Джованни Боккаччо (1313 -- 1375), один из "отцов" европейского гуманизма,

появился на свет в 1313 г. в семье преуспевающего купца Боккаччо ди Келино,

чьи предки происходили из крестьянской среды. Желая, чтобы сын последовал
по его стопам, Боккаччо-старший по достижении подходящего возраста
отправил его в Неаполь, где молодой Джованни тщетно пытался усвоить основы
искусства коммерции, а затем -- канонического права, однако все усилия отца
пропали втуне: юного Боккаччо не увлекало ничто, помимо поэзии. В XIV в.
Неаполь представлял собой процветающий средиземноморский порт, место
встречи различных культурных потоков и подвижных социальных структур.
Благодаря положению и состоянию своего отца Боккаччо удалось подвизаться
при дворе Роберта Анжуйского, где в то время сложился знаменитый научно-
интеллектуальный кружок и процветали изящные искусства. Здесь, при
неаполитанском дворе, царили куртуазная эстетика и литература, воздействие
которой на художественный вкус "раннего" Боккаччо ощущается в его первых,
во многом экспериментальных сочинениях.

С 1340 г. начинается флорентийский период творчества поэта, вынужденного

покинуть Неаполь ввиду бедственного положения дел Боккаччи-отца, немало
претерпевшего из-за банкротства Барди и Перуцци, с которыми тот был
довольно тесно связан. Здесь, во Флоренции, в атмосфере свободомыслия и
свободолюбия пополанской республики, мировоззрение и язык Боккаччо были
подвергнуты завершающему огранению, благодаря чему его зрелые работы
обрели то гармоничное созвучие карнавального комизма и этической глубины,
что так восхищающают и сегодняшнего читателя "Декамерона". Важной
составляющей демократической республики была активная вовлеченность
флорентийского "пополо" в общественную и политическую жизнь, задающая
высокий ценз политического самосознания и сближающая между собой (по
крайней мере формально) носителей различных имущественных статусов.
Боккаччо сближается здесь с представителями "жирного народа", и тем не
менен, его отношение к состоятельным купцам и ростовщикам нельзя назвать
ни простым, ни одномерным: достаточно вапомнить новеллу, открывающую
Первый день "Декамерона" -- подлого Чаппеллетто и охотно прибегающих к его
услугам братьев-ростовщиков.

Своим ближайшим учителем сам Боккаччо считал никого иного, как Петрарку,
действительно в ряде отношений следуя за прославленным современником.
Общим для обоих автором (и для всей литературы Ренессанса) являются, в
частности, рецепции античной традиции, но будущий автор "Декамерона" лишь
отчасти повторил путь своего литературного "патрона", иначе осмыслив
наследие классических авторов. Боккаччо владел не только латинским, но и
греческим языком, обучившись ему под руководством калабрийского грека
Леонтия Пилата и настолько преуспев в этих штудиях, что не только первым из
европейских гуманистов прочитал на языке оригинала Гомера, но даже подверг
литературной обработке переводы на латинский язык "Илиады" и "Одиссеи",
сделанные его наставником. В лингвистических изысканиях Боккаччо
превзошел самого Петрарку, так и не овладевшего языком Гомера и Аристотеля.
Г. К. Косиков делает в связи с этим сюжетом интересное наблюденте, отмечая
присущий раннему гуманизму соревновательный дух -- черта, будто
калькированная с агональности классической древности, к которой
интеллектуальные элиты европейского Возрождения относились с высочайшим
пиитетом.

Как и Петрарка, Боккаччо зачитывался латинскими авторами: Овидием,

Вергилием, Стацием, Титом Ливием и Апулеем, в то время как античная
философия оказала на будущего автора "Декамерона" меньшее воздействие,
чем на его старшего современника. Не меньшее влияние на его
художественный вкус оказала средневековая литература: рыцарские романы и
поэзия провансальцев, а также произведения великого Данте, жизнеописание
которого (Vita di Dante) он напишет в 1363/64 гг., спустя более чем десятилетие
после "Декамерона".

Другим важнейшим источником эстетики Боккаччо становится традиция

городской литературы тречетинской Флоренции, из которой автор заимствует
сюжеты, типажи и присущую этому жанру фривольность, искусно сочетая их с
высоким слогом поэзии и романтизмом куртуазной литературы. Рассказы о
пиратских захватах, авантюрах, счастливых спасениях и тайных возвращениях на
родину, составившие фабулу многих новелл "Декамерона", были органической
частью местного средиземноморского фольклора. По словам Р. И. Хлодовского,
именно "соприкосновение с этим миром заставило поэта поновому задуматься
над ролью, которую играют в жизни человека ум, великодушие, мужество,
судьба, случай, а также привило Боккаччо любоуь к романтике, составляющую
одну из самых привлекательных черт его произведений". Созданная Боккаччо
новая стилистическая и жанровая форма в полной мере воплотила себя в
архитектуре "Декамерона", однако поиск совершенного сочетания столь
непохожих между собой эстетических элементов потребовал целого периода
плодотворного творчества, за годы которого Боккаччо был создан целый ряд
сочинений, в той или иной степени отразивших гуманизм мировоззрения своего
автора.
В числе общих черт гуманистической традиции, сближающих между собой
возвышенный слог Петрарки и не лишенный народной фривольности язык
"Декамерона", следует назвать ее выраженный антропоцентризм. Апология
телесной, материальной жизни или интерес к имманентным свойствам
индивидуальной души -- в обоих случаях в фокусе ренессансного автора
оказывается самоценная, неповторимая личность. Впрочем, Боккаччо, "первому
гуманисту на службе Флорентийской республики", удается преодолеть рамки
ренессаннсного индивидуализма, обратив гуманистические идеалы в
универсальный, социально и исторически значимый феномен человеческой
культуры. Фабулы декамероновских новелл строятся вокруг трех сюжетно- и
смыслообразующих основ: образа судьбы, занявшей место всесильного
божественного предопределения; противостоящей ее превратностям
индивидуальной воли, вооруженной практическим и острым разумом;
романтически и эротически окрашенных перипетий чувственной любви, на
достижение которой зачастую направлены усилия персонажей рассказов. Если
же нассматривать "Декамерон" в качестве целостной нарративной структуры
(каковой он и является благодаря задающей не только архитектурно-
стилистическое, но и идеологическое единство "раме" произведения), то его
ядром оказывается не ренессаннсная личность, но ренессаннсное общество,
гомогенное и идеальное в виду отсутствия межлу его членами социальных и
персональных контрастов.

Полагал ли сам Боккаччо возможным действительное существование общества

дублирующих друг друга, идеальных с точки зрения гуманистической этики и
как две капли воды похожих на самого Боккаччо людей, или же структура
"Декамерона" есть не более, чем орнаментальное решение, призванное
сгладить компилятивный характер использованного автором материала?
Общество "Декамерона" действительно в известной степени калькирует и
манифестирует новую, надсословную гуманистическую интеллектуальную
элиту, высвобождающую свои творческие потенции из оков старинной этики,
чему немало способствовала общественно-политическая атмосфера
итальянских городов-государств и наследие мультикультурного
Средиземноморья. Однако спектр характеров, отношений и статусов в текстах
новелл, тонко прочувствованный Боккаччо, был намного шире и глубже
аналогичного комплекса в контексте заданной автором структурообразующей
"рамы", в чем легко убеждается читатель "Декамерона". Будучи, как уже было
отмечено, социально гомогенным, общество "Декамерона" является, вместе с
тем, внешне статичным: круговорот повторяющих друг друга "дней";
идентичные пасторальные ландшафты; единообразие языка и образа жизни --
все эти черты, выдающие на первый взгляд искусственный, орнаментальный
характер стилистического решения Боккаччо, обеспечивают не одно лишь
повествовательное единство, но и внутреннюю гармонию смыслов,
рассыпанных между сотней новелл, но остающихся генетически целостными.
Достижение этого эффекта стало возможным благодаря, не в последнюю
очередь, тождественности характеров членов общества "Декамерона", с одной
стороны, и тождественности их сознанию автора -- с другой. Символически
воплощая в своем образе идеальную ренессансную личность, общество
"Декамерона" становится точкой связи между сознанием автором,
исторической Флоренцией, идеалами гуманизма и читателем -- той самой
точкой, следуя от которой Боккаччо совершает переход в многообразный и
подлинно ренессаннсный мир реалистичных человеческих отношений, актор
которых -- неповторимая личность, опыт которой становится проводником
постулируемого Боккаччо интеллектуально-эстетического идеала.

Пространство "Декамерона" -- это срез культурно-исторического "пограничья", в

пределах которого мир еще живых, не отошедших в "тогда и там" исторического
прошлого социальных структур зрелого Средневековья соприкасается и
причудливо сплетается с тем новым, хотя и примыкающим генетически к этим
структурам, что привнесла с собой гуманистическая этика. Так, одним из
художественно полных и интересных в контексте проблематики раннего
гуманизма образов эстетики "Декамерона" является образ рыцаря,
репрезентативный с точки зрения этических и социокультурных мутаций,
связанных с рассматриваемым феноменом раннего гуманизма. В Восьмой
новелле Второго дня Боккаччо выводит образ графа Гвальтьери -- "приятного и
обходительного, как только мог быть знатный человек" и "самого
привлекательного и изысканного рыцаря, какие только известны были в то
время, более других заботившегося об украшении своей особы". Куртуазная
этика, привитая Боккаччи при дворе Роберта Анжуйского, по преимуществу
оствалась привилегией знати уже в виду соответствующего воспитания,
окружения и достаточного количества свободного времени и средств, благодаря
которым носитель рыцарских добродетей в полной мере мог проявить должные
щедрость, изысканность и широту души, в то время как добродетель "низких"
персонажей новелл гораздо чаще заключается в остроте ума и сопутствующей
им удаче, доставляющей своему избраннику, в конечном счете, возможности к
достижению "высокого" положения.

Для Боккаччо, не раз акцентирующего внимание на "низменности" своего

происхождения, превалирующими ценностями являются "естественные"
доблести, присущие человеку вне зависимости от его сословного статуса:
милосердие, искреннее великодушие, практический и трезвый ум в сочетании с
тонким чувством прекрасного, объектом которого в "Декамероне" зачастую
становится прекрасная дама, для достижения благосклонности которой
"рыцарь" ренессансного дискурса вынужден идти на ухищрения куда более
неординарные и остроумные, нежели герой французского рыцарского романа.
В указанной выше новелле причиной бедствий графа Гвальтьери становится
невзаимная любовь к нему со стороны одной знатной замужней дамы, из мести
за отвергнутую благосклонность инициирующей гонения на благородного и
добродетельного графа. "По справедливости, -- убеждает она возлюбленного, --
перед лицом праведного судьи один и тот же проступок, смотря по разным
качествам лица, не получит одинаковое наказание. Кто станет отрицать, что
более заслуживает порицания бедняк или бедная женщина, которым
приходится трудом сыскивать потребное для жизни, если они отдадутся и
последуют побуждениям любви, чем богатая незанятая женщина, которой нет
недостатка ни в чем, что отвечает ее желаниям?"

Хотя для автора "Декамерона", как уже было отмечено, "качества лица" не
находятся в прямой зависимости от социального статуса, нетрудно заметить, что
его апологетика простого "пополо" направлена, в первую очередь, на
утверждение гуманистической доминанты и принципов нового, внесословного
равенства, основанного на высоком интеллектуальном и нравственном цензе,
сменяющем в пространстве ренессансной традиции цензы имущественный и
сословный. По существу, народ в своей массе остается для Боккаччо столь же
"темным" и далеким от высоких идеалов своего времени, каким он является и
для предубежденной против него героини Восьмой новеллы Второго дня. Так, в
Первой новелле того же дня осмеянию со стороны общества "Декамерона"
подвергается наивная и неразумная вера простого народа в чудодейственную
силу мощей, а в Десятой новелле Шестого дня -- в силу святых реликвий, хотя
пафос указанных текстов остается, все же, по преимуществу антиелерикальным.
В связи с затронутым вопросом уместно обратиться к другой важной
составляющей гуманистического мировоззрения Боккаччо -- к проблематике
взаимоотношений между человеком и Богом; религией и ренессансным
обществом; средневековой религиозной логикой и новой формой
гуманистического мышления.

Как и другие гуманисты, Боккаччо считает религию неотъемлемой частью как

общественного, так и индивидуального бытия, и граждане его "республики
поэтов", несмотря на все свое свободомыслие в отношении церкви и ее
служителей, свято чтят пятницу и субботу, соблюдая и другие религиозные
обряды. Острие антиклерикальной критики Боккаччо минует не только вопросы
теологического плана, но и проблематику структуры католической церкви и ее
догматику, в чем отчетливо проявляет себя свойственный гуманистической
этике религиозный индифферентизм. Монахи, ложные пророки, прелаты,
торговцы реликвиями, даже сам папа и его продажный престол -- все они
фигурируют в тексте "Декамерона" исключительно в своей человеческой,
земной ипостаси, а вопросы правомерности их "посредничества" между
людьми и Богом рассматриваются с точки зрения человеческой справедливости.
В этом заключается важнейшее отличие мировоззрения Боккаччо от теософии
Данте, для которого вопросы религиозного плана составляли основной предмет
художественной и философской рефлексии: в пространстве "Декамерона" на
смену "Божественной Комедии" приходит комедия земного существования,
антиклирикализм которой в конечном счете, представляет собой призыв не к
обличению пороков современной автору церкви или исправлению нравов
священнослужителей, но к независимости профанной, материальной жизни от
божественного пространства и к утверждению самоценности земного бытия.

Эта новая максима гуманизма отчетливо проявляется уже в Первой новелле

Первого дня, в истории о богохульнике и клятвопреступнике Чаппеллетто, не
убоявшегося солгать даже в последней исповеди и возведенном поселе своей
смерти до положения святого. Этот Чаппеллетто был нотариусом, для которого
"было бы величайшим стыдом, если бы какой-нибудь из его актов (хотя их у
него было немного) оказался не фальшивым; таковые он готов был состаалять
по востребованию и охотнее даром, чем другой за хорошее вознаграждение". В
то время как все прочие граждане во Флоренции еще "сильно веровали в
присягу", Чаппеллетто охотно лжесвидетельствовал, благодаря чему ему
удавалось выигрывать все судебные тяжбы, а "посеять раздор, вражду и
скандалы межлу друзтями, родственниками и кем бы то ни было" составляло
для этой порочной персоны подлинное удовольствие. Чаппеллето никогда не
ходил в церковь и "глумился неприличными словами над ее таинствами";
"нередко и с охотой" убивал и калечил людей; вел крайне развратный образ
жизни и в целом, как заключает рассказчик, "худшего человека, чем он, может
быть, и не родилось". Парадоксально, но, несмотря на всю порочность этого
несимпатичного персонажа, именно в его образе нашли наиболее яркое
отражение принципиальные трансформации общественного сознания,
привнесенные наступающей эпохой европейского гуманизма.

В соответствие с парадигмами средневекового мышления, Чаппеллетто

предстояло запоздалое раскаяние за многочисленные пригрешения:
лжесвилетельство на суде -- лишь один из многих грехов, однако ложь
последней исповеди, как бы подводящей черту под земную жизнь человека,
представляет собой немыслимый в контексте средневековых этических
представлений феномен, идущий вразрез с основными религиозно-
общественными постулатами Средних веков, утверждающими примат души над
телом, религии -- над материальной сферой, а жизни вечной, загробной -- над
жизнью земной, преходящей. Ренессансность образа Чаппеллетто заключается
в составившем фундамент его мировоззрения (в других лотношениях далекого
от гуманизма) принципе "умереть таким, каким жил" -- при ближайшем
рассмотрении, одном из главных для раскрытия гуманистических идеалов
Боккаччо, не случайно помещенный в самом начале произведения. Глупость
принявшего исповедь Чаппеллетто монаха и мракобесие восторженной его
проповедью толпы -- лишь побочные, хотя и весьма репрезентативные с точки
зрения идеологической доминанты "Декамерона", явления, предпосылки
которых скрыты за обветшалым фасадом теоцентристской этики. Главное, что
несет в себе история Чаппеллетто -- это вложенная в его порочный разум мысль
о самоценности земного бытия, ростки которой во времена Боккаччо все
настойчивее пробивают свой путь сквозь строгие этические и эстетические
формы ориентированной на трансцендентное бытие средневековой эпистемы.

Отмежевавшись от вопросов теологии и четко отделив "человеческое" от

"богова", Боккаччо имплицитно предлагает своему читателю совсем иную,
внерелигиозную систему оценок, основополагающими критериями которой
становятся принципы следования человеческой природе, гармонического
сочетания интеллектуальных и нравственных свойств и умеренного,
демократического гедонизма, достижение которого становится возможным в
обществе разумных, равных, духовно развитых и свободных людей. Так, в
известной новелле об остроумном Мазетто (III, 1) не устоявшие перед
удовольствиями чувственной любви монахини святой обители не подвергаются
со стороны слушателей ни малейшему осуждению, поскольку желания
нарушительниц священных обетов естественны и не противоречат натуре
человека -- в отличие от суровой аскезы "глупых монахов" и "стяжателей-
прелатов", достойных в большей степени осмеяния, нежели сочувствия. Рассказ
об обращении еврея Абраама (I, 2) содержит исчерпывающе яркое, хотя и
краткое, описание нравов папского двора, при котором подвизаются "обжоры,
опивалы, пьяницы, наподобие животных", которые служат "не только
сладострастию, но и чреву, более чем чему-либо другому". Порочное,
неумеренное сладострастие римских прелатов противостоит в данном случае
невинным удовольствиям молодых монахинь, в обители которых обретался
Мазетто, и тот же контраст между безудержными, обильными удовольствиями
и сдержанным, изысканным наслажлением жизнью мы наблюдаем на примере
самого общества рассказчиков "Декамерона", противостоящего
безнравственности и хаосу, царящим в зачумленной Флоренции.

Первая из двух "рам" "Декамерона" представлена личностью самого Боккаччо, с

обращения которого и начинается сочинение. Вступление к Первому дню,
обстоятельства которого излагаются автором от первого лица, включают
описание поразившей республику в 1348 г. эпидемии "черной смерти", унесшей
около двух третей всего населения Флоренции. В гнетущей атмосфере
предчувствия смерти "почтенный авторитет как Божеских так и человеческих
законов почти упал и исчез", и всякому при данных обстоятельствах "позволено
было делать все, что заблагорассудится". Одни в этой ситуации предпочли
оградить себя от чрезмерных излишеств: "отделившись от других, укрываясь и
запираясь в домах, где не было больных и им самим было удобнее; употребояя
с большой умеренностью изысканнейшую пищу и лучшие вина...они проводили
время среди музыки и удовольствий, какие только могли себе доставить".
Другие же, напротив, "утверждали, что много пить и наслаждаться, бродить с
песнями и шутками, удовлетвориять, по возможности, всякому желанию,
смеяться и издеваться над всем, что приключается -- вот вернейшее лекарство
против недуга". Нашлись, впрочем, и те, кто, оставшись в пределах города,
предпочли "держаться среднего пути", соблюдая во всем меру и не впадая в
суровое самоограничение, но и не уподобляя свои дни "пиру во время чумы".
Наконец, имеющие к тому достаточно средств покинули зачумленный город, и
примеру этих последних следуют герои "Декамерона".

Описание чумы в тексте "Декамерона" несет не одну лишь эстетически-

орнаментальную по отношению к архитектурной целостности произведения, но
также символическую нагрузку. Общество "Декамерона", организованное
наподобие демократической республике, противостоит в этом качестве
произволу сословной анархии, предрассудкам старого мировоззрения и
косности социально инертного и закрепощенного общества. Уход из
зачумленного города и воспроизведение вне его пределов контуров
упорядоченного человеческого общежития есть ничто иное, как
гуманистический проект, но не облеченный в форму политического трактата, а
выраженный через принципиально новую художественную форму,
преодолевшую как готическую архитектонику поэзии Данте, так и
карикатуристическую одномерность литературных типов фривольной городской
поэзии.

Общество "Декамерона" соблюдает демократический принцип сменяемости

власти, заимствованный из политической практики пополанской Флоренции,
что позволяет рассказчикам соблюсти баланс между хаосом абсолютного
бесправия и произволом "единовластия". Каждый в течение десяти дней имел
возможность "испытать как бремя заботы, так и удовольствие" почета, при этом
власть "короля" или "королевы", подчиненная общим принципам, специально
оговоренным в начале Первого дня, более ничем не ограничивалась: в течение
дня правитель полностью располагал "по своему произволу местом пребывания
и распорядком...жизни" этого локального мира. Свобода представляет собой
неотъмлемый компонент гуманистического сознания, однако для достижения
конечной цели -- гармоничного и радостного существования -- свободу должны
увенчивать благородство, великодушие и другие идеальные ценности,
присущие в "Декамероне" гражданам гуманистической "республики поэтов".

В контексте "Декамерона" Боккаччо иначе, чем его старший современник

Петрарка, переосмыслил гуманистические идеи, преломив их через призму
народной городской культуры. Сочетание авантюристического духа
средиземноморской фольклорной традиции с романической и поэтической
эстетикой и этической глубиной стали подлинной жанровой революцией --
открытием формы, посредством которой идеи, лежащие в основе будущих
"studia humanitatis", приобретали универсальное, народное звучание. Впрочем,
сам Боккаччо очень скоро оставил открытую им литературную форму,
последовав вслед за Петраркой, с которым особенно сблизился в повледний
период своего творчества. Хотя поздние сочинения Боккаччо не столь
оригинальны, как "Декамерон", даже в рамках непривычного для себя жанра
философского трактата поэт сумел обогатить гуманистическую традицию,
дополнив и расширив суждения Петрарки. Печать демократической этики,
ощутимая в композиции и фабуле "Декамерона", проявилась и в поздних
сочинениях Боккаччо, на этот раз -- в более выраженном, чем у Петрарки,
антимонархическом оттенке политических изысканий поэта. Однако Боккаччо
так и не оставил вполне пристрастия к народной культуре, на что указывает
текст "Происхождения языческих богов", написанного поэтом в этот последний
период своего творчества.

Подводя итог, стоит отметить, что отход Боккаччо от им же созданной традиции

"демократического гуманизма" отнюдь не был случаен. "Декамерон" имел
колоссальный успех у европейского читателя, однако подражателей у великого
гуманиста так и не нашлось. Боккаччо удалось превзойти свою эпоху, а отчасти
-- и самого себя, и более ста лет понадобилось для того, чтобы "идеи, язык и
стиль нового общества "Декамерона" стали идеями, языком и стилем новой
итальянской прозы".

Список литературы:
Боккаччо Дж. Декамерон/ Пер. с итал. А. Н. Веселовского. М., 2017

Косиков Г. К. Средние века и Ренессанс. Теоретические проблемы// Зарубежная

литература второго тысячелетия. 1000 -- 2000. М., 2001

Хлодовский Р. И. Джованни Боккаччо// История литературы Италии/ Под ред. М.

Л. Андреева. Т. 1. М., 2000

Краснова И. А. Флорентийское общество во второй половине XIII --XIV в. Гранды

и пополаны, "добрые" купцы и рыцари. М., СПб, 2018