков, народ, пограничащий со
свевами. Эти винделики почитали Фортуну; имея ее идол в знаменитейшем
месте, вкладывали ему в руку рог, полный напитка, приготовленного из воды
и меда.. .» Как уже отмечалось выше, Мокошь с рогом в руке была
изображена на Збручском идоле. В северорусских причитаниях так же
возникает грозный образ антропоморфной Судины как олицетворения
судьбы, причем, как отмечает А.Н. Веселовский, по преимуществу
несчастной:
Знать Судинушка по бережку ходила,

Страшно-ужасно голосом водила,

В длани Судинушка плескала,

До суженых голов да добиралась...

Их Судинушка голов да вовзыскала.

Этот же исследователь отмечал, что простейшим выражением родовой

связи-доли был образ нити, серб, жица; счастье, среча навязывается как нить:

Одвела се златна жица од ведра неба,

Савила се првщенцу око клобука;

То не была златна жица од ведра неба,

Beh то была добра cpeha од мила Бога.

Весьма показательно, что даже в христианскую эпоху в сербской

народной поэзии образы бога и Сречи встречаются вне всякого отношения
соподчинения:

Сусрела вас добра cpeha и Господин Бог.

С вами дошла свака cpeha и сам Господ Бог.

Ак оби ти Бог и Cpeha дала.

В другом случае этот же образ нити встречается в сербском припеве

при заздравной чаше на свадьбе: «Пустиласе златна жица из рожанства луга,
Савила се старом свату око клобука». Выражение «из рожанства луга»
означало «из той рощи, где родился Христос». Нить у славян издревле была
символом пути, в том числе пути жизненного, о чем говорит и сербское
выражение вити вщек — «жить». В сербских же сказках «добра среча»
представляется прекрасной девицей, прядущей золотую нить, а ее антипод
прядет тонкую нить, в результате чего и могла возникнуть пословица «где
тонко, там и рвется». В связи с этим некоторые наши дореволюционные
исследователи предполагали, что южнославянские вилы и означали, в том
числе, вьющие нить судьбы. Более чем показательно, что уюжных славян
пряхи судьбы звались Среча и Несреча. Их образы встречаются в сербской
сказке о двух братьях — счастливом и несчастном. Однажды работящий и
безчастный брат шел и увидел стадо овец, пастуха нет, а вместо него сидит
прекрасная девица и прядет золотую нитку. «Чьи эти овцы и кто ты сама?»
— спросил он. «Я Доля (Среча) твоего брата, и овцы ему принадлежат», —
отвечала ему девушка. Бедный пошел искать свою долю и нашел ее в лесу в
образе спящей под дубом седой старухи. Помимо фольклора у сербов был
зафиксирован ритуал, во время которого мать после рождения ребенка была
должна спрясть нить, чтобы новорожденный вырос трудолюбивым. В этом
случае земная мать воспроизводила магические действия рожаниц, которые у
некоторых южных славян были известны под именем орисниц. Последнее
название И.И. Срезневский выводил из болгарских слов ризик или рисик —
«счастье, судьба»: «У болгар рожаницы известны под именем орисниц... Всех
их много; живут они в небе, всегда юны и прекрасны собою. Большею
частию они остаются невидимы, но некоторые из родильниц уверяли, что
после родов видели их близ постели, как одна из них меряла нить, а другая
резала... Это поверие распространено во всей Македонии». Понятно, что
отмеряющие нить девы судьбы более древний образ по сравнению с
записывающими судьбу в книгу рожаницами. Как свидетельствуют
материалы сравнительной мифологии, нить, которую у колыбели
новорожденного отмеряли орисницы, символизировала продолжительность
жизни ребенка.
П.С. У сербов слово срећа означает «счастье», «встреча», что говорит об
осмыслении счастья как вовремя произошедшей встречи, счастливого случая.
В качестве иллюстрации две поговорки – сербская: «Счастья не обретёшь,
если не встретишь» (Ako sreću ne sretneš, nećeš je ni stići) и русская: «Быть бы
худу, да подкрасила (поправила) встреча».