История Испании. Т. 1. С древнейших времён до конца XVII века. Отв. ред. т. В. А. Ведюшкин, Г. А. Попова PDF

редлагаемое издание является
первой коллективной историей И

Испании в российской историогра-
фии. Современные подходы к изуче- С
нию испанской истории позволили
по-новому взглянуть на многие сто- Т
роны прошлого этой страны.
О
Первый том посвящен истории Ис-
пании с древнейших времен до конца
XVII века. Сочетая хронологический,
Р История
проблемный и региональный подхо-
ды, авторы прослеживают наиболее
важные сюжеты испанской истории в
их динамике и показывают многооб-
И
Я ИСПАНИИ
разие региональных вариантов раз-
вития. Особое место в книге занимает
тема взаимодействия и взаимовлия- 1
1
ния в истории Испании цивилизаций
Запада и Востока.
И
Жанрово книга объединяет чер-
ты академического обобщающего
С
труда и научно-популярного очерка.
Она может представлять интерес для
самого широкого круга читателей:
историков, филологов, искусствове- П
дов, а также всех, кто интересуется
историей и культурой Испании. А
Н
И c
И древнейших
времен
до
конца
XVII века
История
ИСПАНИИ
1
/
ACADEMIA DE CIENCIAS DE RUSIA INSTITUTO DE HISTORIA UNIVERSAL
Historia
de ESPAÑA
1
desde
la Prehistoria
hasta
finales
del siglo XVII
Moscú «INDRIK» 2012

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
/ ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
История
ИСПАНИИ
1
c
древнейших
времен
до
конца
XVII века
Москва «ИНДРИК» 2012

УДК 94(460)
ББК 63.3(0)4
И 90
Издание осуществлено при финансовой поддержке

Российского гуманитарного научного фонда
(проект № 12-01-16046д)
Редколлегия издания:
А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская ,
В.А. Ведюшкин, Г.А. Попова, М.А. Липкин
Ответственные редакторы первого тома:

В.А. Ведюшкин, Г.А. Попова
Рецензенты:
С.К. Цатурова, А.Н. Кожановский
История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века. —

М.: «Индрик», 2012. — 696 с., ил.
ISBN 978-5-91674-240-4
Предлагаемое издание является первой коллективной историей Испании с древ-
нейших времен до наших дней в российской историографии.
Первый том охватывает период до конца XVII в. Сочетание хронологического,
проблемного и регионального подходов позволило авторам проследить наиболее
важные проблемы испанской истории в их динамике и в то же время продемонстри-
ровать многообразие региональных вариантов развития. Особое место в книге за-
нимает тема взаимодействия и взаимовлияния в истории Испании цивилизаций
Запада и Востока. Рассматриваются вопросы о роли Испании в истории Америки.
Жанрово книга объединяет черты академического обобщающего труда и учеб-
ного пособия, в то же время «История Испании» может представлять интерес для
широкого круга читателей.
Издание содержит множество цветных и черно-белых иллюстраций, карты,
библиографию и указатели.
Для историков, филологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется
историей и культурой Испании.
© Текст, коллектив авторов, 2012

ISBN 978-5-91674-240-4 © Оформление, Издательство «Индрик», 2012
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
РАЗДЕЛ 1. ИСПАНИЯ В ЭПОХУ ПЕРВОБЫТНОСТИ . . . . . . . . . . . . . . . . 28
ГЛАВА 1. У истоков древнейшей испанской цивилизации: 5

эпоха палеолита на Пиренейском полуострове . . . . . . . . . . . . . 29
ГЛАВА 2. Неолит и энеолит в Испании:

основные историко-культурные ареалы,
обитатели и их достижения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35
ГЛАВА 3. Эпоха металлов в Испании:

становление и развитие местных обществ . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40
РАЗДЕЛ 2. ИСПАНИЯ В ЭПОХУ АНТИЧНОСТИ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44
ГЛАВА 1. Эпоха железа в Испании —

время великих колонизаций
и расцвета местных цивилизаций . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45
ГЛАВА 2. Римляне в Испании: особенности и основные успехи
романизации Пиренейского полуострова . . . . . . . . . . . . . . . . . . 74
ГЛАВА 3. Появление христианства в Испании . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90

ОГЛ А ВЛ ЕНИЕ
РАЗДЕЛ 1. ВЕСТГОТСКАЯ ИСПАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98
ГЛАВА 1. Становление королевства вестготов в Испании

(V–VI вв.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 99
ГЛАВА 2. «Вестготская теократия»:

сакрализация королевской власти.
Церковь и ее политическая роль.
Толедские соборы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 106
ГЛАВА 3. Вестготское королевство во

второй половине VII — начале VIII в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112
РАЗДЕЛ 2. МУСУЛЬМАНСКАЯ ИСПАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122
ГЛАВА 1. Очерк политической истории . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 125
6 ГЛАВА 2. Социальные практики ислама

на Пиренейском полуострове. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 151
ГЛАВА 3. Интеллектуальная культура . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 163
РАЗДЕЛ 3. РЕКОНКИСТА.
СТАНОВЛЕНИЕ ХРИСТИАНСКИХ КОРОЛЕВСТВ.
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ХРИСТИАНСКОГО
И МУСУЛЬМАНСКОГО МИРА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 180
ГЛАВА 1. Королевства Астурия и Леон в VIII–XI вв. . . . . . . . . . . . . . . . . 181
ГЛАВА 2. Арагон, Каталония и Наварра в VIII–XI вв. . . . . . . . . . . . . . . . 205
ГЛАВА 3. Леон и Кастилия в XII — середине XIV в. . . . . . . . . . . . . . . . . 227

ГЛАВА 4. Испано-португальские отношения
в XII — первой половине XIV в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 257
ГЛАВА 5. Каталония и Арагон в XI–XIV вв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 261
ГЛАВА 6. Три веры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 295
РАЗДЕЛ 4. ХРИСТИАНСКИЕ КОРОЛЕВСТВА ИСПАНИИ

В XIV–XV веках . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 316
ГЛАВА 1. Кастилия во второй половине XIV — середине XV в. . . . . . 317
ГЛАВА 2. Предвестия перемен: Кастилия в годы правления Энрике IV . . . 331
ГЛАВА 3. Арагонская Корона в XV в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 341

во второй половине XIV — XV в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 353
ГЛАВА 5. Евреи и конверсо в христианской Испании

(XIII–XV вв.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 359
РАЗДЕЛ 1. ИСПАНИЯ В КОНЦЕ XV — НАЧАЛЕ XVI века . . . . . . . . . . 368 7

ГЛАВА 1. Объединение пиренейских королевств:
эпоха Фернандо и Изабеллы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 369
ГЛАВА 2. Евреи, конверсо и инквизиция в Испании

(конец XV–XVI в.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 401
ГЛАВА 3. Культура Испании в эпоху Католических королей . . . . . . . . 409
ГЛАВА 4. Испанская геральдика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 419
РАЗДЕЛ 2. ИСПАНИЯ В XVI веке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 448
ГЛАВА 1. «Империя, над которой никогда не заходит солнце» . . . . 449

ГЛАВА 2. Победы и поражения Филиппа II . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 465
ГЛАВА 3. Испания в XVI в.: экономика, общество, государство . . . . 489
ГЛАВА 4. Опыт империи в общественной мысли Испании XVI в. . . . 505

ГЛАВА 5. Испания в Америке: Великие географические открытия,

Конкиста, колониальная империя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 517
РАЗДЕЛ 3. ИСПАНИЯ В XVII веке: ЭКОНОМИКА,

ОБЩЕСТВО, ГОСУДАРСТВО, КУЛЬТУРА . . . . . . . . . . . . . . . . 546
ГЛАВА 1. Испанская монархия в начале XVII в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 547
ГЛАВА 2. Эпоха Оливареса: реформы на фоне войны . . . . . . . . . . . . . . . 557
ГЛАВА 3. Восстановление суверенитета Португалии . . . . . . . . . . . . . . . 565
ГЛАВА 4. Испания в царствование Карла II (1665–1700) . . . . . . . . . . . . 571
ГЛАВА 5. Культура Испании Золотого века . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 585
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 615
БИБЛИОГРАФИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 629
СПИСОК КАРТ И ИЛЛЮСТРАЦИЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 653

8
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 660
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 679
RESUMEN . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 690
ÍNDICE . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 692
ВВЕДЕНИЕ
здание, которое читатель держит в руках, представляет собой одно из

звеньев в цепи давней традиции — традиции восприятия и изучения
в России истории и культуры Испании. Испания, на протяжении веков
связанная как с христианским, так и с мусульманским мирами, вызывала
особый интерес в нашей стране. Возможно, он определялся и тем, что Ис-
пания и Россия волею исторических судеб оказались на границе с миром
Востока — на крайних полюсах Европы.
Казалось бы, громадные пространства, разделяющие две страны,
различия условий, в которых они развивались, почти не предполагали
возможности каких-либо серьезных контактов между ними. Тем не ме-
нее тенденции к установлению двусторонних контактов прослежива- 9
ются уже со времен Средневековья, а во второй половине XVII в. они
впервые достигают уровня прямых дипломатических отношений между
двумя странами, к которым в XVIII–XIX столетиях все в большей мере
добавляются культурные и торговые связи. Как раз в это время склады-
вается основа коллекции испанской живописи Государственного Эрми-
тажа — одно из самых обширных собраний «испанцев» за пределами
самой Испании, впервые переводятся на русский язык «Дон-Кихот»
Сервантеса и многие другие произведения испанской литературы и об-
щественной мысли.
В начале XIX в. именно Россия и Испания не покорились армиям На-
полеона; в те годы отношения между двумя странами стали еще более тес-
ными. Пожалуй, именно тогда, когда русские с восхищением наблюдали за
борьбой испанского народа против Наполеона, возник тот возвышенно-
романтический образ Испании, который жил и обогащался новыми от-
тенками на протяжении всего XIX в. Так, российское общество с большим
интересом следило за перипетиями испанской революции 1820–1823 гг., а
Рафаэль Риего стал кумиром декабристов.
Испанские мотивы занимают заметное место и в русской классической
литературе от Пушкина до Тургенева и Достоевского, и в музыке. Испан-
ский театр в XIX в. утверждается на российской сцене, удерживая свои по-
зиции и в следующем столетии. В России сложилась великолепная школа
ВВЕДЕНИЕ
художественного перевода с испанского, сделавшая достоянием читающей

публики шедевры испанской художественной литературы. Многие пере-
воды, как, например, переводы Константином Бальмонтом и Борисом Па-
стернаком драм Кальдерона, стали заметным явлением русской культуры.
Записки российских путешественников об Испании XIX — начала XX в.,
особенно знаменитые «Письма об Испании» В.П. Боткина, пользовались
большой популярностью. Наконец, во второй половине XIX в., в период
блестящего расцвета отечественной исторической науки, как ее отдельная
отрасль появляется российская испанистика.
Приобщение российской образованной публики к истории Испании
эпохи Средних веков и Нового времени началось с середины XIX в. благо-
даря выдающимся ученым Московского университета — Т.Н. Грановскому,
П.Н. Кудрявцеву, С.В. Ешевскому и другим, которые в своих лекционных
курсах касались основных — известных на тот момент — проблем испан-
ской истории. Характерные для той эпохи представления о свободолюбии
испанцев, их ненависти к бесправию и стремлении к независимости импо-
нировали русской интеллигенции.
Есть еще одно обстоятельство, которое могло повлиять на то, что Пи-
ренеи оказались в фокусе исследовательских устремлений отечественных
историков. Как известно, Испания в течение нескольких веков находилась
на рубеже двух цивилизаций — западной и восточной. Их противостоя-
ние и одновременно взаимодействие, порой парадоксальное, могло быть
созвучно тем проблемам, которые волновали российскую общественную
10 мысль в попытке определить место и роль России между Западом и Вос-
током. Отсюда постоянно возникавшие параллели между Россией и Ис-
панией, акцентирование близости черт характера испанского и русского
народов, которую отмечали не только русские путешественники XIX в.,
но и такие крупные мыслители и писатели, как, например, Лев Николае-
вич Толстой.
В 1840–1860-х годах собственно исследований по истории Испании в
российской исторической науке еще не было. Единственное исключение —
очерк Тимофея Николаевича Грановского (1813–1855), содержавший кри-
тический разбор исследования Р. Дози, посвященного соотношению реаль-
ного Сида, исторического деятеля XI в., и героя «Песни о моем Сиде» и
романсов.
В конце XIX — начале XX в. российская испанистика достигла уже вы-
дающихся успехов. У историков этого поколения интерес к Испании при-
обрел собственно научный характер. Испания привлекала их возможно-
стью проследить на малоизвестном, «экзотическом» материале действие
общих закономерностей развития европейской истории. А среди этих зако-
номерностей их, в свою очередь, интересовали те, изучение которых каза-
лось наиболее перспективным для понимания развития России, решения
самых насущных вопросов российской жизни. Исследователей того перио-
дапривлекали такие темы, как история экономики, история крестьянства и
его борьбы за свободу и землю.
ВВЕДЕНИЕ
Так, знаменитый историк и социолог Максим Максимович Ковалев-
ский (1851–1916), автор трехтомного труда «Экономический рост Евро-
пы до возникновения капиталистического хозяйства», широко использо-
вал в работе материалы по истории Испании. Много внимания он уделял
изучению сельской общины, считая ее важнейшим феноменом истории и
России, и Испании. Широкое общественное звучание имела статья Кова-
левского «Народ в драме Лопе де Вега „Овечий источник“» — дань ин-
тереса русского историка, жившего в эпоху бурных и болезненных пере-
мен в российской деревне, к теме крестьянского протеста и восстания в
средневековой Испании.
Еще один крупный историк, занявшийся, наряду с другими сюжета-
ми, историей Испании, — Иван Васильевич Лучицкий (1845–1918) —
принадлежал к научной школе Киевского университета. Будучи после-
довательным сторонником общинной теории и рассматривая общинный
строй как некий всемирно-исторический этап, через который проходит
любой народ, он стремился и в испанском материале найти подтвержде-
ние своим воззрениям. Результатом его работы в испанских архивах и би-
блиотеках стали труды «Поземельная община в Пиренеях» и «Бегетрии:
Очерк из истории испанских учреждений». Ученый считал, что многие
стороны испанской жизни и все своеобразие ее средневековой истории
могут быть поняты только при учете и тщательном анализе этого обще-
ственного института.
Несомненной заслугой Лучицкого является и то, что он вдохновил на
изучение испанской истории такого яркого, талантливого своего ученика, 11
каким был Владимир Константинович Пискорский (1867–1910).
В истории Испании Пискорского более всего интересовали две темы:
сословное представительство в Кастилии и личная зависимость крестьян
в Каталонии. Лишь на первый взгляд мало связанные друг с другом, они
представляли собой своего рода проекцию на средневековую Испанию
двух важнейших проблем российской жизни конца XIX в.: судьбы кре-
стьянства, совсем недавно освобожденного от крепостной зависимости, и
самодержавной монархии в стране, где всё громче звучали голоса о необхо-
димости ее ограничения и введения конституции.
В 1896–1897 гг. Пискорский работал в архивах и библиотеках Испании,
собирая материалы для двух своих книг. Талантливый, работоспособный,
широко образованный, прекрасно подготовленный к архивным изысканиям,
молодой русский ученый сразу же привлек к себе внимание испанских кол-
лег. Круг его общения в Мадриде и Барселоне составили знаменитые поли-
тические деятели, ученые и писатели: Франсиско Пи и Маргаль, Марселино
Менендес Пелайо, Хоакин Коста, Вик-
тор Балагер, Рафаэль Альтамира и дру-
гие. Вот что писали о нем тогда в одной
из испанских газет: «Не так давно мы
имели возможность познакомиться с
молодым исследователем из Киевского
ВВЕДЕНИЕ
университета В. Пискорским, чьи тру-

долюбие и любовь к испанским тради-
циям, в том числе к изучению испанской
истории быстро завоевали симпатии не
только корифеев науки, но и каждого
образованного человека. Владимир Пи-
скорский действительно стал прияте-
лем всех нас, тех, с которыми он общал-
ся, дискутировал и после отъезда оста-
вил о себе наилучшие воспоминания и
многообещающие надежды. И они бы-
стро реализовались... Его монографи-
В.К. Пискорский ческие работы по испанистике вызвали
большой интерес. Мы всегда будем бла-
годарны таким людям, как Пискорский, которые смогли отдать свою любовь
и силы вопросам внутренней жизни испанского народа».
Результатом этой командировки стало написание двух книг, каждая из
которых стала заметным явлением в испанистике: «Кастильские кортесы в
переходную эпоху от средних веков к новому времени» (1897) и «Крепост-
ное право в Каталонии в средние века» (1901).
Как и его учитель, Пискорский стремился за спецификой (а по пред-
ставлениям того времени, даже экзотикой) испанского материала увидеть
действие общеевропейских закономерностей. Он полагал, что «вниматель-
12 ное изучение испанских учреждений может дать более полное представле-
ние и более правильное понимание тех норм и тех политических принци-
пов, которые легли в основу исторического развития всей Западной Европы.
Так, Английская хартия вольностей, считающаяся чуть ли не фундаментом
современного европейского представительства, при сравнении с аналогич-
ными актами испанской государственной жизни утрачивает значение чего-
то своеобразного и исключительного». Его книга о кортесах, основанная
на едва ли не исчерпывающем для того времени знании источников и ли-
тературы, отличалась строгостью и глубиной научной мысли, четкой струк-
турой, ясностью и убедительностью изложения, умением найти «золотую
середину» в вопросе, изучение которого в испанской историографии было
крайне поляризовано. Эти и другие достоинства обеспечили книге долгую
жизнь не только в российской, но и в мировой историографии: в 1930 г. она
была переведена и издана в Испании, а затем переиздана в 1977 г., уже в со-
всем иной период развития исторического знания, как классическая рабо-
та, не потерявшая в то же время своей научной актуальности.
Не меньший интерес вызвала и книга о крепостном праве в Каталонии.
Показательно, что в 1901 г. Пискорский был избран первым иностранным
членом-корреспондентом Королевской Академии искусств в Барселоне.
В 1902 г. ученый опубликовал первую русскую «Историю Испании и
Португалии»; переизданная еще при жизни автора, она до сих пор привле-
кает интерес читателей и переиздается в нашей стране.
ВВЕДЕНИЕ
Значение трудов В.К. Пискорского для развития отечественной испа-
нистики трудно переоценить. Многие его идеи позже получили развитие
в трудах как отечественных, так и зарубежных испанистов. Ученому был
свойственен поистине энциклопедический интерес к стране, которую он
глубоко почувствовал и полюбил.
В развитии российской испанистики того времени подчас трудно раз-
граничить усилия историков и филологов. Так, петербургский ученый Дми-
трий Константинович Петров (1872–1925) внес заметный вклад в изучение не
только языка и классической литературы Испании, но и ее истории. Его ли-
тературоведческие работы глубоко историчны. Театр Лопе де Вега, которому
посвящены главные труды ученого, Д.К. Петров считал зеркалом националь-
ной жизни Испании, ее художественной летописью. Изучая творчество Лопе,
он считал необходимым обращение к историческим источникам (летописям,
запискам современников, донесениям венецианских послов и пр.). Особый
интерес для историков представляет очерк «Испанские авантюристы XVI–
XVII столетий», в котором содержатся тонкие наблюдения об особенностях
национального характера испанцев. Любопытны сделанные Д.К. Петровым
сопоставления национальных культур России и Испании и, конечно, важно
его обращение к арабским текстам. Отдельного упоминания заслуживает осу-
ществленное ученым образцовое для того времени издание уникального па-
мятника испано-арабской литературы XI в. «Ожерелье голубки» Ибн Хазма
(1914). Тексту поэмы ученый предпослал ценное историческое исследование,
где был поставлен вопрос о взаимном влиянии испанского ислама и католиче-
ской цивилизации в Средние века. 13
Культура арабской Испании привлекла внимание и других российских
ученых. Ей посвящены, в частности, содержательные работы выдающегося
востоковеда-арабиста академика И.Ю. Крачковского (1883–1951), важные
для изучения не только культуры, но и истории Аль-Андалуса. Широкую
известность приобрела и его историографическая работа «Полвека испан-
ской арабистики», впоследствии переведенная на европейские языки, в том
числе на испанский.
Традиции дореволюционной испанистики были продолжены и в совет-
ское время, — правда, со значительным перерывом в 20-е — начале 30-х годов.
Новый импульс ее развитию дали трагические события Гражданской войны
в Испании (1936–1939), приковавшие к себе внимание всего мира. Советский
Союз активно поддерживал Испанскую республику. Репортажи с фронтов
Гражданской войны советских журналистов, и особенно Михаила Кольцова,
стали не только бесценными свидетельствами эпохи, но и замечательными па-
мятниками отечественной журналистики.
В СССР в те годы резко возрос интерес к Испании, ее истории и культуре.
Не случайно именно тогда в Педагогическом институте им. А.И. Герцена
(Ленинград) сложилась группа исследователей, изучавших историю сред-
невековой Испании. Это А.Е. Кудрявцев, А.М. Розенберг, Н.С. Масленни-
ков, И.В. Арский, Г.Н. Коломиец. Отличительными чертами их работ были
стремление к масштабной постановке проблем и к широким обобщениям,
ВВЕДЕНИЕ
преимущественный интерес к социально-экономической истории, к по-

ложению крестьянства и городских низов, к народным движениям. Эти
аспекты акцентировались и при обращении к истории Реконкисты. Впер-
вые в отечественной историографии появились работы, специально посвя-
щенные вестготскому периоду в испанской истории, Реконкисте, Кастилии
XIII в., социально-политической борьбе в Кастилии XV в., восстаниям ко-
мунерос и жерманий. В 1937 г. А.Е. Кудрявцев опубликовал книгу «Испа-
ния в средние века», адресованную широкому кругу читателей, — первую
обобщающую книгу по истории Испании со времен «Истории Испании и
Португалии» В.К. Пискорского.
Хотя характерные для этой группы испанистов крайности марксистско-
го подхода серьезно ограничили научную значимость их работ, в целом они
имели большое значение для развития отечественной испанистики. Особого
внимания заслуживает сборник статей «Культура Испании» (1940), в кото-
ром были опубликованы, наряду с работами историков, труды замечательных
отечественных филологов и искусствоведов того времени, в частности, иссле-
дование крупнейшего знатока испано-русских культурных связей М.П. Алек-
сеева «Этюды из истории испано-российских отношений».
К сожалению, самый, пожалуй, талантливый из российских историков-
испанистов этого поколения, И.В. Арский, опубликовавший в 1935–1941 гг.
серию работ по различным аспектам испанской истории VII–XVI вв., по-
гиб на фронте в годы Великой Отечественной войны.
В начале 50-х годов к изучению истории средневековой Испании об-
14 ратился С.В. Фрязинов, который в 1954–1965 гг. опубликовал статьи о
Реконкисте, монастырском землевладении, крестьянских движениях.
Преподававший в Калининском и Горьковском университетах, он был
тесно связан с медиевистами Москвы, где с середины 50-х годов также
возобновляются исследования по истории Испании. Необходимость
подготовки специалистов в этой области стала очевидной в ходе работы
над вузовским учебником по истории Средних веков и особенно над III и
IV томами «Всемирной истории» (вышли в свет в 1957–1958 гг.): главы по
истории Испании в них писали известные медиевисты, которые, однако,
не были испанистами, поэтому общие оценки не подкреплялись специ-
альными исследованиями.
Во второй половине 50-х годов в российскую испанистику приходит сле-
дующее поколение медиевистов. Это прежде всего А.Р. Корсунский, Э.Э. Ли-
таврина, Л.Т. Мильская, И.С. Пичугина.
Наиболее значительной фигурой среди историков-испанистов в обла-
сти медиевистики был профессор Московского университета А.Р. Корсун-
ский (1914–1980), специалист в области социально-экономической истории
раннего Средневековья в Западной Европе, истории Поздней Римской
империи, источниковедения. Он был учеником выдающегося отечествен-
ного медиевиста Н.П. Грацианского, который, хотя специально и не зани-
мался историей Испании, являлся учеником В.К. Пискорского. С 50-х го-
дов Корсунский обратился к истории вестготской Испании, прежде всего
ВВЕДЕНИЕ
социально-экономических ее аспектов; плодом этих исследований стала
книга «Готская Испания» (1969). В дальнейшем он расширил хронологи-
ческие рамки своих исследований по испанскому Средневековью, опубли-
ковав книгу «История Испании IX–XIII вв.» (1976). Характерной чертой
исследовательского метода Корсунского было стремление рассмотреть ис-
панский опыт в сравнении с другими странами Западной Европы и уви-
деть за спецификой испанского Средневековья действие общих закономер-
ностей. Корсунский стал первым со времен Пискорского отечественным
испанистом, труды которого стали известны за рубежом, в том числе в са-
мой Испании. Не менее важно, что А.Р. Корсунский создал замечательную
научную школу по социально-экономической истории средневековой Ис-
пании, с которой во многом связаны последующие успехи российской ис-
панистики.
Изучение средневековой Испании стало одним из приоритетных на-
правлений исследований еще для одного известного специалиста в области
социально-экономической истории стран Западной Европы эпохи ранне-
го Средневековья — Л.Т. Мильской (1924–2006), автора книги «Очерки
по истории деревни в Каталонии X–XII вв.» (1962). В серии статей 80-х —
90-х годов Л.Т. Мильская существенно расширила тематику исследований
по истории Каталонии по сравнению с книгой, обратившись и к системе
организации власти, и к истории знати. Ее перу принадлежит и несколько
историографических работ, посвященных В.К. Пискорскому (совместно с
И.С. Пичугиной) и А.Р. Корсунскому.
Ученица академика С.Д. Сказкина Э.Э. Литаврина (1928–2002) первой 15
из российских испанистов обратилась к исследованию социально-экономи-
ческой истории Испании XVI–XVII вв., а также истории общественной
мысли этого периода. Поскольку одновременно она занималась новейшей
историей Латинской Америки и много внимания уделяла преподаванию, ее
научное наследие в области истории Испании не очень велико по объему, но
очень значимо для развития испанистики. Как и А.Р. Корсунскому, Э.Э. Ли-
тавриной удалось создать свою школу испанистов.
Наряду с медиевистикой значительных успехов в 50-е — 60-е годы до-
стигло изучение новой и новейшей истории Испании. Тон в этих исследо-
ваниях задавали академик И.М. Майский, Х. Висенс, Х. Гарсиа, А. Гонса-
лес, В.В. Кулешова, М.Т. Мещеряков, С.П. Пожарская, Л.В. Пономарева,
Д.П. Прицкер, Е.М. Тепер и многие другие. Усилиями некоторых из этих
историков и по инициативе академика Ивана Михайловича Майского был
подготовлен к печати и в 1971 г. вышел в свет первый выпуск альманаха
«Проблемы испанской истории», вокруг которого в дальнейшем многие
годы группировались отечественные испанисты. Впоследствии были опу-
бликованы еще пять выпусков «Проблем испанской истории»: в 1975,
1979, 1984, 1987 и 1992 гг. Наряду со специалистами по новой и новейшей
истории Испании в них активно участвовали и медиевисты, и специалисты
по древней истории.
После длительного перерыва это издание было возобновлено в новой
ВВЕДЕНИЕ
форме и под новым названием «Испанский альманах» (Вып. 1 — М., 2008;

Вып. 2 — М., 2010).
С начала 80-х годов плодотворно развивались научные контакты между
российскими и испанскими историками. Одним из важнейших начина-
ний стало издание документов по истории дипломатических отношений
между Россией и Испанией, подготовленное отечественными и испански-
ми исследователями во главе с С.П. Пожарской и М. Эспадасом Бургосом
и изданное на русском языке в Москве и на испанском языке в Мадриде
в 1991–2005 гг.
Важнейшей формой научного сотрудничества между российскими и
испанскими историками стали двусторонние коллоквиумы, проходившие
попеременно в нашей стране и в Испании (у нас — в 1981, 1985 и 1989 гг., а
затем, после большого перерыва, в 2008 и 2010 гг.; в Испании — в 1983, 1987
и 1992 гг.). Эти научные форумы вызвали огромный интерес, о чем свиде-
тельствует участие в них крупнейших испанских историков: Элоя Бенито
Руано, Антонио Домингеса Ортиса, Мануэля Фернандеса Альвареса, Эми-
лио Саэса, Мануэля Эспадаса Бургоса и многих других.
С 70-х годов в отечественной медиевистике утвердилось новое по-
коление испанистов, вместе с которым в науку пришли новые сюжеты и
новые подходы. Увы, некоторых из них, и самых талантливых, уже нет
среди нас; мечтавшие о создании коллективной «Истории Испании»,
они не смогли принять в ней участие. Тем не менее, они присутствуют в
нашей книге не только строками библиографии; их коллеги и ученики
16 плодотворно разрабатывают их подходы, в том числе и в «Истории Ис-
пании». Мы не можем не назвать здесь такие имена, как О.И. Варьяш
(1946–2003), С.Д. Червонов (1955–1988), Н.П. Денисенко (1941–2007),
В.Ф. Мордвинцев (1947–1996).
На протяжении последних 20–30 лет в испанистику пришли новые
поколения историков, сейчас уже во многом определяющие направления
и уровень исследований в этой области. Именно они составили бóльшую
часть авторов «Истории Испании», хотя в ней участвовали и ученые стар-
шего поколения.
Наряду с традиционными центрами отечественной испанистики, та-
кими как Институт всеобщей истории РАН и исторический факультет Мо-
сковского университета, историки-испанисты работают в ряде московских
вузов (РГГУ, РУДН, МГИМО, МГЛУ и других), в университетах и педаго-
гических институтах Воронежа, Ульяновска и других городов России.
Многие годы признанным главой российских испанистов являлась
Светлана Петровна Пожарская (1928–2010). Ее книги считаются классиче-
скими и изданы в Испании, она создала научную школу, долгое время яв-
лялась ответственным редактором «Проблем испанской истории», а затем
и «Испанского альманаха», возглавляла подготовку российско-испанских
коллоквиумов. Именно она находилась во главе авторского коллектива
трехтомной «Истории Испании», первый том которой читатель держит в
своих руках.
ВВЕДЕНИЕ
* * *
В истории Испании всегда проявлялись черты ее географического по-
ложения, рельефа, климата. Испания занимает большую часть самого боль-
шого полуострова Европы — Пиренейского, расположенного на крайнем
юго-западе континента. Это означает близость, с одной стороны, к кратчай-
шим морским путям, связывающим Европу и Америку, с другой — непосред-
ственное соседство с Африкой. Испания отделена от нее лишь Гибралтарским
проливом шириной ок. 12 км, что играло ощутимую роль всегда, но особенно
в начале VIII в., когда началось завоевание страны арабами и берберами, пере-
правившимися сюда из Северной Африки.
Для Испании характерен горный рельеф; в этом отношении она усту-
пает в Европе лишь Швейцарии. Около 9/10 территории страны состав-
ляют горы и плоскогорья. Плоскогорье Месета, занимающее центральные
и западные области полуострова, — самое обширное в Европе. Наиболее
значительные горные цепи — Пиренеи, отделяющие Испанию от Фран-
ции; Кантабрийские горы на северной окраине Месеты; Центральная
Кордильера, которая делит Месету на две части: северную (Старокастиль-
ское плоскогорье) и южную (Новокастильское плоскогорье); Иберийские
горы, ограничивающие Месету с востока; Сьерра Морена, замыкающая
Месету с юга и отделяющая Андалусию от Новой Кастилии; Сьерра Не-
вада, протянувшаяся вдоль средиземноморского побережья Андалусии
(именно здесь находится высочайшая вершина Испании — гора Мула-
сен). Две главные цепи Каталонских гор, береговая и внутренняя, тянутся 17
параллельно берегу Средиземного моря, разделенные широкой Каталон-
ской долиной.
Низменности занимают лишь немногим более 1/10 территории стра-
ны. На северо-востоке между Пиренейскими, Иберийскими и Каталонски-
ми горами (бассейн реки Эбро) находится Арагонская низменность, на юге
полуострова, между Сьерра Мореной и Сьерра Невадой — Андалусская
низменность. На средиземноморском побережье расположены узкие Ва-
ленсийская и Мурсийская низменности, на западе полуострова — Южно-
Португальская низменность.
Бóльшая часть полуострова окружена морем, причем его берега мало
изрезаны, глубоких внедрений моря в сушу нигде нет. Внутренние райо-
ны полуострова удалены от моря на расстояние до 400 км, что определяет
континентальный характер их климата. Из наиболее крупных рек Испании
только одна — Эбро — впадает в Средиземное море, остальные — Дуэро,
Тахо, Гвадиана, Гвадалквивир — впадают в Атлантический океан. Низовья
ВВЕДЕНИЕ
Пальмовая роща в Эльче (провинция Мурсия)
трех из них находятся в Португалии, а на территории Испании судоходен

только Гвадалквивир в его нижнем течении (что сделало возможным пре-
вращение Севильи в важнейший океанский порт).
Естественные условия в Испании не были благоприятны для развития
18 внутренних связей и создания обширных исторических регионов. Природ-
ные области в эпоху Средневековья совпадали здесь с историческими поли-
тическими образованиями, и эта ситуация продолжала влиять на историю
страны и в Новое время. Так, в северной части Месеты были расположены
Леон и Старая Кастилия, в южной — Новая Кастилия и Эстремадура, в
Арагонской равнине — Арагон, а на северо-западе полуострова, на терри-
тории Галисийского массива — Галисия.
Климат в Испании в целом субтропический, средиземноморский, од-
нако различия между отдельными зонами полуострова в отношении кли-
матических условий весьма существенны. В северных областях страны
(Галисия, Астурия, Бискайя) — ровный морской климат с мягкой зимой
и нежарким летом, с частыми и обильными осадками. Это так называемая
«влажная Испания». В остальной же части страны (т.е. примерно на двух
третях ее территории), к югу от Кантабрийских гор, количество осадков
невелико, и одной из главных хозяйственных проблем является нехватка
воды. Для внутренних областей Испании характерны резкие контрасты
ВВЕДЕНИЕ
Река Дуэро в ее среднем течении
между высокими летними (до +40°) и довольно низкими зимними темпе-

ратурами (до -25°). В этой части полуострова, именуемой «сухой Испани-
ей», часты засухи (особенно в Кастилии, Андалусии и Валенсии).
Наиболее распространенные в Испании почвы — буроземы и красно-
земы, причем на значительной части Месеты преобладают малоплодород- 19
ные скелетные каменистые почвы.
Основные культуры сельского хозяйства Испании — это зерновые,
виноград и оливки. На равнинах и плоскогорьях основную часть площади
занимают зерновые (прежде всего пшеница), особенно к северу от Тахо, в
низменностях Эбро и Гвадалквивира. В горах сеют рожь. Главные районы
виноградарства — юг полуострова, долина Эбро и Левант, а также долина
Дуэро. Зона оливководства в основном располагается на юге.
В Испании издавна широко распространено скотоводство, составляю-
щее для жителей засушливых районов основу существования. Главное ме-
сто занимало овцеводство, но во многих районах важную роль играло раз-
ведение крупного рогатого скота.
Географические условия повлияли на типы поселений в разных зонах.
Так, например, в горных местностях Астурии, Галисии, Кантабрии, Баско-
нии, где было достаточно воды и где было развито скотоводство, веками
преобладали отдельные дворы; на равнинах, где главную роль в хозяйстве
ВВЕДЕНИЕ
Отары овец в Старой Кастилии
играло земледелие и население концентрировалось близ источников воды,

господствовала система поселения деревнями.
Испания богата полезными ископаемыми. Наличие железных руд из-
давна способствовало изготовлению и использованию железных орудий.
20 С античных времен добывались золото, серебро, медь и свинец (хотя золо-
тые и серебряные рудники в основном истощились еще в древности), столе-
тиями важную роль играла добыча ртути в Альмадене.
В целом природные условия на полуострове были менее благоприятны-
ми для хозяйственного роста, в частности для интенсивного земледелия,
чем в некоторых других регионах Европы, но не препятствовали достиже-
нию такого уровня производства, который необходим для динамичного
общественного развития. В то же время они определяли главные направле-
ния ее внешней политики, а близость Африки до сих пор является важным
фактором в жизни страны.
* * *
Историческое сознание и представления о прошлом страны уже не
одно столетие находят свое выражение в богатой и разнообразной исто-
риографической традиции Испании, их влияние сказывается и за рамками
академических трудов, учебников истории и музейных экспозиций.
В конце 2007 г. испанские парламентарии приняли закон о расши-
рении прав тех, кто подвергся преследованиям или насилию во время
Гражданской войны и диктатуры Франко, получивший краткое и емкое
название — Закон об исторической памяти. Закон долго готовили и об-
суждали (с 2005 г.), и он вызвал столь живую реакцию среди испанцев,
что было очевидно: речь идет о чем-то более значительном, чем обычная
ВВЕДЕНИЕ
политическая дискуссия между сторонниками и противниками правя-
щей партии, инициировавшей принятие закона (это была Социалисти-
ческая рабочая партия Испании). Основные положения закона касались
следующего: все приговоры, вынесенные во время Гражданской войны
и диктатуры франкистскими судами сторонникам прежнего режима,
объявлялись незаконными. Размеры пенсий и компенсаций жертвам
франкизма и их семьям увеличивались, участники интернациональных
бригад получили право на испанское гражданство без необходимости
отказа от своего, были уточнены права на гражданство потомков поли-
тических эмигрантов. Государство взяло на себя обязательство финанси-
ровать поиск и идентификацию захоронений времен войны и репрессий.
Все символы, связанные с франкизмом или прославляющие его, должны
быть удалены с архитектурных сооружений и из публичного простран-
ства (за исключением тех, которые являются неотъемлемой частью архи-
тектурного ансамбля). Мемориал «Долины павших» приравнен по ста-
тусу к местам религиозного культа, где запрещены любые акции полити-
ческого характера. И, наконец, было объявлено о создании в Саламанке
Исследовательского центра исторической памяти (Центра по изучению
документов исторической памяти).
Позицию критиков этого закона, несмотря на разнообразие аргумен-
тов, можно свести к следующему: закон односторонен и ущемляет права
той части испанцев, которые не были активными противниками режима
или поддерживали его. Это противоречит официальной позиции, которая
была провозглашена в эпоху перехода от диктатуры Ф. Франко к парламент- 21
ской монархии и принята большинством общества. Социалистов обвинили
в пересмотре итогов войны и попытке взять реванш за события прошлого.
Закон принят, страсти со временем улеглись. Однако остался вопрос, за-
дававшийся многими, прежде всего теми, кто по роду своих занятий связан
с изучением прошлого: имеет ли право государство заниматься проблемой
«исторической легитимности»? Можно ли регулировать законодательно,
чтó обществу следует помнить и о чем забыть? Большинство из тех, кто вы-
сказывался по этому поводу, сочли, что принятое постановление создало
опасный прецедент и что политики использовали неадекватные средства:
закон не может и не должен стать средством прямого и непосредственного
воздействия на историческую память.
История более отдаленных эпох также порой порождала жаркие
споры, в которых научная и общественно-политическая позиция оппо-
нентов сложно переплетались между собой. Так, в середине прошлого
столетия внимание испанских медиевистов было поглощено решением
вопроса, имевшего не только и даже не столько научное значение: об-
суждалась проблема складывания испанского национального харак-
тера — время его зарождения, причины и суть своеобразия испанско-
го народа. В 1948 г. уже известный к тому времени филолог, историк и
политический деятель Америко Кастро (1885–1972) опубликовал книгу
«Испания в истории: христиане, мавры и иудеи» (Castro A. España en su
ВВЕДЕНИЕ
historia: cristianos, moros y judíos. Madrid, 1948), в которой изложил ряд

идей, вызвавших самую длительную и значительную по последствиям
дискуссию в испанской историографии. А. Кастро считал, что испанский
национальный характер складывался в период противостояния с ино-
верцами — мусульманами и иудеями. Он детально разработал значение
фактора «инаковости» при оформлении национального самосознания:
только при наличии «другого» складывается народ как таковой. Имен-
но эпоха Средних веков, когда взаимодействие между сообществами хри-
стиан, мусульман и иудеев было наиболее тесным и длительным, стала
временем появления «испанского характера».
Оппонентом А. Кастро выступил другой историк и также политиче-
ский деятель (был депутатом кортесов, министром, главой совета мини-
стров Республики в изгнании) Клаудио Санчес Альборнос (1893–1984).
Он полагал, что основные черты национального испанского характера
оформились еще в древности и что о прославившихся в античности уро-
женцах Пиренейского полуострова — вожде восставших лузитан Вириате,
философе Сенеке, императоре Траяне — можно говорить как об испанцах.
С его точки зрения, мусульманское завоевание в начале VIII в. сильно за-
медлило, почти прервало процесс складывания национального самосо-
знания (Sánchez Albornoz C. España, un enigma histórico. Buenos Aires, 1956).
К. Санчес Альборнос считал теорию А. Кастро плохо аргументированной,
поскольку тот опирался главным образом на литературные тексты, игнори-
руя данные документов и исторических сочинений.
22 Существенным обстоятельством, оказавшим влияние на всю дискус-
сию, стало то, что оба оппонента были политическими эмигрантами, по-
кинувшими Испанию во время Гражданской войны, — К. Санчес Альбор-
нос жил в Аргентине, А. Кастро — в США. Их спор одновременно был и
продолжением интеллектуальной традиции, которая сложилась в работах
литераторов и философов, принадлежавших к «поколению 98 года», и по-
пыткой объяснить себе и всему миру истоки той национальной драмы, ко-
торую переживала Испания в годы Гражданской войны и установившегося
после нее политического режима, который несколько десятилетий удер-
живал страну в изоляции от общеевропейских процессов. В этих условиях
размышления об особом пути Испании и ее национальном характере были
практических неизбежны.
Благодаря усилиям К. Санчеса Альборноса, стремившегося обнару-
жить и показать особенности национальной истории во всех возможных
сферах, новый импульс в своем развитии получили сугубо научные изыска-
ния по истории таких феноменов, как Реконкиста и феодализм. А в трудах
А. Кастро оформилась концепция «convivencia» — сосуществования и
взаимовлияния трех культур (христианской, мусульманской и иудейской),
которая легла в основу многих исследований по истории и культуре пре-
жде всего Аль-Андалуса. Если разработка проблем, связанных с испанским
феодализмом и Реконкистой, в последнее время вызывает дискуссии почти
исключительно в сообществе профессиональных исследователей, то пред-
ВВЕДЕНИЕ
ставления о том, как в истории страны развивались межконфессиональные
и межэтнические отношения, актуальны для более широкого круга обще-
ственности Испании.
Радикализация настроений части мусульман, проживающих в Испа-
нии, и трагические события марта 2004 г. (теракт в Мадриде, когда в резуль-
тате трех взрывов в поездах погиб 191 человек) стали причиной изменений
в историческом сознании на всех уровнях общества. Кульминационным
на сегодняшний день моментом в оспаривании концепции «convivencia»
можно считать выступление авторитетного историка, академика М.А. Ла-
деро Кесады с докладом «Мудехары* в средневековой Испании» в цикле
лекций, организованном Королевской Академией истории в апреле 2004 г.
под названием «Три культуры». Он заявил, что в Испании не существо-
вало такого явления, как гармоничная «convivencia» трех религий, речь
может идти лишь о вынужденном сосуществовании («coexistencia»), и то
в очень ограниченных масштабах. Но эти немногочисленные случаи мир-
ного соседства иноконфессиональных групп должны служить, по мнению
историка, положительным примером для современного мира. Осенью того
же года в своем выступлении на презентации издания материалов упо-
мянутого цикла (Las tres culturas. Barcelona, 2004) М.А. Ладеро Кесада за-
метил, что между мусульманами и христианами в современном мире воз-
можны мирные отношения, если они перестанут апеллировать к Средним
векам в своих взаимных претензиях.
* * * 23
Предлагаемое издание является первой в России коллективной исто-
рией Испании. Как и любое важное начинание, оно имеет своих предше-
ственников. Среди них и первая на русском языке обобщающая «История
Испании и Португалии» В.К. Пискорского, и ставшая настольной кни-
гой нескольких поколений испанистов «История Испании» Р. Альтами-
ры и Кревеа, впервые изданная на русском языке в 1951 г., и многие общие
«Истории Испании» на испанском, английском, французском языках. Од-
нако наше издание, рассчитанное прежде всего на российского читателя,
имеет в этом ряду и некоторые особенности. Жанрово она объединяет чер-
ты академического обобщающего труда и учебного пособия и, как кажется
авторам и редакторам, может быть с успехом использована испанистами
самой разной специализации: историками, филологами, искусствоведами.
* Мудехары — мусульманское население в христианских королевствах Пиренейского полу-

острова в Средние века.
В то же время благодаря соответствующему отбору сюжетов и достаточно
популярному характеру изложения книга может представлять интерес для
самого широкого круга читателей.
Поскольку в отечественной испанистике на протяжении многих деся-
тилетий преобладали исследования по социально-экономической и инсти-
туциональной истории, в настоящее время более остро воспринимается
ВВЕДЕНИЕ
недостаток исследований по политической истории; подчас неспециалисту

сложно даже с необходимой степенью достоверности восстановить ход со-
бытий. Поэтому одну из своих главных целей авторы видели в том, чтобы
представить читателю ход основных событий, рассказать, «как это было на
самом деле»… Однако наш труд — не справочное издание, мы не претендуем
на то, чтобы единообразно и с равной степенью подробности осветить все
проблемы, которые могут заинтересовать читателя. Каждый автор в ходе
работы сам определял оптимальную для своих глав и разделов структуру
текста, отбирал сюжеты, расставлял акценты. В одних случаях материал
разбит по тематическим блокам, в других сделана попытка представить для
каждого хронологического среза разные стороны историко-культурного
процесса в их нерасторжимом единстве.
Сочетание хронологического, проблемного и регионального подходов,
как мы надеемся, позволяет авторам проследить наиболее важные пробле-
мы испанской истории в их динамике и в то же время продемонстрировать
многообразие региональных вариантов развития. Последнему обстоя-
тельству соответствует и принятая в издании система транскрибирования
личных имен и географических названий. Преодолевая устойчивую отече-
ственную традицию давать их исключительно в кастильском варианте, при-
менительно к странам Арагонской короны мы приводим имена и названия
на каталонском языке или его валенсийском диалекте (Жауме, а не Хайме,
Жирона, а не Херона и т.д.). Это не только дань прошлому, о котором мы
пишем, но и отражение языковой ситуации в современной Испании, где
24 статус официального языка имеют, наряду с испанским (который сами ис-
панцы не случайно часто называют кастельяно), каталанский, баскский и
галисийский.
Другая сторона проблемы транскрибирования связана с отечествен-
ными традициями передачи имен и названий уже на кастельяно. Из XIX в.
идут представляющиеся сегодня неоправданными обычаи использования
дефисов там, где в испанском языке их нет (Альтамира-и-Кревеа, Алькала-
де-Энарес), особенности склонения сложносоставных испанских фамилий.
Мы последовательно отказываемся и от когда-то существовавшей в нашей
стране практики механического перенесения в русский язык множествен-
ного числа некоторых испанских существительных, вошедших в русский
язык на правах терминов. Поэтому мы пишем фуэро, а не фуэрос, кабальеро,
а не кабальерос.
С именами правителей Испании в настоящее время существует двой-
ственная ситуация: с одной стороны, сохраняется латинская традиция
(Филипп, а не Фелипе, Изабелла, а не Исабель), с другой — историки уже
давно пишут Энрике, а не Генрих, Фернандо, а не Фердинанд. Авторы и ре-
дакторы этой книги исходили именно из этого, не пытаясь жестко провести
какой-то определенный принцип.
Большое внимание мы уделяем истории культуры. Специально акцен-
тируется вопрос о роли Испании в истории Америки, затронуты также
различные аспекты российско-испанских отношений. Особенное звучание
ВВЕДЕНИЕ
в истории Испании приобретает тема взаимодействия и взаимовлияния
цивилизаций Запада и Востока, которой в книге уделяется должное внима-
ние. Основной текст сопровождается небольшими вставками, посвящен-
ными персоналиям, городам, событиям, архитектурным и литературным
памятникам и т.д. Издание снабжено картами и широко иллюстрировано.
Сноски даются лишь в самых необходимых случаях, главным образом
при освещении наиболее дискуссионных вопросов и особенно при цитиро-
вании, зато каждый из томов включает библиографию, которая для удоб-
ства читателя распределена по разделам, а внутри них — по главам.
* * *
В написании данного тома принимали участие:
М.А. Астахов (участие в написании: главы 2 раздела 3 части II; главы 5
раздела 3 части II; главы 3 раздела 4 части II)
И.И. Варьяш (раздел 2 части II; глава 2 раздела 3 части II; глава 5 раз-
дела 3 части II; глава 6 раздела 3 части II — в соавторстве; глава 3 раздела 4
части II)
В.А. Ведюшкин (Введение — в соавторстве; глава 1 раздела 4 части II —
в соавторстве; главы 1, 3 раздела 1 части III — в соавторстве; раздел 2 ча-
сти III; главы 1, 2 раздела 3 части III; глава 5 раздела 3 части III — в соав-
торстве)
Г.С. Зеленина (глава 3 раздела 1 части II — в соавторстве; участие в на-
писании главы 2 раздела 2 части II; глава 6 раздела 3 части II — в соавтор-
стве; глава 5 раздела 4 части II; глава 2 раздела 1 части III) 25
В.И. Козловская (раздел 1 части I; главы 1, 2 раздела 2 части I)
И.С. Пичугина (Введение — в соавторстве; глава 3 раздела 3 части II —
в соавторстве)
Г.А. Попова (Введение — в соавторстве; глава 1 раздела 1 части II; глава 3
раздела 1 части II — в соавторстве; глава 1 раздела 3 части II — в соавторстве;
глава 3 раздела 3 части II — в соавторстве; глава 6 раздела 3 части II —
в соавторстве)
А.А. Ткаченко (глава 3 раздела 2 части I; глава 2 раздела 1 части II; глава 3
раздела 1 части II — в соавторстве; глава 1 раздела 3 части II — в соавторстве)
А.П. Черных (глава 4 раздела 3 части II; глава 4 раздела 4 части II; глава 4
раздела 1 части III; глава 3 раздела 3 части III)
Д.Г. Федосов (глава 5 раздела 3 части III — в соавторстве)
Н.В. Фомина (глава 1 раздела 4 части II — в соавторстве; глава 2 раздела 4
части II; главы 1, 3 раздела 1 части III — в соавторстве)
Е.Э. Юрчик (глава 4 раздела 3 части III).
Иллюстрации к тому подобраны В.А. Ведюшкиным и Г.А. Поповой при
участии авторов глав. В книге использованы фотографии И.И. Варьяш, В.А. Ве-
дюшкина, А.М. Ведюшкиной, Р. Каналес, Г.А. Поповой, Н.В. Фоминой.
Карты подготовлены Г.А. Поповой.
Библиография составлена В.А. Ведюшкиным и Г.А. Поповой на осно-
вании материалов, представленных авторами глав.
ВВЕДЕНИЕ
Хронологический указатель составлен В.А. Ведюшкиным и Г.А. Поповой.

Именной и географический указатели составлены А.В. Русановым,
В.А. Ведюшкиным и Г.А. Поповой.
26
ЧАСТЬ I
C
РАЗДЕЛ 1
ГЛАВА 1. У истоков древнейшей

испанской цивилизации:
эпоха палеолита на
Пиренейском полуострове 29
ГЛАВА 2. Неолит и энеолит

в Испании: основные
историко-культурные ареалы,
обитатели и их достижения 35
ГЛАВА 3. Эпоха металлов в Испании:

становление и развитие
местных обществ 40
В.И. Козловская (главы 1–3)

ГЛАВА 1
опоним «Испания» вошел в употребление в эпоху поздней Римской

республики, когда она провела на Пиренейском полуострове админи-
стративно-территориальную реформу и создала провинции Испания
Ближняя и Испания Дальняя. В более древние времена страна называ-
лась Иберией, как об этом пишет, например, Авиен, ссылающийся в свою
очередь на анонимный, но весьма информативный перипл (в переводе
с греч. это означает «описание морского путешествия») VI в. до н.э., а
в 400-х годах до н.э. сам посетивший Гадис (совр. Кадис) с его Гераклейо-
ном, святилищем Геракла / Геркулеса и богатой библиотекой. Топонимом
«Иберия» как названием Пиренейского (в древности Иберийского) по-
луострова пользовался — наряду с топонимом Hispania — и Страбон. 29
Местоположение страны, находившейся в древности между Галлией
и Африкой и державшей — «в паре» с Карфагеном — ключ к Атлантике,
было чрезвычайно выгодным и привлекательным, почвы плодородны, не-
дра богаты. Климат и водообеспечение благоприятствовали не только раз-
витию автаркичной экономики, но и производству товарной продукции
как для средиземноморского, так и европейско-континентального рынка.
Страбон указывает, что «из южной Испании в Рим транспортируется зер-
но, большое количество вина и оливкового масла, которое и по объемам
производства, и по качеству превосходно и несравненно. Также экспорти-
руются воск, камедь, мед, разные овощи» (Strabo III. 2.6).
Процесс освоения Европы, в том числе и Испании, древнейшими эт-
носами чрезвычайно сложен, так как речь должна идти о различных — ази-
атских, африканских, собственно европейских — потоках людей одновре-
менно. Принято считать, что древнейшие обитатели появились в Европе и
на Пиренейском полуострове синхронно, по крайней мере 1,5–1,25 млн лет
Испания в эпоху первобытности
назад. Именно к этому времени относятся наиболее древние из твердо да-

тируемых современной европейской археологией следы трудовой деятель-
ности человека. Они обнаружены в частности в Атапуэрке (пров. Бургос),
Фуэнте Нуэва-3 и Барранко Леон-5 (пров. Гранада).
Об образе жизни древнейших «испанцев» сказать что-либо опреде-
ленное настолько трудно, что остается открытым даже такой естествен-
ный, казалось бы, вопрос, как и чем они питались: продуктами собствен-
РАЗДЕЛ 1
ной охоты или подбирая то, что оставалось от рациона хищных животных
(иначе говоря, падалью) — львов, гиен, по миграционным путям которых
они следовали.
Поскольку транспортные средства для переправы из Африки через Ги-
бралтар в ту эпоху отсутствовали, а бифасные каменные орудия-чоппинги
возраста 1,4–1,0 млн лет обнаруживают черты сходства с континентально-
европейскими, с одной стороны, и грузинскими типа Дманиси, с другой,
то представляется естественным предположение о родстве древнейших
европейских (включая полуостровных) мигрантов с обитателями Ближне-
го Востока (Хеврон, Телль-эль-Обейд и др.). К древнейшим орудиям отно-
сятся осколки камня, никак неподправленные человеческой рукой, и чоп-
перы (choppers) — ударники, т.е. камни, оббитые с одной стороны. Лезвия
и chopping-tools чрезвычайно редки, хотя в классическом олдувае (ранее
1,6 млн лет) их число возрастает.
Древнейшим видом гоминид Пиренейского полуострова эпохи нижне-
го плейстоцена была сложная комбинация эволюционного ряда Homo ha-
bilis (Homo rudolfensis) и Homo erectus (Homo ergaster) Африки и Азии. Его
аналог из Дманиси уже получил свое видовое название — Homo georgicus,
это своего рода промежуточное звено между Homo habilis и Homo erectus,
останки которого найдены также на острове Ява и в Китае.
Около 800 тыс. лет назад на Пиренейском полуострове уже известна
целая серия стоянок, основанных человеком, предшественником Homo
30 heidelbergensis и его прямого предка, названного испанскими специалиста-
ми Homo antecessor, картография останков которого свидетельствует о его
более чем широком расселении по оси «переднеазиатский Восток — сре-
диземноморский Запад» вплоть до современной испанской провинции
Бургос и южных отрогов Пиренеев. Столь протяженные миграции были
обусловлены климатическим фактором, изменениями флоры и фауны, сейс-
мической деятельностью Гималаев и оставили в качестве следов останки
человека и млекопитающих, каменные орудия труда, фрагменты одежды из
меха кролика и овцы.
Раскопки Атапуэрки показали, что она была многократно заселена
древнейшими людьми. От интересующего нас периода сохранилось значи-
тельное количество человеческих останков и костей животных. Из орудий
труда пока есть только одно: оно бифасное и сделано из кварцита. Радиоме-
трические и геомагнитные методы, с одной стороны, и анализ микрофауны,
с другой, позволяют отнести жизнь поселения к 524 000–423 000 гг. до н.э.
Несколько моложе стоянки в округе современных испанских городов Леон,
У истоков древнейшей испанской цивилизации
Саламанка, Вальядолид. Сегодня можно считать, что к нижнему плейсто-

цену в Европе относится более 30 стоянок и лишь малая их часть локализу-
ется в Испании. В современной испанской науке их принято квалифициро-
вать как campamentos centrales или asentamientos residenciales, т.е. их обитатели
предпочитали жить в них более или менее постоянно, в сезоны между за-
нятиями охотой, сберегая для пропитания туши животных, добытых ме-
тодом загонной охоты, изготовляя орудия труда из камня и одежду из шкур
ГЛ А ВА 1
животных. Известен другой тип стоянок, ассоциирующийся, например, с
Галерией, находившейся по соседству с Атапуэркой, но использовавшейся
как временное пристанище.
В среднем плейстоцене на Пиренейском полуострове появляется чело-
век типа Homo heidelbergensis как такового, его другое название — Homo
rhodesiensis — отражает факт его прибытия из Африки. Это более вынос-
ливый и интеллектуально развитый человек, и неслучайно, что именно
он достиг северной части Европы и положил начало роду неандертальцев.
В пределах Пиренейского полуострова следы его пребывания засвидетель-
ствованы в Атапуэрке. Неандертальцы освоили более или менее разноо-
бразные территории Пиренейского полуострова, организуя свою жизнь в
долинах рек под открытым небом или, если речь идет о гористых зонах, то
в гротах, пещерах / нишах под естественным скальным навесом. Окружав-
шая их фауна обычно представлена оленем, горным козлом, овцой, бизоном
и даже слоном, а отличия от предыдущей эпохи состояли в способе добычи
и приготовления мяса. Нередко охота велась с использованием копий и ка-
менных стрел. Рацион питания всё более активно пополнялся за счет ловли
речной рыбы (лосось, форель), реже — улиток и других моллюсков, а наход-
ки палок-копалок на стоянке Абрик Романи (Каталония) свидетельствуют
об использовании в качестве пищи корней и клубней растений.
Эта стоянка представляет собой многослойный памятник. Она рас-
полагалась непосредственно у входа в пещеру на площади 2,5×4,0 м, на ней
обнаружены очаги — как простые в виде естественного углубления, так и 31
более или менее сложные, типа выкопанной вручную и обложенной кам-
нями ямы. В пещере Морин над очагом в скале было пробито отверстие,
по которому к нему поступал воздух. Обе стоянки, как и им подобные из
предгорий Пиренеев и долины Тахо, просуществовали вплоть до позднего
палеолита (30 тыс. лет до н. э.), отсюда — всё разнообразие их очагов.
В настоящее время испанской науке известно порядка 40 стоянок по-
добного типа, от Гибралтара на юге и вплоть до Астурии, Кантабрии и
Страны Басков на севере полуострова. Они располагаются как правило
вдоль морского побережья, в долинах крупных рек и продолжают свою
жизнь вплоть до эпохи мустье. В этот период обнаруживается очень ин-
тересное явление: уже 10 тыс. лет назад туземные сообщества, обитав-
шие к северу от долины Эбро (провинции Арагон, Наварра, Риоха, Ка-
талония), по своему образу жизни и роду занятий более коррелируют с
запиренейской Европой, нежели с остальной частью Пиренейского по-
луострова, демонстрируя в своем развитии динамизм и готовность к
заимствованию европейского технологического опыта и культурных до-

стижений. Более южные образования практически целиком вписывают-
ся в средиземноморско-африканский палеолит и его локальные культу-
ры. Символом палеолита Пиренейского полуострова является стоянка
Эль Кастильо, открытая еще в 1903 г., но систематическому изучению
подвергшаяся лишь в 1980–1990-х годах. Проведенные изыскания позво-
лили археологам выделить 22 историко-культурных слоя и датировать ее
РАЗДЕЛ 1
жизнь 150 000–75 000 гг. до н.э.

В верхнем палеолите наблюдается заметный прирост населения за счет
иммигрантов из запиренейской Европы, которые в условиях бурного тая-
ния ледников оказались вынужденными покидать обжитые места, и Пи-
ренейский полуостров, как воронка, вбирал их в себя. В одной только Кан-
табрии известно более 20 стоянок этого времени, что как нельзя лучше ил-
люстрирует тезис о полуострове как о своего рода убежище для европейцев.
Они принесли с собой собственный набор изделий из разнообразного кам-
ня и технику его обработки, а также костерезное ремесло — изготовление
подвесок, серег, бус, игл, шильев. Эти артефакты являются однозначным
свидетельством расширения производственного кругозора туземцев и, сле-
довательно, их религиозно-культурных знаний за счет ассимиляции новых
навыков, идей и ценностей, поскольку, как известно, в древнейших языче-
ских религиях украшения (равным образом и наиболее употребительные
орудия труда) обязательно наделялись магическими свойствами, являлись
амулетами, талисманами, оберегами и т.д. Их разнообразие чрезвычайно
велико, а техника изготовления всегда совершенна. На стоянке Парпальо
(Валенсия), возникновение которой относится к концу III тысячелетия
до н.э., найдена разнообразная коллекция изделий из камня, включая так
называемые бифасные стрелы с крылышками и черенком. Этот тип костя-
ных стрел в эпоху энеолита будет воспроизведен в металле.
Центр Пиренейского полуострова по-прежнему остается наименее за-
32 селенным. В районе Мадрида сохранилась стоянка Эль Сотильо, поблизо-
сти от Альбасете — Эль Паломар, обе расположенные, кстати сказать, вдоль
путей, соединявших Месету и средиземноморское побережье полуострова.
Их обитатели вполне могли использовать лошадь и оленя как надежные
транспортировочные средства, их костные останки широко представлены
в археологических материалах обеих стоянок.
В 17 500–11 500-х гг. до н.э. каменные стрелы постепенно вытесняются
костяными. Костерезная индустрия этого периода обладает различными
технологиями добычи и обработки кости, а ее продукция становится стан-
дартизированной. В изменениях в области производства этого периода, как
в зеркале, отражаются процессы слияния in situ человеческих праобществ
собственно туземных этносов и пришельцев и последовательного формиро-
вания на столь сложной и динамичной основе множества локальных ран-
неродовых организаций. Поселения этого времени представляют собой
campamento, или своего рода стан: их скромная по размерам территория
оконтурена стенами, а обитатели живут в них постоянно.
У истоков древнейшей испанской цивилизации
Поздний палеолит Пиренейского полуострова отмечен, как известно,

широким распространением наскальной живописи. Ее хрестоматийным
примером являются росписи в пещерах Альтамиры (Кантабрия), Льомина и
Кастильо (Астурия). Следует заметить, что памятники наскальной живопи-
си к настоящему времени выявляются в Испании практически повсеместно
и представлены двумя разновидностями — выполненные либо красками,
либо методом резьбы и гравирования. Безусловным шедевром признается
ГЛ А ВА 1
живописное панно из Лос Летрерос (пров. Альмерия) с изображением ша-
мана, или колдуна. У него в руках предмет, напоминающий серп или моло-
дой месяц, а на голове — маска с козлиными рогами. Его окружают группы
людей и животных, выполненные краской, наиболее схематично изображен-
ные из которых напоминают различные геометрические фигуры типа зигза-
гов, крестов, свастик и т.п. Видно, что отдельные члены групп объединены
по половому признаку. Сюжет носит сакрально-космогонический характер
и посвящен процессу образования человеческого сообщества под руковод-
ством божества плодородия, одной из зооморфных персонификаций кото-
рого в индоевропейской мифологии являлся козел, или такая его важная
часть, как рога. Можно предложить и другой вариант интерпретации: цен-
тральным персонажем выступает не само божество, а его посредник — жрец
в козлиной маске. Возникновение человеческого общества открывает новый
жизненный цикл Природы, символизируемый нарождающимся месяцем.
Не вызывает сомнения, что пещеры, столь дивно декорированные, служили
святилищами, а мелкие предметы (костяные фигурки, пластины с выграви-
рованными на них животными) носят культовый характер, являются данью
почитания и благодарности божествам, воплощавшимся в животных и со-
путствовавшим человеку в его многотрудной жизни.
Изображения второго типа выполнялись на открытых пространствах,
например, на склонах скал или на невысоких плато, доступных взору любо-
го человека, а не только носителей сокровенного духовного знания. Памят-
ники этого типа найдены в Каталонии, Галисии, в бассейне реки Тахо. Из- 33
любленным материалом служили песчаники, наиболее подходящие для вы-
бивания с помощью резца, нередко в комбинации с техникой выжигания и
нанесения насечек и зарубок, какого-либо панно. Обычно это были много-
фигурные композиции, образуемые группами людей, которые исполняют
некое священнодействие. Пространство между ними заполнено изображе-
ниями животных, а также крестов, свастик, подков или шарообразных со-
судов, традиционно использовавшихся для отражения связи ритуального
действа с солнцем и другими божествами его, т.е. солярного, круга, — по-
кровителями природы и ее изобилия.
Можно ли считать искусством элементы художественного творчества,
свойственные артефактам палеолитической эпохи? Известно, что англосак-
сонская этноархеология отрицает эту возможность, а французская школа
истории искусства, напротив, исходит из представления о том, что на протя-
жении всей истории человеческого общества искусство несло в себе, с одной
стороны, религиозную функцию и одновременно имело утилитарный смысл,
а с другой — служило средством выражения эстетических идей и пред-

ставлений. Зеркалом такого гармоничного интерпретационного симбиоза
можно считать пещерную живопись Альтамиры, отразившую весь пыл того
религиозного чувства, который буквально озарял души страждущих как
в моменты изображения своих божеств в виде известных им животных, так
и в момент их созерцания. Палеолитическое искусство континентальной
Европы и Пиренейского полуострова связано с появлением Homo sapiens
РАЗДЕЛ 1
sapiens. Этот человек создал ритуальные пляски, освоил гравирование по

дереву и кости и другие искусства, несмотря на то что в отличие от человека
мыслящего, способностью к абстракции и символизму он обладал, пожа-
луй, лишь на интуитивном уровне.
Итак, палеолитическая материальная культура Пиренейского полуо-
строва — это настоящая мозаика, которая состоит из более чем 150 стоянок,
располагавшихся чаще всего в пещерах или в нишах, естественным путем
образовавшихся в скалах. Их особенно много на кантабрийском побережье,
где сконцентрировано почти две трети всех стоянок. В Андалусии и доли-
не Эбро обнаружено приблизительно по 20 стойбищ, в остальных районах
(включая Месету и средиземноморское побережье) их открыто пока не бо-
лее дюжины.
34
ГЛАВА 2
спанский неолит и энеолит (5500/5000–3300 и 3300–1700 гг. до н.э.

соответственно) — явление гораздо более позднее, чем, например, его
восточносредиземноморский прототип. Принято считать, что культурные
инновации неолитического типа проникали на Пиренейский полуостров
тремя путями: по побережью Северной Африки, через Южную Европу и
непосредственно по Средиземному морю. Этот третий путь оказался наи-
более результативным.
В эпоху неолита зарождается зерновое производство и появляется так
называемая шнуровая керамика — еще грубая, изготовлявшаяся из плохо
промешанной глины, но уже декорируемая путем наложения на поверхность
свежеизготовленного сосуда шнура и его вдавливания по всей этой поверх- 35
ности. Люди продолжают использовать в качестве жилья пещеры, оставляя
на их стенах гораздо более схематичные образцы настенной росписи, чем
это было свойственно предыдущей, палеолитической эпохе. С другой сто-
роны, появляются и поселения с группами хижин, круглых в плане.
Расцвет неолита характеризуется развитием мегалитизма (V–IV тыс. до
н.э.). Эта первая в истории Западной Европы, в том числе и Испании, мо-
нументальная архитектура отразила как новые социально-экономические
возможности и устремления человека, объединенного в родовые организа-
ции и доверявшего свою судьбу воле аристократии, так и его существенно
трансформировавшиеся религиозные ценности, ведущими из которых ста-
новятся нравы и деяния именитых предков, служившие потомкам в каче-
стве назидания и руководства на все случаи их индивидуальной и коллек-
тивной деятельности.
Мегалитические культуры Испании локализуются главным образом в
южной Андалусии (районы современных Альмерии и Уэльвы) и подобно
другим аналогичным культурам окраинных регионов Европы (Балтия,

Скандинавия, Бретань, Британия) содержат в себе своего рода божествен-
ное откровение о загробном мире — эзотерическое знание, запечатленное
в камне. Неслучайно поэтому, что мегалиты служили погребальным це-
лям и пришли на смену ямным и катакомбным погребениям, воплощав-
шим идею многотрудности пути в вечную жизнь, невидимую и неведо-
мую для земной ипостаси обычного человека, если конечно он не получил
РАЗДЕЛ 1
специального знания, т.е. не принадлежал к разряду посвященных. Ме-

галитические сооружения возводились с двумя целями: для магической
охраны родовой территории либо ее физической защиты от покушений
со стороны соседей. В первую очередь, это пастбища, границы которых
представляли собой перманентную проблему. Совместная деятельность
и «инновационные» технологии ускоряли процесс оформления гораз-
до более крупных и сложно структурированных образований, чем род —
племен, с одной стороны, и способствовали переносу центра тяжести на
более дробную структуру — семейную общину и ее главу / патриарха с па-
терналистскими (отеческими) функциями, с другой. Синхронно форми-
руются религиозные культы двух уровней — родо-племенные и семейные,
находящие отражение в сосуществовании как некрополей, так и отдель-
ных крупных погребальных комплексов — мегалитов, сооружавшихся в
честь и во славу закрепляющей свою духовную и вместе с ней всякую иную
власть аристократии. Очень вероятно, что мегалиты служили и стороже-
выми пунктами, и обсерваториями, предназначавшимися для наблюде-
36
Мегалитическое сооружение (святилище) в Торральбе (Менорка)

Эпоха неолита и энеолита в Испании
Чаши
с орнаментом
в солярном стиле
(культура
Лос Мильярес,
пров. Альмерия)
ГЛ А ВА 2
ния за движением звезд и планет, влияние которых на жизнь индивида и
первобытного общества признается несомненным.
Столь серьезные изменения в традиционной системе ценностей и
ориентиров ускоряют мобильность населения, способствуют демографи-
ческому росту, социальной дифференциации и закреплению идеи аристо-
кратической власти, опознавательными знаками которой на всем атланти-
ческом побережье Европы (как, например, в Бретани, Ирландии, Галисии,
Португалии и т.д.) становятся погребальные комплексы мегалитического
типа. Такими же знаками служат изделия из кости (рога козла, буйвола и
т.д.) с выгравированными на них изображениями, расписная керамика и
разнообразная скульптура — плоская, рельефная, круглая, отражающая
жизнь человека и взаимодействие с пантеоном богов, оформляющимся
вокруг Верховного Бога и его естественной паредры — Богини-Матери. 37
Этот веер новых идей свидетельствует о гораздо более высоком уровне
творческого потенциала неолитического человека (по сравнению с его
предшественником) — создателя, в частности, культуры Лос Мильярес
(юго-восточная часть Пиренейского полуострова). Она отразила особую
роль солнечного божества и потому предпочитала круглые в плане строе-
ния, овальные по топографии фортификации, золото и медь в ряду других
священных металлов и т.д.
Предшественниками мегалитических гробниц являются монументаль-
ные сооружения, возведенные из крупного камня, чередующегося с боль-
шими плоскими известняковыми плитами. В собственно «усыпальницу» /
погребальную камеру обычно вел длинный коридор-дромос, основание ко-
торого — аналогично катакомбной гробнице IV тыс. до н.э. — было заглу-
блено в землю, ибо по законам веры, только пройдя через подземный мир,
можно было оказаться в неземной жизни. Камера, круглая в плане, имела
над собой свод наподобие купола и была защищена земляной насыпью.
В своде имелось отверстие, закрытое сверху плоской плитой, через кото-

рое, возможно, совершалось захоронение, в то время как коридор, нередко
такой же длинный, как дромосы знаменитых микенских гробниц, служил
местом проведения культово-обрядовых процессий. Этот тип гробницы,
в свою очередь, пришел на смену катакомбному погребальному комплексу
типа, например, Ла Пихотилья (пров. Бадахос).
Неолитические традиции, обогащенные появлением металла (в частно-
РАЗДЕЛ 1
сти, самородной меди) и связанными с его добычей технологиями, нашли

свое классическое воплощение позже, в энеолитических культурах Испа-
нии — в иерархизации социальной структуры общества, зарождении идеи
вождества, освященного традицией и, следовательно, постепенно эволю-
ционировавшего в соответствующий институт, и конечно, в радикальных
переменах в образе жизни. В III тыс. до н. э. появляются поселения, раз-
личные с точки зрения организации производства и быта, — небольшие
аграрные центры и стойбища пастухов, с одной стороны, и укрупненные и
укрепленные поселения, служившие целям защиты территории или кон-
троля за нею, с другой.
Ранее всего признаки культурно-исторического прогресса документи-
руются археологией в Южной Испании. В настоящее время трудно сказать,
каковы его источники — автохтонные, центральноевропейские и / или
средиземноморские влияния, однако очевидно, что в поиске ответа на этот
вопрос следует принимать во внимание все эти компоненты, а суть пробле-
мы составляет механизм их взаимодействия. Помощь в решении этой про-
блемы европейские археологи видят в изучении так называемой культуры
колоколовидной керамики (вторая половина III — середина II тыс. до н.э.).
Территория ее распространения была чрезвычайно широкой и, что особен-
но важно, включала регионы европейского мегалитизма, в том числе и его
испанский ареал — юго-восток Пиренейского полуострова, Месету, Гали-
сию, Басконию, долину Эбро и др.
38 Выдающимся примером топографии и архитектуры поселения энео-
литического типа, начиная с момента его открытия в конце XIX в., слу-
жит расположенный на реке Андаракс (пров. Альмерия) археологический
комплекс Лос Мильярес. Он включал целую группу небольших производ-
ственных аграрных центров, соединенных сетью дорог. Его площадь равна
5 га, число обитателей — 1000–1500 человек, время жизни охватывает ру-
беж IV–III — первую четверть II тыс. до н.э., прежде чем жители покинули
его. Комплекс был окружен тремя «кольцами» стен, укрепленных в 2400–
2000-х годах бастионами и 15 башнями, полукруглыми и квадратными в
плане. Протяженность внешней стены равнялась 310 м, ее вход был осо-
бенно искусно укреплен. Вдоль оборонительных стен располагались жи-
лища — круглые в плане хижины, возведенные на каменном цоколе и без
каких-либо внутренних перегородок. При некоторых хижинах имелись
металлургические мастерские, а на общей территории функционировали
оросительные каналы. Склады размещались преимущественно в нижних
частях башен, раскопано много хозяйственных ям. Жители выращивали
Эпоха неолита и энеолита в Испании
бобовые и зерновые культуры, а также лен, широко использовавшийся —

как и шерсть домашних животных — в ткачестве. Есть скромные свиде-
тельства возделывания оливы и винограда. Если эти находки получат
подтверждение, то можно будет сделать вывод о местной технологии об-
работки этих культур, а не об их ввозе финикийцами и греками. Другой
вид занятий — это скотоводство, о чем свидетельствует обилие костных
останков крупного и мелкого рогатого скота и, что следует отметить особо,
ГЛ А ВА 2
одомашненной лошади. Наряду с занятиями обрабатывающими ремесла-
ми население вело добычу строительного камня, изготавливало керамику
и культовые и вотивные предметы редкостной красоты.
Лос Мильярес, как и большинство энеолитических поселений, — это
археологический бикомплекс, поскольку в паре с ним существовал не-
крополь. Он располагался в прямом соседстве с поселением, непосред-
ственно примыкая к внешней стороне оборонительных сооружений, и
представлен более чем 1000 мегалитических захоронений с богатым по-
гребальным инвентарем — плоскими каменными идолами, керамикой,
разнообразной по форме и декорированной изображениями солнца как
символа вечности жизни, туго скрученными спиралями, парами челове-
ческих глаз и т. д.
Культура типа Лос Мильярес, благодаря внедрению в практику взаимо-
отношений регионального и даже межрегионального торгового обмена, по-
лучила распространение во всем западноиспанском мире. Это выразилось
в заимствовании основных идей мегалитизма, связанных с поклонением
божествам солярного круга и сооружением мегалитов в их честь. Керами-
ка типа культуры Лос Мильярес послужила прообразом керамических со-
судов колоколовидной формы (кувшины, плоские чаши округлой формы и
т.д.) восточноиспанского варианта, орнаментика которой отражала всё тот
же культ солнечного божества.
39
ГЛАВА 3
поха бронзы в Испании (2200–700-е гг. до н.э.) характеризуется весьма

заметными, по сравнению с энеолитом, новациями. Основная из них —
это использование металла для изготовления оружия, орудий труда, утвари,
хотя камень по-прежнему применяется для производства топоров, рала и
т.п. Развивается металлургия, появляется техника изготовления металло-
сплавов, например, бронзы из сплава меди и мышьяка или олова. Металло-
изделия весьма разнообразны — кинжалы, мечи, наконечники стрел и т.д.
Совершенствуются торевтика и ювелирное дело. Меняются погребальные
традиции: появляются индивидуальные захоронения в ямах или пифосах,
нередко располагавшихся под полом жилища. Ранее всего и наиболее пол-
40 но эти особенности проявились на юге и юго-востоке Испании, особенно
в культурах Эль Аргар и продолживших свою историю Лос Мильярес, а
также в Мурсии, Гранаде, частично в Хаэне и Сьюдад Реале.
Одно из наиболее репрезентативных поселений периода ранней и сред-
ней бронзы — Эль Хадрамиль на реке Гвадалете (современный Аркос де ла
Фронтера, недалеко от Кадиса). Оно возникло в эпоху среднего неолита и
достигло расцвета в эпоху развитой бронзы. Благодаря столь продолжитель-
ной жизни на его примере можно проследить возникновение не известного
ранее типа урбанизма: поселение имело улицы и площади, прямоугольные
или, реже, овальные в плане жилища, подземные и полуподземные соору-
жения, служившие для дренажа и сбора воды. Жилища представляли со-
бой «анфилады» внутренних помещений, во дворах находились ямы с
вертикально выложенными стенами для хранения зерна и силоса. Особого
внимания заслуживает большое сооружение, вырубленное в скале и имев-
шее два входа (или, возможно, вход и световой колодец в виде люка). Его
значительная площадь, сложная архитектура, объем затраченного труда —
Эпоха металлов в Испании
всё это свидетельствует в пользу его культового предназначения. Оно мог-

ло быть подземным святилищем, но могло служить и местом захоронения
представителей элиты. Окончательный вывод сделать трудно, поскольку
в помещении отсутствуют какие-либо артефакты, а современная археоло-
гия не знает ему аналогов. Правда, на территории поселения найдено два
бетила, изготовленных из известняка по типу позднеэнеолитических идо-
лов и украшенных выгравированными и расписанными геометрическими
ГЛ А ВА 3
узорами, однако нет уверенности в их принадлежности к предполагаемому
святилищу. Они вполне могли играть самостоятельную роль в организа-
ции культа Верховного Бога и Богини-Матери, поскольку — если допустить
возможность их синхронного существования — их вряд ли поместили бы
в виде пары в одном и том же святилище. Из других археологических на-
ходок особо выделим изделия из металла (фрагменты ножей, иглы, топо-
ры), разнообразную керамику — кухонную и использовавшуюся в качестве
тары для хранения продуктов питания.
Продолжительность жизни поселения и благоприятность естест-
венно-географических условий наводят на мысль о его важной роли
в системе взаимосвязей, развивавшихся на протяжении II тыс. до н.э. в
окрестностях Кадиса, с одой стороны, между крупными, укрепленными
поселениями — своего рода административными центрами (Эль Аргар,
Ла Бастида и др.), и, с другой — незначительными по площади, рядовыми
пунктами, большинство населения которых занималось сельскохозяй-
ственной деятельностью, обеспечивая продуктами питания себя и жи-
телей административных центров. Наличие дорог, открывавших доступ
к металлам и ориентированных в своем большинстве на крупные посе-
ления типа Эль Хадрамиля, — это явное свидетельство того, что жите-
ли придорожных поселений занимались горным делом и металлургией,
продукция которых служила целям обмена. Остатки дренажных и ороси-
тельных сооружений, широких каналов (канав), служивших для промыв-
ки горных пород и транспортировки рудного сырья, свидетельствуют об 41
организации жизни на основе общинной собственности, поскольку экс-
плуатация водных ресурсов, строительство связанных с этим сооружений
и их обслуживание в одиночку были невозможны.
Эпоха древней и средней бронзы (2200–1650-е гг. до н.э.) стала вре-
менем формирования и расцвета Аргарской культуры, которая локали-
зуется на юго-востоке Пиренейского полуострова и представлена мно-
гочисленными небольшими поселениями аграрного типа либо oppida —
протогородскими центрами, осуществлявшими контроль за торговыми
дорогами, переправами и местами добычи рудного сырья. Культура по-
лучила свое название по поселению Эль Аргар (пров. Альмерия), хотя не
меньшее значение для ее характеристики имеет и недавно открытое по-
селение Пеньялоса, которое, находясь по соседству с горняцкой зоной,
могло играть роль перекрестка в транспортировке минералов. Находки
на его территории мельниц, глубоких тиглей и шлаков говорят о заняти-
ях его жителей не только добычей рудного сырья, но и плавкой металла
и его обработкой. Найдены даже остатки плавильных печей, существо-

вавших под открытым небом и без каких-либо загородок и, следовательно,
являвшихся коллективной собственностью. Жилища сооружены из камня
породы сланцевых, с применением глиняного раствора и использованием
штукатурки. В одном из них сохранилось четыре слоя штукатурки, и это —
очевидное свидетельство продолжительности его эксплуатации.
Экспорт как рудного сырья, так и собственных изделий из метал-
РАЗДЕЛ 1
ла — это яркое свидетельство самостоятельности аргарцев Пеньялосы в

торгово-экономических контактах с внешним миром.
В период расцвета бронзы во многих геостратегически важных пун-
ктах Пиренейского полуострова, на невысоких плато появляются поселе-
ния, топографию и планировку которых можно соотнести с поселением
Лос Мильярес. Наиболее изученным из них является недавно открытое
испанскими археологами поселение Мотилья де Асуэр (2200–1500-е гг. до
н.э., пров. Сьюдад Реаль). Это небольшая крепость и примыкавшие к внеш-
ней стороне ее оборонительной стены поселение и некрополь. Фортифи-
кационная система была непростой: две стены, плавно, подобно спирали,
переходившие одна в другую, и квадратная в плане башня, к востоку от
которой на небольшом расстоянии находился колодец с гидравлической
системой для подъема воды.
Поселение располагалось в радиусе 50 м от стены и состояло из неболь-
ших жилищ, разделенных внутренними перегородками на скромные по
размерам комнаты. Пары жилых строений соединялись общими стенами.
Имелись зернохранилища и хозяйственные ямы, найдены зернотерки и
корзины для хранения семян зерновых и бобовых культур.
Исследование некрополя позволяет говорить об использовании обряда
ингумации с помещением покойника в простую яму, иногда обложенную
камнями. Детей хоронили в керамических сосудах.
Мотилья — это пример рядового поселения центральной Испании
42 эпохи развитой бронзы, наряду с которыми существовали и более крупные,
с еще более продуманной системой укреплений. Они состояли из трех рядов
стен и имели особенно хорошо укрепленные ворота. В таких поселениях
имелись улицы, а в Серро дель Кучильо (пров. Куэнка) археологи раскопа-
ли два больших здания общественного назначения. Размеры одного из них
составляли 8,5×5,25 м, оно имело глинобитные стены, а вход был покрыт
красной штукатуркой. Второе здание было двухэтажным.
Эпоха поздней бронзы (1250–700-е гг. до н. э.), традиционно считаю-
щаяся финалом первобытной истории, отражает те кардинальные изме-
нения, которые последовательно завоевывали себе место во всех сферах
жизнедеятельности древнейших жителей Испании: в демографии, эконо-
мике, общественных отношениях. Технологические инновации (напри-
мер, навыки изготовления полых, дутых, литых изделий из бронзы) обе-
спечили индустриальный прогресс, он в свою очередь принес изменения
в социальную сферу — появились сложные, иерархизированные обще-
ства, всё более уходившие от первобытной демократии к централизован-
Эпоха металлов в Испании
ному управлению, а демографический рост населения, в том числе за счет

иноземцев, ускорял эти процессы. Так привилегированное географиче-
ское положение Пиренейского полуострова приобретает особое значение
в истории его населения.
Благодаря археологии известно, что к Х в. до н. э. бронзолитейное про-
изводство атлантического побережья достигает пика своих возможностей,
а его продукция активно обменивается и широко копируется по всему Сре-
ГЛ А ВА 3
диземноморью. Южная Андалусия превращается в своего рода перекресток
восточных и атлантических влияний, ее культура — это прелюдия в про-
цессе вызревания знаменитой тартессийской цивилизации. Северо-восток
и восток полуострова оказываются под воздействием Центральной Европы
(обряд кремации, культура полей погребальных урн).
43
РАЗДЕЛ 2
ГЛАВА 1. Эпоха железа в Испании —

время великих колонизаций
и расцвета местных цивилизаций 45
ГЛАВА 2. Римляне в Испании:

особенности и основные
успехи романизации
Пиренейского полуострова 74
ГЛАВА 3. Появление
христианства в Испании 90
В.И. Козловская (глава 1, 2)

А.В. Ткаченко (глава 3)
ГЛАВА 1
ноземные цивилизации оказывают столь очевидное влияние на мест-

ные культуры эпохи железа (750/700 гг. до н.э. — конец I тыс. до н.э./
начало I тыс. н.э.), что региональные и тем более локальные особенности
этих последних порой трудно ощутимы. Отсутствие фактора насилия и,
напротив, органичность впитывания иных культурных достижений гото-
вят почву для последующего сотрудничества этих цивилизационных страт
в рамках единого полуостровного пространства. Жерновом, который
перетирал в единую массу туземный и иноземный компоненты, являлась
Эстремадура (в частности, долина Рио Тинто — правобережье Тахо), при-
тягивавшая к себе разнообразием и доступностью ресурсов и отправляв-
шая на рынки все, что добывалось в ее недрах и производилось в ее мастер- 45
ских — разнообразное сырье, изделия из бронзы, керамику и т.д. Откры-
тость, «космополитизм» жителей Эстремадуры впечатляют: например,
местные горняки добывают медь и олово, местные же кузнецы-металлурги
производят бронзовые слитки или готовые изделия, а проживающие в
их поселениях торговые агенты из Центральной Европы и Британских
островов занимаются торгово-обменными операциями. Следами совмест-
ного обитания, основ трудовой кооперации и специализации являются
керамика и изделия из бронзы, регистрируемые археологами повсеместно
в рамках обозначенных регионов, — в Андалусии, с одной стороны, и на
атлантическом побережье континентальной Европы, с другой. Часть мест-
ных обществ была занята строительством дорог, другая — осуществляет
контроль над ними и над торгово-посредническими операциями в целом.
Появляются странствующие ремесленники — одиночки или группы. Это
специалисты-оружейники, ювелиры, гончары-керамисты. Они конкури-
руют с заезжими мастерами из Финикии, Эгеиды, Этрурии, упоминания
Испания в эпоху античности
о которых часто встречаются у Гомера, Страбона и других античных писа-

телей и изделия которых использовались не только в быту и на войне, но и
жертвовались в храмы, хранились в виде кладов, сопровождали умерших
в иной жизни.
Другой важный и одновременно хорошо изученный археологией ре-
гион — это восток и юго-восток Испании. Он дает пример развития мест-
ного урбанизма. В протогородах превалируют дома на каменном цоколе,
РАЗДЕЛ 2
со стенами из сырцового кирпича, с колоннами, которые поддерживают

потолки. Важной особенностью культуры этого региона является прин-
цип континуитета: поселения эпохи поздней бронзы (равно как и свя-
тилища) располагаются как правило на местах своих предшественников.
Например, Лас Коготас–1 (1300–900-е гг. до н. э.) можно рассматривать
как прямое продолжение жизни аргарского поселения Лас Коготас эпохи
бронзы (1500–1300-е гг. до н. э.), хотя и гораздо более урбанизированного.
Из новых городских образований следует назвать Пенья Негра де Кре-
вильенте (совр. Аликанте), открыт в 1970-х годах. Оно основывается на
рубеже Х–IX вв. до н. э. как центр торговли металлами между востоком и
западом Пиренейского полуострова и изначально было так тесно связано
своей культурой с поселениями нижнего Гвадалквивира, что возникает
вопрос: не колония ли это или хотя бы выселок горняков-металлургов
междуречья Рио Тинто–Одьеля? Важнейшей находкой в поселении Пенья
Негра стала хижина первой половины VIII в. до н. э. с большой плавиль-
ной печью в центре, грудами шлака вдоль стен, с каменными мельницами
для измельчения минерала. Там же найдены матрицы для изготовления
мечей, копий, топоров и другой продукции из металла, дорогостоящей и
требовавшей высокого мастерства. Вокруг мастерской раскопаны гигант-
ские груды производственного мусора — шлака, заготовок, бракованных
изделий и т.д. Можно сказать, что мы имеем пример производственного
центра, обслуживавшего потребности не только локального, но и регио-
46 нального рынка юго-восточной Испании.
Эпоха раннего железа на Пиренейском полуострове, не знавшая ни
гальштатской, ни латенской культур, традиционных для Западной Европы,
датируется VIII–III вв. до н. э.
Ранее всего интерес к новым технологиям проявили обитатели юга и
востока Пиренейского полуострова. В центральном и северо-западном ре-
гионах металлургия железа и металлопроизводство зарождаются во второй
половине I тыс. до н.э. не без влияния кельтов, которые проникали сюда
из-за Пиренеев. В результате взаимодействия двух этносов, местного и
кельтского, в VI в. до н.э. в восточной части Месеты оформляется кельти-
берийская культура, рано начавшая свое проникновение в более северные
и западные регионы. Этноним «кельтиберы» начинают использовать ан-
тичные авторы III в. до н.э., которые относят к ним целую группу племен:
ареваки, ветоны, карпетаны, лузитаны. Почти не подверглись кельтскому
влиянию некоторые горные племена севера — галаики, астуры, кантабры,
васконы, а также жители юга и востока.
Период железа в Испании
Поселение Эль Сото де Мединилья

и эпоха раннего железа в Центральной Испании
Культура периода раннего железа в центральной части Пиренейского полуо-

строва археологически представленная уже 600 раскопанными поселениями,
ассоциируется с поселком Эль Сото де Мединилья конца IX–V вв. до н.э. (пров.
Вальядолид).
ГЛ А ВА 1
Своей историей он демонстрирует все те базовые изменения, которые спо-
собствовали прогрессу местных культур благодаря внедрению железа в разные
сферы хозяйственной деятельности, выразившемуся в появлении быстро враща-
ющегося гончарного круга и других ремесленных технологий, росте населения,
ускорении урбанизационных процессов, приведших к переходу от протогорода
(oppidum) к городу. Поселение располагалось на обоих берегах реки Писуэрги,
имело площадь 2 га. На первом этапе своей истории его состояло из круглых
хижин, сооруженных из стволов и ветвей деревьев. Его защищала небольшая
стена, возведенная из сырцового кирпича и с внутренней стороны укрепленная
скромной деревянной изгородью. В VII в. до н.э. она сгорела и никогда более не
восстанавливалась. В эпоху расцвета поселения жилища строились из камня,
были однокомнатными, в 10–30 кв. метров, со сплошной лавкой по периметру
«комнаты» и с очагом в центре. В ряде жилых помещений на стенах и скамьях
обнаружены остатки росписи, в которой использовались геометрические моти-
вы и традиционные для иберийской культуры цвета — белый, черный, красный
и желтый. Археологами выявлены хозяйственные помещения (амбары и скла-
ды), а также специально выделенные зоны для изготовления керамики и выпеч-
ки хлеба. Таким образом, можно считать, что ремесла перерастают уровень до-
машних производств, приобретают специализированный характер и требуют
квалифицированных работников. ■■■
Кельтиберы, хотя и жили в тесном соседстве с автохтонами (а возможно 47

имели с ними единые этнические корни), сохраняли свою собственную куль-
туру: иерархическую организацию гентильного типа, поселения-крепости,
кремацию в качестве основного погребального ритуала. Их культура бази-
ровалась на металлургии железа и использовании быстро вращающегося
гончарного круга. С течением времени кельтские вожди и их окружение рас-
пространили свою культуру по тем землям Пиренейского полуострова, куда
ходили боевыми походами, оставив там свои поселения (например, Побладо
де Лос Кастильехос, пров. Саламанка) и некрополи (типа Сан Мартин де Усе-
ро, пров. Сория). Процесс аккультурации не был синхронным: Центральная
Португалия и Галисия оказались более консервативными и автономными, а
юг и юго-восток очередной раз распахнули свои ворота выходцам из Восточ-
ного Средиземноморья, весьма активно проявившим себя в этих землях.
Рядовые поселения эпохи железа были небольшими, а их жилая архитек-
тура, с точки зрения профессионального мастерства, контрастировала с фор-
тификационной. Жилая застройка не знала какой-либо единой модели. Так,
в крепости Саррансано жилища были квадратными в плане, с глинобитными

стенами, с внутренним очагом и лавками вдоль стен. Дома состояли из одного
помещения площадью в 10–30 кв. метров. Стены нередко расписывались гео-
метрическим орнаментом с использованием белой, черной, красной и желтой
красок. По соседству с Саррансано располагалось поселение Эль Кастильехо
де Фуэнсанко, наиболее древние жилища которого имели круглое основание,
частично вырубленное в скале, и лишь с VI в. до н.э. появляются фундаменты
РАЗДЕЛ 2
из плотно утрамбованной и скрепленной раствором глины. На них сооружа-

лись прямоугольные в плане строения из необожженного кирпича. Уличная
планировка отсутствовала, хотя раскопанный блок из шести жилищ, вплот-
ную примыкавших к оборонительной стене, может свидетельствовать о за-
рождении этой градостроительной традиции.
География поселений весьма красноречива: они располагались вдоль
морского или речного побережья, в стратегически выгодных местах, неред-
ко на мысах, контролировали разнообразные ресурсы и были хорошо укре-
плены самой природой. Жители занимались сельским хозяйством и обяза-
тельно добычей руд, а также их поставкой не только на региональные, но и
на внешние рынки. Современная археология свидетельствует, что в VII в.
до н.э. их партнеры, финикийские торговцы, добирались до североатланти-
ческого побережья Пиренейского полуострова, а в поселениях типа Тоска-
нос, Кото де Пенья и Торросо они обменивали на местные товары пред-
меты роскоши — фибулы, поясные пряжки и другие мужские и женские
украшения собственного производства, а также изделия из железа, произ-
веденные в Тартессиде. С V в. до н.э. на этих территориях наблюдается при-
рост населения, создаются новые производственные и торговые центры, а
из Гадеса (совр. Кадис) по многочисленным сухопутным дорогам регулярно
прибывает продукция массового производства — греческая и пунийская
керамика, вино, оливковое масло, соленая рыба и рыбопродукты.
Из туземных сообществ наиболее своеобразную культуру создали тар-
48 тессии, на землях которых сложилась цивилизация Тартессиды. По сво-
им корням они скорее всего — автохтоны, к началу железного века неод-
нократно испытавшие иноземные влияния, как материково-европейские,
так и восточносредиземноморские. Правда, в науке существует и другая
теория, относящая Тартессиду к провинциально-ориентализирующему
средиземноморскому миру. Она активно поддерживается патриархом ис-
панского антиковедения академиком Х.М. Бласкесом Мартинесом, ко-
торый в пользу своей теории привлекает такой разнообразный материал,
как ветхозаветные свидетельства о плаваниях в Тартесс ближневосточ-
ных купцов, с одной стороны, и указания Помпея Трога о тартессийских
правителях Гаргорисе и Габисе, с другой.
Однако благодаря свидетельствам современной археологии можно прак-
тически однозначно говорить о том, что своими истоками тартессийская ци-
вилизация уходит в местную культуру середины II тыс. до н. э. Она локали-
зуется в междуречье Гвадианы и Гвадалквивира и представлена прежде всего
многочисленными поселениями типа Сетефильи. Идея континуитета, пре-
емственности проявляет себя в сим-

биозе двух базовых составляющих
уклада жизни тартессиев. С одной
стороны, они продолжают обитать
в небольших поселениях, нередко
состоящих из саманных хижин и
лишенных каких-либо признаков
ГЛ А ВА 1
городской организации (в частно-
сти, ремесленная деятельность, как
и в прежние времена, носит сугубо
домашний характер), но, с другой,
многие семьи приобщаются к до-
быче металлов, хотя и занимаются
его обработкой непосредственно
на дому. На рубеже эпохи бронзы и
железа в юго-западной части Пире-
нейского полуострова (это так на-
зываемая Западная Тартессида) на-
блюдаются ростки специализации
и производственной кооперации
на межсемейной основе, в то время
как в восточной части страны со-
храняется аграрное производство
сугубо домашнего типа, с точки
зрения его организации. В южных
предгорьях Эстремадуры и Месеты
наблюдается особенно активный
процесс перехода к эксплуатации
шахт и рудников на основе част-
ной собственности. Посредника- 49
ми во взаимодействии этих типов
местных сообществ выступают гла-
вы наиболее сплоченных родовых
(гентильных) коллективов. Вполне
возможно, что именно их персо-
нифицируют Гаргорис и его внук Клад тартессийских ювелирных изделий
Габис — культурный герой, научив- из Эль Карамболо (пров. Севилья),
ший сородичей новым ремеслам и отражающий высокий уровень
развития культуры тартессиев
технологиям добычи и обработки
металлов, а также новым способам
упорядочения межродовых взаимоотношений на основе принципа господ-
ства знати и подчинения ей тружеников как прообраза власти.
Для иллюстрации этих процессов остановимся на характеристике по-
селения Сетефилья, вместе со своим некрополем просуществовавшего не-
прерывно со второй половины XVI в. до н.э. по V в. до н.э. включительно.
В ранний период своей истории материальная культура Сетефильи содер-

жит в себе все основные культурные признаки туземных образований юж-
ноиспанского Междуречья: использование керамических подставок в ка-
честве примитивных алтарей, применение техники лощения керамики с
полировкой до блеска ее декоративной зоны, или «панно», приоритетная
роль геометрического стиля в вазописи и т.д. Начиная с последней четверти
II тыс. до н.э. жители Сетефильи сооружают укрепления, что существенно
РАЗДЕЛ 2
отличает этот центр от большинства архаических поселений региона, про-

должавших оставаться аграрными. Несмотря на то, что основным типом
жилища по-прежнему служит хижина со стенами из самана, изготовляв-
шегося из глины с примесью рубленого тростника, хорошо высушенного
на солнце, обитатели такого дома уже представляли собой сплоченный
клан большесемейного типа, возглавлявшийся патриархом и ведший свое
родство от единого предка. Иначе говоря, это поселение развивается по
эль-аргарской модели.
Некрополь Сетефильи — это комплекс захоронений, «накрытых» еди-
ной насыпью двухметровой толщины, с группой погребальных памятников в
виде стел высотой около 1 м, лишенных какого-либо декора. Археологические
разрезы некрополя позволяют восстановить его планировку. Погребальный
комплекс состоял из двух секторов. Более ранний включал порядка 40 одно-
типных погребений, а более поздний был отделен от первого рукотворной
террасой из хорошо утрамбованной глины и объединял 30–40 индивидуаль-
ных могил, сконцентрированных вокруг двухкамерной погребальной камеры
с внушительным по размерам входом. В ее центральной части обнаружен ске-
лет мужчины. Соседствовавшие с этой гробницей захоронения характеризу-
ются разнообразием погребального инвентаря. Лабораторные анализы кост-
ных останков позволяют говорить не только о кровном родстве погребенных
в центральном секторе, но и об их возрасте: для мужчин это в среднем 30 лет,
для женщин — 28. В пяти случаях (из 80 костяков, подвергнутых исследова-
50 нию) мужчины перешагнули 40-летие, а один из них дожил до 50 лет. Судя
по его погребальному инвентарю, при жизни он был ремесленником, а после
смерти его, как обладателя особых секретов, захоронили — видимо, в силу
магических представлений — в наиболее удаленной от поселения части мо-
гильника. Материалы некрополя Сетефильи подтверждают сформулирован-
ный выше тезис о том, что община строилась на основе сословного принци-
па, а родство велось от общего предка. В комплекс погребальных традиций
входили такие, как погребение воинов с полным набором доспехов и оружия
(кинжал, меч, алебарда).
Анализ археологических материалов из поселения и его некрополя по-
зволяет поставить вопрос о том, как осуществлялось управление. Наличие
большой домашней общины, оборонительных сооружений, а также некропо-
ля с разными по составу и качеству погребального инвентаря захоронениями
позволяет говорить об авторитетной роли глав семейств, особенно если они
обладали успешным военным опытом. Они формировали совет старейшин и
опирались на дружину сотоварищей по военным походам. Как важную деталь
следует привести обнаруженное археологами в конце 1990-х годов большое

помещение, площадью в 30–35 кв. метров, из центральной части поселения
Посито Чико — совпадающего с Сетефильей по времени существования и
идентичного по характеру деятельности обитателей и общему уровню раз-
вития. Извлеченный из его руин разнообразный материал содержит немало
предметов роскоши. Кстати, подобное помещение было выявлено и при рас-
копках Эль Кампильо — предшественника знаменитого тартессийского по-
ГЛ А ВА 1
селения Эль Карамболо. Эти солидные по площади помещения, располагав-
шиеся к тому же в центре больших поселений, вполне могли служить местами
собраний старейшин и сходок воинских предводителей.
К концу II тыс. до н. э. в бассейне нижнего Гвадалквивира складывается
один из древнейших локальных центров производства керамики, которую мож-
но считать прототартессийской. Она местная по своей типологии, но содержит
элементы керамики типа «Лас Коготас», распространенной, как было сказано
ранее, в 1100–950-х гг. до н.э. на обширной территории между испанской Месе-
той и Португалией. География крупных поселений южноиспанского региона
представляет самостоятельный интерес. С учетом того, что они находились
хотя и на значительном расстоянии друг от друга, но всегда в поле видимости и
легкой доступности, а окружением им служили группы небольших, «рядовых»
поселений, можно допустить, что в этом географическом ареале в эпоху поздней
бронзы и раннего железа активно протекал процесс структурной реорганиза-
ции территории. Ее принцип состоял в подчинении подавляющего большин-
ства рядовых поселений всё более укрупнявшимся протоурбанистическим
центрам. Когда в районе Гибралтара появляются первые финикийцы (конец
XI в. до н.э.), то их «следы» (роскошная керамика, уникальные ювелирные из-
делия, предметы дорогого вооружения) регистрируются именно в поселениях
«головного» типа. Это наблюдение представляется важным, поскольку оно от-
ражает процесс трансформации местных этносов в собственно тартессийский.
По субстрату он был туземным, и им предводительствовала местная знать,
жаждавшая контактов с внешним миром и страстно поглощавшая иноземные 51
предметы роскоши. Однако его важным отличием было включение финикий-
ского и, шире говоря, восточносредиземноморского этнокультурного компо-
нента. Неслучайно поэтому хронология этих поселений совпадает с началом
освоения финикийцами Южной Испании.
Появление финикийцев на юге Испании сместило ось развития тартессий-
ской культуры в район Кадиса и Уэльвы, хотя Гвадалквивир, равно как Рио Тинто
и Одьель, продолжил играть роль одной из ведущих транспортных артерий, соеди-
нявших горно-металлургический регион с приморскими торговыми центрами.
* * *
Современная периодизация истории страны под названием Тартесси-
да — это совокупность трех последовательно сменявших друг друга периодов:
1. Начальный этап: эпоха местного геометрического стиля (X–IX вв. до н. э.).
2. Ориентализирующий период (VIII–VI вв. до н. э.). 3. Заключительный этап
(VI–V вв. до н. э.).
Первоначально страна занимала сравнительно небольшую, но плодородную

территорию между реками Рио Тинто, Одьель и нижний Гвадалквивир, однако
в ориентализирующий период к ней относился уже весь юг Пиренейского по-
луострова — от долины реки Гвадианы на западе до устья Сегуры на востоке.
Издревле Тартессида специализировалась на сельском хозяйстве, в ее за-
падной части активно велась добыча меди, железа, серебра и золота, а в районе
современной Уэльвы сформировался важный очаг металлургического произ-
РАЗДЕЛ 2
водства. Тартессийское общество еще слабо стратифицировано, его отдельные

слои группируются по принципу кровного родства, образуя племена-трибы и
не зная ни монархической власти, ни военной организации. Наиболее древ-
ние тартессийские поселения похожи на традиционный полуостровной тип:
это агломерации круглых в плане саманных хижин, не имевших внутренних
перегородок. По мере роста уровня жизни, обусловленного прежде всего
выгодным географическим положением и успешным развитием торгово-
посреднической деятельности, обитатели поселений начинают возводить
оборонительные стены из крупных необработанных каменных блоков с забу-
товкой из мелкого камня и земли. Складывается сословие знати, появляются
цари-культуртрегеры типа уже упоминавшихся Габиса и Гаргориса.
Отличительным признаком раннетартессийской цивилизации служит
керамика. Типологически она весьма разнообразна. Из так называемых от-
крытых сосудов наиболее употребительными были чаши, миски, ковши,
кубки, подставки для сушки котлов, а также кастрюли и плошки полумин-
далевидной формы, изготовленные вручную или на медленно вращающемся
гончарном круге. Древнейший тип этой керамики принято называть сетча-
той: она изготовливалась из темной глины и ее орнамент наносился сеткой, а
вдавления от нее подвергались лощению. Орнамент гравировался резцом по
еще мягкой, но уже залощенной до блеска глине. Со временем (IX–VIII вв. до
н.э.) появляется и другая разновидность керамики, она выполнена в так назы-
ваемом стиле Эль Карамболо. Это крупное поселение (окрестности Севильи)
52 начало свою жизнь в начале VIII в. до н. э. в качестве туземного центра регио-
нального значения и просуществовало, постоянно набирая вес, вплоть до V в.
до н. э. По технике изготовления его керамика аналогична предыдущему типу,
но гораздо более разнообразна по формам и декору. Она имеет светлокремо-
вую, приятного, мягкого тона поверхность, весьма искусно обработанную, а
орнамент, нанесенный красной краской, выполнялся в геометрическом стиле,
представляя собой различные комбинации полос, метоп, зигзагов, ромбов и
треугольников. Даже большие сосуды-контейнеры обычно декорировались
этими же геометрическими фигурами, нередко вписанными в прямоуголь-
ные клише, образующие своеобразные фризы.
Оба типа тартессийской керамики несут на себе очевидную печать вос-
точносредиземноморского влияния как с точки зрения типологии, так и
декора. Однако археология располагает пока что считанными фрагментами
их импортных сосудов-прототипов и, следовательно, можно считать, что в
своей массе она изготовлена местными гончарами, хотя и использовавши-
ми финикийские модели.
Древнейшие монархи Тартессиды
Традиционная форма организации верховной власти у народов Пиренейского

полуострова — монархия. Ее древнейшим представителем является мифический
Хрисаор, сын Океана и Горгоны. Его имя, сохраненное нашим основным инфор-
матором Аполлодором, в переводе с греческого языка означает «муж, владелец
золотого меча или золотого оружия», а иносказательно — это правитель страны,
ГЛ А ВА 1
сказочно богатой золотом. Его сын Герион проиграл в трудном сражении знаме-
нитому греческому герою Гераклу тучные стада своих породистых быков. Гео-
графическая среда, описанная Аполлодором, позволяет говорить о локализации
Герионовой страны, как и его родной крепости, за Столпами Геракла, на атлан-
тическом побережье Испании.
Легендарные правители в истории Тартессиды — это Гаргорис и его
внук Габис. Если первый вывел тартессиев из состояния варварства и нау-
чил их занятиям земледелием и скотоводством (в дотроянскую эпоху, если
верить Аполлодору), то второй персонифицирует другой тип общества: он
создает города и постигает основы городской жизни. С его именем связа-
ны такие важные с цивилизационной точки зрения процессы, как создание
частной собственности, формирование общества по сословному принципу,
создание законов, письма и письменности. Эти изменения относятся к пер-
вой трети I тыс. до н.э.
Историческая монархия ассоциируется с Аргантонием, правителем Тар-
тессиды начального периода плаваний греческих торговцев в эту страну (се-
редина и вторая половина VII в. до н.э.). Аргантоний, царствовавший 80 лет,
был почитаем в народе как мудрый и справедливый владыка. После его смерти
страна распалась на отдельные города, во главе которых утвердились царьки,
в своем правлении опиравшиеся на воинские дружины, стремившиеся к рас-
ширению собственных владений и ради этого готовые на сотрудничество с
карфагенянами и впоследствии римлянами. Во время пунических войн и рим-
ского завоевания Испании многие из них предательски гибли от рук своих 53
иноземных покровителей. ■■■
Другая особенность тартессийской цивилизации первого периода

ее истории состоит в отсутствии захоронений и каких-либо предметов
погребального обряда. Вероятно, тартессии использовали такой риту-
ал, который не оставлял материальных следов и который мог состоять,
например, в погружении покойников, как и предметов погребального
инвентаря, в воду рек или озер. Подобный обычай был известен кельтам,
а они, как уже было сказано, оставили следы своего присутствия на тар-
тессийской земле еще на рубеже II–I тыс. до н.э. Испанские археологи в
ХХ в. извлекли несколько экземпляров мечей этой эпохи из рек Хениль
и Гвадалквивир, а в водах Одьель обнаружили стрелы, копья, мужские
фибулы и два шлема.
Клад оружия из Риа де Уэльва
В 1920-х годах при проведении дренажных работ в старице реки Одьель

(г. Уэльва, пров. Эстремадура) был найден «склад» металлических изделий
конца эпохи бронзы. Он включает более 400 предметов различного назначе-
ния (мечи пестиковидной формы и с массивной рукоятью, кинжалы, стрелы,
одежные застежки, мужские поясные пряжки и браслеты, фрагменты шлемов
РАЗДЕЛ 2
с высоким гребнем и т.д.), но единых с точки зрения состава металла и тех-

ники его обработки. Современные археологи всё более склоняются в пользу
их местного происхождения, хотя и допускают возможность заимствова-
ния иноземных образцов и стандартов — как кельтско-атлантических, так
и восточно-средиземноморских.
Долгое время сохранялась точка зрения первооткрывателей «склада»
(в частности, М. Альмагро Баша) о том, что входящие в него металлоизделия,
отслужившие свой срок, предназначались для переплавки, и даже допускалась
вероятность того, что они являлись частью груза с затонувшего корабля. В на-
стоящее время получает всё большее распространение тезис о том, что этот на-
бор дорогостоящих предметов оружия был сознательно погружен в воды Одиэ-
ля в магических целях, например, в знак благодарности за какую-либо военную
акцию или, наоборот, в качестве просьбы о победе в предстоявшем сражении.
Этот тезис вполне убедителен, поскольку в античных письменных источниках
(в частности, в «Географии» Страбона) имеются упоминания о подобных обы-
чаях, широко распространенных в кельтском мире. ■■■
Однако с рубежа IX–VIII вв. до н.э. погребальный обряд тартессиев

претерпел существенные изменения: в практику входит трупосожжение
и появляются курганные захоронения. Одним из наиболее изученных яв-
ляется некрополь Лас Кумбрес, относящийся к поселению Донья Бланка
54 (пров. Кадис) и функционировавший во второй половине VIII в. до н.э.
Как видим, он синхронен уже известному нам кладбищу Сетефильи. На
его площади (она составляет порядка 100 га) раскопано более 110 захо-
ронений курганного типа. Могилы отличаются типологическим разноо-
бразием. Есть как ямные, так и вырубленные в скале. Наиболее изучен-
ным можно считать курган № 1. Его площадь равна 500 кв. метрам, в цен-
тральной части расположено место сжигания трупов, использовавшееся
столь длительное время, что его поверхность и соседнее пространство
покрыты мощным слоем пепла. В радиусе 60 м выявлено 62 захороне-
ния, представляющих собой как правило небольшие ямы, вырубленные
в скальном грунте, или просто слегка заглубленные естественные расще-
лины. Над захоронениями рядовых жителей Доньи Бланки обычно воз-
водилась невысокая земляная насыпь, а свидетельством более высокого
социального статуса покойного являлся курган — насыпь, сооруженная
на каменной платформе. Обряд кремации состоял в сжигании трупа
вместе с предметами одежды. Прах просеивался через решето, костные
останки промывались и помещались в погребальную урну, рядом с ко-

торой клали кубки, патеры, арибаллы, амфоры и другие керамические
изделия индивидуального пользования, а также украшения (поясные
пряжки, фибулы и т.д.).
Следующий период в истории тартессийской культуры относится к
ориентализирующей эпохе, в настоящее время богато представленной па-
мятниками материальной культуры самого различного типа — от тако-
ГЛ А ВА 1
го массового материала, как керамика, до монументальных дворцовых и
храмовых сооружений. Именно в эту эпоху Тартесс оказывается особенно
притягательным для народов Эгеиды, Малой Азии и Ближнего Востока.
Наиболее значительным является финикийский фактор, на котором оста-
новимся особо.
Финикийские мореплаватели начали осуществлять свои поездки в
Южную Испанию еще в XI в. до н.э., а в VIII столетии они буквально навод-
нили Гибралтар и его испанское, как, впрочем, и богатое ресурсами севе-
роафриканское, побережье. В Андалусии их поражали «золотые» реки,
«серебряные» горы, сады с «золотыми яблоками» и серебряные кормуш-
ки для скота, а свои корабли они оснащали якорями, изготовленными из
серебра, чтобы таким способом увезти на родину как можно больше этого
драгоценного металла (Strabo III. 2.8). В античной традиции сохранились
отголоски наиболее ранних плаваний купцов-мореходов Сидона и Тира
в акваторию Гибралтара, датирующихся 1100-ми годами до н.э. В частно-
сти географ Страбон сообщает об их двух экспедициях разведывательно-
го характера, завершившихся безрезультатно, и третьей, принесшей удачу.
На одном из островков поймы Одьеля финикийцам, по благословению
божества, удалось основать Гадес (совр. Кадис). На соседнем мысе они воз-
вели храм, посвященный их верховному богу Баал-Хаммону / Мелькарту,
вскоре прославившийся на весь средиземноморский мир своим оракулом,
архивами и несметными богатствами. Основание Гадеса по одну сторону
от Гибралтара и Карфагена по другую надолго сделало финикийцев хо- 55
зяевами Западного Средиземноморья и выхода в Атлантику через под-
контрольный им Гибралтар, и только римляне ценой гигантских усилий
смогли одолеть их.
Археология регистрирует постоянное присутствие финикийцев на юге
Пиренейского полуострова, начиная с рубежа IX–VIII в. до н.э., когда к вос-
току от Гибралтарского пролива появляются такие их крупные торговые го-
рода, как Малака (совр. Малага), Секси (совр. Альмуньекар) и Абдера (совр.
Адра), а также возникает множество факторий, всегда располагавшихся на
небольших мысах или полуостровках в устьях рек и явно предназначав-
шихся для торгово-посреднической деятельности их иноземных патронов.
Самым северным поселением финикийцев на Пиренейском полуострове
была Ла Фонтета (VIII–VI вв. до н.э., пров. Аликанте). Оно располагалось
в устье реки Сегуры, имело одну из наиболее развитых фортификационных
систем и большую портовую зону. Площадь городища составляла 8 га. Обо-
ронительная стена имела толщину 7 м, а высоту — 10 м, причем нижняя
часть (4 м) была выложена из камня, а остальная — из кирпича-сырца. Жи-

лые кварталы возведены в соответствии с нормами прямоугольной плани-
ровки. Дома были каменными, реже глинобитными, на каменном цоколе.
В городе имелся храм богини Астарты.
На противоположном берегу Сегуры находилось небольшое поселение
горняков и металлургов, связанное с Ла Фонтетой посредством переправы.
Свою жизнь оно строило на добыче олова и его поставках на рынок фини-
РАЗДЕЛ 2
кийской Ла Фонтеты для последующей перепродажи. Сюда же поставлялась

соль, добывавшаяся в окрестностях и дорого ценившаяся в древнем мире.
В VII в. до н.э. порт Ла Фонтеты стали посещать греческие торговцы.
Они платили финикийцам десятину от грузооборота и в качестве следов
своего пребывания оставили керамику, которая в основном служила им та-
рой для транспортировки вина.
Ранее всего в западнофиникийских центрах обосновались торговцы и
их агенты, но вскоре появились и ремесленники — строители, архитекто-
ры, горняки, гончары, ювелиры. Особую роль в жизни поселенцев играли
рыбаки и мастера по переработке рыбы и изготовлению гарума — рыбного
соуса, не имевшего себе равных, как говорит Страбон, во всем средиземно-
морском мире (Strabo III. 4.6). Некоторую конкуренцию гаруму составляли
лишь понтийские (черноморские) приправы, и этому указанию Страбона
трудно не поверить, поскольку он сам был уроженцем Южного Понта и не-
сомненно являлся знатоком и поклонником рыбной кухни.
Об урбанизме финикийских поселений, какими бы крупными они ни
являлись, судить трудно, поскольку многие из них были разрушены еще в
древности, а другие потеряли свои реальные очертания из-за особенностей
геоморфологии и по этой причине трудно поддаются археологическому об-
наружению. Вызывает удивление факт относительного несоответствия двух
основополагающих характеристик города как таксономической единицы:
при явной специализации городских производств и сословной иерархи-
56 зации городской общины градостроительство сохраняло черты архаизма.
Так, в Тосканосе и Моро де Мескитилье археологами прослежены элемен-
ты уличной планировки, но ориентировка большинства жилищ на протя-
жении нескольких строительных периодов лишь отчасти соответствовала
направлению улиц. Только по мере стабилизации городского уклада жиз-
ни происходит корректировка топографии жилых кварталов и отдельных
жилищ путем их реконструкции и достройки. Улицы, а нередко и проулки
вместо трамбовки земли со временем стали засыпаться гравием.
В VII в. до н.э. начинает внедряться принцип геоэкономического райо-
нирования городской территории. Во всяком случае, археология регистри-
рует концентрацию наиболее крупных зданий в центральной части города,
ремесленный квартал примыкает к оборонительным стенам, а рыбозасолоч-
ные цистерны вообще выносятся за черту города. В частности, в центре То-
сканоса археологами раскопаны жилые дома, насчитывающие по 7–8 ком-
нат, и несколько служебных помещений; окраины же были застроены более
чем скромными жилищами, состоявшими лишь из одной комнаты с очагом.
В Моро де Мескитилье сохранились руины дома с глинобитным полом и

несколькими очагами, длина одной из стен которого равна 17 м. В Тоскано-
се обнаружено большое строение, по своей планировке напоминающее вос-
точнофиникийскую лавку-склад. Оно имело широкий центральный «неф»
и два боковых, а общая площадь равнялась 15,0×10,75 м. Финикийцы укре-
пляли свои поселения рвами и частоколами, а по мере роста благосостоя-
ния (VII–VI вв. до н.э.) — каменными стенами. От оборонительных соору-
ГЛ А ВА 1
жений Тосканоса 600-х годов до н.э. сохранилось несколько куртин, одна из
которых по протяженности достигала 120 м и имела ширину в 4–5 м.
Приморские поселения южноиспанских финикийцев в древности не
имели портов. Мореходы довольствовались природными бухтами и много-
численными рейдами. Небольшая осадка их судов позволяла с легкостью
вытаскивать их непосредственно на берег. Если фактория находилась в
устье реки, то корабли заходили в него и причаливали к пристани — рукот-
ворной насыпи, сооружавшейся из камня и крупных обломков керамики.
Часто использовался и рейд, а якорями нередко служили, как упоминалось
выше, большие слитки серебра с отверстиями для крепления канатов.
При крупных финикийских центрах имелись некрополи, располагав-
шиеся обычно по другую сторону примыкавшего к поселению водоема —
реки, лимана и т. п. Наиболее древние были небольшими: некрополь Хар-
дина насчитывал около 100 могил, другие — и того меньше. С течением
времени погребальные практики варьировались от коллективных захоро-
нений к индивидуальным. Наиболее ранние (VIII–VII вв. до н.э.) представ-
ляли собой подземные склепы с несколькими погребениями, более поздние,
индивидуальные, осуществлялись в траншеях, в которые, как в Финикии и
Карфагене, помещались саркофаги или каменные ящики. Для организации
склепа в скале прорубался шурф, на дне которого располагалась погребаль-
ная камера, а входом служил длинный коридор (дромос). Наиболее репре-
зентативным примером служат склепы Трайамара второй половины VII в.
до н.э., им аналогичны погребальные комплексы Альмуньекара и Куэвас 57
де Альмансора. Их своды сооружены из толстых брусьев, покрытых сверху
каменными плитами, и присыпаны слоем глины. Вход в дромос был зало-
жен большим каменным блоком, который отодвигался при совершении
каждого последующего подзахоронения. Иным был способ организации
семейного могильника: выкапывался шурф глубиной до 3–5 м и диаметром
1–2 м, на дне (или в подкопе боковой части шурфа, имевшем вид ниши) по-
мещались урны с прахом. Их слегка вкапывали в материк и сверху прикры-
вали каменными плитами — крышками. Погребальные урны, как продук-
ция массового керамического производства, обычно изготавливались из
глины и лишь в редких случаях — из дорогостоящего алебастра. С VI в. до
н.э. обряд ингумации полностью вытесняется кремацией.
Погребальный инвентарь, как и тип погребального сооружения, отра-
жает прижизненный статус умершего. Вполне естественно, что наиболее
дорогие изделия (из золота, слоновой кости, стеклянной пасты с грави-
ровкой и филигранью) содержатся в саркофагах, а керамические предметы
сопровождают практически любое рядовое погребение. Керамика, как и

в финикийских метрополиях и Карфагене, обычно красноглиняная, мо-
нохромная или расписная, а с точки зрения формы в VIII–VII вв. до н.э.
преобладали урны с горлом в виде трилистника (типа греческой ойнохои)
и светильники наподобие блюдца с одним-двумя носиками для фитиля.
В пунийскую эпоху, особенно со второй половины VI в. до н.э., растет про-
цент толстостенных погребальных урн, отличительным признаком кото-
РАЗДЕЛ 2
рых является венчик типа гриба. Постоянным атрибутом погребального

инвентаря финикийских переселенцев и их местных потомков-пунийцев
считаются красноглиняные блюда и тарелки, коллекция которых к насто-
ящему времени насчитывает более 400 экземпляров, а отдельные из них
имеют граффити — надписи на финикийском языке. Богатство захороне-
ния подчеркивается наличием греческих изделий — протокоринфской
пиршественной керамики, аттических амфор типа SOS (аббревиатура
имени известного собственника торговой кампании Состратидов), бих-
ромных кипрских кувшинов, а также египетских скарабеев или костяных
гребней и гравированных пластин.
В VIII–VII вв. до н.э. во многих частях Восточной Андалусии рассели-
лись финикийцы-земледельцы, в своей каждодневной деятельности ори-
ентировавшиеся в первую очередь на товарное производство оливкового
масла и вина, так как их восточные предки еще у себя на родине хорошо вла-
дели искусством культивирования оливкового дерева и виноградной лозы.
Западные финикийцы превратили свои земли в цветущий край, а тартес-
сиев и иберов познакомили с организацией аграрного производства рента-
бельного типа. Важно отметить, что к западу от Гибралтара (исключая, ко-
нечно, Гадир) прямого финикийского влияния не прослеживается: видимо,
местные тартессийские элиты этого богатого ресурсами региона предпочи-
тали сохранять за собой ведущую роль в торговых контактах с иноземцами,
и им это удавалось вплоть до рубежа VI–V вв. до н.э., когда Тартессийская
58 держава прекратила свое существование под ударами карфагенян и на ее об-
ломках возникла Турдетания, или страна турдетан.
О социально-политической организации финикийских городов Юж-
ной Испании можно говорить главным образом на основе метода аналогии,
сравнивая ее, с одной стороны, с метрополией Тиром, и, с другой — с такой
же крупной колонией тирян, какой был Карфаген. Общины Гадира и других
западнофиникийских колоний Андалусии не были этнически однородны-
ми, они представляли собой объединения разноэтничных и разноязычных
торговцев-моряков, а их городской быт был многоукладным. Вполне веро-
ятно, что Гадир, столь же богатый, как и Карфаген, имел олигархический
сенат и народное собрание, члены которого избирались на основе имуще-
ственного ценза. Большую роль играло жречество и в первую очередь об-
щина храма Мелькарта, которая в средиземноморском торговом мире была
известна, как уже было сказано, своей библиотекой, оракулом и храмовыми
архивами, пользовалась правом десятины и сумела сконцентрировать боль-
шие богатства, которыми, кстати, в конечном счете, воспользовались рим-
ляне. Гадир имел большой флот и наемное войско. Извечная конкуренция

с ним Карфагена препятствовала образованию какого-либо религиозно-
политического союза западнофиникийских городов. Исторический опыт
также отсутствовал: ни метрополия Тир, ни ее наиболее крупные колонии
Центрального Средиземноморья не знали подобной практики, в то время
как их сицилийские соседи — греки, а также верные партнеры — этруски
начиная с эпохи архаики успешно объединялись в амфиктионии ради защи-
ГЛ А ВА 1
ты своих экономических интересов и политической независимости. С уси-
лением могущества Карфагена (середина и вторая половина VII в. до н.э.) в
Западном Средиземноморье происходит перераспределение сил в пользу
пунийцев. Они, колонизовав геостратегически важный остров Ивису, пе-
рехватили инициативу у греков в деле контроля над ведущими торговыми
путями Восточной Испании, расширили масштабы ее колонизации, и толь-
ко римляне своей планомерной деятельностью против Карфагена в ходе за-
воевания Пиренейского полуострова лишили их былого могущества. Они
сохранили автономию только Гадиру. Однако опыт западных финикийцев
в деле организации городской жизни не прошел бесследно для тартессиев,
создавших с учетом его достижений свою собственную цивилизацию так
называемого ориентализирующего типа. Ее символами являются дворцо-
вый комплекс Канчо Роано и местная письменность, строившаяся на ар-
хаическом варианте кипро-финикийского алфавита.
В VII в. до н. э. западносредиземноморскими лоциями финикийцев и
возможно даже их кораблями воспользовались греки Малой Азии — само-
сцы и фокейцы, близкие соседи и торговые партнеры тирян и сидонян. Из
античной традиции известно, что греки открыли для себя крупный тузем-
ный эмпорий Тартесс, располагавшийся в устье Гвадианы (пров. Уэльва),
и даже получили приглашение от местного правителя Аргантония на обу-
стройство собственного поселения. Неясно, по каким причинам это при-
глашение не было принято: либо фокейцы в первой половине VII в. до н.э.
считали преждевременным менять модель своей эмпориальной (торгово- 59
посреднической) деятельности в Западном Средиземноморье на колони-
зационную, либо оформлению их торгово-экономического союза с Арган-
тонием и в его лице с тартессийской элитой твердо воспрепятствовали
местные финикийские общины. Тем не менее греческое присутствие в зоне
прочных контактов финикийцев с тартессиями в ориентализирующий пе-
риод все более уверенно документируется такими группами артефактов,
как керамика (тарная, культовая, пиршественная), ювелирные изделия и
даже скульптура культового характера и фрагменты архитектурного декора
не выявленных пока общественных сооружений. Наиболее часто древней-
шие материальные следы греческого присутствия фиксируются в Уэльве,
Севилье, Кордове и на территории, располагавшейся между ними. Грече-
ские артефакты второй половины VII — первой половины VI в. до н.э. ре-
гистрируются археологами не только в прибрежных туземных и финикий-
ских поселениях, но и в отдаленных туземных центрах, которые распола-
гались как правило в местах добычи природных ресурсов (серебра, золота,
олова и, конечно, железа) или вдоль крупных транспортных артерий типа

«оловянного пути» или «Геракловой дороги».
В результате длительного и разнообразного взаимодействия тартессиев,
финикийцев, греков и кельтов окончательно сформировалась тартессийская
цивилизация, яркость и оригинальность которой состоит в ее ориентализи-
рующем характере, органично впитавшем культурные достижения всех этих
народов при превалирующей роли финикийского компонента. Символа-
РАЗДЕЛ 2
ми этой цивилизации можно считать монументальный погребальный ком-

плекс Посо Моро (пров. Альбасете) и архитектурный комплекс Канчо Роано
(пров. Бадахос).
Погребальный комплекс Посо Моро —

памятник ориентализирующего искусства Испании
Посо Моро — это наиболее величественный погребальный монумент Иберии

VII в. до н.э. Он раскопан в 1970-е годы известным испанским археологом и
иберологом М. Альмагро Горбеа. Ему же принадлежит и первый вариант ре-
конструкции. Памятник имеет вид ступенчатой пирамиды высотой 6 м, вы-
ложен из крупных известняковых блоков и увенчан конусообразным куполом.
На некоторых блоках сохранились фрагменты рельефов, образовывавших
сплошные фризы. По четырем сторонам изваяны львы, вероятно, охранявшие
покой усопшего.
По мнению М. Альмагро, главный смысл всего комплекса изображений на сар-
кофаге — показать генеалогию погребенного владыки. Он возводит ее ко второму
поколению богов, победившему Титанов, а именно к тому из них, которому удалось
чудесным образом спастись от иберийского «Кроноса» – гигантского человекопо-
добного чудовища с двумя головами, символизирующими особую мудрость Небо-
жителя, способного судить Время и его ход в земном и неземном мирах. Божество
60 восседает на троне в готовности проглотить свою жертву — младенца, которого
служитель культа извлекает из котла с кипящим варевом. Младенец, однако, оста-
ется живым и, подняв голову, вытаращенными от пережитой метаморфозы глазами
оценивает происходящее. Можно считать, что перед зрителем развернут обряд ини-
циации — не смерть жертвы, а ее спасение под покровительством Божества, или воз-
рождение для новой жизни в качестве земного правителя верховного ранга. ■■■
Раскопки Канчо Роано начались в 1970-е годы и не завершены по сей

день. Он располагался в центральном пункте регулярных встреч различных
народов Восточного и Западного Средиземноморья, являясь своего рода
узловым перекрестком. С конца VIII в. до н.э. он функционировал как рези-
денция местного правителя и главы союза племен Эстремадуры в одном лице,
одновременно Канчо Роано являлся крупным межплеменным святилищем.
В районе современной Эстремадуры на сегодняшний день известно
более десяти сооружений подобного рода. Хотя по своим масштабам они
ГЛ А ВА 1
Монументальный комплекс типа царского дворца-святилища из Канчо Роано.
Реконструкция С. Селестино
не идут ни в какое сравнение со святилищем Канчо Роано, тем не менее

это внушительные по размерам сооружения, настоящие монументальные
комплексы, располагавшиеся in natura, по первому впечатлению мало свя-
занные с какими-либо конкретными поселениями и, по аналогии с Канчо
Роано, называемые дворцами-святилищами.
Архитектурный комплекс Канчо Роано — это сложный и много-
слойный памятник. В древнейший и древний периоды своей истории 61
(Канчо Роано «С»: VIII–VII вв. до н.э. и Канчо Роано «В»: конец VII–
VI вв. до н.э.) он включал обширный двор, непосредственно примы-
кавший ко входу на священную территорию, крытый вестибюль и не-
кое замкнутое помещение типа cella. Вход в святилище осуществлялся
со двора: через широкие ворота можно было подняться в вестибюль, а
чтобы попасть в «святая святых» нужно было пройти еще через одни
двери, которые находились в северо-восточной части вестибюля и име-
ли меньшие размеры.
В эпоху «В» во дворе святилища была возведена прямоугольная в
плане платформа, выложенная из кирпича, которую — судя по находкам
золы — можно определить как большой алтарь под открытым небом, тем
более что рядом с платформой археологи обнаружили колодец, вода кото-
рого использовалась, видимо, при совершении обряда очищения. Другой
алтарь располагался в cella, в эпоху «С» имел круглую в плане форму с ко-
нусовидным углублением в центре, служившим для поддержания сосуда,
в который во время совершения обряда возлияния стекала священная

жидкость. По соседству с алтарем находилось прямоугольное в плане,
ступенчатое сооружение — видимо, стол для хранения жертвоприноше-
ний. Поскольку этот алтарь имел форму бычьей шкуры, или кипрского
слитка, и таким образом символизировал принадлежность к верховному
мужскому божеству, то можно допустить, что служитель его культа был
одновременно и царем, и жрецом, а его святилище являлось и оракулом.
РАЗДЕЛ 2
В эпоху «А» (V–IV вв. до н.э.) на месте этого алтаря был воздвигнут пилон
из кирпича, напоминающий по форме бетил, характерный не только для
тартессийских, но и для иберийских святилищ. Собственно святилище
было перемещено на крышу здания, оно уменьшилось в размерах и стало
иметь вид часовни. Эта конструкция напоминает дворцовые строения и
одновременно небольшие храмы древнесемитского города Угарита. В них
при отправлении культа присутствовали не только царь и члены его семьи,
но и, как это было принято считать в средиземноморских религиозно-
космогонических системах, само верховное божество, чудесным образом
инкарнировавшее в своего земного посланца — царя, призванного вер-
шить божественный суд над подданными.
Признавая монументальный комплекс в Канчо Роано царским двор-
цом и святилищем одновременно, следует подчеркнуть, что на протяже-
нии своей истории — вследствие постоянного взаимодействия с фини-
кийцами и греками — он воплотил в себе разные варианты святилищ
загородного типа, эволюционируя от династического к общинному и
впоследствии к межплеменному. Если помещение «С» относится ко вре-
мени самостоятельной истории туземцев и отражает их исконные рели-
гиозные верования, то сооружение «В» начинает свою жизнь в период
интенсификации контактов тартессиев побережья с обитателями тех глу-
бинных территорий, которые обладали стратегически важными природ-
ными ресурсами и испытывали очевидное воздействие кельтов, выход-
62 цев с атлантического побережья современной Франции. Тартессийские
агенты-посредники проникают в местную среду и устанавливают дело-
вые отношения с вождями и служителями культа, руководившими жиз-
недеятельностью местных обществ. Ответный интерес воплощается по-
разному, в том числе и путем создания таких святилищ, которые берут на
себя роль патронов и арбитров во все усложнявшейся сфере деловых кон-
тактов со своими «клиентами». К их числу можно отнести и комплекс
Канчо Роано «В». Сохранив свою основную функцию, он в то же время
весьма расширил территорию и отвел ее часть для вспомогательных —
по отношению к культовой — операций (в частности, хозяйственной и
административно-социальной).
В собственно ориентализирующий период (VII в. до н.э.) западные
финикийцы, пришедшие в Эстремадуру по стопам тартессийских агентов,
участвуют в эксплуатации ее недр и в строительстве святилищ для патро-
нажа столь многоступенчатой торговли. Одним из таких святилищ вполне
может быть Канчо Роано «А», возникшее в середине VI в. до н.э. на месте
предыдущего святилища «В». Оно было возведено в том пункте, откуда фи-
никийцы начинали транспортировку приобретенных товаров в свои мор-
ские порты. Хорошим подтверждением выше изложенного тезиса может
служить система дорог, в этот период существенным образом изменившая
свою географию. Если в прототартессийский период основные транспорт-
ные артерии проходили по более западным землям, минуя тем самым Кан-
чо Роано, то уже в VII в. до н. э. появляются их ответвления, включившие в
ГЛ А ВА 1
свою орбиту комплекс «В».
Следующее столетие характеризуется возникновением большого коли-
чества туземных центров — производителей металлов (например, соседа
Канчо Роано — Эль Медельин, Лос Пахарес и др.). Поскольку к ним сле-
довало найти новые подступы, то сеть дорог на Пиренейском полуострове
не только активно разрастается, но и по-новому структурируется. Наряду
с многочисленными локальными дорогами возникает тот путь, который
берет свое начало в Плаценции (совр. Пласенсия), проходит через Канчо
Роано и завершается в устье Гвадианы.
Новая организация деловых контактов туземцев со средиземно-
морским миром, исключившая (после кризиса 600-х годов до н.э.) из
участия Тартессиду и установившая вариант прямых связей туземных
производителей-собственников-поставщиков с теми иноземными аген-
тами, которые были заинтересованы в их продукции, ввела в число по-
следних — наряду с финикийцами и пунийцами — греков Массалии,
Великой Греции и Малой Азии, а также этрусков, иберов из восточных
регионов Пиренейского полуострова и обитателей его атлантической
зоны. Материальные следы их пребывания локализуются всегда одно-
значно — в местах функционирования туземных рынков, а наиболее
успешными оказались фокейцы.
Основные сведения о торговом пути — итинерарии Западного Среди-
земноморья фокейцы получили от своих прямых партнеров — са мосцев,
а также от милетян и эгинетов, еще в архаическую эпоху открывших для 63
себя богатства Запада. Свою роль сыграли и жрецы храма Артемиды Эфес-
ской — ведущего святилища малоазийского Паниониона, сооснователем и
активным членом которого была Фокея. О знакомстве жречества с Дальним
Западом и стремлении включить его потенциал в орбиту своего контроля
однозначно свидетельствуют факты прямого участия жрецов в основании
Массалии, Алалии, Элеи и других фокейско-ионийских колоний Цен-
трального и Западного Средиземноморья.
Единственной на Пиренейском полуострове колонией — в подлинном
смысле этого слова — был Эмпорион (совр. Ампуриас).
Вопрос об обстоятельствах возникновения Эмпориона, несмотря на
пристальный интерес исследователей к этому центру, продолжает отно-
ситься к разряду трудно решаемых. Указания античных авторов на его
близкое родство с Массалией справедливо признаются в качестве до-
стоверных большинством специалистов, однако степень этого родства
оценивается по-разному. Долгое время в зарубежной, преимущественно
испанской, историографии господствовало представление о том, что обе

колонии были «сестрами-близнецами», основанными Фокеей на ру-
беже VII–VI вв. до н.э. Известные французские специалисты, отдавая
предпочтение информации Помпея Трога (кстати, массалиота по про-
исхождению), отстаивали тезис о возникновении Массалии после зна-
комства греков с иберийской частью Галльского залива. В современной
историографии практически единодушно признается вариант дочерней
РАЗДЕЛ 2
зависимости Эмпориона от Массалии — как в вопросе о возникнове-

нии центра, так и с точки зрения его функционирования в качестве
социально-экономического и политического организма.
Нам представляется, что истоки полиса следует связывать с плавани-
ями фокейцев метрополии, ибо именно они основали поселение на мысе
Сан Марти и храм своей покровительницы Артемиды Эфесской при нем.
Что касается хронологии, то это событие должно было иметь место до бит-
вы при Алалии (535 г. до н.э.) и приближаться ко времени основания архаи-
ческого эмпория в Массалии (рубеж VII–VI вв. до н.э. или возможно даже
620-е годы до н.э.).
Будучи основан как фактория, или торговая стоянка, Эмпорион с те-
чением времени — по крайней мере, после битвы при Алалии — транс-
формировался в апойкию, т.е. в полис с собственной аграрной округой.
Она была небольшой по размерам и образована серией местных поселе-
ний, обитатели которых были зависимы от общины греческой колонистов
и обеспечивали ее необходимыми сельскохозяйственными продуктами.
На протяжении всей своей истории Эмпорион дорожил контактами с юж-
ными соседями — индикетами, столица которых, Индика, вела с греками
посредническую торговлю металлами Аквитании, Кантабрии и Астурии.
Это последнее обстоятельство, как магнит, притягивало к Эмпориону не
только туземцев Иберии, но и финикийцев Карфагена, стремившихся
внедрить в свою практику — наряду с океанским торговым путем — ком-
64 бинированный, средиземноморско-континентальный путь к металлам
Пиренеев. Возможно, что финикийцы Гадеса, составив карфагенянам
конкуренцию, подвигли их к обоснованию на Ивисе, миновать которую
в плаваниях к Галльскому заливу было практически невозможно.
Фокейцы Эмпориона, стремясь к сохранению за собой контроля над
торговлей в акватории залива, ответили карфагенянам усилением своих
позиций в Роде и активизацией связей с Агатой и туземными поселения-
ми прибрежного Лангедока. Такая политика принесла свои плоды, открыв
ионийцам возможность увеличения импорта в туземные oppida глубинных
регионов Западного Лангедока, располагавшиеся на берегах рек, крупней-
шей из которых была Гаронна. Они возникли, скорее всего, именно с целью
контроля над дорогами Аквитании (с ее запасами квасцов и рудными бо-
гатствами) и приобщения таким образом к заморской торговле.
Аналогичная картина складывается в этом же временном интерва-
ле в северо-восточной Каталонии. Так, только в долине реки Клодиан
(совр. Флувия), не говоря о бассейне Эбро, развиваются три крупных ибе-
рийских oppida и множество менее значительных; их хозяйственная дея-

тельность имела явно выраженную торговую ориентацию. В этих посе-
лениях найдена сероглиняная керамика западногреческого производства,
полностью совпадающая по формам и стандартам с керамикой Рюсино,
Солье, Иллибериса. Выявлена значительная серия ее местных имитаций,
которых особенно много в Агате, Ульястрете и Эмпорионе.
Во всех этих пунктах имеются этрусские керамические изделия, брон-
ГЛ А ВА 1
зовые кувшины и, что особенно интересно, этрусские имитации коринф-
ской керамики, подобные тем, которые археологи обнаруживают в грече-
ских колониях и многих туземных и пунийских центрах Апеннинского
полуострова, связанных с греческой торговлей. Этот факт, а также присут-
ствие вперемешку с этрусской керамикой ионийской продукции и наличие
греческих клейм на этрусских амфорах VI в. до н.э. позволяет заключить,
что западные ионийцы сохраняли свою традицию сотрудничества с этру-
сками в зоне Западный Лангедок — Каталония фактически на протяже-
нии всего VI в. до н.э., хотя его постепенный спад начиная с 540-х годов до
н.э. и регистрируется археологией. Этруски оказывали ионийцам услуги
по транспортировке вина из Массалии в Иберию на западе, Лангедок на
севере и Лигурию на востоке; этрусское посредничество было важным для
западных фокейцев в их взаимоотношениях с дорийскими центрами Ве-
ликой Греции, через которые проходил их путь в Восточное Средиземно-
морье — в Фокею, Кимы, Милет, на Самос, Хиос и т.д.
Что касается социально-политической организации архаического Эм-
пориона, то Страбон считает его полисом, впоследствии переросшим в ди-
полис (Strabo III. 4.8). Какое содержание вкладывает в это понятие антич-
ный автор? Уже взятый сам по себе топоним отражает — подобно Эмпо-
рионам Александрии, Медмы в Бруттии, Эгесты,
Акраганта и др. — факт постоянного проживания
в каталонском Эмпорионе какой-то части торгов-
цев. Их Страбон называет эмпоритами; они, как и в 65
других подобных центрах, группировались в общи-
ны. Этот этноним начиная с V в. до н.э. зафиксирован
на монете полиса, а чеканка отражает факт приобре-
тения социальной организацией эмпоритов функций
государственного образования.
Община эмпоритов была небольшой. Если принять
в качестве достоверного указание Тита Ливия о том,
что длина древнейшей стены полиса равнялась 600 м,
то можно допустить, что в ее пределах обитало не бо-
лее 200–300 человек. Какие-либо упоминания о про-
живании туземцев в пределах раннего города отсут-
ствуют. Видимо, они вошли в черту города эмпоритов
после распространения его полисной территории
на материк, однако на протяжении долгого времени Курильница в виде
стремились сохранять независимость. головы Деметры
Греческая монета Испании: клад из Эмпориона
Начало монетного чекана в Эмпорионе относится к V в. до н.э., хотя нумиз-

матические находки столь раннего времени являются пока что редкими.
Гораздо больше монет относится к IV–III вв. до н.э. Так, в 1926 г. в Неаполе
Эмпориона был найден клад, состоящий из 897 серебряных монет и веся-
щий около 840 г. Почти все монеты отчеканены в Эмпорионе, а 879 из них
РАЗДЕЛ 2
относятся к местной серии, которая характеризуется наличием на аверсе

аббревиатуры полиса «ЕМ» и изображением головы богини Афины с со-
вой. Другая иконография связана с изображением женского юожества типа
Аретузы в виде головы с колосьями в прическе и в окружении дельфинов.
Встречаются монеты с изображением Пегаса как еще одного символа Эм-
пориона. Монеты датируются 395–375 гг. до н.э. и по весу копируют афин-
ский триобол V в. до н.э.
Большая часть монет изготовлена с использованием поврежденного
штампа. Этот факт наводит испанских нумизматов (в частности, М.П. Гарсиа
и Бельидо) на вывод о невысоком уровне монетного чекана в Эмпорионе, но не
исключается и другое объяснение — резко возросшая потребность в монете,
заставлявшая монетный двор пренебрегать метрологическими нормами. Воз-
можно, что эта же причина привела и к лаконизму иконографии, и к созданию
облегченной по весу монеты, когда фракция стала весить 0,94 г. ■■■
К концу первой четверти VI в. до н.э., наряду с фокейским эмпорием

на мысе Сан Марти, по соседству с ним на перешейке, где находилась еще
одна удобная гавань, и поблизости от небольшого туземного поселения воз-
никает еще одно ионийское торжище. Его прямым соседом был некрополь
Портиксоль, существовавший при выше упомянутом туземном поселении,
часть захоронений которого принадлежала скорее всего поселенцам именно
66 этого, второго ионийского эмпория. Если принять за достоверное опреде-
ление Страбоном архаического Эмпориона как «Massalioton ktisma» (соб-
ственность массалиотов), то можно допустить, что ойкистом-основателем
этого эмпория, как ядра будущей материковой апойкии, выступил остав-
шийся неизвестным житель Массалии. Продуктом синойкизма и явился
Страбонов диполис: эмпорий на мысе плюс поселение массалиотов у осно-
вания этого мыса, обнесенные по периметру единой стеной и одновремен-
но сохранившие ту стену, которая в прежние времена отделяла эмпорий
от варваров. Тит Ливий отмечает, что в стене всегда существовала калитка,
смотревшая в сторону туземной Индики. Издревле она была хорошо укре-
плена, а по ночам при ней несла службу треть граждан Эмпориона.
Опыт сотрудничества этой пары полисов оказался настолько плодотвор-
ным, что есть смысл остановиться на нем подробнее. Тем более, что таких
сложных, триединых государств, античная история знает крайне мало.
Прежде чем возникло государство под названием Emporiae, суще-
ствовали два поселения, разделенные стеной и в то же время соединенные
между собой общей калиткой-porta. Вариант организации типа Emporiae

был известен вплоть до времени Катона-консула, который посетил этот
город в середине 90-х годов II в. до н.э. и описание которого положили
в основу своей информации об Иберии Тит Ливий и Страбон. Археоло-
гами выявлено пока не более 100 м оборонительной стены, характером
кладки напоминающей иберийские укрепления.
С VI в. до н.э. экономика соседей предполагала тесное сосуществование
ГЛ А ВА 1
и взаимодействие, предопределившее процесс последующего объединения
их социально-политических структур. Эмпорион строил свое благополучие
на посреднической торговле, в то время как Индика, лишенная собственно-
го выхода к морю, но получавшая товары из пространного «хинтерланда» в
свой речной порт, не могла обойтись без контактов с греческим партнером.
В результате развитие городской структуры туземного центра продиктова-
ло ему компромиссный вариант организации политического управления:
он сохраняет собственное правительство, но соглашается на
осуществление контроля Эмпорионом. Это могло произой-
ти еще до заключения первого римско-массалиотского дого-
вора в последней декаде VI до н.э. (Just. XLIII. 5.10). Такое
срастание местной городской структуры с греческим по-
лисом оказалось настолько перспективным для Индики,
что римляне, учтя ее опыт, создали в прямом соседстве
с нею собственное поселение, рассчитанное на прожи-
вание в нем своих negotiatores. В процедуре организации
нового поселения эмпоритов приняли участие, как уже
отмечалось, массалиотские эмпоры.
Таким образом, мы имеем, пожалуй, единственный
в западносредиземноморском мире случай полной ин-
теграции обществ, осуществившейся в силу их значи-
тельной экономической однотипности (ориентирован-
ность экономики на внешнеторговую деятельность и 67
преобладающее значение сословия торговцев в соци-
альной структуре обществ) и экономической потреб-
ности друг в друге Эмпориона и его туземного спут-
ника Индики. Иберийская элита нуждалась в таких
«экзотических» товарах, которые фиксировали
бы в общественном сознании ее привилегирован-
ное социальное положение, а греки в качестве
эквивалента приобретали разнообразное сырье.
Анализ материалов некрополей Эмпориона и
его Неаполя (Нового города) говорит о мед-
ленности и поэтапности процесса интеграции,
обусловленных волей греческой общины и ее
законами, однако к началу IV в. до н.э. захоро-
нения в массе своей (независимо от способа по-
гребения) демонстрируют относительное единство Статуя Асклепия
инвентаря. С другой стороны, Эмпорион навсегда сохранил свой греко-

ионийский облик. Этот феномен объясняется, помимо самоидентифика-
ции, его тесными связями с Массалией, другими греческими центрами
Средиземноморья, а также его богатством и высоким уровнем развития
социально-политической организации, уже в VI в до н.э. создавшей свой
образ жизни á la grecque: экономику, законы, систему мер и весов, архитек-
туру, письменность, традиции и систему взаимоотношений с соседями и
РАЗДЕЛ 2
Западным Средиземноморьем в целом, в то время как иберы лишь осваи-

вали основы государственности потестарного типа, т.е. через институт
вождества с его непререкаемым авторитетом и верховенством вождя.
За пределами своей прямой округи Эмпорион установил связи с юго-
восточной и восточной Иберией, где на основе аккультурации сформирова-
лись самостоятельные и принадлежавшие к наиболее развитым на дальнем
средиземноморском Западе локальные варианты иберийской культуры — кон-
тестанская, лаэтанская и др. Процессу иберизации во многом способствовало
тесное сотрудничество Эмпориона не только с Индикой, но и с Ульястретом —
еще одним спутником западноионийского полиса, проявившим, правда, твер-
дое стремление к автономии.
Дама из Эльче —
уникальный памятник иберийской скульптуры
Бюст дамы удивительной красоты был найден в 1897 г. на некрополе ибе-

рийского поселения Серро де Лос Сантос (совр. город Эльче, пров. Али-
канте) и своей оригинальностью сразу же привлек внимание ученых. Их
мнения разделились: одни считали даму знатной иберийкой конца IV – на-
чала III в. до н.э., другие видели в ней гречанку или даже восточную аристо-
кратку более раннего времени. После полувековой полемики возобладала,
68 как это часто случается, компромиссная точка зрения: это скульптурное
изображение иберийской дамы, выполненное не ранее III в. до н.э. местны-
ми мастерами, хорошо знакомыми, однако, с восточносредиземноморски-
ми традициями ваяния.
Первоначально Дама из Эльче была изображена в полный рост. Верх-
няя часть туловища, голова, украшения тщательно проработаны, а лацканы
и складки ее торжественного одеяния, особенно по бокам, намечены доволь-
но схематично и не создают впечатления элегантно драпированной ткани.
В определенной степени аналогом может служить изобразительная техника
Гран Дамы из Лос Сантос, а не Дамы из Басы. Вероятно, две первые были
изваяны во фронтальной технике и должны были стоять прислоненными к
стене либо восседать в кресле, придвинутом к стене.
Статуе была суждена вторая жизнь: еще в античную эпоху ее обрезали до
размеров и пропорций бюста, в тыльной части выбили отверстие в виде ниши
(для хранения праха некоего усопшего?) и поместили в могилу в качестве апотро-
пейя — предмета, наделенного особой магической защитной функцией. ■■■
Раскопки Ульястрета были начаты в середине

ХХ в. и пока далеки от завершения. В классиче-
скую иберийскую эпоху (V–IV вв. до н.э.) посе-
ление имело столь эллинизированный облик,
что на первой стадии его изучения испанские
археологи квалифицировали его как изначально
греческий центр, упоминавшийся Авиеном под
ГЛ А ВА 1
названием Кипселы. Лишь к концу 1970-х годов
была сформулирована точка зрения, что Улья-
стрет — это туземное, иберийское поселение,
строившее, однако, свою экономику за счет тес-
ных торговых контактов с греками и другими
иноземцами.
Ульястрет располагался на морском по-
бережье в 11 км к юго-востоку от Эмпориона.
Первоначально, к 600-м годам до н.э., здесь —
на расстоянии 800–900 м друг от друга — нахо-
дились два поселения, наиболее ранним и раз-
витым из которых было Илья де Рейнак. В пре-
делах Иберии именно оно дает пример есте-
ственного перерастания небольшого туземного
поселения завершающей фазы эпохи бронзы в
oppidum периода раннего железа. В основе этой
метаморфозы лежал экономический прогресс,
обеспечивавшийся развитием зернового про-
изводства, виноградарства, овцеводства, льно-
водства, а также разработками соляных копей
и добычей железа и серебра. От этого времени
сохранилась керамика, входящая в гальштат-
скую группу культуры полей погребальных урн Дама из Эльче — 69
восточной Каталонии — Западного Лангедока, образец иберийского искусства
изготовленная вручную, но очень разнообраз-
ная по формам и декору. Ее рассредоточение по значительной территории
дает основания предположить, что уже изначально поселение занимало
немалую площадь. Археологи оценивают ее в 4–5 га, по крайней мере.
Застройка носила хаотичный характер, хотя жилища обычно возводи-
лись в пространстве между стенами поселения и акрополем. Дома имели
собственный очаг, остатки одного из которых фиксируются на полу из
плотно утрамбованной глины в едином с ранней керамикой слое (600–
575 гг. до н.э.). Есть сооружение более значительных размеров и имевшее
специальное помещение — святилище типа cella, прямоугольное и с вы-
ходом непосредственно на улицу. Имелся и культовый очаг, выложенный
из обожженной глины и декорированный геометрическим орнаментом.
Рядом найдены подставки для дров, таганы и светец — подставка для
светильника. Вдоль одной из стен святилища располагалась скамья
для сидения, она могла использоваться и в качестве стола для жертво-

приношений, как это часто делалось в античных храмах. Скорее всего
это домашнее святилище служило местом отправления культа предков,
героизированных сородичами. Своим происхождением оно, как и по-
добные помещения побережья Каталонии и Лангедока, обязано кельто-
лигурийскому миру, но обнаруживает и элементы греческой храмовой
архитектуры.
РАЗДЕЛ 2
К этому же времени относится первая импортная керамика. Характерно,

что, как и в Эмпорионе, это финикийские амфоры наиболее распространен-
ного в Западном Средиземноморье типа. Самая ранняя греческая керамика
синхронна со второй фазой жизни Ульястрета. Местная керамика продолжа-
ет оставаться лепной, хотя появляется и кружальная. Археологические дан-
ные приводят к вполне определенному выводу о росте товарного элемента
в местной экономике первой половины VI в. до н.э. и
о постепенной смене ее ориентации на контакты
с восточными греками и их партнерами этруска-
ми, а не с финикийцами, пик торгового господ-
ства которых на средиземноморском побережье
северо-восточной Испании остается, таким
образом, позади. Своего рода символом эко-
номического прогресса Ульястрета, как и всей
Индикетии, могут служить зернохранилища,
тысячи которых уже раскопаны археологами
вдоль всего побережья Галльского залива.
К середине VI в. до н.э. трехстороннее взаи-
модействие становится настолько тесным, что для
Драхма из Эмпориона отдельных слоев горожан Ульястрета использова-
ние греческих изделий — обычное дело. Они при-
выкли к греческой питьевой керамике (и, следовательно, к вину и культуре
70 винопития), к заморским благовониям и парфюмерии. Изобилует и серо-
глиняная тонкостенная керамика (блюда, кувшины). Из изучения архео-
логических остатков городской планировки создается впечатление, что
обитатели строили свои дома по восточноионийскому стандарту и локтю.
Жилища ремесленников (в частности, металлургов) имели такие элемен-
ты конструкции, как дымоходы и водоотводные каналы, их ориентировка
находилась в прямой зависимости от местной «розы ветров». Дома ино-
гда были даже двухуровневыми и обычно состояли из трех частей — зала
с очагом, мужской половины и хозяйственных помещений, где археологи
находят амфоры с остатками зерна, вина и даже мяса — вяленого или при-
готовленного в соусе.
Важной особенностью урбанистического облика Ульястрета V–IV вв.
до н.э. становится организация акрополя. Акрополь был небольшим, окру-
жен стеной с круглыми башнями. В его юго-восточной части располагался
священный участок — теменос, на котором обнаружены руины двух хра-
мов, подобных великогреческим.
Дама из Басы,
или верховное женское божество
Дама из Басы — это скульптурное женское изо-

бражение, призванное охранять прах умершего.
Оно было открыто в 1971 г. испанским археологом
Ф. Преседо на некрополе Серро дель Сантуарио,
ГЛ А ВА 1
расположенном по соседству с древнеиберийским м
ебе-
поселением Басти (совр. Баса, пров. Гранада). Погребе-
ние являлось индивидуальным, остатки кремации (прах рах
и кости) были помещены в отверстие, сделанное между жду
ыла
спинкой трона и правой рукой статуи. Итак, статуя была
использована как погребальная урна и датируется пер-
вой половиной IV в. до н.э.
акид-
Дама одета в длинную тунику, голова покрыта накид-
кой, в правой руке она держит голубку. Особой роскошью ха-
рактеризуются ее украшения — колье, состоящее из трех рядов амфорок и булл,
очень крупные серьги, диадема, украшенная несколькими фризами. Погребаль-
ный инвентарь включает нож, фалькату, фибулы, украшения, несколько керами-
ческих сосудов и блюд. В каждом углу могилы находилось по кувшину.
Вероятно, Дама из Басы — это женское божество верховного ранга, пра-
родительница и покровительница жизни, символами которой в средиземно-
морской индоевропейской иконографии являлись голубка, а также лев / львица,
украшавшие трон. ■■■
Храмы Ульястрета, как и святилища соседнего центра Сант Жулья де

Рамис, были сооружены на невысоком, искусственно возведенном подиуме
со ступенями и по фасаду имели две колонны, фиксировавшие трехнефную
внутреннюю планировку. Перекрытие поддерживалось не только этими 71
колоннами, но и боковыми стенами: внешние образовывали с колоннами
единую линию, а внутренние имели в глубине проходы в центральный неф
храма. Верхняя часть фасада была декорирована антефиксами. В интерьере
использовались штукатурка, вероятно, как более экономичный, чем мра-
мор, вид отделки, и тесаные из камня плоские плиты солидных размеров.
Штукатурка была покрашена красной охрой.
Храмы Ульястрета дают явный пример причудливого использования
ориентализирующего архитектурного стиля, несмотря на очевидную уда-
ленность этого центра от собственно пунийского ареала — Андалусии.
С течением времени они стали всё более явственно обретать эллинизи-
рованный облик. В частности, пол, подобно храмам Самоса, Дельф, По-
сидонии, стал мозаичным; обычно использовалась техника opus testaceum,
о чем свидетельствуют находки на территории храма большого количе-
ства разноцветных терракотовых кубиков. Внутренние углы и дверные
проемы были аккуратно выложены из крупных блоков кубической формы,
хорошо отесанных по фасаду. В цистерне, расположенной по соседству,

найдена алтарная плита. Из храма происходят 29 фрагментов полихром-
ных терракотовых масок, видимо, являвшихся вотивными, а также не-
сколько иберийских низкогорлых амфор, лепная керамика и очень плохо
сохранившиеся изделия из железа и бронзы. Расцвет деятельности этого
храма относится к III–II вв. до н. э. Судя по находкам масок Афродиты,
в нем отправлялся культ этой богини, тем более что благодаря Страбону
РАЗДЕЛ 2
известно, что фокейские греки распространили этот культ по всему запад-

носредиземноморскому побережью, начиная от Массалии и заканчивая
мысом Нао (Strabo IV. 1.4).
Свои оборонительные стены иберы Ульястрета выстроили под влияни-
ем греческого фортификационного искусства, но одновременно и с учетом
рельефа местности. Они были двухрядными, с башнями, бастионами и хо-
рошо укрепленными воротами; куртины нередко имели зигзагообразную
форму. Аналогичными, кстати говоря, являются фортификации другого эл-
линизированного поселения этого же индикетского региона — Пико дель
Агила (пров. Аликанте).
Такие заимствования и их адаптация к вкусам иноземных обитателей
Ульястрета стали возможны как следствие единства интересов и сосуще-
ствования на едином пространстве. Репрезентативным в этом плане яв-
ляется погребение закрытого типа из некрополя Ульястрета, которое его
первые исследователи А. Аррибас и Г. Триас де Аррибас датируют середи-
ной VI в. до н. э. С этнической точки зрения умерший был, скорее всего,
туземцем, поскольку погребение совершено на основе местных традиций и
обряда (кремация с сохранением остатков костей и пепла в оссуарии, триз-
на с помещением на могиле амфоры с вином) и в погребальный инвентарь
входят местные сосуды с едой. С другой стороны, можно допустить, что
при жизни ремесленник работал на заказ: в его мастерской производились
использовавшиеся греками изделия из металла, основной набор которых,
72 прежде всего фрагменты конской упряжи, представлен и в погребении.
Как была организована торговля? Очевидно, что в VII–VI вв. до н.э.
по крайней мере часть продукции производилась на продажу. Можно
сказать, что обмен той поры носил меновый характер и осуществлялся
по принципу «товар—товар», а роль денежного эквивалента выполня-
ли такие популярные в туземном мире продукты, как вино, благовония,
оливковое масло. Об этом свидетельствуют находки в Ульястрете, как уже
было сказано, большого количества импортной амфорной тары, питьевой
посуды и различных флакончиков и пиксид. Взамен греки, как домини-
рующая сторона, получали металлоизделия и, вполне возможно, метал-
лы в руде и слитках. Если изделия из металла могли быть произведены
в самом Ульястрете, то сырье должно было доставляться скорее всего из
предгорий Месеты. Следовательно, в круг торговцев входили представи-
тели туземцев этой материковой зоны, а рынок в Ульястрете оформлялся
и впоследствии функционировал как межплеменной и международный
одновременно. Он опирался на серию торжищ локального уровня, обита-
тели которых приобретали заморскую продукцию, они считали ее столь

экзотической, что включали в погребальный инвентарь своих наиболее
уважаемых сородичей. Так на территории северо-восточной Иберии воз-
никла сеть торжищ и речных эмпориев, наиболее крупные из которых —
типа Ульястрета — располагались в непосредственной близости к мор-
скому побережью и были международными.
Фокейцы Восточной Ионии не стремились к самостоятельному ис-
ГЛ А ВА 1
пользованию сырьевых богатств как южной, так и центральной Испании, а
предпочитали получать их посредством эмпориальной торговли с Тартес-
сидой в лице ее правителей (в частности, царя Аргантония) и элиты. Обо-
сновавшись в Массалии, они начали практиковать тот же самый вариант
посреднической торговли, требовавший поддержания дружественных от-
ношений с широкими слоями обитателей туземных поселений прибрежно-
го типа и небольшой полосы материка (ремесленники, торговцы-капелы),
ибо от них в первую очередь зависели объемы и условия поставок столь во-
жделенной для греков торговой продукции, как, например, рудное сырье,
далеко не всегда добывавшееся поблизости. Туземцам этой зоны его могли
поставлять с целью перепродажи иберы — непосредственные добытчики
из припиренейского и даже запиренейского региона.
На первых порах в торговле участвовали и западные финикийцы — пу-
нийцы, исполнявшие роль прямых партнеров либо выступавшие в качестве
производителей, т.е. добытчиков интересовавшего греков продукта. Однако
нарастание пунийской агрессии в Западном Средиземноморье приводит
к сокращению связей с ними со стороны ионийцев, тогда как, скажем, до-
рийцы Сицилии и других западносредиземноморских островов продол-
жали с ними сотрудничество, не отказываясь в то же время от контактов
и с ионийскими греками. Примеры такого многостороннего и успешного
взаимодействия, как мы старались показать, — наряду с древнеионийскими
центрами Сицилии — дают испанские Эмпорион, Индика и Ульястрет.
73
ГЛАВА 2
ериод истории Испании, связанный с Римом, длился несколько сто-

летий и был насыщен событиями. С точки зрения развития древнеи-
спанской цивилизации он оказалась весьма результативным.
Реальное открытие Римом этой страны произошло довольно поздно,
лишь с созданием собственного военного флота, хотя опосредованные кон-
такты — через Массалию, регламентировавшиеся специальными римско-
массалиотскими и римско-карфагенскими договорами, имели место и в бо-
лее раннюю, так называемую этрусскую эпоху. Знакомство Рима с Испанией
было ускорено карфагенянами, которые в период между I и II Пуническими
войнами рассматривали ее как часть своего государства. Отсюда в их го-
74 сударственную казну поступали несметные богатства, ставшие особенно
необходимыми в условиях перемирия с Римом и подготовки очередной во-
йны за передел центрально- и западносредиземноморского мира. Продук-
ция испанских недр и полей давала возможность реализовать самые смелые
из агрессивных амбиций знаменитых полководцев Карфагена — сначала
Гамилькара и Газдрубала, а затем и Ганнибала.
Испания занимала приоритетное положение и в экономических пла-
нах Рима. Даже если исключить горное дело и металлургическое произ-
водство, которые Рим практически полностью связывал с внутренними и
кантабрийскими районами Пиренейского полуострова, почти всё сельско-
хозяйственное производство Бетики и других испанских провинций так-
же работало на экспорт в Рим. В первую очередь — это зерно, рыбная про-
дукция, рыбный соус, оливковое масло и вино, успешно конкурировавшее
с италийскими винами Кампании.
Еще с рубежа 240–230-х годов до н.э. Рим стремился организовать сопро-
тивление карфагенянам на Пиренейском полуострове. С начала II Пунической
Римляне в Испании
войны римский сенат, разгадав намерение Ганнибала завоевать столицу Рим-

ской державы путем высадки в Испании, перехода через непреодолимые Аль-
пы и стремительного марш-броска через Северную Италию — в целях проти-
водействия карфагенской агрессии отправил в Испанию консула Публия Кор-
нелия Сципиона с армией (Liv. XXV. 33. 2–6).
Рубежным в римском завоевании Пиренейского полуострова стал
211/210 г. до н.э. Победа Сципиона над Гасдрубалом Баркой, братом Ган-
ГЛ А ВА 2
нибала, привела к оформлению новой военно-политической ситуации в
Испании. Иберы, под впечатлением разгрома ранее непобедимых карфа-
генян, выразили свое полное уважение этому римскому полководцу, а их
предводители Эдекон и Андобал, а также их свита из числа эдетан и илер-
гетов назвали его царем (Polyb. X. 40). Очень скоро под контролем Сци-
пиона оказалась Андалусия вплоть до устья Гвадалквивира, а турдетаны
во главе со своим правителем Аттеном, изменив карфагенянам, перешли
на сторону римлян. Для подтверждения успеха Сципион основал Итали-
ку, сделав ее поселением воинов-колонистов (App. Iber. 98). Вернувшись
после замирения этой южной области в Таррагону, он приложил много
усилий для упорядочения отношений с иберами. Для этого он избрал си-
стему союзов с их вождями. Это были первые шаги «мирной» романиза-
ции Испании.
Победы Сципиона в Испании, потребовавшие от него пяти лет актив-
ных военных действий, можно рассматривать как важное свидетельство пе-
рехода инициативы ведения войны от Карфагена к Риму, хотя многие ибе-
рийские наемники продолжали хранить верность своим прежним карфа-
генским военачальникам. В целях утверждения успеха полководец принял
решение осадить демонстративно союзничавший с карфагенянами город
Кастулон, но туземный вождь Сердубел во имя спасения горожан догово-
рился с римлянами о выдаче пунийцев и капитуляции. После того как бо-
лее южные испанские города, включая оплот финикийцев Гадес, признали
власть Рима, Сципион счел завершенной свою многотрудную иберийскую 75
кампанию (207/206 г. до н.э.) и направился в Рим для участия в консульских
выборах (Polyb. I. 32 sqq.; Liv. XXVIII. 31 sqq.)
На рубеже 200–100-х годов до н. э. Рим организовал в Испании две
провинции — Ближнюю Испанию со столицей в Таррагоне, с Ампуриа-
сом, Сагунто, Картахеной, Кельтиберией (вплоть до Арагона) и Илерге-
тией (современные Льейда, Уэска), и Дальнюю Испанию: долина Гвадалк-
вивира (район Гадеса), Сьерра Морена, южная Эстремадура и Лузитания.
Гадес приобрел статус муниципия, жители которого считались римскими
гражданами. Однако туземцы, желавшие быть союзниками и друзьями
Сципиона, но не Рима, организовали серию антиримских выступлений и
потеряли в боях своих предводителей Индибила, Мандония и др., прежде
чем согласились платить подати римлянам. Их зерно немедленно и зна-
чительным образом снизило цены на хлеб в Риме, а в 198–190 гг. до н.э. —
во многом благодаря деятельности римского консула Катона — в столи-
цу буквально текли потоками золото и серебро иберов, в том числе и их
серебряная монета, получившая название argentum Oscence. Ливий вполне

справедливо говорит, что задача Катона была гораздо более сложной, чем
Сципиона, поскольку, если последний защищал независимость иберов от
карфагенян, то первый нес испанцам рабство (Liv. XXXIV. 18).
Основная трудность, с которой римляне столкнулись в Испании после
создания провинций, состояла в отсутствии у них опыта осуществления ко-
лониальной политики, к которой карфагеняне приучили туземцев. Они при-
РАЗДЕЛ 2
ложили много усилий и потратили значительное время, прежде чем освоили

механизм организации колоний в отдаленной и нестабильной стране, и этот
новый для них опыт есть, пожалуй, самый большой вклад Испании рубежа III–
II вв. до н.э. в римскую административно-государственную политику и культу-
ру. Во II в. до н.э. он держался на умелом сочетании тактики «кнута и пряника»,
успешное использование которой продемонстрировал Тиберий Семпроний
Гракх в 180–179 гг. до н.э. Он, с одной стороны, подчинил 300 oppida (протого-
родов) и крепостей (Strabo III. 4.13), а, с другой, заключил союзы с наиболее зна-
чительными иберийскими вождями и снискал расположение туземных элит.
Однако со строгой регулярностью он проводил и «показательные» кровавые
расправы над туземцами, в первую очередь — над наименее покорными. Так,
в 179 г. он устроил бойню в районе г. Мунды (окраинная часть Кельтиберии).
Тит Ливий пишет, что «внезапным ночным приступом» он овладел городом,
взял заложников, оставил гарнизон и принялся жечь поля и осаждать соседние
крепости, пока не продвинулся вплоть до прекрасно укрепленного кельтибе-
рийского города Кертимы (Liv. XL 47. 1–2).
Взятие этого города потребовало от Гракха большого терпения и комби-
нации самых, казалось бы, не совместимых между собой тактических приемов.
Ливий сообщает, что, когда он придвинул к стенам осадные орудия, к нему от
кельтиберов явились послы, «со старинной прямотой сказавшие, что воева-
ли бы, если бы имели силы», и пообещавшие в случае милости привести еще
10 послов из числа местной знати города Алки. Гракх согласился, но пожелал
76 продемонстрировать силу своего превосходного войска и приказал ему, об-
лачившись в доспехи, пройти перед послами в полном вооружении. Удовлет-
ворившись тем потрясением, которое они испытали, Гракх отпустил их. Так,
«потеряв надежду на помощь, жители Кертимы сдались». Римский полко-
водец взыскал с горожан 2400 тыс. сестерциев и взял в качестве заложников
40 наиболее знатных всадников (Liv. XL 47. 2–10). Аналогичным образом он
поступил и с Алкой, убив 9 тыс. местных воинов и захватив 37 знамен. Важ-
ной добычей Гракха явились два сына и дочь местного царька Турра, которых
он взял в плен и в ответ на мольбу отца о помиловании сохранил им жизнь,
приобретя в его лице преданного союзника. Мужество и верность Турра ча-
сто были на пользу римлянам, заключает Тит Ливий (Liv. XL 49. 4–7). Эта
часть кельтиберийской кампании Гракха закончилась лишь после захвата
могущественного города Эргавики, жители которого, потеряв 22 тыс. своих
воинов и 72 знамени, приняли все условия унизительного для них мира.
Преемники Семпрония Гракха столь жестоко эксплуатировали испанцев,
что в 171 г. до н.э. испанские послы на коленях умоляли римский сенат о защите.
Сенаторы же приняли сторону своих преторов. Вплоть до Нумантийских

войн римское владычество в Испании не знало каких-либо юридических норм,
строилось в лучшем случае на постановлениях сената, а чаще ассоциировалось
с волей и деятельностью консулов и их армий. Примерами изобилует полити-
ка в Кельтиберии Сципиона, победителя Карфагена, а впоследствии получив-
шего титул Нумантийского, в честь покорения мятежного города кельтиберов,
главного центра сопротивления римлянам.
ГЛ А ВА 2
Вириат и военное дело иберов
Иберы вошли в античную традицию как храбрый, воинственный народ. В раз-

ное время они умело противостояли карфагенянам, грекам, римлянам и кельтам,
но, с другой стороны, охотно служили наемниками в армиях своих противников.
Особую славу они снискали ратными подвигами при дворах сицилийских тира-
нов IV в. до н.э., ведших борьбу не на жизнь, а на смерть с пунийцами за господ-
ство в Центральном Средиземноморье.
Военное дело иберов достигло апогея в эпоху римского завоевания Пи-
ренейского полуострова, когда их военные отряды во главе с бесстрашными
предводителями противостояли захватнической политике Рима и военному
таланту таких его полководцев, как, например, Гай Юлий Цезарь. Большую
роль в совершенствовании военного искусства иберов сыграл знаменитый
Серторий, который в попытке противодействия римскому сенату сумел соз-
дать из местной молодежи хорошо организованное, сплоченное войско, в рав-
ной степени владевшее римскими навыками ведения военных действий и ибе-
рийской тактикой герильи, или партизанской войны.
Пожалуй, наибольшую славу в борьбе за независимость принес иберам Вири-
ат — лузитанский пастух, не гнушавшийся, как это было широко распространено
в его мире, разбойничьим промыслом и создавший, как говорит Аппиан, отборное
войско и мобильную конницу. В целях противостояния Риму (153–139 гг. до н.э.) 77
он умело использовал внешний фактор (необходимость Рима вести войну с непо-
корной Нуманцией) и готовность вступить с ним в союз вождей соседних племен,
которых нещадно грабил Сервилиан и истреблял Фабий Максим.
Вириат отличался беспримерной храбростью: «во время опасностей
он более всех остальных был готов подвергаться им, при дележе добычи со-
хранял равенство, а свою долю неизменно раздавал особо отличившимся
в бою». В сложные моменты в его войске сражались и женщины, ни разу не
обратившиеся в бегство, а, попадая в плен, своими руками убивавшие и сво-
их близких, и себя, ибо «смерть, по их представлениям, была приятнее раб-
ства» (Апп., Ибер. 74). Комбинированная тактика принесла Вириату важную
победу: римляне назвали его другом римского народа и оставили за ним за-
воеванные земли. Однако их коварный замысел состоял в другом: взять его в
плен при помощи его прямых соратников, предать публичной казни и таким
способом закончить затянувшуюся лузитанско-кельтиберийскую кампанию.
И этот план они исполнили. ■■■
Корнелий Сципион впервые прибыл в Испанию в 151 г. до н.э., за не-

сколько лет до своего карфагенского триумфа, однако его основная кельт-
иберийская кампания относится к 130-м годам до н.э. Благодаря Аппиану
известны обстоятельства, которые принудили римский сенат направить
в Испанию этого талантливого полководца. Римский народ, как пишет
Аппиан, был резко недоволен провалами предшественников Сципиона —
опытных главнокомандующих и консулов Квинта Помпея, Эмилия Ле-
РАЗДЕЛ 2
пида и особенно Гостилия Манцина, который втайне от римского сената

заключил с жителями Нуманции настолько позорный мир, что сенаторы,
узнав о нем и следуя давней традиции, отдали распоряжение выдать этого
консула, абсолютно нагим, нумантийцам, а они, в свою очередь, его не при-
няли. Народ буквально настоял на назначении Корнелия Сципиона. Сенат
выполнил это требование, хотя он не достиг возрастного ценза и сенаторы
были вынуждены обязать народных трибунов отменить закон о возрасте
сроком на один год, т.е. на время исполнения Сципионом своей консуль-
ской магистратуры (App. Iber. 84–98).
По прибытии в Испанию Корнелий Сципион прежде всего навел по-
рядок в расквартированном там римском войске. Он выгнал из лагеря
«всех торговок, проституток, прорицателей и всяких жертвоприносите-
лей, к которым воины, став суеверными вследствие частых неудач, обра-
щались». Затем продал все повозки, лишний скарб, вьючных животных;
из утвари разрешил иметь лишь вертел, медный горшок и одну чашку;
спать можно было на простой подстилке. Этими мерами он скоро вос-
становил дух воинов и дисциплину. Исходя из излюбленного римлянами
принципа «торопись медленно», он потратил немало времени на упраж-
нения воинов в искусстве ведения открытого боя: совершал с ними дли-
тельные переходы, ежедневно заставлял их сооружать лагерь, чтобы затем
немедленно его разрушить, требовал от них возведения высоких стен и
тут же заставлял сносить их.
78 Только убедившись, что войско подвижно, послушно и легко пере-
носит труды и тяготы, Сципион приблизился к Нуманции, но с насту-
плением не спешил, стремясь изучить дух противника и его военную
тактику. Нередко он провоцировал его на демонстрацию своих военных
приемов, из которых излюбленной была организация засад. Уверенный
в том, что хорош тот полководец, который подвергается опасности толь-
ко в нужный момент, Сципион всегда умело обходил эти засады и обыч-
но сохранял живыми всех своих воинов. Не реагировал он и на другой
прием нумантийцев, часто выходивших боевым строем, чтобы вызвать
его на бой. При виде этих маневров он неустанно повторял, что «бес-
смысленно сражаться с людьми, бьющимися под давлением отчаяния…
и что будет гораздо лучше запереть их в городе и взять голодом». Ради
осуществления этого плана он приказал вырыть вокруг города ров и
выстроить укрепленный вал. Пространство между городской стеной и
рвом он разделил на части, поручив контроль за каждой из них своим
командирам. По внешнему контуру всё пространство было окружено
стеной шириной в 8 футов и высотой в 10, не считая зубцов. К стене при-

мыкали башни, отстоявшие одна от другой на 120 шагов. Зная, что осо-
бое значение для связей с внешним миром нумантийцы придают реке
Дурий, столь полноводной, что выстроить мост невозможно, Сципион
отдал приказ соорудить по ее берегам два особых укрепления. Из них
на всю ширину русла были протянуты балки с вделанными в них меча-
ми и наконечниками копий, которые, как лопасти, вращались в потоках
ГЛ А ВА 2
воды и препятствовали таким образом нумантийцам плыть и по воде, и
под водой, и на судах. Расчет был прост: жители непокорного города ока-
зались отрезанными от внешнего мира, остались без продовольствия и
фуража. Воспользовался он и помощью Югурты, внука ливийского царя
Масиниссы, который прибыл со своими храбрыми лучниками и пращ-
никами, а также с 12 слонами.
После столь тщательной подготовки и вербовки в армию местных
воинов Корнелий Сципион со своим 60-тысячным войском окружил Ну-
манцию. Одному из жителей города с несколькими товарищами удалось
прорваться сквозь римские укрепления и обратиться за помощью к своим
сородичам — аруакам, жившим по соседству. Однако мольбы нумантийцев
не были услышаны. А вот молодежь города Лутии, очень богатого и не свя-
занного с Нуманцией, предприняла смелую попытку склонить горожан к
союзу с главным городом Кельтиберии. Старейшины же тайно сообщили
об этом Сципиону, жестокая реакция которого не заставила себя ждать. Он
без промедления двинулся на Лутию, окружил ее, потребовал выдачи за-
чинщиков и объявил при этом, что в случае неповиновения разграбит го-
род. Жители исполнили требование римлянина, а он приказал отрубить
руки всем 400-м молодым храбрецам.
Нумантийцы, страдая от голода, отправили к Сципиону небольшое по-
сольство с просьбой о милости, но ни высокопарные речи его руководителя
Авара, ни апелляции к великодушию римлян остальных пяти «диплома-
тов» не возымели действия. Корнелий Сципион потребовал от них лишь 79
одного — сдачи города и оружия. Осажденные, всегда гордившиеся своей
свободой и не привыкшие подчиняться приказаниям, отказались принять
это условие. Чтобы не умереть голодной смертью, они «жевали разварен-
ную кожу, а когда она закончилась, занялись каннибализмом. Испив свою
горькую чашу до дна, похожие на зверей от голода и чумы, они сдались Сци-
пиону, но с одним лишь условием — дать им один день, чтобы они сами
устроили свою смерть. Многие наложили на себя руки, другие на третий
день сдались на милость победителя, который оставил для своего триум-
фа 50 человек, остальных продал в рабство, а город сравнял с землей». Так
закончилась трагическая история сопротивления кельтиберов, число ко-
торых (их было всего 8 тыс.) не шло ни в какое сравнение с численностью
римского войска, осадившего Нуманцию.
Земли города Сципион, вошедший в историю Рима (скажем об этом еще
раз) не только как Карфагенский, но и как Нумантийский, разделил между
ближайшими соседями и наложил штрафы на другие города Кельтиберии,
которые он нашел подозрительными. Вскоре в страну прибыла комиссия

из десяти римских сенаторов с намерением успокоить ее жителей, однако
только после кровавых расправ, учиненных Сервием Гальбой и Титом Ди-
дием, после отчаянных попыток жителей Термеса (совр. Тьермес) и Колен-
ды противостоять деятельности римлян, воля кельтиберов к свободе была
задушена. И только опальному римскому полководцу Квинту Серторию
полвека спустя удалось поднять их на борьбу против ненавистного Рима.
РАЗДЕЛ 2
Таким образом, вплоть до 70-х годов до н.э. тактика огня и меча вызыва-
ла лишь глухую ненависть испанцев, а жадность, террор и всевластие за-
воевателей будоражили их души, но не рождали попыток сопротивления.
Римляне же с присущей им методичностью расширяли свои владения на
Пиренейском полуострове: свободными оставались только северные на-
роды — калаики (совр. Галисия), кантабры, астуры и вакцеи. Даже Бале-
ары были завоеваны римским консулом Квинтом Метеллом (123–122 гг.
до н.э.), и на эти острова из Испании было выселено 300 римлян с правом
гражданства (Strabo III. 5.1), основавших две колонии — Пальму и Пол-
ленцию (совр. Алькудия).
Набирали силу и процессы романизации: римляне — при активном
участии местных элит — все более уверенно стремились к устройству про-
винциальной жизни в Испании по своим нормам и законам. Репрезента-
тивным примером можно считать запрет Публия Красса, отца известного
триумвира и управителя Дальней Испанией в 96–94 гг., туземцам Блетиси-
мы (пров. Саламанка) исполнять обряд человеческих жертвоприношений.
С этой целью, как пишет Плутарх, Красс призвал к себе туземных магистра-
тов для наказания, однако они проявили такую преданность своим религи-
озным культам, что квестор ограничился предписанием отказаться от них
в будущем (Plut. Quaest. Rom. 83).
Сближение местной знати и местных сообществ, находившихся в от-
ношениях клиентелы с известными семьями Рима, особенно ускорилось в
80 ходе гражданских войн I в. до н.э., хотя и раньше Сципионы, Эмилии, Сер-
вилии, Фабии, Помпеи поддерживали дружеские отношения с туземны-
ми аристократами. Известно немало случаев бегства в Испанию римских
военачальников высшего ранга и их сподвижников после проигрыша во
внутренних военно-политических баталиях. Так, Марк Красс, гонимый
Марием и Цинной, нашел там пристанище в доме одного из друзей своего
отца. Но наиболее известный пример — это, безусловно, деятельность в Ис-
пании в 80–70-е годы до н.э. Сертория. Он показывает, насколько глубоким
был процесс романизации страны к этому времени.
Плутарх ставит Сертория в один ряд с самыми воинственными, са-
мыми хитроумными и решительными полководцами, какими «были
одноглазые, а именно Филипп, Антигон, Ганнибал»; к тому же «он был
более целомудрен, чем Филипп, более верен и предан друзьям, чем Ан-
тигон, более мягок к врагам, чем Ганнибал». «Он сравнялся военным
опытом с Метеллом, отвагой — с Помпеем, удачей — с Суллой; его от-
ряды соперничали с римским войском, а был он всего лишь беглецом,
нашедшим приют у варваров и ставшим их предводителем», — пишет

античный философ и агиограф (Plut., Sert. 1).
Приняв приглашение лузитан, Серторий вознамерился устроить в
Испании второй Рим. Талантливый политик и полководец, он быстро
подчинил страну, действуя более политикой «пряника», устанавливая
с туземными элитами отношения, чаще основанные на личной предан-
ности и дружбе, нежели на принуждении. Из многолюдной, воинствен-
ГЛ А ВА 2
ной и враждебной к Риму «разбойничьей банды» варваров он создал
большое, дисциплинированное и прекрасно вооруженное войско, пока-
зывая в бою и даже в мелких стычках чудеса героизма, заботу о воинах и
щедрость победителя, заслужив своей «культуртрегерской» деятельно-
стью и глубокой религиозностью расположение и безграничную предан-
ность туземцев.
Из числа своих соратников он организовал сенат в составе 300 членов
и создал по примеру римских магистратур квестуру и претуру. Понимая
важность воспитания туземцев в системе римских ценностей, открыл в
Оске школу для детей знати, где ввел униформу и преподавание на латин-
ском языке. Любое неповиновение туземцев Серторий жестоко пресекал,
не щадил он и римских легионеров вплоть до своих сподвижников. Армия
Сертория нанесла римлянам ряд серьезных поражений, но затем удача от-
вернулась от него, а в 72 г. до н.э. он пал от рук заговорщиков.
Тактику завоевания римляне осуществляли и в последующие деся-
тилетия вплоть до «эры» Гая Юлия Цезаря, впервые прибывшего в Ис-
панию в должности квестора в 69 г. до н.э. Светоний говорит, что в Гера-
клейоне Гадеса, стоя в слезах перед статуей Александра Македонского,
Цезарь пожаловался, что в своем немолодом возрасте не достиг славы
этого великого завоевателя (Suet. Caes. 7). В 61 г., будучи проконсулом и
имея войско в 15 тыс. человек, он нередко сам провоцировал туземцев
на сражение, чтобы, с легкостью разбив их, восстановить границы или
присоединить новые земли (в частности, Галисию). Одновременно он, 81
проявив себя прекрасным администратором, наладил систему налогоо-
бложения и выплаты долгов, привлек на административную службу сво-
их соратников (например, Публия Корнелия Лентула), и так щедро воз-
награждал своих солдат, что они провозгласили его императором. Уже
находясь в Галлии, Цезарь получал знаки почтения к своей особе от ис-
панских вождей, научившихся воевать по-римски — с организацией ла-
герей, ведением молниеносных атак, с тщательно продуманной системой
подготовки обороны и т.д.
Туземные воины охотно поступали на службу к Цезарю, даже когда
контроль за Испанией в 55 г. до н.э. перешел в руки Помпея, а сам он воевал
в Галлии. Другой метод знаменитого римлянина — милосердие и стрем-
ление смягчить вражду туземцев между собой, переселить горцев в доли-
ны, чтобы сельскохозяйственным трудом они могли обеспечивать свои
семьи. Не препятствовал он и автономной жизни доримских городских
поселений. Так, oppida Бетики сохраняли структуру иберийского города
с крайне ограниченной территорией вплоть до организации на их землях

латинских муниципиев в эпоху Флавиев. Примеров плавного перераста-
ния oppida Иберии в римский город (urbs) немало: Обулько (совр. Поркуна,
получивший статус муниципия еще при Цезаре) и др. Происходит пере-
стройка в италийском стиле большого числа иберийских святилищ. По-
добные метаморфозы позже коснулись и Каталонии. Вдоль Домициевой
дороги, связывавшей Испанию с Италией, еще во II в. до н.э. появляются
РАЗДЕЛ 2
виллы как сугубо римский способ организации землепользования. Экс-

педиция Катона 190-х годов до н.э. открыла эру урбанизации в Лаетании,
центром которой с середины II в. до н.э. стал город Илурон (совр. Мата-
ро), основанный выходцами из Италии с проведением кадастра для учета
местного населения. Эта деятельность привела к упорядочению системы
землепользования, установлению системы налогообложения и, в конеч-
ном счете, — к аккультурации местного населения.
Наиболее неподатливой к римскому влиянию долгое время оставалась
Кельтиберия. Ее завоевание стало основной задачей преторов, а через эту
должность в Риме проходили, как известно, наиболее именитые предста-
вители римской аристократии. Завоевание Кельтиберии сопровождалось
заключением договоров об уплате трибута местными племенами, наборе во
вспомогательные войска и запрете на возведение собственных укреплений.
Наиболее известен пример Сегеды, в соответствующих действиях которой
римляне увидели угрозу своим военно-стратегическим интересам в цен-
тральной Испании. Политика Тиберия Гракха, направленная на интегра-
цию через предоставление римского гражданства кельтиберам (появились
семьи, носившие имя Sempronius, и колония Gracchurris), оказалась наиме-
нее эффективной. Проблемность этого региона обнажила Нумантийская
война, о которой речь велась ранее, и только после взятия Нуманции (133 г.
до н.э.) римлянам удалось установить реальный контроль над Кельтибери-
ей, хотя мирное сосуществование по-прежнему оставалось невозможным.
82 Римляне как правило не выполняли свои обещания по предоставлению
земель кельтиберам, а те, в свою очередь, отвечали завоевателям массовы-
ми выступлениями. Против непокорных применялись крутые меры: так,
в 94 г. до н.э. консул Дидий захватил Коленду, а всех ее жителей продал в
рабство. Другой способ — введение гарнизонов и организация военных
лагерей. В случаях сохранения верности римляне меняли гнев на милость:
они основывали города, заселяя их местными жителями (например, город
Валерия, детище Валерия Флакка). В эпоху Августа они стали латинскими
муниципиями.
В областях, где римские колонии полностью отсутствовали (север
Португалии, Галисия, Астурия), романизация приобрела специфические
черты: 1. Округá формируются, но в них нередко отсутствует городской
центр. 2. Обычной формой расселения остаются небольшие поселки с
собственными укреплениями, служившими, однако, не целям обороны, а
для «самоидентификации» проживавших в них общин, с вполне само-
достаточной формой организации землепользования, «индустриальной»
специализацией и традиционной иерархизацией территорий. Даже ме-

таллургия и ювелирное производство не выходили за рамки домашних
видов деятельности.
Оставленный Цезарем в должности пропретора Дальней Испании
Квинт Кассий Лонгин, воспользовавшись его именем, ввел в действие
«оккупационный» режим правления. Он осуществлял щедрые разда-
чи своим воинам отнятых у туземцев богатств, практиковал гонения на
ГЛ А ВА 2
местную знать, требовал от провинций содержать римских легионеров и
отдавать молодежь в рекруты, проводил жестокие расправы над взятыми
в плен непокорными туземцами, не раз восстававшими против такой по-
литики в 50–40-е годы до н.э., но неизменно проигрывавшими его пол-
ководцам, убежденным — подобно, например, Сексту Помпею — в том,
что жестокость является добродетелью. Именно поведение Лонгина —
«имитатора» Цезаря — свидетельствует об истинных источниках успе-
хов Рима в деле романизации Испании.
Эпилог римского завоевания Испании связан с битвой при городе
Мунда (45 г. до н.э.), ради победы в которой Цезарь пошел на всё. Его воины
возводили оборонительные стены из трупов противника, «прикрывались
телами живых, как щитами», метали их, как копья. Ведь речь шла не столько
об усмирении локального мятежа, сколько об уничтожении последних сто-
ронников Помпея и завершении гражданской войны в империи (49–45 гг.
до н.э.). Другую «мясорубку» Цезарь устроил в Кордубе и Гиспалисе, не
пощадил он и Гераклейон в Гадесе. Завершив завоевание, он лишил Мунду
ее статуса колонии, у Урсо и Гиспалиса отнял часть их территорий и одно-
временно основал несколько римско-италийских колоний (Норба Цезари-
на и др.), укрепив таким образом границы римских провинций в Испании.
Более того, Цезарь организовал сеть муниципиев — Пакс Юлиа, Олисип-
по, Либералитас Юлиа и др., которые способствовали ускорению процесса
романизации Пиренейского полуострова. Испанской кампанией (военной
и административной) он заслужил свой пятый триумф. 83
В 29–19 гг. до н.э. происходила война кантабров и астуров против
римского завоевания, потребовавшая участия самого Августа. В 19 г. он
с помощью своих легатов замирил Испанию. О том, что Август уделял
серьезное внимание этой стране, свидетельствует, в частности, аллего-
рическое изображение Испании в виде женщины, помещенной слева от
эгиды римского принцепса на его статуе у Прима Порта. Август продол-
жил романизацию Испании по-цезариански, основывая многочисленные
колонии воинов-поселенцев и ветеранов. Его детищем можно считать
Эмериту Августу (совр. Мериду) — административную столицу новой
провинции Лузитании. Этот выдающийся культурно-исторический па-
мятник римского времени находится сегодня под охраной ЮНЕСКО и
впечатляет своими театром, фортификациями, мозаиками и т.д., которые
активно восстанавливаются.
Таким образом, римлянам понадобилось в общей сложности 200 лет,
чтобы завоевать Пиренейский полуостров и осуществить его романизацию.
На последнем этапе за деятельностью римской администрации в Испа-

нии наблюдали сами принцепсы — Август и его преемники, препятство-
вавшие проявлениям жестокости, жадности и косности провинциальных
чиновников, ранее прикрывавшихся именем римского народа и сената.
В правление Тиберия в испанских провинциях был введен культ импе-
ратора, императорской собственностью стали местные богатые рудники.
В 73–74 гг. н.э. Испания получила из рук Веспасиана латинское право, да-
РАЗДЕЛ 2
вавшее гражданство местным магистратам и способствовавшее урбаниза-

ции Пиренейского полуострова, особенно его северной части. Наступила
эпоха ассимиляции страны (и ее культуры), превратившейся вскоре в наи-
более романизированную провинцию с огромным количеством муници-
пиев и развитой муниципальной жизнью. Веспасиан осуществил деми-
литаризацию полуострова, оставив лишь легион в Легионе (совр. Леон),
формировавшийся к тому же преимущественно из числа туземцев. Мир,
воцарившийся на Пиренейском полуострове, благоприятствовал объеди-
нению его народов, а его столичные города с каждым годом богатели и
принимали крупные потоки новых граждан. Их жизнь всё более строи-
лась по-римски, язык римлян становился их языком, а молодежь нередко
находила свое призвание в службе на благо Римского государства и вно-
сила своеобразный вклад в его культуру и образование (философия, фило-
логия, риторика, право и т.д.).
Апогей романизации ассоциируется с правлением Траяна — первого
провинциала, взошедшего на римский императорский трон. Он был вы-
ходцем из италийской семьи, давно и прочно обосновавшейся в Италике
(совр. Севилья), основанной еще Сципионом Африканским в 206 г. до н.э.
Его отец — знаменитый военачальник времени Нерона и Веспасиана, до-
стигший благодаря службе Риму патрицианского статуса и давший сыну
превосходное военное образование, приобщивший его к римским духовно-
нравственным ценностям. Траян оказался эффективным администратором,
84 его уважительное общение с римским сенатом и опора на libertas — свободу
как основную республиканскую ценность способствовали формированию
его образа успешного imperator, Princeps Optimus, capax imperii и rex Justus,
т.е. императора, наилучшего принцепса, талантливого в управлении, спра-
ведливого по отношению к обществу как civis (гражданин) и в то же время
как parens (отец-попечитель). Таким образом, у испанцев были все основа-
ния гордиться своим прославленным соотечественником.
Какое место в сердце Траяна занимала его «малая родина», чем харак-
теризуется его деятельность в Испании?
I–ΙΙ вв. н.э. — это эпоха процветания страны. За время правления Трая-
на (98–117 гг.) ее население удвоилось по сравнению с периодом правления
Августа. Большую роль играли интенсификация аграрного производства и
успешная эксплуатация плодородных земель и многочисленных рудников.
С фигурой Траяна официальная римская историография ассоциирует поли-
тический и административный порядок, эффективность управления в цен-
тре и, что особенно важно в нашем случае, в провинциях, социальное равно-
весие и устойчивость, универсализацию римской культуры на основе таких

ценностей и принципов, как Pax, Libertas Publica, Concordia, Justitia (мир,
свобода, согласие, справедливость) и др. Позитивным фактором в успехах
императора Траяна являлось серьезное влияние сенаторов-испанцев на по-
литику Рима, в том числе и провинциальную. Известно, что из 412 столич-
ных сенаторов 27 были испанцами из Тарраконы, 17 из Италики (родины
императора), 11 из Гиспалиса, 6 из Барциноны (совр. Барселона) и т.д. Еще
ГЛ А ВА 2
14 уроженцев Испании, император назначил из числа участников Дакий-
ских войн — его самой серьезной внешнеполитической кампании. Нуж-
но заметить, что испанцы вообще принимали активное участие в военных
мероприятиях Траяна. Несколько их ал и когорт были расквартированы
в наиболее беспокойных провинциях (Нижняя Мезия, Дакия), их города
поставляли рекрутов в армии, несшие службу в Египте, Нубии, Сирии, на
Киренаике. Военный советник Траяна, испанец Лициний Сура, неустан-
но подпитывал императорское честолюбие все новыми и новыми экспан-
сионистскими идеями, программами (самой грандиозной из которых была
идея мирового господства — imperium mundi). Сенаторы-испанцы всегда
сохраняли верность Траяну и в его лице Риму, а впоследствии и Адриану,
его преемнику и приемному сыну. Заметный вклад в культуру Римской им-
перии внесли такие знаменитые испанцы, как Сенека, Помпоний Мела,
Колумелла, Лукан, Марциал, Квинтилиан и др. Будучи провинциалом и
сыном проконсула Бетики, Траян имел весьма пригодившиеся ему позна-
ния в области устройства административно-провинциальной системы, а
уважение к закону, привитое ему в родительской семье, способствовало
неприятию им антигуманных форм руководства провинциальным населе-
нием. Известна его попытка пресечения жестокости и коррупции, харак-
терных для Мария Приска — управителя Африки — в его отношениях с
провинциальным обществом. Важной явилась реформа Траяна по укрепле-
нию границ Римской империи, осуществленная путем основания военных
колоний. Большое число таких поселений, жители которых, как несшие 85
пограничную службу, наделялись правами латинского или даже римского
гражданства, имелось в Испании и на Балеарах.
Отражением роста благополучия испанского общества эпохи Трая-
на является широкая строительная деятельность, субсидировавшаяся
как отдельными меценатами, так и целыми сообществами. В Эмерите
Августе одновременно со строительством величественного театра и мо-
нументальной арки Траяна началось сооружение одного из самых круп-
ных акведуков Римской империи. От его первого строительного перио-
да сохранились дамба, два столпа, покоившихся на мощных каменных
опорах, и фрагменты плоской «крыши». При Траяне продолжилось
возведение второй очереди акведука, чей подземный водоем, или водо-
сборник, получил очень символичное имя Прозерпины, богини — по-
кровительницы плодородия, подземного царства и подземных вод.
Протяженность акведука составила в конечном счете 8500 м, а на одной
из его оконечностей сохранилась двухкамерная башня. Стены акведука,
подобно римскому, были сооружены из водостойкого цемента с добав-

лением фаянса и битой керамики. Водонепроницаемость стен обеспечи-
вала специальная технология скрепления цемента глиняным раствором.
Как видим, в Мериде были успешно использованы главные достижения
римлян в области строительства.
При Траяне было построено несколько мостов, что было призвано
сократить речные отрезки так называемого серебряного пути, который
РАЗДЕЛ 2
пересекал почти весь Пиренейский полуостров и контроль над которым

приносил солидные доходы в императорскую казну. В этих же целях Тра-
ян реализовал и программу по обновлению знаменитого акведука Се-
говии — символа римского господства в Кельтиберии и одновременно
венца военно-инженерного искусства Рима. Особым величием поражает
мост через реку Тахо, это самое крупное сооружение времен Римской им-
перии подобного рода. Мост был возведен, судя по надписям, выбитым
на бронзовых стыках его пилонов, в 103–106 гг. н.э. и имел весьма внуши-
тельные размеры. Его высота равнялась 71 м, ширина составляла 28,6 м,
а общая протяженность — 194 м. До нашего времени сохранилось имя его
созидателя, Гая Юлия Лацера, выгравированное на вратах центрального
храма Мериды, где отправлялся культ императора. По соседству с ним
была сооружена величественная арка Траяна, облицованная мрамором и
имевшая три прохода.
86
Римский театр в Мериде. I в. до н. э.

Акведук в Сеговии
Акведук в испанском городе Сеговии — это один из наиболее значительных

архитектурных памятников римской античности, великолепный продукт
синтеза искусства и техники императорского Рима. Не случайно он изо-
бражен на гербе города.
Сооруженный во времена Веспасиана и Траяна (вторая половина I — на-
ГЛ А ВА 2
чало II в. н.э.), акведук и сегодня исправно доставляет в Сеговию воду из реки
Асебеды. Его протяженность составляет 728 м, высота равна 28–29 м. Первый
его участок, наиболее отдаленный от центра города, — одноярусный, состоит
из 75 арок; второй, пересекающий низинную часть города, имеет два яруса по
44 арки. Последний, примыкающий к древнейшей части города, представляет
собой отрезок из четырех арок.
В 1072 г. 36 арок акведука были разрушены арабами, и подача в город воды
была прервана на несколько столетий. Только в XV в. акведук был восстановлен,
хотя его арочные своды приобрели иную, слегка овальную, форму, смещенную к
тому же от центральной оси. В таком виде акведук Сеговии дошел до наших дней
и, как и прежде, своим величием оставляет неизгладимое впечатление. ■■■
Эпоха расцвета римского провинциального урбанизма ассоциируется

с Италикой, родным городом императора Траяна. По его воле она стала и
символом романизации.
Новый город (nova urbs) и Старый город (vetus urbs) Италики активно
исследуются испанскими археологами в последнее тридцатилетие, и вен-
цом их усилий можно считать открытие храма в честь Виктории Августы,
покровительницы Траяна, посвященного его победе в Дакийских войнах.
Новый город имел развитую инфраструктуру, дороги, канализационную
систему. В Старом городе ведется изучение театра: уже обнаружены сцена,
часть партера, задний портик с храмом Исиды. Сиденья для зрителей были 87
сделаны из туфа и известняка, партер украшали два ряда колонн: извест-
няковые были выполнены в тосканском стиле, а более массивные имели
каннелюры, были покрыты штукатуркой и выкрашены в глубокий синий
цвет. Впоследствии, во времена императора Адриана, зрительный зал был
расширен, стены и кресла украшены мрамором разных пород — как испан-
ских, так и иноземных, например, фессалийских. В связи с расширением
территории Старого города перепланировке подверглись и входы в театр,
что потребовало от состоятельных горожан дополнительных инвестиций.
О великолепии театра свидетельствует ряд уникальных по своему значе-
нию находок. Это три мраморных алтаря неоаттического стиля, с рельефа-
ми, украшавшими, вероятно, подмостки центральной части сцены. Отсюда
же происходит большая надпись посвятительного характера, состоящая
из двух строк, каждая длиной в 20 м, и сообщающая что два доблестных
мужа, Л. Блаттий Траян Поллион и К. Траян (или Титий?) Поллио, из чис-
ла местной аристократии высшего ранга (возможно, даже из рода Траяна!)
пожертвовали средства на возведение орхестры, проскения, проходов,

жертвенников и скульптурных изваяний. Амфитеатр Италики был возве-
ден позже, уже стараниями императора Адриана. Он был самым крупным
амфитеатром римской Испании, способным вместить 24 тыс. зрителей.
Деятельность Траяна была продолжена Адрианом. Он был соотечествен-
ником отца-усыновителя, его родной город — уже известная нам Италика, а
круг общения в юности — местная, римско-испанская элита. Однако в его
РАЗДЕЛ 2
душе не сохранилось ни тени ностальгии по родине, не было в нем и стремле-

ния откликнуться на ее беды, связанные, в частности, с участившимися на-
шествиями североафриканских племен. Известно, что когда в 122–123 гг. он
стоял военным лагерем в Тарраконе, то даже не посетил Италику. Он быстро
решил проблему рекрутирования солдат в испанских провинциях, и отнюдь
не возражал против чекана на испанской монете своего изображения с леген-
дой «Restitutor Hispaniae» — восстановитель Испании.
Нельзя обойти вниманием еще одного римского императора, по одной
из родительских линий связанного с южноиспанской Бетикой. Это Марк
Аврелий, философ на троне, вряд ли стремившийся прославить себя во-
йнами и в глубине души равнодушный к величию власти, но своими не-
ординарными качествами оставивший глубокий след в сердцах римского
и провинциального населения и обогативший римскую культуру своими
философско-этическими откровениями. Основные принципы этого ве-
ликого римского стоика нашли отклик в обществе провинции Бетики, а
внешнеполитическая обстановка последующих десятилетий лишь способ-
ствовала распространению его учения.
Североафриканцы не прекратили своих набегов, в правление Коммо-
да (180–192 гг.) разразился «мятеж дезертиров», обусловленный экономи-
ческими и военными трудностями Испании и Римской империи в целом.
В правление Северов изоляция Испании, как, впрочем, и других западных
провинций, от центра возрастает, и ни дарование провинциалам прав рим-
88 ского гражданства, ни введение культа Roma Aeterna (Вечного Рима), ни
даже легализация впоследствии христианства не спасает ситуации. Рим-
ская империя движется к своему распаду на две части и обновлению типа
своего государственного управления. Нападение варваров-германцев начи-
ная с III в. н.э. лишь ускорили эти процессы.
III век принес новые разрушения в испанские провинции. Испания
этого времени, как в зеркале, отражает всё происходившее в западной ча-
сти Римской империи, включая Италию. Приходят в упадок города, даже
такие крупные и хорошо укрепленные, как Тарракона, Барцинона, Эмпо-
рион, Цезаравгуста, Сагунт, Конимбрига и т.д. Разграблению подверглись
Италика и Эмерита Августа с их добротно обустроенными жилыми квар-
талами, перистилями, цирками, театрами, роскошными мозаиками. Были
разрушены многочисленные богатые виллы, процветавшие ранее в Испа-
нии и своими размерами, архитектурой, убранством (садами, бассейнами,
фонтанами, мозаиками) всегда конкурировавшие с римскими и италийски-
ми. Дороги, о которых в прежние времена римляне тщательно заботились,
ГЛ А ВА 2
БРАКАРА АУГУСТА
ТАРРАКОНА
БАЛЕАРСКИЕ
ТОЛЕТ ОСТРОВА
ЭМЕРИТА АУГУСТА
КАРТАГО НОВА ЦЕНТРЫ ПРОВИНЦИЙ
ГИСПАЛИС
ГРАНИЦЫ ПРОВИНЦИЙ
ПОХОДЫ СВЕВОВ, ВАНДАЛОВ, АЛАНОВ
ПОХОДЫ ВЕСТГОТОВ
Испания в IV–Vвв.
под ударами варваров пришли в плачевное состояние. В Испании активно

протекают процессы рураризации, а спасшиеся от разрушения города забо-
тятся не столько о возрождении былого благополучия, сколько о выжива-
нии и поиске средств для возведения укреплений. В почете находятся лишь 89
collegia строителей, горожане активно помогают им, а власти контролируют
исполнение восстановительных работ. Попытка императора Константина
сплотить Империю через признание христианства оказалась безуспешной.
Не помогла и деятельность Феодосия (еще одного римского императора —
выходца из семьи известного военачальника из Коки, испанская пров. Се-
говия), человека образованного и по своим взглядам опережавшего время,
но посвятившего жизнь ремеслу воина, вынужденного защищать рубежи
Римской империи от варварских нашествий и разрушений.
Таким образом, Пиренейский полуостров — это пример весьма успеш-
ного исторического эксперимента Рима по романизации завоеванных
территорий. У этого процесса была и оборотная сторона. К концу эпохи
античности Испания была настолько романизована, укоренена в римское
государство, его экономику, общество и культуру, что разделила судьба цен-
тра — агонию античной цивилизации, ее трансформацию в иную систему
ценностей и их иное материальное воплощение.
ГЛАВА 3
ервые христиане могли появиться в Римской Испании уже в середи-

не Ι в., но достоверные свидетельства о существовании стабильных
христианских общин относятся только к III в. В церковной традиции
просветителями Испании почитаются апостол Павел, казненный при
императоре Нероне в Риме ок. 64 г., и апостол Иаков Зеведеев (Старший),
убитый в Иерусалиме по приказу царя Ирода Агриппы I между 41 и 44 гг.
(Деян. 12. 2).
Предание о проповеди в Испании апостола Павла основано на его соб-
ственных словах: в Послании к Римлянам он говорит о своих намерениях
посетить Испанию () (Рим 15. 24, 28). О том, что ему удалось их осу-
90 ществить, говорится в «Каноне Муратори» (список признаваемых Церко-
вью книг Нового Завета, традиционно датируемый II в.; однако в последние
десятилетия была предложена более поздняя датировка — IV в.). Климент
Римский в 1-м Послании коринфянам отмечает, что Павел «доходил до
границ Запада» (Ep. I ad Cor. 5. 6), но подразумевает ли это посещение Ис-
пании, не ясно (традиция IV–V вв. далее цитирования слов самого апостола
не идет; папа Геласий даже приводит их как пример неосуществленных на-
мерений). О том, что некие апостолы проповедовали в Испании, говорят
Дидим Александрийский (PG. 39. Col. 486–488), Иероним Стридонский
(PL. 24. Col. 425) и Феодорит Кирский (PG. 83. Col. 1010). Папа Иннокен-
тий I в послании 416 г. Декентию, епископу Губбио, утверждал, что стра-
ны Запада были обращены ко Христу апостолом Петром и его учениками
(Ep. 25 // PL. 20. Col. 551–552).
Предание о проповеди в Испании Иакова Зеведеева впервые фик-
сируется в «Breviarium apostolorum» (латинский перевод с греческого
языка одного из вариантов апостольских списков). Об этом предании
Появление христианства в Испании
знают Юлиан Толедский (De sextae aetatis comprobatione. 2. 9 // PL. 96.

Col. 565), Альдхельм из Мальмсбери (Carmina ecclesiastica. 4. 4 // MGH.
AA. Bd. 15. S. 23), а позже неизвестный автор трактата, надписанно-
го именем Исидора Севильского (De ortu et obitu patrum. 71 // PL. 83.
Col. 151). Окончательное утверждение этой версии просвещения Испа-
нии происходит только в ΙΧ в. после того, как при короле Астурии Аль-
фонсо II (791–842 гг.) в г. Ирия Флавия (совр. Падрон) в Галисии мест-
ГЛ А ВА 3
ным епископом Теодемиром около 813 г. были обретены мощи апостола
(рассказ об этом появляется в Мартирологе Узуарда, составленном меж-
ду 850 и 865 гг.). Правда, еще в «Breviarium apostolorum» сообщалось о
погребении тела Иакова в Мармарике, но это было вызвано путаницей
в источниках: Иакова Зеведеева в данном случае перепутали с Иаковом
Алфеевым (Младшим). Возможно, в саркофаге римского времени, най-
денном епископом, покоились не мощи Иакова, а тело Присциллиана,
признанного еретиком и обезглавленного (так же, как Иаков, что и по-
служило основанием для их отождествления) в 385 г. Согласно Суль-
пицию Северу, тело Присциллиана было погребено в Галисии, где было
много его последователей; археологические раскопки Ирии показали,
что уже в конце VI в. здесь существовало некое культовое погребение.
Однако, возможно, началу формирования культа послужило то, что в Га-
лисию были принесены частицы мощей Иакова с Востока.
Около 860 г. кафедра Ирии Флавии в связи с набегами пиратов была
перенесена в Компостелу. Вероятно, следом были перенесены и мощи апо-
стола. Так, к Χ в. в Сантьяго де Компостела вокруг гробницы Иакова сфор-
мировался культ, подражавший почитанию св. Мартина в Туре. Легенда же
об апостольском происхождении христианства в Испании и, следовательно,
основании апостолом той или иной кафедры стала серьезным аргументом в
споре о первенстве внутри Испании, а с ΧΙ в. — в противостоянии с Римом
(например, известно, что в 1049 г. папа Лев IX отлучил Крескония, епископа
Леона, за то, что тот называл свою кафедру апостольской). 91
В VIII–X вв. распространяется еще одна легенда — о семи мужах апо-
стольских (Varones apostólicos), которые по благословению апостола Петра
основали семь кафедр в Испании: Торкват в Гуадиксе (в источниках — Acci),
Ктесифон в Берхе (в источниках — Vergi), Секунд в Абле или Авиле (в ис-
точниках — Abula), Индалеций (Энделехий) в Печине (недалеко от г. Веры)
или в Торре де Вильярикос (в источниках — Urci), Цецилий в Эльвире
(в источниках — Iliberis), Исихий в Касорле или в Сьесе (в источниках —
Carcesi/Carcere), Евфрасий в Андухаре или в Куэвас де Литуэрго (в источ-
никах — Iliturgis). Впоследствии это предание соединилось с легендой об
Иакове, так что семь мужей превратились в семь учеников Иакова, которые
принесли его тело после мученической кончины из Иерусалима в Испанию.
Вероятно, в легенде есть историческое зерно: в частности, греческие имена
четырех из мужей могут указывать на древность предания. Вполне возмож-
но, что эти семеро действительно были основателями епископских кафедр,
но жили в разное время (и притом не в апостольскую эпоху).
Историки рассматривают и иные пути проникновения христианства

на полуостров, в частности, в III в. из Северной Африки или во II–III вв.
параллельно с процессом романизации.
Хотя о существовании церковных общин в Испании в конце ΙΙ в. го-
ворят Ириней Лионский (Adversus haereses. 1. 10. 2) и Тертуллиан (Ad-
versus Iudaeos. 7. 4–5), первым надежным свидетельством считается 67-е
Послание священномученика Киприана Карфагенского, написанное ок.
РАЗДЕЛ 2
254 г. в связи с отпадением от Церкви епископов Марциала и Василида и

адресованное пресвитеру Феликсу и христианам Леона и Асторги, а также
диакону Лелию и христианам Мериды.
Мученические акты епископа Фруктуоза и диаконов Авгурия и Евлогия
подтверждают существование христиан в Таррагоне в конце 50-х годов III в.
Известно также, что во время гонений при Диоклетиане в 303–304 гг. постра-
дали христиане Сарагосы (Эметерий и Келедоний, Викентий), Жироны (Фе-
ликс), Кордовы (Ацискл), Мериды (Евлалия), Барселоны (Кукуфат) и Алькалы
де Энарес (Хусто и Пастор) (о большинстве известно по упоминаниям в гимнах
Пруденция и из более поздних Пассионариев, Мартирологов и Бревиариев);
кроме того, сохранились мученические акты центуриона Марцелла, служивше-
го в том самом легионе, от которого происходит название города Леон, и по-
страдавшего в 298 г., акты Хусты и Руфины (Севилья) и др.).
Важным источником по ранней истории испанского христианства долгое
время считались каноны Эльвирского собора, датируемого большинством ис-
следователей между 295 и 314 гг. (чаще всего — между 300 и 306). В Соборе,
судя по подписям, принимали участие 19 епископов и 24 пресвитера (в не-
которых рукописях указывается иное число). В общей сложности были пред-
ставлены 37 христианских общин со всей территории Пиренейского полуо-
строва (из провинции Бетика — 7 общин во главе с епископами и 16 во главе
с пресвитерами; из Картахены — 6 епископов и 2 пресвитера; из Лузитании —
3 епископа; из Таррагоны — 2 епископа, из Галисии — один епископ). Хотя
92 81 канон, изданный Собором, по-прежнему анализируется в контексте собы-
тий начала IV в., с 1970-х гг. рядом ученых стали высказываться сомнения в их
подлинности. Детальное сравнение с решениями других западных Соборов
IV–V вв. показало, что большая часть канонов Эльвирского собора вторична.
Даже само их число, превосходящее в четыре раза любое из собраний канонов
первой половины IV в., заставляет усомниться в их подлинности. Отсутствие
решений вопроса о падших христианах, т. е. принесших языческие жертвы в
период гонений, или выдавших книги Священного Писания римским вла-
стям, не позволяет датировать Собор началом IV в.
Также было доказано, что, хотя в целом закрепленная в канонах Эль-
вирского собора покаянная дисциплина соответствует практике IV в., не-
которые из указанных в них церковных наказаний не могли появиться ра-
нее середины V в. Филологический же анализ выявил значительное число
интерполяций и редакторскую правку канонов. Таким образом, каноны
Эльвирского собора отражают ситуацию скорее второй половины IV в., чем
доконстантинову эпоху.
ГЛ А ВА 3
Св. Хуста и Руфина. Худ. Ф. Штурм, 1555 г.
* * *
Прекращение гонений и легализация христианства в пределах Рим-
ской империи после издания в 313 г. императорами Константином и Ли-
цинием Миланского эдикта создали условия для более широкого распро-
странения Церкви на Пиренейском полуострове. Испанские епископы
начинают принимать активное участие в богословских спорах по всему
Средиземноморью. Так, на Арелатском соборе 314 г., созванном в связи
с расколом донатистов в Северной Африке, присутствовали восемь епи-
скопов из Испании. Одним из ближайших доверенных лиц императора
Константина и активным участником арианских споров стал епископ
Кордовский Осий (Ossius, или Hosius). При этом мнения испанских епи- 93
скопов относительно учения Ария разделились: с одной стороны, здесь
были такие твердые защитники православия, как св. Григорий Эльвир-
ский, с другой стороны, ряд проариански настроенных епископов, как,
например, Потамий Лиссабонский.
В каноническом отношении испанская Церковь в IV в. оставалась не-
зависимой от Рима. Кто из испанских епископов занимал первенствующее
положение в этот период, точно неизвестно (в Бетике это, вероятно, епископ
Эльвиры, в Таррагоне — епископ Сарагосы, в Картахене — епископ Толедо,
в Лузитании — епископ Мериды, в Галисии — епископ Леона).
Каноны Эльвирского собора свидетельствуют о том, что христианство
в этот период проникает в высшие слои общества (к Церкви оказываются
принадлежащими магистраты-дуумвиры, жрецы-фламины, крупные землев-
ладельцы, богатые матроны). Клирики активно включаются в социально-
экономические отношения и могут заниматься торговлей (но только в своей
области — 19-й канон; при этом им категорически запрещается заниматься
ростовщичеством — 20-й канон). Хотя в Испании уже начинает распростра-

няться целибат (27-й канон), каноны пока что требуют от клириков лишь воз-
держания от супружеских отношений и не одобряют рождение у них детей
(33-й канон). Христианам запрещается вступать в браки с язычниками или
иудеями (с последними — даже есть вместе, 50-й канон).
РАЗДЕЛ 2
Осий Кордовский
Осий (или Оссий) Кордовский родился ок. 256/257 г. в Испании, известен

прежде всего как церковно-политический деятель. Приблизительно в 296 г. он
принял епископский сан. Во время гонений 303–305 гг. подвергся пыткам, был
отправлен в изгнание, стал исповедником, а после 312 г. оказался в числе со-
ветников императора Константина Великого. В 324 г. он был послан в качестве
императорского легата в Александрию для разрешения спора об учении Ария.
Осий сыграл ключевую роль в проведении Никейского (I Вселенского) собора
325 г. (его имя стоит первым в списке участников Собора). По свидетельству
некоторых церковных историков, именно Осий предложил включить в Никей-
ский Символ веры термин «единосущный». Однако его позиция в последую-
щие годы не совсем ясна. Он председательствовал на Сардикском соборе 343 г.,
оправдавшем св. Афанасия Александрийского, но позже подписал проарианские
акты Сирмийского собора 357 г. (так называемую вторую сирмийскую формулу).
За это его осуждали некоторые западные богословы (в частности, св. Иларий
Пиктавийский), другие же считали, что столетний старец был просто введен
в заблуждение. После этого Осий вернулся в Кордову, где скончался в 357/358 г.
Из сочинений Осия сохранились лишь письма к римскому епископу Юлию I и
к императору Констанцию. Исидору Севильскому были известны также его со-
чинения «Похвала девству» и «Толкование священнических одежд», которые
в настоящее время считаются утерянными. ■■■
94
Особенностями церковного богослу жения этой эпохи являются
сохранение двух-трехлетнего периода оглашения (наставления в вере)
перед Крещением, совершение Евхаристии преимущественно по вос-
кресным дням и праздникам, отсутствие практики тайной исповеди и до-
минирование канонического покаяния (совершаемого епископом, причем
кающийся должен был исповедоваться в своих грехах в присутствии общи-
ны; наказанием же за те или иные прегрешения служило отлучение от прича-
стия на длительный срок). В отличие от восточных Церквей, в Испании (как
и в Риме) вводится строгий пост в субботу (26-й канон). Каноны Эльвирского
собора запрещают помещать в церквах образы для поклонения (36-й канон).
Большое внимание уделяется нравственным вопросам: осуждаются немоти-
виронный разрыв помолвки, аборты, прелюбодеяние, игра в кости на деньги,
ложные доносы, женщинам запрещается вступать в переписку с посторонни-
ми без ведома мужа.
Хотя 60-й канон Эль-

вирского собора еще не одо-
бряет разрушение христиа-
нами языческих идолов, си-
туация в империи в целом в
конце IV в. меняется: после
эдикта императора Феодо-
ГЛ А ВА 3
сия в 382 г. разрушается ал-
тарь Победы в римском се-
нате, начинается повсемест-
ная конфискация храмов,
а в 392 г. вводится полный
запрет языческих жертво- Фрагменты мавзолея св. Евлалии в крипте базилики
приношений и санкциони- св. Евлалии. Мерида. IV в.
руется разрушение идолов.
Серьезной проблемой для государственной власти становится появле-
ние множества ересей. Испанскую Церковь в этот период потрясает дви-
жение присциллианистов, сведения о котором достаточно противоречивы.
Его основателем был Присциллиан, происходивший из знатного рода и
получивший хорошее образование. В середине 70-х годов IV в. он стал из-
вестен как проповедник крайнего аскетизма и привлек к себе множество
самых разных людей, включая некоторых епископов. Однако против него
выступили Гигин, епископ Кордовы, и Идаций, епископ Мериды.
Его учение было осуждено на Соборе в Сарагосе в 380 г. Присциллиа-
нистам вменялось в вину то, что они отделялись от общих церковных собра-
ний и организовывали свои в горах и на виллах, и то, что они постились по
воскресеньям. Их также обвиняли в занятиях магией и связях с гностика-
ми и манихеями. Однако епископы Инстанций и Сальвиан, поддержавшие
Присциллиана, рукоположили его во епископа Авилы. Он получил под-
держку в Южной Галлии (вероятно, в том числе от св. Мартина Турского, 95
хотя многие источники говорят о том, что св. Мартин, наоборот, обличил
его в ереси) и обратился за помощью к папе Дамасу. Но противники При-
сциллиана смогли убедить узурпатора Максима на Соборе в Бордо (384 г.)
в том, что он еретик. В 385 г. Присциллиан и ряд его соратников были каз-
нены, но движение на этом не прекратилось. Казненных стали почитать как
мучеников. Присциллиане cконцентрировались в основном в Галисии, и,
несмотря на политические катаклизмы, борьба с ними продолжалась до
второй половины VI в.
После открытия в конце XIX в. сочинений Присциллиана и его сто-
ронников вновь был поставлен вопрос о том, были ли они действительно
еретиками. Поскольку никаких явных признаков ереси (за исключением
некоторой тенденции к монархианству и эсхатологических ожиданий) об-
наружено не было, многие историки стали склоняться к тому, чтобы счи-
тать присциллианство социальным движением или движением протеста
против обмирщения клира.
Христианская Испания в IV в. дала миру целый ряд выдающихся лично-

стей: из Испании происходили папа Дамас и император Феодосий I, поэты
Гай Веттий Аквилин Ювенк и Аврелий Пруденций Клемент, а также исто-
рики Павел Орозий и Идаций, деятельность которых приходится уже на V в.
Огромное значение для изучения церковной жизни и богослужения восточ-
ных Церквей имеет путевой дневник (итинерарий) знатной паломницы из
Испании Эгерии (или Этерии), которая в сопровождении своих служанок в
РАЗДЕЛ 2
80-е годы IV в. посетила Святую землю и Иерусалим, а также Египет, Синай,

Сирию и Малую Азию.
96
ЧАСТЬ II
C
РАЗДЕЛ 1
ГЛАВА 1. Становление королевства вестготов

в Испании (V–VI вв.) 99
ГЛАВА 2. «Вестготская теократия»:

сакрализация королевской власти.
Церковь и ее политическая роль.
Толедские соборы 106
ГЛАВА 3. Вестготское королевство

во второй половине VII —
начале VIII в. 112
Г.А. Попова (глава 1, 3)

А.А. Ткаченко (глава 2, 3)
Г.С. Зеленина (глава 3)
ГЛАВА 1
естготы пересекли Пиренеи около 416 г. Представители этого герман-

ского племени уже несколько десятилетий появлялись в разных обла-
стях Римской империи то в качестве мирных поселенцев, то как военные
отряды. В 410 г. вестготы осадили Рим. «Вечный город» был взят вестгот-
скими воинами под предводительством вождя Алариха. После перехода на
юг Италии, неудачной попытки переправиться в Африку, смерти Алари-
ха и избрания нового короля Атаульфа вестготы отправляются в Галлию.
Здесь в результате заключения соглашения с императором Гонорием им
выделяются земли для поселения, Атаульф женится на сестре императора
Галле Плацидии. Собственно, сейчас неизвестны обстоятельства, которые
побудили вестготов отправиться в Испанию, где за несколько лет до этого 99
начали расселяться другие варварские племена — вандалы, свевы и аланы.
В VI в. Иордан в своем сочинении об истории готов написал, что Атаульф,
закрепившись в Галлии, «начал сокрушаться о положении в Испаниях, по-
мышляя освободить их от набегов вандалов».
Проникновение вестготов в Испанию в ходе военных походов против
вандалов, аланов и свевов замедлилось на некоторое время из-за убийств
двух королей — сначала Атаульфа, затем Сегериха, последовавших одно за
другим. Король Валия между 416 и 418 гг. продолжил воевать на Пиреней-
ском полуострове в качестве федерата империи — с римлянами был заклю-
чен новый договор.
Упоминавшиеся выше племена варваров смогли подчинить себе часть
испанских провинций. Свевы закрепились в Галлеции; Лузитания и Бе-
тика подчинились королям вандалов и аланов. Тарраконская провинция
осталась под управлением узурпатора Максима, который в 409 г. был про-
возглашен императором и, как следствие, стал соперником императора
Вестготская Испания
Гонория и другого узурпатора — Константина III, правившего в Галлии.

Есть сведения, что Максим заключил в 411 г. договор с вандалами, алана-
ми и свевами. Однако после того как его главная опора — военачальник
Геронтий (возможно, он был отцом Максима) был разбит армией Гонория
у Арля, ему пришлось оставить притязания на императорский титул, а вос-
точную Испанию заняли войска Констанция, полководца Гонория. Одно-
временно с этими событиями вестготы, действуя как союзники императо-
РАЗДЕЛ 1
ра, нанесли серьезные поражения вандалам-силингам и аланам, полностью

уничтожив власть этих племен в Испании. Оставшиеся в живых аланы и
вандалы-силинги присоединились к вандалам-асдингам, соседствовавшим
со свевами. После того как отряды вестготов ушли из Испании, вандалы-
асдинги заняли Бетику. Они смогли противостоять новому походу римлян
в союзе с вестготами в 422 г. и оставались в Бетике до 429 г. В этом году под
предводительством короля Гейзериха вандалы переправились в Северную
Африку. Из племен, перешедших в 409 г. Пиренеи, на полуострове теперь
оставались только свевы в Галлеции.
Большая часть вестготов после военных походов видимо возвращалась
в Галлию. Во всяком случае, у нас нет сведений, которые позволили бы су-
дить о динамике вестготского заселения территории Испании до второй
половины V в. В этот период центр вестготского королевства находился
в Тулузе и вестготам подчинялись обширные территории — вся Аквита-
ния, Нарбонская Галлия, Прованс.
Что касается присутствия вестготов в Испании, то оно, по всей веро-
ятности, носило по преимуществу военный характер. Мы располагаем не-
сколькими известиями, что они принимали участие в военных действиях.
У Идация есть сообщение, что при короле Эврихе в 469 г. вестготы захва-
тили Мериду. Тогда же они совершили несколько нападений на Тарракон-
скую провинцию и подчинили ее себе.
Не совсем понятно, как закреплялись результаты таких завоеваний и
100 как была организована власть вестготов на покорившихся им землях Испа-
нии. По отрывочным сведениям можно сделать предположение, что в ряде
крупных городских центров находились вестготские военные отряды, воз-
главлявшиеся дуксами и комитами, представлявшими власть вестготского
короля. Они были, по всей видимости, наделены весьма широкими полно-
мочиями. Нельзя также исключать и такой возможности, что на многих
территориях, признавших власть вестготов, управление оставалась в руках
испано-римлян и вмешательство вестготов было связано с возникновением
критических ситуаций.
После поражения от франков при Пуатье и гибели короля Алариха II
в 507 г. начинается процесс активного переселения вестготов в Испанию.
Окончательное перемещение центра вестготского королевства за Пиренеи
было приостановлено после вмешательства могущественного короля остго-
тов Теодориха Великого, который оказал существенную военную помощь
вестготам. После убийства в 511 г. короля Гезалеха королем вестготов стал Те-
одорих Великий — именно его имя фигурирует в так называемой «Хронике
Становление королевства вестготов в Испании
вестготских королей», представляющей собой по сути список имен правите-

лей королевства с очень краткой характеристикой их правления.
В исторической науке эпоха правления Теодориха Великого как ко-
роля вестготов именуется остготским протекторатом, поскольку главным
претендентом на престол после гибели Гезалеха был сын Алариха II и внук
Теодориха — Амаларих, который по причине малолетства не мог управлять
королевством в такое трудное время. Однако есть также предположения,
ГЛ А ВА 1
что у Теодориха была идея создания великой готской державы, которая
могла бы объединить в себе две части готского племени.
Так или иначе, но после смерти Теодориха в 526 г. и сразу же начавше-
гося ослабления остготов Амалариху не удалось закрепиться на тех терри-
ториях, которые принадлежали вестготам. После нескольких неудачных
сражений к 30-м годам VI в. вестготы в Галлии со-
хранили власть лишь на небольшой территории,
получившей название Септимания.
Основная масса племени скорее всего
переместилась во внутренние области Ис-
пании. Письменные источники мало по-
могают в изучении процесса заселения
Испании вестготами. В основе наших
представлений о характере вестготского
расселения лежат данные археологии и
топонимики. В первую очередь приня-
то ссылаться на особый характер захороне-
ний (в частности, на состав погребального
инвентаря), появившихся в некоторых об-
ластях примерно в это время. На территории
современных провинций Сеговии, Мадрида,
Паленсии, Бургоса, Сории и Гвадалахары — в Вестготская фибула
центре полуострова, в Гранаде на юге и в Ката- в форме орла, VI в. 101
лонии обнаружены кладбища с расположени-
ем могил рядами: могилы выравнены в одинаковом направлении и в них
помещена погребальная утварь. В большинстве некрополей, где обнару-
жен вестготский погребальный инвентарь, есть и вещи, характерные для
местной испано-римской материальной культуры, поэтому современные
ученые с осторожностью говорят об этнической принадлежности того или
иного погребения и тем более комплексов в целом. Вряд ли речь шла о воз-
никновении компактных поселений вестготов, скорее всего вестготские се-
мьи или группы семей становились соседями местных жителей, перенимая
уклад их жизни. К середине VI в. обычай помещать инвентарь в могилы
исчезает, что затрудняет идентификацию захоронений и свидетельствует
о высоком уровне ассимиляции переселенцев. И хотя однозначно причины
этого изменения обряда учеными не установлены, все же влияние дальней-
шей христианизации вестготского общества (прежде всего в социальном
плане) нельзя не считать существенным фактором.
Другим важным источником, хотя и еще более проблемным в отноше-

нии хронологии, являются данные топонимики. Они также подтверждают
факт присутствия вестготского населения в центральных областях Месеты
и в Старой Кастилии (villa Gothorum в пров. Самора, campi Gothorum на
территории автономного сообщества Кастилия-Леон).
Выше уже упоминалось, что вестготы селились в испанских городах, но
речь шла прежде всего о воинах. В VI в. в испано-римских городах, пере-
РАЗДЕЛ 1
живавших в это время глубокую трансформацию социальной структуры и

административной системы, увеличивается роль «вестготского фактора».
Наибольшее число свидетельств (в первую очередь эпиграфики) о при-
сутствии в городах вестготской элиты происходит из Мериды и Кордовы.
Именно в городах наиболее активно шло взаимодействие между вестгот-
скими властителями (подразумеваются комиты городов, дуксы — прави-
тели провинций) и испано-римской муниципальной администрацией,
которую в середине VI в. нередко представляли не столько курии, сколько
епископы местных христианских общин.
В период активного переселения вестготов в Испанию им приходилось
противостоять не только давлению франков. В это же время на юге Испа-
нии появляются византийцы. В ходе удачных военных действий военачаль-
ников императора Юстиниана, конечной целью которых было восстанов-
ление власти империи на территории ее южных и западных провинций, на
побережье Испании высадилось византийское войско под предводитель-
ством Либерия. Сначала король вестготов Агила (549–554 гг.), а затем на-
следовавший ему Атанагильд (555–567 гг.) потерпели несколько крупных
поражений от византийцев, и в результате господство в ряде внутренних
областей Андалусии перешло к представителям восточно-римского импе-
ратора. Под их властью оказались такие крупные города, как Кордова, Эси-
ха, Кабра, Мартос, Ла Гвардия и Гранада, а также побережье от Картахены
до Малаги.
102 Укрепление положения вестготской королевской власти на Пиреней-
ском полуострове началось при Леовигильде (568–586 гг.). В 568/569 г. ко-
роль Лиува I назначил соправителем своего брата Леовигильда. При этом
они пришли к соглашению, что Леовигильд будет править в Испании, а Ли-
ува сохранит за собой управление Септиманией. Единоличное правление
Леовигильда начинается в 572 г., после смерти Лиувы. Иоанн Бикларский
так характеризовал это правление: «Он восстановил страну готов, умень-
шившуюся в результате различных мятежей, в ее прежних границах».
Леовигильд начал с действий против опаснейшего противника — ви-
зантийцев. В 70-е годы VI в. он совершил несколько удачных военных по-
ходов против них: в 570 г. опустошил окрестности Басы и Малаги, в 571 г.
занял Медину Сидонию и, наконец, в 572 г. захватил важнейший и веро-
ятно связанный союзными отношениями с византийцами город Кордову.
Вскоре под его власть попали крепости и города в окрестностях Кордовы.
Леовигильд отправил армию на север полуострова: там по-прежнему
оставались обширные области, неподвластные вестготам. В источниках го-
ворится о сражениях с племенем саппов, не известных ни по более ранним

текстам, ни по более поздним, а также с кантабрами. В результате самый
крупный город-крепость кантабров — Амайя (пров. Бургос) была занята
Леовигильдом в 574 г.
На северо-западе границы державы вестготов были расширены за счет
присоединения королевства свевов. Обстоятельства этого события не со-
всем ясны, поскольку излагаются авторами исторических сочинений (Гри-
ГЛ А ВА 1
горий Турский, Иоанн Бикларский, Исидор Севильский) по-разному.
Более или менее известно, что после смерти короля Мирона (570–583 гг.),
признавшего зависимость Свевского королевства от вестготов, его сын был
смещен с трона и насильно пострижен в монахи своим родственником Ан-
декой, что дало Леовигильду повод вмешаться и покарать мятежника, ко-
торый также был отправлен в монастырь. Других претендентов на престол
не оказалось, и таким образом утвердилась власть Леовигильда. Он вернул
арианское исповедание вместо никейского, которое был введено у свевов в
правление короля Теодомира (559–570 гг.).
После столь впечатляющих успехов в конце 70-х — начале 80-х гг. VI в.
королю вестготов пришлось пережить весьма сложный и драматичный
период из-за восстания, поднятого его старшим сыном Герменегильдом.
Леовигильд отдал ему в управление область с центром в Севилье. Исто-
ки конфликта между отцом и сыном лежали в различии вероисповеданий
в королевской семье. Жена Герменегильда, дочь короля франков Сиги-
берта — Ингунда, не приняла арианства и пыталась обратить Гермене-
гильда в никейское исповедание. Существенную роль в раздоре сыграла
королева Госвинта: несмотря на то что Ингунда приходилась ей внучкой,
она весьма энергично выступала против нее. В 579 г. Герменегильд принял
Никейский Символ веры и отложился от короля, своего отца. Леовигильд
затягивал начало военных действий против сына, видимо, рассчитывая
договориться мирно. В это же время он вел военные действия на севере
полуострова против басков. В итоге часть их территории была завоевана; 103
на этих землях был основан «город победы» Викториакум (совр. Вито-
рия). Только в 582 г. Леовигильд начал осаду Севильи, длившуюся целый
год. Герменегильд бежал в Кордову, которую византийцы смогли снова
подчинить себе. Подкупив византийского наместника, Леовигильд вер-
нул город под свою власть. Герменегильд был взят в плен и сослан в Ва-
ленсию, а позднее в Таррагону, где в 585 г. и был убит. Ингунда умерла на
пути в Константинополь.
Проблема двух христианских исповеданий, которые сосуществовали
в королевстве Леовигильда, оказалась неразрешимой для этого короля.
Он пытался сделать свою страну единой по вере, причем видел свою опору
в арианстве. Однако арианская церковь к этому времени не могла сопер-
ничать с ортодоксальной в отношении внутренней организации. Испано-
римское духовенство смогло в полной мере воспользоваться администра-
тивным опытом империи по организации территориального управления, и
главы общин — епископы — обладали очень значительным влиянием.
Рекополис
Город был основан Леовигильдом (около Сорита де лос Канес, пров. Гвадалахара)
в 578 г. В этот год в военных действиях, которые постоянно вел король, случилось
затишье, и он решил в подражание римским императорам заложить новый го-
род, который стали называть Рекополис (от Rexopolis), что означает город короля
(правда, это лишь одна из версий этимологии, точно происхождение названия не
РАЗДЕЛ 1
установлено).
Он просуществовал
как город с конца VI до
середины IX в., а потом
постепенно был забро-
шен — жители пересе-
лились в Сорита де лос
Канес, неподалеку от ко-
торого сейчас находятся
руины Рекополиса. Рас-
копки на его территории
еще не завершены, но уже
можно говорить, что Ре- Рекополис. Руины базилики. VI в.
кополис был уникаль-
ным примером города вестготского периода. Четко выявляются дворцовый
комплекс из трех зданий в два этажа, церковь базиликального типа. Из двор-
ца в город вели монументальные ворота, выходившие на главную улицу, по
сторонам которой располагались лавки и мастерские, где изготавливали стек-
ло, ювелирный изделия и можно было приобрести продукты со всех концов
Средиземноморья. Город был окружен массивной стеной. Водоснабжение
было организовано при помощи акведука, единственного известного сегод-
ня подобного сооружения времен вестготов. ■■■
104
Примером того, сколь сложными и неоднозначными могли быть от-
ношения епископской и королевской власти в это время, служит история
Масоны Меридского. Гот по происхождению и арианин по исповеданию,
Масона был назначен королем епископом Мериды. Однако после не-
скольких лет пребывания на кафедре он принял никейское исповедание.
В это время Мерида оказалась под властью мятежника Герменегильда.
Когда в 582 г. Леовигильд вернул город, он попытался убедить Масону
вернуться в арианство, однако тот отказался. На смену непокорному епи-
скопу был прислан новый. Масону же призвали в Толедо и потребовали
отдать одну из ценных реликвий, которую он забрал, покидая меридскую
кафедру, — тунику св. Евлалии. Получив отказ, Леовигильд отправил
Масону в изгнание, из которого он смог вернуться уже при сыне Леови-
гильда короле Рекареде, когда никейское исповедание восторжествовало
во всем королевстве.
Одним из важнейших нововведений Леовигильда стала чеканка золо-

той монеты со своим именем и изображением. Вестготы чеканили монету
начиная с V в., но на золотых ставилось имя и изображение императора.
С его же правлением связывают введение при вестготском дворе церемо-
ний на манер восточно-римских: появляются такие символы власти, как
трон и диадема, король начинает облачаться в особые одежды для публич-
ных выходов.
ГЛ А ВА 1
Вскоре после вступления на престол второго сына Леовигильда — Ре-
кареда был избран новый путь в религиозной политике. Рекаред решил
положить в основу конфессионального единства королевства никейское
исповедание. На собранном в 589 г. III Толедском соборе вестготский ко-
роль объявил в присутствии духовенства и знати, что отныне единствен-
ным разрешенным исповеданием в королевстве будет никейское. Король
пытался оказать давление на арианских епископов и побудить их к обра-
щению. Он пригласил их на диспут с ортодоксами по вопросам конфес-
сиональных различий, который завершился желанной для короля побе-
дой ортодоксальной партии. Третий Толедский собор стал поворотным
событием в истории вестготского королевства, поскольку заложил осно-
ву новой политической традиции, в которой церковь заняла совершенно
особое место в управлении страной.
105
ГЛАВА 2
естготская монархия, сформировавшаяся после обращения короля

Рекареда, представляет собой уникальное явление в государственно-
политической истории Запада. С одной стороны, власть монарха распро-
странялась на все стороны жизни испано-вестготского общества, вклю-
чая даже некоторые вопросы церковного управления, с другой стороны,
король не возглавлял испанскую Церковь, а его власть была ограничена
правом и во многом зависела от позиции аристократических родов. Соче-
тание выборности и наследуемости престола и правление в тесном взаимо-
действии с Церковью делает вестготскую монархию более всего похожей
на византийскую модель государственности, идеологическая составляю-
106 щая которой нашла выражение в учении о «симфонии» императорской
власти и Церкви.
Вестготские монархи, не претендуя на императорскую власть, стреми-
лись упрочить свое положение через возрождение некоторых римских тра-
диций и институтов. В частности, начиная с Рекареда к имени короля стало
добавляться имя Flavius, вызывая ассоциации с римскими императорами.
В актах III Толедского собора 589 г. Рекаред именуется «священнейшим
принцепсом» (sacratissimus princeps), «исполненным божественного духа»,
равноапостольным, православным королем (orthodoxus rex), «пастырем на-
рода», «новым Константином» (поскольку подобно тому он созвал Собор)
и «новым Маркианом» (так же, как и он, победившим еретиков). В честь
короля стали возноситься аккламации. Была установлена даже новая систе-
ма летоисчисления — от начала правления Рекареда. 75-й канон IV Толед-
ского собора (633 г.) свидетельствует о введении клятвы верности монарху,
которая приносилась всем народом и клиром. Восстающие против короля
анафематствовались как нарушители этой клятвы.
«Вестготская теократия»
Идеология христианской монархии была детально разработана в трудах

Исидора Севильского. Согласно учению Исидора, власть составляет часть
божественного замысла о спасении человека и имеет божественное происхо-
ждение. Поскольку после грехопадения человек не хочет повиноваться Богу
по любви, Бог покоряет его силе других людей, чтобы из-за поврежденной
воли человек не уклонялся все время в сторону зла. Таким образом, власть
рождается как средство удержания человека в рамках естественного закона.
ГЛ А ВА 2
Главная ее цель — издание законов и забота об их исполнении. Власть, по
словам Исидора, это не dignitas (почет), а officium (служение). Долг монарха —
защищать Церковь от тех, кто посягает на веру и на церковную дисциплину
(от язычников, еретиков, схизматиков и иудеев). При этом королем может
считаться только тот, кто правит, следуя праву, а тот, кто грешит и нарушает
законы, не может называться королем и становится тираном.
Сакрализация власти монарха не подразумевала обожествления лич-
ности правителя. Король, хотя и являлся законодателем, сам должен был
подчиняться законам (принятие 75-го канона IV Толедского собора, офор-
мившего это положение законодательно, вероятно было связано с узурпа-
цией Сисенанда, который возглавлял группировку знати, вынудившую
предшествующего короля Суинтилу отречься от престола).
Власть вестготского короля считалась делегированной народом в мо-
мент избрания. Условием избрания было наличие у претендента опреде-
ленных моральных качеств — чувства справедливости, набожности, ми-
лосердия (3-й канон V Толедского собора 636 г.). Вестготский трон не мог
занимать иноземец (17-й канон VI Толедского собора 638 г.). От будущего
короля требовались умеренность во всем и готовность защищать католи-
ческую веру. Избрание проводилось высшими должностными лицами ко-
ролевства, представителями знати (primates gentis) и епископами от лица
всего народа и должно было быть единодушным (10-й канон VIII Толед-
ского собора 653 г.).
Начиная со второй половины VII в. центральным элементом церемо- 107
нии избрания стал обряд помазания на царство, происхождение которого
точно не установлено. В «Истории готов…» Исидора Севильского в связи
с воцарением Рекареда говорится лишь о том, что он «regno est coronatus»
(был коронован на царство). Первое упоминание о помазании на царство
связано с избранием Вамбы в 672 г. Однако описавший эту церемонию св.
Юлиан Толедский явно воспринимал ее как традиционную, т.е. установ-
ленную давно. В дальнейшем свидетельства о помазании вестготских коро-
лей становятся регулярными (например, решения XII Толедского собора,
681 г.). Вероятно, источником обряда стала ветхозаветная традиция пома-
зания древнеизраильских царей.
После смерти или отречения предыдущего короля новый претендент на
трон провозглашался войском. Далее следовал обряд помазания, который
должен был проводиться только в храме апостолов Петра и Павла в Толе-
до. И, наконец, приносились присяги и клятвы верности. С этого момента
жизнь короля и его семьи охранялась церковными постановлениями.
Вестготский король, подобно византийским императорам, имел право

созывать церковные соборы. При этом он не вмешивался в богословские
споры. Правомерность участия короля в избрании епископов отмечалась
еще в конце VI в. в 3-м каноне II Барселонского собора. Однако 19-й канон
IV Толедского собора запретил такую практику. Тем не менее в источни-
ках зафиксировано множество случаев вмешательства королей в избрание
епископов. Например, Сисебут требовал от таррагонского митрополита
РАЗДЕЛ 1
избрать его кандидата епископом Барселоны, а Вамба даже учредил новое

епископство в своей дворцовой церкви (4-й канон XII Толедского собора).
Начиная с XII Толедского собора (681 г.), король официально получил право
назначать епископов, но только с согласия митрополита Толедского. Кроме
того, как помазанник Божий он обладал правом помилования изменников,
которые были отлучены от Церкви.
Огромную роль в истории вестготской монархии сыграли Толедские
соборы. В отличие от византийских Соборов этого периода на них рас-
сматривались не столько вопросы богословского характера, сколько дела,
касающиеся церковной дисциплины, королевской власти и жизни страны
в целом. Хотя Толедские соборы не издавали чисто светских законов, они
санкционировали законы, изданные королем (например, об иудеях, о мя-
тежниках). Соборные же постановления могли получить силу светского
закона после одобрения со стороны короля. Толедские соборы собирались
часто, но не регулярно. Помимо высших клириков в них принимали уча-
стие члены aula regia (королевского совета). Начиная с ΙΙΙ Толедского со-
бора (589 г.), большинство соборов (кроме IX, XI, XIII и XIV) имели обще-
испанский характер.
III Толедский собор (589 г.), провозгласивший обращение в никейское
исповедание короля Рекареда и всего народа, свидетельствовал о пора-
жении оппозиции в лице епископов-ариан, присутствовавших на Собо-
ре. Огромную роль в подготовке и проведении Собора сыграл св. Леандр
108 Севильский. На Соборе были утверждены Никео-Константинопольский
Символ веры и Исповедание веры
Халкидонского собора, приняты
23 анафемы и 23 канона. Собор поло-
жил начало тесному взаимодействию
Церкви и государства. Кроме того, с
этим Собором связано распростра-
нение на Западе учения об исхожде-
нии Св. Духа «и от Сына» (filioque).
Борьба с арианами требовала от ис-
панских богословов особого внима-
ния к доказательству единосущно-
сти Бога Отца и Бога Сына. Одним
из пунктов их аргументации стало
основанное на творениях блаженно-
III Толедский собор. Миниатюра X в. го Августина утверждение о том, что
Св. Дух равно исходит и от Отца, и от Сына (a patre et fi lio procedere). Одна-
ко включение этой формулы (fi lioque), принимаемой по умолчанию всеми
западными ортодоксальными богословами, в Никейский Символ веры в
дальнейшем привело к конфликту с восточными греческими богословами
и, в конечном итоге, к расколу Церкви. Хотя испанцы не стали вносить эту
формулу в Символ веры, в VIII–IX вв. это учение с акцентом на первом
варианте толкования было принято каролингскими богословами, а затем
ГЛ А ВА 2
стало одной из причин разделения Западной и Восточной Церквей.
Следующие по хронологии два Толедских собора выпадают из общего
ряда церковно-государственных соборов. Собор 597 г., в котором участво-
вали митрополиты Мериды, Нарбоны и Толедо и 13 епископов из разных
провинций, занимался только вопросами церковной дисциплины и управ-
ления, а Собор 610 г., в котором участвовали 15 епископов, одобрил декрет
короля Гундемара о превращении толедской кафедры в митрополичью и
ее первенстве в провинции Картахена.
IV Толедский собор вновь стал общеиспанским. Созванный королем
Сисенандом, он всецело был вдохновлен и возглавляем Исидором Се-
вильским. В Соборе участвовали 6 митрополитов, 56 епископов и 7 пред-
ставителей епископов. 75 канонов этого Собора освещают все стороны
церковной жизни испанской Церкви (от учения о Троице до унификации
богослужения), а также затрагивают вопросы, связанные с монархией.
Из последующих Соборов особенно значимы XI Толедский собор
(675 г.), исповедание веры которого представляет собой развернутый богос-
ловский трактат, ΧΙΙ Толедский собор (681 г.), созванный в связи с низложе-
нием Вамбы и избранием королем Эрвига, а также XIV (684 г.) и XV (688 г.),
возглавлявшиеся св. Юлианом Толедским и связанные с одобрением дея-
ний VI Вселенского (III Константинопольского) собора и богословскими
спорами, а также затрагивающие отношения с Римом.
В период варварских нашествий в Испании значительно возрастает вли-
яние и авторитет римских пап. Начиная с папы Симплиция (468–483 гг.) 109
назначаются викарные епископы (иногда не из числа местных, как напри-
мер, при папе Симмахе, который в 514 г. назначил викарием для Испании
Кесария Арелатского). Во многих местностях в V–VI вв. стала нарушаться
древняя практика избрания епископов с согласия всего клира и народа, так
что некоторые епископы обращались к римским папам с прошением вос-
становить прежний порядок (по этой же причине Таррагонский собор 516 г.
принял канон (13-й), обязывающий митрополитов приглашать к участию в
местных синодах не только епископов и пресвитеров городских церквей, но
и сельских пресвитеров и мирян). 1-й канон III Толедского собора (589 г.)
придал папским посланиям силу закона для испанской Церкви. I Брагский
(561 г.), II Севильский (619 г.) и IV Толедский (633 г.) соборы по сути при-
знали примат папы в вопросах веры. Папа часто выступал в роли апелля-
ционной инстанции, к которой прибегали в случае возникновения споров
между епископами внутри страны. При этом сам папа считался с той ролью,
которую играли вестготские короли в испанской Церкви.
В течение V в. в Испании складывается система митрополий: митро-

поличьими становятся кафедры Таррагоны, Севильи, Мериды, Браги и
Картахены. Однако из-за многочисленных войн границы митрополий до
середины VII в. оставались неустойчивыми. На II Толедском соборе епи-
скоп Толедо нарекается митрополитом. Когда в 580 г. в Толедо переносится
резиденция вестготских королей, толедская кафедра превращается в одну
из самых влиятельных в Испании, потеснив даже авторитетнейших митро-
РАЗДЕЛ 1
политов Севильи. Несмотря на сопротивление картахенских митрополи-

тов, которым толедские епископы подчинялись прежде (Картахена с 554 по
629 г. находилась под властью византийцев), первенство Толедо официаль-
но закрепляется Собором 610 г. 6-й канон VII Толедского собора (646 г.)
учреждает при толедском митрополите постоянный синод, а 6-й канон
XII Толедского собора (681 г.) дает толедскому митрополиту право рукопо-
лагать с согласия короля епископов на вакантные кафедры во всех диоцезах,
по сути, превращая его в патриарха испанской Церкви (правда, этот титул
никогда не использовался в Испании).
В вестготскую эпоху в Испании было 77 епскопств: 22 в провинции
Картахена, 10 в Бетике, 13 в Лузитании, 9 в Галисии, 15 в Таррагоне и
8 в Нарбонской Галлии (но ни одного в земле басков, которые оставались
язычниками). Роль епископов в общественной жизни вестготской Испании
была высока. Епископам принадлежали широкие судебные полномочия
в делах, связанных с религией (включая отношения с иудеями, язычество,
колдовство). Они выступали в качестве третейских судей в гражданских
делах, осуществляли посреднические функции в конфликтах между знат-
ными родами, входили в состав королевского совета, следили за взиманием
налогов.
Хотя еще в VI в. епископы получили право на 1/3 ренты с относя-
щихся к их диоцезам земель (8-й канон Таррагонского собора 516 г.), зна-
чительные денежные средства у испанской Церкви появляются только
110 в VII в. благодаря многочисленным пожертвованиям. Например, при
церкви св. Евлалии в Мериде был создан фонд помощи нуждающимся
с начальным капиталом в 2000 солидов. Вероятно, наличие свободных
средств часто приводило к нарушениям, так что светские и церковные
власти вынуждены были повторять постановления о запрете ростовщи-
чества для клириков. Епископы по сути выполняли функции патронов,
а потому их стала окружать многочисленная свита. Еще одним источ-
ником церковных доходов стал сбор десятины, треть которой получал
епископ, треть передавалась приходским священникам, а треть шла на
общецерковные нужды.
Распространение целибата в VI в. подкреплялось требованиями Собо-
ров, чтобы священники максимально избегали контактов с посторонними
женщинами и проживали либо со своими матерями и сестрами, либо с бра-
тьями и товарищами. Если у священников все-таки были дети, по дости-
жении 18-летия они проходили собеседование с епископом в присутствии
всего клира и народа и, если оказывались достойны и изъявляли желание
не вступать в брак, то после трехлетнего испытания поставлялись в субдиа-

коны. В VII в. при доминировании целибата многие епископы стремились
сохранить кафедры за своими родственниками — братьями и племянника-
ми. Поэтому известны целые династии епископов.
Монахи упоминаются в испанских источниках с конца IV в. Органи-
заторами монашеской жизни изначально выступали местные епископы.
В связи с господством ариан монастырей до обращения Рекареда было мало.
ГЛ А ВА 2
Во второй половине VI — начале VII в. в Испании начинают распростра-
няться местные монашеские уставы, основанные на восточных традициях.
Большое значение для активизации монашеской жизни имела деятель-
ность св. Мартина Брагского. Самые известные монашеские уставы были
составлены святыми Леандром, Исидором Севильским и Фруктуозом.
В основе этих уставов лежат как восточные образцы (например, Устав прп.
Пахомия Великого), так и западные (монашеские правила блж. Августина,
прп. Иоанна Кассиана и прп. Бенедикта Нурсийского). Помимо мужских
и женских монастырей в вестготской Испании существовали так называе-
мые фамильные монастыри, основанные на средства знатных родов, члены
которых вместе с друзьями и родственниками часто проживали в этих мо-
настырях. Также было много «двойных» монастырей, в которых раздельно
жили монахи и монахини (хотя на Востоке такая форма общежития осуж-
далась еще в IV в.). Наконец, было множество анахоретов и отшельников,
не подчинявшихся ни местным епископам, ни аббатам организованных мо-
настырей. С середины VII в. аббатов крупных монастырей начинают при-
глашать к участию в поместных соборах.
В VI в. начинается процесс унификации богослужения. Испанскую
литургическую традицию до начала VIII в. принято называть «древним
испанским», или «вестготским» обрядом. Его происхождение точно не
установлено (одни исследователи считают его остатком североафриканской
традиции, другие указывают на близость к галликанскому богослужению).
Поскольку поместные Соборы предписывали приходским храмам брать 111
за образец богослужение кафедральных соборов (1-й канон Жиронского
собора 517 г. для Таррагоны; I Брагский собор 561 г. для Галисии), регио-
нальные различия в этот период только усиливались. После возвышения
Толедо была сделана попытка упорядочить богослужение в Вестготском
королевстве, защитив его от растущего влияния римского обряда. Как со-
ставители молитвословий и литургических книг (Сакраментария, Анти-
фонария, Лекционария и др.) прославились Леандр и Исидор Севильские,
Иоанн Сарагосский, Евгений II, Ильдефонс и Юлиан Толедские и др.
ГЛАВА 3
зменения в отношениях между мирскими и церковными властями, от-

разившиеся в истории Толедских соборов, повлияли на все стороны
жизни Вестготского королевства и очень серьезно обновили его полити-
ческую систему. Объединение христиан полуострова в единую общину и
утверждение власти вестготских правителей на всей его территории (после
окончательного изгнания византийцев при короле Суинтиле (621–631 гг.))
окружили королевскую власть ореолом могущества. Полнота власти коро-
ля предполагала полноту ответственности за судьбы подданных. Эти пред-
ставления стали основополагающими в активной законотворческой дея-
112 тельности вестготских правителей.
В VII в. была осуществлена кодификация королевских законов, которая
прошла через две редакции. Первая из них была подготовлена в правление
Хиндасвинта (642–653 гг.), а его сын и наследник король Рецесвинт (653–
672 гг.) в 654 г. объявил о вступлении в силу на всей территории, подвласт-
ной вестготам, этого нового свода законов, получившего название «Liber
iudiciorum» («Книга приговоров», в русскоязычной традиции известна
как «Вестготская правда»).
Эта кодификация стала продолжением традиции, начатой вестгот-
скими королями еще тулузского периода, которые создавали своды зако-
нов, расценивая законотворчество как одно из важнейших средств леги-
тимации и укрепления своей власти. В 506 г. с опорой на Кодекс Феодосия
был составлен Римский закон вестготов (Lex Romana Visigothorum), также
известный под названием Бревиарий Алариха (Breviarium Alaricianum).
Почти ко всем законам, вошедшим в его состав, были присоединены
толкования, часто взятые из древних юридических источников. Свод
Вестготское королевство накануне краха
Алариха II сыграл большую роль в будущей судьбе римского права в За-

падной Европе; на протяжении нескольких столетий римское право было
известно только в той форме, которую придали ему правоведы вестгот-
ского короля. Первое собрание законов, адресованных вестготскому на-
селению королевства, было создано и записано при короле Эврихе (466–
485 гг.), затем при Леовигильде (568–586 гг.) его обновили. Кодексы Эв-
риха и Леовигильда были предназначены для готов, на них же опирались
ГЛ А ВА 3
при решении споров римлян c готами.
Действие законов, вошедших в свод Хиндасвинта и Рецесвинта и опу-
бликованных в 654 г., распространялось на все население королевства. По-
этому «Книга приговоров» считается одной из самых ранних для Средне-
вековья попыток установить систему унифицированного территориального
права. Вторая редакция этого свода была предпринята в правление Эрви-
га (680–687 гг.). Последние добавления в кодекс были сделаны при Эги-
ке (687–701 гг.). Отличительной особенностью этого памятника является
очень сильное влияние римского права как на содержание норм, так и на их
форму. «Книга приговоров» состоит из 500 законодательных положений,
в которых содержатся сведения о статусе различных социальных групп, по-
литическом строе, положении Церкви и многое другое.
Король Хиндасвинт, при котором была осуществлена основная рабо-
та по составлению «Книги приговоров», имел славу энергичного и же-
стокого правителя. Несмотря на преклонный возраст — он был провоз-
глашен королем, когда ему было почти 80 лет, — он сумел преобразовать
очень многое в политическом строе королевства. Прежде всего Хиндас-
винт добивался подчинения знати и превращения ее в послушный ин-
струмент управления. После масштабных репрессий, сопровождавшихся
конфискациями имущества многих семей, составлявших вестготскую эли-
ту, король потребовал и от светских магнатов, и от епископов утвердить
и поклясться исполнять закон, по которому злой умысел и действия про-
тив короля карались смертью и конфискацией владений. Другие нормы, 113
сформулированные при Хиндасвинте, касались упорядочения фискаль-
ной системы, а также некоторых вопросов организации местной власти.
Хиндасвинт конечно не был создателем политико-административной
структуры Вестготского королевства, но он, безусловно, был одним из ее
преобразователей, и значительная часть информации, которой мы рас-
полагаем о ней, появилась благодаря его деятельности.
Король в Вестготском королевстве обладал всей полнотой власти, од-
нако признание столь высокого положения не делало его персону непри-
косновенной: из-за выборного характера королевской власти король всегда
должен был учитывать интересы той части элиты, которая способствовала
его избранию (как правило это были коалиции влиятельных родов). Боль-
шинство тех, кто был причастен к выборам, входили в совет при короле —
aula regia, на который собирались также представители местной власти, ко-
ролевские наместники (дуксы и комиты), исполнители высших придворных
должностей. Этот орган помимо совещательных функций обладал также и
судебными полномочиями, являясь по сути верховной судебной инстанци-

ей страны. К центральным органам управления следует отнести и Соборы
(подробнее см. гл. 2).
Круг приближенных короля, принимавших участие в управлении,
оформился в «службу дворца» (officium palatii), в организации которой
прослеживается немало общего с позднеримским и византийским импе-
раторскими «дворцами». В этой службе сложилось несколько ведомств,
РАЗДЕЛ 1
которые управлялись придворными высшего ранга, именовавшимися

комитами.
На местах королевскую власть представляли дуксы и комиты. Первые
возглавляли провинции, деление на которые вестготы переняли от рим-
ской империи. Они сосредотачивали в своих руках как гражданское, так и
военное управление. Дуксам подчинялись комиты городов, назначавшиеся
в крупные муниципальные центры. Кроме того, существовала должность
судьи, который скорее всего назначался комитом для непосредственного
ведения судебных разбирательств на местном уровне.
Наместники короля, обладая помимо прочего фискальными полно-
мочиями, занимались организацией сбора налогов, перехватив эту функ-
цию у органов муниципального самоуправления — курий. Последние,
хотя и продолжали действовать во многих городах, утеряли свое прежнее
значение как орган власти. В большей степени местной королевской ад-
министрации приходилось считаться с авторитетом епископов, которые
также обладали фискальными, судебными и административными полно-
мочиями в своих диоцезах.
Из всех институтов римской империи наиболее последовательно вест-
готы сохраняли фискальную систему. Существование регулярного на-
логообложения было важным фактором устойчивости Вестготского ко-
ролевства. Фиск делился на три части: королевское движимое имущество
(сокровищница, thesaurus), королевские земельные владения (patrimonium),
114 общественная казна. Налоги, которые собирались с населения, шли на по-
полнение казны. В основе налогообложения лежал принцип римского ка-
дастра, сочетающего поземельное и подушное обложение. Помимо этого
в фиск поступали судебные штрафы, имущество, конфискованное у мятеж-
ников, иудеев и преступников.
Король Вамба (672–680 гг.), избранный после Рецесвинта, начал свое
правление с похода против басков. Еще до окончания военных действий он
узнал о мятеже Хильдериха, комита Нима. Когда посланный для подавле-
ния мятежа Павел, дукс Септимании, провозгласил себя королем в Нарбо-
не и при поддержке дукса Тарраконской Испании начал готовиться к войне
с Вамбой, король лично выступил против мятежников и быстро овладел
ключевыми крепостями восставших. Павел был вынужден капитулиро-
вать. Его отправили в Толедо, где над ним и его сообщниками был устроен
показательный процесс. По приговору суда имущество мятежников было
конфисковано, они были подвергнуты публичному острижению волос и
объявлены узниками пожизненно.
«История короля Вамбы»
Подробные сведения о мятеже Павла содержатся в «Истории короля Вам-

бы», написанной епископом Толедо Юлианом (644–690 гг.), современником
и участником этих событий. Его сочинение включает описание самого мя-
тежа и его подавления (672–673 гг.), а также три документа: послание Павла
к Вамбе, в котором предлагалось уладить дело миром; памфлет против Пав-
ГЛ А ВА 3
ла, озаглавленный «Обличение смиренным историком тирании в Галлии»
и возможно написанный самим Юлианом; наконец, официальный приго-
вор Вамбы — «Осуждение, обнародованное против вероломства тиранов».
В «Истории короля Вамбы» Юлиан пытался подражать античным класси-
кам, в первую очередь Саллюстию, а также Титу Ливию. Известно, что Юли-
ан Толедский был автором еще 17 сочинений — по преимуществу теологиче-
ских трактатов и стихотворных произведений, однако большинство их утра-
чено. Полностью сохранились только два текста, посвященных толкованию
эсхатологии. ■■■
Трудности в организации войска, с которыми столкнулся Вамба во

время своих походов, побудили его издать закон, по которому люди, сразу
не выполняющие воинский долг в случае вражеского нападения, теряли
свое состояние и свободу. Причем это распространялось и на клириков.
Кризис вестготского войска этого периода отражает изменения в соци-
альных отношениях, происходившие в королевстве. Существовавшая из-
древле система организации вестготской армии, при которой все свобод-
ные люди участвовали в военных кампаниях, была теперь неэффективной.
Дуксы и комиты, которые де факто отвечали за формирование военных
отрядов в своих провинциях, нередко под тем или иным предлогом не
являлись по приказу короля. Дело в том, что они со временем стали рас-
сматривать свои должности не как службу королю, но как пожалование, 115
наделявшее их возможностью распоряжаться подвластными им землями
и проживающими там людьми по собственному усмотрению. Фактически
король мог твердо рассчитывать лишь на ту часть войска, которую состав-
ляли его «верные» (fideles), т.е. те, кто был связан с королем личной за-
висимостью.
Правление Вамбы было насильственно прервано 14 октября 680 г.
Эрвиг, сын византийца Ардабаста, прибывшего в Испанию при Хин-
дасвинте, поднес Вамбе напиток из саротамнуса. В результате отравле-
ния Вамба потерял сознание. Так как создавалось полное впечатление,
что король с минуты на минуту умрет, его соборовали и по вестготско-
му обычаю надели на него монашескую одежду. Тем самым он перехо-
дил в духовное звание и лишался возможности править страной. Когда
через несколько часов Вамба очнулся, его принудили подписать отре-
чение от престола и отослали в монастырь Памплиега, где он прожил
еще 12 лет.
В 683 г. на XIII Толедском соборе приход к власти Эрвига был признан

законным, но действия, подобные тем, что предпринял новый король, впредь
запрещались под страхом смерти. Эрвиг передал власть Эгике (687–701 гг.),
своему зятю и племяннику Вамбы, получив от него обещание неприкосно-
венности жизни и имущества своей семьи. Несмотря на данное обещание,
сразу после вступления на престол Эгика объявил свой брак с дочерью Эр-
вига незаконным и начал преследование тех, кто поддерживал свержение
РАЗДЕЛ 1
Вамбы. Эгике наследовал его сын Витица (701–708/709 гг.), о правлении

которого сохранилось мало достоверных свидетельств. После его смерти
произошел раскол среди дворцовой знати, участвовавшей в выборах нового
короля. Часть из них выступала за передачу престола старшему сыну Вити-
цы — Агиле. Другие, вероятно, прежде всего те, кто пострадал от конфи-
скаций Эгики, предложили кандидатуру правителя Бетики Родериха (в исп.
транскрипции Родриго), который и был провозглашен королем. Не при-
знавшие нового короля магнаты вместе с Агилой обосновались в Тарраконе.
Этот конфликт создал благоприятные условия для внешних вторжений.
Несмотря на политическое господство готов, культура Испании по-

прежнему оставалась латиноязычной. Готская письменность, хотя со-
хранялась еще и в VII в., после поражения ариан стала быстро выходить
из употребления. Все значимые произведения были написаны на латин-
ском языке, даже если их авторы по происхождению были готами.
Наличие в Испании большого числа испано-римлян способствовало
сохранению преемственности с культурой римской Испании. Вестготская
система образования воспроизводила позднеантичную школьную систему
116 изучения тривиума (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиума
(арифметика, геометрия, музыка, астрономия). Сами школы существовали
в крупных городах под патронатом епископов и при монастырях, а потому
делали акцент на религиозном образовании. При этом, благодаря много-
численной иудейской диаспоре, испанские христиане имели возможность
изучать еврейский язык, а пребывание византийцев на территории Испа-
нии создавало условия для изучения греческого языка. Особое влияние на
развитие образования и книжной культуры оказали, вероятно, выходцы из
Северной Африки, принесшие с собой переработанные труды античных ав-
торов (разного рода эпитомы, комментарии и т. п.). Известно о существова-
нии богатых библиотечных собраний в Севилье, Толедо и Сарагосе.
Самым значительным автором вестготской эпохи несомненно является Иси-
дор Севильский, чьи «Этимологии» (иначе — Origines) сохранили для Средне-
вековья наиболее важные элементы античной культуры. Гигантский для того
времени объем сочинения (448 глав в 20 книгах), охватывающего самые разные
области знания, позволяет называть его раннесредневековой энциклопедией.
Исидор Севильский
Исидор Севильский родился ок. 560 г. в

Новом Карфагене (совр. Картахена). Он
происходил из знатной испано-римской
семьи христиан Севериана и Теодоры.
Два его брата были епископами — Ле-
ГЛ А ВА 3
андр в Севилье, Фульгенций — в Карта-
хене и Эсихе, а сестра Флорентина стала
аббатисой ею же самой основанного мо-
настыря неподалеку от Эсихи. Все они
были причислены к лику святых. Исидор
получил очень основательное образова-
ние в церковной школе в Севилье и овла-
дел помимо латыни также греческим и
ивритом. Он сменил своего брата Леан-
дра на севильской кафедре и вошел в круг
приближенных короля Рекареда. Скон-
чался Исидор в 636 г. и был похоронен в
Севилье. При мусульманах мощи свято-
го оставались в этом городе до середины
XI в., когда эмир Севильи стал данником
Леоно-Кастильского короля Фернан-
до I и передал в Леон мощи св. Исидора
Севильского как часть ежегодной дани.
Мощи были помещены в базилику Сан
Исидро, где остаются и по сей день. ■■■ Исидор Севильский. Миниатюра Xв.
Хотя некоторые исследователи говорят об «исидоровом ренессан- 117

се», расцвет античных традиций оказался кратковременным и довольно
поверхностным. Большинство греческих и римских писателей были до-
ступны даже Исидору только в позднеантичных переложениях (напри-
мер, известно, что Сенеку Исидор читал в подлиннике, а грамматику
Доната знал скорее всего в переработке североафриканского грамматика
Помпея). С риторикой Цицерона и Квинтиллиана вестготы знакомились
через творения Отцов Церкви, с диалектикой, арифметикой и геометри-
ей — через труды Боэция, Кассиодора и Марциана Капеллы. Тем не менее,
писательством занимались даже вестготские короли. Королю Сисебуту
принадлежат «Житие Дезидерия» и астрономическая поэма, написан-
ная гекзаметром. Писателями были и короли Хинтила, Хиндасвинт, Ре-
цесвинт и Вамба.
Историописание было представлено произведениями разных жанров:
«Хроникой» Иоанна Бикларского, охватывающей события 567–590 гг.,
«Историей о королях готов, вандалов и свевов» Исидора Севильского,
продолжением биографического сочинения Иеронима «О знаменитых му-

жах» и «Историей короля Вамбы» Юлиана Толедского.
Христианское богословие развивалось в Испании по нескольким на-
правлениям. Тому же Исидору принадлежат систематические толкования
на книги Священного Писания. Его «Сентенции», представляющие собой
выдержки из творений Августина, Иеронима и папы Григория Великого,
пользовались огромным авторитетом на протяжении Средних веков. В ис-
РАЗДЕЛ 1
панской Церкви, в сравнении с Востоком, ересей почти не было (за исключе-

нием арианской и присциллианской), поэтому все силы апологеты отдавали
борьбе с язычеством и иудейством. Юлиану Толедскому принадлежит значи-
тельное сочинение по эсхатологии — «Prognosticon futuri saeculi». В области
мариологии заметное место занимает труд Ильдефонса Толедского «О При-
снодевстве Св. Марии». Ему же принадлежит сочинение о богословии таин-
ства Крещения. Развивается житийная литература (самое значительное про-
изведение — анонимные Жития Отцов Мериды).
Вестготское изобразительное искусство нам известно в основном по декора-
тивной скульптуре и изделиям мастеров ювелирного дела. Клад из Гуаррасара,
найденный в середине XIX в., стал самой знаменитой ювелирной «коллекцией»,
созданной в Вестготском королевстве. Он включал две золотых вотивных коро-
ны с именами вестготских королей Рецесвинта и Суинтилы, а также несколько
корон меньшего размера и кресты. Украшенные жемчугом и драгоценными кам-
нями, эти предметы отличаются тщательностью в обработке мельчайших дета-
лей, но при этом не слишком усложненным орнаментальным мотивом.
Вестготская архитектура стала, по всей вероятности, прямым продол-
жением позднеримских традиций и не обладала самобытными чертами, ко-
торые позволили бы говорить об особом архитектурном стиле. Многочис-
ленные резные капители, пилястры, каменные и стуковые накладки и фри-
зы, относящиеся к эпохе Вестготского королевства, говорят о повсеместном
распространении искусства каменной резьбы и ее широком использовании в
118 оформлении зданий. Однако о том, как выглядели эти здания, мы можем се-
годня судить только по реконструкциям. Почти вся архитектура, достоверно
датируемая VI–VII вв., представляет собой археологические памятники (ис-
ключение составляют три церкви в Эстремадуре). Те несколько сохранивших-
ся храмов (Сан Хуан де Баньос, Сан Педро де ла Наве, Санта Мария в Мельке
и др.), которые прежде относили к памятникам вестготской архитектуры, се-
годня считаются постройками более позднего времени. Из-за изменения да-
тировок маловероятной признается традиционная версия о том, что именно
вестготы создали форму подковообразной арки, ранее считавшейся главным
достижением вестготского архитектурного стиля.
Испанские евреи и их потомки в других странах мира называются сефар-

дами — в отличие от различных восточных еврейских общин и от средне-
вековых франко-германских евреев и их потомков в Восточной Европе —

ашкеназов. Топоним Сефарад появляется в Библии («изгнанники Иеруса-
лима в Сефараде», Авд. 1:20), в арамейских переводах этой книги Сефарад
заменяет Аспамия, а затем и Испания. С VIII–IX вв. еврейские источники
под Сефарадом подразумевают мусульманскую Испанию. Согласно леген-
де, возникшей уже в Х в. в окружении придворного еврея и лидера андалу-
сийского еврейства Хасдая ибн Шапрута, история сефардов началась еще в
ГЛ А ВА 3
VI в. до н.э., после разрушения Первого храма вавилонянами, когда евреи-
аристократы из колена Иуды, жители Иерусалима, будучи изгнаны из Иудеи,
дошли до Пиренеев и осели там. Эта легенда демонстрировала, что сефарды
были самыми ранними — сравнительно с христианами и мусульманами —
жителями Испании и самого высокого — сравнительно с евреями других
стран — происхождения. Она стала фундаментом элитарного самосознания
сефардов, видевших себя самой родовитой, богатой и политически могуще-
ственной, самой интеллектуально и духовно развитой общиной еврейской
диаспоры.
В действительности еврейское присутствие на Пиренейском полуостро-
ве зафиксировано с I в. н.э.; вероятно, сюда, как и в другие регионы будущей
диаспоры, докатилась волна эмиграции из Палестины, вызванная пораже-
нием евреев в Иудейской войне (69–73 гг.) и последовавшими репрессиями.
В римскую и в начале вестготской эпохи евреи составляли часть городского
испано-римского населения, обладали гражданскими правами и свободой
вероисповедания. Некоторая сегрегация и дискриминация евреев началась
с распространения на полуострове христианства и была узаконена на Эль-
вирском соборе в начале IV в., но особенно строгая религиозная политика
началась при вестготах, с принятием ими никейского исповедания в конце
VI в. На протяжении столетия, с указа короля Сисебута (613 г.), изгнавшего
всех евреев, не пожелавших перейти в христианство, и до арабского завоева-
ния (711 г.), еврейская политика вестготских монархов функционировала по
системе маятника. Указы об изгнании или всеобщем обязательном крещении, 119
издаваемые Толедскими соборами и королями (Сисебутом, Сисенандом,
Хинтилой, Рецесвинтом, Эрвигом), отменялись их преемниками, которые
позволяли изгнанникам возвратиться, а обращенным — вернуться к вере от-
цов, после чего, впрочем, отступничество от новой веры вновь осуждалось и
за него устанавливались суровые наказания. Неофитский энтузиазм первых
вестготских никейцев побудил их нарушить каноническое право, с Блажен-
ного Августина запрещающее насильственное крещение евреев.
Более поздние короли действовали аккуратнее, принуждая евреев сме-
нить веру жесткой экономической дискриминацией и целым рядом куль-
товых запретов, которые делали соблюдение иудаизма практически невоз-
можным. Так, «Книга приговоров» запрещает евреям владеть рабами-
христианами, торговать с христианами и покупать у них какую-либо соб-
ственность, которая в случае такого нарушения отходит в королевскую
казну; кроме того, евреи не могут праздновать Песах и прочие свои празд-
ники, соблюдать субботу, устраивать свадьбы по своему закону, исполнять
диетарные предписания и т.п. И наконец, в 694 г. евреи были обвинены в

сговоре со своими северо-африканскими соплеменниками с целью свер-
гнуть испанскую королевскую династию, после чего XVII Толедский собор
постановил конфисковать еврейскую собственность, всех евреев обратить
в рабство, причем их хозяева должны были отвечать за ревностное соблюде-
ние ими христианских обрядов. Еврейских детей следовало отнять у роди-
телей, отдать на воспитание в христианские дома и впоследствии сочетать
РАЗДЕЛ 1
браком с христианами. Когда вскоре после этого началось мусульманское

завоевание, евреи, согласно христианским и некоторым арабским источни-
кам, сразу стали союзниками завоевателей и вступали в арабские гарнизо-
ны, оставляемые в захваченных крепостях. Христианская легенда, не под-
твержденная арабскими источниками, зато популярная у более поздних
испанских авторов, иллюстрировавших ею тезис о еврейском вероломстве,
гласит, что евреи открыли арабам ворота Толедо.
Вышеизложенные сведения о существовании евреев в вестготской Ис-
пании не получили однозначной интерпретации в науке. Прежде всего,
остается неясным, о какой общности идет речь в обсуждаемых докумен-
тах — о евреях или о крещеных евреях, конверсо: либо вплоть до конца VII в.
в Испании сохранялось еврейское население, официально исповедующее
иудаизм, и это означает, что указы о всеобщем крещении, равно как и поста-
новления, содержащиеся в «Книге приговоров», сразу же отменялись или
не исполнялись; либо открытых иудеев в Испании не было с эдикта Сисебу-
та, а все вестготское законодательство под словом «евреи» подразумевает
«крещеных евреев». Во-вторых, существуют разные точки зрения на автор-
ство вестготской политики в еврейском вопросе и на ее мотивацию. Боль-
шинство антииудейских постановлений издавались Толедскими соборами,
однако соборы всегда собирались и возглавлялись вестготскими королями,
поэтому сложно сказать, какой институт стоял за проводимой ими полити-
кой — Церковь или корона. Также по-разному оцениваются причины такой
120 политики: то ли короли руководствовались собственными религиозными
взглядами, то ли выполняли волю духовенства, поскольку нуждались в под-
держке Церкви в деле централизации страны, то ли пытались христиани-
зировать евреев с целью религиозной унификации населения. И наконец,
существуют разные оценки роли самих евреев: от видения в них пассивных
жертв, в лучшем случае пользующихся поддержкой мятежной вестготской
знати, до приписывания им определенного финансового и политического
веса, достаточного, чтобы составить при дворе мощное лобби, способное не
только отменять или замораживать антиеврейские законы, но даже влиять
на дворцовые интриги и смену монархов. Сторонники первой точки зрения
принимают известия о заговоре 694 г. за клевету, сторонники второй — не
видят в них ничего невероятного.
* * *
VII век стал эпохой наивысшего расцвета королевства вестготов — осо-
бой формы политической организации, сложившейся на основе распа-
давшейся имперской системы. Влияние именно римского наследия стало

определяющим. Его сознательное сохранение и использование характерно
для всех сфер жизни страны в то время, начиная от технических приемов
в строительстве, заканчивая организацией фиска, правом и, конечно, ин-
теллектуальной культурой и словесностью.
Наибольшую опасность для Вестготского королевства, хотя и не впол-
не осознававшуюся тогдашними правителями, представляла экспансия
ГЛ А ВА 2
арабов, занявших к тому моменту практически всю Северную и Северо-
Западную Африку. Первые столкновения с арабами произошли, вероятно,
еще в правление короля Вамбы, которому удалось отразить натиск завоева-
телей и разгромить их флот. Однако спустя несколько десятилетий король
Родерих потерпел поражение от арабов в сражении на р. Гвадалете в 711 г.
Началось мусульманское завоевание Испании.
К концу VII столетия стали проявляться изъяны в сложившейся ор-
ганизации власти. Основным из них, пожалуй, можно считать несоответ-
ствие претензий и представлений королей о пределах своей власти и реаль-
ных возможностей для их воплощения. Поэтому, когда 711 г. король погиб
в сражении, а вместе с ним, по всей видимости, значительная часть наи-
более влиятельной знати, защищать и восстанавливать прежний порядок
оказалось некому. Хотя королевская власть не исчезла сразу же после битвы
при Гвадалете — в провинции Тарракона и в Нарбоне продолжали править
потомки Витицы — Агила II (710–716 гг.) и Ардон (714/716–720 гг.), имено-
вавшиеся королями, но преемников у них не оказалось. Королевство вест-
готов прекратило свое существование.
121
РАЗДЕЛ 2
ГЛАВА 1. Очерк политической истории 125
ГЛАВА 2. Социальные практики ислама

на Пиренейском полуострове 151
ГЛАВА 3. Интеллектуальная культура 163
И.И. Варьяш (главы 1–3)

нутренний политический кризис Вестготской
монархии совпал по времени с появлением ак-
тивного и агрессивного соседа на африканском
побережье: в начале VIII в. эти территории осваива-
лись мусульманами. Их заинтересованность в богатых
пиренейских землях с портами, внутренними рын-
ками сбыта и открывавшимися отсюда возможностя-
ми для внешней торговли, с плодородными зонами
и сравнительно благоприятным климатом, довольно
быстро предрешила дальнейший ход истории.
Покорение Испании мусульманами привело к ги-
бели Вестготского королевства и на много столетий
определило политический, социальный и культурный
облик этого региона. В течение восьми веков на Пи-
ренейском полуострове исповедовали ислам, суще-
ствовала мусульманская государственность (в разное
время в разных формах), действовали законы шариата.
Совершенно новая для Запада социальная форма, ха-
рактерная для мусульманского Востока, была прине-
сена сюда впервые и развивалась также в новых и для 123
нее условиях, с одной стороны, — адаптируясь, изме-
няясь, с другой, — будучи неразрывно связанной с ме-
трополией и стремясь сохранять и оберегать принци-
пиально важные для собственной идентичности базо-
вые элементы, которые, безусловно, были генетически
восточными.
Встреча двух цивилизаций — западной и восточ-
ной, — произошедшая в Средние века на столь обшир-
ной и важной для средиземноморского мира террито-
рии, как Испания, в известном смысле уникальна. Дли-
тельные контакты между ними одарили человечество
удивительными страницами истории, высокими дости-
жениями культуры, взаимным обогащением в экономи-
ческом, социальном, научном плане. Например, многие
достижения античной культуры, будучи восприняты
мусульманами, именно через тех из них, кто творил в
Испании, попали в Европу.
Оценивая опыт такой «встречи», приведшей к
долгому соседству, одни специалисты больше интере-
суются сугубо ориенталистскими темами, предпочитая
видеть в Аль-Андалусе (так мусульмане называли земли
на Пиренейском полуострове) типично исламское го-
сударство и общество, сосредоточенное на внутренних
задачах и в известном смысле самодостаточное. Другие,
напротив, ищут в ней пример межцивилизационного
контакта, возможности сосуществования ислама и хри-
стианства, Востока и Запада, урок повседневной рели-
гиозной терпимости и политической толерантности
власти. Третьи склонны во многом негативно оценивать
исламское присутствие на полуострове, затормозившее,
по их мнению, оформление здесь государственности за-
падного образца, что сказалось в запоздалом образова-
нии крупных христианских королевств и развитии фео-
дальных отношений.
В любом случае, речь идет об уникальной и в выс-
шей степени поучительной главе испанской истории,
к материалу которой, без сомнения, следует подходить
с исторической точки зрения, т.е. учитывая особен-
ности эпохи. Европоцентризм, свойственный совре-
менному образованному читателю, не имеющему спе-
циальной медиевистической подготовки, чаще всего
заставляет удивляться и недоумевать больше, нежели
всерьез интересоваться таким феноменом, как восьми-
сотлетнее соседство христиан и мусульман в Испании.
124 Однако в системе средневекового, особенно раннес-
редневекового, мышления такое явление не выходило
за пределы нормального. В этом опыт западного и вос-
точного миров совпадали, что, собственно, и сделало
их встречу возможной.
ГЛАВА 1
а протяжении всего Средневековья в арабоязычном мире Пиренейский

полуостров обозначался термином «аль-Андалус» (возможно, название
происходит от арабского «аль-андалис» — вандалы, хотя есть и другие вер-
сии). С VIII в., т.е. после того, как бóльшая часть полуострова была подчинена
мусульманами, термин «аль-Андалус» в исламской традиции соответство-
вал латинской Hispania, или Spania. По мере отвоевания христианами тер-
риторий на Пиренейском полуострове «страна» Аль-Андалус сокращалась,
и со второй половины XIII в. так стали называть лишь Гранадский эмират.
В современной историографии этим понятием пользуются для обозначения
мусульманских владений в Испании в VIII–XIV вв. Последние два столетия
мусульманской государственности на полуострове, представленной исклю- 125
чительно Гранадским эмиратом, обычно выделяют в самостоятельный раз-
дел, используя понятия Гранадское королевство или Гранадский эмират.
* * *
Арабы, в VII в. вышедшие за пределы Аравийского полуострова и начав-
шие масштабные завоевания на Ближнем Востоке, к началу VIII в. создали
обширное государство с центром в Дамаске. В своих походах они доходили
до Константинополя, одерживали победы в Северной Индии и на Кавказе,
в Малой Азии и Северной Африке. Дамаскскому Халифату подчинялись
покоренные территории, которые были превращены в провинции и управ-
лялись наместниками или, по-арабски, эмирами. Эмират, существовавший
в Северной Африке, на протяжении первого столетия хиджры (которое от-
считывают от 622 г. н.э.) неуклонно рос, впитывая все новые и новые, более
западные территории. Отсюда уже хорошо были видны богатые земли со-
предельного обширного полуострова.
Мусульманская Испания
В отличие от прочих предпринятых арабами военных кампаний

в первое столетие хиджры, завоевание Испании было быстрым, дерз-
ким и достаточно легким. Следует, впрочем, отметить, что и латинские
и арабские хроники VIII в. очень кратки и склонны к мифологизации
событий. Однако и те и другие ничего не сообщают о великих битвах,
многомесячных осадах, кровопролитных противостояниях и упорном
сопротивлении населения. По всей вероятности, задача покорения по-
РАЗДЕЛ 2
луострова мусульманами действительно была решена в ходе несколь-

ких стремительных кампаний, чему в немалой степени способствовало
плачевное состояние Вестготского королевства, переживавшего период
внутреннего кризиса.
В начале лета 710 г., когда в Толедо на трон взошел Родриго, арабы уже
утвердились на севере Марокко (до того Северо-Западная Африка при-
надлежала Византии) и завершали покорение центрального Магриба под
предводительством правителя Ифрикии Мусы бен Нусайра. Пиреней-
ский полуостров с плодородными землями и процветающими городами
стал их следующей целью. Муса бен Нусайр по собственной инициативе
и без санкции Дамаска, заручившись поддержкой экзарха Сéуты, кото-
рая до той поры все еще оставалась византийской, решил попробовать за-
владеть прибрежными испанскими территориями. Экзарх, известный по
нарративным памятникам как граф Юлиан, облегчил первую мусульман-
скую экспедицию на полуостров, и в месяц рамадан 91 года хиджры (июль
710 г.) отряд мусульман в 400 человек под предводительством бербера
Тарифа атаковал остров у иберийских берегов (который и поныне носит
имя Тарифа). В это время король Родриго находился на севере, в районе
Памплоны, пытаясь усмирить басконов. Успех Тарифа заставил место-
блюстителя Мусы, Тáрика бен Зийада (он был бербером по этнической
принадлежности и «маулá» Мусы, т.е. вольноотпущенником и клиентом
бен Нусайра) сформировать войско из 7 тыс. человек, в большинстве сво-
126 ем берберов по происхождению, которое при помощи флотилии графа
Юлиана перебралось через пролив и высадилось у горы Кальпе (будущий
город Гибралтар, по-арабски Джабал Тарик, гора Тарика) в апреле или мае
711 г. Тарик отошел от места высадки и обосновался немного западней,
напротив маленького острова, названного Зеленым (аль-Джазират аль-
хадра, откуда происходит название Альхесирас). Несколькими неделями
позже при Гвадалете произошло решающее сражение между мусульман-
ским войском и армией Родриго, закончившееся поражением вестготов.
Теперь ворота Андалусии были открыты перед Тариком.
Практически не встречая сопротивления, мусульмане быстро продвига-
лись вглубь испанских территорий. В октябре 711 г. они овладели Кордовой.
Столица вестготских королей, Толедо, сдался чуть позже без сопротивле-
ния. Муса, опасавшийся, что вся слава побед достанется Тарику, поспешил
в Испанию в июне 712 г. с войском в 18 тыс. человек, которое в основном со-
стояло из арабов; военачальниками были кайситы и йеменцы. После завое-
вания Севильи и Мериды, объединив в Толедо свои силы с Тариком, Муса
Очерки политической истории
АСТУРЫ
АНИЯ
КАНТАБРЫ БАСКОНЫ
ИМ
СЕПТ
ГАЛИСИЯ
ГЛ А ВА 1
БРАКАРА ЦЕЗАРАУГУСТА
ТАРРАКОНА
ТАРРАКОНА
ТОЛЕТ
К АРТА ХЕН БАЛЕАРСКИЕ

ЭМЕРИТА А ОСТРОВА
АУГУСТА
ЛУЗИТАНИЯ
ГРАНИЦЫ ЦЕРКОВНЫХ ПРОВИНЦИЙ
КОРДУБА
ГРАНИЦЫ ВЕСТГОТСКОГО КОРОЛЕВСТВА В VII В.
ГИСПАЛИС КАРТАГО
ПОХОДЫ ТАРИКА ИБН ЗИЙАДА
БЕТИКА ПОХОДЫ МУСЫ ИБН НУСАЙРА
ГРАНИЦЫ МУСУЛЬМАНСКИХ ВЛАДЕНИЙ В НАЧАЛЕ IX В.
ТАРИФА ЦЕНТРЫ МИТРОПОЛИЙ
Испания в VII — начале IX в.
направился к Сарагосе, овладение которой означало контроль над всей до-

линой Эбро. В тот самый момент, когда, пройдя по астурийским землям,
эмир готовил войска к вторжению в Галисию, халиф аль-Уалид приказал 127
ему и его верному помощнику вернуться в Сирию. Летом 714 г. Муса бен
Нусайр и Тарик покинули Испанию, практически полностью завоеванную,
чтобы никогда больше не увидеть ее.
При преемнике и сыне Мусы, Абд аль-Азизе (714–716 гг.), мусульмане
продвинулись на север, к Пиренеям, взяли Памплону, Таррагону, Барсело-
ну, Жирону и Нарбону. Кроме того, Абд аль-Азизу удалось утвердить свою
власть над Эворой, Сантареном и Коимброй; успешно овладеть Малагой и
Эльвирой, распространив свое влияние на регион Мурсии, где был подпи-
сан договор с Теодомиром, правившим здесь вестготским магнатом (отсюда
арабское название провинции — Тудмир).
В течение пяти-шести лет мусульманская конкиста Иберийского по-
луострова была завершена. Под властью пришельцев оказались земли бу-
дущей Андалусии, центральные районы, побережье Леванта, некоторые
земли Септимании. Лишь в труднодоступных северных горных районах
мусульмане не искали удачи. Успех военных кампаний мусульман следует
объяснять не только внутриполитическим кризисом, поразившим Вестгот-

ское королевство, но и весьма сложной социальной ситуацией, сложившей-
ся к началу VIII в. на полуострове. Местное население, истощенное побо-
рами светских и церковных магнатов, нередко поддерживало завоевателей,
видя в их победах поражение своих угнетателей. Стремление освободиться
от рабства также руководило частью вестготов и испано-римлян. Еще одной
категорией населения, открывавшей перед мусульманскими войсками воро-
РАЗДЕЛ 2
та городов, были иудеи, положение которых в Вестготской монархии было

бесправным и чрезвычайно тяжелым. Многие магнаты, по существу уже
при вестготах самостоятельно управлявшие обширными землями, переда-
вавшие свои права на них по наследству и стремившиеся к политической
независимости, предпочитали договариваться с мусульманами, понимая,
что военное противостояние не поможет сохранить власть. Принимая ис-
лам и признавая верховную власть далекого халифа, они продолжали, как
и раньше, владеть и управлять своими землями, мусульманские же власти
получали возможность опереться на них при установлении государствен-
ной системы управления.
Первый период мусульманского владычества в Испании (около
40 лет) характеризуется созданием здесь провинции Аль-Андалус, упра-
вители которой — валú — назначались и зависели от эмира, ведавшего
африканскими территориями и сидевшего в Кайруане, или от самого ха-
лифа, находившегося в Дамаске. Вали принадлежит инициатива многих
запиренейских походов во Франкское королевство (719–721, 725, 734 гг.),
которая стала постепенно угасать после знаменитой битвы при Пуатье
(732 г.). Набеги на земли франков предпринимали наместники северных
и северо-восточных округов, поодиночке искавшие за Пиренеями бога-
тую добычу, не в последнюю очередь обеспечивавшую им усиление власти
в противовес Кордове. Стремясь укрепиться на полученных в управление
землях, вали использовали любую возможность, дабы посеять среди хри-
128 стианской знати раздоры и обойти соперников-единоверцев, и действуя
то дипломатическими, то военными средствами, освоить новое для них
пространство.
Те представители вестготской знати, которые стремились продолжить
борьбу с мусульманами, укрылись в Астурии, откуда, собственно, и начи-
налась Реконкиста. Христиане впервые бросили вызов арабам в битве при
Ковадонге (718 г.). Затем, в царствование Альфонсо I (739–757 гг.), христи-
ане присоединили к Астурии Галисию, юг Кантабрийских гор, области
Льебана, Карранса, Бардулия. Земли к востоку и югу (Бискайя, Алава, Ор-
дунья, Буреба, Амайя) — пустынные и десятилетиями не заселявшиеся,
превратились в пограничные марки и в течение VIII–IX вв. подвергались
постоянным набегам.
Однако самые жаркие схватки происходили в самом Аль-Андалусе. Его
правители, с одной стороны, противостояли своим соотечественникам ара-
бам, делившимся на враждебные кланы кайситов и кельбитов, а с другой —
своим подданным-берберам, стремившимся сбросить арабскую власть. Си-
туация стабилизировалась после подавления серьезного берберского вос-

стания в 742 г. сирийскими всадниками (джундиес) Бальджа бен Бишра.
Они осели в Испании и в союзе с двумя крупнейшими арабскими кланами
йеменского происхождения (Лахм и Джудам), связь которых с кельбитами
ослабла, с 745 г. в течение десяти лет поддерживали у власти своих ставлен-
ников. С 755 г. им был противопоставлен союз арабов-кельбитов и бербе-
ров, живших на севере полуострова, но к этому времени Аль-Андалус уже
ГЛ А ВА 1
стоял на пороге великих политических перемен, спешивших к нему из ме-
трополии.
В 750 г. в Халифате произошел переворот и к власти пришли Аббаси-
ды, свергнувшие, а затем уничтожившие Омейядов. Уцелеть удалось лишь
одному принцу — юному Абд ар-Рахману бен Муавии, который направил
своего посланника, вольноотпущенника Бадра, в Аль-Андалус. Это случи-
лось в 754 г. Сам принц бежал из Дамаска и достиг севера Африки, где оби-
тало племя нафз, из которого происходила его мать.
В сложной внутриполитической ситуации, сложившейся в то время в
Аль-Андалусе, Бадру и Абд ар-Рахману удалось привлечь на свою сторону не-
которых сирийских джундиес, йеменцев и часть берберов. 14 августа 755 г. в
Альмуньекаре Абд ар-Рахман первый раз ступил на испанскую землю. Ему
предстояло еще сразиться за свою власть, подавив недовольство кайситов,
выиграть битву у ворот Кордовы в 138 году хиджры (756 г.) и с триумфом
въехать в этот город, где в главной мечети он был провозглашен эмиром Аль-
Андалуса. В то время ему еще не исполнилось двадцати шести лет.
С приходом Омейядов к власти в Аль-Андалусе начинается новая
эпоха в истории мусульманской Испании. Абд ар-Рахман стал родона-
чальником местной династии, которая в то же время была абсолютно
легитимной с точки зрения любого мусульманина-консерватора, ориен-
тировавшегося на метрополию, ибо восходила к первым праведным ха-
лифам. Утверждение в Багдаде власти Аббасидов, разумеется, не склон-
ных признавать политическую победу принца, осложняло признание Абд 129
ар-Рахмана, лишь давая в руки местной оппозиции козыри, но нисколько
не убеждая его сторонников или народ. Это противоречие было разреше-
но благодаря аккуратной политике эмира, соблюдавшего по отношению
к халифу все формальности и ритуалы, но на деле занимавшего независи-
мую позицию.
Абд ар-Рахман I (756–788 гг.), которого арабские историки назвали
аль-Дахиль (Переселившийся), правил долго и посвятил себя делу укре-
пления центральной власти. Шесть лет он сражался с берберами, жившими
между долинами Тахо и Гвадианы, он положил конец оппозиции йеменцев.
Во многом этому способствовало созданное им профессиональное войско,
в которое набирались берберы из Северной Африки и рабы, выходцы из
Центральной Европы. Это войско было способно противостоять арабам.
При Абд ар-Рахмане Испания пережила еще одну волну эмиграции с Вос-
тока — сюда переселились родственники эмира, Омейяды или Марвани-
ды, и их сирийские клиенты.
Именно при Абд ар-Рах-

мане I Карл Великий пред-
принял свой знаменитый
поход на Сарагосу, финаль-
ный сюжет которого, битва в
Ронсевальском ущелье, обес-
смертен в «Песне о Роланде».
РАЗДЕЛ 2
Эмир сохранил Сарагосу, од-

нако должен был отказаться
от попыток вернуть некото-
рые другие территории, ото-
шедшие к христианам, в том
числе благодаря франкам.
Своему преемнику и сыну
Хишаму I (788–796 гг.) эмир
оставил государство, верное
сирийским традициям орга-
низации управления и войска.
Белое знамя Омейядов раз-
вивалось здесь гордо. Кордова
сильно разрослась и превра-
тилась в мусульманскую сто-
лицу. При Хишаме I династия
Омейядов была окончательно
признана в Аль-Андалусе.
На протяжении IX сто-
Большая мечеть в Кордове летия, наиболее нестабильно-
го периода, кордовские эмиры
тратили силы прежде всего на поддержание мира в своих владениях: пода-
130 вляли восстания арабов, берберов и мулади́ (местных христиан, принявших
ислам) на пограничных территориях и вели священную войну с соседями-
христианами. При аль-Хакаме I (796–822 гг.) произошло восстание в Кордо-
ве — Рабад. В 801 г. к франкам окончательно отошла Барселона.
Абд ар-Рахман II (822–852 гг.), став эмиром, быстро положил конец
внутренним распрям. Он тоже воевал с франками, басками и семейством
Бану Каси, вестготского происхождения, которое владело землями в до-
лине Эбро; отразил нападение норманнов, разграбивших окрестности
Севильи. Почти каждое лето эмир возглавлял сам или посылал войско
против астурийских королей Альфонсо II и его наследника Рамиро I, он
знаменит также походами на северо-восток против Барселоны и Жиро-
ны (842, 850, 852 гг.).
Пристальное внимание Абд ар-Рахман II уделял системе управления
эмирата, которая подверглась при нем серьезной реформе: эмир ввел аб-
басидскую модель государства, которой восхищался. Она предполагала
строгую централизацию аппарата, разделенного на два основных ведом-
ства — канцелярию и финансы, которым подчинялись все звенья местной

администрации.
Его сын и наследник Мухаммад I (852–886 гг.) правил мудро, но и он
в конце своего правления столкнулся с возмущением против центральной
власти в Мериде, под предводительством мулади Абд ар-Рахмана Ибн Мар-
вана, прозванного Ибн аль-Джиллики — «сын галисийца». В результате
отложился независимый принципат в Бадахосе.
ГЛ А ВА 1
Наследники Мухаммада I, аль-Мундир и Абд Аллах, пережили целую
серию тяжелых конфликтов между арабами и мулади в районе Эльвиры и
Севильи. В 903 г. мусульманами была завоевана Мальорка, на которой араб-
ское присутствие до того было спорадическим.
В 912 г. Абд Аллах умер, оставив своему внуку Абд ар-Рахману неу-
стойчивый трон. Абд ар-Рахману в это время только исполнился двад-
цать один год, но он был умен, проницателен и целеустремлен. С прав-
ления Абд ар-Рахмана III (912–961 гг.) началась новая блистательная
эпоха в истории мусульманской Испании. Ему удалось усмирить се-
вильскую оппозицию, вернув Севилью под власть Кордовы и лично
подавить сопротивление Ибн Хафсуна, военачальника из мулади, вер-
нувшегося к христианской вере и в попытках отстоять свою независи-
мость укрепившегося в горах Ронды. К 928 г. эмир овладел Бобастро и
основные силы Ибн Хафсуна были разбиты. Андалусия была наконец
умиротворена.
В 316 году хиджры (929 г.) Абд ар-Рахман III принял титул халифа и
государя правоверных и прибавил к своему имени почетное имя «аль-
Насир ли-дин и Илах» — «победоносный воитель за веру Аллаха».
С этих пор на политической карте Пиренейского полуострова появил-
ся независимый Кордовской халифат, просуществовавший до первой
трети XI в.
Для того чтобы приступить к решению внутриполитических задач Абд
ар-Рахману недоставало спокойствия в пограничных марках, поэтому пре- 131
жде всего он занялся подавлением внутренних междоусобиц. В 930 г. под
его руку был возвращен Бадахос, в 932 г. после двухлетней осады сдался
восставший Толедо. Кроме того, кордовский халиф немало сил посвятил
противостоянию христианской Испании и борьбе с распространяющимся
на севере Африки влиянием Фатимидов. После смерти короля Рамиро II
в 950 г., ввергшей Леонское королевство в смуту и кровопролитную усоби-
цу между его сыновьями Ордоньо III и Санчо I (которого поддержала Пам-
плона), Абд ар-Рахман выиграл несколько сражений, но граница постоянно
подвергалась вражеским набегам. С 955 г. Ордоньо III платил кордовскому
халифу дань, а его брат и преемник Санчо I в 958 г. вынужден был для при-
несения вассальной присяги ехать ко двору Омейяда, который помог ему
вернуть трон.
Особенно заботило Абд ар-Рахмана появление в Ифрикии новой
династии — Фатимидов, которые, казалось, угрожали самому Аль-
Андалусу. Проводя свою политику в Северной Африке, халиф занял в
927 г. Мелилью, а в 931 г. его войска взяли Сеуту. В 951 г. к Кордовскому

халифату был присоединен Танжер, Абд ар-Рахман сделал серьезные по-
жалования большей части племен зенетов центрального Магриба, чем
обеспечил установление своего рода омейядского протектората над се-
вером и центром Магриба.
Аль-Насир возобновил традицию, начало которой положил Абд ар-
Рахман II столетием раньше, установив официальные отношения с ви-
РАЗДЕЛ 2
зантийским императором Константином VII Багрянородным. Констан-

тинополь и Кордова обменивались посольствами и подарками. Известно,
что при Кордовском дворе побывали и послы германского императора
Оттона I. Дипломатические отношения с христианскими государями
Испании вообще были приняты. Граф Барселонский, граф Провансский,
вице-графиня Каркассона, королева Памплоны — все они поддерживали
активные сношения с Кордовой, вступали с ней в союзнические отноше-
ния, пользовались ее покровительством. Многие внутренние конфликты,
происходившие внутри властных элит христианских королевств, разре-
шались при посредничестве Абд ар-Рахмана, который в ответ требовал
установления даннических отношений.
Абд ар-Рахман III был великим строителем и оставил Кордове восхи-
тительные памятники архитектуры, из которых, к сожалению, дошла ма-
лая толика. Самые знаменитые из них — Кордовская мечеть и аз-Захра.
132
Дворцовый комлекс Абд ар-Рахмана III. Мадина аз-Захра. X век

Мадина аз-Захра
В предгорьях, в 30 км от столицы аль-Насир приказал выстроить дворцовый

комплекс. Мадина аз-Захра была его резиденцией, представлявшей собой на-
стоящий город: и частные покои, и дворцовые помещения, и хозяйственные
постройки. Как сообщают хронисты-мусульмане, ее заложили в 936 г. и воз-
водили на протяжении 40 лет. Город располагался на трех ступенчатых плат-
ГЛ А ВА 1
формах: самый высокий уровень был отведен под дворец халифа и его служ-
бы, средний — под сады, а на нижнем уровне находилась административная
и торговая части города; здесь же в 941 г. была открыта большая мечеть. Когда
двор был переведен в Мадина аз-Захра, точно неизвестно, но в 945 г. здесь уже
принимали послов. Аль-Хакам II при жизни отца был назначен наблюдать за
работами, а затем закончил новые постройки.
В строительстве приняло участие целое войско ремесленников. Ежедневно
изготавливалось шесть тысяч кирпичей, не считая черепицы и отделочных мате-
риалов. Потребовалось четыре тысячи колонн, большая часть которых была при-
везена из Карфагена, а некоторые, розового и зеленого мрамора, из одной церкви
в Ифрикии. Использовался оникс из Малаги и белый мрамор из Альмерии. Для
строительства, украшения и внутренней отделки дворца были приглашены ма-
стера из Византии и Багдада.
Открытые археологами части дворца представляют собой жилые по-
мещения, кабинеты и приемные залы, выстроенные из камня; они распола-
гались вокруг внутренних двориков, на нескольких параллельных линиях,
разделенные между собой подковообразными арками, следуя типичной на
востоке форме базилики. Большая зала Абд ар-Рахмана III была выполнена
в том же стиле, что и Большая Кордовская мечеть — с пятью нефами, богатым
декором и деревянным потолком. Во внутреннем декоре использованы гео-
метрические орнаменты и растительные, с мотивами винограда, пальмовых
ветвей и розовых соцветий. Заметно влияние византийского и аббасидского
искусства декора. Во дворце содержались диковинные птицы и дикие афри- 133
канские животные.
Город халифов пришел в упадок после восшествия на трон Хишама II, и в
особенности после того, как аль-Мансур возвел свою собственную правитель-
ственную резиденцию. В начале XI в. Мадина аз-Захра окончательно захирела.
Когда полтора столетие спустя Аль-Андалус посетил географ аль-Идриси, он на-
шел только разрушенные стены, и те потом были разобраны на камень окрестны-
ми жителями. ■■■
Абд ар-Рахман передал своему сыну аль-Хакаму спокойное, процветаю-

щее и очень богатое государство. Благодаря его трудам Кордова, «украше-
ние мира» (как ее назвала монахиня и поэтесса, одна из образованнейших
женщин своего времени святая Гросвита) соперничала, с одной стороны, с
Кайруаном и важнейшими городами мусульманского Востока, а с другой —
с Константинополем.
В ноябре 961 г. аль-Насир умер, препоручив власть своему сыну аль-

Хакаму II (961–976 гг.), которому к этому времени было уже почти пятьде-
сят лет. Это был очень образованный человек, библиофил, и его правление,
как сообщают арабские хронисты, было мирным и блестящим.
Ему наследовал Хишам II, совсем юный правитель, рожденный халифом
в 965 г. от Субх, баскской рабыни. В 981 г. стараниями хаджиба Мухаммада
Ибн Аби Амира и при поддержке кордовских юристов Хишам был отстранен
РАЗДЕЛ 2
от власти, теперь от его имени страной правил Ибн Аби Амир, известный как
аль-Мансур, или в испанской традиции — Альмансор. Именно на его прав-
ление приходится расцвет военной мощи Кордовского халифата.
Ибн Аби Амир принадлежал к старому арабскому роду из Альхесираса
и сделал блестящую карьеру при кордовском дворе, став хаджибом (своего
рода майордом) и поставив под свой контроль всю жизнь юного халифа,
имел огромное влияние на Хишама и его мать Субх. Он перенес админи-
страцию из Кордовского Алькасара и из Мадина аз-Захра в новый, вы-
строенный им самим дворец, который был назван Мадина аз-Захира, что
значит «блистательный город». Он провел реорганизацию войска: если
раньше отряды составлялись по племенному и территориальному прин-
ципу, то теперь войско формировалось только по роду вооружения. К тому
же новые воины принесли присягу верности не халифу, а только Ибн Аби
Амиру. Он увеличил число отрядов наемников-христиан и включил в со-
став регулярного войска тех берберов, которым предоставил владения на
полуострове и которые были обязаны ему своим благополучием. Благода-
ря этим мерам большинство воинов зависело лично от Ибн Аби Амира,
что сделало хаджиба почти полным хозяином войска халифата.
Он сам командовал им и, будучи отличным стратегом, благодаря своим
победам заслужил прозвище аль-Мансур би-ллах, «победитель милостью
божией». Ему удавалось сдерживать Фатимидов, активизировавшихся
в Ифрикии, и совершить множество победоносных походов вглубь хри-
134 стианских территорий. Христианские хроники и Романсеро повествуют
о сокрушительных ударах, которые нанес аль-Мансур христианским коро-
левствам севера, о разрушении храма Св. Иакова Компостельского в ходе
кампании 997 г. против Галисии, о разорении Барселоны в 985 г. Коро-
ли Леона и Памплоны, граф Барселонский были вассалами и данниками
хаджиба. Он вмешивался во внутренние распри, поддерживая лояльных
халифату королей, размещая на их землях мусульманские гарнизоны, что
позволяло контролировать ситуацию. К концу его правления, пожалуй,
только некоторые земли Кастилии, Астурии и Галисии сохраняли факти-
ческую независимость.
В 1002 г. в Мединасели, возвращаясь из похода против Кастилии, аль-
Мансур умер. Его власть и влияние при дворе были столь значительными,
что Хишам II пожаловал должность хаджиба его сыну Абд аль-Малику, по
прозвищу аль-Музаффар, умелому правителю и талантливому полководцу.
Спустя шесть лет аль-Музаффар умер, как и отец, на обратном пути из Ка-
стилии.
После этого политические смуты, придворные интриги разных партий

и слабость центральной власти ввергли Аль-Андалус в хаос, в котором по-
гибли и младший Амирид (сын аль-Мансура, 1009 г.) и Хишам II (1013 г.),
и дворец аз-Захира. Провозглашенный было кордовской знатью в 1027 г.
халифом марванид Хишам III был вынужден бежать из города и искать убе-
жища на севере, в Льейде, где и умер в безвестности.
Кордовский халифат перестал существовать, распавшись на небольшие го-
ГЛ А ВА 1
сударственные образования — тайфы (от араб. та’ифа — часть), подвластные
местной знати арабо-испанского, берберского или славянского происхождения.
С 1031 г. Кордова и прилегающая к ней округа управлялись советом знати.
Тайфы были разрозненными и разобщенными небольшими государ-
ствами, в политическом отношении слабыми. Как правило под властью
правителя находился значительный городской центр и прилегавшие и за-
висевшие от него территории. В связи с этим их нередко называют по сто-
личному городу. Следует также учитывать, что современники использовали
для наименования своих государств вполне определенные термины — сул-
танат, эмират, визират и проч., обходясь без обобщающего понятия «тай-
фа», введенного историками для упрощения.
Границы тайф были нестабильными. Эмиры постоянно находились в
состоянии раздора со своими мусульманскими соседями-соперниками и
мало что могли противопоставить христианским королям Севера. Теперь
уже мусульманские государи искали расположения христианских королей,
были заинтересованы в заключении с ними союзов, нередко принимали на
себя вассальные и даннические обязательства.
Судьба тайф была разной: некоторым удалось сохранить независимость,
другие даже расширили пределы своих владений, третьи быстро исчезли с
политической карты, будучи поглощены агрессивными и более сильными
соседями. В одних тайфах власть оказалась в руках арабской аристократии,
в других перешла к знати берберского происхождения, в третьих создавалась
усилиями клиентов Амиридов, профессионально занимавшихся управле- 135
нием еще при жизни своих господ и покровителей. Однако, как бы ни скла-
дывалась история той или иной тайфы, почти все они пережили две эпохи
африканского владычества на полуострове, каждый раз возрождаясь после
распада северо-африканских империй, что демонстрирует востребован-
ность такой формы в политической организации мусульман XI–XII столе-
тий. Ее устойчивости способствовало и то обстоятельство, что христианские
государства в это время также переживали период раздробленности — фак-
тор, делавший их самих заинтересованными в союзах с мусульманами. Хри-
стианские государи чаще предпочитали иметь того или иного эмира своим
вассалом и данником, а иногда и родственником, чем противником. Все это,
разумеется, открывало широкие возможности для политического лавирова-
ния и дипломатических игр как мусульман, так и христиан.
Среди тайф, во главе которых встали потомки арабских завоевате-
лей VIII столетия, следует упомянуть Кордову, Севилью, Сарагосу и
Альмерию — крупнейшие и ключевые для власти мусульман центры на
полуострове. В Кордове это были Джахвариды, чье маленькое государ-

ство стало легкой добычей Аббадидов, знатного рода йеменского про-
исхождения, правившего в Севилье с 1023 г. На протяжении двух деся-
тилетий Севильский эмират был самым могущественным из всех тайф,
но даже его правитель аль-Мутамид бен Аббад был обязан ежегодной
данью Кастилии.
Еще одним правителем арабского происхождения был Ибн Худ, утвер-
РАЗДЕЛ 2
дившийся в Льейде и Сарагосе (1039 г.), а затем распространивший свою

власть на большую часть долины Эбро, включая Уэску, Туделу, Калатаюд.
Государство худидов просуществовало почти 70 лет. На Леванте господство
йеменского рода Бану Сумадих было еще продолжительней, начало ему по-
ложил Ман, провозгласивший свою независимость в Альмерии в 1041 г.,
его сын аль-Мутасим правил 40 лет и увеличил пределы своих владений за
счет гранадских соседей.
Севилья
Одним из самых процветающих городов Аль-Андалуса была Севилья, известная

мусульманам как Ишбилийа. Расположенная на левом берегу Гвадалквивира в
60 милях от океана, она окружена плодородными землями.
Древний иберийский Hispalis был возвышен до уровня второй столицы Бетики
Юлием Цезарем, который назвал ее Colonia Iulia Romula. Еще в римские времена город
был укреплен стенами. После мусульманского завоевания Севилья стала резиденцией
Абд аль-Азиза и оставалась политическим центром страны до тех пор, пока вали аль-
Хурр не выбрал Кордову столицей новой провинции Дамаскского халифата.
В 844 г. Севилья подверглась набегу викингов, что заставило Абд ар-Рахмана II
возвести вокруг нее новые стены для защиты от пиратов. Эти стены, однако, были
разрушены Абд ар-Рахманом III в 913 г., после того как он покорил мятежный го-
136 род. К моменту падения халифата в Севилье в третий раз были возведены стены,
которые перед лицом альморавидской угрозы укрепил аль-Мутамид. В XI в. Се-
вилья превратилась в богатую столицу Аббадидов. К сожалению, не сохранилось
ни роскошных дворцов Аббадидов, воспетых арабскими поэтами, ни правитель-
ственного дома (Дар аль-имара), обнесенного стеной с башнями.
В начале XII в. в Севилью вступили «люди с закрытым лицом» — так иногда
называли воинов-альморавидов. Севилья стала тогда столичным городом. Поз-
же Абу Йакуб Йусуф провозгласил город второй столицей обширной империи
альмохадов — сразу после того как стал халифом. Он укрепил стены со стороны
реки, поскольку они уже были подмыты водами Гвадалквивира.
Пика могущества Севилья достигла после того как альмохады оставили
Кордову. В это время она поражала современников активной торговлей, связан-
ной прежде всего с речным портом, который располагался на левом берегу Гва-
далквивира. Еще не существовало моста, который связывал бы собственно город
с мосарабским кварталом Триана на правом берегу, и от берега к берегу снова-
ли лодочники, перевозившие людей, скот, товары, сюда же по реке поднимались
Центральные и юго-западные земли полуострова управлялись властите-

лями берберского происхождения. В начале XI в. в Толедо власть оказалась
в руках рода Дуль-Нуни. На западе с центром в Бадахосе утвердилась бербер-
ская династия Афтасидов (1022 г.), ослабленная со временем противостояни-
ем Севилье, кроме того, она платила непомерную дань Кастилии. В Кармоне
с 1023/1024 г. правили Бирзалиды, из берберского рода Зената, также постоян-
но сопротивлявшиеся экспансии Севильи. В Малаге с 1016 по 1058 г. правили
ГЛ А ВА 1
Хаммудиды. Одна из ветвей этого берберского рода владела Альхесирасом
вплоть до 1049/1050 г., когда хозяевами города стали севильские Аббадиды.
История Зиридов Гранады, которые принадлежали к большому берберскому
роду Санхаджа, отражена в записках, составленных четвертым и последним
правителем этой династии Абд Аллахом. Гранадский эмир распространил
свою власть и на Малагу, где правил его брат Тамин. Существовало также ма-
ленькое государство в Альбаррасине, где к власти пришел клан Бану Разин.
корабли, пришедшие морем. Продукты доставля-

лись в город и по северным дорогам, через разные
ворота, запиравшиеся на ночь и охранявшиеся.
Некоторые из них дошли до наших дней, сохранив
и свои названия. Так, Баб Макрина сейчас зовется
Воротами Макарены, есть Ворота Хереса, Кармо-
ны и Кордовы.
При втором халифе альмохадов было многое
сделано для общественных нужд: протянут понтон-
ный мост, налажена подача питьевой воды по 15-ки-
лометровому акведуку. Выросло население Севильи,
которую географ аз-Зухри называл «невестой» ан- 137
далусских городов, а аль-Шакунди восхищался за-
ботой жителей о своих домах: «В большей их части
нет недостатка ни в проточной воде, ни в густоли-
стых деревьях, таких, как апельсины, лимоны…».
Новые правители восстановили резиденцию,
перестроив верхнюю часть башен, возвели чудесные
дворцы на месте лагуны, осушенной еще по приказу
аль-Мутамида столетием раньше под рощу и шатры.
Абу Йакуб пожелал возвести новую Большую мечеть
(150×100 м), строительство которой продолжалось
и при его преемнике. Минарет мечети можно видеть
и сегодня, правда, с несколько видоизмененными
Хиральда — минарет мечети
верхними ярусами: это знаменитая Хиральда, воз- в Севилье (XII в.), позже пре-
вышающаяся над городом и свидетельствующая о вращенный в колокольню
красоте и могуществе альмохадской Севильи. ■■■ кафедрального собора
Богатые и могущественные клиенты Амиридов смогли утвердить свою

власть на восточном побережье Аль-Андалуса и на Балеарских островах. Это
были очень выгодные с точки зрения торговли и внешнеполитического поло-
жения земли. Хайран Раб, одаренный военачальник, вынужденный бежать из
Кордовы из-за восстания, соединился со своими соратниками на Леванте и
овладел Мурсией, которую вверил своему брату Зухайру, и в качестве столицы
выбрал Альмерию, которую укрепил и украсил. После смерти брата Зухайр
РАЗДЕЛ 2
умело управлял государством, раздвинув его пределы до границ с Кордовой

и Толедо, с одной стороны, и с Хативой и Баэсой, с другой. Он, однако, потер-
пел не одно поражение в сражениях с гранадскими Зиридами и умер в 1038 г.
на поле боя. Его владения перешли к Абд аль-Азизу, сыну Абд ар-Рахмана
(которого в латинских хрониках называли Санчуэло), Амирида, бежавшего
в Валенсию (1021/1022 или 1026/1027 гг.) и провозгласившего себя независи-
мым властителем. Но внук великого аль-Мансура не был умелым правителем,
и вскоре эти земли отошли его зятю Ману, правителю Альмерии, и таким об-
разом, как мы уже знаем, перешли в руки династии Бану Сумадих.
Самым выдающимся правителем, происходившим из рабов, был Муджахид
аль-Амири, властитель Дении и Балеар с 1011 г. Морские силы были жизненно
необходимы этому государству и позволили совершать блестящие рейды к бере-
гам Италии, Франции, Каталонии. Располагая флотом в 120 кораблей, Муджахид
в 1015 г. овладел Сардинией. Он соперничал с Альмерией и Валенсией. Его сын
и преемник Али, рожденный от матери-христианки, поддерживал дружеские от-
ношения с Барселонским графством, но был лишен своим зятем аль-Муктадиром
Дении, которая была присоединена к владениям Худидов (Сарагосский эмират).
Балеары же сохранили независимость вплоть до 1076 г.
В первой трети XI в. возвращение к власти правителя омейядского про-
исхождения — единственное, что позволило бы восстановить общность Аль-
Андалуса — было уже невозможно. Звезда ислама, свет которой доходил до дво-
ров Памплоны, Бургоса и Леона, клонилась к закату. С 1055 г. мусульманские
138 тайфы вынуждены были противостоять энергичному и сильному противнику
в лице Кастилии. Король Фернандо I сражался с эмирами Сарагосы, Толедо
и Бадахоса, брал крепости и налагал на эмиров дань. В 1064 г. в руки христи-
ан перешли Коимбра и Барбастро. В 1085 г. Альфонсо VI, который и до этого
оказывал сильное давление на аль-Кадира, мирно занял Толедо, а затем распро-
странил свою власть на всю эту провинцию бывшего Аль-Андалуса.
Успехи Альфонсо VI заставили мусульманских правителей сплотиться
и искать помощи в Магрибе, который к этому моменту был покорен альмо-
равидским султаном Йусуфом Ибн Ташфином. К нему обратились за под-
держкой правители Севильи (аль-Мутамид), Бадахоса (аль-Мутаваккиль)
и Гранады (Абд Аллах). Альморавиды, кочевые племена из Сахары, сильно
отличались от испано-мусульман. Они были непреклонными защитниками
чистоты ислама маликитского толка. Переход Толедо в руки христиан про-
извел сильное впечатление и в Испании и в Магрибе. Йусуф больше не мог
игнорировать призывы андалусских эмиров. Взяв Танжер и Сеуту, он принял
решение переправиться в Испанию и вскоре высадил войска у Альхесираса.
САРАГОСА ЛЬЕЙДА
ГЛ А ВА 1
САРАГОСА
АЛЬБАРРАСИН ТОРТОСА
ТОЛЕДО 4
БАЛЕАРСКИЕ
ТОЛЕДО 3 АЛЬПУЭНТЕ
ОСТРОВА
ВАЛЕНСИЯ
БАДАХОС ВАЛЕНСИЯ
ДЕНИЯ
БАДАХОС МУРСИЯ 2
СЕВИЛЬЯ
МУРСИЯ
СЕВИЛЬЯ
КОРДОВА
ГРАНАДА 1
ГРАНИЦЫ ТАЙФ К 1085 Г.
ГРАНАДА АЛЬМЕРИЯ
ГРАНИЦА МУСУЛЬМАНСКИХ
МАЛАГА
ЗЕМЕЛЬ В КОНЦЕ XI В.
1 А ЛЬМЕРИЯ
2 ДЕНИЯ
3 А ЛЬПУЭНТЕ
4 А ЛЬБАРРАСИН
Мусульманские тайфы в конце XI в.

139
Кампания Йусуфа (при поддержке эмиров) против кастильцев завершилась
полным разгромом противника в битве при Салаке 23 октября 1086 г. После
этого Йусуф вернулся в Марокко.
Впрочем, наступление Альфонсо VI не было остановлено, и андалус-
ские эмиры вновь и вновь призывали Йусуфа на помощь, пока в 1090 г. он
не высадился на испанском побережье с твердым намерением остаться, по-
корив и подчинив себе маленькие мусульманские государства. В этом своем
решении он опирался на призыв испано-мусульманских юристов, считав-
ших, что он должен принять под свою руку Аль-Андалус и управлять им.
Ослабленные постоянным военным противостоянием, абсолютно равно-
душные к вопросам веры, обремененные налогами тайфы покорялись Ибн
Ташфину, даже не всегда оказывая сопротивление. Абд Аллах, покинутый
подданными, был вынужден сдать Гранаду. Альмерия, управляемая Бану
Сумадих, оказала жалкое сопротивление. В Севилье аль-Мутамид пытался
защищаться с помощью Альфонсо VI, но в 1091 г. капитулировал и пленным,
со всей семьей был отправлен в Агмат. В 1094 г. Йусуф взял Бадахос и Лис-
сабон, легко присоединив к своим владениям практически все территории
тайф. Независимость сохранила только Валенсия, которая в 1094 г. перешла
под руку Родриго Диаса де Бивар, и Сарагоса.
В начале XII столетия мусульманская Испания была превращена в про-
винцию империи альморавидов. В 1102 г. альморавиды отвоевали Вален-
сию у вдовы Сида, в 1110 г. после смерти аль-Мустаина присоединили Са-
РАЗДЕЛ 2
рагосу, правда, ненадолго, поскольку вскоре большая часть бассейна Эбро,

включая Сарагосу и Таррагону, была захвачена арагонцами. Альфонсо Во-
итель, арагонский король, совершал рейды по всей восточной и централь-
ной Андалусии. Но основная опасность надвигалась на империю с юга —
альмохады, берберы из рода Масмуда, стали теснить берберов Санхаджа,
к которым принадлежали альморавиды. Альмохады, вышедшие из горных
районов марокканского юга, поддерживали религиозную реформу Махди
Ибн Тумарта. В 1143 г. после 17 лет кровопролитной борьбы вся Берберия,
от Атлантики до Триполитании, оказалась в руках Абд аль-Мумина, воена-
чальника и правителя альмохадов, который стал первым халифом из дина-
стии Муминидов.
С падением государства альморавидов в Аль-Андалусе приблизительно
на 30 лет возобновилась система тайф, впрочем, не в таком объеме как пре-
жде, поскольку христианский север к этому времени был гораздо сильнее и
тоже участвовал в дележе рухнувшей империи. К 1157 г. аль-Мумин укрепил
свои позиции в Магрибе и всю свою энергию направил против испанских
мусульман. Однако Ибн Марданиш, Король Лобо (Волк) из испанских ска-
зок, бывший в это время правителем Мурсии и распространивший свою
власть на земли Альбасете, Хативы, Дении, Хаэна, Басы, Убеды, Гуадикса,
Кармоны, Эсихи и Гранады, не сдавался до 1172 г. Только второму халифу
Абу Йакубу Йусуфу удалось восстановить империю на испанской террито-
рии. Он умер от раны, полученной при осаде Сантарена (1184 г.). Третий
140 халиф Абу Йусуф Йакуб аль-Мансур заключил союз с королевством Леон,
отделившемся в это время от Кастилии, благодаря чему в 1195 г. при Алар-
косе, недалеко от Калатравы, войскам Альфонсо VIII было нанесено пора-
жение. Теперь власть альмохадов простиралась до Гвадалахары. Впрочем,
у этой победы были печальные для мусульман последствия, поскольку она
заставила христианских королей объединиться и выставить против Му-
хаммада аль-Насира, четвертого халифа, сильное войско, разбившее его на
голову в знаменитой битве при Лас Навас де Толоса, 16 июня 1212 г. Из-за
внутренних трудностей кастильский и арагонский короли смогли продол-
жить наступление на юг только в 1225 г., так что империя альмохадов еще
некоторое время просуществовала, постепенно приходя в упадок. Особен-
но ее подрывали внутренние смуты и прежде всего восстания в Валенсии
и Мурсии, бывшие, с одной стороны, выражением недовольства народа, а с
другой — проявлением политических амбиций местной знати. Валенсией
завладел Заййан Ибн Марданиш, потомок знаменитого Короля Лобо. Мур-
сию взял Ибн Худ, из сарагосского рода Худидов.
В течение двух лет Ибн Худ овладел практически всем Аль-Андалусом,

кроме Валенсии, но его королевство было очень хрупким. В 1230 г. он по-
терпел поражение при Хересе от Фернандо III, а в 1231 г. при Мериде, после
чего его популярность резко упала. Неудачами Ибн Худа сумел воспользо-
ваться Мухаммад бен Йусуф бен Наср, с именем которого связана новая
страница истории мусульманской Испании.
Последнее мусульманское государство на Пиренейском полуостро-
ГЛ А ВА 1
ве возникло с закатом империи альмохадов. Его рождение было прямым
результатом упадка северо-африканской власти и произошло в условиях
набиравшей силу Реконкисты. Эти обстоятельства очень быстро привели
к тому, что оно осталось единственным оплотом мусульманской государ-
ственности на полуострове.
В 1232 г., когда уже было ясно, что весь юг полуострова не подчиня-
ется альмохадам, жители маленького городка Архона, что в окрестно-
стях Хаэна, провозгласили султаном Мухаммада бен Йусуфа бен Насра,
который, как говорили, был потомком одного из сподвижников Проро-
ка. В течение года ему удалось при поддержке своих родственников Бану
Наср и Бану Ашкилула распространить власть на Хаэн и Поркуну, Гуа-
дикс и Басу, но он не устраивал кордовцев и севильцев и, чтобы удержать-
ся, был вынужден в 1234 г. принести вассальную присягу
Ибн Худу. Враждебность двух самозваных властителей
Аль-Андалуса проявилась двумя годами позже, когда
Наср участвовал в кампании Фернандо III против
Кордовы. После того как город пал, Мухаммад
вместе с христианским королем подписал с Ибн
Худом договор. Недовольство населения Ибн
Худом росло прежде всего из-за высоких нало-
гов, связанных с огромной данью, наложенной
на мусульман кастильским королем. Мухаммад
бен Наср воспользовался сложившейся ситуаци- 141
ей и в 1237 г. вошел в Гранаду, превратив старый
центр Зиридов в столицу нарождающегося На-
сридского эмирата. В следующем, 1238 г., в Аль-
мерии был убит Ибн Худ, Мухаммад I взял этот
город, а вскоре ему покорилась и Малага.
Расстановка сил на полуострове к этому вре-
мени заметно изменилась в пользу христианских
королей, совершавших победоносные походы на
юг. Арагонцы заняли Балеары (1229 и 1239 гг.), по-
корили Заййана Ибн Марданиша, завоевав эмират,
а затем и город Валенсию (1232–1238 гг.), присоеди-
Ваза из Альгамбры — нили Альсиру и Хативу. Кастильцы рвались к Хаэ-
одна из серии декора-
тивных ваз, созданных ну, занимавшему очень важное стратегическое по-
для дворца гранадских ложение. Маленькое Гранадское королевство могло
эмиров выжить, только имея сильного покровителя.
Мухаммад I, политика которого отличалась практичностью и трезво-

стью, в 1246 г. подписал в лагере христиан под стенами осажденного Хаэна
договор с Фернандо III, согласившись признать его своим сеньором и пла-
тить ему большую дань. Таким образом он, кроме прочего, надеялся избе-
жать суровой участи своего мурсийского соседа, сына Ибн Худа, в 1243 г.
покорившегося христианам после упорного сопротивления, что самым
плачевным образом сказалось на условиях капитуляции.
РАЗДЕЛ 2
Замирение с кастильцами позволило Мухаммаду I заняться домашними дела-

ми: необходимо было отладить систему власти во вновь образованном королевстве,
внимания требовали и многочисленные беженцы-переселенцы с Леванта, из Мур-
сии и Баэсы, для которых был построен в Гранаде квартал Альбайсин.
История Гранадского королевства во второй половине XIII — первой по-
ловине XIV в. — это история постоянного политического лавирования, требо-
вавшего от правителей внимания не только к кастильцам, нападавшим на их
границы, взявшим Тарифу и Гибралтар, но и к североафриканским Марини-
дам, вытеснившим альмохадов и активно вмешивавшимся во внутрииспанские
дела, а также и к сепаратистски настроенной знати, например, к собственным
родственникам Бану Ашкилула, управлявшим Малагой и Гуадиксом. Во внеш-
ней политике Гранады немалое место было отведено и контактам с Арагонским
двором, каталонские и арагонские купцы получили здесь широкие привилегии.
В 1310 г. Фернандо IV Кастильский отошел от осажденного Альхесираса после
переговоров с молодым султаном Насром, которого поддерживали высадив-
шиеся в Испании войска Маринидов, и Жауме II Арагонским.
Помощь североафриканских властителей, впрочем, далеко не всегда
обеспечивала гранадцам успех, о чем свидетельствует, в частности, пораже-
ние в битве при Саладо (1340 г.), вслед за которым, несмотря на отчаянное
сопротивление, эмир Йусуф потерял Альхесирас и на десять лет был обло-
жен данью кастильским королем Альфонсо XI.
Йусуф I (1333–1354) был одним из самых значительных правителей Гра-
142 надского эмирата. Он установил теплые отношения с Пере IV Арагонским,
они обменивались посольствами и подарками. Он также пытался, хотя и
безрезультатно, наладить контакты с Каиром. Он основал Медресе — пер-
вое такого ранга учебное заведение в эмирате. Гранада до сих пор хранит
прекрасные постройки той эпохи (например, ворота Справедливости и
дворец Комарес в Альгамбре).
Правление Мухаммада V (1354–1358, 1361–1391) началось, по словам
мусульманских хронистов, с мира и процветания. Однако ему пришлось
пережить государственный переворот, совершенный его сводным братом
Исмаилом, бежать в Фес, искать поддержки у султана и у арагонского ко-
роля. Султан Феса Абу Салим выделил эмиру свою христианскую гвардию,
а Пере Церемонный выдвинулся с войском в район Ронды, находившейся
тогда под властью Маринидов, и оказал значительную помощь Мухаммаду
в борьбе с узурпатором. К тому времени на гранадском престоле восседал
уже Мухаммад VI, расправившийся с Исмаилом. Испугавшись, Мухаммад
VI бежал в кастильские земли, где недалеко от Севильи и умер.
Гранада
В XIV в. Гранада считалась одним из самых населенных городов Европы. Скорее

всего, в XIV–XV вв. город занимал площадь в 170 гектаров, а его население до-
стигало 50 тыс. человек. Восточные путешественники восхищались его красотой
и сравнивали с Дамаском. Кастильцы при взятии города насчитали в нем 40 тыс.
человек.
ГЛ А ВА 1
В отличие от Кордовы и Севильи, Гранада была городом, основанным мусуль-
манами. В античности и в первые века арабского владычества городским центром
этого района была Эльвира (Илиберис), расположенная в предгорьях в 10 км на
северо-запад от Гранады. Однако в XI в. она пришла в упадок, и роль столицы пере-
шла к Гранаде. Владевшие ею Зириды укрепили город высокими стенами, которые
разрослись в конце XIII в. с появлением новых кварталов: Наджад, за стенами ко-
торого находился также квартал гончаров, возник на юге, а Альбайсин — на севере.
Название последнего связано скорее всего с переселившимися сюда в 1226 г. жите-
лями Баэсы, но существует также версия, что это был «квартал сокольничих».
Гранада обладала двойными стенами. Одна линия стен шла от «верхнего
города», Альгамбры, вниз, затем вдоль реки, а в районе Биб аль-Дифаф (Ворот
Барабанов) соединялись с Альгамброй. Вторая линия стен шла от возвышенно-
сти Альгамбры до Ворот воды, напротив Хенералифе. Внутри этих укреплений
вплоть до XVI в. сохранялись стены XI столетия, которыми были окружены ста-
рые зиридские кварталы — Алькасаба, Кадима и Худерия, еврейский квартал.
В Гранаде было 26 ворот.
Центральное ядро города, мадина, находилась на равнинной части, на ле-
вом берегу Дарро. Улицы вокруг Большой мечети были широкими, и к ней не
пристраивались другие здания. Здесь же находились помещения для занятий
религиозными науками. Рядом располагались лотки присяжных свидетелей и
лавки аптекарей. Недалеко от мечети возвышалась школа, с классами и своей
молельней, имелись и спальни для обучающихся. В центре города было много
базаров, самый известный из которых, Кайсариййа (исп. alcaiceria), обладавший 143
собственными стенами, славился предметами роскоши и тканями. Крытые лав-
ки образовывали внутри него целые улицы, а на ночь он закрывался десятью во-
ротами, как утверждал испанский историк Мармоль Карвахаль, сравнивавший
его с подобным же базаром в Фесе.
На левом берегу реки размещались товарная биржа и квартал со складами,
сдававшимися в наем чужеземцам. Квартал соединялся мостом с Кайсариййей и
площадью Большой мечети. Кроме него в городе было еще четыре моста и среди
них мост Кади, построенный в 1055 г. и связывавший Алькасабу с Альгамброй.
В эпоху Насридов Гранада обросла новыми кварталами: это уже упоминав-
шийся квартал гончаров и Наджад с его шатрами и садами, это Ареналь и Аль-
байсин, обладавший автономией, собственными судьями и Большой мечетью,
это Антекеруэла, основанная беженцами из Антекеры после 1410 г. Надо всеми
ними возвышалась Альгамбра, квартал, превращенный в настоящий город. От-
сюда можно было видеть дворцы, башни, белые загородные дома, утопавшие в
садах, и простиравшиеся вокруг лесистые холмы.
Мухаммад V был талантливым и практичным политиком. Он актив-

но прибегал к дипломатическим формам урегулирования конфликтов,
заключал мирные договоры с Кастилией и Арагоном, поддерживал дру-
жеские отношения с Марокко, Тлемсеном, Тунисом и Каиром. Кроме
того, эмир умело использовал внутренние неурядицы своих врагов, что
позволило ему вернуть Альхесирас, Ронду и Гибралтар (последнее владе-
ние Маринидов на полуострове). При Мухаммаде V продолжалось строи-
РАЗДЕЛ 2
тельство в Альгамбре: например, был возведен знаменитый Дворик львов.

Его политику продолжали сын Йусуф II и внук Мухаммад VII. Однако
их преемник Йусуф III столкнулся с уже окрепшей Кастилией и в 1410 г.
потерял Антекеру. Это поражение продемонстрировало уязвимость Гра-
надского эмирата.
После смерти эмира Йусуфа III в 1417 г. при малолетнем наследнике
власть оказалась в руках визиря из арабского рода Бану Саррадж, в хри-
стианской традиции известного под именем Абенсеррахов. Они развязали
в стране междоусобную войну, обескровившую королевство и ослабившую
центральную власть. Только в 1464 г., с восшествием на престол Абу ль-
Хасана Али (1464–1482), в христианских хрониках известного как Мулей
Асен (Muley Hacén), ситуация стабилизировалась. Новый эмир занялся ре-
организацией войска, жестоко подавил восстание Бану Саррадж в Малаге,
навел порядок на дорогах королевства. Почти каждое лето он совершал на-
беги на христианские земли.
Успехи гранадцев во многом были возможны благодаря смуте, охва-
тившей Кастилию. Однако в 1479 г. был подписан договор в Алкасовас,
положивший конец гражданской войне и закрепивший объединение
Кастилии и Арагона, чьи монархи, Католические короли, начали подго-
товку похода на юг. Над Гранадским королевством, последним оплотом
мусульманской власти на полуострове, сгущались тучи. В 1482 г. испан-
цы взяли Альхаму.
144 Эти события, однако, не остановили вспыхнувшую с новой силой меж-
доусобицу среди гранадской знати. Абу ль-Хасан был свергнут в результате
заговора, во главе которого стояла его жена Айша и их сын Абу Абд Аллах
Мухаммад Ибн Али, или просто Мухаммад XII, в христианской хронисти-
ке известный как Боабдиль. Эмир бежал со своим братом Мухаммадом бен
Садом, прозванным аль-Загаль, что значит Храбрый, в Малагу. В 1485 г. он
скончался, передав права наследования брату. Тем временем Боабдиль без-
успешно сопротивлялся северной угрозе. После неудачного похода против
Фернандо и плена (1483 г.) эмир был связан секретным договором с Като-
лическими королями и не мог помешать им взять Малагу и Велес-Малагу
(1487 г.). К этому моменту после тяжелой обороны уже капитулировали
Ронда и крепость Лоха (1485 и 1486 гг.). После пятимесячной осады пала
Баса, и аль-Загаль, оставив борьбу, сдал Альмерию и Гуадикс (1489 г.), а
сам перебрался со своими соратниками в Оран. Окруженные со всех сто-
рон гранадцы безрезультатно искали помощи у собратьев по вере в Африке.
В конце 1491 г. Изабелла повелела возвести недалеко от Гранады крепость
Санта Фе, в результате чего город оказался в безнадежном положении. В это

время Боабдиль вел секретные переговоры с Католическими королями о
сдаче города и подписал в Санта Фе три документа, которые содержали
условия капитуляции Гранады. 2 января 1492 г. он вручил христианам клю-
чи от города и тайно от гранадцев выехал в Альпухарру, которая была ему
пожалована. Закончил он свои дни в Фесе в 1533 г.
6 января 1492 г. в Гранаду въеха-
ГЛ А ВА 1
ли Католические короли. Два с поло-
виной века просуществовало неболь-
шое исламское государство — Гранад-
ский эмират, отстаивая собственную
независимость от северян-христиан
и южан-мусульман, стремившихся
прибрать к своим рукам его богатей-
шие порты и связи, развитую тор-
говлю и текстильное производство.
Пожалуй, его вклад в сокровищницу
испанской и европейской культуры,
в том числе и политической, вполне
сопоставим с вкладом Кордовско-
го халифата. В известном смысле он
даже может представлять больший
интерес, поскольку предлагает новый
для ислама опыт — Гранадский эми-
рат был государством, родившимся
не на Востоке и не в условиях поли-
тического доминирования ислама в
регионе, как то было с Кордовским
халифатом. Он был продуктом анда-
лусской, а не аравийской, персидской, «Двор львов» 145
африканской и т.д., истории. Стояв- во дворце эмиров в Альгамбре. XIV в.
шие во главе его люди принадлежали
к андалусской общности и говорили на южном наречии романсе и местном
диалекте арабского, они ориентировались на политические порядки соседей-
христиан, что в частности сказалось на статусе эмира, частенько одевались по
европейской моде, но сохраняли религиозную и этническую идентичность.
Наконец, Гранадский эмират был встроен в исключительно европейскую си-
стему вассальных связей, существовавшую на Пиренейском полуострове, хотя
органы управления оставались во многом традиционно восточными.
С точки зрения политической истории пример Гранадского эмирата нео-
бычайно интересен именно синтезом европейских и восточных элементов.
Система управления, которая была принята на землях, подвластных
мусульманским правителям, резко отличалась от известных Европе мо-
делей и оказала вполне очевидное влияние на христианские потестарные
органы.
В течение восьми столетий на Пиренейском полуострове существова-

ла исламская государственность, по природе своей теократическая, кото-
рая воплощалась на разных этапах политического развития в различных
формах.
Поначалу Аль-Андалус вошел в состав обширной провинции, земли
которой простирались от Египта до Марокко. Военачальники, возглавляв-
шие испанские кампании, осуществляли здесь верховную власть именем
РАЗДЕЛ 2
халифа, но чувствовали себя достаточно независимыми, поскольку одно-

временно являлись правителями северо-африканских земель. И Муса ибн
Нусайр, и Тарик самостоятельно подписывали капитуляции, чеканили мо-
нету и назначали себе заместителей.
Эта практика была быстро пресечена Дамаском, где предпочитали ви-
деть во главе приобретенных земель покорных управителей — вали. По
существу власть была передана в руки военных, которые редко удержива-
ли ее дольше двух лет, в силу прямой зависимости от настроений в войске.
В сферу их полномочий входили также фискальные, судебные, администра-
тивные и духовные вопросы. Они опирались на вали более низкого статуса,
которым поручалось управление отдельными областями и пограничными
марками. Аль-Андалус был выделен в отдельную провинцию.
Это во многом облегчило установление здесь власти эмира в середине
VIII столетия. Бежавший после переворота в Дамаске на Север Африки
последний Омейяд никак не смог бы претендовать на власть над огром-
ными и в высшей степени неоднородными пространствами мусульман-
ской Африки. Договориться с политической оппозицией в Аль-Андалусе
было гораздо проще и, как показала история, весьма перспективно. При-
ход к власти Абд ар-Рахмана способствовал важным институциональным
изменениям. Он стал первым эмиром Аль-Андалуса. Будучи мудрым по-
литиком, он проводил и поддерживал необходимые мероприятия поли-
тического характера, дабы разрыв с центром, теперь уже Аббасидским,
146 не нанес ущерба ни власти Омейядов в Испании, которая была призна-
на легитимной не сразу, ни религиозной общности, которая объединяла
Аль-Андалус и метрополию. Однако по сути он чувствовал и вел себя как
самостоятельный правитель, халиф.
При Абд ар-Рахмане I войско лишилось возможности провозглашать
эмира. Отныне правитель лично назначал преемника в присутствии ари-
стократии и народа. Власть передавалась внутри рода Омейядов, по муж-
ской линии, однако принцип передачи власти от отца к старшему сыну из-
вестен не был. Такое нововведение было весьма характерно для исламской
государственности VIII в.: оно отразило стремление власти закрепить свои
позиции, обеспечить преемственность и стабильность, в жертву чему был
принесен древний выборный порядок.
Эмир собрал вокруг себя знать, прежде всего, арабов и сирийцев, кото-
рым поручались все дела по управлению страной. Постепенно сложилась
целая система должностей, на которые назначал только эмир, делегируя са-
новникам свои полномочия и принимая специальную присягу на верность.
Важнейшие политические и административные посты занимали визири,

ведавшие самыми разными вопросами, среди которых первый именовался
хаджибом и заведовал дворцовым хозяйством.
С течением времени Аль-Андалусу предстояло превратиться из про-
винции в самостоятельное государство, что самым непосредственным об-
разом сказывалось и на системе управления. Так, Абд ар-Рахман II про-
вел серьезную административную реформу, во многом ориентируясь на
ГЛ А ВА 1
достижения Багдада. Территория страны была разделена на провинции
(куры), во главе которых стояли вали. При помощи сложной и отлажен-
ной системы сношений местные органы контролировались центром.
Центральный аппарат был выстроен по аббасидскому образцу, введены
высшие должности, предполагавшие отправление сановниками полити-
ческих, фискальных, судебных и военных функций. Серьезные измене-
ния коснулись полномочий хаджиба, который после реорганизации пре-
вратился в первого министра, местоблюстителя халифа, он возглавлял все
службы двора, ведал центральной и провинциальной администрацией и
войском.
Все органы центрального управления эпохи эмирата находились в Кор-
довском Алькасаре и входили в состав двух подразделений: государственной
канцелярии и главного управления финансами. Второе было самой центра-
лизованной службой Аль-Андалуса. Во главе его стоял визирь, под началом
которого работали казначеи, управлявшие, распределявшие и хранившие
фонды; они происходили из аристократических арабских семей и богатых се-
мей мосáрабов и иудеев, чьи обязанности были весьма разнообразными. Они
в свою очередь управляли большим числом «интендантов» и счетоводов.
Такая же структура работала и на провинциальном уровне.
Казна делилась на три части: средства, предназначавшиеся на религи-
озные нужды (ими ведал кордовский кади), частные средства эмира и его
дома, и публичные фонды, шедшие на государственные нужды.
Характерной, также генетически восточной, чертой центральной адми- 147
нистрации и дворцовых служб Аль-Андалуса было присутствие в аппарате
большого числа людей самого разного социального статуса, например, мно-
гие из сановников и официалов были клиентами или рабами, среди кото-
рых важные государственные посты занимали и евнухи.
В 929 г. Абд ар-Рахман III принял титул халифа и правителя правовер-
ных. С этого времени Аль-Андалус de iure обрел самостоятельность, став
халифатом (его иногда называют Кордовским — по столичному городу), что
мало отразилось на властных структурах, но явилось логическим и важным
этапом в развитии исламской государственности на полуострове.
В начале XI в. мусульманское государство Аль-Андалуса переживало
процесс отделения светской власти от религиозной, что выливается во вну-
тренние раздоры и междоусобицы сепаратистски настроенной знати, с ко-
торыми ослабевшая центральная власть справиться не могла. К 1031 г. поли-
тическая карта Пиренейского полуострова украсилась множеством неболь-
ших, претендовавших на самостоятельность государственных образований
мусульман. Следует подчеркнуть, что ни один правитель тайф никогда не

претендовал на титул халифа и правителя правоверных или на восстановле-
ние политического единства Аль-Андалуса. Тем сановникам, аристократам
и военачальникам, которым удалось захватить власть и которые оказались
способны организовать управление и защиту определенной территории,
было свойственно принимать ни к чему не обязывавшие титулы: хаджиб,
эмир, малик, сахиб, даже султан.
РАЗДЕЛ 2
Правители тайф сами назначали своих преемников, принимали присягу

на верность, формально сохраняли атрибуты власти, следуя кордовским тра-
дициям. В то же время они активно использовали наемные войска, что тре-
бовало больших средств, которые добывались при помощи новых, не кора-
нических, налогов. Одно это делало их власть сомнительной с точки зрения
Божественного Закона. Союзные и вассальные связи с «неверными», в ко-
торых участвовали все тайфы в силу включенности в сеньориальную систему
взаимоотношений, способствовало тому не меньше. Возможно, именно бла-
годаря свойственной верхушке политико-религиозной толерантности, пере-
ходившей в безразличие, альморавидам и альмохадам, проповедовавшим
идею ислама и исламского государства, удалось легко справиться с тайфами и
восстановить единство мусульманских территорий.
При альморавидах (1111–1150), а затем и при альмохадах (1150–1212),
Аль-Андалус превращался в провинцию северо-африканских империй,
которые в свою очередь были склонны искать политической поддержки у
Аббасидов и ради этого признавали верховную власть халифа, принимая
титул «эмира мусульман». От их имени Аль-Андалусом управлял вали —
наместник, которому делегировались самые широкие полномочия, он же
командовал военными подразделениями.
Разумеется, система должностей и государственного управления
претерпела решительные изменения в период тайф, которые не нужда-
лись в таком масштабном и разветвленном аппарате, как обширный ха-
148 лифат, и при африканских династиях, в основе управления которых ле-
жал кланово-племенной принцип. Например, должность визиря могла
трансформироваться в исполнение обязанностей секретаря и замещать-
ся людьми учеными, или визирем мог именоваться любой, причастный
к администрации. В эпоху альморавидов функции визирей были весьма
неопределенны, а при альмохадах, не знавших четкой системы управле-
ния, все должности, в том числе и визиря, пришли в упадок. В последней
из тайф — в Гранадском эмирате — визирей было несколько, и по статусу
и сфере ответственности они напоминали придворных-министров. В то
же время практически все мусульманские политические образования, су-
ществовавшие на Пиренейском полуострове после распада халифата, вос-
производили в той или иной степени систему канцелярии, принятую в
Кордове. В целом государственный аппарат развитого Средневековья
характеризуется здесь меньшей специализацией должностей и сокращен-
ным штатом должностных лиц. Так, в Гранаде эмир поначалу сам зани-
мался всеми фискальными вопросами.
Самое непосредственное влияние на систему управления, принятую на

христианских землях полуострова, оказала мусульманская система местной
администрации, главные должности которой были заимствованы северны-
ми соседями и функционировали на протяжении многих веков и после па-
дения не только Кордовского халифата, но и Гранады. Речь идет о трех важ-
нейших фигурах исламской администрации. Сахиб аль-сук (в испанской
традиции превратившийся в сабасоке), господин рынка, надзирал за по-
ГЛ А ВА 1
рядком и безопасностью на рынке, за торговыми сделками. Аль-мухтасиб
(в испанской традиции альмотасен) следил за ценами и качеством товаров
и ремесленных изделий, разбирал возникавшие в связи с этим споры, кро-
ме того, отвечал за сбор торговых пошлин. Сахиб аль-мадина (в испанском
варианте сальмедина), господин города, в период халифата назначался, ви-
димо, только в Кордову, в других городах подобного должностного лица
не было, что по всей вероятности должно было измениться в эпоху тайф,
судя по распространенности должности сальмедины в испанских городах.
Изначально он занимался всеми делами, которые относились к сфере вну-
тренней политики, и замещал эмира или халифа в его отсутствие. На погра-
ничных землях Аль-Андалуса, обладавших особым статусом и администра-
цией, главным должностным лицом был аль-каид (в испанской традиции
ставший алькайдом).
Что же касается судебной системы мусульман, то на протяжении всей
истории Аль-Андалуса она оставалась наиболее консервативной и тради-
ционной частью системы управления, непосредственно связанной с вос-
точными корнями, что было обусловлено хорошо известной слитостью
права и религии в исламском государстве. Высшая судебная юрисдикция
принадлежала эмиру или халифу, который делегировал свои полномочия
столичному кади — судье, власть которого практически ничем не была
ограничена, поскольку он являлся и высшим авторитетом в области пра-
ва, и блюстителем справедливости, и духовным лидером общины право-
верных. Соответственно в эпоху эмирата и халифата такими полномо- 149
чиями обладал кордовский кади, которому подчинялись все мусульмане
Аль-Андалуса, позже — кади столичных городов, ведавшие мусульман-
ским населением тайф. Кади назначался пожизненно, судил независимо
и свободно, и далеко не всякий соглашался принять на себя такой груз от-
ветственности и забот. В каждой куре был свой кади, также назначавший-
ся правителем, часто по представлению с места. Мусульмане, оставшиеся
жить под властью христианских королей, сохранили должность кади в ка-
честве главы мусульманской общины и администрации. Назначали их в
XIII–XV вв. христианские короли.
Исламская государственность на Пиренейском полуострове прошла
несколько закономерных этапов развития: становления с ярко выражен-
ным процессом оформления властных институтов и должностей, укре-
пления центральной власти и обретения самостоятельности, дробления
власти в результате отделения светской власти от религиозной. Следу-
ет подчеркнуть, что изменения были вызваны прежде всего глубинными
внутренними процессами, происходившими в социальной и политической

жизни Аль-Андалуса. Соседство с христианскими государствами в той сте-
пени, в которой оно вообще могло оказать воздействие на политическое
устройство центров, базировавшихся на иной религиозно-правовой систе-
ме, стало сказываться в эпоху тайф и позже. Как правило влияние осущест-
влялось посредством включения тайф в общепиренейское политическое
пространство, что предполагало встроенность в сеньориальные отношения.
РАЗДЕЛ 2
Именно это обстоятельство в наибольшей степени способствовало преодо-

лению цивилизационных границ на политическом уровне. По всей види-
мости, XI–XII столетия должны были стать в этом плане продуктивны-
ми, поскольку и христианская и исламская государственность в это время
переживали период малых форм, оказавшийся, как показал исторический
опыт, самым плодотворным для процессов синтеза. Успехи Реконкисты, со-
кращение территорий, находившихся под мусульманским политическим
господством, разумеется, нарушили равновесие. Гранадский эмират оче-
видным образом зависел от внешнеполитической обстановки и все ресур-
сы расходовал на сохранение и защиту фактической самостоятельности и
политической идентичности.
150
ГЛАВА 2
приходом мусульман на Пиренейский полуостров радикальным изме-

нениям подверглось социальное устройство и резко изменился облик
общества. Прежде всего, оно стало гораздо разнообразней в этническом от-
ношении. Теперь к испано-римскому и вестготскому элементам, которые
сами в свою очередь накладывались на кельтский, прибавились арабы и
берберы, делившиеся на роды и племена очень разного происхождения.
Гетерогенность андалусского общества усугублялась и появлением но-
вой доминирующей религии — ислама, покориться которому пришлось и
христианам, и иудеям.
151
Первая волна арабов, достигшая полуострова с Тариком и Мусой бен Нусай-

ром, слилась с джундидами — конной дружиной Бальджа бен Бишра, ко-
торая комплектовалась из сирийской и восточной знати. Джунд с Иордана
обосновался в районе Рельо, джунд палестинский — в Сидонии, из Эмесы —
в Ньебле и Севилье, а в Хаэне расположился джунд из Киннасрина. Египтя-
не, бывшие наиболее многочисленными, осели в Беже, Осконобе, Алгарве и
Мурсии. Дамасский джунд обосновался в Эльвире и немного позже впитал в
себя клиентелу (мауали) Абд ар-Рахмана I. Трудно сказать точно, сколько араб-
ских воинов пришло в VIII в., но скорее всего их было немного. Средневеко-
вые арабские авторы говорят о 18 тыс. человек, набранных в войско Мусой, и о
10 тыс. — 12 тыс., пришедших с Бальджем. Установление власти Марванидов
Раздел главы, посвященный евреям в мусульманской Испании, написан Г.С. Зелениной.

в Аль-Андалусе повлекло за собой новую волну переселений сирийских ара-

бов, долгое время сохранявших древние обычаи. В эпоху халифата выходцы
из самых разных регионов Востока — из Хиджаза, Ирака, Йемена, Сирии,
Египта, Ливии, Ифрикии, Магриба — селились в наиболее важных городах,
занимали высокие должности в государственном и городском управлении,
вели торговлю или возделывали землю. Они вступали в смешанные браки и
союзы, их потомки нередко тоже причислялись к арабам, отчего еще сложнее
РАЗДЕЛ 2
определить долю этнических арабов в Аль-Андалусе.

В последующих переселениях наибольшую роль играл берберский
элемент. Выходцы из Северной Африки заселили центральные земли Аль-
Андалуса и его горные районы на востоке. Все указывает на то, что они бы-
стро арабизировались и даже забывали свой язык. В конце X в. в испанские
земли перебралось большое количество североафриканцев: сначала Омейя-
ды, а затем и Амириды активно набирали их в войско. Берберы домини-
ровали и в Гранаде (столица берберской династии Зиридов после 1012 г.).
Особенно много их стало здесь во времена альморавидов и альмохадов: соб-
ственно название столицы «Гарната», или «Агарната», скорее всего про-
исходит от берберского топонима «Керната».
Еще одним достаточно значительным элементом мусульманского об-
щества были негры, как правило, рабы из Судана. Личная гвардия халифов
формировалась именно из них, во времена аль-Хакама II и аль-Мансура ни
один поход не проходил без активного участия суданского подразделения.
В городах даже больше, чем рабов-мужчин, было чернокожих рабынь, по-
скольку они очень ценились и в хозяйстве и в качестве наложниц.
В Кордовском халифате дворцовые рабы, в том числе евнухи, были прак-
тически исключительно европейского происхождения. Их называли сакали-
ба, т.е. славяне. В действительности этим термином обычно обозначали плен-
ных из континентальной Европы, от Германии до славянских стран, которые
затем продавались в мусульманские земли и в Византию. По свидетельству
152 Ибн Хаукаля, восточного путешественника середины X в., рабы в Кордове
происходили не только с берегов Черного моря, но и из Калабрии, Ломбар-
дии, франкской Септимании и Галисии. Среди них встречались люди вы-
дающихся политических и военных талантов, делавшие блестящую карьеру
при дворе эмиров и халифов, активно вмешивавшиеся в политические дела.
Нередко рабы становились вольноотпущенниками, богатыми и имевшими
собственных рабов. Видимо, они не очень смешивались с остальной частью
андалусского населения, что объясняет тот факт, что после падения халифата
они решили образовать на востоке Аль-Андалуса свое государство.
Среди пленных, которых приводили из Гаскони, Лангедока, Испанской
марки и страны Басков, были и женщины, блондинки со светлой кожей, из
числа которых эмиры и халифы выбирали наложниц, а знатные сановники
и богатые купцы покупали себе рабынь.
Местное испано-римское и вестготское население разделилось на две
группы. Первая добровольно покорилась завоевателям, арабизировалась,
принимала веру, язык и культуру мусульман, смешиваясь с ними. Муваладун,
Социальные практики ислама
или мусалима, как их называли (они же ренегадос в испанской христианской

традиции) с конца VIII в. интегрировались в мусульманское общество. Омей-
яды продолжали умелую политику первых эмиров по привлечению местного
населения, для которого мусульманский режим по сравнению с готским имел
ряд несомненных преимуществ.
ГЛ А ВА 2
Мусалима
Мусалима почти всегда сохраняли свое родовое имя на романсе, иногда пере-
водя его на арабский. Андалусские биографические сборники упоминают такие
родовитые фамилии, как Бану Саварико и Бану Анхелино из Севильи, Бану Кар-
ломан, Бану Мартин и Бану Гарсия. Ибн Хазм из Кордовы (XI в.), тоже из семьи
мусалима, в своем генеалогическом трактате среди прочего реконструировал
историю могущественного рода Бану Каси. Касио был графом во времена вест-
готов, но с приходом арабов принял ислам и сохранил власть над обширными
территориями Борхи—Туделы—Тарасоны. Некоторые из муваладун подчерки-
вали свои готские корни, как, например, историк Ибн аль-Кутийа, что значит
по-арабски «сын готки», считавший себя потомком принцессы Сары, внучки
Витицы. Следуя примеру арабских и берберских семей, некоторые фамилии из
мусалима, выбрав арабское имя или прозвание в качестве родового, прибавляли
к нему увеличительный суффикс из романсе «ūn» (ón): отсюда произошли имена
Хафсун (Хафс), Гальбун (Галиб), Абдун (Абд Аллах). ■■■
Среди потомков вестготов и испано-римлян немало было и тех, кто пред-

почел сохранить религию предков и собственную идентичность. Они рассе-
лялись более или менее компактными общинами, которые были встроены в
мусульманскую общественную и государственную систему, обладая широки-
ми правами автономии. Христиане, жившие под властью мусульман, вскоре 153
были прозваны мосарабами, т.е. арабизированными, поскольку они никогда не
жили изолированно: они владели арабским, восхищались культурой мусуль-
ман, переняли восточный и арабоязычный порядок составления документов
и нотариальных актов. Мусульмане в свою очередь знали и использовали ро-
мансе. Вообще, следует отметить, что они не создали в Испании замкнутой
военно-политической касты. Центральная власть активно привлекала к со-
трудничеству старую испано-готскую верхушку и проводила политику, ори-
ентированную на привлечение широких слоев населения к сотрудничеству.
В целом политика кордовских правителей опиралась на положение ислама об
ахль Китаб — людях Книги, или как мы сказали бы — Писания, к которым
причислялись иудеи и христиане. Традиционно, по примеру порядков, при-
нятых в метрополии, им предоставлялась автономия в решении внутренних
дел, право на исповедание своей религии, обладание своим судом и правом,
своими культовыми сооружениями. В тайфах вопросы вероисповедания во-
обще отошли на задний план: толерантность предыдущей эпохи сменилась
абсолютным безразличием, как нередко отмечалось в хронистике того време-

ни, к конфессиональной принадлежности.
Конечно, появившиеся на полуострове альморавиды и, особенно, сле-
довавшие за ними альмохады принесли с собой совсем другое религиозное
чувство — раскаленное пустынным солнцем и горящее в сердце вчерашнего
кочевника. Однако сильно изменился к тому времени и сам Аль-Андалус,
населенный уже не завоевателями, арабами и берберами, и покорившимися
РАЗДЕЛ 2
испано-готами, а андалусцами, по-разному определявшими свое происхо-

ждение и предпочитавшими дома говорить на разных языках, но принад-
лежавшими к единому социальному организму.
Мосарабы практически исчезли как элемент социальной жизни в Гра-
надском эмирате: в большинстве своем они ушли под власть королей-
единоверцев. Нам известно лишь о временно и в очень ограниченном числе
живших здесь членах посольств, пленных и искавших убежища мятежниках,
а также о торговых представительствах христиан в Гранаде и Малаге.
В отличие от них иудеи, так же как и мосарабы на протяжении всей
истории Аль-Андалуса жившие бок о бок с мусульманами и обладавшие ав-
тономными правами, по-прежнему фигурировали в общественной карти-
не последнего исламского государства. Они были изгнаны или обращены
в христианство после его покорения Католическими королями.
154
Квартал Альбайсин в Гранаде

* * *
Фрагментарные и неточные источники не дают возможности детально
изучить испано-мусульманское общество эпохи тайф и североафриканских
империй. Пожалуй, с уверенностью можно отметить существенное преоб-
ладание в этот период берберского элемента, который постоянно подпиты-
вался переселенцами из Магриба, над арабо-испанским. Так, известно, что
воины Зави бен Зири, принадлежавшие к племени Санхаджа, коих вместе с
ГЛ А ВА 2
женами и детьми насчитывалось около тысячи человек, объединились с За-
ната и превратились в преобладающую этническую группу. В то же время
на юго-востоке Аль-Андалуса арабы, сирийцы и местное арабизированное
население образовали единую андалусскую общность, складывание кото-
рой относится, вероятно, к XIII столетию. Христиане и иудеи жили в Риане
и Эльвире, в Хаэне и Гранаде. Рабы, суданские негры и христианские на-
емники, рекрутировавшиеся за пределами Аль-Андалуса, также оставались
заметной частью общества. При альморавидах воины-санхаджа, берберы, и
наемники из негров смешивались со старой арабо-андалусской знатью, так
что ко времени альмохадов подлинно арабский элемент, по всей вероят-
ности, исчез. В конце XII в. в Испанию переселилось большое количество
арабских кочевников из Ифрикии.
В Гранадском эмирате жили потомки сирийских арабов, мосарабов,
берберов, иудеев и рабов разного происхождения, смешавшихся во второй
половине XIII в. с теми мусульманами, которые бежали от Реконкисты из
Баэсы и с Леванта, затем из Кордовы и Севильи, позже из Хаэна и Мурсии.
Кроме того, гранадские земли пережили очередную волну переселения
разных берберских племен, родственных Маринидам. В XIV в. недалеко
от Гранады появилась небольшая община мистиков из Индии и Хорасана,
а рядом с Малагой существовал рибат (квартал) суданских негров. Из столь
разнородных элементов сложился тип андалусца, согласно Ибн Хальдуну
(историк и философ XIV — начала XV в.), очевидным образом отличавше-
гося от магрибинца необыкновенной живостью ума, выдающейся способ- 155
ностью к обучению и физической ловкостью.
В среде гранадской аристократии было принято подчеркивать араб-
ские корни и надменно гордиться своим древним и знатным происхожде-
нием. Например, считалось, что Мухаммад бен Йусуф бен Наср, осно-
ватель династии, восходил по ветви Насридов к роду Саада бен Убады,
предводителя племени хазрадж, из тех соратников Пророка, которые
помогали во время его бегства из Мекки в Медину; предки эмира жили
в Испании с конца II в. хиджры (VIII в.).
Что же касается социальной стратификации мусульманского обще-
ства Аль-Андалуса, то она на практике была не менее сложной, чем этниче-
ский состав населения, поскольку в обязательном порядке учитывала его.
В то же время, с точки зрения мусульманских юристов, при определении
общественного статуса человека ключевым понятием была свобода, а его
верой — ислам. Это положение по существу ставило вне мусульманского
общества людей рабского состояния и иноверцев, что, как мы видели, было
неоправданно, учитывая их численность и хозяйственную роль, а нередко и

политический вес, и обособляло христианское и иудейское население.
Описывая общество, мусульманское право оперировало понятием
социальной категории (табака). Высшая социальная категория, т.е. му-
сульманская аристократия — хасса — в эпоху халифата включала в себя
знать арабского происхождения и более или менее близких родственни-
ков халифа, которые относились к Марванидам и именовались ахль Ку-
РАЗДЕЛ 2
райш, «люди Курайша». В хассу входили также сановники центральной

администрации, в том числе арабы-аристократы, должностные лица-рабы,
и даже некоторые горожане-берберы, которые занимали высокие государ-
ственные посты. Источники, восходящие к эпохе испанских Омейядов,
упоминают и категорию почтенных (айан), к которой относились законо-
веды, богатые купцы из мувалад или обращенных иудеев. Внизу социаль-
ной лестницы располагалась амма — самая многочисленная и социально
нестабильная категория, охватывавшая основную часть городского насе-
ления. Сюда относились и ремесленники, и поденщики-берберы, мувала-
ды и вольноотпущенники, бедные мосарабы и иудеи. Что же касается сель-
ской жизни в Аль-Андалусе, то сведений о ней очень мало. Можно лишь
гипотетически реконструировать существование крестьян, приписанных
к земле, чье положение похоже на статус сервов вестготской эпохи, и коло-
нов, связанных с землевладельцем-горожанином контрактом издольной
аренды, они также платили налог в казну и участвовали в войске.
Как уже отмечалось, в испано-мусульманском обществе присутствовало
большое количество рабов и рабынь, которые работали в доме, на поле или
состояли в войске, либо были наложницами. Еще одной категорией были ма-
ула, к которой относились лица подвластные праву своего патрона. Клиенты,
в европейской традиции, или маула — в исламской могли занимать в обще-
стве самые разные позиции: от всесильных визирей до безродных бедняков,
и принадлежать к различным этническим группам.
156 Имея в виду сложную этническую историю Аль-Андалуса, правомерно
задаться вопросом, на каком языке здесь говорили?
Классический арабский язык, будучи языком Корана, был принят в эми-
рате с VIII в. как официальный и книжный язык: на нем составлялись госу-
дарственные бумаги, писали письма и поэмы. Это был общий язык с метро-
полией и с теми, кто оттуда приезжал в Испанию. В то же время современная
наука считает, что образованным людям был свойственен трилингвизм: они
владели классическим арабским, местным диалектом арабского и романсе.
Мувалад и мосарабы знали арабский, без которого немыслимо было сделать
карьеру, вести успешную торговлю, продемонстрировать куртуазность или
знание последней книжной новинки. Кроме того, благодаря им развивался
и сохранился романсе, которым пользовались так же широко. Термины и
обороты из романсе попали в диалектный арабский, отличавшийся от клас-
сического и произношением. Известно, например, что Ибн Хазм описывал
разницу в произношении в среде черни, берберов и арабизированных ис-
панцев. Не случайно исключительное удивление у современников вызыва-
ли Бану Бали, арабский клан, живший в XI в. на севере Кордовы: «они поч-

ти не говорили на романсе (латиниййа), только на арабском, как мужчины,
так и женщины». Уже в X в. на Востоке отмечали странное произношение
и некоторые изменения в морфологии и синтаксисе у андалусцев. К XII в.
мусульмане говорили на двух языках — арабском и романсе, который ис-
пользовался для повседневного общения с горожанами и крестьянами. Би-
лингвизм ярко проявился в поэзии Ибн Кузмана (XII в.) и в мистических
ГЛ А ВА 2
трудах аль-Шуштари (первая половина XIII в.). С середины XIII в., прежде
всего в Гранадском королевстве, арабскому языку уделялось особое внима-
ние как инструменту сохранения исламской идентичности и культуры. Ро-
мансе стал считаться языком второго сорта. В то же время и арабский уже не
был единым, например, в Валенсии и Гранаде говорили на разных диалек-
тах. Ибн аль-Хатиб отмечал, что гранадцы пользуются «очищенным» язы-
ком. О валенсийском диалекте известно благодаря анонимной Vocabulista,
составленной после завоевания левантийских территорий христианами.
Здесь был помещен арабско-латинский глоссарий с латино-арабским ин-
дексом, что позволило выявить появление в местном арабском языке тако-
го фонетического феномена, как «имала». Надо сказать, что этот феномен
широко распространился позднее в разговорной речи и представлял собой
замену долгого «а» на долгое «и» (так, например, араб. «баб» — дверь, во-
рота — произносилось как «биб»).
На закате Гранадского эмирата, с ростом политического престижа
христианских соседей, позиции романсе укрепились. Появилось много
диалектных оборотов в поэзии (прежде всего в заджале), в семейной пере-
писке, нотариальных актах и даже в специальной литературе, которая со-
ставлялась на классическом арабском. Упростилось произношение, стало
исчезать конечное «н» после «aй» (например, «бай» вместо «байна» —
араб. между) и др. Об «испанском арабском» хорошо известно благодаря
бесценному «Искусству для легкого усвоения арабского языка» (Arte para
ligeramente saber la lengua arábiga), сопровожденному арабско-кастильским 157
вокабуларием. Этот труд, созданный монахом Педро де Алькала в 1505 г.
в Гранаде, позволяет восстановить транскрипцию арабских слов на роман-
се. Отраженная в «Искусстве» разновидность арабского бытовала на юге
Испании вплоть до изгнания морисков в начале XVII в.
Евреи, при вестготской власти подвергавшиеся суровым гонениям на религи-

озной почве, приветствовали арабскую Конкисту и, по всей видимости, ста-
ли верными союзниками завоевателей, вступая в арабские гарнизоны в поко-
ренных городах. В это время во многих испанских городах сформировались
еврейские кварталы внутри городских стен и даже в центре города — завое-
ватели отдавали евреям дома бежавших знатных и богатых горожан. Еврей-
ские иммигранты в Северной Африке, бежавшие туда во время вестготских
преследований, в 710–720-е гг. стали возвращаться в Испанию. По мусуль-

манским законам евреи получили статус зимми («покровительствуемые»).
Этот статус подразумевал покровительство центральной власти, разрешение
исповедовать свою веру и сохранять свой образ жизни, а также некоторую
гражданскую автономию; с другой стороны, он требовал подчинения исла-
му, выражавшегося в финансовом эквиваленте — уплате подушного налога
джизьи, а также в повседневной сегрегации и дискриминации (зимми запре-
РАЗДЕЛ 2
щалось ездить в седле, сидеть в присутствии мусульман, строить дома выше

мусульманских, одеваться в такую же одежду, устраивать религиозные цере-
монии рядом с мусульманскими кварталами, занимать руководящие долж-
ности и т.п.). Сегрегационные нормы как правило применялись на практике
при особо фанатичных правителях и игнорировались в периоды значитель-
ного численного преобладания зимми над мусульманами (как в первое время
после арабского завоевания). Статус зимми был несколько дифференциро-
ван для евреев и для христиан: к последним отношение было строже, ибо их
вполне оправданно подозревали в политической нелояльности.
Во второй четверти VIII в., с укреплением арабских позиций на полуостро-
ве, положение всех зимми стало ухудшаться, а джизья существенно возросла.
Показателем кризиса служит, в частности, тот факт, что некоторые испанские
евреи покинули Пиренейский полуостров и отправились в Сирию и Палести-
ну, чтобы поддержать вспыхнувшее там мессианское движение. С другой сто-
роны, это также свидетельствует о том, что, как только Испания стала частью
Арабского халифата, ее еврейская община стала частью восточной арабоязыч-
ной еврейской диаспоры и в скором времени наладила торговые и культурные
контакты с общинами Палестины, Египта и особенно Ирака.
С середины VIII в., с приходом к власти Абд ар-Рахмана I и созданием
Кордовского эмирата, наметилась тенденция к появлению евреев при дво-
ре. Омейяды предпочитали опираться не на своих соплеменников, подо-
зреваемых в нелояльности (связях с метрополией и собственных полити-
158 ческих интересах), а на не-арабов (берберов) и даже не-мусульман (евреев
и мосарабов), и особенно покровительствовали евреям, приглашая их на
придворные должности. Эта тенденция, сопровождавшаяся также поло-
жительными отзывами о евреях в арабских хрониках, в IX в. оттенялась
опалой придворных мосарабов, связанной с религиозной ажиотацией в
христианской общине (подробнее см. ниже).
Положение еврейской общины, ухудшаясь в периоды усобиц и раздроблен-
ности (конец IX в.), когда евреи эмигрировали в Северную Африку, христиан-
скую Испанию и Италию, стремительно улучшалось при усилении центральной
власти, и это улучшение во многом было связано с деятельностью придворных
евреев. Апогеем процветания еврейской общины в Андалусии считается время
правления Абд ар-Рахмана III (912–961 гг.) и его сына Аль-Хакама (961–976 гг.),
когда лидером еврейской общины был придворный еврей Хасдай ибн Шапрут
(ок. 915–970 гг.), занимавший ряд высоких постов в правительстве.
Хасдай попал ко двору Абд ар-Рахмана в 940-х годах в качестве ме-
дика, но затем благодаря своим административным талантам и знанию
языков стал получать задания и должности государственного характера:

начальник таможенной службы, переводчик, дипломат, советник халифа
по иностранным делам; но высоких официальных титулов, не положен-
ных зимми, у него не было, и, будучи одним из ближайших советников
халифа, он более других зависел исключительно от его доброй воли. Хас-
дай участвовал или даже руководил переговорами с королями Наварры,
Леона и Германии и византийским императором, он сыграл важную роль
ГЛ А ВА 2
в международном признании Кордовского халифата могущественной не-
зависимой державой.
Хасдай был назначен главой еврейской общины халифата и носил вы-
сокий титул «князя» — наси. Защищая интересы своей общины при дворе,
он также налаживал контакты с еврейскими общинами других стран (Па-
лестины, Ирака, Прованса, Италии, Византии), стремясь при необходи-
мости оказывать финансовую помощь или политическое покровительство.
Получив от своих посланцев сведения о Хазарском каганате, где исповедо-
вался иудаизм, Хасдай очень вдохновился идеей независимого еврейского
государства и отправил кагану Иосифу письмо, где рассказывал о благопо-
лучной жизни евреев Андалусии и своем личном богатстве и могуществе,
но выражал готовность оставить «свой сан и почет» и отправиться в изра-
ильское царство, где «не господствуют над евреями и не управляют ими».
Послание Хасдая удостоилось двух ответов — кагана Иосифа и аноним-
ного хазарского еврея. Эта так называемая еврейско-хазарская переписка
является одним из ключевых источников по истории Хазарии, хотя под-
линность обоих ответов Хасдаю вызывает серьезные сомнения. Помимо
международной деятельности Хасдай активно занимался культурной по-
литикой, приглашая в Кордову еврейских ученых и поэтов из других стран
и добиваясь гражданской и интеллектуальной независимости от Вавилон-
ского центра (см. главу «Три веры»).
Традиция еврейского присутствия при дворе и назначения придвор-
ных евреев наси не прерывается и при хаджибах (глава еврейской общи- 159
ны, владелец шелкопрядильного производства и поставщик двора при
аль-Мансуре Яаков ибн Джау), и в эпоху тайф (Шмуэль Га-Нагид и его сын
Йосеф Га-Нагид в Гранаде). Более того, в отличие от кордовских халифов
тайфские эмиры, менее ригористичные в соблюдении норм ислама, в на-
рушение законов о зимми официально назначали немусульман на высокие
правительственные должности.
Положение еврейской общины в Андалусии ухудшилось в связи с втор-
жением альморавидов в конце XI в. и, вторично, в середине XII в., когда прак-
тически вся мусульманская Испания была захвачена альмохадами. Культурно
и политически менее развитые, чем испанские мусульмане, зато гораздо более
фанатичные, североафриканские берберы, утвердившись на Пиренейском
полуострове, устроили гонения на немусульман и тем самым положили конец
процветанию еврейских общин Аль-Андалуса — чуть раньше, чем наступил
конец самого Аль-Андалуса. Евреи мигрировали либо на север, в христиан-
ские королевства, либо на юг, в фатимидский Египет.
Арабские средневековые источники практически ничего не рассказы-

вают о сельских жителях и сельской жизни. Напротив, об андалусских
городах, многочисленностью и населенностью которых восхищались
путешественники, известия многообразны. Можно даже сказать, что
испано-мусульманская культура была прежде всего городской, правда,
РАЗДЕЛ 2
в особом восточном понимании этого явления, соединяющего в себе и

административную, и публичную, и деловую жизнь, и богатую книжную
традицию.
Изначально торговые и интеллектуальные связи, основанные на общ-
ности языка, религии и культуры, объединяли мусульманские города Ис-
пании с Ближним Востоком. В Западном мире, переживавшем в VIII–X вв.
упадок городской жизни, города Аль-Андалуса, в эту эпоху достигшие свое-
го расцвета, являли собой поражавшее воображение исключение.
Мусульмане быстро освоили те городские центры, что были основаны
и функционировали до их прихода, и возвели новые. Часто они сохраняли,
лишь немного переиначивая при транскрипции на арабский, старые иберий-
ские или латинские названия поселений. Corduba стала называться Куртуба
(Кордова), Malaca — осталась Малакой (Малага), Toletum — Тулайтула (То-
ледо), Caesaraugusta — Саракуста (Сарагоса), Valentia — Балансийа (Вален-
сия) и т.д. Некоторые города были названы арабскими именами, как, напри-
мер, уже упоминавшийся Альхесирас или аль-Марийа, что по-арабски зна-
чит «сторожевая башня», от которой происходит название Альмерия. Мно-
гие левантийские и южные города Испании сохранили имена, восходящие
к историческим персонажам: это мог быть Тариф или Тарик, или фамильное
имя (например, Беникасим от Бану Касим).
Внутреннее пространство города устраивалось по восточному образ-
цу. Всегда существовал центральный деловой квартал, располагавшийся
160 рядом с Большой мечетью. Вокруг города шли стены с воротами, от кото-
рых широкие улицы вели к центру (мадина), соединяя его с другими квар-
талами, где жила основная часть горожан. Рядом со стенами возводились
дворцы аристократии и сановников. Часто город разрастался и требовал
возведения новых стен, появлялись новые кварталы, которые назывались
«рабад» (или «рибад», что в испанской традиции дало «аррабаль»), пред-
ставлявшие особую общность. От главной улицы ответвлялась целая сеть
улиц, улочек и проулков, нередко заканчивавшихся тупиком, которые тоже
могли образовывать «квартальчики», называвшиеся по расположенной
здесь маленькой мечети. За стенами города находилась большая площадь,
где устраивался еженедельный рынок и возвышался михраб, использовав-
шийся для публичной молитвы на открытом воздухе. Вокруг шла аллея
для отдыха и прогулок горожан, дальше среди садов и парков прятались
загородные дома аристократов. За воротами города находились кладбища
и лепрозории, которые содержались каким-нибудь благочестивым учреж-
дением и благодаря частным пожертвованиям.
Кордова
Арабские хронисты и географы посвятили множество восторженных страниц сто-

лице халифата — Кордове. Сегодня сложно представить себе, как выглядел город
в те времена, но сохранились следы былого величия: Большая мечеть рядом с Гва-
далквивиром, остатки резиденции аль-Русафа, руины Сахл. Можно восстановить
линию стен и местонахождение ворот, планировку улиц.
ГЛ А ВА 2
До сих пор идут споры о численности населения мусульманской столицы. Раз-
личные авторы приводили данные от 100 тыс. до 500 тыс. человек. Во всяком случае
население Кордовы во много раз превосходило даже самые крупные города раннесред-
невековой Западной Европы и было сопоставимо разве что с Константинополем.
Сердце метрополии, мадина, располагалась на месте древней столицы Бетики.
Ее каменные стены, много раз обновлявшиеся вплоть до эпохи альмохадов, достига-
ли 4 км в длину и имели несколько ворот. Рядом с Алькасаром халифа находились Баб
аль-Кантара (Ворота моста), при аль-Хакаме II были воздвигнуты Новые ворота, на
северо-западе располагались Толедские, или Римские ворота, выходившие на старую
римскую дорогу Via Augusta. Еще в начале XX в. можно было видеть четвертые во-
рота; арабские авторы называли их Леонскими, или Талаверскими, или Иудейскими,
или Воротами прямого назначения (Баб аль-Худа). Отсюда начиналась дорога к аль-
Русафе и здесь же находилось старое римское кладбище, которое продолжали исполь-
зовать. На западной стороне стен располагались Ворота эмира и Севильские ворота
или, как их еще называли, Ворота продавцов специй, поскольку рядом существовал
рынок пряностей, а дальше возвышались Ворота грецких орехов.
Уже в VIII–IX вв. Кордова стала тесной, строились новые кварталы между
берегом реки и старой дорогой, шедшей от Толедских ворот. Этот восточный
«отросток» города был назван Джаниб аль-Шарки, сейчас известный как Ахар-
киа. Многие названия улиц здесь указывают на торговую деятельность их му-
сульманских обитателей. А дальше над Кордовской равниной возвышался Фахс
аль-Сурадик — здесь собирались войска перед походом.
Квартал базаров тянулся от восточный стены Большой мечети. Вокруг Боль- 161
шой мечети, по мусульманскому обыкновению, располагались лавки писцов, но-
тариев, помощников кади, помещения для обучения и чтения.
Римский мост через Гвадалквивир (223 м в длину), почти разрушившийся
при вестготах, был восстановлен и впоследствии не раз ремонтировался мусуль-
манами. По правому берегу реки и дальше вниз по течению шла древняя доро-
га, которая приводила к большой площади аль-Мусара и к главной открытой
молельне города (мусалла). Эта же дорога вела к мельницам, приводившимся в
движение водами Гвадалквивира. На берегу реки располагалась и резиденция
Омейядов Мунйат аль-Наура, особо ими любимая до того, как Абд ар-Рахман III
приказал построить Мадина аз-Захра.
На левом берегу реки находился знаменитый Рабад, который был разрушен
после восстания 818 г. Эмир запретил восстанавливать его, так что даже отдель-
ные дома, появившиеся здесь в XI в., были уничтожены по распоряжению Хиша-
ма II. Рядом находилась еще одна открытая молельня и резиденция Мунйат Наср,
где в 949 г. жили послы Константина Багрянородного. ■■■
РАЗДЕЛ 2
Большая мечеть и мост Кордовы
* * *
Таким образом. характерной особенностью общества Аль-Андалуса был
его этнический и конфессиональный полиморфизм. На протяжении несколь-
ких столетий территория Пиренейского полуострова были местом притяже-
ния многочисленных волн миграций. В эпоху эмиров и халифов социально-
доминирующим элементом был арабский и берберский, постоянно подпи-
тывавшийся переселенцами с Востока и из Африки. После падения халифата,
162 с образованием тайф, а затем с приходом к власти магрибских династий бер-
берский элемент занял господствующие позиции и, видимо, сохранял их и
внутри Гранадского эмирата, несмотря на всю проарабскую риторику и моду.
Последнее исламское государство на полуострове также принимало на свои
земли мигрантов с севера и из Леванта, уходивших с тех территорий, которые
были отвоеваны христианами, усиливая таким образом «местный» элемент,
складывавшийся из смешанного андалусского населения.
Еще одной специфической чертой мусульманской социальной культу-
ры можно считать ее урбанизм. Созданная исламом на Пиренейском по-
луострове цивилизация, несмотря на то, что она пережила самые разные
политические формы (от халифата и империи до «княжеств»), неизменно
воплощалась в сильных, богатых, густонаселенных городах.
Христианским королевствам Пиренейского полуострова в наследство от
складывавших оружие мусульманских государств досталось поликонфесси-
ональное и полиэтничное общество, надолго пережившее мусульманскую
государственность.
ГЛАВА 3
евозможно говорить об интеллектуальной жизни и культуре Аль-

Андалуса, не коснувшись хотя бы вскользь темы ислама, поскольку
именно он воспринимался как основа, несущая конструкция и цель всех
занятий науками и искусствами. Не только богословие и философия, но и
юриспруденция, филология, история, математика и медицина были нераз-
рывно связаны в сознании и трудах мусульманских интеллектуалов с верой,
познанием Бога, созданного Им мироустройства.
Ислам утвердился на Пиренейском полуострове в качестве домини-
рующей религии сразу после его покорения арабо-берберскими войска-
ми. Ислам быстро распространился и был принят местным населением
самого разного социального уровня. Следует при этом учитывать урбани- 163
стический характер исламской цивилизации, что сказалось и на процессе
установления конфессионального господства: произошла повсеместная и
глубокая исламизация городов, в то время как сельская местность не была
в такой степени затронута, и по большей части насельниками ее остава-
лись мосарабы, т.е. христиане. Следует отметить, что именно из городской
среды торговцев, ремесленников и мелких собственников постепенно
сформировался в испано-мусульманском обществе средний класс, на базе
которого сложилась социальная группа интеллектуалов, занимавшихся
прежде всего духовными науками и потому обладавших особым обще-
ственным престижем.
Исповедание ислама в Аль-Андалусе мало чем отличалось от отправле-
ния его в Африке или Аравии. Верующие исполняли традиционные для ис-
лама обязанности, к которым относилось свидетельство веры (аш-шахада),
или признание единого Бога и Его Посланника Мухаммада, молитвенное
служение (ас-салят), выплата пожертвования или милостыни (аз-закят —
по-арабски «очищение»), хадж (паломничество в Мекку) и соблюдение по-

ста в месяц рамадан. Не был оставлен без внимания и джихад (священная
война, в классическом исламе понимаемая не только как участие в военных
действиях против неверных, но и как духовное борение). По сути, все по-
ходы эмиров и халифов против христианских королевств совершались под
знаменем джихада, собирая под руку правителя не только войско, но и до-
бровольцев. Это, впрочем, не мешало наличию в армии халифа подразде-
РАЗДЕЛ 2
лений, формировавшихся из христиан. В то же время уже средневековым

авторам было очевидно, что исламу, существовавшему на Западе, было го-
раздо проще вести священную войну, имея в непосредственной и постоян-
ной близости соседей-христиан, и несравнимо тяжелее осуществлять вели-
кое паломничество, требовавшее от правоверных преодоления огромных и
опасных пространств Средиземноморья и надолго отрывавшее их от дома
и дел. Казалось, само положение Аль-Андалуса склоняло здешних мусуль-
ман более к воинственным и внешним формам благочестия, нежели к созер-
цательным, ориентированным на глубокий внутренний поиск и подвижни-
чество. Однако, напротив, причастность Аль-Андалуса к общеисламскому
пространству и осознанное стремление позиционировать себя внутри это-
го пространства как активное и традиционное сообщество способствовало
устойчивым связям с Востоком и Аравией, поддерживавшимся во многом
благодаря хаджу.
И потомки завоевателей, и новопереселенцы с Ближнего Востока и из
Африки, и неомусульмане из местного населения стремились поколение за
поколением сохранить нетронутыми основы веры и обычаи, опираясь на ту
традицию, которая складывалась на протяжении VIII столетия в рамках
всего исламского мира при решающей роли метрополии. Духовная жизнь
мусульманской общины и общие правила поведения были осмыслены к тому
времени как нечто единое, неразрывно принадлежащее как сфере религии,
так и сфере права — шариату. Шариат — по-арабски «правильный путь»,
164 «то, что открыто Богом» — представлял собой совокупность правовых,
морально-этических и религиозных норм поведения. Богооткровенный
образ жизни приводил к формированию богооткровенного права. Нормы
шариата никогда не сводились в законы, поскольку признавалось суще-
ствование единственного, данного Богом, закона — Корана, на их основе
никогда не составлялись своды писаного права. Шариат существовал и раз-
вивался, опираясь на Коран и Сунну (повседневная практика Мухаммада,
отраженная в хадисах, наиболее аутентичных и пользующихся авторитетом
преданиях о жизни Посланника) и благодаря усилиям законоведов, в кото-
рых, впрочем, следует видеть не ученых-юристов, а скорее интеллектуалов,
занятых духовным поиском.
К рубежу VIII–IX вв. сложилось и было описано последователями
учение законоведа Малика ибн Анаса (ум. в 795 г.). Испанские Омейяды
избрали в качестве официальной религиозно-правовой школы маликизм,
рожденный в Медине и получивший дальнейшее оформление в трактатах в
Кайруане. Этой школе, или направлению (по-араб. мазхаб) было свойствен-
Интеллектуальная культура
но подчеркнутое внимание к Преданию, с опорой на хадисы. В то же время

в том виде, в котором маликизм был воспринят в Аль-Андалусе, он пред-
ставлял собой наиболее простую, традиционную и практичную систему по
сравнению с другими, бытовавшими, например, на Ближнем Востоке — ха-
нифитским и шафиитским мазхабами.
Поначалу маликизм в Аль-Андалусе существовал наряду с учением си-
рийского законоведа аль-Авзаи, но с появлением в пределах Кордовского
ГЛ А ВА 3
халифата Муватты — основного сочинения Малика — и его последовате-
лей, вокруг которых мало-помалу сложилась школа, и некоторые из кото-
рых имели серьезное влияние на эмиров, в том числе и в вопросе назначе-
ния судей, восторжествовал как главенствующий мазхаб. В IX в. маликиты
в Аль-Андалусе запретили изучение хадисов и ограничились составлением
трактатов и пособий по юриспруденции. С этого момента всякая индиви-
дуальная рефлексия по поводу Предания оказалась под запретом, и мали-
кизм постепенно превратился в застывшую и неспособную к внутреннему
развитию систему, обслуживающую власть и прикладные нужды судопро-
изводства.
Это, впрочем, не означает, что в Аль-Андалусе ничего не знали о мазхабах,
знаменитых на Востоке. Во времена правления Мухаммада I (852–886 гг.) в
Испании появились последователи учения шафиитов. Эмир был либерален
и даже назначил своим писцом кордовца Касима бен Мухаммада Ибн Сийа-
ра, на которого маликиты нападали за то, что, будучи на Востоке, тот учился
у Мухаммада бен Идрис Ибн Шафии. Хотя последний сам учился у Малика
Ибн Анаса, его идеи отличались самобытностью, он провозглашал дедуктив-
ный метод при выведении правовых норм при изучении Корана и Сунны,
тем самым оставляя пространство для внутреннего развития шариата. Ша-
фиитом был и Мухаммад Ибн Ваддах, также учившийся на Востоке и про-
никшийся критическим методом изучения хадисов Ибн Шафии. Мухаммад
Ибн Ваддах был очень застенчивым, набожным и честным человеком, и ма-
ликиты его не трогали. Переворот в правоведческой науке связан с именем 165
Баки Ибн Махлада (ум. в 889 г.), который, как и большинство ведущих уче-
ных того времени, обучался в метрополии и заинтересовался умозритель-
ным аспектом правоведения и выведением из хадисов частных определений.
После долгого пребывания на Востоке он вернулся в Кордову и, несмотря на
нападки маликитов, недовольных его самостоятельностью и изучением ха-
дисов, под покровительством эмира собирал вокруг себя в Большой мечети
с каждым разом все более обширную аудиторию. Баки Ибн Махлад заложил
в мусульманской Испании основы изучения «изречений» Посланника. Не-
которые из его биографов называли его шафиитом, но, скорее всего, он был
независим в своей интеллектуальной деятельности.
При Мухаммаде в Аль-Андалусе появились и первые приверженцы за-
хиритской школы (Абд Аллах Ибн Касим), а в X в. захиритом был кордов-
ский кади ал-Мунзир бен Саид ал-Баллути. Известный своим независимым
характером, высочайшей компетентностью как правовед и богослов, склон-
ностью к литературному творчеству, он оставался верен воспринятому на
Востоке учению до самой смерти, но занимаясь по долгу службы судебными

делами, он никогда, вынося судебные решения, не опирался открыто на до-
воды захиризма и не ссылался на авторитетных учителей этого мазхаба.
При аль-Мансуре и после падения халифата, в эпоху тайф и северо-
африканских династий, позиции маликитов еще более упрочились, однако
ни исламская правоведческая, ни философская мысль не замерли в Испании.
XI столетие подарило Аль-Андалусу удивительно яркую фигуру правоведа,
РАЗДЕЛ 2
богослова, философа, историка и поэта, придерживавшегося захиритской

школы, — Ибн Хазма (994–1064).
Он сам называл себя потомком знатного персидского рода, но в дей-
ствительности был по происхождению муваллад и принадлежал к местной
семье из Ньеблы. Его дед принял ислам и обосновался в Кордове. Отец,
Ахмад, служил в омейядской администрации и достиг должности визи-
ря при Амиридах. Во время смут, начавшихся с падением халифата, семья
Ибн Хазма пострадала — ее имущество было конфисковано, поскольку она
осталась верной легитимной власти Омейядов. После смерти отца (1012 г.)
для Ибн Хазма начались тяжелые времена. Он вынужден был покинуть
Кордову и бежать в Альмерию, но и здесь его симпатии Омейядам пока-
зались правителю, принадлежавшему к берберам, подозрительными. Уче-
ный был заточен в тюрьму, а потом выслан из города. После этого он искал
счастья в Валенсии, где поступил на службу к потомку Омейядов Абд ар-
Рахману IV аль-Муртада, и был назначен визирем Кордовы. Под знаменами
Абд ар-Рахмана Ибн Хазм воевал у стен Гранады, был взят в плен и потом
осовобожден. В 1022 г. он обосновался в Хативе, где начал писать «Ожере-
лье голубки», знаменитое философско-литературное произведение. В сле-
дующем году он снова появился на политической сцене в Кордове, будучи
приглашен своим другом халифом Абд ар-Рахманом V, которому удалось
отнять власть у берберов. Однако спустя семь недель халиф был отравлен, а
Ибн Хазм вновь оказался в заключении.
166 В 1027 г. мы снова находим его в Хативе. Отныне он решает сторо-
ниться политики и посвятить себя интеллектуальным занятиям, богосло-
вию, юриспруденции и преподаванию. Сопротивляясь засилью в школах
маликитов, Ибн Хазм превратился в защитника захиризма (он прошел и
через увлечение шафиитским мазхабом, даже написал обширный трактат
о праве в этом русле). Своими страстными выступлениями против орто-
доксальных теологов и правителей, их поддерживавших, он вызвал такую
их ненависть, что его изгоняли из одной тайфы за другой (успел побывать
даже на Мальорке) и запретили ему преподавать. В Севилье Аббадид аль-
Мутадид распорядился публично сжечь книги Ибн Хазма. Сломленный
неудачами ученый вернулся в свои владения недалеко от Ньеблы, где и
скончался, оставив, по свидетельству своего сына Абу Рафи, 400 произ-
ведений.
Ибн Хазм получил блестящее образование. Он был человеком жадным
до знаний и поддерживал отношения с учеными и писателями своего време-
ни. В конце жизни он написал «Книгу характеров и поведения», в которой
нашли отражения перипетии его собственной судьбы в политике и проя-

вилось глубокое знание человеческой природы и психологии. Этические
взгляды Ибн Хазма основывались на служении Богу. Что касается источни-
ков права, то Ибн Хазм проявлял большое искусство в трактовке текстов; он
интерпретировал Коран в свободном и широком смысле, отталкиваясь от
разных стихов, казавшихся не связанными друг с другом и по смыслу огра-
ниченными, выводил цепочку умозаключений и идей, которые позволяли
ГЛ А ВА 3
ему перерабатывать правоведческую доктрину. Он осуществил обширную
критику хадисов, применив в этой области строгий исторический подход.
Его симпатии к шафиизму не были долгими, но он позаимствовал в нем
принцип вынесения суждения по аналогии. В качестве юриста Ибн Хазм
был открытым противником маликизма. Возможно, такая позиция была ис-
ключительно средством выйти из-под давления маликитов и их доктрины,
обрести самостоятельность и свободу. Ученый стремился реконструировать
мусульманское право в том виде, в котором оно существовало во времена
Посланника, отсекая все то, что, с его точки зрения, было привнесено более
поздними юристами. Он видел в законе религиозную реальность, которая
ведет человека к повиновению Богу. Иногда Ибн Хазма укоряют в узости
взглядов, в том, что он не учитывал развития права, вызванного усложнени-
ем социальной и политической жизни. В то же время на уровне конкретных
казусов он смягчал строгость своих теоретических взглядов, признавая за
человеком самостоятельность. Ибн Хазм не просто следовал захиризму как
правовой школе, на его основе он пытался выстроить целую систему дог-
матической теологии, важное место внутри которой отводилось не только
юриспруденции, но и владению арабским языком, интерпретациям текстов,
знаниям о современных автору религиях.
Ибн Хазм во многом был историографом религиозных идей, интерес к
осмыслению которых мог подпитываться характерной для Пиренейского
полуострова ситуацией постоянного сосуществования с христианством
и иудаизмом. Это нашло отражение в его книге «Критическая история 167
религий, сект и школ», написанной в форме энциклопедии, где были со-
браны знания о верованиях в разных регионах, имевших отношение к
исламу или соприкасавшихся с ним. По сути это было сочинение о ере-
сях и известных исламу религиях, основанное на широкой исторической
базе с использованием документов и исторических текстов и позволявшее
полемизировать с приверженцами других религий. Ибн Хазм описывал
здесь различные философские и религиозные системы: астральные, хри-
стианскую тринитарную доктрину, профетические концепции в иудаизме
и христианстве и другие. Ученый полемизировал с визирем из Гранады
иудеем Ибн Награллой, вел антихристианские дискуссии на страницах
своих трактатов.
Ибн Абд аль-Барр аль-Нумайри (978–1070), уроженец Кордовы и друг
Ибн Хазма, поначалу тоже придерживался захиритского мазхаба. Он никог-
да не был на Востоке, но переписывался с учеными из метрополии. Образо-
вание получил в Кордове и избрал своим поприщем шариат и генеалогию.
Со временем он отошел от захиризма, склонившись к шафиизму, пока ни

принял окончательно маликитский толк. Впрочем, и в бытность кадием
Лиссабона и Сантарена его подозревали в симпатиях к учению Ибн Шафии.
Вторую половину жизни он провел на Леванте и умер в Хативе в 1070 г. Ибн
Абд аль-Барр стал крупнейшим знатоком хадисов в Испании и Северной
Африке. Его исследования и сочинения были посвящены разным сюжетам
и наукам, но прежде всего его интересовали арабская генеалогия (в первую
РАЗДЕЛ 2
очередь аснаров — сподвижников Мухаммада, которые в мусульманской

традиции, как правило, стоят первыми в цепочке передатчиков хадисов
о жизни Посланника), описание жизни и походов Мухаммада, биографии
его сподвижников. Ему не был свойственен строгий маликизм образца
X столетия, о чем говорят хотя бы отказ признавать таклид, т.е. слепое сле-
дование авторитету, и заинтересованность в сюжетах, ори-
ентированных на поиск смысла, источников и методов
аргументации знания.
Среди учеников Ибн Хазма, уже после его воз-
вращения в Ньеблу, самым верным был аль-Хумай-
ди (ок. 1029–1095). Родился он на Мальорке и посвя-
тил себя изучению богословия, права и Предания.
Учился он не только у Ибн Хазма, но и в Кордове,
где слушал Ибн Абд аль-Барра, в 1056 г. он отпра-
вился на Восток завершать образование и совер-
шить хадж. Есть сведения о том, что аль-Хумайди
изучал хадисы в Тунисе, Египте, Дамаске и Багдаде.
Благодаря своему благочестию, эрудиции и эмоцио-
нальной выдержанности, а также переезду в Багдад
ему удалось, сохранив приверженность захиризму,
избежать гонений, обрушившихся на учителя. Его
Коробочка аль-Мугиры. перу принадлежит ряд трактатов о хадисах и био-
168 Слоновая кость, Х в. графический свод ученых Испании, составленный в
Багдаде по памяти.
Маликитские альфаки в Аль-Андалусе поддержали вторжение альмо-
равидов и обладали огромным влиянием на политическую и религиозную
жизнь империи, созданной африканской династией, особенно при втором
султане, Али (1106–1143). В 1109 г. Али приказал сжечь все экземпляры
книги «Воскрешение наук о вере» аль-Газали: на маленькой площади на-
против западных ворот Кордовской мечети один экземпляр сочинения вос-
точного философа был опущен в масло и сожжен в присутствии альфакиев-
маликитов. Альморавиды видели в учении аль-Газали источник опасного
для них направления, появившегося в Северной Африке среди племен аль-
мохадов, лидером которого стал Ибн Тумарт. Спустя три десятка лет Аль-
Андалус был покорен альмохадами, которые поначалу не очень нуждались в
поддержке маликитов и социальных слоев, интересы которых те выражали.
Основную поддержку в правовом плане альмохадам, видимо, оказали за-
хириты и шафииты.
Расцвет андалусской философии в XII в., опиравшейся, безусловно, на

опыт предшественников, связывается с тремя именами крупнейших мыс-
лителей мусульманского Запада: Ибн Баджи (ум. в 1139 г.), Ибн Туфайля
(ок. 1105–1185) и Ибн Рушда (1126–1198).
О жизни Ибн Баджи известно немного: он родился в конце XI в. в Са-
рагосе, где, видимо, прошла и его юность. В 1110 г., когда город взяли альмо-
равиды, поступил на службу к новым властям и занимал пост визиря, затем
ГЛ А ВА 3
жил в Севилье и Гранаде, а умер в Фесе, возможно, будучи отравленным.
Ибн Баджа был известным философом, поэтом, музыкантом, ему принад-
лежали популярные песни. Он изучал математику, ботанику и астрономию.
Его сочинения сохранились на арабском и в переводах на иврит. Его перу
принадлежат «Прощальное письмо» и «Трактат о союзе разума с челове-
ком», а самое известное его произведение называется «Образ жизни уеди-
нившегося». Во всех трех трудах Ибн Баджа говорил о возможности души
соединиться с Богом, что понимается как высшее счастье и высшая форма
деятельности, конечная цель человеческого существования. Согласно его
учению, союз души с Богом — это последний этап интеллектуального воз-
вышения. Без сомнения на него оказали влияние неоплатонические идеи и
сочинения (к тому времени существовали переводы на арабский).
Абу Бакр Мухаммад Ибн Туфайль родился в Гуадиксе в начале XII в.,
имел медицинскую практику в Гранаде, некоторое время служил секретарем
местного правителя. В 1154 г. он стал секретарем альмохадского правителя
Сеуты и Танжера. Затем возвысился до должности придворного врача Абу
Йакуба Йусуфа (1163–1184), пользовался расположением и его приемника
Абу Йусуфа Йакуба (1184–1199), а умер в Танжере. Ибн Туфайль (в западной
традиции Абубасер), медик и астроном, выразил свои философские взгля-
ды в аллегорической новелле «Живой, сын Бодрствующего». Это произ-
ведение, также созданное в русле мусульманского неоплатонизма, ставило
вопрос о соотношении религии и философии. Новелла была переведена на
иврит и затем комментировалась в 1349 г. Моисеем из Нарбоны. Без сомне- 169
ния, Ибн Туфайль заимствовал название для своего сочинения у восточно-
мусульманского философа Ибн Сины, но, пожалуй, этим его заимствования
и ограничились. Если для Ибн Сины Живой, сын вечно Бодрствующего был
символом, то Ибн Туфайль ввел в свое произведение народную сказку о маль-
чике, вскормленном газелью, он живо описал духовное становление человека,
лишенного общества, его уз, правил и традиций. Для него важнее всего было
продемонстрировать способности человеческого разума не только открывать
науки и обнаруживать существование души, но и предстоять Богу из брен-
ного мира и держаться, однажды встретив, только Его. Из сочетания фило-
софских идей и народной по сути формы изложения родилось одно из самых
интересных прозаических сочинений в арабской литературе.
Еще один величайший философ Аль-Андалуса и всего арабоязычного
мира — Абу ль-Валид Мухаммад Ибн Рушд (Аверроэс) — родился в Кор-
дове в семье юристов-маликитов. Он получил замечательное образование и,
как сообщают его биографы, постигал не только науки права и богословия,
но и медицину, и греческую античную философию. В 1153 г. он находил-

ся в Марракеше, где был представлен Ибн Туфайлем Абу Йакубу Йусуфу.
Легенда рассказывает о том, как Ибн Рушд поначалу не осмеливался при-
знаться в своих глубоких познаниях в области греческой философии, но по-
сле того как халиф сам, обратившись к Ибн Туфайлю, свободно заговорил
о Платоне и Аристотеле, Ибн Рушд решился высказаться и произвел очень
благоприятное впечатление на правителя. В 1182 г. он даже ненадолго за-
РАЗДЕЛ 2
мещал Ибн Туфайля в качестве придворного медика. Пользовался он рас-

положением и Абу Йусуфа Йакуба, хотя в последние годы жизни философа
внутриполитичесая ситуация на Пиренейском полуострове изменилась, и
мусульманские власти были вынуждены демонстрировать отход от толе-
рантной по отношению к философам и неортодоксам политики, нуждаясь в
поддержке маликитов. Известно, что издавался указ о предании огню всех
его сочинений как представляющих опасность для мусульманской веры.
Однако немного позже Ибн Рушд вернулся в Марракеш, где к нему вновь
благоволили. Там он и умер, а его тело было перевезено в Кордову.
Ибн Рушд более всего известен как комментатор Аристотеля. При-
мечательно, что его собственных сочинений сохранилось не так много, по
большей части они известны в переводах на иврит и латынь. Действитель-
но, самой важной его работой нередко считаются его комментарии к ряду
трудов Аристотеля. До него в мусульманской философской мысли восприя-
тие Аристотеля больше базировалось на неоплатонической традиции. Пу-
таница была создана и арабским переводом неоплатонического сочинения
«Теология Аристотеля». Одной из величайших заслуг Ибн Рушда было от-
крытие подлинного Аристотеля и передача его идей Европе.
В одном из своих трактатов по философии и теологии «Согласие меж-
ду верой и философией» Ибн Рушд высказал убежденность в истинности
как философского знания, так и богооткровенного писания, настаивал на
необходимости активной жизненной позиции философа, способного объ-
170 яснять положения веры и тем помогать людям. Кордовец был уверен в вы-
сокой роли ниспосланной Богом религии в обществе и в системе государ-
ственного устройства, и считал ее предпочтительной (при философском
осмыслении) по сравнению с религией чистого разума. Концепция гар-
моничного сосуществования философии и веры нашла последовательное
отражение и в полемическом трактате, написанном в ответ на труд аль-
Газали «Опровержение философии», названном «Опровержение опро-
вержения».
Ибн Рушд оставил также сочинения по медицине, математике, астро-
номии, этике и политике. В XIII в. благодаря переводам на иврит и латынь,
осуществленным в Испании, его идеи были восприняты европейскими схо-
ластами и затем оказали большое влияние на Фому Аквинского.
Хотя слава Ибн Рушда как философа затмила в глазах потомков все
прочее, он был еще и выдающимся законоведом того времени. В 1169 г. он
стал судьей в Севилье, а двумя годами позже вернулся в Кордову на пост
кади. Особенностью Ибн Рушда был подход к философским штудиям и сю-
жетам с точки зрения правоведа. Обладая фундаментальной юридической

подготовкой, детально зная маликитский мазхаб, он изучал различные
религиозно-правоведческие школы, их основания и внутреннюю логику.
Около 1188 г. он закончил работу об официальных правовых толках и си-
стеме аргументации каждой из них при вынесении частного определения.
Этот вопрос в маликизме обычно замалчивался, в то время как захириты
и шафииты, напротив, были к нему очень внимательны. Ибн Рушду было
ГЛ А ВА 3
свойственно самостоятельное и глубокое осмысление как философских, так
и доктринальных правоведческих сюжетов, с опорой на ученую эрудицию и
огромный опыт судебной и политической практики.
После падения альмохадской империи в тайфах и особенно в Гра-
надском эмирате позиции маликитской школы укрепились. Во многом
это было связано с успехами христиан и продвижением Реконкисты.
В структуре последнего испано-мусульманского государства маликиты
играли основную роль, законоведы, имена которых мы встречаем в био-
графических словарях и сборниках судебных решений и мнений, занима-
ют первое место в андалусских городах и, конечно, Гранаде — по своим
знаниям, компетенции, социальному престижу и тому влиянию, которое
они оказывали на круги, близкие к эмиру. Это не означает, что захириты
исчезли из Аль-Андалуса. О них известно из сочинений восточных авто-
ров. Но маликизм, безусловно, был признанным официальным толком,
к нему апеллировали, на него надеялись и представители правящей ди-
настии насридов.
С другой стороны, следует учитывать, что маликизм XIV–XV вв., ис-
пытавший воздействие весьма специфической для ислама, с точки зрения
политического положения, ситуации (например, вассальные отношения
эмиров с христианскими государями, плотное и повседневное соседство
мусульман с христианами, появление обширной группы мусульман, жив-
ших под властью христиан), вынужден был изменяться. Это обстоятельство
нашло отражение в сборниках фетв — судебных решений и определений, 171
которые выносили крупнейшие законоведы того времени: Ибн Лубб и его
ученики аль-Шатиби, Ибн Сирадж и аль-Хаффар, Мухаммад аль-Саракус-
ти, аль-Ваншариси, творившие в Гранаде и Магрибе.
Эпоха позднего Средневековья и заката исламской цивилизации на За-
паде ставила перед правоведами новые вопросы, порождала небывалые для
классического шариата ситуации, требовавшие не просто реакции, а глубо-
кой рефлексии и выработки, пусть и на основе авторитетного традицион-
ного знания, новых подходов, а значит, и немыслимых для маликизма за
пределами Испании конкретно-юридических суждений.
Хронисты и авторы биографических словарей упоминают в качестве
основных культурных и интеллектуальных центров Аль-Андалуса Кордову,
Севилью, Толедо, Сарагосу, Гранаду, Малагу, Альмерию и Гуадикс. В сель-
ской местности существовали школы начального уровня.
На мусульманском Западе начальным обучением в скромных школах
занимался учитель, которому платили родители учеников. Это обучение
строилось вокруг Корана и его целью было, чтобы ребенок обладал хоро-
шим почерком, хорошей дикцией, правильно и благозвучно читал корани-
ческие тексты и умел сделать паузу или акцент в устной речи. Ибн Хальдун
рассказывает о том, что ученик на первой ступени обучения постигал осно-
вы счета, должен был наизусть знать основы арабской грамматики, вслед за
Кораном изучал поэтические и эпистолярные произведения. Такая систе-
ма обучения облегчала постижение Книги и закладывала отличную основу
РАЗДЕЛ 2
для следующего этапа. Высокий уровень школьного образования — важ-

нейшая черта андалусской культуры. Отличное образование получали и от-
прыски правящей династии во времена эмирата, халифата и тайф. Жители
Аль-Андалуса всех социальных классов испытывали живой интерес к уче-
нию, несмотря на то, что образование было платным и требовало серьезных
финансовых вложений.
Появление медресе, или университета, в Испании относится только к
XIV столетию (в Багдаде — 1065 г.), оно было основано гранадским эмиром
Йусуфом I, покровителем изящной словесности, стремившимся повысить
свой престиж в мусульманском мире.
Неизвестно, сколько времени обычно длилось обучение. Посещение
занятий в школе дополнялось прослушиванием курсов по одному или
нескольким предметам «на стороне», в том числе и на Востоке. Путеше-
ствия в поисках мудрости в арабоязычные земли, лежавшие за пределами
172
Кораническая сура, запечатленная в гипсе. Альгамбра, Гранада

Испании, были обычным явлением, хотя и не обязательным, могли сопро-

вождаться хаджем, службой и затягиваться на годы. Большое внимание уде-
лялось углубленному изучению Корана, Предания (прежде всего Муватты
Ибн Малика) и арабского языка, занимались и литературой (доисламской
поэзией, придворной поэзией, филологией).
ГЛ А ВА 3
Книжные собрания Аль-Андалуса
В Аль-Андалусе было немало богатых книжных собраний. Особенно славилась

библиотека Хакама II, один только каталог которой состоял из 44 регистров в
500 листов каждый. Это собрание создавалось кропотливым трудом профессио-
нальных копиистов и энтузиазмом принца, а затем правителя, заказы которого
поступали в скриптории. Знатоки кроме того привлекались к работе в библио-
теке по сверке оригиналов с копиями, дабы избежать ошибок и пропусков. Ха-
кам одним из первых приобрел экземпляр знаменитой «Книги песен» — исто-
рии арабской поэзии и музыки, которую составил восточный писатель Абу
ль-Фарадж аль-Исфахани. В Кордове X столетия были известные библиотеки,
принадлежавшие ученым. С падением халифата библиотека Хакама разошлась
по коллекциям правителей тайф и частным собраниям ученых мужей. Альмо-
равиды не очень интересовались книгами, хотя Али, сын Йусуфа Ибн Ташфина
приказал присылать книги для своей библиотеки со всей Испании. Альмохады
использовали переписчиков и каллиграфов Аль-Андалуса. В Гранадском эмира-
те род Бану Ашкелула присвоил себе библиотеку, собранную аль-Зубайди, бе-
жавшим из Хаэна в Гранаду. Основной ее фонд был возвращен по приказу эмира
Мухаммада II истинному владельцу. Известны и другие коллекции, что свиде-
тельствует о высокой книжной культуре, свойственной всему исламскому миру
в Средние века и нашедшей выражение в особом почитании книги, заключенно-
го в ней знания и, кроме того, в развитии искусства каллиграфии и складывании
профессиональных сообществ переписчиков. ■■■ 173
Филологические штудии, изучение грамматики и лексикографии по-

нималось в исламском мире как неотъемлемая часть постижения бого-
откровенного Писания. Ранние арабские филологи опирались на древ-
неарабскую, еще доисламскую поэзию, стремясь постигнуть «чистое»
словоупотребление, так что их трактаты были наполнены поэтическими
цитатами. К ним относились не только как к иллюстративному материалу,
но видели в них авторитетный источник. В Аль-Андалусе арабским язы-
ком и литературой занимались активно, но к сожалению мало что из соз-
данного дошло до наших дней. Тем не менее об ученых, посвятивших себя
арабской филологии, известно много. Приведем лишь несколько самых
ярких примеров.
В 941 г. в Кордову с Ближнего Востока прибыл филолог Абу Али аль-
Кали, которому Абд ар-Рахман III поручил обучение принца Хакама.
Аль-Кали преподавал и писал в Аль-Андалусе около 20 лет и привез с со-

бой большую часть своей библиотеки. Те книги, которые он не мог взять
с собой или которые были утеряны по дороге, он надиктовывал по памяти
вместе со своими комментариями. Самая известная его работа — «Книга
надиктованного», посвященная халифу. В ней автор собрал весь тот мате-
риал, который он давал андалусским ученикам, — многочисленные рас-
сказы о Пророке, сведения об арабах, их языке, поэзии, пословицах, исто-
РАЗДЕЛ 2
рические анекдоты об арабских поэтах эпохи Халифата, стихотворные и

прозаические отрывки, которые он сам воспринял от своих учителей. Его
большой словарь, «Книга языковых редкостей», включал, вероятно, око-
ло 4500 листов.
Среди эрудитов, окружавших аль-Кали, выделялись историк Ибн аль-
Кутийа (ум. в 977 г.) и знаток грамматики Абу Бакр аль-Зубайди (ум. в 989 г.).
Первый создал целый ряд трудов по грамматике, филологии и истории, ко-
торые особенно ценились впоследствии. Второй переложил словарь аль-
Халиля, создав «Книгу консонанта „айн“», ставшую классической в Аль-
Андалусе.
В Испании эпохи тайф особенно известен был слепой Ибн Сида. Он
родился в Мурсии, учился у своего отца и багдадского филолога Саида, по-
том у Абу Амра аль-Таламанки. Перу Ибн Сиды принадлежит значительное
число произведений, из которых до нас дошло только два словаря: 27 томов
аналогового словаря, следовавшего порядку больших восточных лекси-
кографов, и классический словарь с алфавитным принципом поиска. Оба
словаря были хорошо известны как на западе, так и на востоке мусульман-
ского мира. В первой половине XIII в. Умар аль-Шалавбини, который пре-
подавал в Кордове, создал замечательную филологическую школу. Одним
из его учеников был Ибн Малик, уроженец Хаэна, затем уехавший учиться
на Восток — в Дамаске, Алеппо, Хамате. Ибн Малик остался в Дамаске, где
пользовался большим уважением за свои филологические познания.
174 В XIV в. два испано-мусульманских филолога — Абу Хаййан аль-
Гарнати из Гранады и Ибн аль-Саиг из Альмерии на обратном пути после
хаджа обосновались и преподавали в Каире.
Интерес к наукам, ориентированность исламского средневекового
общества на образованность, престижность интеллектуальных занятий до-
вольно быстро привели к возникновению на исламской почве замечатель-
ного жанра — биографий. Обычно составлялись объемные биографические
словари, в которых в хронологическом порядке помещались жизнеописа-
ния ученых, правоведов, судей и т.д.
В мусульманской Испании биографический жанр появился впервые
в X в. благодаря приехавшему из Кайруана законоведу Мухаммаду бен
аль-Харит аль-Хушани, который составил «Историю Кордовских судей»,
охватившую около двух с половиной столетий. В конце столетия Ибн аль-
Фаради (962–1013), получивший образование в Каире, Мекке и Медине,
написал «Книгу истории ученых мужей Аль-Андалуса», обширность и
точность сведений которой поражают до сих пор. В XII в. Ийадом, уро-
женцем Сеуты, совершенствовавшим свое образование в Испании и затем

ставшим кади Сеуты и позже Гранады, была написана книга о законоведах-
маликитах. Продолжателем дела Ибн аль-Фаради стал кордовец Ибн Баш-
кувал (1102–1183). Он даже назвал свое произведение «Продолжение»
и поместил в нем 1400 биографий литераторов XI–XII вв. Здесь же при-
водились списки учителей и их учеников, многочисленные сведения об
истории управления и о топонимике. Это сочинение в свою очередь было
ГЛ А ВА 3
продолжено Ибн аль-Аббаром в его «Приложении к продолжению», ко-
торое заканчивалось серединой XIII столетия. Цепочка продолжателей
дела аль-Фаради украшена трудом Ибн аль-Зубайра из Хаэна (1230–1308),
знатока грамматики и Предания, который жил в Гранаде и был одним из
двух учителей Ибн аль-Хатиба. Он занимал пост имама и предстоящего
на молитве в Большой мечете и создал коллекцию биографий законове-
дов Аль-Андалуса XII–XIII вв. Ибн Абд аль-Малик аль-Маракуши (1237–
1304), бывший кади Марракеша, составил «Продолжение и приложение
к трудам Ибн аль Фаради и Ибн Башкувала». Этим основополагающим
сочинением об известных людях мусульманского Запада, особенно для
второй половины XIII в., пользовались затем и Ибн аль-Хатиб, и Ибн аль-
Кади. В «Книге о высшей должности» гранадского кади Ибн аль-Хасана
аль-Нубахи (создана в середине XIV в.) были собраны сведения о право-
ведах насридского эмирата.
С самого раннего времени арабы выказали интерес к занятиям истори-
ей, особенно к деяниям своих предков и к своей генеалогии. Средневековая
арабская историография была посвящена изначально изучению высказыва-
ний Посланника и его сподвижников и мусульманским завоеваниям. Затем
внимание больше стало концентрироваться на всемирной истории, в том
числе на истории иудеев и христиан, попавших под власть арабов. На Вос-
токе история развивалась по трем направлениям: одни придерживались
жанра анналистики, составляя труды по всемирной истории и доводя их
до своего времени; другие описывали только небольшой период; третьи за- 175
нимались историей одного города или региона, концентрируясь на биогра-
фиях известных людей, которые здесь жили или появлялись.
В Испании историописание в VIII–IX вв. носит скорее легендарный ха-
рактер. Дошедшие анонимные повествования о завоевании полуострова и
хроники безлики, топосны и мифологизированы.
Первым настоящим историком Аль-Андалуса стал Ахмад аль-Рази, по
происхождению перс, труд которого по истории Испании, дополненный
его сыном Исой сохранился, к сожалению, только в отрывках. Крупнейшим
испано-мусульманским историком был Ибн аль-Кутийа — «сын готки».
Он родился в Севилье и принадлежал к потомкам вестготской аристокра-
тии. Ибн аль-Кутийа получил образование в родном городе, а потом пере-
брался в Кордову. Он был библиофилом, законоведом, знатоком Предания,
одновременно был представлен халифу Хакаму II как самый известный фи-
лолог своего времени. Его хроника была продиктована и записана одним из
учеников во второй половине X столетия.
Историки Аль-Андалуса принадлежали к общеисламскому культурному

пространству и потому нередко продолжали анналы, созданные на Востоке.
Например, «Хроника» кордовца Ариба бен Сада (ум. в 980 г.) была состав-
лена в продолжение анналов аббасидского историка Табари (ум. в 923 г.) и
доведена до правления Абд ар-Рахмана III.
Одним из самых значительных историков испанского Средневековья
был Ибн Хаййан (987/988–1076), родившийся в Кордове в семье секретаря
РАЗДЕЛ 2
аль-Мансура и получивший отличное образование. Ибн Хаййан поступил

писцом в канцелярию, что позволило ему иметь доступ к трудам предше-
ственников и к документации, дабы реконструировать исторические собы-
тия. Созданная им история XI столетия состояла из 60 частей, или томов.
Его сочинения наполнены разнообразной и надежной информацией, хотя
и дошли до наших дней лишь частично.
Различные исторические сочинения, создававшиеся в последний, гра-
надский, период истории мусульманской Испании, скорее имели локаль-
ный характер с биографическими сводами (например, история Альмерии
Ибн Хатима). Официальная историография была представлена Ибн аль-
Хасаном аль-Нубахи, кадием, посвятившим свое сочинение правителям
насридской династии (заканчивает повествование Мухаммадом V), при-
дворной жизни и окружению эмиров.
Во второй половине XIV столетия были созданы одни из важнейших
для Гранадской истории сочинения — их автором был Лисан аль-дин Ибн
аль-Хатиб (1313–1375). Родился он в Лохе, в семье ученых и сановников.
Служил секретарем канцелярии эмира, затем был визирем при Йусуфе I и
Мухаммаде V, после переворота бежал в Фес, где пал жертвой политических
интриг. Будучи государственным должностным лицом, писателем, фило-
софом и медиком, Ибн аль-Хатиб остался в веках прежде всего как исто-
рик. Его перу принадлежат пять сочинений, в которых он, оставаясь верен
мусульманской традиции анналистики, изложил политическую историю
176 Гранады, Аль-Андалуса, международных отношений, дал замечательные
очерки быта, обычаев и нравов, физических характеристик, произношения
своих соотечественников. Историк сопроводил свои работы ссылками на
тех авторов, материалами которых он пользовался, в своих исследованиях
активно прибегал к документации, к которой имел доступ как официаль-
ный летописец Гранадского эмирата.
Современником Ибн аль-Хатиба был знаменитый литератор, философ,
историк Ибн Хальдун (1332–1406), по праву считающийся одним из круп-
нейших мыслителей. Ибн Хальдун родился в Тунисе и большую часть жиз-
ни провел в Северной Африке, но принадлежал к древнему арабскому роду,
с VIII в. обосновавшемуся в Испании и игравшему видную политическую
роль в Севилье накануне взятия ее христианами. Ибн Хальдуну принад-
лежит обширный труд, последние тома которого рассказывают о северо-
африканских династиях. Наиболее известно введение (Мукаддима, или
Пролегомены) к этому произведению, в котором порой видят первый опыт
социологического сочинения. Кроме того, его работа наполнена ценнейши-
ми наблюдениями и зарисов-
ками политической жизни и
повседневности Гранадского
эмирата. Для Ибн Хальдуна
характерно критическое от-
ношение к историческим ма-
териалам. Творчество Ибн
ГЛ А ВА 3
Хальдуна — яркий пример
включенности Аль-Андалуса
в общеисламское культур-
ное пространство и ценней-
ший вклад в него испано-
мусульманского региона.
Как и на Востоке, на Запа-
де исламского мира большое
внимание уделялось точным,
естественным наукам и ме-
дицине. Здесь изучали геоме-
трию, арифметику и алгебру,
астрономию, ботанику и фар-
макологию.
Медицина развивалась в
Аль-Андалусе в самом тесном
контакте с медициной восточ-
ной — обычно испанские ле- Золотая башня в Севилье
кари дополнительно учились в
Багдаде или Кайруане, хорошо знали труды Ибн Сины. Кроме того, они опира-
лись на достижения персидской и эллинистической медицины, читали Гиппо-
крата и Галена. Известно, что медики принимали активное участие в переводе на
арабский «De materia medica» Диоскорида, подаренной халифу Константином 177
Багрянородным. Эта работа осуществлялась под руководством византийско-
го монаха Николая. В то же время многие андалусские трактаты по медицине,
написанные на арабском, становились известны остальной Европе благодаря
переводам на иврит, латынь и провансальский. Например, Абу ль-Касим Халаф
аль-Захрави (Абулькасис в латинской традиции) оставил медико-хирургическую
энциклопедию. Перевод ее был известен Герарду Кремонскому.
В омейядской Кордове среди врачей было много христиан (самый извест-
ный Халид Ибн Йазид Ибн Руман) и иудеев (знаменитый Хасдай бен Ша-
прут). В XI–XII вв. врачебной практикой и созданием теоретических тракта-
тов и руководств прикладного характера занимался род Бану Зухр, давший
целую плеяду блестящих медиков. Они опирались на опытное знание, зани-
мались тонкой диагностикой, терапевтическими методами, писали о гигиене,
диете, профилактике заболеваний и медикаментах, прежде всего раститель-
ного происхождения. Известны трактаты по офтальмологии (Абу Марван),
общей патологии (Ибн аль-Хатиб), о чуме, противоядиях и многом другом.
Важно подчеркнуть, что медики Аль-Андалуса как правило были уче-

ными широчайших познаний. Они занимались правом, филологией, фило-
софией, ботаникой и астрономией, писали исторические сочинения и поэ-
мы, состояли на службе у халифов и эмиров.
Интеллектуалы Аль-Андалуса осознавали себя органичной частью
исламского мира. Путешествия на Восток, в Аравию и Северную Африку,
продолжение там образования, активная переписка с восточными колле-
РАЗДЕЛ 2
гами, знакомство с последними новинками и классическими трудами уче-

ных и поэтов метрополии — все это свидетельствует об устойчивости свя-
зей Востока и Запада. Принадлежность к мусульманскому миру во многом
определила и векторы развития науки и культуры, ориентированные и на
испанской почве на постижение богооткровенного, открывавшегося в са-
мых разных областях знания.
В то же время Аль-Андалус оставался самой западной и удаленной про-
винцией исламской цивилизации, что не могло не наложить своеобразного
отпечатка на здешнюю культуру. Испано-мусульманские ученые мало зависе-
ли от политической конъюнктуры в Багдаде или Кайруане, но испытывали
самое непосредственное давление со стороны маликитов, поддерживавших
один из самых консервативных порядков. Они вынуждены были считаться
с изменением настроений правителей северо-африканских династий и близ-
ким соседством все более и более усиливавшихся христианских королевств.
Обращает на себя внимание и тот факт, что многие интеллектуалы искали сча-
стья на службе в государственном аппарате и нередко призывались властью на
ведущие должности, каковой был, например, пост главного кади.
В Аль-Андалусе существовал высокий уровень начального образования
с особым вниманием к изучению языка, что отличало западный порядок от
восточной традиции, сразу сосредотачивавшей внимание на коранических
штудиях, и заботливое сохранение арабского языка при оформленности
местных диалектов и распространенности романских языков в разговор-
178 ной речи.
* * *
Развитие исламской цивилизации на Западе, зажатой между Европой и
Африкой, безусловно, при всей ее генетической и отрефлексированной свя-
зи с Востоком, было не только самостоятельным, но и своеобразным. Поли-
тический и общественный порядок, экономический уклад, культура и быт
мусульман Аль-Андалуса, базируясь на общей для исламского мира основе,
которая заботливо сохранялась, даже консервировалась, тем не менее по-
степенно приобретали особые черты, создавшие их неповторимый облик.
Это обстоятельство, впрочем, мало занимало современников, поскольку
для них, воспитанных в лоне в высшей степени абстрактной и универса-
листской религии, различия и нюансы, интересующие современного иссле-
дователя, отходили на второй план.
С исчезновением с политической карты Пиренейского полуострова
последнего мусульманского государства многовековое присутствие ислам-
ской цивилизации не было разом пресечено. Действительно, уже с первыми

победными шагами Реконкисты, когда под руку христианских государей
стали отходить принадлежавшие до того мусульманам земли, внутри хри-
стианских королевств появилось мусульманское население. В XIII–XV вв.
по мере продвижения христиан на юг число мусульманских подданных ка-
стильских и арагонских королей неуклонно росло. Далеко не все мусульма-
не готовы были сниматься с места и переезжать в Гранаду или Фес. Новые
ГЛ А ВА 3
власти обещали широкие права автономии, гарантировали свободное от-
правление культа. Вплоть до эдиктов о крещении мавров, издававшихся в
XV–XVI вв., мусульмане жили под властью христианских правителей, со-
храняя веру, закон, обычаи, хозяйственный уклад, имея свою администра-
цию, свои школы и кладбища.
Многие достижения исламской цивилизации были восприняты в хри-
стианской Испании исподволь благодаря соседству и общей повседневной
жизни. Кроме того, мусульмане немало сделали для того, чтобы передать
накопленные знания неарабскому миру. В тандеме с иудейскими учеными
и переводчиками были осуществлены переложения на латынь важнейших
для западноевропейской мысли сочинений. Пожалуй, самым известным
интеллектуальным сообществом в Испании XIII в. было сообщество пе-
реводчиков в Толедо, которому покровительствовал кастильский король
Альфонсо X Мудрый.
Аль-Андалус, самая далекая и западная провинция исламского мира —
обращенный лицом к Мекке, овеваемый жарким дыханием Сахары и суро-
выми северными ветрами, крепко стоявший пышными городами и цвету-
щими садами — дал человечеству удивительный опыт цивилизационной
цельности и способности к межцивилизационному контакту, сохранения
идентичности и глубокого внутреннего развития.
179
РАЗДЕЛ 3
ГЛАВА 1. Королевства
Астурия и Леон в VIII–XI вв. 181
ГЛАВА 2. Арагон, Каталония

и Наварра в VIII–XI вв. 205
ГЛАВА 3. Леон и Кастилия

в XII — середине XIV в. 227

в XII — первой половине XIV в. 257
ГЛАВА 5. Каталония и Арагон в XI–XIV вв. 261
ГЛАВА 6. Три веры 295
Г.А. Попова (глава 1, 3, 6)

А.А. Ткаченко (глава 1)
И.И. Варьяш (глава 2, 5, 6)
И.С. Пичугина (глава 3)
А.П. Черных (глава 4)
ГЛАВА 1
радиция, зафиксированная в конце IX в. (Альбельдская хроника, хро-

ника Альфонсо III), утверждает, что возрождение государственности
христиан началось в Астурии под предводительством Пелайо, который был
сыном вестготского дукса Фафилы. Он был изгнан из Толедо королем Вити-
цей, но позже присоединился к дружине Родриго. Мусульманский наместник
Мунуса, обосновавшийся в Хихоне, женился на сестре Пелайо, а его отпра-
вил в Кордову, но Пелайо бежал и вернулся в Астурию, где был провозглашен
королем. Мусульмане первоначально не придали значения этому знаку непо-
виновения, но позже послали отряд под предводительством аль-Камы; вме- 181
сте с ним был епископ Оппа, один из тех, кто покорился власти мусульман.
Пелайо со своими сторонниками укрылся в пещере в горах, позже названной
пещерой св. Марии, или Ковадонга. В результате произошедшего в 718 г. сра-
жения аль-Кама был убит, Оппа взят в плен, а Мунуса изгнан из Астурии. Пе-
лайо стал королем, его резиденция находилась в Кангас де Онис, небольшом
городке в горах, откуда он правил до 737 г.
Изложенная цепь событий есть одна из версий, наиболее распространен-
ная, рождения христианского королевства Астурия и начала Реконкисты — по-
степенного возвращения под власть христиан территории Пиренейского полу-
острова, которое длилось до конца XV в. Не одно поколение историков анали-
зировало сведения различных источников, по времени создания отстоявших
от описываемых фактов на много десятилетий и весьма скупых на детали. И, не-
смотря на эти усилия, сегодня мы не располагаем достоверными сведениями
о том, как началась история Астурийского королевства — одного из первых не-
зависимых от мусульман политических образований на полуострове.
Реконкиста. Становление христианских королевств
Астурийское королевство возникло на землях Астурийского окру-

га (Conventus Asturicensis), при римлянах — часть провинции Галлеция.
Крупнейшими городами здесь были Асторга, Леон и Луго, отстроенные
римлянами, ставшие центрами романизации, которая, хотя и медленно,
распространялась на эту область. Важным обстоятельством, которое мно-
гие столетия определяло здесь образ жизни и возможности организации
власти, был рельеф: в южной части это предгорья и долины небольших
РАЗДЕЛ 3
рек — притоков Дуэро, а на севере — Кантабрийские горы. Таким обра-

зом, одна община была отделена от другой трудно преодолимыми природ-
ными преградами и в случае необходимости могла долго сопротивляться
внешнему натиска. Местные жители — астуры, как и их соседи на востоке
кантабры, перенявшие многое от римлян, оказали сопротивление сначала
свевам — и довольно успешно, а позже вестготам, которые к концу VI в.
все же смогли установить свою власть в городах и некоторых крепостях
Астурии и Кантабрии. Однако на севере, в горах, значительная часть мест-
ных общин, живших в небольших селениях и хуторах, продолжала сопро-
тивляться вестготским королям. Можно предполагать, что организация
вооруженных восстаний, для подавления которых на север Испании от-
правлялся почти каждый вестготский король, была делом местной знати,
представители которой изредка и мельком упоминаются в хрониках V в.
Без их поддержки Пелайо не смог бы после битвы при Ковадонге добить-
ся признания своей власти в общинах Астурии. Сейчас невозможно от-
ветить на вопрос, насколько массовым было бегство вестготской элиты из
областей, захваченных мусульманами, и многие ли направились на север
полуострова. Но независимо от их численности вестготы, как местные,
так и эмигранты, смогли занять в Астурии и Кантабрии такое положение,
что именно память об их королевстве стала основой легитимации коро-
левской династии Астурии, что отразилось в хрониках начала X в.: «Ро-
дриго правил три года. В его правление, в 752 г. эры (716 г. н.э.), сарацины,
182 привлеченные раздорами в стране, захватили Испанию. Они заняли ко-
ролевство готов, и до сих пор прочно владеют его частью. Христиане же
день и ночь ведут с ними борьбу и постоянно сходятся в сражениях, пока
Господь всевидящий не повелит их безжалостно выбросить изо всей стра-
ны. Аминь. Следует описание правления готских королей Овьедо» (Аль-
бельдская хроника, пер. С.Д. Червонова).
Возвращение земель Пиренейского полуострова, захваченных мусуль-
манами, под власть христиан составляло суть важнейшего для испанского
Средневековья процесса — Реконкисты. Собственно, само испанское сло-
во reconquista, означающее «отвоевание», стало использоваться как исто-
рический термин с конца XVIII столетия, до этого было принято писать и
говорить о «возвращении» и «восстановлении» утраченного и об «осво-
бождении». Это изменение не было, конечно, результатом некого решения,
принятого учеными на основании фундаментальных штудий. Здесь речь
идет об изменениях в отношении к национальному прошлому, трансформа-
ции исторической памяти: примерно с этого времени, с конца XVIII — на-
Королевства Астурия и Леон
чала XIX в., Реконкиста осмысляется главным образом как специфически

испанское явление и становится неотъемлемой частью испанской идентич-
ности, активно творимой в эти десятилетия. Со временем понятие Реконки-
ста стало общеупотребительным и распространенным как в средствах мас-
совой информации и на страницах школьных учебников, так и в специаль-
ных исторических монографиях и статьях. Поэтому сегодня оно включает
не только определение того процесса, который шел несколько столетий на
ГЛ А ВА 1
землях Испании, но и многие явления в общественном сознании, связанные
с восприятием прошлого страны. Обратимся к рассмотрению нескольких
проблем, ключевых для понимания феномена Реконкисты.
Первое, что необходимо помнить: сосуществование христианских ко-
ролевств и мусульманских государств на Пиренеях продолжалось с VIII по
XV вв., т.е. довольно длительный период, поэтому процесс, именуемый Ре-
конкистой, прошел несколько различных этапов. Отвоевание у мусульман
земель и включение их в складывающуюся политическую систему коро-
левств происходило параллельно с распространением власти королей на зем-
ли соседей-единоверцев, политико-административная структура которых
в большинстве случаев остается для нас загадкой, особенно в ранний период
(VIII–IX вв.). Причем способы присоединения и освоения территорий были
одинаковыми, молодые королевства конфликтовали друг с другом из-за по-
граничных земель не меньше, чем с мусульманами, и точно также пытались
закрепиться на этих землях, основывая новые поселения или отправляя ко-
лонистов в запустевшие, как это происходило на границах с Аль-Андалусом.
Можно сказать, что до XII столетия гораздо последовательней развивалась
идеология Реконкисты, чем ее воплощение в реальности.
Более или менее определенная информация о складывании террито-
риального ядра Астурийского королевства у нас есть начиная с правления
Альфонсо I Католика (739–757 гг.). Он унаследовал земли, подвластные его
отцу — герцогу Кантабрии Педро, а также земли Фафилы, сына Пелайо, на
чьей сестре был женат. Собственно, слияние этих двух территорий и стало 183
началом королевства Астурия. Королевская резиденция в это время распо-
лагалась в Кангас де Онис. До начала IX в. порядок в наследовании верхов-
ной власти не установился окончательно: королями становились предста-
вители одного рода, но не всегда в соответствии с принципом наследования
от отца к сыну. После убийства сына Альфонсо I короля Фруэлы I Жестокого
(757–768 гг.) власть перешла не к его малолетнему сыну Альфонсо (будущий
Альфонсо II), а к кузену Аурелио, а от него к Сило (774–783 гг.), который
стал членом правящего рода не по рождению, а в результате женитьбе на
сестре Фруэлы. Очевидно, что такой причудливый порядок наследования
был связан с влиянием представителей других знатных семейств, оказы-
вавших свою поддержку тому или иному претенденту на престол. К концу
VIII в. власть королей Астурии признавали в северо-западных областях —
в Галисии до долины реки Минью, а также к востоку от Кантабрии — в
областях, заселенных васконами (др. названия — басконы, баски). Но фак-
тически власть в этих землях оставалась в руках местных знатных родов,
наряду с кантабрийской и астурийской знатью включившихся в соперниче-

ство за влияние на королей. Так, короли Маурегат (783–787 гг.), узурпатор,
по мнению автора хроники, и Бермудо (788–791 гг.) пришли к власти благо-
даря поддержке галисийцев, а будущий король Альфонсо II, сын Фруэлы I,
в период последовательной смены четырех преемников его отца на троне
укрывался в басконских землях, откуда была родом его мать. В это время
Астурийское королевство не подчинило себе ни одной области, подвласт-
РАЗДЕЛ 3
ной мусульманам, хотя военные походы в долину Дуэро совершали почти

все короли, начиная с Альфонсо I. В ходе этих кампаний были взяты кре-
пости Браги, Асторги, Луго, Леона, Саморы, Осмы, Авилы, Сеговии, что,
однако, не означало установления власти короля над ними. Астурийцы по-
возможности разрушали укрепления, чтобы их было трудно использовать
противнику, и уводили на север местных жителей, в большинстве своем
христиан. Этих людей затем селили в разных областях королевства — в Га-
лисии, Льебане, Каррансе и др. Из-за периода внутренней смуты, который
переживал эмират в середине — второй половине VIII в., мусульмане не
сразу смогли оказать противодействие астурийским королям, а кроме того,
в целом контроль политического центра мусульман над этими удаленными
областями был не слишком эффективно организован. Только в конце VIII в.
последовали первые поражения от мусульман — в 791 г. при Бурбии, в 794
и 795 гг. разорение Овьедо, куда буквально за год-два до этого была перене-
сена королевская резиденция.
Поражение Бермудо I при Бурбии позволило Альфонсо II занять от-
цовский престол. Ему пришлось сразу же начать против мусульман воен-
ные действия, которые развивались с переменным успехом. С одной сто-
роны, город, выбранный им для устройства своей резиденции, — Овьедо
несколько раз подвергался разорению, с другой — новому королю удалось
одержать победу над мусульманским войском при Лутос в 794 г., а в 798 г.
он разорил крепость Лиссабона. На северо-востоке позиции Астурийско-
184 го королевства упрочились, а вот на востоке и юго-востоке (территория
будущей Кастилии) шли почти постоянные военные действия, которые,
хотя и не приводили к территориальным потерям, приостановили тер-
риториальный рост королевства. Возможно, в попытке обеспечить более
надежную защиту своих земель Альфонсо II начал поиски союзников
за пределами Пиренейского полуострова: известно о трех посольствах
(796–798 гг.), отправленных к Карлу Великому, который в свою очередь
стремился укрепить свои позиции в Испанской марке. Однако докумен-
тальных свидетельств о целях и результатах этих посольств не сохрани-
лось, поэтому нельзя исключать, что они были связаны не только с ор-
ганизацией военно-политического союза, но и с полемикой по вопросам
веры с приверженцами адопцианства, самым знаменитым из которых был
архиепископ Толедо Элипанд. В этот спор были вовлечены и франкские
прелаты, и сам Карл.
Альфонсо II по всей видимости обладал склонностью не столько к рат-
ным подвигам, сколько к политическому обустройству подвластных ему
земель. Именно с его именем связывают хроники возрождение при дворе

обычаев и церемоний вестготских королей (ordo gothorum). Кроме того,
ему приписывают начало каменного строительства (сооружение дворца
и нескольких церквей) в Овьедо и его округе. Сами здания не сохрани-
лись, не исключено, что на самом деле они появились в более поздний
период. Но самым важным по своим последствиям стало другое событие
времени правления Альфонсо — чудесное открытие места захоронения
ГЛ А ВА 1
апостола Иакова Зеведеева в Компостеле. Это стало важнейшим момен-
том в развитии культа Сантьяго (святого Иакова) на испанских землях
и со временем превратило небольшое галисийское местечко в третий по
значимости паломнический центр западнохристианского мира. Не за-
будем также, что незадолго до этого, в 80-х годах VIII в., монах обители
Санто Торибьо в Льебане по имени Беат составил свой «Комментарий на
Апокалипсис св. Иоанна», где впервые упомянул о проповеди апостола
Иакова в Испании. А про одно из сражений середины IX в. — битву при
Клавихо — в хрониках рассказывается, что в самый трудный для хри-
стиан момент, когда поражение казалось неминуемым, явился апостол
Иаков на коне и стал разить мавров, помогая отчаявшимся христианам.
Битва была выиграна, а образ Сантьяго Мавробойцы (Matamoros) стал
очень распространенным изображением в скульптурном оформлении
храмов и на фресках.
Надо заметить, что сейчас историки сомневаются, была ли вообще
эта битва, или это часть сложившегося в более позднюю эпоху комплек-
са представлений об истоках культа Сантьяго — покровителя воинов
Реконкисты. Король Рамиро (842–850 гг.), предводительствовавший во-
йском христиан в этом легендарном сражении, стал первым венценосным
паломником к гробнице Сантьяго. С его же именем связано появление
Обета Сантьяго: помимо обещания совершить паломничество, он вклю-
чал также обязательство передавать церкви, построенной над гробницей
апостола, часть первого урожая зерна и винограда каждый год и долю во- 185
енной добычи.
Что же до обстоятельств правления Рамиро I, подтвержденных дан-
ными близких по времени источников, то оно было отмечено внутрен-
ними смутами: помимо него на астурийский трон после смерти Альфон-
со II претендовал еще некто Непоциан, узурпатор, по суждению хроник
конца IX в. В итоге Рамиро удалось отстоять свои права на отчий престол,
но вскоре после прекращения внутренних распрей ему пришлось стол-
кнуться с неведомым дотоле врагом — викингами. Они, пройдя вдоль по-
бережья Бискайского залива от устья Гаронны, попытались высадиться
в Хихоне и Ла Корунье, но были выдворены войском Рамиро. К правле-
нию Рамиро относят строительство двух уникальных для эпохи зданий в
окрестностях Овьедо: это церковь Сан Мигель де Лильо и Санта Мария
де Наранко, которая, как предполагают, была парадным залом королев-
ского дворца. Оба эти здания заметно отличаются по стилю оформления
(сохранились и детали архитектурного убранства, и частично росписи) от
других построек так называемого дороманского периода испанской архи-

тектуры, и поэтому выделяются в особую группу — памятников рамири-
анского (рамиренсе) стиля.
При сыне и наследнике Рамиро I, Ордоньо I (850–866 гг.), для Асту-
рийского королевства начинается новый период значительного терри-
ториального роста, ставшего результатом многочисленных военных
походов против мусульман. В 854 г. жители Толедо, поднявшие восста-
РАЗДЕЛ 3
ние против кордовского эмира Мухаммада I, обратились за помощью

к королю Астурии (что помимо всего прочего свидетельствует о росте
политического веса хри-
стианского королевства).
О рдо н ь о р е ш и л под-
держ ат ь восс т а вши х и
отправился в военный
поход — первое проник-
новение христиан в зем-
ли, лежащие значитель-
но южнее долины Дуэро,
за Сьеррой Гвадаррама.
Од на ко п р е д п ри я т ие
окончилось поражением
короля. Следующие воен-
ные кампании Ордоньо
были направлены на вос-
ток от подвластных ему Санта Мария дель Наранко. IX в.
земель — на территории
будущего графства Кастильского и в Риоху. Здесь он столкнулся с Мусой
ибн Мусой, правителем из рода Бану Каси, обосновавшегося в долине Эбро
и незадолго до этого подчинившего себе Сарагосу. Ордоньо разрушил по-
186 строенную Мусой крепость в Альбельде и одержал победу в битве при
Монте Латурсе. Однако в конце правления Астурия потерпела пораже-
ние от войск Мухаммада I в битве при Моркуэре (865 г.), что приостано-
вило на некоторое время продвижение астурийцев в восточном и юго-
восточном направлениях.
Успехи, достигнутые в правление Ордоньо, создали совершенно осо-
бые условия к началу правления его сына Альфонсо III (866–910 гг.), про-
званного Великим. В кругу приближенных короля распространяется
представление о скорых и неизбежных переменах — крушении власти
иноверцев и возрождении единого королевства, охватывающего всю Ис-
панию, были даже проведены подсчеты и указана точная дата этого собы-
тия: 883 г.; правда, предсказание не сбылось... Представления астурийцев
о прошлом и будущем обретают более отчетливые очертания и именно в
это время появляются первые после долгого перерыва христианские исто-
рические сочинения о местных событиях — хроники Пророческая, Аль-
фонсо III, Альбельдская.
Хроники конца IX в.
Хроники, созданные в королевстве Астурия в конце IX в. — первые сохра-

нившиеся исторические сочинения на землях христианских королевств после
мусульманского завоевания. Первая из трех, так называемая Альбельдская
хроника, составлена около 881 г., а в последующие годы к ней были сделаны не-
сколько добавлений. Свое название эта хроника получила по списку X в., соз-
ГЛ А ВА 1
данному в монастыре Сан Мартин де Альбельда и входившему в состав круп-
ного кодекса (Кодекс Вихилы Х в.). Несохранившийся оригинал, как полагают,
был создан в Овьедо по заказу короля Альфонсо III. Имя автора доподлинно
неизвестно, но некоторые исследователи считают таковым клирика Дульси-
дия. Изложение событий в хронике начинается с истории Рима, затем следует
описание правления вестготских королей, а затем автор переходит к рассказу
о королях Астурии, от Пелайо до Альфонсо III, которых считает преемниками
вестготских монархов. Текст позволяет предположить, что автор был неплохо
знаком с историческими сочинениями Исидора Севильского. Каковы были
другие источники информации и использовались ли более ранние местные
хроники, установить не удается.
Хроника, именуемая Пророческой, была написана к 883 г. Она представ-
ляет собой изложение фактов, которые должны подтвердить пророчество
Иезикииля о начале и конце правления мусульман в Испании. Само проро-
чество приведено в начале хроники; оно создано по аналогии с библейскими
текстами не ранее VIII в. Помимо самого пророчества в хронике рассказыва-
ется о генеалогии арабов и о пророке Мухаммаде, дается описание мусуль-
манского завоевания полуострова, очень схожее с описанием «Мосарабской
хроники» 754 г., созданной в Толедо. Приводится также список правителей
Аль-Андалуса. Такой характерный состав текста заставил исследователей
предположить, что его автором был эмигрировавший из мусульманских зе-
мель христианин, т.е. мосараб.
Самой неясной остается история создания третьей хроники — хроники 187
Альфонсо III, которая известна в двух версиях — родской (по месту созда-
ния списка — собор Роды) и себастьяновой (по имени епископа Себастьяна,
автора этой версии). Вторая раньше считалась отредактированной версией
первой, а время ее создания относили к 80-м годам IX в. Кроме того, счита-
лось, что в создании родской версии принимал участие Альфонсо III. Однако
исследования текстов показывают, что это скорее всего две независимые ре-
дакции одной хроники, возникшие уже в начале Х в., а первоначальная ее вер-
сия не сохранилась. Повествование хроники начинается с правления Вамбы и
доводится до первых лет Х в., до короля Ордоньо II. Как и в других хрониках
этого времени здесь отчетливо прослеживается идея преемственности между
Вестготским и Астурийским королевствами. ■■■
Альфонсо III не только продолжает политику предшественников, со-

вершая походы-набеги на земли мусульман, но и старается включить обшир-
ные территории долины Дуэро, именовавшейся тогда Extremadurii (откуда

произошло название Эстремадура, закрепившееся со временем совсем за
другой областью) в общую для Астурии политическую систему. Для этого
в отвоеванные города и их округу отправлялись новопоселенцы, которые
организовывали власть, военную защиту и хозяйственную жизнь на новом
для них месте как подданные астурийского короля, получая от него права
на осваиваемую территорию и привилегии.
РАЗДЕЛ 3
При Альфонсо так были заселены Брага, Визеу, Ламегу, Самора. При-
мер последнего города примечателен — здесь новопоселенцами с одобрения
короля стали мосарабы, эмигрировавшие из
Толедо. В Кастилии был основан в 883 г. Бур-
гос, практическая организация этого процес-
са находилась в руках местного графа Диего.
Новое поселение стало административным
центром формирующегося графства. В этот
период заселение и освоение «ничейных» зе-
мель уже оформлялось юридически — права
на владение землей от короля получали те, кто
поселялся на ней и начинал ее обрабатывать
или организовывал заселение. Полученные на
таких условиях владения назывались пресурой.
Социальный статус получавших пресуру мог
разниться — это были и свободные крестьяне,
и монашеские общины, и знатные люди. Зем-
левладельцы, обладавшие не одним земельным
участком, организовывали получение дохода с
них, привлекая туда крестьян послаблениями в
уплате податей, а также поселяя лично зависи-
мых земледельцев.
188 Такая политика стала возможна в немалой
степени из-за ослабления военного давления
мусульман на приграничных территориях:
Кордовский эмират переживал эпоху внутрен-
них усобиц. После неудачной экспедиции 882 г.
против Альфонсо с ним был заключен договор,
одним из условий которого предусматривалась
передача в Овьедо останков самого известного,
благодаря своей литературной деятельности,
Король Астурии Альфонсо III. из кордовских мучеников Евлогия.
Миниатюра XI в. Конец правления Альфонсо Великого
был омрачен заговором, организованным его
сыновьями. В результате он был смещен с престола в 910 г. и вскоре умер.
После его кончины королевство было поделено между тремя сыновьями:
старший, Гарсия I, получил Леон, средний, Ордоньо, — Галисию, Фруэла —
Астурию. Последовала борьба между ними за власть. Центр Астурийского
королевства в этот время переместился в Леон, город к югу от Кантабрий-

ских гор, основанный еще римлянами, — две черты, отличавшие его от
прежних резиденций астурийских королей. Это перемещение означало,
что теперь не только в горах христиане могли организовать эффективную
оборону от мусульманских рейдов, а политическое и экономическое значе-
ние долины Дуэро для королевства заметно увеличилось, с этого момента
его принято именовать в исторической литературе Астуро-Леонским.
ГЛ А ВА 1
Каждый из троих братьев-соперников смог добиться в какой-то момент
престола Леона и объединения двух корон — Астурии и Леона. Из них чаще
всех в военные походы против мусульман отправлялся Ордоньо II, иногда в
союзе с войском короля Памплоны Санчо Гарсеса I, на дочери которого он
был женат. Успех в этих сражениях был то на стороне христиан (битва при
Кастроморосе, 916 г.), то мусульман (Вальдехункера, 920 г.).
Практика раздела королевства как наследства между сыновьями со-
хранялась на протяжении всего Х в.; так как порядок передачи престола от
отца к сыну еще не сложился, возникали конфликты не только между бра-
тьями, но между дядьями и племянниками. История Астуро-Леонского
королевства в это столетие наполнена внутренними усобицами, в кото-
рых арбитрами нередко выступали правители Аль-Андалуса.
Рамиро II (931–951 гг.), сын Ордоньо II, придя к власти после не-
скольких столкновений со своими родственниками, претендовавшими
на престол, смог добиться прекращения распрей, ослепив основных сво-
их соперников — родных и двоюродных братьев. Рамиро II, энергичный
и властный король, вел очень активную политику на приграничных с му-
сульманами территориях: он поддерживал всех мятежников против власти
Кордовы — в Сарагосе, Толедо, Сантарене. В ответ на это могущественный
Абд ар-Рахман III в 939 г. отправился походом против Астуро-Леонского
королевства, лично возглавив войско. Около города Симанкаса мусульмане
потерпели настолько сокрушительное поражение, что халиф, спасая свою
жизнь, бежал в такой спешке, что оставил свой Коран, попавший в руки 189
противника. По заключенному спустя два года мирному соглашению цен-
ная книга была возвращена халифу, а правители отказывались на ближай-
шее время от военных действий.
Между преемниками Рамиро II началась борьба за власть, и передача тро-
на во второй половине Х в. ни разу не происходила без столкновений между
различными претендентами и их сторонниками. Динамика политических
союзов этого времени нашла отражение в матримониальных связях, которые
соединяли королевскую семью Леона с графскими родами и королями Пам-
плоны, все более активно вмешивавшимися в дела западного соседа.
Санчо Толстый (956–958, 959–966 гг.), сын Рамиро II от брака с Урракой
Памплонской — дочерью могущественной королевы-регентши Тоды и се-
строй короля Памплоны, был отстранен от власти в результате мятежа своего
кузена Ордоньо IV Злого, опиравшегося на поддержку своего тестя — графа
Кастилии Фернана Гонсалеса. На помощь свергнутому королю пришла его ба-
бушка — королева Тода, которая обратилась к другому своему родственнику —
племяннику Абд ар-Рахману III с просьбой оказать поддержку Санчо. В ре-

зультате узурпатор был изгнан, а Санчо Толстый вернул себе корону.
Все эти годы, с правления Рамиро II, весьма существенное влияние на
расстановку сил в Астуро-Леонском королевстве оказывал Фернан Гонсалес,
ставший в 932 г. графом Кастилии и объединивший сразу несколько погра-
ничных графств. Он возглавлял мятежи против трех королей — Рамиро II,
Ордоньо III, Санчо I. Всегда кончавшиеся неудачей (при Рамиро граф даже
РАЗДЕЛ 3
был некоторое время пленником короля), эти мятежи тем не менее не подо-
рвали его власти в графстве, которым он мог управлять фактически как неза-
висимой державой, тем более что по размеру территории оно было вполне со-
поставимо с королевствами и Леона, и Памплоны. Основой могущества Фер-
нана Гонсалеса, как и других графов, стали те права, которые они получали от
короны в первую очередь на вновь присоединенных землях — право вершить
суд и самостоятельно организовывать войска. Очевидно, что эти полномочия
были связаны с пограничным положением владений, требовавшим постоян-
ной готовности к военным действиям. И организация военных сил для этого
тогда была возможна только на местах.
В правление сына Санчо I, Рамиро III (966–985 гг.), отношения между ко-
ролем и местной знатью осложнились до предела. В 982 г. галисийская знать
начала мятеж и провозгласила королем сначала Галисии, а затем и Леона неза-
конного сына Ордоньо III — Бермудо. Военное столкновение между королем
и мятежниками завершилось победой последних. Важную роль в этом сыгра-
ли и военные неудачи Рамиро III в действиях против мусульман: в 982 и 983
гг. начал совершать свои походы на земли христианских королевств один из
самых талантливых военачальников и могущественных правителей в истории
Аль-Андалуса — Ибн Аби Амир аль-Мансур. После того как Бермудо II стал
полноправным правителем всего королевства, ему также пришлось противо-
стоять аль-Мансуру. В 988 г. мусульмане вторглись в пределы Леона и опусто-
шили его столицу, король был вынужден укрыться в крепости Саморы. В сле-
190 дующем году настала очередь Кастилии, где аль-Мансур взял Сан Эстебан де
Гормас. Это были походы, направленные в первую очередь на захват добычи и
подрыв военных сил противника, территориальные приобретения были ми-
нимальны, даже в тех случаях, когда мусульманские гарнизоны оставались в
захваченных крепостях, они быстро покидали их, следуя за основными силами
обратно в пределы Аль-Андалуса. В 90-е годы Х в. воины аль-Мансура осажда-
ли и опустошали Авилу, Асторгу, Леон. Пытаясь прекратить почти постоян-
ные военные набеги мусульман, Бермудо II признал свою зависимость от хали-
фата с обязательством регулярной выплаты дани. Но это мало помогло: в 997 г.
аль-Мансур организовал военную экспедицию в Галисию, дошел до Сантьяго
де Компостелы и разрушил храм над гробницей апостола, а снятые с него коло-
кола отправил в Кордову; само захоронение, однако, не было разорено.
Итогом правления Бермудо II стало превращение в конце Х в. Астуро-
Леонского королевства в одного из данников Кордовы, на землях которо-
го аль-Мансур и его войска могли действовать в любой момент по своему
усмотрению.
Рост военной угрозы со стороны мусульман не привел к внутреннему

сплочению внутри Астуро-Леонского королевства. В первой четверти XI сто-
летия соперничество между местной знатью продолжалось, только кризис и
распад халифата после смерти наследников аль-Мансура позволил королям
Альфонсо V (999–1028) и Бермудо III (1027–1037) восстановить разоренные
войнами крепости и даже отодвинуть границу на некоторых участках к югу.
Альфонсо V начал восстановление Леона: на королевском совете, проведен-
ГЛ А ВА 1
ном в городе, его жителям была дарована королевская привилегия — фуэро,
определявшая основы управления городом и устанавливавшая податные по-
слабления для горожан. Фуэро Леона — один из самых ранних известных
нам документов такого рода, которые в XII в. приобретут особое значение как
правовая основа регулирования отношений между королем и подданными,
сеньорами и населением принадлежавших им земель.
Альфонсо V погиб во время военного похода, предпринятого с целью по-
вторного отвоевания Визеу и Ламегу. Начало правления его несовершенно-
летнего сына Бермудо III было омрачено убийством прибывшего в Леон же-
ниха его сестры, молодого графа Кастилии Гарсии Санчеса. Это событие по-
ложило начало борьбе Бермудо III с могущественным покровителем и зятем
убитого графа — королем Наварры Санчо Гарсесом III. Его супруга, донья
Майор, была единственной наследницей Кастилии (граф Гарсия был ее бра-
том), и Санчо не замедлил предъявить права на графство. Управление приоб-
ретенными землями было поручено среднему сыну короля Фернандо, кото-
рый женился на Санче, сестре Бермудо. В 1033 г. между Наваррой и Леоном
началась война из-за спора по поводу управления некоторыми кастильскими
областями. Санчо III дошел до Леона, а королю Леона пришлось бежать в
Галисию. После смерти Санчо III в 1035 г. Бермудо ненадолго удалось вер-
нуться в столицу, но наследники Санчо — король Наварры Гарсия III и граф
Кастилии Фернандо, объединив свои силы, разбили его войско в битве при
Тамароне, а сам король погиб. Трон Леона отошел Фернандо I (1037–1065).
191
На коронации Фернандо и Санчи в 1038 г. в Леоне присутствовало боль-

шинство высшего духовенства и светской знати. Этот момент считается на-
чалом истории Леоно-Кастильского королевства.
Уже в самом начале правления Фернандо удалось обуздать амбиции раз-
ных группировок знати и добиться их подчинения королевской власти. Опре-
деленное беспокойство причиняла в дальнейшем лишь Галисия, аристокра-
тия которой пыталась сохранить независимое положение. Поскольку упоми-
нания о многих галисийских родах исчезли в источниках после Фернандо I,
можно предполагать, что они дорого заплатили за свою непокорность.
Фернандо I довольно долго враждовал со своим старшим братом — ко-
ролем Наварры Гарсией Санчесом V, до тех пор пока тот не погиб в сра-
жении при Атапуэрке в 1054 г. К Кастилии отошли земли на западном
берегу верхнего течения Эбро, а новый король, Санчо Гарсес IV, признал
вассальную зависимость от кастильского короля. После окончания вой-
ны с братом Фернандо мог сосредоточить все свои силы на экспедициях
в Аль-Андалус, переживавший период политической раздробленности.
Наиболее активно и успешно король действовал против тайфы Бадахоса:
в 1057 г. был захвачен Ламегу, позже Визеу и Коимбра — под контролем
христиан оказался весь бассейн реки Мондегу. На юго-восточных грани-
РАЗДЕЛ 3
цах Фернандо также удалось добиться заметных успехов: в 60-х годах он

захватил несколько крепостей, охранявших пограничные земли Сарагос-
ской тайфы. Кроме того, леоно-кастильский король совершил несколько
успешных походов вглубь мусульманских земель — он доходил до Севильи
и Валенсии. Теперь мусульманские эмиры, стремясь предотвратить напа-
дения христиан, признавали себя вассалами королей и обязывались вы-
плачивать ежегодную дань. Для христианских королевств это была чрез-
вычайно выгодная ситуация: при уменьшении затрат на войну, они полу-
чали весьма значительную прибыль. Часть ее короли распределяли между
своими приближенными, монастырями и церквами, часть пополняла за-
пасы королевской казны, часть тратилась на военные нужды, в том числе
на сооружение и укрепление замков. Впервые к такой форме отношений
с тайфами перешел граф Барселоны Рамон Беренгер I, но превратить ее в
стабильно действующую, впечатляющую по масштабам систему удалось
именно Фернандо I. Он получал дань, достигавшую 25 тыс. золотых ди-
наров в год, от эмиров Бадахоса, Толедо и Сарагосы. В своем завещании
он, следуя примеру своего отца, разделил королевство между сыновьями.
Старшему, Санчо II, досталась Кастилия, ставшая королевством, и право
на получение дани с Сарагосы, среднему, Альфонсо VI, — Леон и Астурия
вместе с данью с Толедо, наконец, младшему, Гарсии была отдана Галисия
и север будущей Португалии с бадахосскими деньгами.
Альфонсо VI объединил под своей властью Леон, Кастилию и Галисию
192 в 1072 г. Этому предшествовала его длительная распря со старшим братом
Санчо II, королем Кастилии. Альфонсо VI в начале 1072 г. был вынужден
бежать из Леона под защиту вассала своего отца — правителя тайфы Толедо
аль-Мамуна (1043–1075). Король-изгнанник оставался там около девяти
месяцев, по истечении которых произошло событие, позволившее ему не
только вернуться в свои земли, но и получить короны двух королевств — и
Леона, и Кастилии. Санчо II погиб при осаде Саморы, где находилась его
сестра, донья Уррака, оказавшая поддержку Альфонсо.
До самой смерти аль-Мамуна в 1075 г. Альфонсо VI не совершал
нападений на толедскую тайфу, но после восшествия на престол аль-Кадира,
внука аль-Мамуна, ситуация в Толедо осложнилась. Аль-Кадир не уна-
следовал никаких политических талантов своего деда. Аль-Кадир не смог
удержать в подчинении Кордову и Валенсию, которые были присоединены
аль-Мамуном. Кордова перешла в руки севильского эмира аль-Мутамида.
Валенсия стала независимой тайфой в 1075 г. в результате восстания. Власть
там захватил бывший приближенный аль-Кадира судья города Абу-Бакр.
При аль-Кадире возросли поборы с населения, что не в последнюю

очередь способствовало ослаблению его позиций в Толедо. У него доволь-
но быстро появилась сильная оппозиция, которая обратилась за помощью
к правителю Бадахоса аль-Мутаваккилю. Тот начал наступление на земли
Толедо и взял несколько замков и поселений. На юге против Толедо активно
действовал севильский правитель аль-Мутамид, у которого, видимо, также
были сторонники среди подданных аль-Кадира. Восточным границам тай-
ГЛ А ВА 1
фы угрожали правители Сарагосы. В 1079 г. в Толедо началось восстание,
которым воспользовался аль-Мутаваккиль и занял город. Аль-Кадир бежал
в Уэте и обратился за помощью к Альфонсо VI. Альфонсо VI подавил мятеж
и изгнал аль-Мутаваккиля. В благодарность король получил три владения
с замками — Сориту, Кантуриас и Каналес. Оставив в них гарнизоны, он
вернулся в Кастилию.
В 1082 г. у леоно-кастильского короля осложнились отношения с се-
вильским эмиром. Альфонсо отправил к аль-Мутамиду посольство для
выяснения причин задержки ежегодных выплат. Возглавлявший его иудей
Ибн Шалиб был убит, а его спутники взяты под стражу. Альфонсо, узнав
об этом, стал готовить военный рейд на юг. И в 1083 г. два больших отряда
христиан двинулись к Севилье. Этот поход был очень удачен для короля: он
не только достиг стен столицы своего противника, но и дошел до Тарифы —
самой южной оконечности Пиренейского полуострова.
Угроза завоевания тайфы Толедо другими эмирами была очевидна для
Альфонсо VI. Осенью 1084 г. он начал осаду города, завершившуюся его
сдачей в мае 1085 г. По договору, заключенному при этом, Альфонсо VI дол-
жен был помогать аль-Кадиру занять Валенсию. Король получал в свое рас-
поряжение все мечети города с их имуществом, кроме главной, а также все
владения, принадлежавшие аль-Кадиру, в том числе дворцы и городской
замок — алькасар.
Территория толедской тайфы не ограничивалась лишь городом Толедо
и его округой. Одновременно с ними к Леоно–Кастильскому королевству 193
были присоединены многие небольшие города с прилежащими землями и
сельскими поселениями. В результате взятия Толедо стало очевидным пре-
обладание одной из сторон в противостоянии христиан и мусульман — за
короткий срок территория самого крупного христианского королевства
увеличилась почти в два раза. Под власть христиан перешла одна из самых
крупных тайф и, что немаловажно, со значительным мусульманским населе-
нием. У мусульман, пожалуй, впервые возникло ощущение реальной угро-
зы их присутствию на полуострове. В результате эмиры Севильи, Бадахоса
и Гранады обратились к одному из самых сильных в тот период правителей
Северной Африки — Йусуфу Ибн Ташфину с просьбой защитить пиреней-
ских мусульман.
Эпоха правления Санчо и Альфонсо стала временем утверждения на
политической сцене Леоно-Кастильского королевства новой социальной
силы — рыцарства. Именно при дворе этих государей прославился Родриго
(Руй) Диас де Бивар (ок. 1050–1099), жизнь и деяния которого уже в XII в.
воспринимались как воплощение рыцарского идеала. Благодаря своим рат-

ным подвигам он получил прозвища Кампеадор — «воитель» и Сид — от
арабского слова «sīdi» — «господин».
Родриго происходил из семьи кастильского рыцаря, чьи владения на-
ходились неподалеку от Бургоса и включали местечко Бивар, от которого
и происходит вторая часть его имени. В юности Родриго был отправлен
ко двору леоно-кастильского короля Фернандо I, где воспитывался вместе
РАЗДЕЛ 3
с его старшим сыном — будущим королем Санчо II и стал королевским

оруженосцем (armiger regis). Он командовал королевской дружиной, в сра-
жениях нес знамя короля (эта должность именовалась альферес). После
гибели Санчо при осаде Саморы Родриго де Бивар согласился перейти на
службу к его брату Альфонсо VI. Существует легенда, что прежде чем при-
нести присягу верности новому повелителю рыцарь потребовал от него
поклясться, что он непричастен к убийству брата («клятва в Гадеа»). Сид
занял довольно заметное место при дворе нового короля: по его воле Ро-
дриго получил в жены донью Химену Диас, представительницу одного из
самых благородных леонских семейств, находившегося в родстве с коро-
лями. Заметим, что благодаря таким брачным союзам могло происходить
слияние новой элиты — опоры новой династии — с древними аристо-
кратическими родами. Родриго выполнял многочисленные важные пору-
чения Альфонсо VI, в частности был отправлен за данью в Севильскую
тайфу. Но пик славы Сида пришелся на те периоды, когда он находился в
изгнании. Причиной двух его конфликтов с королем стали самовольные
194
Толедо. Панорама средневековой части города

военные действий против мусульман и неисполнение королевской воли.

Оба раза, покинув земли, находившиеся под контролем христиан, Сид
поступал на службу к эмирам тайф.
«Песнь о моем Сиде»
ГЛ А ВА 1
Родриго Диас де Бивар — герой знаменитого средневекового эпоса «Песнь о
моем Сиде». Созданное в XII в. это произведение стало первым крупным поэти-
ческим текстом на романсе: оно состоит из 3735 стихов, которые объединяют-
ся в разные по величине строфы с общей ассонансной рифмой. Повествование
начинается с изгнания Сида из-за ложного обвинения в краже. Завоеванием
Валенсии и другими ратными подвигами изгнанник возвращает себе располо-
жение короля, который в знак примирения предлагает заключить брак между до-
черьми Сида и отпрысками благородного рода — инфантами Карриона. Однако
инфанты оказываются недостойными рыцарями. Выказав трусость в столкнове-
нии с маврами, они вымещают свою злость на дочерях Сида: исстегав их плетьми,
бросают связанными в лесу. Чести Родриго нанесен новый удар, и он обращается
за правосудием к королю. Альфонсо VI назначает судебный поединок, победа в
котором над вероломными зятьями восстанавливает поруганную честь доблест-
ного рыцаря. В финале мы узнаем, что к дочерям Сида сватаются особы королев-
ской крови — принцы Наварры и Арагона.
Давно подмечено, что «Песнь о моем Сиде» отличается от других эпических
поэм отсутствием элементов мистики и обилием деталей, ярко характеризующих
эпоху. Среди особенно примечательных стоит упомянуть две: героем эпоса ста-
новится не представитель знатного и состоятельного рода, а небогатый рыцарь
из ничем не прославившейся прежде семьи, который своей доблестью добивается
высокого положения — в этом вполне можно усмотреть отражение социального
идеала эпохи. По ходу повествования мы не раз встречаем персонажей-мусульман,
и их образы — это отнюдь не всегда портреты коварных и жестоких врагов, среди 195
них, как и среди христиан, встречаются и благородные люди, верные союзники, и
лживые предатели. Воинственный дух Реконкисты в это время не исключал воз-
можности мирного диалога и соседства с иноверцами. ■■■
В 90-е годы, действуя самостоятельно, Сид добился подчинения своей

власти значительных территорий в Леванте — ему платили дань мусуль-
манские правители Валенсии, Льейды, Тортосы, Дении, Альбаррасина,
Альпуэнте, Сегорбе, Альменары. Прежде многие из них были вассалами
и данниками леоно-кастильских и арагонских королей, которые пытались,
но безуспешно, воевать против Сида.
Единственной силой, которая могла поколебать власть Родриго Диаса де
Бивара, были войска альморавидов, пришедшие в Аль-Андалус из Северной
Африки. Эта угроза заставила Сида предпринять усилия по созданию своего
политического образования (оно не имело определенного статуса графства
или королевства) с центром в Валенсии, которую он завоевал в 1094 г. Рыцарь

удерживал город до своей смерти в 1099 г. За это время в Валенсии была вос-
становлена епископская кафедра, которую занял клюнийский монах Иеро-
ним из Перигора (1097–1102). После смерти Сида его жена донья Химена еще
три года обороняла город от мусульман, но в 1102 г. была вынуждена оставить
его, несмотря на военную помощь короля Альфонсо VI.
Приток христиан с севера для освоения отвоеванных в долине Тахо зе-
РАЗДЕЛ 3
мель был в эти годы очень мал из-за постоянной угрозы возвращения сюда
мусульман. В некоторых крепостях бывшей толедской тайфы это произошло
быстро. Новые военные успехи мусульман были связаны с приходом из Се-
верной Африки альморавидов. Йусуф ибн Ташфин в июле 1085 г. высадился
в Альхесирасе и к октябрю прибыл с войском в Бадахос. В 1086 г. в сражении
при Салаке (известном также под названием Саграхас), длившемся несколь-
ко дней, войска Альфонсо VI потерпели поражение. Ибн Ташфин, не имея
первоначально намерения утвердиться в Аль-Андалусе, вернулся в Северную
Африку. Однако в 90-е годы он решает включить земли тайф в состав под-
властных ему территорий. Альфонсо VI пытается противодействовать это-
му, поддерживая недовольство таким поворотом событий эмиров тайф, но
безуспешно. Новая мусульманская династия начала свое правление в Аль-
Андалусе, подчинив себе все тайфы. Именно в этот период мусульманские
войска совершили несколько успешных рейдов на территорию Толедо. Осо-
бенно удачным был поход 1108 г. Им руководил Тамин ибн Йусуф, правитель
Гранады, брат тогдашнего альморавидского эмира Али ибн Йусуфа. Основ-
ной целью мусульман был Толедо, отвоевание которого должно было восста-
новить Аль-Андалус в прежних границах и наладить сообщение между всеми
его частями — принадлежавшая мусульманам Сарагоса все еще оставалась
отрезанной от остальных мусульманских владений, в опасном окружении
владений христиан.
Армия христиан выступила навстречу врагу под предводительством
196 наследника престола принца Санчо. Сражение состоялось в мае 1108 г. у го-
рода Уклес. Христиане потерпели сокрушительное поражение, принц Сан-
чо погиб. Однако Тамин бен Йусуф продолжать поход не стал, основные его
силы вернулись в Аль-Андалус, и город Толедо остался в руках христиан.
В результате этой и последующих экспедиций мусульманам удалось
отвоевать значительную часть толедской территории — альморавидские
гарнизоны вновь появились в Орехе, Асеке, Калатраве, Мединасели,
Алькале. Причем под их властью оказались не только крепости южнее Тахо,
но и расположенные к северу от реки.
В это же время скончался самый могущественный из христианских пра-
вителей Пиренейского полуострова — король Альфонсо VI. Он существенно
расширил границы христианских владений, но в момент его смерти над его
приобретениями нависла угроза. Из-за отсутствия у Альфонсо VI наследни-
ков мужского пола корону наследовала дочь короля — Уррака. Помимо му-
сульманского натиска с юга начались военные действия на восточных границах
Леоно-Кастильского королевства: королева враждовала со своим вторым му-
ГЛ А ВА 1
ГРАНИЦЫ МЕЖДУ
ХРИСТИАНСКИМИ
И МУСУЛЬМАНСКИМИ
ЗЕМЛЯМИ
К 750 Г.
К 1050 Г.
К 1090 Г.
1 АРАГОНСКОЕ КОРОЛЕВСТВО
2 ГРАФСТВО ПАЛЬЯРЕС
3 ГРАФСТВО УРЖЕЛЬ
4 ГРАФСТВО СЕРДАНЬЯ
5 ГРАФСТВО РУСCИЛЬОН
6 ГРАФСТВО БЕСАЛУ
7 ГРАФСТВО АМПУРИАС
8 ГРАФСТВО БАРСЕЛОНА
Реконкиста в IX — конце XI в.
жем — королем Арагона Альфонсо I Воителем. Последний также претендовал

на господство в королевстве Толедо (так стала называться территория тайфы). 197
Все христианские королевства добились заметного превосходства над
мусульманами в XI в., воспользовавшись распадом Кордовского халифата.
Это выразилось не только в территориальных приращениях, но и в значи-
тельных выплатах, которыми были обязаны эмиры тайф королям. После
прихода альморавидов продвижение христиан на юг приостановилось.
Установление мусульманского владычества на Пиренейском полуострове в

большей мере отразилось на тех церковных структурах, которые остались
под властью христианских правителей (большая часть диоцезов Таррагоны
и Браги), тогда как митрополий, захваченных мусульманами (Толедо, Ме-
рида, Севилья), изменения практически не коснулись.
Поскольку Толедская кафедра, обладавшая приматством в вестготскую

эпоху, оказалась под властью мусульман, при короле Альфонсо II (792–842 гг.) в
Астурии создается независимая церковная структура с центром в Овьедо, пре-
тендовавшая на то, чтобы стать наследницей вестготской Церкви. Из пришед-
шей в запустение Браги епископская кафедра была перенесена в Луго, кафедра
Думио — в Мондоньедо, а епископ Ирии Флавии перебрался в Компостелу.
Приходы в Испанской марке управлялись митрополитом Нарбонским. В IX в.
РАЗДЕЛ 3
в христианской части Испании осталось не более 12 действующих диоцезов,

но по мере того как христианские правители севера Испании стали набирать
силу, церковные структуры стремительно восстанавливались.
На протяжении IX–X вв. Церковь в Астурийском и Астуро-Леонском
королевствах находилась под полным контролем королевской власти. Хри-
стианские правители сохранили за собой право избирать или утверждать
кандидатуры епископов, учреждать новые епископства, определять грани-
цы диоцезов, созывать поместные Соборы. При этом на них лежала обя-
занность защиты христианства. Образцовым правителем этой эпохи для
хронистов последующих времен стал Альфонсо II.
В Испанской марке до начала XI в. было заметно влияние каролингской
церковно-административной системы, что особенно ярко проявилось во время
споров вокруг адопцианства. Как сторонники, так и противники этого учения
апеллировали не столько к Риму (и тем более не к местным графам), сколько к
Карлу Великому, по повелению которого созывались один за другим Соборы
для разрешения возникших споров. Карательные действия в отношении осуж-
денной стороны также осуществлялись франкскими правителями (так, напри-
мер, Феликс Уржельский был арестован и умер в заточении в Лионе).
Поворотным моментом во взаимоотношениях церковной и светской
власти стало правление короля Леона и Кастилии Альфонсо VI, стремив-
шегося к возрождению традиций вестготских монархов. Кульминацией
стало освобождение древней вестготской столицы Толедо в 1085 г. Одна-
198 ко полное восстановление традиций вестготской монархии и объединение
испанских земель по религиозно-территориальному принципу оказалось
тогда невозможным.
Влияние Альфонсо VI на внутреннюю жизнь Церкви в Испании отраз-
или легендарные истории, попавшие в хроники. Например, известен рас-
сказ о том, как во время споров вокруг мосарабского обряда король устроил
поединок, который должен был открыть волю Божию относительно этой
традиции в Испании, между рыцарем, выступавшим в защиту римского об-
ряда, и рыцарем, защищавшим мосарабское богослужение. Хотя последний
победил в поединке, король своей властью все равно повелел уничтожить
литургические книги мосарабов.
В начале XII в. резко повышается авторитет кафедры Сантьяго де Ком-
постелы. Благодаря тому, что гробница апостола Иакова стала святыней
общеевропейского значения и привлекала множество паломников, епископ
Диего Хельмирес сосредоточил в своих руках огромные богатства. Он стал
активно участвовать в междоусобицах, искусно лавируя между соперничаю-
щими испанскими правителями и претендентами на престол, между папой

и клюнийцами, между знатными кланами и горожанами. Он же руководил
защитой Галисии от пиратов, наняв генуэзцев и построив собственные ко-
рабли. Тем не менее, ему не удалось избежать нескольких крупных город-
ских восстаний, во время одного из которых он едва не лишился жизни.
Период Реконкисты — время расцвета испанского монашества, от-
меченное не только его численным ростом, но и заметным усилением его
ГЛ А ВА 1
влияния на все стороны общественно-политической жизни.
На начальном этапе существования христианских государств на севере
Испании приток монашествующих шел по двум направлениям. Во-первых,
множество монастырей на освобожденных землях основали монахи, бежав-
шие от мусульман (например, такие крупные монастыри, как Сан Педро де
Карденья, Сан Мигель де Эскалада и др.). В этих монастырях сохранялись
традиции вестготского монашества и, наряду с начавшим распространяться
бенедиктинским уставом, использовались уставы святых Исидора и Фрук-
туоза. Новой чертой, появившейся в эту эпоху, стал обычай заключения до-
говора между аббатом и вступающим в монастырь (pactum).
Вторым источником роста испанских монастырей стал приток мона-
шествующих из франкских земель, основывавших свои поселения вдоль
границ с мусульманскими территориями.
Монашество играло важную роль в освоении опустошенных или не-
давно освобожденных от мусульман земель. Этот процесс происходил при
непосредственном покровительстве королевской власти. Несмотря на по-
становления вестготской эпохи новые монастыри часто не подчинялись
местным епископам. Особенно заметным это стало с появлением в Испа-
нии клюнийцев.
Клюнийский монастырь, возникший в Бургундии в 910 г., был одним
из плодов монастырской реформы IХ в. Монастырь был наделен иммуни-
тетом, защищавшим его от посягательств со стороны не только короля и
графов, но и римского папы и местных епископов. Особенностью Клюни 199
и порожденного им монашеского движения стало то, что все монастыри,
которые основывались выходцами из Клюни, подчинялись непосредствен-
но клюнийскому аббату. Развитие принципа филиации позволило Клюни
стать гигантской империей, в которую в период расцвета входило до полу-
тора тысяч монастырей, находившихся не только во французских землях,
но и по всей Европе.
В Испанию клюнийцев приглашал уже Санчо Великий, однако при
его ближайших преемниках идея опоры на клюнийцев поначалу не получи-
ла продолжения. Тесное взаимодействие между Клюнийским аббатством
и правителями христианских королевств начинается только в середине
XI в. От Фернандо I Клюни получил право на ежегодные выплаты (census)
в 1000 золотых, а также множество единовременных выплат и земель.
В основном именно на средства, полученные от Фернандо, была построена
новая церковь в самом аббатстве — знаменитая Клюни III, ставшая прооб-
разом очень многих романских храмов во Франции и за ее пределами.
В 1072 г. аббат Гуго добился освобождения короля Альфонсо VI из

плена, в котором его держал Санчо II, обеспечив тем самым королевское
благоволение к клюнийцам на долгие годы. Лично Гуго и его преемникам
удалось стать в некотором смысле посредниками между римскими папами,
стремившимися к подчинению испанской Церкви своей власти, и леоно-
кастильскими королями, желавшими возвращения к традициям вестгот-
ских королей. При этом клюнийцы не забывали и о своих интересах, ко-
РАЗДЕЛ 3
торые не всегда совпадали с интересами испанской Церкви и короны. На-

пример, в 1078 г. Гуго удалось устроить брак между своей племянницей
Констанцией Бургундской и Альфонсо VI, что вызвало бурю негодования
со стороны папы, поскольку Констанция находилась в четвертой степени
родства с первой женой Альфонсо Агнессой Аквитанской.
Клуатр монастыря Санто Доминго де Силос. Вторая половина XI — середина XII в.

200
Альфонсо VI не только увеличил ежегодные выплаты аббатству до
2000 золотых, но и сделал своим советником клюнийского монаха Робер-
та. Таким образом, между Клюни и леоно-кастильской династией были
установлены особые отношения, которые клюнийцы называли conjunctio
(связь), а Альфонсо VI — pactum societatis (договором об общении). Некото-
рые исследователи ставили вопрос о том, носили ли эти отношения харак-
тер вассальной зависимости. Вероятно, речь шла все-таки не о вассальных
отношениях (как между арагонскими правителями и римскими папами), а
о некотором роде патроната клюнийцев над державой Альфонсо VI, хотя
аббат Клюни и рассматривался как socius (товарищ) правителя.
Влияние клюнийцев на жизнь испанской Церкви было двояким. С одной
стороны, они принесли с собой практику строгого следования бенедиктин-
скому уставу, поддержали римских пап в вопросе о запрете мосарабского
богослужения, способствовали распространению в Испании культов свя-
тых, прежде почитавшихся преимущественно в южной Франции (например,
культ св. Антолина (Антонина)). Вместе с тем, их отношение к вестготскому

наследию испанской Церкви было достаточно бережным: продолжилось ко-
пирование вестготских рукописей, некоторые мосарабские песнопения даже
вошли в обиход клюнийцев и через них стали известны в Европе.
Жизнь в монастырях клюнийской традиции строилась по единой мо-
дели. Все монахи находились в послушании не только у своего аббата, но и
у аббата Клюни. Исследователи иногда отмечают «феодальный» характер
ГЛ А ВА 1
клюнийского монашества (например, обряд пострига включал элементы
оммажа — принесение клятвы верности аббату и подписание соответству-
ющего документа), что отразилось и в их хозяйственно-экономической дея-
тельности. Однако основной акцент в монашеской жизни у клюнийцев был
сделан на богослужении. Большую часть времени монахи посвящали цер-
ковной молитве, продолжительность которой возросла настолько, что по-
сещавшие Клюни клирики отмечали, что в воскресный день не могли улу-
чить ни минуты, чтобы переговорить с кем-нибудь из монахов — все были
на богослужении. Клюнийцы ввели продолжительные ходатайственные
молитвы за живых и усопших, так что их поминальные книги, читавшиеся
непрестанно, включали тысячи имен. Обратной стороной литургического
возрождения стал практически полный отказ от физического труда, харак-
терного для монахов предшествующих эпох (только появившийся в XII в.
цистерцианский орден «реабилитировал» сельский труд). Постепенно
основной рабочей силой в клюнийских монастырях стали conversi (обратив-
шиеся, т. е. те, кто в отличие от oblati, отданных в монастырь на воспитание
в детстве, сами приходили и просили принять их в братию).
Монастыри в Испании, как и во всей Европе, были главными центрами
сохранения и распространения культуры. В эту эпоху особенно выделялись
монастыри святых Факунда и Примитива в Саагуне, Сан Сальвадор де
Онья, св. Себастьяна в Силосе (затем переименованный в Санто-Доминго),
св. Эмилиана в Коголье, св. Торибия в Льебане. Они обладали обширными
библиотечными собраниями и имели собственные скриптории. 201
В VIII–IX вв. контакты испанской Церкви с римскими папами не носи-
ли постоянного характера. Например, известны несколько посланий папы
Адриана I, в которых говорится о спорах, возникших среди христиан Бети-
ки относительно даты празднования Пасхи, о предопределении и о допу-
стимости браков с иудеями и мусульманами. Папа Адриан указывал также
на ряд порочных явлений в испанской Церкви: распространение обычая
конкубината среди клириков, нарушение канонов при рукоположении
священников, разводы и проч. Событием, потребовавшим прямого вмеша-
тельства Рима, стало распространение адопцианской ереси. Ее появление
связывают с именем Элипанда Толедского (717 — ок. 802 г.), который на
соборе в Севилье в 782 г. обвинил в ереси савеллианства (модализма) не-
коего Мигеция. Опровергая его, Элипанд отделял Божественную природу
Иисуса Христа от Его человеческой природы и учил, что как Бог Христос
является Сыном Божиим по природе, но как Человек — Он Сын Божий
только по благодати (filius Dei gratia), через усыновление (filius Dei adoptivus).
Против этого учения в Астурии выступил аббат Беат Льебанский, что было
воспринято Элипандом как попытка лишить кафедру Толедо, находивше-
гося под властью мусульман, приматства в Испании. В 787 г. папа Адри-
ан I подтвердил осуждение Мигеция, но возражал против выражения «fi-
lius Dei adoptivus» как несторианского. Тем не менее, благодаря Феликсу
Уржельскому учение распространилось на юге Франкского королевства. На
Регенсбургском соборе 792 г. Феликса Уржельского осудили и отправили к
РАЗДЕЛ 3
папе Адриану Ι в Рим, где он был вынужден отречься от адопцианства. Од-

нако, вернувшись на свою кафедру, он заявил, что отрекся под давлением.
Элипанд и его сторонники обратились к королю Карлу Великому с проше-
нием повторно рассмотреть их учение. В 794 г. на Франкфуртском соборе
адопцианство вновь было осуждено. В 799 г. против него высказался папа
Лев III, а в 800 г. на Ахенском соборе состоялся диспут между Алкуином
и Феликсом. Последний вновь отрекся, Элипанд же остался при своих
убеждениях до самой смерти, поскольку находился на арабской террито-
рии. Адопцианский спор на Западе явился, с одной стороны, запоздалой
реакцией на решения Халкидонского (IV Вселенского) собора, а с другой,
возможно, был попыткой мосарабских богословов отвести от христиан об-
винения в троебожии со стороны мусульман.
В Овьедо хранятся послания испанским епископам папы Иоанна VIII,
датируемые 821 и 822 гг., однако в XX в. была доказана их подложность.
Поэтому следующим по времени случаем, привлекшим внимание рим-
ских пап к внутренней жизни испанской Церкви, следует считать спор во-
круг мосарабского обряда. По мере развития Реконкисты на землях христи-
анских королевств число приходов, сохранявших в неприкосновенности бо-
гослужение вестготской эпохи, стало увеличиваться, но при этом из франк-
ских земель шел постоянный приток монахов и клириков, совершавших
богослужение по римскому обряду или близкому к нему бенедиктинскому
уставу. Общая тенденция к унификации богослужения и повсеместное рас-
202 пространение римского обряда в Европе в конце концов вынудили римских
пап поставить вопрос о целесообразности сохранения в Испании двух раз-
ных литургических традиций, тем более что многие в Европе по-прежнему
ассоциировали мосарабское богослужение с адопцианской ересью.
Во второй половине XI в. римский обряд был добровольно введен
в ряде крупных испанских монастырей (в 1067 г. — в Сан Сальвадор де
Лейре, в 1071 г. — в Сан Хуан де ла Пенья). Для римских пап вопрос был
принципиальным и увязывался с признанием их власти над испанской
Церковью. Решительное наступление на мосарабский обряд предпри-
нял папа Григорий VII, требовавший от светских правителей Испании
запретить его. В 1079 г. в Испанию был отправлен легат Рикард Мар-
сельский. На соборе в Бургосе (1080 или 1081 г.) было принято решение,
поддержанное королем Альфонсо VI, о введении римского обряда на
всей территории Леоно-Кастильского королевства. Вероятно, главны-
ми причинами этого были две: с одной стороны, обряд стал разменной
монетой в отношениях между римскими папами и королевской властью
(той уступкой, на которую Альфонсо, вступивший в незаконный брак,

смог пойти, чтобы примириться с папой), с другой же стороны, запрет
свидетельствовал о стремлении части испанской Церкви к максимально
полному единству с остальной Европой.
После освобождения Толедо в нем также был введен римский обряд.
Однако местная мосарабская община получила привилегии: шести толед-
ским приходам разрешалось сохранить мосарабский обряд. При этом мо-
ГЛ А ВА 1
сарабы лишались независимой иерархии, их клирики подчинялись местно-
му архиепископу.
На протяжении X–XI вв. римские папы, пользуясь раздробленностью
страны, неоднократно пытались взять под свой контроль церковные струк-
туры в Испании, учреждая на ее территории епископства и архиепископ-
ства, изымая отдельные монастыри из-под власти местных епископов.
Однако благодаря политике Альфонсо VI Испания на некоторое время
сохранила независимость от Рима. В конце XI в. происходит унификация
системы церкового управления, связанная с освобождением в мае 1085 г.
Толедо и возвращением ему приматства в Испании. 18 декабря 1086 г. со-
стоялось празднование восстановления Толедской кафедры (по мосараб-
скому календарю это был праздник Благовещения Пресвятой Девы). Архи-
епископом был избран клюнийский аббат Бернард (который незадолго до
этого был назначен аббатом монастыря Саагун вместо близкого друга и со-
ветника короля монаха Роберта, действиями которого был недоволен рим-
ский папа). Папа Урбан ΙΙ сделал Бернарда примасом Испании, а Пасхалий
II — своим легатом. В 1089 г. в качестве митрополичьей была утверждена
кафедра Таррагоны, в 1099 (или 1100) г. — Браги, в 1120 г. — Сантьяго де
Компостелы. Кроме того, суффраганами (викариями) архиепископа Браги
были назначены епископы Асторги, Луго, Мондоньедо, Оренсе и Туя, а суф-
фраганами архиепископа Компостелы стали епископы Саламанки, Сьюдад
Родриго, Кории, Авилы, Ламегу и Лиссабона. Овьедо и Леон были изъяты
из митрополичьей системы и находились под прямым управлением папы 203
(что оспаривалось архиепископом Толедским). Все это повлекло за собой
передел границ диоцезов и привело к многочисленным спорам между ка-
федрами (самым серьезным был спор о принадлежности Саморы между ар-
хиепископами Толедо, Браги и Компостелы).
В VIII–IX вв. более высокий уровень образования сохранялся в моса-
рабских церквах, однако в землях, оставшихся под властью христианских
правителей, богословские науки также получили развитие. Например, из
Испанской марки происходили несколько богословов, игравших заметную
роль при дворе Карла Великого (Теодульф Орлеанский, Клавдий Турин-
ский, Пруденций Галинд).
Основными образовательными центрами помимо монастырей были
епископские школы, преподавание в которых было ориентировано на по-
требности диоцеза. Крупнейшими из них были школы в Леоне, Саламанке
и Толедо. При соборах существовали библиотеки (в Леоне, Сеговии, Вике,
Жироне и др.) и даже переводческие центры (в Толедо).
Помимо агиографических сочинений и хроник в Испании составля-

лись богословские и экзегетические сочинения. К числу наиболее извест-
ных произведений эпохи относится «Толкование на Апокалипсис» Беата
Льебанского, украшенное, вероятно, по указанию самого автора, многочис-
ленными миниатюрами (особо следует отметить карту с указанием миссио-
нерских путешествий апостолов, в основе которой лежат утерянные ныне
позднеантичные карты). Оно было настолько популярно, что имя Беата ста-
РАЗДЕЛ 3
ло нарицательным наименованием жанра (beatos). От X–XII вв. сохранилось

23 рукописи. Кроме того, создавались полемические сочинения против иу-
деев и мусульман. Педро Альфонси (1062–1140) принадлежит «Учительная
книга клирика» (Disciplina clericalis), представляющая собой собрание но-
велл, основанных на притчах, сказках и историях из греческой, арабской и
еврейской традиций.
204
ГЛАВА 2
осле падения Вестготской монархии и появления мусульманского го-

сударства в пределах Пиренейского полуострова, как известно, на се-
вере сохранились регионы, подвластные христианам. Самым знаменитым
политическим образованием этого времени является Астурийское коро-
левство, поскольку именно с ним связывают начало Реконкисты. Однако
оно не было единственным, причем остальная часть припиренейских про-
странств во многом отличалась от астурийского ядра.
Речь идет об обширных территориях на северо-востоке полуострова,
раскинувшихся вокруг Пиренейских гор и издавна объединенных общим
укладом хозяйственной жизни, традициями, интересами и судьбами. Не-
сколько особняком от них, хотя и не изолированно, стоят прибрежные зем- 205
ли римской Септимании. Пиренеи, в современном сознании воспринимае-
мые как разделяющие и даже отрезающие Испанию от остальной Европы, в
раннее Средневековье служили средой обитания людей, по обе стороны от
гор привыкших ко всем видам взаимного обмена и отношений. Специфи-
ка природных условий определила своеобразие политических и семейных
институтов, форм землепользования и аграрных отношений, городского
устройства и монастырского общежития. Северо-восточные территории,
безусловно, развивались иначе, чем северо-запад и, конечно, не были похо-
жи на центр или юг, подвластные мусульманам.
Еще одним фактором, определившим особый исторический путь ре-
гиона, была заинтересованность в контроле над ним и его древними тор-
говыми путями крупных государственных образований — Каролинг-
ской империи и Кордовского халифата. Франкское влияние здесь было
Раздел главы, посвященный развитию культуры, написан М.А. Астаховым.

традиционным и до середины IX столетия оставалось сильным. С мусуль-

манами пришлось всерьез считаться практически сразу после их появле-
ния на берегах Эбро в самом начале VIII в. Им принадлежали крупнейшие
центры, например, Барселона и Сарагоса, они контролировали морскую
торговлю в регионе, за ними стояла упорядоченная государственная систе-
ма эмирата, позже — халифата.
Таким образом, на северо-востоке сложилась совершенно иная исто-
РАЗДЕЛ 3
рическая ситуация, чем та, что сопровождала образование Астурийского

королевства, с его обезлюдевшими землями по Дуэро, покинутыми города-
ми, относительной удаленностью от исламских территорий и изолирован-
ностью от европейско-христианского мира. Напротив, северо-восточные
территории находились на скрещении интересов: земли по Эбро активно
осваивались мусульманами, долины у подножия гор контролировались
франками, так что все появлявшиеся здесь политические образования сра-
зу оказывались втянутыми в орбиту интересов эмирата или империи. Неза-
висимость пришла к местным иберийским центрам только после того, как
империя ослабела, а первые серьезные победы над мусульманами — после
распада Кордовского халифата.
Северо-восточные земли даже в общепиренейском контексте межци-
вилизационных контактов представляют особый интерес, ибо им было
свойственно гораздо дольше сохранять автохтонный субстрат и вестгот-
скую традицию, одновременно аккумулировать запиренейский элемент в
его французском варианте при сильном влиянии средиземноморского —
островного и итальянского. Не менее выпукло и ярко, чем на социальном
уровне или в области культуры и религии, эти процессы проявились в по-
литической жизни региона.
В то же время этим территориям предстояло сыграть в истории Пире-
нейского полуострова значительную роль, во многом определив и ход Рекон-
кисты, и политическую судьбу Испании, и своеобразие сложившейся здесь
206 цивилизации. Именно на арагонской и каталонской территориях возникли
политические центры, которым с середины XI в. суждено было окрепнуть и
превратиться в наиболее динамичные на полуострове.
В классическую эпоху Средневековья бóльшая часть северо-восточных
земель полуострова была постепенно объединена под властью арагонских
государей. Четыре ядра легло в основу графства, а позже королевства Ара-
гон: собственно арагонские территории, наваррские, каталонские и земли
рода Беласко. Причем следует учитывать, что они были связаны в единое
целое с запиренейскими землями. Например, епископская кафедра в Нар-
боне имела не меньшее отношение к каталонским землям, чем к Септима-
нии, а графство Руссильон правильнее было бы применительно к этому пе-
риоду именовать пиренейским, учитывая, что оно входило в орбиту импер-
ских интересов, но сохраняло традиционные местные связи.
Одним из самым древних и сильных в ранний период политических цен-
тров христианской части полуострова было Наваррское королевство. Рядом
с ним и во многом в его орбите существовали небольшие, иногда ограничен-
Арагон, Каталония и Наварра
ные пределами одной горной долины, политические образования, то объеди-

нявшиеся друг с другом, то спустя время распадавшиеся ради независимости
или нового союза.
ГЛ А ВА 2
Имя Арагон — самое старое из тех, что упоминаются источниками по от-
ношению к социально-политическим образованиям, появившимся после
711 г. и поддерживавшимся Франкской империей. Арагон получил свое на-
звание по гидрониму, очень древнему, возможно, баскскому, как и многие
другие в этом регионе, но применять его начали с IX в.
Земли, входившие в Арагон, к VIII в. в разной степени испытали влияние
римской цивилизации, затем подверглись германизации. Важно отметить,
что местный элемент здесь всегда оставался сильным, хотя на основании име-
ющихся источников вычленить его довольно трудно. Местная аристократия
смешивалась с римской, потом вестготской и франкской. После прихода му-
сульман местная знать подчеркивала не только свое право на эти территории,
но и его преемственность с вестготской традицией. Со времен вестготов Ара-
гон управлялся епископствами в Таррагоне, Уэске, Тарасоне, Нарбоне, еще в
V–VI вв. были возведены монастыри, опиравшиеся на испано-готскую тра-
дицию и послужившие основой для мосарабских монастырей более позднего
периода, сыгравших серьезную роль в истории региона.
В 714 г. в долине Эбро появились объединенные силы Тарика и Мусы.
Они заняли Сарагосу, контролировали подступы к Уэске и основные долины
центральных Пиренеев, в 725 г. взяли Таррагону. Сопротивление мусульма-
нам в Арагоне было связано прежде всего с их стремлением взять под свой
контроль торговые сношения с запиренейскими землями. Не желавшие по-
коряться ни римлянам, ни вестготам, обитатели горных долин оберегали
свою независимость и от арабов. Их успеху в немалой степени способствовал 207
союз с франками, также заинтересованными в иберийских делах.
Активная военная поддержка франков, не раз на протяжении VIII столе-
тия отправлявшихся в поход на юг, позволила уже в 759 г. взять такой стратеги-
чески важный для всего региона центр, как Нарбона и освободить Руссильон,
в 785 г. были возвращены Жирона с округой и Ампуриас, а также, вероятно,
Уржель и Серданья. В 798 г. христианской стала Осона. В 801г. войска Карла
Великого взяли Барселону, важнейший центр Западного Средиземноморья.
Власть мусульман на северо-востоке оставалась сильной вплоть до на-
чала XI столетия и принесла с собой два главных изменения: было введено
новое административное деление, согласно которому большая часть земель
будущего Арагона была включена в так называемую Верхнюю марку Аль-
Андалуса, которой управлял наместник эмира, присылавшийся из центра;
местное население, прежде всего элита и горожане, нередко принимало но-
вую веру, в результате чего довольно быстро оформилась новая социальная
группа — мулади.
Впрочем, пиренейские горные долины, которые относятся к той обла-

сти, что в дальнейшем получила имя Арагона, на практике не контролиро-
вались исламской администрацией. В момент наивысшего могущества вла-
дения мусульман доходили до Санто Доминго и Гуара по южной границе
Арагона, Алькесара в Собрарбе и Роды в Рибагорсе. К северу от этой линии
совершались набеги. Уже в середине VIII в., после битвы при Пуатье, граф-
ство Арагон по сути дела превратилось в пограничную марку Франкской
РАЗДЕЛ 3
державы, защищавшую от мусульманской опасности, хотя ближайшие и

важные для этого региона городские центры Уэска и Больтанья принадле-
жали в это время арабам.
Вообще, так же как в центре или на юге полуострова, мусульмане осваи-
вали прежде всего города. Им не одно столетие принадлежали крупнейшие
центры — Сарагоса, Уэска, Льейда, Барбастро и другие. Христиане, продол-
жавшие жить в сельской местности, быстро арабизировались. Те земли Ара-
гона, что соседствовали с Аль-Андалусом, в первое столетие мусульманского
владычества пережили упадок: сокращались территории городов, аграризи-
ровались занятия городского населения, новые поселения были небольши-
ми посадами вокруг укрепленных замков. Восстановление типично город-
ских занятий (ремесленной, торговой, культурной деятельности) шло здесь
очень медленно в течение IX–X вв. Во многом подъем происходил благодаря
перебиравшимся сюда мосарабам и особенно основанным мосарабами мо-
настырям, занимавшимся колонизацией этих территорий.
Что касается местной политической власти, то каролингские источники
упоминают о некоем графе Ауреоло, который в начале IX в. охранял проходы в
Центральных Пиренеях. Он управлял северными землями, что раскинулись
между реками Арагон и Арагон Субордан и в долинах Эчо, Ансо и Канфранк.
Однако после его смерти в 809 г. мусульмане вновь постарались усилить свои
позиции: на эти территории были введены военные гарнизоны Амруса Ибн
Йусуфа, правителя Верхней марки, восставшего против власти эмира и стре-
208 мившегося укрепить свои позиции, договорившись с франками. Это событие
привело к заключению договора между аль-Хакамом, отправившим к импе-
раторскому двору посольство, и Карлом Великим (810 г.). После 809 г. при
поддержке Карла Великого преемником Ауреоло стал Аснар Галиндес I, при-
надлежавший к местной элите. Вероятно, он принял титул графа Арагона —
по крайней мере, к 820-м годам относится первый известный документ с та-
ким наречением. Аснар Галиндес управлял землями, включавшими области
Ансо, Валье де Эчо и Канфранк с проходом Пало, а также землями вдоль реки
Арагон. Его владения распространялись также на верховья Гальего. По боль-
шей части эти территории первоначально принадлежали империи, теперь же,
в IX столетии, управлялись семейством, которое дало начало графскому дому,
независимому от франков, чья линия не пресекалась вплоть до X в. Аснар Га-
линдес считается родоначальником графской династии в Арагоне.
По желанию Аснара Галиндеса и аббата Захарии был выстроен мона-
стырь Сан Педро де Сиреса, ставший важным политическим и культурным
центром. Устроен он был по каролингскому образцу.
Древние монастыри Арагона
В 833 г. арагонский граф Галиндо Гарсес и его супруга Гульдегрут основали мо-
настырь Сан Педро в Сиресе, первым аббатом которого стал Захария, ориен-
тировавшийся на франкские традиции. Расцвет монастыря в раннем Средневе-
ковье был связан с его близостью к старой римской дороге, которая шла через
Сарагосу и Бердун в Беарн по важнейшему для пиренейской экономики проходу
ГЛ А ВА 2
в горах — Пуэрто де Пало. Монастырь не только был религиозным и культурным
центром, но и владел обширными землями.
В 852 г. в монастыре гостил св. Евлогий Кордовский, писавший затем о бо-
гатстве здешней библиотеки, хранившей Энеиду, произведения Горация и Юве-
нала, басни Авиана, «Град Божий» Августина.
После похода аль-Мансура в 999 г. монастырь обезлюдел. Лишь в 1077 г. ара-
гонский король Санчо Рамирес восстановил здесь обитель, насельниками кото-
рой стали августинцы, а управляла ею сестра короля Санча. Здесь воспитывался
и провел юные годы будущий Альфонсо Воитель.
В конце XI — середине XII в. был выстроен ныне существующий храм.
Однако уже к середине XII в. центр духовной жизни окончательно переме-
стился в Хаку, монастырь потерял значение и вскоре пришел в упадок.
Монастырь
Сан Хуан де ла Пенья
209
Другой знаменитый древний монастырь Арагона — Сан Хуан де ла Пенья.

Вероятно, обитель существовала здесь и до XI в., но основные постройки были
возведены после 1026 г., когда монастырь стал пользоваться покровительством
Санчо Великого. В 1071 г. Санчо Рамирес передал обитель клюнийцам. Мона-
стырь, посвященный Св. Иоанну Крестителю, был в то время самым значитель-
ным монастырем Арагона. Тогда же здесь была создана королевская усыпальница,
в которой погребены управлявшие Арагоном короли Наварры, графы Арагона и
его первые короли. Вытесанные в скале гробницы сохранились в первозданном
виде, но в XVIII в.были укрыты внешним декором.
Два этих монастыря объединяет легенда о том, что в каждом из них некогда
хранилась чаша Святого Грааля. ■■■
Собственной епископской кафедры в Арагоне не было вплоть до X в.,

пока не была приобретена независимость от Каролингов. До этого момен-
та графство Арагон принадлежало к юрисдикции Памплонского диоцеза.
Впрочем, франкское влияние на землях Арагона в IX столетии прослежива-
ется в весьма ограниченной форме, в отличие, например, от соседнего граф-
ства Рибагорса.
Известно, что Аснар Галиндес был смещен своим зятем Гарсией Злым,
РАЗДЕЛ 3
восставшим, вероятно из-за посягательств Аснара на подвластные Гарсии

земли в Собрарбе и опиравшимся в своих притязаниях на родственные
связи с Памплонским домом. Аснар Галиндес бежал и искал поддержки за
Пиренеями при дворе Людовика Благочестивого, который отправил его
графом в Уржель и Серданью, где тот умер, как предполагается, около 839 г.,
успев еще попасть в плен во время весьма неудачного для него участия во
франкском походе на Памплону.
Сын Аснара, Галиндо Аснарес (843–864? гг.), вернул себе графство Ара-
гон при поддержке Гарсии Иньигеса, короля Памплоны. Его политика была
ориентирована на Памплону, а не на франков. С этих пор установление соб-
ственно арагонской династии — исторический факт, но подтвержденный
лишь Генеалогиями Роды, которые были составлены в конце X в. Этот успех
был напрямую связан с упадком дома Каролингов. Галиндо Аснаресу насле-
довал его сын Аснар Галиндес II (864–893? гг.), взявший в жены Оннеку, дочь
короля Памплоны Гарсии Иньигеса. Один из его потомков, Галиндо Аснарес
II (893–922 гг.) сначала был женат на дочери гасконского графа Гарсии Санче-
са, а потом на Санче, сестре Санчо Гарсеса, короля Памплоны (905–925 гг.).
Свою дочь Андрегото он выдал за короля Памплоны Гарсию Санчеса (925–
970 гг.), что ускорило включение Арагона в орбиту влияния Наварры.
К 872 г. независимыми стали земли графства Рибагорса, до того управ-
лявшиеся тулузскими графами. Рибагорса и Арагон совместно завоевали
мусульманскую Больтанью и объединили территории за Собрарбе, сфор-
210 мировав тем самым ядро будущего королевства Арагон.
К XI в., когда на карте полуострова появился самостоятельный поли-
тический организм — Арагон, земли, входившие в него, уже пережили пе-
реход от римского владычества к вестготскому, а потом от вестготского к
мусульманскому с сильным одновременным влиянием франков на севере,
во многом при поддерживающей, объединяющей роли Церкви (с ее пре-
тензиями на универсальность), обеспечившей преемственность. В то же
время местная элита, располагавшая военной, административной и цер-
ковной властью, обладала глубокими собственными корнями, сохраняла
здесь позиции и при вестготах, и при мусульманах, обеспечивала полити-
ческое развитие региона в соответствии с его обычаями и специфическими
интересами. Крупнейшие знатные фамилии были связаны родственными
узами. И хотя на всем протяжении раннего Средневековья здесь не сложи-
лось единого политического организма, тем не менее, данные территории
объединяла общность исторической судьбы, политических, экономических
и семейных интересов.
К западу от Арагонского графства располагались земли Памплоны или, как

их принято называть в исторической литературе, Наварры. В действитель-
ности до середины IX в. Наварра представляла собой конгломерат христи-
анских центров, среди которых наиболее значительной и потому пользо-
вавшейся вниманием у хронистов была Памплона.
ГЛ А ВА 2
Памплона занимала важное место на путях, связывавших исламский
мир с христианской Европой. Ее расцвету и укреплению способствовал
нейтралитет в политических конфликтах между пиренейскими — хри-
стианскими и мусульманскими — правителями и франками. Памплонцы
поддерживали добрые отношения с воинственными соседями, а слава о бо-
гатстве и процветании их земли привлекала сюда купцов и ремесленников.
Памплона контролировала древний и обустроенный проход через горы,
здесь процветала транзитная торговля и обмен ремесленными изделиями
из кожи, музыкальными инструментами, книгами и оружием, дорогими то-
варами — мрамором, драгоценными камнями, золотом, специями, шелком
и льном, шерстяными тканями и оливковым маслом. Особенно значитель-
ным агентом в этом обмене выступал эмират, из которого шли восточные
товары, предметы роскоши, золото. Здесь работали и мусульманские масте-
ра и ремесленники. На протяжении первого века мусульманского присут-
ствия на полуострове Памплона находилась в сфере политического контро-
ля Кордовы. Сюда назначались и эмиры, обычно из лояльных мусульманам
местных семейств. Слухи о богатстве Памплоны доходили до викингов: в
858 и 859 гг. они грабили город и даже увели в плен короля.
Сложно сказать, когда именно на памплонских землях возникло ко-
ролевство, а ее правитель стал носить титул короля. После появления в
этом регионе мусульман каждый правитель небольшой территории, глава
семейства защищал свои владения собственными силами, и только к на-
чалу IX столетия постепенно сложилось представление о необходимости 211
объединения усилий и выбора общего лидера. Историки вслед за франк-
скими летописцами называют Памплонским королевством политическое
объединение вокруг города Pompaelo, главного центра на землях басконов
уже в античный период.
История Памплоны в VIII–IX вв. характеризуется соперничеством двух
партий и двух исторических сил. Первую представлял Аль-Андалус, правите-
ли которого стремились оказывать влияние на Наварру через эмиров Верхней
марки. Наваррцы, склонные к такому союзу (род Иньиго), видели в нем воз-
можность относительной самостоятельности. Второй силой была Каролинг-
ская империя, которая особенно после Ассамблеи в Тулузе в 798 г. проводила
политику активного присутствия и вмешательства в запиренейские дела.
В 799 г. сторонниками Каролингов был отравлен эмир Памплоны Му-
тарриф Ибн Муса, принадлежавший к роду Бану Каси (вестготское ари-
стократическое семейство, принявшее ислам), с которым вторым браком
породнилась мать Иньиго Аристы — основателя первой памплонской
династии. Роду Иньиго, при поддержке своих родственников из Бану

Каси, удалось получить контроль над городом. Вторжение Людовика Бла-
гочестивого в 812 г. на земли Памплоны склонило чашу весов в пользу
франкского влияния. Однако в том же году аль-Хакам I и Людовик Благо-
честивый заключили договор, по которому франки могли контролировать
Памплону, поставив своим правителем Беласко аль-Газальки. В 816 г. аль-
Хакам вернул себе Памплону. Однако вскоре, в 824 г., франкские графы
РАЗДЕЛ 3
вновь предприняли поход против Памплоны, но были разбиты Иньиго

Аристой (женат на дочери графа Беласко) при поддержке его зятьев Мусы
Ибн Мусы Ибн Фортуна и Гарсии Злого, правителя Хаки. После этой по-
беды 300 рыцарей провозгласили Иньиго первым королем Памплоны. Он
правил до 851 г. и носил титул короля Памплонского. Это наречение, к сло-
ву, стало столь принятым, что его использовал даже Санчо VI в 1150 г., хотя
к тому времени обычным уже был титул rex Nauarrae.
Династия Иньигес возникла и укрепилась благодаря помощи родичей
из Бану Каси и сеньоров Туделы и Памплонского епископства. Родствен-
ные связи между двумя кланами активно поддерживались и дальше, напри-
мер, внучка Иньиго, Ассона, была выдана замуж за Мусу Ибн Мусу Ибн
Фортуна из рода Бану Каси.
В то же время в Сангуэсе существовало независимое княжество, ма-
ленькое и бедное, управлявшееся родом Химено. Однако в середине IX в.
в документах Гарсия Хименес встречается уже с королевским титулом.
К. Санчес Альборнос полагал, что Химена, жена Альфонсо III, была до-
черью Гарсии Хименеса и что поддержка астурийцев способствовала во-
царению рода Химено в Памплоне. Леви-Провансаль считал, что сын
Гарсии Санчо Гарсес женился на одной из внучек Фортуна и при отсут-
ствии наследников-мужчин стал королем Памплоны. Так или иначе, но
к X в. род Иньиго сошел с большой исторической сцены. Этому способ-
ствовал и упадок власти Бану Каси, прямо связанных с родом Иньиго, и
212 финансовый удар по взаимоотношениям родственников: Бану Каси при-
шлось выкупать Иньиго из плена викингов, что подорвало отношения
между семействами.
В 905 г. один из сыновей Гарсии Хименеса, Санчо, утвердился в Пам-
плоне, объединив все земли Наварры и приняв титул короля. Последнему из
рода Иньиго, Фортуну Гарсесу было в это время 75 лет, он удалился в мона-
стырь Лейре, где и окончил свои дни. Это событие ознаменовало смену дина-
стии на наваррском троне и оформление территориальных границ молодого
христианского королевства на политической карте полуострова.
Родившись из союза местных мусульманских и христианских родов, ко-
ролевство Памплонское спустя три поколения перешло под власть новой
династии, ориентированной больше на союз с астурийцами. Химено обо-
гатили владения землями Риохи и некоторыми другими, благодаря чему
Наварра превратилась в наиболее могущественного соседа Кордовы и хри-
стианских сеньоров. Располагавшееся рядом Астуро-Леонское королевство
пока уступало Памплоне по политическому и культурному весу.
Памплона
Поселения на территории столицы королевства, города Памплоны, известны

с глубокой древности. Во II–I вв. до н.э. здесь располагалась Ирунья — круп-
ное поселение басконов, чеканившее собственную монету. В 75 г. до н.э. рим-
ляне преобразовали Ирунью в город Помпело (Pompaelo); легенда связывает
его основание с именем Помпея. Город был укреплен и служил стратегическим
ГЛ А ВА 2
пунктом на пути между полуостровом и Галлией. Благодаря раскопкам извест-
но о домах, храмах, термах, мозаиках и стенах того периода. Внутри города от-
ношения басконов с римлянами были добрососедскими, что вряд ли можно
сказать об отношениях с вестготами. Известно, что при них в Памплоне была
учреждена епископская кафедра.
Под властью Кордовского эмирата Памплона находилась недолго и в 806 г.
оказалась под рукой Каролингов, а затем местных династий Иньигес и Химено.
До конца XI столетия она оставалась небольшим поселением, преимущественно
с наваррским населением. Короли никогда здесь подолгу не жили.
Во времена унии с Арагоном Памплона сильно разрослась, прежде всего за
счет притока населения из-за Пиренеев благодаря близости к «Дороге франков»,
шедшей к Сантьяго. Постепенно сложилось три отдельных зоны, или бурга вну-
три одного города. Первый — Наваррерия, расположенная на месте римского
города, с древним кафедральным собором Санта Мария, епископ и капитул ко-
торой обладали здесь сеньориальными правами. В Наваррерии жили наваррцы,
в основном занимавшиеся сельским трудом. Второй — Сан Сермин с церковью
Св. Сермина, первые сведения о которой относятся к XII в. (ныне сохранился
только ее готический облик). В этом квартале селились ремесленники и торгов-
цы, приходившие из-за Пиренеев. Третий — Сан Николас с одноименной цер-
ковью, которая изначально служила и фортификационным сооружением. Чет-
вертым кварталом был Сан Мигель, который со временем слился с Наваррерией.
Тут население было смешанным.
В разных частях Памплоны существовали свои муниципальные органы, 213
им даровались особые фуэро, они были отделены друг от друга рвами и стенами
с башнями и соперничали. В 1276 г. Наваррерия в ходе войны с Францией и
Кастилией горела, была практически уничтожена. Вместе с ней был разрушен
квартал Сан Мигель и худерия. Наваррерия начала восстанавливаться только
спустя пол-столетия по приказу Карла II. Лишь в начале XV в. по инициативе
короны все части Памплоны были объединены, причем городские власти рас-
полагались в здании, выстроенном на «ничейной» территории. ■■■
Санчо I (905–925 гг.) был наделен блестящими политическими способно-

стями, благодаря которым ему удалось объединить под своей рукой разроз-
ненные области. Консолидация королевства Наварра означала начало войны
за обладание Риохой и землями в среднем течении Эбро. Санчо I принадле-
жал к династии, исторически соперничавшей с Бану Каси. В 907 г. Санчо за-
манил в ловушку Лопе бен Мухаммада, правителя Льейды, разбил его войско,
а самого эмира убил. Не оказалось никого, кто мог бы наследовать властителю

Льейды и защищать его владения. Недолго наваррскому натиску сопротив-
лялся и эмир Уэски, тесть Лопе бен Мухаммада, Мухаммад ат-Тавиль.
В 925 г. со смертью Санчо I трон перешел его наследнику Гарсии Сан-
чесу, которому в то время было всего семь лет. В стране установилось свое-
образное двойное регентство. Правительницей при наследнике была его
мать Тода Аснарес, обладавшая близкими родственными связями с Абд
РАЗДЕЛ 3
ар-Рахманом, что давало ей повод надеяться на поддержание мирных от-

ношений с халифатом. Брат покойного короля Санчо, Химено Гарсес, же-
натый на сестре Тоды Аснарес, взял на себя мужскую часть обязанностей
по управлению королевством. Когда власти угрожала опасность, Тода ни
минуты не колебалась обратиться за помощью к своему племяннику. Халиф
пришел в Памплону и восстановил законную систему управления.
В 932 г. по инициативе королевы Тоды и ее сына Гарсии были заклю-
чены сразу два выгодных брака, лучше прочего демонстрирующие полити-
ческую линию Памплоны: одну из дочерей Тоды, Урраку, выдали замуж за
короля Леона Рамиро II, а другую, Санчу, за графа Кастилии Фернана Гон-
салеса. Эти браки позволили укрепить связи с сильнейшими на тот момент
христианскими владетелями Испании.
К этому же времени относится женитьба Гарсии I Санчеса на Андрегото Га-
линдес, дочери и наследнице графа Арагона — Галиндо II Аснареса, умершего
еще в 922 г. Сразу же после смерти графа отцу Гарсии I, Санчо I Гарсесу, удалось
поставить Арагон под свой контроль и добиться в 924 г. помолвки своего сына с
Андрегото. С тех пор Арагон находился под властью королей Наварры, однако
официально правительницей графства считалась Андрегото Галиндес.
В июле — августе 934 г. Абд ар-Рахман III, недовольный сближением коро-
левы Тоды с королем Леона Рамиро II, предпринял поход на Памплону. Дой-
дя до Калаорры, халиф потребовал, чтобы Тода Аснарес прибыла в его лагерь.
Здесь она была принята с почетом и уважением, однако должна была прине-
214 сти клятву в том, что не будет больше союзницей Рамиро II, освободит всех
пленников-мусульман и передаст бразды правления своему сыну. Одновремен-
но Тода признала верховную власть халифа Кордовы над Наваррой. Мир был
скреплен письменным документом, который затем был утвержден Гарсией I.
После подчинения Наварры войско Абд ар-Рахмана III прошло через владения
короля Гарсии и вторглось в королевство Леон, разорив Кастилию и Алаву.
* * *
Источники не сохранили сведений о точной дате вхождения Арагона
в состав Наваррского королевства. Известно, например, из документов
за 921 г., что Санчо Гарсес вместе с братьями, баронами и аббатами при-
сутствовал на разбирательстве по поводу границ монастыря Фуэнфриа;
год спустя было составлено пожалование Сиресе, в котором наваррский
король действовал как правитель Арагона, а Галиндо подписал грамоту
как его вассал, граф этих земель. Альянс с Памплоной был выгоден Ара-
гону, поскольку позволил ему существенно раздвинуть свои пределы.
В 970 г. сын Андрегото Галиндес и короля Памплоны Гарсия Сан-

чеса I, Санчо Гарсес II (970–993 гг.), унаследовал от матери королевство
Памплонское и графство Арагон, что свидетельствует в пользу того, что
арагонское право разрешало передачу наследственных прав на власть по
женской линии.
Памплона и Арагон оставались объединенными вплоть до 1035 г.
Наивысшего могущества Наваррское королевство достигло при Сан-
ГЛ А ВА 2
чо III Великом (992–1035). Его внешняя политика была направлена на уста-
новление господства в регионе. Реконкиста, как никогда ранее возможная в
связи с кризисом халифата, интересовала его меньше, чем подчинение своему
скипетру северо-пиренейских властителей. Будучи храбрым воителем (король
Наварры заслужил даже прозвище Четыре Руки, так умело он обращался с
оружием), он предпочитал дипломатические способы разрешения конфлик-
тов. Ему удалось добиться возвращения земель, захваченных мусульманами
при аль-Мансуре, и установить границу с Кастилией так, что все земли Рио-
хи остались за Наваррой. Овладев графствами Собрарбе и Рибагорса, Санчо
завязал отношения с Каталонией. Его супруга и супруга Беренгера Рамона,
графа Барселонского, были сестрами, и эти семейные узы предоставили на-
варрцу возможность вмешиваться в каталонские дела. В документах от 1024–
1030 гг. граф Барселонский упоминается в свите наваррского короля.
Санчо III использовал династические связи, стараясь навязать зависи-
мое положение Санчо Гильермо (Саншу Гильому), владевшему Гасконией.
Он открыл двери Испании последователям религиозной реформы, придер-
живавшимся клюнийского правила, которое было принято в монастырях
Сан Хуан де ла Пенья и Сан Сальвадор де Лейре. Будучи покровителем и
регентом своего зятя Гарсии Кастильского, в 1024 г. он установил верховную
власть и над этим графством. Когда в 1028 г., пронзенный мусульманской
стрелой, умер Альфонсо V, наваррское влияние было распространено и на
Леон. Наследник Альфонсо, Бермудо III, был еще ребенком и находился под
опекой своей мачехи Урраки, опиравшейся на наваррскую знать и друзей На- 215
варры. Таким образом, в 1029–1035 г г. на Пиренейском полуострове суще-
ствовало сильное Наваррское королевство, политически господствовавшее
в христианской Испании и возродившее под рукой Санчо Великого идею
единства, поколебленную неурядицами второй половины X в.
Весьма вероятно, что брак Санчи, сестры Бермудо, и кастильского гра-
фа Гарсии был устроен Санчо Наваррским: это был путь к окончательно-
му присоединению земель по рекам Сеа и Писуэрга, приданого леонской
инфанты, и превращению Кастилии в третье христианское королевство.
Свадьба была назначена на весну 1029 г. и по существу была призвана освя-
тить окончательную победу наваррского влияния. Однако в день своей
свадьбы кастильский граф был убит в портике церкви Сан Хуан. Некоторые
из соучастников этого преступления принадлежали к свите наваррского
короля. Санчо тем временем, встав лагерем вокруг Леона, забрал тело графа
и перевез его в Онью, а себя провозгласил графом Кастилии, сославшись на
права своей супруги Мунии.
Вскоре Санчо передал титул графа своему второму сыну, Фернандо, оста-
вив за собой, однако, всю полноту власти. При поддержке магнатов в 1029–
1030 гг. наваррский король овладел спорными территориями по рекам Сеа
и Писуэрга. Он предоставлял войска Бермудо III для подавления сопротив-
ления в Галисии. В начале 1032 г. повзрослевший Бермудо решился на пере-
ворот. Уррака и ее наваррская свита бежали из Леона, несмотря на то, что все
говорило о приготовлениях к войне. В этой ситуации Санчо III принял титул
РАЗДЕЛ 3
короля Леона. Был заключен брак Санчи, леонской инфанты, и Фернандо,

нового кастильского графа. В следующем году Санчо взял Самору и Асторгу
и овладел Леоном в январе 1034 г. Впрочем, уже в следующем году Бермудо
атаковал наваррцев и заставил их покинуть свою столицу.
В том же году король Санчо Великий скончался, оставив своим наслед-
никам огромное по тем временам королевство, собранное, однако, из очень
разных по своим обычаям и даже политическим порядкам территорий. Ли-
дерство Наварры здесь было бесспорным, но скорее свидетельствовало о ее
политической гегемонии в регионе, нежели о единстве королевства, распав-
шегося под давлением феодального права. После смерти Санчо Великого его
владения были разделены. Наварру, расширенную за счет земель Риохи, ча-
сти Кастилии, владений графа Иньиго Лопеса и некоторых более восточных
территорий Санчо Великий завещал старшему сыну, Гарсии III (1035–1054),
среднему сыну Фернандо (1035–1065) отошло графство Кастилия, а млад-
шему, Гонсало (1035–1037), предназначались Собрарбе и Рибагорса. Бастард
Санчо Великого, Рамиро (1035–1067), получил графство Арагон.
Вскоре ему удалось добиться независимости de jure от вассальных обяза-
тельств перед памплонским королем Гарсией III Санчесом, своим братом.
В 1037 г. Фернандо Кастильский разбил войска Бермудо, выступившего
против Кастилии и Наварры и погибшего в сражении. Фернандо от имени
своей супруги вошел в Леон, был коронован и стал править объединенными
землями Леона и Кастилии, хотя центром своих владений продолжал полагать
216 Кастилию. В его успехе главную роль сыграли наваррские войска.
Третьим политическим ядром в северо-восточном регионе были земли Рон-

каля и Саласара и примыкавшая к ним Сератаниййа. По всей видимости, это
арабское название территорий, в более позднее время в христианских источ-
никах называвшихся Собрарбе. В мусульманских хрониках о Сератаниййе
говорится в связи с противостоянием Бану Каси. Эти земли подверглись се-
рьезной исламизации, особенно территории между Уэской и Барбастро, что
хорошо прослеживается по мусульманским текстам. Из них же мы знаем о
некоем Баласкуте, сеньоре этих земель, не принявшем ислам. В «Генеалоги-
ях Роды» он назван Галиндо Беласкотенесом. Он был верным соратником
Иньиго Аристы, тоже принадлежал к местной элите и стал основателем ди-
настии, сопротивлявшейся и мусульманам и франкам.
ГЛ А ВА 2
Замок Лоарре — пограничная крепость времен Реконкисты
Из арабских текстов также известно о Халафе Ибн Расиде, который

вероятно был основателем Барбастро (Барбастур) и крепости Алькесар —
важных стратегических центров для мусульман, особенно в преддверии
усиления позиций христиан в этом регионе в X в. 217
Земли Собрарбе в VIII столетии были яблоком раздора между мусуль-
манскими властителями и Каролингами. Однако вплоть до середины X в.
они оставались мусульманским островком среди христианских графств.
Если графство Арагон было достаточно изолировано, а Собрарбе ара-
бизировано на протяжении 714–1000 гг., то графство Рибагорса изначально
находилось под аквитанским влиянием. Для северо-восточных пиреней-
ских графств опыт Рибагорсы уникален — она очень рано оказалась факти-
чески независимой от Каролингов, хотя влияние франкских политических
порядков и культуры здесь было весьма значительным.
При Карле Великом, несмотря на сопротивление местной знати, Риба-
горса была включена в качестве пага в графство Тулузское, при Людовике
Благочестивом жаловалась барселонскому графу.
В 872 г. власть здесь перешла в руки Рамона, потомка местной басконской
фамилии. Нередко основателем самостоятельного политического объедине-
ния здесь считается его сын, Бернат Унифред, поскольку он окончательно
выдворил с земель Рибагорсы, Пальярса и Собрарбе мусульман, приобрел

независимость от графов Тулузы и основал здесь новую епископскую кафе-
дру в Роде. С начала XI в. власть в Рибагорсе передавалась по женской линии,
в 1025 г. на престол взошла Муния, супруга короля Наварры Санчо III. Так
графство вошло в состав Наваррского королевства.
РАЗДЕЛ 3
Особым статусом среди северо-восточных земель полуострова обладали

графства, со временем объединенные в историческую область, получившую
название Каталония.
Происхождение имени этого региона покрыто тайной и многими слоя-
ми догадок и гипотез исследователей. С уверенностью можно сказать, что
устойчивое употребление терминов «Каталония» и «каталонцы» отно-
сится в христианских документах только к концу XI в. В связи с этим для
описания более ранней истории тех территорий, что впоследствии вошли
в Каталонию, de facto сложились в единый регион около 1000 г., а de jure
приобрели независимый статус к 1258 г., но в раннее Средневековье пред-
ставляли собой настоящий калейдоскоп графств и земель, было предложе-
но использовать термин пре-Каталония, или прото-Каталония.
В VIII столетии на политической карте полуострова здесь располага-
лись Верхняя марка эмирата (ат-Тагр аль-àла) и Испанская марка франков.
Проходившие на север, за Пиренеи, торговые пути имели принципиаль-
ное значение для франков, все они пролегали вдоль рек, устремлявшихся
на юг к Эбро. Таким образом, обладание долиной Эбро становилось делом
стратегически важным, что стало особенно понятно после мусульманских
рейдов в Аквитанию (например, знаменитый поход 732 г.), Септиманию и
Прованс. Это объясняет известный, обретший бессмертие в «Песне о Ро-
218 ланде», поход Карла в 778 г. на Сарагосу. По этой же причине арабы, со сво-
ей стороны, также концентрировали тут свои силы, основав Верхнюю мар-
ку, которая была призвана сдерживать активность франков в этом регионе
и в Испанской марке, относившейся к землям империи.
Территория прото-Каталонии была разделена на две части, в основном
по реке Льобрегат. К северу от нее, в так называемой позже Старой Катало-
нии, власть мусульман не была долгой — они удерживали ее около столетия.
Южнее ислам господствовал значительно дольше, что способствовало раз-
витию этих земель по более стандартному для Пиренейского полуострова
пути, предполагавшему забвение вестготских порядков и исламизацию.
В Старой Каталонии, напротив, было очень сильным франкское влияние,
что сказалось и на социально-политических порядках и на хозяйственном
укладе, предопределив самобытность региона.
Этому процессу способствовало образование франками Испанской
марки. Она представляла собой военно-политическую пограничную тер-
риторию Каролингской империи на юге Пиренейских гор. Как и остальные
марки империи, Испанская занимала обширную укрепленную территорию

с дорогами, охраняемыми деревянными башнями с постоянными гарнизо-
нами, которая защищала франков от враждебных соседей. На протяжении
VIII–IX вв. известны гарнизоны в Памплоне, Арагоне, Рибагорсе, Пальяр-
се, Уржеле, Серданье и Руссильоне.
В середине VIII в. графы Септимании, по происхождению готы, отказа-
лись подчиняться вали Нарбоны и просили покровительства у Пипина Ко-
ГЛ А ВА 2
роткого: в обмен на право сохранить свои обычаи, собственность и систему
внутреннего соподчинения они готовы были идти против мусульманской
Нарбоны. Это был первый шаг к распространению власти франков на юг.
Походы франков (778, 785, 801 гг.) хотя и не всегда были успешными, но, тем
не менее, способствовали присоединению к марке земель Бесалу, Ампуриаса,
Серданьи, Уржеля, наконец, Барселоны и формированию чувства общности
среди испано-готов, живших по разные стороны Пиренеев. Наиболее силь-
ным франкское владычество было на юге региона (Жирона и Барселона).
Испанская марка делилась на графства, куда графы назначались импе-
раторской властью. В IX в. ими все чаще становились представители мест-
ной элиты, все они были тесно связаны семейными узами. Никакой вну-
тренней иерархии среди графов не было, и единой общности земли марки
не составляли. Это были всего лишь пограничные единицы, призванные
защищать Аквитанию, Гасконию и Септиманию. Не существовало и еди-
ного названия для этих земель.
Политическая борьба, начавшаяся после кончины Людовика Благочести-
вого и Верденского договора, коснулась и Каталонии, поскольку по «Ordina-
tio Imperii» 817 г. она входила во владения Карла Лысого. Во время внутри-
имперских смут графство Барселонское и все земли, составлявшие Старую
Каталонию, были переданы в управление некому Сунифреду, о котором прак-
тически ничего не известно, кроме того, что он приходился отцом знаменито-
му Винифреду Мохнатому. Существует несколько гипотез о происхождении
Сунифреда: одни историки считают его сыном Аснара Галиндеса, другие ви- 219
дят его потомком Бореля, графа Осоны, третьи предполагают, что он прихо-
дился сыном Беллону, графу Каркассона. Согласно этой последней теории
передача Каталонии Сунифреду была частью продуманной политики Карла
Лысого, стремившегося делегировать власть лояльным ему людям: Каркассон
был оставлен за старшей ветвью рода, а Барселона — за младшей.
Сунифред управлял Барселонским графством всего четыре года (844–
848 гг.), для более позднего времени сведений о нем не сохранилось, по всей
видимости, он скончался, не оставив взрослых наследников. В 868 г. гра-
фом уже был его сын Винифред (Вифред; ум. в 897 г.).
Древняя традиция возводит рождение Каталонии к 865 г., когда под-
росшие наследники Сунифреда, проявившие лояльность к императору и
сопротивлявшиеся мятежам франкской знати, получили в управление от
Карла Лысого графство Уржель. Между 870 и 878 гг. большая часть Старой
Каталонии перешла под руку Винифреда Мохнатого, что положило начало
самостоятельному развитию этих земель — с установлением собственных
графских фамилий, наследственным принципом передачи власти и суще-

ствованием графского титула, прежде всего в форме управления семейной
собственностью. В 878 г. Людовик Заика выделил Барселону, до того вхо-
дившую в земли, объединенные вокруг Нарбоны, и пожаловал ее в управле-
ние Винифреду Мохнатому. Графство Руссильон тогда же было передано его
брату Миро. С этого момента начался новый этап в истории Каталонии.
Более полувека христианские правители могли не беспокоиться о не-
РАЗДЕЛ 3
зыблемости границ своих владений — из-за кризиса, который переживал

Аль-Андалус. Это обстоятельство было особенно важно для Винифреда
Мохнатого, пытавшегося собрать в одно политическое целое земли Ката-
лонии. Подобно Астурии и Наварре, Каталония была склонна отвоевывать
захваченные мусульманами земли, здесь также применялся метод пресуры
(заимочное владение) для присоединения всей долины Льобрегат и для
продвижения на юг. В некоторых областях, например, в горах Монсеррат,
требовалось выбить мусульманские гарнизоны. Используя длительное пе-
ремирие, Винифред присоединил к своим землям еще шесть комарок, из
которых было образовано графство Осона с собственной епископской ка-
федрой в Вике. После 883 г. граф стал заселять земли Вика и Вальеса.
Успехи Винифреда настораживали его мусульманских соседей — прави-
телей Сарагосы и Валенсии, которые видели в них угрозу своему положению.
Исмаил Ибн Муса, из рода Бану Каси, совершенно справедливо полагал, что
дальнейшей целью Винифреда будет Льейда, и укрепил ее, превратив в не-
приступную крепость. Символично, что барселонский граф умер от ран, по-
лученных в бою с мусульманами в 897 г. совсем недалеко от Льейды. Затем
последовало разграбление мусульманами Уржеля и Пальярса, победа в 912 г.
мусульман над наследником барселонского графа Суньером (912–954 гг.). Из-
вестны походы Абд ар-Рахмана II в 842 и 850 гг. и разграбление Барселоны
в 852 г. В 857 г. между вали Сарагосы и графом Барселоны был заключен мир.
После этих событий разделение региона на две зоны стало свершившимся-
220 фактом: в течение нескольких столетий земли к северу и к югу от христиано-
мусульманской границы по реке Льобрегат развивались по-разному, что ска-
зывалось долго и после их объединения под властью барселонского дома.
К моменту кончины Винифреда ему de facto подчинялась вся Каталония
за исключением Ампуриаса. De jure продолжало существовать четыре само-
стоятельных графства: Барселона, Уржель, Жирона и Осона, каждое из кото-
рых обладало своей внутренней структурой и было подобно наследственным
патримониям французского образца. Старший сын Винифреда, Сунифред,
получил графство Уржель, а остальные три графства были отданы «под руку»
двух других сыновей Винифреда — Бореля и Суньера. В 911 г. Борель умер и
Суньер стал единственным графом Барселоны, Жироны и Осоны.
Кроме владений Суньера здесь существовало еще четыре центра, оспа-
ривавших друг у друга власть над регионом: графства Ампуриас-Руссильон,
Серданья-Бесалу, Уржель и Пальярс, а также мелкие политические объеди-
нения. Обычной схемой в прото-Каталонии было совместное правление
наследников при ведущей роли старшего из братьев.
В это относительно мирное время установились активные торговые от-

ношения между Аль-Андалусом и Францией, посредником в которых вы-
ступала Каталония.
С ослаблением империи в середине X в. каталонские графы постепен-
но и естественным образом вышли из-под власти запиренейских королей.
Их деятельность была сосредоточена на противостоянии мусульманской
угрозе и на восстановлении и реорганизации политической системы, ко-
ГЛ А ВА 2
торая базировалась здесь на графской традиции, учитывавшей широкие
полномочия публичной власти, в отличие от частно-правовых основ власти
франкских королей.
Одновременно произошло усиление позиций Барселонского дома по
отношению к прочим графам. Осознавая свое лидирующее положение, они
стремились найти противовес каролингской и нарбоннской традиции, скло-
няясь к союзу с Римом: большая часть наиболее влиятельных монастырей
Каталонии в это время приняла клюнийскую реформу. Вполне возможно,
что Винифред, граф Бесалу (ум. в 957 г.) был одним из последних каталон-
ских правителей, которые отправлялись за подтверждением своих прав ко
двору Каролингов, уже его братья, Сунифред и Олиба Кабрета, предпочли
Рим в поисках внешнего признания своего статуса. Подтверждение римским
понтификом привилегий барселонских графов открыло перед Каталонией
221
Средневековый мост в каталонском городе Бесалу

возможность искать опоры в посредничестве германского императора и тем

самым выйти из-под опеки франков. В 987 г. к власти пришли Капетинги, что
для барселонского графа Бореля II (954–992 гг.) стало поводом и основанием
для окончательного разрыва вассальных отношений.
Барселона
РАЗДЕЛ 3
Город Барцинона был основан карфагенцами еще во времена Второй Пуниче-

ской войны на месте древнего поселения иберов. При Августе колония Бар-
цинона, выгодно расположенная на скрещении торговых путей, получила но-
вый импульс к развитию. Под руку вестготов город перешел мирным путем и
в основном сохранил в повседневной жизни римские порядки. Вестготы по-
ставили здесь гарнизон, делами управления занимались граф и вице-граф, а
церковная власть была у епископа.
Внутренние междоусобицы начала VIII в. способствовали тому, что город и
округа были легко покорены мусульманами. Местное население, не принявшее
ислам, было обложено налогом, значительно меньшим, чем при вестготах. Го-
сподство мусульман было недолгим, поскольку эмиры, лавируя между Кордовой
и франками, рассчитывали добиться известной самостоятельности, но не учли
заинтересованности Каролингов в запиренейских землях. В 801 г. город пере-
шел под власть франков. Графом был поставлен гот Бера. Местная элита, о про-
исхождении которой сведений мало, формировалась из готов, потомков испано-
римлян, древних местных родов, восходивших к дороманскому населению. Пе-
риодически графами назначались магнаты из франков. Барселонское епископ-
ство было подчинено юрисдикции архиепископства Нарбоны.
Значительную часть населения составляли иудеи, проживавшие в квартале Каль
и имевшие собственное кладбище на горе Монтжуик. Иудеи занимались торговлей,
ремеслами, медициной, поддерживали сношения с Аль-Андалусом. Морскую тор-
222 говлю, в том числе с мусульманскими портами, вели барселонцы-христиане.
Барселона и при франках, и при независимых графах пользовалась ши-
рокими привилегиями и быстро развивалась. С установлением Барселонской
династии город превратился в важнейший политический, административный,
экономический центр. Известно, что в 1154 г. здесь уже существовали судовер-
фи, на которых строились торговые и военные корабли. В составе Арагонской
Короны Барселоне отводилась роль экономического двигателя, оказывавшего
безусловное влияние на хозяйственную ситуацию на всем Пиренейском полу-
острове. Из Барселоны торговые суда уходили на юг Испании, к африканскому
побережью, на Сицилию, Сардинию, Кипр, в Константинополь, Дамаск, Алек-
сандрию… Сюда стекалось золото, шелка, хлопковые ткани, рабы, соль, зерно
и пряности.
В 1260 г. в связи с появлением новых кварталов были выстроены новые
стены с восемью воротами и 80 башнями. На протяжении двух следующих
столетий город продолжал расти, росли и стены. Например, на западе был
выстроен новый квартал — Раваль, стены которого протянулись на 6 км. ■■■
В 1010 г. Рамон Борель (992–1018) предпринял масштабный поход про-

тив Кордовы, приблизивший распад Аль-Андалуса. В этом походе погибли
граф Уржеля Арменголь и епископ Барселоны, а позиции Барселонского
дома укрепились. Кстати, об этом свидетельствует и стремление Капета
возобновить, в обмен на помощь в защите от мусульманских набегов, вас-
сальную присягу именно графа Барселоны.
25 февраля 1018 г., возвращаясь из своего второго похода на Кордову,
ГЛ А ВА 2
скончался Рамон Борель. Его старшему сыну Беренгеру Рамону, прозван-
ному Кривым (видимо, из-за физического изъяна) было в ту пору 12 лет, и
власть была передана регентше — его матери Эрмесинде. Впоследствии Бе-
ренгер Рамон (1018–1035) вступил в брак с Санчей Кастильской. Таким об-
разом, каталонская политика стала ориентироваться на испанские события
более, чем на французские. Все царствующие дома на полуострове оказались
связаны кровными узами и общими интересами: король Наварры и граф
Барселоны были женаты на сестрах графа Кастилии, а астуро-леонский ко-
роль, женатый на сестре короля Наварры, приходился им кузеном.
Умирая, граф оставил своему старшему сыну Рамону Беренгеру Старо-
му (1035–1076) Барселону и Жирону, второму, Санчо, — южные земли по
реке Льобрегат, а третьему, Гильермо, — графство Осону. Это решение
было подобно тому, что вынес в том же году Санчо III Наваррский. Эрме-
синда при внуках сохранила права совладения, обеспечив тем самым хотя
бы минимум единства. Позднее младшие братья отказались от своих вла-
дений в пользу старшего, что предотвратило распад основного ядра прото-
каталонских земель.
* * *
На протяжении раннего Средневековья на северо-востоке Пиреней-
ского полуострова не сложилось единого политического организма. Так, с
середины IX столетия на территории Каталонии постоянно существовало
десять графств и еще столько же периодически упоминаются в источниках 223
от случая к случаю. Впрочем, благодаря политическим и династическим
интересам многие из них были склонны к длительным и крепким союзам:
Осона почти всегда была объединена с Барселоной, часто к ним примыкала
и Жирона, Уржель присоединялся то к Барселоне, то к Серданье, вместе
управлялись Пальярс и Рибагорса. Юридически статус графов был одина-
ковым, но в действительности Барселона всегда лидировала.
Конец X в. был решающим временем в деле консолидации северо-
восточных пиренейских и прибрежных политических центров, выведя за
рамки иберийского политического пространства франков еще до утверж-
дения Капетингов в 987 г. Северо-восточные территории объединяла
общность исторической судьбы, политических и экономических интере-
сов. Ведущая роль в их обеспечении принадлежала местным знатным фа-
милиям, после падения Вестготской монархии сопротивлявшимся ислам-
скому завоеванию, затем подчинявшимся власти то франков, то мусуль-
ман, а в IX столетии фактически начавшим обретать самостоятельность.
Нередко тем или иным графством совместно управляли братья, что по-
зволяло избежать дробления земель; власть передавалась и по женской ли-
нии. Это свидетельствует о своеобразии политического развития регио-
на, при всей его связанности с франкскими традициями. Определяющую
роль здесь сыграл местный семейный уклад, бытовавший во всех социаль-
ных слоях и направленный на сохранение родовой собственности. Союзы
местных знатных фамилий с кланами мулади, генетически восходивших
РАЗДЕЛ 3
к испано-готам, с аквитанскими сеньорами, с эмирами и императорами —

обычное явление на политической сцене в этот период.
Власть графов поначалу имела источником власть императора, затем
стала независимой и наследственной. В то же время в Наварре власть коро-
ля сохраняла выборный характер.
В первой трети XI столетия смерть Санчо III и Беренгера Рамона и кри-
зис, переживавшийся халифатом, повлекли за собой распад как северного
политического объединения христиан, так и мусульманских владений на
множество государственных образований. Было бы неверно думать, что
политическая раздробленность в середине XI в. была характерна исклю-
чительно для Аль-Андалуса. Скорее, она была проявлением общих поли-
тических изменений на полуострове. Однако причины трансформации по-
литической картины на мусульманском юге и на христианском севере были
различны: в середине XI в. исламская государственность на Пиренейском
полуострове переживала этап отделения светской власти от религиозной,
что проявилось уже в эпоху аль-Мансура; политические объединения хри-
стиан делились по причине внедрения частного права в публичное.
Применение принципов частного права в наследовании престола было по-
ложено в основу завещания и наваррского государя, и барселонского графа.
При Санчо Великом в Наварре, Арагоне, Собрарбе и Рибагорсе, и при
Рамоне Бореле и Беренгере Рамоне в Барселонском графстве начали проис-
ходить глубинные изменения в политической и социально-экономической
224 сферах, которые станут очевидны в течение грядущего столетия.
В целом о социальных порядках и хозяйственном укладе этих земель
в раннем Средневековье известно мало, в основном из источников франк-
ского происхождения. Не вызывает сомнения, что приятие запиренейских
порядков в разных частях северо-востока было результатом различных
процессов: в горных районах они бытовали как производные исконных об-
щих путей развития пиренейского региона, в прото-Каталонии являлись
прямым результатом политической зависимости от Империи, в Арагоне и
Наварре укоренялись через заимствования, часто благодаря деятельности
монастырей, которым покровительствовали Каролинги.
По-разному протекала и арабизация на северо-востоке. В наибольшей сте-
пени ее испытали крупные торговые городские центры. С XI в. особенно замет-
ным экономическим партнером мусульманские страны становятся для прото-
Каталонии. Ее экономика была ориентирована на торговлю с Европой, прежде
всего, предметами роскоши, при активном обороте золота, поступавшего из
тайф посредством торговли с ними и в результате выплат дани. С IX столетия
здесь существовали монетные дворы (сначала имперские, потом графские, мо-

настырские), на которых в XI в. чеканили золотые монеты, используя то золо-
то, что исламские правители платили барселонскому графу как дань. Наварр-
ская политика, напротив, больше была направлена на противостояние исламу.
На осваиваемых землях строили крепости, которые должны были обеспечить
безопасность развития скотоводства и земледелия.
ГЛ А ВА 2
Культурные традиции, существовавшие на северо-востоке Пиренейского
полуострова в вестготскую эпоху, претерпели важные изменения в VIII–
XI вв. С падением Толедской монархии поддержка духовных и культурных
центров перешла к местным знатным фамилиям. Появление Аль-Андалуса
привело, во-первых, к влиянию исламской культуры, во-вторых, к возник-
новению мосарабской традиции, опиравшейся на вестготское наследие,
однако, уже переработанное. Заинтересованность Каролингов в этих тер-
риториях обусловила сильное, хотя и не повсеместное влияние франков.
Принципиальное значение для развития культуры имело обретение Барсе-
лонским графством в конце X в. независимости от франков.
Главными культурными центрами в то время были крупные монастыри (на-
пример, Сан Педро де Сиреса, а также монастыри Барселоны, Риполя и Вика).
Их влияние было столь велико, что в историографии даже принято говорить
о монастырском «всевластии», охватывавшем не только духовную, но также
административную и экономическую сферы жизни средневекового общества
(управление землями, организация хозяйства, защита от врагов). Важнейшим
делом монастырей было сохранение традиций и наследия предыдущих эпох
в неспокойное время бесконечных вторжений завоевателей. В монастырских
библиотеках монахи хранили и переписывали тексты Священного Писания, 225
сочинения отцов Церкви, в том числе и «Этимологии» Исидора Севильского,
и авторов «каролингского возрождения» (например, Алкуина и Рабана Мав-
ра), а также правовые документы, среди которых было и «Фуэро Хузго», науч-
ные трактаты античных и арабских ученых (среди которых выделяется собра-
ние астрономических трактатов монастыря Санта-Мария в Риполе) и т.д.
По мере ослабления каролингского политического влияния в течение
IX в. литература стала приобретать собственную специфику, выражавшуюся,
в частности, в жанровых предпочтениях. Среди произведений выделяются
рифмованные сочинения (как правило, религиозного и морализаторско-
го характера) монахов из поэтической школы монастыря в Риполе, а также
многочисленные комментарии к «Откровению» Иоанна Богослова, напол-
ненные тревожными апокалиптическими настроениями. Особый интерес
представляют богато иллюминированные манускрипты, которые создали
последователи монаха Беата Льебанского (VIII в.), автора «Апокалипсиса
Сен-Севера»: Беат из Ла-Сеу-д,Уржель и Беат из Жироны (X в.). Начиная
РАЗДЕЛ 3
Храмы Террасы: становление романского стиля
с X в. все большую роль играют епископские кафедры (в Памплоне, Таррагоне,

Вике, Барселоне и др.). При кафедре в Роде был создан важнейший культур-
ный памятник этого времени — «Кодекс Роды», куда входят и знаменитые
«Генеалогии Роды» (конец X в.), содержащие скудные, но весьма ценные сведе-
ния по истории Наварры, Арагона и других северо-восточных земель.
Искусство этого времени получило в научной литературе название «до-
романского» (исп. prerománico). Дороманской архитектуре было свойствен-
но использование различных традиций. Из вестготской архитектуры были
заимствованы полукруглые арки, прямоугольные абсиды, кладка из тесано-
го камня (например, церкви Сан Пере, Сан Микел и Санта Мария в Терра-
се, строительство которых велось в V–XII вв); из каролингской — сложность
планировки, многочисленные арочные проемы, пышные украшения колонн
и капителей (монастырь Сан Пере де лас Пуэльяс); из мосарабской — подко-
вообразные арки, тяжеловесные стены, неотесанный дешевый камень в клад-
ке, слабое внутреннее освещение (например, церкви Сан Хулиан де Боада и
Сан Кирико де Педрет). В то же время всегда присутствуют в той или иной
226 мере местные автохтонные элементы (оригинальные формы строений, спец-
ифический декор и т.д.). В VIII–XI вв. строились небольшие сельские церкви,
отличавшиеся скромным внутренним убранством и сочетанием элементов
различных стилей. У них как правило один прямоугольной неф с одной аб-
сидой, перекрытый сводом (если существовали дополнительные нефы, то они
обычно крылись деревянной крышей), иногда имеются стены-звонницы (на-
пример, в церкви Санта Мария де ла Тосса де Монтбуй, конец X в.). Роспись
встречается очень редко (например, изображение св. Маврикия IX в. в церкви
Сан Кирико де Педрет) и в схематичном виде. Чаще присутствуют украшения
интерьера храмов растительным и геометрическим орнаментами.
Светская архитектура была представлена в основном сеньориальными
замками, отличительными особенностями которых были: расположение
на естественной возвышенности, малое количество или отсутствие башен
(т.е. замок мог представлять собой просто укрепленный большой дом), тол-
стые стены (до 3 м толщиной) из неотесанных камней, скрепленных гаше-
ной известью.
ГЛАВА 3
ачало XII в. для Леоно-Кастильского королевства стало временем ис-

пытания на прочность. Правление Альфонсо VI, прославленное побе-
дой в Толедо, стало одновременно временем ужесточения противостояния
с мусульманским миром — с окончанием первого периода тайф в отноше-
ниях с Аль-Андалусом началась новая эпоха, когда «военный дух» реши-
тельно возобладал в сознании противников. Джихад и крестовые походы
стали отныне определяющими понятиями политической риторики.
У Альфонсо VI к моменту смерти в 1109 г. не было наследника мужского 227
пола. Уррака, законная дочь короля от брака с Констанцией Бургундской,
имела четырехлетнего сына, которого можно было бы провозгласить королем
и создать регентский совет — именно такое решение в подобных ситуациях
принимали в прежние времена. Однако Альфонсо VI отказался от такого
варианта и устроил новый брак своей дочери с королем Арагона Альфон-
со I Воителем, передав леоно-кастильское королевство Урраке. Причины,
побудившие короля поступить так, не совсем ясны: возможно, он надеялся
избежать ослабления королевства внутренними смутами, которыми грози-
ло тогда прямое правление незамужней королевы; леонская и кастильская
знать выдвинули своих претендентов на руку Урраки. Так или иначе, первая
попытка объединить два самых крупных на тот момент королевства — Ка-
стилию и Арагон, оказалась неудачной. Почти сразу после смерти Альфон-
со VI между венценосными супругами началась война. Поводом послужило
возмущение галисийской знати тем соглашением, которое заключили Аль-
фонсо и Уррака относительно порядка наследования трона объединенных
королевств. Он должен был перейти к их общему ребенку, а если таковой

не появится, они становились наследниками друг друга. Альфонсо, сын
Урраки, в качестве потенциального наследника не упоминался. Его покро-
вители — епископ Сантьяго де Компостелы Диего Хельмирес и опекун и
воспитатель граф Траба, выступили против королевской четы, в ответ Аль-
фонсо I вторгся с войском в пределы Леоно-Кастильского королевства. В це-
лой серии конфликтов, которые последовали за этим, в Кастилии и Леоне
РАЗДЕЛ 3
сложились несколько группировок. Одна, галисийская, о которой говори-

лось выше, отстаивала интересы будущего Альфонсо VII, другая, включав-
шая высшее духовенство и леоно-кастильскую знать, поддерживала Урраку
и пыталась добиться у папы расторжения брака (основанием было близкое
родство супругов, которые приходились друг другу троюродными братом
и сестрой). Напротив, множество представителей небогатых и незнатных
рыцарских родов, составлявших элиту городского населения, а также пред-
ставители других слоев горожан выступили в поддержку короля Арагона,
который обещал им привилегии и широкие возможности для городского
самоуправления. Альфонсо I Воителю во многом благодаря этой поддержке
удалось установить свою власть в целом ряде городов — Паленсии, Бургосе,
Оренсе, Толедо. В 1111 г. в Сантьяго де Компостеле Уррака присутствовала
на коронации своего сына Альфонсо королем Галисии. Это вызвало новый
виток конфликта с Альфонсо I Воителем. В 1114 г. арагоно-леонский брак
был расторгнут, однако правитель Арагона не вывел свои гарнизоны с тер-
риторий Леоно-Кастильского королевства. Урегулирование конфликтов,
завязавшихся в годы правления Урраки, стало задачей следующего короля,
ее сына Альфонсо VII, унаследовавшего престол в 1126 г.
Альфонсо VII пришлось противостоять не только притязаниям Альфон-
со I на леоно-кастильскую корону, но и попыткам добиться независимости
графства Португальского, где сначала правила его тетка Тереза Леонская, а с
1130 г. власть принадлежала кузену короля — Афонсу Энрикешу.
228 В 1127 г. власть Альфонсо VII признали в Бургосе и Каррионе, после
того, как местные жители выдворили оттуда войска Арагонца. В ответ в Ка-
стилию была отправлена многочисленная армия, но открытого сражения
между противниками не произошло: в долине Тамара, где встретились два
войска, начались переговоры, завершившиеся заключением соглашения,
которое урегулировало взаимные территориальные претензии Арагона и
Леоно-Кастильского королевства. Было решено вернуться к рубежам, уста-
новленным в XI в., при Фернандо I и Альфонсо VI. Таким образом, все ка-
стильские крепости были возвращены под власть Альфонсо VII, а Альфон-
со I сохранил Бискайю, Алаву, Гипускоа, Буребу, Сорию и Риоху.
После смерти короля Арагона, не оставившего наследника, но составив-
шего очень необычное завещание (см. главу 3), Альфонсо VII заявляет о на-
мерении занять арагонский престол, ссылаясь на прямое родство с Санчо III
Великим, основателем арагонской королевской династии. И хотя его притя-
зания были отвергнуты и в Арагоне, и в Наварре, ему удалось присоединить
земли Риохи и даже на короткий период получить Сарагосу, центр обширной
Леон и Кастилия
области, отвоеванной Альфонсо I Воителем. В дальнейшем Сарагоса была

передана в качестве вассального владения королю Наварры Гарсии Рамиресу,
а позже — королю Арагона. Взамен на признание Арагоном потери Риохи
Альфонсо VII отказался от претензий на престол этого королевства.
В 1135 г. Альфонсо VII короновался в Леоне как император Испании.
На церемонии присутствовали легат папы Иннокентия II, король Наварры
Гарсия Рамирес, эмир Руэды Абу Джафар ибн Худ, граф Барселоны Рамон
ГЛ А ВА 3
Беренгер IV (леоно-кастильский король был женат на его сестре Беренгеле),
граф Тулузский, а также герцоги и графы из Гаскони и Южной Франции.
Все светские правители принесли оммаж Альфонсо VII, признав таким об-
разом легитимность принятого им титула.
Император Испании
Титул «imperator totius Hispaniae» первым из христианских правителей Пире-

нейского полуострова принял в 1077 г. Альфонсо VI. Подобные формулы по-
являлись в источниках по отношению к некоторым из его предшественников:
так называли королей Леона Альфонсо V и Бермудо III, Фернандо I. В «Кодек-
се Роды» выражение «Obtime Imperator» относится к королю Санчо Гарсесу I.
Какое-то время считалось, на основании данных нумизматики, что этот титул
использовал и Санчо Гарсес III Великий, однако после уточнения датировки мо-
неты из Нахеры, на которой появляется слово «император», эта версия считает-
ся не подтвержденной источниками.
При Альфонсо VI титул впервые стал употребляться систематически, бу-
дучи отражением новой политической реальности. Так леоно-кастильские ко-
роли утверждали свое превосходство над другими правителями Пиренейского
полуострова.
Позже титул «император Испании» переходит в титулатуру короля Араго-
на Альфонсо I Воителя, зятя Альфонсо VI, а затем к его внуку Альфонсо VII. ■■■ 229
40-е годы XII в. стали периодом экспансии христианских королевств на

юг. Этому способствовало ослабление, а затем и крушение власти альмора-
видов и начало второго периода тайф в Аль-Андалусе. Альфонсо VII в 1142 г.
взял Корию, в 1144 г. он совершил поход против Хаэна и Кордовы, но взяв их,
не смог удержать надолго — они были вскоре отвоеваны мусульманами. Са-
мой знаменитой стала экспедиция 1147 г. против Альмерии. В ее организа-
ции объединили свои усилия короли Наварры и Арагона (уже объединивше-
гося с Каталонией), граф Монпелье, в помощь каталонскому флоту прислали
корабли Пиза и Генуя. Осаду возглавил Альфонсо VII. Город пал в октябре
1147 г., это был первый порт, попавший под власть христиан на южном по-
бережье полуострова. В честь столь славного события была даже сочинена
поэма, вошедшая в состав хроники, посвященной правлению Альфонсо VII.
Однако удерживали христиане Альмерию только десять лет, в 1157 г. она была
отвоевана пришедшими в Испанию альмохадами. Правители этой североаф-

риканской династии свели на нет многие успехи христианских правителей,
и прежде всего Альфонсо VII: он был удачливым завоевателем, но оборона и
сохранение завоеванного давались ему далеко не всегда.
Первые успехи в совместных действиях по отвоеванию земель у мусульман
поставили вопрос о том, как делить завоеванное, а поскольку монархи не соби-
рались останавливаться на достигнутом, то тогда же была осознана необходи-
РАЗДЕЛ 3
мость договариваться о статусе и принадлежности того, что будет завоевано в

будущем. Именно такие вопросы решались в договоре в Тудилене 1151 г. (из-
вестен также как Тудехен). В завоевании земель Леванта к югу от реки Хукар —
Валенсии, Дении и Мурсии — признавалось преимущество за правителями
короны Арагон; Леоно-Кастильскому королевству здесь доставались только
замки Лорка и Вера. Остальная территория Аль-Андалуса оставалась в зоне
преимущественных интересов леоно-кастильских правителей. Впоследствии
условия этого договора подтверждались и уточнялись в целой серии подобных
соглашений — в Льейде (1157 г.), Касорле (1179 г.), Альмисре (1244 г.).
Со второй половины XI столетия Леоно-Кастильское королевство за-
метно активнее устанавливает отношения с запиренейской Европой. Это вы-
ражается по-разному: в матримониальных союзах королей («французские»
и «итальянский» браки Альфонсо VI и его дочерей), в церковной реформе,
инициатива которой исходила из Рима и Клюни (многие епископские и ар-
хиепископские кафедры Леона и Кастилии заняли выходцы из Клюни), в
участии в военных экспедициях против мусульман иноземных рыцарей.
В XII в. значительно возрастает число паломников ко гробу св. Иакова в
Компостеле. Они шли со всех концов Европы — из Англии, Италии, земель
Германской империи, но больше всего было французских пилигримов, поэ-
тому путь, ведущий из-за Пиренеев в Галисию, стал именоваться «дорогой
франков». Существовало несколько маршрутов
паломничества, в зависимости от того, от-
230 куда начинал свой путь паломник, а
в испанских королевствах эти
пути сходились в несколь-
ких центрах — Пуэнте ла
Рейна, Сангуэса, Эстелья ОВЬЕДО
на земле Наварры, Хака в ЛУГО
Арагоне, Логроньо и На- САНТЬЯГО
хера в Риохе, Бургос в Ка- ДЕ КОМПОСТЕЛА
стилии. Далее пилигримы ПОРТО МАРИН СЕБРЕРО
шли через земли Леона
в Галисию. Существовал
также морской вариант ПОНФЕРРАДА
пути для обитателей Бри- АСТОРГА
тании, которые прибыва-
ли в Ла Корунью, а оттуда
отправлялись в Сантьяго «Дорога франков»
де Компостела. На всем протяжении этого пути в монастырях и городах для

паломников строили странноприимные дома и постоялые дворы, короли
и местные сеньоры и общины старались поддерживать в хорошем состоянии
дороги и мосты: путь к Сантьяго становится источником экономического
благополучия для расположенных вдоль него поселений. Для паломников из-
готовливают обувь, одежду, реликварии и пр. Церкви, расположенные на «до-
роге франков», обретают статус хотя и второстепенных, но важных паломни-
ГЛ А ВА 3
ческих центров с собственными местными культами, связанными с Сантьяго.
К этим временам восходит появление символа паломничества в Сантья-
го де Компостела — раковины Сантьяго (исп. concha de Santiago, фр. coquille
Saint-Jaques: это панцирь морского гребешка, моллюска, обитающего на бере-
гах Бискайского залива), которую пилигримы, возвращаясь домой, помещали
на свои посохи и шляпы как символ достигнутой цели. И сегодня можно уви-
деть изображения раковин Сантьяго на мостовых и фасадах зданий городов и
деревень, расположенных вдоль средневековой «дороги франков».
Превращению Сантьяго де Компостела в XII в. в один из крупнейших
паломнических центров Европы очень помогло то обстоятельство, что епи-
скопом (а затем и архиепископом) в первой половине века здесь был один из
самых активных и амбициозных церковных и политических деятелей свое-
го времени Диего Хельмирес. Прежде уже рассказывалось о его усилиях
по получению папских булл, закрепляющих новый статус Компостельской
кафедры и ее привилегии, а также о его роли в судьбе юного Альфонсо VII.
Этот энергичный человек развернул активное строительство в Сантьяго де
Компостела: при нем была закончена основная часть работ по постройке
огромного романского собора на месте старой церкви, скромной по своим
размерам и не вмещавшей всех желающих почтить гробницу апостола. Ря-
дом с собором был построен архиепископский дворец. При Хельмиресе и
231
САНТАНДЕР ОРТЕЗ
БАЙОННА ПО
САН СЕБАСТЬЯН
БИЛЬБАО
ВИТОРИЯ РОНСЕВАЛЬ СОМПОРТ

ПАМПЛОНА
МИРАНДА ЭСТЕЛЬЯ
ЛЕОН
БРИВЬЕСКА ПУЭНТЕ
СААГУН НАХЕРА ЛА РЕЙНА ХАКА
БУРГОС
ЛОГРОНЬО
БЕЛОРАДО
ФРОМИСТА САНТО ДОМИНГО
ДЕ ЛА КАЛЬСАДА
возможно по его воле стали составляться компендиумы из текстов, посвя-

щенных св. Иакову, именовавшиеся «Книга Сантьяго» (Liber Sancti Iacobi).
Помимо жития апостола, рассказа об открытии его гробницы и литурги-
ческих текстов «Книга» включала также описание маршрутов паломни-
чества с полезными советами для пилигримов, своего рода путеводитель.
Самая знаменитая рукопись «Книги Сантьяго», составленная в середине
XII в., так называемый «Codex Calixtinus», хранится сегодня в соборе Сан-
РАЗДЕЛ 3
тьяго де Компостела. Особую ценность этому кодексу придает средневеко-

вая нотация литургических песнопений, содержащихся в нем, она относит-
ся к раннему этапу полифонии в Европе и является важным источником
для современных музыкальных реконструкций ars antiquа (так именуется
этот этап историками музыки).
Собор в Сантьяго де Компостела
Собор в Сантьяго де Компостела стал одним из выдающихся памятников роман-

ского искусства Испании. На месте собора в IX в. существовала сначала капел-
ла, а затем небольшая дороманская церковь, сильно пострадавшая в конце X в.
во время нападения аль-Мансура. Начало строительства нынешнего здания от-
носится к 1075 г., когда епископскую кафедру занимал Диего Пелаес. После его
смещения в 1088 г. работы приостановились. Пять лет спустя строительство про-
должилось уже под непосредственным контролем Диего Хельмиреса, пока еще
не епископа, а члена капитула. Первый из известных по имени мастеров, трудив-
шихся над собором, мастер Эстебан, к началу XII в. закончил деамбулаторий и
часть трансепта. Примерно в это же время был создан портал Ювелиров в южном
фасаде трансепта, почти полностью сохранившийся до наших дней. Затем рабо-
ты шли очень интенсивно, так что в 40-х годах уже были сооружены перекрытия
над частью нефа, а в 1168 г. знаменитый мастер Матео получил от короля Леона
232 Фернандо II грамоту о назначении руководителем работ в соборе. Именно с име-
нем этого мастера связано создание западного портала, так называемого портика
Славы, который считается одним из самых интересных памятников романской
скульптуры. Специалисты отмечают, что в многофигурных композициях порти-
ка прослеживается уже некоторое влияние раннеготической скульптуры севера
Франции. Мастерская мастера Матео трудилась также над созданием скульптуры
хора. Основная часть работ была завершена к началу XIII в. Величественный трех-
нефный собор Сантьяго был освящен в 1211 г. ■■■
Незадолго до смерти Альфонсо VII разделил свои владения между свои-

ми сыновьями: Санчо, старший, получил Кастилию, Фернандо — Леон. Уже
в хрониках следующего столетия подобный раздел оценивался как пример
недальновидности, однако вряд ли это так же выглядело в глазах современ-
ников — такой раздел был прежде всего продолжением династической тра-
диции, ведь королевство делили между сыновьями и Санчо III Великий, и
ГЛ А ВА 3
Портик Славы в соборе Сантьяго де Компостела — шедевр романской скульптуры
Фернандо I. Таким образом, для середины XII в. более органичным было

представление о власти монарха в королевстве как патримониальной в боль-
шей степени, чем публичной, однако уже в следующие десятилетия произой-
дет перелом, который и изменит взгляд части политической элиты на при-
роду королевской власти. 233
Годы с 1157 по 1230 стали последним периодом раздельного существования

королевств Кастилия и Леон. История этого времени показывает, что, несмо-
тря на порой острое соперничество и вражду между королями, основы хозяй-
ственной и социальной жизни, культурные традиции этих земель были столь
тесно переплетены, что их объединение под властью одного короля было не-
избежно, что и произошло в 1230 г. в правление Фернандо III Святого.
Краткое пребывание на кастильском троне Санчо III (1157–1158) озна-
меновалось важным событием, последствия которого сыграли серьезную
роль в истории всех христианских королевств. В 1158 г. король подписал гра-
моту, согласно которой аббату цистерцианского монастыря Санта Мария ла
Реаль в Фитеро (находится в Наварре) передавалась власть над крепостью
Калатрава и ее окрестностями. Для защиты замка в Калатраву прибыли

монахи-воины из аббатства Фитеро и рыцари из Толедо. Толедский архи-
епископ Хуан II предоставил аббату Раймундо денежную помощь, а также
обещал индульгенцию всем, кто примет участие в обороне крепости. Так на
Пиренейском полуострове возник первый духовно-рыцарский орден — ор-
ден Калатрава. Предыстория этого события была такова. В 1147 г. крепость
Калатрава, построенная мусульманами в IX в., была завоевана христиана-
РАЗДЕЛ 3
ми; Альфонсо VII передал ее в управление тамплиерам, принимавшим

участие уже не в одной военной экспедиции королей и получившим коро-
левские пожалования в разных частях Пиренейского полуострова. Калатра-
ва стала самым южным форпостом на пограничных землях, с трех сторон
крепость окружали мусульманские владения. В 1157 г., в начале правления
Санчо III, тамплиеры вернули крепость молодому королю. Новым защит-
ником крепости выразил желание стать аббат монастыря Санта Мария ла
Реаль. Этот монастырь, откуда прибыло большинство монахов, подчинялся
цистерцианской обители Моримон, и в дальнейшем именно аббаты мона-
стыря Моримон получили право визитации и пастырского попечения над
новым духовно-рыцарским союзом, ставшим частью цистерцианского орде-
на. К обычному уставу ордена было сделано добавление, согласно которо-
му братья ордена могут носить оружие и участвовать в военных действиях.
Тринадцать лет спустя, в 1170 г., король Леона Фернандо II даровал грамоту
братству рыцарей Касереса, которое затем стало именоваться орден Сан-
тьяго. Основным отличием рыцарей Сантьяго от рыцарей Калатравы были
отсутствие связи с каким-либо монашеским орденом и необязательность со-
блюдения первыми целибата, т. е. они могли иметь жен и детей. В 1176 г. по-
являются сведения еще об одном духовно-рыцарском ордене — Сан Хулиан
дель Перейро, который впоследствии стал именоваться Алькантара, по на-
званию замка-резиденции. Этот орден получил буллу от папы Луция III в
1183 г., которая предписывала братьям-рыцарям принять цистерцианский
234 устав. Отряды орденских рыцарей, хорошо вооруженные и отличавшиеся
от прочей части рыцарского войска королевств прекрасной организацией и
дисциплиной, стали грозной силой во всех крупных кампаниях конца XII–
XIII в. и сыграли огромную роль в дальнейших успехах Реконкисты.
Альфонсо VIII вступил на престол Кастилии в 1158 г., когда ему было
13 лет. Неизбежное при несовершеннолетнем короле регентство стало причи-
ной очень серьезной распри между двумя соперничавшими родами — де Ка-
стро и де Лара. Их столкновения стали поводом для королей Наварры и Леона
вмешиваться в кастильские дела и даже занимать пограничные территории.
Так, в 1162 г. Фернандо II Леонский вошел в Толедо и затем передал власть над
городом и округой своему стороннику Фернандо Родригесу де Кастро.
В 1162 г. Фернандо II стал именовать себя королем Испании, посколь-
ку его политическое влияние распространилось почти на все христианские
земли. Помимо части Кастилии с его мнением вынуждены были считаться
в Арагонской Короне, юному правителю которой, Альфонсо II, он оказы-
вал покровительство. Однако такое положение сохранялось недолго. Аль-
фонсо VIII, достигнув совершеннолетия, выказал себя решительным пра-

вителем и, наведя порядок в своем королевстве, вернул под свою власть все
захваченное Фернандо II. С Арагоном у Альфонсо VIII установились на
какое-то время дружественные отношения, которые скрепил брак его тетки
Санчи Кастильской с Альфонсо II Арагонским.
Немалую роль в решении конфликтов первых лет правления Аль-
фонсо VIII сыграли города. Причину этого можно искать в особенности
ГЛ А ВА 3
административного устройства леоно-кастильских территорий этого пе-
риода. Суть ее состояла в существовании двух разных систем: в северных
землях — в Галисии, в долине Дуэро, Старой Кастилии и Риохе, и в землях
центральной Месеты к северу от Тахо. На севере значительной властью об-
ладали графы — вассалы короля, как правило, представители старинных
аристократических родов, крупные землевладельцы, обладавшие широ-
кой юрисдикцией на подвластных им территориях и правом содержать
собственные военные отряды. Их привилегии подтверждались королев-
скими пожалованиями и были наследственными. Южнее, на обширных
территориях, присоединенных в XI в., сложился иной порядок. Короли,
считавшиеся непосредственными сеньорами этих земель, даровали права
на них, а также частичную юрисдикцию в первую очередь консехо — город-
ским советам. Кроме того, сеньориальными правами обладали епископы
и архиепископы, а также монастыри и рыцарские ордена. Появление здесь
традиционного для севера варианта сеньории, связанной с благородными
родами, получавшими наследственные права на землю за несение службы
короне, относится к более позднему периоду и становится заметным явле-
нием не ранее XIV столетия.
XII век был эпохой, наверное, самого динамичного развития средне-
вековых леоно-кастильских городов: происходили не столько изменения
архитектурного и пространственного облика, сколько перемены в жизни
горожан. Об этих процессах мы знаем не очень много: есть лишь свидетель-
ства об их результатах. Когда составлялись королевские грамоты, адресо- 235
ванные городам, — фуэро, где фиксировался статус горожан, картина соци-
альной жизни города зачастую уже обладала некоторой определенностью.
Самые ранние городские фуэро относятся к X в., а в XII в. их количество
значительно выросло, постепенно начинают складываться так называемые
семьи фуэро: когда текст привилегии одного города брался за основу при
составлении фуэро другого. Они жаловались от имени не только короля, но
и других сеньоров — светских или церковных.
Города получали право избирать членов городского совета (консехо), долж-
ностных лиц и судей. Каждая городская община имела по отношению к своей
сельской округе некоторые права господства, напоминающие власть сеньора.
Христианская часть жителей городов между Дуэро и Тахо состояла из
нескольких групп — местных мосарабов, выходцев из леоно-кастильских
земель и «франков» — переселенцев из запиренейских стран. Какое-то
время каждая из этих групп проживала в городе компактно. Так, в Толедо
мосарабы, франки и кастильцы обладали отдельными фуэро.
Горожане — представители благородного сословия — кабальеро и

идальго, обычно отличались наибольшей активностью в получении приви-
легий и их фиксации. Речь шла о праве представителей благородного сосло-
вия пользоваться своим особым фуэро, а не городским, о наследственных
привилегиях, связанных с податными послаблениями.
Члены городской общины назывались весино (vecino) — житель или сосед.
Именно весино был центральной фигурой фуэро, ради блага и мирной жизни
РАЗДЕЛ 3
которого составлялся этот документ. Чтобы стать полноправным жителем го-

рода и членом консехо, нужно было владеть недвижимостью в черте города —
участком и домом. Кроме того, весино обязаны были проводить в городе две
трети года. Прежде всего, это было необходимо для поддержания обороноспо-
собности города и позволяло быстро собирать ополчение в случае надобности.
Городское ополчение состояло из конницы и пехоты. Кабальеро городов, из ко-
торых состоял конный отряд — основная ударная сила городских ополчений,
получили особое название — кабальеро вильяно (caballero villano). Они сыгра-
ли особую роль в развитии Реконкисты, поскольку, помимо участия в круп-
ных военных походах королей осваивали и отстаивали в нередких стычках с
соседями-мусульманами земли обширной пограничной территории.
Весино были участниками собраний консехо, могли исполнять город-
ские должности и быть полноценными свидетелями на судебном процессе.
Их статус наследовался вместе с имуществом.
Картина городской жизни, безусловно, останется неполной, если мы не кос-
немся занятий горожан. Основой экономической жизни большинства средне-
вековых леоно-кастильских городов было сельское хозяйство, и большинство
их жителей так или иначе были заняты именно сельскохозяйственным тру-
дом — либо земледелием, включая виноградарство и садоводство, либо ското-
водством. Обрабатываемые земли находились не только за пределами города,
но и внутри городских стен. Владельцы чаще всего сами трудились на них вме-
сте с наемными работниками, но была распространена и сдача в аренду.
236 Очень многие горожане по роду своих занятий почти не отличались от
жителей деревни. И среди ремесленников самыми многочисленными были
связанные с сельским хозяйством, в первую очередь с производством и прода-
жей продуктов питания — мясники, мельники, булочники, виноделы, рыбаки.
Именно они находились под особым наблюдением городских властей, посколь-
ку производили и продавали важные для жизнеобеспечения продукты.
В зависимости от месторасположения и величины города важную роль
играло также производство керамики, которая, наряду с деревом, была
основным строительным материалом, ткачество, кожевенное дело, метал-
лообработка, ювелирное дело.
Первым серьезным успехом Альфонсо VIII в войнах с альмохадами стало
взятие Куэнки в 1177 г., в котором ему оказал большую помощь Альфонсо
II Арагонский. В дальнейшем политическая ситуация на севере и юге по-
луострова благоприятствовала развитию кастильской экспансии. Во время
экспедиции 1182 г. была атакована Кордова и совершен рейд по побережью
от Малаги до Альхесираса. В 1185 г. после смерти Фернандо Родригеса де Ка-
ГЛ А ВА 3
ГРАНИЦЫ МЕЖДУ ХРИСТИАНСКИМИ
И МУСУЛЬМАНСКИМИ ЗЕМЛЯМИ
К 1220 Г.
К 1257 Г.
КРУПНЫЕ СРАЖЕНИЯ
Реконкиста в XII–XIII вв.
стро его сын передал под власть Альфонсо VIII город Трухильо с округой,
который его предшественник держал как вассал халифа Йусуфа. 237
Смерть короля Леона Фернандо II позволила Альфонсо VIII утвер-
диться в качестве самого могущественного правителя полуострова. Чтобы
противостоять его влиянию короли Португалии, Леона и Арагона заклю-
чили в 1191 г. соглашение в Уэске (так называемая Уэскская лига), приняв на
себя обязательство помогать тому, кто будет вести войну с королем Касти-
лии. Вскоре к этому соглашению присоединился и король Наварры.
Альфонсо IX, новый король Леона, принял участие в Уэскской лиге,
движимый горячим желанием отомстить за унижение, которое он пережил
в первый же год своего правления. На собрании королевской курии Касти-
лии 1188 г. в Каррионе он был посвящен в рыцари своим кузеном, королем
Альфонсо VIII, и вынужден был поцеловать ему руку как своему сеньору.
Альфонсо IX не только не выполнял своих вассальных обязательств, но по-
стоянно выступал против короля Кастилии. После распада Уэскской лиги
и крупного поражения Кастилии при Аларкосе он заключил союз против
кузена с альмохадским халифом.
При Альфонсо IX в Леоне возникли два учреждения, которым было суж-

дено сыграть не последнюю роль в истории всей Испании. В Саламанке поя-
вился университет, впервые упомянутый в королевской грамоте в 1218 г. под
названием «studium salamantinum», который в конце века получил от короля
и от папы подтверждение своего статуса и привилегий. Другое важное собы-
тие произошло в 1188 г.: в Леоне состоялось первое известное по документам
собрание кортесов — совещательного совета с участием представителей го-
РАЗДЕЛ 3
родов. В Кастилии впервые участие представителей городов в королевском

совете зафиксировано в том же году, на собрании курии в Каррионе. С 1250 г.
кортесы становятся общими для объединенных королевств Кастилии и Лео-
на. Эти сословно-представительные собрания превратились в один из спо-
собов взаимодействия короля с местными властями. Периодом становления
института кортесов стал XIII век. Только к концу этого столетия складывает-
ся некоторый устойчивый порядок созыва кортесов, определяется состав со-
брания и круг обсуждаемых проблем, процедура обсуждения. Однако завер-
шается этот процесс становления в XIV в. Поэтому между историками идет
давняя дискуссия относительно природы некоторых собраний, созывавших-
ся королями в XIII в.: могут ли они именоваться кортесами. А про некоторые
из них сообщения в источниках настолько противоречивы, что возникают
сомнения в их созыве. Кроме того, далеко не от всех подобных собраний оста-
лись документально зафиксированные постановления.
Кортесы с их главной функцией — предоставлять советы королю — пре-
вращаются в важнейший элемент политического устройства. Испанский поли-
тический мыслитель и историк XVI в. Хуан де Мариана утверждал, что у коро-
лей было желание иметь просвещенных подданных, поэтому их и привлекали в
кортесы. Король являлся главой того единого организма, который он образовы-
вал вместе со всеми жителями королевства. Последних он был обязан любить,
чтить и защищать — «каждого в своем сословии, так же как и они его». Король
считал, что в кортесах собирались представители всех его подданных.
238 Кроме периодов регентства право созыва кортесов было исключительной
прерогативой короля: он решал, где и с какой целью они будут собираться. Од-
нако на его суждение оказывали влияние и внешние обстоятельства, и ближай-
шее окружение. Кортесы созывались примерно за две недели, устно или осо-
быми письменными грамотами. Отказ от участия должен был иметь серьезную
причину — болезнь, тюремное заключение, путешествие или природные ката-
клизмы. Существовала практика замены депутатов на других представителей.
За факт пренебрежения участием можно было поплатиться всем, что предо-
ставлял в держание король, или — для более низкого слоя — уплатить штраф
в 500 мараведи, крупные города могли платить до 1000 мараведи. Подробной
повестки дня не было, и у городов не существовало реальной возможности за-
ранее оценить ситуацию и подготовиться к предстоящим заседаниям.
Чаще всего кортесы заседали в Вальядолиде, особенно начиная с XIII в.
(14 раз), но были собрания и в других городах — в Бургосе 11 раз, в Се-
вилье и Медина дель Кампо трижды, в Толедо и Мадриде — по два раза.
Обычно они проходили во дворце, кафедральном соборе или монастыре.
В 1272 г. из-за конфликта со знатью было решено провести кортесы в го-

спитале при монастыре за стенами Бургоса. Обычно созывы приурочива-
ли к праздникам — чаще всего они приходились на время Пасхи. Главные
вопросы решались примерно за неделю, после чего отдельные депутаты
могли оставаться, чтобы решать частные проблемы.
Король, вероятно, присутствовал на кортесах лично, как и члены коро-
левской семьи и королевского совета, хотя это не было прописано.
ГЛ А ВА 3
Из духовного сословия присутствовали архиепископы и епископы, гла-
вы военных орденов, реже — аббаты. Взаимодействие представителей духо-
венства с королевской властью предполагало поиск компромисса: король
пытался получить больше субсидий от церкви, которая, в свою очередь,
нуждалась в защите. А духовные лица, хотя и лояльные обычно по отноше-
нию к монарху, стремились свести свои выплаты короне к минимуму.
До середины XIV в. на заседаниях кортесов регистрировалось присут-
ствие высшей знати — ricos hombres. Их было не менее двух десятков человек,
включая представителей известных семей. Неясно, считали ли представи-
тели знати свое участие в кортесах привилегией и личным правом или они
следовали указам короля.
Городское представительство — численно самый большой элемент кор-
тесов — касалось далеко не всех городов. С самого начала существования
этого учреждения появилось своеобразное ядро городских советов, пред-
ставители которых постоянно приглашались в кортесы. К ним относились
Самора, Торо, Сория, Вальядолид, Саламанка, Сеговия, Авила, Гвадала-
хара, Куэнка. Другая подобная группа городов — это были центры коро-
левств (reino), входивших в состав кастильской короны: Бургос, Леон, Толе-
до, затем Севилья, Кордова, Хаэн, Мурсия.
Обычно депутатов бывало по двое (реже — три–четыре) от города. Это
должны были быть честные, богобоязненные, законопослушные и компетент-
ные люди, озабоченные судьбой королевства. До конца XIII в. их называли
«добрые люди» (omes bonos, omes valiosos), позже — personeros и procuradores. 239
Они появлялись в кортесах с депутатскими письмами и обладали полными де-
путатскими полномочиями — plena potestas. Города должны были выплачивать
компенсацию своим депутатам за путешествие до Толедо в размере половины
мараведи в день. Каждый мог привезти трех животных, а в случае их гибели
депутаты могли получить возмещение.
Cудя по частым петициям о предоставлении гарантий безопасности,
депутаты запрашивали защиты короля на период их присутствия на заседа-
ниях, а также дороги туда и обратно. Начиная с XIII в. за убийство депутата
следовало жесточайшее наказание, этому же был посвящен закон Альфон-
со XI 1328 г. Городам строго рекомендовалось не отказывать депутатам в
размещении, а те в свою очередь были обязаны платить за постой и воздер-
живаться от воровства. Пленарные заседания заканчивались выражением
согласия с принятыми решениями, которые записывались в cuadernos. Их
получали города, монастыри, епископы. По окончании заседаний мог со-
стояться торжественный пир.
Горожане, поначалу робкие в присутствии короля, постепенно набира-

ли силу, что видно по их общим и частным петициям, составлявшимся с
учетом постановлений предшествующих кортесов. В них содержались по-
пытки снизить чрезвычайное налогообложение или просьбы ограничить
пребывание короля или представителей государственной власти в селениях
десятью днями, чтобы в последующие дни они сами платили за продукты.
Но едва ли применительно к XII–XIII вв. можно говорить собственно об
РАЗДЕЛ 3
ограничении королевской власти или о народном голосовании по бюджету.

Привлечение горожан — административное «удобство», признак парла-
ментаризма, хотя вовсе не сущностный элемент кортесов как парламента
в современном смысле. Это скорее лавирование королевской власти ради
оптимального — с точки зрения короны — налогообложения и создания
буфера в конфликтах со знатью.
Сословия не контактировали между собой, каждое из них использовало
кортесы для непосредственного ознакомления короля со своими заботами
и для выражения возможного несогласия с королевской политикой. Eсли
петиции горожан рассматривались публично, то петиции духовенства и
знати, возможно, обсуждались позже или кулуарно.
Кортесы сыграли важную роль в Кастилии и Арагоне второй поло-
вины XIII в. с точки зрения трансформации королевской власти — ухода
от старых представлений, основанных на личном характере феодальных
связей к новой трактовке: король как гарант порядка для народа. Проис-
ходило осознание новой абстракции — государства, чему способствовало
обращение короля к прелатам, знати и горожанам с призывом к сотрудни-
честву в целях общего блага. Кортесы позволяли королю соединить все
главные политические элементы страны и испрашивать их поддержки
для проведения той политики (в обороне против мавров, законодатель-
ной деятельности, экономике, дипломатических вопросах, финансовом
обеспечении), которую он считал важной и которая представлялась как
240 служение Богу и всему королевству.
Кортесы Арагона и Каталонии
Организация кортесов в других областях Испании была однотипна с ка-

стильской (с учетом гораздо меньшего размера Каталонии, Валенсии и Ара-
гона, не говоря уже о Наварре), хотя существовали региональные отличия.
В Арагоне бароны и рыцари были выделены в отдельное сословие, а на ас-
самблее 1214 г. в Льейде, провозгласившей Жауме королем, была приглашена
небывало большая депутация горожан — «по 10 человек от каждого города».
В 1283 г. в Сарагосе была подписана «Privilegio General» (Генеральная при-
вилегия), в которой был оформлен политический и правовой статус сослов-
ной ассамблеи и заложен принцип регулярного (раз в год) созыва кортесов,
подтверждены обычаи и фуэро, было обеспечено главенство обычного права
в судопроизводстве. ■■■
Война, начавшаяся между Кастилией и Аль-Андалусом в 1194 г., несколько

отличалась от предыдущих кампаний тем, что обе стороны собрали довольно
значительные войска, открытое столкновение которых могло привести к ре-
шительному перевесу в пользу победителя и серьезным изменениям террито-
риальных границ. Так и произошло в результате битвы при Аларкосе в июле
1195 г. Армия Альфонсо VIII потерпела сокрушительное поражение, сам ко-
роль едва не погиб в сражении. С 1196 по 1197 г. войска халифа Абу Йусуфа
ГЛ А ВА 3
ибн Йакуба аль-Мансура опустошали земли к югу от Тахо, иногда переправ-
лялись на северный берег, овладели многими хорошо укрепленными замками
(Каракуэль, Калатрава ла Вьеха, Малагон, Гуадалерса). Даже Толедо несколько
раз подвергался осадам, хотя и очень непродолжительным: город всегда удава-
лось отстоять. С 1197 по 1210 г. в войне наступило затишье — было заключено
мирное соглашение, фиксировавшее положение, создавшееся после битвы при
Аларкосе, которое затем дважды продлевалось по взаимному согласию.
После поражения при Аларкосе осложнились отношения между Касти-
лией и другими христианскими королевствами. В союз с альмохадами всту-
пил не только Леон; Санчо VII Сильный, король Наварры, также заключил
с аль-Насиром союз против Альфонсо VIII. После нескольких вторжений
на территорию друг друга и периода длительного затишья Альфонсо VIII и
Санчо VII заключили в 1207 г. перемирие, в котором, однако, не была опре-
делена принадлежность спорных областей Алавы и Гипускоа, остававшихся
де факто под властью кастильцев. Переговоры проходили при активном уча-
стии Хименеса де Рада, доверенного лица Санчо VII, отпрыска благородного
наваррского рода, который, выполняя свою дипломатическую миссию, смог
войти в ближайшее окружение и кастильского короля, к которому в итоге
перешел на службу. В это время Хименес де Рада, изучавший теологию в Па-
риже, уже принял духовный сан и при поддержке Альфонсо VIII стал сначала
епископом Осмы, а в 1209 г. — архиепископом Толедо. Хименес де Рада стал
не только ближайшим советником Альфонсо VIII, принимавшим личное
участие во всех важнейших событиях, но и историографом. Особенно знаме- 241
нитым стало его сочинение «Об испанских делах» (De rebus Hispaniae).
Более благоприятно для Альфонсо VIII развивались отношения с Ара-
гоном. Там после смерти Альфонсо II, участвовавшего в организации анти-
кастильской Уэскской лиги, на престол взошел его сын Пере II, который
приходился кузеном Альфонсо VIII по материнской линии. Его мать, вдов-
ствующая королева Санча, благоволила своему племяннику Альфонсо VIII
и смогла настоять на том, чтобы сын отказался от политики своего отца.
Арагон выступил совместно с Кастилией против Наварры и стал ее верным
союзником в борьбе против альмохадов. Последнее объяснялось еще и тем,
что Арагон, в отличие от Леона и Наварры, имел довольно протяженную
территорию, пограничную с мусульманами, и усиление их позиций сбли-
жало Арагон и Кастилию в деле обороны своих южных рубежей.
Когда в 1210 г. истек срок последнего перемирия между Кастилией и альмоха-
дами, ни одна из сторон не намеревалась возобновлять его, считая свое положение
достаточно прочным, чтобы начать военные действия и потеснить противника.
К концу XII в. владения мусульман и христиан приходили в соприкос-

новение на землях между реками Тахо и Гвадианой на западе и в центре по-
луострова и к югу от низовьев Эбро и в Иберийских горах на востоке. Соб-
ственно, четкой пограничной линии не существовало, здесь были выстрое-
ны многочисленные замки, и обладание ими обеспечивало контроль над
более или менее обширной округой, переделы которой чаще всего зависели
от рельефа. Иногда возникали своего рода анклавы, когда владения
РАЗДЕЛ 3
христиан оказывались со всех сторон окружены мусульманскими землями.

Так, две крепости — Дуэньяс и Сальватьерра, контролировавшие подходы
к одному из проходов в горах Сьерра Морена, по которому шел путь в зем-
ли Аль-Андалуса, в долину Гвадалквивира, оставались под властью ордена
Калатрава и после того, как в 1195 г. главная резиденция ордена — замок
Калатрава ла Вьеха, находившийся значительно севернее, был захвачен аль-
мохадами. Собственно, именно в Сальватьерру, самую южную точку хри-
стианских владений, изолированную от других земель королевства, была
перенесена орденская резиденция. С осады и захвата мусульманами летом
1211 г. этого замка началась война, кульминацией которой стала битва при
Лас Навас де Толоса.
Четвертый альмохадский халиф Мухаммад аль-Насир, именовавший-
ся христианскими авторами Мирамамолин (трансформация титула «амир
ал-муминин», повелитель верующих, который носили все халифы альмоха-
дов), в 1210 г. объявил о подготовке джихада и приказал войскам собраться
в Марракеше в начале 1211 г. В феврале того же года армия халифа вышла
из столицы, а в мае переправилась через Гибралтар и достигла Севильи.
Столь медленное перемещение было связано в первую очередь с неверо-
ятной по тем временам численностью войска — по современным оценкам
около 120 тысяч. В христианских хрониках встречаются цифры 300 и даже
400 тысяч воинов, что является очевидным преувеличением.
Пока мусульмане совершали свой длительный переход, кастильцы, ко-
242 нечно же прекрасно осведомленные о приготовлениях врагов, совершили
несколько вторжений на мусульманские территории. Это не были масштаб-
ные операции — Альфонсо VIII в сопровождении своего сына и наследни-
ка Фернандо во главе небольшой армии, состоявшей в основном из военных
отрядов пограничных городов, опустошил земли Баэсы, Андухара, Хаэна и
Мурсии, не отваживаясь на длительные осады крепостей. Одновременно
с этим ополчение Толедо осуществило успешную экспедицию, завершив-
шуюся взятием замка Гуадалерса.
В качестве ответного шага аль-Насир начал осаду крепости Сальватьер-
ры, где в это время, располагалась главная резиденция рыцарей ордена Ка-
латрава. Осада длилась около двух месяцев — с июля по сентябрь. Пока
основная часть альмохадского войска опустошала округу Сальватьерры и
вела обстрел укреплений из осадных орудий, другие военные отряды совер-
шили несколько рейдов по землям на южном берегу Тахо. Альфонсо VIII
из-за незначительности своей армии не решился прийти на помощь осаж-
денной крепости, опасаясь неминуемого поражения.
Когда защитники Сальватьерры приняли решение сдаться, им была со-

хранена жизнь и позволено уйти в Кастилию. Аль-Насир оставил много-
численный гарнизон в полуразрушенном замке и вернулся в Севилью. Так
завершилась кампания 1211 г.
Взятие Сальватьерры произвело сильное впечатление на христиан всех ко-
ролевств. Масштабы угрозы, которые исходили от огромного мусульманского
войска, самого многочисленного когда-либо собиравшегося на полуострове,
ГЛ А ВА 3
теперь обрисовались очень отчетливо. Эта армия не покинула Испанию, а
осталась в ожидании весны, чтобы снова перейти в наступление. Было ясно,
что для того, чтобы отразить натиск мусульман, требуются экстраординарные
усилия. И Альфонсо VIII их предпринял. По всей Кастилии были разосланы
послания, где отменялись прежние распоряжения готовить замки к обороне,
укрепляя крепостные сооружения, и давались новые, необходимые для орга-
низации наступательной экспедиции. Планировалось объединить силы всех
действовавших тогда в Испании рыцарских орденов — тамплиеров, госпита-
льеров, Сантьяго, Калатрава, Сан-Хулиан, отрядов, подчинявшихся вассалам
короля, и городских ополчений. Сбор войска был назначен на Пятидесятни-
цу, приходившуюся в 1212 г. на 20 мая, в Толедо.
Альфонсо VIII отправил епископа Сеговии послом к папе Иннокентию III c
просьбой о поддержке и получил ее. Папа объявил готовившуюся королем войну
крестовым походом, отправил буллы прелатам Франции, чтобы они убеждали
рыцарство в своих диоцезах принять крест и отправиться в Испанию.
Архиепископ Толедо Хименес де Рада поехал к французскому королю
Филиппу II Августу, чтобы просить его оказать военную помощь Альфонсо
VIII. Посланец был встречен при дворе довольно холодно, от участия в кре-
стовом походе король отказался, и его примеру последовало большинство
французских рыцарей. Архиепископ, возвращаясь в Испанию, обратился
с проповедью крестового похода к рыцарству Прованса. И оно, в отличие
от северных соседей, отнеслось к этой идее положительно, многие решили
отправиться за Пиренеи воевать с неверными. Был отправлен посланник и 243
в континентальные владения английского короля — в Гасконь и Пуату, где
местная знать согласилась участвовать в походе.
С правителями пиренейских королевств также велись переговоры, за-
вершившиеся по-разному. Давний союзник Альфонсо VIII король Арагона
Пере II встретился со своим кузеном в Куэнке и клятвенно обещал ему при-
быть с армией в назначенный срок в Толедо. Другой кузен кастильского ко-
роля — Санчо VII Сильный, король Наварры, первоначально отказался от
участия в крестовом походе: у него были дружественные отношения с пра-
вителем альмохадов, а кроме того, он рассчитывал в 1212 г. вернуть Алаву и
Гипускоа, поскольку срок действия мирного договора 1207 г. с Кастилией
заканчивался. Однако под давлением папских посланий Санчо все же пере-
думал и в сопровождении отряда из 200 рыцарей в конце июня присоеди-
нился к уже выступившей армии Альфонсо VIII.
Альфонсо IX Леонский потребовал в обмен на свое участие в походе
передать ему несколько замков на границе между Леоном и Кастилией.
Не получив ответа, он решил не принимать участия в походе, однако позво-

лил всем леонским рыцарям, пожелавшим присоединиться к собиравшей-
ся армии, сделать это.
Король Португалии Афонсу II согласился прийти со своим войском
в Толедо, однако осуществить это ему помешали враждебные действия
Альфонсо IX, который начал войну против Португалии. Афонсу II был
вынужден остаться в своем королевстве, однако он отправил в распоря-
РАЗДЕЛ 3
жение кастильского короля значительное число рыцарей.

К маю 1212 г. в Толедо и его окрестностях собралось огромное кресто-
носное войско: кастильцы и арагонцы под предводительством своих коро-
лей, отряды португальцев, рыцари из Гаскони во главе с архиепископом Бор-
до, из Пуату и Прованса. Из французских земель прибыли также епископ
Нанта и архиепископ Нарбоны. Из Толедо армия христиан двинулась на юг
и в конце июня подошла к Калатраве, которую взяло в кольцо осады. В хо-
рошо укрепленной, большой крепости стоял сравнительно малочисленный
гарнизон, что и было использовано христианами, которые пошли на приступ
одновременно на разных участках. 1 июля осажденные согласились сдаться
в обмен на сохранение жизни, им разрешили покинуть замок. А войска хри-
стиан двинулись дальше на юг, к перевалу Мурадаль в горах Сьерра Морены,
и преодолели его. Ранним утром 16 июля 1212 г. в долине Меса дель Рей в
южных предгорьях Сьерра Морены началось важнейшее сражение Реконки-
сты, продлившееся до конца дня. Христиане одержали в нем безоговорочную
победу. Источники дают слишком противоречивые сведения относительно
масштабов потерь обеих сторон, поэтому можно лишь говорить, что мусуль-
ман пало в сражении несколько десятков тысяч, большинство погибли во
время отступления, потери христиан были в несколько раз меньше.
Битва при Лас Навас де Толоса не стала окончанием кампании 1212 г.
Христиане после краткого отдыха 18 июля двинулись дальше на юг и овла-
дели четырьмя замками, которые позволяли контролировать подходы к пе-
244 ревалу Мурадаль с юга. Мусульмане уже больше никогда не смогли вернуть
их и, таким образом, дорога в Аль-Андалус, в долину Гвадалквивира оста-
валась отныне во власти кастильцев. Затем были завоеваны два города —
Баэса и Убеда, которые,
однако, были оставлены
под управлением мусуль-
манских правителей, при-
знавших свою зависи-
мость от Кастилии.
Наиболее ощутимым
для современников и важ-
ным последствием этого
крестового похода стало
расширение пригранич-
ной зоны на юг. Хотя от-
Саркофаг Альфонсо VIII в храме монастыря Лас Уэльгас дельные мусульманские
отряды еще появлялись в долине Тахо и после 1212 г., но речь уже шла не о
захвате и удержании замков, а только о коротких военных экспедициях. От-
ныне долина Тахо полностью принадлежала христианам. В более отдаленной
перспективе стало ясно, что битва при Лас Навас де Толоса была последним
крупным сражением для халифата альмохадов, вступившего в эпоху кризи-
са и внутренних неурядиц, закончившуюся его распадом. Противниками
христианских королей с этого времени уже никогда не будет выступать круп-
ГЛ А ВА 3
ное единое мусульманское государство Аль-Андалус, а только правители от-
дельных эмиратов. Последовавший в 20–60-е годы XIII в. период быстрого
завоевания крупнейших мусульманских городов, известный под названием
Великая, или Быстрая Реконкиста, стал логичным продолжением этих про-
цессов. В сознании потомков крестовый поход начала XIII в. и битва при Лас
Навас де Толоса ознаменовали поворот к военному преобладанию христиан
и начало крушения власти мусульман на землях Пиренейского полуострова.
В первой трети XIII в. произошло окончательное объединение двух корон —

Леона и Кастилии под властью одного короля Фернандо III, в дальнейшем
они уже никогда не подвергались разделу в результате наследования коро-
левской власти. Королевство как совокупность земель, владения рода, и ко-
ролевство как институт власти, в рамках которого развиваются отношения
монарха и его подданных, постепенно оформились в сознании современни-
ков как два разных понятия.
Можно усмотреть некоторую иронию в том, что объединение королевств
произошло при сыне и наследнике того короля Леона, который все свое
правление упорно отстаивал самостоятельность и обособленность своего ко-
ролевства, Альфонсо IX. Его брак с дочерью Альфонсо VIII Беренгелой был 245
результатом одного из многих соглашений, заключавшихся между монархами
по поводу раздела пограничных территорий. В качестве приданого кастиль-
ской принцессы Альфонсо IX получил несколько замков на пограничных
землях. Брак просуществовал недолго, с 1197 по 1204 г., когда был расторгнут
папой из-за близкого родства супругов (они приходились друг другу дядей и
племянницей). Вражда королевств возобновилась и повлияла, как мы видели,
на отношение Альфонсо IX к крестовому походу 1212 г. Однако, как выразил-
ся один испанский историк, этот матримониальный союз имел необратимые
последствия — у четы родился сын, будущий Фернандо III.
Его коронация в Кастилии в 1217 г. стала возможна только благодаря
твердой позиции его матери — королевы Беренгелы. Краткое правление
Энрике I (1214–1217), в малолетнем возрасте унаследовавшего корону от
Альфонсо VIII, было наполнено смутами из-за вражды среди кастильской
знати. Этими неурядицами воспользовался король-сосед Альфонсо IX,
разжигая вражду и получая за свою поддержку все новые и новые замки от
соперничавших аристократических родов. После смерти Энрике I Беренге-

ла сразу отреклась от престола в пользу своего сына и в период до его совер-
шеннолетия старалась сохранять королевство в прежних границах, проти-
водействуя леонской экспансии. Все это завершилось со смертью Альфонсо
IX (1230 г.). Хотя он и пытался не допустить своего «кастильского» отпры-
ска на леонский престол, передав права своим дочерям от первого брака с
Терезой Португальской, но сторонники Фернандо в Леоне воспротивились
РАЗДЕЛ 3
этому. Королевы Тереза и Беренгела, вдова и бывшая супруга Альфонсо IX,

подписали договор, в котором объявили недействительным завещание
своего мужа, а принцессы Санча и Дульсе отказывались от короны Леона в
пользу Фернандо в обмен на компенсацию в виде земельных владений.
С 20-х годов Фернандо III начал активные военные действия против му-
сульман. Он смог развить успехи своего деда Альфонсо VIII, и именно он
завоевал важнейшие центры Аль-Андалуса — Баэсу (1227 г.), Убеду (1233 г.),
Кордову (1236 г.), Хаэн (1245 г.), Севилью (1248 г.), воевал против Мурсии.
В результате целой череды блестящих побед христианских королей (не только
Альфонсо VIII и Фернандо III, но и короля Арагона Жауме I) в первой по-
ловине XIII в. на Пиренейском полуострове под властью мусульман остался
только Гранадский эмират, просуществовавший до конца XV в.
Первые походы против слабеющих альмохадов и правителей вновь поя-
вившихся тайф Фернандо III начал еще как король только Кастилии — атако-
вал Хаэн и Севилью в середине 20-х годов; самым его крупным завоеванием
этого времени стала крепость Баэсы. Новый виток вражды между правителя-
ми Аль-Андалуса позволил Фернандо III, уже королю Леоно-Кастильского
королевства, в 1233–1235 гг. организовать крупный поход против мусульман.
Его поддержали практически все силы, от которых зависело формирование
войска, — светские магнаты, духовенство, ордена и городские ополчения.
Были завоеваны Убеда, часть территорий вокруг Архоны и Хаэна, крепости
Медельин, Аланхе, Санта Крус. Земли, где стояли христианские гарнизоны,
246 все ближе подходили к крупнейшим цитаделям ислама на полуострове —
Кордове и Севилье. Осаду Кордовы зимой 1236 г. начал небольшой отряд
христиан, которым помогли подойти к городу местные мусульмане. Фернан-
до III, получив известие об этом, поспешил с войском на юг и присоединился
к осаде. Самый влиятельный правитель Аль-Андалуса Ибн Худ отправился
было на помощь Кордове, но, дойдя до Эсихи, по неясным причинам решил
вернуться в Севилью. Город сопротивлялся полгода — до июня 1236 г. По
условиям капитуляции жители могли покинуть город, забрав столько иму-
щества, сколько смогут унести, а тем, кто захочет остаться, гарантировалась
личная неприкосновенность и свобода исповедания своей веры. Рассказы-
вая о взятии Кордовы, Хименес де Рада пишет, что король вывез из города
колокола церкви Сантьяго де Компостела, снятые во времена походов аль-
Мансура и помещенные в Большой мечети как светильники.
В течение нескольких последующих лет многие города долины Гвадалкви-
вира, традиционно связанные с Кордовой, покорились леоно-кастильскому
королю.
Затем настала очередь Хаэна и Севильи. В предшествующие десятиле-

тия Фернандо III уже дважды пытался захватить Хаэн, но безрезультатно.
На сей раз леоно-кастильские войска подготовились к длительной система-
тической осаде, которая завершилась долгожданной победой: Хаэн капиту-
лировал после восьми месяцев сопротивления в марте 1246 г.
Операция против Севильи стала самым сложным военным предприя-
тием Фернандо III. Его армия состояла из отрядов, предводительствуемых
ГЛ А ВА 3
его сыном Альфонсо, эмиром Гранады Мухаммадом ибн Насром, вассалом
Фернандо, а также из рыцарей —вассалов епископов и светских магнатов,
орденских войск и городских ополчений. Они опустошили прилежащие к
Севилье области, а затем начали осаду. Поскольку Севилья издавна была
крупным портом, то действий на суше было недостаточно, необходима была
осада с моря. Король поручил Рамону Бонифасу снарядить флот. Впервые
после взятия Альмерии с участием флотов Пизы и Генуи, Кастилия вела
военные действия на воде: 13 галей подошли к устью Гвадалквивира, пото-
пили стоявшие там суда мусульман и поднялись вверх по течению к горо-
ду. Ни один из мусульманских правителей Северной Африки не пришел на
помощь оборонявшейся Севилье, которая капитулировала в ноябре 1248 г.
Условия капитуляции были такие же, как и при взятии Кордовы: все желаю-
щие могли покинуть город с движимым имуществом. Большинство состоя-
тельных и родовитых семей Севильи предпочли переселиться в Тунис.
Правление Фернандо III оказалось в высшей степени удачным в во-
енном отношении — его предки не могли и мечтать о столь значительных
территориальных приобретениях, особенно учитывая значение тех городов,
которые покорились Фернандо. Он, как и другие короли, участвовавшие
в Реконкисте, сумел удачно воспользоваться политическим кризисом альмо-
хадского халифата и тайф. В 1671 г. папа Климент Х канонизировал Фернан-
до III как короля, заботившегося о торжестве христианской веры. В качестве
основания для канонизации в Ватикан были представлены свидетельства
нетленности тела короля, погребенного в соборе Севильи, а также описания 247
многочисленных чудес, происходивших у его могилы.
После смерти Фернандо III на престол Леоно-Кастильского королев-
ства взошел его сын — Альфонсо X (1252–1284), получивший позже про-
звище Мудрый, главным образом благодаря своим широким интересам и
познаниям в самых разных областях. Однако он был не таким удачливым
политиком и правителем, как его отец. Знаменитый историк XVI в. Хуан де
Мариана образно объяснил причины этого: Альфонсо Х столь пристально
вглядывался в высь небес, что земля ушла у него из-под ног.
В первые годы своего правления Альфонсо развивал политику своего
отца, в военных экспедициях которого он неоднократно принимал участие.
Он также проводил и собственные кампании, в частности, взятие Картахены
в 1245 г. Король пытался начать военные действия против мусульман в Се-
верной Африке и получил одобрение Римских пап Иннокентия IV (1243–
1254) и Александра IV (1254–1261), но предпринятый в 1254–1255 гг. по-
ход оказался неудачным. Действия на полуострове были более успешными:
в 1262 г. были завоеваны Ньебла и Кадис. В тот момент, когда король стал
добиваться первых успехов в войне в Африке, на юге полуострова, в горо-
дах Мурсия и Херес де ла Фронтера в 1264 г. вспыхнуло восстание мудеха-
ров. Основной причиной стали частые нарушения условий капитуляций и
притеснения их христианскими поселенцами. Этим воспользовался эмир
Гранады, который, получив поддержку из Северной Африки, начал войну
против христиан. Альфонсо X в союзе с королем Арагона Жауме I захва-
РАЗДЕЛ 3
тил Мурсию и Херес, восстание было подавлено, однако военные действия

против мусульман продолжались до 1272 г. Королю Кастилии удалось от-
торгнуть от Гранадского эмирата новые земли, мусульмане были изгнаны
из многих южных районов. Это привело к уменьшению плотности населе-
ния, так как христиан, пришедших на эти земли, было немного, и они обыч-
но селились в крупнейших городах долины Гвадалквивира. Таким образом,
еще яснее обозначилась вся серьезность и сложность задачи администра-
тивного, социального и экономического обустройства южных земель.
Альфонсо X пытался решить проблемы управления королевством через
создание унифицированной системы норм, регулирующей разные стороны
жизни подданных. Среди европейских монархов Средневековья он один из
первых осознал необходимость единого и универсального законодательства
как важнейшего инструмента реализации власти. Первые попытки унифи-
цировать правовые нормы, применяющиеся в Леоно-Кастильском коро-
левстве, предпринял еще его отец. Он полагал, что это возможно сделать
на основе существовавшей практики, когда города и местечки, а также от-
дельные группы лиц получали от короля подтверждение своих привилегий
в виде фуэро: стоит начать выдавать всем фуэро, составленные по единому
образцу, и постепенно во всем королевстве сложится общая для всех система
норм. Так, большинство завоеванных им крупных городских центров Аль-
Андалуса — Кордова, Хаэн, Севилья, получили такие же фуэро, как Толедо.
Его особенность заключалась в том, что помимо вопросов, связанных с упла-
248 той податей и организацией обороны, все остальные проблемы и конфликты
должны были решаться на основе свода законов вестготских королей, зна-
менитой «Книги приговоров», именовавшейся теперь «Forum Iudicum».
И совершенно закономерно, что в правление Фернандо III был выполнен
перевод этого свода на романсе, который постепенно вытеснял латынь из
документов королевской канцелярии и судопроизводства. Перевод «Книги
приговоров» на романсе получил название «Фуэро Хузго». Считалось, что
эти законы, созданные в VII в., вполне пригодны и 600 лет спустя.
Первоначально Альфонсо Х действовал по той же логике. Он создает уни-
версальное фуэро — «Фуэро Реаль», которое должны были получить все города
королевства. В его тексте отчетливо прослеживается влияние рецепированного
юстинианова права. Знатоки римского права уже давно занимали придворные
должности и работали в канцеляриях королей Леона и Кастилии, но впервые
в «Фуэро Реаль» мы видим прямое влияние римского права на действующие
нормы. Альфонсо Х на этом не остановился: он задумал создать новый свод, по
образцу римских, включающий в себя строго классифицированную и иерар-
хизированную систему норм, регулирующих большинство сторон жизни под-

данных. Первым таким опытом стал сборник «Зерцало» (Espéculo), но он не
был завершен, поскольку король погрузился в перипетии борьбы за император-
скую корону. Вскоре он поручил группе юристов работу над новым сводом, ко-
торый был закончен в середине 60-х годов и получил название «Семь Частей»
(Siete Partidas), по числу входящих в него разделов. «Партиды» включали нор-
мы, относящиеся к таким разделам права, которые мы сейчас называем кон-
ГЛ А ВА 3
ституционное, гражданское, торговое, уголовное и процессуальное. У нас нет
достоверной информации, были ли законы «Партид» введены в действие при
Альфонсо Х; скорее всего, нет — большинство тех, кто знал о законодательных
инициативах короля, относился к ним крайне отрицательно, в них видели пре-
жде всего угрозу древним привилегиям и вольностям. Однако будущее было
именно за таким типом правотворчества, который был реализован в «Парти-
дах»: в следующем столетии они стали источником права, официально при-
знанным в королевстве по «Установлениям Алькала» (Ordеnamiento de Alcala)
(1348 г.), правда, только третьим по значению после, во-первых, новых королев-
ских законов и, во-вторых, «Фуэро Хузго» и местных фуэро.
Определения статуса разных социальных групп, упоминаниями о ко-
торых изобилует текст «Семи Партид», позволяют говорить о том, что
к середине XIII в. уже произошло выстраивание социальной структуры, и
отчасти — ее иерархизация, позволявшая делать такого рода обобщения,
результат своего рода самонаблюдения и саморефлексии социума.
Наиболее ясные, хотя и не исчерпывающие представления у нас есть о
благородном сословии. Основные термины, которыми определяются катего-
рии благородного сословия, таковы: рико омбре (rico hombre), кабальеро (cabal-
lero), идальго (fijodalgo), инфансон (infanzón). Из всех перечисленных, только
границы первой очерчены четко: в нее входили представители знатных родов,
обладающих титулом и обширными владениями. Наименования кабальеро,
идальго и инфансон соотносятся друг с другом по-разному в разных источни-
ках. Термин «кабальеро» обозначал конного воина, рыцаря, он появляется 249
в источниках в X в. Так назвали тех, кто мог нести конную военную службу,
т.е. имел достаточно средств, чтобы купить коня и необходимое вооружение.
Первоначально получение статуса кабальеро зависело от состоятельности
претендента. Кабальеро получали разнообразные привилегии: освобожда-
лись от ряда податей, не подвергались телесным наказаниям, штраф за оскор-
бление или преступление, совершенное против кабальеро, был выше, нежели
за те же действия в отношении простых людей. Основной обязанностью ка-
бальеро было несение военной службы, для чего он должен был являться по
первому зову своего сеньора, которому приносил оммаж. Кабальеро могли
быть одновременно и вассалами и сеньорами.
Термин «идальго» (от исп. fijodalgo, hidalgo) использовался для обозна-
чения людей, происходящих из благородной семьи и наследующих свой осо-
бый статус по мужской линии. Если возникала необходимость доказать свою
принадлежность к идальго, то требовалось привести пять свидетелей, кото-
рые бы подтвердили, что прадед этого человека был идальго. Причем не менее
трех человек из свидетелей должны были быть идальго. До появления терми-

на «идальго» в XII в. в близком значении использовалось слово «инфансон».
Полагают, что уже с XII в. все кабальеро были идальго. Группа идальго была
довольно разнородна, в нее входили как довольно состоятельные землевла-
дельцы, так и те, кто был вынужден лично работать на своей земле.
Все представители благородного сословия получали в той или иной фор-
ме ренту со своих владений. В Леоно-Кастильском королевстве существовало
РАЗДЕЛ 3
четыре вида сеньорий, различавшихся статусом сеньора и объемом его прав и

привилегий: первый тип — realengo — земли, принадлежавшие непосредствен-
но королю, где сбор ренты организовывали его представители (мэрино, meri-
no); второй — abadengo — сеньории, принадлежавшие Церкви. В третьем типе
сеньории — solariego — владельческие права принадлежали одному светскому
сеньору. Таким типом сеньорий обладали обычно ricos hombres. И наконец, чет-
вертый тип именовался behetría. Средний и низший слои благородного сосло-
вия — кабальеро и идальго, обычно имели права именно в таких сеньориях.
Если первые три типа сеньорий были распространены в ту эпоху по всей
Западной Европе, то бегетрии традиционно трактуются как специфически
кастильское явление: сельские общины, имевшие право выбирать сеньора,
что нередко сопровождалось вооруженными столкновениями между пред-
ставителями равных или одного и того же рода. Это нашло отражение и
в семантике слова: с течением времени под термином «бегетрия» стала по-
ниматься не древняя привилегия и не социальный институт, а ситуация пу-
таницы и неспокойствия. В современной научной литературе считается, что
характерной чертой бегетрии является специфическая организация сеньо-
ральной власти. Бегетрии сформировались в течение XII в., их происхожде-
ние связывают с правом вассалов избирать сеньора, который обеспечил бы им
лучшую защиту: «и менять его могут… хоть семь раз в день», это право име-
новалось benefactoria. Речь шла об отношениях протектората, и зависимость
носила скорее личный характер, но со временем постепенно власть сеньора
250 стала распространяться на территориальные владения вассалов, вернее, он
получал право на долю дохода с этих владений. У бегетрии как правило был
не один сеньор, а несколько. Каждый из них обладал долей (divisa) в общем
доходе с бегетрии, и поэтому такие сеньоры, составлявшие сообщество, име-
новались diviseros, дольщики. Но существовал и следующий уровень сеньо-
риальной власти — главный сеньор бегетрии (senior natural), избиравшийся
часто из diviseros, также получавший ренту. Финальная стадия развития этого
типа сеньории зафиксирована в «Телячьей книге бегетрий» (Libro Beccero de
las Behetrías), официальном кадастре королевских сеньориальных прав на ка-
стильской территории, составленном в 1352 г. К этому времени право выби-
рать и переизбирать сеньора (если он не соответствовал интересам общины)
было не более, чем риторическим, а долями в сеньориальных правах на полу-
чение ренты владели и ricos hombres, и представители церкви, и консехо (как
коллективный сеньор), по объему сеньориальных прав бегетрии все более на-
чинают походить на solariego. Главными сеньорами бегетрий становятся те,
кто обладал правом юрисдикции на той или иной территории.
* * *
В 1256 г. ко двору Альфонсо Х при-
были послы из Пизы и предложили ему
занять вакантный тогда престол Священ-
ной Римской империи. В качестве основа-
ния для претензий Альфонсо Х служило
его родство с династией Гогенштауфе-
ГЛ А ВА 3
нов — он был сыном Беатрисы Швабской,
внучки Фридриха I Барбароссы. Это ста-
ло началом длительного политического
процесса, прагматические цели которо-
го были непонятны уже современникам.
В 70-е годы недовольство благородного
сословия затратами короля на «импер-
скую идею» и его посягательствами на
считавшиеся исконными привилегии со-
словия вылилось в открытое возмущение.
Королю пришлось пойти на ряд уступок.
Альфонсо Х соперничал в борьбе за импе-
раторский престол с Ричардом Корнуэль-
ским, братом английского короля Генриха
III, которого поддерживал и римский папа.
Чтобы заручиться поддержкой на выбо-
рах король Леона и Кастилии посылал
дипломатические миссии, деньги и ино-
гда войска в Италию и Германию. И хотя
большинство князей-выборщиков выска-
залось в пользу Альфонсо, Ричард раньше
оказался в немецких землях и короновал-
ся в Ахене, у могилы Карла Великого. Аль- 251
фонсо Х, так никогда и не добравшийся до
Германии, после смерти Ричарда в 1272 г.
стал добиваться поддержки папы и коро-
нации в Риме, но тщетно. Папа Григорий
Х на аудиенции потребовал от прибыв-
шего в Вечный город леоно-кастильского
короля отказа от претензий на имперскую «Труды и дни» селян.
корону, которая досталась на новых выбо- Фрески в крипте Колехьята
рах Рудольфу I Габсбургу. Альфонсо Х был Сан Исидро (Леон)
вынужден признать свое поражение.
Самым тяжелым периодом правления Альфонсо стали последние
годы — из-за конфликта по поводу престолонаследия с его сыном инфан-
том Санчо, будущим королем Санчо IV Храбрым. Последний протестовал
против намерения отца передать престол одному из отпрысков инфанта
Фернандо де ла Серда, старшего брата Санчо, умершего в 1275 г. Протест
поддержали многие представители знати, по-прежнему недовольные цен-

трализаторской политикой короля. Конфликт вылился в затяжную войну
с сыном, на сторону которого помимо аристократии встали и многие го-
родские консехо. Королю остались верны лишь некоторые города — Се-
вилья, Мурсия и Бадахос, ему пришлось отречься от власти, хотя титул
короля он сохранил.
Альфонсо Х был одним из самых образованных государей своего време-
РАЗДЕЛ 3
ни. При нем (предполагается, что и при его непосредственном участии) был
составлен целый ряд важнейших текстов, оказавших весьма заметное влияние
каждый в своей сфере: две истории — «Всеобщая хроника», посвященная
истории Испании, и «Всеобщая история», охватывающая всемирную исто-
рию от сотворения мира; «Лапидарий» — трактат-компиляция отрывков
из сочинений греческих, арабских и еврейских авторов о связи между небес-
ными телами и земными минералами и их влиянии на человека; «Книга об
астрономических знаниях», которая включала использовавшиеся морепла-
вателями «Альфонсовы таблицы», описывающие положение небесных тел
и основанные на переведенных с арабского птолемеевых таблицах; «Книга
об играх» (Libro de los juegos), «Кантиги о Деве Марии» (Cantigas de Santa
Maria) — собрание песнопений на галисийско-португальском языке в честь
Богоматери. Важнейшей чертой большинства трактатов, составляющих круг
так называемой альфонсовой литературы, является то, что они были написа-
ны на романсе, который должен был обрести статус языка не только полити-
ки и канцелярии, но и придворной культуры и науки, вытеснив латынь.
Испанские средневековые переводы
Еще с XII в. в Толедо разворачивается активная работа по переводу сочинений

античных, мусульманских и иудейских авторов на латынь (а позже и на романсе),
252 чему способствовало немалое число хорошо образованных знатоков арабского
в этом городе. Из разных частей Европы — из Италии, Англии, Священной
Римской империи — сюда прибывали ученые, интересовавшиеся арабскими
манускриптами, но не знавшие языка. Работа над переводом обычно осущест-
влялась в паре: ученый, выбравший текст, и его помощник, владеющий двумя
языками. Ученые, имена которых нам часто известны как имена переводчиков,
в процессе такой работы изучали арабский язык. Так, Доминго Гундисальво
и обращенный иудей Хуан Испанский трудились над переводами Аристотеля,
Авиценны, Ибн Габироля. Марк из Толедо переводил Коран и Ибн Тумарта.
Этой работе покровительствовал архиепископ Толедо Раймундо (1124–1152).
Впоследствии эту группу переводчиков стали именовать Толедской школой пе-
реводчиков. Переводческая деятельность продолжалась в Толедо и после смер-
ти Раймундо, вплоть до второй половины XIII в., при поддержке уже не толь-
ко Церкви, но и леоно-кастильских королей Фернандо III Святого и, главным
образом, Альфонсо Х Мудрого, который основал также studio для переводов
с арабского в Севилье и Мурсии. ■■■
После смерти Альфонсо X в Кастилии развернулась длительная борь-

ба за престол, в которой участвовали не только представители благород-
ных родов, поддерживавшие того или иного претендента, но и правители
Марокко, к которым обращались за военной поддержкой враждующие
стороны, а также консехо, финансовые возможности и ополчения которых
были важным ресурсом. Санчо IV (1284–1295) не признал последнего за-
вещания своего отца, по которому он лишался трона, наследником коро-
ГЛ А ВА 3
ны объявлялся старший сын Фернандо де ла Серда, а для братьев Санчо
создавались два новых королевства: земли Севильи и Бадахоса отходили
инфанту Хуану, а Мурсия — Хайме. В результате кровопролитных смут
Санчо IV удалось одержать верх над своими противниками и закрепить
корону Леоно-Кастильского королевства за собой и своим наследником —
Фернандо IV (1295–1312), сохранив при этом территориальную целост-
ность Кастилии.
Однако в первые годы правления Фернандо IV, унаследовавшего
трон в возрасте девяти лет, смута возобновилась: в ней участвовали все
те же стороны — инфант Альфонсо де ла Серда, двоюродный дед ко-
роля Энрике Сенатор, дядя короля инфант Хуан, правители Гранады и
Марокко, но теперь к ним присоединились короли Португалии, Араго-
на и Франции, рассчитывавшие в первую очередь на территориальные
приобретения в обмен на свою поддержку того или иного претендента.
Интересы Фернандо IV последовательно и успешно отстаивала его мать,
Мария де Молина, в результате чего он сохранил трон; с большинством
его противников были заключены соглашения, частично удовлетворяв-
шие их амбиции.
XIII столетие, закончившееся в правление Фернандо IV, стало эпохой
бурного развития во многих сферах жизни Леоно-Кастильского королев-
ства: осваивались новые земли, серьезно изменилась демографическая
структура (в результате ро-
ста иноконфессионального 253
населения), вводились но-
вые политические и право-
вые порядки. Кроме того,
жители полуострова уви-
дели и первые постройки
нового стиля, пришедшего
из-за Пиренеев, — готики.
В Леоно-Кастильском ко-
ролевстве именно в XIII в.
начали строить сразу три
больших готических собо-
ра — в Толедо, Леоне и Бур-
госе. Эти здания строились
мастера ми, прибывшими
Собор в Бургосе — памятник испанской готики из Франции, поэтому в них
прослеживается немалое сходство архитектурных структур и скульптур-

ного декора с соборами в Амьене и Реймсе.
Сын Фернандо IV, инфант Альфонсо, был провозглашен королем, ког-
да ему не было и полутора лет. Ситуация первых лет правления его отца
повторялась: снова у власти оказался совет регентов и возродились пре-
тензии на власть других представителей королевского рода. У кастильской
знати опять появляется возможность выбирать, кого из представителей
РАЗДЕЛ 3
королевской семьи и ближайшего окружения поддерживать. В совет реген-

тов вошли бабка короля Мария де Молина, его мать королева Констанса,
дяди-инфанты дон Хуан и дон Педро. Вскоре умерла королева-мать и за-
бота о воспитании будущего короля всецело легла на его бабушку. Заботы
же об управлении королевством стремились возложить на себя другие чле-
ны совета регентов, и не только они. Одним из влиятельнейших магнатов
в это время оставался дон Хуан Мануэль. Он стал самым опасным и самым
упорным недругом Альфонсо XI: их вражда то затухала, то разгоралась
с новой силой. В периоды примирения, когда Хуан Мануэль поддерживал
начинания своего сюзерена, король добивался крупных побед в экспеди-
циях против мусульман (битва при Саладо 1340 г., взятие Альхесираса
в 1344 г.). Когда дон Хуан Мануэль выступал противником короля, то по-
являлась угроза нападения соседей — Арагона и Португалии, начиналась
смута среди подданных.
Хуан Мануэль — рыцарь-писатель
Хуан Мануэль прославился не только как амбициозный и ловкий политик, но и

как талантливый писатель, перу которого принадлежат более 20 произведений. Не
все из них сохранились, но те, что известны, вошли в классику испанской литера-
туры. Большинство из них можно определить как морально-дидактические трак-
254 таты. «Книга о рыцаре и оруженосце» представляет собой наставление в рыцар-
ской доблести, а также краткий свод знаний о мире, изложенных в форме беседы
юного оруженосца и старого рыцаря, удалившегося от мира. Такую же форму Хуан
Мануэль использует и в «Книге о сословиях»: юный принц со своим наставником
обсуждает примеры поведения людей в разных обстоятельствах, познавая таким
образом устройство окружающего мира. Но самым знаменитым произведением
Хуана Мануэля стала «Книга примеров графа Луканора и Патронио» — сборник
новелл, афоризмов и изречений, почерпнутых из самых разных источников — би-
блейских текстов и исторических трудов, арабских сказок и басен античных авто-
ров. Большинство заимствованных сюжетов «испанизированы»: обстоятельства
и персонажи стали близки и понятны потенциальному читателю, а увлекатель-
ность рассказа и яркий, образный язык сделали ее успех почти неизбежным. Уже
современники высоко ценили это произведение Хуана Мануэля, а впоследствии
оно было переведено на европейские языки и стало кладезем сюжетов для многих
авторов. Так, считается, что событийная канва сказки Х.К. Андерсена «Голый ко-
роль» была заимствована именно из «Книги примеров…». ■■■
До совершеннолетия короля регенты старались подчинить себе отдель-

ные области королевства, добиваясь признания за собой статуса покрови-
телей этих областей. «Хроника Альфонсо XI» повествует о том, как Хуан
Мануэль переезжал из города в город и договаривался с жителями о том,
что они переходят под его покровительство. Следствием признания такого
покровительства было участие отрядов консехо в военных столкновениях,
которые начались между инфантами. В этот период влияние консехо усили-
ГЛ А ВА 3
лось во многом благодаря расцвету городских эрмандад (букв. братство) —
союзов городов, возникавших с целью защиты совместными усилиями
в эпоху политических распрей. До и после этого периода существовали
также эрмандады, связанные с экономическим регулированием и охраной
правопорядка. Пик влияния таких союзов приходится на начало XIV в.,
когда в 1315 г. возникает генеральная эрмандада, включавшая почти сот-
ню городов Леона, Галисии, Астурии, Кастилии и Эстремадуры. Одной из
основных ее задач был контроль над королевскими регентами.
Ситуация в Кастилии стала настолько сложной, что донья Мария де
Молина решила прибегнуть к помощи Святого престола: папа Иоанн ХХII
прислал своего легата, который должен был присутствовать на кортесах в
Паленсии, где предполагалось собрать всех участников конфликтов. Мария
де Молина и легат отправили письма с приглашением прибыть в Паленсию
Хуану Мануэлю. Однако примирения так и не состоялось: королева-бабка
скончалась в Вальядолиде, поручив влиятельным людям города заботиться
о десятилетнем короле. Следующие четыре года (с 1321 г.), вплоть до совер-
шеннолетия Альфонсо XI (1325–1350), стали временем господства аристо-
кратии, когда территория королевства делилась на зоны покровительства.
И когда по достижении королем 14 лет регенты сложили свои полномочия,
они отнюдь не отказались от той системы властвования, которая сложилась
за это время. Переломить ситуацию можно было только жесткими мерами,
которые и предпринял молодой король, предварительно заручившись под-
держкой представителей консехо. Они на заседании кортесов в Вальядоли- 255
де, где произошло провозглашение Альфонсо XI полноправным правите-
лем, поспешили принести ему присягу верности, потеснив, таким образом,
своих покровителей. Хуан Мануэль в 1329 г. принес королю оммаж, однако
его верность своему сеньору и после этого не была безупречной.
Достигнув некоторого равновесия во внутренних делах королевства, Аль-
фонсо XI направил свои усилия на продолжение Реконкисты и начал готовить
совместно с Португалией и Арагоном поход против Гранадского эмирата. Экс-
педиция 1327 г. оказалась довольно удачной: ряд гранадских пограничных
крепостей сдались христианам. Эмир обратился к правителю Марокко Абу
ль-Хасану за помощью, в Испанию была отправлена армия, которая после оса-
ды смогла захватить Гибралтар, принадлежавший кастильцам с 1309 г.
В конце 30-х годов короли Арагона, Португалии и Леона-Кастилии ста-
ли получать донесения о подготовке в Марокко крупной военной экспеди-
ции на Пиренейский полуостров. Монархи решили объединить свои усилия,
чтобы противостоять мусульманской армии и попытаться также вытеснить
Маринидов из ключевых портов на южном побережье — Альхесираса и Ги-

бралтара, владение которыми обеспечивало им господство над проливом. Ре-
шительное сражение между противниками произошло 30 октября 1340 г. на
берегах реки Саладо. Христиане одержали блестящую победу. Альфонсо XI,
лично участвовавший в сражении, отправил письмо-отчет о нем папе в Ави-
ньон, поскольку тот объявил этот поход христианских королей крестовым, что
обеспечило дополнительный приток рыцарей из разных европейских стран.
РАЗДЕЛ 3
Вскоре после победы при Саладо, в 1342 г., Альфонсо XI организует оса-
ду Альхесираса с моря и суши. После длительной, почти двухлетней, осады
крепость-порт сдалась (1344 г.). С эмирами Марокко и Гранады был заклю-
чен мир. Блестящие победы христиан при Саладо и Альхесирасе открывали
новые перспективы для территориальных приобретений как на полуострове,
так и на противоположном берегу залива. Альфонсо XI даже уведомил папу,
что считает завоевание Африки своим неотъемлемым правом. В 1349 г. начи-
нается осада Гибралтара. Однако эпидемия чумы — Черная смерть, охватив-
шая лагерь осаждавших, положила конец осаде: Альфонсо XI заболел и умер
в марте 1350 г. Гибралтар остался в руках мусульман.
«Книга об охоте» Альфонсо XI
Альфонсо XI отличался необычайным пристрастием к охоте: большую часть време-

ни, не занятого войной и решением насущных проблем управления королевством,
он проводил в горных лесах, охотясь на самую разнообразную дичь, в основном, на
крупного зверя — медведей, кабанов. Он даже написал трактат под названием «Кни-
га об охоте (на крупного зверя)». В ней описываются породы охотничьих собак и их
выучка, приемы охоты, рассказываются занимательные истории, происходившие на
охоте — о долгом преследовании медведей с ночевками зимой в горах, о необычном
и даже героическом поведении собак и т.п. Кроме того, здесь подробно описываются
256 области, где лучше всего охотиться: обозначены их границы, особенности рельефа,
указывается, в какой сезон и на кого здесь следует ходить. Почетное место среди лю-
бимых угодий короля-охотника занимала округа Мадрида, тогда еще небольшого
города, пока мало заметного в тени великого и древнего Толедо. Здесь была лучшая
охота на медведя — недаром в гербе города издревле фигурирует этот зверь! ■■■
Альфонсо XI, правитель энергичный и удачливый, смог не только до-

биться подчинения мятежных магнатов и нанести серьезные поражения
мусульманам, но и провел реформу судопроизводства в Леоно-Кастильском
королевстве, утвердив в качестве высшей апелляционной инстанции коро-
левский суд, упорядочив процедуру ведения расследования, дачи свиде-
тельских показаний и вынесения решений. Большинство положений этой
реформы было закреплено в специальном своде, опубликованном и всту-
пившем в силу в 1348 г.,— так называемых «Установлениях Алькала» (Or-
denamiento de Alcala).
ГЛАВА 4
еобходимость выделения испано-португальских отношений в каче-

стве отдельной темы обусловлена не только тем, что они были очень
важны для обеих сторон, регулярны и долговременны. Португалия вырос-
ла из Испании, являясь неотъемлемой частью и Римской Испании, и Вест-
готского королевства, и Аль-Андалуса, и первых христианских королевств
эпохи Реконкисты: историческая память об этом сохранялась в Испании
веками. Позже, когда Португалия уже стала самостоятельным королев-
ством, отношения с ней неизменно оставались для Испании приоритетны-
ми. Как ни в каком другом случае внутренняя и внешняя политика обеих
стран переплетались между собой. Особенно это относится к кастильско-
португальским связям, но и отношения с Арагонской Короной были важ- 257
ными для обеих сторон: Арагон и Португалия нередко искали друг у друга
помощи против Кастилии.
Земли, составившие ядро Португальского королевства, в VIII–X вв. от-
воевывались и обустраивались королями Астурии и Леона. Король Астурии
и Леона Альфонсо III (866–910 гг.), продвигаясь на юг, в 878 г. захватил ста-
ринный город Коимбру. По его указу заселялись Визеу, Ламегу, Порту; при
нем в Браге и других португальских городах были восстановлены епископ-
ские кафедры. В ходе становления Леоно-Кастильского королевства Пор-
тугальское графство, как часть его, территориально сложилось в самодоста-
точное образование. При короле Фернандо I (1035–1065) Португалия была
упомянута наряду с Леоном, Галисией, Астурией — территориями, имевши-
ми статус королевств, несмотря на то, что ее земли управлялись графами, на-
значаемыми леонскими королями. Около 1093 г. рыцарь Энрике (Анри) Бур-
гундский (1066–1112), прибывший к леонскому двору для борьбы с маврами,
получил руку Таразии (Терезы), внебрачной дочери Альфонсо VI (1065–1109),
и графство Португальское. Юридические условия, на которых оно было по-

лучено, — в приданое, в дар или в ленное владение — неизвестны, так как
текст грамоты пожалования не сохранился. Тем не менее, их трактовка вызы-
вала в историографии ожесточенные споры в силу своей политической остро-
ты с точки зрения взаимоотношений с Испанией.
Граф Энрике выполнял свои обязанности вассала по отношению к Аль-
фонсо VI вплоть до смерти сюзерена, но вассалом его наследницы – королевы
РАЗДЕЛ 3
Урраки (1109–1126) — себя не признал. Позднее на путь открытых военных

конфликтов со своей сестрой стала вдова Энрике, Тереза. В ходе внутрика-
стильских междоусобиц после смерти Альфонсо VI Тереза Португальская
приняла титул королевы. После смерти Урраки она попыталась отказаться от
выполнения вассальных обязанностей, потерпела поражение в борьбе с Аль-
фонсо VII и вынуждена была подчиниться. Однако ее сын Афонсу Энрикеш
(1128–1185) выступил против этой политики, одержал победу в борьбе с Те-
резой и на 60 лет стал главой Португальского графства.
В 1135 г. Альфонсо VII был провозглашен императором Испании и в
1137 г. заключил с Афонсу мирный договор в Туе, по которому Афонсу при-
знавал вассальное подчинение в обмен на неприкосновенность северных гра-
ниц Португальского графства. С 1139 г. после победы при Орике Афонсу Эн-
рикеш стал именовать себя королем. Он нарушил договор в Туе и напал на
Галисию. Мирного соглашения удалось достичь в 1143 г. в Саморе. Текст этого
договора не сохранился, но, вероятно, именно в нем Альфонсо VII, уже будучи
императором, признал королевский титул за Афонсу Энрикешем с сохране-
нием вассальной зависимости Португалии. Однако притязания наследников
Альфонсо VII на Португалию остались, и договор в Саагуне 1158 г., обозна-
чивший раздел королевства, о ее самостоятельности не упоминал.
В этой ситуации Португалия прибегла к тому, чтобы сменить сеньора и
перейти под сюзеренитет папского престола. Попытка имела место сразу по-
сле договора в Саморе, где, кстати, папский легат присутствовал на кастильско-
258 португальских переговорах. Когда Афонсу Энрикеш обратился к папе с предло-
жением ленной присяги, папа Луций II (1144–1145) принял ее, но в документах
папской канцелярии продолжал именовать Афонсу герцогом. В условиях схиз-
мы борьба за возможных союзников побудила папу Александра III (1159–1181),
которого беспокоили имперские притязания Кастилии, издать в 1179 г. буллу,
полностью признававшую самостоятельность Португалии и статус королевства
за нею. Протест леоно-кастильских послов не возымел успеха.
Это не помешало попытке урегулировать кастильско-португальские
отношения путем династических браков: дочь Альфонсо VII была выдана
за сына Афонсу Энрикеша — португальского короля Афонсу II (1212–1223).
Точно так же Фернандо IV в 1309 г. выдал свою сестру за португальского ко-
роля Афонсу IV (1325–1357); в 1328 г. предполагался расстроившийся брак
Педру I (1357–1367) с кастильской инфантой Бланкой.
Однако в это время главные усилия Леона, Кастилии и Португалии
были направлены на Реконкисту, военные действия в ходе которой служи-
ли основой для союзов и совместных выступлений. В битве при Лас Навас
Испано-португальские отношения
де Толоса в 1212 г. участвовали объединенные войска христиан, состоявшие

в том числе и из кастильцев, и из португальцев.
Основное содержание кастильско-португальских отношений в XI–XIII вв.
составлял процесс отделения Португалии от Леоно-Кастильской монархии.
После ряда войн и перемирий к концу XII — началу XIII в. при посредниче-
стве папы между Португалией, Кастилией и Леоном установились мирные
отношения. Этот мир просуществовал почти в течение всего XIII в. Реконки-
ГЛ А ВА 4
ста в Португалии завершилась к середине XIII в. завоеванием южных земель
Алгарве, что сделало португальскую политику более независимой. Но успехи
в Алгарве, территория которого считалась отдельным королевством, вызва-
ли осложнения в отношениях между Кастилией и Португалией, поскольку
его правитель состоял в вассальных отношениях с сыном Фернандо Святого,
будущим Альфонсо X Мудрым (1252–1284). Война Португалии с Алгарве на-
рушала ее союзнические отношения с Кастилией.
При вмешательстве папы Иннокентия IV в 1250 г. был заключен договор,
а в январе 1253 г. подписан мир, касавшийся не только владения Алгарве, но и
других пограничных вопросов. Конфликта удалось избежать и достичь согла-
шения уже традиционным путем: португальский король Афонсу III (1210–
1279) в 1253 г. вторым браком сочетался с внебрачной дочерью Альфонсо X,
которой и отходило королевство Алгарве до тех пор, пока ее первому сыну не
исполнится семь лет. Учитывая, что самой Беатрис было всего шесть, оконча-
тельный переход Алгарве под власть португальской короны несколько ото-
двигался. Тем не менее, конфликты по поводу Алгарве не утихли, а наоборот,
усилились в 60-е годы XIII в. Любые династические раздоры внутри Порту-
галии с конца XIII в. разворачивались таким образом, что противники коро-
ля каждый раз искали и находили опору в среде кастильской аристократии.
Пограничные претензии набрали силу и в 1295 г. между Кастилией и Пор-
тугалией разразилась война. Кастилии пришлось одновременно бороться и
с Арагоном, с которым Португалия находилась в союзнических отношениях
(впоследствии этот союз станет одним из традиционных для Португалии в 259
конфликтах с Кастилией). По миру, заключенному 12 сентября 1297 г. в Аль-
каньисес, была установлена граница в Алентежу. Договор в Альканьисес был
заключен на 40 лет и предусматривал, что кастильский и португальский ко-
роли будут, как писал португальский хронист, «истинными друзьями друзей
и врагами врагов». Договор был скреплен династическим браком дочери ко-
роля Диниша с королем Кастилии Фернандо IV.
Используя прямые вассальные связи с папским престолом, король Порту-
галии стремился уйти из-под влияния Кастилии. С этой целью он обратился
к папе Николаю IV с просьбой о предоставлении автономии ордену Сантьяго
в Португалии, с тем чтобы рыцари «могли самостоятельно избирать магистра
своего ордена, который ни в чем не был бы подвластен магистру Кастилии».
Это разрешение было выдано в 1288 г. и вызвало недовольство Кастилии.
Таково было состояние кастильско-португальских отношений к началу
XIV в. В первой половине XIV в. в них наметились две тенденции. С одной
стороны, Кастилии для военных действий против мавров было необходимо
объединение сил. Этой цели служили договор 1304 г., когда Кастилия вос-
пользовалась финансовой и военной помощью Португалии и Арагона в
походе против мавров; договор 1329 г. о союзе, мире и согласии. Наиболее
успешные совместные действия были предприняты в 1340 г.: объединенные
войска разбили мавров при Саладо в Андалусии. Однако подобные союзы не
были прочными и сразу же после походов давали трещины. Битва при Сала-
до стала фактически последним совместным предприятием.
РАЗДЕЛ 3
В кастильско-португальских отношениях с давних времен практикова-

лась система междинастических браков. Тем не менее заключенный в 1328 г.
брак между Альфонсо XI Кастильским и дочерью португальского короля
Марией не помешал португальскому королю поддерживать политическую
оппозицию зятю, делая ставку на одного из ее вождей, Хуана Мануэля. На-
меченный ранее брак кастильской инфанты Бланки и наследника порту-
гальского престола Педру расстроился, поскольку королевскому совету и
королю Португалии более выгодным представился брак с Констансой Ма-
нуэль, рассматривавшейся как «законная наследница престола» Кастилии.
Король Кастилии стремился воспрепятствовать этому браку и пытался до-
говориться с Хуаном Мануэлем, предложив ему устроить брак его дочери
с сыном короля Наварры, затем задержал Констансу в Кастилии. Разногла-
сия разрешились войной, которая сопровождалась взаимными грабежами,
разрушением селений, сожжением оливковых рощ, вырубкой виноград-
ников. С обеих сторон военные действия носили грабительский характер,
когда войско, не углубляясь на территорию врага, спешило вернуться назад
с добычей. Португальцы на суше нападали на Бадахос и Галисию. Кастиль-
цы предприняли поход в район Элваша и Оливенсы. Флоты действовали в
прибрежных районах.
Королю Кастилии пришлось бороться как с внешним врагом, так и с вну-
тренней междоусобицей. Хуан Мануэль и король Португалии выступали со-
вместно. Папа в письме королю Кастилии потребовал от него «прийти к миру
260 с ними любым путем». Папскому послу удалось добиться временного переми-
рия, но при условии, что Констанса не будет отправлена в Португалию.
Кастилия первоначально заняла жесткую позицию и потребовала пере-
дать ей города и замки, отошедшие к Португалии в 1297 г., со всеми дохода-
ми, которые с них получили португальские короли начиная с 1297 г., другие
города и замки; настаивала на браке инфанта Педру с Бланкой. Характер
требований был продиктован военными успехами Кастилии к этому вре-
мени и надеждой на покровительство папы. Союз Португалии с Арагоном
в 1338 г., усиление внутрикастильских оппозиционных группировок знати
наряду с мавританской опасностью заставили Кастилию искать мира с Пор-
тугалией. «Вечный мир», предусматривавший возвращение всех занятых
крепостей, был заключен в Сантарене представителями обоих королевств
и затем подписан в Севилье. Этот мир был возобновлен и позже, при вос-
шествии на кастильский престол в 1350 г. Педро Жестокого.
ГЛАВА 5
орокалетнее правление Рамона Беренгера I (1035–1076) позволи-

ло укрепить прото-Каталонию, подчинив в той или иной форме все
существовавшие здесь графства власти Барселоны. Рамона Беренгера I
принято считать основателем принципата — независимого государства,
принцепсом, государем которого он именовался теперь в публичных ак-
тах. С его правления началась новая эра в истории Каталонии, которой
суждено было в XI–XII столетиях сыграть значительную роль в истории
полуострова.
Рамон Беренгер преодолел сепаратистские устремления знати и власто- 261
любие своей бабки Эрмесинды, в конце концов отказавшейся от управле-
ния страной. Он укрепил позиции Барселонского дома, много сделал для
территориального роста графства, покупая феоды в Южной Франции и
тесня мусульман на западе и юге.
Благодаря союзу Рамона Беренгера с Арменголем, графом Уржеля, барсе-
лонцы смогли направить свои усилия против Бану Худ в Сарагосе, принудить
к признанию вассальной зависимости Серданью. В 1050 г. каталонцы овладе-
ли Камарасой, тем самым отрезав внутренние графства от границы с исла-
мом. В 1058 г. был освящен новый кафедральный собор в Барселоне — весьма
важное событие и с политической точки зрения. Эта дата нередко считается
началом бесспорного доминирования Барселоны на всей территории прин-
ципата. В 1063 г. Барселона и Уржель подписали договор о взаимном обяза-
тельстве защищать оба графства; Уржель, а чуть позже, в 1067 г., — Ампуриас,

затем Бесалу и Серданья признали себя вассалами Барселоны. Постепенно

в сферу влияния Барселоны попали Рибагорса и Таррагона.
К 1070 г. второй супругой барселонского графа, Альмодис, были при-
обретены для сына, Рамона Беренгера, наследственные права на графство
Каркассон. Тем самым была заложена основа каталонских владений в Ок-
ситании. Всего Рамон Беренгер был женат трижды и два раза брал в супруги
запиренейских принцесс, увеличивая территории, подвластные Барселоне,
РАЗДЕЛ 3
за счет окситанских земель.

Династическая и земельная политика барселонского дома требовала боль-
ших расходов, которые покрывались прежде всего из тех средств, что поступа-
ли в казну в качестве дани от эмиров Льейды, Тортосы, Сарагосы и Дении.
Северо-восточный регион полуострова, развитый и богатый, в том числе
благодаря активным контактам с мусульманскими землями, по-прежнему
привлекал к себе внимание северных соседей. В 1063 г., после гибели Рами-
ро I Арагонского под стенами Грауса, папа Александр II принял решение
призвать южно-французских рыцарей на помощь, как казалось, умираю-
щему маленькому пиренейскому королевству. Во главе войска встал акви-
танский герцог Гийом. Преследуя собственные интересы в этом регионе,
к нему присоединился граф Уржеля Арменголь III. Первая их цель — город
Барбастро (отвоеванный у мусульман барселонцами) — сдался в августе
1064 г.; мягкие условия капитуляции не были соблюдены победителями,
их добыча была огромной. В результате достигнутого компромисса между
каталонцами и арагонцами безопасность города была поручена Арменго-
лю, однако сам город входил в состав земель, принадлежавших арагонско-
му королю Санчо Рамиресу. После ухода завоевателей Барбастро пребывал
в плачевном состоянии и не смог выстоять, осажденный эмиром Сарагосы
аль-Муктадиром. Арменголь III умер во время осады, весь гарнизон был
вырезан мусульманами.
В 1076 г. барселонский граф завещал управление владениями без пра-
262 ва их раздела своим сыновьям-близнецам, Рамону Беренгеру II (1076–1082)
и Беренгеру Рамону II (1076–1097?). К этому времени южно-французские
земли в составе графства были столь же значительны, как и пиренейские.
Отношения между братьями не были сердечными. Они спорили о раз-
деле наследства, в 1078 г. сделали попытку заключить договор, в 1080 г.
в конфликт вмешался папа Григорий VII. С его помощью был устроен брак
Рамона Беренгера с Матильдой Сицилийской, которая произвела на свет
мальчика. Через несколько дней после рождения наследника Рамон Берен-
гер был убит неизвестными в лесу недалеко от Жироны. Подозрения пали
на Беренгера Рамона, прозванного Братоубийцей.
Со смертью старшего из близнецов вспыхнула гражданская война, рас-
коловшая страну и элиту. Кризис был разрешен общими усилиями к 1086 г.,
чему во многом способствовало стремление сохранить независимость, в том
числе и от Кастилии. Обязанности регента были возложены на Братоубий-
цу, от которого были потребованы гарантии. С 1093 г. Рамон Беренгер III
стал участвовать в управлении страной вместе со своим дядей.
Каталония и Арагон
В 1096 или 1097 г. Беренгер согласился на судебный поединок, кото-

рый был устроен при дворе Альфонсо VI и должен был очистить регента от
обвинений в тяжком преступлении. Беренгер был побежден и после этого,
вероятно, изгнан. По некоторым данным, скончался он в Святой земле.
В конце столетия ситуация на востоке полуострова была трудной. Аль-
Мустаин, эмир Сарагосы и аль-Хаджиб, правитель Льейды и Дении, стре-
мились овладеть Валенсией, крупнейшим на Леванте центром, властитель
ГЛ А ВА 5
которой, аль-Кадир, был кастильским данником. После поражения кастиль-
цев при Саграхасе оба эмира решили перейти к активным действиям, зару-
чившись поддержкой Беренгера Рамона II, для которого валенсийские земли
также представляли жизненный интерес. Однако аль-Кадир попросил помо-
щи у Альфонсо VI, и на выручку валенсийцам отправился Родриго (Руй) Диас,
до того обложивший данью эмира Альбаррасина. Летом 1089 г. Родриго без
боя принудил Беренгера II отступить, признав, перед ним и аль-Мустаином,
что Валенсия будет находиться под верховной властью Кастилии и что отны-
не аль-Кадиру от имени Альфонсо VI будет оказываться покровительство.
Протекторат Сида над Валенсией, Альбаррасином и Альпуэнте означал
установление барьера против альморавидов и выработку новых форм сосу-
ществования между мусульманами и христианами на основе терпимости.
Мусульманские авторы единодушно описывают Родриго как деятельного
правителя, относившегося с уважением к обычаям своих подданных.
Тем же летом Сид вновь лишился расположения своего государя и был
изгнан. Это обстоятельство оставило без юридического основания его пре-
тензии на управление валенсийскими землями. Вернувшись в Эльче, он
принудил аль-Хаджиба заключить договор и восстановил напротив Дении
(на землях аль-Хаджиба, чтобы не пересечься с интересами кастильцев)
крепость Ондару, откуда совершал набеги по всему региону.
Беренгер Рамон II видел в присутствии Сида ущерб своим интересам и
пригласил всех заинтересованных — Сарагосу, Льейду, Арагон и Кастилию —
объединить силы против него. Все, кроме аль-Хаджиба, отказались. Эмир 263
Льейды, полагавшийся на помощь алькайда Мурвьедро, Ибн Лаббуна, надеял-
ся, что ему представился шанс овладеть Валенсией. Однако Братоубийца был
разбит Родриго Диасом у Тевара и пленен со многими своими людьми. Эта
кампания принесла Сиду огромные деньги (вырученные как выкуп за пленни-
ков) и дружбу барселонского графа, с которым в 1090 г. в Дароке был подписан
договор, установивший, по мнению Р. Менендеса Пидаля, своего рода раздел:
Валенсия — Сиду, а Льейда и среднее течение Эбро — барселонцу.
В последние годы своего правления Беренгер более всего занимал-
ся освоением земель у Тортосы и восстановлением кафедры в Таррагоне.
1 июля 1091 г. было совершено торжественное освящение таррагонской ка-
федры, что превратило Каталонию в самостоятельную церковную провин-
цию внутри Испании (при сохранении супрематии Толедо).
Беренгеру Рамону II наследовал племянник Рамон Беренгер III (1097–1131),
прозванный Великим. Он стал тем графом-принцепсом Каталонии, который
придал этому политическому объединению структуру, соответствующую
королевству. Была определена территория, закон и система управления, Бар-

селона окончательно превратилась в главный город принципата.
Родство государя с другими графами и брачные союзы способствовали
росту Каталонии. В 1111 г. к Барселонскому графству по наследственному
праву были присоединены земли Бесалу. В следующем году была восста-
новлена вассальная зависимость Каркассона от Барселоны. Тогда же Рамон
Беренегер, овдовев, заключил брак с Дульсией Провансской, благодаря
РАЗДЕЛ 3
чему были приобретены графство Провансское, Мийо, Гавалдан и Карлат.

В 1117 г. к нему по наследству отошла Серданья, в 1123 г. графство Ампуриас
признало его своим сеньором. Рамон Беренгер установил верховную власть
Барселоны над всеми графствами, входившими некогда в состав Марки. Так
возникло политическое и культурное объединение, известное под именем
Каталонии. От Роны до Эбро раскинулось государство, правитель которого
не использовал титул короля, многочисленное население которого говори-
ло на окситанском либо старо-каталонском наречии, а земли были богаты.
Пиренеи были осью этого сильного объединившегося государства, чья
политика во многом проводилась ради выгоды барселонского купечества,
ориентированного на средиземноморскую торговлю.
Зять Родриго Диаса, Рамон Беренгер (он был женат первым браком на
дочери Сида Марии), в своих политических планах следовал тому курсу, ко-
торый был свойственен и знаменитому
кастильцу. Однако сначала ему требова-
лось укрепить свои позиции, ради чего
был выстроен замок Ампоста, и нала-
живались связи с Уржелем, графы кото-
рого были тесно связаны с Кастилией и
в любой момент могли превратиться в
серьезного врага.
Появление на полуострове альмо-
264 равидов, а затем падение Валенсии са-
мым непосредственным образом косну-
лось каталонских земель: Барселонское
графство оказалось открытым границе
с мусульманами, в 1107 или 1108 г. оно
сильно пострадало от разрушительного
набега сарацин; Уржель лишился Бала-
гера, в 1104 г. альморавиды уже управ-
ляли Уржелем от имени малолетнего
Арменголя VI. В этих условиях Уржель
и Барселона были заинтересованы в
укреплении связей.
В июле 1114 г. Рамон овладел Ивисой
и высадился на Мальорке. Альморавиды,
Романская колокольня монастыря пытаясь отвлечь графа от предпринятой
Сан Пере де Родес экспедиции, направили войско к Барсе-
лоне, но были разбиты. В это время скончался правитель Мальорки Мубасхир

Наср, и Пальма была вынуждена капитулировать. Каталонцы ограничились тем,
что заключили договор о мире и сотрудничестве, но не удерживали остров под
своей властью, на что им, без сомнения, пока не хватило бы сил.
Альморавиды повторили набег в 1115 г., но были легко побеждены. Те-
перь Барселонский граф был готов к следующему шагу — сдвинуть границу
к Эбро. Полагая, что для этого стоит заручиться поддержкой извне, Рамон
ГЛ А ВА 5
Беренгер осуществил поездку в Геную и Пизу, где мог подписать договоры
о союзе, кроме того, он был у папы, которому принес присягу верности, что
можно было интерпретировать как оммаж. Таким образом он хотел при-
влечь на полуостров крестоносные силы.
В 1118 г. заботами Рамона Беренгера епископская кафедра в Таррагоне
стала рассматриваться как главная для Каталонии и независимая от Нарбо-
ны, что означало разрыв с системой, созданной Каролингами.
Монастырь Монсеррат
В XII в. одним из наиболее знаменитых монастырей Каталонии становится Мон-

серрат. Еще в раннем Средневековье в горах Монсеррат, недалеко от Барселоны,
селились отшельники, возникали небольшие церкви и часовни, с конца IX в. под-
чиненные монастырю Богородицы в Риполе. К началу X в. одна из них, посвящен-
ная Деве Марии, выделялась по своему значению среди прочих. В XI в. на ее основе
был создан приорат Риполя, впервые упомянутый как монастырь в 1027 г. Монахи
следовали бенедиктинскому уставу. Постройки были исполнены в романском сти-
ле (от того времени сохранился лишь один портал). Обретение в XII в. знаменитой
статуи Девы Марии «la Moreneta» («Смуглянка»), выполненной из темного дере-
ва, способствовало притоку паломников и возвышению монастыря.
Однако подлинный расцвет монастырь переживает в XV столетии. В 1409 г.
папа Бенедикт XIII сделал Монсеррат самостоятельным аббатством. В 1493 г. 265
он был включен в вальядолидскую конгрегацию св. Бенедикта, что привело к
важным переменам и реформам в жизни монастыря. Было восстановлено хо-
зяйство, упорядочены правила жизни монахов и отшельников, начато — еще в
XV в. — книгопечатание. В XVI в. здесь велось масштабное строительство (в том
числе сохранившегося главного храма в стиле Возрождения с элементами готи-
ки). Слава Монсеррата перешагнула границы Испании; в Италии, Центральной
Европе, Латинской Америке возникло множество монастырей, посвященных
Богоматери Монсерратской. В 1493 г. Колумб назвал в честь нее один из Малых
Антильских островов. В XVI–XVIII вв. из стен Монсеррата вышли известные
мистики, прелаты, художники, музыканты.
В 1811 г. монастырь был разграблен и до основания разрушен наполеоновски-
ми войсками. С 1844 г. началось восстановление Монсеррата, ставшее важной со-
ставной частью так называемого «Каталонского возрождения» (Renaixença catalana).
Ход восстановительных работ ускорился после того, как в 1881 г. Богоматерь Мон-
серратская была объявлена небесной покровительницей Каталонии. ■■■
Рамон Беренгер III искал в борьбе с исламом стимул для последующего

объединения страны. Он видел путь Каталонии в отвоевании у мусульман
Льейды и Тортосы, нижнего течения Эбро, и в продвижении затем по ле-
вантийскому побережью. Ориентированность Каталонии на море прояви-
лась уже в походе на Мальорку в 1116 г.
Поскольку позиции на полуострове альморавидов усиливались и гро-
зили власти местных мусульманских правителей, Рамон Беренгер взял
РАЗДЕЛ 3
эмира Льейды под свое покровительство, подписав с ним договор, тем са-
мым заявив и о претензиях каталонцев на весь этот регион. Арагонский
король Альфонсо I Воитель воспринял такой договор как угрозу своим
собственным планам и весной 1122 г. установил блокаду вокруг Льейды,
что поставило Рамона Беренгера в сложное положение: между арагонским
королем, которого вызвались поддержать французские рыцари, и мусуль-
манами, направившими к Льейде свои войска. Он потерпел поражение
при Корбинсе в 1124 г.
В 1126 г. Альфонсо и Рамон Беренгер встретились в Каласансе, чтобы
впервые договориться о разделе территорий, которые в дальнейшем каждый
из них мог отвоевывать у мусульман. Вряд ли, впрочем, речь шла о Льейде и
ее округе как сфере влияния Каталонии, скорее всего, Рамон Беренгер вы-
говорил себе заселение Таррагоны.
На протяжении всего периода Рамон Беренгер вел сложную полити-
ческую игру со своими французскими соседями, среди которых основным
его соперником был граф Тулузский. Стремясь найти ему противовес, Ра-
мон использовал своего зятя Рожера III, графа Фуа, женатого на Химене,
внучке Сида.
В 1125 г. Рамон Беренгер принял важное решение о разделе владений
барселонского дома на две части между сыновьями-близнецами — Катало-
ния должна была в будущем отойти старшему наследнику, Рамону Берен-
геру IV (1131–1162), а провансальские и прочие запиренейские земли —
266 младшему, Беренгеру Рамону. Так возобладала тенденция воспринимать
Каталонию как неделимое политическое объединение. Напротив, оче-
видным образом было невозможно объединить окситанские владения на
какой-либо серьезной и устойчивой основе. Рамон Беренгер отказался от
создания политического противовеса Французскому королевству.
Рамон Беренегер IV наследовал своему отцу очень молодым. Под его ру-
кой оказались Барселона, Осона, Манреза, Жирона, Бесалу, Вальеспир, Фу-
нуйа, Перапертуза, Серданья, Конфлент, Каркассон и Родес. Во всех имели
силу «Барселонские обычаи» (см. ниже) и использовали старо-каталанский
язык. Именно Рамон Беренгер много трудился, продолжая дело отца, дабы
единство каталонских земель не распалось.
Рамону Беренгеру IV суждено было войти в историю правителем,
объединившим арагонскую корону и каталонский скипетр. В 1134 г. умер
арагонский король Альфонсо Воитель, и вскоре между арагонским и бар-
селонским домами была заключена династическая уния: барселонский
граф брал в жены арагонскую принцессу Петронилу. Эта ситуация поста-
вила молодого графа перед необходимостью урегулировать отношения

с папским престолом. Римский понтифик послал на Пиренейский по-
луостров своего легата, вникавшего во все тонкости, связанные с разре-
шением непростой ситуации, сложившейся после оглашения завещания
Альфонсо Воителя, напрямую затрагивавшего имущественные интере-
сы Рима, и во все проекты династического характера. Папа в целом был
склонен одобрить найденный арагонцами способ разрешить конфликт:
ГЛ А ВА 5
они видели в Рамоне Беренгере достойного преемника и государя, но
оспаривал законнорожденность Петронилы и был крайне недоволен от-
казом орденов от прав на арагонские земли, которые были отписаны им
в завещании Воителя.
16 сентября 1140 г. магистр Ордена госпитальеров полностью и без-
условно отказался от претензий Ордена в пользу принцепса. Благород-
ство иоаннитов оказалось для них весьма выгодным — в дальнейшем
они играли важную роль на полуострове и обладали в Арагонском коро-
левстве особым влиянием и огромными владениями. Орден тамплиеров,
напротив, был склонен торговаться: в ноябре 1143 г. в обмен на их отказ
от аллодиальных владений они получили десятину со всего королевства
и пятую часть военной добычи в тех кампаниях, которые будут осущест-
вляться с их помощью.
Ситуация окончательно была урегулирована в 1158 г., когда после рож-
дения первенца у Рамона Беренгера и Петронилы папа подписал документ,
в котором жаловал барселонцу титул короля. У арагонцев граф заслужил
добрую славу благоразумного правителя редких человеческих качеств, что
было весьма не просто, учитывая, что ему пришлось осуществить трудней-
шую задачу — объединить два разных государства так, чтобы одно не по-
давило другое. Ради этого он, среди прочего, избегал использовать титул
короля, которым по праву мог именоваться, предпочитая «princeps Cata-
loniae» и «princeps et dominator Aragoniae». Его супруга Петронила всегда
именовалась королевой. 267
Одной из важных внешнеполитических задач Рамона Беренгера было
решение наваррской проблемы. Гарсия Рамирес, умело лавировавший меж-
ду кастильским императором и каталонским принцепсом, старался сохра-
нить полученные от Альфонсо VII после смерти Воителя земли, дававшие
Наварре выход к границе с мусульманами. Позиция наваррского короля
заставила Рамона Беренгера искать союза с Кастилией, и в феврале 1140 г.
на продолжительной встрече в Каррионе Альфонсо и Рамон Беренгер до-
говорились о разделе Наварры на три части, две из которых должны были
отойти Арагону, а одна — Кастилии. Хотя такой раздел никогда не был осу-
ществлен, война двух держав против Наварры длилась пять лет — до 1145 г.,
и окончательно решила судьбу этого северного королевства. Кастильские
войска заняли Памплону, а Рамон Беренгер разбил наваррцев у местечка
Эхеа и изгнал их со своих земель.
Союз Кастилии и Арагона против Наварры не имел прочной основы,
между ними по-прежнему существовали серьезные противоречия, и Гарсия
Рамирес умело этим воспользовался, пойдя на сближение с Кастилией —

планировалось заключить династический брак между его дочерью и на-
следницей, Бланкой, и наследником кастильского престола. Поскольку оба
пребывали в весьма нежном возрасте, пока Альфонсо VII предложил руку
своей дочери-бастарды, Урраки, королю Наварры (свадьба состоялась в Ле-
оне 19 июля 1144 г.).
Нейтрализовав Кастилию, Наварра смогла бросить все свои силы
РАЗДЕЛ 3
против Арагона — речь шла не просто о противостоянии соседей или по-

граничном конфликте, Наварра стремилась сохранить возможность для
расширения своих границ за счет более южных, мусульманских террито-
рий. Однако, несмотря на первые победы, в конечном итоге Гарсии Рами-
ресу пришлось просить мира. Это означало, прежде всего, что Наварра
оставалась запертой во внутренних границах, не имея возможности для
дальнейшей экспансии на мусульманских землях. Рамон Беренгер празд-
новал победу.
По-прежнему для Барселоны важным направлением внешней полити-
ки были отношения с мусульманскими соседями. Балеары, как и земли по
нижнему течению Эбро, еще не были присоединены Каталонией, но состав-
ляли часть ее «сферы влияния». Альмерия, напротив, рассматривалась как
относящаяся к сфере интересов Кастилии. Если бы кастильцы ее заняли, это
сильно подорвало бы позиции альмохадов. Ибн Марданиш, эмир Мурсии,
был не против такого развития событий, поскольку это ослабило бы его аф-
риканского соперника и облегчило бы осуществление собственного плана —
собрать единое мусульманское королевство из Валенсии и Мурсии.
В 1145 г. Альфонсо VII Кастильский, Гарсия Рамирес, король На-
варры, и Рамон Беренгер IV встретились, чтобы окончательно разделить
сферы интересов на полуострове и тем самым создать основу для сотруд-
ничества в борьбе с исламом. Император Альфонсо заявил о своих пре-
тензиях на Альмерию, перечеркнув тот стратегический план, который
268 был выработан несколькими годами ранее. В походе против Альмерии
кроме арагонцев, каталонцев и наваррцев участвовали итальянские ко-
рабли, собранные по всем запиренейским владениям иберийских коро-
лей, пришел Гильом де Монпелье, вассал Альфонсо, так что завоевание
Альмерии можно было назвать предприятием «Imperium hispanicum».
Город пал 17 октября 1147 г.
Эта совместная кампания позволила Рамону Беренгеру овладеть Тор-
тосой, окончательно установив свою власть над низовьями Эбро. Ближай-
шей и важнейшей целью стал захват Льейды, теперь уже со всех сторон
окруженной его владениями. Ради того, чтобы обезопасить тыл, Рамон Бе-
ренгер выступил инициатором подписания союзного договора с Гарсией
Рамиресом (1 июля 1149 г.). Договор фиксировал границы между Наваррой
и Арагоном, признавал участие наваррцев в отвоевании южных земель по
реке Халон и право их короля на те территории, которые будут ими захваче-
ны, были намечены возможности династических союзов. В октябре 1149 г.
Рамон Беренгер овладел Фрагой, Льейдой и Мекиненсой. Отвоеванные
земли вошли в патримоний короля, дабы не порождать конфликтов по по-

воду их раздела между двумя королевствами, объединение которых граф-
принцепс-король собирался всячески поддерживать. Внутренней консоли-
дации арагоно-каталонского общества способствовала и булла Анастасия
IV от 1154 г., устанавливавшая здесь единую церковную провинцию с кафе-
дрой в Таррагоне.
Тем временем на мусульманских территориях под давлением альмоха-
ГЛ А ВА 5
дов ситуация обострялась. Ибн Марданиш захватил Хаэн и Гранаду и пред-
почел, ища свою выгоду в новых политических условиях на полуострове,
принести вассальную присягу христианскому императору. В 1150 г. в Сале
халиф созвал правителей тайф и прочих мелких политических образований,
где еще существовала власть мусульман; здесь на альмохадов была возложе-
на миссия восстановления Аль-Андалуса. Это было возвращение к святой
войне, мусульмане собирали войско против кастильцев.
Со своей стороны Альфонсо был готов ответить на вызов. Снова коро-
ли Кастилии и Арагона встретились, на этот раз в Тудехене (именуется так-
же Тудилен). Незадолго до того скончался Гарсия Рамирес, и обсуждался
вопрос о признании королем сына почившего, Санчо VI. Подписанный в
Тудехене 27 января 1151 г. договор во многом определил политическую кар-
ту Пиренейского полуострова на столетия. Монархи отказались признать
законные права наваррского наследника, стремясь вернуться к разделу На-
варры, тем более что Альфонсо имел серьезные, хотя и мало обоснованные,
виды на Риоху. Владения Ибн Марданиша, то есть Валенсия, Дения и Мур-
сия, должны были при завоевании отойти Арагону, а все остальные мусуль-
манские территории — достаться Кастилии. Признанные ранее права На-
варры на долю в отвоеванных землях теперь не упоминались.
Наваррский наследник Санчо VI, прозванный хронистами Мудрым,
30 января 1151 г. прибыл в Калаорру, куда вернулся кастильский импера-
тор. Он принес Альфонсо вассальную присягу, по доброй воле отдал Риоху
и заключил два брачных соглашения: его сестра Бланка предназначалась 269
в жены кастильскому наследнику Санчо III, сам Санчо Мудрый брал в су-
пруги Санчу, одну из дочерей императора. Брат Санчи, король Леона Фер-
нандо II, затем поддерживал тесные отношения с Наваррой.
Немаловажным направлением внешней политики Рамона Беренге-
ра IV были запиренейские дела, он помогал своему брату, получившему
в наследство провансальские земли, а после его смерти стал опекуном
малолетнего племянника и, отстаивая интересы Барселонского дома, не
раз ходил в поход за Пиренеи. Главным противником Рамона Беренгера
здесь был граф Тулузский. Не сделав никаких территориальных приобре-
тений, барселонец в то же время значительно укрепил политическое вли-
яние Каталонии в Южной Франции. Его интересы во многом совпадали
с интересами Генриха II Плантагенета, с которым в 1159 г. в Тулузе было
достигнуто соглашение о бракосочетании детей, которое, впрочем, не
состоялось. Однако с этого момента отношения с Англией стали сердечно-
дружественными. В дальнейшем Каталония занимала антифранцузскую
позицию, что заставило графа искать дружбы императора Фридриха Бар-

бароссы, а летом 1162 г. Рамон Беренгер предпринял поездку в Италию
для встречи с Конрадом Гогенштауфеном. Среди прочего речь шла о Генуе,
которая выступала теперь против Валенсии и Мальорки. Во время этого
путешествия в Турине 6 августа Рамон Беренгер скончался.
Вдовствующая королева Петронила, государыня Арагона, созвала в
Уэске особый Совет, дабы огласить завещание своего супруга: старший сын
РАЗДЕЛ 3
Рамон, принявший затем имя Альфонсо, получал каталонские графства,

младшему сыну Пере в качестве феодов выделялись Безье, Нарбона и Кар-
кассон. Регентом при малолетних детях была назначена королева, которая
18 июня 1164 г. передала трон своему сыну. Арагон и Каталония навсегда
объединились в одно государство.
К моменту объединения Арагон представлял собой сильное и самостоя-

тельное королевство, мало чем напоминавшее небольшое графство, до-
ставшееся в наследство Рамиро, бастарду Санчо Великого. Со временем
Арагон вырос в обширную державу, владевшую морскими путями, горны-
ми перевалами, населенную разноязычными народами и игравшую одну
из центральных ролей на политической сцене Пиренейского полуострова.
Чтобы проследить его путь в истории следует вернуться в XI столетие.
Рамиро (1035–1063) довольно быстро принял титул короля и занялся
расширением пределов своих владений. Спор с братом Гарсией не привел
арагонца ни к каким земельным приобретениям, зато после кончины млад-
шего брата, Гонсало, ему отошли территории графств Собрарбе и Рибагорса.
Рамиро I начал военные действия на востоке, стремясь потеснить мусульман-
ских соседей, но потерпел поражение при осаде Грауса и был убит.
270 Ему наследовал сын Санчо Рамирес (1063–1094), который продолжил дело
отца, овладев Барбастро, Монсоном, Граусом и другими местечками на востоке.
После того как Гарсия Наваррский погиб в битве со своим братом Фернандо
Кастильским, а преемник и наследник наваррского короля, Санчо IV, был
убит собственным братом, бастардом Гарсии, Рамоном, наваррцы не пожела-
ли видеть убийцу королем и, стремясь избежать присоединения к Кастилии,
предложили корону Санчо Рамиресу. Арагоно-Наваррская уния существова-
ла с 1076 по 1134 г. — при Санчо Рамиресе, Педро I и Альфонсо I.
С присоединением Наварры Санчо Рамирес стал могущественным
королем, мечтавшим о завоевании Льейды и Сарагосы. Он помогал Аль-
фонсо VI Кастильскому противостоять Йусуфу ибн Ташфину, в июне 1090
г. предпринявшему поход против Толедо. В ноябре Йусуф объявил войну
и занял Тарифу, начав завоевание владений аль-Мутамида, эмира Кордо-
вы. Бессильные противостоять северо-африканскому натиску, все тайфы
искали помощи у христианских правителей. Эмир Сарагосы во многом
полагался на помощь Сида, особенно чувствуя опасность со стороны Ара-
гона после того, как в 1084 г. Санчо Рамирес стал господином Айербе и
Грауса. В 1094 г. король предпринял поход против мусульманской Уэски,
но был убит под ее стенами.
Город был взят двумя годами позже его сыном Педро I (1094–1104), ко-
торому затем покорились Каласанс и Болеа. Ему наследовал брат Альфон-
со I (1104–1134), перед которым стояла та же внешнеполитическая задача.
Однако к этому времени альморавиды укрепили свои позиции, заняли
ГЛ А ВА 5
Альбаррасин, их влияние распространялось на Сарагосу, а на востоке они
подошли к долине Льейды, ключевого для региона города.
Первая половина XII столетия стала эпохой жесткого противостояния
мусульманского и христианского миров на полуострове, потребовав от каж-
дой из сторон напряжения сил и консолидации. Именно эти обстоятельства
обусловили жизненный путь Альфонсо, возложив на него и арагонский, и
кастильский венец.
Он стал королем в 1104 г. лишь благодаря безвременной смерти своего еди-
нокровного брата Педро, сын которого тоже погиб. Альфонсо не был ни готов,
ни расположен к политическим занятиям. Родившись от второго брака Санчо
Рамиреса со знатной дамой Фелисите де Руси из Шампанского дома, он вместе
со своим братом Рамиро был воспитан в религиозном духе. Младший, Рамиро,
принял монашеский сан, а призванием Альфонсо, старшего, было рыцарское
служение Господу. Он был глубоко набожным человеком, до 36 лет хранил без-
брачие, слыл храбрецом и умелым военачальником, которого обожали воины.
В историю вошел как Альфонсо Воитель — так называли его подданные.
Необходимость противостоять мусульманской опасности объедини-
ла Арагон, Барселону и Уржель в политический союз. Кроме того, в июле
1109 г. был заключен брак Альфонсо с Урракой Кастильской, единственной
наследницей Альфонсо VI. Это был политический союз, обручивший кур-
туазную принцессу с рыцарем, посвятившим себя Богу. Однако сложная
политическая ситуация в Леоно-Кастильском королевстве и опасность на
границе с мусульманами требовали найти достойного правителя и полко- 271
водца, который мог бы противостоять нависшей угрозе. Таким правителем
стал Альфонсо, и под рукой супружеской четы оказались все христианские
земли полуострова кроме Каталонии.
Внутренние войны и раздоры в Кастилии совпали с заметной акти-
визацией мусульман. Альморавиды предприняли целую серию разруши-
тельных походов против всех христианских королевств. В 1108–1110 гг. их
целью был Толедо и среднее течение Тахо, в 1111 г. они овладели Сантаре-
ном, Эворой и Коимброй, в 1113 г. — взяли Кольменар де Ореха и Сориту,
разрушили Гвадалахару и дошли до Берланги де Дуэро. Впрочем, несмотря
на столь впечатляющие набеги, становилось ясно, что силы альморавидов
слабеют. Этим обстоятельством смогли воспользоваться арагонцы и ката-
лонцы. 5 июля 1110 г. Воитель подошел к городу Вальтьерра, мусульмане,
старавшиеся отрезать ему отступление, были разбиты. Слава арагонского
короля ширилась — он был тем, кто мог победить северо-африканцев. Эта
победа была предвестником новой волны христианского наступления.
Только преодолев внутрикастильские распри и установив в стране бо-

лее или менее прочную власть, Альфонсо смог направить все силы на за-
воевание земель на правом берегу Эбро, прежде всего Сарагосы, которую
мусульмане рассматривали как базу для быстрого и победоносного продви-
жения против христианских государств.
Альфонсо I начал готовиться к походу против Сарагосы и Льейды. Его
планам благоприятствовала слабость Абу Бакра бен Ибрахима, тогдашне-
РАЗДЕЛ 3
го правителя этих земель. По ту сторону Пиренеев Воителю готовы были

помогать Сентуло и Гастон Беарнские. Воевать против Льейды решил и
Рамон Беренгер III, желавший тем самым не только помочь арагонскому
королю, но и заявить права Каталонии на долину Сегре. Всю зиму Аль-
фонсо укреплял свои позиции, а тем време-
нем в Тулузе был созван Синод, который про-
возгласил новый Крестовый поход. Многие
французские рыцари приняли крест, Диего
Лопес де Аро привел бискайских воинов, а
граф Пальярса — каталонцев.
22 мая 1118 г. осаждавшие начали воен-
ные действия, в конце июня взяли Альха-
ферию — укрепленную резиденцию эмира.
Весть об этом печальном для мусульман со-
бытии достигла ушей пребывавшего в Гра-
наде Абд Аллаха бен Маздали, лучшего из
военачальников Али бен Йусуфа, посланного
спасти Сарагосу. Он сразу же выдвинулся на
север, и уже в районе Тарасоны встретился
с передовыми войсками арагонцев и обра-
тил их в бегство. В конце сентября ему уда-
лось прорваться в Сарагосу, но осаждавшие
272 не дрогнули. В ноябре с приходом холодов и
смертью заболевшего Маздали осажденные
пали духом и предложили Альфонсо условия
сдачи города, которые тот и принял в весьма
благородной манере: мусульмане получали
право сохранить свое имущество, веру и даже
систему управления, выплачивая обычные
налоги; в течение года они могли сохранить
дома внутри стен города, но затем должны
были переселиться в один из старых квар-
талов. 18 декабря Альфонсо въехал в Сара-
госу, объявив это королевство частью земель
Арагона. Покорение христианами Сарагосы,
четыре столетия находившейся под властью
Колокольня в стиле мудехар мусульман, было эпохальным и стратегиче-
в Сарагосе ски важным событием.
Сарагоса
Римская колония Caesaraugusta, получившая имя в честь Октавиана Августа,

возникла в 14 г. до н.э. рядом с древним иберским поселением, известным
с эпохи бронзы. После реорганизации провинции Испания, произведенной
Августом, Сарагоса получила обширные привилегии: например, она обла-
дала правом чеканить монету, ее жители освобождались от налогов. До сих
ГЛ А ВА 5
пор в Сарагосе можно видеть римские термы, форум, стены, театр, амфитеатр,
речной порт, мост.
Во времена вестготов здесь располагалась епископская кафедра, всегда тес-
но связанная с монастырем Санта Энграсия с богатейшей библиотекой. В VII в.
во многом благодаря деятельности епископов Сарагоса превратилась в важней-
ший политический и культурный центр монархии наравне с Толедо и Севильей.
Сохранились созданные сарагосскими епископами суммы и поэтические про-
изведения, а также их переписка с государями, римским папой, сведения об их
участии в Толедских и Сарагосском соборах, поездках в Рим.
С VIII в. город вошел в состав Кордовского эмирата, но, будучи важнейшим
центром Верхней марки, всегда обладал известной самостоятельностью. В X в.
власть в Сарагосе принадлежала династии мулади, находившейся в родстве
с памплонскими Иньигес, — Бану Каси, в XI в. — Бану Худ. Арабские хрони-
ки называют город Мадина Альбайда, что значит Белый город, или Саракуста.
С упадком Кордовского халифата Сарагоса превратилась в столицу одного из
самых крупных и блестящих политических объединений мусульман, Сарагос-
ского эмирата. XI столетие стало временем расцвета, город насчитывал около
25 тыс. жителей и являлся крупнейшим западно-европейским торговым цен-
тром. При аль-Муктадире была возведена Альхаферия — крепость и резиденция
эмира, которой пользовались затем и Альфонсо Воитель, взявший город в 1118 г.,
и арагонские монархи, и Католические короли.
После отвоевания Сарагосы христианами сюда переселилось много выход-
цев из Наварры и Окситании, мосарабов с юга. Мусульманское население или 273
уехало в Валенсию, или постепенно переселилось из города в кварталы, нахо-
дившиеся за пределами стен. В конце XIII в. за стены, в Новый Иудейский квар-
тал, перебрались и иудеи, которых традиционно было много в Сарагосе. Мечеть
сразу по взятии города была превращена в Кафедральный собор, освященный во
имя Спасителя; с начала XIII в. там проходили церемонии коронации.
Со смертью Альфонсо Воителя Сарагоса была занята леоно-кастильскими
войсками. Недолгое, двухлетнее пребывание под властью Леона оставило по
себе память в символе города — геральдическом льве.
Арагонские короли всегда придавали большое значение Сарагосе, которая
с начала XIII в. превращается в королевский город с широкими привилегиями,
королевским рынком, сложным административным аппаратом, включавшим
в себя городских и королевских должностных лиц. При Жауме Справедливом в
1318 г. здесь была основана архиепископская кафедра, а немного позже, в середи-
не XIV в., выстроены новые стены. ■■■
Присоединение Сарагосской тайфы к Арагонской Короне было пока

еще актом, состоявшимся только юридически. На практике Альфонсо
предстояло решить три основных задачи: привести достаточное количество
крестьян-христиан, чтобы мусульмане не составляли большинства на этих
территориях; овладеть высоким берегом Эбро и подчинить земли в доли-
не реки Халон, традиционно снабжавшие провизией Сарагосу и ее округу.
В 1119 г. крестьяне, переселявшиеся на вновь отвоеванные земли, получили
РАЗДЕЛ 3
широкие налоговые привилегии.

Тогда же Альфонсо взял Туделу, которая приняла те же условия капи-
туляции, что и Сарагоса. Затем покорились Тарасона и Борха (1124 г.), что
означало овладение долиной Эбро, а затем началось и проникновение в зем-
ли по реке Халон.
С 1120 г. арагонцы держали в осаде Калатаюд, желая показать, что они
не собираются останавливаться на уже занятой территории. Али бен Йу-
суф, который теперь был в Испании, подавляя первое Кордовское восста-
ние, повелел своему брату Ибрахиму отправиться с войском к Калатаюду
и положить конец продвижению христиан. Однако мусульмане потерпели
сокрушительное поражение 17 июня 1120 г. Эта победа христиан имела
двойное значение. Во-первых, отвоевав Калатаюд и Дароку, арагонцы нача-
ли строить опорные укрепленные поселения на пути к Льейде и Валенсии,
которые уже не чувствовали себя в безопасности. Во-вторых, сражение при
Калатаюде продемонстрировало слабость военной силы альморавидов, на
которую долгое время, как на меньшее зло полагались на юге полуострова;
теперь стало очевидно, что христианские короли будут продолжать продви-
жение на мусульманские территории.
Границы Арагона продвинулись сильно на юг за Эбро. В 1125 г. король
совершил набег на земли Валенсии, Мурсии, Андалусии. 10 марта 1126 г.
Воитель одержал победу при Лусене, достиг побережья Средиземного
моря. Его слава росла, его считали непобедимым. Источники сообщают,
274 что он привел с собой 14 тысяч мосарабов, чтобы заселить сарагосские
земли. Довольно быстро Альфонсо превзошел своих кастильских род-
ственников: он был повелителем Наварры, Арагона и Сарагосы, объеди-
нив три короны.
После заселения тайфы Сарагосы Альфонсо I намеревался овладеть земля-
ми Льейды, Фраги и нижним Эбро. Со своей стороны альморавиды укрепили
оборону и заключили договор с Каталонией, заплатив за него 12 тыс. динари-
ев. В это время скончался Рамон Беренгер III. Воитель же, повелев выстроить
корабли для ведения боя на реке, в конце 1132 г. покорил Мекиненсу, а затем
Эскарпе, следующей целью была Фрага, закрывавшая путь на Льейду. Однако
альморавиды собрали огромные силы и заставили арагонца снять осаду, он
вернулся в Сарагосу больным или раненым в 1134 г. и вскоре умер.
Дважды в течение жизни Альфонсо составлял завещание, и в обоих
случаях его воля была неизменной: не имея наследников, так как сыновей у
него не было, а брат Рамиро был епископом, король назначал своими преем-
никами духовно-рыцарские Ордена госпитальеров и храмовников. Завеща-
ние отразило глубокую набожность монарха и полное отсутствие чувства

политической реальности.
Подобное завещание было невыполнимым. Альфонсо умер 7 сентября
1134 г., а в документах от 8 и 10 сентября в качестве короля уже упоминается
его брат Рамиро, до того занимавший видное место в церковной иерархии
королевства. Такое решение было продиктовано стремлением предотвра-
тить провозглашение преемником Воителя Гарсии Рамиреса, внука Сида и
ГЛ А ВА 5
правнука Гарсии Санчеса, короля Наварры. Тот командовал тремя важны-
ми крепостями и располагал большими военными силами.
Рамиро II (1134–1137), поддерживаемый частью знати, спешил пред-
ставить себя перед арагонцами как легитимного монарха: приехав из Бар-
бастро в Хаку, Рамиро перед собранием знати объявил, что принял корону,
думая о благе народа и желая сохранить свободы Церкви. Знать Наварры в
свою очередь отвергла его как короля и признала своим повелителем Гарсию
Рамиреса, чем арагоно-наваррская уния и завершилась. На все отвоеван-
ные Воителем земли и зависимую тайфу Сафадолы предъявил права сын
Урраки Альфонсо VII, в декабре 1134 г. при полной пассивности горожан,
больше опасавшихся мусульман, взявший Сарагосу. Видимо, Тарасона, Ка-
латаюд и Дарока тоже признали королем Альфонсо VII.
К лету 1136 г. ситуация изменилась, поскольку Рамиро удалось путем
сложных переговоров добиться права сложить с себя сан и заключить брак
(первое время не признававшийся римским престолом) с Инес де Пуатье.
От этого союза родилась Петронила, ставшая наследницей Арагона. В то
же время госпитальеры и тамплиеры пришли к заключению, что не смогут
принять на себя ответственность за корону и предпочтут получить возме-
щение и гарантию права продолжать войну против ислама, свои права они
передали графу Барселонскому Рамону Беренгеру IV, который обещал вы-
платить достойную компенсацию. Кроме того, было заключено брачное со-
глашение между 24-летним Рамоном Беренгером IV и Петронилой, кото-
рой к тому времени едва исполнился год. Такой брак позволял арагонцам 275
обрести зрелого монарха, не обремененного церковными обязанностями.
13 ноября 1137 г. спустя три месяца после свадьбы дочери, Рамиро II отрекся
от престола в пользу своего зятя и вернулся в монастырь. По заключенному
между Рамиро и Рамоном Беренгером соглашению, барселонец должен был
править Арагоном даже в том случае, если бы его супруга умерла, не оставив
потомства. Спустя двадцать лет Петронила подарила Арагону наследника.
Благодаря унии Арагона и Каталонии на Пиренейском полуострове появи-

лось сильное и обширное государство, получившее имя Арагонская Корона.
В его состав в разное время входили разные территории и на разном праве,
имевшие различный статус вплоть до самоуправления и обладания собствен-
ными кортесами, как это было в принципате Каталония или в королевстве
Валенсия. Королевство Мальорка и итальянские владения Арагонской Ко-

роны то передавались младшей ветви королевского дома, то возвращались
под руку арагонского монарха. Высшей властью над всеми землями призна-
валась власть арагонского государя. Объединенные ресурсы Короны, с одной
стороны, способствовали укреплению христиан на побережье Средиземного
моря, с другой, создали значительный противовес притязаниям на гегемо-
нию в регионе леоно-кастильских монархов.
РАЗДЕЛ 3
Взаимная заинтересованность и одновременно соперничество Ара-

гонской Короны и Леоно-Кастильского королевства проходят через XII–
XIV столетия, определяя политику крупнейших игроков пиренейской по-
литики и влияя на политические симпатии их партнеров.
Первый король Арагона и Каталонии, Рамон Беренгер, предпочтя родо-
вому отчему имени имя арагонского деда, в большей степени вписывавшееся
в пиренейскую традицию, вошел в историю как Альфонсо (для арагонцев —
второй, для каталонцев — первый) и будущее своей державы связывал, пре-
жде всего, с запиренейскими делами. В 1167 г. после смерти кузена из дома
графов Барселонских в соответствии с договорами, заключенными его отцом
с германским императором, он унаследовал Прованс, в 1172 — Руссильон, в
1187 г. ему принесли вассальную присягу Беарн и Бигор, что означало господ-
ство над значительной частью Южной Франции.
В 1173 г. Альфонсо II, прозванный Целомудренным, достиг совершен-
нолетия. К этому времени он был королем Арагона, графом Барселонским
и маркизом Прованса. Благодаря дружбе и поддержке Генриха Английского
был подписан выгодный для Арагона договор с графом Тулузским: за 31 тыс.
серебряных марок граф отказывался от всех своих прав на Арль, Прованс,
Мило, Жеводан и Карлат. Не удивительно, что король видел свою основную
цель в объединении земель по побережью Средиземного моря — от Роны до
Сегуры — и мало интересовался внутрипиренейскими делами. Альфонсо II
предпринял поход в мурсийские земли, желая обложить это королевство да-
276 нью. Отвоевал Каспе и Альбаррасин и основал город Теруэль (1170 г.).
В то же время середина XII в. на Пиренейском полуострове была отмече-
на активизацией Наварры — с большими потерями для Альфонсо VIII. На-
варрцы заняли Логроньо, Энтрену, Наваррете, Аусехо, Аутоль, Ресу, Дуранго,
Алаву, Краньон, Сересо и Бривьеску. В 1167 г. Наварра зафиксировала свои
завоевания в договоре с Кастилией, а год спустя Санчо VI подписал согла-
шение с Альфонсо II Арагонским о мире на 20 лет и об участии Наварры в
Реконкисте с правом сохранения за собой части отвоеванных территорий.
Между Арагоном и Наваррой надолго установились теплые отношения.
С другой стороны, выбирая союзников на полуострове, арагонец был
склонен к крепким связям и с Кастилией. В 1177 г. Альфонсо Кастильский
и Альфонсо Арагонский решили совместно предпринять поход против Ку-
энки, которая сдалась после тяжелой девятимесячной осады. Кастильский
король, признавая оказанную ему помощь, позволил арагонским монархам
впредь не приносить вассальную присягу за Сарагосское королевство (по-
рядок, введенный кастильцами после смерти Альфонсо Воителя).
В 1179 г. оба короля встретились в Касоле, где был подписан новый дого-
вор о разделе сфер влияния: были установлены южные границы между Биа-
ром и Хативой, что оставляло Мурсию за Кастилией. Занятый окситанским
проектом, Альфонсо Целомудренный подписал невыгодный для Арагона
договор. Его двор был устроен на лангедокский манер: король перенес свою
столицу в Перпиньян, был окружен трубадурами, пользовался расположени-
ем сеньоров Прованса, Фуа, Бигора, Каркассона, Нима и Беарна.
ГЛ А ВА 5
Тем временем ситуация на юге Франции менялась: скончался англий-
ский монарх Генрих II, традиционно поддерживавший Арагон, ширилось
движение альбигойцев, все более заметным становилось вмешательство в
дела этого региона Генуи, интересы которой естественно пересекались с ин-
тересами Каталонии, не желавшей видеть республику на Балеарах. Имелись
и серьезные внутренние противоречия в рамках арагонского государства
между высокоразвитой торговлей и остававшимся сеньориальным обще-
ственным укладом.
Альфонсо II скончался в 1196 г. в Перпиньяне, оставив своему наслед-
нику Пере II (1196–1213) неспокойное королевство. Французская знать
воевала за свою независимость, а французский король стремился к распро-
странению власти Капетингов на юг. В этой ситуации Пере удалось укре-
пить свои позиции и расширить арагонские владения в результате брака
с Марией, наследницей Монпелье (1204 г.). Он также присоединил земли
графства Уржель (1205 г.).
В 1198 г. в очередной раз было достигнуто соглашение между Ка-
стилией и Арагоном о разделе Наварры, которой удалось договориться
с арагонским королем, но в результате кастильского вторжения Наварра
лишилась Алавы и Гипускоа. Присоединение Страны Басков к кастиль-
ской короне отрезало Наварру от кантабрийского побережья, оставив без
выхода к морю.
Пере II, ища поддержки и союзников для похода на Балеарские острова,
в 1204 г. осуществил поездку в Рим, где принял корону из рук понтифика, 277
обязался защищать католическую веру и принес вассальную присягу папе.
Арагон и Каталония были переданы им в качестве феодов Риму и облага-
лись определенным побором за высокое покровительство. Пере принял ти-
тул Католического короля. Поддержка римского престола была необходима
королю в его противостоянии Тулузе и в претензиях на Мальорку. Со своей
стороны Пере обещал со всем рвением защищать церковь от ереси. Этот
акт, совершенно не вписывавшийся в арагонские или каталонские тради-
ции, был встречен с возмущением знатью и городами. Однако король не по-
желал уступить им, возможно, рассчитывая на помощь папы в разрешении
южно-французской ситуации. Его надеждам не суждено было оправдаться:
альбигойская война (1209 г.) только усугубила его положение. В 1212 г. он
участвовал в знаменитой битве при Лас Навас де Толоса.
Прошло чуть больше года, и Пере II Католик, герой великой битвы с
мусульманами, погиб под стенами Мюре, защищая еретиков от крестонос-
ца Симона де Монфора. Этот факт сам по себе парадоксален, ибо Пере II
был безгранично предан не только вере, но и папе Иннокентию III. На деле

король оказался перед очень сложным выбором: исполнить свое обещание
папе или же защитить своих вассалов, сеньоров Окситании, моливших о
помощи в их противостоянии разрушительному вторжению с севера. Пока
он медлил, Симон де Монфор взял Безье и Каркассон. Все дипломатиче-
ские усилия Тулузского графа, зятя арагонского короля, и Пере не имели
успеха. Последней попыткой если не спасти существующий политический
РАЗДЕЛ 3
порядок в Окситании, то хотя бы сохранить каталонское влияние в регио-

не и жизнь своих вассалов, было соглашение Пере Католика с Симоном де
Монфором о браке арагонского наследника Жауме и дочери крестоносца
(1211 г.). Однако ничто уже не могло остановить крестоносцев, чувствовав-
ших близкую окончательную победу. В феврале 1213 г. Пере II вошел в Ту-
лузу, со всех сторон обложенную противником. Раймунд VI, тулузцы, графы
Фуа и Комменжа и Гастон Беарнский вверили королю свою судьбу, принеся
вассальную присягу. Католик объявил войну, не имея ни единого шанса без
помощи от Каталонии.
Окситанская мечта, рожденная еще Рамоном Беренгером, погибла
вместе с королем Арагона. И хотя в Южную Францию пытались посылать
войска в поддержку окситанских сеньоров и арагонского влияния, со вре-
менем от этой политики пришлось отказаться, в том числе, и под давлением
Рима. Наступала эпоха испанизации Арагонской Короны. Теперь казались
ошибкой соглашения в Тудехене и Касоле, которые оставляли Арагону для
продвижения на мусульманские земли слишком мало пространства, а Ва-
ленсия и Мальорка стали главной целью каталонской экспансии.
Пере II оставил арагонцам и каталонцам пустую казну и малолетнего
короля-сироту, находившегося в руках Симона де Монфора. Потребова-
лось просить папу о помощи, чтобы вернуть наследника его подданным.
Арагонская и каталонская знать, собравшись на ассамблею в 1214 г., опреде-
лила порядок управления страной. Символичным оказалось имя нового
278 короля — Жауме (Иаков), данное в честь апостола Иакова, и бывшее новым
для династии.
Достигший к 1218 г. совершеннолетия Жауме I (1213–1276) столкнул-
ся с оппозицией знати, желавшей ограничить его полномочия и возмож-
ности. Перед лицом внутренней войны Жауме понимал, что только боль-
шое общее предприятие за пределами страны позволит преодолеть раскол.
В 1225 г. завершилось действие перемирия с мусульманами, что развязало
молодому королю руки: он осадил Пеньисколу и действовал в округе Теруэ-
ля. Война дала Жауме самое главное, в чем он нуждался, — войско. Прави-
тель Валенсии Саад Абу Саид обязался выплачивать дань как вассал. Затем,
получив поддержку каталонцев, Жауме подчинил восставшие Сарагосу,
Уэску и Хаку. Наконец, 22 марта 1227 г. было подписано соглашение с абба-
том Монтеарагона, братом Пере II и главным противником короля. Победа
монарха над знатью была прежде всего достижением Каталонии, которая,
лишившись Окситании, теперь все свои надежды связывала с Арагонской
Короной и, действительно, быстро превратилась в основной ее центр.
В интересах Каталонии в 1227 г. иностранным судам было запрещено

брать грузы в Барселоне для перевозки в Сеуту, Александрию и Сирию. На
следующий год Жауме распорядился занять Уржель, откликнувшись на
призыв о помощи его правительницы, дочери Арменголя VIII, чьи права
были попраны теткой и ее мужем.
Главным вознаграждением Каталонии за верность было покорение
Балеарских островов, на которых барселонцы получили неоспоримые
ГЛ А ВА 5
привилегии. На Кортесах в Барселоне в 1228 г. было принято решение
о начале военной кампании. Каталония бросилась в это предприятие с
энтузиазмом и огромным флотом в 150 кораблей. Арагон оставался в сто-
роне, хотя многие вассалы короля приняли в походе участие. После осады
с суши и моря, 31 декабря 1229 г. Пальма де Мальорка сдалась. Жауме
даровал барселонцам свободу торговать на всем острове, марсельцы по-
лучили 300 домов в Пальме и шестую часть в Инке (была занята в 1230 г.).
На Мальорке был введен каталанский язык и «Обычаи». В 1231 г. Жауме
снова отправился на Мальорку подчинить еще не покорившиеся районы
и без сопротивления овладел Меноркой. В 1235 г. архиепископ Таррагоны
Гильерм де Монтгри завоевал Ивису. Особого внимания и присутствия
короля потребовал вопрос о разделе земель между мусульманским и при-
бывшим христианским населением. Средства на эти предприятия давали
города, сеньоры и духовенство Каталонии и Южной Франции.
Жауме Завоеватель присоединил к своим землям не только Балеарские
острова — в 1237 г. он начал кампанию против валенсийского эмира. Посте-
пенно подчинив важнейшие опорные пункты, он подошел к городу Валенсия,
который сдался ему в сентябре 1238 г. Затем король подчинил себе Хативу,
Альсиру и другие города и местечки эмирата. Жауме, поклявшийся в начале
похода перед войсками, что не оставит валенсийской земли, пока город не ста-
нет его, придал покоренным территориям статус отдельного королевства. Как
и при завоевании Мальорки, каталонцы пользовались особыми привилегия-
ми, на валенсийских землях был введен каталанский язык. В 1240 г. Жауме по- 279
жаловал Валенсии «Новое Фуэро» вместо действовавшего поначалу «Фуэро
Арагона». Корона Арагона представляла собой теперь объединение четырех
политических общностей — трех королевств и одного принципата.
С успехами кастильцев в Мурсии возникла обширная пограничная
территория от Ла Манчи до Средиземного моря, где между Кастилией и
Арагоном неизбежно возникали трения. Вскоре после покорения горо-
да Мурсия и ее округи кастильцы вошли в Могенте и Энгеру, намерева-
ясь овладеть Хативой, что не входило в планы Жауме, который вторгся на
земли, отведенные в качестве сферы влияния Кастилии. В результате это-
го столкновения было подписано новое соглашение в Альмисре в 1244 г.,
зафиксировавшее новую границу между королевствами и очень выгодное
Кастилии: Арагон не мог продвигаться южнее Биара. К концу года отведен-
ные Жауме земли были подчинены Арагоном.
В 1265 г. Жауме Завоеватель предпринял поход против мурсийско-
го эмирата, взял Эльче, Аликанте, а в 1266 г. Мурсию. Король переселил
сюда каталонских поселенцев и распределил землю между арагонскими и

каталонскими сеньорами, участвовавшими в завоевании, после этого он
признал мурсийскую территорию подвластной своему тестю, Альфонсо X
Кастильскому, что соответствовало альмисрским договоренностям.
В правление Жауме Завоевателя была предпринята попытка воз-
обновить унию Наварры и Арагона. В 1231 г. постаревший и не имев-
ший сыновей король Наварры Санчо VII подписал с Жауме I договор,
РАЗДЕЛ 3
по которому наваррская корона передавалась арагонскому королю. За

время почти сорокалетнего правления Санчо Сильного королевство су-
щественно изменилось.
Потеряв кантабрийские земли, оно приобрело сеньории Тарте, Ар-
гамунт, Остабат — по ту строну гор, и старалось через Гасконь получить
выход к морю. Санчо добился, чтобы папская канцелярия признала за
ним титул короля, в чем со времен смерти Альфонсо Воителя и расто-
ржения Арагоно-Наваррской унии наваррским правителям отказыва-
лось. Санчо основал Виану, принял городское право для Памплоны и
издал множество фуэро и поселенных грамот, кроме того, он был удиви-
тельно богат.
Наварра вынуждена была выбирать сильного патрона, и Арагон тра-
диционно был ей ближе всего по интересам, Кастилия и французские се-
ньоры казались старому королю неприемлемой альтернативой. Его плану
не суждено было сбыться. После его кончины в 1234 г. наваррская знать
предпочла обратиться с предложением о короне к зятю Санчо VII шампан-
скому графу Теобальду, женатому на дочери короля Бланке. Все дворяне,
присягнувшие Жауме, были изгнаны. Далекая власть шампанского графа,
мало интересовавшегося небольшим королевством за Пиренеями, была
гораздо выгоднее для местной знати, усилившейся и взявшей в свои руки
управление Наваррой. Здесь в мирной форме удалось достичь того, к чему
стремилась арагонская аристократия, навязавшая Жауме войну. В 1237 г.
280 при поддержке папы Григория IX была создана комиссия из 30 человек,
дабы в сотрудничестве с королем и курией было составлено новое фуэро,
определявшее законы королевства и порядок престолонаследия.
В 1258 г. Жауме подписал договор в Корбейле, определявший границы
с Францией, по существу отказавшись из-за сложных политических условий
от всех запиренейских владений, кроме Монпелье, Серданьи и Руссильона.
Одновременно состоялись переговоры о бракосочетании арагонской прин-
цессы Изабеллы с Филиппом, наследником Людовика Святого. Интересы
Арагонской Короны, состоявшей из наследственных и завоеванных владе-
ний, которые никогда не рассматривались как неделимое целое, лежали уже
вне французских территорий.
Жауме I, стремившийся упрочить объединение Арагона и Каталонии,
по существу заложил основы конфедеративного устройства Арагонской
Короны. При нем был принят (кортесы в Уэске, 1247 г.) обширный право-
вой свод «Фуэро Арагона», а «Барселонские обычаи» распространены во
всех каталонских графствах.
Барселона в XIII–XIV вв.
По меркам того времени Барселона была очень большим городом, который по-
стоянно нуждался в усовершенствовании системы управления. Уже при Рамоне
Беренгере I стали складываться «Барселонские обычаи» (Usatges de Barcelona),
в основу которых легло обычное право этих земель. Окончательно они были
приняты и распространены на все каталонские графства уже в правление Жауме
ГЛ А ВА 5
Завоевателя. Обычаи постепенно вытеснили римское право и «Фуэро Хузго»,
использовавшиеся в судебной практике в раннем Средневековье. Как и вся-
кое записанное обычное право, «Обычаи» регулировали широкий спектр со-
циальных отношений. Из них мы узнаем об иерархии сословия сеньоров и их
взаимоотношениях с графской, а затем королевской властью, о наличие «дурных
обычаев» подробнее см. с. 346), которые ложились на сервов, об оформлении за-
висимости крестьян в Каталонии (т.н. ременс) и о многом другом.
Город управлялся вегером (викарием), которому помогал байл, и Советом
нобилей (Сonsell de ple). В середине XIII в. эта система была изменена. Теперь
назначалось четыре вегера, которые работали с восемью советниками и советом,
поначалу насчитывавшим 200 человек, но вскоре преобразованным в Совет ста
(Consell de Cent). Совет имел право чеканить монету и назначать консулов, своих
представителей в других государствах.
Тогда же был создан Морской совет (Consolat de Mar), в который входили
корабельщики и торговцы. Совет регулировал морскую торговлю и жизнь пор-
та, руководствуясь торговым правом, нормы которого были собраны в XIV в.
в «Книгу Морского совета» (Llibre del Consolat de Mar). Книга послужила осно-
вой для торгового морского права всего Средиземноморья и является первым
известным кодексом такого рода.
В середине XIV в. в Барселоне обосновался Женералитет, как к тому вре-
мени стали именовать Генеральную Депутацию, что свидетельствует о высокой
роли города как политического центра всей Каталонии. В 1401 г. здесь был соз-
дан первый в Европе публичный банк (Taula de Canvi de Barcelona). 281
До сих пор можно видеть Большой Королевский дворец, Дворец Женера-
литета, Лонжу — место встречи и сделок торговцев, выстроенную по инициативе
Пере Церемонного и Совета Ста, Ратушу (Casa de la Ciudad) и другие публичные
здания, в основе своей готические.
С середины XIV в. Барселона переживает тяжелый демографический кри-
зис, вызванный эпидемиями чумы, неурожайными годами, которые уменьши-
ли население в 10 раз. Серьезный ущерб был нанесен и традиционной морской
торговле, на которой зиждилось все экономическое процветание города. Пи-
ратство, потом появление в Средиземном море турок нанесли ему непоправи-
мый удар. Последовавшее затем открытие новых морских путей, переориента-
ция властей на итальянские дела при Альфонсо Великодушном, крестьянские
восстания и войны второй половины XV в. усугубили кризис. Замирение с ко-
ролем Хуаном II в 1472 г. уже не могло вернуть Барселоне былого величия. Тем
не менее, и в последующие столетия она оставалась одним из важнейших цен-
тров объединенной Испании. ■■■
Упорядочение и в известном смысле унификация права учитывали

своеобразие завоеванных территорий. Так, королевству Валенсия были
пожалованы «Фуэро Валенсии». За годы малолетства Жауме курия пре-
вратилась в настоящий совет правительства, на котором присутствовало
и третье сословие. Генеральные собрания такой курии уже представляли
собой настоящие кортесы, вотировавшие налоги и принимавшие петиции,
обладавшие судебными функциями. В 1244 г. кортесы Арагона и Катало-
РАЗДЕЛ 3
нии были разделены. Свое сословное представительство получила позже

и Валенсия. С 1265 г. особое значение приобрела должность Главного Ху-
стисьи, арбитра в делах между королем и знатью. Вскоре оформилась и
Главная Депутация, действовавшая как контролирующий орган между
сессиями кортесов.
Покорение Балеарских островов и династический брак наследника пре-
стола с Констанцией Сицилийской заложили основы будущего господства
Короны на Средиземном море. Жауме сделал очень много для подавления
сепаратистских настроений знати и укрепления королевской власти, усиле-
ния Короны на полуострове, обустройства завоеванных территорий, вклю-
чая покровительство иудеям и сарацинам, для упорядочения королевских
финансов, в частности введя патримониальный порядок на завоеванных
территориях, и для сохранения независимости королевства от Рима.
Жауме I был создателем «Книги деяний» — первой большой хроники,
составленной на каталанском языке в жанре автобиографии. Книга, напол-
ненная рассказами о великих завоеваниях, о кортесах, верных вассалах пред-
назначалась для чтения вслух при дворе в назидание потомкам.
Король умер в походе против восставших валенсийских мавров. Он
разделил земли между сыновьями, оставив Балеары и южно-французские
земли второму сыну, Жауме. Арагон, Каталония и Валенсия отошли его
первенцу, уже при жизни отца активно участвовавшему в управлении госу-
дарством, — Пере III (1276–1285).
282 Первым актом короля стало провозглашение независимости Арагон-
ской короны от власти папы. Король чувствовал себя уверенно и более не
нуждался в поддержке слабевшей римской кафедры.
Правление Пере началось с внутренних смут, вызванных стремлени-
ем арагонской и каталонской знати к активному участию в политической
жизни и сепаратистскими устремлениями Уржеля и Фуа. Конец распрям,
войнам и восстаниям положила коронация Пере III, а затем подписание
договора между обоими сыновьями Жауме Завоевателя, состоявшееся
20 января 1279 г. Согласно этому документу, Пере признал законность
раздела королевства, завещанного отцом. Жауме, со своей стороны, со-
гласился с тем, что Руссильон и Монпелье (отошедшие ему вместе с Ма-
льоркой) даже с точки зрения юридической и финансовой являются ча-
стями Каталонии, и принес арагонскому королю вассальную присягу. По-
сле этого в июле 1280 г. восстание знати было подавлено, Пере III простил
всех, сразу обозначив общую цель — Сицилию. Арагонский король был
женат на Констанции, наследнице сицилийского правителя Манфреда Го-
генштауфена, что давало ему повод

к претензиям на эти территории
и столкнуло его с Карлом Анжуй-
ским, за спиной которого стоял
римский престол.
Продвижению Арагона в Сре-
диземноморье способствовала в
ГЛ А ВА 5
1277 г. кончина тунисского эмира,
признавшего ранее сюзеренитет ара-
гонского короля. Поскольку преем-
ник эмира отказался от принесения
вассальной присяги, Пере III напра-
вил в Тунис военную экспедицию в
1280 г. и обратился в Рим с просьбой
об объявлении Крестового похода
против Туниса. Ему было отказано.
Несмотря на это арагонский король
продолжал готовить флот и войско Король Жауме I Завоеватель
к походу и вскоре вышел из Катало-
нии с флотом в 140 кораблей. В 1282 г. он взял алжирский город Алькойль,
ставший основным форпостом Короны в Северной Африке. Планы монарха
были скорректированы начавшимся восстанием на Сицилии. Уже во время
военных действий в Тунисе король получил известие о восстании и принял
сицилийское посольство с предложением короны.
Многие арагонские знатные люди покинули короля, вернувшись домой,
поскольку считали, что такой вопрос должен решаться на кортесах. Одна-
ко король по-прежнему рассчитывал на Каталонию — сицилийский поход
по средствам и целям снова был прежде всего каталонским предприятием.
30 августа Пере достиг Трапани, а отсюда по суше дошел до Палермо, где и
короновался. Вскоре его власть была распространена на Реджо и Семина- 283
ру, в 1283 г. — на Мальту; анжуйские войска, терпя поражения, отступали.
22 апреля 1283 г. на Сицилию прибыла Констанция, супруга короля и вла-
детельница острова. Она объявила о переходе прав на остров ко второму
сыну, Жауме. Первенец венценосной четы, Альфонсо, должен был наследо-
вать Арагонскую Корону.
Тем временем в Арагоне Альфонсо ждал отца с плохими новостями.
Страна стояла на пороге войны с Францией. Папа Мартин IV сначала от-
лучил Пере от церкви, а затем низложил его и 21 марта 1283 г. объявил
о передаче Арагонской Короны французскому принцу Карлу Валуа (пле-
мяннику Пере по матери Изабелле Арагонской). Отлучение освобождало
всех подданных короля от присяги верности, чем не преминул воспользо-
ваться брат Пере, Жауме. Когда французский король и Карл Анжуйский
начали стягивать силы против Пере III, Жауме разрешил им проход через
свои земли и признал Филиппа III Смелого сеньором графства Монпелье.
Имея за спиной взбудораженную знать, недовольство которой вылилось
в Тарасонские и Барселонские кортесы (сентябрь и декабрь 1283 г.), потре-

бовавшие от королевской власти уступок в пользу полномочий сословно-
представительных органов, Пере подписал два документа: Главную При-
вилегию и установление «Один раз в год». Согласно последнему ката-
лонские кортесы должны были собираться каждый год, объединяя все
три сословия. Подтверждались муниципальные и торговые свободы.
Никакое законодательное решение не могло быть принято без кортесов,
РАЗДЕЛ 3
хотя и не требовалось учитывать мнение большинства, подтверждались

феодальные права знати.
Однако вскоре расстановка сил на международной арене сильно измени-
лась. В июне 1284 г. Карл Салернский, сын Карла Анжуйского и правитель
Неаполя, потерпел от арагонцев поражение на море и был пленен. Карл Ан-
жуйский умер в январе 1285 г. Позиция Арагона, подкрепленная союзом с
Кастилией и Англией, стала сильнее и с дипломатической точки зрения.
В то же время войско, собранное в Тулузе под знаком Креста, было
огромным (200 тыс. человек, согласно сведениям хрониста Берната Дескло-
та); Жауме, брат короля, выступил на стороне французов и в апреле, бежав
от настигавшего его Пере к Филиппу III, передал тому все замки, которы-
ми владел. После долгой осады героически сопротивлявшейся Жироны,
французам удалось взять этот первый для них каталонский город. Карл
Валуа был коронован арагонской короной. Оборона Жироны дала время
подойти каталонским морским силам. Французский флот был разбит, что
лишило крестоносцев поставок продовольствия и подкрепления. Филипп
просил о перемирии, чтобы иметь возможность отступить за Пиренеи, но
арагонец отказал, и 1 октября 1285 г. французы потерпели сокрушительное
поражение. 5 октября в Перпиньяне скончался французский монарх, а его
наследник Филипп Красивый не был склонен продолжать поход. Спустя
11 дней Пере III мог объявить об освобождении всей каталонской террито-
рии и присоединении Руссильона.
284 После этого было снаряжено две экспедиции — на Мальорку и против
Санчо IV, в решительный момент оставившего соседа без помощи. Пальма
де Мальорка сдалась спустя восемь дней, и все земли непокорного вассала
были присоединены к Каталонии. Дабы избежать нежелательной реакции
римской курии Пере распорядился о передаче Сицилии Святому Престолу.
Он скончался еще до того, как Альфонсо, наследник, вернулся из похода на
Мальорку. Его распоряжение о Сицилии не было принято во внимание.
Пере III был одним из первых европейских монархов, открыто встав-
ших на защиту национальных интересов своего королевства в противобор-
стве с Римом. Благодаря его политике гегемония в Западном Средиземно-
морье постепенно стала переходить к Арагонскому дому.
Альфонсо III (1285–1291) нужно было укрепить границы, разрешить
конфликт с Францией, добиться признания статуса Балеарских островов,
пересмотреть невыгодный Арагону договор с Кастилией в Альмисре, по-
скольку король стремился к разделу Мурсии. Нельзя было забывать и о Си-
цилии, которая была унаследована Жауме, братом Альфонсо, что также тре-
бовало признания (там до 1288 г. продолжались военные действия). В 1288 г.

папа признал права Арагона на Мальорку и Руссильон. Для разрешения
сложной международной ситуации, в которой столкнулись интересы мно-
гих европейских держав, Альфонсо выступил с инициативой созыва широ-
кой конференции под председательством английского короля — Эдуард I
предложил быть посредником в переговорах — и под эгидой римского пре-
стола с целью замирения всех сторон. Это предприятие не было абсолютно
ГЛ А ВА 5
успешным, поскольку арагонский король явно не рассчитал свои силы и
требовал слишком много. Например, отношения с Кастилией улучшить не
удалось, ее правитель Санчо IV был настроен против дружбы с Арагонской
Короной, предпочитая союз с Францией. Никакие интриги Альфонсо III
не могли изменить положения: и Кастилия, и Арагон очевидным образом
сталкивались в своих интересах на землях Мурсии.
В феврале 1291 г. статус и единство земель Арагонской Короны, включая
острова, получили международное признание в Тарасконе, куда съехались
и папские легаты, и английские послы. Альфонсо III скончался 18 июня
1291 г., вверив королевство своему младшему брату, королю Сицилии, Жау-
ме II (1291–1327).
Жауме II прибыл в Барселону 13 августа 1291 г. Он отказался передать
права на Сицилию своему брату Фадрике и был преисполнен намерения
исправить ошибки Альфонсо, резко изменив внешнеполитический курс.
Именно поэтому арагонцы участвовали в походе кастильцев против Тари-
фы. Дружеские отношения с Кастилией были закреплены союзным догово-
ром в Монтеагудо (15 сентября) и браком арагонского короля и кастильской
инфанты Изабеллы (29 сентября в Сории и Калатаюде пышно отпраздно-
вали свадьбу и альянс). Важным пунктом договора был вопрос о разделе
африканских земель в случае их завоевания: Кастилия получала Марокко,
а Арагон — земли к востоку от Мулуя.
Однако внешнеполитической линии Жауме предстояло совершить ре-
шительный поворот. 1295 г. был годом сближения с Анжуйским домом и 285
Римским престолом в ущерб отношениям с Кастилией — тогда был под-
писан договор в Ананьи. Ради этого Жауме пришлось расторгнуть брак с
супругой и отказать в помощи брату Фадрике, не признавшему договор и
вскоре при поддержке народа короновавшемуся Сицилийской короной.
По договору в Ананьи, Жауме II отказался от прав на Сицилию, Мальор-
ка приобрела вновь статус вассала Арагонской Короны, были отпущены
из Арагона сыновья Карла II Анжуйского, отданные им в заложники. Зато
Жауме приобретал богатое приданое Бланки Анжуйской и возможность
присоединения земель Корсики и Сардинии.
Победы арагонского оружия на Корсике и Сардинии (1299 г.), а затем
каталонская помощь, даже вопреки воле Жауме, королю Фадрике (1299 и
1300 г.) привели к укреплению каталонцев в регионе и к подписанию ново-
го соглашения в Кальтабеллоте 19 августа 1302 г., по которому была при-
знана независимость Сицилии (до 1409 г. принадлежит младшей ветви
арагонского дома).
В 1298 г. Жауме II, находясь в состоянии войны с Кастилией, начал за-

воевание Мурсии, которая покорилась ему довольно быстро, будучи насе-
ленной по большей части арагонцами и каталонцами. Только Аликанте и
Эльче потребовали специальных усилий — штурма и осады соответствен-
но. В 1300 г. сдалась Лорка, крепости Алькала и Мула пока оставались ка-
стильскими. Дону Хуану Мануэлю пришлось жениться на дочери Жауме II,
чтобы вернуть себе земли Эльче, Моновара и Санта Полы — теперь уже в
РАЗДЕЛ 3
качестве вассала арагонской короны. В 1304 г. между Кастилией и Араго-

ном был подписан мир. Северная часть Мурсии была признана арагонской.
В 1309 г. в Алькале было принято решение о совместных действиях против
мусульман, в это время предпринимавших рейды по суше и с моря против
Кревильенте, Аликанте, Хавеа и Дении.
В этом же году Жауме осадил Альмерию. Общие усилия кастильцев,
арагонцев и марокканцев привели к падению Сеуты, которой к тому мо-
менту владела Гранада.
Жауме II упорно расширял пределы своих владений. В то время «каталон-
ская империя» господствовала на Средиземном море. Самым важным деяни-
ем этого короля считается завоевание Сардинии, что требовало не только во-
енных ресурсов, но и дипломатической подготовки. Остров, поделенный на че-
тыре области и находившийся под протекторатом Пизы и Генуи, был завоеван
каталонцами. В 1324 г. они под водительством наследного принца Альфонсо
одержали победы на суше и на море. Сюда переселилось много каталонцев, но
на протяжении XIV и XV вв. ситуация здесь оставалась неспокойной.
Жауме, судя по всему, поддерживал и знаменитое предприятие каталон-
цев — Компанию. В 1302 г. военачальник Рожер де Флор во главе наемного
войска отправился в Византию, чтобы оказать помощь императору Андро-
нику II в борьбе против турок. Действия наемников были успешны, одна-
ко усиление каталонцев вызвало опасения наследника и соправителя Ан-
дроника II, Михаила IX, который приказал убить Рожера и его ближайших
286 сподвижников (1305 г.). От последовавшей «каталонской мести» Византия
пострадала едва ли не больше, чем от турок. Затем наемники поступили на
службу к герцогу Афин, но когда тот не выплатил им жалованье, восстали и
в 1311 г. разбили его войска. Затем они захватили герцогство, объявив себя
вассалами короля Арагона; их потомки удерживали его до 1387/88 г.
С упразднением Ордена тамплиеров Арагон получил часть их иму-
щества, а также большую долю того, что в Валенсии имели госпиталье-
ры — все было передано основанному в 1317 г. Ордену Монтеса, исклю-
чительно арагонскому, которому была препоручена защита королевства
и укрепление южных границ. При Жауме в Сарагосе появилась архие-
пископская кафедра.
Второй сын короля и будущий преемник, Альфонсо, был женат на пле-
мяннице графа Уржеля — Арменголя X, умершего в 1314 г., после чего граф-
ство унаследовал Альфонсо, ставший в 1319 г. наследником трона (старший
сын Жауме II, инфант Жауме, отказался от притязаний на трон, предпочтя
духовную карьеру). В том же году король Жауме Справедливый издал указ,
согласно которому королевства Арагон и Валенсия, а также графство Барсе-

лонское объявлялись нераздельными коронными владениями.
Правление Жауме, пришедшееся на рубеж XIII–XIV вв., было сопря-
жено с многочисленными сложностями и прежде всего с общеевропейским
кризисом XIV столетия, вызванным и демографическими, и политическими
причинами. Для Арагонской Короны наступила эпоха глубоких внутрен-
них конфликтов власти и знати, масштабных войн с соседями-кастильцами,
ГЛ А ВА 5
ибо кризис обнажил общие для всего региона проблемы; в то же время ка-
талонцы вступили на Сардинию, достигли Афин и Пелопоннеса, их суда
бросали якорь в Золотом Роге, а в Александрии был основан консолат, про-
существовавший до конца Средневековья.
В 1327 г. арагонским королем стал Альфонсо IV (1327–1336), прозванный
Кротким, женатый на уржельской принцессе Тересе де Энтенса, что сблизи-
ло знаменитого своей победой на Сардинии короля с каталонской знатью.
В 1329 г. овдовевший монарх женился на сестре кастильского короля Аль-
фонсо XI — Леонор. Тогда же начались волнения на Сардинии, которые бы-
стро вылились в настоящую войну Каталонии и Генуи, длившуюся более по-
лутора веков и сопровождавшуюся заключением различных договоров. Эта
война принесла больше потерь Каталонии, Альфонсо пытался склонить к
миру папу и Геную, но не преуспел. В 1336 г. он скончался, имея трех детей от
первого и двух — от второго брака, что не замедлило расколоть знать на две
партии. Противостояние было тем сильнее, что в 1328 г. Альфонсо под давле-
нием валенсийцев отказался от своего намерения поделить владения короны
между сыновьями и подтвердил Ордонанс Жауме II о неделимости Арагона,
Каталонии, Валенсии и вассальных Балеар и пиренейских графств.
Пере IV (1336–1387), прозванный Церемонным, короновался в Сара-
госе в 1336 г. На время его царствования пришелся взлет каталонской экс-
пансии на Средиземном море, а Арагонская Корона, во многом благодаря
особо пристальному отношению короля к праву, оформилась в объедине-
ние государств. Поначалу Пере предстояло восстановить единство коро- 287
левства и усилить собственную власть, затем в 1343 г. к Каталонии были
присоединены в результате военных кампаний Мальорка и Руссильон, до
того, как правило, отдававшиеся младшей ветви королевского рода. Пер-
пиньян, столичный город Руссильона, по инициативе Пере IV превратился
по существу во вторую столицу королевства.
Государь провел административную реформу, издав в 1344 г. ордонанс,
регламентировавший управление его домом, канцелярией и капеллой. По
королевскому распоряжению был составлен и ордонанс, описывавший по-
рядок коронации арагонских королей. (Он учитывал новое ordo, фактически
введенное отцом короля, который, вразрез с установленным до того из Рима
порядком, принял от церковных иерархов лишь помазание, корону же возла-
гал на главу сам.) На документах сохранилась правка, которую монарх вносил
красными чернилами — свидетельство его высокой юридической культуры и
личной заинтересованности в упорядочивании права, за что, вкупе с его лю-
бовью к изящной словесности, он и был прозван Церемонным.
Монастырь Поблет
Пере Церемонный распорядился возвести в монастыре Поблет королевский

пантеон и усыпальницу для почивших членов знатных родов. Эта обитель воз-
никла в середине XII в., когда Рамон Беренгер IV пожаловал французским ци-
стерцианцам земли для обустройства монастыря в честь Девы Марии. В XIV в.
аббатство превратилось в важнейший политический и культурный центр. Вплоть
РАЗДЕЛ 3
до пресечения арагонского королевского дома монархи погребались именно

здесь. Сюда же были перенесены останки Жауме Завоевателя, первоначально
упокоившегося в Валенсии.
Монастырь владел обширными землями и сильно разросся в XIV–XV вв.
Монастырские постройки образовывали три самостоятельных части, сообщаю-
щиеся воротами. Арагонские короли и знать часто возводили здесь новые часовни,
украшали ворота, благоустраивали помещения. Пере Церемонный укрепил мона-
стырь стенами с 12 башнями и Королевскими воротами. Мартин I возвел дворец,
носящий его имя, — шедевр светской готической архитектуры. Альфонсо V Ве-
ликодушный после взятия Неаполя повелел выстроить в Поблете часовню. Цар-
ствующие особы и члены королевской фамилии часто и подолгу жили в монастыре,
здесь сложился особый церемониал встречи государей. В начале XVI в. Дамиан
Формент, один из лучших ренессансных скульпторов Арагонской Короны, создал
в церкви Св. Марии знаменитый резной алтарь из алебастра. Золотые ворота По-
блета были украшены по желанию Филиппа II. ■■■
ФРАНЦИЯ
АВИНЬОН ГЕНУЯ
Е
ЗЬ
РН
БЕ
ОР
ПАМПЛОНА
БЕА
Н-
ПРОВАНС ПИЗА
БИГ
СО
МОНПЕЛЬЕ
АС
ФУА
НАВАРРА
РК
ХАКА МАРСЕЛЬ
КА
288 АРАГОН РУССИЛЬОН

ИЯ
САРАГОСА КАТАЛОНИЯ
ГА Л
КАСТИЛИЯ КОРСИКА
РТ У
БАРСЕЛОНА
ТЕРУЭЛЬ
ПО
ТОЛЕДО
Я
МЕНОРКА
СИ
ВАЛЕНСИЯ
ЛЕН
ПАЛЬМА САРДИНИЯ
СЕВИЛЬЯ МАЛЬОРКА
ВА
ИВИСА
АЛИКАНТЕ КАЛЬЯРИ
ГРАНАДСКИЙ
ЭМИРАТ
ТУНИС
ОРАН
ТЛЕМСЕН
Долго не имея наследника, король принял декрет о признании своей

старшей дочери Констанцы наследницей, что вызвало недовольство среди
знати и привело к новой затяжной войне, потребовавшей от короля и хра-
брости и хитрости, а от сопротивлявшихся его власти в Валенсии единства.
В 1348 г. противостояние, полное драматических поворотов, включая побег
монарха из плена, завершилось победой короля, а в 1349 г. Пере, овдовев-
ший во второй раз, женился на Элеоноре Сицилийской, внучке Фадрике II;
ГЛ А ВА 5
от этого брака родился долгожданный наследник Жоан.
Не менее драматичной была война с Генуей, поводом к которой по-
служила непокорная Сардиния (1351–1355). Победа арагонского оружия и
подписание мира, и даже изгнание всех жителей из Альджеро, не принесли
успокоения надолго. Новые восстания вспыхнули в 1358 и 1368 гг., когда
арагонский монарх был уже слишком занят пиренейскими делами.
В 1377 г. после смерти своего дяди Фадрике III Сицилийского, не имев-
шего детей, Пере IV был признан королем Сицилии и получил Афины и
Неопатрию.
Внутренние смуты в Кастилии не могли не коснуться Арагона, где тради-
ционно искали поддержки кастильские мятежники. Интересы двух пиреней-
ских держав пересекались и на Средиземном море: Кастилия поддерживала
Геную, Арагон был ее смертельным врагом, а в целом речь шла о доминирова-
нии на морских путях и в торговле. Снова обострились споры об Аликанте и
Ориуэле, которые Пере IV полагал арагонскими. В 1356 г. Педро I Кастильский
ВЕНЕЦИЯ
СЕРБИЯ БОЛГАРИЯ 289

РИМ
КОРОЛЕВСТВО
НЕАПОЛЬ НЕАПОЛЬ
НЕОПАТРИЯ
ПАЛЕРМО АФИНЫ
СИЦИЛИЯ КАТАНИЯ
МАЛЬТА АРАГОНСКАЯ КОРОНА

К СЕРЕДИНЕ XV В. Арагонская Корона
в XIV–XV вв.
овладел этими городами, начав войну. Перемирие, к которому стремился Пере

IV, не разрешило конфликта. В 1358 г. Педро I возобновил военные действия,
взяв Гуардамар, и его флот совершил нападения на Барселону, Ивису, Тортосу
и Кальпе. Попытки Арагона исправить ситуацию в 1360 г. привели к пораже-
нию его союзника Энрике Трастамарского. Новое перемирие было столь же
бесплодным. В 1362 г. кастильский король в союзе с наваррским королем вновь
напали на Арагон. Пере IV в это время отбивал атаки графа Арманьяка в Пер-
РАЗДЕЛ 3
пиньяне. За месяц кастильцы взяли Альхаму, Арису и Атеку, затем Калатаюд

и угрожали Сарагосе. Арагонец, опасавшийся, кроме прочего, усиления бра-
та Фернандо, лишенный в этот момент поддержки каталонцев, не мог добыть
средств для войны. В 1363 г. кастильцы уже атаковали Валенсию. Присутствие
в кастильском войске наваррцев, португальцев и гранадцев — важная черта
этой третьей войны. Арагон искал мира, который был подписан в Мурвьедро
2 июля 1363 г.: Калатаюд, Тарасона и Теруэль отходили Кастилии как прида-
ное Жоаны, дочери Пере IV, выходившей замуж за Педро I. Часть Валенсии,
занятая кастильцами, оставлялась в качестве приданого за Исабелью, дочерью
Педро I, которая выходила за Альфонсо Арагонского. Однако Педро I не со-
бирался соблюдать этот договор. В 1364 г. была осаждена Валенсия. Но Пере
Церемонному удалось заручиться поддержкой наваррского и французского
монархов, он освободил Валенсию и вернул Хихону, Айору, Кастельфабиб и
Лирию. В 1365 г. Энрике Трастамарский взял Мурвьедро. Затем при поддерж-
ке созданного арагонским королем совместного с французами и англичанами
войска были легко возвращены Магальон, Борха и Тарасона. В марте 1366 г.
большое войско Энрике Трастамарского и арагонцев, пройдя по территории
Наварры, вторглось в Кастилию. Успех, сопутствовавший Энрике, был выго-
ден и Арагону, вернувшему таким образом себе все потерянные земли без офи-
циальных военных действий. А вот поражение графа Трастамары при Нахере
заставило Пере IV срочно укреплять союз с Англией, боясь продвижения ее во-
йск на свои земли. Изменение позиции англичан, предложивших в Барселоне
290 выступить посредниками между двумя правителями и выведших свои войска
из Испании, повлекло за собой в конечном итоге триумфальное возвращение
Энрике в Кастилию в 1367 г. и дипломатическую победу Арагона.
Долгое правление Пере IV было омрачено глубоким кризисом, который
к 80-м годам коснулся и внутриарагонских дел и Средиземноморья: Ката-
лония теряла свои позиции на море, где появились турки, в 1381 г. рухнул
Барселонский банк, страна испытывала экономические трудности. Не было
единства и в королевской семье — в 1377 г. Пере IV сочетался браком со
своей давней возлюбленной Сибилой де Фортиа, а ее коронация вызвала
сильный протест у инфантов Жоана и Мартина. Позиции Барселоны были
подорваны кризисом. На первое место внутри Арагонской Короны посте-
пенно выдвинулась Сарагоса, росло и влияние Валенсии, которой в скором
времени предстояло занять лидирующее положение в сообществе госу-
дарств, объединенных арагонской короной.
5 января 1387 г. Пере Церемонный скончался, на престол взошел его сын
Жоан I, правивший до 1396 г. Ему наследовал его брат Мартин (1396–1410).
На протяжении XII–XIV столетий с объединением арагонских и ката-

лонских земель, присоединением Сарагосского и Валенсийского эмиратов,
Балеарских островов и южно-итальянских территорий Арагонская Корона
постепенно превращалась в своеобразную средневековую конфедерацию. Она
состояла из нескольких политических образований, обладавших высокой сте-
пенью самостоятельности и самобытной системой внутреннего управления.
Если для большинства пиренейских монархов этого времени длинные титулы
ГЛ А ВА 5
были данью Реконкисте и способом подчеркнуть свой статус, то для арагон-
ских государей — королей Арагона, принцепсов Каталонии, королей Валенсии
и т.д. — перечень отражал реальное строение подвластного им государствен-
ного тела. К XV столетию такая политическая организация была закреплена
юридически в королевских законах и постановлениях кортесов.
В позднее Средневековье Арагонская Корона вступала могуществен-
ной, обширной державой, и, хотя господство на торговых путях Средизем-
номорья отходило в прошлое, ее внутренние ресурсы и положение на меж-
дународной арене по-прежнему обеспечивали ей высокий политический
вес в Европе и на Пиренейском полуострове.
Конец XIV — начало XV в. ознаменовались серьезным внутренним кри-
зисом, связанным, прежде всего, с перестройкой экономической конъюнкту-
ры. Обнажились социально-экономические проблемы, вызванные неравно-
мерным развитием различных территорий, входивших в Корону, со специфи-
ческой политикой арагонских королей, нередко оставлявших в небрежении
насущные проблемы иберийских территорий, лишь используя их ресурсы
для реализации амбициозных планов на итальянских землях, что приводи-
ло к еще большему дисбалансу. Возникавшие сложности во многом решались
в то время при помощи политических инструментов, к которым следует отне-
сти передачу власти династии Трастамара (см. Раздел , главы 1, 3). Созданная
этим могущественным аристократическим кланом система политической
власти способствовала сохранению единого Арагонского государства и его
еще большему естественному включению в родовые, политические и эконо- 291
мические связи со всеми прочими пиренейскими государствами. Среди та-
ких политических инструментов стоит назвать и заключение династической
унии Арагона с Кастилией, ибо этот союз также рассматривался как самый
надежный и очевидный способ приумножить могущество.
Объединение Арагона и Каталонии в середине XII в. имело принципиаль-

ное значение для культуры. Барселонские графы и арагонские короли актив-
но способствовали развитию науки и образования, стремились к унифика-
ции правовых норм всех земель. В это время активно переводятся различ-
ные арабские и античные сочинения об астрономии, астрологии, алгебре и
геометрии, создаются навигационные и картографические школы (напри-
мер, в Барселоне и на Мальорке), появляются научные трактаты (например,
«О музыке» Рамона Льюля). Особую роль в XII–XIV вв. играли монаршие

дворы (в Сарагосе, Барселоне, Валенсии, Перпиньяне, а в XV в. и в Неаполе),
ставшие подлинными центрами культуры: при них жили и творили крупные
поэты, писатели и мыслители.
В эту эпоху быстро развивалось образование, пользовавшееся покрови-
тельством королей. Расширилась сеть городских школ, в которых большое
внимание уделялось таким дисциплинам, как арифметика и геометрия. По-
РАЗДЕЛ 3
явились первые университеты. Еще в 1245 г. в. Жауме I хотел создать в завое-

ванной им Валенсии высшую школу и получил на это благословение от папы
Иннокентия IV, однако ввиду различных обстоятельств этот проект не был
воплощен в жизнь. Через полвека, в 1300 г. был основан первый на территории
Арагонской Короны университет в Льейде, созданный во многом по образцу
университета в Болонье, с факультетами теологии, медицины, гражданского и
канонического права, а также семи свободных искусств. Вокруг университета
сформировался целый студенческий квартал, привлекавший молодых людей
со всего королевства и других государств. Кроме того, именно в Льейде нахо-
дилось производство таких необходимых университету вещей, как пергамен
и бумага, а также существовал крупный центр по переписке книг. Профессора
и студенты создали особую корпорацию, поддерживаемую как королем, так и
местными властями, со своими святыми-
покровителями и приходской церковью
Святого Мартина. В XIV в. возникли
также университеты в Перпиньяне и
Уэске (основаны знаменитым религиоз-
ным мыслителем Франсеском Эшиме-
нисом), в XV в. — в Барселоне, Валенсии
и Жироне. Особо интересен центр по
изучению арабского языка и восточной
культуры, созданный Рамоном Льюлем
292 на Мальорке (начало XIV в.).
Начиная с XIII в. каталанский язык,
в то время не имевший больших рас-
хождений с провансальским, постепен-
но укрепляет свои позиции, особенно
в хронистике. Первые большие исто-
риографические труды на каталанском
языке появляются во второй половине
XIII — начале XIV в.: «Книга деяний»
Жауме Завоевателя, хроники Берната
Десклота и Рамона Мунтанера. Послед-
ней хроникой каталонского Средневе-
ковья является хроника, составленная
при Пере IV Церемонном (1336–1387).
Тем не менее, провансальский еще долго
Готический собор в Барселоне остается языком придворной культуры
и куртуазной литературы. На протяжении почти всего XIV в. имеет место

соперничество поэтов и писателей «Провансальской школы» и привер-
женцев местных национальных традиций. Лишь к концу века наблюдается
определенный синтез национальных мотивов и куртуазных провансальских
традиций, послуживший основой для поэтов XV в. В конце правления Пере
IV Церемонного начинается бурная переводческая деятельность, с других
языков на каталанский переводятся наиболее известные и снискавшие славу
ГЛ А ВА 5
сочинения, этот язык вытесняет провансальский из художественной литера-
туры, а латынь — из канцелярского обихода.
Рамон Льюль
Особняком в истории каталонской культуры стоит творчество выдающегося

философа, теолога и писателя Рамона Льюля (ок. 1232–1315/1316). В молодости
он служил при дворе инфанта Жауме на Мальорке, однако затем порвал с кур-
туазной жизнью и обратился к изучению философии и наук. За несколько лет он
изучил едва ли не все известные в то время науки, философию и теологию (в т.ч.
мусульманскую и иудейскую), выучил латынь и арабский. Поставив главной це-
лью своей жизни проповедь христианского учения среди мусульман и иудеев
(«мирный крестовый поход»), написание философских полемических трудов для
опровержения «заблуждений неверных», а также создание миссионерских цен-
тров, Льюль одним из первых высказал идею о том, что для полноценных контак-
тов с представителями других религий и культур нужно знать их язык и тради-
ции. Для достижения поставленных целей он не раз просил поддержки у многих
монархов Западной Европы и Византии, и даже у мусульманских правителей Се-
верной Африки, однако чаще всего получал отказ; его поддерживал лишь узкий
круг единомышленников. Во время одной из проповедей в Тунисе он подвергся
нападению тех, кого пытался обратить в христианство, и вскоре умер.
Льюль — автор более 300 философских, прозаических и поэтических про- 293
изведений. Как философа его очень занимала идея взаимного дополнения разу-
ма и веры. В поэмах «Разочарование» и «Песнь Рамона» отражена борьба двух
начал в душе человека — пассивного смирения и решимости действовать. Лью-
лю принадлежит первый опыт создания романа на каталанском языке («Книга
об Эвасте и Бланкерне»), и он по праву считается одним из создателей современ-
ного каталанского литературного языка. На каталанском написана и его «Книга
о рыцарском ордене» (1275 г.), ставшая своего рода пособием по рыцарству. Она
пользовалась общеевропейской известностью и стала, в частности, одним из
основных источников «Книги о рыцаре и оруженосце» младшего современника
Льюля, аристократа и писателя дона Хуана Мануэля. ■■■
В XII–XIV вв. развиваются различные жанры литературы. Общая с Про-

вансом рыцарская или куртуазная литературная традиция, поэзия трубадуров,
воспевающая идеалы доблести, отваги, служения королю и прекрасной даме
достигла в Арагонской Короне подлинного расцвета. Каталонские и вален-

сийские поэты разрабатывали различные формы и сюжеты, в чем-то схожие с
провансальскими, в чем-то совершенно оригинальные. Среди жанров наибо-
лее популярными были песня любовного содержания, рассказ о любви рыцаря
к пастушке, политическая сатира, полемический диалог, элегия памяти умер-
шего или погибшего сеньора или друга. Среди «рыцарских» поэтов (хугларов)
Арагонской Короны можно выделить Беренгера де Палоль (сер. 12), Гильема де
РАЗДЕЛ 3
Кабестань (1160–1220); Гильема де Бергеда (1140–1203) с его сатирическими

стихотворениями; Рамона Видаля де Бесалу (начало XIII в.), который напи-
сал множество произведений т.н. нарративной поэзии, в которых обличались
ревность и невежество, а также одну из первых каталонских поэтик «Правила
сочинять стихи». Одним из самых известных поэтов второй половины XIV в.
был Ансельм Турмеда («Книга добрых увещеваний», «Строфы о смуте в ко-
ролевстве Мальорка», «Спор с ослом»), который на волне итальянских ренес-
сансных влияний в своих произведениях явно иронично описывал невежество
клира и монашества, противопоставляя им культуру гуманизма.
В XI–XII вв. на северо-востоке Пиренейского полуострова доминирует
романский стиль в архитектуре (с характерными массивными стенами, по-
лукруглыми арками и цилиндрическими сводами), скульптуре и живописи.
Среди наиболее ярких примеров романской архитектуры выделяются ци-
стерцианский монастырь Поблет, бенедиктинские —Монсеррат, Сан Пере
де Родес. Примечательны также романские монастыри Сан Пау дель Камп
и Сан Пере де лас Пуэльяс (ныне — в центре Барселоны), собор Св. Марии
в Уржеле, Старый собор в Льейде, множество замков в разных частях Коро-
ны, арабские бани в Жироне.
В XIII–XV вв. на территории Арагонской Короны получает распростране-
ние готический стиль с некоторыми местными особенностями (предпочтение
подковообразных и полукруглых арок стрельчатым, горизонтальных форм —
вертикальным, незначительное использование техники витража, оригиналь-
294 ные восьмиугольные колонны). До наших дней дошло много готических свет-
ских построек (замки, дворцы, готический квартал в Барселоне). Среди цер-
ковных построек в готическом стиле примечательны кафедральные соборы
в Барселоне, Жироне, Перпиньяне, клуатр собора Сан Пере в Вике, отдельные
строения монастыря Поблет, монастырь Св. Августина в Барселоне.
Готическая живопись в Арагонской Короне широко представлена
книжными миниатюрами и коврами (например, миниатюры к Библии из
епископства Вик середины XIII в., творчество миниатюристов Рамона Де-
сторрентса, «иллюминированные» ковры Бласко де Граньен), росписями
стен и алтарей (Пере Серра и Луис Борраса, алтарь Св. Духа в соборе г. Ман-
реса, 1394 г.; Герау Женер, алтарь Мадонны и св. Варфоломея в соборе Бар-
селоны, 1401 г.).
ГЛАВА 6
епосредственное соседство и взаимодействие в средневековой Испа-

нии христианства, ислама и иудаизма породило совершенно особую
культуру. Ее наивысшие достижения в области философии, науки, словес-
ности и искусства удивляют, восхищают, интригуют и одновременно вы-
зывают недоумение: как все эти столь разнообразные и разнородные тра-
диции могли уживаться рядом столь долгое время? Возможно, чтобы лучше
понять феномен культурного синтеза в средневековой Испании, следует
обратиться к истории тех общин, для которых взаимодействие конфессио-
нальных, политических и культурных традиций было реальностью повсед-
невной жизни. Речь пойдет о мусульманах, христианах и иудеях, живших
в условиях политического господства представителей иной конфессии. Со- 295
циальный опыт этих общин лежал в основе той культуры, которая сегодня
представляется столь же прекрасной, сколь и загадочной.
Так принято называть тех христиан, которые после мусульманского завоевания

в начале VIII в. не покинули подвластных иноверцам земель. Слово «мосараб»
происходит от арабского причастия must᾿arab, означающего «арабизирован-
ный». Впервые это слово зафиксировано в документах архива Леонского со-
бора за 1024 г. и 1026 г. Употребляется оно только христианскими авторами
и только в документах, составленных на латыни или романсе. Мусульмане име-
новали эту группу иначе — римляне, христиане, зимми, неарабы.
История возникновения слова «мосараб» окутана тайной. Очевид-
но, что оно вышло из арабоязычной среды, может быть, так в просторечии
называли мусульмане своих соседей-христиан, акцентируя их принадлеж-

ность к собственной культуре. Менее вероятно, что это было самоназванием.
Так или иначе, если мы будем строго следовать данным письменных источ-
ников, то увидим, что «христиане», «люди книги», «неарабы» превраща-
ются в «арабизированных», когда в результате Реконкисты попадают под
власть королей-единоверцев. Именно с этого момента их официальным на-
званием, употребляемым в документах, становится слово «мосарабы».
РАЗДЕЛ 3
Часть христиан обратилась в ислам и с течением времени полностью ас-

симилировалась, а те, кто сохранили веру предков, получили в Аль-Андалусе
особый социально-правовой статус. Положение «народов книги» или «на-
родов договора», к которым относились христиане и иудеи, регламентиро-
валось шариатом: они должны были платить поземельную (харадж) и поду-
шную (джизья) подати. В случае возникновения конфликта между христиа-
нином (или иудеем) и мусульманином дело разбиралось в мусульманском суде.
Во внутреннюю жизнь общин иноверцев мусульманские власти обычно не
вмешивались, оставляя власть в них, в том числе и судебную, в руках органов
самоуправления общины. Мосарабам было разрешено отправление своего
культа. Существовали лишь ограничения относительно публичности тех или
иных религиозных действ (например, звон колоколов или крестный ход были
запрещены) и строительства новых церквей и синагог. Однако эти ограниче-
ния в разные периоды соблюдались с различной степенью строгости.
Численность христианского населения, как и характер его расселения
в разные периоды господства мусульман, по-видимому, значительно ме-
нялись, однако в историографии нет единого мнения по этим вопросам,
и состояние источников не позволяет надеяться, что когда-нибудь ученым
удастся прийти к согласию. Единственное, что более или менее не вызывает
споров, это общая оценка характера расселения христиан: они проживали
как в городах, так и в сельской местности, образуя компактные поселения и
кварталы (Гранада, Гуадикс, Малага, Ньебла, Валенсия), а иногда свободно
296 селясь среди мусульман (Севилья, Кордова, Мерида, Толедо).
В самом кратком виде историю христианской общины на мусульман-
ских территориях можно представить следующим образом. До середины
IX в. положение христиан было довольно стабильным, они тесно контак-
тировали с мусульманами и испытывали значительное влияние их культу-
ры и языка. Процесс арабизации христиан Аль-Андалуса последовательно
описать невозможно, нам известны лишь отдельные эпизоды, на основании
которых можно строить некоторые гипотезы о том, когда андалусские хри-
стиане действительно стали мосарабами, т.е. арабизированными. Ключе-
вым моментом признается IX в., прежде всего годы правления эмиров Абд
ар-Рахмана II и Мухаммада I. Проникновение арабской культуры, прежде
всего языка, в христианский обиход стало настолько интенсивным, что воз-
никают опасения за судьбу собственной, латиноязычной традиции, кото-
рая непосредственным образом связана с вероисповеданием. Альваро Кор-
довский, теолог и поэт IX в., жаловался, что многие юноши-христиане не
только прекрасно говорили на арабском, но и сочиняли стихи по всем зако-
Три веры
нам арабской метрики нередко лучше самих арабов, при этом совершенно
не зная латыни. Усиливаются эти опасения и активным развитием ислами-
зации населения Аль-Андалуса к этому времени. Особенно это ощущалось,
по-видимому, в крупных городах.
Как своеобразная реакция на эти процессы в Кордове в 50–60-х годах раз-
вивалось движение добровольных мучеников. Его инициаторы, среди которых
наиболее известен св. Евлогий, автор жизнеописаний кордовских мучеников,
ГЛ А ВА 6
а также прославляющих их гимнов, проповедовали сознательное принесение
себя в жертву во имя восстановления чистоты христианской веры. Публично
объявляя Мухаммада лжепророком, а ислам — лжеучением, они добивались
таким образом принятия мученической смерти. При подобных обстоятель-
ствах были казнены более 50 человек. Большинство из них были впоследствии
канонизированы (св. Евлогий, св. Альваро, св. Перфект, св. Флора и др.). Движе-
ние оставалось локальным, охватив только Кордову (хотя о единичных случаях
мученичества есть упоминания и в других городах), и вызвало неоднозначную
реакцию в самой христианской общине. На Кордовском соборе 852 г. все ранее
погибшие были объявлены святыми, но добровольные мученичества были за-
прещены, что, однако, не возымело действия.
Следствием кордовского движения стало то, что положение христиан,
особенно духовенства и монахов, осложнилось. Возможно, что именно по-
этому на вторую половину IX в. приходится пик их эмиграции в северные
христианские королевства. Там эмигрировавшие общины получали землю
для поселения: так были основаны монастыри Саагун (конец Х в.), Сан Ми-
гель де Эскалада и Сан Мартин де Кастаньеда (начало Х в.) в Леоне.
Впоследствии, несмотря на стабилизацию положения христианской
общины при Абд-ар-Рахмане III (912–929 гг.), эмиграционное движение не
прекращалось, хотя и не было массовым.
С появлением на Пиренейском полуострове альморавидов (конец XI в.)
ситуация резко изменилась. Будучи крайне ортодоксальными последовате-
лями Пророка, они вели политику, нацеленную на сокращение, а в конеч- 297
ном счете и полное уничтожение христианского населения в Аль-Андалусе.
Надо заметить, что к столь резкому изменению политики в отношении
христиан привело также и успешное развитие Реконкисты. Итогом гоне-
ний и погромов (Гранада, 1099 г., монастырь Сан Висенте де Куэрво, конец
XI в.), массовых переселений христиан, как в северные королевства (1102 г.,
1125–1126 гг.), так и в Африку (осуществлялись мусульманскими властями
в 1106, 1126, 1138 гг.) стало резкое сокращение христианского населения
на мусульманских территориях к началу правления альмохадов (40-е годы
XII в.). После прихода последних отношение к христианам стало еще жестче.
Вследствие этого к середине XIII в. в мусульманских государствах христиан
фактически не осталось, по крайней мере, нет никаких упоминаний о суще-
ствовании христианских общин в многочисленных городах и их округе, от-
воеванных христианскими королями в этот период. В Гранадском эмирате
было некоторое количество христиан, но их нельзя назвать мосарабами —
это были либо купцы, либо пленники, обращенные в рабов.
Св. Евлогий
Евлогий родился в Кордове ок. 800 г. в состоятельной и благополучной христи-

анской семье, в которой был одним из троих сыновей. Сначала Евлогий обучался
в школе при базилике св. Зоила, а затем стал учеником священника Спераиндео,
популярного среди кордовских христиан наставника в вере и науках. Тогда же
он познакомился с Альваро, который стал его верным другом и биографом (его
РАЗДЕЛ 3
перу принадлежит «Vita vel passio beatissimi martiris Eulogii»), благодаря кото-
рому нам известны обстоятельства жизни Евлогия. В конце 40-х годов Евлогий
совершил путешествие на север полуострова, в его планах было пересечь Пи-
ренеи и побывать во франкских землях, однако обстоятельства принудили его
отказаться от этих намерений. Вместо этого он побывал в Памплоне, проехал по
многим монастырям и повсюду собирал книги с неизвестными в Аль-Андалусе
сочинениями латинских авторов. Возвращаясь домой, Евлогий некоторое вре-
мя провел в Толедо. С 850 г. в Кордове разворачиваются драматические собы-
тия, связанные с началом движения добровольных мучеников. Евлогия нельзя
назвать главой и вдохновителем этого движения, но вскоре после его начала он
принимает решение выступить в защиту его участников. По всей видимости,
это послужило причиной его тюремного заключения, где он начал работать над
своей «Памятной книгой святых» (Memoriale Sanctorum), посвященной жизни
и обстоятельствам мученической смерти своих единоверцев-современников.
Тогда же он писал письма-наставления двум другим узницам-христианкам
Флоре и Марии, которые вскоре были казнены. После освобождения из
тюрьмы Евлогий продолжил свои писательские труды и создал «Восхваление
святых мучеников», а затем еще несколько гимнов, посвященных участникам
кордовского движения. В 858 г. Евлогий был избран на епископскую кафедру
Толедо, однако по не совсем понятным причинам не смог занять ее. Вскоре
он снова был схвачен и предстал перед судом: поводом послужило его участие
в судьбе Леокриции, девушки из мусульманской семьи, тайно крестившейся и
298 сбежавшей из дома, чтобы постричься в монахини. Евлогий помог ей укрыться
от преследователей, однако в конце концов оба они оказались в тюрьме. Теперь
Евлогий повторил путь всех тех, о ком столько написал и кого прославлял.
Он публично провозгласил хулу на пророка Мухаммада и начал проповедь
христианской веры, за что и был обезглавлен в 859 г. Евлогия похоронили
в церкви св. Зоила, а в правление Альфонсо III его останки вместе с мощами
св. Леокадии были перенесены в собор Овьедо. Тогда же на север попали
рукописи сочинений Евлогия, которые оставались в безвестности до XVI в.,
когда их издал историк Амбросио де Моралес. ■■■
Историки и искусствоведы часто подчеркивают посредническую

роль мосарабов: благодаря им в северных христианских королевствах
появились некоторые элементы мусульманской культуры в архитектуре
и искусстве и многочисленные лексические заимствования из арабско-
го в романсе, но не только. Образованные мосарабы стали хранителями
Три веры
ГЛ А ВА 6
Мосарабский монастырь Сан Мигель де Эскалада (пров. Леон)
традиций поздневестготской культуры, а также восточнохристианской,

с которой они контактировали благодаря тому, что некоторые провинции
Византии, как и Испания, были частью арабской империи. Так называе-
мые мосарабские рукописи, хотя большинство из них созданы в леонских
скрипториях (Антифонарий собора в Леоне XI в., Беат из Табара Х в.), яв- 299
ляются копиями более ранних манускриптов, привезенных монахами и
священниками, эмигрантами из Аль-Андалуса. Они отличаются особым
стилем письма (его принято называть вестготским) и миниатюр, в кото-
рых отмечают влияние иудейской традиции иллюстрирования Ветхого
Завета и иллюстраций к научным трактатам античности, отдельные му-
сульманские элементы.
В архитектуре основным, но не единственным элементом, перенятым
мосарабами у мусульман, стала подковообразная арка. Одним из самых
ранних примеров ее использования в архитектуре христианского храма в
Испании является церковь Санта Мария в Мельке. Прежде она считалась
постройкой вестготских времен, но сейчас исследователи считают време-
нем ее строительства вторую четверть VIII в., т.е. время, когда мусульмане
только-только устанавливали свою власть на землях Пиренейского полуо-
строва. С Х в. подковообразная арка стал широко использоваться и в архи-
тектуре леонских церквей.
История мудехаров, т.е. мусульман, проживавших на христианских терри-

ториях, начинается приблизительно с Х в., когда в королевствах на Пире-
нейском полуострове появляются так называемые мудехарские альхамы
(общины), просуществовавшие вплоть до эдиктов о принудительном кре-
щении мавров XV–XVI вв. Сам термин «мудехар» происходит от арабско-
РАЗДЕЛ 3
го слова mudayyan, т.е. «тот, кто платит налог»; он использовался в кастиль-

ской и арагонской королевской документации для обозначения мусульман-
ских подданных. Кроме того, христианские источники называют их также
сарацинами и маврами.
Существенной частью населения мудехары становятся в XI в. Они
живут и в городах, и в сельской местности. В основном мусульмане были
крестьянами, занимались сельскохозяйственной деятельностью; в городах
их было значительно меньше. Особенно много мудехаров было в Арагоне,
благодаря политике арагонских королей, даровавших им широкие фуэро
и привилегии, ставшие впоследствии образцом и для кастильской короны.
Жили мудехары в Льейде, Тарасоне, Уэске, Туделе, Калатаюде, Дароке, Те-
руэле, Сарагосе и других арагонских городах.
С успехами Реконкисты в XIII в. численность мудехаров под властью
христианских королей быстро растет. Отвоеванные у мавров земли и города
как правило сохраняли большую часть мусульманского населения. Бежали
на юг полуострова и в Африку только самые влиятельные и богатые мавры,
как, например, было после взятия Толедо в 1085 г. Короли, понимая эконо-
мическое значение альхам для государства, всячески старались сохранить
старое население, вернуть бежавших во время военных действий, привлечь
новых поселенцев, чему служили и новые привилегии. Изгнание мусульман
с их земель в это время было бы тем более невыгодным мероприятием, что
все попытки привлечь на отвоеванные земли достаточное число христиан
300 потерпели крах. Так, Жауме I Завоеватель, рассчитывавший после взятия
королевства Валенсия в 1245 г. заселить ее христианами, ожидал прибытия
сюда около 100 тыс. человек. Однако к 1275 г. переселилось только 30 тыс.
христиан, к тому же отдавая предпочтение городам и пренебрегая сельской
местностью. Так и сложилось, что именно мудехарское население обеспе-
чивало процветание этих богатейших и столь важных для короны земель
в последующие за Реконкистой столетия.
Мудехарские альхамы существовали не только на отвоеванном юге.
Во многих северных городах полуострова в XIII–XIV вв. возникают или
разрастаются, укрепляясь, морерии — мусульманские кварталы. Мусульма-
не жили даже в Наваррском королевстве, в это время впрямую не участво-
вавшем в Реконкисте. Здесь, правда, подавляющая часть мавров селилась в
Памплоне.
По своему размеру и числу живущих в них мудехаров альхамы очень
различались. Во второй половине XIII–XIV вв. самыми крупными были
общины юга (Андалусии, Мурсии, Валенсии) и Арагона. К концу XV в. кар-
Три веры
тина несколько изменилась в результате королевской политики, которая

с XIV в. была направлена на ослабление мусульманского элемента на юге.
Это было связано с антикоролевскими выступлениями мудехаров Мурсии.
Кроме того, южные земли сильно страдали из-за военных действий, что
приводило к упадку отдельных альхам. Об этом неоднократно сообщается
в королевских грамотах, повествующих об уходе мусульманского населения
в другие земли из-за бедствий войны, o многих смертях и запустении мо-
ГЛ А ВА 6
рерий. В 1399 г. альхама Алаканта сообщает о сокращении количества му-
дехарских хозяйств с 200 до 15–20, что было связано с высокими сеньори-
альными поборами. Южные альхамы страдали и из-за экстраординарных
королевских поборов.
Неудивительно, что к 1495 г. в Севилье и Кордове насчитывается только
по 45 хозяйств мудехаров, в Толедо — 43. Зато в других городах, в том числе
и в северных, морерии значительно больше — и потому, что они способны
воспроизводить себя, и потому, что они подпитываются иммиграцией из
южных городов. Так, в том же 1495 г. в Авиле значится 251 домохозяйство
мусульман, в Вальядолиде — 103. При учете меньших размеров северных
городов роль морерий тем более велика. В Арагоне средний размер море-
рии для этого времени — 500 домов. В Сарагосе альхама достигала 3968 до-
мохозяйств, в Калатаюде — 1027.
К сожалению не сохранилось сколько-нибудь надежных источников для
определения численности мудехарского населения и динамики его развития
для XIV в. Исключение, пожалуй, составляют лишь данные по налогам — по-
головному и на кур — за 1315, 1355 и 1366 гг. Эти данные и материалы коро-
левских грамот были обработаны М.Т. Феррер и Майол по альхамам Эльче,
Эльды, Новельды и Аспе, Ориолы, Кревильенте и Алаканта (исследователь-
ница сразу оговаривается, что цифры этих налогов относятся далеко не ко
всем пунктам, населенным сарацинами, и далеко не ко всему XIV в.). В 1315 г.
в Эльче проживало около 2100–2454 жителей-сарацин; в Эльде — 1200–1260;
в Новельде — 840–900; в Аспе — 630–660. В 1355 г. население Эльды сокра- 301
тилось до 830 сарацин; население Новельды увеличилось до 953 человек, а
Аспе — до 1168. В 1366 г. (после начала войны с Кастилией) наблюдается по-
всеместное сокращение мусульманского населения: в Эльде — до 351 жителя,
в Новельде — до 408, в Аспе — до 624. Сарацинское население Кревильен-
те по разным данным к середине XV в. составляло от 250 до 351 человека.
М.Т. Феррер и Майол отмечает, что такая разница в цифрах заставляет за-
думаться над данными непоголовного налога, которого могли избегать целые
категории населения, и склоняется в пользу второй цифры.
В Алаканте к 1316 г. насчитывалось, видимо, около 255 жителей-сарацин.
Материал королевских грамот в свою очередь свидетельствует о посто-
янном сокращении мусульманского населения Алаканта. В документе от
1399 г. говорится о 15–20 домохозяйствах мавров, т.е. о 52–70 жителях, в то
время как документ от 1402 г. упоминает 8 или 10 домохозяйств — 28 или
35 жителей. Примерно такая же картина складывается в Ориуэле, где к
XV в. альхама просто сходит на нет. В 1431 г. Ориуэла получает королевскую
лицензию на восстановление морерии, но к 1446 г. работы так и не были на-

чаты, и королевские сарацины не были поселены.
В целом, мы можем лишь строить предположения относительно того,
какой была численность мусульманского населения после завоевания и ка-
кой из многочисленных факторов оказал наиболее существенное влияние
на его рост или сокращение в дальнейшем. Известно, что на протяжении
всего периода происходила эмиграция мудехаров в мусульманские земли.
РАЗДЕЛ 3
В XIV в. сарацины также стали эмигрировать из Арагона в Кастилию, в бо-

лее благоприятные для себя условия: там налоги были ниже, и мудехары
пользовались бóльшим весом в обществе. Эмиграция иногда охватывала
целые деревни или большие группы людей, о чем свидетельствуют королев-
ские грамоты. Сарацины, продавая земли, дома и лавки, уходили целыми
семьями, со всем движимым имуществом.
С другой стороны, если не считать некоторых репрессивных мер, пред-
принятых в Арагоне и Кастилии в связи с восстаниями мудехаров, королев-
ская политика в течение XIII–XIV вв. отличалась большой терпимостью,
что могло только способствовать росту населения.
В пользу того, что мудехары все-таки были значительной частью насе-
ления королевства Арагон, говорит тот факт, что королевская власть неиз-
менно проявляет заботу о сохранении и благополучии альхам, подчеркивая
свою заинтересованность в них.
Внимание короны к сарацинам объясняется также уже упоминавши-
мися экономическими интересами. Мудехары, становясь подданными хри-
стианских королей, облагались налогами, которые поступали непосред-
ственно в казну. При разделе вновь завоеванных южных территорий Жау-
ме I действовал как единоличный владелец, верховный собственник, даруя
земли на условиях личного пожалования и ограничивая обычные для Ара-
гона привилегии сеньоров. Здесь же важно отметить, что мудехарские нало-
ги являлись важной статьей дохода короны. Ф.Х. Гарсиа Марко считает, что
302 мудехары как вассалы короны занимали ключевые позиции в поддержании
политической системы Арагона, являясь основным источником ренты. По-
мимо ординарных налогов (в разных землях они были в известной степени
различными, что объясняется во многом поступательностью Реконкисты),
мудехарские альхамы облагались единовременными поборами на ведение
войны, коронацию, бракосочетание в королевской семье и т.д.
В качестве иллюстрации можно привести данные о субсидиях аль-
хам арагонской короне в первой половине XIV в. Различные суммы были
выплачены на: завоевание Альмерии (1309–1311 гг.); покупку графства
Уржель (1317, 1318 и 1320 гг.); кампанию с Мальоркой (1319 г.); завоевание
Сардинии (1322, 1323 гг.); завоевание Корсики (1322 г.); войны с Гранадой
(1333, 1334, 1336 гг.); войну с королем Мальорки (1342–1344 гг.); войну
против Марокко (1342 г.); присоединение Руссильона (1344 г.) и подчине-
ние Сардинии (1344 г.); а также на бракосочетания инфант Констанции и
Изабеллы. Поборы были наложены на 14 альхам Арагона, 16 — Валенсии
и 4 — Каталонии.
Три веры
Таким образом, мудехары (подчинявшиеся непосредственно короне)

были той группой населения, которая обеспечивала многочисленные коро-
левские расходы. Это, как уже отмечалось, заставляло королевскую власть
всеми способами привлекать мудехарское население на свою землю и не до-
пускать эмиграции. Короли щедро раздавали уехавшим сарацинам разреше-
ния на возвращение в королевство. В 1296 г., когда шло завоевание Мурсии
и прилегающих к ней территорий, Жауме II пожаловал маврам Албатерры,
ГЛ А ВА 6
Коша, Кревильенте, Эльче, Эльды и Новельды и всем сарацинам королевства
Мурсия грамоты на возвращение на их прежние места жительства, чтобы
«могли жить и возделывать хлеб в безопасности и уверенно».
Позднее, в XIV в., короли не предпринимали никаких запретительных
мер, даже если возвращались сарацины, тайно ушедшие вместе с гранад-
скими войсками, совершавшими набеги на юг королевства. В 60–70-е годы
XIV в. были составлены грамоты о возвращении сарацин, уведенных в плен
или ушедших по собственному желанию в Кастилию.
Королевская власть очень дорожила высококвалифицированными
ремесленниками-мусульманами. Арагонские города вообще славились
мастерами-мудехарами, которые продолжали заниматься своими тради-
ционными ремеслами. Мудехары владели самыми разными профессиями:
были башмачниками, кожевенниками, мясниками, ткачами, гончарами и
т.д. Но особенно ценились оружейники, мебельщики, каменщики, кузнецы,
красильщики, медики и специалисты по осадным машинам.
Мудехары также традиционно занимались системой водоснабжения.
В XV в. мудехары назначаются в первые городские пожарные службы. Му-
сульманские альхамы также участвовали во всех мероприятиях, связанных
с благоустройством и защитой городов и местечек.
Будучи подданными короля, мудехары платили налог не только день-
гами, но и кровью. Они обязаны были являться на королевскую службу по
приказу короля. Для современной историографии мавр, носящий оружие и
сражающийся в христианском королевском войске, уже не является стран- 303
ной и неуместной фигурой: мусульманское население имело право обладать
оружием и было обязано служить королю.
В 1296 и 1298 гг. Жауме II неоднократно рассылает приказы о призыве
сарацин на помощь королевскому войску, осаждавшему в этот момент Аль-
хаму. Заинтересованность короля в мусульманах объяснялась их знаниями
в области осадных машин. Именно поэтому король повелевает, чтобы из
11 мест все сарацины были отправлены на помощь при осаде и доставили
с собой осадные орудия. Король угрожал телесными и имущественными
наказаниями всем сарацинам — мастерам по баллистам в случае, если они
отказывались прибыть со своими машинами. Мавры, кроме того, снабжали
королевское войско продовольствием и тягловым скотом.
Кроме участия в военных действиях, сарацины должны были также по при-
казу короля нести службу охраны, сопровождая королевских чиновников.
Мудехары привлекались королевской властью (в силу своих навыков и
умений) и к иным работам. Так, сохранилась грамота Пере Церемонного,
которая имеет целью разыскать

кого-то, кто смог бы перевести
письма, полученные от правителя
Тлемсена. В еще одной грамоте,
вышедшей из канцелярии того же
короля, говорится о восстановле-
нии его дворца в Уэске, которым
РАЗДЕЛ 3
занимались мавры. Мастерство

мудехаров-строителей славилось
по всей Испании, и возведенные
ими постройки свидетельствуют
о творческом развитии традиций
мусульманского зодчества. Этот
стиль получил название мудехар.
Как видим, мудехары явля-
лись весьма значительной груп-
пой населения; в то же время их
этническая и конфессиональная
обособленность ставила перед
завоевателями-христианами за-
дачу создания законодательных
механизмов управления. Если
до XII в. мудехарские общины
Башня над средокрестием собора в Тарасоне существуют в христианских ко-
в стиле мудехар ролевствах на тех же правах ав-
тономии, на каких традиционно
существовали христиане и иудеи в восточных землях и городах, то с XIII в.
активно проявляется стремление королевской власти выработать собствен-
ные нормы правового регулирования положения мудехаров.
304 Начало этому, как уже было сказано, положили арагонские короли,
создав такие фуэро, как, например, фуэро Туделы (1115–1122 гг.) или Кала-
таюда (1120 г.). По фуэро Туделы мудехарам предоставлялись следующие
привилегии: быть судимыми только собственными алькайдами, судьями
и альгвасилами; сохранять свою мечеть; не отбывать военной службы; за
насилия, учиненные над сарацинами, христиане карались по условиям
этого же фуэро. Аналогичные свободы даровались маврам по фуэро Кала-
таюда. В нем, кроме того, им гарантировалась свобода торговли и указы-
валось, что мудехарская альхама имеет право устанавливать размер выку-
па с лиц, совершивших убийство члена мудехарской общины. То же фуэро
объявляло мавров, евреев и христиан равными перед законом. В сфере
уголовного права равенство подобного рода подтверждается в фуэро Те-
руэля (1176 г.) и Дароки (1129 г.).
Нередко в основу фуэро ложились или попросту их замещали капи-
туляции, которые составлялись представителями альхамы и королевской
власти при отвоевания того или иного местечка, города. Текст капитуляций
Три веры
мог варьировать, что было связано прежде всего с условиями сдачи. Однако
постепенно вырабатывается своего рода формула капитуляций, просуще-
ствовавшая вплоть до взятия Гранады в 1492 г.
В конце XV в. в ходе завоевания Гранадского эмирата Католические ко-
роли также жаловали привилегии, опираясь на традиционные уже к тому
времени тексты, бравшие в свою очередь за основу капитуляции арагонских,
каталонских и валенсийских городов. Однако это уже было чистой профор-
ГЛ А ВА 6
мой, тем более что гранадские города редко сдавались без боя и осады. Тем не
менее, их мусульманам гарантировались личная свобода и право отправле-
ния культа, неприкосновенность жилища и уважение собственности.
Положение и нормы поведения мудехаров регулировались, кроме того,
королевскими постановлениями и решениями кортесов. Нередко они шли
вразрез с зафиксированным в фуэро обычаем. Как правило, подобные ор-
донансы имели так называемый ограничительный характер (особенно ак-
тивно их стали принимать в XIV в.), поскольку они были призваны урезать
свободы и привилегии мусульманского населения внутри христианского
государства.
Королевская власть предоставляла мудехарским альхамам полную авто-
номию и обязывалась соблюдать их права: отправление мусульманского куль-
та, управление по своим законам и обычаям, свобода передвижения, включая
право менять место жительства и право эмигрировать из страны, безопасность
личности и имущества, свобода торговли, наличие собственной системы обра-
зования, наследования и т.д. Мудехары сохраняли свои мечети, школы, клад-
бища, имели своих муниципальных должностных лиц.
Функции должностных лиц мусульманской общины варьировали в за-
висимости от ее положения в королевстве, размера, позиций в городе. Чаще
всего главной фигурой в администрации мусульманской альхамы был кади,
кроме того, существовала должность главного кади королевства. Все кади
назначались королем, обычно пожизненно, но с правом смещения. Кади мог
быть и судьей, и главой местной общинной администрации. В крупных го- 305
родах он занимался судебными гражданскими делами, а уголовные дела мог
разбирать в присутствии байла и аламина, последний, кстати, в некоторых
случаях также мог возглавлять мусульманскую администрацию. Аламин от-
вечал за соблюдение королевских прав и привилегий мусульман в альхаме.
Его полномочия бывали очень широкими. В целом, состав и полномочия
должностных лиц зависели от конкретного места и его истории. Кроме того,
королевская власть также обладала юрисдикцией в альхамах и осуществля-
ла ее через байла, сальмедину, альмотасена.
Про культуру евреев в вестготской Испании практически ничего не известно;

принято считать, что, поскольку иудаизм регулярно оказывался подпольной
религией и еврейский образ жизни тщательно скрывался, то соответствующая
интеллектуальная деятельность и творчество сошли на нет. К тому же прекра-

тились контакты с другими еврейскими общинами, и в этой атмосфере изоля-
ции и гонений уровень иудейского образования существенно упал; возможно,
впрочем, что и до того иберийские евреи не отличались большой ученостью.
Так или иначе, вплоть до Х в. они однозначно проигрывали своим восточным
и итальянским соплеменникам.
Ситуация начала меняться с VIII в., когда испанские евреи оказались
РАЗДЕЛ 3
под исламской властью с ее лояльным отношением к их вероисповеданию.

Кроме того, Испания стала частью огромной мусульманской империи, а
испанские евреи — частью обширной восточной еврейской диаспоры с ее
крупными интеллектуальными центрами в Палестине и Ираке (Вавило-
нии). Попав в этот контекст, испанские евреи наладили тесный контакт
с вавилонской общиной, став практически ее культурной провинцией,
в отличие от еврейства Италии, Германии и Франции, ориентировав-
шегося на Палестину. Из Вавилонии был заимствован весь культурный
багаж: арамейский язык как язык высокой культуры, литургические тек-
сты и тексты правовые, прежде всего — Вавилонский Талмуд, основа
средневекового еврейского права (галахи). Посылая в вавилонские ака-
демии разнообразные юридические вопросы, испанские евреи получали
ответы — responsa (самостоятельный и широко распространенный жанр
еврейской правовой литературы); со временем переписка изменила свой
характер, вопросы становились все более изощренными, а ответы — более
пространными и уважительными. Постепенно в Испании сформирова-
лась собственная ученая среда: открылись дома учения и академии и ис-
чезла необходимость ездить учиться в Багдад, появились ученые высокого
уровня и были составлены свои кодексы законов. В Х в. связи испанского
еврейства с иракским центром ослабели: достигнув определенного уров-
ня в талмудической учености, а также экономического и политического
процветания, андалусийская община перестала посылать вопросы, сопро-
306 вождаемые денежными подношениями, в Багдад и стала ориентироваться
на кордовский центр, развиваемый неусыпным попечением придворных
евреев, которые стремились обеспечить политическую и культурную са-
мостоятельность своей общины. Этот процесс шел параллельно утверж-
дению независимости пиренейского исламского государства от аббасид-
ского Багдада, кульминацией которого стало провозглашение Кордовско-
го эмирата халифатом.
До Х в. интеллектуальные интересы испанского еврейства были со-
средоточенье исключительно в области религиозного законодатель-
ства. Это объяснялось, с одной стороны, необходимостью укрепления
собственной религиозной доктрины с целью противостояния исламу и
распространенному в Испании еврейскому сектантству (караимству); с
другой стороны, в этом проявилось следование моделям мусульманской
культуры, которая в тот период еще не развила других направлений. Ав-
торы галахических сочинений с IX в. переходят с арамейского и иврита
на арабский; арабское, а сквозь него и античное влияние прослеживается
Три веры
в организации материала и стилистике изложения. К Х в. культурные го-

ризонты пиренейских мусульман, а вслед за ними и евреев, расширяются;
наступает так называемый «золотой век» еврейской культуры в Андалу-
сии, в ходе которого складывается иудео-арабская традиция, или сефард-
ский культурный тип, отличающийся от культуры ашкеназских евреев во
Франции и Германии.
Основным каналом культурного влияния был язык. Арабский заме-
ГЛ А ВА 6
нил евреям арамейский в качестве и разговорного, и литературного языка:
поэтические и прозаические, научные и галахические тексты писались на
арабском. Некоторые авторы (Маймонид, Иегуда Га-Леви) сокрушались по
поводу использования «служанки» (арабского), а не «госпожи» (иврита),
но языковая ситуация оставалась таковой на протяжении веков. Соответ-
ственно, имела место рецепция арабской терминологии, практики цитиро-
вания поэзии в серьезных трудах, литературных приемов и т.п.
Еврейская культура «золотого века» развивала те же области, что и
путеводная для нее арабская культура: уже упоминавшееся законотвор-
чество, библейскую экзегезу (в которой доминировало рационалистиче-
ское толкование, исходящее из презумпции аллегоричности библейского
нарратива) и выросшую из того же рационалистического подхода рели-
гиозную философию, естественные и точные науки (медицину, геоме-
трию, астрономию), ивритское языкознание и поэзию — на арабском и
иврите. Поэзия является, пожалуй, самым широко известным достиже-
нием испано-еврейской культуры, символом ее «золотого века». Соот-
ветствующая среда была сформирована придворными евреями (Хасдаем
ибн Шапрутом, Шмуэлем Га-Нагидом), которые занимались меценат-
ством, и в частности, держали в своем окружении поэтов для воспевания
собственных достоинств и свершений — по примеру арабских правите-
лей и вельмож. Начиная с первого поколения андалусийских еврейских
поэтов — Менахема бен Сарука и Дунаша бен Лабрата, которым покро-
вительствовал Хасдай, и их учеников — в ивритскую поэзию внедря- 307
лись арабские эталоны: жанровые, метрические и тропические. Эта же
специфика присуща и творчеству великих еврейских поэтов следующих
поколений: Шломо ибн Габиролю, Моше ибн Эзре, Иегуде Га-Леви и др.
В отличие от палестино-вавилонских поэтов и наследовавших им ашке-
назов, испанские авторы не ограничивались литургической поэзией с ее
строго определенным набором тем (восхваление Всевышнего, раскаяние
в собственных грехах, оплакивание бедствий народа Израиля, упование
на скорый приход Мессии), но культивировали всевозможные секуляр-
ные жанры с их гедонистическими мотивами, чуждыми еврейской ре-
лигиозной традиции (застольные песни, оды, военные песни, любовную
лирику и т.д.). При этом сильное религиозное и национальное чувство
также присутствует в их текстах, где зачастую отражается неразрешимый
конфликт между счастливым, благополучным «изгнанием» в процвета-
ющей Андалусии и тоской по «разрытому лисами» Сиону и разрушен-
ному Храму.
Иегуда Га-Леви
Гениальный поэт, чье творчество считается апогеем «золотого века» испано-

еврейской культуры, Иегуда Га-Леви (ок. 1075–1141) стал одним из самых из-
вестных представителей тех «потерянных поколений», чье благополучное суще-
ствование в мусульманской Андалусии оборвалось с берберскими нашествиями
XI–XII вв., а последующие годы были проведены в утомительных странствиях по
РАЗДЕЛ 3
христианской Испании или мусульманской Африке. До вторжения альморави-

дов Га-Леви жил в Гранаде, где получил типичное для еврейской андалусийской
элиты образование — и арабское, и талмудическое, и вошел в избранный круг
интеллектуалов — поэтов и философов, медиков и астрономов. Бежав из Гра-
нады, он скитался по христианскому северу, потом осел в Толедо, где занимался
врачебной практикой, но после убийства своего покровителя покинул Толедо и
вновь начал странствовать. Поэзия Га-Леви (сохранилось более 800 его стихотво-
рений) посвящена двум основным темам: страданиям изгнанников, обреченных
на опасные скитания между христианами и мусульманами, Эдомом и Ишмаэлем,
и тоске по Земле обетованной; недаром самые известные его поэтические циклы
называются «Песни изгнания» и «Песни Сиона» («Сиониды»). Из последних
нельзя не процитировать знаменитую элегию «Сердце мое на Востоке»:
Сердце мое на Востоке заброшено, я же на Западе сам.

Как же отдаться могу наслаждениям, пышным беспечным пирам?
Как я обеты исполню священные? Думы и боль об одном:
Край мой во власти Эдома жестокого, я же в чужбине рабом.
Слаще мне блеска и неги Испании груды руин и камней
Храма далекого, храма сожженного бедной отчизны моей…
(Пер. Л. Яффе)
308 За год до смерти поэт решился исполнить свое страстное желание и уехать
в Святую землю и, распрощавшись с родными и друзьями, отплыл в Александ-
рию. Скорее всего, Га-Леви умер в Египте, не дождавшись отплытия корабля
в Палестину. Согласно же легенде, поэт достиг Иерусалима, но когда он целовал
камни Святого города, распевая свою элегию «Сион, неужто ты не спросишь
о судьбах узников твоих...», его затоптал конь сарацина. ■■■
Если светская поэзия стала самым прославленным явлением (но не

уникальным — аналогичное наблюдалось в период расцвета итальянской
еврейской культуры), то философия была наиболее важным и характерным
культурным достижением испанских евреев, своего рода «сефардским
брендом». Сефардская философская мысль не была оригинальна, но она ис-
кусно и систематически развивала и разрабатывала уже готовые концепции,
адаптировала их к еврейской традиции. Ее зарождение связано с рецепци-
ей античных философских учений через арабские переводы: сефарды забы-
Три веры
ли, как талмудические мудрецы предостерегали от «эллинской мудрости»,

которую позволительно изучать только тогда, когда «ни день, ни ночь».
Испано-еврейская философия началась с неоплатонизма (Бахия ибн Паку-
да, Шломо ибн Габироль, Авраам ибн Эзра), продолжилась эклектизмом и
достигла апогея в аристотелизме (Авраам ибн Дауд, Маймонид). Наиболее
авторитетным и знаменитым сефардским, если не вообще еврейским, тру-
дом по религиозной философии является «Путеводитель заблудших» (или
ГЛ А ВА 6
«Наставник растерянных», 1190 г.) Маймонида (1138–1204) — рационали-
стическая интерпретация иудаизма, попытка изложить доктрину иудаизма
в перипатетических терминах, основанная на предположении, что аристо-
телевские концепции физики и метафизики уже заложены в Торе, и нужно
только извлечь их оттуда путем аллегорического толкования. Маймонид
и его последователи ориентировались на интеллектуальную элиту, читате-
лей, «образованных в логике и физике», и видели господство интеллекта
во всем: в устройстве мира, в отношениях человека с Богом, в соблюдении
заповедей и т.д. Учение Маймонида оказало значительное влияние не толь-
ко на еврейскую, но и на христианскую схоластическую мысль, в частности,
на Альберта Великого, Фому Аквинского и Майстера Экхарта. Что каса-
ется еврейских последователей Маймонида, то в XIII в. они концентриро-
вались в Провансе; там переводились сочинения Маймонида с арабского
на иврит, создавались словари философских терминов по его трудам и т.п.
В Испании собственная философская школа возродилась только в XIV в.;
ее представители (Ниссим Жеронди, Моше Нарбони, Йосеф Каспи, Про-
фиат Дюран, Шем Тов бен Шем Тов и др.) следовали учению Маймонида и
писали комментарии на его сочинения.
Подход Маймонида вызвал также бурную критику, в первую очередь,
со стороны ашкеназских талмудистов. С перемещением основной массы ис-
панских евреев в христианскую Испанию наладились новые контакты — не
с восточными, а с западными, франко-германскими еврейскими общинами.
Испанские студенты ездили учиться во французские йешивы и, возвращаясь, 309
становились носителями и проповедниками ашкеназского иудаизма; также
в Испанию мигрировали германские раввины, спасавшиеся от погромов на
родине. В результате в Сефараде сформировался мощный лагерь антимаймо-
нистов, которые полагали, что Маймонид отдает предпочтение разуму перед
верой и пытается рационализировать Тору, которая есть божественная сфера,
человеческому интеллекту неподвластная, и видели в его учении угрозу орто-
доксальному иудаизму. Кроме того, проашкеназская партия и поддержавшие
ее средние и бедные слои испано-еврейского общества критиковали тех, кто
придерживался наследия иудео-арабской культуры, прежде всего сефардскую
элиту, за приверженность арабскому языку, наукам и светскому образу жиз-
ни и пренебрежение ивритом, законами иудаизма (прежде всего, введенным
в Ашкеназе, но не утвердившемся в Сефараде запретом на поли- и бигамию)
и собственной общиной. Оппоненты называли эту арабизированную про-
слойку богачей и интеллектуалов «исмаилитами Сарагосы», «высокомер-
ными Барселоны» и т.п. Этот конфликт, имевший несколько измерений:
религиозное, культурное, этическое и социальное, — в науке оценивался

по-разному. Еврейская классическая историография видит в нем противо-
стояние просвещенных сефардов, наследников «золотого века», протекав-
шего под покровительством исламских властей, — обскурантам и фанати-
кам ашкеназам, прозябающим под христианским гнетом. Иерусалимская
«жалобная школа», напротив, противопоставляет ашкеназскому «чистому»
иудаизму сефардский ассимиляционизм и видит в «высокомерных Барсело-
РАЗДЕЛ 3
ны» первых кандидатов на крещение во время погромов 1391 г. Современ-

ные оценки более осторожны и лишь подчеркивают аутентичный характер
иудео-арабской традиции и импортированный — восторжествовавшего в
результате талмудизма и нравственного ригоризма.
Полемика, выражавшаяся по большей части в обмене эпиграммами и
письмами между двумя лагерями, имела две основные кульминации. В 1232 г.
антимаймонисты, ради такого случая обратившиеся за помощью к домини-
канцам, устроили в Южной Франции (в Монпелье) сожжение двух главных
трудов Маймонида: философского («Путеводитель заблудших») и галахиче-
ского («Повторение Закона»). Второй кульминацией было издание в 1305 г.
Шломо бен Адретом, влиятельным барселонским раввином, двух постанов-
лений, запрещающих изучение философии и других наук, кроме медицины,
студентами, не достигшими 25-летнего возраста, и аллегорическое толкова-
ние Торы в целом. Вследствие утверждения этих запретов, сефардская фило-
софская школа хотя и осталась, но навсегда потеряла перспективы массового
развития и господства в сефардском образовании. Наоборот, в Испании на-
блюдалось развитие талмудической казуистики и йешив, число которых до-
стигло максимума к моменту изгнания.
В среде антимаймонистов в XIII в. зародилось движение мистиков, или
каббалистов (Тодрос Абулафия, Йосеф Гикатила, Моше де Леон и др.). Кабба-
ла (ивр. «полученное», «предание»), исследуя те же понятия, что и филосо-
фия, развивала теософско-теургическое направление в противовес рациона-
310 листическому и ортодоксальную, даже эзотерическую, традицию в противо-
вес арабизированности и прочим влияниям извне. Помимо собственно ми-
стической составляющей испанскую каббалу отличала очень существенная
морализаторская направленность — критика секулярности и распущенно-
сти, адресованная прежде всего придворному классу. Самым значительным
произведением в испанской каббале, да и вообще во всем корпусе еврейской
мистической литературы, стала «Книга сияния» (Сефер Га-Зогар, или про-
сто Зогар), приписываемая древнему мудрецу, но в действительности состав-
ленная кастильским каббалистом Моше де Леоном в 1280-х годах. Будучи
мистическим комментарием к Торе, Зогар содержит также дидактические
пассажи, осуждающие, в частности, полигамию и богатство и призывающие к
строгому соблюдению заповедей и даже аскетизму. В сочетании мистицизма,
аскетической и эсхатологической направленности этой книги принято усма-
тривать параллель появившимся в тот же период францисканским учениям.
* * *
Три веры
В пиренейских королевствах
бытовало несколько терминов, обо-
значающих разные аспекты суще-
ствования еврейской общины: аль-
хама (aljama) — административная
единица с точки зрения внешнего,
королевского законодательства; ке-
ГЛ А ВА 6
гила — административная единица
согласно еврейскому праву, галахе;
кагал — население общины, демо-
графический базис кегилы (иногда
также — общее собрание всех чле-
нов общины); худерия, каль (judería,
call) — топографический базис ке-
гилы, еврейский квартал. Понятия
альхамы и кегилы необязательно
совпадали: согласно галахе, любые
десять мужчин могли объединиться
и объявить себя кегилой, но коро-
левская администрация не сочла бы
это объединение альхамой — статус
альхамы получали только достаточ- Еврейский квартал Жироны
но крупные общины.
Если мелкие общины зависели от более крупной общины, альхамы,
чье руководство несло ответственность за взимание налогов со всех ке-
гилот ее податного округа, а заодно временами и вмешивалось в их суд и
управление, то собственно альхамы были единицами независимыми и ав-
тономными. Сефарды за все время своего проживания на Пиренейском
полуострове так и не создали сколько-нибудь стабильной надобщинной
организации, которая могла бы поддерживать постоянство межобщинных 311
связей, регулировать внутриобщинное законодательство и управление, а
главное — служить выразителем и защитником еврейских интересов во
властных структурах. Подобная сеть не была создана в силу ряда причин:
во-первых, государственная децентрализованность (политическая раз-
дробленность Аль-Андалуса (с XI в.) и христианских королевств) препят-
ствовала еврейской централизации; во-вторых, в ситуации относитель-
ного благополучия потребность в политическом единении не ощущалась;
в-третьих, функцию политического лобби осуществлял не постоянный
орган, а отдельные лица: номинальный глава еврейской общины королев-
ства — «раввин двора» (rab de la corte) и прочие придворные евреи. По-
пытки объединения предпринимались лишь в периоды ухудшения взаи-
моотношений с христианским населением и ослабления поддержки вла-
стей, в связи с какими-либо эксцессами вроде наветов или погромов. Так,
в 1354 г. в Барселоне был проведен съезд арагонских общин с целью созда-
ния общей казны для организации финансового воздействия на короля и
папу римского; в 1432 г. аналогичный съезд кастильских общин собрался

в Вальядолиде. Но регулярным это начинание так и не стало.
В сфере управления и суда альхамы были вполне самодостаточны. У каж-
дой альхамы имелись свои установления, утвержденные королем, которые
определяли правила выборов и систему управления. До XIII в. в испанских
общинах доминировала олигархическая система. Власть находилась в ру-
ках у ограниченного круга семей, чьи представители, претендующие на ру-
РАЗДЕЛ 3
ководство общиной, сочетали в себе три наиболее престижные в еврейском

социуме характеристики: родовитость, ученость и богатство. Избираемые
с учетом высокого имущественного ценза чиновники, именуемые аделан-
тадо (adelantados), или берурим, или мукадемим, имели право оставаться на
своем посту на второй срок, а иногда даже пожизненно или же, уходя с по-
ста, назначать себе преемника.
Во второй половине XIII в. эта система претерпела существенные измене-
ния в связи с появлением в еврейских общинах, ранее разделенных лишь на
элиту и бедноту, среднего класса: зажиточных ремесленников, торговцев, вра-
чей и иных профессионалов. Средний класс объединился с низшим в целях
противостояния верхушке — придворным евреям и крупным купцам. Этот
конфликт был социальным аспектом того глобального размежевания в се-
фардской среде, культурным аспектом которого была полемика вокруг насле-
дия Маймонида. Бедные и средние слои еврейского общества, зачастую воо-
душевленные проашкеназским раввинатом, выступили против элиты, крити-
куя ее за светский образ жизни, арабизированность или испанизированность,
отход от традиции, незнание иврита, несоблюдение заповедей и, конечно, за
монополизацию власти в общинах. Особое недовольство общины вызывала
практика евреев, так или иначе аффилированных при дворе, добиваться у ко-
роля снижения или даже освобождения от налогов и от обязанности занимать
какие-либо общинные должности. Поскольку община должна была постав-
лять в казну фиксированную сумму, налоговое бремя, снятое с одного ее члена,
312 перераспределялось среди остальных, и во многих общинах были изданы за-
коны, запрещающие отдельным членам общины просить короля об индиви-
дуальных налоговых льготах и прочих привилегиях и зачастую направленные
на пресечение самостоятельных контактов с королем. Кроме того, запреща-
лось выходить из-под юрисдикци общины: «ни один [еврей] не имеет права
освобождать себя от приказаний и решений общества».
К началу XIV в. среднему классу, заручившемуся поддержкой короля, во
многих общинах удалось подорвать власть верхушки. За эту поддержку, одна-
ко, общины заплатили увеличением вмешательства короны в свою автономию.
Сформировалась более демократическая система управления, при которой
главным органом стал большой Совет (Йеца, Concilio, Concejo), составленный
поровну из представителей трех «сословий» и осуществляющий контроль
над исполнительной властью, т. е. коллегией чиновников. Эта коллегия тоже
представляла теперь интересы всех трех слоев населения. Чиновники потеря-
ли право назначать себе преемников и переизбираться на второй срок. Выборы
в большинстве альхам были всеобщими и прямыми и устраивались в синагоге
Три веры
на Новый год. Исполнительная власть контролировала большинство сфер об-

щинной жизни: сбор внутренних и внешних налогов, соблюдение галахиче-
ских норм, назначение судей. В крупных общинах существовал религиозный
суд (бет дин) и светский суд; также можно было обращаться в общегородской
суд, но эта практика осуждалась еврейскими властями. В сложных ситуациях
можно было апеллировать в королевский суд, но в таких случаях казна получа-
ла половину от любого наложенного штрафа. Штраф был самой распростра-
ГЛ А ВА 6
ненной мерой наказания; более суровыми наказаниями являлись конфиска-
ция собственности и херем — «отлучение от синагоги» или полное изгнание
из общины. Кроме того, испанские альхамы — единственные во всей диа-
споре — обладали уголовной юрисдикцией, что давало им право присуждать
телесные наказания (порка, увеченье) и даже проговаривать к высшей мере
наказания (казни). С XIV в. это право, рассматриваемое как крупная судеб-
ная привилегия, стало постепенно отниматься у альхам — сначала в Арагоне,
а затем и в Кастилии. Помимо судей, коллегия чиновников назначала также
общинных служащих, которым платили из общинной казны: синагогальных
служек, канторов и проповедников, писцов, резчиков, учителей, врачей (в том
числе делающих обрезание) и привратников, охраняющих худерию.
В испанских альхамах — по сравнению с более бедными французски-
ми и германскими общинами — были особенно хорошо развиты службы
социальной помощи. Как правило, в этой сфере доминировала частная
инициатива, и общинное руководство участвовало только в качестве бога-
тых донаторов. В большинстве общин функционировали благотворитель-
ные общества, или братства (хавурот), причем каждое занималось своей
конкретной задачей: сбором одежды для неимущих, выдачей замуж бес-
приданниц, помощью больным, погребением бедных и одиноких членов
общины. Инструментом социальной взаимопомощи служили также цеха,
объединяющие именно бедных ремесленников. Традиции социальной бла-
готворительности пережили изгнание из Испании и аналогичные хавурот
функционировали в сефардской диаспоре. 313
* * *
Еврейские кварталы (худерии) изначально находились внутри городских
стен, а со времен мусульманского завоевания, когда христианское население
в массовом порядке покидало свои дома и бежало на север, — даже в самом
центре города, около кафедрального собора (а впоследствии — мечети) и ры-
ночной площади. Если худерия разрасталась, к ней могли добавляться до-
полнительные улицы или квартальчики, уже не в столь престижном районе
города, а иногда и вне городских стен (так, в Барселоне были Большая и Ма-
лая худерии). Тем не менее, еврейские кварталы постоянно страдали от пере-
населенности, даже богатые жители не имели возможности расширять свои
дома. Сравнительно с христианской частью города дома были высокие, в не-
сколько этажей, и зачастую два дома на противоположных сторонах улицы
соединялись между собой. Несмотря на тесноту, во многих домах по арабской
традиции сохранялись внутренние дворики с садиками.
Поначалу худерии были вполне открытыми и полноправными городски-

ми кварталами. Они либо не окружались стеной, либо в стене было достаточ-
но ворот, к тому же постоянно открытых. Имели место постоянные контакты
с христианской частью города; многие еврейские торговцы и ремесленники
держали свои лавки и мастерские вне худерии, а некоторые христиане, наобо-
рот, открывали свое дело в еврейском квартале. Но постепенно, с XIV в., на-
чалась сегрегация еврейских общин, вызванная как необходимостью защиты
РАЗДЕЛ 3
от пасхальных и иных погромов, так и законами о сегрегации (apartamiento).

Худерии смещались из центра города на его окраину, количество ворот сокра-
щалось, и все чаще (ночью, в христианские праздники, по воскресеньям) они
бывали закрыты; евреям сначала запретили ночевать в своих домах и лавках
за пределами худерии, а потом и владеть ими, и вообще свобода передвиже-
ния евреев по христианской части города была минимизирована.
В худерии, помимо собственно жилых домов, обязательно было не-
сколько мест, необходимых для религиозной повседневной жизни общины:
синагога, школа и — в некоторых крупных общинах — высшая школа (йе-
шива), купальня для ритуальных омовений (миква), кладбище, скотобойня,
пекарня. Миквы были во всех общинах, даже самых маленьких, — у реки или
на крышах домов, где в специальные резервуары собирали дождевую воду.
В больших худериях были свои бани, жители же мелких кварталов пользова-
лись общегородской баней, в расписании пользования которой выделялись
дни для евреев и мудехаров. Свои скотобойни и пекарни также были только в
больших общинах, могущих себе позволить платить за это ежегодный налог в
казну; прочие пользовались общегородскими заведениями.
Главным центром общинной жизни была синагога. Вопреки запрету
на строительство нехристианских культовых сооружений, новые синагоги
возводились — самовольно или по специальным королевским привилеги-
ям. Спонсорами постройки выступали богатые, в особенности придворные
евреи, и их имена указывались в благодарственных надписях (одна из тако-
314 вых сохранилась в синагоге Дель Трансито в Толедо, построенной на сред-
ства придворного еврея Шмуэля Га-Леви Абулафии). В крупных общинах
было несколько синагог: общая Большая синагога (Synagoga mayor), а также
частные домашние синагоги и синагоги братств или землячеств. В Большой
синагоге помимо ежедневных, субботних и праздничных служб, а иногда
и трапез, и религиозных церемоний (обрезания, обручения), происходила
также вся гражданская и административная жизнь общины. Там проводи-
ли выборы чиновников и назначение общинных служащих, заседал Совет
и коллегия аделантадо, зачитывали все постановления коллегии и королев-
ские указы, приносили клятвы на Торе, провозглашали херемы, объявляли
сделки по купле-продаже, чтобы выявить возможные препятствия к их за-
конному осуществлению, во дворе синагоги собирали налоги.
Испанские синагоги состояли из двух основных частей — собственно мо-
литвенного зала и двора, где осуществлялась финансовая и общественная дея-
тельность; женская часть (пристройка или отдельное здание) имелась не во всех
синагогах. Выстроены они были, как правило, в мудехарском стиле, с такими
Три веры
неизменными элементами, как арки, колонны, резьба по камню. Интерьер се-

фардских синагог отличало расположение скамей для прихожан вдоль всех четы-
рех стен, а возвышение, с которого кантор ведет службу и на котором стоит стол
для чтения свитка Торы, находилось в центре зала. С момента строительства си-
нагоги места на скамьях распределялись либо между семьями, либо между всеми
членами общины мужского пола, а иногда выкупались в полную собственность.
В последнем случае часто происходила торговля и спекуляция местами, их за-
ГЛ А ВА 6
кладывали, дарили, передавали по наследству. Богатые люди из соображений
престижа и вложения средств покупали
хорошие места в разных синагогах, не ис-
пользуя их, а бедные, наоборот, зачастую
владели вдвоем одним местом, пользуясь
им по очереди, и это совместное владение
порождало конфликты, которые разреша-
лись только в суде.
Интерьер испанских синагог и осо-
бенно синагогальная утварь известны
нам лишь по немногочисленным книж-
ным миниатюрам, которые, в частности,
не дают ответа на вопрос о том, как хра-
нились свитки Торы — самый сакраль-
ный предмет в синагоге и главное досто-
яние еврейской общины: в матерчатых
чехлах (меилим), как в сефардских сина-
гогах после изгнания из Испании, или
в деревянных кованых футлярах, или
ларях (тиким), как в восточных еврей-
ских общинах. В иллюминированных
Синагога Санта Мария ла Бланка в Толедо сефардских манускриптах изображены и
тиким, и меилим. Возможно, эти вариан- 315
ты украшения и хранения Торы в Сефараде в какой-то момент сменили друг
друга, подтверждением чему служит легенда о чудесном спасении еврейской
общины Сарагосы от неминуемой гибели. Во время ежегодной ярмарки, когда
в город приезжал король, евреи выходили его приветствовать и в знак особого
почтения выносили самое дорогое, что у них было, — свитки Торы в деревян-
ных футлярах. Но однажды они решили, что приветствовать Торой, даденной
Царем Небесным, царя земного — это святотатство, и стали выносить пустые
футляры. Эта хитрость долгое время оставалась незамеченной, пока один при-
дворный конверсо ее не выдал. Король решил проверить его слова и раскрыть
футляры во время праздничной церемонии, а в случае обмана — изгнать всех
евреев из королевства. Однако ночью синагогальному служке явился пророк
Илия и приказал вставить свитки Торы в футляры. Церемония прошла гладко,
король был доволен своими верными еврейскими подданными, а доносчика-
конверсо казнил. Однако с тех пор испанские евреи хранили свитки в матерча-
тых чехлах, под которыми невозможно было скрыть пустоту.
РАЗДЕЛ 4
ГЛАВА 1. Кастилия
во второй половине XIV —
середине XV в. 317
ГЛАВА 2. Предвестия перемен:

Кастилия в годы
правления Энрике IV 331
ГЛАВА 3. Арагонская Корона в XV в. 341

во второй половине XIV–XV вв. 353
ГЛАВА 5. Евреи и конверсо в христианской

Испании (XIII–XV вв.) 359
В.А. Ведюшкин (глава 1)

Н.В. Фомина (глава 1, 2)
И.И. Варьяш (глава 3)
ГЛАВА 1
Кастилии, как и всюду в Европе, середина XIV в. стала временем тяжелых

испытаний и важных перемен. Население пиренейских королевств резко
сократилось в результате «Черной смерти» — эпидемии чумы, опустошав-
шей Европу в 1347–1352 гг. По всей Испании вымирали целые кварталы в го-
родах, пустели деревни. В некоторых местах умерло до ¾ населения, так что
некому было возделывать поля. В этих условиях резко возросла стоимость
рабочих рук.
Сеньоры пытались сохранить свои доходы на прежнем уровне за счет
вовлечения в торговлю, получения своего рода компенсации от королев- 317
ской власти в виде публичных должностей, пенсий, пожалования новых
земель, но прежде всего — за счет усиления давления на крестьян. С одной
стороны, стремясь сохранить свои доходы, они вспоминают о давно забы-
тых повинностях, с другой — все чаще прибегают к краткосрочной аренде;
обновляя ее условия при перезаключении договоров, сеньоры могли при-
спосабливаться к изменениям рыночной конъюнктуры. Прежние обще-
ственные отношения сильно трансформировались, социальная напряжен-
ность заметно возросла, насилие было нормой жизни. Участился разбой
на дорогах; соперничество аристократических кланов часто перерастало
в открытые вооруженные столкновения, в которых гибли в основном не
рыцари, а крестьяне и горожане, разрушались не только замки, но и селе-
ния и города. К этому надо прибавить продолжавшееся соперничество Ка-
стилии с Арагоном и Португалией, а также втягивание Пиренейских стран
в Столетнюю войну, причем вмешательство Англии и Франции самым не-
посредственным образом влияло на ход событий.
Христианские королевства Испании
В Кастилии 1369–1516 гг. обычно выделяют как отдельный период ее

истории — время правления династии Трастамара. Однако годы правления
Католических королей Фернандо и Изабеллы (1474–1516), хотя они и при-
надлежали к этой же династии, традиционно рассматриваются как само-
стоятельный этап, весьма отличный от предыдущего и во многих отноше-
ниях заложивший основы развития страны в последующие столетия.
Приход к власти новой династии, принесший с собой значительные
РАЗДЕЛ 4
перемены (иногда историки называют их даже «Трастамарской революци-

ей»), был обусловлен событиями правления Педро I (1350–1369), вошедше-
го в историю как Педро Жестокий (el Cruel), хотя известен он и под другим
прозвищем — Справедливый (el Justiciero). Любопытно, что в это время
в Арагоне правил Пере IV, а в Португалии — Педру, причем к обоим ино-
гда тоже иногда применялось прозвище Жестокий Но насколько оно было
оправдано по отношению к королю Кастилии?
Педро, сын Альфонсо XI и Марии Португальской, вступил на престол,
когда ему еще не исполнилось и 16 лет, после внезапной смерти от чумы
его отца. Король Альфонсо имел многолетнюю счастливую связь с севиль-
ской аристократкой Леонор де Гусман, родившей ему пять сыновей, причем
близнецы Энрике и Фадрике были старше законного наследника. Альфон-
со даровал своим незаконным отпрыскам высокие титулы и огромные вла-
дения: старший, Энрике, получил титул графа Трастамара (от которого и
произошло название основанной им династии), а Фадрике стал магистром
ордена Сантьяго. Естественно, Педро ненавидел своих единокровных бра-
тьев и их мать, опасаясь, что власть и ресурсы, которыми располагали ба-
старды, могут представлять серьезную угрозу для его власти. Уже в 1351 г.
Леонор была схвачена и через несколько дней убита. Немедленно последо-
вал разрыв с бастардами, которых поддерживала часть кастильской знати,
тем более что король сделал своим главным советником знатного порту-
гальца Жоана Афонсу де Албуркерке, который был его воспитателем.
318 В 1351 г. в Бургосе вспыхнули волнения из-за решения короля собрать с
города не вотированный кортесами налог; во время них был убит сборщик
налогов. Король в ответ казнил одного из зачинщиков, знатного аристократа
Гарсиласо де ла Вега и нескольких его сподвижников. Эта казнь вызвала недо-
вольство, а затем и волнения как на севере, так и на юге страны. На юге восстал
один из крупнейших аристократов Андалусии, Алонсо Фернандес Коронель,
а в Астурии старший из бастардов, Энрике, укреплял свои замки, то ли опа-
саясь королевских преследований, то ли сам собираясь восстать против за-
конного короля. К этому добавлялись почти постоянные трения с Арагоном,
периодически перераставшие в военные столкновения. Поскольку в обеих
странах правили короли с одинаковым именем, борьба между ними получила
у историков название Войны двух Педро (1356–1369 гг.). С 1358 г. вражда с
Арагоном приобретает новую окраску, поскольку именно с арагонской тер-
ритории в пределы Кастилии вторгается мятежный бастард Энрике, поки-
нувший Кастилию еще в 1354 г. Год за годом Педро сражался с истинными и
мнимыми врагами, но суровые расправы порождали всё новые бунты.
Кастилия
В последовавших событиях важную роль сыграла многолетняя связь

Педро с Марией де Падилья, придворной дамой жены своего советника
Албукерке Изабел де Менезеш. Из всех своих походов Педро возвращался
именно к ней, она родила ему сына и дочерей. Король стал назначать род-
ственников Марии на важные должности, что вызывало недовольство дру-
гих претендентов. И знать, и простой народ все более склонны были счи-
тать, что именно Мария де Падилья толкает короля на безумные и крова-
ГЛ А ВА 1
вые решения. Наконец, возникли осложнения в отношениях с Францией,
едва заключив столь важный с дипломатической точки зрения брак с фран-
цузской принцессой Бланкой Бурбонской, Педро через считанные дни по-
сле свадьбы оставил двор и уехал к Марии, поскольку узнал, что обещанное
за невестой богатое приданое выплачено не
будет. Через год он объявил союз юридиче-
ски недействительным и отправил Бланку в
заточение, заключив новый брак — с Хуаной
де Кастро, которую, однако, он тоже вскоре
оставил. Последствия столь странного для
монарха поведения не заставили себя ждать
и оказались очень тяжелыми не только для
короля, но и для всей страны. Начались ди-
пломатические осложнения с Францией, по-
ведение Педро осудил папа римский, росло
недовольство знати, которое теперь разделял
и прежде поддерживавший короля линьяж
Кастро. От короля требовали примирения с
Бланкой Бурбонской, разрыва с любовницей
и отмены пожалований ее родственникам,
но он ответил новыми расправами. Один из
бастардов, Фадрике, был по приказу короля
схвачен и убит, другие бежали за пределы ко- 319
ролевства.
В 1358 г. бастард Энрике, опираясь на
помощь Арагона, вторгся в Кастилию. Сна-
чала он действовал успешно, но в 1360 г. был Надгробная статуя Педро I
разбит и бежал в Наварру. Между тем подо-
зрительность короля всё возрастала, за победой над Энрике последовали
новые казни, не миновавшие и ближайших соратников. В 1361 г. умерла в
заточении Бланка Бурбонская; некоторые современники утверждали, что
она была отравлена по приказу короля.
В 1366 г. бастард Энрике, прежде выступавший лишь как мятежный вас-
сал (и оправдывавший свой поведение тем, что он восстал против короля-
тирана, попирающего божественные и человеческие установления), вы-
двинул претензии на кастильский трон. К тому времени непредсказуемые
репрессии Педро отвратили от него многих сторонников из числа знати, а
бесконечные и не всегда удачные войны, требовавшие больших денежных
субсидий, лишили его опоры в городах. Энрике вторгся на территорию Ка-

стилии, 16 марта 1366 г. короновался в Калаорре, а в мае того же года всту-
пил в Толедо. Педро бежал в Аквитанию, чтобы искать помощи у Эдуарда
Черного принца — знаменитого английского военачальника, сына и на-
следника короля Эдуарда III, находившегося там со своими войсками. Пе-
дро заключил с англичанами договор, сделав им серьезные экономические
и территориальные уступки. В начале 1367 г. он вернулся в Кастилию вме-
РАЗДЕЛ 4
сте с войсками англичан и наваррцев. В сражении под Нахерой Энрике был

разбит, многие его соратники попали в плен, однако сам он спасся и не сло-
жил оружия. На его сторону переходили всё новые города, и фактически в
стране оказалось два государя. Черный принц, недовольный тем, что Педро
не собирался выполнять условия соглашения, оставил Кастилию, Энрике
же получил подкрепление из Франции во главе с другим прославленным
полководцем того времени — Бертраном Дюгекленом. Новая битва между
братьями-соперниками произошла в 1369 г. недалеко от Монтьеля. На этот
раз Педро потерпел поражение и отступил в свой замок, который был сра-
зу же осажден войском Энрике. Втайне от своего соперника Педро пытал-
ся вступить в переговоры с Дюгекленом, чтобы тот выпустил его из замка,
но Дюгеклен, изъявив притворное согласие, заманил короля в свой шатер,
куда ворвался Энрике. В поединке с братом Педро был убит.
Оценивая противостояние двух братьев, следует учесть, что королю
Педро довелось взойти на трон в годы кризиса, серьезно усугубившего и
без того непростую ситуацию. Примем во внимание и то, что король не-
сомненно отличался не только военным талантом и решительностью, но
и широтой взглядов и тонким вкусом: его дворец в Алькасаре Севильи
свидетельствует о симпатии к стилю мудехар, а покровительство евреям
разительно контрастирует с политикой первых правителей династии Тра-
стамара. Показательно, что на стороне Энрике в большей мере выступали
земельная аристократия, клир и духовно-рыцарские ордена, а в террито-
320 риальном плане — внутренние, относительно более отсталые области, в
то время как Педро поддерживали наиболее динамичные элементы обще-
ства, связанные с международной торговлей; он находил опору в таких бы-
стро развивавшихся, открытых торговле и внешним влияниям городах, как
Севилья, Бургос или Ла Корунья. Наконец, нельзя забывать и о том, что
львиная доля известий о жестокостях короля восходит к его политическим
противникам, одержавшим победу ценой мятежа и еще очень долгое время
нуждавшимся в легитимации; им было не просто выгодно, а прямо-таки
необходимо представить поверженного монарха кровожадным тираном,
заслуживающим смещения и смерти. Впрочем, жестокие расправы, конеч-
но же, имели место — как у очень многих правителей того времени.
Взошедший на престол Энрике II (1369–1379) смог захватить и удер-
жать трон лишь благодаря поддержке значительной части кастильской
знати и потому должен был разделить с ней обретенные им экономические
ресурсы, политическую и судебную власть — не случайно он известен под
прозвищем Милостивый (el de las Mercedes). Ему приходилось балансиро-
Кастилия
вать между могущественными общественными группами, некоторые из

которых были едва ли не столь же влиятельными, как и королевский дом,
и очень скоро он вынужден был расстаться со значительной частью тех ре-
сурсов, которые самыми суровыми методами пытался сосредоточить в сво-
их руках его предшественник.
В борьбе за королевские милости, за право участвовать в делах управле-
ния соперничали равно влиятельные группы. Это соперничество концен-
ГЛ А ВА 1
трировалось в Королевском совете, члены которого имели важную приви-
легию — право говорить непосредственно с королем. И способность в ходе
обсуждения обосновать свою точку зрения и убедить в ней слушателей це-
нились очень высоко.
В то же время, сами обстоятельства прихода к власти нового монарха —
мятеж против законного правителя, гражданская война и братоубийство —
поставили перед ним и его приверженцами задачу легитимации их власти,
обоснования оправданности и законности их действий. Это потребовало
от защитников победившей династии обновления логических и ритори-
ческих приемов, которые переставали быть лишь предметом отвлеченного
интереса и начинали непосредственно влиять на политику. Теперь кастиль-
ские интеллектуалы несколько иначе, не так, как прежде, пытались опреде-
лить природу государства и королевской власти, объяснить происходившие
на их глазах изменения.
В каком-то смысле новатором оказался и сам Энрике II, который, при-
дя к власти в результате мятежа, отчетливо осознавал, что худшая угроза
монархии — в самой королевской семье, и хотел найти противовес своей
многочисленной родне, передав часть властных полномочий двум влия-
тельным общественным группам — кабальеро и летрадо. Словом «летра-
до» в Испании называли лиц с университетским образованием, обычно
незнатного происхождения. Часто обязанные своей карьерой королевской
власти, они готовы были верно ей служить, не забывая, впрочем, и о соб-
ственных интересах; применительно к другим странам эту группу часто на- 321
зывают легистами.
Своим родственникам — братьям и племянникам — Энрике II даро-
вал обширные владения, только им он жаловал титулы графов и герцогов,
они получили и два высших военных поста. Но зато он оговорил, что все
их владения, титулы и должности не являются наследственными и после
смерти тех, кому они пожалованы, подлежат возвращению короне. Более
того, он не доверил своим родственникам ни одного важного политико-
административного поста. Две высшие должности политического характе-
ра и все должности в рамках местного управления были отданы кабальеро;
правда, титулов в то время они не приобрели, зато получили земли, в том
числе из королевского патримония.
Многие земли и доходы, полученные в те времена представителями
знати, вскоре превратились в майораты. Институт майората, в основе ко-
торого лежал принцип передачи старшему из наследников почти всего от-
цовского имущества или по крайней мере его большей части, в XIV–XV вв.
постепенно распространялся все шире. Короли жаловали представителям

высшей знати привилегию основать майорат и тем самым закрепляли за
ними соответствующие земли: если прежде земли легко и часто переходи-
ли из рук в руки, то продать, заложить или обменять имущество, входившее
в состав майората, можно было только по особому королевскому разреше-
нию, которое монархи давали лишь в исключительных случаях.
Распространение института майората неразрывно связано с другим
РАЗДЕЛ 4
важным новшеством того времени. Речь идет о процессе, который видный

испанский историк Сальвадор де Моксо назвал сменой старой знати новой
знатью. Суть этого явления заключалась в том, что те аристократические
роды, которые господствовали в Кастилии в XII–XIII вв., в XIV в. в боль-
шинстве своем пресеклись: одни погибли в войнах с мусульманами или
португальцами, других выкосила чума, третьи стали жертвами репрессий
короля Педро. Лишь сравнительно немногие древние аристократические
роды, такие как Гусман, Манрике или Мендоса, выжили и сохранили преж-
нее влияние, да и то чаще их младшие ветви. Образовавшийся социальный
вакуум немедленно был заполнен новой знатью, состоявшей частично из
возвысившихся местных кабальеро, частично из эмигрировавшей в Ка-
стилию иностранной знати (особенно из Португалии, но также и из Ара-
гона, Наварры. Франции). В результате в конце XIV–XV вв. на авансцене
социально-политической жизни оказалось несколько десятков родовитых
семей, возвысившихся в основном уже при новой династии. Именно они
стали ее главной опорой, что не мешало многим из них периодически пы-
таться навязать монархам свою волю и свою модель государства. Новая
знать продолжала господствовать в стране еще примерно в течение двух
столетий; это такие роды, как Пачеко, Суньига, Веласко, Альварес де Толе-
до и многие другие. Все они в XV–XVI вв. получили от королевской власти
титулы герцогов, маркизов или графов. Среди дворцов, замков, монасты-
рей, капелл в соборах, которые можно видеть и сегодня, значительная часть
322 была построена или основана именно ими.
Фактически новая знать приобретала не только земли, но и судебную
и военную власть на местном уровне. Однако и ее власть, в свою очередь,
уравновешивала оформившаяся как раз в это время королевская аудиен-
сия — судебный орган, где господствовали летрадо.
И в XIV, и в XV в. кабальеро и летрадо играли ту роль, которую опре-
делила им королевская власть: одни служили трону на военном поприще,
другие — на судебно-административном, но обе группы поддерживали мо-
нархов в их борьбе с родственниками. Однако очень скоро обозначились
различия в социально-политических взглядах этих групп. Кабальеро, неиз-
менно оставаясь воинами, претендовали на участие в светском управлении
и были пропитаны духом аристократизма. Летрадо развивали теорию, по-
мещавшую короля во главе организованной свыше и всегда неизменной пи-
рамиды институтов, управляемых должностными лицами, происхождение
и индивидуальный облик которых не имели значения, важны были лишь
преданность монарху и профессиональная компетентность.
Кастилия
* * *
Энрике II, отняв трон у своего единокровного брата, приобрел труд-
ное наследство. Несмотря на все расправы Педро, многие города и аристо-
краты долго хранили ему верность, и новый монарх, в свою очередь, вы-
нужден был прибегнуть к жестоким расправам. Энрике пришлось вести
борьбу с Португалией и одновременно с Наваррой. Он послал эскадру
ГЛ А ВА 1
к берегам Гиени на помощь Франции, которая нанесла поражение англи-
чанам. Англия представляла в это время большую опасность для ново-
го короля, поскольку два сына английского короля Эдуарда III — герцог
Ланкастерский и герцог Йоркский — были женаты на дочерях короля Пе-
дро и Марии де Падилья — Констансе и Изабелле, причем герцог Ланка-
стерский с одобрения своего отца провозгласил себя королем Кастилии,
и лишь морские победы Энрике и его вторжение в Аквитанию заставили
англичан умерить аппетиты.
Только к концу правления Энрике были урегулированы отношения с
Португалией и Арагоном; мир был заключен и с Наваррой, так что в стране
наступил период относительного спокойствия — впрочем, кратковремен-
ный и весьма неполный, поскольку Энрике и его ближайшие потомки, в от-
личие от Педро, отнюдь не благоволили евреям; начались их преследова-
ния, а потом и погромы.
Энрике наследовал его сын Хуан I (1379–1390), который в целом продол-
жал политику своего отца. Возобновилась война с Португалией, но вскоре
был вновь заключен мир. Намечался брак португальской инфанты Беатриш
с сыном Хуана. Однако после того как король овдовел, он предпочел сам же-
ниться на Беатриш, причем с важным условием: если король Португалии
Фернанду I умрет, не оставив наследников мужского пола, престол должен
перейти к Беатриш, что предполагало последующее слияние двух пиреней-
ских государств под эгидой Кастилии. Однако в Португалии существовала
мощная оппозиция этому плану. Во главе ее после смерти Фернанду встал 323
незаконный сын покойного короля ависский магистр Жоан; вторгшиеся
в Португалию кастильские войска были в 1385 г. разбиты под Алжубарро-
той. Сам король тогда спасся, но многие его ближайшие соратники погибли
или попали в плен. Одновременно, опираясь на поддержку Португалии, воз-
обновил свои претензии на кастильский трон герцог Ланкастерский. Хуан
I, не желая вступать в войну, заключил с ним союз, устроив брак его дочери
от брака с дочерью Педро I со своим сыном инфантом Энрике, наследником
престола. Молодые супруги получили титул принцев Астурийских, кото-
рый с тех пор носили наследники кастильского престола. Таким образом,
соединились потомки двух враждовавших между собой братьев — Педро и
Энрике, и династия Трастамара была хотя бы отчасти узаконена.
В момент смерти Хуана I его старший сын, наследовавший ему под име-
нем Энрике III (1390–1406), был еще ребенком. Такие ситуации всегда сопро-
вождались в Кастилии, да и не только в Кастилии, усилением высшей знати
и ослаблением королевской власти. Так случилось и в данном случае: регенты
больше заботились о собственных выгодах, чем о пользе королевства. Однако

король, не отличавшийся крепким здоровьем и вошедший в историю с про-
звищем Болезненный (el Doliente), обладал сильной волей и умом. В 14 лет он
объявил себя совершеннолетним. Энрике сразу же лишил знать ряда чрезмер-
ных привилегий, которые она узурпировала в годы его малолетства в ущерб
казне, некоторых покарал, многих заставил вернуть в казну захваченные ими
статьи доходов и имущество. В возобновившейся войне с Португалией Энри-
РАЗДЕЛ 4
ке быстро вернул под власть Кастилии захваченный было португальцами Ба-

дахос; его флот успешно действовал и против португальцев, и против мусуль-
манских пиратов из Африки. В его правление было начато присоединение к
Кастилии Канарских островов, завершенное спустя столетие, при Католиче-
ских королях. Показателем возросшего международного авторитета Касти-
лии стало предпринятое Энрике III посольство к Тамерлану (1403–1406 гг.),
во главе которого был поставлен Руй Гонсалес де Клавихо.
Посольство к Тамерлану
Отправление посольства к Тимуру, которого европейцы называли Тамер-

ланом, вскоре после его победы над Баязидом при Анкаре было связано со
стремлением Энрике III, как и некоторых других европейских монархов, найти
в Тимуре потенциального союзника против турок. Посольство возглавил ка-
стильский аристократ Руй Гонсалес де Клавихо (ум. в 1412 г.). Во время пребы-
вания посольства в Самарканде Тимур, готовившийся в это время к походу на
Китай, умер, и существенных практических результатов эта дипломатическая
миссия не имела. Зато описание путешествия, составленное главой посоль-
ства на основе дневниковых записей (возможно, при участии монаха Алонсо
Паэса де Санта Мария), было опубликовано в 1582 г. и вызвало большой инте-
рес читателей, поскольку содержало экзотические эпизоды, описания флоры
324 и фауны увиденных путешественниками стран, нравов и обычаев населявших
их народов. Книга Гонсалеса де Клавихо, с одной стороны, хорошо вписывает-
ся в обстановку возросшего интереса к далеким странам в преддверии эпохи
Великих географических открытий, с другой — остается важнейшим источни-
ком по истории Передней и особенно Средней Азии начала XV в.; описания
самого Тимура и его столицы — Самарканда — приобрели хрестоматийную
известность. Эта книга, как и чуть более поздние «Странствия» Перо Тафура,
считается классикой литературы путешествий XV в. ■■■
Энрике III умер, когда его наследнику Хуану II не было и двух лет. Стра-
не вновь угрожал период анархии, произвола знати и войны всех против
всех, который, однако, удалось по крайней мере отсрочить благодаря лич-
ным качествам регента. Им стал младший брат покойного короля инфант
Фернандо, который несколько позже за отвоевание им у мусульман города
Антекера (1410 г.) получил прозвище Антекерского.
Кастилия
Политическую историю Кастилии на протяжении большей части XV в. ча-

сто описывают как «борьбу королевской власти с мятежной знатью». Такое
определение на первый взгляд очевидно, но нуждается в уточнениях. Все мас-
штабные внутриполитические конфликты с участием короля и знати обяза-
тельно сопровождались конфликтами внутри королевской семьи: между бра-
ГЛ А ВА 1
тьями, отцом и сыном, дядей и племянником и т.д. Такого рода столкновения
в королевской семье были одной из политических констант средневековой
Кастилии: вспомним борьбу Альфонсо Х против его сына Санчо, Альфонсо
XI против его дяди Хуана Мануэля, Педро против Энрике; Хуан I держал
в заточении и изгонял cвоего кузена и своего сводного брата. Для XV в. то же
самое можно сказать о правлении Хуана II и Энрике IV, да и Изабелла при-
шла к власти, оттеснив собственную племянницу. Аристократы столь же не-
избежно раскалывались на две или три партии. Близкие по происхождению
и статусу своих членов, они и вели себя в политике примерно одинаково, и го-
ворить о «монархической» и «аристократической» партиях нет оснований:
противостоявшие друг другу партии были в равной степени — ситуативно —
«монархическими» и «аристократическими».
В 1412 г., после того как в 1410 г. умер последний представитель древней
арагонской династии Мартин I, новым королем Арагона был избран дядя
Хуана II Кастильского, Фернандо Антекерский, почитавшийся кастиль-
ской знатью как образец рыцарства. Это событие, вошедшее в испанскую
историю под названием «соглашение в Каспе», сыграло огромную роль не
только в арагонской, но и в кастильской истории. Фернандо Антекерский,
будучи регентом при малолетнем кастильском короле Хуане II, хотя никогда
не пытался свергнуть или иным образом устранить малолетнего племянни-
ка (что по нормам того времени явно свидетельствует в его пользу), однако
в полной мере воспользовался данными ему полномочиями, чтобы наде-
лить своих сыновей Альфонсо, Энрике, Хуана, Санчо и Педро обширными 325
владениями и огромной властью. Старший, Альфонсо, должен был унасле-
довать необозримые владения отца в Кастилии; второй, Хуан, стал сеньо-
ром нескольких богатых кастильских городов (в том числе Медины дель
Кампо с ее уже тогда знаменитыми ярмарками) и герцогом Пеньяфьель, и
к тому же женился на наследнице Наваррского королевства; третий, Эн-
рике, стал магистром Сантьяго в 1409 г. и сеньором Альбукерке и других
земель; четвертый, Санчо, получил сан магистра Алькантары в 1408 г. в воз-
расте всего лишь восьми лет. Став после избрания их отца на трон арагон-
скими инфантами, они надеялись сохранить и даже приумножить свои вла-
дения и власть в Кастилии. С ними почти всю свою жизнь боролся фаворит
Хуана II коннетабль Кастилии дон Альваро де Луна (1390?–1453), умный,
целеустремленный и энергичный политик, на долгие годы подчинивший
слабовольного короля своей власти.
Политическая ситуация в стране быстро менялась, союзы возникали
и распадались; чтобы достичь могущества и влияния, необходимых для
Два аристократа при дворе Хуана II
Яркой фигурой и при дворе, и в интеллектуальной жизни Кастилии первой трети

XV в. был Энрике де Вильена, известный также как Энрике де Арагон и маркиз
Вильена (1384?–1434). Потомок и кастильских, и арагонских королей, блестя-
щий придворный, оставивший двор и закончивший дни в опале, ученый-эрудит,
знаток многих языков, увлекавшийся магией, Вильена был при дворе Хуана II
РАЗДЕЛ 4
своего рода «белой вороной». Экстравагантность поведения и занятия оккульт-

ными науками уже при жизни принесли маркизу репутацию чернокнижника,
заключившего сделку с дьяволом. О широте интересов Вильены говорят его со-
чинения: «Трактат об Астрологии», «Трактат о проказе», «Трактат об искус-
стве разрезать [пищу]», посвященный гастрономии и правилам прислуживания
за столом, «Искусство слагать стихи» — первая дошедшая до нас кастильская
поэтика, аллегорико-мифологический трактат «Двенадцать подвигов Герку-
леса». Он впервые перевел на кастильский «Божественную комедию» Данте
и «Энеиду» Вергилия. Позже, в XVII в. Вильена-маг станет героем произведе-
ний таких авторов, как Лопе де Вега и Хуан Руис де Аларкон.
«Ученейшим человеком нынешнего времени» называл Вильену Иньиго
Лопес де Мендоса маркиз Сантильяна (1398–1458), который, в отличие от Ви-
льены, интересен скорее как воплощение общего правила, чем как исключе-
ние. Знатный аристократ, он добился того, что его род вышел на первые роли
в политической жизни Кастилии; проявил себя и на полях сражений. Однако,
по словам современника, «оружие не мешало его ученым занятиям, а ученые
занятия — оружию». Он собрал великолепную библиотеку, состав которой
свидетельствует об интересе владельца к античности и Ренессансу; заказы-
вал переводы античных текстов. Сантильяна отличался необычным для ари-
стократа интересом к народному творчеству, он собрал и прокомментировал
множество пословиц и поговорок, положив начало испанской фольклористике
и заслужив прозвище «маркиз поговорок». Современники высоко ценили его
326 талант, познания, и изящество стиля. Первым в Испании он стал писать соне-
ты. В историю литературы Сантильяна вошел как фигура переходная от Сред-
невековья к Возрождению. ■■■
расширения, сохранения либо восстановления родовых владений и приви-

легий, многие аристократы регулярно заключали и нарушали соглашения,
предоставляя свою помощь то одной, то другой стороне и отказывая в ней,
пока не будут удовлетворены их требования. Для многих правилом стало
выжидать и присоединяться к той партии, которой их поддержка обеспе-
чит победу.
В своем поведении аристократы не только руководствовались сооб-
ражениями сиюминутной выгоды, но и следовали давним традициям ка-
стильской политической теории и практики. Эти традиции предполагали,
с одной стороны, достаточно прочные позиции монарха. С другой сторо-
ны, акцентировалась его обязанность управлять страной справедливо и не
Кастилия
передавать всей полноты власти фавориту (который считался приемлемым

лишь как помощник короля в делах управления), а также сотрудничать со
знатью и делить с ней власть (а тем самым и богатства). Оттеснение знати от
власти представлялось тиранией, и именно в ней обвиняли дона Альваро.
Аристократы того времени чувствовали себя неразрывно связанными
c королевской династией. Но, хотя они были верны ей как некоему идеалу,
быстро менявшаяся ситуация при дворе, прихоти монархов и постоянное
ГЛ А ВА 1
соперничество в среде знати делали выбор затруднительным даже для са-
мого лояльного подданного.
Кастильские короли династии Трастамара обычно жили недолго: до
Фернандо и Изабеллы в среднем 38 лет. Поэтому из первых четырех пра-
вителей династии Трастамара двое вступили на престол несовершенно-
летними, так что государство долгое время управлялось опекунами; к тому
же Хуан II, а вслед за ним и Энрике IV оказались слабыми правителями,
контролируемыми своими фаворитами. Но быть может главной причиной
политической нестабильности в Кастилии первой половины XV в. стало
именно разделение династии Трастамара на две ветви: ведь Фернандо, став
королем Арагона, не отказался от своих кастильских владений. А когда по-
сле его смерти Хуан II и его фаворит попытались вернуть их, инфанты ис-
пользовали Арагон как базу для борьбы с Кастилией.
Таким образом, на протяжении нескольких десятилетий XV в. кастиль-
ским аристократам приходилось выбирать между слабым кастильским ко-
ролем из династии Трастамара и сильным арагонским из той же династии.
Причем Альфонсо V Арагонский (1416–1458) успешно покорил Неаполь,
приближаясь к идеалу монарха, в то время как Хуан Кастильский, пассив-
ный в военных делах, не раз уклонялся от выполнении своих королевских
обязанностей, передав почти всю полноту власти фавориту. Так что это был
и выбор между честолюбивым и авторитарным фаворитом кастильского
короля и ненасытными сыновьями арагонского. Аристократы поддержи-
вали ту или другую партию в зависимости от сулимых выгод. Примерно 327
половина аристократических родов всегда была на стороне короны, однако
ни постоянной «партии знати», ни постоянной «партии короля» не суще-
ствовало, состав обеих групп постоянно менялся. Многие магнаты готовы
были терпеть Альваро де Луна как противовес влиянию арагонских инфан-
тов, но были недовольны, что он узурпировал власть у короля и использо-
вал ее, чтобы обогащать одних аристократов за счет других.
Незаконный отпрыск знатного арагонского рода, Альваро де Луна в
1420–1453 гг. подолгу фактически правил страной. Он сосредоточил в своих
руках огромные богатства и владения, титулы графа Сан-Эстебан де Гормас и
коннетабля Кастилии (с 1423 г.), магистра ордена Сантьяго (с 1445 г.). На про-
тяжении четверти века борьба коннетабля с арагонскими инфантами шла с
переменным успехом, дважды (в 1427 и 1439 гг.) врагам Альваро де Луна уда-
валось удалить его от двора. Правда, конец 20-х — начало 30-х годов XV в.
были в Кастилии относительно спокойными, что позволило в 1431 г. пред-
принять военные действия против Гранады, увенчавшиеся важной победой
при Ла Игеруэле. Однако в 1440-е

годы борьба между Альваро де
Луна и инфантом Хуаном (к тому
времени давно уже королем На-
варры) возобновилась, а 19 мая
1445 г. королевская партия (или,
вернее, партия Альваро де Луна)
РАЗДЕЛ 4
разбила своих противников в

битве при Ольмедо. Правда, эта
победа оказалась пирровой: по-
сле нее против коннетабля объ-
единилась кастильская знать,
Гробница короля Хуана II в монастыре которую поддержали наследник
Картуха де Мирафлорес под Бургосом трона инфант Энрике и жена ко-
роля Изабелла Португальская.
После долгих колебаний Хуан II согласился на арест и казнь Альваро де Луна,
обвиненного в том, что он околдовал короля. Казнь фаворита произвела глу-
бокое впечатление на современников, поскольку, во-первых, король предал
смерти того, кто с детства был его другом, и, во-вторых, впервые со времен
Педро Жестокого кастильский монарх приказал обезглавить своего вассала.
Сам король умер в следующем, 1454 г.
Яркая личность и трагическая судьба Альваро де Луны стали фактом
не только испанской истории, но и культуры. Она словно иллюстрирова-
ла представления о всевластии фортуны. Ему посвящены пьесы Тирсо де
Молина и романсы, его имя фигурирует в произведениях Хорхе Манрике,
маркиза Сантильяны, Сервантеса.
328
Одна из отличительных черт кастильской культуры XV в. — соперниче-

ство и полемика между кабальеро и летрадо, между «оружием» и «сло-
весностью» (armas и letras). Это соперничество, однако, не стоит понимать
в том смысле, что в Кастилии XV в. аристократы, чьим главным занятием
была война, противостояли раннеренессансным ценностям и вообще ду-
ховной культуре, воплощенным исключительно в деятельности летрадо.
На деле обе группы принадлежали к одному сословию — благородному,
но кабальеро защищали совместимость armas и letras, причем действитель-
но удачно их сочетали, в то время как летрадо подчеркивали, что letras не
слишком соответствуют военным занятиям, и им должны предаваться
наиболее искушенные в латыни — т.е. они сами. Кабальеро подтверждали
свои утверждения собственными биографиями: большинство поэтов, исто-
риков, библиофилов и переводчиков в Кастилии XV в. принадлежали как
Кастилия
раз к числу кабальеро, а не летрадо. Строго говоря, сочетание военных за-

нятий и литературного творчества характерно для кастильского общества
на протяжении нескольких столетий, в то время как противостояние armas
и letras не было традиционным в кастильской литературе. Эта антиномия,
выдвинутая лишь в 20-е годы XV в., пожалуй, наиболее рельефно просле-
живается в творчестве двух ее представителей, воплощавших в чем-то сход-
ные, а в чем-то противостоявшие друг другу тенденции. Это Педро Лопес
ГЛ А ВА 1
де Айала, более известный как канцлер Айала (1332–1407), и его младший
современник Алонсо де Картахена (1384–1456). который и был главным ру-
пором идеи несовместимости armas и letras.
Айала, политический деятель, дипломат, историк, писатель и поэт, ро-
дился в одной из самых знатных семей Страны Басков. Первоначально его
готовили для церковной карьеры, и он получил прекрасное образование.
В 1353 г. Лопес де Айала поступил на службу к Педро Жестокому, и таким
образом началась его военная карьера. Он долго хранил верность королю, но
во время войны с Энрике Трастамарским, пока Педро находился во Фран-
ции, перешел на сторону его противника. В битве при Нахере Айала попал
в плен к союзникам Педро — англичанам; по истечении шести месяцев он
был выкуплен своей семьей. Взяв верх над своим противником, Энрике II
щедро наградил Айалу, пожаловав ему земли и титулы.
Лопес де Айала был искусным дипломатом и сумел войти в доверие к
королям династии Трастамара, став советником сначала Энрике II, а потом
и Хуана I. Последний подтвердил все пожалования своего отца и добавил
к ним новые. Показательно, что злосчастное для кастильцев сражение при
Алжубарроте (1385 г.) Хуан I дал вопреки мнению Айалы. Сам Айала попал
тогда в плен к португальцам и находился на чужбине до 1388 г., пока его не
выкупили за огромную сумму в 30 тыс. золотых доблей. Снова оказавшись
при кастильском дворе, Айала стал членом регентского совета при мало-
летнем Энрике III. Влияние и могущество Айалы все возрастало, в 1398 г.
Энрике III назначил его канцлером Кастилии. В последние годы своей жиз- 329
ни Айала продолжал заниматься государственными делами, но не меньше
внимания уделял литературной деятельности, которая развивалась в раз-
личных направлениях: поэзия, история и переводы.
Главное поэтическое произведение Айалы — «Придворный рифмо-
плет». Начинает он с рассказа о своих недостатках, чтобы потом перейти
к анализу пороков современного ему общества. Он касается всех социаль-
ных слоев, не забывая и об обитателях дворцов; осуждает коррупцию и зло-
употребления в церковной и государственной иерархии, отмечает кризис-
ные явления, критикует, иронизирует, наставляет.
Широко известны переводы Айалы с латыни на кастельяно: «Об утеше-
нии философией» Боэция, «О высшем благе» Исидора Севильского, «О зло-
ключениях знаменитых мужей» Боккаччо, I, II и IV Декады Тита Ливия.
Лопес де Айала — один из лучших прозаиков и самый проницательный
историк той эпохи. Он оставил после себя хроники всех королей, которым
служил: Педро I, Энрике II, Хуана I и частично Энрике III (до 1396 г.); в общей
сложности описанные им события охватывают почти 50 лет (1350–1395). Ай-

ала уже не просто хронист, а именно историк, превосходно подготовленный,
критически отбирающий материал для повествования и реалистичный.
Не ограничиваясь простым описанием событий, он стремится проникнуть
в их суть, а огромный литературный талант автора делает чтение его хроник
очень увлекательным. Обычно бесстрастный в повествовании, Айала, одна-
ко, пристрастен и даже откровенно враждебен по отношению к Педро I, ко-
РАЗДЕЛ 4
торому он когда-то изменил и с которым сражался. В результате именно соз-

данный Айалой портрет свергнутого короля заложил основы мифа о край-
ней жестокости Педро. Хроники Айалы еще долго служили образцами для
исторических сочинений.
Совсем иным был жизненный путь Алонсо де Картахена. Крупнейший
испанский латинист, переводчик, дипломат, епископ Бургоса (с 1435 г.), он
родился в семье обращенного в христианство иудея Пабло де Санта Мария,
также долгое время бывшего епископом Бургоса. Он получил блестящее об-
разование, приобрел видное положение при королевском дворе. Картахена
был послом в Риме, и его деятельность в этом качестве высоко оценил один
из самых знаменитых «ренессансных пап» — Пий II. Как представитель
Хуана II в 1434 г. он выступил с речью на Базельском соборе, в которой до-
казывал превосходство кастильской монархии над английской, объясняя
это более древним происхождением первой и возложенной на кастильских
монархов миссией по избавлению христианского мира от неверных; на вер-
шине иерархической пирамиды он помещает папу Римского, чуть ниже —
императора, а потом королей, и первым среди них называется король Ка-
стилии. Картахена был защитником сильной королевской власти и выска-
зывался против излишних притязаний знати на власть.
Картахена организовал школу, в которой особое внимание уделялось
древним языкам; из нее вышел, например, знаменитый латинист Алонсо
де Паленсия. Сам Картахена прославился своими переводами Цицерона,
330 Сенеки, Боккаччо. Его предисловия к ним носят скорее гуманистический
характер, нежели схоластический, и в целом его можно считать проводни-
ком гуманистического влияния в Испании.
Оба автора, воплощавшие противостояние armas и letras, аристократ Ай-
ала и летрадо Картахена, по-разному смотрели на королевскую власть и на
роль в делах управления тех социальных групп, которые они представляли.
Но широта интересов, глубокое знание античности, знакомство с работами
итальянских гуманистов позволяют рассматривать обе эти фигуры как непо-
средственных предшественников культуры Возрождения в Кастилии.
ГЛАВА 2
осле смерти Хуана II кастильский трон занимает его сын Энрике IV

(1454–1474). Этот монарх получил самые нелестные характеристики на
страницах хроник современников: он безволен, нерешителен, уступчив, легко
поддается влиянию, непоследователен и, проведя молодость в погоне за удо-
вольствиями, совершенно не склонен к государственной деятельности. Авторы
критикуют даже его внешний вид — манеру одеваться «как мориск», намека-
ют на его нетрадиционную ориентацию, а хронист Альфонсо де Паленсия и во-
все делает фигуру Энрике IV антитезой образу идеального монарха. Даже учи-
тывая нередко пропагандисткую направленность хроник, основным объектом 331
внимания которых были Католические короли, следует признать, что во многом
современники были правы — в период правления Энрике IV внутренние про-
блемы достигли, возможно, наивысшей остроты. Все же, следует отметить, что
предпринимались попытки стабилизировать ситуацию, приносившие, правда,
кратковременный успех, а идеями, которые королю так и не удалось воплотить
в жизнь из-за сильного внутреннего сопротивления и недостаточной твердости
характера, воспользовались его более удачливые преемники.
Первые годы правления Энрике IV характеризуются относительным
внутренним спокойствием, связанным с завершением гражданской вой-
ны. Корона пытается закрепить свой успех: отменяет репрессивные меры
предыдущего периода, освобождает представителей знати, в предшеству-
ющие годы оказавшихся в заключении, подписывает договор с Арагоном.
Не столь сильно давала о себе знать нехватка денег, во многом благодаря
тому, что корона пользовалась всеми выгодами управления доходами орде-
нов Сантьяго и Алькантара. Общий язык со знатью по-прежнему удается
находить при помощи пожалований земель, титулов, привилегий, рент. Ко-

роль идет на уступки, пытается лавировать, создавая себе опору, но в ре-
зультате получает только еще более обогатившуюся оппозицию.
Сразу по вступлении на трон Энрике пришлось решать внешнеполити-
ческие вопросы. Ориентиры короля во внешней политике были предсказу-
емы — нацеленность на альянс с Португалией и Францией и поддержание
мирных отношений с Арагоном. Последнее оказалось наиболее сложной
РАЗДЕЛ 4
задачей, так как росло напряжение между Энрике IV и Хуаном II Наварр-

ским, будущим королем Арагона. Кастильский монарх поддерживал сына
Хуана II, Карлоса, принца Вианы в борьбе за власть в Наварре. И несмо-
тря на мирные переговоры с Хуаном II в 1457 г. (в Альфаро), в дальнейшем
непростые отношения с арагонским престолом вновь дадут о себе знать —
в период гражданской войны в Кастилии Хуан II будет оказывать поддерж-
ку восставшим против Энрике IV грандам.
Союз с Португалией Энрике скрепил брачными узами. Матримониальная
политика короля отражала внешнеполитическую линию Кастилии. Брак Эн-
рике с Бланкой Наваррской (1440), дочерью Хуана II, был признан несостоя-
тельным, и после его аннулирования Энрике снова женился. Второй супругой
Энрике в 1455 г. стала Хуана Португальская, сестра короля Афонсу V. Только
спустя семь лет после вступления в брак королева родила дочь. Но поскольку
Энрике подозревали в неспособности иметь детей, а королеву — в связи с фаво-
ритом короля Бельтраном де Ла Куэва, отцовство вызывало сомнения у многих
подданных. Король вошел в историю как Энрике Бессильный (Impotente), а ин-
фанта Хуана получила прозвище Бельтранеха по имени ее возможного отца.
Брак с Хуаной Португальской был заключен в южном городе Кордова, по-
скольку Энрике планировал начать войну с Гранадой, продолжив тем самым
отвоевание полуострова. Король выбрал удачную для этого момента тактику—
он намеревался брать Гранадский эмират «измором», т.е. вымотать противни-
ка долгим противостоянием, истощая его ресурсы и поддерживая внутренние
332 распри. Позднее схожим образом будут действовать и Католические короли.
Но просчет Энрике был в том, что для такого важного предприятия требова-
лись не только немалые средства, коими корона не обладала, но и внутренний
порядок в государстве, который позволил бы монарху сосредоточиться на во-
енных действиях. Кроме того, подобная тактика ведения войны — стремление
избежать крупных сражений, ограничиваясь незначительными столкновения-
ми, — не оправдывала ожиданий слишком многих заинтересованных лиц, по-
скольку армия привыкла действовать с помощью оружия и искать славы на поле
боя, а знать — получать ощутимую выгоду после крупных побед. Гранадская
кампания, в ходе которой были взяты Эстепона и Химена де ла Фронтера, растя-
нулась на несколько лет и закончилась мирными переговорами в 1459 г. Выбран-
ная королем тактика оправдывала себя: устав от натиска со стороны кастильцев,
жители сами покидали города. В 1462 г. кастильскими силами были отвоеваны
такие стратегически важные пункты, как Гибралтар и Арчидона. В дальнейшем,
вплоть до начала 80-х годов, на пограничных территориях довольно часто про-
исходили столкновения между силами эмира и кастильцев.
Кастилия в годы правления Энрике IV
Период правления Энрике IV — это время расцвета фаворитизма. Не

успела закончиться история с Альваро де Луна, как новый фаворит занял
его место: на протяжении более двух лет Кастилией практически единов-
ластно правил Хуан Пачеко, маркиз Вильена.
Хуан Пачеко, фаворит Энрике IV
ГЛ А ВА 2
Хуан Пачеко (1319/21–1474) — личность неоднозначная, но, без сомнения, яркая.
Он появился на свет в знатной семье португальского происхождения, карьеру
начал в качестве пажа инфанта Энрике. Современники отмечают, что юноши
были очень близки, доказательством расположения кастильского наследника
стал титул маркиза Вильены, дарованный ему королем Хуаном II по просьбе Эн-
рике. Титул жаловался вместе с землями, которые частично были владениями
Арагонской Короны. Позже опасения за сохранность маркизата стали одной из
причин негативного отношения его обладателя к браку Изабеллы и Фернандо.
Возвышение Хуана Пачеко связано с годами правления Энрике IV, который на-
значил его своим майордомом. По выражению одного из хронистов, Энрике IV
сделал Пачеко из обычного небогатого рыцаря «самым могущественным и бо-
гатым в своих королевствах». Пожалования короля были очень щедрыми даже
после того, как маркиз выступил против него в гражданской войне. В результате
обширные земли Хуана Пачеко представляли собой огромное владение, зани-
мающее площадь более 25 тыс. кв. км, где проживало около 150 тыс. «вассалов».
Кроме того, в 1467 г. маркиз полу-
чает сан магистра ордена Сантьяго.
Поэт Хорхе Манрике в своих про-
изведениях сравнивает могущество
Хуана Пачеко и его брата Педро
Хирона с королевским.
Современники писали о Хуане 333
Пачеко как о человеке, обладавшем
всеми необходимыми для полити-
ка качествами: проницательностью,
благоразумием, осмотрительностью
и терпением. В то же время он был
скрытен, изворотлив и способен на
любые действия ради достижения
собственного благополучия. Маркиз
был трижды женат и имел 19 детей,
включая внебрачных. Самым из-
вестным его сыном стал Диего Лопес
Пачеко — один из основных пред-
ставителей и руководителей антико-
ролевской лиги, сложившейся после
смерти Энрике IV. ■■■ Энрике IV на миниатюре того времени
Хуан Пачеко не смог полностью устранить своего соперника — другого

королевского фаворита Бельтрана де Ла Куэва, хотя на время сумел значи-
тельно уменьшить его влияние на короля. Ревностно Пачеко относился и
к представителям семьи Мендоса, близким к королю. Соперничество коро-
левских придворных, стремящихся удовлетворить свои амбиции и возрос-
шие аппетиты, осложняло и без того непростую ситуацию в королевстве.
Свобода действий, которой располагали по очереди королевские фавориты,
РАЗДЕЛ 4
напоминала положение Альваро де Луна при Хуане II.

Во внутренней политике Энрике IV в целом придерживался той же
линии, что и его предшественники. Королю не удалось покончить с вну-
тренними беспорядками; лишь на время подавив внутреннее сопротив-
ление, он попытался провести в жизнь ряд непопулярных мер, которые
очень скоро вызвали новую волну недовольства разных социальных сил.
Энрике IV, стараясь избежать все возраставшего контроля со стороны
высшей знати королевства, не единожды назначал на должности, в том
числе церковные, людей, интересных и выгодных именно короне, причем
часто ими были выходцы далеко не из самых могущественных семей. Так,
Бельтран де Ла Куэва был сыном рехидора Убеды; он возвысился имен-
но благодаря пожалованиям Энрике IV, от которого получил сан маги-
стра ордена Сантьяго (1462/1463), графства Ледесма и Уэльма, герцогство
Альбукерке. Несколько раз он женился на представительницах влиятель-
нейших семей королевства. Мигель Лукас де Ирансо, входивший в состав
Королевского совета, а в 1458 г. ставший коннетаблем Кастилии, родился
в небогатой семье и ко двору Энрике IV попал из свиты Хуана Пачеко.
В ближайшем окружении монарха некоторое время находился и Диего
Ариас Дáвила — выходец из семьи иудеев, конверсо, который при помо-
щи Альваро де Луна оказался в окружении графа Сифуэнтеса, а затем при
королевском дворе. Энрике IV пожаловал Диего Ариасу высокую долж-
ность главного контадора.
334 В 1459 г. была предпринята попытка реформировать Королевский со-
вет, изменив его состав в пользу летрадо. По замыслу короля, в совет долж-
ны были войти 2 прелата, 2 кабальеро и 8 летрадо. Но на деле изменить со-
став и функции совета удалось лишь преемникам Энрике IV.
Кроме того, корона предпринимала попытки подсчитать и взыскать
присваиваемые знатью на протяжении многих лет суммы от сбора налогов.
Клир был также недоволен взиманием с церкви крупных субсидий. Всеоб-
щее негодование вызывал рост налогов: потерпев неудачу пополнить казну
за счет магнатов, корона пыталась справиться с дефицитом с помощью на-
логового нажима на города, что приводило к восстаниям. Негативную от-
ветную реакцию порождала также не раз практиковавшаяся порча монеты.
Непоследовательность и нерешительность, отличавшие действия Энрике
IV, выдавали его неспособность к управлению государством и подрывали
авторитет короля в глазах подданных.
Недовольство политикой короны вылилось в образование антикоролев-
ской лиги, в состав которой вошли представители самых могущественных
кланов королевства. Провозглашая своей целью восстановление порядка в

государстве, участники лиги на самом деле стремились защитить и по воз-
можности преумножить свои владения. Лига начала складываться в конце
50-х гг., а окончательно оформилась к середине 60-х. Уже в мае 1460 г. на
встрече в Алькале де Энарес была выработана предварительная программа
действий. Первоначально идейным лидером оппозиции стал архиепископ
толедский Альфонсо Каррильо, позднее к нему примкнул его племянник
ГЛ А ВА 2
фаворит короля Хуан Пачеко, который никак не мог добиться от Энрике
сана магистра ордена Сантьяго и опасался, что этот лакомый кусок доста-
нется Бельтрану де Ла Куэва. О своей поддержке заявил и арагонский ко-
роль Хуан II, желавший восстановить влияние Арагонской Короны на ка-
стильские дела и регулярно получавший обещания со стороны оппозиции.
Участники лиги вели переговоры с Энрике IV. Близкие к королю Бельтран
де Ла Куэва и Педро Гонсалес де Мендоса выступали против переговоров с
лигерами и за прекращение политики пожалований. Но в этот период на-
чинают проявляться не самые лучшие личные качества Энрике IV, который
имел обыкновение впадать в депрессию и забывать о своей роли в государ-
стве, отстраняясь от дел. Поэтому Хуану Пачеко не составило труда убедить
его в необходимости заключить договор с оппозицией (август 1461 г.).
После смерти Карлоса де Виана (1461 г.) династия Трастамара была
представлена тремя возможными наследниками — кастильскими инфан-
тами Альфонсо и Изабеллой, сводными братом и сестрой Энрике IV, и
сыном Хуана II Арагонского Фернандо. Последний был провозглашен на-
следником Арагонской Короны (Каталаюд, 1461 г.). С именем малолетнего
инфанта Альфонсо оппозиция связывала свои надежды установить в буду-
щем контроль над короной. Ситуация резко меняется с рождением инфан-
ты Хуаны в 1462 г. — Альфонсо и Изабелла автоматически исключаются из
числа претендентов на кастильский трон, что поставило под угрозу выпол-
нение плана оппозиции. Участники антикоролевской лиги находят следу-
ющий выход: они объявляют и настаивают на том, что Хуана не может быть 335
дочерью Энрике IV, а потому не имеет права ему наследовать. Вопрос, был
ли Энрике отцом Хуаны, до сих пор остается открытым. Хроники, автора-
ми которых являлись современники событий, в подавляющем большинстве
своем настаивают на неспособности Энрике иметь детей. Однако кастиль-
ские хроники создавались во времена Католических королей Фернандо
и Изабеллы, к которым авторы были настроены весьма лояльно, поэтому
их точка зрения относительно рождения Хуаны предсказуема и должна
подвергаться серьезным сомнениям. На сегодняшний день нет ни одного
документального свидетельства в пользу отцовства Бельтрана де Ла Куэва.
Но сложившиеся на тот момент обстоятельства давали оппозиции повод
надеяться на успех. Часть высшей знати королевства, в том числе маркиз
Вильена, снова вступила в переговоры.
Вероломство ищущих личной выгоды королевских приспешников и сла-
бость характера монарха во всей полноте проявились во время каталонско-
го восстания. Каталонская Депутация, «выбирая» себе правителя взамен
неугодного им Хуана II Арагонского, в 1462 г. предложила корону Энрике IV.

Согласившись, Энрике отправил силы на помощь восставшим. Однако король
снова строил неосуществимые планы, так как он не только не был способен при
необходимости действовать решительно, но и переоценивал экономические
возможности Кастилии. Оппозиционно настроенная знать не была заинтере-
сована ни в усилении Энрике за счет Каталонии, ни в осложнении отношений
с Хуаном II, поэтому Альфонсо Каррильо и маркиз Вильена вели переговоры за
РАЗДЕЛ 4
спиной короля. Они убедили Энрике отказать в помощи Каталонии, ссылаясь

на возможные осложнения в отношениях с Францией. Это позволило фран-
цузскому королю заключить выгодный для него пакт. По условиям Арбитраж-
ной сентенции (Байона, 23 апреля 1463 г.), кастильский король отказывался
от притязаний на Каталонию, а в качестве компенсации получал часть наварр-
ской земли (Эстелья). Но на деле никакой компенсации не последовало. После
личной встречи с французским королем Людовиком XI Энрике понял, что был
предан членами лиги, которые вели двойную игру. Крайне возмущенный, он
снова призывает к себе Бельтрана де Ла Куэва и Педро Гонсалеса де Мендоса.
Вторая половина правления Энрике IV, стремительно терявшего авторитет

среди подданных, была крайне неудачной. Уже проявились все недостатки
проводимой королем политики, и аристократия, привыкшая добиваться
своего посредством военных действий, вновь восстала против короны. Со-
став лиги определился к 1464 г., во главе оппозиции, включавшей влиятель-
нейших грандов королевства, стояли Хуан Пачеко, его брат Педро Хирон,
магистр Калатравы, и его дядя архиепископ толедский Альфонсо Каррильо.
Лигу по-прежнему поддерживал арагонский король. Трудно переоценить
мощь оппозиции: владения мятежников занимали существенную часть коро-
336 левства и, проходя через центр, граничили с Португалией и Арагоном. Лига
представляла реальную силу, а те магнаты, что не вошли в ее состав, заняли
выжидательную позицию. Их невмешательство покупалось короной хаотич-
ными пожалованиями земель, рент, должностей (особенно с 1464 г.). На сто-
роне Энрике тем временем оставались верные ему семьи Мендоса, Альба и др.,
но и они не были довольны действиями и нерешительностью короля.
Согласно манифесту, оглашенному в сентябре 1464 г. в Бургосе, обви-
нения и требования мятежных грандов сводились к следующему. Энрике
IV вменяли в вину несоблюдение интересов аристократии и отстранение
ее от власти в угоду лицам более низкого происхождения; порчу монеты,
несправедливое распределение налогов; излишнюю лояльность по отно-
шению к иноверцам — иудеям и мусульманам. Участники лиги требовали
признать наследником кастильского престола малолетнего инфанта Аль-
фонсо, отстранить от власти Бельтрана де Ла Куэва и т.п. Энрике IV, как и
ранее, склонен был скорее к ведению переговоров, нежели к решительным
действиям. И он идет на уступки: в октябре 1464 г. признает наследником
Вид Новой
Кастилии.
Провинция
Гвадалахара
Пески Маспало-
мас на острове
Гран Канария
напоминают
о близости Африки
Древность и раннее Средневековье
Наскальные рисунки
в пещере Альтамира.
Поздний палеолит
Поселение племени галаиков

Санта Текла. Галисия.
I в. до н.э. – I в. н.э.
Вотивная корона вестготского
короля Рецесвинта. VII в. Мозаика со сценой «Суд Париса»
Национальный археологи- из римской виллы в Касариче (Севилья). IV в. н.э.
ческий музей, Мадрид
Храм Дианы. Мерида. I в. н.э.

Искусство
аль-Андалуса
Купол в Зале послов

Алькасара Севильи.
Стиль мудехар. XV в.
Интерьер
Большой мечети в Кордове.
Вторая половина VIII–X в.
Интерьер Большой мечети в Кордове. Михраб. Х в.

Дворец Альхаферия Миртовый дворик во дворце Насридов. Альгамбра. XIV в.
в Сарагосе.
Северный фасад. XI в.
Мечеть Кристо де ла Лус в Толедо

(мусульманское название Баб аль-Мадрум). Конец Х в.
Дороманский период
Сан Мигель
де Лильо. IХ в.
Овьедо
Санта Кристина
де Лена. Интерьер.
IX в. Астурия
Крест Победы. Дар Альфонсо III
собору Сан Сальвадор в Овьедо.
X в. Сокровищница собора Четыре всадника Апокалипсиса. Беат из Валькавадо. Х в.
Библиотека Университета Вальядолида
Mapa mundi. Беат из Сен Севера, 1050 г. Национальная библиотека Франции, Париж
Испанская романика
Романская капитель. Клуатр монастыря Коллегиальная церковь Санта Мария ла Майор в Торо. XII в.
Сант Кугат дель Вальес. Пров. Барселона
Трансепт собора Сантьяго де Компостела. Романский портал церкви Санта Мария ла Реаль в Сангуэсе. XII в.
XII в.
Статуя девы Марии —
Бегство из Египта. XII–
XIV вв. Музей древнего Пантократор. Фреска из абсиды церкви Сан Климен де Тауль.
искусства, Сигуэнса Ок. 1223 г. Национальный музей Каталонии, Барселона
Пантократор. XII в. Фреска в Королевском пантеоне коллегиальной церкви Сан Исидро, Леон
Западный фасад собора в Леоне. XIII в.
Испанская готика
Дева Мария.
Портал главного
фасада собора
в Таррагоне.
XIII в.
Горгулья собора
в Паленсии.
XIV–XV вв.
Портал Сарменталь собора в Бургосе. 1230–1240 гг.
Готический клуатр собора Памплоны. XIII–XIV вв.

Средневековая
книжная миниатюра
Инициал в рукописи.
Конец Х–XI в.
Альфонсо III и его

супруга, королева
Химена. Liber
Testamentorum.
Овьедо. XII в.
Трапеза паломников.
Кантиги Альфонсо X.
XIII в.
Средневековый художник за работой. Писец. Книга игр. XIII в.
Кантиги Альфонсо X. XIII в.
Строительство церкви. Работы по отделке нефа церкви. Кантиги Альфонсо X. XIII в.

Мир испанской аристократии
Надгробие маркизов Сенете. Фрагмент. Середина XVI в. Надгробие Фернана Переса де Андраде.
Доминиканский монастырь. Валенсия Конец XIV в. Церковь Сан Франсиско, Бетансос
Иньиго Лопес де Мендоса,

маркиз Сантильяна.
Деталь ретабло середины XV в.
Художник Хорхе Инглес.
Коллекция герцогов Инфантадо. Хуан Пантоха де ла Крус. Портрет Диего де Вильямайор. 1605 г.
Выставлен в музее Прадо, Мадрид Эрмитаж, Санкт-Петербург
Замок Вильена
в провинции
Аликанте в
середине XV в.
принадлежал
могущественному
роду Пачеко
Замок Мансанарес
к северу от Мадрида —
образец испано-
фламандского стиля.
Архитектор
Хуан де Гуас.
1475 г. – конец XV в.
Дворец герцогов
Мединасели в Ко-
гольюдо — один из
первых в Испании
образцов архитек-
туры Ренессанса.
Архитектор
Лоренсо Васкес.
Между 1492 и 1502 г.
Эпоха Католических королей
Мадонна
Католических
королей. Мастер
круга Фернандо
Гальего. Между
1490 и 1493 г.
Прадо, Мадрид
Геральдический
декор деревян-
ного наборного
потолка галереи
монастыря
Сан Хуан де лос
Рейес. Толедо.
Конец XV в.
Алькасар Сеговии — одна
из любимых резиденций
Католических королей
Корона и скипетр Изабеллы,

меч Фернандо. Королевская
капелла, Гранада
Бартоломе
Бермехо.
Пьета кано-
ника Деспла.
1490 г.
Музей собора
Барселоны
XVI век
Эль Греко. Похороны сеньора Оргаса. 1586–1588 гг.

Церковь Санто-Томе, Толедо. Фрагмент
Толедо во второй половине XVI в. Гравюра из книги «Civitates orbis terrarum»

Строительство Эскориала.
Рисунок второй половины XVI в.
Эль Греко. Вид Толедо. 1610–1614 гг.

Музей Метрополитен, Нью-Йорк
XVII век
Дон Хуан Франсиско Пиментель, десятый граф Диего Веласкес. Продавец воды в Севилье.
Бенавенте. Ок. 1648 г. Диего Веласкес. Прадо, Мадрид Ок. 1619 г. Музей Веллингтон, Лондон
Хуан Баутиста Мартинес дель Масо. Вид Сарагосы. 1646 г. Прадо, Мадрид
Антонио де Переда. Сон кабальеро. 1655 г.
Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо, Мадрид
Бартоломе Эстебан Мурильо. Вшивый. Франсиско Сурбаран. Святой Франциск.

Ок. 1645 г. Лувр, Париж 1634 г. Художественный музей Милуоки
Историческая живопись
Св. Иаков в битве при Клавихо. Художник Х. Касадо де Алисаль. 1885 г.

Церковь Сан Франсиско эль Гранде, Мадрид
Триумфальный въезд Жауме I в Валенсию. Художник Ф. Ричарт Монтесинос 1884 г. Прадо, Мадрид
Сдача Гранады. Художник Франсиско Прадилья. 1882 г. Дворец Сената, Мадрид
Казнь лидеров восстания комунерос. Художник Антонио Хисберт. 1860 г. Дворец Кортесов, Мадрид
Диего Веласкес.
Сдача Бреды. 1635 г.
Франсиско Сурбаран.
Защита Кадиса. 1634 г.
инфанта Альфонсо, хотя и с условием, что тот женится на своей племяннице

Хуане, и отдаляет от двора Бельтрана де Ла Куэва. Таким образом, корона
капитулировала перед мятежной аристократией.
В следующем году в Медине дель Кампо участники лиги составляют
сентенцию, принятие которой окончательно ослабило бы королевскую
власть и поставило ее под постоянный контроль аристократии. Этот ин-
тересный документ из 29 пунктов содержит программу преобразований,
ГЛ А ВА 2
составленную при участии представителей городов. Некоторые из ее пун-
ктов — требования, не раз звучавшие на заседаниях кортесов. Преамбула
сентенции указывает на необходимость заботиться о католической вере
(борьба с ересями и проч.) и призывает отдалить от королевского двора
иноверцев. Авторы сентенции требуют предоставления знати личной не-
прикосновенности и настаивают на создании особого комитета, члены ко-
торого (из числа мятежников) занимались бы решением дел, касающихся
дворянства и духовенства. Без согласия этого органа король не мог бы за-
ключать представителей знати под стражу. Лигеры планировали проведе-
ние денежной реформы, изменение состава и функций некоторых органов
власти. Городам, имеющим представительство в кортесах, предоставлялась
свобода в выборе прокурадоров. Кроме того, согласно арбитражной сентен-
ции, сокращалась личная охрана короля.
Энрике, в свойственной ему манере, сперва склонялся к принятию сентен-
ции, но вскоре аннулировал ее и начал готовиться к военным действиям — Ка-
стилия вновь вступила в гражданскую войну. Пытаясь справиться с беспоряд-
ками в королевстве, король восстановил Генеральную эрмандаду Кастилии
(1465 г.). Но поскольку в деятельности эрмандады знать усматривала угрозу
своим интересам, она была упразднена уже в 1469 г. В 1473 г., эрмандада снова
была воссоздана по причине множившихся правонарушений. У Энрике IV не
было ни средств, ни характера, чтобы контролировать и направлять деятель-
ность этого органа, однако позднее его идеей воспользуются Католические ко-
роли, создавая собственную Генеральную («Святую») эрмандаду. 337
В июне 1465 г. участники лиги объявили о свержении Энрике IV и про-
возгласили королем малолетнего инфанта Альфонсо.
На следующий же день уже от имени нового монарха составляется
письмо, в котором впервые открыто утверждается, что инфанта Хуана не
является дочерью Энрике. В государстве, где одновременно действовали
два монарха, воцарилась анархия. В состав лиги вступают все новые участ-
ники, самыми преданными ей городами стали Бургос, Толедо, Вальядолид
и др. Такая популярность лиги — результат действий короля и его фавори-
тов: чрезмерное налоговое бремя, порча монеты, неспособность справиться
с множившимися беспорядками на местах. Однако противостояние затяги-
валось, и преимущество лиги становилось все менее очевидным, в то время
как Энрике продолжал избегать решительных сражений. Но битва все-таки
произошла в 1467 г. при Ольмедо и закончилась победой королевских во-
йск. И снова, вместо того, чтобы воспользоваться успехом, Энрике идет на
переговоры, чем разочаровывает своих сторонников.
«Авильский фарс»
Члены лиги устроили в Авиле театрализованную детронизацию (1465 г.), по-

лучившую в научной литературе название «Авильский фарс». Рядом со зна-
менитыми древними стенами города Авила на открытом пространстве был
сооружен деревянный помост, чтобы все желающие могли наблюдать за проис-
ходящим. На помост водрузили королевский трон, а на него — траурно одетую
РАЗДЕЛ 4
статую-куклу со всеми необходимыми символами власти (короной, скипетром,

шпагой), похожую, по утверждению хрониста Диего де Валера, на Энрике IV.
Затем перед статуей зачитали предъявляемое обвинение: были озвучены жало-
бы и претензии, перечислены преступления, совершенные королем, описано
бедственное положение Кастилии, в котором она оказалась по его вине. По-
сле оглашения этого перечня примас Кастилии Альфонсо Каррильо сорвал со
статуи корону. Затем граф Пласенсия выхватил из рук куклы шпагу, а граф Бе-
навенте — скипетр. Наконец, Диего Лопес де Суньига сбросил куклу с трона.
Все это происходило, по словам Валеры, под театральные причитания и плач
собравшихся людей. Но грусть тут же уступила место радости, как только на
сцену взошел новый король — 11-летний брат уже низложенного Энрике IV,
принимавший имя Альфонсо XII. ■■■
338
Стены Авилы, у которых был разыгран «Авильский фарс»

Неожиданная смерть инфанта Альфонсо в 1468 г. помешала выпол-

нению планов мятежников. Некоторое время участники лиги пребывали
в нерешительности, поскольку инфанта Изабелла, которой предложили
«наследовать» Альфонсо, отказалась короноваться при жизни Энрике.
Изабелла, 17-летняя девушка, твердый характер которой уже начал прояв-
ляться, ясно дала понять, что не пойдет против воли брата и займет престол
только законным путем. Уже тогда у мятежников начали закрадываться со-
ГЛ А ВА 2
мнения, что инфанта оправдает их надежды на подконтрольную королев-
скую власть. Тем временем король соглашается на заключение перемирия и
признает Изабеллу своей наследницей. В сентябре 1468 г. в местечке Торос
де Гисандо, где встретились Энрике, Изабелла и их сторонники, был под-
писан договор. По его условиям, война прекращалась, участники лиги под-
чинялись Энрике, инфанта Изабелла провозглашалась законной наследни-
цей кастильской короны, ей отдавался Астурийский принципат.
После того как Изабелла стала наследницей кастильского престола, вопрос

о ее замужестве приобрел особую важность. Согласно договоренности, до-
стигнутой в Гисандо, Изабелле для заключения брака требовалось предва-
рительное согласие короля и трех аристократов, в числе которых — Хуан
Пачеко. Ранее маркиз Вильена планировал устроить брак инфанты с одним
из мятежников — магистром Калатравы Педро Хироном, но тот скончался
в 1466 г. Энрике, подбирая жениха сестре, вел переговоры сначала с герцо-
гом Гиеньским, братом французского короля, а после — с овдовевшим пор-
тугальским монархом Афонсу V; этот вариант одобрял и маркиз Вильена.
Кандидатура Афонсу V устраивала Энрике больше всего, так как он вына-
шивал планы объединения двух королевств, тем самым создавая противо-
вес намерениям арагонского монарха усилить свое влияние в Кастилии. Но 339
Изабелла предпочла сделать самостоятельный выбор. Взвесив все «за» и
«против», она венчается со своим кузеном наследником Арагонской Ко-
роны Фернандо, брак с которым ей давно предлагал дальновидный Хуан II.
Изабелла была молода, но мудра, она предвидела преимущества унии двух
пиренейских государств. Бракосочетание состоялось в 1469 г. в Вальядоли-
де, активнейшую роль в его подготовке сыграл Альфонсо Каррильо. О вен-
чании знал лишь узкий круг лиц, поскольку Изабелла сознательно шла про-
тив желания брата и вразрез с устремлениями основной части участников
лиги. Недовольный Энрике аннулировал договор, подписанный в Гисандо,
и вновь объявил Хуану наследницей (1470 г.). На этот раз его поддержал
и маркиз Вильена, который снова изменил свое мнение — теперь он был
готов защищать права инфанты Хуаны и подыскивал ей супруга. В рядах
участников лиги появились разногласия, так как Альфонсо Каррильо оста-
вался рядом с Изабеллой и Фернандо. На стороне последних оказалась и
семья Мендоса, и некоторые другие знатные роды королевства.
Своим преемникам Энрике оставил государство в плачевном состоянии.

Королевские финансы были истощены — много денежных средств ушло
на войны, а поиски постоянных источников пополнения казны потерпели
неудачу. Земельные пожалования, практиковавшиеся особенно часто начи-
ная с 1464 г., резко сократили королевский домен, зато усилили могущество
многих знатных семей, число которых возросло благодаря благосклонности
короля к выходцам из небогатых родов. Города страдали от произвола знати,
РАЗДЕЛ 4
которая старалась подчинить их себе, захватывая и самовольно распределяя

ключевые должности, узурпируя земли городской округи. Хронисты этого
времени часто пишут о «тирании» в городах, процветающем воровстве и
злоупотреблениях властей на местах. Привычными стали междоусобицы,
множились внутригородские конфликты между представителями разных
линьяжей. Так, в Севилье в начале 70-х годов соперничество между герцогом
Медина Сидония и маркизом Кадис и их сторонниками вылилось в настоя-
щую войну. Конфликт вышел за рамки города и приобрел общеандалусские
масштабы. Политическая нестабильность усугублялась неурожаями, часты-
ми в последние годы правления Энрике IV. На демографической ситуации
Кастилии в XV в., в целом стабильной, негативно отражались вспышки эпи-
демии чумы, особенно сильные в середине 60-х годов. Прогресс в экономи-
ческом развитии, наметившийся в стране с начала века, в годы Энрике IV
несколько замедлился, однако внешняя торговля процветала.
Не была решена денежная проблема — имела хождение порченая мо-
нета, число монетных дворов при Энрике IV резко увеличилось. Наконец,
росла враждебность по отношению к иноверцам и конверсо, что находило
отражение и в требованиях антикоролевской лиги.
Сеньориальный произвол, постоянные беспорядки, неурожаи — все
это стало причиной масштабного восстания в Галисии (1467–69), известно-
го как «вторая (также — великая) война ирмандиньо» (от галис. «irman-
dade» —«братство»). Число восставших составило около 80 тыс. человек,
340 в основном это были крестьяне, но также и горожане и некоторые пред-
ставители знати и клира. Восстание, в ходе которого было разрушено более
100 замков, было подавлено высшей знатью Галисии.
Результаты внешнеполитической деятельности Энрике также не были
успешными. Наметился разлад в отношениях с Францией: если в начале
правления Энрике IV пролонгирует традиционный союзный договор, то
его встреча с Людовиком XI в 1463 г., по свидетельству современников,
не удовлетворила обе стороны. Португалия, с которой монарх стремился
поддерживать дружественные отношения, теперь также имела претензии:
Афонсу потерял возможность воцариться в Кастилии, так как несмотря на
обещания со стороны Энрике его брак с инфантой Изабеллой не состоялся.
Наконец, так и не было осуществлено завоевание Гранады.
ГЛАВА 3
овый король Арагона, Мартин Гуманист (1396–1410), как называли

его хронисты за интерес к филологии, вернул Сарагосе статус столич-
ного города. Ее расположение недалеко от границ с Наваррой и Кастили-
ей отвечало и внешнеполитическим интересам: в 1397 г. был оформлен
союз с Энрике III Кастильским и Карлом III Наваррским в поддержку
папы (также испанского происхождения). Отношения с Энрике, который
приходился Мартину племянником, вообще были сердечными, так же как
и с Карлом: сын Мартина был женат на его дочери Бланке Наваррской,
которая со временем стала наследницей престола. Не были забыты и ин-
тересы на Средиземном море.
Мартин был болезненным и мягким человеком, поддерживавшим са- 341
мые теплые отношения со своими родственниками; он тяжело пережил
утрату жены и единственного сына. За неимением прямого наследника на
трон могли претендовать трое: Жауме Уржельский, правнук Альфонсо IV,
Людовик Анжуйский, внук Жоана I по матери, и Фернандо Антекерский,
внук Пере IV тоже по материнской линии. Каждый из них обладал сред-
ствами и военной силой для борьбы за власть, которая, кроме прочего, гро-
зила расколоть Арагонскую Корону на составные части, чего король хотел
избежать. В последние месяцы своей жизни Мартин созвал совет юристов,
которые должны были, изучив права всех претендентов, назвать преемни-
ка, а королевства обязались чтить выработанное решение. Но король скон-
чался 31 мая 1410 г., так и не назначив наследника.
По инициативе Барселоны был собран парламент, на котором рас-
сматривались права претендентов; предполагалось, что этот орган станет

постоянным и в нем будут присутствовать и представители от Арагона и

Валенсии. Вскоре каждая из враждующих партий обзавелась своим парла-
ментом, и все королевство раскололось, грозя низвергнуться в войну. По-
нимая это, арагонцы и каталонцы при помощи и вмешательстве папы Бене-
дикта XIII стремились прийти к соглашению. Самым неспокойным коро-
левством была разделенная на два лагеря Валенсия. Сардиния и Сицилия
объявили о готовности принять королем того, кто будет назначен в Каспе,
РАЗДЕЛ 4
что предписывала и папская булла.

28 июня 1412 г. собравшиеся в Каспе представители практически еди-
нодушно признали, что самым полезным на троне будет Фернандо Траста-
марский (с 1406 г. регент Кастилии): с этим были согласны и каталонцы и
валенсийсцы, видевшие для себя немалые выгоды в избрании королем того,
кто обладал огромной экономической властью и ресурсами в Медине дель
Кампо с ее знаменитыми ярмарками.
10 февраля 1414 г. Фернандо короновался в Сарагосе и сразу назначил
своим преемником старшего сына Альфонсо. Политическая ситуация на
полуострове во многом определялась в это время гегемонией младшей вет-
ви Трастамара (см. гл. 1).
Во внешней политике государь многое сделал для своих подданных-
каталонцев, стремившихся восстановить господство на Средиземном море.
В 1412 г. Бенедикт XIII пожаловал Короне королевства Корсику, Сардинию
и Сицилию. Договоры с Египтом, Фесом и Генуей вдохнули новую жизнь
в каталонскую торговлю на пути от Балеарских островов до Александрии,
где было восстановлено консульство. Конечно, одни политические меры не
могли вывести Каталонию из глубокого структурного кризиса, но дали ей
передышку.
Фернандо умер 1 апреля 1416 г. Наследовавший ему Альфонсо V (1416–
1458), занимавшийся управлением королевства и раньше, отозвал своего
брата Хуана из Италии, переговоры о бракосочетании того с неаполитан-
342 ской принцессой были прекращены, теперь обсуждался союз с Бланкой
Наваррской. Хуану предстояло заняться отношениями с Кастилией, а все
средиземноморские владения Короны старший брат брал под свою руку.
Альфонсо был поглощен итальянскими планами и просил кортесы о субси-
диях. В ответ те вновь начали говорить о необходимости регулярного созы-
ва представительного органа, требовать отчетности королевского Совета
перед кортесами, независимости суда от короля, права аннулировать те ко-
ролевские решения, которые шли вразрез с Барселонскими обычаями или
действовавшими законами Каталонии. В гневе король покинул и заседание
кортесов, и страну (1420 г.), все свои надежды возлагая на победоносную
кампанию в Италии.
Довольно быстро ему удалось установить мир на Сардинии, купив у ви-
конта Нарбоны его права. Затем он отправился на Корсику, которую был
вынужден покинуть под давлением генуэзцев и в связи с новостями, при-
ходившими из Неаполя, где партия Джованны (Иоанны) II поддерживала
его как возможного короля в противовес Людовику Анжуйскому. Приняв
Арагонская корона
ее приглашение явиться с войском,

Альфонсо 5 июля 1421 г. прибыл в
Неаполь, в октябре наголову разбил
генуэзский флот и утвердился в го-
роде. Папа Мартин V подтвердил
своей буллой его наследственные
права. Однако именно в этот побе-
ГЛ А ВА 3
доносный момент стали очевидны
сложности, прежде всего экономи-
ческого свойства. Королева Мария
сообщала своему супругу о нежела-
нии кортесов давать субсидии, из
Кастилии шли тревожные известия
о смуте, а ренты, получаемые с ка-
стильских владений, были основой
власти и военных предприятий сы-
новей Фернандо I.
Альфонсо пришлось вмеши-
ваться в кастильские усобицы ара-
гонских инфантов, но после заклю- Многие современники видели в Альфонсо
чения соглашения в Махано (июнь Великодушном пример идеального государя
1430 г.) их положение существенно
ухудшилось, а вопрос о рентах и доходах, «заблокированных» фаворитом
кастильского короля доном Альваро де Луна, так и остался нерешенным.
Не менее сложной для Альфонсо V была ситуация в Каталонии, все
сильнее погружавшейся в экономический кризис; никакие реформы власти
не могли ей помочь. Примечательно, что в торговле с Гранадой — одним из
крупнейших игроков в средиземноморской торговле — традиционно под-
держивавшейся короной, все больше на передний план выступали вален-
сийцы, вытесняя барселонцев. Собственно политика Арагона в отношении 343
Гранадского эмирата была ориентирована прежде всего на обеспечение ин-
тересов Валенсии, ее купечества и элиты.
Убегая от испанских проблем, король препоручил королевство своей
супруге королеве Марии и 29 мая 1432 г. отбыл в Италию, чтобы никогда
больше не вернуться. Он не отказывался от Арагонской Короны и в течение
30 лет правил страной через своих представителей. Его пиренейские под-
данные чувствовали себя тем более покинутыми, чем громче была слава их
государя в Италии.
В 1434 г. скончался Людовик Анжуйский, а в 1435 г. и Джованна II. Вой-
на в Италии возобновилась. Пытаясь овладеть неаполитанским троном, ара-
гонский король потерпел сокрушительное поражение в битве при Понце:
он сам и инфанты Хуан и Энрике были взяты в плен генуэзцами и выданы
миланскому герцогу Филиппо Марии Висконти, который в то время был так-
же сеньором Генуи. За них был назначен выкуп в 30 тыс. флоринов. Будучи
в плену, Альфонсо заключил с герцогом секретный договор о разделе сфер
влияния в регионе — Милан искал господства в Северной части полуостро-

ва, а Неаполь стремился доминировать на юге и в морской торговле. Милан
признавал Альфонсо королем Неаполитанского королевства.
В 1436 г. Альфонсо назначил своим представителем в Арагоне брата
Хуана Наваррского, отстранив от дел королеву Марию. Жизнь в Италии —
с гуманистами и кондотьерами, великими проектами и мечтами о величии,
без кортесов, третьего сословия и отчетов о каждом потраченном суэль-
РАЗДЕЛ 4
до — была ближе и понятней монарху, который намеревался использовать

ресурсы своего королевства для итальянских планов. В 1442 г. после осады
Альфонсо взял Неаполь и занялся исключительно итальянскими делами.
Наследником королевства Неаполитанского он провозгласил своего ба-
старда Ферранте (до 1501 г. власть в Неаполе передавалась по этой линии).
В 1447 г. арагонец получил в наследство Миланское герцогство. Позиции
Короны в Италии усилились.
Хуан, взяв в Испании бразды правления в свои руки, первым делом
заключил мир с Кастилией, во многом поступившись интересами семьи в
плане сохранения рент: король Наварры ежегодно получал 31 500, дон Эн-
рике — 20 000, а дон Педро — 5000 флоринов; никаких извинений, возме-
щений или возвращения владений арагонских инфантов не последовало —
это был пик власти дона Альваро де Луна. В то же время Хуан Наваррский
не унывал, ибо планировалось бракосочетание его дочери Бланки с ка-
стильским наследником Энрике, что давало надежду вернуть утраченное.
В 1441 г. скончалась Бланка Наваррская и королем Наварры стал Хуан,
делегировавший свои полномочия единственному сыну Карлу, признанно-
му наваррцами наследником сразу после его рождения, который, впрочем,
по распоряжению почившей королевы, не имел права на королевский титул
при жизни своего отца. Карл был единственным наследником-мужчиной
Арагонских инфантов. Только в 1443 г. Хуан снова вступил в брак — с Хуа-
ной Энрикес, от которого родился Фернандо, будущий король Католик.
344 С середины 40-х годов инфанты постепенно теряли свои позиции и
влияние. После смерти Леонор, королевы Португалии, и Марии, короле-
вы Кастилии, исчезли последние опоры того здания, которое выстроили
Трастамара. 19 мая 1445 г. в битве при Ольмедо надежды инфантов были
уничтожены, их эпоха ушла в прошлое.
В 1454 г. не стало кастильского короля Хуана II, его наследник Энри-
ке IV сразу заключил мир с королем Наварры и правителем Арагона Ху-
аном II: он обещал выплачивать по четыре с половиной тысячи мараведи
ежегодно в обмен на все старые владения Арагонских инфантов, включая
Медину дель Кампо и ее ярмарки. В 1455 г. Хуан лишил наследственных
прав на престол своих старших детей — Карла и Бланку — и объявил на-
следницей наваррского престола Леонор, третью дочь, вышедшую замуж за
Гастона де Фуа (до 1512 г. Наваррой правил дом Фуа). Оставленный всеми,
Карл отправился за поддержкой к дяде — в Неаполь, ибо Альфонсо в тот
момент был старшим в роду. Альфонсо направил к брату послов, выгово-
ривших Карлу наследственные права на наваррский престол.
В 1458 г. Альфонсо V умер, оставив брату Хуану итальянские мечты,

от которых тот был далек, и испорченные из-за войны с Генуей отноше-
ния с Францией. Хуан без осложнений стал королем всех земель, входив-
ших в Арагонскую Корону. Это, впрочем, не улучшило его отношений
с сыном Карлом. Поначалу тот даже получил от отца пост его заместите-
ля в Каталонии, но после того как обнаружились секретные переговоры
принца с королем Энрике IV о заключении брака с кастильской инфантой
ГЛ А ВА 3
Изабеллой (будущая Католическая королева), он был схвачен и обвинен
в измене. Это обострило противостояние партий в Наварре. Сторонни-
ки Карла призвали кастильцев: те ввели войска на территорию Наварры
и расположили их на границе с Арагоном. Каталонский парламент также
принадлежал в большинстве своем к сторонникам принца и потребовал
его немедленного освобождения. Кризис был разрешен в 1461 г. заклю-
чением соглашения в Вильяфранке. Согласно этому документу, король
не мог больше появляться в пределах Принципата без приглашения Де-
путации (была создана при Кортесах еще в конце XIII в., в нее входи-
ли представители сословий, осуществлявшие контроль за выполнением
решений и за судьбой вотированных субсидий). Карл, носивший титул
принца Вианы, был назначен управлять Каталонией с соблюдением всех
законов и обычаев.
Энрике IV собирался продолжить войну против Хуана II ради осво-
бождения наваррских земель для принца. Однако в сентябре 1461 г. Карл
скончался от хронического заболевания легких. Наследником и королев-
ским заместителем в Каталонии был объявлен малолетний инфант Фер-
нандо, прибывший туда в сопровождении матери. Хуана Энрикес старалась
восстановить здесь партию сторонников королевской власти, но страна уже
стояла на пороге войны: крестьяне вооружались, одна из оппозиционных
партий объявила в феврале 1462 г. всеобщий призыв против восставших
крестьян, были схвачены руководители противоборствующей партии.
Так началось каталонское восстание, по сути являвшееся восстанием при- 345
вилегированных слоев общества — знати и патрициев. Вооруженное про-
тивостояние длилось 12 лет.
Эти события так или иначе были связаны с глубоким экономическим
кризисом, который переживала Каталония, до сих пор бывшая финансовым
и экономическим двигателем полуострова. Неблагоприятная конъюнктура
на Средиземном море практически парализовала каталонскую торговлю,
особенно то ее направление, которое было связано со специями. Барселона
испытала сильнейшее влияние кризиса, поскольку ее устройство было во
многом подобно устройству итальянских городов, она нуждалась в финан-
совых резервах и в постепенной адаптации к новым запросам, связанным
с кредитами и обменом. Без Барселоны, несмотря на усиление Валенсии,
Арагонская Корона слабела. Неспособность первых Трастамара вывести
Каталонию из кризиса объясняет и появление местной оппозиции.
Не менее сложной была ситуация в аграрном секторе: с XIV в. местная
знать всячески препятствовала освобождению крестьянства, настаивая на
сохранении старых обычаев, что в XV в. приводило к оттоку населения на

юг, весьма неблагоприятно сказывавшемуся на экономике в условиях де-
мографического спада, вызванного в том числе и эпидемиями XIV в. (они
особенно свирепствовали в Каталонии). Каталонские крестьяне объеди-
нялись в союзы, целью которых была отмена «дурных обычаев». Вплоть
до XV в. многие крестьяне несли бремя повинностей, выплат и «дурных
обычаев», что и послужило причиной их активного участия в войне, раз-
РАЗДЕЛ 4
горевшейся между короной и различными городскими олигархическими

партиями.
«Дурные обычаи»
В целом социальное положение крестьянства Арагонской Короны было очень

разным. Например, на севере в горных районах сохранялись свободы, а в Ка-
талонии существовал довольно обременительный сеньориальный режим,
в XIII в. приведший к складыванию тяжелой формы зависимости ременс от
своих господ. Ременсы (зависимые крестьяне, имевшие право выкупить себя; от
кат. remensa — выкуп) подчинялись целому ряду обычаев, которые, со временем
трансформируясь и переосмысляясь, получили название «дурных». К «дурным
обычаям» относятся: ременса — выкуп, который крестьянин платил при пере-
ходе к другому сеньору; интенсиа — передача сеньору лучшей головы скота на-
следниками крестьянина, не оставившего завещания; кугусия — право сеньора
на часть имущества крестьянина, жена которого была уличена в супружеской
измене; экзоркия — право сеньора на вымороченное крестьянское имущество;
арсиа — штраф в случае пожара в усадьбе крестьянина; фирма де эсполифор-
сада — взнос, выплачиваемый сеньору при заключении брака крестьянином.
Иногда среди «дурных обычаев» называют право первой ночи. Сведений о нем
для классического Средневековья сохранилось очень мало, а в XIV–XV вв. оно,
346 скорее всего, если и существовало, то заменялось символической церемонией.
«Дурные обычаи» были отменены Фернандо Католиком по Гуадалупской сен-
тенции 1486 г. ■■■
Первым признаком кризиса стало падение между 1381 и 1383 гг. бар-
селонского и жеронского банков, выдававших кредиты короне, которые не
были возвращены. Каса де Гуальбес продержалась до 1406 г., но тоже рух-
нула. Арагонские короли обратились за займами к итальянцам, чем только
усугубили ситуацию и недовольство каталонцев. В то же время назревал со-
циальный конфликт, вызванный усилением нескольких семей патрициата,
что в конечном итоге раскололо общество на две партии, по-разному видев-
шие управление городами.
Старому, практически слепому королю ничего не оставалось, как при-
нять помощь от Людовика XI, требовавшего взамен отречения от наварр-
ского трона Бланки (в пользу своего вассала Фуа) и перехода под свою руку
Серданьи и Руссильона. У Хуана не было выбора: надо было вызволять за-

пертых восставшими в Жироне супругу и сына. 23 июля 1462 г. они были
освобождены французскими войсками, в тот же день король одержал по-
беду у Рубината. Союз с Францией оказался очень полезен Арагону еще
и тем, что спас его от амбициозных планов Энрике IV, уже готовившего
вторжение с моря — через Барселону, и с суши. Впрочем, это не помешало
Хуану сразу после завершения каталонской войны приняться за отвоева-
ГЛ А ВА 3
ние Руссильона, что ввергло Арагон в войну с Францией.
Вооруженное сопротивление Каталонии продлилось до 1472 г. За вре-
мя войны соперничавшие олигархические группировки вручали корону
Барселонского графства то Энрике Кастильскому, то Педру Португаль-
скому, то Рене Анжуйскому — последнее было прямым предательством
каталонских интересов (ибо
каталонцы издревле сопер-
ничали с анжуйцами), де-
монстриру ющим степень
безнадежности политиче-
ской ситуации. Восстание
завершилось примирением с
королем и полной амнисти-
ей участникам, вновь при-
несшим присягу на верность
Хуану II.
Тем временем события в
Кастилии выдвинули на пер-
вый план вопрос о том, кто
будет супругом принцессы
Изабеллы. Хуан II приложил
все усилия к тому, чтобы им
стал его наследник Фернан- 347
до, перед которым в случае
успеха открывалась перспек-
тива объединить две короны.
Стремление к заключению
династических браков между
наследниками кастильского
и арагонского престолов про-
слеживается в политике обо-
их государств на протяжении
практически всего XV столе-
тия, что, по всей вероятности,
отвечало общим интересам и
отражало определенную тен-
денцию в политическом раз- Позднеготическая Лонха Валенсии —
витии полуострова. свидетельница экономического процветания города
Изабелла также склонялась к браку с Фернандо, о чем сообщала через

послов арагонскому королю, и отклонила как не соответствующий инте-
ресам королевства брак с португальским монархом. 7 марта 1469 г. Фер-
нандо признал абсолютные права своей будущей супруги на Кастилию,
а 10 октября был представлен невесте. 18 октября они поженились. Под
властью двух венценосцев были объединены всё наследство и обе ветви
династии Трастамара.
РАЗДЕЛ 4
В 1474 г. Изабелла вступила на кастильский престол, а в 1479 г. на

81 году жизни скончался Хуан II Арагонский и Фернандо наследовал
Арагонскую Корону. Личная уния королей объединяла Кастилию, Ара-
гон, Валенсию, Каталонию, Мальорку, Сардинию и Сицилию и означала
решительное изменение расстановки сил в Европе. Гранада и Наварра
чувствовали в ней для себя опасность. Подданные королей по большей
части отнеслись к унии с одобрением: она была шагом вперед, дававшим
большую свободу во внутренней торговле и делавшим Испанию сильнее
на рубежах.
Католические короли по существу стали королями всей Испании, но
никогда не использовали такой титул. Однако в любом случае в 1479 г.
родилось новое государство — компромисс между стремлением к объеди-
нению и признанием разнообразной множественности, которая и ранее
была присуща Арагонской Короне. Каждое из политических объедине-
ний, входивших в ее состав, — Каталония, Арагон, Валенсия, Мальорка
и Сардиния, обладало своей собственной судебной и административной
системой. Это устройство отличало Арагонскую Корону от всех прочих
пиренейских государств. Кастилия была инкорпорирована в эту систему,
где каждое королевство сохраняло свои традиционные институты. Одна-
ко важно было не то, чтобы монета, внешняя политика или органы цен-
тральной власти были унифицированы, а то, что только за Короной при-
знавалось право создавать новые законы или институты. История благо-
348 приятствовала углублению объединения.
* * *
XV столетие принято считать «золотым веком» культуры Арагон-
ской Короны. Двор Альфонсо V Великодушного в Неаполе был одним
из ведущих центров итальянского гуманизма, и испанские владения
Альфонсо также были открыты новым идеям и художественным веяни-
ям. Сюда попадали произведения античных и ренессансных авторов,
которым подражали и на основе которых создавали свои оригинальные
произведения местные писатели. Распространению новых философских
и научных идей способствовало и появление книгопечатания: первые
типографии были основаны в Сарагосе в 1473 и 1475 гг. выходцами из
Саксонии Генрихом Ботелем, Георгом фон Хольцем и Иоганном План-
ком; примерно тогда же печатные станки заработали в Барселоне и Ва-
ленсии. Среди первых печатных книг выделяются трактаты Аристотеля
и свод арагонских фуэро.
Важнейшим явлением в литературе стран Арагонской Короны в XV в.

было взаимодействие и синтез собственных традиций и итальянского гу-
манизма. На каталанский язык переводятся произведения Тита Ливия,
Цицерона, Сенеки, Данте (первая часть его «Божественной комедии»
была переведена в 1429 г. барселонским поэтом Андреу Фебре), Петрарки,
Боккаччо и др. Итальянская поэзия становится образцом для каталонских
поэтов. В творчестве Андреу Фебре наблюдается стремление к преодолению
ГЛ А ВА 3
дуализма между божественным и земным за счет возвеличивания мирского.
Жорди де Сан Жорди использовал любимый прием Петрарки — антите-
зу — для передачи диалектики любовных чувств.
Крупнейшим валенсийским мастером поэзии считается Аузиас Марк
(1393–1459), чье творчество послужило образцом для многих испанских
авторов последующего времени, включая Хуана Боскана и Гарсиласо де
ла Вега, и дало им основание называть поэта «Божественным». В ци-
клах его стихов «Песни о любви», «Назидательные песни», «Песни
о смерти», отличающихся тонким психологизмом, представлены глубо-
кие переживания человеческой души, проблема выбора между земной и
божественной любовью. Автор приходит к неутешительным выводам:
любовь божественная, духовная возможна лишь после окончания зем-
ного пути любимой, ее утраты. Однако и в этом случае все же есть сомне-
ние: не станут ли его воспоминания о земных минутах счастья с люби-
мой причиной ее посмертных мук? Беспощадный самоанализ, метания
между плотским и божественным наполняют поэму «Духовная песнь»,
в центре которой — человек.
Каталонская и валенсийская проза XV в. представлена именами Берна-
та Медже, Жауме Роча и Жоанота Мартуреля, произведения которых соз-
давались под влиянием рыцарских романов, поэзии трубадуров, сочинений
Петрарки и Боккаччо. В них осуждаются пороки, прославляется служение
Богу, сеньору и Прекрасной даме, борьба с неверными, появляются элемен-
ты плутовского и сатирического романа, особенно популярного в Испании 349
в XVI–XVII вв. Крупнейшим каталонским писателем XV в. был Жоанот
Мартурель (1413?–1468). Выходец из знатного валенсийского рода, рыцарь,
всегда готовый сражаться на поединках и турнирах, он прославился ры-
царским романом «Тирант Белый», который был начат в 1460 г., а впервые
издан в 1490 г. Это новаторское произведение, открывающее новый этап
в развитии как рыцарского романа, так и жанра романа в целом. Автор опи-
рался и на современную ему итальянскую ренессансную литературу, и на
античную традицию. Многие черты «Тиранта Белого» свидетельствуют
о влиянии на него идей Возрождения. В романе не только подводится итог
предшествующим классическим образцам жанра, но и предвосхищаются
многие художественные открытия Сервантеса, который был хорошо зна-
ком с книгой Мартуреля.
Яркой страницей истории испанского искусства была каталонская
живопись XV в. Ее наиболее значительные мастера — Бернат Мартурель,
Жауме Угет и Бартоломе Бермехо.
Бернат Мартурель (ок. 1400–1452) считается наиболее значительным

каталонским мастером второй четверти XV в. Период творческой активно-
сти Мартуреля (1427–1452) связан с Барселоной, где он имел большую ма-
стерскую; кроме ретабло*, мастерская исполняла также эскизы витражей,
скульптуры, тканей, мебели. Мартурель выполнял по всей Каталонии за-
казы ремесленных и купеческих корпораций, церквей и монастырей, город-
ских властей и королевского дома. Хотя его авторство точно документиро-
РАЗДЕЛ 4
вано только в отношении алтаря св. Петра для замка Пуболь (1437–1442 гг.;
ныне в музее собора Жироны), но в силу стилистического сходства ему
приписываются также ретабло св. Георгия, «Преображение» и некоторые
другие. Мартурель испытал определенное франко-фламандское влияние;
его творчество в основном укладывается в рамки интернациональной готи-
ки, но отличается заметным интересом к человеческой индивидуальности,
стремлением к объемности фигур, изображением среды.
Жауме Угет (ок. 1414/1415–1492) в 1435–1445 гг. работал в Сарагосе, за-
тем в Таррагоне, а с 1448 г. в Барселоне, где имел большую мастерскую. Как и
Мартурель, влияние которого он испытал, Угет прославился монументаль-
ными алтарями-ретабло; среди наиболее известных — «Алтарь Коннетабля
Португальского» (1464–1466 гг., капелла Санта Агата, Барселона) и «Алтарь
святых Абдона и Сенена» (1460 г., церковь Сан Пере, Терраса). Для творче-
ства Угета характерно мастер-
ское изображение человеческих
переживаний; в трактовке мно-
гих своих образов художник
был близок к Возрождению, но
все же остался на почве Средне-
вековья. Хотя в произведениях
Угета пространство трехмерно,
но отсутствует линейная пер-
350 спектива, нередко используется
золотой фон.
Одним из наиболее за-
метны х мастеров испа но-
фламандского стиля в зем-
лях Арагонской Короны был
Бартоломé Бермехо (вторая
четверть XV в. — 1500?). В мо-
лодости он долгое время жил
во Фландрии, а по возвращении
Картина Паоло да Сан Леокадио
«Мадонна кавалера ордена Монтесы» работал в Арагоне, возможно,
(1473–1476) — один из первых образцов некоторое время в Валенсии,
искусства Ренессанса, созданных в Испании затем в Барселоне. Наиболее из-
* Ретабло — многоярусное сооружение, помещаемое за алтарем церкви и включающее в

себя скульптурные, орнаментальные и живописные изображения.
вестные произведения Бермехо — «Святой Доминик де Силос на троне»

(1474–1477 гг.) и «Оплакивание», написанное по заказу каноника Деспла
для собора Барселоны (1490 г.). Фламандское влияние проявилось в его твор-
честве в интересе к интерьерам, в реалистичных портретных характеристи-
ках, в умении видеть и изображать природу.
Подлинным основоположником Ренессанса в испанской живописи
стал итальянец Паоло да Сан Леокадио, известный в Испании как Пабло
ГЛ А ВА 3
де Сан Леокадо (1447–1519). В 1472 г. он был приглашен в Валенсию, чтобы
участвовать в росписи главной капеллы городского собора. По завершении
работ Сан Леокадо навсегда остался в Испании. Его стиль, сочетавший
знание всех новейших достижений итальянского Ренессанса с сохранени-
ем элементов готического стиля и учетом местных валенсийских традиций
(«Мадонна кавалера ордена Монтесы», Мадрид, Прадо), оказался созвучен
вкусам заказчиков и уже в конце XV в. стал главенствующим в валенсий-
ской школе. Несмотря на итальянское происхождение Сан Леокадо создал
оригинальный испанский вариант раннеренессансной живописи и оказал
воздействие на очень многих мастеров.
Династическая уния между Кастилией и Арагоном, завершение Ре-
конкисты и Великие географические открытия вызвали резкое измене-
ние ориентиров. В развитии культуры стран Арагонской Короны начи-
налась новая эпоха.
* * *
В целом история Арагона и Каталонии, а затем Арагонской Короны
представляет собой замечательный пример самобытного развития средне-
векового государства и общества, покоившихся на частном праве и патри-
мониальном порядке. Нередко говорят о негативных последствиях для го-
сударственного строительства и для поступательного развития экономики
сеньориального уклада в хозяйстве и в обществе. Опыт северо-восточных
земель Пиренейского полуострова свидетельствует о наличии внутри та- 351
кой системы уже в ранний период осознанных и отлаженных механизмов
регулирования отношений и во власти и в поземельных отношениях, обе-
спечивавших бесконфликтное воспроизводство порядка и поддержание
единства региона, части которого были связаны общими интересами.
Политическое устройство Арагонской Короны как композитарной
монархии в классический и поздний периоды лучше всего отвечало ис-
конно средневековым представлениям о свободах и привилегиях земель.
Опыт Арагона продемонстрировал, каким плодотворным и стойким
может быть политический организм, сеньориальный по своей природе и
именно в силу такой природы обладающий ресурсами и политическими
средствами управления при соблюдении автономии уже сложившихся
к моменту объединения в единое государство его самобытных частей.
Упадок сеньориального порядка явился одной из принципиальных
причин политической несостоятельности арагонской модели в рамках
объединенной Испании.
История Арагонской Короны интересна еще и тем особым местом, ко-

торое ей довелось занимать в истории средневековой Западной Европы.
Земли Арагонской Короны — с ее горными проходами за Пиренеи и круп-
нейшими левантийскими портами — связывали друг с другом Францию,
Африку, Южную Италию, Восточное Средиземноморье, Гранадский эми-
рат. Это была поистине средневековая средиземноморская держава, сто-
личными городами которой были Барселона, Сарагоса, Перпиньян, Неа-
РАЗДЕЛ 4
поль; держава, монархи которой мыслили не полуостровными масштаба-

ми, а масштабами всего Средиземноморья, где жители северных и южных
отрогов Пиренеев привыкли к единому укладу и обладали общими инте-
ресами, где Окситания, Сардиния, Сицилия и Неаполь «соседствовали»
с Валенсией, Мурсией и Северной Африкой.
352
ГЛАВА 4
а взаимоотношения Кастилии и Португалии в XIV–XV вв. влия-

ли два ряда событий: междоусобная борьба в Кастилии и Столетняя
война. Борьба между Педро Жестоким и его сводным братом Энрике Тра-
стамара (позже ставшим королем Кастилии Энрике II), начавшаяся еще
в 50-е годы XIV в., особой остроты достигла в начале 60-х годов, когда в нее
втянулись Арагон, Франция и Англия, стремившиеся использовать претен-
дентов на кастильский престол как союзников в англо-французском кон-
фликте. После поражения Педро Жестокого Энрике II обратился к королю
Португалии с предложениями мира. В 1366 г. был заключен договор о мире,
согласии и дружбе, подтвержденный его преемником Фернанду.
Однако когда Англия пришла на помощь Педро Жестокому и вой- 353
ска «Черного принца» высадились в Кастилии, Фернанду согласился на
союз с Педро и подписал с ним мирный договор. В 1369 г. Педро Жесто-
кий, покинутый англичанами и теснимый Энрике, был убит. Кастиль-
ские города, поддерживавшие при жизни Педро, желая получить покро-
вительство, обратились к португальскому королю Фернанду с прось-
бой ввести свои войска. Это были Кармона, Самора, Сьюдад Родриго,
Алькантара, Туй, Байона, Луго и др. Поддержка противников Энрике
Трастамара и выказанная Фернанду заинтересованность в кастильском
престоле завязали новый узел противоречий и обострили отношения
между двумя странами.
Фернанду начал дипломатическую подготовку войны и в 1369 г. за-
ключил мир и соглашение о войне против всех, кто поддерживал Энри-
ке II, с эмиром Гранады. Наряду с этим Фернанду принял меры для за-
ключения антикастильского военного союза с Арагоном. В письмах, на-
правленных кастильским городам, Фернанду утверждал, что «по смерти
короля Педро... он по праву наследник королевств Кастилии и Леона и их

истинный господин». В Саморе, Туе, Миранде, Ла-Корунье Фернанду на-
значил своих казначеев и должностных лиц и приказал чеканить там зо-
лотые и серебряные монеты со своими знаками. Оренсе, Сантьяго и дру-
гим городам он предоставил большие привилегии.
Формально Фернанду обосновывал свои претензии на кастильский
престол тем, что является правнуком короля Санчо IV Кастильского и
РАЗДЕЛ 4
внуком его дочери Беатрис. В 1369 г. он начал войну, двинув в Галисию

войска сушей и восемь галер морем, чтобы захватить города, которые
еще не перешли на его сторону. Энрике II, узнав о действиях Фернанду,
направил свои войска в Португалию, вступил в ее пределы, взял Брагу,
осадил Гимарайнш; не сумев захватить его, занял Брагансу и Миранду.
Фернанду пришлось срочно, оставив в Галисии гарнизоны, возвращать-
ся в Португалию. Кастильские войска отвлекло лишь нападение гранад-
ского эмира.
Еще в начале войны Фернанду блокировал Севилью с моря. Севи-
лья понесла большие убытки из-за блокады, однако после 21 месяца
военных действий положение складывалось не в пользу Португалии.
Энрике захватил ряд португальских городов. В это время папа Гри-
горий XI прислал легатов с требованием заключить мир, что и было
достигнуто в Алкутиме в 1371 г. Военного союза не предполагалось,
но оговаривалось, что король Португалии должен поддерживать фран-
цузского короля Карла как союзника Кастилии. Одновременно заклю-
чался брачный договор между Фернанду и дочерью Энрике, причем
мятежные города Сьюдад Родриго, Монтеррей и ряд других отходили
Португалии.
Эта первая кастильско-португальская война второй половины XIV в.
открыла череду конфликтов между соседними странами.
Договор с Португалией оказался недолговечным: Фернанду задумал
354 отказаться от предполагавшегося брака с дочерью Энрике II и жениться на
Леонор Телеш, супруге своего вассала. В связи с этим состоялся пересмотр
договора в Алкутиме, и города, переданные Португалии в качестве прида-
ного за инфантой, должны были быть возвращены Кастилии с отказом от
всяких прав на них.
Стремясь найти противовес Франции, которая поддерживала Касти-
лию, португальский король в 1372 г. заключил договор с герцогом Ланка-
стерским, предлагавшийся последним еще в 1367 г. Возникшие трения усу-
губились неожиданным вторжением в Галисию португальских войск и за-
хватом Вианы. Попытки переговоров, предпринятые Энрике, не привели к
нужному результату. Находившиеся в Кастилии португальские эмигранты,
в том числе Дьогу Лопеш Пашеку, толкали Энрике на военные действия.
Он выступил в Португалию в сентябре 1372 г., взял Алмейду, Пиньел, Ли-
ньяреш, Визеу, Коимбру и двинулся на Лиссабон.
При посредничестве папы была сделана попытка восстановить мир
на полуострове. Папский легат в переговорах с королем Португалии апел-
лировал к опасности, грозящей со стороны неверных при раздорах между

христианскими государями. В 1373 г. в Сантарене был заключен «вечный
мир» между странами. Договор включал и прощение политических про-
тивников. В залог Кастилия получила на три года город Визеу, ряд замков
и заложников. В целом договор свидетельствовал о значительном перевесе
сил в пользу Кастилии.
До 1376 г. Португалия не решалась нарушать мирные отношения с
ГЛ А ВА 4
Кастилией. Более того, была достигнута договоренность еще об одном
браке: между незаконным сыном Энрике, Фадрике, и дочерью Фернан-
ду, Беатриш. Это устраивало и Кастилию, и Португалию, ибо подоб-
ный брак минимально влиял на внутрипортугальские дела. Но в 1379 г.
Энрике II умер, и его сын Хуан попытался по-иному решить вопрос о
союзе с Португалией. Было решено заключить брак между Беатриш и
сыном Хуана, наследником кастильского трона будущим Энрике III.
Суть предложения состояла в том, что по смерти одного из королей со-
седствующих стран второй наследовал бы корону почившего, а Энрике
и Беатриш впоследствии фактически объединили бы Португалию и Ка-
стилию.
В 1381 г. началась третья война с Португалией. На первом же эта-
пе войны Кастилия захватила весь военный флот Португалии. 19 июля
1381 г., когда в Лиссабон прибыли 3 тыс. англичан, было заключено со-
глашение о бракосочетании малолетней наследницы португальского
престола Беатриш с сыном графа Кембриджского Эдвардом, с условием,
что после смерти Фернанду они наследуют королевство. Кастильцы оса-
дили Лиссабон; в свою очередь португальские войска совершили набег
на кастильские города и земли. Вмешательство англичан в кастильско-
португальские отношения вызвало крайнее недовольство обеих стран.
Третья война продлилась недолго, завершившись соглашением, одна из
глав которого предполагала брак Беатриш со вторым сыном короля Ка-
стилии. Этот брак устраивал Португалию, так как кастильский инфант, 355
женившись на Беатриш, становился королем Португалии без присоеди-
нения ее к Кастилии, что неизбежно последовало бы при браке с наслед-
ником престола.
Однако и этому не суждено было сбыться. Умерла супруга короля Ка-
стилии. Нелюбимая в стране королева Португалии Леонор, учитывая, что
Фернанду был тяжело болен, стала ориентироваться на Кастилию. Дого-
вор о браке Беатриш снова аннулировали, с тем чтобы теперь выдать ее за
самого Хуана, короля Кастилии. Это решение утвердил договор в Салва-
терре 1383 г. В нем рассматривались различные варианты наследования и
занятия португальского престола, однако в целом прослеживается заин-
тересованность Кастилии в поглощении Португалии, хотя португальская
сторона пыталась оговорить свою автономию. По смерти Фернанду Хуан
фактически становился королем Португалии. Этот договор явился, пожа-
луй, высшим достижением кастильских королей в их притязаниях на пор-
тугальский трон в XIV в.
РАЗДЕЛ 4
Битва при Алжубарроте
Когда в ходе острого социально-политического кризиса и тяжелой граж-

данской войны Бургундская династия в Португалии сменилась Ависской,
законные притязания Кастилии стали восприниматься португальцами как
посягательство на независимость страны. Новый король в этих обстоятель-
ствах был избран в первую очередь в качестве защитника страны. Эта си-
туация неминуемо вела к военному конфликту между двумя странами. Зна-
менитая битва при Алжубарроте в 1385 г. между португальцами во главе с
королем Жоаном I и кастильскими войсками во главе с королем Хуаном I,
причем последние действовали в союзе с португальскими противниками
Жоана I, фактически зафиксировала самостоятельность Португалии на все
356 время правления Ависской династии, сняв вопрос об объединении двух
стран на этом этапе.
* * *
В развитии кастильско-португальских отношений в XIV в. можно
выделить два этапа: до начала Столетней войны и во время нее. В пер-
вой половине XIV в. основой разногласий и конфликтов между двумя
государствами служат чисто феодальные претензии на города и земли,
на связанные с обладанием ими источники доходов. Поскольку все они
имеют захватнический характер, они возникают с чрезвычайной легко-
стью; поводом могут стать и случайные инциденты, и личные амбиции,
и династические интересы. В этих феодальных войнах принимает уча-
стие прежде всего и преимущественно дворянство. Поэтому они подчас
невелики по числу участников, а по характеру военных действий бли-
же всего к набегам. В это время еще сохраняется борьба с маврами как
основа для совместных военных предприятий Кастилии и Португалии.
Но конфликт по поводу земель Алгарве постепенно снизил заинтересо-

ванность Португалии в продолжении Реконкисты.
Во второй половине XIV в., с началом Столетней войны, противо-
речия между странами не снялись, а, напротив, приобрели еще большую
остроту по многим причинам. В связи с широкими возможностями ис-
пользования англо-французского соперничества в собственных интере-
сах возникла практика союзов с одной из основных воюющих держав.
ГЛ А ВА 4
Острота конфликтов усугублялась нестабильностью внутреннего поли-
тического положения в обоих королевствах.
Борьба за политическую гегемонию в этот период выливается в по-
пытки уже не только захватить земли, но и присоединить страну цели-
ком. Это характерно для политики Фернанду в первые годы правления;
более агрессивной становится и внешняя политика Кастилии после
укрепления на ее престоле Энрике II Трастамара. Война служит сред-
ством политической консолидации королевства, направляя воинствен-
ность знати вовне.
Сложность взаимоотношений определялась не только и, пожалуй, не
столько личными симпатиями и антипатиями королей, сколько подогрева-
лась и поддерживалась их экономическими интересами и интересами тор-
говых слоев крупнейших городов Кастилии и Португалии. В то же время в
Кастилии память о Португальском графстве как части Леоно-Кастильского
королевства была еще жива. Поэтому у кастильских монархов всегда суще-
ствовало идеологическое обоснование отношения к Португалии как к «не-
покорному вассалу».
Во второй половине XIV в. страны Пиренейского полуострова оказа-
лись вовлеченными в общеевропейскую систему международных союзов
(в том виде, в каком она присуща эпохе Средневековья). Англия и Франция
стремились сделать Арагон, Кастилию и Португалию своими активными
союзниками. Однако все Пиренейские страны использовали эти союзы для
разрешения собственных противоречий. 357
Динамика развития отношений Португалии и Кастилии в XIII–XIV вв.
показывает переход от чисто феодальных войн — за право сюзеренитета,
земли, подданных — к конфликтам, окрашенным стремлением к политиче-
ской и экономической гегемонии на полуострове.
Новый этап испано-португальских отношений начался в последней
четверти XV в. и ознаменовался самой, пожалуй, масштабной попыткой
Португалии вмешаться во внутреннюю борьбу в Кастилии; в случае ее
успеха возникала династическая уния Португалии и Кастилии при
главенстве португальской стороны, однако она потерпела поражение
и вынуждена была отказаться от своих притязаний. Отдельный аспект
в истории испано-португальских отношений этого времени составило
соперничество между Кастилией и Португалией за влияние в Атлантике,
начавшееся еще в XIV в. Впоследствии оно еще более усилилось из-за со-
перничества двух крупных торговых центров — Севильи и Лиссабона.
Складывание двух колониальных империй — португальской и, после
открытия Христофором Колумбом Америки в 1492 г., испанской — при-

дало этой стороне взаимоотношений особую остроту и глобальный мас-
штаб. Тордесильясский договор 1494 г. на время урегулировал назре-
вавший конфликт с Португалией за влияние в Атлантике, однако уже в
начале XVI в. к нему добавилось соперничество в Индийском и на за-
падных окраинах Тихого океанов (подробнее об испано-португальских
отношениях этого периода см. в ч. 3).
РАЗДЕЛ 4
358
ГЛАВА 5
вреи в христианских землях во время Реконкисты — как «военной», так

и «медленной» — обладали довольно высоким юридическим статусом
и рядом экономических и социальных привилегий, поскольку рассматри-
вались городскими властями, а особенно монархами как ценнейший агент
колонизации вновь отвоеванных земель. Хотя в христианской Испании
еще оставались сельские еврейские общины, большая часть еврейского на-
селения переместилась в города и внесла значительный вклад в городскую
экономику. Фуэро XIII–XIV вв. фиксируют заметное еврейское присут-
ствие в жизни города и различные экономические (беспошлинное участие
в ярмарках и др.) и юридические (амнистия за все преступления, совершен-
ные до переселения в данный город) привилегии, призванные стимулиро- 359
вать приток евреев в города. Покровительственное отношение к евреям
декларируется также в королевском законодательстве — как в отдельных
указах, так и в кодексах, прежде всего в своде «Семь партид», составлен-
ном в Кастилии при Альфонсо Х Мудром в 1256–1263 гг. Помимо общих
гражданских прав (защиты личности, собственности и свободы отправле-
ния культа), королевские законы предоставляют евреям некоторые льготы:
среди прочего, высокий процент при кредитовании (33,3%), возможность
жаловаться в королевский суд на должников и пользоваться услугами осо-
бых королевских чиновников (porteros de los judíos), которые помогали
евреям-ростовщикам собирать проценты и долги, забирая определенную
комиссию в казну. После III Латеранского собора (1179 г.) ростовщичество
по ряду причин было запрещено христианам, по всей Европе оно станови-
лось все более частым занятием среди евреев, превращая их в своеобраз-
ную гильдию ростовщиков. Кроме того, королевские законы расширяли
права еврейских общин, альхам, предоставляя им гражданскую и религи-
озную автономию и уголовную юрисдикцию. Этому противились город-

ские власти, стремившиеся подчинить себе еврейские общины, но инте-
ресы короны возобладали. В Испании, как и в других европейских стра-
нах, с XII в. утверждается юридическая доктрина «еврейского рабства»
(servitus judaeorum), согласно которой евреи являлись «рабами казны» и
были связаны с монархом особыми узами, подразумевающими, с одной
стороны, защиту и покровительство, с другой — преданность и финансо-
РАЗДЕЛ 4
вые выплаты. Одним из аспектов этих финансовых отношений было то,

что треть компенсации за преступление против еврея неизменно отходила
королю, и еврейские общины платили налоги в королевскую казну, а не в
городскую. Однако взгляды другого института, а именно церкви, на по-
ложение евреев монарх не мог игнорировать так же, как интересы городов,
и канонические постановления о сегрегации, apartamiento (запрет мыться
в бане с христианами и держать рабов-христиан, предписание носить от-
личительный еврейский знак на одежде и т.п.) вошли в королевское зако-
нодательство.
В христианских королевствах продолжалась андалусийская традиция
еврейского присутствия при дворе. Евреи занимали следующие должности:
альфакима, совмещающего функции медика (королевской семьи), писца, пе-
реводчика и личного секретаря короля, посланника к иностранным дворам,
конфидента и советника короля или королевы/наследника; бальи, управляю-
щего королевским доменом или же представляющего короля в муниципа-
литете того или иного крупного города; альмохарифа — сборщика (откуп-
щика) налогов. В Каталонии и Арагоне эти должности на протяжении веков
занимали представители семейств Шешет-Перфект, Бенвенисте, Де Порта,
Альконстантини и Де Кавальерия, в Кастилии — Шошан, Альгвадес, Шем
Тов, Абулафия, Абраванель и др. Важное место в бюрократии евреи получили
благодаря своей преданности королю и образованности, профессиональным
навыкам (прежде всего, знанию языков), а также неконфликтным отноше-
360 ниям с мусульманами и связям с евреями, живущими в мусульманских госу-
дарствах (в Гранадском эмирате и в Африке). Никакая другая группа (знать,
духовенство, горожане) не могла похвастать всеми этими достоинствами. Тем
не менее, под давлением церкви, знати и кортесов с конца XIII в. в Арагоне и
уже в XV в. в Кастилии происходит ограничение, а затем и ликвидации при-
сутствия евреев в правительственной элите. Этот процесс сопровождался и
другими изменениями.
Ухудшение юридического и экономического положения испанско-
го еврейства началось в Короне Арагона в середине XIII в. под влиянием
событий за Пиренеями, прежде всего Парижского диспута 1240 г., пер-
вого официального диспута-судилища в истории средневековой иудео-
христианской полемики, за которым последовало осуждение и сожжение
рукописей Талмуда. В Арагоне, вследствие введения в 1238 г. постоянно
действующей инквизиции и деятельности нищенствующих орденов, акти-
визировалась антииудейская политика церкви, и в 1263 г. был устроен Бар-
селонский диспут, во многом аналогичный Парижскому. Как и в Париже,
Евреи и конверсо в христианской Испании
истцом выступал крещеный еврей, до смены веры успевший получить ев-

рейское образование и способный дискутировать на высоком уровне, ис-
пользуя аргументы противника, т. е. цитируя постбиблейскую раввини-
стическую литературу (Талмуд и мидраши). Оппонентом этого конверсо,
Пабло Кристиани, был приглашен крупный арагонский талмудист и ми-
стик Нахманид из Жироны. Диспут проходил в течение четырех дней в ко-
ролевском дворце в Барселоне, в присутствии короля Жауме I и ведущих
ГЛ А ВА 5
арагонских доминиканцев и францисканцев. Сохранилось два документа
о Барселонском диспуте — отчет Нахманида, написанный на каталанском,
и краткий латинский конспект, — которые несколько противоречат друг
другу. Дискутировались вопросы о мессианстве Иисуса и его богочелове-
ческой природе, а также о том, что Ветхий Завет, со всеми его заповедями
и представлением об избранности народа Израиля, в мессианские времена,
наступившие после прихода Иисуса, уже недействителен. В целом диспут
проходил в гораздо более мирной обстановке, нежели диспут в Париже;
выступление Нахманида было высоко оценено королем: еврейский мудрец
получил вознаграждение и был отпущен в свой родной город, что позволи-
ло ему счесть себя победителем.
Однако не менее важными, чем роль Нахманида, были сопутствую-
щие обстоятельства и последствия Барселонского диспута. Диспут был не
закончен, но прерван, по всей видимости, из-за того, что власти опасались
народных волнений. Доминиканская агитация в то время привела к росту
христианского фанатизма и антиеврейских настроений, выражавшихся
в агрессивных действиях, прежде всего — пасхальных погромах в Страст-
ную неделю, а также в наветах: в 1250 г. в Арагоне прозвучало первое на Пи-
ренейском полуострове обвинение евреев в ритуальном убийстве. Вскоре
после диспута началось ужесточение еврейской политики арагонской коро-
ны и церкви. Король Жауме I издал два указа: один, призванный облегчить
миссионерскую деятельность, позволял доминиканцам читать проповеди
в синагогах и обязывал евреев приходить на эти проповеди; второй пред- 361
писывал евреям изъять из Талмуда все места, содержащие хулу на Иисуса
и Деву Марию, которые им должны были указать доминиканцы. Студенты
доминиканских школ, претендующие на квалификацию полемиста (licentia
disputandi), изучали иврит и арамейский и читали раввинистическую лите-
ратуру, которая рассматривалась теперь не как безусловное зло, подлежащее
сожжению, а как инструмент полемики. Испанские богословы были осо-
бенно искусны в христологической интерпретации еврейских текстов; так,
каталонский доминиканец Рамон Марти (Раймунд Мартин) писал в своем
знаменитом полемическом труде «Клинок веры» (Pugio fidei, ок. 1280 г.):
«Традиции, которые нашел я в Талмуде и мидрашах, я с радостью извлек,
как жемчужины из кучи навоза... Мы не отвергаем такие традиции, а ис-
пользуем их, ... ибо нет ничего полезнее их, дабы ниспровергнуть дерзость
евреев. ...Что может больше порадовать христианина, чем если он сможет
выбить меч из руки врага, а затем отсечь еретику голову его же мечом, как
Юдифь убила Олоферна клинком, который украла у него?»
В дополнение к миссионерской и полемической деятельности мендикан-

тов развила антиеврейскую деятельность и инквизиция. В 1265–1266 гг. име-
нитым евреям Арагона были предъявлены обвинения в осквернении распя-
тия и прочих богохульствах, в 1267 г. инквизиторы грозили наказанием На-
хманиду за хуление христианской веры на Барселонском диспуте (вероятно,
вследствие этого он эмигрировал в Палестину), а кроме того, было получено
папское согласие на инквизиционное преследование втайне иудействующих
РАЗДЕЛ 4
конверсо и евреев, проповедующих христианам свою веру.

Королевская власть в Арагоне и, в меньшей степени, в Кастилии была
склонна идти на уступки церкви, городам и кортесам, поощряя миссионер-
скую деятельность доминиканцев, внедряя канонические сегрегационные
нормы и вводя антиростовщическое законодательство (снижение процент-
ных ставок, аннулирование долгов), поскольку Реконкиста и колонизация
угасали и заинтересованность в евреях как в посредниках в отношениях
с мусульманами и новопоселенцами падала. Корона теперь старалась по-
лучать со своих «рабов» финансовую прибыль, конфискуя долги евреям
в пользу казны, вводя штрафы за нарушения антиростовщических и про-
чих законов и повышая налоговое бремя.
Второй этап ухудшения положения евреев начался во второй четверти
XIV в., после Крестового похода французских «пастушков» против Гра-
нады (1320 г.), когда по дороге была устроена резня евреев в Тулузе и в не-
которых арагонских городах. Вслед за этим в начале 1320-х годов распро-
странялись наветы о еврейском (совместно с гранадскими и мароккански-
ми маврами или же с французскими прокаженными) заговоре с целью от-
равления колодцев и наведении порчи на христиан. Эти наветы получили
поддержку городских властей, издавна недовольных еврейской автономией
и конкуренцией в ремесле и торговле, и вызвали судебные разбирательства
и погромы. После следующей волны погромов 1348–1349 гг., вызванных
эпидемией чумы (Черной смертью), еврейские общины Арагона, Катало-
362 нии, Валенсии и Мальорки устроили съезд своих представителей в Барсе-
лоне с намерением объединиться и вместе искать заступничества у короля
и папы, однако их усилия не возымели долговременного действия.
В 1391 г. по Кастилии, где как раз начался период регентства и королев-
ская власть, главный защитник евреев от нападок церкви и агрессии общества,
была слаба, а затем и по Арагону прокатилась мощнейшая волна еврейских
погромов, ознаменовавшая самый серьезный кризис в жизни испанского ев-
рейства. Этот год принято считать переломным в средневековой истории се-
фардов, аналогично 1096 г. в истории ашкеназов, когда крестоносцы устрои-
ли первые серийные погромы в рейнских общинах. Одним из показателей
сравнительного благополучия пиренейских евреев является трехвековой
разрыв между этими датами. Имели место не просто погромы, а восстания
крестьян и городских низов, аналогичные восстаниям тех же лет во Франции,
Англии и Священной Римской империи. Агрессия повстанцев была умело
канализирована церковными проповедями и действиями городских властей
против еврейских кварталов, и в течение нескольких месяцев в пиренейских
общинах — от Андалусии до Балеарских островов — происходили убийства

и насильственные обращения, поджоги и изнасилования, продажа евреев
в рабство маврам, превращение синагог в церкви и т.п. Королевские прокла-
мации с запретом погромов и приказом вешать погромщиков и действия во-
енных отрядов, зачастую профинансированных придворными евреями, дол-
го не давали результата — в некоторых районах правительство не могло уста-
новить контроль над ситуацией вплоть до 1392 г., а спорадические погромы,
ГЛ А ВА 5
вдохновленные соответствующими проповедями, продолжались до второй
декады XV в. В ходе этих событий многие испанские евреи приняли муче-
ническую смерть, другие бежали (в мусульманскую Северную Африку и даже
в Палестину), значительная часть приняла крещение. Соотношение между
мученичеством за веру и отречением от нее было в пользу последнего, что от-
личалось от поведения ашкеназов в аналогичных ситуациях и дало пищу для
осуждения сефардского ассимиляционизма (см. главу «Три веры»).
В XV в. наметившиеся ранее тенденции усугубились. Число евреев в ара-
гонской придворной элите продолжало сокращаться, а 20-месячный диспут
в Тортосе в 1413–1414 гг. оказался значительно ухудшенной версией Барсе-
лонского диспута: он повлек массовые крещения как простых евреев, так и
элиты, и в конце концов раввины прекратили защиту, чтобы отправиться по
домам и спасти свои общины от полного распада. В обоих королевствах про-
должало развиваться сегрегационное и дискриминационное законодатель-
ство (Прагматика королевы Каталины, Законы Вальядолида и др.), которое
предписывало изоляцию евреев в их кварталах (гетто), урезало автономию
общин (в частности, лишило их уголовной юрисдикции) и вводило жесткий
надзор королевских чиновников, запрещало целый ряд занятий, включая
ростовщичество, обработку земли, сбор налогов и административные долж-
ности; некоторые из этих запретов снимались, а потом вводились вновь.
* * *
Массовые крещения 1390–1400-х годов привели к появлению в ис- 363
панских королевствах многочисленной группы крещеных евреев (конвер-
со, «обращенных»). На протяжении XV в. одна из них продолжила сохра-
нять связи со своими бывшими единоверцами, другие — интегрировались
в христианское общество. Тайная приверженность части конверсо иудаиз-
му послужит причиной для введения в Кастилии инквизиции и поводом
для изгнания евреев из Испании (см. главу «Евреи, конверсо и инквизиция
в Испании (конец XV–XVI в.)»).
Конверсо были в Испании еще в вестготскую эпоху, и в последующие
века продолжали появляться в индивидуальном порядке, но временем воз-
никновения конверсо как многочисленной и стабильной субконфессио-
нальной группы в испанском обществе считается период погромов и за-
конодательных ужесточений 1391–1412 гг. Ее численность в разных источ-
никах колеблется от нескольких десятков до нескольких сот тысяч; по всей
видимости, конверсо, также именуемые маранами и новыми христианами,
составили не меньше половины еврейского населения Испании.
Пабло де Санта Мария
Шломо Га-Леви, он же — Пабло де Санта Мария, или Пабло Бургосский (ок. 1351–
1435) — представитель конверсо первой волны, принявших христианство во
время погромов 1391 г., и пример чрезвычайно успешной ассимиляции и со-
вершенно звездной карьеры в церкви и при дворе. Родом из знатной еврейской
семьи, из которой на протяжении многих поколений выходили финансисты и
РАЗДЕЛ 4
иные королевские чиновники, Шломо получил традиционное еврейское обра-

зование в йешиве, но изучал также латынь и схоластику. В молодом возрасте (до
30 лет) он был назначен главным раввином Бургоса.
Во время или вскоре после погромов 1391 г. бургосский раввин решил пере-
йти в христианство и был с должной пышностью и оглаской крещен в кафедраль-
ном соборе, сразу после чего отбыл в Париж учиться теологии. Ввиду огромно-
го пропагандистского значения его фигуры и его выдающихся талантов Пабло
снискал покровительство как авиньонского папы, так и кастильского короля.
Со временем он получил ряд престижных церковных назначений, пока в 1415 г.
не стал архиепископом своего родного города. Кроме того, король поручил ему
быть хранителем королевской печати, а затем канцлером королевства и членом
регентского совета, равно как и наставником инфанта.
Как до обращения в христианство, так и после он был активным полеми-
стом: сначала защищал иудаизм от христианских нападок и осуждал ренегатов,
потом — наоборот. В частности, им было написан «Диалог Павла с Савлом про-
тив иудеев», важное сочинение для последующей иудео-христианской полемики.
Ему же приписывается авторство проекта Прагматики доньи Каталины (1412 г.),
документа, содержащего сегрегационные и дискриминационные меры против
иудеев и призванного принудить их к массовому обращению в христианство.
Примечательно, что его бывший друг, а затем ярый оппонент Йегошуа Га-Лорки,
пламенно осуждавший его за переход в христианство, вскоре последовал приме-
ру Пабло и даже — уже под именем Херонимо до Санта Фе — проводил знаме-
364 нитый диспут с иудеями в Тортосе. ■■■
На протяжении XV в. эта группа росла, демонстрировала быструю

социальную вертикальную мобильность, профессиональным и матримо-
ниальным путем внедряясь в первое и второе сословия и даже в испан-
скую аристократию: согласно генеалогическим трактатам XVI–XVII вв.,
к этому времени не осталось ни одного знатного рода в Кастилии или
Арагоне, свободного от примеси еврейской крови, включая арагонскую
королевскую династию. Сферы деятельности мараны во многом унасле-
довали у евреев (торговля, администрация и финансы: откуп и сбор нало-
гов, управление сеньориальными и коронными землями и т.п.), но также
проникли в институты, куда евреям вход был воспрещен или ограничен:
в церковную иерархию, суды, университеты, придворную среду. Конвер-
со составили значительную часть испанской интеллектуальной и бюро-
кратической элиты, и, согласно исторической школе, определяющей ибе-
рийскую историю как результат взаимодействия трех этносов, религий и

культур (Америко Кастро и его последователи), именно они создали ряд
важнейших испанских институтов, культурных феноменов и ментальных
установок: налоговую систему и инквизицию, медицину и лирическую
поэзию, религиозную мистику и университетский гуманизм, бурлескную
литературу и жанры пасторального романа и пикарески, доктрину «чи-
стоты крови» и «драму чести».
ГЛ А ВА 5
Яркий пример важности конверсо в испанской культуре XV в. —
Хуан Альфонсо де Баэна (1365–1435), конверсо родом из Кордовы, писец,
чиновник и придворный поэт при королях Энрике III и Хуане II. Он из-
вестен прежде всего как составитель поэтического сборника (Cancionero
de Baena), одного из первых и важнейших среди больших кастильских
кансьонеро. Большинство поэтов, чьи произведения вошли в «Кансьоне-
ро Баэны», также были конверсо или даже иудеями, и в результате «Кан-
сьонеро», изобилующее еврейскими аллюзиями, элементами ивритской
лексики и иудео-христианской полемики, является одним из лучших ис-
точников, отразивших ментальность конверсо XV в. и их место в при-
дворной культуре. Между выпрашиванием денег, должностей и прочих
милостей у короля и сеньоров и восхвалением своих патронов придвор-
ные поэты устраивают поэтические дуэли, осыпая друг друга градом язви-
тельных намеков, изящных оскорблений да и просто брани, с целью как
принизить конкурентов, так и повеселить монарха. Дуэлянты припоми-
нают друг другу разные грехи, в том числе приверженность иудаизму или
даже религиозный эклектизм:
Он приказывает, чтобы крест положили

ему в ноги; представьте, какое безумие;
Коран, глупую писанину, —
на грудь отступнику;
Тору, его жизнь и свет, 365
ему в изголовье…
(Пер. Г. Зелениной)
Не менее часты намеки на разнообразные криптоиудейские практики:

«тайные трапезы», отказ от сала, несоблюдение Великого поста, эндогам-
ные браки и пожертвования на нужды синагоги. Наиболее же популярны-
ми приемами этой вульгарной бурлескной поэзии были прямые указания
на еврейское происхождение оппонента («сын еврейки», «низкий гряз-
ный еврей»), особенности его внешности и физиологии: «безобразный»,
«кастрат» (намек на обрезание). Так в середине XV в. цвет придворных
хугларов и буффонов развлекали короля и знать подобными поэтическими
перебранками, пересыпанными к тому же еврейскими словечками (Адонай,
Талмуд, цдака, тфила, когеним и др.)
«Старые христиане» негативно отреагировали на столь блестящий
карьерный рост новой группы. На уровне городского населения реакция
приняла традиционную форму погромов (начиная с толедского погрома

1449 г.), на уровне правового сознания — была сформулирована доктрина
«чистоты крови» (limpieza/pureza de sangre) и стали регулярно издавать-
ся Статуты чистоты крови, по которым лица еврейского происхождения
теряли право занимать общественные должности (в судах и муниципа-
литетах), вступать в монашеские ордена и церковную иерархию, учиться
в университетах. Для всех этих видов деятельности требовались доказа-
РАЗДЕЛ 4
тельства чистоты крови (pruebas de limpieza), которые зачастую фальсифи-

цировались. На рубеже XVI–XVII вв. в испанском языке появилось сло-
во «раса» (raza), причем в однозначно негативном значении еврейской
и арабской рас. Эту эпоху следует считать временем, когда средневековая
дискриминация и вообще деление человечества по конфессиональному
признаку начинает сменяться этнической дискриминацией.
Религиозные преследования конверсо также имели место и были гораз-
до разрушительнее для этой группы, чем политика «чистоты крови». Но-
вых христиан обвиняли в тайной приверженности иудаизму, криптоиуда-
изме. В правление Фернандо и Изабеллы для борьбы с этим явлением была
создана инквизиция, и до XVII в. абсолютное большинство ее «клиентов»
составляли именно крещеные евреи.
366
ЧАСТЬ III
C
РАЗДЕЛ 1
ГЛАВА 1. Объединение
пиренейских королевств:
эпоха Фернандо и Изабеллы 369
ГЛАВА 2. Евреи, конверсо и инквизиция

в Испании (конец XV–XVI в.) 401
ГЛАВА 3. Культура Испании

в эпоху Католических королей 409
ГЛАВА 4. Испанская геральдика 419
В. А. Ведюшкин, Н. В. Фомина (глава 1, 3)

Г. С. Зеленина (глава 2)
А. П. Черных (глава 4)
ГЛАВА 1
ринято считать, что период правления Изабеллы I Кастильской и Фер-

нандо II Арагонского начался в декабре 1474 г. (коронация Изабеллы),
а завершился в январе 1516 г. (смерть Фернандо). Он ознаменовался важ-
нейшими изменениями едва ли не во всех сферах жизни страны. Более того,
именно с этого времени, впервые с эпохи вестготов, мы можем говорить об
Испании как об определенном целом, а не просто как о сумме нескольких
королевств Пиренейского полуострова. Номинально монархи по-прежнему
носили титулы королей Кастилии, Арагона, Наварры и т.д., а титул короля
Испании, отражающий реальные успехи централизации, официально поя-
вился лишь в начале XVIII в. Однако решающий шаг в этом направлении
был сделан именно в конце XV в. Именно в те десятилетия были заложены 369
основы испанской колониальной империи, Испания начала играть как ни-
когда большую роль в истории Европы и всего мира, в стране возникла и
утвердилась культура Возрождения.
Изабелла и Фернандо вошли в историю как Католические короли. Хотя
такой титул они получили от папы Александра VI — за заботу о чистоте ка-
толической веры — лишь в 1496 г., однако историки используют его по от-
ношению к этим монархам применительно ко всему их правлению. Позже
этим титулом пользовались и их преемники.
На момент смерти короля Кастилии Энрике IV вопрос о порядке наследова-

ния не был разрешен, поскольку он не оставил завещания, а при жизни при-
знавал наследницей то единокровную сестру Изабеллу, то дочь — инфанту
Испания в конце XV — начале XVI века
Хуану. Спустя два дня после кончины брата Изабелла после традиционных
поминальных обрядов была провозглашена королевой Кастилии. Случилось
это в Сеговии 13 декабря 1474 г., когда ее супруг Фернандо, наследник Ара-
гонской короны, находился в Сарагосе. Изабелла действовала, ссылаясь на
договор, заключенный в Гисандо, и была признана королевой многими го-
родами, а также большей частью высшей знати Кастилии. В январе 1475 г. в
Сеговии короновался спешно прибывший Фернандо. Так начался один из
РАЗДЕЛ 1
самых важных и интересных периодов испанской истории.

Молодые короли Фернандо и Изабелла были почти ровесниками.
По свидетельству современников, Изабелла I Кастильская (1451–1504) об-
ладала привлекательной внешностью и поистине королевским характером:
она была умна, решительна, энергична, религиозна и властолюбива. Эти ка-
чества были свойственны и Фернандо (1452–1516). С 1468 г. он носил титул
короля Сицилии, с 1474 — короля Кастилии (под именем Фернандо V), а
с 1479, после смерти своего отца Хуана II — короля Арагона (под именем
Фернандо II). С юных лет он воспитывался на поле боя, приобретая бесцен-
ный опыт в военном деле. После смерти инфанта Альфонсо он стал един-
ственным наследником мужского пола из династии Трастамара и формаль-
но также мог претендовать на кастильскую корону. Приход к власти Фер-
нандо, инфанта Арагонской Короны, поставил во главу угла вопрос о его
правах на управление королевством. Вопрос был разрешен принятием так
называемой Арбитражной сентенции (Сеговия, январь 1475 г.). Документ,
определявший порядок управления государством и разграничивавший
права супругов, был подготовлен кардиналом Мендосой и архиепископом
Толедским Альфонсо Каррильо. Сентенция преследовала также цель устра-
нить причину возможных разногласий между супругами и повод для недо-
вольства части знати, опасавшейся распространения арагонского влияния
в Кастилии. Согласно договору, Изабелла и Фернандо должны были дей-
ствовать совместно или по отдельности (в отсутствие одного из супругов),
370 когда речь шла о налогах, отправлении правосудия, а также о назначении
коррехидоров; от имени королевы раздавались должности и делались по-
жалования. Особо оговаривался вопрос о титулатуре: имя Фернандо пред-
шествовало имени Изабеллы, но в перечне королевств, подвластных монар-
хам, Кастилия и Леон шли на первом месте. Сентенция содержала базовые
принципы управления монархией и не касалась таких важных уже в начале
правления королей вопросов, как внешняя политика, ведение войны и экс-
траординарное налогообложение. На тот момент документ устроил обе сто-
роны, и, приняв его, короли приступили к решению внутригосударствен-
ных проблем, которых к 1475 г. накопилось множество.
В наследство от предыдущего правления Изабелла и Фернандо получили
опустевшую казну, раздаренный королевский домен, непрекращающиеся ло-
кальные междоусобицы. Но основной проблемой в первые годы стало наличие
серьезной оппозиции в лице представителей кастильской аристократии, кото-
рая не только привыкла к самостоятельности и подконтрольной королевской
власти, но и оставляла за собой право выбора наследника престола. Испра-
Объединение пиренейских королевств
вить положение, а в дальнейшем — гарантировать стабильность могла только

сильная центральная власть, на построение которой были нацелены монархи.
Они нашли поддержку в лице могущественных кастильских семей — Мен-
доса, Манрике, Веласко и др., которых устраивала перспектива иметь гаранта
своего положения. Надо отметить, что в общем и целом короли продолжили
политику своего предшественника в отношении знати, желая видеть в ней со-
юзника и опору, однако устраняли крайности: например, владения и титулы,
ГЛ А ВА 1
приобретенные против закона, подлежали возврату короне.
Последнее не могло не вызвать недовольства, и против идеи сильной
центральной власти выступили представители традиционно оппозицион-
ных короне семей: Пачеко — теперь уже в лице сына Хуана Пачеко — Дие-
го Пачеко, маркиза Вильены, и Суньига. Вновь образуется лига, в которую
чуть позднее вступает изначально поддерживавший монархов примас Ка-
стилии Альфонсо Каррильо, внося в копилку мятежников состояние семьи
Каррильо-Акунья, не говоря уже об огромных ресурсах архиепископства
Толедского. Участники лиги обращаются к королю Португалии Афонсу
V и договариваются с ним о военном вторжении на территорию Кастиль-
ской короны, предлагая ему встать во главе государства в качестве супруга
инфанты Хуаны, дочери Энрике IV, законной, по утверждению легистов,
наследницы престола. Португальский король, который не так давно упу-
стил возможность заключить брак с Изабеллой, шел на это предприятие,
надеясь на поддержку Франции, а также зная о мощи кастильских грандов.
Участники лиги обещают Афонсу V также помощь со стороны аристокра-
тов юга страны, но те в итоге занимают выжидательную позицию, намере-
ваясь встать на сторону победителя. Налицо была разобщенность самого
могущественного социального слоя королевства.
Не желая доводить дело до военных действий, корона пытается решить
проблемы путем переговоров, но весной 1475 г. Афонсу V входит в Кастилию
и направляется на север в сторону Бургоса, крепость которого была держа-
нием мятежного герцога Аревало. Так конфликт короны и знати перешел в 371
стадию вооруженного столкновения с участием сил иностранного государ-
ства, и началась новая гражданская война. В мае Афонсу V достигает Пла-
сенсии, где Хуану провозглашают королевой Кастилии (25 мая), и через Бе-
хар идет к Аревало. Первая фаза войны проходит с явным преимуществом
португальско-кастильских сил: они берут города Торо и Самора, что стано-
вится существенной потерей для Изабеллы и Фернандо; признают короле-
вой Хуану и города долины Дуэро. Войско Афонсу V превосходило по орга-
низованности и вооружению армию кастильских королей. В нем уже нашла
применение артиллерия, а отряды отличались сплоченностью — в противо-
положность разношерстной армии молодых монархов. К тому же кастиль-
ская корона постоянно нуждалась в средствах на поддержание войска и
продолжение войны: для этих целей приходилось вводить новые налоги, де-
лать займы и даже использовать сокровища церкви. Потерпев первую неуда-
чу в стремлении решить исход войны одним сражением, Фернандо меняет
тактику. Опираясь на силы верных ему магнатов, он решает рассредоточить
свое войско и оцепить армию противника, чтобы не дать ему и далее объеди-
няться с кастильскими отрядами. Тогда же начинается подготовка к созда-
нию испанской артиллерии и появляется идея воссоздать Эрмандаду. И если
первое требовало времени, то решение о восстановлении Эрмандады было
принято на кортесах в Мадригале уже в 1476 г.
Тем временем Афонсу V ведет переговоры с французским королем Лю-
довиком XI о совместных действиях и оказывается перед необходимостью
РАЗДЕЛ 1
ждать его помощи до весны 1476 г. Находясь уже на территории Кастилии,

португальский монарх обнаруживает, что, несмотря на щедрые обещания
с его стороны, он может рассчитывать на поддержку весьма ограниченного
числа грандов. Многие из потенциальных союзников предпочли сохранить
нейтралитет или выступили на стороне Изабеллы и Фернандо. После того
как Афонсу V не удается взять г. Бальтанас, он отступает к Аревало, остав-
ляя идею войти в Бургос, хотя до него оставалось всего 60 км. Отступление
вызывает недовольство мятежников, уже частично потерявших свои вла-
дения. Поскольку надежды на португальскую помощь начинают рассеи-
ваться, а возможность победы Фернандо и Изабеллы становится все более
очевидной, участники антикоролевской лиги соглашаются на переговоры
относительно возвращения на службу к монархам.
Удача теперь сопутствовала молодым государям: Фернандо взял Само-
ру, затем капитулировал Бургос. Битва при Торо, закончившаяся в военном
372
Монастырь Сан Хуан де Лос Рейес в Толедо — памятник победы над португальцами при Торо
отношении скорее ничьей, чем решительной победой Фернандо, стала по-

бедой в моральном плане: она показала, что португальский король вряд ли
способен одолеть силы противника и обеспечить лигерам те выгоды, на ко-
торые они рассчитывали.
Сражение при Торо
ГЛ А ВА 1
Битва при Торо, ставшая решающей в войне 1475–1479 гг., состоялась в холодный
пасмурный день 1 марта 1476 г. Рано утром Афонсу V, свернув лагерь под Саморой,
направился к Торо. Он надеялся, что темнота и частично разрушенный мост через
реку Дуэро помогут ему избежать преследования и прибыть в Торо, не вступая в
бой с кастильскими силами. Однако Фернандо был настроен на битву, и ему уда-
лось ее навязать. Днем кастильская армия настигла растянувшиеся в пути силы
Афонсу V, армии выстроились в долине Дуэро и начался бой, проходивший по
классической средневековой схеме. Главную роль здесь сыграла кавалерия, пехота
осталась на втором плане, а артиллерия применения не нашла. Фернандо во главе
королевских сил находился в центре; на правом фланге, самом слабом у кастильцев,
расположились пехота и замыкавшие ее ряды всадников; на левом в три корпуса
стояли превосходно вооруженные рыцари под командованием дяди короля адми-
рала Альфонсо Энрикеса, кардинала Мендосы и герцога Альбы. Основные силы
противника также расположились по левому флангу под началом принца Жоана,
а по правому флангу — кастильские отряды во главе с Альфонсо Каррильо. Битву
начал кастильский авангард. Португальцы, изначально занявшие оборонительные
позиции, ответили мощным ударом, отбив атаку кастильцев. После недолгой пау-
зы в бой вступила кавалерия под началом кардинала Мендосы, которому его сан не
помешал лично возглавить атаку. Его примеру последовал весь левый фланг. Это
был тяжелый и жестокий бой, проходивший с переменным успехом, во многом за-
висевшим от личностных качеств и рыцарского мастерства сражавшихся. Непого-
да — холод и ливень — лишь добавляла драматизма. Битва продолжалась три часа 373
и закончилась с заходом солнца. Афонсу V, армия которого понесла значительные
потери, не смог достичь своих целей и удалился в Кастронуньо, оставив принца
Жоана приводить в порядок войско. В честь победы при Торо был возведен один
из красивейших монастырей Испании — Сан Хуан де лос Рейес в Толедо. ■■■
Основные военные действия завершились взятием Торо в октябре 1476 г.,

и с этого момента война переходит в новую фазу: несмотря на формальное
участие в ней Людовика XI, она ограничивается отдельными столкновения-
ми на пограничных территориях. К вопросу о кастильском троне, который
фактически был решен с отказом от борьбы мятежной аристократии, приме-
шивался спор относительно торговых территорий в Атлантике.
Освободившись от необходимости вести масштабные боевые действия,
короли приступили к наведению порядка внутри страны. Прежде всего не-
обходимо было прийти к соглашению с участниками антикоролевской лиги.
Итогом переговоров стало подписание соглашений-пактов с наиболее могу-

щественными родами. Подобные документы — обычная практика для этого
периода, они заключались с влиятельными семьями королевства на протя-
жении почти всего времени правления королей и служили гарантией ста-
бильности положения обеих сторон. Первые пакты появились уже в 1476 г.
(с представителями семей Манрике, Суньига, Портокарреро, Понсе де Леон),
а наиболее сложной стала подготовка договоров с архиепископом Толедским
РАЗДЕЛ 1
и маркизом Вильеной. По отношению к мятежникам не применялись жест-

кие репрессивные меры, короне нужен был союз с богатейшими людьми госу-
дарства, поэтому из их владений изымалось только то, что монархи считали
приобретенным незаконно (это коснулось прежде всего земель Пачеко и Су-
ньига), но короли находили способы компенсировать потери аристократов.
Они связывали мятежников брачными узами с преданными короне семьями,
тем самым привязывая своих прежних противников к престолу.
Монархи шли на уступки в переговорах с высшей знатью, но в своих дей-
ствиях по умиротворению страны были подчас настолько решительны и не-
преклонны, что не оставляли грандам надежды на сохранение прежнего кон-
троля над управлением государством. Весной 1477 г. Изабелла отправляется на
юг страны — в Эстремадуру и Андалусию, наиболее беспокойные области, в ко-
торых практически автономно правила окрепшая за годы безвластия аристо-
кратия. Королева ставит под свой контроль управление крупными городами,
вмешиваясь в распределение должностей, возвращает некоторые земли короне,
решает спорные вопросы, примиряя грандов между собой. Более решительно
короли действуют позднее в Галисии, где для подавления сопротивления и с
целью устрашения сравнивают с лицом земли множество крепостей.
В одно из столкновений короны и центробежных сил вновь вмешива-
ется португальский король, получивший в 1477 г. папское разрешение на
брак с Хуаной. Только после того, как в 1479 г. его отряды, посланные на по-
мощь сторонникам Хуаны, терпят поражение при Ла Альбуэре, начинаются
374 переговоры о мире. 4 сентября 1479 г. в Алкасоваше был заключен мирный
договор, по условиям которого Афонсо V отказывался от притязаний на ка-
стильский престол. Хуана, по причине отозванного папой разрешения уже
переставшая быть супругой Афонсу, предложенному ей браку с кастильским
инфантом предпочла монастырь. Короли объявили о прощении мятежников
и о возвращении конфискованных у них во время войны земель.
В том же 1479 г. Фернандо наследует Арагонскую Корону, и уния с Касти-
лией становится фактом. С этого момента Изабелла и Фернандо — короли
Кастилии и Леона, Арагона, Валенсии, Каталонии, Сардинии, Мальорки и
Сицилии, обширного государства, появление которого способно было нару-
шить сложившийся баланс сил в Европе. Это событие хотя и положило на-
чало долгому и трудному процессу фактического объединения страны, но на
тот момент не внесло существенных изменений во внутреннюю жизнь каж-
дой из составных частей будущей Испании. Не было создано общегосудар-
ственных органов управления: властные институты, сформированные или
подвергавшиеся реформированию в отдельных королевствах, были как и
прежде независимы друг от друга, хотя и приобретали некоторые общие чер-

ты. Короли везде проводили схожую политику, но если в Кастилии активное
сопротивление усилению королевской власти было подавлено в самом начале
правления, то Фернандо и позднее встречал в своих владениях серьезный от-
пор (особенно в Каталонии). Центром нового государства и объектом более
пристального внимания монархов стала Кастилия, оттеснившая Арагонскую
Корону на второй план. Это и понятно: и по территории, и по численности
ГЛ А ВА 1
населения, и по материальным ресурсам она значительно превосходила Ара-
гонскую Корону даже со всеми ее итальянскими владениями.
В 1481 г. был принят аналогичный Арбитражной сентенции документ,
который наделял Изабеллу теми же правами на управление Арагоном, что
получил Фернандо в Кастилии. Однако в реальности участие Фернандо в
жизни Кастилии было гораздо более ощутимым, чем роль Изабеллы в де-
лах Арагона, в которые она почти не вмешивалась.
Несмотря на то, что определение «Испания» уже появляется на стра-
ницах сочинений современников, этот термин пока не употреблялся для
обозначения государства Католических королей. Рано говорить и о суще-
ствовании «испанской нации» (хотя термин встречается в документах на
протяжении всего XV в.).
Короли подавили, насколько это было возможно, сопротивление центробеж-

ных сил и положили конец эпохе гражданских войн. Тем самым они создали
благоприятные условия для осуществления преобразований. Внутренняя по-
литика Изабеллы и Фернандо может быть охарактеризована как начало про-
цесса конституирования государства Нового времени — монархии с сильной
центральной властью, промежуточного этапа между государством Средних ве-
ков и абсолютной монархией. Опорой этой власти должна была стать хорошо 375
разработанная система подконтрольных короне институтов, существовавших
ранее, но обновленных в соответствии с требованиями времени. Объединен-
ное брачной унией государство получило новую форму и начало обретать новое
содержание. Основные линии внутренней политики молодых монархов про-
слеживались уже в решениях первых и самых важных кортесов государства.
На кортесах в Мадригале в 1476 г. обсуждались два важнейших вопро-
са — королевские финансы и восстановление и улучшение функциониро-
вания Генеральной (или Святой) эрмандады в целях обеспечения порядка
на местах. Последняя была воссоздана по образцу эрмандады 1473 г. В каж-
дом, даже небольшом, населенном пункте, теперь должны были избираться
по два алькальда эрмандады. Число вооруженных рыцарей и пехотинцев,
которые составили отряды эрмандады (квадрильи), иными словами, —
внутреннюю армию, зависело от населенности и благосостояния жителей.
Вернувшись к идее эрмандады, короли потеснили знать на местах, о чем
свидетельствует ее скорая негативная реакция.
С целью объявить инфанта Хуана наследником в 1480 г. были созваны

кортесы в Толедо. Решения, принятые тогда, стали отправной точкой в пре-
образовании государства. Они оформлялись не в виде петиций, как обычно,
а в виде документа, названного «Всеобщим постановлением». Были ини-
циированы меры по оздоровлению денежной системы и восстановлению
курса монет. Заявлялось о необходимости устранить любые препятствия на
пути торговых отношений Кастилии и Арагона. Принимались меры про-
РАЗДЕЛ 1
тив незаконных захватов земель. Подвергались значительной реорганиза-

ции Королевский совет и Канцелярия (Аудиенция). Вносились изменения
в порядок назначения на должности, изменялось и их количество. Было
объявлено о сокращении государственных рент (хурос)*, полученных от ко-
роны частными лицами после 1464 г. Кортесы в Толедо выявили намерение
королевской власти затронуть реформами разные стороны жизни государ-
ства, постепенно обретающего внутренний порядок.
С той же целью — объявить наследником Арагонской Короны инфан-
та Хуана — созываются кортесы в Калатаюде, Барселоне и Валенсии (1481 г.).
В Каталонии был выработан ряд решений, направленных на восстановление
региона после гражданской войны, а также принята так называемая «Кон-
ституция соблюдения», которая гарантировала соблюдение обеими сторо-
нами законов под контролем Аудиенции. Фернандо предложил свой арби-
траж в деле возврата конфискованного во время войны имущества.
Срочного вмешательства короны требовала ситуация, сложившаяся в от-
ношениях между сеньорами и крестьянами в Каталонии и Арагоне. В Ката-
лонии, где около 50 тыс. ременсов не имели личной свободы, постоянными
были восстания, которые с новой силой вспыхнули после кортесов 1481 г.,
подтвердивших «дурные обычаи». Король Фернандо был избран третейским
судьей в конфликте между крестьянами и сеньорами и 21 апреля 1486 г., нахо-
дясь в монастыре Санта Мария де Гуадалупе (пров. Эстремадура), подписал
так называемую Гуадалупскую сентенцию (исп. sentencia — приговор, реше-
376 ние), по которой ременсы освобождались от личной зависимости, а «дурные
обычаи» отменялись. Сентенция стала компромиссной мерой, так как лич-
ную свободу крестьяне могли обрести лишь за денежный выкуп: 60 солидов
с держания или ежегодный платеж в размере 3 солидов. Однако крестьяне
получили полную свободу передвижения и право распоряжаться своим дви-
жимым имуществом, а уголовная юрисдикция над ними перешла от сеньо-
ров к королевской власти. Крестьяне могли свободно уходить от сеньора с
движимым имуществом, покупать на свои средства землю, однако ряд сеньо-
риальных платежей сохранялся. Крестьянские волнения продолжались, хотя
и в меньшем масштабе, и после принятия сентенции, поэтому король в 1493 г.
издал дополнения и разъяснения к ее тексту. Гуадалупская сентенция явля-
ется единственным актом в средневековой Европе, формально отменившим
личную зависимость крестьян в масштабе целой страны.
* Хурос — здесь: право на долю доходов казны, получаемых как пожизненная или наслед-
ственная рента.
Овьедо
Сантьяго
К
А Леон
Бургос
Логроньо
Н
А
Тудела О
С
Р
Льейда
ГЛ А ВА 1
КО
Сория
Брага
Барселона
АЯ
Саламанка
О
Молина Тортоса
Т
АРАГОНСК
Авила Мадрид
Р.
Коимбра Теруэль
И Куэнка
Н О В А Я
Толедо
Касерес Л Валенсия
К А С Т И Л И Я
Бадахос Альбасете
И
Эвора
Аликанте
Я
Кордова
Мурсия
Хаэн
Севилья
АНАДСКИЙ
ГР ЭМИРАТ
Малага
Испания в 1479 г.
В Арагонском королевстве ситуация оказалась наиболее сложной, и

традиционные тяжелые формы сеньориального режима сохранились, вы-
зывая в конце XV — начале XVI в. вспышки народного гнева. Корона ока- 377
залась неспособной разрешить ситуацию, а могущество высшей знати (сре-
ди которой выделялись такие линьяжи, как Урреа, Луна, Абарка, Эредиа и
др.) оставалось неоспоримым.
* * *
В период правления Изабеллы и Фернандо значительные изменения пре-
терпевает система центрального управления. Короли стараются сосредоточить
в своих руках все бразды правления путем реформирования уже имевшихся
органов власти и создания новых институтов.
Серьезные перемены ждали Королевский совет. Уже в 1480 г. изменяется
его состав: теперь в нем на постоянной основе заседают и имеют право го-
лоса президент-прелат (им стал кардинал Мендоса), три советника из каба-
льеро и 8–9 летрадо. Дозволялось присутствие на заседаниях других совет-
ников (представители высшей знати), но их участие не было обязательным
и не имело существенного значения, поскольку решение выносилось посто-
янными членами совета. В итоге, хотя аристократия из совета выведена не

была, с ее решительным преобладанием в этом органе власти было поконче-
но. Важным нововведением был принцип формирования совета: выбирав-
ший ранее сам себя совет теперь состоял из назначенных королями членов.
В первоначальный состав совета вошли близкие и верные короне летрадо,
с помощью которых разрабатывались и принимались важнейшие для госу-
дарства решения. Должности были сменяемы, действовал принцип рота-
РАЗДЕЛ 1
ции. Если советнику не было положено в данный момент исполнять свои

обязанности, он не мог даже присутствовать на заседаниях. Но в том случае,
если этим советником был архиепископ, епископ, герцог, граф, маркиз или
магистр ордена, допускалось его присутствие без права голоса. Своими по-
становлениями корона регламентировала порядок заседаний и вынесения
решений. В ситуациях, когда мнения советников по какому-либо вопросу
разделялись, решающий голос оставался за короной. Новый совет был ре-
зультатом «усмирения» аристократии королевства и демонстрировал ее
подчиненное положение по отношению к короне.
Совет действовал от имени королей, был с ними в постоянном кон-
такте, поскольку, как и прежде, всюду за ними следовал. Он функциони-
ровал как высший судебный орган по уголовным делам, а также готовил
решения по внутри- и внешнеполитическим вопросам. Благодаря пере-
распределению функций между королем и советом монархам удалось
взять в свои руки решение таких важных вопросов, как осуществление
пожалований, управление армией, назначение на должности и т.д. Коро-
левский совет Кастилии послужил образцом при создании новых инсти-
тутов: Высшего совета по делам инквизиции, Совета эрмандады, Совета
по делам духовно-рыцарских орденов, Совета по делам Индий.
В Арагонской Короне сложилась иная ситуация. Несмотря на то, что ор-
ганы управления были схожи с кастильскими, полномочия между королем
и знатью распределялись иначе. Одним из важнейших нововведений Фер-
378 нандо стало создание в 1494 г. Совета по делам Арагона (или Арагонского
совета). До этого момента вопросами, связанными с Арагоном, занималась
одна из палат кастильского совета. Совет по делам Арагона был связующим
звеном между Фернандо и королевствами в периоды его отсутствия. Его воз-
главил вице-канцлер Альфонсо де Ла Кабальериа, а в состав вошли по два
регента от Каталонии, Валенсии и Арагона, несколько секретарей и главный
казначей. Совет был, как и в Кастилии, высшим судебным органом, а также
помогал королю управлять Арагонской Короной, не прибегая к созыву соот-
ветствующих органов королевств. Но в реальности совет занимался скорее
делами Валенсии и Мальорки, так как Арагон и Каталония твердо отстаива-
ли свое право на самостоятельное внутреннее управление. По этой причине
роль совета снижалась практически исключительно до судебного органа.
Преобразована была напрямую связанная с Королевским советом
Канцелярия, высший судебный орган Кастилии по гражданским и уголов-
ным делам (ее не следует смешивать с канцелярией как учреждением госу-
дарственного делопроизводства во главе с канцлером, которая постепенно
утратила свое прежнее значение с развитием института королевских секре-

тарей). К началу правления Католических королей Канцелярия обрела свое
постоянное местопребывание в Вальядолиде, в доме семьи Виверо, где в
1469 г. поженились Фернандо и Изабелла.
Уже с 1480 г. растет число должностных лиц Канцелярии; возглавлял ее
прелат-президент. Ключевыми фигурами были судьи-оидоры (от исп. oir — слу-
шать), число которых в конце концов достигло 16. Они назначались короной, и
ГЛ А ВА 1
лишь на определенный срок. Сначала оидоры рассматривали в апелляционной
инстанции гражданские и имущественные иски, а в первой инстанции — иски
на сумму не менее 3 тыс. мараведи, но со временем их полномочия расширяют-
ся, и в Канцелярию попадают все более разнообразные дела. Благодаря этому
корона приобретает возможность контролировать рассмотрение важных для
себя дел, обещающих королям некую выгоду, связанную, к примеру, с последу-
ющим взиманием штрафов или конфискацией земельных владений.
В конечном счете в составе Канцелярии выделились несколько палат:
четыре палаты, занимавшиеся гражданскими делами, палата по уголовным
делам, палата по делам идальго и палата по делам Страны Басков. Персонал
Канцелярии, помимо оидоров, составляли алькальды по уголовным делам,
алькальды по делам идальго, прокурадоры-фискалы и главный судья Би-
скайи, а также альгвасилы, заключавшие преступников под стражу, нота-
рии, писцы, привратники и т.д.
Поскольку в Канцелярию стали поступать дела со всего королевства,
что не всегда было удобно для тяжущихся (из-за расстояний и трат на до-
рогу) и для судебной палаты, обремененной множеством дел, было принято
решение о создании второй Канцелярии — в Сьюдад Реале (1494 г.). Она
имела такую же структуру, что и Вальядолидский суд, но с меньшим числом
оидоров. В 1505 г. из Сьюдад Реаля Канцелярия была перенесена в Грана-
ду, а территориальным разграничителем компетенции двух органов стала
река Тахо. Хотя формально канцелярии были равноправны, фактически ва-
льядолидская, обслуживавшая бóльшую и более престижную территорию, 379
считалась более важной; перевод чиновника из Гранады на ту же должность
в Вальядолид считался повышением по службе.
Галисия по причине своей удаленности от обеих канцелярий имела свой
собственный судебный орган, именовавшийся аудиенсией и подчиненный
Вальядолидской канцелярии. Еще одна аудиенсия, сосредоточившая в сво-
их руках высшую судебную власть над значительной частью Андалусии, была
расположена в Севилье; от нее зависела аудиенсия более низкого ранга, ведав-
шая Канарскими островами. Аудиенсии не только имели меньшие масштабы,
но и обладали несколько иной структурой, чем канцелярии. Они зависели от
соответствующих губернаторов и генерал-капитанов, а ключевые должност-
ные лица именовались в них не оидорами, а главными алькальдами.
В государствах Арагонской Короны Фернандо, проводивший схожую с
кастильской политику, также произвел обновление судебных органов. Ко-
ролевская аудиенция Каталонии состояла с 1493 г. из 8 докторов, с 1512 —
из 12, в Арагоне насчитывалось 5 докторов.
Попытки королей контролировать все сферы жизни государства приво-

дили к усложнению бюрократического аппарата: создавались новые должно-
сти, уточнялись и расширялись функции уже существующих. Большое зна-
чение при Фернандо и Изабелле приобрел институт королевских секретарей.
Их обязанности формально определялись ордонансом 1476 г., но документы не
отражают реальной власти и влияния, которыми обладали эти чиновники, бу-
дучи доверенными лицами короны. Среди известных и влиятельных секрета-
РАЗДЕЛ 1
рей Католических королей были, например, Эрнандо де Сафра, который зани-

мался устройством Гранады после завоевания, Франсиско Рамирес де Мадрид,
принимавший активное участие в военных делах, Мигель Перес де Альмасан,
пользовавшийся особым доверием Фернандо в годы регентства и др.
Короли вели активную законотворческую работу, фиксируя каждое из-
менение и выпуская в большом количестве распоряжения, указы, инструк-
ции, уставы, прагматики и проч. Желая создать единый свод, короли по-
ручили Альфонсо Диасу де Монтальво изучить и систематизировать все
действующие законы. Результатом его работы стало появление «Королев-
ских ордонансов Кастилии», известных также как «Кодекс Монтальво».
В кодекс вошли решения кортесов (с 1348 г.), королевские распоряжения (со
времен Альфонсо X Мудрого) и более ранние документы. Довольно быстро
обнаружились существенные недостатки проведенной кодификации, что в
дальнейшем привело к пересмотру составленного свода.
Одним из результатов законотворческой деятельности Католических
королей стали так называемые «Законы Торо», оглашенные на кортесах в
1505 г. 83 включенных в кодекс закона относились к гражданскому праву и
призваны были упорядочить, снять противоречия и дополнить существую-
щие нормы. Важнейшие из них регулировали процесс наследования иму-
щества, в частности, сделав возможным гораздо более широкое, чем прежде,
распространение института майората.
380 * * *
Бедственное финансовое положение, в котором оказалась корона в ре-
зультате действий Хуана II и Энрике IV, требовала немедленного и реши-
тельного вмешательства. Одним из способов пополнить казну стало воз-
вращение раздаренных королями или узурпированных знатью доходных
статей: существенная часть налогов не поступала королям, а оставалась в
руках знати. Разработкой ряда мер по урезанию хурос занимался духов-
ник королевы Эрнандо де Талавера. По результатам его расследования
правомерности получения хурос начиная с 1464 г., короли возвратили в
казну часть из них (на сумму более 30 млн мараведи). Другая часть была
признана приобретенной законно, что подтверждалось письменно — в
декларациях о хурос. Надо заметить, что монархи снова лавировали: се-
рьезных потерь аристократия не понесла, к тому же корона при необхо-
димости находила способ их компенсировать. Более существенной была
утрата той решающей политической роли, которую знать прежде играла в
городах и Королевском совете.
После того как Фернандо стал магистром трех крупнейших кастиль-

ских духовно-рыцарских орденов (Калатравы в 1487 г., Алькантары в 1492 г.
и Сантьяго в 1493 г.), доходы от их владений также пополнили казну. Пере-
ход права на управление орденами к короне, с одной стороны, лишил ари-
стократию этой привилегии, с другой — устранил одну из причин вечного
соперничества ее представителей. Сан магистра превращал его обладателей
в серьезных соперников, в которых корона, конечно же, не нуждалась.
ГЛ А ВА 1
Католические короли провели ряд мер, направленных на оздоровле-
ние финансового состояния королевств. В 1476 г. произошли изменения в
счетных палатах: сокращалось число главных контадоров, которыми стано-
вились представители верных короне семей. Отдельным документом уста-
навливался порядок отправления обязанностей налоговых чиновников.
Важную роль в сборе и вотировании налогов, особенно в годы Гранадской
войны, играла эрмандада. Ничего принципиально нового Католические
короли не привнесли, но им удалось несколько упорядочить поступления
в казну, наладить систему сбора налогов. Обладая необходимыми для про-
ведения важных мероприятий средствами, корона становилась менее зави-
симой от могущества высшей знати и городов.
* * *
Население королевств оставалось в основной своей массе сельским, круп-
ных городов было всего несколько. Важнейшими городами тогда считались
Валенсия с населением от 40 до 75 тыс. человек (1483 г.), Севилья (ок. 40 тыс.
чел. в 1492 г.), Барселона (40 тыс. чел. в 1516 г.), Толедо (38 тыс. к 1530 г.), Валья-
долид (32 тыс.) и др. Быстро развивались города, где была налажена торговля,
связанная в это время с доступом к
морю и основным водным артери-
ям полуострова. Города поменьше
жили за счет использования земель
округи, которые часто становились 381
предметом ожесточенных споров с
сеньорами. Кроме того, проблемой
городов были вечные конфликты
группировок знати — за те же земли,
должности и т.д. Добившись успеха в
деле умиротворения страны в целом,
короли начали наводить порядок на
местах. Корона активно участвовала
в жизни городов, желая поставить их
под свой контроль, а также положить
конец междоусобицам. Положения
городов касались некоторые рас-
поряжения кортесов Толедо (1480 г.).
Например, корона решительно вме-
шалась в споры между городами и Изабелла Кастильская
сеньорами о незаконно занятых последними городских землях. Во многие

города направлялись специальные судьи для установления факта узурпации.
Инициировались судебные процессы о возврате земель городской округи, но
они длились годами, и иногда момент решения намеренно отодвигался — из-
за неготовности короны потерять расположение той или иной семьи. И хотя
во многих случаях такие меры были успешными, процессы практически пре-
кратились после смерти королевы.
РАЗДЕЛ 1
Чтобы лучше контролировать города короли назначали верных им лю-

дей коррехидорами. Последние играли важную роль в жизни города в этот пе-
риод. Существовавший с XIV в. институт преобразовывается: коррехидоры
посылаются во все крупные и средние города и сменяются теперь ежегодно.
Хотя последнее условие часто не соблюдалось, и в должности коррехидора
одни и те же люди могли утверждаться по несколько лет подряд. В развитии
этого института при Католических королях четко прослеживаются несколь-
ко периодов. В 1475–1484 гг. назначение коррехидоров инициировалось не
только короной, но и самими жителями, уставшими от городских войн. По-
сле того, как борьба городских группировок во многих городах практически
прекратилась, наступил мирный период, который был отмечен союзом кор-
рехидоров и членов местного управления (1485–1494). С 1495 г. начинается
новый виток напряженности, чаще всего связанный с желанием городской
олигархии вернуть власть в свои руки. Для контроля за коррехидорами коро-
на назначала специальных судей-ревизоров, которые исследовали результаты
деятельности коррехидоров на предмет нарушений.
Обязанности коррехидоров, получавших солидное жалование, были
определены распоряжениями 1480, 1493 и 1500 гг.: их задачей было устра-
нение нарушений закона в городах, а также обеспечение их функциониро-
вания в интересах короны. Коррехидоры возглавляли заседания городско-
го совета — Аюнтамьенто. Таким образом корона пыталась регулировать
деятельность рехидоров, которые могли без должного усердия исполнять
382 свои обязанности. В случае неповиновения дело доходило до одновремен-
ного снятия всех рехидоров с должности, как это случилось в Мадриде, где
рехидоры редко посещали заседания совета, из-за чего городские дела тол-
ком не обсуждались. В результате после нескольких предупредительных
распоряжений в 1490 г. все рехидоры города были отстранены от должно-
сти и восстановлены в ней лишь спустя два года.
Вмешательство короны в местное управление не ограничивалось от-
правкой коррехидоров. Католические короли расширили бюрократиче-
ский аппарат на местах: в городах появлялись новые должностные лица.
В том случае, если городской алькальд не справлялся со своими обязанно-
стями и не мог разрешить спорное дело, ему в помощь направлялись специ-
альные следователи (pesquesidores especiales). Упоминаются в распоряжени-
ях также инспекторы (veedores) и ревизоры (visitadores), которые выполня-
ли надзирательные функции в отношении некоторых должностных лиц, а
также занимались изучением отчетов о городских землях и рассмотрением
вопросов о размежевании территорий.
Иначе дела обстояли в городах Арагонской Короны. Фернандо стремился

придерживаться той же политической линии, что и в Кастилии, но встречал
на своем пути немало сложностей. Городские советы являли собой настолько
замкнутые, независимые от центральной власти органы, что практически не
предоставляли короне возможности для серьезного вмешательства. Но Фер-
нандо умело пользовался борьбой городских группировок, чтобы в конечном
итоге наказать неугодных ему персонажей, и всегда имел верных людей в кон-
ГЛ А ВА 1
сехо. Он пытался контролировать состав советов, изменяя баланс в свою поль-
зу и мешая свободным действиям городского патрициата. В еще совсем недав-
но непокорной Барселоне король существенно изменил порядок избрания
должностных лиц, а в 1491 г. и вовсе сам назначил членов совета. Для осущест-
вления судебных функций Фернандо назначил во все города прокурадоров-
фискалов и создал должности судебных заседателей (асесорес).
Некоторые изменения произошли в функционировании кортесов в
Кастилии. Они собирались всего несколько раз, важнейшими из них счи-
таются кортесы 1476 и 1480 гг., после которых последовала длинная пауза, и
следующее собрание состоялось только в 1498 г. (Толедо). Возможно, такой
перерыв объясняется существованием и активными действиями эрманда-
ды, деятельность которой помогала монархам вникать в дела государства
на местах. После завоевания Гранады количество городов, имеющих голос
в кортесах, возросло с 17 до 18. Корона посредством коррехидоров часто
напрямую влияла на выбор прокурадоров и, кроме того, не имела законода-
тельно закрепленного обязательства следовать решениям кортесов, поэто-
му они не представляли для нее какой-либо серьезной угрозы. После 1480 г.
кортесы созывались по сути лишь для принятия присяги наследнику, а не
ради обсуждения каких-либо важных вопросов, в результате перестали со-
ставляться сборники петиций.
В странах Арагонской Короны кортесы созывались примерно с той же
частотой, что и ранее: каждые два–три года. Только в Арагоне за интересу-
ющий нас период кортесы заседали 11 раз. Не претерпел изменений их со- 383
став: дворянство всех уровней, клир, города. Самые важные кортесы этого
периода состоялись в Барселоне (1481 г.), Тарасоне-Ориуэле (1484–1488 гг.)
и Монсоне (1510 г.). И в Арагоне, и в Каталонии, кортесы были структурой,
с помощью которой сеньоры и городские олигархии в целях защиты сво-
их интересов пытались противодействовать усилению королевской власти.
На заседаниях король оставался без поддержки — его ближайшие советни-
ки не имели доступа на заседания или не были арагонцами. Таким образом,
кортесы Арагонской Короны обладали куда большей политической силой,
чем кастильские. Фернандо кардинально не изменил положение дел, но
предпринял меры, которые обеспечивали лучшее взаимопонимание между
короной и кортесами, проводя в Депутации своих людей.
Органом контроля за порядком на местах продолжала оставаться Свя-
тая эрмандада. В нее вступили практически все провинции, причем в первую
очередь короли заботились о том, чтобы в состав эрмандады вошли самые
беспокойные области (Бискайя, Гипускоа). Воссоздание эрмандады было
негативно встречено верхушкой знати, видевшей в ней угрозу своему могуще-

ству. Действие эрмандады требовало периодического продления, и в 1479 г.
корона столкнулась с необходимостью преодолевать недовольство даже ло-
яльно настроенных к королевской власти семей. Руководство эрмандадой
осуществлялось самими королями, вскоре из регулярных хунт вырос подот-
четный королям Совет эрмандады, во главе которого встал назначаемый ко-
роной президент. Формально функции эрмандады заключались в наведении
РАЗДЕЛ 1
порядка на местах, в ее компетенции были случаи разбоя, убийства, богохуль-

ство, оскорбления, нарушения прав собственности и т.п. Через эрмандады
был организован также сбор части налогов. С помощью хорошо организо-
ванных, но не всегда действовавших в рамках закона отрядов эрмандады ко-
роли эффективно боролись с проявлениями сепаратизма, а также с армиями
португальского и французских королей во время войны за наследство. Сы-
грав заметную роль в Гранадской войне, эрмандада была распущена в 1498 г.,
в том числе — по причине бесконечных жалоб представителей знати и даже
городов, и короли возобновили созыв кортесов.
Святая эрмандада Арагонской Короны со схожими с кастильской стру-
ктурой и функциями была создана в 1487 г. по инициативе г. Уэска. Ее пол-
номочия распространялись на все муниципии короны. Во главе организа-
ции стояли назначаемые королем президент и главный судья (последний
выбирался королем из представленных ему кандидатур). Как и в Кастилии,
просуществовала она недолго и спустя пять лет была упразднена на корте-
сах в Тарасоне. Восстановленная через несколько лет, арагонская эрмандада
прекратила свое существование в 1510 г.
* * *
В правление Католических королей произошли изменения в организа-
ции испанской Церкви. В 1486 г. папа Римский Иннокентий VIII пожало-
вал Фернандо и Изабелле право королевского патроната над католической
384 Церковью на Канарских островах. Кафедра епископства Рубикон была
переведена в Лас Пальмас на острове Гран Канария, а само епископство во-
шло в состав Севильского архиепископства. В 1492 г. Валенсия получила
статус архиепископства, которому теперь подчинялись епископства Карта-
хена и Мальорка. В конце 1492 г., почти сразу после завоевания Гранадско-
го эмирата, архиепископством стала и Гранада, которой были подчинены
епископства Гуадикс и Альмерия. В то же время епископство Малага вошло
в состав Севильского архиепископства.
В 1478 г. на церковной ассамблее в Севилье были приняты решения о ре-
форме католической Церкви в Кастилии и Арагоне; эти меры усиливали за-
висимость Церкви от королевской власти. Были определены нормы назначе-
ния епископов (право назначать епископов оставалось за папой Римским, но
он должен был выбрать из кандидатов, предложенных испанским монархом),
требовалось присутствие епископов в диоцезах, были установлены меры про-
тив недостойных служителей Церкви. Тем не менее, образ жизни католиче-
ских прелатов был далек от идеала: так, архиепископы Толедо, Севильи и
Сантьяго в это время вели вполне светский образ жизни, имели любовниц и
незаконных детей, о карьере которых всячески заботились.
«Прекрасный грех кардинала»
Особенно ярким примером такого прелата может служить кардинал Мендоса.
ГЛ А ВА 1
С одной стороны, он был убежденным сторонником церковных реформ, стре-
мясь обеспечить для короны контроль над назначением на церковные должности
и в то же время поднять образовательный уровень и улучшить моральный облик
духовенства. Среди тех, кого он поддерживал, было множество людей высокой
нравственности (в том числе Франсиско Хименес де Сиснерос, который продол-
жил начатую им реформу церкви). С другой стороны, сам Мендоса вел отнюдь
не аскетический образ жизни, а его усилия по приумножению своих богатств,
не совсем обычные для прелата столь высокого уровня, были вызваны не только
любовью к роскоши и меценатству, но и тем, что у кардинала были внебрачные
дети, которых он стремился наделить состоянием.
Еще в молодости он встретился при дворе с некой португальской дамой, ко-
торую современники прозвали «прекрасный грех кардинала». Она родила ему
двух сыновей, а позже от связи с другой знатной дамой у него появился и тре-
тий сын. Мендоса, используя свое влияние в государственных делах, сделал все
возможное, чтобы узаконить своих детей, получить необходимое для духовного
лица разрешение составить в их пользу завещание, собрать для них владения и
ренты и, наконец, добиться разрешения монархов основать в их пользу майора-
ты. Венцом его усилий стало пожалование в 1492 г. его первенцу, Родриго Диасу
де Мендоса, титула маркиза Сенете, который поставил его вровень с самыми мо-
гущественными испанскими аристократами.
Само по себе наличие бастардов у духовных и светских князей было в это
время скорее нормой, чем исключением, однако впечатляет масштаб усилий, ко-
торые кардинал предпринимал для обеспечения будущего своих детей. Он не 385
просто сумел узаконить своих детей и обеспечить им хорошие условия для на-
чала карьеры, но смог двоих из них ввести в узкий круг самых богатых и даже
титулованных светских сеньоров Кастилии. ■■■
Представители католического духовенства в Испании в это время были

широко вовлечены в дела управления государством, король и королева дове-
ряли им больше, чем светской знати. Огромную роль в государственных делах
играли королевские духовники (Диего де Деса, Эрнандо де Талавера и др.).
Ближайшим сподвижником Католических королей был архиепископ Толедо
кардинал Педро Гонсалес де Мендоса, который пользовался таким влиянием,
что иногда его называли «третьим королем Испании». Его преемник в каче-
стве архиепископа Толедо кардинал Франсиско Хименес де Сиснерос, который
в 1507 г. возглавил также и испанскую инквизицию, дважды выполнял обязан-
ности регента Кастилии: после смерти Филиппа I и после смерти Фернандо.
С XIII в., которым датируются главные успехи Реконкисты, ее завершение

рассматривалось как приоритетная задача внешней политики Кастилии.
А в контексте гибели Византии (1453 г.), когда Османская империя продол-
жила успешное наступление на Балканах и в Средиземноморье, само суще-
ствование на территории Пиренейского полуострова мусульманского госу-
РАЗДЕЛ 1
дарства — Гранадского эмирата — выглядело все более опасным. Поэтому

почти сразу же после завершения гражданской войны и умиротворения
страны Фернандо и Изабелла начали войну против Гранады. Хотя силы
сторон были неравны, Гранадская война (1482–1492) оказалась долгой и тя-
желой, и не случайно кастильские хроники авторов, которые были совре-
менниками событий, важнейшим предприятием Католических королей
считают именно Гранадскую войну — завершающий этап Реконкисты.
Два хрониста Католических королей
Среди хроник авторов-современников Католических королей наиболее из-

вестны сочинения секретаря и доверенного лица королей Фернандо дель Пуль-
гара (до 1430–1492/1493) и приближенного Фернандо, дипломата Альфонсо де
Паленсии (1423–1492). Их хроники создавались практически одновременно и
заканчивались событиями Гранадской войны, но они достаточно сильно от-
личаются: авторы, исходя из личных симпатий, по-разному преподносят одни
и те же события.
Хроника Пульгара изначально задумывалась как официальная, материалы
для нее приходили от самой Изабеллы, что наложило отпечаток на повествова-
ние. Одна из основных идей хроники заключалась в том, что Изабелла и Фер-
нандо — законные наследники кастильского престола, и все принятые ими меры
386 осуществляются по воле Всевышнего и во благо государства. Но если оставить
в стороне пропагандистские мотивы Пульгара, то его хроника — прекрасный
источник по истории эпохи Католических королей благодаря детальному рас-
сказу автора, старающегося быть объективным. Его главные герои — Изабелла и
кардинал Мендоса, который во многом был идеалом Пульгара.
Менее сдержан в изложении событий Паленсия: морализаторские от-
ступления и резкие высказывания сильно отличают его хронику от анало-
гов. Как и Пульгар, он критикует поступки Энрике IV, но делает это в менее
лестных выражениях. Проарагонски настроенный, Паленсия уделяет боль-
ше внимания Фернандо, подчеркивая, что руководить государством — дело
не женское, поэтому Изабелла не всегда права в своих действиях. В отли-
чие от Пульгара, осуждавшего выступивших против королей грандов, Па-
ленсия находит оправдание одному из них — архиепископу Толедскому, к
окружению которого он был близок. Предвзятость автора очевидна, но и в
этом случае мы имеем дело с развернутым, насыщенным деталями, интерес-
ным повествованием. ■■■
Поводом к началу воен-

ных действий послужил захват
г. Саары гранадским эмиром
Абу’ль-Хасаном (конец 1481 г.).
Кастильцы под руководством
маркиза Кадиса Родриго Пон-
се де Леон ответили взяти-
ГЛ А ВА 1
ем важного стратегического
пункта — г. Альхамы (начало
1482 г.), а чуть позднее отрази-
ли попытку его отвоевания.
Надеяться на благопри-
ятный исход предприятия
королям позволяли как ми- Надгробие Мартина Васкеса де Арсе, знатного юноши
нимум два обстоятельства. из Сигуэнсы, погибшего на Гранадской войне
Во-первых, спокойствие, хотя
и относительное, в королевствах как результат активной деятельности в
начале правления давало возможность сосредоточиться на военных дей-
ствиях без ущерба для внутренних дел. А во-вторых, испанские монархи
к началу 80-х годов обладали значительной и неуклонно возраставшей во-
енной мощью. За годы войны заметно выросла численность армии: если
в первых кампаниях принимали участие от 6 до 10 тыс. кавалеристов и от
10 до 16 тыс. пехотинцев, то к 1486 г. войско насчитывало уже ок. 12 тыс. и
ок. 40 тыс. человек соответственно. Произошли изменения в вооружении
и тактике: много внимания уделялось развитию артиллерии, которая в Гра-
надской войне играла решающую роль при осаде крепостей, позволяя от-
носительно быстро достигнуть цели. Изменилось соотношение кавалерии
и пехоты в испанском войске. Кавалерия, отлично подходящая для сраже-
ний на открытых пространствах, в Гранадской войне уступала по значимо-
сти более пригодной при осаде крепостей пехоте. Расходы на содержание 387
войска увеличились, так как применение артиллерии требовало прокла-
дывания дорог, наведения мостов и т.п. и наличия при армии людей, кото-
рые все это обеспечивали. Финансирование такого дорогого предприятия,
каким стала Гранадская война, производилось за счет экстраординарного
налогообложения, займов, средств городов. Города, в первую очередь ан-
далусские, сыграли важнейшую роль в поддержании войска: выполняя ре-
гулярные королевские распоряжения, горожане отправляли на юг обозы
с провиантом и тягловой силой. Налаженное финансирование позволило
увеличить длительность кампаний до 8 месяцев в год.
Задачу завоевания Гранадского эмирата облегчили раздоры между эми-
ром и его сыновьями, поднявшими восстание. Один из них, Боабдиль, был
провозглашен эмиром, и в итоге с христианским войском сражались две
армии — Боабдиля и Абу’л ь-Хасана, его отца. Сочтя момент удачным, ка-
стильцы отправились в сторону Малаги, но были разгромлены под Ахарки-
ей. В битве при Лусене в 1483 г. войско Фернандо взяло реванш, а Боабдиль
РАЗДЕЛ 1
Боабдиль вручает Фернандо Католическому ключ от Гранады
был пленен. Католические короли решили воспользоваться разногласиями

в стане противника и признали Боабдиля эмиром Гранады. Короли заклю-
чили с ним союзный договор и отпустили на свободу.
Разобщенные, мусульмане не могли оказать должного сопротивле-
388 ния армии Фернандо, и тот одерживал все новые победы. В ходе кампа-
нии 1484 г. были заняты Алора и Сетениль, в 1485 г. — Ронда и Камбиль,
в 1486 г. — Лоха и другие важные крепости. Заключается новый договор
с Боабдилем, который предполагал передачу Гранады Фернандо. Несмо-
тря на то, что Боабдиль, следуя условиям договора, облегчает Фернандо
продвижение по эмирату, тот в нарушение того же договора начинает овла-
девать городами, подвластными самому Боабдилю. После сложной трех-
месячной осады была взята Малага (1487 г.), жители которой (12–15 тыс.
человек) оказались перед необходимостью выкупать свою свободу. В после-
дующие два года Фернандо удается завоевать ряд городов на востоке эми-
рата (в их числе — Басу, выдержавшую осаду в 6 месяцев) и приблизиться
к Гранаде. Короли ожидали добровольной сдачи Гранады во исполнение
условий договора с Боабдилем, однако столкнулись с серьезным сопро-
тивлением со стороны жителей, вынудившим организовать осаду города.
В 1491 г. королевские силы окружили город, отрезав к нему все подступы.
Когда ресурсы города были на исходе, Боабдиль вступил в тайные перего-
воры с христианами, результатом которых стало подписание капитуляций

(25 ноября 1491 г.), призванных успокоить гранадцев. 2 января 1492 г. Ка-
толические короли вошли в Альгамбру.
Заключенный при сдаче Гранады договор предусматривал неприкосно-
венность личности и имущества жителей покоренной территории и гаранти-
ровал им право на отправление культа. Управление отвоеванной территорией
было организовано по образцу остальных областей государства. Гранадское
ГЛ А ВА 1
королевство, бывший эмират (хотя христиане использовали одно и то же слово
reino для обозначения и вновь образованного королевства, и эмирата), стало от-
дельной составной частью Кастилии. Его первым генерал-капитаном, сосредо-
точившим в своих руках административную и военную власть, стал опытный
воин и дипломат граф Тендилья, отличавшийся религиозной терпимостью по
отношению к мусульманам. Тем не менее, в последующие годы отмечается от-
ток мусульманского населения с южной части полуострова. Им на смену семья-
ми приезжали христиане, которых корона привлекала выгодными условиями
проживания (освобождение от налогов и т.д.).
На территории Гранадского королевства были созданы новые диоце-
зы, а духовник и советник Изабеллы Эрнандо де Талавера стал первым ар-
хиепископом Гранады. Талавера известен толерантностью по отношению
к мусульманам, а теперь уже — мудехарам. Его политика, направленная на
распространение католической веры и ускорение ассимиляции, отличалась
стремлением избежать столкновений. Он рекомендовал клиру учить араб-
ский язык, для чего распорядился опубликовать испанско-арабскую грам-
матику и словарь, а также перевести на арабский катехизис (в сокращенной
форме) и Евангелия.
Атмосфера относительной толерантности сохранялась до конца сто-
летия, но после королевского визита в Гранаду в 1499 г. картина резко из-
менилась: контроль над ситуацией был отдан в руки будущего кардинала
Хименеса де Сиснероса, сторонника жестких мер по отношению к иновер-
цам. Целью конфессиональной политики, проводимой под его руковод- 389
ством, была быстрая христианизация территории, в ходе которой мечети
порой превращались в церкви, а религиозные книги мусульман публично
сжигались. Реакция мусульманского населения, расценившего действия
власти как нарушение капитуляции 1492 г., не заставила себя ждать: на ру-
беже веков вспыхнул ряд восстаний на юге. После подавления восстания
в Альбайсине (пров. Гранада, 1499 г.) мятежники получили возможность
избежать наказания, приняв христианство. За короткое время крестились
более 9 тыс. мусульман. Волнения охватили и соседние территории: на про-
тяжении следующих двух лет восставали мудехары Альпухарры, Серра-
нии де Ронда, Вильялуэнги. В столкновениях с мудехарами погибли герой
Гранадской войны Альфонсо де Агилар и королевский секретарь Рамирес
де Мадрид «Артиллерист». Наконец, вооруженное сопротивление было
подавлено, и королевским указом от 11 февраля 1502 г. мудехары были по-
ставлены перед выбором: либо в короткие сроки принять христианство,
либо покинуть пределы государства. Большинство мусульман предпочло
остаться, но многие мориски, а именно так стали называть недавних муде-

харов, втайне сохраняли веру и обычаи своих отцов. Указ 1502 г. относился
к мудехарам не только Гранады, но и всей Кастилии, и с этого момента все
подданные Кастильской короны официально могли быть только католика-
ми. Аналогичный указ для стран Арагонской Короны, где мудехаров было
очень много, был издан несколько позже, в 1525 г.
РАЗДЕЛ 1
* * *
Успехи монархов в военных кампаниях были бы невозможны без серьез-
ных изменений, произошедших в этот период в армии, необходимость кото-
рых обнаружила себя уже в годы гражданской войны, когда войско королей
уступало армии противника. Считается, что в завоевании Гранады в послед-
ний раз участвовала армия со средневековой организацией. Но уже тогда вой-
ско христиан отвечало требованиям времени. Нашла свое применение артил-
лерия (к концу войны насчитывалось уже ок. 200 орудий), активно развивалась
военная логистика, впервые был организован военный госпиталь.
Но нерешенной оставалась главная проблема войска: оно состояло из от-
дельных отрядов (знати, духовно-рыцарских орденов, дворян, горожан), ком-
плектовавшихся на различной основе, по-разному вооруженных и обучен-
ных. Монархи вынашивали идею создания постоянной профессиональной
армии на службе у короны, которая была бы пригодна для действий как вну-
три страны, так и за ее пределами. Преобразования начались в 1493 г., когда
была создана постоянная королевская «Старая гвардия», или «Кастильская
гвардия» (Guardias viejas, Guardias de Castilla), численностью 2500 всадников,
впоследствии составившая основу испанской армии. Гвардия дополнялась
резервным войском, созываемым по необходимости. Ордонансом 1503 г. с ав-
тономным комплектованием армии были покончено, и хотя войско продол-
жало оставаться разнородным, корона взяла в свои руки его формирование и
управление им. Ордонанс затрагивал такие вопросы, как жалование, разме-
390 щение на время мобилизации, снабжение, дисциплина, вооружение.
Были внесены кардинальные изменения в структуру армии, которая
теперь состояла из полков (coronelia, escuadrón) и рот (capitanía, compañía):
в ротах было по 500 человек, а в полку — по 12 рот. В каждом армейском
подразделении пехотный полк дополнялся конным отрядом (600 всадни-
ков) и артиллерией (64 орудия). Изменилась и номенклатура: теперь армей-
скими единицами руководили полковники, капитаны и т.д. Большой вклад
в разработку нового облика армии внесли опытные военачальники Гонсало
Фернандес де Кордова и Гонсало де Айора. В результате проведенной ре-
формы в распоряжении королей оказалось новое войско, которое состояло
из тяжело- и легковооруженной кавалерии, уставной инфантерии по швей-
царской модели, легкой и тяжелой артиллерии.
Большое значение придавалось развитию артиллерии. Уже в 1477 г.
короли поручили производство артиллерийских орудий Франсиско Ра-
миресу де Мадрид, прозванному «Артиллеристом» (el Artillero). Под его
руководством и с помощью инженеров из Италии, Фландрии и Германии
была создана артиллерия, сыгравшая важнейшую роль в войне с Гранадой.

Артиллерийский парк располагался в Басе (позже — в Малаге) и в Медине
дель Кампо, его обслуживало ок. 146 специалистов (на 1504 г.).
С объединением Кастилии и Арагонской Короны, государство почти со
всех сторон оказывается окруженным морем, что требовало развития морского
дела. Но это пока не привело к существенному увеличению численности флота.
Во время Гранадской войны на основе временного контракта использовались
ГЛ А ВА 1
андалусские, баскские и кантабрийские корабли. Новый этап в развитии флота
наступил с началом эпохи Великих географических открытий.
В 1485 г. в Испанию прибыл из Португалии никому тогда не известный гену-

эзский моряк Христофор Колумб (1451–1506). Его отношения с королевской
четой и ее окружением — одна из самых интересных страниц в летописи
открытия Америки, но они не менее важны и с точки зрения истории Ис-
пании, показывая на конкретном (и, естественно, максимально изученном)
примере, как действовали пружины власти, каков был механизм принятия
важнейших решений, как эти решения удалось воплотить в жизнь.
Иностранное происхождение Колумба и его скромный социальный
статус сводили к минимуму его шансы получить поддержку короны. К ита-
льянцам, в том числе и к генуэзцам (если только они не были аристократами
или церковными иерархами), в Кастилии относились со смесью пренебре-
жения и опаски, но не могли без них обойтись в делах торговли и финансов.
Во всех крупных торговых центрах страны, особенно в Андалусии, имелись
генуэзские фактории (так, в Севилье к концу XV в. насчитывалось не ме-
нее 100 семейств генуэзцев), и Колумб, вероятно, мог рассчитывать на их
поддержку. Но чтобы заручиться необходимым влиянием при королевском 391
дворе, требовалось вмешательство иных сил.
Едва прибыв в Испанию, Колумб оказался в расположенном сравнитель-
но недалеко от португальской границы францисканском монастыре Ла Раби-
да. Настоятель монастыря Антонио де Марчена, заинтересовавшийся про-
ектом западного пути в страны Востока, поверил никому не ведомому ино-
странцу и дал ему рекомендательные письма к духовнику королевы Эрнандо
де Талавере. И в дальнейшем связи Колумба с Ла Рабидой не прерывались,
помощь францисканцев сыграла важную роль на разных этапах продвиже-
ния проекта, и не случайно Колумб выделял их среди всех монашеских орде-
нов, а в последние годы жизни сам носил францисканскую рясу.
Именно благодаря помощи Марчены Колумб получил первую аудиенцию
у Католических королей уже в январе 1486 г., в рекордно короткие сроки: всего
лишь на пятый месяц после своего появления при дворе. Обычная в таких делах
медлительность была связана не столько с бюрократическими проволочками,
сколько с особенностями функционирования системы управления Кастилией
в те годы: Испания не имела столицы, двор кочевал по Кастилии и Арагону,

нигде надолго не задерживаясь, и должностные лица перемещались вместе со
двором. В результате подолгу ждали решения даже относительно простые дела,
а план Колумба к таковым отнюдь не относился. Еще более сложным его делало
то, что в случае успеха генуэзец требовал невиданной награды: титулов адмира-
ла, вице-короля и правителя всех открытых им земель, 1/10 всего того, что будет
добыто в них, 1/8 всех доходов от торговли с ними.
РАЗДЕЛ 1
Сразу после первой аудиенции никакого определенного решения при-

нято не было, да и не могло быть принято, учитывая спорность вопроса и
возможные осложнения в отношениях с Португалией из-за атлантических
путей. Но для рассмотрения проекта по существу, как с чисто научной, так и
с практической точек зрения, была назначена комиссия во главе с Талаверой.
В нее вошли, наряду с юристами, известные знатоки географии и навигации.
К чести испанской науки того времени, комиссия Талаверы, рассмотрев
предложение Колумба на нескольких заседаниях, в 1487 г. отвергла его, ру-
ководствуясь главным образом научными соображениями: все произволь-
ные допущения Колумба (благодаря которым расстояние от Канарских
островов до Японии оказалось у него почти вчетверо меньше, чем на самом
деле) вызывали у ее членов законные сомнения. Однако автор не отказался
от своей идеи и на протяжении нескольких лет терпеливо вербовал себе сто-
ронников среди самых влиятельных при дворе лиц.
В 1489 г., отчаявшись получить помощь от монархов, Колумб попытал-
ся заинтересовать своим проектом самых влиятельных аристократов Ан-
далусии, сначала герцога Медину Сидонию, а затем и герцога Мединасели.
У каждого из них были собственные океанские гавани и собственный флот,
и снарядить за свой счет два–три корабля каждому из них было вполне по
силам, так что шансы на успех у Колумба, безусловно, были. Но даже Ме-
дина Сидония, столь могущественный, что иногда его неофициально на-
зывали герцогом Андалусии, не рискнул пойти против королевской воли:
392 Фернандо и Изабелла, сами затягивая с ответом, в то же время не хотели,
чтобы это дело ушло из рук короны в руки аристократов. Позже, уже по-
сле возращения Колумба из первого плавания, герцог Мединасели прямо
написал в письме к кардиналу Мендосе, что хотел предоставить Колумбу
три–четыре корабля, но раздумал, опасаясь прогневить королеву.
В конце концов Колумб добился своего: создал влиятельную «группу
давления», члены которой убедили Католических королей принять пред-
ложение. Кем же были высокие покровители Колумба и почему они его под-
держали? «Канонический» список этих покровителей Колумба хорошо из-
вестен и включает восемь человек. Люди разного происхождения, образо-
вания и занятий, все они, тем не менее, имели немалый вес при королевском
дворе: исповедник королевы Эрнандо де Талавера, наставник принца Хуана
доминиканец Диего де Деса (будущий генеральный инквизитор), хранитель
казны Кастилии командор Сантьяго Гутьерре де Карденас (его жена, Тереса
Энрикес, была кузиной самого короля), главный счетовод (contador mayor)
Кастилии Алонсо де Кинтанилья, приближенный короля Хуан Кабрера,
хранитель дворцовой казны Луис де Сан-

танхель (одновременно он оставался купцом,
банкиром и откупщиком), казначей Габриэль
Санчес. Поддержали своего земляка и про-
живавшие в Андалусии генуэзцы.
Быть может, наиболее важную роль в судь-
бе Колумба сыграл Педро Гонсалес де Мендоса.
ГЛ А ВА 1
Кинтанилья рекомендовал генуэзца кардиналу,
который принял его (видимо, в 1489 г.), составил
о нем и его проекте благоприятное впечатление
и после уже не оставлял своим покровитель-
ством. Благодаря кардиналу Колумба еще раз
приняла королевская чета, причем отношение к
нему изменилось к лучшему, так что у младшего
современника событий, знаменитого историка
Гонсало Фернандеса де Овьедо были основа- Фернандо Арагонский
ния писать: «Без кардинала открытие Индий
не было бы совершено, потому что дон Кристобаль Колон, их первый адмирал,
разуверившись во всех средствах, которые он искал, чтобы осуществить свое
путешествие и свое желание, только в кардинале нашел поддержку; и в резуль-
тате покровительства, оказанного этим в высшей степени почтенным прелатом,
он добыл для Испании и для ее королей такое сокровище, которое все мы знаем
и увидели собственными глазами».
Судя по всему, кардинал узнал о возвращении Колумба из первого пла-
вания одним из первых в Испании, во всяком случае, раньше, чем Ферди-
нанд и Изабелла: его племянник герцог Мединасели был извещен Колум-
бом непосредственно из Лиссабона (где экспедиции по пути домой при-
шлось спасаться от бури) и тут же написал могущественному родственнику
о столь важном событии, чтобы тот воспользовался этой информацией с
максимальной пользой и для себя самого, и для герцога. 393
Среди покровителей Колумба видим трех служителей церкви, двух незнат-
ных финансистов и трех представителей светской знати, из которых, однако, двое
служили монархам на финансовом поприще. Таким образом, заинтересован-
ность в проекте Колумба служителей церкви и деловых людей выступает со всей
определенностью. Результатом усилий самого Колумба и всех этих лиц стала под-
писанная монархами 17 апреля 1492 г. знаменитая Капитуляция в Санта Фе —
договор с Колумбом, по которому они соглашались на его условия.
Другая сторона подготовки трансатлантического плавания связана со
снаряжением экспедиции. Бóльшую часть средств предоставили монархи
(которым эти деньги ссудили Сантанхель и генуэзский банкир Пинелли),
значительную часть внес сам Колумб (также одолжив эти деньги у генуэзцев).
Но кроме денег для успеха плавания нужны были хорошие корабли, опытные
капитаны и умелые матросы. Между тем в портовом городе Палос, где снаря-
жалась экспедиция, никто не спешил присоединяться к ней. Вновь потребо-
валось вмешательство монахов монастыря Ла Рабида, которые свели Колумба
с семейством Пинсонов — самых влиятельных моряков Палоса. Поддерж-

ка Пинсонов, особенно старшего из трех братьев, Мартина Алонсо, помогла
найти подходящие корабли и набрать команды для первого плавания, в ко-
тором сам Мартин Алонсо командовал каравеллой «Пинта», а его младший
брат Висенте Яньес — каравеллой «Нинья».
Такова предыстория великого открытия. Но на этом завершается лишь
первый этап долгой истории взаимоотношений Колумба с Католическими
РАЗДЕЛ 1
королями. Вернувшись в Испанию после первого плавания, Колумб был

обласкан королевской четой, ему подтвердили все сделанные ранее пожа-
лования. Однако монархи сразу же позаботились о том, чтобы взять подго-
товку к следующему плаванию в свои руки, вернее, передать ее в руки свое-
го доверенного лица, Хуана Родригеса де Фонсека, который и приступил к
делу. Колумбу пришлось много конфликтовать с ним. В то же время с 1499 г.
корона в нарушение договора с Колумбом стала заключать соглашения с
мореплавателями об открытии и присоединении к ее владениям земель за
океаном, которые не успел еще открыть сам Колумб.
В дальнейшем Католические короли постоянно вели с Колумбом двойную
игру, формально сохраняя за ним все пожалования, но реально передавая всё
больше власти в руки назначенных ими чиновников. К тому же Колумб очень
быстро столкнулся с нежеланием кастильских дворян подчиняться стреми-
тельно возвысившемуся чужеземцу. Да и сам он, гениальный мореплаватель,
оказался не слишком удачливым управителем, плохо разбиравшимся в людях и
не всегда умевшим заставить себя слушаться. Неизбежные беспорядки делали
необходимым вмешательство короны, в 1501 г. присланный монархами на Эспа-
ньолу судья-ревизор Франсиско де Бобадилья обвинил Колумба в превышении
полномочий, заковал в цепи и отправил в Испанию. По прибытии в Испанию
цепи с адмирала немедленно сняли, но он был сразу и полностью отстранен от
управления Эспаньолой; во время последнего плавания (1502–1504) его кора-
блям без крайней нужды запрещалось даже заходить в порты острова.
394 Рассматривая отношения Колумба с Католическими королями, историки
прошлого нередко разделяли Изабеллу, которая и выступает главной покро-
вительницей Колумба, и Фернандо, настроенного по отношению к морепла-
вателю гораздо более жестко, а после смерти Изабеллы и вовсе пытавшегося
лишить его ранее пожалованных привилегий. Так считал и сам Колумб. Воз-
можно, Изабелла и в самом деле симпатизировала Колумбу больше, чем Фер-
нандо, однако речь может идти лишь об оттенках, поскольку в столь важных
делах монархи всегда координировали свои действия. Колумб всегда помнил,
что Изабелла приказала снять с него цепи, но, возможно, не задумывался о том,
что без ее ведома эти цепи едва ли могли быть на него надеты.
Еще одно общее место в биографиях Колумба — противопоставление ге-
ниального мореплавателя бездушным и лицемерным монархам, которые стали
нарушать договор с ним ровно с того момента, когда соблюдать его оказалось
для них невыгодно. В какой-то степени это действительно так, да и трудно себе
представить политиков, которые на их месте поступили бы иначе. Обсуждая
беспрецедентные условия Колумба, Католические короли и их советники на-
верняка говорили и о возможности, при определенных обстоятельствах, нару-

шить эти условия. Однако в этом противостоянии Колумб олицетворял скорее
вчерашний день колонизации, в то время как корона, стремясь добиться своих
целей, неизбежно оказывалась «агентом модернизации». Не случайно Колумб,
опираясь на традиционные средиземноморские представления о работоргов-
ле, предлагал для покрытия издержек обращать индейцев в рабов и продавать
их, а Изабелла решительно выступила против этого.
ГЛ А ВА 1
Еще при жизни Колумба появились не только люди, специально зани-
мавшиеся организацией открытия, завоевания и колонизации новых земель.
Были сформулированы и начали проводиться в жизнь основные принципы
колониальной политики Католических королей, возникла и Севильская
Торговая палата, сосредоточившая в своих стенах все связи с Новым Светом.
Но ее история неотделима от истории Конкисты и колонизации Америки в
более позднее время, в XVI–XVII вв. (об этом см. ч. 3, раздел 1, гл. 6).
Во внешней политике Католических королей можно выделить несколько основ-

ных этапов. Первый из них — время гражданской войны, когда основной за-
дачей было пресечение попыток иностранного вмешательства (прежде всего со
стороны Португалии) и утверждение новых правителей у власти. Черту под этим
периодом подвел испано-португальский договор 1479 г. в Алкасоваше, который
решил спорные вопросы, возникшие в результате гражданской войны и пор-
тугальского участия в ней, а также установил границу сфер влияния Испании и
Португалии в Атлантике. Португалия признала права Кастилии на Канарские
острова, но воды к югу от параллели Канарских островов вошли в сферу влия-
ния Португалии, за которой было закреплено исключительное право колонизо-
вать Западную Африку и искать вокруг нее морской путь в страны Востока.
Второй этап — годы Гранадской войны, когда Фернандо и Изабелла 395
сосредоточили все свои усилия на достижении заветной цели и избегали
каких бы то ни было осложнений в отношениях с соседними державами.
Не случайно вплоть до капитуляции Гранады Католические короли не под-
писывали соглашения с Колумбом, которое могло бы привести к осложне-
ниям в отношениях с Португалией.
Третий этап (после 1492 г.) — более сложный по своему содержанию. Во-
первых, сразу после завоевания Гранады возникли замыслы продолжить
экспансию в Африку, которые немного позже воплотились во взятии портов
Мелилья, Оран и Триполи. Эти меры призваны были, с одной стороны, обе-
спечить безопасность южного побережья Испании, с другой — подготовить
плацдармы для дальнейшего наступления, которое на фоне предшествующих
успехов казалось вполне возможным. Африканское направление внешней по-
литики сохраняло свое значение на всем протяжении XVI–XVII вв.
Во-вторых, еще одним важным шагом на пути формирования совре-
менной территории Испании стало присоединение Канарских островов,
начатое еще в первые годы XV в. Местные жители — гуанчи — упорно со-

противлялись, но в 1496 г. по миру в Лос Реалехос вынуждены были окон-
чательно признать свое поражение. Стратегическое значение Канарских
островов возросло с открытием Америки, поскольку через них проходил
наиболее удобный путь из Испании в Центральную Америку. Впослед-
ствии методы колонизации, опробованные на Канарских островах, ис-
пользовались при освоении Америки. В правление Католических королей
РАЗДЕЛ 1
появилось и первое испанское поселение в районе Ифни (на африканском

побережье на широте Канарских островов), однако оно просуществовало
недолго: уже в 1524 г. испанцев оттуда вытеснили берберы.
Третьим направлением внешней политики этого периода была Америка.
Сразу после открытия Колумба началось ее освоение, были заложены основы
испанской колониальной империи. Однако маршрут Колумба пролегал в той
части Атлантики, которая по Алкасовасскому договору 1479 г. находилась
в сфере влияния Португалии. Сразу же после возвращения Колумба из первого
плавания (март 1493 г.) стало очевидно, что действующий договор в отношении
сфер влияния в Атлантике невыгоден Испании, поскольку не обеспечивает ее
права на земли, открытые за океаном. На начавшиеся вскоре в городе Торде-
сильяс испано-португальские переговоры повлияла благоприятная для Испа-
нии позиция папы Римского Александра VI (1492–1503), уроженца испанской
области Валенсия, который в нескольких буллах 1493 г. закрепил за Испанией
право на открытые ею земли. Однако Португалия не согласилась, и в результате,
согласно Тордесильясскому договору (1494 г.), Испания была вынуждена пойти
на некоторые уступки по сравнению с условиями, изложенными в папских бул-
лах. Устанавливалась новая разграничительная линия, которая делила Атлан-
тику от северного к южному полюсу по меридиану, проходившему в 370 лигах
к западу от самого западного из Канарских островов. Тем самым за Испанией
были закреплены права почти на весь Новый Свет, Португалия же сохранила
за собой контроль за коммуникациями, ведущими к югу Африки; кроме того,
396 в ее сфере влияния оказалась тогда еще не открытая Бразилия.
Другие державы не признавали Тордесильясского договора de jure,
хотя в течение нескольких десятилетий вынуждены были считаться с ним
de facto. Однако вплоть до XVIII в. этот договор регулировал пограничные
споры между Испанией и Португалией в Америке. А когда в результате
кругосветного плавания Фернана Магеллана (1519–1522) интересы двух
держав столкнулись и на Островах пряностей (Молуккских островах), по-
требовался еще один договор (Сарагосский договор 1529 г.), по которому
линия раздела была проведена и на Востоке.
Решив насущные внутренние проблемы, завоевав Гранаду и урегулировав
отношения с Португалией, Католические короли наконец получили возмож-
ность сосредоточить усилия на том направлении внешней политики, которое
им самим представлялось, пожалуй, наиболее важным: активизировать дей-
ствия в Италии, где сталкивались интересы Священной Римской империи,
Франции и Испании. Это соперничество привело к началу Итальянских войн
(1494–1559). Короли Арагона издавна имели в Италии политические интере-
сы. В XV в. за ними закрепилось Сицилийское королевство. Король Арагона

Альфонсо V Великодушный, дядя Фернандо Арагонского, в 1442 г. стал ко-
ролем Неаполя, но перед смертью (1458 г.), не имея законных детей, завещал
Неаполитанское королевство своему незаконному сыну Ферранте. Фернандо
Арагонский не был согласен с решением своего дяди, стремясь вернуть Неапо-
литанское королевство под свою власть, но на Неаполь претендовал и король
Франции. В преддверии борьбы за Италию Испания сумела по Барселонско-
ГЛ А ВА 1
му договору с Францией 1493 г. вернуть Руссильон, уступленный Франции
в 1462 г. В 1501–1503 гг. под руководством выдающегося полководца Гонсало
Фернандеса де Кордова испанская армия завоевала обширное Неаполитанское
королевство, территория которого включала всю южную половину Апеннин-
ского полуострова. В ходе этой кампании проявились выдающиеся боевые ка-
чества испанской армии, ставшей одной из сильнейших в Европе.
Великий капитан
Одним из самых замечательных персонажей испанской военной истории явля-

ется Гонсало Фернандес де Кордова и Агилар (1453–1515), получивший прозвище
Великий капитан (El Gran Сapitán). Свою карьеру он начал, став пажом инфанта
Альфонсо, младшего брата короля Энрике IV, а после смерти инфанта перешел на
службу к Изабелле. Гонсало принимал активное участие в Гранадской войне (в сра-
жениях при Тахаре, Лохе, Ильоре и др.). Благодаря знанию арабского языка и дру-
жеским отношениям с последним эмиром Гранады он удачно провел переговоры
о ее сдаче. В награду за свою службу Фернандес де Кордова получил сеньорию Ор-
хива и энкомьенду ордена Сантьяго и продолжил защищать интересы короны уже
в войнах с французами в Италии. Свое прозвище (Великий капитан) и титул гер-
цога Сант-Анджело он получил в первой своей итальянской кампании (1495–1498)
за взятие городов Реджо (ныне Реджо-ди-Калабрия) и Ателла в 1496 г.. По завер-
шении второй итальянской кампании (1500–1504), когда испанская армия в фан- 397
тастически короткий срок захватила все Неаполитанское королевство, Великий
капитан был назначен его вице-королем (1504–1507). Но после смерти Изабеллы
он впал в немилость короля Фернандо и, хотя и получил от последнего титул герцо-
га Сесса (1507 г.), был вынужден тогда же вернуться в Испанию.
При активном участии Великого капитана в Испании проводится военная
реформа: было положено начало тем изменениям в военном деле, которые исто-
рики связывают с началом в Испании — едва ли не раньше, чем где бы то ни было
в Европе — так называемой «военной революции», благодаря которой Испания
на протяжении всего XVI в. будет обладать одной из сильнейших профессио-
нальных армий Европы.
Великого полководца привлекали также другие науки, искусство, а чтение было
одним из его любимейших занятий. Он имел возможность познакомиться с культу-
рой итальянского Возрождения и своими завоеваниями облегчил ее проникновение
в Испанию. Великий капитан, которого в историографии называют «лучшей шпагой
Возрождения», стал весьма популярным персонажем в испанской культуре XVI в. ■■■
Установление контроля над Неаполитанским королевством было важ-

но и с точки зрения борьбы с турками, поскольку позволяло надеяться на
создание своего рода барьера, от Калабрии и Сицилии до Туниса, который
помешал бы проникновению турок в Западное Средиземноморье.
* * *
В те времена важнейшими инструментами внешней политики являлись
РАЗДЕЛ 1
династические браки. У Фернандо и Изабеллы было пятеро детей: единствен-

ный сын Хуан и четыре дочери. Благодаря этому перед Католическими коро-
лями открывались широкие возможности для матримониальной политики,
главной целью которой были поиски союзников в борьбе против Франции.
Добрые отношения с Португалией были неизменно важны для Като-
лических королей, поэтому свою старшую дочь, Изабеллу (1470–1498), они
выдали замуж за наследника португальского трона инфанта Афонсу, а по-
сле его внезапной смерти в 1491 г. — за Мануэла, который с 1495 г. правил
Португалией под именем Мануэла I. Изабелла умерла во время родов, дав
жизнь инфанту Мигелу. Двумя годами позже Мануэл I женился на ее млад-
шей сестре Марии, которая родила ему 10 детей, включая двух будущих
королей Португалии — Жоана III и Энрике I — и Изабеллу, которая ста-
ла женой своего кузена, императора Карла V. Важнейшей целью внешней
политики Фернандо и Изабеллы было привлечение Габсбургов (занимав-
ших трон Священной Римской империи) к совместным действиям против
Франции, и с этой целью было заключено соглашение о двойном брачном
союзе: инфант Хуан женился на Маргарите Австрийской, дочери императо-
ра Максимилиана Габсбурга, а инфанта Хуана вышла замуж за брата Мар-
гариты, Филиппа Габсбурга. Наконец, в орбиту противостояния Франции
важно было вовлечь и Англию, и Каталина, младшая из инфант, в 1502 г.
была выдана замуж за наследника английского престола принца Артура.
Тот умер всего через несколько месяцев после свадьбы, и в 1509 г. Каталина
398 вступила в брак с его младшим братом, который как раз тогда унаследовал
английскую корону под именем Генриха VIII. В историю она вошла под
именем Екатерины Арагонской, стала матерью королевы Марии I Тюдор, а
ее развод с Генрихом, на который она отказывалась дать согласие, обозначил
начало английской Реформации
По замыслу Католических королей, все эти браки призваны были обе-
спечить инфанту Хуану, наследнику Кастилии и Арагона, добрые отношения
с Империей, Португалией и Англией, а Франция оказывалась в состоянии
едва ли не внешнеполитической изоляции. Однако судьба распорядилась
иначе. Сначала в 1497 г. умирает инфант Хуан, не отличавшийся крепким
здоровьем. Наследницей оказалась старшая из дочерей, королева Португа-
лии Изабелла. В перспективе это означало, с большой долей вероятности,
объединение Испании с Португалией под эгидой последней. Но в 1498 г.
Изабелла умирает во время родов, и наследником обеих корон оказывается
появившийся на свет инфант Мигел. В 1500 г. умирает и он, наследственные
права на Кастилию и Арагон переходят ко второй дочери, Хуане, а вслед за
ней — к ее первенцу Карлу Габсбургу, который по отцу являлся и наследни-

ком фамильных владений династии Габсбургов. Позже, в 1519 г., такое стече-
ние обстоятельств привело к объединению Испании и Священной Римской
империи в составе державы Карла V.
ГЛ А ВА 1
После смерти Изабеллы (1504 г.) Кастилию наследует Хуана, дочь Католи-
ческих королей; династическая уния на время распалась. По завещанию
Изабеллы, в случае недееспособности инфанты, управлять страной до со-
вершеннолетия старшего из сыновей Хуаны, инфанта Карлоса, в качестве ре-
гента должен был Фернандо. Инфанта вследствие психического заболевания
была признана неспособной руководить государством (кортесы Торо, 1505 г.),
в историю она вошла с прозвищем Хуана Безумная. Однако ее супруг Фи-
липп Красивый был решительно настроен на самостоятельное отправление
власти. Его поддержала часть кастильской аристократии, которая не желала
видеть на престоле Фернандо, поскольку ранее он проводил политику, на-
правленную на снижение ее политической роли. Выступление аристократии
показало, что, несмотря на все усилия Католических королей, часть аристо-
кратии мечтала вернуться к еще не забытой модели управления государством
времен Хуана II и Энрике IV. Фернандо отказался от открытого выступления
против зятя, отдав предпочтение дипломатии. Он сохранил за собой пост ма-
гистра кастильских орденов и половину доходов от Гранадского королевства,
однако ему пришлось удалиться из Кастилии в свои арагонские владения.
По договору с королем Франции Людовиком XII, Фернандо в 1505 г.
женился на дочери наваррского инфанта и племяннице французского ко-
роля Жермене де Фуа. Однако родившийся в 1509 г. Хуан, единственный
сын Фернандо от этого брака, который должен был унаследовать Арагон,
399
Филипп Красивый. Художник Хуан де Фландес Хуана Безумная. Художник Хуан де Фландес
прожил всего несколько часов. Династическая уния Кастилии и Арагона,

висевшая на волоске, всё же сохранилась.
Правление Филиппа I в Кастилии продлилось совсем недолго — он
скончался уже в 1506 г., и после его смерти в королевстве снова воцарилась
анархия, с которой Хуана справиться не могла. Кардинал Сиснерос обратил-
ся к Фернандо с предложением снова встать во главе государства. В 1507 г.
Фернандо вновь стал регентом Кастилии и оставался им до самой смерти
РАЗДЕЛ 1
(1516 г.). Хуана же, хотя и отстраненная от реальной власти, формально оста-
валась королевой. Она уединенно жила во дворце в Тордесильясе, и сначала
ее отец, а затем и сын делали всё, чтобы полностью изолировать ее от внеш-
него мира, ведь любой слух о том, что королева, возможно, не так уж безумна,
ставил под сомнение легитимность их власти. Не случайно лидеры восстания
комунерос 1520–1522 гг., стремясь поставить под сомнение власть Карла V
с его фламандскими советниками, искали у нее поддержки, и Карл был этим
чрезвычайно обеспокоен.
Став регентом, Фернандо в целом продолжал ту же политику, которую
они проводили совместно с Изабеллой. Однако он подолгу отсутствовал
в Кастилии, и в эти периоды делами управления занимался от его имени
Сиснерос. В отношении мятежных аристократов, часть из которых бежала
в Страну Басков, были приняты достаточно жесткие меры.
К успехам Фернандо в этот период можно отнести удачную внешнюю по-
литику, и прежде всего присоединение испанской части Наварры. Римский
папа признал Фернандо королем Наварры, и граница государства сместилась
к Пиренеям, что имело стратегическое значение с точки зрения противосто-
яния Франции. В Наварре был сформирован Королевский совет, который
с 1512 г. находился в Памплоне. В его состав вошли 9 членов (почти все — ле-
традо): четыре или пять секретарей и один управляющий или президент, ко-
торого назначал король. В 1515 г. кастильские кортесы по предложению Фер-
нандо официально объявили о присоединении Наварры к Кастилии.
400 Другие важнейшие направления внешней политики Фернандо в этот
период — это, во-первых, продолжение борьбы с Францией за контроль
над Италией; во-вторых, протекавшая с переменным успехом экспансия
на средиземноморском побережье Африки, главным действующим лицом
которой стал кардинал Сиснерос (завоевание Орана в 1509 г.); в-третьих,
Конкиста и упрочение испанского владычества в Америке.
С кончиной Фернандо Католического в 1516 г. пресеклась прямая муж-
ская линия династии Трастамара; законным наследником остался Карл Габ-
сбург. Когда он взошел на трон, окончательно объединив Кастилию и Арагон,
современная территория Испании была в основном сформирована.
ГЛАВА 2
объединенном королевстве Фернандо и Изабеллы покровительственное

отношение к евреям в целом как к «рабам казны» и к придворным евре-
ям в частности совмещалось с ужесточением сегрегации (apartamiento), при-
званной ограничить контакты евреев с «новыми христианами» и помочь
искоренению «иудейской ереси» среди конверсо, каковое стало одной из
центральных декларируемых задач во внутренней политике Католических
королей. В 1478 г. испанские монархи запросили папскую буллу на учреж-
дение в своих королевствах инквизиции для борьбы с лжехристианами, в
1480 г. были назначены первые инквизиторы, а в 1481 г. в Севилье произо-
шло первое аутодафе.
В 1490–1491 гг. прошел громкий инквизиционный процесс по делу 401
о ритуальном убийстве ребенка из города Ла-Гуардии, направленный про-
тив евреев и конверсо вместе, тем самым отождествляющий эти группы в
общественном сознании.
Реанимированная в Арагоне и впервые введенная в Кастилии «новая»
инквизиция продолжала свою деятельность на протяжении трех с полови-
ной веков. Изгнание евреев из Испании не положило — вопреки деклари-
руемым ожиданиям властей — конец криптоиудаизму, и конверсо вплоть
до середины XVI в. составляли до 90% всех жертв испанских трибуналов;
кроме них инквизиция преследовала и другие категории «еретиков», а
также осуществляла книжную цензуру.
Испанская инквизиция по специфике управления отличалась от клас-
сической доминиканской инквизиции, введенной в 1230-е годы в Южной
Франции: в распределении доходов и назначении инквизиторов корона до-
минировала над папским престолом — и поэтому она иногда называется
«королевской инквизицией».
Кровавый навет в Ла-Гуардии
Осенью 1490 г. по обвинению в «моисеевой ереси» и особых преступлениях про-

тив католической веры инквизиция арестовала целую группу людей, евреев и кон-
версо, проживавших в окрестностях Толедо. Выдвинутые изначально обвинения
были довольно расплывчатыми, но вскоре сюжет приобрел более отчетливые очер-
тания. Якобы в 1488 г., в Страстную пятницу необходимый для вредоносной магии
РАЗДЕЛ 1
кворум, состоявший из пяти евреев и пяти конверсо, собрался в пещере недалеко от

Ла Гуардии. Собравшиеся распяли христианского младенца и совершили над его
сердцем вкупе с заранее украденной гостией магический обряд с целью заразить всех
христиан бешенством. Ритуал не увенчался успехом, однако причины этого не рас-
крывались. Но главной проблемой, нередкой, впрочем, в истории кровавого навета,
стало отсутствие жертвы. За давностью событий вопрос так и оставили нерешенным.
Следствие предпочитало игнорировать неясности и противоречия, и несмотря на
очевидную сфабрикованность дела, осенью 1491 г. основных обвиняемых сожгли.
Этот процесс был нетипичен для Испании и особенно Кастилии, где крова-
вый навет не получил распространения, а, кроме того, ему присущи определен-
ные формальные странности. Мало того, что инквизиция, вообще-то не пресле-
довавшая иудеев, вдруг занялась этим делом, оно было поручено не толедскому
трибуналу, к которому по географическому признаку относилась Ла-Гуардия, а
более крупному и авторитетному трибуналу Авилы. Процесс был начат по специ-
альному распоряжению генерального инквизитора, в котором тот подчеркивал
крайнюю важность этого дела. Необычность ситуации заставила ученых пред-
положить, что вся эта история явилась плодом политической мысли Торквема-
ды, задумавшего использовать популярный во всей Европе навет, чтобы оправ-
дать деятельность инквизиции, придав ей роль защитника «старых христиан»
от коварства конверсо, и легитимировать грядущее изгнание евреев — в глазах
как общества, так и, возможно, самих Католических королей. ■■■
402
Руководящим органом, учрежденным в 1488 г., стал Совет Верховной и ге-
неральной инквизиции (Consejo de la Suprema y General Inquisición), или Супрема,
состоящий из шести–десяти членов, назначаемых короной. Супрему возглавлял
Генеральный инквизитор (в период с 1507 по 1518 г. было два генеральных инк-
визитора — Кастилии и Арагона), назначаемый королем и утверждаемый папой.
Первыми главами испанской инквизиции были: доминиканец, духовник коро-
левы Изабеллы, Томас де Торквемада (1483–1498), и доминиканец, архиепископ
Севильский, наставник принца Хуана, Диего де Деса (1498–1506); оба отлича-
лись особым рвением в преследовании «новых христиан» и оба, согласно свиде-
тельствам современников, сами были еврейского происхождения.
Функции Супремы заключались в том, чтобы контролировать работу
инквизиционных трибуналов, ограждать их от вмешательства местных вла-
стей, издавать общие правила и распоряжаться финансами, которые состав-
ляло конфискованное имущество осужденных еретиков, штрафы и выплаты
за смягчение наказания; эти средства распределялись между инквизицией
Евреи, конверсо и инквизиция в Испании
и королевской казной. Первые три-

буналы в начале 1480-х годов от-
крылись в Андалусии (в Севилье
и Кордове), где концентрация кон-
версо и евреев была особенно высо-
кой; за ними в конце XV — XVI в.
последовали еще девять трибуналов
ГЛ А ВА 2
в Кастильском королевстве (в Толе-
до, Льерене, Мурсии, Вальядолиде,
Куэнке, Лас Пальмас де Гран Кана-
рия, Логроньо, Гранаде, Сантьяго
де Компостела), четыре в Королев-
стве Арагон (в Сарагосе, Валенсии,
Барселоне и на Мальорке), а также
на Сицилии и Сардинии. Во вто-
рой половине XVI — начале XVII в.
открылись трибуналы и в Новом Аутодафе и казнь еретиков.
Свете: в Лиме и Мехико (1569 г.) и в Художник Педро Берругете
Картахене (1609 г.).
В выявлении ереси, прежде всего так называемой «моисеевой ереси»,
т.е. криптоиудаизма, трибуналы ориентировались на специальное инкви-
зиторское руководство, где были сформулированы 37 признаков иудей-
ствования, таких, как омовение рук перед едой и молитвой, смена одежды
в субботу, отказ от мяса, манкирование исповедью, зажигание субботних
свечей, отказ от разжигания огня в субботу и в дни еврейских праздников и
др. В ситуации инквизиционных преследований и без подпитки извне (по-
сле изгнания евреев) криптоиудаизм постепенно сходил на нет, но все же
процессы против криптоиудеев происходили еще в XVIII в.
Другой крупной группой, преследуемой испанской инквизицией, были мо-
риски — крещеные мусульмане, чья численность резко возросла после насиль- 403
ственного обращения в христианство всех мавров Кастилии (1502 г.) и Арагона
(1526 г.). Инквизиция особенно активно занималась морисками с 1568 г., когда
те подняли восстание в Андалусии, подавленное лишь через два года, и до из-
гнания морисков из Испании в 1609 г. Кроме «новых христиан» еврейского и
мусульманского происхождения испанская инквизиция в XVI–XVII вв. пресле-
довала протестантов, немногочисленных в Испании и концентрировавшихся в
основном в Севилье и Вальядолиде; мистическое движение «просвещенных»
(alumbrados); гуманистов, в том числе эразмистов, из университетских кругов;
мужчин и женщин, подозреваемых в приверженности к народным суевериям,
магическим практикам и сатанизме (ведовстве и колдовстве). В XVIII в. чис-
ло жертв инквизиции пополнили также просветители и масоны. Кроме того,
инквизиция занималась другими нарушениями канонического права, лишь
косвенно увязываемыми с ересью: двоеженством, содомией, сексуальными
домогательствами (в том числе духовенства к прихожанкам), а также богохуль-
ством в широком смысле: от собственно бранных высказываний в адрес Троицы,
Девы Марии и святых до отрицания каких-либо догматов или канонических за-

конов и критики духовенства, прежде всего —самих инквизиторов.
За все время существования этого института, по данным первого историка
инквизиции, имевшего доступ к ее архивам, Х.А. Льоренте, были «отпуще-
ны», т.е. сожжены около 30 тыс. человек, сожжены «в изображении» около
17 тыс. человек (те, кто умер до исполнения приговора либо сумел бежать), по-
лучили «примирение» с церковью, т.е. осуждены на тюрьму, галеры, рудни-
РАЗДЕЛ 1
ки, проживание в определенных городах, епитимьи и штрафы около 300 тыс.

человек. Впоследствии статистика Льоренте неоднократно пересматривалась
(Р. Гарсиа Карселем, Г. Кейменом, Г. Хеннингсеном и Х. Контрерасом и др.)
в сторону уменьшения как общего числа процессов и подсудимых (до 150 тыс.
человек), так и казней (до 5 тыс.). Сложности с подсчетами объясняются тем,
что далеко не все архивы локальных трибуналов сохранились; основной источ-
ник — архив Супремы, где находятся годовые отчеты местных трибуналов за
вторую половину XVI–XVII в., однако и там есть существенные пробелы по
ряду трибуналов, а главное — данные за этот период нельзя экстраполировать
на предыдущий и последующий, ибо менялись как степень активности инкви-
зиции в целом, так и процент смертных приговоров.
Кроме собственно преследования еретиков испанская инквизиция зани-
малась регулярным изданием индексов запрещенных книг (в 1551, 1559, 1583 гг.
и т.д.), в которые попадали сочинения гуманистов, переводная протестантская
литература, художественная литература (например, Лопе де Вега), переводы
Библии на испанский язык (в частности, перевод Песни Песней, сделанный
известным гуманистом Луисом де Леон с древнееврейского).
В XVIII в. деятельность инквизиции в Испании пошла на спад в связи с
сокращением числа еретиков, а главное — из-за яростной критики этого ин-
ститута рационалистами и просветителями, как отечественными, так и зару-
бежными, и пренебрежения к нему со стороны испанских монархов: Филипп
V отказался присутствовать на аутодафе, по традиции приуроченном к его
404 восшествию на престол, и последующие Бурбоны манкировали подобными
церемониями. К концу века инквизиторы потеряли право преследовать воль-
нодумцев и вообще кого-либо, за исключением еретиков, а также арестовывать
подозреваемых до доказательства их вины, и наконец, их деятельность свелась
к книжной цензуре. Испанская инквизиция была впервые отменена Жозефом
Бонапартом в 1808 г., восстановлена Фернандо VII в 1814 г. и затем окончатель-
но упразднена уже в 1834 г. декретом регентши Марии Кристины.
Инквизиция стала важнейшим компонентом так называемой «черной ле-
генды» (leyenda negra) об Испании раннего Нового времени. Эту легенду тво-
рили евреи и конверсо, эмигрировавшие с Пиренейского полуострова и создав-
шие культ своих собратьев-мучеников инквизиции; испанские протестанты-
эмигранты и иностранные протестанты; жители неиспанских владений испан-
ской короны (Сицилии, Неаполя, Нидерландов), а также Англии при Марии
Тюдор (которая была супругой Филиппа II Испанского), возмущавшиеся вве-
дением в своих странах инквизиции или опасавшиеся такового; просветители
XVIII в., видевшие в инквизиции воплощение средневековых предрассудков,
обскурантизма, диктата католической

церкви и т.п.; и наконец, сами испанцы в
конце XIX в., склонные объяснять эконо-
мический и политический упадок своей
страны грехами инквизиции (уничтожила
буржуазию в лице конверсо и морисков,
испортила отношения с протестантскими
ГЛ А ВА 2
странами и т.д.). Католические историки,
в том числе сами инквизиторы, с конца
XVI в. пытались противопоставить «чер-
ной легенде» «белую», но не преуспели.
Современные исследователи (напри-
мер, Э. Питерс, Г. Кеймен) склонны выч-
ленять и опровергать распространенные
мифы об инквизиции, как-то: о ее насилии
над испанским народом (испанцы никог-
да, вплоть до 1820 г., не восставали против
инквизиции); о ее всесилии (постоянные
финансовые проблемы, конфликты с дру- Последняя страница
гими властями, в XVIII в. критика со сто- королевского указа об изгнании иудеев
роны просвещенных политиков); о том,
что инквизиционная цензура душила испанскую культуру (книги попадали в
индексы с большим опозданием, — например, Лопе де Вега был запрещен спу-
стя век после смерти, цензурная правка была незначительной, запрещенные
книги в основном не сжигались, а хранились).
Во второй половине ХХ в. исследователи инквизиции в основном
перестали заниматься подтверждением «черной» или «белой» легенд и
перешли к объективистскому изучению инквизиции в русле институцио-
нальной, правовой или интеллектуальной истории. В последние десяти-
летия инквизиционные источники широко используются для того, чтобы 405
услышать голос «безмолвствующего большинства», — в работах по соци-
альной и культурной истории, истории ментальностей, истории повседнев-
ности, микроистории.
* * *
Но вернемся к судьбе евреев Кастилии и Арагона. В 1483 г. Католические
короли, не удовлетворенные сегрегационными мерами и успехами инквизи-
ции, издали указ об изгнании евреев из Андалусии. В то же время политика
короны по отношению к оставшимся евреям оставалась покровительствен-
ной: продолжалось заступничество за евреев в тяжбах и ограждение их от
притеснений городского патрициата, высокопоставленные евреи Кастилии
(прежде всего, дон Ицхак Абраванель и дон Авраам Сенеор), дававшие коро-
не займы на нужды Гранадской войны, сохраняли свои должности. В начале
1492 г. Гранада капитулировала, а 31 марта того же года Фернандо и Изабел-
ла подписали эдикт, положивший конец почти 15-вековой истории евреев
в Испании. Согласно этому эдикту все иудеи должны были за четыре месяца
покинуть подвластные Католическим королям территории (для сравнения:
из Англии евреи были изгнаны раньше на два века, а из Франции — на век).
Изгнанники, число которых оценивают в 300 тыс. человек или 100 тыс. семей,
отправились в Португалию, Северную Африку, Османскую империю и пап-
ские владения в Италии.
В науке дебатируются разные объяснения этого политического решения.
РАЗДЕЛ 1
Некоторые ученые признают заявленные в эдикте религиозные мотивы (дурное

влияние евреев на христиан, т.е. прежде всего на конверсо) достаточным осно-
ванием для изгнания. Другие отводят короне пассивную роль, а инициативу
приписывают какой-либо группе населения или институту: церкви, возже-
лавшей силового решения иудео-христианской полемики; городской «бур-
жуазии», стремившейся избавиться от конкурентов, или знати, раздраженной
властью придворных евреев. Наиболее прочно утвердившейся точкой зрения
следует считать следующую. Евреи, обедневшие вследствие новых законов и по-
терявшие большую часть общины в результате крещений, перестали приносить
короне ощутимые выгоды, а острая нужда в займах отпала после окончания
Гранадской войны, и монархи сочли возможным пожертвовать ими ради соз-
дания нового христианского государства, унифицированного не только в по-
литическом, но и в конфессиональном отношении.
Другим дискуссионным вопросом являются последствия изгнания как
для Испании, так и для сефардов. И в еврейской, и в испанской историографии
общепринято мнение о том, что изгнание евреев — богатой и активной город-
ской прослойки, элита которой занималась финансами и управлением на пра-
вительственном уровне, — нанесло экономике полуострова большой ущерб как
в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Противники этого взгляда
отказываются считать евреев движущей силой испанской экономики или же
отмечают, что эта роль была унаследована конверсо. В вопросе о влиянии из-
гнания на еврейский мир традиционные позиции, согласно которым изгнание
406 наложило неизгладимый отпечаток на дальнейшее развитие еврейской филосо-
фии, мистики, исторического мышления и мессианства, а также сместило центр
еврейской жизни обратно на Восток, оспариваются в новейших исследовани-
ях, лишающих изгнание из Испании эксклюзивности и рассматривающих его
в ряду других факторов.
Вопрос об истинной религиозной принадлежности конверсо волновал как
христиан, так и евреев. В зависимости от того, каким образом человек крестился
(под страхом смерти или добровольно), продолжает ли он втайне соблюдать иу-
дейские обряды и прилагает ли он усилия к тому, чтобы эмигрировать из страны
туда, где сможет открыто вернуться к иудаизму, еврейские авторы классифициро-
вали своих обращенных соплеменников как «еретиков», «отступников» или
«принужденных». На рубеже XIV–XV вв. раввины называли конверсо «при-
нужденными» и продолжали считать их частью народа Израилева, ко второму и
третьему поколению конверсо относились жестче, главным образом в связи с тем,
что те не эмигрировали из «страны преследований»; а в конце XV века осуждали
всех и прочили им полную ассимиляцию.
Шломо Молхо
В науке традиционно считается, что изгнание из Испании и инквизиционные

преследования пробудили в изгнанных евреях и конверсо соответственно ми-
стическое творчество и мессианские ожидания. Лидером одного из мессианских
движений в еврейской диаспоре XVI–XVII вв. был Шломо Молхо (1500–1532),
урожденный Дьогу Пиреш, лиссабонский конверсо из знатной семьи, в молодом
ГЛ А ВА 2
возрасте получивший должность секретаря королевского совета Португалии.
Под влиянием встречи с евреем неизвестного происхождения по имени Давид
Реувени, объявившим себя мессией из колена Реувенова, что обитает далеко на
Востоке, за мифической рекой Самбатион, Дьогу Пиреш совершил обрезание,
взял себе еврейское имя и бежал из Португалии в Османскую империю. Там он
изучал Каббалу и создавал свое мессианское учение. Разгром Рима имперскими
войсками в 1527 г. он счел признаком скорого Избавления, переехал в Италию,
где читал хилиастические проповеди и — по примеру талмудического рассказа
о страданиях Мессии — месяц постился у ворот Рима среди нищих и прокажен-
ных. Проповеди Молхо пользовались большой популярностью и среди христиан,
его предсказания сбывались, и ему удалось заручиться покровительством папы
Климента VII, что несколько раз спасало его от инквизиции, преследовавшей из-
вестного проповедника как иудействующего конверсо и как еврея, совращающе-
го христиан в иудаизм. В 1532 г. Молхо и Реувени отправились к императору Кар-
лу V, вероятно, надеясь предложить ему некие политические планы, но тот сдал их
инквизиции, и Реувени отправили умирать в испанскую тюрьму, а Молхо сожгли
в Мантуе как нераскаявшегося еретика. Впрочем, последователи Молхо верили,
что ему в очередной раз удалось спастись. Мессианское движение Реувени и Мол-
хо не только всколыхнуло евреев Италии и пиренейских конверсо, но и нашло
отклик в восточноевропейской и балканской еврейских общинах, предварив еще
более мощное мессианское движение XVII в. — саббатианство. ■■■
407
В науке существуют разные точки зрения по этому вопросу: убежден-
ность в поголовном криптоиудаизме конверсо, признание всех конверсо
искренними христианами и ассимилянтами и синхронная и диахронная
дифференциация. В рамках последней, в частности, отмечается, что крип-
тоиудаизм в XV в., благодаря тесному общению конверсо с евреями, был
очень близок иудаизму и включал посещение синагоги и пользование об-
щинными службами (покупка кошерного мяса, обрезание младенцев), со-
блюдение субботы и основных праздников, чтение Торы и молитв; в XVI в.,
после изгнания евреев, некому было наставлять конверсо в вере, сами же
они забыли язык и многие законы, и под постоянной угрозой инквизици-
онных преследований их криптоиудаизм стал состоять из чтения Ветхого
Завета на латыни и молитв собственного сочинения на латыни же, соблю-
дения некоторых постов и воздержания от мяса нечистых животных, а в
XVII в. — лишь из высмеивания католических законов и ритуалов и убеж-
денности, что в условиях «плена» достаточно верить и необязательно со-
блюдать. И все же тайное исповедание иудаизма, пусть в самой лапидарной

форме, сохранялось в Испании вплоть до XVIII в.
Конверсо в Португалии несколько отличались от своих испанских собра-
тьев. Собственно португальские евреи вместе со значительной частью бежен-
цев из Испании (их число оценивают в 120 тыс. человек) были насильственно
крещены в 1497 г. королем Мануэлом, собиравшимся вступить в брак с испан-
ской инфантой и выполнявшим соответствующее условие Католических коро-
РАЗДЕЛ 1
лей. С 1515 г. португальские монархи пытались добиться от Святого престола

буллы на введение инквизиции, мотивируя свой запрос присутствием в стране
многочисленной общины конверсо, очевидно приверженных законам своей
прежней религии. Папы медлили с изданием соответствующей буллы и, хотя
первое аутодафе прошло в Лиссабоне в 1540 г., лишь в 1547 г. была обнародо-
вана булла, устраивающая португальский престол и создающая в Португалии
инквизиционный трибунал по испанской модели. Это подразумевало опре-
деленную независимость от Рима: генеральный инквизитор, назначающий
инквизиторов на местах и являющийся высшей апелляционной инстанцией
по приговорам локальных трибуналов, был ограничен в своих полномочиях
Верховным советом святой канцелярии (Conselho Geral do Santo Oficio), чле-
ны которого назначались королем. Время от времени португальским конверсо
удавалось с помощью крупных взяток смягчать инквизиционную политику;
так, в 1605 г. община купила всеобщую амнистию за все прошлые прегреше-
ния. К концу XVII в. деятельность португальских трибуналов активизирова-
лась и ужесточилась; в частности, был принят закон об отнятии у осужденных
еретиков детей для воспитания их в католической вере. Португальские кон-
версо более упорно, нежели испанские, стремились бежать из страны, так как
эмиграция была запрещена, или покупали себе право эмигрировать. В период,
когда Португалия входила в состав Испанской монархии (1580–1640), мно-
гие переселялись в Испанию, где ситуация представлялась более безопасной.
В 1603 г. группа португальских конверсо, переселившихся в Испанию, за вы-
408 куп в 200 тыс. дукатов добилась от короля Филиппа III права покинуть преде-
лы объединенного королевства, и с тех пор эмиграция стала легальной. В конце
концов, бóльшая часть португальских конверсо либо эмигрировала, либо по-
степенно ассимилировалась, и криптоиудаизм сошел на нет. За отсутствием
raison d'etre, а также под воздействием идей Просвещения инквизиционная де-
ятельность в Португалии стала сокращаться. Последнее аутодафе произошло в
1765 г., а в 1821 г. португальская инквизиция была формально упразднена.
Пиренейские конверсо эмигрировали в колонии, где, впрочем, тоже под-
вергались инквизиционным преследованиям, а также в Европу, где их по-
всеместно называли «португальцами». Номинально числясь христианами-
католиками, «португальцы» тайно — но с меньшими трудностями, чем на
Пиренейском полуострове — исповедовали иудаизм и постепенно офици-
ально реиудаизировались. Другим направлением миграций был Восток —
Северная Африка, Балканы и Палестина, где маранам предстояла сложная
задача интеграции в местные еврейские общины, чей раввинат подвергал со-
мнению чистоту их еврейской крови и чистоту их веры.
ГЛАВА 3
равление Католических королей стало важным этапом в развитии ис-

панской культуры. Возросла роль королевского двора как крупнейшего
культурного центра Испании, который, однако, не имел постоянной рези-
денции и кочевал вслед за монархами по всей стране. Становится все более
ощутимым влияние итальянской культуры, проявившееся, в частности, в
многолетнем пребывании при дворе таких гуманистов, как Пьетро Марти-
ре д’Ангьера и Лючио Маринео Сикуло, в поездках ряда деятелей испанской
культуры в Италию и приглашении итальянских мастеров в Испанию. С дру-
гой стороны, именно в правление Фернандо и Изабеллы и с их санкции про-
изошел поворот в отношении королевской власти к культурным традициям
ислама и иудаизма: началось их сознательное уничтожение. 409
В Испании, как и в ряде других стран Западной Европы, переход к куль-
туре Возрождения не означал по-настоящему резкого разрыва со средневе-
ковыми традициями. Уже в конце XIV — начале XV в. при дворах королей
и аристократов переписывали и переводили сочинения античных авторов
и ранних итальянских гуманистов, развивали риторику, отстаивали преи-
мущества кастельяно перед латынью. Так, Педро Лопес де Айала переводил
на кастельяно Тита Ливия и Боккаччо, маркиз Энрике де Вильена — Верги-
лия, Алонсо де Картахена — Цицерона и Сенеку.
Важную роль в развитии культуры играли университеты, особенно
самый большой и самый знаменитый из них, — Саламанкский, который
современники называли Иберийскими Афинами. Фернандо и Изабелла
покровительствовали ему, и не случайно главный фасад основного здания
университета, оформленный в начале XVI в., украшает медальон с рельеф-
ным изображением Католических королей и надписью: «Короли — уни-
верситету, университет — королям».
La Latina
Одной из самых примечательных фигур при королевском дворе стала Беатрис

Галиндо. Она родилась около 1475 г. в Саламанке и, будучи предназначена ро-
дителями к монашескому служению, там же обучалась античной литературе
и латинскому языку. Талантливая Беатрис так преуспела в изучении латыни, что
заслужила от современников прозвище Ла Латина (La Latina). Она слыла также
РАЗДЕЛ 1
знатоком теологии, риторики и медицины. Слава о способностях и познаниях

Беатрис достигла королевы Изабеллы, которая в начале 1490-х годов пригласи-
ла ее ко двору и сделала своей придворной дамой. Беатрис обучала Изабеллу
и инфантов латинскому языку и одновременно предавалась научным занятиям.
Она являлась частью того интеллектуального окружения королевы, что просла-
вилось далеко за пределами Испании. Благодаря своим человеческим качествам
и интеллекту Беатрис стала не только подругой королевы, но и ее советчицей
в решении важных государственных вопросов.
В середине 1490-х годов, получив от королевы солидное приданое, она вышла
замуж за Франсиско Рамиреса де Мадрид, секретаря Фернандо Католического,
который отвечал за подготовку артиллерии («Артиллерист») и принимал актив-
ное участие в Гранадской войне. После смерти мужа в 1501 г. и королевы (1504 г.)
Беатрис отдалилась от двора и переехала в Мадрид, где занялась благотворитель-
ностью. Умело распоряжаясь значительным состоянием супруга, она продолжила
строительство больницы и двух жен-
ских монастырей, начатое еще при
жизни мужа. Сама больница, как и
многие другие здания средневеково-
го Мадрида, в XIX в. была разобрана,
однако часть ее фасада уцелела, будучи
перенесенной в другое место. Сконча-
лась Беатрис в Мадриде в 1534 г.; один
410 из кварталов города носит ее имя.
Беатрис посвятила свою жизнь
изучению и преподаванию класси-
ческих языков, восстановлению их
подлинного облика, столь изменив-
шегося в эпоху Средневековья. Она
сыграла важную роль в развитии
гуманистической культуры в Испа-
нии. Полагают, что она написала не
дошедшие до нас «Заметки и ком-
ментарии к Аристотелю» и «При-
мечания к классическим античным
писателям». Ее считают также авто-
ром ряда стихов на латинском языке.
Сохранившаяся часть фасада госпиталя, Известно, что у Беатрис была бога-
основанного Беатрис Галиндо тая личная библиотека. ■■■
Культура Испании в эпоху Католических королей
В правление Фернандо и Изабеллы черты новой культурной эпохи, спора-

дически дававшие о себе знать в течение XV в., начинают образовывать некое
единство, центром которого становится двор Католических королей.
Культурной политике короны подражали, а в некоторых случаях и раз-
вивали ее дальше, аристократы и прелаты. Так, первые попытки внедрить
на испанской почве принципы итальянской ренессансной архитектуры
связывают с меценатством кардинала Педро Гонсалеса де Мендоса.
ГЛ А ВА 3
Одной из наиболее заметных фигур не только испанского, но и евро-
пейского Ренессанса был Элио Антонио де Небриха (1444–1522), гуманист,
филолог, историк и педагог. Он изучал риторику и грамматику в Саламанке,
затем уехал в Италию, где провел почти десять лет в Болонском универси-
тете, посвятив себя изучению греческого, латинского и еврейского языков.
Знакомство с трудами итальянских гуманистов во многом определило его
дальнейшую деятельность. Наряду с филологией и языкознанием Небриха
изучал древности Испании, теологию, право, медицину, педагогику.
В 1470 г. Небриха вернулся в Испанию, несколько лет провел в Севилье,
а в 1475 г. переехал в Саламанку, где занял должность первого профессора
грамматики. В 1481 г. он написал «Introductiones latinae»; этот труд оставал-
ся самым авторитетным пособием по латинскому языку в Испании вплоть
до XIX в. Перу Небрихи принадлежит также труд по риторике, составлен-
ный на основе сочинений Аристотеля, Цицерона и Квинтилиана. В 1502 г.
в Алькале Небриха должен был принять участие в подготовке знаменитой
трехъязычной Библии, но разногласия с теологами по вопросам текстоло-
гии (Небриха предлагал внести правку в текст Вульгаты для более точного
соответствия латинского перевода греческому оригиналу) заставили его от-
казаться от этой работы.
Основная сфера занятий Небрихи на протяжении всей его жизни − грам-
матика древних языков и кастильского языка. Его лингвистическая деятель-
ность пришлась на время объединения Кастилии и Арагона под властью Ка-
толических королей, когда формирование единого литературного и разговор- 411
ного языка стало одной из важнейших задач в области культуры. Много лет он
занимался составлением словарей (испано-латинского и латино-испанского)
и грамматик, латинской и кастильской. Его «Кастильская грамматика»
(1492) — это не только первое целостное описание грамматики кастильского
языка как главного языка Испании, но и первая грамматика народного языка
в Европе. Сам Небриха считал язык важнейшим «инструментом империи»
и всячески обосновывал государственную важность выработки единой язы-
ковой нормы. В XVI–XVII вв. по примеру Небрихи испанские миссионеры
в Америке составляли грамматики индейских языков, так что язык действи-
тельно стал «орудием империи».
Наряду с Небрихой, другой ключевой фигурой рубежа XV–XVI вв. яв-
лялся духовник Изабеллы, кардинал и генеральный инквизитор Франси-
ско Хименес де Сиснерос, многие годы возглавлявший испанскую церковь.
Руководитель церковной реформы, призванной очистить церковь от злоу-
потреблений, поборник не показной, а искренней и глубокой веры, он хотел
видеть текст Библии очищенным от последующих искажений; все это сбли-

жало его с Эразмом Роттердамским. В то же время кардинал занял непри-
миримую позицию по отношению к гранадским мусульманам, требуя их
скорейшего крещения, хотя бы и насильственным путем; по его приказу в
Гранаде было сожжено множество ценнейших арабских рукописей.
По инициативе и под покровительством Сиснероса в 1502–1517 гг. луч-
шие знатоки Священного Писания подготовили 6-томное издание «Мно-
РАЗДЕЛ 1
гоязычной Библии» (Biblia políglota complutense) (Complutum — лат. назва-

ние г. Алькала де Энарес, где велась подготовка к изданию). В первых четы-
рех томах был дан параллельный текст Ветхого Завета на иврите, греческом
и латыни (Вульгата), а для Пятикнижия — еще и тексты на арамейском
языке. Пятый том включал греческий и латинский тексты Нового Завета.
В шестой том вошли дополнительные материалы для изучения Библии:
еврейский и арамейский словари с латинским индексом, еврейская грам-
матика, комментарии. Работа над греческим текстом Нового Завета была
закончена в 1514 г. (за два года до того, как аналогичную работу проделал и
опубликовал ее результаты Эразм Роттердамский), однако в ожидании за-
вершения всего издания эта часть не была тогда напечатана. «Многоязыч-
ную Библию» опубликовали в 1520 г., через три года после завершения ра-
боты над ее текстом. При подготовке издания был использован ряд древних
рукописей, привлекались крупнейшие испанские библеисты того времени.
Чтобы подготовить хорошо образованных людей, способных осуществить
его замыслы, Сиснерос в 1499 г. основал университет в Алькала де Энарес,
ставший одним из важнейших центров испанского гуманизма эпохи Воз-
рождения.
В испанской литературе последней трети XV в. выделяются два автора,
создавших подлинные шедевры. Это аристократ, воин и поэт Хорхе Манри-
ке (ок. 1440–1479) и писатель Фернандо де Рохас (1473/76–1541).
Фернандо де Рохас, конверсо в четвертом поколении, был крупней-
412 шим писателем эпохи Католических королей. Он прославился как автор
романа-драмы «Трагикомедия о Калисто и Мелибее», или «Селестина»
(1499–1502) — книги, оказавшей огромное влияние на испанскую, да и
вообще на европейскую литературу. «Селестина» пользовалась огром-
ной популярностью, о чем свидетельствует невероятное количество ис-
панских изданий (с 1499 по 1634 г. — 109), переводы на французский
(24 издания), итальянский (19 изданий) и другие европейские языки.
Имя главной героини — старухи Селестины — дало не только название
целого жанра («селестинеска»), но стало в Испании нарицательным для
обозначения сводни.
* * *
Художественный стиль, получивший распространение в архитектуре и
искусстве Испании во второй половине XV в., получил название испано-
фламандский. В его развитии важнейшую роль сыграли работавшие в Ис-
пании мастера из Германии, Франции, Бургундии и особенно Фландрии.
Хорхе Манрике
Хотя Хорхе Манрике был очень знатного происхождения (в его жилах текла и
королевская кровь) и занимал высокое положение в обществе (его отец был ма-
гистром ордена Сантьяго), о его жизни известно немного. В гражданской вой-
не, сопровождавшей восхождение на трон Католических королей, клан Ман-
рике сражался на стороне Фернандо и Изабеллы. Хорхе Манрике участвовал
ГЛ А ВА 3
в нескольких сражениях против маркиза Вильены и в осаде принадлежавших
тому замков; под замком Гарсимуньос он получил тяжелую рану. По легенде,
узнавший об этом маркиз Вильена тут же прислал ему своего лекаря, но вскоре
поэт все же умер.
Поэтическое наследие Манрике невелико; известно лишь немногим более
сорока сочинений. Всемирную славу ему принесли «Строфы на смерть отца»
(1476), которые по сей день являются одним из самых читаемых в Испании
средневековых текстов; Лопе де Вега писал об этом шедевре, что его следовало
бы отпечатать золотыми буквами. Стихи уникальны по своему воздействию
на читателя. Хотя тема жизни и смерти, времени и вечности — общее место в
средневековой культуре, однако сам способ изложения и гармоничная струк-
тура поэмы создают впечатление предельной искренности. Для Манрике чело-
веческая жизнь — это и быстротечная, бренная земная жизнь, и жизнь в славе,
и, наконец, «нетленная жизнь», которая достигается «слезами и молитвами»,
«битвой и трудами».
Ах, наши жизни это — реки,
Которые впадают в море,
Чье имя — смерть.
В нем растворяется навеки
Исполненная зла и горя
Дней круговерть.
(Пер. О. Румера) ■■■
413
Иногда его характеризуют как определенный этап развития «пламенеющей
готики». Этот стиль формировался почти одновременно в различных ре-
гионах тогда еще раздробленной Испании, причем в каждом регионе имел
свои особенности. Применительно к Кастилии этот стиль нередко имену-
ют также исабелино (Isabelino). Термин «исабелино» был введен в 1911 г.
французским искусствоведом Э. Берто и связан с тем, что особенно ярко
этот стиль проявился в правление Изабеллы, которая была выдающимся
меценатом своего времени. Она покровительствовала фламандским масте-
рам и собрала прекрасную коллекцию нидерландской живописи XV в. С ее
именем связано создание шедевров испанской архитектуры и скульптуры:
монастырей Сан Хуан де лос Рейес в Толедо, Санто Томас в Авиле, Картуха
де Мирафлорес под Бургосом и многих других. Однако само возникнове-
ние этого стиля не может быть связано с именем Изабеллы: он появился
задолго до ее восшествия на престол.
Важнейшей чертой, сближающей испано-фламандский стиль с почти

одновременным ему португальским мануэлину и отличающей его от соб-
ственно готики, было соединение традиций североевропейской готики и
мавританских мотивов, преломленной через типично пиренейский стиль
мудехар. Обе традиции были переосмыслены под воздействием новых ре-
нессансных представлений, но вне прямых итальянских влияний. Начало
формирования испано-фламандского стиля относится к середине XV в.,
РАЗДЕЛ 1
однако его расцвет неотделим от успехов королевской власти в умиротворе-

нии страны (которые сделали возможным широкомасштабное строитель-
ство) и от потребности королевской власти в пропаганде своих достижений
и могущества, которая характерна прежде всего для правления Фернандо и
Изабеллы. Гербы, эмблемы, символы, инициалы Католических королей яв-
ляются неотъемлемой частью декора очень многих построенных тогда зда-
ний. Вслед за монархами дворцы и капеллы в испано-фламандском стиле
заказывали аристократы и церковные иерархи.
Становление испано-фламандского стиля почти одновременно про-
исходило в двух центрах — Толедо и Бургосе; немного позже памятники
этого стиля появились в Вальядолиде, Паленсии, Гвадалахаре и других
городах. Расцвет испано-фламандского стиля начинается в 70–80-е годы
и связан прежде всего с деятельностью таких мастеров, как Хуан де Гуас,
Симон де Колония, Хиль де Силоэ. За несколько десятилетий в испано-
фламандском стиле было построено множество крупных архитектурных
объектов: несколько монастырей, церкви и капеллы, замки и дворцы знати.
Характерной его особенностью был пышный декор фасадов, однако этот
стиль по-новому решал и пространственные задачи, тяготея к созданию
единого внутреннего пространства. При возведении храмов архитекторы
нередко отказывались от трансепта и от деления на нефы, создавая зальные
церкви. В свою очередь, необходимость перекрывать большие пространства
без дополнительных опор требовала новых конструктивных решений. Для
414 испано-фламандского стиля очень характерны огромные многоярусные ре-
табло, тщательно вписанные в архитектурное пространство.
Крупнейшим представителем испано-фламандского стиля был Хуан
де Гуас (ок. 1430 — ок. 1496/1497). Сын каменщика, прибывшего в Толедо
из Бретани, Гуас уже в 1453 г. участвовал в сооружении Львиного портала
Толедского собора. В 70-е годы он руководил работами в соборах Авилы и
Сеговии, выполнял и заказы светской знати. Так, по заказу маркиза Вилье-
ны Гуас руководил работами в монастыре Эль Парраль близ Сеговии, а по
заказу герцога Инфантадо построил замок Мансанарес Эль Реаль и дворец
в Гвадалахаре, изумлявшие современников своим великолепием. Вершина
творчества Гуаса — толедский монастырь Сан Хуан де лос Рейес, начатый
по заказу Католических королей в 1476 г. и законченный в 1504 г., уже после
смерти Гуаса. Монастырь стал своеобразным памятником очень важной для
судеб страны победы в битве при Торо над португальцами и первоначаль-
но был задуман как королевский пантеон (эту свою роль он, однако, вскоре
уступил Королевской капелле в Гранаде); идея торжества крепнувшей ко-
ГЛ А ВА 3
Патио дворца герцогов Инфантадо в Гвадалахаре — шедевр испано-фламандского стиля
ролевской власти воплощена в его постройках с редкой силой. В простор-

ном интерьере однонефной зальной церкви Гуас в перекрытии купольного
свода ввел мавританский мотив восьмиконечной звезды, а плоскости стен
щедро заполнил скульптурным декором, в котором повторяются изображе-
ния огромных орлов, держащих в когтях увенчанные коронами гербы Като-
лических королей. Символика королевской власти превалирует и в декоре 415
наредкость гармоничного клуатра монастыря.
В области живописи испано-фламандский стиль представлен такими
именами, как Педро Берругете, Хуан де Фландес, Фернан Гальего и другие.
Педро Берругете (ок. 1450/1452 — ок. 1500/1504) с 1475 г. работал в Ита-
лии, при дворе знаменитого урбинского герцога Федериго де Монтефельтро.
Оказавшись в одном из крупнейших центров культуры Возрождения, Бер-
ругете глубоко воспринял ренессансную концепцию человеческой личности,
обогатил свое творчество новыми приемами построения композиции и пер-
спективы. Точная дата его возвращения в Испанию неизвестна, но в 1483 г.
он уже вновь на родине. Берругете работал над созданием алтарных образов
в храмах Толедо, Бургоса, Паленсии и, особенно много, Авилы, где худож-
ник сблизился с доминиканцами и с великим инквизитором Торквемадой.
Именно в Авиле были созданы наиболее масштабные произведения Берру-
гете — ретабло собора и монастыря Санто Томас, а также полотна, посвя-
щенные св. Доминику («Святой Доминик на аутодафе», «Святой Доминик,
сжигающий книги альбигойцев»). Через некоторое время после возвраще-

ния из Италии в его творчестве усилились черты архаизма (возможно, под
влиянием вкусов заказчиков): подчас он неточно соблюдал законы перспек-
тивы, допускал разномасштабность фигур, использовал золотой фон. Тем не
менее, его творчество сыграло важную роль в утверждении принципов ре-
нессансной живописи на испанской почве.
Еще одним крупным представителем испано-фламандского стиля в
РАЗДЕЛ 1
живописи был Хуан де Фландес (ок. 1460-х? — до 21.10.1519), нидерланд-

ский художник, работавший в Испании; настоящая его фамилия не извест-
на. Не позднее 1496 г., уже сложившимся мастером, он переехал в Испанию,
некоторое время жил в Бургосе, в 1498–1504 гг. являлся придворным ху-
дожником Изабеллы Кастильской. Хуан де Фландес создал для королевы
переносной алтарь из 47 небольших панелей (при участии М. Ситтова),
очень высоко оцененный современниками (сохранились 27 панелей). В это
же время Хуан де Фландес написал ряд портретов самой Изабеллы и членов
королевской семьи: принцессы Хуаны (будущей королевы Хуаны Безумной),
ее мужа Филиппа Габсбурга и еще одной принцессы, предположительно бу-
дущей королевы Англии Екатерины Арагонской. После смерти Изабеллы
Хуан де Фландес жил в Саламанке, а затем в Паленсии; выполнял заказы
для университета и соборов. Это был мастер гармоничных композиций и
изысканного колорита, в ранних работах он часто приближался к приемам
миниатюры; тяготел к спокойным, созерцательным по настроению сценам.
Творчество Хуана де Фландес способствовало усвоению в Испании лучших
достижений нидерландской живописи XV в.
Почти одновременно с живописью принципы искусства Возрождения —
опять же под сильным итальянским влиянием — утверждаются и в скульптуре.
Одним из лучших скульпторов эпохи Католических королей был Доменико
Алессандро Фанчелли (1469–1519), итальянец, известный, однако, только про-
изведениями, выполненными для испанских заказчиков (хотя часть работы
416 он выполнял в Италии). В 1508 г. по поручению испанского дипломата и ме-
цената графа Тендильи Фанчелли закупил в Карраре мрамор для гробницы
его брата, архиепископа Севильи Диего Уртадо де Мендоса, которую изваял в
Генуе, а в 1511 г. привез в Испанию и установил в соборе Севильи. Надгробие,
созданное в духе итальянских настенных гробниц XV в., произвело сильное
впечатление; Фанчелли сразу получил заказ от Фернандо Арагонского на гроб-
ницу его единственного сына принца Хуана, умершего в 1498 г. Осенью 1513 г.
гробница была закончена и установлена в церкви монастыря Санто Томас близ
Авилы — одной из любимых резиденций Католических королей. В соответ-
ствии со вкусом нового заказчика Фанчелли обратился к более традиционному
для Испании типу саркофага: лежащая статуя принца покоится на массивном
основании, имеющем форму сильно усеченной пирамиды.
Закончив эту работу, Фанчелли сразу получил от Фернандо заказ на над-
гробие Католических королей для Королевской капеллы собора Гранады
(Фернандо умер уже в ходе работы, в 1516 г.). В 1517 г. гробница была законче-
на. Фанчелли повторил композиционную схему надгробия принца Хуана, но
обогатил ее новыми мотива-

ми; она более монументальна,
в ней очень четко выражена
идея прославления умерших
властителей, их могущества
и благочестия. Этой идее по-
священа вся аллегорическая
ГЛ А ВА 3
система декора, сочетающая
религиозные образы (сцены
из Нового Завета, св. Георгий,
апостолы, отцы Церкви) с гро-
тесками, орнаментикой, гер-
бами, мемориальными надпи- Гробница Католических королей в Гранаде
сями, грифонами на углах.
В июле 1517 г. Фанчелли получил заказ на гробницу Франсиско Хименеса
де Сиснерос для университетской церкви г. Алькала де Энарес, а в декабре —
заказ от Карла V на гробницу его родителей Филиппа Красивого и Хуаны
Безумной, однако не успел их выполнить; после его смерти заказы были пере-
даны его ученику Бартоломе Ордоньесу. В целом творчество Фанчелли раз-
вивалось в традициях флорентийской надгробной скульптуры конца XV в.,
и на фоне итальянского искусства начала XVI в. его произведения выглядят
немного старомодно. Однако Фанчелли сыграл очень важную роль в распро-
странении в Испании традиций итальянского Возрождения.
Другим крупнейшим испанским скульптором того времени был ученик
Фанчелли Бартоломе Ордоньес (ок. 1480–1520). Он не раз бывал в Италии,
испытал влияние Сансовино и Микеланджело. После смерти Фанчелли
Ордоньес взялся выполнить порученный тому заказ Карла V на изготовле-
ние гробницы Филиппа Красивого (умершего в 1506 г.) и Хуаны Безумной
(умершей только в 1555 г.). Однако он умер, так и не успев полностью закон-
чить работу; она была завершена его учениками. Имея произведение Фан- 417
челли как образец, Ордоньес стремился создать свой вариант гробницы,
отличающийся, в соответствии с испанскими традициями и темперамен-
том самого скульптора, большей сложностью композиции и динамизмом.
Для стиля мастера характерны свобода от строгих правил, пластичность,
щедрость фантазии, необычные ракурсы отдельных фигур; великолепны
рельефы в круглых медальонах на стенках пьедестала. Творческой удачей
Ордоньеса являются и сами изваяния Хуаны и Филиппа.
Параллельно с надгробием для Гранады Ордоньес завершил также начатую
Фанчелли работу над гробницей Франсиско Хименеса де Сиснерос в Алькала де
Энарес. Образ кардинала, еще незадолго до смерти правившего Испанией в каче-
стве регента, отличается суровой властностью.
Хотя Ордоньес прожил недолгую жизнь и создал немного произведе-
ний, именно его творчество положило начало введению в испанской скуль-
птуре форм итальянского Высокого Возрождения, которые он свободно и
мастерски интерпретировал.
На рубеже XV–XVI вв. испано-

фламандский стиль сменяется новым
стилем платереско, который уже в
полной мере принадлежит эпохе Воз-
рождения. Этот стиль проявил себя
также и в ювелирном искусстве, в то
время находившемся под влиянием
РАЗДЕЛ 1
архитектуры. Термин, впервые зафик-

сированный в «Анналах Севильи»
Диего Ортиса де Суньига (1677 г.),
возводят к испанскому слову platero —
ювелир. И действительно, платереско
характеризуется не только предельно
насыщенным декором фасадов, но и
ювелирной тонкостью проработки
деталей. В орнаментации широко ис-
пользуются ренессансные элементы:
колонны, пилястры, гротески, рако-
вины, грифоны, путти, медальоны с
Медальон с изображением Католических бюстами героев; появляются антич-
королей на фасаде университета Саламанки — ные образы. По сравнению с исабели-
образец резьбы стиля платереско но становится намного больше ордер-
ных элементов, их роль возрастает.
Историки искусства часто выделяют в развитии платереско два периода.
В первые три десятилетия XVI в. орнамент обычно накладывался на фасады
зданий, по конструкции в основе своей готических, причем декор нередко
покрывал всю поверхность фасада. А после 1530 г. декор сконцентрирован
в наиболее важных местах (на углах здания, у порталов, оконных проемов,
галерей), причем ренессансному характеру декора всё чаще соответствует и
418 ренессансный тип конструкции. Архитектура платереско насчитывает более
700 памятников: монастыри, соборы, капеллы, госпитали, университеты,
коллегии, ратуши, дворцы знати. Один из самых ярких памятников этого
стиля — главное здание университета в Саламанке (1515–1533); его велико-
лепный западный фасад отличается сложной иконографической програм-
мой, прославляющей и Католических королей, и Карла V.
ГЛАВА 4
спанская геральдика представляет собой региональный вариант евро-

пейской системы визуальных признаков. В то же время она является
структурой, сложившейся в результате сочетания региональных вариантов,
также в свою очередь образовавшихся на основе особенностей местных
обычаев и традиций — и так вплоть до последнего неделимого элемента —
знака, которым, начиная со Средних веков, обозначали себя лица, сообще-
ства, поселения полуострова и всего континента. История геральдических
эмблем в Испании развивалась без значимых хронологических отличий от
всего европейского запада, однако подтвердила существование различных
типов и ритмов этой эволюции.
Территории христианских королевств Пиренейского полуострова и 419
Лангедока во второй трети XII в. — в момент появления геральдических
эмблем — представляли собой культурное единство, составной частью
которого было и геральдическое единство. Ранняя испанская геральдика
(геральдику того времени точнее было бы называть иберо-окситанской),
несмотря на различия, не имела маргинального характера по сравнению
с классической геральдикой южной Англии, северо-западной Франции
и долины Рейна. Отличие состояло в меньшей скорости процесса рас-
пространения. Появлявшиеся эмблемы не были однотипны: одни имели
преимущественно территориальное значение, другие служили родовыми,
семейными идентификаторами, третьи были в большей степени личны-
ми; соответственно они размещались на разных носителях: на знамени,
на щите, на печати.
В своем развитии испанская геральдика прошла несколько этапов.
Первый период (1135–1225 гг.) был временем формирования геральдиче-
ской системы полуострова. Наиболее ранние памятники испанской гераль-
дики относятся к этому времени и обнаруживаются в рамках средневековых

королевств Пиренейского полуострова: Леона и Кастилии, Арагона и Навар-
ры. Естественно, что границы королевств не были непроницаемы для гераль-
дики, способы визуального обозначения влияли друг на друга и сами посто-
янно испытывали внешние воздействия. Единство и взаимовлияние вскоре
позволило геральдике полуострова приобрести свойства системы. При этом
эволюция испанского эмблематического пространства не была единообраз-
РАЗДЕЛ 1
ной ни по времени, ни по ареалу распространения ранних гербов, поскольку

всегда соотносилась с другими социальными процессами.
Уже в 1135–1157 гг. появились эмблемы глав христианских территорий.
Это лев леонского императора Альфонсо VII, арагонские столбы Рамона
Беренгера IV и орел королей Наварры. Несмотря на то что скудость источ-
ников не позволяет делать однозначных выводов, можно утверждать, что
процесс геральдизации общественной жизни на полуострове не был одно-
значно поступательным. Властители могли пользоваться эмблемой или, на-
против, в ряде ситуаций обходиться без нее, поскольку эти ранние эмблемы
имели не личный или родовой, а явный территориальный характер и обо-
значали территорию королевств, собственно — сами королевства.
Почти одновременно, уже во второй половине XII в. получил распро-
странение обычай употребления эмблем, в большей степени связанных с
личностью. Эти эмблемы с личными значениями помещались как правило
на щите. Можно предположить, что необходимость социального узнавания
была важнее для сеньоров более низкого статуса. А возможно, они подражали
высшим сеньорам, пользовавшимся территориальными эмблемами. Расши-
рение геральдической практики за счет личных эмблем на лиц менее высоко-
го социального статуса имело место, но геральдических свидетельств этого
почти не сохранилось. Вероятно, они были подобны изображениям (с вполне
геральдическими фигурами пояса, перевязи), что помещены на щитах воинов
с капителей южной и восточной стен собора в Туделе (1180–1194 гг.).
420 Учитывая значение сословия воинов в испанском средневековом обще-
стве, неудивительно, что щит как элемент воинского доспеха оказался свя-
зан с геральдическими эмблемами. Очень скоро геральдический щит поте-
рял всякую связь с боевым и стал графическиим пространством для выра-
жения личного и родового визуального признака; территориальные знаки
чаще располагались на знаменах, но их наследуемость сыграла свою роль в
складывании наследуемости герба.
Во второй период развития испанской геральдики (1225–1330 гг.) гераль-
дические эмблемы, которые в то время именовались не гербами (armerías), а
знаками (señales), как средство семейной и личной идентификации получи-
ли быстрое распространение в обществе и утратили прямую связь с воен-
ным сословием. Они усваивались вплоть до самых нижних слоев общества,
в том числе и такими далекими от военных функций лицами, как женщины
и клирики. Изображения гербов стали появляться на бытовых предметах, в
интерьере и общественных местах. Хотя основным источником для истории
геральдики этого времени служат преимущественно печати.
Испанская геральдика
Региональные различия в геральдике иберийских королевств, уже за-

метные в это время, в изобразительном плане связаны с различными худо-
жественными и культурными традициями. В то же время стала проявляться
разница, обусловленная особенностями социальных структур в разных ко-
ролевствах. Однако практически везде в первой трети XIV в. личные гербы
уступили место родовым гербам, которые использовались для обозначения
рода через его владение, дом (palacio cabo de armería), причем гербы начали
ГЛ А ВА 4
использовать не только для идентификации, но и как декор.
Наибольшее распространение средневековая геральдика на Пиреней-
ском полуострове получила в третий период (1330–1450 гг., хотя границы его
достаточно условны). Характерная черта этого периода — сильное влияние
англо-французских геральдических форм. В это же время в европейских
гербовниках появились первые серии испанских гербов Арагона, Катало-
нии и Наварры (Гельдернский гербовник 1369–1396 гг. и Белленвильский
гербовник 1350–1386 гг.) и Кастилии (гербовник Урфе 1380–1425 гг.): 29 ка-
стильских, 43 арагонских и каталонских, 13 наваррских гербов. В пиреней-
ских королевствах практически единственными местами, где помещались
серии гербов, были надгробия и стенные росписи. Однако в это же время, в
1338 г. был начат первый кастильский гербовник (Гербовник братства Сан-
тьяго в Бургосе). К кон. XIV в. социальное распространение геральдиче-
ских эмблем было максимальным, в том числе и в низших слоях общества,
чему способствовало употребление прикладных печатей, ставших необхо-
димыми для каждого лица. Апогей его приходится на 1360–1385 гг., однако
в XV в. использование печатей быстро сократилось, им на смену пришла
подпись. В это же время начала утверждаться геральдика городских струк-
тур (консехо, отдельных кварталов и пр.), которая становилась все более
привычной и распространенной.
Четвертый период охватывает 1450–1550 гг. Наиболее существенным
в истории испанской геральдики в этот период было начало иерархиза-
ции геральдических эмблем, первые попытки ограничительной регла- 421
ментации визуальной составляющей герба. Укрепляющееся государство
начало ставить под контроль геральдическую практику и тем самым кос-
венно содействовало регламентации. В это время завершились процессы
объединения пиренейских королевств и с начала XVI в. можно практиче-
ски говорить об испанской геральдике. Хотя это не исключило дальней-
шего развития региональных вариантов, поскольку вся общая геральдика
складывается из местных.
Для пятого периода (1550–1700 гг.) характерна тенденция расценивать
герб как атрибут исключительно привилегированного сословия, что нашло
свое воплощение в законодательстве.
Шестой период (1700 — первая половина XIX в.) ознаменован посте-
пенным угасанием геральдики как социальной системы. Гражданские вой-
ны в Испании несколько замедлили процесс сокращения социальной роли
геральдики, но к середине XIX в. в Испании, как и в большинстве стран
Западной Европы, геральдика утратила свой социальный аспект.
* * *
Испанская геральдика имеет долгую и богатую историю, и неповторимый
ее облик сложился на основе региональных особенностей леоно-кастильской,
арагонской, каталонской, наваррской геральдических традиций.
В Кастилии первые геральдические знаки (львы, замки) появились во
второй половине XII в. или, возможно, даже несколько раньше. Печати гра-
РАЗДЕЛ 1
фов Амальрико и Педро, сеньоров Молины, единственных в Кастилии, кто

имел печати ранее этого времени, были «конного» типа без гербов. Около
1170–1175 гг. начали пользоваться новым типом печати, на которой к тради-
ционному изображению всадника добавилась эмблема на ее оборотной сто-
роне. Именно это можно считать признаком окончательного усвоения обще-
ством геральдических эмблем. Эти обозначения Леона и Кастилии (señales) на
печатях королей Фернандо II и Альфонсо VIII впоследствии превратились в
гербы (armerías). Они имели территориальный и сеньориальный характер. За-
тем, в 1180–1190 гг. эти обозначения перешли на щит конного изображения и,
поскольку были наследуемыми, приобрели, не утрачивая территориального,
еще и лично-семейный характер. Король Кастилии Фернандо III (1217–1252)
еще до 1230 г., когда он стал королем и Леона (напрм=имер в 1225 г.), пользо-
вался печатью с эмблемой Леона (как родовым гербом) на щите конного изо-
бражения, а на реверсе с эмблемой Кастилии (как территориальным).
В середине XII в. геральдика в Кастилии только начинала развиваться.
Эмблему Альфонсо VII, короля Кастилии и Леона, — льва — использовал
его сын Фернандо, король Леона, в своих сигно родадо и на монете, но печа-
тей этого времени неизвестно. У короля Кастилии Санчо III, старшего сына
Альфонсо VII, в 1154 г. была догеральдическая печать «конного» типа. Од-
нако сын Санчо III, Альфонсо VIII в 1165–1166 гг. пользовался печатью
«конного» типа уже со щитом. Надо сказать, что и в соседних пиренейских
королевствах генезис геральдики был аналогичным.
422 Геральдические печати использовались лицами высокого статуса (только
они в то время и владели печатями), и лишь постепенно входили в употребле-
ние среди более широких слоев. Эволюция заняла по меньшей мере 50 лет.
До 1170–1175 гг. эмблемы не были приняты на печатях лиц высокого соци-
ального статуса. До 1185 г. не встречаются гербовые щиты, но после 1215 г.
они уже часты. Это подтверждается тканями из королевских захоронений в
монастыре Лас Уэльгас в Бургосе: зеленая парча Альфонсо VIII (ум. в 1214 г.)
усеяна щитками с гербами Кастилии (в красном поле золотой замок); голов-
ной убор ребенка-короля Энрике (ум. в 1217 г.) усеян черными котлами рода
Лара. Эмблемы вне щитов есть на надгробиях в монастырях в Нахере и в Ве-
руэле, щиты — на погребениях монастыря Лас Уэльгас 1209 и 1215–1220 гг.
Эти последние очень интересны с точки зрения развития геральдических
форм: они показывают, как связаны крест и четверочастное поле герба. При-
чины последующего огромного успеха этой формы, повторяющей два герба,
лежат в идеальном сочетании — не только графическом, но и с точки зрения
иерархического баланса в его средневековом понимании.
Сигно родадо и его роль в европейской геральдике
Кастилия оказалась родиной четверочастного деления гербового поля в евро-

пейской геральдике. Своим происхождением оно обязано так называемым сиг-
но родадо (signo rodado). Так называли подпись, представляющую собой крест,
заключенный в круг, общий тип подписи для всех сеньоров пиренейских ко-
ролевств. В Кастилии наиболее ранний из них, уже снабженный цветными ге-
ГЛ А ВА 4
ральдическими эмблемами — подпись Св. Фернандо, — состоял лишь из креста.
В правление его сына Альфонсо X этот крест, помещавшийся в круге, в обра-
зуемых им четвертях сопровождался цветными говорящими эмблемами Касти-
лии и Леона — замком и львом. Сигно родадо королей Леона после 1157 г. имел
изображение льва. На короне, най-
денной в 1948 г. в погребении Сан-
чо IV (ум. в 1295 г.) в кафедральном
соборе Толедо, вместо обычных для
короны лилиевидных цветов при-
сутствуют геральдические замки
Кастилии. Из документов эта четве-
рочастная композиция соединения
двух эмблем, усвоенная Св. Фернан-
до в 1230 г., перекочевала на печати и
щиты, превратившись в настоящий
герб, как только стала изображать-
ся отдельно от всадника печати.
Она распространилась и в других
королевствах Испании, а впослед-
ствии и повсюду в Европе. ■■■ Сигно родадо короля Кастилии Педро I
Спустя полвека, в 1270 г., гербы уже присутствовали не только на всех 423
королевских печатях, но и на всех печатях светских лиц. Известны много-
численные, преимущественно королевские, одеяния с гербами. К Св. Фер-
нандо относится ткань с четвертями Кастилии и Леона. Гербы покрывают
головные уборы, перчатки, пояса и перевязи.
В XIII в. в Кастилии и Леоне не было гербовников, подобных англий-
ским и французским, однако в захоронениях, в гербовом декоре, на печатях,
вышивках и тканях сохранилось много памятников. Это разнообразие форм
и обстоятельств использования герба гораздо отчетливее, чем гербовники,
показывает эволюцию отношения к геральдике. Основные цели — цели
идентификации — очень интенсивно подкреплялись декоративной функ-
цией ранних геральдических знаков. Орнаментальная составляющая ге-
ральдических эмблем в это время получила в Кастилии особую значимость.
Ткань одеяния и головного убора Фернандо де ла Серда из его погребения
покрыта его гербами с четвертями Леона и Кастилии; такова же подголов-
ная подушка Санчо IV с повторяющейся геральдической орнаментацией,
стенная роспись Портала Часов (Puerta del Reloj) в кафедральном соборе в

Толедо и пр. Иногда может создаться впечатление полного отказа от иденти-
фикационной функции, как будто геральдические эмблемы употреблялись
просто как орнаментальный мотив, однако это не так.
К концу XIII в. геральдические щиты стали знаками, а не изображениями
доспеха; это позволило им выйти за рамки военного обихода и употребляться
всеми социальными группами. Геральдические эмблемы начали быстро завое-
РАЗДЕЛ 1
вывать социальное пространство, проникая в новые социальные группы (жен-

щины, клирики). Роль геральдики в повседневной жизни быстро росла.
В Кастилии этого периода был очень распространен геральдический
декор: повторение одного щитка, одной эмблемы, иногда двух поперемен-
но. Повторяющиеся гербы как правило принадлежали одному лицу, иногда
они имели двойную цель: личностной идентификации, с одной стороны и
украшения, с другой. Маленькие щиточки на парче, принадлежавшей Аль-
фонсо VIII, оставляют широкое пространство фона, а на одеяниях инфанта
Фернандо де ла Серда (ум. в 1275 г.) они занимают почти все пространство
ткани. Одеяния инфанта, покрытые щитами с его гербом, обнаруженные
нетронутыми в его могиле в Лас Уэльгас, — один из самых впечатляющих
примеров распространения кастильской геральдики к 1275 г. Головной
убор расшит четвертями Леона и Кастилии; перевязь меча богато орна-
ментирована щитами английского герба. Св. Фернандо (ум. в 1252 г.) имел
украшенный гербами плащ, в него он был завернут по смерти. Многочис-
ленны изображения его сына Альфонсо, носившего подобные же одежды, а
на ткани, принадлежавшей одному из внуков Фернандо, воспроизводились
четверочастные гербы Кастилии и Империи (музей монастыря Лас Уэль-
гас). Подобные одеяния имели и другие лица.
Квадраты с гербами Кастилии и Леона рисовались и вырезались на сте-
нах. Примеры тому есть в кафедральном соборе Саламанки, в кафедраль-
ном соборе в Бургосе, по бокам надгробия Фернандо да ла Серда в Лас
424 Уэльгас. Самый впечаталяющий пример — это облачение из кафедрального
собора в Толедо, роскошное свидетельство кастильского гербового декора
в XIII в. На главной сетке восьмиугольников гербы короля Альфонсо X, по-
переменно Кастилии и Леона. На ромбах, которые заполняют пустоты —
гербы Империи (его матери), и столбы Арагона (гербы его супруги). Погре-
бальная урна Фернандо де ла Серда расписана подобным же образом: гербы
Леона и Кастилии на восьмиугольниках и столбы Арагона на ромбах. Тот
же тип гравирован на урне его сына Альфонсо; в ромбах гербы Франции,
гербы его матери. Этими же украшениями отмечен великолепный саркофаг
Бранки Португальской (1259–1321), «сеньоры и покровительницы» мона-
стыря Уэльгас, и он свидетельствует о значительном распространении фор-
мы щита в гербах. На восьмиугольных звездах расположены полные гер-
бы ее родителей (португальского короля Афонсу III и внебрачной дочери
кастильского короля Альфонсо X), т.е. португальские quinas с каймой из
замков, и четверочастный герб Кастилии и Леона в четвертях процветшего
креста, каким его изображали в то время на печатях и монетах.
В XIII в. обыкновение носить гербы или семейные эмблемы материнско-

го рода стало обычным. Однако использование материнских гербов вряд ли
можно считать исключительно кастильским обычаем: подобное наблюдалось
и в других регионах, за пределами Пиренейского полуострова (например,
в нидерландских землях). К кастильским особенностям относится предпо-
чтение изображения эмблем без щита, изображения герба в повторяющихся
формах. Это породило специфически кастильский тип трех- или четырехле-
ГЛ А ВА 4
пестковой печати. Ее форма представляет собой центральный квадрат (или
треугольник) и полукруги, присоединенные к его краям. В центре помещали
щит или эмблему, а на лепестках почти всегда располагались эмблемы. Эти
формы, в свою очередь, благоприятствовали существованию эмблем без щита.
В повседневной жизни можно было использовать отдельно эмблемы, даже не
имея собственно щита с личными гербами.
Соотношение орнаментальных целей и целей идентификации лично-
сти или семьи представляет собой отдельную проблему. В уже упомянутом
уборе Фернандо де ла Серда с гербами Кастилии и Леона на одеяниях и
головном уборе присутствует также перевязь. Она украшена десятью вы-
шитыми треугольными щитами, пряжка из позолоченного серебра имеет
8 гербовых щитов. Эти щиты принадлежат королям Англии, Франции, На-
варры, ярлам и другим английским персонажам и несомненно являются де-
кором. Одно из подголовий с гербовым декором из погребения в монастыре
Санта Мария де Уэрта, вероятно подобное другим подголовьям этого вре-
мени, на каждой из сторон имеет по 16 различных гербов — это своего рода
маленький гербовник из 32 гербов, современный гербовнику Матвея Па-
рижского. Для стеновых росписей использовался тот же образец, но такой
декор, как например 16 различных гербов, вырезанных ок. 1259 г. на хорах
в Вестминстере, был немыслим в Кастилии. На Пиренейском полуострове
вполне мог появиться орнаментальный ряд из 2–4 повторявшихся гербов,
и такой декор не превращался в гербовник. Отсутствие, за немногими ис-
ключениями, средневековых гербовников в пиренейских королевствах объ- 425
ясняется, возможно, не отсутствием практических потребностей герольдов,
а любовью к орнаментальной красоте гербов.
В то же время бесполезно в некоторых декорах искать личностную иден-
тификацию, поскольку геральдические формы могли быть применены в чи-
сто декоративных целях. Но ремесленник использовал то, что видел перед
собой, и это лишний раз убеждает в распространенности геральдических
форм в повседневности средневековой Кастилии. Из этого эмблематического
пространства не были исключены никакие этноконфессиональные группы
средневекового общества: испанские иудеи, испанские мусульмане, судя по
их печатям, иллюминированным рукописям и другим памятникам, следова-
ли эмблематическим традициям и геральдическим обычаям эпохи.
В XIV в. в геральдике всех пиренейских королевств наблюдается большое
влияние форм англо-французского ареала. Отчасти это связано и с расшире-
нием международных связей королевств полуострова, отчасти с присутстви-
ем английских и французских воинских контингентов на испанских землях
в ходе Столетней войны. Это отразилось и в смене типа конной фигуры на

королевских печатях: около 1350 г. в Кастилии средиземноморский «кон-
ный» тип, который использовался в течение почти двух веков, был заменен
обращенным в правую сторону всадником англо-французского типа.
К этому же времени относится одно из первых кастильских (да и европей-
ских) свидетельств мотивации принятия гербов — «Книга о гербах» Хуана Ма-
нуэля, свидетельствующая о внимании, с которым стали относится к геральди-
РАЗДЕЛ 1
ческой визуализации, и о том, сколь распространенной и обычной она стала.

* * *
В Арагоне положение с бытованием геральдики было сходным с кастиль-
ским. Единственным однородным источником для сравнительного изуче-
ния ранней арагонской геральдики являются печати. В Арагоне и Каталонии
высшей знатью употреблялся тип «конной» печати. Одним из наиболее ран-
них памятников арагонской геральдики является вислая «конная» печать
барселонского графа Рамона Беренгера IV (1131–1162) (матрица 1137–1150 гг.).
На аверсе фигура графа и легенда «Raimundus comes Barchinonensis et prin-
ceps Aragonensis». Именно с нее известно употребление арагонских столбов
(bastones, barros или palos) на щите и попоне конных фигур королевских пе-
чатей. Эта эмблема, без различий, наследовалась его тремя сыновьями и все-
ми внуками. Сын графа Барселонского и Петронилы, юный король Араго-
на Альфонсо II (1162–1196), не гравировал после смерти отца новой печати
и продолжал в течение семи лет пользоваться отцовской. Это единственная
печать того времени на полуострове, на которой есть эмблемы.
Однако источники указывают, что в арагонской геральдике с ранних
времен использовались не только четыре столба, но крест, и четыре голо-
вы мавров в четвертях прямого креста. Как знак королевства Арагон крест
с четырьмя головами мавров присутствует на монетах и печатях Пере III
(1276–1285), на свинцовых печатях Пере III использовал на реверсе прямой
426 крест и четыре коронованных головы; другие королевские печати в Арагоне
с конца XIII в. имели на реверсе кантонированный крест.
Крест — самый древний знак Арагона. В XV в. появилась легенда, ко-
торая связывала его с чудесным появлением его в небе во время сражения в
догеральдические времена наваррского короля Иньиго Аристы. В действи-
тельности это общий для многих христианских королевств знак. И королем
Пере IV (1336–1387) крест рассматривался как знак старинного королевства
Арагон. Четыре головы мавров были несомненно арагонского происхожде-
ния, как свидетельствуют документы арагонской геральдики и сигиллогра-
фии с конца XIII в., когда появляется эмблема креста. Столбы, один из знаков
барселонских графов, были, по всей вероятности, семейным знаком правя-
щего рода; Жоан I (1387–1395) называл их «нашим королевским знаком»
(nuestra senyal real). Однако по другим источникам складывается впечатление,
что барселонские графы начиная с Рамона Беренгера IV (1131–1162) и арагон-
ские короли Наваррского дома не пользовались столбами, а помещали на мо-
нетах и документах крест — общий христианский знак.
Дело в том, что крест и головы мавров относятся к визуальным обозна-

чениям арагонского королевства, территориальным эмблемам, а столбы в
большей степени связаны с правящей династией в королевстве Арагон (се-
мейные гербы), которыми и геральдизировалась конная фигура. Следует
отметить, что семейный, а не территориальный характер, который с самого
начала имела эмблема Рамона Беренгера IV, по сути представлял собой для
того время передовое употребление эмблематики по сравнению с Леоно-
ГЛ А ВА 4
Кастильским королевством и Наваррой.
Что же касается столбов, то по поводу их происхождения существует
немало версий, в том числе и легендарных. Наиболее известная — позд-
няя, коммеморативная — связывает их происхождение с неким сраже-
нием с норманнами, после которого император погрузил пальцы в рану
барселонского графа, вероятно Винифреда Мохнатого, и провел ими по
золотому щиту. Столбы часто появляются на монетах при Жауме I Завое-
вателе (1213–1276).
Столбы были персональным знаком барселонских графов, по меньшей
мере, начиная с монет Рамона Беренгера III, однако столбов было только
три. Считается, что сразу после того как Арагон перешел к Рамону Беренге-
ру IV, добавился четвертый столб в память о Валенсии, начиная с Жауме I,
и вскоре пятый в связи с Русильоном.
Надо также заметить, что эти три эмблемы (крест, головы, столбы) в
средневековой традиции представлялись обособленными, и при постройке
в середине XV в. несохранившегося дворца Депутации королевства Арагон
(кортесов) камень с высеченным гербом воспроизводил отдельно три щита
(ныне в музее в Сарагосе).
В XVI в. появился четвертый символ: древо Собрарбе (árbol Sobrarbe), в
середине кроны которого возвышается красный крест, тоже, согласно тра-
диции, чудесным образом явленный. Впервые он упомянут в «Хронике
Арагона» 1499 г., автор которой представил его как знак старинных коро-
лей легендарного королевства Собрарбе. Он является, скорее всего, кон- 427
струкцией говорящего герба, а своим прототипом имеет старинный про-
израстающий из растительного орнамента крест с арагонских монет Сан-
чо I Рамиреса (1067–1094),
Педро I (1094–1102), Аль-
фонсо II (1162–1196). Эта
эмблема получила широкое
распространение в XVI в. и
была присоединена к трем
остальным в четверочаст-
ном щите. В XVI в. изда-
тели часто помещали этот
четверочастный щит на
титульных листах произве-
дений, повествовавших об
Три щита с эмблемами королевства Арагон. Середина XV в. арагонских делах.
Характерная черта арагонской геральдики XIV–XV вв. — большое влия-

ние геральдических форм англо-французского ареала. Как показательное
свидетельство, именно геральдическое, можем отметить смену типа конной
фигуры на королевских печатях. Около 1340 г. в Арагоне был оставлен среди-
земноморский «конный» тип, который использовался в течение почти двух
веков, ради принятия англо-французского типа со всадником, обращенным
в правую сторону. В королевском доме Арагона встречаем обремененное тит-
РАЗДЕЛ 1
ло (lambel cargado), вероятно, первое в испанских гербах, ок. 1375 г. у второго

сына Пере Церемонного. Поскольку позже стала превалировать кастильская
четверочастная форма, которая породила столь распространенное накосо
четверочастное деление щита (en aspa). Первое различие (бризура), употре-
блявшееся в королевском доме Арагона, — кайма Кастилии, которую носил
старший сын Жауме I. Эта же самая кайма Кастилии встречается как разли-
чие в гербах сыновей королей Леона, Португалии и Франции. Фернандо I
Антекерский (1412–1416) из кастильской династии Трастамара использовал
наряду с другими элементами знак ордена Подвязки.
Личная геральдика появляется в Арагоне с XIII в. и известна в первую
очередь по печатям. Геральдические печати утверждались постепенно. Ду-
ховные лица еще по меньшей мере в XIV в. предпочитали на трехлепестковых
печатях изображать не геральдические фигуры, а молящуюся или благослов-
ляющую фигуру либо изображение Девы Марии с младенцем Иисусом на ру-
ках и самого владельца, молящимся у них в ногах. В позднее Средневековье и
Новое время предпочитали изображать родовые гербы прелата.
В Каталонии в период ранней геральдики гербы функционировали
преимущественно как обозначение владетельного дома, а не как личные.
Хотя известно, что в Каталонии граф Комменж и Гильом Монкада в 1201 и
1209 гг. рисовали свои гербовые щиты в качестве подписей на актах.
Среди визуальных признаков в Арагоне присутствует и корпоративная
геральдика. Наиболее ранние гербы арагонских городов представляют собой
428 королевские пожалования за различные службы. Гербы других связаны с ге-
ральдикой сеньоров города, третьи являются плодом творчества геральдистов.
Большинство документов арагонских муниципиев, имевших вислую печать,
ныне существуют без них. Геральдические сюжеты преобладают в оттисках
этих печатей. Печать Уэски 1247 г. имеет три башни, две стены между ними с
двумя воротами; с середины XV в. на этой печати четыре башни, три стены, трое
ворот; с XVI в. добавлен конный воин в морионе. Муниципальная печать Са-
рагосы сохранилась в оригинале 1299 г., на ней в нижней части — восстающий
коронованный лев, в центре крепостная стена и на стене патриарший крест: на
печати XV в. — щит с восстающим коронованным львом в красном поле.
На печати Теруэля в центре изображен бык с поднятой к небу головой, сопро-
вождаемый вверху звездой. Тарасона имела в гербе замок, сопровождаемый двумя
звездами, Калатаюд на своей печати изображал на аверсе орла с распростертыми
крыльями, на реверсе — всадника. Замок или крепостные стены были нередки в
испанской городской геральдике, что связано как с визуализацией статуса города,
так, после присоединения к Кастилии, и с кастильским королевским гербом.
«Цепи Наварры»
Не избежал легендарного толкования и герб Наварры — в красном поле золо-

тые цепи, — присутствующий в одной из четвертей герба Испании. Легенда
считает цепи в гербе Наварры свидетельством храбрости короля Санчо VII
Сильного (1154, король 1194–1234) в битве при Лас Навас де Толоса (1212) и
гласит, что лагерь мавров был укреплён окружавшими его цепями. Прорубив
ГЛ А ВА 4
их мечами, христианские воины одержали блестящую победу. Санчо Сильный
вернулся в королевство с этими цепями: они были повешены в качестве тро-
феев в различных храмах — в Памплоне, в Ронсевальском ущелье, в Туделе.
И, как писал Херонимо де Сурита, «с тех пор он взял гербами золотые цепи в
красном поле, с одним изумрудом в середине, которые потом носили короли
Наварры в своих щитах, а раньше носили только щит с красным полем, герб
королей, их предшественников».
В действительности Санчо Сильный никогда не пользовался этим гербом.
Гербом королей Наварры в XI в. — у Санчо IV (1054–1076) — был орел. Им же
пользовался и Санчо VII в 1214 г., как свидетельствует его печать «конного» типа,
на которой на щите всадника отчетливо виден одноглавый орел. В сознании обще-
ства орел обозначал Наварру точно так же, как замок — Кастилию. В то же время
на монетах Санчо VII нет ни орлов, ни цепей, зато есть полумесяц и звезда.
Рисунок «цепей» Наварры напоминает распространенную в XII в. усили-
вающую оковку внешней поверхности боевого щита. Примерами тому — печати
Рамона Беренгера IV, Альфонсо VIII Кастильского, английских королей Генри-
ха II и Ричарда I и многие другие.
«Цепи Наварры» утвердились в XVI в., когда появились и многие другие
геральдические объяснения. Потомки тех, кто принимал участие в битве при
Лас-Навас де Толоса, начали в XV–XVII вв. добавлять цепи в свои родовые
гербы. Сама легенда о происхождении наваррских гербов родилась в период
формирования концепции конфессионального противостояния эпохи Рекон-
кисты и поддерживалась многими родами, предки которых сражались в знаме- 429
нитой битве. ■■■
* * *
С объединения Кастилии и Арагона под скипетром Фернандо и
Изабеллы ведет свою историю герб Испании. По правилам геральдики
изобразительный состав герба отражает титул его обладателя, объединяя
по мере роста государства самостоятельные гербы отдельных входящих в
титул владений в единое пространство герба. Так вошли в герб Испании
Леоно-Кастильское королевство (лев и замок), земли Арагонской Коро-
ны (красные столбы), Сицилия (орел), Наварра (золотые цепи), Гранада
(гранат). В конце XVI–XVII вв. в герб испанских королей входил и герб
Португалии.
Ни в каких матримониальных документах будущих Католических
королей вопросов о составе соединенного герба не поднималось, однако
2 января 1475 г. была достигнута договоренность об управлении и объеди-

нении во всем, в том числе, надо полагать, и по поводу оформления моне-
ты и печати. Герб в них должен был сочетать гербы Кастилии и Арагона–
Сицилии. С 1475 г. та часть герба Испании, которая в основе является со-
единенным гербом Леона–Кастилии и Арагона–Сицилии, не претерпела
существенных изменений. C завоеванием Гранады в оконечность гербового
щита добавилась ее говорящая эмблема — плод граната. Щитодержателем
РАЗДЕЛ 1
был орел Иоанна Евангелиста — небесного покровителя Изабеллы.

Герб Католических королей сопровождают изображения ярма и стрел.
Это изобразительные девизы — личные эмблемы Фернандо и Изабеллы,
напоминающие о начальных буквах их имен: F от flechas, т. е. стрелы (Fer-
nando), и Y от yugo, т.е. ярмо (имя Исабель тогда писалось как Ysabel). В со-
ответствии с куртуазными правилами эпохи ярмо Фернандо напоминало
об имени его супруги, а стрелы Изабеллы — об имени Фернандо. Один из
самых ранних памятников геральдического объединения королевств — во-
тивный гербовый декор в монастыре Сан Хуан де лос Рейес в Толедо, осно-
ванном в честь победы при Торо, где присутствуют и щит с щитодержате-
лем, и ярмо со стрелами, и буквы Y и F.
Первым испанским национальным гербом считается герб начала XVI в.
Хуаны Безумной и Филиппа I. Гербовый щит Католических королей был
разделен горизонтально, и в нижнюю половину добавлен четверочастный
герб Австрийского и Бургундского
домов; в оформлении монеты ис-
пользовали способ четверочастного
деления — четверочастный герб с
гербовыми полями государств им-
перии Филиппа был добавлен во
вторую и третью четверти. Вокруг
щита появилась цепь ордена Золо-
430 того Руна.
Изменение произош ло при
Карле I (1516–1556). Отражая притя-
зания на соответствующее величие,
старая корона была замена на импер-
скую, орел стал двуглавым, по бокам
щита возникли колонны Геракла.
После смерти Карла I имперская
корона и двуглавый орел не употре-
блялись в гербовой композиции, а
колонны остались, хотя изобража-
лись редко, только в самом полном
варианте герба.
Третий раз герб был изменен
Герб Католических королей в монастыре при Филиппе II (1556–1598) и в
Сан Хуан де лос Рейес в Толедо этом варианте сохранялся до конца
XVII в. После того, как в 1581 г. Филипп II был провозглашен королем Пор-
тугалии, в составе испанского герба появился герб Португальского коро-
левства. К традиционным гербам Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии,
Гранады, Австрии, старому и новому Бургундским и Брабанта добавились
«поверх всего» два щитка — один с гербом Португалии, другой с гербами
Фландрии и Тироля. Один из известнейших сохранившихся табардов ис-
панских гербовых королей запечатлел именно этот вариант герба. Несмо-
ГЛ А ВА 4
тря на отделение Португалии в 1640 г., и Филипп IV, и Карл II (1665–1700)
продолжали сохранять в гербе Испании португальский щиток в качестве
герба притязания. Такие номинальные владения встречаются в полных
гербах европейских королевств Нового времени. В Библиотеке Эскориала
хранится бумажная рукопись второй половины XVII в. «Recogimienlo de
nobleça que tracta de los linajes de Espana…», содержащая на листах 382–386
список действительных и номинальных владений полного титула короля
Испании (королевств, герцогств, маркизатов, графств и других сеньорий) с
блазонами их гербов.
Следующее изменение герба произошло уже при Бурбонах: Филипп V
(1700–1746) удалил из герба португальский щиток, переместил фландрско-
тирольский щиток и «поверх всего» положил родовой герб дома Бурбон-
Анжу — в синем поле три геральдические лилии, кайма красная. В таком
виде герб Испании сохранялся вплоть до 1759 г.
Затем рисунок герба поменял свой вид при Карле III (1759–1788): изме-
нилось местоположение старых гербовых полей, добавились гербы Пармы
и Тосканы (Медичи), основной герб с четвертями Леона-Кастилии и Араго-
на переместился в щиток поверх всего. Был начертан боевой клич: Сантья-
го; первым девизом помещено изображение лучащегося солнца и слова из
XLIX псалма «A solis ortu usque, ad occasum»; вторым девизом — колонны
Геракла со словами «Plus» и «Ultra». В качестве щитодержателей появи-
лись два ангела и надо всей гербовой композицией простерлась пурпурная
сень. В таком виде герб просуществовал до 1938 г. Показателем того, что 431
герб стал восприниматься как национальный, а не исключительно королев-
ский, служит то, что при Франко этот герб четвертями Леона, Кастилии,
Арагона, Наварры и Гранады в оконечности по-прежнему эмблематизиро-
вал Испанию. Щитодержателем был оставлен один орел и исчез щиток по-
верх всего Бурбон-Анжу, восстановленный после 1974 г.
Когда в результате политических перемен XIX в. испанское государство
геральдически стало отождествляться с королевским домом, в качестве
официальной эмблемы стал употребляться четверочастный щит Кастилии-
Леона с лилиями в центре и гранатом в оконечности. С 1868 г. в четвертях
исторического герба Испании представлены все главные владения, ее со-
ставляющие, отражающие территориальные приобретения и династиче-
ские связи — Кастилия, Леон, Арагон-Каталония и Наварра, в оконечно-
сти Гранада.
Сегодня испанский государственный герб — четверочастный, в 1 и 4
еще раз четверочастном — Кастилия и Леон, во 2 и 3 рассеченном —
Арагон и Наварра, в оконечности — Гранада. Щит увенчан короной,

сопровождаем по бокам колоннами и внизу красными ярмом и стрела-
ми; щитодержатель — черный орел с золотым нимбом.
Герб короля Испании Хуана Карлоса I — четверочастный: 1) Кастилия,
2) Леон 3) Арагон, 4) Наварра, в мантиевидной оконечности — Гранада. Поверх
всего синий щиток с тремя золотыми лилиями и красной каймой — Анжу. Увен-
чанный короной щит сопровождается косым пнистым красным бургундским
РАЗДЕЛ 1
крестом, золотой цепью ордена Золотого Руна, красными ярмом и стрелами.

* * *
Социальное пространство испанской геральдики не было ограничено
визуализацией лишь знати. Природа средневековой геральдики не имела
строго выраженной и тем более законодательно подтвержденной сословной
принадлежности. Однако в изучении испанской геральдики неблагород-
ных есть некоторые сложности, связанные с трудностью проведения гра-
ницы между благородными и неблагородными, учитывая неоднородность
этого статуса для разных регионов Испании.
Тем не менее, есть некоторые категории в испанском обществе, которые
безусловно не относились к благородным: это мавры и иудеи. Они следова-
ли общим обычаям времени и, судя по немногочисленным сохранившимся
их печатям, употребляли родовые гербы и знаки, как и все остальные. Эти
гербы иногда имеют некоторые особенности: так, половина эмблем, при-
надлежавших иудеям, имеет геральдическую лилию, нередко ее употребля-
ли и мавры, крест заменялся звездой.
На печатях конверсо крест присутствовал. Мартин Энрикес, знаменосец
и коннетабль Наварры, внук короля Наварры Энрике I Шампанского (1270–
1274) был крестным одного из конверсо и дал ему свое имя. Этот другой Мар-
тин Энрикес пользовался гербом с процветшим просечным крестом.
Печати торговцев и ремесленников, «ciudadanos honrados», многочис-
432 ленны. В Наварре и Каталонии в среде неблагородных практика пользо-
вания прикладными печатями, изображения большинства которых имеют
геральдический характер, была очень распространена. Они появились по-
сле 1320 г. и особенно умножились во второй половине XIV в. Торговцы
Бургоса, Сеговии, Толедо пользовались аналогичными печатями, следуя ге-
ральдической модели построения их изображений. Обычно это здание, ко-
локол, молот, три птицы, процветшая гора, замок, орел; нередко это гербы
«говорящие», как герб с изображением арбалета у рода Баллестер. Гераль-
дическую систему изображений использовали и клирики низших уровней.
Эти гербы практически ничем не отличаются от гербов тех лиц, в чьем бла-
городстве нет сомнений.
Города в лице своих консехо и религиозных братств достаточно рано
включились в процесс геральдизации. Утверждение действующей гераль-
дики консехо началось в XIV в. До этого времени города употребляли в
своих печатях эмблемы более или менее удаленные от геральдических ти-
пов. Если же в их печатях и появлялись гербы, то это всегда были гербы
сеньора города. Гербовый щит, ассоциируясь в первую очередь со сферой

сеньориального, был чужд общности консехо и казался неподходящим
для помещения эмблемы или семейного знака горожанина. В большинстве
случаев гербы города вели свое происхождение от ранних печатей, изобра-
зительное пространство которых было организовано не геральдически.
Но в целом генезис геральдики консехо напоминает процесс развития гер-
бов от территориальных к родовым. Категория наследуемости здесь вос-
ГЛ А ВА 4
производилась легче, чем в других областях геральдики, поскольку владе-
лец был коллективным.
В XIV в. города полностью включились в общий процесс геральдизации.
Городской патрициат, обладавший значительными возможностями воспро-
изведения изображений, обзавелся гербами по примеру знати.
Гербовник братства Сантьяго
Нельзя не заметить, что геральдика неблагородных, как геральдически мало-

известная социальная зона, изучена пока слабо. При этом любопытно, что
именно ей обязан существованием один из самых ярких геральдических па-
мятников Испании, самое ценное единое собрание в кастильской геральди-
ке — Гербовник братства Сантьяго в Бургосе (El libro de la cofradía de Santiago).
Он начал составляться в 1338 г., основная часть создана в 1370–1385 гг., допол-
нялся в 1396–1414 гг., доведен до 1682 г. Это гербовник неблагородных, состо-
ящий из 311 гербов городского патрициата, владеющих конем и оружием при-
вилегированных жителей, городских всадников, кабальерос-вильянос Бурго-
са. В виде всадников на коне с геральдической попоной, с гербовым щитом, со
знаменем представлены 83 рода. Это не воинское снаряжение, это репрезен-
тативные изображения. Фигуры предста-
ют, визуально ничем не отличаясь от знати
того времени. Иногда по изображениям в 433
гербе казалось бы можно предполагать вы-
соких особ: так, в гербе Хуана Лопеса де
Фриас во 2 и 3 четвертях, в гербе Франси-
ско Фернандеса в 1 и 4 четвертях — в крас-
ном поле золотой замок (Кастилия). В дей-
ствительности они по своему усмотрению
брали самые общие гербы, а эти кастиль-
ские тогда именно так и воспринимались.
Некоторую роль, возможно, сыграло и то,
что само братство было основано королем.
Впоследствии геральдика неблагородных
в Испании практически исчезла. Этот
процесс социального отдаления заметен
и в последних гербах XVII в. в Гербовнике Фрагмент Гербовника
братства Сантьяго в Бургосе. ■■■ братства Сантьяго в Бургосе
Испанские геральдисты XV–XVI вв., для которых эта проблема при-

надлежности к благородным стояла острее и имела практический, а не
научный смысл, делили все имевшие хождение визуальные признаки на
три категории: принадлежащие благородным или военным и носимые на
щитах, знаменах и гербовых коттах; знаки торговцев, изображаемые на их
тюках; знаки ремесленников, воспроизводимые на их изделиях. При этом
они отказывались считать эмблемы неблагородных гербами и рассматри-
РАЗДЕЛ 1
вали в качестве таковых только первую категорию. Была попытка, о кото-

рой свидетельствует автор XV в. Хуан Родригес дель Падрон, разделить
их и в визуальном отношении — употребление геральдических металлов
в гербах зарезервировать только за благородными и поселениями в стату-
се городов, а неблагородным, бургам и деревням разрешить употреблять
эмблемы, состоящие только из цветов. Однако причины прекращения бы-
тования геральдики неблагородных лежали не в этих попытках регламен-
тации, а в сокращении сферы ее применения.
* * *
Испанская геральдика в целом внесла заметный вклад в складывание
общеевропейской геральдики. Испанская геральдическая терминология
до рубежа XVII–XVIII вв. формировалась самостоятельно. Описание гер-
бов Хуана Мануэля, сделанное им самим в середине XIV в., обнаруживает
его невнимание к профессиональной терминологии блазонирования, или
же незнакомство с нею, хотя порядок и правила описания гербов соблюде-
ны. Но и к началу XVI в. испанская геральдическая терминология не была
устоявшейся. Часть памятников демонстрируют устойчивый геральдиче-
ский язык, как правило, под французским влиянием, другие используют
не технические термины, а общеязыковые обозначения цветов, делений и
фигур герба.
Что же касается отдельных геральдических фигур, то из них в испан-
434 ской родовой геральдике чаще всего употребляется кайма, особенно в Ан-
далусии, Эстремадуре, Кастилии, несколько реже в Каталонии и на Балеар-
ских островах. Кастильская кайма во второй половине XIII в. была приня-
та рядом крупных сеньоров полуострова, связанных родством и свойством
с Альфонсо VIII Кастильским. За каймой по частоте употребления следуют
перевязь, пояс, столб. Все прочие встречаются еще реже. Кайма была боль-
ше распространена на старинных землях Кастильской Короны, включая
Басконию, а в Каталонии она встречается очень редко. На землях Арагон-
ской Короны, в Наварре — средний показатель по Испании.
Наряду с относительно распространенной в Европе каймой специ-
фически испанскими геральдическими формами являются косые кре-
стики (aspas), геральдические листья тополя (panelas), котлы (calderas),
заглатываемая перевязь (banda engolada), представляющая собой правую
перевязь, выходящую из пастей двух чудовищ, возможно драконов. Эту
фигуру Хуан II (1406–1454) поместил на золотых монетах номиналом в
10 и 20 добл.
* * *
Значительную роль в становлении геральдической терминологии, в
складывании формальной геральдики сыграли герольды. В испанских ко-
ролевствах герольды появились достаточно поздно, в XIV в. Вероятно, ра-
нее всего они появились в королевстве Наварра, поскольку это королевство
исторически в большей степени было связано с французскими традиция-
ми, в том числе геральдическими. Фигура герольда была известна при на-
ГЛ А ВА 4
варрском королевском дворе с середины XIV в. В 1379 г. упомянут частный
герольд Томас Треве, английский рыцарь на службе испанского монарха.
Фруассар отмечал, что герольд Карла II в 1366 г. путешествовал в Брюссель
и что в 1368 г. был гербовый король по имени Наварра (гражданское имя
Мартин Карбонель, нормандец). Наряду с упоминаниями в это время по-
являются и официальные документы, свидетельствующие о наличии долж-
ности герольдов. Первый из них, от 10 сентября 1386 г., говорит о герольде
Памплона и младшем герольде (petit herault) Местре Хуане.
Наваррские источники конца XIV — начала XV в. упоминают многих
коронных гербовых должностных лиц разного уровня: гербовых королей,
герольдов, младших герольдов. Любопытно, что многие их них вышли
из королевских музыкантов, как, например, в 1395–1406 гг. герольд Эврё
(гражданское имя Эннекен Железная Голова), который иногда именовался
гербовым маршалом Наварры.
Институт частных герольдов оставил меньше исторических свиде-
тельств. Известно, что принц Вианы имел герольда (тоже происходившего
из музыкантов). Кроме герольда Виана (1439–1446 гг.) есть также упомина-
ния о младшем герольде Эстелья (1435–1452 гг.), герольде Монреаль (Mont
Real) (1452–1457 гг.). Другие крупные сеньоры также имели герольдов. Из-
вестен герольд Май на службе Шарля де Бомон (1392 г.). У Педро де Пераль-
та служил некий младший герольд, которому герольд Виана даровал право
носить в четверти королевские гербы Наварры на своей котте.
При этом иногда частным лицам служили и королевские герольды, в 435
основном для исполнения дипломатических функций и в качестве курьеров,
тем более что это было их функцией и при дворе. Герольд Эврё в 1397–1414 гг.
с поручениями короля побывал во Франции, Валенсии, Бордо, Кастилии,
Сицилии, Арагоне, Гаскони, Барселоне, Англии, на Родосе, в Бретани. Ити-
нерарий герольда Памплона в 1423–1453 гг. примерно таков же.
Другой функцией герольдов было участие в дипломатическом представи-
тельстве, сопровождение важных персон, подобно тому, как в 1434 г. герольд
Памплона ездил с двумя наваррскими послами к графу Фуа. Герольды сопро-
вождали своих сеньоров во время военных предприятий; герольд Памплона в
1429 г. участвовал в переговорах королей Наварры, Арагона и Кастилии.
Как и повсюду в Европе, не менее важной была их роль в организации и
проведении рыцарских турниров и состязаний. Это была уже их собствен-
но геральдическая функция. В нее входило также участие в придворном
церемониале, возведении на трон, бракосочетании, погребении и про-
чих торжественных церемониях, неизменно имевших геральдическое
измерение. На торжественных актах, как например, погребение Хуана II

в Барселоне в 1479 г., во главе похоронной процессии шли три гербовых
короля. На такого рода церемониях гербовые короли были одеты в табард
с четырьмя щитами королевских гербов. В XVIII–XIX вв. они носили уже
не табарды и котты с гербами, как в Средние века и раннее Новое время, а
обычные мундиры.
В обязанности герольдов входило доскональное знание гербов, имев-
РАЗДЕЛ 1
ших хождение на подведомственной территории, интересовались они и дру-

гими гербами. Известно, что в 1407 г. герольд Эврё путешествовал в Арагон
с целью ознакомиться с гербами сенешаля Эно и другими. Если герольды
постоянно пребывали в разъездах, то гербовые короли Наварра всегда на-
ходились в Памплоне. Им же приходилось составлять блазоны (словесные
описания герба) при выдаче грамот аноблирования, при пожалованиях ко-
ролевских гербов в гербы других лиц. В середине XVI в. одним их них, Гра-
сианом дель Боск, был составлен первый наваррский гербовник — «Книга
гербов королевства Наварры» (Libro de Armería del Reino de Navarra).
Постепенно, к концу XVI в. их должность стала не более чем придворной.
В Новое время основной функцией герольдов было фиксировать в «Книге
гербов» все гербы идальго, подтвердивших свое право на идальгию (хотя ге-
рольды Наварры лишь с 1577 г. сами всегда были идальго по крови). Герольд
приносил клятву перед Королевским советом, ему передавался гербовый
регистр (один экземпляр которого с 1613 г. хранился у гербового короля, а
другой — в Королевском совете), табард и знак должности. После присоеди-
нения Наварры в 1512 г. должность наваррских герольдов во многом утрати-
ла свое значение, и административно подчинялась Королевскому совету На-
варры, хотя должность гербового короля Наварра сохранялась до 1837 г.
В королевстве Арагон наличие герольдов отмечено источниками во
второй половине XIV в. Первое развернутое упоминание относится к
1379 г., когда герольд Жирона на службе инфанта дона Жоана, герцога Жи-
436 роны, готовился к путешествию в Сантьяго де Компостела и в Гранадский
эмират. Его звали Жоан де Бар, возможно, это сын наваррского герольда
Пера де Бар. В 1387 г. Жоан I назначил Маттео де Фоконье на должность
герольда Жирона, «со всеми правами и привилегиями, которые имеют
другие герольды, и которые будут им дарованы в будущем королями и го-
сударями мира», вскоре назначил его «королем всех герольдов Арагона» с
должностным именем Арагон. В царствование Жоана I были установлены
все должности герольдов и младших герольдов в королевстве.
Главное должностное лицо среди герольдов Арагона именовалось гер-
бовый король Арагон; название должности появилось в арагонских доку-
ментах в 1429 г. Арагонские инфанты и другие крупные сеньоры также име-
ли герольдов на своей службе. У инфанта Пере Арагонского был герольд
Конкиста, выполнявший важные дипломатические функции во время ра-
спрей в Кастилии в 1429–1433 гг. Герольды были в большей степени связа-
ны с личностью сеньора, и когда инфант или другой претендент занимали
трон, он как правило назначал своего герольда гербовым королем Арагон.
Когда в 1479 г. король Сицилии Фернандо стал королем Арагона, то и гер-

бовым королем в Арагоне стал бывший герольд Сицилия Гиллем де Пе-
драса. В 1496 г. эту должность занял Гарси Алонсо де Торрес, известный
своими геральдическими трактатами, много путешествовавший по Европе
и знакомый с обычаями дворов Англии, Франции, Фландрии, Бургундии.
Он упоминается вплоть до 1515 г. Вероятно, до торжеств по поводу капитула
Ордена Золотого Руна в Барселоне 5–8 марта 1519 г. должность оставалась
ГЛ А ВА 4
свободной. К этим орденским торжествам Карл I назначил герольда Ката-
лония гербовым королем Наварра (герольд Каталония, находившийся в
Барселоне, отмечен еще в 1387–1416 гг.).
В 1408 г. упомянут герольд Сицилия, который в документах того вре-
мени именовался Тринакрия (другое название Сицилии). Затем эту долж-
ность занимал Жан Куртуа, автор известного геральдического трактата
«Геральдика цветов». В 1418 г. в документах отмечен герольд Валенсия.
Наряду с ним в середине XV в. упоминаются герольд Иерусалим, герольд
Калабрия. Главной их функцией была организация состязаний и турниров,
которых было немало при арагонском дворе.
Кастильской документации в отношении герольдов до середины XV в.
сохранилось намного меньше по сравнению с Арагоном и Наваррой. О них
известно в основном по упоминаниям в хрониках. В частности, Фруассар
свидетельствует, что уже в 1367 г. Педро I имел гербовых должностных лиц
на своей службе, и после окончания битвы при Нахере на поле боя были
отправлены четыре рыцаря и четыре герольда, чтобы сосчитать мертвых и
удостовериться, есть ли среди них восставший бастард Трастамара. Ино-
гда о наличии герольдов в Кастилии во второй половине XIV в. упоминают
художественные произведения.
Первое документальное свидетельство о герольдах в Кастилии относит-
ся к 1413 г. В 1429 г. упоминается герольд с должностным именем Трастамара.
Но все равно для XV в. упоминания единичны. Был в 1429–1430 гг. герольд
Монреаль, одновременно королевский нотарий. Был гербовый король Леон и 437
младший герольд Перевязь (должностное имя связано с рыцарским орденом
Хуана II), герольд и маршал гербов Астурия. Главным из гербовых должностных
лиц был гербовый король Толедо, присутствовавший при основании маркизата
Сантильяна в 1445 г. Его должность сохранялась до 1545 г. При провозглаше-
нии Энрике IV все гербовые короли участвовали в торжественной церемонии.
В похоронах Изабеллы Португальской, вдовствующей королевы Кастилии, в
Жироне в 1496 г., в 1504 г. при похоронах Изабеллы Кастильской — гербовые
короли Толедо, Леон и, возможно, Арагон.
Существовали в XV в. герольды частных лиц, подчас со своеобразны-
ми именами, вроде герольда коннетабля Альваро де Луна, которого звали
Щиток на панцире (Ristre). В 1486 г. упомянут младший герольд Стрелы
(Flechas), поименованный таким образом по изобразительному девизу Иза-
беллы Кастильской.
В XV в. кастильские герольды участвовали в церемониях по дарованию
титулов и почестей, на них возлагалась обязанность произнесения речи от
имени короля. В обязанности герольдов входило и удостоверение благо-

родства, как например, исходившее от имени гербового короля Кастилия
Жану де Ребревьет из Бургундии в 1456 г. Изредка это мог сделать герольд
частный, как гербовый король герцога Медина Сидония, в отношении Гер-
реро. При аноблировании и соответствующем создании нового герба ого-
варивалось право не только его ношения, но и его изображения на знаменах,
зданиях, надгробиях и любом имуществе обладателя, как это было, напри-
РАЗДЕЛ 1
мер, при аноблировании Мигеля Лукаса де Ирансо в 1455 г. Сами кастиль-

ские герольды имели привилегию, введенную в 1446 г., изображать в гербах
золотые фигуры, если являлись кабальеро. Однако наряду с привилегиями
возрастала и их зависимость от королевской власти. Изабелла Кастильская
по просьбе толедских кортесов запретила гербовым королям и герольдам
передавать противникам вызовы на дуэли и поединки под угрозой конфи-
скации имущества.
Кастильские герольды, подобно наваррским и арагонским, много пу-
тешествовали. Ферран Мехиа в конце XV в. в своем трактате «Nobiliario
Vero» не зря называл герольдов «нунциями рыцарства». В первой полови-
не XV в. в их обязанности в первую очередь входила доставка королевских
посланий и писем сеньоров, в частности вызовов, что было исключительной
прерогативой средневековых герольдов, или при их отсутствии — трубачей
и барабанщиков. В 1429 г. три кастильских королевских герольда ездили в
Эстремадуру к восставшим под предводительством арагонских инфантов.
Гербовый король Толедо и герольд Астурия сопровождали Диего де Валеру,
когда Хуан II направил его к королеве Дании, тетке короля с материнской
стороны, а затем к королю Англии и герцогу Бургундскому. При официаль-
ных миссиях герольды, представая перед адресатом, были одеты в гербовую
котту с гербами сеньора, как герольд Хуана II, направленный в январе 1444 г.
к мятежному инфанту Энрике, затворившемуся в Толедо.
Оплата труда герольдов осуществлялась в денежной форме, определен-
438 ной на год суммой, которая выплачивалась раз в четыре месяца или ежеме-
сячно, а также зерном и другой провизией. Гербовые короли Леон и Кастилия
после 1477 г. получали по 14 400 мараведи годового содержания, кроме того
одеяний на 10 600 мараведи. В начале XVI в. такую же плату получал гербовый
король Толедо. Годовое содержание герольда Сицилия было равно в 1409 г.
40 унциям золота. Также бывали и разовые вознаграждения, как например
50 флоринов от короля Хуана II гербовому королю Арагон Жоану дель Монт
за известие о пленении Берната де Кабрера в Каталонии. Наряду с этим их
оплату составляли всякого рода дарения и вознаграждения за службу (неред-
ко тканями, одеждами). Ткани, использовавшиеся при церемонии похорон,
делились потом между герольдами. Получали они вознаграждение и от дру-
гих сеньоров, в основном в связи со службой, могли получать дары в день ано-
блирования от аноблируемого. Гербовые должностные лица и их семьи были
избавлены от чрезвычайных и некоторых обычных платежей.
Некоторые кастильские герольды XV в. оставили заметный след в исто-
рии геральдики. К наиболее известным именам относятся Педро Грасиа Деи
(Антонио де Вильямайор), автор различных

геральдических трактатов, и Мохика, автор
важного, ныне утраченного, гербовника.
После смерти Изабеллы король Фер-
нандо сократил штат двора, в том числе и
кастильских герольдов, приписанных в
основном ко двору королевы, и с 1506 г. в
ГЛ А ВА 4
Кастилии фигурировал только гербовый
король Толедо.
При Карле I двор во многом изме-
нился, воспроизводя традиции бургунд-
ского двора. До этого испанские героль-
ды не имели, как во многих других частях
Европы, строгих подведомственных тер-
риторий, гербовых провинций. Главный
гербовый король Бургундии, Золотое
Руно, стал играть самую важную роль
при испанском дворе. Испанские героль-
ды фактически подчинялись гербовому
королю Золотое Руно, нередко он один
осуществлял при короле традиционные
функции герольда. И эта ситуация сохра-
нялась в течение всего XVI в. Во время
коронации Карла I имперской короной в
Болонье в 1530 г. гербовые короли были Герольд конца XV в.
одеты в желтые с имперским орлом дал-
матики. На церемонии присутствовали многие герольды, но перед коро-
лем шествовал Золотое Руно и разбрасывал в народ золотые и серебряные
монеты, отчеканенные специально для этого случая.
В 1545 г. во время капитула ордена Золотого Руна в Турне были соз- 439
даны, точнее, возрождены две новых должности гербовых королей — Ие-
русалим (она относилась к арагонскому двору и упоминалась также в
1524 г.) и Кастилия. В середине XVI в. в Испании существовало 12 гербо-
вых королей: Кастилия, Леон, Арагон, Гранада, Наварра, Неаполь, Сици-
лия, Мальорка, Валенсия, Толедо, Кордова и Мурсия, из чего следует, что
принцип территориальной подведомственности восторжествовал. Любо-
пытно, что в числе их многочисленных традиционных функций источник
отмечает в сфере их внимания не только гербы кабальеро, но и городские
гербы соответствующего королевства. В 1577 г. была основана новая ге-
ральдическая должность: гербовый король Испания (España). Однако
гербовый король Золотое Руно занимал более высокое место в структу-
ре габсбургской монархии, имея в подчинении ряд герольдов и младших
герольдов, относившихся не только к пиренейским, но и к другим евро-
пейским владениям монархов. Нередко и испанские гербовые должности
занимали уроженцы других мест империи.
В 1565 г. при Филиппе II в связи с реорганизацией двора все гербовые

должностные лица оказались в дворцовом подчинении. Число испанских
гербовых королей сократилось до четырех и продолжало оставаться тако-
вым вплоть до XX в. Навсегда исчезли на полуострове герольды и младшие
герольды. Большая часть должностей, за исключением Кастилии, при Фи-
липпе II занималась фламандцами по происхождению. Дипломатическая и
переговорная функции гербовых королей ушли, роль их свелась в основном
РАЗДЕЛ 1
к дворцовому церемониалу и такой оставалась до конца, до ликвидации

должности в 1931 г.
Иногда герольды делали проверочные визитации, осуществляли экс-
пертные функции. В 1649 г. в Америке, в соборе города Пуэбла де лос Анхе-
лес (Новая Испания) вызвали сомнения королевские гербы, где части Ара-
гона и Наварры были изображены их древними гербами, непривычно для
глаза. Гербы были демонтированы и направлены в Мехико, где архиепископ
их срисовал и отправил рисунки в Испанию. Однако в Испании подтвер-
дили геральдическую правильность изображений, и гербы были возвраще-
ны на свое место.
Основная деятельность гербовых должностных лиц свелась к выпуску
документов и свидетельств, касавшихся гербов, идальгии, чистоты крови,
древности генеалогии. Активно в этой области действовал Диего де Ур-
бина, гербовый король Кастилия в 1580–1623 гг., но он — единственный
пример из всего XVI в. По традиции за каждый документ герольды по-
лучали одну двойную марку серебра, если это был только гербовый щит,
а если с генеалогией, фактами и подтверждениями, то оплата зависела от
объема работы.
В XVII в. гербовые короли ходили в черных ливреях, а табарды наде-
вались только при церемониях. Гербовые должности, как и другие, стано-
вились наследственными: Хуан де Мендоса и Хирон в 1633 г. был назначен
на должность в возрасте 5 лет. В 1737–1774 гг. должность гербового коро-
440 ля занимала женщина, донья Антония де Сахебьен, ее церемониальные
обязанности исполнялись мужчиной. Большинство испанских герольдов
в Новое время были идальго по крови, но имели место и исключения из
этого правила.
В XVI в. герольды писали мало. Исключение составляет Антонио де
Сотомайор и Мендоса, автор трехтомного сочинения «De Armería». Даже
в тех случаях, когда возникала нужда в консультации по поводу королевско-
го герба, как правило, обращались не к гербовым королям, а к клирикам
и эрудитам; например, в 1564 г. Херонимо де Сурита консультировался у
архиепископа Сарагосы.
Научная продукция герольдов XVII в. немногочисленна или неваж-
на. Хосе Альфонсо де Герра и Вильегас и Луис де Саласар и Кастро соби-
рали и копировали гербовники. В 1693 г. Хосе Альфонсо де Герра и Ви-
льегас выпустил сочинение о герольдах «Discurso historico politico, sobre
el origen, y preheminencias de el oficio de heraldos, reyes de armas, feciales, y
caduceadores». Однако в этом столетии больше процветали геральдисты,
не имевшие отношения к гербовым должностям, которые писали тракта-

ты, гербовники и нередко их печатали. Это гербовники Херонимо Болеа,
Ласаро Диеса, Педро Виталеса, нобилиарии Санчо Бусто де Вильегас, Ху-
ана дель Корраль и др.
* * *
В Кастилии одним из самых ранних текстов, зафиксировавшим ге-
ГЛ А ВА 4
ральдическое сознание, была «Книга о гербах» (Libro de las armas) Хуана
Мануэля, созданная в середине 40-х годов XIV в., касающаяся истории
его рода. Практически это одна из первых попыток осмысления гераль-
дических реалий, запечатленная в совершенной литературной форме.
Она является подтверждением непрямолинейности развития языка ге-
ральдики, и в то же время показывает, каким образом, когда уже не оче-
видны прозаичные обстоятельства избрания тех или иных эмблем, став-
ших гербами, складываются условия для формирования геральдической
легенды. Хуан Мануэль описывает свои гербы («...герб четверочастный
белый и алый... И в алой четверти … расположено одно золотое крыло
с человеческой рукой, которая держит меч без ножен; и в белой четвер-
ти … лев...» (Tit. 10). Истолкование своих гербов Хуан Мануэль ведет по
трехчастной схеме, выстраивая иерархическую пирамиду ценностей, на
вершине которой — гербы рода Мануэль, рассматриваемые как символы
служения Христу и Вере. Сакрализация герба достигается через утверж-
дение особой миссии рода. Трактовка значений гербов Мануэлем выхо-
дит далеко за пределы блазонирования и больше характеризует особен-
ности кастильской культуры XIV в.
На развитие геральдической мысли на полуострове (как, впрочем, и
всюду в Европе) оказал сильное влияние геральдический трактат итальян-
ца Бартоло де Сассоферрато (1355 г.), основоположника жанра геральди-
ческих трактатов. Это начало первых размышлений над геральдическими
эмблемами. В Испании в XV в. эта традиция представлена в первую очередь 441
творчеством мосена Диего де Валера (1412 — ок. 1488), автора «Трактата
о гербах», написанного в 1458–1467 гг. (издан в 1482 г.) и других произведе-
ний на близкие темы. Он сыграл значительную роль в развитии испанской
геральдической мысли.
Следует упомянуть также Гарси Алонсо де Торрес — гербового коро-
ля Арагона с 1485 г. Он автор различных геральдических произведений, в
том числе трактата «Blasón y recogimiento de armas», написанного в 1496 г.,
сохранившегося в четырех версиях. Он имеет полное фантастических до-
мыслов историческое введение о герольдах, появившихся, по мнению ав-
тора, во времена классической древности. За ним следуют имена Хуана
Родригеса де ла Камара (более известен как Хуан Родригес дель Падрон),
создателя произведения «Cadira del Honor» (1445); Педро де Грасиа Деи,
Антонио де Бараона и др. Все их тексты неоднородны, добавляют к из-
ложению геральдики классическую и священную историю, естественные
науки, элементы философии.
Особое влияние Бартоло оказал на Феррана Мехиа, который в 1477–

1485 гг. создал «Трактат об истинном благородстве» (Nobiliario vero) и
опубликовал его в Севилье в 1492 г. Несмотря на то, что Ф. Мехиа спорит с
Бартоло и выдвигает целый ряд аргументов против его мнений, прокоро-
левская позиция Бартоло в трактате Мехиа отразилась в том, что Мехиа уже
не признает геральдической свободы. Он говорит, что лишь герцоги могут
иметь гербовых королей, а маркизы и графы только герольдов. Трактат Ме-
РАЗДЕЛ 1
хиа — один из наиболее значительных памятников средневековой испан-

ской геральдической мысли, отразивший ее состояние в XV в. Для испан-
ских геральдических трактатов характерно их сочетание с нобилиарием, т.е.
трактатом о благородстве, и генеалогическими темами. Практически одно-
временно с трудом Мехиа в 1480 г. в Каталонии было создано произведе-
ние, озаглавленное «Aquest llibre es de don Bernalt de Llupid senyor de Cardu».
Это собрание цветных изображений гербов, начинающееся с гербов пап и
кардиналов; гербы изображены по два на странице, с комментариями на
обороте. Затем следуют гербы многих итальянских городов, вымышлен-
ные сообщения, относящиеся к ранней истории Испании, и перечисление
представителей знати Италии, Кастилии, Валенсии, Каталонии, Арагона и
Франции.
Если средневековые трактаты пытались охватить весь спектр гераль-
дического материала, одновременно философствуя, классифицируя и раз-
мышляя над приоритетом королевской власти, понятием благородства и
т. п., то в Новое время способ осмысления геральдического материала стал
более дифференцированным.
В конце XVI в. сформировался еще очень близкий средневековому
описательный подход, выраженный в классификации всех фигур, деле-
ний, покрытий и всех возможных их сочетаний, сопровождаемый слож-
ной номенклатурой. Эмблематическое пространство описывалось вне
исторической реальности, вне времени и пространства, без учета про-
442 исхождения и изменения форм. Эта традиция описания геральдики,
рассматривающая ее как вещь в себе, оказалась устойчивой, и в течение
XVII–XX вв. периодически появлялись книги, написанные в традици-
ях этого направления.
В XVI в. значительный вклад в развитие геральдической мысли внес-
ли испанские эрудиты, в основном представители клира. Это священник и
генеалог середины века Бернат Местре, автор книг «Llibre del Blaso Catala»
(1544 г., включает трактат по геральдике) и «Notas antiguas de cosas у familias
de Catalunya у armas de ellas» (обе сопровождаются цветными рисунками гер-
бов); Гонсало Арготе де Молина, автор «Historia de la Nobleza de Andalucía»
(1588 г.). В испанской геральдике середины XVI в. известен каноник и архи-
вист собора в Барселоне Франсиско Тарафа, который составил «Nobiliariо
llibre de armería» и «Cronica de cavaliers catalans», с описанием многочислен-
ных гербов XVI в. и генеалогическими примечаниями. В геральдике он более
точен, чем в своих генеалогиях, искажающих исторические факты. В 1550–
1551 гг. историк Гонсало Фернандес де Овьедо и Вальдес в числе прочих про-
изведений написал «Tractado general de todas las armas e diferencias dellas e de

los escudos» и «Libro de linajes у armas», в которых речь идет о геральдике; как
и многие другие произведения того времени, они остались в рукописи.
Вершиной геральдической мысли XVI в. стал трактат о гербах одного
из видных представителей испанского Возрождения, архиепископа Тарра-
гоны Антонио Агустина (1516–1586), опубликованный в 1734 г. под назва-
нием «Dialogos de las armas у linajes de la nobleza de España». Это система-
ГЛ А ВА 4
тизированное изложение формальной геральдики второй половины XVI в.
а также собрание заметок о гербах и генеалогии лиц королевской крови и
титулованной знати.
С XVII в. берет свое начало историко-археологический подход, для ко-
торого характерен интерес к причинам происхождения и времени появле-
ния геральдических форм и обычаев. Его приверженцы — а среди них были
ученые с мировым именем — сосредоточились преимущественно на изуче-
нии средневековой геральдики, которую они полагали наиболее важной и
интересной.
В начале XVII в. рехидор Мериды Бернабе Морено де Варгас cоздал
книгу «Discursos de la Nobleza de España»; 9 из 24 диалогов представляют
собой интересный геральдический трактат, отражающий геральдическое
пространство весьма реально, несмотря на традиционные для эрудитов из-
ыскания о гербах античных времен. От XVII в. сохранилось произведение
священника Жауме Рамона Вила (ум. в 1638 г.) «Tractat d’Armoria», состоя-
щее из четырех томов рукописи ин-фолио с 2300 гербов и девизов знатных
домов Каталонии, собственноручно нарисованных автором. В третьем томе
объединены гербы епископств, орденов, аббатств, приоратов, королей, го-
родов и других населенных пунктов. Автор начал свой трактат, во многом
близкий к гербовнику, в 1602 г. и затем в течение 15 лет постоянно дополнял
его. Примерно в это же время появился по существу близкий гербовнику
«Nobiliario del Conde de Darnius», состоящий из пяти рукописных томов
с 2500 гербовыми щитами арагонской знати. В нем иногда отмечается ис- 443
точник герба (надгробия, ворота замков и т.п.), иногда есть небольшая ге-
неалогическая заметка о соответствующем семействе. Возможно, что это
результат официальных или любительских визитаций.
Наряду с гербовниками и сочинениями исследовательского характера
появлялись труды репрезентативного характера, обращенные к королевской
геральдике и геральдике титулованной знати. В 1622 г. Алонсо Лопес де Аро
издал двухтомный «Nobiliario genealógico de los Reyes у títulos de España»
с гербовыми щитами и генеалогическими древами внесенных семейств. Та-
кого же типа издания продолжали появляться и в XVIII в., когда академик
Пере Коста создал «Nobiliario Catalan» с рисунками 1836 гербов высокого
художественного качества.
Заметное место среди книг XVIII в., посвященных испанской геральди-
ке, занимает «Каталанский щит» («Adarga catalana») Франсиско Хавьера де
Гарма и Дуран. Учитывая, что рукопись Х. Вилы не была опубликована, это
произведение считается первым изданным в Испании систематизированным
трактатом по геральдике. Им пользовался и создатель самого известного про-

изведения испанской геральдической историографии XVIII в. — «Ciencia
heroyca reducida a las leyes del blason» (Barcelona, 1725; Madrid, 1780) — Хосе
де Авилес, маркиз де Авилес. На создание этой книги и на все развитие ис-
панского гербоведения оказали влияние труды французской гербоведческой
школы, прежде всего К.-Ф. Менетрье.
В XIX в. в испанской ге-
РАЗДЕЛ 1
ральдической историографии
появлялось немного исследо-
вательских работ, больше было
обобщающих, как и повсюду в
Европе этого времени. Науч-
ная ценность их не бесспорна.
Как правило они не содержали
ничего нового по сравнению с
тем, что было издано ранее, пе-
речисляли элементарные пра-
вила, добавляли словари тер-
минов блазонирования. В их
тексте нередко присутствуют
всякого рода фантазии на тему
геральдики.
Начало XX в. ознаменова-
лось кризисом геральдической
историографии. Однако нако-
пление материала и его анализ
позволили к концу 1930-х годов
подойти к новому пониманию
геральдики, которое проявилось
444 и нашло свое выражение уже в
Герб Испании в XVIII в. основном в послевоенный пе-
риод, во второй половине XX в.
Этот историко-антропологический подход состоит в изучении геральди-
ческих проявлений с точки зрения потребностей человека в физическом,
социальном, индивидуальном и коллективном аспектах. Сразу после окон-
чания Первой мировой войны началось издание, подводившее итог все-
му развитию испанской гербоведческой мысли. Это начавшая выходить
в Мадриде в 1919 г. многотомная (в 1963 г. вышел 88-й том) «Геральдиче-
ская и генеалогическая испаноамериканская энциклопедия» (Enciclopedia
Heráldica у Genealógica hispano-americana) Альберто и Артуро Гарсиа Кар-
раффа. Первый том содержал изложение геральдических правил согласно
методам самых значительных авторов геральдических трактатов; второй
представлял собой словарь терминов блазонирования. Последующие тома
представляют собой геральдический и генеалогический словарь испанских
и американских фамилий.
Примерно в то же время, в 1922 г., архитектор и академик изящной сло-

весности в Барселоне Луис Доменек и Монтанер создал «Исторический гер-
бовник Каталонии с древнейших времен до конца XVI в.». Это, вероятно,
один из первых примеров исторического подхода к проблеме геральдики в
испанской историографии, попытка собрать весь геральдический материал
для одного региона — в данном случае Каталонии. Нечто подобное фран-
цузская школа гербоведения осуществила лишь в конце XX в., начав издание
ГЛ А ВА 4
всего геральдического материала по гербовым провинциям.
Этот труд оказал значительное влияние на научное творчество одно-
го из самых крупных испанских исследователей геральдики, историка
и филолога Марти де Рикера. К старшему поколению относится эрудит
и большой знаток проблем истории испанской геральдики Фаустино
Менендес Пидаль. Его перу наряду с многочисленными статьями при-
надлежат книги по средневековой испанской геральдике. К концу XX в.
изменился принцип построения книг по геральдике, которые нередко
посвящены конкретным проблемам и имеют конкретные исторические
временные рамки, как например, труд Э. Пардо о распространении гер-
бов в Галисии.
* * *
На исходе Средневековья испанская геральдика претерпела ряд из-
менений. Одно из них связано с объединением королевств Пиренейского
полуострова под эгидой кастильской короны и некоторым затуханием ге-
ральдической репрезентации на местах. Другие обусловлены изменения-
ми в социальной практике геральдики, продиктованы переменами в поль-
зовании печатью. Вислая конная печать, характерная для лиц высокого
статуса, как неудобная для бумажных документов ушла из употребления
в начале XIV в. Ее заменила прикладная печать, а с конца XIV в. резко и
быстро сокращалось пользование всеми видами печатей. Распростране-
ние подписи наравне с печатью, замена печати для аутентификации доку- 445
ментов подписью означали прежде всего уменьшение количества матриц
печатей. Уже в конце XIV в. в Наварре их число сократилось вдвое, в Ката-
лонии на четверть. Быстрый упадок прикладной печати вывел из обихода
одну из самых массовых практик геральдизации общества. Прикладная
печать была основным — и часто единственным — носителем гербов и
эмблем в низших слоях общества. Ее выход из употребления разрушал
единство эмблематического пространства, перенося бытование геральди-
ки в верхние слои общества. Однако высокие в социальном отношении
слои продолжали пользоваться печатью, соответственно, с гербами. Это
стало одной из тех причин, по которым в общественном мнении гербы
стали приобретать облик социального атрибута знати.
Третье, и вероятно главное, это то, что в период между 1450–1550 гг. наи-
более существенным в истории испанской геральдики было начало иерар-
хизации геральдических эмблем, первые попытки регламентировать визу-
альную составляющую герба. Высказанное в середине XIV в. утверждение
Бартоло де Сассоферрато, полагавшего, что любой может взять гербы, ему по-
нравившиеся, кроме гербов другого, вызвало разногласия в испанском обще-
стве. В 1440–1450 гг. мосен Диего де Валера был согласен с мнением Бартоло,
а Хуан Родригес дель Падрон — нет, защищая тезис, что только благородные
могут законно пользоваться гербами.
Обе трактовки имели свои причины, и различные позиции авторов
трактатов отразили особенности геральдической практики в разных регио-
РАЗДЕЛ 1
нах Испании. К началу Нового времени в большинстве регионов родовые

гербы были достоянием не только знати, но всех социальных групп. В Ката-
лонии еще в Средние века среди горожан утвердился обычай обозначения
домов гербовыми щитами, в основном с «говорящими» гербами, основан-
ными на родовом имени или на должности, которую они отправляли. В то
же время на Балеарских островах употребление гербов было делом исклю-
чительно благородных, аналогично — в Арагоне и Валенсии, где каждый,
кто хотел обозначить дом гербовым щитом, должен был предварительно со-
гласовать это в особой инстанции и подтвердить свое право на это. В Баско-
нии благодаря общей идальгии, дарованной королями Испании баскским
провинциям Бискайи и Гипускоа, практически все население пользовалось
обычаем обозначать свои жилища гербом, обычно «говорящим», как пра-
вило, от имени линьяжа, нередко связанным с названием территории, где
находилось владение. И, напротив, в соседнем королевстве Наварра ограни-
чений в области геральдики было больше, чем где бы то ни было в Испании,
и каждый, кто хотел пользоваться гербом, должен был предварительно до-
биться грамоты аноблирования и зарегистрировать свои гербы в официаль-
ном гербовнике королевства.
* * *
Возвышение в испанском обществе нуворишей, стремившихся гераль-
дизироваться, оказалось, возможно, не столь массовым, сколь заметным, и
446 затронуло некоторые болевые точки трансформирующегося общества. Ха-
рактерной чертой времени была реакция носителей старинных гербов на
широко распространившуюся практику их усвоения. Это связано и с «ре-
волюцией цен», и с начавшимся обеднением старой знати. Гуманисты и об-
разованные люди вводили в свои гербы темы античной классики и эрудит-
ских аллюзий. В комплексе доказательств идальгии одним из пунктов было
и наличие гербов. Социальное укрепление нуворишей, визуально демон-
стрируемое вновь обретенными гербами, вызывало неприязнь со стороны
старой знати, которая стремилась рассматривать свои гербы как «знаки че-
сти», как своего рода воспоминания об определенно или предположитель-
но славном прошлом, и как подтверждение его.
Если еще в конце XVI в. Хуан Флорес де Окарис говорил, что «гербы не
дают благородства, но происходят от него, согласно мнению общества», то
уже вскоре положение изменилось, и гербы в представлении общества прочно
связались со статусом знати. Это повлекло за собой попытки регламентаций
с целью создания визуальных признаков иерархии. Закон 64, принятый кор-
тесами в Туделе в 1583 г., исходя из того, что, в ущерб главам родов и идальго,
ремесленники носят гербы, предписывал удалить все гербы, помещенные в
общественных местах в течение 40 последних лет. Любопытгно, что в 1642 г.
кортесы подтвердили этот закон (Закон 13). При этом система регламентации
гербов внутри знати — система знаков каденции из английской геральдики,
строго и унифицированно фиксировавшая каждый элемент ветвления рода,
была одобрена королем Испании Карлом II в указе 1669 г., но, судя по всему,
ГЛ А ВА 4
не получила большого развития в Испании.
В результате и сама геральдика начала деградировать, в частности, была
утрачена свобода составления гербов — признак, характерный для живых
и действующих социальных инструментов. Отчасти это обусловлено ее
историческим развитием, отчасти произошло под воздействием герольдов.
Будучи их исключительной прерогативой, геральдика постепенно стано-
вилась мертвым языком и, как мертвый язык, она легко приобретала иера-
тический и сакральный характер реликта, чистой ценности, независимой
от социальной пользы и гербовых обозначений. Она стала малопонятной
в обществе, и это было началом действительного и полного ухода геральди-
ки с социальной сцены.
В XVI–XVII вв. все это способствовало тому, что геральдика в Испа-
нии приобрела значение «знака чести» и атрибута знатности. Объектив-
но исключительное владение гербами только высшими слоями противо-
действовало введению новых форм, менее регулярных и более креативных.
Принципиально поменялся смысл гербов по сравнению со Средневеко-
вьем и появилось новое понимание герба как знака благородства, как при-
знака знати. В эту концепцию не вписывались города с их геральдикой, но
авторы большинства геральдических трудов старались этого обстоятель-
ства просто не замечать. Возможно, что именно эта нобилитетная окраска
восприятия гербов стала основой бытия личной геральдики и причиной
продолжения ее жизни, и позволила родовым гербам просуществовать в
течение XVII–XVIII вв. 447
Завершающий период испанской исторической геральдики (1700 — пер-
вая половина XIX в.) ознаменован постепенным угасанием геральдики как
социальной системы. Она все больше оказывалась связанной с одним сосло-
вием — знатью. Таким образом она утратила свой общесоциальный характер.
Ее функции сузились по сравнению со Средневековьем. Она действительно
умирала, оказываясь не нужной. Общая грамотность в XVI–XVIII вв. повы-
шалась, визуальное (гербы, эмблемы), ранее бывшее главным средством соци-
альной информации, хотя и осталось, но перестало быть основным.
РАЗДЕЛ 2
ГЛАВА 1. «Империя, над которой

никогда не заходит солнце» 449
ГЛАВА 2. Победы и поражения Филиппа II 465
ГЛАВА 3. Испания в XVI в.:

экономика, общество, государство 489
ГЛАВА 4. Опыт империи в общественной мысли

Испании XVI в. 505
ГЛАВА 5. Испания в Америке:

Великие географические открытия,
Конкиста, колониальная империя 517
В. А. Ведюшкин (главы 1–5)

ГЛАВА 1
осле смерти Фернандо Католического (23 января 1516 г.) по королевско-

му завещанию его внук Карл (1500–1558) стал правителем Кастилии
и Арагона от имени своей матери Хуаны Безумной, причем формально она
оставалась королевой обеих частей государства. Незавершенность объеди-
нения Кастилии и Арагона ярко проявилась в том, что короны получили
разных регентов: дела Кастилии должен был передать Карлу Хименес де
Сиснерос, а дела Арагонской Короны — внебрачный сын Фернандо, архи-
епископ Сарагосы Алонсо де Арагон.
Рожденный в Генте, Карл после смерти отца (1506 г.) воспитывался в Ни- 449
дерландах теткой по отцовской линии Маргаритой Австрийской, регентшей
Нидерландов, при дворе которой ренессансные веяния сочетались с рыцар-
скими традициями бургундской культуры «осени Средневековья». Позже
Карл примет при своем дворе и оставит в наследство Филиппу II именно бур-
гундский придворный церемониал. Образованием и духовным воспитанием
Карла руководил известный богослов Адриан Флоренс, который позже до
своей смерти (1523 г.) являлся ближайшим помощником короля; в 1522 г. он
стал папой Адрианом VI. В целом юный Карл получил гуманистическое обра-
зование, хотя и не слишком глубокое. Одновременно сир де Шьевр учил Кар-
ла военному делу и привил ему любовь к рыцарским идеалам. Карл возглавил
бургундский рыцарский орден Золотого Руна, основанный его прапрадедом
Филиппом Добрым. Показательно, что он вполне серьезно вызывал на поеди-
нок короля Франции Франциска I, который нарушил данное Карлу слово.
Вскоре после получения известий о смерти Фернандо Католического его
внук был провозглашен в Брюсселе королем Испании Карлом I. Сиснерос
Испанское общество, государство и культура в XVI веке
предупреждал Карла об опасности такого шага. И действительно, в Испа-

нии многие сочли этот акт незаконным, поскольку официально королевой
оставалась его мать, и при ее жизни Карл мог быть лишь регентом. К тому
же Карл, выросший в Нидерландах, не знал языка и обычаев Испании, и
многие склонялись к кандидатуре его младшего брата Фернандо, который
родился и вырос в Испании. Сиснерос настаивал на скорейшем прибытии
в Испанию Карла, которое только и могло утихомирить страсти.
РАЗДЕЛ 2
Осенью 1517 г. Карл прибыл в Испанию, причем высокомерное поведе-

ние его фламандской свиты сразу же настроило против него новых поддан-
ных. Сиснерос, которому было уже за 80 и который сделал всё возможное,
чтобы предотвратить волнения, умер, не успев встретиться с королем, и его
смерть словно развязала Карлу руки. Всего через несколько недель после
этого Карл под влиянием своего фаворита Шьевра назначил его 20-летнего
племянника (которого к тому же не было в Испании) архиепископом Толе-
до, т.е. примасом испанской церкви. Одновременно последовали и другие
пожалования должностей и бенефициев в пользу фламандцев, что усугуби-
ло недовольство кастильцев.
В феврале 1518 г. кортесы в Вальядолиде присягнули Карлу как королю
Кастилии и выделили ему денежную субсидию, однако одновременно они
передали новому суверену несколько петиций, настаивая, чтобы он выучил
кастельяно, перестал назначать иностранцев на кастильские должности, не
допускал вывоза из страны драгоценных металлов и лошадей, а также более
уважительно относился к своей ма-
тери королеве Хуане.
В странах Арагонской Короны
вступить в наследство оказалось го-
раздо сложнее. Во-первых, это нужно
было делать в каждой из трех ее ча-
стей по отдельности. Во-вторых, во
450 всех трех действовали традиционные
фуэро, резко ограничивавшие власть
монарха. В-третьих, ситуацию ослож-
нял второй брак короля Фернандо и
рождение у него сына-наследника:
хотя тот и прожил всего несколько
часов, но на этом основании многие
считали более раннюю присягу Хуане
Безумной утратившей силу.
В мае 1518 г. Карл вступил в Са-
рагосу и сразу же созвал арагонские
кортесы, но лишь в конце июля кор-
тесы присягнули ему как королю
Арагона. Переговоры с кортесами
Карл V в возрасте 19 или 20 лет. Каталонии продолжались в Барсе-
Художник Барент ван Орлей лоне с февраля по апрель 1519 г. и в
«Империя, в которой никогда не заходит солнце»
конце концов также завершились успешно. В обоих случаях Карл не только

принял присягу, но и получил денежные субсидии. Дальше Карл собирался
направиться в Валенсию, чтобы вести о том же переговоры с валенсийски-
ми кортесами, но в июле получил известие о своем избрании императором
Священной Римской империи (его дед и предшественник на императорском
троне, Максимилиан I, умер еще в январе) и решил возможно быстрее отпра-
виться в Германию, созвав по пути кастильские кортесы в Сантьяго де Ком-
ГЛ А ВА 1
постела. Его попытка отправить вместо себя в Валенсию Адриана Утрехтско-
го вызвала в этом королевстве недовольство, кортесы так и не собрались, и
вполне официально Карл стал королем Валенсии только в 1528 г., когда, на-
конец, посетил Валенсию и поклялся соблюдать ее фуэро.
Таким образом, процесс превращения Карла в полноправного правителя
и Кастильской, и Арагонской Короны затянулся на четыре года (не считая
Валенсии), причем сам факт принятия королевского титула при жизни мате-
ри, законной королевы, вызвал широкое недовольство. Однако впервые все
эти королевства были объединены под властью одного государя.
Хотя официально в Кастилии Карла все же признали королем, подданные,

опираясь на древние традиции, настаивали на взаимности обязательств ко-
роля и королевства. Они апеллировали к «общему благу», которое следует
защищать даже против воли короля, если тот ведет себя как тиран. А пото-
му народ, волю которого выражают кортесы, имеет право сопротивляться
тирану вплоть до замены его на другого короля. Ставя выше интересов пра-
вящей династии интересы «всего королевства», от имени которого счита-
ли себя вправе говорить депутаты кортесов, они добивались ограничения
власти монарха в свою пользу и претендовали на контроль над королевски-
ми доходами, органами управления и назначением на должности. Карл же, 451
воспитанный в другой стране и находившийся под влиянием своих фла-
мандских советников, пытался править авторитарно и пренебрегал при-
вилегиями испанцев. Между тем в Кастилии, после значительных перемен
и хрупкого равновесия, достигнутого при Католических королях, начался
политический кризис; к нему добавились эпидемии и неурожаи, особенно
сказавшиеся на центральных областях; выросли налоги. В результате поя-
вилось множество недовольных своим положением — среди обедневших
дворян, горожан, морисков, конверсо; обострились и противоречия между
крестьянами и сеньорами. Все эти факторы вместе взятые вызвали слож-
ное по составу и характеру социально-политическое движение, известное в
русской традиции как восстание комунерос (1520–1522). Этим словом на-
зывали участников выступлений городских общин (comunidades) против
политики первого монарха из новой династии.
Избрание Карла императором (Карлом V) потребовало от него огромных
расходов, бремя которых он пытался возложить на Испанию. Не считаясь с
традициями и вольностями страны, Карл раздавал важные должности сво-

им фаворитам-фламандцам, что вызывало растущее недовольство. В конце
марта 1520 г. король созвал кастильские кортесы в Сантьяго де Компосте-
ла, рассчитывая обуздать оппозицию и получить новую субсидию, необхо-
димую для покрытия расходов на путешествие в Германию. С этой целью
коррехидорам было предписано добиться избрания депутатами наиболее
верных короне людей и их наделения правом вотировать налоги без кон-
РАЗДЕЛ 2
сультаций с городами. Вскоре после созыва кортесов король перенес их за-

седания в порт Ла Корунья и, сочетая угрозы с подкупом, добился согласия
депутатов кастильских кортесов на огромную субсидию (хотя срок преды-
дущей еще не истек). 20 мая, нарушив только что данные обещания и оста-
вив наместником Адриана Утрехтского, король покинул страну.
Сразу же в городах Кастилии (Толедо, Сеговии, Вальядолиде и др.) нача-
лись волнения, в которых приняли участие как простые ремесленники, так и
городские дворяне, возглавившие движение, а также представители духовен-
ства. Повстанцы расправлялись с депутатами, превысившими полномочия,
и, смещая королевских должностных лиц, брали власть в свои руки. Летом
1520 г. представители ряда городов собрались в Авиле и образовали Хунту
(союз) с собственным войском, которое возглавил знатный толедский дворя-
нин Хуан де Падилья. Восставшие требовали запрета на вывоз денег, запрета
иностранцам занимать в Испании должности, постоянного пребывания ко-
роля в стране, установления контроля над Королевским советом и доходами
монарха, расширения городского самоуправления и прав кортесов. Всерьез
обсуждался вопрос о смещении Карла и замене его таким монархом, который
был бы готов осуществлять политику, предложенную городами.
Начались военные действия: в июле отряд королевских войск попытал-
ся овладеть Сеговией, но потерпел неудачу. 21 августа правительственные
войска попытались увезти из Медины дель Кампо артиллерийские орудия,
а когда горожане воспротивились, подожгли город. Это вызвало резкое воз-
452 мущение по всей Кастилии, ряды комунеро быстро росли за счет тех, кто ра-
нее колебался. Спустя несколько дней восставшие вступили в Тордесильяс
и стали действовать от имени королевы Хуаны. В Тордесильяс из Авилы
переместилась Хунта, включавшая в это время представителей всех городов,
участвовавших в кортесах, за исключением Андалусии. Осенью 1520 г. Хунта
стала в Кастилии хозяином положения; наместник и сам король вели с ней
переговоры и были готовы к уступкам, тем более что начавшаяся в Германии
Реформация и угроза войны с Францией не позволяли Карлу сосредоточить-
ся на испанских делах. Еще одним очагом восстания стала Мурсия. Однако
большинство окраинных областей Кастильской короны — Страна Басков,
Астурия, Галисия, Эстремадура — сохранили верность королю.
К восстанию примкнуло множество крестьян, выступавших против
сеньоров; фактически оно приняло характер гражданской войны. Однако
радикализация движения в деревне и в городе оттолкнула от него часть
дворян, чему способствовала и политика властей, стремившихся расколоть
силы мятежников. На сторону короля перешли города Андалусии, сначала
также затронутой восстанием, и Галисии. Военные действия велись с пере-

менным успехом, но восставшие действовали нерешительно, допустили
ряд ошибок и в апреле 1521 г. потерпели решающее поражение при Вилья-
ларе. Попавшие в плен лидеры движения во главе с Падильей были казне-
ны. После этого восстание было быстро подавлено всюду, кроме Толедо, где
оборону возглавила вдова Падильи — Мария Пачеко. Как раз в это время
в Наварру вторглись французы, и правительство сосредоточило основные
ГЛ А ВА 1
усилия на борьбе с ними. Благодаря этому, а также энергии и решительно-
сти Марии Пачеко, город смог сопротивляться до конца октября. В феврале,
в ответ на злоупотребления нового коррехидора, в Толедо вновь вспыхнуло
возмущение. Вскоре город вновь покорился правительственным силам, а
Мария Пачеко бежала в Португалию, где и умерла (1531 г.).
16 июля 1522 г. Карл вернулся в Кастилию. Последовали новые расправы
над участниками восстания. По указу от 1 ноября он амнистировал участ-
ников восстания, однако королевское прощение не распространялось на
293 человек; около 100 из них в конечном счете были казнены. Кроме того, на
восставшие города было возложено возмещение убытков, что легло тяжелым
бременем на городскую экономику центральной части Кастилии.
Восстание, охватившее бóльшую часть Кастильского королевства, стало
одним из крупнейших в истории Западной Европы. Историки либо трак-
туют его как антисеньориальное движение, либо рассматривают в контек-
сте «ранних буржуазных революций», либо, напротив, усматривают в нем
протест против фискального давления и модернизаторских тенденций в
политике авторитарной королевской власти, т.е. трактуют его как движе-
ние по сути средневековое. Однако все соглашаются с тем, что поражение
восстания стало рубежной вехой в истории Испании, изменившей соот-
ношение сил на переломном этапе ее истории; в XIX в. сама память о нем
воодушевляла испанских либералов.
Одновременно с движением комунерос (и даже хронологически опере-
жая его) произошло масштабное восстание жерманий (от germà — брат; по- 453
кастильски — херманий) в Валенсии. Недовольство в этом королевстве рез-
ко усилилось после того, как в 1519 г. Карл отправился в Германию, отложив
свою поездку в Валенсию и отправив туда Адриана Утрехтского. Валенсия
переживала в это время период экономических трудностей, к которым до-
бавились борьба за власть в городах между дворянством и средними слоя-
ми горожан, противоречия между крестьянами и сеньорами, враждебность
простонародья к многочисленным здесь мудехарам, наконец, эпидемия
чумы. Знать, спасаясь от смертоносной болезни, покинула город, баланс сил
в котором сместился в сторону простых горожан.
К тому времени ремесленники Валенсии в большинстве своем были
объединены в цеховые братства (которые назывались жерманиями), а со
времен Фернандо Католического они получили право для защиты от бер-
берских пиратов создавать вооруженные отряды. Наличие в стране множе-
ства простых людей, имевших оружие и умевших им владеть, придало осо-
бенно ожесточенный и кровопролитный характер начавшемуся конфликту,
в котором сочетались социальные, политические и религиозные противо-

речия — при преобладании социальных. Восставшие захватили власть в
столице и других городах Валенсии и разгромили кварталы, где жили му-
сульмане, обвинив их в сотрудничестве со знатью. Образовывались хунты из
простых людей, к которым переходили функции управления. Вице-король
бежал. Волнения перекинулись на сельскую округу, повстанцы разоряли
земли и усадьбы знати. Правительственные войска наступали на столицу
РАЗДЕЛ 2
и с севера, и с юга, но военные действия долго шли с переменным успехом, и

лишь в 1522 г. движение было окончательно подавлено.
На Балеарских островах восстание началось в 1521 г. и под очевид-
ным воздействием событий в Валенсии. В Пальме у власти оказалась хунта
из 13 человек, губернатор Мальорки бежал с острова. Множество дворян
было убито, восставшие в течение полутора лет контролировали почти
весь остров, но затем Карл послал на Мальорку большой отряд, который,
объединившись с верными королю местными дворянами, осадил Пальму.
В марте 1523 г. восставшие сложили оружие. Как и в Валенсии, начались
жестокие расправы.
Антиабсолютистская направленность всех трех восстаний в целом име-
ла средневековый характер. Их подавление имело важнейшие последствия
для дальнейшего развития страны: усилилась королевская власть, потер-
пели поражение и утратили прежнее политическое влияние города, баланс
социальных сил сместился в пользу дворянства, которое, однако, оказалась
в большей, чем прежде, зависимости от короны.
Сын эрцгерцога Австрийского Филиппа Габсбурга и Хуаны Безумной, по

отцовской линии Карл приходился внуком императору Максимилиану I
454 и Марии Бургундской, а по материнской линии — Фернандо и Изабелле.
Всего он получил, таким образом, четыре «наследства»: австрийские владе-
ния Габсбургов, бургундские владения вместе с притязаниями на их восста-
новление в полном объеме (т.е. такие, какими они были при герцоге Карле
Смелом), Арагонскую Корону и Кастилию. Притязания на «бургундское
наследство» надолго предопределили напряженные отношения императо-
ра и его наследников с Францией, и без того непростые из-за пограничных
споров в Пиренеях и соперничества за контроль над Италией.
Исключительное стечение обстоятельств объединило под скипетром
Карла огромные территории в Западной и Центральной Европе (Испа-
ния, Южная Италия с Сицилией и Сардинией, Австрия, Нидерланды,
Франш-Конте и Шароле), а также в Азии, Африке и Америке, которые
никогда прежде не были владением под властью одного правителя. Со-
временники отмечали, что в его державе никогда не заходило солнце, и
личный девиз Карл — «Plus ultra» («Все дальше») — вполне соответству-
ет и новизне тех задач, которые ему пришлось решать, и необходимости
ГЛ А ВА 1
ÅÈÙÜÈ½Í

ВЛАДЕНИЯ ИСПАНСКИХ ГАБСБУРГОВ ПОСЛЕ 1556 Г. ОСАДА ВЕНЫ ТУРКАМИ В 1529 Г.
ВЛАДЕНИЯ АВСТРИЙСКИХ ГАБСБУРГОВ ПОСЛЕ 1556 Г. ТРИДЕНТСКИЙ СОБОР (1545–1563)
СВЯЩЕННОЙ РИМСКОЙ
455
ГРАНИЦА ИМПЕРИИ МЕСТА СРАЖЕНИЙ
ДЕЙСТВИЯ ВОЙСК К АРЛА V В АФРИКЕ ОСНОВНОЙ РАЙОН ВОССТАНИЯ КОМУНЕРОС 1520–1522 ГГ

ПРОТИВ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ И ЕЕ СОЮЗНИКОВ
РАЙОН ВОССТАНИЯ ЖЕРМАНИЙ 1519–1522 ГГ. В ВАЛЕНС
Держава Карла V и ее раздел
постоянно странствовать по своим владениям, нигде особенно надолго не

задерживаясь, ибо власть в те времена предполагала прежде всего личное
осуществление своих прав, а институты представительства отсутствую-
щего сюзерена были слабыми и ненадежными. Карл в большей степени,
чем любой другой европейский монарх той эпохи, был «космополитом»,
смысл его действий невозможно понять в рамках истории какой-либо
одной страны, но лишь Европы в целом.
В январе 1519 г. скончался Максимилиан I, и Карл унаследовал ав-
стрийские владения Габсбургов (Нидерландами он управлял с 1515 г.), а в
июне, мобилизовав огромные финансовые ресурсы, в том числе полученные
от Фуггеров, выиграл соперничество с королем Франции Франциском I
и был избран императором Священной Римской империи. Таким образом,

в 1515–1519 гг. под властью Карла объединились огромные и разнородные
территории, каждая со своими собственными законами, традициями, при-
вилегиями, политическими институтами. Хотя власть над австрийскими
владениями Габсбургов он уже через несколько лет передал младшему брату
Фернандо (будущему императору Фердинанду I), даже и без Австрии управ-
ление империей и защита интересов ее отдельных составных частей стави-
РАЗДЕЛ 2
ли перед Карлом беспрецедентные по сложности проблемы.

Достигнув политического могущества в качестве «ядра» державы Кар-
ла V, Испания в XVI в. оставалась сравнительно бедной страной с редким
для ее территории населением. Во второй половине XVI в. оно достигло
около 8 млн человек; эта численность, перекрытая только в XVIII в., была
примерно вдвое меньше, чем во Франции, по площади сопоставимой с Ис-
панией. Поэтому успешность внешней политики Испании в Европе и
Америке напрямую зависела от способности правительства мобилизовать
ресурсы политически связанных с нею стран: Италии, Нидерландов, Гер-
мании, позже Португалии. Экономические, культурные и иные связи с эти-
ми странами заметно укрепились. На службе у Испанской монархии всегда
играли важную или даже главную роль итальянские банкиры и инженеры,
немецкие солдаты, фламандские картографы и т.д. Показательно, что поч-
ти во всех крупных кампаниях и знаменитых сражениях с участием войск
державы Карла V сами испанцы составляли лишь небольшую часть армии,
однако костяк офицерского корпуса состоял именно из них.
Главные интересы Карла V были сосредоточены в Германии, но титул
императора, предполагавший первенство над всеми христианскими госу-
дарями, много значил и для его испанских подданных: впервые король Ис-
пании именовался «Его Величество» (Su Majestad), а не «Его Высочество»
(Su alteza). Впоследствии такое обращение сохранилось за испанскими ко-
ролями, хотя они уже не были императорами.
456 Бурные события, сопровождавшие вступление Карла на престолы Ка-
стилии и Арагона, многому научили короля. Он быстро «испанизировал-
ся»: основательно выучил кастельяно, стал назначать на должности в Испа-
нии преимущественно испанцев, проводил в стране довольно много времени.
Вернувшись из Германии в 1522 г., он затем оставался в своих иберийских
владениях до 1529 г., затем отправился в Италию, где в Болонье в 1530 г. со-
стоялась, наконец, имперская коронация. В 1533–1539 гг. он вновь в Испании,
покидая страну лишь сравнительно ненадолго. Зато 40-е — 50-е годы, когда
происходили решающие события и в борьбе с протестантами в Германии, и в
столкновении с Францией в ходе Итальянских войн, он провел вне Испании
и вернулся туда лишь в самом конце жизни.
Испания в это время продолжала играть ведущую роль в Великих гео-
графических открытиях, и именно в годы правления Карла V происходят
главные события Конкисты: завоевание Мексики Кортесом и державы ин-
ков — Писарро. Уже при Карле V в Америке были заложены основы эффек-
тивной системы управления, обуздавшей своеволие конкистадоров.
Семейная жизнь в контексте политики
С 1526 г. Карл был женат на своей двоюродной сестре Изабелле Португальской;

от этого брака родились его преемник Филипп II и две дочери: Мария, ставшая
супругой своего кузена Максимилиана (будущего императора Максимилиана II),
и Хуана, жена наследника португальского престола принца Жоана, умершего
еще при жизни отца. Если к этому добавить, что принц Филипп первым браком
ГЛ А ВА 1
был женат на португальской принцессе Марии, а вторым — на английской коро-
леве Марии Тюдор, то становится очевидным, что брачная дипломатия Карла V
оказалась чрезвычайно похожа на брачную дипломатию Католических королей,
ставя во главу угла укрепление союзных отношений с Португалией, австрийской
ветвью Габсбургов и Англией. Это и не удивительно, поскольку основным про-
тивником Испании в обоих случаях являлась Франция.
У Габсбургов на протяжении многих поколений существовал обычай: в
отсутствие императора обязанности регента выполняли его ближайшие род-
ственники, которым помогал назначенный государем регентский совет. При
Карле V в Испании эту роль при-
мерили на себя в разные годы и
жена Изабелла (1529–1532, 1535–
1539 гг.), и сын Филипп, и дочь
Мария (1548–1551 гг., совместно
с Максимилианом), и дочь Хуана
(1554–1556 и 1556–1559 гг.). Дру-
гим важнейшим владением им-
ператора, Нидерландами, с 1531
по 1555 г. управляла сестра импе-
ратора Мария, а затем ее сменила
на этом посту внебрачная дочь
Карла Маргарита Пармская.
Карл был очень привязан к 457
жене, ее смерть во время родов
их шестого ребенка (1539 г.) по-
трясла его, повторно он так и не
женился и до конца жизни но-
сил траур. У него было несколь-
ко внебрачных детей от разных
женщин, но все они появились
на свет либо до его единственно-
го брака, либо уже после смерти
императрицы Изабеллы. Двое из
них — знаменитый полководец
дон Хуан Австрийский и Мар-
гарита Пармская — сыграли
важную роль в истории Европы
Карл V в 1548 г. Художник Тициан второй половины XVI в. ■■■
В Империи в условиях начавшейся Реформации власть Карла V была

непрочной. Нуждаясь в поддержке князей для борьбы с Францией и тур-
ками, угрожавшими Австрии, Карл готов был идти на уступки. Однако
в своих наследственных владениях он проводил авторитарную политику,
резко увеличивал налоги, урезал традиционные вольности и привилегии,
что вызывало недовольство и даже восстания (помимо волнений, сопрово-
ждавших его утверждение у власти в Испании, это прежде всего Гентское
РАЗДЕЛ 2
восстание 1539–1540 гг.), которые были жестоко подавлены.

Все направления внешней политики Карла связывала «имперская
идея» — объединение христианской Европы под эгидой императора на
основе католицизма против общего врага — Османской империи. Однако
осуществлению этого идеала препятствовали и Реформация, и противодей-
ствие Франции, также стремившейся к преобладанию в Европе и готовой
ради ослабления Габсбургов пойти на сближение с турками. Вынужденный
распылять свои силы, Карл часто не имел возможности развивать достигну-
тые успехи, тем более, что подданные каждого из его владений готовы были
оплачивать лишь те расходы, которые они считали необходимыми для за-
щиты своих собственных территорий. В 1529 г. Вена выдержала тяжелейшую
осаду турок. В ходе австро-турецкой войны 1532–1533 гг., в которой участво-
вало немало испанских дворян, Габсбургам удалось сдержать продвижение
турок и присоединить к своим владениям Западную Венгрию.
Поиски союзников против османов заставили Карла уже в самом начале его
правления пойти на контакты с Сефевидским Ираном. Иран, в 1514 г. разгром-
ленный турками на Чалдыранской равнине, был заинтересован в таком союзе
не меньше императора, но совместным действиям препятствовали огромные
расстояния: к тому времени, как известия или предложения доходили до со-
юзника, обстановка в обеих странах успевала сильно измениться. Хотя бы от-
носительная координация усилий стала возможна только в начале 30-х годов:
начавшаяся война между Османской империей и Ираном (1532–1555) ограни-
458 чила возможности турок вести военные действия на Балканах. Однако султану
Сулейману Великолепному (1520–1566) довольно быстро удалось найти ответ-
ный ход, заключив союз с «христианнейшим королем» Франциском I.
В Западном Средиземноморье в это время наибольшая опасность для
Карла V исходила не от самой Османской империи, а от ее вассалов — бер-
берских пиратов, которые, располагая мощным флотом и хорошо укреплен-
ными базами в Алжире и Тунисе, захватывали корабли христианских стран
и опустошали берега Испании и Италии. Особенно прославился удачными
действиями против христиан Хайр-ад-Дин Барбаросса (1475–1546), став-
ший главнокомандующим всего турецкого флота.
Стремясь обезопасить берега Испании, а косвенно и нанести удар по
Османской империи, Карл в 1535 г. собрал большие силы и лично возглавил
поход на Тунис, однако его успех почти не поколебал позиции турок и даже
ускорил франко-османское сближение. Более того, в 1538 г. объединенный
флот христиан, значительную часть которого составляли испанские корабли,
потерпел тяжелое поражение под Превезой (у западных берегов Греции).
В 1541 г. Карл вновь собрал огромные силы, надеясь на сей раз захватить
Алжир, однако неотложные дела в Германии и Фландрии задержали отправку
флота до конца сентября. Из-за сильных штормов лишь часть собранных во-
йск смогла высадиться под Алжиром — и тут же была атакована неприятелем.
Потери были огромными, сам Карл едва не попал в плен. В результате всех
этих событий флот османов и их союзников надолго стал главной силой не
только в Восточном, но и в Западном Средиземноморье.
ГЛ А ВА 1
Другим постоянным противником Карла V был Франциск I. Оба госу-
даря претендовали на Италию, оставались спорными вопросы о бургундском
наследстве и о территориальном разграничении в Пиренеях. На втором этапе
Итальянских войн войска Карла и Франциска много раз встречались на полях
сражений. Наиболее ярким эпизодом этого противостояния стала битва при
Павии (1525 г.), в которой имперские войска наголову разбили французов, а ко-
роль Франциск попал в плен и был привезен в Испанию. Ему пришлось согла-
ситься на невыгодные для Франции условия мира (Мадридский мир 1526 г.),
однако, получив свободу, он отказался их выполнять и немедленно организо-
вал против Карла V Коньякскую лигу, членами которой стали папа Климент
VII, Венеция, Флоренция; ее протектором объявил себя король Англии. Во-
енные действия шли с переменным успехом, но 6 мая 1527 г. разразилась ката-
строфа: испано-имперские войска, которым давно уже не платили жалованья,
вышли из-под контроля, захватили Рим и подвергли город страшному разгро-
му. Капитулировавший папа вынужден был заплатить огромный выкуп и вы-
шел из лиги. Известия о разграблении Рима шокировали многих европейских
правителей, включая и Карла, который не предполагал такого исхода событий.
Но больнее всего эти события ударили по престижу папства.
Из последующих событий Итальянских войн особенно важным для Испании
было включение в состав державы Карла V Миланского герцогства, последовавшее
в 1535 г. после смерти Франческо II, последнего герцога из династии Сфорца; Милан
оставался испанским вплоть до начала XVIII в. А серия войн с Францией за контроль
над Италией завершилась в пользу Габсбургов уже при Филиппе II. 459
Став императором в самом начале Реформации, Карл после недолгих ко-
лебаний возглавил ее противников. Он лично председательствовал на Вормс-
ском рейхстаге 1521 г., осудившем учение Лютера. Лютеранство сразу же стало
главной мишенью испанской инквизиции, хотя преследованиям подвергались
также испанские мистики (движение «алюмбрадо»), а позже и последователи
Эразма Роттердамского. Когда противостояние католиков и лютеран в Герма-
нии вылилось в Шмалькальденскую войну 1546–1548 гг., войска Карла во гла-
ве с лучшим испанским полководцем того времени герцогом Альбой одержали
важную победу над протестантами при Мюльберге в 1547 г.; главные лидеры
протестантов попали в плен. Однако затем резкий поворот в политике Мори-
ца Саксонского, внезапно перешедшего из католического лагеря в протестант-
ский, способствовал тому, что католики потерпели поражение, а сам Карл едва
не попал в плен. Аугсбургский религиозный мир 1555 г. означал для Карла крах
надежд не только на преодоление религиозного раскола, но и на усиление своей
власти в Германии. Неудачи в борьбе с Францией и немецкими протестантами
император пытался компенсировать включением в орбиту своего влияния Ан-

глии. В 1553 г., после смерти Эдуарда VI, на престол взошла его единокровная
сестра Мария I Тюдор, ревностная католичка. Она была единственной дочерью
Генриха VIII и его первой жены Екатерины Арагонской; Карл приходился ей
племянником по матери. Заключенный в 1554 г. брак принца Филиппа и Ма-
рии Тюдор рассматривался по всей Европе как крупнейший успех дипломатии
Габсбургов, но в конечном счете не принес Карлу ожидавшихся выгод.
РАЗДЕЛ 2
Внутренняя политика Карла V, по крайней мере в Испании, во многом

была подчинена интересам внешней, мобилизуя для нее все ресурсы. Поли-
тика Карла заметно укрепила королевскую власть в Испании. В результате се-
рьезных административных реформ, продолживших деятельность Католи-
ческих королей, была создана хотя и громоздкая, но достаточно эффективная
в тех условиях система управления. Недостатки этой системы Карл отчасти
компенсировал активным личным участием в делах управления.
С правлением Карла V в целом совпадает период зрелости испанского Воз-

рождения (20-е — 50-е годы XVI в.), и это не случайно. Дело не только и даже
не столько в том, что император покровительствовал многим ренессансным
архитекторам и художникам.
460
Внутренний двор дворца Карла V в Гранаде. Архитектор Педро Мачука

Карл V как меценат
Судить об эстетических пристрастиях императора не всегда просто. Воспи-

танный в традициях бургундского двора, воплощавшего в своих утонченных
формах «осень Средневековья», но в то же время испытавший глубокое воз-
действие идей и художественной практики итальянского Высокого Возрожде-
ния, Карл V был одним из самых крупных меценатов своего времени. Особен-
ГЛ А ВА 1
но он ценил гений Тициана, ставшего придворным художником императора и
написавшего его лучшие портреты, но отдавал должное и талантам Антониса
Мора и других художников. Он подтвердил ежегодную пенсию Дюреру, уста-
новленную императором Максимилианом. Прекрасно понимал Карл и значе-
ние «монументальной пропаганды»: его гербы и символы украшают многие
построенные и перестроенные в то время здания.
В некоторых случаях о вкусах императора можно только гадать. Очень лю-
бопытна в связи с этим история перестройки знаменитой Кордовской мечети.
В XIII в., вскоре после отвоевания города у мусульман, она была превращена
в городской собор, однако ее архитектурный облик к началу XVI в. мало из-
менился. В 1523 г. капитул собора по инициативе епископа Алонсо Манрике
принял решение, сломав часть мечети, воздвигнуть почти в самом ее центре
христианский храм в ренессансном стиле. Этому воспротивились городские
власти, за реакцией которых прослеживается и позиция жителей Кордовы.
Те даже угрожали расправой всем каменщикам, плотникам и прочим рабочим,
которые осмелятся принять участие в перестройке здания. Решение должен
был принять Карл, хотя он никогда до этого не бывал в Кордове и не видел быв-
шей мечети. Император разрешил перестройку, но через несколько лет, увидев
первые результаты своего разрешения, якобы пожалел об этом и произнес, по
легенде, такие слова: «Я не знал, что это такое, иначе не позволил бы переделку
на античный манер, потому что вы построили то, что можно видеть повсюду, и
уничтожили то, что было единственным в мире».
Трудно сказать, действительно ли так и было или это позднейшая легенда. 461
Возникает прежде всего вопрос, мог ли католический император, всю жизнь
сражавшийся с турками, которые сравнительно незадолго перед тем пре-
вратили в мечеть Святую Софию Константинопольскую, поставить во главу
угла красоту здания, а не его церковное предназначение? И как быть с тем,
что Карл примерно тогда же, когда он якобы осудил перестройку мечети, дал
согласие на строительство огромного дворца в духе итальянского Ренессанса
в самом центре Альгамбры? Сам по себе этот дворец, творение архитектора
Педро Мачуки — замечательный памятник испанского Возрождения, од-
нако с утонченной роскошью дворцов Насридов он гармонирует ничуть не
больше, чем ренессансное здание собора в Кордове — с мечетью.
Меценатство в те времена было знамением эпохи, ему предавались и папы
римские, и флорентийские Медичи, и Франциск I, и Генрих VIII; в этом блестя-
щем ряду Карлу принадлежит одно из самых значительных мест. ■■■
В попытках преодолеть, хотя бы и с позиций силы, религиозный раскол

и объединить под эгидой Империи весь западно-христианский мир Карл
V обрел поддержку многих гуманистов, рассчитывавших на установление
мира и на проведение давно назревших реформ. Отсюда атмосфера опти-
мизма, характерная для 20-х годов XVI в. В это время Испания в гораздо
большей степени, чем прежде, открывается Европе. Наряду с расширением
контактов с итальянской ренессансной культурой особое значение приоб-
РАЗДЕЛ 2
ретают связи с Северным Возрождением, и прежде всего с Эразмом Роттер-

дамским.
Идеи Эразма получили широкое распространение в Испании после
того, как он в 1516 г. посетил в Генте Карла, только что унаследовавшего Ис-
панию, и поднес ему свою книгу «Наставление христианского государя».
Карл объявил Эразма своим советником и действительно испытал опреде-
ленное влияние его идей. Хименес де Сиснерос незадолго до смерти при-
глашал Эразма приехать в Алькалу де Энарес, где в это время завершалась
работа над «Многоязычной Библией», однако Эразм отказался. Тем не ме-
нее, число его последователей в Испании росло, в 20-е годы XVI в. труды
Эразма издавались там в оригинале и переводились на кастельяно, сторон-
ником его идей объявил себя и генеральный инквизитор Алонсо Манрике
де Лара; именно ему переводчик эразмова «Энхиридиона» Алонсо Фер-
нандес де Мадрид посвятил свое издание перевода.
Идеи Эразма были близки надеждам испанских гуманистов на религи-
озно-нравственное обновление общества; к тому же его поддерживали Карл V
и секретарь императора, известный гуманист Алонсо де Вальдес (1490/1492–
1532), которого даже называли «бóльшим эразмианцем, чем сам Эразм».
Другом Эразма был крупнейший испанский мыслитель эпохи Возрождения
Хуан Луис Вивес (1492–1540), который жил в Англии и Нидерландах, но под-
держивал постоянные контакты с испанскими гуманистами, воплощая в сво-
их трудах тесную связь пиренейского и Северного Возрождения.
462 Судьба испанского эразмианства оказалась прямо связана с двумя важ-
нейшими явлениями в религиозной жизни страны того времени. Первое из
них — это распространение идей Реформации, которые впервые проникли
в Испанию именно в 1520-е годы. Сразу же начались инквизиционные рас-
правы над немногочисленными сторонниками Лютера и Цвингли, причем
пострадали и многие убежденные католики, по той или иной причине вы-
зывавшие недовольство или зависть инквизиторов.
Второе, специфически испанское явление — это движение алюмбрадо
(alumbrados — озаренные, иллюминаты). Впервые проявившееся в 1519 г.,
но явно восходившее к средневековой мистической традиции (в частности,
францисканской), оно было достаточно длительным, охватило разные ре-
гионы Испании и прошло в своем развитии несколько этапов, однако пик
его относится к 20–30-м годам XVI в.
Участники движения алюмбрадо не зафиксировали свое учение в пись-
менном виде, с наибольшей полнотой оно выразилось в молитвенной прак-
тике. Судить о нем можно на основании главным образом доносов и прото-
колов допросов инквизиции. В основе движения лежало глубинное стремле-

ние к религиозной свободе, что приводило его адептов к неприятию обрядов
и всех внешних форм религиозности, к отказу от церковной догматики, от
почитания священных образов и реликвий, от общепринятой молитвен-
ной практики, от народных религиозных суеверий, нередко граничивших с
магией. Алюмбрадо имели общие черты с духовными движениями религи-
озного обновления, от Нового благочестия до эразмианства и лютеранства,
ГЛ А ВА 1
которые ставили перед собой цель нравственного преобразования общества
путем воспитания глубокой личной религиозности, «подражания Христу».
Главным для алюмбрадо был мистический путь объединения с Богом в люб-
ви, при котором благодать Божья, воздействуя на душу, приводит ее в столь
совершенное состояние, что лишает свободы воли и делает свободной от вся-
кого греха. Алюмбрадо пользовались покровительством некоторых аристо-
кратов (так, в Гвадалахаре они собирались во дворце герцогов Инфантадо, в
Пьедраите — во дворце герцогов Альба).
Инквизиция была встревожена и проникновением лютерантсва, и раз-
махом движения алюмбрадо, в котором также увидела ростки лютеранства.
По Эдикту о вере, принятому в Толедо в 1525 г., движение объявили ерети-
ческим, и каждый верующий обязан был доносить на любого, кто мог быть
заподозрен в приверженности к алюмбрадо или к лютеранам. В первой по-
ловине 30-х годов XVI в. состоялись процессы над наиболее активными из
алюмбрадо; многие были приговорены
к различным срокам заключения, неко-
торые казнены. Пострадали и те, кого
недруги и завистники безосновательно
причислили к алюмбрадо. Так, знаме-
нитый испанский теолог и мистик Хуан
де Авила (1499/1500–1569) больше года
провел в инквизиционной тюрьме по
подозрению в этой ереси. В результа- 463
те преследований движение утратило
прежний размах, хотя новые его вспле-
ски наблюдались в 50–70-е годы XVI в.
в Эстремадуре, а затем в начале XVII в.
в Андалусии.
На фоне преследований лютеран
и алюмбрадо менялось и отношение к
Эразму. Уже в 1527 г. группа монахов,
среди которых наиболее непримиримую
позицию занимали францисканцы и до-
миниканцы, предъявила императору
перечень ошибок и заблуждений Эраз-
ма. Авторитетная комиссия теологов
Герб Карла V на фасаде главного здания под председательством генерального
университета в Алькале де Энарес инквизитора Алонсо Манрике де Лара,
рассматривавшая это дело (Вальядолидская хунта), тогда не поддержала по-

зицию монахов и сняла с Эразма все обвинения. После этого, в 1528–1533 гг.,
испанское эразмианство достигло высшей точки развития.
Через некоторое время обстановка в стране изменилась, особенно после
того, как в 30-е годы умерли такие влиятельные сторонники идей Эразма,
как Манрике и секретарь Карла V Альфонсо де Вальдес. Сначала противни-
ки Эразма, с молчаливого согласия Карла V, добились осуждения его испан-
РАЗДЕЛ 2
ских последователей. Так, уже в 1530 г. оказался в тюрьме инквизиции кни-

гоиздатель из Алькалы Мигель де Эгиа, прославившийся изданием трудов
Эразма; спустя три года он получил свободу, но отошел от дел, а типография,
унаследованная его шурином, быстро утратила прежнее значение. В 1533 г.
был начат инквизиционный процесс против Хуана де Вергара (1492–1557),
известного гуманиста, друга Эразма, сподвижника Сиснероса и деятельно-
го участника работы над «Многоязычной Библией».
После смерти Эразма его противники, обвиняя «короля гуманистов» в
лютеранстве, стали добиваться запрещения его книг. Влияние Эразма про-
слеживается в Испании и после того, как почти все его наиболее важные со-
чинения были включены в Индекс запрещенных книг 1559 г.
* * *
В 1555–1556 гг. император, больной, утомленный и глубоко разочаро-
ванный неудачами, отрекся от престола и в несколько этапов передал свои
владения наследникам. Его единственный законный сын Филипп II по-
лучил Испанию с ее итальянскими и заокеанскими владениями, Нидер-
ланды, Франш-Конте и Шароле, в то время как младший брат Фердинанд,
которому еще в 20-е годы были переданы австрийские земли Габсбургов,
унаследовал императорский титул. Раздел державы Карла V, ранее наме-
ченный разделением функций управления по территориальному принци-
пу между Карлом и Фердинандом (еще с 20-х годов младший брат управлял
464 Австрией и в отсутствие Императора замещал его в германских делах), был
неизбежен, поскольку интересы отдельных ее частей едва ли можно было
согласовать между собой, а управление громоздким целым оказывалось
слишком трудной задачей. В то же время, передавая Нидерланды и другие
части «бургундского наследства» (прежде больше связанные с Империей,
чем с Испанией) сыну, а не брату, Карл стремился максимально усилить Фи-
липпа II, поскольку именно его хотел видеть во главе христианского мира —
и в защите Европы от турок, и в борьбе с протестантами. Но в будущем это
решение дорого обошлось Филиппу II, вынужденному взвалить на себя тя-
желое бремя нидерландских проблем.
После отречения Карл уехал в Испанию и последние два года жизни
провел в монастыре ордена иеронимитов в Юсте, на севере Эстремадуры.
ГЛАВА 2
поха Филиппа II (1556–1598) — не просто важный этап в истории Ис-

пании и ее владений. Сс его долгим правлением так или иначе связа-
ны едва ли не все наиболее известные события в истории Западной Европы
второй половины XVI в.
Единственный законный сын Карла V, Филипп родился в Вальядолиде
в 1527 г. Он получил хорошее для государя той эпохи образование и всегда от-
личался широкими интересами, что помогло ему стать одним из самых значи-
тельных меценатов своего времени. Однако в его образовании был изъян: его не
учили современным иностранным языкам, и в результате, хотя он читал на не- 465
скольких языках, но говорил только на родном испанском. Для правителя столь
огромной и разноязыкой державы это был существенный недостаток.
В 1543 г., когда ему было 16 лет, Филипп женился, а в 18 уже стал вдов-
цом: жена, Мария Португальская, умерла через четыре дня после рождения
первенца — дона Карлоса. Судьба сына оказалась трагичной: он вырос без
матери, а с 1548 г. долгое время не видел и отца: Филипп в те годы нахо-
дился за пределами Испании. Это, видимо, усугубило имевшиеся у принца
психические отклонения; к тому же он отличался крайне слабым здоровьем.
Филипп не мог не сомневаться, способен ли будет Карлос управлять огром-
ной державой, которую ему предстояло унаследовать, а это, в свою очередь,
вело к дальнейшему ухудшению отношений между отцом и сыном. Раннюю
смерть дона Карлоса в 1568 г. враги Филиппа пытались представить как
убийство, совершенное по приказу короля; среди современных историков
по этому вопросу имеются разные точки зрения. Спустя более чем два века
после смерти несчастный принц получил широкую известность благодаря
трагедии Шиллера, однако ее романтический герой имел весьма мало об-

щего с реальным доном Карлосом.
Еще при жизни отца Филипп приобрел немалый политический опыт,
в отсутствие Карла V управляя Испанией. В 1548–1551 гг. принц совершил
поездку по Западной Европе, побывал в Италии, Германии и Нидерландах,
познакомился со своими будущими подданными и, в свою очередь, был им
представлен. Во время пребывания в Германии он присутствовал на засе-
РАЗДЕЛ 2
даниях рейхстага и познакомился со своим дядей Фердинандом, который

вскоре стал преемником Карла V на императорском троне. Он лично знал
своих будущих врагов — Елизавету Английскую и Вильгельма Оранского.
Второй брак Филиппа с английской королевой Марией Тюдор в 1554 г.
рассматривался во всей Европе как редкая удача Габсбургов, позволявшая ис-
пользовать ресурсы Англии в тяжелейшей борьбе с Францией. Однако осо-
бых надежд на объединение в будущем двух королевств никто не питал: Ма-
рии было уже под 40, и шансов на рождение законного наследника оставалось
немного. Со смертью Марии Тюдор в 1558 г. хрупкое испанское влияние на
острове окончилось. Попытки Филиппа сохранить его посредством сватов-
ства к новой королеве, Елизавете I Тюдор, успехом не увенчались.
В 1555–1556 гг. Филипп, к тому времени уже опытный государственный
деятель, в результате отречения отца унаследовал испанские королевства с
необозримыми заокеанскими владениями, бóльшую часть Италии и Нидер-
ланды. Всю эту совокупность владений историки вслед за современниками
называют Испанской монархией. Территория нынешней Испании состав-
ляла ее ядро, но говорить о том, что все остальные земли являлись владе-
ниями Испании, некорректно по двум причинам. Во-первых, Испании как
королевства (и, соответственно, официального титула короля Испании) еще
не существовало: были королевства Кастилия, Арагон, Наварра и другие,
каждое из них обладало собственными законами, привилегиями, органами
управления и т.д. Объединяла их главным образом фигура общего прави-
466 теля, который официально именовался королем Кастилии, Арагона, Вален-
сии и т.д. По этой причине использовать применительно к XVI–XVII вв.
историко-географическое понятие «Испания» для обозначения государ-
ства можно лишь очень условно, хотя современники Филиппа II неофици-
ально называли его чаще всего именно королем Испании. Во-вторых, если
территории в Италии были завоеваны Арагоном, а американские колонии —
Кастилией, то Нидерланды, Франш-Конте и Шароле («бургундское наслед-
ство») были унаследованы Карлом V наравне с испанскими королевствами
и потому являлись владениями не Испании, а династии Габсбургов. Лишь
в начале XVIII в., по итогам Войны за испанское наследство и в результа-
те реформ пришедшей к власти династии Бурбонов, Испанская монархия
перестала существовать, и появилось королевство Испания.
Унаследовавший множество разнородных владений Филипп, в отличие
от своего отца, был испанцем по рождению и языку, видел в Испании центр
своей державы и, вернувшись туда в 1559 г. после долгого отсутствия, с тех пор
покинул ее только один раз, в 1581 г. — чтобы вступить во владение Португа-
Победы и поражения Филиппа II
лией. На всем протяжении его долгого царствования главным для него было
достойно управлять отцовским наследием. Он отличался глубокой религи-
озностью; стремясь сохранить в своих владениях католицизм и избежать рас-
пространения Реформации, покровительствовал инквизиции, преследовал
морисков, подозреваемых в тайной приверженности исламу.
Филипп II унаследовал страну объединенную, но далеко еще не центра-
лизованную. Каждая провинция обладала своими законами, привилегия-
ГЛ А ВА 2
ми и традициями управления. Темпы и характер экономического развития
отдельных областей также различались, и нередко экономика пограничных
провинций больше связывала их с соседними странами, чем с соседними
областями Испании. Большинство подданных Филиппа были убеждены,
что налоговые поступления из их провинции не должны покидать ее преде-
лов и тратиться на нужды всего королевства. Лишь в Кастилии власть коро-
ля могла считаться относительно более прочной, но и там ее ограничивали
и привилегии отдельных областей, и претензии грандов на полную незави-
симость в своих владениях. Филипп достаточно быстро обуздал аристокра-
тическую вольницу, и именно в его правление аристократам относительно
редко удавалось избежать наказания за совершенные тяжкие преступления.
Самые могущественные гранды не могли безнаказанно преступить коро-
левскую волю. Герцог Альба, одержавший столь блестящие победы на служ-
бе у Карла V и у самого Филиппа, попал в опалу, когда пошел против воли
монарха в вопросе о женитьбе своего сына и наследника.
Король укрепил аппарат управления, несколько упорядочил законода-
тельство («Новый свод законов» 1567 г.) и в идеале стремился к унификации
своих владений, однако в этом отношении он был связан по рукам и ногам,
поскольку не во власти монарха было отменять вольности и привилегии от-
дельных провинций, сословий и корпораций. Лишь восстание в Арагоне
в 1591 г., угрожавшее безопасности страны, вынудило его ввести туда войска
и несколько ограничить арагонские вольности. Однако и после этого, вплоть
до начала XVIII в., Арагон был менее централизован, чем Кастилия. 467
В Испанской Америке на смену грандиозным завоеваниям эпохи Кар-
ла V приходят консолидация и упрочение испанской власти. Именно при
Филиппе II мореплавателям удалось найти удобные маршруты для пересе-
чения Тихого океана не только в западном, но и в восточном направлении.
Появление галеонов из Манилы у берегов Мексики стало важнейшим сви-
детельством формирования мировой экономики.
В 1561 г. Испания обрела постоянную столицу — Мадрид. До этого ко-
ролевский двор перемещался из города в город, чаще всего останавливаясь в
Вальядолиде и Толедо. Толедо исторически был важнейшим центром Испа-
нии, но он был и церковным центром, здесь находилась резиденция примаса
Испании архиепископа Толедо, а Филипп хотел избежать столь близкого со-
седства с высшей духовной властью. В то же время нужды управления тре-
бовали установления постоянной резиденции короля и правительственных
органов. Выбор монарха пал на Мадрид. По меркам Испании того времени,
это был средний город, и не только с точки зрения численности населения.
РАЗДЕЛ 2
Таким был Мадрид, когда стал столицей. Рисунок Антона ван ден Вейнгарде
Он не был ни портовым, ни церковным, ни университетским центром. Но у

него были и преимущества. Во-первых, к тому времени уже несколько столе-
тий монархи регулярно останавливались в Мадриде, поскольку рядом с ним
находились великолепные охотничьи угодья. Во-вторых, в связи с частыми
приездами монархов в городе имелся довольно вместительный и заново обу-
строенный при Карле V замок-дворец Алькасар. Город находился в самом
центре страны, и в нем в изобилии имелась хорошая питьевая вода. Таковы
был, видимо, основные причины выбора Филиппа II в пользу Мадрида. Объ-
ективно расположение новой столицы оказалось удачным компромиссом
468 между прежде преобладавшим, но в XVI в. постепенно терявшим прежнее
значение севером Испании и бурно развивавшимся югом.
Серьезнейшей проблемой управления Испанской монархией были
огромные расстояния, отделявшие ее центр от окраин, и нехватка информа-
ции даже об испанских территориях и их населении, не говоря уже о более
отдаленных. На то, чтобы самая срочная депеша из Мадрида достигла столи-
цы испанских владений в Нидерландах — Брюсселя, требовалось не менее
двух недель, а в Мехико вести из Испании прибывали в лучшем случае спустя
три месяца. К моменту получения из Мадрида ответа на запрос ситуация,
как правило, успевала измениться и требовала иных решений.
Филипп II прекрасно понимал важность науки и техники для функцио-
нирования государства, он покровительствовал многим инженерам, карто-
графам, медикам; по его указанию в Мадриде была создана Математическая
академия. Столкнувшись с серьезными проблемами в делах управления, он
нуждался для их решения в том числе и в помощи ученых, многие из кото-
рых охотно становились на службу его политике.
ГЛ А ВА 2
Король в своем кабинете
Филипп II всегда глубоко осознавал свою ответственность как правителя; бóльшую

часть его жизни неизменно занимала работа, и как государственный деятель он
отличался редкой работоспособностью. Он установил полный контроль над
делами управления и ни одному из своих секретарей или фаворитов не доверял
до конца. Он успевал вникать в такое фантастическое количество самых разных
деловых бумаг со всех концов своей необъятной империи, что получил прозви-
ще «бумажного короля». Филипп предпочитал не посещать заседания органов
управления, а получать о них от секретарей информацию в письменном виде. Од-
нако сэкономленное таким образом время монарх часто тратил на относительно 469
второстепенные дела, в то время как самые важные вопросы подолгу ждали своей
очереди. Принимая решения, король стремился взвесить все за и против; он вы-
слушивал советников и обычно присоединялся к мнению большинства. Отсюда
еще одно его прозвище — «осторожный король» (el rey prudente).
Филиппа II часто критиковали за медлительность, а один из его доверен-
ных людей, будучи тогда вице-королем Неаполя, однажды язвительно заметил,
что если бы он знал, что смерть придет к нему из Испании, то мог бы рассчи-
тывать на весьма долгую жизнь. Чрезмерная осторожность монарха, желание
лично контролировать все пружины власти, недоверие к ярким талантам и го-
товность полагаться на исполнительных, но подчас недалеких помощников не-
редко оборачивались неудачными назначениями на должности. Так, команду-
ющим флотом, направлявшимся против Англии, был назначен герцог Медина
Сидония, формально соответствовавший этой должности (поскольку отличался
знатностью рода и носил наследственный адмиральский титул), но совершенно
для нее не подходивший по причине неопытности в морских делах. ■■■
В деятельности ученых, находившихся на службе у Филиппа II, можно

выделить несколько направлений. Во-первых, это измерение и описание
пространства империи, необходимые для полноценного контроля над ней.
По приказу Филиппа с беспрецедентным для Европы того времени раз-
махом делались подробные карты всех регионов Испании и всех ее вла-
дений, составлялись планы и рисовались виды городов. Так, в 60-е годы
по поручению Филиппа II Антон ван ден Вейнгарде, превосходный рисо-
РАЗДЕЛ 2
вальщик из Нидерландов, создал более 60 зарисовок испанских городов,

отличавшихся редкой точностью деталей. Параллельно осуществлялся
столь же беспрецедентный проект подробного историко-географического
описания Испанской монархии на основе сочетания географических и
даже геодезических работ с анкетным опросом жителей всех ее населенных
пунктов (так называемые Географические донесения). К этому проекту
короля подталкивали потребности управления, но он имел и очевидную
гуманитарную составляющую: благодаря ему собирались материалы для
масштабной и всесторонней истории Испании. Почва для него была под-
готовлена разработками испанских космографов и историков первой по-
ловины и середины XVI в., от Фернандо
Колумба и Педро де Медина до Хуана
Паэса де Кастро. Паэс де Кастро соста-
вил первоначальный вариант анкеты,
а еще один знаменитый историк, Ам-
бросио де Моралес, активно участвовал
в ее окончательном редактировании.
Анкета включала, наряду с другими,
вопросы по топонимике, археологии,
истории, церковным памятникам.
Сохранившиеся ответы, относящиеся
главным образом к Новой Кастилии, а
470 также к Мексике и Перу, являются уни-
кальным источником по истории Испа-
нии и Испанской Америки.
Во-вторых, это стремление, познав
природу, и ее поставить на службу мо-
нархии. В 1571–1577 гг. по инициативе
Филиппа II была организована первая в
истории научная экспедиция в Америку
под руководством Ф. Эрнандеса, имев-
шая целью описать природу Мексики,
особенно лекарственные растения.
В-третьих, это попытка взять под
контроль и прошлое, создав официаль-
ную историю Испанской монархии и ее
составных частей (труды А. де Моралес,
Филипп II. Художник Антонис Мор Х. де Сурита и др. историков).
Наконец, это создание масштабных трудов в религиозно церковной

сфере, наиболее знаменитым из которых стала «Королевская Библия». Ее
появление стало возможным в результате расцвета библеистики под влия-
нием ренессансного гуманизма и развивавшихся научных методов работы
с текстом. К тому времени «Многоязычная Библия», изданная в начале
XVI в., уже не вполне отвечала уровню развития библеистики и к тому же
стала библиографической редкостью. «Королевская Библия» была от-
ГЛ А ВА 2
печатана в 1569–1572 гг. в Антверпене в знаменитой типографии Планте-
на — одной из лучших в Европе. Она содержала параллельные тексты на
еврейском, арамейском, сирийском, греческом и латинском языках. Ини-
циатором и покровителем этого издания выступил сам Филипп II, а науч-
ное руководство осуществлял испанский гуманист Бенито Ариас Монтано.
Из восьми томов издания пять содержали параллельные тексты Библии;
остальные тома включали соответствующие грамматики и словари, индек-
сы, а также комментарии и трактаты, необходимые для правильного по-
нимания Библии (язык жестов, топография Святой земли и др.). Помимо
текста Вульгаты в издании был представлен новый латинский перевод. Ко-
ролевская Библия стала подлинным шедевром не только гуманистической
библеистики, но и типографского искусства.
Как и его отец, Филипп II был глубоко религиозным человеком, и долг пе-
ред Богом, как он его понимал, всегда определял важнейшие из его решений,
в которых религиозное и политическое составляют нерасторжимое единство.
Он не был фанатиком, но всегда свято чтил заветы отца, который призывал
покровительствовать католической церкви и бороться с ересями; он одобрял
деятельность инквизиции и не раз присутствовал на аутодафе. В сочетании
со статусом правителя самой могущественной державы Западной Европы всё 471
это неизбежно ставило его во главе европейской Контрреформации. Филипп
не пытался вмешиваться в межконфессиональную борьбу в Германии и умел
ладить с протестантскими государями Скандинавии, с которыми у него не
было острых политических противоречий. Но у себя дома король был нетер-
пим к сторонникам Реформации, и у него были для этого не только религиоз-
ные основания: всё, что он знал о «ересях», убеждало в том, что Реформация
всегда порождает кровавые конфликты.
На глазах у юного Филиппа Испания пережила расцвет и разгром
эразмианства, а в самом начале его правления в стране активизировались
лютеране. До 1550-х годов на Пиренейском полуострове почти не было
последователей Лютера, или же они, опасаясь репрессий, скрывали свои
взгляды. Лишь некоторые испанцы, обучавшиеся в университетах других
стран, примыкали к лютеранам. Наиболее известным из них был Фран-
сиско де Энсинас, друг Филиппа Меланхтона и автор перевода Нового
Завета на кастельяно (1543 г.).
Однако во второй половине 50-х годов тайные кружки сторонников

Реформации появились и в Испании. Так, группа монахов иеронимитско-
го монастыря Сан Исидро дель Кампо близ Севильи планировала бежать
из Испании и воссоздать свою общину в Женеве на «евангельских осно-
вах». Ее идейным лидером был Касиодоро де Рейна, автор перевода на
кастельяно Ветхого Завета (так называемая Медвежья Библия, изданная
в 1569 г.; название связано с тем, что на титульном листе был изображен
РАЗДЕЛ 2
медведь). В движении участвовали многие монахи и монахини, а некото-

рые аристократы предоставляли свои дворцы для собраний. Всего в Се-
вилье и ее окрестностях протестантскими идеями было затронуто при-
мерно 800 человек.
Крупный лютеранский кружок (около 60 активных участников) возник
в Вальядолиде и также включал лиц разных занятий и социального проис-
хождения, от аристократов и чиновников до торговцев, монахов и приход-
ских священников. В 1557–1558 гг. оба кружка были раскрыты инквизицией,
почти сотня их членов были казнены на аутодафе 1559–1560 гг., однако не-
которые члены севильского кружка сумели бежать. После этой расправы лю-
теранство в Испании, и прежде не слишком популярное, почти исчезло, с на-
чала 60-х годов и до конца XVI в. инквизиция осудила по обвинению в лю-
теранстве лишь несколько человек. Однако в конце 50-х годов «лютеранская
опасность» воспринималась еще очень остро, не случайно в 1559 г. в Испании
появляется составленный генеральным инквизитором Вальдесом Индекс за-
прещенных книг. Тогда же король Филипп II, пытаясь изолировать Испанию
от веяний Реформации, издал указ, запрещавший испанцам обучаться в ино-
странных университетах; исключение было сделано лишь для Рима, одной
из коллегий Болоньи и университета Коимбры. Этот указ был подтвержден в
1568 г. Хотя культурные связи с Нидерландами и особенно Италией отнюдь
не прервались, страна в гораздо большей степени, чем в правление Карла V,
замыкалась в себе.
472 В результате осуждения и преследования лютеран и алюмбрадо Цер-
ковь и инквизиция стали относиться с еще большим подозрением ко всем
проявлениям мистики, в тюрьме инквизиции побывал такой крупный тео-
лог и духовный писатель, как Луис де Леон; обвинение в ереси долго тяго-
тело над Игнатием Лойолой и Тересой Авильской. Тем не менее, испанская
мистика стала не только одним из важнейших направлений религиозности
и культуры Испании в XVI в., но и вершиной европейской мистики этого
столетия. Она прошла в своем развитии несколько этапов, достигнув выс-
шего расцвета в 1560–1600 гг., в эпоху, когда творили Тереса Авильская
(1515–1582), Хуан де ла Крус (1542–1591) и Луис де Леон (1527–1591). Отли-
чительной чертой испанской мистики XVI в. считается соединение трех
прежде не соединявшихся черт: крайнего аскетизма, томистской теологии
и использования народного языка — кастельяно.
Одновременно проводились реформы монашеских орденов, на фоне
которых выделяется реформаторская деятельность францисканца Педро де
Алькантара (канонизирован в 1669 г.), по инициативе которого во многих
францисканских монастырях были приняты аскетические практики, вклю-

чая отказ от обуви в теплое время года. Педро де Алькантара был духовником
кармелитки Тересы Авильской, на которую оказал огромное влияние. Тере-
са, не удовлетворенная состоянием кармелитского ордена, выступила иници-
атором создания маленьких обителей, в которых можно было бы вернуться к
изначальным аскетическим идеалам ордена и строго соблюдать его древний
устав. В 1562 г. она основала такой монастырь в Авиле (в нем было всего 12 мо-
ГЛ А ВА 2
нахинь) и стала его настоятельницей; к моменту ее смерти в 1582 г. в Испании
было 16 таких монастырей. В результате реформы кармелитов и кармелиток
под руководством Тересы и ее последователя Хуана де ла Крус возник новый
орден — босоногие кармелиты и кармелитки.
Создавались и другие новые ордена. Среди них были братья-госпиталь-
еры — орден, который основал в середине XVI в. Сан Хуан де Диос. Члены
ордена сосредоточили усилия на уходе за больными и увечными, к 1590 г.
300 его монахов обеспечивали работу 40 госпиталей.
Особую роль в истории Испании — да и не только ее — сыграл ор-
ден иезуитов, который основал испанец Игнатий Лойола (Иньиго Лопес
де Рекальде и Лойола; 1491–1556); орден очень быстро приобрел влияние и
на Пиренейском полуострове, и в Америке. Не только основатель и первый
генерал ордена, но и следующие два генерала — Диего Лаинес и Франси-
ско де Борха — были испанцами. Иезуиты играли растущую роль не только
в религиозной, но и в политической и культурной жизни страны.
Хуана Австрийская и иезуиты
В утверждении позиций ордена в Испании выдающуюся роль сыграла сестра

Филиппа II Хуана Австрийская (1535–1573). В 1552 г. она была выдана замуж за
наследника португальского трона Хуана Мануэла, но уже в начале 1554 г. овдо-
вела, а спустя всего три недели произвела на свет принца Себастьяна, будущего 473
короля Португалии Себастьяна I. Вскоре она вернулась в Испанию, передав
сына на воспитание своей свекрови и одновременно тетке — Каталине Ав-
стрийской. В 1554–1559 гг. в отсутствие Филиппа II она исполняла обязанности
регента; к этому времени и относится ее сближение с иезуитами. Она хорошо
знала Лойолу, а Франсиско де Борха стал ее духовником. По его рекомендации в
1557 г. она основала монастырь ордена клариссок, ныне известный под названи-
ем Дескальсас Реалес (т.е. королевский монастырь босоногих), сразу же ставший
важным религиозным, политическим и культурным центром Мадрида. Управ-
ляя Испанией, она всячески покровительствовала иезуитам, ходатайствовала
за них перед папским престолом, защищала их от обвинений враждебных им
доминиканцев, способствовала открытию иезуитской коллегии в Вальядолиде.
Более того, она пожелала сама войти в состав ордена и, хотя правила иезуитов
этого не предусматривали, ей разрешили на особых условиях стать тайным чле-
ном ордена. До самой смерти она жила в основанном ею монастыре, хотя и не в
качестве монахини; там находится и ее могила. ■■■
10 августа 1557 г., в день святого Лаврентия, армия Филиппа II во главе с герцо-
гом Савойским разгромила французов в битве при Сен-Кантене. Узнав об этой
первой крупной победе своего царствования, король дал обет построить храм
в честь святого Лаврентия (по-испански — Сан Лоренсо) — тем более, что му-
ченик Лаврентий, казненный в 258 г. в Риме, был очень популярен в Испании,
РАЗДЕЛ 2
поскольку считалось, что он был родом из Уэски.

Данный королем обет совпал с его желанием создать себе резиденцию, уда-
ленную от городской суеты. По словам монаха Хосе де Сигуэнса, подробно опи-
савшего историю Эскориала, король хотел «удалиться от крика и шума своего
двора в место, которое помогло бы его душе устремиться к благочестивым мыс-
лям, к чему он имел большую склонность». Так родился замысел единственно-
го в своем роде сооружения, которое одновременно являлось бы памятником
победы, монастырем, усыпальницей испанских королей и королевской рези-
денцией, воплощавшей мощь и величие Испанской монархии.
Место для строительства было найдено после долгих поисков у скали-
стых отрогов гор Гвадаррамы, примерно в 45 км к северу от Мадрида, кото-
рый как раз в это время, в 1561 г., стал королевской резиденцией. Селение
Эль Эскориал, расположенное на высоте более 1000 м над уровнем моря,
привлекало внимание и удачными климатическими условиями (летом там
не слишком жарко), и обилием чистых горных источников, и прекрасными
горными пейзажами. Наконец, тут было много строительного материала —
светло-серого гранита, из которого и сложен Эскориал.
474
Эскориал. Южный фасад

Ансамбль сооружался в 1563–1584 гг. под постоянным наблюдением

самого Филиппа. Строительство отличалось невиданным размахом и было
прекрасно организовано монахами ордена иеронимитов, к которому при-
надлежал монастырь. Работы возглавил главный архитектор короля Хуан
Баутиста де Толедо; ему принадлежит первоначальный замысел Эскориа-
ла. После смерти Толедо в 1567 г. строительством руководил его помощник
Хуан де Эррера, который и сыграл главную роль в создании «восьмого чуда
ГЛ А ВА 2
света», как его окрестили сразу же после завершения работ.
В плане здание представляет собой огромный прямоугольник: 208 м
с севера на юг и 162 м с запада на восток. По углам возвышаются 4 высо-
кие башни, которые придают ансамблю некоторое сходство со старинными
алькасарами, сочетавшими функции городской крепости и дворца. Суще-
ствует легенда, что план сооружения подражал решетке, на которой свято-
го Лаврентия пытали огнём. В центре ансамбля было воздвигнуто здание
церкви, к югу от него располагался монастырь, а к северу — дворец с парад-
ными залами, росписи которых напоминали о победах испанского оружия.
В каждой из этих двух частей имелись свои внутренние дворы.
В обширной церкви монастыря в нишах по обе стороны от алтаря были
помещены бронзовые позолоченные скульптурные группы, изображаю-
щие коленопреклоненных Карла V и Филиппа II со своими семействами.
Так создавалась иллюзия вечного присутствия монархов на богослужении.
В крипте, расположенной под главным алтарем, — помещение королевско-
го пантеона; здесь похоронены почти все испанские короли XVI–XX вв.,
начиная с Карла V, а также те королевы, чьим сыновьям довелось править
Испанией. Остальные королевы и инфанты похоронены также в Эскориале,
но в отдельном пантеоне.
Еще до окончания строительства Эскориал стал любимой резиденцией
Филиппа II. Личные покои короля, в противоположность роскоши парад-
ных залов и мрачной пышности пантеона, отличались редкой простотой.
Спальня короля примыкала к помещению церкви, и благодаря проделан- 475
ному в стене окошечку король мог видеть главный алтарь и слушать мессу,
не вставая с постели, ведь в последние годы жизни Филипп был так болен,
что каждое движение давалось ему с трудом.
Для украшения Эскориала король собрал огромную и бесценную коллек-
цию произведений искусства. В живописном собрании насчитывается около
1150 работ, среди которых шедевры Тициана и Веронезе, Тинторетто и Эль Гре-
ко, Босха и Ван дер Вейдена. Помимо живописи Эскориал хранит уникальные
коллекции реликвий и реликвариев, произведений прикладного искусства,
географических карт. Гордостью короля была созданная им библиотека — одна
из самых больших и богатых в тогдашней Европе.
Эскориал был любимым детищем Филиппа II. Встретить смерть он хо-
тел только здесь, и когда в Мадриде почувствовал, что скоро умрет, то при-
казал, чтобы его перевезли сюда. После смерти Филиппа королевский двор
время от времени останавливался в Эскориале, но ни один монарх не жил
здесь подолгу: иное время требовало иных резиденций.
Библиотека Эскориала
Идея создания большой библиотеки овладела королем еще до начала строитель-

ства Эскориала. Филиппа подталкивали к ней и его широкие интересы, и потреб-
ности управления, и советники, среди которых были знаменитые гуманисты и уче-
ные. Историк Хуан Паэс де Кастро написал для короля памятную записку о том,
какую пользу может принести создание большой библиотеки и как ее лучше орга-
РАЗДЕЛ 2
низовать. С установлением столицы в Мадриде и началом строительства Эскори-

ала эта идея начала воплощаться в жизнь. Первые тома поступили в 1565 г.
Король не жалел денег на книги. При нем в Эскориал поступили библио-
теки секретаря Карла V и знатока греческого языка Гонсало Переса, историка
Хуана Паэса де Кастро, гебраиста Бенито Ариаса Монтано и многих других. Ди-
пломаты Филиппа II, уезжая в другие страны, получали деньги на приобретение
книг и соответствующие инструкции. В короткие сроки были приобретены или
получены в подарок многие сотни ценнейших латинских, греческих, арабских,
еврейских рукописей, включая и столь экзотические для Европы того времени,
как китайские или армянские. Среди книг были и трофеи Лепанто, и еврейские
и арабские рукописи, конфискованные у их владельцев инквизицией. Когда
в 1571 г. Филипп задумал своего рода «национальный проект» — издание пол-
ного собрания сочинений Исидора Севильского, — то из монастырей и соборов
в Эскориал повезли рукописи Исидора, назад они так и не вернулись…
По каталогу 1576 г. в библиотеке числилось уже около 2000 рукописей и
2500 печатных книг, но это без учета поступившей тогда же библиотеки поэта,
историка и дипломата Диего Уртадо де Мендоса, которая считалась лучшей част-
ной библиотекой Испании и насчитывала 850 рукописей и 1000 печатных книг.
Главный зал библиотеки, длиной 54 м, расположен над центральным вхо-
дом в Эскориал, который вел к храму, символизируя восхождение к Вере через
Знание. Своды зала расписал итальянский художник Пеллегрино Тибальди, а
библиотекарь и историограф Эскориала фрай Хосе де Сигуэнса составил про-
476 грамму росписей, включавшую аллегорические изображения семи свободных
искусств, а также Философии и Теологии.
* * *
Именно в правление Филиппа II сложилась испанская школа придвор-
ного портрета. Портреты членов королевского дома были одним из важ-
нейших способов репрезентации власти. Они украшали дворцы и загород-
ные резиденции, их отправляли в качестве подарков в другие страны.
Для испанского придворного портрета характерна каноничность поз и
строгая регламентация жестов. Модели обычно изображались в интерьере,
на фоне занавеса, нередко рядом со столом или колонной; иногда на заднем
плане виден пейзаж. На мужских портретах модели почти всегда в доспехе.
Большое внимание художники уделяли изображению одежды, прорабо-
танной до мельчайших деталей, и вместе с тем умели очень правдиво пере-
дать сходство лиц.
Преемники Филиппа
относились к библиотеке не
так ревностно, однака она
продолжала расти. Главным
приобретением XVII в. ста-
ГЛ А ВА 2
ло ценнейшее собрание фа-
ворита Филиппа IV графа-
герцога Оливареса. Но в
1671 г. в Эскориале вспыхнул
пожар, значительная часть
книг сгорела. Новые испыта-
ния обрушились на библио-
теку в эпоху Наполеонов-
ских войн, хотя библиотека-
ри, рискуя жизнью, спасали
книги от расхищения.
До пожара 1671 г. в би-
блиотеке числилось около
4000 латинских рукописей
и 1150 греческих. Араб-
ских было еще больше, ведь
только библиотека султана
Марокко Мулей Зидана,
целиком попавшая в Эско-
риал, насчитывала почти Библиотека Эскориала
4000 книг.
Ныне книги, когда-то похищенные из библиотеки Эскориала, украшают
собрания разных стран, но и того, что сохранилось, достаточно, чтобы она 477
оставалась Меккой для ученых всего мира. ■■■
Основы испанской школы придворного портрета заложил нидер-

ландский художник Антонис Мор, один из лучших портретистов сере-
дины и третьей четверти XVI в. Он трижды посещал Испанию и стал
придворным художником Филиппа II; один из лучших портретов коро-
ля написан его рукой. Однако в 1561 г. Мор отбыл на родину (возможно,
опасаясь преследований инквизиции) и впоследствии под благовидны-
ми предлогами отказывался от предложений вернуться к испанскому
двору.
Для портретов Мора характерны простая и выразительная композиция,
атмосфера спокойного достоинства, замечательное сходство с моделью, тон-
кая проработка деталей. Соединив в своем творчестве традиции Северного
Возрождения и влияние Тициана, Мор оказал огромное влияние на развитие
королевского и аристократического
портрета в Западной Европе, осо-
бенно в Испании, где его строгий и
церемонный стиль прекрасно гармо-
нировал с придворным этикетом.
При дворе Филиппа II творил
выдающийся портретист Алонсо
РАЗДЕЛ 2
Санчес Коэльо (1531/1532–1588),

ученик Антониса Мора. Сначала
он стал придворным портретистом
португальских принцев — Жоана и
вышедшей за него замуж Хуаны, до-
чери Карла V. После смерти принца
Жоана (1554 г.) Хуана возвратилась
в Испанию, а спустя год к ее двору
приехал Санчес Коэльо. После воз-
вращения в Испанию Филиппа II
(1559 г.) принцесса Хуана рекомен-
Филипп II. довала Санчеса Коэльо королю. Ху-
Художник Софонисба Ангишола дожник жил при дворе в Мадриде и
писал портреты членов королевской
семьи и высшей знати. Он создал великолепные портреты детей короля, его
четвертой жены Анны и сводного брата Хуана Австрийского.
В 60-е годы в испанской школе придворного портрета появилась еще
одна яркая фигура — итальянка Софонисба Ангишола (1532–1625). В 1558 г.,
находясь в Милане, она написала портрет герцога Альбы, а тот рекомендо-
вал ее своему королю. Она получила приглашение приехать в Испанию и
стала придворной дамой третьей жены Филиппа II Изабеллы Валуа. Как
придворный художник, она создала портреты короля и королевы, их детей,
478 сестры Филиппа Хуаны Австрийской. Она с таким совершенством освоила
живописную манеру Санчеса Коэльо, что сейчас ей атрибутируются неко-
торые произведения, которые традиционно приписывались ему. Ангишо-
ла прожила уникально долгую жизнь в искусстве: в юности она была пред-
ставлена Микеланджело, а в старости ее посетил Антонис Ван Дейк.
Учеником Санчеса Коэльо был еще один замечательный портретист
Хуан Пантоха де ла Крус (ок. 1553–1608), также работавший при испанском
королевском дворе. Он сформировался как художник еще при Филиппе II
и написал несколько портретов короля в старости, но главными его моде-
лями были Филипп III и члены его семьи. Художнику с удовольствием по-
зировали и кастильские аристократы; один из лучших образцов — портрет
Диего де Вильямайор из собрания Эрмитажа.
Эхо живописной манеры Пантохи де ла Крус отозвалось и в далекой от
Испании Чехии. Один из знатнейших чешских вельмож, Вратислав из Перн-
штейна, в 1555 г. женился на испанской аристократке Марии Манрике де
Лара, которая была фрейлиной императрицы Марии, супруги Максимилиа-
на II и сестры Филиппа II. Вратислав был лидером «испанской партии» при

пражском дворе Рудольфа II и горячим поклонником испанской религиоз-
ности и культуры. Он одевался по испанской моде и усвоил свойственную
кастильским аристократам надменность (grandeza), а его жена стала одной из
первых покровительниц ордена иезуитов в Чехии. В 1590-е годы Пантоха де
ла Крус послал ей несколько портретов, которые украсили дворцы и замки
Пернштейнов и оказали влияние на чешский придворный портрет.
ГЛ А ВА 2
По своим художественным вкусам Филипп тяготел к итальянской жи-
вописи (унаследовав от отца особое почтение к Тициану), а в какой-то степе-
ни и к Нидерландам; известно, что одним из его любимых художников был
Босх, и именно благодаря Филиппу мадридский музей Прадо, созданный
на основе королевских коллекций, располагает лучшей в мире коллекцией
работ этого мастера. Однако король умел ценить и испанских художников,
в частности, воздал должное таланту Хуана Фернандеса де Наваррете, мно-
го занимавшегося украшением Эскориала.
В то же время король не оценил по достоинству некоторых великих ху-
дожников своего времени. Так, Луис де Моралес (1510/1520 — 1585/1587),
хотя и почитался современниками, оказался не близок Филиппу. Почти всю
жизнь Моралес провел в Эстремадуре. Ему покровительствовал тогдашний
епископ Бадахоса Хуан де Рибера — один из крупнейших церковных меце-
натов того времени и будущий гонитель морисков. Известность художника
быстро перешагнула границы Эстремадуры, он был приглашен участвовать
в украшении Эскориала, но его манера письма не понравилась Филиппу II,
и мастер вернулся в Бадахос.
Своей славой Моралес обязан прежде всего образам Богоматери и Хри-
ста; такие сюжеты, как «Богоматерь с Младенцем», «Скорбящая Богома-
терь», «Оплакивание Христа», «Се человек», были им особенно любимы.
Экзальтированная религиозность Моралеса была связана с исканиями ис-
панских религиозных мыслителей того времени и в то же время гармониро-
вала с его тщательной и немного архаичной живописной манерой, ассоции- 479
ровавшейся с экспрессией нидерландских мастеров XV в., но вобравшей
в себя и достижения итальянского XVI в.
Не оценил Филипп II и самого замечательного испанского художника
того времени, уроженца острова Крит Доменико Теотокопуло, известного как
Эль Греко (1547–1614). Наследник византийских традиций, Эль Греко учился
в Италии и усвоил достижения Возрождения, но его талант расцвел после пе-
реезда в Испанию в 1577 г. В 1580 г. Филипп II пригласил его из Толедо ко двору
и сделал заказ для Эскориала, но созданное художником полотно «Мучениче-
ство святого Маврикия» не отвечало более сдержанным вкусам Филиппа. Эль
Греко вернулся в Толедо, где и прожил последние десятилетия своей жизни, вы-
полняя заказы церквей и монастырей, главным образом толедских, и частных
лиц. Его кисти принадлежит множество картин на религиозные сюжеты, а так-
же портретов. Эти линии его творчества объединило в себе самое знаменитое
полотно Эль Греко — «Похороны сеньора Оргаса» (1586 г.), которое считается
одним из лучших групповых портретов в истории живописи.
Основные направления внешней политики Филиппа II были им унаследова-

ны от Карла V и во многом определялись ревностным католицизмом короля
(что не исключало конфликтов с папами из-за контроля над испанским духо-
венством или по политическим соображениям, вплоть до войны с Павлом IV в
1556–1557 гг.), положением Испании как главы европейской Контрреформации
РАЗДЕЛ 2
и ее статусом одной из ведущих европейских держав. Однако прежде всего Фи-

липп руководствовался стремлением сохранить в целости и в мире все владения,
унаследованные им от отца, а потому неизбежны были его конфликты с теми
странами, которые угрожали этой целостности: с восставшими Нидерландами,
наступавшими в Средиземноморье турками, с Англией, поддерживавшей фла-
мандских мятежников и вторгавшейся в испанские владения в Новом Свете.
Для успешной внешней политики Испанской монархии требовались мощ-
ная армия, огромные денежные средства и изощренная дипломатия, и всё это
действительно было в распоряжении и Карла V, и затем Филиппа II.
Испания одной из первых в Европе обзавелась постоянной профессиональ-
ной армией, численность которой неуклонно возрастала. Важным стимулом для
роста армии было франко-испанское соперничество в Италии, но еще важнее
было то, что в 20-е годы XVI в. в Европу вторгается стотысячная османская ар-
мия, что требовало эффективного противодействия. Уже в середине XVI в. Карл
V располагал в общей сложности примерно 150 тыс. солдат, а к концу столетия
это число выросло до 200 тыс. (показательно сравнение с другими странами: во
Франции это соответственно 50 и 80 тыс., в Англии — 20 и 30 тыс.).
Лишь меньшую часть этих огромных по тем временам сил возможно было со-
средоточить для проведения какой-то одной кампании; к примеру, в решающей
войне со Шмалькальденской лигой участвовало около 65 тыс. солдат, из них око-
ло 10 тыс. испанцев. Такое соотношение характерно для большинства кампаний
и сражений XVI–XVII вв., однако реальная роль испанцев в войсках Карла V и
480 Филиппа II была гораздо более значительна: испанцы составляли костяк офицер-
ского корпуса и основу знаменитых пехотных частей — терсиос. Испанцы умело
сочетали холодное и огнестрельное оружие — в начале XVI в. в пропорции 2:1, а
в середине столетия — 1:1 (т.е. на каждого стрелка, вооруженного аркебузой, при-
ходился солдат, вооруженный длинной пикой и призванный защищать стрелка
в ближнем бою). Великолепно подготовленная, дисциплинированная и опытная
испанская пехота на протяжении полутора столетий заслуженно считалась луч-
шей в Европе, а во главе ее стояли выдающиеся полководцы.
Другим важнейшим инструментом внешней политики был военный
флот. Почти до самого конца XVI в. он считался сильнейшим в Европе, на-
считывая многие десятки судов различных классов, от галер, необходимых
в условиях Средиземноморья, до огромных океанских галеонов. Огневая
мощь флота постоянно возрастала, но, как показало сражение при Лепанто,
и абордаж отнюдь не утратил своего значения.
Содержание армии и флота, равно как и поддержание в должном порядке
необходимой для нее системы коммуникаций тяжелым бременем ложились на
государственные финансы. Несмотря на все трудности распоряжения денеж-

ными средствами из какой-либо одной провинции в интересах Испанской
монархии в целом, денег в казну поступало много, причем к концу правления
Филиппа — существенно больше, чем в начале. Традиционно важным источ-
ником налоговых поступлений была Кастилия, которая платила пропорцио-
нально гораздо больше, чем защищенные своими фуэро страны Арагонской
Короны. Огромные суммы собирались в Италии и особенно в Нидерландах,
ГЛ А ВА 2
однако в последнем случае ситуация уже при Филиппе II кардинально изме-
нилась: с развитием освободительного движения денег оттуда поступало всё
меньше, а расходов требовалось всё больше. Зато после открытия рудников
Сакатекаса и Потоси почти непрерывно росли поступления американского
серебра. В целом же суммы, которые получал Филипп II, удовлетворили бы
любого другого правителя, но расходы Испанской монархии, и прежде всего
военные, были столь велики, что и этого не хватало.
По сравнению с расходами на армию и флот расходы на организацию
дипломатической службы были очень скромными, однако она тоже играла
важную роль, позволяя в нужные моменты находить союзников и, напро-
тив, добиваться дипломатической изоляции противника. В XVI в. оконча-
тельно сложилась система постоянных испанских посольств; они имелись
в Риме, Венеции, Генуе, Вене, Париже, Лондоне и Лиссабоне. Наряду с веде-
нием переговоров задачей послов был сбор информации.
* * *
К началу правления Филиппа II самым опасным врагом оставалась
Франция, но убедительная победа объединенной англо-испанской армии в
1557 г. при Сен-Кантене предрешила исход Итальянских войн в пользу Ис-
пании; мирный договор, подписанный в 1559 г. в Като-Камбрези, закрепил
испанское влияние в Италии. Одним из условий мира был брак вдового по-
сле смерти Марии Тюдор Филиппа с дочерью французского короля Генри-
ха II Изабеллой Валуа (рано умершей, но успевшей родить Филиппу двух 481
дочерей). А начавшиеся во Франции вскоре после этого Религиозные войны
надолго избавили Испанию от ее главного соперника.
Шестидесятые годы, и особенно их вторая половина, принесли с со-
бой новые проблемы, как внешнеполитические, так и внутренние. Отно-
шения с Англией медленно, но верно ухудшались. В Нидерландах стрем-
ление Филиппа любой ценой покончить с реформационным движением и
установить более действенный контроль над своими подданными вызвало
в 1566 г. иконоборческое восстание, ставшее началом восьмидесятилетней
борьбы этой страны за свободу. Попытки Филиппа вернуть мятежные про-
винции под свою власть принесли лишь очень ограниченный успех. Тер-
рор испанского наместника в Нидерландах герцога Альбы, талантливого
полководца, но ограниченного политика, завел испанские власти в тупик
и вызвал массовое восстание на севере страны. Король негодовал: «Гер-
цог украл у меня Нидерланды». Альба был смещен, но и его преемники
по разным причинам добились ненамного большего. Наиболее успешно
действовал Александр Фарнезе, герцог Пармский: став наместником в

1578 г., когда ситуация для испанцев была критической, он за немногие
годы сумел утвердить власть Филиппа II на значительной территории
и, несомненно, добился бы еще большего, если бы ему не пришлось пре-
рвать свое наступление ради подготовки вторжения в Англию, а потом и
во Францию. Война в Нидерландах стоила Испании огромных расходов и
человеческих жертв; не случайно Фландрию называли «кладбищем испан-
РАЗДЕЛ 2
цев». Несмотря на это, желаемого результата добиться все равно не удалось:

хотя южные провинции остались в составе Испанской монархии еще более
чем на столетие, но северные провинции в 1581 г. низложили Филиппа.
Наконец, в 60-е годы усиливается натиск османов на Западное Среди-
земноморье. В его защите особую роль призвана была играть Мальта, распо-
ложенная на важнейшем стратегическом направлении. Руководствуясь этим
и не имея возможности защищать остров своими силами, Карл V в 1530 г.
передал его рыцарям ордена госпитальеров. В 1565 г. Мальта выдержала тя-
желейшую осаду, но становилось все очевиднее, что остановить наступление
турок смогут лишь объединенные силы нескольких государств. Для Испа-
нии положение усугублялось тем, что в ее южных районах жило множество
морисков — потомков арабов, когда-то перешедших из ислама в христиан-
ство, но сделавших это под жестоким давлением властей. Нередко они втай-
не сохраняли веру и обычаи своих предков. Филипп не без основания опа-
сался, что в случае нападения турок на побережье Испании мориски могут
оказать им поддержку, а потому решил самыми жестокими мерами, включая
преследования со стороны инквизиции, добиваться их скорейшей интегра-
ции в христианское общество. В ответ на это мориски в 1568 г. восстали, за-
крепившись в труднодоступных горных
районах недалеко от Гранады. Покорить
их удалось только в 1571 г. и лишь уси-
лиями большой армии, во главе которой
482 был поставлен сводный брат Филип-
па II дон Хуан Австрийский, впервые
проявивший тогда свой замечательный
талант полководца.
Наступление Османской империи
было направлено отнюдь не только про-
тив Испании, турки угрожали и Италии,
и особенно Кипру и другим владениям
Венеции. 20 мая 1571 г. была создана
Священная лига в составе Испанской
монархии, Венеции и папы Пия V при
поддержке Генуи. Папа объявил кресто-
вый поход против османов. В 1571 г. для
участия в нем удалось собрать огромные
Дон Хуан Австрийский. силы, которые возглавил дон Хуан Ав-
Художник Алонсо Санчес Коэльо стрийский.
Битва при Лепанто
7 октября 1571 г. у мыса Лепанто возле входа в залив Патраикос (в Ионическом

море) произошло одно из крупнейших морских сражений XVI в. между турками
и объединенным христианским флотом. Флот лиги (208 кораблей, в основном
галер) под командованием дона Хуана Австрийского обнаружил турецкий флот
во главе с Али-Пашой (230 галер) в заливе возле Лепанто и атаковал его. Сра-
ГЛ А ВА 2
жение протекало как серия отдельных ожесточенных схваток. Галера Али-Паши
была взята на абордаж, а сам он погиб. Победа христиан была полной: спаслись
лишь 35 турецких галер, остальные были потоплены или захвачены; было осво-
бождено 15 тыс. христиан, служивших гребцами в турецком флоте. Потери ту-
рок составили 30 тыс. убитыми и ранеными, 3 тыс. попали в плен; потери Лиги
также оказались огромными (в числе раненых был Мигель де Сервантес). Успех
христиан обеспечили их дисциплина, согласованность действий и высокий бое-
вой дух, превосходство в артиллерии, умелые действия испанской пехоты при
абордаже, военные таланты Хуана Австрийского и Альваро де Басан. Победа
при Лепанто имела огромное моральное значение, развеяв миф о непобедимости
турок и позволив приостановить их натиск. Однако разногласия в стане победи-
телей и вечная нехватка денег не позволили в должной мере использовать этот
успех. Турки быстро восстановили флот. Кипр, перешедший в их руки незадолго
до битвы при Лепанто, так и остался за ними, а Тунис, захваченный Хуаном Ав-
стрийским в 1573 г., удержать не удалось. Битва при Лепанто стала последним в
истории Европы крупным сражением парусно-гребных флотов. ■■■
Успешно развивавшиеся отношения между испанскими и австрийскими

Габсбургами в 1570 г. были закреплены последним, четвертым по счету бра-
ком Филиппа и его племянницы Анны Австрийской. Их сын Филипп на-
следовал отцу и стал королем Филиппом III, хотя именно он, в отличие от
отца или от своей старшей сестры, совершенно не обладал качествами, не- 483
обходимыми для управления огромной державой в критический момент ее
истории. «Господь, который даровал мне столько владений, не даровал сына,
способного ими управлять, — сетовал король. — Боюсь, что им самим будут
управлять другие».
Хуже всего развивались отношения Испании с Англией. Англия не желала
признавать исключительные права Испании и Португалии на Новый Свет, ан-
глийские контрабандисты и пираты, среди которых выделялся Френсис Дрейк,
действовали в Америке и на просторах Атлантики все более дерзко, и к тому же
Елизавета негласно, но упорно поддерживала мятежных подданных Филип-
па II в Нидерландах. Еще одним камнем преткновения стала судьба шотланд-
ской королевы Марии Стюарт. После ее казни (1587 г.) давно уже вызревавшее
стремление Филиппа разом расквитаться с англичанами за всё воплотилось в
1588 г. в грандиозном походе «Непобедимой армады». Для его подготовки
были использованы, так или иначе, ресурсы всей Испанской монархии. Один
из лучших флотоводцев Европы маркиз Санта Крус готовился вести к берегам
Англии самый мощный на памяти людей флот (около 130 кораблей, не толь-
ко испанских, но также итальянских и португальских), а талантливый полко-
водец Александр Фарнезе должен был возглавить армию вторжения. Англия
в это время не обладала большим войском, в то время как испанская пехота
считалась сильнейшей в Европе, и мало кто сомневался в триумфе испанского
оружия. Но Санта Крус неожиданно умер незадолго до начала похода. Сме-
нивший его на посту командующего герцог Медина Сидония упустил шансы
РАЗДЕЛ 2
на победу, а когда не получилось в срок соединиться с войсками Александра

Фарнезе, принял опрометчивое решение возвращаться домой, огибая с севера
Британские острова. Если при прохождении проливов и в боях с англичанами
было утрачено лишь 7 кораблей, то в штормах у берегов Шотландии и Ирлан-
дии — еще 28. Для Испании поражение Армады стало и национальным уни-
жением, и финансовой катастрофой. Для ликвидации ее последствий Филип-
пу пришлось резко увеличить налоги, что стало тяжелым ударом по и без того
уже ослабленной бесконечными войнами экономике страны. Еще дважды по-
сле этого испанцы готовили мощный флот для нападения на Англию, пытаясь
реабилитироваться в глазах Европы за поражение Армады, — и оба раза этому
помешали сильные штормы. Испания оставалась великой морской державой,
но для успешной борьбы с Англией у нее уже не хватало сил.
Гибель Армады перечеркнула и надежды Филиппа вернуть под свою
власть мятежные Нидерланды. Наступление войск Александра Фарнезе на
восставший север захлебнулось из-за недостатка денег, и в последние годы
правления Филиппа испанцам в Нидерландах приходилось главным обра-
зом обороняться, особенно после смерти Фарнезе в 1592 г.
Многое зависело от того, как закончатся Религиозные войны во Фран-
ции. Реальная угроза воцарения гугенота Генриха Наваррского после пре-
сечения в 1589 г. династии Валуа делала сохранение власти Испании над
Нидерландами почти невозможным, и Филипп решил вмешаться во вну-
тренние дела Франции и возвести на престол свою дочь от брака с Изабел-
484 лой Валуа, Исабель Клару Эухению. Сначала военные действия протекали
успешно для Испании, ее войска непосредственно угрожали Парижу, но по-
сле обращения Генриха в католицизм испанцам пришлось покинуть Фран-
цию и в 1598 г. заключить с ней Вервенский мир.
Самым впечатляющим успехом Филиппа II стало присоединение Португа-

лии. Вопрос о португальском наследстве встал после крестового похода юно-
го португальского короля Себастьяна I в Марокко. Филипп II, дядя Себа-
стьяна, отказался участвовать в этой авантюре. В июле 1578 г. войско выса-
дилось в Танжере. Вопреки мнению опытных военных, Себастьян двинулся
вглубь страны, к городу Алкасер-Кибир, и был там разгромлен превосходя-
щими силами мусульман. Половина войска полегла на поле боя, другая по-
ловина попала в плен. Сам король, видимо, тоже погиб (во всяком случае, по-
сле битвы никто уже не видел его живым). Детей у короля не было, и прямая
мужская линия Ависской династии пресеклась. Себастьяну наследовал его
двоюродный дед, престарелый и бездетный кардинал Энрике, и через корот-
кое время вопрос о судьбе трона должен был встать вновь. Среди возможных
наследников права двоих выглядели наиболее предпочтительно. Одним из
них был Филипп II — законный внук короля Мануэла I, но по женской ли-
нии. Другой, приор Крату дон Антониу, также приходился Мануэлу внуком,
ГЛ А ВА 2
причем по мужской линии. Он был сыном инфанта Луиша, но незаконным.
С генеалогической точки зрения ситуация была спорной.
На сторону Филиппа II склонялись дворянство и купечество: в услови-
ях упадка и нараставших трудностей они видели в союзе с Испанией лучшее
решение. Знать надеялась на милости богатого и могущественного испан-
ского монарха, а для купцов этот союз нес с собой выгоды от открытия сухо-
путной границы с Кастилией, доступа в Америку и защиты португальской
торговли на Востоке испанским флотом — на тот момент сильнейшим в Ев-
ропе. Сила же дона Антониу была в поддержке простого народа; он мог рас-
считывать также на помощь врагов Испании. Фактически это был выбор
между утратой или сохранением независимости, причем правящие круги
очень опасалась народного возмущения.
Король-кардинал Энрике надеялся решить вопрос мирно. Он предло-
жил претендентам согласиться с решением, которое примут представители
всех сословий страны, но Филипп отказался, считая свои права бесспорны-
ми. Энрике умер в начале 1580 г., так и не решив вопрос о наследнике. Вско-
ре после этого дон Антониу вступил в Лиссабон, радостно встреченный
народом. В ответ Филипп II ввел в Португалию войска под командовани-
ем герцога Альбы. Дон Антониу пытался сопротивляться, но был разбит и
в начале 1581 г. покинул страну, чтобы искать помощи у Англии и Франции.
Португальские кортесы официально признали Филиппа II королем Пор-
тугалии. Впервые со времен вестготов весь полуостров был объединен под
властью одного правителя. С присоединением Португалии и ее колоний 485
Испанская монархия стала крупнейшей державой, какую к тому времени
когда-либо знала история.
Утвердившись в стране и реализовав тем самым давнюю мечту о пиреней-
ском единстве, а заодно присоединив богатейшие португальские колонии, Фи-
липп не стал форсировать там унификацию управления по кастильскому об-
разцу. Португалия, войдя в состав Испанской монархии, сохранила прежнее
устройство. На высшие должности могли быть назначены лишь португальцы,
а вице-королем мог стать только близкий родственник монарха. Филипп II
скрупулезно соблюдал все свои обещания, и уния долгое время казалась проч-
ной. Испанцы старались не вмешиваться в дела Португалии и ее колоний, на-
логообложение ставалось, по меркам Испанской монархии, весьма умеренным,
и к тому же у унии были и определенные преимущества. Тем не менее, утрата
национальной независимости болезненно воспринималась в стране с высо-
ким уровнем национального самосознания, сформировавшимся, не в послед-
нюю очередь, вследствие особой роли Португалии в Великих географических
открытиях. Кроме того,

после 1581 г. португальские
колонии, менее защищен-
ные от нападений, чем ис-
панские (португальские вла-
сти, успешно сторонившие-
ся европейских конфликтов,
РАЗДЕЛ 2
не видели в этом необходи-

мости), подвергались все
более частым атакам гол-
ландцев и англичан. Уже на
рубеже XVI–XVII вв. мно-
гие португальские владе-
Покои Филиппа II в Эскориале ния, включая острова Ин-
донезии, перешли в руки
голландцев. Смещение центра политической жизни Португалии в Испанию
также вызвало недовольство и части дворянства, и простонародья.
Недовольство унией с Испанией находило свое выражение и в форме
так называемого себастьянизма — мессианской веры в то, что король Се-
бастьян не погиб в походе в Африку, но чудесным образом спасся и может
объявиться, чтобы спасти Португалию в самые трудные времена и вернуть
ей независимость. Появление нескольких самозванцев, выдававших себя за
погибшего монарха, усилило брожение. Даже после возвращения Португа-
лией независимости в 1640 г. себастьянизм как мистическая вера в возрож-
дение «золотого века» Португалии не раз давал о себе знать.
486 Во времена Филиппа II слова «Испания», «Испанская монархия» никого

в Западной Европе не оставляли равнодушными: для одних это был могу-
щественный союзник, для других — самый опасный враг. В среде против-
ников Испании, сначала в Италии и в Нидерландах, а потом и в Англии,
сформировалась «черная легенда» — комплекс негативных представлений
об испанцах как о высокомерных фанатиках, жестоких душителях свободы
других народов, не способных к созидательному труду. Именно во второй
половине XVI в. антииспанские настроения достигли своего апогея. Од-
ним из самых значительных памятников «черной легенды» этого времени
является «Апология», написанная от лица Вильгельма Оранского и при
его участии (1580); направлена она была не против Испании, а персонально
против Филиппа II, и стала ответом на его «Эдикт и бан», объявивший
Вильгельма государственным преступником.
Пожалуй, еще более интересны в этой связи судьба и сочинения Антонио
Переса (1540–1611). В 1567 г. Филипп II назначил его государственным секре-
тарем, поручив ему главным образом итальянские дела. Человек острого ума
и многочисленных талантов, Перес стал ближайшим доверенным лицом мо-

нарха и одной из ключевых фигур в испанской политике. Он включился в при-
дворные интриги; привыкнув к пышному образу жизни и нуждаясь в деньгах,
не чуждался сомнительных способов их приобретения, включая взятки и даже
торговлю государственными секретами. Нередко за спиной Филиппа II Перес
вел двойную игру и постепенно лишился доверия монарха.
В 1579 г. Перес был арестован по обвинению в коррупции (хотя реально
ГЛ А ВА 2
за этим стояла сложная политическая интрига, в ходе которой в 1578 г. по
его приказу был убит Эскобедо, секретарь Хуана Австрийского; это убий-
ство в какой-то мере бросало тень и на самого короля). Несколько лет он
провел в заключении, но в 1590 г. бежал и укрылся в Арагоне: будучи по
происхождению арагонцем, он надеялся получить убежище в соответствии
с местными фуэро. Чтобы обойти это препятствие, Филипп II прибег к по-
мощи инквизиции, обвинившей Переса в магии и в связях с гугенотами.
Однако ее попытки взять Переса под стражу в 1591 г. вызвали в Арагоне вос-
стания против короля, в результате чего тот ввел в мятежную провинцию
войска и отменил ее некоторые вольности. Перес же бежал во Францию, где
Генрих IV использовал его против Филиппа II; посетил Англию, где поль-
зовался поддержкой Елизаветы Тюдор. В обеих странах он стал вдохновите-
лем интриг против Испании. После заключения в 1598 г. Вервенского мира
между Францией и Испанией Перес утратил прежнее влияние; он тщетно
умолял испанского короля Филиппа III о прощении.
В изгнании Перес, пытаясь оправдать свое поведение, обратился к
политической публицистике. В 1594 г. в Лондоне он издал «Донесения
и письма», которые имеют огромную ценность для понимания политики
того времени; в конце XVI — начале XVII в. книга неоднократно переиз-
давалась и пользовалась огромным успехом во Франции, Англии и Нидер-
ландах, а в Испании в 1612 г. была включена в Индекс запрещенных книг.
Перес очень умело перемежал в книге сведения о своей жизни и о полити-
ческих событиях, в которых он принимал участие, представленные в наи- 487
более выгодном для себя свете, с множеством афоризмов и сентенций в духе
любимого им Тацита. Сочетая подлинные сведения с преувеличениями и с
прямой ложью, Перес предал гласности многие тайные пружины испан-
ской политики и стал опасным орудием в руках врагов Испании.
Укоренению и развитию «черной легенды» способствовали не только
книги Антонио Переса, но и некоторые черты характера испанского мо-
нарха: обвинения в его адрес в ряде случаев не были вовсе беспочвенными.
Но дело еще и в том, что кипучая деятельность с целью лучше организовать
управление своими владениями и уберечь их от нападений многочислен-
ных врагов сочеталась у Филиппа II с удивительным безразличием к тем из-
мышлениям, которые о нем распространяли недруги. Он не считал нужным
тратить силы на то, чтобы убедить общественное мнение в Испании и за ее
пределами в своей правоте. В условиях ожесточенной политической и рели-
гиозной борьбы, в которой Филипп всегда играл ключевую роль, такое пре-
небрежение пропагандой, конечно же, было ошибкой, за которую он жестоко
поплатился; в том числе и по этой причине он предстал перед современни-

ками и потомками в образе жестокого и ограниченного фанатика.
«Черная легенда» оказала большое влияние на развитие самосознания
испанцев. Возможно, ни в одной другой стране Европы влияние образа
страны, сформировавшегося за ее пределами, на саму эту страну не было
так велико, как в Испании. Столкнувшись с дискредитацией Испании со
стороны иностранцев, испанские идеологи создали не менее тенденциоз-
РАЗДЕЛ 2
ную «розовую легенду», превозносившую заслуги и совершенства испан-

ской нации. Обе легенды оказали огромное влияние не только на идейно-
политическую борьбу того времени, но и на последующие трактовки испан-
ской истории, особенно эпохи Филиппа II.
* * *
Несмотря на все успехи и достижения Филиппа II, его долгое прав-
ление закончилось серией тяжелых неудач. Затяжные войны на несколько
фронтов отрицательно сказались на экономике Испании, приведя к резко-
му росту налогов, разрушению финансовой системы, разорению крестьян и
ремесленников. Показателем возросших трудностей стала череда государ-
ственных банкротств (в 1557, 1575, 1596 гг.). Одновременно на север стра-
ны обрушились эпидемии и сопутствовавший им голод. Негативный образ
последнего десятилетия правления Филиппа II, когда тот чаще оказывался
побежденным, чем победителем, наложил свой отпечаток на восприятие
всего его долгого царствования.
Лишь 400-летие со дня смерти Филиппа II (1998 г.), сопровождавшееся
публикацией множества трудов о нем, научными форумами и выставками
для широкой публики, заставило посмотреть на него другими глазами. Зна-
менитый писатель и публицист Артуро Перес Реверте, посетив посвященную
Филиппу II выставку в Эскориале, заметил тогда в своей колонке популярно-
го еженедельника «Семаналь»: «Монарх предстает перед нами умным, ис-
488 кренним, энергичным и суровым человеком. Его письма полны сердечности
и тонкого юмора, а библиотека — блестящий каталог науки и культуры того
времени. Судьба этого человека — ключ к пониманию истории Испании
и всего мира». Однако последующие месяцы были наполнены такими сла-
вословиями в адрес «осторожного короля», что тот же Перес Реверте загово-
рил о «всеобщей и бесконтрольной филиппомании» и о том, что нельзя впа-
дать в крайности: «Одно дело — стараться понять историческую личность
со всеми ее достижениями и ошибками, не принимая на веру „черных легенд“,
и совсем другое — превращать Филиппа II в светоч Возрождения, а его Ис-
панию — в оплот культуры и прогресса».
ГЛАВА 3
арл V унаследовал страну большую и достаточно сильную в военном

отношении, но относительно слабо заселенную и не входившую в чис-
ло наиболее экономически развитых стран Европы. К 80-м годам XVI в.,
после века благоприятной демографической конъюнктуры, ее население
едва превысило 8 млн человек — вдвое меньше, чем во Франции, по тер-
ритории сопоставимой с Испанией. Население было распределено очень
неравномерно: 84% его проживало в Кастилии, и плотность населения
там была выше, чем в странах Арагонской Короны. Наиболее населенны-
ми были северные и отчасти центральные районы Кастилии, а также Ва- 489
ленсия.
В хозяйственном отношении Испания была достаточно разобщен-
ной: отдельные районы страны сильно различались по уровню социально-
экономического развития и были мало связаны между собой. Этому способ-
ствовали и географические условия: горный ландшафт, отсутствие судоход-
ных рек, по которым было бы возможно сообщение между севером и югом
страны. Северные области — Галисия, Астурия, Страна Басков — вели
оживленную торговлю с Англией, Францией и Нидерландами, но были
мало связаны с центром полуострова. Южные и отчасти центральные об-
ласти Испании поддерживали наиболее тесные торговые связи с Америкой
через Севилью, в то время как Каталония и Валенсия издавна были вовле-
чены в средиземноморскую торговлю, но экономически почти не зависели
от Кастилии.
Испания была достаточно богата природными ресурсами и различными
полезными ископаемыми, включая месторождения железной руды на севере
и ртуть в Новой Кастилии (рудники Альмадена), значение которой выросло

после того, как ее научились использовать для получения серебра. В целом
страна располагала хорошими возможностями для развития ремесла.
До Конкисты Америки главным богатством Испании была высокока-
чественная шерсть овец-мериносов, пользовавшаяся большим спросом на
европейских рынках. Мéста, кастильский союз овцеводов, основанный еще
во времена Альфонсо Мудрого, регулировала перегон овечьих отар через
РАЗДЕЛ 2
всю страну с летних пастбищ на зимние и обратно. Состав ее членов со вре-

менем менялся и никогда не был однородным, но в XVI–XVII вв. тон в ней
задавали крупные овцеводы, часть которых принадлежала к титулованной
знати. Места приобрела огромное влияние и многочисленные привилегии,
была освобождена от уплаты многих пошлин. Единожды арендованные ею
пастбища закреплялись за ней навечно за ту же плату, а все ее конфликты
с местными жителями разбирали ее собственные судьи. Деятельность Ме-
сты, впечатляющая своим размахом (в период расцвета ее стада насчиты-
вали до 2,5 млн голов), имела противоречивые и нередко негативные по-
следствия для экономики. Сами пути перегона овечьих отар были доволь-
но узкими, но их запрещалось огораживать, и овцы вытаптывали посевы,
нанося ущерб земледельцам.
В первой половине XVI в. благоприятная экономическая конъюн-
ктура, сформировавшаяся в том числе и в результате растущего спроса
колоний, способствовала развитию сельского хозяйства: расширялись
посевные площади, росла товарность земледелия и его интенсификация.
Под влиянием спроса городов, а затем и ввоза американского серебра
быстро росли цены на предметы первой необходимости. «Революция
цен» проявилась в Испании сильнее, чем в любой другой европейской
стране. Так, в 1511–1549 гг. цены на вино выросли более чем в 7 раз, цены
на оливки — в 3 раза.
Для крестьянства «революция цен» означала возможность увеличе-
490 ния доходов, но интересам земледельцев противоречило введение с 1503 г.
максимальных цен (такс) на хлеб, призванное обеспечить интересы потре-
бителей и социальную стабильность в городах за счет производителей. Хотя
в XVI в. таксы несколько раз повышались, все же цены на зерно росли на-
много медленнее, чем на другие продукты, и производить его становилось
невыгодно. Крестьяне сокращали посевы зерновых, выращивая вместо них
виноград или оливки (на которые таксы не распространялись), и страна все
более зависела от привозного хлеба.
В положении крестьянства имелись заметные различия между севе-
ром Кастилии, где меньше проявилась имущественная дифференциация,
и центральными и южными районами, где резко обозначились два по-
люса: немногочисленная верхушка крестьянства и мелкие арендаторы и
поденщики, составлявшие местами более половины сельского населения.
В целом лично свободное кастильское крестьянство отличалось высоким
уровнем самосознания, активно отстаивая свои права в тяжбах с сеньо-
рами (нередко успешных) и покидая земли наиболее ненавистных из них.
Испания в XVI в.: экономика, общество, государство
ГЛ А ВА 3
Вальядолид во второй половине XVI в.
Более тяжелым было положение крестьян в странах Арагонской Короны.

В Каталонии Гуадалупской сентенцией 1486 г. личная зависимость кре-
стьян была отменена, но в некоторых районах Арагона она в тяжелых фор-
мах сохранялась весь XVI век.
Неодинаковым в разных районах Испании было и соотношение трех
основных форм землевладения — светского, церковного и королевского
домена. Собственниками большей части земли являлись крупные свет-
ские и духовные сеньоры; некоторые из них сосредоточили в своих руках
власть над сотнями сел и деревень. Позиции церковного землевладения
были наиболее сильны на севере страны. В большинстве районов, осо-
бенно на юге, преобладало светское землевладение, значение которого
в XVI–XVII вв. еще более выросло в результате массовых продаж земель
королевского домена, церкви и духовно-рыцарских орденов горожанам,
знати и чиновникам.
В городах жило менее 20% населения, и среди них преобладали мел- 491
кие и средние. Население самых крупных городов — Севильи, Барселоны,
Валенсии, Гранады, Толедо, Вальядолида и некоторых других — насчи-
тывало в начале XVI в. по несколько десятков тысяч жителей и постоянно
увеличивалось. Особенно быстро росла Севилья, средоточие колониаль-
ной торговли; если к началу XVI в. в ней проживало около 50 тыс. жи-
телей, то к 1600 г. — около 135 тыс., и она являлась в то время одним из
крупнейших городов Европы. C 60-х годов XVI в. бурно развивался Ма-
дрид, ставший столицей. В первой половине XVII в. его население превы-
сило 100 тыс. человек.
Завоевание колоний и развитие колониальной торговли способство-
вали подъему ремесленного производства в городах Испании. Важней-
шими его отраслями были сукноделие, производство шелка, выделка кож,
обработка металлов. Особенно быстро развивалось сукноделие Сеговии.
Цехи, распространенные в это время во многих городах Испании, не мог-
ли удовлетворить нужды Испании и ее колоний в продукции ремесла, и
цеховые ограничения постоянно нарушались. Во многих местах прояви-

лись тенденции к развитию рассеянной, а иногда и централизованной
мануфактуры, но они не получили развития. Росту производства сукна
в стране противоречила заинтересованность скотоводов Месты в расши-
рении экспорта шерсти, что приводило к повышению цен на шерсть в са-
мой Испании. Королевская власть под давлением городов не раз прини-
мала постановления об ограничении вывоза шерсти, но не заботилась об
РАЗДЕЛ 2
их соблюдении. В то же время был открыт доступ в страну более дешевым

сукнам иностранного производства. В результате местные мастера не вы-
держивали конкуренции и разорялись, чему способствовали и тяжелые
налоги. Как следствие, уже во второй половине XVI в. в Испании наме-
тился спад производства сукна.
На севере страны велика была роль металлургии, на основе которой
было организовано производство оружия; процветали кораблестроение и
рыболовство; отставание Испании от ведущих стран Европы в этих сферах
наметилось не ранее конца XVI в. Однако смещение центра экономической
активности на юг и сокращение северной торговли вследствие отпадения
Нидерландов и ухудшения отношений с Англией подорвали хозяйствен-
ное развитие этого региона.
На юге страны наиболее важной отраслью ремесла было производство
шелка, достигшее в XVI в. высокого уровня. В целом же ремесло было раз-
вито здесь меньше, чем в северных и центральных районах. Крупнейший
город этого региона, Севилья, пережил в XVI в. блестящий расцвет, по-
скольку по распоряжению королевской власти именно через него шла вся
торговля Испании с Новым Светом. Однако Севилья была по преимуще-
ству торговым центром, и ее ремесла обслуживали прежде всего нужды ко-
лониальной торговли.
Несоответствие уровня развития экономики страны потребностям
колониального рынка привело к усилению ее зависимости от иностран-
492 ных купцов и финансистов, прежде всего немецких, итальянских и фран-
цузских. Этому способствовало включение страны в многонациональ-
ную Испанскую монархию, где Испания была не самой развитой частью,
а также постепенное ослабление, по религиозно-политическим мотивам,
морисков и «новых христиан» (конверсо), роль которых в экономике,
и особенно в торговле, была до этого довольно велика. Соответственно,
торгово-предпринимательские круги самой Испании, при всех регио-
нальных различиях, в целом оставались экономически слабыми и полити-
чески плохо организованными. Хотя состояния крупнейших купцов Се-
вильи, Барселоны, Бургоса, финансистов Медины дель Кампо могли быть
очень значительными, не они определяли общую картину. В сословном
обществе, где господствовало дворянство, а политика королевской власти
в очень ограниченной степени учитывала интересы деловых людей, по-
следние считали аноблирование лучшей возможностью для возвышения.
Как правило это сопровождалось усвоением дворянского образа жизни и,
соответственно, отказом от прежних занятий.
Католическая церковь играла огромную роль в жизни страны. По пере-

писи 1591 г. в Кастилии насчитывалось 20 697 монахов, 20 369 монахинь;
33 087 человек составляли секулярный клир. Церковь была освобождена от
налогов, которые платило податное сословие, однако испанские монархи
в XVI в. всегда полагали, что могут привлекать материальные ресурсы испан-
ГЛ А ВА 3
ской церкви для оплаты внешней политики, направленной на защиту като-
лицизма. С этой целью монархи, начиная с Карла V, добивалась от римских
пап разрешения на секуляризацию части церковных и орденских земель; эти
земли переводились в разряд владений короны, а затем продавались.
В конце XV — начале XVI в. испанские монархи получили от Римских
пап право церковного патроната, сначала над Гранадой и Канарскими остро-
вами (1486 г.), затем над Америкой (1508 г.), а позже и над другими территори-
ями. В 1523 г. папа Адриан VI расширил право королевского патроната на все
епископства Кастилии и Арагона, это пожалование подтвердили папы Кли-
мент VII (1530 г.) и Павел III (1535 г.). После этого церковная организация
Испании подверглась значительным
изменениям. К семи ранее существо-
вавшим церковным провинциям
Испании (Толедо — кафедра прима-
са католической Церкви в Испании,
Сантьяго, Севилья, Гранада, Сара-
госа, Таррагона, Валенсия) в 1572 г.
была добавлена новая церковная
провинция Бургос; кроме того, было
основано несколько новых епи-
скопств. К концу XVI в. в Испании
насчитывалось свыше 50 епископств,
причем границы церковных провин- 493
ций и диоцезов не совпадали с адми-
нистративными границами. Каждо-
му архиепископству подчинялось от
2 до 12 епископств, а епископства
Леон и Овьедо, как и прежде, не вхо-
дили в состав архиепископств, под-
чиняясь напрямую Риму.
Помимо епископата к высшему Монах Ортенсио Парависино —
клиру относились члены соборных знаменитый поэт и проповедник.
капитулов (ок. 7 тыс.). Только в капи- Художник Эль Греко
туле кафедрального собора в Толедо
числилось 60 каноников и 200 капелланов. Наиболее высокопоставленные
из них получали высокие ренты. Так, доходы архидиакона Толедо составляли
20 тыс. дукатов в год, больше, чем у многих графов и маркизов. Как и в других
странах, капитулы часто конфликтовали с епископами.
В конце XVI в. в Кастилии насчитывалось около 15 тыс. приходов. При-

ходских священников обычно назначали епископы, однако в некоторых про-
винциях (например, в Галисии или в Стране басков) этим правом часто рас-
полагали местные сеньоры.
Важную роль в жизни страны играли монахи. Среди монастырей чис-
ленно преобладали бенедиктинские и цистерцианские (на севере), а также
францисканские и доминиканские, тяготевшие к городам и в целом к наи-
РАЗДЕЛ 2
более экономически развитым районам. В конце XVI в. в стране насчитыва-

лось 236 доминиканских монастырей, некоторые из них (Сан Эстебан в Са-
ламанке, Сан Грегорио в Вальядолиде) были важными центрами теологии;
из их стен вышли крупнейшие теологи (Франсиско де Витория, Доминго
де Сото, Мельчор Кано), миссионеры (Бартоломе де Лас Касас), духовные
писатели (Луис де Гранада). Картезианских и иеронимитских монастырей
было меньше, но некоторые из них играли очень важную роль (например,
иеронимитские монастыри в Эскориале и в Гуадалупе). Своей ролью круп-
нейшего центра испанской культуры Эскориал не в последнюю очередь был
обязан своим монахам, да и в целом испанскую культуру XVI в. невозможно
себе представить без служителей церкви.
Отличительной чертой религиозной жизни страны было соперни-
чество между монашеством и секулярным клиром, а также между раз-
личными монашескими орденами (например, между доминиканцами и
францисканцами, а с середины XVI в. — между доминиканцами и ие-
зуитами).
Испанское общество в XVI в. сохраняло деление на три сословия, хотя

границы между дворянством и податным сословием (в Испании, в отли-
494 чие от Франции, оно не называлось третьим) стали более проницаемыми,
чем прежде, и нередко преодолевались аноблировавшимися «новыми бо-
гачами».
Отличительной чертой социальной структуры Испании XVI в. было
наложение на обычную иерархию, противопоставлявшую духовенство и
дворянство податному сословию, деления на «старых христиан» и «но-
вых христиан» (конверсо). В результате введения статутов «чистоты кро-
ви» конверсо подвергались дискриминации: тем, о ком было известно, что
среди их предков были евреи или лица, осужденные за ересь, был закрыт
путь в университеты, в духовно-рыцарские ордена и на многие должности, а
инквизиция постоянно подозревала их в ереси. Представления о «чистоте
крови» влекли за собой представления о «чистоте занятий»: некоторые
торгово-ремесленные занятия, ассоциировавшиеся с иноверцами, многие
считали недостойными не только дворянина, но и любого испанца. «Чи-
стота крови» стала в Испании важным фактором социальной стратифика-
ции, в то же время провоцируя в обществе конфликты.
Еще одной особенностью Испании являлся очень высокий удельный

вес дворянства: так, в Кастилии (т.е. на большей части территории Испа-
нии) по материалам переписи 1591 г. дворяне составляли в среднем 10,2%
населения (в то время как во Франции этого же времени — примерно 1–2%),
что неизбежно предполагало его крайнюю неоднородность.
Верхушку сословия составляли дворяне, имевшие титул герцога, марки-
за или графа (реже — виконта). В начале XVI в. титулованная знать включала
ГЛ А ВА 3
около полусотни, а в конце столетия — немногим более сотни самых богатых,
знатных и влиятельных семейств страны (прежде всего кастильских), рас-
полагавших баснословными состояниями и огромным влиянием. Среди них,
в свою очередь, можно выделить полтора-два десятка самых могущественных
родов; к концу XVI в. практически все они обладали герцогским титулом.
Характерной чертой земельных владений аристократии была их раз-
бросанность по разным регионам страны, хотя как правило у каждого ари-
стократа выделялись один-два наиболее важных комплекса владений, из
которых он извлекал большую часть своих доходов (например, владения
герцогов Медина Сидония и герцогов Аркос в Западной Андалусии, гер-
цогов Инфантадо — в провинции Гвадалахара, коннетаблей Кастилии —
к северу от Бургоса). В рамках такого комплекса владений или близ него
находилась обычно главная родовая резиденция — дворец, который слу-
жил воплощением высокого социального статуса и богатства хозяина. Не-
редко такие дворцы, многие из которых сохранились до сих пор, являлись
495
Дворец маркизов Тарифа в Севилье. Внутренний двор

выдающимися памятниками архитектуры своего времени; в них хранились

великолепные коллекции живописи, памятников античности, гобеленов,
позолоченной посуды, книг, оружия, роскошной одежды. Многие аристо-
краты, хотя и далеко не все, получали превосходное образование и были вы-
дающимися меценатами.
Неотъемлемой чертой социального поведения аристократии было
покровительство церквам и монастырям, в декоре фасадов и интерьеров
РАЗДЕЛ 2
которых часто фигурируют гербы их патронов. На деньги аристократии

основывались монастыри, строились и перестраивались церкви, к ним
пристраивались капеллы, в которых погребались члены аристократическо-
го рода. Нередко титулованная знать занималась благотворительностью,
основывала и содержала госпитали.
При всех богатствах знати возможности ее экономической деятельности
жестко ограничивались традиционными представлениями и особенно пра-
вилами майората, нередко закреплявшими архаичные методы хозяйствова-
ния, но в то же время оберегавшими знать от разорения. Институт майората
до начала XV в. являлся сравнительно редкой привилегией, которую аристо-
краты в индивидуальном порядке получали от королевской власти. Суть его
заключалась в том, что ядро владений и доходов передавалось старшему сыну
(а при отсутствии сыновей — дочери либо более дальнему родственнику), ко-
торый не имел права их отчуждать и, в свою очередь, должен был в целости
передать своему наследнику. По специальному королевскому разрешению
майорат можно было расширять,
но лишь с конца XVI в. и только
в исключительных случаях ко-
роль соглашался на выделение
из майората какой-то его части.
Имущество, входившее в состав
майората, нельзя было отчуждать
496 за долги, обменивать, произволь-
но завещать. По сути, собствен-
ником майората был род, а его
глава — лишь временным вла-
дельцем, очень ограниченным в
правах распоряжения им и в ор-
ганизации управления своими
владениями.
Такая система предполагала
огромную разницу в богатстве и
социальном статусе носителя ти-
тула и его родственников, прежде
всего младших братьев (их иногда
называли сегундонами), которые
получали лишь незначительную
Эль Греко. Портрет кабальеро с рукой на груди часть отцовского наследства и,
чтобы вести соответствующий их происхождению роскошный образ жизни,

должны были сами позаботиться о своей карьере. Заняться активной хозяй-
ственной деятельностью наподобие английского джентри им не позволяли
сословные предрассудки; оставались три пути наверх: служба в армии, служба
королю при дворе или в аппарате управления и церковная карьера. Из среды
сегундонов вышли многие выдающиеся военачальники, дипломаты, государ-
ственные и церковные деятели.
ГЛ А ВА 3
Более свободными в своей экономической деятельности были средние
слои дворянства — кабальеро. Многие из них вели хозяйство весьма успеш-
но, хотя система майоратов, сужая земельный рынок, ограничивала их воз-
можности.
Низшие слои дворянства, идальго, как правило, не отличались богат-
ством. В XVI в. многие идальго еще более обеднели, ведь те из них, кто вла-
дел только (или по преимуществу) фиксированными денежными рентами,
сильно пострадали от быстрого роста цен. Бедность заставляла их браться
за те занятия, которые традиционно рассматривались как не слишком при-
личествующие благородному человеку, даже если юридически они были со-
вместимы с идальгией. Тексты того времени изобилуют свидетельствами не
только об идальго — землепашцах, но и об идальго — ремесленниках и тор-
говцах, включая даже самые презренные профессии. Это приносило кусок
хлеба, но делало идальгию более уязвимой: налогоплательщики не желали
мириться с тем, что дворяне ведут тот же образ жизни, что и все остальные,
но при этом пользуются особыми привилегиями.
Идальго Северной Испании
Говоря о положении дворян в Испании XVI в., следует принять во внимание,

что 10,2%, которые они составляли в обществе, — это средняя цифра, которая
мало что говорит о ситуации в каждом конкретном городе или провинции. 497
В действительности в большинстве регионов Испании число дворян состав-
ляло от 1 до 5%, в то время как в относительно немногих северных провинци-
ях этот процент был очень высоким, от более чем 20 в Бургосе до 75% в Асту-
рии и 85% в Монтанье, а в Стране Басков дворянами считались все местные
уроженцы. Конечно, в такой ситуации дворяне должны были выполнять все
те социальные роли, которые в остальной части страны отводились просто-
людинам. Если в других частях страны дворянин, зарабатывавший на жизнь
в качестве сапожника или плотника, вызывал по меньшей мере пренебреже-
ние, а то и сомнения в том , что он на самом деле является дворянином, то на
севере это было в порядке вещей. Но когда такой дворянин в поисках заработ-
ка уезжал из родных мест, где все знали о его благородном происхождении,
в более экономически благополучные центральные и южные районы страны,
то там его немедленно вносили в списки налогоплательщиков. Доказать об-
ратное можно было лишь в дорогостоящей тяжбе, на которую у таких дворян
как правило не было денег. ■■■
Определение кабальеро как средних слоев дворянства и идальго как

низших слоев весьма условно. В расширительном смысле идальго или ка-
бальеро могли назвать любого дворянина. Кроме того, в употреблении ти-
тулов имелись и географические различия: многочисленные северные дво-
ряне всегда именовались идальго, в южных же провинциях идальго тоже
встречались, но кабальеро — гораздо чаще. Наконец, статус идальго боль-
ше ассоциировался с деревней, а кабальеро — с городом.
РАЗДЕЛ 2
Термин «идальго» в испанском обществе XVI в. мог пониматься и оцени-

ваться очень по-разному. Несомненно, он применялся по отношению к большей
части дворянского сословия и часто нес на себе издержки ассоциации с сомни-
тельной «всеобщей идальгией» северян. К тому времени он в значительной
мере утратил связь с военной службой или административной деятельностью;
он возвращал к традиции, к прошлым временам, и при этом часто ассоцииро-
вался с бедностью, сомнительностью прав на привилегированный статус, уни-
жением со стороны властных элит. Его девальвации способствовала и конку-
ренция со стороны статутов «чистоты крови», с помощью которых в Испании
по сути дела была выстроена альтернативная социальная стратификация, ибо
«чистота крови» многих дворян подвергалась сомнению. Идальго стал соци-
альным типом, который плохо интегрировался в меняющееся общество, часто
являлся носителем консервативных тенденций. Подлинная же элита общества,
которая на локальном уровне обладала властью и влиянием и комфортно чув-
ствовала себя в том времени, — не идальго, а кабальеро.
В теории комплекс представлений о сильной королевской власти был до-

статочно известен в XIV–XV вв., но на практике до конца XV в. он не во-
площался в жизнь. По крайней мере с конца XIV в. короли упоминают
498 свою «абсолютную королевскую власть»; Изабелла Кастильская в своем
завещании (1504 г.) подчеркивает, что перед ее волей должны отступать на
задний план даже законы королевства. Однако сама королева, как и король
Фернандо, предпочитала не ломать традиционные ограничители королев-
ской власти, а лишь постепенно ослаблять их и добиваться своих целей, не
акцентируя их новизны. Монархи обрели полный контроль над изданием
законов, хотя и соблюдали обычай утверждать их на сессиях кортесов; их
преемники в Кастилии уже вводили новые законы посредством декретов,
однако страны Арагонской Короны настаивали, что, хотя законы диктует
король, но лишь на сессиях кортесов и с их одобрения.
Карл V, вступив на трон, принес с собой в Испанию характерные для
австрийской династии Габсбургов представления о правах и обязанностях
государя и подданных, которые сразу же вступили в противоречие с тради-
ционными испанскими вольностями. После подавления восстаний кому-
нерос и жерманий прежняя система равновесия и взаимности обязательств
монарха и сословий («пактизм») была серьезно деформирована, реальные
возможности монархов диктовать свою волю сословиям и традиционным

институтам заметно возросли.
При сильных первых Габсбургах органы управления носили подчер-
кнуто консультативный характер и лишь иногда пользовались относитель-
ной автономией. Короли не только на словах, но и нередко на деле демон-
стрировали свое уважение к традиционным вольностям и привилегиям
своих подданных, они всегда признавали границы своей власти, особенно
ГЛ А ВА 3
в религиозных вопросах и в отношении имущественных прав подданных.
Однако последнее слово всегда оставалось за монархом (который, впрочем,
зависел от источников своей информации и обычно полагался на мнение
доверенных советников). В то же время власть короля на местах ограничи-
валась слабостью аппарата местного управления, который нередко в значи-
тельной мере контролировался местными элитами.
Организация управления на вершине власти во многом определялась
личностью монарха: так, «модели» участия короля в делах управления при
Карле V и Филиппе II заметно различались между собой. Но еще больше
обе они отличались от системы управления при Габсбургах XVII в., когда
особую роль приобрели королевские фавориты (validos), получавшие в свои
руки от монархов важнейшие рычаги внутренней и внешней политики.
Важным инструментом власти Габсбургов была практика назначения
родственников на важнейшие государственные должности. Так, жена Кар-
ла V Изабелла, его сын Филипп (будущий Филипп II) и дочь Хуана в от-
сутствие императора подолгу управляли Испанией, а его внебрачные дети
Маргарита Пармская и Хуан Австрийский — Нидерландами.
В управлении Испанской монархией трудно переоценить роль королев-
ского двора. Как и в других странах, он сочетал в себе самые разные функ-
ции, и численность его персонала в конце XV — первой половине XVII в.
неуклонно возрастала. Самые влиятельные политические деятели стреми-
лись сочетать государственные посты с придворными, что обеспечивало
большие возможности контакта с монархом. 499
Двор испанских Габсбургов сформировался под влиянием самых разных
традиций: кастильских, арагонских, фламандских, бургундских, а также ита-
льянских (в частности, можно отметить влияние папского двора). В 1548 г. по
приказу Карла V в Испании был введен пышный бургундский церемониал
хотя, конечно, несколько отличавшийся от того, который функционировал
при независимых бургундских герцогах. В правление Филиппа II, глубоко ре-
лигиозного, скромного в личных привычках, не слишком склонного к публич-
ности и при этом достаточно тяжелого на руку, по крайней мере в отношении
непокорной аристократии, двор не слишком привлекал дворянство, но и тогда
он включал, по ориентировочным подсчетам, около 1500 человек.
К концу XVI в. в сложной иерархической системе испанского двора
наибольшее значение имели три должности: главный майордом, главный
камареро и главный конюший; каждый из них располагал отдельным шта-
том королевских слуг. Значение главного камареро, однако, уменьшалось
по мере роста влияния sumiller de corps, который отвечал за королевские
апартаменты, имел постоянный доступ к королю и присутствовал на всех

королевских аудиенциях.
В штате двора одни придворные и слуги обслуживали короля во двор-
це, другие обеспечивали королевскую охоту и иные развлечения на от-
крытом воздухе, третьи несли охрану. Огромную роль играли служители
церкви и капеллы; главным капелланом считался архиепископ Сантьяго.
Естественно, на всех этапах эволюции двора очень велика была роль коро-
РАЗДЕЛ 2
левских духовников. Высоко ценилось право нести службу в королевских

покоях (gentilhombres de Camara, что отчасти напоминает должность камер-
юнкера) и на королевской трапезе (gentilhombres de la boca), поскольку эти
должности обеспечивали личный контакт с королем.
Отдельными дворами, хотя и далеко не столь многочисленными, как
королевский, располагали королева и наследный принц.
Характерной чертой королевского двора было постоянное соперни-
чество и даже вражда между отдельными аристократами и их фракциями.
Так, в первой половине правления Филиппа II сторонники одного из ко-
ролевских фаворитов принца Эболи («эболисты») противостояли партии
герцога Альбы («альбисты»). Поддерживая равновесие между соперни-
чавшими группировками, монархи использовали это противостояние для
укрепления своей власти.
В системе управления Испанской монархией с конца XV в. неизменно
возрастала роль королевских секретарей. Усложнение системы требовало
роста их числа и разделения функций.
Тех секретарей, которые присутство-
вали на заседаниях Королевского совета,
чтобы фиксировать мнения его членов и
оглашать распоряжения государя, стали
называть секретарями Совета. Уже в 1516 г.
дела Кастилии, Арагона, Наварры, Сар-
500 динии, Неаполя, Индий велись разными
секретарями, однако такое разделение еще
не было постоянным. Нередко один се-
кретарь выполнял разные и даже почти не
связанные друг с другом функции только
потому, что он был компетентен в соответ-
ствующих вопросах или же пользовался
особым доверием государя.
С созданием державы Карла V систе-
ма стала более сложной; так, дела фран-
кофонных и фламандских провинций
Нидерландов попали в руки разных се-
кретарей. Резко возросла роль секретаря
по итальянским делам. Филипп II в 1556 г.
Секретарь Филиппа II ввел должность государственного секре-
Антонио Перес таря для тех, кто выполнял эти функции
в Государственном совете. При этом один из государственных секретарей

вел дела, связанные со всеми королевствами и провинциями самой Испа-
нии, другой же — дела за пределами Испании, включая переписку с вице-
королями Италии.
С начала освободительного движения в Нидерландах, совпавшего со
смертью влиятельного секретаря по иностранным делам Гонсало Переса
(1566 г.), король отделил дела этого региона от итальянских, и в дальнейшем
ГЛ А ВА 3
такое разделение, как правило, соблюдалось. Немного позже вместо одно-
го секретаря, ведавшего всеми военными вопросами, появились секретари
по сухопутным и морским делам. Имелся и королевский секретарь, кото-
рый занимался частной корреспонденцией государя, его пожалованиями и
милостями и вообще всем, что не входило в обязанности секретарей по го-
сударственным и военным делам; нередко он пользовался очень большим
влиянием (как, например, Матео Васкес при Филиппе II, 1573–1591 гг.).
На службе у каждого секретаря имелся небольшой, но достаточно эффек-
тивный аппарат помощников и писцов, выполнявших главным образом
чисто технические функции.
Секретарями становились как правило не самые знатные дворяне; неред-
ко это были люди с университетским образованием, знанием иностранных
языков, широким кругозором, испытавшие заметное влияние культуры Воз-
рождения и не чуждые меценатству. Часто они занимали свои должности до
самой смерти и привлекали к себе на службу родственников, которых после
смерти прежнего секретаря король нередко утверждал в той же должности.
Так, в XVI в. среди секретарей фигурировали отец и сын Пересы, трижды —
Васкесы, четырежды — Идьякесы. Близость к королю и возможность влиять
на ход государственных дел делали их очень важными персонами, и в услови-
ях значительного влияния аристократии на дела управления и постоянной
борьбы между ее фракциями при дворе секретари нередко включались в эту
борьбу, соперничая друг с другом. В отдельных случаях (Франсиско де Лос
Кобос при Карле V, Антонио Перес при Филиппе II) секретари могли играть 501
огромную роль в делах управления.
В конце XV–XVI в. сформировалась система управления с помощью со-
ветов при особе короля; монарх был единственным координатором их дей-
ствий. До конца XV в. в Кастилии функционировал лишь один совет — Ко-
ролевский. Когда Фернандо, после воцарения в Кастилии Изабеллы почти
не появлявшийся в Арагоне, Каталонии и Валенсии, создал для управления
их делами Совет по делам Арагона (1493/4 г.), Королевский совет стал име-
новаться Королевским советом по делам Кастилии, или просто Советом по
делам Кастилии.
После присоединения Наварры для управления ею был создан Совет
по делам Наварры, а в 1524–1525 гг. появился Высший королевский совет
по делам Индий. В 1556–1559 гг. из совета по делам Арагона выделился Со-
вет по делам Италии, и в те же годы появился Совет по делам Фландрии,
т.е. Нидерландов. Наконец, после присоединения в 1580 г. Португалии для
управления ею был создан Совет по делам Португалии.
Система советов отличалась определенной двойственностью: советы

по делам Кастилии, Арагона, Наварры, Италии, Фландрии, Португалии,
Индий были организованы по региональному принципу, а Финансовый
совет (или совет по делам казны, создан в 1523 г.), Совет по делам инквизи-
ции (1485 г.), Совет по делам духовно-рыцарских орденов и Совет по делам
крусады (т.е. Крестового похода) — по функциональному.
Особое место занимал Государственный совет (1526 г.), занимавшийся
РАЗДЕЛ 2
главным образом проблемами внешней политики; в 1586 г. — на удивление

поздно — из него выделился Совет по военным делам. Поскольку Государ-
ственный совет постоянно имел дело с секретной информацией, число его
членов редко превышало 12 наиболее доверенных советников со всех кон-
цов Испанской монархии. Государственный совет намечал кандидатуры
вице-королей, губернаторов и послов.
Обычно выделяют пять наиболее важных советов: Совет по делам Ка-
стилии (он же — Королевский совет; в XVI в. его глава считался вторым по
объему власти человеком в стране после короля), Государственный, Финан-
совый, по делам Индий, по делам инквизиции.
Особая роль Совета по делам Кастилии определялась как ролью
Кастилии в качестве ядра монархии, так и историей его происхожде-
ния. В первой половине XVI в. в состав совета, председательствующим
в котором обычно (но не всегда) назначался служитель церкви, входили
два–три аристократа и семь–восемь чиновников с университетским об-
разованием — летрадо; при Филиппе II число летрадо возросло до 16, а
функционально Совет был разделен на четыре секции. Секретарь совета
занимался организацией его работы и ведением документации. Посколь-
ку важнейшей функцией совета считалось отправление правосудия, ино-
гда его называли Советом правосудия. Именно в нем принимались реше-
ния о назначении на важнейшие должности (в частности, коррехидоров),
из него отправлялись ревизии в канцелярии и аудиенсии. Его старейшим
502 членом считался главный алькальд Месты. Королевскому совету непо-
средственно подчинялся Совет по делам духовно-рыцарских орденов.
Последний был создан в 1498 г. в связи с тем, что магистром всех трех
основных орденов Кастилии — Сантьяго, Калатрава и Алькантара — стал
король Фернандо, которому потребовался специальный орган для управ-
ления их немалыми владениями и доходами.
Хотя в целом сложная система управления Испанской монархией функ-
ционировала довольно успешно, недостаток взаимодействия между совета-
ми и их постоянные разногласия с представителями короны в отдельных
частях монархии делали аппарат управления менее эффективным.
Высшим судьей в Испанской монархии всегда оставался король, и многие
важные дела решались в его совете. Однако практически основные судебные
функции были сосредоточены в королевской канцелярии, местопребывани-
ем которой с конца XV в. был Вальядолид. В ее составе выделились несколько
палат: четыре палаты, занимавшиеся гражданскими делами, палата по уго-
ловным делам, палата по делам идальго и палата по делам Страны Басков.
В их состав входили оидоры, алькальды и альгвасилы, нотарии, писцы; всего

в канцелярии числилось около 200 должностных лиц.
Значительные размеры королевства, а также усложнение судебных про-
цедур потребовали создания в 1494 г. второй канцелярии, получившей ана-
логичные функции в южной части Кастильского королевства; с 1505 г. она
находилась в Гранаде.
В организации местного управления важнейшую роль играли наместни-
ГЛ А ВА 3
ки короля в отдельных регионах Испании, в ее владениях в Италии и Амери-
ке. С XV в. они носили титул вице-короля, а в некоторых других владениях
(в частности, с XVI в. в Нидерландах) — титул губернатора или наместника.
Вице-королями были с XV в. замещавшие монарха правители в Арагонском
королевстве (в Валенсии, на Сицилии и Сардинии), с XVI в. — в собственно
Арагоне, Каталонии, Наварре, на Мальорке, в Португалии (в период, когда
она находилась в составе Испанской монархии), в Неаполитанском королев-
стве. В 1492 г. титул вице-короля был пожалован Колумбу. В Америке с 1535 г.
его носили правители Новой Испании, с 1543 г. — Перу. «Второе я» короля,
вице-король назначался самим монархом, обычно из числа аристократов или
церковных иерархов, и обладал очень широкими военными, административ-
ными и прочими полномочиями, вплоть до права издавать законы и созывать
кортесы. Для того чтобы вице-короли в течение всего своего срока службы
эффективно воплощали в жизнь королевскую политику и не успевали про-
никнуться местными интересами, их как правило назначали на три года (хотя
на практике многие задерживались в должности на гораздо боле длительный
срок); им также запрещали приобретать собственность по месту прохожде-
ния службы. Им приходилось координировать свои действия с монархом, с
центральными и местными органами управления.
Ключевую роль в системе управления Кастилией играли коррехидо-
ры — представители короля в нескольких десятках самых крупных горо-
дов Кастильского королевства. Иногда один коррехидор объединял под
своей властью два или даже три города, расположенные недалеко друг от 503
друга. Коррехидоры обладали обширными полномочиями; назначение на
эту должность считалось важным достижением в карьере чиновника. Как
правило, коррехидорами становились выпускники университетов, специ-
ализировавшиеся на праве. Они назначались Советом по делам Кастилии
и отчитывались перед ним. Во всех делах они тесно и постоянно взаимо-
действовали с органами городского управления и жалованье получали из
средств соответствующего города.
Объединение Испании, усложнение политической и финансовой си-
стемы страны, усиление королевской власти не могли не сказаться на судь-
бе органов сословного представительства — кортесов, которые в XVI в.
действовали независимо друг от друга в Кастилии, Арагоне и Наварре.
Объединение страны не привело к унификации системы сословного пред-
ставительства, и общие для всей территории страны кортесы появились в
Испании лишь в XVIII в. В то же время развитие авторитарных тенденций
в управлении привело к ослаблению их влияния.
Кортесы Леона и Кастилии по-прежнему состояли из трех палат: ду-

ховенства, дворянства и сословия налогоплательщиков, представленного
исключительно городами. Духовенство представляли все архиепископы
и епископы Леона и Кастилии, аббаты крупнейших монастырей; дворян-
ство — все титулованные аристократы (число которых на протяжении рас-
сматриваемого периода постоянно росло), а также некоторые дворяне, не
имевшие титула, но занимавшие важные посты или владевшие очень об-
РАЗДЕЛ 2
ширными сеньориями.
С конца XV в. состав представителей от городов в кортесах стабилизи-
ровался и в XVI в. уже не менялся: по два депутата от каждого из 18 пред-
ставленных городов. Однако состав заседавших в кортесах городов в целом
соответствовал их политической роли в XIV–XV вв.: 9 городов представляли
Старую Кастилию (в том числе имел отдельное представительство город Торо,
никогда не отличавшийся большими размерами), 4 — Новую Кастилию, 5 —
Андалусию и Мурсию. В XVI в. некоторые города с правом голоса в кортесах
утратили прежнюю роль, в то время как динамично развивавшиеся центры
тех же регионов так и не обрели представительства. Более того, вообще не
имели своего голоса в кортесах целые большие регионы: Галисия, Астурия,
Эстремадура (считалось, например, что интересы Галисии адекватно пред-
ставляет город Самора). Позже, уже в XVII в., некоторые города и регионы,
прежде лишенные представительства, приобрели это право за деньги, но это
лишь незначительно сгладило имевшиеся диспропорции.
В правление Карла V в деятельности кастильских кортесов произошли
важные изменения. Сразу после смены династии кортесы выступили рупо-
ром оппозиции и, хотя только что избранному императору удалось в 1520 г. с
помощью угроз и подкупа добиться от кортесов требуемых субсидий, в кон-
тексте восстания комунерос городское представительство не могло не рас-
сматриваться им как потенциальная угроза. Король готов был мириться с
критикой — в известных пределах — его политики, но не с решениями, ко-
504 торые грозили ее сорвать. После того, как на кортесах 1538 г. в условиях воз-
раставших финансовых трудностей короны (и, соответственно, финансовых
требований) привилегированные сословия отказались утвердить предло-
женный властями косвенный налог (сиса), в уплате которого должны были
участвовать и дворянство с духовенством, Карл V распустил кортесы и впредь
приглашал на них только представителей податного сословия. Тем самым он
дал понять, что рассматривает кортесы прежде всего как орган для утверж-
дения предложенных королем налогов, и потому в его деятельности должны
участвовать лишь те, кто эти налоги платит. Исключение из кортесов дворян-
ства и духовенства способствовало дальнейшему ослаблению политическо-
го влияния как привилегированных сословий, так и самих кортесов. В то же
время депутатами от городов в кортесах становились исключительно дворя-
не — представители городских аноблированных элит, а иногда даже титуло-
ванные аристократы, как правило, не слишком утруждавшие себя отстаива-
нием интересов делегировавших их городов.
ГЛАВА 4
асштабные перемены, происходившие в Испании в самых разных об-

ластях жизни, вызвали напряженные размышления современников,
пытавшихся понять и объяснить всё, чему они были свидетелями. Резкие,
а порой и болезненные перемены в экономике, рождение новых государ-
ственных форм способствовали расцвету экономической и политической
мысли; историки искали в прошлом страны объяснение происходящему, а
иногда и образец, к которому следует стремиться. В это время Испания уже
вступила в эпоху Возрождения, и потому осмысление нового для нее исто-
рического опыта, опыта империи, облекалось в ренессансные формы.
505
Особенности испанской культуры эпохи Возрождения во многом обуслов-

лены историческими судьбами Испании в Средние века. C многовековой
Реконкистой связаны такие черты ее развития, впрямую повлиявшие на
развитие культуры, как могущество знати, относительная слабость городов,
прочные позиции королевской власти. С другой стороны, на протяжении
всего Средневековья на Пиренейском полуострове сосуществовали разные
этнические группы, религии и культуры. Если XIII век характеризуется от-
носительно сбалансированным взаимодействием христианства, ислама и
иудаизма, то в XIV–XV вв. преобладающее к тому времени христианство
начинает сознательно отвергать культурные традиции побежденных, в то
же время продолжая неосознанно впитывать и перерабатывать их. Черты
этого влияния отчетливо видны в испанской культуре эпохи Возрождения.
С развитием христианских государств полуострова на границе с миром
ислама, в тесном взаимодействии, но в то же время в жестоком противосто-

янии с ним, связана и особая роль в этом регионе католической церкви, со-
хранявшей, а в определенной мере и упрочившей свое влияние и авторитет.
Еще одним важным фактором, определившим характер пиренейского гу-
манизма, стали сравнительно тесные связи полуострова как с Италией, так
и с Нидерландами, и удобство поддерживания контактов с ними морским
путем. Так было уже в XV в., и тем более в течение большей части XVI в.,
РАЗДЕЛ 2
когда Испания, часть Италии и Нидерланды были объединены под властью

одного правителя. Испанские дипломаты, гуманисты, художники подолгу
жили и учились в Италии, входили в гуманистические кружки Неаполя и
других городов; то же относится и к Нидерландам. В целом можно говорить
об определенном равновесии влияния итальянского и Северного Возрож-
дения на страны Пиренейского полуострова.
Хронологические границы испанского Возрождения и, соответ-
ственно, его периодизация остаются спорными. В отечественной исто-
риографии существовала точка зрения, сторонники которой стремились
связать с Возрождением все важнейшие достижения испанской культу-
ры «Золотого века» (конца XVI — первой половины XVII в.), включая
даже Веласкеса, но при этом начинали Возрождение с Сервантеса и Лопе
де Вега. Ныне преобладает точка зрения, определяющая начало Возрож-
дения концом XV в., а его ко-
нец — примерно последним
десятилетием XVI – первым
десятилетием XVII в. Соот-
ветственно, конец XV и первые
20 лет XVI в. рассматриваются
как раннее Возрождение, 20–
50-е годы XVI в. — как зрелое,
а последующие десятилетия —
506 как позднее. В то же время не-
которые западные исследователи
ограничивают Возрождение
лишь 20–50-ми годами XVI в., а
другие, напротив, находят чер-
ты Возрождения в Кастилии
уже с рубежа XIV–XV вв. Тако-
го рода расхождения отчасти
связаны с более узким или бо-
лее широким пониманием Воз-
рождения, отчасти — с тем, что
в Испании, как и в ряде других
стран Западной Европы, пере-
ход к культуре Возрождения
не означал резкого разрыва со
Испанский индекс запрещенных книг. 1583 г. средневековыми традициями.
Опыт империи в общественной мысли Испании XVI в.
Период зрелости испанского гуманизма эпохи Возрождения, в целом

совпадающий с правлением Карла V, характеризуется открытостью стра-
ны, широким усвоением достижений как итальянского, так и Северного
Возрождения. Особенно значительное влияние на общественную мысль и
литературы Испании оказал Эразм Роттердамский. По словам известного
французского испаниста М. Батайона, «если бы Испания не прошла через
эразмианское движение, не был бы создан „Дон-Кихот“».
ГЛ А ВА 4
Мигель Сервет
К этому же времени относится деятельность выдающегося теолога и медика

Мигеля Сервета (1511–1553), испанца по происхождению (хотя родину он на-
всегда покинул еще юношей). Как медик он знаменит тем, что первым в Европе
описал малый круг кровообращения. Однако его открытие осталось незамечен-
ным, поскольку Сервет включил это описание в теологический трактат «Вос-
становление христианства» (1553), почти весь тираж которого был уничтожен.
В этой книге Сервет подверг критике и католицизм, и некоторые положения
кальвинизма. Когда он, спасаясь от инквизиции, проезжал через Женеву, то по
приказу Кальвина был схвачен, обвинен в ереси и сожжен на костре. Его судьба
стала символом борьбы за свободу совести. ■■■
Начало правления Филиппа II ознаменовалось новым изменением об-

становки в стране. Этому способствовала разворачивавшаяся в Европе Кон-
трреформация, особенно после завершения работы Тридентского собора
(1545–1563). Пытаясь перекрыть каналы связей с протестантскими странами,
в 1559 г. Филипп II особым указом запретил испанским подданным учить-
ся за границей, что имело негативные последствия для развития культуры
(хотя культурная изоляция Испании от протестантского мира была скорее 507
мечтой короля, чем реальностью). Испанские индексы запрещенных книг
появились раньше, чем римские, и были значительно объемнее. Испанская
инквизиция середины и второй половины XVI в., хотя и уступала по числу
смертных приговоров инквизиции конца XV – начала XVI в., упорно пре-
следовала лютеран, мистиков, последователей Эразма. В стране установилась
обстановка страха и подозрительности, и многие гуманисты в этих условиях
были вынуждены прибегать к самоцензуре и к эзопову языку. В таких усло-
виях гуманизм в Испании нередко был окрашен в трагические тона; это от-
носится, в частности, к творчеству Сервантеса, в котором сфокусировались
многие линии испанского гуманизма. С другой стороны, те же десятилетия
отмечены дальнейшим развитием ранее заложенных тенденций.
Гуманистические идеи эпохи Возрождения ярко проявили себя в худо-
жественной литературе различных жанров: в сонетах и эпических поэмах, в
диалогах и эпистолах, в мавританских повестях и пасторальных романах. Не-
виданной популярностью пользовался в Испании XVI в. жанр рыцарского
романа; в лучших его образцах воплотились идеи гуманизма. Заметное

влияние идей гуманизма испытали в XVI в. многие испанские архитекторы,
скульпторы, художники. В последней четверти XVI в. литература, театр, ар-
хитектура и искусство Испании вступили в свой «Золотой век».
РАЗДЕЛ 2
Испания одной из первых стран Европы столкнулась с новыми явления-

ми в экономике, связанными с Великими географическими открытия-
ми, колонизацией Америки и развитием трансатлантической торговли.
Бурное развитие торговли и финансов заставляло пересмотреть многие
истины, прежде казавшиеся незыблемыми. Теологи, размышлявшие
о нравственных основах экономической деятельности, духовники, вы-
слушивавшие исповеди купцов и финансистов, всё чаще оказывались
в затруднительном положении: новые жизненные реалии не укладыва-
лись в прокрустово ложе прежних нравственных норм, необходимо было
переосмыслить само понятие греха. По этой причине глубокие размыш-
ления на темы экономики часто оказывались включены в теологические
трактаты или руководства для священников.
Одним из первых задался этими вопросами теолог, юрист, экономиче-
ский мыслитель Мартин де Аспилькуэта (1492–1586). Долгая жизнь, нрав-
ственный авторитет и блестящее преподавание в различных местах обе-
спечили ему множество учеников и последователей. Аспилькуэта считался
крупнейшим знатоком канонического права, однако наибольший интерес
представляют его экономические взгляды, в которых экономика неред-
ко была тесно связана с этикой. Так, XVII главу своего чрезвычайно попу-
лярного трактата «Руководство для исповедников и кающихся» (1552) он
посвящает обменным операциям и ростовщичеству. Экономические идеи
508 Аспилькуэты получили свое наиболее полное развитие в труде «Коммента-
рий, помогающий разрешению вопроса об обмене» (1556), где он изложил
теорию денег как основы нравственного регулирования экономических от-
ношений как между жителями одной страны, так и между разными страна-
ми. В своих ранних произведениях Аспилькуэта, в соответствии с традици-
онными представлениями, осуждал ростовщичество, но затем, осмысливая
новые явления в экономической жизни, пришел к более терпимой позиции,
предложил смириться с практикой взимания процента и стремился рацио-
нально объяснить те факторы, которые определяют процент по кредиту,
считая таковыми размер ссуды и время возврата. Наблюдая за притоком
драгоценных металлов из Америки и невиданным ростом цен (явление, поз-
же получившее название «революция цен»), Аспилькуэта едва ли не первым
пришел к выводам о связи этих двух явлений, о том, что деньги тоже явля-
ются товаром и что стоимость денег связана с их изобилием или нехваткой.
Он впервые описал феномен инфляции, а также пришел к выводу, что в слу-
чае нехватки золота меняется соотношение цены золота и серебра.
Теология и экономика в жизни и трудах Томаса Меркадо
Младший современник Аспилькуэты экономист и теолог Томáс Меркадо

(ок. 1525–1575) бóльшую часть жизни провел в Севилье; видимо, занимался
торговлей с американскими колониями Испании, а в 1553 г. уехал в Мексику, где
вступил в орден доминиканцев и получил степень магистра теологии, став при-
знанным авторитетом в этой области. В 60-е годы Меркадо вернулся в Испанию,
ГЛ А ВА 4
был тесно связан с университетским миром Саламанки, но жил в основном
в Севилье, где и написал свое главное сочинение. В окончательном варианте оно
вышло в 1571 г. под названием «Сумма торговли и торговых сделок» и состояло
из шести книг: об искусстве торговли в целом; о денежном обмене; об аренде,
займах и ростовщичестве; о возмещении ущерба; о естественном законе; о праг-
матике на пшеницу (т.е. о введении максимальной цены на нее). Выбор названия,
несомненно, напоминает о главных трудах Фомы Аквинского.
Биография Меркадо наложила явственный отпечаток на его главный труд.
Он изобилует цитатами из Библии и сентенций отцов Церкви, но при этом
содержит ценнейшие сведения об организации торговли между Испанией и
Новым Светом в период ее процветания: о банкирах, торговых компаниях,
ярмарках, векселях, условиях сделок. Однако Меркадо не столько интересо-
вался экономикой как таковой, сколько предлагал решение моральных про-
блем, встающих перед всеми, кто занимается торговлей. Он стремился создать
своего рода пособие для начинающих купцов по теории и практике торговли,
которое бы позволило им избежать грехов и ошибок. В этом отношении его
труд перекликается с «Руководством для исповедников и кающихся» Аспиль-
куэты. Наблюдая невиданный прежде рост цен и непоследовательные попыт-
ки государства его регулировать, Меркадо нашел ему объяснение в огромном
спросе американского рынка, в неспособности Испании обеспечить колонии
необходимыми товарами, но прежде всего — в изобилии и низкой цене драго-
ценных металлов из Америки. Как и Аспилькуэта, Меркадо считается одним
из основоположников количественной теории денег и принадлежит к числу 509
крупнейших экономических мыслителей XVI в. ■■■
Иные проблемы волновали Луиса Ортиса, финансового чиновника из

Бургоса, Ортис раньше других заметил в экономике Испании тревожные
симптомы и попытался обратить на них внимание властей, направив в 1558 г.
Филиппу II мемориал, известный под названием «Как предотвратить утечку
денег из королевства». Несмотря на путаное изложение, обилие общих мест
и частые религиозно-моральные отступления от главной темы, мемориал от-
личают глубокие размышления над злободневными проблемами развития
страны; он как бы подводит итог правлению Карла V и обращен к его преем-
нику как к правителю, способному провести необходимые реформы.
Исходя из идеи смены всемирных монархий, Ортис приходит к выво-
ду, что и для Испании наступает время упадка; как патриот, он пытается
понять его причины и остановить колесо фортуны. Эти причины Ортис
видит, во-первых, в экономическом беспорядке, что влечет за собой утеч-

ку денег из страны, рост цен и задолженность казны; во-вторых, в неверно
определенных приоритетах внешней политики — в чрезмерном интересе
к нидерландским делам в ущерб средиземноморским (отражение турецкой
угрозы и установление контроля в Западном Средиземноморье). В области
экономики Ортис выступает меркантилистом, защищая национальное
производство посредством запрета экспорта сырья и импорта готовой про-
РАЗДЕЛ 2
дукции. Сторонник сохранения в Испании золота и серебра, привезенного

из Америки, он предлагал запретить вывоз денег с целью накопления капи-
тала ради вложений в экономику и ее переориентации с производства сы-
рья на производство готовой продукции. Ортис предложил реформировать
систему ярмарок (для более широкого вовлечения разных регионов стра-
ны в торговлю с Америкой вместо Медины дель Кампо сделать ее центром
Толедо), упразднить внутренние таможни, реформировать налоги, чтобы
платили «те, кто должны, а не те, кто не могут». Ортис не разделял пред-
ставлений своих современников о «чистоте крови» и их пренебрежения к
физическому труду, с которым он связывал склонность испанцев к празд-
ности и бродяжничеству, нехватку в стране рабочих рук и людей, склонных
к предпринимательству. В этой связи Ортис обратил внимание на важность
увеличения населения и выдвинул проект реформ в области образования и
воспитания, призванных изменить испанцев, отдалив их от военного дела
и привив привычку и уважение к труду. Он предложил отменить законы,
притесняющие ремесленников, ввести обязательное обучение ремеслам
для всех детей, в том числе детей грандов (что в условиях господствовавшей
социальной системы было конечно же неосуществимо).
Филипп II рассмотрел предложения Ортиса, однако в эпоху испан-
ского преобладания в Европе и одновременно обострения ситуации в
Нидерландах обратил внимание лишь на те идеи, которые для автора не
были главными (укрепление позиций Испании в Средиземноморье), в то
510 время как наиболее важные предложения остались без ответа. Погребен-
ный в испанских архивах, мемориал остался неизвестным современникам,
и лишь историки XX в. оценили Ортиса как проницательного критика
экономической политики испанской короны, предвосхитившего многие
идеи испанских мыслителей XVII в.
Исторический опыт Испанской монархии неизбежно актуализировал такие

взаимосвязанные и традиционные для политической мысли того времени
проблемы, как характер и границы власти государя, соотношение светской и
духовной власти, права подданных. В рамках этой проблематики испанские
мыслители неизбежно должны были обратиться и действительно обратились
к творческому наследию Никколо Макиавелли. Однако они в большинстве
своем не приняли взглядов флорентийского мыслителя и вели с ним полемику.
Один из них, известный иезуит Педро де Ри-

баденейра, вынес эту полемику даже в заглавие
своего труда: «Трактат о религии и добродете-
лях, которыми должен обладать христианский
государь, чтобы управлять своими владениями
и сохранять их. Против того, чему учат Ник-
коло Макиавелли и [другие] политики нашего
ГЛ А ВА 4
времени» (1595 г.).
В области политической мысли ярким
явлением стала критика неограниченной ко-
ролевской власти, с которой выступил испан-
ский иезуит Хуан де Мариана (1536–1624).
В трактате «О короле и о наставлении короля»
(1598 г.) Мариана защищал монархическую
форму правления с наследственной сильной Хуан де Мариана
властью государя, которому он предписывал
уважать законы и опираться на согласие подданных. Если же правитель на-
рушает законы, установленные народом в лице его представителей, действует
во вред общественному благу и религии, то Мариана допускал возможность
свержения государя, а в случае необходимости и его убийство как тирана, что
сближает Мариану с тираноборцами. Трактат вызвал острую полемику; мно-
гие современники возложили на автора моральную ответственность за убий-
ства французских королей Генриха III и Генриха IV.
Испанские государи, управляя столь обширными и разнородными зем-
лями, неизбежно передавали часть своих полномочий своим помощникам
и советникам, и потому вопросы о том, каким должен быть королевский со-
ветник, как должны строиться его отношения с государем, всегда привлека-
ли внимание испанских мыслителей. Главный труд Фадрике Фурио Серио-
ля (1527–1592) так и назывался «Совет и советники государя» (Антверпен,
1559). Он был задуман как введение к гораздо более обширному произведе- 511
нию, которое, однако, так и не было написано (хотя после публикации трак-
тата автор прожил еще более 30 лет). Скорее всего, это связано с изменением
духовного климата в Испании и в Европе в целом, с опасением оказаться под
судом инквизиции, которая и так уже интересовалась Фурио Сериолем за
то, что он писал о целесообразности перевода Библии на народные языки.
Книга представляет собой систематическое исследование политической ор-
ганизации монархии: определение государя, истоки и источники его власти,
добродетели государя, его образование, взаимные обязанности государя и
подданных, наконец, вопрос о совете и советниках государя, давший назва-
ние всему трактату. Подчеркивая в Испанской монархии черты федерализ-
ма, автор считал, что советниками ее правителя должны быть представители
всех народов, входящих в состав монархии. Концепция государства Фурио
Сериоля носит чисто светский характер, он был окрылен идеалами разума,
правосудия и гуманности, выступал против теорий расистского характера,
открыто критиковал статуты «чистоты крови».
Современники масштабных свершений Испанской монархии, историки

XVI в., с одной стороны, стремились должным образом зафиксировать и
прославить их, с другой, — искали истоки и объяснение этого величия
в истории страны. Сама обширность Испанской монархии, раскинувшейся
РАЗДЕЛ 2
на просторах четырех частей света, требовала размышлений о том, что же

относится, а что не относится к ее истории, иными словами — где грань
между всемирной историей и историей Испании. Важнейшей задачей ис-
панских историков стало осмысление опыта открытия, Конкисты и коло-
низации Америки (хотя о роли Америки для развития испанской истори-
ческой мысли имеет смысл говорить отдельно — см. гл. 5 данного раздела).
В то же время нараставшие к концу XVI в. трудности также заставляли
историков в поисках объяснения обратиться к прошлому Испании.
XVI век, особенно его середина и вторая половина, ознаменовался появ-
лением в Испании целого ряда крупных историков. Но не менее важно дру-
гое: труд их был теперь институциализирован в гораздо большей степени,
чем прежде. При королевском дворе оформилась система соответствующих
должностей: королевского хрониста, хрониста Арагона, хрониста Индий и
т.д. Их обладатели получали за свой труд жалованье и имели доступ к архи-
вам, в том числе к секретным. Имея широкие связи с гуманистами Италии
и Нидерландов, лучшие испанские ученые хорошо знали о достижениях ре-
нессансной исторической мысли и прекрасно владели исследовательским
инструментарием, успешно прилагая его к истории своей страны.
Королевская власть поставила перед хронистами масштабную задачу
создания обширной всеобщей истории Испании. Они же, с энтузиазмом
восприняв этот заказ, стремились выполнить его на уровне лучших дости-
жений исторической мысли XVI в.: они размышляли над теоретическими
512 вопросами истории, работали в архивах, искали древности и составляли их
описания, вырабатывали язык описания исторических событий и явлений.
Показательно, что, хотя все они прекрасно знали латынь, переписывались
между собой чаще всего на языке Цицерона и написали на нем некоторые
свои сочинения, но наиболее важные и масштабные труды, предназначен-
ные не для узкого круга эрудитов, а для более широкой публики, написаны
на кастельяно. Несомненно, это связано не только с их собственными уста-
новками, но и с желанием заказчика — Филиппа II.
В этой блестящей плеяде первым по времени был Флориан де Окампо
(1499 — ок. 1555/1558), но он же и наиболее отличался от своих последователей.
В 1539 г. Карл V назначил его хронистом. В 1543 г. Окампо издал первые четыре
книги своей «Всеобщей хроники Испании», работу над которой он начал за-
долго до того, как был назначен хронистом; в следующем издании (1555 г.) была
добавлена пятая книга, но и с ней изложение, начинавшееся со всемирного по-
топа, было доведено лишь до рубежа III–II вв. до н.э. По плану Окампо, его труд
должен был состоять из трех частей: первая, в 20 книгах, — до Рождества Хри-
стова, вторая, также в 20 книгах, до арабского завоевания, а третья, в 40 кни-

гах, — до правления Карла V включительно. Однако после смерти Окампо его
преемник обнаружил в бумагах хрониста лишь фрагменты шестой книги.
Целью «Хроники» Окампо, писавшейся в эпоху расцвета Испанской
монархии, было показать несравненные достоинства Испании уже в глубо-
кой древности. Ради этого автор часто жертвовал истиной, легко принимая
на веру самые сомнительные положения авторов, мало заслуживавших дове-
ГЛ А ВА 4
рия, и добавляя к ним собственные домыслы, что сближает его «Хронику»
с историческим романом, тем более что Окампо сумел сделать изложение
очень занимательным. Впрочем, по рассмотренному им периоду в XVI в.
было известно очень мало надежных источников, и при опоре только на
них написать историю древнейшей Испании было бы невозможно. Успех
книги свидетельствует о том, что она нашла своего читателя. Масштабный
проект национальной истории, начало которому положил Окампо, сыграл
огромную роль в развитии испанской исторической мысли и самосознания
(показательно, что вопрос о том, может ли Окампо продолжить свою рабо-
ту, волновал депутатов кастильских кортесов).
Отчасти сходную задачу, но применительно к Короне Арагона, поста-
вил перед собой первый официальный хронист королевства Арагон Херо-
нимо де Сурита (1512–1580). С 1548 г. он работал над своим главным тру-
дом — хроникой, по времени охватывающей весь период самостоятельной
истории королевства. На сбор материалов для своего труда и его написание
Сурита потратил 30 лет. Он работал в различных библиотеках и архивах,
много путешествовал по Испании и за ее пределами, чтобы своими глаза-
ми увидеть места событий, о которых писал. В подробнейших «Анналах
Арагонской Короны» (изданы в 1562–1580 гг.) излагается история Арагона
со времени арабского завоевания до конца правления Фернандо Католи-
ческого, т. е. 711–1516 гг. Историю Арагона Сурита рассматривал в нераз-
рывной связи с историей не только остальных пиренейских королевств,
но и других европейских государств. Труд Суриты — не только замеча- 513
тельный памятник исторической мысли Ренессанса, образцовый для того
времени с точки зрения методов работы с источниками; «Анналы» и сами
являются важным историческим источником, поскольку многие использо-
ванные им средневековые тексты не сохранились до наших дней.
Не менее значительный вклад в обновление исторического знания внес
Хуан Паэс де Кастро (1512?–1570). Он учился и долго жил в Италии, пре-
красно владел латынью, греческим, древнееврейским и арабским, был зна-
током античных авторов. В 1555 г. Карл V назначил его хронистом, а с 1560 г.
он жил в Испании, работал над своими сочинениями и интенсивно перепи-
сывался с коллегами. Паэс де Кастро собрал обширные материалы по исто-
рии Испании, но, ставя перед собой труднодостижимые цели, работая тща-
тельно, стремясь обращаться к первоисточникам и сравнивать их, почти не
успел оформить свои изыскания в виде готовых текстов. Из того, что он все
же сумел написать, наиболее важны обращенная к Филиппу II памятная
записка о важности создания больших библиотек, а также размышления
о том, как следует изучать историю. Паэс де Кастро требовал от историков

объяснять причины и анализировать последствия событий, призывал, для
лучшего понимания истории страны, к комплексному исследованию ее гео-
графии, языка, законов, обычаев, религии, устройства общества, литерату-
ры, искусства, психологии. Он считал, что историку нужны поистине эн-
циклопедические познания, ведь в идеальной хронике Карла V изложению
событий должны предшествовать описания географического положения
РАЗДЕЛ 2
страны, ее полезных ископаемых, флоры и фауны, истории, языков, эконо-

мики, знаменитых людей, прославившихся в церковных и военных делах,
в науках и искусствах. Наконец, идеальная история Испании должна вклю-
чать сведения обо всех странах, тесно связанных с Испанией в ее прошлом
и настоящем. Как никто из историков того времени подготовленный к ре-
шению такой программы, Паэс де Кастро оказался жертвой ее обширности;
после его смерти осталось лишь множество черновых фрагментов сочине-
ния, которое он считал главным в своей жизни. Однако его труд не пропал:
многие материалы Паэса де Кастро использовал его современник и друг
Амбросио де Моралес. Идеи Паэса де Кастро, созданные им традиции на-
учной полемики и научного общения оказали влияние на дальнейшее раз-
витие исторической мысли Испании.
Задачу продолжить труд Флориана де Окампо Филипп II возложил на
Амбросио де Моралес (1513–1591). К тому времени Моралес уже успешно
выполнил одно поручение короля: совершил путешествие по Леону, Гали-
сии и Астурии с целью собирать, где это возможно, рукописи, документы и
древние предметы культа для создания коллекций Эскориала; о результа-
тах путешествия он написал особое донесение. Для «Всеобщей хроники
Испании» Моралес написал VI–XVII книги, посвященные периоду с нача-
ла II в. до н.э. до середины XI в. и впервые опубликованные с 1574 по 1586 г.
Тщательно изучая все доступные источники, Моралес первым в Испании
всерьез заинтересовался археологией и привлекал в своем труде археологи-
514 ческие памятники, медали и монеты, данные эпиграфики. В результате его
продолжение хроники очень отличается от части, написанной Окампо. Для
Моралеса характерна гораздо бóльшая научная строгость. Не ограничива-
ясь пересказом фактов, он стремился рассматривать их в контексте эпохи,
изучал ее обычаи, искусство, язык, экономику. Все это сближает его с исто-
рической наукой Нового времени. Параллельно с работой по продолжению
хроники Окампо Моралес написал книгу «Древности городов Испании»
(1575/1577), в которой содержатся археологические описания мест, упомя-
нутых в Хронике Окампо.
Все эти историки хорошо знали и уважали друг друга, у них уже была
профессиональная среда общения. Все они, даже если их основные труды
были посвящены глубокой древности, собирали материалы и писали так-
же и о современных им событиях. Они вели активную научную перепи-
ску, обменивались информацией, спорили и соперничали друг с другом, в
главном оставаясь единомышленниками. Когда хронист Алонсо де Санта
Крус, принадлежавший к предшествующему поколению испанских исто-
риков, обвинил Суриту в том, что его «Анналы» чересчур многословны

и что при рассмотрении истории Арагона автор слишком пренебрегает
Кастилией, Паэс де Кастро и Моралес написали в защиту своего коллеги
особые сочинения, убедительно опровергнув доводы оппонента.
Соответствие «историографического проекта» Филиппа II потреб-
ностям того времени, когда он осуществлялся, очень выпукло выступают
в еще одном начинании монарха — проекте так называемых Географиче-
ГЛ А ВА 4
ских донесений (подробнее см. гл. 2 данного раздела). Обширную анкету
для опроса составил Паэс де Кастро, а Моралес участвовал в ее редакти-
ровании, и потому в этом начинании явственно прослеживается гума-
нитарная составляющая: опираясь на собранные таким образом данные,
можно было написать историю Испании на неизмеримо более высоком
уровне, чем прежде.
Несмотря на все усилия и достижения официальных хронистов эпохи
Филиппа II, самая знаменитая «История Испании» того времени была на-
писана вне этого круга. В 1592 г. Хуан де Мариана (о его вкладе в политиче-
скую мысль см. выше) опубликовал на латинском языке свой труд «Исто-
рия Испании», который он впоследствии сам перевел на кастельяно и из-
дал под названием «Всеобщая история Испании» (1601). В XVII–XVIII вв.
«Всеобщая история Испании» пользовалась популярностью, неоднократ-
но переиздавалась и переводилась на другие языки.
Свою задачу Мариана видел в том, чтобы объяснить, как возникла со-
временная ему Испания: начав с легенд о первых поселенцах, он подробно
описал древнюю и средневековую историю Испании и закончил смертью
Фернандо Католического в 1516 г. (позже было составлено краткое продол-
жение, в котором события доводились до 1621 г.). В текст органично включа-
лись сведения о природе страны, языках и обычаях ее обитателей. «История
Испании», с ее стройной композицией и прекрасным слогом, привлекала
читателей прежде всего глубокими размышлениями о судьбах страны. Ма-
риана противопоставил былое могущество Испании ее нынешнему упад- 515
ку, доблесть древних — любви к роскоши и порокам своих современников.
Видя одну из причин этого в губительном влиянии иностранных обычаев,
автор усматривал выход в искусственной изоляции страны от других госу-
дарств. Книга, обращенная к широкому читателю, пользовалась популяр-
ностью, вызывала споры и в XVII–XVIII вв. неоднократно переиздавалась;
общее представление об испанской истории создавалось у последующих по-
колений испанцев и иностранцев прежде всего на основании чтения этого
труда. В конце XVIII в. появился и русский перевод.
Историк и писатель Антонио де Эррера и Тордесильяс (1549–1625/1626),
один из самых плодовитых авторов своего времени, наиболее прославился
двумя трудами: многотомной «Всеобщей историей деяний кастильцев на
островах и твердой земле Моря Океана» и историей Филиппа II, которая
под его пером приобрела форму «Всеобщей истории мира» во второй поло-
вине XVI в. Эррера в сущности хотел написать историю правления Филип-
па II, но логика описания событий заставила его перешагнуть за пределы
Западной Европы и испанских колоний, он пишет и о Польше, и о России,

и о странах Востока — хотя с неизбежной при столь широком географиче-
ском охвате компилятивностью.
История Испании была, едва ли не в первую очередь, историей много-
численных войн, которые монархия вела по всему миру (а иногда и в соб-
ственных пределах), и у этих войн появились собственные талантливые
летописцы.
РАЗДЕЛ 2
Крупнейшим историком испанского Возрождения был Диего Уртадо

де Мендоса (ок. 1503–1575). Он выделялся, кажется, во всех областях, кото-
рыми занимался: был знаменитым дипломатом, поэтом, меценатом, библи-
офилом. В 1568 г. Уртадо де Мендоса навлек на себя гнев короля Филиппа II
и оказался в заключении, а затем был сослан в Гранаду. Там он стал очевид-
цем и участником подавления испанскими войсками восстания морисков
(1568–1571), а затем по горячим следам описал эти события. Его «Гранад-
ская война» — первоклассный памятник исторический мысли и один из
главных источников по истории восстания морисков. События, только что
ставшие историей, предстают в книге в конфликтах характеров представи-
телей противоборствующих сторон; их портреты отличаются психологи-
ческой точностью. Автор описывает морисков с несомненной симпатией,
тонко анализирует причины восстания и подчеркивает, что ни само оно,
ни кровавые эксцессы при его подавлении не были предопределены свыше
и неизбежны, но стали результатом борьбы интересов участников событий.
В «Гранадской войне», написанной энергичным, тщательно отшлифован-
ным языком, заметно влияние как античных авторов, так и современных,
в том числе Макиавелли. Долгое время Уртадо де Мендоса считался также
автором шедевра испанской прозы XVI в. — повести «Ласарильо с Торме-
са»; вопрос о ее авторстве и сейчас остается открытым.
Младшим современником и дальним родственником Диего Уртадо де
Мендосы был Бернардино де Мендоса (1540/1541–1604), испанский дипло-
516 мат, историк, теоретик военного дела. Он служил королю как военный и
дипломат, в 1567–1578 гг. находился в Нидерландах, в 1578–1584 гг. был по-
слом Филиппа II в Англии, а в 1584–1591 гг. — во Франции, затем вернулся
в Мадрид. В 1591 г. выходит в свет его книга «Комментарии дона Бернарди-
но де Мендоса о том, что произошло в Нидерландах с года 1567 и до 1577».
Написанные по личным воспоминаниям и с глубоким знанием прошлого
и настоящего Нидерландов, «Комментарии» считаются образцом воен-
ной хроники. Осуждая фламандцев как еретиков и мятежников, взбунто-
вавшихся против своего законного государя, Мендоса в то же время отдает
должное их воинской доблести. Источником вдохновения Мендоса, как это
следует и из названия его труда, были записки (Commentarii)Юлия Цезаря.
Своего рода теоретическим продолжением «Комментариев» стал трактат
«Теория и практика войны». Компактный, написанный с глубоким зна-
нием дела и в то же время лишенный громоздкого справочного аппарата и
легкий для чтения, труд Мендосы почти сразу же был переведен на другие
языки и выдержал несколько переизданий.
ГЛАВА 5
еотъемлемой частью истории Испании в конце XV–XVI в. является ее

участие в Великих географических открытиях, Конкисте и колонизации
Нового Света. Испанские реалии и традиции во многом определили весь ход
дальнейшего развития Нового Света, значительная часть которого не случай-
но известна в том числе и под названием Испанская Америка. В то же время
включенность Испании во все эти события имела многообразные последствия
для самой Испании, во многом определив ее последующую судьбу.
517
То, что Испания (а в данном случае это означает прежде всего Кастилию) столь
рано заинтересовалась заморскими плаваниями (уступая хронологически
лишь Португалии), конечно же не случайно. Хотя она не принадлежала к числу
наиболее экономически развитых стран Европы, само географическое положе-
ние предрасполагало ее к экспансии в Атлантике. Это была страна с удобными
портами, опытными моряками, давними и богатыми морскими традициями.
И, хотя все прославившие Испанию плавания начинались в немногих портах
Западной Андалусии, среди знаменитых[ моряков XVI в. многие были родом
из Страны Басков, Галисии и других приморских областей.
Испания, соперничая с Португалией, первоначально уступала ей на
море; однако ей удалось закрепиться на Канарских островах, ставших и
удобной отправной точкой для дальнейшего продвижения, и своего рода
опытным полигоном для разработки практики колонизации. К концу XV в.,
когда в основном завершилось объединение Испании и окончилась Рекон-
киста, Испания была готова к масштабной морской экспансии.
В течение примерно 10 лет после возвращения Колумба из его перво-

го плавания и сам он, и другие испанские мореплаватели открывали все
новые и новые участки американского побережья как бы «вслепую», бу-
дучи уверены, что они находятся где-то у восточного побережья Азии. Со-
ответственно, они не столько пытались открыть ранее неизвестные земли,
сколько искали пути к уже известным и славившимся своими богатствами
Китаю, Японии и Индии. Однако уже в то время так думали не все, и связа-
РАЗДЕЛ 2
но это было с открытиями как самого Колумба, так и его соперников.

Как только Католические короли, нарушив договор с Колумбом, стали
заключать соглашения с другими лицами, всего за несколько лет состоялось
несколько испанских экспедиций: в 1499–1500 гг. — Пералонсо Ниньо,
Алонсо де Охеда и Америго Веспуччи, Висенте Яньеса Пинсона, Диего де
Лепе; в 1500–1501 гг. — Алонсо Велеса де Мендоса; в 1500–1502 гг. — Ро-
дриго де Бастидаса. Не все они были успешными в финансовом отношении
(хотя, к примеру, участники экспедиции Пералонсо Ниньо привезли в Ис-
панию невиданное количество жемчуга), но все имели важное географи-
ческое значение: в результате этих экспедиций, плаваний самого Колумба
и открытий португальцев у берегов Бразилии была прослежена протянув-
шаяся на многие тысячи километров непрерывная линия побережья почти
от Юкатана и до Южного тропика. В 1500 г. эту линию нанес на карту из-
вестный моряк того времени баск Хуан де ла Коса. Его карта, хранящаяся
ныне в Мадриде в Морском музее, является первой известной нам картой,
на которой уже фигурирует Америка.
Первым о том, что открытые за океаном земли не могут являться Азией и в
то же время настолько велики, что могут быть только новой, прежде неведомой
частью света — Новым Светом — во всеуслышание заявил итальянец Америго
Веспуччи (1454–1512). С 1492 г. он жил в Севилье, в 1499–1500 гг. плавал вместе
с Охедой, вскоре перешел на португальскую службу и участвовал в плавании к
берегам Бразилии, но затем вернулся в Испанию. За заслуги перед короной он
518 получил кастильское подданство и как мореплаватель пользовался огромным
авторитетом. Свои плавания он описал в двух письмах 1503–1504 гг., получив-
ших широкую известность, и после этого мнение о том, что Колумб открыл но-
вый путь в страны Востока, стало стремительно терять сторонников, хотя сам
он, похоже, оставался при своем мнении до самой смерти.
Между тем плавания испанцев вдоль американских берегов продолжа-
лись, в 1510-е годы на севере были открыты Юкатан, Флорида и побережье
Мексиканского залива, а на юге — линия побережья до реки Парана. Одно-
временно были основаны первые поселения испанцев на материке. В 1513 г.
Васко Нуньес де Бальбоа, выступив из одного из них, пересек Панамский
перешеек и открыл Тихий океан, который назвал Южным морем. Вскоре
после этого начались плавания вдоль тихоокеанского побережья Америки;
его очертания постепенно тоже становились известны.
В 1519–1522 гг. Фернан Магеллан, португалец, перешедший на испан-
скую службу, сумел найти далеко на юге пролив, который соединял Атлан-
тику с Южным морем. Именно Магеллан совершил то, что хотел и не смог
Испания в Америке
ГЛ А ВА 5
519
ЭКСПЕДИЦИИ
ИСПАНСКИЕ
ПОРТУГАЛЬСКИЕ
ПЕРВЫЕ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ
МАТЕРИКА
Ф. ДЕ ОРЕЛЬЯНА
Н. ДЕ ЧАВЕС
Испанские географические открытия в Южной Америке
сделать Колумб: проложил западный путь в страны Востока. Незапланиро-

ванным результатом этого плавания оказалось первое в истории кругосвет-
ное путешествие, которое совершил, уже после смерти Магеллана, корабль
«Виктория» под командованием баска Хуана Себастьяна Эль Кано.
Плавание Магеллана привело к новому обострению противоречий меж-

ду Испанией и Португалией, поскольку Тордесильясский договор ничего не
говорил о разграничении владений двух стран на Востоке. По Сарагосскому
договору 1529 г. Испания за значительную денежную компенсацию отказа-
лась от своих сомнительных прав на Молуккские острова, сохранив, однако,
права на Филиппины (колонизация которых началась лишь в 1565 г. экспеди-
цией Мигеля Лопеса де Легаспи, отправленной из Новой Испании).
РАЗДЕЛ 2
Таким образом, всего за 30 лет после того, как Колумб открыл первый
остров близ берегов Америки, испанские экспедиции обследовали почти
всё восточное и часть западного побережья Америки, пересекли Тихий
океан. Однако внутренние районы Америки оставались совершенно неиз-
веданными.
Вслед за открытием линии побережья и основанием первых поселений на-

чалась Конкиста — завоевание земель Нового Света испанцами (а в случае
с Бразилией — португальцами). Этот сложный по содержанию и послед-
ствиям процесс включает и собственно завоевание, сопровождавшееся гра-
бежом, и открытие и исследование новых земель (и в этом смысле Конкиста
является неотъемлемой частью Великих географических открытий). А затем
последовало освоение покоренного пространства (т.е. колонизация) и, нако-
нец, христианизация (которую называют еще «духовной Конкистой»).
Конкиста началась в 90-е годы XV в. и в основном завершилась уже в
середине XVI в.; в ней довольно четко выделяются два этапа. В течение пер-
вых 25 лет после открытия Колумба испанцы осваивали Большие и Малые
Антильские, а также Багамские острова. В 1510 г. началось завоевание Кубы,
ставшей в силу своего центрального географического положения ключом
520 к испанским владениям в Америке. А в 1517–1518 гг. испанцы достигли бере-
гов Мексиканского залива и узнали о богатствах державы ацтеков — одной
из четырех высокоразвитых цивилизаций Доколумбовой Америки.
С началом покорения Мексики начинается второй этап Конкисты.
В 1519–1521 гг. отправленная с Кубы экспедиция во главе с Эрнаном Кортесом
покорила державу ацтеков; впервые за всё время пребывания испанцев в Аме-
рике были захвачены столь огромные богатства. В последующие годы отря-
ды конкистадоров (самого Кортеса, Гонсало Сандоваля, Педро де Альварадо,
Кристобаля де Олида и других) подчинили индейские племена на огромном
пространстве от джунглей Юкатана и Гватемалы до Калифорнии. Немного
позже, в 1539–1542 гг., экспедиции Эрнандо де Сото и Франсиско Васкеса де
Коронадо открыли значительную часть современной территории США, но
особых богатств там не нашли и не пытались установить свое господство.
На Юкатане испанцы в 20–40-е годы завоевали многочисленные города-
государства майя. Покорение майя было облегчено разрозненностью дей-
ствий отдельных городов-государств и даже соперничеством между ними.
Вскоре после похода Васко Нуньеса де Бальбоа до испанцев дошли слу-

хи об огромной и богатой державе инков — Тауантинсуйю. В 1532–1535 гг.
испанцы под руководством Франсиско Писарро завоевали центральную
часть Перу, включая и столицу Куско, а также территории нынешнего Эк-
вадора и южной части Колумбии. В 1535–1537 гг. отряд во главе с Диего де
Альмагро проложил дорогу в Боливию и северную часть Чили.
С завоеванием Перу связано еще одно замечательное открытие. В 1541–
ГЛ А ВА 5
1542 гг. Ф. де Орельяна, перейдя через Анды, на двух кораблях спустился по
течению реки Амазонки почти от истоков и до устья. Увидев в пути индей-
ских женщин, сражавшихся бок о бок с мужчинами, испанцы решили, что
достигли описанного древними авторами царства амазонок. Так получила
свое название одна из величайших рек мира.
В горную Колумбию, где жили племена чибча-муисков, испанцев при-
вели слухи об Эльдорадо — позолоченном вожде. В 1536–1538 гг. испанцы
с разных сторон устремились в страну Эльдорадо. Отряд под руководством
Гонсало Хименеса де Кесада опередил конкурентов и подчинил себе страну,
захватив немалые богатства. Однако легенда об Эльдорадо как символе богат-
ства Америки оказалась столь привлекательной, что и после этого испанцы, а
затем и представители других наций (как, например, английский мореплава-
тель Уолтер Рэли), еще очень долго продолжали искать легендарную страну в
разных уголках Америки, и лишь десятилетия неудач поубавили их пыл.
В 30-е годы еще один поток испанской колонизации устремился вглубь
континента со стороны залива Ла Плата; рядом с ним в 1536 г. был основан
город Буэнос Айрес. Вскоре два потока — с северо-запада, т.е. из Перу, и
с юго-востока, от залива Ла Плата — сомкнулись. Историческое значение
имело открытие на территории нынешней Боливии «серебряной горы»
Потоси в 1545 г., во многом предопределившее судьбу Америки.
Примерно в середине 1550-х годов Конкиста завершилась и в Цен-
тральной, и в Южной Америке. Ее результаты были грандиозны: отряды
конкистадоров, которые в общей сложности могли насчитывать всего лишь 521
от 4–5 до 10 тыс. человек, завоевали территории, по площади во много раз
превосходившие Испанию, сокрушив могущественные державы ацтеков и
инков. Они захватили огромную добычу: только у Писарро при завоевании
Перу она составила около 6 тонн золота!
Историки, конечно же, не раз пытались объяснить феномен Конкисты. Го-
ворили и о превосходстве в вооружении и военной тактике, и о том, что индей-
цы склонны были обожествлять белолицых пришельцев, и о страхе, который
внушали индейцам кони завоевателей (до Колумба Америка не знала лоша-
дей), и о внутренней слабости держав инков и ацтеков, которой испанцы умело
пользовались в соответствии с принципом «разделяй и властвуй». Не менее
важно, однако, что испанские конкистадоры были людьми переломной эпохи,
деятельными и упорными, готовыми на любые лишения в открывшемся перед
ними пути наверх, к богатству и славе. В результате Великих географических
открытий перед ними распахнулось новое огромное пространство — не об-
житое, как в Европе, а совсем чужое и неизведанное, и они сумели ответить на
его вызов. Наконец, очень эффективной оказалась стихийно складывавшаяся

практика взаимоотношений конкистадоров и короны.
Конечно, говоря о последствиях Конкисты, нельзя не отметить, что она
привела к гибели значительной части индейского населения Америки и к
уничтожению его самобытной цивилизации. Однако в результате испан-
ской колонизации впоследствии на смену индейской культуре пришла но-
вая, собственно латиноамериканская, возникшая в результате взаимодей-
РАЗДЕЛ 2
ствия и синтеза испанских и индейских культурных традиций.
Конкиста и колонизация Америки — два параллельно развивавшихся и до-

полнявших друг друга процесса — определили весь ход ее последующего
развития. С самого начала Конкисты испанская корона занялась органи-
зацией управления новыми владениями. Ее политика в Америке определи-
лась в ходе взаимодействия нескольких сил. Это, во-первых, конкистадоры,
которые с целью обогащения жестоко эксплуатировали индейцев, вплоть до
обращения их в рабство.
Во-вторых, это сама испанская корона. Заинтересованная в закрепле-
нии за собой новых владений и получении из них максимальных доходов,
Испания стремилась установить монополию на все контакты с заокеански-
ми землями. Иностранцам запрещалось появляться у берегов Америки под
угрозой изъятия кораблей и грузов. Одновременно была установлена моно-
полия королевской власти внутри самой Испании. Официально ни один
человек не мог попасть в Америку без разрешения властей; туда не допу-
скались, в частности, все подозреваемые в ереси. Испанские короли хоро-
шо помнили время ослабления короны перед лицом знати в середине XV в.
и опасались в Америке угрозы сепаратизма, особенно реальной по причине
522 отдаленности заокеанских территорий. Поэтому они стремились устано-
вить над конкистадорами жесткий чиновничий контроль, сохранить мест-
ное население, уничтожение которого привело бы к сокращению денежных
поступлений из колоний, и ограничить степень его эксплуатации.
Третьим фактором, повлиявшим на складывающийся облик испанской
Америки, была позиция испанской церкви. С самого начала монахи и свя-
щенники сопровождали отряды конкистадоров, в одних случаях освящая
их зверства авторитетом церкви, в других, напротив, ограничивая произ-
вол и вставая на защиту индейцев.
Для облегчения взимания торговых пошлин и контроля над въездом и
выездом все контакты с Новым Светом сосредоточились в Севилье и в не-
многих портах Нового Света. В первые десятилетия после открытия Аме-
рики основным органом управления ею была Торговая палата в Севилье,
созданная в 1503 г. по образцу португальской Палаты Индии. Вначале она
располагалась непосредственно на берегу Гвадалквивира, на верфях, но
вскоре заняла часть огромного Севильского Алькасара.
Мадонна мореплавателей
Своего рода художественным символом связей между Испанией и Америкой

стала знаменитая «Мадонна мореплавателей» художника севильской школы
Алехо Фернандеса (ок. 1475, Кордова — 1545/1546, Севилья). Это ретабло, на-
писанный около 1531–1536 гг. по заказу севильской Торговой палаты и храня-
щийся в севильском Алькасаре. В его центральной части доминирует велико-
ГЛ А ВА 5
лепно выписанная фигура Мадонны, дарующей защиту и покровительство
молящимся, облик которых очень индивидуален. Судя по всему, современники
легко их узнавали, однако сейчас идентификация вызывает споры; высказыва-
лись предположения, что среди них изображены Карл V, Христофор Колумб,
Америго Веспуччи, Эрнан Кортес. На заднем плане, но также под защитой
Святой Марии — фигуры индейцев, принявших христианство. Нижний ре-
гистр картины занимает море с
очень реалистично выписанны-
ми кораблями различного типа
(что делает ее ценным источни-
ком по истории кораблестрое-
ния) — воплощение морского
могущества Испании. Счита-
ется, что это единственная в
испанской живописи XVI в.
картина, посвященная теме мор-
ских открытий, но ее идейное
содержание гораздо шире: это
художественное воплощение
идеи создания под эгидой Ис-
пании христианской трансат-
лантической империи, которой
и покровительствует Мадонна. 523
Раскрытию замысла служат и
боковые части ретабло. Фигуры
Сантьяго и святого Себастья-
на олицетворяют готовность к
войне за веру и к мученической
смерти ради достижения высо-
кой цели евангелизации; святой
Иоанн Богослов на Патмосе
связывает создание христиан-
ской империи с воплощением
библейских пророчеств, а в об-
разе святого Эльма развивается
идея небесного покровительства
мореплавателям, воплощенная Алехо Фернандес. Мадонна Мореплавателей.
и в образе Богоматери. ■■■ Центральная часть ретабло
Палата взимала королевские пошлины с ввозимых из Америки товаров,

организовывала торговые и исследовательские плавания, снаряжала флоты,
закупала припасы, регулировала выезд в колонии, вела документацию. Па-
лата получала королевскую пятую долю от добычи конкистадоров, финан-
сируя из нее покупку и перевозку бóльшей части припасов и снаряжения
для Индий, а также жалованье должностных лиц. Поскольку пополнялась
эта доля за счет новых экспедиций, то именно люди, назначенные Торговой
РАЗДЕЛ 2
палатой, сопровождали первооткрывателей и конкистадоров. Хотя персо-

нал Торговой палаты был довольно малочисленным, она действовала весь-
ма эффективно.
Палата содержала навигационную школу для капитанов и выдавала
им лицензии, собирала все сведения о заокеанских землях (в том числе
представляющие государственную тайну), на основе которых составлялась
сводная секретная карта — Padrón Real. Эта сводная карта использова-
лась для создания карт отдельных регионов, которые обязательно имелись
в распоряжении всех капитанов кораблей, отправлявшихся в заокеанские
плавания. В Торговой палате служили такие пользовавшиеся европейской
славой знатоки космографии, как Америго Веспуччи, Себастьян Кабото,
Педро де Медина.
С 1524 г. важнейшим органом управления Америкой и Филиппина-
ми, располагавшим исполнительной, законодательной и судебной вла-
стью, был Королевский Высший совет по делам Индий, которому была
подчинена и Торговая палата. Он сразу же приобрел огромное значение:
разрабатывал основные направления испанской политики в Новом Свете
(заселение, отношения с индейцами, торговля и т.д.), устанавливал адми-
нистративное и церковное деление Америки (создание вице-королевств,
губернаторств, диоцезов), предлагал королю на утверждение кандида-
туры высших должностных лиц, контролировал их деятельность, давал
разрешение на въезд поселенцев и ввоз книг и т.д. После создания Со-
524 вета по военным делам эти два органа могли заседать совместно в каче-
стве Хунты по делам войны в Индиях, обсуждая весь комплекс вопросов,
связанных с защитой колоний. Совет был высшим трибуналом по всем
делам, связанным с Америкой, будучи в этом отношении формально не-
зависим даже от короля. Однако в целом монарх заботился о том, чтобы
Совет, занимаясь лишь самыми важными судебными делами, мог макси-
мально сосредоточиться на делах управления. Члены Совета хорошо зна-
ли законы и имели большой опыт в американских делах. В состав Совета
входили фискал (уполномоченный специально заботиться о финансовых
интересах короны), секретари, космограф, главный хронист Индий и дру-
гие должностные лица.
В 1543 г. в Севилье появился еще один важный орган, занимавшийся
организацией колониальной торговли. Это объединение купцов, которое
иногда называли Биржей (Casa Lonja, Bolsa) или Консулатом, созданное для
защиты городской торговли против приезжих купцов. В него входили все
севильцы, занимавшиеся торговлей с Индиями. Они вносили на общие
ГЛ А ВА 5
Биржа в Севилье
нужды определенные суммы; из этих денег, в частности, оплачивался кон-

вой. Сначала Биржа занимала часть территории Торговой палаты, причем
сделки нередко заключались на паперти собора. Судя по всему, при этом
творилось немало насилий и злоупотреблений, поскольку в 1565 г. паперть
пришлось огородить цепью, чтобы на нее не могли ворваться всадники. 525
Возможно, в том числе и по этой причине Филипп II принял решение о
строительстве для Биржи отдельного здания. Оно было сооружено между
1585 и 1598 гг. по проекту Хуана де Эррера, творца Эскориала; ныне в нем
расположен Архив Индий, бесценное хранилище документов по открытию,
Конкисте и колониальной истории Латинской Америки и Филиппин.
Вся территория Испанской Америки была разделена на два вице-
королевства, основанные в 30–40-е годы XVI в.: Новую Испанию, вклю-
чавшую Центральную и северную часть Южной Америки (а с 1583 г. — еще
и Филиппины), и Перу, куда входили все остальные территории Южной
Америки, кроме подвластной португальцам Бразилии. Во главе их стояли
вице-короли, назначаемые монархом из числа испанских аристократов и
служителей церкви сроком на несколько лет. Вице-королевства делились
на провинции, возглавлявшиеся губернаторами или генерал-капитанами.
Губернаторы и особенно вице-короли обладали широкими полномо-
чиями, но противовесом их власти служили судебно-административные
органы — аудиенсии, а контроль над теми и другими осуществляли реви-

зоры, регулярно присылавшиеся из Испании.
В конце XV–XVI в. в Америку прибыло в общей сложности около 300 тыс.
испанцев. Лишь немногие из них возвращались обратно, большинство остава-
лось в Новом Свете. Почти все они жили в городах, организованных по образ-
цу испанских; даже их названия очень часто повторяли названия испанских
городов: Кордова, Вальядолид, Гвадалахара, Мерида, Сантьяго… Масштабное
РАЗДЕЛ 2
градостроительство было важной составной частью колонизации Америки.

Деятельность испанцев радикально изменила природные ландшафты
Америки, экономику и общественную жизнь ее обитателей, их быт, рели-
гию, материальную и духовную культуру. Восприняв из Америки множе-
ство культурных растений, испанцы и сами обогатили ее новыми сельско-
хозяйственными культурами и видами домашних животных. В колониях
появились виноградники, плантации сахарного тростника, огромные жи-
вотноводческие хозяйства. Освоение новых земельных площадей, введение
более передовой агротехники и колесного транспорта, использование тя-
глового скота в земледелии и железных орудий, появление новых ремесел и
внедрение новых навыков в уже известные — все это существенно измени-
ло условия жизни и труда в колониях.
В то же время, экономика Испанской Америки была ориентирована на
удовлетворение нужд метрополии и обречена на однобокое развитие. Ис-
панские власти нередко запрещали производство в колониях тех культур,
которые выращивались в метрополии, тормозили развитие ремесла, огра-
ничивали торговлю между отдельными регионами Нового Света, душили
американскую экономику чрезмерно высокими налогами. Однако она все
же развивалась и со временем все меньше нуждалась в метрополии.
Столь же заметными были изменения в религии и духовной культуре.
Западноевропейская цивилизация уже в XVI в. заявила о себе первыми
в Западном полушарии типографиями и университетами, замечательными
526 литературными и историческими произведениями, великолепием колони-
альной архитектуры, в которой в XVII в. утвердился стиль барокко. Но осо-
бенно велико было значение распространения христианства. Вскоре после
Конкисты в Америке были созданы архиепископства и епископства, во
множестве основывались монастыри (к началу XVII в. только в Новой Ис-
пании их было более 400). Христианизация индейцев шла очень быстрыми
темпами; вместе с прежними верованиями ушла в прошлое практика чело-
веческих жертвоприношений. Христианство индейцев оставалось, тем не
менее, весьма поверхностным; скорее здесь можно говорить о религиозном
синкретизме. С другой стороны, вслед за распространением христианства
начались преследования инакомыслящих и была установлена инквизиция,
которая, однако, преследовала главным образом не индейцев, а белых.
Надежных данных о динамике численности индейского населения
Америки в XVI–XVII вв. нет; предлагаемые историками цифры (на момент
появления в Америке испанцев) колеблются от 10 до 80–100 млн. Однако
несомненно, что Конкиста привела к его резкому сокращению. Индейское
население Антильских островов в короткие сроки было истреблено полно-

стью; чтобы заменить его на работах в Вест-Индию стали ввозить из Аф-
рики обращенных в рабство негров. В Мексике, Перу и других регионах
население существенно сократилось уже после Конкисты, как по причине
завезенных европейцами болезней, к которым у индейцев не было имму-
нитета, так и вследствие тяжелой эксплуатации на плантациях и особенно
на рудниках. Индейцы упорно сопротивлялись жестокому угнетению, вос-
ГЛ А ВА 5
ставали, подчас создавали в труднодоступных лесных или горных районах
центры сопротивления, которые испанцы годами не могли захватить.
Формально индейцы считались королевскими подданными, должны
были платить специальный налог («трибуто») и отбывать трудовую повин-
ность. Испанские власти сохранили развитую у индейцев общинную органи-
зацию, которая, в силу определенных общих черт с испанской общиной, ока-
залась удобной формой адаптации индейцев к новым реалиям их жизни.
В начале XVI в. возникла особая форма эксплуатации индейцев — эн-
комьенда. Ее владелец — энкомендеро — получал право на эксплуатацию
индейцев-общинников, живших на территории энкомьенды, но не имел
в ней права собственности на землю. Энкомендеро обязан был способство-
вать христианизации населения, следить за своевременной уплатой «три-
буто» и исполнением трудовой повинности. Согласия самих индейцев ни-
кто не спрашивал, и их положение часто почти не отличалось от положения
рабов. На практике деятельность энкомендеро часто сопровождалась злоу-
потреблениями, а попытки короны умерить их встречали ожесточенное
сопротивление. Лишь к концу XVI в. энкомьенда отходит на второй план,
уступая место другим формам эксплуатации.
В условиях колонизации (хотя далеко не везде) межплеменные разли-
чия среди индейцев размывались, а их языки вытеснялись испанским, ко-
торый постепенно становился главным языком общения. Одновременно
шел процесс смешения испанцев и индейцев — метисация; численность
метисов быстро возрастала. Росло и негритянское население Вест-Индии и 527
Бразилии, которое также стало смешиваться с белым и индейским населе-
нием. Уже в XVII в. в результате браков европейцев с негритянками в этих
регионах появилось множество мулатов. Европейцы, индейцы, метисы, му-
латы, негры были не только расово-этническими группами, они сильно раз-
личались и по своему социальному и юридическому статусу. Высшую груп-
пу в обществе составляли испанцы, причем уроженцы Испании смотрели
свысока на испанцев, которые уже несколько поколений жили в колониях и
именовались креолами, подозревая последних, зачастую не без основания,
в том, что те смешивались с индейцами, не сохранив «чистую» испанскую
кровь. Фактически же креолы составляли аристократию колониального
общества и были относительно полноправными. Правовое положение ме-
тисов долго оставалось достаточно неопределенным, им запрещалось вла-
деть землей, носить оружие, заниматься некоторыми ремеслами, однако
они освобождались от уплаты «трибуто» и находились в целом в лучшем
положении, чем индейцы.
Иезуиты в Парагвае
Особое место в истории Латинской Америки занимает так называемое государ-

ство иезуитов в Парагвае (фактически его огромная территория, достигавшая в
период расцвета 200 тыс. кв. км, включала также часть земель Аргентины, Уруг-
вая и Бразилии). В 1610 г. Общество Иисуса получило разрешение испанского
монарха на управление племенами гуарани с гарантией невмешательства в их
РАЗДЕЛ 2
дела как светской колониальной администрации, так и местных епископов. Тог-

да же возникли первые управляемые иезуитами поселения индейцев (редукции).
Сначала миссионеры столкнулись с большими трудностями. С одной стороны,
гуарани находились на низком уровне развития, практиковали групповые бра-
ки и каннибализм; перестроить их жизнь на новых основах было сложно. С дру-
гой стороны, светские землевладельцы из соседних районов, постоянно нужда-
ясь в рабской рабочей силе, совершали набеги на редукции и уводили индейцев.
Последнюю проблему удалось решить благодаря тому, что в 1639 г. иезуиты по-
лучили от испанской короны беспрецедентное право вооружить подвластных
им индейцев огнестрельным оружием, что позволило наладить эффективную
оборону редукций. Иезуиты добились быстрой и глубокой христианизации ин-
дейцев, а заодно и всеобщей грамотности, организовали эффективную хозяй-
ственную деятельность, обеспечившую сравнительно высокий уровень жизни
и своевременную уплату налогов в казну. Индейцы сообща обрабатывали зем-
ли, находившиеся в общественной собственности, успешно занимались ремес-
лами. Распределение носило уравнительный характер: питание, одежда и жилье
были одинаковы для всех. В то же время усилия иезуитов по развитию частной
инициативы не имели успеха ввиду психологических особенностей индейцев.
Заботясь о нравственности своих подопечных, иезуиты тщательно ограждали
их от контактов с внешним миром. Государство иезуитов отличалось стабиль-
ностью и процветало вплоть до 1768 г., когда в результате изгнания иезуитов из
Испании и ее владений оно было уничтожено. ■■■
528
С 40-х годов XVI в. главным источником доходов испанской короны в
Новом Свете была разработка богатейших месторождений серебра в Мек-
сике и Перу. Особенно велика была роль рудников Потоси (территория со-
временной Боливии), на протяжении долгого времени дававших свыше по-
ловины мировой добычи серебра, но и роль рудников Сакатекаса в Мекси-
ке, открытых в 1546 г., была достаточно важной. Подсчитано, что только по
официальным данным, не учитывавшим масштабный контрабандный ввоз,
в 1503–1650 гг. из Америки в Испанию было ввезено более 181 т золота и
более 16 тыс. т серебра. Поэтому важнейшим направлением колониальной
деятельности испанских властей становится обеспечение бесперебойной
добычи и перевозки драгоценных металлов. Чтобы защитить ценные грузы
от пиратов испанские власти собирали корабли в большие флотилии под
надежным конвоем — «серебряные флоты», которые ежегодно пересекали
Атлантику в обоих направлениях.
Атлантический
ГЛ А ВА 5
океан
ГВАДАЛАХАРА
МЕХИКО
ГАВАНА
МЕХИКО МЕРИДА
САНТО ДОМИНГО
ВЕРАКРУС
САНТО ДОМИНГО
ГВАТЕМАЛА
ВИЦЕ-КОРОЛЕВСТВО
КАРТАХЕНА
НОВАЯ ИСПАНИЯ ПАНАМА
КАРАКАС
1494 г.
МАНИЛА ПАНАМА САНТА ФЕ
ДЕ САНТА ФЕ ДЕ БОГОТА
договору
БОГОТА
КИТО
рт угалией по
КИТО
ВИЦЕ-
КОРОЛЕВСТВО ЛИМА
ПЕРУ
панией и По
ЛИМА КУСКО
ЛА ПАС
между Ис
ЛА ПЛАТА
ЧАРКАС САН
ПОТОСИ ПАУЛУ
529
а территорий
САНТЬЯГО
Линия раздел
Тихий БУЭНОС
океан КОНСЕПСЬОН АЙРЕС
ЧИЛИ
ГРАНИЦА МЕЖДУ ВИЦЕ-КОРОЛЕВСТВАМИ

Атлантический
ГРАНИЦЫ АУДИЕНCИЙ
океан
0 500 1.000 MILLAS
0 1.000 2.000 KM
Административное устройство испанских владений в Америке

Первые пираты — французские, английские, а позже и голландские —

появились у берегов Нового Света еще в начале XVI в., но широкие мас-
штабы это явление приобрело во второй половине XVI и особенно в XVII в.
Пользуясь негласной поддержкой правительств «своих» стран, которые не-
редко получали в их предприятиях долю прибыли, пираты все чаще напада-
ли на испанские торговые суда и прибрежные селения Америки. Во второй
половине XVI в. английский пират Френсис Дрейк, в условиях ухудшения
РАЗДЕЛ 2
отношений между Англией и Испанией, совершил несколько нападений на

испанские порты атлантического побережья Нового Света, а в ходе плавания
1577–1580 гг. захватил богатейшую добычу и на тихоокеанском побережье.
Конкиста вызвала и в Америке, и в Испании широкую полемику о том, кто

такие индейцы, имеют ли они душу и являются ли людьми или же созда-
ниями дьявола, какие действия в их отношении законны и справедливы, а
какие — нет. Уже в 1511 г. с проповедью против жестокостей конкистадоров
выступил в Санто-Доминго доминиканец Антонио де Монтесинос. Коло-
нисты были в ярости и обратились к королю с жалобами. При обсуждении
в Испании этого вопроса было принято решение в пользу индейцев.
Законы, принятые в Бургосе (1512 г.), хотя и сохранили энкомьенду, но
запретили куплю и продажу индейцев, труд детей и женщин с маленьки-
ми детьми, регламентировали условия жизни и труда. Однако эти законы
не очень-то выполнялись, и не случайно в это же время испанский юрист
Хуан Лопес де Паласьос Рубьос создал рекеримьенто — текст на испанском
языке, который предводители отрядов, вступающих на новые земли, долж-
ны были зачитывать местному населению. Его суть сводится к следующему:
короли Кастилии объявляются полноправными правителями вновь от-
530 крытых земель, поскольку получили их от папы римского, который имеет
право распоряжаться всеми землями мира как преемник святого Петра,
получившего это право от Бога. Индейцы должны добровольно признать
власть кастильских королей и принять католическую веру, иначе их заста-
вят это сделать силой, обратив в рабство. Фактически конкистадоры стали
использовать рекеримьенто (смысла которого индейцы часто не понимали)
для оправдания своих жестокостей; прекрасно понимая условный характер
этой процедуры, они с удовольствием пользовались ее возможностями до
самой ее отмены в 1533 г.
Между тем споры о том, как следует обращаться с индейцами, продол-
жались, в них был вовлечен и папский престол. В 1517 г. кардинал Каэтан
выступил сторонником идеи ненасильственной христианизации и подчер-
кивал, что у испанцев нет права вести войну против индейцев. Несколько
раз провозглашались запреты обращать индейцев в рабство, которые, од-
нако, под давлением колонистов вскоре пересматривались. В 1537 г. папа
Павел III издал буллу, в которой осудил рабство индейцев.
Знаменитый теолог Саламанки Франсиско де Витория (1480/1493–1546)

в своих лекциях развивал идеи Каэтана. Он говорил о естественном праве
человека быть свободным, не признавал легитимной власть испанской ко-
роны над народами Америки, имеющими собственных правителей, и пред-
лагал план мирного освоения Нового Света. Отстаивая равные права хри-
стиан и нехристиан на свободу совести, он выступал против насильствен-
ной христианизации индейцев.
ГЛ А ВА 5
Наиболее известным сторонником идеи неполноценности индейцев
был известный философ, теолог и историк Хуан Хинес де Сепульведа
(1490?–1573). Он в совершенстве знал латынь, на которой написаны все
его сочинения, и греческий; был признанным знатоком Аристотеля, ко-
торого стремился очистить от схоластических наслоений. Как историк
он ориентировался на Тита Ливия; не случайно его называли испанским
Титом Ливием.
Творческое наследие Сепульведы очень обширно и многообразно. Важ-
нейшей для него стала проблема войны, которую он сначала разрабатывал
в теоретическом плане и применительно к европейским войнам Карла V,
а затем распространил на Конкисту. В написанном в 1535 г. диалоге, одним
из участников которого выступает выражающий точку зрения автора грек
Демократ, подчеркивается, что справедливая война не противоречит ни
Священному Писанию, ни естественному праву. Уже в этом трактате Се-
пульведа выступил убежденным защитником имперской идеологии, аполо-
гетом войн Карла V.
Спустя 10 лет Сепульведа вернулся к имени Демократа в названии
самого знаменитого своего трактата — «Другой Демократ, или о причи-
нах справедливой войны против индейцев» (1546), где выступил главным
идеологом конкисты. Исходя из идей Аристотеля о неравенстве народов и
подчинении слабого сильному, он обосновывал жесткие меры воздействия
на индейцев, которых считал варварами, не способными к разумному са-
моуправлению. 531
Решающую роль в этой полемике сыграла деятельность историка и пу-
блициста Бартоломе де Лас Касаса (1474/1484–1566). В 1502 г. он впервые
прибыл в Америку, жил на Эспаньоле, участвовал (в качестве капеллана)
в завоевании Кубы, получил энкомьенду, но вскоре отказался от нее и прим-
кнул к доминиканцам, выступившим в защиту прав индейцев. В 1515 г. Лас
Касас вернулся в Испанию, чтобы привлечь внимание короны к жестоко-
стям Конкисты и облегчить участь индейцев. Он требовал прекращения
войны, возвращения свободы индейцам и совместной мирной колониза-
ции земель Америки испанскими крестьянами и индейцами. Карл V да-
ровал ему почетное звание Защитника индейцев; позже его называли даже
Апостолом индейцев.
В 1521 г. Лас Касас попытался осуществить свои идеи, организовав
в Кумане (Венесуэла) мирную колонизацию. Всё закончилось гибелью
от рук индейцев множества колонистов, и Гонсало Фернандес де Овье-
до потом обвинял в этом Лас Касаса. Эти события вызвали у Лас Касаса
душевный кризис, он вступил в орден доминиканцев и несколько лет жил

в монастыре. В 30-е годы он вернулся к проекту мирной колонизации
(в Вера Пас в Гватемале), достигнув на еще не освоенной испанцами тер-
ритории значительных успехов.
В поисках поддержки своей позиции Лас Касас в 1539 г. выехал в Испа-
нию, где сблизился с испанскими гуманистами. К тому времени, во многом
благодаря его энергии и авторитету, папа Павел III в 1537 г. признал индей-
РАЗДЕЛ 2
цев полноценными людьми. Между тем взгляды самого Лас Касаса стали бо-
лее радикальными, он уже исходил из естественного права людей и народов
и резко критиковал имперскую политику, отрицая универсальность земной
власти монарха и папы. В 1541 г. он написал историко-публицистический
труд «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий», в котором изложил
историю Конкисты, представив ее преступлением против «естественного,
божественного и человеческого законов», несовместимым с подлинным
христианством. Книга произвела сильное впечатление на комиссии право-
ведов и теологов, созванные Карлом V в 1542 г.; по их предложению король
в 1542–1543 г. обнародовал «Новые законы», запретившие рабство индей-
цев и ограничившие их угнетение. Лас Касас, назначенный епископом об-
ласти Чьяпас в Мексике, пытался заставить испанцев выполнять «Новые
законы» и вернуться к проекту мирной колонизации, но, столкнувшись
с ожесточенным сопротивлением, отказался от сана и вернулся в Испанию,
где продолжал борьбу за права индейцев.
Главный труд жизни Лас Касаса, «История Индий» в трех книгах, ко-
торой он занимался с 1527 г. и почти до самой смерти, охватывает события
1492–1520 гг. и содержит ценнейшие сведения о культуре, быте и нравах
индейцев. Америка предстает в книге как божественный дар человечеству,
прообраз будущего идеального христианства; Конкиста же оказывается
историей уничтожения «земного рая» испанцами, которым индейцы
имеют право сопротивляться. Оборотной стороной религиозного мора-
532 лизаторства Лас Касаса стала одномерность трактовки Конкисты, отказ
от попыток увидеть в ней и героическое начало, воссоздать историю во
всей полноте.
В 1550 г. Лас Касас и Сепульведа, давно уже полемизировавшие друг
с другом, сошлись лицом к лицу в знаменитом Вальядолидском диспуте.
В аргументации Сепульведы сочетались средневековые идеи о справед-
ливости войны против неверных с представлениями Аристотеля о при-
родном неравенстве людей и народов. Он утверждал, что народу с высшей
культурой и религией дозволено подчинять варваров, которые не управля-
ются разумно и имеют такие не совместимые с естественными законами
обычаи, как антропофагия и человеческие жертвоприношения. Сепуль-
веда считал более надежной проповедь Евангелия, которая опирается на
военную силу. Он считал, что папы обладают правом заставить индейцев
соблюдать «естественный закон» и могут передавать это свое право хри-
стианским государям. В свою очередь, Лас Касас, защищая свою позицию,
пришел к пониманию исторической обусловленности этики и религии и
по-новому осмыслил единство и стадиальность человеческой культуры.

Диспут не привел к решительной победе одной из партий. Карл V, занятый
европейскими делами, так и не высказал окончательного суждения, но все
же склонялся скорее к точке зрения Лас Касаса.
В конце жизни Лас Касас отказался от заблуждения молодости, когда,
борясь с угнетением индейцев, он допускал рабство негров, и распростра-
нил на них действие «естественного закона». В своих последних трактатах
ГЛ А ВА 5
(«О богатствах Перу», «Двенадцать сомнений») Лас Касас подчеркивал
необходимость ухода испанцев из Индий и возвращения индейцам неза-
висимости, земель и богатств.
Творчество Лас Касаса имело огромный резонанс; его критика жесто-
костей испанцев в Новом Свете широко использовалась политическими
противниками Испании, став одним из компонентов «черной легенды».
Хроники открытия Америки — это обобщающее название широкого круга

литературных памятников, описывающих открытие и завоевание Нового
Света и в основном современные или почти современные событиям; кроме
собственно хроник, это также письма, реляции, меморандумы, поэмы. Все они
являются не только главными источниками наших сведений об эпохе Конки-
сты, но и памятниками общественной мысли Возрождения. Пожалуй, это са-
мый важный вклад Испании в развитие мировой исторической мысли.
Нередко исследователи отмечают, что хронисты Индий были уже не
испанцами, а латиноамериканцами, и, соответственно, их труды принад-
лежат не испанской, а латиноамериканской литературной и историогра-
фической традиции. Отчасти это действительно так: реалии Нового Света
сильнейшим образом воздействовали на всех, кто хоть раз в жизни к ним 533
прикоснулся, придавая их творчеству новые черты. Очень выразительно
сказал об этом живший в Мексике хронист Бернардино де Саагун: «При-
родные испанцы уже через несколько лет жизни на этой земле становятся
другими…; по виду похожи на испанцев, а по своим качествам таковыми не
являются». Тем не менее, почти все хронисты родились, выросли и полу-
чили образование в Испании, многие там же и умерли, а некоторые вообще
никогда не были в Америке. Почти во всех случаях их труды впервые были
опубликованы в Испании и предназначены прежде всего для испанцев.
Понять их можно, лишь рассматривая одновременно в двух контекстах:
с одной стороны, реалий и культурных традиций Америки, с другой — ис-
панской жизни и культуры.
Хронологически развитие жанра в основном укладывается в период
с конца XV до начала XVII в.: от дневника и посланий Колумба до «Исто-
рии государства инков» Инки Гарсиласо де ла Вега. А с точки зрения ти-
пологии все эти памятники можно условно разделить на две группы: это
хроники, повествующие о том или ином конкретном событии (завоевании

державы ацтеков, первом плавании по Амазонке и т.д.) и синтетические
хроники, посвященные истории Америки в целом или же какого-либо ее
большого региона за длительный промежуток времени.
Становлению жанра способствовала политика испанской короны, бы-
стро осознавшей важность сбора и хранения информации о новых землях.
Для хранения всей этой документации был создан Архив Индий и офици-
РАЗДЕЛ 2
альная должность хрониста Индий.

Для хроник открытия Америки характерно тесное переплетение (в раз-
личных пропорциях) исторически достоверной информации с очевидными
преувеличениями и элементами художественного вымысла. Это связано с осо-
бенностями сознания человека эпохи Возрождения, которого привлекала не
только точность ученого и добросовестность свидетеля, но и личное эмоцио-
нальное отношение автора к описываемым событиям. На просторах Нового
Света получила второе дыхание тяга европейцев того времени к чудесному,
в девственных лесах Америки они искренне искали карликов, великанов, ама-
зонок. И подчас были убеждены, что действительно видели их!
Еще одной характерной чертой хроник как жанра было провиденциа-
листское видение истории; идея создания всемирной христианской импе-
рии во главе с Испанией оправдывает для их авторов и завоевание, и не-
обходимость обращения язычников. С этим связано и морализаторское
начало, стремление осмыслить новые факты и явления с точки зрения хри-
стианской этики.
С точки зрения содержания многие хроники (и почти все наиболее зна-
менитые из них) синкретичны: в них описывается природа Америки, обы-
чаи индейцев, их история до прихода европейцев, Конкиста как таковая, а
иногда и последовавшие за ней события (например, раздоры в стане конки-
стадоров).
Хроники открытия Америки были своего рода ответом на огромный
534 (и долгое время растущий) интерес в Европе ко всему, что скрывалось за
океаном. Поэтому, если они вскоре после написания выходили в свет (а не
оседали на архивных полках), то обычно становились бестселлерами, их
многократно переиздавали и переводили на другие языки.
* * *
Один из первых и самых знаменитых памятников жанра вырос из писем,
в которых автор рассказывал своим корреспондентам о новостях из Ново-
го Света. Речь идет о знаменитом итальянском гуманисте Пьетро Мартире
д’Ангьера (1457–1526). Почти вся его деятельность связана с Испанией, где
он жил с 1487 г. и именовался Педро Мартир де Англериа. В конце жизни
его заслуги как летописца открытия Америки были оценены: в 1520 г. он
был назначен королевским хронистом Карла V, а с момента создания Со-
вета по делам Индий являлся его членом.
Одним из первых Мартире д’Ангьера оценил важность открытия Аме-
рики. Заморские открытия, отразившись сначала в его письмах, с 1494 г.
стали темой отдельного труда, над которым он работал до конца жизни.

«Декады о Новом Свете» (1-е изд. — 1511 г.; все 8 декад включило изда-
ние 1530 г.) принесли ему славу первого историка Америки. Автор начал
с предыстории плавания Колумба и довел изложение до 1525 г. Он никогда
не был в Америке, но, будучи лично знаком с Колумбом и с другими море-
плавателями и конкистадорами, расспрашивал их об увиденном, составив
для этого специальный вопросник.
ГЛ А ВА 5
То, что книга писалась по мере совершения открытий и поступления
информации о них, имело как минусы, так и плюсы: с одной стороны, не-
избежно встречались неточности и ошибки, с другой, — книгу выгодно от-
личают непосредственность и острота восприятия нового. Из огромного
потока информации о новых землях он отбирал те факты, которые, по его
мнению, были «достойны памяти», и конструировал свой образ Нового
Света, подчас весьма далекий от действительности. Вслед за Колумбом он
переносил на Америку традиционные представления о восточных странах,
заимствованные из книг античных и средневековых авторов. Он искренне
верил в существование в Новом Свете сирен, амазонок и источника вечной
молодости.
Индейцы предстали у Мартире д’Ангьера людьми, которые живут в
гармоничном единении с природой по естественным законам, не знают
частной собственности, не ведают алчности и раздоров и сохраняют добро-
детели, утраченные европейцами. Его труд способствовал формированию
утопических представлений о Новом Свете, о «добром дикаре», живущем
в «золотом веке». Благодаря ему идеи о «золотом веке» перестали быть
лишь предметом абстрактных размышлений и обрели конкретные черты
идеального общества, якобы существующего в Америке, а это подводило
к мысли о возможности создать там совершенное общественное устройство,
которой вдохновлялся Лас Касас.
Три знаменитые хроники, в которых описано испанское завоевание
державы ацтеков, сильно отличаются и от «Декад», и друг от друга. Одна 535
из них — это донесения Эрнана Кортеса (1485–1547), адресованные Кар-
лу V. Хотя события описаны в них тенденциозно, благодаря литературному
дару Кортеса его отчет стал увлекательной авантюрно-героической истори-
ей завоевания Центральной Мексики с одним героем — самим Кортесом,
который предстает подлинным рыцарем.
В сходной тональности описал те же события Франсиско Лопес де Гомара
(1511–1566?), который в последние годы жизни Кортеса был его капелланом.
Его главный труд «Hispania Vitrix, первая и вторая части Всеобщей истории
Индий» (1552–1553) — яркий образец ренессансной хроники. Открытие
и завоевание Америки автор рассматривал как событие всемирного значе-
ния. Испания, по его мнению, превзошла Древний Рим во всех отношениях,
в том числе и по масштабу завоеваний. Завоеванию Мексики посвящена вто-
рая часть книги, составленная со слов Кортеса. Она содержит множество ис-
кажений фактов — по незнанию (Лопес де Гомара никогда не был в Америке)
либо с целью преувеличения роли Кортеса в описываемых событиях.
Позже такую трактовку завоевания Мексики, умалявшую роль других

конкистадоров, резко критиковал ветеран Конкисты и участник похода Кор-
теса — Берналь Диас дель Кастильо (1492/1496–1584). В своей «Подлинной
истории завоевания Новой Испании» (1551–1563) он полемизировал как
с Кортесом, который одному себе приписал заслугу завоевания Мексики, так
и с Лас Касасом, считавшим конкистадоров преступниками. Диас же был
убежден, что историю Конкисты творил не идеальный герой Кортес, а корпо-
РАЗДЕЛ 2
ративное братство солдат-конкистадоров, искавших богатства и славы. Ход

истории предстал в его книге как итог взаимодействия многих участников.
Простой и малообразованный человек, но очень талантливый историк и пи-
сатель, Диас показал многомерность человека, подчеркивая как алчность и
жестокость конкистадоров, так и их положительные черты.
Младшим современником Мартира и крупнейшим хронистом Индий
был Гонсало Фернандес де Овьедо и Вальдес (1478–1557). В полной мере че-
ловек эпохи Возрождения, он пять лет провел в Италии, был лично знаком
с Леонардо да Винчи, Микеланджело и Тицианом. Затем он много лет жил
в Америке, занимая различные должности в колониальной администра-
ции и время от времени приезжая в Испанию; в общей сложности он про-
вел в Америке около 30 лет.
В 1526 г. он опубликовал «Краткую естественную историю Индий»,
которая вскоре была переведена на английский, итальянский и латинский
языки. В 1532 г. Карл V назначил его официальным хронистом Индий, что
давало право получать всю информацию о новооткрытых землях, в зна-
чительной своей части засекреченную. В 1535 г. вышла первая часть его
главного труда — «Всеобщей и естественной истории Индий, Островов и
Материка моря-океана», в 1557 г. — начальные главы второй части (полно-
стью эта часть была опубликована лишь в XIX в.). Как и другие хронисты,
ставившие перед собой сходные задачи, Фернандес де Овьедо взял за обра-
зец «Естественную историю» Плиния Старшего и создал своего рода эн-
536 циклопедию Нового Света, содержащую ценнейшие сведения о географии,
геологии, флоре, фауне, этнографии Америки, а также о ее открытии и за-
воевании. Он опирался на документы и данные, полученные от участников
событий, а также на богатый собственный опыт. В то же время он разделял
тягу своего времени ко всему чудесному, нередко приводил рассказы о си-
ренах, великанах и т.д.
Приверженец имперской идеологии, Фернандес де Овьедо считал ис-
панцев богоизбранным народом, утверждал их право владеть Новым Све-
том, дабы выполнить высокую духовную миссию христианизации индей-
цев, которых он считал неполноценными людьми; критиковал Лас Касаса.
В то же время он осуждал жестокости многих конкистадоров и должност-
ных лиц.
Крупнейшим из испанских хронистов, описавших завоевание Перу, был
Педро де Сьеса де Леон (1518/1521?–1554). Главный его труд — «Хроника
Перу» — состоит из четырех частей: в первой рассказывается о географии
и природе Новой Гранады и Перу, о населяющих их народах, их культуре,
религии, образе жизни; вторая посвящена истории инков, третья — от-

крытию и завоеванию этих территорий, четвертая — междоусобицам кон-
кистадоров. Подчеркивая, что индейцы — такие же люди, как европейцы,
и осуждая неоправданные жестокости испанцев по отношению к местному
населению, Сьеса де Леон, тем не менее, не подвергал сомнению право Испа-
нии владеть землями Нового Света и христианизировать индейцев силой.
ГЛ А ВА 5
Героическая одиссея Сармьенто де Гамбоа
Еще одним хронистом Перу был Педро Сармьенто де Гамбоа (1532–1592), не-
заурядный мореплаватель и ученый, биография которого могла бы составить
сюжет приключенческого романа. В 1554 г. он прибыл в Новую Испанию, где из-
за увлечения черной магией привлек к себе внимание инквизиции и был подвер-
гнут публичной порке; в 1557 г. перебрался в Перу. Там он выступил инициато-
ром и главным организатором экспедиции в Тихий океан на поиски библейской
страны Офир (1567–1569), в которой командовал одним из кораблей; в результате
ее были открыты Соломоновы острова. По возвращении, назначенный главным
космографом Перу, он обследовал всю страну, а когда после нападения Дрейка
вице-король принял решение основать укрепленное поселение на Магеллано-
вом проливе и тем закрыть его для иностранных судов, Сармьенто де Гамбоа
исследовал пролив и с удивительной для того времени точностью нанес его на
карту. В 1584 г. он основал там первое испанское поселение, но без поддержки
извне оно было обречено. Сармьенто де Гамбоа отправился за подкреплением
в Испанию, был перехвачен английскими пиратами и привезен в Англию. Отпу-
щенный на свободу, он возвращался в Испанию через Францию и надолго попал
в плен к французским гугенотам. Последние годы жизни Сармьенто де Гамбоа
провел в хлопотах о пенсии и о новой экспедиции к проливу; добившись своего,
он умер на корабле вскоре после выхода в море.
Самое известное произведение Сармьенто де Гамбоа — «Индейская исто- 537
рия» (1572). Эта хроника, посвященная истории государства инков, должна была
составить вторую часть монументального труда о Перу (в первой части автор
предполагал описать природно-географическую среду Перу, в третьей — исто-
рию Конкисты, но они так и не были написаны). Работа над книгой не случайно
началась со второй части: таков был заказ вице-короля. В условиях подавления
последних очагов сопротивления инков Сармьенто должен был обосновать
справедливость испанского завоевания государства инков, что неизбежно пред-
полагало тенденциозность изложения: автор осуждал «тиранию» инков и их
«варварские» обычаи. Показательно, что сразу после завершения хроники вице-
король собрал представителей инков, повелел зачитать им выдержки из нее и вы-
нудил подтвердить ее достоверность. Несмотря на это, книга является ценней-
шим источником по истории инков: Сармьенто, опросив множество стариков-
индейцев и изучив архивные документы (частично не сохранившиеся до наших
дней), собрал богатейшие данные, без которых сегодня не обходится ни один
историк, изучающий эти сюжеты. ■■■
Хроники второй половины XVI — начала XVII в. во многих отношени-

ях отличаются от более ранних. Их авторы сами уже не участвовали в Конки-
сте, однако имели возможность записать воспоминания участников; главное
же — имели возможность гораздо лучше узнать языки, историю и культуру
индейцев. Если в предшествовавшие десятилетия хронисты прежде все-
го описывали первые контакты испанцев с индейцами, Конкисту и гибель
в ходе нее индейских держав, то теперь, наряду с созданием синтетических
РАЗДЕЛ 2
описаний Конкисты как целостного явления, самые яркие хроники — это

описания индейских держав и цивилизаций во всей их полноте: природных
условий, хозяйственной жизни, истории, религии, культуры.
Такими идеями руководствовался, в частности, Бернардино де Саа-
гун (1500–1590) — одновременно богослов, историк, этнограф, лингвист.
В 1529 г. он был послан миссионером в Новую Испанию, изучил язык нау-
атль, историю и культуру ацтеков, составил трехъязычный словарь (испано-
латино-науатль), преподавал в коллегии Санта Крус де Тлателолько, создан-
ной в 1534 г. для обучения детей индейской знати.
С конца 50-х годов и до смерти Саагун с помощью своих учеников рабо-
тал над огромным энциклопедическим трудом под названием «Всеобщая
история вещей Новой Испании», который является бесценным источни-
ком знаний об истории и культуре ацтеков. Фактически было написано две
книги: одна на языке науатль, другая — ее испанский перевод с коммента-
риями Саагуна. В 12 книгах «Всеобщей истории» описаны история, мифо-
логия, искусство, религия, культура индейцев науа, их обычаи, право, адми-
нистративное устройство, хозяйство, медицина. Взяв за образец Плиния
Старшего, Саагун разработал собственные принципы научного описания,
классификации и рубрикации.
Хотя Саагун никогда не отступал от официальной установки на искоре-
нение язычества, фактически он отошел от религиозно-моралистического
подхода к оценке культуры ацтеков. Близкий к позиции Лас Касаса, он ши-
538 роко применял историко-сравнительный метод, ставил культуру ацтеков
на один уровень с античной и выделял в ее развитии длительные этапы, со-
поставимые с этапами развития римской культуры. Уравнивая культуры
Старого и Нового Света в ценностном отношении, Саагун пришел к идее
множественности равноправных культур, их исторического становления и,
соответственно, к идее исторического развития человечества в целом.
Современное ему состояние индейского общества Саагун оценивал не-
гативно, считая, что оно утратило былые нравственные ориентиры и еще
не приобрело новые, христианские, которые усвоены лишь поверхностно и
формально.
Не менее значителен вклад в хронистику Индий младшего современни-
ка Саагуна иезуита Хосефа де Акоста (ок. 1540–1600). Он приехал в Перу в
1571 г., а в последующие годы основал там несколько коллегий. Одна из них
со временем стала «экспериментальным центром» подготовки системы мис-
сий, в XVII в. утвердившейся в Парагвае. Достигнув в ордене высоких долж-
ностей, он объездил всю территорию вице-королевства и получил разносто-
роннее представление о природе страны, жизни и культуре индейцев. Затем

Акоста покинул Перу и, проведя около года в Мексике, вернулся в Испанию.
На родине он пользовался огромным уважением: Филипп II нередко совето-
вался с ним, а папа и кардиналы считали его самым ученым среди иезуитов.
За долгие годы жизни в Америке Акоста собрал огромные материалы
для своих трудов, однако наиболее важный из них был написан уже в Ис-
пании. Это хроника в 8 книгах «Естественная и нравственная история
ГЛ А ВА 5
Индий» (1590). Она очень быстро получила известность в Испании и за ее
пределами: уже в 1590-е годы появились переводы на итальянский, фран-
цузский, немецкий и голландский языки.
Многолетнее пребывание в Америке, изучение ее природы и культуры ин-
дейцев привели Акосту, как и многих других хронистов, к своеобразной «аме-
риканизации» сознания и сделали его защитником Нового Света и его обита-
телей. Принципиальная новизна его труда заключалась в том, что он, как никто
другой, стремился дать представление о природе, населении и истории Ново-
го Света как целого (а не только Новой Испании или Перу) в их взаимосвязи.
Акоста вписал Новый Свет в земную географию как ее органическую часть, по-
казав, что вся Земля представляет собой взаимосвязанную систему континен-
тов. Он отверг идею, что индейцы не составляют части рода человеческого, по-
скольку их предки не могли прибыть в Америку на Ноевом ковчеге. Он считал
(и это положение впоследствии подтвердилось наукой), что люди появились в
Новом Свете в результате миграции из Азии в Северную Америку и постепен-
но освоили всю Америку, создав затем развитые государства.
Последующие главы своего труда Акоста посвятил рассмотрению ин-
дейцев и их истории. Систематизировав все известные ему сведения о ре-
лигиях, социальном строе, обычаях, искусстве крупнейших индейских
цивилизаций — инков-кечуа и ацтеков, он воссоздал широкую панораму
истории и культуры этих народов, причем первым из хронистов система-
тически сравнивал их друг с другом. Он считал, что история всех частей
света составляет определенное единство и что Божественным провидением 539
она движется в направлении всемирного принятия христианства, к кото-
рому державы ацтеков и инков, как и в свое время Древний Рим, были под-
готовлены Божественной волей. «История» Акосты — образец смелого и
глубокого осмысления Нового Света и всей изменившейся после открытия
Америки картины мира.
Венцом развития жанра хроник открытия Америки стало творчество
Инки Гарсиласо де ла Вега (1539–1616). Внебрачный сын капитана испанских
конкистадоров и внучки верховного правителя инков, Гарсиласо с детства
воспринял и язык кечуа и инкскую культуру, и основы европейских знаний.
В 1560 г. он переехал из Америки в Испанию, жил в Монтилье, а с 1590 г. —
в Кордове. В 1563 г. отказался от данного ему при крещении имени Гомес
Суарес де Фигероа и принял, не совсем законно, отцовское имя Гарсиласо
де ла Вега, добавив к нему, тоже без особых оснований, титул инки. Главный
труд Гарсиласо — «Подлинные комментарии инков» (1609), содержащие
уникальные сведения по истории державы инков, а также их продолжение —
«Всеобщая история Перу» (1617),

повествующая о покорении этой
страны испанцами. Гарсиласо был
первым, кто осознал особенность
и значение своего положения как
сына двух великих культур и от-
разил эту двойственность в своем
РАЗДЕЛ 2
творчестве, одновременно вос-

хваляя и достоинства созданного
инками государства, и конкисту,
разрушившую его, но зато при-
несшую индейцам христианство.
Отстаивая идею единства мира,
Гарсиласо стремился поместить
исторический опыт инков в обще-
Дом Инки Гарсиласо де ла Вега в Куско мировой контекст.
С самого своего открытия Новый Свет интересовал испанцев не только

своими драгоценными металлами. Уже первооткрыватели и конкиста-
доры с восторгом описывали американскую природу, удивляясь ее мощи
и многообразию. Отвечая на огромный интерес европейских читателей
к этим сюжетам, о природе Нового Света много писали хронисты Ин-
дий. Затем настал черед ученых-натуралистов, среди которых выделя-
ются две фигуры мирового масштаба: Николас Монардес и Франсиско
Эрнандес.
Николас Монардес, ученый и медик, почти всю жизнь прожил в Се-
540 вилье, занимаясь врачебной практикой и торгуя медикаментами и лекар-
ственными растениями. Все свободное время он уделял ученым занятиям,
главным образом ботанике и фармакологии. Монардес написал книги на
такие разные темы, как кровопускания, яды и противоядия, розы, цитрусо-
вые, снег, железо, но его главный труд — «Медицинская история того, что
привозят из наших Западных Индий» в трех частях (1565–1574). За столе-
тие с небольшим он выдержал 42 издания на 6 языках. В этом масштабном
труде Монардес впервые описал многие американские растения (кукуруза,
ананас, батат, арахис), а также дал более точные и детальные описания ранее
известных. Монопольное положение Севильи в контактах Испании с Но-
вым Светом (где сам он никогда не был) позволяло ему получать образцы
растений из Америки, еще не известные другим европейским ученым; мно-
гие из них он посадил в своем саду и изучал их рост. Много внимания он
уделил используемым в медицине наркотическим средствам, особенно та-
баку, который подробно описал и опубликовал первое гравированное изо-
бражение; его труды ради получения удовольствия.
Еще более интересна фигура медика, ботаника и историка Франсиско Эр-

нандеса (1517–1587), одного их образованнейших людей своего времени. Как
медик он следовал идеям Андреаса Везалия, с которым был лично знаком.
Занимался врачебной практикой в Толедо и Севилье, затем в больнице мо-
настыря Гуадалупе, славившейся использованием лечебных трав. В 1568 или
1569 г. стал врачом Филиппа II.
Король, желая получить точную и детальную информацию о своих вла-
ГЛ А ВА 5
дениях и их богатствах, поставил Эрнандеса во главе первой научной экс-
педиции в Новый Свет. Экспедиция для исследования природы (и осо-
бенно лекарственных растений) Центральной и Южной Америки плани-
ровалась на пять лет; вице-королям Новой Испании и Перу были посланы
инструкции о содействии ей. В 1571 г. Эрнандес прибыл в Мексику и затем
в течение трех лет изучал флору и фауну ее центральных областей (от не-
посильной задачи исследовать в рамках той же экспедиции природу Перу
пришлось отказаться). Не ограничиваясь лекарственными растениями как
таковыми, он собирал сведения о флоре Новой Испании во всем ее богат-
стве и многообразии, а затем еще три года обрабатывал материалы и писал
на их основе свой главный труд — «Естественную историю Новой Испа-
нии». Этот написанный на латыни труд, в котором он опирался на прин-
ципы Плиния Старшего, принес ему прозвище Плиния Нового Света, тем
более что параллельно с работой над ним Эрнандес перевел на испанский
язык, с обширными собственными комментариями, «Естественную исто-
рию» Плиния. В 1577 г. он вернулся в Испанию и передал Филиппу II со-
бранные материалы: живые растения, 68 мешков с корнями и семенами
(некоторые растения, посаженные им в Севилье по возвращении, растут до
сих пор), огромный гербарий и многие тома рисунков и текстов. Часть тек-
стов он составил на языке ацтеков науатль, который выучил и на который
перевел часть своих исследований, чтобы их удобнее было использовать на
благо индейцам. Собранные Эрнандесом материалы поступили в Эскори-
ал (где погибли в пожаре 1671 г.). 541
Хотя король был очень доволен результатами экспедиции, Эрнандес так
и не увидел свой труд напечатанным. Отчасти это связано с ухудшившимся
состоянием здоровья Эрнандеса, отчасти с огромными сложностями вну-
тренней организации колоссального массива совершенно новых материалов:
описать природу Нового Света в рамках привычных классификаций было
попросту невозможно (сохранившиеся рабочие материалы ученого демон-
стрируют его героические усилия в этом направлении). К тому же в своей
работе в Мексике Эрнандес во многом опирался на местных информаторов
и исследовал индейские врачебные практики, влияние которых сделало его
труд еще менее совместимым с традициями университетской науки. Нако-
нец, полное иллюстрированное издание материалов экспедиции показалось
Филиппу II слишком дорогостоящим (тут надо иметь в виду, что экспеди-
ция задумывалась в одних исторических условиях, а заканчивалась в совсем
иных). В результате король поручил итальянцу Рекки извлечь из огромного
труда Эрнандеса данные, относящиеся к наиболее полезным лекарственным
растениям, и кратко изложить их

на латыни, адаптировав к вос-
приятию европейского читателя
и сделав удобными для использо-
вания в медицине. Рекки выпол-
нил свою работу в 1580–1582 гг.,
обобщив соответствующие дан-
РАЗДЕЛ 2
ные Эрнандеса в одном томе (еще

один том составили иллюстра-
ции), и уехал в Италию вместе с
копией своего труда. В Испании
при Филиппе II текст Рекки так
и не был издан: финансовые про-
блемы короны нарастали, а изда-
ние, даже в усеченном виде, было
дорогостоящим. Возможно, при
решении этого вопроса верх взя-
ли оппоненты Эрнандеса и Рек-
ки, утверждавшие, что этот труд
не имеет практической пользы
для европейцев, поскольку расте-
ния Нового Света, выращенные
в Европе, утратят свои целебные
свойства.
Титульный лист главного труда Ф. Эрнандеса. Уже после смерти Рекки в
1651 г. 1595 г. одна из копий его труда по-
пала в Новый Свет; с нее был сде-
лан перевод на испанский, изданный в Мехико в 1615 г. Другая копия попала
в Италию, где после долгой доработки текста книга вышла в свет в 1651 г. под
542 названием «Rerum Medicarum Novae Hispaniae Thesaurus», став самым значи-
тельным на тот момент компендиумом знаний о природе Америки. Ученые Ев-
ропы узнали о труде Эрнандеса с 75-летним опозданием, причем в трактовке
Рекки могли оценить его усилия по сбору материала, но не его интерпретации.
Важное и многостороннее воздействие открытия и колонизации Америки на

Испанию стало ощущаться уже с конца XV в., и с этого момента ее историю уже
невозможно представить себе без учета этого воздействия.
В социально-экономической сфере влияние Америки во многом было
связано с масштабным ввозом американских драгоценных металлов, кото-
рый вдвое увеличил количество находящегося в обращении в Европе золо-
та и втрое — серебра, способствовав по всей Европе быстрому росту цен на
предметы первой необходимости — так называемой революции цен, проя-
вившейся в Испании раньше и сильнее, чем в других странах. «Революция

цен» имела важные социальные последствия, способствуя разорению од-
них слоев населения и обогащению других. Значительная часть ввозивших-
ся в Европу драгоценных металлов тут же в обмен на необходимые товары
вывозилась в другие страны Европы и в Азию, однако часть этих богатств
оставалась в Испании, частично вкладываясь в развитие торговли, но боль-
шей частью накапливаясь в виде сокровищ.
ГЛ А ВА 5
Еще одним важным последствием открытия и колонизации Америки
стало перемещение основных торговых путей из Средиземноморья в Атлан-
тику. В результате атлантический фасад Испании (т.е. Кастилия) процветал, а
страны Арагонской Короны, по крайней мере, до середины XVII в. неуклон-
но теряли прежние позиции в экономике, прежде всего в торговле.
Кроме того, Америка принесла с собой новые источники сырья для
испанской промышленности и новые рынки сбыта для испанских това-
ров. Быстрое развитие колониальной торговли привело к ускоренному
развитию связанных с ней отраслей производства, переориентировало
всю систему испанской торговли и способствовало смещению центра
экономической деятельности в Испании с севера на юг. Связанные с от-
крытием Америки масштабные перемены в хозяйственной жизни спо-
собствовали развитию экономической мысли, вызвав к жизни труды
Аспилькуэты и Меркадо.
Началась эмиграция из Испании в Америку, вскоре ставшая регуляр-
ной и массовой. Сначала особенно ощутимая в Андалусии и Эстремадуре,
позже она стала заметной и в некоторых других регионах, создавая серьез-
ные демографические и экономические проблемы.
Обратно возвращались немногие, но среди них были разбогатевшие
конкистадоры и колонисты; некоторые из них украсили свои родные горо-
да великолепными дворцами, капеллами, алтарями в соборах и монасты-
рях. Сокровища Перу стали притчей во языцех, и таких людей часто на-
зывали перулеро, независимо от того, из какой именно части Америки они 543
приезжали.
Поскольку экономика страны не была в состоянии обеспечивать потреб-
ности колоний, властям приходилось открывать дорогу в колонии купцам из
более развитых стран, которые заодно подчиняли себе, в той или иной степени,
и экономику метрополии. «Испания стала Индиями для иностранцев», —
жаловались уже в середине XVI в. депутаты кастильских кортесов.
Не менее важным было воздействие Америки на политическую исто-
рию Испании. Благодаря американскому серебру Испанская монархия рас-
полагала источником огромных доходов, не зависевших от развития самой
метрополии, что позволяло монархам вести активную и дорогостоящую
внешнюю политику. В то же время с середины XVI в. Англия, а с конца сто-
летия и Республика Соединенных провинций начинают проникать в Но-
вый Свет. Сначала не имея возможности там закрепиться, они, тем не менее,
успешно занимались контрабандной торговлей и пиратством, перераспре-
деляя в свою пользу часть ресурсов Испанской Америки.
Севилья
Севилья, средоточие колониальной торговли и в целом связей с Новым Светом,

переживала в XVI — начале XVII в. удивительное время. Город рос как на дрож-
жах, на какое-то время став самым большим в Испании. Деловая жизнь била
ключом, разноязыкая толпа заполняла центральные площади и торговые ули-
цы. Показателем экономического роста было постоянно ведущееся строитель-
РАЗДЕЛ 2
ство: возводились церкви и монастыри, дворцы знати и дома купцов, склады и

общественные здания. Огромные доходы от колониальной торговли привлекали
к участию в ней дворян, которые обычно сторонились этого занятия.
Вид Севильи во второй половине XVI в.
Главными событиями, определявшими ритм севильской жизни (а в какой-

то степени и всей экономической жизни Испании), были отплытие и прибытие
«серебряного флота», состоявшего из нескольких десятков кораблей. Раз в год
флот отправлялся в Америку и раз в год возвращался назад. Как правило, систе-
544 ма функционировала очень четко, но если вдруг корабли гибли в штормах или
попадали в руки пиратов, это тут же вызывало цепную реакцию банкротств по
всей Испании. Поэтому перед прибытием флота все жили в тревожном ожида-
нии, а когда корабли наконец показывались на горизонте, город ликовал, в церк-
вах служились благодарственные молебны.
К отправлению флота заготавливались товары со всей Испании: вино и
оливковое масло Андалусии, сукна Старой и Новой Кастилии, ртуть рудников
Альмадена (необходимая для получения серебра из руды). Однако не слишком
развитая испанская экономика не могла обеспечить огромный американский
рынок всеми необходимыми товарами, и в Севилью приходили суда из Герма-
нии, Франции, Голландии с товарами, предназначенными для Америки. Из-за
недостатка складов товары часто лежали прямо на берегу реки, между нею и го-
родской стеной; здесь же шла бойкая торговля. По реке сновало огромное ко-
личество парусных и гребных судов и лодок. На погрузке и разгрузке кораблей
часто подрабатывали многочисленные севильские бродяги — пикаро (т.е. плуты),
которые доставляли много хлопот служителям закона. ■■■
Немалым было влияние Америки на быт и кухню испанцев, а за ними

и остальных европейцев. Уже с конца XV в. начался ввоз в Испанию новых
сельскохозяйственных и технических культур (картофель, кукуруза, тома-
ты, какао, табак) и, хотя их внедрение в силу консервативности сознания
подавляющего большинства потенциальных потребителей затянулось на-
долго, со временем они заметно изменили рацион испанцев, да и всех евро-
пейцев, совершив своего рода «пищевую революцию». Особенно велико
ГЛ А ВА 5
было значение картофеля, который, став для бедняков заменителем хлеба,
заметно снизил угрозу голода в Европе Нового времени.
В Америке перед испанцами действительно открылся Новый мир.
Античные и средневековые мифы были опровергнуты, появился новый об-
ширный материал для развития естественных наук, этнографии, истории,
языкознания, общественной мысли. Приобретая опыт общения с носите-
лями иных культур и религий, испанцы, с одной стороны, лучше осознава-
ли самих себя, свое культурно-историческое единство. С другой стороны,
больше узнавая об индейцах, они убеждались, что мир многолик и что ев-
ропейцу есть чему поучиться у обитателей заморских земель. Размышления
о «золотом веке» и неиспорченности обитателей Америки перекликались
с важнейшими идеями Возрождения. Испанские гуманисты, такие как Лас
Касас или епископ Васко де Кирога, неоднократно пытались в Новом Свете
воплотить в жизнь идеи «Утопии» Томаса Мора или близкие к ним. С Но-
вым Светом тематически связана и одна из самых интересных испанских
утопий XVI в. — «Сновидение» Хуана Мальдонадо.
Образы дальних стран вошли в испанскую, а затем и в европейскую ли-
тературу и искусство. Между Испанией и Америкой установились тесные
литературные связи. Креолы составляли немалую часть потребителей ис-
панской книжной продукции. В свою очередь, колониальная литература
расходилась и в Испании. Сервантес и Лопе де Вега лично знали некоторых
литераторов Новой Испании и Перу и внимательно следили за всем, что там
издавалось, не скупясь на похвалы литературе Нового Света и предрекая 545
ей грядущую славу. Лучшие испанские драматурги отдавали дань латиноа-
мериканским сюжетам («Новый мир, открытый Христофором Колумбом»
Лопе, трилогия о братьях Писарро Тирсо де Молины, «Заря Копакабаны»
Кальдерона).
РАЗДЕЛ 3
ГЛАВА 1. Испанская монархия

в начале XVII в. 547
ГЛАВА 2. Эпоха Оливареса:

реформы на фоне войны 557
ГЛАВА 3. Восстановление суверенитета

Португалии 565
ГЛАВА 4. Испания в царствование

Карла II (1665–1700) 571
ГЛАВА 5. Культура Испании

Золотого века 585
В.А. Ведюшкин (глава 1, 2, 5)

Е.Э. Юрчик (глава 4)
Д.Г. Федосов (глава 5)
ГЛАВА 1
спанская монархия вступила в XVII век огромной и могуществен-

ной державой. Помимо всего Пиренейского полуострова в ее со-
став входили южная часть Нидерландов, Франш-Конте и Шароле, Неа-
политанское королевство, Сицилия, Сардиния, Миланское герцогство
и необозримые колониальные владения: Америка от Калифорнии до
Огненной Земли, Филиппины, португальские колонии в Африке, Азии
и Америке.
Испанских королей XVII в. иногда называют «младшими Габсбур-
гами» (Austrias menores), чтобы отличить от «старших Габсбургов»
(Austrias mayors) — Карла V и Филиппа II, правивших в XVI в. и яв-
лявшихся гораздо более значительными государственными деятелями. 547
Правление каждого из «младших Габсбургов» отличалось своими осо-
бенностями, что позволяет историкам, хотя и с оговорками, выделять
в испанской истории XVII в. периоды «по царствованиям». Правле-
ние Филиппа III (1598–1621) — сравнительно мирный период в исто-
рии Испании, когда страна довольно долго не вела больших войн. Но
именно в это время усугубились многие внутренние проблемы. При
Филиппе IV (1621–1665) Испания попыталась вернуть утраченные по-
зиции и с этой целью провести реформы, которые, однако, в условиях
непрерывных войн не получили развития. Кризисные явления в стране
нарастали, и именно в это время Испанская монархия, потеряв Пор-
тугалию и едва не утратив Каталонию, рассталась с надеждами восста-
новить свою гегемонию в Европе. Наконец, при Карле II (1665–1700)
страна медленно выходит из кризиса, сумев показать соперникам свою
способность к сопротивлению и обойтись сравнительно небольшими
территориальными потерями.
Испания в XVII в.: экономика, общество, государство, культура
Когда сын Филиппа II принц Филипп стал новым королем Испании, ему
было 20 лет. Отец скептически относился к его качествам правителя, к тому
же принц в детстве и отрочестве много болел, однако он получил соответству-
ющее его высокому предназначению образование, а в последние годы правле-
ния Филиппа II, когда тот был болен, участвовал в делах управления. Первое
РАЗДЕЛ 3
время после воцарения с ним связывали много надежд, нового монарха друж-
но хвалили иностранные послы, отмечавшие его энергию. Многие, устав от
слишком долгого правления его предшественника, ждали перемен.
Через некоторое время эти настроения понемногу сошли на нет. Ко-
роль мало занимался делами управления, придворные праздники явно за-
нимали в его жизни гораздо больше места, чем в жизни его отца. Вопросы
практического управления монархией он поручил своему фавориту Фран-
сиско Гомесу де Сандоваль и Рохас (ок. 1552/1553–1625), маркизу Дения, ко-
торому он вскоре после воцарения пожаловал титул герцога Лермы и важ-
ные посты при дворе; все важные бумаги должны были отныне проходить
через руки фаворита. Выходец из аристократического рода, в 1590-е годы
тот получил должность при дворе наследника престола и подчинил сла-
бохарактерного принца своему влиянию. Став королем, Филипп захотел
иметь рядом с собой опытного государственного деятеля, к которому бы
питал доверие. Контролируя доступ к монарху и назначение на важнейшие
должности, Лерма занимал ключевые посты сам либо передавал их своим
людям. С конца 1598 г. по 1618 г.
герцог фактически управлял госу-
дарством; с 1612 г. он даже мог за ко-
роля подписывать многие админи-
стративные распоряжения. Однако
его власть основывалась исключи-
548 тельно на королевском благоволе-
нии, и у него были могущественные
недруги, против которых он был
бессилен (хотя и они не могли его
свалить). Это прежде всего супруга
короля Маргарита Австрийская и
его тетка Мария, вдова императора
Максимилиана II, которая дожива-
ла свой век в Мадриде в монастыре
Дескальсас Реалес.
Их недовольство вызывало пре-
жде всего корыстолюбие и тщесла-
вие Лермы, который направил свои
основные усилия на личное обогаще-
ние. Одной из самых скандальных
Герцог Лерма была история переезда королевского
Испанская монархия в начале XVI в.
двора в Вальядолид в 1601 г. и его возвращения в Мадрид в 1606 г. Лерма,

владевший в Вальядолиде дворцами и иной собственностью, был главным
инициатором и самого переезда, и возвращения обратно, заработав на этом
огромные суммы. Значительную часть этих средств он, в соответствии с обы-
чаями высшей аристократии, потратил на украшение своего городка Лерма,
где был создан один из лучших архитектурных ансамблей того времени.
Еще большее недовольство вызывали назначенные Лермой на высокие
ГЛ А ВА 1
посты люди, которые в плане коррупции могли соперничать со своим патро-
ном. В некоторых случаях Лерма не мог или не хотел защитить своих про-
теже. В 1606 г. были арестованы по обвинению в расхищении государствен-
ных средств высокопоставленные чиновники и ставленники Лермы граф Ви-
льялонга и Алонсо Рамирес де Прадо; оба они позже умерли в заключении.
Однако самый известный ставленник Лермы, «фаворит фаворита» Родриго
Кальдерон, получивший от короля, по представлению Лермы, титул маркиза
Сьете Иглесиас, долго оставался неуязвим, хотя он, как никто другой, злоупо-
треблял своим высоким положением и стяжал несметные богатства.
Видя рост недовольства и предчувствуя опалу, Лерма добился от папы
Павла V кардинальской шапки. В 1618 г. интригу против отца возглавил
его собственный сын герцог Уседа, который и стал новым королевским фа-
воритом; Лерма был удален от двора, а после смерти в 1621 г. Филиппа III
подвергся преследованиям и был вынужден вернуть часть своего огромно-
го состояния; видимо, лишь кардинальский сан спас ему жизнь.
Зато за своего бывшего патрона сполна ответил Родриго Кальдерон. Его
так ненавидели, что новые власти в 1621 г. сочли за лучшее отправить его на
плаху. Однако перед казнью дон Родриго явил такую твердость духа, столь из-
ящным движением скинул на плечи капюшон, что в одночасье превратился
в героя и любимца толпы. Его личные вещи продавали за огромные деньги
как реликвии, и возникла даже поговорка: «быть надменнее, чем дон Родриго
в петле» (хотя на самом деле, будучи дворянином, он был обезглавлен).
Независимо от личных качеств Лермы, институт, который он воплощал, 549
был необходим короне; не случайно сходные явления примерно в это же вре-
мя наблюдаются и в других странах. В Испании особая роль королевских
доверенных лиц (validos), которым монархи передавали важнейшие рычаги
управления, стала отличительной чертой всего XVII в. Некоторые из этих
доверенных лиц фактически обладали властью первого министра, но она
основывалась исключительно на отношении короля и всегда была ограниче-
на влиятельной оппозицией. Появление этого института было вызвано ра-
стущей сложностью дел управления, и в то же время разграничение высшего
титула и повседневного осуществления власти освобождало короля от воз-
можной критики. Общая черта всех фаворитов — управление через голову
советов, с помощью небольших хунт, составленных из доверенных лиц, а так-
же делегирование части своих функций помощникам и передача ключевых
должностей клиентеле из друзей и родственников. Эффективность системы
зависела от талантов и деловых качеств доверенных лиц, но сложнейших за-
дач, стоявших перед страной, решить не смог ни один из них.
Оценивая деятельность Филиппа III и его фаворитов, нельзя не учиты-

вать, что он получил от отца очень тяжелое наследство. Если с Францией
незадолго до смерти Филиппа II был заключен мир, то с Англией и Сое-
диненными провинциями Испанская монархия по-прежнему находилась
в состоянии войны. Между тем страна была разорена, в 1597 г. правитель-
РАЗДЕЛ 3
ству пришлось в очередной раз объявлять государственное банкротство,

северные области Кастилии опустошала эпидемия чумы. Парадокс, одна-
ко, заключался в том, что, хотя дальше вести войну было невозможно, но
отказаться от активной внешней политики, уступить в любой мелочи зна-
чило подвергнуть Испанскую монархию риску цепной реакции распада,
и противники мирных инициатив постоянно на это указывали.
Первые внешнеполитические начинания Филиппа III оказались неу-
дачны. Отправленная в 1601 г. испанская экспедиция на помощь ирландцам,
боровшимся против Англии, в 1602 г. завершилась провалом. Попытка от-
править флот в Северную Африку тоже не принесла успеха. Единственным
успехом этих лет оказалось взятие в 1604 г. испанскими войсками стратеги-
чески важного и очень хорошо укрепленного порта Остенде в Нидерлан-
дах, который они осаждали с 1601 г. Однако эта победа стоила огромных
человеческих жертв и материальных затрат, а в целом положение в Нидер-
ландах после нее не слишком изменилось.
Становилось всё очевиднее, что страна больше не может вести полно-
масштабные военные действия, и вскоре начались переговоры о мире.
Смерть Елизаветы Тюдор многое изменила, новый король Джеймс (Яков) I
Стюарт смотрел на отношения Англии с Испанией совсем иначе, и в 1604 г.
в Лондоне был заключен достаточно благоприятный для Испании мир,
в 1605 г. окончательно утвержденный в Мадриде.
Вскоре после Лондонского мира стало очевидно, что и военные действия
550 в одних только Нидерландах ложатся на страну слишком тяжелой ношей.
В 1606 г. там взбунтовались испанские войска, долго не получавшие жалова-
нья; очередное банкротство в 1607 г. заставляло поторопиться. К тому вре-
мени возвращение северных провинций в состав Испанской монархии уже
казалось нереальным, и военные действия подстегивались главным образом
голландской агрессией против испанских и португальских колоний. После
долгих переговоров с Республикой Соединенных провинций в 1609 г. было
подписано Двенадцатилетнее перемирие, по которому Испания de facto вы-
нуждена была признать независимость своих бывших подданных (de jure это
было закреплено по Вестфальскому миру 1648 г.). Период 1609–1621 гг., когда
Испания не вела больших войн, вошел в историй как Pax Hispanica.
Отношения с Францией, к концу правления Генриха IV вновь ставшие
очень напряженными, значительно улучшились после убийства француз-
ского короля в 1610 г.: в малолетство Людовика XIII Франция не была за-
интересована в крупномасштабном конфликте. В 1612 г. была достигнута
договоренность о браках короля Людовика с дочерью Филиппа III Анной
ГЛ А ВА 1
Англо-испанские переговоры в Лондоне. 1604 г.
Австрийской и наследного принца Филиппа (будущего Филиппа IV) с се-

строй Людовика Изабеллой. Однако противоречия между двумя странами
(в Северной Италии, на Рейне и в целом в вопросе о европейской гегемо-
нии) сохранялись и к концу правления Филиппа III вновь обострились.
Консолидации усилий испанских и австрийских Габсбургов способствовал 551
заключенный в 1617 г. так называемый договор Оньяте (получивший на-
звание по имени испанского посла в Вене Иньиго Велеса де Гевара и Тассис,
графа Оньяте). Филипп III пошел на уступки в вопросе о своих правах на
наследство Австрийских Габсбургов, а в обмен получил необходимый для
Испании контроль над прирейнским участком так называемой Испанской
дороги — системы сухопутных коммуникаций, соединяющих испанские
владения и зоны влияния в Северной Италии с Нидерландами.
Решающее столкновение произошло в Тридцатилетней войны, в ко-
торую Испания вступила еще в конце правления Филиппа III. Именно
ее позиция более всего способствовала тому, что региональный конфликт
между католиками и протестантами Империи перерос в первую общеевро-
пейскую войну. Решающую роль в определении ее позиции сыграли, наряду
с религиозными мотивами и соображениями солидарности с родственной
австрийской ветвью Габсбургов, жизненные интересы Испанской монар-
хии, в частности, на Рейне, где проходила Испанская дорога.
Полученную мирную передышку правительство Лермы использовало для

подготовки и осуществления изгнания морисков — потомков испанских му-
сульман. Хотя они приняли христианство еще в конце XV — начале XVI в.,
многие подозревали их в тайной приверженности исламу и враждебности
по отношению к христианам. В испанском обществе мориски были бедной
РАЗДЕЛ 3
и социально приниженной группой; при этом в Валенсии они составляли

почти треть населения. Поскольку на их труде основывалось процветание
многих сеньоров, те пытались защищать их от нападок. Но на рубеже XVI–
XVII вв., с нарастанием кризисных явлений, все громче слышались голоса
политиков, говоривших о враждебности морисков по отношению к христи-
анам, об их возможном союзе с турками и с пиратами Северной Африки,
о том, что эту карту может попробовать разыграть Генрих IV Французский.
Служители церкви, в свою очередь, подчеркивали провал культурной асси-
миляции и христианизации морисков.
Рупором сторонников радикального решения вопроса стал архиепископ
Валенсии Хуан де Рибера. Считая сохранявшуюся обособленность морисков
доказательством их тайной приверженности исламу и угрозой для христиан,
он настойчиво убеждал Филиппа III в необходимости изгнать всех морисков
из Испании и составил проект, в котором предлагал, в частности, конфиско-
вать в казну все имущество мори-
сков, обращать их в рабство для
работы на галерах и в шахтах, за-
претить родителям, покидающим
Испанию, брать с собой малолет-
них детей. В сильно смягченном
варианте этот проект лег в основу
королевского указа 1609 г. об из-
552 гнании морисков.
Изгнание было осуществле-
но в 1609–1614 гг. Морисков под
конвоем отправляли в средизем-
номорские порты, а оттуда пере-
возили в Африку. Эта жестокая
мера, направленная на достижение
религиозного единства страны и
ее безопасности в условиях враж-
дебного окружения, была одобре-
Изгнание морисков на большинством населения, но
имела тяжелые демографические и
экономические последствия. Страна потеряла, по разным подсчетам, от 270
до 400 тыс. жителей, преимущественно земледельцев и ремесленников. Вме-
сте с жертвами чумы 1596–1602 гг. демографические потери за одно десятиле-
тие составили около 10% населения.
Уже в самом начале XVII в. проницательные современники, впечатленные

размахом перемен к худшему, которые к тому же казались бесконечными, ста-
ли рисовать портрет Испании своего времени в мрачных тонах, часто преуве-
личивая черты упадка и сурово осуждая своих соотечественников.
ГЛ А ВА 1
Упадок, кризис или «упругость»?
Нередко современники сравнивали Испанскую монархию с Римской империей

и приходили к выводу, что, пережив, подобно Древнему Риму, эпоху расцвета и
величия, достигнув вершины своего могущества, Испания обречена последовать
примеру Рима и в другом: за расцветом неминуемо следует упадок. Знаменитый
дипломат, писатель и политический мыслитель своего времени Диего де Сааведра
Фахардо в одной из своих книг отмечал, что когда империи и монархии достигают
вершины своего развития, им остается только непрерывно опускаться вниз. Мно-
гие современники считали, что на этой стадии равновесия быть не может: мож-
но двигаться либо вверх, либо вниз. Сходные идеи высказывали и политические
противники Испании, прежде всего французские и английские публицисты. Под
пером испанских и иностранных авторов сформировался комплекс представле-
ний об упадке Испании, который оказался — в качестве отрицательного приме-
ра — востребован в эпоху Просвещения. Просветители закрепили идею «упадка
Испании» своим авторитетом, и в дальнейшем она тяготела над многими поколе-
ниями историков. Лишь во второй половине XX в. стали слышны голоса ученых,
не удовлетворенных этим термином, подчеркивавших, что он требует важных ого-
ворок и слишком прост для сложных перемен в жизни Испании XVII в. В качестве
альтернативы, хотя тоже не безупречной, историки предлагают термин «кризис»,
который понимают как ключевой момент эволюции системы: от решений, при-
нятых в это время, зависит сценарий последующего развития событий. С другой 553
стороны, кризис нередко воспринимался современниками, а затем и историками,
в медицинском смысле — как критическая точка болезни, за которой следует вы-
здоровление, восстановление социального организма. Не случайно получает рас-
пространение сравнение Испании с Фениксом, возродившимся из пепла.
В последнее время стала популярной метафора из области физики: говорят
об «упругости» Испанской монархии, оказавшейся способной восстанавливать
свою первоначальную форму после воздействия сильнейшего давления, казалось
бы, необратимо деформировавшего ее. ■■■
Как бы ни называть этот феномен испанской истории XVII в., за ним сто-
ит вполне определенная реальность. Кризисные явления, под знаком которых
прошла значительная часть века, проявились в самых разных сферах: демо-
графической, экономической, социальной, политической, военной. С конца
XVI в. проблемы множатся, а в середине XVII в. кризис достиг апогея. Самым
очевидным его проявлением стало сокращение населения. Частые неурожаи,

неумеренный рост налогов и сеньориальных платежей приводили к разорению
земледельцев и обезлюдению деревни. Покидая деревни, люди скапливались в
городах, но именно города особенно страдали от опустошавших страну эпиде-
мий. Самой смертоносной была чума 1647–1654 гг. Так, Севилья только в 1649 г.
потеряла более половины своего населения. Существенными факторами сокра-
щения населения стали также изгнание морисков, военные потери и эмигра-
РАЗДЕЛ 3
ция в Америку. Лишь в первые годы XVIII в. население вновь достигло уровня
конца XVI в. — 8 млн человек. В то же время происходило его перераспределе-
ние по территории страны: центральные районы Кастилии в XVII в. так и не
восстановились, в то время как число жителей средиземноморской периферии
(особенно Каталонии) и некоторых других районов несколько возросло.
Резко сократилась деловая активность во всех областях экономики, ко-
торая и в XVII в. сохраняла многие черты, характерные для Средневековья.
Собственниками большей части земли по-прежнему являлись крупные
светские и духовные сеньоры; некоторые из них сосредоточили в своих ру-
ках сеньориальную власть над сотнями городков, сел и деревень.
Титулованная аристократия — нескольких сотен самых богатых, знат-
ных и влиятельных семейств страны, прежде всего кастильских — рас-
полагала баснословными богатствами и огромным влиянием. Если в XVI в.
численность этой социальной группы росла относительно медленно, то при
Филиппе III началась настоящая «инфляция почестей»: за 23 года его прав-
ления было пожаловано больше высших титулов, чем за 80 лет правления его
деда и отца. Политика королевской власти, сохранявшей жесткие правила
майората, искусственно защищала высшую знать от разорения, но тем самым
ограничивала земельный рынок; минимальны оказывались и возможности
сеньоров внедрять передовые методы хозяйствования.
Последствия ввоза серебра из Америки отрицательно сказались на про-
мышленном производстве, особенно суконном, которое, при отсутствии
554 последовательной протекционистской политики короны, не могло конку-
рировать с иностранным. К XVII в. экономика Испании уже настолько за-
висела от своевременного прихода «серебряных флотов» из Нового Света,
что сокращение поступлений из Америки оказалось для нее болезненным.
Оно было вызвано увеличением расходов на добычу серебра, удержанием
растущей его части в пользу колониальных властей, трудностями в обеспе-
чении, взамен вывозимых драгоценных металлов, американского рынка не-
обходимыми товарами, изъятием части золота и серебра другими странами
путем контрабандной торговли и пиратства.
Хотя кризисные явления в разной мере затронули разные регионы и раз-
ные отрасли экономики (так, производство оружия и кораблестроение, поль-
зуясь поддержкой государства, пострадали меньше), в целом промышлен-
ность не восстановилась до конца XVII в. Внешняя торговля — и атлантиче-
ская, и средиземноморская — сокращалась и переходила в руки иностранцев.
С 20-х годов начался спад колониальной торговли, особенно после того, как в
1628 г. голландские корсары захватили «серебряный флот».
Почти весь XVII век Испанская монархия жила в условиях непрерыв-

ных войн и связанного с ними постоянного финансового дефицита. Прави-
тельство пыталось изыскивать новые источники пополнения казны (новые
налоги, продажа должностей, рент и юрисдикций, даже права голоса в корте-
сах, требования «добровольной» помощи у институтов и частных лиц, си-
стематические неплатежи по государственным процентным бумагам). Всего
этого не хватало, и в ход шла порча монеты. Это позволяло в нужный момент
ГЛ А ВА 1
быстро получить необходимую сумму, но имело серьезные негативные по-
следствия: быстрый рост инфляции, особенно значительной на фоне «рево-
люции цен», «кризис доверия» населения к правительству, рост социаль-
ной напряженности. Замена серебряной монеты деньгами из сплава серебра
и меди (в котором серебра становилось все меньше) наглядно обозначила пе-
реход от экспансии к стагнации и упадку. Государство все хуже справлялось с
трудностями, периодически объявляя банкротство (1607, 1627, 1647 гг.). От-
дельным частям монархии, не получавшим помощи из центра, приходилось
самим заботиться о своих интересах. В них нарастали настроения сепаратиз-
ма, что едва не привело в 1640-е годы к распаду монархии.
Кризисные явления в промышленности, торговле и финансах повысили
ценность земли и сделали ее покупку оптимальным вложением капиталов.
В то же время, стремление сеньоров любыми способами обеспечить рост ее
доходности вызвало в XVII в. так называемую сеньориальную реакцию —
широкое наступление сеньоров на права крестьян, проявившееся в изъятии
у земледельцев земель, находившихся в общем пользовании и необходимых
для ведения хозяйства, а также в попытках восстановить давно уже не взи-
мавшиеся повинности. Вместе с растущим налоговым гнетом и неурожаями
это привело к упадку крестьянского хозяйства и к росту недовольства. Мно-
жилось число нищих. В крупных городах скапливались тысячи бродяг — пи-
каро, жизнь которых описывает особый жанр испанской литературы — плу-
товской роман, возникший как раз на рубеже XVI–XVII вв. Нищих выдво-
ряли из городов, ссылали на галеры, но в борьбе с этим злом не помогали ни 555
репрессии, ни создание для них специальных приютов.
Одновременно увеличились удельный вес и влияние привилегированных
слоев (рост числа титулов, продажи сеньорий и званий кавалеров духовно-
рыцарских орденов, продажи и узурпации дворянских званий), выросла и роль
аристократии в управлении страной, ее представители теперь занимали важ-
нейшие посты в управлении государством, причем не только в качестве valido.
В XVI в. это случалось сравнительно редко: и Карл V, и Филипп II использо-
вали аристократов в качестве военачальников, дипломатов и вице-королей, но
сравнительно редко доверяли им высшие посты в центральном управлении.
Дополнительную социальную напряженность в обществе по-прежнему
создавали статуты «чистоты крови», хотя периодически звучали предло-
жения отменить или хотя бы ограничить их.
Купцы и финансисты, чьи занятия стали менее надежными и выгод-
ными, отказывались от них, вкладывали деньги в землю и аноблировались.
Становясь дворянами, они принимали систему ценностей этого сословия,
а их возвышение укрепляло в обществе веру во всевластие денег, перед ко-

торыми должны потесниться честь и благородство. В то же время торгово-
предпринимательские слои оставались слабыми.
В меньшей степени кризисные явления затронули духовенство, полу-
чившее на Тридентском соборе четкую программу действий; влияние кли-
ра на общество в XVII в. усилилось. Глубокая, доходившая до экзальтации
религиозность испанцев имела в это время свои особые черты. По пред-
РАЗДЕЛ 3
ставлениям испанцев, их держава воплощала — перед лицом разделенной

противоречиями Европы — идеал политического и религиозного единства.
Они видели себя богоизбранным народом, составляющим главный оплот
католицизма, со всех сторон осажденный врагами: скрытыми и явными
протестантами, мусульманами, иудеями... Нетерпимость по отношению к
врагам, хотя во внешней политике от нее все чаще приходилось отступать,
внутри страны казалась естественной и необходимой.
Хотя полное единообразие религиозной ортодоксии оставалось недости-
жимым идеалом, ее воздействие на культуру и всю жизнь общества было здесь
сильнее, чем где бы то ни было. Однако повышенный накал религиозной жиз-
ни сочетался, особенно в глухих деревнях, с традициями язычества и магии.
Показателем возросшего социального напряжения в деревне и в городе
стало более широкое, чем прежде, распространение «охоты на ведьм», осо-
бенно в северных провинциях — Галисии и Стране Басков (хотя в Испании
этот феномен никогда не достигал таких масштабов, как в некоторых дру-
гих странах). Инициаторами преследований ведьм обычно выступали не
инквизиторы, а односельчане обвиненных.
Социальное недовольство неоднократно прорывалось в восстаниях, при-
чинами которых чаще всего выступали дороговизна продовольствия, злоу-
потребления сеньоров, попытки властей ввести новые налоги или увеличить
прежние. Эти восстания были подавлены, но в ряде случаев властям пришлось
пойти на уступки. Еще одной из форм социального протеста в сельской мест-
556 ности стал разбой, особенно распространенный в Валенсии и в Каталонии.
В области внутренней политики кризисные явления проявились в умень-
шении эффективности аппарата управления, а позже и событиях 40-х годов
XVII в., так или иначе ослабивших Испанскую монархию: в сепаратистском
движении в Португалии и Каталонии, в восстаниях в итальянских владени-
ях Испании, в заговорах знати против короля.
Внешнеполитической составляющей упадка Испании стал кризис им-
перской политики, вызванный недостаточностью необходимых для ее про-
ведения финансовых и людских ресурсов. В условиях временно сокративше-
гося поступления американского серебра усиление налогового пресса, порча
монеты, приостановки платежей по долговым обязательствам приводили
лишь к дальнейшему ухудшению ситуации. Наиболее дальновидные поли-
тики искали пути выхода из этой ситуации, стремясь избежать территори-
альных потерь и утраты прежнего влияния в международных делах.
ГЛАВА 2
же в правление Филиппа III наиболее проницательные современники

отчетливо понимали, что образ победоносной и процветающей монар-
хии, который пыталась поддерживать официальная пропаганда, расходится
с действительностью. Они предлагали различные реформы, чтобы вывести
страну из состояния упадка. При Филиппе IV (1621–1665), царствование
которого оказалось одним из самых продолжительных во всей испанской
истории (более 44 лет), были пред-
приняты попытки воплотить неко-
торые из них в жизнь.
557
В 1621 г. новым правителем Ис-

панской монархии стал Филипп
IV. Юному королю еще не испол-
нилось и 16 лет, он был честолюбив
и энергичен. Он был прекрасным
фехтовальщиком и наездником, за-
ядлым охотником и поклонником
боя быков. В историю он вошел как
один из самых значительных меце-
натов своего времени; страстный
любитель живописи и театра, он
покровительствовал Веласкесу и
Кальдерону. Однако он получил не Филипп IV. Портрет кисти Веласкеса
самое лучшее образование и, конечно же, на первых порах ощущал недо-

статок жизненного и политического опыта.
В 1615 г. принц женился на Изабелле Бурбон, дочери Генриха IV, кото-
рая была на два года его старше. Как всегда бывало в случае столь раннего
брака, жить совместно они начали лишь через несколько лет. Однако уже
в 1615 г. у Филиппа появился собственный двор, занявший северное крыло
мадридского Алькасара. Герцог Лерма, чтобы обеспечить себе контроль над
РАЗДЕЛ 3
наследником, назначил на ключевые должности при его дворе своих сыно-

вей, герцога Уседу и графа Сальданью, но опытный царедворец допустил
ошибку — недооценил графа Оливареса, который тоже получил придвор-
ную должность, хотя и менее значительную.
Путь к вершине власти
Гаспар де Гусман граф-герцог Оливарес (1587–1645) был младшим сыном в семье,

которая, в свою очередь, являлась боковой ветвью могущественного и развет-
вленного рода Гусманов — герцогов Медина Сидония. Печально знаменитому
флотоводцу, возглавлявшему поход «Непобедимой армады», он приходился тро-
юродным братом. Детство Гаспар де Гусман провел в Италии, где его отец был
вице-королем Сицилии, а затем Неаполя. В качестве младшего сына он предна-
значался к церковной карьере и потому получил прекрасное образование в уни-
верситете Саламанки, хотя и незавершенное, поскольку после внезапной смерти
старшего брата отец призвал его к себе и начал готовить к новой стезе. После
смерти отца Гаспар де Гусман унаследовал титул и владения, а вместе с ними и
соперничество со старшей ветвью Гусманов; позже, когда он станет всемогущим
министром, не в последнюю очередь он употребит свою власть для того, чтобы
его ветвь считалась главной. Умный, образованный, энергичный и честолюби-
вый, он довольно быстро приобрел влияние на принца Филиппа. ■■■
558
После отставки Лермы быстро возвысился дядя Оливареса Бальтасар
де Суньига, опытный дипломат и государственный деятель. А после того,
как 31 марта 1621 г. умер Филипп III, события стали разворачиваться с го-
ловокружительной быстротой. В государственных делах герцога Уседу тут
же сменил Суньига, в придворных — Оливарес, который сразу же стал
грандом Испании. Вскоре Суньига умер, и Оливарес взял дела в свои руки;
в 1625 г. он получил титул герцога и стал именоваться графом-герцогом
Оливаресом.
Министр пользовался абсолютным доверием короля, который, одна-
ко, отнюдь устранился не полностью от государственных дел. Всё то дол-
гое время, пока Оливарес находился у власти, ему противостояла сильная
аристократическая оппозиция, активизировавшаяся по мере усугубления
внутренних и внешних проблем и в конце концов сыгравшая свою роль в
падении королевского фаворита.
Эпоха Оливареса: реформы на фоне войны
Начало правления Филиппа IV воспринималось многими современ-

никами как предвестие нового золотого века. Новые министры собирались
наказать виновных в злоупотреблениях прошлого царствования и осуще-
ствить амбициозную программу реформ с целью восстановления могуще-
ства Испании. Велись речи и о том, что именно внешняя политика пред-
шествующего правительства, излишне миролюбивая, привела к утрате Ис-
панской монархией прежних позиций и авторитета.
ГЛ А ВА 2
Подобно своему сопернику кардиналу Ришелье, который занимал сход-
ное положение при короле Франции (любопытно, что в жизненном пути этих
двух политиков поразительно много общих черт), Оливарес стремился воз-
величить свою страну и ее монарха как самого могущественного в мире. Для
достижения этой цели он готов был преодолеть любые препятствия: при-
вилегии корпораций и провинций, практические и юридические ограниче-
ния королевской власти, спесь знати и своекорыстие городских олигархий.
Оливарес видел в Испанской монархии множество недостатков, которые
пытался исправить с помощью реформ. Более всего он жаждал преодолеть
провинциальный партикуляризм монархии, унифицировав управление, за-
конодательство и налоговую систему ее окраин по кастильскому образцу. Об-
ращаясь к королю, он подчеркивал, что тот должен стать настоящим королем
Испании, а не королем Кастилии, Арагона, Валенсии и т.д.
На первых порах Оливарес сумел обуздать коррупцию, нравы при дворе
и в столице на какое-то время стали более строгими, скомпрометировавшие
себя сподвижники Лермы ушли со своих постов, а некоторые наиболее оди-
озные понесли наказание. Оливарес принял меры с целью остановить сокра-
щение населения (ограничение ухода в монашество, помощь многодетным
семьям, привлечение ремесленников-иммигрантов), сократил число чинов-
ничьих и придворных должностей, ввел законы против роскоши. Он пытал-
ся упорядочить налоговую политику, прекратить порчу монеты и обуздать
инфляцию. Он стремился заинтересовать дворянство военной службой, а по-
датное сословие — предпринимательством, имел проект создать своего рода 559
ссудные банки для поощрения торговли и аграрной деятельности.
Внутренние реформы с самого начала были тесно увязаны с восста-
новлением утраченной репутации Испанской монархии на полях сраже-
ний. И король, и его министр, вступая в войну, вряд ли предполагали, что
она может продлиться так долго и потребует таких колоссальных средств.
Но когда война уже началась, необходимость добывать для нее деньги тут
же оказалась в прямом противоречии с возможностью проводить реформы.
Необходимые для успеха в войне меры Оливареса по централизации и уни-
фикации страны, накладываясь на тяготы военного времени, неминуемо
должны были вызвать ожесточенное сопротивление. В конечном счете поч-
ти все внутренние реформы, впрямую не связанные с усилением военного
могущества страны, из-за нехватки денег откладывались до достижения
окончательной победы над врагами.
Оливарес был убежден, что от полной мобилизации людей и ресурсов за-
висит само существование Испанской монархии. Ради победы над главным
РАЗДЕЛ 3
560 Буэн Ретиро
противником — Францией — искренний и убежденный католик Оливарес

готов был даже пойти на союз с гугенотами, подчиняя религиозную сторону
дела государственной необходимости. Считая, что «деньги — это нерв вой-
ны», он проявлял неистощимую изобретательность в их добывании.
В 1625 г. Оливарес выдвинул проект военного союза всех частей Испанской
монархии. Он предложил создать 140-тысячную армию, набранную во всех частях
государства по квотам, установленным в соответствии с людскими и экономиче-
скими ресурсами. Некоторые из них дали согласие, но Каталония отказалась, что
стало предвестием будущих осложнений. Проект так и не был осуществлен.
Напряженность в отношениях между различными сословиями и про-
винциями Испанской монархии возрастала по мере расширения и затя-
гивания военных действий. Масла в огонь подлило дорогостоящее строи-
тельство в разоренной стране роскошной королевской резиденции Буэн
Ретиро под Мадридом.
ГЛ А ВА 2
561
В 1618 г. в Чехии, входившей тогда в состав Священной Римской империи

германской нации, началась война, позже получившая название Тридца-
тилетней. Открытое вступление в нее Испании было лишь вопросом вре-
мени: помимо религиозных соображений и династической солидарности,
Испания имела в ней и собственные интересы. Во-первых, конфликт очень
быстро вышел за пределы Священной Римской империи, став первой обще-
европейской войной, а раз так, в нем неминуемо должны были столкнуться
державы, претендовавшие на преобладание в Европе, т.8е. Франция и Ис-
пания. Во-вторых, признав de facto независимость Республики Соединен-
ных провинций, испанские короли не готовы были мириться с голландской
агрессией против испанских и особенно португальских колоний; обуздать
голландцев в самих Нидерландах казалось проще, чем бороться с ними на

просторах океанов. В-третьих, Испанская монархия имела собственные
интересы на Рейне. Именно там проходила так называемая «Испанская до-
рога» — цепочка принадлежавших Испанской монархии или зависевших
от нее территорий, через которые проходили надежные сухопутные комму-
никации между важнейшими частями монархии, Испанией и Испанскими
Нидерландами. Она вела через Северную Италию и альпийские перевалы,
РАЗДЕЛ 3
а затем вдоль Рейна, причем выход из-под испанского контроля одного-

единственного звена ставил под угрозу всю систему.
После смерти Филиппа III и окончания Двенадцатилетнего перемирия
Испания была готова вступить в войну. Ее союзниками были император
и католические князья Германии, в то время как на стороне ее противни-
ков, помимо протестантских князей Германии и Республики Соединенных
провинций, выступали, на разных этапах войны, Англия, Дания, Швеция,
а с 1635 г. также и Франция (до этого поддерживавшая антигабсбургскую
коалицию дипломатически и финансово).
Вскоре после начала войны Испания отправила 25-тысячную армию
на Рейн. Возобновились и военные действия в Нидерландах, составившие
один из театров военных действий Тридцатилетней войны. Испанскими
войсками в этом регионе командовал талантливый дипломат и полководец,
генуэзец Амброджо Спинола, которому удалось добиться значительных
успехов. Особенно большое впечатление произвело взятие им в 1625 г. хо-
рошо укрепленной крепости Бреда (этот успех был запечатлен на одном из
лучших полотен Диего Веласкеса). В том же году испанцам удалось вернуть
ранее захваченную голландцами крепость Салвадор де Баия в Бразилии и
нанести тяжелое поражение англичанам, также вступившим в войну с Ис-
панией и начавшим военные действия с атаки на Кадис. Однако в дальней-
шем наступление в Голландии приостановилось, а французская диплома-
тия наладила эффективную систему сопротивления испанской политике
562 (в частности, в Италии). Военные действия в Северной Италии шли с пере-
менным успехом.
Затем голландцы перешли в контрнаступление и захватили несколь-
ко крепостей. На главном театре военных действий, в Германии, испанцы
в 1634 г. разбили шведов под Нёрдлингеном; в этой битве ярко прояви-
лось полководческое дарование младшего брата Филиппа IV, кардинала-
инфанта Фернандо. Это заставило Францию, прежде воздерживавшуюся
от военного участия в антигабсбургской коалиции, в 1635 г. начать войну
против Испании.
В противостоянии двух самых могущественных держав Западной Ев-
ропы ресурсы Испании оказались исчерпаны немного раньше. Оливаресу в
Испании хуже, чем Ришелье во Франции, удалось сообразовать свои замыс-
лы с возможностями, которые предоставляли состояние страны и междуна-
родная обстановка. После вступления в войну Франции и открытия новых
театров военных действий напряженность в отношениях между различны-
ми сословиями и провинциями Испанской монархии возросла. Между тем
Оливарес, с целью мобилизовать

для войны все ресурсы монархии,
увеличивал налоги и набирал сол-
дат, вынужденно не считаясь с при-
вилегиями отдельных королевств
и провинций. В них нарастали на-
строения сепаратизма, что едва не
ГЛ А ВА 2
привело в 1640 г. к распаду государ-
ства: от Испанской монархии от-
ложилась Португалия, вспыхнуло
восстание в Каталонии. В обоих
случаях восставшие сразу же начали
проводить самостоятельную внеш-
нюю политику, обратившись за по-
мощью к противникам Испании.
В Португалии едва ли не всеоб-
щее возмущение политикой испан-
ских властей позволило дворянам
1 декабря 1640 г. совершить пере- Оливарес. Портрет кисти Веласкеса
ворот и свергнуть власть испанской
наместницы; на престол был возведен представитель боковой ветви пор-
тугальской королевской династии герцог Браганса, ставший королем Жоа-
ном IV (подробнее см. в следующей главе).
Каталония в силу своего географического положения имела в войнах
с Францией стратегическое значение. Здесь восстание против испанских
властей началось в 1640 г. Нарушение традиционных привилегий (в част-
ности, попытки использовать каталонских солдат в Италии) и рост налогов
обострили недовольство, искусно подогреваемое французами. Каталонцы
признали своим государем французского короля, что не могло не привести
к открытому конфликту. Военные действия шли с конца 1640 г. с перемен- 563
ным успехом, однако грабежи и своекорыстная политика французов, осла-
бление Франции во время Фронды и более гибкая политика Мадрида скло-
нили чашу весов на сторону Испании. В 1652 г. капитулировала Барселона,
хотя на окраинах Каталонии стычки французов и их сторонников с пра-
вительственными войсками продолжались до самого Пиренейского мира
1659 г. Каталония осталась в составе Испании, но Филиппу IV пришлось
подтвердить ее привилегии.
События в Каталонии и Португалии сильно ослабили Испанскую мо-
нархию. В 1643 г. прежде непобедимая испанская пехота потерпела пораже-
ние от французов при Рокруа. Военные и политические неудачи подорвали
положение Оливареса, и в 1643 г. король отправил его в отставку; последние
два года жизни бывший всесильный министр провел вдалеке от Мадрида
в городке Торо. В качестве преемника король выбрал племянника Оливаре-
са, Луиса Мендеса де Аро (1598–1661), который не был столь значительным
политиком, как его дядя, и никогда не имел такого влияния на короля.
Ситуация после опалы Оливареса стала только хуже: Португалию вер-

нуть не удалось, Каталония продолжала бунтовать, вспыхнули восстание на
Сицилии и восстание Мазаньелло в Неаполе (1647–1648). Однако к этому
времени истощена была не только Испания; все участники Тридцатилет-
ней войны стремились к миру, военные действия велись менее активно. На-
чались мирные переговоры.
Черту под Тридцатилетней войной подвел Вестфальский мир 1648 г.
РАЗДЕЛ 3
В результате долгих переговоров 30 января в Мюнстере Испания и Соеди-

ненные провинции пришли к соглашению, по которому Испания юриди-
чески признавала независимость своих недавних подданных. Ей пришлось
также признать переход к голландцам ряда территорий в Нидерландах
и ранее захваченных ими колоний.
К 15 мая договор был подписан в Мадриде и Гааге, и стороны обменя-
лись ратификационными грамотами. Примерно тогда же мог бы быть за-
ключен и мир между Испанией и Францией: в 1647 г. в Неаполе вспыхнуло
восстание Мазаньелло, и испанцы, чтобы развязать себе руки для борьбы
с ним, были готовы пойти на большие уступки. Однако французская ди-
пломатия упустила этот шанс, в апреле 1648 г. Неаполь был возвращен под
контроль Мадрида, и Испания предпочла продолжить войну с Францией,
тем более, что в Париже начались антиправительственные выступления, из-
вестные под названием Фронды. Воспользовавшись ослаблением Франции,
испанцы вновь овладели Каталонией (1652 г.) и добились успехов во Флан-
дрии. Однако после окончания Фронды и заключения в 1655 г. союза Фран-
ции с Англией, вернувшейся к антииспанской политике, в войне вновь на-
ступил перелом. В 1658 г. испанцы были разбиты союзниками при Дюн-
керке и утратили эту важнейшую морскую базу. И Франция, и Испания
были истощены войной и в 1659 г. заключили между собой Пиренейский
мир, скрепленный браком Людовика XIV с дочерью Филиппа IV Марией-
Терезой. По мирному договору Испания утратила важные провинции Ар-
564 туа, Руссильон и Сердань.
Заключив мир с Францией, Испания смогла сосредоточить усилия на
возвращении Португалии, отложившейся от Испанской монархии в 1640 г.
Война в целом протекала неудачно для Испании. В 1668 г. испанские власти
вынуждены были признать независимость Португалии (подробнее см. сле-
дующую главу).
ГЛАВА 3
хождение Португалии вместе с ее колониями в состав Испанской мо-

нархии имело для обеих сторон как положительные, так и отрицатель-
ные последствия. Однако португальские колонии не получили ожидаемых
преимуществ, а от Испании, не без труда защищавшей свои собственные
колонии, потребовалось напряжение всех сил для защиты португальских
владений, которые приходили в упадок и подвергались атакам со стороны
ряда европейских государств. Поэтому, когда в 1668 г. Испанская монархия,
признав независимость Португалии, была вынуждена отказаться от прав
на все португальские колонии, испанскому правительству это потеря не по-
казалась столь уж невосполнимой.
Португалия находилась в составе Испанской монархии с 1580–1581 гг., 565
когда в результате династического кризиса ее корону унаследовал испанский
король Филипп II. В раннее Новое время династический фактор продол-
жал сохранять столь же большое значение, как и во времена Средневековья:
испанские монархи реализовали свое право на корону Португалии именно
в результате пресечения Ависской династии. Вплоть до 1668 г. династиче-
ский вопрос в испано-португальских отношениях не терял остроты.
Отложение Португалии в 1640 г. связано не только с отвлеченным же-
ланием национального суверенитета, но с теми изменениями, которые за
60 лет произошли в отношениях Испании и Португалии.
Автономия Португальского королевства, гарантии которой были даны
Филиппом II на кортесах в Томаре в 1581 г., воспринималась в Португалии
и в Испании по-разному. Разница еще больше возросла при преемниках Фи-
липпа II, в особенности при Филиппе IV. После подавления Эворского вос-
стания 1637–1638 гг. возврат к умиротворению был возможен лишь при пол-
ной перемене испанской политики в отношении Португалии. Но изменений
не произошло, и наиболее активные слои португальского общества стали

склоняться к восстановлению независимого королевства.
Крестьянство и до восстания, а после действий испанской армии в Ал-
гарве и Алентежу в особенности, связывало ухудшение своего положения
с иноземным господством. Такого же мнения придерживалась и значитель-
ная часть горожан, надежды которых на большую экономическую актив-
ность в рамках всемирной империи не оправдались. По мере интеграции
РАЗДЕЛ 3
в Испанскую монархию португальское дворянство теряло социальную пер-

спективу: война, традиционная сфера приложения его сил и талантов, ста-
новилась все более испанской как по целям, так и по результатам; усмире-
ние мятежных земель не обещало приумножения ни славы, ни добычи, ни
владений португальского дворянства. Карьерное продвижение для мелко-
го и среднего дворянства было затруднено, и даже при Лиссабонском дворе
ключевые посты оказывались в руках либо кастильцев, либо ставленников
Мадрида. В среде португальского дворянства в 1639–1640 гг. росли про-
тестные настроения, о чем свидетельствует негативное отношение дворян к
указу короля о каталонском походе в 1640 г.
В 1639 г. Оливарес хорошо представлял себе положение в Португа-
лии; возможные противники Филиппа IV были большей частью извест-
ны. Их предполагалось обезвредить, предложив им переехать в Кастилию.
Прежде всего Оливарес стремился нейтрализовать герцога Брагансского.
Еще во время Эворского восстания граф-герцог в обход наместницы и про-
испански настроенного государственного секретаря Мигела де Вашкон-
селуш пытался именно герцога Брагансского сделать посредником между
мятежным городом и испанской короной.
Трудно сказать, насколько попытки Оливареса вывести активный эле-
мент из Португалии были осознанной политикой, но объективно и наборы
рекрутов среди простонародья для войн в Европе и за морем, и отправка
дворянства в другие земли Испанской монархии способствовали этому.
566 Попытки ввести общеиспанскую воинскую повинность по плану Оливаре-
са и до 1640 г. нарушали гарантии автономии. Связь этих мер с военными
действиями в колониях и с событиями Тридцатилетней войны подчиняла
эти действия целям военной и политической сообразности, затушевывая
их самостоятельное значение. И летом 1640 г. Оливарес не случайно про-
должал настаивать на политическом единстве и унификации монархии:
в скорейшем поглощении Португалии и превращении ее в испанскую про-
винцию он видел средство ее успокоения и подчинения.
Компромисс можно было отыскать, расширив автономию и снизив
налоги, но это противоречило смыслу всей унификационной политики
Оливареса: им были предприняты лишь второстепенные маневры. Да и
развитие событий в самой Испании не давало Оливаресу простора для
действий. К 1640 г. острота кризиса, в котором находилось государство Фи-
липпа IV, достигла предела: вспыхнули волнения в Мурсии и Андалусии.
Но наиболее зримый показатель кризиса — ситуация, которая сложилась в
связи с восстанием в Каталонии. 24 августа 1640 г. Филипп IV потребовал
Восстановление суверенитета Португалии
направить туда войска и отдал приказ сопровождать его в Арагон всей пор-
тугальской знати и командорам рыцарских орденов без исключения, не
принимая чьих-либо извинений и отказов. Видимо, инициатором такого
решения был Оливарес: он рассчитывал, используя восстание в Каталонии,
провести экспатриацию португальских аристократов, а для этого призвать
их сопровождать короля на арагонские кортесы и бороться с непокорными
вассалами-каталонцами. Каталонские события действительно подтолкну-
ГЛ А ВА 3
ли португальцев к активным действиям.
Особая роль в расчетах Мадрида отводилась дону Жоану II, восьмому
герцогу Брагансскому. Генеалогия рода Браганса позволяла предполагать в
нем наиболее возможного претендента на португальский престол. В 1639 г.
король назначил герцога главнокомандующим португальскими военными
силами. Когда в 1640 г. вспыхнул каталонский мятеж, Филипп IV неодно-
кратно требовал от Жоана присоединиться к походу в Каталонию, но тот
придумывал всякие отговорки, чтобы не покидать пределов Португалии.
Переворот был задуман еще три года назад, когда Филипп IV хотел от-
править герцога Жоана вице-королем в Милан, а окончательное решение
было принято после того, как Мадрид потребовал полки для похода в Ка-
талонию. Утром 1 декабря 1640 г. в Португалии был совершен переворот;
6 декабря в Лиссабон торжественно въехал герцог Браганса. 15 декабря
1640 г. он короновался под именем Жоана IV.
Бескровность переворота 1 декабря была относительной, поскольку все
же имели место стихийные вспышки национальной и социальной непри-
язни, особенно в первое время после переворота. В ответ испанцы захвати-
ли всех португальцев и их имущество в Бискайе и убили некоторых из них.
Лиссабонские правители приняли меры по предотвращению ненужных
инцидентов: были изданы приказы о том, что кастильцы, изъявившие же-
лание отправиться на родину, могут свободно оставить Португалию. В то
же время кастилец, обнаруженный с оружием в руках, подлежал смертной
казни, равно как и португальский солдат замка, не сдавшегося сторонни- 567
кам короля. Тогда же было приказано всем галисийцам покинуть Лиссабон
и отбыть в Порту и Виану.
Для мадридского двора в целом и для Оливареса в частности переворот
оказался полной неожиданностью. Новость пришла в Мадрид 3–4 декабря
и была воспринята с большим недоверием. Английский посол в Мадриде
сэр Артур Хоптон сообщал в Лондон о событиях в Португалии уже 5 дека-
бря. Король Испании и двор оценили произошедшее в Португалии как мя-
теж, который должно и можно срочно подавить, послав туда военную силу.
11 декабря Филипп IV приказал направить в Португалию, пока она еще не
укрепилась и не имеет поддержки, 40 тыс. солдат.
17 декабря Оливарес он после проверки информации собрал находив-
шуюся при дворе португальскую знать. Собралось около 80 прелатов и ка-
валейру, которым король сообщил о восстании в Португалии. Оливарес об-
винил герцога Брагансского в предательстве. Восстание в Лиссабоне воспри-
нималось Мадридом как непокорность вассалов, серьезность португальских
событий не осознавалась. Оливарес, судя по всему, считал, что единственное,

что следует делать в тот момент, — это подавить «волнения в самом заро-
дыше», и пытался заручиться согласием присутствовавших португальцев в
письменном виде. Глава португальцев — архиепископ Эворы — от имени
присутствующих дворян попросил времени на обдумывание ответа.
Между тем в Лиссабоне уже состоялась коронация, и практически вся
Португалия была на стороне нового португальского короля. Возможно,
РАЗДЕЛ 3
что мнение Оливареса о допустимости подавления мятежников силой по-

коилось на недостаточно точной информации о событиях в Португалии:
еще 18 декабря в Мадриде считали, что Виана, Порту, Авейру, Сетубал
остаются верными Филиппу, в то время как уже 6 декабря Порту отчет-
ливо высказался за признание португальского короля. Намерение воору-
женным вмешательством решить проблему сохранялось довольно долго,
и даже 15 января 1641 г. Мадрид все еще был готов послать против непо-
корных вассалов 3 кавалерийские роты по 60 человек и 500 пехотинцев.
И позднее Оливарес весьма низко оценивал предводителей восстания и
не верил в успех их дела.
Провозглашение независимости Португалии должно было обрести за-
конную силу, и потому важным этапом в развитии испано-португальских
отношений стал созыв португальских кортесов 28 января 1641 г. в Лисса-
боне. Годы правления Филиппа IV ознаменовались фактической ликвида-
цией института кортесов в Португалии; даже вопросы участия в войнах и
налогообложения решались без санкции этого учреждения. Поэтому созыв
кортесов воспринимался и как восстановление попранной политической
свободы, и как возрождение исконных португальских институтов.
Особый интерес кортесов привлек комплекс вопросов, связанных с
правилами и порядком престолонаследия. Он дебатировался в контексте
международных отношений; старая концепция междинастических свя-
зей как фактора стабильности была пересмотрена и во многом отвергнута.
568 Португальский парламент настаивал на том, что король должен быть обя-
зательно уроженцем Португалии и постоянно жить в пределах королевства.
При отсутствии прямого наследника короля назначают или выбирают из
трех самых знатных португальских домов королевской крови. Если король
Португалии берет в жены иностранную принцессу, в брачный договор дол-
жен быть внесен пункт о том, что он отказался от права наследовать престол
в ее королевстве. Знать настаивала на законе, по которому трон никогда бы
не переходил к иностранному государю: если король не имеет наследника
мужского пола, трон наследует старшая из дочерей, которая выходит замуж
за уроженца Португалии, чья кандидатура утверждается кортесами. Все
эти положения были направлены в первую очередь против испанских ре-
альных и предполагаемых притязаний.
Провозглашение политической независимости Португалии отрази-
лось в «Манифесте Португалии» А. Паиша Вьегаша, который был адре-
сован не столько португальцам, сколько Испании и другим странам. Роль
январских кортесов 1641 г. в испано-португальских отношениях состояла
Восстановление суверенитета Португалии
в том, что кортесы, несмотря на усиление абсолютистского государства, все

еще сохраняли свое значение; и Филипп II в свое время должен был полу-
чить признание кортесами в Томаре, и все его наследники на португальском
престоле пусть формально, но утверждались этим учреждением. До корте-
сов 1641 г. португальские проблемы могли рассматриваться Мадридом как
внутрииспанское дело, а португальские события — как мятеж непокорной
области. Но обнародование политической декларации, принятие ее в каче-
ГЛ А ВА 3
стве государственного документа на законных основаниях авторитетным
сословным собранием, придавало ей силу законодательного акта, выводило
проблему на международный уровень и требовало определить отношение к
ней со стороны Испании.
Ни в феврале, ни в марте испанские войска против лиссабонских мятеж-
ников посланы не были. В пределах испанской монархии существовал другой
очаг беспокойства — Каталония, на которой сосредоточивалось все внимание
Мадрида. Требовали участия вооруженных сил и волнения в Андалусии.
Не последнюю роль в развитии португальских событий сыграла их оцен-
ка в Европе. Выведение конфликта на международный уровень затруднило
положение Мадрида. Португалия стремилась заручиться официальной под-
держкой одного из опаснейших соперников Испанской монархии — Фран-
ции. 21 января 1641 г. Жоан IV срочно отправил послов во Францию, обратив-
шись с личным письмом к королю Людовику XIII, а его супруга — к королеве.
Планировалось создание лиги, в которую вместе с Францией и Португалией
должны были войти Соединенные провинции с целью войны против короля
Испании на суше и на море. Франции предлагалось вторгнуться в итальян-
ские владения Испании, Наварру и Бискайю. Португалия в это время должна
была направить удар в области Леона и Кастилии. Предполагалось, что фран-
цузский флот в составе 20 больших кораблей с полным вооружением прибу-
дет к португальским берегам к апрелю 1641 г. для ведения боевых действий
в течение года. Заключение участниками лиги сепаратного мира с Испанией
не допускалось. Франция заняла осторожную и гибкую позицию, но тем не 569
менее договор, близкий к предложенному, был заключен в июне 1641 г. По-
сольству Португальского королевства в Англию верительные грамоты были
выданы 22 января 1641 г., и уже 7 марта послы прибыли в Плимут. Посол
Кастилии Карденас пытался воспрепятствовать приему португальских по-
слов, отговаривая Карла I от этого шага, но министры и парламент, учитывая
давние торговые связи, склонились к установлению контактов. В результате
кастильский посол покинул Лондон. Эти соглашения укрепили европейские
позиции Португалии в споре с Испанией.
Верхушечный характер переворота 1640 г. позволил Португалии достичь
соглашения с наместницей, дал возможность избежать безвластия, сохранил
политическую и социальную стабильность внутри королевства и обеспечил
единство разных социальных сил в противостоянии с Испанией. Отложение
Португалии от Испании было облегчено тем, что переворот нашел массовую
поддержку внутри страны, а стратегия отделения была подкреплена дипло-
матическими, а впоследствии и успешными военными предприятиями.
Единства в восприятии событий 1 декабря 1640 г. населением Португа-

лии удалось достигнуть за счет ограничения только лозунгом восстановления
независимости и отсутствия требований социального характера, что неми-
нуемо вызвало бы разногласия и скорее всего привело бы к тому, что королю
Испании в конечном счете удалось бы сохранить португальскую корону.
В целом на Испанию позиция Португалии не производила отталкива-
ющего впечатления. Еще до открытия кортесов, 16 января 1641 г. на заседа-
РАЗДЕЛ 3
нии хунты граф-герцог Оливарес сказал, что предпочитает события в Пор-

тугалии тому, что происходит в Каталонии, так как это «разные вещи —
иметь избранного короля и желать сохранить его и то, на что претендуют
каталонцы». В этих откровенных словах — суть того, что позволило Ис-
пании в известном смысле смириться с утратой Португалии.
Испании и Португалии, участвуя в историко-политической и политико-
правовой полемике друг с другом, пришлось втягиваться в систему обви-
нений и претензий, в которой были чрезвычайно сильны династические и
генеалогические мотивы, оппозиция «сеньор–вассал», апелляция к сред-
невековым обычаям и привилегиям. При этом новая власть следовала тра-
диционным образцам и институтам, отдавая явное предпочтение монархии
перед республикой. Таким образом реставрация королевской власти в Пор-
тугалии оказалась скорее традиционной, чем новаторской, что и позволило
примириться с нею Испании и прочим европейским дворам.
Тем не менее, уже в 1641 г. испанские войска совершили поход в Португа-
лию. Военные действия шли не слишком активно, и война длилась достаточно
долго. В 1644 г. в битве при Монтихо португальцы одержали победу над ис-
панцами, в ответ в том же 1644 г. испанские войска осадили Элваш. В 1657 г.
Португалии пришлось возвратить спорную Оливенсу испанцам, а на следую-
щий год португальцы осадили Бадахос. В 1659 г. португальцы добились побе-
ды при Линьяш даш Элваш. В 1661 г. последовало мощное испанское вторже-
ние на трех фронтах: под командованием маркиза Вианы со стороны Галисии,
570 герцога Осуны в центре и Хуана Хосе Австрийского на юге.
В 1663 г. испанцам удалось овладеть Эворой и Алкасером ду Сал, но в
том же году военное счастье улыбнулось португальцам при Амейшале; за-
тем последовали военные успехи Португалии в 1664 г. при Каштелу Родри-
гу, в 1665 г. при Монтеш Кларуш.
Только с переменами во власти в Португалии и в Испании удалось за-
ключить мир. По Лиссабонскому миру 1668 г. Испания признала новую
королевскую династию в Португалии. К Испании отошла Сеута, не при-
знавшая Жоана IV королем; для Португалии она не имела особого значе-
ния, а для Испании представляла определенный интерес, позволяя лучше
контролировать ситуацию в Марокко.
Некоторые узлы противоречий, в частности взаимные претензии на
Оливенсу, сохранялись долго, вызвав новые конфликты уже в начале XIX в.
ГЛАВА 4
огда в 1665 г. скончался Филипп IV, «король-планета», наследному

принцу Карлу было четыре года. По завещанию почившего монарха до
совершеннолетия короля (т.е. на 10 лет) регентом стала королева-мать Мари-
анна Австрийская (1635–1696). Она правила государством совместно с сове-
том представителей знати — Правительственной хунтой — и не имела права
принимать никаких решений без согласия его членов. Завещание Филиппа
IV определило порядок управления Испанией на десять лет вперед и воспри-
нималось современниками как основной закон страны.
Общая воля «лучших людей» монархии должна была определять на-
правление политики, а королева-мать — делать их решения законными. Пра-
вительственную хунту составили шесть сановников, выбранных лично Фи- 571
липпом, — президенты Советов Кастилии и Арагона, генеральный инкви-
зитор, архиепископ Толедо, дипломат граф Пеньяранда и опытный военный
маркиз де Айтона. Несмотря на свою искушенность в политических делах,
члены совета были растеряны — впервые с начала XVI в. монархии предстоя-
ло испытать режим регентства.
Карл II, правление которого приходится на последние 35 лет XVII в.,
был не в состоянии управлять государством. Браки между близкими род-
ственниками, принятые в династии Габсбургов (в частности, мать Карла
была племянницей своего супруга), принесли свои печальные плоды: король
Испании был физически и умственно неполноценным человеком (с точки
зрения современной медицины, недуги Карла II были вызваны синдромом
Кляйнфелера — патологией структуры ДНК). До шести лет он не умел хо-
дить, заговорил в 10, а к 14 годам мог написать только свое имя. Разнообраз-
ные недуги преследовали его всю жизнь, а усилия врачей были тщетными: в
1698 г. придворные лекари в отчаянии были готовы поверить, что на короля
наложено проклятие, и обратились к экзорцистам. «Благодаря» им Карл II

вошел в испанскую историю с мрачным прозвищем «Околдованный».
Немощный король был всегда готов подчиниться чужому мнению. «Сво-
ей воли у него нет», — писал папский нунций из Мадрида. Фактически коро-
левство осталось без короля. Власть над испанской империей оказалась в руках
грандов, которые манипулировали Карлом II: политику вершили придворные
клики, группировавшиеся вокруг матери или супруги монарха.
РАЗДЕЛ 3
Марианна Австрийская считала себя единственной защитницей интере-

сов Карла II и не доверяла членам Хунты. При этом она не обладала ни возмож-
ностями, ни необходимыми знаниями и политическим опытом, чтобы при-
нимать самостоятельные решения. Королева нуждалась в личном советнике.
Сначала им был исповедник Марианны — австриец, иезуит Иоганн Эверард
Нитард, а затем придворный Фернандо де Валенсуэла. Фавориты королевы,
в первом случае иностранец, а во втором — незнатный выскочка-авантюрист,
вызвали сперва недоверие и очень скоро противодействие грандов.
Испанская политическая традиция предполагала пост валидо — коро-
левского советника, помогавшего монарху нести «бремя власти». Филипп IV,
однако, не предусмотрел его в своем завещании. Но сама ситуация — полити-
ческая несостоятельность регентши, неготовность членов Хунты к совместной
ответственности на таком высоком уровне — привела к тому, что потребность
в руководителе правительства стала очевидной и представлялась современ-
никам естественной. В период регенства было бы логично, чтобы советник
пользовался поддержкой и королевы, и Правительственной хунты. Однако
первый фаворит регентши, Нитард, вызвал возмущение грандов. Королева
не только даровала ему испанское подданство, но и сделала его великим инк-
визитором, что дало Нитарду право участвовать в заседаниях правительства.
Его мнение стало решающим в государственных делах.
Вождем политической оппозиции стал незаконный сын Филиппа IV дон
Хуан Хосе Австрийский (1629–1679). При жизни Филиппа IV дон Хуан выпол-
572 нял сложнейшие поручения — умиротворял восстания в Неаполе, Сицилии,
Каталонии, был военным губернатором Фландрии и участвовал в войне против
Португалии. Его поддерживали кастильская знать, дворяне и именитые горожа-
не Арагона и Каталонии. В 1652–1656 гг. именно дон Хуан не только сумел из-
гнать из провинции французов, но и предложил жителям приемлемые условия
капитуляции, поклявшись чтить фуэрос. В 1653 г. принц стал вице-королем Ката-
лонии, и благодаря его политической гибкости последствия 12-летнего кризиса в
отношениях между принципатом и королем были преодолены. Несмотря на об-
разованность и военные таланты, принц был отстранен отцом от прямого влия-
ния на государственные дела: он не стал членом Правительственной хунты.
Принц стремился к власти, но, желая придать своим политическим ам-
бициям легитимную форму, не смел открыто оспаривать завещание своего
отца и заявить о своих правах на участие в государственных делах. Он мог
рассчитывать только на приглашение со стороны самого правительства. Ко-
ролева, ненавидевшая и опасавшаяся пасынка, надеялась нейтрализовать
дона Хуана и желала держать его подальше от столицы и двора.
Испания в царствование Карла II
Хуан Хосе Австрийский
Дон Хуан Хосе Австрийский (1629–1679)

был незаконнорожденным сыном Филип-
па IV от связи с мадридской актрисой Ма-
рией Инес Кальдерон. Король официально
признал его своим сыном и принцем крови,
ГЛ А ВА 4
когда мальчику было 13 лет.
Дон Хуан был полной противополож-
ностью своему единокровному брату Кар-
лу II. Принц рано обнаружил способности
к языкам, словесности и военному делу.
«Среднего роста, приятный лицом, иску-
шенный в математике, музыке, живописи,
языках, истории, природный оратор, со-
вершенно владеющий пером — во всем он
был достоин восхищения», — писал о нем
современник. В то же время, уязвленный
положением бастарда, пусть и царственно- Дон Хуан Хосе Австрийский
го, он был высокомерен и тяжело пережи-
вал неудачи. И друзья, и недруги отдавали должное талантам и воле дона Хуана,
при этом отмечая его непомерное честолюбие и властолюбие.
После смерти Филиппа IV принц не скрывал своей цели: добиться реальной
власти над Испанской монархией. В те годы он оказался единственным, кто стре-
мился к активной деятельности и был готов к преобразованиям. Большинство
современников считало его претензии на власть правомерными: «он из королев-
ского дома», — говорилось в одном из памфлетов.
Конфликты периода регентства раскрыли гибкость и изощренность методов
дона Хуана-политика. До него ни один государственный деятель не умел так искусно
сочетать придворные интриги и демарши в угоду толпе, дипломатию и военную силу. 573
Английский посол писал: «Помимо знатнейших людей (на которых он более всего
полагается), на его стороне могучий зверь — народ». В 1669 г. он сумел за одни сутки
привлечь на свою сторону войска, охранявшие Мадрид от него же самого.
Итогом невероятных политических усилий стало разочарование. Добившись
в 1677 г. поста первого министра, дон Хуан Хосе не смог осуществить своих пла-
нов: Торговая хунта, упорядочение денежной системы остались только в проектах,
реализовывать которые пришлось его преемникам. Уже в 1678 г. Испанию постиг-
ли одновременно эпидемия чумы, неурожаи и военные поражения. Надежды на
быстрые преобразования не сбылись.
В 1679 г. принц скончался от лихорадки, вызванной, возможно, болезнью
почек. Он был последним крупным политиком Испании конца XVII в. И совре-
менники, и историки по-разному оценивают его личность и деятельность: одни
считают его искусным интриганом, искавшим власти честолюбцем, другие —
одаренным государственным деятелем, который мог бы изменить Испанскую
монархию, будь у него больше времени и ресурсов. ■■■
Претензии дона Хуана и растущее недовольство Нитардом вывели си-

туацию из равновесия и спровоцировали два политических кризиса. Пер-
вый начался в 1667 г., когда Хунта и Марианна были вынуждены обратить-
ся к принцу: началась война с Францией, и ему предложили пост военного
губернатора Фландрии. Дон Хуан потребовал расширения полномочий, а
после отказа обвинил королевского фаворита в дурном правлении. Он ор-
ганизовал два заговора против Нитарда, которые были раскрыты, и принцу
РАЗДЕЛ 3
пришлось бежать в Каталонию. Из Барселоны он рассылал в города Касти-

лии и Арагона письма с просьбами о военной поддержке, «разоблачавшие»
деяния Нитарда. В 1669 г. опальный принц предпринял военный поход на
столицу и силой добился смещения фаворита королевы. Однако власти он
не получил: Хунта, опасаясь диктатуры, предложила ему пост генерального
викария и вице-короля Арагона. К всеобщему удивлению, дон Хуан подчи-
нился и отправился в Сарагосу.
Удобный случай возглавить Хунту, казалось, представился дону Хуану в
1675 г., в год королевского совершеннолетия. Карл II сам вызвал своего сводно-
го брата в Мадрид и обещал ему пост валидо. Но все изменилось в один день:
просьбы королевы-матери заставили короля изменить свое решение — прин-
цу пришлось удалиться в Арагон еще на два года. Приступ королевской само-
стоятельности привел к неожиданным результатам: Правительственная хунта
была распущена, однако Марианна сохранила свое положение регентши. Те-
перь она должна была править совместно с Государственным советом.
Доверие королевы тем временем завоевал незнатный андалусский
дворянин Валенсуэла. Он сравнительно быстро сделал при дворе голово-
кружительную карьеру и даже стал испанским грандом. В 1676 г. регентша
назначила его «первым министром» и поручила контроль над правитель-
ством. Такого кастильские аристократы стерпеть не могли и потребовали у
королевы отстранения Валенсуэлы и «призвания» дона Хуана. Принц не
заставил себя ждать. В начале 1677 г. с 15-тысячным войском он отправился
574 из Сарагосы в Мадрид и после ареста Валенсуэлы явился во дворец, «пред-
ложил королю свои услуги» и стал новым первым министром.
Оценки событий 1667–1677 гг. противоречивы: многие исследователи
считают принца первым в истории Испании организатором военных пере-
воротов — каудильо. Дон Хуан представлял себя вождем, «призванным»
как знатью, так и плебсом и в этом смысле он был политическим деятелем
нового склада. Перевороты дона Хуана обнаружили слабость порядков,
определенных в завещании Филиппа IV: испанская политическая тради-
ция предполагала единовластие и авторитарность, поэтому рядом со сла-
бым королем должен был править сильный валидо. В этом, скорее всего, и
заключается причина спокойного отношения современников к демаршам
дона Хуана. Политики, оставленные покойным королем во главе испанской
империи, были способны решать текущие задачи государственного управ-
ления, но не были готовы к тому, чтобы выдвинуть лидера из своих рядов, и
тем более к борьбе за власть. После успеха дона Хуана в 1677 г. стало очевид-
но, что аристократы закрепили за собой власть в государстве.
Кратковременное правление дона Хуана показало, что и он сам, и его

сторонники, а позже и его преемники обладали ясными представлениями
о задачах государственной политики и были готовы к энергичным действи-
ям. Программа нового правительства была сформулирована еще в барсе-
лонских манифестах принца: ослабление налогового бремени, финансовая
и торговая реформы; сохранение сословных и местных привилегий («спра-
ведливость для всех»). Часть нововведений, предусмотренных доном Хуа-
ГЛ А ВА 4
ном, удалось осуществить в 1679–1689 гг. его преемникам — герцогу Меди-
насели и графу Оропесе.
Основная задача государственной политики заключалась в сохранении
империи — испанских владений в Европе и Новом Свете. Когда в 1668 г.
Испания, не выдержав долголетней изматывающей войны, признала неза-
висимость Португалии, рухнули надежды на воссоздание «пиренейского
единства» времен «трех Филиппов». Все войны Испании в конце XVII в.
были оборонительными, и ее главным соперником была Франция. С точ-
ки зрения ослабления европейского влияния Габсбургов — цели политики
Людовика XIV — Испания была ближайшей и самой удобной мишенью:
военное превосходство и династические связи предоставляли христиан-
нейшему королю обширные возможности для действия. Невыплаченное
в срок приданое за Марию Терезию, супругу Людовика XIV, например,
было причиной предъявления Испанской монархии территориальных тре-
бований в Южных Нидерландах и в рейнских землях.
Пиренейский мир с Францией, заключенный в 1659 г., лишил Испанию
северной части Каталонии (Руссильона и Серданьи), но предоставил стране
передышку в войне за Южные Нидерланды. Она оказалась кратковременной:
уже в 1667 г., под предлогом защиты наследственных прав своей супруги (дево-
люции) Людовик XIV возобновил военные действия во Фландрии. Если Де-
волюционная война (1667–1668) не принесла Испании очевидных потерь, то
последовавшие за ней Голландская (1672–1678) и Девятилетняя (1688–1697)
войны не раз подводили страну к грани внешнеполитического краха. 575
Противостояние было столь ожесточенным, что «католическая мо-
нархия» в поисках союзников заключала соглашения с протестантскими
Республикой Соединенных Провинций, Англией, Данией и Швецией
против «христианнейшего короля» Франции. В войнах против Людови-
ка XIV Испания потеряла Франш-Конте и Артуа (1678 г.); фландрские и
рейнские крепости Лилль, Шарлеруа, Турне, Ипр и Камбре (1668, 1678 гг.),
Люксембург (1684 г.) переходили из рук в руки. В 1683 г., когда германский
император отражал турецкое наступление на Вену и был не в состоянии по-
мочь Испании, французские войска завоевали и Фландрию, и Каталонию.
Драматичными были события Девятилетней войны 1688–1697 гг, во время
которой французский флот бомбардировал средиземноморский порт Али-
канте (1691 г.), французская армия вошла в Барселону, и Каталония была
присоединена к Франции. По условиям Рисвикского мира 1697 г. Людовик
XIV вернул Каталонию Испании, надеясь на дипломатический успех в ре-
шении вопроса об «испанском наследстве».
Русские посольства в Испании в конце XVII в.
В царствование Карла II начинается история русско-испанских дипломатиче-

ских отношений. Инициатива исходила от России, видевшей в Испании возмож-
ного союзника для борьбы против Турции, а также посредника для переговоров
с Речью Посполитой о заключении «вечного мира» и о вовлечении Польши в
антитурецкую коалицию. Таковы были задачи трех русских посольств, направ-
РАЗДЕЛ 3
ленных в Мадрид в 1667, 1680 и 1687 гг.

Первую миссию (1667–1668), состоявшую из 13 человек (из них восемь бояр),
возглавлял царский стольник Петр Иванович Потемкин (1617 — ок. 1700). В Ис-
пании русское посольство не ждали. Единичные контакты между двумя держава-
ми замерли еще в начале XVI в.; к концу XVII в. испанцы и русские знали мало друг
о друге. Так, Потемкин и его спутники полагали, что Филипп IV еще здравствует,
и везли адресованные ему верительные грамоты и письма. Испанцы были плохо
осведомлены о международном положении России, и им пришлось обращаться за
советом к германскому императору. В конце концов русских послов решено было
принимать по протоколу, принятому для посланников турецкого султана. Русские
и испанцы общались на латыни — универсальном языке дипломатии XVII в. Ре-
зультаты миссии были таковы: испанцы признавали важность дипломатических
отношений с Россией и давали самые общие обещания о возможности русской
торговли в Испании. В решении других вопросов, интересовавших русских, ис-
панцы были готовы действовать в согласии с имперской политикой.
Два последующих посольства — вторая миссия Потемкина 1680 г. и миссия
Я.Ф. Долгорукова 1687 г. — не добились от испанской стороны существенного
изменения уже принятых решений. Испанцы уклонялись от конкретных обяза-
тельств, было очевидно, что две державы разделяют не только огромные расстояния
и малая осведомленность, но и отсутствие общих интересов. Средиземное море
и Атлантика пока мало привлекали русских, ориентировавшихся на балтийскую
торговлю. С точки зрения испанцев, Россия была слишком далеко, чтобы влиять
576 на главные объекты испанского интереса — колонии и положение в Западной Ев-
ропе. Тем не менее, дипломатические усилия русских послов не пропали даром:
почва для постоянных русско-испанских отношений была подготовлена.
Русские и испанцы произвели друг на друга огромное впечатление, в кото-
ром смешивались удивление, настороженность и искренний интерес.
«Статейный посольский список», составленный П.И. Потемкиным, — первые
записки русского путешественника об Испании и испанцах. Посланник подробно
описывает природу Испании, нравы и обычаи жителей («в нравах своеобычны, высо-
ки… неупьянчивы, домостройные люди»), жизнь двора и столицы; приводит сведения
об истории страны («по некоему случаю было испанское государство за арапы»).
Автор испанской придворной хроники подробно рассказывает о посоль-
стве «московитов» 1667 г., отмечая экзотический облик и роскошные одежды
чужестранцев, их богатейшие дары, особенно драгоценные меха. А во время вто-
рой миссии придворный художник Хуан Карреньо де Миранда написал величе-
ственный портрет П.И. Потемкина, хранящийся в музее Прадо, — дань уваже-
ния и интереса к далекой стране. ■■■
Тревожным направлением были Западные Индии. К концу XVII в. тер-

риториальные потери в Новом Свете стали угрожающими. В Карибском море
под властью Испании остались Куба, Пуэрто Рико и Эспаньола, остальные
острова были поделены между Англией, Францией и Голландией. В 1697 г. по
Рисвикскому трактату Испания была вынуждена уступить Франции поло-
вину Эспаньолы. Пираты совершали разорительные набеги на крупнейшие
порты Карибского моря. В 1668–1670 гг. пираты Генри Моргана захватили и
ГЛ А ВА 4
разграбили Портобельо, Маракаибо и Панаму.
Необходимость вести постоянные войны на обширном географиче-
ском пространстве побуждала правительства Карла II постоянно зани-
маться поисками материальных и финансовых средств. Однако Испания
конца XVII в. прежде всего ее центральная часть, Кастилия — источник
основных людских и материальных ресурсов, — вряд ли была способна их
предоставить.
В последней четверти века Пиренейский полуостров накрывает оче-
редная волна природных катастроф. За десять лет, с 1676 до 1686 г., наво-
днения, сменявшиеся засухами, обрекли Кастилию на неурожаи и голод.
Климатические бедствия сопровождались эпидемиями чумы (1676–1682)
в южной Испании и тифа (1683–
1685) в Андалусии и Новой Касти-
лии. Испания, не успевшая оправить-
ся от разрушительных последствий
эпидемий начала и середины столе-
тия, пережившая военные кампа-
нии в Каталонии и Португалии, в
конце века потеряла еще примерно
полмиллиона человек. Медленный,
неустойчивый и неравномерный рост
населения начнется только на рубеже
80–90-х годов XVII в. 577
Недостаток естественных ресур-
сов был не единственной причиной
экономической немощи страны. По-
литическая слабость Карла II приве-
ла к упадку королевского авторите-
та. В его царствование аристократы
сумели увеличить свое обществен-
ное влияние, пользуясь постоянной
нуждой короны в деньгах. Карл II
даровал 80 новых графских титу-
лов и создал 236 новых маркизатов;
26 дворян стали грандами — боль-
шинство этих титулов было куплено.
Королевская власть продолжала рас-
Русский посол в Испании П.И. Потемкин продавать земли домена в частные
руки, тем самым власть аристократии на местах выросла. При Карле II

гранды, вопреки сословным обычаям, получали разрешение использовать
майораты в качестве залога, сохраняя при этом неотчуждаемость фамиль-
ного имущества. Таким образом корона, поддерживая социальные тради-
ции, защищала интересы знатных должников. Придворные милости и пен-
сии в период правления аристократии истощали казну и стимулировали
коррупцию.
РАЗДЕЛ 3
Административной основой политического могущества грандов была

система советов, сложившаяся в конце XV–XVI вв. Представители знат-
ных и влиятельных домов были председателями важнейших советов —
Государственного, Военного, Финансового и совета Индий. Чиновники,
служившие в них, как правило были родственниками или клиентами
аристократических фамилий. Они покупали или получали по наследству
должность и стремились использовать ее для аноблирования. Коррум-
пированность испанского государственного аппарата, равно как и неве-
жество высших чиновников, стали притчей во языцех. По этой причине
королевские советники, такие как дон Хуан Хосе или граф Оропеса, же-
лая предпринять хозяйственные нововведения, все чаще создавали чрез-
вычайные комитеты-хунты, стоявшие вне традиционных политических
институтов.
Государственные и социальные традиции сокращали возможности ис-
панских реформаторов того времени. Северные провинции и королевство
Арагон (включавшее Каталонию) были защищены податными привилегия-
ми. Центральная Испания (Старая и Новая Кастилии) была уже истоще-
на избыточным налогообложением, военными действиями против Пор-
тугалии, климатическими невзгодами и опустошительными эпидемиями
середины–второй половины столетия. Основной мотив петиций кастиль-
цев в 60–80-х годов XVII в. — налоги платить некому и нечем. Обращение
короля к знати за чрезвычайными денежными пожертвованиями остава-
578 лись безрезультатными: дворянство ссылалось на свою финансовую несо-
стоятельность. Невозможно было в полной мере использовать и ресурсы
колониальной экономики, поскольку львиная часть доходов от Западных
Индий (от 60 до 80%), и прежде всего драгоценные металлы, не поступа-
ла в государственный бюджет. Она доставалась колониальной знати, ино-
странным купцам и, наконец, пиратам, промышлявшим на атлантических
торговых путях.
В течение XVI и большей части XVII в. кастильские кортесы посте-
пенно утрачивали свое влияние на налоговую политику монархии. Уже
к середине столетия они не столько определяли состояние государствен-
ных финансов, сколько утверждали, хотя и не без дискуссий, новые пода-
ти, особенно так называемые «мильонес» — налог на потребительские
товары, определяя его сумму на шесть лет вперед (она впоследствии под-
лежала раскладке среди налогоплательщиков). Собственно, при Филиппе
IV функция кортесов свелась к вотированию мильонес. С этой целью они
и были созваны в 1664 г. — как оказалось впоследствии, последний раз в
XVII в. В период регентства правительство отказалось от созыва кортесов

Кастилии, опасаясь, что политическая слабость короля позволит дону Ху-
ану Хосе использовать их для завоевания власти. Фискальные права кор-
тесов были переданы Палате мильонес, созданной при Финансовом совете
в 1658 г. С 1667 г. чиновники Палаты согласовывали размеры мильонес по
отдельности с каждым из городов, обладавших правом представительства.
Корона, используя эгоизм городской знати, обеспечивала таким образом
ГЛ А ВА 4
свои финансовые потребности и нейтрализовала возможную политиче-
скую оппозицию.
Налоговая, денежная, торговая реформы обсуждались королевскими
советниками еще при Филиппе IV, но так и не были начаты. Правительства
Карла II избрали консервативный путь: сложившаяся финансовая система,
сословные и местные привилегии не изменялись и не отменялись. Монар-
хия действовала в рамках своих традиционных прав и традиционными
способами. Реформы, таким образом, затронули только Кастилию и не ска-
зались на положении имущих слоев общества.
Насущной проблемой была реформа денежной системы. Крупнейший
в Европе импортер драгоценных металлов, Кастилия, не имела в обраще-
нии ни золотой, ни серебряной монеты. Полновесные деньги использова-
лись только для расчетов с иностранными державами. Более того, со вре-
мен Филиппа III корона прибегала к систематической порче денег для того,
чтобы извлечь доход из разницы в стоимости монет, использовавшихся для
повседневных и государственных расчетов. В ходу была медная монета, так
называемый веллон, которая к середине 70-х годов настолько обесценилась,
что ее стали мерять на вес: 10 фунтов сыра в Севилье стоили шестифунтовый
мешок веллонов. При этом королевская власть требовала платить налоги в
серебряной монете. В 1664, 1680 и 1686 гг. правительство предпринимало
девальвацию веллона, чтобы сократить недостаток качественной налич-
ности. Последствия этих нововведений были поначалу катастрофически-
ми: в 1682 г. страна фактически перешла на натуральный обмен, поскольку 579
все финансовые операции остановились из-за отсутствия наличных денег.
Только к середине 90-х годов денежная система Кастилии обрела относи-
тельную стабильность.
Реформа, несмотря на ее «шоковый» характер, создала условия для
устойчивого финансового состояния на годы вперед и позволила осуще-
ствить налоговые реформы. За последнюю четверть XVII столетия в Касти-
лии не появилось ни одного нового налога. При этом в 1668 г. были сниже-
ны такие обременительные подати, как мильонес и алькабала.
В 1682 г. была создана Торговая хунта — одно из немногих успешных
предприятий политиков Карла II, пережившее его самого. Это было первая
попытка протекционизма. При помощи налоговых льгот Хунта поощряла
создание испанских торговых компаний и мануфактур.
Королевская власть стремилась увеличить свою долю в колониальных
доходах, прибегая к испытанному способу — конфискациям товаров своих
и иностранных подданных. Например, в 1691 г. корона угрожала изъятием
французского груза стоимостью в 6 млн песо. В результате переговоров

было достигнуто соглашение о компенсации (штрафе-indulto) в 4 млн песо.
Сумма была уплачена, а груз отпущен.
Медленная, но верная утрата контроля над колониями, невозможность
обеспечить надежную оборону американских владений побуждали Ма-
дрид возложить военные задачи и военные расходы на самих колонистов.
Вице-королям было разрешено удерживать часть королевской доли коло-
РАЗДЕЛ 3
ниальных доходов для усовершенствования военных укреплений и содер-

жания гарнизонов местных добровольцев. В 1685 г. было решено оставить
в Панаме на военные нужды 70% груза драгоценных металлов. Колониаль-
ная знать таким образом получила легальную возможность распоряжаться
богатствами Индий. В результате к концу века испанские колонии в Новом
Свете стали фактически автономными.
Слабость королевской власти, напряженная военная ситуация и хозяй-
ственные невзгоды Кастилии усилили центробежные устремления про-
винций пиренейской Испании. Политический кризис 1640-х годов укре-
пил автономные права Арагона, Каталонии и Валенсии, основанные на фу-
эрос. Местное дворянство и городской патрициат, в отличие от Кастилии,
сохранили представительные органы — кортесы, которые последовательно
отстаивали и развивали политические привилегии. Благодаря им восточ-
ные области Испании смогли избежать и увеличения налогового бремени,
и первых разрушительных последствий денежной реформы 70–80-х годов.
Природные катаклизмы и эпидемии 70-х — начала 80-х годов обошли сто-
роной Арагонское королевство, что
способствовало устойчивому ро-
сту населения, стимулировавшему
спрос на аграрную продукцию. Все
это создало предпосылки для ожив-
ления хозяйственной жизни.
580 Самым примечательным явле-
нием экономической истории пе-
риферийных королевств стал подъ-
ем мануфактурного производства
и торговли в Каталонии. На фоне
разоренной Кастилии Каталония
действительно «восстала, как птица
Феникс из пепла», по словам совре-
менника. Каталонские купцы осно-
вывали текстильные мануфактуры,
составляли торговые кампании на
паях и успешно пытались участво-
вать в колониальной торговле. В
1674 г. они добились права приобре-
тать товары Нового Света в Кадисе
Карл II и продавать на колониальные фло-
тилии продукцию каталонской промышленности — ткани и вина. Так сло-

жилась двойственная ситуация: каталонский патрициат, с одной стороны,
отстаивал провинциальные фуэрос, а с другой — стремился воспользоваться
экономическими и политическими возможностями империи: колониальной
торговлей и военной защитой Мадрида. В начале 80-х и 90-е годы нужда в
военной поддержке была жизненно важной для принципата: Каталония ста-
новилась театром военных действий.
ГЛ А ВА 4
Иная ситуация сложилась в Валенсии. Рост аграрного производства в
этой области Леванта был связан с усилением сеньориальных прав. В 1609 г.
в результате изгнания морисков Валенсия лишилась четверти работоспо-
собного населения. Местные магнаты привлекали на опустевшие земли
переселенцев из других областей Арагонского королевства, ужесточая при
этом условия пользования земельными участками. Тем не менее, к концу
столетия Валенсия производила достаточное количество аграрной продук-
ции — ситуация, устраивавшая сеньоров, но разорявшая крестьян.
Изменение экономической ситуации в Каталонии и Валенсии сопрово-
ждалось социальными конфликтами. Самые крупные крестьянские волне-
ния конца XVII в. произошли именно в этих областях полуострова.
Каталонское восстание барретинов (barretines, по названию крестьян-
ского головного убора, по-русски «шапочники») 1688–1689 гг. считается
крупнейшим крестьянским движением XVII века. Когда в 1688 г. война в
очередной раз угрожала Каталонии, крестьяне выступили против солдат-
ских постоев и сборов на военные нужды. Каталонская деревня была разо-
рена нашествием саранчи в 1687 г. и была не в состоянии вынести дополни-
тельное людское и финансовое бремя. Крестьянские отряды контролиро-
вали значительные области прилегающего к Барселоне побережья, и весной
1688 г. 18-тысячная крестьянская армия подошла к стенам столицы прин-
ципата. Правительство Каталонии было вынуждено согласиться на требо-
вания восставших, которые, однако, не разошлись вплоть до лета, времени
сбора урожая. В 1689 г. Испания объявила войну Франции, и от Каталонии 581
снова потребовали денежных средств. Крестьяне сразу же восстали, но в
этот раз правительство Барселоны направило против них войска и движе-
ние было подавлено.
В Валенсии крестьянское восстание началось в 1693 г. на фоне много-
численных выступлений против сеньориальных податей, сопровождав-
шихся петициями в правительство Арагонского королевства с жалобами на
притеснения магнатов. Когда же арагонская аудиенсия отклонила просьбы
крестьян, а в одной из деревень были арестованы участники местного бун-
та, вожди крестьянских отрядов договорились об объединении всех сил и о
создании так называемой «армии жерманий» (в память о движении город-
ских и сельских коммун в 1520–1522 гг). Крестьянское войско было разбито
правительственными войсками, и движение сошло на нет.
Правительства Карла II поддерживали жизнеспособность государства,
но не смогли достичь стабильности ни в хозяйстве, ни в обществе. Испания
продолжала сдавать позиции великой державы, которые в сознании совре-
менников были связаны с возможностями вести наступательную внешнюю

политику с опорой на сильную экономику и общественное спокойствие.
И все же несмотря на военные поражения и территориальные потери
середины — второй половины XVII в. Испания сохранила бóльшую часть
своих владений и доказала способность к сопротивлению. Соперники мо-
нархии, не достигнув своих целей военным путем, решили использовать
династические проблемы испанских Габсбургов. Два брака Карла II оказа-
РАЗДЕЛ 3
лись бездетными, и поэтому вопрос об испанском престолонаследии пре-

вратился в проблему международного масштаба. Победитель в бескровной
дипломатической схватке рассчитывал на получение грандиозного приза —
Испании, Южных Нидерландов, итальянских территорий и богатейших
колоний в Америке и на Филиппинах.
На «испанское наследство» равным образом претендовали Бурбо-
ны и австрийские Габсбурги: Людовик XIV и германский император Лео-
польд I были внуками Филиппа III, а их супруги приходились Карлу II се-
страми. Испанское правительство склонялось к Габсбургам, основываясь на
распоряжениях Филиппа IV. В своем завещании отец Карла II, на случай ран-
ней смерти своего сына, предусмотрел порядок наследования по австрийской
линии — потомками союза Леопольда I и инфанты Маргариты, учитывая, что
условием «французского» брака его дочери Марии Терезии был отказ от ис-
панской короны. Король Франции, ссылаясь на условия брачного контракта,
не признавал отказа своей жены от наследственных прав на испанский трон,
поскольку приданое за нее не было выплачено. Бурбоны могли апеллировать
и к праву старшинства: мать и супруга Людовика XIV были старше своих се-
стер, соответственно матери и супруги Леопольда I.
Было очевидно, что приобретение Испанской монархии в качестве на-
следства любым из соперников приведет к созданию огромной великой дер-
жавы и изменит всю систему международных отношений. Эта опасность по-
будила к участию борьбе за «испанское наследство» Англию и Республику
582 Соединенных провинций, т.н. «морские державы», опасавшиеся усиления
Франции и утраты своих позиций в испанской колониальной торговле.
В ходе дипломатической борьбы претенденты, во избежание наруше-
ния системы «европейского равновесия», рассматривали возможности
раздела владений испанских Габсбургов. Инициатором трактатов о дробле-
нии «испанского наследства» был Людовик XIV, который использовал их
для нейтрализации своих политических соперников. Для испанской пра-
вящей элиты сама идея раздела была неприемлема. И Филипп IV, и прави-
тельства Карла II считали, что «испанское наследство» должно перейти в
руки законного преемника как единое целое.
За все время царствования Карла II было заключено три секретных до-
говора о разделе Испанской монархии. Первый из них был подписан Людови-
ком XIV и Леопольдом I в январе 1668 г.: для продолжения войны за Южные
Нидерланды Франция нуждалась в нейтралитете империи. Согласно догово-
ру, Леопольд I получал Испанию, американские колонии, Сардинию, Канар-
ские и Балеарские острова, герцогство Миланское, маркизат Финале и тоскан-
ские крепости — Лонгоне, Эрколи и Орбителло. Французский король выго-

ворил себе испанские Нидерланды, Франш-Конте, Филиппины, испанскую
Наварру, каталонскую крепость Росас, испанские форпосты на африканском
побережье, Неаполь и Сицилию. Договор о разделе показал, что император
признал Людовика в качестве претендента на испанский престол, несмотря
на отказ французских королев от прав на испанское наследство. Тем не менее,
военное противостояние Франции и империи продолжилось. Только спустя
ГЛ А ВА 4
почти 30 лет, к концу Девятилетней войны, французский король, император и
«морские державы» вернулись к обсуждению проектов дробления испанских
владений.
К тому времени ситуация существенно изменилась. Увеличилось ко-
личество претендентов на испанский трон в двух соперничающих дина-
стиях. Со стороны Бурбонов на испанскую корону могли предъявить пра-
ва, помимо самого Людовика XIV, дофин и его сыновья, «внуки Фран-
ции» — герцоги Бургундский и Анжуйский. Династия Габсбургов могла
противопоставить им внука императора, четырехлетнего Иосифа Ферди-
нанда Баварского, сына Марии Антонии Баварской, внучки Филиппа IV,
и эрцгерцогов Иосифа и Карла. Сыновья императора от третьего брака,
Иосиф и Карл, состояли с Карлом II в меньшей степени родства, нежели
Великий дофин, поскольку их мать не принадлежала к фамилии испан-
ских Габсбургов.
Тем временем состояние здоровья испанского короля было постоянным
поводом для беспокойства. Очередной кризис побудил Карла II в сентябре
1696 г. завещать Испанскую монархию в неразделенном виде Иосифу Ба-
варскому. Это решение не устраивало кандидатов на испанское наследство,
каждый из которых считал свои права законными. В то же время Бурбоны
и Габсбурги старались избежать новой войны.
Император считал, что его позиции гарантированы завещанием Кар-
ла II. Близившаяся к завершению война с Османской империей вынуждала
его избегать немедленного конфликта с Людовиком XIV. Франция же вы- 583
ходила из Девятилетней войны ослабленной: длительная борьба с союзом
«морских держав», германских государств, Испании и империи оказалась
ей не по силам. «Морские державы», которые в 1688 г. возглавил Вильгельм
Оранский (одновременно статхоудер Республики Соединенных Провин-
ций и король Англии), стремились к нейтрализации как Франции, так и
империи. После Рисвикского мира 1697 г. раздел «испанского наследства»
представлялся им компромиссным исходом противостояния Франции и
Габсбургов.
Людовик XIV и Вильгельм Оранский решили предупредить усиление
империи. 11 октября 1698 г. они подписали второй договор о разделе испан-
ского наследства. Испанские владения были распределены так: принцу Ба-
варскому отходили пиренейские владения Испании без Гипускоа, колонии
и испанские Нидерланды; французский дофин в качестве компенсации за
отказ от прав на испанскую корону получал Неаполь, Сицилию, тосканские
крепости и Гипускоа; эрцгерцог Карл — Миланское герцогство.
Содержание этого трактата стало известно в Мадриде и вызвало возму-

щение испанских сановников. 11 ноября 1698 г. Карл II подписал второе за-
вещание, подтвердив наследственные права Иосифа Баварского и оговорив
порядок престолонаследия по австрийской линии. Людовик XIV заявил
о своем непризнании этого варианта завещания под надуманным предло-
гом: документ не был одобрен испанским Государственным советом и не
утвержден кортесами.
РАЗДЕЛ 3
Смерть семилетнего Иосифа Баварского в феврале 1699 года сделала

второе королевское завещание недействительным и подтолкнула Францию
и Габсбургов к продолжению борьбы за испанское наследство. С точки зре-
ния испанских политиков, очевидного, бесспорного кандидата на испан-
ский трон теперь не было, и Карл II воздерживался от подписания нового
завещания.
Тем временем, 25 марта 1700 г. Франция и «морские державы», без
участия императора, заключили третий трактат о расчленении испанской
монархии. Карл Габсбург получал пиренейские территории и американские
колонии; дофин — Сицилию, Неаполь, тосканские крепости, Гипускоа.
Известие об очередном договоре о разделе испанского государства побу-
дило испанских политиков к немедленным действиям. 8 июля 1700 г. чле-
ны Государственного совета просили короля призвать на испанский трон
одного из «внуков Франции». Испанские гранды, во главе с кардиналом
Луисом Фернандесом де Портокарреро, архиепископом Толедским, полага-
ли, что только в союзе с Францией, первой военной державой Европы, Ис-
пания сможет отстоять свои обширные территории. Интересы императора,
подчеркивали они, сосредоточены в основном на Италии. Таким образом,
передача трона Габсбургам означала бы согласие на раздел Испании. Пор-
токарреро указывал на готовность Людовика подкрепить свои претензии
силой: французские войска стояли на каталонской границе, а флот — у Си-
цилии. Перспектива войны была реальной при любом решении, и испанцы
584 признавались, что положение монархии безвыходное: «что бы мы ни пред-
приняли, война — на пороге».
3 октября 1700 г. Карл II подписал окончательный вариант завещания, а
1 ноября 1700 г. умер. Власть над Испанией и всеми ее владениями в Европе
и Новом Свете получил внук Людовика XIV Филипп Анжуйский при усло-
вии отказа от прав на французский престол. Время Габсбургов в Испании
завершилось, начиналось время Бурбонов.
ГЛАВА 5
ек упадка испанской экономики, общества и государственности оказал-

ся в то же время эпохой блистательного расцвета духовной культуры, ее
Золотым веком. Более того, именно осознание современниками сложней-
ших проблем, стоявших перед страной, заставляло задумываться об их
причинах и во многом определило характер развития культуры. Никогда
прежде испанская культура не оказывала столь важного и многостороннего
влияния на общеевропейские процессы. В то же время различные ее сферы
развивались тогда крайне неравномерно. Если литература, театр, живопись
находились в авангарде общеевропейских исканий, то в сфере философии
и особенно науки вклад Испании был гораздо более скромным. Жесткий
идеологический контроль со стороны инквизиции, искусственная изоля- 585
ция (хотя и неполная) от протестантских стран — все это постепенно соз-
дало в стране обстановку нетерпимости, плохо совместимую с научными и
философскими исканиями.
Хронологические рамки Золотого века не вполне совпадают с XVII сто-
летием. Как правило, его начинают примерно с 1580 г. (этот рубеж ознаме-
новался также изменением экономической конъюнктуры, внешней поли-
тики, умонастроений в обществе), а завершают примерно 1680 г. В то же
время, именно конец XVII в. оказался, по сравнению с предшествующим
периодом, достаточно благоприятным для развития испанской науки.
Стилистически культура Золотого века настолько неоднородна, что
многие исследователи отказываются считать это понятие строгим науч-
ным термином, признавая за ним лишь качественную оценку. Его первые
десятилетия во многом прошли еще под знаком Возрождения, но уже в
конце XVI – начале XVII в. в Испании широко распространился манье-
ризм. И тогда же, на рубеже веков, появились первые образцы литературы
барокко. Таким образом, в литературе начала XVII в. ренессанс, маньеризм

и барокко сосуществовали и влияли друг на друга, а затем стиль барокко
вытеснил два других. В архитектуре же стиль барокко как таковой широко
распространился лишь с середины XVII в.
Стилистическая характеристика испанской культуры XVII в. долгое вре-
мя вызывала споры в трудах как зарубежных, так и отечественных историков,
филологов, театроведов, искусствоведов. В отечественной испанистике су-
РАЗДЕЛ 3
ществовала тенденция приписывать едва ли не все величайшие достижения

XVII в. исключительно Возрождению, причем не вполне корректно понима-
емому, в то время как в барокко, также трактовавшемся узко и тенденциозно,
подчеркивались черты кризиса и упадка. В последнее время общей тенденци-
ей является реабилитация барокко и его более широкое понимание, хотя сти-
листическая принадлежность отдельных фигур первой трети XVII в., в том
числе самых значительных, остается дискуссионной.
Испанская культура в XVII в. развивалась в рамках различных сообществ.

Культурные ценности создавались, собирались и сохранялись при королевском
дворе и при дворах аристократов, в университетах и коллегиях, в монастырях и
в городских сообществах эрудитов, не говоря уже о народной среде.
В 1606 г. королевский двор, после нескольких лет пребывания в Вальядо-
лиде, вернулся в Мадрид, который окончательно стал столицей Испании и ее
крупнейшим городом (при Филиппе II Мадрид фактически делил функции
столицы с Эскориалом). Двор, с его тщательно регламентированным при-
дворным этикетом и иерархией, «воспитывал» дворянство, подчиняя его со-
циальной дисциплине, определяя его нравы и вкусы, обучая хорошим мане-
рам и умению служить государю. Эволюция испанского двора в XVII в. несет
586 явственный отпечаток личности монархов или их фаворитов, которые орга-
низовывали жизнь двора. Так, Филипп III находился под сильным влиянием
своего фаворита герцога Лермы, который заботился не столько об усилении
королевской власти, сколько об обогащении и укреплении своего влияния,
стремясь окружить короля своими родственниками. Знать, более не сдер-
живаемая тяжелой рукой Филиппа II, хлынула тогда ко двору и во многом
подчинила себе слабохарактерного монарха. Напротив, фаворит Филиппа IV
граф-герцог Оливарес отчетливо осознал роль двора как политического ин-
ститута и организовал его по принципу театра, где каждый играл свою роль.
Все действие вращалось вокруг персоны монарха, вознесенного на недосягае-
мую высоту над своими подданными и изощренным церемониалом, и уси-
лиями придворных художников и декораторов, писателей и поэтов. Сам ко-
роль, хорошо образованный и тонкий ценитель искусств, стал крупнейшим
меценатом своего времени. На королевской службе числилось в течение его
правления более двухсот литераторов, прославлявших успехи монархии и ве-
личие государя, именно при его дворе творили Веласкес и Кальдерон.
Культура Испании Золотого века
Оборотной стороной расцвета королевского двора стал упадок дворов

титулованной знати, прежде игравших заметную роль в развитии культуры.
Аристократы зависели от монарших милостей и потому большей частью пе-
ребралась в столицу, а их родовые гнезда были обречены на прозябание.
Вслед за королями и их фаворитами часть придворной знати также об-
ращается к коллекционированию, особенно аристократы, служившие вице-
королями и послами в Италии. Так, вице-король Неаполя герцог Алькала
ГЛ А ВА 5
покровительствовал художнику Рибере и собрал первоклассную коллекцию
живописи; унаследованную им библиотеку в 4–5 тысяч томов он увеличил
более чем вдвое. Создавались и другого рода коллекции — «комнаты дико-
вин», в которых, в соответствии со вкусами эпохи барокко, ценились предме-
ты редкие и исключительные (например, исторические реликвии), а живописи
принадлежала подчиненная роль. Многие аристократы покровительствовали
писателям и драматургам; те, в свою очередь, посвящали свои произведения
грандам и влиятельным чиновникам, нередко служили у них секретарями.
Менее богатые аристократы, не претендовавшие на первые роли при
дворе, нередко обращались к меценатству на провинциальном уровне, давая
приют в своих резиденциях местным художникам и литераторам. Так, в дея-
тельности «академии» графа Фуэнсалиды в Толедо, видимо, участвовал Эль
Греко, в Севилье аналогичный кружок появился в доме графа Оливареса, а
в Уэске — в доме Висенсио Хуана де Ластаноса; фактически это был музей, где
хранились полотна Тициана и Караваджо, старинное оружие, огромная кол-
лекция античных монет. Появились и другого рода сообщества, объединяв-
шие равных по положению литераторов или художников. Так, в 1660 г. воз-
никла севильская Академия — свободное сообщество живописцев, одним из
основателей и первым президентом которого стал Мурильо.
Важными центрами культуры были университеты. До начала XVII в.
они находились на подъеме, к 1620 г. их количество достигло 33-х, а в рам-
ках уже существовавших университетов возникали новые коллегии. Обра-
зование университетского уровня давали и некоторые иезуитские колле- 587
гии. Затем наступил период стагнации, сменившийся упадком. В Испании
по-прежнему было много студентов, однако качество образования в разных
центрах было неодинаковым, имелись университеты весьма низкого уров-
ня. Даже в престижных университетах Саламанки, Алькалы, Вальядолида,
где сохранялся неплохой уровень преподавания теологии и права, почти
перестали обучать математике и астрономии. Передовые умы страны остро
критиковали испанскую систему образования, а новое научное знание
обычно проникало в Испанию не через университеты.
На развитии книгопечатания в Испании XVII в. сказались экономические

проблемы страны, заставлявшие типографов добиваться более низких цен
за счет снижения качества печати. Но особенно ощутимым было давление
духовной и светской цензуры, исключавшее возможность публикации од-

них произведений и уродовавшее другие. Хотя круг потребителей книжной
продукции в социальном плане оставался достаточно узким (служители
церкви, дворяне, чиновники, лица свободных профессий), печатные прес-
сы действовали во многих городах, а в наиболее крупных центрах работали
десятки типографий. Некоторые из них быстро разорялись, но многие про-
должали интенсивную деятельность на протяжении нескольких десятиле-
РАЗДЕЛ 3
тий и более. С конца XVI в. в Мадриде существовала привилегированная

Королевская типография, объединявшая усилия ряда издателей и печатав-
шая, наряду с королевскими указами, книги по многим отраслям знаний.
Учредителями типографий и их заказчиками выступали также университе-
ты и иезуитские коллегии, епископы и монастыри, реже — городские вла-
сти. Многое в издательской политике зависело и от самих владельцев типо-
графий. В первой четверти XVII в. самыми известными были мадридские
типографии Луиса Санчеса и Хуана де ла Куэста.
Издатель Сервантеса
О жизни испанского книгоиздателя Хуана де Ла Куэста (вторая половина

XVI в. — после 1625) известно очень мало. Сначала он издавал книги в Сего-
вии, а в 90-е годы XVI в. переехал в Мадрид, где устроился в типографию Педро
Мадригаля. С 1599 г. Куэста фактически
управлял ею, а после того, как женился
на вдове сына основателя типографии,
его имя стало появляться и на титульных
листах; с 1611 г. он стал официальным
владельцем типографии. Типографская
марка Хуана де Ла Куэста изображала
588 охотничьего сокола в клобучке, а девиз
гласил: «После тьмы ожидаю света».
Всего известно более 200 изданий, от-
печатанных под его именем. Хотя тех-
нический уровень его изданий часто
был далек от лучших образцов того вре-
мени (не самая лучшая бумага, обилие
опечаток), Куэста прославился тем, что
впервые издал шедевры Мигеля де Сер-
вантеса: оба тома «Дон Кихота» (1605,
1615), «Назидательные новеллы» (1613),
«Странствия Персилеса и Сихизмун-
ды» (1617). Среди других впервые из-
данных им книг — «Вифлеемские па-
Титульный лист первого издания стухи» Лопе де Вега, а также известные
«Дон Кихота» плутовские романы. ■■■
Книжная продукция была чрезвычайно разнообразной по содержа-

нию и по оформлению. Наряду с великолепно иллюстрированными фо-
лиантами «представительского» характера, запечатлевшими заключение
мирных договоров, свадьбы и похороны государей, печатались произведе-
ния, рассчитанные на самую непритязательную публику. В иллюстриро-
вании книг подчас принимали участие известные художники — Мурильо,
Вальдес Леаль. Нормой книгоиздания стал богато украшенный гравиро-
ГЛ А ВА 5
ванный титульный лист, отличавшийся, в соответствии со вкусами эпохи
барокко, сложностью композиции и изощренной символикой. Около по-
ловины всех публиковавшихся книг было посвящено религиозным сюже-
там (трактаты, проповеди, жития святых), среди остальных наибольшей
популярностью пользовались романы; много издавалось и пьес. Замет-
ную часть книжной продукции составляли труды по истории, экономике
и политике.
Самыми большими книжными собраниями в Испании XVII в. владели
университеты и монастыри; особенно славилась постоянно пополнявшаяся
библиотека Эскориала. Крупные частные библиотеки чаще всего создавались
церковными иерархами и аристократами, которые нередко брали за образец
Эскориал. Знаменита была огромная коллекция печатных книг и особенно
рукописей графа-герцога Оливареса. Он не только скупал ценные издания,
поступавшие в продажу, но, пользуясь своей властью фаворита, давал соот-
ветствующие поручения испанским послам в других странах и даже вымогал
ценные манускрипты и издания у монастырей и университетов. Книжные
собрания чиновников чаще носили прикладной характер, в них преобладали
нужные для работы юридические и исторические труды.
Растущая потребность общества в своевременных известиях о событи-
ях в стране и за ее пределами привела к появлению новой разновидности
печатной продукции. Именно на XVII век приходится расцвет жанра «до-
несений» (relaciones), весьма точных и подробных. Со временем они при-
обретали периодичность. С 1621 г. в подражание газетам Нидерландов и 589
Германии в Мадриде печатали издание под названием «Почта из Франции,
Фландрии и Германии» объемом в 4–6 страниц, выходившее раз в три ме-
сяца. С 1661 г. под руководством Фабро Бремундана ежемесячно выходила
официальная газета, печатавшая новости из стран Европы, Азии и Африки.
Ее материалы перепечатывались в других городах. С 1677 г. она выходила
еженедельно и включала международные и придворные новости.
С момента возникновения книгопечатание пользовалось поддержкой
королевской власти, попав в то же время под ее идеологический контроль.
Ни одна книга не могла выйти в свет без одобрения Королевского совета.
В XVII в. появились новые ограничения. Цензура считалась необходимой
для всех книг, авторы которых рассуждали о проблемах Испанской монар-
хии. С возникновением периодики над ней тоже был установлен государ-
ственный контроль.
Религиозная и нравственная цензура осуществлялась инквизицией,
активность которой в условиях Контрреформации резко возросла. Так, с
1612 г. импортеры книг должны были предоставлять инквизиции полные

списки ввозимой продукции, а владельцы книжных лавок — списки всех
книг, имевшихся в продаже. Периодически публиковались индексы запре-
щенных книг, известные по именам издававших их великих инквизиторов.
Появившиеся в течение XVII в. индексы Сандоваля (1612), Сапаты (1632) и
Сотомайора (1640 и 1667) были гораздо объемнее своих предшественников,
причем как за счет новых авторов, так и вследствие большей нетерпимости
РАЗДЕЛ 3
в отношении авторов XVI в. Наряду с полностью запрещенными произве-

дениями имелось множество таких, где изымались отдельные места. Прав-
да, литература и театр Золотого века, в отличие от научных, религиозных и
философских произведений, в целом мало подвергались цензурным огра-
ничениям, однако во многом это было следствием суровой самоцензуры,
к которой авторы прибегали из страха перед инквизицией.
Глубокая, нередко доходившая до экзальтации религиозность испанского

общества, в котором расцвела культура Золотого века, имела в это время свои
неповторимые черты, которые отличали ее и от предшествующей, и от по-
следующей эпох. В представлении испанцев конца XVI–XVII вв. их держава
призвана была воплощать — перед лицом разделенной противоречиями Ев-
ропы — идеал политического и религиозного единства. Испанцы представ-
лялись себе богоизбранным народом, составляющим самый прочный оплот
католицизма, со всех сторон осажденный врагами: скрытыми и явными про-
тестантами, мусульманами, иудеями... Нетерпимость по отношению к вра-
гам, хотя на практике от нее все чаще приходилось отступать, представлялась
высшей ценностью. Несмотря на всё давление государства и церкви, полное
единообразие религиозной ортодоксии оставалось недостижимым идеалом,
590 однако ее воздействие на культуру и всю жизнь общества было здесь сильнее,
чем где бы то ни было. Контрреформация сделала испанцев еще бóльшими
католиками, чем прежде, и подавляющее большинство их не мыслило сво-
ей жизни без постоянного присутствия и участия церкви. С другой стороны,
традиции язычества и магии, особенно в глухих деревнях, все еще оставались
заметными.
Как выразительно заметил испанский историк Хулио Каро Бароха, ис-
панцы «в эту пору думали о Боге так напряженно и с таким жаром, как, по-
жалуй, не думали ни до этого, ни после этого». Повышенный накал рели-
гиозной жизни проявлялся и в многочисленных религиозных праздниках
и процессиях (особенно славились праздник Тела Христова и Святая неде-
ля), и в проповедях, на которых собирались огромные толпы людей, и в не-
вероятной популярности театрального жанра ауто сакраменталь, нередко
затрагивавшего сложнейшие богословские проблемы (например, о свободе
воли). Книг религиозного содержания, и прежде широко распространен-
ных, издавалось теперь еще больше; в короткие сроки они разносили по
всей стране очередные известия о чудесах, небесных видениях и пророче-

ствах. Однако официальная церковь, как правило, сдержанно относилась
к крайним проявлениям религиозности; инквизиция, как и в XVI в., по-
стоянно подозревала мистиков в ереси.
Решения Тридентского собора способствовали бурному развитию куль-
та святых, нашедшего яркое воплощение в живописи Золотого века. Кано-
низации удостоились и некоторые религиозные деятели предшествующе-
ГЛ А ВА 5
го столетия. Взрывом религиозных чувств и чередой празднеств по всей
стране была отмечена канонизация в 1622 г. Игнасио Лойолы, Франсиско
Хавьера и Тересы Авильской. В такой обстановке любые религиозные раз-
ногласия были чреваты народными волнениями. Так, споры о том, была
ли Богоматерь сама зачата без греха, кипели по всей стране и во всех слоях
общества, вызвав не только создание множества братств в поддержку этого
положения, но и массовое недовольство отрицавшими его доминиканцами.
Вообще характерной чертой религиозной жизни, сказавшейся и на культу-
ре, были противоречия и конфликты между различными монашескими ор-
денами. Наиболее заметной была неприязнь, если не вражда, между доми-
никанцами и иезуитами, поскольку оба ордена претендовали на первенство
в Контрреформации.
В эпоху барокко формы религиозности не могли не испытать его воз-
действия. Будучи прекрасными знатоками массовой психологии, миссио-
неры и священники, чтобы произвести впечатление на слушателей, исполь-
зовали правила барочной риторики и театральные эффекты, удивлявшие
и иногда даже шокировавшие иностранцев. Проповедники поднимали над
молящимися черепа и плакали перед Распятием, во время богослужения
опускались и поднимались картины, исполнялись танцы, широко исполь-
зовались оптические иллюзии и световые эффекты. Церковные церемонии
становились более сложными и пышными, делаясь одной из форм барочно-
го синтеза искусств.
591
Не будет преувеличением сказать, что для испанца XVI–XVII вв. праздник

был настоящей «работой», хотя и любимой. Католическая церковь четко
определяла список дней, по которым верующим строжайшим образом за-
прещалось трудиться и подобало отстоять полную мессу. Их было около се-
мидесяти: все воскресенья, праздники Обрезания, Пасхи, Тела Христова,
Св. Иоанна Крестителя, Вознесения, Троицы, Апостола Иакова, Успения,
Всех Святых, Непорочного Зачатия, Рождества и т.д. Кроме того, было выде-
лено 26 праздников меньшего значения, однако все равно требовавших обя-
зательного присутствия на мессе. При этом надо помнить, что некоторые из
названных торжественных дат отмечались на протяжении нескольких дней.
* Раздел о праздниках написан Д.Г. Федосовым

В честь одной только Богоматери в течение года устраивалось более десятка

праздников: февраль — Введение во храм, март–апрель — Благовещение и
день Богоматери Скорбящей, июль — посещение Богоматерью Св. Елиза-
веты, август — Успение и Рождество Богоматери, декабрь — Непорочное
Зачатие Св. Анной Девы Марии. К этому списку надо добавить торжества
в честь определенных чинов Богоматери: май — Дева Цветов, июль — Дева
Кармелитская, август — Богоматерь Копакабанская, сентябрь — Богома-
РАЗДЕЛ 3
терь Милосердия, декабрь — Дева Гуаделупская и т.д. Само собой, с нео-

быкновенной пышностью отмечались и дни многочисленных святых.
Кроме того, в Испанской монархии устраивали торжества и в честь
дат, не связанных с циклическим годовым календарем. Особым событием
было причисление к лику святых. Волна грандиозных праздничных меро-
приятий, длившихся не один день, прокатилась по всему католическому
миру в честь беатификации, а затем и канонизации Игнатия Лойолы (со-
ответственно 1610 и 1622 гг.). Разумеется, самое активное участие в ней
приняли иезуиты и патронируемые ими братства, но и прочие верующие,
особенно соотечественники основателя Общества Иисуса, не остались
в стороне.
«Праздновали всё — рождение принцев и принцесс, посещение ко-
ролем или королевой храмов, выздоровление важных лиц, основание или
открытие монастырей или церквей, перенос реликвий, военные победы,
открытие школ, прием послов и т.п.»*. Если говорить о позднем Средне-
вековье и Возрождении, то можно отметить увеличение доли праздников
государственных и политических. Например, годовщину битвы при Са-
ладо в 1340 г., где христиане одержали победу над войсками марокканско-
го султана, или падение в 1492 г. Гранады, последнего оплота мавров на
Пиренейском полуострове. «В их основе лежали события не сакрального
свойства, хотя посредством праздника их пытались ввести в сакральное
пространство. В этих праздниках (как, впрочем, и в других публичных
592 действиях — шествиях, казнях) ритуал как способ общения с макрокос-
мом заменяется ритуалом, обозначающим единство сообщества (королев-
ства, города, христианского мира и т.д.)»**.
Однако, важно отметить, что внешне церковные и светские праздники,
а последние, как сказано выше, «вводились в сакральное пространство», не
слишком отличались друг от друга — та же торжественная служба в церкви,
те же процессии, богато украшенные арки на улицах и площадях…
Всякие стихийные бедствия, в которых никогда не было недостатка,
также неизменно сопровождались процессиями и молебнами, когда они
начинались, и торжествами, когда им наступал конец.
* Силюнас В. Стиль жизни и стили искусства (Испанский театр маньеризма и барокко).

СПб., 2000. С. 28.
** Варьяш И.И., Варьяш О.И. Праздники средневековой Испании и город // Город в
средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 3. Человек внутри городских стен. Фор-
мы общественных связей. М., 2000. С. 352.
Так, например, было в Авиле, родном городе Св. Тересы. В период засухи,
после того как всяческие попытки добыть воду оказывались безуспешными,
его жители прибегали к последнему средству — обращению к «Нуэстра Се-
ньора де Сонсолес». 1616 и 1617 годы оказались особенно засушливыми, и
городской совет вместе с церковным капитулом были вынуждены изыскивать
средства, чтобы организовать особенно торжественное богослужение в честь
этого образа Девы Марии. Подобные коллективные молебны и процессии,
ГЛ А ВА 5
будь то накануне посева или сбора урожая, или в случае града, заморозков
и других капризов природы, были обычным явлением по всему испанскому
миру. А в столице вице-королевства Перу чудотворное распятие даже полу-
чило особое название, благодаря своему могуществу в борьбе с одним из са-
мых страшных бедствий горных районов — Господь Землетрясений (El Señor
dе los Temblores).
При том что вся система праздников была укоренена в традиции, в
«преданиях старины», она отличалась и некоторой подвижностью. Удач-
ный исход битвы мог совпасть с днем определенного святого, и тем самым
повысить его «статус» в годовом цикле торжеств. Дева Мария, при по-
средничестве той или иной статуи, спасала город от эпидемии или предот-
вращала падеж скота, так что в последующие годы верующие оказывали ей
особые почести. Если небесный покровитель «не справлялся» с задачей,
т. е. молебны и процессии в его честь не давали результатов, то паства могла
обратиться к другому. Иногда даже тянули жребий, как бы ожидая «под-
сказки» со стороны высших сил относительно того, кто из христианского
«пантеона» сможет помочь в случае беды.
Кроме дат и событий, имевших «общегосударственное» значение, жи-
тели Испанской монархии отмечали и местные праздники. Так, у каждого
города, селения или прихода был свой святой покровитель или покрови-
тельница, и в честь них устраивались особо пышные торжества, которые
порою длились не один день. Наконец, не стоит забывать и о семейных
праздниках, касавшихся достаточно узкого круга людей. Рождение, кре- 593
щение, первое причастие, бракосочетание, похороны, прием новых членов
в братство и т.д. — все это предполагало коллективное участие в церковной
службе и совместную трапезу.
Торжества должны были происходить с максимально возможной пыш-
ностью и великолепием, дабы не только восславить небесного патрона, но и
произвести должное впечатление на сограждан. И аристократия, и богатое
купечество не жалели денег на подобные вещи. Пожертвования на церковь,
на строительство приделов, на украшение образов, на организацию празд-
ничных шествий являлись самым эффективным средством заявить о своем
высоком общественном положении.
Большинство испанцев, начиная от самого монарха и кончая послед-
ним его подданным, искренне считали, что чем пышнее, роскошнее прохо-
дил тот или иной праздник или шествие, тем больше благочестия выказы-
вали верующие и тем более угодно это было Христу, Деве Марии и святым,
в честь которых всё это устраивалось.
РАЗДЕЛ 3
Охота в Аранхуэсе
А великолепие праздников действительно было необычайным. Ули-

цы щедро украшены искусственными и настоящими цветами, тканями,
шпалерами с различными изображениями, свисающими с балконов и из
окон домов, коврами из живых цветов, триумфальными арками с живо-
594 писью и скульптурой. Местные поэты сочиняют послания и посвящения
«на случай», которые красуются в виде надписей на статуях, архитек-
турных сооружениях и разнообразных гобеленах. По улицам шествуют
многочисленные процессии — белое духовенство в полном облачении,
монахи и члены братств в роскошных нарядах, дети, сыплющие лепест-
ки цветов, женщины с сосудами в руках, в которых курятся благовония.
Одни участники процессии несут на плечах носилки со статуями, кото-
рые венчают балдахины, украшенные цветами и шелком, другие следу-
ют за богато убранными, запряженными лошадьми или быками в ярких
попонах повозками, на которых порою располагаются целые скульптур-
ные группы (так называемые «pasos»), третьи держат хоругви, знамена и
большие кресты. Все это отливает золотом и серебром, блестят жемчуга,
изумруды, сапфиры и другие драгоценные камни. На фоне постоянно-
го звона колоколов слышно пение и звуки многочисленных музыкаль-
ных инструментов: арф, флейт, виуэл, труб, различного рода бараба-
нов, переносных или установленных на повозки органов и т.д. В городе
устраиваются театральные представления, танцы, бои быков, маскарады,

представления жонглеров, циркачей и канатоходцев, турниры, потешные
бои с бутафорскими крепостями, в которых иногда участвуют сотни чело-
век. Повсюду произносятся проповеди и звучат молебны. Вечером те же
процессии повторяются в свете многочисленных факелов и свечей (стои-
мость использованного воска неизменно являлась показателем «статуса»
праздника), а в небе вспыхивают огни фейерверка.
ГЛ А ВА 5
И вся эта праздничная роскошь была особенно актуальна для Испа-
нии — страны, которая в конце XVI–XVII вв., переживая целую серию кри-
зисов, постепенно утрачивала позиции ведущей европейской державы, что
отражалось и на уровне жизни: нищета, голод и болезни были неотъемле-
мой частью существования. Тем важнее было праздновать, отворачиваясь
от неутешительной реальности, и погружаться в великолепную стихию кра-
соты, изящества, фантазии.
Центральным событием любого праздника были церковная служба и про-
цессия. И здесь все должно было проходить в строгом порядке. Например, ко-
роль мог шествовать пешком, как и другие, но все же на самом почетном месте,
в непосредственной близости от главной святыни. Духовенству подобало не
смешиваться с мирянами, а идти отдельной группой. Места в храме были за-
ранее распределены, и наиболее почетные отводились для высших духовных и
светских сановников. Во время представления ауто сакраменталь на площади
как правило можно было увидеть специальные сидения, предназначенные ис-
ключительно для членов городского совета или церковного капитула. И если
народу из дворца выкатывали бочки с вином и выносили корзины со всякой
снедью, то вход на «господский» пир был закрыт.
Не менее важен был и маршрут процессии, проходившей как правило
по четко определенному сценарию. Всякое селение или город имел свою
сакральную топографию. Почитаемую реликвию или статую выносили из
храма и следовали с ней до какого-либо освященного традицией места —
монастыря, другой церкви, часовни, вершины холма с крестом, берега реки 595
и т.д., где обычно служили молебен. Улицы, по которым шла процессия,
были заранее определены. Нередко их украшали специально воздвигну-
тые в честь торжеств триумфальные арки, порою созданные на средства
братств. Наперед планировались и остановки по маршруту следования —
например, перед домами церковных иерархов или особо родовитых вель-
мож, когда опять же читались молитвы, а верующие могли опускаться на
колени, как в храме. Таким образом, сценарий праздника имел достаточно
жесткую структуру.
В целом надо заметить, что в подобные дни сложная социальная стра-
тификация испанского общества, с его четкой иерархией, выступала как
никогда наглядно. При этом объединения верующих органично вписыва-
лись в эту структуру, на вершине которой помещались духовно-рыцарские
ордена Сантьяго, Калатрава и Алькантара или престижные дворянские
корпорации, куда входили многие представители титулованной знати.
Один из авторов начала XVII в., Б. Морено де Варгас, отмечал, что первая,
и важнейшая привилегия дворянства — это занимать почетные должности

и быть командорами и кавалерами духовно-рыцарских орденов. В рамках
социальной категории кабальеро члены таких объединений пользовались
особым уважением.
На проведение праздников тратились такие суммы, что многие мора-
листы порицали эту практику. Один очевидец, описавший в сочинении,
увидевшем свет в 1594 г., севильский праздник Тела Господня, отмечал, что
РАЗДЕЛ 3
статуя Св. Иоанна Крестителя (благодаря щедрости одного состоятельного

прихожанина) была похожа на груду украшений и драгоценных камней, ни-
как не напоминая о подлинном образе этого аскета.
Другие благочестивые католики были озабочены практикой ночных
бдений в церквях, когда внутри храмов устраивались трапезы, в которых
возлияниям предавались как мужчины, так и женщины, а потом там же
пирующие раздетыми ложились спать. Танцы и неподобающая музыка
в храмах и процессиях также были предметом постоянного беспокойства
церковных властей. Указ, принятый архиепископским синодом в Гранаде
в 1573 г., гласил, что в день Тела Господня «не должно происходить ничего
непристойного в храмах, и нельзя в них исполнять пляски, фарсы и иные
представления и светские песни». Синод в Памплоне в 1591 г. выражал
возмущение тем, что прихожане «едят, пьют и танцуют в церквах». Но все
предупреждения не действовали: гранадский синод 1626 г. вновь запреща-
ет бесчинствовать и исполнять в церквах озорные песенки под аккомпане-
мент виуэл, гитар и прочих инструментов.
Схожая критика продолжает звучать и в последующие эпохи. И сам
праздник, и активно участвующие в нем религиозные братства всегда оста-
вались источником беспокойства для тех, кто прежде всего заботился о чи-
стоте культа, о благонравии и благочестии; аскеты и ригористы не зря виде-
ли здесь черты «язычества», «суеверия», «разнузданности» и т.д. Однако,
это были черты, неизбежно сопровождающие проявления искренней на-
596 родной веры, которые мог искоренить лишь ход времени, неумолимо под-
тачивающий традиционную религиозную картину мира.
В начале XVII в. самым заметным явлением в религиозно-философской

мысли оставалась так называемая «вторая схоластика», развивавшаяся
в Испании с середины XVI в. и оказавшая воздействие на Декарта, Лейб-
ница и других философов Нового времени. По сути это была философия
Контрреформации, и не случайно в ней выделялись иезуиты. Наиболее
крупным представителем «второй схоластики» считается Франсиско
Суарес (1548–1617). В изменившихся условиях он глубоко переработал ме-
тафизику Аристотеля («Метафизические размышления», 1597) и видоиз-
менил учение Фомы Аквинского, что обновило схоластику и позволило
эффективно использовать ее в новых условиях.
Важным достижением «второй схоластики» стало создание и разви-

тие философии права и особенно философии международного права. Ис-
панские правоведы опирались на труд Фомы Аквинского «Сумма теоло-
гии», в состав которого входили трактаты «О законах» и «О справедли-
вости и праве», и их трактаты обычно носили те же названия. Рубежной
вехой стал трактат Суареса «О законах и Господе Законодателе» (1612),
в котором учение о государстве впервые представлено в границах филосо-
ГЛ А ВА 5
фии права. Суарес внес значительный вклад в осмысление проблем войны
и мира, размышлял о народном суверенитете и о границах сопротивле-
ния тирании.
Во второй половине XVII в. получил развитие квиетизм (от лат. quies —
покой), основателем и крупнейшим представителем которого был Мигель
де Молинос (1628–1696). Учение Молиноса продолжило традиции испан-
ской мистики XVI в. Его взгляды наиболее полно изложены в книге «Ду-
ховное руководство…» (1675), выдержавшей за короткое время около 20 из-
даний на различных языках. Молинос утверждал, что возможно общение
с Богом через размышление и созерцание, причем созерцание — высшая
форма слияния с Богом — должно сопровождаться «актом самоотрече-
ния», подавления собственной воли. Хотя идеи «Духовного руководства»
в целом укладывались в рамки католической догмы, Молинос оказался
жертвой борьбы партий при папском дворе и попал в застенки инквизи-
ции. В 1687 г. он вынужден был отречься от многих своих суждений и про-
вел остаток дней в заключении. Его взгляды нашли сторонников не только
в Испании, но и во Франции и Италии, а позже и в Германии.
Вклад Испании в развитие науки XVII в. оказался очень скромным.
Ориентация светских и духовных властей на сохранение традиционных
устоев общества обусловила преследование нового во всех сферах, где оно
представлялось опасным: в религиозной жизни и в философии, в науке
и технике. Передовые идеи встречали наиболее упорное сопротивление
в области астрономии и физики. Давление цензуры и страх перед инкви- 597
зицией, ограниченность связей с ведущими центрами европейской науки
вследствие тенденции к самоизоляции Испании и экономический упадок
страны, затруднявший финансирование научных исследований, — все это
негативно сказалось на развитии науки. Перестали существовать такие на-
учные центры, как Академия математики в Мадриде и Торговая палата в
Севилье с ее великолепно поставленным преподаванием навигации.
В первой трети XVII в. научная активность оставалась весьма значи-
тельной: еще ощущалась инерция развития тех отраслей знания, которые
отвечали потребностям Испанской монархии в период ее расцвета. Появ-
лялись новые трактаты по кораблестроению, металлургии, горному делу,
инженерии, медицине. Испанские труды по навигации все еще считались
лучшими в Европе. Однако уже в это время было затруднено проникнове-
ние в страну новых идей в области астрономии и физики.
В последующие десятилетия, на фоне очевидного упадка науки, появля-
ются отдельные элементы обновления, не составлявшие еще системы. Одни
ученые, не желая нарушать цельности традиционных доктрин, полностью

отвергали новые идеи, другие же, в целом оставаясь на прежних позициях,
принимали отдельные новшества.
В последней трети XVII в. ведущие испанские ученые заговорили о
необходимости систематического усвоения современных научных дости-
жений. В утверждении новых тенденций развития астрономии, физики и
математики наибольшую роль сыграли несколько ученых. Хуан Караму-
РАЗДЕЛ 3
эль и Лобкович (1606–1682) бóльшую часть жизни провел за пределами

Испании — в Чехии, Италии и других странах, что позволило ему стать
связующим звеном между новой европейской наукой и испанскими уче-
ными. Широта интересов и плодовитость Карамуэля удивительны: он пи-
сал философские трактаты и политические памфлеты, труды по астроно-
мии и математике. Своим «Математическим курсом» (1668) Карамуэль
внес заметный вклад в развитие систем счисления, теорию чисел, комби-
наторику, исчисление вероятностей. Первым в Испании он опубликовал
таблицы логарифмов.
Висенте Мут (1614–1687), один из лучших астрономов-практиков того
времени, переписывался со многими крупными учеными, которые высоко
ценили его наблюдения. «Трактат о военной архитектуре» (1664) Мута счи-
тается первой попыткой использовать динамику Галилея в области балли-
стики. В целом, возникло стремление преодолеть заметный в предшествую-
щие десятилетия разрыв науки и техники и поднять низкий социальный
статус техники. Ученые составляли планы городов и укреплений, писали
трактаты по архитектуре и баллистике. В конце века вновь достигает высо-
кого уровня изучение навигации. В 1681 г. в Севилье была основана колле-
гия Сан-Тельмо, где из брошенных детей готовили морских офицеров.
598
Упадок Испании вызвал к жизни целое направление в общественной мыс-
ли. Сотни авторов размышляли над причинами упадка, пытались понять
его суть и предлагали те или иные решения. Таких людей именовали арби-
тристами (от исп. «arbitrio» — способ, средство), а представленное ими
направление общественной мысли историки называют арбитризмом. Его
расцвет относится к первой трети XVII в. Арбитризм — достаточно много-
образное явление, в рамках которого можно выделить несколько направ-
лений. Многие его представители ограничивались тем, что предлагали
правительству те или иные способы увеличить налоговые поступления.
Наивность и дилетантство некоторых из этих авторов привели к тому, что
современники часто воспринимали любой арбитризм как оторванное от
жизни и вредное прожектерство. Однако ядро направления составляли
оригинальные мыслители, которые, будучи патриотами, глубоко пережи-
вали беды Испании. Нередко они уподобляли пришедшее в упадок госу-
дарство тяжело больному человеку, для излечения которого нужны самые
сильные лекарства, и приходили к выводу о необходимости серьезных

социально-экономических и политических реформ. Часто арбитристы от-
стаивали идеи протекционизма и меркантилизма, искали решение в опыте
передовых в социально-экономическом отношении стран Европы и нередко
поднимались над заблуждениями и предрассудками современников. Арби-
тристы искали решение проблемы бродяжничества, размышляли над по-
следствиями изгнания морисков, предлагали возделывать новые сельско-
ГЛ А ВА 5
хозяйственные культуры. Общими для многих из них были идеи снижения
и упорядочения налогов и борьбы с роскошью, критика системы майоратов,
чрезмерного числа служителей церкви.
Одна из школ экономической мысли сложилась в Толедо. Ее крупней-
шим представителем был сторонник меркантилизма Санчо де Монкада,
автор трактата «Политическое восстановление Испании» (1619). Монкада
обратил внимание на то, что приток в страну американских драгоценных
металлов имел противоречивые и даже негативные последствия для слабой
испанской экономики: «Золото Америки погубило Испанию». Современ-
ник Монкады Педро Фернандес де Наваррете, автор труда «Сохранение
монархий», отмечал, что Испания — единственное государство в истории,
где не колонии обогащают метрополию, а, напротив, метрополия приходит
в упадок, пытаясь обслуживать колонии. Он подчеркивал, что для сохране-
ния своего положения Испания должна забыть об имперских амбициях.
«Государство зачарованных людей»
Одним из самых глубоких мыслителей, писавших об упадке Испании, был

Мартин Гонсалес де Сельориго, который опубликовал в 1600 г. «Мемориал о
необходимой политике и надлежащем восстановлении Испанского государ-
ства». Вопреки распространенному мнению, что богатство страны состоит
в накопленных в ней сокровищах, Сельориго считал источником богатства 599
производительный труд, который многие испанцы рассматривали как занятие
морисков, недостойное не только дворянина, но и любого чистокровного хри-
стианина. Пренебрежение трудом сделало из Испании «государство зачаро-
ванных людей, которые живут вне естественного порядка». Одну из главных
бед Испании Сельориго проницательно увидел в крайней поляризации ее со-
циальной структуры, в слабости средних слоев. Он предлагал стимулировать
производительный труд, переориентировать экономику с экспорта сырья на
его переработку, восстановить ее демографический потенциал. ■■■
Характерной чертой арбитристов было их стремление перейти от теории

к практике, добиться осуществления своих проектов. Они направляли свои
трактаты в государственные органы, где их труды подчас попадали в руки ква-
лифицированных чиновников и даже рассматривались на заседаниях пра-
вительства. Воплощенный в них самоанализ нации повлиял на программу
реформ, которую выдвинул Оливарес. Но вскоре началось постепенное вы-

рождение арбитризма; еще появлялись отдельные крупные фигуры, но ори-
гинальные мыслители все более терялись на фоне эпигонов.
На развитие политической мысли Испании, отличавшейся в конце
XVI–XVII в. богатством и разнообразием, оказала влияние как богатейшая
политическая практика Испанской монархии, так и традиции и новейшие
достижения европейской мысли, с которыми лучшие испанские авторы были
РАЗДЕЛ 3
хорошо знакомы. Испанские мыслители основывались на идее разделения

церкви и государства как двух независимых властей, предполагавшей, од-
нако, воздействие церкви на государство в том, что касалось вопросов веры,
вплоть до смещения правителя, действующего во вред религии.
Другая характерная черта политической литературы конца XVI —
XVII в. — весьма слабая связь с эрудитской традицией. Ее авторы — не кабинет-
ные ученые, а секретари, послы, военные… Их труды написаны на испанском, а
не на латыни, и лишены формальных элементов, характерных для эрудитских
сочинений того времени. Авторы трактатов стремились предоставить читате-
лю именно те сведения, которые понадобятся ему в практической деятельно-
сти, и не случайно в заглавиях часто встречаются такие слова, как «советы»,
«наставления». Часто в трактаты помещалось множество эмблем, призванных,
в соответствии с представлениями эпохи барокко, максимально активно воз-
действовать на читателя, впечатляя его душу и подчиняя волю. Особенно попу-
лярным был трактат Д. де Сааведры Фахардо «Идея политико-христианского
государя…» (1640), отличавшийся глубиной мысли и красотой стиля.
Никогда в Испании не писали историю так много и разнообразно, как
в Золотой век, когда историческая реальность, казалось, могла только разо-
чаровать испанцев. Это было время жадного интереса к своему прошлому,
и каждый читатель имел возможность найти в исторических сочинениях
современников то, что его интересовало. В исторической мысли эпохи ба-
рокко, как и в политических теориях, воплотился опыт самосознания ис-
600 панцев на излете великой эпохи их истории. В истории они искали истоки
своего национального характера и подтверждение притязаний, ею обосно-
вывали политические теории.
Всегда актуальная для испанцев проблема единства или многообразия
исторического развития Пиренейского полуострова с восстановлением в
1640 г. суверенитета Португалии стала восприниматься весьма болезненно.
По мере того, как в условиях упадка страны разрывались связи между ее
провинциями, все шире распространялось представление, что каждая об-
ласть Испании самодостаточна, обладает своей собственной целостностью
и заслуживает отдельного внимания. Отсюда множество региональных и
городских историй («История Сеговии» Диего де Кольменарес и др.). В то
же время сама обширность Испанской монархии связывала ее историю
с историей всех известных тогда частей света: к ней равно относились исто-
рия завоевания Филиппин и Флориды, история войн в Италии и в Гранаде.
Разнообразные войны — в Каталонии, Португалии, Фландрии — стали из-
любленным сюжетом испанской историографии XVII в.
Полемика с протестантами способствовала развитию критического на-

чала при изучении истории церкви, которое затем распространилось и на
другие сюжеты. Резко возрос интерес к специальным историческим дисци-
плинам, историки стремились использовать всю относящуюся к вопросу
совокупность источников, отделять истинное от ложного и соблюдать точ-
ность в цитатах. Высокой степени изощренности достигли генеалогические
изыскания (Луис де Саласар и Кастро).
ГЛ А ВА 5
Первая половина XVII в. — время блестящего расцвета испанской литера-
туры, в которой тогда преобладал стиль барокко. В связи с его утверждени-
ем в 1590–1610-е годы происходят важные сдвиги в системе жанров прозы.
На смену характерным для Ренессанса рыцарским и пасторальным рома-
нам приходит барочный по своей природе плутовской роман.
Показателем высокой филологической культуры испанских авторов
начала XVII в. стало издание первого толкового словаря испанского языка
(«Сокровище кастильского или испанского языка», 1611), который соста-
вил Себастьян де Коваррубиас и Ороско. Этот словарь открыл новый этап
в развитии испанского языкознания. Каждая словарная статья включала
этимологию соответствующего слова, а также пословицы, поговорки, лите-
ратурные цитаты, которые поясняют его употребление.
Особое место в испанской культуре того времени занимает Мигель де
Сервантес Сааведра (1547–1616), в творчестве которого сфокусировались
многие линии развития испанского гуманизма. Хотя его последние про-
изведения, включая роман «Дон Кихот», выходили в свет уже в XVII в.
и испытали влияние барокко, Сервантес, в отличие от многих современ-
ников, сохранял верность ренессансным идеалам. Однако невозможность
их торжества окрашивает гуманизм Сервантеса в трагические тона. Ше- 601
девр Сервантеса породил множество толкований его философского смысла
и историко-литературного значения. «Дон-Кихот» по праву считается од-
ним из лучших романов мировой литературы; по числу языков, на которые
переведена эта книга, она уступает лишь Библии.
Среди испанских писателей XVII в. у Сервантеса как автора «Дон
Кихота» не было достойных продолжателей, и своим влиянием на испан-
скую литературу XVII в. он обязан не «Дон Кихоту», а «Назидательным
новеллам», во многом определившим пути развития испанской новеллы,
и «Странствиям Персилеса и Сихизмунды», оказавшим воздействие на
Грасиана.
В испанской поэзии, как и в литературе в целом, в начале XVII в. возобла-
дал стиль барокко. В его рамках выделились две враждовавшие между собой
стилевые тенденции. Одна из них связана с творчеством Луиса де Гóнгора и
Арготе (1561–1627). Гонгора создал свой поэтический стиль, который изве-
стен как культизм, или культеранизм (видимо, от лат. cultus — изысканный,
утонченный); по имени поэта его на-

зывают также гонгоризмом. Исходя
из того, что искусство противостоит
неприемлемой для поэта реальности
и должно служить немногим избран-
ным, поэт писал так, что для пони-
мания сложной формы и «зашиф-
РАЗДЕЛ 3
рованного» содержания его стихов

читателю требовались вдумчивость
и широкая эрудиция. А поскольку
преодоление трудностей всегда до-
ставляет наслаждение, то и читатель,
постигая смысл поэзии, получит удо-
вольствие. Излюбленными приема-
ми Гонгоры являлись неологизмы
(главным образом из латинского
языка), резкое нарушение общепри-
нятого порядка слов и другие экс-
перименты в области синтаксиса,
Луис де Гонгора. Портрет кисти Веласкеса многочисленные мифологические
аллюзии, сложные метафоры; ис-
следователи часто называют творческую манеру позднего Гонгоры «тем-
ным стилем». Творчество Гонгоры высоко ценили многие современники,
Сервантес назвал его «лучшим из поэтов, виденных Фебом».
«Новая поэзия», как ее стали называть, быстро приобрела сторонни-
ков. В прозу характерные приемы культизма перенес Ортенсио Парависино
и Артеага, теолог и знаток античности, которого современники называли
«проповедником королей и королем проповедников». Однако нередко
культистские образы, поражавшие свежестью и новизной у самого Гонгоры,
602 под пером его подражателей становились набором штампов.
У Гонгоры были и непримиримые оппоненты. Так, Лопе де Вега и его
сторонники, высмеивая стихи Гонгоры и особенно его последователей,
ценил выше всего такую поэзию, которую трудно создавать, но легко чи-
тать; этот спор нередко трактуется исследователями как противостояние
Ренессанса и барокко. С иных позиций критиковали культистов сторон-
ники второго стилевого направления барокко — консептизма, стремив-
шиеся раскрыть глубинные и неожиданные связи различных объектов
через слово и мысль. Если культисты подчас облекали в сложные формы
простые мысли и образы, то их оппоненты исходили из идеи внутренней
сложности самой мысли, а потому стремились к лаконизму и смысло-
вой насыщенности каждой фразы. Это делало язык их произведений не
менее сложным, чем у культистов. Для консептизма характерна игра на
буквальном и фигуральном значении слова и вообще на его многознач-
ности, каламбуры, пародийное воспроизведение и разрушение словес-
ных штампов.
Крупнейшим представителем консептизма был Франсиско де Кеведо и Ви-

льегас (1580–1645), язвительно критиковавший культизм в стихах и памфлетах.
В 20–30-е годы Кеведо стал, возможно, самым популярным писателем своего
времени. Однако конфликт с Оливаресом лишил писателя расположения ко-
роля Филиппа IV, а язвительная сатира настроила против него придворных и
церковь. В 1639 г. его заключили в тюрьму по обвинению в государственной
измене; на свободу он вышел лишь незадолго до смерти.
ГЛ А ВА 5
Блестящий мастер слова и, быть может, величайший сатирик в истории
испанской литературы, Кеведо равно успешно писал стихи и прозу. Он всегда
трезво оценивал реальность, не приемля эстетические утопии Гонгоры. Харак-
терной чертой поэзии Кеведо было проникновение тематики и лексики из пла-
на обыденного и даже вульгарного в высокие сферы, из бурлеска в самую воз-
вышенную лирику. Он часто прибегал к пародии и гротеску и любил сопостав-
лять два или несколько образов, связь между которыми раскрывала предмет
с неожиданной стороны. Дон Дублон (в подлиннике — дон Динеро, т.е. дон
Деньги) из знаменитой «Летрильи» 1601 г. стал ярчайшим символом совре-
менного поэту общества, в котором деньги всё покоряют и всем повелевают.
В испанской прозе в начале XVII в. на первый план выступает плутовской,
или пикарескный роман (от исп. pícaro — плут) — нелицеприятный рассказ
об Испании, зеркало, хотя иногда и кривое, того глубокого кризиса, который
переживала страна. Ломка традиционных устоев жизни общества сопрово-
ждалась разорением крестьян и ремесленников, обреченных на праздность и
бродяжничество. В то же время потоки золота и серебра, поступавшие в Ис-
панию из Америки, рождали убежденность во всевластии денег, иллюзию
легкой наживы и презрение к труду. Пикаро, каким его увидели и запечатле-
ли писатели Золотого века, — это бродяга и авантюрист, искатель житейской
удачи, ради которой он не брезгует никакими средствами. Он остроумен,
ленив и в то же время предприимчив; презирая традиционные представле-
ния о чести, имеет собственные, запрещающие ему заниматься каким-либо
ремеслом; превыше всего ценит он свою свободу. Пикаро — одновременно 603
порождение испанского общества и его обвинитель.
Предшественницей плутовского романа считается анонимная повесть
«Жизнь Ласарильо с Тормеса» (1554), но его подлинное рождение можно
датировать 1599 г., когда вышел в свет первый том романа «Гусман де Аль-
фараче» Матео Алемана (1547 — ок. 1614), имевший грандиозный успех.
Только в XVII в. книга переиздавалась десятки раз и была переведена на
многие языки. Перед читателями разворачивается масштабная панорама
общества, построенного на обмане и корысти, преступлениях и беззаконии.
Однако в сатирической характеристике социальных типов Алеман был до-
статочно сдержан, почти не затрагивая дворянство и духовенство. Черты
кризиса ренессансного сознания выступают в «Гусмане де Альфараче»
вполне отчетливо. Это и рассуждения о порочности человеческой природы,
и устойчивое ощущение дисгармоничности мира, общества и самого чело-
веческого сознания, и всесилие фортуны, играющей жизнью героя, и самый
тон повествования, предельно мрачный и саркастически язвительный.
Барочные черты не менее заметны в другом шедевре пикарески — рома-

не Кеведо «История жизни пройдохи по имени Дон Паблос», впервые опу-
бликованном в 1626 г. Весь спектр социальных типов, включающий у Кеведо
и нищих идальго, и служителей церкви, объединен идеей всевластия денег.
Тугой кошелек может возвысить любого пикаро, и, наоборот, обедневшие
дворяне вынуждены пополнять ряды профессиональных плутов.
В первые десятилетия XVII в. плутовской роман входит в моду. Даже
РАЗДЕЛ 3
Сервантес, творчество которого в целом противостоит пикареске, отдал ей

дань в новелле «Ринконете и Кортадильо».
Один из последних шедевров жанра — единственный роман известного
драматурга Луиса Велеса де Гевара «Хромой бес» (1641). В романе описы-
вается, как студент дон Клеофас, случайно попав в лабораторию алхимика,
освобождает заключенного в закупоренную бутылку Хромого беса, и тот
в награду показывает избавителю изнанку жизни ночного Мадрида, а за-
тем совершает с ним чудесное путешествие по городам Испании. Хромой
бес — новый в литературе образ, некоторые черты которого заимствованы
из фольклора. Наивное восприятие действительности начинающим пика-
ро корректируется трезвостью оценок его циничного спутника. Подобно
Кеведо, Велес де Гевара рассматривал действительность как царство всеоб-
щей лжи, насилия и обмана. Однако его критика выглядит более мягкой и
ограниченной, чем у Кеведо, и не случайно церковная цензура преследовала
Кеведо, но щадила «Хромого беса». В 1707 г. француз Лесаж опубликовал
переработку романа, затмившую своей популярностью прототип. В целом
испанский плутовской роман оказал огромное влияние на развитие евро-
пейского реалистического романа.
Одной из вершин развития прозы Золотого века стало творчество Баль-
тасара Грасиана и Моралеса (1601–1658). В его философских, этических и
эстетических воззрениях испанское барокко нашло наиболее полное вопло-
щение. Эстетические принципы Грасиана изложены в трактате «Остроу-
604 мие, или искусство изощренного ума», который считается манифестом
консептизма и наиболее значительным произведением эстетики и ритори-
ки барокко. Суть остроумия, по Грасиану, состоит в «изящном сочетании,
в гармоничном сопоставлении двух или трех далеких понятий, связанных
единым актом разума». Подобно логике, остроумие пользуется понятиями,
оно является «актом разума» остроумца и обращается к разуму аудитории.
Но, в отличие от логического рассуждения, остроумие сближает и непосред-
ственно сопоставляет далекие понятия, открывая таким образом новую ис-
тину. Оно не доказывает, а только высказывает, предоставляя возможность
«изощренному уму» слушателя или читателя самому оценить правильность
утверждаемой связи. При этом изящность и гармоничность сопоставления
роднит остроумие с художественным творчеством. Однако в данном случае
красота апеллирует не к органам чувств, как в живописи или музыке, а к спо-
собности мыслить. Это красота самой мысли, а не словесных форм ее выраже-
ния и украшения, с которыми имеет дело риторика. Синонимами остроумия
у Грасиана выступают такие понятия, как изобретательность и новаторство.
Его трактат явно направлен против академической традиции в эстетике и ис-

кусстве, против банального подражания природе или образцам прошлого.
В трактате «Благоразумный» Грасиан изложил свои взгляды на нрав-
ственное воспитание придворного, развив их в произведении «Карман-
ный оракул, или наука благоразумия» — сборнике афоризмов житейской
мудрости, снабженных комментариями. «Искусство жить» означает для
Грасиана умение побеждать в борьбе всех против всех. Оружием, с помо-
ГЛ А ВА 5
щью которого можно одержать победу, является благоразумие, сочетающее
в себе ловкость, рассудительность, способность приспосабливаться и при-
творяться. В соответствии с характерным для барокко образом мира как
театра Грасиан призывает представлять себя перед другими не таким, каков
ты есть на самом деле, и в то же время понимать тех, кто играет свое соб-
ственное представление. «Карманный оракул» оказал влияние на Ларош-
фуко и других моралистов XVII в.
Вершина творчества Грасиана — роман-аллегория «Критикон» (т. 1–3,
1651–1657). Описывая путешествие «природного человека» Андренио по
цивилизованному миру, писатель резко критикует пороки общества, про-
тивопоставляя им гармонию Вселенной. Произведения Грасиана, особенно
«Карманный оракул», в XVII–XVIII вв. пользовались европейской извест-
ностью, в том числе в России, и выдержали многие десятки изданий.
Театр — один из самых ярких феноменов испанской культуры Золотого

века. Сохранившиеся сведения о количестве театральных трупп и их по-
становок позволяют предположить, что обычные испанцы нередко смо-
трели по 100–150 новых спектаклей в год. Это был настоящий культ теа-
тра, в формах и образах которого мыслилась нередко сама жизнь.
Испанский театр конца XVI–XVII вв. являл собой замечательное един- 605
ство высокой и народной культуры: если круг читателей шедевров поэзии и
прозы Золотого века был ограничен неграмотностью большей части населе-
ния, то в театре простые ремесленники и хлебопашцы наслаждались гени-
альным стихом Лопе и Кальдерона. В театральном представлении Золотого
века важно было все: текст пьесы, сопровождавшая представление музыка,
блестящая игра актеров, великолепные костюмы, стоившие целые состоя-
ния, изысканные декорации и специальные эффекты.
Неразрывно связанная с театром стихия народной культуры с ее духом
вольномыслия не могла не вызывать реакции отторжения у церкви и у пра-
вящих кругов. Наиболее фанатично настроенные объявляли театр рассад-
ником ереси и пороков. Власти регулярно стремились ограничить деятель-
ность театральных трупп и установить над ними контроль; трижды они
пытались запретить представления по причине траура после смерти венце-
носных особ, однако, сталкиваясь с широким недовольством, вынуждены
были отказаться от своих намерений.
В истории театра Золотого века

выделяют три вида представлений:
публичное, придворное (или курту-
азное) и религиозное (ауто сакрамен-
таль). В конце XVI — первой трети
XVII в. ведущая роль принадлежала
публичному театру, в котором задавал
РАЗДЕЛ 3
тон Лопе де Вега. Репертуар публич-

ного театра был чрезвычайно много-
образен: комедии «плаща и шпаги»,
исторические трагедии, «драмы че-
сти», драмы о святых… Спектакли
разыгрывались в коррале — огоро-
женном пространстве под откры-
тым небом, где грань между сценой и
зрительным залом была достаточно
зыбкой. Обычные билеты стоили не-
дорого, что делало публичный театр
доступным почти для всех.
Лопе де Вега В правление Филиппа IV начи-
нается расцвет придворного театра,
связанный прежде всего с именем Кальдерона. В этом случае представления
разыгрывались в закрытых помещениях придворных театров, сооруженных
в королевских резиденциях; граница между сценой и зрителями была обо-
значена здесь очень четко. Придворный театр предоставлял огромные воз-
можности постановщикам. Благодаря действию хитроумных подъемных и
поворотных механизмов персонажи пьес внезапно возникали на сцене и ис-
чезали с нее, возносились к небесам и низвергались в ад. Столь же полной
была иллюзия изменения места действия: кабинет сменялся городской пло-
606 щадью, а цветущий сад — лесной чащей или берегом моря.
Ауто сакраменталь
Особым жанром испанского театра издавна был ауто сакраменталь — бук-

вально «действо о причастии». Если в Англии, Франции, Италии жанры рели-
гиозного театра уже в XVI в. постепенно сходят на нет, то в Испании, напротив,
в XVII в. ауто достигают расцвета, впитывая в себя черты барокко. Ауто разы-
грывались профессиональными актерами на площадях городов и поселков во
время праздника Тела Господня. В основу ауто были положены аллегорически
истолковываемые сюжеты, так или иначе связанные с Евхаристией. Аллегори-
ческие фигуры, появлявшиеся на сцене в одеждах библейских, мифологических
или исторических персонажей, вели в присутствии зрителя глубокий разговор о
догмах католической веры, о природе человека и его месте в мироздании, о борь-
бе добра и зла. Этому жанру отдали дань лучшие драматурги Золотого века. ■■■
Начало блистательного расцвета испанского театра связано с именем

Лопе де Вега (1562–1635). Перу Лопе принадлежат множество литературно-
критических сочинений, несколько романов и новелл, около 20 поэм, тысячи
лирических и сатирических стихотворений. Однако подлинную его славу со-
ставили произведения для театра: искрометные комедии «плаща и шпаги»,
пасторали и мифологические комедии, исторические драмы, религиозные
пьесы о святых, суровые «драмы чести». Считается, что Лопе написал свыше
ГЛ А ВА 5
2000 пьес, из которых сохранилось менее четверти. За уникальное сочетание
редкой плодовитости и высочайших художественных достоинств его творений
Сервантес назвал Лопе «чудом природы» и «фениксом гениев».
Хронологически творчество Лопе охватывает более полувека, он начи-
нал в эпоху позднего Возрождения, а последние его творения написаны в
эпоху господства барокко. В этой связи стилистическая оценка его творче-
ства вызывает споры. Одни авторы считают его полностью ренессансным
автором, иногда уточняя, что в молодости он пережил маньеристский пери-
од, однако затем вернулся к ренессансным началам. Другие подчеркивают,
что Лопе, как и весь испанский театр периода его расцвета, принадлежит
барокко. Это относится и к поэтике его театра, и к эстетическим принци-
пам, и к самому мировоззрению. Именно у Лопе окончательно утверждает-
ся трехчастное оформление сценического действа, что способствовало уси-
лению характерного для барокко динамического начала. В соответствии с
принципами барокко Лопе строит пьесу так, чтобы ни на минуту не осла-
блять напряженного интереса зрителя к происходящему на сцене, удер-
живать его внимание постоянной переменой декораций и костюмов, мест
действия и чувств. Черты барокко усматривают и в характерном для Лопе
жанре «новой комедии», смешивающей «высокое» и «низкое», трагиче-
ское и комическое, нарушая тем самым законы ренессансной теории драмы.
Творчество Лопе было ориентировано на официальную систему ценностей
испанского общества, с ее идеалами имперского величия и с ключевой ро-
лью представлений о чести, едва ли совместимых с ренессансными идеями 607
о самоценности отдельной личности. Именно Лопе утвердил тему чести
как одну из важнейших в театре.
Во втором десятилетии XVII в. складывается школа Лопе. В широком
смысле к ней принадлежали все последующие драматурги Золотого века, по-
скольку все они, различаясь между собой, оставались верны принципам «но-
вой комедии», в то же время усиливая или трансформируя отдельные сторо-
ны художественной системы своего учителя. Так, Тирсо де Молина вносил в
театр углубленный психологизм, Аларкон — жизненность характеров и на-
зидательность, Кальдерон — религиозно-философский пафос.
Ко второму десятилетию XVII в. относится начало «двойной жизни»
монаха Габриэля Тельеса, известного под псевдонимом Тирсо де Молина
(ок. 1581–1648). Юношей он вступил в орден мерседариев и со временем до-
стиг в нем высокого положения. Увлекшись театром, он сам стал писать пьесы,
оставаясь в то же время монахом и проповедником. Перу Тирсо принадлежит
более 400 пьес, но своей мировой славой он обязан прежде всего образу дона
Хуана Тенорио из комедии «Севильский озорник, или Каменный гость».

В пьесе впервые органично соединились два мотива, порознь бытовавших
задолго до этого в испанском фольклоре: о бессовестном обольстителе и
о приглашении на пир статуи мертвеца. Дону Хуану, лишенному моральных
устоев, но полному жизненной энергии и своеобразного обаяния, противо-
стоит оживший могильный памятник, в котором воплощена божественная
воля. Нерасторжимо связывая друг с другом дон Хуана и Каменного гостя,
РАЗДЕЛ 3
Тирсо, в соответствии с принципами барокко, связывает противоположное,

несоединимое. Не случайно все, кто позже обращался к мифу о Дон Жуане,
среди них Мольер и Моцарт, Байрон, Пушкин, — по-разному осмысливая и
самого Дон Жуана, и уготованное ему наказание, сохраняли эту связь.
Творчество Педро Кальдерона де ла Барка (1600–1681) — вершина ис-
панского театра барокко. Филипп IV, страстный поклонник театра, заметил
талант начинающего автора, и с 1625 г. Кальдерон стал главным поставщи-
ком пьес для придворного театра и ауто для религиозных представлений.
Для творческой манеры Кальдерона характерно сочетание глубоких фило-
софских раздумий, упорядоченной структуры пьесы, красоты стиха, дина-
мизма действия, обилия символов и аллегорий, максимального использо-
вания сценических возможностей театра барокко.
Перу Кальдерона принадлежит 120 светских пьес, 78 ауто и 20 интер-
медий. Он сочинял комедии «плаща и шпаги», драматизированные «жи-
тия святых», исторические трагедии, философские драмы.
Кальдерон внес огромный вклад в разработку темы чести — важней-
шей для испанского театра Золотого века. В некоторых пьесах Кальдерон
выходит за рамки сословных представлений о чести и следует за теми авто-
рами, которые, опираясь на раннехристианскую традицию, относили честь
к тем благам, которые Бог дарует каждому человеку вместе с жизнью и на ко-
торые никто не имеет права посягать. Идею чести как высшего блага, даро-
ванного Богом и потому уравнивающего тех, кто во всех прочих отношени-
608 ях не равен друг другу, обосновал в «Саламейском алькальде» крестьянин
Педро Креспо. Самая известная драма Кальдерона — «Жизнь есть сон»,
само название которой стало ключевой метафорой искусства барокко, вы-
разившей и драматичную противоречивость его мироощущения, и тщет-
ность попыток разрешить трагические конфликты своего времени.
Экономический упадок Испании сказался на архитектуре в большей степе-

ни, чем на скульптуре и живописи. Из-за нехватки средств с начала XVII в.
масштабное строительство велось гораздо реже, чем прежде. Это относится
и к городским соборам, и к монастырским постройкам, и к дворцам знати, а
отчасти даже и к королевским резиденциям.
В конце XVI — начале XVII в. главным образцом для испанских ар-
хитекторов являлся Эскориал, воплотивший мощь и величие Испанской
ГЛ А ВА 5
Пласа Майор в Мадриде
монархии эпохи Филиппа II. Ему подражали столь часто, что историки
архитектуры говорят даже об особом стиле «эрререско», который иногда
рассматривают как поздний Ренессанс, но чаще — как испанский вариант
классицизма. Эта линия в целом определяла развитие испанской архитек-
туры до 1660-х годов, хотя на окраинах Испании, в Андалусии и Галисии, 609
с 1640-х годов появляется барочная архитектура, несколько позже возобла-
давшая по всей стране и достигшая расцвета уже в начале XVIII в.
Хотя период 1580–1660 гг. обладает определенным стилистическим
единством, однако на облике архитектурных сооружений сказался отпе-
чаток личности каждого из трех монархов, царствовавших в течение это-
го времени. Так, на смену классической простоте и размаху строительства
эпохи Филиппа II приходят при Филиппе III сооружения более скромные
по размерам и стоимости, но зато «компенсирующие» эту вынужденную
скромность более пышной отделкой.
Развитие архитектуры было тесно связано с процессами урбанизации.
На фоне общего демографического спада некоторые города, и прежде всего
Мадрид, притягивают к себе сельское население и быстро растут. В связи
с упадком производства во многих городах сокращается число ремеслен-
ников, зато возрастает удельный вес знати и ее свит. Все это не могло не
сказаться на архитектурном облике городов. В конце XVI — первой трети
XVII в. заметна тенденция приспособить городскую застройку к услови-

ям времени, внести в облик городов, и прежде всего столичного Мадрида,
регулярность и единообразие. Эти принципы восторжествовали при соз-
дании главной площади Мадрида — Пласа Майор (1617–1619), которую
спроектировал архитектор Хуан Гомес де Мора; впоследствии она служила
примером для других городов. В Мадриде расширяются улицы и площади,
прокладываются бульвары. Другой яркий пример регулярного ансамбля
РАЗДЕЛ 3
начала XVII в. являет центр городка Лерма, принадлежавшего герцогу Лер-

ме. По его заказу построили огромный и помпезный герцогский дворец,
соединенный надземными переходами с главной церковью и монастырями.
Вокруг этого комплекса было спроектировано все городское пространство,
регулярно становившееся ареной грандиозных празднеств.
С середины XVII в. облик городов начинает меняться под воздействи-
ем барокко. Застройка становилась менее строгой и регулярной, сохранив-
шаяся во многих городах живописная хаотичность арабских кварталов от-
лично вписывалась в новые тенденции развития.
Самый крупный светский ансамбль той эпохи — Буэн Ретиро, летняя
резиденция Филиппа IV у самой границы городской застройки Мадрида —
сохранился лишь в небольших фрагментах. Этот замечательный дворцово-
парковый ансамбль, являвшийся одновременно местом для отдыха короля
и воплощением величия монархии, был сооружен в 1632–1640 гг. под руко-
водством Алонсо Карбонеля. Составляя разительный контраст с близле-
жащим Мадридом, Буэн Ретиро всем своим обликом подчеркивал величие
монарха, вознесенного над своим народом.
Скульптура Испании гораздо теснее, чем архитектура или живопись, была

610 связана со средневековыми традициями и в XVII в. продолжала развиваться в
сравнительно консервативных формах. Ее развитие не знало ни резкой смены
художественных этапов, ни контрастов сосуществования разнохарактерных
направлений. Тем не менее, важные изменения происходят и в этой области.
Основным заказчиком произведений скульптуры остается церковь.
Словно в ответ на иконоборческие тенденции протестантизма религиозная
скульптура распространяется в Испании очень широко. Если масштабное
строительство ведется реже, то задача украшения церквей и монастырей
остается актуальной. Правда, экономический упадок страны заставлял от-
казываться от дорогих заказов из мрамора или бронзы и вернуться к тради-
ции раскрашенной деревянной скульптуры.
В средневековой Испании скульптура в известной мере главенствовала
над живописью. Именно раскрашенная скульптура, а не живопись опреде-
ляла облик алтарных образов — ретабло, служивших объектом народного
поклонения. Пышные многоярусные ретабло XVI–XVII вв. прошли в сво-
ем развитии стадию Ренессанса, а затем и барокко.
Испанские пасо
Отдельно стоящая статуя все более приобретала в это время самостоятельное зна-
чение. Процесс отделения статуи от прежде окружавшей ее декоративной среды
привел к тому, что статуи в буквальном смысле слова вышли на улицы и площа-
ди городов. Именно в XVII в. широко распространяются так называемые пасо
(от исп. paso — шаг, движение). Так называли статуи и целые скульптурные груп-
ГЛ А ВА 5
пы, которые воспроизводили евангельские сцены; в католические праздники их
проносили в торжественных процессиях по улицам городов. При помощи статуй
разыгрывались своего рода драматические представления, нередко их одевали
в настоящие одежды и украшали драгоценностями, их руки и ноги двигались на
шарнирах, раны «кровоточили», на щеках застывали хрустальные слезы. Возника-
ло ощущение полной реальности разыгрываемых эпизодов Евангелия. Наиболее
известные религиозные празднества, такие как пасхальная неделя в Севилье, от-
личались синкретическим характером и грандиозным размахом. ■■■
Для лучших скульпторов этой эпохи характерна духовная экспрессия и

выразительность. Индивидуализации образов способствовала канонизация
святых XVI в.: при создании их образов скульпторы опирались на сохранив-
шиеся портреты или посмертные маски. В сочетании с полихромией это соз-
давало опасность чрезмерного сходства с живой натурой. Так, о статуе святого
Бруно работы Мануэля Перейры (из картезианского монастыря Мирафлорес
под Бургосом) говорили даже, что она молчит не потому, что статуя, а потому,
что картезианец. Подчас испанские мастера злоупотребляли изображением
крови и физических мук Христа и святых.
В развитии испанской скульптуры этого периода можно выделить две
важнейшие школы: кастильскую с центрами в Вальядолиде и Мадриде и ан-
далусскую с центрами в Севилье и Гранаде. К старшему поколению скульпто-
ров XVII в. относятся Грегорио Фернандес (ок. 1576– 611
Игнасио 1636) и Хуан Мартинес Монтаньес (1568–1649). Для
Лойола. Фернандеса, наиболее видного мастера кастильской
Скульптор школы, характерны драматизм, суровость, подчас
Хуан Марти-
нес Мон- религиозная экзальтация, в его творчестве преоб-
таньес ладают образы скорби и страдания («Покоящий-
ся Христос»). У Монтаньеса, возглавлявшего
андалусскую школу, гораздо более заметно
лирическое и созерцательное начало.
Он ориентировался на классические
образы; его понимание красоты и
пластики форм человеческого тела
восходит к Ренессансу («Распя-
тие» и «Непорочное зачатие» из
собора Севильи, алтарь монастыря
Сан Исидро в Сантипонсе).
Лучшей работой ученика Монтаньеса Алонсо Кано (1601–1667) считается

небольшая Мадонна из Гранадского собора, отличающаяся особым лиризмом
и красотой форм; не случайно ее издавна называли «Чикита» — «Девочка».
Учеником Кано был Педро де Мена (1628–1688), в работах которого привле-
кает страстная внутренняя напряженность при внешнем лаконизме («Святой
Франциск», «Мария Магдалина»).
РАЗДЕЛ 3
В испанской живописи XVII в. далеко не сразу возобладала главная линия,

в русле которой развивалось творчество лучших мастеров. Сравнительно
пóзднее, а потому ускоренное усвоение важнейших этапов европейского худо-
жественного развития неизбежно приводило к сочетанию разных его стадий
не только в одно время, но подчас и в творчестве одного художника. Наиболее
дробным и стилистически разнородным выглядит период конца XVI — на-
чала XVII в., время напряженных поисков и интенсивного развития местных
школ Севильи, Гранады и Валенсии. Продолжалось украшение Эскориала,
для которого приглашались мастера из Италии, работавшие в духе позднего
маньеризма. Традиции итальянского придворного академизма продолжали
существовать в течение всего XVII в., однако несравненно более важной сто-
роной итальянского влияния было проникновение на испанскую почву идей
и образов Караваджо. Через караваджистский этап прошли все крупные ху-
дожники того поколения, с которым связан расцвет испанской живописи.
Хусепе (Хосе) де Рибера (1591–1652) с 1616 г. был придворным живопис-
цем испанских вице-королей в Неаполе. Работа вдали от родины, обогатив его
талант новыми гранями, не помешала ему остаться испанским художником.
Рибера прежде всего был мастером монументальных религиозных компози-
ций. Портрет занимает в его творчестве менее важное место, но отличается
612 своеобразием: приемы репрезентации, применявшиеся для парадных портре-
тов знати и изображений святых, Рибера использовал для изображения людей
из низов общества, придавая образам бродяг и физически ущербных людей
значительность и достоинство («Хромоножка»). Сильнейшее впечатление на
современников производили его полотна с изображением мученичеств («Му-
ченичество святого Варфоломея», «Святой Себастьян»). Художник сумел из-
бежать в них ложной патетики, наполнив их подлинной силой человеческого
страдания и душевной стойкости. Его творчество проникнуто ощущением
земной красоты, которое в религиозных композициях тесно переплетено с
идеей бренности и хрупкости телесного; значительное место в его образах свя-
тых и отшельников занимает тема разрушительной старости и аскетического
подвига. Творчество мастера, совершенное по пластике и колориту, оказало
огромное влияние на испанскую и на неаполитанскую живопись XVII в.
В творчестве другого замечательного испанского мастера XVII в., Фран-
сиско Сурбарана (1598–1664), предстает религиозная жизнь испанской про-
винции того времени. Бóльшую часть жизни живописец провел в провин-
ции Эстремадура и в Севилье, где

он учился и куда вернулся в 1629 г.
Широкую известность ему принес-
ли циклы картин с эпизодами из
истории монашеских орденов и из
житий святых, исполненные по за-
казам монастырей для украшения
ГЛ А ВА 5
монастырских сакристий и залов ка-
питулов. Живописная манера Сур-
барана отличается простотой и кон-
кретностью; даже все происходящее
в сфере потустороннего приобретает
под его кистью черты реальности.
Действующие лица в его монастыр-
ских циклах глубоко индивидуаль- Франсиско Сурбаран.
ны, монашеский быт воспроизведен Чудо святого Гуго Гренобльского
лаконично, но очень точно.
Сурбарану принадлежат и лучшие натюрморты в истории испанской жи-
вописи, в которых статичная и на первый взгляд слишком простая компози-
ция сочетается с предельной объемностью и четкостью пластических форм
(«Натюрморт с лимонами, апельсинами и розой»).
Творчество крупнейшего испанского художника XVII в., Диего Вела-
скеса (1599–1660), концентрирует в себе черты испанской школы, но в то же
время занимает в ней особое место. В первый, севильский период творчества
(1615–1623) Веласкес прошел через увлечение караваджизмом. Очень быстро
достигнув творческой зрелости, художник в это время более всего работал
в бытовом жанре. В картинах этого периода, запечатлевших уличные сцены
и народные типы, Веласкес переосмысливает характерный для Испании дво-
рянский кодекс чести, находя честь и достоинство у людей низкого социаль-
ного происхождения («Кухарка», «Продавец воды»). 613
В 1623 г. молодой мастер стал придворным живописцем Филиппа IV и пе-
реехал в Мадрид. С этого времени важнейшей для него стала тема власти. Пор-
треты Веласкеса вполне официальны, но придворный церемониал не сковывал
художника, он принимал его как данность, всегда сохраняя верность жизнен-
ной правде и высочайшее качество живописи. Наряду с парадными портретами
короля, членов его семьи и графа-герцога Оливареса он пишет для дворца Буэн
Ретиро монументальное полотно «Сдача Бреды» (1634–1635). Один из эпи-
зодов Тридцатилетней войны — церемония передачи голландцами испанцам
ключей от крепости Бреда — стал для художника поводом для размышлений
о войне и мире. Вместо привычного для того времени изображения торжества
победителей и унижения побежденных и вопреки тому, чего ждали от при-
дворного живописца, Веласкес показал достоинство вынужденных уступить,
но не сломленных еретиков и мятежников, образы которых обрисованы с ува-
жением и симпатией. Художнику удалось воплотить на холсте противостояние
двух во всем различных держав, Испании и Голландии.
Во второй половине 30-х годов Вела-

скес начинает писать портреты придвор-
ных шутов, карликов и уродов. Этот цикл
из более чем десятка работ создавался на
протяжении свыше четверти века и явля-
ется вершиной восприятия художником
человеческой личности. Веласкес обна-
РАЗДЕЛ 3
руживает у физически и душевно ущерб-

ных людей, едва ли не исключенных из
нормального человеческого существова-
ния, все то, что вообще присуще человеку,
но только выраженное более открыто и
драматично. Среди шутов и психически
больные люди, и карлики, сохранившие
умственную полноценность и даже об-
ретшие мудрость («Эль Примо», «Себа-
Бартоломе Эстебан Мурильо. стьян де Мора»), и люди здоровые физи-
Девушка с дуэньей чески и душевно, но исполняющие роль
шутов («Дон Хуан Австрийский»).
Главное творение последнего десятилетия жизни Веласкеса — «Мени-
ны» — это своего рода синтез бытовой картины и группового портрета, в
котором представлена вся иерархия испанского двора от короля до шутов
и карлиц. Персонажи, прежде выступавшие в произведениях художни-
ка порознь, были слиты теперь в единый собирательный образ, трактовка
которого совершенно уникальна. Король и королева, которые должны бы
быть первыми среди действующих лиц, представлены лишь в виде смут-
ного отражения в зеркале в глубине комнаты, а позы инфанты Маргариты
и карлицы явно перекликаются друг с другом. Низводя одни персонажи
и возвышая другие, художник продемонстрировал всю относительность
614 официальной иерархии и создал новаторскую и сложнейшую по смыслу
композицию, отличающуюся четкой организацией пространства и удиви-
тельным эффектом присутствия.
Самым значительным из младших современников Веласкеса был се-
вильский живописец Бартоломе Эстебан Мурильо (1617–1682), писавший
как масштабные религиозные композиции, так и жанровые сцены, причем
нередко сочетавший их в рамках одной картины. К числу его любимых сю-
жетов относились изображения Мадонны и святого семейства, а также сце-
ны из жизни уличных детей из простонародья («Мальчики с фруктами»).
Творчество другого заметного севильского художника того времени, Хуана
де Вальдеса Леаля (1622–1680), отличается мистической экзальтацией, эф-
фектностью композиций, изощренным и необычным колоритом.
В последние десятилетия XVII в. в целом ведущая роль принадлежала
мадридской школе, но при дворе предпочитали делать заказы итальянским
художникам. Лучшие испанские мастера этого времени — Клаудио Коэльо и
Хуан Карреньо де Миранда — известны главным образом как портретисты.
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ
УКАЗАТЕЛЬ
1,5–1,25 млн лет назад 2200–700 гг. до н.э. VII–VI вв. до н.э.
появление древнейшего эпоха бронзы расцвет финикийской
человека на Пиреней- в Испании колонизации Испании
ском полуострове. и Балеарских островов
Начало эпохи 1500–900 гг. до н.э.
палеолита и зарождение развитие культуры 654–653 гг. до н.э.
первых человеческих Лас Коготас основание западными
сообществ (центральная Испания) финикийцами колонии
на острове Ивиса
5500/5000–3300 лет назад Середина II тыс. –
наступление эпохи VI вв. до н.э. VII–IV вв. до н.э.
неолита и формирова- развитие тартессийской эпоха греческой 615
ние первобытных культуры колонизации
родовых общин Испании
и неолитических XI–VIII вв. до н.э.
культур в Испании начальный период 620-е гг.–IV в. н.э.
финикийской история ведущей
3300–1700 гг. до н.э. колонизации Испании греческой колонии
возникновение и разви- в Испании
тие энеолита, формиро- 750/700 гг. до н.э. — Эмпориона
вание первых историко- рубеж новой эры
культурных ареалов эпоха железа 600–575-е гг. до н.э.
на территории возникновение
Конец IV — первая Испании иберийской культуры
половина II тыс. до н.э.
формирование и расцвет 790–600-е гг. до н.э. 546 г. до н.э.
культуры Лос Мильярес ориентализирующий падение греческой
(юго-восточная период в истории Фокеи и переселение
Испания) Тартессиды ее жителей в Западное
Средиземноморье 218 г. до н.э. 98–117 гг. н.э.
(Алалия, Массалия, прибытие римлян правление в Риме
Эмпорион) в Ампуриас императора Траяна,
(древний Эмпорион) выходца из Испании
535 г. до н.э.
битва фокейцев с пу- 209 г. до н.э. 117–138 гг.
ХРОНОЛОГИЯ
нийцами и их союзни- завоевание Римом правление в Риме

ками–этрусками при Нового Карфагена императора Адриана,
Алалии и «Кадмова» и конец карфаген- выходца из Испании
победа греков ского господства
в Испании III в.
509 г. до н.э. первые христианские
Первый римско- 197–179 гг. до н.э. общины в Испании, из-
карфагенский договор римские захватни- вестные по доку ментам
ческие войны на
500-е гг. до н.э. Пиренейском полуо- 90-е гг. III в.
возникновение турде- строве. Образование административная
танской культуры, римских провинций реформа императора
как преемницы тартес- в Испании Диоклетиана. Орга-
сийской цивилизации низация провинций
154–139 гг. до н.э. Галлеция, Лузитания,
500-е гг. до н.э. восстание местных Тарракона, Картахена
пунийско- племен провинции Ис- и Бетика в составе дио-
гадитанский союз пания Дальняя под ру- цеза Испания
ководством Вириата
475–250-е гг. до н.э. 304–305 гг.
расцвет турдетанской 138–133 гг.до н.э. гонения на христиан
культуры Нумантийская война в Испании при
(война кельтиберов императоре Диокле-
460-е гг. до н.э. против римского тиане
первые серебряные господства)
монеты Эмпориона 379–395 гг.
616 местного чекана 80–72 гг. до н.э. правление в Риме
деятельность императора Феодосия,
410–340-е гг. до н.э. римского полководца выходца из Испании
торговые контакты Сертория в Испании
Аттики с Иберией 380 г.
60–40-е гг. н.э. собор в Сарагосе, осудив-
348 г. до н.э. завоевательная ший ересь Присциллиана
Второй римско-карфа- и административно-
генский договор государственная 409 г.
деятельность вторжение в Испанию
III в. до н.э. в Испании вандалов, свевов
завоевание Испании Гая Юлия Цезаря и аланов. Первые
Карфагеном (вплоть варварские поселения
до реки Эбро на севере) 19 г. н.э.
завершение завоевания 416–418 гг.
237 г. до н.э. Испании римлянами. первые походы вестго-
основание Нового Создание провинции тов на Пиренейский по-
Карфагена Баркидами Лузитания луостров
429 г. 590–651 гг. 732 г.
переселение вандалов Браулион битва при Пуатье.
с Пиренейского полуо- Сарагосский Победа Карла Мартелла
строва на север Африки над мусульманами.
20-е гг. VII в.
507 г. окончательное изгнание 739–757 гг.
поражение вестготов византийцев из Испа- правление Альфонсо I
в сражении с франками нии при короле Суин- Католика в Астурий-
при Пуатье. Перемеще- тиле ском королевстве
ние центра Вестготского
королевства в Испанию 642–653 гг. 742 г.
правление короля подавление берберского
511–526 гг. Хиндасвинта. восстания отрядами
«остготский протекторат» Работа над кодифи- сирийских воинов
кацией королевских
552 г. законов («Книга при- 756–788 гг.
начало завоеваний говоров») правление Абд ар-
византийцев на юге Рахмана I из династии
Испании 644–690 гг. Омейядов. Образование
Юлиан Толедский Кордовского эмирата
568–586 гг.
правление короля Лео- 653–672 гг. 778 г.
вигильда правление короля осада Сарагосы Карлом
Рецесвинта Великим. Сражение в
70-е гг. VI в. Ронсевальском ущелье
войны на севере Испа- 654 г.
нии против кантабров принятие законов 781–811 гг.
«Книги приговоров» утверждение власти
560–636 гг. франков от Пиренеев
Исидор Севильский 672–680 гг. вплоть до Жироны.
правление короля Создание Испанской
570–583 гг. Вамбы марки
король свевов Миро 617
672–673 гг. 784 г.
579–583 гг. мятеж дукса Павла начало строительства
мятеж Герменегильда Большой мечети в Кордове
680–687 гг.
583–584 гг. правление Эрвига. 788–796 гг.
присоединение коро- Обновление Хишам I, кордовский
левства свевов «Книги приговоров» эмир
586–601 гг. 711 г. 789–791 гг.
правление короля экспедиция Бермудо I, король Астурии
Рекареда Тарика бен Зийада.
Битва при Гвадалете, 791–842 гг.
589 г. поражение короля правление в Астурии
III Толедский собор. Родериха Альфонсо II Благо-
Принятие никейского честивого. Открытие
исповедания в Вестгот- 718 г. гробницы апостола
ском королевстве битва при Ковадонге Иакова в Компостеле
796–822 гг. 852–866 гг. 898–911 гг.
аль-Хакам I, Мухаммад I, кордов- граф Барселоны
кордовский эмир ский эмир Борель I (Винифред II)
798 г. 856 г. 901 г.
восстание в Толедо военные кампании хри- битва у Саморы,
стиан в долине Дуэро победа Альфонсо III

817 г.
восстание в аррабале 858 г. 905–925 гг.
Кордовы нападение викингов на Санчо I Гарсес,
Галисию король Наварры
801 г.
отвоевание франками 859 г. 912–962 гг.
Барселоны присоединение правление
к Астурии Леона Абд ар-Рахмана III
820–851 гг. и Асторги
правление Иньиго 914–924 гг.
Аристы в Наварре 866–910 гг. астуро-леонский
(Памплоне) Альфонсо III Великий, король Ордоньо II
король Астурии
822–852 гг. 923 г.
правление эмира 868–889 гг. установление власти
Абд ар-Рахмана II. движение Наварры в Риохе
Реформы управления Абд ар-Рахмана
в Аль-Андалусе Ибн Марвана 929 г.
аль-Джиллики; провозглашение
839–844 гг. образование Кордовского
граф Арагона Гарсия независимого халифата
Галиндес принципата
в Бадахосе 932–970 гг.
842–850 гг. Фернан Гонсалес,
Рамиро I, король Астурии 870–905 гг. граф Кастилии
618 Фортун Гарсес,
844 г. король Наварры 932–950 гг.
нападение викингов Рамиро II,
на Кадис и Севилью 878–898 гг. король Леона
Винифред I Мохнатый,
845 г. граф Барселоны 934 г.
восстания мулади разорение Бургоса Абд
880–918 гг. ар-Рахманом III
850–866 гг. восстание Умара ибн
Ордоньо I, король Астурии Хафсуна 939 г.
битва при Симанкасе.
851–870 гг. 886–888 гг. Начало строительства
Гарсия I Иньигес, аль-Мундир, Мадина аз-Захра
король Наварры кордовский эмир
955–960 гг.
850–859 гг. 888–912 гг. усобица в
движение кордовских Абд-Аллах, Астуро-Леонском
мучеников кордовский эмир королевстве
961–976 гг. 1002 г. 1063–1094 гг.
аль-Хакам II, смерть аль-Мансура Санчо Рамирес, король
кордовский халиф Арагона
1008–1009 гг.
965–984 гг. берберские мятежи 1066–1071 гг.
Рамиро III, король Леона в Аль-Андалусе Гарсия I, король Галисии
966–992 гг. 1013–1031 гг. 1067 г.
Боррель II, граф Барсе- кризис и упразднение война между Арагоном,
лоны Кордовского халифата Наваррой и Кастилией
976–1009 гг. 1018–1035 гг. 1072–1109 гг.
Хишам II, кордовский Беренгер Рамон I, Альфонсо VI, король
халиф граф Барселоны Леона и Кастилии
981 г. 1028–1037 гг. 1076–1082 гг.
возвышение Ибн Аби Бермудо III, король Леона Рамон Беренгер II,
Амира аль-Мансура. граф Барселоны
Начало походов 1031 г.
против христианских начало первого периода 1082–1096 гг.
королевств тайф в Аль-Андалусе Беренгер Рамон II,
граф Барселоны
982 г. 1035–1076 гг.
конфликт между Рамон Беренгер Старый, 1085 г.
Бермудо II и Рамиро III граф Барселоны взятие Толедо Альфонсо VI
985 г. 1035–1065 гг. 1086 г.
взятие Барселоны Фернандо I, король поражение Альфонсо VI
аль-Мансуром Кастилии в битве при Саграхасе
(Салаке)
994–1064 гг. 1035–1063 гг.
Ибн Хазм Рамиро I, король Арагона 1088 г.
вторжение альморави- 619
995–1000 гг. 1035 г. дов на Пиренейский по-
Гарсия III Санчес, Гарсия IV Санчес, луостров
король Наварры король Наварры
и Арагона 1094–1104 гг.
1038 г. король Арагона Педро I
997 г. Фернандо I получает
взятие аль-Мансуром корону Леона 1094 г.
Сантьяго де Компостелы взятие Валенсии Сидом
1048–1099 гг. Кампеадором
999–1028 гг. Сид Кампеадор
Альфонсо V, король 1096–1131 гг.
Леона 1054 г. Рамон Беренгер III Ве-
битва при Атапуэрке ликий, граф Барселоны
1000–1035 гг.
Санчо III Великий, 1065–1072 гг. 1104–1134 гг.
король Наварры Санчо II Сильный, ко- Альфонсо I Воитель,
и Арагона роль Кастилии и Леона король Арагона
1108 г. 1134–1137 гг. 1157 г.
битва при Уклесе Рамиро II Монах, учреждение
король Арагона духовно-рыцарского
1109–1126 гг. ордена Калатрава
Уррака I, королева 1135 г.
Касти лии. Брак с Аль- принятие 1158–1214 гг.
фонсо I Воителем Альфонсо VII Правление

титула императора Альфонсо VIII,
1110 г. на коронации короля Кастилии
захват Сарагосы альмо- в Леоне
равидами 1160 г.
1136 г. учреждение
1111 г. договор в Алагоне духовно-рыцарского
захват Леона Альфонсо I ордена Сантьяго
Воителем 1137 г.
уния Каталонии 1162–1196 гг.
1115–1116 гг. и Арагона в резу- Альфонсо II,
завоевание Балеарских льтате брака графа король Арагона
островов альморавидами Рамона Беренгера IV
и принцессы 1164 г.
1118 г. Петронилы сражение при Уэте
взятие Сарагосы
войсками Альфонсо I 1140 г. 1177 г.
Воителя договор в Каррионе взятие Куэнки
в совместной кампании
1120 г. 1147 г. королей Арагона
сражение при Кутанде взятие Альмерии и Кастилии
кастильцами
1126–1157 гг. 1179 г.
Альфонсо VII, леоно- 1150–1194 гг. договор в Касорле
кастильский король Санчо IV Мудрый,
король Наварры 1183 г.
620 1127 г. сооружение Портика
мир в Тамаре между 1151 г. Славы в соборе Сантья-
Альфонсо VII и Аль- договор в Тудилене го де Компостела
фонсо I Воителем между Альфонсо VII
и Рамоном 1184–1195 гг.
1131–1162 гг. Беренгером IV строительство
Рамон Беренгер IV, Хиральды в Севилье
граф Барселоны 1154–1155 гг.
взятие Гранады 1188–1230 гг.
1134–1150 гг. альмохадами Альфонсо IX, король
Гарсия V Рамирес Леона
Восстановитель, 1157–1188 гг.
король Наварры Фернандо II, 1190 г.
король Леона договор в Борхе
1134 г.
сражение при Фраге, 1157–1158 гг. 1191 г.
отделение Наварры Санчо III, война между
от Арагона король Кастилии Кастилией и Арагоном
1194–1234 гг. 1229 г. 1266 г.
Санчо VII Сильный, завоевание Мальорки завоевание Мурсии
король Наварры Жауме I войсками Альфонсо Х
1195 г. 1230 г. 1276–1285 гг.
поражение войска взятие Бадахоса Аль- Пере III, король Арагона
Альфонсо VIII фонсо IX. Объединение
от мусульман в битве Кастилии и Леона под 1284–1295 гг.
при Аларкосе властью Фернандо III леоно-кастильский
король Санчо IV Храбрый
1196–1213 гг. 1231 г.
Пере II Католик, Жауме I отвоевывает 1285–1291 гг.
король Арагона Ивису Альфонсо III Арагонский
1199 г. 1232–1315 гг. 1291–1327 гг.
захват Алавы и Гипу- Рамон Льюль правление в королевстве
скоа Альфонсо VIII Арагон Жауме II Спра-
1236 г. ведливого
1207 г. взятие Кордовы
договор в Гвадалахаре Фернандо III 1291 г.
соглашение в Тарасконе
1212 г. 1238 г.
битва при Лас Навас завоевание Валенсии 1292 г.
де Толоса Жауме I взятие Тарифы
войсками Санчо IV
1213 г. 1243 г.
битва при Мюре включение Мурсии 1295–1312 гг.
в состав Кастилии правление в Кастилии
1213–1276 гг. Фернандо IV
Жауме I Завоеватель, 1244 г.
король Арагона договор в Альмисре 1295 г.
отказ Жауме II от прав
1214–1217 гг. 1246 г. на Сицилию по догово- 621
Энрике I, король Кастилии взятие Хаэна войсками ру в Ананьи
Фернандо III
1217–1252 гг. 1296–1300 гг.
Фернандо III Святой, 1248 г. война Кастилии
король Кастилии осада и взятие Севильи и Арагона
Фернандо III
1218 г. 1298 г.
основание университета в 1252–1284 гг. договор в Альканьисес
Саламанке Альфонсо X Мудрый,
король Леона и Кастилии 1300 г.
1221–1222 гг. битва при Алькаудете
начало строительства 1254 г.
собора в Бургосе договор в Монтеагудо 1304 г.
Кордовский договор
1227 г. 1262 г. Кастилии и Арагона,
завоевание Касереса завоевание Кадиса вой- переход севера Мурсии
войсками Альфонсо IX сками Альфонсо Х к Арагону
1309–1314 гг. 1333 г. 1360–1362 гг.
Наср I, эмир Гранады отвоевание Гибралтара Мухаммад VI,
Маринидами эмир Гранады
1309 г.
взятие христианами 1336–1387 гг. 1363 г.
Гибралтара арагонский договор в Мурвьедро
король Пере IV
1312–1350 гг. Церемонный 1367 г.
кастильский король битва при Нахере
Альфонсо XI 1340 г.
битва при Саладо 1368 г.
1312–1325 гг. договор в Толедо
регентство Марии 1343 г.
де Молина переход Мальорки 1369 г.
и Руссильона под сражение при Монтьеле
1314–1325 гг. власть Пере IV
Исмаил I, эмир Гранады 1369–1379 гг.
1344 г. Энрике II, первый ко-
1317 г. административные роль Кастилии из дина-
основание рыцарского реформы Пере IV стии Трастамара
ордена Монтеса
1348 г. 1375 г.
1319 г. битва при Эпиле. мирные договоры в
строительство комплекса Установления Алькала Альмасане и Льейде
Хенералифе в Гранаде
1342–1344 гг. 1379–1390 гг.
1323–1324 гг. осада и взятие король Кастилии Хуан I
захват арагонскими Альхесираса войсками
войсками Сардинии Альфонсо XI 1379 г.
вхождение герцогства
1325–1333 гг. 1350–1369 гг. Афинского
Мухаммад IV, эмир Гра- король Кастилии Педро I и Неопатрии в состав
622 нады Арагонской Короны
1351 г.
1327–1336 гг. эпидемия чумы 1383 г.
арагонский король Аль- «Черная смерть» договор в Сальватьерре
фонсо IV Кроткий
1354–1359, 1362–1391 гг. 1385 г.
1327 г. Мухаммад V, битва при Алжубарроте
совместный поход коро- эмир Гранады
лей Кастилии, Арагона 1387–1396 гг.
и Португалии против 1356–1369 гг. Жоан I, король Арагона
Гранадского эмирата война между королями
Кастилии и Арагона 1390–1406 гг.
1330–1335 гг. («война двух Педро») Энрике III, король
«Граф Луканор» Кастилии
Хуана Мануэля 1359 г.
учреждение Генераль- 1396–1410 гг.
1333–1354 гг. ной депутации (Жене- Мартин I,
Йусуф I, эмир Гранады ралитат) в Каталонии король Арагона
1402 г. 1458–1479 гг. 1475 г.
начало кастильской ко- Хуан II, король упорядочение денежного
лонизации Канарских Арагона обращения в Кастилии.
островов Финансовая реформа
1462–1472 гг.
1406–1454 гг. восстание ременс и кон- 1476 г.
король Кастилии Хуан II фликт Жоана II с Жене- битва при Торо
ралитат в Каталонии
1412 г. 1479–1516 гг.
компромисс в Каспе 1462 г. Фернандо II, король
взятие Гибралтара Арагона
1412–1416 гг. войсками герцога
Фернандо I Медина Сидония 1479 г.
Антекерский, договор в Алкасоваше.
король Арагона 1462–1464 гг. Уния Кастилии
военный конфликт и Арагона
1416–1458 гг. претендентов
Альфонсо V Великодуш- на престол в Гранад- 1480 г.
ный, король Арагона ском эмирате учреждение инквизи-
ционного трибунала
1417–1419, 1427–1429 гг. 1464–1485 гг. в Кастилии.
Мухаммад VIII, эмир Абу Хасан, Создание Совета
Гранады эмир Гранады Кастилии
1419–1427, 1430–1431, 1464 г. 1482–1491 гг.
1432–1445, 1447–1453 гг. гражданская война Мухаммад XII (Боаб-
Мухаммад IX, в Кастилии диль), эмир Гранады
эмир Гранады
1465 г. 1482–1492 гг.
1435 г. «Авильский фарс» Гранадская война
битва при Понце
1467 г. 1483 г.
1445–1446 гг. вторая битва при назначение Томаса де 623
Йусуф V, эмир Гранады Ольмедо Торквемада верховным
инквизитором
1445 г. 1468 г.
битва при Ольмедо договор в Торос 1484 г.
де Гисандо учреждение инквизи-
1446–1447 гг. ции в Арагоне
Мухаммад Х, 1469 г.
эмир Гранады брак Изабеллы Ка- 1487–1489 гг.
стильской и Фернандо завоевание Малаги
Арагонского и Альмерии
1452–1462 гг.
Абу Наср Саад, 1474–1504 гг. 1492 г.
эмир Гранады Изабелла I, королева взятие Гранады. Завер-
Кастилии шение Реконкисты
1454–1474 гг.
Энрике IV, король 1474/1484–1566 гг. 1492 г.
Кастилии Бартоломе де Лас Касас изгнание иудеев
1492 г. 1505 г. 1519–1522 гг.
открытие Америки договор в Саламанке первое кругосветное
о регентстве между путешествие
1492–1493 гг. Фернандо Католиком
первое плавание и Филиппом Красивым 1519–1522 гг.
Колумба восстание жерманий
1506 г. в Валенсии
1492–1540 гг. отречение Фернандо
Хуан Луис Вивес Католика от власти 1520–1522 гг.
в Кастилии, смерть восстание комунерос
1493–1496 гг. Филиппа Красивого,
второе плавание Колумба регентство Хименеса 1521 г.
де Сиснероса битва при Вильяларе
1496 г.
получение Фернандо 1508 г. 1521–1523 гг.
и Изабеллой от папы основание университета восстание жерманий
Александра VI в Алькале де Энарес на Балеарских островах
титула Католических
королей. Реформа 1511–1553 гг. 1525 г.
духовно-рыцарских Мигель Сервет битва при Павии
орденов
1512 г. 1525 г.
1496 г. Бургосские законы Эдикт о вере в Толедо
мир в Лос Реалехос;
завершение завоевания 1513 г. 1526 г.
Канарских островов открытие Васко Мадридский мир
Нуньесом де Бальбоа
1498–1500 гг. Тихого океана 1527 г.
третье плавание Колумба разграбление Рима вой-
1516–1556 гг. сками Карла V
1499 г. правление в Испании
восстание в Альбайсине Карла I 1527 г.
624 Вальядолидская хунта
1500–1502 гг. 1517 г.
восстания мудехаров прибытие Карла 1530 г.
Гранадского королевства в Испанию имперская коронация
Карла V
1500 г. 1518 г.
Гранадский договор кортесы в Вальядолиде 1530 г.
и в Сарагосе передача Мальты
1502–1504 гг. Ордену госпитальеров
четвертое плавание Ко- 1519 г.
лумба избрание Карла I импе- 1530–1597 гг.
ратором Хуан де Эррера
1504 г.
договор в Медине дель 1519–1521 гг. 1531–1535 гг.
Кампо. Признание Хуа- завоевание державы завоевание державы
ны Безумной и Филип- ацтеков испанцами инков испанцами
па Красивого королями во главе с Эрнаном во главе с Франсиско
Кастилии и Арагона Кортесом Писарро
1535 г. 1548–1551 гг. 1561–1627 гг.
поход Карла V поездка принца Филип- Луис де Гонгора и Арготе.
в Тунис па по Западной Европе
1561 г.
1535 г. 1550 г. установление столицы
присоединение диспут в Вальядолиде в Мадриде
Миланского герцогства
к державе Карла V 1554 г. 1562 г.
брак Филиппа II начале реформы
1538 г. и Марии Тюдор кармелитского ордена
Кортесы в Толедо Тересой Авильской
1555–1556 гг.
1538 г. раздел державы Карла V 1562–1635 гг.
морское сражение под Лопе де Вега
Превезой 1556–1598 гг.
правление в Испании 1563–1584 гг.
1541 г. Филиппа II строительство Эскориала
поход Карла V
в Алжир 1556–1557 гг. 1565 г.
война Филиппа II с па- осада турками Мальты
1541–1614 гг. пой римским Павлом IV
Эль Греко 1565 г.
1557 г. начало испанской коло-
1542–1543 гг. битва при Сен-Кантене низации Филиппин
«Новые законы»
1557 г. 1566 г.
1543 г. первое государственное иконоборческое восста-
первое издание банкротство ние в Нидерландах;
Нового Завета начало освободитель-
на кастельяно 1559 г. ной борьбы
мир в Като-Камбрези,
1545 г. завершение Итальян- 1567 г.
открытие серебряных ских войн издание Нового свода 625
рудников Потоси законов Филиппа II
в Южной Америке 1559 г.
возвращение Филиппа II 1568–1571 гг.
1546 г. в Испанию восстание морисков
открытие серебряных Гранадского
рудников Сакатекаса 1559 г. королевства
в Новой Испании Индекс запрещенных
книг Вальдеса 1569–1572 гг.
1545–1568 гг. «Королевская
дон Карлос 1559 г. Библия»
аутодафе в Вальядолиде
1547 г. 1571 г.
битва при Мюльберге 1559 г. битва при Лепанто
запрет испанцам обу-
1547–1616 гг. чаться в иностранных 1571–1577 гг.
Мигель де Сервантес университетах экспедиция Франсиско
Сааведра (подтвержден в 1568 г.) Эрнандеса в Мексику
1575 г. 1598–1664 гг. 1617 г.
государственное бан- Франсиско Сурбаран договор Оньяте
кротство
1599–1660 гг. 1617–1682 гг.
1579/1584–1648 гг. Диего Веласкес Бартоломе Эстебан Му-
Тирсо де Молина рильо
1600–1681 гг.
1580 г. Педро Кальдерон 1618 г.
пресечение Ависской де ла Барка отставка герцогаЛермы
династии в Португалии;
вторжение туда 1601–1604 гг. 1618–1648 гг.
испанских войск осада и взятие испанца- Тридцатилетняя война
ми Остенде
1580–1645 гг. 1621 г.
Франсиско де Кеведо 1601–1606 гг. возобновление военных
и Вильегас пребывание действий между Ис-
королевского двора панской монархией и
1581 г. в Вальядолиде Республикой Соединен-
официальное признание ных провинций
Филиппа II королем 1601–1658 гг.
Португалии Бальтасар Грасиан 1621–1665 гг.
правление Филиппа IV
1581 г. 1604 г.
низложение Филиппа II Лондонский мир с Анг- 1621 г.
северными провинциями лией (утвержден в 1605 г.) начало возвышения
Нидерландов Оливареса
1605 г.
1588 г. выход в свет первого 1625 г.
поход Непобедимой армады тома романа Сервантеса взятие испанцами кре-
«Дон Кихот» пости Бреда в Нидер-
1591 г. ландах
восстание в защиту ара- 1607 г.
626 гонских вольностей государственное бан- 1625 г.
кротство отвоевание захваченной
1591–1652 гг. голландцами крепости
Хусепе де Рибера 1609–1614 гг. Салвадор де Баия в Бра-
изгнание морисков зилии
1596 г.
государственное бан- 1609–1621 гг. 1625 г.
кротство Двенадцатилетнее пере- отражение нападения
мирие с Республикой Со- англичан на Кадис
1596–1602 гг. единенных провинций
эпидемия чумы 1627 г.
на севере Испании 1612 г. государственное бан-
соглашения о брачных кротство
1598 г. союзах принца Филип-
Вервенский мир па и Изабеллы Бурбон, 1628 г.
принцессы Анны захват голландцами
1598–1621 гг. и короля Франции «серебряного флота»
правление Филиппа III Людовика XIII у берегов Кубы
1629–1679 гг. 1648 г. 1669 г.
Хуан Хосе Вестфальский мир поход Хуана Хосе Ав-
Австрийский стрийского на Мадрид
1655 г. и отставка И.Э. Нитарда
1634 г. захват Англией
сражение при Ямайки 1672–1678 гг.
Нёрдлингене Голландская война
1659 г.
1635 г. Пиренейский мир 1676 г.
вступление Франции с Францией назначение Вален-
в открытую войну суэлы первым
с Испанией 1664 г. министром
последний созыв
1637 г. кастильских 1676–1682 гг.
восстание в Эворе кортесов эпидемия чумы
в Южной Испании
1640 г. 1665–1700 гг.
восстановление сувере- правление в Испании 1677 г.
нитета Португалии Карла II арест Валенсуэлы,
назначение Хуана
1640–1652 гг. 1666–1669 гг. Хосе Австрийского
восстание в Каталонии Иоганн Эверард Нитард первым министром
первый министр
1641 г. 1680 г.
антиправительствен- 1667–1668 гг. второе посольство
ный заговор герцога Деволюционная П.И. Потемкина
Медины Сидонии и война в Испанию
маркиза Айямонте
1667–1668 гг. 1682 г.
1643 г. посольство создание Торговой хунты
отставка Оливареса П.И. Потемкина
в Испанию 1687 г.
1643 г. посольство 627
поражение испанцев 1668 г. Я.Ф.Долгорукова
при Рокруа Лиссабонский мир в Испанию
с Португалией
1647 г. 1688–1689 гг.
государственное 1668 г., январь восстание барретинов
банкротство первый секретный в Каталонии
договор между Людо-
1647–1648 гг. виком XIV и Леопо- 1688–1697 гг.
антииспанское льдом I о разделе Девятилетняя война
восстание на Сицилии Испанской монархии
1693 г.
1647–1648 гг. 1668–1670 гг. крестьянское восстание
антииспанское захват и разграбление в Валенсии
восстание в Неаполе Портобельо, Мара-
каибо и Панамы 1696 г., сентябрь
1647–1654 гг. пиратами Генри первое завещание
эпидемия чумы Моргана Карла II
1698 г., 11 октября 1698 г., 11 ноября 1700 г., 3 октября
второй секретный второе завещание Карла II третье завещание
договор между Карла II
Людовиком XIV и 1700 г., 25 марта
«морскими державами» третий секретный дого- 1700 г., 1 ноября
о разделе Испанской вор между Людовиком смерть Карла II
монархии XIV и «морскими дер-

жавами» о разделе Ис-
панской монархии
628
БИБЛИОГРАФИЯ
Baer Y. A History of the Jews in Christian

Spain. Vols. 1–2. Philadelphia, 1978.
Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании. Castro A. España en su historia: cristianos,
Т. 1–2. М., 1951. moros y judíos. Buenos Aires, 1948.
Альтамира-и-Кревеа Р. История сред- De Hispania a España: el nombre y el con-
невековой Испании. СПб., 2003. cepto a través de los siglos / Ed. V. Pala-
Вилар П. История Испании. М., 2006. cio Atard. Madrid, 2005.
Дубнов С.М. История евреев в Европе. Diccionario de historia eclesiástica de
В 4 т. Т. 2–3. М.; Иерусалим, 2003. España / Dir. por Q. Aldea Vaquero,
Пискорский В.К. История Испании и T. Marín Martínez. 5 vols. Madrid,
Португалии. М., 2012. 1972–1987.
Рюкуа А. Средневековая Испания. М., 2006. Enciclopedia de historia de España / Dir. por 629
Испания // Православная энциклопе- M. Artola. Madrid, 7 tt. 1988–1991.
дия. Т. 27. М., 2011. С. 412–584. Histoire des espagnols. 2 tt. Paris, 1985.
Испанский альманах. Вып. 1–2. М., 2008– Historia de España / Coord. A. Montenegro
2010. Duque. 15 tt. Madrid, 1985–1995.
Каптерева Т.П. Испания: История ис- Historia de España / Dir. por J. Fontana,
кусства. М., 2003. R. Villares. 10 vols. Barcelona, 2007–
Проблемы испанской истории. М., 1971– 2010.
1992. Historia de España en la Edad Media /
Россия и Испания: историческая ретро- Coord. V.A. Alvarez Palenzuela. Bar-
спектива. М., 1987. celona, 2011.
Социально-экономические проблемы Historia de España. Fundada por R. Menén-
истории Испании. М., 1965. dez Pidal / Dir. por J.M. Jover Zamora.
Abellán J.L. Historia crítica del pensamien- 42 tt. Madrid, 1991–2005.
to español. 7 vols. Madrid, 1979–1991. Historia de la Iglesia en España / Dir. por
Amador de los Ríos J. Historia social, polí- R. García Villoslada. 5 vols. Madrid,
tica y religiosa de los judíos de España y 1979.
Portugal. Madrid, 1960. Las Españas medievales. Madrid, 2008.
López-Ocón Cabrera L. Breve historia de El Neolítico en España / Coord. por P. Gar-
la ciencia española. Madrid, 2003. cía. Madrid, 1988.
Neuman A.A. The Jews in Spain: their So- García Sánchez E. Paleolítico inferior (II):
cial, Political and Cultural Life during el Paleolítico inferior clásico en la Pe-
the Middle Ages. Philadelphia, 1942. nínsula Ibérica // Prehistoria y Proto-
2 vols. historia de la Península Ibérica. T. I.

O,Callaghan J. A History of Medieval Madrid, 2006.
Spain. London, 1965. Garralda Mª.D. Los Neandertales en la
Sánchez Albornoz C. España: un enigma Península Ibérica // Homenaje a Jesús
histórico. Buenos Aires, 1957. Altuna. Т. III. Munibe, 2005–2006.
Maroto J., Оrtega D., Sacchi D. Le Mousté-
rien Tardif des Pyrénées Méditerranéen-
nes // Préhistoire Anthropologique Mé-
diterranéennes. Vol. 10–11. 2001–2002.
Раздел 1 Straus L.G. The Upper Paleolithic of Can-
ИСПАНИЯ tabrian Spain // Evolutionary Anthro-
В ЭПОХУ ПЕРВОБЫТНОСТИ pology. 2005. N 14.
Vega L.G. El Paleolítico Medio del Sureste
Общие работы español y Andalucía Oriental. Madrid,
Мишулин А.В. Древняя Испания. М., 1948. 1988.
Almagro M., Arteaga O.et al. Protohistoria
de la Península Ibérica. Madrid, 2001. Глава 2
Pioneros de la arqueología en España / Beltrán A. De cazadores a pastores. El arte
Coord. por M. Ayarzaguena, G. Mora. rupestre del Levante español. Madrid,
Madrid, 2004. 1982.
Bernabeu J., Chapa T. La Prehistoria. El mun- Bosch Gimpera P. Etnología de la Penínsu-
do de los Neandertales. Madrid, 2003. la Ibérica. Barcelona, 1932.
Blanco Freijeiro A. Historia del arte hispá- Delibes de Castro G. El Megalitismo.
nico. T. I–II. Madrid, 1983. Madrid, 1987.
Hernando A. Los primeros agricultores de Eiroa J.J. Nociones de Prehistoria general.
la Península Ibérica. Madrid, 1999. Barcelona, 2000.
Prehistoria y Protohistoria de la Penínsu- Hernando A. Los primeros agricultores de
630 la Ibérica / Coord. por M. Menéndez la Península Ibérica. Una historiogra-
Fernández. T. I–II. Madrid, 2006– fía crítica del Neolítico. Madrid, 1999.
2007. Redescubrir Altamira / Ed. A. Las Heras.
Moret P. Les fortifications ibériques, de la Madrid, 2003.
fin de l’age du bronze á la conquete ro- El Neolítico en España / Coord. por P. Ló-
maine. Madrid, 1996. pez. Madrid, 1988.
Schulten A. „Hispania“ // Paulys Realency- Montero I. El origen de la metalurgia en el
clopädie der classischen Altertumswis- sudeste de la Península Ibérica. Alme-
senschaft VIII. Stuttgart, 1913. S. ría, 1994.
1965–3046. Moreno Gallo M. Megalitismo y Geografía.
Análisis de los factores de localización
Глава 1 espacial de los Dólmenes de la provin-
Aguirre Enríquez E. Atapuerca y la Evolu- cia de Burgos. Valladolid, 2004.
ción Humana. Madrid, 1998. Pellicer M. Neolítico // Historia de España.
De Neandertales a Cromañones. El inicio T. I. / Eds. F. Jordá et al. Madrid, 1986.
del poblamiento humano en las tierras La Península Ibérica en el II milenio a.C.:
valencianas / Coord. por J. Fernández poblados y fortificaciones. Cuenca,
Peris, V. Villaverde. Valencia, 2001. 2004.
Ripoll Perelló E. El arte postpaleolítico en la Mokina F., Cámara J.A. Urbanismo y for-
Península Ibérica // Prehistoria / Coord. tificaciones en la cultura de El Argar.
por A. Múñoz Amabilia. T. II: Del Neo- Homogeneidad y patrones regionales.
lítico a la Prehistoria. Madrid, 2001. Cuenca, 2004.
El campaniforme en la Península ibérica La Edad del Bronce. ¿Primera Edad de
y su contexto europeo / Coord. por Oro de España? Sociedad, economía e
M.A. Rojo-Guerra, R. Garrido-Pena et ideología / Coord. por M. Ruiz Gálves.
al. Valladolid, 2005. Barcelona, 2001.
Zapata L. et al. Early Neolithic Agricultu- Rouillard P. Les Grecs et la Péninsule Ibé-
re in the Iberian Peninsula // Journal rique du VIII au IV siècle avant Jésus-
of World Prehistory. 2004. T. 18. 4. Crist. Paris, 1991.
Ruano Ruiz E. La escultura de piedra en el
Глава 3 mundo ibérico. 3 vols. Madrid, 1987.
Козловская В.И. Комплекс Канчо Роано Straus L.G. Iberia before the iberians.
в свете современной археологии: ре- México, 1992.
зиденция тартессийского правителя
или крепость-святилище? // Вест-
ник древней истории. 2004. № 4. Раздел 2
Abarquero F.J. Cogotas I. La difusión de ИСПАНИЯ
un tipo cerámico durante la Edad del В ЭПОХУ АНТИЧНОСТИ
bronce // Arqueología en Castilla y
León. 4. León, 2005. Источники
Almagro Gorbea M. Ideología y poder en Tar- Авиен. Описание морского берега (Испа-
tessos y el mundo ibérico. Madrid, 1996. нии) / Пер. С.П. Кондратьева // Вест-
Almagro Gorbea M. Pozo Moro. El mo- ник древней истории. 1939. № 2.
numento orientalizante, su contexto Аполлодор. Мифологическая библио-
social-cultural y sus paralelos en la ar- тека / Пер. и комм. В.Г. Боруховича.
quitectura funeraria ibérica // Madri- Л., 1972.
der Mitteilungen. 1983. T. 24. Аппиан. Римско-иберийские войны //
Almagro Gorbea M., Moneo T. Santuarios Аппиан Александрийский. Римская
urbanos en el Mundo Ibérico. Madrid, история / Пер. и комм. С.П. Кондра-
2000. тьева. М., 2002.
Los enigmas de Tartessos / Coord. por J. Al- Гай Юлий Цезарь. Гражданская война // 631
var, J.-Mª. Blázquez. Madrid, 1999. Записки Гая Юлия Цезаря и его про-
Bendala M. Tartessios, íberos y celtas. Pue- должателей о Галльской войне, о
blos, culturas y colonizadores de la His- гражданской войне, об Александрий-
pania Antigua. Madrid, 2000. ской войне, об Африканской войне /
Bermejo Tirado J. Breve historia de los Íbe- Пер. и комм. академика М.М. По-
ros. Madrid, 2007. кровского. М.; Л., 1948.
La Edad del Bronce en tierras valencianas y en Геродот. История в девяти книгах /
zonas limítrofes / Ed. L. Hernández Alca- Пер. и примеч. Г.А. Стратановско-
raz, M. Hernández Pérez. Valencia, 2004. го. М., 1972.
Fernández-Posse Mª.D. La Cultura de Co- Полибий. Всеобщая история в сорока
gotas // Homenaje a Luis Siret. Sevilla, книгах / Пер. Ф.Г. Мищенко. В 2 т.
1984. СПб., 1994–1995.
Jóver F.J. Una nueva lectura del “Bronce Страбон. География в 17 книгах / Пер.
Valenciano”. Alicante, 1999. Г.А. Стратановского. М., 1964.
Lulí V. La “cultura” de El Argar. Un modelo Тит Ливий. История Рима от основа-
para el estudio de las formaciones econó- ния Города. В 3 т. / Отв. редактор
mico-sociales prehistóricas. Madrid, 1983. Е.С. Голубцова. М., 1989–1993.
Общие работы Aubet Mª.E. Tiro y las colonias fenicias de
Циркин Ю.Б. История древней Испа- Occidente. Barcelona, 1997.
нии. СПб., 2011. Corpus Vasorum Hispanorum. Cerámi-
Blanco A. Corpus de mosaicos Romanos ca del Cerro de San Miguel de Liria /
de España. T. I–II. Madrid, 1978. Coord. por I. Ballester et al. Madrid,
Corpus de mosaicos Romanos de España. / 1954.

Eds. J.-Mª. Blázquez et al. T. III–XIII. Torres Ortiz M. Tartessos. Madrid, 2002.
Madrid, 1978–2011. Mata Carriazo R. de. Tartessos y El Ca-
Blázquez J.-Mª. Economía de la Hispania rambolo. Madrid, 1973.
Romana. Bilbao, 1978. Cabrera Bonet P. El comercio griego con el
Blázquez J.-Mª. Los pueblos de España y el mundo ibérico durante la época clási-
Mediterráneo en la Antiguedad. Ma- ca // Los Griegos en Еspaña. Tras las
drid, 2000. huellas de Heracles / Eds. P. Cabrera
Blázquez J.-Mª. Religiones primitivas de Bonet, C. Sánchez Fernández. Madrid,
Hispania. Madrid, 2010. 2000.
Chastagnol A. Les empereurs d’Espagne. Los orígenes del vino en Occidente / Ed.
Paris, 1965. S. Celestino. Jerez de la Frontera, 1995.
Montes R. Falsificaciones arqueológicas en Almagro Gorbea M. Ideología y poder en
España. Málaga, 1993. Tartessos y el mundo ibérico. Madrid,
1996.
Глава 1 Bermejo Tirado J. Breve historia de los íbe-
Бласкес Мартинес Х.М. Origines фини- ros. Madrid, 2007.
кийской колонизации в Западном Domínguez Monedero A. La colonización
Средиземноморье и Тартессийское griega del Occidente. Madrid, 2004.
царство. Состояние проблемы // García y Bellido A. España y los españoles
Вестник древней истории. 2004. hace dos mil años. Madrid, 1993.
№ 4. Guadán M. Numismática ibérica e íbero-
Домингес Монедеро А. Греки в Иберии romana. Madrid, 1969.
и их контакты с туземным миром // La Dama de Elche. Lecturas desde la di-
Вестник древней истории. 2005. versidad / Eds. R. Olmos, T. Tortosa.
№ 4. Madrid, 1997.
Козловская В.И. Эвбейско-ионийская Picaso M. La cerámica ibérica. Valencia, 1968.
632 колонизация Западного Среди- Ruiz Rodríguez A., Molinos Molinos M.
земноморья. Сущность, типология, Los Iberos. Análisis arqueológico de
значение (VIII–VI вв. до н.э). М., un proceso histórico.Barcelona, 1993.
1991.
Коротких Л.М. Древняя Иберия в ан- Глава 2
тичной традиции и археологии. Во- Альвар Х. Поверженные испанцы. От-
ронеж, 2002. ношения римлян с побежденными //
Циркин Ю.Б. Финикийская культура в Вестник древней истории. 2005. № 2.
Испании. М., 1976. Гурин И.Г. Серторианская война (82–
Los asentamientos ibéricos ante la roma- 71 гг. до н.э.): Испанские провинции
nización. / Ed. M. Almagro Gorbea. Римской республики в начальный
Madrid, 1988. период гражданских войн. Самара,
Almagro Basch M. Segobriga I. Los textos 2001.
de la antiguedad sobre Segobriga y las Лопес Монтеагудо Г. Испано-римские
discusiones acerca de la situación geo- мозаики на мифологические сюже-
gráfica de aquella ciudad // Excavacio- ты в контексте средиземноморской
nes Arqueológicas en España. Vol. 123. культуры эпохи античности // Вест-
Madrid, 1983. ник древней истории. 2005. № 4.
Козловская В.И. Серторий: трагедия Глава 3
римского гражданина и полковод- Blázquez J. Mª. Posible origen africano del
ца глазами Плутарха // Личность в Cristianismo español // Archivo Espa-
истории. Личность историка. Во- ñol de Arqueología. Vol. 40. N 115/116.
ронеж, 2008. Madrid, 1967.
Короленков А.В. Квинт Серторий: Castillo Maldonado P. Los mártires hispano-
политическая биография. СПб., rromanos y su culto en la Hispania de la
2003. Antigüedad Tardía. Granada, 1999.
Симон Г. Войны Рима в Испании. 154– Clercq V.C., de. Ossius of Cordova. Was-
133 гг. до н.э. СПб., 2008. hington, 1954.
Циркин Ю.Б. Римская колонизация в Díaz y Díaz M.C. En torno a los orígenes
Испании // Античный полис. СПб, del cristianismo hispánico // Las raíces
1995. de España. Madrid, 1967.
Циркин Ю. Б. Проконсул Серторий // Domínguez del Val U. Historia de la anti-
Вестник древней истории. 2008. № 1. gua literatura latina hispano-cristiana.
С. 165–174; T. 1–4. Madrid, 1997–1998.
Циркин Ю.Б. Квинт Кассий и граждан- García Rodríguez C. El culto de los santos
ская война в Испании // Вестник en la España romana y visigoda. Ma-
древней истории. 2005. № 4. drid, 1966.
Abad Casal L. De Iberia in Hispaniam: Historia del Сristianismo. Vol. 2: El mun-
la adaptación de las sociedades ibéri- do antiguo / Dir. M. Sotomayor, J. Fer-
cas a los modelos romanos. Alicante, nández Ubiña. Madrid, 2003.
2003. Sánchez Albornoz C. En los albores del culto
Alfoeldy G., Halfmann H. El Edetano M. jacobeo // Compostellanum. 16. 1971.
Cornelius Nigrinus Curiatus Mater-
nus. General de Domiciano y rival de
Trajano. Valencia, 1973.
Blanco Freijeiro A. Historia del arte his-
pánico. T. I: La Antiguedad. Madrid, Раздел 1
1983. ВЕСТГОТСКАЯ ИСПАНИЯ
Chastagnol A. Les Espagnols dans l’aristo-
cratie gouvernamntale a l’époque de Источники
Teodose // Les empereurs romains Браулион Сарагосский. Избранные пись- 633
d’Espagne. Paris, 1965. ма / Пер., вступ. ст., коммент. Е.С. Кри-
Citroni M. L’immagine della Spagna ницына. М., 2011.
e l’autorappresentazione del poeta Вестготская правда (Книга приговоров).
negli epigramma di Marziale. Pisa, Латинский текст. Перевод. Исследо-
2002. вание. М., 2012.
Fernández Castro Mª. Villas romanas en Раннесредневековая Испания // Ан-
Hispania. Madrid, 1982. тичные и раннесредневековые ис-
González Conde M.P. La guerra y la paz точники по истории Испании / Пер.,
bajo Trajano y Adriano. Madrid, 1991. коммент., вступ. ст. Ю.Б. Циркина.
Jacob P. Le role de la ville dans la forma- СПб., 2006.
tion des peuples ibéres. Madrid, 1985. Иордан. О происхождении и деяниях
Mezquíriz Mª.A. La villa romana de Are- гетов / Вступ. ст., перевод, коммент.
llano. Pamplona, 2003. Е.Ч. Скржинской. СПб., 1997.
Mitología e Historia en los mosaicos ro- Житие св. Фруктуоза, епископа Бра-
manos / Ed. L. Neira. Madrid, 2010. карского. [Общая ред., коммент. Ау-
Trajano / Eds. J.-Mª. Blázquez, J. Alvar. ров О.В.] // Каролингская эпоха /
Madrid, 2003. Сост. А.А. Сванидзе. Казань, 2002.
Исидор Севильский. Этимологии или tischen Grabfunde im Spanien // Ma-
Начала. В 20 кн. Кн. 1–3. Семь сво- drider Mitteilungen. 11. 1970.
бодных искусств. СПб., 2006.
Хроника вестготских королей / Пер. Глава 2
М.А. Тимофеева // Опыт тысяче- González T. La Iglesia desde la conversión
летия. Средние века и эпоха Воз- de Recaredo hasta la invasión árabe //

рождения: Быт, нравы, идеалы. Historia de la Iglesia en España / Dir.
М., 1996. R. García Villoslada. T. 1. Madrid,
Юлиан Толедский. История короля Вам- 1979.
бы / Пер. с лат. И.М. Никольского, González T. La política en los Concilios de
под ред. О.В. Аурова, К.И. Тасица // Toledo. Madrid, 1977.
Кентавр/Centaurus. Studia classica et Orlandis J., Ramos Lissón D. Historia de
mediaevalia. Вып. 3. М., 2006. los concilios de la España romana y vi-
sigoda. Pamplona, 1986.
Общие работы Schäferdiek K. Die Kirche in den Reichen
Вольфрам Х. Готы. СПб., 2003. der Westgoten und Suewen bis zur
Клауде Д. История вестготов. СПб., Errichtung der westgotischen katholis-
2002. chen Staatskirche. Berlin, 1967.
Корсунский А.Р. Готская Испания. Очер- Ziegler A.K. Church and State in visigo-
ки социально-экономической и по- thic Spain. Washington, 1930.
литической истории. М., 1969.
Циркин Ю.Б. Испания от античности Глава 3
к Средневековью. СПб., 2010. Ауров О.В. «Вестготская правда» («Кни-
Collins R. Visigothic Spain, 409–711. Ox- га приговоров»): причины, источни-
ford, 2004. ки и основные этапы кодификации //
Ferreiro A. The Visigoths in Gaul and Вестготская правда (Книга пригово-
Spain A.D. 418–711: A Bibliography. ров). Латинский текст. Перевод. Ис-
Leiden, 1988. следование. М., 2012.
García Moreno L.A. Historia de España Ауров О.В. Культура вестготского коро-
Visigoda. Madrid, 2008. левства // Кентавр/Centaurus. Studia
Orlandis J. Historia del reino visigodo es- classica et mediaevalia. Вып. 4. М., 2008.
pañol. Madrid, 2003. Уколова В.И. Античное наследие и куль-
634 Thompson E.A. Los godos en España. Mad- тура раннего Средневековья (конец
rid, 1971. V — середина VII века). М., 1989.
Barbero de Aguilera A. La sociedad visigoda y
Глава 1 su entorno histórico. Madrid, 1992.
Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и Ferreiro A. The Visigoths: Studies in Cul-
гибель Западной Римской Импе- ture and Society. BRILL, 1999.
рии и возникновение германских Fontaine J. Isidore de Séville et la culture
королевств (до сер. VI в.). М., 1984. classique dans l’Espagne wisigothique.
Carr K.E. Vandals to Visigoths: rural set- 3 vols. Paris, 1983.
tlement patterns in early Medieval García Moreno L.A. El Fin del Reino visi-
Spain. Michigan, 2002. godo de Toledo. Madrid, 1975.
Díaz Martínez P.C., Martínez Maza C., Katz S. The Jews in the Visigothic and
Sanz Huesma F.J. Hispania Tardoanti- Frankish Kingdoms of Spain and Gaul.
gua y Visigoda. Madrid, 2007. Cambridge, Mass., 1937.
Ebel-Zepezauer W. Studien zur Archäolo- King P. D. Law and Society in the Visigo-
gie der Westgoten vom 5–7 Jahrhun- thic Kingdom. Cambridge, 1972.
dert. Mainz, 2000. Rabello A.M. Ha-yehudim bi-Sfarad li-
Hübner W. Zur Chronologie der westgo- fne ha-kivush ha-aravi berei ha-cha-
kika [Евреи Испании до арабского Ballestí X. Al-Manșūr y la dawala al- āmiriyya.
завоевания в свете законодательных Una dinámica del poder y legitimidad
источников]. Jerusalem, 1983. en el Occidente musulmán medieval.
Roth N. Jews, Visigoths, and Muslims Barcelona, 2004.
in Medieval Spain: Cooperation and Collins R. La conquista árabe: 710–797.
Conflict. Leiden, 1994. Barcelona, 1991.
Guichard P. L’Espagne el la Sicile musulma-
Раздел 2 ne aux XI et XII siècles. Lyon, 1991.
МУСУЛЬМАНСКАЯ ИСПАНИЯ Wasserstein D. The Caliphate in the West.
An Islamic Political Institution in the
Источники Iberian Peninsula. Oxford, 1993.
Мухаммад ал-Хушани. Книга о судьях /
Пер., коммент. К.А. Бойко. М., 1992. Глава 2
Средневековая андалусская проза / Нуланд Ш.Б. Маймонид. М., 2010.
Состав. М.М. Малышев. М., 1985. Alfonso E. Islamic Culture through Jewish
Eyes: Al-Andalus from the Tenth to
Общие работы Twelfth Century. N.Y., 2007.
Варьяш И.И. Потестарные институты и Anidjar G. “Our place in al-Andalus”: Kab-
должности в Испании в V–XV вв. // balah, Philosophy, Literature in Arab
Властные институты и должности в Jewish letters. Stanford, 2002.
Европе в средние века и раннее Но- Ashtor E. The Jews of Moslem Spain. 3 vols.
вое время. М., 2011. Philadelphia, 1973–1984.
Ланда Р.Г. В стране Аль-Андалус через Brann R. Power in the Portrayal: Represen-
тысячу лет. М., 1993. tations of Jews and Muslims in Eleventh-
Уотт У.М. Влияние ислама на средне- and Twelfth-Century Islamic Spain.
вековую Европу. М, 1976. Princeton, 2002.
Уотт У.М., Какиа П. Мусульманская Decter J.P. Iberian Jewish Literature: Be-
Испания. М., 1976 tween Al-Andalus and Christian Eu-
Arié R. España musulmana. M., 1989. rope. Bloomington, 2007.
Chejne A.G. Historia de España musulma- Felipe H. de. Identidad y onomástica de los
na. Madrid, 1980. berberes de al-Andalus. Madrid, 1997.
Maíllo Salgado F. De la desaparición de Guichard P. Al-Andalus. Estructura an-
Al-Andalus. Madrid. 2011. tropológica de una sociedad islámica 635
Valencia Rodríguez R. Al-Andalus y su he- en Occidente. Barcelona, 1976.
rencia. Madrid. 2011. Manzano Moreno E. Conquistadores, emires
Al-Andalus: paradigma y continuidad. Se- y califas. Los Omeyas y la formación de
villa, 2011. al-Andalus. Barcelona, 2006.
Mazahiri A.A. La vie quotidienne des mu-
Глава 1 sulmans au Moyen Age. X–XIII s. Paris,
Мишин Д.Е. Визирь в мусульманской 1951.
Испании (756–1009 гг.) // Арабские Torres Balbás L. Ciudades hispanomusul-
страны Западной Азии и Северной manas. Madrid, 1985.
Африки. Вып. 5. М., 2002.
Мишин Д.Е. Халифат в мусульманской Глава 3
Испании (VII–XI вв.) // Вестн. Моск. Крачковский И.И. Арабская культура в
ун-та. Сер. 13. Востоковедение. № 4. Испании. М.; Л., 1937.
Arié R. L’Espagne musulmane au temps Леви-Провансаль Э. Арабская культура
des Nasrides. Paris, 1973. в Испании. М., 1967.
Arjona Castro A. Andalucía musulmana: estruc- Asiz al-Azmeh. Islamic Legal Theory and
tura político-administrativa. Córdoba, 1980. the Appropriation of Reality // Islam-
ic Law. Social and Historical contexts. Фуэро Леона / Пер. и коммент. О.И. Ва-
London; N.Y., 1988. рьяш, С.Д. Червонов // Социально-
Fierro M.I. La heterodoxia en al-Andalus du- политическое развитие стран Пи-
rante el período omeya. Madrid, 1987. ренейского полуострова при феода-
Ruíz Morales J.M. Relaciones culturales лизме. М., 1985.
entre España y el mundo arabe. Madrid, Фуэро Толедо // Право в средневековом

1960. мире. Вып. 3. СПб., 2001.
Хуан Мануэль. Граф Луканор. М.; Л., 1961.
Раздел 3
РЕКОНКИСТА. СТАНОВЛЕНИЕ Общие работы
ХРИСТИАНСКИХ КОРОЛЕВСТВ. Варьяш И.И. Потестарные институты и
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ должности в Испании в V–XV вв. //
РЕЛИГИЙ И КУЛЬТУР Властные институты и должности в
Европе в средние века и раннее Но-
Источники вое время. М., 2011.
Грамоты испанских королей из собра- Варьяш О.И. Пиренейские города в
ния Лихачева / Публ., вступ. статья, Средние века // Город в средневеко-
пер., коммент. С.Д. Червонова // вой цивилизации Западной Евро-
Средние века. Вып. 57. М., 1994. пы. Т. 1: Феномен средневекового
Две неизвестные редакции кастильско- урбанизма. М., 1999.
генуэзского договора 1146 г. из Варьяш О.И. Пиренейские тетради.
ленинградских собраний / [Пер. Право, общество, власть и человек в
С.Д. Червонов // Средние века. Средние века. М., 2006.
Вып. 46. М., 1983. Плавскин З. И. Литература Испании
Евлогий. Жизнь и страсти св. дев Фло- IX–XV вв. М., 1986.
ры и Марии / Пер. с лат. М.В. Рыби- Социально-политическое развитие
на // Адам и Ева. 2005. Вып. 9. стран Пиренейского полуострова
Из «Первой всеобщей хроники Испа- при феодализме. М., 1985.
нии». Осада Саморы. (Гл. 830–844) Червонов С.Д. Испанский средневеко-
Пер. со старого кастильского, вступ. вый город. М., 2005.
статья, коммент. А.В. Марея // Кен- Aurell J. Authoring the Past: History, Au-
тавр/Centaurus: Studia classica et tobiography, and Politics in Medieval
636 mediaevalia. Вып. 3. М., 2006. Catalonia. Chicago, 2012.
Книга Сунны и Шары мавров / Пер., Bisson Т. N. The Medieval Crown of Ara-
вступ. статья, коммент. И.И. Варьяш. gon: A Short History. Oxford, 1986.
М., 1995. Collins R. Early Medieval Spain. London,
Льюль Р. Книга о любящем и возлюблен- 1995.
ном / В.Е. Багно. СПб., 1997. Historia del País Valenciano. T. 2–5. Va-
Памятники права средневековой Ис- lencia, 1980–1981.
пании: Фуэро Куэнки. Фуэро Се- Lomax D.W. La Reconquista. Barcelona, 1984.
пульведы / Предисл., пер. со старо- Lourie E. Crusade and colonization. Hamp-
кастильского и коммент. Г.В. Са- shir, 1990.
венко / Под ред. В.А. Томсинова. Mínguez Fernández J.M. España de los
М., 2004. siglos VI al XIII: Guerra, expansión y
Песнь о Сиде. М., 1959. transformaciones. San Sebastián, 1994.
Пророческая хроника / Пер. Н.С. Со- Salrach J.M., Durán E. Història dels
болевой. Коммент. Н.И. Соболевой Paisos Catalans. Deis orígens a 1714.
и О.В. Аурова // Кентавр/Centaurus. 2 vols. Barcelona, 1981.
Studia classica et mediaevalia. Вып. 2. Sarasa Sánchez E. La Corona de Aragón
М., 2005. en la Edad Media. Zaragoza, 2001.
Sesma Muñoz J. Á. La Corona de Aragón. Bonnassie P. La Catalogne au tournant de
Zaragoza, 2000. l’an mil: croissance et mutations d’une
Ubieto Arteta A. Creación y desarrollo de société. Paris, 1990.
la Corona de Aragón. Zaragoza, 1987. Freedman P. Church, Law and Society in
Valencia, un mercat medieval. Valencia, 1985. Catalonia, 900–1500. Aldershot, 1994.
Lacarra J.M. Colonización, parias, repob-
Глава 1 lación y otros estudios. Zaragoza, 1981.
Варьяш О.И. Два очерка о Реконкисте // Senac Ph. La Frontière et les hommes
Средние века. Вып. 59. М., 1997. (VIIIe–IXe siècle). Le peuplement au
Варьяш О.И. Реконкиста и пиреней- nord de l'Ebre et les débuts de la recon-
ский город // Город в средневековой quête aragonaise. Paris, 2000.
цивилизации Западной Европы.
Т. 4: Extra muros. Город, общество, Глава 3
государство. М., 2000. Ауров О.В. Город и рыцарство феодаль-
Корсунский А.Р. История Испании IX– ной Кастилии: Сепульведа и Куэ-
XIII веков. М., 1976. льяр в XIII – середине XIV века. М.,
Менендес Пидаль Р. Сид Кампеадор. 2012.
СПб., 2004. Варьяш О.И. Города «дороги фран-
Нечитайлов М.В. Битва при Залла- ков» // Город в средневековой ци-
ке 1086 г. (Саграхас) // Parabellum. вилизации Западной Европы. Т. 4:
№ 16. СПб., 2001. Extra muros. Город, общество, госу-
Barbero A., Vigil M. La formación del feu- дарство. М., 2000.
dalismo en la Península Ibérica. Barce- Кучумов В.А. Кортесы Арагона и Ка-
lona, 1978. талонии: генезис и специфика //
Escalona Monge J. Poblamiento y estructuras Проблемы испанской истории. М.,
sociales en el norte de la Península Ibéri- 1992.
ca. Siglos VI–XIII. Salamanca, 2000. Марей А.В. Язык права средневековой
García de Cortázar J. La sociedad rural en Испании: от законов XII Таблиц до
la España medieval. Madrid, 1988. Семи Партид. М., 2008.
Martínez Díez G. El condado de Castilla, Минаков С.Т. Социальная структура се-
711–1038: La historia frente a la leyen- вероиспанского города в XI–XIII вв.
da. Madrid, 2005. (по материалам Саагуна) // Классы
Reilly B.F. The Kingdom of León-Castilla и сословия средневекового общества. 637
under King Alfonso VI (1065–1109). М., 1988.
Princeton, 1988. Пискорский В.К. Кастильские кортесы
Sánchez Albornoz C. Despoblación y Re- (сословные собрания) в переходную
población del valle del Duero. Buenos эпоху от средних веков к новому
Aires, 1966. времени (1188–1520). М., 2012.
Valdeón Baruque J. Reconquista: el con- Пичугина И.С. У истоков европейско-
cepto de España. Madrid, 2006. го парламентаризма: особенности
кортесов Кастилии // Власть и поли-
Глава 2 тическая культура в средневековой
Мильская Л.Т. Очерки из истории дерев- Европе. Ч. 1. М., 1992.
ни в Каталонии Х–XII в. М., 1962. Попова Г.А. Реконкиста в XII в.: возможно-
Мильская Л.Т. К вопросу о структуре сти интерпретации // История. Элек-
господствующего класса в Катало- тронный научно-обра зовательный
нии X–XII вв. // Средние века. Вып. журнал. Вып. 2(10). 2012.
47. М., 1984. Carmen Carlé M.del. Del concejo medie-
D’Abadal i de Vinyals R. Els primers comtes val castellano-leonés. Buenos Aires,
catalans. Barcelona, 1958. 1968.
Concejos y ciudades en la Edad Media Masía A. Jaume II. Aragón, Granada i
Hispánica. Avila, 1990. Marroc. Madrid, 1989.
Estepa Díez C. Las behetrías castellanas. Moscardo y Cervera F. Biografies dels reys
2 vols. Valladolid, 2003. de Valencia. Valencia, 1957.
García Fitz F. Relaciones políticas y guerra: Pere el Cerimoniós i la seva època. Barce-
la experiencia castellano-leonesa frente lona, 1989.

al Islam. Sevilla, 2002. Riera Melis A. La Corona de Aragón y el
González Jiménez M. Alfonso X el Sabio. Reino de Mallorca en el primer сuarto
Barcelona, 2004. del siglo XIV. Madrid, 1986.
Linehan P. The Spanish church and the Reglà J. Aproximació a la història del País
papacy in the thirteenth century. Cam- Valencià. Valencià, 1968.
bridge, 2005. Reglà J. Relaciones de la Península Ibérica
Monsalvo Antón J. M. El sistema político con el Magreb. Madrid, 1988.
concejil. Salamanca, 1988. Romenu Alfaro S. Los fueros de Valencia y
Nieto Soria J.M. La Monarquía Como Con- los fueros de Aragón // Anuario de his-
flicto en la Corona Castellano-Leonsa toria del derecho español. 1972. N 42.
(c. 1230–1504). Madrid, 2006. Rubio Vela A. L’escrivania municipal de
Reilly B.F. The Kingdom of León-Castilla València als segles XIV i XV: burocrà-
under King Alfonso VII (1126–1157). cia, política i cultura. València, 1995.
Philadelphia, 1998. Rubio García L. La Corona de Aragón
Rodríguez López A. La Consolidación Te- en la Reconquista de Murcia. Murcia,
rritorial de la monarquía Feudal Caste- 1989.
llana. Madrid, 1994. Sánchez Martínez M. La corona de Aragón
Santiago, Saint-Denis and Saint Peter: y el reino nazarí de Granada durante el
the reception of the Roman liturgy in s.XIV. 1983.
León-Castile in 1080. N.Y., 1985. Sánchez M. Questie y subsidios en Catalu-
ña durante el primer tercio del s. XIV:
Глава 4 el subsidio para la cruzada granadina
Варьяш О.И. Становление Португалии // (1329–1334) // Cuadernos de Historia
Варьяш О.И. Пиренейские тетради. Económica de Cataluña, XVI. Barce-
М., 2006. lona, 1977.
Варьяш О.И., Черных А.П. Португалия:
638 дороги истории. М., 1990. Глава 6
Сарайва Ж.Э. История Португалии. Варьяш И.И. Правовое пространство
М., 2007. ислама в христианской Испании.
Castro A. A Portugal lo hacen indepen- М., 2001. 2-е изд. М., 2012.
diente. Madrid, 1948. Варьяш И.И. Переживание контактов
Peres D. Como nasceu Portugal. Barcelos, в средневековой Испании // Испан-
1938. ский альманах. Власть, общество и
личность в истории. Вып. 1. М., 2008.
Глава 5 Попова Г.А. Изменчивое прошлое моса-
Пискорский В.К. Крепостное право в рабов: эволюция историографии //
Каталонии в средние века. М., 2012. История. Электронный научно-обра-
Belenguer Cebriá E. Jaume I a través de la зовательный журнал. Вып. 8. 2011.
Història. València, 1984. Идель М. Маймонидов синтез // Май-
Guichard P. Les musulmans de Valence et монид. Путеводитель растерянных /
la Requonquête (XI–XIII siecles). Da- Пер. и комм. М. Шнейдера. М.; Иеру-
mas, 1991. салим, 2003.
Historia del País Valenciano. T. 2–5. Va- Парижский С. «Золотой век» еврейской
lencia, 1980–1981. литературы в Испании. СПб., 1998.
Рыбина М.В. Евлогий Кордовский: Religión y heterodoxias en el mundo his-
священнослужитель, интеллектуал pánico: siglos XIV–XVIII. Madrid,
и мученик // Испанский альманах. 2011.
Вып. 1: Власть, общество и личность Rull Villar B. La convivencia hispano-
в истории. М., 2008. árabe en el reino de Valencia. Madrid,
Шолем Г. Основные течения в еврей- 1967.
ской мистике. М.; Иерусалим, 2004. Sánchez Albornoz C. El islam de España y
Гл. 4–6. el Occidente. Madrid, 1974.
Aillet C. Les mozarabes: christianisme, is- Simonet F.J. Historia de los mozárabes de
lamisation et arabisation en Péninsule España. Madrid, 1967.
Ibérique (IXe–XIIe siècle). Madrid, The Sephardi Legacy / Ed. H. Beinart.
2010. 2 vols. Jerusalem, 1992.
Assis Y.T. Jewish Economy in the Medieval Wolf K. Christian Martyrs in Muslim
Crown of Aragon, 1213–1327: Money Spain. Cambridge, 1988.
and Power. N.Y., 1997.
Assis Y.T. The Golden Age of Aragonese
Jewry: Community and Society in the Раздел 4
Crown of Aragon (1213–1327). Lon- ХРИСТИАНСКИЕ
don, 1997. КОРОЛЕВСТВА ИСПАНИИ
Boswell J. The royal treasure. Muslim com- В XIV–XV ВЕКАХ
munities under the Crown of Aragon
in the fourteenth century. New Haven, Источники
Iale, 1977. Гонсалес де Клавихо Р. Дневник путеше-
Burns R.I. Muslims, Christians and Jews in ствия в Самарканд ко двору Тимура
the crusader kingdom of Valencia: so- (1403–1406) / Пер., предисл. и ком-
ciety in symbiosis. Cambridge, 1984. мент. И.С. Мироковой/ М., 1990.
Cagigas I. de las. Minorias étnico-religiosas Тафур П. Странствия и путешествия /
de le Edad Media española. Los mudé- Пер., предисл., комм. Л.К. Масиеля
jares. T. I. Madrid, 1948. Санчеса. М., 2006.
Convivencia: Jews, Muslims and Christians
in Medieval Spain / Eds. V.B. Mann, Общие работы
T.F. Glick, J.D. Dodds. N.Y., 1992. Ведюшкин В.А. Род Мендоса в полити-
Decter J.P. Iberian Jewish Literature: bet- ческой борьбе в Кастилии во вто- 639
ween al-Andalus and Christian Euro- рой половине XIV–XV в.: стратегии
pe. Bloomington, 2007. возвышения и удержания власти //
Encuentros and Desencuentros: Spanish- Средние века. Вып. 69 (1). М., 2008.
Jewish Cultural Interaction Throug- Franco Silva A. La fortuna y el poder: es-
hout History. Tel Aviv, 2000. tudios sobre las bases económicas de
Frontera inferior de al-Andalus. Mérida, 2011. la aristocracia castellana (s. XIV–XV).
García Arenal M., Leroy B. Moros y judíos Cádiz, 1996.
en Navarra en la Baja Edad Media. Ma- Gerbet M.-Cl. Les noblesses espagnoles
drid, 1984. au Moyen Âge: XIe–XVe siècle. Paris,
Glick T. F. Cristianos y musulmanes en la Es- 1994.
paña medieval (711–1250). M., 1994. Ladero Quesada M.A. La Hacienda Real
Hitchcock R. Mozarabs in Medieval and de Castilla: 1369–1504: estudios y do-
Early Modern Spain. Identities and in- cumentos. Madrid, 2009.
fluences. Aldershot, 2008. Ladero Quesada M.A. Los señores de An-
Judaísmo hispano: estudios en memoria dalucía: investigaciones sobre nobles y
de José Luis Lacave Riaño / Ed. E. Ro- señoríos en los siglos XIII a XV. Cá-
mero. Madrid, 2002. diz, 1998.
MacKay A. Society, economy and religion Suárez Bilbao F. Enrique III: 1390–1406.
in late medieval Castile. London, 1987. [Palencia], 1994.
Nader H. The Mendoza family in the Spa- Suárez Fernández L. Historia del reinado de
nish renaissance 1350 to 1550. New Juan I de Castilla. 2 vols. Madrid, 1977–
Brunswick, 1979. 1982.
Orígenes de la monarquía hispánica: propa- Valdeón Baruque J. Enrique II: 1369–1379.

ganda y legitimación (ca. 1400–1520) / Palencia, 1998.
Dir. J.M. Nieto Soria. Madrid, 1999.
Quintanilla Raso Mª C. La nobleza seño- Глава 2
rial en la Corona de Castilla. Granada, Azcona T. de. Juana de Castilla, mal lla-
2008. mada La Beltraneja: vida de la hija
Suárez Fernández L. Nobleza y monar- de Enrique IV de Castilla y su exilio
quía: el proceso de construcción de la en Portugal (1462–1530). Madrid,
Corona española. Madrid, 2003. 2007.
Títulos, grandes del Reino y grandeza en Calvo Poyato J. Enrique IV el Impoten-
la sociedad política: fundamentos en la te y el final de una época. Barcelona,
Castilla medieval / Dir. Mª.C. Quinta- 1997.
nilla Raso. Madrid, 2006. Enrique IV de Castilla y su tiempo. Valla-
Valdeón Baruque L. Los conflictos sociales dolid, 2000.
en el reino de Castilla en los siglos XIV Franco Silva A. Juan Pacheco, privado de
y XV. Madrid, 1975. Enrique IV de Castilla: la pasión por la
Valdeón Baruque J. La dinastía de los Tras- riqueza y el poder. Granada, 2011.
támara. [Madrid], 2006. Marañón G. Ensayo biológico sobre Enri-
que IV de Castilla y su tiempo. Barce-
Глава 1 lona, 2008.
Варьяш О.И. И встал на брата брат...: Martín J.L. Enrique IV de Castilla: Rey de
(Педро Жестокий и Энрике Тра- Navarra, Príncipe de Cataluña. Hon-
стамарский) // Цареубийства: ги- darribia, 2003.
бель земных богов. М., 1998. Pérez-Bustamante R., Calderón Ortega J.M.
Ведюшкин В.А. Труды и досуги маркиза Enrique IV de Castilla, 1454–1474. Pa-
Сантильяны // Человек XV столетия: lencia, 1998.
грани идентичности. М., 2007. Torres Fontes J. Itinerario de Enrique IV de
640 Benito Ruano E. Los infantes de Aragón. Castilla. Murcia, 1953.
[Madrid], 1952. Sánchez Prieto A.B. Enrique IV: el impo-
Benito Ruano E. Toledo en el siglo XV: vida tente. Madrid, 1999.
política. Madrid,1961. Suárez Fernández L. Enrique IV de Casti-
Calderón Ortega J.M. Álvaro de Luna: ri- lla: la difamación como arma política.
queza y poder en la Castilla del siglo Barcelona, 2005.
XV. Madrid, 1998. Valdeón Baruque J. Enrique IV y Segovia.
Díaz Martín L.V. Pedro I el Cruel (1350– Segovia, 2004.
1369). Gijón, 2007. Valdeón Baruque J. Los Trastámaras. Ma-
El marqués de Santillana, 1398–1458: los drid, 2001.
albores de la España Moderna. Vol.
1–4. Hondarribia, 2001. Глава 3
Porras Arboledas P.A. Juan II, rey de Каганэ Л.Л. Портрет в испанской жи-
Castilla y León (1406–1454). Gi- вописи XV в. // Сервантесовские
jón, 2009. чтения. 1988. Л., 1988.
Round N. The greatest man uncrow- Киреева М.В. Торговля в Валенсии в XV –
ned: A study of the fall of Don Alvaro первой половине XVI в. // Городская
de Luna. London, 1986. жизнь в средневековой Европе. М., 1987.
Aurell i Cardona J., Puigarnau i Torelló A. Глава 5
La cultura del mercader en la Barcelo- Варьяш О.И. Иудеи в португальском
na del siglo XV. Barcelona, 1997. праве XIII–XIV вв. // Средние века.
Batllori M. Humanismo y Renacimiento. Вып. 57. М., 1994.
Barcelona, 1987. Варьяш О.И. Этноконфессиональные
Ferrer i Mallol M. T. Entre la paz y la guerra: общности и право на Пиренеях
la Corona catalano-aragonesa y Castilla эпохи Реконкисты // Общности и
en la Baja Edad Media. Barcelona, 2005. человек в средневековом мире. М.;
Ladero Quesada M.A. El ejercicio del poder Саратов, 1992.
real en la Corona de Aragón: institucio- Chazan R. Barcelona and beyond: the
nes e instrumentos de gobierno (siglos Disputation of 1263 and its Aftermath.
XIV y XV) // En la España Medieval. Berkeley, 1992.
N 17. 1994. Klein E. Jews, Christian Society and Ro-
Piles Ros L. Apuntes para la historia eco- yal Power in Medieval Barcelona. Ann
nómico-social de Valencia durante el Arbor, 2006.
siglo XV. Valencia, 1969. Leroy B. The Jews of Navarre in the Late
Sarasa Sánchez E. Notes sur la condition so- Middle Ages. Jerusalem, 1985.
ciale des vassaux seigneuriaux dans le ro- Meyerson M. A Jewish Renaissance in Fifte-
yaume d’Aragon aux XIV el XV siècles // enth-Century Spain. Princeton, 2004.
Le Moyen Age. LX. 1. 1980. Monsalvo Antón J. Teoría y evolución de
Sarasa Sánchez E. Sociedad y conflictos un conflicto social: el antisemitismo
sociales en Aragón: siglos XIII–XV en la corona de Castilla en la Baja Edad
(Estructuras de poder y conflictos de Media. Madrid, 1985.
clase). Madrid, 1981.
Sobrequés i Vidal S., Sobrequés i Callicó J. La
guerra civil catalana del segle XV. Estudi
sobre la crisi social i económica de la Baixa
Edat Mitjana. 2 vols. Barcelona, 1973. Раздел 1
Treppo M del. I mercanti catalani e l'espan- ИСПАНИЯ В КОНЦЕ XV —
sione della Corona d'Aragon nel secolo НАЧАЛЕ XVI ВЕКА
XV. Napoli, 1972.
Vicens Vives J. Els Trastàmares, segle XV. Источники
Barcelona, 1980. Завещание Изабеллы I Кастильской / 641
Публ., предисл., пер. и коммент.
Глава 4 Н.П. Денисенко // Европа и Америка
Варьяш О.И. Кастильско-португальские на перекрестке эпох. Иваново, 1992.
отношения в XV в. // Проблемы ис-
панской истории. М., 1987. Глава 1
Сарайва Ж.Э. История Португалии. М., 2007. Ведюшкин В.А. «Третий король Испа-
Черных А.П. Битва при Алжубарроте // нии»: кардинал Мендоса как поли-
Вопросы истории. 1988. № 4. тик и меценат // Испанский альманах.
Черных А.П. Характер португало-касти- Вып. 1. М., 2008.
льских противоречий в XIV веке // Денисенко Н.П. Испанская монархия в
Проблемы испанской истории. 1987. последней трети XV – начале XVI
М., 1987. века. Учебное пособие. Иваново,
Gouveia Monteiro J. Aljubarrota 1385: a 1991.
batalha real. Lisboa, 2003. Перес Ж. Изабелла Католичка. Образец
Suárez Fernández L. Relaciones entre Portu- для христианского мира? СПб., 2012.
gal y Castilla en la época del infante don Фомина Н.В. Кастильская аристокра-
Enrique: 1393–1460. Madrid, 1960. тия и приход к власти Католических
королей // Средние века. Вып. 69 (1). Ladero Quesada M.A. La Hermandad de
М., 2008. Castilla: cuentas y memoriales, 1480–
Фомина Н.В. Фердинанд II Арагонский 1498. Madrid, 2005.
под пером хронистов-кастильцев // Lunenfeld M. Keepers of the city: the cor-
История: электронный научно-обра- regidores of Isabella I of Castile, 1474–
зовательный журнал. Вып. 8. 2011. 1504. Cambridge; New York, 1987.

Фомина Н.В. Хроники Католических Manzano Manzano J. Cristóbal Co-
королей об антикоролевской лиге в lón: siete años decisivos de su vida:
войне 1475–1479 годов. Ч. 1–2 // Ис- 1485–1492. Madrid, 1989.
панский альманах. Вып. 1. М., 2008 Martínez Costa de Abaria M.V. Cristóbal
(ч. 1); Вып. 2. М., 2010 (ч. 2). Colón y España. Madrid, 2008.
Benito Ruano E. El libro del limosnero de El mundo social de Isabel la Católica: la
Isabel la Católica. Madrid, 2004. sociedad castellana a finales del siglo
Benito Ruano E. Isabel la Católica y Ma- XV. Madrid, 2004.
drid. Madrid, 2006. Pérez J. La España de los Reyes Católicos.
Carretero Zamora J.M. Cortes, monar- Madrid, 2004.
quía, ciudades: las Cortes de Castilla a Rumeu de Armas A. Itinerario de los Reyes
comienzos de la época moderna (1475– Católicos, 1474–1516. Madrid, 1974.
1515). Madrid, 1998. Sociedad y economía en tiempos de Isabel
Carretero Zamora J.M. Hacienda y nego- la Católica. Valladolid, 2002.
cio financiero en tiempos de Isabel la Suárez Fernández L. Los Reyes Católicos:
Católica: el libro de hacienda de 1503. fundamentos de la monarquía. Madrid,
Madrid, 2003. 1989.
Cepeda Adán J. En torno al concepto del Suárez Fernández L. Los Reyes Católicos:
estado en los Reyes Católicos. Madrid, el camino hacia Europa. Madrid, 1990.
2010. Suárez Fernández L. Los Reyes Católicos:
Fernández Álvarez M. Estructura econó- el tiempo de la Guerra de Granada.
mica y política de la España de los Re- Madrid, 1989.
yes Católicos. Barcelona, 2008. Suárez Fernández L. Los Reyes Católicos:
Fernández de Córdoba Miralles A. La corte la conquista del trono. Madrid, 1989.
de Isabel I. Ritos y ceremonias de una Suárez Fernández L. Los Reyes Católicos:
reina. Madrid, 2002. la expansión de la fe. Madrid, 1990.
642 Isabel la Católica y el Atlántico. Las Pal- Suárez Fernández L. Fernando El Católi-
mas de Gran Canaria, 2006. co y Navarra: el proceso de incorpora-
Isabel la Católica y la política. Valladolid, ción del reino a la Corona de España.
2001. Madrid, 1985.
Isabel La Católica y su época: actas del Vaca de Osma J.A. Los Reyes Católicos.
Congreso Internacional. 2 vols. Valla- Barcelona, 2008.
dolid, 2007. Val Valdivieso M.I. del. Isabel la Católica y
Ladero Quesada M.A. Castilla y la con- su tiempo. Granada, 2005.
quista del Reino de Granada. Granada, Visión del reinado de Isabel la Católica.
1993. Valladolid, 2004.
Ladero Quesada M.A. Ejércitos y armadas
de los Reyes Católicos: Nápoles y El Глава 2
Rosellón (1494–1504). Madrid, 2010. Зеленина Г.С. От скипетра Иуды к жез-
Ladero Quesada M.A. Granada después de лу шута: Придворные евреи в сред-
la conquista: repobladores y mudéjares. невековой Испании. М., 2007.
Granada, 1993. Зеленина Г.С. Конверсо и инквизито-
Ladero Quesada M.A. La España de los ры: Соискание святости // Средние
Reyes Católicos. Madrid, 2005. века. Вып. 72. 2011. № 3–4.
Зеленина Г.С. Doña puta vieja: комплекс Netaniahu B. The Origins of the Inquisi-
Селестины в инквизиционных доку- tion in Fifteenth Century Spain. N.Y.,
ментах // Адам и Ева: Альманах ген- 1995.
дерной истории. Вып. 7. М., 2004. Netaniahu B. Toward the Inquisition: Es-
Контрерас Х. Инквизиторы и тайные says on Jewish and Converso History
иудеи. Власть, культура и религия in Late Medieval Spain. Ithaca, 1997.
в Испании Золотого века. СПб., Roth C. A History of the Marranos. Phila-
2006. delphia, 1941.
Лозинский С.Г. История инквизиции в Roth N. Conversion, Inquisition and the
Испании. М., 1994 (1-е изд. – 1914 г.) Expulsion of the Jews from Spain. Wis-
Льоренте Х.А. История испанской инк- consin, 1995.
визиции. В 2 т. М., 1999. Suárez-Fernández L. La expulsión de los
Парнах В.Я. Испанские и португаль- judíos de España. Madrid, 1991.
ские поэты – жертвы инквизиции.
СПб., 2012. Глава 3
Плавскин З.И. Испанская инквизиция: Каганэ Л.Л. Портрет в испанской жи-
палачи и жертвы. Исторические вописи XV в. // Сервантесовские
очерки. СПб., 2000. чтения. 1988. Л., 1988.
Beinart H. Gerush Sfarad [Изгнание из Ногтева О.А. Здание университета в
Испании]. Jerusalem, 1998. Саламанке в контексте становле-
Beinart H. Los conversos ante el Tribunal ния стиля платереско в Испании //
de la Inquisición. Barcelona, 1988. Исследования по истории архитек-
Bel Bravo M.A. Los Reyes Católicos y los туры и градостроительства. Вып. 2.
judíos andaluces. Granada, 1989. М., 2011.
Benito Ruano E. Los orígenes del problema Плавскин З.И. Литература Испании
converso. Barcelona, 1976. IX–XV вв. М., 1986.
Caro Baroja J. Los judíos en la España mo- Arte y cultura en la época de Isabel la Ca-
derna y contemporánea. Madrid, 1961. tólica. Valladolid, 2003.
Crisis and Creativity in the Sephardic Fernández Álvarez M. El Renacimiento y
World, 1391–1648. N.Y., 1997. la España de los Reyes Católicos. Bar-
Domínguez Ortíz A. Los judeoconversos celona, 2008.
en España y América. Madrid, 1971. Yarza Luaces J. Los Reyes Católicos: paisa-
Domínguez Ortíz A. Los conversos de ori- je artístico de una monarquía. Madrid, 643
gen judío después de la expulsión. Ma- 1993.
drid, 1952. Yarza Luaces J. La nobleza ante el Rey: los
Dor Gerush Sfarad [Jews and Conversos grandes linajes castellanos y el arte en
at the Time of the Expulsion] / Eds. el siglo XV. [Madrid], 2003.
Y.T. Assis, Y. Kaplan. Jerusalem, 1999.
Faur J. In the Shadow of History: Jews Глава 4
and Conversos at the Dawn of Moder- Черных А.П. Хосе де Авилес и испанская
nity. Albany, 1992. геральдическая литература XVIII в. //
Judíos. Sefárditas. Conversos: la expulsión Испанский альманах. Вып. 1. Власть,
de 1492 y sus consecuencias: Ponencias общество и личность в истории. М.,
del Congreso Internacional celebrado 2008.
en Nueva York en noviembre de 1992. Arco García F. del. Tratado de Heráldica
Valladolid, 1995. Eclesiástica en relación con la Iglesia
Netaniahu B. The Marranos of Spain: Española. Madrid, 2006.
from the Late 14th to the Early 16th Bernabé y Martyn de Eugenio L.V. de. He-
Century, according to Contemporary ráldica gentilicia aragonesa. Zaragoza,
Hebrew Sources. N.Y., 1966. 2002.
Blasones militares. Madrid, 1987. Pardo de Guevara y Valdés E. Palos, fajas
Cadenas y Vicent V. de. Repertorio de y jaqueles: la fusión de armerías en
Blasones de la Comunidad Hispánica. Galicia durante los siglos XIII al XVI.
Madrid, 1966. Lugo, 1997.
Cadenas A.A. de, Cadenas V. de. Heráldica Popoff M. L’héraldique espagnole et catala-
de las comunidades autónomas y de las ne à la fin du Moyen Age. Paris, 1989.

capitales de provincia. Madrid, 1985. Riquer M. de. Armorial Catalán. Barcelo-
Cascante I.V. Heráldica general y fuentes na, 1982.
de las Armas de España. Barcelona; Riquer M. de. Caballeros medievales y sus
Madrid, 1956. armas. Madrid, 1999.
Ceballos-Escalera y Gila A. de. Heraldos Riquer M. de. Heráldica catalana: des de
y reyes de armas en la corte de España. l’any 1150 al 1550. Vol. 1–2. Barcelona,
Madrid, 1993. 1983.
Cordero Alvarado P. El escudo de armas de Riquer M. de. Heráldica Española. Barce-
Francisco Pizarro, reflejo de la conquis- lona, 1942.
ta del Perú. Alburquerque, 1999. Riquer M. de. Heráldica castellana en
Domenech у Roura F. Heráldica de la Cate- tiempos de los Reyes Católicos. Barce-
dral de Barcelona. Barcelona, 1929. lona, 1986.
Estudios de genealogía, heráldica y nobi- Valero de Bernabé L. Análisis de las carac-
liaria / Coord. M.A. Ladero Quesada. terísticas generales de la heráldica gen-
Madrid, 2006. tilicia española y de las singularidades
Fariña Couto L. O libro da heráldica Galega. heráldicas existentes entre los diversos
[Pontevedra], 2001. territorios históricos hispanos. Madrid,
Ferrer i Vives F. d’A. Heráldica catalana. 2008.
Vol. 1–3. Barcelona, 1993–1998. Valero de Bernabé L., Eugenio M. de. Las
García Garrido S. El diseño heráldico como armas del caballero y la heráldica. Lo-
lenguaje visual. Heráldica nobiliaria de groño, 2009.
la ciudad de Ronda. Málaga, 1998. Valverde Ogallar P. Manuscritos y herál-
Menéndez Pidal de Navascués F., Martínez dica en el tránsito a la modernidad:el
de Aguirre J. Emblemas heráldicos en el libro de armería de Diego Hernández
arte medieval navarro. Pamplona, 1996. de Mendoza. 3 vols. Madrid, 2002.
Menéndez Pidal de Navascués F. Los em-
644 blemas heráldicos: una interpretación Справочники
histórica… Madrid, 1993. Atienza y Navajas J. de. Nobiliario espa-
Menéndez Pidal F. El Escudo de España. ñol: diccionario heráldico de apellidos
Madrid, 2004. españoles y de títulos nobiliarios. Ma-
Menéndez Pidal F. Heráldica de la Casa drid, 1959.
Real de León y Castilla (siglos XII– Cadenas y Vicent V. de. Diccionario herál-
XVI). Madrid, 2011. dico. Madrid, 1954.
Menéndez Pidal F. Leones y castillos. Em- García Carraffa, Alberto, García Carraffa,
blemas heráldicos en España. Madrid, Arturo. Diccionario Heráldico y Genea-
1999. lógico de Apellidos Españoles y Ameri-
Nicas Moreno A. Heráldica y genealogía en canos. 88 vols. Madrid, 1919–1963.
el Reino de Jaén. Jaen, 1997. González-Doria F. Diccionario Heráldico
Olmedo Álvarez J., Díaz Vallés J. Heráldi- y Nobiliario de los Reinos de España.
ca. Ciudad Real, 1989. Madrid. 2000.
Pardo de Guevara y Valdés E. Emblemas González Echegaray M. del Carmen, Gar-
Municipais de Galicia. Santiago, 1999. cía de la Pedroso y Campoy C. Dicciona-
Pardo de Guevara y Valdés E. Manual de rio de apellidos y escudos de Cantabria.
heráldica española. Madrid, 1987. Santander, 2001.
Schnieper Campos J.-A. Diccionario de he- na / Coord. L.M. Enciso Recio. 3 vols.
ráldica. Madrid, 2001. Valladolid, 1996.
Caro Baroja J. Las formas complejas de la
vida religiosa: religión, sociedad y ca-
Раздел 2 rácter en la España de los siglos XVI y
ИСПАНИЯ В XVI ВЕКЕ XVII. Madrid, 1978.
Colás Latorre G., Salas Ausens J.A. Aragón
Источники bajo los Austrias. Zaragoza, 1977.
Хуан Луис Вивес и его трактат «О вспо- Las Cortes de Castilla y León en la Edad
моществовании бедным» / Пер. и Moderna. Valladolid, 1989.
публ. Н.П. Денисенко // Возрожде- Domínguez Ortiz A. El Antiguo Régi-
ние: гуманизм, образование, искус- men: los Reyes Católicos y los Austrias.
ство. Иваново, 1994. Madrid, 1974.
Инка Гарсиласо де ла Вега. История го- La economía en la España Moderna / Coord.
сударства инков. Л., 1974. por A. Alvar Ezquerra. Madrid, [2006].
Конкистадоры. Три хроники завоевания Elliott J.H. Imperial Spain 1469–1716.
Америки / А.Ф. Кофман. СПб., 2009. New York, [1963].
Лас Касас Б. де. История Индий. Разные Fernández Alvarez M. Política mundial de
изд. Carlos V y Felipe II. Madrid, 1966.
Тереса Авильская. Книга жизни / Пер. Fortea Pérez J.I. Las Cortes de Castilla y
с исп. О.И. Варьяш и Ю.П. Зарец- León bajo los Austrias: una interpreta-
кого // Адам и Ева. Альманах ген- ción. Valladolid, 2008.
дерной истории. [гл. 1–6]. Вып. 2. García Cárcel R. Historia de Cataluña, siglos
М., 2001; [гл. 7–8]. Вып. 3. М., 2002; XVI–XVII. 2 vols. Barcelona, 1985.
[гл. 9]. Вып. 5. М., 2003; [гл. 10]. Вып. García Cárcel R. La leyenda negra: historia
6. М., 2003. y opinión. Madrid, 1992.
Хроники открытия Америки. М., 1998. La historia sin complejos: la nueva visión
Хроники открытия Америки. Новая del Imperio Español (estudios en ho-
Испания. Кн. 1. М., 2000. nor de John H. Elliott) / Ed. D. García
Hernán. Madrid, 2010.
Общие работы Kagan R.L. Students and society in early mo-
Кеймен Г. Испания: дорога к империи. dern Spain. Baltimore; London, [1974].
М., 2007. Marcos Martín A. España en los siglos 645
Мордвинцев В.Ф. Культура стран Пи- XVI, XVII y XVIII: economía y socie-
ренейского полуострова // История dad. Barcelona, [2000].
Европы. Т. 3. М., 1993. Martínez Ruiz E. Los soldados del rey: los
Морозова А.В. Античные образы в испан- ejércitos de la Monarquía Hispánica
ском искусстве XVI века. СПб., 2008. (1480–1700). Madrid, 2008.
Прокопенко С.А. Население Испании в Nobleza y Sociedad en la España Moder-
XVI–XVII вв.: демографическая и со- na / Dir. C. Iglesias. Vol. 1–3. Oviedo,
циальная характеристика. Историо- 1996–1999.
графическое исследование. М., 2002 El siglo de Carlos V y Felipe II: la cons-
El Banco de España: una historia econó- trucción de los mitos en el siglo XIX /
mica / Madrid, 1970. Coord. J. Martínez Millán, C. Reyero.
Barrio Gozalo M. El clero en la España Vol. 1–2. Madrid, 2000.
moderna. Córdoba, 2010. Soria Mesa E. La nobleza en la España Moder-
Belenguer E. La Corona de Aragón en la Mo- na: cambio y continuidad. Madrid, 2007
narquía Hispánica: del apogeo del siglo Thompson I.A.A. War and government in
XV a la crisis del XVII. Barcelona, 2001. Habsburg Spain: 1560–1620. London,
La burguesía española en la Edad Moder- 1976.
Vaca de Osma J.A. Carlos I y Felipe II fren- Maravall J. A. Las Comunidades de Cas-
te a frente: glorias, mitos y fracasos de tilla. Una primera revolución moderna.
dos grandes reinados. Madrid, [1998]. Madrid, 1963
Perez J. Carlos V. Madrid, 1999.
Pérez J. La révolution des «comunidades»
Глава 1 de Castille (1520–1521). Bordeaux, 1970.

Калугина Е.О. Движение alumbrados в Sánchez León P. Los orígenes sociales de
религиозной жизни Испании XVI la guerra de los comuneros de Castilla.
века // VERBUM. Вып. 5. Образы Madrid, 1998
культуры и стили мышления: ибе- En torno a las Comunidades de Castilla:
рийский опыт. СПб., 2001. Actas del Congreso Internacional. Po-
Мордвинцев В.Ф. Испанский перевод der, conflicto y revuelta en la España de
«Энхиридиона» и инквизиция // Carlos V. Cuenca, 2002.
Эразм Роттердамский и его время. The World of Emperor Charles V / Ed.
М., 1989. W. Block mans, N. Mout. Amsterdam,
Пичугина И.С. Место восстания ко- 2004.
мунерос в истории Испании // Из
истории социальных конфликтов и Глава 2
народных движений в средневеко- Бродель Ф. Средиземное море и среди-
вой Европе. М., 2001. земноморский мир в эпоху Филип-
Bataillon M. Erasme et l'Espagne. Vol. 1–3. па II. Ч. 1–3. М., 2002–2004.
Genève, 1991. Каганэ Л.Л. Алонсо Санчес Коэльо и
Belenguer E. El imperio de Carlos V: las Co- Антонис Мор // Труды Государствен-
ronas y sus territorios. Barcelona, [2002]. ного Эрмитажа. Вып. XXII. Л., 1982.
Carlos V. Las armas y las letras. Madrid, 2000 Каганэ Л.Л. Хуан Пантоха де ла Крус.
Carlos V / Karl V. 1500–2000 / Coord. Л., 1969
A. Kohler. Madrid, 2001 Каптерева Т.П. Эль Греко. Доменикос
Carlos V: europeísmo y universalidad / Теотокопулос 1541–1614. М., 2008.
Coord. J.L. Castellano Castellano, F. Стенюи Р. Сокровища Непобедимой
Sánchez-Montes González. Vol. 1–5. Армады. М., 1979.
Madrid, 2001. Alvar Ezquerra A. El nacimiento de una
Carlos V y la quiebra del humanismo polí- capital europea: Madrid entre 1561 y
646 tico en Europa: (1530–1558) / Coord. 1606. Madrid, 1989.
por J. Martínez Millán. Vol. 1–4. Ma- Bennassar B. Don Juan de Austria: un hé-
drid, 2001. roe para un imperio. Madrid, 2000.
La Corte de Carlos V / Dir. J. Martínez Bouza F. Imagen y propaganda: capítulos
Millán. Vol. 1–5. [Madrid], [2000]. de historia cultural del reinado de Feli-
Checa Cremades F. Carlos V y la imagen pe II. Madrid, 1998.
del héroe en el Renacimiento. Madrid, Bustamante García A. La octava maravilla
1987. del mundo: (estudio Histórico sobre el
De la unión de coronas al Imperio de Escorial de Felipe II). Madrid, 1994.
Carlos V / Coord. E. Belenguer Ce- Ciudades del Siglo de Oro: las vistas españo-
briá. Vol. 1–3. Madrid, 2001. las de Anton van den Wyngaerde / Dir.
García Cárcel R. Las germanías de Valen- R.L. Kagan. Madrid, 1986.
cia. [Barcelona], [1975]. Checa Cremades F. Felipe II mecenas de
Gutiérrez Nieto J.I. Las Comunidades como las artes. Madrid, 1993.
movimiento antiseñoreal. La formación Escudero J.A. Felipe II: el rey en el despa-
del bando realista. Barcelona, 1973 cho. Madrid, [2002].
Maltby W. S. The Reign of Charles V. New Felipe II y el oficio de rey: la fragua de un
York, 2002. imperio / Coord. J. Román Gutiérrez,
E. Martínez Ruiz, J. González Rodrí- Valladares R. La conquista de Lis-
guez. Madrid, 2001. boa: Violencia militar y comunidad
Felipe II y el Mediterráneo / Coord. E. Be- política en Portugal, 1578–1583. Ma-
lenguer Cebría. 4 vols. Madrid, 1999. drid, 2008.
Felipe II, la ciencia y la técnica / Dir. Vázquez de Prada V. Felipe II y Francia: po-
E. Martínez Ruiz. Madrid, 1999. lítica, religión y razón de estado. Pam-
Felipe II y el arte de su tiempo. [Ma- plona, [2004].
drid], [1998].
Felipe II y su época: Actas del simposium, Глава 3
1/5-IX-1998. Vol. 1–2. San Lorenzo Ведюшкин В.А. Экономическое поло-
del Escorial (Madrid), 1998. жение кастильской аристократии в
Felipe II (1527–1598): la configuración de XVI в. // Социально-экономические
la Monarquía Hispana / Dir. J. Martí- проблемы генезиса капитализма.
nez Millán, C.J. Carlos Morales de. Sa- М., 1984.
lamanca, 1998. Ведюшкин В.А. Идальго и кабальеро: ис-
Felipe II (1527–1598): Europa y la Monar- панское дворянство в XVI–XVII вв. //
quía Católica / Dir. J. Martínez Millán. Европейское дворянство XVI–
Vol. 1–5. [Madrid], 1998. XVII вв.: границы сословия / Под ред.
Fernández Alvarez M. Felipe II y su tiem- В.А. Ведюшкина. М., 1997.
po. Madrid, 1998. Денисенко Н.П. Испанский абсолютизм и
Fernández Terricabras I. Philippe II et la con- гранадские мориски (1492–1571 гг.) //
tre-réforme: l'église espagnole à l'heure Проблемы истории Западной Евро-
du concile de Trente. Paris, 2001. пы развитого и позднего феодализма.
García Cárcel R. Felipe II y Cataluña. Va- Иваново, 1986.
lladolid, [1997]. Денисенко Н.П. Кастильская деревня в
Imágenes históricas de Felipe II / Coord. XVI в. (к характеристике развития
A. Alvar Ezquerra, M.A. Bunes de. производительных сил) // Средние
Madrid, 2000. века. Вып. 48. М., 1985.
Kamen H. Philip of Spain. New Haven, 1997. Ланда Р.Г. Экономическая и социальная
La monarquía de Felipe II / Coors. F. Ruiz роль морисков в Испании // Москов-
Martín. Madrid, 2003. ское востоковедение: очерки, иссле-
La monarquía de Felipe II a debate / Coord. дования, разработки. М., 1997.
L.A. Ribot García. Madrid, 2000. Литаврина Э.Э. Крестьянство Испании 647
La monarquía de Felipe II: la Casa del и Португалии в XVI–XVIII вв. //
Rey / Dir. J. Martínez Millán, S. Fer- История крестьянства в Европе. Т. 3.
nández Conti. 2 vols. Madrid, 2005. М., 1986.
Marañón G. Antonio Perez. 2 vols. Buenos Литаврина Э.Э. «Революция цен» и го-
Aires, 1947. сударственные финансы Испании ва
Martin C., Parker G. La Gran Armada: la XVI–XVII вв. // Проблемы испанской
mayor flota jamás vista desde la crea- истории. 1979. М., 1979.
ción del mundo. Barcelona, 2011. Artola M. La monarquía de España. [Ma-
Parker G. The Grand Strategy of Philip II. drid], [1999].
London, 1998. Bennassar B. Valladolid au Siècle d'Or: une
Philippus II Rex. Barcelona, 1998. ville de Castille et sa campagne au
Las sociedades ibéricas y el mar a finales del si- XVIe siècle. Paris, 1967.
glo XVI = As sociedades ibéricas e o mar a Carande R. Carlos V y sus banqueros.
finais do século XVI / Coord. M.R. Gon- Vol. 1–3. Madrid, 1949–1967.
zález Martínez. 6 vols. [Madrid], [1998]. Cardaillac L. Morisques et chrétiens: un
Tellechea Idígoras J.I. Felipe II y el Papado. affrontement polémique (1492–1640).
2 tt. Madrid, 2004. Paris, 1977.
Caro Baroja J. Los moriscos del reino de дение идей протекционизма в Ис-
Granada: ensayo de historia social. Ma- пании XVI в. // Средние века. Вып.
drid, 1957. 19. М., 1961.
Fernández Izquierdo F. La orden militar Литаврина Э.Э. Испанский экономист
de Calatrava en el siglo XVI. Madrid, XVI в. Томас Меркадо о причинах
1992. и сущности «революции цен» //

García Arenal M. Los moriscos. Madrid, Европа в средние века: экономика,
1975. политика, культура. М., 1972.
Madrid, Felipe II y las ciudades de la mo- Лосев С.С. Испанский гуманизм XV–
narquía / Dir. E. Martínez Ruiz. Vol. XVII вв.: представители и пробле-
1–3. Madrid, 2000. мы // Вопросы истории. 1987. № 2.
Mesta, trashumancia y lana en la España Шмонин Д.В. В тени Ренессанса. Вто-
moderna / Eds. F. Ruiz Martín, A. рая схоластика в Испании. СПб.,
García Sanz. Barcelona, 1998. 2006.
Reglà J. Estudios sobre los moriscos. Bar- Abellán J.L. El erasmismo español. Ma-
celona, 1974. drid, 2005.
Reglá J. Felipe II y Cataluña. Madrid, 2000. Fernández-Santamaría J.A. The state, war
Ruíz Martín F. Pequeño capitalismo, gran and peace: Spanish political thought
capitalismo: Simón Ruíz y sus negocios in the Renaissance: 1516–1559. Cam-
en Florencia. Barcelona, 1990. bridge [etc.], 1977.
Ruíz Martín F. Lettres marchandes échan- Gil Fernández L. Panorama social del hu-
gées entre Florence et Medina del Cam- manismo español (1500–1800). Ma-
po. Paris, 1965. drid, 1981.
Thompson I.A.A. War and society in Habs- Gómez Moreno A. España y la Italia de los
burg Spain: selected essays. Aldershot humanistas: primeros ecos. Madrid,
(Hampshire), 1992. 1994.
Thompson I.A.A. Crown and Cortes Go- L’humanisme dans les lettres espagnoles /
vernment, Institutions, and Represen- Ed. A. Redondo. Paris, 1979.
tation in Early-modern Castile. Alder- Los humanistas españoles y el humanismo
shot (Hampshire), 1993. europeo. Murcia, 1990.
Yun Casalilla B. La gestión del poder: Co- Kagan R.L. Clio & the crown: the politics
rona y economías aristocráticas en of history in medieval and early mod-
648 Castilla (siglos XVI–XVIII). Ma- ern Spain. Baltimore, 2009.
drid, 2002. Maravall J.A. Carlos V y el pensamien-
Yun Casalilla B. Marte contra Minerva: el to político del Renacimiento. Ma-
precio del Imperio Español, c. 1450– drid, 1960.
1600. Barcelona, [2004]. Maravall J.A. Estudios de historia del pen-
samiento español. Ser. 2. La época del
Глава 4 Renacimiento. Madrid, 1984.
Бергер Е.Е. Мигель Сервет: образ мыс- La recepción de las artes clásicas en el siglo
лей, модель поведения // Человек XVI / Eds. E. Sánchez Salor, L. Merino
XVI столетия. М., 2000. Jerez, S. López Moreda. Cáceres, 1996.
Варьяш О.И. Культура стран Пиреней- Ynduráin D. Humanismo y Renacimiento
ского полуострова в конце XV – на- en España. Madrid, 1994.
чале XVII вв. // История культуры
стран Западной Европы в эпоху Глава 5
Возрождения / Под ред. Л.М. Бра- Бартоломе де Лас Касас. К истории за-
гиной. М., 1999. воевания Америки. М., 1966.
Литаврина Э.Э. Мемориал испанского Бауман В.Ю. «Новые законы» 1542 года
экономиста Луиса Ортиса и зарож- Карла V и судьбы индейского населе-
ния испанских колоний // Новая и Испанская эстетика. Ренессанс. Барокко.
новейшая история. М., 2007. № 1. Просвещение. М., 1977.
История литератур Латинской Америки Лопе де Вега. Собр. соч. В 6 т. М., 1962–1963.
[Т. 1]. М., 1985. Кальдерон П. Драмы. Кн. 1–2. М., 1989.
Кофман А.Ф. Рыцари Нового Света. М., Кеведо Ф де. Избранное. Л., 1980.
2006. Королевский указ 1609 г. об изгнании
Кузьмищев В.А. У истоков обществен- морисков / Пер. с исп. В.А. Ведюш-
ной мысли Перу: Гарсиласо и его кина // Практикум по истории
время. М., 1979 Средних веков. Ч. 3. Воронеж, 2001.
Магидович И.П., Магидович В.И. Очер- Поэзия испанского барокко. СПб., 2006.
ки по истории географических от- Плутовской роман. М., 1975.
крытий. В 5 т. Т. 2. М., 1983. Россия и Испания. Документы и мате-
Мордвинцев В.Ф. Образ природы и риалы. 1667–1917. Т. 1. 1667–1799.
представления о золотом веке в кни- М., 1991.
ге Педро Мартира «De orbe Novo» Сервантес Сааведра М. де. Собр. соч.
// Природа в культуре Возрождения. В 5 т. М., 1961.
М., 1992. Суарес Ф. Метафизические рассужде-
Свет Я.М. В страну Офир. М., 1967. ния (рассуждения I–V). М., 2007.
Томас А.Б. История Латинской Америки. Тирсо де Молина. Комедии. Т. 1–2. М.,
М., 1960. 1969.
Bennassar B., Bennassar L. 1492, ¿un Эспинель В. Жизнь Маркоса де Обрегон.
mundo nuevo? Madrid, 1992. М.; Л., 1935.
First images of America: the impact of the
New World on the old / Ed. F. Chiappe- Общие работы
lli. Vol. 1–2. Berkeley; Los Angeles; Lon- Домингес Ортис А. Кризис испанской
don, 1976. монархии в XVII в. // Россия и Ис-
Domínguez Ortiz A. América y la Monar- пания: историческая ретроспекти-
quía Española. Granada, 2010. ва. М., 1987.
Elliott J.H. The Old World and the New, Кеймен Г. Испания: дорога к империи.
1492–1650. Cambridge, 1970. М., 2007.
Elliott J.H. Imperios del mundo Atlánti- Прокопенко С.А. Население Испании в
co: España y Gran Bretaña en América, XVI–XVII вв.: демографическая и со-
1492–1830. Madrid, 2006. циальная характеристика. Историо- 649
Ladero Quesada M.A. Las Indias de Cas- графическое исследование. М., 2002.
tilla en sus primeros años: cuentas de Юрчик Е.Э. Представления о нации и
la Casa de la Contratación (1503– национальное сознание в Испании
1521). Madrid, 2008. XVI – начала XIX в. // Националь-
ная идея в Западной Европе в Новое
время. Очерки истории. М., 2005.
Раздел 3 El Banco de España: una historia econó-
ИСПАНИЯ В XVII ВЕКЕ: mica / Madrid, 1970.
ЭКОНОМИКА, ОБЩЕСТВО, Barrio Gozalo M. El clero en la España
ГОСУДАРСТВО, КУЛЬТУРА moderna. Córdoba, 2010.
Belenguer E. La Corona de Aragón en la
Источники Monarquía Hispánica: del apogeo del
Алеман М. Гусман де Альфараче. Ч. 1–2. siglo XV a la crisis del XVII. Barcelo-
М., 1963. na, 2001.
Грасиан Б. Карманный оракул. Крити- La burguesía española en la Edad Moder-
кон. М., 1981. na / Coord. L.M. Enciso Recio. 3 vols.
Испанская новелла Золотого века. Л., 1989. Valladolid, 1996.
The Castilian crisis of the seventeenth cen- nes en la España del antiguo régimen.
tury: new perspectives on the econo- Madrid, [1982].
mic and social history of seventeenth- Tomás y Valiente F. Los validos en la Mo-
century Spain / Ed. I.A.A. Thompson, narquía Española del siglo XVII (es-
B. Yun Casalilla. Cambridge, 1994. tudio institucional). Madrid, 1963.
Colás Latorre G., Salas Ausens J.A. Aragón

bajo los Austrias. Zaragoza, 1977.
Las Cortes de Castilla y León en la Edad Глава 1
Moderna. Valladolid, 1989. Allen P.C. Philip III and the Pax Hispani-
Domínguez Ortiz A. La sociedad española ca: 1598–1621. New Haven, 2000.
en el siglo XVII. V. 1–2. Madrid, 1963– Alvar Ezquerra A. El Duque de Lerma: cor-
1970. rupción y desmoralización en la España
Domínguez Ortiz A. El Antiguo Régi- del siglo XVII. Madrid, 2010.
men: los Reyes Católicos y los Austrias. Carrasco R. Deportados en nombre de Dios: la
Madrid, 1974. expulsión de los moriscos : cuarto centena-
La economía en la España moderna. [Tres rio de una ignominia. Barcelona, 2009.
Cantos (Madrid)], [2006]. Domínguez Ortiz A., Vincent B. Historia
Elliott J.H. Imperial Spain 1469–1716. de los moriscos: vida y tragedia de una
New York, [1963]. minoría. Madrid, 1978.
Fortea Pérez J.I. Las Cortes de Castilla y Elliott J.H. Spain and its world, 1500–1700:
León bajo los Austrias: una interpreta- selected essays. New Haven, 1989.
ción. Valladolid, 2008. España en tiempos del Quijote / Dir.
García Cárcel R. La leyenda negra: historia A. Feros, J. Gelabert. Madrid, 2004.
y opinión. Madrid, 1992. La expulsión de los moriscos / Ed. A. Mo-
La historia sin complejos: la nueva visión liner Prada. Alella (Barcelona), 2009.
del Imperio Español (estudios en ho- Feros A. El Duque de Lerma: realeza y pri-
nor de John H. Elliott) / Ed. D. García vanza en la España de Felipe III. [Ma-
Hernán. Madrid, 2010. drid], 2002.
Kagan R.L. Students and society in early mo- La Monarquía de Felipe III: la Casa del Rey
dern Spain. Baltimore; London, [1974]. / Dir. J. Martínez Millán, M.A. Visce-
Kagan R.L. Clio & the crown: the politics glia. 4 vols. [Madrid], [2008].
of history in medieval and early mo- Vida y sociedad en tiempos del Quijo-
dern Spain. Baltimore, 2009. te / Ed. A. Alvar Ezquerra. Barcelona
650 Marcos Martín A. España en los siglos [etc.], 2012.
XVI, XVII y XVIII: economía y socie-
dad. Barcelona, [2000]. Глава 2
Maravall J.A. Estado moderno y mentali- Alloza Aparicio A. Europa en el mercado
dad social: siglos XV a XVII. V. 1–2. español: mercaderes, represalias y con-
Madrid, 1972. trabando en el siglo XVII. [Salaman-
Martínez Ruiz E. Los soldados del rey: los ca], 2006.
ejércitos de la Monarquía Hispánica Domínguez Ortiz A. Política y hacienda de
(1480–1700). Madrid, 2008. Felipe IV. Madrid, 1960.
Nobleza y Sociedad en la España Moderna / Dir. El mundo de los validos / Dir. J.H. Elliott,
C. Iglesias. 3 vols. Oviedo, 1996–1999. L. Brockliss. [Madrid], [cop. 1999].
Soria Mesa E. La nobleza en la España Mo- Elliott J.H. The revolt of the Catalans: a
derna: cambio y continuidad. Madrid, study in the decline of Spain (1598–
2007 1640). Cambridge, 1963.
Thompson I.A.A. War and government in Ha- Elliott J.H. The count-duke of Oliva-
bsburg Spain: 1560–1620. London, 1976. res: the statesman in an age of decline.
Tomás y Valiente F. Gobierno e institucio- New Haven; L., 1986.
La España del conde duque de Oliva- Фернандес Искьердо Ф. Первые испано-
res: Encuentro Internacional / Coord. русские дипломатические контак-
J.H. Elliott, A. García Sanz. Vallado- ты: посольство П.И. Потемкина в
lid, 1990. 1667–1668 годах // Проблемы ис-
García Guerra E.M. Moneda y arbi- панской истории. 1992. М., 1992.
trios: consideraciones del siglo XVII. Bernardo Ares J.M. Luis XIV, rey de Espa-
Madrid, 2003. ña. De los imperios plurinacionales a
Ruiz Martín F. Las finanzas de la Monar- los estados unitarios (1665–1714). Ma-
quía Hispánica en tiempos de Felipe drid, 2008.
IV, 1621–1665. Madrid, 1990. Castilla Soto J. Don Juan José de Austria
Stradling R.A. Philip IV and the govern- (hijo bastardo de Felipe IV): su labor
ment of Spain, 1621–1665. Cambridge, política y militar. Madrid, 1992.
1988. Kamen Н. Spain in the later XVII century
1640, La Monarquía Hispánica en cri- (1665–1700). London, 1969.
sis. Barcelona, 1991. Legrelle A. La diplomatie française et la
succession d´Espagne. Paris, 1895.
Глава 3 Maura Gamazo G. Vida y reinado de Car-
Черных А.П. Лиссабонский переворот los II. Madrid, 1954.
1640 года и утрата Португалии // Peña A.R. La crisis sucesoria de la Monar-
Проблемы испанской истории. quía española. El cardenal Portocarrero
1992. М., 1992. y el primer gobierno de Felipe V. Tesis
Рейш Торгал Л. О социально-полити- Doctoral. Universidad Autónoma de
ческом значении португальской «ре- Barcelona, 2005.
волюции» 1640 года // Становление Ribot García L. El arte de gobernar. Es-
капитализма в Европе. М., 1987. tudio sobre la España de los Austrias.
Bouza Álvarez F. Portugal no tempo dos Madrid, 2006.
Filipes: política, cultura, represen- Ribot García L. Orígenes políticos del tes-
tações, 1580–1668. Lisboa, 2000. tamento de Carlos II. La gestación del
Brazão E. A restauração: relações diplo- cambio dinástico en España. Discurso
máticas de Portugal de 1640 a 1668. leído el día 17 de octubre de 2010 en la
Lisboa, 1939. recepción pública. Madrid, 2010.
Prestage E. The diplomatic relations of Ruiz Rodríguez J.I. Don Juan José de Aus-
Portugal with France, England, and tria en la política hispánica. Madrid, 651
Holland from 1640 to 1668. Watford, 2007.
1925. Storrs C. The resilience of Spanish monar-
Schaub J.-F. Portugal na Monarquia His- chy 1665–1700. Oxford, 2006.
pânica: (1580–1640). Lisboa, 2001.
Valladares R. La rebelión de Portugal: gue- Глава 5
rra, conflicto y poderes en la Monar- Багно В.Е. Дорогами «Дон Кихота».
quía Hispánica (1640–1680). Vallado- М., 1988.
lid, 1998. Дефурно М. Повседневная жизнь Ис-
Valladares R. Castilla y Portugal en Asia пании Золотого века. М., 2004.
(1580–1680): declive imperial y adap- Менендес Пидаль Р. Избранные произве-
tación. Leuven, 2001. дения. Испанская культура средних
веков и эпохи Возрождения. М., 1961.
Глава 4 Ортега-и-Гассет Х. Веласкес. Гойя.
Фалкон Рамирес Х. Русское посольство М., 1997.
1681 года: попытка развития дву- Петров Д.К. Заметки по истории ста-
сторонней торговли // Проблемы роиспанской комедии. Ч. 1–2. СПб.,
испанской истории. 1992. М., 1992. 1907.
Пискунова С.И. «Дон Кихот» Серван- Brown J., Elliott J.H. A palace for a king: the
теса и жанры испанской прозы XVI– Buen Retiro and the court of Philip
XVII веков. М., 1998. IV. New Haven; London, 1980.
Плавскин З.И. Испанская литература Deleito y Piñuela J. El rey se divierte. Ma-
XVII – середины XIX в. М., 1978. drid, 1935.
Силюнас В.Ю. Испанский театр XVI–XVII вв. Deleito y Piñuela J. También se divierte el
От истоков до вершин. М., 1995. pueblo. Madrid, 1944.
Силюнас В.Ю. Стиль жизни и стили Fernández-Santamaría J.A. Reason of
искусства (Испанский театр манье- state and statecraft in Spanish poli-
ризма и барокко). СПб., 2000. tical thought, 1595–1640. Lanham,
Силюнас В.Ю. Театр Золотого века. М., 2012. etc., 1983.
Федосов Д.Г. Религиозные братства и Gil Fernández L. Panorama social del
праздничная культура Испании и humanismo español (1500–1800). M.,
Латинской Америки XVI–XVII ве- 1981.
ков // Эстетико-культурологические Maravall J.A. La cultura del Barroco: aná-
смыслы праздника. М., 2009. lisis de una estructura histórica. Barce-
Штейн А.Л. Литература испанского lona, 1975.
барокко. М., 1983. Maravall J.A. Estudios de historia del pen-
Шмонин Д.В. В тени Ренессанса. Вторая samiento español. Ser. 3. Siglo XVII.
схоластика в Испании. СПб., 2006. Madrid, 1975.
Якимович А.К. Диего Веласкес. Худож- Maravall J.A. La literatura picaresca desde
ник и дворец. М., 1989. la historia social (siglos XVI y XVII).
Iberica Americans. Праздник в ибероа- Madrid, 1986.
мериканской культуре. М., 2002. La vida cotidiana en la España de Veláz-
Abellán J.L. Historia crítica del pensamien- quez / Dir. José N. Alcalá-Zamora y
to español. T. III. Madrid, 1981. Queipo de Llano. Madrid, 1990.
652
СПИСОК КАРТ
и ИЛЛЮСТРАЦИЙ
С. 12 В.К. Пискорский С. 69 Дама из Эльче (пров. Аликанте),

С. 18 Пальмовая роща в Эльче (про- V–IV вв. до н.э. Национальный
винция Мурсия) археологический музей, Мадрид
С. 19 Река Дуэро в ее среднем течении С. 70 Драхма из Эмпориона. IV–III в.
С. 20 Отары овец в Старой Кастилии. до н. э. Национальный архео-
С. 36 Мегалитическое сооружение логический музей Каталонии.
(святилище) конца II тыс. до н. э. Барселона
Торральба (Менорка) С. 71 Дама из Басы. IV в. до н. э. На-
С. 37 Чаши с орнаментикой в соляр- циональный археологический
ном стиле (культура Лос Ми- музей, Мадрид 653
льярес, пров. Альмерия) С. 86 Римский театр в г. Мерида. I в. до н. э.
С. 49 Клад тартессийских ювелир- С. 93 Св. Хуста и Руфина. Худ. Ф. Штурм,
ных изделий из Эль Карамболо 1555 г. Фреска в капелле Еванге-
(пров. Севилья). Археологиче- листов собора Севильи
ский музей Севильи С. 95 Фрагменты мавзолея св. Евла-
С. 61 Монументальный комплекс типа лии в крипте базилики св. Ев-
царского дворца–святилища из лалии. IV в. Мерида.
Канчо Роано (пров. Бадахос). Ре- С. 101 Вестготская фибула в форме
конструкция С. Селестино орла, VI в. Национальный ар-
С. 65 Курильница в виде головы хеологический музей, Мадрид
Деметры. IV в. до н.э. Нацио- С. 104 Рекополис. Руины базилики. VI в.
на л ьны й археолог и ческ и й С. 108 III Толедский собор. Миниатю-
музей Каталонии. Барселона ра X в. Кодекс Vigilano, ms. 976,
С. 67 Статуя Асклепия. II–I вв. до f. 145, Библиотека Эскориала
н. э. Национальный археологи- С. 117 Исидор Севильский. Миниа-
ческий музей Каталонии, Ам- тюра X в. ms. 167, Kloster Ein-
пуриас siedeln, Stiftsbibliothek
С. 130 Большая мечеть в Кордове. С. 264 Колокольня в монастыре Сан
КАРТЫ и ИЛЛЮСТРАЦИИ
VIII–X вв. Пере де Родес. XII в.

С. 132 Дворцовый комплекс Абд ар- С. 272 Колокольня церкви Сан Пабло
Рахмана III Аз-Захра. Х в. в Сарагосе. XIV в.
С. 137 Хиральда, минарет мечети в С. 283 Портрет короля Жауме I Завое-
Севилье, превращенный в ко- вателя. 1427 г. Худ. Жауме Матео.
локольню кафедрального со- Национальный музей искусства
бора Основная часть — XII в., Каталонии, Барселона
верхняя часть — вторая поло- С. 292 Готический собор в Барселоне.
вина XVI в. XIII–XV вв.
С. 141 Ваза из Альгамбры. XIV в. Наци- С. 299 Мосарабский монастырь Сан
ональный музей испано-мусуль- Мигель де Эскалада (пров.
манского искусства, Гранада Леон). X–XI вв.
С. 145 «Двор львов» во дворце эми- С. 304 Башня над средокрестием со-
ров в Альгамбре. XIV в. бора в Тарасоне в стиле муде-
С. 154 Квартал Альбайсин в Гранаде хар. XIII–XVI вв.
С. 162 Большая мечеть и мост Кордовы С. 311 Еврейский квартал Жироны
С. 168 Коробочка аль-Мугиры. Сло- С. 315 Интерьер синагоги Санта Мария
новая кость. Х в. Лувр, Париж ла Бланка в Толедо. XII–XIV вв.
С. 172 Кораническая сура, запечат- С. 319 Надгробная статуя Педро I.
ленная в гипсе. Альгамбра XV в. Национальный археоло-
С. 177 Золотая башня в Севилье. XII в. гический музей, Мадрид
С. 186 Санта Мария дель Наранко. IX в. С. 328 Гробница короля Хуана II в
С. 188 Король Астурии Альфон- монастыре Картуха де Мира-
со III. Миниатюра XI в. Liber флорес близ Бургоса. Скуль-
Testamentorum. Архив собора пторы Хиль де Силоэ, Диего
Овьедо де ла Крус. 1486–1493 гг. Фраг-
С. 194 Толедо. Панорама средневеко- мент
вой части города С. 333 Энрике IV. Миниатюра сере-
С. 200 Клуатр монастыря Санто До- дины XV в.
минго де Силос. Вторая поло- С. 338 Стены Авилы (XII в.), у кото-
вина XI — середина XII в. рых был разыгран «Авиль-
654 С. 209 Монастырь Сан Хуан де ла Пе- ский фарс»
нья. XI–XII вв. С. 343 Король Арагона Альфонсо V
С. 217 Замок Лоарре. XI в. Великодушный. 1557 г. Худож-
С. 221 Средневековый мост и вид на ник Хуан де Хуанес. Музей Са-
центр города Бесалу рагосы, Сарагоса
С. 226 Комплекс из церквей Сан Пере, С. 347 Лонха Валенсии. Конец XV —
Сан Микел, Санта Мария в г. середина XVI в.
Терраса, XII в. С. 350 Паоло да Сан Леокадио. Ма-
С. 233 Портик Славы в соборе Сан- донна кавалера ордена Монте-
тьяго де Компостела. Конец сы. 1473–1476 гг. Прадо, Ма-
XII — начало XIII в. дрид
С. 244 Саркофаг Альфонсо VIII в хра- С. 356 Битва при Алжубарроте. Фран-
ме монастыря Лас Уэльгас близ цузская миниатюра XV в.
Бургоса. XIII в. С. 372 Монастырь Сан Хуан де Лос
С. 251 Фрагмент фрески Королевско- Рейес в Толедо. 1477–1506 гг.
го пантеона. Коллегиальная С. 381 Изабелла Католическая. Ано-
церковь Сан Исидро, Леон нимный мастер. Конец XV в.
С. 253 Собор Бургоса. XIII в. Прадо, Мадрид
С. 387 Надгробие Мартина Васкеса в монастыре Сан Хуан де лос
де Арсе (Донсель). Анонимный Рейес в Толедо. 1477–1506 гг.
мастер. 1486–1504 гг. Собор, С. 433 Фрагмент страницы Гербовни-
Сигуэнса ка братства Сантьяго в Бургосе.
С. 388 Боабдиль вручает Фернандо Ка- XIV–XV вв.
толическому ключ от Гранады. С. 439 Герольд конца XV в. Скуль-
Скульптор Родриго Алеман. Ре- птурный декор монастыря Сан
льеф скамьи хора. Собор, Толедо Хуан де лос Рейес в Толедо.
С. 393 Фернандо Арагонский. Ми- 1477–1506 гг.
хель Зиттов. Конец XV — на- С. 444 Герб Испании в XVIII в.
чало XVI в. Музей истории ис- С. 450 Карл V. Художник Барент ван
кусства, Вена Орлей. 1519–1520 гг. Музей изо-
С. 399 Филипп Красивый. Фрагмент бразительных искусств, Буда-
триптиха. Ок. 1505–1506 гг. пешт
Королевские музеи изящных С. 457 Карл V в 1548 г. Художник
искусств, Брюссель Тициан. Старая Пинакотека,
С. 399 Хуана Безумная. Фрагмент Мюнхен.
триптиха. Ок. 1505–1506 гг. С. 460 Внутренний двор дворца Карла V
Королевские музеи изящных в Гранаде. Архитектор Педро
искусств, Брюссель Мачука.
С. 403 Святой Доминик председатель- С. 463 Герб Карла V на фасаде главно-
ствует на аутодафе. Фрагмент. го здания университета в Аль-
Художник Педро Берругете. кале де Энарес. 1537–1553 гг.
Ок. 1495 г. Прадо, Мадрид С. 468 Мадрид. Рисунок Антона ван
С. 405 Последняя страница королев- ден Вейнгарде. 1562 г.
ского указа 1492 г. об изгнании С. 470 Филипп II. Художник Антонис
иудеев Мор. 1557 г. Эскориал
С. 410 Сохранившаяся часть фасада С. 474 Эскориал. 1563–1584 гг. Юж-
госпиталя, основанного Беа- ный фасад
трис Галиндо. Мадрид. Рубеж С. 477 Библиотека Эскориала
XV–XVI вв. С. 478 Филипп II. Софонисба Анги-
С. 415 Патио дворца герцогов Ин- шола. 1565 г. Прадо, Мадрид
фантадо в Гвадалахаре. Архи- С. 482 Хуан Австрийский. Худож- 655
тектор Хуан де Гуас. Ок. 1480 — ник Алонсо Санчес Коэльо.
ок. 1500 гг. 1570-е гг. Дальневосточный
С. 417 Гробница Католических коро- художественный музей, Хаба-
лей. Скульптор Доменико Фан- ровск
челли. 1513/1514–1517 гг. Коро- С. 486 Покои Филиппа II в Эскориале.
левская капелла собора Грана- С. 491 Вальядолид во второй полови-
ды не XVI в. Гравюра второй по-
С. 418 Католические короли. Фраг- ловины XVI в.
мент декора фасада главного зда- С. 493 Ортенсио Парависино. Худож-
ния университета в Саламанке. ник Эль Греко. 1609 г. Музей
20-е гг. XVI в. изящных искусств, Бостон
С. 423 Сигно родадо короля Кастилии С. 495 Дворец маркизов Тарифа в
Педро I Севилье («Дом Пилата»). Вну-
С. 427 Три щита с эмблемами коро- тренний двор
левства Арагон. Середина XV в. С. 496 Эль Греко. Портрет кабальеро
Музей Сарагосы, Сарагоса. с рукой на груди. 1577–1579 гг.
С. 430 Герб Католических королей Прадо, Мадрид
С. 500 Антонио Перес. Предполагае- С. 573 Хуан Хосе Австрийский. Ок.
мый портрет из собрания гер- 1660 г. Анонимный художник.

цогов Мединасели. Толедо Прадо, Мадрид (выставляется
С. 506 Испанский индекс запрещен- в Музее костюма, Мадрид)
ных книг. 1583 г. С. 577 Петр Иванович Потемкин.
С. 511 Хуан де Мариана Художник Хуан Карреньо де
С. 523 Мадонна Мореплавателей. Ху- Миранда. Ок. 1681 гг. Прадо,
дожник Алехо Фернандес. 1531 г. Мадрид
Алькасар, Севилья С. 580 Карл II Габсбург. Художник
С. 525 Здание биржи в Севилье. 1584– Хуан Карреньо де Миранда.
1598 гг. Ок. 1685 г. Музей истории ис-
С. 540 Дом Инки Гарсиласо де ла Вега кусства, Вена
в Куско С. 588 Титульный лист первого изда-
С. 542 Титульный лист книги Фран- ния первого тома «Дон Кихота».
сиско Эрнандеса «Rerum medi- 1605 г.
carum Novae Hispaniae Thesau- С. 594 Охота в Аранхуэсе. Художник
rus» (Рим, 1651) Хуан Баутиста Мартинес дель
С. 544 Севилья во второй половине Масо. Ок. 1640 г. Прадо, Мадрид
XVI в. Анонимный художник. С. 602 Луис де Гонгора. 1622 г. Худож-
Музей Америки, Мадрид ник Диего Веласкес. Музей из-
С. 548 Конный портрет герцога Лер- ящных искусств, Бостон
мы. Художник Петер Пауль Ру- С. 606 Лопе де Вега. 1614? г. Ано-
бенс. 1603 г. Прадо, Мадрид нимный художник. Государ-
С. 551 Переговоры в Сомерсет Хаус ственный Эрмитаж, Санкт-
19 августа 1604 г. Анонимный Петербург
художник. Национальный С. 609 Пласа Майор в Мадриде. Архи-
морской музей, Лондон тектор Хуан Гомес де Мора. 1617–
С. 552 Изгнание морисков. Рисунок 1619 гг.
Висенте Карду чо. Ок. 1627 г. С. 611 Игнасио Лойола. Скульптор
Прадо, Мадрид Хуан Мартинес Монтаньес.
С. 557 Филипп IV. Веласкес. Ок. 1656 г. 1610 г. Церковь Благовещения,
Национальная галерея, Лондон Севилья
656 С. 560 Дворец и сады Буэн Ретиро.
Приписывается Хусепе Лео-
С. 613 Франсиско Сурбаран. Чудо
святого Гуго Гренобльского.
нардо. 1636–1637 гг. Муници- 1635 г. Фрагмент. Музей изящ-
пальный музей, Мадрид ных искусств, Севилья
С. 563 Оливарес. Художник Диего С. 614 Бартоломе Эстебан Мурильо.
Веласкес. Ок. 1638 г. Государ- Две женщины у окна. Ок. 1655–
ственный Эрмитаж, Санкт- 1665 гг. Национальная галерея,
Петербург Вашингтон
Вид Новой Кастилии (провинция Гва- Крест Победы. Дар Альфонсо III со-
далахара) бору Сан Сальвадор в Овьедо. Х в.
Пески Маспаломас на острове Гран Сокровищница собора
Канария напоминают о близости Четыре всадника Апокалипсиса. Беат
Африки из Валькавадо, Х в. Библиотека
Университета Вальядолида
Mapa mundi. Беат из Сен Севера,
Древность 1050 г. Национальная библиотека
и раннее Средневековье Франции, Париж
Наскальные рисунки в пещере Аль-
тамира. Поздний палеолит
Поселение племен галаиков Санта Испанская романика
Текла. Галисия. I в. до н.э. – I в. н.э. Романская капитель. Клуатр мона-
Вотивная корона вестготского ко- стыря Сант Кугат дель Вальес.
роля Рецесвинта. VII в. Нацио- Пров. Барселона
нальный археологический музей, Коллегиальная церковь Санта Мария
Мадрид ла Майор в Торо. XII в.
Мозаика со сценой «Суд Париса» из Трансепт собора Сантьяго де Компо-
римской виллы в Касариче (Севи- стела. XII в.
лья). IV в. н.э. Романский портал церкви Санта Ма-
Храм Дианы. Мерида. I в. н.э. рия ла Реаль в Сангуэсе. XII в.
Статуя девы Марии — Бегство из Егип-
та. XII–XIV вв. Музей древнего ис-
Искусство кусства, Сигуэнса.
Аль-Андалуса Пантократор. Фреска из абсиды церк-
Купол в Зале послов Алькасара Севи- ви Сан Климен де Тауль. Ок. 1223 г.
льи. Стиль мудехар. XV в. Национальный музей Каталонии, 657
Интерьер Большой мечети в Кордове. Барселона.
Вторая половина VIII–X в. Пантократор. XII в. Фреска в Коро-
Интерьер Большой мечети в Кордове. левском пантеоне коллегиальной
Михраб. X в. церкви Сан Исидро, Леон.
Миртовый дворик. Дворцы Насридов,
Альгамбра. XIV в.
Дворец Альхаферия в Сарагосе. Се- Испанская готика
верный фасад, XI в. Дева Мария. Портал главного фасада
Мечеть Кристо де ла Лус в Толедо собора в Таррагоне. XIII в.
(мусульманское название Баб аль- Западный фасад собора в Леоне. XIII в.
Мадрум). Конец X в. Горгулья собора в Паленсии. XIV–
XV вв.
Портал Сарменталь собора в Бургосе,
Дороманский период 1230–1240 гг.
Сан Мигель де Лильо. IX в. Овьедо. Готический клуатр собора Памплоны.
Санта Кристина де Лена. Интерьер. XIII–XIV вв.
IX в. Астурия
Средневековая Геральдический декор деревянного
книжная миниатюра наборного потолка галереи мона-

Инициал в рукописи. Конец Х–XI в. стыря Сан Хуан де лос Рейес. То-
Альфонсо III и его супруга, короле- ледо. Конец XV в.
ва Химена. Liber testamentorum. Алькасар Сеговии — одна из люби-
Овьедо. XII в. мых резиденций Католических
Трапеза паломников. Кантиги Аль- королей
фонсо X. XIII в. Корона и скипетр Изабеллы, меч
Средневековый художник за работой. Фернандо. Королевская капелла,
Кантиги Альфонсо X. XIII в. Гранада
Писец. Книга игр. XIII в. Бартоломе Бермехо. Пьета каноника
Строительство церкви. Работы по от- Деспла. 1490 г. Музей собора Бар-
делке нефа церкви. Кантиги Аль- селоны
фонсо X. XIII в.
XVI век
Мир испанской аристократии Эль Греко. Похороны сеньора Оргаса.
Надгробие маркизов Сенете. Фраг- 1586–1588 гг. Церковь Санто-
мент. Середина XVI в. Домини- Томе, Толедо. Фрагмент
канский монастырь. Валенсия Толедо во второй половине XVI в.
Надгробие Фернана Переса де Ан- Гравюра из книги «Civitates orbis
драде. Конец XIV в. Бетансос, цер- terrarum»
ковь Сан Франсиско Строительство Эскориала. Рисунок
Иньиго Лопес де Мендоса, маркиз второй половины XVI в.
Сантильяна. Деталь ретабло сере- Эль Греко. Вид Толедо. 1610–1614 гг.
дины XV в. Художник Хорхе Ин- Музей Метрополитен, Нью-Йорк
глес. Коллекция герцогов Инфан-
тадо. Выставлен в музее Прадо,
Мадрид XVII век
Хуан Пантоха де ла Крус. Портрет Дон Хуан Франсиско Пиментель, де-
Диего де Вильямайор. 1605 г. Эр- сятый граф Бенавенте. Ок. 1648 г.
митаж, Санкт-Петербург Диего Веласкес. Прадо, Мадрид
Замок Вильена в провинции Аликан- Диего Веласкес. Продавец воды в Се-
658 те в середине XV в. принадлежал вилье. Ок. 1619 г. Музей Веллинг-
могущественному роду Пачеко тон, Лондон
Замок Мансанарес к северу от Мадри- Хуан Баутиста Мартинес дель Масо.
да — образец испано-фламандского Вид Сарагосы. 1646 г. Прадо, Ма-
стиля. 1475 г. – конец XV в., архи- дрид
тектор Хуан де Гуас Антонио де Переда. Сон кабальеро.
Дворец герцогов Мединасели в Ко- 1655 г. Королевская академия изящ-
гольюдо — один из первых в Ис- ных искусств Сан-Фернандо,
пании образцов архитектуры Ре- Мадрид
нессанса. Между 1492 и 1502 гг., Бартоломе Эстебан Мурильо. Вшивый.
архитектор Лоренсо Васкес Ок. 1645 г. Лувр, Париж
Франсиско Сурбаран. Святой Франциск.
1634 г. Художественный музей
Эпоха Католических королей Милуоки
Мадонна Католических королей. Ма-
стер круга Фернандо Гальего. Меж-
ду 1490 и 1493 г. Прадо, Мадрид
Историческая живопись
Св. Иаков в битве при Клавихо. Худож- Казнь лидеров восстания комунерос.
ник Х. Касадо де Алисаль. 1885 г. Художник Антонио Хисберт. 1860 г.
Церковь Сан Франсиско эль Гран- Дворец Кортесов, Мадрид
де, Мадрид
Триумфальный въезд Жауме I в Ва-
ленсию. Художник Ф. Ричарт Мон- Диего Веласкес. Сдача Бреды. 1635 г.
тесинос. 1884 г. Прадо, Мадрид Прадо, Мадрид
Сдача Гранады. Художник Франсиско Франсиско Сурбаран. Защита Кадиса.
Прадилья. 1882 г. Дворец Сената, 1634 г. Прадо, Мадрид
Мадрид
С. 89 Испания в конце римского го- С. 288 Владения Арагонской Короны

сподства (IV–V вв.). Вторжения в XIII–XV вв.
варваров С. 377 Испания в 1479 г.
С. 127 Испания в VII — начале IX в. С. 455 Держава Карла V и ее раздел
С. 139 Мусульманские тайфы в конце XI в. С. 519 Испанские географические
С. 197 Реконкиста в IX — конце XI в. открытия в Южной Америке
С. 230 «Дорога франков» С. 529 Административное устройство
С. 237 Реконкиста в XII–XIII вв. испанских владений в Америке
Клуатр монастыря Сан Хаун де Дуэро (Сория). XIII в.
659
«Новая и точная карта Испании»
работы Класа Янса Висхера (Н.И. Пискатора). Не ранее 1623 г.
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абу Бакр 192 Авраам ибн Дауд 309

Абу Бакр аль Зубайди Агила I 102
Абд Аллах, эмир Гранады 174 Агила II 116, 121
137–139 Абу Бакр бен Ибрахим Агилар, Альфонсо де
Абд Аллах, эмир Кордовы 272 389
131, 618 Абу Йакуб Йусуф 136 Агнесса Аквитанская
Абд Аллах бен Маздали Абу Йусуф Йакуб аль- 200
272 Мансур 140, 241 Адриан I, папа Римский
Абд Аллах Ибн Касим Абулькасис, 201, 202
165 см. аль-Захрави Адриан VI, папа Рим-
Абд аль-Азиз (Санчуэло) Абу ль-Хасан Али (Му- ский 449, 451–453, 493
660 127, 136, 138 лей Асен), эмир Гра- Адриан, Публий Элий
Абд аль-Малик (аль- нады 144 Траян, император 85,
Музаффар) 134 Абу Марван 177 87, 88, 616
Абд аль-Мумин 140 Абу Рафи 166 аз-Зухри 137
Абд ар-Рахман I бен Абу Салим, султан Феса Айала, Педро Лопес де
Муавия 129, 130, 146 142 329–330,409
Абд ар-Рахман II 130, Аверроэс, см. Ибн-Рушд Айора, Гонсало де 390
132 , 147 Авгурий, муч. 92 Айша, жена Абу ль-
Абд ар-Рахман III Август, Гай Юлий Цезарь Хасана Али 144
131–132 , 147, 161, 173, Октавиан 82–84, 222 , Акоста, Хосеф де 538–
189, 214 273 539
Абд ар-Рахман IV аль- Августин Гиппонский Аларих I 99
Муртад 166 108, 111, 118, 119, 209 Аларих II 100, 101, 112 ,
Абраванель, Ицхак 360, Авиан 209 113
405 Авиен, Постумий Руф Аларкон и Мендоса,
Абу Абд Аллах Мухаммад Фест 29, 69 Хуан Руис де 326, 607
Ибн Али, см. Мухам- Авила, Хуан де 463 Албуркерке, Жоан
мад XII Авилес, Хосе де 444 Афонсу де 318
Александр II, папа Рим- аль-Мутасим 136 Альфонсо I Воитель, ко-
ский 262 аль-Рази, Ахмад 175 роль Арагона 140, 197,
Александр III, папа аль-Саракусти, Мухаммад 209, 228, 229, 266, 267,
Римский 258 171 270–276, 280, 619, 620
Александр IV, папа Рим- аль-Таламанки, Абу Альфонсо II, король
ский 247 Амр 174 Астурии 130, 183–185,
Александр VI, папа аль-Уалид (аль-Валид) I 198, 617
Римский 369, 396, 624 127 Альфонсо II Цело-
Алеман, Матео 603 аль-Хаджиб, правитель мудренный, король
Али-Паша 483 Льейды и Дении 263 Арагона 234–236, 241,
Алкуин 202 , 225 аль-Хакам I 130, 208, 212 , 270, 278, 277, 426, 620
Алонсо де Арагон 445 618 Альфонсо III Великий,
аль-Ваншариси171 аль-Хакам II 133, 134, король Астурии 181,
аль-Газали 168, 170 152 , 158, 161, 619 186–188, 212 , 257, 298,
аль-Гарнати, Абу Хаййан аль-Хаффар 171 618
174 аль-Хумайди 168 Альфонсо III, король
аль-Загаль, см. Мухам- аль-Шакунди 137 Арагона 283, 284, 285
мад бен Сад 144 аль-Шатиби 171 Альфонсо IV Кроткий,
аль-Захрави, Абу ль- аль-Шуштари 157 король Арагона 286–
Касим Халаф (Абуль- Альба, первый герцог, 287, 341, 622
касис) 177 Гарсиа Альварес де Альфонсо V, король
аль-Зубайди, Абу Бакр Толедо 373 Леона 191, 215, 229, 619
173, 174 Альба, третий герцог, Альфонсо V Велико-
аль-Идриси 133 Фернандо Альварес душный, король Ара-
аль-Исфахани, Абу ль- де Толедо 459, 467, гона 281, 288, 325, 327,
Фарадж 173 478, 481, 485, 500 342–345, 348, 397, 623
аль-Кадир, правитель Альба, род сеньоров 336, Альфонсо VI Храбрый,
Толедо и Валенсии 463 король Леона и
138, 192–193, 263 Альберт Великий 309 Кастилии 138–139,
аль-Кали, Абу Али 173, 184 Альварадо, Педро де 520 192–196, 198, 200, 202 ,
аль-Кама 181 Альваро Кордовский 203, 227–230, 257, 258,
Альдхельм 91 296–298 263, 271, 619
аль-Мамун, правитель Алькала , герцог, Фер- Альфонсо VII, король 661
Толедо 192 нандо Афан де Рибе- Леона, Кастилии и
аль-Мансур, Альмансор, ра и Тельес Хирон Галисии, император
см. Ибн Аби Амир 587 228–232 , 234, 258,
133–135, 138, 152 , 159, Алькала, Педро де 157 267–269, 275, 620
166, 176, 190–191, 209, Алькантара, Педро де Альфонсо VIII Благо-
215, 224, 232 , 246, 619 472–473 родный, король Ка-
аль-Музаффар, см. Абд Альмагро, Диего де 521 стилии 140, 234–237,
аль-Малик 134 Альмагро Баш, Мартин 241–246, 276, 422 , 429,
аль-Муктадир 138, 262 , 54 434, 620, 621
273 Альмагро Горбеа, Мартин Альфонсо IX, король
аль-Мундир 131, 618 60 Леона 237–238, 243–
аль-Мустаин 140, 263 Альмодис 262 246, 620, 621
аль-Мутаваккиль 138, 193 Альтамира и Кревеа, Альфонсо X Мудрый, ко-
аль-Мутадид 166 Рафаэль 12 , 24 роль Кастилии и Лео-
аль-Мутамид, Мухам- Альфонсо I, король на 179, 247–249, 251–253,
мад бен Аббад 136– Асту рии 128, 183, 184, 259, 280, 325, 359, 380,
139, 193, 270 617 423, 424, 490, 621
Альфонсо XI, король Арменголь VI, граф Баки Ибн Махлад 165
Кастилии и Леона Уржеля 264 Балагер и Сирера, Виктор
142 , 254–256, 260, 318, Арменголь VIII, граф 12

325, 622 Уржеля 279 Баласкут, см. Галиндо
Альфонсо де ла Серда Арменголь X, граф Беласкотенес 216
253, 424 Уржеля 286 Баллестер, род 432
Альфонсо, арагонский Аррибас, Антонио 72 Бальбоа, Васко Нуньес де
инфант, сын Пере Арский, Игорь Влади- 518, 521, 624
IV 290 мирович 14 Бальмонт, Константин
Альфонсо, кастильский Артемида, богиня 63, 64 Дмитриевич 10
инфант, сын Хуана II Артур, принц Уэльский, Бану Каси, род130, 153,
335, 337–339, 370, 397 сын Генриха VII 398 186, 211, 212 , 213, 216,
Амаларих 101 Аснар I Галиндес, граф 220, 273
Амальрико, сеньор Мо- Арагона 208, 210, 219 Бану Саррадж, род 144
лины 422 Аснар II Галиндес, граф Бар, Жоан де 436
Амириды 135, 138, 152, 166 Арагона 210 Бар, Пер де 436
Амрус Ибн Йусуф 208 Аспилькуэта, Мартин де Барбаросса, Хайр-ад-Дин
Ангишола (Ангиссола), 508, 509 458
Софонисба 478 Астарта, богиня 56 Бараона, Антонио де 441
Андека 103 Атанагильд 102 Баркиды 616
Андерсен, Ханс Кристиан Атаульф 99 Бартоло де Сассоферрато
254 Аттен 75 441, 442, 446
Андобал 75 Аурелио, король Астурии Басан, Альваро де, маркиз
Андрегото Галиндес 214, 183 Санта Крус 483
215 Ауреоло 208 Бастидас, Родриго де 518
Анна Австрийская Афанасий Александ- Батайон, Марсель 507
550–551 рийский 94 Бахия ибн Пакуда 309
Антигон 80 Афина, богиня 66 Баэна, Хуан Альфонсо де
Антолин (Антонин), св. 201 Афонсу I Энрикеш, 365
Антонио Агустин, еп. король Португалии Беат из Жироны 225
Таррагоны 443 228, 258 Беат из Ла Сеу д’Уржель
Антониу, приор Крату 485 Афонсу II, король Пор- 225
662 Аполлодор 53 тугалии 244, 258 Беат из Санто Торибьо —
Аппиан 77, 78 Афонсу III, король Пор- см. Беат Льебанский
Аргантоний, легенд. тугалии 259, 424 Беат из Табара (Беат
Правитель 53, 59, 73 Афонсу IV, король Пор- Льебанский) 299
Арготе де Молина, Гон- тугалии 258 Беат Льебанский 185,
сало 442 Афонсу V, король Пор- 202 , 204, 225
Ардабаст 115 тугалии 332 , 339, 340, Беатриш Португаль-
Ардон 121 371–374 ская 323, 355
Аретуза, нимфа 66 Афонсу, инфант, сын Беатрис, дочь Альфонсо
Ариас Давила, Диего 334 Жоана II 398 X Мудрого 259
Ариас Монтано, Бенито Ацискл, муч. 92 Беатрис, дочь Санчо IV
471, 476 Кастильского 354
Ариб бен Сад 176 Беатриса Швабская 251
Арий 93, 94 Беласко, род 206
Арменголь I, граф Уржеля Баал-Хаммон, бог 55 Беласко аль Газальки
223 Бадр 129 212
Арменголь III, граф Байрон, Джордж Гор- Беллон, граф Каркассона
Уржеля 261, 262 дон 608 219
Бенедикт XIII, папа Бланка II Наваррская, Вальдес, Фернандо 472 ,
Римский 265, 342 дочь Хуана II и жена 625
Бенедикт Нурсийский Энрике IV 332, 344, 346 Вальдес Леаль, Хуан де
111, 265 Бласкес Мартинес, Хосе 589, 614
Бенито Руано, Элой 16 Мария 48 Вамба 107–109, 114–118,
Бера, граф Барселоны Боабдиль, см. Мухам- 121, 187, 617
222 мад XII Ван Дейк, Антонис 478
Бергеда, Гильем де 294 Бобадилья, Франсиско де Варьяш, Ольга Игоревна
Беренгела, жена Аль- 394 16
фонсо VII и сестра Боккаччо, Джованни Василид, еп. 92
Рамона Беренгера 329, 330, 349, 409 Васкес, Матео 501
IV 229 Болеа, Херонимо 441 Васкес де Арсе, Мартин
Беренгела, дочь Аль- Бомон, Шарль де 435 387
фонсо VIII и жена Борраса, Луис 394 Васкес де Коронадо,
Альфонсо IX 245, 246 Борель I (Винифред II), Франсиско 520
Беренгер Рамон I, граф граф Барселоны 220, Вашконселуш, Мигел де
Барселоны 215, 223, 618 566
224, 619 Борель II, граф Барселоны Везалий, Андреас 541
Беренгер Рамон I (Бе- 222 Вейден, Рогир ван дер 475
ренгер Раймунд), Борель, граф Осоны 219 Вейнгарде, Антон ван
граф Прованса 266 Борха, Франсиско де 473 ден 468, 470, 655
Беренгер Рамон II, граф Боск, Грасиан дель 436 Веласкес, Диего Родри-
Барселоны 262–263, Боскан, Хуан 349 гес де Сильва 557, 562 ,
619 Босх, Иероним 475, 479 563, 586, 602 , 613–614,
Бермехо, Бартоломе Ботель, Генрих 348 626
349–351 Боткин, Василий Пет- Веласко, род 322 , 371
Бермудо I, король Асту- рович 10 Велес де Гевара, Луис 604
рии 184, 617 Боэций, Аниций Ман- Велес де Гевара и Тассис,
Бермудо II, король Леона лий Торкват Севе- Иньиго, граф Онья-
190, 619 рин 117, 329 те – см. Оньяте
Бермудо III, король Леона Бремундан, Фабро 589 Велес де Мендоса,
191, 215, 216, 229, 619 Бурбоны, династия 404, Алонсо 518
Бернард, архиеп. Толедо 431, 466, 582–584 Вергара, Хуан де 464 663
203 Бургундская династия Веронезе, Паоло 475
Бернат Унифред I, граф 356 Веспасиан, Тит Флавий
Рибагорсы 217 Бусто де Вильегас, Санчо 84, 87
Берругете, Педро 403, 441 Веспуччи, Америго 518,
415–416 523, 524
Берто, Эмиль 413 Виана, герольд 435
Бланка Анжуйская 285 Виверо, семья 379
Бланка Бурбонская 319 Валенсуэла, Фернандо Вивес, Хуан Луис 462, 624
Бланка, дочь короля де 572 , 574, 627 Видаль де Бесалу, Рамон
Наварры Гарсии Ра- Валера, Диего де 338, 294
миреса, 268, 269 438, 441, 446 Викентий, муч. Сара-
Бланка, дочь Санчо VII Валерий Флакк, Луций госский 92
Наваррского 280 82 Вила, Жауме Рамон 443
Бланка I Наваррская, Валид, см. аль-Уалид Вильгельм I Оранский
дочь Карла III и жена Валия 99 466, 486
Хуана II Арагонского Вальдес, Альфонсо Вильгельм III Оранский
341, 342 (Алонсо) де 462 , 464 583
Вильена, Энрике де 326, Галла Плацидия 99 Гарсия II Санчес, граф
409 Га-Лорки, Йегошуа Кастилии 191, 215
Вильялонга, Педро (Херонимо Гарсия II Санш

Франкеса и Эстеве де Санта Фе) 364 (Санчес),герцог Га-
549 Гальба, Сервий Сульпи- скони 210
Вильямайор, Антонио де ций 80 Гарсия III Санчес,
439 Гальего, Фернан 415 король Наварры и
Вильямайор, Диего де Гамилькар 74 Арагона 191, 216, 270,
478 Га-Нагид, Йосеф 159 275, 619
Винифред I (Вифред) Га-Нагид, Шмуэль 159, 307 Гарсия IV Рамирес Вос-
Мохнатый, граф Ганнибал 74, 75, 80 становитель, король
Барселоны 219, 220, Гарма и Дуран, Франси- Наварры 229, 267–269,
427, 618 ско Хавьер де 443 275, 620
Винифред (Вифред) II Гарсиласо де ла Вега, Гарсия Галиндес, граф
Борель, граф Барсе- аристократ, убитый Арагона 618
лоны — см. Борель I по приказу Педро I Гастон Беарнский 272, 278
Винифред (Вифред) II, 318 Гастон де Фуа 344
граф Бесалу 221 Гарсиласо де ла Вега, Гезалех 100, 101
Вириат 22 , 77, 616 поэт 349 Гейзерих 100
Висенс, Хуан 15 Гарсиласо де ла Вега, Геласий, папа Римский 90
Виталес, Педро 441 Инка 533, 539–540 Генрих II Плантагенет,
Витица 116, 121, 153 Газдрубал (Гаструбал) король Англии 269,
Витория, Франсиско де Барка 74 276, 277
494, 531 Гаргорис, легенд. прави- Генрих III, король
Вифред, см. Винифред тель 48, 49, 52 , 53 Франции 511
Висконти, Фелипе Ма- Гарсиа, Хосе (советский Генрих III, король Англии
рия 343 историк) 15 251
Вратислав из Перн- Гарсиа и Бельидо, Мария Генрих IV Наваррский,
штейна 478–479 Пас 66 король Франции 484,
Гарсиа Карраффа, Аль- 511, 550, 552 , 558
берто 444 Генрих VIII, король
Гарсиа Карраффа, Артуро Англии 398, 460, 461
664 Габис, легенд. правитель 444 Геракл, миф. перс. 29, 53,
48, 49, 50, 53 Гарсиа Карсель, Рикардо 430, 431
Габсбурги, дин. 398, 399, 404 Герион, миф. перс. 53
454–460, 464, 466, 483, Гарсиа Марко, Франсиско Геронтий 100
498, 499, 547, 551, 571, Хавьер 302 Герра и Вильегас, Хосе
575, 582–584 Гарсия, король Галисии Альфонсо де 440
Га-Леви, Иегуда 307 192 , 619 Гигин, еп. 95
Гален 177 Гарсия I, король Леона 188 Гийом VIII, герцог
Галилей, Галилео 598 Гарсия I Злой, граф Ара- Аквитании 262
Галиндо I Аснарес, граф гона 210, 212 Гильермо, граф Осоны 223
Арагона 210 Гарсия I Иньигес, король Гильом де Монпелье 268
Галиндо II Аснарес, Памплоны (Наварры) Гильом Монкада 428
граф Арагона 210, 214 210, 618 Гиппократ 177
Галиндо, Беатрис 410 Гарсия I Санчес, король Гогенштауфены, династия
Галиндо Беласкотенес Памплоны 210, 214, 251
216 Гарсия Хименес, прави- Гомер 46
Галиндо Гарсес, граф тель Памплоны (На- Гонгора и Арготе, Луис де
Арагона 209 варры) 212 601–603, 625
Гонорий, имп. 99–100 Декентий, еп. Губбио 90 Дюгеклен, Бертран 320
Гонсалес, А. (советский Денисенко, Николай Дюрер, Альбрехт 461
историк) 15 Петрович 16
Гонсалес де Клавихо, Деса, Диего де 385, 392 ,
Руй 324 402
Гонсалес де Мендоса, Десклот, Бернат 284, 292 Евгений II, папа Рим-
Педро 335, 336, 370, Десторрентс, Рамон 294 ский 111
373, 377, 385, 386, 392 , Джованна (Иоанна) II Евлалия, мц. 95
393, 411 342 , 343 Евлогий, муч. 188, 209,
Гонсалес де Сельориго, Диас де Бивар, Родриго 297–298
Мартин 599 (Сид) 10, 140, 193– Евлогий, диакон 92
Гонсало Санчес, граф 196 263, 264, 266, 270, Евфрасий, легенд. апост.
Собрарбе и Рибагорсы 275, 619 Муж 91
216, 270 Диас дель Кастильо, Екатерина (Каталина)
Горгона, миф. перс. 53 Берналь 536 Арагонская 398, 416,
Гостилий Манцин, Гай Диас де Мендоса, 460
78 Родри го, маркиз Елизавета I, королева
Гракх, Тиберий 76, 82 Сенете 385 Англии 466, 483, 487, 550
Гранада, Луис де 494 Диас де Монтальво, Ешевский, Степан Васи-
Грановский, Тимофей Альфонсо 380 льевич 10
Николаевич 10 Диес, Ласаро 441
Граньен, Бласко де 294 Диего Родригес Порселос,
Грасиан и Моралес, граф Кастилии
Бальтасар 601, 604– 188 Жауме (Хайме) I, король
605, 626 Дидий, Тит 82 Арагона 240, 246, 248,
Грацианский, Николай Дидим Александрий- 278–283, 288, 292 , 300,
Павлович 15 ский 90 361, 427, 428, 621
Григорий I Великий, Диниш I, король Пор- Жауме (Хайме) II, ко-
папа Римский 118 тугалии 259 роль Арагона 142 ,
Григорий VII, папа Дози, Рейнхарт Питер 173, 284–287, 303, 621
Римский 202 , 262 Анна 10 Жауме, инфант, сын
Григорий IX, папа Рим- Долгоруков, Яков Фёдо- Жауме I 282–284, 293
ский 280 рович 576 Жауме, инфант, сын 665
Григорий Х, папа Рим- Доменек и Монтанер, Жауме II 286
ский 251 Луис 445 Жауме Уржельский 341
Григорий Эльвирский, св. Домингес Ортис, Антонио Женер, Герау 294
93 16 Жермена де Фуа 399
Гросвита 133 Доминго Гундисальво Жоан I, король Пор-
Гуас, Хуан де 414, 415 252 тугалии 323, 356
Гуго Клюнийский 200 Донат, грамматик 117 Жоан II, король Пор-
Гуго Гренобльский 613 Достоевский, Фёдор тугалии 373
Гульдегрут 209 Михайлович 10 Жоан II, герцог Браган-
Гундемар 109 Дрейк, Френсис 483, 530, са, см. Жоан IV
537 Жоан III, король Пор-
Дульсе, дочь Альфонсо IX тугалии 398
246 Жоан IV, король Пор-
Дамас I, папа Римский Дульсидий 187 тугалии 567, 569, 570
95, 96 Дульсия Прованская Жоан (Хуан) I, король
Данте Алигьери 326, 349 264 Арагона 289, 290, 341,
Декарт, Рене 596 Дунаш бен Лабрат 307 436, 622
Жоан (Хуан) II, король Ибн аль-Харит аль- Ибн Эзра, Авраам 309
Арагона и На- Хушани, Мухаммад Ибн Эзра, Моше 307
варры – см. Хуан 174 Идаций, еп. 95, 96, 100

(Жоан) II, король Ибн аль-Хасан аль- Идьякесы, род 501
Арагона и Наварры Нубахи 175, 176 Иероним из Перигора
Жоан (Хуан), инфант, Ибн аль-Хатиб, Лисан 196
сын Фернандо II аль-дин 157, 175–177 Иероним Стридонский
Арагонского и Жер- Ибн Баджа 169 90, 118
мены де Фуа 399 Ибн Башкувал 175 Изабелла, дочь Аль-
Жоан Мануэл, сын Жо- Ибн Ваддах (Мухаммад фонсо IV, арагонская
ана III Португаль- Ибн Ваддах) 165 инфанта 302
ского 457, 473, 478 Ибн Габироль, Шломо Изабелла, дочь Педро I
Жоана (Хуана), дочь 252 , 307, 309 323
Пере IV 290 Ибн Касим, Абд Аллах Изабелла, дочь Санчо IV
Жозеф Бонапарт 404 165 Храброго 285
Ибн Кузман 157 Изабелла Арагонская,
Ибн Лаббун, алькайд жена Филиппа III
Мурвьедро 263 Смелого 280, 283
Зави бен Зири 155 Ибн Лубб 171 Изабелла Валуа, жена
Заййан Ибн Марданиш Ибн Малик (Муватта Филиппа II 478, 481,
140, 141 ибн Малик) 173, 174 484
Захария, аббат Сан Педро Ибн Марван аль- Изабелла I Кастильская
де Сиреса 208, 209 Джиллики, Абд ар- 144, 318, 325, 327, 333,
Рахман 131, 618 335, 339, 340, 347, 348,
Ибн Марданиш 268, 269 366, 368–372 , 374–375,
Ибн Награлла 167 377, 379–381, 384, 386,
Иаков Алфеев (Младший) Ибн Рушд, Абу ль-Валид 389, 392–395, 397–402 ,
91 Мухаммад 169–171 405, 409–411, 413–414,
Иаков Зеведеев (Стар- Ибн Сина 169, 177 416, 429–430, 437–439,
ший) 90, 91, 134, 185, Ибн Сирадж 171 454, 498, 501, 623, 624
198, 230, 232 , 278, 591, Ибн Тумарт 140, 168 , Изабелла Португаль-
617 252 ская, жена Хуана II
666 Ибн Абд аль-Барр аль- Ибн Туфайль, Абу Бакр Кастильского 328,
Нумайри 167–168 Мухаммад 169–170 437
Ибн Абд аль-Малик Ибн Хазм, Абу Мухаммад Изабелла Португаль-
аль-Маракуши 175 Али 13, 153, 156, 166– ская, жена Карла V
Ибн Аби Амир, Мухаммад 168, 619 398, 457, 499
(аль-Мансур) 133–135, Ибн Хаййан 176 Изабелла Французская
138, 152 , 159, 166, 176, Ибн Хаукаль 152 (Бурбон) 551, 558, 626
190, 191, 209, 215, 224, Ибн Хафсун 131, 618 Ийад 174
232 , 246, 619 Ибн Худ, правитель Са- Иларий Пиктавийский
Ибн аль-Аббар 175 рагосы 136 94
Ибн аль-Джиллики, Ибн Худ, Абу Джафар, Ильдефонс Толедский
см. Ибн Марван эмир Руэды 229 111, 118
Ибн аль-Зубайр 175 Ибн Худ, правитель Ильян, см. Юлиан, пра-
Ибн аль-Кади 175 Мурсии 140–142 , 246 витель Сеуты
Ибн аль-Кутийа 153, 174, Ибн Шалиб 193 Ингунда 103
175 Ибн Шафия (Мухаммад Индалеций, легенд.
Ибн аль-Саиг 174 бен Идрис Ибн Ша- апост. муж 91
Ибн аль-Фаради 174–175 фия) 165, 168 Инес де Пуатье 275
Инка Гарсиласо де ла Иуст, муч. — см. Хусто, муч. Карл I Анжуйский, ко-
Вега см. Гарсиласо де Иуста, мц — см. Хуста, мц роль Сицилии 283,
ла Вега, Инка 284
Иннокентий I, папа Карл I Стюарт 569
Римский 90 Карл II Анжуйский 285
Иннокентий II, папа Йосеф Га-Нагид 159 Карл II, король Испа-
Римский 229 Йосеф Гикатила 310 нии 431, 447, 547, 571–
Иннокентий III, папа Йосеф Каспи 309 574, 576–584, 627, 628
Римский 243, 278 Йусуф Ибн Ташфин 138– Карл II Наваррский 213,
Иннокентий IV, папа 140, 173, 193, 196, 270 435
Римский 247, 259, 292 Йусуф I, Абу Йакуб, Карл III, король Испа-
Иннокентий VIII, папа альмохадский халиф нии 431
Римский 384 237 Карл III Наваррский
Инстанций, еп. 95 Йусуф I, эмир Гранады 341
Иньигес, дин. 212, 213, 273 142 , 172 , 176, 622 Карл V Мудрый, король
Иньиго Ариста 211, 212 , Йусуф II, эмир Гранады Франции 354
216, 426, 618 144 Карл V, имп, король
Иньиго Лопес, граф 216 Йусуф III, эмир Гранады Испании как Карл
Иоанн VIII, папа Рим- 144 I 398–400, 417, 418,
ский 202 Йусуф V, эмир Гранады 430, 437, 439, 449–468,
Иоанн ХХII, папа Рим- 623 472 , 475, 476, 478, 480,
ский 255 482 , 493, 498–501, 504,
Иоанн Бикларский 102 , 507, 509, 512–514, 523,
103, 117 531–534, 536, 547, 555,
Иоанн Кассиан 111 Кабестань, Гильем де 624, 625
Иоанн Сарагосский 111 294 Карл, эрцгерцог, сын
Иордан 99 Кабото (Кабот), Себа- Леопольда I (буду-
Иосиф, каган 159 стьян 524 щий Карл VI, импе-
Иосиф, эрцгерцог, сын Кабрера, бернат де 438 ратор Священной
Леопольда I 583 Кабрера, Хуан 392 Римской империи)
Иосиф Фердинанд Ба- Кальвин, Жан 507 583, 584
варский 583 Кальдерон, Мария Карл Валуа 583, 584
Ириней Лионский 92 Инес 573 Карл Великий 130, 184, 667
Ирод Агриппа I 90 Кальдерон, Родриго, 198, 202 , 203, 207, 208,
Исабель, дочь Педро I маркиз Сьете Игле- 217, 218, 251, 617
Кастильского 290 сиас 549 Карл Лысый 219
Исабель Клара Эухения Кальдерон де ла Барка, Карл Мартелл 617
484 Педро 545, 557, 586, Карл Салернский 284
Исида, богиня 87 605–608, 626 Карл Смелый 454
Исидор Севильский 91, Кано, Алонсо 612 Карлос, инфант, сын
94, 103, 107, 109, 111, Кано, Мельчор 494 Филиппа II 465–466,
116, 117, 118, 187, 199, Капетинги, дин. 222 , 625
225, 329, 476, 617 223, 277 Карлос (Карл) де Виана
Исихий, легенд. апост. Карамуэль и Лобкович, 332 , 335, 344, 345
муж. 91 Хуан 598 Каро Бароха, Хулио 590
Исмаил I, эмир Гранады Карбонель, Алонсо 610 Каролинги, династия
622 Карбонель, Мартин — 210, 211, 213, 217, 221,
Исмаил, брат Мухам- см. Наварра, герольд 222 , 224, 225, 265
мада V 142 Карденас, Алонсо де 569 Карреньо де Миранда,
Исмаил Ибн Муса 220 Карденас, Гутьерре де 392 Хуан 576, 614
Каррильо, Альфонсо Колумб, Фернандо 470 Коэльо, Клаудио 614
335, 336, 338, 339, 370, Колумб, Христофор Красс, Марк Лициний
371, 373 265, 358, 391–396, 503, 80

Картахена, Алонсо 518–521, 523, 533, 535, Красс, Публий Лици-
(Алонсо де Санта- 545, 624 ний 80
Мария) 329, 330, 409 Колумелла, Луций Крачковский, Игнатий
Касим бен Мухаммад Юний Модерат 25 Юлианович 13
Ибн Сийар 165 Кольменарес, Диего де Кресконий, еп. Леона 91
Кассий Лонгин, Квинт 600 Кристиани, Пабло 361
83 Кольцов, Михаил Ефи- Круа, Гильом де, архие-
Кассиодор Сенатор, мович 13 пископ Толедо, пле-
Магн Аврелий 117 Коммод, Луций Элий мянник Шьевра 450
Кастро, Хуана де 319 Аврелий 88 Крус, Хуан де ла 472
Кастро Кесада, Амери- Конкиста, герольд 436 Ктесифон, легенд. апост.
ко 22 , 23, 365 Конрад Гогенштауфен муж 91
Каталина, королева Ка- 270 Кудрявцев, Александр
стилии 363, 364 Констанса Португаль- Евгеньевич 14
Каталина Австрийская ская 254 Кудрявцев, Пётр Нико-
473 Констанса, дочь Пере IV лаевич 10
Катон Старший, Марк 289 Кукуфат, муч. 92
Порций 67, 75, 76, 82 Констанса, дочь Педро I Кулешова, Вера Влади-
Каэтан (Томмазо де 323 мировна 15
Вио) 530, 531 Констанса Мануэль 260 Куртуа, Жан 437
Квинтилиан, Марк Фа- Константин I, имп. 89, Куэста, Хуан де ла 588
бий 85, 411 93, 94, 106
Кеведо и Вильегас, Константин III, узурп.,
Франсиско де 603– имп. 100
604, 626 Константин VII Багря- Ла Кабальерия, Аль-
Кеймен, Генри 404, 405 нородный 132 , 161, фонсо де 378
Келедоний, муч. 92 177 Ла Куэва, Бельтран де
Кесарий Арелатский 109 Констанций II, имп. 94 332 , 334–337
Кинтанилья, Алонсо де Констанций, полково- Лаврентий, муч. 474, 475
668 392 , 393 дец Гонория 100 Ладеро Кесада, Мигель
Киприан Карфагенский Констанция Бургунд- Анхель 23
92 ская 200, 227 Лаинес, Диего 473
Кирога, Васко де 545 Констанция, дочь Аль- Лара, дин. 234, 422
Клавдий Туринский 203 фонсо IV, инфанта Лас Касас, Бартоломе де
Климент I, папа Рим- арагонская 302 494, 531–533, 535, 536,
ский 90 Констанция Сицилий- 538, 545, 623
Климент VII, папа Рим- ская 282 , 283 Ластаноса, Висенсио
ский 407, 459, 493 Контрерас, Хайме 404 Хуан де 587
Климент X, папа Рим- Корраль, Хуан дель 441 Лацер, Гай Юлий 86
ский 247 Корсунский, Александр Леандр Севильский 108,
Ковалевский, Максим Рафаилович 14–15 111, 117
Максимович 11 Кортес, Эрнан 520, 523, Лев III, папа Римский 202
Коваррубиас и Ороско, 535, 536, 624 Лев IX, папа Римский 91
Себастьян де 601 Коса, Хуан де ла 518 Леви-Провансаль, Эва-
Коломиец, Григорий Коста, Пере 443 рист 212
Николаевич 14 Коста Мартинес, Хоа- Лейбниц, Готфрид
Колония, Симон де 414 кин 12 Вильгельм 596
Лелий, диакон 92 Лопес де Гомара, Фран-
Лентул, Публий Корне- сиско 535
лий 81 Лопес де Легаспи, Ми- Магеллан, Фернан 396,
Леовигильд 102–105, 113 гель 520 518–520
Леон, Луис де 472 Лопес де Паласьос Ру- Мадригаль, Педро 588
Леонардо да Винчи 536 бьос, Хуан 530 Мазаньелло (Томмазо
Леонор, дочь Фернандо Лопес де Суньига, Диего Аньелло) 564
Антекерского и жена 338 Май, герольд 434
Дуарте I Португаль- Лопес де Фриас, Хуан 433 Маймонид, см. Моше
ского 344 Лопес Пачеко, Диего, бен Маймон 397, 309,
Леонор, королева На- маркиз Вильена 333 310, 312
варры 344 Лопеш Пашеку, Диогу 354 Майор (Муния, Мунья-
Леонор де Гусман 318 Лос Кобос, Франсиско де дона), дочь короля
Леонор Кастильская, 501 Леона Альфонсо V,
жена Альфонсо IV Луиш, сын Мануэла I 485 жена Санчо III На-
Арагонского 287 Лукан, Марк Анней 85 варрского 191
Леонор Телеш, королева Лукас де Ирансо, Ми- Майский, Иван Михай-
Португалии 354, 355 гель 334, 438 лович 15
Леопольд I, император Луна, Альваро де 325, Майстер Экхарт 309
Священной Римской 327, 328, 334, 343, 344, Макиавелли, Никколо
империи 582 437 510, 511, 516
Лепе, Диего де 518 Луций II, папа Римский Максим, узурпатор
Лерма, герцог, Франси- 258 95, 99, 100
ско Гомес де Сандо- Луций III, папа Рим- Максимилиан I Габс-
валь и Рохас 548, 549, ский 234 бург 398 451 454 455
558, 610 Лучицкий, Иван Васи- 461
Лесаж, Ален Рене 604 льевич 11 Максимилиан II Габ-
Либерий 102 Людовик Благочести- сбург 457, 478–479, 548
Ливий,Тит 66, 67, 76 вый 210, 212 , 217, 219 Малик ибн Анас аль-
Литаврина, Эллида Людовик Заика 220 Асбахи 164 165
Эдуардовна 15 Людовик III Анжуй- Мальдонадо, Хуан 545
Лиува I 102 ский 341–343 Манрике, род 322, 371,
Лициний, имп. 93 Людовик IX Святой, ко- 374 669
Лициний Сура, Луций 85 роль Франции 280 Манрике, Хорхе 328, 333,
Лойола, Игнатий Людовик XI, король 412, 413
(Иньиго Лопес де Ре- Франции 336, 340, Манрике де Лара, Алонсо
кальде и Лойола) 472 , 346, 373 461–464
473, 591, 592 , 611 Людовик XII, король Манрике де Лара, Мария
Лопе бен Мухаммад, Франции 399 478
правитель Льейды Людовик XIII, король Манфред Гогенштауфен
213, 214 Франции 550, 551, 569, 282
Лопе де Вега и Карпио, 626 Маргарита Австрий-
Феликс 11, 13, 326, Людовик XIV, король ская, дочь Максими-
404, 405, 413, 506, 545, Франции 564, 575, лиана I 398 449
588, 602 , 605–607, 625 582–584, 627, 628 Маргарита Австрийская,
Лопес де Айала, Педро – Льоренте, Хуан Анто- жена Филиппа III 548
см. Айала, Педро нио 404 Маргарита Пармская
Лопес де Льюль, Рамон 292 , 293, 457, 499
Лопес де Аро, Алонсо 443 621 Маргарита Тереза Ис-
Лопес де Аро, Диего 272 Лютер, Мартин 462 , 471 панская 582, 614
Мариана, Хуан де 238, Марк Аврелий Антонин Энрике Перес де
247, 511, 515 88 Гусман и Фонсека
Марианна Австрийская Мартин I Гуманист, 340, 392

571, 572, 574 король Арагона 288, Медина Сидония, гер-
Марий, Гай 80 290, 325, 341, 622 цоги 434, 495, 558
Марий Прииск 85 Мартин IV, папа Рим- Мединасели, герцог,
Маринео Сикуло, Лючио ский 283 Луис де ла Серда и
409 Мартин V, папа Рим- де ла Вега 392 , 393
Мария I Тюдор, королева ский 343 Мединасели, герцог,
Англии 398, 404, 457, Мартин Брагский 111 Хуан Франсиско
460, 466, 481, 625 Мартин Турский 91, 95 де ла Серда 575
Мария, дочь Сида Кам- Мартинес Монтаньес, Медичи, род 431, 461
пеадора 264 Хуан 611 Меланхтон, Филипп 471
Мария, дочь Карла V Мартире д’Ангьера, Мелькарт, бог 55, 58
457, 478, 548 Пьетро (Педро Мар- Мена, Педро де 612
Мария, наследница тир де Англерия) 534, Менахем бен Сарук 307
Монпелье, жена 535 Мендес де Аро, Луис 563
Пере II Арагонского Мартурель, Бернат 349, 350 Мендоса, род
277 Мартурель, Жоанот 349 322 , 334, 336, 339
Мария, участница дви- Марциал, еп. 92 Мендоса, Бернардино де
жения кордовских Марциал, Марк Вале- 516
мучеников 298 рий 85 Мендоса и Хирон,
Мария Австрийская, Марциан Капелла 117 Хуан де 440
дочь Филиппа I Кра- Марчена, Антонио де Мендоса — см. также
сивого, наместница 391 Велес де Мендоса,
Нидерландов 457 Масинисса 79 Гонсалес де Мендоса,
Мария Антония Бавар- Масленников, Николай Уртадо де Мендоса
ская 583 Сергеевич 14 Менезеш, Изабел де 319
Мария Арагонская, Масона Меридский 104 Менендес Пелайо (Ме-
жена Мануэла I 398 Матео, мастер в Сантьяго нендес и Пелайо),
Мария Бургундская 454 де Компостела 232 Марселино 12
Мария де Молина 253– Матильда Сицилийская Менендес Пидаль, Фау-
670 255, 622 262 стино 445
Мария де Падилья 319 Маурегат 184 Менетрье, Клод-Франсуа
Мария Португальская, Махди Ибн Тумарт — 444
жена Альфонсо XI см. Ибн Тумарт Меркадо, Томас 509, 543
260, 318, 323 Мачука, Педро 460, 461 Местре, Бернат 442
Мария Португальская, Медже, Бернат 349 Местре Хуан 435
жена Филиппа II 457, Медина, Педро де 470, Метелл Балеарский,
465 524 Квинт Цецилий 80
Мария Стюарт 483 Медина Сидония, седь- Мехиа, Ферран 438, 442
Мария Трастамара, жена мой герцог, Алонсо Мещеряков, Марклен
Альфонсо V Велико- Перес де Гусман 469, Тихонович 15
душного 343, 344 484 Мигеций 201, 202
Мария Кристина, регент Медина Сидония, пер- Мигел, инфант, сын Ма-
Испании 404 вый герцог, Хуан нуэла I 398
Мария Терезия Испан- Алонсо Перес де Гус- Микеланджело Буонар-
ская 564, 575, 582 ман 623 роти 417, 478, 536
Марк, Аузиас 349 Медина Сидония, Мильская, Лидия Тихо-
Марк из Толедо 252 второй герцог, новна 14, 15
Миро, граф Руссильона Муса бен Нусайр 126, Небриха, Элио Анто-
220 127, 151 нио де 411
Мирон, свев. Король 103 Муса Ибн Муса Ибн Нерон, Клавдий Цезарь
Моисей из Нарбона 169 Фортун 212 Август 84, 90
Молинос, Мигель де 597 Мут, Висенте 598 Николай IV, папа Рим-
Молхо, Шломо (Диогу Мутарриф Ибн Муса, ский 259
Пиреш) 407 эмир Памплоны 211 Николай, византийский
Мольер 608 Мухаммад, пророк 163, монах 177
Монардес, Николас 540 164, 168, 187, 297, 298 Ниньо, Пералонсо 518
Монкада, Санчо де 599 Мухаммад I, эмир Кордо- Ниссим Жеронди 309
Монт, Хуан дель 438 вы 131, 165, 186, 296, 618 Нитард, Иоганн Эверард
Монтесинос, Мухаммад I Ибн Наср, 572 , 574, 627
Антонио де 530 эмир Гранады 141,
Монтефельтро, 142 , 155, 247
Федериго де 415 Мухаммад II, эмир Гра-
Монфор, Симон де 277, 278 нады 173 Окампо, Флориан де
Мор, Антонис 461, 470, Мухаммад IV, эмир Гра- 512–514
477, 478 нады 622 Океан, миф. перс. 53
Мор, Томас 545 Мухаммад V, эмир Гра- Октавиан, см. Август
Мора, Хуан Гомес де 610 нады 142 , 144, 176, 622 Олиба Кабрета 221
Моралес, Амбросио де Мухаммад VI, эмир Гра- Оливарес, Гаспар де
298, 470, 514, 515 нады 142 , 622 Гусман и Пиментель
Моралес, Луис де 479 Мухаммад VII, эмир 476, 558–560, 562–564,
Морган, Генри 577, 627 Гранады 144 566–568, 570, 586, 587,
Мордвинцев, Владимир Мухаммад VIII, эмир 589, 600, 603, 613, 626,
Фёдорович 16 Гранады 623 627
Морено де Варгас, Бер- Мухаммад IX, эмир Гра- Олид, Кристобаль де 520
набе 443, 595 нады 623 Омейяды 129, 130, 146,
Мориц Саксонский 459 Мухаммад Х, эмир Гра- 152 , 156, 158, 161, 164,
Мохика 439 нады 623 166
Моцарт, Вольфганг Мухаммад XII (Боаб- Оннека, жена Аснара II
Амадей 608 диль), эмир Гранады Галиндеса 210
Моше бен Маймон 144–145, 387–388, 623 Оньяте, Иньиго Велес 671
(Маймонид) 307, 309, Мухаммад аль-Насир де Гевара и Тассис 551
310, 312 (Мирамамолин) 140, Оппа 181
Моше де Леон 310 242 , 243 Ордоньес, Бартоломе 417
Моше Нарбони 309 Мухаммад ат-Тавиль, Ордоньо I, король Асту-
Мубасхир Наср 265 эмир Уэски 214 рии 186, 618
Муджахид аль-Амири 138 Мухаммад бен Идрис Ордоньо II, король
Мулей Асен, см. Абу ль- Ибн Шафия 165 Астурии и Леона 187,
Хасан Али 144 Мухаммад бен Сад (аль- 189, 618
Мулей Зидан, султан Загаль) 144 Ордоньо III, король
Марокко 477 Леона 131, 190
Мунзир ибн Саид ал- Ордоньо IV Злой, ко-
Баллути 165 роль Леона 189
Муния, (см. Майор) 218 Наварра, герольд (Мар- Орельяна, Франсиско де
Мунтанер, Рамон 292 тин Карбонель) 435 521
Мунуса 181 Наполеон Бонапарт 9 Орлей, Барент ванн 450
Мурильо, Бартоломе Нахманид из Жироны Оропеса, граф 578
Эстебан 589, 614 361 Ортис, Луис 509–510
Ортис де Суньига, Диего Педро — имя королей Перес, Гонсало 476, 501
418 Арагона, См. Пере Перес де Альмасан, Ми-
Осий (Оссий), еп. Кор- Педро I Жестокий, гель 380

дубский 93, 94 король Кастилии и Перес Реверте, Артуро 488
Оттон I 132 Леона 260, 289–290, Перфект, св. 297
Охеда, Алонсо де 518 318–320, 322 , 323, 325, Петр, апостол 90, 91, 530
328–330, 353–354, 423, Петрарка, Франческо 349
437, 622 Петров, Дмитрий Кон-
Педро (Пере) I, король стантинович 13
Павел, апостол 90, 364 Арагона и Наварры Петронила, королева
Павел III, папа Римский 270, 271, 427, 619 Арагона 266, 267, 270,
493, 530, 532 Педро, герц. Кантабрии 275, 426, 620
Павел IV, папа Римский 183 Пий II, папа Римский
480, 625 Педро, арагонский ин- 330
Павел V, папа Римский фант 325, 344 Пий V, папа Римский 482
549 Педро, кастильский ин- Пинелли, Франческо 393
Павел, дукс Септимании фант 254 Пинсоны, семейство 394
114–115, 617 Педро, сеньор Молины Пинсон, Висенте Яньес
Павел Орозий 96 422 394, 518
Падилья, Мария де 319, Педро Альфонси 204 Пинсон, Мартин Алонсо
323 Педро де Грасиа Деи 394
Падилья, Хуан де 452–453 (Антонио де Вилья- Пипин Короткий 219,
Паиш Виегаш, Антониу майор) 438–439, 441 Писарро, Франсиско
568 Педру I, король Порту- 456, 521, 624
Паласьос Рубьос, Хуан галии 258, 260, 318 Писарро, братья 545
Лопес де 530 Педру Португальский, Пискорский, Владимир
Паленсия, Альфонсо де инфант 347 Константинович
330, 331, 386 Пелаес, Диего 232 11–15, 23
Палоль, Беренгер де 294 Пелайо 181–183, 187 Питерс, Эдвард 405
Пантоха де ла Крус, Перальта, Педро де 435 Пичугина, Ирина Сер-
Хуан 478–479 Пере, сын Рамона Бе- геевна 14, 15
Парависино и Артеага, ренгера IV и Петро- Планк, Иоганн 348
672 Ортенсио 493, 602 нилы 270 Плиний Старший 536,
Пардо де Гевара и Валь- Пере (Педро) II Като- 538, 541
дес, Эдуардо 445 лик, король Арагона Плутарх 80
Пастернак, Борис Лео- и Наварры 241, 243, Пожарская, Светлана
нидович 10 277–278 Петровна 4, 15, 16–17
Пасхалий II, папа Рим- Пере (Педро) III, ко- Помпеи, род 80
ский 203 роль Арагона и На- Помпей, грамматик 117
Пахомий Великий 111 варры 282–284, 426 Помпей Магн, Секст 83
Пачеко, род 322 , 371, 374 Пере (Педро) IV Це- Помпей, Квинт 78
Пачеко, Диего 371 ремонный, король Помпей, Гней 80, 81, 83, 213
Пачеко, Мария 453 Арагона 281, 287–290, Помпей Трог, Гней 48, 64
Пачеко, Хуан, маркиз 292 , 293, 303, 318, 341, Помпоний Мела 85
Вильена 333–336, 339 426, 428 Пономарёва, Людмила
Паэс де Кастро, Хуан Пере, инфант арагон- Владимировна 15
470, 476, 513–515 ский 436 Понсе де Леон, семейство
Паэс де Санта Мария, Перейра, Мануэль 611 374
Алонсо 324 Перес, Антонио 486– Понсе де Леон, Родриго,
Педраса, Гиллем де 437 487, 500, 501 маркиз Кадис 387
Портокарреро, семей- Рамон I, граф Рибагорсы Ричард I Львиное Сердце,
ство 374 217 король Англии 429
Портокарреро, Луис Рамон Беренгер I Ста- Ричард Корнуэльский
Фернандес де рый, граф Барселоны 251
см. Фернандес де 192 , 223, 261, 262 , 281, Ришелье, Арман Жан
Портокарреро, Луис 619 дю Плесси 559, 562
584 Рамон Беренгер II, граф Роберт, советник Аль-
Потамий, еп. Лиссабон- Барселоны 262 , 619 фонсо VI 203
ский 93 Рамон Беренгер III Ве- Родерих (Родриго) 116,
Потёмкин, Пётр Ива- ликий, граф Барсело- 121, 126, 182, 617
нович 576, 577, 627 ны 262–266, 272 , 274, Родригес де Кастро, Фер-
Преседо Вело, Франсиско 427, 619 нандо 234, 236–237
Хосе 71 Рамон Беренгер IV, Родригес дель Падрон,
Присциллиан 91, 95, 616 граф Барселоны 229, Хуан (Хуан Родригес
Прицкер , Давид Пе- 266–270 , 275, 276 , 278 , де ла Камара) 434,
трович 15 288 , 420 , 426 , 427, 429, 441, 446
Профиат Дюран 309 620 Родригес де Фонсека,
Пруденций Галинд 203 Рамон, внебрачный сын Хуан 394
Пруденций Клемент, Гарсии Наваррского Родриго, см. Родерих
Аврелий 92 , 96 270 Рожер III, граф Фуа 266
Пульгар, Фернандо дель Рамон Бонифас 247 Рожер де Флор 286
386 Рамон Борель, граф Бар- Розенберг, Александр
Пушкин, Александр селоны 223, 224 Михайлович 14
Сергеевич 10, 608 Рамон Марти (Раймунд Рохас, Фернандо де 412
Мартин) 361 Роч, Жауме 349
Ребревьет, Жан де 438 Рудольф I Габсбург 251
Рейна, Касиодоро де Рудольф II Габсбург 479
Рабан Мавр 225 472 Руфина, мц 92 , 93
Рада — см. Хименес Рекаред I (Реккаред) Рэли, Уолтер 521
де Рада 104–108, 111, 117, 617
Раймунд VI, граф Тулузы Рекки, Нардо Антонио
278 541–542
Раймундо, аббат 234 Рели, Уолтер — см. Рэли Сааведра Фахардо, Диего 673
Раймундо, архиепископ Рене Анжуйский 347 де 553, 600
Толедо 252 Реувени, Давид 407 Саагун, Бернардино де
Рамирес де Мадрид, Рецесвинт (Реккесвинт) 533, 538
Франсиско 380, 389, 410 112–114, 117, 118, 119, Саад Абу Саид, прави-
Рамирес де Прадо, 617 тель Валенсии 278
Алонсо 549 Рибаденейра, Педро де 511 Саад бен Убада 155
Рамиро I, король Арагона Рибера, Хосе (Хусепе) де Саласар и Кастро, Луис де
216, 270, 619 587, 612 , 626 440, 601
Рамиро I, король Асту- Рибера, Хуан де, епи- Саллюстий 115
рии 130, 185–186, 618 скоп Бадахоса, ар- Сальвиан, еп. 95
Рамиро II Монах, ко- хиепископ Валенсии Сальданья, граф, Диего
роль Арагона 271, 479, 552 , Сандоваль 558
274–275, 620 Риего и Нуньес, Рафаэль Сандоваль, Гонсало 520
Рамиро II, король Леона дель 10 Сандоваль и Рохас, Бер-
131, 189, 190, 214, 618 Рикард Марсельский 202 нардо де 590
Рамиро III, король Леона Рикер и Морена, Мар- Сан Жорди, Жорди де
190, 619 тин де 445 349
Сан Леокадио, Паоло да Санчо III, король Ка- Севериан 117
(Сан Леокадо, Пабло де) стилии 232–234, 269, Сегерих (Сигерих) 99
350, 351 422 , 620 Секунд, легенд. апост.

Сансовино, Якопо 417 Санчо III Гарсес Вели- Муж 91
Санта Крус, маркиз, кий, король Наварры Селестино Перес, Себа-
см. Басан, Альваро де и Арагона 191, 199, 209, стьян 61
Санта Мария, Пабло де 215, 216, 218, 223, 224, Семпроний Гракх, Ти-
(Шломо Га-Леви) 330, 228, 229, 232 , 270, 619 берий 76, 82
364 Санчо IV, король На- Сенека, Луций Анней
Сантанхель, Луис де 393 варры 192 , 270, 429, 22 , 85, 117, 330, 349, 409
Сантильяна, маркиз, 620 Сенеор, Авраам 405
Иньиго Лопес де Санчо IV Храбрый, Сентуло Беарнский 272
Мендоса 326, 328 король Кастилии и Сепульведа, Хуан Хинес де
Санча, дочь Альфонсо V, Леона 251, 253, 284, 531, 532
жена Фернандо I 191, 285, 325, 354, 423, 621 Сервантес Сааведра,
215, 216 Санчо VI Мудрый, ко- Мигель де 9, 328, 349,
Санча, жена Фернана роль Наварры 212 , 483, 506, 507, 545, 588,
Гонсалеса 214 269, 276 601, 602 , 604, 607, 625,
Санча, дочь Альфонсо IX Санчо VII Сильный, 626
246 король Наварры 241, Сервилиан, Квинт Фабий
Санча, жена Галиндо II 243, 280, 429, 621 Максим 77
Аснареса 210 Санчо VI Гильермо Сервет, Мигель 507, 624
Санча, сестра Санчо (Санш Гильом) 215 Сердубел 75
Рамиреса 209 Санчо, магистр Алькан- Серра, Пере 294
Санча Кастильская, жена тары 325 Серторий, Квинт 77, 80,
Беренгера Рамона I Санчо Беренгер 223 81, 616
223 Санчо I Рамирес, ко- Сибила де Фортиа 290
Санча Кастильская, жена роль Наварры (как Сигиберт 103
Санчо VI Мудрого Санчо V) и Арагона Сигуэнса, Хосе де 474, 476
269 209, 262 , 270, 271, 427, Симмах, папа Римский 109
Санча Кастильская, 619 Симплиций, папа Рим-
жена Альфонсо II Санчо, сын АльфонсоVI ский 109
674 235, 241 196 Сисебут 108, 117, 119, 120
Санчес, Габриэль 393 Санчуэло, см. Абд аль-Азиз Сисенанд 107, 109, 119
Санчес, Луис 588 138 Сиснерос, Франсиско
Санчес Альборнос, Сапата Сиснерос, Анто- Хименес де — см.
Клаудио 22 , 212 нио де 590 Хименес де Сиснерос,
Санчес Коэльо, Алонсо Сара, вестг. Принцесса Франсиско
478, 482 153 Сид Кампеадор, см. Диас
Санчо I Толстый, король Сармьенто де Гамбоа, де Бивар, Родриго
Леона 131, 189, 190 Педро 537 Сило 183
Санчо I Гарсес, король Сафадола (Саиф ад- Силоэ, Хиль де 414
Памплоны (Наварры) Даула) 275 Ситтов, Михаэль 416
189, 210, 212–214, 229, 618 Сафра, Эрнандо де 380 Сказкин, Сергей Дани-
Санчо II Сильный, ко- Сахебьен, Антония де лович 15
роль Кастилии и Ле- 440 Состратиды 58
она 192–193, 200, 619 Саэс, Эмилио 16 Сото, Доминго де 494
Санчо II Гарсес, король Себастьян, еп. 187 Сото, Эрнандо де 520
Наварры и Арагона Себастьян, король Пор- Сотомайор, Антонио де
215 тугалии 473, 484–486 590
Сотомайор и Мендоса, Тарафа, Франсиско 442 Торкват, легенд. апост.
Антонио де 440 Тарик бен Зийад 126, муж 91
Спинола, Амброджо 562 127, 146, 151, 207, 617 Торквемада (Торкемада),
Страбон 29, 46, 54–56, Тариф 126, 160 Томас де 402 , 623
65–67, 72 Тафур, Перо 324 Торрес, Гарси Алонсо де
Суарес, Франсиско Тельес, Габриэль, см. 437, 441
596–597 Тирсо де Молина Трастамара, дин. 291,
Субх 134 Теобальд I, король Навар- 317, 318, 323, 327, 329,
Суинтила (Свинтила) ры, граф Шампани 335, 342 , 344, 345, 348,
107, 112 , 118 280 370, 400, 428, 622
Сулейман I Великолеп- Теодемир, еп. Ирии Траян, Марк Ульпий
ный 458 Флавии 91 Нерва 22 , 84–88, 616
Сульпиций Север 91 Теодозиу, принц Бра- Траян Поллио, Л. Блаттий
Сунифред, граф Барсе- зильский 87
лоны 219 Теодомир, свев. король Траян (Титий?) Поллио К.
Сунифред II, граф Уржеля 103 87
220 Теодомир, вестготский Треве, Томас 435
Сунифред, брат Виниф- магнат 127 Триас де Аррибас, Глория
реда, графа Бесалу 221 Теодора 117 72
Суньер, граф Барселоны Теодорих Великий 100–101 Тургенев, Иван Сергеевич
220 Теодульф Орлеанский 203 10
Суньига, род 322, 371, 374 Тепер, Ефим Маркович 15 Турмеда, Ансельм 294
Суньига, Бальтасар де 558 Тереза (Таразия), жена Турр 76
Суньига — см. Лопес де Энрике Бургундско-
Суньига го, правительница
Сурбаран, Франсиско Португальского
612–613, 626 графства 228, 257, 258 Угет, Жауме 349, 350
Сурита, Херонимо де Тереза Португальская, Урбан ΙΙ, папа Римский
429, 440, 470, 513 жена Альфонсо IX 203
Сципион Африканский, 246 Урбина, Диего де 440
Публий Корнелий Тереса Авильская 472, 473 Уррака, жена Альфонсо V
75–76, 84 Тертуллиан 92 Леонского 215, 216
Сципион Эмилиан Афри- Тибальди, Пеллегрино Уррака I, королева Ка- 675
канский (Младший) 476 стилии и Леона, 196,
Нумантийский, Пу- Тиберий, Юлий Цезарь 227, 228, 258, 271, 275,
блий Корнелий 77–79, Август 84 620
Сципионы 80 Тимур 324 Уррака, дочь короля Ка-
Сьеса де Леон, Педро де Тинторетто, Якопо Ро- стилии Фернандо I
536, 537 бусти 475 192
Тирсо де Молина 328, Уррака Кастильская,
545, 607–608, 626 жена Гарсии IV Ра-
Тициан Вечеллио 457, миреса 268
Табари 176 461, 475, 477, 479, 536, Уррака Памплонская
Талавера, Эрнандо де 587 189, 214
380, 385, 389, 391, 392 Тода Аснарес 189, 214 Уртадо де Мендоса,
Тамерлан, см. Тимур Тодрос Абулафия 310 Диего, архиепископ
Тамин, правитель Ма- Толедо, Хуан Баутиста де Севильи 416
лаги 137 475 Уртадо де Мендоса, Ди-
Тамин ибн Йусуф, пра- Толстой, Лев Николаевич его, дипломат, поэт и
витель Гранады 196 10 историк 476, 516
Уседа, герцог, Кристо- Фернандес де Кордоба Фернандо IV, король
баль Гомес де Сан- и Агилар, Гонсало Кастилии 142 , 253–
доваль Рохас и де ла (Великий капитан) 254, 258, 259, 621

Серда 549 390, 397 Фернандо VII, король
Фернандес де Мадрид, Испании 404
Алонсо 462 Фернандо, сын
Фернандес де Наварре- Альфонсо VIII 242
Фабий Максим Эмилиан, те, Педро 599 Фернандо, сын Альфон-
Квинт 77 Фернандес де Наварре- со IV Арагонского
Фадрике, бастард, сын те, Хуан 479 290
Альфонсо XI Фернандес де Овьедо и Фернандо Австрий-
Фадрике II, король Си- Вальдес, Гонсало 393, ский, кардинал-
цилии 442 , 531, 536 инфант 562
Фадрике III, король Си- Фернандес де Порто- Фернандо де ла Серда
цилии карреро, Луис 584 251, 253, 423–425
Фанчелли, Доменико Фернандес Коронель, Фернанду, король Порту-
Алессандро 416–417 Алонсо 318 галии 323, 353–355, 357
Фарнезе, Алессандро, Фернандо I Антекер- Феррер и Майол, Мария
герцог Пармский ский, король Ара- Тереза 301
482 , 484 гона 324, 325, 327, Филипп I Красивый, ко-
Фатимиды 341–343, 428, 623 роль Кастилии 385,
Фафила (Фавила), вест- Фернандо I, король Лео- 398–400, 416, 417, 430,
готский дукс, отец на и Кастилии, импе- 454, 624
Пелайо 181 ратор 117, 138, 191–192 , Филипп II Габсбург
Фафила, сын Пелайо 183 194, 199, 216, 228, 229, 288, 404, 430–431, 440,
Фебре, Андреу 349 233, 257, 270, 619 449, 457, 459, 460, 464,
Феликс, муч. Жиронский Фернандо (Ферранте, 465–488, 499–502 , 507,
92 Фердинанд) I, ко- 509, 510, 512 , 513–516,
Феликс, пресв. 92 роль Неаполя 344, 525, 539, 541, 542 , 547,
Феликс, еп. Уржельский 397 548, 550, 555, 565, 569,
198, 202 Фернандо II, король 586, 609, 625, 626
Фелисите де Руси 271 Леона и Галисии 232 , Филипп II Август, ко-
676 Феодорит Киррский 90 234–235, 237, 269, 422 , роль Франции 243
Феодосий I Великий 89, 620 Филипп III Габсбург
95, 96, 616 Фернандо II, король 408, 478, 483, 487, 547–
Феодосий II 112 Арагона, Кастилии 552 , 554, 557, 558, 562 ,
Фердинанд I, император (как Фернандо V) 579, 582 , 586, 609, 626
Священной Римской 144, 318, 327, 333, 335, Филипп III Смелый,
империи (принц 339, 344–348, 366, король Франции 280,
Фернандо) 450, 456, 369–381, 383, 386–388, 283, 284
464, 466 392–395, 397, 398–401, Филипп IV Габсбург 431,
Фернан Гонсалес, граф 405, 409–411, 413, 414, 477, 547, 551, 557–559,
Кастилии 189, 190, 416, 429, 430, 437, 439, 562–568, 571–574, 576,
214, 618 449, 450, 453, 498, 501, 578, 579, 582 , 583, 586,
Фернандес, Алехо 523 502 , 513, 515, 623, 624 603, 606, 608, 610, 613,
Фернандес, Грегорио 611 Фернандо III Святой, 626
Фернандес, Франсиско король Кастилии и Филипп IV Красивый,
433 Леона 141, 142 , 233, король Франции 284
Фернандес Альварес, 245–248, 252 , 259, 422– Филипп V, король Ис-
Мануэль 16 424, 621 пании 404, 431, 584
Филипп II Македон- Хайме, инфант, прави- Хуан II, архиепископ
ский 80 тель Мурсии 253 Толедо 234
Филипп Добрый 449 Халаф Ибн Расид 217 Хуан II, король Касти-
Фландес, Хуан де 399, Халид Ибн Йазид Ибн лии и Леона 324, 325–
415, 416 Руман 177 328, 330, 331, 333–335,
Флора, св. 297 Хасдай ибн Шапрут 119, 344, 365, 380, 399, 434,
Флорентина Картахен- 158–159, 177 (там он 437, 438, 623
ская 117 бен), 307, Хуан (Жоан) II, король
Флорес де Окарис, Хуан Хельмирес, Диего, еп. Арагона и Наварры
446 Компостельский 198, 281 , 325 , 328 , 332 ,
Фоконье, Маттео де 436 228, 231, 232 335 , 336 , 339, 342–345 ,
Фома Аквинский 170, Хеннингсен, Густав 404 347, 348 , 370 , 436 ,
309, 509, 596, 597 Химена, дочь Рамона 438 , 623
Формент, Дамиан 288 Беренгера III 266 Хуан Австрийский 457,
Фортун Гарсес, король Химена, жена 478, 482–483, 487, 499
Наварры 212 , 618 Альфонсо III 212 Хуан Испанский, пере-
Франко Баамонде, Химена Диас 194, 196 водчик 252
Франсиско Паулино Хименес де Кесада, Гон- Хуан Карлос I, король
Эрменехильдо Тео- сало 521 Испании 432
дуло 21, 431 Хименес де Рада, Родриго Хуан Мануэль 254, 255,
Франциск I, король 241, 243, 246 260, 286, 293, 325, 426,
Франции 449, 455, Хименес де Сиснерос, 434, 441, 622
458, 459, 461 Франсиско 385, 389, Хуан Хосе Австрийский
Франческо II Сфорца 459 400, 411–412 , 417, 449, 570, 572–575, 578, 627
Фридрих I Барбаросса 450, 462 , 464, 624 Хуана (Бельтранеха),
251, 270 Химено, династия 212 , инфанта 332 , 335, 337,
Фруассар, Жан 435, 437 213 339, 369, 371, 374
Фруктуоз, еп. Браги 111, Химено Гарсес 214 Хуана, дочь Карла V 457,
199 Хиндасвинт 112 , 113, 115, 473, 478, 499
Фруктуоз, еп. Таррако- 117, 617 Хуана Португальская,
ны 92 Хинтила 117, 119 сестра Афонсу V 332
Фруэла I Жестокий, ко- Хирон, Педро 333, 336, Хуана I Безумная 398,
роль Астурии 183, 184 339 399, 400, 416, 417, 430, 677
Фруэла II, король Асту- Хишам I 130, 617 449, 450, 452 , 454
рии 188 Хишам II 133–135, 161, Хуана Энрикес 344, 345
Фрязинов, Сергей Васи- 619 Хуста, мц. 92 , 93
льевич 14 Хишам III 135 Хусто, муч. 92
Фуггеры 455 Хольц, Георг фон 348
Фульгенций Эсихский Хоптон, Артур 567
117 Хрисаор, миф.перс 53
Фурио Сериоль, Фадрике Хуан, инфант, сын Аль- Червонов, Сергей Дмит-
511 фонсо X 253 риевич 16, 182
Хуан, инфант, сын Сан-
чо IV 254
Хуан, инфант, сын Ка-
Хавьер, Франсиско толический королей Цвингли, Ульрих 462
(Франциск Ксаве- 376, 392 , 398, 402 , 416 Цезарь, Гай Юлий 77,
рий) 591 Хуан I, король Касти- 81–83, 136, 516, 616
Хайме (имя королей лии и Леона 323, 325, Цецилий, легенд. апост.
Арагона) — см. Жауме 329, 355–356, 426, 622 Муж 91
Цинна, Луций Корнелий Эль Кано, Хуан Себа- Энтенса, Тереза де 287
80 стьян 519 Эразм Роттердамский
Цицерон, Марк Туллий Эметерий, муч. 92 412 , 459, 462–464, 507

117, 330, 349, 409, 411, 512 Эмилий Лепил, Марк 78 Эрвиг 109, 113, 115, 116,
Энделехий, см. Инда- 119, 617
леций Эрмесинда, жена Рамона
Энрике I, король Касти- Бореля 223, 261
Шем Тов бен Шем Тов лии 245, 246, 422 Эрнандес, Франсиско
309, 360 Энрике I, король Пор- 470, 540–542 , 625
Шиллер, Фридрих 466 тугалии 398 Эррера, Хуан де 475, 525,
Шломо бен Адрет 310 Энрике I Шампанский, 624
Штауфены, династия король Наварры 432 Эррера и Тордесильяс ,
см. Гогенштауфены Энрике II, король Ка- Антонио де 515
Шьевр, Гильом де Круа, стилии и Леона 290, Эскобедо, Хуан де 487
сир де 449, 450 318–321, 323, 325, 329, Эспадас Бургос, Мануэль
353–355, 357 16
Энрике III, король Ка- Эстебан, мастер в Сан-
стилии и Леона 323, тьяго де Компостела
Эболи, принц, Руй Гомеш 324, 329, 341, 355, 365 232
да Силва 500 Энрике IV, король Этерия, см. Эгерия
Эврё, герольд (Эннекен Кастилии и Леона Эшименис, Франсеск
Железная Голова) 324, 327, 328, 331–340, 292
435, 436 344, 345, 347, 369, 371,
Эврих (Эйрих) 100, 113 380, 386, 397, 399, 437,
Эгерия (Этерия) 96 438
Эгика 113, 116 Энрике Сенатор 253 Ювенк, Гай Веттий Ак-
Эдекон 75 Энрике, сын Фернан- вилин 96
Эдуард I, король Англии до I Антекерского, Юлиан, правитель Сеуты
285 магистр Ордена Сан- 126
Эдуард III 320, 323 тьяго 325, 343 Юлиан Толедский 107,
Эдуард VI, король Англии Энрике (Анри) Бур- 109, 111, 115, 118, 617
460 гундский 257–258 Юлий I, папа Римский
678 Эдуард Чёрный Принц Энрикес, Альфонсо 373 94
320 Энрикес, Мартин, Югурта 79
Элеонора Сицилийская знаменосец и конне- Юстиниан I 102
289 табль Наварры 432
Элипанд, архиепископ Энрикес, Мартин кон-
Толедо 184, 201–202 версо 432
Эль Греко (Доменико Энрикес, Тереса 392 Яаков ибн Джау 159
Теотокопуло) 479, Энсинас, Франсиско де Яков (Джеймс) I Стюарт
493, 496, 587, 625 471 550
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ
УКАЗАТЕЛЬ
Алентежу 259, 566 Альджеро 289

Алеппо 147 Альканьисес 259, 621
Абдера, древн. назв. Аликанте 46, 55, 72, 279, Алькала де Энарес
Адры 55 286, 289 (Алькала) 24, 92, 196,
Абла (Авила) 91 Алка 76 249, 256, 286, 335, 411,
Авейру 568 Алкасер-ду-Сал 570 412, 417, 462, 463, 464,
Авила 91, 95, 184, 190, Алкасер-Кибир (Эль- 587, 624
203, 239, 301, 338, 402, Ксар-эль-Кебир) 484 Алькесар 208, 217
413–416, 452, 473, 593 Алкасоваш 144, 374, 395, 623 Алькойль (совр.
Австрия 454, 456, 458, 464 Алмейда 354 Алькой) 283
Агата, совр. Агд 64, 65, Алора 388 Альмаден 20, 490, 544
Адра 55 Аль-Андалус 13, 23, 124, Альменара 195 679
аз-Захра 132–134, 161, 618 125, 128–131, 133, 135– Альмерия, г. и пров. 33,
аз-Захира 134, 135 136, 138–141, 146 –150, 35, 37, 38, 41, 133, 135,
Айербе 271 152, 154 –156, 159–160, 136, 138, 139, 141, 144,
Айора 290 162–166, 168, 169, 171, 160, 166, 171, 174, 176,
Аквитания 64, 219, 320, 323 172–175, 176 –179, 183, 229, 247, 268, 286, 302,
Акрагант, совр. 189, 190, 192, 195, 196, 384, 620, 623
Агридженто 65 207, 208, 211–225, 227, Альмисра 230, 279, 284,
Алава 128, 214, 228, 241, 229, 230, 241, 242, 244, 621
243, 276–277, 621 245, 246, 248, 257, 269, Альмуньекар 55, 57,
Алакант, см. Аликанте 301 296 –299, 311, 618, 619 129
Алалия, совр. Алерия Альбаррасин 137, 195, Альпухарра 145, 389
63, 64, 616 263, 271, 276 Альпы, горы 75
Аланхе 246 Альбасете, г. и пров. 32, Альпуэнте 195, 263
Аларкос 237, 241, 621 60, 140 Альсира 141, 279
Алгарве 151, 259, 357, 566 Альбельда 186, 187 Альтамира, пещ. 33–34
Александрия 279, 287, Альгамбра 141–145, 172, Альхама 144, 290, 387
308, 342 389, 461 Альхаферия 273
Альхесирас 126, 137, 138, 396–403, 405, 411, 420,
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
142, 144, 160, 196, 236, 421, 424, 426–432, 435–

254, 256, 622 439, 441, 442, 446, 449, Багамские о-ва 520
Амазонка, р. 521, 534 450, 456, 466, 467, 487, Багдад 129, 133, 147, 168,
Амайя 103, 128 491, 493, 500–503, 512, 172, 177, 178, 306
Амейшал (Амейшьял) 570 513, 515, 559, 567, 571, 572, Бада хос 38, 60, 131,
Америка 15, 17, 25, 265, 358, 574, 578, 580, 618–624 137, 138, 140, 192 ,
391, 395, 396, 400, 411, Арагон, р. 208 193, 196, 252 , 253,
440, 454, 456, 467, 470, Арагон Субордан, р. 208 260, 479, 570, 618,
473, 483, 485, 489, 490, Аранхуэс 594 621
493, 503, 508–510, 512, Аревало 371–372 Байона 336, 353
517–526, 528–531, 533– Ариса 290 Балагер 264
536, 539–545, 547, 554, Аркос де ла Фронтера 40 Балеарские о-ва 138, 277,
582, 599, 603, 624, 625 Арль 100, 276 279, 282, 284, 291, 342, 363,
Ампоста 264 Артуа 575 446, 454, 582, 615, 620, 624
Ампуриас 88, 207, 219, Арчидона 332 Бальтанас 372
220, 261, 264, 616 Асебеда 87 Барбастро 138, 208, 216,
Амьен 254 Асека 196 217, 262, 270
Ананьи 285, 621 Асторга 92, 182, 184, 190, Бардулия 128
Андалусия 17, 19, 34, 35, 203, 216, 618 Барранко-Леон-5, арх.
43, 45, 55, 58, 71, 75, 102, Астуро-Леонское раск. 30
126, 127, 131, 140, 158, королевство 189–191, Барселона 11, 13, 85, 88,
159, 260, 274, 300, 307, 198, 212, 618 92, 108, 130, 134, 192,
308, 318, 363, 374, 379, Астурия 64, 82, 91, 128, 206, 207, 219, 220, 222,
391–393, 403, 405, 452, 134, 181–183, 186–189, 223, 225, 226, 229, 261,
463, 495, 504, 517, 543, 192, 198, 202, 220, 255, 262, 264 –266, 268, 271,
544, 566, 569, 577, 609 257, 318, 437, 438, 452, 279, 281, 285, 290 –292,
Андалусская 489, 504, 514, 617, 618 294, 310, 311, 313, 341,
низменность 17 Атапуэрка 30, 31, 191, 619 345, 347, 348, 350 –352,
Андаракс, р. 38 Атека 290 361, 362, 376, 381, 383,
Андухар 91, 242 Ателла 397 403, 435–437, 442, 445,
Анды, горы 521 Атлантический океан 17 491, 492, 563, 574, 575,
680 Анкара 324 Аусона см. Осона 581, 618, 619, 620
Ансо 208 Аусехо 276 Барселонское графство
Антильские о-ва, Аутоль 276 138, 219, 220, 224, 225,
Большие 520, 527 Афинское, герцогство 622 264, 287, 347
Антильские о-ва, Афины 286, 287, 289 Барцинон, Барцинона
Малые 265, 520, 527 Африка 17, 20, 29–31, (совр. Барселона) 85,
Арагон, обл. и кор-во 18, 35, 92, 93, 99, 100, 116, 88, 222
31, 75, 144, 195, 197, 206– 121, 125, 126, 129, 131, Баса 68, 71, 102, 140, 141,
211, 213–217, 219, 224, 144, 146, 152, 157, 158, 144, 388, 391,
226, 227–230, 235, 237, 162–164, 168, 176, 178, Баскония — см. Страна
240, 241, 243, 246, 248, 193, 195, 196, 247, 248, Басков 38
254, 255, 257, 259, 260, 263, 256, 283, 293, 297, 300, Басти — см. Баса 71
267–291, 300–302, 313, 308, 324, 352, 360, 363, Баэса 138, 142, 143, 155,
317–319, 323, 325–327, 395, 396, 400, 406, 408, 242, 244, 246
331, 332, 336, 339, 341– 454, 486, 547, 550, 552, Бежа 151
345, 347, 348, 350, 351, 353, 589, 617 Безье 270, 278
357, 360–362, 364, 369, Африка, рим. пров. 85 Берберия 140
370, 374–379, 383, 384, Ахен 251 Бердун 209
Берланга де Дуэро 271 Валенсия, г. 103, 138, 140, Вик 203, 220, 225, 226, 294
Берха 91 141, 195, 263, 273, 274, Викториакум,
Бесалу 219–221, 262, 264, 279, 288, 292, 296, 347, см. Витория 103
266 350, 351, 376, 381, 384, Вильялуэнга 389
Бетика 74, 81, 85, 88, 92, 403, 451, 491, 493, 619, Вильялар (Вильялар де
93, 99, 100, 110, 116, 136, 621, 624 лос Комунерос) 453,
161, 201, 616 Валенсия, обл. 19, 140, 624
Биар 279 141, 157, 160, 166, 192, Вильярикос 57
Бивар 194 193, 195, 196, 220, 230, Вильяфранка 345
Бигор 276–277 240, 263, 264, 268–270, Витория 103
Бискайский залив 185, 231 274, 276, 278, 279, 282,
Бискайя 18, 128, 228, 379, 286, 287, 289–291, 300,
383, 446, 567, 569 302, 342, 343, 345, 348,
Блетисима 80 352, 362, 374, 378, 396, Гаага 564
Болеа 271 427, 435, 439, 442, 446, Гавалда (совр. Жеводан)
Боливия 521, 528 451, 453, 454, 489, 501, 264
Болонья 292, 439, 456, 472 503, 552, 556, 559, 580, Гадеа 194
Больтанья 208, 210 581, 612, 627 Гадес (совр. Кадис) 48,
Бордо 95, 244, 435 Валерия, др. город 82 55, 64, 75, 81, 83
Борха 153, 274, 290, 620 Вальдехункера 189 Гадир (совр. Кадис) 58, 59
Брага 110, 184, 188, 197, Валье де Эчо 208 Галерия, арх. раск. близ
198, 203, 257, 354 Вальес 220 Атапуэрки 31
Бразилия 396, 518, 520, Вальтьерра 271 Галисийский массив,
525, 527, 528, 562 Вальеспир 266 горный 18
Бреда 562, 613, 626 Вальядолид 31, 47, 238, 239, Галисия 18, 19, 33, 37, 47,
Бретань 36, 37, 414, 435 255, 301, 312, 337, 339, 80–82, 91, 92, 93, 95, 110,
Бривьеска 276 363, 379, 403, 414, 450, 111, 127, 128, 134, 152,
Бруттий, совр. 452, 465, 467, 472, 473, 183, 184, 188, 190, 191,
Калабрия 65 491, 494, 502, 526, 549, 192, 199, 216, 228, 230,
Брюссель 435, 449, 468 586, 587, 611, 624, 625, 626 235, 255, 257, 258, 260,
Бурбия 184 Велес-Малага 144 340, 354, 374, 379, 445,
Бургос г. и пров. 30, 101, Вена 458, 481, 551, 575 452, 453, 489, 494, 504,
103, 138, 194, 202, 228, Венгрия 458 517, 556, 570, 609, 618, 619 681
230, 238, 239, 253, 318, Венесуэла 531 Галлеция 99, 100, 182, 616
320, 328, 330, 336, 337, Венеция 459, 481, 482 Галлия 29, 81, 95, 99–101,
364, 371, 372, 413–416, Вера 230 115, 213
421, 421, 424, 432, 433, Вера Пас 532 Галльский залив, совр.
492, 493, 494, 497, 509, Верхняя марка 207, 208, Лионский зал. 64, 70
611, 618, 621 211, 218, 273 Гальего, р. и обл. 208
Бургундия 199, 412, Вестготское Гаронна, р. 64, 185
437–439 королевство 111–114, Гарсимуньос 413
Буреба 128, 228 118, 121, 123, 126, 128, Гвадалахара 101, 104, 140,
Буэнос Айрес 521 187, 257, 617 239, 271, 414, 415, 463,
Буэн Ретиро 560, 610, Вест-Индия (см. также 495, 526, 621
613 Индии) 527 Гвадалквивир, р. 17–19,
Виана 280 46–48, 51–53, 75, 136, 161,
Византия 126, 133, 152, 242, 244, 247, 248, 522
159, 286, 293, 299, 386 Гвадаррама 186, 474
Валенсийская Визеу 188, 191, 192, 257, Гвадиана, р. 17, 48, 52, 59,
низменность 17 354, 355 63, 129, 242
Гватемала 520, 532 Дурий, см. Дуэро 79 Иберия, др. назв. Испании
Гент 449, 462 Дуэньяс 242 29, 60, 64, 67, 69, 73, 82
Генуя 229, 247, 265, 270, Дуэро, р. 17, 19, 182, 184, Ивиса, о-в 59, 64, 264,
277, 286, 287, 289, 342, 186, 188, 189, 206, 235, 290, 279, 615, 621
343, 345, 416, 481, 482 371, 373, 618 Иерусалим 90, 91, 96, 119,
Гераклейон, святилище Дюнкерк 564 308, 310, 437
в древн. Кадисе 29, 83 Израиль 307, 361, 406
Гибралтар, г. 31, 51, 55, 58, Илергетия, др. обл. 75
126, 142, 144, 255, 256, Иллиберис (совр.
332, 622, 623 Европа 9, 11, 12, 15, 17, 20, Эльвира) 65, 145
Гибралтар, прол. 17, 30, 29, 31, 32, 34 –37, 43, 45, Илурон, совр. Матаро 82
55, 242 46, 113, 119, 124, 129, Индийский океан 358,
Гипускоа 228, 241, 243, 143, 145, 152, 161, 170, Индика 64, 66–68, 73
277, 383, 446, 583, 584 177, 178, 199, 201–203, Индикетия 70
Гиспалис, см. Севилья 205, 211, 224, 230 –232, Индия 125, 155, 518, 522
83, 85 250, 252, 265, 281, 291, Индии, Западные Индии
Гранада 141, 272, 308, 362, 293, 317, 348, 352, 359, (совр. Америка) 378,
379, 622 369, 374, 376, 397, 402, 393, 500 –502, 512, 524,
Гранадский эмират 142, 408, 409, 411, 421, 423, 525, 532, 533, 534, 535,
144, 145, 154, 171, 384, 434, 435, 437, 439, 441, 536, 538, 539, 540, 577,
623 444, 453–458, 460, 462, 578, 580
Гран Канария, о-в 384 464 –466, 470, 471, 475, Индонезия 486
Граус 262, 270, 271 476, 478, 480, 483, 484, Инка 279
Гуадалерса 241, 242 486, 488, 489, 491, 492, Ипр 575
Гуадалете, р. 40, 121, 126, 506–508, 510, 511, 516, Ирак 152, 158, 159, 306
617 517, 521, 534, 542, 543, Ирия Флавия, совр.
Гуадикс 91, 140–142, 144, 545, 547, 556, 561, 566, Падрон 91, 198
169, 171, 296, 384 569, 575, 579, 584, 589, Ирландия 37, 484
Гуара 208 597, 599, 625 Ирунья, поселение на
Гуардамар 290 Египет 85, 96, 146, 152, месте Памплоны 213
Гуаррасар 118 158,159, 168, 308, 342 Испанская марка 152,
Губбио 90 184, 198, 203, 218, 219,
682 617
Италика 75, 84, 85, 87, 88
Жеводан 276 Италия 75, 82, 88, 99, 138,
Дакия 85 Женева 472, 507 158, 159, 230, 251, 252,
Дамаск 125, 126, 128, 129, Жирона (Жерона, 265, 270, 306, 342–344,
143, 146, 168, 174, 222 Херона) 24, 92, 130, 203, 352, 390, 396, 397, 400,
Дания 438, 562, 575 207, 219, 225, 262, 266, 406, 407, 409, 411, 415–
Дарока 263, 274, 275, 300, 284, 292, 294, 311, 347, 417, 442, 454, 456, 458,
304 350, 361, 436, 437, 617 459, 466, 472, 479–482,
Дельфы 71 486, 501–503, 506, 512,
Дения 138, 140, 195, 230, 513, 536, 542, 551, 558,
262, 263, 269, 286 562, 563, 584, 587, 597,
Дескальсас Реалес 473, 548 Заллака (см. также 598, 600, 606, 612
Дманиси, в Грузии 30 Салака) 619 Иудея 119
Донья Бланка, археол. Ифни 396
компл. 54 Ифрикия 126, 131, 133,
Думио 198 134, 152, 155
Дуранго 276 Иберийские горы 17, 242 Ишбилийа, см. Севилья 136
Картахена (в совр. 564, 566, 567, 569, 570,
Колумбии) 403 572, 574, 575, 577, 578,
Йемен 152 Картуха де Мирафлорес 580, 581, 600, 620, 622,
413, 328 623, 627
Карфаген, г. и гос-во 29, Каталонская долина 17
55, 57–59, 64, 74, 75, 77, Каталонские горы 17
Кадис, др. назв. Гадес 40, 133, 616 Като-Камбрези 481, 625
41, 48, 51, 54, 55, 248, Касола 277, 278 Каштелу Родригу 570
340, 387, 562, 580, 618, Касорла 91, 230, 620 Кельтиберия 75–77, 79,
621, 626 Каспе 276, 325, 342, 623 82, 86
Каир 142, 144, 174 Кастельфабиб 290 Кертима 76
Кайруан 128, 133, 164, Кастилия 11, 14, 19, 134, Кимы 65
174, 177, 178 136–138, 140, 144, 184, Киннасрин 151
Калаорра 214, 269, 320 188–193, 198, 213–216, Кипр 222, 482, 483
Каласанс 266, 271 223, 227, 228, 230, 232– Клавихо 185
Калатаюд 136, 274, 285, 290, 235, 237, 238, 240, 241, Клюни 199–201, 230
300, 301, 304, 376, 428 243–248, 251, 253, 255, Ковадонга 128, 181, 182, 617
Калатрава (Калатрава 257–264, 267–271, 276, Коимбра 127, 138, 192,
ла Вьеха) 140, 196, 234, 277, 279, 280, 284 –286, 257, 271, 354, 472
241, 242, 244 289–291, 301–303, 313, Кока 89
Калифорния 520, 547, 317–320, 322–330, 332– Коленда, др. город 82
Кальпе, гора 126 334, 336–344, 347, 348, Колумбия 521
Кальпе, нп 290 351, 353–357, 359, 360, Кольменар де Ореха 271
Кальтабеллотта 285 362–364, 369–372, 374 – Комменж 278
Камараса 261 376, 378, 380, 383–386, Компостела, см.
Камбре 575 389–392, 395, 398–403, Сантьяго-де-
Кампания 74 405, 413, 420 –426, Компостела
Каналес 193 428–442, 449–454, 456, Конимбрига, см .
Канарские о-ва 324, 379, 466, 467, 470, 481, 485, Коимбра 88,
384, 392, 395, 396, 493, 489, 490, 493–495, 498, Константинополь 103,
517, 582, 623, 624 500 –504, 506, 515, 517, 125, 132, 133, 161, 222
Кангас де Онис 181, 183 530, 543, 544, 550, 554, Конфлент 266,
Кантабрийские горы 17, 559, 566, 569, 571, 574, Корбейль 280 683
18, 128, 182, 189 577, 579, 580, 618– 624 Корбинс 266
Кантабрия 19, 31, 33, 64, Кастильо 32, 33 Кордова 59, 83, 92, 94, 95,
182, 183 Кастроморос 189 102, 103, 126, 128–133,
Кантуриас 193 Кастронуньо 373 135–138, 141, 143, 148,
Канфранк 208 Кастулон 75 149, 152, 153, 155, 157,
Канчо Роано, археол. Каталония 11–13, 15, 159–162, 165–171, 173–
компл. 59, 60–63 31–33, 64, 65, 69, 70, 82, 177, 181, 189, 190, 192,
Каракуэль 241 , 101, 138, 215, 218–224, 211, 212, 214, 222, 223,
Каркассон 132, 219, 262, 229, 240, 261, 263–284, 229, 236, 239, 246–248,
264, 266, 277, 278 287, 290, 291, 302, 336, 270, 273, 296–298, 301,
Карлат 264, 276 342, 343, 345–348, 350, 306, 332, 365, 403, 439,
Кармона 137, 140, 353 351, 360, 362, 374 –376, 461, 523, 526, 539, 617,
Карранса 128, 184 378, 379, 383, 421, 426, 618, 621
Каррион, обл. 228, 237, 428, 431, 432, 434, 437, Кордовский халифат 131,
238, 267, 620 438, 442, 443, 445, 446, 132, 134, 135, 145, 147,
Картахена 75, 92, 93, 102, 450, 489, 491, 501, 503, 149, 152, 159, 165, 197,
109, 110, 117, 247, 384, 616 547, 554, 556, 560, 563, 205, 206, 273, 618, 619
Кордуба, см. Кордова 83 214 –216, 230, 232–234,
Кория 203, 229 237, 238, 241, 243, 245,

Корсика, о-в 285, 302, 342 246, 248, 251, 255, 257– Магальон 290
Кото де Пенья 48 259, 268, 269, 273, 299, Магриб 126, 132, 138, 140,
Краньон 276 354, 374, 420, 422–425, 152, 155, 171
Крату 485 428, 431, 432, 437–439, Мадригаль 372, 375
Кревильенте 286, 303 504, 514, 569, 618– 621 Мадрид 11, 16, 23, 32, 101,
Крит 479 Леоно-Кастильское 238, 256, 351, 382, 410,
Куба 520, 531, 577, 626 королевство 193, 196, 444, 467, 468, 473–476,
Кумана 531 202, 227, 228, 230, 246– 478, 491, 516, 518,
Куско 521, 540 248, 250, 253, 255–257, 548–550, 560, 563, 564,
Куэвас де Альмансора 91 259, 271, 276, 357, 427, 429 566–569, 572–574, 576,
Куэвас де Литуэрго 91 Лепанто 476, 480, 483, 625 580, 581, 584, 586, 588,
Куэнка 42, 236, 239, 243, Лерма 549, 610 589, 597, 604, 609, 610,
276, 403, 620 Ливия 152 611, 613, 625, 627
Лигурия 65 Малага 55, 102, 127, 133, 137,
Лилль 575 141, 142, 144, 154, 155, 160,
Лима 403 171, 236, 241, 296, 384,
Ла Альбуэра 374 Линьяреш 354 387, 388, 391, 623
Ла Бастида 41 Лион 198 Малагон 241
Ла Гуардия 401, 403 Лирия 290 Малака, древн. назв.
Лангедок 419 Лиссабон 140, 168, 184, 203, Малаги, см. 55, 160
Ла Игеруэла 328 354, 355, 357, 568, 393, Малая Азия 55, 59, 63,
Лас Коготас 46, 51, 615 408, 481, 485, 567, 568 96, 125
Ла Корунья 452 Лоарре 217 Мальорка, о-в 131, 166,
Ла Манча 279 Логроньо 230, 276, 403 168, 278, 279, 292, 293,
Ламегу 188, 191, 192, 203, 257 Лонгоне 583 302, 348, 374, 454, 503,
Ла Пихотилья 38 Лондон 481, 487, 550, 551, 621, 622
Ла Плата, з-в 521 567, 569 Мальта, о-в 283, 482, 624,
Ла Рабида 391, 393 Лорка 230, 286 625
Лас Кумбрес 54 Лос Летрерос 33 Малые Антильские о-ва
Лас Навас де Толоса 140, Лос Мильярес 37–40, 520
684 242, 244, 245, 259, 277, 42, 615 Манила 467
429, 621 Лос Пахарес 63 Манреза (Манреса) 266,
Лас Пальмас 384, 403 Лос Реалехос 396, 624 294
Лас Уэльгас 244, 422, 424 Лоха 144, 176, 388, 397 Мансанарес эль Реаль 414
Ла Фонтета 55, 56 Луго 182, 184, 198, 203, 353 Маракаибо 577
Левант 19, 127, 136, 138, Лузитания 75, 83, 92, 93, Мармарика 91
142, 155, 162, 168, 195, 99, 110, 616 Марракеш 170, 175, 242
230, 263, 581, Лутия 79 Марокко 126, 139, 144,
Легион, см. Леон Лутос 184 146, 253, 255, 256, 285,
(город) 84 Льебана 128, 184, 185, 201 302, 477, 484, 570
Ледесма 334 Льейда 75, 135, 136, 195, Массалия, совр.
Леон, город 30, 84, 91–93, 208, 213, 214, 220, 230, Марсель 63–66, 68,
117, 184, 189–191, 203, 215, 240, 262, 263, 266, 268, 72–74, 616
216, 229, 230, 239, 253, 297, 270 –272, 274, 292, 294, Махано 343
299, 493, 618, 654 300, 622 Медина дель Кампо 238
Леон, королевство и Льобрегат 218, 220, 223 Мединасели 134, 196
область 18, 134, 138, Льомина 33 Мезия, Нижняя 85
140, 159, 188–192, 198, Люксембург 575 Мекиненса 268, 274,
Мексика 456, 467, 470, 509, Мурсия 40, 127, 138, 140, Новая Гранада 536
520, 527, 528, 532, 533, 142, 151, 155, 174, 230, Новая Кастилия ист. обл.
535, 536, 539, 541, 625 239, 242, 246, 248, 252, 17, 18, 490, 544, 577, 578
Мексиканский залив 253, 268, 269, 274, 277, Новая Кастилия (пров.
518, 520 279, 284 –286, 300, 301, в Америке) 470
Мелилья 132, 395 303, 352, 403, 439, 452, Новая Испания 440,
Менорка, о-в 36, 279 504, 566, 621 503, 504, 520, 526, 536,
Мерида 83, 85, 86, 92, 93, Мюльберг 459, 625 538–541, 545
95, 100, 102, 104, 109, Мюнстер 564 Новый Свет 480, 517, 520,
110, 118, 126, 131, 141, Мюре 277, 621 522, 524, 526, 528, 530,
197, 296, 443, 526 531, 533–542, 545, 554,
Месета, плоскогорье 575, 577, 580, 584, 596
17–19, 32, 34, 38, 46, 49, Новельда 301, 303
51, 72, 102, 235 Наварра 31, 159, 191, 195, Новокастильское
Мехико 403, 440, 468, 542 209–220, 223–226, плоскогорье 17
Мийо, графство 264 228–230, 233, 234, Новый Карфаген, см.
Милан 344, 459, 478, 547, 567 237, 240, 241, 243, 260, Картахена 117, 616
Милет 65 267–270, 273–277, 280, Норба Цезарина 83
Минью, р. 183 290, 319, 322, 323, 325, Нуманция 77–79, 82
Миранда 354 332, 341, 344, 345, 348, Ньебла 151, 166, 168, 248, 296
Могенте 13 369, 400, 420, 421, 427,
Молуккские о-ва 396, 520 429, 431, 432, 434 –437,
Мондегу, р. 192 439, 440, 445, 446, 453,
Мондоньедо 198, 203 466, 500 –503, 569, 583, Обулькон, совр. Пор-
Моновар 286 618– 621, 623 куна 82
Монпелье 280, 282, 283, 310 Наваррете 276 Одьель, р. 51, 52, 54
Монсеррат, горы 220 Нарбона 109, 114, 121, 127, Окситания 273, 278, 352
Монсеррат, монастырь 169, 206, 207, 219, 220, Оливенса 260, 570
265, 294 222, 244, 265, 270, 342 Ольмедо 328, 337, 344, 623
Монсон 270, 383 Нарбонская Галлия 100, Онья 215
Монтанья 497 110 Оран 144, 395, 400
Монтеагудо 285, 621 Неаполь (близ Орбителло 583
Монтеарагон 278 Эмпориона) 66, 67 Ордунья 128 685
Монте Латурсе 186 Неаполь (Италия) 284, Оренсе 203, 228, 354
Монтеррей 354 288, 292, 327, 342–344, Ореха 196
Монтьель 320, 622 348, 352, 397, 404, 439, Орика 258
Морин, пещера 31 469, 500, 506, 558, 564, Ориуэла 289, 301, 383
Моро де Москитилья 572, 583, 584, 587, 612, Осма (совр. Бурго де
56, 57 627 Осма) 184, 241
Мотилья де Асуэр 42 Неопатрия 289, 622 Осона (Аусона) 207, 219,
Мула 286 Нёрдлинген 562, 627 220, 223, 266
Муласен, гора 17 Нидерланды 404, 449, Остабат 280
Мулуя, р. 285 450, 454 –457, 462, Остенде 550, 626
Мунда 76, 83 464, 466, 468, 470, 472, Офир, библ. Страна 537
Мунйат аль-Наура 161 479–484, 486, 487, 489,
Мунйат Наср 161 492, 499–501, 503, 506,
Мурадаль, перевал 244 510, 512, 516, 547, 550,
Мурвьедро 263, 290, 622 551, 562, 564, 575, 582, Павия 459, 624
Мурсийская низмен- 583, 589, 625, 626 Падрон 91
ность 17 Ним 114, 277 Пакс Юлия, совр. Бежа 83
Паленсия 88, 101, 228, Поблет 288, 294 Рим 29, 74, 75, 77, 79–91,
255, 414 –416 Полленция 80 93, 94, 99, 109, 187,

Палестина 159, 306, 308 Польша 516, 576 198, 201–203, 221, 230,
Палермо 283 Поркуна 82, 141 251, 267, 273, 277, 278,
Пало 208, 209 Портиксоль, некрополь 66 282–284, 287, 330, 407,
Палос 393, 394 Портобельо 577, 627 408, 459, 472, 474, 481,
Пальма (Пальма де Порту 257, 567, 568 493, 535, 539, 553, 616,
Мальорка) 265, 279, 284 Португалия 13, 14, 18, 23, 624
Пальярс 218–220, 223, 272 37, 47, 51, 82, 192, 237, Римская империя 15, 85,
Памплиега 115, 244, 253–255, 257–260, 86, 88–90, 99, 553
Памплона 126, 127, 132, 317, 318, 322–324, 332, Рио Тинто 45, 46, 51, 52
134, 138, 189, 190, 336, 340, 344, 353–358, Риоха 31, 186, 212, 213,
210 –215, 219, 226, 267, 371, 391, 392, 395, 396, 215, 216, 228–230, 235,
280, 298, 300, 400, 429, 398, 406–408, 428, 429, 269, 618
435, 596, 618 431, 453, 456, 457, 466, Риполь 225, 265
Панама 577, 580, 627, 473, 483–486, 501–503, Рода (Рода де Исабена)
Парагвай 528, 538 517, 520, 529, 547, 556, 64, 116, 187, 208, 210,
Парана, р. 518 563–570, 572, 575, 577, 216, 218, 226, 229
Париж 360, 361, 364, 481, 578, 600, 622, 626, 627 Родес 266
484, 564 Посидония 71 Родос 435
Парма 431 Посито Чико 51 Рокруа 563, 627
Парпальо, пещ. 32 Посо Моро 60 Ронда 131, 142, 144, 388
Пелопоннес 287 Потоси 481, 521, 528, 625 Ронкаль 216
Пенья Негра де Превеза 458, 625 Ронсевальское ущелье
Кревильенте 46 Прима Порта 83 130, 429, 617
Пеньялоса 41, 42 Прованс 100, 159, 218, 243, Росас 583
Пеньяфьель 325 244, 276, 277, 293, 309 Россия 9–11, 13, 16, 23,
Перапертуза Пуату 243, 244, 516, 576, 605
(Перпертюс) 266 Пуатье 100, 128, 208, 617 Рубикон (Канарский
Перигор 196 Пуболь 350 диоцез) 384
Перпиньян 277, 284, 292, Пуэбла де лос Анхелес Рубинат 347
294, 352 (совр. Пуэбла де Руссильон 206, 207, 219,
686 Перу 470, 503, 521, 525, Саргоса) 440 220, 276, 280, 282, 284,
527, 528, 533, 536–541, Пуэнте ла Рейна 230 285, 287, 302, 347, 397,
543, 545, 593 Пуэрто де Пало 209 564, 575, 622
Печина 91 Пуэрто Рико 577 Рюсино 65
Пиза 229, 247, 251, 265, 286 Пьедраита 463
Пикодель Агила 72
Пиньел 354
Пиренеи, горы 17, 30, 31, Саграхас (см. также
46, 99, 100, 127, 128, 205, Реджо 283, 397 Салака) 196
207, 208, 210, 213, 218, Рельо 151 Саагун 201, 203, 258, 297
219, 230, 243, 253, 264, Реймс 254 Сагунт (совр. Сагунто)
269, 272, 280, 284, 352, Рейн, р. 419, 551, 562 75, 88
360, 400, 454, 459, 617 Рекополис 104 Саладо, р. 142, 254, 256,
Писуэрга, р. 47, 215, 216 Реса 276 260, 592, 622
Пласенсия 63, 371 Риа де Уэльва 54 Салака (Заллака,
Плимут 569 Риана 155 Саграхас) 139, 196, 619
Побладо де лос Рибагорса 208, 210, 215– Саламанка 21, 31, 47, 80,
Кастильехос 47 219, 223, 224, 262, 270 203, 238, 239, 410, 411,
416, 418, 424, 494, 509, Сантьяго де Компостела 489, 491–493, 509, 518,
531, 558, 587, 621, 624 91, 185, 190, 198, 203, 228, 522–524, 540, 541, 544,
Саласар 216 230 –232, 246, 403, 436, 554, 579, 587, 597, 598,
Салвадор де Баия 562, 626 451, 452, 617, 619, 620 611–613, 618, 620, 621
Салватерра 355 Сан Пау дель Камп 294 Сегеда, древн. город 82
Сальватьерра 242, 243, 622 Сан Педро де Сиреса Сеговия 87, 101, 184, 203,
Самарканд 324 208, 209 239, 243, 370, 414, 432,
Самора 102, 184, 188, 190, Сан Пере де лас 452, 491, 588, 600
192, 194, 203, 216, 239, Пуэльяс 226, 293 Сегорбе 195
258, 353, 354, 371–373, Сан Пере де Родес 264, Сегре, р. 272
504, 618 294 Сегура, р. 52, 55, 56, 276
Самос 65, 71 Сан Хуан де ла Пенья Секси, древн. назв.
Сан Висенте де Куэрво 297 202, 209, 215 Альмуньекара, см. 55
Сангуэса 212, 230 Сан Хуан де лос Рейес Семинара 283
Сан Исидро дель Кампо 372, 373, 413, 414, 430 Сен-Кантен 474, 481, 625
472 Сан Эстебан де Гормас Септимания 101, 102,
Сан Марти (Сан Мартин), 190, 327 114, 127, 152, 205, 206,
мыс 64, 66 Сарагоса 92, 93, 95, 116, 218, 219
Сан Мартин де 127, 130, 135, 136, 138, Сератаниййа 216
Альбельда 187 140, 160, 169, 171, 186, Сердань (Серданья) 207,
Сан Мартин де 189, 192, 193, 196, 206– 210, 219, 220, 223, 261,
Кастаньеда 297 209, 218, 220, 228, 229, 262, 264, 266, 280, 347,
Сан Мартин де Усеро 47 240, 261–263, 270 –275, 564, 575
Сан Мигель де 278, 286, 287, 290, 292, Сересо 276
Эскалада 199 300, 301, 309, 315, 341, Серрания де Ронда 389
Сан Мильян де Коголья 342, 348, 350, 352, 370, Серро де лос Сантос,
Сан Педро де Карденья 199 403, 427, 428, 440, 449, близ Эльче 68
Сан Педро де Сиреса 450, 493, 574, 616, 617, Серро дель Кучильо 42
208, 209, 225 620, 624 Серро дель Сантуарио,
Сан Сальвадор де Сардиния, о. 138, 222, близ Басы 71
Лейре 202, 215 285–287, 289, 302, 342, Сетениль 388
Сан Сальвадор де Онья 348, 352, 374, 403, 454, Сетефилья, арх. зона
201 500, 503, 547, 582, 622 48–51, 54 687
Санта Крус, крепость 246 Саррансано 48 Сетубал 568
Санта Мария де Священная Римская Сеута 132, 138, 169, 175,
Гуадалупе 376 империя 251, 362, 396, 279, 286, 570
Санта Мария де Уэрта 425 398, 399, 451, 456, 561 Сидон 55
Санта Мария ла Реаль Сеа, р. 215, 216 Симанкас 189, 618
(в Фитеро) 233, 234 Севильский эмират 136 Синай 96
Санта Пола 286 Севилья 18, 49, 59, 83, 84, Сирия 85, 96, 127, 152, 158,
Сантарен 127, 140, 168, 92, 103, 110, 116, 117, 279
189, 260, 271, 355 126, 130, 131, 135–139, Сицилия, о-в 73, 222,
Санта Фе 145, 393 142, 143, 151, 153, 155, 282–285, 289, 342, 348,
Санта Энграсия 273 166, 169–171, 175, 176, 352, 370, 374, 398, 403,
Санто Доминго де 192, 193, 197, 201, 239, 404, 429, 431, 435, 437,
Силос 201, 208 242, 243, 246–248, 252, 454, 503, 547, 558, 564,
Санто Томас (в Авиле) 253, 260, 273, 296, 301, 572, 583, 584, 621, 627
413, 415, 416 320, 340, 354, 357, 379, Собрарбе 208, 210, 215–
Сант Жулья де Рамис 71 381, 384, 391, 401, 403, 218, 224, 270, 427
Санто Торибьо 185 411, 416, 418, 442, 472, Соломоновы о-ва 537
Сольё 65 Тахо, р. 17, 19, 31, 33, 45, Тудилен 230, 269, 620
Сорита 193, 271 86, 129, 196, 235, 241, Тудмир, араб. пров. 127
Сорита де лос Канес 104 242, 245, 271, 379 Туй 203, 258, 353, 354,
Сория 47, 101, 228, 239, Тевар 263 Тулуза 100, 211, 218, 269,
285 Термес, др. город 80 272, 277, 278, 284, 362
Средиземное море 17, 35, Теруэль 276, 278, 290, 300, Тунис 144, 168, 176, 247,
274, 276, 279, 281, 282, 304, 428 283, 293, 398, 458, 483,
286, 287, 289, 341, 342, Тир 55, 58, 59 625
345, 576 Тироль 431 Тур 91
Старая Кастилия 18, 20, Тихий океан 358, 467, 518, Турдетания 58
102, 218, 235, 538, 504, 520, 537, 624 Турин 270
544, 578 Тлемсен 144, 304 Турне 439, 575
Старая Каталония Толедо 93, 104, 107, 109– Турция 576
218–220 111, 114 –116, 120, 126,
Старокастильское 131, 137, 138, 160, 171,
плоскогорье 17 179, 181, 184, 186–189,
Старый Свет 538 192, 193, 196–198, 202, Убеда 140, 244, 246, 334,
Страна Басков 31 203, 227, 228, 234, 235, Угарит 62
Сьерра Морена, хребет 238, 239, 241–244, 248, Уклес 196, 620
17, 75, 242, 244 252, 253, 256, 263, 270, Ульястрет 69
Сьерра Невада, горн. 271, 273, 296, 298, 300, Уржель 207, 210, 219, 220,
Массив 17 301, 308, 314, 320, 322, 223, 261, 262, 264, 271,
Сьеса 91 337, 373, 376, 381, 383– 277, 279, 282, 286, 294,
Сьюдад Реаль 40, 42, 379 385, 402, 403, 413–415, 302
Сьюдад Родриго 203, 353, 423, 424, 430, 432, 437, Урсо 83
354 438, 439, 450, 452, 453, Уэльва 35, 51, 52, 54, 59
463, 467, 475, 479, 491, Уэте 193, 620
493, 510, 541, 571, 587,
599, 618, 619, 622, 624,
Танжер 132, 138, 169, 484 625
Тараскон 285, 621 Тордесильяс 396, 400, 452 Фес 142, 143, 145, 169, 176,
Тарасона 153, 207, 272, Тордеумос 620 179, 342
688 274, 275, 290, 300, 383, Торо 239, 371–373, 380, Филиппины 520, 524, 525,
384, 428, 399, 414, 413, 504, 563, 547, 582, 583, 600, 625
Тарифа 126, 142, 193, 270, 623 Финале 582
285, 621 Торос де Гисандо 339, 623 Финикия 45, 57
Таррагона 75, 92, 93, 103, Торросо 48 Фитеро 233, 234
110, 111, 127, 140, 197, Тортоса 195, 262, 263, 266, Фландрия 350, 390, 412,
203, 207, 226, 262, 263, 268, 290, 363, 364, 431, 437, 459, 482, 501,
265, 266, 269, 279, 350, Тоскана431 502, 564, 572, 574, 575,
443, 493 Тосканос, финик. кол. 589, 600
Тарракона, см. 48, 56, 57 Флоренция 459
Таррагона 85, 88, 116, Трайамар 57 Флорида 518, 600
121, 616 Трапани 283 Флувия, р. 64
Терраса 226, 350 Триполи 395 Фокея 63–65, 615
Тарте 280 Триполитания 140 Фрага 268, 274,
Тартесс 48, 55, 59, Тудела 136, 153, 212, 274, Франция 17, 62, 138,
Тартессида, древн. обл. 300, 304, 420, 429, 447, 199, 200, 213, 221, 232,
с центром в Тартессе Тудехен, см. также 243, 253, 261, 269, 276,
48, 49, 51–53, 63, 73, 615 Тудилен 230, 269, 278, 277–280, 283–285, 306,
307, 310, 317, 319, 320, Чехия 478, 479, 561, 598, Эль Сотильо, арх. ст.
322, 329, 332, 336, 340, Чьяпас 532 32
345, 347, 352–354, 357, Эль Сото де Мединилья
362, 371, 396–401, 406, 47
412, 419, 424, 425, 428, Эль Хадрамиль 40, 41
435, 437, 442, 449, 452, Шарлеруа 575 Эльче 68, 263, 279, 286,
454 –459, 466, 480 –482, Шароле 454, 464, 466, 301, 303
484, 485, 487, 489, 494, 547, Эль Эскориал 474
495, 516, 537, 544, 550, Швеция 562, 575, Эмерита Августа,
559–564, 569, 574, 575, Шотландия 484 совр. Мерида 88
577, 581–584, 589, 597, Эмеса 151
606, 626, 627 Эмпорион (Эмпорий)
Франш-Конте 454, 464, 63–70, 73, 615, 616
466, 547, 575, 583 Цезаравгуста, Энгера 279
Фуэнте-Нуэва-3, см. Сарагоса 88 Энтрена 276
арх. раск. 30 Центральная Корди- Эпила 622
Фуэнфриа 214 льера, хребет 17 Эргавика 76
Эрколи 583
Эсиха 102, 117, 140, 246
Эскарпе 274
Хавеа 286 Эбро, р. 17, 19, 31, 34, 38, Эскориал 431, 474 – 477,
Хазарский каганат 159 64, 127, 130, 136, 140, 479, 488, 494, 514, 525,
Хака 209, 212, 230, 275, 278, 186, 192, 206, 207, 213, 541, 586, 589, 608, 612,
Халон, р. 268, 274 218, 242, 263–266, 268, 625
Хамат 174 272, 274, 616 Эспаньола (совр. Гаити)
Хардин 57 Эвора 83, 127, 271, 568, 394, 531, 577
Хатива 138, 140, 166, 168, 570, 627 Эстелья 230, 336
277, 279 Эгеида 45, 55 Эстепона 332
Хаэн 40, 140–142, 151, 155, Эгеста 65 Эстремадура 18, 45, 49,
173–175, 229, 239, 242, Эквадор 521 54, 60, 62, 75, 118, 188,
246–248, 269, 621 Элваш 260, 570 255, 374, 376, 434, 438,
Хеврон 30 Элея 63 452, 463, 464, 479, 504,
Хениль 53 Эль Аргар 40, 41 543, 613 689
Херес де ла Фронтера Эльвира 91, 93, 127, 131, Этрурия 45
141, 248 143, 151, 155 Эхеа 267
Хиджаз 152 Эльдорадо, легенд.
Химена де ла Фронтера Страна 521
332 Эль Кампильо 51
Хихон 181, 185, 290 Эль Карамболо 51, 52 Юкатан 518, 520,
Хукар, р. 230 Эль Кастильехо де Юсте 464
Фуэнсанко 48
Эль Кастильо, арх. ст. 32
Эль Медельин 63, 246
Чалдыранская равнина Эль Паломар, арх ст. 32 Ява, о-в 30
458 Эль Парраль 414 Япония 392, 518
RESUMEN
a obra colectiva que ofrecemos a nuestros lectores es la primera “Historia

de España”, realizada en ruso desde 1902 cuando V. K. Piskorsky publicó su
libro “Historia de España y de Portugal”. Está escrita por historiadores del Institu-
to de Historia Universal de la Academia de Ciencias de Rusia, de la Universidad de
Moscú y de otros centros científicos.
Los autores se apoyan en la tradición de las obras generales dedicadas a la histo-
ria de España en español, inglés y francés, pero este libro tiene sus peculiaridades que
se explican por el hecho de que su principal destinatario es el lector ruso. La historia
de España, relacionada durante estos siglos, tanto con el mundo cristiano como con
el islámico, suscitó un singular interés en Rusia desde el siglo XIX. España y Rusia
690 por su suerte histórica se encontraban en la frontera con Oriente en los extremos
de Europa, y su historia proporciona muchas líneas de comparación.
Por su género este trabajo combina las características de una obra académica
y un ensayo popular; puede ser interesante para los especialistas de filología, de
arte y para todos los hispanófilos. Se publica en tres volúmenes, el primero de los
cuales está dedicado al período desde la Prehistoria hasta finales del siglo XVII, el
segundo: desde el siglo XVIII hasta nuestros días; y el último incluye los textos de
las fuentes históricas, muchas de las cuales se traducen al ruso por primera vez.
El primer volumen se divide en tres partes que corresponden a tres épocas:
Antigüedad, Edad Media, Alta Edad Moderna. La organización de las secciones y
los capítulos dentro de cada parte se basa en la combinación de unos principios —
el cronológico, el temático y el regional. En la primera parte domina el principio
cronológico, la exposición sigue los períodos históricos con sus características pecu-
liares: Prehistoria, Edad del Bronce, Edad del Hierro etc., sin subrayar las variantes
regionales. El acento especial se hace en el papel que tuvieron en la historia de la
Península Ibérica durante aquella época las colonizaciones fenicia, griega, romana.
La sección que abre la segunda parte del libro cuenta la historia del Reino Vi-
sigodo, conservando el mismo modo de narración. Luego la estructura se hace más
compleja. La historia española del s. VIII hasta el fin del s. XV se divide en varias
etapas desiguales en duración; además los diferentes territorios y reinos se descri-
ben en capítulos particulares. Al-Andalus y la España cristiana constituyen dos sec-
ciones y la sección sobre la última incluye capítulos sobre Asturias, León, Castilla,
Aragón, Cataluña y Navarra. Explicando el proceso más importante de la Edad
SUMMARY
Media española, la Reconquista, los autores han tratado de demostrar a los lectores
las dificultades que existen en la definición de la Reconquista y que provocan mu-
chas discusiones entre los historiadores.
En la segunda parte se pone de relieve el problema de la unidad cultural e his-
tórica de los países de la Península que no impide su diversidad regional. Los capí-
tulos dedicados a las relaciones entre Portugal y los otros reinos demuestran esta
dualidad. La heráldica española como tema poco conocido a los lectores se expone
en un capítulo especial, donde se analizan las variantes regionales y las característi-
cas de la jerarquía social que se revelan en el sistema de símbolos heráldicos. Los au-
tores no han dejado sin atención los aspectos sociales y culturales de la coexistencia
del Islam, Cristianismo y Judaísmo en la Península. Estudio de este fenómeno es el
objeto del capítulo “Las tres religiones”.
La tercera parte del libro trata del tiempo desde el último cuarto del s. XV
hasta finales del s. XVII y desarrolla su exposición con el acento en problemas re-
ferentes al período. La variedad regional guarda su significación en aquellos siglos
a pesar del progreso de la centralización. Se subraya la importancia de los contac-
tos entre España y otros países europeos, (incluso las relaciones diplomáticas con
Rusia), sin lo que es imposible comprender su historia interior. La historia de la
América Latina se expone en sus arraigados vínculos con la historia de España en la
época del Descubrimiento y de la colonización. Los autores tratan de escapar en su
estudio de los extremos de las leyendas “negra” o “blanca” sobre España, teniendo
en cuenta el grado de politización en las discusiones sobre el tema.
La intención muy importante de la obra consiste en que la historia de España 691
se muestre en la unidad de todos los aspectos: económico, social, cultural y reli-
gioso. En la tradición rusa de los estudios hispánicos prevalecían antes los trabajos
relacionados con la historia social, económica e institucional, por eso actualmente
no se dan las exposiciones de historia política y los autores han tratado de llenar este
vacío. Otra tarea es distinguir tras los procesos y estructuras las figuras de los hom-
bres que los conforman, no importa quiénes sean: reyes, jefes militares, filósofos,
viajeros, eclesiásticos, escritores, pintores…
Los autores de los capítulos determinan la estructura de la exposición más ade-
cuada para su materia. Los pequeños artículos que se separan en el texto describen más
detalladamente unos hechos, personas o monumentos de la mayor importancia.
La publicación también incluye una lista bibliográfica que puede ayudar a un
lector interesado en ampliar sus conocimientos de la historia española.
ÍNDICE
INTRODUCCIÓN . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
España Antigua
1. ESPAÑA EN LA PREHISTORIA . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 28
692 CAPÍTULO 1.Inicios de la civilización española prehistórica:

el Paleolítico en la Península Ibérica . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 29
CAPÍTULO 2. Las épocas del Neolítico y Calcolítico en España: las áreas
de las culturas principales, sus habitantes y sus avances . . . . . . . . . 35
CAPÍTULO 3. La Edad del Bronce en España:
formación y desarrollo de las sociedades locales,
los orígenes de las estructuras de poder . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40
2. ESPAÑA EN LA EDAD ANTIGUA . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44
CAPÍTULO 1.La Edad del Hierro como período

de las grandes colonizaciones y auge
de las civilizaciones indígenas . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45
CAPÍTULO 2. Los Romanos en España: romanización de la Península Ibérica . . . 74
CAPÍTULO 3. Orígenes del Cristianismo en España . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90
España Medieval
1. ESPAÑA VISIGODA . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98
CAPÍTULO 1. El reino visigodo en los ss. V–VI: la época de formación . . . . . . . . 99
ÍNDICE
CAPÍTULO 2. “La teocracia visigoda”: sacralización del poder real.
La Iglesia en el reino visigodo. Los Concilios de Toledo . . . . . . . 106
CAPÍTULO 3. El reino visigodo antes de la caída (ss. VII-principios VIII) . . . . 112
2. ESPAÑA MUSULMANA . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122
CAPÍTULO 1. Esbozo de historia política . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 125

CAPÍTULO 2. Prácticas sociales islámicas en la Península Ibérica . . . . . . . . . . . . . 151
CAPÍTULO 3. Cultura intelectual . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 163
3. RECONQUISTA.
DESARROLLO DE LOS REINOS CRISTIANOS.
CONVIVENCIA RELIGIOSA Y CULTURAL . . . . . . . . . . . 180
CAPÍTULO 1. Los reinos de Asturias y León en los siglos VIII–XI . . . . . . . . . . . 181

CAPÍTULO 2. Aragón, Cataluña y Navarra en los siglos VIII–X . . . . . . . . . . . . . 205
CAPÍTULO 3. León y Castilla en los siglos XII — mediados del s. XIV . . . . . . 227
CAPÍTULO 4. Relaciones hispano-portuguesas en los siglos
XII — mediados del s. XIV . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 257
CAPÍTULO 5. Cataluña y Aragón en los siglos XI–XIV . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 261 693
CAPÍTULO 6. Las tres religiones . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 295
4. LOS REINOS CRISTIANOS

DE ESPAÑA DURANTE LA BAJA EDAD MEDIA . . . . . . . 316
CAPÍTULO 1. Castilla en 2ª mitad del siglo XIV — 1ª mitad del siglo XV . . . 317
CAPÍTULO 2. Presagio de cambios:
Castilla durante el reinado de Enrique IV . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 331
CAPÍTULO 3. Los Países de la Corona de Aragón en el siglo XV . . . . . . . . . . . . . 341
CAPÍTULO 4. Relaciones hispano-portuguesas en mediados
del s. XIV — siglo XV . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 353
ГЛАВА 5. Judíos y conversos en la España Cristiana (ss. XIII–XV) . . . . . . 359
España en la Edad Moderna
(último cuarto del siglo XV — siglo XVII)
1. ESPAÑA A FINES DEL S. XV — PRINCIPIOS S. XVI . . . . . . . . 368

ÍNDICE
CAPÍTULO 1. Unión de los reinos hispanos: Fernando e Isabel . . . . . . . . . . . . . . 369

CAPÍTULO 2. Judíos, conversos y la Inquisición en España (ss. XV–XVI) . . . . 401
CAPÍTULO 3. La cultura española en el reinado de los Reyes Católicos . . . . . . . 409
CAPÍTULO 4. Heráldica española . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 419
2. ESPAÑA EN EL SIGLO XVI . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 448
CAPÍTULO 1. “El Imperio donde nunca se pone el sol” . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 449

CAPÍTULO 2. Victorias y fracasos de Felipe II . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 465
CAPÍTULO 3. España en el siglo XVI: economía, sociedad, política . . . . . . . . . . 489
CAPÍTULO 4. Experiencia del Imperio en el pensamiento español del s. XVI.
España a fines del s. XV – principios del s. XVI . . . . . . . . . . . . . . . 505
CAPÍTULO 5. España en América:
Descubrimiento, Conquista, Imperio colonial . . . . . . . . . . . . . . . . 517
3. ESPAÑA EN EL SIGLO XVII:

ECONOMÍA, SOCIEDAD, ESTADO, CULTURA . . . . . . . . . . . 546
CAPÍTULO 1. La Monarquía de España a principios del s. XVII . . . . . . . . . . . . . 547

694 CAPÍTULO 2. La época de Olivares: reformas y guerras . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 557
CAPÍTULO 3. Restablecimiento portugués . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 565
CAPÍTULO 4. España durante el reinado de Carlos II (1665–1700) . . . . . . . . . . 571
CAPÍTULO 5. El Siglo de Oro de la cultura española . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 585
CRONOLOGÍA . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 615
BIBLIOGRAFÍA . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 629
LISTA DE MAPAS Y LÁMINAS . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 653
ÍNDICE ONOMÁSTICO . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 660
ÍNDICE TOPONÍMICO . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 679
RESUMEN . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 690
ÍNDICE . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 692
Н АУ ЧНОЕ ИЗД А НИЕ
История
ИСПАНИИ
c древнейших времен до конца XVII века
Редактор Г. В. Кошелева
Оригинал-макет А. С. Старчеус
Издательство «ИНДРИК»
По вопросу приобретения книг издательства «Индрик»

обращайтесь по тел.:
(495) 954-17-52
market@indrik.ru
www.indrik.ru
INDRIK Publishers has the exceptional right to sell this book outside Russia
and CIS countries. This book as well as other INDRIK publications
may be ordered by
www.indrik.ru
or by tel./fax: +7 495 954-17-52
Налоговая льгота –
общероссийский классификатор продукции (ОКП) –
95 3800 5
Формат 70×100 1/16 . Печать офсетная.

45,0 п. л. Тираж 800 экз.
Отпечатано с оригинал-макета
в ППП «Типография «Наука»
121099, Москва, Шубинский пер., 6
редлагаемое издание является
первой коллективной историей И
Испании в российской историогра-
фии. Современные подходы к изуче- С
нию испанской истории позволили
по-новому взглянуть на многие сто- Т
роны прошлого этой страны.
О
Первый том посвящен истории Ис-
пании с древнейших времен до конца
XVII века. Сочетая хронологический,
Р История
проблемный и региональный подхо-
ды, авторы прослеживают наиболее
важные сюжеты испанской истории в
их динамике и показывают многооб-
И
Я ИСПАНИИ
разие региональных вариантов раз-
вития. Особое место в книге занимает
тема взаимодействия и взаимовлия- 1
1
ния в истории Испании цивилизаций
Запада и Востока.
И
Жанрово книга объединяет чер-
ты академического обобщающего
С
труда и научно-популярного очерка.
Она может представлять интерес для
самого широкого круга читателей:
историков, филологов, искусствове- П
дов, а также всех, кто интересуется
историей и культурой Испании. А
Н
И c
И древнейших
времен
до
конца
XVII века

История Испании. Т. 1. С древнейших времён до конца XVII века. Отв. ред. т. В. А. Ведюшкин, Г. А. Попова PDF

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

История Испании. Т. 1. С древнейших времён до конца XVII века. Отв. ред. т. В. А. Ведюшкин, Г. А. Попова PDF

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

редлагаемое издание является

первой коллективной историей И

Moscú «INDRIK» 2012

Москва «ИНДРИК» 2012

Издание осуществлено при финансовой поддержке

Ответственные редакторы первого тома:

История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века. —

© Текст, коллектив авторов, 2012

РАЗДЕЛ 1. ИСПАНИЯ В ЭПОХУ ПЕРВОБЫТНОСТИ . . . . . . . . . . . . . . . . 28

ГЛАВА 1. У истоков древнейшей испанской цивилизации: 5

ГЛАВА 2. Неолит и энеолит в Испании:

ГЛАВА 3. Эпоха металлов в Испании:

РАЗДЕЛ 2. ИСПАНИЯ В ЭПОХУ АНТИЧНОСТИ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44

ГЛАВА 1. Эпоха железа в Испании —

ГЛАВА 3. Появление христианства в Испании . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90

РАЗДЕЛ 1. ВЕСТГОТСКАЯ ИСПАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98

ГЛАВА 1. Становление королевства вестготов в Испании

ГЛАВА 2. «Вестготская теократия»:

ГЛАВА 3. Вестготское королевство во

РАЗДЕЛ 2. МУСУЛЬМАНСКАЯ ИСПАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122

ГЛАВА 1. Очерк политической истории . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 125

6 ГЛАВА 2. Социальные практики ислама

ГЛАВА 3. Интеллектуальная культура . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 163

ГЛАВА 1. Королевства Астурия и Леон в VIII–XI вв. . . . . . . . . . . . . . . . . 181

ГЛАВА 2. Арагон, Каталония и Наварра в VIII–XI вв. . . . . . . . . . . . . . . . 205

ГЛАВА 3. Леон и Кастилия в XII — середине XIV в. . . . . . . . . . . . . . . . . 227

ГЛАВА 5. Каталония и Арагон в XI–XIV вв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 261

РАЗДЕЛ 4. ХРИСТИАНСКИЕ КОРОЛЕВСТВА ИСПАНИИ

ГЛАВА 1. Кастилия во второй половине XIV — середине XV в. . . . . . 317

ГЛАВА 2. Предвестия перемен: Кастилия в годы правления Энрике IV . . . 331

ГЛАВА 3. Арагонская Корона в XV в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 341

ГЛАВА 4. Испано-португальские отношения

ГЛАВА 5. Евреи и конверсо в христианской Испании

РАЗДЕЛ 1. ИСПАНИЯ В КОНЦЕ XV — НАЧАЛЕ XVI века . . . . . . . . . . 368 7

ГЛАВА 2. Евреи, конверсо и инквизиция в Испании

ГЛАВА 3. Культура Испании в эпоху Католических королей . . . . . . . . 409

ГЛАВА 4. Испанская геральдика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 419

РАЗДЕЛ 2. ИСПАНИЯ В XVI веке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 448

ГЛАВА 1. «Империя, над которой никогда не заходит солнце» . . . . 449

ГЛАВА 3. Испания в XVI в.: экономика, общество, государство . . . . 489

ГЛАВА 4. Опыт империи в общественной мысли Испании XVI в. . . . 505

ГЛАВА 5. Испания в Америке: Великие географические открытия,

РАЗДЕЛ 3. ИСПАНИЯ В XVII веке: ЭКОНОМИКА,

ГЛАВА 1. Испанская монархия в начале XVII в. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 547

ГЛАВА 2. Эпоха Оливареса: реформы на фоне войны . . . . . . . . . . . . . . . 557

ГЛАВА 3. Восстановление суверенитета Португалии . . . . . . . . . . . . . . . 565

ГЛАВА 4. Испания в царствование Карла II (1665–1700) . . . . . . . . . . . . 571

ГЛАВА 5. Культура Испании Золотого века . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 585

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 615

СПИСОК КАРТ И ИЛЛЮСТРАЦИЙ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 653

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 679

здание, которое читатель держит в руках, представляет собой одно из

художественного перевода с испанского, сделавшая достоянием читающей

университета В. Пискорским, чьи тру-

преимущественный интерес к социально-экономической истории, к по-

форме и под новым названием «Испанский альманах» (Вып. 1 — М., 2008;

Пальмовая роща в Эльче (провинция Мурсия)

трех из них находятся в Португалии, а на территории Испании судоходен

между высокими летними (до +40°) и довольно низкими зимними темпе-

Отары овец в Старой Кастилии

играло земледелие и население концентрировалось близ источников воды,

historia: cristianos, moros y judíos. Madrid, 1948), в которой изложил ряд

* Мудехары — мусульманское население в христианских королевствах Пиренейского полу-