Пьер Трико, член остеопатического регистра Франции, Д.О.

«Тканевой подход в остеопатии».

Модель тела, наделенного сознанием.

«Быть – это значит проникнуть через оболочку,

чтобы погрузиться в реальность».

Эрик Фромм, «Иметь или быть».

Оглавление.

Предисловие.

Глава 1 - Ученики Колумба.

Глава 2 – Комплексус.

Глава 3 – Учителя и образцы.

Глава 4 – Прямой контакт с жизнью: пальпация.

Глава 5 – Быть.

Глава 6 – Организовать.

Глава 7 – Выжить.

Глава 8 – Общаться.

Глава 9 – Синтез.

Глава 10 – Modus operandi (способ действия).

Глава 11 – Основные техники.

Глава 12 – Техники на черепе и позвоночном столбе.

Глава 13 – Техники на висцеральной сфере и грудной клетке.

Глава 14 – Техники на поясах конечностей и конечностях.

Глава 15 – Дети.
Глава 16 – Быть остеопатом. Остеопат должен почувствовать себя пациентом.

Глава 17 – Перцепция бытия.

Глава 18 – Диалог с тканями.

Глава 19 – Лечение в 4 руки.

Выводы. Still-point.

Эпилог.

Библиография.

Словарь.

Таблица вопросов и ответов.

Фотографии.
Предисловие.
Я долго колебался, прежде чем написать эту книгу. Прежде всего, мне понадобилось
время, чтобы ощутить себя достаточно зрелым, способным ясно выразить свои идеи.

«Кто ясно мыслит, ясно излагает,

И слово у того легко с пера слетает». (Boileau, 1674, Книга 1).

Для понимания этого нужно время. Написание книги – это самая настоящая алхимия,
требующая усидчивости, наблюдательности, терпения, настойчивости, т.е. тех качеств,
которые в нужной степени присущи мне не были, и которые мне пришлось развивать
попутно.

Остеопатия – это жизнь.

Изучать остеопатию, значит изучать жизнь. Поскольку жизнь изучают только в процессе
жизни, я изучал остеопатию одновременно с постижением жизни: вначале я жил, не
задумываясь над жизнью, как бы бессознательно, потом проживал еѐ осознанно. Но
жизненный путь – это не шоссе с четкой разметкой, прохождение этого пути не всегда
бывает комфортабельным. И в этом смысле я близок к настроениям Эндрю Тейлора
Стилла: «Колумбу пришлось пуститься в долгое плавание и пройти через многочисленные
бури, потому что он не обладал опытом других путешественников, который мог бы
послужить ему путеводной нитью». (Still 1998, 24).
На этом пути у меня было много проб и ошибок, я пускался в многочисленные авантюры,
подвергая истину испытаниям и, в конце концов, следующее заявление Роллина Беккера
стало мне близким: «Постижение остеопатической науки не происходит по
проторенным дорогам; это путь приобретения опыта, путь развития. Моя
практическая работа заводила меня во все возможные и невозможные тупики.
Приходилось заставлять себя вернуться, чтобы выйти на правильную дорогу, чтобы, в
конце концов, осознать, что опять попал в очередной тупик. Я допустил все возможные
ошибки, и я наверняка сделаю их ещѐ множество, пока не научусь не ошибаться. Сам
доктор Сатерленд, обладавший до последних мгновений своей жизни ясным умом,, изучал
остеопатическую науку, разрабатывая лучшие средства, чтобы преуспеть в этом
изучении. Это прекрасное путешествие». (Brooks. Издание 1997г. 219).

Рейчел Брукс (Rachel Brooks), М.Д., американский врач, изучавший остеопатию после Роллина Беккера и Анны Валес.
Она собрала и издала все тексты Роллина Беккера в двух томах: Life in Motion (1997), The Stillness of Life (2000).

На своем пути очень скоро я понял, что не только я один встречаюсь с трудностями.
Многие из моих коллег рассказывали мне о том же самом. Мое настоящее развитие
началось только тогда, когда я понял, в чѐм состоит суть вопроса: это жизнь. И если
включить остеопатию в общий жизненный процесс, это и будет лучшим средством понять
еѐ, т.е. понять жизнь. Соблазнительная программа! Амбициозная программа! Трудная
программа! На мои вопросы я получал ответы чаще всего в форме «сделай так, чтобы…»
или «нужно, чтобы ты…». Но чаще всего мне говорили «ни в коем случае не делай …».
Рецепты, догмы, запреты, всѐ, кроме самой жизни. Итак, прежде чем говорить об
остеопатии, я буду говорить о жизни или, точнее, о том, как я еѐ понимаю, с осознанием
границ моего понимания, но так же о необходимости понимания жизни, что проверено
почти 30-ю годами моей личной практической работы и 15 годами преподавательской
деятельности.
Передача информации.

В своей книге Monhood of Humanity Альфред Корцибский, основатель общей семантики,

говорит о специфической характеристике человека, которая отличает его от других видов
животных, о потенциальной способности каждого поколения людей начинать с того, на
чем остановилось предыдущее поколение. Благодаря этому, нашим потомкам не придется
ещѐ раз изобретать колесо, учиться пользоваться огнем, компьютером и т.п. Он пишет:
«Функциональный анализ, освобожденный от прежних зоологических и мифологических
представлений, показал, что человеческие существа, обладающие более развитой нервной
системой, отличаются способностью, как отдельного индивидуума, так и целого
поколения, начинать с того, на чем остановилось предыдущее поколение. Я назвал эту
существенную способность термином time-binding (связь времен). Это возможно
только при наличии такого способа жизни, который использует символы, посредством
которых осуществляется связь времен. Такая способность основывается на интеллекте,
требует участия интеллекта в способах коммуникации. На этом фундаментальном
человеческом уровне взаимозависимости связь времен неизбежно ведет к возникновению
чувства ответственности и долга по отношению к другим и к будущему, а,
следовательно, к появлению этики, морали, к социальным или культурно-социальным
реакциям». (Кorzibski, 1950г.). Не передать, это, значит, прервать цепь времен, помешать
или замедлить процесс эволюции.

Проблемы передачи.

Итак, передача информации кажется мне основополагающим процессом. Но мой

преподавательский опыт показывает, что это не так легко. Искажение и потеря
информации – вот главная проблема. Любой передачи информации сопутствует еѐ
искажение по вине того, кто еѐ передает, а тек же того, кто еѐ принимает. Это простая
констатация, но за ней кроется явление. Осознав его, мы все вместе должны попытаться
свести его к минимуму.
В менее развитых цивилизациях большая часть передачи знаний происходит устным
путем. Итак, мы могли бы подумать, что так будет продолжаться и дальше. Но это
означало бы непризнание того факта, что сегодня передача знаний возможна не только
через единственный способ передачи, т.е. через язык, но и через разные другие очень
сложные средства.
Исходя из этого утверждения, следует поразмышлять и внедрить способы передачи,
позволяющие свести к минимуму все побочные следствие передачи информации, ведущие
к еѐ потери. Мне кажется, что, несмотря на свое несовершенство, передача информации
путем письменности продолжает оставаться наилучшей системой: для того, кто хочет
передать, письмо дает достаточное время, чтобы выразить, построить, упорядочить,
корректировать, прежде чем выпустить в свет. Тому, кто получает информацию,
письменность дает стабильный источник, к которому он обращается во всех
обстоятельствах, например, в случаях сомнения. И, наконец, письменное послание
уменьшает искажение, присущее передачи информации: информация, передаваемая из уст
в уста, искажается при каждой передачи; ссылка на единственный источник приводит к
индивидуальному искажению для каждого человека, который обращается к этому
источнику устной информации.

Передача без косности.

Но и у письменного пути передачи есть недостатки: косность. Письменность становится

предметом, на который мы ссылаемся, к которому мы обращаемся. Очень быстро он
попадает в зависимость от ригидного, не способного рассуждать ума, жаждущего догм.
Намерение, которое побуждает меня к акту написания, далеко от любой застывшей идеи.
Моѐ намерение заключается в том, чтобы дать образец, ориентир, которому можно
доверять и который сможет, по крайней мере, я на это надеюсь, послужить другим, чтобы
проложить дорогу, которая станет их собственной дорогой. Мне самому пришлось
страдать от догматичности, царящей в этих областях, поэтому я ни в коей мере не желаю
инициировать рождение новой остеопатической догмы. Сам Стилл бичует косность и
направляет нас по эволюционному пути. «Как только мы принимаем какую-либо
образовательную систему, нам становится трудно избавиться от неѐ из-за привычки
врачей, ставших преподавателями, передавать своим ученикам то, что сами получили
от своих учителей и наставников. По каким-то причинам они усвоили предыдущие
образовательные системы без какого-либо труда. К тому же молодому преподавателю
легче учить тому, что он сам уже выучил, чем преподавать то, что должно, по его
мнению, преподаваться. Прежде чем он сможет изменить или предложить изменение
в прежних методах обучения, молодой специалист чувствует необходимость в
приобретении некоторого жизненного опыта. Он боится потерять свое место и свою
зарплату или боится того, что на него навесят ярлык критиканства. Чтобы не терять
свой заработок, он принимает решение хранить молчание в первый год, но годы идут, а
он все молчит и, в конце концов, это становится его второй натурой. С возрастом, по
мере того, как его шевелюра седеет, уменьшаются его амбиции и через несколько лет
перед вами лысый человек без надежд на будущее. Он знает свой предмет наизусть,
знает, как невинно компилировать прежние теории. Эта система работает из
поколения в поколение, не рождая никакой новой мысли. Мне нужны волонтеры для
совершения медицинской революции. Мы должны победить, до того как облысеем, иначе
нам не добиться успеха». (Still, 1902г, 24).

Общая семантика – это общая теория оценки, разработанная Альфредом Корцибским (Alfred Korzibski). Эта теория
привела к формулированию новой системы, общая семантика которой является способом действия. Труд Корцибского
выявляет тесную связь между структурой наших форм представления (речь) и историей человеческих культур. Он
утверждает следующее. Подобно инженерам, которые используют язык для построения их конструкций
(математический язык), те, кто строит политические, экономические, социальные и другие нестабильные человеческие
структуры, тоже используют языки (то-есть формы презентации), структура которых не похожа на факты науки и жизни,
такие как мы их знаем сегодня. Следовательно, результаты непредсказуемы, что является причиной катастроф. Общая
семантика изучает эти связи и предлагает решения, свободные от метафизических, мифологических и околонаучных
догм, которые запрещают и продолжают запрещать возможность обнаружения фундаментальных погрешностей в
разработке поиска решений человеческих проблем.

Пальпация.

Сказанное выше относится к теоретическому, концептуальному, философскому знанию.

Большая же часть остеопатического знания не теоретическая, а практическая, познать
которую можно только во время работы. Это утверждение особенно верно для пальпации,
которая является главным инструментом остеопата. Вот что говорит об этом Роллин
Беккер: «Пальпация – это настоящее искусство, которое мы преподаем сами себе.
Можно передать идеи, принципы, некоторые находки, но только от вас зависит то, как
вы примените эти идеи к физиологии вашего собственного тела и используете их для
того, чтобы понять физиологию тела пациента». (Brooks, издание 1997, 219).
Пальпация ускользает от языкового объяснения. Даже если нам удастся словами
выразить то, что мы чувствуем, очень сложно вникнуть в тонкости информации, которую
дает тренированная пальпация: «Сиюминутный, чувственный опыт превосходит
область мыслей и языка; все сказанное не может быть абсолютно верным». (Капра,
1979, 43). Кроме того, даже если с помощью языка мы сможем описать то, что мы
почувствовали, нам никогда не удастся описать, что именно мы сделали, чтобы
почувствовать. Возможно, именно поэтому эта тема долго оставалась неосвещенной при
преподавании остеопатии. Хотя, следовало бы преподавать какую-либо теорию
пальпации.
Я тоже испытывал трудности, связанные с пальпацией. Этот факт заставил меня искать
практические решения и разработать пример для подражания, который я подтвердил в
ходе моей преподавательской деятельности. Я не могу утверждать, что моя теория верна
(это слово нужно использовать с большой осторожностью), но она функциональна и
полезна для многих врачей. Мне кажется важным рассказать вам о ней, т.е. передать эту
информацию.

Единство.

Ещѐ одной причиной, которая заставляет меня писать, является та разница, которая
существует между тем, что преподают и тем, что происходит в кабинетах при
практической работе. Сколько остеопатов-преподавателей рискнули бы честно рассказать
о том, как они работают в своих кабинетах? Очевидно, что при преподавании необходимо
ссылаться на признанное знание, использовать научный подход, соблюдать точность и
пунктуальность… Но остеопаты сами раздираемы противоречием: с одной стороны их
знания должны быть достоверными в глазах медицинского и научного мира, с другой
стороны они занимаются той медициной, которая не признана в современном мире.
Поэтому часто остеопатам приходится отворачиваться от главного и преподавать
остеопатию в отрыве от еѐ корней: от философии Стилла.
Мы, остеопаты, посвящаем много времени и тратим огромную энергию, чтобы защитить
достоверность своего метода. Мы стараемся интегрироваться в медицинский и научный
мир, теряя при этом свое единство и взаимосвязь. Мы расколоты. Мы не живем в единстве
с теми концепциями, которые защищаем. Это очень опасно, т.к. из-за разрыва связи мы
теряем саму возможность созидать: «Любая сложная система, будь то машина,
компьютер или человек, должна жить во взаимосвязи с самой собой. Еѐ составляющие
части должны работать вместе. Каждая деталь должна поддерживать работу другой
детали. Только так можно добиться лучшего результата. Если элементы машины
начинают работать в противоположных направлениях, то такая машина теряет
синхронность и может сломаться. Это же происходит и с человеческими существами.
Мы можем научиться совершать эффективные поступки, но если эти поступки не
удовлетворяют наших потребностей и глубоких желаний, если эти поступки мешают
другим важным частям того, что мы есть, мы попадаем во власть внутреннего
конфликта и теряем единство, которое так важно для достижения цели». (Robbins,
1989, 327). Эта фраза написана не остеопатом, но она мне кажется абсолютно
остеопатической!
Стилл, Литтлджон, Сатерленд, ключевые фигуры остеопатии, были личностями,
находящимися в единстве с самим собой. Они донесли до нас свои разработки, несмотря
на оппозицию, осуждение и неприятие современников. Именно потому, что они
предпочли сохранить свое единство, несмотря на пропасть, которая образовалась между
ними и их современниками, эти люди стали первооткрывателями!

Остеопатия; целостность.

В своей книге «Рождение остеопатии», Карол Троубридж показывает, что остеопатия –

это соединение принципов, которые Стилл почерпнул из медицины, френологии,
месмеризме, костоправстве, эволюционизме, спиритуализме и других дисциплин. Стилл
вдохнул эти принципы в новое тело остеопатии. Несмотря на то, что эта наука состоит из
разных элементов, остеопатия стала особым существом, целостным, находящимся во
взаимосвязи с самим с собой. Еѐ составляющие тесно связаны и больше не представляют
разрозненных частей. Объединив медицину, френологию, месмеризм и костоправство,
Стилл пришел к тому, что перестал считать их составными частями остеопатии. Вот что
он говорит об остеопатии: «Многие думают, что остеопатия – это система «посланий»,
другие полагают, что речь идет о «чудесном исцелении». Для меня же в ней нет никакого
«чуда», я хочу, чтобы в еѐ основе лежала правда. Некоторые считают, что это своего
рода магнетическое шаманство. Остеопатия не имеет к этому никакого отношения:
она основана на научных принципах». (Still, 1998, 252).
А так же: «Если вы считаете меня членом секты христианских саентологов из-за того,
что я отказываюсь от использования лекарств, то пойдите домой, примите дозу разума
и избавьтесь от таких суждений». (Still, 1998, 213-214).

Христианская Саентология (Christian Science, Саентологическая Церковь Христа ) – церковь и религиозное учение,
основанное Марией Бекер Едди. Оно утверждает, что объективная реальность существования поддерживается высшей
любовью. Учение делает акцент на терапию, основанную на духовных методах.

Иногда трудно понять, что такое целостность. Иногда можно подумать, что Стилл
совершает предательство: он не последователен и забывает о том, кем был. Но я так не
думаю. Для меня речь идет о целостности: «Для ловли рыбы используют сеть. Но когда
рыба поймана, про сети забывают. Для ловли зайцев используют капканы. Но когда заец
пойман, про капканы забывают. Слова существуют для передачи идей. Но когда идея
передана, люди забывают слова».(Тальбо, 1984, 93). Это утверждение поможет нам четче
понять смысл некоторых цитат: «Мы думаем, что в нашем терапевтическом доме
хватает места только для остеопатии. Если другие методы придут к нам, то большая
часть остеопатии будет выброшена на улицу» .(Стилл, 2001, 23).
«Единство остеопатии - это, несомненно, главный элемент, который позволил ей
прожить эти несколько столетий, несмотря на суровую оппозицию, несмотря на
растраты, жертвами которых она не раз становилась, несмотря на самих остеопатов.
Это единство является великолепной точкой опоры (фулькрумом) в любых испытаниях.
На протяжении истории многие системы помогали человеку жить и лечиться. Ни одна
не сохранилась, потому что ни одна система не была цельной и единой, ни одна не
сохранила верность основным принципам жизни, не смогла сохранить целостность
системы. Это должно послужить нам уроком. Пока мы сохраняем это единство, эту
целостность, мы будем процветать. Выживание как отдельных индивидуумов, так и
группы, зависит сегодня от той верности, с которой мы будем соблюдать эту
целостность». (Tricot, 1998, 39).
Уже Стилл говорил: «Не бойтесь врагов, которые будут набрасываться на любой успех,
которого мы достигнем. Их удары – всего лишь замаскированное благословение. Наша
самая большая и единственная опасность кроется в ошибках тех, кто называет себя
нашими друзьями». (Hildert, 1942, 211).

Трудно объяснить.
Именно целостность вызывает у непосвящѐнных трудности понимания остеопатии,
когда им пытаются объяснить, в чѐм состоит еѐ суть. Свидетельство доктора Смита, о
котором Стилл говорит в своей автобиографии, очень интересно. После того как Стилл
вылечил его, Смит попросил объяснить, что же такое остеопатия: «То, что он говорил мне,
казалось настолько далеким от всего, что я учил в медицинских школах, настолько
абсурдным, что я потребовал доказательств. Доказательством стало состояние
шестнадцати пациентов после лечения… Я хочу вам сказать, что остеопатию не
может изучать трезвый и ясный ум. Если какой-нибудь врач приедет в Кирксвиль, то всѐ
услышанное им будет противоречить тому, что он учил в медицинской школе.
Единственным его выводом будет уверенность, что остеопатия – это обман, огромная
ловушка, созданная для того, чтобы месяц за месяцем выкачивать доллары из больных и
немощных. Но если исследователь подойдет к проблеме так, будто он о ней ничего не
знает (а мой четырехлетний остеопатический опыт позволяет мне говорить, что врачи
мало что об этом знают), и не станет принимать ничего, как должное, не будет
принимать ни одного довода за и против остеопатии, но сконцентрируется на опросе
десятка пациентов, воспринимая их как разумных людей, а не как истериков или
обманщиков, и если исследователь честен, то он должен будет придти к выводу, к
которому пришел и я, что существуют ещѐ такие вещи в искусстве врачевания,
которые неизвестны медицинской профессии». (Schnucker, 1991, 75).

Трудности передачи.

По тем же причинам остеопатическое знание трудно передать. Это основная проблема, с

которой столкнулся Стилл в конце своей жизни. Ещѐ в 1891 году, когда он только
собирался открыть свою школу, он послал своего сына Шарля к судье Елисону, чтобы тот
установил статус этой организации. Судья отказался, сказав: «Не стройте иллюзий. У
вашего отца есть дар. Но когда он умрет, система исчезнет вместе с ним». (Тrowbridge,
1999, 141). Стилл сделал всѐ что мог, учитывая сознание людей, окружавших его, и его
собственное. Сегодня факел в наших руках. Далеко не всѐ было передано. Наше дело –
продолжать. И мы встретимся с теми же трудностями: передать «неделимое всѐ». А мы не
можем сделать иначе, кроме как разрезав его на кусочки. Это разделение усугубляется
умножением знаний о нашем мире и жизни, произошедшим за последние 100 лет.
Преподавать остеопатию сегодня – это немыслимо! Расчленение остеопатии, даже если
того требует процесс обучения, идет в разрез со стилловскими принципами. Мы рискуем
растворить остеопатию, потерять еѐ целостность, которая и составляет еѐ силу.
Ситуация, сложившаяся с остеопатией в Америке, показывает нам, как не следует
поступать.

В 1997 году Н.Гевитц (N.Gevitz) признавал, что из 36000 лицензированных остеопатов только 3000 работают в
остеопатии (остальные занимаются классической медициной). Причем только 500 человек из 3000 занимаются
краниальной остеопатией. (Гевитц, 1997, 168-170).

Таким образом, мы должны быть особенно внимательными к тому, чтобы отыскать

истоки остеопатии, связать себя с ними и удерживать эту «нить Ариадны», которая
соединяет нас с главными основами остеопатии и жизни. Это единственный способ
связать воедино все данные, чтобы обрести целостность, единство, необходимое для
нашего выживания.

Жажда признания.

Одной из основных причин потери единства и целостности является жажда признания:

социального, медицинского, научного и др. Эта жажда заставляет нас считать более
важными какие-то другие критерии, а не наши фундаментальные критерии, выбирать
другие точки опоры, а не наши: те, которые должны укреплять наше единство. Если же
мы посмотрим, как действовали первые остеопаты, мы увидим, что они вели себя совсем
по-другому. Они не боялись заявлять о том, кто они есть на самом деле и что они думают,
и никогда не шли на компромисс с тем, что они считали важнейшим. Так ли мы поступаем
теперь? Это и называется целостностью. Заметьте, я говорю целостность, а не интегризм.
Мы же поступаем совсем иначе. Желая жить полной остеопатической жизнью, мы
стремимся не давать повода для критики. А это ведет только к серьезным внутренним
конфликтам. В этом случае, положение остеопатии во Франции я бы сравнил с
положением подростка, который с одной стороны хочет добиться признания родителей, а
с другой – жить так, как ему самому хочется. В такой ситуации он выбирает варианты
крайнего поведения: либо бунт, либо подчинение. Ни один из этих вариантов поведения
не позволяет ему реально существовать, потому что ни один из них не является
правильным. Речь идет о реактивном поведении. Этот конфликт разрешится только тогда,
когда подросток созреет и поймет, что он существует реально и независимо от признания
других людей, что он должен жить полной жизнью так, как ему этого хочется. Только
тогда он станет взрослым. К сожалению, не многие люди действительно взрослеют.
Я сам столкнулся с этой проблемой. Долгое время я удерживался от того, чтобы высказать
то, что видел: остеопатическое движение старается завоевать доверие, основываясь
исключительно на научном подходе к практической деятельности. Имею ли я право
представить свою теорию, которая совершенно не научная, а философская и духовная? Я
смог принять решение только тогда, когда задумался над следующим вопросом: если бы
Стилл и Сатерленд были учеными, подчинявшимися ныне действующим стандартам,
смогли бы они развить остеопатию? Я в этом совсем не уверен. По сравнению с
нынешними стандартами, они жили в мире «наоборот»: прежде чем создать модели,
которые позволили бы им объяснить то, что они чувствовали или наблюдали и изучить их,
они изучали непосредственно саму жизнь. Сегодня их путь, с университетской и научной
точки зрения, недопустим: они отталкивались от опыта, ища теоретическое знание, чтобы
объяснить свои открытия. Сегодня наука действует наоборот: сначала знание, потом опыт.

Глобальность.

Подход Стилла, исследования Литлджона и взгляд Сатерленда носят иной характер: они
смотрят на вещи глобально. Сегодняшняя наука разбивает всѐ на мелкие части, чтобы
лучше взвесить, измерить, классифицировать. Часто этот приводит к полной потере
глобальности . Каждый день мы видим катастрофические последствия этого подхода:
гибель видов живых существ, в том числе людей, и планеты в целом. Таким образом,
работа остеопата является полным анахронизмом по сравнению с тем, на что
ориентирован и опирается современный мир. Не удивительно, что мы сталкиваемся с
жизненными трудностями.
Рассмотрение явлений в свете концепции глобальности порождает следующий вопрос:
где заканчивается глобальность? Стилл и Сатерленд имели очень широкую точку зрения
на этот счет, рассматривая человека как часть обширного упорядоченного комплекса:
Сущего. Они обладали космическим универсальным видением. К сожалению, те модели,
которые они использовали для объяснения своих идей, нам больше не подходят. Мы
часто путаем примеры с тем, что они стараются выразить, выплѐскивая ребенка вместе с
водой. Мы не ищем сущности вещей.
Нужно так же отметить, что философия Стилла, глубоко холлистическая и этическая,
ведѐт к глубокому уважению человека, жизни и Сущего в целом. Остеопатии 100 лет. За
это время изменилось ли что-то главное в живом человеке? Я уверен, что нет. Стилл это
хорошо знал: «Наша наука молода, но законы, которые управляют ею, такие же
старые, как и мир». (Truhlar, 1950). Единственное, что изменилось – это интерпретации и
объяснения, которые мы даем, примеры, которые мы приводим на основании
совершенных научных открытий. Таким образом, остеопатический подход остается таким
же справедливым и возможным к применению, что и 100 лет назад. Т.е. нет никаких
причин отказаться от наших основных принципов.

Сердце и разум.

Стилл, Литлджон, Сатерленд и многие другие великие остеопаты, которые передали нам
свои знания, были в равной степени людьми как разума, так и сердца. Именно к нашим
сердцам они и обращаются. В нашу эпоху ценится наука и рационализм. Мы часто
забываем о сердце, о сродстве душ, об этом вечном двигателе жизни. Но мы работаем для
жизни и для живых. Это характеризует остеопатический подход и отличает его от
классического медицинского подхода.
Стилл побуждает нас к тому, чтобы оставаться такими, какие мы есть: «Наша школа
объявила себя передовой. Мы пытаемся следовать правилу: «Не обмани». Да будем же
жить так, как мы провозглашаем!» (Still, 1902, 25). А ещѐ он велит нам рисковать,
рассказывая без оглядки и стыда о том, чем мы живѐм.

И, наконец, выбор.

Итак, по вышеизложенным причинам, я решил выразить то, как я понимаю остеопатию и

как живу остеопатией. Я принимаю фразу Хъюго Мильна: «Я отбросил свои колебания и
признал мою интуицию и мою «не научную» манеру лечить, которую упрекают в
невоспроизводимости…(…) Единственная книга, которую, по моему мнению, полезно
было бы написать, это та, где описывается как краниальная работа, на еѐ самых
высших уровнях, пересекается со знанием, перцепцией и интенцией. Если моя работа не
будет оценена, если еѐ признают шаманством нового века, то пусть будет так. Я знаю,
что правда не в науке, она в поэзии: именно так на самом деле происходит всѐ на этом
свете. Как писал Альберт Эйнштейн в письме Гертруде Варшауэр: «Во времена Фарадея
не существовало такой недальновидной специализации, которая бы рассматривала
поэзию через очки с толстенными стеклами и тем самым уничтожала бы еѐ». (Milne,
1985,3).

Глава 1

Ученики Колумба.

«Прославляйте море, но держитесь поближе к берегу».

Американская поговорка.

В своих трудах Стилл часто упоминает Колумба, исследователя – одиночку, затерянного в

океане, ориентирующегося по приметам: «С этой мыслью снаряжал я свой челнок и
отправлялся в мое научное плавание. Как Колумб я ориентировался по деревяшке,
плавающей по поверхности волн. Я запоминал направление ветра и в соответствии с
этим направлял свой корабль. Я всегда следил за направлением ветра, за тем, откуда он
дует. И я никогда не терял из виду его истоки». (Still, 1998, 76).
В целом, эту аллегорию Стилла можно было бы применить к жизни вообще. Не является
ли каждый жизненный цикл великим переходом, предназначенным для открытия некой
важной сущности? Не обладает ли каждый жизненный опыт такими же характеристиками,
но в меньшем масштабе? Путь остеопата соответствует, как мне кажется, этому образу.
Остеопатический подход к тканям, такой, каким я его сегодня воспринимаю, является
результатом долгого личностного развития, изобилующего вопросами, на которые
необходимо было найти ответы. Когда мне везло, и мне удавалось найти
удовлетворительный ответ иногда даже на простой вопрос, этот ответ вызывал к жизни
уйму других вопросов, на которые нужно было искать ответы, а те, в свою очередь,
ставили другие вопросы, такие же простые. Сколько раз я останавливался перед
банальным, на первый взгляд, словом, ища глубокий смысл в том, что оно обозначает,
перед определением, которое обозначает не только наши ощущения, но и реальную
сущность явления! В ходе такого размышления концепция глобальности встала передо
мной как очевидность, позволяющая проникнуть в суть следующего утверждения Стилла:
«В человеке я открываю вселенную в миниатюре. Я нахожу материю, движение и дух».
(Still, 1998, 306). Но чтобы иметь возможность проникнуть в суть понятия глобальности,
нужно понимать стоящую за ним целостность явлений. Итак, пытаясь понять человека, я
очень быстро оказался перед необходимостью понять вселенную и жизнь, которая
заставляет работать нейроны многочисленных ученых, философов или просто честных
людей на протяжении многих тысячелетий. Сегодня мне представляется очевидным, что
если остеопатия – это выражение одного взгляда на человека, то невозможно понять его
на самом деле, не поняв, что такое жизнь. В этом смысле, остеопатия – это, конечно же,
философия: «Никто не знает имени философа, который первым задал вопрос, что
такое жизнь? Но любой умный человек интересуется этой проблемой, желая, по
крайней мере, узнать ощутимую причину того, почему жизнь называют жизнью; знать
причину, знать является ли жизнь личностной или она организована таким образом, что
может считаться индивидуализированным принципом Природы». (Still, 1902, 249).

Отчет о проделанной работе.

Прежде чем детально представить свой остеопатический подход к тканям, такой, каким я
его представляю сегодня, мне кажется основополагающим вспомнить об основных этапах
пути. Здесь не идет речь о самовлюбленном прославлении, но об отчете, о проделанной
работе. Этот путь был только моим. Поэтому, я порвал со «святым из святых»,
местоимением «мы», этим множественным числом научных текстов, свидетельствующим
о литературной скромности, и позволил себе выражать мысли от первого лица и
сознательно использовать местоимение «я».
Я осознаю так же, что мое сегодняшнее понимание является результатом длительного
развития, хронология которого не может считаться маловажной. Хотя, такое деление и
является искусственным, я изложу свои взгляды в двух, кажущихся раздельными, частях.
Первая часть: работа над диалогом с тканями и пальпацией. Вторая часть: философское и
историческое исследование. Оба направления исследований неразделимые, постоянно
перекрещиваются, иногда неожиданным образом, и только по дидактическим причинам я
вынужден их разделить. Хотя я прошел мой путь в одиночестве, он изобиловал встречами,
взаимным обменом опытом, чтением книг. Это позволило мне физически или как-либо по
другому контактировать со многими людьми, в том числе остеопатами, каждый из
которых по своему помог мне «выковать» мой взгляд на жизнь. Сегодня этот взгляд на
жизнь является основой моей личности и моих поступков, меня как остеопата-врача и
остеопата-преподавателя. Мне пришлось заниматься переводами, что было для меня
благотворным. Теперь я уверен, что перевод – это работа по воссозданию. Но переводчику
следует как можно ближе следовать за мыслью автора. Поверхностность и
приблизительность не совместимы с этой деятельностью: этика требует уважения к мысли
автора и обязывает точно понимать всѐ то, что он желает выразить. Это потребовало от
меня собранности и дисциплинированности при переводе. Зачастую возникало чувство,
что я мысленно контактирую с великими прошлого и настоящего: Стиллом, Сатерлендом,
Литлджоном, Беккером, Фрайман и многими другими.

Диалог с тканями и пальпация.

С самого начала моего обучения остеопатии, в частности краниальной, пальпация была

для меня огромной проблемой. Очень долго она оставалась для меня камнем
преткновения, потому что в то время, несмотря на огромное желание моих
преподавателей обучить нас, студентов, пальпации, а также, несмотря на наше
собственное желание пальпации научиться, никто не смог мне помочь эффективным
образом.
Трудности.
Наш курс я бы схематически разделил на три группы студентов: те, кто обладал
спонтанной чувствительностью, те, кто не обладал чувствительностью, а между ними те,
кто чувствовал спорадическим образом. К несчастью, те, кто чувствовали, не знали, что
они делали, чтобы почувствовать, а, значит, не могли помочь тем, кто ничего не
чувствовал. К тому же, я уверен, что наши сомнения, наши вопросы, наша постоянная
неуверенность в себе раздражала их до такой степени, что, в конце концов, они
выработали по отношению к нам снисходительную позицию, считая, что в жизни есть
счастливчики и неудачники, и что мы, к сожалению, входим в число неудачников.
Иногда мне удавалось что-то почувствовать. Но это редко соответствовало тому, о чем
меня просили и что предполагалось почувствовать. И, разумеется, я чувствовал свою
неполноценность, соглашаясь с превосходством других, которые по определению умели
чувствовать лучше, чем я.
И сегодня ещѐ эта проблема не решена полностью, по крайней мере, во Франции. До
недавнего прошлого не было разработано никакой методики преподавания пальпации.
Если у студентов возникали вопросы, то они получали ответы типа следующих:
«Подожди, работай, всѐ получится…» или же «Нужен опыт, время, в свое время все
придет». К сожалению, время не лучший помощник, и очень интересная часть остеопатии
оказывается полностью недоступной тем студентам, которые, в конце концов, приходят к
мысли, что у них никогда не получится, и что на них клеймо неудачника.
Именно в таком настроении начал я свою профессиональную деятельность остеопата в
начале 70-х годов. Я предоставлю читателям домыслить, в каком состоянии
неудовлетворѐнности и закомплексованности я пребывал, занимаясь краниальной
остеопатией. К счастью, мне повезло и я присутствовал на нескольких семинарах Виолы
Фрайман, и всѐ что я там видел, слышал и опробовал сняло все мои сомнения в
пригодности концепции.
Добавим к этому, что в то время мы не имели доступа к основополагающим письменным
источникам по остеопатии. Труды Стилла, Сатерленда, Литлджона, Беккера и Фрайман,
даже этих самых известных остеопатов, не были переведены. Практически их было нельзя
найти во Франции, и мы не могли к ним обратиться.
Что же делать в этих условиях? Я был в положении Колумба, затерянного посреди океана,
не зная ни в каком направлении двигаться, ни с чего начать. Итак, мой путь начался с
поиска главных элементов, составляющих пальпацию. Я подвергал их испытанию
опытом. Потом я создал педагогическую методику, позволяющую и другим понять и
выработать у себя достоверную пальпацию.
Но параллельно с практической деятельностью я пришел к необходимости поставить под
сомнение многие элементы, ставшие догмой. Это ещѐ раз повергло меня в пучины
сомнения: имею ли я право подвергать сомнению положения и идеи, разделяемые
столькими остеопатами? И, в конце концов, желание докопаться до сути заставило меня
назвать вещи теми именами, которые соответствовали моим истинным ощущениям.
«Осмелься отличаться от других. Большинство ортодоксальность предпочитает
истине».(Fryette, 1983, 12).

Присутствие.
Первым важным для меня шагом было открытие понятия присутствия и его
необходимости..
Присутствовать. Многим это покажется банальным. Однако с точки зрения
каждодневной практической работы, это не столь банально. «Все что кажется
очевидным, прячет нечто, что таковым не является». (Valery in Favre, 1944, 210). Что же
это означает, присутствовать? Только прямой опыт может нам дать ответ на этот вопрос.
Нужно, чтобы кто-нибудь указал мне, что делать, чтобы достичь такого состояния, чтобы
я смог использовать в своей практической работе то, что мне предложено, чтобы я
почувствовал, что происходит важного для меня, чтобы я сравнил это с предыдущим
состоянием. Этому нужно учиться, а изучение требует педагогической методики,
тщательной тренировки, которая почти полностью отсутствует во французском
преподавании остеопатии. Как только произошла экспериментальная отработка этого
состояния, состояния присутствия, нужно перейти к воссозданию условий, позволяющих
его обретать вновь и вновь, улучшать его изо дня в день, несмотря на помехи, которыми
изобилует жизнь.
Когда я открыл понятие присутствия, когда я научился входить в это состояние, когда это
состояние стало константой, когда я научился уверенно добиваться этого состояния, я
начал воспринимать вещи, которые никогда ранее не ощущал, как в области остеопатии,
так и в жизни в целом. К сожалению, многие из этих вещей не фигурировали в каталоге
«легальных ощущений», что доставило мне много неприятностей, остеопатических и
других. Я потерял дорогу в океане.
С остеопатической точки зрения, я сделал открытие: когда я доверял своим ощущениям, у
пациента происходили положительные изменения. Особенно показательным было
использование этого состояния в технике компрессии четвертого желудочка. Долгое
время эта техника оставалась для меня источником сомнений. Говоря о ней с моими
коллегами, я удивлялся тому факту, что многие из них уделяли ей так мало места.
Вопрошая их о причинах нелюбви к этой технике, я чаще всего получал следующий ответ:
«Она не дает мне интересных результатов» или «Эта техника не работает» или «У меня
создается впечатление, что я теряю время». Другие остеопаты наоборот говорили о ней с
энтузиазмом, были еѐ убежденными сторонниками и регулярно практиковали. Что
касается меня, в это время она давала мне не постоянные результаты, иногда чудесные, с
изменениями на уровне тела пациента, иногда ощущаемые самим пациентом, а иногда, а
по правде сказать довольно часто, сбивающие с толку: не происходило ничего, и я
действительно чувствовал, что теряю свое время.
Отсюда и вопросы: почему некоторым остеопатам техника дает результат, а некоторым
нет. А ведь сам Сатерленд считал еѐ основной и говорил своим студентам: «Когда вы не
знаете, что делать, делайте компрессию четверного желудочка» (Wales, изд.1990, 37).
Так почему же, когда я практикую эту технику, она или чудесно работает или не работает
вовсе?
Первый ответ был мне дан после того, как я ввел в свою практику состояние присутствия.
При преподавании и при тренировке этой техники делается упор на физической
составляющей еѐ применения. Но никогда или очень редко говорится о ментальном
состоянии оператора. Если при выполнении компрессии на затылочной кости и
последующем ожидании наша мысль блуждает, где ей вздумается, то техника не будет
успешной. Присутствие оператора – это основное. В этом, весьма возможно, и состоит
разница между оператором, успешно применяющим эту технику, и между тем, который
не получает совсем или получает небольшое изменение. Наши основоположники
наверняка использовали эти элементы. Они были настолько естественны для них, что им
даже не приходило в голову рассказать о них. Нам всегда кажется, что очевидное для нас,
очевидно и для других. Увы, это великое заблуждение.
Когда я начал работать, используя присутствие, техника начала функционировать более
регулярно. Но поняв, что именно моѐ состояние определяло результат техники, я снова
ощутил растерянность: вот что смущает большинство остеопатов при слишком научном
описании техники. Из текстов, к которым я смог получить доступ и в которых авторы
рассказывали о пальпации, я понял, что большинство авторов описывают то, что
чувствуют, никогда не рассказывая о том, как они делают, чтобы почувствовать то, что
они чувствуют. Без сомнения, личность, настолько погруженная в свою тему, как
Сатерленд, не задавалась такими вопросами. Те люди, которые последовали за
Сатерлендом, тоже сочли их достаточно решенными для себя, поэтому не задавали.
Это описание того, что чувствовали наши основоположники, ввело нас в заблуждение: мы
поняли его, как описание того, что нужно чувствовать. Это заставило нас расценить это
явление, как нечто систематическое и постоянное, в то время как в жизни чаще всего
доминирует разнообразие. Мы намереваемся проецировать заранее созданную модель на
живую систему, которая, возможно хотела нам доверить нечто другое.

Внимание.
Я все активнее внедрял свой метод присутствия в практическую работу с пациентами. И
сделал следующее открытие: в зависимости от того, куда я направлял своѐ внимание,
менялись, иногда значительно, ощущения от тканей. Я хорошо помню тот день, когда я
установил связь между ощущениями и направлением внимания. В тот день я боролся с
левым затылочно-сосцевидным сочленением, которое никак не хотело освободиться.
Утром того дня я прочел статью остеопата доктора Рандольфа Стоуна, родившегося в
Австрии и эмигрировавшего в Соединенные Штаты. В этой статье речь шла о связях
между различными частями тела, а именно, между височной костью и подвздошной,
между затылочно-сосцевидным сочленением и крестцово-подвздошным суставом (Sills,
1989, 207-210). Во время работы с пациентом, я думал о возможной связи между
поражением затылочно-сосцевидного шва, которое я пытался устранить, и гипотетической
проблемой левого крестцово-подвздошного сустава. Я направил свое внимание на левый
крестцово-подвздошный сустав пациента. И сразу же ткани затылочно-сосцевидного шва
пришли в движение и, будто по мановению волшебной палочки, произошло освобождение
шва.
Это может показаться удивительным, однако, когда мы общаемся в повседневной жизни,
мы используем эту технику: мы сосредотачиваем наше внимание на человеке или на
предмете пространства, с которыми мы хотим установить контакт. Итак, речь идет об
обычной способности, используемой нами в повседневной жизни. Единственно новой
вещью здесь будет осознанность, которая позволяет нам более точно контролировать
процесс. На сегодняшний день концентрация внимания стала для меня обычным, но
сознательным действием.
По мере того, как шло время, улучшалась моя техничность, совершенствовался рабочий
инструмент, что позволило моей перцепции стать более точной, и обеспечить истинную
интерактивную коммуникацию с живыми тканями. Ещѐ следует добавить, что понимание
такого понятия, как интерактивная коммуникация, т.е. взаимное общение с тканями,
улучшилось в большей мере благодаря контролю со стороны внимания, что, в свою
очередь, улучшило способность присутствовать. Намного легче обеспечить присутствие
на уровне тканей пациента, когда диалог с тканями является интерактивным (т.е.
двухсторонним). Разве можно надолго сосредоточить своѐ внимание на материальном
объекте, который на отвечает вам? Итак, мы видим ,что живая структура – это больше,
чем материальная структура, что и следовало понять.

Намерение.
Ещѐ одно происшествие усилило моѐ предположение об интерактивном диалоге с
живыми тканями. Однажды я был поражен, когда почувствовал, что череп пациента
спонтанно шѐл в торсию, когда я мысленно задавал ему вопрос: «Поглядим, нет ли торсии
в этом черепе?» Первой реакцией стало сомнение.
Поэтому я проделал такой же эксперимент с другими пациентами, и их ткани ответили. Я
сделал открытие, что обладал способностью сознательно индуцировать моѐ намерение в
ткани пациента и получать ответ. Но ответ не был одинаковым и равным со стороны всех
параметров. Большей частью один параметр был свободнее, чем другой. Мне следовало
анализировать качества ответов и сравнивать их.
Используя намерение, я мог с легкостью собирать различные параметры поражения
сфено-базилярного симфиза. Достаточно было последовательно называть параметры
каждого поражения и анализировать параметр, дающий наиболее быстрый ответ. Потом я
просил ткани пойти в сторону параметра, дающего наиболее быстрый ответ, те есть в
направлении свободы, и удерживал их там, чтобы последовательно проанализировать
другие параметры. Какая смелость по отношению к моим преподавателям, просившим
меня никогда ничего не индуцировать!
Различие состояло в том, что теперь я действовал сознательно, а затем анализировал ответ
тканей, отвечавших на мой запрос. Я так же заметил, что ткани – т.е. сама жизнь – всегда
пытаются дать ответ, но делают они это так, как могут. Сегодня я выработал способ,
состоящий в систематической, но сознательной индукции. Я почти уверен, что для
получения какой-нибудь информации, идущей от живых тканей, нужно индуцировать эту
информацию, т.е. спросить ткани. Одновременно, я понял, что, без сомнения, я попал под
влияние мистики, ловя индукцию от других людей и пытаясь к ней адаптироваться,
адаптировать к ней ткани пациентов, со всеми их проблемами, которые следовали из
этого.
Это позволяет нам понять, почему мы все, в конце концов, приходим к тому, что
научаемся чувствовать одно и тоже на уровне краниальной системы: мы чувствуем то,
чего ожидаем!
К несчастью, эти открытия нанесли сокрушительные удары по прежним воззрениям.
И опять, как Колумб, я затерялся посреди океана.
Океан перцепций, опять он. После того, как были поколеблены мои прежние ориентиры,
хотя и очень шаткие, я очутился перед необходимостью найти новые, что потребовало от
меня некоторого времени.

Напряжение.
Отныне я чувствовал! Я знал, как делать и не лишал себя права использовать эти чудеса
для своих пациентов. Однако, у меня создалось впечатление, что я не мог пойти так
далеко, как это нужно было для работы по освобождению тканей.
На одном из семинаров Виола Фрайман поставила меня на истинный путь, показав первые
техники на фасциях. В то время для нас все это было в новинку. Мы не понимали, почему
ткани черепа или другие ткани начинают спонтанно двигаться в направлениях
совершенно противоположных тем, которые считаются физиологическими. «Этот
подход можно было бы сравнить с раскручиванием закрученного телефонного провода.
Раскручивать его виток за витком слишком утомительно и не всегда эффективно.
Возьмите провод за один конец и подвесьте на нем телефонную трубку. Это вызовет
некоторую тракцию. Пусть провод крутится в одном направлении, потом в другом, пока
не остановится. И вот ваш провод полностью выпрямлен».(Frymann, 1998, 282). Итак,
между нами и тканями возникает некоторый обмен, что позволяет им высвободить
энергию через движение. Вот это вполне по-остеопатически!
Наша роль заключалась в создании условий, чтобы этот процесс произошел. Но, чтобы
процесс обмена смог реально начаться, мне казалось, что кроме таких элементов, как
присутствие, внимание и интенция (намерение), должны быть использованы и другие
элементы.
Первым найденным мной элементом было напряжение. Мне всегда говорили, что нужно
расслабиться, чтобы почувствовать что-нибудь. Я же вдруг осознал, что чувствую лучше,
если создаю напряжение в пальцах. Определенно, я совершенствовался, только тогда,
когда вступал в противоречие со своими учителями! Я понял, что постепенно увеличивая
напряжение в пальцах путѐм создания обычного изометрического натяжение в любом
месте структуры, где бы я ни стоял, я в конце концов способствую спонтанному
рождению движения, которое расслабляет структуру, т.е. заставляет еѐ освободиться от
энергии. Мне же при этом достаточно было следовать за этим движением до его
остановки, то есть до полного расслабления.
Я мог применить это ко всем структурам тела, даже к первичному дыхательному
механизму. Это хорошо работало. Однако, зачастую мне казалось, что ткани «водят» меня
и что освобождение, хотя и происходит, но остается очень поверхностным. В то же время
наблюдение за работой Виолы Фрайман показывало, что еѐ техники не были столь
длительными по времени.

Плотность.
Решение однажды пришло. Я работал с головой пациента. И несмотря на моѐ
присутствие, мое внимание и мою интенцию, несмотря на напряжение, которое я
пытался создать в пальцах, движение не начиналось и освобождения не происходило.
Интуитивно я почувствовал, что для достижения какого-либо результата, нужно войти в
эту структуру, сделать то, что я себе всегда запрещал, следуя наставлениям моих
учителей, которые, основываясь на словах Сатерленда про птичку на ветке, без конца нам
повторяли: «Главное, не нажимайте!». Я сам на своем черепе испытал муку слишком
тяжелых рук. Однако, в этот раз, как только я начал более отчетливо входить в структуру
черепа пациента, появилось движение, медленное, тяжелое, почти величественное, но
освобождающее. Разрешив ввести себя в структуру, я ощутил, что она просит меня нажать
ещѐ сильнее, настолько сильнее, что я несколько раз спрашивал своего пациента: «Все в
порядке?» и он мне отвечал: «Мне очень хорошо, я чувствую облегчение». Понемногу я
понял, что факт вхождения в структуру позволяет найти с еѐ материальным состоянием,
что чем больше хочешь лечить естественным образом более плотные структуры, тем
больше нужно соглашаться идти вперед в эту плотность, т.е. входить внутрь, и что
основные трудности пациентов находятся, зачастую, в самых плотных структурах.
Наконец, я открыл удивительную вещь. Как только начинаешь работать в соответствии с
состоянием плотности структуры, будь то костная или другая структура, получаешь
ощущение работы с жидкостью! Виола Фрайман объясняла нам это в курсе пальпации:
«Как можно оценить спелость фрукта? Если давление ваших пальцев превосходит
сопротивление, оказываемое тканями фрукта, мякоть плода будет раздавлена,
продавлена, настолько, насколько велика сила вашего давления. Напротив, если сила
сопротивления вашему давлению на незрелый фрукт превосходит давление осторожной
руки, вы не сумеете определить зрелость этого фрукта. Вы сможете определить его
зрелость, только уравняв давление вашей руки к силам сопротивления, исходящим от
фрукта. Тогда вы не повредите его». (Frymann, 1998, 65) В момент равновесия между
вашим давлением и сопротивлением фрукта мы получаем ощущение жидкостного, а
точнее пластического типа.
Именно с этого момента я на самом деле понял суть понятия фулькрум, о котором так
много говорил Сатерленд и краниальная остеопатия. Когда плотные структуры тела мы
считаем прочными, в физическом смысле этого термина, единственное понятие, которое
мы можем применить, это ось. Чтобы понять идею фулькрума, который искривит всю
структуру и нарушит физиологические опоры, нужно индуцировать жидкостность. Такой
концепт предполагает жидкостность, «способность к деформации», даже на уровне самых
плотных структур. Сегодня я сравниваю живое человеческое тело с медузой. Она сама
жидкостность, текучесть, несмотря на то, что одни еѐ структуры более плотные, чем
другие. Более плотные структуры служат ей фулькрумом. В нашем теле происходит то же
самое, но на более высоком уровне плотности. И только наше непонимание этого мешает
нам работать в унисон с его плотностями и чувствовать его пластичность, даже на уровне
кости.
Параметры пальпации.
Сегодня, когда я встаю на живую структуру, какой бы она ни была, я начинаю
устанавливать согласие с еѐ материальной составляющей, путем мягкой и
последовательной компрессии рук, но прежде всего, в соответствии с ответом, который
структура спонтанно дает на эту компрессию. У меня создается впечатление, что я
устанавливаю согласие с самой материальной природой. Затем, я постепенно добавляю
напряжение в свои пальцы и способствую появлению освобождения заблокированной
энергии, высвобождающейся через движение. Я присутствую в пациенте, мое внимание
сосредоточено на структуре, которую я желаю освободить, а интенция состоит в том,
чтобы она действительно освободилась от любого блока.
В этом диалоге с тканями мы использовали как субъективные параметры (присутствие,
внимание, интенция), так и объективные параметры (напряжение, плотность, скорость в
момент начала движения). Все 6 параметров образуют параметры пальпации. Они
позволяют мне войти в интерактивный диалог с живыми структурами, помочь им
освободиться от своих энергетических перегрузок.
Если мы ещѐ раз вернемся к аллегории Стилла с пересечением океана, мы сможем сказать,
что эти параметры являются приборами, позволяющими нам совершать это плавание,
ориентироваться, насколько это возможно, в океане перцепции.

Философский и исторический путь.

Я люблю книги, все, и новые и древние. В свободное время мне случается забредать к
старьѐвщикам, антикварам и букинистам. Такой бесцельный поиск, случалось, приводил
меня к интересным открытиям. Однажды, в мои руки попала книга с интригующим
названием «Человек перед лицом науки». Это название сразу же трансформировалось в
моѐм сознании в «Остеопат перед лицом науки». Я открыл наугад и прочѐл: «Без человека
мир больше не имеет ни формы, ни цвета, как и в отсутствии настроенного на нужную
волну приѐмника самая великая симфония Бетховена растворится в пространстве, никем
не услышанная, не отозвавшаяся эхом, если не считать того зала, в котором еѐ
исполняют. Фотоны, испускаемые солнцем, которые своим отражением от предметов,
живых существ, деревьев, цветов, скал создают на глазном дне всѐ то, что мы называем
пейзажем, являются всего лишь последовательностью волн, квантов энергии». (Lecomte
de Nouy, 1939, 51). Эта цитата заинтересовала меня с двух точек зрения. Во-первых, она
внезапно столкнула меня с другим способом видеть мир, предложив мне задать себе
волнующий вопрос: существует ли вселенная вне меня как наблюдателя? Я никогда не
задавал себе такого вопроса! К тому же, как любитель музыки, я считал кощунством
сводить музыку Бетховена к последовательности волн и энергетических квантов.
Я не знал Лѐкомта дю Нуи, но год издания (1939) и издательство (Фламмарион,
Flammarion) говорили мне, что он не мог быть незначительной фигурой. В это время
издавали только авторитетных в своей области авторов. Я купил книгу и с жадностью
прочѐл еѐ. Я обнаружил в ней размышления учѐного о науке и человеке. Они были полны
отстранѐнности, меры и здравого смысла. Чтение этой книги стало отправной точкой для
глубоких изменений в моѐм способе восприятия мира. Эти размышления были созвучны
тем вопросам о соотношении человека и знания, которые я задавал себе. Автор настаивал
на том факте, что человек не может доверять своим чувствам. «Мы не можем доверять
нашим чувствам, так как они дают нам искажѐнную картину мира. Они дробят эту
целостную картину на маленькие фрагменты, и именно их мы принимаем за реальность.
К тому же мы называем еѐ объективной реальностью, для исследования используем
широкий спектр методов, называемый нами наукой. Если вы на самом деле понимаете,
что такое наука, тогда наука (по крайней мере до сегодняшнего дня) не была методом
познания истины. Наука была методом исследования нашего общего представления о
том, что мы принимаем за истину». (Chopra, 1991,2).
И, наконец, всѐ это привело меня к мысли об относительности понятия «реальная
действительность».
«Наше обыденное и условное понимание реальности это иллюзия, за подтверждением
которой мы проводим значительную часть нашей жизни, рискуя подмять факты под
наше собственное определение и, даже не пытаясь действовать противоположным
образом. Самая пагубная из всех иллюзий заключается в мысли о том, что существует
только одна единственная реальность. На самом деле существуют лишь различные
версии этой реальности, некоторые версии могут противоречить друг-другу, и все они
являются следствием коммуникации, взаимодействия, а не отражением объективной и
вечной истины.» (Watzlawick, 1978,7).
И опять моя уверенность оказалась поколебленной. И снова, как Колумб, я затерялся в
океане сомнений. Однако, мысль о том, что наши чувства дают нам искажѐнную картину
реальности, присоединилась к обеспокоенности за свою пальпацию и усиливала парадокс,
переживаемый остеопатом в его каждодневном труде. Каждый остеопат желает доверять
используемому им инструменту, хотя и знает, что этот инструмент даѐт ему только
частичную картину реальности. Эта мысль побуждала меня копать (Dig on) ещѐ глубже,
чтобы попытаться уменьшить последствия этого парадокса или интегрировать их в
целостную систему. Именно общая семантика Альфреда Корцибского дала мне самые
существенные, с моей точки зрения, ответы и объяснения. Я находил в них логическое
продолжение доводов Лѐкомта дю Нуи, хотя Корцибский пошѐл намного дальше, дав мне
целостность, к которой я так стремился. Одно из самых важных его размышлений
соответствует идее о том, что мы описываем реальность такой, как мы еѐ воспринимаем.
В вышесказанном две основополагающие вещи заслуживают тщательного анализа:
восприятие и описание.
Примечание.
1) Пьер Лѐкомте дю Нуи (Pierre Lecomte du Nouy 1883-1947), французский биолог, изучавший вместе с
Алексисом Карелом (Alexis Carrel) скорость рубцевания ран. Он предложил концепцию биологического
времени, присущего всей живой материи.
2) Dig on – копать. По Стиллу, аббревиатура D.O.(Diplomate in Osteopathy) соответствует также слову
dig on, в переводе с английского «копать». Это означает, что остеопат должен заставлять себя вести
постоянный научный поиск с целью более глубокого понимания и самосовершенствования. Сатерлэнд
широко использовал эту метафору, он часто упоминает о ней в своих трудах.
3) Граф Альфред Корцибский (Alfred Korzibski 1879-1950) родился в Варшаве (Польша) в семье инженеров,
математиков и учѐных. Он стал инженером. Но очень рано заинтересовался лингвистикой и психологией.
Некоторое время он работает в военной разведке, потом военным советником в Канаде и США. С 1921
года он проживает в США, где он предаѐтся размышлениям о человеке. В 1921 он публикует Manhood of
Humanity, в 1924-1926 Time binding: The General Theory, а в 1933 Science of Sanity. An Introduction to Non-
Arestotelian Systems and General Semantic это труды, суммирующие все его идеи. В 1938 году он основывает
Институт Общей Семантики, который располагается сегодня в городе Лэйквилле, штата Коннектикут.
Многие современные психологические теории основываются на постулатах общей семантики.

Вселенная, которую мы ощущаем.

Ощущение мира – это сенсорный опыт, т.е. опыт отношений с окружающим миром. Связь
с окружающим нас миром происходит посредством энергетических взаимодействий
(излучения, силы и т.п.), которые затрагивают нашу нервную систему. Отсюда возникает
вопрос: возможно ли утверждать, что вселенная существует независимо от нас? Может ли
она существовать, если нет никого, кто бы еѐ почувствовал, ощутил? Вот, что говорит по
этому поводу Корцибский: «…реальность, такая, какой мы еѐ знаем, не существует сама
по себе; она является продуктом нашей нервной структуры» (Saucet, 1996, 36). У всех
людей одинаковая система перцепции (сенсорная система). Поэтому вполне логично, что,
коли уж, для ощущения мира мы используем сенсорную систему, ощущения от
реальности у всех одинаковые. Эту совокупность общих для всех ощущений мы и зовем
реальностью.
В то же время, вышеизложенное приводит нас к мысли, что невозможно отделить
наблюдателя от объекта наблюдения: «Физик из Принсетона, Джон А.Вилер, сичтает,
что термин «наблюдатель» следовало бы заменить термином «участник». По его
мнению, эта замена подчеркнула бы ту новую роль, которую играет сознание в физике.
Он не отрицает существование объективной реальности, наоборот, он утверждает,
что объективная и субъективная реальности состоят, в некотором роде, друг из друга.
Они формируют «самовозбуждающиеся» системы и могут существовать только во
«взаимосвязи». Они пишет: «Возможно ли, что вселенная существует, благодаря
перцепции кого-то одного, или благодаря участию тех, кто «участвует»? Акт жизни –
это акт участия. Участник – это новый концепт, который дан нам квантовой
механикой. Он изгоняет из классической теории «наблюдателя», этого человека,
который прятался в укрытии и смотрел на происходящее через стекло, не принимая ни в
чем участия. Такого не может быть! Об этом говорит квантовая механика»». (Тalbot,
1984, 46). Все это очень важно для остеопата, человека, живущего ощущениями.
То, что мы называем реальностью, возникает потому, что мы используем общую
сенсорную систему. А так же благодаря повторяющимся опытам в совокупности с
образованием, которое предлагает нам (или обязывает нас?) интерпретировать наш
сенсорный опыт в соответствии с «консенсусом», который царит в нашей среде обитания.
Повторение и общность интерпретаций создают нашу реальность. Речь идет об
обусловленности.
Этот процесс позволяет нам понять, что существует два типа реальностей: «Очень часто
происходит путаница между двумя разными аспектами того, что мы зовѐм
реальностью. Первый имеет чисто физические признаки, признаки объективно
чувственной стороны вещей. Он связан с правильной сенсорной перцепцией, в значении
«единой для всех», с объективной проверкой, с воспроизводимостью и научностью.
Второй аспект связан с присвоением значения и смысла вещам. Он основан на
коммуникации». (Watzlawick, 1978, 65). Первая реальность связана с сенсорной системой,
которую мы все используем, с телом. Вторая – с интерпретацией того, что мы
почувствовали.

Вселенная, которую мы описываем.

Описать вселенную – значит описать то, что мы почувствовали. Корцибский предлагает
сравнить феномен описания с картой и территорией. Мы не способны охватить всю
территорию во всей еѐ сложности, поэтому мы используем представления или модели
этой территории, которые мы называем картами. К сожалению, мы очень часто забываем,
«что карта – это не местность, которую та изображает» (Korzibski, 1951, 17). Карта
дает нам всего лишь представление о местности, используя символы, условные
обозначения, и изображает, в лучшем случае, только какую-либо часть этой территории. К
тому же, это изображение схематично, без указания всех деталей.
Для нас, остеопатов, аналогия с картой и местностью особенно поразительна, поскольку
мы постоянно пользуемся схематическими изображениями человеческого организма в
форме анатомических атласов. В конце концов, из-за использования карт для изображения
местности, мы перестаем воспринимать местность, воспринимаем только карту,
игнорируя или забывая о существовании самой местности. То же самое применимо к
тканям тела. В большинстве своем, мы обладаем только схематическим изображением,
взятым из книг, очень отличающимся от явления, которое может наблюдать
практикующий анатом при секции. Да и у анатома не хватает одного самого важного
элемента: жизни.
«Каково пальпаторное различие между рукой живого индивидуума и между рукой
мертвого, между живым деревом и телеграфным столбом, между глядящим глазом и
пустой безжизненной орбитой?» (Frymann, 1998, 330).
Итак, «Мы ничего не знаем. И мы всѐ еще ничего не знаем об отношениях между
вселенной, наполненной гипотезами и тайнами, которую мы выстроили, благодаря нашей
логике и нашему гению, из элементов, поставляемых зеркалом, деформирующим наши
чувства, и реальной вселенной, бесцветной и молчащей. От столкновения между ней и
нашим сознанием родилась красота мира, и можно было бы перефразировать прекрасное
стихотворение Ростана и сказать: «О, сознание, ты, без которого вещи не были бы
тем, что они есть!»»(Lecomte de Nouy, 1939, 71-72).
Трудности, о которых мы только что говорили, частично возникают из-за того, что мы
наблюдаем, исходя из некой точки зрения, которая ограничивает наше наблюдение и
приводит к тому, что мы получаем только частичный вид наблюдаемого нами предмета.
Это явление можно проиллюстрировать старинной индусской притчей, которая
рассказывает о четырех слепых, встретивших на своем пути слона и пытающихся
определить его форму, чтобы описать то, с чем они столкнулись. «Один из четверых
говорит, что, на самом деле, слон очень похож на змею. Этот человек ощупал только
хобот. Другой говорит, что слон похож на дерево. Он ощупал только ногу слона,
покрытую грубой кожей, похожей на кору. Нет, сказал третий, слон не такой. Он как
капустный лист. Этот погладил ухо животного. И, наконец, четвертый сравнивает
слона с веревкой, ведь он держал его за хвост. Каждый из них убежден, что правильно
описал животное, однако, на самом деле, никому не удалось этого сделать. Каждый из
нас убежден, что видит вещи таковыми, какие они есть. Но ограниченность нашего
зрения никогда не позволит нам увидеть целое, а из частей, что мы описываем, никогда
сложится целое».(Kramer, 1983, 14).

Проблемы языка.
Язык – это наш главный инструмент для описания наших ощущений. Во все времена он
считался зеркалом реальности. «Мы приписывали ему слишком большую власть, и отсюда
большое число наших несчастий. Тот, кто говорит «зеркало», на самом деле, хочет
сказать «верное отражение». Итак, мы не смогли увидеть дистанцию, различия,
которые отделяют прожитую, наблюдаемую данность от того, что мы могли сказать
по еѐ поводу. Мы идентифицировали эту прожитую данность с тем, что мы о ней
говорили, и, во многих случаях, мы позволили одержать верх тому, что было сказано над
тем, что мы могли наблюдать и прожить. Язык не имеет права претендовать на
способность дать точную картину фактов, а его право претендовать на истинность
этой картины ещѐ меньше. В итоге, он делает ни что иное, как чертит линии на
«словесной карте». По аналогии со сказанным о карте, мы можем сказать: слово – это
не тождественно тому, что оно обозначает; слово не изображает все факты». (Bulla
de Villaret 1992, 22).
Всѐ это мы можем тут же применить к остеопатии. «Мы должны хорошо понять, что,
когда мы говорим: «Вот левая торсия; вот блок плеча», это всего лишь ярлыки, которые
мы навешиваем на вещи. Внутренняя функция – это картина, меняющаяся в процессе
коррекции. Ярлыки по-своему полезны. Вы имеете права создавать ваши собственные
этикетки. У меня есть длинный список ярлыков, которые я навешиваю на различные
вещи, которые имеют, по моему мнению, одну и ту же типовую схему. Но имя всего
лишь помогает мне теоретически вспомнить о вещи, над которой я работаю. Ярлык –
это не скрытая патология». (Brooks, изд.1997, 224).
К тому же, поскольку в языке слова выстраиваются одно за другим, каждое
представляет собой отдельную единицу, то, в конце концов, мы начинаем думать, что и
мир тоже образован из отдельных деталей, кусков, а словам поручено быть их
представителями. Такая фрагментация мира не исходит из природы слов. Она вызвана
самой структурой языка, фрагментарностью его письменности. «Однако, вещи
довольствуются тем, что они есть. Это человек их анализирует, их разделяет,
отгораживает друг от друга, и всегда не бескорыстно. Сначала, столкнувшись с
кажущейся хаотичностью мира, он классифицировал, раскладывал по полочкам, по
ящичкам, по главам. Он внедрил порядок в саму природу, даже не заметив, что это его
порядок, созданный на основе его собственных критериев, а сами критерии были
результатом функционирования системы, позволяющей ему контактировать с миром:
его нервной системы». (Laborit, 1976, 12).
Понятийное причинно-следственное отношение, например, которое так дорого
остеопатам, присуще структуре фразы, в которой подлежащие действует на предмет
(дополнение) посредством глагола (сказуемое). Но это может оказаться очень
несовершенной картиной того, что происходит в реальной жизни, особенно в случаях
взаимодействий. Самой своей структурой язык обеспечивает линейное и
последовательное расположение письменных знаков, в то время как жизнь преподносит
нам явления одновременно и в большом количестве. Значит, язык неминуемо подводит
нас к необходимости фрагментации вселенной, которая, по сути своей, является
единством динамических отношений.
И, наконец, каким образом слова получают свой смысл? Главным образом через
импрегнацию нашей окружающей среды, к примеру, семейной и школьной. Дома, в
школе, мама, папа, учительница называют ребенку предметы и показывают на них, что
позволяет детям познакомиться с словами, называющими предметы их ближайшего
окружения и практической жизни, усвоить базовую и, чаще всего, правильную
номенклатуру. но что же происходит с тонкими понятиями, которые добавляются к
бытовому языку? Ребенок учит их скопом, самостоятельно устанавливая связи и
необходимые корреляции между тем, что он проживает и тем, что говорится; это
приводит к ошибкам в оценке и к соскальзыванию смыслов. В жизни ребенка интеграция
слова и опыта происходит очень рано. При создании своего словаря ситуаций он
неосознанно добавляет к эксплицитным значениям слов их эмоциональную окраску и
имплицитные, скрытые смыслы, которые он большей частью не осознает, но всѐ же
добавляет к базовым значениям. Поскольку данная интеграция происходит на этапе
раннего детства ребенка, слова, по его мнению, сохраняют некие скрытые смыслы, и
попытки ребенка прояснить их не всегда оканчиваются успехом.
В заключении добавим, что слова – это единицы, связанные с жизнью, и что их смысл
изменяется во времени и в пространстве: смысл слова меняется и искажается, в
зависимости от эпохи, географии и культуры. Как не удивиться, что одно и то же слово
может скрывать несколько разных смыслов для разных людей, порождая у них разного
рода иррациональные идеи, являющиеся источниками больших трудностей для процесса
коммуникации, даже само простого. «Между тем, что я думаю, что я хочу сказать и что
я считаю, что сказал, что я говорю и что вы хотите услышать, что вы считаете, что
услышали , что вы слышали, что вы желаете понять, что вы считаете что поняли,
существуют десятки возможностей для помех в коммуникации. Несмотря на это
попытаемся общаться».(Werbwr, 2000, 34). И снова мы заблудились, но уже в
коммуникативном океане!

Дать определение.
Эти размышления приведут меня к необходимости позаботиться об определении слов и
понятий, используемых мной в изложении моего подхода, оставаясь при этом на чеку,
чтобы не дать себя поймать в их ловушку: «Слова это главные инструменты для
формулирования и передачи мыслей, а также для их хранения в памяти; к сожалению,
слова могут оказаться ловушкой, манком или смирительной рубашкой. Как много таких
фундаментальных научных концепций, которые в ту или иную эпоху служили
одновременно инструментом и капканом. Например, «время», «пространство», «сила»,
«вес», «масса», «эфир», «корпускула», «волна» в физических науках; «цель», «воля»,
«ощущение», «сознание», «обусловленность» в психологии; «граница», «бесконечность»,
«делимость» в математике. Поскольку речь не шла просто об этикетках, о присвоении
имени какому либо явлению или вещи, как родившемуся ребѐнку, речь шла об
искусственных построениях, за невинным фасадом которых прятались особого вида
логические схемы, которые послужили основой для этих искусственных конструктов».
Вернусь к примеру Сиднея Хока: «Строя таблицу категорий, которую он считал
грамматикой существования, Аристотель на самом деле проецировал на космос
грамматику греческого языка». Западной науке потребовалось добрых две тысячи лет,
чтобы освободиться от гипноза, в который их вверг Аристотель, философия которого
пронизывала даже структуру языка, давая определение не только научным понятиям, но и
общезначимым понятиям обиходного языка». Всем великим революциям научной мысли
пришлось сражаться не только против Аристотелевых, платоновских или христианских
догм, но также и против того, что казалось очевидным и соответствовало здравому
смыслу, против неписанных правил поведения. Каждый раз приходилось пробивать
брешь в установленном порядке концептуального мышления. Кеплер опроверг
«очевидную» картину равномерного кругового движения. Галилей внѐс смятение в
здравый смысл нации, когда сказал, что любое движущееся тело должно иметь «мотор»,
который толкал бы или тянул бы это тело. Ньютон, не без отвращения, должен был идти
против опыта человечества и доказывать, что бесконтактное воздействие возможно.
Резерфорду пришлось восстать против терминов, утверждая, что атом, это слово
переводится как «неделимый», на самом деле делится. Эйнштейн запрещает нам верить,
что время идѐт с одной скоростью в любой точке вселенной. Квантовая физика ловко
подменила традиционный смысл таких слов как материя, энергия, причина, следствие.
Предрассудки и неясности, которые внедрились в вербальные концепты мира, созданного
из произнесѐнных речей, невозможно устранить из этих речей словесными способами.
Нельзя изменить правила игры, какими бы абсурдными они ни были, в процессе самой
игры. Из всех форм умственной деятельности мысль, выраженная словом, является самой
ясной, самой сложной и самой уязвимой. Она способна усвоить разного рода, сказанные
на ушко предположения и преобразовать их в скрытые правила на уровне закона. Язык
способен заслонить, как экраном, реальность от мыслителя. Вот почему очень часто
истинное творчество начинается тогда, когда умолкает слово.» (Koestler, in Racle 1983,71).

Построить модель.
Мы только что говорили, что перед тем как познать нужно почувствовать. Сначала мы
чувствуем, а уже потом создаѐм абстрактные построения, основываясь на нашем
восприятии, те есть мы чертим карты, создаѐм изображения, в общем, строим модели. В
моделях речь идѐт об упрощении действительности, она являет собой форму
редукционизма. При создании модели мы руководствуемся главной целью,
заключающейся в построении рамки, позволяющей ограничить и понять совокупность
наблюдаемых фактов и явлений, установить характер их взаимных отношений, а затем
разработать законы, обеспечивающие прогнозирование. Главными характеристиками
модели должны стать оперативность и функциональность. Эффективность модели
проверяется через полученные при еѐ использовании результаты, соответствующими
ожиданиям или нет.

Научная модель.
Разрабатывая модели, учѐный абстрагируется от реальной действительности, пытаясь
решить проблемы или лучше понять эту действительность. Для учѐного модель это
теоретическая структура, результат умственной деятельности. Она объединяет
ограниченное число отобранных элементов, дающих возможность их замены. Эта
теоретическая структура имеет целью облегчить описание, изучение, понимание и
последующее прогнозирование явлений, которые происходят в настоящее время или
могут произойти в рамках наблюдаемого поля и с высокой степенью точности. С самого
начала задаются точные и строгие условия наблюдения.
«Цель научного исследования заключается не в том, чтобы открыть истину,
противоположную отправной идее, но предложить на основе наблюдения теоретические
модели мира в определѐнный момент его развития с учѐтом располагаемых на этот
момент знаний». (Mendoza, 1996, 109.)
Создание модели для научного применения это сознательная абстракция,
сопровождающаяся установлением корреляций между структурой абстрактной модели и
системой обозначений, которая может ей подойти. Она предполагает взвешивание, то есть
измерение, пусть даже приблизительное, значения соответствующих элементов внутри
целой структуры. «Редко случается, что смело, сознательно, внимательно построенная
модель не имеет теоретического значения и не может быть применена на практике». (Bulla
de Villaret, 1992,113).
При разработке научной модели нужно тщательно определить границы еѐ применения,
проанализировать уровень еѐ достоверности, и систематически следить за подобием и
приближением модели к действительности, ведь на их основе она и строится.

Оценка модели.
Существует несколько логических критериев, позволяющих нам дать качественную
оценку модели. Назовѐм некоторые из них. Кредибильность, то есть доверие зависит от
целей, предваряющих еѐ создание. Модель считается заслуживающей доверие в той мере,
в какой еѐ воплощение позволяет достичь ожидаемых результатов.
Прогнозирование. Это тоже очень важный элемент. Зачастую он является основной
причиной, ради которой эта модель была задумана. Модель тем интереснее, чем вероятнее
еѐ возможность предсказать цепь причинно-следственных отношений.
Простота. Она является важным критерием оценки модели, поскольку ей поручено
воспроизвести всю ситуацию или еѐ часть, когда ситуация слишком сложна, чтобы
рассматривать или изучать еѐ целиком.
Простота это гарант того, что модель будет легко применима на практике.
Управляемость. Это тоже необходимый элемент. Усложнѐнность и тяжеловесность
модели сковывает и лишает решимости изменить что бы то ни было при изучении
результатов.
Понимание. Способствует ли модель лучшему пониманию явлений, которые ей поручено
изучить? Главное качество модели заключается в возможности сочетать как можно
больше элементов, способствующих пониманию.
Cпособность развиваться . Модель должна иметь способность к развитию.
Необходимо, чтобы еѐ можно было изменять в зависимости от трудностей, возникающих
при еѐ использовании, в зависимости от открытий и находок, которые сделаны с еѐ
помощью, или при изменении изучаемой ситуации.
Научная модель это особый вид моделей, разработанная сознательно, проще говоря,
воспроизводящая реально существующее целое, слишком сложное, чтобы быть
экономичным или дающим возможность исследовать его напрямую. На неѐ возлагают
надежду, что она позволит предсказать возможные реакции этого целого на действия,
направленные на него, что она поможет поставить некоторые задачи с большой
вероятностью их решить.
Но научная модель это только сознательное использование присущего жизни процесса.
«Можно считать, что человек без конца строит модели. В большинстве ситуаций, в
которых он может очутиться, он не смог бы обойтись без них, чтобы понять, как
действовать. Даже самые волшебные системы, далѐкие от нашего образа мыслей,
используют модели, которые становятся абсолютно приемлемыми для нас, как только
мы вникнем в логику, на которой они основаны, или, как только мы откроем для себя и
поймѐм те мифы, на которых они зиждутся». (Bulla de Villaret, 1992,112).
Мы моделируем всѐ. Чаще всего бессознательно. Это значит, что мы разрабатывает
абстракции и представления на основе того, что мы чувствуем и апробируем опытным
путѐм. Мы делаем это с целью создания взаимосвязей и понимания сути вещей, жизни,
чтобы ориентироваться и находить решения. С самого раннего возраста ребѐнок,
контактирующий с окружающими его людьми, а именно с родителями, устанавливает
модели поведения, которые позволяют ему контролировать своѐ окружение. Например, он
узнаѐт, что грустное выражение лица способно разжалобить маму. Поэтому, когда он
хочет получить что-либо от своей матери, он строит скорбную мину. Если такое
поведение работает достаточно стабильно и предсказуемо, то оно станет моделью
поведения по отношению к матери. Всѐ это происходит неосознанно. С отцом, наоборот,
лучше вести себя более решительно и наступательно. Применительно к своему отцу, он
выберет более бойцовское поведение и создаст другую модель. Таким образом, ребѐнок,
неосознанно, строит систему, которая становится его привычкой, так как ситуация
каждый раз повторяется. Он анализирует, что работает, а что нет, устанавливая связи,
которые не всегда являются верными, но кажутся ему правильными, потому что
позволяют добиваться поставленных целей.
Остеопат поступает также. Он разрабатывает модели понимания, которые являются
попыткой интегрировать совокупность книжных и научных знаний, философию и опыт,
приобретѐнный при контакте с пациентами, и ощущения, возникающие при пальпации
живых тканей.

«Молчаливые постулаты» Корцибского.

Именно в ходе несознательного моделирования устанавливаем мы наши стандарты и
критерии для оценки жизни, других людей, нас самих, нашей работы и т. д.
Они становятся частью нашего способа оценки. Мы знаем только небольшую часть этих
стандартов, научных, дидактических, моральных, философских, метафизических.
Главные из них те, которые Корцибский называет «молчаливыми постулатами». Это
данные, поставляемые нам культурой, внутри которой мы живѐм, полученным
образованием, некоторым опытом и т. д. Они «молчат», потому что мы не осознаѐм их
присутствие, хотя они сильно влияют на наши представления.
Эти молчаливые постулаты часто ложатся в основу суждений, которые зиждутся на
обобщениях, которые совсем не принимают во внимание частности, относящиеся и к
людям, и к вещам, и к событиям. Мы часто используем такие обобщения в бесплодных
спорах по поводу людей, французов, арабов, негров, женщин, остеопатов, врачей. Мы
называем их имплицитными или скрытыми моделями.
Мы все функционируем по моделям поведения и моделям оценки жизни и других людей,
которые мы проецируем. Большая часть из них является имплицитной, невысказанной,
потому что не осознаѐтся нами. Поскольку эти модели служат нам ориентирами в оценке
жизни, следовательно мы действуем главным образом под влиянием нашего
бессознательного, которое обусловливает наше поведение. Современные системные
исследования в области физиологии и поведенческих реакций показывают, что только
10% информации, которой мы обмениваемся, передаѐтся сознательно. Остальные 90%
составляют невербальное, не выраженное словом и, в общем, неосознаваемое нами.
«Наши поведенческие реакции, наши успехи в меньшей степени обусловлены реальным
миром, нежели нашим представлением о нѐм». (Lassus, 1992, 105).

Правдивость модели.
Поскольку наши модели работают, они правдивы. Посмотрим, так ли это. Данная
уверенность, имплицитно присущая всем, это главный подводный камень на пути
понимания жизни и других людей. Но поскольку остеопаты и не подозревают об этом
подводном камне, они встречают много трудностей в процессе передачи своего искусства.
Так как модель – это результат наблюдения, она всегда хотя бы частично правдива, даже
если эта правдивость условна, т.е. связана с понятиями, относительными во времени и
пространстве, в котором существуют наблюдатель и объект наблюдения. Мы можем снова
вспомнить притчу о слепых и слоне. Факты показывают нам, что модели не обязательно
быть абсолютно правдивой, чтобы функционировать. Достаточно того, что она
существует. Именно еѐ правдивая часть делает модель функционирующей. Так, например,
модель подвижности сфено-базилярного симфиза, предложенная Мегуном, является
только частичным представлением о работе системы. Тем не менее, она позволяет
анализировать подвижность структуры с некоторой долей достоверности.
Чтобы быть совершенно правдивой, модели потребовалось бы охватить все точки зрения,
что невозможно при наших ограниченных средствах. Таким образом, модель это, в
лучшем случае, только часть реальности. В самом начале своей работы «Первые
принципы», Герберт Спенсер, пропагандировавший эволюционистскую модель и
вдохновлявший Стилла, показывает нам, что он имплицитно признавал несовершенство
модели, еѐ организаторскую роль и еѐ последствия: «Мы часто забываем не только то,
что и в дурном есть капля хорошего, но и то, что в лживом есть капля правды.
Некоторые люди в абстрактных разговорах допускают, что ложь содержит, вероятно,
зерно правды. Но мало кто думает об этом, когда выносит свое суждение о мнении
других людей. Мы с гневом и презрением отвергаем любую точку зрения, которая грубо
противоречит реальности. Но, в пылу борьбы, никто не задается вопросом, почему эта
точка зрения возникла в умах людей. Должно же в ней быть что-то, что внушает
уважение. Наверное, эта точка зрения соответствует некоторому опыту людей,
который был передан несовершенно и смутно, но, тем не менее, был реальным».(Spencer,
1895,2).

От модели к догме.
Применение модели (даже и особенно если она неосознаваемая) почти автоматически
ведет к еѐ закреплению, установлению: коли она функционирует, мы признаем еѐ
правдивой. Являются они осознаваемыми или нет, наши модели становятся фулькрумами
(точками опоры): философскими, ментальными, духовными. Они служат нам для
организации нашего взгляда на жизнь. Напомним, что придерживаясь концепции общей
семантики, мы не вдаемся в рассуждения об истинности и ложности, стараясь найти более
тонкие точки зрения. Нас интересует не правдивость модели, а еѐ эффективность и
способность выявлять взаимосвязи, обеспечивающие лучшее понимание.
Когда мы перестаем осознавать, что применяем модель, мы умственно или чувственно
привязываемся к ней и не пытаемся использовать еѐ систематически. Когда мы
перестаем осознавать, что применяем модель, которую мы создали, выбрали и изменили в
зависимости от наших нужд и явлений, которые мы изучаем, мы начинаем неосознанно
подгонять жизненные явления под эту модель. Модель перестает служить для объяснения
наблюдаемый явлений. Наоборот, мы выбираем явления, которые подтверждали бы
истинность модели и укрепляли бы еѐ. Вот таким образом наши модели дегенерируют,
заставляют нас вырабатывать поведение ложной безопасности, делают нас
нерешительными и колеблющимися перед лицом изменений. В совокупности с некоторой
ленью ума, это приводит к невозможности смело смотреть в лицо изменениям, которые
создает жизнь: «Как же мы можем свободно рассматривать и изучать, когда с момента
рождения до самой смерти, та или иная культура обрабатывает нас, заливая нас в
маленькую формочку нашего я. Веками нас обуславливает наша национальность, каста,
класс, традиции, религия, язык, образование, обычаи, разного рода пропаганды,
экономическое давление, пищевые привычки, климат, наши друзья и родственники, наш
жизненный опыт, короче, все мыслимые влияния. Это приводит к тому, что наши
реакции на любые возникающие проблемы являются обусловленными».(Кrisnamurti, 1994,
23-24).
Нас, остеопатов, особенно касается эта проблема: мы работаем по моделям, созданным
нашими учителями. Мы никогда не даем себе права пересмотреть их и осовременить.
Какой остеопат не задавался вопросом о правильности модели движения сфено-
базилярного симфиза, предложенной Мегуном, или модели первичного дыхательного
механизма, предложенной Сатерлендом? Сегодня они стали догмой.
Здесь мы сталкиваемся со странным парадоксом. Наши учителя встречались с
многочисленными трудностями, т.к. они были новаторами, и их модели противоречили
косности их современников. А сегодня мы используем эти модели, которые по
определению являются лишь приблизительными, и не осмеливаемся сравнить их с нашим
опытом, т.е. переоценить их, осовременить их в свете достижений нашего опыта, нашего
знания и нашего сознания.

От догмы к осознанию.
Осознание того факта, что мы моделизируем всѐ на свете, и чаще всего неосознанно, дает
нам в руки потрясающий инструмент дидактики педагогики и терапии, с помощью
которого можно понять жизнь, других людей и самих себя. С дидактической точки зрения,
поиск модели, подтверждающую какой-либо факт, объяснение еѐ, затем улучшение – это
мощный процесс познания. С педагогической точки зрения, разъяснение модели
позволяет подвести других людей к пониманию системы. И, наконец, с терапевтической
точки зрения, осознание неосознаваемых моделей, выявление имплицитного содержания –
это эффективный путь разъяснения и освобождения, настоящий путь, ведущий к
пониманию и толерантности. Правда, редко этот путь бывает комфортным.
На самом деле, наше поведение, иногда нелогичное, берет начало в моделях, созданных в
прошлом и служащих сегодня неосознаваемыми точками опоры для нашего поведения.
Эти модели заставляют нас действовать в отрыве от сегодняшней реальной проблематики.
Итак, мы обладаем мощным инструментом понимания, изучения и лечения. Почему бы не
применить его к остеопатии?

Вот, чем мы займемся теперь.

Мы проведем работу в области метаболизма. Как живой организм абсорбирует
субстанцию или другой организм, как он разделяет его на элементарные составные части
и используем, что может, в своих интересах? Мы возьмем модель и разберем еѐ на части;
затем выделим полезные нам элементы, чтобы создать другую модель, с целью придти к
лучшему пониманию жизни, живого и его организации. Наше намерение будет, главным
образом, практическим, направленным на повышение эффективности нашего
терапевтического воздействия: «Демонстрация подтверждает факт, на котором
строится утверждение, подтверждает его истинность. Не говорите мне о
теоретических фактах, которые вы не сможете продемонстрировать». (Still, 1998,
357).
- Для начала, мы попробуем понять глобальность, создав еѐ модель. Мы увидим, как
оценка этой модели мы мало-помалу приведет нас к пониманию других конйепций, ткаих
как абстракция и полярность.
- Затем, мы присоединимся к нашим великим учителям, Стиллу, Литлджону и
Сатерленду, в поисках их моделирования. Это позволит нам улучшить понимание их
способа функционирования и их подхода.
- Так как наша реальность строится на том, что мы чувствуем, ощущаем, мы проведем
работу в области перцепции. Мне кажется более важным, вместо того, что бы описывать,
что мы ощущаем во вселенной и в тканях пациента, описать, как мы это делаем, а так же
предложить и использовать модель, применимую к пальпации. Целью этой модели будет
осознать состояние нашего бытия и осознать наши действия, которые мы совершаем,
чтобы ощущать.
- Затем мы попробуем разработать модели, включающие структуру живого тела и его
функцию. Это приведет нас к дискуссии о современных моделях и заставит изобрести их
модификации.
- Потом мы должны будем описать и выполнить техники, с целью экспериментальной
проверки наших моделей. Мы овладеем необыкновенным инструментом – полностью
интегрированной пальпацией. Мы предложим применять этот инструмент ко всем частям
тела, показав техники, которые мы обычно используем.
- И, наконец, мы предложим методическую модель, которая использует различные связи,
установленные в ходе нашей работы. Она послужит, если потребуется, проводником в
нашей повседневной работе остеопата.
- В заключительной части мы попробуем пойти дальше и представить последние
достижения наших исследований, которые мы все время ведем.
Мы постараемся снизить количество имплицитного содержания и повысить ясность, т.е.
привнести осознание туда, где его нет. Мы станем учениками Колумба. Нам
гарантированны новые ощущения и открытия в ходе этого плавания, целью которого
является поиск понимания всего живого. Главными подводными камнями, с которыми мы
столкнемся и которые замедлят наше плавание, будут наши собственные модели. Они,
на самом деле, организуют нашу ткань: духовную, умственную, философскую, телесную и
т.п. Эти модели не дадут так просто, без сопротивления, себя изменить или упразднить:
«Любая система, согласно принципу гомеостаза, сопротивляется всякой попытке
повредить еѐ». (Watzlawick, 1993, 56). Практика и эксперименты позволят нам
преодолеть нерешительность в изменениях, которая постоянно будет нам встречаться.

«Часто говорят, что нужно проводить эксперименты, не имея заранее задуманной идеи.
Это невозможно: это не только сделает любой эксперимент бесплодным, но и заставит
нас желать, чтобы он не удался. Каждый имеет свою концепцию мира, от которой не
так просто избавиться. Например, мы должны пользоваться языком; а язык наполнен
заранее выдуманными идеями, и по иному быть не может. Но эти идеи выдуманы
неосознанно. Они в тысячу раз опаснее других идей».
(Poincare, 1968, 159-60)
 Глава 2

Комплексус

«Только реальность имеет смысл».

C.G.Jung in Favre, Словарь неполученных идей, стр.437.

Вы сказали «Холистический»?

«Слово «холистика» сегодня в моде. Его чаще всего употребляют в словосочетаниях

типа «холистическая медицина». Его применяют к множеству концепций и
практических методов: от гомеопатии до акупунктуры, от гипноза до психоделизма, от
мануальных импульсов до альфа ритмов, от индуизма до дзена, от поведения, которое
нужно выработать по отношению к больным, до абсолютно безличной астрологической
диагностике…
Уже долгое время люди пытаются найти холистические решения. Само слово было
придумано Смутсом (Smuts) в двадцатых годах 20-го века. Оксфордский словарь
английского языка дает ему такое определение: «Естественная тенденция к выработке
совокупности, единства, на основе упорядоченного объединения единиц». В 19-м веке
систематическая мысль дала этому слову точное, формальное определение: именно в
это время появляются первые размышления об естественных единствах и об
формальных отношениях между информацией и организацией. Достаточно вспомнить
Клода Бернара и его «внутренне пространство», Максвелла и его «демона» и анализ
локомотива на паровом ходу с регуляцией давления (1870), Рассела Уелеса и его
концепцию естественного отбора (1858), и, наконец, доктора Эндрю Стилла,
знаменитого «старого доктора» - человека, личность которого особенно интересует
врачей.
Стилл был основоположником остеопатической медицины. В конце 19-го века он
предположил, что патологии тела, возможно, возникают из-за нарушения того, что
сегодня мы называем коммуникацией (связью). Он предположил, что внутреннее
физиологическое устройство нашего организма может зависеть от передачи посланий,
и что спинной мозг – это своего рода контора, через которую должны проходить все
послания. Он предположил ,что, воздействуя на позвоночный стола, возможно вылечить
все заболевания. Я думаю, что он немного сошел с ума, как любой человек, которому не
век раньше, чем другим, придет в голову идея. Он дошел до мысли, что эта концепция
может объяснить не только многочисленные аномалии, связанные с позвоночником, его
положением и его посланиями, но, что эта теория применима и к бактериальным
заболеваниям и к многим другим вопросам. Это доставило ему не мало хлопот. Но, в
конечном итоге, он стал первым холистом, в том смысле, который я хочу придать
этому слову». (Bateson, 1989, 234).

Джеймс Клерк Максвелл (James Clerk Maxwell) (1831-1879), шотландский физик, описавший основные положения,
связанные с магнитным полем. Он был одним из первых, кто признал существование атомов. В своей книге «Теория
теплоты» (1871), он описал вымышленную машину, которая содержала «демона», который был способен следовать
движению каждого атома.

Альфред Рассел Уеллес (Alfred Russel Wallace) (1823-1913), английский путешественник и натуралист. Независимо от
Дарвина, и практически в одно время с ним, он предложил идею естественного отбора.
Всѐ или ничего.
С того самого момента, когда мы начинаем мыслить в глобальных масштабах, наше
сознание расширяется, и, естественно, возникает вопрос: «но где же заканчивается
глобальность?» Нам кажется ,что глобальность, как матрешка, содержит в себе другие
глобальности и сама заключена в другую глобальность. Такие размышления приводят к
мысли, что вселенная – это целостная система, все части которой связаны друг с другом.
Именно такой представлялась вселенная Стиллу: огромной машиной, работающей по
абсолютным законам, установленным всемогущим и вездесущим создателем: «Каждая
черта Создателя-Архитектора вселенной является доказательством его интеллекта.
Его творение абсолютно». (Still, 1998, 258).
Внимательному наблюдателю всѐ живое покажет на всех уровнях концепцию
глобальности и взаимозависимости: «Даже в человеческих языках не существует такого
слова, которое не означало бы целую вселенную. Произнося слово «тигр», мы говорим о
всех тиграх, которые его окружают, обо всех лосях и черепахах, которых он съест, о
той траве, которой питаются эти лоси, о земле, на которой растет эта трава и о
солнце на небе, которое освещает землю…»(Jorge Luis Borges in Favre, 1994, 437).
Но парадоксальным образом, мы живем повседневной жизнью, которая подпитывается
глобальностью, так, будто она состоит из раздельных и независимых частей.
«Образованность не имеет отношения к специализации, а наоборот, состоит в
ощущении глобального процесса нашего существования. Нужно ли получать образование
специалиста, чтобы видеть этот процесс. Несмотря на это, мы все специализируемся в
чем-либо. Существует священник, врач, инженер, предприниматель, преподаватель;наше
сознание разобщено со всеми этими специальностями. Мы считаем, что нужно стать
специалистом, чтобы реализовать высшую форму интеллекта, которая есть правда,
которая есть Бог, которую невозможно описать. Мы изучаем, мы экспериментируем и,
с нашей ментальностью специалистов, мы стараемся развить в себе такое качество,
которое позволит нам выявить наши конфликты и наши несчастья». (Кrishnamurti, 1994,
106).
В этом случае верно утверждение, что, если мы хотим находиться во взаимосвязи с
концепцией глобальности и придерживаться еѐ, а остеопату это необходимо, мы должны
рассматривать живой организм, как глобальность, которая связана и постоянно
взаимодействует с другими глобальностями. А это не так уж просто…

Глобальность; сложность.

В нашей попытке рассматривать вещи глобально мы встретимся с подводными камнями,

для преодоления которых мы должны будет найти функциональные решения. Первым из
них будет сложность. Словарь дает следующее определение сложности: это нечто,
состоящее из разных элементов, соединенных по определенной системе, которая не
всегда сразу видна.

Появление сложности.
В своей книге «Эволюция на краю хаоса», Жан Мишель Геден ставит следующие
вопросы: «Какова природа сложности? Как организующаяся материя смогла
достигнуть биологического разнообразия; как появилось человечество? В чем
заключается принцип появления всѐ более и более сложных структур?»(Heudin, 1998,11).
Присуща ли сложность отдельным явлениям, или она рождается при их объединении и
при установлении взаимных связей между ними? Конечно, и то и другое! Мы можем
увидеть сложность как на уровне строения предметов (например, на уровне строения
клетки организма), так и на уровне связи между составными частями системы.
Нашему разуму и нашей перцепции кажется очевидным, что сложность рождается из
простоты, что она является результатом эволюционных процессов, последствием
установления взаимосвязей, течения времени и следствием рациональной природы
составляющих частей физической вселенной и всего живого: «Многие авторы описывают
материю, как длинную цепочку элементов с возрастающей сложностью. Эта цепочка
начинается на уровне самых простых частиц, которые нам известны, и заканчивается
на уровне человеческих обществ. На каждом уровне элементы, имеющие единую природу,
комбинируются, формируя структуры, которые занимают уже более высокую ступень
организационной лестницы. Teilhard de Chardin был, вероятно, одним из первых ученых,
который выявил, что эта характеристика соответствует хронологической
классификации». (Heudin, 1998, 37).
Итак, сложность является следствием эволюции. Концепция эволюции развивалась в 19-м
веке такими учеными как Дарвин и Спенсер. Я не стремлюсь детально рассматривать эту
концепцию, но мне кажется важным описать, как Спенсер, ученый, вдохновивший
Стилла, формулировал концепцию эволюции: «Эволюция – это интеграция материи,
сопровождающаяся беспорядочным движением, во время которой материя переходит из
неопределенного, бессвязного, гомогенизированного состояния в состояние определенной
связанной гетерогенности, и во время которой происходит аналогичная трансформация
движения». (Spencer, 1895, 335). Не похоже ли это определение на описание перехода от
простого к сложному?

Управлять сложностью.
В наших попытках описать жизнь, проживая еѐ, кроется конфликт. Он заключается в том,
что мы пытаемся добыть новые знания, упорядочить явления. При этом мы рискуем всѐ
упростить и внести неясность в объясняющие схемы, углубившись в неточные
обобщения. Помните это фразу Поля Валерии (Paul Valery): «То, что просто - неверно. А
то, что не просто – неприменимо» ? Справедливым, как по отношению к людям вообще,
так и по отношению к остеопатам, является утверждение, что классические
аналитические исследования оказываются недостаточными для объяснения реальности,
жизни, еѐ функционирования. Эти исследования позволяют более или менее точно
описать лишь их части. В то же время, очевидно, что некоторые феномены трудно
разделить на части, и их невозможно описать без уменьшения и разделения. А путь
разделения глобальности на элементарные части недопустим, особенно для остеопата:
«Доктор Сатерленд объяснял нам концепцию черепа с ньютоновской точки зрения.
Ньютоновская точка зрения заключается в том, что «целое является суммой частей». В
результате, если мы хотим понять целое, нужно начать с рассмотрения различных его
частей и анализа его составляющих. Идея Сатерленда заключается в том, что
характеристика целого зависит не только от частных свойств составляющих его
частей, но и от их взаимодействия и взаимоотношений. Невозможно понять предмет,
оторванный от окружающей его среды, с которой он находится в состоянии
взаимосвязи и взаимообмена». (Fulford , 1979, 3).

Найти другую систему.

В предисловии к своей книге, Jean-Claude Heudin и Joel de Rosnay ясно формулирую
проблему: «Основной бедой современного мира, как в области науки, так и в области
поведения больших групп, является господство сложности. Основным фактором,
влияющим на наше действия и наш взгляд на роль человека в мире, после «бесконечно
большого» и «бесконечно малого», является «бесконечно сложное». Чтобы понять
сложность, традиционные исследования опираются на анализ. Исследуя, мы разделяем,
расчленяем, изолируем друг от друга составные части, чтобы потом воссоздать
функциональное единство. Этот метод приводит к появлению затруднений и
ограничений, которые особенно заметны в таких науках ,как биология, экология и
экономика. Вот почему аналитический подход, являющийся линейным и секвенциальным,
сегодня должен быть дополнен систематическим подходом в рамках новой программы
мышления. Являясь дополнительным к аналитическому методу, систематический
позволяет воссоздать единое целое на основе составных частей, принимая во внимание
их взаимозависимость и их эволюцию во времени». (Heudin, 1998, 9).
Принятие парадигмы сложности требует пересмотра линейной причинности,
используемой в современных традиционных экспликативных схемах. Опираясь на
каждое звено рассуждения по вопросу моно-причинности, первичную причину, за которой
следует цепочка следствий, мы должны заместить одновременно мульти-причинностью и
демаршем в виде петли, когда следствие из прошлого вновь влияет на причину. При
таком типе рассуждений каждая составляющая является необходимым звеном, моментом
рождения само-возникающего знания и, в то же время, моментом рождения общего
объяснения: «Каждая причина – это действие собственного эффекта». (Ibn Arabi in
Favre, 1994, 465).
Сложность мышления требует придавать такую же важность взаимодействиям и типам
связей между вещами, как и самим вещам. Принцип сложности позволяет
интерпретировать работу динамических систем, таких как организмы, группы или живое в
целом. Понимание сложности возможно только при помощи модели. То есть, сделать
сложное простым больше не является целью. Цель – преобразовать сложное в
теоретическую модель. «Переход от предметов к отношениям имеет важное значение
для науки в целом. Gregory Bateson даже говорит, что отношения должны
использоваться в качестве основы для любого определения. Он считает ,что этому
нужно учить наших детей с начальной школы. Он полагает, что каждый предмет
должен определяться не по тому, что он сам из себя представляет, а по его отношениям
с другими предметами». (Capra, 1990, 71).

Поиск модели для сложного.

В «Атласе нашего мозга» Charles Hampden Turner показывает, как Arthur Koestlesr
понимает представление о сложности и об организации в системе, именуемой «холлахия».
Этот термин предложил сам Koestler, как описание системы «холонов». В греческом языке
Слово «holos» пришло из греческого языка, где оно означает «всѐ». Из этого же языка
пришел суффикс «on», означающий частицу, как в словах «протон» или «нейтрон».
Таким образом, холон представляет собой единство («всѐ»), которое состоит их частиц и
которое само является частицей совокупности. «Как двуликий Янус, страж врат из
римской мифологии, холон «смотрит» в обе стороны: целое и части, сотрудничество и
соперничество, альтруизм и эгоизм, интеграция и разделение. Холархия может, в свою
очередь, быть составной частью большей холархии. Например, как организм, состоящий
из клеток, но являющийся частицей социальной системы. Холархия, о которой тут
идет речь, применима не только к биологии. Она применима и к общественным
системам, и к анатомии, и к области знаний. Холархия, главным образом, является
концептуальным инструментом, ключом, позволяющим открыть различные кодовые
замки природы, которые не поддаются другим методам». (Hampden Turner, 1990, 164-
165).

В книге «Пора захмелеть – Есть ли смысл во вселенной», Hubert Reeves, отталкиваясь от

идеи, что «природа структурирована так же, как язык» (Reeves, 1986, 54), предлагает
модель эволюции материи от простых частиц (атомы кислорода и водорода) до
высокоорганизованного комплекса, которую он представляет как пирамиду.
Мы же предпочитаем пирамиде конус. Он подразумевает тот же феномен нарастания
сложности, но не имеет углов… Поэтому мы сочли конус фигурой, которая хорошо
показывает эволюцию от простого к сложному. К тому же, мы предпочли рассматривать
эту фигуру наоборот: вершина соответствует началу эволюции и малому количеству
элементов. Течение времени представлено в качестве линии, идущей от вершины к
основанию. Мы видим прогрессирующее увеличение основания конуса, что
символизирует умножению элементов, завершающееся появлением сложности. мы можем
рассматривать конус в двух измерениях. В одном мы увидим треугольник,
символизирующий нарастание сложности от вершины к основанию. В другом измерении
– окружность, символизирующую нарастание сложности от периферии к центру во все
стороны.
Конечно, всѐ, что мы сказали выше по поводу моделей, применимо и для нашего конуса.
Он является только частичной презентацией феномена, описать который намного
сложнее. Тем не менее, это удовлетворяет наш разум и нашу перцепцию, позволяя нам
создать картину и работать с ней.

Конус знания.

Любой предмет, как-то связанный с физической вселенной или с жизнью, мы можем

считать явлением, развивавшимся от простого к сложному с течением времени. Мы
можем рассматривать знание или тело, как совокупность данных, связанных между собой
отношениями, которые нам могут быть известны или неизвестны. Мы можем считать
данные составляющими элементами знания. То есть, по определению, данные являются
простыми частицами.

Рис.3. Конус знания.

Представим себе первый уровень, на котором существуют только две данные-частицы: А

и В. Изменение взаимоотношений между этими двумя частицами с течением времени
создаст новый уровень существования, новый уровень реальности, состоящий из
дочерних данных. На этом новом уровне существования обмен между данными-частицами
продолжается, в результате чего рождаются новые дочерние данные. Так как данных-
предшественников на этом уровне уже больше, то и дочерние данные намного более
многочисленны и т.д. Итак, по мере того, как мы продолжаем рассмотрение этого знания,
мы видим значительное увеличение количества данных. Мы можем создать модель этого
явления в виде конуса. Мы назовем эту модель «конус знания». Его верхушка состоит из
малого числа данных-частиц, которые порождают всѐ большее количество данных.

Рассмотрение конуса сверху вниз: дедуктивный подход.

Для изучения совокупности данных мы используем нашу обычную систему исследования,
основанную на наблюдении, классификации, разделении. Эта система заставляет нас при
нашем исследовании спускаться от верхушки конуса знаний к основанию. Этот подход
называется дедуктивным. К сожалению, чем ниже мы спускаемся, тем больше становится
данных и тем сложнее становится их познавать, интегрировать, понимать, устанавливать
причинные связи и вникать во взаимоотношения между данными. Мы идем к сложному.
Очень скоро у нас появляется необходимость уменьшить количество данных, чего мы и
достигаем путем сужения поля зрения. Вот таким образом мы становимся специалистами,
т.е. людьми, которые знают много о малом количестве явлений. Упрощение происходит
во вред единству. Говоря картографическим языком, нам приходится уменьшать масштаб
карты.
Обычное научное исследование применяет спуск по конусу знаний. Но, спускаясь таким
образом, ученые забывают о родстве, о причинных связях ,которые соединяют данные на
разных уровнях. На самом деле, рассматривая относительно низкий уровень конуса, мы
замечаем, что органические связи, соединяющие элементы конуса на этом уровне,
сотканы не на этом самом уровне, а на впередиидущих уровнях (с точки зрения
хронологии создания, времени), или на вышележащих уровнях (с точки зрения иерархии
создания, пространства). Таким образом, рассматривая только какой-либо один, довольно
низкий уровень конуса знания, мы теряем единство изучаемого явления, с целью лучше
понять только одну его часть, один уровень.

Рассмотрение конуса снизу вверх: индуктивный подход.

Теперь рассмотрим подход, которым пользовались все великие ученые человечества,
которые сделали основные открытия. Вспомним, например о Галилее, Копернике,
Ньютоне, а мы, остеопаты, особенно о Стиле и Сатерленде. Эти исследователи
отталкивались от того уровня знаний, на котором они находились в то время. Они создали
гипотезу: они представили себе элементы, находящиеся на более высоких уровнях конуса
знания, элементы, которые по их мнению, являлись причиной всего того, что они
наблюдали на своем уровне. Это исследование было предпринято ими с целью понять,
объяснить элементы из их уровня конуса знания и опыта. Вместо того, чтобы спускаться
по конусу знания, они поднимались. Именно таким был подход Стилла: «Я всего лишь
поднялся выше медицины, к источнику всей жизни».(Still, 1998, 278). Такой же демарш
совершил Сатерленд в области изучения краниального движения: «Вам когда-нибудь
приходилось быть охваченных одной мыслью? Я много раз говорил о мысли, которая
занимала меня ещѐ до получения диплома Американского Колледжа Остеопатии в 1900
году. Когда я рассматривал препарат черепа с разъединенными костями,
принадлежавший Стиллу, моѐ внимание привлекли особенности суставных поверхностей
сфено-сквамозного шва. Я был поражен собственной идеей, что этот шов был
проявлением чего-то, предназначенного для движения. (…) Идея о том, что у этого шва
были «скошенные, как у жабр рыбы, края, предназначенные для движения» ударила
меня, как молния, и больше не покидала. Именно после этого я предпринял исследование,
чтобы доказать себе, что между костями черепа возможно движение». (Wales ed., 1990,
3-4).
Подход состоит в том, чтобы принять вышележащую точку зрения и, отталкиваясь от неѐ,
наблюдать, экспериментировать, чтобы проверить, позволяет ли эта точка зрения лучше
понять, контролировать и предсказывать нижележащие факты. Если результаты проверки
положительны, гипотеза подтверждается. А значит, сделан ещѐ один шаг на пути
познания главного, значит ,что мы поднялись на более высокий уровень, ближе к
источнику, к причине, а не спустились ниже – к следствию. Это похоже на то, о чем
говорил Эйнштейн: «Мы не сможем решить значимые проблемы, находясь на том же
уровне, на котором эти вопросы были поставлены» (Conte, 1996, 12). Это же
подтверждает Watzlawick: «Чтобы выразить или объяснить что-либо, нужно перейти с
логического уровня на более высокий, к тому, что мы хотим выразить или объяснить.
Невозможно объяснить что-либо, находясь на одном с ним уровне» (Watzlawick, 1975,
99).
В модели конуса источник, причина лежит выше, чем то, что мы ощущаем сегодня. В
таким случае, абсолютно верно следующее: «Мы рассуждаем об идеи, что человек – это
машина, имеющая форму и силу, которая сама создает свои составные части и
генерирует силы, которыми пользуется. Тут мы убеждаемся в том, что эти силы
невидимы, и мы различаем только их эффекты».(Still, 1999, 62).
Этот подход называется индуктивным. Он основан на интуиции, которая позволяет
формулировать гипотезу. Речь идет об абстракции. В отличие от дедуктивного метода,
который является объективным, потому что использует непосредственную перцепцию,
наблюдение, классификацию и разделение, индуктивный подход субъективен, потому что
он основан на интуиции, которая, как нам известно, относится к нематериальному миру.
Индукция присуща остеопатическому образу мыслей. Она ориентирована на поиск
причины: «Причина стоит перед следствием и она абсолютна при всех изменениях
нормальных условий». (Still, 1999, 37).
У индуктивного подхода есть несколько важных характеристик:
- он идет по пути упрощения: чем выше мы поднимаемся по конусу знаний, тем меньше
становится данных, и тем легче их понять,
- он всеобъемлющий: когда мы смотрим с высока, мы различаем меньше деталей, зато
видим более глобальную картину. Точка зрения позволяет лучше охватить глобальность и
легче различить отношения между элементами. Говоря картографическим языком, мы
увеличиваем масштаб карты. Упрощение в этом случае наносит ущерб точности.
- этот подход более эффективен: данные на верхушке конуса более причинны, чем
нижележащие. Когда мы воздействуем на вышележащие элементы конуса, мы получаем
эффект на нижележащих, не прикладывая при этом серьезных усилий. При этом мы не
знаем, что происходит внизу и не видим деталей запущенного процесса. Нам кажется, что
процесс само-излечения, о котором часто говорит Стилл, очень близок к этой идее:
«Уберите все препятствия. Если вы сделаете это по-умному, природа доделает всѐ
сама». (Still, 1998, 300).
По вине нашей системы перцепции и передачи информации, наше знание всегда
фрагментарно. Это факт. Чтобы управлять тем, что неизбежно, мы должны найти главные
элементы знания, не обращая внимания на дополнения. Этот пункт очень важен: он
позволяет нам принять точку зрения, что не обязательно обладать полным знанием, чтобы
эффективно использовать это знание: «Среди тех, кто добился успеха, многие не
считают важным знать всѐ о предмет, чтобы пользоваться им. Они довольствуются
тем, что используют основное, не считая себя обязанными интересоваться всеми
деталями. Посмотрите на людей, находящихся у власти. Вы заметите, что они
обладают оперативным знанием о многих вещах, но часто не имеют представления о
деталях их предприятия». (Robbins, 1989, 89).

Два подхода, дополняющие друг друга.

Оба описанных подхода по-своему полезны и необходимы. Индукция и дедукция
кажутся взаимоисключающими. Но, хотя они и разнонаправлены, они образуют пару. Они
дополняют друг друга: индуктивный подход незаменим при восхождении по конусу
знания и создании гипотезы, а дедуктивный – при оценке еѐ правдивости. Но, так как
причины находятся всегда на высших уровнях, нам необходимо подняться, чтобы открыть
истоки того, что мы наблюдаем сегодня: «Без гипотез не было бы науки. Гипотеза – это
фундаментальный инструмент научной работы. Она основана на одном из самых
необыкновенных качеств человеческого разума: на воображении. Это не метод, т.к. его
невозможно передать. Это результат индивидуального дара, который неотличим от
литературного или философского гения» (Lecomte de Nouy, 1939, 81).
Индуктивный подход – это демарш философа, генератора гипотез. Он умозрительный и
направлен на поиск ответа на вопрос почему? Дедуктивный подход – это демарш ученого.
Он, главным образом, практический, экспериментальный, объективизирующий. Он
направлен на поиск ответа на вопрос как?
В зависимости от нашей природы и наших склонностей, мы ориентируемся на индукцию
или дедукцию. Философ, спиритуалист может найти убежище в чисто умозрительных
заключениях и забыть или отказаться от контакта с реальностью. Умозрительные
размышления ради размышлений, без практического применения, оттолкнули многих
студентов от философии. Практик может отказаться от абстрактности, заниматься которой
ему не по себе, и взяться за конкретное, за то, что можно потрогать и почувствовать:
«Сегодня рационализация занимает умы людей, потому что она отвечает естественным
потребностям эмоциональной безопасности и систематизации реальности, которая
имеет целью удовлетворить человеческое беспокойство и создать некоторый покой в
умах» (Deshaines, 1992, 94).
И философ и ученый-практик ошибаются: невозможно отделить один подход от другого.
Именно их комплементарность обеспечивает их работоспособность. Но нам сложно их
гармонично соединить. К тому же, западная цивилизация предпочитает дедуктивный
метод, который пытается отодвинуть воображение, источник индукции, на второй план.
Мы часто упоминаем, что разделять эти два метода – это ошибка. Гений Стилла
заключался именно в том, что он был и философом и ученым-практиком одновременно.
Он рассуждал, строил гипотезы, связываясь с нематериальным источником, который она
называл Богом: «Высшее существо, величайший из создателей, создал свои
величественные вселенные с такой точностью, такой красотой и гармонией, с которой в
своем величии не сравнится ни одно механическое творение человека» (Still, 1998, 263).
Но Стилл так же был практиком, экспериментатором, который принимал только те
умозрительные гипотезы, которые приводили к подтвержденным результатам:
«Демонстрация – это факт, поддерживающий утверждение. Она – доказательство
правдивости. Говорите мне о чем угодно, но не о теории, которую вы не можете
подтвердить» (Still, 1998, 357).
Итак, для существования уравновешенного и функционирующего единства необходимо
присутствие обоих подходов.

Конецепция Стилла о боге относительно далека от нашей традиционной религиозной концепции. Бог Стилла более
близок к Новой Эре (New Age), чем иудо-хрестианские религии. Стилл часто называет бога Великим Архитектором. Это
приближает концепцию Стилла к масонской концепции, нежели к любой известной нам религии.

Абстракция и конус.

Восхождение по конусу – это абстракция. С каждым пройденным уровнем меняется точка

зрения, взгляд. Виртуально, в недрах конуса существует бесконечное число понятий.

Смешение уровней.
Одна из величайших проблем в отношениях между людьми заключается в неосознаваемой
уверенности в том, во время общения наш собеседник находится на том же абстрактном
уровне, что и мы. В большинстве случаев это не так. Рассмотрим остеопатический
пример. В своей книге Teachings in the Science of Osteopathy, Сатерленд говорит о спино-
мозговой жидкости следующее: «В спино-мозговой жидкости присутствует невидимый
элемент, который я называю “Дыхание жизни”». (Wales, 1990, 13-14). Это утверждение
находится на таком абстрактном уровне, который отличается от уровня физиологии,
которая, исходя из экспериментального знания о спино-мозговой жидкости, не может
принять такое утверждение. Недопонимания не избежать, если четко не определить
уровень абстракции.
Paul Watzlawick приводит следующий пример такой трудности: в автомобиле с
обыкновенным способом переключения передач «мы можем изменить режим работы
мотора двумя разными способами: либо посредством акселератора (увеличивая или
уменьшая поступление горючего в цилиндры), либо через изменение передачи. Доведя до
крайности данную аналогию, мы сказали бы, что для каждой передачи машина имеет
некоторый , регистр, «поведений» (то есть производство силы, а, значит, скорости,
ускорения, запуск мотора и т. д.). Внутри этого регистра (то есть этого класса
поведений) использование акселератора произведѐт желаемые изменения в
производительности мотора. Но если желаемая производительность зависит от
фактора вне данного регистра, водитель для получения искомого изменения будет
вынужден переключить скорость. Итак, переключение скоростей это явление,
принадлежащее более высокому логическому типу, по сравнению с обычным увеличением
скорости, поэтому было бы абсурдным говорить о механике сложных зубчатых передач
в термодинамических терминах поступления горючего». (Watzlawick, 1975, 27).
Переход через перцепцию.
Другая трудность, с которой встречаются все те, кто много работает с перцепцией (в эту
группу входят и остеопаты), это интерпретация того, что они получили через перцепцию.
У нас есть естественная тенденция думать, что воспринимаемое нами таковым и является.
Наш опыт в этой области заставляет нас быть очень осторожными: то, что я воспринимаю
это только то, что я воспринимаю, и это не позволяет мне утверждать, что это так на
самом деле.
Кроме того, теперь после перцепции этого явления нужно найти ему объяснение. В целом
для этого прибегают к уже известным элементам. Объяснить воспринятое пытаются
большей частью на некотором уровне абстракции, используя элементы различных
уровней (высших или низших), что часто приводит к скрытому смешению уровней
абстракции, потенциальному источнику коммуникативных трудностей.
И, наконец, поиск объяснения ведѐт к формулированию гипотез (индукция), что без
сомнения является вполне законным. Время и каждодневный повторѐнный опыт
укрепляют гипотезу. И дело может дойти до того, что гипотеза трансформируется в
незыблемую уверенность, потом в догму. Мы придѐм к пониманию гипотезы как к
достоверному факту, хотя никто и никогда не проверял еѐ научными методами. Самая
большая опасность возникает тогда, когда непроверенные убеждения становятся
предметом преподавания в учебных заведениях, и никто при этом не уточняет, что речь
идѐт о гипотезах.

Новатор.
И ещѐ, в непризнании различных уровней абстракции заключается, может быть, одна из
причин, из-за которых большинство из новаторов остаются непонятыми и зачастую
отвергаемыми: индуктивное действие ведѐт личность, предпринимающую это действие, к
восхождению в конус, что, следовательно, вынуждает его занять другой уровень
абстракции или реальности по отношению к себе подобным.
Человек, находящийся на конусе выше, чем объект его наблюдения, может понять нижние
уровни конуса. А человек, находящийся на более низком уровне, не сможет понять то же,
что и первый, не изменив свою точку зрения. Он сможет понять только то, что позволит
ему уровень, с которого он наблюдает. Чтобы действительно понять другого, нужно
захотеть и смочь изменить свой уровень конуса.
Мы не станем претендовать на то, что один уровень абстракции более правильный, чем
другой. Их правдивость не абсолютна, а относительна; она зависит от точки зрения
наблюдателя. Но какой бы не была эта точка зрения, речь всегда идет лишь о частичном
восприятии вещей. Трудность заключается главным образом в том, что явления не
осознают сами себя: «Когда исследователь пытается изучить такие сложные вопросы,
как человеческие отношения, он делит вселенную по своему усмотрению на такие части,
которые позволили бы ему, используя такое деление, удовлетворительным образом
рассмотреть и описать происходящие явления. (…) Можно сравнить его положение с
тем, в котором находится посетитель музея, которому никогда не удастся
одновременно увидеть статую с обеих сторон. Если он находится позади неѐ, он не
сможет предугадать выражение еѐ лица, пока не увидит его. Чтобы получить полное
представление о статуе, ему придется обойти вокруг неѐ. По мере его перемещения, ему
будут открываться все новые и новые виды статуи, пока, наконец, совокупность
впечатлений не позволит ему создать еѐ уменьшенную модель. Всѐ усложнится, если
представить себе, что посетители, приходя в музей, руководствуются разными целями.
Некоторые хотят получить лишь поверхностное впечатление о сокровищах, которые в
нѐм находятся, другие собираются заняться детальным изучением, чтобы
подготовиться к карьере художника, а третьи хотят встретить там людей,
разделяющих их интересы. Таким образом, в зависимости от поставленных целей,
каждый из собравшихся вокруг мраморной статуи, получит разную картину
увиденного». (Bateson, 1988, 39).
Может быть, существуют ключевые точки, которые позволяют понять, почему
краниальная концепция была так плохо принята. Для ученого, который занимается только
конкретным, наблюдаемым, измеряемым, разговоры о мобильности черепа – это сказки.
Он верит только в то, что видит, и ему недоступна эта реальность. Краниальный
остеопат чувствует это движение. Он уверен в своей реальности: «Я же вам говорю, что
чувствую это!» Каждый оценивает вещи на различный уровнях реальности. Понимание и
применение этого принесло бы больше ясности и спокойствия. Это позволило бы тому,
кто не чувствует тканевой ритмический импульс или движения черепа, проникнуть на
этот уровень реальности. Это, конечно, не легко. Мы ещѐ рассмотрим этот вопрос в части,
посвященной пальпации.

Реальность? Всѐ зависит от точки зрения!

Жизнь дает нам бесчисленное количество объектов для наблюдения, к тому же, они
находятся в постоянном движении. Мы сами являемся частью этой игры, двигаясь вместе
с ними. Абстракция виртуально выводит нас из этой игры и делает нас наблюдателями.
Точка зрения – это инструмент, который мы неосознанно используем, чтобы
абстрагироваться. Точка зрения – это точка, относительно которой мы наблюдаем, это
точка опоры, фулькрум, как сказали бы остеопаты, относительно которого мы можем
распознать, выявить, поддержать взаимосвязи как между нами и элементами, так и между
собственно элементами. Точка зрения дает нам точку стабильности по отношению ко
всему, что движется. Это позволяет нам снизить количество неясностей. «В области
Камарг, где ландшафт абсолютно плоский, достаточно встать на табуретку, чтобы
изменить пейзаж и достичь взглядом моря. (…) Стоит только наблюдателю изменить
свое отношение, как меняется форма наблюдаемого объекта». (Cyrulnik, 1997, 16).
Существует бесконечное множество потенциальных точек зрения, каждая из которых
работоспособна. К сожалению, длительное использование абстрактности приводит к
тому, что мы начинаем думать, что это и есть реальность, то, что мы наблюдаем,
находится вне нас и живет своей жизнью, независимой от нашей. Так мы полагаем, что
физический мир – это предмет, существующий совершенно независимо от нас. Квантовая
физика же утверждает обратное. А восточные философы повторяют нам это уже много
веков… Именно на этих консенсусах – ведь речь идет именно о них – веками
основывается наука. Но мы знаем теперь, что нужно изменить наше сознание и принять
во внимание тот факт, что наблюдатель и объект наблюдения – это не чужие друг другу
понятия, но и не зависящие друг от друга. Вспомним слова Поля Ватцлавика: «Очень
часто (…) мы путаем два разных аспекта того, то мы зовем реальностью. Первый
аспект имеет отношение к чисто физическим свойствам предмета, которые можно
объективно почувствовать. Он тесно связан с правильной сенсорной перцепцией, с
«общим» смыслом, с объективным, воспроизводимым и научным подтверждением.
Второй аспект заключается в присвоении значения предметам. Он основан на
общении».(Watzlawick, 1978, 65). Первый аспект является следствием того, что мы
используем общую сенсорную систему: тело. Второй вытекает из интерпретации того ,что
мы почувствовали.

Пары.

В свете сказанного об индукции и дедукции, мы создали концепцию пар. Пара состоит из

внешне противоположных элементов, но может функционировать только при
взаимообмене и сотрудничестве последних. Концепция конуса позволяет нам выделить
несколько интересных пар.
Некоторые знаменитые пары.

Причина/следствие: Если мы рассмотрим гипотезу конуса, который олицетворяет

эволюцию от простого к сложному, мы можем сделать вывод, что на вершине его
находится причина, которая породила то, что мы наблюдаем, а внизу располагается
следствие, результат цепочки превращений, запущенных причиной. Эта пара имеет
родство с другой известной парой: быть/иметь.
Пара простота/сложность уже была тщательно рассмотрена нами. Она связана с парой
качество/количество.
Пара почему/как связана с парой философия/наука: философия направлена на поиск
ответа на вопрос «почему», а наука – «как».
Существуют и многочисленные другие пары: мечта/реальность, абстрактное/конкретное,
эфемерное/солидное. Вот что о них говорит Стилл: «Мы видим форму каждой вселенной и
называем совокупность их действия биогенетической жизнью. Все материальные тела
живут земной жизнью, и каждое пространство живет своей жизнью, эфемерной или
духовной. Объединяясь, обе создают человека. Земная жизнь обладает движением и
силой; небесные тела обладают знанием и умом». (Still, 1902, 254).

Управлять парами.
Концепция пар связана с теорией противоположностей, берущей начало в логике
Аристотеля (384-322 г до н.э.), которая, в свою очередь, происходит от силлогизма и
считается основой западного мышления. Эта логика опирается на противопоставление А
и не-А, между которыми не может существовать никого посредника. Она может с
успехом применяться в математике, но еѐ применение в реальной жизни сталкивается с
большими помехами; однако еѐ применяют веками. Это приводит к развитию концепции
бинарной модели вселенной, созданной исключительно из противоположностей. Так как
мы проецируем то, что знаем, или то, что ощущаем, а затем интерпретируем в свете
наших осознаваемых или неосознаваемых моделей, мы стараемся жить, проецируя эту
модель слишком приблизительно, что приводит ко многим трудностям в наших
отношениях. В кино мы легко отличаем положительного персонажа (в белой шляпе) от
отрицательного (в черной), в жизни же всѐ намного сложнее…
Корцибский четко описал психологические, и даже физиологические условия
нюансированной (с оттенками), не аристотелевской, логики: «Для того, кто живет
общей семантикой, все мысли имеют оттенки. Такой человек избегает диктатуры
понятий правда/ложь, черное/белое, тезис/антитезис, которые, как две стороны медали,
запирают рассуждение в рамки противоречивых аспектов одной реальности, в то время
как проблематика заключается в поиске созидательного подхода».(Saucet, 1996, 14).
Эдгар Морэн (Edgar Morin) предлагает нам диалогическое мышление, которое
«объединяет два антогоничных принципа или утверждения, которые, казалось бы,
должны отталкивать друг друга, но которые неразделимы и необходимы для понимания
одной и той же реальности. Физик Нильс Бор, например, признавал необходимость
рассмотрения физических частиц одновременно и в качестве корпускулов (частиц), и в
качестве волн. Как сказал Паскаль, обратное правде – это не ошибка, а
противоположная правда. Н.Бор говорит об это по-своему: «Противоположность
тривиальной правды – это всегда глупая ошибка. Но противоположность глубокой
правды – это другая глубокая правда». Те есть, проблема заключается в том, чтобы
объединить антагонистические понятия во имя организаторского, продуктивного и
созидательного мыслительного процесса в сложном мире человеческой жизни и
истории». (Morin, 1999, 254).
Применение приставки «не-» могло бы привести нас к выводу, что существует
противостояние между аристотелевским подходом или логикой и не-аристотелевским.
«По сути, не существует противостояния, а только выход за рамки и обобщение:
аристотелевский подход является частным случаем не-аристотелевского».(Bulla de
Villaret, 1992, 105). Аристотелевская или бинарная логика, очевидно, очень проста, а
значит, легка в применении: она, в частности, позволяет создать два противоположных
концептуальных полюса, разделенных постоянным напряжением, что позволяет
совершаться стабильному и мощному энергетическому взаимообмену между ними, со
всеми преимуществами (и недостатками) из этого вытекающими. Но бинарная логика –
это только частный случай более обширной логики, основывающейся на существовании
множества возможных промежуточных состояний между А и не-А, что гораздо лучше
соответствует сложности и неточности жизни. Итак, к какому качеству внутри пары мы
бы не стремились, всегда присутствует другое качество. Этому нас уже давно учит
символ Тао.

Рис. 5. Символ Тао.

Мы с трудом соединяем противоположности, а вот природе это очень хорошо удается.

Наиболее часто используемой системой является чередование: «В слове чередование
(alternance) ecть корень «alter» - другой. Чтобы существовало слово «я», необходимо
слово «ты». Без Ты нет Я».(Peze, 1993, 32).
Примеры чередования в природе и в живых организмах слишком многочисленны и
слишком очевидны для внимательного наблюдателя, чтобы останавливаться на них.

Вот чем мы займемся сейчас.

Мы начнем с того, что раздробим модель. Такое выражение может навести на мысль, что
наше намерение разрушительно, но это не так. Наше намерение аналитическое:
уменьшить существующие модели, чтобы выделить элементы, которые делали их
едиными в нашем понимании. Эти элементы послужат нам затем материалом для
разработки новых моделей, более удовлетворяющих наш разум. Мы создадим новую
пару: деструктурация/реструктурация.
Мы проанализируем великие эксплицитные и имплицитные модели, которые
использовали Стилл, Сатерленд, Литлждон. Эти модели основывались на наблюдениях за
жизнью и живым. Эти понятия находят подтверждение и сегодня: жизнь и организация
всего живого, по сути, не изменилась в течение века.

«Мир, который описывает наука – это всего лишь метафора недостижимой

реальности. Все термины, использованные для еѐ описания, выдуманы человеком. Они
вырабатывались долго. А единственное их преимущество в том, что они позволяют
описать с помощью нескольких алгебраических формул описать то, чему мы являемся
свидетелями. (…) На самом деле, мы строим в своем воображении модель реального
мира, которая ещѐ дальше от реальности, чем бумажная модель самолета от Боинга
747». (Deshaies, 1992, xv.)

Глава 3

Учителя и образцы.
«Бог – это только псевдоним».
Henry Guillemin in Favre, Словарь неполученных идей, стр. 277.

Перевод текстов Стилла, Троубриджа, Сатерленда, Литлджона, Беккера м других

позволил мне глубже проникнуть в их мир, глубже, чем если бы я просто читал эти
тексты. Переводчик не может быть поверхностным. Он должен действительно понять
основную идею, выраженную автором, чтобы передать еѐ на другом языке с
наименьшими искажениями. Контактируя с этими авторами, я смог более точно уловить
их манеру понимания жизни и остеопатии и способ построения моделей, который они
использовали для передачи информации. Они наблюдали, размышляли и действовали с
помощью современного им сознания, используя имплицитные модели, переданные им
через их образование, современное им коллективное сознание и окружавшую их среду.
Сегодня мы обязаны разобрать, демонтировать эти системы выражения, эти модели,
чтобы найти главный смысл того, что они наблюдали и хотели нам передать, а так же
суметь переформулировать их, использовать таким образом, какой больше подходит к
нашему современному сознанию.
Сначала отметим, что Стилл имплицитно, но использовал понятие модели: «Для
остеопата слово «принцип» означает план и характеристики для постройки дома,
механизма, человека, мира, всего чего угодно, на основе предмета или рисунка. Чтобы
понять механизм жизни – или человека – созданный таким, какой он есть, и все
возможные причины его создания, необходимо постоянно сохранять в уме план и
характеристики, чтобы не было провала в знании об отношениях и использовании всех
деталей». (Still, 1999, 24). Эта цитата позволяет нам понять, что в жизни и живом он
выделял определенную связь, которую он хотел открыть, следовать ей, и модель которой
старался создать.

Модели Стилла.

Все тексты Стилла пронизаны прямыми или косвенными намеками на модели, на которых
строится его концепция жизни и живого. Carol Trowbridge так же привносит множество
элементов, которые помогают понять путь Стилла, его личную эволюцию, внутренние
конфликты, к которым привела эта эволюция, и способ их преодоления.
Чтобы на самом деле понять Стилла, главное нужно помнить, что всю свою жизнь он
развивал базовую модель, предложенную методистской церковью, евангелической
протестантской доктриной, основанной в Англии в начале 18-го века Джоном и Шарлем
Уэсли (Wesley).

Ждон Уэсли (1703-1791) – английский религиозный реформатор, основатель методистской церкви. Будучи англиканским
пастером, вместе со своим братом Шарлем, он основал маленький кружок верующих студентов, занимающихся
регулярным чтением Библии и других религиозных книг и посещающих бедных и больных. В насмешку над их строгим
соблюдением ритуалов, они получили прозвище «методисты».
В 1735 году Джон и Шарль Уэсли, англиканские священники, отправляются в Соединенные штаты, чтобы обратить в
свою веру индейцев Джорджии. Там они встречаются с людьми из моравской общины. По возвращении в Лондон, Джон
посещает моравскую общину. Под влиянием главы этой общины Бѐлера, он хочет проделать «опыт Спасения». 24 мая
1738 года во время одного «истового богослужения» он проникся глубоким убеждением, что его грехи даны ему свыше и
он «чувствует, как странным образом наполнилось теплом его сердце». Нечто вроде внезапного обращения, которое
состоит в резком внутреннем изменении, а не в переходе от неверия к вере, или от одной религии к другой, станет
основной характеристикой методизма и других течений «Пробуждения». Методизм взывает вернуться к истокам
реформы. В 1739 году в Кигсвуде, рядом с Бристолем, соратник Уэсли, Жорж Уайтфильд (Whitefield, 1714-1770)
приходит к новаторской идее проповедовать с высоты террикона перед 200 шахтерами. В последующие дни аудитория
увеличивается до нескольких тысяч, принадлежащих ко всем классам населения. Так начинается один из главных видов
деятельности методистов – проповедование.
Методистская доктрина утверждает свободу человеческой личности (в противовес кальвинистской доктрине
предназначения), внезапное просветление, а внутреннее убеждение считает знаком, достаточным для спасения.
Доктрина выступает за личный опыт обращения, приход к вере и просветление. Она характеризуется бесконечной
молитвой, просящей совершенства, и активной заинтересованностью в общественном благополучии и общественной
морали. Методизм распространился в Европе (Англия, Франция), но большей частью в Соединенных штатах, где долгое
время он был самой значительной религией страны.

Поскольку отец Стилла был методистским пастером, детство и юность Стилла были
пронизаны ценностями этой доктрины, в частности большой требовательностью и
большой личной строгостью. «Хотя Эндрю впоследствии не был последователем
официальной религии, от методизма он унаследовал отвращение к алкоголю и рабству,
интерес к образованию и подход к медицине, предпочитающей здоровье, а не
болезнь».(Trowbridge, 1999, 3). В этой вере он черпает непоколебимую уверенность в
нашей духовной сущности и в возможности бесконечного самосовершенствования. Таким
образом, Стилл, человек 19-го века, всю свою жизнь развивался по имплицитной модели
18-го столетия.

Библейская модель.
Наблюдая природу, жизнь и живое, человеческие существа всегда обнаруживали связь,
имплицитный порядок, внутри которого величие мира и его совершенство могли быть
объяснены только путем обращения к высшему творцу: «Во все времена людей занимало
объяснение происхождения растений, животных, человека. Первым решением этой
проблемы, самым простым, самым прямым, стало сотворение мира всемогущим богом.
Такое решение мы находим во всех религиях, хотя и в разных вариациях». (Lecomte de
Nouy, 1939, 183). Как и все додарвинские духовные течения, методистская модель – это
библейская модель, объясняющая акт творения, как дело рук вездесущего, всемогущего и
всезнающего Бога. Этим концептом пропитана вся философия Стилла: «Всю свою жизнь
до сегодняшнего дня я не боялся высказывать свои выводы о мудрости природы, очень
мудром и дальновидном механике. Я утверждал, что «Бог» был мудрым до конца, говоря,
что любое творение, созданное по этому закону силы и мудрости, являлось полным
совершенством, с точки зрения всех его характеристик. В растительном мире никакая
человеческая способность не может обнаружить ни малейшей ошибки, ни даже
предположить необходимость добавить к этому совершенному миру какой-нибудь ещѐ
листочек, веточку или плод. Я долго изучал минералогию и открыл, что от черного цвета
силурита до чистоты прозрачного кристалла каждый камень или скала имеет своѐ
место в этом ряду жизни, принадлежащее только ему и ни один другой камень не
может появиться в его одеяниях. Я понял, что бриллиант не может быть ни рубином,
ни дубом, ни уткой, ни козой». (Still, 1999, 83-84).

Создания, совершенные по сути.

Исходя из принципа Совершенства Творца, приходим к выводу, что его творения по сути
могут быть только совершенными. По мнению Стилла это приводит к нескольким
существенным следствиям. Первое в том, что мы не сумели бы их улучшить. Второе в
том, что эти творения являют нам своѐ совершенство и стоит только их изучить и
наблюдать, как откроются законы, управляющие ими. И третье, наконец, в том, что как
только эти законы открываются, нам приходится им следовать: «Либо Бог это Бог, либо
он таковым не является. Остеопатия это закон, установленный Богом, а кто-либо
сумевший улучшить закон Божий, не выше ли он самого Бога. Остеопатия открывает вам
глаза, чтобы вы увидели и увидели со всей ясностью; практика еѐ покрывает все аспекты
болезни, тогда как закон поддерживает жизнь в еѐ движении». (Стилл, 1998, 204).
Такое понимание, радикально отличающееся от аллопатического медицинского
понимания, кажется мне основополагающим. Данная философия близка тому, о чѐм я
упоминал, говоря, что мы проецируем свои модели на нашу жизнь: «Вспомните вот о чѐм:
лошадь, которая без конца ищет несовершенства, никогда не найдѐт ровной дороги».
(Стилл, 1999, 203). Такая философия обуславливает образ действия остеопата,
единственная роль которого сводится к тому, чтобы понять, как функционирует система,
обнаружить аномалии, исправить их, а остальное предоставить доделать природе: «Долг
остеопата не в том, чтобы лечить больного, а в том, чтобы наладить часть системы или
всю еѐ целиком, чтобы реки жизни могли течь свободно, орошая жаждущие влаги поля».
(Стилл, 1998, 184). Здесь Стилл присоединяется к Мольеру, который во «Мнимом
больном» бичует медицинскую систему своего времени: «Природа сама собой, если мы не
будем мешать ей, справится постепенно с беспорядком, который в ней образовался.
Только наше беспокойство и нетерпение всѐ портит, и почти каждый человек умирает от
своих лекарств, а не от своих недугов».

Раздираемый противоречиями человек.

В ходе жизни Стиллу пришлось вынести множество страданий, в частности потерю
четырѐх из своих детей во время эпидемии церебро-спинального менингита. Такое
испытание, добавившееся к уже созревшим в нѐм сомнениям, привело его не только к
радикальному пересмотру классического медицинского подхода, но и к разочарованию в
том, что он почитал как божественную мудрость. Мог ли совершенный Бог допустить
такие страдания? «Именно тогда, когда я стоял там, пристально глядя на трѐх членов
моей семьи – двое из них были моими собственными детьми, а третий усыновлѐнным
нами ребѐнком – я задал себе серьѐзный вопрос: «Разве возможно, чтобы Бог оставил
человека в мире сомнений? А само сомнение, что это такое? Что дать, чтобы получить
желаемый результат? А знаем ли мы, куда идѐт человек после смерти?» И именно тогда я
решил, что Бог не был Богом сомнения, но Богом правды. И все Его духовные и
материальные творения гармоничны. Его закон животной жизни абсолютен. Бог
настолько разумен, что наверняка оставил лекарство в самых недрах материального
вместилища, в котором живѐт жизненный дух». (Стилл, 1998, 76). Именно тогда он
выбрал свою модель (потенциальное совершенство сотворѐнного мира), которую пронесѐт
через всю свою жизнь.

Спенсер и эволюционизм.
Это испытание приведѐт Стилла к бесконечному поиску. Я не стану рассказывать его
историю, подробно описанную Кэрол Троубридж в его «Автобиографии» и в «Рождении
остеопатии», но я не могу обойти молчанием его встречу с философией Герберта
Спенсера, которая позволила ему сформулировать остеопатию и изложить еѐ как
целостную систему: «Именно Спенсер изобрѐл термин эволюция, популяризировал еѐ
концепты причины и следствия, холистического функционирования организма, в котором
каждая часть связана с его целым. Чтобы интегрировать любое знание в структуру
эволюции он внедрил понятия перфекционизма и прогресса в дарвиновский концепт
эволюции, делая его тем самым более способным к ассимиляции». (Trowbridge, 1999, 117).
Влияние Спенсера заставит его перейти от до эволюционной концепции мира (библейская
модель) к эволюционной. Всѐ воспринятое им из эволюционизма Дарвина и Спенсера без
сомнения отразилось на его понимании Бога и божественного. Но поскольку он
продолжает использовать слово Бог, трудно определить степень изменений, которые
могли произойти в нѐм в этом вопросе, по мере того как происходила его личная
эволюция и влияли разные другие факторы. Однако, он никогда не расстанется с
концепцией мира, сотворѐнного всезнающим Богом: «Я хочу вам сказать, что я почитаю
уважительного, умного и математического Бога. Он знает, насколько быстро или
медленно всѐ на земле происходит. Он не пользуется нашими газетами, чтобы
опубликовать своѐ желание немного ускорить движение нашей земли, чтобы дать
пройти комете. Все миры послушны ему, не напиваются и не теряют голову. Я
утверждаю это, основываясь на своѐм доверии к абсолютному математическому
могуществу Универсального Архитектора. Такое же доверие испытываю я к Его
точности и Его способности творить, вооружать и оснащать человеческую машину,
чтобы она могла функционировать от колыбели до могилы. Он вооружил и оснастил еѐ
всем, что необходимо для путешествия по целой жизни от ребѐнка до старца». (Стилл,
1998, 208).

Другие ключевые моменты стилловой модели.

Единство организма – глобальность.

«Мы считаем тело совершенно здоровым, что означает совершенство и гармонию, не с

точки зрения его отдельных частей, а с точки зрения его как единого целого. Только
тогда мы полны любви, изумления и восхищения». (Стилл, 1999, 40).
Глобальность это очевидный ключевой пункт, признаваемый всеми остеопатами, но это
также один из фундаментальных и самых трудных для соблюдения принципов, в
частности с того момента как предпринимаются исследования с научной целью, главной
характеристикой которых является расчленение ради исследования. Умение соединить эти
противоречивые аспекты является гениальным качеством состоявшегося остеопата.

Взаимосвязь структуры и функции.

«Остеопатия основывается на совершенстве творения Природы. Когда все части

человеческого тела в порядке, оно здорово. Если это не так, результатом будет болезнь.
Когда части вновь отрегулированы, болезнь уступает место здоровью. Работа
остеопата состоит в настройке тела от анормального его состояния к норме; тогда
анормальное условие уступит место нормальному, а здоровье станет результатом
нормального условия». (Стилл, 1910, 3).

Отношение причины и следствия.

Мысль о причине и следствии глубоко повлияла на сформированное Стиллом

представление о болезни. «В детстве меня учили, что различие между врачом от закона
и врачом от медицины состоит в том, что врач от закона размышляет от причины к
следствию, тогда как врач от медицины размышляет от следствия к причине». (Truhlar,
1950, 125) Вероятно, эта идея преследовала Стилла всю жизнь: «Он думает и грезит от
причине и следствии. Кажется, его ум забыл все слова родного языка, кроме слов причина
и следствие. Он столько говорит, столько проповедует о причине и следствии, что его
соратники приходят, в конце концов, к мысли, что он тронулся умом и вскоре готов
будет для приюта для душевнобольных». (Стилл, 1999, 101). В «Автобиографии» мы
находим также другой показательный намѐк: «Причина и следствие бесконечны.
Причина, начинающая некоторые случаи, может быть более или менее значительной,
но время добавляется к еѐ следствию до тех пор, пока следствие не становится
значимее, чем причина, со смертью в конце. Смерть это конец или сложение всех
следствий». (Стилл, 1998, 184).

Правило артерии и bloodseed.

Мысль о значении притока крови очень рано появилось в текстах Стилла. Свободная
циркуляция жидкостей тела всегда была одной из главных его забот: «Нужно освободить
и направить обильный и полный приток артериальной крови ко всем частям тела,
органам и железам по каналам, называемым артериями. А когда кровь выполнит свою
работу, тогда без промедления вены должны вернуть всю еѐ в сердце и лѐгкие для
обновления». (Стилл, 1999, 31). В его текстах и заявлениях этот концепт повторяется
лейтмотивом, так что у нас не остаѐтся никаких сомнений в важности, которую он ему
отводил. «Однако, ответ на этот вопрос нам уже дан в Священных Писаниях:
«Чистота сродни божественному». Делайте так, чтобы воды жизни проистекали из
мозга, снимите все преграды и работа совершится, подарив вам вечное завещание на
долголетие». (Стилл, 1999, 73).
Кровь была для него чудесной жидкостью: «Мудрость архитектора Природы
содержится в каждой капле вашей крови». (Стилл, 1998, 304). Несмотря на то, что он все
время говорил о важности свободной циркуляции жидкостей и, в частности, крови, Стилл
в своих трудах довольно поздно создал концепцию, которую он назвал bloodseed. Я бы
перевел это слово как «обсеменение кровью», «посев крови». В книге «Остеопатия,
исследования и практика», опубликованной в 1910 году, мы впервые встречаем это слово:
«В заключении, я бы сказал, что все части организма зависят от обсеменения кровью,
посланной от легких к сердцу, а затем в артериальную систему – настоящую систему
распределения. Мы много говорим о болезнях и их причинах; их смертельность
происходит от невозможности организма к починке самого себя». (Стилл, 2001, 32).
При лечении дренаж имел для Стилла одним из главных приоритетов: «Откройте двери
вашего самого чистого разума, повяжите пояс энергии и освободите гибнущий сосуд
жизни. Выкиньте за борт все мертвые грузы фасций и пробудите силы выделительных
органов. Позвольте нервам показать их силу, чтобы избавиться от всех грузов, которые
снижают энергию природы. Дайте им возможность действовать, дайте им все
питательные вещества, и победа будет за Мудрым Архитектором. Никогда не
сдаваться, но держаться до самой смерти». (Стилл, 1999, 70).

Божественная аптека.
Стилл всегда утверждал, что наше организм обладает всеми необходимыми
способностями для того, чтобы вырабатывать химические субстанции, которые
необходимы организму в данный момент: «Я считаю, что механика человека – это
божественная аптека, и что все природные лекарства находятся в нашем теле».
(Стилл, 1998, 274).
Он всѐ время горячо протестовал против использования медикаментов в любых их
формах. «Целью моего исследовательского путешествия было найти в теле субстанции
и дать им возможность действовать так, как они должны. Они дают нам здоровье,
когда преобладает нормальная функция. Болезнь появляется только тогда, когда эти
субстанции ненормальны. Нас призывают к тому, чтобы создать более тонкое знание о
свойствах продуктов, выработанных в этой огромной лаборатории, которая смешивает
и разделяет каждую субстанцию, чтобы позволить еѐ выполнить еѐ функцию: силовую,
созидательную, очистительную, действующую». (Стилл, 1999, 63).

Саморегулирующееся тело.
Задолго до того, как Кэннон (Cannon) изучил тонкие регуляторные механизмы тела и
создал концепцию гомеостаза, Стилл уже имел четкое представление об этой концепции и
широко излагал еѐ: «Я считаю, что до того момента, как болезнь достигнет своего
зенита – после чего ухудшение становится выше жизненных возможностей – любые
заболевания могут быть вылечены с помощью собственных чудесных лекарств природы.
Я думаю, что правдивость этой фразы находит подтверждения в каждодневной
жизни». (Стилл, 1999, 118).
Вальтер Брэдфорт Кэннон (Walter Bradfort Cannon) (1871-1945): американский нейрофизиолог, который создал понятие
гомеостаза, наличие которого уже предполагал Клод Бернар. Кроме этого, он изучал роль ЦНС, особенно в связи с
эмоциями. Гомеостаз предполагает тенденцию любого живого организма к поддержанию равновесия основных функций.

Стилловский парадокс, американский парадокс.

В заключении, уточним, что парадокс сосуществования пре-Дарвиновской модели
(библейской) и пост-Дарвиновской (эволюционной модели) типичен как для Стилла, так и
для американской ментальности, причем, не только стилловской эпохи, но и современной.
В своей книге «Америка, между Библией и Дарвином», Dominique Lecourt рассказывает
историю одного молодого преподавателя, Томаса Скоупа, который в 1925 году был
приговорен к штрафу в 100 долларов за то, что преподавал эволюцию студентам из
Дайтона (шт.Тенесси). этот штраф был основан на законе, предложенном депутатом
Джоном Батлером и принятом в 1924 году. «Закон предполагал запретить всем
преподавателям университетов и школ, финансируемых за счет государственных
средств, учить теории, которая отвергает факт божественного Сотворение человека,
описанный в Библии, и утверждающей, что человек произошел от животных» (Lecourt,
1992, 21). Этот закон действовал в штате Теннесси до 1967 года! Таким образом, мы
видим не только стилловский парадокс, но и американский парадокс. К тому же, не
парадоксально ли видеть на американских монетах и купюрах фразу «In God we trust», и
то, что эта фраза стала национальным американским девизом в 1957 году? Конечно, нас,
безусловно светских людей, это шокирует. Но кроме видимого парадокса, это показывает
нам, может быть, что американская культура признает трансцендентность человеческого
существования. Речь идет о значительных культурных различиях, о которых мы должны
помнить при наших исследованиях: «Доминирующая парадигма, которую выбирает
общество – это результат сложной селекции: культурной, экономической, политической
и эстетической. Основа этого выбора может и не быть рациональной». (Masiello, 2000,
25).

“In Good we trust” можно было бы перевести «Мы уповаем на Бога» или «Мы верим в Бога». Впервые этот девиз
появился в 1864 году на монетах, достоинством 1 и 2 цента. С тех пор он стал фигурировать на монетах, а затем и на
банковских балетах. В октябре 1957 года это выражение стало официальным девизом Соединенных Штатов.

Остеопатия Литтлджона.

Джон Мартин Литтлджон (1865-1947) родился в Шотландии. Он изучает теологию в

Университете Глазго, т.к. готовится стать священником. Он принадлежит к
пресвитерианской конфессии.

Пресвитерианство – религиозная система, проповедуемая Кельвином, принесенная в Шотландию Джоном Кноксом в

1560 году. В этой системе управления церковью доверено на всех уровнях (приходском, региональном, национальном)
смешанному корпусу или пресвитериуму, состоящему из представителей светского общества и пастеров, избираемых
прихожанами. В 1688 пресвитерианство стало государственной религией Шотландии.

Ещѐ не получив диплома, он посвящен в сан и с 1886 года преподает. В 1889 году он
возвращается в Университет, где получает диплом преподавателя классических языков. В
1890 он получает диплом лиценциата по теологии, а в течение двух последующих лет
изучает право и в 1892 году получает диплом юридических наук. На протяжении всего
этого времени он интересуется медициной, что позволяет ему изучить основы анатомии и
физиологии.
Затем он поступает на службу в графство Лондондерри (Londonderry) в Ирландии. Но из
за слабого здоровья ему советуют сменить климат и жить в более теплых странах, что
побуждает его эмигрировать в Соединенные Штаты в 1892 году.
Он записывается в Колумбийский Университет в Нью-Йорке, а в 1894 году становится
доктором философии. Он так же изучает политическую экономию. Его докторская
диссертация была одной из самых замечательных в его время. Ввиду его заслуг, ему очень
рано доверяют ответственные университетские должности. С 1894 года он избран
Президентом колледжа Амити, а затем колледжа Спринг, в Айове, в смешанном колледже
свободного изучения искусств.
Страдая хроническими проблемами затылочной области и горла, в 1897 году Джон
Мартин отправляется в Кирксвиль для остеопатического лечения. Здоровье возвращается
к нему. Он под таким впечатлением от Стилла, от его метода и от его терапевтических
результатов, что принимает решение изучать остеопатию в колледже Кирксвиль. В 1932
году Литтлджон напишет: «Захваченный изучением анатомии и физиологии, к тому же
больной и высланный из своей родной страны медицинским корпусом по причине болезни,
я был взволнован идеями Стилла и готов принять философию его системы, которая
основывалась на лечении через человеческое тело, через коррекцию структуры с целью
нормализации выработки, распределения и применения его собственных лекарств для
излечения».(Normonton, 1988, 3).
Стилл пригласил его для преподавания своего любимого предмета – физиологии. В 1898
году он становится деканом факультета и преподавателем физиологии в ASO,
одновременно являясь слушателем курса остеопатии.

ASO – Американская школа остеопатии. Основана в 1892 году А.Т.Стиллом.

Его братья, Джеймс и Дэвид, приедут к нему в Кирксвиль и так же как он будут
преподавать и одновременно изучать остеопатию.

Джеймс Бахенен Литтлджон (1869-1947) – дипломированный врач и хирург университета Глазго. Работал хирургом на
службе английского правительства. Когда Джон Мартин вернулся в Англию, Джеймс руководил колледжем Чикаго и
играл важную роль в области остеопатии. После работы в ASO, Джеймс записался в школу права Кента, диплом
которой и получил.
Дэвид Литтлджон (1876-1955). В 1891-1892 годах прослушал курс наук в колледже Кенсингтона в Лондоне. Потом с 1893
по 1896 учился в университете Глазго. В этот период он преподавал химию в Western Medical School в Глазго. В 1896
году он так же отбыл а Америку. Дэвид получил диплом по теологии в колледже Амити в Айове, потом диплом доктора
медицины в Central Michigan College Святого Иосифа в Мичигане. Он отправился в Чикаго вместе с братьями, но его
интерес к народному здравоохранению и гигиене заставил его пойти по другому пути.

Очень быстро между братьями Литтлджонами, Стиллом и членами административного

совета колледжа возникли конфликты. Вероятно, корни этих конфликтов лежат в
различиях убеждений и взглядов на направление образования: «Джон Мартин
предпочитал остеопатию, основывающуюся скорее на физиологии, чем на анатомии.
Хотя его и привлекали принципы натуропатии, лежащие в основе науки Стилла,
верящего в лечение без медикаментов, Литтлджон пылко защищал всѐ то, что являлось
частью медицинской науки и считал, что это нужно включить в программу обучения,
теоретическую и практическую, кроме сугубо медицинских знаний». (Trowbridge, 1999,
238). Братья Литтлджоны в конце концов покинут ASO и создадут Колледж Литтлджона
по остеопатии в Чикаго, второй колледж остеопатии в США. В это время Джон Мартин
поступил в медицинские колледжи Дунхам и Херинг, где получил дипломы доктора
медицины. В 1913 году он возвращается в Англию и в 1917 основывает Британскую
школу остеопатии (British School of Osteopathy, BSO).

Другая культура.
Основной причиной разногласий между Литтлджоном и Стиллон, возможно, стало
расхождение во взглядах, суть которого заключается в противоречии фундаментальных
моделей, различия которых основаны на разнице культур и религий: «В частности,
кальвинистское воспитание Джона Литтлджона трудно уживалось с методизмом
Стилла, основанном на спиритуализме». (Wernham, 1994, 4). Хотя Литтлджон и получил
духовное образование и воспитание, он был Шотландцем, а значит европейцем,
принадлежавшим к университетской культуре. Этот факт противоречит образованию
Стилла, который был сельским самоучкой, прагматиком. Но именно это противоречие,
возможно, создало взаимное восхищение и влечение; эта разница создала
комплементарность одного по отношению к другому. Она поддерживалась
неосознаваемым родством, которое возникает между врачом и пациентом, который им
восхищается.
Не стоит так же забывать проблему языка: «Говорили ли они на одном языке? Я говорю о
том, что несет язык в своей невысказанной части, в выборе слов, в синтаксисе, в том,
что язык говорит о географическом, социальном, культурном происхождении
говорящего. Я совсем не уверен в этом. Нам трудно судить об этом по тем
единственным элементам, которые мы имеем в нашем распоряжении: по их взаимной
переписке. Не будем уходить слишком далеко, но мы имеем право в этом усомниться.
Какая разница должна была быть между разговорной манерой Проповедника с Границы
и разговорной манерой «очень Британского» университета!» (Hematy, 2001, 26).
Как бы там ни было, Литтлждона смесь религии и науки не устраивала. Он решительно
повернулся в сторону науки, такой какой она была в его время. Это, вероятно, ещѐ больше
усилило его разногласия со Стиллом и его коллегами: «Жизнь, таким образом, является
отправной точкой остеопатической философии. Наш взгляд на жизнь чисто
философский и мы никак не касаемся метафизики. Некоторые феномены проявляют
жизненные силы, физические и химические в связи с некоторыми посредниками,
средствами, которые мы называем телесными частицами. С этой точки зрения, жизнь
полностью вторична или является проявлением чего-то, о чем мы, вероятно, ничего не
знаем. Не важно, сможем ли мы или нет объяснить философию в еѐ самом глубоком
смысле, если нам удастся объяснить жизнь такой, какой она представляется с
физиологической точки зрения, какими представляются феномены жизни, связанные с
нашими телами, а так же материальные средства их выражения. Психическая сторона
жизни – это другая область дискуссии». (Littlejohn, 1999, 41).

Модель Литтлджона: человек в положении стоя.

В своей работе Литтлджон использует все основополагающие концепции Стилла. Он

продолжает и совершенствует детище своего учителя. В частности, он привносит в
остеопатическую концепцию основные медицинские науки, а именно физиологию.
Именно это и становится причиной разногласий со Стиллом, яростным противником
привнесения всего, что может иметь отношение к медицине. В рукописях Стилла мы
можем обнаружить множество резкой критики по отношению к медицине: «Для
механика анализ крови не имеет никакой важности. Он ищет причину трения и, когда
находит еѐ, устраняет. Если существуют костные изменения, если мышцы или нервы
компримированы, он устраняет причину, и результатом этого становится гармонизация
всей системы». (Still, 2001, 24). В книге “Contribution pf J.M.Littljohn to osteopathy”
Thomas Hall и John Wernham пишут: «Физиология, патология, симптоматология, химия
были строго запрещены; студентам не разрешалось «тратить время на ерунду типа
этой»». (Hall, Wernham, 1974, 5). Они добавляют: « Культивировалось мнение, что
хороший физиолог был ничтожным врачом». (ibid., 5) Именно Литлждону мы обязаны
следующим: «Интеграция фундаментальных наук – химии, биологии, физиопатологии – в
курсе обучения остеопатии». (Hematy, 1998, 38). Hall и Wernham писали: «Он завладел
остеопатией А.Т.Стилла и, несмотря на оживленные протесты, как говорится, погрузил
еѐ в ванну с физиологией и оставил там». (Hall, Wernham 1974, 6). Вот что пишет
Кристофер Ло: «Эпоха Создателя была окончена…» (Low, 1989, 9). А вот, что говорит по
этому поводу Литтлджон: «Тело – это жизненный механизм – это организм. Вот то, о
чем мы не должны забывать. Неправильно расценивать тело как машину или механизм.
Когда в тело попадают «сырые продукты», оно превращает их в жизненные. Ничто не
ассимилируется телом, не будучи вначале витализировано, оживлено, и любой процесс,
происходящий в теле – это жизненный процесс. Каждое повреждение, которое мы
обнаруживаем в теле пациента – это жизненное, витальное повреждение, которое
связано с витальностью пациента».(Littlejohn, 1999, 32).
Помимо механики позвонков, Литтлджон изучал в частности физиологию нервной
системы и системы кровообращения позвоночника, развивая практическое понимание
нервных центров позвоночника. Литтлджон более чем Стилл изучил отношение человека
с окружающей его средой: «Необходимо, чтобы тело получило необходимое питание,
чтобы окружающая его среда имела правильную температуру, освещенность,
влажность, циркуляцию жидкостей, распределение нервной энергии, чтобы сущствовали
нормальные условия сократимости, чтобы существовали свободные взаимосвязи между
всеми частями тела, а так же свободная артикуляция его структур, таким образом,
чтобы были возможны межклеточные, межтканевые и межструктуральные связи».
(Littlejohn, 2000, 32).
Он так же изучал адаптацию тела к положению стоя. Чтобы просто квалифицировать
философию или модель Литтлджона, мы могли бы сказать, что он говорит о стоящем
человеке и его отношениях с окружающим миром. В от время как исследование Стилла
было направлено, главным образом, на отношение структура/функция, и он занимался
свободной циркуляцией жидкостей в теле, основываясь на анатомии, Литтлджон в своих
исследованиях пошел дальше. Он обращается к физиопатологии и биомеханике, которые
дают ему необходимые элементы знания. Он изучает организацию вертикальности,
создаѐт модель позвоночных силовых линий, и, таким образом, сильно обогащает
остеопатическую концепцию. Эта линия исследований продолжается и в наши дни, в
частности благодаря развитию мышечных цепей и вкладу постурологии.

Остеопатия Сатерленда.

Вильям Гарнер Сатерленд (1873-1954) родился в Америке, в сельской местности штата

Миннесота. В отличие от Стилла или Литтлджона, он не связывает свою жизнь с
медициной. Случайности жизни заставляют его сначала выбрать профессию печатника, а
затем журналиста. В 1893 он оставляет свою должность журналиста и поступает в
университет Айовы, чтобы получить второе образование. Но он не заканчивает обучения
и возвращается в местную газету, сначала на должность старшего матера, а затем
журналиста. В ходе своей журналистской деятельности, он узнает об остеопатии и о тех
противоречивых слухах, которые ходят вокруг неѐ. Чтобы во всем разобраться, он решает
сделать репортаж. В 1897 году он отправляется в Кирксвиль. Его поражают как
остеопатические техники, так и полученные результаты. Он решает бросить всѐ и стать
остеопатом. В 1898 году он начинает обучение в колледже Кирксвиля, всего на один год
позже, чем Литтлджон, которого он, несомненно, знал как студента по остеопатии и
преподавателя по физиологии.
Сатерленд рассказывает, как ещѐ в то время, когда он был студентом, его осенила одна
мысль, когда он рассматривал полу-расчлененный череп: «Когда я рассматривал череп,
пребывая в мыслях о философии Стилла, моѐ внимание привлекли скошенные края
суставных поверхностей клиновидной кости. Вдруг меня пронзила мысль: «края
скошены, как у чешуек рыб, что означает подвижность для обеспечения механизма
дыхания»». (Strand Sutherland, 1962, 12). Он делал всѐ, чтобы прогнать эту мысль, которую
сам назвал бредовой идеей. На дворе 1898 год, он ещѐ не получил диплом. Идея
подвижности костей черепа кажется просто чокнутой. Он получает диплом остеопата в
1900 году и долгие годы работает, придерживаясь той линии, которой научился в
колледже. Только в 20-х годах 20-го века он начинает заниматься своей идеей, но вначале
с целью доказать, что он ошибается, и что кости черепа неподвижны. Он начинает с того,
что расчленяет череп, который он в шутку называет Майком: «Осторожно, ловко,
пользуясь только лезвием ножа, я разделил запутанные кости Майка. Это было сложнее,
чем кажется… Когда было необходимо изучить череп в целом, Майка можно было
собрать, благодаря системе винтов и каучуковых браслетов». (Strand Sutherland, 1962,
18).
Сатерленд вскоре замечает, что устройство сочленений, которые он открыл, очень похоже
на соединения механизмов, которые ему были знакомы. По долгу своей первой профессии
печатника, ему приходилось заниматься механикой. Он начинает принимать идею о
возможности движения: «Осмелюсь ли я подумать, что эти механизмы не просто
обозначают тенденцию к движению черепа, но что они принимают активное участие в
движении? Каким образом бы я смог подтвердить или опровергнуть это?» (Strand
Sutherland, 1962, 20).
Он начинает долгую серию экспериментов, сначала на высушенных костях, а затем и на
собственной голове. Для этого он часто использует приспособления, собранные из
разношерстных и зачастую измененных элементов, служащих для достижения его цели:
шлем и перчатки для бейсбола, кожаные ремешки, пряжки, деревянные миски, куски
каучука и т.д. Эти исследования предпринимаются им не для развлечения. Через них он
пытается на своем собственном черепе воспроизвести механические поражения,
индуцируемые сильными нагрузками. Последствия некоторых экспериментов серьезно
беспокоят его жену, например, эксперимент по скручиванию (стрейн): «В период реакции
на эксперимент в некоторые моменты Вилл был сам не свой. (…) Он был крайне нервозен,
напряжен и раздражался по малейшим поводам. Это резко контрастировало с его
обычной уравновешенностью, его спокойствием и его обходительностью. Менялся цвет
его лица, иногда он так бледнел, что менялось выражение его лица». (Strand Sutherland,
1962, 56).
А вот что скажет сам Сатерленд: «Из-за моего скептицизма, касающегося подвижности
костей черепа, мне пришлось предпринять многочисленные опыты на своем собственном
черепе. Я не рисковал выполнять эти опыты на других черепах, кроме своего. Мне нужна
была живая голова, потому что я хотел получить такое знание, которое мне не мог
дать мертвый череп из лаборатории. Чтобы доказать, что движение между костями
живого черепа невозможно, мне пришлось собрать знания о многих вещах. Если бы я
тестировал эти явления на ком-нибудь другом, я получил бы всего лишь некую
информацию, им же досталось бы знание». (Wales, 1990, 4-5).
Мало-помалу у него возникает понимание, и он создает механическую модель,
позволяющую ему подтвердить свои догадки: Первичный дыхательный механизм (ПДМ).
«Первичный дыхательный механизм заключается во флуктуации спино-мозговой
жидкости, главным образом внутри и вокруг головного и спинного мозга. Мотильность
головного и спинного мозга, мобильность костей черепа и крестца между подвздошными
костями, внутричерепные и внутри-спинальные мембраны, функционирующие как
мембраны взаимного натяжения между полюсами артикулярного прикрепления,
являются так же частью этого механизма. Подвижность крестца между
подвздошными костями – это непроизвольное движение, которое следует отличать от
постуральной мобильности подвздошной кости и крестца. Подвижность крестца не
управляется никаким мышечным посредником, не существует никакого мышечного
прикрепления между крестцом и подвздошными костями. Кости черепа и крестец
функционируют как функциональное единство, обладающее непроизвольной
мобильностью в ходе периодов первичного дыхания». (Wales, 1998, 216).
Попытки Сатерленда поделиться своим подходом с коллегами-остеопатами встречают
безразличие, граничащее с враждебностью. Вплоть до конца 20-х годов его публикации
включают только классические остеопатические техники. И только в 1929 году в
колледже Кирксвиля он излагает письменно свои первые выводы краниальной теории. С
начала 30-х годов ему удается опубликовать несколько статей по своей краниальной
концепции в Northwest Bulletin, журнале Ассоциации остеопатов штата Миннесота. Его
статьи выходят в колонке анонимного автора, под названием Краниальные понятия от
Blunt Bone Bill.

Игра слов: Blunt – это город, глее он работал журналистом. А общий смысл слова примерно такой: «прямой»,
«честный».

Дальнейшие исследования заставили его заинтересоваться детьми и поступить на

временную работу в медицинскую службу для детей, где он проработал много лет, чтобы
наблюдать за детьми, а потом и лечить их. Он изучает эмбриологическое развитие
нервной системы и черепа, выявляет специфику детского черепа, в частности, в момент
рождения, и развивает лечебные техники на черепе. Сегодня больше не нужно доказывать
пользу краниального остеопатического подхода для ребенка.
В 1939 году он публикует под своим именем произведение «Шар черепа», первая личная
публикация, кроме статей в различных журналах. Еѐ цель – познакомить с основами
краниальной концепции. Данная публикация не имела успеха, вызвала очень
незначительный интерес и многочисленную критику, основанную, главным образом, на
отсутствии научных доказательств.
Несмотря на это, понемногу концепция завоевывает сторонников, число
заинтересованных остеопатов растет, что позволяет Вильяму Сатерленду уделять все
больше и больше времени преподаванию, не прекращая при этом развивать свою теорию.

Библейская теория.
По примеру Стилла, с которым он находится в одном культурном слое, Сатерленд
использует библейскую модель, которая кажется совершенно достаточной для американца
со среднего запада. И хотя он мало о ней рассуждает, он часто на нее ссылается: «Я хочу,
чтобы вы представили себе тот потенциал, который присущ флуктуации спинно-
мозговой жидкости и, особенно, Дыханию Жизни, которое наполняет эту глиняную
форму и делает из человека живое существо». (Wales, 1990, 16). Пометка в конце
страницы содержит следующее: «И создал Бог человека из пыли земной и вдохнул в его
ноздри Дыхание Жизни, и стал человек живой душой». (Сотворение мира, 2:7, версия
Кинга Джеймса). И далее, чтобы объяснить незыблемость и силу массы прилива по
сравнению с океанскими волнами: «Вы, без сомнения, слышали псалом «Успокойся и знай,
что я существую». Вы понимаете, что я хочу сказать? Именно незыблемость прилива, а
не зыбкие волны разбиваются о берег, т.к. именно незыблемость массы прилива
обладает собственным потенциалом, мощью». (Wales, 1990, 16). И ещѐ одна заметка
внизу страницы: «После землетрясения, огонь: Вечность не заключалась в огне. Наконец,
после огня нежный и мягкий звук» (Цари, 19:12); «Остановитесь и знайте, что я Бог»
(Псалом 46:11, версия Кинга Джеймса). Таким образом, он легко смешивает духовные и
анатомо-физиологические доводы, что способно смутить не только европейца.

Мысль в еѐ развитии.
Особенно интересно проследить эволюцию теории Сатерленда по мере того, как он
продвигался в своих исследованиях и в применении краниальной концепции. James
Jealous, американский остеопат, последователь Вильяма Сатерленда и Ролина Беккера,
изучая совокупность текстов Сатерленда, сумел проследить за его эволюцией и описать
еѐ. Он обратил наше внимание на то, что теория постепенно развилась из очень
механистической модели (артикулярные краниальные системы) в направлении к
мембранозной точке зрения (мембрана взаимного натяжения), потом к жидкостной точке
зрения (совокупность трудов по спинно-мозговой жидкости), чтобы в конце жизни
Сатерленда придти к почти полностью духовному мировоззрению (Дыхание Жизни и
Жидкий Свет).
Кажется, что резкая перемена произошла в 45-48 годах, в то время, когда он встречает
философа и артиста Уолтера Рассела (Walter Russell), автора The Secret of Light. В статье
под названием Повлиял ли Уолтер Рассел на Вильяма Гарнера Сатерленда?, Франсуа
Бел (Francois Bel) пишет: «В тексте под названием “A Sutherland Sensory Chronology”
(«Сенсорная хронология Сатерленда»), Джеймс Джелас (James Jealous), современный
остеопат, ученик Ролина Беккера и Роберта Фулфорда (Robert Fulford) писал: «В ходе
исследований восприятие Сатерлендом дыхательного механизма и его законов
эволюционировало от мотивированной изнутри системы (т.е. центральной нервной
системы, мобилизующей мембраны, а мембраны мобилизующие кости и производящие
флуктуацию спинно-мозговой жидкости) к системе, приводимой в движение Дыханием
Жизни. Смерть настигла его в момент полного концептуального преобразования».
(James Jealous, 1997). На своих последних лекциях Сатерленд говорил о собственном
потенциале (Potency), о трансмутации, о первоначальной искре (Iniciative Spark), о
Дыхании Жизни (Breath of Life), о массе прилива (Tide), и т.д. Джеймс Джелас отмечает,
что тот перешел от биомеханической концепции остеопатии к биодинамической. На
основе хронологического исследования эволюции Сатерленда Джеймс Джелас приходит к
выводу, что главное изменение в образе мыслей Сатерленда возникло к 1948». (Bel, 2000,
14).
Об этих последних трансформациях мировоззрения во Франции почти ничего не известно.
Одной из главных причин этого, без сомнения, служит тот факт, что ни один из трудов
Сатерленда не был переведен на французский и не был опубликован, а так же
настороженное отношение к преподаванию концепции, ориентированной на духовность.

Влияние Уолтера Рассела.

Уолтер Рассел (1871-1963) был самоучкой. Он преуспел во многих областях: живописи,
скульптуре, архитектуре, физической науке и философии. «В 1921 году он в течении
месяца переживал мистический опыт озарения, в котором ему открылось сотворение
мира». (Clark, 1996, 34). Рассел посвятил остаток своей жизни описанию и
распространению всеобщих законов, которые открылись ему. Его письменный труд
запечетлевает это знание в форме популяризаторских текстов: The Secret of Light (1947), в
научной форме: A New Concept of the Universe (1953), и даже эпической: The Divin Iliad
(1948).
«Будучи близким знакомым Франклина Рузвельта и Падеревского, он часто виделся с
выдающимися людьми своей эпохи: Киплингом, Эдисоном, Шоу, Керрелом и многими
другими. Его картины снискали ему всемирную славу, его скульптуры украшают парки
самых крупных городов Америки, апартаменты, которые он создал и построил стали
архитектурным достоянием города Ню Йорка, а мы с вами ещѐ и сегодня пользуемся его
разработками в области строительства. Он так же является автором важнейших
научных открытий».(Clark 1996, 4-7).

Рекомендуем ознакомиться с трудами на эту тему Изабель Шмит «Эволюция восприятия Вильяма Гарнера
Сатерленда», 2000 год.

Игнасий Жан Педеревский (1860-1941). Польский композитор, пианист, и политический деятель. Был первым
президентом совета Польской республики в 1919 году.

Джордж Бернар Шоу (1856-1950). Ирландский писатель, автор романов, эссе и театральных пьес, в которых
раскрывается его юмор и его пессимизм. В 1925 году он получил Нобелевскую премию по литературе.

По мнению Кларка, Рассел он совершил два величайших открытия современности: изотопы водорода, которые привели
к открытию тяжелой воды, и двух новых элементов, используемых в атомной бомбе (Clark, 1996, 16).
Роберт Фулфорт писал, что Рассел уделял особое внимание закону равновесия:
«Всемирный закон равновесия – это принцип равного обмена между всеми созданными
предметами, сохраняющий как единство, так и непрерывность вселенной. Равновесие –
это принцип единства и идентичности. Он обеспечивает стабильность.
Уравновешенный обмен – это принцип равномерного распределения между мобильными и
не уравновешенными противоположными парами. Ритмичный и уравновешенный обмен
лежит в основе принципа причинно-следственной связи. Закон равновесия – это закон
любви, на котором зиждется вселенная, а следовательно, фундаментальный принцип
природы. Ритмический уравновешенный обмен – это доминирующая нота его проявления
через действие».(Fulford, 1979, 1). Не напоминает ли это нашу теорию пар?

Последователи Стилла.
Сатерленд всегда считал себя продолжателем дела Стилла и работал в том же
философском и духовном направлении: «Если вы внимательно, как бы между строк,
прочитаете труды Стилла, вы увидите, что он уже высказывал эту идею, и что именно
он, а не я заложил основы краниальной теории в остеопатической науке». (Wales, 1990,
3).
В статье, озаглавленной «Остеопатия, философская перспектива», американский остеопат
Доминик Мазиело (Domenick Masiello) пишет: «Для Стилла концепция Жизни была чем-
то большим, чем обычная сила природы или принцип организации. Именно с точки зрения
этой концепции мы и рассматриваем основы трудов Сатерленда, такие явления как
Дыхание жизни, масса Прилива, или Жидкий свет. Жизнь не является слепой силой.
Жизнь – это намерение. У неѐ есть план или цель. Она направлена на достижение этой
цели и в этом смысле она является телеологической. Жизнь способна лично общаться с
каждым из нас. Жизнь вездесуща, только мы не всегда замечаем еѐ. Для Стилла и
Сатерленда Жизнь – это Бог. В этом смысле Остеопатия более чем виталистическая
теория. Если сказать точнее, Остеопатия является теистической, а еѐ витализм
является подосновой или особым случаем теизма. В «Философии остеопатии» доктор
Стилл писал: “Во-первых, материальное тело, во-вторых, духовное сущность, в
третьих, мыслящее существо, стоящее намного выше всех жизненных проявлений и
материальных форм, которому назначено умно управлять этим большим жизненным
механизмом”». (Masiello, 2000, 27-28). Лучше и не скажешь о глубоком единстве мысли
этих двух людей.

Главная модель Сатреленда.

Главная модель Сатреленда – это, без сомнения, Первичный дыхательный механизм.
Чтобы дать оценку предложенной модели, мы могли бы сказать, что она интересуется
человеком, подвешенным за свой фулькрум (фулькрум Сатреленда расположен в месте
соединения палатки мозжечка и серпа мозга), и качеством жизни внутри живой
структуры. Подход Сатерленда породил такие виды остеопатической работы, как
фасциальный и жидкостный вплоть до сомато-эмоционального метода Джона Апледжера.

Сравнение моделей Литтлджона и Сатерленда.

Литллджон и Сатерленд были современниками. Они, несомненно, встречались, когда

учились в Кирксвиле. Но в дальнейшем, кажется, их пути совершенно разошлись и они
больше не контактировали друг с другом. Но, каждый по-своему, они поведали нам о
живом человеке. Очевидно, что каждый из них имел свою точку зрения и модель. Таким
образом, их теории кажутся различными, хотя повествуют об одном и том же.
Оставаясь верными обычному аристотелевскому методу сравнения противоположностей
(A versus Non-A: А против Не-А), мы могли бы долго рассуждать о преимуществах и
недостатках этих двух моделей. Но этот метод, являясь совершенно эгоистичным и
паранойяльным, слишком давно демонстрирует свои губительные последствия, чтобы
продолжать его использовать. К тому же, тот факт, что живое тело работает, совмещая обе
модели, делает такой подход совершенно глупым. Итак, мы попытаемся наладить диалог
между двумя точками зрения, а не противопоставлять их. Задача такого сравнения состоит
скорее в том, чтобы понять, каким образом эти две точки зрения и модели взаимно
дополняют и обогащают друг друга, благодаря тем аспектам, которые освещает каждая
модель: «Не существует неправильных опытов, есть только неполные опыты» (Satprem,
1995, 180).

Литтлджон, человек с университетским образованием.

Литтлджон – это просвещенный преподаватель университета, ученый. Потрясающее

количество его дипломов позволяет нам сказать, что он очень любил учиться: «Будучи
неспособным хоть немного заниматься спортом, маленький Джон Мартин читал; его
редко видели без книги в руках» (Wernham, 1999, 51). К тому же, в биографии Стилла
Кэрол Троубридж рассказывает забавную историю: «Когда Литтлджон, который
впоследствии основал колледж остеопатии в Чикаго, учился в ASO, он ухаживал за
Бланш. Насколько нам известно, профессор Литтлджон не посылал ей белых роз; вместо
них он заваливал еѐ энциклопедиями, которые по прошествии многих лет использовал еѐ
сын. Но эти подарки, кажется, не тронули Бланш…» (Trowbridge, 1999, 280).

Марта Хелен Бланш Стилл (1876-1959) – последняя дочь Стилла, тоже ставшая остеопатом.

Метод Литтлджона основан на исследовательской разработке; он ставит во главу угла

модели, созданные на основе исследования, и которые не противостоят реальности. Время
экспериментов придет потом; эксперимент сравнит абстрактные представления с
жизненной реальностью. Этот подход типичен для ученых того времени. Он говорит о
существовании реальности, находящейся вовне, снаружи; еѐ можно наблюдать описать.
Наблюдатель остается вне того, что он описывает. Он не вовлечен в процесс, он объясняет
его.
Применительно к остеопатии, такой подход даѐт наблюдения, которые легко научно
защитить, т.к. они согласованы с современными медицинскими и научными позициями.
Организм рассматривается как живой механизм, основанный на ригидной структуре,
имеющей сочленения на некоторых уровнях, к которому отлично применимы законы
механики с их осями, амплитудами и т.п. Этот подход находит применение в
практических техниках, применяемых снаружи, целью которых является освобождение
мобильности артикулярных рычагов.
Если мы проанализируем такой тип функционирования в свете модели полярности
полушарий мозга, то мы придем к выводу, что он связан с активизацией левого
полушария, преимущественно ответственного за вербальное (цифровое), аналитическое,
рассудительное мышление, рассматривающее элементы в отдельности и
покровительствующее светскому образу мысли. (Chalvin, 1991).

Сатерленд, самоучка.

Сатерленд, как и Стилл, - то самоучка. Это человек, твердо стоящий на земле, который с
ранних лет должен был бороться с реальностями повседневной жизни. Он потомок
первопроходцев. Жизнь для него происходит в один миг, нужно брать на себя
ответственность, противостоять, экспериментировать. Умозрительные заключения придут
потом. В своѐм исследовании, посвященном краниальной концепции, Сатерленд
предпочел субъективный подход внедрения. Сначала эксперимент, потом объяснение.
Знание необходимо лишь в качестве разъяснения, опоры для опыта.
Отталкиваясь от механической модели с сочлененными ригидными сегментами,
движущимися по осям, его опыт привел его к восприятию человеческого тела, как
жидкостной системы, мягкой, уравновешенной на фулькрумах. Только ощущение живых
тканей может дать это понимание пластичности. Пока мы смотрим на тело со стороны,
мы видим только соединенные ригидные рычаги. Прямая перцепция тканей приводит к
появлению техник, применяемых изнутри, которые призывают живую структуру к
самокоррекции, как только достигнута точка еѐ сбалансированного напряжения.
«Позволить внутренней жизненной функции проявить еѐ безошибочную мощь, а не
прикладывать слепую силу извне» (Sutherland, 1939, 8).
Анализируя этот подход с точки зрения полушарий мозга, мы связываем его с
активизацией правого полушария, которое преимущественно ответственно за образное
(аналоговое), холистческое (глобальное) мышление, за интуицию, за рассмотрение
элементов диффузным способом, предпочитающее космический образ мыслей. (Chalvin,
1991).

Литтлджон и Сатренленд – два способа рассмотрения мира и способа жизни.

Очевидно, что нам не стоит рассматривать эти два подхода с точки зрения полярности
полушарий. Хотя каждый из них предпочитает свой взгляд на мир, как и всѐ, что связано с
жизнью, каждый подход – это тонкая и лабильная смесь.
Будучи врачами, мы, в зависимости от нашего взгляда на мир и от нашего образа жизни,
связываем себя преимущественно с одним или другим подходом. На самом деле, мы ищем
комфорт, мы идем в сторону лѐгкости, что, к сожалению, усиливает наш неосознаваемый
выбор.
Такой анализ позволяет нам понять, с какими трудностями столкнулся Литтлджон во
время своего пребывания в США. Ему, образованному преподавателю университета,
вырванному из научной среды, было трудно принять модели этих детей
первооткрывателей, грубых самоучек, основывающихся на чувствах. И, как всегда в таких
случаях, ни одному из действующих лиц не пришло в голову, что другие используют
иные ключи, тоже подходящие, хотя и отличные. Каждый стоял на своем и боролся за
свою точку зрения так, будто от этого зависела его жизнь.
Эти два типа подходов, кажется, трудно гармонично совместить в такой жизни, как
остеопатия: «(…)структуральная и функциональная остеопатия – это два
противоположных учения, которые ничем не обязаны друг другу, которые имеют разные
принципы и практическую сторону, и, как следствие, внимают к разным видам
чувствительности. Наш долгий педагогический опыт неоднократно показывал нам, что
структуральным остеопатам очень трудно научиться функциональной остеопатии.
Они никак не могут полностью избавиться от этой «прочности», «солидности» в их
краниальной практике. И напротив, те, кто специализируются исключительно на
функциональной остеопатии, во многом теряют свою компетенцию в структуральной
области. Эти две техники, на самом деле, являются дополняющими друг друга
остеопатиями. В будущем мы надеемся на то, что «специалисты» в одной и другой
области будут работать в сотрудничестве, и что современная «мешанина» - это
переходный период». (Abehsera, 1986, 103).
Не вдаваясь в крайности, можно сказать, что эти тенденции будут существовать всегда и
выражать различные способы познавать мир и его описывать. Цель не в том, чтобы
усиливать противоречия, а в том, чтобы собрать достаточно элементов понимания, чтобы
допустить, что какой бы ни была точка зрения, речь идет лишь о точке зрения – мете в
пространстве, относительно которого мы наблюдаем мир. Она сама по себе ценна и не
требует того, чтобы еѐ отстаивали; достаточно жить ей и допускать существование других
точек зрения, которые тоже имеют собственную ценность. Точку зрения не нужно
отстаивать, ею нужно жить. Если уж нам не удастся полностью интегрировать
различные типы видения мира, мы, по крайней мере, можем достигнуть понимания
механизмов, на которых они основаны. И тогда сможет воцариться мир.

Прожить жизнь или модель?

Хотя создание моделей и необходимо, слишком много моделизируя, создавая карты и
отображения жизни, мы не можем больше получить прямой опыт от жизни. Модель имеет
преимущество в том, что создаѐт для нас точки опоры и ориентации, фулькрумы, но она
встаѐт между нами и жизнью, ограничивая контакт с еѐ глубокой природой: «Мы стоим
перед двумя противоречивыми элементами: накоплением знаний и воображением. Все
происходит так, будто бы воображение, которое является источником гипотезы,
богаче, живее, моложе и свободнее разума. Но для того, чтобы достигнуть такого
знания, необходимы долгие годы работы, в течение которых хрупкий цветок
воображения постепенно увядает» (Lecompte de Nouy, 1939, 80-81).
Слишком долго живя моделями, мы теряем контакт с сущностью жизни. Модель может
дать нам ощущение безопасности – она упрощает достижение целей и упрощает вещи: я
знаю, но это ложная безопасность, потому что я знаю содержит представление о жизни, а
не саму жизнь, так же как карта территории.
Вот почему мне ближе точка зрения первооткрывателя, исследователя. Сегодня
исследование нашего мира кажется более или менее законченным, но исследование жизни
таит ещѐ много сюрпризов. Жизнь, разве это не процесс самообучения? Мы учимся
жизни, живя. Одними из отрицательных сторон такого подхода являются постоянные
встречи с изменениями. Жизнь – это движение, а значит, постоянное изменение!
И всѐ же, однажды приняв идею об изменении, стоит ли каждый раз всѐ придумывать
заново? Не можем ли мы придумать модели, которые бы были достаточно обобщенными
для того, чтобы не связывать нам руки, и в то же время достаточно точными по
отношению к главному? Это именно то, чем мы постараемся заняться, стараясь не
отбрасывать непредвиденное, но предложив такие инструменты навигации, которые
сделают наше исследование относительно комфортным, но насыщенным неизвестным.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы погрузимся в воду, нырнѐм в океан восприятия. Мы постараемся испытать связь с
живым, связь наиболее прямую и лишенную интерпретаций.
И только потом мы постараемся создать и применить на практике модели, используемые
для управления связью с живой структурой в нашей повседневной практике.

«Для того, чтобы исследователь мог измерять или ставить опыты, ему необходима
гипотеза, т.е. временная экспериментальная теория, предположение, которое он делает
временно, стремясь добавить новые факты к уже имеющемуся знанию. Таким образом,
гипотеза направляет весь ход будущего исследования». (Bateson, 1988, 39).

Глава 4

Прямой контакт с жизнью: пальпация.

 «Действительно, пальпация – настоящее искусство, которое мы преподаем сами себе».
Sutherland in Wales ed., Teachings in Science of Osteopathy.

История о воздушном шарике.

Это произошло в начале 70-х годов. Мы, группа будущих остеопатов, работали с
Франсисом Пейраладом, который, чтобы завершить рабочий день на мажорной ноте,
предложил нам провести забавный опыт: он надул воздушный шарик ртом и предложил
каждому из нас подержать его в руках некоторое время, чтобы что-нибудь почувствовать.

Франсис Пейралад – один из первопроходцев в области остеопатии. В 1964 году он впервые пригласил во Францию
группу американских остеопатов, Гарольда И. Магуна, Виолу Фрайман и Тома Cкули (Magoun, Frymann, Schooly), чтобы
они преподавали краниальную концепцию европейским остеопатам.

Мы все ощутили экспансию-ретракцию; это очень удивило и позабавило нас. Самым

удивительным было то, что мы все приняли этот феномен за иллюзию перцепции, и никто
не предположил, что причиной этих ощущений могло быть нечто иное, чем магия.
В оправдание нам уточним, что мы тогда находились в самом начале обучения
краниальной остеопатии: нашим единственным литературным источником была книга
Магуна, переведенная нашими учителями. В ней кратко упоминалось о ритмическом
импульсе черепа, источником которого является центральная нервная система, но не
предлагалось провести какие-либо опыты на эту тему. Наше внимание было приковано к
движению флексии-экстензии, которое мы с трудом ощущали. Наша пальпация была
настолько неуверенной, а наши преподаватели настолько внимательными к тому, чтобы
мы не предались перцепционному бреду, что мы строго следовали ортодоксальной
теории. Нам не приходило в голову сформулировать гипотезу относительно того, что мы
ощущали. Отсюда происходило наше отношение к нашим ощущениям, как к чудачеству.
Меня осенило намного позже, во время чтения маленькой книги Андрева Дюваль
(Andreva Duval) Введение в остеопатические техники балансировки и взаимного обмена.
В ней автор цитировал Ролина Беккера, который говорил следующее о человеческом теле:
«Этот «предмет» всегда находится в движении; у всего есть внутренняя подвижность
(мотильность), у всего есть мобильность, всѐ живое, всѐ жизненное. Нам, остеопатам,
нужно только понять и следовать за этим живым механизмом». (Duval, 1976, 59). Фраза
«у всего есть внутренняя подвижность (мотильность)» заставила меня вспомнить опыт с
шариком, который был настолько странным, что мы предпочли отнести к области магии,
нежели жить им и стараться толково объяснить. Эта фраза заставила меня понять, что
мотильность не ограничивается нервной системой, но что она существует во всем теле и,
несомненно, является основным свидетельством жизни, проявляющейся в структуре. Это
может показаться странным и, несомненно, это странно: «Мы реагируем на событие
соответственно нашей обусловленности, а если она неадекватна, то и реагировать мы
будем всегда неадекватно». (Krishnamurti, 1994, 24).
Дальнейшее чтение книги Бараля и Мерсье о манипуляциях на внутренних органах
подтвердило моѐ предчувствие, убедив меня в том, что движение, которое мы
почувствовали с помощью шарика, не было полной фантазией: «…рядом с той
подвижностью, которую претерпевают внутренние органы, в них существует и
жизненная подвижность, активная подвижность, которая заключается в собственной
двигательной деятельности структуры; мы называем еѐ «мотильностью». Внутренние
органы мобилизуются собственными средствами. Это медленное движение со слабой
амплитудой, невидимое движение». (Barral, Mercier, 1983, 17).

Надуйте шар.
В тот момент я не представлял, что опыт с шариком может послужить чему-то иному,
кроме ощущения ритмического импульса тканей. Я даже задавался вопросом, сможет ли
человек, непосвященный в эти вопросы, почувствовать что-нибудь. Я провел этот тест на
своих родственника, которые не знали о мотильности, не говоря им о том, что они
должны были почувствовать. Все они очень скоро ощутили движение попеременной
экспансии-ретракции. Тогда я решил использовать опыт с шариком на лекциях по
остеопатии, чтобы дать слушателям почувствовать их собственный ритмический импульс.
Абсолютно все ощущали экспансию-ретракцию. Некоторые из них были настолько
поражены, практически напуганы, что готовы были отбросить шарик.

В чем причина таких сильных ощущений?

Я задался вопросом, почему использование шарика давало такие мощные ощущения?
Логическое объяснение таково: шарик удваивает амплитуду экспансии-ретракции тканей,
потому что руки находятся одна против другой. Одновременная экспансия обеих рук
отражается от шарика и становится очень ощутимой. Шарик является отличной системой
обратной связи (feed-back), позволяющей почувствовать те изменения, которые
невозможно объективизировать другим способом. И это простой надувной шарик! Как это
далеко от утонченных аппаратов, так признанных сегодня по причине своей научности.
«Несмотря на всѐ своѐ очарование, компьютеры, машины, измерительные аппараты и
передача данных в виде графиков, таблиц и алгебраических формул не являются
необходимыми и достаточными условиями для занятий научной деятельностью».
(Maziello, 2000, 23).

Что же мы чувствуем?
Итак, обычно мы чувствуем чередующиеся движения экспансии и ретракции.
Большинство из нас, впервые переживающих этот опыт, думает, что речь идет о грудном
дыхании. И как следствие, первое, что мы делаем, это останавливаем дыхание, чтобы
проверить свою идею и , конечно, мы обнаруживаем, что движение продолжается и почти
без изменений. Это противоречит утверждению, в соответствии с которым, движение
первичного дыхательного механизма является, якобы, следствием только грудного
дыхания. (Herniou, 1998, 18). Этот опыт позволяет также объяснить, почему можно
почувствовать, как дышит стол или даже мертвый череп и его сухие кости. В этот момент
остеопат всего на всего чувствует свой собственный импульс, отраженный инертной
материей. Данная перцепция отвратила от себя многих краниальных остеопатов,
устрашенных идеей, что стол или сухой череп способны дышать. Они приняли себя за
жертвы галлюцинации и предпочли не заниматься этим. Разумеется это не были ни череп,
ни стол, это были сами остеопаты!
Описание того, что делают остеопаты с тем, что они восприняли, особенно интересно.
Общее ощущение – чередование экспансии и тракции – значительно модулируется
изменениями ритма, амплитуды и основного направления. Из того, что они рассказывают,
можно сделать следующее заключение:
- все чувствуют экспансию и ретракцию;
- в зависимости от остеопата, данная экспансия и ретракция зачастую имеет заметные
вариации как в направлении, так и в амплитуде и симметрии;
- ритмы обычно разрозненные, что вероятно показывает, что ритм 8-12 в минуту не всегда
является общим;
- такие вариации встречаются как у не остеопатов, так и у студентов или
профессиональных остеопатов, что показывает, что здесь доминирует не
профессиональный опыт, а просто установка на восприятие.

Продолжение истории с воздушным шаром.

Идея продолжить опыт с простым ощущением тканевой экспансии – ретракции пришла
мне после следующего события: когда я развлекался с воздушным шариком, изучая его
экспансию, я услышал вдруг резкий скрип тормозов с улицы. Сразу же, одновременно с
неприятным физическим ощущением, обычным для такого типа ситуаций, я почувствовал
сидерацию в шарике. Это удивило меня поскольку нас учили, что экспансия и ретракция
ритмического импульса остается инвариантной. Итак, растаяла ещѐ одна догма… . И как
следствие, мною были выполнены множественные эксперименты на внимание, вот
главный.

Внимание.
Внимание на теле. При перцепции воздушного шара переносите поочередно внимание на
различные части тела. Уточним, что речь не идет о том, чтобы представить себе мысленно
какую либо часть тела (например, представить себе еѐ анатомический образ), но перенести
внимание непосредственно на неѐ, например, на печень, сердце, правый потом левый
крестцово-подвздошный сустав, потом на правую и на левую стопу и т.д. После
перенесения внимания на какую-либо часть тела и регистрации того, что происходит в
шарике, нужно переключить внимание в нейтральное состояние (на шарик или на тело
целиком) и дождаться восстановление ритма и амплитуды, соответствующих ритму и
амплитуде до перенесения внимания на другую часть тела.
Что нам это дает. Все участники эксперимента ощущают изменение амплитуды и ритма
воспринимаемого в шарике движения, когда они переносят своѐ внимание с одной части
тела на другую.
При смене зон тела меняется и перцепция. В зависимости от индивидуумов и от регионов
изменение может касаться ритма или амплитуды или обоих, быть слабым или сильным,
идти в сторону увеличения или уменьшения.
Сосредоточение внимания на человеке. Когда перцепция станет стабильной и появится
тканевой ритмический импульс, мы попросим участников подумать о человеке,
отношение с которым проблематичны, и регистрировать всѐ то, что происходит в
воздушном шаре. Затем дождитесь когда это воспоминание смениться перцепцией
нейтрального и подумайте о человеке, с которым у вас в настоящее время особенно
гармоничные отношения. Регистрируйте, что происходит в шарике. Дождитесь возврата к
перцепции нейтрального.
Сосредоточение внимания на ситуации. Затем, мы просим участников переносить
внимание с ситуации на ситуацию. Они должны думать поочередно о проблеме или о
житейской трудности (сегодняшней или прошлой), а затем, потратив время, позволяющее
вернуться к перцепции нейтрального, думать об успехе или об особенно удачной
ситуации. Регистрируйте каждый раз что происходит в шарике.
Управляемое внимание.
Участники концентрируются на перцепции своего тканевого ритмического импульса в
шарике. Преподаватель курса просит их представить определенную ситуацию и
почувствовать, что произойдет в шарике. Ситуация такова: представьте, что вы лежите на
берегу моря, растянувшись на теплом песке в тени зонтиков, и нежный ветер ласкает вашу
кожу. Затем представьте, что вы встаѐте, идете к кромке воды и гуляете вдоль неѐ,
постепенно ускоряясь, потом начинаете бежать, бежать всѐ быстрее и быстрее, потом
замедляете бег, вновь переходите на шаг, возвращаетесь к своему месту на песке,
ложитесь. Дайте своему ритму придти к точке отсчета.
Участников просят отметить изменения, произошедшие с ритмом на разных этапах.
Что же мы выяснили.
Каждый раз, когда человек переключает внимание на сложные отношения или проблемы,
обычно он получает в шарике следующие ощущения: резкий упадок сил, потеря
амплитуды, убыстрение ритма. Это ощущение в шарике часто сопровождается
неприятным ощущением в теле: затвердеванием и потерей жизненного пространства. И
напротив, воспоминание о любимом человеке или об успешной ситуации провоцирует
увеличение амплитуды и замедление ритма, которое в большинстве случаев
сопровождается приятным телесным ощущением расширения, экспансии.
Воображаемая ситуация с пробежкой на пляже вызывает ощущения, изменяющиеся во
времени: от спокойного и просторного движения в шарике (лѐжа на пляже в тени) через
ускорение и постепенное увеличение ритма по мере ускорения бега до очень быстрого и
совсем лишенного амплитуды движения во время быстрого бега. В конце пробежки, по
возвращении на песок, движение успокаивается и становится идентичным исходному.
Что мы можем извлечь из этого опыта.
Тканевой ритмический импульс изменяется в зависимости от того, на что направлено
внимание:
- когда внимание сконцентрировано на чем-либо позитивном (с точки зрения человека,
проводящего опыт), человек ощущает лѐгкость и увеличение амплитуды движения;
- когда внимание сконцентрировано на чем-либо негативном, человек ощущает
ограничение движения и снижение амплитуды;
- изменения так же происходят тогда, когда внимание направляется то на что-нибудь
физическое (орган тела), то на нечто ментальное (жизненная ситуация, воспоминание,
другой человек и т.п. );
- кажется, что существует некое Я, которое независимо от тела и контролирует внимание
и перцепцию. Воздушный шарик позволяет получить обратную связь с этим Я, что
позволяет почувствовать то, что происходит в теле.

Интенция, намерение.
Поэкспериментировав с тканевым ритмическим импульсом, изменяющимся при смене
точки концентрации внимания, вполне логично исследовать возможность произвольно
воздействовать на импульс. Я пришел к выводу, что могу с помощью сознательного
намерения изменять некоторые параметры ритмического импульса.
Интенция и экспансия-ретракция.
Когда участники эксперимент ощущают свой ритмический импульс в шарике, их просят
мысленно попросить их структуру войти в экспансию. Они должны отметить
произошедшие изменения. Затем они должны дать импульсу вернуться в нейтральное
положение, а потом ментально попросить структуру войти ретракцию, закрыться.
Что это нам дает.
Все участники отмечают, что их тканевая структура имеет тенденцию отвечать на их
просьбы. Часть участников эксперимента отмечают большую легкость ответа на просьбу
об экспансии, другие отмечают склонность к ретракции.
Интенция должна быть ясной и твердой.
Индукция торсии.
Теперь мы попросим участников эксперимента индуцировать торсию сфено-базилярного
симфиза; способ описан выше. Просим их сделать следующее: когда импульс находится в
нейтральном положении, мысленно приказать структуре совершить торсию в одну
сторону (на выбор). Пусть они следуют за движением тканевого ответа, вернутся в
нейтральное положение, затем индуцировать торсию в другую сторону.
Что это нам дает.
Шарик посылает нам ощущение движения торсии в выбранном направлении. Но, в
большинстве случаев, торсия идет легче в одну строну, чем в другую.
Другие индукции и сочетания.
Мы возобновляем эксперимент, включая другие изменения движения СБС. Мы
предлагаем участникам сочетать изменения, следуя в сторону более свободного движения
в каждом направлении (флексия-экстензия, торсия, латерофлексия-ротация, вертикальный
и горизонтальный стрейн) и удерживать шарик в положении свободного движения.
Например, при просьбе совершить флексию-экстензию, шарик легче идет в экстензию.
Мы следуем за ним, поощряя движение структуры в данном направлении, не ослабляя
натяжение. Из этого положения мы просим совершить торсию, следуем за структурой в
свободную сторону и удерживаем параметры и т.п.
Что это нам дает.
После того, как участники эксперимента наберут все направления свободного движения,
они замечают, что посредством шарика тканевая структура указывает им следующий ход.
Они идут в этом направлении и ощущают, что в их теле что-то происходит. Затем шарик
возвращается в нейтральное положение, возникает остановка движения, а затем
появляется очень сильное ощущение экспансии, после которого вновь возникает
ощущение нейтрального движения экспансии-ретракции. Часто возникает ощущение
глубокого расслабления в теле.
Что же мы можем извлечь из этого эксперимента.
Исследователи обнаруживают, что они могут сознательно вызывать изменения в
перцепции их тканевого ритмического импульса и краниального механизма. Все
изменения физиологии могут быть вызваны посредством интенции (индукции). Таким
образом, участники эксперимента обнаруживают, что живые ткани отвечают на
интенцию. Но:
- изменения временные; кажется, что система спонтанно возвращается к ритму, амплитуде
и к направлениям, которые еѐ свойственны. Таким образом, импульс имеет автономный
контроль;
- ткани отвечают так, как могут; так например, во время торсии движение идет свободнее
в одну сторону. Для краниального остеопата эта сторона является стороной поражения;
- живая структура отвечает на модель, которую мы проецируем на неѐ, а мы можем
спроецировать только то, о чем имеем представление;
- мы проецируем не слова, а представления, концепции. В связи с этим особенно
интересно подчеркнуть, что некоторые из участников неправильно называли
производимые изменения (по сравнению с тем, как принято их называть), а ткани
отвечали в соответствии с концепцией, а не в зависимости от использованных слов;
- как и в случае с вниманием, этот опыт подразумевает наличие Я, независимого от тела и
контролирующего внимание, интенцию и перцепцию. Воздушный шарик позволяет
получить обратную связь с этим Я, что позволяет почувствовать то, что происходит в
теле.

Определение внимания и интенции.

До этого момента мы пользовались не вполне определенными терминами. Мы не

старались уточнить, что же на самом деле означают слова внимание и интенция
(намерение). Тем не менее, опыты работали, что означает, что эти слова относятся к
известным концепциям и действиям, которые мы часто используем, не задумываясь об их
значении. Внимание и интенция, таким образом, имеют отношение ко всем известным
концепциям. Но, как только мы попытаемся точно определить их значение, начнутся
трудности: «Всѐ, что кажется очевидным, скрывает в себе нечто, что такеовым не
является». (Valery in Favre, 1994, 210).

Определение внимания.
Словари дают следующие определения вниманию: «Действие, направленное на
концентрацию на чем-либо или ком-либо; бдительность». (Larousse) «От латинского
attentio, attendere, «тянуть к». Фиксация своего разума на чем-либо, концентрация
умственной деятельности на определенном объекте». (Robert). Эти определения
затрагивают только часть того, что мы открыли в опыте с шариком. Наверное, анализ
того, что мы проделали разъяснит нам ситуацию.
В наших опытах внимание действительно позволило зафиксировать наш разум на чем-то
(материальном в случае тела, не материальном в случае разума). Значит, внимание
позволило нам ограничить пространство перцепции. Другой пример позволит нам лучше
понять то, что делает внимание. Я вхожу в большую комнату, где происходит вечеринка.
В тот момент, когда я вхожу, моѐ внимание глобально, и я ощущаю совокупность
сенсорных стимулов, идущих от комнаты: свет, цвета, звуки, движения, запахи и т.д.
Затем я замечаю друга, и с того момента, как я его заметил, происходит множество
интересных феноменов. Во-первых: я ограничиваю пространство перцепции таким
образом, чтобы оно охватывало лишь меня, пространство, отделяющее меня от моего
друга, и моего друга. Я создал шар, замкнутое пространство, границы которого
неощутимы, но существуют. В то же время, несмотря на то, что все стимулы продолжают
существовать, я их больше не замечаю, чтобы сконцентрироваться только на тех ,которые
приведут меня прямо к моему другу.
Первое замечание которое мы можем сделать: внимание – это не деятельность тела. На
самом деле, тело, будучи сенсорным приемником, выполняет те функции, которые и
должно: принимает информацию. А деятельность по ограничению пространства и выбору
нужных стимулов выполняется другим существом, которое мы называем Я, сознание, или
существо вне тела.
Наше определение внимания.
Мы описывает внимание как проекцию существа (Я) на физическое пространство. Эта
проекция, с одной стороны, отделяет виртуальное замкнутое пространство – зона
внимания – в котором он (Я) ощущает, а с другой стороны, выбирает интересующие его
(Я) сенсорные стимулы. С помощью внимания Я определяет откуда он черпает
ощущения (пространство) и что он ощущает (тип стимула).
Давая такое определение вниманию, мы не претендуем на то, чтобы описать и
окончательно определить концепцию внимания. Нам важно показать наше отношение к
вниманию, описать все, что мы делаем, используя внимание и уточнить, чего мы ожидаем
направляя или фокусируя внимание. В продолжении книги мы будем использовать именно
эту концепцию внимания.

Определение интенции.
Словари дают следующие определения интенции: «От латинского intentio – направлять
к. Умышленный план совершить то или иное действие; воля, желание». (Larousse) «Акт
постановки себе некой цели – продуманное и твердое намерение – цель, которой
стремимся достигнуть». (Robert). Эти определения более точные, чем определения
внимания. Анализ того, что мы проделали, ещѐ больше разъяснит нам значение слова.
Когда мы сформулировали намерение достигнуть изменения движения СБС, мы
направили внимание на тело, или на шарик. При этом раз за разом изменялось намерение,
план того, чего мы хотим достигнуть. И мы получили ответ живой структуры в
соответствии с планом (интенцией), который передавало ей наше внимание.
Наше определение интенции.
Итак, мы определяем интенцию, как изменение (модуляцию) внимания, которому мы
придаем направление, форму. С помощью интенции мы посылаем информацию в то
пространство, которое хотим занять. Интенция позволяет нам сформулировать просьбу.
Живая структура отвечает на интенцию, но делает это в соответствии с возможностями,
которые она имеет в данный момент.
Давая такое определение интенции, нам важно сформулировать наше отношение, описать
то, что мы делаем с еѐ помощью, и уточнить, чего мы ожидаем, формулируя интенцию
чего-либо. В этой книге мы будем использовать именно эту концепцию интенции.
Мы заметили, что оба слова внимание (attention) и интенция (intention) построены вокруг
слова tention. Разница только в приставках at (к) in (в). Мы считаем, что внимание и
интенция неразделимы, т.к. оба понятия связаны с фундаментальной активностью
сознания, существа, Я. С помощью внимания Я проецируется на физическое
пространство, создавая виртуальное пространство перцепции. А с помощью интенции Я
создает план, модель, свойственную его проекции; он информирует.

Тестирование на другом человеке.

Вполне очевидно, что после выполнения опытов с шариком немедленно возникает

возражение, что всѐ это относится только к перцепции самого себя и не применимо к
другому человеку. Мы протестировали те же параметры, создав тандем врач-пациент.
Врач сидел в головах пациента и контактирует с его черепом, как при классическом
краниальном подходе.

Внимание в опыте с пациентом.

Внимание, направленное на тело.
Как только врач ощущает тканевой ритмический импульс, он сливается с ним, т.е. он как
можно точнее следует за движение экспансии-ретракции, стараясь не влиять на него.
Когда врачу кажется, что он вошел в хороший контакт с черепом пациента, он проецирует
сове внимание (т.е., исходя из вышесказанного, проецирует самого себя) на различные
зоны тела пациента. Он должен выждать время между двумя проекциями на разные зоны,
чтобы дать тканевой системе пациента вернуться в нейтральное положение. Мы
настаиваем на том, что это должна быть проекция внимания на зону тела, а не ментальное
представление врачом анатомической зоны. Врач отмечает изменения, возникающие
вследствие проекции внимания на различные области тела пациента.
Что это нам дает.
Обычно, перцепция импульса чувствуется менее явно, чем в опыте с шариком. Это
покажется логичным, если мы вспомним, что шарик усиливает ощущения. Затем врач
отмечает изменения, подобные тем, что он ощущал при проецировании на свое
собственное тело. Эти изменения невозможно систематизировать; они значительно
различаются в каждой из посещенных областей тела.
Внимание, направленное на человека или на ситуацию.
Теперь мы попросим пациента поочередно мысленно вспомнить людей, отношения с
которыми у пациента сложные, и гармоничные. Затем вспомнить проблематичные и
успешные ситуации. Мы просим пациента делать это, не сообщая врачу то, о чем пациент
думает в данный момент. Чтобы этот опыт действовал, нужно следовать простому
протоколу: вначале пациент должен подождать, пока врач установит хорошую перцепцию
его тканевого импульса. Пациент ждет указания врача, прежде чем начать вспоминать
события. Затем необходимо дать тканям время вернуться в нейтральное положение
между различными воспоминаниями. Обо всем этом врач должен сигнализировать
пациенту.
Что нам это дает.
В большинстве случаев врач прекрасно распознает момент, когда пациент думает о
проблематичной ситуации. А вот воспоминания о гармоничных отношениях и успешных
ситуациях определяются менее отчетливо.
Что мы можем извлечь из этого опыта.
Перцепция врача изменяется в разных областях тела пациента. Этот вывод кажется очень
простым, даже упрощенным, однако несет в себе много дополнительной информации. Он
показывает нам, что наша перцепция является прямым следствие локализации нашего
внимания. Из этого следует, что осознанный контроль внимания является основным,
преобладающим над возможной интерпретацией почувствованного. Мы могли бы это
предположить и ранее, но не с такой остротой.
Перцепция краниального механизма нашего пациента зависит от того, что делает пациент
со своим вниманием и интенцией: переходя от позитивных воспоминаний к негативным,
он меняет тканевой ритмический импульс, что и чувствует врач.
Изменения чувствуются более отчетливо, когда пациент вызывает в памяти негативные
воспоминания.
Мы делаем вывод, что пациент и врач, с помощью их внимания, могут вызывать
изменения в перцепции тканевого ритмического импульса.

Интенция в опыте с пациентом.

Исходное положение врача и пациента не меняется, врач сидит в головах пациента,
контактирует с его черепом, используя классический краниальный подход.
Интенция и экспансия-ретракция.
Как только врач ощущает тканевой ритмический импульс, он сливается с ним, т.е. он как
можно точнее следует за движение экспансии-ретракции, стараясь не влиять на него.
Войдя в контакт с черепом пациента, врач ментально приказывает структуре пациента
войти в экспансию. Он отмечает, что происходит в черепе. Затем дает структуре вернуться
в нейтральное положение. После этого проделывает тот же опыт в сторону ретракции,
приказывая совершить закрытие.
Что это нам дает.
Участники эксперимента отмечают, что структура пациента имеет тенденцию отвечать на
их посыл. Большинство отмечают большую легкость ответа то в сторону ретракции, то в
сторону экспансии. Интенция должна быть точной и ясной. Каким бы ни было
предпочитаемое направление, живая структура ограничена своей материальной природой,
которая мешает ей пойти дальше.
Индукция торсии.
Теперь врач будет индуцировать торсию в краниальном механизме пациента. Способ
описан выше. Он входит в контакт с тканевым ритмическим импульсом пациента. Его
внимание фокализировано на черепе пациента. Врач мысленно просит структуру тела
совершить торсию в одну сторону. Врач следует за ответным движением тканей пациента,
затем дает тканям вернуться в нейтральное положение и просит совершить торсию в
другую сторону.
Что это нам дает.
Череп пациента идет в сторону торсии, которую запросил врач. В большинстве случаев,
ответы не симметричны. Одна сторона свободнее другой. Время движения структуры
различно, но ответы приходят очень быстро, почти что в одно время с формулировкой
интенции.
Другие индукции и сочетания индукций.
Мы продолжаем опыт, используя другие изменения движения СБС. Мы просим пациента
сочетать изменения, и в каждом случае сопровождаем структуру в сторону большей
свободы (флексия-экстензия, латерофлексия-ротация, стрейн латеральный и
вертикальный). Мы удерживаем череп пациента в положении большей свободы.
Например, при просьбе совершить флексию-экстензию, череп легче идет в экстензию.
Мы следуем за ним, поощряя движение структуры в данном направлении, не ослабляя
натяжение. Из этого положения мы просим совершить торсию, следуем за структурой в
свободную сторону и удерживаем параметры и т.п.
Что это нам дает.
Череп пациента следует за посылом врача. Но он делает это как может, т.е. в одну сторону
идет свободнее, чем в другую. После того, как участники эксперимента наберут все
направления свободного движения, они замечают, тканевая структура указывает им
следующий ход. Они идут в этом направлении. Затем ткани возвращаются в нейтральное
положение, возникает остановка движения, а затем появляется очень сильное ощущение
экспансии, после которого вновь возникает ощущение нейтрального движения экспансии-
ретракции. Часто пациенты ощущают в теле глубокое расслабление.
Большинство врачей замечают, что ответы тканей очень быстры. Едва врач сформулирует
интенцию, как начинается движение. Таким образом, врачам следует научиться
контролировать сои интенции.
Что мы можем извлечь из этого опыта.
Исследователи обнаруживают, что они могут сознательно вносить изменения в
перцепцию краниального ритмического импульса своих пациентов и в краниальный
механизм СБС. Все изменения физиологии могут быть вызваны интенцией (индукцией).
Таким образом, участники эксперимента обнаруживают, что живые ткани отвечают на
интенцию. Но:
- изменения временные; кажется, что система спонтанно возвращается к ритму, амплитуде
и к направлениям, которые ей свойственны;
- ткани отвечают так, как могут; так например, во время торсии движение идет свободнее
в одну сторону. Для краниального остеопата эта сторона является стороной поражения;
- только сравнивая ответы на наши просьбы мы можем получить значимую информацию;
- даже у другого человека живая структура отвечает на модель, которую мы проецируем
на неѐ, а мы можем спроецировать только то, о чем имеем представление;
- мы проецируем не слова, а представления, концепции. В связи с этим особенно
интересно подчеркнуть, что некоторые из участников неправильно называли
производимые изменения (по сравнению с тем, как принято их называть), а ткани
отвечали в соответствии с концепцией, а не в зависимости от использованных слов.
Мы так же провели следующий опыт: сами пациенты вызывали различные изменения
движения. Когда протокол опыта строго соблюдался, результаты обычно были
позитивными, но ощущения часто менее четкими. Мы не стали двигаться дальше в этих
исследованиях, т.к. это противоречило бы реальной терапевтической ситуации.
Большинство пациентов не знают о концепции мобильности СБС, а значит, не могут
сознательно внести изменения на уровне СБС. Нам показалось более справедливым и
благодарным оставаться в рамках того, что происходит в реальной терапевтической
ситуации.

Вопросы и ответы.

Данные опыты, переворачивающие представления о навыках работы, приобретаемых

порой с большими трудностями, обычно вызывает массу вопросов. Чтобы сделать
повествование более живым, я предпочел написать эту часть в форме обмена вопросами
и ответами, как это часто бывает на семинарах.

То, что вы предлагаете, является чистой воды индукцией. Но, в ходе нашего
обучения нас все время предостерегают от индукции. Нам даже запрещают
индуцировать!
Эта точка зрения является следствием незнания процессов, касающихся отношений между
людьми в жизни. Невозможно общаться, не применяя индукцию. Я бы хотел
процитировать Поля Ватцлавика: «Сложно представить себе такое поведение по
отношению к другому человеку, которое бы не являлось общением в такой манере, какой
нам представляется связь с этим человеком и, следовательно, наше влияние на него.
Психоаналитик, который безмолвно сидит позади лежащего пациента или врач, не
проявляющий задатков детектива, который только и делает что «повторяет» слова
пациента, оказывают колоссальное влияние одним только фактом своего отношения,
хотя это отношение и называют «не имеющим никакого влияния». Проблема, таким
образом, заключается не в том, чтобы избегать своего влияния, выполняя манипуляцию,
но в том, чтобы лучше понять это влияние и использовать его в интересах пациента».
(Watzlawick, 1975, 14). Хотя эта цитата больше имеет отношение к психотерапии, я
считаю, что она применима ко всем отношениям, в том числе и к нашим.
Думать, что возможно общаться, не индуцируя, не влияя друг на друга – это утопия,
которая ведет к ирреалистичному поведению, которое позволяет думать, что общаясь, мы
не влияем друг на друга. Так как живая структура отвечает на наше присутствие, знаем
мы об этом или нет, то, если мы откажемся от идеи индукции, мы не сможем правильно
интерпретировать возникающие явления, потому что они будут происходить без нашего
ведома.
Наилучшим решением будет принять индукцию как неизбежное и выработать точку
зрения, которая позволит контролировать часть отношений: индуцировать сознательно.
Только осознанная индукция позволит нам интерпретировать ответы с некоторой долей
достоверности.
Очевидно, что это изменение точки зрения обяжет врача начать участвовать в
терапевтических отношениях таким образом, которого он не предвидел ранее. Конечно,
проще принять точку зрения отрицания и не думать об этом, но, мне кажется, что это не
соответствует природе вещей. К тому же, мне кажется, что это не сочетается с
остеопатической идеей о более гуманистических терапевтических отношениях.

Если я совершаю индукцию, то я же могу почувствовать у пациента то ,что хочу

почувствовать!
Это верно только отчасти: когда вы индуцируете просьбу о торсии, вы получаете торсию.
Но структура тела вашего пациента отвечает не одинаково с двух сторон. Т.е. она отвечает
так, как вы этого хотите, но только в пределах своих возможностей, в соответствии с еѐ
состоянием на данный момент. Именно сопоставление обеих информаций дѐст вам
сведения, которые вы ищите. Если вы осознанно живете неизбежным феноменом
индукции, вы можете его контролировать. Только тогда, когда нет осознанности,
случайность берет верх.

Судя по тому, что мы почувствовали на шариках, мы индуцируем у нашего

пациента наше собственное дисгармоничное состояние. Является ли то, что мы
чувствуем у пациента, его проблемой или нашей?
Естественно, врач неосознанно индуцирует у пациента те явления, которые свойственны
врачу. На мой взгляд, ответ на этот вопрос содержит два раздела. В опыте с шариками
наше внимание было сконцентрировано на нас самих, и мы были единственными
действующими лицами этой ситуации. Когда мы работаем с пациентом, наше внимание
направлено на него, т.е. на то, что снаружи от нас. Это приводит к тому, что превалирует
перцепция, приходящая от него. Когда вы только что работали с пациентами, разве вы
обнаружили абсолютно те же тенденции тканей, что и те, которые вы ощущали на
шарике? (Ответ негативный.) Это означает, что состояние ваших тканей не помешало
пациенту сообщить вам состояние его тканей.
Вторая часть ответа заключается в том, что, конечно, тандем врач-пациент соответствует
объединению двух миров, двух вселенных – вселенной врача и вселенной пациента. Это
объединение вызывает взаимодействия, которые ускользают от нас, таким образом,
что одна часть отношений является совершенно оригинальной и
невоспроизводимой. ….
Стр 66

Мы, конечно, далеки от святейшей научной воспроизводимости. Но, как только мы что-
либо осознаем, мы получаем возможность этим управлять лучше, нежели действуя
неосознанно. Я думаю, что продолжение нашего разговора принесет нам значимые
элементы этой аргументации.
Неизбежно ли взаимодействие?
Я верю в это. Наша педагогическая работа заключается в том, чтобы принести осознание
этого феномена, который и является сутью жизни. Хотя мы всегда полагали или делали
вид, что полагаем, что мы можем находиться в головах пациента как беспристрастные
наблюдатели, мы открываем, что мы напрямую вовлечены в феномен перцепции, и что та
информация, которую мы получаем, происходит напрямую от того, что мы индуцируем –
осознанно или нет – в структуру другого человека, а он в нашу.
Это совпадает с мнением самых продвинутых физиков: «Физик из Принсетона, Джон
А.Вилер, сичтает, что термин «наблюдатель» следовало бы заменить термином
«участник». По его мнению, эта замена подчеркнула бы ту новую роль, которую играет
сознание в физике. Он не отрицает существование объективной реальности, наоборот,
он утверждает, что объективная и субъективная реальности состоят, в некотором
роде, друг из друга. Они формируют «самовозбуждающиеся» системы и могут
существовать только во «взаимосвязи». Они пишет: «Возможно ли, что вселенная
существует, благодаря перцепции кого-то одного, или благодаря участию тех, кто
«участвует»? Акт жизни – это акт участия. Участник – это новый концепт, который
дан нам квантовой механикой. Он изгоняет из классической теории «наблюдателя»,
этого человека, который прятался в укрытии и смотрел на происходящее через стекло,
не принимая ни в чем участия. Такого не может быть! Об этом говорит квантовая
механика»». (Тalbot, 1984, 46).
То, что проецируем на нашего пациента, является моделями и нашими личными
представлениями. Речь может идти об анатомии, физиологии, но так же и о нашем взгляде
на жизнь в целом. Таким образом, мы имеем дело со сложной системой координат, более
или менее осознанной, и ответы, которые мы получаем от тканей, направляет именно
она.
Таким образом, эта осознанность является наиважнейшей. Она привносит позитивный
аспект: подчеркивает важность наших представлений об анатомии, физиологии… Наши
знания, таким образом, приобретают всю свою ценность. Они служат нам системой
координат для перцепции, а ответы ,которые мы получаем от тканей наших пациентов,
напрямую связаны с качеством наших знаний.
Это осознанность выявляет и негативный аспект: она позволяет нам вообразить, что мы
так же проецируем свои границы, и что живые ткани впоследствии отвечают, находясь в
жестких рамках наших собственных границ…Я пойду дальше и скажу, что наши ткани,
без сомнения, демонстрируют наши границы…
И наконец, эту осознанность нужно сопоставить с проповедями Стилла, который
настоятельно просил нас заниматься здоровьем: «Основной целью врача должно быть
обнаружение здоровья. А болезнь может найти кто угодно». (Still, 1999, 31). Это
подтверждает и Сатерленд: «Вам необходимо держать в уме картину идеального,
которая будет вести вас, но не следует стараться навязать известный вам идеал
голове, которую вы лечите». (Wales ed., 1990, 7).
Такая точка зрения прямо противоположна современному медицинскому подходу,
который ориентирован на симптом и патологию. «Запомните, лошадь, которая всѐ время
ищет ухабы, никогда не найдет ровную дорогу». (Still, 1999, 203).
Таким образом, мы можем понять, какое множество ощущений возникает вследствие
терапевтического взаимодействия, и сделать акцент на том, чтобы сделать их как можно
более осознанными.
«Один дирижер сказал, что он приказывает звуковой картине симфонии, написанной
композитором, проявиться и ждет от музыкантов оркестра того, чтобы они оживили
эту звуковую картину в ответ на приказ. Есть ли разница между этим и тем фактом,
что вы кладете руки на пациента, входите в контакт с живым и невесомым
механизмом и просите от тканей ответа? Музыканты – это те ткани, о которых мы
говорим, и они ответят на ваш приказ и будут сотрудничать с вами, чтобы дать
возможность проявиться совершенству, которого вы стараетесь достигнуть ради
здоровья тела. Это потрясающе!» (Brooks ed., 1997, 263).

Исходя из того, что было найдено в опытах и сказано, чтобы быть хорошим
остеопатом, нужно быть физически и умственно совершенным!
Это было бы идеально, но это абсолютно нереалистично. Мы должны научиться работать,
будучи такими, какие мы есть. Нам может помочь осознание того, что действительно
происходит.
Раз так, действительно, врачам следовало бы заниматься собой. Врач должен быть
пациентом! Элементы, которые мы раскроем в этой книге в дальнейшем, подтвердят эту
идею. Меня удивляет констатация того, что врачи относятся к себе небрежно. Как будто
бы статус врача дает нам преимущества перед другими людьми! Этот пункт будет
раскрыт в главе, посвященной врачу.

Почему нам не преподают это в начале нашего обучения? Нам было бы легче!
Над самим обучением остеопатии стоит задуматься! Для начала нужно заметить, что
преподаватели остеопатии, в большинстве своем, не получили никакого образования,
чтобы преподавать. Какой бы ни была их мотивация, к преподаванию это относится так
же, как и к остеопатии: даже если в большой степени это искусство, существуют техники,
которым можно научиться.
Что касается обучения, очевидно одно: научить можно лишь тому, что знаешь сам, то, что
сам осознаешь. Однако, сегодняшние учителя – это вчерашние ученики, которым никто не
преподавал пальпацию. Основным правилом в этом отношении было: «Положи руки и
жди». Те, кому посчастливилось спонтанно почувствовать, не дали себе труда поискать
«как сделать». Они чувствуют, но не осознают того, что они делают, чтобы почувствовать
и контролировать свою пальпацию. Они поступают с пальпацией, как персонаж
мольеровской комедии, господин Журден, с прозой. Невозможно научить тому, как
«уметь делать», пока сам это не осознаешь.
Среди тех, кто испытывал трудности, некоторые не нашли решений и совершенно
отвернулись от методик, требующих пальпировать ткани в движении. Они расценили это
как вздор и магию. Они часто мстительно относятся к этому подходу. Таким образом,
спрашивать их о пальпации бессмысленно.
И, наконец, были те, кто ничего не почувствовал и настойчиво стремился к достижению
уверенной пальпации. Многие достигли еѐ путем повторяющихся попыток. Они
остановились на том, что запомнили то, что работает и забыли всѐ остальное. Но,
научившись таким образом что-либо делать, мы не всегда обучаемся тому как это
делать. Мы достигаем «умения делать», но оно не соответствующего «умения быть». Не
осознав всех тонкостей явлений, задействованных в пальпации, очень трудно обучать
пальпации. Литература по остеопатии описывает это: «Большинство авторов описывают
то, что они чувствуют, но никогда не говорят, что они делают, чтобы почувствовать.
Очевидно, что такой выдающийся в своей области человек, как Сатерленд, не задавался
такими вопросами. Его последователи, без сомнения, достаточно решили их для себя,
чтобы тоже больше не задаваться ими».(Tricot, 2000, 43).
Преподаватели занимаются тем, что учат тому, чем сами достаточно владеют. Именно так
пальпация в преподавании остеопатии и была забыта. Недостаточное владение
пальпацией дает странные ощущения, необъяснимые и иногда сбивающие с толку. Это
пробуждает наши страхи. В таком случае, самой распространенной реакцией будет
отрицание, которое нужно доказать. В нашем обществе всѐ нужно доказывать. И вот
блестящее доказательство: всѐ это не научно! Наука, которая, кажется, дает нам
уверенность (см. конус) и позволяет нам избежать всех недостоверностей, преследующих
существо, т.е. жизнь. Но, к сожалению, она не учит нас ничему, касающемуся бытия, то
есть самой жизни!
Чем мы займемся сейчас.
Мы как раз и поговорим о бытии!

Глава 5.

Бытие.

«Именно благодаря своей собственной силе жизнь действует и приводит в движение

это существо.
Жизнь носит индивидуальный характер.
Так как индивидуальная сила считается жизнью этого человека или этого животного, еѐ
действие ограничено и не способно распространяться за пределы человека или
животного, которым жизнь управляет».

A.T.Still, Philosophy and Mechanical Principles of Osteopathy, p.255.

В четвертом номере бельгийского журнала Thinking Жак Андрева Дюваль написал

несколько слов о Ролине Беккере и об их совместном опыте. Он приводит несколько
цитат. Вот одна из них: «Все клетки имеют две общие вещи: первая – философия, вторая
– цель. С точки зрения философии, они универсальны: они подчиняются одним и тем же
законам. С точки зрения цели, они обладают специфическим действием (клетки печени,
нервной системы и т.д.). А мы, будучи остеопатами, принимаем их специфическое
действие, но мы работаем с их универсальной стороной».(Duval, 1998, 5).
Остеопату, влюбленному в висцерологию глобальности, это предложение особенно
интересно: работа с клеточной универсальностью относит нас к первопричине,
являющейся заветной мечтой множества остеопатов. К сожалению, Беккер не уточняет,
чему соответствует клеточная универсальность, и что такое философия клетки.

Философия клетки.

Возможно ли, что у клеток есть философия? Если да, то в чем она заключается? Какую
модель для неѐ придумать? Нам могло бы подойти одно из возможных определений слова
«философия»: «Концепция чего-либо, основанная на совокупности принципов; сами
принципы». (Larousse) «.Общая концепция, более или менее методичный взгляд на мир и
проблемы жизни». (Le Robert). Применительно к клетке, это определение становится ещѐ
более кратким. Какие фундаментальные принципы, какие существенные мотивации
вдыхают в клетку жизнь? Мы воспринимаем слово «жить» или «выжить» в его самом
простом, самом очевидном смысле: продолжать существовать. Возникает понятие бытия,
понятие, которое давно подвергает испытанию множество человеческих нейронов.

Клетка, сознание.
Концепция бытия поднимает нас на самую высокую ступень причинности. Но что значит
быть? Разумеется, словарь многое расскажет нам об этом слове, но ничего об его
сущности, механизме, акте бытия.
Быть, существовать, вытекает из решения: я есть. Я есть определяет меня как Я, как
центр, фулькрум, по отношению к окружающему миру, который я воспринимаю как
внешний по отношению ко мне, отличающийся от меня, который я рассматриваю как Не
Я. Таким образом, решение я есть создает двойственность. Я есть создает
индивидуализацию и одновременно сознание, сознание бытия, существования отдельно от
окружающего мира, рассматриваемого как внешний по отношению к Я.
Сознательная клетка? Бред! Успокоимся и изучим факты. Быть, значит отделить себя,
создав «себя» по отношению к «не себе». Это значит индивидуализироваться. Возникает
дифференциация. Это совпадает с определением Спенсера, который вдохновлял Стилла.
Напомним его: «Шеллинг говорил, что жизнь – это тенденция к индивидуализации. На
первый взгляд, эта формулировка не несет в себе большого смысла, но стоит
рассмотреть еѐ в свете фактов развития или контраста, который разделяет низшие и
высшие формы жизни, как признаѐшь еѐ ценность и, более того, широту». (Spencer, 1877,
T.1, 71). C того момента, как живая структура начинает индивидуализированное
существование, она знает, что существует независимо от своего окружения, а еѐ
окружение признает еѐ существующей. Возникает сознание. Это слово образовано двумя
латинскими корнями: co от cum, что значит «с», что подразумевает союз (как в слове
сосуществование), и scire, что значит «знать».

Иметь сознание и осознавать это…

Нам трудно представить себе клеточное сознание из-за того, что концепция сознания
ассоциируется у нас с нашей способностью наблюдать за нашим бытием. Мы путаем
понятия: иметь сознание и осознавать наличие своего сознания. Эта концепция сознания
является абстракцией, которую мы неосознанно проецируем на наше наблюдение за
живым. Поскольку существа, называемые низшими, не обладают (как нам кажется…)
такой же способностью к абстракции, мы говорим, что они не обладают сознанием.
Просто у них не такое сознание, как у нас. Мы путаем уровни абстракции.
Иметь сознание, значит, всего-навсего существовать; или существовать, значит, иметь
сознание. Сознание неотделимо от существования. А жить, значит, испытывать бытиѐ или
сознание. Итак, можно сказать, что любое живое существо, от самого простейшего до
самого сложного, обладает сознанием. К тому же, оно будет делать всѐ, чтобы сохранить
своѐ сознание, т.е. своѐ состояние бытия или существования. Именно в этом черпают своѐ
происхождение такие сложные механизмы, как иммунитет и гомеостаз.
Осознание себя растет по мере эволюции организмов: «Перцепция себя, сначала смутная,
потом всѐ более и более эксплицитная, возникает, по нашим предположениям, с момента
развития инстинктивного поведения, связанного с выживанием. Трудно сказать об этом
что-либо ещѐ. Без сомнения, здесь нам не хватает слов». (Reeves, 1986, 186). Осознавать
факт наличия у себя сознания – это достояние нас, Homo sapiens, что радикально отличает
нас от живых систем, называемых низшими. К тому же, возможность обладать сознанием
и осознавать это подразумевает существование Я, отличного от организма и
контролирующего организм, как водитель управляет своей машиной или кучер своей
упряжкой; такую метафору часто используют в индусской философии. Но это уже другая
история, к которой мы вернемся позже.

Бытие – это неподвижность.

Быть, значит быть неподвижным, быть центром по отношению к периферии,
находящейся в движении. Бытие – это фулькрум. Быть, значит создать вселенную,
центром которой является Я, неподвижное по отношению к периферии, находящейся в
движении. Конечно, эта неподвижность относится к той вселенной, центром которой
являюсь я. Но, подобно русским матрѐшкам, существует бесконечное количество существ,
которые являются неподвижными центрами своих вселенных. Они входят в состав
других вселенных, а значит, они подвижны относительно фулькрума Я, который является
центром для них. Так как неподвижность – это природа фулькрума, все эти фулькрумы
относительно неподвижны. Единственный абсолютно неподвижный фулькрум – это
Создатель всей вселенной, фулькрум фулькрумов. Но это тоже совсем другая история,
рассмотрение которой мы на этом не оставим.
К тому же, быть, значит создавать пары, первой из которых является я/не-я. Таким
образом, любое создание относительно и существует только в связи со своей
противоположностью. Эти две противоположности существуют одна за счет другой и
олицетворяют постоянный поиск взаимного равновесия. Появление логической пары
я/не-я порождает другие логические пары: центр/периферия, неподвижность/мобильность,
причина/следствие, экспансия/ретракция и т.д.

От неподвижности к движению.
Быть, значит назвать объявить себя другим и отделенным, индивидуализироваться. Но
как узнать, что мы продолжаем существовать, другими словами, как провести опыт с
состоянием бытия? Для этого необходима система, позволяющая установить,
поддерживать или постоянно чувствовать различие между я и не-я. У клетки есть
мембрана, которая служит ей материальным барьером. Этот барьер отделяет (снова
сознание…) внутреннее пространство от внешнего, создает физическую границу
индивидууму, но не позволяет клетке экспериментировать, т.е. чувствовать, что она
существует. Мембрана является структурой, обеспечивающей существование, но ещѐ не
обеспечивающей функцию.
Ощущение бытия рождается посредством обмена с внешней средой. Двойственность я/не-
я создает пару influx|efflux (инфлюкс/эффлюкс, приток/отток). Отток (эффлюкс) не
может продолжаться вечно, поэтому он должен изменить направление, что создает приток
(инфлюкс), который стремится уравновесить потенциальную разницу между мной и
внешней средой. Но в тот момент, когда возвращение потока уравновесит эту разницу,
необходимость существовать или ощущать, что существуешь, превратит его в поток,
стремящийся к наружи. Так устанавливается чередование притока и оттока, направленное
на поиск невозможного равновесия: «В слове чередование (“alternance”) есть корень
“alter” - «другой». Чтобы существовал Я, нужно, чтобы существовал Ты. Без тебя нет
меня». (Peze, 1993, 32).
Ричард Мосс выражает ту же мысль по другому: «На самом деле, невозможно осознать
что-либо без предварительного условия. Вспомните ветер. Если вы перемещаетесь со
скоростью ветра, вы не чувствуете его. Чтобы осознать его наличие, нужно ему
противостоять, его оттолкнуть. Это и есть эго: Я, отталкивающее Ты. Оно должно
прервать незримую связь с Существованием, что парадоксальным образом даст ему
осознание Существования. Эго рождается из контраста: ему необходимо отделение,
взаимодействие. Оно дает начало воле и первому различию: да или нет. И оно может
быть в опасности…». (Moss, 1996, 38). Таким образом, во всем живом существует вечная
двойственность между уступить и противостоять, между стремиться к и
остановиться.
Этот обмен позволяет клетке почувствовать, что она существует как индивидуум. Чтобы
появилось ощущение, необходимо изменение. Неважно, будет ли это изменение идти
изнутри к наружи или снаружи вовнутрь, главное, чтобы оно было. Чередование притока
и оттока создает обмен и позволяет живой структуре узнать, что она существует,
поддерживая некоторое сохранение энергии. Сознание поддерживается за счет этого
чередования: «Сознание и дыхание совпадают: они едины». (de Smedt in Le Nouvel, 2001,
10). Как любой чередующийся феномен, оно организуется в соответствии с определенным
ритмом.
Этот обмен так же создает цикл чередующихся движений экспансии/ретракции внутри
клетки. Таким образом, клетку можно рассматривать как преобразователь: она
преобразует обмен или коммуникацию в движение. Вот так из неподвижности рождается
движение.
Вот что говорит по этому поводу ученик Сатерленда Томас Ф. Скули: «Если любая
материя находится в движении и если любое движение колебательно в своей первичной
фазе, являясь сочетанием двух циклов: одного расширительного, а другого
сократительного, то колебания ритмичны. Если одна фаза провоцируется другой, тогда
между двумя фазами должен существовать обмен фактором энергии, т.к. движение
требует энергии. Если колебания происходят во всей материи, должна быть
центральная точка, относительно которой создаются колебания. В таком случае, эта
точка неподвижна и может быть названа фулькрумом. А значит, должен существовать
фулькрум для каждого атома, каждой молекулы, каждой материальной массы».
(Schooly, 1951, 72-73 и Magoon, 2000, 102-103).

Сознание и перцепция.
Сознание и перцепция неразделимы. Именно благодаря перцепции Я поддерживает
сознание собственного существования. Нам кажется немыслимым, что одна клетка может
общаться с другой, но тем не менее… В книге Тайная жизнь планет Петер Томпкинс
рассказывает историю Клива Бакстера, инженера, преподававшего в 60-х годах
управление детектором лжи. «Этот инженер, обучавший полицейских, не из тех, кого
возможно представить в своем саду, стимулирующим рост петуний или оплакивающим
учесть помидоров». (Ostrander, 1977, 30). Но при этом «Приключения начались в 1966.
Клив Бакстер всю ночь провел в школе, где он обучал работе с детектором лжи
полицейских и агентов спецслужб всего мира. Что то навело его на мысль присоединить
электроды одного из детекторов к листу драцены. Бакстеру стало интересно
проверить, как поливка корней водой повлияет на лист; в этом случае, как и с какой
скоростью. По мере того, как растение жадно впитывает воду своими корнями, по
логике проводимость должна была бы расти, т.к. т.к. повышается влажность в
растении. К большому удивлению Бакстера и вопреки всем его ожиданиям, гальванометр
не зарегистрировал никакого уменьшения сопротивления. Напротив, вместо того, чтобы
подниматься, стрелка опускалась рисуя прерывистую кривую.
(…) Лучший способ вызвать у человека реакцию, достаточно сильную, чтобы быть
зарегистрированной гальванометром – это создать угрозу его благополучию. Бакстер
решает проделать это с растением: он погружает лист драцены в чашку с горячим
кофе. Прибор не показывает никакой значимой реакции. Бакстер изучает эту проблему
несколько минут и принимает решение создать более мощную угрозу: сжечь лист, к
которому прикреплены электроды. В тот самый момент, когда у него рождается мысль
об огне, и ещѐ до того, как он взял в руки спички, прибор регистрирует поразительные
изменения: стрелка описывает скачок. Бакстер не приближался ни к растению, ни к
аппарату. Возможно ли, что растение прочитало его мысли? Бакстер выходит из
комнаты и возвращается со спичками в руках. Он замечает, что на графике появился
новый пик, очевидно, спровоцированный его намерением осуществить угрозу. Против
своей воли он начинает жечь лист. В этот момент на графике появляется только
маленький пик. Более того, когда ему вновь приходит идея сжечь лист, не появляется
никакой реакции. Кажется, растение способно различить реальную интенцию и
вымышленную».(Tompkins, 1989, 4-5).

От замкнутого…
В истоках физической вселенной не существует настоящей коммуникации, обмена с
окружающей средой; частицы удовлетворяются тем, что совершают свои циклы ротации
вокруг ядра, совершенно идентичным способом. Говорят, что в таких случаях речь идет о
замкнутой системе. Эта характеристика дарует физической вселенной одну из основных
особенностей: стабильность. Частицы не зависят ни от чего другого, кроме самих себя, и
выживают, оставаясь такими, какие они есть. В энергетическом смысле эта стабильность
проявляет законы сохранения энергии, которые нам всем известны. Но факт замкнутости
очень ограничивает физическую вселенную в еѐ развитии. Разумеется, появление
молекулярных соединений уж означает прогресс, но он пока ещѐ очень ограничен.

…к открытому.
Клетка представляет собой невероятный эволюционный случай. На самом деле, как
только появляется жизнь, появляется сознание, ассоциированное с контактом с
окружающей средой. Теперь перед нами открытая система. Выживание существа больше
не зависит от его внешней закрытости, а наоборот, от его открытости. Эта открытость
превращает существо в нестабильную систему, которая постоянно изменяется. Чтобы
выжить, такая система должна обдуманно опережать изменение, сознательно вводя себя в
неуравновешенное состояние: «Чем более система когерентна, т.е. из чем большего
числа запутанных связей она состоит, тем менее она стабильна. Именно эта
нестабильность и позволяет ей трансформироваться». (Prigogine, 1996, 16).
Но существует и обратная сторона медали: чтобы существовать, живые системы должны
расходовать много энергии. Чередование, т.е. утверждение ритмических функций, а
значит флюктуаций, кроме того, что позволяет поддерживать ощущение жизни,
обеспечивает сбережение части потраченной энергии. Постоянная неуравновешенность,
дезикилибр, который представляет собой обмен с окружающей средой, позволяет
организму выйти на высший уровень организации, высший порядок, дающий большие
возможности к эволюции. Пригожин называет это порядком флюктуации:
«Упорядоченность с помощью флюктуации противопоставляет статическому миру
открытый мир, а значит, активность порождает обновление, значит, эволюцию и
инновацию, созидание и разрушение, рождение и смерть». (Prigogine, 1979, 162).
Клетки объединяются, создавая более сложные организмы. В каждом таком объединении
происходит перемещение клеточных Я, что создает более глобальные Я, которые
являются центром тканевых индивидуальностей, вплоть до создания сложных
организмов. Каждое вновь созданное существо имеет своѐ Я, свой фулькрум, который
является еѐ центром и относительно которого оно существует, т.е. обменивается, т.е.
осуществляет движение, а именно движение экспансии/ретракции, связанное с сознанием,
а значит, с жизнью. Об этом движении мы уже говорили выше.

От философии к движению.
«Живые ткани постоянно находятся в движении». (Strand Sutherland & Wales, 1998, 119).
Со времен Сатерленда остеопаты стали рассматривать чередующиеся движения экспансии
и ретракции как первичное дыхание, первичное в том смысле, что оно стоит над
диафрагмальным дыханием, которое называют вторичным. Последнее является только
частным проявлением одного механизма обмена. Сатерленд и его последователи особенно
интересовались краниальным ритмическим импульсом, основой которого считалась
мотильность мозга. «Никому точно не известен источник движения (мозга). Это один из
секретов жизни (...) Раскрыть эту тайну предстоит исследователям будущего».
(Magoun, 1994, 315). Ещѐ он пишет: «(…) мы заметили (…) пальпаторный фаномен,
который мы описали как “краниальный ритмический импульс”. Этот неспецифический
термин (…) не описывает механизм, ответственный за импульс». (там же).
Беккеру, кажется, обобщил концепцию ритмического импульса: «Первичный
дыхательный механизм поддерживает цикл “жизненного движения”, состоящего из
мобильности и мотильности, которые являются ритмичными, автоматическими,
непроизвольными и совершающимися с частотой 10-12 раз в минуту у здорового
пациента (…) Каждая клетка и все жидкости человеческого тела совершают это
“жизненное движение”, ритмичное и непроизвольное». (Becker in Wales ed., 1990, X).
Отметим здесь, что Беккер указывает на существование ритма в движении первичного
дыхания, в то время как в трудах Сатерленда никогда не говорится о ритме этого
движения: «(…) в трудах В.Г.Сатреленда ни разу не упоминается понятие какого-либо
подсчета флуктуаций спинно-мозговой жидкости». (Louwette in Magoun, 1951-2000, 6).
Наш подход к тканям подразумевает следующее: «Ритмический импульс, о котором
говорит Сатерленд, не ограничивается черепом и мозгом. Речь идет не об одной
пульсации, а о комбинации множества ритмов, которые накладываются друг на друга и
создают результирующий феномен». (Tidiere, 2001, 9).

Ритмические импульсы.
Это первичное дыхательное движение складывается из «наложения и координации
множества типов движений, которые организуются в результирующее движение. Вот
эти движения: ритмический импульс мотильности, ритмические импульсы органов,
виртуальные ритмические импульсы». (Tidiere, 2001, 10).

Ритмический импульс мотильности.

Имеет клеточное происхождение. Вездесущая клетка, находящаяся на высоком уровне
дифференциации и организации, лежит в основе множества функций. Ей присуще
ритмическое сокращение. Тидиер называет эту пульсацию мотильности первичной
ритмической пульсацией. Мы можем представить еѐ как наслоение ритмических
импульсов по мере того, как клеточные Я объединяются и перегруппируются в более
глобальные Я, которые формируют новые фулькрумы, являющиеся центром этого
множества клеток.
Ритмические импульсы органов.
Они являются следствием функционирования некоторых органов. Это, например,
ритмические сокращения сердца и артерий, ток крови, дыхательные движения легких,
перистальтика желудочно-кишечного тракта и т.п.
Тидиер называет эти ритмические импульсы органов вторичными ритмическими
импульсами.
Виртуальные ритмические импульсы.
К ним относятся:
- волна Алена (или третья волна), имеющая теоретическую частоту в 7 циклов в минуту и
являющаяся результатом наложения сердечных и легочных волн;
- волна Жанни; ритм 1,07 циклов в минуту; волна неизвестного происхождения, не
связанная ни с сердцем, ни с легкими (Tidiere, 2000, 8-30).
Мы согласны с утверждением Тидиера, и можем сделать заключение, что «в человеческом
теле существует множество источников ритмов, обнаруженных и нет. Сумма этих
импульсов генерирует ритмический импульс, который можно назвать главным. Именно
этот импульс может почувствовать остеопат во всех частях тела». (Tidiere, 2001, 16-
33).

Перцепция тканевого ритмического импульса.

Чтобы объективировать, доказать, движение ритмического импульса были предприняты
многочисленные опыты. Чтобы сэкономить место в книге, и так как доказательства – это
не наша тема, мы не будем их описывать: получив доказательства существования этого
движения, мы не получим большего знания о его природе и о методиках, позволяющих
использовать его во благо наших пациентов. На этом пути ни одно доказательство не
сможет нам помочь.
Хотя мы и объявили, что частота ритмического импульса составляет 10-12 циклов в
минуту, мой личный опыт с воздушным шариком с одной стороны, и описания ощущений
участников семинаров и конференций с другой стороны, показывают, что частота ритма
очень различается у разных людей и в разное время. В классическом представлении этот
ритм является совершенно неизменным, но опыты с шариком и пациентами доказывают
обратное. Разногласия между авторитетными мнениями, и тем, что я ощущал сам,
долгое время были основным источником моих проблем с пальпацией: я верил
авторитетным мнениям, а это делало мои собственные ощущения недействительными,
т.к. они не соответствовали норме. Эта неуверенность в себе привела к тому, что я стал
ощущать всѐ меньше, или сомневаться в том, что ощутил. Всѐ это усугубляло мои
трудности: «Сомнения можно сравнить с маленьким червѐм, проникшим в дерево и
поедающим его изнутри. Сомнение развивается, поглощая ранее существовавшую логику.
Сомнение порождает энтропию системы, приводя в действие цепную реакцию,
медленную, но от этого не менее разрушительную, которая может произвести
изменения во всей системе». (Watzlawick, 1993, 96).
Только тогда, когда я решил принять свою перцепцию, ситуация изменилась, а моѐ
сомнение изменило направление. Я усомнился в догме! Тем не менее, это не полностью
проясняло ситуацию: я все еще не понимал, ни почему у разных людей так отличаются
ритмы, ни почему у одного человека ритм иногда может резко измениться. Продвинуться
в этом вопросе мне снова помогли опыты с шариком, а особенно их применение в
упражнениях с присутствием.

Присутствие.

Установление связи между характером функционирования техники и качеством

присутствия врача стало для меня очень прогрессивным моментом. Например, я очень
долго удивлялся тому факту, что техника компрессии четвертого желудочка протекает
настолько по-разному и дает различные результаты у разных врачей и у одного врача в
разные дни и у разных пациентов. Когда нас обучают этой технике, акцент делается на
физической стороне, на том, что нужно делать. Но почти никогда не говорят о позиции
врача, т.е. о том, чем надо быть. Для того, чтобы техника была результативной, не
достаточно просто выполнить еѐ и ждать, позволив своим мыслям блуждать где им
вздумается. Необходимо присутствие манипулятора. Именно в этом, вероятно, и кроется
разница между врачом, который успешно применяет эту технику, и тем, кто не получает
значимых изменений. «Для наших учителей, вероятно, было настолько естественным
применять эти элементы, что им и в голову не приходило о них говорить. Нам всегда
кажется, что то, что очевидно для нас, очевидно и для окружающих. К сожалению, это
совсем не так». (Tricot, 1999 (1), 13).
Эта неосознаваемая (не высказываемая) уверенность соответствует тому, что Корцибский
называет неосознаваемым постулатом, и что нарушает связь, заставляя нас думать, что
все мы находимся на одном уровне реальности и сознания, что, на самом деле, редкость.
Но, констатация важности присутствия, в конечном счете, ставит больше вопросов, чем
позволяет решить: что означает присутствовать?

Опыт с присутствием.
Эксперимент с состоянием присутствия дает особенные ощущения, включающие как
перцепцию тела, так и множество других ощущений, которые мы называем ощущениями
бытия, которые не ограничиваются телом. Как только мы получим и запомним эти
ощущения, мы сможем в дальнейшем достигать состояния присутствия, которое будет
давать нам схожую картину ощущений. Но из-за того, что речь идет о состоянии бытия,
эти ощущения имеют массу тонкостей, которые делают их трудно выразимыми. К тому
же, общаясь с другими остеопатами, я понял, что личные ощущения состояния бытия
сильно отличаются у разных людей. Таким образом, каждый описывает свой маршрут,
используя свою собственную систему условных обозначений. Как же нам помочь другим
людям проделать эксперимент с присутствием? Как рассказать им о своей системе?
Существует риск того, что они сочтут нашу систему правильной системой. А если она не
будет соответствовать их системе, они, без сомнения, не почувствуют того же, что и мы.
Тогда они подумают, что не способны достигнуть состояния присутствия, в то время как у
них просто другие ощущения… Мне хорошо известен этот тупик. Я постарался его
избежать. Сделав шаг назад, я понял, что трудность заключается не в самом состоянии, и
не в способе его достижения, а в том, чтобы его почувствовать: общаясь, мы описываем
такие разные ощущения, что может показаться, что мы имеем дело с разными
феноменами… Как много конфликтов возникло из за этого непонимания! Выпутаться из
этой ситуации нам снова помог наш воздушный шарик: мы заметили, что, в зависимости
от качества присутствия, изменяется перцепция шарика. Но, какими бы ни были
ощущения, сопровождающие состояние присутствия, их проявления в шарике всегда
одинаковые, идентичные для всех.

Присутствие и шарик.
Во время работы на семинаре, сначала я предлагаю слушателям войти в состояние
присутствия, используя их собственную систему координат, т.е. систему личных
ощущений, связанных с этим состоянием. Я ничего не говорю ни о том, что я
подразумеваю под словом «присутствовать», ни о способе достижения этого присутствия.
Затем я предлагаю им проделать тот же опыт, но положив руки на шарик. Я предлагаю им
проанализировать те ощутимые изменения в чередующемся движении
экспансии/ретракции (направление, амплитуда, ритм и т.п.), которые происходят в тот
момент, когда их состояние присутствия изменяется.
Описываемые ощущения.
В этот момент опыта описания полученных от шарика ощущений сильно различаются:
одни чувствуют замедление ритма экспансии и увеличение амплитуды, другие наоборот,
чувствуют ускорение ритма и снижение амплитуды. Когда я прошу участников опыта
объяснить, что они делают для достижения присутствия (исходя из их собственной
системы координат), я замечаю, что понимание присутствия, а значит, и манипуляций,
проделанных для достижения этого состояния, а так же полученные ощущения очень
отличаются. Те, кто ощущают напряжения в шарике, рассматривают присутствие как
усилие, и прилагают усилие. Их объяснение таково: «Я концентрируюсь». Они иногда
говорят, что в повседневной работе им трудно достигнуть присутствия. Те, кто ощущают
экспансию, говорят чаще всего о расслаблении. Эта легкость может быть естественной
для них или происходить от их работы с системами личного развития, такими как йога,
медитация, восточные единоборства и т.д.
Итак, мы всего лишь заметили, что улучшение качества присутствия дает в шарике
ощущение замедления ритма и увеличения амплитуды. Я прошу участников эксперимента
возобновить опыт, делая акцент скорее на расслабление, чем на концентрацию, и
проанализировать одновременно и их личные ощущения – телесные и иные – и
ощущения, полученные от шарика. Я прошу их создать их собственную систему
координат, подтвержденную ощущениями от шарика. Все участники достигают
ощущения присутствия, сопровождающееся экспансией шарика и замедлением ритма.

Объяснение.
Я рассказываю о способе, которым я сегодня предлагаю достигать присутствия. Но я
настаиваю на том, чтобы участники семинара чувствовали себя свободными по
отношению к этому объяснению: если оно помогает им достигнуть состояния
присутствия, значит, оно им подходит; а если оно им не помогает, мешает, значит им
нужно использовать другую систему, которая позволит им достигнуть искомого.
Единственная важная вещь: получить увеличение амплитуды и снижение ритма в шарике;
это точно означает улучшение качества присутствия.
Итак, сначала нужно удобно сесть на стул (необходима твердая опора). Почувствуйте, как
ваш вес переносится на стул. Как будто вас тянет к центру земли незримая нить. Как
только вы достигнете этого состояния тяжести, вместо того, чтобы сконцентрироваться и
«быть здесь», постарайтесь расслабиться, как будто ваше существо покидает тело, будто
вас притягивает вверх что-то мощное. Не должно быть напряжения, а только
непринужденность.
С течением времени ощущение в шарике изменяется. Дождитесь ощущений увеличения
амплитуды, замедления ритма, которые обычно сопровождаются чувством благополучия
и экспансии вашего существа.

Интерпретация.
Такая манера жить, экспериментировать с присутствием, соответствует моей концепции
системы тела: я рассматриваю тело как границу контакта между двумя мирами,
кажущимися разными: материальной вселенной, физическим миром, и нематериальной
вселенной, связанной с жизнью, с нематериальной природой. Будучи плоскостью
разграничения между этими двумя мирами, тело объединяет в себе сущности обеих
вселенных, находящихся в состоянии постоянного сосуществования и конфронтации. Это
позволяет телу общаться с обоими мирами. Мы разовьем эту модель в следующих главах.
В рамках этой модели, ощущение собственного веса, тяжести, связывает нас с нашей
материальной стороной. Я называю это чувство укоренением. Ощущение расслабления
связывает нас с нашей нематериальной стороной. Это чувство я называю
центрированием. Сознательно устанавливая эту связь, мы позволяем телу исполнять ту
роль, которую мы ему приписываем в нашей организационной модели: роль границы
раздела. Я рассматриваю укоренение/расслабление в качестве логической пары, которую
можно совместить с парами, берущими начало от решения быть, а именно с парами
центр/периферия, неподвижность/движение и т.п.
Но что же могут означать изменения ритма и амплитуды, которые мы ощутили в шарике?
Почему тканевой ритмический импульс изменяется в зависимости от присутствия? Для
начала уточним, что изменяется именно перцепция тканевого ритмического импульса.
Вероятно, происходит следующее. Мы были настроены на тканевой ритмический
импульс, находились в согласии с тканевым ритмическим импульсом сознания тела.
Затем, изменение состояния присутствия ассоциировалось с изменением состояния
сознания, которому соответствует изменение перцепции. Напомним, что наше сознание и
наша перцепция напрямую зависят друг от друга.
Теперь давайте вернемся к концепции клеточного сознания, т.е. телесного сознания,
связанного с чередующимся изменением ритма. Ранее мы сформулировали, что это
состояние сознания соответствует некому Я, невидимому фулькруму, который хочет
видеть себя существующим. Чередующееся движение соответствует проявлению в
физическом мире состояния существования Я, фулькрума, центра, точки опоры. Как
только Я, оживляющее тело, ассимилирует себя с этим телом, осознает себя телом, оно
естественным образом синтонизируется (настраивается на) с фулькрумами,
оживляющими тело, а, значит, с их ритмами. Тело ведет себя таким же образом. Ритм
увеличивается, а амплитуда уменьшается. Когда Я соглашается «ослабить хватку»,
расслабиться, оно частично отделяется от телесной оболочки, оно перестаѐт быть телом
и перестает синтонизироваться с его ритмами. Оно связывается с другими фулькрумами
(которые не всегда нам известны), изменяет состояние своего сознания, значит, свою
перцепцию, что позволяет ему синтонизироваться с другими более медленными ритмами,
соответствующими другим фулькрумам, природа которых менее материальна, таким, что
их можно ощутить даже через шарик. Бессознательно оно индуцирует на тело другие
ритмы и встает на точку зрения причинности. Ритм уменьшается, а амплитуда
увеличивается. Тело/граница контакта проявляет изменение в состоянии сознания, а мы
ощущаем другие движения, одно или несколько. Вероятно, другие движения всѐ ещѐ
присутствуют, но мы их не ощущаем. Вероятно так же, что, изменяя свое сознание,
индивидуум индуцирует модификации в телесном сознании, проявляющиеся через
изменения в ритме и амплитуде.
Это подводит нас к концепции бытия, центру, неподвижному фулькруму по отношению к
периферии, которая олицетворяет движение. Это приводит нас к концепции вселенной, в
которой центр (или бытие) есть полная неподвижность по отношению к периферии,
которая есть само движение (физическая вселенная), и к идее фулькрумов центра
вселенной, включенных в более крупные миры, центрированные вокруг какого-либо
фулькрума, и так далее, как в русских матрѐшках. «Основой духовной вселенной является
неподвижность, уравновешенная неподвижность уникальной и магнетической вселенной
Бога. Основой физической вселенной является движение, бесконечно меняющееся
движение, которое порождено совокупностью неуравновешенных условий, которым
суждено двигаться вечно в поисках этой уравновешенной неподвижности, из которой
они вышли». (Russel, 1994, 16).

Круг и центр.
«Теперь, чтобы объяснить вам важность круга и центра, я расскажу вам историю о тарелке
с маслом. Вы слышали еѐ? Нет? Тогда я вам еѐ расскажу. Несколько лет назад, это было
до войны, в Париже, в районе Порт де Майо, усроили парк аттракционов, он назывался
Луна-Парк. Люди приходили туда, чтобы потанцевать, пострелять в тире, прокатиться на
коврах-самолетах… Именно там находилась знаменитый аттракцион - тарелка с маслом.
Это была круглая дощатая платформа, на которой могло разместиться сразу несколько
человек. Люди вставали на неѐ, и она начинала вращаться, сначала медленно, а потом всѐ
быстрее и быстрее. При ускорении вращения начинался интересный спектакль: те люди,
что стояли на периферии платформы, теряли равновесие, летели кнаружи, и падали друг
на друга. Естественно, такой спектакль очень смешил зрителей. Но, те, кто стоял ближе к
центру, спокойно стояли на своих местах. Очевидно, что центробежная сила была
настолько велика, что те, кто стоял на периферии платформы, не могли удержаться на
ногах, и их выкидывало наружу. Те же, кто стоял ближе к центру, избегали влияния этой
силы.
Я остановился на рассмотрении этого феномена, т.к. он скрывает замечательные законы.
Я обнаружил, что человеческое существо похоже на эту «тарелку с маслом»: некоторые
области представляют собой периферию, а другие - центр. Сознание похоже на тех
людей, которые поднимались на платформу. Если ваше сознание будет находиться на
периферии вас самих, знайте, что существуют бушующие силы, которые будут бросать
вас об стены, и вы разобьете голову. Все те, кто пытается найти приключения на
периферии жизни, ради своей выгоды, спекуляций или развлечения, подвергают себя
большой опасности. Они становятся жертвами сил, которым не могут противостоять.
Чтобы оставаться в безмятежности и спокойствии, нужно найти надежное укрытие. Где
же его искать? Именно в центре круга! На периферии мы не защищены, т.к. именно там
мы подвергаемся воздействию волнений и бушующих страстей. Те, кто оказываются
сбитыми с толку, подвергаются действию неудержимых сил и, рано или поздно,
оказываются отброшенными и разбитыми вдребезги. Вот почему Посвященные люди,
наблюдавшие за природой, дали нам правила и методы, такие как медитация,
задумчивость, молитва, которые служат для того, чтобы помочь человеку придти в себя,
найти центр, найти ту неуязвимую точку, где царит мир, «высокий покой», о котором
говорится в Псалме 91.
С точки зрения геометрии, центр круга можно представить, как проекцию вершины.
Посмотрите на гору или конус: проекция их вершин окажется центром круга. Таким
образом, символ центра идентичен с символом вершины. Стоя на вершине, мы не
встречаем преград для взора. С вершины горы мы видим всѐ вокруг, т.е. мы мыслим более
здраво, знаем, что может произойти. Затем, видя открывающееся перед нами
пространство ,мы чувствуем себя спокойно, мы можем дышать спокойно. И, наконец, мы
свободны, мы можем действовать, как захотим, мы становимся сильнее.
Таким образом, тот, кто приложил усилия для того, чтобы приблизиться к центральной
точке, обретает ясность мыслей, мир и свободу. Теперь вы видите, сколько всего можно
сказать о центре круга!» (Aivanhof, 1992, 60-63).

Фулькрум.
Айванхоф говорит нам о концепции фулькрума. Но здесь речь идет не только о
механическом фулькруме, но и о фулькруме сознания. В своей книге 1963 года
«Диагностическое прикосновение, принципы и применение», Роллин Беккер выражает
нечто похожее, говоря о циклоне: «Принципы и проявления урагана, на мой взгляд,
можно сравнить с проявлениями травмы или заболевания внутри организма. Воронка
циклона содержит внутреннюю силу урагана. Именно он порождает завихрения ветра,
которые являются разрушающими проявлениями бури. Таким образом, воронка циклона
является моделью всей бури» (Brooks ed., 1997, 158).
Именно в центре, в неподвижной точке явления, заключается мощность: «Можно сказать,
что центр круга представляет собой наименьшую математическую точку существования
круга. Его существование присутствует только в форме «информации» в центре круга. В
центре ничего не происходит, но именно там заключено всѐ будущее, потенциал. На
периферии круга всѐ заканчивается. Эволюция представляет собой постоянно
обновляющийся круг, т.к. всѐ округлое и вращающееся принадлежит к миру энергий,
которые перемещаются и порождают жизнь. Таким образом, понятно, что между
наименьшей математической точкой, являющейся центром круга, являющейся всего лишь
информацией, принадлежащей к нематериальному миру, и кругом, который является
энергией, принадлежит к видимому материальному миру, существует огромное
пространство, называемое полем, в котором выражается то благотворное влияние, которое
присуще живому». (Combe, 1996, 6-7-).

А у других людей так же?

Как и в случае первых опытов с шариком, возникает мнение, что всѐ это относится только
к ощущениям внутри самого себя и не применимо к другому человеку. Сейчас мы
протестируем те же параметры, используя воздушный шарик в качестве посредника
между двумя людьми. Чтобы выполнить это упражнение, оба человека садятся на стулья,
лицом друг к другу, таким образом, чтобы их колени практически соприкасались. Оба
держат в руках шарик так, чтобы в руках практически не было мышечного напряжения.
Каждый из участников устанавливает «присутствие» (укоренение и центрирование), как
было описано выше. Можно использовать процесс, описанный нами, или, если наш
способ не подходит, любой процесс, сопровождающийся замедлением ритма и
увеличением амплитуды.
Когда каждый из участников достиг присутствия, центрировался, он начинает расширять
поле своего внимания таким образом, чтобы в это поле входил его партнер. Оба
анализируют, что же происходит в шарике.
Что же происходит. Первая фаза достижения присутствия (каждый для себя) не дает
каких-либо особенных ощущений в шарике. Вторая фаза наоборот. Как только оба
партнера включат друг друга в поле своего внимания, в шарике появятся анархичные
движения, которые сложно описать. Затем, по мере того, как опыт продолжается и
устанавливается взаимное присутствие, все участники описывают успокоение и
замедление движений шарика. В конце концов, они описывают ощущение большого
спокойствия, медленного движения с заметно большей амплитудой. Участники замечают,
что ритм намного медленнее, а амплитуда намного больше, чем когда они входят в
состояние присутствия одни. Это кажется чем-то большим, чем простое наложение
ощущений.

Разные ритмы.

В.Г. Сатерленд ощущал эти явления. Для их описания он использовал метафору «прилив»:
«Посмотрите теперь на колебания прилива, который поднимается во время вдоха и
опускается на выдохе. Разве речь идет только о волнах, накатывающихся на берег? Только
ли прилив совершает эти движения? Нет. Движение прилива – это движение всей массы
воды, всего океана, всей неизменной массы воды. В этом приливе намного больше
мощности и внутреннего потенциала, чем в волнах, бьющихся о берег». (Wales ed., 1990,
15). Концепция прилива хорошо отражает медленные и глубокие флуктуации, в
противоположность движениям волн. Для нас же эта концепция не ограничивается спино-
мозговой жидкостью, но включает все жидкости тела.

Человек, разделенный на три части.

Джеймс Джелас, американский остеопат, являющийся последователем тех идей
Сатерленда, которые тот выразил в конце своей жизни. Он учился вместе с Роллином
Беккером и Робертом Фулфордом. Сегодня он преподает биодинамическую остеопатию.
Он признает возможность ощутить более медленные ритмы, находясь в контакте с живой
структурой человека. Он описывает три ритма: первый, хорошо нам известный,
продолжительностью 6-10 секунд. Второй: более медленный, длящийся 24 секунды.
Третий: ещѐ более медленный, длящийся 100 секунд (Jealous, 1999, 42). Джелас связывает
эти три ритма с тремя телами человека: физическим, ментальным и духовным. Это
совершенно соответствует концепции Стилла: «После всех наших экспериментов мы
пришли к выводу, что единство человека является совокупностью трех частей» (Still,
1999, 29 и 1892, 16).
Можно провести многочисленные аналогии между укоренением и центрированием и
концепцией, предложенной Сатерлендом и развитой Беккером в его книге «Умиротворись
и познай»: «необходимость «быть неподвижным, чтобы познать» самым прямым
способом, который заключается в том, чтобы быть как можно ближе к вашему Создателю,
а к простому материальному дуновению» (Brooks ed., 1997, 24).
Итак, мы формулируем гипотезу, что именно синхронизируясь (осознанно или нет) с
фулькрумом, являющимся центром каждого из трех тел, мы можем ощутить
соответствующие этим телам ритмы.
Я призываю вас поэкспериментировать с воздушным шариком…

Вопросы и ответы.

Зачем столько философии? Это на самом деле полезно?

Очевидно, что наши последние заявления могут вызвать дискуссию. Используя тканевые
техники, мы не стремимся работать с различными ритмами. Но когда мы начинаем
работать, используя присутствие, именно поиск состояния присутствия заставляет нас
сталкиваться с различными ритмами… Моей целью было создать для вас систему
координат, которая бы позволила вам определять, должным ли образом достигнуто
присутствие или нет.
Так как перцепция тесно связана с сознанием, изменение нашего состояния присутствия
сопровождается изменением состояния нашего сознания, которое, в свою очередь, ведет к
изменению наших обычных ощущений. Таким образом, нам придется встретиться как с
вышеописанными ощущениями, так и с иными. Нам нужно подготовиться к ним и
научиться работать с ними. Вспомним знаменитую фразу Вильяма Джеймса: «Наше
нормальное сознание, то, которое мы называем рациональным, является лишь одной из
форм сознания. Рядом с этой формой находятся совершенно отличные от ней формы
сознания, отделенные очень тонкими гранями. Мы можем прожить жизнь, не подозревая
об их существовании. Но стоит только научиться стимулировать их, как они проявятся во
всей своей полноте». (James in Chopra, 1990, 202). Нам потребуется время, чтобы впитать
это в себя, научиться жить с этим и использовать это.

Мне мешают эти духовные концепции.

Это понятно. Выполняя опыты, я постарался описать явления в свете моего собственного
сознания, а так же в свете того, о чем мен говорили другие врачи. Моя цель не в том,
чтобы создать философское учение, но в том, чтобы сформулировать модель, которая
послужила бы нам системой координат, и которая соответствовала бы философии
Стилла, Сатерленда и других ученых. Полезность этой модели проявится (или нет) в том,
что обеспечит лучшее понимание наших опытов и результатов, которые мы получаем в
практической работе.

Мне трудно выполнить «укоренение» и «ослабить хватку», одновременно

сосредоточив внимание на шарике, чтобы почувствовать, что в нем происходит.
В начале то сложно, потому что мы стараемся сосредоточиться на ощущении присутствия
или на шарике. Но достаточно некоторой тренировки и всѐ получится. Не забывайте, что
мы рассматриваем присутствие, как ослабление захвата. Это не требует усилий. Что же
касается сосредоточения внимания на шарике, оно тоже не требует усилий.
Эти трудности напоминают мне трудности человека, который учится управлять
автомобилем. По началу, нужно контролировать столько всего сразу, а вождение машины
- настолько новый навык, что очень трудно охватить вниманием всѐ сразу. Новичок
сосредотачивает свое внимание то на руле, то на педалях, то на переключении скоростей,
то на дороге… Но с опытом ему удается сосредоточиться на дороге и одновременно
контролировать машину.
Мне кажется, что ваша проблема состоит в этом же. Только опыт позволит еѐ решить.

Во время обоих опытов с шариком (самостоятельно и в паре) я ощущал, что мое

диафрагмальное дыхание естественным образом синхронизируется с движениями,
почувствованными в шарике.
Такие ощущения описывают часто. Ослабление хватки сопровождается с тем ,что
дыхание начинает синхронизироваться с первичным ритмом (т.е. с фулькрумом), с
которым мы синтонизируемся. Хотя я и не являюсь последователем йоги, мне это
напоминает некоторые дыхательные практики йоги, приводящие к замедлению ритма и
уравниванию времени вдоха и выдоха. В практиках йоги люди стараются сделать это
произвольно, осознанно воздействуя на вторичное дыхание. На самом же деле, достаточно
ослабить захват, чтобы это произошло естественным образом. Мне так же кажется, что
йоги делают акцент на делать, а не на быть, или стараются достичь бытия через
действие. Может быть, это оттого, что йоги не занимаются упражнениями с шариками?

Когда я достиг состояния присутствия, мне показалось, что понятие времени

исчезло.
Это одно из чудес присутствия. Мы больше не чувствуем течения времени. Речь идет об
одном из признаков состояния присутствия: ощущение времени меняется. Вспомните те
моменты, когда вы были увлечены захватывающей игрой. Вы были настолько погружены
в игру, что не замечали течения времени. В конце игры, взглянув на часы, вы удивлялись,
что прошло столько времени.
Течение времени – это ощущение смены циклов действия жизни и физической вселенной.
Речь идет об относительном времени. Абсолютное время – это настоящий момент.
Ощущения времени исчезает, потому что исчезает связь настоящего момента с другими
моментами. А ведь именно сопоставляя различные моменты, мы осознаем время.
Осознание возможно лишь в сравнении.

В упражнениях с присутствием вы не говорили о присутствии в работе с пациентом.

На этом этапе нашего обучения мы не делаем упражнений с пациентом. Цель этих
упражнений – получить представление о необычных явлениях. Цель – это дать каждому
из вас представление о личной системе координат, относящейся к перцепции. Чтобы
применять эти навыки в практической работе, они должны быть адаптированы, т.к.
реальная терапевтическая ситуация не сравнима с учебным процессом. Но в любом
случае, эти навыки будут полезны нам, чтобы достигать присутствия в работе с
пациентом. О работе с пациентом мы поговорим позже.

Могу ли я использовать только эти элементы коммуникации для лечения пациента?

Мне кажется, что это необходимо, но не всегда достаточно: при использовании подхода к
тканям, основанного на концепции сознания, эти элементы являются базовыми для
установления отношений, связей с живым. Но сами по себе эти связи не достаточны, если
они не поддерживаются пониманием того, как действуют сознания, чтобы выжить, когда
они организованны в сложную систему. Другими словами, войти в контакт с сознанием –
это необходимо. Но так же нужно понять, как это сознание ведет себя и действует внутри
единства, из которого оно выходит, когда нуждается в нашей помощи, когда у него есть
проблемы. Мы рассмотрим это в следующих главах.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы постараемся найти ответы на один простой вопрос: что есть жизнь? Мы будем
держать в памяти, что представленные модели должны привести к пониманию и к
нахождению эффективных процессов, которые достаточно легко претворить в жизнь.
Затем мы постараемся создать модель такого сложного единства, как тело. Начиная от
клетки, мы проследим усложнение системы, которое приведет к появлению человеческого
организма.

«А что будет после этой жизни? Я тоже не знаю, Принц. Я только знаю, что это должно
быть нечто бесконечно простое, совсем ординарное, что-то, что попадается на глаза
каждый день каждую минуту, такое простое, что нам трудно представить, насколько это
просто, и что-то, мимо чего мы обычно проходим, на протяжении тысяч лет, не замечая и
не узнавая его». (Достоевский: «Подросток» в книге Dr Lylian Le Goff “Nourir la vie”).

Глава 6.

Организовать.
«Тело и душа – это один и тот же объект, рассматриваемый двумя разными способами»,
Alexis Carrel, “L’Homme, c’est inconnu”, стр.165.

В предыдущей главе мы всѐ время говорили о живой клетке. Но что же такое жизнь?
«Неизвестно, кто из философов первым задал вопрос: «Что есть жизнь?». Но каждый
думающий человек интересуется этой проблемой, желая, как минимум, знать, почему еѐ
называют «жизнью», знать, индивидуальна ли жизнь, или она устроена таким образом,
что еѐ можно рассматривать, как индивидуализированный принцип Природы». (Стилл,
1902, 248).
Ларусс предлагает нам следующие определения жизни:
1. «Совокупность явлений (питание, ассимиляция, рост, репродукция…), присущая
организованным существам, и которая является из деятельностью от рождения до
смерти».
2. Факт жизни, существования человека (в противоположность смерти).
3. Существование человека, рассматриваемое на всем его протяжении; совокупность
событий, происходящих в период существования».
Эти определения говорят нам о явлениях, о проявлениях жизни, но ничего не
рассказывают о еѐ природе. Из них ясно, что жизнь - это акт жизни… Хорошенькое
определение! А вопрос остается открытым: «что есть жизнь?».
В словах ученых всегда есть двусмысленность. Читая научные тексты, посвященные
эволюции, невозможно не заметить, что большинство авторов смешивают понятия
«жизнь» и «живое»: «В последние годы многочисленные открытия подтвердили
великую идею, высказанную в 50-х годах: жизнь есть результат долгой эволюции
материи, которая началась с Большого взрыва и продолжалась на Земле в виде
примитивных молекул, затем первых клеток, растений и животных. Этот путь всего
живого, который длился сотни миллионов лет, является одним из этапов истории
Сложности. После рождения Земли молекулы начали организовываться в
макромолекулы, они, в свою очередь, в клетки, клетки – в организмы. Жизнь
заключается во взаимодействии и взаимозависимости этих новых составляющих».
(Reeves, 1996, 68). Это последнее утверждение кажется мне неправомерным. Мы
можем смело сказать, что живые существа, живое, являются результатом
взаимодействия физико-химических составляющих. Но это совсем не так, если мы
говорим о природе самой жизни. Такие утверждения приводят к мысли, что жизнь
может зародиться из неживого (из материальной вселенной). Но как может структура
создать нечто, что ей не присуще, чем она не обладает? Для Стилла сомнений не
существовало: «Говорят, что «любая материя – это живая субстанция». Мы знаем
жизнь только через движение материальных тел». (Стилл, 1902, 255). И вот, мы снова
столкнулись со старой диалектикой механицизм/витализм.

Витализм и Механицизм.
Это два противоположных взгляда на мир и жизнь: «Виталисты считают, что организм
– это машина, части которой объединены не физико-химическими принципами. По их
мнению, процессы, отвечающие за целостность живого существа, управляются
независимым принципом, энтелехией, идеей, похожей на инженера, построившего
машину. Это автономный агент, не являющийся формой энергии и не создающий
энергию. Он занимается только управлением организма. Конечно, энтелехия – это не
работоспособная концепция. Это чистый продукт ума, выдумка. В общем, виталисты
рассматривают тело как машину, которой управляет некий инженер, которого они
называют энтелехией. Они не осознают, что этот инженер, эта энтелехия, есть ни что
иное, как их собственный разум.
Что же касается механицистов, то они полагают, что все физиологические феномены
можно объяснить с помощью законов физики, химии и механики. Таким образом, они
строят машину, инженерами которой сами и являются. Затем, как замечает Вуджер
(Woodger), они забывают о существовании этого инженера. Эта концепция тоже не
работоспособна». (Carel, 1935, 81-82).

По Бригману и Каррелу (Brigman, Carrel), концепция считается работоспособной, если еѐ

можно применить к чему-то обозримому: «Работоспособная концепция эквивалентна действию
или серии действий, которые нужно совершить для еѐ достижения. Очевидно, что нам
известно только то, что мы можем наблюдать. Концепции, относящиеся к вещам, которые
выходят за границы экспериментального поля, по Бригману, лишены смысла». (Carel, 1935,
78).

Остеопатия: виталистическая концепция.

Остеопатическая философия – это виталистическая философия. С точки зрения
витализма, живое это не только сложно организованная модель, в которой каждый
элемент сам по себе не живой. С точки зрения витализма, существо является живым не
только потому, что кроме неживых составляющих в нем находится ещѐ нечто, что мы
называем жизнью. Виталисты считают, что в основе жизни лежит Организующий
Принцип, который распространяет силы, которыми не обладают неодушевленные
объекты, и который нельзя свести к простой совокупности частей живой системы.
Витальная сущность и принцип, одушевляющий организм, и называется Жизнью.
Жизнь создана не из неживой субстанции. Жизнь способна существовать независимо
от организма». (Masiello, 1999, 23).
Дли Стилла очевидно, что функционированием вселенной управляет организующее
сознание: «Достигнув состояния высшего раскрытия, эта живая субстанция готова
занять свое истинное место и продолжить чудесное действие принципа, который,
будучи однажды доведенным природой до непостижимого состояния тонкости,
становится тем, что мы называем духом. Эта тонкая субстанция, известная как дух,
расцветает на водах океана универсального разума. Она провозглашает и
подтверждает разумность Бога, самого дальновидного из химиков, контролирующего
союз субстанций, необходимых для объединения материи, снабженной действием и
возможностью продолжить процесс утончения, вплоть до появления в человеке духа,
разума, необъяснимого. Это высшее достижение разумности самого дальновидного
химика, известного как Бог, Природа, Непознаваемое или вечный Гений вселенной».
(Стилл, 1902, 257-258).
Тем не менее, даже в той виталистической концепции, которую предлагает Стилл,
возможны многочисленные вариации и интерпретации. Очевидно, что сознание
Стилла в этой области развивалось: от методистского ортодоксального в начале, к
спиритуалистическому сознанию в зрелом возрасте. И те реальности, о которых он
говорит, упоминая духовное, тоже значительно изменились, хотя Стилл всегда
говорил об организующем разуме и внутренней разумности.
Кэрол Троубридж (Trowbridge) напоминает нам, что именно Спенсер ввел термин
«непознаваемое» для описания совокупности нематериальных причин: «Признавая,
что любая попытка познать первопричину явлений пуста, я удовлетворюсь тем, что
оставлю вопрос не решенным, в качестве неразрешимой тайны». (Spencer, 1895, 173).

Да, но как быть с жизнью?

Нас интересует не то, существует или нет организующий принцип, но то, какова же
сама природа жизни. На самом деле, природа жизни ускользает от научного анализа.
Ученые решили рассматривать только то, что объективно и измеримо: «Как не
обратить внимания на ту странность, которая существует в молекулярной биологии,
нейронауках или когнитивизме: отсутствие любых вопросов о жизни? На самом деле,
современным наукам совершенно нечего сказать по теме жизни. Жизнь остается
загадкой». (Guillebaud, 2001, 362). Ученые могут спокойно позволить себе не
рассматривать эту проблему, ссылаясь на то, что еѐ невозможно постичь
объективными способами. Но мы, остеопаты, находящиеся в постоянном контакте с
жизнью и живым, можем ли мы позволить себе такую непринужденность? Здесь идет
речь о главном этическом вопросе, потому что это обуславливает наш взгляд и подход
к жизни, живому, а значит, к пациенту. Мне, как остеопату, кажется невозможным
обойти стороной эту проблему. Более того, она мне кажется основой моей позиции,
как врача и человека. Я каждый день ставлю опыты над реальностью, и это обязывает
меня анализировать эту область и стараться найти приемлемые ответы и тем самым
принять то, что я вынужден порвать с исключительно научным мышлением, царящим
в медицине.
Чтобы создать модель концепции жизни, воспользуемся тем, о чем мы говорили,
относительно клетки. А именно, проявлением основного принципа: жить, значит
существовать. Таким образом, можем ли мы описать жизнь, как совокупность
проявлений, являющихся следствием принятия решения существовать? Существовать,
быть – это универсальный процесс созидания, который мы можем применить как к «Я
Есть», которое, по нению многих философских и метафизических трудов, порождает
созидание, так и «я есть», создающее более мелкие существования в недрах этого
созидания. Процесс можно представить идентичным образом. Итак, жизнь одна, хотя
еѐ проявления многочисленны: «Почему вам кажется, что на Земле должно быть
множество жизней? Есть только одна жизнь, которая, будучи растительной, животной
или человеческой, рождается, смеется, плачет, радуется, страдает и умирает. Всего
одна. Но и это уже чудо». (Einstein in Bousquet, 1992, 22).

Жизнь – двигатель эволюции.

Мы описали клетку, как сознание, заключенное в ограниченное мембраной
пространство и центрированное на фулькруме. Чтобы поддерживать ощущение жизни,
этому сознанию необходимо обмениваться с окружающей средой. Необходимость
обмена делает клетку открытой системой, т.е. нестабильной. Нестабильность, т.е.
обмен с внешней средой, дает возможность быстрее развиваться от простого к
сложному. Одним из путей развития было объединение клетки с другими клетками,
которое позволило создавать более сложные структуры, или организмы. Как же
произошла эта эволюция? Точно мы не знаем. Мы можем лишь строить гипотезы. Как
Губерт Ривз (Hubert Reeves), мы можем предположить, что природа имеет структуру,
как язык, в котором буквы алфавита образуют слова, которые затем соединяются во
фразы, которые в свою очередь объединяются в параграфы и т.п.: «Оказывается, что
природа использует структуру, во всем похожую (на язык)». (Reeves, 1986, 63). Но
возникает вопрос: действительно ли природа структурирована, как язык? Или, как
предполагает Корцибский, из-за того, что мы используем язык для общения, мы видим
вещи через призму организации нашей системы общения?
Так как это соответствует нашей логике, мы будем считать, что клетка является
элементарной базовой частицей, из которой состоят ткани и органы, которые,
объединяясь и координируя свои действия, в свою очередь, формируют организмы.
Это опять же ничего не говорит нам о интимной природе механизмов, законов,
целесообразностей, которые предшествовали медленному появлению организмов,
вначале простых, затем все более и более сложных. Мы знаем только, что эволюция
происходила очень медленно, и, судя по всему, от простого к сложному (это модель,
которую мы предпочли выбрать). Но что предшествовало этой чудесной организации?
Случай? Необходимость? Внутренний разум? Внешний разум?
Исследования ведутся всѐ время существования человека. Создано множество теорий.

Какую модель выбрать для тела?

Исходя из нашей модели, на верхушке конуса создания или в центре любой сферы
создания должно существовать решение «быть», которое инициирует созидание и его
центрирует. «Бог проявляется в материи, в движении и в духе. Нужно тщательно
изучать его проявления». (Стилл, 1998, 169). «Существует множество определений
Бога. И всего одно определение жизни: Бог». (Chazal in Duhamel, 1998, 443).
На это этапе мы не станем рассматривать этот «организующий принцип». Мне бы
хотелось практически создать концептуальную теоретическую модель, которая
помогла бы нам понять организм и применить это знание в деятельности врача, т.е.
создать работоспособную модель. А так как мы начали с сознания, то и продолжим
заниматься им. Именно благодаря воздушному шарику модель сознания стала для нас
работоспособной. Она позволила нам почувствовать, проделать эксперименты на
проявлении сознания, которое и есть краниальный ритмический импульс.
Что же касается переходя от простого к сложному, нам точно не известно, как именно
произошел этот переход для сознания. Мы так же можем представить этот вопрос с
другой стороны, т.е. от сложного (от организма) к простому (к клетке). Мы можем
представить, что организм располагает сознанием организма, и включает в себя
анатомические единицы, которые, в свою очередь, имеют свои сознания (сердце,
печень и т.п….). Эти сознания организованы как матрешки. Почему это для нас
важно? Потому, что наличие сознания обеспечивает возможность общения. Мы
видели, как это доказал Клив Бакстер в своем опыте с растением. Мы и сами
осознанно доказали это, перемещая внимание на различные области тела, и
отслеживая изменения, происходящие в шарике. речь идет о биологическом общении.
Но, само собой, это общение возможно только тогда, когда мы представляем и
принимаем возможность существования этого сознания: я могу общаться только с тем,
что я признаю существующим, т.е. обладающим сознанием… Отсюда возникает
необходимость создания модели. Мы настаиваем на том, что наша цель – не создать
концепцию, а в совершенстве познать модель, которую мы собираемся
протестировать. И только практика покажет нам, работоспособна ли эта модель или
нет: «Для того, чтобы исследователь мог ставить опыты, нужна гипотеза. То есть
нужна временная, экспериментальная теория, предположение, которую исследователь
принимает на некоторое время, с целью добавить новые факты к уже имеющемуся
знанию. Таким образом, гипотезы направляют всю будущую исследовательскую
работу». (Bateson, 1988, 39).

Тело – это организованная система.

То что тело – это организованная система, избитая истина. Значение слов организаця
и организм предельно ясны:
Организация: 1. Действие по организации, структурированию, размещению по
местам. 2. Способ, с помощью которого органы или части сложной совокупности,
общества, живого существа структурированы, соединены; структура, соединение,
порядок расстановки по местам. 3. Группировка, объединение, чаще всего, имеющее
некоторый объем, размах, имеющее определенные цели (Larousse).
Организм: 1.Организованное живое существо, животное или
растение.2.Совокупность органов, из которых построен организм. 3.Совокупность
служб или контор, занимающихся административной работой (Larousse).
Эти определения напоминают нам стилловскую концепцию тела, тела, созданного
Великим Архитектором: «Каждый штрих Великого Архитектора Вселенной
 доказывает его разумность. Его творение абсолютно». (Стилл, 1998, 258). Ещѐ раз
замечу, что нас здесь интересует на сам автор замысла, а тот способ, с помощью
которого организована система. слово «организация» кажется ключевым в эволюции.

Структура и функция.

В основе любого живого организма лежал живительный импульс. Считается, что в след за
этим импульсом, различные ткани организма начали развиваться, в зависимости от тех
необходимостей, с которыми сталкивалась живая структура, по мере еѐ развития и
усложнения. Каждый новый этап усложнения сталкивал живую структуру с новыми
проблемами, которые приходилось срочно и эффективно решать. Мы так же можем
предположить, что живая структура пробовала различные решения этих проблем, прежде
чем найти одно верное. Но каждое решение приводило к появлению новых ещѐ более
сложных проблем, которые приходилось решать новыми специализированными
способами.
Так, из-за необходимости появления различных функций, появились специализированные,
дифференцированные структуры. Эту мысль можно сформулировать и в обратном
порядке: так появились дифференцированные структуры, обеспечивающие различные
функции. Амбивалентность этого утверждения приводит нас к мысли, что структура и
функция составляют пару. Говоря о живом, мы не можем их разделить. Здесь мы
возвращаемся к концепции диалога Едгоро Морэна (Edgar Morin): диалог между
противоположностями, а не конфронтация.
Всѐ это заставляет нас вспомнить знаменитую фразу, авторство которой приписывают
Стиллу: «Структура управляет функцией». Эта концепция напрямую заимствована из
идей Спенсера: «Холистический подход философии Стилла к физиологическим
механизмам, к электричеству и магнетизму пропитан идеями Спенсера. Философия
Стилла ставит акценты на тех темах, которые были важны для Спенсера: естественная
причинность, причина и следствие, взаимозависимость элементов, структура и функция,
эффект использования органа, концепция материи, движение и сила, а так же термин
«Непознаваемое», относящийся к Богу». (Trowbridge, 1999, 163).
Нужно заметить, что, хотя эта лаконичная фраза и достаточно верно формулирует
основные концепции остеопатии (отношения структуры и функции), в такой
формулировке мы не найдем еѐ ни в одной рукописи Стилла…
К тому же, концепция становится двоякой, именно оттого, что значение слове управлять
изменилось со временем. Эта двоякость привела к тому, что многие остеопаты стали
обращать больше внимания на структуру, чем нужно. Управлять, как нам говорит
Larousse, значит направлять при помощи руля. Рулить – это значит ориентировать в
каком-либо направлении, а не подталкивать. Другими словами, движущая мощность и
сила происходит от мотора, совершенно отдельной от руля системы. Во всем живом
структура ориентирует живительный (жизненный) импульс, но мощность идет именно от
жизни. А значит, именно жизнь мы и должны понять.
В целях создания нашей модели, мы дадим определения структуре и функции:
Структура: в живом мире, структурой является организация материи, призванная
ориентировать неспецифический импульс жизни в сторону специфических проявлений,
которыми являются функции, с целью удовлетворения нужд, связанных с выживанием
организма.
Функция: это жизненный импульс, не специфический, который управляется и
направляется структурой, становясь специфическим. Его цель – решение проблем,
связанных с выживанием организма.
Тот, кто подобно Стиллу отдает предпочтение структуре, заинтересуется анатомией:
«Остеопат должен помнить, что в первую очередь ему нужно знать анатомию, в
последнюю очередь нужно знать тоже анатомию, и в любом случае ему нужно знать
анатомию». (Стилл, 1902, 12). Тот же, кто подобно Литтлждону, ставит во главу угла
функцию, заинтересуется физиологией, т.е. энергетикой: «Мы должны описывать живую
ткань с помощью терминов, относящихся к жизни, а не к материи или просто структуре,
т.к. для этого недостаточно сказать, что одна структура связана с другой структурой».
(Littlejohn, 1974, 13).

Структуральное недоразумение.
Первое недоразумение, недопонимание (а нам стоило бы сказать недочувтсвование),
связанное с структурой тела появляется у человека очень рано, а именно, в школе. Детям
там показывают образцы костей, сведенные до их минеральной части, высушенной,
ломкой, плотной. Именно на основе этого первого опыта и вырабатывается наша первая
модель костной структуры. А так как она первая, она неосознанно получает такое
преимущество, что вновь приобретенный опыт не заставляет нас переосмыслить эту
модель. Вот так, концепция структуры представляется нам чем-то сугубо материальным,
фиксированным, ригидным, не живым.
Это недочувствование подтверждается ещѐ и тем, что в состоянии нормального сознания
кость естественным образом кажется нам твердой, ригидной. Конечно, ведь это же каркас!
Какой же ещѐ, кроме как плотной, кость может быть? Мы не понимаем, что эта
плотность относительна. На самом же деле, живая кость одновременно и плотная и
гибкая, мягкая. Она плотная за счет своей минеральной составляющей, но мягкая за счет
органической составляющей. Когда мы ощущаем плотность кости, мы ссылаемся на свое
знание о минералах. Но, подключив наше знание об органике (о жизни), мы можем
почувствовать, что она мягкая. Именно за счет изменения состояния нашего сознания
(главным образом за счет работы с присутствием) и принимая во внимание объективные
параметры (плотность) костной структуры, мы можем ощутить, что кость пластична.
Таким образом, мы сможем изменить нашу модель, нашу концепцию. Нам кажется, что
только опыт способен изменить, обновить, имплицитную модель. Теперь мы можем
понять Сатерленда: «Костные ткани тоже флюидичны». (Wales, 1990, 127). Среди
остеопатов царит большое непонимание понятия флюид: «понятие «флюид», от
латинского слова fluare, означающего «поток, течение» нужно отделять от понятия
«жидкость». Жидкость – это состояние материи, а флюид – это описание состояния,
самочувствия. Флюид подразумевает наличие частиц, которые свободно двигаются и
направляются к зонам с наименьшим давлением, а так же адаптируются к контурам
содержащего. Флюид не полностью эластичен, но обладает тотальной эластичностью.
В философии остеопатии термин флюид не относится ни к одной жидкости. Вода,
орошающая иссыхающие поля – это не спинно-мозговая жидкость. Только самая
незначительная часть флюида может быть сравнена с ликвором. Естественные науки
считают ликвор вездесущим. Но даже в этом случае он является лишь материальным
проявлением более значимого флюида. К тому же, даже если вы обнаружите флюид с
помощью естественной науки, вы не сможете применить его в работе со своим
пациентом». (Masiello, 1999, 37).
Концепция флюидичности или пластичности логична, если рассматривать клетку, как
пространство, которому свойственно общение. Сатерленд передает нам свои ощущения,
но он ничего не говорит о том, в каком состоянии сознания он находился, чтобы
достигнуть этого ощущения, ни о том, что нужно сделать, чтобы достигнуть этого
состояния. Может быть, он и не думал о том, что для получения таких ощущений
необходимо изменение состояния сознания? Он жил этим, не задумываясь о том, что он
отличается от своих современников. Возможно, так и появились многочисленные
недопонимания…
Механизм первичного дыхания Сатерленда.
Исходя из картины клеточного уровня, мы можем представить тело, как пульсирующее
жидкостное единство. Как эта система организована с механической точки зрения? Говоря
о Первичном дыхательном механизме, Сатерленд предлагает нам очень интересный
способ организации. Он рассматривает систему череп-позвоночник-крестец как полую
колонну, состоящую из подвижных костей, которую изнутри поддерживает система
мембран твердой мозговой оболочки, и которая приводится в движение автоматической
ритмической пульсацией центральной нервной системы, которая передается через спинно-
мозговую жидкость.
По Сатерленду, ритмическая пульсация, присущая центральной нервной системе,
передается всем составляющим механизма посредством ликвора и твердой мозговой
оболочки, которая за счет еѐ неэластичности передает движение во все области системы,
придавая движению мульти-направленность. Это создает то, что мы называем
движениями флексии/экстензии непарных костей средней линии и движением
наружной/внутренней ротации периферических костей. В свою очередь, движение костей
кранио-сакральной системы запускает движение вверх/вниз фасций тела, которые
опускаются на флексии и поднимаются на экстензии.
Вся система механическим образом центрирована относительно фулькрума Сатерленда,
относительно неподвижной точки опоры, находящейся в области прямого синуса, в месте
соединения палатки мозжечка с серпом мозга: «Как же это работает? Я использовал
термин фулькрум автоматического скольжения. Для иллюстрации всего этого,
посмотрите на эти маленькие весы, которые я держу в руке. Где находится точка
опоры весов? Прямо здесь, где подвешено коромысло. Я держу весы тут, и они
автоматически уравновешиваются, в зависимости от движения воздуха в комнате.
Если теперь я изменю положение руки, это изменит положение коромысла, и весы
примут другое положение. Каждый элемент меняет место, и всей совокупности
приходится уравновешиваться относительно одной и той же точки опоры. Точка опоры
– это неподвижная точка, относительно которой весы реагируют на движение воздуха.
Проделайте этот эксперимент с весами, установив ваш палец в точку опоры. Однажды
мы увидели большие весы, прикрепленные к потолку в торговом центре. Каждый из нас
по очереди поставил палец под точку опоры, и ощутил вибрацию или усиление движения
взад/вперед. Мы все почувствовали ритм, когда весы раскачивались под действием
потоком воздуха. Нам стало очевидно значение точки опоры (фулькрума)». (Wales ed.,
1990, 44).
Новаторская концепция…
Концепция Сатерленда совершенно новаторская. Во первых, в ней идет речь о типе
мобильности, ранее неизвестном в остеопатии: внутренняя подвижность живой
структуры. Во вторых, в ней идет речь не только об произвольной артикулярной
подвижности структур тела, но и о непроизвольной артикулярной подвижности черепа и
крестца. И наконец, она предлагает совершенно новый взгляд на механическую
организацию. Она рассматривает человека как стоящим на ногах, так и подвешенным к
своей голове.
Такие изменения вносили беспорядок. Многие стали считать краниальный подход
нежелательной мутацией. Вот что говорит о позиции Литтлждона Джон Вернхам: «Он
предпочитал заниматься основанием, фундаментом, нежели чем крышей. Краниальный
подход –это мутация, ничего не приносящая нашей концепции». (Wernham, 1999, 49).
Такое замечание доказывает, что Вернхам мало что понял в краниальной концепции, и,
судя по всему, не использовал еѐ.
Конечно, можно использовать это кажущееся противостояние «стоящего человека» и
«подвешенного человека», чтобы поддерживать конфликты и дебаты. Многие так и
делают. Кажется, что только узость нашего сознания, которая является следствием силы
нашего эго, может быть причиной этого смешного противостояния. На самом деле, мы не
можем не признать, что в живом организме обе концепции сосуществуют, более того, они
гармонично интегрированы друг в друга. Заметим так же, что в ходе эволюции
,филогенеза, первичный дыхательный механизм, описанный Сатерлендом, существовал до
прямохождения. Таким образом, мы имеем дело с более высоким уровнем причинности,
как в отношении иерархии, так и в отношении времени…

…но и разделение.
Несмотря на свою существенность, концепция Сатерленда имеет свои отрицательные
стороны, о которых нужно помнить. Первая заключается в самом подходе, который
начался с интуитивного предположения о подвижности костей черепа. Этот процесс, в
умах тех, кто изучал этот подход, породил ощущение отделения первичного дыхательного
механизма от остального тела. Хотя сам Сатерленд говорил об обратном: «Осознайте,
что краниальная концепция – это не частный случай. Она должна быть включена в
остеопатическую науку на благо ваших пациентов». (Wales ed., 1990, 98). Наше эго,
жадное до разделения, ухватилось за эту возможность разделить, ведя нас в сторону не-
остеопатии. Кто из нас не читал или не слышал: «Я занимаюсь
краниальной/висцеральной/структуральной остеопатией…»? Нужно найти модель,
систему, которая позволит вновь обрести единство.

В отрыве от корней.
Будучи оторванными от первоначальных текстов, таких как Contribution of Thought и
Teachings in the Science of Osteopathy, мы не смогли понять эволюцию подхода
Сатерленда. Его теория проделала путь от концепции суставной механики через
жидкостный и флюидический уровень к практически духовному уровню в конце жизни
Сатерленда (Jealous, 1997). Этот отрыв усиливался ещѐ и тем, что долгие годы
единственным изданием, посвященным преподаванию краниальной концепции, было
третье издание книги Мэгуна. Последний, после смерти Сатерленда, убрал из концепции
всѐ, что было непрезентабельным с научной точки зрения. Это окончательно замкнуло
концепцию на уровне биомеханики. Таким образом, сегодня мы рассматриваем
краниальную концепцию не только в отрыве от остального тела, но концентрируясь почти
только на механике, забывая о bio, т.е. о жизни, которая оживляет эту концепцию.

Концепция, невозможная с научной точки зрения.

В последнюю, но не значит неважную очередь, краниальная концепция должна быть
прожита в пальпации, через ощущения врача, который связан с живыми тканями своего
пациента. Сегодня наука не может охватить всѐ это. Этот вопрос мы уже достаточно
рассмотрели и не будем к нему возвращаться. Этот аспект отличает и отделяет нас от
современной биомедицины, затрудняя общение. Одной из главных причин этому служит
ассимиляция субъективного с иррациональным и объективного с рациональным. Эта
ассоциация совершенно навязана, она сплавляет две концепции, рассматривающие разные
вещи: тему и предмет с одной стороны и разум с другой. Совершенно возможно
объяснить субъективную вселенную с рациональной точки зрения, т.е. используя разум.
Так же возможно иррациональным образом освоить объективную вселенную. По многим
пунктам современная наука в своем отношении к живому иррациональна, т.к.
отказывается рассматривать то, что невозможно измерить.

Наша модель организации тела.

Все эти утверждения и опыты привели меня к созданию модели живого тела, в большой
степени основанной на трудах Сатерленда. Отличия заключаются в точке зрения, что
уровень абстракции является определяющим и что именно он интегрирует составные
части ансамбля в единое целое. Вместо того, чтобы противопоставлять их, как это
делается обычно, мы используем концепцию диалога Эдгара Морина. Это должно помочь
нам интегрировать в нашу концепцию и практическую деятельность такие понятия как
структура и функция, материя и жизнь, подвешенный человек и стоящий человек.

Система организованных сознаний.

Мы рассмотрели клетку, как форму сознания, заключенную в ограниченное мембраной
пространство и центрированную относительно фулькрума. Мы можем сказать, что тело –
это организация пространств и границ, центрированных на фулькруме. Пространство,
организованное из сознаний, или пространство организованных сознаний… Это
наложение ограниченных пространств в конце концов формирует объем, а значит, форму.
Это целое совершает движение экспансии/ретракции – ощущаемое проявление жизни.
Тело становится пульсирующим жидкостным ритмичным ансамблем
(экспансия/ретракция), организованным с помощью системы фиброзного разграничения
(мембраны, фасции), с центрированным на механическом фулькруме Сатерленда.
В этой структуре первой организующей единицей является твердая мозговая оболочка,
которая за счет своей нерастяжимости трансформирует разнонаправленное движение
экспансии/ретракции тканей, создавая зоны рестрикции и зоны свободного движения.
Таким образом, твердая мозговая оболочка управляет системой, организует еѐ механику.
Именно она обеспечивает появление дифференцированных движений в кранио-сакро-
вертебральной системе. Со времен Сатерленда мы знаем эти движения, как
флексию/экстензию непарных костей средней линии и наружную/внутреннюю ротацию
парных костей периферии.
Мы так же знаем, что во время экспансии системы флексия и наружная ротация структур
кранио-сакральной оси влечет за собой опущение всех периферических тканей,
прикрепленных непосредственно к основанию черепа и к тазу. Поднятие этих структур
осуществляется во время ретракции, влекущей экстензию и внутреннюю ротацию. Но все
периферические ткани, в том числе кости, сами являются живыми и имеют собственный
ритмический импульс – мотильность. Ткани проявляют еѐ индивидуально внутри
коллективного момента движения . Это очень хорошо показали Бараль и Мерсье в их
висцеральном подходе. В зависимости от внимания и интенции, которые мы используем
для контроля нашей перцепции, мы можем больше почувствовать то или другое
движение, которые сосуществуют. Эти различные движения сегодня хорошо известны
остеопатам, которые пытаются их декодировать. Мы расцениваем их как движения,
интегрированные в более глобальные движения. Они являются относительным
доказательством абсолютных явлений, связанных с самой жизнью и еѐ проявлениями.
Сами эти движения нас мало интересуют: если мы ощущаем, что они нормальные и
гармоничные, это значит, что жизнь проявляется без затруднений. Живая структура не
нуждается в нашей помощи. Что нас особенно интересует, так это отсутствие движения.
Оно означает, что жизнь в своем проявлении встречает трудности, которые провоцируют
повреждения в тонкой механике или первичной микромеханике телесного ансамбля,
которые создают вторичные повреждения макро-механики системы тела. В этом смысле
мы совершенно согласуемся с идеями Стилла: «Все тщательно обследовать, не
прекращать поисков, пока причина не будет найдена. Использовать руку природы при
создании своих творений. Не пренебрегать маленькими вещами, т.к. они часто
содержат драгоценную жемчужину». (Стилл, 1999. 57).
В целом, мы можем представить тело в качестве медузы. Да, сравнение не из приятных,
но это из за того, что для нас символизирует медуза. Мне же кажется, что она может быть
символом движения флюидов внутри флюида. Факт разделения внешних и внутренних
флюидов придает системе самобытность и механическую организацию, при этом не меняя
еѐ внутреннюю природу: природу флюида.
Естественно, только пальпаторный опыт в отношении этой системы позволит нам
проникнуть во флюидичность структур. В отношении человеческого организма мы
должны скорее говорить о его пластичности, помня о том, что материальность некоторых
структур, в частности, костей, приближает его к физической вселенной.

Тело, связующее звено между различными вселенными природы.

Мы рассматриваем тело как объединение двух противоположностей: материальной и
духовной вселенной; рассматриваем его как пограничную зону между этими двумя
мирами, позволяющую установить контакт между ними; контакт между открытым миром
жизни и закрытым миром физической вселенной: «Если жизнь – это индивидуальность,
то чтобы дать определение этому таинственному нечто, мы должны будем сказать,
что оно снабжено определенными возможностями, позволяющими ему соединяться с
материей и действовать вместе с ней». (Стилл, 1902, 249). Таким образом, логично, что
в теле встречаются и противопоставляются элементы, присущие каждому из двух миров:
плотность физической вселенной и флюидичность, текучесть жизни. Материальная часть
тела соответствует совокупности материалов, происходящих из физического мира. Они
служат для создания конкретной структуры, позволяющей абстрактной, нематериальной и
организующей жизни проявляться в материи. Живая структура, кажется, всѐ время
находится в состоянии поиска сбалансированного взаимного натяжения между
бесконечным космосом, экспансией, которую ищет жизнь, и сконцентрированным
пространством, ретракцией, которую представляет физическая вселенная. «Между
ощутимым миром, физическим, грубым, и не проявленным Абсолютным существует
серия энергетических и материальных уровней, все более и более утончающихся, к
которым наши пять чувств не дают нам доступа. Эти уровни пересекаются, как губка,
впитывающая воду, которая в свою очередь состоит их кислорода и водорода, молекулы
которых в свою очередь состоят из атомов, а атомы… и т.д. Эти уровни существуют в
человеке, но человек обычно не осознает их». (Desjardins, 1972, III, 56-57).
Стилл говорит о чем-то очень похожем: «Когда материя переходит свой уровень
максимальной атомизации, она становится жизнью, и действует и формируется, чтобы
адаптироваться к телу любого существа во вселенной. Когда материя больше неделима,
она становится флюидом жизни, который легко соединяется с другими атомами,
становясь массой живой материи, которая снова может принять ту форму, которую
от неѐ требуют обстоятельства». (Стилл, 1902, 254).
Концепция стоящего человека, который борется с гравитацией, кажется нам связанной с
тем, что тело относится к физическому миру. В то время как подвешенный человек
относится к нематериальному миру. Напомним, что в живом теле, находящимся в
состоянии здоровья, обе концепции объединены и гармонично работают. Я немного
выделяю концепцию подвешенного человека, потому что я придаю этой составляющей
части большую причинность на уровне выражения жизни и организации системы. Такая
точка зрения так же выделяет концепцию телесного сознания, а значит, возможности
коммуникации, которая позволяет нам установить настоящее взаимодействие с живой
структурой, чтобы помочь ей справиться с трудностями и найти гомеостаз. Эта концепция
ничего не добавляет и не отнимает от того, что уже известно в области анатомии,
физиологии, и других точек зрения, относительно которых изучается организация тела.
Она предлагает другую точку зрения и точку воздействия, на уровне первопричины. Еѐ
цель – включить в себя другие концепции, а не отбросить их. «Вопрос не в том, какая
терапевтическая школа права. Но в том, какая из выработанных гипотез о мире
приводит к получению лучших конкретных результатов? Возможно, дни догм сочтены».
(Watzlawick, 1993, 36).

Конечная цель тела.

Мы можем считать, что тело имеет две ассоциированные, но разные конечные цели.
Обычное состояние сознания не позволяет нам увидеть их.
Первая цель – выжить. Т.е. продолжить существовать в качестве живого организма. От
этого фундаментального импульса происходит некоторое число типов поведения, которые
мы в дальнейшем рассмотрим глубже, чтобы получить понимание, которое позволит нам
выработать поведение, соответствующее врачу.
Вторая цель – служить транспортом для сознания, которое оживляет и использует тело.
Тело – вместилище Я. Это Я в большинстве восточных философий отделено от тела и
находится примерно в точке фулькрума Сатерленда, механического центра. Случайно ли
это? «Во первых, материальное тело, во вторых, духовное существо, в третьих,
существо, мысль которого далеко опережает все жизненные движения и материальные
формы, цель которого разумно управлять этим огромным живым механизмом». (Стилл,
1999, 30).

Вопросы и ответы.

Мне не дает покоя следующий вопрос: ведь сфено-базилярный симфиз с возрастом

окостеневает. Что вы об этом думаете?
Это не голословное утверждение, но, на мой взгляд, подвергать сомнению нужно не
возможность мобильности структур черепа, а используемую модель. «Клиновидная кость
и затылочная кость, а так же задние части височных костей формируют основание
черепа. Это видоизмененные позвонки, соединенные межпозвоночным диском,
видоизмененным в синхондроз, который существует до 25 лет. Даже после полного
окостенения, синхондроз сохраняет гибкость». (Magoun, 2001, 123). Мэгун говорит о
гибкости. А вот что говорит нам Сатерленд: «Костная ткань тоже флюидична». (Wales
ed., 1990, 127). Лично я говорю о пластичности. Для меня недопонимания кроятся в
модели. Чтобы объяснить механику костей черепа, а именно механику СБС, т.е. для
описания пластичной системы, использовали твердую модель (ригидные рычаги,
двигающиеся по строго определенным осям). Речь идет о двух разных уровнях абстракции
и перцепции. То, что годится для одного уровня, не обязательно годится для другого.
Модель шестеренок, примененная для описания мобильности клиновидной и затылочной
костей, описывает механизм. Но она отображает реальность лишь грубо, приблизительно.
Появление этой модели привело к тому, что многие стали считать, что там действительно
есть сустав. Модель настолько прочно вошла в наше сознание, что нам потребовалось
поддерживать существование этого сустава, чтобы объяснить наличие движения.
Я представляю себе движение открытия клиновидной и затылочной костей во время
флексии, как раскрытие цветка. Придется очень потрудиться, чтобы описать ось
движения, потому что весь цветок распускается. Оси не существует. Речь идет о
деформации структур. Меня очень смешит тот факт, что и сегодня так дотошно относятся
к осям, которые, по меньшей мере, виртуальные, а по большому счету, вообще не
существуют. Наши умы парализованы твердостью модели черепного движения, которая
совершенно не подходит в данном случае.
Моя реальность краниальной системы происходит от того, что я чувствую, а не от того,
что об этом говорят. Я чувствую черепное движение даже у очень пожилых людей. Оно
имеет меньшую амплитуду и более медленный ритм, чем у молодых, но, тем не менее,
прекрасно существует. Иногда я с удивлением замечаю, что движения структур не
соответствуют возрасту человека: у некоторых пожилых людей я чувствую, что жизнь
тканей проявляется с такой силой, которой позавидовали бы многие молодые люди.

Вы обращаетесь к модели первичного дыхательного механизма Сатерленда, но

ничего не говорите о спинно-мозговой жидкости. Почему?
Сатерленд и многие его последователи уделяют много внимания спинно-мозговой
жидкости. Они считают, что колеблется именно она, и приписывают ей практически
магические свойства. Не стоит забывать, что всѐ это лишь модель, построенная на основе
ощущений. В еѐ основе нет ни одного измеримого, а значит научно признанного, факта.
Наша модель утверждает, что любая живая структура проявляет своѐ сознание
чередованием экспансии и ретракции. Становится очевидным, что все структуры тела
совершают экспансию/ретракцию, что приводит к колебанию всех жидкостей тела, в том
числе и ликвора. Я не уделяю особой роли ликвору. Не будем забывать, что это лишь
субъективные ощущения, не подтвержденные ни объективными исследованиями, ни
физиологической наукой. Таким образом, ничто из моего личного опыта работы с
структурами тела, в том числе с черепом, не может подтвердить идею о специфической
флуктуации ликвора, тем более, о его магических свойствах. Вот почему я о я и не говорю
ликворе.

Вы сказали, что вас не интересует нормальная мобильность структур. Но Стилл и

его современники, такие как Джелас, призывали нас к тому, чтобы работать с
нормой, работать со здоровьем, которое присутствует везде. Нет ли здесь
противоречий?
Противоречие есть лишь на первый взгляд. Идея о том, что здоровье присутствует везде
для меня особенно важна. Чему, с философской точки зрения, соответствует здоровье для
остеопата? Мне кажется, что оно соответствует свободному выражению жизни в
структуре. Если ситуация такова, то мы увидим механическую свободу структуры и еѐ
эффективное функционирование. Т.е. здоровье и норма не нуждаются в нашей помощи!
Меня интересует то, что мешает этому здоровью нормально выражаться. Из этого исходит
идея, что как только мы устраним эти ограничения, здоровье снова проявится, потому что
это нормально для живой структуры. Таким образом, нашей целью является не
восстановление здоровья, а устранение препятствий, мешающих ему проявляться.

Вы цитируете Мазиелло, который утверждает, что жизнь – это организующий

принцип. Если жизнь является организующей, как вы предполагаете, то это значит,
что видимая материальная организация является проявлением невидимой
нематериальной организации. Вы об этом ничего не говорите. Почему?
Идея и том, что в основе материальной организации лежит нематериальная незримая
организация, очень древняя. Эту идею можно встретить в восточных философиях.
Иллюстрацией может служить система чакр в индуистской философии. Работы Руперта
Шелдрейка (Rupert Sheldrake) о формирующей причинности поддерживают тезис о том,
что нематериальная организация управляет материальной. Он развивает идею о том, что
каждая клетка, ткань и организм имеют свое поле. Эти поля определяют и организуют
развитие микроорганизмов, растений и животных, а так же стабилизирует формы
взрослого организма. Автор предлагает называть их морфологическими полями. По его
мнению, эти поля так же организуют поведение людей и животных, социальных и
культурных систем, а так же ментальную деятельность. (Sheldrake, 1985).
Я не могу ни подтвердить ни опровергнуть эту концепцию. Я не работал в этом
направлении таким образом, чтобы мой опыт мог что-либо мне подсказать. Это может
стать темой для исследований для будущих остеопатов!

Вы много говорите о духовной стороне вещей. Не рискуем ли мы тем самым

оторвать себя от научного мира и навредить остеопатии?
Я считаю, что остеопатия – это не наука, а искусство. Будучи человеком, философом и
остеопатом, я не мог не заметить, что человеческое существо не ограничивается только
материальной сферой. Если так, то зачем же ограничивать себя в этом проявлении жизни?
С той поры, как мы начинаем интересоваться первопричиной жизни, а не только еѐ
проявлениями, наши исследования выходят за пределы области науки, по крайней мере,
такой науки, какая существует на сегодняшний день. Зато, признавая нематериальную
основу жизни, мне кажется возможным подойти к еѐ изучению рациональным способом.
Именно этим я и стараюсь заниматься.
Что же касается вреда для остеопатии, то на этот вопрос можно посмотреть и с другой
стороны: научный подход все очень упрощает. Развитие современной биомедицины не
очень воодушевляет. Ограничивая себя научным подходом, не мешаем ли мы себе изучать
главное: жизнь?

Не подразумевает ли эта чудесная организация существование некого разумного

создателя, о котором все время говорит Стилл?
В вашем вопросе скрыты две концепции: разум и созидание. Невозможно рассматривать
мир и не увидеть в нем разумную систему, единство, имеющее некую цель. Тем не менее,
можем ли мы, как Стилл, утверждать о существовании Создателя, который имел «план и
чертеж»? (Стилл, 1902, 258). Я в этом не уверен. Исходя из модели сознания, мы можем
предположить существование некого Сознания, которое является источником всех
сознаний и центром вселенной. Но единственным его признаком я считаю сознание, т.е.
существо, Слово. Разум, без сомнения, появился намного позже, когда эволюция
заставила живые существа искать решения, чтобы сохранить их сознания. Мы снова
возвращаемся к старому спору о случайности и необходимости. (Monod, 1970).
Меня вполне устраивает сознание в качестве Причины. Оно кажется мне источником
существ и вещей. Это основной ключ к пониманию живого.

Вот чем мы займемся сейчас.

Мы проанализируем, как ведет себя живая структура, сталкиваясь с трудностью, которая
ставит под вопрос качество выживания. Затем мы проанализируем локальные последствия
этого поведения и его возможные влияния на всю систему тела. И наконец, мы
проанализируем основные трудности, с которыми сталкиваются структуры живого тела.

«Тело было задумано для того, чтобы существовать некоторое время. Это законченная
система тканей и жидкостей, имеющих постоянную мобильность и мотильность. Тело
имеет произвольный и непроизвольный механизмы, которые оно может использовать
для повседневной жизни и для поддержания здоровья. Доктор Стилл передал нам
остеопатическую науку, позволяющую нам понять тело как единое целое, а так же
освоить краниальную концепцию. Доктор Сатерленд говорил, что его вклад в анатомию
и физиологию кранио-сакрального механизма был продолжением остеопатической науки,
переданной ему Стиллом: тело – это единство функции». (Brooks ed., 1997, 116).

Глава 7.

Выжить.

«Каждый стресс оставляет после себя неизгладимый шрам. После большого стресса
организм платит за свое выживание, становясь немного более старым».
Hans Selye, The Stress of Life, стр. 429.

Так как для того, чтобы поддерживать осознание своего существования, организм обязан
обмениваться со своей окружающей средой, мы можем назвать его реляционной системой
от природы. Он постоянно находится в состоянии дилеммы: ему нужно обмениваться со
средой (чтобы поддерживать ощущение жизни) и, в то же время, сохранять свою
индивидуальность (поддерживать состояние отдельности). Эта двойственность делает его
уязвимым и приводит к появлению особенных поведенческих реакций. Итак, мы
рассмотрим способы реагирования на трудности, возникающие в ходе отношений
организма с жизнью. «Физически, ментально и эмоционально тело находятся в
состоянии постоянного обмена с окружающей его средой. Эта внешняя среда включает
в себя как самое близкое к индивидууму окружение, так и самые отдаленные части
вселенной. В этом случае, зачем отделять внутреннюю окружающую среду от
наружной окружающей среды? Выражение «человек и окружающая его среда» можно
заменить одним термином: биосфера». (Wales ed., 1997, 204).
Современное понимание этих феноменов – это результат медленной эволюции, состоящей
из различных этапов, каждый из которых приносит один или несколько ответов, которые
немедленно создают новые вопросы, которые в свою очередь нуждаются в ответах…

Путь фасций.

В самом начале моего обучения остеопатии, я видел, как Виола Фрайман работала
техниками на фасциях. Мне казалось удивительным, как она раскручивает какую-либо
часть тела, прежде чем взяться за череп пациента и продолжить лечение. К сожалению, я
не мог стать подопытным кроликом, и мне оставалось лишь спрашивать у тех
счастливцев, которые прошли лечение и могли понять, что произошло: «Ну, как это?»
Пациенты описывали глубокие приятные ощущения расслабления.
С виду выполнение этих техник похоже на колдовство. Вершиной этого действа было
глобальное раскручивание позвоночника. Виола Фрайман сидела позади пациента и
держала его за голову и плечи. Некоторые зрители этого действа были так поражены
увиденным, что начинали бредить. Я же, скорее, был разочарован. Нет, я не сомневался в
реальности происходящего. Даже то малое, что мы знали о Виоле Фрайман, убеждало нас
в том, что всѐ это не обман и не надувательство. А ощущения пациентов не оставляли
никаких сомнений в действенности техники. Я с сожалением понял, что никогда ни смогу
выполнить ничего похожего. Не будем забывать, что это было в 70-х годах, и что для нас
это было совершенным новшеством. Виола говорила, что и нам это удастся, что в этом нет
ничего сложного: «Если с первого раза не получится, пробуйте ещѐ и ещѐ». (Frymann,
1998, 196). Я снова и снова пробовал и однажды, как по волшебству, почувствовал, что
рука пациента оживилась каким-то внутренним движением, неопределенным движением,
не соответствовавшим ни чему известному, с механической точки зрения. Удивительно,
но первым моим ощущением был страх. Этот страх немедленно оборвал ощущения.
Долгое время основной трудностью для меня было позволить вести себя туда, куда, как
казалось, хочет пойти структура, не задавая вопросов о правильности движения или его
природе. Мало помалу я приобрел некоторые навыки, но ощущения пациентов не были
настолько поразительными, как те, что описывали «подопытные» после техники Фрайман.
Когда я смотрел на работу других остеопатов, меня поражало, насколько разными были
движения. У некоторых врачей движения были очень быстрыми и с большой амплитудой,
у других – более медленными и с меньшей амплитудой и т.п. Когда я сам становился
пациентом, мои ощущение тоже очень менялись, в зависимости от того, кто выполнял
технику.
И, наконец, я начал легче ощущать что-либо с помощью этих техник, чем с помощью
краниальных. Теперь я думаю, что эта легкость была связана с тем, что в фасциальных
техниках мне разрешалось следовать за тем, что я чувствую, не задавая вопросов о том,
что я чувствую. Так ощущения появлялись проще.

Откуда это движение?

Очень быстро появился вопрос, как и почему ткани начинали двигаться таким образом, и
почему эти движения служили для освобождения? Виола Фрайман указала нам путь,
используя метафору с телефонным проводом: «Представьте себе телефонный провод,
который долгое время пролежал в скрученном состоянии. Есть очень простой способ
раскрутить этот провод. Техника очень простая: один конец провода нужно взять в
руку, а другой его конец, к которому прикреплена трубка, оставить свободно
свисающим. Собственный вес провода создаст силу тракции. Трубка начинает
вращаться, и узлы раскручиваются. Сначала движение идет в одну сторону, затем в
другую, до момента, пока провод не станет прямым. С помощью какой силы это
происходит? С помощью освобожденной внутренней энергии провода, который
подвергся силе тракции под своим собственным весом. С помощью того же принципа
можно освободить естественные силы и уравновесить структуры тела». (Frymann,
1998, 299). В этом рассказе происходит освобождение энергии с помощью движения.
Сегодня этот феномен кажется мне основным в подходе, который я называю тканевым:
освобождение энергии с помощью движения.

Почему эта энергия блокируется?

Второй вопрос, который возник очень быстро был следующим. Почему и как энергия
накоплялась в структурах тела? Базовые парамедицинские знания не давали никакого
ответа.
Некоторые ответы появились, когда я проанализировал хлыстовую травму, а именно,
автомобильную аварию. В это время краниальные остеопаты Америки довольно хорошо
описывали то, что происходит в кранио-сакральном механизме при автомобильной
аварии. Когда человек пристегнут ремнем, голова становится самым подвижным
сегментом тела. Сила удара сообщает голове очень внезапные, резкие, грубые движения.
Эти движения передаются твердой мозговой оболочкой до крестца, где эта внезапная
волна провоцирует появление эффекта хлыста. В результате появляется блок на уровне
крестца и нижней части спины.
Очевидно, что такой механизм только частное проявление более глобального феномена.
На самом деле, при хлыстовой травме энергия передается всем структурам тела. Таким
образом, совокупность структур тела, в том числе и фасции, принимает на себя эту
энергию, передает еѐ по всему телу и расходует с помощью движений. Когда ткани
оказываются не способными к тому, чтобы израсходовать эту энергию, то, если не
происходит разрыва тканей, они еѐ частично накапливают. Чтобы описать этот процесс,
мне пришел в голову термин насыщение энергией. Насыщение энергией происходит в том
месте, где тканевая структура оказывается не способной передать и рассеять заряд
кинетической энергии, который она получает. Если структура не рвется, то она
накапливает часть этой энергии.

Инертность.
Мне показалось, что это явление относится к физике, и я почувствовал необходимость
проанализировать его с этой точки зрения. Здесь основополагающими являются два
элемента: заряд энергии (Ec=1/2 mv²) и время. Т.е. взаимоотношение выражается с
помощью концепции инерции. Отношение энергия/время приводит к тому, что живая
структура становится способной или нет впитать или рассеять заряд энергии, который она
получила. На самом деле, такой же заряд, переданный в течение более длительного
времени, не создал бы таких проблем. Структуры тела располагали бы достаточным
временем, чтобы его рассеять.
Чтобы помочь нам понять реакцию тканей на воздействие кинетической энергии,
представим себе корабль, неподвижно дрейфующий на водах океана. Представим себе,
что у нас есть некое количество энергии для того, чтобы заставить его плыть вперед. У
нас есть два противоположных варианта использования этой энергии. Первый
заключается в том, чтобы передать заряд энергии за очень короткое время, что даст нам
мощный, но очень короткий импульс. Корабль в этом случае продвинется мало, т.к. мы не
учли время его инерции в воде. Корабль поведет себя как неподвижный предмет, и
большая часть энергии рассеется в обратном направлении. Второй способ заключается в
приложении энергии за более длительное время. Созданная таким образом сила будет не
очень мощной, но действовать будет постоянно. На этот раз наш корабль продвинется
дальше.
Этот пример показывает и другой аспект ответа на воздействие кинетической энергии:
количество времени, необходимого для мобилизации предмета, зависит от массы
предмета и среды, в которой он находится. Приходится тратить намного больше времени
на борьбу с инерцией тела, находящегося в воде, чем тела в воздухе. Если мы вспомним,
что человеческое тело состоит, по крайней мере, на 65% из воды, то мы поймем, что ответ
тканей на внешнее воздействие требует некоторого времени.
Итак, на первый план выходит инерция тканей, т.е. время, которое требуется тканям для
того, чтобы начать движение или изменить уже существующее движение. В зависимости
от своей природы, ткань обладает определенной плотностью (мышца менее плотная, чем
кость и т.п….). Инерция ткани пропорциональна еѐ физической плотности. Таким
образом, некоторые ткани легче других проводят энергию (оказывают меньшее
сопротивление). К тому же, поток энергии замедляется, т.е. прекращает движение, в том
месте, где увеличивается плотность или там, где происходит изменение гомогенности
плотности. Это происходит на уровне прикреплений мышц к костям. Именно эти зоны
больше всего задерживают энергию.

Механические последствия насыщения энергией.

У наших пациентов мы часто обнаруживаем такие зоны тела, которые кажутся нам
ненормально плотными, напряженными и инертными. Причем эти зоны не соответствуют
областям мышечного напряжения или контрактуры. К тому же, такие зоны встречаются и
там, где нет мышечных прикреплений. Очевидно, что это явление не контролируется
нервной системой.
Спонтанно нам в голову приходят слова, описывающие полученные ощущения:
плотность, напряжение, инерция. Я ощутил необходимость создания адекватной
номенклатуры. Первое с чего я начал: четкое определение данных слов. Для этого я
предпринял ряд опытов, сложных но плодотворных. Слова плотность, напряжение,
инерция относятся к физической вселенной, области, которую я понимаю не вполне
точно… Валерии подчеркивал: «То, что кажется очевидным, часто скрывает то, что
таковым совсем не является».

Тело, двойственная система.

Глупо напоминать, что тело частично принадлежит к физическому, материальному миру.

Стилл часто говорит об этом по своему: «Жизнь проникает в чащу леса из плоти, которой
является человек. Она продвигается по этому лесу, сея разум и способности. Она
начинает с атомов плоти, соединяет один атом с другим, соединяет миллионы атомов,
внимательно настраивая каждый из них, чтобы построить нужную форму,
соответствующую плану и чертежу. В конце концов, она строит физическое
вместилище, обеспечивающее единство духа и материи». (Стилл, 1902, 258). Он так же
добавляет: «Рассуждения о том, что движение является единственным
доказательством жизни, ведут нас к тому, что мы представляем тело, как механизм,
внутри которого царит жизнь, с единственной целью достигнуть результатов, которые
бы подтверждали наличие жизни с помощью «движения»». (Стилл, 1902, 250). Чтобы
понять хотя бы часть телесных явлений, кажется необходимым интересоваться
физической сферой, которую словари описывают как совокупность материальных
элементов, которые нас окружают.
Физическая вселенная и материя.
Современные физики сводят физическую вселенную к трем основным элементам,
объединение и комбинация которых обеспечивает создание и поддержание
материального мира. Это пространство, время и энергия.
Слово пространство (espace) происходит от латинского spatium, что означает
«протяженность», «объем», «длительность», «дистанция». Среди всех определений,
которые дают словари, нам запомнилось вот это: «Определенная протяженность,
которая содержит и окружает все предметы» (Larousse). Таким образом, пространство
– это дистанция, которая отделяет предметы физической вселенной. Определение
пространства, которое мы здесь приводим, связано с теми ощущениями, которые мы
имеем от пространства, в результате нашего опыта (объективное пространство). Это
определение ничего не говорит нам о его природе (субъективное пространство; следствие
сознания своего существования; следствие диалектики я/не-я). Наше ощущение от
пространства говорит нам о том, что пространство имеет три измерения.
Слово время (temps) происходит от латинского tempus, что означает «отрезок
длительности», «момент», «мгновение». «Период, в течение которого разворачивается
действие или событие», «измерение, показывающее смену событий или действий»
(Encarta), «продолжительность, рассматриваемая как измеряемая единица» (Larousse).
Наше ощущение времени (объективное время, то время ,которое мы ощущаем) связано с
чередованием моментов, мгновений, которые мы проживаем как «настоящее время».
Заметим, что для физиков существует только настоящее время: «Настоящее – это вечное
поле возможностей для проявления таких абстрактных сил, как свет, теплота,
электричество, магнетизм или гравитация. Эти силы не могут появиться ни в прошлом,
ни в будущем. Они существуют сейчас». (Chopra, 1995, 86-87).
Современные исследования в области математики, астрономии и физики доказали, что
пространство и время являются частями одного континуума: пространственно-временного
континуума. С субъективной точки зрения (природа), пространство, время и энергия
неразделимы: появление сознания создает пространство (я – центр бесконечного
наружного пространства не-я), время (настоящий момент, в котором я существую по
сравнению с прошлым, в которым меня не существовало) и потенциальную энергию, за
счет появления полюсов обмена (я/не-я).
Словарь Le Robert говорит нам, что в физическом смысле, слово энергия происходит от
английского energy. Английское слово, в свою очередь, происходит от греческого
energeia, что означает «сила в действии». С физической точки зрения, энергию можно
определить как «способность системы к выполнению работы» (Encarta). Существует
множество форм энергии, а именно: механическая, термическая, электрическая,
солнечная, лучевая и т.п. Энергия может переходить из одной формы в другую, или
разделяться на несколько форм. Но физики в 19-м веке доказали, что общая энергия
системы остается неизменной. Энергия может быть не проявленной (потенциальная), или
проявляться, главным образом в форме потока. Здесь опять же, нас интересует та энергия,
которую мы можем ощутить напрямую или нет. Мы остаемся в объективном поле, не
задавая вопроса о том, что же есть энергия.
Стилл признавал, что все живые организмы состоят из материи: «Будучи доведенной до
наибольшей анатомической тонкости, материя может служить для создания любой
телесной формы, потому что по своей природе любая субстанция содержит сведения о
всех видах. Значит, она может принять форму как человека, так и зверя, птицы,
рептилии. Эта тонкость соответствует тонкости духовной пищи или мобилизующей
силы жизни». (Стилл, 1902, 254).
Слово материя происходит от латинского material, что означает «субстанция,
конструктивная реальность тела, наделенная физическими качествами» (Larousse).
«Это все то, что занимает определенный объем и обладает качествами гравитации и
инерции» (Encarta). А так же: «Особая субстанция, из которой сделан предмет,
обладающая известными свойствами» (Larousse).
Вслед за Эйнштейном, физики доказали, что материя и энергия тесно связаны друг с
другом, и что возможно превращать материю в энергию, а энергию в материю: «Сегодня
считается, что материя и энергия имеют одно происхождение из динамических систем,
которые мы называем частицами… Эти динамические системы или «пучки энергии»
формируют стабильные системы, ядерные, атомные и молекулярные, которые создают
материю и придают ей еѐ плотный макроскопический облик, заставляя нас думать, что
она создана из некоторой материальной субстанции. На макроскопическом уровне
понятие субстанции – это удобное приблизительно понятие. Но на атомном уровне оно
не имеет смысла. Атомы состоят из частиц, а частицы сделаны не из материальной
субстанции. Когда мы наблюдаем за ними, мы не видим субстанции. Мы видим
динамические системы, которые постоянно трансформируются одни в другие. Это
постоянный танец энергии». (Capra, 1990, 79).

Материя и циклы.
Атом, который долгое время считался мельчайшей частицей материи, состоит из
элементарных частиц. Физики говорят нам, что атомы имеют сферическое ядра, в котором
заключены нуклеоны (протоны и нейроны), а вокруг него вращаются электроны. Таким
образом, атом – это пустое пространство, в котором движутся частицы. Материя – это
искусство создавать нечто из ничего, создавать постоянное из эфемерного. На самом деле,
именно циклическое вращение частиц атома вокруг ядра создает постоянство материи.
Таким образом, материя – это иллюзия, которая пытается заставить наши органы чувств,
что материя постоянна. Ещѐ раз скажу, что мы ощущаем и изучаем именно с помощью
нашей сенсорной системы. Но то, что мы ощущаем и изучаем, без сомнения, не является
сутью вещей. Заметим так же, что любое явление подчиняется законам циклов. Цикл – это
описание существования или проявления вещи. Вещ рождается, существует и умирает. В
нашей вселенной всѐ циклично, включая саму вселенную.

Материя и эволюция.
Долгое время считалось, что материя может существовать только в трех состояниях:
газообразном, жидком и твердом. Стилл говорит о материи, как о твердом состоянии
жизни: «Когда материя превосходит свой уровень максимальной атомизации, она
становится жизнью. Она принимает форму любого существа во вселенной. Когда
материя более неделима, она становится флюидом жизни, которые легко объединяется
с другими атомами, становясь массой живой материи, которая может
кристаллизироваться в форму. Она принимает такую форму, какую диктуют ей
обстоятельства». (Стилл, 1902, 255).
Материя – это сложное явление. Атомы объединяются, создавая молекулы. Они, в свою
очередь, создают более сложные структуры и т.п. Это эволюция от простого к сложному:
«Многие авторы описывали материю как длинную цепочку элементов, усложняющихся с
каждым шагом. Начало этой цепочки – известные нам элементарные частицы. Конец
цепочки тянется до человеческого общества. В каждом звене элементы одной природы
комбинируются, образуя структуры, которые встают на следующую ступеньку
организации. Teihard и Chardin были одними из первых, кто выявил такую
характеристику и хронологию материи». (Heudin, 1998, 37).
Свойства молекул, порядок их расположения и природа химических связей придают
материи такие качества, как масса, плотность, вязкость, текучесть, цвет, вкус,
электрическое сопротивление и теплопроводность. Чтобы как можно проще описать
отношения между энергией и материей, мы скажем, что материя – это энергия, которая
сконцентрирована, стабилизирована и организована в пространстве и во времени.
Плотность, напряжение, скорость.
Выше я говорил о том, что мы можем почувствовать зону ограничения, ощутив еѐ
плотность, напряжение и увеличенную инерцию. Здесь речь идет о физических
характеристиках. А их мы можем связать с фундаментальными элементами, такими как
пространство, время, энергия.
На пальпаторном уровне плотность ощущается как компактность. Концепцию плотности
можно хорошо понять, ощупывая биллиардный шар и апельсин. Оба предмета имеют
одинаковый объем. Но один содержит больше материи, чем другой. Так как материя – это
проявление энергии, можно сказать, что плотность – это сосредоточение некоторого
количества энергии в некоторой зоне пространства. Мы видим связь энергии с
пространством. Когда происходит накопление избытка энергии в некотором пространстве,
эта область уплотняется.
На пальпаторном уровне напряжение ощущается следующим образом. Для примера мы
представим слишком сильно надутый воздушный шарик. В этом случае, нет избытка
материи в пространстве. Мы говорим, что напряжение соответствует интенсивности, т.е.
отношению энергии и времени.
И, наконец, скорость (в том случае, когда есть движение) выражает отношение
пространства и времени. В случае насыщения энергией, она обратно пропорциональна
плотности и напряжению. В этом случает, речь идет об инерции.
Энергия/Пространство – Плотность
Энергия/Время – Напряжение,
Пространство/Время – Скорость.

ЭФФЕКТЫ НАСЫЩЕНИЯ ЭНЕРГИЕЙ.

С точки зрения физики, насыщению энергии соответствует концентрированная и

стабилизированная в пространстве и времени энергия. Если сравнить это высказывание с
определением материи (материя – это энергия, которая сконцентрирована,
стабилизирована и организована в пространстве и во времени), то мы увидим, что они
очень похожи. В насыщении не хватает только организации. Таким образом, насыщение
представляет собой материю без организации, или, во всяком случае, организованную не
таким же образом, как и зона тела, в которой оно находится. Это придает насыщению
повреждающие свойства.

Механические последствия.
Насыщение энергией приводит к увеличению плотности и к напряжению. Зона,
насыщенная энергией, сжимается (ретракция). Теперь вспомним об организации глубоких
тканей тела, а именно фасций. Вспомним о паутине. Логично предположить, что сжатие
приведѐт к повреждению всей тонкой механики структуры тела. Система должна будет
компенсировать эти механические нагрузки: «Теперь, если враждебная сила повредит
это идеальное первичное положение, то от этой силы останется след – патологическое
направление энергии. Это произойдет, какой бы ни была природа этой силы, будь она
наружной или внутренней, травматической, инфекционной, физиологической… Если
жизненные механизмы в порядке, если враждебная сила слаба, дополнительная
патологическая энергия будет быстро рассеяна, и всѐ придет в норму. Если нет, энергия
останется. Итак, этим биодинамическим силам здоровья придется не только
уживаться с патологической силой, создавая компенсации, но и интегрировать эту силу,
чтобы поддержать равновесие целого.
Эти интегрированные враждебные силы, эти «биокинетические энергии», как их называл
Роллин Беккер, станут частью функциональной системы. Это будет уже не анатомо-
физиологическая, а анатомо-физиолого-патологическая система. Она будет
уравновешена. Но это относительное равновесие, ослабленное равновесие. Это
равновесие придется все время искать, колеблясь между нестабильными траекториями
биодинамических и биокинетических энергий». (Duval, 1976, 24).

Биологические последствия.
Есть и биологические последствия. Основное из них циркуляторного характера:
увеличение плотности, напряжение и инерции нарушает локальную микроциркуляцию, а
частности крови и лимфы. Это обращает нас к правилу артерии Стилла. Таким образом, в
зоне, насыщенной энергией, будут наблюдаться явления застоя жидкостей, а
следовательно, задержка продуктов распада и токсинов.
К тому же, связь структуры и функции приводит к тому, что эта относительно
неподвижная зона не может оптимально функционировать. Некоторые функции этой
зоны будут ограничены, что более или менее значительно повлияет на общую экономику
организма, который будет вынужден включить систему компенсации.
Итак, мы признаем взаимное влияние механики и биологии: механическое повреждение
приводит к биологическим нарушениям, и наоборот.

Увеличение уязвимости.
Зона, насыщенная энергией, находится в состоянии гиперфункции. Таким образом, она
уязвима. Она станет жертвой ситуаций, в которых происходит накопление энергии, т.к.
она не сможет ответить на эти ситуации так, как должна была бы, если бы находилась в
оптимальном состоянии. Это относится к различным ситуациям: травмы, нарушения
кровообращения, интоксикации…

Десатурация (освобождение энергии).

Энергетическая модель позволяет нам понять действие фасциальных техник
раскручивания: они создают условия, которые позволяют освободиться задержавшейся в
тканях энергии. Это освобождение происходит за счет движения. Вспомните телефонный
провод! Как только заблокированная энергия освободилась, движение прекращается, и
уровень плотности и напряжения снижается. Структура вновь обретает присущую ей
внутреннюю подвижность. Механика тела приближается к нормальной. Компенсации,
вызванные нарушением, больше не нужны. И, наконец, возобновляется локальная
циркуляция жидкостей, что позволяет нормализоваться физиологии данной области.

Удовлетворенность.

Модель феномена насыщения энергией для меня является основным этапом на пути
понимания поведения всего живого. Она послужила мне той опорой и связью, на мой
взгляд, достаточно убедительной, которая дала мне стабильный фулькрум, позволивший
мне эффективно практиковать и заглушить голоса сомнений, появившихся в результате
неуверенной пальпации. Когда исчезли сомнения, моя перцепция значительно развилась.
Она развилась до такой степени, что очень долгое время с удовлетворением использовал
эту модель для понимания и объяснения моего терапевтического воздействия. Так
постепенно у меня создалась система и техники, позволяющие определять и лечить зоны
насыщения энергией.
Развитие перцепции сопровождалось улучшением терапевтического эффекта. К тому же,
однажды один пациент, физик высокого уровня, нашел вполне разумной, с физической
точки зрения, мою теорию о насыщении энергией. Я почувствовал себя практически
дипломированным ученым! Этого было достаточно, чтобы надолго заглушить назойливые
голоса, которые иногда шептали мне «Да, но…». Сутью этого «Да, но…» было то, что
теория казалась слишком простой, чтобы быть правдой. Так как результаты лечения были
относительно хорошими (намного лучше, чем раньше…), я, не задумываясь, не обращал
внимания на эти голоса. Один из таких «Да, но…» заключался в том, что теория
насыщения энергией хорошо применялась только к травматическим случаям. Но в жизни
существовали некоторые другие ситуации, приводившие к уплотнениям и напряжениям,
без травм. Ну и что? Я отвечал на это так: мы все в жизни когда-либо получали травмы,
которые сформировали основу, в виде стагнации энергии, на которую теперь
накладываются нетравматические воздействия и увеличивают плотность и натяжение.
Но, в конце концов, эти «Да, но…» породили сомнение. И, что странно, чем больше
крепло сомнение, тем хуже становились результаты: «Сомнение можно сравнить с
маленьким червѐм, проникшим в кусок дерева, и поедающим его изнутри. Сомнение
развивается, пожирая ранее существовавшую логику. Сомнение мобилизует энтропию
системы, вызывая цепную реакцию, которая протекает длительно, но эффекты которой
от этого не менее разрушительны. Эта реакция может привести к изменениям во всей
системе». (Watzlawick, 1993, 96). Итак, хватило совсем малого, чтобы разрушить
стройные логические построения, и подвергнуть всѐ сомнению.

От осознания механики к механике сознания.

Переворот начался с того, что однажды ко мне пришел пациент, который был
профессиональным каскадером. У меня сразу же возникла мысль: «Каскадер? Невесело,
наверное, живется его тканям!» Но, странным образом, хотя в структуре имелось
несколько зон накопления энергии, весь организм был «ненормально» мобильным, по
сравнению с тем, что мы могли предположить, судя по тому, что, будучи каскадером,
этот человек подвергался энергетическим нагрузкам. Возник вопрос: «Как же
получилось, что у этого человека, который всѐ время подвергается энергетическим,
механическим и другим нагрузкам, нет серьезных зон насыщения энергией? В то время
как другие пациенты, подвергающиеся намного менее серьезным нагрузкам и намного
реже, имеют очень выраженные проблемы?».

Принять или нет?

Первым ответом на этот вопрос была тренировка. На самом деле, этот человек регулярно
тренировался, и его организм привык переносить нагрузки выше средних. Но этот ответ
меня не полностью удовлетворил: когда автоматизмы и навыки ещѐ не приобретены,
тренировки представляют ещѐ большую травмо-опасность.
Второй ответ, не первый взгляд, показался мне более удовлетворительным. Каскадер
знает, чему он подвергается. То есть, он готов принять и пережить эти нагрузки. Отлично!
Но этот второй ответ породил ещѐ большую неизвестность, которая требовала
пересмотреть теоретическую модель насыщения. Каким образом факт согласия или
несогласия принять нагрузки может хоть на йоту изменить явления передачи энергии в
теле? Вот в этом то и проблема. Как? Почему?
За первым сомнением последовали и другие, вызывавшие ещѐ больше вопросов. У
бывшего спортсмена уровень насыщения энергией не соответствовал предполагаемому.
Анамнез некоторых пациентов говорил о том, что они пережили множество
травмирующих ситуаций, но уровень насыщения энергией у них был сравнительно
невысоким. И наоборот, многие пациенты, не имевших серьезных столкновений с
энергией, имели высокий уровень насыщения.
Меня занимало следующее. Дело не только в констатации того, что осознанное принятие
травматической ситуации вызывает меньшее насыщение энергией, чем еѐ непринятие. В
конце концов эта констатация только подтверждает наличие ситуации. Это меня не
шокирует. Но каков механизм? Как объяснить этот феномен? Ведь законы физики
одинаковы для всех.

Сохранить сознание.
Ответы начали появляться, когда увидела свет концепция сознания живой структуры в
том виде, в котором она изложена выше. Эта концепция радикально изменила мой взгляд
на то, как живая структура вступает в конфронтацию со своим окружением. Концепция
изменила свое отношение к живой структуре: от структуры, пассивно претерпевающей
нагрузки окружающей среды, к структуре, находящейся во взаимоотношениях со средой,
к структуре, которой необходимо совместить обмен и сохранение собственной личности,
или собственного сознания.
Мне кажется, что основной задачей живой структуры, стоящей даже выше выполнения
ею физиологической функции, является продолжение существования, выживание. А когда
обеспечено выживание, во вторую очередь, тканевая структура начинает выполнять
возложенные на неѐ обязанности. Это утверждение совпадает с цитатой Роллина Беккера
по поводу философии клетки (живого), от которой я и отталкивался в своих
рассуждениях. Как ведет себя клетка, чтобы выжить, когда чувствует угрозу?
Самым логичным решением кажется попытаться изолироваться, снизить общение с
окружающей средой, которая отныне считается враждебной. Для изоляции нет лучше
способа, чем снизить проницаемость мембраны. А как достичь этого, кроме как сжав еѐ,
увеличив еѐ напряжение? То есть сохранить энергию.
Таким образом, при угрозе структура реагирует, индивидуализируясь, чтобы показать, что
она живет, на смотря ни на что? Она удерживает энергию и ограничивает связь с
окружающей средой, она изолируется, чтобы продолжить свое существование, как целого.
Ценой этому является снижение коммуникации со средой.
Итак, мы можем сделать модель поведения живой структуры при угрозе со стороны
окружающей среды. Это позволит нам вернуться к нашей модели уплотнения, которая
говорит о заблокированной энергии, увеличении плотности, напряжения и инерции. Мы
обнаружим сходство, базирующееся на законах физической вселенной. К тому же,
тканевая структура хуже проводит энергию из-за увеличения плотности. Структура
изменяет свое поведение. Теперь ее поведение основывается на сопротивлении или на
отказе, как залоге выживания. Сопротивляться, отказываться становится функциональным
способом выживания. Этот способ будет систематически применяться, как только
структура почувствует аномалию или опасность, идущую от окружающей среды.

Насыщение становится задержкой.

С этой новой точки зрения, нас интересует не только агрессивный агент, но и поведение
структуры в ответ на агрессию. Мы приходим к полной относительности. В любой
ситуации мы должны будем исследовать объективные факторы (энергетические и другие),
но так же и субъективные факторы (принятие или отказ), которые изменяют отношение,
вызывая сопротивление или отказ от коммуникации, т.е. задержку энергии.
Это осознание привело меня к тому, что я переименовал насыщение, которое является
пассивным феноменом, в задержку, которая означает некий ответ со стороны живой
структуры, чаще всего, неосознанный, но активный, задержку энергии с целью
изолироваться от угрожающей опасности.
Возможно так же, что такой тип ответа – отступление, сопротивление, отказ – появился
вместе с живой структурой, и, как следствие, он интегрирован в сам механизм всего
живого, первой реакцией которого на нападение является отступление, сопротивление,
отказ, со всеми вытекающими последствиями: «Материальное сознание, т.е. ментальное
в Материи, появилось под воздействием трудностей: трудностей, препятствий,
страданий, схваток. Оно было выработано этими явлениями, и это наложило
отпечаток пессимизма и поражения, который и является наибольшим препятствием.
(…) Это огромное основание Жизни. Жизнь опирается на это НЕТ. «Нет», принимающее
множество форм, заболеваний и слабостей, которые все стремятся к их жажде
финального «нет»: к смерти». (Satprem, 1976, 1999). Какой странный парадокс: ответы,
направленные на выживание, ведут к смерти! Всѐ из-за сознания!
Эта поведенческая модель может применяться к простым структурам, а так же к сложным
структурам, которые макроскопически воспроизводят поведение микроскопических
структур, из которых они состоят. В нашей жизни мы ведем себя так каждый раз, когда
встречаемся с агрессивными или опасными ситуациями: «Клинический опыт показывает
нам, что, по иронии судьбы, именно попытки пациента решить проблему усугубляют еѐ.
Таким образом, попытка решить проблему и создает настоящую проблему».
(Watzlawick, 1993, 86). Watzlawick говорит здесь о тех решениях, которые подействовали
однажды, и с тех пор используются систематически, без адаптации их к изменившимся
ситуациям. Только осознание этой неадаптированности может позволить прервать этот
механизм. Но абстрагирование, необходимое для этого осознания, кажется недостижимым
для живой клетки. Ей необходима внешняя точка опоры. Именно еѐ и предлагает врач,
используя тканевые техники.
Мы можем представить, что этот фундаментальный механизм жизни и выживания
структуры существенно участвовал в эволюции. Задержка энергии и последовавшие за
ней уплотнения в конце концов организовались и объединились, таким образом изменив
структуру живых организмов, позволив им эволюционировать, т.е. выжить.

Механика сознания.
Описывая первичный дыхательный механизм, Сатерленд рассказывает нам о механике
сознания: именно сознание запускает это чередование экспансии/ретракции в живой
клетке, это первичное проявление жизни в любой живой структуре. Глядя на
совокупность клеток, мы можем представить тело, как некое ритмично пульсирующее
жидкостное образование, структурированное с помощью фиброзных перегородок
(мембран, фасций). Движение этого организма организовано твердой мозговой оболочкой
и центрировано на фулькруме Сатерленда.
Тонка механика тела, таким образом, является проявлением сознания живой структуры. В
то же время, изменение сознания одной тканевой зоны меняет эту механику. Вследствие
этого меняется механика всей системы.
Как мы уже говорили в главе 5, Быть, мы можем так же представить, что внутри живой
структуры проявляется множество сознаний. Каждое имеет свой ритм. Это может
объяснить возможность ощутить различные ритмы, о которой мы говорили в главе про
присутствие. В зависимости от того, с каким сознанием синтонизируется врач
(сознательно или нет), он может ощутить разные ритмы экспансии/ретракции.
Итак, я больше не рассматриваю организм как механизм, который в добавок живой. Но
как живую систему, которая имеет механику. Вот почему вместо того, чтобы
заинтересоваться механикой, я сначала заинтересовался жизнью и деятельностью,
связанной с жизнью.

Анатомия задержки энергии.

Сопротивление – отказ.
Сдержанность в обмене, которая может дойти до отказа, вызывает задержку энергии.
Принятие/отказ образуют пару. Но вместо того, чтобы считать их противоположными
понятиями, мы применим к ним диалогическое мышление, и представим многочисленные
промежуточные состояния. Сопротивление может начинаться с самого низкого уровня, от
простого колебания, до самого высокого - отказа. Напомним, что по этой модели
материальным проявлением сопротивления является увеличение напряжения мембраны
живой структуры – следствие задержки энергии. сопротивление может так же проявляться
как образ жизни структуры вопреки увеличивающимся внешним нагрузкам, опасным для
жизни. Уровень обмена с окружающей средой уменьшается пропорционально
возрастанию сопротивления. Обмен затрудняется, а значит, требует больших затрат
энергии.
В этой модели все остальные свойства зон задержки энергии вытекают из этих первых
элементов. Некоторые выражаются больше на уровне сознания, другие – на уровне
физической вселенной.

Уменьшение сознания.
Так как мы отталкиваемся от идеи, что ритмический обмен живой структуры с
окружающей ее средой позволяет структуре делать выводы о состоянии ее
существования, поддерживать сознание, мы можем придти к заключению, что
уменьшение обмена ведет как к снижению качества сознания, так и к снижению качества
существования. Снижение обмена приводит к тому, что живая структура начинает
существовать в меньшей степени как для самой себя, так и для организма, которому она
принадлежит (сознание рождается из обмена, жизнь – это взаимность…). Другими
словами, если структура меньше общается с организмом, а организм меньше общается с
ней, то структура выбывает из схемы сознания организма. Главным следствием этого
является тот факт, что организм не отдает себе отчета о существовании в нем зон
задержки. Т.е. зона задержки является совершенно молчаливой. Таким образом, пациент
никогда не пожалуется на зоны задержки: он о них не знает. Он будет жаловаться на
дискомфорт, который чаще всего происходит от зон компенсации.
Это утверждение приводит меня к мысли о границах анамнеза в практике. Анамнез важен,
но не может дать всей информации. В частности, он не даст информации о самом главном,
том, что связано с задержкой энергии.

Увеличение уязвимости.
Способность живой структуры выживать напрямую зависит от ее способности
обмениваться с окружающей средой. Таким образом, с одной стороны, снижение
обменных процессов дает структуре возможность существовать, а с другой, снижает ее
способность к выживанию… Таким образом, зона хронической задержки энергии
становится намного более уязвимой. И теперь, те явления внешней среды, которые
раньше не вызвали бы реакции, приведут к появлению сопротивления. Так будет
продолжаться и дальше, потому что однажды сопротивление оказалось эффективной
системой выживания, и теперь будет казаться таковой.

Увеличение плотности, напряжения, инерции. Ретракция.

Живая структура проявляет свое сопротивление в виде задержки энергии,
провоцирующей концентрацию энергии во времени и пространстве. Это похоже на
определение материи. Зона становится более плотной, ретрактируется (сокращается),
увеличивается ее напряжение, снижается амплитуда движения. Возможно, здесь
проявляется тесная связь между элементами, относящимися к физической вселенной, и
живым, между объективным и субъективным.

Важные механические последствия.

По многим причинам, уплотнение и ретракция зоны задержки энергии являются ее
важными свойствами:
Ретракция создает нефизиологический фулькрум. Очень важно понять концепцию
фулькрума. Естественно, речь идет о точке опоры, о центре, в данном случае,
механическом, который организует систему. Мы можем представить тело, как
совокупность фулькрумов, которые относительно подвижны по отношению друг к другу.
Все они центрированы вокруг одного результирующего механического фулькрума,
находящегося в центре черепа, на уровне прямого синуса. Этот фулькрум носит имя
Сатреленда.
Уточним, что эта концепция фулькрумов относится только к флюидической или
пластичной структуре. в случае ригидной, плотной структуры, состоящей из рычагов и
сочленений, мы будем говорить об осях.
Зона задержки энергии создает новый фулькрум, который встраивается в уже
организованную систему. Само собой, он нарушает эту систему. Как следствие, система
должна будет создать один или несколько циклов компенсации или адаптации, для того,
чтобы привести свои внутренние механические константы к значениям, совместимым с
гомеостазом.
При ретракции, зона задержки энергии притягивает к себе все ткани, с которыми
она контактирует. Если это нарушает глубокую механику тела и обязывает тело
создавать компенсации, то такую зону легко вычислить: так как она притягивает к себе
окружающие ткани, она притянет и нашу руку, если мы положим ее вблизи от тканей,
связанных с зоной ретракции, и войдем с ними в контакт. Итак, несмотря на свои
негативные последствия, зона ретракции помогает нам: ее легко отыскать, она
притягивает.

Сопротивление и циклы.
Поскольку задержка соответствует остановленной энергии, она соответствует
незаконченному энергетическому циклу. Напомним, что энергетический цикл
соответствует приливу. Цикл прилива имеет три этапа. Он начинается с возникновения
разности потенциалов. Продолжается в циркуляцию энергии и появление вторичных
эффектов. Заканчивается он при уравновешивании энергетических нагрузок и
исчезновении разности потенциалов.
Задержка энергии – это остановка нормально протекающего цикла. Другими словами,
остановка в потенциальном состоянии (состоянии наличия разности потенциалов).

Задержка и старение.
В чем отличия между молодой и старой тканевой структурой? Если смотреть снаружи, то
разница в способности к движению. Плотность, напряжение, инерция, ригидность,
токсемия, снижение обмена – вот характеристики старения. Они свидетельствуют об
изменении отношению структура/функция. Структура берет верх над функцией.
Накопление блокированных приловов во времени и пространстве кажется нам самым
важным фактором старения. Дурк Пирсон и Сэнди Шоу в своей книге «Продление жизни»
пишут: «Старение – это многогранный процесс биохимической деградации». (Pearson,
Shaw, 1993, 5). Можно предположить, что за старение ответственны многочисленные
зоны задержки энергии, постепенно появляющиеся в ходе жизни. Те же авторы
замечают: «Многочисленные теории старения рассматривают различные аспекты этой
проблемы, как слепые из басни, которые ощупывают слона. Каждая теория описывает
лишь часть проблемы старения, но ни одна не объясняет ее полностью. Сегодня теории
размножаются с бешеной скоростью. Базы данных растут как на дрожжах.
Классификации громоздятся друг на друге. Так что практически невозможно найти что-
либо в этом хаосе». (Pearson, 1993, 139).
Само собой, я не претендую на то, что моя теория по данному вопросу верна с научной
точки зрения. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что живая структура в
состоянии задержки энергии, у которой нарушен обмен, плотная структура, напряженная,
структура, внутри которой замедлено течение всех жидкостей, не может жить, т.е.
выживать, оптимальным образом. Можно снабжать эту структуру лучшими
ингредиентами: витаминами, минералами, ферментами, белками. Но если она не способна
должным образом обмениваться с окружающей средой, она сможет воспользоваться
этими ингредиентами.
Я не претендую на то, чтобы своими манипуляциями продлять жизнь – это было бы
высокомерием! К тому же некоторые ученые утверждают, что время жизни организма
запрограммировано генетически. В любом случае, мы мало что об этом знаем. Нам же
важно, главным образом, чтобы отведенное на жизнь время протекало наилучшим
образом, без возможной деградации. Если будут поставляться необходимые вещества и
осуществляться обмен в тканях, то мы с уверенностью сможем сказать, что качество
жизни данного организма намного лучше, в не зависимости от продолжительности его
жизни. Я думаю, что нельзя недооценивать вклад остеопатического подхода в этом
случае.

Содержимое задержки.
«Энергия – это только лишь информация в движении» (Brinette, 1992, 23). Это
определение, так часто используемое био-энергетиками, кажется мне абсолютно
подходящим. Оно говорит об одной и той же концепции с двух позиций – субъективной и
объективной. Оно позволило мне понять, что накапливать энергию, значит накапливать
информацию. Это позволило мне понять природу некоторых явлений, происходящих во
время высвобождения зон задержки энергии: эмоциональной разгрузки, например.
Бринетт говорит нам об информации, что она «является смещающейся концепцией». Нам
предстоит четко определить слова концепция, информация и информировать.
Слово концепция происходит от латинского слова conceptus, являющегося причастием
глагола concipere, означающего «иметь внутри, содержать». Концепция – это:
«Абстрактное и общее представление о вещи или факте» (Encarta), «Умственное
представление объекта, воспринятого разумом» (Larousse), «Абстрактное и общее
ментальное представление об объекте. Основная идея, понятие, представление,
концепция: абстракция, обобщение. Концепции не завися от языков» (Robert). Последнее
утверждение очень важно понять: концепция – это представление о чем-либо, которое не
зависит от того языка, который используется для его выражения. Это будет очень полезно
для нас в общении с живой структурой, которая реагирует на концепции, а не на язык. Что
же касается концепции, запомним, что это абстрактное представление о чем-либо. Так же
можно сказать, что это представление, которое появляется в результате практического
опыта.
Слово информация происходит от латинского infotmatio, что значит «рисунок», «эскиз»,
«идея», «концепция». Вот какие определения информации дает Larousse: «Элемент
знания, который можно закодировать, чтобы сохранить, использовать или передать».
Итак, мы вплотную приблизились к концепции. Вот какое определение информации мы
используем в нашей модели.
Информировать, значит «передавать информацию» (Larousse), «предавать чему-либо
структуру, форму, значение» (Universalis). Последнее определение для нас особенно
важно, так как в нем говорится о форме, которую мы будем использовать.
Чем более развиты сознания, тем более утонченные информации они используют для
обмена. Это усложнение требует кодировки (разговорный и письменный языки – это
кодировки). Чтобы передать информацию, в большинстве случаев, еѐ нужно закодировать
на выходе и затем декодировать при приеме. На каждом этапе возможно искажение
информации. Таким образом, чем меньше посредников при передаче информации, тем
меньше риск еѐ искажения.

Информация задержки.
Живая структура, отказывающаяся общаться, потому что чувствует опасность,
переживает ситуацию, содержащую более или менее сложную информацию. Структура,
отказывающаяся общаться, задерживает некоторое количество элементов из области
информации, связанных с самой ситуацией, из-за которой произошел этот отказ от
общения. Итак, зона задержки энергии способна удерживать некоторую информацию о
потоке энергии, создавшем еѐ. Например:
Решение, рассуждение, отказ. Для существования чего-либо в живом существе
необходимо решение, которое обеспечит это существование (своеобразное я есть).
Трудно представить себе, как размышляет или принимает решения тканевая структура.
Трудно, потому что мы применяем к тканям такую же концепцию сознания, которая
существует в нас самих. А нужно быть намного проще. Сознание тканей – это базовое,
основополагающее сознание. Оно состоит практически только из я/не я, т.е. основано на
двоичном мышлении. Итак, ответы на этом уровне будут такими же основополагающими,
основанными на этом типе ответа, т.е. да/нет. Таким образом, при отказе от общения
ответ будет нет. Здесь нет места для может быть…
Отсутствие общения – это прямое следствие сопротивления. мы уже говорили об этом
и не будем возвращаться.
Бессознательное так же может быть частью информации, содержащейся в зоне задержки.
Мы много раз встречали пациентов, которые бодрствовали во время сеанса, затем вдруг
погружались в бессознательное состояние. А затем, когда процесс освобождения
заканчивался, они вскрикивали: «О! Я чуть не уснул!» Этот сон можно расценить как
выход бессознательного из освобожденной зоны.
Движение может быть частью информации, хранящейся в зоне задержки. В частности,
так может быть, если происшествие, повлекшее за собой сопротивление, обладало
большой кинетической энергией. Освобождение этой энергии будет происходить,
главным образом, через движение. Оно может проявляться в виде быстрых и
высокоамплитудных перемещений тканей. Этот тип освобождения очень характерен при
хлыстовой травме.
Боль очень часто является частью информации, задержанной в тканях. Очень возможно,
что именно она лежит в основе того, что привело к появлению сопротивления и отказа от
общения. Боль означает, что на зону тела подействовало слишком большое количество
мощной энергии, с которой организм не смог справиться. Это привело к появлению боли.
В момент освобождения задержки пациенты часто говорят, что им больно. Но эта боль
отличается от той боли, которая появляется при прикосновении к воспаленному участку
тела. Эта боль появляется постепенно и никогда не бывает нестерпимой, хотя и может
быть достаточно сильной. Пациент часто говорит, что «это приятная боль». Это означает,
что боль соответствует процессу освобождения.
Эмоции так же могут быть содержимым зоны задержки. Мы все не раз видели выплеск
эмоций в момент освобождения тканей. Эмоции являются частью нашей жизни. Мы
поговорим о них в дальнейшем.
Так же на уровне задержки часто скапливаются химические и токсические отходы. Так
происходи, если ситуация, спровоцировавшая задержку, имела некий химический
субстрат, либо в результате застоя жидкостей при отказе от общения. Высвобождение
этих отходов может сопровождаться некоторыми явлениями (усталость, диффузные боли
и т.п.). Эти феномены появляются либо в момент освобождения, либо в течение
следующих часов или дней (тело должно избавиться от попавших в кровь токсинов).
Указатель положения во времени и пространстве – это тоже информация, записанная
тканями в зоне задержки. Это логично, т.к. ситуация, которая привела к задержке,
происходила в некий момент времени, и тело пациента занимало некоторое положение в
пространстве. Часто во время процесса освобождения мы чувствуем, как тело пациента
начинает двигаться в определенную сторону, занимая положение, соответствующее
травматическому положению, которое привело к задержке. Задержка энергии – это ответ
на агрессию. Если задержка существует, а агрессии, вызвавшей еѐ больше нет, это значит,
что структура застыла в моменте времени, который больше не существует. Это прошлое в
настоящем. Такая ситуация заставляет структуру жить в настоящем, используя
параметры прошлого. То есть, структура оказывается не адаптированной к настоящей
жизни. Тело, вынужденное справляться с этим, не сможет полностью существовать в
настоящем времени. А это будет нарушать его функцию. Такое тело наполнено зонами
задержки, которые представляют собой зоны прошлого, продолжающего существовать в
настоящем. «Любое умственное, эмоциональное или физическое событие, которое
сбивает с пути, нарушает и прерывает свободные внутренние ритмы жизни, создает
звено цепи, приковывающее человека к его прошлому». (Frymann, 1998, 253-254).
Все то, что мы сказали о явлениях задержки информации, напоминает нам о концепции
памяти. Задерживать энергию, значит задерживать информацию. Остановленная энергия
становится потенциальной. Она несет информацию, блокированную в зоне задержки, и
мешающую структуре жить в настоящем времени. Эта память является разрушающим
агентом. К тому же, она неосознанная. Она является повреждением, недоступным для
сознания пациента. Она действует без ведома пациента. Таким образом, наши техники
освобождения, очень полезны для организма. «Пациенты со своими проблемами не
должны возвращаться назад, чтобы вернуть здоровье. Здоровье существует лишь в
настоящем времени». (Brooks ed., 1997, 247).
Подведем итоги:
Блокированные потоки = отсутствие коммуникации
Блокированные потоки = неподвижность
Блокированные потоки = уплотнение
Блокированные потоки = ретракция
Блокированные потоки = относительная смерть.

Появление остеопатического тканевого «случая».

Наша модель дает нам представление о том, что тело легко накапливает зоны задержки
энергии. Пациент, обращающийся к нам по поводу одного симптома, представляет собой
сложную совокупность задержек, компенсаций, неприятных воспоминаний, накопленных
бессистемно и беспорядочным образом. Когда мы поняли механизм создания задержек,
нам захотелось познать способ их накопления и организации. Мы таим надежду открыть
некоторую систематику, которая позволила бы нам создать подходящую методику
лечения.

Потоки, блокированные во времени и пространстве.

Мы можем представить себе, что зона, которая начала задерживать энергию, продолжит
задерживать еѐ и далее, все больше и больше. Так как еѐ общение снижено, то и еѐ
способность успешно принимать потоки (потоки, приливы, то есть информацию) будет
снижена. К тому же, когда структура начинает сопротивляться, чтобы выжить, даже
полезные потоки начинают приводить к усилению сопротивления. Структура уже не
может интегрировать их нормальным образом. Она блокирует и их, ещѐ больше
увеличивая задержку энергии. Так как потоки блокируются в зоне, коммуникация которой
снижена, насыщение, которое мы увидим сегодня в определенный части тела, будет
результатом блокирования потоков в различное время. Итак, в ограниченном
пространстве происходит наложение задержек, появившихся в различное время. Нам не
известна хронология накопления задержек в этом пространстве. Она известна только
организму, благодаря указателю положения во времени, который является частью
задержанной информации.
И наконец, элементы информации, задержанные в данной зоне, относятся к разным
событиям. Отсюда и сложность информационного содержимого, блокированного в
данной зоне (см.схему внизу).
Схема: Появление «остеопатического тканевого случая» за счет накопления задержек во
времени и пространстве.

Попытки тела к организации.

Зона задержки создает нефизиологический фулькрум, внедряющийся в организованную
систему. Он вынуждает систему меняться. Из-за механических нарушений, вызванных
этой зоной задержки, система вынуждена создать один или несколько циклов
компенсации, чтобы привести внутренние механические константы к значениям,
сопоставимым с гомеостазом.
Каждая новая задержка, внедряет нефизиологический фулькрум в систему, основанную
на физиологических фулькрумах. Это вызывает появление одного или нескольких циклов
компенсации. Итак, важно понять, что каждая новая зона задержки накладывается не на
идеальную систему, но на систему, которая уже содержит в себе зоны задержки и циклы
компенсации. Итак, новая задержка, появляющаяся сегодня, накладывается на
подлежащий комплекс задержек/компенсаций. Адаптация, которую пытается
организовать тело сегодня, происходит с отклонением старых задержек/компенсаций,
которые уже являются частью организационной схемы тела. Таким образом, это
усложнение делает тщетными любые попытки понять эти схемы.
«Причина и следствие бесконечны. Причина некоторых случаев может быть более или
менее важной. Но со временем важнее причины становится следствие, в конце концов,
смерть. Смерть – это конец или сумма всех следствий. Я прошу читателей обратить
внимание на непрерывное изменение, происходящее со следствием. Сначала оно является
добавочным, вторичным элементом, но затем превращается в конфликт и само
порождает следствия». (Still, 1999, 184).
Беккер добавляет: «Исходя из этого понимания, не может существовать хронических
случаев. Существуют лишь острые проблемы, находящиеся на разных стадиях
комбинированных последствий. И не важно, когда произошло ранение: сегодня, вчера или
давным-давно». (Wales ed.,1997,203).

Невозможность систематизации.
Я очень быстро понял, что невозможно создать систему, позволявшую бы создавать
стереотипные модели организации задержек/компенсаций. К тому же, это опасно.
Применение на практике таких моделей привело бы к горьким разочарованиям и
осложнениям, жертвами которых стали бы пациенты. Так как используемые нами техники
должны с уважением относиться к функционированию живых структур, мы не должны
приносить большего вреда пациенту, чем незначительный дискомфорт. Я нашел способ
избежать дезорганизации структуры. Вместо того, чтобы работать вслепую, нужно
черпать информацию из самих тканей. Об этом мы поговорим в следующей главе.

Источники задержки.

Итак, мы определили, что задержка – это следствие того, что живая структура
подвергается воздействию таких элементов, которые воспринимаются ею, как
угрожающие еѐ жизни. Здесь важно слово воспринимаются, т.к. оно говорит о
субъективной составляющей. Остеопатический подход к тканям приводит нас к
пониманию, что жизнь – это система отношений. В этих условиях, следует рассматривать
как само прожитое событие, так и элементы, из которых оно состоит, а так же способ,
которым живая структура и еѐ сознание проживают это событие. В зависимости от того, в
гармонии или дисгармонии прожито событие, принято оно, или встретило сопротивление,
это отношение оставляет или нет следы в теле.
Итак, потенциальными источниками задержки являются все ситуации, которые ставят под
реальную или предполагаемую угрозу жизнь человека, проживающего эти ситуации, и его
организм. Мы можем разделить эти ситуации на три большие группы, в зависимости от
преобладающего типа энергии, а значит, информации: травматические ситуации,
ситуации стресса, и метаболические ситуации (предполагающие избыток или недостаток
веществ, и интоксикацию).

Травматические ситуации.
Речь идет о случаях, при которых живая структура получает такое количество энергии, с
которым не может справиться (обычно, кинетическая энергия). В случае травмы, очень
важно отношение со временем, так как мы рассматриваем травму, как воздействие на тело
энергии за очень короткое время.
Чтобы доказать важность времени, мы рассмотрим два случая. Представьте себе две
машины, едущие со скоростью 80 км/ч. Одна резко тормозит, чтобы избежать
столкновения с препятствием. Другая врезается в неподвижное препятствие. Оба случая
кажутся одинаковыми, т.к. в обоих речь идет об энергии, накопленной при переходе от 80
до 0 км/ч. Разница состоит во времени. В первом случае, торможение заняло несколько
секунд. Во втором речь идет о десятых долях секунды. В первом случае живая структура
сможет справиться с нагрузкой, потому что у неѐ есть время, чтобы рассеять эту энергию.
Во втором случае, несмотря на некоторую абсорбцию энергии за счет деформации
автомобиля, у организма нет времени на рассеивание энергии, что приводит к появлению
боли, сопротивления, отказа и диффузных задержек энергии.
Задержки, связанные с травмами, возникают избирательно в зонах прикреплений (мышц,
связок…), местах изменения плотности и гомогенности тканей. Представьте поток
энергии, идущий по ткани (например, мышечной). В момент, когда он доходит до места
прикрепления мышцы к кости, он встречает большую плотность. Проведение
затрудняется. Это может замедлить или даже остановить поток. Так происходит при
хлыстовой травме, которая является глобальной травмой, и которую нужно лечить
глобально, даже если некоторые тканевые зоны кажутся более плотными, чем другие.
Еще одним важным аспектом является отношение между количеством энергии и
состоянием организма в момент травматической ситуации. При одинаковом количестве
энергии, ригидный от стрессов или усталости организм будет более уязвим, чем здоровый
организм. Это помогает нам понять, почему некоторые незначительные травмы приводят
к тяжелым травмам, а именно переломам. Потому что человек уже находился в состоянии
напряжения/ригидности из-за каких-либо других причин.
Наконец, тканевые задержки травматической природы являются любимым местом
фиксации для последующих задержек. Именно поэтому тканевая остеопатия так ценна в
отношении детей, учитывая, что роды являются часто первой травмой в жизни. Роды
приводят к задержкам энергии, на которые в последствии будут наслаиваться другие
задержки. Таким образом, лечение ребенка сразу после рождения положительно влияет на
всю его дальнейшую жизнь.

Стресс.
Концепция стресса была разработана Гансом Селье (1907-1982). Это венгерский биолог,
живший в Канаде. В 30-е годы он работал над вопросами адаптации живого организма к
окружающей среде. Его первая научая статья была опубликована в 1936 году. В ней шла
речь о глобальном синдроме адаптации или синдроме Селье. Вначале этот синдром
включал в себя неспецифическую защитную реакцию или ответ, протекающий внутри
организма. Затем значение термина расширилось и включило в себя агент, ответственный
за эту реакцию. Вот как описывает стресс сам Селье: «Это состояние, проявляющееся в
виде специфического синдрома, и возникающее в результате накопления неспецифических
изменений, произошедших внутри биологической системы. Таким образом, стресс имеет
определенные характеристики, но не имеет какой-либо одной причины». (Selye, 1987,
472).
Итак, вначале термин стресс означал совокупность проявлений адаптации организма к
изменениям окружающей среды, и включал любые изменения, будь то позитивные или
негативные, требующие адаптации. То есть, считалось, что одинаковым стрессом
является и встреча с раздосадованным начальником на работе, и давка в метро, и
внезапная влюбленность и выигрыш в лотерею. Сегодня же концепция стресса
изменилась. Теперь она подразумевает только негативные условия. Естественно,
условиями возникновения стресса могут быть самые разнообразные и неспецифические
факторы: авария, операция, заболевание, трудные условия жизни и т.п.
Почему же нас интересует стресс? На то есть, по меньшей мере, две причины: первая – он
приводит к гиперстимуляции симпатической системы; вторая – чаще всего, он приводит к
появлению негативных эмоций.
Симпатическая система – это система действия, усилия. Когда наш организм
сталкивается с агрессией, или с ситуацией, расцененной как агрессивная, он реагирует
стимуляцией симпатической системы. Цель этой системы – подготовить нападение или
бегство. Обе эти реакции требуют большого количества энергии. в основе этой реакции
лежит очень глубокий и древний церебральный уровень – самая старая система в нашей
эволюции. Этот мозг, названный первичным или примитивным мозгом, управляет 95%
автоматической жизни нашего тела. В эволюции видов этот мозг соответствует мозгу рыб,
рептилий и низших позвоночных. Именно поэтому его ещѐ называют мозгом рептилий.
Напомним, что симпатические реакции контролируются одновременно симпатической
нервной системой и гормональной системой, которая позволяет распространить ответ по
всему организму. Как только эффекты симпатической стимуляции, вызванной стрессом,
доходят до высших отделов ЦНС, до коркового уровня, наше сознание останавливает их,
потому что в нашем обществе не принято атаковать или спасаться бегством в ответ на
агрессию. Таким образом, выделенная энергия не может рассеяться с помощью движения.
Она задерживается, насыщая собой структуры тела. Еѐ губительное действие
распространяется на весь организм.
Стрессорные ситуации так же вызывают эмоции. Очень редко эти эмоции бывают
позитивными, такими как радость или энтузиазм. Чаще всего речь идет об эмоциях,
которые считаются нежелательными в общественной жизни: враждебность, гнев,
злопамятство, злоба, страх, печаль… Мы подавляем эти эмоции. Вспомним, что мы
рассматриваем эмоции, как информацию о состоянии живой структуры в определенный
момент. Если эта информация передается, то мы говорим об информации в действии, т.е.
об энергии. если информация не передается, то энергия задерживается и порождает в теле
нежелательные эффекты задержки энергии. Психологи говорят нам о подавленных
желаниях, которые являются следствием этого.

Метаболическая составляющая.
Любое вещество, каким бы способом оно ни попало в тело (через пищеварительный тракт,
легкие или кожу), подвергается процессу разложения при помощи ферментов. Цель
ферментов – разложить вещество на более простые элементы, которые тело сможет
использовать для функционирования, для репарации, для строительства и т.д.
Использованные продукты выкидываются, как отбросы. Мы можем представить
поступившее вещество, как потенциальную энергию, которая трансформируется в
химическую при помощи процессов разложения. Мы так же можем представить его в виде
информации, которую тело должно усвоить тем или иным способом.
Если же тело не может использовать освобожденные химические элементы, оно пытается
от них избавиться. Если избавиться не удается, тело накапливает их. Таким образом, речь
идет о блокированных потоках. На уровне метаболизма существуют три различных
ситуации: избыток вещества, недостаток, интоксикация.
Избыток - это последствие слишком большого количества поступившего вещества,
которое тело не может переработать.
Недостаток. Это очень тяжелое состояние. В частности потому, что ферменты,
участвующие в процессах разложения и реконструкции потребляют много витаминов,
минералов и олиго-элементов. Из за недостатка этих элементов фермент может перестать
выполнять свою функцию. Таким образом, начавшийся процесс не будет должным
образом завершен. Так же встречаются недостатки аминокислот, лежащих в основе белков
организма. Синтез белков прекращается, если одной из аминокислот не хватает. Таким
образом, некоторые метаболические циклы не смогут завершиться корректным образом,
что может привести к различным нарушениям.
Токсемия. Это последствие поступления в организм токсичных веществ, с которыми тело
может более или менее легко справиться. Среди этих веществ находятся хорошо нам
знакомые: алкоголь, табак, а так же некоторые вакцины, медикаменты и т.п. Как всегда в
жизни, здесь важен фактор относительности: важен не только сам продукт, но и
состояние организма в момент его поступления. Таким образом, в зависимости от
состояния организма, малотоксичные продукты, принятые организмом, могут оказать
гораздо более сильное воздействие, чем высокотоксичные.

Задержка. Сложное явление.

Наш анализ типов ситуаций, приводящих к задержке энергии, является чисто
теоретическим. На самом деле, жизнь очень сложна, а ситуации многогранны. Например,
травматическая ситуация так же несет стресс и эмоции. В случае токсемии тоже может
наблюдаться стресс или эмоции. Тем не менее, один из элементов всегда доминирует, а
остальные прилагаются к нему. Как мы уже говорили, травмы влекут за собой хрупкость
тканей, т.к. отказ от коммуникации (общения) делает структуру более уязвимой. Влияние
стресса или токсемии на такие зоны будет более значительным. Так же, люди
находящиеся в состоянии стресса, легче подвергаются метаболическим влияниям
(напомним, что симпатическая система ингибирует пищеварительную функцию, а значит,
организму будет сложнее избавиться от метаболитов и т.п.).
С помощью пальпации мы можем определить основной источник задержки энергии. с
опытом мы сможем замечать связи между доминирующим параметром и причиной
задержки:

Причина задержки энергии Доминирующий параметр

Травма - Плотность
 Стресс - Напряжение
Метаболические нарушения - Инерция

Вопросы и ответы.

Вы говорили о характеристиках физического мира, которые вы назвали

«объективными». Как выдумаете, существуют ли «субъективные» характеристики?
Если да, то какие?
Этот вопрос напоминает мне вопрос о возможности существования нематериальной
организации, управляющей материальной организацией. На самом деле, я думаю, что
такие элементы, относящиеся к сенсорному опыту, как пространство, время и энергия,
имеют субъективную природу. Пространство родилось от утверждения Я есть, которое
отделило неподвижный центр (Я) от бесконечной периферии (не-я). Время родилось
после создания пространства, после того, как Я есть создало нечто, чего раньше не
существовало. С тех пор появилось «теперь» и «раньше», а значит появилась концепция
времени. И, наконец, создание пространства породило разность потенциалов между Я и
Не-Я, которая лежит в основе обмена, который мы называем энергией. Но дальнейшее
рассуждение на эту тему не даст ничего для понимания концепции задержки энергии.

Вы сказали, что пара «Я/не-Я» лежит в основе сознания и обмена. И что ощущение
существования «измеряется» качеством обмена. Не противоречит ли это отказу от
коммуникации с целью выжить, ведь сознание уменьшается?
На самом деле, в этом отказе есть нечто парадоксальное. Этот отказ позволяет структуре
выжить, но выжить ценой уменьшения обмена, т.е. сознания. Парадокс заключается в том,
что индивидуализируясь, отделяясь от организма, структура отрезает себя от того, что
больше всего помогает ей выживать: от организма. Именно из-за этого парадокса отказ от
общения ведет к смерти структуры.

Вот чем мы займемся теперь.

Итак, мы достигли понимания концепции отказа. Теперь нам нужно найти способ
освобождения зон от их отказа от общения. Но как нам войти в контакт с зонами, которые
не хотят общаться? Мы расскажем о способах, которыми может воспользоваться врач,
чтобы установить контакт со структурой, находящейся в состоянии отказа от
коммуникации.

«Кристаллы узнают и отбрасывают ненужные им атомы по структуре их

кристаллической решетки. Антитела крови мгновенно реагируют на чужеродные тела,
введенные в организм. Низшие этажи пирамиды уже обладают рудиментарной формой
перцепции. У живых существ перцепция занимает свое место в ряду наиболее
эффективных способов борьбы за существование.
Каналы перцепции разнообразны (…) Через эти пути проникает информация (…),
которая приводит к принятию решения (…). Где же принимается это решение? У
растений и у низших животных невозможно четко локализовать эту точку в организме.
Отпочковавшаяся часть растения или разрезанный пополам дождевой червяк
продолжают принимать решения в каждой половине. Так же происходит в пчелином
улье или муравейнике. Пережив нападение, рабочие пчелы начинают ремонтировать
улей, без указания (насколько нам известно) из какого-либо определенной инстанции».
(Reeves, 1986, 184).
 ГЛАВА 8.

ОБЩАТЬСЯ.

«Если у каждого из нас будет по одному предмету, и мы обменяемся этими вещами, у

каждого из нас останется по одному предмету.
Если у каждого из нас будет по одной идеи, и мы обменяемся ими, то у каждого из нас
станет по две идеи».

Китайская пословица
Favre, Dictionnaire des idees non recu, стр.271.

К структуре, обладающей сознанием, мы относимся по другому, чем объектам. Когда мы

понимаем, что структура наделена сознанием, мы начинаем вести себя с ней не так, как
тогда, когда представляли еѐ в качестве материального тела, мало отличающегося от
инертной физической структуры. С живой структурой нужно общаться…
Общаться. Мы часто произносим это слово. Это слово в моде. Даже нечто большее, чем
модное слово, потому что модные слова часто перестают считаться таковыми и
заменяются другими. Нам трубно будет заменить чем-то слово общение, настолько оно
сегодня в ходу. Итак, нам предстоит уточнить, что мы подразумеваем под словами
общаться и общение. Как обычно, мы начнем с того, что заглянем в словари и
энциклопедии.
Глагол общаться (communiquer) происходит от латинского communicare, означающего
«разделять, обмениваться, быть связанным с…». Он обозначает множество действий:
«Состоять в связи, в отношениях, в переписке (с кем-либо)» (Larousse); «Объяснить что-
либо кому-либо», «Разделять», «Делать общим; передавать (что-либо)» (Robert).
Слово общение (коммуникация) происходит от латинского communicatio, означающего
«разделять что-либо с кем-либо, делать общим, обмениваться». Это слово тоже имеет
множество смыслов: «акт, факт общения; налаживание связи с другим человеком»,
«передать что-то кому-то», «совокупность методов, позволяющих общаться»,
«совокупность методов и техник распространения письменного или аудиовизуального
послания более или менее широкой и гетерогенной аудитории», «нечто- позволяющее
связать две вещи, два места» (Larousse). Encarta дает такое описание: «в широком
смысле, это любая процедура передачи или обмена информацией между «передатчиком»
и «приемником»».

Великие противоречия.

Определения общения, которые дают нам словари, подтверждают, что это явление часто
используется в повседневной жизни. Но нельзя забывать, что «очень часто мы путаем
общение со способами общения, коммуникациями. Первый термин относится к человеку,
второй – к материальной части, инвентарю, оборудованию» (Tournebise, 1995, 13).

Общение и способы общения.

Способы и технологии общения – это только пути общения. Современные технологии
увеличивают число способов коммуникации в геометрической прогрессии. Никогда ещѐ
человечество не имело столько разнообразных и утонченных способов общения: телефон,
факс, интернет, электронная почта, различные печатные издания и средства массовой
информации… Мы часто слышим выражение, что мы живем в эру средств общения. Но
при этом, люди одиноки, изолированы друг от друга. Таким образом, все эти чудесные
средства только решают проблему расстояния, времени и числа общающихся. Но они не
гарантируют реального общения.

Почему мы общаемся?
В определениях, данных словарями, очевиден недостаток: они говорят лишь об одной
основной цели общения. Концепция общения подразумевает обмен. Это верно. Но
достаточно ли одного этого для смысла для объяснения мотива общения? Я думаю, что
нет. Если мы ограничим смысл цель общения обменом, не лучше ли заменить общение
взаимоотношениями? Но смысл термина взаимоотношения ограничивается только
обменом. Концепция взаимоотношений отлично подходит для физического мира (обмен
веществ, циркуляция или обмен жидкостей). Когда же мы говорим о живой природе, этот
термин применим лишь от части. Обмен означает проявление, без объяснения мотива
появления общения между двумя живыми, т.е. обладающими сознанием, единицами.
В логической паре причина/следствие живое существо делает что-либо, чтобы иметь что-
либо. Два сознания общаются, чтобы получить взаимопонимание. Именно поэтому мы
должны знать следующие языковые тонкости. Существуют просторечный и классический
латинский языки. Во французском языке глагол понимать (фр.: comprendre) происходит
от просторечного латинского comprendere. А от comprehender из классического
латинского языка происходит глагол схватить, поймать. Последний во французском
языке имеет много значений: «Осознать, понять смысл чего-либо», «Обнаружить,
заметить причины чего-либо», «Обобщить, инкорпорировать», (Larousse) «Содержать
внутри себя» (Larousse).
Связь глаголов общаться и понимать дает нам ключ к осознанию цели общения. Более
того: стремление заключить внутрь себя, абсорбировать, иметь можно рассматривать
как одну из основ фундаментального поведения всего живого. Начав с простейшего
примера – питания – мы можем пойти дальше, идее двигаться в сторону другого живого
существа, чтобы овладеть им. Это источник мощного стремления к экспансии, которое
позволило живым существам развиваться от простого к сложному. Мы обнаружим это
стремление к овладению другим существом в фундаментальном поведении обладания. В
его основе лежит следующая идея: нужно овладеть, чтобы выжить… «Завладеть чем-
либо, съев это или выпив, т.е. инкорпорировав – это древний способ обладания (…).
Естественно, большинство предметов не могут быть присвоены, инкорпорированы
физическим образом. Но существуют так же символические и магические способы
овладения. Если я буду считать, что я инкорпорировал образ бога, отца или животного,
то ничто не сможет отнять его у меня (…). Существуют и другие формы
инкорпорирования, которые не связаны с нуждами существа, и поэтому не имеют
границ. В эпоху потребления люди стремятся проглотить мир». (Fromm, 1978, 44-45).
Сегодня человек не может понять другого человека, абсорбировав его. Эволюционируя,
наше сознание придумало замену этому поглощению: вместо того, чтобы абсорбировать
другого в физическом смысле, можно обменяться чем-то нематериальным, т.е.
информацией. Таким образом, общение, коммуникация замещает невозможность
поглощения другого существа. Так как противоположное существо стремится сделать то
же самое, возникает взаимность, т.е. обмен.

Наше собственное определение общения.

Итак, мы должны установить различия между «иметь взаимоотношения, находиться на
связи» и «реально общаться». Когда два человека находятся во взаимоотношениях,
поведение одного влияет на другого, и наоборот. Один связан с другим. Общение – это
отношения, при которых мы стремимся понять своего собеседника и быть понятым им.
Существует взаимность. «Для того, чтобы назвать взаимоотношения общением,
необходима взаимность. Эта необходимость показывает нам, что большинство случаев
взаимоотношений не соответствуют общению». (Tournebise, 1995, 14). Концепция
общения включает в себя концепцию взаимоотношений.
Итак, мы будем считать, что определением общения является обмен информацией между
двумя существами, обладающими сознанием. Каждое из существ является передатчиком
и приемником. В результате, они понимают друг друга. В случае, когда не достигается
взаимопонимания, мы имеем дело с простым обменом или взаимоотношениями.
Не будем забывать о том, что целостность нашей модели зиждется на рассуждении о том,
что жизнь связана с сознанием. Само сознание зависит от обмена или взаимоотношений.
А общение – это утонченная форма взаимоотношений, которая в процессе эволюции
ассоциировалась с сознанием. Таким образом, общение – это один из способов,
используемых живыми существами, для ощущения собственного существования.
Взаимоотношения и общение являются тем, что отличает живое, т.е. открытую систему,
от неживого – физического мира, закрытой системы. Чем меньше сознание, тем меньше
общения, и тем предмет обмена более материален и тверд. Более того, существует обмен
с нулевым значением, который соответствует закону сохранения энергии физического
мира. Чем больше сознание, тем больше общение, и тем более обмен стремится к
нематериальному. Это обмен информацией. Таким образом, целое – это больше, чем
сумма частей. Что доказывает китайская поговорка, приведенная в начале главы.

Общение с тканевой структурой.

Наше поведение по отношению к живой структуре меняется в зависимости от того,

считаем мы еѐ наделенной сознанием или нет. Сегодня мало кто из врачей имеет
представление о сознании тканей и мало кто использует это представление в своей жизни.
Большинство совершает обмен с живым с помощью банального взаимоотношения,
ориентированного на количественный показатель. Таким врачам часто трудно взглянуть
на вещи глобально, потому что они используют современную биомедицинскую научную
систему, которая рассматривает организм, не учитывая то, чем на самом деле организм
является. Это поведение свойственно современному сознанию, которое относится к
живому без всякого уважения, а ищет только выгоду, которую можно из этого живого
получить.
На самом деле, многие не имеют опыта пальпации живого. Они обладают только
книжными знаниями, или, в лучшем случае, знаниями, полученными при вскрытии
мертвых структур. Таким образом, их представление о живом строится на основе чего-то
не живого, чего-то, не способного общаться.
Те, кто имеют представление о сознании живого, совершенно по другому к нему
относятся. Они переходят от количественного к качественному. Но при этом теряют
признание своих коллег – ученых.
Такое осознание может придти только с непосредственным опытом. В первой главе,
«Ученики Колумба», мы уже говорили об общении с живой структурой, хотя и очень
поверхностно. Затем говорили об этом более детально в главе 4, посвященной пальпации,
и, наконец, в главе 5: «Быть». С помощью воздушного шарика мы получили опыт того,
что используя наше внимание и интенцию (намерение), мы можем взаимодействовать со
живой структурой и влиять на еѐ поведение.
Мы советуем читателям ещѐ раз вернуться к этим главам и ещѐ раз проделать
практические опыты, чтобы устранить любую неуверенность в этих вопросах. Новые
знания, полученные из последующих глав, несомненно, изменят ваши ощущения…

Вернемся к вниманию и интенции.

В предыдущих главах мы делали акцент на присутствие, внимании и интенцию. Мы
определили внимание, как проекцию бытия (я), сознания, на физическое пространство.
Внимание ограничивает замкнутое виртуальное пространство – поле внимания, в котором
оно ощущает. Так же оно выделяет те сенсорные стимулы, которые его интересуют. С
помощью внимания я определяет, откуда он ощущает (пространство) и что ощущает, т.к.
какой тип стимулов. Я там, где моѐ внимание.
Мы сказали, что интенция – это модуляция (изменение) внимания, которой мы придаем
направление и форму. С помощью интенции мы посылаем информацию в то
пространство, которое мы собираемся занять. Интенция позволяет нам сформулировать
просьбу, команду. Живая структура ответит на эту просьбу, в зависимости от тех
возможностей, которые структура имеет в данный момент.
Мы так же заметили, что оба слова, внимание(attention) и интенция (intention) построены
на основе слова напряжение (tention). Разница в приставке: внимание - attention – at – к
(по направлению), или интенция – intention – in – в (внутри). Мы определили, что
внимание и интенция неразделимы и связаны с фундаментальной деятельностью
сознания, Я, существа, бытия:
- с помощью внимания Я проецируется на физическое пространство, создавая виртуальное
поле перцепции;
- с помощью интенции Я задает особую форму, схему, модель своей проекции. Я
информирует.

Восстановить общение.

Присутствие, внимание и интенция позволили нам общаться с живой структурой и

получать от неѐ ответы. Чтобы добиться этого, мы отталкивались от принципа, что мы
имеем дело со структурой, обладающей сознанием, и от имплицитного постулата, что она
способна к общению, коммуникации. Но мы знаем так же, что структура может
находиться в состоянии «гипо-коммуникации», в состоянии сниженного уровня сознания.
Всѐ это затрудняет спонтанное общение с ней. Общаться со структурой, способной к
общению, просто, когда знаешь некоторые основные правила. Но все совсем иначе при
общении с зоной, отказывающейся общаться! Именно этим мы сейчас и займемся. Для
этого нам придется снова вспомнить основные принципы общения.

Слесарь.
Для описания способа, который использует человек при создании неосознаваемых и
автоматических моделей поведения, с целью управлять своими взаимоотношениями,
специалисты в области нейролингвистического программирования используют термин
стратегия. На уровне тканевой структуры стратегия выживания очень проста. Она
заключается в том, чтобы при появлении угрозы усилить свою индивидуализацию,
изолироваться. Мы можем сказать, что зоны задержки – это зоны, в которых
изолировалось, закрылось сознание. Сознание сердится! Здесь очень уместно вспомнить
метафору о слесаре: «Вы видели, как слесарь работает над вскрытием сейфа? Это
кажется волшебством. Он играет с замками, слышит звуки, которых вы не слышите,
видит зубчики шестеренки, которых вы не видите, замечает прорези, которых вы не
замечаете. И в конце концов, он находит нужную комбинацию, чтобы открыть сейф.
Специалисты в области общения работают таким же образом. Они находят
комбинации шифров от потайных дверей вашего и их сознания. Вы тоже сможете
достигнуть этого, достаточно думать, как слесарь». (Robbins, 1989, 135). В этой
метафоре сказано все о тонкости, необходимой врачу, работающему с тканями.

«Реальность» другого человека.

Один из ключей к общению – это общаться внутри модели мира вашего собеседника.
«Чтобы войти в контакт с пациентом, врачу не обязательно любить его, ни даже
чувствовать симпатии к нему. Симпатию часто напрасно считают признаком
установившегося контакта. На самом деле, чтобы создать связь, нужно общаться с
человеком на его территории, в рамках его модели мира. Это значит, показать ему, что
вы принимаете его таким, какой он есть, и создать атмосферу открытости и доверия.
Взаимное доверие является непременным условием общения. Но это доверие
завоевывается и поддерживается не словами». (Cayrol, 1984, 83). Иными словами, чтобы
общаться с другим человеком, нужно найти его «реальность» и войти в неѐ. Этот закон
управляет любым общением, вербальным и невербальным. Например, когда мы ходит
начать общение с незнакомым человеком, мы обычно начинаем с разговоров на те темы, в
которых мы можем легко синхронизироваться друг с другом: например, о погоде. Если же
человек нам знаком, то мы начинаем разговор с той темы, которая в данный момент его
занимает. В случае с печальным человеком, мы стараемся синтонизироваться с его
печалью, т.е. применяем симпатию. В большинстве случаев, мы делаем всѐ это
неосознанно.
Это же правило применимо к общению с материальными структурами. Чтобы наладить
связь, нужно, чтобы приемник и передатчик были настроены на одну волну, т.е.
синтонизированы.

Реальность зоны задержки энергии.

Роллин Беккер тоже говорит о концепции синтонизации: «Когда мы имеем дело с
тканями пациента и начинаем работать с энергиями, необходимыми для освобождения
этих тканей, мы настраиваемся на диапазон этих энергий. Глубокий врожденный
механизм поможет нам освободить необходимые элементы и создать такую ситуацию,
в которой сможет установиться нормальная схема жизни этого человека». (Duval,
1976, 59). Здесь тоже нам говорят, что надо делать, но не говорят, как это нужно делать.
Чтобы понять это, нужно определить, какова реальность зоны задержки энергии, и
синхронизироваться с ней.
Эта реальность существует на многих уровнях. Но мы будем искать еѐ в физических
параметрах, потому что именно для сохранения этих параметров существования
структура начала задерживать энергию, уменьшая свое сознание. К тому же, чем меньше
уровень сознания, тем ближе мы подходим к плотным структурам. Поэтому логично, что
именно в плотности, напряжении и инерции состоит реальность этой структуры.
Синхронизировавшись с этой реальностью настоящего момента, мы сможем «открыть
двери сейфа». К тому же, эти параметры помогут врачу оценить качество общения живой
структуры и почувствовать изменения, которые произойдут в ходе процесса
освобождения: «Мы не можем увидеть энергию: мы видим еѐ эффекты, результаты.
Мы анализируем эти результаты и работаем с тканями, которые находятся под
нашими руками». (Duval, 1976, 59).

Объективные параметры общения.

Так как плотность, напряжение и скорость – это параметры, относящиеся к физической,

т.е. к объективной вселенной, мы можем рассматривать их как объективные параметры
общения с живой тканевой структурой. В принципе, они поддаются измерению, даже если
это бесполезно для нашей практики.

Синтонизация и синхронизация.
Это два близких и взаимосвязанных понятия. В нашей концепции пальпации,
синтонизация относится к объективным параметрам плотности, напряжения и скорости.
Синхронизация – это адаптация синтонизации к настоящему моменту. Это означает, что
когда, по мере освобождения содержащейся в них энергии, изменяются ткани, врач тоже
должен менять свою синтонизацию. Именно поэтому мы будем часто говорить о
синхронизации.
Синтонизация с плотностью.
В главе «Ученики Колумба» метафора Виолы Фрайман уже позволила нам понять
субъективные параметры пальпации и способ синхронизации с плотностью: «Как
определить спелость фрукта? Если давление наших пальцев превосходит сопротивление
тканей фрукта, то плоть фрукта будет раздавлена. И наоборот, если силы
сопротивления тканей фрукта превосходят давление пальцев, мы никогда не сможем
понять, созрел ли фрукт. Мы поймем, созрел ли фрукт, и не раздавим его, только тогда,
когда уравняем давление пальцев с силой сопротивления тканей фрукта». (Frymann,
1998, 65). Мы заметили, что в тот момент, когда сила нашего давления уравнивается с
силой сопротивления тканей фрукта, появляется ощущение мягкости, податливости,
пластичности. Точно такой же принцип мы будем использовать для синтонизации с
плотностью живой структуры.
Итак, мы укладываем наши пальцы плашмя на область тела и очень медленно совершаем
легкую компрессию зоны. Время – очень важный параметр. Вспомните, как реагирует
кораблик, если его толкнуть: если толчок слишком быстрый и сильный, кораблик окажет
сопротивление и жестко ответит. А если толчок слишком медленный, кораблик никуда
не поплывет. Только адаптированный толчок сможет привести кораблик в движение.
В момент достижения синтонизации, согласия между плотностью врача и структуры,
ощущения от структуры станут пластичными. Мы почувствуем, будто ткани, в том числе
и кости, можно деформировать, что ткани гибкие. Одновременно с этим, подобно
кораблику, ткани начнут двигаться. Нам останется только следовать за тканями в том
направлении, которое они указывают, все время продолжая проникать внутрь ткани,
чтобы достигнуть наибольшей плотности в данном регионе.

Синтонизация с напряжением.
Параметр напряжения легко уловить. Напомним, что речь идет о перцепции поверхности.
Мы не стремимся проникнуть в ткани. Достаточно сокращения собственных мышц нашей
кисти. Синтонизировавшись с плотностью, врач уже увеличивает уровень напряжения.
Остается добавить совсем немного напряжения, чтобы войти в контакт с тканями
пациента.

Синтонизация со скоростью.
Как только мы синтонизировались с плотностью и напряжением живой структуры, она
спонтанно начинает двигаться. Нам нужно как можно точнее следовать за этим
движением, которое не соответствует ни мобильности, ни мотильности структуры. мы
расцениваем это движение как проявление освобождения энергии, заключенной в этих
тканях. Логично, что появившееся движение будет относится к той структуре, с которой
мы вошли в контакт. Движения могут появиться на разных уровнях плотности, что
соответствует освобождению потоков на этих уровнях. Практический опыт подсказывает
мне, что нужно достигнуть наибольшей плотности, т.е. самых глубоких уровней.

Субъективные параметры общения.

Хотя мы и не сказали об этом, но мы подразумеваем, что применение объективных

параметров общения с тканями требует применения присутствия, внимания и интенции, а
так же их сознательного контроля. Присутствие, само собой, является первоочередным в
общении. Внимание мы должны направить на ту область, с которой хотим общаться.
Наша интенция (намерение) – общаться со структурой, чтобы помочь ей освободиться от
задержки энергии. Так же мы стремимся (интенция) сознательно синхронизироваться с
параметрами плотности, напряжения и скорости (когда появится движение), чтобы войти
в контакт с состоянием структуры, как материального тела.
Присутствие, внимание, интенция рассматриваются как субъективные параметры, потому
что они относятся не к объекту, а к субъекту, т.е. к тому, кто стремится установить
контакт с живой тканевой структурой, т.е. к врачу.

Параметры пальпации.

Итак, наша модель системы общения с тканью включает шесть основных параметров,
которые мы называем объективными и субъективными параметрами.

Объективные параметры: плотность, напряжение, скорость Синхронизация

Субъективные параметры: присутствие, внимание, интенция

Эти параметры позволяют нам получить представления об особенностях живой

структуры: сознании и материальности. Плотность, напряжение и скорость позволяют
синхронизироваться с материальной реальностью структуры. А присутствие, внимание и
интенция – с сознанием; они позволяют направлять общение.
Основной особенностью подхода к тканям является знание и умение использовать
материальные и нематериальные особенности живой структуры. это позволяет общаться с
ней осознанно и взаимно. Конечно, это описывает только основу подхода к тканям.
Совокупность жизненных явлений и феноменов общения намного сложнее. Но этот
простой подход дает нам осознанный способ наладить общение и управлять им. А это
даст возможность проявиться более сложным явлениям. Только непосредственный опыт
даст врачу реальное представление об этом подходе. То есть нужно тренироваться под
наблюдением опытного врача.

Освобождение.

Как только врач настроит параметры пальпации, он почувствует движение структуры. это
движение не соответствует классическим движениям, описанным как физиологическая
мобильность и мотильность, которые мы считаем последствиями экспансии/ретракции,
т.е. проявлениями сознания тканей. С помощью метафоры с телефонным проводом, Виола
Фрайман предлагает нам считать это движение проявлением освобождения заряда
энергии, задержанного в тканях. Чаще всего освобождение происходи с помощью одного
только движения. Но могут появиться и дополнительные явления. Это проявления
движения информации, находившейся в зоне задержки.
Очень часто пациент ощущает легкое недомогание, чаще всего локальное, а иногда
диффузное. В большинстве случаев, он не может точно описать свои ощущения.
Некоторые говорят о появлении тупой боли. Такая боль практически никогда не бывает
сильной или невыносимой. Обычно пациенты говорят, что это приятная боль. Я считаю,
что эта боль – часть информации, запертой в тканях. Ведь именно боль является одной из
главных причин, заставляющих живую структуру отказываться от общения.
Так же бывают эмоциональные проявления. Чаще всего пациенты выражают их не сразу.
Но в конце сеанса они рассказывают, что на них вдруг нахлынула злость, печаль или
грусть. Иногда эмоции высвобождаются с такой силой, что полностью овладевают
пациентом, вызывая сомато-эмоциональный всплеск. В таких случаях, нужно объяснить
пациенту, что происходит и довести процесс до конца.
Иногда пациенты говорят, что вдруг почувствовали запах или вкус. Мы расцениваем это
как освобождение веществ, заключенных в данной тканевой зоне, и поступление их в
кровоток.
Still-point (точка покоя), как знак окончания процесса освобождения.
Окончание процесса освобождения сопровождается появлением многочисленных
типичных признаков. Опытный врач сразу заметит их. Первый признак – постепенное
замедление движения, свойственного освобождению, вплоть до его полной остановке в
так называемой точке still point. Выражение still point впервые использовали краниальные
остеопаты. Его можно перевести как «точка покоя». Обратите внимание, что речь идет о
моменте неподвижности. Мне кажется, что слово точка в данном случае не совсем
подходит. Ведь речь идет не о точке, месте в пространстве, а о моменте времени.
Этому феномену посвящены многие публикации.
В нашем подходе к тканям мы различаем два типа точек покоя: физиологический still
point и still point освобождения.
Физиологический still point присутствует в любом чередующимся явлении. Каждая фаза
такого явления отделена от последующей неким моментом, который может быть очень
коротким. В этот момент ход явления останавливается, и затем направление явления
меняется. Именно в этот момент происходит накопление потенциальной энергии, которая
затем проявляется в новом движении. Типичным примером физиологической точки покоя
является штиль на море. «Посмотрите на колыхание волн. Волна вздымается во время
вдоха и опускается на выдохе. Но разве так происходит только с волной, накатывающей
на берег? Нет. Движение прилива – это движение всей массы воды, всего океана». (Wales
ed., 1990). Этот тип точек покоя не очень нас интересует, потому что он является
проявлением физиологического процесса, на который мы напрямую не влияем.

Still point освобождения соответствует моменту освобождения зоны задержки. Структура

закончила свое освобождение. Образуется некий момент неподвижности, ожидания, перед
тем, как структура вновь вступит в контакт, начнет общаться. Эта неподвижность может
длиться некоторое время. Врач тоже должен быть неподвижным и ждать, удерживая
объективные параметры (в данном случает, плотность и напряжение) и субъективные
параметры (присутствие, внимание, интенция). Врач должен удерживать эти параметры
до окончания момента неподвижности (still point). Still point заканчивается тогда, когда
либо начинается новый цикл движения освобождения, т.е. появляется новое движение
освобождения тканей, либо когда происходит экспансия структуры, которая означает
появления желания структуры к коммуникации.
Некоторые врачи описывают still point, как подвижную неподвижность. Неподвижность
соответствует интенсивной активности сознания. Этот феномен можно сравнить с пчелой,
которая зависла над цветком: пчела неподвижна, но еѐ крылья постоянно вибрируют.
Можно так же сравнить still point с переговорами, когда структура некоторое время
сомневается, прежде чем снова начать общаться.
Экспансия является проявлением механики сознания. Живая структура превращает
общение в движение. Это позволяет нам с помощью движения объективизировать
субъективный феномен: общение. Экспансия тоже означает окончание процесса
освобождения.
Качество экспансии говорит о качестве и полноте освобождения. На самом деле,
освобождение структуры может проходить в несколько последовательных этапов. В конце
каждого этапа мы ощущаем still point, а затем экспансию структуры. Но в данном случае,
амплитуда экспансии будет незначительной. Потому что это проявление освобождения
только части накопленной энергии. таким образом, нам придется выйти на новые, более
глубокие параметры плотности структуры, чтобы позволить ей освободиться полностью.

Остановка в состоянии напряжения.

Существует ещѐ один тип неподвижности структуры, который мы называем остановкой в
состоянии напряжения. В этом случае речь идет не о моменте освобождения (still point), а
о такой остановке структуры, когда она, кажется, замирает в напряжении. Эта остановка
– проявление внутренней инерции, присущей задержке.
Напомним, что мы определяем инерцию, как невозможность движения. Таким образом,
остановка в напряжении – это не момент освобождения. Наоборот, структура блокируется
в своем состоянии отказа от общения. Возможно, нужно будет помочь ей выйти из этого
блока, увеличив плотность. Для этого нужно попросить пациента задержать дыхание на
выдохе или с, помощью интенции, увеличить отказ от общения. Мы подробно опишем эти
манипуляции в главе «Modus operanti».

Последствия освобождения.

Первое следствие – субъективное. Это возвращение структуры в состояние общения.

Объективными проявлениями этого будут ощущение экспансии (расширения) тканей,
уменьшения плотности, напряжения и инерции области.

Возвращение механической гармонии.

С механической точки зрения, зона ретракции вызывала нарушение глубокой механики
тела. При этом появлялись механические адаптации и компенсации. Когда исчезает
задержка, телу тоже приходится изменять адаптативные или компенсаторные механизмы.
Так как тело смогло создать их для адаптации к аномалии, оно сможет и устранить их,
когда они больше не нужны.
Пойдем дальше: система тела настолько умна, что производит такие изменения, которые
по своей сложности и точности соответствуют сложности затронутых параметров. На
самом деле, эти адаптации использую такую массу информации, к которой врачу
никогда не удастся прикоснуться.
Нам важно вот что: мы должны создать такие условия, при которых тело смогло бы
наилучшим образом провести эти изменения. Мы опишем соответствующую методику в
главе «Modus operanti».

Работа с физиологическими функциями.

С биологической точки зрения, когда нормализуется активность зоны, улучшается и еѐ
физиология. Таким образом, телу становится легче, оно вновь функционирует нормально.
К тому же, освобождение задержки приводит к высвобождению веществ, которые
накопились в данной области из-за застоя на уровне микро-циркуляции. Выход этих
веществ в кровь, возможно, объясняет появление вкусовых и обонятельных ощущений у
пациента, а так же появление усталости после процедуры.

Возвращение сознания.
И наконец, возвращение тканей к общению приводит к их реинтеграции в сознание тела.
Наша модель подразумевает, что сознание пропорционально общению. Таким образом,
зона с ограниченным общением уменьшает как собственное ощущение своего
существования, так и представление тела о еѐ существовании. Именно поэтому наши
пациенты не знают о своих зонах задержки: эти зоны немы (нет общения).
Возвращение области сознания ведет к включению этой области в схему тела. Пациенты
иногда говорят, что они начали чувствовать эту зону, а раньше они еѐ не ощущали, будто
забыли о еѐ существовании. Так же очень часто пациенты вспоминают о событиях,
приведших к появлению зоны задержки, хотя в момент опроса они не помнили ни о
травме ни о каком-либо другом происшествии… Я расцениваю этот феномен, как возврат
в распоряжение сознания некоторой информации, которая, из-за отказа зоны от общения,
была блокирована в зоне задержки, т.е. была недоступна сознанию человека.
 Наложение друг на друга зон задержки.

В главе 7, «Выжить», мы говорили о наложении друг на друга (юкстапозиции) задержек в

ограниченном пространстве. Мы говорили, что эти задержки появлялись в различное
время, а значит, содержали в себе разную информацию. Так происходило в результате
отказа от общения. Так как сопротивление позволило выжить, зона продолжала
использовать ту же систему ответов, т.е. продолжала задерживать энергию. Таким
образом, те ситуации, которые в норме не привели бы к нарушению отношений структуры
с окружающей средой, теперь провоцируют новые задержки, из-за снижения способности
к общению. К сожалению, нам не известна хронология появления задержек энергии. Она
известна только самому организму, благодаря указателю положения во времени и
пространстве, который является частью задержанной информации. Это объясняет, почему
иногда освобождение зоны происходит в несколько этапов. Каждый этап соответствует
слою задержки.

Резонанс.
Совокупность различных информаций, задержанных в данной зоне, всѐ усложняет. Таким
образом, работа на зоне задержки, затрагивающая эту информацию, приводит к
появлению резонанса. Это явление хорошо иллюстрирует метафора камертона: если взять
два камертона, настроенных на одну частоту, и поместить их рядом, то вибрация одного
камертона вызовет вибрацию второго. Поскольку мы признаем, что у потоков есть
определенная длина волны (которая есть не что иное, как информация), то мы должны
признать возможность явления резонанса. Итак, если два заблокированных потока
находятся радом, то освобождение одного из них может запустить движение
освобождения другого. Таким образом, врач, работающий с одной зоной задержки
энергии, рискует запустить движение потока, не принадлежащего к данной зоне. Все
происходит как при чистке бассейна: небольшое колебание воды может взбаламутить
тину во всем бассейне. Поэтому важно быть очень внимательным и следить за тем, как
поочередно появляются точки покоя и заметить, когда появится экспансия тканей
большой амплитуды, которая на самом деле будет означать освобождение. Врач, который
не имеет этих фундаментальных знаний, рискует с помощью резонанса запустить
освобождение некоторых потоков, и не закончить его. Может быть, этим объясняется
появление бурных эффектов от легкого лечения, которое само по себе не должно было
привести к ним. В таких случаях, нужно дать этим реакциям время закончиться.

Уровни плотности.
Кроме присутствия, внимания и интенции, общение с живой структурой напрямую
зависит от объективных параметров плотности и напряжения, которые позволяют
синхронизироваться с материальной составляющей живой структуры. За счет
синхронизации врач вступает в контакт с уровнем плотности ткани, соответствующим той
плотности на которую выходит врач. Опыт показывает нам, что работая на уровне
наибольшей плотности, мы можем избежать эффекта резонанса, о котором говорилось
выше. Нам кажется, что достигая наибольшей плотности, мы выходим на уровень самых
первых задержек энергии (тех, на которые затем наложились остальные),. Таким образом,
мы можем наиболее эффективно освободить зону. Логично, что наиболее плотные зоны
мы обнаружим на уровне костной ткани и в местах прикреплений мышц к костям. Нам
нужно будет достигнуть плотности, соответствующей плотности кости.
 После освобождения.

Даже когда мы довели процесс освобождения до конца, и когда освобождение было

полным, могут появиться некоторые явления, часто сопровождающие сеансы тканевых
техник. Сразу же после освобождения, обычно, у пациента появляется ощущение
свободы, легкости, большего осознания своего тела. Но в последующие дни очень часто
пациенты чувствуют неопределенное недомогание. Я связывают это с тем, что телу нужно
адаптироваться к произошедшим вследствие освобождения изменениям. В частности, к
механическим изменениям, выбросу в кровь субстанций, которые до того находились в
зоне задержки. Чаще всего эти ощущения длятся несколько дней, а затем прекращаются.
Иногда эти явления бывают более грубыми, из-за слабой витальности организма,
которому трудно приспособиться к произошедшим изменениям. Либо из-за
незаконченного освобождения, которое спровоцировало резонанс. Либо, наконец, из-за
того, что врач не удосужился помочь телу механически сбалансироваться после
освобождения, и телу трудно справиться с произошедшими изменениями.

Вопросы и ответы.

Во время процесса освобождения я чувствую, как циклы освобождения идут один за

другим и не прекращаются. Иногда мне даже не удается почувствовать точку покоя.
Чаще всего, это происходит из за недостаточной плотности. Общение не устанавливается
на должном уровне плотности, и ткани водят вас. Точка опоры, которую вы им
предоставляете, находится не на том уровне плотности, который соответствует их
потребностям. Ткани мечутся, пытаясь найти этот уровень, и не могут. Вот почему ткани
двигаются взад и вперед, что напоминает движение освобождения, хотя это не оно. Так
же это ожжет происходить из-за недостаточного присутствия и внимания, или из-за того,
что присутствие и внимание неверно направлены. Итак, в этом случае нужно прекратить
лечение, найти лучшие объективный и субъективные параметры и возобновить процесс.

Мне трудно почувствовать экспансию после точки покоя.

Чаще всего это происходит потому, что вы не подстраиваете ваши параметры плотности и
напряжения под изменения в тканях, происходящие в ходе лечения. Ведь в ходе
освобождения плотность и напряжение зоны задержки уменьшаются. Чтобы общение
было эффективным, вы должны подстроиться под эти изменения. Вы должны ощущать
обратную связь с тканями. Если вы не подстроитесь, т.е. не синхронизируетесь, то вы
будете воздействовать на ткани с чрезмерной плотностью и напряжением. Это будет
мешать тканям меняться.

Я нашел плотность, но усилие такое, что я быстро устаю.

Однозначного ответа на этот вопрос нет. Но возможны несколько путей решить эту
задачу. Первый путь: тренировка. Любой новый навык требует тренировки. До того, как
вы доведете навык до автоматизма, усилия могут быть не пропорциональными
поставленной задаче, и вы можете быстро уставать. Нужно много тренироваться, чтобы
добиться правильного выполнения манипуляции. Второй важный элемент: присутствие.
Для нас настолько непривычно жить в этом состоянии, что нам приходится напрягаться,
чтобы достигнуть его и поддерживать. Хотя на самом деле, присутствие – это
расслабление. Живое существо отрывается от физического мира (уровень обладания) и
приближается к своей глубокой природе (уровень бытия). Во время этого, существо
меняет состояние своего сознания, а значит и перцепции. Для достижения этого требуется
время. Так же проблема может заключаться во внимании и интенции. В начале обучения
мы прикладываем столько усилий для их достижения, хотя для этого нужно всего лишь
направить наше присутствие. Так же я хочу заметить, что многие из тех, кто начинает
осваивать этот подход, работают исключительно руками, и совсем не используют тело.
Именно старое доброе тело является источником силы, если имеет стабильную точку
опоры. Не самом деле, проникновение в плотность и поиск нужного напряжения – это
работа не для рук, а для тела. Работая только руками, вы быстро устанете. Опять-таки,
нужна тренировка.

Можно ли попросить пациента помочь нам?

Это возможно. Можно попросить пациента сконцентрировать внимание на той зоне, где
вы работаете. Можно, например, попросить его дышать рукой или дышать любой другой
областью. Но с этой помощью нужно быть осторожным. Большинство пациентов не
достаточно осознают свое тело и плохо выполняют команды. Они делают все что угодно,
кроме того, что нужно. Напрягаются, вместо того, чтобы расслабиться. Иногда пациенты
слушают, как я дышу, и стараются контролировать свое дыхание, как при сеансах йоги.
Этим они только мешают. Обычно, я прошу пациентов не контролировать свое тело,
расслабиться. Тех, кто имеет представление о подходе, я прошу полностью принять
лечение.

Что именно происходит во время still point?

Кроме моих собственных ощущений, я могу привести некоторые описания точки покоя.
Описывая это явление, Сатерленд говорил о том, что спинно-мозговая жидкость передает
Дыхание Жизни. Описывая происходящее в точке покоя, он говорит о трансмутации: «В
точке покоя, достигнутой за счет применения этих техник, двигатель работает на
низких оборотах, и происходит обмен всех флюидов тела. Что-то происходит при этом
движении. Некий обмен или трансмутация во флюиде, что-то невидимое. Дело даже не в
воздействии на нервы, хотя данный процесс идет в зоне, где соседствуют нервные
окончания и лимфатическая система. Происходит изменение составляющих частей или
элементов, трансмутация. Это не просто приток крови». (Wales ed.,1990, 176).
Это объяснение мне не подходит, потому что оно приводит к несовпадениям и ошибкам
на уровне логики. Во-первых, мне кажется неуместным наделять физическую субстанцию
нефизическими свойствами. Получается, что либо ликвор – это волшебная жидкость (во
что я совсем не верю), либо он служит для передачи чего-то нематериального, некого
Дыхания Жизни. В это я тоже не верю, потому что это ликвор – это жидкость, а не
сознательная структура. А жизнь, Дыхание Жизни - это сознание. То есть, такая
формулировка все запутывает. Я бы не стал использовать такое определение. Оно
подходит тем, кто верит в волшебство. И наконец, само слово трансмутация много
запутывает. Оно относится к словарю алхимиков, который тут не уместен.
Вместо того, чтобы противопоставлять два определения: основанное на сознании и на
Дыхании Жизни, попробуем найти в них нечто общее. Конечно, это изменение и возврат к
жизни структуры, находившейся в состоянии гипо-жизни. Почему происходит этот
возврат? Потому ли, что структуре передается жизненный принцип (трансмутация), или
потому что сознание выходит из состояния отказа и принимает возврат к жизни (тут
больше подойдет слово конверсия, перестройка)? Не мне решать. Но в обоих случаях
нужен посредник (врач). Именно врач, сознательно или нет, создает условия этого
возврата к жизни.

Какова связь между точкой покоя и фулькрумом?

Фулькрум относится к пространству, а still point – ко времени. Я предлагаю вам
обратиться к определению этих понятий. Отказ от общения удерживает структуру в
пространстве и времени, ни соответствующем настоящему моменту. На самом деле, в тот
момент, когда структура отказалась общаться, она старалась решить проблему, которую
она встретила в данный конкретный момент жизни. В этот момент она занимала
определенное положение в пространстве. Задержка удерживает структуру в том самом
времени и пространстве. Структура замирает в определенном времени и пространстве, и
это создает нефизиологический фулькрум. Наличие этого фулькрума удерживает часть
системы тела во времени и пространстве, не соответствующем настоящему. Я
рассматриваю still point освобождения как возвращение в соответствующее пространство
и время, которое позволяет структуре снова жить в настоящем.

На сеансе вы глубоко дышите. Что именно вы делаете со своим дыханием?

Я не делаю ничего, ни намеренно, ни неосознанно. Я рассматриваю окончание процесса
освобождения, как готовность тканей возобновить общение. Я думаю, что это возврат к
жизни, который сопровождается тканевым вдохом, который свидетельствует об
освобождении (живая структура превращает общение в движение). Как врач, в этот
момент я часто чувствую необходимость глубоко дышать, как будто Дыхание Жизни
проходит через меня к тканям пациента. Я позволяю происходить с моим дыханием чему-
то, что я не контролирую.

Вы говорили, что во время освобождения моет появиться боль. Как быть, если боль
острая?
Если боль острая, значит это не зона задержки энергии. Значит тут работать не следует.
Мы говорили, что зона задержки энергии выключается из сознания тела. При этом она не
может вызывать сильной острой боли. Боль возникает скорее при избытке общения
(гипер-коммуникация). Если ваше прикосновение вызывает боль, значит вы не на зоне
задержки энергии. зона задержки где-то радом, выше или ниже… Поищите еѐ.

Когда я работаю с некоторыми зонами задержки у своих пациентов, я начинаю

плохо или странно себя чувствовать.
Думаю, дело в феномене резонанса. Связь, которую вы устанавливаете с вашим
пациентом, прямая, непосредственная. Когда вы контактируете с некоторыми зонами
задержки у вашего пациента, содержащаяся в них информация может войти в резонанс с
похожей информацией, содержащейся в вашем теле, в ваших зонах задержки. Это может
вызвать недомогание.
Есть несколько решений этой проблемы, хотя ни одно не совершенно. Первый способ –
улучшить присутствие. Это состояние (напоминаю, что это расслабление) отключит вас от
ваших собственных резонансов тела. Второй способ, более радикальный – заняться
собственными зонами задержки и освободить их тем или иным образом. Это, само собой,
решит проблему резонанса! Я удивляюсь, как мало остеопатов занимаются своим
здоровьем. Я уверен, что врач должен быть пациентом! Заметим так же, что повседневная
жизнь сталкивает нас с явлением резонанса. Это происходит тогда, когда наш организм
встречается с ситуациями, которые очень похожи на те, с которыми он встречался в
прошлом, и которые вызвали появление зон задержки. Чаще всего это травмы или
стрессы, сопровождающиеся бурным всплеском эмоций. В этих случаях могут появиться
боли или странные ощущения, которые, казалось бы, не связаны с происходящим.
Человек забывает о том, что случилось, а ткани помнят.

Вот чем мы займемся теперь.

Теперь мы прежде всего проведем синтез нашего подхода и моделей. Возможно,
некоторые важные моменты затерялись в ходе наших рассуждений. Мы начнем с того ,что
напомним самое главное, самые основные элементы концепции, на которых строится
тканевой подход. Затем, мы используем эти элементы в качестве отправных точек для
создания modus operanti, т.е. способа действия, логичного подхода, используемого для
лечения наших пациентов.
И наконец, мы в деталях рассмотрим специфические техники – инструменты предварения
нашей концепции в жизнь.
«Пациенты приходят к нам, потому что на их схему здоровья пала тень от облака, и
что на них капает дождь. Но ведь выше облака ничего не изменилось: там светит
солнце. Здоровье всегда достижимо. Мы имеем возможность вызволить схему здоровья
из плена болезни или травмы, и сделать так, чтобы господствовала только схема
здоровья. В этом смысле, наша позиция, как врачей, ясна. Наша ответственность в том,
чтобы, будучи ассистентами, работать вместе с главным врачом, существующим
внутри каждого из нас и наших пациентов. Мы должны дать возможность
физиологической функции, присущей пациенту, проявить свой непогрешимый потенциал,
то есть позволить схеме здоровья выйти на свет». (Brooks ed., 1997, 4).

ГЛАВА 9.

СИНТЕЗ.

«У всех клеток есть две общие черты:

Первая – философия, вторая – цель.
Клетки универсальны: у них одна философия, потому что они подчиняются одним
законам.
Что же касается цели, то у каждой клетки есть специфическая функция.
Будучи остеопатами, мы принимаем их специфические функции, но работаем мы именно
с их универсальной стороной».
Jacques Andreva Duval (интервью), Thinking, №4, стр.5.

Прежде чем пуститься в описание метода воздействия, мне кажется важным напомнить те
модели, на которых основан наш подход.

Клетка – это сознание.

Я рассматриваю клетку, как сознание, заключенное в мембрану и имеющее центр –

фулькрум.
Этот центр, фулькрум, Я, сознание, неподвижен по отношению к мобильной периферии.
Движение рождается от необходимости сознания ощущать себя живым. Такое ощущение
может существовать только при наличии обмена.
Обмен проявляется через отлив (экспансию) и прилив (ретракцию).
Чередование прилив/отлив навязано физической границей (мембраной), которая
препятствует бесконечному отливу (экспансии), а так же необходимостью сохранять часть
распространяемой энергии.
Вот так появляется взаимное напряжение на периферическом уровне клетки. Это
напряжение между силами экспансии и силами ретракции, которые постоянно стремятся
найти равновесие. Так же появляется взаимный обмен, общение, коммуникация, между
сознанием и его окружающей средой. Этот обмен происходит ритмическим образом.
Таким образом, клетка – это преобразователь. Она преобразует активность сознания –
общение – в чередующееся движение экспансии/ретракции.
Качество движения живой структуры говорит нам о качестве еѐ общения, т.е. о качестве
еѐ жизни.

Организм.
Необходимость обмена превращает живую структуру в открытую систему. это делает еѐ
уязвимой, но дает ей способность к развитию.
Чтобы решить проблемы, связанные с выживанием, клетки решили сгруппироваться и
создать органы, системы и организмы. Эта эволюция породила усложнение.
Группировки структур сопровождается группировкой сознаний. Таким образом, орган
имеет сознание органа, система – сознание системы, с организм – сознание организма.
Так как каждое сознание является фулькрумом, появляются фулькрумы для каждой
клетки, органа, системы и организма.
По определению, фулькрум является неподвижным по отношению ко всему тому,
центром чего он является.
Концепция фулькрума применима как к сознанию, так и к материальной структуре,
которую можно представить как уплотнение сознаний.

Живой организм – организованная система.

Мы представляем живое человеческое тело, как совокупность сознаний, то есть

фулькрумов. Все они относительно неподвижны и центрированы относительно
результирующего фулькрума, Я тела. Восточные философы говорили, что он находится в
центре черепа.
Этой организации сознаний соответствует организация структур. Она представлена
совокупностью клеток, организованных в ткани и органы.
Таким образом, мы можем представить тело, как ритмически пульсирующее единство
(экспансия/ретракция), организованное с помощью системы фиброзных перегородок
(мембраны, фасции), с механическим центром в фулькруме Сатерленда.
С механической точки зрения, главной структурой в этой организации является твердая
мозговая оболочка. За счет своей относительной не эластичности, она трансформирует
направленное во все стороны движение экспансии/ретракции и создает точки ограничения
и зоны свободы. Таким образом, она управляет системой и организует еѐ механику.
Она обеспечивает появление дифференцированных движений в кранио-сакро-
вертебральной системе, которые со времен Сатерленда знакомы нам под названиями
флексия/экстензия (для непарных костей средней линии) и внутренняя/наружная ротация
парных периферических костей.
Во время экспансии системы происходит флексия и наружная ротация структур,
расположенных на кранио-сакро-вертебральной оси. Это приводит к опущению всех
периферических тканей, прикрепленных к основанию черепа и к тазу. Во время фазы
ретракции происходит экстензия и внутренняя ротация, приводящие к поднятию всех
тканей.
Все периферические ткани, в том числе кости, будучи живыми, обладают собственной
ритмической пульсацией – мотильностью. Она проявляется самостоятельно внутри
коллективного движения.
Мы можем представить тело в качестве медузы. Так мы хорошо представим идею
движений флюидов внутри флюидов, идею отделения внутренних флюидов от внешних.
Это придает системе механическую организацию, не нарушая при этом еѐ натуры:
флюидической натуры.
Говоря о человеческом организме, мы имеем в Вилу скорее пластичность. Потому что
некоторые структуры настолько материальны, например кость, что относятся скорее к
физической вселенной.
Только пальпаторный опыт позволит нам почувствовать пластичность структур.

Тело – пограничная зона.

Мы представляем тело, как пограничную зону между двумя вселенными,
противоположными на первый взгляд: между нематериальной вселенной, миром
сознания, и физической вселенной, материальным миром.
Материальная часть соответствует совокупности материалов, из которых сделан
физический мир. Эти материалы служат для создания конкретной структуры, которая
позволяет абстрактной, нематериальной и жизни проявляться в материи, организуя еѐ.
Живая структура находится в постоянном поиске баланса взаимного напряжения между
бесконечным пространством, экспансией, которая ищет жизнь, и концентрированным
пространством, ретракцией, характерной для физической вселенной.
Физическая вселенная состоит из пространства, времени и энергии. материя – это энергия,
сконцентрированная, стабилизированная и организованная в пространстве и во времени.
В этой физической структуре жизнь присутствует в виде сознания и проявляется с
помощью присутствия, внимания и интенции.

Борьба за выживание.

Живая структура – это относительная система, находящаяся перед в постоянном

противоречии. Ей нужно обмениваться с окружающей средой, чтобы поддерживать
ощущение собственного существования, и одновременно существовать отдельно от этой
среды, чтобы сохранять свою индивидуальность.
От этих противоположных необходимостей рождается взаимной напряжение, которое
стремится найти равновесие. Но это невозможно, потому что в этом случае, сознание
потеряло бы ощущение собственного существования.
Когда выживание структуры поставлено под угрозу, она старается усилить то, что
отделяет еѐ от внешней среды. Она задерживает энергию, что увеличивает напряжение
мембраны и приводит к уплотнению и инерции.
Так же происходит изоляция, снижение коммуникации, общения.
Когда это явление становится хроническим для структуры, мы называем его задержкой
энергии. Так как энергия – это информация в движении, каждая задержка содержит в себе
информацию о том, что еѐ вызвало.
Задержку энергии могут вызвать три основных вида явлений: травмы, стрессы,
метаболические нарушения (избыток, недостаток вещества и интоксикация).
Все три типа явлений относятся к ситуациям, в которых живая система не справляется с
энергией и информацией, с которыми она сталкивается.

Последствия задержки энергии.

С субъективной точки зрения, т.е. с точки зрения сознания, это приводит к усилению
индивидуализации за счет уменьшения обмена, или общения, с окружающей средой.
Структура начинает меньше осознавать, что она существует. Он меньше обменивается с
организмом, к которому принадлежит. Структура частично выпадает из сознания
организма, он забывает о еѐ существовании.
С объективной точки зрения, т.е. с точки зрения физической вселенной, задержка
проявляется увеличением плотности, напряжения и инерции.
С механической точки зрения, такая зона находится в состоянии ретракции. Она
притягивает к себе ткани, с которыми она связана. Это нарушает глубокую механику
системы. Телу приходится создавать адаптации.
С физиологической точки зрения, т.е. с точки зрения функции, зона в состоянии
пониженного общения хуже выполняет вверенные ей функции. Это заставляет организм
налаживать компенсаторные функции.
С точки зрения обращения жидкостей, речь идет о замедлении и стагнации потоков
жидкостей. Это приводит к застоям и накоплению потенциально токсичных веществ.
 Лечение задержки энергии.

Для зоны задержки характерен отказ от общения. Чтобы приблизиться к такой структуре,
войти с ней в контакт, нам необходимо синтонизироваться с еѐ физической реальностью и
ей сознанием.
Врач сам является сознанием. С помощью своего присутствия, внимания и интенции
обратиться к сознанию структуры и войти с ним в контакт.
Так же, врач может войти в контакт с материальной реальностью тканевой структуры,
синтонизировавшись с плотностью, напряжением и скоростью тканей.
Контакт с этими двумя реальностями тканей (объективной и субъективной реальностью)
проявляется в виде движения структуры. Таким образом она высвобождает свой заряд
энергии и информации. Так происходит до still-point, момента неподвижности, во время
которого задержка разрешается. Это проявляется возвратом структуры к общению,
которое сопровождается экспансией структуры.

Последствия разрешения задержки.

Происходит возврат зоны к общению, еѐ реинтеграция в сознание организма, снижене

плотности, напряжения и инерции области и всей системы.
Происходит улучшение механики, физиологии и тока жидкостей как локально в данной
области, так и во всей системе тела.
Часто пациент чувствует недомогание. Могут серьезные появиться сомато-
эмоциональные всплески. Это связано с освобождением информации, накопленной в зоне
задержки энергии.

Задачи врача.

Врач, как и пациент, является совокупностью сознаний, центрированных вокруг

фулькрумов.
Осознанно или нет врач может стать временной точкой опоры для пациента. Это поможет
пациенту избавиться от основных задержек энергии, которые мешают его системе
функционировать оптимальным образом, т.е. мешают проявляться его здоровью.
В нашем подходе к тканям мы предлагаем modus operandi, т.е. метод воздействия,
который имеет три фазы:
1. Нужно убедиться, что система глобально находится в состоянии общения. Если нет,
следует применить терапевтические средства, которые позволят ей общаться таким
образом, чтобы врач получал от нее нужную ему информацию.
2. Искать, найти и освободить основные зоны задержки энергии, которые мешают
системе тела пациента обрести гармонию и мешают проявляться здоровью пациента.
3. Нужно помочь системе вновь обрести гармонию вокруг еѐ основной оси, т.е. твердой
мозговой оболочки, таким образом, чтобы затем система сама смогла восстановить свою
глубокую гармонию.

Вот чем мы займемся теперь.

Теперь мы представим вам метод воздействия и опишем несколько основных технических
подходов. А затем мы поговорим о специфических техниках на различных областях тела.

«Врачу необходимы умелость, время и терпение, чтобы научиться чувствовать это

функционирование, чтобы научиться чувствовать движение внутри тканей, движение,
запущенное этими живыми структурами. Не произвольное движение пациента, а то
движение, которое совершается, когда пациент неподвижно лежит на столе. Эти
качества нужны врачу, чтобы научиться следовать за схемами, проявляющимися внутри
схем; чтобы научиться понимать внутренний потенциал, скрытый внутри точек
фулькрума; чтобы научиться понимать, когда наступает изменение этого потенциала
под действием диагностических или лечебных мероприятий; чтобы научиться
чувствовать раскрытие схемы после наступления точки покоя; чтобы научиться
анализировать и интерпретировать информацию в рамках рассуждений, приемлемых с
точки зрения физиологии. Очень трудно описать словами развитие диагностической
пальпации. Но в реальной практике она развивается очень быстро».
(Brooks ed., 1997, 178).

ГЛАВА 10

MODUS OPERANDI - СПОСОБ ДЕЙСТВИЯ.

«Если объективная реальность кажется иллюзорной, и исчерпывающие описания тоже,

давайте поищем такие подходящие элементы, которые позволят нам продвигаться
вперед. Речь идет о том, чтобы из бесчисленного количества сведений выбирать те,
которые значимы для достижения нашей цели».
Arlette Yatchinovsky, L’approche systemique, стр. 82.

Что есть здоровье?

Стилл сказал: «Найти здоровье – вот цель врача. Найти болезнь может кто угодно».
(Still, 1999, 28). Это утверждение непременно ведет нас к вопросу: «А что такое
здоровье?» Все мы, врачи, являемся жрецами здоровья. При этом, что мы знаем о нем?
Мне кажется очень важным выработать концепцию здоровья, которая послужит центром,
точкой отсчета, фулькрумом для тех действий, которые мы будем предпринимать, чтобы
помочь нашим пациентам. Так как все живое отвечает на интенцию, эта концепция будет
определять наше поведение в процессе диалога с тканями. Не имея такой системы
координат, мы рискуем заняться симптоматическим лечением, что не соответствует
основам остеопатического подхода.
Дать определение здоровью непросто. Вот что говорит об этом Роллин Беккер: «Очень
трудно подобрать слова для определения здоровья. На неизвестно значение слова
«Здоровье». Мы думаем, что здоровье – это просто «здоровье». При этом мы не имеем
его точного определения. Тем не менее, здоровье в широком смысле, Здоровье с большой
буквы должно что-то значить!» (Brooks ed., 1997, 219).
Словари дают нам следующие определения. «Это состояние кого-либо, чей организм
функционирует хорошо» (Larousse). Это определение описывает общее состояние
организма: хорошее или плохое. Наконец, глобально здоровье соответствует балансу,
равновесию в человеке, качеству его ментальных и интеллектуальных способностей.
Слово равновесие для остеопата кажется особенно правильным.
Мы понимаем, что здоровье можно описать множеством способов. Наша цель – дать
определение здоровью с позиции нашей модели.

Здоровье абсолютное и относительное.

Для живой системы совершенное или абсолютное здоровье соответствовало бы
состоянию полнейшей коммуникации еѐ частей между собой и между окружающей
средой. Можно представить, что это совершенство присуще основополагающей интенции
(намерению) любой живой системы, т.е. любого сознания. В этом смысле, здоровье – это
Дыхание Жизни. Поэтому, когда существует жизнь, потенциально существует и здоровье:
«Здоровье невозможно потерять, т.к. оно – центр нашего опыта». (Sills, 1998, 1).
При этом, так как задержка энергии – это акт жизни, акт выживания, здоровье находится в
еѐ центре. «Наше намерение – присутствовать в Здоровье, синхронизироваться с ним.
Здоровье невозможно потерять. Цель лечения – достигнуть здоровья, которое лежит в
центре нарушения. Цель – освободить здоровье, лежащее в основе задержки или
нарушения. Мы помогаем системе высвободить ее внутренний потенциал таким
образом, чтобы нечто иное возникло на месте компенсаций, которые обычно
присутствуют». (Sills, 1998, 2).
Из-за чего возникает задержка? Из за намерения выжить! В этом случае, ограничить
общение, задержать энергию – это правильный ответ, потому что эффективный. Это ответ
жизни. Задержка – это крайнее проявление механизма, лежащего в основе сознания:
индивидуализации. Каждый раз, когда сознание отказывается от общения, оно усиливает
свою индивидуализацию. Это отделяет сознание от внутреннего Здоровья, но Здоровье
(Жизнь Дыхание Жизни) никуда не исчезает. Причина не в здоровье, а в стремлении
сознания изолироваться.
Так как этот механизм помогает выжить, тело продолжает применять его, несмотря на
изменение условий. То есть ошибка состоит не в самом механизме, но в том, что
структура продолжает его использовать во всех последующих случаях, когда применение
механизма уже неадекватно настоящей ситуации. Цель терапевтического воздействия –
сделать общение структуры адекватным по отношению к настоящему моменту. Когда
угроза, вызвавшая отказ от общения исчезает, общение должно восстановиться, а вместе с
ним и здоровье.
Намерение жить, внутреннее здоровье – вот то, что лежало в основе организации сложной
живой системы. То же намерение сегодня лежит в основе выживания. Таким образом,
«Все формы компенсации одинаково умны. Обратите внимание на разумность, лежащую
в их центре. Плотность появляется в том, что в норме должно быть текучим,
флюидичным. Найдите текучесть внутри плотности. Здоровье проявляется всегда».
(Sills, 1998, 3).
Заболевание появляется тогда, когда система не может больше поддерживать равновесие
между нагрузками обязанностями, которые она должна выполнять в настоящее время.
Гармония нарушается, и системе не удается ее восстановить. Выздоровление, т.е. возврат
к здоровью не означает, что организм становится идеальным. Он всего лишь вновь
обретает способность создавать гармонию. Таким образом, здоровье – это относительное
понятие, зависящее от организма и от его связей с окружающей средой в настоящий
момент. Так как жизнь – это изменение, здоровье никогда не сможет быть достигнуто,
хотя оно и существует потенциально. Здоровье – это постоянный поиск равновесия.
Действие врача заключается в том, чтобы восстановить те условия, которые позволили бы
организму воссоздать гармонию, которая и является проявлением здоровья: «Уберите все
препятствия и, если вы сделаете это умело, природа доделает все сама».
(Still, 1998, 300).

Относительность лечебного процесса.

Относительность концепции здоровья применяется и к терапевтическому процессу. Один
и тот же результат может быть достигнут несколькими разными терапевтическими
действиями. Так же результат может быть достигнут при помощи разных методов в
рамках одного терапевтического процесса.
В остеопатии два врача могут получить разные ощущения от одного и того же пациента.
Это происходит из-за сложности живой системы, количества информации,
задействованной контактом пациента с врачом, точки зрения врача на остеопатию, от
самого пациента и т.п…. Например, один врач обращает внимание на конкретную зону
тела, полагая, что именно тут кроется причина проблемы, а другой врач работает с другой
зоной, т.к. считает, что причина в ней. Итак, если каждый врач станет применять лечение,
основанное на его точке зрения, то все они могут получить удовлетворительные
результаты. Из-за этого между врачами может появиться спор о том, кто же лечит
правильно!
Тем не менее, такие разные методы, как остеопатия, аллопатия, акупунктура, гомеопатия
и т.п., используя совершенно разные средства, помогают пациентам вернуть здоровье. Как
же это возможно?
Нет ли во всех методах чего-то общего? Может быть, общим является то, что разные
методы каждый по своему позволяют пациенту достигнуть равновесия, гармонии? Даже
такие инвазивные методики, как хирургия, лучевая терапия, химиотерапия, имеют
положительные результаты. Действуя очень жестко, они заставляют систему искать новое
равновесие. Но так происходит только тогда, когда у организма есть достаточный
жизненный потенциал, позволяющий справляться с экстремальными ситуациями. Когда
кризис минует, кажется, что система выздоровела. На самом деле, она просто смогла
создать другую гармонию, учитывая новые элементы. Таким образом, «Даже малейшее
изменение внутри ригидной системы приводит к возникновению цепной реакции, которая
изменяет всю систему». (Watzlawick, 1993, 75).
Эта концепция говорит об относительности всех лечебных техник и терапевтических
систем. Она выражает очень простую мысль, которая в то же время очень сильна:
Дыхание Жизни – это потенциальное Здоровье. Концепция причины заболевания тоже
кажется относительной: «Если мы будем создавать догмы, принципы, описывающие
непременные условия появления нарушений, то мы столкнемся с тем, что философ Карл
Поппер называл «само-подтверждающей теоремой». Это такая гипотеза, определение
которой и является еѐ подтверждением. Такая гипотеза неопровержима». (Watzlawick,
1993, 19).
Итак, для нас, врачей, здоровье – это относительная величина. Здоровье – это гармония, а
не совершенство. «Необходимо иметь представление об анатомическом идеале. Это
важно при работе с черепом пациентов. Это знание помогает нам понять, как
происходят адаптации. Вы должны представлять, что есть анатомическое
совершенство, но никогда не навязывать его головам ваших пациентов». (Sutherland,
1990, 6).

Сведения о проблеме.

Пациенты, приходящие к вам в кабинет, представляют из себя сложную систему: это

система общающихся между собой и средой сознаний, внутри которой появились зоны
отказа от общения. Система попыталась адаптировать эти зоны. Каждая новая задержка
энергии накладывается на уже измененную систему. Таким образом, основными
элементами, характеризующими пациента сегодня являются гипо-коммуникация,
несогласованность, сложность.

Гипо-коммуникация.
Гипо-коммуникация, снижение общения, это прямое следствие задержки энергии. Чтобы
справиться с его последствиями, система должна направить часть своего сознания, т.е.
внимание, на саму себя. Именно эта часть сознания выключается из общения с внешним
миром. Происходит интериоризация сознания и индивидуализация, уменьшающая
общение со средой. Это приводит к увеличению плотности, напряжения и инерции
системы. По мере накопления задержек/адаптаций система становится всѐ более плотной.
Это приводит к еѐ старению.

Несогласованность.
Она связана с историей пациента. Так как отказ от общения вызывает уменьшение
сознания, пациент не знает о задержках энергии, которые появились у него в ходе жизни.
Он не расскажет вам ничего важного, кроме собственных наблюдений. Но они не дадут
вам никакой информации о том, из-за чего появились задержки/адаптации. Конечно,
рассказ пациента может навести вас на некоторые мысли. Но только сами ткани дадут
нужную вам информацию.

Сложность.
Сложность появляется из-за того, что в системе возникают задержки, о которых мы мало
что знаем. Мы не знаем ни порядка их появления, ни их организации. Все что нам
известно – это то, что эти зоны отказываются общаться.
Вот что говорит по этому поводу Роллин Беккер: «Каждый раз, когда пациент приходит
на прием, перед врачом встают три трудности. Первая – это идеи и мысли самого
пациента о своей проблеме. Вторая – домыслы врача о проблеме пациента. И третья –
то, что «знает» тело о своей проблеме». (Brooks ed., 1997, 154-155).

Анамнез.
Анамнез является важным источником информации о проблеме пациента. Но та
информация, которая не доступна для сознания пациента, не будет высказана. «Чаще
всего пациент не помнит или не может выбрать основную травматическую ситуацию.
Тем не менее, тело человека «записывает» существенные травмы. Врач может
прочитать эту информацию, если сможет найти язык общения с тканями. Нужно
избавить пациента от «рубцов» заболеваний, которые преграждают путь жизненным
силам даже тогда, когда сама болезнь уже прошла. Но сначала врач должен найти и
узнать эти рубцы. Серьезные эмоциональные потрясения, чувство печали или гнева
тоже могут оставить отпечатки внутри тела. Тонко чувствующие руки врача смогут
найти и обезвредить эти последствия травм, принеся облегчение пациенту». (Frymann,
1998, 71).
При сборе анамнеза поинтересоваться теми событиями, которые могли бы
спровоцировать задержку энергии: это травмы, психические и метаболические
нарушения.
- К травмам относятся автомобильные аварии, падения, различные удары, а так же
хирургические операции.
- К стрессам относятся серьезные эмоциональные переживания: серьезные
эмоциональные потрясения, утраты родственников, жизненные неудачи и т.д.
- И, наконец, метаболические нарушения. Спросите у пациента, какие лекарства он
принимает, есть ли у него непереносимость каких-либо веществ, делали ли ему прививки.
Поинтересуйтесь, употребляет ли он регулярно следующие продукты: алкоголь,
наркотики. Спросите, употребляют ли дети молоко.
В жизни все относительно, поэтому часто важнее не само событие, а то, как проживает его
человек. Ситуации, которые не должны были бы вызвать задержку энергии иногда
приводят к ее появлению. Многое зависит от состояния пациента. Иногда именно
состояние и реакция пациента вызывают задержку, а не сама жизненная ситуация.
Информация, полученная от пациента, может подсказать врачу причину проблемы. Но
нужно помнить, что ни пациент, ни сам врач не могут точно знать причину задержки.
Тем не менее, расспрос может послужить основой для дальнейшего обследования,
которое мы называем опросом тканей.

Наблюдение, перцепция.
Наш подход к тканям подразумевает отсутствие любой систематизации случаев с
пациентами. Нельзя проектировать свои знания на пациента. Нужно наблюдать, как ведет
себя живая структура этого конкретного пациента. Таким образом, этот подход основан,
главным образом, на перцепции, а именно, на перцепции тканей. Наша цель – получить
информацию напрямую от живой структуры пациента. Но как нам получить достоверную
информацию от структуры, которая не желает общаться? Как найти главную или главные
зоны задержки энергии внутри системы, в которой множество таких зон? И наконец, как
действовать, помня, что здоровье зависит не от врача, а от пациента?

Три фазы.
Чтобы лучше понять различные аспекты проблемы, мы создали modus operandi, т.е.
способ действия. Мы можем разделить его на три фазы.
1. Убедиться, что глобально система способна к общению. Если нет, выполнить
действия, которые помогут системе начать общаться.
2. Найти и освободить основные зоны задержки энергии, вредящие системе.
3. Создать хотя бы минимальную гармонию в системе, чтобы затем она сама смогла
вылечиться.

Фаза1. Общающаяся система.

Вспоминая слова Роллина Беккера о его подходе к пациенту, Жак Андрева Дюваль пишет:
«Только ткани знают все». (Duval, 1976, 12). Но как заставить общаться систему,
коммуникация которой нарушена? Другими словами, как получить от системы такую
информацию, которая рассказала бы нам о ее функционировании и одновременно о том,
как нужно помочь? Так как система жива, то даже если ее коммуникация в плохом
состоянии, она даст нам ответы на наши вопросы. Но будут ли эти ответы достоверными?
Проведем аналогию с выступающим артистом и его аудиторией. До начала концерта люди
рассаживаются в зале, болтают между собой… То есть они общаются между собой – на
личном уровне, но не как единая группа. Их внимание сфокусировано на том
пространстве, которое они занимают, и на том, чем они заняты в данный момент. Затем
подается сигнал о начале концерта. При этом зрители сосредотачивают свое внимание на
артисте, а артист – на всех зрителях, на аудитории. До этого момента вопрос,
адресованный залу, услышала бы только часть зрителей. И полученные ответы не
соответствовали бы мнению всей аудитории. А теперь внимание зрителей и артиста
взаимно. Поэтому человек, которые болтает с соседом или роется в своем кармане, резко
выделяется из всей аудитории: он выбивается из единства группы.
Так как мы считаем, что система тела состоит из отдельных сознаний, общающихся
между собой, мы можем сравнить тело с вышеизложенным примером. Чтобы убедиться,
что тело дает нам достоверные ответы, нужно знать, что оно общается с нами, как единое
целое. Если это не так, нам придется поработать, чтобы добиться этого.

Как узнать, что система способна общаться?

Если пациент способен разговаривать с врачом, значит его система достаточно общается,
чтобы жить нормальной, на первый взгляд, жизнью. Но как обстоит дело с общением
между тканями, между сознаниями органов и клеток. Как оценить качество общения
системы?
Мы говорили, что тело – это система организации сознаний структур, органов и клеток.
Говорили, что это жидкостная, ритмично пульсирующая, система, организованная с
помощью фиброзных перегородок. Говорили, что ее центр – фулькрум Сатерленда. У
этой системы есть результирующая ритмическая пульсация, которую мы чувствовали в
эксперименте с воздушным шариком. А значит, именно плотность черепной коробки,
амплитуда и скорость движений экспансии/ретракции дадут нам информацию о качестве
общения системы тела.

Здравствуй – до свидания.
Общение между двумя сознаниями возможно только тогда, когда они синтонизируются с
общей реальностью. Эта синтонизация – необходимое условия общения. Посмотрите, как
два малознакомых человека пытаются наладить общение. Они синтонизируются на основе
одной темы, которая является общей для обоих: они говорят о погоде. Погода ведь одна
на всех. Эта пустяковая беседа на самом деле очень важна: это преамбула к настоящему
общению.
В качестве преамбулы для общения с тканями врач использует синтонизацию с их
плотностью, напряжением и скоростью. Преамбула к общению с тканями пациента – это
техника «череп-таз-череп». Врач осуществляет глобальный подход к черепу, затем
переходит к глобальному подходу к тазу, а затем возвращается к черепу. Мы детально
опишем эту технику в следующей главе. Цель этой техники – войти в контакт с системой,
а так же уравновесить систему относительно ее механической оси – твердой мозговой
оболочки. Как только вы осуществите эту технику-преамбулу, вы наладите общение с
тканями пациента. Можно будет перейти к серьезным вещам…

Когда общение затруднено.

К сожалению, чаще всего все происходит не так просто. Когда врач встает на череп
пациента, чтобы синхронизироваться с его физическими параметрами, он встречает
сопротивление. Это проявляется в такой плотности, напряжении и инерции структур, для
синхронизации с которой потребовалось бы приложить большие усилия и много энергии.
система действительно замкнулась и не хочет общаться. Это показание к техники
затылочной компрессии, которая будет описана ниже. Ее цель – улучшить качество
общения системы, за счет освобождения множества незначительных задержек энергии.
вот что говорит Мэгун о компрессии четвертого желудочка: «Эта техника облегчает
диагностику и лечение спинальных поражений, как первичных, так и вторичных. После
выполнения компрессии четвертого желудочка вторичные поражения смягчаются, и их
легче мобилизовать. Вот почему очень полезно начинать любое лечение с этой техники.
Она показана нервным, напряженным или беспокойным пациентам».
(Magoun, 2000, 113).

Когда кажется, общение действительно невозможно.

Иногда невозможно применить затылочную компрессию, потому что плотность
структуры такова, что не позволяет синтонизироваться с ней. Система полностью
замкнулась на себе, отказалась от всякого общения. В таких случаях показана техника на
печени, которая тоже описана в следующей главе. Основная причина, по которой я
использую эту технику в подобных случаях, очень прагматична. Этот выбор – результат
многочисленных проб и ошибок в поиске способа «откупорить» систему, когда ее
плотность настолько велика, что не позволяет произвести подход череп-таз-череп. Именно
эта техника давала наилучшие результаты. Потому я считаю ее важным этапом нашего
способа действия.
В описании техники мы расскажем о теоретических основах такого успешного
воздействия техники освобождения печени на функцию первичного дыхательного
механизма.
Проделав освобождение печени, мы переходим к затылочной компрессии, чтобы довести
до конца начатые нами циклы освобождения. Затем мы возвращаемся к технике череп-таз-
череп и доводим ее до конца.

Фаза 1: феномен окончания.

Фаза 1 считается завершенной, когда врач может совершить легкую компрессию черепа и
ощутить пластичный ответ тканей. Врач ощущает всю массу структуры черепа. Это
больше не плотный инертный шар. Череп становится мягким и податливым. За счет этой
пластичности нам становится легко обнаружить уплотненные зоны: в лесу дерево не
заметно, а на поляне оно бросается в глаза.
На этом уровне работы я не ожидаю почувствовать структуру без дефектов. Внутри
общей пластичности кроются плотность и асимметрия. Но это не важно. По ходу лечения
пластичность будет улучшаться, и плотность исчезнет. Здесь нам важно перейти от
состояния общей плотности к состоянию общей пластичности. Этот переход говорит о
том, что качество общения системы достаточно для того, чтобы получать от нее
достоверные ответы.
Теперь мы можем перейти к следующему этапу сеанса.

Фаза 2: Искать, найти и освободить зоны задержки энергии.

Итак, теперь система общается, т.е. она двигается и является относительно флюидичной
или пластичной. Теперь нам намного легче получить информацию, которая позволит
найти зоны задержки энергии. Кроме того, теперь мы можем обнаружить те области тела,
с которыми нам придется работать специфическим образом.
Эта часть нашего способа действия зиждется на двух основных материальных свойствах
зоны задержки энергии: ретракции и плотности. Если рука врача оказывается прямо на
зоне задержки, она чувствует плотность. Если рука устанавливается на расстоянии от нее
– врач чувствует, как руку тянет в сторону зоны задержки.
Не забывайте о точности внимания и интенции. А так же о том, что тканевая информация
связана с тем уровнем плотности, с которым мы синхронизировались. Таким образом, два
разных уровня плотности сообщат нам разную информацию. Информация от обоих
уровней будет достоверной для данного конкретного уровня.

Важная информация.
Когда врач чувствует, что его руку притягивает в одну или в другую сторону, он должен
подумать о следующем: в какую сторону тянет его руку, и с какой амплитудой.
Направление тяги указывает на область тела. Амплитуда говорит о том, далеко находится
зона или близко. Чем дольше длится тяга, тем дальше располагается интересующая нас
зона. Это может показаться парадоксальным: казалось бы, расстояние должно уменьшать
тягу. Но на самом деле, такое ощущение получается от того, что, если зона близко, наша
рука притягивается прямо в это место. При этом ощущение тяги прекращается. В более
удаленную зону нашей руке не добраться, поэтому мы продолжаем ощущать тягу долгое
время.
Все то, о чем мы говорим, работает только в том случае, если система достаточно
общается с нами, т.е. она достаточно пластична, способна к деформации. В этом случае
мы легко ощущаем тракцию от различных зон задержки энергии. Причем, тягу от
наиболее важных зон мы почувствуем в первую очередь. Таким образом, перцепция не
зависит от системы тела, но только от умелости врача, навыки которого обеспечивают
эффективность.
Мы очень много работаем с черепом и тазом. Это структуры, располагающиеся близко к
оси, т.е. находящиеся в прямой или косвенной связи со всей совокупностью структуры
тела. Таким образом, на этих структурах отображаются любые аномалии. Мы можем
найти практически любую тканевую информацию, которая необходима нам для
нахождения зон задержки энергии в теле нашего пациента. Но прежде всего мы должны
заняться локальной тканевой информацией. Потому что почувствовать информации,
идущие от структур вне черепа и таза, мы сможем только тогда, когда хотя бы частично
освободим череп и таз от их задержек энергии. Не случайно, что первой информацией,
которую мы получаем, как только система становится пластичной, является локальная
информация.
Перцепция черепа.
Закончив фазу 1, врач вновь встает на череп, используя захват восьмью пальцами. Его
внимание сосредоточено на черепной коробке. Его интенция – получить информацию,
которая поможет ему найти зону задержки. Так как врач получает информацию от того
уровня плотности, с которым контактирует, он постепенно сжимает структуру черепа и
анализирует ту информацию, которую получает при этом.
Наша цель – не просто получить информацию о нормальной или ненормальной
мобильности сфено-базилярного симфиза или любого другого сустава черепа. Мы больше
не рассматриваем череп, только как систему соединения костей. Мы оцениваем его, как
единый пластичный шар. Напомним, что ощущение пластичности приходит тогда, когда
мы синхронизируемся с плотностью и напряжением структуры.
Итак, что же мы теперь ищем? Мы ищем плотную зону. Мы можем либо почувствовать ее
непосредственно под нашей рукой, либо почувствовать, как она притягивает нашу руку.
Наша интенция направлена именно на эту информацию, а не на состояние суставов
черепа и качество движения в них.
Этот этап в обучении тканевому подходу особенно труден. Врачу приходится менять
систему координат своей перцепции. Он должен забыть все, что до этого считал важным.
Поэтому особенно важно понять, что здесь мы рассматриваем систему черепа и всего тела
с другой точки зрения. Естественно, что те ощущения, которые врач получает при работе,
основанной на этой точке зрения, будут совершенной другими, чем прежде. Переход к
нашей концепции сложен. Основная трудность – не путать знания одной концепции со
знаниями другой.
Опыт позволил нам отбросить некоторые ощущения, которые мы получаем от черепа, как
только добились пластичности. Мы подробно расскажем об этом в следующей главе,
когда будем описывать техники.

Перцепция крестца.
Как и в случае с черепом, мы работаем с тазом глобально. Мы не можем сказать, что таз –
это шар. Но концепция остается прежней. Работа на тазе должна привести нас к
ощущению, что таз – это пластичное объемное образование. Именно от этой пластичности
мы и ждем нужной нам тканевой информации. Большую часть информации мы получаем
от крестца. Главным образом, мы почувствуем тракцию.

Основные ощущения от черепа, как от пластичного шара.

Ощущения от черепа Рекомендованные действия

Плотный напряженный неподвижный Выполнить технику затылочной
череп, в который невозможно проникнуть компрессии
Руки притягивает к центру. Ощущение Выполнить технику на твердой мозговой
мягкого «волчка», «юлы». Ощущение оболочке
натяжения поверхности черепа.
Ощущение плотного «волчка». Компрессия Техника на остео-артикулярной оси черепа.
основания черепа.
Плотность задних квадрантов черепа. Глобальная техника на задней сфере.
Плотность чуть кпереди от слухового Техника на височно-нижнечелюстном
прохода. суставе.
Плотность передних квадрантов. Глобальная техника на передней сфере.
Периферическая точка опоры. Локализовать точку и выполнить
соответствующую технику.
Руку тянет наружу из черепа и кзади. Наружные мышечно-скедетные натяжения.
Проанализировать направление и
амплитуду.
Руку тянет наружу из черепа и кпереди. Обратить внимание на висцеральную
сферу. Проанализировать направление и
амплитуду.

Основные ощущения от таза, как от пластичного пространства.

Ощущения от крестца Рекомендованные действия

Плотность при контакте. Внутрикостная техника на крестце или на
нижнем полюсе твердой мозговой
оболочки.
Плотность нижней части крестца. Техника на копчике или крестцово-
копчиковая техника.
Длинные тяги
Крестец утягивает кверху, очень длинная Обратить внимание на верхний полюс
тяга. твердой мозговой оболочки.
Крестец утягивает латерально, длинная Обратить внимание на мягкие ткани бедра,
тяга. таз.
Крестец утягивает латерально и книзу. Обратить внимание на мягкие ткани голени
или ниже на ноге.
Короткие тяги
Кверху. Обратить внимание на межпозвоночный
диск в поясничном отделе или органы
малого таза.
Косо кверху. Обратить внимание на фасетку в
поясничном отделе (до уровня L3-L4).
Латеральная тяга или латеральная и книзу. Обратить внимание на крестцово-
подвздошный сустав.

Промежуточные точки.
Итак, мы получили более или менее точную информацию. Она обращает наше внимание
на ту или иную область тела. Теперь нужно обследовать непосредственно эту область и
выяснить, что хотят сказать нам ткани.
Когда тяга очень длинная, она дает нам сведения только о направлении. Нам придется
использовать промежуточные точки, чтобы точно локализовать зону.
Невозможно почувствовать все с черепа и таза. Например, отсюда невозможно отыскать
многочисленные зоны задержки энергии на позвоночнике, в висцеральной сфере, на
конечностях. Такие точки нужно искать локально. В случае с позвоночником мы
используем отскок. Для обследования конечностей и висцеральной сферы –
адаптированный глобальный подход, позволяющий локализовать плотность.
Так же врачу может помочь симптоматика пациента и собственная логика, основанная на
физиологии. Но важно помнить, что именно ткани указывают на наличие плотности в
зоне и на то, нужно ли эту зону лечить.

Компрессия или тракция?

Синхронизация с физическими параметрами структуры может быть произведена
различными способами. А именно, с помощью компрессии или тракции структуры.
обычно используют компрессию. Так как ретракция – это проявление задержки энергии,
то компрессия позволяет синхронизироваться со сжатым пространством этой структуры. к
тому же, наиболее плотные ткани «просят» применить именно компрессию. То, что мы
синхронизируемся со структурой в ее отказе от общения, напоминает аггравацию
поражения. Чаще всего, этот подход наиболее эффективен.
Тракция – это потрясающий диагностический инструмент, особенно в области
конечностей. На самом деле, структура в состоянии задержки энергии сопротивляется
растяжению. Если мы синхронизируемся с плотностью и напряжением конечности, а
затем выполним легкую тракцию и проанализируем ответ тканей, мы легко обнаружим
сопротивляющиеся нашей тракции зоны. Нам покажется, что они тормозят нашу
тракцию. Мы расскажем об этом при описании техник на конечностях.
В лечебных целях тракцию используют тогда, когда компрессию выполнить невозможно
по техническим причинам. Врач совершает тракцию до ощущения сопротивления
структуры. Он синтонизируется с ней. Его внимание направлено на пространство данной
области. Постепенно он усиливает тракцию. Врач следует за освобождением, которое
проявляется в движении. Чтобы следовать за движениями, в этом случае, врач должен
будет потрудиться больше, чем при компрессии.

Различные способы подхода.

Можно осуществить различные подходы к зоне задержки энергии: расслабление по оси,
расслабление внутри тканей и расслабление в местах прикреплений.
Расслабление по оси.
Этот подход заключается в том, чтобы взяться за один из концов области, с которой мы
работаем, и следовать за освобождением тканей. такой подход используется, главным
образом, на конечностях. Но его можно применять и на некоторых отделах позвоночника.
Можно использовать как компрессию, так и тракцию. В обоих случаях, техники основаны
на концепции длины рычага: освобождение происходит, начиная с плотной зоны, которая
является центром движения. В зависимости от длины рычага между плотной зоной и
точкой опоры, освобождение может вызывать очень быстрые и высокоамплитудные
движения, с которыми трудно синхронизироваться.
Расслабление внутри тканей.
Этот подход заключается в том, чтобы создать опору о те ткани, которые мы собираемся
лечить, синтонизироваться с их плотностью и напряжением (компрессия), а затем
следовать за движениями, которые появятся в этот момент. Эти техники хорошо
применять при работе на мышечной массе, на связках, в частности, пери-артикулярных
связках, а так же на висцеральном абдоминальном уровне.
Расслабление точек прикрепления.
Нагрузка на структуру сказывается на точках ее прикрепления. Именно там чаще всего
располагаются зоны задержки энергии. Резкие или травматические нагрузки могут
привести к появлению удара хлыстом. Это приведет к серьезной задержке энергии. нужно
так же заметить, что любое место прикрепление – это по своей природе зона конфликтов.
Именно здесь соединяются относительно мягкие (сухожилия, связки, фасции и т.п.) с
плотными тканями (кости). Где бы ни находилась точка прикрепления, она всегда будет
подвергаться нагрузкам. А значит, здесь могут возникать зоны задержки.

Фаза 2: окончание.
Мы расскажем о явлениях, происходящих при окончании фазы 2. Каждый цикл
освобождения заканчивается точкой покоя, за которой следует экспансия тканей.
напомним, что полное освобождение сопровождается четкой и большой экспансией
тканей, означающей возврат к общению.
По мере того, как одно за другим происходят освобождения, «черепной шар» становится
все более и более пластичным и способным к деформации. Конечно, так происходит после
регармонизации (Физии 3). Нужно заметить, что информация от тканей серьезно
изменяется, иногда радикально, вследствие расслаблений, происходящих в системе.
Вторая фаза остеопатического лечения тканей: искать – найти – освободить
задержки энергии – перейти к фазе 3.

Фаза 3: механическая гармонизация тканей тела.

Когда зона накопления энергии сжимается и притягивает к себе соседние ткани, она
нарушает механику тела. Системе приходится выстраивать циклы адаптации или
компенсации, чтобы изменить свою физиологию и соответствовать требованиям
гомеостаза. Когда врач освобождает зону задержки, он положительно влияет на организм.
Но в то же время, он привносит в физиологию тела изменения, которые нарушают
хрупкое равновесие, которого тела добивалось с таким трудом. Действие врача
благотворно сказывается на локальном уровне, но вредит целостности системы.
Система тела достаточно умна. Раз она смогла создать адаптации и компенсации, то она
сможет избавиться от них тогда, когда они перестанут быть ей нужными. Тело само
способно распорядиться информацией, которая позволит ему сделать это: «Уберите все
препятствия, и природа доделает все остальное». (Still, 1998, 300).
Таким образом, врач не должен стараться заменить собой умную систему тела. В процессе
гармонизации воздействие врача должно быть минимальным. Нужно лишь воссоздать
основную механику тела, произвести грубую настройку. Это позволит системе с
меньшими усилиями принять произошедшие изменения. Так же это позволит пациенту
избежать возникновения неприятных ощущений.

Возврат к глобальности.
Грубая настройка производится техникой череп-таз-череп. Эта техника уравновешивает
систему относительно ее механической оси, и в то же время, позволяет врачу с более
глобальной точки зрения посмотреть на тело. Это позволит общаться с системой в целом
и получать от нее информацию. На самом деле, даже если нам необходимо работать на
конкретном регионе, мы должны оценить систему глобально. Чем более глобален наш
взгляд на систему, тем достовернее полученная информация.
И наконец, техника череп-таз-череп позволяет нам убедиться в том, что зона, которая
была индивидуализирована задержкой энергии, вернулась в сознание системы, таким
образом изменив ее поведение.
Выполнив фазу 3, мы можем вернуться к фазе 2, чтобы поискать другие зоны задержки
энергии.

Фаза 3 остеопатического лечения тканей:

Фаза 2 череп/крестец/череп расслабление, размягчение, хорошая подвижность черепа

Нет Да

Завершение сеанса

Феномен окончания.
Окончание фазы 3 – это завершение грубой настройки гармонии системы, центрирование
системы по ее механической оси (твердая мозговая оболочка).
Врач ощущает, что череп стал более мягким, более мобильным и более гармоничным.
Движения черепа должны стать более симметричными.
 Когда остановиться?

Мы можем вечно бороться с задержками энергии. ведь жизнь по своему определению

относительна и динамична. То есть на место старых задержек придут новые. К тому же,
мы можем предположить, что в такой сложной системе, как тело, всегда будут
существовать зоны задержки. Так когда же остановиться?
Напомним, что наша цель – не устранить все существующие задержки, а привести тело в
такое состояние, когда оно сможет гармонизировать все свое задержки энергии. Какими
же критериями нам воспользоваться, чтобы понять, что пора заканчивать сеанс или
лечение?

Окончание сеанса.
Идеальным сигналом к окончанию сеанса является ощущение расслабления, размягчения,
равновесия черепа, появления хорошей мобильности черепа. К сожалению, редко удается
получить такие ощущения, даже когда основные задержки устранены. Не нужно искать
гипотетического совершенства. Не нужно бесконечно ждать появления идеальных
ощущений. Организму пациента будет трудно справиться с такой большой нагрузкой.
Чтобы сориентироваться, мы должны вспомнить причину обращения пациента, а так же
оценить произошедшие с тканями изменения.
Анализ тканей пациента приводит врача к основной зоне задержки, которая, по
видимости, связана с жалобами и симптомами пациента. Сеанс можно заканчивать тогда,
когда мы освободим эту зону и почувствуем положительные изменения всей системы.
Есть и другой сигнал к окончанию сеанса. Это уменьшение ощущений, получаемых от
тканей. По ходу сеанса врач чувствует, что ответы тканей становятся все менее и менее
четкими. Это важный знак. Он показывает уровень витальности структуры тела пациента.
Он показывает, какое количество изменений сможет принять тело в данный момент.

Окончание курса лечения.

В зависимости от количества задержек и той плотности, к которой они приводят, может
потребоваться то или иное количество сеансов. К окончанию курса лечения применимы те
же правила, что и для одного сеанса. Наша цель – не устранить все задержки, но довести
тело до такого состояния, которое позволит ему задействовать ресурсы, необходимые для
обретения здоровья: «Здоровье считается восстановленным, когда в теле проявляются
флексия/наружная ротация и экстензия/внутренняя ротация непроизвольного
механизма». (Brooks ed., 1997, 247).

Помощь.

Иногда случается так, что зона отказывается общаться, несмотря на качество присутствия,
внимания, интенции и синхронизации врача. На помощь врачу могут придти несколько
приемов: вербализация интенции, апноэ на выдохе, индукция отказа, расспрос тканей.

Вербализация интенции.
Приведем уже знакомый нам пример артиста и его публики. Артист может выбрать, к
кому он обращается. Например, он может сказать: «А теперь, я обращаюсь ко всем
блондинам в зале!» Таким образом, блондины будут знать, что артист обращается именно
к ним, и направят свое внимание на него. Остальным зрителям станет менее интересно
происходящее до того момента, когда артист вновь обратится ко всей публике. Заметим,
что решение о фокализации интенции принимает именно артист, а не аудитория.
Точно так же может поступить врач. Он может заострить свою интенцию на определенной
области. Оно может выбрать, к какой именно области он обращается: «А теперь я
обращаюсь к…» Этот подход работает, потому что тело пациента состоит из множества
сознаний. Нужно не просто направить интенцию на определенную анатомическую
область, а направить ее на сознание, находящееся в данной области.
Поэкспериментируйте с этим подходом. Вы увидите, как меняется качество ответов
тканей.

Интенция сеанса.
Используя тот же метод, сформулируйте четкую интенцию в начале сеанса. Покажите
сознаниям пациента, с чем именно вы будете работать. Этим вы направите внимание этих
сознаний на нужную вам область. Это так же полезно для тех врачей, которые часто
забывают, над чем именно они работают.
Интенция сеанса обычно должна быть направлена на основную проблему, о которой
расскажет вам пациент. Лично я часто прибегаю к высказыванию интенции в слух: «Так,
посмотрим, что там с вашей печенью…»

Апноэ на выдохе.
Когда зона задержки действительно отказывается освобождаться, врач может попросить
пациента задержать дыхание на выдохе. Очень часто, когда пациент вновь вдыхает, вдруг
происходит освобождение. Скорее всего, это доказывает связь между Первичным
дыханием и вторичным, между Дыханием Жизни и торакальным дыханием.
Мы используем только апноэ на выдохе, в отличие от классического подхода,
использующего разные задержки дыхания при разных нарушениях: апноэ на выдохе при
блоке в экстензии/внутренней ротации, и апноэ на вдохе при блоке во флексии/наружной
ротации. Почему? Все очень просто. Каким бы ни было ограничение движения тканей,
задержка энергии всегда соответствует выдоху. Таким образом, апноэ на выдохе – это
настоящая аггравация поражения тканей, какое бы изменение механики системы оно не
вызывало.

Усиление отказа.
Когда структура отказывается общаться, врач может применить аггравацию, что поможет
структуре освободиться. Для этого он должен использовать объективные параметры, в
частности плотность, и следовать за структурой в направлении ограничения. Так же врач
может ментально и вербально усилить отказ зоны от общения. Врач выполняет
аггравацию поражения, предлагая сознанию увеличить отказ. К тому же, этим действием
врач признает за структурой право на отказ, как на необходимую реакцию на
сложившуюся ситуацию. При этом со стороны структуры появляется тенденция к
общению. Структура реагирует на признание/непризнание, т.е. на наше уважение к ее
выбору. Люди поступают так же. Например, мы легче контактируем с теми, кто признает
наше право поступать так или этак, чем с теми, кто осуждает нас.
Эта методика использует склонность структуры к самозащите с помощью отказа от
общения. Что бы мы не просили от структуры, она будет сопротивляться нам. Но если мы
присоединимся к ней в ее отказе, она не будет больше сопротивляться нам и начнет
общаться. Таково волшебство жизни.
Здесь оказывается особенно важным отношение врача к концепции отказа. Так как отказ
считается виновником нарушений, врач может отнестись к этому явлению с агрессией. Он
постарается уничтожить все задержки. Так как внимание – это проявление сознания,
врач спроецирует свое состояние ума на данную зону. Но тканевое сознание отреагирует
на такую точку зрения отказом, закрытием. Только если врач будет сохранять нейтральное
отношение, он сможет воздействовать на ткани.
Роллин Беккер писал о таком подходе в своей книге «Вездесущая помощь»: «Недавно я
прочитал в газете статью, которая называлась «Помощь доступна всегда». В ней шла
речь об организации, которая создала международную телефонную службу для людей,
нуждающихся в помощи. Добровольцев этой службы обучали тому, что даже
выслушать человека по телефону – это уже помощь. Добровольцы не должны были ни
давать советов, ни учить, как поступить. Они не должны были претендовать на то,
что понимают, что тревожит человека. Вместо этого они должны были выслушивать
людей, не делая выводов об их ситуации, не анализируя их самих и их ситуацию». (Brooks
ed., 1997, 12).

Опрос тканей.
Когда врач синхронизируется с плотностью и напряжением зоны задержки энергии, и
охватывает ее своим вниманием, он начинает общение с зоной. Когда же зона не может
освободиться, несмотря на использование задержки дыхания на выдохе и усиления отказа,
мы можем расспросить зону о причине задержки. мы посылаем ей информацию с
вопросом: из-за чего произошла задержка энергии? Из-за травмы, эмоционального или
метаболического расстройства. Когда эта информация достигает структуры, обычно ткань
реагирует: она начинает двигаться и, наконец, освобождается. Такой способ общения с
тканями является частью подхода, описанного в главе про общение с тканями. Нужно
заметить, что такой метод можно использовать только в последнюю очередь, когда
остальные приемы оказались неэффективными. А так же только тогда, когда общение
происходит с очень конкретной зоной, которая старается освободиться. Потому что
сложность системы тела может привести к появлению ответов не от нужной нам зоны.

Предостережение.
Использование дополнительных приемов может оказаться очень эффективным. Но нужно
помнить, что приемы эти дополнительные. Они не смогут заменить собой качество
присутствия, внимания и интенции врача. Более того, без использования этих базовых
понятий: присутствие, внимание, интенция, дополнительные приемы просто не
сработают, т.к. они являются лишь дополнением к основным.

Порядок применения и важность приемов:

1. Присутствие
2. Интенция (намерение) сеанса
3. Общее внимание
4. Локальное внимание
5. Вербальная интенция (я обращаюсь к…)
6. Апноэ на выдохе в сочетании с усилением отказа
7. Опрос тканей

Замечание: необходимо убедиться в правильности применения первых четырех приемов,

прежде чем переходить к использованию дополнительных.
Остеопатическое лечение тканей. Схема.
Вопросы и ответы.

Вы говорите о том, что нужно войти в ткани. Последователи Сатерленда, напротив,

говорят о том, что если мы будем давить, навязываться структуре, то полученный
ответ будет следствием нашего давления: структура ответит на нагрузку, вместо
того, чтобы рассказать о своих проблемах.
Когда я говорю о том, что нужно войти в ткани, я подразумеваю не агрессию, а
синтонизацию с плотностью и напряжением структуры. Это обратная связь, feed-back. Это
значит, что врач надавливает на структуру и в это же время анализирует спонтанный ответ
тканей. Напоминаю, что когда контакт установлен, ощущения изменяются: мы чувствуем
пластичность. Врач не навязывает своего движения структуре, он идет вместе с ней туда,
куда она хочет.
Что касается описаний ощущений другими авторами, то напомню, что ощущение – это
нечто очень личное. Словесное описание ощущений порой обманчиво. Иногда это
случается потому, что врач не осознает состояния зоны, с которой контактирует. Иногда
из-за того, что врач не понимает, что должен делать со своим вниманием и интенцией.
Врачи описывают что они чувствуют, не говоря о том, что они сделали, чтобы добиться
этих ощущений.
Мне довелось ощутить на своем теле руки некоторых известных остеопатов. Так вот, хотя
они говорили, что нажимать не следует, их руки стояли на мне достаточно плотно. Но
качество их контакта было таковым, что со стороны врача не было агрессии. Врач только
сопровождал ткани.
Когда врачу удается тонко синхронизироваться с живыми тканями, даже если для этого
приходится надавить, происходят два интересных явления. Первое: пациент перестает
ощущать давление рук врача. Пациент тоже ощущает, что его ткани пластичны и
способны к деформации. Это очень удивляет пациентов… Второе явление: врач перестает
ощущать свое усилие. Вместо этого появляется ощущение легкости, пластичности. Таким
образом, врачи говорят, что не нужно давить на ткани, потому что это ощущение
надавливания теряется. Часто мы путаем то, что описывает человек, с тем, что происходит
на самом деле.
Не забывайте так же о том, что вы получаете ответы именно на ту информацию, которую
посылаете. Это верно как с субъективной точки зрения (внимание, интенция), так и с
объективной (плотность, напряжение). То есть, ключ – это синхронизация. Именно способ
достижения плотности может дать ощущение агрессии по отношению к тканям. Если вы
идете слишком быстро или работаете слишком мощно, структура ощущает агрессию и
сопротивляется. Отсюда появляется дискомфорт. Некорректная работа вашей руки – это
агрессия. Вы можете быть агрессивным, даже не надавливая. «Слишком глубоко войти
невозможно. Можно лишь двигаться слишком быстро». (Milne, 1995, 2).
И наконец, т.к. в жизни все относительно, связь врача с пациентом всегда будет разной.
Нужно признать разнообразие и избегать стереотипов, догм. Не нужно думать, что раз
такой-то известный человек сказал так-то, значит это истина… Отношения с пациентом
строятся в данный конкретный момент. Происходит то, что должно произойти.

Мне всегда трудно определить плотность черепа пациента. Значит ли это что все
черепа слишком плотные?
Иногда ткани наших пациентов действительно очень плотные. Особенно в начале сеанса.
Но, если фаза 1 была проведена правильно, ткани становятся более пластичными.
Опыт преподавателя подсказывает мне, что самым трудным является достижение
объективных параметров. Обычно бывает слишком быстро и слишком сильно. Если мы не
будем учитывать время инерции кораблика, то ответом тканей, который почувствует врач,
будет ригидность. Эта ригидность связана не с проблемой задержки энергии, а с плохим
выходом на объективные параметры. Чем больше плотность, тем больше времени нам
потребуется, чтобы синхронизироваться с ней. Если вы сталкиваетесь с этой проблемой
часто, попытайтесь снять руки с пациента, а затем начать снова. В этот раз дайте тканям
больше времени, чтобы принять вас.

Что делать, если техника на печени не помогает?

На самом деле, такое возможно, когда плотность печени слишком велика. Система
освободится, когда вы сделаете несколько раз технику на печени и затылочную
компрессию. Максимально выиграйте на параметрах печени, затем вернитесь к
затылочной компрессии. Максимально выиграйте на параметрах затылка, и возвращайтесь
к печени… Вам потребуется совсем немного подходов, чтобы освободить структуру.

Сколько по времени длится фаза 1?

С точностью до минут этого определить невозможно. Все зависит от степени закрытости
системы тела пациента. А так же от качества присутствия и умелости врача. Я могу лишь
сказать, что фаза 1 может занимать 80-90% времени сеанса. Это время может показаться
огромным, но необходимо дать возможность этой фазе завершиться. На самом деле, в эту
фазу происходит расслабление задержек в различных областях тела. Все задержки,
освобожденные таким образом, не потребуют локального лечения. То есть, на самом деле,
это полезное время.
К тому же, именно во время этой фазы происходит расчистка почвы. Таким образом, все,
что не удастся освободить, станет более заметным. Нам не придется долго искать эти
зоны. Таким образом, в конце фазы 1 останется очень мало зон, которые надо будет
лечить специфически. Не забывайте так же, что наша цель – не лечить все зоны задержек,
а лечить только основные, те, которые мешают системе регармонизироваться.

Все эти процедуры требуют много времени. Сколько же должен длиться сеанс?
Тканевыми техниками невозможно вылечить все за 10-15 минут. Потребуется некоторое
время. Фактор нехватки времени – дополнительный стресс для пациента.
Продолжительность сеанса зависит от состояния пациента (степень замкнутости его тела),
а так же от состояния врача (качество присутствия и умелость). Мои сеансы сегодня
длятся примерно 45 минут. Я назначаю приемы через каждый час. Это дает мне
некоторый запас времени для установления связи с пациентом. Не думайте, что чем
дольше сеанс, тем он эффективнее. Это приведет к чрезмерному лечению, что негативно
отразится на пациенте. К этому случаю отлично подходит закон Паркинсона: «Чем
большим временем мы обладаем для осуществления чего-либо, тем большего времени
требует выполнение этого». (Parkinson, 1983). Нужно определить для себя необходимое
время.

Этот закон был сформулирован С.Н.Паркинсоном и впервые опубликован в английском журнале The Economist в ноябре
1955. Позже Паркинсон опубликует книгу под названием «1=2, золотые законы Паркинсона», в которой он описывает
свой опыт работы в британском адмиралтействе.

Кажется, что вы не обращаете внимания на симптомы пациента.

Показания к техникам главным образом пальпаторные. Мы не лечим одну область в
зависимости от симптоматических или патологических критериев, но в зависимости от
информации, полученной от тканей. напомним, что качество жизни структуры для нас
определяется еѐ плотностью и напряжением. Только непосредственная пальпация даст
нам информацию об этом.
Конечно, когда пациент жалуется на определенный симптом или заболевание, ничто не
мешает вам обследовать те области, которые кажутся вам связанными с жалобами.
Основывайтесь на ваших знаниях об анатомии, физиологии и патологии. Но именно
пальпация тканей покажет вам ту область, которую нужно лечить. Мой опыт показывает
мне, что именно информация от тканей намного более достоверна, чем теоретические
рассуждения врача.

Кажется, вы совсем не интересуетесь поражениями первичного дыхательного

механизма, описанного Сатерлендом и его последователями. Почему?
В соответствии со своим первичным остеопатическим образованием, Сатерленд подошел
к системе черепа с точки зрения биомеханики. Он рассматривал череп, как механическую
систему костей, соединенных между собой. Он создал известную нам систему,
построенную вокруг сфено-базилярного симфиза. Но эта система – лишь модель. Это
удобная система координат для обмена ощущениями между врачами. Магун и его
сподвижники превратили эту систему в неподвижную догму. Анна Уэллс, ученица
Сатерленда, собрала его тексты, опубликованные в журнале Teachings in the Science of
Osteopathy. Вот что она говорит по этому поводу: «Доктор Сатерленд всегда
подчеркивал, что его модели артикулярных мембранозных поражений всегда были
схематичными. Они служат структурой для исследований, записи наблюдений и
проведения лечения». (Wales ed., 1990, 125). Эта точка зрения была совершенно забыта.
Биомеханическая модель превратилась в догму, и сейчас ее преподают как таковую.
К тому же, концепция Сатерленда существенно менялась: она прошла путь от
мембранозной концепции, через флюидическую, и к концу жизни Сатерленда стала
духовной. Изабель Шмит изучила эволюцию ощущений Сатреленда по ходу его жизни
(Schmitt, 2000). Ее работа позволяет проследить ход мыслей Сатерленда с самого начала и
до конца жизни. Его точка зрения постепенно изменялась: от плотного к этерическому.
Сатерленд следовал биогенному учению Стилла: «Когда материя достигает неделимого
уровня, она превращается в флюид жизни, который легко соединяется с другими
атомами, формируя таким образом массу живой материи. Эта материя может
принять ту форму, которую диктуют ей обстоятельства». (Still, 1902. 255).
Каждая концепция справедлива, в зависимости от уровня наблюдения и абстракции. «В
Камарге с ее плоским пейзажем достаточно встать на табуретку, чтобы увидеть
море… Наблюдаемый объект изменяет форму, когда наблюдатель просто меняет точку
зрения». (Cyrulnik, 1997, 14).
В наших упражнениях на внимание и интенцию мы использовали как систему координат
понятие об осях движений в первичном дыхательном механизме. Мы делали это, исходя
из педагогического удобства. Кроме того, нам нужна была система, знакомая всем. Говоря
о подходе к тканям, мы интересуемся всей глобальностью системы тела человека.
Поэтому нам нужна другая система координат. Мы больше не говорим о механической
системе, движущейся по осям. Теперь мы говорим о пластичной системе, системе
способной к деформации, организованной с помощью фулькрумов. Мы изменили свою
точку зрения.
Ухудшение движений в суставе, суставе черепа или любом другом, это следствие
плотности, которая мешает структуре. Когда мы ищем то, что может создать поражение в
биомеханической системе черепа, мы обнаруживаем зону или зоны задержки энергии,
которые нарушают глубокую механику. Таким образом, причина в плотности, в задержке
энергии. но наша перцепция зависит от тех критериев, которые мы выбираем. Если мы
ищем движения по осям, то мы ощущаем флексию/экстензию, торсию и т.п. Если мы
говорим о тканевом подходе, то осей мы не ощущаем, потому что мы сосредотачиваемся
на пластичности. «Если мы изменим наблюдателя, изменим его мозг, его камеру, его
историю, его бессознательное, или просто его отношение, мы изменим его объект
наблюдения. Нам откроются новые удивительные факты. Каждый из нас видит мир с
разных точек зрения. С того момента, как мы примем этот факт, мы сможем слышать
и видеть другими ушами и глазами. Глаза позволят нам наблюдать, а уши слушать
рассказы других людей». (Cyrulnik, 1997, 17).
Что позволяет вам определить, что именно эту плотность и напряжение нужно
лечить здесь и сейчас?
Я в этом не уверен. Я всего лишь говорю, что я ощущаю наибольшую плотность в
структуре в момент перцепции. Если она мне кажется самой плотной, то я расцениваю ее,
как явление, нарушающее гармонию системы. Тогда именно ее я и лечу первой.

Разве ошибка невозможна?

Ошибка всегда возможна. Не забывайте, что ошибка – это главный путь к познанию, в
случае, если мы переживаем ошибку осознанно и с умом. Бояться ошибок – значит
остановиться в развитии. Важно, чтобы ошибка не навредила пациенту. Итак, будем
смотреть на вещи прагматично. Зная, что ошибка неизбежна, и, к тому же, она является
элементом обучения, нам нужно свести к минимуму последствия ошибки. Именно это и
позволяет сделать тканевой подход. Что произойдет, если вы подумаете, что нашли
плотность, и начнете ее лечить, хотя никакой плотности нет? Ничего не произойдет! Раз
нет плотности, не будет и расслабления. Вы почувствуете, что ничего не происходит. Вам
придется вернуться к обследованию и найти задержку.
Эти техники построены на уважении к живой структуре, на синхронизации с ее
физическим состоянием. Никакого насилия! Никакой опасности для пациента.

Что делать, когда две плотности кажутся одинаковыми? Какую выбрать?

С опытом ваши ощущения станут намного более точными, и такой будет встречаться все
реже. Если вы сомневаетесь, нужно выбрать. Плотность, которую не удалось вылечить,
вновь появится после регармонизации системы техникой череп/крестец/череп.
Заметим, что если вы чувствуете плотность и тракцию, то начинайте лечить с плотности.

Когда я работаю на черепе, я часто ощущаю тягу в какую-либо сторону. Но ткани

двигаются вперед и возвращаются назад. Мне не удается понять, что меня
притягивает.
Вы путаете физиологическую мобильность с тракцией к зоне задержки. Разберем пример:
на черепе пациента есть зона задержки в левой височной области. Эта задержка
становится новым фулькрумом движения для всей системы. На противоположном полюсе
черепа, в области глазницы, будет ощущение гипермобильности. Его можно спутать с
ощущением притяжения тканей. Но так как это не настоящая тяга, рука не может найти
точку притяжения. Лучить нужно плотность на противоположной стороне, коотрая
окажется относительно неподвижной. Движение или гипер-движение – это не те
аномалии, которые нужно лечить. Аномалия – это инерция в зоне задержки.

Разве интенция сеанса не ведет к симптоматическому лечению?

Когда я формулирую интенцию сеанса, я обращаю внимание сознаний тела на то, на чем я
концентрирую внимание, т.е. на задержки, которые вызывают симптом у пациента. Но я
занимаюсь не самим симптомом, а задержками, которые его вызывают.

Как лечит острые случаи?

В целом подход тот же. Но в острых случаях система обычно особенно замкнута. Таким
образом, фаза 1 длится дольше, чем обычно. В остальном никакой разницы. Я хочу
напомнить вам, что зона острой боли – это не зона задержки. задержка находится в другом
месте, часто рядом, иногда на отдалении. Задержка не бывает в зоне острой боли: острая
боль – это гиперкоммуникация.

Вот чем мы займемся сейчас.

Теперь мы детально разберем основные техники тканевого подхода. Мы опишем
показания к ним, способ их применения, и ответим на основные вопросы, которые могут
возникнуть.

«В нашем сознании есть сознательная и бессознательная тенденция отделять

краниальную остеопатию от остальной остеопатии. Мы должны избавиться от этого
разделения. Мы должны избавить остеопатию от этой дихотомии и рассматривать
тело в совокупности. Тело – это функциональное единство от головы до пяток. Когда вы
беретесь за лечение клинической проблемы, рассматривайте ее всегда как проблему,
относящуюся ко всей остеопатической науке». (Brooks ed., 1997, 246).

ГЛАВА 11

ОСНОВНЫЕ ТЕХНИКИ.

«Присутствие намного важнее техники. Начинающие остеопаты всегда хотят узнать

как можно больше техник. Когда вы станете мастером, вам будет достаточно всего
одной техники».
Hugh Milne, The Heart of Listening. A visionary Approach to Craniosacral Work, стр.2

Задача этой главы – представить некоторые техники, которые являются для меня
основными в тканевом подходе на сегодняшний день. Чем дольше я работаю, тем
меньшее число техник использую. Может быть, это происходит потому, что мы
основываемся на глобальном видении тела. Поэтому глобальные техники берут верх над
специфическими. По мере увеличения эффективности глобального подхода,
необходимость в специфическом лечении снижается. Сегодня я использую специфические
техники, но довольно редко.
Напомним, что именно качество выполнения первой фазы позволяет меньше использовать
специфическое лечение. Некоторые глобальные техники стали основными. Я использую
их систематически. Именно их я и представлю вам сейчас.

Основное замечание по техникам.

Словарь дает следующее описание слову «техника»: совокупность процессов и методов

искусства, профессии или индустрии. В случае остеопатии речь идет о процессе
вмешательства, выполняемый с целью получения конкретного результата при работе с
системой тела пациента. В классической остеопатии целью техники могут быть
различные эффекты: на нервную систему (стимуляция или торможение), систему
обращения жидкостей (артериальная, венозная, лимфатическая циркуляция), или на
механику тела. В тканевом подходе цель техники всегда одна и та же – освободить
задержки энергии в теле пациента.

Выполнение техники.
При выполнении техники мы столкнемся с тремя основными состояниями, связанными с
жизнью и сознанием: быть, делать, иметь. Быть соответствует субъективным параметрам
присутствия, внимания и интенции. Делать соответствует синхронизации с
объективными параметрами плотности, напряжения и скорости. И наконец, иметь
соответствует результату процесса: освобождению энергии из зоны задержки через
движение, восстановление общения зоны тела, ощущению расслабления тканей (вначале
локальное, а затем системное).
Выполнение техники включает два этапа. Эти части различны, но тесно связаны друг с
другом:
- установка параметров общения (присутствие, внимание, интенция),
- установка параметров пальпации (плотность, напряжение, скорость).
От качества установки этих элементов зависит качество всей техники. Эти параметры
неотделимы друг от друга и дополняют друг друга. Качество субъективных параметров
влияет на эффективность объективных, и наоборот. При описании каждой техники мы
будем уделять этому особое внимание.

Изменения в тканях.
Выполняя технику, мы стремимся вернуть зону к общению. Это возвращение проявляется
изменением плотности и напряжения, которое следует за освобождением
заблокированных потоков. С более объективной точки зрения, мы ощущаем изменение
плотности, напряжения и движения структуры. Существует риск зациклиться на этих
параметрах. Нельзя забывать, что именно изменение качества общения структуры
вызывает изменение ее объективных параметров. Поэтому нужно помнить, что мы
работаем над общением тканей, а изменение параметров – только следствие изменений
состояния общения.
Работая на уровне общения, мы занимаем высшую точку зрения в цепи
причина\следствие. Это позволяет нам быть более эффективными, прикладывая меньше
усилий. Используем метафору автомобиля: мы увеличиваем скорость машины, нажимая
на педаль газа. Снаружи видно, как разгоняется машина, а не как нажимает на педаль ее
водитель.

Природа тканевых техник.

Как глобальные, так и специфические техники, которые мы покажем, выдуманы не нами.

Им обучили нас наши американские и французские учителя. Я не присваиваю себе их
авторства. Я не претендую на звание человека, адаптировавшего их к моделям,
используемым в тканевом подходе. Только тот факт, что я часто использую эти техники в
своей работе, побуждает меня привести их здесь. Но было бы неверным считать их
единственными, которые можно применить в нашем подходе.

Адаптация.
Любая техника, описанная в других источниках, может быть адаптирована к тканевому
подходу. То есть, потенциально может существовать бесчисленное множество техник. К
тому же, кто из нас не выдумывал новых техник, когда это было необходимо в данной
конкретной ситуации (состояние пациента, неудобное положение и т.п….), когда он не
знал, как подойти к данной области, используя известные приемы?

Техника: делать и быть.

Техника описывается и рассматривается, как совокупность приемов и способов
применения силы с помощью рычагов. Мы помним, что работаем с сознанием. Поэтому,
мы должны вжиться в нашу технику. Иначе, мы просто будем копировать движения,
получая соответствующие результаты. Таким образом, главным является не сама техника,
а те взаимоотношения, которые мы выстраиваем с живой структурой. Вспомните фразу
Стилла: «Я хочу объяснить вам, что существует множество способов вправить кости.
Когда один врач делает не то, что другой, это не значит, что он совершает
преступление. Просто они применяют разные способы для достижения результата.
Умелый часовщик обладает множеством способов, позволяющих ему добиваться
результата. Он может использовать фиксированную точку, рычаг, торсию или силу
шурупа. Любой часовщик может использовать эти приемы. Выбор метода – личное дело
каждого. Один правша, другой левша. Само собой, они выберут разные методы для
достижения одного и того же. Каждый врач должен основываться на своих
представлениях и выбирать свою собственную методику починки тела. Дело не в том,
чтобы скопировать действия умелого врача, а в том, чтобы смочь вернуть кость в
нормальное состояние». (Still, 2001, 44).

Глобальный подход к черепу.

Методика.
Пациент лежит на спине, врач со стороны головы.
Врач контактирует с черепом пациента с
помощью классического захвата восьмью
пальцами. Указательный и средний пальцы
спереди от слухового прохода, безымянный и
мизинец - сзади. Большие пальцы не касаются
друг друга. Так как мы не оцениваем движение
костей друг относительно друга, а только общую
плотность, нам не нужно ставить пальцы более
точно. По сравнению с классическим захватом, в
тканевом подходе используется видоизмененный
захват. Классический захват не дает нам никакой
мощности. Чтобы синтонизироваться с
плотностью черепа, нам может потребоваться
усилие. Поэтому мы изменим захват. Итак, мы
предлагаем захват с выпрямленными пальцами.
Потому что сгибание пальцев приводит к
появлению разрыва в захвате в каждом суставе.
Мы устанавливаем пальцы так, чтобы черепа
касались только их дистальные и средние части.
Основание ладони отстранено от головы.
Лучезапястные суставы слегка разогнуты. Локти прочно лежат на столе.

Точки опоры.
Мы должны помочь структуре освободиться от накопленной энергии через движение. Для
этого нужно создать одну или несколько точек опоры или механических фулькрумов,
относительно которых структура смогла бы двигаться. Скажем больше: качество
движения освобождения зависит от качества точек опоры, созданных врачом.
Одно из необходимых качеств точки опоры – стабильность. Она определяет
потенциальную мощность. Мощность можно определить как способность создавать и
сохранять устойчивое положение в пространстве. Это определение подходит для любых
фулькрумов, как материальных (механических), так и нематериальных (центр сознания).
Таким образом, точки опоры, созданные врачом, имеют две составляющие: материальную
(механическую или объективную, которая достигается за счет опоры тела) и
нематериальную (субъективную, которая достигается присутствием). Стабильность
сознания врача (присутствие) тоже важна для стабильности его точек опоры.
Стабильность и фиксация.
Из сказанного выше вытекает идея неподвижной точки, фулькрума. Мы уже говорили, что
задержка энергии создает новый фулькрум для системы тела. Таким образом, фиксация,
которая проявляется как в физическом теле, так и в сознании, служит точкой опоры. Хотя
эта точка и не физиологическая, она может быть очень стабильной. Но из за нее возникает
ригидность. В одном случае мы говорим о ригидности тела. В другом, о психологической
ригидности. Обе соседствуют. Разница между стабильностью и фиксацией заключается в
возможности изменить стабильность. Можно изменить стабильное положение в
пространстве. А фиксация не способна менять местоположение.

Точка опоры для глобальной техники на черепе.

Две дополнительные точки опоры достигаются

за счет контакта локтей врача со столом. Важно,
чтобы пациент лежал таким образом, чтобы
между головой пациента и краем стола
оставалось место для локтей врача.
Основная точка опоры – это опора таза врача о
стул. Таким образом, посадка врача очень важна.
Но мало создать хорошую опору. Нужно еще и
использовать ее правильно. В описываемой
технике силы, идущие от врача и сжимающие
голову пациента, должны идти от таза врача, а не
от кистей его рук или предплечий. Это позволяет
минимально сокращать мышцы кистей и
предплечий и сохранять возможность ощущать.
Основное усилие врача идет от его тела, от его
опоры на стул. Это так же важно для снижения
физической усталости, которая может появиться
при неправильном положении точек опоры и
рычагов.

Объективные параметры.
Врачу нужно время, чтобы почувствовать, что он
«укоренился» (ощущение веса на уровне таза).
Так же необходимо время, чтобы добиться
присутствия (с расслаблением захвата). Затем
врач должен сфокусировать внимание на всем
черепе, в том числе на его содержимом
(центральная нервная система). Роллин Беккер
говорил: «Нужно сделать проекцию своего
чувства прикосновения». (Brooks ed., 1997, 320).
Интенция может разделяться на несколько этапов. Вначале глобальная интенция –
синхронизироваться с объективными параметрами структур черепа, найти зоны задержки
и освободить их. Более локальная интенция позволит постепенно выполнить технику,
сосредотачиваясь на синхронизации сначала с плотностью, затем с напряжением, и,
наконец, с движением. В конце нужно адаптировать эти параметры к изменениям,
происходящим в черепе.

Объективные параметры.
Вставайте на плотность очень постепенно. Обеими руками очень постепенно создавайте
давление по направлению к центру черепа. Так, будто врач толкает свое тело в свою
руку. Анализируйте ответы структур на ваше давление. Следуйте за структурами туда,
куда они хотят идти.
В это же время выйдите на напряжение. Для этого нужно произвести легкое
изометрическое сокращение собственных мышц кисти и распрямить пальцы (а не согнуть
их!).
Следуйте за тканями по направлению к наибольшей плотности. Появление ощущения
пластичности означает правильный выход на параметры.

Выполнение техники.
Череп начинает двигаться. Это означает, что освобождается энергия. Напомним, что речь
ни в коем случае не идет о физиологических движениях, тех что описаны в классическом
краниальном подходе. Врач не анализирует движения. Как минимум, нельзя использовать
систему координат, основанную на суставной мобильности СБС. Врач обращается к
глобальности черепа. Он старается высвободить энергию через движение.
Во время освобождения энергии происходит изменение объективных параметров. Врач
должен тоже изменять свои параметры, чтобы оставаться синхронизированным с
параметрами черепа.

Окончание техники.
Чаще всего в конце техники череп совершает необъяснимые движения. Врач следует за
ними. В это же время он ощущает изменение плотности и напряжения структур. Затем
ткани возвращаются в нейтральное положение. Это положение равновесия. Ткани
останавливаются в точке still-point, которая может продлиться некоторое время. Врач
замирает вместе с тканями, сохраняя свое присутствие и внимание. Врач «стоит» до
ощущения легкой глобальной экспансии черепа, которая означает возврат тканей к
общению.

Важное замечание.
Освобождение происходит через движение. Это значит, что начиная с определенного
момента, именно движение становится самым важным параметром. Потому что именно
оно означает освобождение энергии. нам нужно будет сконцентрироваться на движении, а
не на других параметрах.
Часто освобождение происходит в несколько циклов. Редко освобождение происходит
сразу. Чаще всего, имеет место последовательность циклов освобождения. Появляются
промежуточные still-point. Затем наступает окончательный still-point, за которым следует
четкая экспансия черепа. Таким образом, still-point появляются и в фазу компрессии и в
фазу экспансии. В фазу компрессии ткани могут остановиться, а затем возобновить
движение в сторону компрессии. Нужно следовать за ними. Экспансия, которая следует за
still-point, тоже может проходить в несколько этапов, каждый из которых может
заканчиваться своим still-point, за которым последует новая экспансия…
Остановки при напряжении. Некоторые остановки тканей могут выглядеть как still-
point, но не быть заключительной фазой. Такие остановки происходят не после возврата в
нейтральное положение, но в состоянии напряжения. Для того, чтобы структура вновь
стала освобождаться, может понадобиться подтолкнуть ее в сторону плотности. Когда
ткани оказываются на самом деле заблокированными в напряжении, можно использовать
описанные выше дополнительные средства: апноэ на выдохе, увеличение отказа, диалог с
тканями.

Вопросы и ответы.

У меня такое ощущение, что циклы освобождения следуют один за другим без
остановки. Движение не прекращается. Когда же заканчивать технику?
На самом деле, в конце каждого цикла можно начать новый. Для этого всего лишь нужно
выйти на новые параметры. Но тело не освобождает свои задержки за просто так. Вы
быстро почувствуете, как по ходу новых циклов ответы тканей ослабевают. То есть,
изменения в тканях становятся менее выраженными. Большую часть этой проблемы
может решить техника череп/крестец/череп, которую мы опишем дальше.

Вы придаете большое значение точкам покоя, хотя Роллин Беккер говорил, что они
не важны.
И в самом деле, Роллин Беккер писал: «Не теряйте концентрацию. Я перестал
использовать still-point. Он не является целью лечения. Я даже перестал его искать. Я
обнаруживал сотни точек покоя: до, во время и после лечения. И в конце концов, я
перестал обращать на них внимание. Я стараюсь не мешать тому, что должно
произойти». (Brooks ed., 1997, 69). Не забывайте, что в тканевом подходе мы используем
два типа точек покоя. Физиологическая точка покоя связана с чередованием фаз прилива.
Она является проявлением существования сознания. А так же существует точка покоя
разрешения. И правда, тысячи физиологических точек покоя появляются в любой момент
существования живой системы. Время от времени мы ощущаем одну из них. Но они нас
не интересуют, потому что это физиология. Точка покоя разрешения, напротив, очень
интересует нас. Потому что именно она сигнализирует о возврате структуры к общению.
А поэтому, она интересует меня, как явление, позволяющее почувствовать
(объективизировать) субъективный феномен. Я не стараюсь инициировать точку покоя, я
концентрируюсь, чтобы почувствовать ее и понять, что именно она означает этот процесс.
Я интересуюсь сознанием структуры и ее общением. Что касается последней фразы
Беккера: «Я стараюсь не мешать тому, что должно произойти», то в ней говорится, по
моему, именно о ослаблении захвата при появлении присутствия.

Что происходит со всеми элементами физиологии сфено-базилярного симфиза? Мы

ведь совсем не обращаем на них внимания?
Они продолжают существовать, т.к. являются следствием экспансии/ретракции системы
тела. Мы просто не обращаем на них внимания. Нас интересуют только элементы,
препятствующие физиологии системы проявляться нормально (что означает здоровье).
Эти элементы – задержки энергии. Мы изменили уровень наших наблюдений в конусе.
Теперь мы обращаем внимание только на движения, являющиеся проявлением тканевого
сознания, а не механики. Мы рассуждаем теперь не с точки зрения биомеханики, а с точки
зрения биодинамики. Изменилась не система, которую мы изучаем, а способ изучения.

Глобальных подход к тазу.

Методика.
Внешне глобальный подход к тазу похож на классический подход к крестцу, описанный в
трудах по краниальной остеопатии. Пациент лежит на спине. Врач стоит с боку. Он
устанавливает свою каудальную руку под крестец, проводя ее между ног пациента.
Цефалическая рука контролирует подвздошные кости: она легко надавливает на них
пальцами и локтем на уровне передне-верхних остей. В классическом подходе рука под
крестцом стоит таким образом, что указательный палец и мизинец лежат в бороздках
(sulcus), а вершина крестца лежит в ладони. Этот захват позволяет отлично чувствовать
движения флексии/экстензии по поперечной оси, а так же их нарушения. Но такой захват
не достаточно мощный. В тканевом подходе нам необходима мощность, чтобы выходить
на объективные параметры структуры. Нам нужна именно мощность, а ощущения
физиологических движений нам не важны. Итак, мы изменим захват.
Особые точки опоры, особые рычаги.
В тканевом подходе мы контактируем с
крестцом основанием ладони, а наши пальцы
не лежат в бороздках. Мы слегка сгибаем
пальцы и укладываем их на стол. Таким
образом, мы создаем дополнительные точки
опоры, которые дадут нам нужную мощность.
Дополнительные точки опоры. Это локоть
врача, лежащий на столе. А так же это
проксимальные меж-фаланговые суставы
кисти. Именно для того, чтобы они
контактировали со столом, мы и сгибаем
пальцы.
Основная точка опоры. Она одна и для
крестца и для подвздошных костей. Находится
она на стопах врача. Поэтому здесь особенно
важно положение врача по отношению к
пациенту, а именно, высота стола. Именно за
счет веса тела врач будет иметь нужную
мощность без особых усилий. Итак, точка
опоры – стопы. Кроме этого, врач создает
рычаг – свое предплечье он кладет на стол.
Это позволяет ему помочь тканям пациента
освободить энергию в движении. За счет этого
увеличивается амплитуда движения и
качество ощущений.

Альтернативные виды захвата.

Практика показывает, что захват,
описанный выше, является оптимальным.
Он обеспечивает компромисс между
мощностью и перцепцией. К тому же, он
снижает усилия врача. Но если такой
подход выполнить невозможно, есть и
другие.
Первый альтернативный захват. Врач
укладывает руку под крестец не между
ногами пациента, а сбоку. При этом его
предплечье находится снаружи от ягодиц.
Второй альтернативный захват. Врач
устанавливает руку поперек крестца.
Основание ладони контактирует с
подвздошным гребнем. Но так становится
сложнее контролировать подвздошные кости. К тому же, таз пациента при этом
возвышается относительно стола. Это может быть неудобно и даже болезненно.
В обоих альтернативных подходах положение руки на подвздошных костях не меняется.

Субъективные параметры.
Врачу нужно время, чтобы установить свое присутствие. Затем он направляет внимание
на весь таз. Как и в случае с черепом, внимание охватывает всю сферу таза (хотя тут
термин менее подходит). Интенция: глобальная интенция – синхронизироваться с
объективными параметрами структур таза, найти зоны задержки и освободить их. Более
 точная интенция позволяет постепенно
выполнить технику, концентрируясь на
синхронизации сначала с плотностью, затем с
напряжением, а затем с движением. И наконец,
нужно адаптировать эти параметры к
изменениям в тканях.

Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется очень
плавно и медленно. Мы сближаем подвздошные
кости и толкаем их к крестцу. Сближение
подвздошных костей осуществляется локтем и
пальцами, а приведение их к крестцу – всем
телом врача. Точка опоры врача – пол.
Рука на крестце ощущает давление со стороны
подвздошных костей. Когда плотность
увеличивается, рука чувствует, как начинаются
движения. Рука должна последовать за этими
движениями. При этом, мы должны помнить, что
работаем на всем тазу.
Первое замечание: опора о подвздошные кости в
начале техники должно быть очень легким. Мы
просто кладем руку на кости. Это важно, потому
что мы начинаем получать информацию от тканей, как только усиливаем давление. Если
сильно надавить сразу, мы ничего не почувствуем.
Второе замечание: цель не в том, чтобы сблизить подвздошные кости и открыть
крестцово-подвздошные суставы. Цель – медленно войти в плотность структуры и
следовать за тканями туда, куда они предложат пойти.

Выполнение техники.
Итак, таз начинает вести себя, как пластичная структура, и начинает двигаться. Это
означает, что энергия освобождается. Здесь опять же не идет речи о физиологических
движениях. Врач не стремится проанализировать движения, используя привычные
параметры. Врач работает со всей совокупностью таза. Он старается высвободить энергию
через это движение.
В то время, как энергия освобождается, начинают изменяться параметры. Врач тоже
должен изменить параметры, чтобы оставаться синхронизированным с тазом.

Окончание техники.
Чаще всего, мы не может интерпретировать движения структур таза. Врач просто следует
за ними и ощущает изменение плотности и напряжения структур. Затем ткани
возвращаются в нейтральное и уравновешенное положение. Они останавливаются в точке
покоя. Врач замирает вместе с ними, сохраняя присутствие и внимание, сосредоточенное
на всем ансамбле таза. Он стоит так до ощущения глобальной экспансии, которая
особенно ощутима на уровне подвздошных костей. Это означает возврат тканей к
общению.

Важные замечания.
Освобождение происходит за счет движения, а это значит, что с момента начала
движения, именно движение становится для нас главным параметром. Нужно особенно
сконцентрироваться на параметре движения.
Освобождение происходит в несколько этапов. Довольно редко ткани освобождаются
сразу. Все сказанное об этом феномене в главе о черепе, подходит и к работе на тазе.
Остановка в состоянии напряжения. Некоторые остановки тканей могут выглядеть как
still-point, но не быть заключительной фазой. Такие остановки происходят не после
возврата в нейтральное положение, но в состоянии напряжения. На уровне таза остановки
при напряжении соответствуют зонам плотности на уровне крестцово-подвздошных
суставов. Для того, чтобы структура вновь стала освобождаться, может понадобиться
подтолкнуть ее в сторону плотности. Когда ткани оказываются на самом деле
заблокированными в напряжении, можно использовать описанные выше дополнительные
средства: апноэ на выдохе, увеличение отказа, диалог с тканями. В случае плотности на
уровне крестцово-подвздошных суставов может понадобиться провести специфическое
лечение. Эта техника описана в главе про техники на тазе.
Естественная плотность костных структур не одинакова для разных костей
организма. Для осознания этого нам достаточно сравнить плотность лобной или теменной
кости с плотностью ребра или крестца. Структура ребра и крестца более пористая, чем
структура костей свода. Мы должны учитывать это при синхронизации с плотностью и
избегать излишнего давления на периферические структуры. эта ошибка не позволит нам
получать информацию от структур. По этому мы должны начинать с совсем легкого
надавливания и оказывать постепенное давление. Мы должны слушать информацию от
ткани и следовать за ее движением. Это позволит нам не давить слишком сильно.

Вопросы и ответы.

Мне трудно что-либо почувствовать на уровне таза. Вес тела пациента затрудняет
мои ощущения.
На этот вопрос есть несколько ответов. Во первых, для получения информации о
движении, нужно начать с воздействия на подвздошные кости. Я напоминаю, что нужно
начинать с очень легкого надавливания. Как только вы начнете легкую компрессию, вы
почувствуете, как начинается движение тканей. Нужно следовать за этим движением,
чтобы выйти на максимальную плотность.
Теперь поговорим о весе. Я советую вам не пассивно выносить этот вес, а пойти
навстречу ему. Для этого нужно чуть-чуть согнуть пальцы руки под крестцом. Концепция
движения навстречу чему-либо будет часто встречаться в нашей работе с тканями. Такую
же концепцию мы видим в боевых искусствах. Не нужно сопротивляться силе
противника, нужно адаптироваться к ней, объединиться с ней, и использовать ее в своих
целях. Это означает, вложить в ту силу наше сознание.
Кроме того, мы уже неоднократно говорили: как только мы вышли на объективные
параметры, мы больше не ощущаем плотности. Мы ощущаем пластичность. Это
ощущение. Я не могу объяснить, почему так происходит. Я это чувствую, и чувствую, что
поступаю верно. Что значит пойти навстречу весу тела? Это значит не воспринимать его
пассивно, а слиться с ним, синхронизироваться. Ощущения становятся более
пластичными. И, несмотря на то, что наши пальцы напряжены, мышцы сокращены, мы
можем получать информацию от тканей. Но такой подход работает только тогда, когда мы
подберем наше усилие таким образом, чтобы оно соответствовало окружению. И еще раз
напомню вам, что для этого необходимо достаточное количество времени. Если вы
пойдете навстречу слишком быстро, то ткани останутся плотными.
Концепция плотности костей тоже важна. Мы настолько привыкли считать кость плотной
и твердой структурой, что проецируем свои знания на наш опыт общения с костной
тканью. Естественно, кость отвечает нам плотностью…
Мы можем общаться с костью по-другому. Для этого нужно почувствовать ее
пластичность. Если мы сумеем это сделать, наше общение с костью изменится…
Это изменение может занять долгое время. Условности, царящие годами, не могут
исчезнуть в один миг. «Мы находимся во власти мнения, что такой-то информации
соответствует такое-то значение. Мы привыкли соглашаться, что такой-то цвет
называется красным, такой-то предмет твердый, а что этот цветок – роза. Мы
создали книгу значений, которую мы пишем на протяжении многих поколений. День за
днем язык, культура, образование и жизнь обогащают это издание новыми сведениями.
Мы создали для себя картину мира, которая стала самостоятельной, отделилась от
первичной картины мира. Наше представление стало настолько прочным, что теперь
мир находится внутри нас. Мы не способны увидеть ничего другого». (Zartarian, 1994, 40).
Так же очень важно положение тела врача, его представление о точке опоры и центре
движения. Относительно точки опоры врач создает рычаг, длина которого позволяет
увеличить амплитуду движения тканей, т.е. облегчить перцепцию.
И наконец, имейте ввиду, что овладение этими навыками требует времени, так же как
овладение навыками вождения автомобиля. Вам понадобиться время для того, чтобы
набраться опыта. Если вы направите все свое внимание и сознание на ваши действия,
проанализируете различные параметры, то тогда вы наконец сможете добиться
желаемого.

Техника череп/крестей/череп.

Техникой череп/крестей/череп мы называем последовательное выполнение глобальной

техники на черепе, затем глобальной техники на крестце, и, наконец, снова на черепе.

История возникновения техники.

Когда я вставал на череп после выполнения специфических техник, краниальных и нет, я
замечал, что в системе происходило множество движений. Эти движения не
соответствовали физиологическим. Я рассматривал их как проявление освобождения
энергии. Затем, когда я вставал на череп снова, я обнаруживал, что он стал более мягким,
пластичным. Я получал более точную информацию от черепа. Мне становилось легче
находить зоны задержки энергии. С этого момента я начал придавать большее внимание
глобальному уравновешиванию черепа после каждой манипуляции, на каком бы отделе
тела я ее не проводил. Затем я обнаружил, что когда я брался за череп после глобального
освобождения таза, череп еще больше менялся, открывался. У меня появлялись ощущения
лучшей работы всей системы.
К тому же, пациенты начали говорить, что им легче после сеанса. Они говорили, что
чувствуют легкость и собранность. Раньше такого не было. Неприятные ощущения все
реже волновали пациентов. Тогда я стал постоянно применять этот подход, стараясь
понять, почему он так действует.
Первое возможное объяснение заключается в том, что наше лечение освобождает зону от
накопленной энергии, но, в то же время, приводит к изменениям, которые будоражат зону.
Эти изменения приводят к разбалансировке системы тела. Техника череп/крестец/череп
позволяет уравновесить структуры после произошедших в них изменений, вызванных
техниками освобождения. Техника позволяет центрировать систему относительно ее
механической оси – твердой мозговой оболочки. По сравнению с тем, насколько сложно
устроен наш организм, эта балансировка очень неточная, грубая. Но, тем не менее, она
позволяет организму не заниматься этой грубой балансировкой самому. Организм, таким
образом, экономит энергию и может расходовать ее на свои функции. Эта грубая
настройка системы помогает ей самой осуществить тонкую настройку, которую способен
произвести только сам организм. То есть тело не тратит энергию на грубую настройку,
экономит энергию и нормально функционирует. Поэтому и снижается число случаев
появления неприятных ощущений после сеанса.
Мои догадки об этой технике были подтверждены во время семинаров. Кто из нас не
чувствовал себя «пьяным» после выполнения краниальных техник? Так вот, как только
мы начали систематически использовать технику череп/крестец/череп после каждой
краниальной техники, число случаев появления неприятных ощущений после семинара
значительно снизилось, практически они перестали появляться. Хоты на этих семинарах
слушатели в течение нескольких дней отрабатывают друг на друге различные техники. А
иногда они выполняют их не вполне умело…
Техника череп/крестец/череп выявляет наличие саморегуляции в организме. Без
сомнения, она происходит за счет твердой мозговой оболочки. Эта структура «не любит»
разницу в плотности и напряжении между своей верхней и нижней частью. Поэтому
освобождение не только одного конца, а всей структуры, позволяет добиться большей
свободы для всей системы.
Эта техника позволяет смягчить явление освобождения. Кроме того, она уравновешивает
систему не только по ее механической оси, но и ее нижнюю часть относительно верхней.
И наконец, техника череп/крестец/череп возвращает систему к общению. То есть, система
открывается, увеличивается ее гибкость и улучшается физиологическая мобильность.
Это позволяет нам получать еще более точные сведения о плотности и тракциях, которые
идут от еще не освобожденных зон. На самом деле, в твердой, напряженной, неподвижной
системе эти тракции очень сложно почувствовать. А в более мягкой системе, более
мобильной, эта информация становится намного более очевидной. В лесу каждое дерево в
отдельности не заметно, а на лугу одно дерево бросается в глаза.

Окончание техники.
Целью техники череп/крестец/череп является освобождение и балансировка черепа и
крестца. В конце техники мы должны почувствовать, что череп и крестец стали более
мягкими, пластичными, более мобильными. Так же мы должны лучше почувствовать
информацию от еще не освобожденных зон.
Техника череп/крестец/череп является тем, что мы называем третьей фазой лечения.

Важное замечание.
Какой бы способ действия вы ни выбрали для конкретного сеанса, я советую вам
заканчивать лечение техникой череп/крестец/череп. Это позволит оградить пациента от
появления неприятных ощущений.

Вопросы и ответы.

Кажется, что изменения в черепе и в крестце зависят друг от друга. Возможно ли

поочередно лечить то один, то другой?
Казалось бы, можно. Но, опять же, по ходу лечения изменения становятся все менее и
менее выраженными, высвобождение энергии уменьшается. Нужно найти зону задержки,
освободить ее (фаза 2), а потом вновь выполнить технику череп/крестец/череп.
Выполнение техники череп/крестец/череп после основной техники, например, затылочной
компрессии, позволит вам почувствовать изменения в системе.

Техника затылочной компрессии.

Скептицизм.
Когда я понял, что эффективность выполнения техники зависит от состояния присутствия
врача, мое понимание остеопатии сильно изменилось. Я стал сознательно жить в моих
техниках. Именно при выполнении мною техники компрессии четвертого желудочка во
мне произошло это изменение. Я описал это в главе «Ученики Колумба». Затем я
столкнулся с противоречием. Я понял, что те вещи, которые считаются самыми важными,
на которых заостряют внимание (положение рук, предполагаемое влияние техники),
которые считают абсолютной истиной, на самом деле, не являются основными. А о
самом главном (присутствие, состояние бытия) никогда не упоминают. Большая честь
моей веры рухнула. Я снова оказался во власти сомнений и неуверенности…
Выбраться из этого состояния мне позволила перцепция. Когда при выполнении техники
компрессии четвертого желудочка я применял субъективные (присутствие, внимание,
интенция) и объективные (плотность, напряжение, скорость) параметры пальпации, я
чувствовал то, что описывал Магун: «Врач почувствует «размягчение» той зоны,
которую он лечит, а так же выделение тепла. Подкожной жидкости станет меньше.
На коже лба выступит пот. Дыхание станет медленным и регулярным. Сердцебиение
приблизится к нормальному ритму». (Magoon, 2000, 113). Для меня эти ощущения стали
обычными даже тогда, когда я не занимался ни четвертым желудочком, ни Приливом, ни
спинно-мозговой жидкостью.
Все то, что я расскажу вам о действии техники (не только техники компрессии четвертого
желудочка, но и любой другой), это всего лишь гипотеза, гипотеза которую можно
оспорить. Это попытка объяснить то, что чувствует врач. Попытка объяснить то, что
происходит в пациенте. Я постараюсь объяснить это с помощью анатомо-
физиологических знаний, которые, как раз, не подтверждают происходящего… Как
говорил Роллин Беккер: «Одна из трагедий жизни заключается в том, что прекрасные
теории гибнут под жестоким натиском фактов». (Brooks ed., 1997, 26).
Именно эта ошибка логики и привела к тому, что ликвор стали наделять способностями,
которыми он, скорее всего, не обладает (уровень «иметь»). И что именно понимание
феноменов, связанных с сознанием и общением живого, позволило объяснить все более
логичным образом (уровень «быть»). Чтобы заполнить пустоту логического
несовпадения, мы прибегли к понятию волшебства. Мы стали приписывать ликвору
возможность трансмутации. Но, будучи материальной структурой, ликвор не может
обладать такой способностью. Только бытие, или сознание, может разъяснить феномен,
который Стилл называет трансмутацией, а мы зовем превращением. Это другой
уровень логики, другая причинность, стоящая на уровень выше в нашем конусе. Это
уровень бытия, присутствия, внимания и интенции, уровень Дыхания Жизни.
Итак, работа над состоянием присутствия привела меня к идее о телесном сознании. Но
мне пришлось так же переосмыслить технику в свете этого нового понимания,
основанного на сознании живой структуры. Сегодня единственной вещью, в которой я
физически уверен, является акт компрессии затылочной кости. Именно поэтому я
переименовал технику четвертого желудочка в технику затылочной компрессии.

Показания.
Как всегда в нашем подходе, основным показанием к выполнению техники является ваша
перцепция. Выполняйте затылочную компрессию при ощущении жесткого, плотного,
напряженного, непроницаемого и неподвижного черепа. В нашем подходе эта техника
является основной («Королевской»). Это подтверждает высказывание Стилла: «Когда вы
не знаете, что делать, выполните компрессию четвертого желудочка». (Wales ed., 1990,
37). А вот что говорил Магун: «Доктор Сатерленд часто говорил, что никому не
повредит компрессия четвертого желудочка. И если вы не знаете, что делать,
выполните эту технику. Это самая эффективная из существующих методик».
(Magoon, 2000, 112).
В противоречие тому, что преподается сейчас, мы советуем вам выполнять эту технику в
начале сеанса. Именно так советует нам поступать наша перцепция тканей. Кроме того,
вот что говорил Магун: «После выполнения компрессии четвертого желудочка нам будет
легче почувствовать и устранить все вторичные поражения. Именно поэтому
правильно начинать любое лечение с этой техники. Она особенно показан нервным,
напряженным и беспокойным пациентам». (Magoon, 2000, 112-113).
Кроме того, если ткани велят вам выполнить эту технику в середине сеанса, то стоит
сделать это, даже если вы выполняли ее в начале. То есть, вы можете выполнять ее
несколько раз за сеанс.

Выполнение техники.
Пациент лежит на спине. Врач сидит со стороны
головы. Уложите пациента так, чтобы между его
головой и краем стола оставалось достаточно места
для ваших предплечий и локтей. Руки врача ложатся
перпендикулярно друг другу и перекрещиваются, так
чтобы между тенарами обеих рук оставалось
несколько сантиметров. Голова пациента
укладывается так, чтобы затылок лежал на ваших
тенарах. Учтите, что техника может занять
продолжительно время, поэтому комфорт пациента и
врача особенно важен. Обратите особое внимание на
контакт рук с черепом. Уточним, что опора черепа о
кисти врача приходится на мышечную массу
возвышения тенара, а не на кости пястья.
Итак, голова пациента лежит в руках врача. Инион находится между тенарами. Пациента
должен расслабить мышцы шеи и затылка.

Точки опоры, рычаги.

Три дополнительные точки опоры. Они находятся на кистях врача, а так же на его
локтях.

Основная точка опоры. Она находится на уровне таза врача, т.е. на уровне его контакта
со стулом. Нужно чтобы врач осознал важность точек
опоры и использовал стул в качестве фулькрума,
который поможет пациенту освободиться от задержек
энергии. сев именно таким образом, врач получит
необходимую ему мощность. Это позволит ему
выполнить технику с минимумом усилий. Врачу
понадобится некоторое время, чтобы укорениться.

Субъективные параметры.
Врач укореняется (до ощущения всего веса тела на
уровне таза). Он достигает присутствия (расслабление
захвата).
Охватите вниманием все тело пациента. Потому
что, на самом деле, мы считаем эту технику
глобальной. Мы адресуем ее всему телу в целом.
Поэтому логично направить внимание на все тело. Мы
настаиваем на важности присутствия в этой технике, и
в любых других: «Когда вы занимаетесь лечение, вы
не имеете права думать об игре в гольф на следующих
выходных. Вы должны сконцентрироваться и
почувствовать то, что происходит внутри этой
динамической флюидичной структуры. Вы должны
использовать ее с умом, потому что она очень умна. Объедините ваш разум с ее умом, и
направляйте структуру во время всего лечения с помощью осознанной перцепции. Это
сделает лечение намного более успешным и позволит избежать нежелательных
реакций». «Brooks ed., 1997,105).
Интенция может быть разделена на несколько фаз. Глобальная интенция заключается в
том, чтобы синхронизироваться с объективными параметрами структуры затылочной
кости и предоставить точку опоры системе тела. При этом вы предоставите системе
механическую систему координат, которая позволит зонам задержки энергии
расслабиться, где бы они не находились.
Более локальная интенция заключается в том, чтобы постепенно выполнить технику. Для
этого нужно синхронизироваться с плотностью, затем с напряжением, а затем с
движением структуры затылочной кости. Затем нужно будет адаптировать параметры к
изменениям, происходящим во время освобождения энергии.

Объективные параметры.
Установите присутствие и внимание, дайте рукам и черепу время синхронизироваться
друг с другом. Это время очень важно. От него зависит дальнейшее успешное выполнение
техники. Мы ищем то, что структура хочет нам открыть, а не стараемся навязать ей что-
либо. Не смотря на то, что диктует нам классический подход, мы не ведем затылочную
кость в экстензию. Она сама идет в нее. На самом деле, если мы правильно установили
присутствие, внимание и интенцию, затылочная кость сама идет в направление экстензии.
Нам достаточно следовать за ней. Если вдруг затылочная кость просит нас следовать за
ней в другом направлении, мы должны следовать за ней.
Выход на плотность должен осуществляться очень постепенно. Мы осуществляем очень
легкую компрессию структуры затылочной кости, сближая две точки контакта наших рук
с костью. Двигаться должны не только наши кисти, но и предплечья, и все тело врача,
начиная с таза – точки опоры. Мы должны анализировать ответ структуры кости на наше
давление и идти в том направлении, которое она укажет нам.
В это же время мы выходим на напряжение. Для этого мы слегка сокращаем собственные
мышцы кисти (изометрическое сокращение), прижимая пальцы друг к другу.
Мы следуем за движением костной структуры по направлению к наибольшей плотности.
Появление ощущения пластичности означает точный выход на параметры.

Выполнение техники.
Ткани начинают двигаться, что означает начало освобождения энергии. Напомним, что
речь не идет о физиологических движениях, описанных в классическом подходе к черепу.
Врач не старается проанализировать движения. Он следует за ними, стараясь обеспечить
высвобождение энергии из тканей через движение. Речь идет о внутритканевых
движениях. Они медленные, тяжелые. Во время освобождения энергии объективные
параметры изменяются, и врач должен оставаться синхронизированным с ними.
Техника может протекать в несколько последовательных этапов. Затылок начинает
двигаться, наши руки следуют за ним. Затем структура возвращается в нейтральное
уравновешенное положение, и останавливается в точке покоя. Врач останавливается
вместе с тканями и стоит, сохраняя присутствие и внимание, до ощущения экспансии
затылочной кости, которая часто сопровождается ощущением тепла и размягчения. Это
означает возврат структуры к общению. После этой фазы экспансии может начаться
новый цикл освобождения. Вы обнаружите новую плотность и новое напряжение.
Начинается новое движение, означающее новое освобождение. Таким образом, в этой
технике можно встретить несколько циклов освобождения. Нужно стремиться совершить
как можно больше циклов освобождения, каждый из которых соответствует
освобождению одной из зон задержки энергии в теле. Не всегда вы сможете определить,
где именно в теле располагается зона задержки энергии, которая освобождается за счет
движения затылочной кости. С опытом ваши ощущения станут более точными, и вы
сможете концентрировать ваше внимание на той области, которая расслабляется в данный
момент.

Окончание техники.
В конце техники происходит серьезное изменение в ощущении плотности и напряжения
структуры затылка. Происходит более сильное размягчение. Появляется ощущение жара в
месте контакта рук врача с головой. Пациент глубоко вздыхает (а иногда и врач в месте с
ним). После этого явления попытки возобновить циклы освобождения ни к чему не
приводят. Структура остается расслабленной, горячей, и не собирается больше двигаться.
Если постоять подольше, то можно будет почувствовать физиологические движения
флексии/экстензии. Техника компрессии затылочной кости закончена.

Важные замечания.
Может быть несколько точек покоя. Они могут появляться одна за другой, как в фазу
компрессии, так и в фазу экспансии. В фазу компрессии могут появляться точки покоя, за
которыми последует новое движение, идущее в сторону компрессии. Нужно следовать за
этим движением. Экспансия тоже может происходить в несколько этапов, каждый из
которых отмечен своей точкой покоя. После точки покоя экспансия возобновляется…
Остановка в состоянии напряжения. Некоторые остановки тканей могут выглядеть как
still-point, но не быть заключительной фазой. Такие остановки происходят не после
возврата в нейтральное положение, но в состоянии напряжения. Когда ткани оказываются
на самом деле заблокированными в напряжении, можно использовать описанные выше
дополнительные средства: апноэ на выдохе, увеличение отказа, диалог с тканями.
Повторяющиеся циклы. Мы настаиваем на том, что
вопреки тому, что пишут о технике компрессии
четвертого желудочка, освобождение никогда не
происходит сразу. Оно происходит постепенно, за
несколько циклов. Это верно практически для любых
тканевых техник.
С опытом врач сможет производить все большее
количество циклов освобождения. Так он сможет
освободить множество зон задержки энергии, работая
только на затылочной кости. Если врач еще не
обладает таким умением, то нужно помнить, что
заканчивать технику нужно только между двумя циклами освобождения. Ни в коем случае
нельзя заканчивать ее в фазу остановки в напряжении и, тем более, в фазу движения.
Появление неприятных ощущений у пациентов обычно связано с тем, что врач прерывает
технику во время цикла освобождения. Таким образом, врач запускает движение
энергетических и информационных потоков, но не дает им разрешиться. Телу пациента
очень трудно справиться с этими потоками.

После компрессии.
После выполнения техники нужно уравновесить систему с помощью техники
череп/крестец/череп. Так как мы знаем, что техника компрессии способствует
расслаблению множества зон задержки энергии в различных частях тела, мы должны
помочь системе адаптироваться к произошедшим изменениям. Мы поможем ей, выполнив
технику череп/крестец/череп, которая уравновесит систему по ее оси – твердой мозговой
оболочке.
После компрессии затылка мы ощущаем движения как на черепе, так и на крестце. Мы
можем подумать, что уравновешивание излишне. Но именно тем, что врачи не выполняют
уравновешивание, следуя классическому подходу, объясняется множество неприятных
ощущений у пациентов после компрессии. Многие врачи даже придумали
противопоказания для этой техники. Эти противопоказания очень спорны. Нужно просто
соблюдать последовательность циклов освобождения и систематически выполнять
технику череп/крестец/череп. Такой подход позволит пациентам легко перенести технику
компрессии затылка.

Объяснение.
В этом разделе мы не станем пытаться еще больше объяснить, что происходит в технике
компрессии. Единственное, что мы бы хотели – это указать, как представляется нам этот
процесс в свете глобального подхода к тканям. Это понимание очень важно. Итак, мы
сказали, что внимание – это проекция сознания. Проецируя свое сознание, мы вносим
концепции, приносим верования и … устанавливаем границы. Именно на эти концепции и
верования реагируют ткани пациента. Мы уже видели это в экспериментах с воздушным
шариком. Итак, когда врач проецирует четкую ясную концепцию того, чего он хочет
достигнуть, он имеет больше шансов получить соответствующий ответ от тканей. иначе
говоря, нечеткая интенция вызывает расплывчатые ответы тканей. Ясная интенция дает
понятные ответы.
Мы говорили, что тело – это пластичная, мобильная и деформируемая структура. Своей
ретракцией зона задержки энергии нарушает
механику и связи (общение) системы тела.
Тело старается адаптироваться к этому. Мы
знаем, что каждой задержке соответствует
один или несколько циклов адаптации. Новая
задержка внедряется в уже измененную
систему. Со временем число задержек растет,
глобальная плотность и напряжение системы
тоже увеличивается. А ее способность к
общению снижается, как снижается и ее
способность к адаптации. В этот момент
нарушаются фундаментальные системы
координат, и система становится
нестабильной. Наступает дисфункция. Тогда
появляются симптомы – проявления того, что
система не может сохранить свою
целостность.
Одним из проявлений этого состояния
является плотность, напряженность,
непроницаемость и неподвижность черепа.
Это состояние является показанием к технике
затылочной компрессии. Эта компрессия дает
системе тела точку опоры, которая выступает
механической координатой. Преимущества
компрессии затылка состоит в том, что мы
создаем фулькрум рядом с физиологическим
фулькрумом, расположенным в центре
черепа.
Установка этой координаты позволяет
многочисленным второстепенным зонам задержки энергии использовать ее в качестве
точки опоры, которой не хватало им, чтобы освободиться от своей нагрузки. В этом
смысле мы рассматриваем затылочную компрессию как глобальную технику,
направленную на весь организм. Такое представление позволяет нам понять, почему
происходят последовательные циклы освобождения: каждый цикл соответствует
освобождению одной зоны задержки энергии.
Мы так же можем по другому взглянуть на феномен, описанный Сатерлендом: «…вы
увидите, как многочисленные вторичные и компенсаторные поражения позвоночника
исчезают, и на первый план выступают первичные поражения». (Wales ed., 1990, 203-
204). По мнению Сатерленда, это явление происходит благодаря спинно-мозговой
жидкости, которая под влиянием техники распространяется по всем структурам тела, и
играет роль смазки. Мы же смотрим на этот феномен по-другому. Мы считаем, что за
счет освобождения задержек энергии, рассеянных по телу, организм восстанавливает свои
внутренние связи (общение) и вновь находит координаты. Он прекращает выдавать
неадаптированные ответы и расслабляется. Кроме того, если каждая зона задержки
увеличивает общую плотность организма, то расслабление этих зон приводит к его
глобальному размягчению. Такая точка зрения имеет множество преимуществ. Она дает
нам целостное видение модели тканей. Кроме того, она отворачивает нас от идеи
сверхъестественных возможностей ликвора, которые невозможно подтвердить
физиологической наукой.
Итак, мы ощущаем одинаковые вещи, но интерпретируем их по-разному. В результате,
мы возвращаемся к цитате Магуна: «После выполнения компрессии четвертого
желудочка нам будет легче почувствовать и устранить все вторичные поражения.
Именно поэтому правильно начинать любое лечение с этой техники. Она особенно
показан нервным, напряженным и беспокойным пациентам». (Magoon, 2000, 112-113).

Альтернативные варианты подхода.

Если невозможно выполнить технику на затылке, можно провести ее на уровне крестца. В
этом случае, основным фулькрумом системы тела станет нижнее прикрепление твердой
мозговой оболочки. Техника сработает, хотя точка опоры будет находится далеко от
фулькрума Сатерленда. Потому что систему, которая ищет фулькрум, больше устроит
далекая точка опоры, чем отсутствие точки опоры.
Захват на уровне крестце производится вторым вариантом альтернативного подхода к
тазу. Врач садится на край кушетки и устанавливает каудальную руку поперек крестца,
так чтобы основание ладони приходилось на подвздошный гребень. Цефалическая рука
контролирует подвздошные кости. Можно выполнять технику следующим образом.
Вначале нужно оказывать плавное постепенное давление на подвздошные кости по
направлению к крестцу и выйти на максимальную плотность. Затем направить внимание и
интенцию на все тело, и позволить циклам освобождение протекать так, как было описано
выше. Закончить нужно техникой череп/крестец/череп. Если это невозможно, потому что
невозможен подход к черепу, можно уравновесить верхнюю половину тела глобальным
подходом через плечи. Эта манипуляция описана в главе о верхней конечности. Разница
будет заключаться только во внимании и интенции: вместо того, чтобы сконцентрировать
их на плечах, мы должны направить их на всю систему тела пациента. Так же возможно
использовать вспомогательные средства, о которых мы уже говорили: апноэ на выдохе,
усиление отказа, диалог с тканями.

Вопросы и ответы.

В варианте техники затылочной компрессии вы совершенно не обращаете внимание

на некоторые элементы, о которых говорил Сатерленд и его последователи.
Например, о контроле над приливом, компрессии желудочка и диффузии ликвора.
С тех пор, как Сатерленд описал технику компрессии четвертого желудочка, выдвигались
многочисленные теории о том, что именно происходит во время этой техники. Ни одна из
них не нашла неопровержимых доказательств. Мы знаем о компрессии только несколько
очевидных фактов. Если честно, то я не знаю наверняка, что происходит во время техники
затылочной компрессии. Я даже не уверен, несмотря на то, что говорили наши учителя,
имеет ли эта техника отношение к четвертому желудочку.
Я могу лишь констатировать результаты техники: освобождение, глубокое расслабление
структур тела, регуляция тонуса пара- и орто-симпатической системы и т.п. Компрессия
затылка имеет такие благотворные последствия, что наш опыт заставил нас включить ее
modus operandi тканевого подхода. Если хотите, мы рассмотрим объяснении техники.
Итак, прилив. Уточним, что Сатерленд подразумавал под этим словом: «Посмотрите на
колыхание волн прилива. Движение волн вверх – вдох, движение вниз – выдох. Вы думаете,
что это касается только волны, набегающей на берег? Нет. Прилив – это движение всей
массы океана, неделимой массы воды. Посмотрите, внутренний потенциал находится
именно в массе океана, массе прилива. В этой массе больше силы и потенциала, чем в
волнах, разбивающихся о берег». (Wales ed., 1990, 15). Сравнивая массу прилива и волны,
Сатреленд объясняет нам различия между первичным и вторичным дыханием. Он
сравнивает явление экспансии/ретракции тканевого ритмического импульса с приливом.
Таким образом, компрессия четвертого желудочка рассматривается как техника,
управляющая Приливом: «Компрессия четвертого желудочка направляет Прилив. Не
так ли? Ее цель – замедлить флуктуацию до состояния ритма короткого периода. Я уже
говорил об этой Умной жидкости. Это нечто, питающее нервную ткань Дыханием
Жизни. В нервных волокнах происходит трансмутация Дыхания Жизни. Она доходит до
«самых тонких элементов, соседствующих с лимфатической системой»». (Wales ed.,
1990, 168-169).
Для Сатерленда замедление Прилива дает живым структурам то время, которое
позволяет им улучшить обмен: «Врач, который освоил эту специфическую технику
компрессии четвертого желудочка, с ее помощью выполняет замедление флуктуации
ликвора до достижения ритма с коротким периодом. При достижении этого ритма
происходит обмен между всеми жидкостями тела. Именно этот физиологических
эффект и позволяет нам советовать врачам: «Если вы не знаете, что делать,
выполните технику четвертого желудочка». Эта техника имеет очень обширные
физиологические эффекты». (Wales ed., 1998, 218).
Метафора прилива очень интересна. Но если мы посмотрим на нее в свете причинно-
следственных связей, то сразу же появится вопрос: «А что вызывает прилив?». Мы знаем,
что в случае с приливом в океане речь идет о воздействии притяжения луны и солнца, а
так же, без сомнения, других более отдаленных звезд. Таким образом, прилив – это
видимое проявление чего-то невидимого. Мы не можем воздействовать напрямую на
прилив. Тем не менее, мы можем использовать его в своих целях, например, строить
приливные электростанции, как в Рансе. А что с приливом в системе тела? Мы так же
рассматриваем его как видимое проявление чего-то невидимого – сознания. Работать на
приливе, значит либо направлять его, т.е. использовать его мощность (как в технике v-
sрread и, возможно, в технике компрессии затылка), либо воздействовать на сам прилив
посредством сознания.
Использование прилива. Мы рассматриваем тело, как пластичную, флюидичную,
способную к деформации систему, в которое постоянно чередуются экспансия и
ретракция. А значит, мы можем представить, что создавая точку опоры, мы вносим в
систему точку замедления. Глубокий импульс прилива переносится на периферию,
вызывая с периферических тканях тонкое чередующееся растяжение. Мы можем
рассматривать это в качестве важной помощи при освобождении задержек в тканях.
Контроль прилива. Чтобы контролировать прилив, нужно воздействовать на то, что его
запускает – на сознание. Наше внимание и интенция позволяют нам это сделать. Можно
сказать, что присутствие, внимание и интенция врача дает телу пациента субъективный
фулькрум, который позволяет сознаниям тела обрести точку опоры, которой им не
хватало. Если мы чувствуем замедление, это значит, что происходит изменение
проявлений телесного сознания. В наших опытах с присутствием мы видели, что от
качества присутствия зависит замедление ритма и увеличение амплитуды первичного
дыхания, т.е. перцепция прилива. Я рассматриваю это явление как синхронизацию с
сознаниями тела.
Итак, во время затылочной компрессии качество присутствия врача позволяет не только
освобождать незначительные зоны задержки энергии, но и синтонизироваться с
сознаниями на различных уровнях. Это проявляется замедлением ритма и увеличением
амплитуды.
Мы можем объединить это понятие с концепцией неподвижности. Мы знаем, что
фулькрум – это синоним неподвижности. Присутствие и направление внимания
позволяют сознанию стать неподвижным, за счет чего происходит рецентрирование.
Стабильность, неподвижность врача усиливают неподвижность сознаний пациента. Это
проявляется ощущением замедления прилива.
Таким образом, качество присутствия и концентрации врача очень важно, т.е. именно эти
характеристики обеспечивают изменение прилива в теле пациента. Я предполагаю, что
Сатерленд ощущал то же самое, не зная о том, что именно присутствие вызывает такой
эффект. Частично он говорит об этом явлении, когда упоминает псалом 46: «Be still and
know», что можно перевести как «Успокойся и обрети знание» или «Стань неподвижным
и обрети знание». Напомним, что представления Сатерленда о духовных материях, т.е.
о фулькрумах, были, главным образом, библейскими. Это напоминает нам текст Роллина
Беккера, который так и называется Be still and know (Успокойся и обрети знание) (Brooks
ed., 1997, 24-38).
Мы не стремимся принять ту же точку зрения. Но наша точка зрения не изменит самой
сути механизма. Тем не менее, об этом стоит размышлять…
Компрессия желудочка. Те явления, которые мы видим во время техники, с самого
начала связывали с изменением тонуса центров, расположенных с стенке четвертого
желудочка. «Это тот же принцип ,что при компрессии четвертого желудочка. В общем,
с практической точки зрения, лучше осуществлять компрессию четвертого желудочка,
т.к. именно она позволяет воздействовать на тонус физиологических центров, включая
дыхательный центр». (Wales ed., 1998, 63). На самом деле, я не уверен в том, что мы
действительно сжимаем желудочек. Не стоит забывать, что между затылочной костью и
желудочком лежит мозжечок. Возможно, что наше воздействие намного более сложное и
глобальное, чем нам кажется.
Возможности спинно-мозговой жидкости. Это еще одно из возможных объяснений
действия техники компрессии четвертого желудочка. Вот что говорит Сатерленд: «В
самом ликворе находится некая невидимая структура, которую я называю Дыханием
Жизни». (Wales ed., 1990, 14).
Компрессия заставляет ликвор распространяться на периферию, где он действует как
смазка. «Я хотел бы обратить ваше внимание на положительное воздействие
флуктуации спинно-мозговой жидкости на хронические поражение позвоночника. Я
называю ликвор «всепроникающей жидкостью». Он как смазка заставляет работать
старые заржавевшие механизмы. Например, чтобы выкрутить старый заржавевший
винт мастер начинает с того, что смазывает его маслом. Масло проникает в резьбу, и
затем мастер может выкрутить винт пальцами, даже не прибегая к отвертке, и не
рискуя сорвать шлицы. Так же и с приливом. Замедляя прилив до короткого ритма, вы
осущетсвляете обмен всех жидкостей тела. Это как бы смазывает все хронические
поражения, постепенно приводя их к нормальным условиям функционирования. Таким
образом можно избавиться от фиброза и восстановить нормальную мышечную ткань».
(Wales ed., 1990, 185-186).
Я уже говорил, что сомневаюсь в наличии специфических способностей у ликвора.
Повторяться не стану. Мне хочется лишь объяснить происходящее, не прибегая к
сверхъестественным возможностям ликвора.
Концепцию Дыхания Жизни можно рассмотреть с точки зрения решения быть ,которое
порождает сознание. Это решение создает два полюса (я – не я), между которыми
циркулирует энергия. Мы можем называть эту жизненную энергию как угодно: qi, prana,
Дыхание жизни… не важно. В любом случае, это жизненная энергия. Как только
появляется сознание, появляется и Дыхание Жизни. Если мы рассматриваем нашу
вселенную как результат решения Я Существую, которое является абсолютным центром,
мы можем так же сказать, что существует Дыхание Жизни, единое для всех. Наши я есть
порождают его. А мы можем направлять его поток, благодаря нашему вниманию и
интенции. В зависимости от тех центров сознания, с которыми нам удастся
синхронизироваться, мы свяжемся с все более и более утонченным и наполненным
внутренним потенциалом Дыханием Жизни.

Вы ничего не говорите о противопоказаниях.

Сатреленд тоже. А вот Магун упомянал некоторые из них: «Компрессия четвертого
желудочка противопоказана при церебральных кровотечениях. Кроме кровотечений в
стадии разрешения. Мы должны подождать достаточное время, чтобы сгусток крови
успел сформироваться и был готов к распаду. В этих случаях мы можем проводить
технику, но только с помощью подхода через крестец. Это относится к случаям
апоплексии, травмам и т.п.….» (Magoon, 2000, 113).
Р.Капоросси и Ф.Пейралад дают больше противопоказаний, не всегда говоря о причинах
их появления: «Эпилепсия, последствия энцефалита (в период гиперестезии), риск
кровотечения, переломы, травмы черепа, свежие сосудистые нарушения, параплегии,
сердечная астма, пониженное давление, брадикардия, черепно-шейные травмы,
хлыстовые травмы, парасимпатикотонические и ваготонические состояния,
депрессивные состояния, астматический криз, беременность (3й, 5й и 8/9 месяцы
беременности)». (Caporossi, Peyralade, 1992, 352-353).
Есть и другие противопоказания, которые не описаны в печатных источниках, но
регулярно передаются слушателям устно. Кажется, что чем дальше, тем больше
противопоказаний мы придумываем. Некоторые из них появились, без сомнения, не
основе рассуждений о физиологии и последствиях компрессии. Другие появились в
результате неудачного опыта применения техники, связанного с некорректным ее
выполнением.
Что же касается меня, единственными противопоказаниями я считаю свежие травмы
черепа и свежие сосудистые нарушения. Некоторые противопоказания, которые сегодня
считаются абсолютными, мне представляются просто смешными. Например,
беременность и депрессивные состояния.
В случае с беременностью, мне кажется, что это противопоказание появилось в результате
неверной трактовки высказываний Магуна относительно беременных: «Мы можем
уменьшить отек лодыжек, снизить давление крови, расслабить напряжения мышц и
фасций и побороть слабость матки». (Magoon (3) 1966-76, 115, 303). Что же касается
депрессии, то я сам не раз лечил пациентов в таком состоянии. У большинства из них
ткани привели меня к необходимости выполнить компрессию затылка, которая не вызвала
никаких нежелательных эффектов. Но я повторяю, что я никогда не делаю пациенту
только одну технику компрессии. Как минимум, после нее я выполняю технику
череп/крестец/череп. Это позволяет подвижной системе обрести свою механическую ось и
облегчает адаптацию к произошедшим изменениям.
Увеличение числа противопоказаний говорит о том, что врачи отдалились от своих
ощущений. Они работают только с помощью своего интеллекта. Они сформулировали
противопоказания, не проверив их необходимость на практике. Это привело к тому, что
они предостерегают своих учеников, показывая им целый список противопоказаний. В
результате, ученики не могут выполнить технику или выполняют ее таким образом, что
она не работает оптимально. Ученик проецируют свои страхи и предосторожности на
живые структуры, которые реагируют на них соответствующим образом…
А как быть с Большой Волной (Long Tide)?
Вот что говорит о ней Роллин Беккер: «Это механизм флуктуации, каждый цикл
которого длится примерно полторы минуты. 10 лет назад я открыл этот механизм у
своих пациентов. Я не имею понятия ни о его природе, ни о его источнике. Это ощущение
более полного прилива, более массивного. Он сопровождается ощущением постепенной
экспансии всего тела пациента. За ним следует ощущение постепенного обратного
движения (снижения). Затем снова экспансия. Это ритмичный сбалансированный обмен
внутри всей физиологии организма». (Brooks ed., 1997, 54-55).
По нашей логике, эта большая волна соответствует ощущению синхронизации с
организующим сознанием высшего уровня. Такое сознание, вероятно, существует всегда и
у всех, в том числе и у врача. Но чтобы его почувствовать, нужны особые обстоятельства
присутствия. Остеопаты, работающие в области биодинамики, последователи Роллина
Беккера, такие как Джеймс Джелас, ищут этот прилив и придают ему большое
терапевтическое значение.
С практической точки зрения, я не считаю нужным систематически обращать внимание на
этот феномен. Мне кажется важным работать над присутствием, укоренением
(расслаблением захвата), общаться с живым, дать проявиться тому, что может проявиться,
в зависимости от состояния врача, пациента и других обстоятельств. Однажды вы
обязательно почувствуете большую волну, даже не стараясь ее найти. Это очень
интересный опыт, вызывающий ощущение робости и трепета.
Если вас действительно интересует это направление, то я советую вам сосредоточиться
на сознании, а не на ощущении Волны, которая и есть сознание. Мне кажется, что именно
за счет умелого владения укоренением и ослаблением захвата вы сможете почувствовать
ее: «Это явление происходит только тогда, когда оно необходимо. А так же только
тогда, когда врач и пациент достаточно спокойны, чтобы оно смогло произойти.
Совсем не нужно вызывать его специально». (Brooks ed., 1997, 113).

Вы подвергаете сомнению то, чему учили нас наши предшественники. Не считаете

ли вы это высокомерным?
На самом деле, можно и так сказать. Именно это долгое время останавливало меня, и я не
высказывался. Но затем я понял, что невозможно запретить живому существу думать так,
как он хочет… Итак, я последовал за своей идеей. Я могу объяснить, что заставило меня
подвергнуть сомнению учение предшественников.
Вы заметили, что я оспариваю только некоторые объяснения, толкования. Но никогда не
оспариваю ни ощущения наших учителей, ни, естественно, их гениальность. Мне кажется,
что возможность ставить под сомнение некоторые толкования очень важна. Именно она
позволяет развиваться нашему пониманию происходящих явлений.
Не стоит так же забывать, что эти объяснения в глазах их создателей были всего лишь
гипотезами. Именно мы превратили их в неоспоримые факты, в учения. Запретить себе
подвергать что-либо сомнению, значит создать догмы. Это, конечно, может дать нам
интеллектуальный комфорт. Но чаще всего догмы просто заполняют пустоту наших
суждений и скрывают логические несовпадения. А наша цель напротив – создать единую
концепцию, чтобы понять все наилучшим образом. А это предполагает свободу
сомневаться. Мне кажется, что в этом нуждается краниальная концепция и вся остеопатия.
Сомнение необходимо для нашего выживания.

Техника на печени.

История.
Когда мы развивали наш подход, мы начали систематически использовать технику
затылочной компрессии в начале сеанса, когда ткани советовали нам это сделать. Это в
большинстве случаев позволяло раскрыть систему тела пациента. Но однажды возник
вопрос, который надо было как-то решить. Что делать, когда компрессия затылочной
кости не помогает? То есть, что делать, когда плотность, напряжение и инерция настолько
велики, что эта техника не позволяет открыть систему? Нужно было найти выход из
ситуации. Я понял, что у всех таких пациентов область диафрагмы была очень ригидной
и инертной, и что работа над этой области позволяла немного разблокировать общение
системы. Я начал работать на диафрагме и понял, что плотность происходила не от
диафрагмы, а от печени. Я сконцентрировал свою работу на печени и добился возврата
системы к общению.

Почему печень?
Не анатомо-физиологические рассуждения привели меня к необходимости работать над
областью печени, а метод проб и ошибок. В то время, до-Баралевское время, мы
рассматривали проблемы висцеральной сферы как следствие, а не как причину. Мы
считали, что проблемы внутренних органов были следствием механической или
нейровегетативной дисфункции. Вопрос возник сам собой: почему работа на печени
позволяет открыть систему? Мне вполне хватило знаний о механических, нервных,
циркуляторных и метаболических связях печени, чтобы объяснить влияние этого органа
на все тело. К тому же, я располагал эффективным протоколом воздействия, что
позволяло мне не задумываться больше над этими вопросами. Тем не менее, этот вопрос
очень заинтересовал Клер Аймерик (Claire Aymeric). В ту пору она была студенткой, и
взяла эту тему за основу для своей дипломной работы: Влияет ли печень на кранио-
сакральную ось? Она стала искать связи, которые могли бы существовать на
анатомическом, нейровегетативном, циркуляторном, гормональном и эмбриологическом
уровне. И нашла их. Я советую читателям изучить ее работу (Aymeric, 1998).

Показания к технике.
Основное показание было описано выше. Это слишком мощная плотность, напряжение и
инерция, которые являются показанием к выполнению техники компрессии затылочной
кости. Но параметры настолько мощны, что не позволяют технике компрессии
затылочной кости вернуть систему к состоянию общения. Вот тогда нужно делать технику
на печени.
Существуют и другие показания: тракция к области печени от черепа, от таза, или от
висцеральной сферы. Локальная плотность при работе на грудной клетке и диафрагме.
Так же показанием может быть симптоматика пациента. Но прежде чем браться за работу,
в этом случае, нужно убедиться, что эта зона действительно уплотнена.

Установка рук.
Пациент лежит на столе. Врач стоит с права от него. Он укладывает левую руку на
область печени: плашмя на реберную решетку
пациента, большой палец повернут в сторону таза
(см. фото). Правая рука встает на противоположную
сторону реберной решетки, становясь на ее
латеральную и заднюю часть. Если пациент не
снимает майку, мы можем своей ладонью захватить
ткань его одежды. Это сделает наш захват более
мощным.
Руки врача выпрямлены. Точка опоры – пол. Нужно,
чтобы врач осознавал, что является точкой его опоры,
и работал относительно пола. Важно выждать время
и укорениться.
Субъективные параметры.
Врач укореняется: ощущение веса тела в
ногах. Затем он создает присутствие
(ослабление захвата).
Внимание врача направлено на область
печени. Вначале техника глобальная,
затем она может быть направлена более
локально туда, куда укажут ткани.
Распределение интенции: вначале это
глобальная интенция –
синтонизироваться с объективными
параметрами структуры печени, затем –
создать точку опоры для данной области,
которая будет механической координатой. Заем интенция – освободить зоны задержки
энергии, где бы на уровне печени они не располагались.
Более точная интенция позволяет постепенно выполнять технику, концентрируясь сначала
на синхронизации с плотностью, затем с напряжением, затем с движением структуры
печени. Затем нам нужно будет адаптировать эти параметры к изменениям,
происходящим в тканях.

Объективные параметры.
Установка плотности происходит в два этапа. Вначале врач очень постепенно и очень
медленно совершает компрессию области печени своей левой рукой. Его движение
направлено к позвоночнику пациента. Нужно чтобы усилие исходило от всего тела врача,
а не только от руки. Точка опоры – пол. Врач должен анализировать спонтанные ответы
тканей с момента начала своего давления. Он должен следовать за ответом тканей туда,
куда они хотят идти. Ткани приведут врача прямо к плотной зоне.
Во вторых врач компримирует другую сторону реберной решетки, толкая ее в сторону
печени. Движение должно идти от точки опоры на полу, а не от кисти или предплечья.
Этой рукой врач тоже следует за движением тканей.
Напряжение устанавливается в то же время за счет сокращения собственных мышц
кистей рук.

Выполнение техники.
Врач следует за движением тканей, направляясь в сторону наибольшей плотности. Таким
образом, следуя за тканями, врач сближает свои руки и выходит на зону наибольшей
плотности. Врач концентрирует свое внимание и силу компрессии на этой плотной зоне и
следует за изменениями объективных параметров по мере освобождения и происхдящих
изменений.
Несколько точек покоя.
В фазе компрессии, как и в фазе экспансии может возникать несколько точек покоя. Во
время компрессии ткани могут останавливаться, а затем продолжать двигаться в сторону
компрессии. Нужно следовать за ними. Во время экспансии ткани тоже могут
останавливаться, и затем снова продолжать движение. Таким образом, экспансия может
происходить в несколько этапов.
Остановка в состоянии напряжения. Некоторые остановки тканей могут выглядеть как
still-point, но не быть заключительной фазой. Такие остановки происходят не после
возврата в нейтральное положение, но в состоянии напряжения. Когда ткани оказываются
на самом деле заблокированными в напряжении, нужно помочь им возобновить
освобождение. Для этого можно использовать описанные выше дополнительные средства:
апноэ на выдохе, увеличение отказа, диалог с тканями.
Повторяющиеся циклы. Мы настаиваем на том, что освобождение никогда не
происходит сразу. Оно происходит постепенно, за несколько циклов. С каждым новым
циклом структура становится все более и более пластичной и мягкой.

Окончание техники.
Каждый цикл освобождения заканчивается своим still-point, за которым следуем
экспансия тканей. Но в определенный момент врач почувствует особенно мощную
экспансию, следующую за точкой покоя. Врач почувствует, как ткани плавятся под его
рукой, как они внезапно расслабляются. При этом выделяется большое количество тепла,
которое чувствует и врач и пациент. Пациент глубоко вдыхает. После этого явления все
попытки врача начать новый цикл освобождения ни к чему не приводят. Ему не удается
больше найти плотность в тканях.

Альтернативные подходы.
Когда врач чувствует, что наибольшая плотность на
уровне печени располагается на задней ее
поверхности, он может использовать альтернативный
захват. Пациент лежит на боку, врач стоит позади
него.
Для контакта с печенью врач устанавливает свою
руку на заднюю поверхность реберной решетки.
Гипотенар устанавливается вплотную к остистым
отросткам позвонков. Другая рука встает на нижнюю
часть реберной решетки спереди.
Положение врача, рычаги. Врач разводит локти,
чтобы использовать инерцию и вес своего тела. Центр
тяжести на ногах, плотно стоящих на полу.
Выход на параметры. Он осуществляется уже
описанным способом. Внимание концентрируется на
области печени, чтобы позволить печени освободить
накопленную энергию. Последовательная установка
интенции позволяет выйти на объективные параметры
(сначала плотность, затем напряжение, и движение).
Выполнение техники. Врач осуществляет легкую
постепенную компрессию обеими руками. Его руки
двигаются по направлению друг к другу, следуя за
движениями, которые появляются в тканях при компрессии. Нужно вести свои руки в
сторону наибольшей плотности. Врач концентрирует внимание на области наибольшей
плотности. Как всегда, освобождение происходит в несколько циклов. Если общение с
плотной зоной затруднено, можно использовать вспомогательные средства, описанные
выше: апноэ на выдохе, увеличение отказа, диалог с тканями.
Другие альтернативные подходы. Мы описываем только те манипуляции, которые
используем сами. Но любая известная вам техника может быть использована с
применением субъективных и объективных параметров. Нужно лишь правильно
установить рычаги воздействия, чтобы работать с наименьшими усилиями.

Важные замечания.
Глобальная техника. Мы начинаем выполнять технику, работая на всей области –
глобально. Затем, в соответствии с указаниями тканей, мы концентрируемся на
конкретной зоне. А затем, когда эта зона освобождена, снова на всей области. Ткани снова
выдают нам плотную зону, мы концентрируемся на ней, и продолжаем… Глобальный
подход часто позволяет расслабить вторичные задержки, и не работать на них локально.
С опытом врач сможет проделывать все больше и больше циклов освобождения. Но каким
бы опытным не был врач, он не должен прерывать технику, не окончив цикл. Остановка
тканей может напоминать окончание цикла. Но если за ней не происходит экспансия, то
цикл не окончен. Нужно будет применить вспомогательные средства.

После техники.
Поведение врача после выполнения техники может зависеть от тех показаний тканей,
которые заставили его выполнить ее. Если врач начал делать технику на печени, потому
что не смог без нее осуществить затылочную компрессию, то нужно доделать эту
компрессию и довести ее до конца. Нужно позволить технике завершиться, чтобы
начавшаяся работа тканей дошла до конца. Затем, нужно завершить ту технику,
невозможность выполнения которой навела на мысль о необходимости затылочной
компрессии.
В любом случае, нужно уравновесить систему техникой череп/крестец/череп. Ее нужно
выполнить либо сразу же после техники на печени, либо после техники компрессии
затылочной кости, если вы ее выполняете. Движения тканей, которые вы почувствуете на
уровне черепа после выполнения техники на печени, ни оставляют никаких сомнений в
важности печени в системе тела.
Чтобы связь печени с системой тела была очевидной, на наших семинарах мы выполняем
технику на печени втроем. Пациент лежит на столе, один врач стоит на черепе, а второй –
на печени. Второй врач выполняет технику на печени так, как было описано выше. Врач,
стоящий на черепе, выполняет глобальную технику на черепе, которая тоже была описана
нами выше. При этом его внимание сосредоточено на печени. Врач, стоящий на черепе,
обычно бывает поражен теми изменениями и движениями, которые появляются на черепе
при работе на печени…

Вопросы и ответы.

Я не совсем понял, что означает «спроецировать внимание» на определенную

область? Это значит создать ментальный образ данной области?
Нет. Если мы создадим образ области в нашем мозгу и направите ваше внимание на этот
образ, то вы спроецируете этот образ на данную область. Вы будете общаться с образом, а
не с самой областью и ее сознаниями. Процесс проекции внимания точно такой же, как
при общении с человеком. Вы проецируете свое внимание на вашего собеседника. Вы не
создаете никаких образов этого человека. Таким образом, говоря о проекции внимания,
мы говорим о пространстве. Мы должны спроецировать наше сознание, самого себя на
данное пространство. Вы ведь можете спроецировать ваше сознание на человека. Значит,
сможете спроецировать его и на выбранную область тела. Это только вопрос тренировки.
Нужно научить осознанно выполнять то, что обычно вы проделываете несознательно.

Кажется, вы не обращаете внимания на мобильность и мотильность печени,

описанную в висцеральном разделе остеопатии.
На этот счет у меня такое же мнение, как и на счет механики черепа: здоровье проявляется
нормальной механикой. Но нарушают эту механику именно зоны задержки энергии.
таким образом, меня волнует только поиск и освобождение этих зон. Когда я проделаю
это, механика снова станет нормальной. Напоминаю вам, что мы работаем с сознанием. а
механика отходит на второй план.
Чтобы убедить вас в этом, советую вам проделать два легких теста. Проанализировать
мобильность печени у пациента, запомнить ее характеристики, а затем выполнить технику
на печени, описанную выше. Затем уравновесьте систему техникой череп/крестец/череп.
Снова проделайте тест мобильности. Вы увидите изменения.

Всегда ли нужно выполнять затылочную компрессию после техники на печени?

Нет. Только тогда, когда невозможно выполнить затылочную компрессию без
предварительного выполнения техники на печени. А вот технику череп/крестец/череп
нужно выполнять всегда.

Если область печени играет такую большую роль в системе тела, почему бы не
начинать с работы на ней? Мы могли бы систематически делать эту технику? Это
пошло бы только на пользу.
Избегайте систематизации. Общайтесь со структурой тканей вашего пациента. Работайте,
следуя указаниями тканей. Вы ведь работаете с сознанием, которому что-то необходимо.
Дайте ему то, что ему необходимо, а не то, что предполагает систематический подход.

Что делать, если плотность и напряжения слишком велики, и техника не работает?

Такое возможно. Но я не смогу предложить вам чудодейственной техники для таких
случаев. В таких случаях эффективными будут техники на печени и компрессии затылка.
Освободите то, что может освободиться. Одна из техник хоть немного, но обязательно
сработает. Это удивительно, но даже незначительное на первый взгляд расслабление
бывает достаточным для того, чтобы в системе произошли значительные изменения. Если
вы ощущаете хотя бы малейшее движение, оно означает освобождение энергии. Дайте
ему дойти до конца. Не бросайте незавершенными циклы освобождения.

Вот чем мы займемся сейчас.

Мы продолжим описание техник. Теперь мы рассмотрим техники на черепе и на
позвоночнике.

«Начинающие врачи хотят получить как можно больше техник. Зная, что они знают
мало, они стараются заполнить недостаток знаний объемом техник. Они не могут
просто посидеть и послушать. В результате, они не могут «подключиться», чтобы
информация дошла до их существа. Поработав пять минут над одной техникой, думая,
что они овладели ею, они просят показать новую. Они как дети просят «новую игрушку».
Они не стремятся достигнуть более глубокого уровня. Почему? Может быть потому,
что они боятся собственной тени? Боль нашего пациента напоминает нам о нашей
собственной. Сидя неподвижно, спокойно слушая, мы встречаемся лицом к лицу с самим
собой». (Milne, 1995, 9).

ГЛАВА 12.

ЧЕРЕП И ПОЗВОНОЧНИК.

«Верхний череп млекопитающих редуцировался до шести позвонков. Три из них

соответствуют затылочной кости, которая окружает сокровище – мозг. Этот мозг
 посылает густо разветвленные окончания: внутрь, на свою поверхность и наружу.
Другие три позвонка образую переднюю часть черепа, открытую для внешнего мира. Она
принимает и хватает окружающую среду».
J.W.Goethe, Ecrits sur la morphologie, 1820.
(Гѐте, Записки о морфологии, 1820).

Мы решили объединить в одной главе техники на черепе и на позвоночнике. И вот

почему. Во-первых, большинство проблем позвоночника обязаны своим появлением
ограничениям на черепе и твердой мозговой оболочке. Во-вторых, существует гипотеза,
по которой череп – это видоизмененные позвонки.

Череп – это видоизмененные позвонки?

«Раз головной мозг является продолжением спинного, логично предположить, что
черепная коробка, в которой находится этот мозг, является продолжением позвоночного
столба». (Defrance de Tersant, 1998, 32). В своей статье «Вертебральная теория черепа»,
наш коллега Кристиан Дефранс де Терсан излагает теорию о черепных позвонках. Эту
теорию впервые изложил Гѐте в 1790 году, затем ее развил Окен (Oken, 1807). Тесту и
Латарже (Testut, Latarjet, 1911) опубликовали эту теорию в своей книге Анатомия
человека.
Среди остеопатов тоже выдвигались подобные теории. Вот что пишет современница
Сатерленда, Шарлот Вивер: «Кости черепа в своем онтогенезе проходят развитие,
типичное для филогенеза позвонков. Таким образом, кости черепа – это самые
настоящие видоизмененные позвонки, соединенные нетипичным образом. Если мы
правильно опишем эти видоизмененные позвонки, то мы увидим, что всего три позвонка
формируют все кости черепа. Если бы эти представления казались нам неоспоримыми
фактами, нам оставалось бы только наделить их остеопатическим смыслом». (Weaver,
1936, 328).
Шарлот Вивер посвятила свою жизнь изучению этого вопроса с анатомической,
эмбриологической и клинической точки зрения. Она опубликовала множество статей,
посвященных этой гипотезе. Однажды она повстречала Сатреленда и они поделились
своими взглядами на этот вопрос. Тем не менее, Сатерленд практически не упоминает о
ней, так что имя Шарлот Вивер остается неизвестным, даже среди американских
остеопатов.
Теория о позвонках черепа нас очень интересует, т.к. дает нам модель, утверждающую,
что позвоночник и череп – это анатомическое и механическое единое целое. Эта гипотеза
подтверждается клиническими наблюдениями, касающимися твердой мозговой оболочки.

Статья Шарлот Вивер «Краниальный позвонок» была опубликована в Американском Остеопатическом журнале в марте
и апреле 1936 года (АОА Journal, “The Cranial Vertebrae”, 1936). В этом же журнале опубликованы и другие ее работы:
«Этиологическая важность сочленения между позвоночником и черепом» (июль 1936), «Не акушерские травмы
пластического основания черепа» (март 1938), «Три основные желудочка мозга и три черепных позвонка» (апрель, май,
июнь, июль 1938).
Так же советуем прочитать две статьи Маргарет Соррел, переведенные на французский: «Остеопатия Шарлот Вивер»
(Sorrel, ApoStill n6: 47-56, n8: 85-89).

Теория о твердой мозговой оболочке.

Мы рассматриваем тело, как жидкостное, ритмично пульсирующее образование,

организованное с помощью системы фиброзных перегородок, с механическим центром в
точке Сатерленда. Исходя из этой модели, твердая оболочка – это самая важная структура
в организации тела. Она относительно нерастяжима, поэтому воспринимает и передает
разнонаправленное движение тканей (экспансия/ретракция), создавая точки фиксации и
свободные зоны.
Твердая мозговая оболочка управляет системой изнутри и организует ее механику.
Центральное сухожилие (core link), являясь относительно нерастяжимым, играет роль
организатора механики позвоночника. Потому что нерастяжимый
неэластичный сore link заключен внутри эластичного и мягкого
позвоночного столба. Твердая мозговая оболочка тоже играет
важную и, как нам кажется, незаслуженно минимизированную,
роль в понимании сложного вертебро-кранио-сакрального
комплекса.

Колье и жемчужины…
Твердая мозговая оболочка, будучи натянутой между черепом и
крестцом, играет ту же роль, что и нить в бусах из жемчуга.
Позвонки нанизаны на твердую мозговую оболочку, как
жемчужины на нить. Если мы натянем нить, это немедленно
сделает наше колье ригидным, малоподвижным. Таким же
образом, ограничения и задержки энергии на уровне твердой
мозговой оболочки увеличивают компрессию на уровне
позвоночника. Появление задержек энергии в зонах
прикрепления твердой мозговой оболочки к черепу и крестцу и ее
последующая ретракция приводят к сжатию позвонков друг
относительно друга. В зонах наибольших физиологических
нагрузок (концы и изменения изгибов) увеличение нагрузок
приводит к появлению зон дисфункций, которые со времен Кора
известны как фасилитации сегментов.

Лук и тетива…
Это явление аггравируется в положении сидя. Самым
распространенным последствием является сглаживание
поясничного кифоза. Рассматривая изгибы позвоночника, можно
представить твердую мозговую оболочку в качестве тетивы,
натянутой между концами лука. Чтобы лук распрямился, нужно
растянуть тетиву. На уровне позвоночника уменьшение лордоза
должно компенсироваться растяжением твердой мозговой
оболочки. Но мы знаем, что она не эластична. Поэтому
компенсация происходит за счет увеличения компрессии и
усиления других изгибов позвоночника. В положении сидя
сглаживание поясничного лордоза приводит к
перераспределению веса тела и компрессии на передние
структуры позвонков, что значительно усиливает деградацию
дисков.

Логическое заключение.
Итак, логично, что наш подход рассматривает большинство
дисфункций позвоночника, как дисфункции, активно созданные
системой тела, с целью адаптироваться к увеличению
напряжения\компрессии. Проблемы позвонков нам кажутся
вторичными по отношению к проблемам черепа/крестца и
твердой мозговой оболочки. Поэтому, мы никогда не начинаем
сразу же заниматься позвонками. Вначале мы стремимся снизить
напряжение всей системы. Мы можем констатировать, что раз
тело создало адаптации, когда это было нужно, то оно будет способно уничтожить их,
когда они больше не будут нужны. Поэтому мы часто замечаем, что работа только на
позвонках, без лечения глубоких нарушений, не результативна. После такого лечения
дисфункции либо возвращаются, либо появляются на другом уровне.

Наша логика.
Наши рассуждения заставляют нас обращать особое внимание на следующие области в
следующем порядке:
- твердая мозговая оболочка черепа и позвоночного столба (верхний и нижний полюса и
весь тяж оболочки);
- глобальная механика черепа;
- зона основания черепа и пояснично-креснцовая область;
- специфическая работа на позвонках.
Заметим так же, что мы всегда предпочитаем глобальный подход. Локальное лечение
используется только тогда, когда оно действительно необходимо.

Твердая мозговая оболочка черепа.

Технику на твердой мозговой оболочке черепа продемонстрировала нам Виола Фрайман в

70-х годах. Тогда акцент делался на расслабление венозных синусов и на улучшение
дренажа внутри-черепных структур. Этот подход и сегодня применяется. Но, когда мы
работаем на венозных синусах, мы работаем чисто механически. Мы изменили эту
технику, чтобы использовать в ней объективные и субъективные параметры пальпации.

Показания к технике.
Техника выполняется после первой фазы (контакт с системой тела) или третьей фазой
(уравновешивание техникой череп/крестец/череп), когда система находится в гармонии.
Вместо того, чтобы запустить новый цикл освобождения, врач становится на череп,
синхронизируется с плотностью, создает интенцию получения информации от тканей,
чтобы направить свое лечение. Врачу помогут три ощущения:
- руки притягиваются к центру черепа;
- появляется ощущение сильного напряжения на уровне поверхности черепа (как слишком
сильно надутый воздушный шарик);
- череп кажется разделенным на две части в сагиттальной плоскости; кажется что две
половины черепа не совпадают друг с другом.
Если врач продолжит движение в сторону плотности, это ощущение пропадет. Я называю
такое ощущение ощущением мягкого волчка, юлы, дьяболо. Эта детская игра очень
хорошо иллюстрирует нашу концепцию. По-французски эта игра (юла, волчок)
называется diabolo (дъяболо). Так вот, слово diabolo (дъяболо) происходит от “diable”
(дословно, «черт»), что означает «разделенный», «расчлененный». Итак, мягкое дяъболо,
мягкая юла. «Мягкая», потому что эти ощущения происходят от мембранозных структур.
Как только мы синхронизируемся с более
плотными структурами, ощущение пропадает.

Выполнение техники в три этапа

Техника выполняется в три этапа. Каждый их
них относится к определенной части твердой
мозговой оболочки:
- расслабление прикреплений серпа мозжечка,
- расслабление прикреплений палатки мозжечка,
- расслабление прикреплений серпа мозга.
Расслабление прикреплений серпа мозжечка.
Положение рук. Итак, пациент лежит на спине, а врач
сидит со стороны головы пациента. Между головой
пациента и краем стола должно оставаться достаточно
места для локтей врача. Врач укладывает свои пальцы
под затылок, в область между инионом и шейными
позвонками, таким образом, чтобы подушечки
располагались по обе стороны от средней линии.
Точки опоры и рычаги.
Предплечья и локти – это две дополнительные точки
опоры. Основная точка опоры врача – его посадка на
стуле.
Субъективные параметры. Врач выжидает время,
пока установится укоренение и присутствие
(расслабление захвата). Его внимание и интенция
сфокусированы на затылочных прикреплениях твердой
мозговой оболочки и серпе мозжечка.
Объективные параметры. Врач выходит на
плотность, совершая легкую компрессию структуры
затылка. Он слегка отклоняет свое тело кзади и
приближает пальцы своих рук к средней линии.
Напряжение создается за счет сокращения собственных
мышц кистей рук.

Выполнение техники.
Врач дает время черепу и своим пальцам подстроиться
друг под друга. Затем, очень медленно он совершает
компрессию, как описано выше. Он анализирует ответы от структур черепа и следует за
структурами в сторону наибольшей плотности. Он следует за всеми движениями, которые
ощущает, до момента возврата к нейтральному положению обеих рук. Врач ощущает
точку покоя, за которой следует экспансия тканей (ощущение расхождения пальцев обеих
рук).
Для освобождения может понадобиться несколько циклов работы. В случае остановки
структур в состоянии напряжения, используйте известные вам приемы. В данном случаем
наиболее эффективны апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
В конце техники врач ощущает мощное размягчение тканей, ощущает, как расходятся в
разные стороны его руки, как выделяется тепло. Часто пациент глубоко вдыхает, иногда
вдыхает и врач. Попытки провести новый цикл освобождения ни к чему не приводят.

Освобождение прикреплений палатки мозжечка.

Положение рук.
Положение то же, что и в предыдущей технике. Врач
контактирует подушечками пальцев, а не их острием.
Он встает на уровень прикрепления палатки мозжечка
к затылочной кости. Эта зона часто обозначена
бороздкой, идущей с двух сторон от иниона к
височным костям.
Точки опоры и рычаги.
Такие же, как для техники на серпе мозжечка.
Субъективные параметры.
Врач выжидает время, пока установится укоренение и присутствие (расслабление
захвата). Его внимание и интенция сфокусированы на
затылочных прикреплениях палатки мозжечка.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, позволяя своим пальцам
адаптироваться к черепу, а черепу к пальцам.
Ощущения становятся пластичными. Чтобы начать
освобождение врачу достаточно легонько повести свои
пальцы в сторону иниона. Напряжение создается за
счет сокращения собственных мышц кистей рук.
Выполнение техники.
Когда пальцы и череп привыкнут друг к другу, врач
совершает легкую компрессию пальцами в сторону иниона. Он анализирует ответы
тканей и идет в сторону большей плотности за ними. Он следует за всеми движениями,
которые ощущает, до момента возврата к нейтральному положению обеих рук. Врач
ощущает точку покоя, за которой следует экспансия тканей (ощущение расхождения
пальцев обеих рук).
Окончание техники.
В конце техники врач ощущает мощное размягчение тканей, ощущает, как расходятся в
разные стороны его руки, как выделяется тепло. Часто пациент глубоко вдыхает, иногда
вдыхает и врач. Попытки провести новый цикл освобождения ни к чему не приводят.

Расслабление прикреплений серпа мозга.

Положение рук.
Как в предыдущей технике. Руки врача: большие
пальцы встают по обе стороны от сагиттального шва,
как можно ближе к лямбде.
Точки опоры и рычаги.
Такие же, как для предыдущей техники.
Субъективные параметры.
Врач выжидает время, пока установится укоренение и
присутствие (расслабление захвата). Его внимание и
интенция сфокусированы на зонах прикрепления
серпа мозга.
Объективные параметры.
Врач синхронизируется с плотностью, совершая
легкую компрессию большими пальцами по
направлению к стопам пациента. Заметим, что для
выполнения этой компрессии врач использует вес
своего тела, которое он подает вперед. Большие
пальцы – это кончики рычага. Напряжение создается
за счет легкого разгибания больших пальцев. Когда
появляется ощущение пластичности, врач должен
легко привести большие пальцы друг к другу. Этого
будет достаточно, чтобы запустить освобождение.
Выполнение техники.
Врач должен привести большие пальцы друг к другу.
Он анализирует ответы тканей и идет в сторону большей плотности за ними. Он следует
за всеми движениями, которые ощущает, до момента возврата к нейтральному положению
обеих рук. Врач ощущает точку покоя, за которой следует экспансия тканей (ощущение
расхождения пальцев в разные стороны).
Окончание работы на данной зоне контакта с черепом.
В конце техники врач ощущает мощное размягчение тканей, ощущает, как расходятся в
разные стороны его руки, как выделяется тепло. Часто пациент глубоко вдыхает, иногда
вдыхает и врач. Попытки провести новый цикл освобождения ни к чему не приводят.
Цикл расслабления на следующей зоне.
После окончания расслабления одной зоны, врач перемещает свои большие пальцы на
несколько сантиметров по сагиттальному шву в направлении брегмы. Здесь он начинает
новый цикл освобождения. Так он проходит по всему сагиттальному шву, чтобы
освободить все зоны прикрепления серпа мозга, вплоть до петушиного гребня.
Окончание техники.
Мы заканчиваем технику, дойдя до переднего края серпа. Одна рука встает на затылочную
кость, другая – на лобную, чуть выше глабеллы. Рука на лобной кости контактирует
подушечкой выпрямленного третьего пальца. Контакт нужно усилить указательным и
безымянным пальцами. Предплечье врача выпрямлено, чтобы сохранить передачу усилия
через рычаг.
Врач находит плотность, совершая легкую
компрессию фронтальной рукой по направлению к
столу. Компрессия совершается за счет веса тела:
врач наклоняется кпереди. Врач следует за ответом
тканей. Появляются ощущения тяжелой, густой
пластичности; движения медленные и
пастообразные. Расслабление происходит в
несколько циклов. В конце техники ткани
останавливаются в точке покоя, за которой следует
экспансия структур, сопровождающаяся выделением
тепла.

Замечание.
Классический подход описывает технику на серпе мозга следующим образом: врач
скрещивает большие пальцы. Этот захват автоматически приводит к разведению шва. Но
мы знаем, что наш подход основан скорее на компрессии, сжатии. Вот почему мы
предпочитаем не перекрещивать большие пальцы. Это позволяет нам намного легче
следовать за тканями в сторону компрессии.

После техники.
Обязательно выполните технику череп/крестец/череп, чтобы уравновесить систему тела, в
которую мы привнесли изменения своей работой. Нужно центрировать систему по ее оси
– твердой мозговой оболочке. Движения, которые вы почувствуете на уровне черепа, не
оставят сомнений в том, что мы изменили систему.

Работа на нижнем полюсе твердой мозговой оболочки.

Показания к технике.
Показание к данной технике дают нам сами ткани при выполнении глобальной техники на
тазе. Река под крестцом ощущает чрезмерную плотность крестца. Крестец, а особенно его
срединная часть кажутся каменными.

Ход техники.
Положение рук.
Пациент лежит на животе. Врач стоит сбоку, на уровне таза. Каудальная рука врача
контактирует к крестцовым гребнем первыми фалангами выпрямленного среднего пальца.
Цефалическая рука встает сверху каудальной. Именно цефалическая рука будет вести нас
в направлении плотности, а каудальная рука будет только ощущать.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – его ноги, плотно стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач укореняется и устанавливает присутствие.
Внимание и интенция врача вербализованы и
направлены на нижний полюс твердой мозговой
оболочки. Основная интенция – вернуть структуру
в состояние общения, синхронизируясь с ее
плотностью и напряжением. Дополнительные
интенции – выход на объективные параметры.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врач разводит локти и
подает свое тело кпереди. Вес тела врача
постепенно компримирует ткани крестца пациента.
Врач постепенно увеличивает напряжение,
прижимая цефалическую руку к каудальной. Он
проделывает все это до появления ощущения
пластичности.
Выполнение техники.
Врач выходит на параметры и следует за ответом
тканей под его руками. Он идет в сторону
максимальной плотности. Движения, которые он
ощущает, медленные, вязкие и тяжелые. Врач
следует за структурами до их возврата в
нейтральное положение, останавливается вмести с
ними в точке покоя. Затем врач ощущает экспансию
тканей. если экспансия кажется ему не достаточно
амплитудной, он старается начать новый цикл
освобождения. Если ткани останавливаются в
состоянии напряжения, врач должен применить
дополнительные средства: апноэ на выдохе и
усиление отказа.
Окончание техники.
После нескольких циклов освобождения ткани возвращаются в нейтральное положение.
Наступает более продолжительная точка покоя, а затем происходит экспансия с большой
амплитудой. Это сопровождается выделением тепла, ощущением таяния и размягчения
тканей. часто пациент делает глубокий вдох.
Замечание.
Не забывайте менять объективные параметры: подстраивайте их под те изменения,
которые происходят в тканях.

После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп, и только потом продолжаетй дальнейшее
обследование и лечение.

Крестцово-копчиковая техника.
Вышеописанная техника может быть использована для лечения копчика и крестцово-
копчикового сустава. Отличие только в положении рук врача. На этот раз, цефалическая
рука врача контактирует непосредственно со структурами. Каудальная рука укладывается
поверх цефалической. Выполнение техники идентично вышеописанной.

Глобальная техника на позвоночнике.

Эту технику показала нам Виола Фрайман в 70х годах. Она относится к позвоночнику и
твердой мозговой оболочке, как к единому целому. Она проходит в несколько
последовательных циклов, которые выполняются на различных отделах позвоночника. В
этой технике пациент вертится вокруг своей оси, иногда с большой скоростью. Именно
это навело нас на мысль назвать эту технику техникой дервиша.

Ход техники.

Положение рук.
Пациент сидит на краю стола, его ноги стоят на
табуретке. Есть лучшее положение: верхом на столе,
как можно ближе к краю стола (его возможно
использовать, если кушетка не слишком широкая).
Врач стоит позади пациента. Стол должен быть
отрегулирован так, чтобы плечи пациента были
примерно на одном уровне с плечами врача. Врач
укладывает свои локти на латеральные поверхности
плеч пациента. Пальцы рук врача перекрещиваются
на голове пациента, в области вертекса. Врач просит
пациента привести подбородок к груди, чтобы тем
самым натянуть мышцы задней поверхности шеи.
Точки опоры и рычаги.
Точкой опоры врача является пол. Рычаг воздействия
очень большой, поэтому движения освобождения
могут иметь очень большую амплитуду.
Важно, чтобы перекрещенные пальцы врача стояли
не передней части головы пациента. Врач не должен допустить запрокидывания головы
пациента. Это движение выведет ткани из нужного напряжения и остановит
освобождение. Тем не менее, опора о вертекс должна быть совсем легкой: наши руки
просто лежат на голове пациента.
Субъективные параметры.
Врач укореняется и устанавливает свое присутствие (ослабление захвата). Внимание и
интенция направлены на весь позвоночник: от вертекса до копчика.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется в два этапа. Первый: врач немного сжимает плечи
пациента своими локтями. Врач следует за движениями структур. Затем он совершает
легкую компрессию на область вертекса. Этого импульса будет достаточно, чтобы
запустить цикл освобождения. Врач следует за появившимися движениями.
Выполнение техники. Первое ощущение врача: ему кажется, что все ткани, начиная от
вертекса, сжимаются под действием его компрессии. Затем он чувствует, как появляется
движение. Это движение рождается в какой-либо зоне позвоночника. Врач заранее не
может знать, где именно оно появится. У каждого пациента по-разному. Как только врач
чувствует начало этого движения, он должен внимательно отследить, откуда именно оно
исходит. Как только он понимает, с какого отдела позвоночника идет движение, он
направляет на него свое внимание. Затем врач следует за движением структур.
Чаще всего происходит несколько циклов движения. Каждый цикл заканчивается
возвратом структур в нейтральное положение. Затем следует точка покоя. Во время still-
point врач ощущает, что пациент, как бы, вырастает. Затем начинается новый цикл.
Обычно новый цикл соответствует расслаблению новой зоны на позвоночнике.
Остановка в напряжении.
Иногда ткани замирают в состоянии напряжения. Лучший выход из этой ситуации –
попросить пациента задержать дыхание на выдохе. Движение начнется, когда пациент
вдохнет.
Пациент заваливается назад.
Часто врачи чувствуют, что их пациенты начинают падать назад. Если врач позволит ему
это сделать, то пациент завалится и движение прекратится. Чтобы этого избежать, врач
должен позволить телу пациента войти в тело врача. Врач чуть сильнее опирается о
пациента и препятствует заваливанию его тела.
Окончание техники.
После возврата в нейтральное положение и точки покоя врач чувствует, будто его пациент
начинает расти. Это ощущение часто сопровождается глубоким вдохом пациента (а
иногда и самого врача). Это ощущение соответствует экспансии тканей, описанной во
всех техниках. Пациент иногда описывает, что ему кажется, что он вырос, стал выше
ростом. Если врач захочет запустить новый цикл освобождения, у него ничего не
получится.

После техники.
После этой манипуляции обязательно выполните технику череп/крестец/череп. Только
потом переходите к следующей фазе лечения. Движения, которые вы почувствуете от
черепа, покажут вам, насколько вы изменили систему тела пациента.

Вопросы и ответы.

У меня не получается эта техника. Я быстро теряю движение.

На самом деле, довольно трудно сохранять синхронизацию с движением, амплитуда
которого настолько велика. Одна из причин неудачи: вместо того, чтобы следовать за
тканями пациента, врач задается вопросом, на самом ли деле ткани ведут его в этом
направлении… Этого сомнения уже достаточно, чтобы остановить весь процесс. Потому
что сомнение вызывает разрыв, препятствие между врачом и тем, что он ощущает.
Неосознанно, мы перестаем доверять ощущениям, и они исчезают. Поэтому, как только
появляется движение, нужно на самом деле следовать за ним во всех направлениях, и не
задавать вопросов. Будете сомневаться – движение остановится.

Мне не удается сохранять все параметры. Я быстро путаюсь и перестаю что-либо

ощущать.
Параметры очень важны. Они позволят структуре освободиться от энергии через
движение. Но как только началось движение, важно только оно само. Только движение
свидетельствует об освобождении. Плотность и напряжение в этот момент отходят на
второй план. Единственное, что важно: сохранять направление внимания на ту зону,
откуда началось движение.

У меня проблема с размером рук. Когда я кладу свои локти на плечи пациента, мне
не удается свести пальцы на вертексе.
В этом случае, вы можете установить кисти на латеральные поверхности черепа. Не
забывайте, что пациент должен привести подбородок к груди, чтобы растянуть под-
затылочные мышцы.

Мне понятно сравнение твердой мозговой оболочки с ниткой бус. Но если мы

говорим, что твердая мозговая оболочка нерастяжима, как же она может сжаться?
На этот вопрос есть несколько ответов. Первый: ни одна живая структура не является по-
настоящему нерастяжимой. Таким образом, твердая мозговая оболочка лишь
относительно нерастяжима, т.е. по сравнению с другими структурами тела. Но, так как
она живая, она действует по принципам нашей модели, касающейся всего живого: она
общается, может отказаться от общения и может сжаться (ретракция).
К тому же, на твердой мозговой оболочке, как и на других структурах тела, задержки
энергии возникают в местах ее прикрепления. Это происходит из-за неоднородности
плотности в зоне перехода от белее мягких структур, к более плотным (кость). Задержка
энергии в зоне прикрепления структуры тем более влияет на структуру, чем менее
эластична эта структура.
И наконец, говорят, что твердая мозговая оболочка не имеет прикреплений на всем
протяжении: от первых шейных позвонков, до крестца. Но мнения ученых по этому
поводу расходятся. Даже если это так для основного ствола твердой мозговой оболочки,
то дополнительные стволы, т.е. другие элементы оболочек мозга, имеют прикрепления:
они соединены с содержащими их структурами. Это особенно верно для листков твердой
мозговой оболочки, сопровождающих корешки нервов.

Костно-суставная ось черепа.

Ось черепа включает в себя несколько костей, соединенных между собой. Они напрямую
или опосредованно влияют друг на друга. В центре – сфено-базилярный симфиз, спереди
и снизу от него находится цепочка костей: клиновидная кость, сошник, небная кость и
верхняя челюсть. Спереди и сверху –
клиновидная, решетчатая, лобная кости.
В соединении этих костей часто возникают
механизмы нагрузок (стрейны). Этот тип
поражения описан в краниальной
концепции: это ситуация, при которой две
кости блокируются в противоположных
физиологических положениях. В
классическом подходе об этом механизме
говорят в связи со сфено-базилярным
симфизом. Но такая ситуация возможна и в
других суставах оси черепа, включающих
клиновидную, решетчатую, лобную,
небные кости, сошник и верхнюю челюсть.
Эта аномалия придает оси черепа
ригидность, что отражается на всей
кранио-вертебральной системе, а так же на
всей системе тела. Такие поражения
особенно часть возникают после хлыстовой травмы. Поэтому очень важно уравновесить
костно-суставную ось черепа.

Показания тканей к выполнению техники.

При поражении оси черепа появляются следующие ощущения от тканей – твердая юла,
твердое дьяболо. Мы уже говорили о понятии дьяболо. Это ощущение, что череп разделен
на две части сагиттальной перегородкой, и что две эти части не связаны между собой. Мы
так же говорили о понятии мягкого дьяболо. Мы говорили, что такое ощущение исчезает,
когда наша синхронизация с тканями выходит за пределы плотности мембран и переходит
на уровень большей плотности. В этом же случае, ощущение не пропадает, а становится
все сильнее по мере того, как врач синхронизируется с более плотными структурами.
Именно поэтому здесь мы говорим о твердом дьяболо. Мы ощущаем плотность,
неподвижность. Это ощущение похоже на ощущение компрессии сфено-базилярного
симфиза. Эта плотность означает нарушение в костно-суставной ости черепа. Техника
коррекции этого поражения осуществляется в три последовательных этапа.

Первый этап: уравновешивание переднего и заднего полюса.

Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку, на уровне головы. Цефалическая рука врача
укладывается под затылок пациента, так чтобы кончики пальцев врача соприкасались с
мышцами задней поверхности шеи пациента. Затылочная кость лежит в ладони. Вертекс
пациента контактирует с передней поверхностью предплечья врача: это нужно для
стабилизации. Указательный палец каудальной руки в напальчнике встает на меж-
максилярный шов, сразу же перед крестовидным швом (дальше вставать не имеет
смысла). Врач слегка наклоняется вперед и раздвигает локти.
Точки опоры и рычаги. Точка опоры врача – его ноги, прочно стоящие на полу.
Субъективные параметры. Врач должен укорениться и установить присутствие.
Внимание и интенция сконцентрированы на костно-суставной оси черепа. Основная
интенция – начать общаться с тканями, чтобы освободить задержки энергии. Более
локальные интенции позволят вам установить объективные параметры.
Объективные параметры. Выход на плотность
осуществляется за счет легкой компрессии,
осуществляемой обеими руками по направлению
друг к другу. Нужно следовать за ответом тканей
в сторону максимальной плотности. Напряжение
создается за счет сокращения мышц пальцев
интрабуккальной руки.
Выполнение техники. Нужно следовать за
структурами туда, куда они потребуют. Это может
быть очень трудным, т.к. пути тканей
совершенной не физиологичны. Нужно следовать
за ними до возврата в нейтральное положение,
затем остановиться в точке покоя и стоять в ней
до ощущения экспансии тканей (расхождение рук
в разные стороны). Чаще всего для расслабления
требуется несколько циклов.
Окончание техники. После нескольких циклов работы, появляется точка покоя, за ней
следует мощная экспансия тканей. После нее врач ощущает физиологические движение
биомеханики (флексия/экстензия).
Замечание. Моет случиться так, что движения, которые врач ощутит в руке на затылке, не
будут соответствовать движениям на интра-букальной руке. Например, флексия на одной,
экстензия на другой. Это означает, что вы ощущаете не физиологические движения, а
движения освобождение тканей, которые продолжаются. Вы должны следовать за Ники
до точки покоя и экспансии. Затем появится физиологическая мобильность.

Второй этап: работа на передне-нижней части оси.

Напомним, что в эту часть оси входят клиновидная кость, сошник, небная кость и верхняя
челюсть.
Положение рук.
Положение врача и пациента как в предыдущей технике. Единственное отличие: вместо
того, чтобы встать на затылок, цефалическая рука врача устанавливается на клиновидную
кость. Большой и указательный (или средний) пальцы захватывают большие крылья
клиновидной кости. Давление не должно быть сильным: мы только контролируем ткани.
Врач слегка наклоняется вперед и разводит локти.
Точки опоры и рычаги. Точка опоры врача – его ноги, прочно стоящие на полу.
Субъективные параметры. Врач должен
укорениться и установить присутствие.
Внимание и интенция сконцентрированы на
нижней части костно-суставной оси черепа.
Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержки энергии.
Более локальные интенции позволят вам
установить объективные параметры.
Объективные параметры. Выход на плотность
осуществляется за счет легкой компрессии,
осуществляемой обеими руками по
направлению друг к другу. Нужно следовать за
ответом тканей в сторону максимальной
плотности. Напряжение создается за счет сокращения мышц пальцев интрабуккальной
руки.
Выполнение техники. Нужно следовать за структурами туда, куда они потребуют.
Нужно следовать за ними до возврата в нейтральное положение, затем остановиться в
точке покоя и стоять в ней до ощущения экспансии тканей (расхождение рук в разные
стороны). Чаще всего для расслабления требуется несколько циклов.
Окончание техники. После нескольких циклов работы, появляется точка покоя, за ней
следует мощная экспансия тканей. После нее врач ощущает физиологические движение
биомеханики (флексия/экстензия).

Замечание. Замечание для предыдущей техники подходит и для этой. Если

почувствованные движения не совпадают, значит нужно следовать за ними до точки
покоя. Только после точки покоя и экспансии появятся физиологические движения.

Третий этап: работа передне-верхней части оси.

Эта часть оси включает следующие кости: клиновидную, решетчатую и лобную.
Положение рук. Положение врача и пациента не изменилось. Положение рук врача
меняется. Каудальная рука остается на больших крыльях клиновидной кости, а
цефалическая встает теперь на лобную кость. Большой палец цефалической руки встает на
среднюю линию кости, чуть выше глабеллы.
Точки опоры и рычаги. Точка опоры врача – его
ноги, прочно стоящие на полу.
Субъективные параметры. Врач должен
укорениться и установить присутствие. Внимание и
интенция сконцентрированы на верхней части
костно-суставной оси черепа. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы освободить
задержки энергии. Более локальные интенции
позволят вам установить объективные параметры.
Объективные параметры. Выход на плотность
осуществляется за счет легкой компрессии,
осуществляемой обеими руками по направлению
друг к другу. Нужно следовать за ответом тканей в
сторону максимальной плотности. Напряжение создается за счет сокращения мышц кисти
цефалической руки.
Выполнение техники. Нужно следовать за структурами туда, куда они потребуют.
Движения костей могут совершенно не совпадать с физиологическими. Нужно следовать
за ними до возврата в нейтральное положение, затем остановиться в точке покоя и стоять
в ней до ощущения экспансии тканей (расхождение рук в разные стороны). Чаще всего
для расслабления требуется несколько циклов.
Окончание техники. После нескольких циклов работы, появляется точка покоя, за ней
следует мощная экспансия тканей. После нее врач ощущает физиологические движение
биомеханики (флексия/экстензия).
Замечание. Замечание для предыдущей техники подходит и для этой. Если
почувствованные разными руками движения не совпадают, значит техника не окончена.
Нужно следовать за движениями до точки покоя. Только после точки покоя и экспансии
появятся физиологические движения.

После техники.
Обязательно выполните технику череп/крестец/череп, прежде чем переходить к чему-либо
другому. Движения, которые вы почувствуете от черепа и от крестца, покажут вам,
насколько вы изменили систему тела пациента.
Важное замечание. Если техника вызывает неприятные ощущение у пациента, это
значит, что одна из трех фаз ее не доведена до конца. Нужно начать технику сначала и
довести до конца каждый ее этап - до полной гармонизации. После этого выполните
технику череп/крестец/череп.

Вопросы и ответы.

Нужно ли выполнят технику череп/крестец/череп после каждого этапа? Или

достаточно выполнить ее один раз в самом конце?
Один раз после выполнения всех трех этапов.

Важно ли соблюдать последовательность этапов?

Этапы два и три можно поменять местами. Мы выбрали такую последовательность
выполнения, чтобы не менять положение интрабуккальной руки.

Можно ли выполнить только часть техники, как в случае с твердой мозговой

оболочкой?
Я запрещаю вам это делать. Все кости оси черепа зависят друг от друга. Нужно убедиться,
что вся ось сбалансирована. Возможно, в какой-то части будет больше движений
освобождения. Но нам важно уравновесить всю цепочку костей, а это возможно сделать,
только проведя все три этапа техники. Если вы не полностью выполните
уравновешивание, у пациента возникнут неприятные ощущения.

Мы говорим, что проблемы оси черепа связаны с хлыстовой травмой. Не стоит ли в

таком случае выполнять эту технику систематически?
Это возможно. Но мне кажется более важным отвечать на запросы тканей. Именно
пальпация укажет нам, нужно ли выполнять эту технику. Лично я не выполняю эту
технику, если ткани не велят мне этого сделать. Систематическое выполнение приведет к
тому, что вы потеряете уверенность в адекватности вашей работы нуждам структуры
тканей пациента. В результате, вы будете хуже ощущать ответы тканей. опыт
каждодневной работы подсказывает мне, что лучше всего сотрудничать с живой
структурой, только тогда мы будем выполнять то, что ей необходимо.
 Задняя часть черепа.

Показания тканей к выполнению

техники.
Если в конце первой или третьей фазы
лечения, когда врач снова встает на череп и
синхронизируется с плотностью, он
ощущает плотность в задних отделах черепа,
нужно выполнить следующую
манипуляцию.

Глобальная техника на задних отделах

черепа.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит в
головах. Между краем стола и головой
пациента должно оставаться достаточно
места для предплечий врача. Кисти рук
врача укладываются под затылок, пальцы
перекрещиваются. Большие пальцы встают
на сосцевидные отростки височных костей.
Точки опоры и рычаги. Основная точка
опоры – таз врача, сидящего на стуле.
Дополнительные точки опоры – локти и
предплечья врача на столе.
Субъективные параметры. Врач должен
укорениться и установить присутствие.
Внимание и интенция сконцентрированы на
задних отделах черепа. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержки энергии. Более
локальные интенции позволят вам установить объективные параметры.
Объективнее параметры. Плотность находится с помощью постепенного сдавливания
структуры задней части черепа. врач должен анализировать ответы от тканей и следовать
за ними. Напряжение создается за счет сокращения собственных мышц кисти.
Выполнение техники. Врач следует за движением тканей до возврата в нейтральное
положение: ощущение равновесия между руками. После этого он стоит в точке покоя и
дожидается появления экспансии тканей. Часто она сопровождается глубоким вдохом
пациента (а иногда и самого врача).
Для полного освобождения потребуется несколько циклов работы. Иногда одна половина
задней сферы черепа кажется намного более плотной, чем другая. В этом случае, врач
должен сконцентрировать свое внимание, интенцию и силу компрессии на данной зоне.
Врач должен следовать за тканями по направлению к наибольшей плотности. Часто
бывает так, что когда врач расслабляет одну половину задней сферы черепа, другая
«просит» его о помощи. Врачу следует тогда направить свое внимание и интенцию на
вторую половину и довести технику до конца. В случае остановки тканей в состоянии
напряжения, нужно применить известные вам средства: апноэ на выдохе и усиление
отказа.
Окончание техники. Ткани задней сферы возвращаются в нейтральное положение.
Наступает точка покоя. Затем происходит экспансия тканей, сопровождающаяся
ощущением размягчения и выделением тепла. Новые попытки запустить цикл
расслабления ни к чему не приводят.
Первое замечание. Может случиться, что плотность на уровне височной кости, а именно
на уровне затылочно-сосцевидного сустава, настолько велика, что с помощью глобального
подхода, даже применив присутствие, интенцию, плотность и напряжение, невозможно
освободить эту зону. В таком случае, нужно применить специфическую технику на
суставе. Она описана ниже.
Второе замечание. Задняя сфера черепа – это ключевая зона для шейного отдела
позвоночника. Перед тем как работать на шейном отделе позвоночника, нужно
освободить заднюю сферу черепа.

Техника на височной кости: освобождение

затылочно-сосцевидного сустава.
Показание тканей к выполнению техники.
Показанием к специфической технике
является обнаружение плотности в
затылочно-сосцевидной зоне при выполнении
глобальной техники. Глобальная техника
оказывается неспособной расслабить эту
зону, даже если врач использует
дополнительные средства (апноэ на выдохе,
усиление отказа).
Положение рук для работы на правой
височной кости.
Положение врача и пациента идентично
предыдущей технике. Врач контролирует
затылочную кость своей левой рукой
(противоположной рукой). Пальцы
перпендикулярны оси черепа. Большой палец
контактирует с боковой поверхностью черепа
для стабилизации. Пальцы не обязательно
должны быть вблизи к затылочно-
сосцевидному суставу.
Вторую руку (здесь: правую) врач
устанавливает на височную кость. Мы
применяем не обычный захват бабочкой. Этот
захват хорош только для работы на мобильности височной кости, но он не достаточно
мощен для выполнения нашей техники. Поэтому мы предлагаем другие виды захвата. Их
три.
Первый вариант захвата височной кости.
Врач устанавливает на височную кость дорсальные поверхности вторых фаланг своих
согнутых пальцев (здесь: правой руки). Пальцы встают таким образом, чтобы дорсальная
поверхность второго и третьего пальцев приходилась на область слухового прохода.
Дорсальная поверхность указательного пальца встает на скуловой отросток височной
кости, а безымянного пальца – на сосцевидную область.
Очень важно создать хорошую точку опоры на локте.
Второй вариант захвата.
Врач устанавливает основание своей ладони (здесь правой) в область слухового прохода.
Ладонь открыта, пальцы вытянуты. Очень важно создать хорошую точку опоры на локте.
Третий вариант захвата.
Врач контролирует височную кость первой (проксимальной) фалангой третьего пальца.
Для этого он выпрямляет палец и устанавливает его на уровень сосцевидного отростка
(см. фото). Ладонь открыта, пальцы вытянуты. Очень важно создать хорошую точку
опоры на локте.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – таз врача, находящийся на
стуле. Дополнительные точки опоры – локти врача.
Субъективные параметры. Врач должен
укорениться и установить присутствие. Внимание
и интенция сконцентрированы на затылочно-
сосцевидной области черепа. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы освободить
задержки энергии. Более локальные интенции
позволят вам установить объективные параметры.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет
компрессии рук по отношению друг к другу. Врач
толкает височную кость в сторону затылочной, а
затылочную – в сторону височной. Он анализирует
ответ тканей. Именно ответ тканей приведет врача
к зоне наибольшей плотности в данной структуре.
Плотность данной зоны может быть очень
значительной. Нужно внедриться настолько
глубоко, насколько это возможно, сохраняя при
этом ощущение пластичности. Напряжение
создается за счет сжимания пальцев между собой
(в зависимости от того, какой захват вы выберете).
Выполнение техники.
Ткани ведут врача в сторону максимальной
плотности. Ощущение от движения тканей
медленное, тяжелое, вязкое. Часто случаются
остановки в состоянии напряжения: при этом
нужно применять дополнительные средства (апноэ
на выдохе, усиление отказа). Обычно для
расслабления зоны требуется множество циклов. Каждый из циклов заканчивается
возвратом к нейтральной точке, точкой покоя и небольшой экспансией тканей. Затем
начинается новый цикл.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает still-point. Затем происходит
мощная экспансия тканей, сопровождающаяся выделением тепла и размягчением тканей.
Дальнейшая работа по расслаблению невозможна. Врач ощущает, что ткани плавают.

После техники.
Следует вернуться к глобальной технике на задней сфере и доделать все циклы
освобождения, которые не удалось доделать в первый раз. А потом выполнить технику
череп/крестец/череп.

Освобождение затылочно-сосцевидного сустава видоизмененной техникой v-spread.

Показания тканей к технике.

Те же, что и для предыдущей техники.
Положение рук.
Положение пациента и врача идентично предыдущей технике. Врач укладывает руку на
всю плотную затылочно-сосцевидную зону, а не конкретно на сустав. Он укладывает
ладонную поверхность второй фаланги третьего пальца на область плотности. палец
должен быть выпрямлен. Вторая рука
устанавливается на диаметрально
противоположную зону черепа.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительные точки опоры – локти. Основная
точка опоры – таз врача на стуле.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие. Внимание и интенция
сконцентрированы на затылочно-сосцевидной
области черепа. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержки
энергии. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с плотностью и
напряжением структур.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врачу потребуется
выполнить несколько манипуляций.
Поиск зоны отражения. Палец, стоящий на
области плотности, начинает совершать
компрессию структуры по направлению к
противоположной руке. Вторая рука, стоящая на
диаметрально противоположной области черепа,
старается определить, в какое место пришла
волна, посланная первой рукой. Когда врач
определил, где отражается пришедшая волна, он
ставит в эту зону основание своей ладони. При
этом его пальцы должны быть сжаты в кулак. Итак, на первом этапе синхронизации с
плотностью, мы должны совершать компрессию тканей рукой сжатой в кулак по
отношению другой руке. Мы должны анализировать ответы тканей и следовать за ними.
Мы движемся в направлении наибольшей плотности, сохраняя ощущение пластичности.
Когда мы достигли максимальной плотности, наш кулак останавливается. На втором этапе
мы должны работать рукой на затылочно-сосцевидной зоне. Теперь наша вторая рука
совершает компрессию. Мы ведем ее по направлению максимальной плотности, следуя за
тканями.
Выполнение техники.
Ткани ведут врача в сторону максимальной плотности. Ощущение от движения тканей
медленное, тяжелое, вязкое. Часто случаются остановки в состоянии напряжения: при
этом нужно применять дополнительные средства (апноэ на выдохе, усиление отказа).
Обычно для расслабления зоны требуется множество циклов.
Окончание техники.
В конце цикла ткани возвращаются в нейтральное положение, наступает still-point, затем
происходит мощная экспансия тканей. Появляется ощущение, что ткани выталкивают наш
палец. Кроме этого появляется ощущение размягчения тканей. Происходит выделение
тепла. Пациент может глубоко вздохнуть.
После техники.
Как и после предыдущей техники, здесь нужно глобально уравновесить заднюю сферу
черепа. затем нужно будет уравновесить всю систему техникой череп/крестей/череп.
Замечание.
Сатерленд и его последователи объясняли действие техники v-spread работой ликвора. Я
уже говорил о своих сомнениях на этот счет. Мне кажется, что воздействие v-spread
можно объяснить другими способами. Одно объяснение – объективное (механическое),
другое – субъективное (связанное с общением).
Так как мы рассматриваем тело, как пластичную систему, то появление точки
ограничения в одном месте приведет к тому, что противоположная ей зона раскроется.
Мы можем описать ощущение открытия, как волну, или как экспансию.
Кроме того, локализация нашего внимания и интенции на плотной зоне, так же как
следование за движением тканей, позволяют объяснить возврат зоны к общению, так же
как и следующие за этим изменения тканей.

Освобождение височно-нижнечелюстной зоны.

Показания тканей к выполнению техники.
После фазы 1 или 3, когда врач синхронизируется с плотностью, он немедленно ощущает
плотность в зоне спереди от наружного слухового прохода.
Положение рук. Пациент лежит на спине. Врач сидит в головах. Между краем стола и
головой пациента должно оставаться достаточно места для предплечий врача. Пальцы рук
врача перекрещиваются под нижней челюстью. Основания ладоней контактируют с
углами нижней челюсти пациента. Будьте внимательны: не сдавливайте ткани передней
поверхности шеи!
Точки опоры и рычаги.
Дополнительные точки опоры – локти. Основная
точка опоры – таз врача на стуле.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие. Внимание и интенция
сконцентрированы на височно-нижнечелюстной
области черепа. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержки
энергии. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с плотностью и напряжением
структур.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет
легкой компрессии: врач сближает углы челюсти
по отношению друг к другу. Затем врач совершает
компрессию нижней челюсти относительно
височных костей. Напряжение создается за счет
сокращения собственных мышц кистей: врач прижимает пальцы друг к другу.
Выполнение техники.
Очень часто врач сразу же чувствует, что его притягивает к одному из углов челюсти. В
таком случае, врач концентрирует свое внимание, интенцию и силу компрессии на данной
зоне. Ткани приведут врача к максимальной плотности. Плотность может оказаться очень
значительной. Часто происходят остановки в состоянии напряжения: используйте
известные вам дополнительные средства. Обычно для расслабления зоны требуется
множество циклов. Каждый из циклов заканчивается возвратом к нейтральной точке,
точкой покоя и небольшой экспансией тканей. Затем начинается новый цикл.
Окончание техники.
Сторона нижней челюсти, которая больше всего притягивала наши руки, начинает
плавать под нашими пальцами. Внезапно эта часть опускается вниз так, будто та тяга,
которая удерживала ее вверху, резко оборвалась. Другая сторона челюсти при этом может
подняться кверху. Нужно будет тоже лечить ее, как описано выше. После лечения обеих
половин нижней челюсти вся челюсть опускается книзу и плавает. Врачу не удается
запустить новый цикл расслабления.
После техники.
Вернитесь к глобальной технике на задней сфере черепа, чтобы завершить незаконченные
циклы освобождения.
Замечание.
Уплотнения на уровне нижней челюсти встречаются очень часто, особенно часто они
сопровождаются уплотнениями на уровне основания черепа. Именно они являются
причиной поражений шейного отдела.

Вопросы и ответы.

Наши преподаватели говорили, что работа на затылочно-сосцевидных суставах

грозит нежелательными эффектами, особенно при работе на обоих суставах в ходе
одного сеанса. Что вы об этом думаете?
Я думаю, что действительно обилие побочных эффектов привело к тому, что врачи и
преподаватели стали побаиваться работать на затылочно-сосцевидном суставе.
Преподаватели настроили студентов таким образом, что те в своей работе проецируют
свой страх на ткани. Ткани отвечают соответствующим образом. Мне кажется, что
существуют три элемента, которые могут считаться причиной неудачи. Это неправильное
выполнение техники, недостаточное понимание того, что происходит во время циклов
освобождения, и невыполнение уравновешивания системы тела. Захват бабочкой (третий
палец в слуховом проходе, первый и второй на скуловом отростке височной кости) не дает
нам достаточно мощности для достижения необходимой плотности. Таким образом,
освобождение происходит не полностью. Именно это и приводит к появлению
дискомфорта у пациента. Предложенный нами захват позволяет работать достаточно
мощно, чтобы довести освобождение до конца. Поэтому я не колеблясь работаю на обоих
суставах сразу, если ткани указывают мне на необходимость такой работы.
К тому же, непонимание явлений, происходящих во время освобождения в течение
нескольких циклов, может привести к тому, что врач начнет процесс и не завершит его до
конца. Энергия и информация начнет двигаться, но не сможет до конца освободиться.
Если после такого лечения появляются нежелательные реакции, необходимо возобновить
ту же технику, чтобы убедиться, что все циклы дошли до конца. Таким образом,
парадоксально, но именно та техника, которая вызвала нежелательные реакции, избавит
пациента от них.
Главное, не забывайте глобально уравновешивать заднюю сферу черепа, а затем и всю
систему тела пациента техникой череп/крестец/череп.
И наконец, я добавлю, что задняя половина черепа и височные кости являются ключами к
затылочной области и, в меньшей степени, к тазу. Поэтому логично начать работу на
позвоночнике с освобождения этой зоны.

Освобождение сфено-петрозной области височной кости.

Показания тканей к выполнению техники.
После фазы лечения 1 или 3 врач вновь синхронизируется с плотностью и напряжением.
Его интенция - получить информацию. Показания тканей сходны с показаниями к
височно-нижнечелюстной технике. Иногда после работы на височно-нижнечелюстном
суставе плотность практически не меняется. Это должно навести нас на мысль о
необходимости работы на сфено-петрозном суставе.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит в головах; он слегка смещается на сторону той зоны,
которую собирается лечить. Рука, противоположная стороне лечения, встает на
клиновидную кость: большой палец на большом крыле, остальные пальцы - на другой
половине черепа. Вторая рука врача устанавливается на височную кость. Врач сгибает
пальцы в кулак (см. захват затылочно-сосцевидной зоны). Очень важно иметь хорошую
точку опоры на локте.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительная точка опоры - на локте руки, стоящей на височной кости. Основная точка
опоры - таз врача, плотно фиксированный на
стуле.
Альтернативный захват клиновидной
кости.
Пациент лежит на спине. Врач сидит в
головах; он слегка смещается на сторону той
зоны, которую собирается лечить. Пациент
приближается к врачу: голова пациента
упирается в грудь врача. Захват клиновидной
кости осуществляется классическим
остеопатическим подходом. Мизинец
каудальной руки врача в напальчнике
скользит по верхним зубам кзади и
контактирует с крыловидным отростком.
Указательный палец той же руки
контактирует с большим крылом клиновидной
кости снаружи. Локти врача разведены в
стороны. Основная точка опоры - на уровне
таза.
Субъективные параметры.
Врач укореняется и устанавливает
присутствие. Внимание и интенция
направлены на сфено-петрозную область.
Интенция - войти в контакт с тканями, чтобы
освободить накопленную энергию.
Дополнительные интенции -
синхронизироваться с плотностью и
напряжением структуры.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет
компрессии обеих рук по направлению друг
к другу. То есть, мы толкаем клиновидную кость к височной, а височную к клиновидной.
Мы должны анализировать ответ тканей и следовать за ними. Необходимую мощность
даст нам вес нашего тела. Очень важно отследить ответ тканей, так как именно он
позволит нам выйти на максимальную плотность в этой зоне. А плотность эта может быть
очень значительной. Нам следует войти как можно глубже, сохраняя при этом ощущение
пластичности. Напряжение создается за счет прижимания пальцев друг к другу или за
счет выпрямления их (в зависимости от использованного захвата височной кости).
Выполнение техники.
Ткани ведут нас в сторону плотности. Движение тяжелое, медленное и вязкое. Часто
случаются остановки тканей в состоянии напряжения. При этом следует применять
известные вам дополнительные средства: апноэ на выдохе и усиление отказа. Обычно
требует множество циклов, чтобы добиться полного расслабления. Каждый цикл
заканчивается возвратом тканей в нейтральное положение, still-point, незначительной
экспансией тканей. Затем начинается новый цикл.
Окончание техники.
Ткани возвращаются нейтральное положение, наступает точка покоя, затем мощная
экспансия тканей (руки врача расходятся). Пациент может глубоко вздохнуть (а иногда и
сам врач). Появляется ощущение потепления и размягчения тканей. Запустить новый
цикл освобождения врачу не удается. Врач ощущает, что ткани плавают.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп.

Передняя половина черепа.

Показания тканей к работе на данной зоне.

После первой или третьей фазы врач встает на череп, используя захват восьмью пальцами.
Он синхронизируется с плотностью. Интенция – получить информацию. Он четко
ощущает плотность в передних отделах черепа.

Глобальная техника на передних отделах черепа.

Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит в головах. Между головой пациента и краем стола
должно оставаться достаточно места для предплечий врача. Врач устанавливает ладонные
поверхности пальцев на скуловые кости так, чтобы охватить их полностью.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительные точки опоры – локти. Основная точка опоры – таз врача, сидящего на
стуле.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие. Внимание и интенция
сконцентрированы на передней половине черепа. Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержки энергии. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с плотностью и напряжением структур.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врачу потребуется совершить небольшую компрессию черепа.
врач работает за счет веса своего тела. Напряжение создается за счет сжимания пальцев
между собой и их выпрямления (работа собственных мышц кисти).
Выполнение техники.
Врач следует за любыми движениями, которые
ощущает вплоть до возврата к нейтральному
положению. Затем врач ощущает равновесие
между руками, наступление still-point,
экспансию тканей. Пациент может глубоко
вздохнуть.
Потребуется выполнить множество циклов
освобождения. Часто одна половина передней
сферы черепа кажется плотнее другой. В этом
случае, врач должен сконцентрировать
внимание, интенцию и силу компрессии на
данной зоне. Он должен следовать за тканями и
найти наибольшую плотность. Когда врач
освобождает одну половину передней сферы, у
него появляется ощущение, что теперь другая стала более плотной. Нужно будет
поработать и на второй половине.
Врач продолжается работать таким образом до конца техники. В случае остановок в
напряжении, нужно использовать дополнительные средства: апноэ на выдохе и усиление
отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются нейтральное положение, наступает точка покоя, затем мощная
экспансия тканей (руки врача расходятся). Появляется ощущение потепления и
размягчения тканей. Пациент может глубоко вздохнуть (а иногда и сам врач). Запустить
новый цикл освобождения врачу не удается.

Шейные позвонки.

Показания тканей.
Чаще всего обратить внимание на эту зону нас заставляют жалобы пациента и результаты
пальпации задней сферы черепа.
Важное замечание.
Наш опыт работы позволяет нам говорить, что задняя сфера черепа, и в частности
височные кости, являются ключом к затылочной зоне. Поэтому невозможно получить
эффект от лечения шейных позвонков, предварительно не освободив основание черепа.
Если вы встречаете трудности при работе на затылочной зоне, нужно немедленно
вернуться к лечению основания черепа.

Техника освобождения мягких тканей задней поверхности шеи.

Так как шейный лордоз является адаптативной зоной, очень важно работать на мягких
тканях. Грамотная работа на мягких тканях позволяет обойтись без специфического
лечения или, по крайней мере, сделать его
проведение намного легче.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит в
головах. Между головой пациента и краем
стола должно оставаться достаточно места
для предплечий врача. Врач устанавливает
свои пальцы так, чтобы их ладонная
поверхность соприкасалась с мягкими
тканями шеи по обе стороны от остистых
отростков.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительные точки опоры – локти. Основная точка опоры – таз врача, сидящего на
стуле.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие. Внимание и интенция
сконцентрированы на мягких тканях задней поверхности шеи. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы освободить задержки энергии. Более локальные
интенции позволят вам синхронизироваться с плотностью и напряжением структур.
Объективные параметры.
Используя опору на локти, врач синхронизируется с плотностью. Для этого он совершает
компрессию мягких тканей по направлению к более глубоким слоям. Напряжение
создается за счет сжимания пальцев между собой и их выпрямления (работают
собственные мышцы кисти).
Выполнение техники.
Как только врач начинает компрессию, он должен следовать за любыми движениями
тканей, которые он почувствует. Чаще всего, ода половина шеи кажется более плотной,
чем другая. В этом случае нужно сконцентрировать внимание, интенцию и силу
компрессии на этой зоне. Нужно следовать за тканями к наибольшей плотности. часто
ткани приводят руку к плотности на уровне сустава. В таком случае, нужно
сконцентрировать внимание, интенцию и силу компрессии на этой зоне и освободить ее.
Врач может помочь себе, попросив пациента сделать апноэ на выдохе или применив
усиление отказа.
Если освободить зону не удается, нужно будет
применить специфическое лечение. Если
освобождение удалось, другая половина кажется
более плотной. Переведите ваше внимание,
интенцию и силу компрессии на вторую половину
шеи.
Для освобождения потребуется несколько циклов.
Окончание техники.
Ткани возвращаются нейтральное положение,
наступает точка покоя, затем мощная экспансия
тканей. Появляется ощущение размягчения тканей. Новые циклы освобождения врачу
запустить не удастся.
После техники.
Выполните глобальное уравновешивание задней сферы черепа и технику
череп/крестей/череп.
Замечание.
Такой же принцип работы можно применить для лечения мягких тканей передне-боковой
поверхности шеи.

Глобальная техника на шейных позвонках.

Показания тканей.
Выполняйте эту технику, если работа на мягких
тканях задней поверхности шеи не позволяет
освободить шейный отдел позвоночника.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Его вертекс должен
находиться на краю стола. Врач стоит. Он
контролирует голову пациента своими пальцами,
скрещенными на затылке. Большие пальцы врача
встают латерально – на область наружных
слуховых проходов или восходящие ветви
нижней челюсти.
Замечание.
Врач ставит руки исключительно на череп. Он не
должен касаться шейных позвонков. Высота
стола должна быть такой, чтобы врач смог
контролировать голову пациента вытянутыми
руками.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры – ноги врача, стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие. Внимание и интенция
сконцентрированы на всем шейном отделе
позвоночника. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержки
энергии. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с плотностью и напряжением
структур.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, постепенно наклоняя
сове тело вперед (к ногам пациента). Он следует
за ответом тканей. Напряжение создается за счет сжимания пальцев между собой
(работают собственные мышцы кисти).
Выполнение техники.
Врач следует за всеми движениями, которые он чувствует, до возврата в нейтральное
положение и экспансии тканей. Потребуется несколько циклов работы. Чаще всего врач
ощущает нагромождение тканей в конкретной области, около сустава. Тогда врач должен
перенести в эту зону свое внимание, интенцию и силу компрессии, чтобы освободить ее.
Он может использовать апноэ на выдохе и усиление отказа. Если плотность очень велика,
то врач может сместить свой указательный палец так, чтобы его подушечка встала на зону
плотности. При этом техника становится локальной. Врач концентрирует свое внимание,
интенцию и силу компрессии на плотности и следует за ответом тканей.
Окончание техники.
Возврат тканей в нейтральное положение, still-point, ощущение удлинения затылочной
области (экспансия). Новые циклы освобождения врачу запустить не удастся.
После техники.
В зависимости от того, что привело врача к выполнению этой манипуляции, он должен
будет либо закончить уравновешивание мягких тканей задней поверхности шеи, либо
сразу перейти к глобальной технике на задней сфере черепа. закончить нужно техникой
череп/крестец/череп.

Специфическая техника на шейных позвонках.

Показания тканей.
Чаще всего глобальная техника на шейном отделе
или техника на мягких тканях приводит к
необходимости локальной работы.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Его вертекс должен
находиться на краю стола. Врач стоит в головах. Он
укладывает свои указательные пальцы в виде ковша
под наиболее плотный шейный позвонок. Ладонная
поверхность первой фаланги должна
непосредственно контактировать с зоной, которую
врач собирается лечить. Выполните легкую
экстензию шеи, чтобы замкнуть верхний сегмент.
Голова пациента покоится в наших ладонях.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры – ноги пациента, плотно стоящие на
полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие.
Врач должен создать опору о пол. Внимание и
интенция сконцентрированы на уровне шейного
позвонка, который лечит врач. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы освободить
задержки энергии. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с плотностью и
напряжением структур.
Объективные параметры.
Очень медленно и постепенно врач поднимает шею
пациента со стола. Он анализирует ответы тканей.
Компрессия автоматически приходится на данный шейный позвонок, с которым
контактируют указательные пальцы. Напряжение создается за счет прижимания пальцев
друг к другу (работа собственных мышц кисти).
Выполнение техники.
Врач следует за всеми движениями, которые он
чувствует, до ощущения возврата в нейтральное
положение и ощущения расслабления.
Потребуется несколько циклов освобождения.
Апноэ на выдохе и усиление отказа помогут
врачу.
Окончание техники.
Возврат тканей в нейтральное положение, still-
point, ткани перестают тянуть. Врач ощущает
расслабление тканей. Новые циклы освобождения
запустить не удается.
Замечание.
Технику можно выполнить специфически на
уровне С0-С1. Для этого используется захват
головы, как в глобальной технике. Сделайте
смешение головы кпереди (трансляция), чтобы
ваше воздействие было локальным.
Сконцентрируйте вашу внимание, интенцию и
компрессию на данной зоне.

Техники освобождение крестцово-подвздошных суставов и поясничного отдела

позвоночника.

Информация от тканей при пальпации крестца.

Когда врач выполнил глобальное лечение таза, становится возможным проанализировать
информацию от тканей, а именно определить, куда тянут руку врача задержки энергии.
Напомним, что это тестирование основано на том, что плотная зона притягивает к себе
соседние ткани. Когда врач ощущает тягу, он должен проанализировать ее направление и
амплитуду.
Амплитуда.
Амплитуда тяги показывает, насколько
далеко находится плотная зона. Если зона
близко, то рука, следующая за тканями,
быстро достигает ее, и тяга кажется
короткой. Наоборот, если зона плотности
далеко, то врачу кажется, что его рука
никогда не достигнет ее, что руку тянет все
дальше и дальше.
Направление.
Направление тяги указывает, в какой
области тела расположена задержка.
Анализ данных о направлении и
продолжительности тяги поможет
локализовать плотность.

Техника на крестцово-подвздошном
суставе.
Показания тканей.
Показания могут появиться при выполнении глобальной техники на тазе: таз пациента
застывает в положении напряжения; напряжение это исходит от крестцово-подвздошного
сустава. Концентрация внимания, интенции и компрессии, а так же дополнительные
средства не помогают освободить эту зону. Поэтому врач решает применить
специфическую технику.
Так же необходимость в этой технике может появиться после глобального освобождения
таза, если врач почувствует одну из тяг, описанных в таблице. Это может быть короткая
латеральная тяга или латеральная тяга снизу.

Основные ощущения при пальпации крестца.

Ощущение от крестца Показание к выполнению техники
Плотность при контакте с рукой Выполните внутрикостную технику на
крестце или технику на нижнем полюсе
твердой мозговой оболочки
Плотность в нижней части крестца Техника на крестцово-копчиковом суставе
или копчике
Длинные тяги
Крестец утягивает вверх, тяга очень Верхний полюс твердой мозговой оболочки
длинная
Крестец утягивает латерально, тяга Мягкие ткани бедра и таза
длинная
Крестец утягивает латерально и книзу Мягкие ткани голени или нижних отделов
ноги
Короткие тяги
Кверху Диск на поясничном отделе или внутренние
органы малого таза
Кверху, косая тяга Фасетка поясничного позвонка (до L3-L4)
Латеральная тяга или латеральная и книзу Крестцово-подвздошный состав

Положение рук.
Пациент лежит на здоровом боку. Его ноги
согнуты под углом 90° в коленных и
тазобедренных суставах. Врач стоит на
уровне таза.
Врач замыкает верхний сегмент. Для этого
он просит пациента вдохнуть, и во время
выдоха ведет верхнее плечо пациента кзади
до момента, пока он не почувствует
движение торсии позвоночника на уровне
крестца. Совсем не нужно тянуть нижнее
плечо пациента кпереди.
Врач укладывает свой локоть цефалической
руки в подмышечную впадину пациента. А
предплечье каудальной руки он ставит на
гребень крестца. Врач оказывает набольшую
компрессию, чтобы достигнуть контакта с
костью. Врач соединяет свои ладони: это
даст ему дополнительную точку опоры.
Точки опоры и рычаги.
Одна дополнительная точка опоры – сомкнутые кисти рук врача. Основная точка опоры –
ноги пациента, стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие. Врач должен создать мощную опору
о пол. Внимание и интенция сконцентрированы на уровне того крестцово-подвздошного
сустава, который лечит врач. Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержки энергии. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с плотностью и напряжением структур.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет действия руки на крестце: она совершает
медленную и постепенную компрессию тканей в сторону крестцово-подвздошного
сустава. Врач анализирует ответ тканей на это давление и следует за движениями тканей в
направлении максимальной плотности.
Важное замечание.
Врач следует за тканями крестца не за счет сокращения мышц своей руки, а за счет
работы всего тела, которое он отклоняет кзади. Таким образом, врач для выполнения
техники прикладывает минимум усилий, что позволяет ему тонко чувствовать.
Напряжение врач создает за счет прижимания пальцев друг к другу.
Выполнение техники.
Как только врач находит максимальную плотность, он следует за движениями тканей,
используя дополнительную точку опоры – цефалическую руку. Для расслабления зоны
могут потребоваться несколько циклов. Каждый из циклов заканчивается точкой покоя и
небольшой экспансией тканей. Но ощущение тяги в сторону сустава сохраняется.
Окончание техники.
После нескольких циклов врач ощущает точку покоя, затем мощное расслабление.
Ощущение тяги пропадает, крестец падает на стол. Иногда пациент вдыхает. Повторный
тест крестца подтверждает, что тяга исчезла.
После техники.
Выполните глобальную технику на тазу, затем на черепе. Иногда после повторного
выполнения глобальной техники на тазе ткани указывают нам на плотность в области
второго крестцово-подвздошного сустава. Тогда потребуется провести специфическую
технику и на нем. После этого снова провести глобальную технику на тазе и на черепе.
Замечание.
Успех техники зависит от правильно установленного внимания и интенции, а так же от
способности работать за счет всей массы своего тела.

Техника на мягких тканях таза.

Показания тканей к выполнению этой
техники.
Ощущение длинной латеральной тяги от
крестца.
Положение рук.
Пациент лежит на животе. Врач стоит на уровне
таза, на стороне коррекции. Врач контактирует с
тканями передней поверхностью фаланг одной
кисти. Вторая кисть усиливает первую,
становясь на нее плашмя, либо кулаком. Опора
о ткани минимальна.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры – ноги врача.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
создать мощную опору о пол. Внимание и интенция сконцентрированы на уровне мягких
тканей ягодицы. Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы освободить
задержки энергии. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с
плотностью и напряжением структур.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет работы всего тела, которое оказывает
давление на руку. За счет этого рука проникает в глубокие слои. Врач анализирует ответ
тканей и следует за ними до максимальной плотности. Напряжение создается за счет
сжимания пальцев или кулака верхней руки.
Выполнение техники.
Потребуется несколько циклов расслабления, каждый из которых отделен точкой покоя.
Окончание техники.
В конце техники ткани возвращаются в нейтральное положение, наступает более или
менее продолжительная точка покоя. Затем следует экспансия тканей. Пациент может
глубоко вдохнуть. Запустить новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Выполните глобальную технику на тазе, поработайте на тех ограничениях, которые вы
почувствуете на уровне таза. Закончите работу глобальной техникой на черепе.

Техника на дисках поясничных позвонков.

Показания тканей.
Короткая вертикальная тяга, идущая от крестца.
Врач чувствует, будто крестец поднимается, но не
опускается. Такие же ощущения могут появиться
при висцеральных проблемах в малом тазу. Для
того, чтобы отличить эти дисфункции, нужно
совершить небольшую компрессию тканей малого
таза в сторону руки на крестце. Если при этом
движение появляется движение на уровне
крестца, нужно работать на внутренних органах
малого таза. Если же движения между двумя
руками не появляется, нужно заняться
поясничным отделом позвоночника.
Важное замечание.
Цель описанной техники – освобождение
задержек энергии на уровне межпозвоночных
дисков, а не лечение грыж дисков.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит на уровне
голеней. Предплечье каудальной руки
устанавливается под ахиллово сухожилие.
Цефалическая рука устанавливается на живот
пациента, между пупком и лоном.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительная точки опоры – пальцы цефалической руки на животе. Основная точка
опоры – ноги пациента, стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
создать мощную опору о пол. Внимание и интенция сконцентрированы на нижних
поясничных позвонках. Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержки энергии. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с плотностью и напряжением структур.
Объективные параметры.
Правильная установка этих параметров обеспечивает легкое выполнение техники.
Достаточно синхронизироваться с плотностью и напряжением, как ощущение усилия
пропадает.
Выход на плотность осуществляется за счет постепенного и медленного понятия ног
пациента со стола. Врач должен следить за информацией, которую предоставляют ткани,
до ощущения уравновешивания веса ног пациента и потери ощущения усилия.
Напряжение создается за счет постепенного сжимания кулака каудальной руки.
Чем медленнее врач будет выходить на параметры плотности и напряжения, тем лучше он
сможет синхронизироваться с тканями.
Выполнение техники.
Как только врач почувствует легкость, он должен создать компрессию ног пациента по
направлению к тазу. Этот толчок осуществляется не за счет работы руки, на которой
лежат ноги пациента, а за счет тела врача, которое наклоняется в сторону головы
пациента.
Врач следует за движениями структуры. его внимание направлено на нижние поясничные
позвонки. Потребуется несколько циклов освобождения. Если ноги пациента отклоняются
от врача, врачу придется работать с другой стороны.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение, достигается точка покоя. Затем ноги
пациента внезапно падают. Это ощущение вполне логично. Ведь сила, за счет которое
ноги держались на весу, связана с плотностью на уровне поясничного отдела. Когда мы
освобождаем зону, ничто больше не удерживает ноги вверху. Поэтому мы чувтсвуем,
будто вес ног увеличивается.
После техники.
Выполните глобальную технику на тазе. Если
ничто не привлекает вас со стороны
внутренних органов, закончите работу
глобальной техникой на черепе.
Альтернативный захват.
Описанный подход может быть трудно
применимым из-за разницы габаритов врача и
пациента. Отличие альтернативного подхода в
том, что врач может встать в ногах пациента и
держать стопы в своих ладонях, скрестив
пальцы. Все остальное выполняется таким же
образом.

Вопросы и ответы.

Вы настаиваете на том, что задняя сфера черепа и височные кости – это ключ к
затылочной области и тазу. Не могли бы вы развить свою мысль.
Анатомический факт и вертебральная теория заставляют нас рассматривать кранио-
вертебральную систему, как единое целое. Твердая мозговая оболочка соединяет
основание черепа с крестцом и создает механическую связь между ними. Это позволяет
нам говорить о взаимном влиянии этих двух структур. Но мне особенно важно, чтобы
практика подтверждала теорию. Работа с моими пациентами позволяет мне подтвердить
вышесказанное. Систематическое применение техники череп/крестец/череп подтверждает
это. Эта техника позволяет оценить, насколько изменения на одном полюсе влияют на
другой. С опытом вы убедитесь в этом.
Кажется, что вы совсем не используете механические теории, описывающие работу
таза в целом и крестцово-подвздошных суставов в частности.
Долгое время я работал на тазе, используя базовые понятия, полученные мной во время
обучения остеопатии. Я занимался осями движения и направлениями мобильности
составляющих сустава. Но чем больше я слушал суставы, тем больше понимал, что даже
на уровне таза ткани немедленно рассказывают нам о своих проблемах. Таким образом,
становится ясно, что все то, что описано классическими теориями (механика и поражения
крестцово-подвздошных суставов) является в лучшем случае лишь приблизительным
теоретическим знанием того, что происходит в тканях. Это относится к любой
дисфункции, где бы в теле она ни находилась, даже в черепе. Тканевая модель доказывает,
что дисфункции существуют, потому что их поддерживает задержка энергии: за счет
своей ретракции – механической аномалии.
Таким образом, как только мы начнем общаться с тканями области крестцово-
подвздошного сустава, они поведут нас к своим задержкам. В то же время они будут
освобождаться от задержек, а вместе с этим и от связанных с ними суставных
дисфункций.
Наши техники выполнять легко. Для этого не нужно заниматься осями, не нужно
выяснять направление дисфункции: крестцово-подвздошная или подвздошно-крестцовая
дисфункция и т.д.

Когда после освобождения крестцово-подвздошного сустава я вновь глобально

встаю на таз, я ощущаю все ту же тягу: короткую латеральную тягу.
Если информация от тканей не изменилась, значит, что соответствующая ей задержка
энергии не была освобождена. Значит, нужно снова выполнить технику. Техника не
всегда должна работать с первого раза.
Замечание: может быть, что вы путаете асимметричность мобильности крестца с тягой.
Разберем это на примере. Например, плотность на уровне крестцово-подвздошного
сустава ограничивает физиологичное движение тканей с этой сторону. Другая сторона при
этом становится более подвижной. Врачу может показаться, что существует тяга, идущая
от отдаленной задержки. На самом деле, более точная диагностика позволит обнаружить
ограничение движения справа и гипермобильность слева. Проблема находится на стороне
наименее подвижного сустава.
Такую же ошибку интерпретации можно совершить, работая на черепе. Например,
плотность на уровне затылочно-сосцевидного сустава справа вызовет гипермобильность
слева. Врач может ошибочно принять ее за тягу. В этом случае, ему будет трудно
определить, откуда исходит тяга, потому что движение является результатом толчка
изнутри. С опытом вы больше не будете испытывать таких проблем. Так же обратите
внимание, что симптом соответствует гипермобильной стороне, а не стороне уплотнения.

Коррекция плотности на уровне позвонков.

Показания тканей.
Очень редко ткани отправляют нас напрямую к позвоночнику. Чаще всего использование
точек переключения для уточнения нашей перцепции позволяет обнаружить проблему на
уровне позвоночника. Еще чаще на эту проблему могут вывести нас жалобы пациента.
Важное замечание.
Нижеизложенное потребует некоторых уточнений. Первое: в тканевом подходе мы
интересуемся зонами, где нарушено общение, которые с объективной точки зрения
проявляются плотностью. Мы не занимаемся дисфункциями позвонков, описанными в
классическом подходе, в частности доктором И.Корром (I.Korr). Мы считаем, что эти
дисфункции, за редким исключением, являются адаптацией системы тела к аномалиям,
вызванным плотностью. Поэтому, если тело способно создать такие дисфункции, оно так
же способно избавиться от них, когда они не будут больше нужны. Опыт показывает, что
сами зоны дисфункций редко бывают уплотнены.
Второе уточнение касается, главным образом, того, что прежде чем выполнять
нижеописанные манипуляции, нужно выполнить глобальное освобождение ожерелья
позвоночника, следуя показаниям тканей. Не выполнив этой предварительной работы, мы
не получим результата от последующих техник. Таким образом, неудача будет связана не
с неправильным выполнением техники, а с нелогичным способом действия, modus
operandi.

Поиск плотности на уровне позвоночника: техника отражения (отскока).

Положение рук.
Пациент лежит на животе. Врач стоит сбоку. Основание ладони цефалической руки
укладывается на остистые отростки верхних грудных позвонков. Основание ладони
каудальной руки укладывается на остистые
отростки поясничных позвонков, и не
оказывает никакого давления.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – его ноги, стоящие на
полу.
Субъективные параметры.
Внимание и интенция должны быть
направлены на позвоночник пациента.
Выполнение техники.
Обеими руками врач совершает легкие
толчки, небольшое сотрясение позвонков.
Он анализирует отражение волн колебаний, приходящее в основания его ладоней. Затем
врач смещает свои руки: рука на грудном отделе смещается ниже, а на поясничном –
выше по ходя позвоночника. Техника отражения (отскока) позволяет очень быстро найти
зоны плотности: уплотненный позвонок отвечает на наши толчки жестко, не достаточно
эластично. Как только одна из рук почувствует уплотнение, она должна остановиться на
нем. Вторая рука продолжает свою работу – она ищет другие зоны плотности. Как только
вторая рука обнаружит плотность, врач оказывается в контакте с двумя уплотненными
зонами. Он должен сравнить эти плотности и начать лечение с наиболее выраженной.
Замечание. Если обе зоны кажутся одинаково плотными, врач должен просто выбрать, с
какой он начнет лечение. Затем он переходит ко второй зоне.

Техника лечения плотной зоны на уровне позвоночника.

Вначале техника производится как глобальная. Только если необходимо, врач выполняет
специфическую манипуляцию.
Положение рук.
Захват похож на захват нижнего полюса
твердой мозговой оболочки. Пациент лежит на
спине. Врач стоит сбоку на уровне плотной
зоны. Рука врача контактирует с остистыми
отростками в зоне уплотнения первыми двумя
фалангами разогнутого среднего пальца.
Вторая рука становится поверх первой. Врач
выходит на плотность, работая верхней рукой.
Нижняя рука осуществляет перцепцию.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – его ноги, стоящие на полу.

Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
создать мощную опору о пол. Внимание и интенция сконцентрированы на уплотненной
зоне. Основная интенция – начать общаться с тканями, синхронизироваться с плотностью
и напряжением. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с
объективными параметрами.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врач разводит свои локти и наклоняется кпереди. Его вес тела
постепенно оказывает давление на ткани позвонка. Напряжение создается за счет
постепенного прижимания верхней руки к нижней до ощущения пластичности.
Выполнение техники.
Врач устанавливает необходимые параметры и следует за ответом тканей до уровня
максимальной плотности. движение медленное, тяжелое, вязкое. Врач следует за
структурой до наступления нейтрального положения, точки покоя и экспансии. Если
экспансия кажется ему не достаточно полной, он старается начать новый цикл
освобождения. Если произошла остановка тканей в напряжении, врач может использовать
вспомогательные средства: апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
После нескольких циклов освобождения ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия,
сопровождающаяся ощущением расплавления тканей, размягчения, выделения тепла.
Часто пациент делает глубокий вдох.
Замечание.
Плотность на уровне позвоночника, естественно меньше, чем на уровне черепа. Нужно
работать на области так, чтобы не создавать чрезмерную плотность.
Не забывайте адаптировать объективные параметры к изменениям, которые происходят в
тканях по мере их расслабления. Если параметры останутся слишком тяжелыми, это не
позволит вам ни ощущать изменения в тканях, ни следовать за изменениями тканей.
Очень часто под воздействием лечения плотность на уровне позвоночника уменьшается и
локализуется в определенной ограниченной зоне на уровне позвонка. В этом случае, врачу
понадобиться сконцентрировать свое внимание, интенцию и силу компрессии в этой зоне.
Если данная зона отказывается общаться, врач должен будет применить специфическую
технику, описанную ниже.

Специфическая техника на позвонке.

Показания тканей к выполнению техники.
Во время глобального лечения уплотненной зоны плотность локализуется на
специфической зоне позвоночника – на одном позвонке. Глобальная техника не позволяет
расслабить данную зону.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку на
уровне зоны, которую собирается лечить. Врач
очень легко контактирует с уплотненным
остистым отростком своим третьим пальцем:
первыми фалангами разогнутого третьего
пальца. Кисть врача перпендикулярна линии
остистых отростков. Вторая рука
устанавливается поверх первой. Она позволяет
проникать вглубь и выходить на плотность.
Нижняя рука, стоящая на остистом отростке, занимается исключительно перцепцией.

Точки опоры и рычаги.

Точка опоры – ноги врача, плотно стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
создать мощную опору о пол. Внимание и интенция сконцентрированы на позвонке.
Основная интенция – начать общаться с тканями, синхронизироваться с плотностью и
напряжением. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с
объективными параметрами.
Объективные параметры.
Для выхода на плотность врач наклоняет свое тело вперед. Вес тела врача постепенно
сдавливает ткани позвонка. Напряжение создается за счет постепенного прижимания
верхней руки к нижней до ощущения пластичности.
Выполнение техники.
Врач устанавливает необходимые параметры и следует за ответом тканей до уровня
максимальной плотности. движение медленное, тяжелое, вязкое. Врач следует за
структурой до наступления нейтрального положения, точки покоя и экспансии. Если
экспансия кажется ему не достаточно полной, он старается начать новый цикл
освобождения. Если произошла остановка тканей в напряжении, врач может использовать
вспомогательные средства: апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
После нескольких циклов освобождения ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия,
сопровождающаяся ощущением расплавления тканей, размягчения, выделения тепла.
Часто пациент делает глубокий вдох.
Замечание.
Плотность на уровне позвоночника, естественно меньше, чем на уровне черепа. Нужно
работать на области так, чтобы не создавать чрезмерную плотность.
Не забывайте адаптировать объективные параметры к изменениям, которые происходят в
тканях по мере их расслабления. Если параметры останутся слишком тяжелыми, это не
позволит вам ни ощущать изменения в тканях, ни следовать за изменениями тканей.
Можно начать работу с позвонком с аналитического подхода: такого, какой мы применяли
в опытах на шарике. Мы можем своей интенцией попросить позвонок идти в сторону
наибольшей свободы движения в различных параметрах. Т.е. сначала совершить
флексию/экстензию, затем ротацию вправо/влево, затем латерофлексию вправо/влево. Мы
должны будем сделать стеккинг (наложение) свободных движений. Затем мы должны
будем следовать за тканями во время их освобождения. Но я советую вам отказаться от
этой практики, как только это будет возможно.

Вопросы и ответы.

Можно ли использовать только эту технику на позвоночнике?

Да, с уровня D1 до L5. Для шейных позвонков существуют другие техники.

Как поступить, если во время техники пациенту больно?

Все зависит от боли. Ели боль очень острая, нужно прекратить манипуляцию. Напомним,
что плотная зона не бывает болезненной. Возможно, боль вызвана неправильным
положением рук. Измените положение руки. Еще может появиться тупая боль. Если она
не слишком сильная, нужно продолжать технику. Боль прекратиться во время
освобождения тканей. Она может быть вызвана информацией, задержанной в тканях.
Когда я использую специфическую технику на позвонке с аналитическим подходом,
я ощущаю движения, которые не соответствуют фундаментальным движениям
позвонков, описанным законами. Мне это все кажется?
Это то, что вы почувствовали. Как можно это интерпретировать? Напомним, для начала,
что тканевая работа направлена на структуру, будь-то костная или иная структура, а не на
механику сустава. Плотность сама по себе. Законы биомеханики не способны объяснить
поведение тканей, связанное с их пластичностью. Напомним, что это разные уровни
представлений. То есть вы должны прислушиваться к информации ,которая не связана с
уровнем биомеханики. К тому же, раз вы работаете на костной структуре, вы касаетесь не
только суставов, но так же плотностей на уровне прикреплений связок и твердой мозговой
оболочки. И, наконец, я уверен в том, что ткани черепа не читали трудов Магуна, а ткани
позвоночника не читали трудов Фрайета и Меннеля (Fryette, Mennel). Поэтому они
рассказывают нам то, что могут, то, что волнует их самих. А мы зачастую пропускаем это
мимо ушей.

Можно ли таким же образом лечить вторичные поражения?

Да, любые поражения! Трудов Вебстера ткани тоже не читали (Webster). Напомним, что
речь идет о теоретических представлениях, которые позволяют создать модель сложной
системы. Эта модель не включает в себя ни сознание тканей, ни их пластичность. Жизнь
тканей, конечно, намного сложнее этой модели. Если вы будете общаться с тканями, то
они расскажут вам все, что должны вам рассказать. А эту информацию вы навряд ли
найдете в учебниках.
Замечание. Этот вопрос, как и предыдущий напоминают мне об одной важной вещи. Мы
знаем, что живые ткани отвечают на интенцию. Когда врач проецирует свое сознание на
ткани пациента, он проецирует на них свои представления и модели. Но нам известно,
что все эти модели являются приблизительными. Проецируя модель, мы привносим
границы, соответствующие этой модели. Это означает, что ответ тканей будет
проанализирован нами через призму спроецированной модели. Если вы спроецируете
модель суставной мобильности, вы получите от тканей информацию, которая является
лишь частью того, что ткани могли бы вам рассказать. Я советую вам освободиться от
этих моделей, как только это будет возможно. Общайтесь с тканями, используя
очищенную от всего интенцию. По собственному опыту я знаю, насколько это трудно.
Всегда трудно остаться без системы координат, потому что она дает нам опору и
спокойствие. Но она так же ограничивает нас. Пробуйте, пытайтесь, старайтесь!

Делаете ли вы трасты?
Сегодня уже нет. Но только потому, что мне это не нужно. Я ничего не имею против
принципа трастов, при условии, что техника выполняется правильно. А это не так уж и
просто. Уровень технической оснащенности врача, необходимый для выполнения траста,
очень высок. Техника требует такого же точного присутствия, внимания и интенции, как и
для тканевых техник. К этим параметрам добавляется скорость – важнейший элемент для
такого типа техник. Я часто вижу пародии на траст, а не настоящие техники траста. В этих
пародиях скорость замещается силой.
Вот что говорит по этому вопросу Стилл: «Не стоит гордиться этим хрустом. Кости
хрустят не только тогда, когда встают на место. Не только хруст означает, что они
правильно встали на место. Потянув себя за палец, вы тоже услышите хруст. (…)
Остеопаты не должны пользоваться этим звуком, как демонстрацией удачного
выполнения техники перед пациентом». (Still, 2001, 42).
Траст работает на другом уровне, чем тканевые техники. я уже говорил об этом выше. Мы
занимаемся плотностью, отказом от общения. Я не думаю, что нужно еще раз объяснять
эти вещи. Выполняя траст, я не уверен, что общаюсь с тканями. Мне кажется, что я
навязываю им что-то. Я полностью солидарен с Сатерлендом в следующем: «Нужно
позволить внутренней жизненной функции проявить свою неугасимую силу, а не
применять слепую силу извне». (Sutherland, 1939, 8).

Вы никогда не говорите о тех патологиях, которые вы лечите. Как это понимать?

Я не говорю о патологиях пациентов, потому что собственно патологии меня не очень
интересуют. Я занимаюсь самим пациентом, его сложной системой общающихся
сознаний. Меня интересуют сознание и общение. Патология для меня – это всего лишь
нарушение в проявлении сознания. Работая с сознанием, мы воздействуем и на
патологию. Занимаясь только патологией, мы редко обращаем внимание на сознание.
Я главе «Способ действия» я говорил о том, как я поступаю при лечении пациента. Для
меня этот процесс относительно независим от патологии: я должен убедиться, что система
может общаться, а если это не так, я должен помочь ей вернуться к общению. Для этого я
выполняю затылочную компрессию, если нужно, технику на печени, заканчиваю
техникой череп/крестец/череп (фаза 1). Затем я анализирую, какую информацию дают мне
ткани (с уровня черепа, таза или любой другой зоны). Я провожу лечение в соответствии с
этой информацией (фаза 2). Затем, после каждой манипуляции, я провожу
уравновешивание (центрирование) системы с помощью техники череп/крестец/череп
(фаза 3).
Очевидно, что информация, которую мне сообщают ткани, зависит от присутствующей
патологии. Но сегодня я не смогу дать вам список соответствия аномалий и патологий. Я
не имею достоверных данных об этом. А главное, когда врач начинает действовать в
соответствии с такими правилами, он сразу же теряет контакт с пациентом. Врач смотрит
в свои шпаргалки, вместо того, чтобы слушать то, что хотят сообщить ему ткани
пациента.
Настоящей патологией живой структуры я считаю отсутствие общения. Поэтому я и
занимаюсь общением. Я советую вам использовать такую систему и как можно скорее
избавиться от установок. Вы удивитесь, как много расскажут вам ткани вашего пациента.

Кажется, что вам наплевать на патологию. Однако, вы говорите, что отталкиваетесь

от нее при поиске зон задержки энергии. Объясните, пожалуйста, это.
Когда, при поиске задержки энергии, я отталкиваюсь от симптомов пациента, я не
занимаюсь патологией, как таковой. Меня интересует то, что могло бы спровоцировать ее
или участвовать в ее развитии. Мне кажется, что только для этого нужны наши знания по
анатомии, физиологии и т.д. Они помогают нам обрести понимание.
Но это понимание располагается на определенном уровне в конусе знания. Мне же
хочется подняться по конусу и добраться до причины, расположенной на вершине конуса.
И именно ткани отведут меня на вершину. Иными словами, я могу обследовать тот или
иной регион тела, потому что анатомические или физиологические рассуждения
заставляют меня это сделать. Но только ткани при общении со мной скажут, должен ли я
предпринимать что-либо в этой зоне, или нет.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы рассмотрим техники на внутренних органах и на грудной клетке.

«Не нужно использовать предубеждений, априори, представлений или предположений,

основанных на анатомическом или физиологическом знании. Нужно достигнуть
состояния равновесия, максимальной интеграции, открытости, доступности, и принять
без исключения все, что нам передается и приходит от этого механизма. Это не
простая задача. (…) Но это единственный способ научиться читать между
анатомических строк и познать крайние тонкости хаоса при малейшем изменении
условий гонки». (Gendron, 1999, 47).
 ГЛАВА 13.

ТЕХНИКИ НА ВИСЦЕРАЛЬНОЙ СФЕРЕ И ГРУДНОЙ КЛЕТКЕ.

«Висцеральная сфера: от латинского viscus, viseris, что означает «плоть». Это любые
органы, содержащиеся в полости грудной клетки, живота, черепа. Это мозг, сердце,
легкие, желудок, печень, кишечник, селезенка, почки, матка».
Le Robert.

Когда мы работаем на области тела в целом, мы должны работать и на внутренних

органах этой области. Это относится и к черепу и к позвоночнику, даже если мы не
упоминали об этом ранее. Череп содержит центральную нервную систему, грудная клетка
– все над-диафрагмальные органы. Полость живота отличается от них тем, что защитная
оболочка на этом уровне намного тоньше, и мы можем войти в контакт непосредственно с
органами.
Лежит ли внутренний орган на поверхности, или заключен в защитную оболочку, наш
подход не меняется. Мы работаем на структуре, как на пластичной субстанции. Мы ищем
зоны задержки энергии, которые притягивают нас вследствие своей ретракции. Нам
кажется важным все время держать в уме (во внимании и интенции), что когда мы
работаем на зоне, мы работаем и на внутренних органах, содержащихся в ней.

Грудная клетка и ее органы.

Глобальная техника освобождения №1.

Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит в головах. Он подкладывает свои руки под грудную
клетку, располагая их по обе стороны от позвоночника. Углы лопаток должны лежать в
ладонях врача. Пациент пассивно опускает свое тело на руки врача.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительные точки опоры – локти врача,
опирающиеся о стол. Основная точка опоры
– таз врача на стуле.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки опоры
и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на всей грудной клетке (в
том числе, на еѐ висцеральном содержимом).
Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержанную
энергию. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет адаптации рук врача к весу тела пациента.
Врач идет навстречу весу и плотности тканевых структур, постепенно напрягая свои руки.
А затем врач использует свои точки опоры на локтях и отклоняется назад.
Врач следует за всеми движениями тканей, стараясь достигнуть максимальной плотности.
Напряжение создается за счет постепенного сжатия пальцев рук между собой.
Замечание, касающееся веса.
Как уже говорилось в главе о тазе, врач не должен пассивно принимать вес тела пациента.
Врач должен идти навстречу ему. Эта концепция связана с синхронизацией и
синтонизацией. Как только врач уравновесит объективные параметры, ощущение
плотности сменится ощущением пластичности. То есть, нужно не пассивно выносить вес
тела, а слиться с ним, синхронизироваться. Ощущения становятся пластичными. Несмотря
на то, что рука врача напряжена, он хорошо ощущает всю информацию. Единственным
условием для этого является достаточное время. Если врач будет действовать слишком
поспешно, ткани ответят ему плотностью.
Выполнение техники.
Врач следует за движениями освобождения тканей вплоть до их возврата в нейтральное
положение. Затем наступает точка покоя, за которой следует экспансия тканей. после нее
врач старается запустить новый цикл освобождения. Могут потребоваться несколько
циклов.
Во время работы врач может неожиданно почувствовать плотность где-нибудь на уровне
грудной клетки. Он должен будет сконцентрировать свое внимание, интенцию и силу
компрессии на этой зоне и продолжать следовать за тканями. Если произойдет остановка в
напряжении, врач должен будет использовать известные ему средства: апноэ на выдохе и
усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия, сопровождающаяся ощущением расплавления тканей,
размягчения, выделения тепла. Часто пациент делает глубокий вдох, а иногда вздыхает и
врач.
Замечание.
Завершив глобальную технику, врач не меняет своего положения. Он использует тот же
захват для обнаружения задержек энергии на уровне грудной клетки, которые он
почувствовал во время проведения глобальной манипуляции. Врач должен будет выйти на
новую плотность, чтобы «расспросить» ткани о наличии задержек.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп. Встав на череп, вы почувствуете движения
тканей. Это не оставит у вас сомнений в важности грудной клетки в системе тела.

Глобальная техника освобождения грудной клетки №2.

Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит в головах. Он укладывает обе руки на реберную
решетку по обе стороны от грудины.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – ноги врача, плотно
стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на всей грудной клетке (в том
числе, на еѐ висцеральном содержимом).
Основная интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет работы тела врача. Врач всем весом своего
тела «наваливается» на грудную клетку пациента. Он анализирует информацию о
движениях тканей и следует по направлению к максимальной плотности.
Напряжение создается за счет постепенного сжатия и выпрямления пальцев рук.
Выполнение техники.
Врач следует за движениями освобождения тканей вплоть до их возврата в нейтральное
положение. Затем наступает точка покоя, за которой следует экспансия тканей. после нее
врач старается запустить новый цикл освобождения. Могут потребоваться несколько
циклов.
Во время работы врач может неожиданно почувствовать плотность где-нибудь на уровне
грудной клетки. Он должен будет сконцентрировать свое внимание, интенцию и силу
компрессии на этой зоне и продолжать следовать за тканями. Если произойдет остановка в
напряжении, врач должен будет использовать известные ему средства: апноэ на выдохе и
усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия, сопровождающаяся ощущением расплавления тканей,
размягчения, выделения тепла. Часто пациент делает глубокий вдох, а иногда вздыхает и
врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп.

Глобальная техника освобождения №3.

Положение рук.
Пациент лежит на боку. Та сторона, на которой будет работать врач, находится наверху.
Врач стоит со стороны спины. Он контролирует грудную клетку своими руками,
установленными на ее переднюю и заднюю поверхности.
Точки опоры и рычаги.
Врач разводит локти и наклоняется над пациентом. Он использует для работы вес тела.
Точка опоры – ноги врача.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на всей грудной клетке (в том числе, на еѐ висцеральном содержимом).
Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы освободить задержанную
энергию. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач совершает компрессию тканей,
постепенно сближая свои руки. Он
стремится достигнуть максимальной
плотности. для работы врач использует
пассивный вес своего тела.
Напряжение создается за счет сокращения
собственных мышц кистей.
Выполнение техники.
Врач постепенно компримирует ткани,
сближая руки. Он следует за движениями тканей по направлению к максимальной
плотности. он концентрирует внимание на локальных зонах плотности. Если врач
замечает локальную плотность, он концентрирует на ней свое внимание.
Как и в предыдущей технике, потребуется несколько циклов освобождения. Каждый из
них заканчивается собственным still-point, за которым следует небольшая экспансия
тканей.
Если ткани блокируются в состоянии напряжения, или если зона отказывается общаться,
используйте вспомогательные средства: апноэ на выдохе, усиление отказа, диалог с
тканями.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия, сопровождающаяся ощущением расплавления тканей,
размягчения, выделения тепла. Часто пациент делает глубокий вдох, а иногда вздыхает и
врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.

Работа на грудине: поиск отражения

импульса.
Обнаружение плотных зон на уровне грудины
производится так же, как на позвоночнике. Мы
используем технику отражения, или отскока.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку. Он
легко укладывает основания своих ладоней на
грудину, и индуцирует небольшие импульсы в
сторону грудины. Таким образом, врач находит
плотные зоны. Если он обнаруживает две
плотности, ему следует начинать лечения с
наиболее выраженной.

Техника освобождения грудины.

Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку. Он укладывает ладонную поверхность
третьего пальца одной руки на грудину. Вторая рака встает поверх первой.
Точки опоры и рычаги.
Рука на грудине занимается исключительно
перцепцией. Вторая рука оказывает давление.
Точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на грудине (в том числе, на
внутренних органах этой зоны). Основная
интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, совершая компрессию грудины по направлению к столу, за
счет наклона своего тела кпереди. Он следует за движениями тканей в том направлении,
которое они указывают.
Напряжение создается за счет сокращения собственных мышц кистей рук (сжатие пальцев
между собой).
Выполнение техники.
Пациент следует за тканями по направлению к максимальной плотности. Он
концентрирует свое внимание на плотной зоне.
Как и в предыдущей технике, потребуется несколько циклов освобождения. Каждый из
них заканчивается собственным still-point, за которым следует небольшая экспансия
тканей.
Если ткани блокируются в состоянии напряжения, или если зона отказывается общаться,
используйте вспомогательные средства: апноэ на выдохе, усиление отказа, диалог с
тканями.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия, сопровождающаяся ощущением расплавления тканей,
размягчения, выделения тепла. Часто пациент делает глубокий вдох, а иногда вздыхает и
врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
Повторное тестирование грудины не выявляет плотности.
Замечание.
Область грудины часто содержит задержки, связанные с эмоциональными проблемами.
Освобождение таких задержек может вызвать бурную реакцию пациента. Нужно
успокоить его, объяснить, что не нужно сопротивляться освобождению, и довести работу
до конца.
Работа на плотностях грудины часто приводит нас к плотным зонам на уровне внутренних
органов (перикард, прикрепления грудинно-перикардиальных связок). Для их
освобождения достаточно следовать за тканями туда, куда они ведут нас. Поэтому мы не
даем специфических техник для этих случаев.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп (фаза3).

Техника освобождения ребра.

Показания тканей.
Во время глобальной техники на реберной решетке или техники на грудине врач ощущает
плотность на уровне переднего или заднего прикрепления какого-либо ребра, которое не
удается освободить.
Положение рук.
Пациент сидит на краю стола. Врач
стоит позади него. Врач укладывает
одну руку на зону уплотнения на
уровне прикрепления ребра (это может
быть передняя или задняя оконечность
ребра). Вторую руку он устанавливает
на противоположную сторону
прикрепления этого ребра.
Оконечность ребра должна лежать
между большим и указательным
пальцем рук врача. Пальцы
выпрямлены, локти разведены.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – ноги врача на
полу, если он стоит. Точка опоры
может быть на тазе, если врач сидит.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание
и интенция сконцентрированы на
плотности на уровне ребра. Основная
интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Рука на стороне, противоположной плотности, оказывает компрессию по направлению к
плотности. Врач следует за ответом тканей. Затем, используя вес тела, врач совершает
компрессию от стороны плотности к противоположной стороне. Вновь он следует за
тканями по направлению к максимальной плотности.
Выполнение техники.
Врач следует за движениями тканей до возврата в нейтральное положение, точки покоя и
экспансии тканей.
Окончание техники.
После нескольких циклов расслабления, ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия,
сопровождающаяся ощущением расплавления тканей, размягчения, выделения тепла.
Часто пациент делает глубокий вдох, а иногда вздыхает и врач. Запустить новый цикл
освобождения врачу не удается.
Замечание.
Эту технику можно выполнять из положения пациента на боку. При этом сторона
манипуляции должна находиться сверху. Захват представляет собой комбинацию из
специфической техники на ребре и глобальной техники, описанной выше.

Техника освобождения первого ребра №1.

Показания тканей.
Показанием для выполнения этой техники может служить обнаружение тяги на уровне
плечевого пояса (см. главу «Верхняя конечность») или мягких тканей подзатылочной
области. Находки врача в совокупности с симптомами пациента укажут вам на
необходимость лечения этой зоны.
Положение рук.
Пациент сидит на краю стола. Врач
стоит позади него. Он устанавливает
подушечку большого пальца
медиальной руки на задний угол
первого ребра. Этот захват
используется не для выполнения
техники, а только с диагностической
целью: чтобы оценить изменения,
происходящие во время освобождения.
Латеральная рука врача захватывает
руку пациента, согнутую в локте.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – ноги врача на
полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на плотности на уровне ребра. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Установив большой палец на задний угол первого ребра, врач должен уравновесить вес
руки пациента (как описано в технике на дисках поясничных позвонков). При правильной
синхронизации пропадает ощущение усилия и тяжести руки и появляется ощущение
пластичности.
Врач медленно поднимает руку пациента до того момента, когда появится движение на
уровне заднего угла первого ребра. Затем врач совершает компрессию тканей от локтя
пациента по направлению к его позвоночнику. Врач следует за ответами тканей, выходя
на максимальную плотность.
Выполнение техники.
Обычно достаточно одного цикла освобождения. Рука пациента совершает
высокоамплитудные движения. Освобождение происходит резко: врач внезапно ощущает,
что ткани вернулись в нейтральное положение.
Окончание техники.
Рука, стоящая на заднем углу ребра, ощущает расслабление тканей. Повторное
выполнение теста показывает отсутствие задержки. Новые циклы освобождения
запустить не удается.

Техника освобождения первого ребра №2.

Положение рук.
Пациент сидит на краю стола. Врач стоит
позади него. Он устанавливает подушечку
третьего пальца медиальной руки на
задний угол первого ребра. Палец
выпрямлен. Третий палец латеральной
руки встает на переднюю оконечность
второго ребра (т.к. до первого ребра
напрямую не достать). Для этого нужно
завести палец под ключицу. Врач
совершает компрессию второго ребра по
направлению к первому. Большой палец
латеральной руки устанавливается на
третий палец медиальной для усиления захвата (см.фото).
Точки опоры и рычаги.
Врач работает выпрямленными руками.
Если согнуть руки в локтях, техника не
будет эффективной. Основная точка опоры
– ноги врача.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на плотности
на уровне ребра. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Руки врача выпрямлены. Он разворачивает свой корпус, тем самым сближая два конца
первого ребра. Затем он совершает постепенную компрессию зоны плотности на уровне
заднего прикрепления ребра, так чтобы выйти на максимальную плотность.
Выполнение техники.
Для освобождения зоны потребуется несколько циклов работы. Каждый из циклов
заканчивается своей точкой покоя и легкой экспансией. Если нужно, врач может
использовать апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
После нескольких циклов расслабления, ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия,
сопровождающаяся ощущением расплавления тканей, размягчения, выделения тепла.
Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.

Освобождение диафрагмы.

Техника освобождения диафрагмы в положении пациента лежа на спине.

Положение рук.
Положение врача и пациента
похоже на положение для
техники на печени. Пациент
лежит на спине. Врач стоит
справа от него. Левая рука врача
укладывается плашмя на
нижнюю часть реберной
решетки. Большой палец должен
быть направлен к тазу (см.
фото). Вторая рука становится
на противоположную сторону
реберной решетки, на
заднелатеральную ее
поверхность. Если пациент не
снял футболку, то врач может
захватить ткань его одежды для
более мощного захвата.
Точки опоры и рычаги.
Руки врача выпрямлены. Точка
опоры – пол. Нужно чтобы врач
четко представлял, что его тока
опоры находится на полу, и
работал относительно этой
точки. Врачу нужно некоторое
время для укоренения и
осознания своей точки опоры.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и
установить присутствие
(ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои
точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на области диафрагмы. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач разворачивает свое тело. За счет этого он приближает свои руки друг к другу. Он
следует за ответами тканей по направлению к максимальной плотности.
Выполнение техники.
Потребуется несколько циклов освобождения. Каждый из них будет иметь свой still-point.
Каждый раз ткани будут показывать врачу новые задержки энергии.
Окончание техники.
После нескольких циклов расслабления, ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия,
сопровождающаяся ощущением расплавления тканей, размягчения, выделения тепла.
Часто пациент делает глубокий вдох. Запустить новый цикл освобождения врачу не
удается.

Техника освобождения диафрагмы в положении сидя.

Положение рук.
Пациент сидит на краю стола. Врач стоит позади него. Он контактирует с нижними
ребрами передней поверхностью своих предплечий. Пальцы рук перекрещены.
Точки опоры и рычаги.
Врач должен работать всем своим телом.
Точка опоры – ноги на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки опоры и
рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на области диафрагмы.
Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержанную
энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач находит плотность, совершая передне-
заднюю компрессию. Он следует за тканями
до максимальной плотности. Для этого врач
использует не силу своих рук, а вес тела: врач
отклоняется назад.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями в направлении максимальной плотности. Затем ткани
возвращаются в нейтральное положение, наступает still-point, затем расслабление тканей.
Может потребоваться несколько циклов работы. Если нужно, врач может использовать
апноэ на выдохе или усиление отказа.
Окончание техники.
После нескольких циклов расслабления, ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия,
сопровождающаяся ощущением расплавления тканей, размягчения, выделения тепла.
Часто пациент делает глубокий вдох. Иногда вздыхает и врач. Запустить новый цикл
освобождения врачу не удается.
Замечание.
Это же положение можно использовать для работы на печени. Нужно просто
сконцентрировать внимание, интенцию и силу компрессии на области печени.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп (фаза 3).

Освобождение внутренних органов живота.

Особенности подхода.
Использование пальпаторной модели на висцеральной сфере потребовало изменения
выхода на параметры. Синхронизация с плотностью на этом уровне осложнена тем, что
область живота является очень чувствительной зоной: пациентам неприятно глубокое
проникновение. Решением этой проблемы стал акцент на параметр напряжения.
Объяснение вполне логично. С одной стороны, висцеральная сфера живота, главным
образом, состоит из полых органов. Поэтому периферический тонус, или напряжение,
преобладает над плотностью (качество материи). С другой стороны, эта зона особенно
подвержена стрессам. А мы говорили о связи стресса и напряжения.
Заметим, что на уровне живота могут располагаться очень мощные задержки энергии.
Поэтому зоны нарушений могут иметь очень высокую плотность/напряжение, хотя
внешне казаться мягкими.
И, наконец, отметим, что с механической точки зрения, внутренние органы живота
особенно подвержены хлыстовым травмам. Эти поражения несут большое количество
энергии, с которым структуры не могут справиться. К тому же, на этом уровне существует
множество прикреплений, которые из-за своей неоднородной структуры легче
задерживают энергию.

Техника на области печени.

Мы уже описали эту технику в главе про глобальные техники. мы не станем повторяться.

Глобальная техника на области живота.

Показания тканей.
От черепа: ощущение длинной тяги, идущей к передней поверхности тела. От крестца:
вертикальная короткая тяга. Положительный ответ в тесте, когда одна рука на стоит
крестце, а другая компримирует внутренние органы живота по направлению к крестцу.
Так же обратите внимание на жалобы пациента.
Как всегда, мы предпочитаем начинать с глобальной техники, которая позволит более
легко проделать специфическое лечение.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Если мышцы живота напряжены или болезненны, нужно
подложить под колени подушку. Врач стоит сбоку. Он укладывает одну руку плашмя на
живот. Вторая рука становится на первую, усиливая ее. Локти разведены.
Альтернативное положение рук.
Можно поставить на живот кулак. Вторая рука укладывается сверху.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на
внутренних органах области живота.
Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержанную
энергию. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с
объективными параметрами.
Объективные параметры.
Напомним, что нас больше всего
интересует параметр напряжения. Мы
создаем напряжение за счет постепенного
сжатия рук между собой до ощущения
движения. Мы должны следовать в
направлении, указанном нам тканями.
Замечание.
Нужно начинать технику, будучи
полностью расслабленным. Затем нужно
постепенно прижимать руки одну к другой.
Информация о движении может появиться
с первых же секунд напряжения. Нужно
следовать за этими движениями,
увеличивая напряжение до максимума.
Выполнение техники.
Врач следует за движением структур,
которое означает их освобождение. Нужно
идти за ним до возврата в нейтральную
точку. После этого наступит точка покоя и
экспансия, сопровождающаяся ощущением
расслабления.
Очень часто врач чувствует ,что его зовет
какая-либо плотная зона. В этом случае, он
следует за тканями, адаптируясь к
напряжению. Дойдя до зовущей его зоны,
врач чувствует увеличение плотности. Он следует за тканями до максимальной ретракции.
Врач должен следовать за маленькими движениями освобождения до полного
расслабления. Расслабление наступает, когда рука врача возвращается к центру живота (ее
больше не притягивает задержка энергии). Наступает точка покоя, затем небольшая
экспансия. Если ткани блокируются в напряжении, нужно использовать вспомогательные
средства: апноэ на выдохе и усиление отказа.
Затем врач начинает новый цикл освобождения. И вновь он чувствует, как его
притягивает какая-нибудь зона (или та же самая, если она не до конца освободилась).
Врач должен будет выполнить столько циклов освобождения, сколько потребуется.
Окончание техники.
Ткани живота возвращаются в нейтральное положение, положение равновесия и
окончания освобождения. Наступает точка покоя. Затем происходит экспансия тканей.
Врач ощущает спокойствие и расслабленность тканей. Иногда пациент глубоко вздыхает.
А иногда вздыхает и врач.
Новые циклы освобождения запустить не удается.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп. Движения тканей черепа после освобождения
висцеральной сферы доказывают важность внутренних органов во всей системе тела.
На наших семинарах, чтобы слушатели более четко почувствовали эту связь, мы
выполняем технику на животе втроем. Пациент лежит на спине. Один врач стоит на
голове, другой – на висцеральной сфере. Врач, стоящий на животе, выполняет технику,
как описано выше. Врач, стоящий на черепе, выполняет глобальную технику на черепе,
сконцентрировав внимание на висцеральной сфере живота. Движения и изменения,
происходящие в системе во время выполнения этих техник поражают наших студентов…

Вопросы и ответы.

Мне мешает работать на животе пульсация аорты.

У некоторых пациентов наблюдается это явление. Чем меньшую плотность вы приложите,
тем меньше вам будет мешать пульсация. Не давите! Сконцентрируйтесь на напряжении.

Мне трудно работать с напряжением.

Я знаю, что это трудно, потому что до этого мы все время работали с плотностью. Но
пробуйте, пробуйте и еще раз пробуйте. Вы увидите, что эта техника отлично работает.
Главное, начинайте работать в расслабленном состоянии, и создавайте напряжение очень
медленно. Чаще всего информация от тканей приходит к нам с первых же секунд создания
напряжения. Если вы не установите хороший контакт с тканями, вы пропустите эту
информацию. А затем, вы уже ничего не почувствуете. В этом случае, начните работу
заново.

Пациенту больно. Что делать?

Проанализируйте, что это за боль. Чаще всего, это просто неприятные ощущения,
дискомфорт. Это свойственно работе на животе и освобождению задержек на уровне
внутренних органов. Так как абдоминальная сфера связана с тревогой и страхом, пациенту
становится страшно, что будет еще больнее. Расскажите пациенту, с чем связана эта боль.
Договоритесь с ним, что если станет совсем невыносимо, вы прекратите технику. Чаще
всего, после одного цикла освобождения боль уменьшается или пропадает вовсе.
Если же боль острая, и невыносима для пациента, прекратите технику. Скорее всего, вы
стоите не на настоящей задержке энергии (которая никогда не бывает болезненной). Вы
стоите около нее. Либо вы неправильно установили параметры синхронизации. Чаще
всего врачи работают слишком быстро и слишком сильно. А работа на висцеральной
сфере требует нежности.

Судя по тому, что вы предлагаете так мало техник на уровне живота, вы не считаете
эту зону очень важной.
Я считаю, что она не более и не менее важна, чем любая другая зона тела.
Мое отношение к внутренним органам основано на моем опыте в поиске подхода
одновременно простого и эффективного. Естественно, висцеральная сфера – это очень
сложно устроенная сфера. Как и в случае с другими областями тела, я начал применять
тканевую концепцию к внутренним органам живота, основываясь на знаниях, которыми
мог оперировать в то время. В частности, я основывался на данных Бараля и Мерсье –
пионеров в данной области. До них остеопаты придавали мало значения внутренним
органам. Некоторым из вас, конечно, известны более ранние работы Брандта и Стапфера
(Thure Brandt, Henry Stapfer). Но эти ученые не были остеопатами и не признавали
концепцию мотильности.
Итак, начав заниматься висцеральной сферой, я очень быстро столкнулся с сомнениями,
вопросами и неуверенностью, касавшимися движений внутренних органов и их
локализации. Я долго трудился и, наконец, почувствовал движения, описанные Баралем и
Мерсье. Но очень скоро я начал сомневаться в том, что чувствую. Действительно ли я
ощущаю движения внутренних органов, или моя перцепция – это результат проекции
известной мне модели на ткани? Мне так и не удалось выяснить это. К тому же, этот
подход оказался терапевтически малоэффективным.
Что же касается расположения внутренних органов, то я всегда с восхищением наблюдал
за врачами, которые могли с уверенностью сказать, что контактируют именно с той или
иной областью живота. Я никогда не был уверен в этом. Когда я вижу, какая пропасть
лежит между книжным описанием анатомического расположения органов, фотографиями
препарированных трупов с одной стороны и живым человеком, с другой, у меня
появляются сомнения. Короче говоря, я никогда не был полностью уверен в том, что
контактирую с конкретным органом, даже если имел представления о его локализации.
Мне нужно было найти решение: нужно было справиться с этими сомнениями, и
продолжать работать эффективно.
На уровне внутренних органов живот существует великое множество различных и
разнонаправленных движений; это связано с жизнью и ее проявлениями. Каждое из
движений является проявлением состояния здоровья структуры. Но различия и
разнонаправленность движений создает сложность. Будучи преданным своей модели, я
пришел к выводу, что, как и в случае с другими частями тела, физиология – это
проявление здоровья. Поэтому, главное не концентрироваться на движениях, являющихся
проявлением жизни органов, в искать ограничения движений, которые мешают этому
появлению.
Итак, я применил к области живота ту же концепцию, что и к остальному телу. То есть,
модель задержки энергии, которая притягивает соседние ткани. Освобождение,
происходящее за счет движения, восстанавливает различные типы движений, являющихся
проявлением здоровья. Труднее всего было принять простоту этого подхода. Я еще раз
говорю, что возможно использовать другие подходы или техники, объединив их с
принципами тканевой концепции.

Считаете ли вы внутренним органом центральную нервную систему?

Да, конечно. Ее мотильность широко изучена краниальными остеопатами. Эти
специалисты объясняют наличие движений внутренних органов эмбриологическим
развитием центральной нервной системы. «Третий принцип первичного дыхательного
механизма включает в себя головной и спинной мозг. В первые дни жизни эмбриона эти
система представляет собой трубку. Эта форма сохраняется на протяжении всей
жизни. Само по себе это показывает простоту системы. Очень просто понять мозг,
если рассматривать его как нейральную трубку. Когда полушария головного мозга
доходят до вершины головы, они разворачиваются назад. Вот и все. Но есть и другой
фактор – мотильность. Физиологическая деятельность приводит к появлению движений
клеток и всего мозга. Эти движения имеют механические характеристики. Это
мотильность. Эта подвижность играет механическую роль в функционировании
первичного дыхательного механизма». (Wales ed., 1990, 18-19).
Кажется, что такое видение центральной нервной системы вдохновило Бараля и Мерсье.
Они распространили эту концепцию на всю висцеральную сферу: «В своих исследованиях
мы отталкивались от экспериментального клинического опыта. Каждый орган был
изучен с точки зрения его мобильности и мотильности. Мы увидели, что все эти
движения происходят по определенным осям. Каково же было наше удивление, когда мы
обнаружили, что эти оси совпадают с осями эмбриологического развития!» (Baral,
Mercier, 1983, 19). В работу на черепе я включаю и работу на центральной нервной
системе, хотя и не заостряю на этом внимания. Эта система тоже может содержать
задержки энергии. Это позволяет лучше понять некоторые концепции, которые всеми
считаются ересью. Например концепцию доктора Гемера (Dr.Hamer). В свете модели
сознания и задержек энергии эта теория кажется не такой уж безумной.
Если вы имеете возможность работать с центральной нервной системой, как с органом, я
вам советую поступать следующим образом:
- Сначала выполнить глобальную технику на черепе и проанализировать ваши ощущения
от нее.
- Продолжить выполнять циклы техники, включив в поле вашего внимания центральную
нервную систему. Проанализировать, как изменятся ваши ощущения от черепа.
- Продолжить выполнять глобальную технику, сконцентрировав внимание и интенцию
специфически на центральной нервной системе.
- Запустить новый цикл глобальной техники, концентрируя внимание избирательно то на
одной, то на другой части центральной нервной системы (полушария, доли и т.п.).
Проанализировать ответы тканей под вашими руками…
Райк Гирд Гемер (Ryke Geerd Hamer) – немецкий ученый, который в 1935 году выдвинул гипотезу о том, что существует
тесная связь между психологическим конфликтом, мозгом и органом. Серьезный конфликт, который человек пережил в
одиночестве и изоляции, запускает автоматическую биологическую реакцию, которая воздействует на определенный
орган. По мнению Гемера, существует анатомо-биологическая связь между природой конфликта и локализацией
пораженного сегмента мозга, а так же между сегментом мозга и пораженным внутренним органом.
Сегодня во Франции идеи Гемера продолжают развиваться в учении о символической интерпретации заболевания. Это
течение называется «Новая медицина».

По теории Бараля и Мерсье, каждый орган имеет свою собственную мотильность. С

точки зрения предложенной вами модели тканевого сознания, включающей
присутствие и синхронизацию, каждый орган имеет свой фулькрум. Будет ли у
каждого органа своей ритм?
Можно сказать так: «В органе существует пассивная мобильность, а так же активная
мобильность, являющаяся результатом внутренней способности структуры к
движению, которую мы называем мотильностью. Органы двигаются сами по себе. Это
медленное движение, со слабой амплитудой, оно невидимо». (Barral, Mercier, 1983, 17).
Однажды я особенно заинтересовался этим вопросом. Например, я пришел к тому, что с
помощью концентрации и вербализации внимания и интенции на центральной нервной
системе, я ощущал совершенной иные движения, чем простые движения
экспансии/ретракции черепа. Затем, концентрируя внимание и интенцию на других
органах, я начал ощущать другие ритмы: более медленные или более быстрые. Но все это
относится к сфере ощущений, различные фоновые перцепции накладываются друг на
друга, и поэтому очень сложно разобраться что к чему. Тем не менее, это привело меня к
концепции тканевого сознания: ритм, который я ощущал, соответствовал сознанию, с
которым я синхронизировался. Но все это лишь умозрительные заключения: они не
привели меня к открытию новой действенной техники. поэтому я забросил это
направление своих исследований.
Но все же, мен интересует идея о том, что каждый орган обладает своим центром
сознания, который служит ему нематериальным фулькрумом. Эта мысль интересна,
потому что совпадает со многими другими подходами, например, с китайской
энергетической концепцией. Скорее всего, мы не понимаем, что китайские мастера
энергетического подхода работают не с материальным органом, а с сознанием, лежащим в
его центре. Такой взгляд делает наши подходы схожими: мы находимся на другом уровне
конуса знания, на нематериальном уровне, уровне энергии и жизненной силы, уровне
сознания. Здесь речь идет о том, что сознания обмениваются энергией. Таким образом,
китайские врачи только от пульса пациента могут получить много данных. Мы получали
такие ответы при работе с воздушным шариком, когда проецировали наше внимание на
тот или иной участок тела. Я не работаю в этом направлении, но думаю, что он обладает
когерентностью, которую мы упускаем из виду.
Эти рассуждения укрепили мои представления и центрах тканевых сознаний. Мне
кажется, что только эти знания могут объяснить явление био-коммуникации, позволяют
понять, что простая концентрация внимания и интенции на области тела меняют наши
ощущения от тканей. Эти изменения возможны только потому, что существует сознание.
Так же это позволяет нас по-другому общаться с тканями. Этот способ общения, диалог,
будет описан в главе о диалоге с тканями.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы представим вам техники на конечностях.

«Если тело – это империя живого человека, то какого роста должен быть ее
император? Должен ли он быть так же высок, как и вся империя? Ведь дом намного
выше, чем его хозяйка. Если мы признаем это правдой, то мы сделаем вывод, что живое
существо, человек или животное, - это организм, обладающий чистейшей материальной
и духовной составляющей. Он имеет такие огромные возможности, что ему
достаточно лишь маленького уголка в теле. Мне кажется, что жизнь внутри человека
или животного очень мала, но что именно она является той мощью, которая стоит за
физическим телом человека». (Still, 2001, 301).

ГЛАВА 14

ТЕХНИКИ НА ПОЯСАХ КОНЕЧНОСТЕЙ И КОНЕЧНОСТЯХ.

«Концепция такова, что каждый орган является членом огромного синдиката –

человеческого тела. Все органы работают для достижения общей благой цели. И все
идет отлично, пока один из членов не выйдет из строя.
Как только это случается, все братство органов бросает работу, чтобы помочь ему.
Члены синдиката не успокоятся, пока доктор не поправит все или не окажется не
способным этого сделать и попросит совета.
Голова, шея, грудь, живот, конечности – все органы входят в состав этого синдиката.
Все они заняты выполнением своей работы и поддержанием здоровья».

Andrew Taylor Still, « Osteopathie. Recherche et pratique », cтр. 23.

Верхняя конечность.

Глобальная техника на поясе лопатки в положении пациента лежа на спине.

Показания тканей.
Жалобы пациента. Кроме этого, эта область может привлечь внимание врача при работе
на черепе или шейном отделе позвоночника.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Между его головой и краем стола должно оставаться достаточно
места для предплечий врача. Врач сидит в головах. Он кладет свои руки на латеральные
поверхности плечевых костей пациента.
Точки опоры и рычаги.
Дополнительные точки опоры – локти врача, стоящие на столе. Основная точка опоры –
таз врача, сидящего на стуле.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на поясе лопатки. Основная интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за
счет постепенной компрессии плеч
пациента в медиальном направлении. Врач
должен следовать за ответом тканей до
максимальной плотности. Напряжение
создается за счет сжатия пальцев между
собой (работа собственных мышц кисти).
Замечание.
Для создания медиальной компрессии врач
должен использовать в основном вес
своего тела, а не силу рук.
Выполнение техники.
Врач следует за ответом тканей до
максимальной плотности. Он
концентрирует внимание и интенцию на области наибольшей плотности. Врач
инициирует столько циклов освобождения, сколько требуют ткани. Каждый цикл
заканчивается своей точкой покоя и небольшой экспансией. В случае блокирования
тканей в напряжении врач должен использовать вспомогательные средства: апноэ на
выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия. Часто пациент делает глубокий вдох. Иногда
вздыхает и врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Если после выполнения техники какая-либо область лопаточного пояса покажется
плотной, нужно будет выполнить локальную технику на ней. После полного
освобождения выполните технику череп/крестец/череп, чтобы уравновесить систему.

Глобальная техника на поясе лопатки в положении пациента сидя.

Показания тканей.
Эту технику нужно выполнять, когда плотность лопаточного пояса очень высока и не
позволяет добиться достоверной информации. Или когда одна сторона кажется плотнее
другой.
Замечание.
Даже если плотность лопаточного пояса не
кажется очень большой, мы советуем в
первую очередь выполнить глобальную
технику. Она позволит освободить
множество задержек энергии, которые вам
не придется затем лечить специфически.
Положение рук.
Пациент сидит на краю стола. Врач сидит
сбоку, верхом на столе (со стороны
наибольшей плотности). Врач
устанавливает плечо пациента вплотную к
своей груди, на уровне дельтовидно-
грудной бороздки. Руки врача лежат на противоположном плече пациента, пальцы
перекрещены.
Замечание.
Нужно чтобы плечо пациента упиралось именно в дельтовидно-грудную бороздку, чтобы
не создавать давление на внутренние органы грудной клетки врача, а именно, на сердце,
если опора идет на левую сторону.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – таз врача на столе.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на поясе лопатки. В данном случае, на той стороне, которая упирается
врачу в грудь. Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы освободить
задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с
объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, создавая компрессию одного плеча пациента по направлению
к другому. Врач следует за движениями тканей в направлении максимальной плотности.
напряжение создается за счет сокращения собственных мышц кистей рук.
Выполнение техники.
Врач следует за ответом тканей до максимальной плотности. Он концентрирует внимание
и интенцию на области наибольшей плотности. Врач инициирует столько циклов
освобождения, сколько требуют ткани. Каждый цикл заканчивается своей точкой покоя и
небольшой экспансией. В случае блокирования тканей в напряжении врач должен
использовать вспомогательные средства: апноэ на выдохе и усиление отказа.

Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия. Часто пациент делает глубокий вдох. Иногда
вздыхает и врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
Замечание.
Движения, совершающиеся вокруг точки опоры – груди врача, могут иметь очень
большую амплитуду. Двигаться может не только плечевой пояс пациента. Мы должны
следовать за ними, какова бы ни была амплитуда и какие бы отделы тела пациента не
приходили в движение.
Замечание.
Упор плотной стороны в грудь врача очень полезен, особенно при травматических
повреждениях плечевого пояса пациента. В случае травмы все ткани тела стягиваются к
этому плечу. Если пациент падал на плечо, то наша опора поможет воссоздать механизм
травмы и освободить задержки энергии. если врач решает работать, стоя с
противоположной стороны от плотности, то он должен будет сконцентрировать свое
внимание, интенцию и силу компрессии на зоне плотности, хотя она будет находится с
противоположной контакту стороны.
После техники.
Проведите тестирование, описное ниже. Это даст вам информацию о том, насколько
освободился пояс лопатки и какие еще зоны нужно освободить. Затем проведите технику
череп/крестец/череп, чтобы уравновесить систему.

Тестирование пояса лопатки: поиск информации. Выполняется в положении сидя.

Показания тканей.
После выполнения техник на шейном и грудном отделе врача привлекают тяги, идущие к
поясу лопатки. Кроме того, врача могут насторожить жалобы пациента и симптомы со
стороны этой области. Иногда врачу может показаться, что глобальной техники не
достаточно, и требуется дополнительная информация для локализации задержек энергии.
Положение рук.
Пациент сидит на краю стола. Врач стоит позади него. Он устанавливает ладони на
латеральные поверхности плеч пациента. Пальцы врача должны быть выпрямлены.
Точки опоры и рычаги.
Тока опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Внимание и интенция сконцентрированы на всем поясе лопатки. Интенция – не лечить, а
получить информацию.
Объективные параметры.
Врач постепенно выходит на плотность, медленно совершая медиальную компрессию
обеими руками навстречу друг другу. Он анализирует ответы тканей на этот импульс.
Напряжение создавать не нужно.
Информация от тканей.
Первая информация, которую получает врач
– плотность одной стороны по отношению к
другой. Плотность редко бывает
однородной. Обычно одна сторона кажется
плотнее другой. вот на плотной стороне и
следует сконцентрировать внимание. Затем
врач дает импульс (толчок) в медиальном
направлении и анализирует, как ведут себя
ткани в ответ на этот толчок:
- рука встречает выраженную плотность,
лежащую на поверхности тела. Эта
плотность останавливает импульс руки. Это
значит, что в первую очередь следует лечить
плотность на уровне лопаточно-плечевого
или ключично-акромиального сустава;
- ткани принимают импульс: кораблик начинает движение под действием толчка.
Кажется, что ткани вдавливаются под действием импульса. Ткани идут в определенном
направлении: кнутри и кпереди. Это означает, что лечить нужно будет грудино-
ключичный сустав;
- ткани ведут врача кнутри и кзади. Это говорит о наличие плотности на уровне первого
ребра. Хотя анатомически первое ребро и не входит в состав лопаточного пояса, эта
информация достоверна. Лечение первого ребра мы рассмотрели в предыдущей главе,
посвященной грудной клетке.

Пояс лопатки: техника на ключично-акромиальном суставе №1.

Показания тканей.
Ощущение плотности на наружной поверхности плеча, как описано выше. Либо
ощущение сохраняющейся плотности после глобальных техник.
Замечание.
В прошлом я часто пропускал поражения ключично-акромиальных суставов, потому что
не достаточно входил в плотность. Я не выходил на нужный уровень плотности и не
получал информации. Я считал, что сустав свободен, хотя он нуждался в лечении.
Тканевой подход рассматривает ключично-акромиальный сустав как ключ к области
плеча.
Положение рук.
Пациент сидит на столе, врач стоит позади него. Врач устанавливает свои пальцы
перпендикулярно ости лопатки или устанавливает второй и третий пальцы вдоль: по обе
стороны от ости лопатки. Вторая рука врача обнимает пациента и становится на ключицу,
захватывая ее щипком большого и согнутого указательного пальца.
Точки опоры и рычаги.
Врач разводит локти. Тока опоры – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание
и интенция сконцентрированы на
ключично-акромиальном суставе.
Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить
задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет компрессии лопатки и ключицы по
направлению к акромиону. Врач анализирует ответы от тканей и следует в направлении
максимальной плотности. Напряжение создается за счет сокращения собственных мышц
кистей рук.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями в том направлении, которое они указывают. Он доходит до
максимальной плотности. Врач концентрирует внимание и интенцию на области, к
которой привели его ткани. Он ощущает медленные тяжелые вязкие движения тканей.
Врач осуществляет несколько циклов освобождения. Каждый цикл заканчивается своей
точкой покоя и экспансией тканей. Пациент при этом может вздохнуть. В случае
блокирования тканей в напряжении врач должен использовать вспомогательные средства:
апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия. Часто пациент делает глубокий вдох. Иногда
вздыхает и врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест еще раз, чтобы убедиться, что зона освободилась. Если нет,
проделайте технику еще раз. Затем снова проведите тест, обнаружьте новую плотность и
расслабьте ее. В конце выполните уравновешивание системы техникой
череп/крестец/череп.

Пояс лопатки: техника на ключично-акромиальном суставе №2.

Показания тканей.
Те же, что и у первой техники. выполняйте вторую технику, если первая не дает
результатов.
Положение рук.
Пациент сидит на столе. Врач стоит сбоку от пациента. Он укладывает свои руки так,
чтобы основания ладоней приходились на ость лопатки и на ключицу, а пальцы были
скрещены над плечом.
Точки опоры и рычаги.
Локти врача разведены. Дополнительная точка опоры – скрещенные пальцы над плечом
пациента. Основная точка опоры - ноги врача на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на ключично-акромиальном суставе. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, осуществляя
постепенную компрессию основаниями
ладоней по направлению друг к другу.
Врач использует дополнительную точку
опоры – перекрещенные пальцы. Затем
врач постепенно ведет лопатку и ключицу
по направлению к акромиону, используя
для этого точку опоры на полу.
Напряжение создается за счет сокращения
собственных мышц кистей.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями в том
направлении, которое они указывают. Он
доходит до максимальной плотности. Врач
концентрирует внимание и интенцию на
области, к которой привели его ткани. Он
ощущает медленные тяжелые вязкие
движения тканей. Врач осуществляет
несколько циклов освобождения. Каждый
цикл заканчивается своей точкой покоя и
экспансией тканей. Пациент при этом может вздохнуть. В случае блокирования тканей в
напряжении врач должен использовать вспомогательные средства: апноэ на выдохе и
усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия. Часто пациент делает глубокий вдох. Иногда
вздыхает и врач. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Выполните уравновешивание системы техникой череп/крестец/череп.

Пояс лопатки: техника на грудино-ключичном суставе.

Показания тканей.
Плотность в данной области, обнаруженная при проведении техники на грудине.
Тяга от уровня плеча кпереди и кнутри при проведении теста пояса лопатки.
Положение рук.
Пациент лежит на спине, врач стоит в головах. Врач устанавливает большой палец
наружной руки на ключицу так, чтобы он смотрел в сторону грудины. Подушечку другого
большого пальца врач устанавливает на грудину так, чтобы палец смотрел в сторону
ключицы.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача- пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на грудино-ключичном суставе. Основная интенция – начать общаться
с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Используя вес своего тела, врач выходит на плотность: он постепенно сближает свои
большие пальцы, т.е. толкает кости по направлению к друг другу. Он следует за ответом
тканей на эту компрессию и выходит на максимальную плотность. Напряжение создается
за счет сокращения собственных мышц кистей.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями в том направлении, которое они указывают. Он доходит до
максимальной плотности. Врач концентрирует внимание и интенцию на плотности в
области грудино-ключичного сустава. Он ощущает медленные тяжелые вязкие движения
тканей. Врач осуществляет несколько циклов освобождения. Каждый цикл заканчивается
своей точкой покоя и экспансией тканей. Пациент при этом может вздохнуть. В случае
блокирования тканей в напряжении (что случает часто), врач должен использовать
вспомогательные средства: апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия. Врач четко ощущает глубокое освобождение тканей:
ткани тают поде его руками. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест еще раз, чтобы убедиться, что зона освободилась. Если нет,
проделайте технику еще раз. Затем снова проведите тест, обнаружьте новую плотность и
расслабьте ее. В конце выполните уравновешивание системы техникой
череп/крестец/череп.

Пояс лопатки: техника на лопаточно-плечевом суставе.

Показания тканей.
Остаточная диффузная плотность после техники освобождения ключично-акромиального
сустава.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку. Врач устанавливает руку на верхнюю часть
плечевой кости, чуть ниже ее головки: большой палец – на переднюю поверхность,
остальные – на заднюю. Другая рука поддерживает руку пациента на уровне локтя.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на
лопаточно-плечевом суставе. Основная
интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию.
Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Вначале врач осуществляет компрессию мягких тканей, чтобы выйти на уровень кости.
Затем он начинает выход на плотность. Используя вес тела, врач совершает легкую и
постепенную компрессию плечевой кости в направлении кверху. Напряжение создается за
счет сокращения собственных мышц кистей.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями в том направлении, которое они указывают. Он доходит до
максимальной плотности. Врач концентрирует внимание и интенцию на плотности в
области лопаточно-плечевого сустава. В движении может быть задействовано не только
плечо. Врач осуществляет несколько циклов освобождения. Каждый цикл заканчивается
возвратом в нейтральное положение, своей точкой покоя и экспансией тканей. В случае
блокирования тканей в напряжении, врач должен использовать вспомогательные средства:
апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя, после
которой следует мощная экспансия. Врач четко ощущает глубокое освобождение тканей:
ткани тают поде его руками. Ничто больше не стесняет сустав. Врач чувствует, как плечо
резко опускается книзу. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест еще раз, чтобы убедиться, что зона освободилась. Если нет,
проделайте технику еще раз. Затем снова проведите тест, обнаружьте новую плотность и
расслабьте ее. В конце выполните уравновешивание системы техникой
череп/крестец/череп.

Верхняя конечность: глобальный подход.

Первая цель этой манипуляции – получить информацию, которая бы позволила
локализовать уровень максимальной плотности на верхней конечности. Вторая цель –
осуществить глобальное лечение, перед тем как перейти к специфическому.
Положение рук.
Пациент лежит на спине на краю стола. Стол не должен мешать руке опускаться. Врач
держит пациента за кисть так, будто здоровается с ним.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры – пол.
Тест.
Как в технике на дисках поясничного
отдела, врач должен уравновесить
плотность и напряжение. Для этого
он постепенно сжимает кисть
пациента. Так же он должен
уравновесить вес руки пациента.
Выполнив это, врач теряет ощущение
веса конечности. Кажется, что рука
держится сама. Затем врач
осуществляет легкую тракцию,
которая больше похожа на небольшой
резкий толчок. Врач следит за
распространением этой волны по руке пациента. Он должен понять, где останавливается
эта волна: сразу же (на уровне кисти), чуть дальше (локоть) или еще дальше (плечо).
Таким образом он находит местоположение плотной зоны на уровне руки.
Техника.
Техника выполняется с использованием все тех же параметров.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на всей верхней конечности. Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Они устанавливаются так же, как в тесте, описанном выше. Врач концентрирует и
вербализует внимание и интенцию на той зоне, которая привлекла его внимание при
выполнении теста. Как только появляется движение, он следует за ним, сохраняя
концентрацию на плотной зоне. Возможно, потребуется поддерживать локоть второй
рукой.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями при их освобождении. Может потребоваться несколько циклов.
Каждый из них будет иметь свой still-point и расслабление. В конце цикла врач может
начать новый или перейти к тесту, чтобы найти новую зону плотности на уровне верхней
конечности.
Окончание техники.
После одного или нескольких циклов ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия. Врач ощущает,
что верхняя конечность удлиняется. Внезапно врач снова начинает ощущать вес руки
(потому что параметры, с которыми синхронизировался врач, изменились). Запустить
новый цикл освобождения врачу не удается.
Замечание.
Может случиться так, что одна из зон будет становится все более и более плотной по мере
того, как врач будет освобождать другие зоны на уровне руки. В этом случае глобальной
техники недостаточно. Потребуется выполнить специфическое лечение.
После техники.
Когда вы больше не чувствуете плотности на уровне верхней конечности, выполните
технику череп/крестец/череп, чтобы уравновесить систему.

Верхняя конечность: глобальная техника на локте.

Показания тканей.
Выполняйте эту манипуляцию, когда глобальный тест выявит плотность на уровне локтя.
Даже если жалобы пациента указывают на эту зону, начните работу с глобальной техники
на руке: она позволит избавиться от множества мелких задержек энергии и облегчит
выполнение специфической техники. прибегайте к специфическому лечению только
тогда, когда глобальное не помогает.
Положение рук.
Пациент лежит на спине, как при глобальном
подходе. Врач стоит сбоку. Он держит
предплечье пациента. Пальцы рук врача
перекрещены на задней поверхности
предплечья, основания ладоней стоят на
передней поверхности. Таким образом, врач
зажимает верхние части локтевой и лучевой
костей между своими пальцами и основаниями
ладоней. Врач совершает компрессию тканей,
сокращая собственные мышцы кистей, чтобы
встать на кость.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и интенция сконцентрированы на области локтя. Основная
интенция – начать общаться с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, осуществляя компрессию предплечья в сторону локтя. Он
следует за появившимися движениями тканей. напряжение создается за счет сокращения
собственных мышц кистей рук.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до их максимальной плотности и их освобождения. Затем
наступает still-point и расслабление. Затем врач инициирует новый цикл.
Замечание.
Случается, что плотность переходит из одной области локтевого сустава в другую. Как
обычно, при этом следует сконцентрировать свое внимание и интенцию на данной зоне.
Окончание техники.
Врач проводит столько циклов, сколько необходимо. После одного или нескольких
циклов ткани возвращаются в нейтральное положение. Затем наступает точка покоя,
после которой следует мощная экспансия, расплавление и таяние тканей. Запустить новый
цикл освобождения врачу не удается.
После техники.
Проведите глобальный тест, чтобы убедиться, что локоть свободен. Затем найдите другие
зоны плотности на уровне руки. Вылечите их глобальной или специфической техникой.
Когда закончите, проведите технику череп/крестец/череп.
Замечание.
Если применить тот же захват и ту же технику чуть ниже по ходу предплечья, можно
поработать на межкостной мембране.

Верхняя конечность: техника на плечелоктевом суставе и внутрикостная техника на

локтевой кости.
Показания тканей.
Выполняйте эту специфическую технику при обнаружении локальной плотности в
области плечелоктевого сустава.
Замечание.
Мы говорили, что ключично-акромиальный сустав – то ключ к плечу. На этот раз,
плечелоктевой сустав – это ключ к локтю. Самое главное – выйти на максимально
возможную плотность.
Положение рук.
Пациент лежит на спине, как при
глобальном подходе. Врач стоит сбоку,
снаружи от руки пациента. Он встает на
оба конца локтевой кости, зажимая
кость между пальцами на задней
поверхности и основанием ладони на
передней.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – ноги врача на
полу. Дополнительная точка опоры –
опора верхней трети предплечья
пациента о бедро врача.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен четко представить свои точки опоры и
рычаги воздействия. Внимание и интенция сконцентрированы на области плечелоктевого
сустава. Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы освободить задержанную
энергию. Более локальные интенции позволят вам синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, осуществляя компрессию локтевой кости по отношению к
плечевой. Для этого врач использует вес своего тела: он выполняет движение,
разворачивая свой корпус. Напряжение создается за счет сближения верхнего и нижнего
концов локтевой кости (работа собственных мышц кистей).
Выполнение техники.
Используя вес своего тела, врач следует за тканями в том направлении, которое они
указывают. Он выходит на максимальную плотность. Затем врач следует за
освобождением тканей до возврата в нейтральное положение и расслабления. Он
инициирует столько циклов, сколько потребуется. В случае остановки в напряжении, врач
должен использовать апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
После одного или нескольких циклов ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает точка покоя, после которой следует мощная экспансия и размягчение
тканей. Запустить новый цикл освобождения врачу не удается.
Замечание.
Такой же захват может быть использован для проведения внутрикостной техники на
локтевой кости. Но в этом случае, не нужно совершать компрессию в сторону плечевой
кости. Нужно сделать компрессию собственно локтевой кости и следовать за движениями
ее тканей.
После техники.
Проведите глобальный тест. Затем найдите другие зоны плотности на уровне руки.
Вылечите их глобальной или специфической техникой. Когда закончите, проведите
технику череп/крестец/череп.

Верхняя конечность: техника на плечелучевом

суставе и внутрикостная техника на лучевой
кости.
Техника идентична описанной выше. Отличие
только в положении врача. Он встает между
предплечьем и корпусов пациента и захватывает
лучевую, а не локтевую кость. Естественно, он
концентрирует внимание и интенцию на
плечелучевом суставе.

Верхняя конечность: техника на запястье.

Показания тканей.
Плотность на уровне запястья. Мы можем уточнить локализацию плотности, захватив
запястье захватом «сандвич».
Положение рук.
Пациент в том же положении, что и для предыдущей техники. Врач стоит сбоку. Он
ставит свои руки на запястье таким образом, чтобы захватить его обеими руками и
перекрестить большие пальцы рук.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на области запястья.. Основная интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Выход на плотность осуществляется за счет компрессии плотной зоны между нашими
руками. Как только начинается движение, врач следует за ним. Чаще всего в движение
включается не только область запястья. Врач должен следовать за всеми движениями,
какова бы ни была их амплитуда. Движения могут быть очень быстрыми.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до возврата в нейтральное положение. Он инициирует столько
циклов расслабления, сколько нужно.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, за ней следует
экспансия и размягчение тканей. новый цикл освобождения запустить не удается.
После техники.
Найдите и устраните другие задержки энергии на уровне запястья и всей руки. Затем
выполните технику череп/крестец/череп.

Верхняя конечность: техника на пальцах.

Показания тканей.
Врач обращает внимание на жалобы пациента.
Положение рук.
Пациент как в предыдущей технике. Врач стоит сбоку. Он захватывает дистальную
фалангу пальца «штопором»: палец пациента зажимается между проксимальными
фалангами согнутых пальцев врача (указательного и среднего пальцев). Такой захват
позволяет создать напряжение без всяких усилий – просто сжав пальцы в кулак.
Замечание.
Мы должны захватить палец пациента так, чтобы соприкасаться с его передней и задней
поверхностью. Захват за латеральные поверхности может быть болезненным.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на пальце
пациента. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить
задержанную энергию. Более локальные
интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Замечание.
Иногда очень полезно распространить внимание на всю верхнюю конечность пациента,
особенно при работе с травматическими случаями.
Объективные параметры.
Как в тесте верхней конечности, врач должен уравновесить плотность и напряжение. Для
этого он постепенно сжимает свой кулак. А так же врач должен уравновесить вес руки
пациента до ощущения невесомости конечности. Как только начнется движение, врач
должен будет следовать за ним. Чаще всего в движение включается не только палец и
кисть, но и вся рука.
Врач должен следовать за всеми движениями, какова бы ни была их амплитуда. Движения
могут быть очень быстрыми.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до возврата в нейтральное положение. Он инициирует столько
циклов расслабления, сколько нужно.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, за ней следует
экспансия и размягчение тканей. Новый цикл освобождения запустить не удается.
После техники.
Найдите и устраните другие задержки энергии на уровне руки.
Затем выполните технику череп/крестец/череп.

Техники на нижней конечности.

Пояс таза.
Мы уже рассматривали техники на тазе в главе об основных техниках. Мы не станем
возвращаться к этому вопросу.

Нижняя конечность: тест и глобальная техника №1.

Представленный подход позволяет определить, какую ногу стоит лечить в первую
очередь, а так же на каком уровне этой конечности находится плотная зона.
Положение рук.
Пациента лежит на спине. Врач стоит в ногах. Он захватывает ноги пациента под
лодыжками, сразу же над пяткой. Врач не сжимает голени пациента, но использует пятки
в качестве упора.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры – ноги врача, стоящие на полу.
Тестирование.
Как в технике на дисках поясничных
позвонков, врач должен уравновесить
плотность и напряжение. Для этого он
постепенно сжимает лодыжки пациента. А так
же врач должен уравновесить вес ног пациента
до ощущения невесомости конечностей. Как
только он добивается этого, он отклоняет свое
тело назад, осуществляя легкую тракцию, а
точнее, подавая небольшой импульс. Врач
анализирует распространение этого импульса
по длине ног. Таким образом врач легко
определяет, какая нога плотнее. А так же врач
определяет, где находится плотность: если
импульс останавливается сразу же – на
лодыжке, если подальше – на колене, если еще
дальше – на бедре. Таким образом врач
локализует зону наибольшей плотности на
ноге.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на обеих ногах. Используя информацию, полученную в тесте
(местоположение плотности), врач меняет локализацию своего внимания и интенции по
ходу выполнения техники.
Объективные параметры.
Врач медленно отклоняется назад и следует за ответом тканей на это действие.
Замечание.
Врач должен выходить на объективные параметры очень медленно и нежно, ощущая
пластичность тканей. Если он чувствует плотность, значит он установил неправильные
параметры, несоответствующие состоянию тканей.
Выполнение техники.
Врач анализирует ответы тканей нижних конечностей и следует за любыми
появляющимися движениями. Его внимание и интенция должны быть направлены туда,
откуда начинается движение. В разных циклах освобождения движение будет исходить из
разных зон. Каждый цикл заканчивается своей точкой покоя, ощущением расслабления и
удлинения ноги.
Замечание.
Несмотря на длину рычагов, использованных в данной технике, движения тканей не
имеют большой амплитуды. Потому что это внутри-тканевые движения. Они медленные,
низкоамплитудные, но глубокие.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя. Врач ощущает,
что на всем протяжении нижних конечностей, от уровня лодыжек, где стоят его руки, до
бедер, нет зон сопротивления. Кажется, что ноги равномерно удлиняются. Если врач все
ещѐ ощущает плотную зону, то эта зона больше не стремится освободить энергию. Любые
попытки запустить новый цикл освобождения бесполезны.
Замечание.
В этой технике можно отработать и вышележащие уровни – вплоть до нижних
поясничных позвонков. Для этого нужно направить на них свое внимание, интенцию и
силу тракции.

Нижняя конечность: глобальная техника №2.

Показания тканей.
Длинная тракция, идущая книзу от крестца. Ощущение большей плотности в одной ноге,
чем в другой при выполнении теста. Так же обратите внимание на симптомы пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку. Одна рука устанавливается под колено, другая
– под пятку.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на нижней
конечности пациента. Основная
интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию.
Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Как уже было описано, врач должен будет уравновесить вес конечности пациента до
ощущения еѐ невесомости. Затем врач очень медленно поднимает колено со стола, чтобы
разомкнуть его. Он постепенно сжимает ткани пациента, чтобы создать напряжение.
Выполнение техники.
Врач анализирует ответы тканей нижних конечностей и следует за любыми
появляющимися движениями. Его внимание и интенция должны быть направлены туда,
откуда начинается движение. Затем врач следует за освобождением тканей до возврата в
нейтральное положение и расслабления. В случае остановки в напряжении, врач должен
использовать апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя. Кажется, что нога
расслабляется и равномерно удлиняется. Любые попытки запустить новый цикл
освобождения бесполезны.
Замечание.
Врач может не получить описанного феномена в конце техники. Наоборот, ему может
показаться, что какая-либо зона становится все более и более плотной. Несмотря на
концентрацию внимания и интенции на ней, зоне не освобождается. Это означает, что
врачу придется выполнить на ней специфическую технику.
После техники.
Если освобождение произошло полностью, выполните глобальную технику на тазе, затем
на черепе. Если освобождение не полное, выполните специфическую технику. В конце
выполните глобальную технику на тазе, затем на черепе.

Нижняя конечность: техника на бедре.

Показания тканей.
Длинная латеральная тракция от таза. Ощущение глубокой плотности на уровне наружной
поверхности мягких тканей бедра. Жалобы пациента.
Положение рук.
Пациента лежит на боку. Бедро, на котором будет производиться техника, должно быть
сверху и быть разогнутым. Нижняя нога согнута.
Точки опоры и рычаги.
Врач стоит сбоку от пациента. Его
локти разведены. Он наклоняется
вперед и контактирует с телом
пациента в трех местах. Цефалическая
рука встает на подвздошный гребень.
Каудальная рука – на латеральную
поверхность бедра. Грудь врача
устанавливается на область большого
вертела. Основная точка опоры – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание
и интенция сконцентрированы на бедре пациента. Основная интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, сближая свои руки и создавая давление грудью на бедро по
направлению к тазу. Врач должен добиться ощущения пластичности тканей.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями при их освобождении. Может потребоваться несколько циклов.
Каждый из них будет иметь свой still-point и расслабление. Движения тканей тяжелые,
медленные, пастообразные. В случае остановки в напряжении, врач должен использовать
апноэ на выдохе и усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия
тканей по всем направлениям. Врач ощущает размягчение структуры тканей.
Замечание.
Врач должен правильно использовать вес своего тела. Если он будет давить слишком
сильно, то он будет препятствовать экспансии тканей, и ему будет казаться, что она не
наступит никогда.

Нижняя конечность: техника на колене №1.

Показания тканей.
Длинная латеральная тракция от уровня таза. Ощущение плотности на уровне колена во
время глобального подхода к нижней конечности. Невозможность расслабить плотность
глобальными техниками. Жалобы пациента.
Положение рук.
Пациента лежит на спине. Нужно разомкнуть коленный сустав, подложив под него валик.
Врач стоит сбоку. Он устанавливает свои руки на голень так, чтобы пальцы
перекрещивались на задней поверхности, а большие пальцы стояли на передней, по обе
стороны от большеберцовой бугристости. Врач контактирует с ногой пациента только в
области чуть ниже колена.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – ноги врача на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на области
колена пациента. Основная интенция –
начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач сжимает ткани за счет сокращения собственных мышц кистей рук до ощущения, что
он контактирует с костью. Затем он совершает компрессию большеберцовой кости в
сторону бедра. Врач анализирует ответы от тканей и следует в направлении наибольшей
плотности. Напряжение создается за счет сжимания пальцев между собой.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями при их освобождении. Может потребоваться несколько циклов.
Каждый из них будет иметь свой still-point и расслабление. Зоны плотности могут
располагаться в разных местах на уровне колена.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия
тканей по всем направлениям. Врач ощущает размягчение структуры тканей. врач
ощущает, как большеберцовая кость отрывается от бедра и опускается книзу. Если
подождать некоторое время, врач ощутит попеременное движение вверх-вниз
большеберцовой кости.
После техники.
Выполните глобальный тест на нижней конечности, затем освободите все обнаруженные
задержки. в конце выполните технику череп/крестец/череп для уравновешивания системы.

Нижняя конечность: техника на колене №2.

Показания тканей.
Те же.
Положение рук.
Пациента лежит на спине. Нужно разомкнуть коленный сустав, подложив под него валик.
Врач стоит сбоку. Врач сидит на стуле сбоку. Цефалическая рука встает на нижнюю часть
бедра, захватывая бедро между большим и остальными пальцами. Каудальная рука
захватывает голень.
Точки опоры и рычаги.
Врач наклоняется вперед, над коленом пациента. Он разводит локти, чтобы использовать
силу веса тела. Основная точка опоры – ноги врача, стоящие на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и
установить присутствие
(ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои
точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на
колене пациента. Основная
интенция – начать общаться с
тканями, чтобы освободить
задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач сжимает ткани за счет сокращения собственных мышц кистей рук до ощущения, что
он контактирует с костью. Затем он ведет голень и бедро навстречу друг другу. Он
следует за ответами тканей до максимальной плотности. Напряжение создается за счет
сжимания пальцев между собой.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями при их освобождении. Может потребоваться несколько циклов.
Каждый из них будет иметь свой still-point и расслабление. Зоны плотности могут
располагаться в разных местах на уровне колена.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия
тканей по всем направлениям. Врач ощущает размягчение структуры тканей. врач
ощущает, как большеберцовая кость отрывается от бедра и опускается книзу.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест на нижней конечности, затем освободите все обнаруженные
задержки. В конце выполните технику череп/крестец/череп для уравновешивания
системы.

Нижняя конечность: глобальная техника на малоберцовой кости.

Показания тканей.
Врач обращает внимание на эту область при выполнении глобального подхода.
Положение рук.
Пациент лежит на боку. Нижняя нога согнута, верхняя разогнута. Врач стоит сбоку. Он
укладывает свои основания ладоней на верхнюю и нижнюю трети малоберцовой кости.
Точки опоры и рычаги.
Врач слегка наклоняется над пациентом, чтобы использовать вес своего тела. Основная
точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на
малоберцовой кости пациента. Основная
интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию.
Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Плотность создается за счет пассивного
действия веса тела врача в направлении стола, а так же за счет сближения двух рук.
Напряжение создается за счет разгибания пальцев рук (изометрическое сокращение).
Выполнение техники.
Врач следует за тканями при их освобождении. Может потребоваться несколько циклов.
Каждый из них будет иметь свой still-point и расслабление. Зоны плотности могут
располагаться в разных местах на уровне малоберцовой кости: нужно будет
концентрировать свое внимание и интенцию на них.
Замечание.
Чаще всего, один конец кости кажется плотнее другого. Так же зоны плотности могут
располагаться по всей длине кости и межкостной мембраны. Врач может почувствовать
раскачивающиеся движения кости вокруг поперечной оси, находящейся где-то на уровне
диафиза. Именно в этом месте, на уровне межкостной мембраны, и находится плотность.
Может быть полезно встать непосредственно на эту зону.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия
тканей по всем направлениям. Врач ощущает размягчение и плавающие движения кости.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест на нижней конечности, затем освободите все обнаруженные
задержки. В конце выполните технику на крестце и на черепе для уравновешивания
системы.

Нижняя конечность: техника на верхнем конце малоберцовой кости.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на нижней конечности, глобальной техники на малоберцовой кости, или исходя
из жалоб пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку. Он устанавливает свои руки так, чтобы
основание одной ладони стояло на верхней части большеберцовой кости, основания
второй – на малоберцовой, а пальцы были перекрещены на задней поверхности голени.
Врач сокращает собственные мышцы кисти, чтобы встать на уровень кости.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки опоры и
рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на верхнем конце
малоберцовой кости пациента. Основная
интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, совершая
компрессию обеими руками по направлению
друг к другу. Он концентрирует силу
компрессии на малоберцовой кости. Врач следует за ответами тканей до максимальной
плотности. Напряжение врач создает за счет сокращения собственных мышц кистей.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до их освобождения. Может потребоваться несколько циклов.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
таяние тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест на нижней конечности, затем освободите все обнаруженные
задержки. В конце выполните технику на крестце и на черепе для уравновешивания
системы.

Нижняя конечность: техника на нижнем конце малоберцовой кости.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на нижней конечности, глобальной техники на малоберцовой кости, или исходя
из жалоб пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит сбоку.
Захват такой же, как в предыдущей технике.
Здесь основания ладоней встают на лодыжки.
Пальцы перекрещиваются на задней
поверхности нижней части голени.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки опоры и
рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на нижнем конце
малоберцовой кости пациента. Основная
интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, совершая компрессию обеими руками по направлению друг к
другу. Он концентрирует силу компрессии на нижней части малоберцовой кости. Врач
следует за ответами тканей до максимальной плотности. Напряжение врач создает за счет
сокращения собственных мышц кистей.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до максимальной плотности и их освобождения. Может
потребоваться несколько циклов.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
таяние тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест на нижней конечности, затем освободите все обнаруженные
задержки. В конце выполните технику на крестце и на черепе для уравновешивания
системы.

Нижняя конечность: техника на голеностопном суставе.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на нижней конечности, а так же исходя из жалоб пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине, врач стоит сбоку. Он захватывает нижнюю часть голени
цефалической рукой, а каудальной – пяточную кость.
Точки опоры и рычаги.
Точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на голеностопном суставе и
стопе пациента. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить
задержанную энергию. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с
объективными параметрами.
Объективные параметры.
Врач осуществляет постепенную компрессию
одной рукой по направлению к другой. Он следует за ответом тканей. Он ощущает
медленные вязкие тяжелые движения.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до максимальной плотности и их освобождения. Может
потребоваться несколько циклов.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
расслабление тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Выполните глобальный тест на нижней конечности, затем освободите все обнаруженные
задержки. В конце выполните технику на крестце и на черепе для уравновешивания
системы.
Замечание.
Техника на голеностопном суставе может привести к необходимости лечения плотности
на уровне под-таранного сустава. Нужно будет выполнить специфическую технику на
предплюсневой области.

Нижняя конечность: глобальная техника на предплюсне.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на нижней конечности, техники на голеностопном суставе, а так же исходя из
жалоб пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит на стуле в ногах пациента. Он зажимает предплюсну
между оснований своих ладоней. Пальцы врач перекрещивает на тыльной поверхности
стопы.
Точки опоры и рычаги.
Точки опоры врача – таз на стуле и ноги на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на стопе пациента. Основная
интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более
локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач осуществляет давление на ткани стопы,
чтобы достигнуть контакта с костью. Затем он
ведет ткани по направлению к пяточной кости
обеими руками. Врач следует за ответом тканей
до максимальной плотности.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до максимальной плотности и их освобождения. Движения
тканей медленные, вязкие, пастообразные. Может потребоваться несколько циклов
освобождения, каждый из которых будет иметь свою точку покоя.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
расслабление тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Вернитесь к техникам на голеностопном суставе и к глобальной технике на нижней
конечности. После этого выполните глобальную технику на тазе и черепе, чтобы
уравновесить систему.
Замечание.
Такой же подход может быть использован для работы на области плюсны. Просто
сместите руки к дистальным отделам стопы.
Нижняя конечность: техника на под-таранном суставе.
Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на предплюсне, техники на голеностопном суставе, или исходя из жалоб
пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит на стуле в ногах пациента. Медиальная рука встает
на пяточную кость. Локтевой край латеральной руки устанавливается на таранную кость
на уровне шейки. Пальцы латеральной руки выпрямлены.
Точки опоры и рычаги.
Врач немного наклоняется вперед, разводит локти, чтобы лучше использовать вес своего
тела. Точки опоры врача – таз на стуле и ноги на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги
воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на области предплюсны
пациента. Основная интенция – начать общаться
с тканями, чтобы освободить задержанную
энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врач совершает
компрессию своими руками навстречу друг
другу. Он следует за ответом тканей по направлению к максимальной плотности.
напряжение создается за счет выпрямление пальцев латеральной руки собственными
мышцами кисти.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до максимальной плотности и их освобождения. На этом уровне
часто встречаются остановки в напряжении, которые нужно будет устранить, применив
апноэ на выдохе или усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
расслабление тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Вернитесь к глобальной технике на предплюсне, затем к технике на голеностопном
суставе и глобальной технике на нижней конечности. Работайте в соответствии с
показаниями тканей. После этого выполните глобальную технику на тазе и черепе, чтобы
уравновесить систему.

Нижняя конечность: техника на кубовидной кости.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на предплюсне, техники на голеностопном суставе, или исходя из жалоб
пациента.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач сидит на стуле в ногах, чуть сместившись кнаружи.
Медиальная рука устанавливается на пяточную кость. Локтевым краем ладони
латеральной руки врач контролирует
кубовидную кость. Для этого он встает чуть
позади бугристости пятой плюсневой кости.
Пальцы этой руки выпрямлены.
Точки опоры и рычаги.
Врач слегка наклоняется над ногой пациента
и разводит локти, чтобы лучше использовать
вес своего тела. Дополнительная точка
опоры – локоть латеральной руки,
опирающийся о бедро врача. Основная точка
опоры – таз врача на стуле и ноги на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки опоры
и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на области предплюсны
пациента. Основная интенция – начать
общаться с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции
позволят вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врач совершает компрессию своими руками навстречу друг
другу. Он следует за ответом тканей по направлению к максимальной плотности.
Напряжение создается за счет выпрямление пальцев латеральной руки собственными
мышцами кисти.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до максимальной плотности и их освобождения. На этом уровне
часто встречаются остановки в напряжении, которые нужно будет устранить, применив
апноэ на выдохе или усиление отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
расслабление тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Вернитесь к глобальной технике на предплюсне, затем к технике на голеностопном
суставе и глобальной технике на нижней конечности. Работайте в соответствии с
показаниями тканей. После этого выполните глобальную технику на тазе и черепе, чтобы
уравновесить систему.

Нижняя конечность: техника на ладьевидной кости.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения этой зоны после осуществления глобальной
техники на предплюсне, техники на голеностопном суставе, а так же, исходя из жалоб
пациента.
Положение рук.
Как в глобальной технике на плюсне. Но здесь основания ладоней врача сжимают
исключительно ладьевидную кость, а не всю плюсну.
Точки опоры и рычаги.
Те же, что в глобальной технике на плюсне.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на ладьевидной кости пациента. Основная интенция – начать общаться
с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Чтобы выйти на плотность, врач
совершает компрессию своими руками
навстречу друг другу. Затем он ведет
компрессию по направлению к таранной
кости. Он следует за ответом тканей по
направлению к максимальной плотности.
Напряжение создается за счет сжатия
пальцев между собой собственными
мышцами кисти.
Выполнение техники.
Врач следует за тканями до
максимальной плотности и их
освобождения. На этом уровне часто
встречаются остановки в напряжении,
которые нужно будет устранить,
применив апноэ на выдохе или усиление
отказа.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
расслабление тканей.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Вернитесь к глобальной технике на предплюсне, затем к технике на голеностопном
суставе и глобальной технике на нижней конечности. Работайте в соответствии с
показаниями тканей. После этого выполните глобальную технику на тазе и черепе, чтобы
уравновесить систему.

Нижняя конечность: техника на большом пальце ноги.

Показания тканей.
Врач приходит к необходимости лечения
этой зоны после осуществления
глобальной техники на нижней
конечности, а так же, исходя из жалоб
пациента.
Замечание.
Техника относится не только к пальцу, но
ко всей мышечно-фасциальной цепочке,
оканчивающейся на нем.
Положение рук.
Пациент лежит на спине. Врач стоит в
ногах, сбоку. Дистальная рука захватывает большой палец «штопором» (захват описан в
технике на пальцах руки). Вторая рука устанавливается под колено, чтобы разомкнуть его
за счет небольшой флексии.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на большом пальце ноги пациента, а так же на мышечно-фасциальной
цепи, оканчивающейся на нем. Основная интенция – начать общаться с тканями, чтобы
освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными параметрами.
Объективные параметры.
Очень медленно и постепенно врач компримирует большой палец по направлению к
колену. Он следует за ответами тканей. напряжение создается за счет сжатия пальцев
обеих рук врача между собой.
Выполнение техники.
Врач следует за любыми движениями тканей до максимальной плотности и их
освобождения. Может потребоваться несколько циклов освобождения.
Окончание техники.
Ткани возвращаются в нейтральное положение. Наступает точка покоя, затем экспансия и
расслабление тканей. Врач ощущает удлинение пальца.
Инициировать новые циклы освобождения не удается.
После техники.
Вернитесь к глобальной технике на предплюсне и глобальной технике на нижней
конечности. Работайте в соответствии с показаниями тканей. После этого выполните
глобальную технику на тазе и черепе, чтобы уравновесить систему.
Замечание.
Эта техника приносит облегчение пациентам с hallux-valgus.

Вопросы и ответы.

Если мы каждый раз будем выполнять технику череп/крестец/череп, это займет

много времени.
Совсем не обязательно. Каждый тур техники дает нам информацию о том, что нужно. Это
ускоряет нашу работу. Например, когда после лечения стопы врач переходит к
глобальной технике на нижней конечности, он быстро ощущает, есть ли аномалия. Если
ее нет, уравновешивание пройдет очень быстро. Затем, когда врач снова встанет на таз, он
может снова почувствовать тягу в сторону крестцово-подвздошного сустава. Он должен
будет лечить крестцово-подвздошный сустав, затем и весь таз. После этого врач
переходит к черепу. Если врач правильно выполнит первую фазу способа действия (modus
operandi), последующие фазы пройдут очень быстро. Это произойдет потому, что врач
будет более легко получать перцепторную информацию.

Вы ничего не говорите об анатомии. Она нам не нужна?

Конечно же нужна. Но я предполагаю, что пишу свою книгу для остеопатов, которые
выучили и овладели анатомией. Я не могу добавить ничего нового, поэтому и не говорю
об анатомии.

Но Стилл говорил, что остеопатия – это анатомия и еще раз анатомия…

На самом деле, он говорил следующее: «Остеопат должен помнить, что в первую
очередь он должен выучить анатомию, в последнюю очередь он должен выучить
анатомию, и что он должен всегда учить анатомию». (Still, 1902, 12). Есть и другое
высказывание, полное юмора: «Мне бы хотелось, чтобы вы знали анатомию настолько
хорошо, что эти знания вылетали бы у вас изо рта быстрее, чем «ой!» у голландца,
поранившего палец. Это должно стать вашей второй натурой. Это должно стать
такой же неотъемлемой частью вас, как месса – часть пастора. Нельзя пренебрегать
этими знаниями, если мы хотим продолжать работать». (Still, 1998, 256).
Давайте расставим все по своим местам. Анатомические исследования были неотделимы
от исследований Стилла. Во времена Стилла знания анатомии и физиологии составляли
основу подхода остеопата. Они позволяли ему логично рассуждать и вырабатывать
терапевтический подход. Этот подход был абсолютно новым и оригинальным для
американского Среднего запада эпохи Стилла. Именно по этой причине Стилл и его
соратники рассматривали анатомию как науку, в том смысле, которым она была наделена
в их времена. Поэтому они и придавали ей так много значения.
«Что же исчезло с его уходом? (имеется в виду уходом Стилла). Разве исчезла анатомия,
физиология, патология биохимия и т.п.? Нет. Но как стало не хватать его ценнейшей
философии. А на самом деле, нам стало не хватать его ценнейшей остеопатии, которую
он нам завещал. Мы забыли о его завещания «копать» в философском и практическом
смысле. Живя таким образом, мы настолько скомпрометировали себя, что практически
исчезли». (Masiello, 2000, 21).
И наконец, когда Стилл говорит об анатомии, он не все говорит о том, как он ее
воспринимал: «В течение многих лет Стилл был погружен в исследования нормальных и
ненормальных положений анатомических единиц. Он выработал для себя ментальный
образ каждого сустава человеческой мозаики. До изобретения Вильямом Рентгеном
лучевого аппарата единственными инструментами, которыми располагал Стилл, были
наблюдательность, деликатность прикосновения и этот ментальный образ. Именно с их
помощью Стилл отличал нормальное от ненормального. Кроме того, он различал ауру,
вибрации человеческого тела, каждого пациента. Эта информация давала ему сведения о
состоянии больных. Не обладая сверхъестественными способностями Стилла, его
ученики надеялись, что рентгеновский аппарат, увеличивая вибрации, сможет заменить
им визуализацию. Старый Доктор скептически относился к использованию аппаратов.
Вот что он говорил своим ученикам: «Рентгеновские лучи, увеличивая вибрации,
позволяют нам видеть сквозь поверхность тела то, что наши глаза видеть не могут.
Почему бы не тренировать наше сознание делать это?» (Trowbridge, 1999, 238-239)
Кажется, Стилл видел в анатомии нечто большее, чем ее материальная составляющая.
Я считаю, что анатомия необходима остеопатам, чтобы представлять, как устроена
система тела, и для того, чтобы ориентироваться в пространстве этой системы. Я считаю,
что анатомия становится бессознательным знанием, о котором не обязательно упоминать
каждый раз, когда говоришь об остеопатии. Мы много говорили о присутствии, т.е. об
ослаблении захвата, расслаблении. Использовать присутствие – не значит забыть все, что
мы учили до этого. Это значит поэкспериментировать с настоящим моментом жизни,
жизни нашего пациента, понять то, что эта жизнь хочет нам сообщить. Если мы будем
цепляться за нижние уровни конуса знания, мы никогда не поднимемся выше. Путь на
вершину конуса – это не усилие, а ослабление захвата, расслабление.

Вот чем мы займемся сейчас.

Мы поговорим о детях и о новорожденных. Нам кажется, что работа с этой группой
пациентов кажется очень сложной нашим ученикам.

«Прежде чем вправить любую кость тела, какой бы они ни была и на какое бы
расстояние он не сместилась с ее законного места, вы должны расслабить все
структуры, прикрепляющиеся к ней. Помните, что когда кость не сочленяется
нормальным образом, мышцы и связки, окружающие ее, раздражаются и создают
постоянную контрактуру». (Still, 2001, 42).
 ГЛАВА 15

ДЕТИ.

«Дети – это проявление того, что Бог хочет, чтоб это мир существовал».
Laurence J.Peter, Les Ordonnances de Peter, стр.216.

В начале моей карьеры работа с детьми доставляла мне много хлопот. Дети постоянно
плачут, вертятся, они кажутся хрупкими, все время боишься причинить им боль, родители
беспокоятся… Такие же проблемы встречают участники семинаров по тканевым
техникам. Это привело меня к необходимости написать главу, посвященную этому
вопросу. Ее целью не является напомнить вам базовые элементы работы с детьми, с точки
зрения анатомии, акушерства и остеопатии. Моя цель – показать вам, как тканевой подход
может сделать работу с детьми более легкой и более эффективной.

Немного истории.

Долгое время лечение детей, а особенно младенцев, было для меня не простой задачей. На
самом деле, я начал работу в этой области, располагая очень малым количеством знаний.
Весь мой багаж составляли несколько лекций Виолы Фрайман, усердно переведенных
мною, книга Гарольда Магуна, и несколько простых рекомендаций, типа «Работая с
маленьким ребенком нельзя аггравировать дисфункцию…»

После работы с группой французских остеопатов, в которую входили Рене Кегине и Франсис Пейралад (Rene Queguiner,
Francis Peyralade) Гарольд Магун дал устное разрешение Рене Кегине на перевод второго издания своей книги. Речь
шла об издании 1996 года книги для учащихся. В последствии перевод этой книги нелегально передавался из рук в руки
в среде остеопатов. Эта книга послужила источником знаний в краниальной сфере для многих специалистов.

«Вещь» или существо?

В начале своей карьеры у меня не было своего особого мнения о маленьких детях. Я
рассматривал их скорее как предметы, немного странные вещи, которые занимаются тем,
что спят, сосут молоко и пищат. Это мнение было результатом моего личного жизненного
опыта и моего образования – знаний по анатомии, физиологии. Так же источником знаний
для меня служил учебник по акушерству, который я по случаю купил в магазине старой
книги, чтобы познакомиться с явлением родов. Эта книга представляла ребенка, как вещь,
что заставляло неосознанно смотреть на детей, как на предметы. Живые предметы, не
более того. На самом деле, я никогда не задавался вопросом «А что такое ребенок?».
И вот, случились два события, перевернувшие мои представления о детях и
новорожденных. Первое – встреча с Виолой Фрайман. Второе – чтение книги Фредерика
Лебуае (Frederick Leboyer). После этих событий я перестал считать детей живыми
предметами, и стал рассматривать их как сознательные существа. Для меня это было
откровением.
Увидев, как Виола Фрайман работает с детьми и новорожденными, я был потрясен. Я
чувствовал, что что-то происходит, но не мог это выразить. В кабинете царило
присутствие чего-то особенного. Точнее сказать, особое качество присутствия: ощущение
остановки времени. И вдруг, я понял: она относится к ребенку, как к существу. Казалось,
она действительно общалась с ним без слов. В последствии я понял, почему с ней дети
никогда не плакали: они были благодарны ей.
Каким бы странным это не казалось, в те времена в медицинской среде к детям
относились как к предметам (а изменилось ли что-нибудь?). В этот же период (дело было
в 1974 году) я прочел книгу Фредерика Лебуае «За роды без насилия». Она потрясла меня.
Естественно, я был возбужден работой Фрайман, поэтому все написанное в книге
показалось мне особенно верным. А книга в то время подняла много шума, главным
образом из-за того, что в ней автор относился с уважением к ребенку и к его взгляду на
мир. Для многих оказалось неприемлемым изменить свою точку зрения, и относиться к
ребенку не как к вещи, а как к существу.
С тех пор я начал работать с детьми и младенцами, исходя из совершенно иной точки
зрения. Я стал относиться к ним не как к вещам, а как к существам. Итак, мое отношение
к ребенку изменилось, но мои трудности в работе с детьми не покинули меня. Дети по
прежнему начинали плакать, как только я клал руку на им голову. Я понимал, что что-то
делаю неправильно. Но так как вербальное общение с ребенком было исключено, я не мог
понять, что именно не так.

Маленькая «хрупкая вещь».

В одном из интервью Фредерик Лабуае рассказал, как он, будучи классическим акушером
по образованию, стал работать по принципу «роды без насилия». Он пережил
собственные роды. Я даже не представлял, что такое возможно! Я решил, что должен и
сам проделать это, но не мог найти никого, кто помог бы мне. Поэтому моя идея повисла в
воздухе. Но, как оказалось, эта идея не погибла на корню. Очень скоро я обнаружил
статью американского психиатра Артура Янова (Arthur Janov), которая называлась
«Первый крик». В ней автор рассказывает об осознанном переживании пациентом
момента рождения и даже перинатальных травм, которые наложили отпечаток на всю его
последующую жизнь. В то время эта совершенно новая информация очень интересовала
меня: ведь дело было задолго до появления сомато-эмоционального подхода Джона
Апледжера).
Несколько лет спустя, на одном из семинаров по развитию личности, я подвергся сеансу
регрессивной практики, и снова пережил собственное рождение. Я физически
почувствовал очень сильное давление и механическую нагрузку. Они приходились не
только на череп, но на все тело. Я отлично понимал, что речь идет о родах, и чувствовал,
что снова переживаю эти события. Мне не было больно, но я ощущал дискомфорт. А вот
мои эмоциональные переживания были намного сильнее. Преобладало ощущение паники,
вызванное ощущением того, что я застрял, что меня сдавило, что меня закручивает в
разные стороны, что я не могу выбраться. А иногда я чувствовал, что задыхаюсь, и боялся,
что вот-вот умру.
Этот опыт, следуя выражению Сатерленда, дал мне знание, а не просто информацию:
«Это единственный способ для меня узнать, что происходит. Если бы опыты
проводились на ком-то другом, то потом этот человек мог бы рассказать мне о них,
объяснить. Я бы получил информацию, но не истинное знание». (Strand Sutherland, 1962,
38). Благодаря тому, что я пережил, я понял, что ребенок – это не маленькая хрупкая
вещичка. Чтобы пережить роды и остаться в живых, нужно быть чрезвычайно крепким и
прочным. Когда я понял это, исчезли предрассудки, которые мешали мне войти в
структуру тканей младенца.

А если «вещь» наделена сознанием?

До того, как я пережил этот эксперимент, во мне царило двойственное отношение к
ребенку. С одной стороны – это существо, наделенное сознанием. С другой – тело, вещь,
объект лечения. А этот опыт действительно дал мне понять, что эта вещь наделена
сознанием, что она живет и записывает информацию не только физического свойства, но
и психического и эмоционального. Я так же понял, что жизнь не проявляется по-разному
во взрослом и в ребенке. Поэтому нет смысла применять к детям другой подход, чем к
взрослым пациентам.
В это время я начал применять установку параметров у взрослых пациентов. Это решила
мои проблемы с пальпацией. И я решил применить те же параметры и процедуры в
лечении детей. Я начал использовать в работе с детьми не только присутствие, внимание и
интенцию, но и плотность, напряжение и скорость. Это позволило мне открыть очень
интересные явления, которые, однако, в начале сбивали меня с толку.

Большая плотность.
Итак, мой личный опыт устранил мой страх перед вхождением в структуру ребенка. Стоя
на черепе, я начал чувствовать движения… но лишь у некоторых детей. А у некоторых я
обнаруживал такую плотность, о которой и не мог подозревать. Раньше, во время моего
обучения остеопатии, когда моя пальпация была неуверенной, я не входил в структуру
черепа детей и не мог ощущать плотности. Мало-помалу я начал следовать за тканями. В
результате, моя пальпация становилась все более уверенной, а мои сомнения
улетучивались. Но я до сих пор продолжаю удивляться мощности механических нагрузок,
которые приходится прикладывать к черепам некоторых детей, чтобы следовать за
тканями для их освобождения. Иногда, чтобы ситонизироваться с тканями черепа ребенка,
приходится прикладывать очень значительные усилия.

Структура спонтанно идет в сторону коррекции.

Мой личный опыт и уверенность в том, что необходимо входить в структуру ребенка,
поставили под сомнение еще одно утверждение, которое не давало мне покоя во время
обучения: «Нельзя аггравировать дисфункцию у детей». Однажды я синтонизировался и
синхронизировался с тканями ребенка и вдруг понял, что после небольшой аггравации
ткани спонтанно сами собой начинали двигаться в сторону коррекции. Так, будто они
знали нужное направление. Это очень заинтересовало меня. Позже я изучил труды первых
американских остеопатов и обнаружил, что и они чувствовали это. В первом издании
своей книги Магун пишет: «Этот тип моделирования соответствует приложению
небольшого надавливания в заданном направлении, определению действия мембраны
взаимного натяжения и применению этого ограничения, так же как и мощности
«прилива» и спинно-мозговой жидкости, для достижения изменений». (Magoun, 2000,
211). Достаточно применить эту процедуру ко всему черепу, чтобы получить желаемые
коррекции. Ткани сами проведут коррекцию, т.к. имеют тенденцию к само-коррекции.

Магун говорит о моделировании черепа новорожденного, деформированного при родах.

К сожалению, мы не располагаем первой версией книги 1966 года.В переиздании 1976

года написано: «Прямое воздействие – это манипуляция выбора до того момента, пока
структуры не достигнут такой же формы, как у взрослого. Нужно осуществить легкое
движение костей в том направлении, в котором они шли при установлении дисфункции».
(Magoun, 1976, 241). Мы расценили это как необходимость идти против дисфункции, т.е.
прикладывать к структуре силу извне. А должны были понять, что нужно слушать, нужно
поддаться структуре и следовать за тем, что она нам поведает…
Как не удивиться тому, что структура поддается с таким трудом? В этом издании ключом
к пониманию Магун делает слово «моделирование». «В процессе моделирования, или
пластического изменения, нужно найти напряжение, присутствующее в мембране
взаимного натяжения, и следовать за ним. Используйте легкое направленное давление и
используйте эту помощь тканей, чтобы осуществить задуманное изменение. Если
нужно, используйте флуктуацию спинно-мозговой жидкости». (Magoun, 1976, 241).
Первое издание книги намного более ясное. Термин «сила прилива» более выразительный
и недвусмысленный, чем «флуктуация спинно-мозговой жидкости», использованный в
переиздании 1966/76 года. Сила прилива ясно означает, что нужно использовать
внутренние силы… На самом деле, достаточно присоединиться к ним и слушать их. Они
скажут то, что должны сказать.

Серьезные эмоциональные нагрузки.

Пережитое мною рождение позволило мне почувствовать сильные эмоции, которые
сопровождают роды. С тех пор меня больше не удивляли крики и плач новорожденных.
Они стали казаться мне логичными, соответствующими тем травмам тканей, которые
переживала структура ребенка во время родов. Еще я понял, что мне мешали не сами
крики ребенка, а тот резонанс, который они вызывали во мне самом. Они пробуждали во
мне мои неосознаваемые воспоминания о пережитом.
Так же кроме моих собственные переживаний (паника) во время родов присутствовали и
переживания других людей: моей матери, которая боролась с болью и усталостью,
ощущением, что у нее никогда не получится, боролась с раздражением и спешила скорее
закончить… Только когда я сам пережил эту ситуацию вновь, я смог понять разницу
между моими собственными переживаниями и переживаниями других людей. Раньше они
были перемешаны. Когда я избавился от переживания собственного опыта, крики ребенка
стали вызывать меньше резонанса во мне. Я не стал бесчувственным, но смог более легко
следовать за процессом освобождения, сопровождать процесс освобождения физических и
эмоциональных нагрузок рождения.
Так как я больше не переживал, моя пальпация улучшилась. Как при работе с взрослым, я
мог теперь концентрироваться на ответах тканей, которые были необходимы мне для того,
чтобы помочь освобождению. Я понял, что плач ребенка связан с циклами освобождения.
В начале цикла ребенок начинает плакать, или плачет сильнее. В конце цикла ребенок
успокаивается. А в начале нового цикла снова начинает плакать. К концу сеанса ребенок
успокаивается, а иногда засыпает.

Рождение – глобальный процесс.

После эксперимента с моими собственными родами, я понял, что этот процесс затрагивает
не только череп, но и все тело. Краниальные остеопаты концентрируются на черепе и его
содержимом. Но очевидно, что в процесс включается все тело ребенка. Как врачи, мы
должны рассматривать все тело в целом. На практике я стал работать на всей системе
тела, чтобы провести демоделирование механических нагрузок родов. В частности, я
работаю на позвоночнике и тазе, прежде чем перейти к черепу. Такой подход размыкает
систему черепа и позволяет легче работать на уровне черепа. мы опишем эту технику
далее.

Длинная история новорожденного.

На самом деле, новорожденный приходит в мир с уже длинной историей. Задолго до
рождения его тканевая структура записала множество информации о многочисленных
ситуациях из жизни плода, которые могли спровоцировать появление задержек энергии.
На появление задержки энергии влияет не столько мощность провоцирующей ситуации,
сколько условия, в которых плод ее пережил. Для плода нет разницы между ситуацией,
происходящей с ним самим, и той, которая происходит вокруг него. Иными словами, все
плод переживает все, что происходит вокруг него.
Эта концепция, в совокупности с нашими знаниями об эмбриологическом развитии,
позволила нам лучше понять некоторые аномалии функционирования системы тела.
Ситуации, пережитые беременной женщиной, могут отразиться на плоде, и нарушить его
развитие и функционирование в дальнейшем. Сегодня остеопаты очень много
занимаются эмбриологией. Некоторые, например Роббер Русс (Robert Rousse),
интересуются отпечатками на тканях, которые появились в структуре ребенка при
неправильном его положении в матке. Тем, кто интересуется этой темой, я советую
посетить его семинары.

Modus operandi применительно к ребенку и новорожденному.

Способ действия при лечении младенцев и детей не сильно отличается от того, который
мы используем для взрослых. Существуют лишь некоторые технические отличия,
связанные с недавними родами, размерами ребенка и нуждами ребенка. Основной задачей
является глобальный подход. Именно этот факт заставил меня в первую очередь
использовать технику глобального освобождения при работе с новорожденными.

Техника глобального освобождения тела у новорожденного.

Показания тканей.
Вне зависимости от симптомов, на которые жалуются родители, эта техника направлена
на лечение всей глобальности тела ребенка. Она демоделирует механические нагрузки,
которые ребенок получил в процессе родов, а иногда и раньше. Именно эти нагрузки
иногда замыкают всю систему. Чем раньше остеопат выполнит эту технику, тем лучше.
Потому что у системы тела будет меньше времени, чтобы запустить процессы
компенсации. К тому же, не успеют еще развиться различные аномалии, связанные с
трудными родами.
Положение рук.
Ребенок лежит на спине. Врач стоит сбоку от него. Цефалическая рука врача
подкладывается под головку ребенка. Пальцы охватывают затылочную кость, они должны
быть направлены в сторону крестца. Каудальная рука встает между ногами ребенка под
крестец. Пальцы направлены в сторону головы. Врач разводит свои локти. Нужно
отрегулировать высоту стола таким образом, чтобы врачу не пришлось чрезмерно
сгибаться.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры врача – пол.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить
присутствие (ослабление захвата). Врач
должен четко представить свои точки
опоры и рычаги воздействия. Внимание и
интенция сконцентрированы на всей
совокупности тела ребенка. Основная
интенция – начать общаться с тканями,
чтобы освободить задержанную энергию.
Более локальные интенции позволят вам
синхронизироваться с объективными
параметрами.
Объективные параметры.
Врач медленно приподнимает головку и
крестец ребенка со стола. Врач
уравновешивает их вес и
синхронизируется с их плотностью. Очень
медленно и постепенно врач совершает
компрессию черепа в сторону крестца. Он
анализирует, каком направлении двигаются ткани. Очень часто информация приходит к
врачу очень быстро.
Выполнение техники.
Структуры приближаются к точке максимальной компрессии тканей. Эта точка не
обязательно будет находиться на основании черепа. Иногда она находится на
позвоночнике. Врач следует за тканями к их максимальной плотности. Он фокусирует
свое внимание и интенцию на плотной зоне и следует за тканями при их освобождении.
Иногда для освобождения одной зоны требуется несколько циклов. Каждый цикл
заканчивается возвратом структур в нейтральное положение, наступлением точки покоя и
ощущением удлинения тела. В это время часто меняется поведение ребенка: он
успокаивается. Но в начале нового цикла освобождения он снова возбуждается. Новый
цикл может относиться к прежней зоне задержки энергии или к новой.
Окончание техники.
После нескольких циклов освобождения ткани возвращаются в нейтральное положение.
Затем наступает still-point. После этого врач ощущает удлинение тела ребенка. Начать
новые циклы освобождения не удается.
Замечание 1.
Вас могут удивить закручивания, ротации и торсии тела ребенка, особенно в области
шейно-черепного перехода. Одни лишь ткани знают… Мы должны следовать за всеми
запросами тканей. Если мы этого не сделаем, они не смогут освободиться.
Замечание 2.
Эта техника может привести к тому, что тело ребенка вернется к внутриматочному
положению, в котором оно перенесло нагрузку. В зависимости от тяжести компрессии и
способности тканей к освобождению, может понадобиться выполнить эту технику
несколько раз в течение нескольких сеансов.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп. После глобальной техники иногда череп
освобождается потрясающим
образом.

Вариант выполнения техники.

Когда у ребенка есть нарушения
на уровне нижних конечностей, в
частности, стоп, можно
выполнить следующую технику.
Ассистент или один из родителей
фиксирует череп. Врач
осуществляет компрессию от
уровня стоп. Движения ног
ребенка может иметь очень
большую амплитуду и казаться
абсолютно не физиологичным.

Техника на диафрагме и печени.

Показания тканей.
Основным показанием является инерция тканей. Врач ощущает, что вне зависимости от
плотности и напряжения структуры, ткани ребенка отказываются общаться. Кроме того
показанием для выполнения техники являются регургитации, срыгивания и проблемы с
пищеварением.
Положение рук.
Врач сидит на стуле около края стола. Он усаживает ребенка на стол так, чтобы тот
опирался и грудь врача. Врач укладывает руки в подмышечные впадины ребенка так,
чтобы локтевой край ладони контактировал с нижней частью реберной решетки ребенка.
Врач встает на ребра, но не старается проникнуть пальцами под ребра. Так же врач может
перекрестить пальцы своих рук.
Точки опоры и рычаги.
Основная точка опоры – таз врача на стуле и ноги на полу.
Субъективные параметры.
Врач должен укорениться и установить присутствие (ослабление захвата). Врач должен
четко представить свои точки опоры и рычаги воздействия. Внимание и интенция
сконцентрированы на области диафрагмы и печени. Основная интенция – начать общаться
с тканями, чтобы освободить задержанную энергию. Более локальные интенции позволят
вам синхронизироваться с плотностью и напряжением структур.
Объективные параметры.
Врач выходит на плотность, осуществляя легкую постепенную компрессию грудной
клетки по направлению к позвоночнику. Он следует за ответами тканей на это
воздействие. Информация приходит очень быстро.
Выполнение техники.
Может потребоваться несколько циклов для освобождения нескольких плотных зон в
различных областях тела ребенка. Врач локализует плотную зону, концентрирует на ней
свое внимание и интенцию, и
следует за тканями до их
освобождения. Ткани
возвращаются в нейтральное
положение, наступает still-
point, а затем экспансия
тканей.
Окончание техники.
После нескольких циклов
освобождения ткани
возвращаются в нейтральное
положение. Затем наступает
still-point. После этого врач
ощущает четкую экспансию
тканей. Начать новые циклы
освобождения не удается.
Замечание 1.
Часто врач замечает
торсионные движения диафрагмы. Печень может быть очень плотной.
Замечание 2.
Особенно часто ткани кажутся инертными у детей, которые страдают отитами, рино-
фарингитами и другими хроническими инфекциями. Тканевая концепция связывает
инерцию тканей с токсемией. Ключом к работе с этими проблемами, как и у взрослых,
является область печени.
Так же инерция может быть следствием нутритивных проблем (молоко), вакцинаций и
приемом антибиотиков. Нельзя забывать и об эмоциях.
После техники.
Выполните технику череп/крестец/череп. Обычно она серьезно освобождает ткани. Затем
продолжите обычное лечение, следуя указанию тканей структуры тела ребенка.

Вопросы и ответы.

Как вам удается что-то почувствовать, когда ребенок постоянно двигается?

Я не смогу дать вам рецепта для решения этой проблемы. Я могу лишь рассказать, как я
постепенно решал эту проблему и практически избавился от нее. Во-первых, по мере того,
как улучшалась моя пальпация, я стал способен концентрироваться на движениях
освобождения тканей и не обращать внимания на все другие движения. Это похоже на
общение с человеком, несмотря на окружающий шум и тряску. Именно способность
фокусировать внимание позволяет нам общаться с другим человеком. То есть, нужно
работать над присутствием и вниманием. Со временем они улучшатся.
Вам так же будет легче, если вы будете держать в уме, что вы общаетесь со структурой,
наделенной сознанием. На объекте физического мира очень трудно сосредоточить
внимание. А на объекте, с которым можно общаться, это сделать намного проще. Потому
что в этом случае происходит движение потоков в обоих направлениях, потоки стараются
уравновеситься, и внимание остается сконцентрированным.
К тому же, я заметил, что одно только мое отношение к движениям ребенка могло мешать
мне. Как только ребенок начинал двигаться, я смещал свое внимание на его движения:
мне хотелось, чтобы их не было. Одно только это отношение неприязни к движениям
ребенка нарушало перцепцию движений освобождения тканей. Мне потребовалось долгое
время, чтобы суметь принять всѐ, что происходит, и не смещать своего внимания с
освобождения.
И, наконец, нам может помочь игра. Лучше всего отвлечь ребенка, направить его
внимание на что-либо. Это можно сделать, попросив родителей поиграть с ним. В моем
кабинете есть множество игрушек, эффективность которых проверена временем! Можно
попросить родителей спеть ребенку песенку, почитать сказку, рассказать историю…
Изобретайте!

Так значит, вы не пытаетесь сделать так, чтобы ребенок не плакал?

Я не это имел ввиду. Я хотел сказать, что мой личный опыт показал мне, что плач
соответствует процессу освобождения от страданий и блокированных эмоций. Я смог
избавиться от собственных эмоциональных переживаний, что сделало меня менее
чувствительным к плачу. Это позволило мне не добиваться того, чтобы ребенок не плакал
любой ценой. Но если есть возможность добиться большего комфорта, нужно это сделать.
В первой части лечения (техника череп/крестец/череп) не нужно делать ничего, кроме как
слушать, быть внимательным и следовать за тканями. Плач ребенка является частью
процесса освобождения, поэтому я не делаю ничего, чтобы прекратить этот плач. Я
воспринимаю его как проявление страдания, от которого освобождается ребенок.
Во второй части лечения мы можем попросить маму занять внимание ребенка (как
описано выше). Если я работаю с грудничком, то я прошу мать начать кормить его
грудью, и работаю во время кормления. Если мать не кормит грудью, то можно дать
ребенку рожок, и работать, пока он ест. Сосание помогает системе раскрыться, при
условии, что вы ее хотя бы немного освободили.

Допускаете ли вы присутствие родителей на сеансе?

В большинстве случаев, да. Во всяком случае, при работе с новорожденными и
маленькими детьми (пока они не способны по настоящему разговаривать). Основная
причина в том, что семья – это живая система, в которой каждый член семьи воздействует
на других и на всю систему. Изолировать одну часть системы и лечить ее – это не
логично. Когда у ребенка есть какая-то проблема, она касается всей семьи, и часть
внимания всей семьи устремляется на эту проблему. Иногда сама семья является
связующим звеном в проблеме ребенка. Всякие человеческие отношения очень сложны,
но реальны. Лучший способ работы с этой сложностью на сегодня для меня – это
направить внимание на всю глобальность семьи. Это заставит хоть что-то работать и
заставит систему адаптироваться к изменениям: «Даже малейшее изменение внутри
ригидной системы запускает цепную реакцию, которая меняет всю систему».
(Watzlawick, 1993, 75). Осознаем мы это или нет, остеопат – это системный врач.
Итак, я предпочитаю работать с ребенком в присутствии его родителей, потому что он
являются частью его проблемы. Иногда даже мне удается направить свое внимание на
всех присутствующих в кабинете.
К тому же, у маленького ребенка еще очень крепка связь с матерью. Ребенок
сталкивается практически с теми же проблемами, что мать, и наоборот. Если вы мне не
верите, то попробуйте попросить мать вспомнить момент родов во время сеансе…
По мере роста ребенка он получает больше независимости. Начинаются другие проблемы.
Мое отношение зависит от причины обращения, от отношении, которые я замечаю в семье
в ходе предыдущего сеанса, а так же от сложившихся отношений между ребенком и мной.
Когда ребенок начинает плакать, я чувствую, что родители начинают беспокоиться
и чувствовать себя неуютно.
Я не смогу дать вам волшебного средства для решения этой проблемы. Прежде чем начать
лечение, я стараюсь объяснить, что я собираюсь сделать, и что будет происходить. Я
предупреждаю, что ребенок начнет плакать, и что это будет беспокоить родителей. Я
объясняю, что это связано с переживаниями прошлого, но что сегодняшнее страдание
ребенка не имеет ничего общего с тем, что он пережил раньше. И наконец, я говорю, что
лучше выразить, чем держать в себе.
Каким бы ни был возраст ребенка, я объясняю малышу, что я собираюсь сделать, и как это
отразится на нем. Не забывайте, что ребенок – сознательное существо. Он не может
объясниться словами, потому что его система тела не позволяет ему этого, но они
понимает вашу интенцию, а вы можете понять его. Будьте внимательны к его существу.
Мы думаем, что раз ребенок не может ничего сказать, то ему нечего сказать или он ничего
не чувствует. Это абсолютно неверно!
Несмотря на все объяснения, когда ребенок начинает плакать, родители волнуются. На
самом деле, они же тоже однажды родились, поэтому входят в резонанс с ребенком. К
тому же, когда они видят, как их маленький хрупкий человечек подвергается торсии во все
стороны, плачет и страдает, им трудно это вынести. Ваше спокойствие, уверенность,
манера разговаривать, ваши объяснения и т.п. – все это позволит процессу протекать так,
как он должен. Включите родителей в поле вашего внимания. Ни в коем случае не
отстраняйте их под предлогом, что они вам мешают. И последнее, что может вам помочь:
заставьте родителей участвовать. Всегда легче участвовать в трудной ситуации, чем
пассивно наблюдать. Попросите одного из них зафиксировать часть тела ребенка, даже
если на самом деле это не требуется. Для родителей это лучше, чем оставаться просто
зрителями. Попросите их поговорить с ребенком, занять его чем-либо, если это поможет.

Что вы думаете о коровьем молоке?

Однажды, я услышал, как на этот вопрос ответила Виола Фрайман: «Коровье молоко –
это замечательный продукт … для бычков». Этот шокирующий ответ – единственный
способ поколебать сложившееся мнение. Лоббисты отлично справились со своей работой:
сегодня молоко (коровье) считается полезнейшим продуктом питания. Это мнение прочно
засело в наше сознание. Итак, у меня нет цели опровергнуть сложившийся стереотип. Это
бесполезно. Коровье молоко было и долго еще останется продуктом, которым будут
кормить детей с полной уверенностью в правильности этого поступка. Я хотел бы
взглянуть на это с другой стороны: любая жизненная ситуация, в том числе и питание –
это относительная ситуация. В случае с питанием нужно рассматривать как сам продукт,
так и его потребителя и условия их встречи.
Продукт.
Единственным по настоящему адоптированным продуктом для питания малыша является
материнское молоко. Его состав отличается от состава коровьего молока. И материнское и
коровье молоко служит для того, чтобы доставить малышу все необходимые ему
элементы. Но «Психоэмоциональная и интеллектуальная деятельность маленького
человека и маленького теленка очень отличается». (Le Berre, 1990, 29).
К тому же, слово молоко может описывать очень разные продукты. Речь может идти и
свежем биологическом молоке, пастеризованном молоке, молоке, обработанном
ультрафиолетовыми лучами (UHT), а так же о сухом молоке. Каждый процесс так или
иначе изменяет молоко. Таким образом, сухое молоко, которое чаще всего используется
для кормления детей, совсем не является идеальным продуктом питания.
Потребитель.
Пищеварительный тракт ребенка не совсем приспособлен к перевариванию коровьего
молока, для которого требуются специальные ферменты (лаб-фермент). У ребенка этого
фермента недостаточно, поэтому переваривание не может пройти должным образом.
Кроме того, эти ферменты могут присутствовать первые три месяца жизни, а затем
исчезнуть. Протеины коровьего молока могут спровоцировать непереносимость, чего не
может быть при употреблении материнского молока. И, наконец, могут возникнуть
аллергические реакции на особый сахар – лактозу.
Но тем не менее, коровье молоко долгое время используется при вскармливании детей без
каких-либо последствий. Это значит, что организм ребенка, как любой организм, способен
к адаптации. Он может использовать то, что ему нужно, и отбросить все остальное.
Встреча продукта и потребителя.
Во время встречи организма потребителя с продуктом происходит принятие или
непринятие продукта, который не совсем подходит организму. Если организм находится в
хорошем состоянии, то он сможет сделать все необходимое, чтобы усвоить тот продукт, с
которым имеет дело. При соматических, психо-аффективных и иных проблемах
организму будет трудно усвоить продукт, и он откажется от него. Если ребенок перенес
трудные роды, его область печени или желудочно-кишечного тракта уплотнена, т.е.
функция их нарушена, если ребенок находится в сложных аффективных условиях, он
может не принять коровье молоко, которое для него будет неприемлемым продуктом. В то
время как другой ребенок отлично примет его.
Поэтому у меня нет стереотипа поведения в отношении коровьего молока. Даже у детей,
болеющих ЛОР-заболеваниями, коровье молоко не всегда кажется мне источником
проблемы. Чтобы убедиться в этом, я использую диалог с тканями, описанный в
следующей главе. В случае, если молоко не является причиной проблем, я не
вмешиваюсь.
Когда же молоко причиняет вред, нужно постараться это объяснить, проинформировать
родителей, дать им ссылку на книгу. Так же стоит временно отлучить ребенка от груди (на
1 месяц), чтобы посмотреть, произойдут ли в его состоянии положительные изменения.
Не пытайтесь слишком настойчиво убеждать родителей. Усомнившись в
целесообразности использования молока, вы попадете во власть опасных предрассудков.
Сопротивление родителей будет пропорционально силе вашего убеждения.

Что вы скажите о вакцинациях?

Это тоже ситуация встречи: встречи продукта и организма. Все может пройти более или
менее хорошо по разным причинам. Но у некоторых детей я обнаруживаю, что ткани
отказываются от общения из-за прививки. Для уменьшения отказа я использую диалог с
тканями, описанный ниже. Но этого не всегда достаточно. Очень часто помогает
гомеопатия. Сотрудничество между специалистами в этом случае очень полезно для
ребенка.
Мое мнение о прививках не имеет большого значения, потому что во Франции 4 прививки
обязательны: против столбняка, полиомиелитная вакцина, БЦЖ и противодифтерийная. Я
советую пациентам ограничиться этими четырьмя. Вокруг столько дезинформации, что
люди считают, что все вакцины обязательны.

А что вы думаете о перидуральной анестезии?

Ее главный вред в том, что она прерывает циклы связей между сознательными
структурами. Я уверен, что роды – это очень сложный процесс, запускающий
множественные механизмы обратной связи. Перидуральная анестезия нарушает их,
заставляя структуры ускорять свою работу под воздействием чужеродных веществ.
Последствия анестезии могут сказаться и не матери, но больше всего страдает ребенок,
т.к. он наиболее восприимчивая структура. Я удивляюсь, сколько интеллекта
прикладывает медицина и какие доводы приводит для того, чтобы вмешаться в
естественный физиологический процесс.
Я не собираюсь отговаривать женщин, которые решили использовать перидуральную
анестезию. Но я часто держу в руках головки детей, прошедших через это. Они
рассказывают мне свою историю: это история страдания.

Что вы думаете о сколиозе?

С точки зрения тканевой концепции возникновение идиопатического сколиоза объяснить
очень легко. Это следствие блоков кранио-сакро-вертебрального механизма. Причиной
могут быть как задержки энергии на как уровне самой твердой мозговой оболочки, так и
на уровне позвонков. Кроме того, влиять на позвоночник могут проблемы печени. В
момент полового созревания система не может адаптироваться к быстрому росту.
Некоторые зоны затормаживаются в развитии, и это нарушает рост позвоночника. Вот что
говорил Сатерленд: «Если в раннем детстве и детстве встречаются нарушения, то
процесс можно описать метафорой: «Если росток погнут, то и все дерево будет
кривым». Поэтому очень важно тщательно обследовать новорожденных. В этот
период жизни очень легко помочь внутреннему потенциалу первичного дыхательного
механизма, который уже действует, восстановить нормальные положения и отношения
между костями черепа, а в частности между четырьмя частями затылочной кости».
(Wales ed., 1990, 110-111). Этот же принцип применим и ко всем другим структурам,
кроме черепа. Любая структура, в которой есть мощная задержка энергии, может вызвать
сколиоз. В том числе и задержка на уровне позвоночника.

А как вы лечите сколиоз?

Я лечу не сколиоз, а ребенка или взрослого, страдающего сколиозом. Поэтому у меня нет
особенного подхода для данного типа патологии. Основной принцип – это разомкнуть
систему, искать, найти и освободить зоны задержки энергии. А так же уравновесить
систему относительно ее центра. Нужно наблюдать ребенка во время роста, так как рост
организма может вызвать проявление задержек, которых не было заметно. Таким образом,
врач может найти новые задержки, которых он не обнаружил на предыдущем сеансе.
Если ничто в жизни ребенка не могло привести к его появлению, я расцениваю сколиоз,
как следствие зон задержки энергии, появившихся в результате роста ребенка. Я уверен,
что если осматривать всех новорожденных с помощью тканевого подхода, и
периодически лечить их в течении жизни, такие сколиозы станут редкостью.

До какого возраста можно использовать техника между черепом и крестцом,

которую вы описали выше?
Дело не в возрасте, а в размерах ребенка и врача. Если невозможно провести эту технику,
можно использовать глобальную технику на позвоночнике в положении сидя. Она
отлично работает.

Как вы лечите детей, которые носят ортодонтические аппараты?

Я считаю, что любая аномалия связана с некоторыми задержками энергии, которые
нарушаю гармонию системы, и мешают ей гармонично развиваться. Логично было бы
помогать детям, работая на их черепах с первых дней жизни. Мы бы тогда успели вернуть
гармонию их системе тела. Затем нужно было бы лишь периодически лечить их. Но, к
сожалению, так происходит редко. Поэтому, единственным способом исправления
аномалии зубов становится установка специального аппарата. Тем не менее, мне кажется,
что нужно сопровождать такое лечение. Нужно работать с ребенком до, во время и после
постановки аппарата. Тем более, мне кажется, что нужно лечить такого ребенка
глобально, а не только в области зубов.
Перед установкой аппарата.
Наша цель – устранить как можно больше задержек энергии, расслабить и
регармонизировать систему. За счет этого система будет менее жестко сопротивляться
нагрузкам, созданным аппаратом.
Во время.
Нужно начать лечить ребенка некоторое время спустя установки аппарата. Эта фаза
лечения очень важна, потому что именно нагрузки, которые создает аппарат, выявляют
зоны задержки, делая из более явными во время их поиска и лечения. Наша цель –
освободить их, затем уравновесить систему относительно аппарата. Это сделает систему
не физиологичной, но гармоничной. Затем нужно будет периодически осматривать
ребенка: либо в назначенное время, либо при появлении симптомов. Различные симптомы
могут означать, что система плохо адаптирована: головные боли, боли в спине, трудности
при концентрации внимания, нарушения настроения и т.д.
После.
Как только ортодонтическое лечение окончено, нужно провести один или два сеанса,
чтобы уравновесить систему в ее нормальной физиологии.
Выполняя этот протокол, я не стремлюсь выполнить ортодонтическое лечение в чистом
виде. Я помогаю системе перенести коррекцию, сохранив гармонию. Если система
меньше сопротивляется, она легче переносит коррекцию, и результат оказывается более
стабильным после лечения.
К сожалению, чаще всего я вижу детей уже после постановки аппарата. Они обращаются
ко мне из-за дискомфорта, вызванного ортодонтическим лечением. В этом случае, так как
первой фазе не суждено было быть выполненной, я перехожу ко второй фазе. Мне
требуется больше сеансов для уравновешивания системы относительно аппарата. Все
остальное я выполняю так же.

Просите ли вы снять аппарат, если это возможно?

Только если он блокирует систему. В других случаях я оставляю его на своем месте. Как
уже было сказано, аппарат создает нагрузки, которые выявляют задержки энергии. если
он мне очень мешает, то я начинаю сеанс без него, а заканчиваю с ним. Во всех случаях я
заканчиваю сеанс с аппаратом на своем месте, чтобы уравновесить систему вокруг него.

Считаете ли вы, что для того, чтобы лечить детей, нужно самому пережить свое
рождение еще раз?
Многие остеопаты лечат детей, не имея этого опыта. И кажется, они неплохо
справляются. Я говорю о своем опыте только потому, что он позволил мне расширить
свое сознание и понять настоящие причины проблем. Многие остеопаты прошли через
это, и этот опыт им помог. Но никто не решается об этом говорить. Тем не менее, это один
из возможных путей следования. Поэтому мне кажется, что нужно сказать об этом.
Каждый потом решит, как ему поступать.

Вот чем мы займемся сейчас.

Сейчас мы рассмотрим ту часть тандема пациент/врач, о которой мало говорят и ещй
меньше занимаются. Мы поговорим о враче.

«Очень познавательно смотреть за тем, как доктор Сатреленд лечит ребенка. какой бы
захват он не использовал, он удерживает ребенка и следует за его движениями. Он
может попросить или не попросить мать подержать крестец. Кажется, что он
просто следует за мембранами и приводит их в состояние уравновешенного натяжения.
В этот момент ребенок расслабляется и может даже заснуть».
(Wales ed., 1990, 221).
 Глава 16

Быть остеопатом.
Остеопат должен почувствовать себя пациентом.

«Первое что нужно будет сделать, хотя вам это и не понравится – это отказаться от
собственного эго. Вы не настолько умны, как ваше тело, и как тело пациента, лежащее
на столе».
Brooks ed., Life in Motion. The Osteopathic Vision of Rollin E.Becker
(Жизнь в движении, остеопатический взгляд Роллина Е.Беккера),
стр.144.

Когда я начал обучаться кинезитерапии, я не имел точного представления о том, что такое
человеческое тело, как в предыдущей главе не имел представлений о ребенке. Я никогда
не задумывался над этим. Главным образом, я представлял тело, как нечто очень сложное
и загадочное. О функции врача у меня тоже не было никаких представлений. Я был
уверен, что мир разделен на две части: существуют врачи и пациенты. Первые обладают
знаниями и практическими навыками, которые они применяют на вторых, когда те
обращаются к ним за помощью. Таким образом, обучение профессии, связанной со
здравоохранением, давало мне возможность понять тайны тела и использовать эти знания
во благо пациентов. Меня привлекала возможность помогать. Кинезитерапия
заинтересовала меня, потому что казалась мне конкретным немедленным воздействием,
позволяющим напрямую общаться с другим человеком.

От вещи к сознанию.

В процессе обучения я на самом деле многое узнал о человеке. Но все, что я узнавал
касалось предмета-тела: я узнал, как оно построено (анатомия), как функционирует
(физиология), как происходит нарушение его функции (патология), и каким образом
помочь ему работать наилучшим образом (терапия). Я довольствовался этими знаниями и
долгое время был полностью удовлетворен данной концепцией. Я признавал тело живым,
но не обращал внимания на жизнь, которая им движет.
Когда я начал учиться остеопатии, я ничего не знал о ней. Я расценивал остеопатию, как
попытку обрести большую терапевтическую эффективность. У меня не было желания
вдаваться в философию и, тем более, в революционные идеи. В ходе этого обучения я
еще больше узнал о предмете-теле. Единственное что изменилось: мои знания стали более
тонкими. Мы много говорили о глобальности, хотя и не жили ею. Но обилие разговоров о
глобальном подходе создавал впечатление, что мы на самом деле его практикуем. Даже
когда мы проходили краниальную концепцию, первичный дыхательный механизм,
мобильность и мотильность структур, поражения сфено-базилярного симфиза
представлялись нам предметами, вещами. Лишь намного позже я смог прочитать труды
Сатерленда. Только тогда я понял, что он говорил о Дыхании Жизни.

«Вещь» и нечто другое.

И вот, я встретил Виолу Фрайман. Она, конечно, занималась вещами, предметами, но так
же чем-то другим, совсем другими предметами. Вот что я обнаружил, когда стал
перечитывать свои записи первого семинара 1972 года: «Утром мы говорили с вами о
физическом теле, эмоциональном теле, витальном и ментальном телах. Но кто же мы, в
конце концов? Мы нечто большее, чем сумма компонентов. Мы координаторы,
управляющие этими инструментами. Это наши инструменты, которые мы используем,
чтобы строить свою жизнь. Что же мы есть на самом деле? Мы – вечный разум,
который использует некоторые инструменты для достижения некоторых целей. Когда
к нам приходит больной, важно не останавливаться только на больной части, но
рассматривать его в целом». Во время моего обучения кинезитерапии и даже остеопатии
не говорил мне подобных вещей. К тому же, это говорила непосредственная ученица
Сатерленда, пользовавшаяся огромным уважением среди остеопатов. Поэтому у меня не
было и мысли о том, чтобы считать эту информацию каким-то безумством.
Не знаю почему, но эта точка зрения меня заинтересовала. Я понял, что Фрайман говорила
нам о сознаниях, а не о предметах-телах. Возможно, впервые в моей жизни кто-то говорил
со мной на таком языке. Мое существо, Я, загорелось этими идеями. Я понял, что меня
расценивают, как сознательное существо. Эти идеи заставили меня по-другому взглянуть
на вещи… Я очень благодарен ей за это.
В первой главе «Ученики Колумба» я говорил о предмете-человеке и о моих трудностях с
пальпацией. Я так же рассказывал о том, как постепенно эти трудности исчезали по мере
того, как я начинал общаться со структурой тела. Действуя таким образом, я
бессознательно относился к человеческой структуре, как к сознательной структуре. и она
внезапно отвечала мне, как сознательная структура. В те времена я поступал так, потому
что это лучше работало. Лишь немного позже я осознал свою склонность к этому
подходу.

Мой первый пациент.

В главе о ребенке я рассказал, как сеанс регрессивной практики позволил мне изменить
свое отношение к ребенку, и улучшил мою пальпацию и качество лечения. Этот опыт
вызвал конфронтацию с самим собой. Я понял, что основным препятствием к моему
развитию был я сам.
Раньше я жил, придерживаясь пастеровской концепции жизни: агрессия всегда идет
снаружи. Исходя из моей модели сознания, эта точка зрения – прямое следствие решения
быть, которое создает меня, как сознательное существо, помещает Я в центр, и отделяет
меня от всего, что не является мной. Мое внимание все время направлено наружу, потому
что именно контакт с внешней средой позволяет мне быть уверенным в том, что я
существую. Таким образом, если агрессия и опасность приходят снаружи, то я не
чувствую себя ответственным. При различных ситуациях и встречах я никогда не
оцениваю себя. Всем известно: виноваты всегда другие. Этот принцип ведет к
сопротивлению изменениям. Это сопротивление – основа самосохранения любой живой
системы. «Любая система следует принципу гомеостаза. Она сопротивляется любой
попытке изменить ее». (Watzlawick, 1993, 56). Сопротивление изменениям сохраняет мне
жизнь. Но оно же является помехой, делая меня косным, консервативным и
безынициативным. Сопротивление изменениям ведет к замкнутости, защите, отказу,
чрезмерной индивидуализации, инерции, смерти.
Такая точка зрения не позволяла мне рассматривать самого себя, как основную помеху
собственному развитию. Постепенно я отошел от пастеровской концепции и пришел к
бернаровской. Она рассматривает как внешний мир, так и внутренний, а так же их
взаимоотношения. Оглядываясь, я замечаю, что единственное, что изменилось с течением
лет – это я.
В западном мире пастеровский взгляд на жизнь является основой человеческих
отношений. Так как информация все время приходит снаружи, мы начинаем расценивать
эту внешнюю среду, как единственную существующую, единственную реальность. Я
хотел бы переориентировать наши взгляды: направить их вовнутрь.

Ответственный: «Это тот, кто является причиной, виновником чего-либо». Давая такое определение этому слову, Ларусс
делает акцент на виновности, хотя ответственность связана, главным образом, с причинностью. Виновность может или
нет вытекать из причинности, но не наоборот. Здесь нас интересует именно концепция виновности.

Клод Бернар (1813-1878) – отец экспериментальной медицины. В конце своей жизни он сделал заключение: «Микроб
ничто, почва – всѐ».
 Кто я?

Исходя из нашей модели, человек – это сознание. Это Я, которое является центром для
множества других маленьких я, или для сознаний тела. Таким образом, человек может
расценивать себя, как совокупность сознаний и фулькрумов, организованных,
центрированных и приводимых в движение с помощью Я. С их помощью Я познает
жизнь. Так же мы сказали, что реальность для сознания – это то, что оно может ощутить.
Пойдем дальше и скажем, что реальностью для существа является лишь то, что оно может
ощутить. Я ощущает мир при помощи сенсорной системы, которая является для него
основным источником информации. Вот тут-то и кроется ловушка. Существует только
реальность тела, и та реальность, которую оно передает. Таким образом, Я ощущает
только реальность своего тела. Я начинает думать, что его тело – это и есть реальность.
Таким же образом думают и все остальные Я на планете. Поэтому мы все думаем, что
реальность находится снаружи от нас, и что она материальна.
Итак, мое тело – это физическая вселенная. Но разве это единственная реальность,
известная мне? Разве не эта реальность не затмевает другую? Ту, в которой я на самом
деле существую, но не подозреваю о ней: реальность сознания? «Сама история эволюции
подразумевает наличие сознания внутри Материи. Мы привыкли считать, что сознание
зависит от некоторых наружных органов, служащих для перцепции мира. Мы заметили
антенны раньше, чем хозяина антенн. Из этого мы сделали ложный вывод о том, что
это антенны создали своего хозяина, и что без антенн его бы не существовало, не
существовало бы перцепции мира. Но это иллюзия. Наша зависимость от органов чувств
– это только привычка. Она существует миллионы лет, но она не менее неизбежна, чем
использование древним человеком кремня». (Satprem, 1995, 126).
Итак, является ли иметь важнее, чем быть? Ответ на этот вопрос дает нам язык. Он дает
нам понять двойственную натуру тела/Я. Мы говорим «мое тело», «моя нога», «моя рука»
и т.д. Язык отводит телу место предмета, которым владеет существо, Я. А ведь я не
может быть одновременно предметом и существом…

Случаи сознания.
Наша модель говорит, что задержка энергии, о которой мы так часто говорим, является
следствием ситуации, которую система тела не смогла пережить. Отказ от общения
создает задержку энергии, плотность, инерцию, потерю сознания и т.п. Совокупность
задержек создает память, объединяющую всю информацию о том, что не было пережито
корректным образом, о том, что не смогло быть интегрированным в течение прошедшей
жизни. Все эти элементы прилипают к системе тела, накладываются друг не друга, влияя
друг на друга. Это смесь информаций о незавершенных поступках, подавленных эмоциях,
перенесенных травмах. К этой смеси присоединяется чувство вины и стыда, верования,
представления и отношения. «Материальное сознание, то есть разум в материи,
образовался под воздействием трудностей. Трудностей, препятствий, страданий,
борьбы. Это сознание было так сказать выработано этими вещами, что наложило на
него отпечаток пессимизма и неудачи. Этот отпечаток и является главным
препятствием. (…) Это большая, огромная основа жизни. На нее опирается жизнь: не
это НЕТ. Это нет принимает тысячи форм, форм маленьких болезней и маленьких
слабостей. Но все они ведут к одному финальному нет: к смерти». (Satprem, 1976, 199).
Вот так создается случай индивидуума. С точки зрении тканевой концепции он
соответствует нефизиологическим сознаниям и фулькрумам, появившимся по мере
перенесения индивидуумом различных жизненных ситуаций. Сам он может и не
подозревать об их наличии. Но они создают соматическую и психо-эмоциональную
ригидность, к которой система пытается приспособиться так, как может, наиболее
гармоничным образом. Если ей это удается, то она «здорова».
На самом деле, Я не осознает своего случая. Но так как он зависит от своей системы тела,
которая нужна ему, чтобы чувствовать себя существующим, этот случай встает между
ним и окружающей средой. Случай становится нежелательной преградой, которая
изменяет качество отношений Я, нарушает вход и выход потоков.
Я никогда не видит жизнь и других такими, какие они есть на самом деле. Он смотрит на
мир через свой случай. Это его предрассудки, мнения, уверенности, болезни, в общем, все
то, что обуславливает его симпатию или антипатию, реакцию на различные жизненные
ситуации. Иногда все это очень затрудняет его отношения.
Так как Я реагирует на другого человека, именно он и рассматривается как источник
проблемы. Хотя на самом деле, этот человек просто активировал что-то, что уже
существует в Я. Вот так по вине сознание появляется пастеровское отношение к жизни.
Оно делает окружающую среду виновной во всех бедах индивидуума, который
контактирует с ней с помощью своего тела.

Внимание и задержка.
Задержка является следствием жизни, т.е. сознания. Сознание, породившее задержку,
оказывается заключенным, узником своей задержки энергии. это логично, потому что эта
задержка - это и есть само сознание. Вот почему зона задержки энергии, хотя и мало
общается, но является живой структурой. Таким образом, она может реагировать на
внимание и интенцию. Это жизненный цикл, который не дошел до конца. Этот
жизненный цикл включает в себя часть сознания, которое не смогло пережить его. Итак,
система тела оказывается пойманной в сеть старых, неоконченных циклов, которые
удерживают ее частицу в прошлом. Эта часть системы недоступна для настоящего
момента. То есть не вся система живет в настоящем. Таким образом, Я, использующее эту
систему, не может полностью жить в настоящем. Его перцепция окружающего мира и
других людей постоянно нарушается частичками его «случая тела», портящими его
перцепцию. Я старается жить в настоящем с системой тела, которая не может полностью
жить в нем. Система оказывается разбросанной по разным временным промежуткам.
«Редко встретишь человека, который по настоящему живет в настоящем времени.
Редко кто может избавиться от отголосков прошлого, более или менее неприятных,
трагичных или жестоких. Эти отголоски загрязняют его настоящие впечатления,
раздражают его, и искривляют его восприятие мира». (Desjardin, 2001, 136).

Отношения врач /пациент.

Между врачом и пациентом нет никакой существенной разницы. Оба они люди. «Врач –
это непроизвольный дыхательный механизм внутри произвольной физиологии живого
тела. Его пациент наделен теми же качествами, т.е. он тоже непроизвольный
дыхательный механизм внутри произвольной физиологии живого тела». (Brooks ed., 1997,
138).
В чем же разница между врачом и пациентом с точки зрения тканевой модели? Другими
словами, что же приводит к тому, что один из этой пары зовется врачом? Главным
образом, это убеждение, несущее в себе имплицитный контракт между последним и
человеком, который обращается к нему за помощью. Это взаимное согласие превращает
одну тканевую систему во врача, придавая ему статус фулькрума. В создавшемся обмене
врач становится точкой опоры, используя которую (именно так, а не в которой) пациент
может освободиться от своей ноши и обрести гармонию, единство. Отношения между
пациентом и врачом могут быть очень разными. Они зависят от того, как представляет
врач свою роль и своего пациента.

Конец объективности.
Пациент и врач являются сознательными системами, организованными и имеющими
центр. Отношения врача и пациента – это отношения двух сознаний, которые
потенциально способны к общению. Я настаиваю на слове потенциально, потому
наилучшее качество этих отношений зависит от точки зрения врача и сознания, которое
он использует. На самом деле, поведение врача и его точка зрения сильно отличается в
зависимости от того, считает врач, что имеет дело с сознательными системами, или нет.
Если он так не считает, то он будет относиться к пациенту, как к предмету-телу, и
обращаться к нему, как к вещи. Ответы пациента будут настроены, синтонизированы, с
этой точкой зрения – точкой зрения вещи. Врач будет работать на этом предмете, стараясь
изменить то, что ему кажется нужным изменить. Его опыт и знания будут подсказывать
ему, что он должен делать, чтобы помочь пациенту. Он может расценить себя, как
стороннего и объективного наблюдателя. Он применяет свою силу, идущую извне. Так
происходит в случае классических биомедицинских отношений. Врач считает основным
знание: ему кажется, что его эффективность зависит от знания.
Если же, напротив, врач рассматривает своего пациента, как систему сознаний, то он
будет обращаться к ней, как к пациенту, субъекту, лицу. В этом случае врач получит
ответы от субъекта. В этом случае может установиться настоящее общение, что сделает
отношения между пациентом и врачом намного богаче, намного живее, а так же намного
менее предсказуемыми. Врач сможет использовать инструменты сознания: присутствие,
внимание и интенцию. В то же время, врач больше не сторонний наблюдатель: он
участвует в процессе. «С того момента, когда врач кладет руки на пациента, чтобы
установить диагноз и провести пальпаторное лечение, он вместе с ним начинает
участвовать в процессе. Когда врач работает с живыми тканями пациента, он не
может быть нейтральным наблюдателем. (…) Вследствие этого пальпация становится
живым обменом между двумя живыми телами. Врач делает намного больше, чем
просто наблюдает. Его собственное сознание жизни, которой он живет, пытаясь
понять функцию жизни внутри пациента, является достаточным стимулом, чтобы
призвать первичный дыхательный механизм и физиологию тела пациента, чтобы они
проявили свою реакцию на участвующее прикосновение врача. Речь на самом деле идет о
взаимном квантовом обмене между пациентом и врачом». (Brooks ed., 1997, 138).
Такой тип активных отношений позволяет собственному потенциалу и доступным
жизненным ресурсам произвести изменение, идущее изнутри. Это действие присутствия,
внимания, интенции. Придерживаясь такой точки зрения, врач ставит во главу угла
непосредственный опыт. Конечно, знание сохраняет свою важность, но главным здесь
оказывается понимание того, как функционируют живые отношения.
Какими бы они ни были, отношения объединяют живые существа. Сама природа
отношений несет терапевтический потенциал, потому что пациент все время ищет
гармонию. В этом поиске для него будет благом хоть какая-то опора, чем никакой.
«Общение – это взаимодействие между пациентом и врачом, которое обеспечивает
изменение. Даже сам факт того, что пациент и врач общаются, иногда дает
терапевтический эффект». (Watzlawick, 1993, 88). Представление о том, что отношения
пациента и врача – это взаимоотношения живых существ, позволяет лучше понять
некоторые аспекты терапевтической связи.

Эффективность.

Можно предположить, что одной из задач врача является эффективность, с которой он

пытается выполнить свою задачу. Кроме опыта, который можно получить только со
временем и практикой, знание часто считают решением этого вопроса. В зависимости от
сознания врача, он будет использовать знание по-разному.
В случает отношения к пациенту, как к предмету, врач думает, что решение его проблему
зависит от знаний врача. В случае неудачи врач думает, что ему не хватает знаний о
предмете его работы (т.е. о теле его пациента). Он сломя голову пускается на поиск
знания. «Изменение достигается использованием противоположного тому, что вызвало
нарушение. Если такая коррекция оказывается недостаточной, возможно, усиливая то
же воздействие, мы достигнем результата. Этот простой и «логичный» подход
применяется не только к многочисленным повседневным ситуациям, но и к
многочисленным взаимным процессам, в физиологии, неврологии, физике, экономике и
многих других областях». (Watzlawick, 1975, 49). Врач думает, что у него будет
получаться лучше, если он увеличит свои знания по анатомии, физиологии, патологии,
эмбриологии и еще по многим логиям.
Естественно, такое решение имеет право на жизнь. Обладать большим знанием об объекте
очень полезно. Более того, это необходимо. Но с одним условием: сохранять связь между
этими данными. В частности, для остеопата это значит сохранять глобальное видение. Мы
говорили об этом в главе про конус знания (см.главу 2 «Комплексус»). Без осознания
жизни такая позиция может стать помехой тому, чего она пытается достигнуть. Потому
что эта точка зрения разделяет, рвет связи, отрывает тело от полученных знаний. Она
особенно затрудняет глобальный взгляд на мир.
Тот же врач, который, обращается к сознательной системе, ставит акцент на
непосредственные отношения и интерактивность пациента и врача. Врач не забывает о
поиске знаний, но этот поиск управляется общением, и знания сохраняют взаимосвязь.
Информация имеет значение только тогда, когда она связана с телом и находится в
единстве с ним. При таком виде отношений врач ищет знание непосредственно в своем
пациенте. В тканевой концепции врач получает необходимую информацию от самой
живой структуры. у врача больше шансов приспособиться к нуждам систему и ответить ей
подобающим образом. Ответы кроются в самом пациенте, а не только во враче: «Одни
лишь ткани знают все». (Duval, 1976, 12).

Стабильность и фиксация.
Тканевая модель предполагает, что терапевтическое действие заключается в том, чтобы
предоставить зоне задержки энергии точку опоры. Это позволит зоне освободиться с
помощью движения. Казалось бы, создание фиксированной точки должно решить
проблему. Но… Давайте же проанализируем концепции стабильности фиксации.
В главе об основных техниках мы описали фиксацию, как невозможность изменить точку
зрения. Можно сказать, что она является непосредственным следствием случая пациента.
Существо/сознание оказывается скованным собственным случаем. Множество
незавершенных циклов являются как бы невидимыми нитями, из которых соткан мешок,
наполненный информацией о подавленных эмоциях, пережитых травмах, чувстве вины и
стыда, верований, стереотипов, предвзятых отношений и т.д. Существо/сознание сковано
ими. Ригидность являет проявлением этой скованности, как с соматической, так и с
психической точки зрения.
Имея собственную фиксацию, врач может отлично лечить. Его естественная фиксация
создает очень стабильную точку опоры для пациента, который идет фулькрум. Но, так как
фиксация – это невозможность изменить точку зрения, она сможет быть точкой опоры
только для некоторых пациентов, с которыми произойдет естественная синхронизация.
Будучи фиксированным таким образом, врач не сможет синхронизироваться со многими
пациентами. Для них он не сможет стать фулькрумом. В данном случае, пациент должен
адаптироваться к врачу.
Врач, не имеющий подобной фиксации, может изменять свою позицию по отношению к
пациенту. Врач может адаптироваться к нему, влиять на него и стать для него точкой
опоры. Врач сможет быть адекватным случаю и трудностям пациента. В этом случае врач
сможет адаптироваться к пациенту. Чем более осознанно он будет совершать это, тем
больше возможностей у него будет для того, чтобы создать фулькрум и быть
эффективным. Вот первая причина, по которой врач должен заниматься своим
собственным случаем.

Резонанс и реактивация.

Вовлечение врача в процесс лечения несет определенную опасность. В момент

мобилизации энергии, соответствующий освобождению задержки, происходит
мобилизация информации (в частности, эмоциональной). Эта информация пациента
может войти в резонанс с информацией, существующей внутри врача. Чтобы быть более
точными, скажем, что мобилизация случая пациента может привести к мобилизации
случая врача. Первой реакцией врача, соответствующей пастеровской модели, будет
обвинение пациента в появлении дискомфорта. Но разве все это не происходит в
присутствии врача? Отметим, что такой же вывод может сделать для себя и пациент…
Дискомфорт, появляющийся в результате таких отношений, заставляет многих врачей
думать, что такая ситуация опасна. Действительно, тому, кто не понимает, что
происходит, есть чего бояться. Реакции врача будут соответствовать его уровню сознания.
Если врач расценивает своего пациента, как предмет, то врач будет стараться защититься
от пациента. Мы снова видим старую добрую систему закрытия. Но замкнутость системы
является характеристикой физической вселенной. В таком случае, общение будет сильно
затруднено.
Часто предлагают врачу создать шар вокруг себя. Это должно оградить врача. Но на
самом деле, такая защите не очень хорошо работает. Потому что она создает препятствие
для общения и приводит отношения к состоянию общения между предметами.

Некоторые советы.

Я предлагаю вам рассмотреть некоторые решения, которые могут помочь наилучшим

образом осуществить общение между сознаниями. Эти советы не волшебные, но могут
серьезно помочь преодолеть трудности, описанные выше.

Центрирование, присутствие и ослабление захвата.

Одной из основ пастеровского взгляда является то, что Я прочно связано со своим телом и
не может ощущать мир без тела. Ослабление захвата, о котором мы с самого начала книги
говорим, когда упоминаем присутствие, является первым способом помочь Я изменить
отношение к своему телу и телам других. Я хотел бы подчеркнуть, что задержка и
ослабление захвата являются двумя противоположными полюсами одной логической
пары. Вы помните о парах, о которых мы говорили в главе про модели.

Пара состоит из противоположностей, которые работают во взаимообмене. Наша вселенная построена на парах и их
взаимодействии: созидание возможно только потому, что ограничение идет вместе с ним. Именно обмен между двумя
противоположностями создает чувство существования.

Ослабление захвата не спроста является первым элементом работы врача. Не случайно так
же, что именно присутствие является основой медитации, будь-то в буддизме, йоге,
боевых искусствах, околобоевых искусствах (типа Ки-гонг), подходе Фельденкре
(Feldenkrais), или Эутонии Герды Александр (Eutonie, Gerda Alexander), а так же в других
подходах, основанных на существе и его отношениях с телом и окружающей средой.
Центрирование, присутствие и ослабление захвата позволяют Я врача сознательно
оставаться снаружи от пациента. К тому же, это не должно позволить повредиться
сознанию врача, которое играет роль фулькрума для пациента. Так же это способ,
который позволяет объяснить, исходя из нашей концепции, освобождение энергии с
помощью движения. Роль врача не в том, чтобы абсорбировать проблемы пациента, но в
том, чтобы быть точкой опоры и свидетелем: даже будучи участником процесса, врач
всего лишь наблюдает за освобождением блокированных потоком через движение.
И наконец, присутствие и ослабление захвата позволяют врачу, который знает о природе
терапевтических отношений (общение сознаний), оставаться на связи с сознанием
пациента, но быть отстраненным от того, что происходит. Врач вовлечен в процесс, как
терапевт, но не как Я. Это придает врачу большее причинное значение.
Итак, все то, что позволяет врачу улучшить свое центрирование и ослабление захвата,
позволяет ему сохранять взгляд извне, и, в то же время, активно участвовать в
отношениях со своим пациентом и быть эффективным. Это должно подталкивать врача
работать над улучшением качества своего присутствия, используя приемы, описанные
выше.

Поддержание состояния врача.

Каким бы ни было качество присутствия, иногда врачу мешает собственный случай.
Какими бы ни были наши отношения с пациентами, сама жизнь порой создает резонанс.
Мы подвергается будоражащим ситуациям, перенапряжению, утомлению, личным
трудностям и т.д. Этого невозможно избежать. К тому же, как любой человек, врач имеет
внутри себя некоторое количество блокированных потоков. Необходимость заставила
меня выработать некоторые способы поддержания своего состояния. Эти способы
направлены на успокоение резонанса, который наша жизнь создает с нашими случаями. Я
считаю, что это должно стать частью гигиены жизни врача, будь-то остеопат или нет.

Техника самостоятельной затылочной компрессии.

Это техника, которая помогает мне больше всего. Вот как нужно выполнять ее. Лягте на
спину на плотную поверхность. Если вы ляжете на мягкую поверхность, то тело не
сможет понять свое состояние расслабления. Затылок должен лежать на плотной
поверхности, обеспечивающей ему стабильность. Вы можете использовать следующее
приспособление: возьмите два каучуковых мячика, положите их в чулок, и подложите под
голову. Вы можете так же использовать деревянные приспособления для стабилизации
головы. Главное, чтобы опора была достаточно стабильной и немного гибкой.
Техника выполняется так же, как и на пациенте. Но здесь Я, врач, концентрирует свое
внимание на собственном теле и работает в соответствии с теми ощущениями, которые
получает от собственного тела. Итак, лежа врач должен укорениться, установить
присутствие и ослабление захвата, о котором мы уже говорили. Внимание сосредоточено
на перцепции того, что происходит внутри затылка под действием компрессии. Так как
речь идет о собственном теле, врачу будет намного легче локализовать зоны задержки
энергии. Он ощущает их напрямую. Врач может почувствовать напряжение, давление,
тракцию, холод, боль и т.п. Я врача устанавливает внимание на них свое внимание и
позволяет им освободиться. Дальше последуют несколько циклов освобождения, в конце
каждого из которых врачу захочется глубоко вздохнуть. Врач ощутит расслабление
тканей и исчезновение ощущения дискомфорта. Техника может занять много времени.
Окончанием техники считается появление ощущения расслабления и флюидичности всей
совокупности тела.
Техника череп/крестец/череп.
Ее трудно выполнить в одиночку. Но можно использовать воздушный шарик, создавая его
компрессию с целью уравновесить всю систему и центрировать ее по оси твердой
мозговой оболочки. Можно выполнять технику, включая в лечение поражения сфено-
базилярного симфиза. Можно выполнять ее глобально, следуя данным, которые
спонтанно появляются во время выполнения техники.
Регулярное лечение.
Мне кажется, что врачу необходимо регулярно посещать остеопата, работающего по
принципу тканевой концепции. Это позволит врачу избавиться от тех задержек, которые
можно обнаружить только с помощью взгляда снаружи.
Сегодня я регулярно прибегаю к такому лечению. Это позволяет мне пережить трудные
моменты и чувствовать себя хорошо, не входя в резонансы. Это так же позволяет мне
достаточным образом освободиться от своего случая, чтобы облегчить создание
присутствие и ослабление захвата. Я сочетаю самолечение и упражнения.
Случай тела очень влияет и кажется, что его невозможно исключить. Но такая работа
позволяет мне оставаться в хорошем психическом здоровье, а так же освободиться от
многих задержек, которые больше меня не беспокоят. «Когда обычный человек получает
удар, психический или моральный, его обычной реакцией является сжатие, сворачивание.
Это приводит к тому, что человек кипит внутри и увеличивает свои проблемы.
Исследователь же, напротив, создает в себе некоторую неподвижность. Эта
неподвижность рассеивает удары, потому что она очень широка». (Satprem, 1995, 99).

Самосовершенствование врача.
Остеопатия, даже тканевая, не может решить все проблемы. Я советую вам прибегать к
регрессивным практикам. Я сам пережил этот опыт. Он очень помог мне и изменил мое
существо. Сегодня существует множество таких техник (Rebirth (Второе рождение),
Clarification du mental (Прояснение ментальности), Lying (Лежание), Respiration
holotкopique (Голотропическое дыхание), Primal therapie (Первичная терапия), сомато-
эмоциональные техники и т.д.). Я не могу посоветовать вам какую-то конкретную.
Попробуйте несколько. Помните, что значение имеет не название манипуляции, а
отношения, которые устанавливаются между вами и врачом. Эффективность обеспечивает
умение специалиста помочь вам преодолеть ваши конфликты, раны и страхи.
Я настаиваю, что это должен быть сеанс осознанной регрессии. Мне кажется очень
важным, чтобы при проведении этих манипуляций пациент осознавал, что происходит.
Потому что те ситуации, которые он пережил в прошлом, принадлежать только ему
одному. Только он один знает все детали произошедшего, и знает выход из этих ситуаций.
Решение лежит в самом сердце проблемы. В момент неприятной ситуации был сделан
выбор: «Я не хочу смириться с этим». Этот выбор привел к появлению задержки. Только
пациент знает это, он может обнаружить и освободить эту задержку. Ни один врач,
пришедший извне, не сможет сказать ему, что нужно делать. Даже когда речь идет о
ментальном, «одни лишь ткани знают все». Роль врача ограничивается тем, чтобы
сопровождать своего пациента, чтобы пережить с ним то, что он когда-то пережить не
захотел. При этом пациент должен осознавать происходящее.
Я написал выше, что эти практики изменили мое существо. Но это не так. Они освободили
мое существо от всех шлаков, которые прицепились ко мне, и которые я считал частью
себя, что на самом деле было не так. Эти практики позволили мне различить и осознать
это.
И, наконец, эти практики устраняют случай, убирая препятствия для работы и резонансы.
Таким образом, жизненным ситуациям нечего вводить в резонанс. «Когда мы
освобождаемся от напряжения и брожения думающего разума, тирании и фибрилляций
жизненного разума, от давления и страхов физического разума, мы легко понимаем, что
есть тело. Мы открываем, что это чудесный инструмент. Он послушный, выносливый и
полный неистощимого добра. Но об этом инструменте знают меньше всего и лечат
хуже всего». (Satprem, 1995, 132).

Rebirth (Перерождение) – это техника сознательной регрессии, открытая и разработанная американцем Леонардом
Орром (Leonard Orr) в 60-х годах. Техника основана на изменении сознания под действием гипервентиляции. Она
позволяет человеку вернуться в свое прошлое, отыскать там эмоционально напряженные элементы, и «пережить» их
снова, чтобы освободиться от них.
Голотропическое дыхание – это техника сознательной регрессии, открытая американским психиатром Станиславом
Грофом (Stanislav Grof) в 70-х годах. Она основана на глубоком расслаблении, контроле дыхания, использовании
специальной музыки и работы с телом. Ее основная цель – активировать бессознательное, и разблокировать энергию,
сдерживаемую в соматических и эмоциональных симптомах. Она выполняется в виде динамических опытов. Ее
основной принцип – признание лечебного, трансформирующего и эволюционного потенциала необычных состояний
сознания, в которых психика проявляет спонтанную лечебную деятельность.

Советы дядюшки Трико…

Кроме самосовершенствования, развития и поддержания своего состояния, врачу могут

помочь некоторые хитрости, которые сделают его работу более комфортной.

Принять, а не отказываться.
Когда в терапевтических или других отношениях появляется дискомфорт, первой
реакцией является неприятие и сопротивление. Если Я поймет, что дискомфорт является
прямым следствием его собственного случая и соответствует глубоко похороненным
переживаниям и отказам, он сможет сознательно сохранить этот дискомфорт. Очень часто
дискомфорт в последствии чудесным образом исчезает. Если бы Я продолжал
противостоять ему и стараться уничтожить, то дискомфорт сохранился бы. Принять
существование этого дискомфорта нелегко, потому что он следствие того, что не захотел
пережить Я в прошлом. Поэтому он старается противостоять этому снова. Это позволяет
нам понять, что многие медицинские методы, главным образом, химические, которые
снижают или изменяют ощущение дискомфорта, мешают человеку освободиться от него.
Поэтому совершенно справедливо такое лечение называют химической смирительной
рубашкой. Опасность этих методов больше, чем их эффективность. Я перестает
чувствовать дискомфорт и думает, что выздоровел. Но на самом деле дискомфорт просто
скрыт немного глубже. Он обязательно проявится в жизненной ситуации, которая вызовет
резонанс.

Ключ – синхронизация.
Нам может помочь концепция синхронизации, которую мы применяли для физических
параметров (вес, плотность, напряжение.) Синхронизация и шаг навстречу облегчает
работу. Когда мы идем навстречу весу тела, мы уменьшаем ощущение усилия. Если мы
пойдем на встречу любому ощущению в теле, то оно станет менее неприятным, а иногда
исчезнет вовсе. Можно выдвинуть гипотезу: так как задержка – это жизненная ситуация,
она сама живая. Она не смогла выразить что-то и старается любыми способами это
сделать. Чем меньше мы позволим ей выразиться, тем более настойчивой она будет. А
если мы однажды дадим ей эту возможность, в дальнейшем она не будет нас беспокоить.
Задержка похожа на ребенка, который постоянно канючит: «Папа, расскажи…», а отец не
обращает на него внимания. Запускается цикл отношений, который прекращается только
тогда, когда папа оказывает ребенку достаточное внимание. так же ведут себя мысли,
которые мы стараемся прогнать. Может быть мысли тоже живые?

Проинформируйте вашу собственную систему о том, что происходит.

Врач управляет и направляет свою систему сознаний – свою собственную систему тела. А
значит, он может общаться с ней и сообщать ей о том, что происходит. Врач может
объяснить системе, что нагрузка исходит не от нее, а от тела пациента. Таким образом, он
снимает вину с собственного тела, что минимизирует полученный дискомфорт. Затем
врач может успокоить полученный резонанс техникой ауто-компрессии затылка, и
уравновесить свою систему с помощью воздушного шарика.
 Идеальный врач.

Существует ли идеальный врач? Может быть это тот, кто относится к пациенту
исключительно как к предмету? Или же наоборот, тот, кто рассматривает пациента только
как субъект, личность? Являясь приверженцами не-аристотелевской модели, в рамках
которой мы рассуждаем с самого начала, мы скажем, что идеал врача находится где-то
посередине. Идеальный врач центрирован. Он осознает оба аспекта жизни и живого и
умеет интегрировать их в поведение типа диалога. Он может перемещаться между этими
двумя полюсами, в зависимости от данной ситуации, отношений с пациентом и его
нуждами. Идеальный врач умеет укореняться в физическом мире и в знании, что делает
его стабильным. Так же он умеет укореняться во вселенной сознания, что позволяет ему
иметь глобальное и изменяемое видение, за счет которого он может приспосабливаться к
настоящему моменту. Он достаточно независим от своего случая, что облегчает ему
доступ к миру сознания и к его глубокой натуре. Я вспоминаю слова Сатерленда, которые
цитировал Роллин Беккер: «Создатель краниального механизма ко мне ближе, чем
дыхание… А к пациенту Создатель краниального механизма еще ближе. Мои думающие,
видящие и знающие пальцы направляет Великий Архитектор, создавший механизм. Мое
понимание механизма имеет мало значения. Троллейбус моих мыслей идет по Проводу».
(Brooks ed., 1997, 38).

Вопросы и ответы.

Работая таким образом, я быстро устаю.

На это часто жалуются те, кто только начинает работать в данной концепции. Существует
несколько ответов на этот вопрос.
Наше обучение остеопатии подразумевало работу с телом, как с предметом. При таких
отношениях мы синхронизировались с плотностью и напряжением на материальном
уровне, что требовало усилий и вызывало усталость. Как только вы поймете, что
работаете с живой структурой, синхронизироваться станет проще: вы будете
синхронизироваться с помощью внимания и интенции. Чем лучше качество вашего
присутствия, тем меньше сил придется затратить. Но это требует тренировки. Главное –
тренировать присутствие.
Я осознал, что когда я точен в синхронизации с весом тела, плотностью и напряжением,
усилие уменьшается и практически исчезает. То есть, нужно тренировать способность
тонко синтонизироваться с этими параметрами. Вы знаете, что точному выходу на
параметры (даже если речь идет о костной структуре) соответствует появление ощущения
пластичности. В этот момент усилие снижается, и, как по волшебству, усталость тоже. Все
это зависит от внимания и интенции, а не от силы.
Так же усталость может появляться из-за того, что был затронут случай врача.
Эффективным средством в этом случае является присутствие, которое помогает врачу
отстраниться от своего случая. Единственным способом избавиться от этого является, на
мой взгляд, самокоррекция.
Так же необходимым условием для успешной работы является физическое состояние
врача. Необходимо соблюдать гигиену жизни. Недостаток сна, перенапряжение, агрессия,
нарушение питания и т.д. – это тоже помеха для работы. Я не предлагаю вам вести
аскетический образ жизни, но советую анализировать ваши отношения с окружающей
средой, понять, что вам удается, а что нет, и держать это в голове, чтобы жить в согласии
с вашей физической и сознательной составляющей. Только вы сможете понять, что
необходимо вам для этого единения. Каждому врачу требуется что-то свое.
И, наконец, при такой работе расходуется много витаминов, главным образом, витамина
С, некоторых минералов и олиго-элементов, имеющих отношение к нервам (кальций,
фосфор, калий, магний). Важно употреблять в пищу натуральные продукты. Так же я
советую употреблять витаминно-минеральные комплексы. Выявите, чего вам не хватает с
помощью диалога с тканями (он описан в следующей главе). Мне кажется, что это лучший
выход из положения.

Можете ли вы посоветовать нам диету?

Нет. В начале своей карьеры мне казалось, что я нашел чудесное решение этого вопроса.
Я изучил и испробовал многочисленные системы. Я много раз сталкивался с
сектантством. Каждый из глав различных сект и школ решил свои проблемы каким-то
образом, и теперь считает, что это единственно верный способ. Это не так. Идеальная
система питания человека не найдена. Я советую вам руководствоваться здравым
смыслом при выборе системы питания. Вы знаете, что лучше всего использовать
натуральные продукты, как можно меньше подвергать их кулинарной обработке, знать
меру во всем.
Так же всегда держите в уме, что жизнь – это система отношений, а ваше тело наделено
сознанием. Тело знает, что вам подходит, а что нет, но вы его мало слушаете. Труднее
всего прислушиваться к своему телу…
Как в случае с молоком, о котором мы говорили выше, все зависит от продукта и от
обстоятельств встречи организма с ним. К счастью, тело способно находить нужные ему
элементы, даже при неполноценном питании. Будьте внимательны к тому, что вы едите и
пьете, и к тому, как это отражается на вашем теле. Так вы сможете определить, что вам
подходит, а что нет.

Мне очень трудно сохранять стабильность своего внимания.

На это тоже очень часто жалуются. Частью решения, без сомнения, является взгляд на
пациента, как на субъект, личность. Когда вы по-настоящему общаетесь, сохранять
внимание намного проще, потому что потоки направлены в обе стороны. Если вы
рассматриваете пациента, как вещь, потоки идут только в одном направлении: от вас к
телу пациента.
Важно тренировать присутствие и лечить случай врача.
Так же большую роль могут играть условия работы. Если вы работаете в спокойном
месте, вас не тревожат, телефон отключен, и у вас достаточно времени, то вам намного
легче сохранять внимание сконцентрированным.
Вспомните, что мы говорили про начатые и не оконченные циклы. Каждый из таких
циклов запирает частицу вас самих. Это верно как для старых случаев, так и для
настоящего момента: для всего того, что вы начали и не закончили. Я предлагаю вам
провести простой эксперимент: составьте список всего того, что вы начали и не
закончили. Не забывайте даже о мелочах (не убранная на место книга; написанное, но не
отправленное письмо…). Написав список, доделайте все, что не закончили. Выполняйте
дела не в порядке их важности, а исходя из возможностей настоящего времени. Задайте
себе вопрос: «Что я могу закончить сейчас?» Проделав это, вы освободите часть себя.
Ваше внимание улучшится настолько, что вас самих это удивит.

Сколько времени требуется на один сеанс?

Жизнь относительна, поэтому нет никакого смысла определять точное время,
необходимое для сеанса. Чтобы доказать вам это, я напомню вам закон Паркинсона, о
котором мы уже говорили в главе про способ действия. «Чем большим временем мы
располагаем, чтобы выполнить что-либо, тем больше эта работа требует времени».
(Parkinson, 1983). Использование этого принципа позволит так же работать в настоящем
времени, т.е. в соответствии и с мотивом консультации.

Из ваших слов кажется, что изучение остеопатии – это обряд посвящения.

Не только изучения остеопатии. Сама жизнь – это обряд посвящения. Я начале этой книги
я настаивал на том, что остеопатия – это жизнь. Я предлагал работать над пониманием
жизни. Следуя в этом направлении, я понял, что это на самом деле посвящение в тайну. В
начале я и не думал об этом. Я не могу считать остеопатию «работенкой, халтурой».
Стилл, Сатерленд, Литтлджон, Беккер, Фрайман не могли считать ее таковой. Мне
страшно представить, что в будущем обучение остеопатии может быть исковеркано.
«Обучение науке остеопатии не может идти по накатанным путям. Это путь опыта и
эволюции». (Brooks ed., 1997, 219).

Вы настаиваете на том, что мы должны жить в настоящем времени. Тем не менее,

вы советуете прибегнуть к сеансу регрессии. Разве такое отношение к прошлому
верно?
Только настоящее реально. Единственное, что интересует меня в прошлом – это
незавершенные циклы, которые мешают мне полностью жить в настоящем, или ставят
мне условия. Как только эти циклы будут закончены, они перестанут меня интересовать.
Цель сеансов сознательной регрессии не в том, чтобы вернуть человека в прошлое.
Потому что то, что мы обнаруживаем в этом прошлом настолько болезненно, что у нес
нет никакого желания оставаться там.

Многие авторы пишут о том, что человек очень устойчив. Они говорят, что мы
можем запросто переносить травматические ситуации.
Устойчивость, о которой вы говорите, это способность человека оправиться от
травматической ситуации, физической или психической. Я связываю ее с внутренним
здоровьем, о котором мы говорили выше. Но эта способность не мешает прошлому
бессознательно влиять на наше настоящее. Именно эта бессознательность и
настораживает меня. Мне кажется, что именно с ней и нужно бороться.

Из ваших слов можно сделать вывод, что тканевая остеопатия может заменить
психотерапию. Это так?
Если исходить из того, что мы знаем и умеем сейчас, то я отвечу нет. Но если
представить, что мы говорим о будущем тканевого подхода, то я отвечу да. Модель
сознания, на которой я основываюсь с самого начала этой книги, имеет потенциал для
развития. Однажды мы сможем сочетать психический и соматический подход в одном
едином методе.
Сегодня мы все еще имеем секторное понимание жизни. Мы разделяем психику и
соматику: это плод аристотелевского мышления, которое прочно вошло как в наше
сознание, так и в сознания пациентов. Но я уверен, что в будущем все изменится. Психика
и сома составляют пару. Почему бы не применить к ним концепцию диалога?
Если вы все еще сомневаетесь во влиянии психики на сому, то вернитесь к эксперименту с
тканевым ритмическим импульсом на воздушном шарике. Как только вы ощутите
движения, подумайте о человеке, с которым у вас конфликт. Проанализируйте, что
происходит в шарике. Потом вспомните о человеке, с которым вас связывают теплые
отношения или совместный успех. Проанализируйте изменения в шарике. Напомним, что
этот эксперимент позволяет нам с помощью движения почувствовать сознание в
действии.
Я советую вам подумать о последствиях тканевой концепции, изложенной в этой книге.
Эта модель говорит, что все живое наделено сознанием. Мы можем применить модель
конуса к сознанию: разум будет находиться на вершине конуса, а тело – в основании. Но в
обоих случаях речь идет о сознаниях. Разница только в уровне материализации и
утонченности общения того уровня конуса, к которому мы обращаемся. На любом уровне
конуса сознания имеют одну общую черту – склонность к общению, т.е. к обмену
информацией. Эта информация может быть более или менее тонкой, в зависимости от
уровней конуса.
В этом контексте терапевтическое действие заключается в том, чтобы присоединиться к
сознанию, чтобы помочь ему освободиться от чего-то. То есть, закончить цикл жизни,
который был начат, но не был закончен. Тканевой подход предлагает способ достигнуть
это сознание через посредника – тело. Но очевидно, что существуют и другие способы
установления общения, такие как психологические, психоаналитические и сомато-
эмоциональные. Преимуществом тканевого подхода является возможность работать на
обоих уровнях, на обоих полюсах конуса: психологическом и соматическом.
Какой бы подход мы ни выбрали, по-настоящему трудно достигнуть того уровня, где
находятся сознание, отказавшееся от общения. Мне кажется, что чисто словесные
методики не достаточны для этого. Зона задержки энергии – это проявление отказа от
общения. Как же начать общаться с сознанием, которое не хочет этого? При всей своей
полезности, вербальные методики не позволяют добраться до твердого ядра случая, если
они не включают в себя техники, позволяющие достигнуть зоны отказа. Другими словами,
только говорить о проблеме мало, если мы не достигаем зоны отказа, которая является
неосознаваемым источником проблемы.
Техники сознательной регрессии позволяют добраться до этих проблем и дают
возможность им выразить то, что они хотят выразить. Все они основаны на изменении
сознания. Это делается для того, чтобы отключить бодрствующие сознания и дать
возможность проявиться тем, которые не могут проявиться. Многие из этих техник
достигают изменения сознания за счет контроля вторичного дыхания. В тканевом
подходе мы работаем на первичном дыхании. И вторичное и первичное дыхание являются
основными проявлениями сознания…
В тканевом подходе отключение бодрствующего сознания соответствует пара-
симпатикотоническому состоянию.
«Наше бодрствующее сознание, нормальное сознание, которое мы называем
рациональным – это ничто иное, как одна из форм сознания. Вокруг нее находятся другие
формы сознания, отделенные от нее тончайшей мембраной. Мы можем жить и не знать
об их существовании. Но стоит только научиться стимулировать их, как они проявятся
во всей своей полноте». (Chopra, 1990, 202).
Как только пациент достигнет свои зоны задержки, уже не нужно будет говорить о них.
Нужно будет позволить им выразиться. Сложность заключается в том, чтобы позволить
проявиться тому, что однажды было отвергнуто и глубоко спрятано, помещено в кисту.
Роль врача в том, чтобы помочь пациенту пережить то, с чем он встретился. Не все пути
еще изведаны, предстоит сделать много исследований.

Практикуете ли вы сеансы регрессии?

Нет. Очень редко. Я уже говорил о разделении соматики и психики. Эта разделение еще
очень прочно существует в сознаниях пациентов и врачей. Записываясь на прием к
остеопату, большинство пациентов видит в нем врача, работающего с сомой, телом. Они
ничего не знают ни о сознании тела, ни о тесной связи между их соматическими
симптомами и психологическими трудностями. Только общаясь с ними я могу понять,
нужно ли работать более глубоко в этой области. Затем, нужно получить их согласие, и не
слишком настаивать, если они сомневаются. Все это зависит от тонкости отношений
между пациентом и врачом. И, наконец, я не считаю нужным вмешиваться в сферу работы
специалиста-психолога. На сегодняшний день я занимаюсь только острыми случаями. Я
использую регрессию только если вижу, что единственный способ помочь пациенту, и
если пациент готов к этому.

Раз вы знаете эти техники, почему вы не рассказываете нам о них?

Сегодня я могу помочь человеку справиться с его трудностями. Но мой подход не
достаточно разработан, мои педагогические средства не развиты: я не могу преподавать
это. К тому же, такая помощь требует очень точного контроля над общением с пациентом.
Этому можно научить. Но сделать это в письменном виде невозможно.

Какой путь нам выбрать?

Ваш собственный! Я рассказываю вам о своем пути не для того, чтобы вы последовали за
мной. Я делаю это, чтобы показать ход моих размышлений. Я вижу, что многие молодые
врачи сталкиваются с такими же трудностями, что и я в свое время. Мне удалось найти
выход из этих ситуаций. Мы начали с метафоры Христофора Колумба и его путешествия.
Продолжен же в этом духе. Мне интересно найти инструменты, которые могли бы
осветить вам мой путь. Но не для того, чтобы вы пошли по нему. А для того, чтобы с
помощью этих инструментов вы начертили свой путь.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы займемся перцепцией – фундаментальной деятельностью сознания.

«…Общепризнанно, что человек – это самосоздающее, самодвижущее существо. Внутри

него соединяются жизнь и материя, благотворно проявляя свои отношения. Пока
длятся эти отношения, мы видим живого человека. Он выражает и подтверждает
возможность отношений между жизнью и материей, от малейшего атома до огромных
миров. Оба они могут выражать свою форму и действие только благодаря этому
закону. Гармония может существовать только там, где нет обструкции.
Именно в этом остеопат находит свою опору. Его философия убеждает его в том, что
жизнь и материя могут быть объединены в союз. Этот союз может существовать
только тогда, когда нет препятствий для абсолютного и свободного движения.
Поэтому долг остеопата – устранять все, что может затруднять свободное движение
сил нервной системы. Именно благодаря ним может доставляться кровь, которая
поддерживает всю систему в ее нормальном состоянии. Вот в чем ваше предназначение.
Обеспечьте это, и у вас все получится». (Still, 1999, 164).

ГЛАВА 17

ПЕРЦЕПЦИЯ БЫТИЯ.

«Только поняв, что такое перцепция,

мы сможем понять философию остеопатии».
Domenick Masiello, “Osteopathie, une persperctive philosophique”
(«Философская перспектива остеопатии»)
ApoStill №6, стр.35.

В начале 80-х годов для меня не существовало различий между перцепцией (восприятием)
и пальпацией. Я бы сказал, что занимался, скорее, пальпацией. Однако, «Полезно
подчеркнуть, что существует разница между пальпацией и перцепцией. Пальпация – это
акт прикосновения с помощью органов проприорецепции: это чисто физиологический
акт. Благодаря своим проприоцептивным способностям, рука может оценить природу,
форму и движение объекта, который она пальпирует.
Перцепция (восприятие) – это более широкое понятие. Оно включает в себя пальпацию,
как инструмент познания окружающего мира». (Schmitt, 2000, 22).
С самого начала нашей книги мы делали акцент именно на пальпацию живых тканей. Но
существует и множество других возможностей перцепции с помощью существующих
сенсорных систем. Для меня было открытием, что возможно воспринимать по-другому.

От перцепции тела к перцепции бытия.

Я изменился после того, как со мной произошел один случай. Однажды я проводил
технику затылочной компрессии на одном пациенте. Закрыл глаза и направил внимание
на все тело пациента. И вдруг, я осознал, что видел темные и светлые зоны. Я открыл
глаза и проверил, не было ли это связано с освещением комнаты. Нет, освещение не
менялось. Я снова закрыл глаза, снова сконцентрировал внимание на пациенте, и снова
различил светлые и темные зоны. Я переместил свое внимание на комнату, но везде были
лишь темнота, кроме места, где стоял светильник.
Может быть, эти ощущения приходили от пациента? Я концентрировал внимание на
различных областях тела и замечал, что вижу темные и светлые зоны. Меня
заинтересовало, есть ли смысл в этом изменении цвета. Тогда я поместил свое внимание
на самую темную зону в теле пациента в области правого крестцово-подвздошного
сустава. При этом я почувствовал, что затылок в моих руках начал двигаться. Это
движение длилось некоторое время, а затем остановилось. При этом мое восприятие
данной зоны изменилось: зоны стала более светлой.
Что это? Бред? Сначала именно так я и решил. Хотя я и не находился под влиянием
алкоголя или наркотиков. Было ли это ощущение иллюзией, или оно исходило от
пациента? Я не знал этого.
Естественно, я провел тот же опыт на следующем пациенте. Я поставил руки в исходное
положение, закрыл глаза и начал ждать, появится ли ощущение темных и светлых зон.
Оно появилось, хотя и было другим. Я выбрал темную зону, на этот раз, на уровне печени,
и сконцентрировал на ней свое внимание. И опять затылок начал двигаться. Когда он
остановился, восприятие зоны печени осталось более темным, чем окружающие ткани.
Тогда я перешел к технике на печени, направив внимание на печень. Я ткани печени я
обнаружил очень темную зону, на которую и направил свое внимание. структура
немедленно пришла в движение. Как только техника закончилась, темнота в этой зоне
исчезла. Когда же я снова встал на голову пациента, область печени все еще казалась мне
темнее окружающих тканей.
Я был в замешательстве. Почему появились такие ощущения? Почему сегодня, а не днем
раньше? Этого я так и не узнал. Я решил, что тренировка укоренения, центрирования и
ослабления захвата позволила мне достигнуть такого сознания. Так же мне наверняка
помогла работа над моим случаем.
Этот опыт стал толчком к изменению моего стиля работы. До этого меня интересовала
только пальпация. Теперь я занимался перцепцией.

Что такое перцепция, восприятие для сознания?

Мои попытки изучить перцепцию вели меня в том направлении, в котором я не отел идти:
к сложности. Большинство авторов, книги которых я старался изучить, занимались
философскими рассуждениями, и редко затрагивали практическую сторону вопроса. К
тому же, зачастую они не могли ясно объяснить и сам феномен. Тогда я применил прием,
который был мне известен: я пошел вверх по конусу, начал давать определения,
анализировать, строить модели, затем ставить опыты.

Сознание и перцепция.
Словарь дает следующее определение перцепции (восприятию): акт постижения чего-
либо чувством или разумом. Таким образом, восприятие может использовать, а может и
не использовать систему тела.
Модель, описанная в главе «Быть», рассматривает перцепцию, как способ,
использованный сознанием, для постижения своего состояния бытия, для того, чтобы
поддерживать уверенность в своем существовании. С этой точки зрения, перцепция
(восприятие) – это фундаментальная деятельность сознания.

Перцепция и внимание.
В главе, посвященной пальпации, мы дали следующее определению вниманию: проекция
существа, Я, сознания, на физическую вселенную, которая ограничивает виртуальное
пространство (поле внимания), в котором сознание осуществляет перцепцию. Мне
показалось, что проекция существа может быть ключом к пониманию того, что я пережил
с пациентами. Концентрируя внимания на ту или иную зону тела пациента, я проецирую
самого себя в эту область. С закрытыми глазами сенсорная перцепция не может
осуществляться обычным образом. Начинается другая перцепция, перцепция бытия,
существа, Я.
Такая проекция сознания может встретить на своем пути сопротивление, препятствие.
Именно это сопротивление проникновению Я в пространство и создает перцепцию.
Модель такова: когда Я проецируется и не встречает на своем пути ничего, он ничего и не
воспринимает. Если же он встречает другие сознания, находящиеся в хорошем состоянии,
он воспринимает их как светлую зону. Сознания в плохом состоянии, состоянии гипо-
жизни, кажутся темными зонами. В то же время, когда Я, как живая структура,
проецируется на эти структуры в состоянии отказа, он приносит им жизнь, связь с
Дыханием Жизни, о которой говорит Сатерленд. Это изменяет сознания и приводит их в
движение.
Теперь я использую такой подход в своей повседневной работе. Он мне очень помогает.
Тем не менее, его применение требует некоторых замечаний.
Замечание 1.
Эта система работает только тогда, когда я не использую искусственных средств, а в
частности, картинок. Если я спроецирую на область тела пациента картинку, т.е. мое
представление об анатомическом регионе пациента, то работать я буду с этой картинкой, а
не с сознанием зоны. Я получу неверную информацию и соответствующие результаты.
Замечание 2.
Когда я сравниваю мои ощущения от работы с пациентами с тем, что ощущают другие
врачи, я понимаю, что мы ощущаем разные вещи, даже если условия работы одинаковые.
Разница есть даже в основном элементе, т.е. в ощущении темноты или света, исходящего
от зоны. Мы ощущаем не только разные цвета, но и разные геометрические формы,
пространства и т.п. Видя такую разницу, мне пришлось разработать для себя
определенную систему перцепторных координат и использовать ее при преподавании.
Замечание 3.
И наконец, я понял, что такая работа может серьезно утомить врача, особенно если
выполнять ее, будучи недостаточно укорененным, центрированным и присутствующим. Я
задался вопросом, почему так происходит. Мне кажется, что укоренение, центрирование
и особенно ослабление захвата – это способы связи с другими, более высокими и
всеобъемлющими уровнями сознания. При этом врач перестает быть источником
жизненной силы. Он становится передатчиком энергии, которая ему самому не
принадлежит. Я думаю, что речь идет о Дыхании Жизни, о котором говорит Сатерленд :
«Нам известно, что центр любого проявления материи – человек, окружающая среда и
его отношения с собратьями-людьми – это Дыхание Жизни. Если мы приведем все
элементы жизни к этому центру, то Дыхание Жизни позволит вновь обрести равновесие
и совершенство. В каждом человеке и окружающем его пространстве существует
способность к центрированию относительно общего центра, а если это необходимо,
просить помощи в этом у другого человека (врача). Врач может дать пациенту этот
центр, потому что Дыхание Жизни едино для всех, оно центрирует все живое».
(Brooks ed., 2000, 200).

Преподавание перцепции.

Наша модель гласит, что сознание способно получать информацию от окружающей его
среды, благодаря перцепции. Таким образом, живое существо выстраивает свою
реальность на основе того, что воспринимает. Пойдем дальше: возможно, для существа
реально только то, что оно воспринимает.

Первое препятствие.
Для того, чтобы воспринимать, мы все используем наше тело. Сенсорные ощущения – это
наш основной источник информации. Этот факт быстро загоняет нас в ловушку. Все мы
используем одну и ту же систему координат, поэтому она становится для нас настолько
очевидной, что мы начинаем думать, что единственной существующей вселенной
является физическая вселенная. «Мы находимся во власти концепции, что такому-то
ощущению соответствует такое-то значение. Мы согласны, что такой-то цвет
красный, такой-то предмет твердый, а этот цветок – роза. Эта книга значений
пишется на протяжении многих поколений. День за днем язык, образование, культура, и
сама жизнь обогащают этот труд. Таким образом, наше сегодняшнее представление о
мире сильно отличается от первоначального представления о нем. Наше представление
стало настолько прочным, мы настолько уверенны в нем, что уже не способны видеть
ничего другого». (Castello, Zartarian, 1994, 40).
Мы не осознаем, что наша картина реальности построена на нашем восприятии. Мы
считаем, что вещи, которые мы воспринимаем, объективны и реальны. Так ли это на
самом деле? «В конце концов, картина реальности, которую мы получаем на основе своей
перцепции, есть ничто иное, как наше умственное представление, выработанное на
основе книги значений ощущений». (там же, 40).
Нам трудно получить другое восприятие, потому что мы не можем оторваться от
концепции и попробовать поэкспериментировать с этим миром по-другому. Если бы мы
сделали это, мы бы почувствовали совсем другие вещи и по-другому. Но эти
эксперименты могут настолько вывести живое существо из равновесия, что мы
отказываемся от них. Обычно мы думаем, что все это бред.

Эксперимент превыше всего.

Цель обучения перцепции заключается в том, чтобы помочь живому существу
освободиться от условностей и дать ему возможность почувствовать вещи необычным
образом. Это изменит его уровень реальности. Тем не менее, нужно отталкиваться от того,
что человек считает реальностью. Нужно дать ему понять, что он уже воспринимает
многие вещи другими средствами, кроме как сенсорными системами. Мы все не похожи
друг на друга, поэтому и воспринимаем все по-разному. Достаточно помочь человеку
выработать свою собственную систему координат и укрепить ее с помощью опыта. Это
возможно только тогда, когда человек соглашается функционировать на уровне быть, а не
на уровне иметь. Укоренение, центрирование и ослабление захвата – вот ключи к успеху.
О перцепции нужно не только говорить. Основное – это практика, эксперимент. Мы знаем
о существовании тесной связи между перцепцией, реальностью и сознанием. мы знаем,
что ограниченная перцепция дает нам ограниченную реальность, которая сама по себе
закрывает двери перед более тонкой перцепцией. Зная все это, мы можем помочь жиовму
существу улучшить свою перцепцию, т.е. улучшить его уровень реальности, а значит, и
его уровень сознания. Если мы будем придерживаться этого механизма, мы будем
постоянно совершенствоваться. Я предлагаю вам пойти по этому пути. «Осознание не
эффективно без практики». (Fromm, 1978, 196).

Достоверность перцепции.
Итак, мы признаем, что перцепция – это фундаментальная деятельность сознания. Но это
обязывает нас убедиться в достоверности нашей перцепции. Другими словами, то, что я
воспринимаю – это правда, или нет? Вместо того, чтобы спрашивать, правдива ли
перцепция или нет, я предпочитаю сказать, что она существует. Но существует она
только для того, кто воспринимает. Существование перцепции и ее правдивость
относительны и зависят от того, кто воспринимает и от условий в момент перцепции.
Воспринимающий человек не всегда умеет интерпретировать информацию и связать ее с
чем-либо. Естественная тенденция – усомниться в перцепции, сказать, что это неправда и
бред.
Сомнения возникают так же при сравнении своего восприятия с восприятием других
людей. Особенно это касается перцепции того, что лежит вне физической вселенной. Видя
различия, мы чаще всего сомневаемся в собственной перцепции, и уверенны в
правильности восприятия другого человека. Может быть, это связано со страхом
нарушить концепцию, позволяющую нам общаться?
Сомнения в перцепции приводит к снижению способности к восприятию. Раз мы не
доверяем своей перцепции, мы стараемся меньше пользоваться ей. Она притупляется.
Таким образом, все заканчивается тем, что мы ограничиваем свое восприятие тем, что
признано всеми и не несет никаких трудностей – физическим миром.
Если мы хотим развиваться в данном направлении, мы должны признавать достоверной
любую перцепцию, будь-то на материальном уровне, объективном, нематериальном,
субъективном уровне, даже если мы не можем понять ее точный смысл и связать ее с чем-
либо. Пойдем дальше: сомневаться в перцепции другого человека – значит навредить ему.
Если два человека не согласны в том, что они воспринимают, единственным правильным
решением будет считать, что они воспринимали разные вещи.
Работа с участием нескольких врачей послужила для меня способом устранения
препятствий, которые кроются в словах и в сравнении перцепций. Бывает так, что, работая
на одном пациенте, мы соглашаемся, что нужно лечить определенную зону. Когда мы
спрашиваем друг друга, какие ощущения привели нас к данной зоне, каждый говорит о
разном. Затем, когда мы концентрируем наши внимания на данной зоне и следуем за
движениями (каждый стоя на своем участке тела), мы снова описываем разные ощущения.
Но в момент наступления точки покоя и расслабления, мы все соглашаемся, что техника
окончена, хотя каждый описывает это по-своему. Различия есть даже в описании
феномена расслабления. Но, тем не менее, все переживают нечто общее: освобождение
зоны задержки энергии.
Я проделывал такой опыт множество раз. Эта практика привела меня к необходимости
уважать перцепцию другого человека, и ни в коем случае не судить его. Нужно пытаться
понять, что хочет сказать ваш собеседник. Это возможно лишь тогда, когда мы согласны с
тем, что используем разные системы координат. Но, поступая так, мы стараемся найти
нечто общее, а не выявить различия.

Оценить существующее.

Первый этап преподавания, который я вам предлагаю, заключается в том, чтобы выявить
возможности к перцепции. Мне кажется очевидным, что все люди разные в этом смысле.
Этот этап важен, потому что демонстрирует уровень реальности живого существа,
который обычно служит ему отправной точкой в его работе. Но по большей части человек
работает в этой реальности, не осознавая ее. Первое что нужно предпринять – сделать
перцепцию осознанной.
Нужно провести учет элементов перцепции, объективных и субъективных, которые
использует индивидуум в его работе остеопата или в повседневной жизни.
Логично начать развивать перцепцию, используя тело в качестве посредника. Человека не
шокирует новая реальность, и его навыки перцепции постепенно улучшаются. Это ведет
человека к другим уровням перцепции, которые он сможет легко воспринять, т.к. его
уровень реальности и сознания улучшался пропорционально улучшению навыков
перцепции.
До этого момента мы говорили о перцепции объективных элементов жизни тканей:
объективных параметров пальпации. Утончение именно этой перцепции приведет нас к
возможности нематериального восприятия. Но это произойдет только в том случае, если
мы будем держать наши двери открытыми для всего того, что хочет войти.

Найти нужный уровень.

Нужно двигаться постепенно, начиная с той точки, которая доступна человеку. Таким
образом мы не шокируем и не превзойдем его реальность. Одной из ошибок является
неправильное определение уровня навыков перцепции и преподавание человеку того, что
для него недоступно. Поступая так, мы просим человека делать то, что недоступно его
сегодняшним возможностям. Так как наш уровень сознания соответствует тому, что мы
можем воспринять, часто нам трудно понять, что очевидное для нас совсем не является
таковым для других, и что мы пытаемся навязать другому человеку те же точки зрения и
проблемы, что и наши. Это основная причина сложностей в развитии краниальной
концепции.
Другой источник сложностей – желание двигаться слишком быстро. Это приводит к
появлению сопротивления, равного тем усилиям, которые мы прикладываем. Вспомните
пример кораблика: если мы хотим сдвинуть его с места, нужно применять силу
достаточную для этого, не вызывающую слишком сильного сопротивления. Опять таки,
речь идет о синхронизации/синтонизации.

Практикуйте, чтобы оценить существующее.

Эта практика включает применение техники компрессии затылочной кости – глобальной
техники, которую врач выполняет, находясь в связи со всем своим пациентом. Но можно
применять и другие тканевые техники.
Потребуется столько времени, сколько нужно для укоренения, центрирования, ослабления
захвата и установления присутствия. Только если врач выполнит эти условия, исходя из
своих возможностей, эта практика будет иметь смысл.
Врач выполняет технику и следует за раскручиванием тканей, которое он ощущает. Ему
нужно запомнить различные ощущения, которые он будет получать во время выполнения
техники. Врач должен запоминать все ощущения: объективные (связанные с физическим
миром и сенсорными системами; параметры пальпации, цвета, звуки, запахи и т.п.) и
субъективные (впечатления врача, мысли, ощущение света/тени, картины, символы,
эмоции и т.п.).
Повторяя это упражнение, врач сможет познать свою перцепцию и выработать свою
систему координат, с помощью которой будет работать. Я предлагаю вам эту практику в
качестве нового состояния существа. Будьте внимательны ко всем проявлениям
перцепции, сенсорным и нет, которые будут появляться во время вашей повседневной
работы.

Оценка потенциала.
Затем следует оценить скрытые возможности каждого человека. Для этого нужно
вспомнить все случайно встреченные ощущения, которым мы не позволили проявиться.
Этот этап очень важен, т.к. позволяет раскрыть спрятанные способности.
Большинство из нас обладает лучшими способностями к перцепции, чем сами мы думаем.
Но во время нашего обучения остеопатии и нашей работы мы не использовали эти
способности, и они атрофировались. Тем не менее, их можно пробудить. В этом
отношении мы создатели. Мы создали невозможность, но, так как здоровье всегда
присутствует, мы сможем и возродить наши способности. «Превзойди собственные
границы, и обретешь новые возможности» (Bach, 1978, 84).

Практика. Поиск случайных ощущений.

Эта практика похожа на предыдущую. Акцент делается не только на обычные ощущения,
но и на те, которые кажутся странными, необычными. Выполняя эту практику
периодически, врач сможет обнаружить забытые ощущения и включить их в свою
систему координат.

Создание собственной системы координат.

Человек должен разработать собственную систему координат на основе того, что он

умеет. Мы все ощущаем разные вещи и по-разному. Очевидно, что пытаться создать
программу развития перцепции, подходящую всем, не имеет смысла. Нет смысла
пытаться достигнуть одинаковых перцепторных возможностей. Напротив, нужно
постараться сделать так, чтобы каждый разработал для себя свою систему координат для
перцепции, и сознательно использовал ее. Таким образом человек сможет улучшить свои
навыки. Пока врач пытается работать, используя систему, которая ему не подходит, он в
лучшем случае топчется на месте, а в худшем не достигает результатов. Как только он
начинает работать, используя собственную систему, возможно уникальную, он
развивается.

Практика. Создание своей систему координат.

Постоянное повторение описанных выше практик позволит врачу постепенно выработать
собственную систему координат и успешно использовать ее. Это длительная работа. По
началу у разных врачей будут разные результаты. Не важно. Главное – работать над тем,
что уже функционирует, а так же улучшать и развивать новые способности. Очевидно, что
такой подход работает только если мы честны сами с собой, и принимаем все различия и
трудности. У нас нет другого выхода: мы должны работать в соответствии с тем, что мы
есть.

Приоритет.

Развитие перцепции должно быть приоритетной задачей при обучении остеопатии. Вот
что говорит по этому поводу Виола Фрайман: «Я предлагаю вас совершить путешествие
во времени и взглянуть на остеопатию будущего. Первые сто лет остеопаты будут
заняты достижением признания легальности остеопатии, признания ее частью нашей
жизни. Следующий век будет посвящен развитию врача в таком направлении, чтобы
остеопатия была не только методом лечения, рассматривающим пациента в целом, но
образом жизни, предполагающим участие врача.
Учеников школ будут оценивать не только по их заинтересованности, академическим
знаниям и способностям, как это делается сегодня с помощью психологических тестов,
но так же по их внутренним качествам и чувствительности. Чтобы учиться
остеопатии нужны будут чувствительные руки, которые можно натренировать
оценивать состояние здоровья через пальпацию тканей, оценку активности энергии в
теле, мотильность флюидов, мотильность тканей. эти руки должны будут
спроецировать свои знания для того, чтобы оценивать состояние внутренних органов.
От ученика так же будет требоваться внимательность не только к внешним
проявлениям здоровья и болезни, как это делается сегодня, но так же проникающий
взгляд. Этот взгляд должен будет позволить заглянуть внутрь тела, и оценить его
витальность по цвету каждой единицы этого функционального единства, с головы до
ног, от центра к периферии. В обучении остеопатии разделение тела на части будет
таким же нонсенсом, как изучение состояния реки Колорадо, без сведений о дамбе
Гувера, озере Мейд и системе Imperial Valley. Так же видение студента будет
развиваться таким образом, чтобы он мог оценить состояние энергетического поля
вокруг пациента. Это позволит оценивать эмоциональное состояние, ментальность и
духовность, влияющие на болезнь. Тренировка студентов будет включать развитие
интуиции. Это позволит анализировать и объединять все данные о случае, чтобы
поставить диагноз, касающийся всего пациента, и разработать соответствующую
терапию.
Теперь прервем наше путешествие, чтобы детально рассмотреть некоторые концепции,
о которых я говорила.
В книге «Трактат о медицине Желтого Императора», написанной в Китае около 5 000
лет назад, состояние здоровья каждого органа описывается с помощью цвета. Здоровье
соответствует светлым, свежим, чистым и красивым цветам. В случае заболевания
говорится о темных, тяжелых, сложных цветах. Цвет темнеет пропорционально
степени заболевания. Речь идет не только о статичных цветах, но о мобильных и
вибрирующих оттенках, смешивающихся друг с другом, по мере того, как флюиды
тканей наполняют пути общения». (Frymann, 1998, 278).

Вернемся к фулькрумам.

Мы много раз говорили о концепции фулькрумов. Мы говорили, что фулькрум – это точка
опоры. С помощью пальпации мы смогли работать с физиологическими и
нефизиологическими фулькрумами. Нашей целью было избавить тело от
нефизиологических фулькрумов, которые вредят системе тела.
Напомню, что в главе «Организовать» мы говорили, что все вокруг имеет свой фулькрум:
«Должен существовать фулькрум для каждого атома, каждой молекулы, каждой массы
материи». (Dchooley, 1951, 73; Magoun, 2000, 103). По определению фулькрум
неподвижен, он центр того, что его окружает. Концепция фулькрума одинакова как для
сознания, так и для материи, которая является уплотненным сознанием: «Когда материя
превосходит уровень максимальной атомизации, она становится жизнью. Она
адаптируется, подстраивается под тело любого существа вселенной. Когда материя
становится неделимой, она становится флюидом жизни, который легко объединяется с
другими атомами и становится массой живой материи, которая может принять
форму, необходимую в данных условиях». (Still, 1902, 254). Мы говорили, что клетка – это
пространство, ограниченное мембраной, в центре которого находится сознание. Каждая
клетка, каждый орган, система и организм имеют в своем центре сознание. Оно служит им
фулькрумом и дарует им жизнь.

Сознание в качестве фулькрума.

До настоящего момента мы работали с материальными фулькрумами. Однажды я
прочитал книгу английского остеопата Фила Паркера (Phil Parker), которую нашел в
интернете. Она заставила меня задуматься и изменить свое отношение к фулькрумам.
«Мой коллега рассказал мне о своей пациентке, которая обратилась к нему по поводу
трудных родов шестого ребенка. Он рассказывал, что чувствовала, будто крестец
пациентки сместился вниз, к ногам. Когда он направил свое внимание одновременно в
место, где, как казалось ему, находился крестец, и в то место, где телу казалось, что
находится крестец, все изменилось.
Мне показалось, что в этом есть смысл. Это имеет отношение к памяти тканей и
проприоцептивным моделям. Может быть, существует более доступное и понятное
определение этим фулькрумам? Я попробовал работать так и на самом деле
почувствовал разницу. Я попробовал понять, как я смогу использовать этот новый
инструмент. Я попытался понять, как тело устанавливает отношения с миром, и как
на самом деле оно должно общаться с ним. (на самом деле, это должно быть
субъективно, потому что никто не может сказать, что фулькрум должен находиться
именно в этом месте, а не в другом. Но может быть, эта информация основана на
интуитивном знании и непроизвольном механизме пациента и нас самих.)»
(Parker, 1998, 1).

Локализация сознания.
Прочитав этот текст, я решил, что, раз в центре любого явления лежит сознание, может
оказаться полезным обращаться к сознанию, лежащему в центре задержки энергии, а не к
самой задержке. Другими словами, обращаясь к механическому фулькруму (плотности), я
работал только с материально частью задержки. Мне показалось, что, без сомнения,
лучше было бы общаться напрямую с сознанием в центре нее.
Итак, я попытался создать интенцию общаться с фулькрумом сознания. Мое открытие
поразило меня: фулькрум сознания находился не в том же месте, что механический
нефизиологический фулькрум, который я ощущал, как темную зону и на который я
проецировал внимание.
С тех пор, когда я с помощью перцепции обнаруживаю темную зону, я вербально и
ментально спрашиваю структуру тканей: «Где фулькрум?». Естественно, я интересуюсь
фулькрумом сознания, который является центром материального фулькрума, который я
ощущая как темную зону. Я констатирую, что фулькрум сознания чаще всего находится в
самом сердце темной зоны, но так же может находиться и на периферии, более или менее
далеко, а иногда даже за пределами тела пациента, иногда даже очень далеко.
В начале я даже не спрашивал себя, откуда я знаю, где он находится. Но люди, с
которыми я общался, все время задавали мне этот вопрос: «А как ты узнаешь, где
фулькрум здесь?» То есть, что позволяет мне локализовать ту или иную зону, зону тела
или любую другую? Опять таки, за счет перцепции. Когда я направляю внимание на
темную зону (материальный фулькрум) и спрашиваю «Где фулькрум сознания?», мое
внимание немедленно переносится туда, где он находится. Я концентрирую там свое
внимание, и ткани приходят в движение. Начинается освобождение энергии, которое
заканчивается расслаблением.
Итак, я включаю в поле моего внимания две перцепции: темную зону и область, которая
притягивает внимание после того, как я задаю вопрос. В тот момент, когда мое внимание
охватывает оба фулькрума, начинается и ускоряется движение тканей. Во время точки
покоя и расслабления темная зона становится более светлой и расстояние между двумя
фулькрумами исчезает.

Резюме.
Итак, модель такова: в центре материального нефизиологического фулькрума всегда
лежит нематериальный фулькрум сознания.
Будучи нематериальным, этот фулькрум невидим для тела (для сенсорной перцепции). Он
виден только взору существа (несенсорная перцепция).
Этот фулькрум сознания может совпадать или не совпадать с материальным фулькрумом.
Важно локализовать нематериальный фулькрум, лежащий в центре материального.
Обращаясь к нематериальному фулькруму, мы можем освободить пациента от влияния
его материальных последствий.

Практика. Поиск материального фулькрума воздушного шарика.

Мы предлагаем практику, которая похожа на ту, которую мы выполняли с шариком в
главе «Пальпация». Врач выжидает время, чтобы почувствовать движения
экспансии/ретракции тканевого ритмического импульса в шарике. Когда появляется это
ощущение, врач старается найти материальный фулькрум, который по его мнению
является центром движения в шарике.

Практика. Поиск нематериального фулькрума.

Мы предлагаем для этой практики выполнить технику затылочной компрессии. Но вы
можете использовать любую другую технику.
Установите руки для выполнения затылочной компрессии, как описано в главе про
основные техники. Укоренитесь, центрируйтесь, ослабьте ваш захват, установите
присутствие. Направьте внимание на все тело пациента.
Позвольте начаться циклам освобождения, которые запускаются спонтанно. Когда они
закончатся, врач, используя свою систему координат перцепции, ищет зоны, которые
дают нам некоторые ощущения, когда их затрагивает существо (внимание). врач старается
освободить эти зоны, используя только концентрацию внимания на них. Если этого не
достаточно, врач спрашивает, где находится фулькрум сознания, и включает обе зоны в
поле своего внимания. Врач должен оставаться синхронизированным с материльными
параметрами пальпации до наступления точки покоя и освобождения.
Замечание.
Даже в этом процессе основным является глобальное видение: врач идет от общего в
частному. Внимание становится специфическим только тогда, когда все другие
возможности исчерпаны.
Вопросы и ответы.

Не считаете ли вы, что рассказ об этих вещах приведет к тому, что молодые
остеопаты начнут заниматься неизвестно чем.
Что вы понимаете под неизвестно чем? Не то ли это, что не соответствует вашей
реальности или имплицитному порядку вещей, признанных вами сегодня. Когда
информация мешает, создает дискомфорт, сильно искушение использовать привычное
пастеровское поведение, заключающееся в том, чтобы остановиться ее, а не пытаться
понять, почему она нам мешает. Я приглашаю вас поразмышлять над этим вопросом.
У меня нет власти помешать кому-либо делать неизвестно что. В одно время, слыша
студентов, присутствовавших на моих занятиях, или других людей, с которыми студенты
обсуждали занятия, я приходил в ужас от того, как они искажали и коверкали мои доводы.
В отчаянии я чуть не бросил преподавание.
Поразмыслив над этой проблемой, я быстро понял, что никогда не смогу помешать людям
искажать информацию, которую они получают. Это одна из главных причин, толкнувшая
меня, в конце концов, к написанию этой книги. Написанное не искажает того, что оно
передает. Не имея возможности помешать людям искажать полученную информацию, я
постиг, что мой долг состоял в том, чтобы создать письменный источник, излагающий как
можно яснее то, что я желаю выразить, и к которому можно будет обратиться в случае
сомнения или неуверенности. Лучшим выходом из положения может быть только
молчание. Но молчание не позволяет передавать информацию, и не дает возможности
тому, кто хотел бы воспользоваться ею. Поскольку человек любознателен по своей
природе, он будет идти опытным путем, без проводника, а на ощупь путь будет длиннее.
Возникает еще больший риск сделать неизвестно что и даже не суметь исправить
сделанное. Я убежден в том, что если даже информация раздражает, все же лучше ее
передавать, чем удерживать. Жизнь учит меня каждый день, что удержание информации –
это главный источник всех проблем.

По сравнению с реальностью, то, что вы говорите, кажется бредом. Мне трудно

принять все это.
Я понимаю вашу настороженность. Я считаю, что единственный способ составить себе
представление – это попытаться осуществить все это на практике, будучи тем, кто вы есть
сегодня, и распоряжаясь теми средствами, которыми вы обладаете. То что я только что
описал подтвердится, если ваш опыт станет подтверждением моего. И даже в этом случае
он будет отличаться, потому что вы – это не я, а ваши средства перцепции не такие как у
меня, они индивидуальны. Меня же интересует разбудить в вас такую перцепцию и дать
вам указания, чтобы вы могли их использовать рациональным образом.

Я воспринимаю только темноту. У меня нет никакой другой перцепции, кроме

пальпаторной перцепции тела. Это нормально?
Я чувствовал то же самое в течение долгого времени. Это не помешало мне развиваться.
Работайте на том уровне перцепции, которым вы сегодня обладаете. Используя его, вы его
улучшаете, и однажды выйдете на другие уровни. Я не знаю, когда это случится с вами.
Важно то, чтобы были открыты к восприятию новых возможностей. Отмечайте, не
пропускайте единичных и необычных ощущений, которые возникают. Улучшайте вашу
систему координат. Ваша перцепция будет совершенствоваться. Выше я уже говорил, что
именно работа на себе самом (вернитесь к главе «Быть остеопатом»), на других врачах,
остеопатах или еще на ком-либо, позволила мне достичь других уровней перцепции.
Только освободившись от своего случая, существо может выйти за свои рамки и достичь
других уровней перцепции. Перцепция – это обусловливание. Случай – мешает человеку
осуществлять перцепцию. Если дать случаю волю, он будет действовать, как
деформирующая линза. Таким образом, нужно работать над редукцией своего случая.
Но прошу вас, из-за того, что он вам мешает, не считайте ваш случай своим врагом,
которого следует низвергнуть. Если вы будете относиться к нему с предубеждением, он
окажет вам яростное сопротивление! Каждый из элементов случая возник в свое время
для выживания организма, и, значит, принес свою пользу. Только осознание его
существования и его адаптации к тому, что проживается сегодня, заставит его исчезнуть, а
не разрушительная агрессия. К тому же, можно уничтожить проявление, но нельзя
уничтожить сознание: оно существует в самом себе.
Чудес не бывает. Путь долог, зачастую тернист, но он того стоит, чтобы его пройти.
Главным мне кажется то, чтобы вы поняли, что там, где вы есть сейчас, вы уже можете
оказать значительную помощь вашему пациенту.

Перцепция этих вещей не так очевидна, так зачем же рассказывать о ней всем? Это
может привести многих к психологическому комплексу неудачника, в частности
молодых остеопатов, у которых нет вашего опыта.
Долгое время я считал, что, с точки зрения перцепции, все человеческие существа такие
же несовершенные, как я, и что большинство остеопатов имеют только одну перцепцию,
источником которой является пальпация. Но, пот мере того, как я общался со своими
коллегами, молодыми и старыми, студентами и опытными врачами, я понял, что многие
из них обладают очень тонкой перцепцией, более тонкой, чем я себе представлял.
Однако, большинство об этом не рассказывало. Они не осмеливались. Им не верили,
когда они пытались объяснить свои ощущения, и они поняли, что лучше не делиться ими.
Не забывайте, что перцепция – это фундаментальная деятельность существа, его сознания.
Таким образом, сомневаться в перцепции какого-либо существа, значит сказать ему, что
он не прав. Существо страдает от этого, замыкается в себе и отказывается от своей
перцепции. Это начинается с самого детства. Большинство детей обладает очень тонкой
перцепцией. Но, не обладая вербальными средствами, позволяющими выразиться, и,
прежде всего, не будучи понятыми взрослыми, они, в конце концов, отказываются
использовать перцепцию, и та затухает. Что касается остеопатов, то малое, что остается у
них очень быстро убивается матрицей преподавания, которая считает, что все то, что не
вписывается в каталог легальных перцепций, должно быть искоренено. Все это, в конце
концов, считается бредом, и об этом перестают говорить.
Зато на семинарах по тканевым техникам мы много работаем над перцепцией и просим
участников рассказать о том, что они чувствуют. Мы уважаем то, о чем они говорят.
Таким образом, понемногу доверие возвращается и языки развязываются. Некоторые
доверяют нам странные секреты… Таким образом, я с удивлением обнаружил, что многие
обладают такими особенностями перцепции, которые они давно пытаются выдавить из
себя. Признать действительной их перцепцию, значит признать их существование, дать им
второе рождение.
Перцепция не зависит от возраста, опыта, полученных дипломов. Наоборот! Чем моложе
человек, тем меньше недоверия он пережил в жизни. Что касается молодых коллег, я на
самом деле считаю, что нужно использовать свежесть их восприятия в этой области.
Нужно обеспечить им доступ к миру перцепции, дав им способы применения,
позволяющие использовать перцепцию. Мне важно подвести человеческое существо к
тому, чтобы он снова подключился к своим способностям к перцепции. Мне важно
предложить ему инструменты, с помощью которых он смог бы начертать свой
собственный путь.

Чувствуете ли вы ауры? Чему они соответствуют?

Я не ощущаю ауры, во всяком случае, тем способом, которым их описывают чаще всего.
То есть излучение лучистой и цветной энергии. Я не знаю, существует ли аура на самом
деле. Те, кто обладает такой перцепцией, попытались придать ей смысл: «Люди
разработали множество систем для определения поля ауры. Все делят ауру на слои,
идентифицируют слои в зависимости от их места положения, цвета, интенсивности
излучения, формы, плотности, флюидичности и роли. Каждая система относится к
определенному типу исследований в области ауры».(Brennan, 1993, 85).
Обычно ауру рассматривают как энергетическое поле, соответствующее различным
телам. Эту концепцию популяризировала в 80-е годы Жанин Фонтэн (Janine Fontaine) в
своей книге «Врач трех тел». Я знаю описания различных тел:
- Физическое тело, по ее мнению, соответствует развитию минерального мира, и образует
материальную часть тела любого живого существа.
- Этерическое тело соответствует жизни и растительному сознанию, которое оживляет
организмы. Оно управляет метаболическим обменом. С ним связаны природные
инстинкты.
- Астральное тело соответствует животному проявлению энергий и сознания. Данное
сознание характеризуется духом индивидуализма, творческим интеллектом и всеми
способностями размышлять и чувствовать, которые можно было бы назвать животной
психикой.
- Духовное тело соответствует жизни и сознанию живых существ, обладающих
собственным Я. В данном случае, возможности сознания представлены в вычурном виде.
Я, в частности, обладает способностью произвольно проживать события прошлого. Это
далеко выходит за пределы обычной памяти. Сталкивая между собой события прошлого
опыта, не имеющие видимой связи между собой, Я развивает свой высший разум, сове
вопрошание существования и способность ставить под сомнение свое поведение, т.е. свое
сознание.
Другие авторы связывают ауры с энергетическими телами чакр, о которых мы уже
вкратце рассказывали. Я совсем е изучал и практически не работал в этой области, но
такая подача вещей приводит меня к концепции сознания. По нашей модели, если
существует тело, существует и сознание, которое его центрирует. Итак, каждое из таких
сознаний соответствует одному из главных этапов эволюции систему тела, начиная с
минерального доминирования, проходя через растительное доминирование, затем
животное, чтобы, наконец, придти к тому человеку, которого мы сегодня знаем.
Каждому из этих сознаний соответствует ритм, от самого быстрого (минеральный), к
самому медленному (человеческое сознание). Иногда вам удастся поймать один из этих
ритмов путем вашей тканевой перцепции. Если вы хотите поразвлечься, можете
попытаться синтонизироваться с каждым из этих ритмов, используя воздушный шарик в
качестве обратной связи. Не забывайте, что синтонизация – это акт сознания. Не
пытайтесь, однако, синтонизироваться с ритмами физической вселенной. Они настолько
стремительны, что дают человеческому существу ощущение твердости. В прочем, именно
это и заставляет его поверить в реальное существование физической вселенной…
Говоря об этом, я не могу удержаться от замечания, что существует возможность
использования модели конуса. Начиная с самого нижнего минерального уровня, и
поднимаясь к уровням сознания, все менее и менее материальным. Я думаю, что
существуют виды сознания, которые невозможно воспринять на нашем материальном
уровне, но с которыми все же возможно синтонизироваться, что дает другие ритмы
перцепции. Чем выше по конусу мы поднимаемся, тем медленнее становятся ритмы. На
вершине конуса находится Сознание, которое центрирует все сознания и является
абсолютной неподвижностью. Но это всего лишь умозрительные построения.

Используете ли вы это при лечении?

Я не пытаюсь ни общаться, ни работать с различными телами или соответствующими
уровнями сознания. Предпринятые мною попытки не позволили сделать каких-либо
выводов. Я чувствую, что такая попытка сводится к разделению целого на части. Целое не
функционирует как сумма простых элементов. Система тела на самом деле сложна, а
единственным работающим решением, найденным мной до настоящего времени, чтобы
управлять этим сложным целым является глобальный подход к нему.
Для меня ключ находится в концепции отказа или задержки. Благодаря пальпации тела и
перцепции существа, можно найти зоны задержки и обеспечить постепенное разрешение
второстепенных задержек, что позволит остеопату почувствовать главные задержки. Я
понимаю это таким образом. Мне все равно, к какому уровню сознания я обращаюсь. Все
присутствуют одновременно и взаимодействуют между собой в данный момент. Моя
роль ограничивается освобождением того, что может освободиться, а потом
уравновешиванием системы, чтобы все эти сознания сосуществовать и проявлять себя
гармоничным образом.

Зачем же тогда говорить об этих уровнях сознания?

Важно предполагать их существование, потому что невозможно общаться с тем,
существования чего ты не признаешь. Итак, в модели, которую я использую, эти сознания
предстают мне как неотъемлемые части системы. Даже если специфически я не
обращаюсь к ним, я их включаю в мое поле внимания и интенции.
В прочем, это сознание заставило меня понять, что большинство сознаний,
присутствующих в системе, тела относятся к тому, что мы могли бы назвать
предвербальной областью. То есть, они не общаются с помощью такой сложной системы,
как язык. Их способ общения очень прост – это двоичный способ. А следовательно, я
должен с этим считаться при моем общении с ними. Эти сознания чувствительны к
вниманию, реагируют через приятие или отказ, проявляют простые эмоции. Я должен
считаться с этими особенностями, если хочу вести с ними значимый диалог.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы поговорим о диалоге с живыми тканями и о предложенных нам возможностях
продвигаться вперед в работе с пациентами.

«Этот мир «такой, какой он есть» - это самая большая загадка эволюции. Мы и другие
живые виды познают его с помощью очень разных способов видения. Существует
бинокулярное или сложное зрение, различные гаммы вибрационных частот, видение мира
с помощью различных функциональных механизмов – щупальцев, плавников, вирирующих
ресничек или электронного микроскопа. Эти способы описывают не саму среду, а наш
способ существования в среде, а скорее наши последовательные способы существовать и
ощущать загадочное нечто, которому мы даем названия на языке ботаники,
электроники или латинском языке. Но мы всегда смотрим на него «через что-то».
Единственная разница между людьми и другими видами существ в том, что мы, люди,
дали миру греко-латинские окончания, и в том, что наши особенные плавники – выросты
головного мозга – настолько распространились по всей нашей системе, что
заблокировали все другие способы общения. Таким образом, мы не знаем того, что знает
рыба, птица и любые другой божьи зверьки, которые, несмотря на то, что не знают
высшей математики, живут в абсолютной гармонии со своей средой. Это таинственное
«что-то», в котором мы плаваем, немного приоткрывает свою завесу перед
исследователем тела. Это ошеломляющее чудо, в котором все законы и коды
последовательно соединены, оказывается всего лишь законами, кодами и еще чем-то и
т.д.» (Satprem, 1981, 112).

ГЛАВА 18.

ДИАЛОГ С ТКАНЯМИ.

«Мысль – это стрела, пущенная по направлению к правде.

Она может попасть в одну точку, но не покрыть всю мишень.
А лучник настолько доволен своим успехом,
что и не стремится к большему».
Aurobindo, Pensées et aphorisms (Мысли и Афоризмы), стр. 213.

Работа над перцепцией сущего привела меня к диалогу с тканями. Так я называю процесс
задавания вопроса живой структуре и получение от нее ответа. Это биокоммуникация,
биологическое общение. Появление необычных ощущений, описанных в предыдущей
главе, подталкивает меня к тому, чтобы задавать вопросы. В начале я задавал их сам себе,
практически неосознанно. Например, когда я чувствовал темноту в области печени, я
задавал себе вопрос: «Это печень?» Я обнаружил, что эти вопросы иногда приводили к
изменению пальпации структуры. И мне пришла в голову идея задать вопрос
непосредственно структуре, а точнее, темной зоне, которую я ощущал с закрытыми
глазами. Ответ тканей был еще сильнее.
Был у меня и негативный опыт. Он заключался в том, что я промахивался с вопросом.
Например, при появлении ощущения от области печени, я задавал вопрос: «Это
желудок?» В этом случае, я не ощущал никаких изменений в тканях. Это показалось мне
настолько необъяснимым, что я начал задавать вопросы очередью. И чаще всего ответы не
позволяли мне выйти на нечто определенное или эффективное в плане лечения. Я
практически забросил такую работу, сочтя ее неверным путем. Но все же, некоторые
совпадения, которые подчас ставили меня в тупик, заставляли меня глубже изучать этот
феномен. Глубокое и утонченное изучение этой систему дало начало модели, которую я
называю диалогом с тканями. Сейчас я представлю вам ее.

Внутренний и наружный мир.

С точки зрения сознания, существуют два мира: внутренний и наружный. Мы можем

говорить так же о внутреннем и наружном пространстве или о внутренней и наружной
вселенной. Внутреннее и наружное являются двумя полюсами пары, образующей
пространство. Для сознания внутреннее пространство имеет ограниченную, точечную
природу. Это центр, в котором находится Я. Наружное пространство имеет бесконечную
природу и представляет собой не-я.
Наша модель гласит, что для того, чтобы поддерживать сознание своего существования, Я
должен установить и поддерживать обмен между его внутренним пространством (Я) и
наружным пространством (Не-я). Это происходит в виде прилива и отлива. Я
обменивается информацией, которой мы дали определение «перемещающейся
концепции» (Brinette, 1992, 23). Эта информация имеет нематериальную природу, это
чувство, сознание.
В ходе эволюции все живое наслаивало на себя материю и усложнялось, становясь
организмом. Сознание из точечного превратилось в объемное. Оно получило
материальные границы, первой из которых является клеточная мембрана. В теле каждая
отдельная структура имеет свое внутреннее и наружное пространство, отграниченные
мембраной. Само тело имеет внутреннее и наружное пространство, разграниченные
кожей.

Внутреннее пространство – концентрация информации.

Наша модель предполагает, что во внутреннем пространстве или мире живой системы
находятся все информации об этой системе. Чтобы помочь этой системе сознаний, нужно
получить доступ к этим информациям. Затем нужно найти те, которые определяют
существующую проблему, и поработать с ними, чтобы освободить то, что должно быть
освобождено.
Но перед тем, как наладить это общение с внутренним пространством сознания, мне
кажется необходимым понять, как сознание управляет отношениями с окружающей
средой, т.е. как оно управляет информацией.

Отношения сознания с окружающей средой.

Физическая вселенная – это закрытая система. Она очень мало обменивается с

окружающей средой. Частицы ограничиваются тем, что воспроизводят абсолютно
идентичным образом свои циклы ротации вокруг ядра. Это дает физической вселенной
одну из ее основных характеристик – стабильность. Частицы не зависят ни от кого, и
существуют такими, какие они есть. Стабильность любой ценой. Обмен и эволюция
крайне затруднены. С точки зрения энергии, это выражается в физических законах
сохранения энергии.
Живая, то есть сознательная система – это открытая система. Ее выживание напрямую
зависит от качества и количества обмена с окружающей средой. Эта открытость делает ее
нестабильной, подверженной постоянным изменениям. Чтобы выжить, эта система
должна опережать изменения, и сама по своему желанию выходить из равновесия: «Чем
больше единства в системе, т.е. чем больше связей внутри нее, тем менее она
стабильна. Именно эта нестабильность позволяет ей трансформироваться».
(Prigogine, 1996, 16).
Обмен – единственное, что обеспечивает выживание.
В главе «Быть» мы увидели, что чтобы выжить живые системы расходуют много энергии.
Они стараются уменьшить потребление энергии за счет ритмических функций, т.е.
флуктуаций. Эти флуктуации позволяют направить потоки в обратную сторону и вернуть
часть растраченной энергии. Мы говорили, что этот обмен является причиной появления
движений экспансии/ретракции, которые мы чувствовали в воздушном шарике. это
постоянное неравновесие позволяет всему живому достигнуть высшего уровня
организации. Это и есть эволюция. Пригожин называет это порядком в флюктуации:
«Порядок во флюктуации противопоставляет статическому миру открытую вселенную,
деятельность которой порождает новшество, эволюцию, инновацию, созидание,
разрушение, рождение и смерть». (Prigogine, Stengers, 1979, 162).
Физическая вселенная и живые системы показывают нам две возможные формы
существования: отсутствие обмена и обмен. Чтобы система могла развиваться, ей нужно
совершать обмен с окружающей средой. В этом случае, возможно, мы можем
рассматривать отказ от общения, как неосознанный возврат в прошлое, регрессию.
Возможно, это попытка структуры вернуться в прошлое, чтобы вновь обрести
стабильность? Но возврат невозможен. Только осознание того, что происходит, позволит
нам управлять выживанием более разумно.

Энергия и информация.
Отношения и постоянный обмен, постоянно совершающийся между организмом и
окружающей его средой, вынуждает расходовать много энергии. Мы дали определение
энергии, как информации в движении. Живая структура выживает только благодаря
качеству управления этой информацией. Умея управлять энергией, мы можем понять
последствия нарушения этого управления.

Управление информацией.

Управление информацией в живых структурах изучает кибернетика. Эта наука, начало

которой положили Винер и Шеннон (Wiener, Shannon), изучает связи между живыми
поведением машин и живых биологических организмов. Кибернетика предлагает
рассматривать любые явления, естественные или искусственные, с точки зрения обмена
информацией. Кибернетика полагает, что управление информацией не зависит от
физической природы органов, из которых создана система. Так как сложные системы
являются объединением более простых, поведение сложных систем – это просто
отражение поведения простых. Обмен между индивидуумами, группами людей,
обществами, культурами можно выразить в терминах повторяемости, действие и
противодействия. Кибернетика – это наука об отношениях. Она показывает, какие
отношения существуют между теми или иными вещами.
Кибернетика создала концепцию петли информации, по мнению Кэннона (Cannon),
являющуюся основой гомеостаза. Гомеостаз – это тенденция живой системы
поддерживать состояние своей внутренней среды и исправлять случайные изменения,
деформирующие ее отношения с наружной средой. Дл этого «Существо пользуется
посланиями, которые оно передает внешнему миру с целью совершить регулирующее
действие по отношению к нему, используя петлю действие/реакция. Эта петля – одно из
главных открытий кибернетики». (Molesm Zeltmann, 1971, 273). Мы можем представить
функционирование управления информацией как цикл, имеющий три фазы: рецепция
(прием), интеграция, ответ.

Норберт Винер (Norbert Wiener) (1894-1964). Американский инженер, основатель кибернетики – общей науки о
системах. После общения с физиологами, физиками, психологами и специалистами по системам контроля и регуляции
он выдвинул предположение о существовании законов, общих для различных явлений. Он создал несколько таких
законов. Он создал науку об организмах, двумя основными принципами которой были понятие сложности или
информации, а так же понятие обратной связи (feed-back) или процесса регуляции.

Клод Шеннон (Claude Shannon)(1917-2001). Инженер, проводивший исследования на заре эры телекоммуникаций. Он
создал основы и математические теории коммуникации (общения), являющиеся сегодня базой науки о коммуникациях и
теории информации.

Уолтер Бредфорт Кэннон (Walter Bradfort Cannon) (1871-1945). Американский нейрофизиолог, которому мир обязан
понятием гомеостаза, первые предположения о котором выдвинул Клод Бернар (Claude Bernard). Он изучал роль
центральной нервной системы и ее связь с эмоциями. Гомеостаз – тенденция, присущая каждому живому организму,
поддерживать и воссоздавать равновесие своих основных функций.

Рецепция/input: перцепция/influx.
Рецепция (прием) – это вхождение информации. Кибернетики называют его input (инпут),
а мы, остеопаты, зовем influx (прилив). Рецепция соответствует перцепции, которую наша
модель рассматривает, как основную деятельность сознания. Она представляет собой
момент получения информации. Поэтому перцепция является жизненно важной
деятельностью для любой живой, т.е. сознательной, структуры. то, что отделяет ее от
окружающей среды, эта оболочка, играет здесь очень важную роль, потому что часто,
именно изменяя оболочку, структура адаптируется к изменениям окружающей среды. Так
она достигает цели – поддержания постоянства внутренней среды.

Интеграция: обработка информации.

Как только система получила информацию, она сравнивает ее с суммой информаций,
которой она располагает: с информацией о внутренней программе, об окружающей среде,
о настоящих условиях жизни, с информацией о существующей проблеме, об опыте и
сделанных выводах. Эта информация тоже была получена системой в ходе
информационных циклов, произошедших в прошлом.
Основная трудность этой фазы заключается в том, что система сравнивает полученную
только что информацию с уже имеющейся. Кибернетика утверждает, что это фаза
подсчета в двоичной системе. Цель подсчета – обнаружение сходства и различий.

Ответ/output: решения о действии/efflux.

Анализ завершается выводом и ответом в форме действия. В этот период система
выражает информацию. Кибернетики говорят об аутпуте (вывод)(output). Мы, остеопаты,
говорим об отливе - efflux. Для сознания вывод носит форму решения, которому
соответствует немедленное действие. Решение – это источник цикла проявлений,
начинающегося немедленно. Делать и иметь являются объективными проявлениями
субъективного быть. Отказ – это самое простое решение, потому что оно соответствует
нет, которое изолирует систему от окружающей среды, чтобы защитить ее.

Эволюция организмов и сознаний.

Чем более развиты сознания, тем более утонченными и сложными являются информации,
которыми они обмениваются. Это увеличивает риск ошибки.
Источником первой ошибки является память. Система подсчета может работать отлично,
но давать неправильные результаты, потому что она сохраняет запомненные данные,
которые не должны находиться в ней. Эти данные мешают подсчету, делая результаты
ошибочными. Когда система становится сложной, такая информация образует то, что в
главе «Быть остеопатом» мы называли случаем. Этот случай встает между существом и
тем, что оно ощущает.
К тому же, усложнение информации предполагает кодировку (письменная и устная речь –
это кодировка). Чтобы передать информацию, ее нужно закодировать на выходе, а затем
декодировать и воспроизвести входе. На каждом из этих этапов возможны искажения
информации. Чем меньше посредников при передаче информации, тем меньше рски ее
искажения.

Резюме.
Мне кажется важным помнить, что структуры тела – это простые сознания, работающие,
главным образом, по двоичной системе. Чтобы общаться с ними, нужно выработаться
подходящий способ общения. Больше всего подходит двоичный способ. Какими
простыми не были бы структуры, вместе они образуют сложную систему, что
увеличивает риск появления паразитирующей информации, т.е. информации, создающей
помехи. Нужно найти способ управлять общением и обменом информацией, чтобы
избежать воздействия помех – не имеющих значения ответов.

Модель биокоммуникации.

Прежде чем говорить о биокоммуникации, следует сказать о био-отношениях. В

предыдущей главе я уже говорил о модели перцепции существа-врача. Я говорил, что
когда врач проецирует себя, чтобы создать пространство перцепции, то явление,
останавливающее его продвижение, дает ему ощущения. Это ощущения использует не
сенсорные каналы физического тела, но может создавать различные перцепции,
изменяющиеся в зависимости от существ. Мы говорили о перцепции света и темноты,
цветов, геометрических форм, объемов, оттенков и т.п. Этот вариант отношений
называется действием. Врач-существо осуществляет действие.
Проецируя самого себя, врач-существо встречает другие сознания (в данном случае,
сознания тела), которые реагируют на контакт с ним. Жизнь реагирует на жизнь. Этот тип
отношений называется противодействием (реакцией). Живая структура переводит
общение в движение. Это простейшая основополагающая реакция живой структуры –
изменение внутренней подвижности. Опытный врач может почувствовать это с помощью
перцепции.

От био-отношений к био-коммуникации.

Диалог с тканями основан на анализе того, как живая структура пациента реагирует на
проекцию существа-врача. Этот анализ использует возможность существа-врача изменять
способ, которым он проецирует себя, используя внимание и интенцию. Его цель –
отправить информацию структуре тела пациента, чтобы получить реакцию живой
структуры и проанализировать ее.
В главах о пальпации и общении с тканями мы говорили, что внимание – э то проекция
существа, а интенция – модуляция, градация внимания. Когда врач посылает интенцию,
он проектирует не только Дыхание Жизни, но так же осознанно посылаемую
информацию.
Теперь объединим это с явлением вибрации. Когда информация встречает что-либо, что
похоже на нее (принцип сходства), она начинает вибрировать, входит в резонанс. Это
провоцирует реакцию. Когда врач посылает информацию, ткани, обладающие похожей
информацией (энергетической формой), реагируют. В результате этого, ткани
изменяются, и врач может это почувствовать. Это изменение можно почувствовать в
любом месте тела пациента, если врач свяжется с параметрами тканей пациента.
В данный момент нас интересует не качество изменения, а само изменение. Это
изменение связано с движением. Если структура неподвижна, то измениться могут ее
плотность и напряжение. Или же структура может изменить свое движение: ускорить
движение и увеличить его амплитуду или наоборот. Бывает трудно интерпретировать
изменение движения структуры, которая уже двигается. Поэтому мы создали правило
диалога с тканями: нужно задавать структуре вопросы только тогда, когда она
неподвижна. В этом случае мы легко интерпретируем любое изменение.

Modus operandi.

Изменение моего отношения к телу от тела-предмета к телу-сознанию не привело к

изменению моего способа действия, описанного в главе «Modus operandi». Зато
изменилась манера его использования и модель. Я постараюсь повторить различные этапы
работы, но исходя из точки зрения врача-существа, т.е. врача-сознания. Советую тем, кто
заинтересовался этим, перечитать соответствующую главу.
Логические этапы работы остались прежними:
- Убедиться, что система в целом способна к общению. Если нет, использовать методы
для восстановления этой способности.
- Искать, найти и освободить основные зоны отсутствия общения, которые мешают
системе.
- Восстановить минимальную гармонию в системе, чтобы позволить ей дальше самой
выполнять тонкую настройку.

Фаза 1: проверить, общается ли система.

Когда существо-врач обращается к системе тела пациента, он обращается не к одному
сознанию, но к сумме сознаний. Основные законы общения одинаковы для всех сознаний,
поэтому мы обращаемся к группе сознаний не так же, как к одному индивидууму. В главе
«Modus operandi» мы говорили об этом, приводя пример обращения артиста к аудитории.
Наша цель – привести систему тела в такое состояние, в котором она смогла бы общаться
интерактивным и достоверным образом. Основными задачами является понимание и
управление общением с группой сознаний.
Напомним, что мы рассматриваем систему тела, как организацию сознаний,
проявляющихся в структурах, клетках, объединенных в ткани и органы, и составляющих
жидкостное, ритмично пульсирующее образование (экспансия/ретракция),
организованное при помощи фиброзных перегородок (мембраны, фасции), которое
центрировано на механическом фулькруме Сатерленда. Эта система имеет
результирующую ритмическую пульсацию. Плотность черепной коробки, а так же
амплитуда и скорость движения экспансии/ретракции, дают врачу информацию о качестве
общения системы тела.

Общение с группой сознаний тела.

Чтобы заставить систему общаться, я использую все ту же затылочную компрессию,
которую рассматриваю как глобальную технику. Перечитайте главу 11, чтобы вспомнить
выполнение техники.
Мы говорили, что при выполнение техники врач должен включить в поле своего
осознания всю систему тела пациента. Вспоминая все то, о чем мы говорили в
предыдущей главе, теперь я опишу технику немного по-другому. Я предлагаю вам
рассмотреть технику с другой точки зрения: с точки зрения существа-врача, который
обращается к системе сознаний ,с которыми он постепенно начинает общаться.
Присутствие и субъективные параметры.
Раз мы перешли к отношениям между существами, укоренение, ослабление захвата и
присутствие становятся для нас еще важнее: они связаны с состояние бытия врача. Таким
образом, не нужно торопиться. Используйте достаточно времени, чтобы установить
присутствие. Это время, потраченное с пользой. В начале врачу труднее всего четко
осознавать, что он работает с сознанием структуры тела, и не с материальным уровнем.
Объективные параметры.
Существо-врач устанавливает объективные параметры пальпации. Когда он установил их,
появится ощущение пластичности. Это означает, что врач правильно синтонизировался с
материальной составляющей структур пациента. Эта адекватность открывает ему двери во
внутренний мир пациента и создает условия для того, чтобы этот мир принял присутствие
существа-врача. И тогда врач сможет осуществить проекцию себя на этот мир (внимание).
В этот момент единственным действием врача является проекция своего существа в мир
тела пациента. Единственная интенция – общаться с системой. Никакого эго, никакого
проявления власти. Если ослабление захвата и присутствие нужного качества, само
Дыхание Жизни вместе с существом врача достигнет вселенной пациента. Эго врача тут
не причем.
Интенция сеанса.
Можно четко сформулировать ее в начале сеанса. Врач показывает присутствующим
сознаниям, на что будет направлена работа, и концентрирует свое внимание на этом. Это
так же полезно для врача, который иногда забывает, над чем работает. Интенция сеанса
обычно направлена на основную проблему, на которую жалуется пациент. Очень часто я
говорю следующую фразу: «Итак, посмотрим, что случилось с вашей печенью?»
Отметим, что когда система тела пациента замкнута, ей может потребоваться долгое
время, чтобы принять присутствие врача. Врач же должен ждать, пока дверца не
откроется, сохраняя объективные параметры.
Сознание врача и Дыхание Жизни.
Сознание врача и Дыхание Жизни медленно проникают во внутренний мир пациента. В
начале они встречают сильное сопротивление. Существо-врач ощущает много темноты
(или другую перцепцию, связанную с отсутствием общения). Это не обязательно означает,
что все тканевые сознание отказываются общаться. Это значит, что они заняты своими
делами и не общаются с ним. Постепенно они начинают общаться с врачом, что
проявляется циклами движений, которые врач ощущает под своими руками, а так же
изменениями не сенсорной перцепции. Таким образом, благодаря одному лишь
присутствию существа-врача, сознания тела пациента начинают общаться, и вся система
оживает. По моему мнению, это объясняет эффекты техники затылочной компрессии,
которые иногда кажутся удивительными по сравнению с действиями врача. Это придает
словам Сатерленда новы оттенок: «Если вы не знаете, что делать, выполните
компрессию четвертого желудочка. Эта техника имеет очень разнообразные
физиологические эффекты». (Strand Sutherland, Wales ed., 1998, 218).
Каждый раз, когда существо-врач встречает зону, не желающую общаться, он чувствует
препятствие своему продвижению. Это создает определенную перцепцию (в зависимости
от его собственной системы перцепции). В этом случае, врач должен спроецировать на эту
зону свое внимание. зона отреагирует на поток внимания и постепенно начнет общаться,
что подтвердится появлением движений под руками врача.
Некоторые зоны особенно сопротивляются. Они мешают продвижению врача и дают
более мощную перцепцию. Концентрация внимания вернет их к общению. Врач
почувствует новый цикл движения и изменение не сенсорной перцепции. Затем врач
перейдет к другой зоне. Постепенно система возвращается к жизни. И вот, наступает
момент, когда все, что должно общаться, стало общаться. Проекция существа-врача на
систему пациента больше не вызывает изменений. Это означает, что техника окончена.
Окончание техники.
В конце техники происходит значительное изменение перцепции существа-врача,
касающееся самой пальпации.
Так как система тела пациента стала общаться, врачу ничто больше не препятствует
проецировать себя на нее. Поэтому перцепций становится меньше. Врач ощущает
глобальное улучшение качества жизни системы. На этом фоне становятся хорошо
заметны зоны, которые все еще отказываются общаться. Это позволяет врачу легко
локализовать их.
На уровне пальпации, врач ощущает серьезные изменения плотности и напряжения
структуры затылочной кости. Кажется, что кость размякла. Пациент, а иногда и врач,
ощущает жар в области контакта. Пациент глубоко вздыхает. Попытки начать новые
циклы освобождения ни к чему не приводят. Врач ощущает, что структура мягкая и
горячая; она неподвижна. Если немного подождать, врач ощутит физиологические
движения экспансии/ретракции системы.
Я хотел бы представить таблицу, которая показывает порядок действий в технике
затылочной компрессии в соответствии с логической моделью причина/следствие. Мне
кажется важным представить вам ее в свете изменения сознания, о котором мы говорили.

Причина Существо Внимание/Интенция

Мысль
Делать

Функция

Следствие Иметь Структура

Фаза 2: искать, найти и освободить.

Нам подойдет система поиска зона задержек, описанная в главе «Способ действия». Я
использую эту систему каждый день и считаю, что она надежная и достоверная.
Использование проекции существа-врача и перцепции усилит действие этой системы и
облегчит ее применение. На самом деле, когда все телесные сознания, которые были
способны начать общаться, начали, зоны, которые не могут или не хотят этого сделать,
становятся еще более очевидными. Это происходит потому, что препятствие, которым они
являются для проекции существа-врача, становится более очевидным. Перцепция врача
становится более четкой: она позволяет легко локализовать эти зоны в пространстве тела
и обращаться непосредственно к ним, чтобы вернуть их к общению с помощью
глобальной или локальной техники.
Мы может использовать известные нам вспомогательные приемы, в частности, апноэ на
выдохе. Вербализация интенции и усиление отказа будут детально рассмотрены нами чуть
позже.

Фаза 3.
Это, без сомнения, наименее загруженная часть нашей работы. Сегодня мы объединили
перцепцию тканей и перцепцию существа. Таким образом, изменения в структурах тела
мы ощущаем на обоих уровнях. Эта фаза необходима для уравновешивания системы, для
центрирования ее по механической оси. Это позволит нам избежать нежелательных
реакций после сеанса.

Получать информацию.

Индивидуализация и выделение себя из того, чем они не являются, привело живые

существа тому, что они потеряли перцепцию. Границы, которые они выстроили для своей
защиты, стали непреодолимыми барьерами. Окружающий нас мир является
неисчерпаемым источником информации, которую мы чаще всего не осознаем.
Окружающий мир и другие люди кажутся нам загадочными только потому, что чаще
всего мы не в состоянии воспринять ту информацию, которая от них исходит. Мы
находимся в плену делать и иметь, стремимся сохранить собственное Я. Наше внимание
постоянно направлено наружу, оно занято теми многочисленными играми, которые
предлагает нам жизнь. Мы практически постоянно находимся в состоянии отлива,
передачи данных, место того, чтобы настроиться на прием информации.
Фаза 1 Способа действия ставит врача в условия преимущественного общения с миром
его пациента. Эта фаза позволяет врачу получать информацию, которая необходима ему,
чтобы помочь пациенту. Укоренение и ослабление захвата, т.е. присутствие и состояние
бытия врача создают условия для получения информации от пациента. Сатерленд говорил
об этом, цитируя Библию: «Be still and know», что можно перевести как «Найди покой, и
обретешь знание» или «Стань неподвижным и познай». (Brooks ed., 1997, 24-38).

Интуиция.
Не случалось ли вам во время сеанса подумать о какой-либо части тела пациента, или об
органе, который никак не связан с причиной визита пациента или с вашей пальпацией?
Эта информация приходит к вам неизвестно откуда и как. Это интуиция.
Словарь дает следующее определение интуиции: форма немедленного осознания, не
прибегающего к размышлению. Мы можем сказать, что это перцепция информации,
источник которой нам неизвестен. Более того, мы не знаем, как именно получили ее.
Очень интересно вникнуть в этимологию латинского слова intueri, означающего
«внимательно смотреть». Частично этот феномен можно объяснить наличием общения
между двумя сознаниями, которое объединяет их внутренние пространства, и делает
доступной информацию, которая в нем находится.

Интуиция и знание.
Только одно знание не способно разрешить сложные проблемы. Изучая конус знания,
видели, как дедуктивный метод отдаляет наблюдателя от глобального понимания
проблемы, и не позволяет ему осознать ее как единое целое.
Несмотря на это, знание и опыт – это элементы, необходимые для интуиции. Чтобы
вызвать реакцию и перцепцию, входящая информация должна вызвать резонанс в
существе-враче. Это может произойти только тогда, когда в его внутреннем мире
находится, по крайней мере, один элемент, который может отреагировать на входящую
информацию. Такие элементы относятся к области знания и опыта. Мы не можем
попросить череп сделать торсию, если не представляем, что такое торсия черепа. Таким
же образом, мы не можем интерпретировать информацию от пациента, если она не
задевает чего-то внутри нас. Это знание должно находиться на своем месте, но быть как
подводная часть айсберга. Она невидима, но необходима для стабильности.
«Наша культура похваляется наукой. Считается, что наша эпоха – Эра науки. Сегодня
доминирует рациональная мысль, а научное знание считается единственным
приемлемым способом постижения. Не признается тот факт, что может
существовать интуитивное познание, которое тоже является достоверным. Это
отношение, которое известно нам под название сциентизм, очень широко
распространено. В его власти находится система образования и все политические и
социальные институты».(Capra, 1990, 34).

Динамический анамнез.
Анамнез служит для выявления информации о случае пациента и его трудностях в
настоящий момент. Я говорил о случае, и о том, что пациент не осознает события,
породившие основные задержки. Именно эта неосознанность не позволяет классическому
анамнезу выявить всю информацию о случае. Поэтому сегодня я использую так
называемый динамический анамнез. Итак, я общаюсь с тканями пациента, я задаю ему
вопросы, относящиеся к вербальному анамнезу, или вопросы, касающиеся обнаруженного
мной в ходе общения с тканями. Я анализирую вербальные ответы пациента и оцениваю
их, исходя не из их смысла, а из реакции тканей, которую они вызывают. Если то, о чем
говорит пациент, не вызывает никаких изменений в тканях, это значит, что данное
событие не имеет ни какого влияния на настоящую проблему пациента. Когда же то, что
рассказывает пациент, вызывает реакцию тканей, я понимают, что пациент рассказывает о
чем-то, что его действительно задело.
Замечание.
Такой метод может работать только тогда, когда система пациента на самом деле
общается с врачом, т.е. только после правильного проведения первой фазы, и при
правильной интенции сеанса. Динамический анамнез иногда приводит к необходимости
самато-эмоционального лечения.

Трудности жизни.
Трудности повседневной жизни могут оказывать на человека достаточно сильное влияние,
достаточное для того, чтобы нарушить общение системы, и привести к декомпенсации,
являющейся источником симптомов. Возьмем пример одной пациентки 50 лет,
страдающей сиаталгией, настолько выраженной, что это мешает ей работать и делает
инвалидом. Вербальный анамнез выявляет травмы: падение на ягодицы около 20 лет
назад, автомобильная авария в возрасте 32 лет. С хирургической точки зрения, больная
перенесла апендектомию в возрасте 12 лет, полную гистеректомию в 48 лет из-за
фибромы. Так же женщина несколько раз болела гриппом. В токсемическом плане ничего
интересного не выявлено, кроме заместительной гормональной терапии, которую
пациентка не всегда хорошо переносит. Но мой вопрос о стрессе, она отвечает, что
работает в очень гармоничной обстановке, она занимается тем, что любит. Но она
предпочитает не рассказывать о личной жизни.
В начале сеанса я обнаруживаю, что система замкнута. Я провожу технику затылочной
компрессии, которая протекает достаточно легко, с ощущением хорошего расслабления,
до некоторого момента, после которого расслабление прекращается. Следуя реакциями
тканей, я прошу женщину еще раз вспомнить подробности анамнеза. Ни один эпизод не
вызывает изменений в тканях. Я спрашиваю о стрессе, и она снова отвечает негативно. Я
чувствую некоторое волнение структуры и немного по-другому формулирую свой вопрос:
«Существует ли что-то, что беспокоит вас сейчас?» Я тут же ощущаю сильную
реакцию тканей. при этом женщина рассказывает о своих сложностях в отношениях с
сыном. «Но, вы знаете, ничего страшного. Он просто трудный подросток», говорит она.
При этом ее структура серьезно уплотняется. Я понимаю, что в этом и заключается
основная проблема на сегодняшний день. Я стараюсь расспросить ее подробнее: «Ваша
структура очень сильно реагирует, когда вы рассказываете о сыне. Что с ним
происходит?» То, что она рассказывает слишком банально, чтобы вызвать такую реакцию
тканей. Тогда я объясняю ей, что ее заболевание, скорее всего, связано с событиями
прошлого, которые похожи на то, что она переживает сегодня. При этом женщина
начинает рыдать. Она рассказывает о своем трудном детстве, о сложных отношениях с
родителями, которые ее не понимали. Все оставшееся время сеанса я работаю сомато-
эмоциональными техниками. Закончив работу, я уравновешиваю систему техникой
череп/крестец/череп. Я ощущаю очень хорошее движение тканей, спокойное и с хорошей
амплитудой. Боль в седалищном нерве значительно уменьшилась. К следующему сеансу
боль совсем прошла.
Эта история требует нескольких важных замечаний.
- Во-первых, существующая сегодня проблема может спровоцировать декомпенсацию
более серьезных и древних проблем, которые с ней не связаны. В данном случае, речь
идет о хирургических операциях и травмах, с которыми обычно тело справлялось, и
которые не вызывали симптомов.
- Жизненная трудность, с которой человек встретился сегодня, может ввести в резонанс
похожую ситуацию из прошлого. Таким образом, незначительное происшествие может
вызвать очень бурную реакцию. Сила этой реакции будет связана с прошлым пациента,
которое не разрешилось.
- Освобождение проблемы настоящего/прошлого, которая провоцировала декомпенсацию
и симптомы, может привести к их полному исчезновению. Человек может решить, что
выздоровел, хотя источник проблемы не изменился. Изменилась только способность
системы к компенсации.
- Жизненные проблемы настоящего, пробуждающие проблемы из прошлого, делают
недоступными другие нарушения, существующие в системе тела. У этой пациентки
операции и травмы, наверняка, оставили следы в теле. Но с помощью тканевого подхода
невозможно их вылечить, потому что тело не подпускает нас к ним. Нужно сначала
поработать на сегодняшней ситуации и проблеме из прошлого.
- Если мы по своей прихоти будем применять инвазивные техники к зонам задержки
энергии, не учитывая всего вышесказанного, мы можем спровоцировать серьезные
нежелательные эффекты в системе тела пациента. Они взбудоражат все тело пациента,
которое и так уже находится в состоянии декомпенсации из-за других проблем, о которых
врач не подозревает. Система тела не способна будет справиться с этими эффектами, и
пациенту станет еще хуже, чем раньше.
- Только настоящее общение с тканями и уважение к живой структуре помогут избежать
нежелательных эффектов.
В данном случае, пациентка почувствовала себя хорошо, и не захотела продолжить
лечение. Я рассказали ей, что в ее теле существует еще много других проблем, хотя от
основных жалоб я ее избавил. Ее базовая схема поражения не изменилась. Может
случиться так, что при следующем трудном жизненном эпизоде симптомы вернутся, и
декомпенсация пройдет по той же схеме.

Запрашивать информацию.

Все вышесказанное относится к перцепции сознания и пальпации. При этом врач

принимает информацию, которая ему необходима, чтобы помочь своему пациенту:
«Ловкость интерпретации врача – это результат долгих лет практики, знания и
специальных приемов, опыта и ума, открытого ко всему, что способно улучшить навыки
врача. Так же врач разрабатывает свои собственные инструменты, объективные и
субъективные: зрения для точного наблюдения, слух для тонкой аускультации и
перкуссии, думающее сознательное прикосновение, способное к перцепции». (Brooks sd.,
1999, 154).

Спросить, в каком направлении двигаться.

Как только мы выяснили анамнез пациента, и собрали объективную и субъективную
информацию и его проблеме, мы можем возбудить его информацию и воспринять ее,
чтобы помочь пациенту.
Перечитывая свои записи семинара Виолы Фрайман, я наткнулся вот на эту: «Чтобы
добиться успеха в лечении пациентов, нужно каждый день задавать вопрос: «Что тебе
необходимо сейчас?» Это может показаться вам странным, но, если вы станете делать
это каждый день, вы привыкнете, и результаты ваши улучшатся».
Выполнив фазу 1, существо-врач находится в состоянии присутствия и общается со своим
пациентом. Мысленно он должен задать вопрос: «Что тебе необходимо здесь и сейчас?»
или «В чем твоя проблема?» Часто случается так, что информация приходит к нам не
вербально, с рассказом пациента, а в форме уверенности (мы убеждены), или в форме
перцепции (ощущение помогает нам обнаружить проблему), или в форме спонтанного
высказывания пациента, которое помогает нам найти проблему. Иногда вопрос можно
задать мысленно, и уже это поможет найти верный путь, чтобы помочь пациенту.

Вести диалог с тканями.

Мы можем пойти дальше в стремлении получить информацию. Для этого мы можем

послать импульс, который вызовет резонанс и реакцию со стороны тканей пациента. Для
этого достаточно задать вопрос. К вниманию добавляется интенция, т.е. врач посылает
информацию, которая, если встречает похожую информацию в структуре тела пациента,
провоцирует реакцию тканей. врач ощущает ее как изменение витального движения
тканей.
Замечание.
Когда мы задаем вопрос тканевым сознаниями, мы должны формулировать его так, чтобы
ответом могло быть нет или да.
Диалог с тканями можно вести несколькими способами. Я опишу некоторые из них.

Проверить объективные информации.

Перцепция тканей может дать нам понять, что один из параметров пальпации доминирует:
плотность, напряжение или инерция. Эта доминанта может быть использована как точка
отсчета в расспросе структуры тканей, который описан ниже.
- Если доминирующим элементом кажется плотность, в расспросах тканей врачу стоит
обратить особое внимание на травматические факторы. Если ответ на вопрос о травме
положителен, врач может даже попросить ткани идти в направлении травматического
отказа от общения.
- Если доминирующим элементом является напряжение, вероятнее всего, речь идет о
стрессе. Чтобы убедиться в этом, расспросите пациента об угнетающих ситуациях.
Проанализируйте его рассказ и ответ его тканей.
- Если доминирующим элементом кажется инерция (т.е. тканям трудно придти в
движение), это направляет нас в сторону интоксикации тканей. Опять же, мы можем
подтвердить это, расспросив тканевую структуру. Это поможет нам обратить внимание на
интоксикационные проблемы: дефицит или избыток.
Наш расспрос может быть основан на тестах субстанций, описанных ниже.

Связь между объективными параметрами и источником задержки энергии.

Качество тканей Источник проблемы Структуры

Плотность ------------------------ травма -------------------------------- плотные

Напряжение ----------------------- стресс---------------------------------- мембранозные
Инерция ---------------------------- интоксикация --------------------- висцеральные жидкостные

Подтвердить перцепцию или интуицию.

Когда мы создаем условия, позволяющие получать информацию, нашей основной задачей
становится отличить наши собственные мысли, основанные на мыслительных
автоматизмах, от интуиции, которая может привести нас к проблеме пациента.
Оптимальным способом получения интуитивной информации о проблеме пациента
является сознательно сформулировать интенцию сеанса. Но из-за сложности систем
сознаний (пациента и врача), участвующих в процессе, такой способ создает
неуверенность и может стать причиной ошибки.
Я не стараюсь все время подвергать информацию сомнению, но стараюсь ее проверять.
Для этого я расспрашиваю живую структуру пациента. Например, если интуиция
подсказывает мне, что проблема кроется в области печени, то во время спокойствия
тканей я задаю вопрос: «Это на самом деле печень?» если происходит изменение тканей,
я расцениваю этот ответ как положительный. Тем более, если ответ сопровождает
перцепцией в области печени (темнота или другая перцепция). Это приводит меня к
необходимости выполнить технику на печени. Естественно, перед этим я должен
убедиться, что в этой зоне есть плотность (объективные параметры).

Вербализация интенции: я обращаюсь к…

Мы уже рассказывали о вербализации интенции в главе «Способ действия». Речь идет о
мысленном упоминании области или структуры, к которой я обращаюсь. Если я
собираюсь работать на области печени, то формулировка будет таковой: «Я обращаюсь к
области печени». Очень важно превзойти представление об области, как о предмете, и
обращаться к ней, как к сознанию. Будучи предметом, область не способна общаться.
Только будучи сознанием, она способна на это. Поэтому важно все время помнить, что
врач обращается к сознанию. В данном случае, нужно отдать распоряжение, приказ, т.е.
четкую, ясную и твердую интенцию.

Работа с отказом от общения.

Мы уже говорили об усилении отказа в главе «Способ действия». Он заключается в том,
чтобы работать с основной особенностью данного тканевого сознания: его отказом от
общения. Когда задержка энергии не может освободиться, врач может вербально спросить
структуру: «Ты отказываешься общаться?» или просто «Отказ?» Если происходит
изменение в пальпации структуры, значит врач может пробиться к структуре, мысленно
поддержав еѐ в стремлении отказаться общаться.
Так как врач усиливает отказ структуры, речь идет об аггравации поражения. Поступая
так, врач убеждает структуру в правильности ее отказа. Он показывает ей, что в тот
момент, когда это случилось, отказаться от общения было единственным правильным
решением для выживания индивидуума. Это убеждает структуру в правильности своих
действий. К тому же, т.к. врач сопровождает ее в отказе, структура не сопротивляется и
начинает общаться. Это магия жизни в действии.
Замечание.
Стимулирование отказа работает в виде последовательных циклов. Когда врач
стимулирует структуру к отказу, она углубляется в задержку и освобождает энергию, до
возврата в нейтральное положение, точки покоя и легкой экспансии. Если освобождение
прошло не полностью, врач повторяет свою просьбу об отказе, что вызывает новый цикл
освобождения. Чтобы полностью освободить структуру, может потребоваться несколько
циклов.
В главе «Способ действия» я говорил о важности отношения врача к зонам задержки
энергии. Если врач будет рассматривать задержку, как виновницу проблемы, он будет
работать с ней агрессивно. Он захочет уничтожить еѐ. Так как внимание – это проекция
сознания, существо-врач проецирует себя вместе со своим состоянием ума. Сознания
тканей реагируют на такое отношение: оно немедленно провоцирует их замыкание,
закрытие в себе. Только с помощью нейтрального благодушного отношения можно
добиться успеха.

Поиск источника задержки энергии.

Если усиление отказа недостаточно для освобождения, можно использовать диалог с
тканями, чтобы продвинуться дальше. Поиск источника проблемы – это проникновение,
при условии использования сознания. Нельзя использовать этот способ напролом. Только
когда что фаза 1 выполнена, когда структура замерла, когда она застряла в задержке и все
другие способы недостаточны, я применяю этот метод. Чаще всего он помогает
разблокировать систему.
В главе «Выжить» мы говорили о трех источниках задержки, которые живая структура
может расценить как агрессивные: это травма, стресс или постоянная эмоциональная
нагрузка, или метаболические проблемы. Я предлагаю вам вспомнить эти основные
источники задержек и поискать в структуре, которая не освобождается, признаки
ситуаций, лежащих в основе задержки.
Замечание.
Заметим, что чтобы ответы можно было интерпретировать, вопросы нужно задавать
неподвижной структуре, которая застряла в задержке. Кроме этого, спрашивать можно в
конце освобождения, когда больше нет движений, после точки покоя и экспансии. Когда
структура двигается, или во время точки покоя, очень трудно общаться с ней. Изменения,
происходящие в ответ на вопрос, будет трудно интерпретировать.
Пример.
Я лечу область печени пациента знакомой вам техникой. Мое внимание сконцентрировано
на области печени, интенция – общаться со структурами и сознаниями области, чтобы
освободить энергию и восстановить общение. Я устанавливаю параметры плотности и
напряжения, и чувствую, как двигается структура. Это означает, что она освобождается.
Затем происходит остановка в напряжении. То есть, кажется, что структура застряла в
своей плотности и не двигается больше. Я безуспешно стараюсь достучаться до нее,
увеличивая параметр плотности. Она остается неподвижной. Я прошу пациента
задержать дыхание на выдохе. После этого структура немного двигается, а затем снова
зависает. И тогда я мысленно посылаю в область плотности вопрос: «Ты отказываешься
общаться?» Структура уплотняется еще больше, что я расцениваю, как положительный
ответ. Тогда я стимулирую ее отказаться от общения. Она уплотняется еще больше, а я
сопровождаю ее с помощью моей пальпации. Но после некоторых движений она снова
останавливается и не освобождается.
Тогда я расспрашиваю структуру дальше: «Какова причина задержки?», «Она связана с
травмой?» или просто «Травма?» Изменений нет. То есть ответ негативный. Тогда я
спрашиваю «Эмоции?» И тут происходит явное изменение. Структура снова уплотняется.
Тогда я усиливаю физические параметры (параметры пальпации) и ментальные параметры
(«Поддайся эмоциям») и т.п. Если бы вопрос об эмоциях не дал ответа, я бы спросил
«Метаболизм?» В зависимости от той области, которая мне отвечает, продолжение может
быть разным.
Если отвечает травматическая сфера, я стимулирую структуру к тому, чтобы она шла
в направлении своей травмы. Это возбуждает движение тканей и обычно приводит к
освобождению. Как и при усилении отказа, потребуется несколько циклов освобождения.
если этого недостаточно, я прибегаю к динамическому анамнезу, спрашивая пациента,
помнит ли он о своей травме. Я анализирую его ответы и изменения в тканях. Если
пациент не помнит травм, и структура не изменяется, или если пациента не может
говорить (маленький ребенок, например), то я продолжаю обследование, используя поиск
даты события, описанный ниже. Однажды структура обязательно начнет двигаться и
освободится от того, от чего может на этом сеансе. Часто именно после сеанса человек
вспоминает о том, что у него была травма. Если необходимо, можно поработать на
конкретном событии, используя сомато-эмоциональный подход.
Если отвечает эмоциональная сфера, но освобождения не происходит, можно
расспросить более подробно, о какой эмоции идет речь. Часто врач интуитивно чувствует
эмоцию. Тогда он должен проверить, верна ли эта информация. Если он чувствует злобу,
он должен спросить у тканей «Это злоба? Ты злишься?» Если информация верна,
структура отреагирует и начнет освобождаться. Если это не так, врач может назвать
основные эмоции: злоба, страх, печаль … и стимулировать живую структуру идти в
направлении этих эмоций. Если этой процедуры не достаточно для освобождения, врач
может использовать работу с линей предков, о которой мы расскажем далее.
Если отвечает метаболическая сфера, врач может выявить, какой именно элемент
задействован: избыток, недостаток или интоксикация. Затем нужно будет уточнить, какое
именно вещество является причиной отказа.
В случае недостатка, дефицита, чаще всего речь идет о витаминах, олиго-элементах или
минералах, иногда об аминокислотах. Вам потребуется обследовать целый список
веществ, чтобы продвинуться в этом поиске. Выявление одного элемента может
потребовать обследования целого ряда продуктов, как описано ниже.
В случае избытка, врач может прибегнуть к динамическому анамнезу, вербально
спрашивая пациента и анализируя ответы тканей во время ответа пациента.
В случае токсемии, так же придется спрашивать пациента, принимает ли он токсические
вещества, медикаменты, и какие прививки ему делали. В случае препаратов, пациент не
всегда может сказать, какое именно лекарство он принимает. Чаще всего он скажет вам:
«Я принимаю антибиотики», но не сможет сообщить название вещества. Можно
попросить его описать упаковку препарата, цвет таблетки. Важно не название лекарства, а
та реакция, которую его упоминание вызывает в тканях.
Замечание.
Если токсемия вызвана каким-либо лекарством, не всегда мы можем попросить пациента
отказаться от его приема. Мы всегда можем поработать с усилением отказа и спросить у
ткани, является ли отказ единственно возможной реакцией на этот препарат. Такой
подход может существенно улучшить ситуацию, даже если речь идет о прививках. Так же
очень существенной может быть помощь гомеопата, который поможет телу вывести
данный препарат.
Замечание.
Напомним, что врач может послать информацию только тогда, когда ему знакомо
лекарство, о котором идет речь. Конечно же, врачу известны некоторые витамины,
минералы, олиго-витамины, потому что сам он потребляет их ежедневно. В противном
случае, можно использовать материальную форму лекарства или попросить пациента
назвать лекарство, которое он принимает, и проанализировать реакцию тканей.

Дата.
В главе «Выжить» мы говорили, что любая задержка содержит информацию о моменте,
когда она произошла. Другими словами, она содержит информацию о времени. Мы
можем попробовать выяснить дату появления задержки, особенно если она
травматической природы, потому что в данной случае речь идет о конкретном моменте
времени.
Используйте временные вилки. Например, если на момент сеанса пациенту 40 лет,
разделите его возраст пополам: на два периода по 20 лет. Спросите «Это случилось в
возрасте до 20 лет?» Если ответа нет: «После 20 лет?» Если ответа снова нет, спросите:
«Это случилось, когда вам было 20 лет?» Затем снова поделите период пополам и
продолжайте спрашивать: «До 10 лет или после?» и.т.д. Когда вы примерно определили
период появления травмы, продвигайтесь год за годом: «Это случилось в 10 лет… в 11
лет… в 12 лет…13…» Ткани отреагируют при упоминании года, когда случилась травма.
Можно так же поделить жизнь пациента на периоды: ранний возраст (0-7 лет), детство (7-
12), подростковый возраст (12-20) и т.д. Затем искать период, когда случилась травма.
Для маленького ребенка ключевым моментом может быть рождение. Поэтому момент
родов я тестирую в первую очередь. То так же может отреагировать и перинатальный
период. Поэтому опять нужно будет прибегнуть к делению на периоды. Знание о
периодах эмбриологического развития поможет вам определить дату. Каждый врач может
и должен создать свою модель.
Поиск даты особенно важен у маленьких детей, которые не могут говорить, или не хотят
вспоминать точную дату.
Работа с линией предков.
Исследования в области предков и психо-генеология долго вызывали у меня сомнения. Я
признавал, что ребенок может воспринять модели поведения своих родителей или других
родственников, с которыми он живет. С точки зрения психологии, это логично: ребенок,
как любой живой организм, старается приобщить своего предка к своему окружающему
миру. Он наблюдает за поведением людей, которые его окружают, и использует их
поведение в качестве модели своего собственного. Таким образом, он неосознанно создает
целый арсенал поведения, который он использует в зависимости от ситуаций. Одним из
положительных эффектов работы на психике является то, что мы может выявить все
неосознанные схемы поведения, которые обуславливают нашу жизнь, и устранить их или
адоптировать для более адекватного поведения.
Но я сомневался в том, что ребенок может унаследовать что-либо от предков, которых он
никогда не видел и не знал, кроме генетической информации. Эта передача для меня
ограничивалась физическими характеристиками.
Ткани пациента поставили под сомнение мое понимание этих процессов. Я почти
случайно увидел, что передача атавистической задержки энергии возможна. Однажды я
работал над задержкой энергии в области печени, которая никак не хотела освобождаться,
несмотря на апноэ на выдохе, усиление отказа и поиск эмоции (гнев). И вдруг и
интуитивно задал вопрос: «Может быть, это связано с предками?» Я получил очень
мощный ответ тканей. Справившись с удивлением, я довел движение до конца, но не
получил точки покоя и освобождения. Тогда я продолжил расспрос, выясняя, связана ли
эмоция с отцом (нет ответа) или с матерью (мощный ответ). Я позволил ответу
завершиться, но снова не получил ни still-point ни освобождение. И только дойдя до
матери отца, я получил хороший still-point, экспансию и расслабление, о котором мне
рассказал сам пациент. Естественно, о проделанной работе пациенту я не сказал ни слова:
я боялся, что он примет меня за сумасшедшего.
Каждодневная работа убедила меня в возможности наследования задержек. Я признаю,
что ничто из моих знаний не позволяет мне доказать этот феномен. Я довольствуюсь тем,
что проживаю его таким, как он есть, и убежден, что иногда такое лечение необходимо
для освобождения тканей. Поэтому я описываю его таким, как оно есть.

Тест веществ.
Когда ткани реагируют на дефицит, можно прибегнуть к тесту веществ, чтобы выяснить,
какое вещество необходимо, чтобы пополнить запасы. Я советую использовать
мультивитаминные и мультиминеральные комплексы. На самом деле, обмен этих веществ
связан, поэтому нельзя принимать только одно вещество, даже если не хватает только его.
Сложность процессов в этой области делает оптимальным глобальный ответ. Выполнение
теста очень простое. Обычно производители таких препаратов раздают бесплатные
образцы продукции врачам для исследований. Тест нужно проводить в конце сеанса,
когда основные зоны задержек устранены, и глобальное состояние общения системы
улучшилось.
Нужно четко сформулировать интенцию тестирование препаратов. Затем нужно просто
дать пациенту подержать баночку с препаратом и оценить, как его ткани отреагируют на
него. Место контакта не имеет значения.
Важное замечание.
Тест отличается от диалога с тканями тем, что в данном случае врач интересуется
качеством ответа тканей. На самом деле, препарат, не подходящий пациенту, может не
вызвать никакой реакции, а может вызвать реакцию сокращения, замыкания, закрытия
системы. Такой ответ я интерпретирую как негативный: здесь и сейчас этот препарат
пациенту не подходит. Необходимое лекарство вызовет ответ в виде экспансии и
открытия системы.
Замечание.
Когда мы протестировали несколько препаратов отдельно, и они подошли пациенту,
нужно протестировать их всех вместе. Бывает, что все вместе они провоцируют
негативный ответ.
Я провожу такие тесты каждый раз, когда пациент показывает мне длинный список
принимаемых им препаратов.

Таблица, показывающая последовательность работы с расспросом тканей.

Источник Что делать
Травма Выяснить дату Попросить ткани вернуться к этому
происшествию,
Попросить пациента рассказать о травме и
отметить реакцию тканей
Стресс Какой стресс? Вербальный диалог
Угнетение Что гнетет пациента? Вербальный диалог
Эмоции Какая эмоция? Уточнить эмоцию - работа с линией
предков
Метаболические Избыток Продукт, деятельность, витамины,
нарушения Недостаток минералы.
Интоксикация Работать с отказом.
Тест субстанций, тестирование списка
веществ, олиго-элементов.
Аминокислоты, медикаменты, вакцины,
продукты питания: выяснениевещества
вербальным диалогом. Работа с отказом.

Заключение.

Итак, я перечислил основные методики, которые использую сегодня для диалога с

тканями, как с системой сознаний. Каждодневная практика доказывает, что если
использовать его разумно, диалог с тканями очень эффективен. Я настаиваю, что никакие
вспомогательные методы не смогут заменить качества присутствия, внимания и интенции
врача. Эти методы работают только вместе с присутствием, вниманием и интенцией,
потому что являются утонченным вариантом основных методик. В худшем случае, они
дадут ложные ответы, которые собьют с пути врача и пациента.
Я знаю, что начинающим эти методики кажутся волшебными, и они стараются применять
их направо и налево. Я понимаю, что им нравится ощущать, как отвечает структура, когда
по-настоящему общается. Я понимаю их, но советую быстро пройти этот этап и
задуматься… о пациенте.
Эти методики нужно применять с осторожностью и со здравым смыслом. Всегда нужно
сравнивать любую перцепцию, интуицию и информацию с реакцией тканей, которые вы
пальпируете. Если нет соответствия между тем, что вы осознаете и тем, что пальпируете,
между субъективным и объективным, значит, в выбрали неверный путь.

Элементы в порядке их значимости.

1. Укоренение, ослабление захвата, присутствие.

2. Интенция сеанса.
3. Открытость для интуиции.
4. Глобальное внимание.
 5. Локальное внимание.
6. Вербальная интенция (я обращаюсь к…).
7. Апноэ на выдохе.
8. Поиск и усиление отказа.
9. Диалог и расспрос тканей:
А) Проверка локализации задержки, проверка интуиции и перцепции;
Б) Поиск источника задержки;
В) Поиск даты события (для травм);
Г) Работа с линией предков.

N.B.: Убедитесь в правильности установки первых четырех элементов, перед тем, как
переходить к следующим.

Вопросы и ответы.

Не кажется ли вам, что такая работа означает, что врач должен внедриться во
внутренний мир пациента?
Осознаете вы это или нет, но именно это вы делаете каждый раз, когда лечите пациента.
Этот феномен присущ всяким отношениям между сознаниями, а значит и всякому
общению. Единственная разница заключается в том, в данном случае мы осознаем
феномен и ведем себя в соответствии с его логикой. Как в случае с индукцией, о которой
мы уже говорили, мне кажется важным осознавать неизбежный феномен и поступать в
соответствии с его последствиями.
Вопрос в том, какая интенция существует во мне, когда я проникаю в своего пациента:
проявить свою власть или помочь? Врачу так и хочется показаться властным, но мне
кажется, что более тонкий подход к сознанию может помочь врачу избежать этой ошибки.
Я не советую вам работать в такой манере, т.к. она всегда оборачивается против врача.
Когда я общаюсь с пациентом, моя интенция ясна: я хочу помочь. Осознание феномена
заставило меня еще больше уважать другого человека, потому что я знаю, что происходит,
и как происходит.

А если пациент не хочет пускать вас в свою структуру.

Раз пациент пришел ко мне за помощью, значит он согласен, чтобы я проник в его
структуру. Я даже не задаю себе таких вопросов. Но в его теле может накопиться столько
задержек энергии, что тело может отказываться общаться. В этом случае для
установления контакта потребуется много времени. Здесь важны присутствие и умелость
врача. Вопрос не в силе, а в присутствии и убеждении. Не забывайте, что общение
необходимо для жизни. Структура, отказавшаяся от общения, сделала это для того, чтобы
спастись в той ситуации, которая сегодня больше не существует. Роль врача в том, чтобы
вернуть тело к общению, чтобы оно поняло, что общаться не опасно. Врач – это
временная точка опоры, которая помогает телу вернуться к общению с Дыханием Жизни.

Используете ли вы системы символов?

Сегодня нет. Только потому, что не чувствую себя уверенно в этой области. Врачи,
уверенно владеющие символами, используют их, чтобы расспрашивать живые структуры
пациентов.
Я опасаюсь использования кухонных символов, о которых я вам уже рассказывал. Многие
врачи настолько любят простые модели, что создают такие системы координат, которые
слишком просты, чтобы быть верными. Мой опыт с регрессией показал мне, что
символические связи редко бывают простыми. Таким образом, этим инструментом надо
пользоваться осторожно. Я не достаточно хорошо владею сегодня этими приемами и не
использую их из страха повести пациента по ложному пути. Мое кредо в том, что я
считаю, что я ничего не знаю, а знают только ткани пациента. Поэтому я не стараюсь
навязать свою точку зрения на проблему пациента, но стараюсь помочь пациенту найти
выход из этой ситуации. Решает проблему сам пациент, а не я.

Как вы формулируете вопросы?

Я задаю вопросы живой структуре, используя двоичную систему. это значит, что я задаю
такие вопросы, на которые можно ответить словом да или нет. Вопросы должны быть
простыми и конкретными. Это замечательная гимнастика для ума. Такая работа похожа на
работу программиста, который раскладывает сложные действия на последовательность
простых частей.

Мне иногда кажется, что структура отвечает раньше, чем я задаю вопрос. Это меня
очень удивляет.
Это абсолютно нормально. Информации – это концепция. Это смысл, значение. Она не
материальна. Когда я рассказываю вам о стуле, вы представляете не слово стул, но
концепцию стула, в вашем уме появляется изображение стула, связанное с вашим опытом
общения с ним. Сенсорная система реагирует на физические стимулы, а сознание
реагирует на концепцию, на мысль. Поэтому, как только в вашем уме родится мысль, ее
почувствуют все сознания, которые охвачены вашем вниманием, даже если вы не успеете
сформулировать ее вербально. Задумайтесь о том, что ответ придет немедленно. Вы
можете пропустить ответ, если не будете достаточно внимательны в тот момент, когда вы
подумаете о концепции.

Даже после правильно проведенной первой фазы, когда я уверен в том, что
установилось хорошее общение, мне кажется, что структура не отвечает на мои
вопросы.
Дело, без сомнения, в вашей интенции. Достаточно ли она твердая? Есть ли у вас
уверенность в том, что вы получите ответ? На забывайте, что вы работаете с сознаниями,
которые реагируют на ваше состояние души. Они отвечают соответственно тому, что они
ощущают от вас. Нужна точная и мощная интенция, как если бы вы повысили голос,
чтобы обратиться к группе людей. Именно поэтому я часто говорю о приказе,
предписании.
И наконец, достаточно ли в точны в своих вопросах? Закон общения с тканями гласит:
неточной интенции – мутный ответ. Этот закон обратим. Это значит, что если ответы
недостаточно ясны, то ваша интенция не тверда. Напоминаю: структура отвечает на то,
что вы есть, и на то, что вы проецируете на нее. Если она вам не отвечает, значит вы
неправильно себя ведете с ней.

Как вы можете быть уверенны в точности информации при определении даты

события?
Я не утверждаю, что информация о дате события абсолютно верна. Не обязательно быть
уверенным в правдивости информации. Главное, чтобы структура двигалась к своей
задержке и освобождалась. Случается, что пациент не помнит, когда именно случилась
травма. Если мне нужно использовать датировку, чтобы сделать мою работу с тканями
более точной, иногда я вербально спрашиваю пациента, не случалось ли ему в таком-то
возрасте перенести травму (этот возраст мне сообщают ткани). Иногда этого достаточно
для того, чтобы человек вспомнил. Если он не вспоминает, то я не настаиваю. Мне
достаточно работы с тканями и мысленных вопросов. Опять же, врач не должен
навязывать пациенту свои решения и свои ответы.

Я не вижу пользы в датировке. Главное, что задержка энергии и закрытость

системы существуют. Какая разница, 5, 10 или 20 лет им?
Возраст задержки, 5 или 10 лет, может казаться не важным. Но подумайте, ведь зона
задержки энергии все еще живет в той ситуации, которая спровоцировала ее появление 5
или 10 лет назад. Она существует в этом моменте прошлого. Она все еще старается
сегодня решить эту старую проблему, хотя проблемы уже давно нет. Это означает, что ее
временная реальность находится не в сегодняшнем дне, но в том моменте, когда возникла
задержка. Именно поэтому она несет вред: она застряла в прошлом, которое для нее
более реально, чем настоящее. Используя датировку, я стараюсь достигнуть временной
реальности зоны. Так как эта реальность находится в том времени, когда образовалась
задержка, я стараюсь вернуться в неѐ с помощью датировки, т.е. стараюсь добраться до
задержки. Именно поэтому задержка начинает двигаться и освобождаться, т.е.
возвращаться к общению.
Когда вы идете в направлении отказа структуры, вы стремитесь встретиться с ней в ее
пространстве, входя в ее плотность и ее движения, следуя за движением. Проделывая это,
вы встречаете структуру в ее времени. Датировка позволяет усилить параметр времени,
когда остальных параметров не достаточно.
Работу с линией предков я так же связываю с временной реальностью. Разница в том, что
мы используем не ориентир временного промежутка, а ориентир поколения. Но в обоих
случаях мы работаем с линией времени.
Замечание.
Обращаете ли внимание на то, как вы воспринимаете течение времени? Фил Паркер (Phil
Parker) в тексте, о котором мы упоминали в предыдущей главе, говорит, что мы
символизируем течение времени, используя пространственное представление. К тому же,
мы представляем, что время течет слева направо. Мы встречаем это в математике, где
используются ортогональные ориентиры, и время всегда откладывается на оси абсцисс,
которая идет слева направо. Именно таким способом мы пользуемся для того, чтобы
обнаружить свои воспоминания: мы чертим виртуальную линию между двумя событиями.
Это и есть линия времени, ось времени.

Организм человека состоит из клеток, которые, кроме нервных клеток, постоянно

обновляются. Таким образом, периодически вся система обновляется. Как же в этих
условиях объяснить клеточную память?
Я могу не просто объяснить вам это, а констатировать. Я расскажу вам про наблюдения
Эдгара Морина (Edgar Morin), касающиеся парадокса между живой само-регулирующейся
машиной и чисто механической машиной. «На самом деле, материальная машина
состоит из очень надежных элементов (например, мотор составлен из проверенных
частей, соединенных таким образом, чтобы работать наилучшим образом наибольшее
время). Но машина в целом намного менее надежна, чем каждый ее элемент в
отдельности. Достаточно произойти нарушению в одном из ее узлов, и весь механизм
остановится, сломается, и сможет придти в норму только с посторонней помощью (с
помощью механика).
С живой машиной все по-другому. Ее составляющие части очень ненадежны. Это
молекулы, которые очень быстро разрушаются. А органы этого механизма состоят
именно из этих молекул. Мы видим, что в организме клетки, как и молекулы, умирают и
восстанавливаются. А организм остается все тем же, несмотря на постоянное
обновление его составных частей. Таким образом, по сравнению с материальной
машиной, организм в целом обладает большой надежностью, несмотря на
ненадежность его отдельных частей». (Morin, 1990, 43-44).
Это может навести нас на мысль о существовании некой нематериальной системы
организации, некой матрицы, связанной с сознанием, такой, какой ее описывал Руперт
Шелдрейк (Rupert Sheldrake), когда говорил о формирующей причинности. В этой области
предстоит сделать еще много открытий. Мне кажется, что такой подход логичен, в свете
модели, работающей с информацией, которую мы рассматриваем как смысл, значение, а
не как материю.

Используете ли вы расспрос тканей и работу с линией предков систематически?

Нет. Я прибегаю к ним только тогда, когда испробовал все остальные методики, и их
оказалось недостаточно для освобождения. К тому же, по мере улучшения качества моего
присутствия и укоренения этот подход становится менее необходимым. Сегодня я
использую его только как ключ к проблемам пациента, которые рецидивируют или долго
мучают его.

Рассказываете ли вы пациенту обо всем, что вы делаете или обнаружили?

Все зависит от пациента. Я опираюсь на два элемента. Первый – это тот факт, что
общение основано на адекватности реальности другого человека, которую нужно
соблюдать. Большинство пациентов не имеют понятия о том, что их тело наделено
сознанием. Поэтому мой рассказ обо всем, что я нахожу, и о том, как я это нахожу, скорее,
поставил бы их в тупик, нежели помог бы. К тому же, если освобождение уже
свершилось, то в этом нет необходимости, только если врач не хочет похвастаться.
Пациенты, которые интересуются своей личностью, более восприимчивы к нашим
концепциям. Рассказ о нашей перцепции может привести к интересному осознанию. Если
я чувствую такую возможность, я стараюсь рассказать пациенту обо всем. Это позволяет
углубиться в сомато-эмоциональную работу. Но у меня нет рецепта для того, чтобы
узнать, способен ли пациент выслушать вас и понять или нет. Это очень тонкий вопрос,
связанный с качеством общения врача с пациентом.
Второй элемент. Нужно помнить, что пациент всегда стремиться найти ответы. Он жаждет
ответов, он стремится понять, почему ему нездоровится. Он готов принять практически
любой ответ, который представит ему врач. Пациент доверяет врачу, полагая, что врач
знает все. Это суждение очень распространено. Поэтому врач должен осознавать это и
рассказывать пациенту что-либо с осторожностью, чтобы у того не возникло неверных
представлений. Я очень внимателен к этим вопросам. Когда я рассказываю о своих
ощущениях или интуиции, я всегда говорю, что это именно я так чувствую, что эта
информация не является неоспоримой и непререкаемой. К тому же, я всегда оставляю
пациенту возможность для сомнения или несогласия с моим мнением. Я всегда
преподношу ему информацию в виде вопроса, а не утверждения. Более того, когда я задаю
этот вопрос, я контактирую со структурой тканей, чтобы проанализировать изменения,
происходящие в ней. Если изменений нет, значит, я не прав.

Не боитесь ли вы ошибок?
Нет. Я могу ошибаться в интерпретации ощущений или интуиции. Но структура тканей
пациента не ошибается никогда. Поэтому я с ее помощью проверяю, прав я или нет. Если
ткани не дают подтверждения, т.е. положительного ответа (т.е. изменения в структуре), я
не продолжаю начатого.
Я считаю, что ошибки не только неизбежны, но и являются единственным способом
познания. Поэтому ошибки меня не пугают, но я работаю так, чтобы моя ошибка не
нанесла вреда пациенту.

Можно ли ошибиться, полагая, что реакция исходит от пациента, хотя, на самом

деле, реагирует сам врач?
Да, это возможно. Но это происходит не настолько часто, что этого следовало бы бояться.
Это зависит от качества укоренения, присутствия, ослабления захвата и концентрации
внимания врача. Не забывайте о том, что перцепция исходит оттуда, куда существо-врач
проецирует свое внимание. Если внимание направлено на пациента, реакция в большей
степени придет от пациента. Если вы сомневаетесь, задайте вопрос: «Это реакция
пациента или моя собственная?» Если структура ответит вам, значит реакция исходит от
пациента. Если реакция исходит от врача, то структура пациента не ответит, но ответит
структура врача. Если реакция происходит от обоих, обе структуры изменятся.

Много ли вы назначаете лекарств?

Нет, очень мало, все меньше и меньше. Я вижу в назначении препарата двоякое действие.
Я не хотел бы начинать спор по поводу необходимости назначения того или иного
препарата. Мы все знаем, что лекарства чаще всего воздействуют на следствие, а не на
причину.
Назначение препарата – это относительный акт, в котором сочетаются уверенность врача
и сознательная или неосознанная вера пациента. Это отношение пациент-врач-препарат
заставляет задуматься об эффекте плацебо. Исследованиями в этой области занимался
психоаналитик Мишель Балин в 30-х годах: «Вот уже несколько лет мы ведем
исследовательские семинары в клинике Тэвисток (Tavistock Clinic), на которых изучаем
влияние психологических факторов на медицинскую практику. Одним из предметов
обсуждения на одном из семинаров стало назначение препаратов. Дискуссия быстро
показала (без сомнения, не в первый раз в истории медицины), что одним из наиболее
часто применяемых лекарств в медицине является сам врач. Другими словами, важен не
только сам пузырек или коробочка с лекарством, но и то, каким образом врач назначает
его своему пациенту, та атмосфера, в которой происходит это предписание». (Balint,
1973, 9).
Каким бы ни было действие препарата, я считаю, что эффект плацебо присутствует
всегда, что он неизбежен. Знаем мы об этом или нет, но за назначением лекарства стоит
более тонкий вопрос, чем известное действие препарата: назначение лекарства
автоматически приводит к тому, что на этот препарат переносится ответственность за
выздоровление человека. Другими словами, исходя из нашей модели, лечит не препарат, а
сознание.
Присутствие препарата может изменить элементы системы тела достаточным образом для
того, чтобы заставить его реорганизоваться и изменить симптомы. Но это не значит, что
источник симптомов изменен. Это значит, что кажущаяся эффективность препарата
запутала сознание и заставила его поверить, что главное изменилось, хотя это не так.
Таким образом, создается тонкая система, которая поддерживает иллюзию выздоровления
и позволяет сознанию не меняться.
Я считаю, что эффект плацебо настолько же действенен, что и химическая молекула.
Сегодня единственным случаем, при котором я назначаю препараты, является дефицит
вещества, на которое указывает система. Но просьбы организма очень изменчивы, они
зависят от жизненного опыта человека. Таким образом, ответ тканей завтра будет другим,
чем сегодня. Поэтому я скептически отношусь к назначению лекарств.

Советуете ли вы пациентам посетить других специалистов?

Я советую пациентам обратиться к специалистам в других областях медицины, если
считаю, что эта методика больше подходит для удовлетворения нужд пациента, чем мой
остеопатический подход. Я советую пациентам обращаться к специалистам в области
биомедицины, когда того требует проблема пациента, к гомеопатам, если пациент
страдает токсемией, или же к специалистам к психической сфере, если работа на этом
уровне кажется мне необходимой.

Стоит ли вручать эти навыки всем, даже начинающим?

Почему нет? Я рассказываю о перцепции бытия и о моих знаниях. Я не выдаю диплома в
области бытия. Я уже говорил, что перцепция бытия каждого человека отличается от
перцепции другого, и что многие начинающие специалисты обладают потрясающими
способностями в этой области. Многие отчаиваются, потому что их способности не
признают и даже порицают. Со временем они начинают думать, что их ощущения – это
бред, и их перцепция притупляется. Дипломы остеопатов получают люди с искалеченной
перцепцией.
Верно, что такие ощущения учеников мешают преподавателям, которые ими не владеют
и не понимают. Самым распространенным отношением к ним является неприятие. Но так
как неприятие преподавателями вашей перцепции не мешает ее существованию, мне
кажется важным изучать ее, чтобы лучше понять и использовать по назначению.

После того, как вы рассказали все это, не считаете ли вы себя гуру?

Все зависит от того, какой смысл вы придаете этому слову. На санскрите это слово
означает «духовный наставник» или «проводник». Сегодня это слово имеет несколько
пренебрежительный оттенок.
Я предпочитаю использовать концепцию, которая более близка к нашей ментальности и
хорошо нам известна. Это концепция наставника и подмастерье. Наставник преподает
своему подмастерью науку, технику, навык, искусство и т.п. Он учит его пользоваться
инструментами, но шедевр создает сам подмастерье. Мне очень нравится вот эта цитата,
которую я нашел на одном форуме в Интернете: «Нужно идти по жизни вместе со своим
желанием жить, со своим огнем бытия. Это желание – гуру внутри каждого из нас,
это Божественное внутри нас, это Свет внутри нас». Я бы добавил: это Сознание
внутри нас я считаю, что настоящий проводник не снаружи, внутри нас. Мне интересно
помочь встретиться с ним тем, кто хочет этого.

Вот чем мы займемся теперь.

Мы поговорим о лечении одного пациента несколькими врачами.

«На самом деле, наша задача стала бы легче, если бы мы поняли, что именно сознание
использует все эти методики, именно сознание действует через эти методики, и что
если мы будем двигаться напрямую к сознанию, мы достигнем основного рычага.
Преимущество в том, что сознание не обманывает».
(Satprem, 1995, 127).

Глава 19

ЛЕЧЕНИЕ В ЧЕТЫРЕ РУКИ.

«В команду матросов берут не того, кто лучше всех гребет в одиночку».

Laurence J.Peter, « Les Ordonnances de Peter »

Лоренс Ж.Питер, «Рецепты Питера».

Ребенок-инвалид – это жизненное бедствие в его крайнем проявлении. Глядя на эту беду,
иногда опускаются руки. Остеопатия может серьезно помочь в этом случае. Хотя она и не
может повлиять на причину дефекта, иногда необратимого, остеопатия может помочь
перенести или компенсировать дефект. В 1993 году Моник Тина (Monique Thinat),
остеопат по образованию и специалист в области психомоторики, заинтересовалась этим
вопросом, и собрала вокруг себя группу остеопатов, давшую начало организации ЕНЕО в
Мюро, Западном пригороде Парижа. Кроме Моник, в предприятии участвовали Франсуа
Бел, Петрик Вланвилан, Жан-Ерве Франсe и я сам. Позже к нам присоединилась Изабель
Шмит (Francois Bel, Patrick Blanvillain, Jean-Herve Frances, Isabelle Schmitt).
Работа с детьми инвалидами потребовала от нас особо эффективного, а значит, мощного
воздействия. Для достижения этой цели мы решили, что несколько врачей должны
одновременно работать с одним ребенком. Мы горели желанием создать службу помощи
детям. К тому же, наши философские взгляды совпадали: они были основаны на тканевом
подходе. Поэтому нам было несложно понять друг друга и достичь гармонии, чтобы
работать вместе. Работа в четыре руки (и более) придавала нашей работе большую
мощность, а тканевой подход позволял нам следовать за тканями. Но иногда мы
обнаруживали у наших маленьких пациентов настолько сильный отказ тканей, что нам не
удавалось проникнуть на глубину, достаточную для того, чтобы на самом деле что-то
изменить и принести детям то улучшение и комфорт, о котором мы мечтали.
Мы заметили, что на некоторых сеансах происходило что-то, название чему мы дать не
могли. Мы чувствовали, что соединены с силой, которую мы не контролировали, но для
которой было необходимо наше присутствие. Снова присутствие… Да присутствие, но в
более высокой степени, которую нам трудно было определить и достичь. Так же
существовала еще одна вещь, которая долго нам не удавалась: координация наших
вниманий и интенций. После того, как мы несколько раз случайно добились проявления
потенциальной мощности в результате увеличенного присутствия и координации, мы
начали стараться добиваться этого систематически. Я предлагаю вашему вниманию
модель, созданную на основе этого обогатившего нас опыта.

Укоренение, присутствие.

При работе нескольких врачей эти параметры имеют особое значение. Ими ни в коем
случае нельзя пренебрегать. Мне кажется, что это основные условия для достижения
потенциала группы. В отличие от того, чем мы занимались ранее, здесь нужно
присутствовать не поодиночке, а всем вместе. Это не одно и то же. Это качество
присутствия позволяет добиться терапевтического единства, в котором целое – это
больше, чем сумма частей.

Снова воздушные шарики.

В первых главах этой книги мы пользовались воздушными шариками, чтобы упражняться
в укоренении и присутствии. Шарик объективирует внутреннее движение, присущее
состоянию сознания, и дает сведения о качестве присутствия врача. Мне показалось
логичным вновь воспользоваться шариком, чтобы достичь лучшего качества присутствия
группы врачей.
Упражнение, которое я предлагаю вам, предназначено для двух человек. Сядьте лицом
друг к другу, так, чтобы каши колени практически соприкасались. Шарик поместите
между коленями, так, чтобы контактировать с ним без напряжения ни руках, ни в кистях
рук. Каждый из врачей укореняется, устанавливает присутствие, ослабление захвата.
Затем, каждый включает другого в поле своего внимания, и анализирует перцепцию от
шарика. В течение долгого времени врачи могут чувствовать самые разные перцепции,
вплоть до телесного дискомфорта. Большую часть ощущений невозможно
интерпретировать, но эти ощущения очень интересны. Эта перцепция объясняется тем,
что сознании тела приходят в движение под воздействием потока внимания партнера.
Чтобы вы не чувствовали, насколько бы некомфортно вам не было, следует неподвижно
сидеть, сохраняя внимание и присутствие, пока дискомфорт не уменьшится и не появится
ощущение внутренней умиротворенности и гармонии во взаимном присутствии.
Когда оба партнера достигнуть взаимного присутствия, они почувствуют себя хорошо,
появятся приятные телесные ощущения, ощущение гармонии. В это же время изменяется
перцепция от шарика. Оба врача ощущают экспансию/ретракцию. Это движение
становится на самом деле общим для них, а так же увеличивается его амплитуда и
замедляется ритм. Это означает, что они достигли состояния взаимного присутствия. Они
не просто объединены, они едины. Именно такого типа присутствия нужно добиться,
чтобы работать в четыре руки.
Это упражнение можно выполнять на тренировочных занятиях или во время учебных
семинаров. Во время работы с ребенком времени, затраченного для достижения
присутствия, достаточно для того, чтобы запустить процесс, который усовершенствуется
во время сеанса.

Положение рук врачей.

Положение рук зависит от количества врачей. Если работают двое, то одному следует
установить руки на череп, а другому – на уровень диафрагмы и на зону печени, или на таз.
Второй врач может менять положение рук по ходу сеанса.
Если врачей трое, один встает на череп, второй на печень/диафрагму, третий – на таз.
Если врачей больше, чем трое, то остальные контролируют конечности пациента.

Координатор.
Нужно назначить координатора. Этот врач занимается тем, что собирает информацию от
остальных, согласовывает диалог с пациентом и его структурой, и ориентирует
внимания/интенции членов группы. Логично назначить координатором того, кто стоит на
черепе. Но подойдет и любое другое положение.

Modus operandi.

Коллективный способ действия имеет все те же этапы, что и работа в одиночку.

Изменяется только манера выполнения этапов. При коллективной работе существует
нечто вроде способа действия внутри способа действия.

Фаза 1.
Каждый со своего места контактирует со структурой тканей пациента. Потребуется
достаточно длительное время для того, чтобы достигнуть общего присутствия, как
описано выше. Затем каждый начинает входить в структуру, с которой он контактирует.
Внимание охватывает всего пациента. Врачи следуют за любыми движениями, которые
они чувствуют.
Каждый из участников по очереди сообщает остальным о тех ощущениях, которые он
имеет от тканей. каждый говорит, что чувствует. Это относится как к перцепции тканей,
так и перцепции бытия, о котором мы говорили в предыдущей главе. Каждый работает на
том уровне перцепции, который ему доступен.
Когда один из участников сообщает, что он чувствует, координатор должен внимательно
следить за поведением тканевой структуры. Например, тот, кто стоит на тазе, говорит: «Я
чувствую, что меня тянет к правому крестцово-подвздошному суставу». Координатор
на черепе не ощущает никакой реакции. Затем, врач, стоящий на уровне диафрагмы
говорит: «Я ощущаю, что печень очень плотная. Она уплотнена и совсем не двигается».
Врач на черепе ощущает серьезные изменения: череп уплотняется и наклоняется вправо.
Координатор делает вывод, что упоминание области печени провоцирует наиболее
сильную реакцию тканей. Он предлагает остальным врачам сконцентрировать внимание
на этой области. Все устремляют свои внимания на область печени и следуют за
раскруткой тканей, с которыми они контактируют. Движения могут быть очень
высокоамплитудными и поражающими воображение. Но каждый должен следовать за
ними из той области, с которой контактирует, сохраняя внимание на области печени (в
данном случае). Чаще всего ткани пациента возвращаются в нейтральное положение,
наступает точка покоя, а затем происходит открытие структуры и ее возврат к общению.
Чаще всего эти явления все врачи ощущают одновременно или с небольшим интервалом.
Замечание.
Часто требуется выполнить затылочную компрессию и технику на печени. Эти техники
выполняются одновременно, т.к. один врач стоит на черепе, а другой на печени. Если
невозможно выполнить затылочную компрессию, сохраняйте захват восьмью пальцами
или любой другой подходящий захват.

Фаза 2.
После каждого still-point и экспансии кажется, что тканевая структура пациента
некоторое время не отвечает, как будто находится в рефрактерном периоде. Затем
появляются новые перцепции. Это означает, что другие зоны тела затронуты потоками
внимания/интенции врачей. Начинается новый цикл освобождения, как описано ниже,
если структура согласна высвободить энергию.
При некоторых циклах освобождения появляются очень большие движения. За ними
нужно следовать, сохраняя внимание на освобождающейся области. Одним из
преимуществ работы в несколько рук является возможность легко ответить на запросы
тканей и выполнить движение.

Фаза 3.
Если один врач стоит на черепе, а другой на тазе, то фаза 3 выполняется автоматически.
Она выполняется с двух полюсов одновременно и часто проходит незаметно.
Если врачи стоят по-другому, то одному из них следует сместиться с области диафрагмы
и перейти на таз, чтобы выполнить уравновешивание.

Расспрос тканей.
Как и при работе в одиночку, могут потребоваться вспомогательные средства, о которых
вы хорошо знаете. При работе с детьми-инвалидами использование задержки дыхания на
выдохе часто оказывается невозможным, т.к. ребенок не может осознанно контролировать
дыхание или ему слишком сложно это дается. Хорошо работает усиление отказа, если оно
хорошо согласовано между всеми врачами. Если в разобранном нами примере область
печени заклинивает в плотности и не двигается, координатор может справить структуру
от имени всех: «Ты отказываешься общаться?» Если ответ положительный, его обычно
чувствуют все участники. В этом случае координатор предлагает всем врачам усилить
отказ области печени, попросить печень идти в сторону отказа.
Так же можно использовать дополнительные средства для общения с тканями, о которых
мы уже говорили. Это поиск источника задержки, определение даты, поиск эмоции и т.п.
Эти средства используются таким же образом, что и при работе в одиночку, но
координатор обращается к тканям от имени всех врачей. Поэтому координатор должен
иметь опыт такой работы.
Замечание.
Важно, чтобы только один из группы имел право общаться со структурой, а остальные
воздерживались от мысленных вопросов. Это просто понять: если структура будет
получать несколько вопросов из различных источников, то она будет отвечать, но не
будет знать, кому какой ответ посылает. Поэтому ответы невозможно будет
интерпретировать. Единство работы будет нарушено.
Если кто-либо другой из врачей интуитивно почувствует желание задать вопрос, то он
должен будет сказать об том координатору, или задать вопрос вслух, так чтобы все врачи
его слышали, и было понятно, на что отвечает структура. К тому же, задающий вопрос
должен дождаться состояния неподвижности тканей, либо остановки в напряжении, либо
остановки в освобождении.
Кок только вы поймете принцип координации, выполнять такую работу станет легко. Это
вопрос дисциплины и здравого смысла.
Вопросы и ответы.

Как вам кажется, когда следует работать в четыре руки?

Основным показанием является серьезная беда, случившаяся с тканями. Это все случаи с
детьми-инвалидами, а так же все тяжелые случаи. Так же существует еще одна область, в
которой работа в четыре руки представляет интерес. Это обучение остеопатии. При работе
нескольких врачей ответы тканей намного сильнее, а так же все члены группы
проживают этот опыт вместе. Они переживают одно и то же событие в одно и то же
время, каждый со своей точки зрения. Они могут рассказать друг другу о своих
ощущениях, а ответы тканей будут одинаковыми для всех. Они высказываются
одновременно все вместе. Участники такого эксперимента понимают, что несмотря на то,
что они делают одно и то же, ощущения у них разные. Но, тем не менее, они могут
подстроиться друг под друга и работать эффективно.

Этот способ работы на самом деле сбивает с толку тех, кто не знаком с тканевым
подходом.
Да, как и все новое. Опыт показывает, что такая работа очень эффективна и что она
объединяет всех, кто работает в группе. К тому же, эти техники действительно
охватывают всего пациента в целом. Это ни краниальная, ни висцеральная, ни
фасциальная работа: это тканевая работа. мы работаем с совокупностью тканей и
сознаний пациента.

«Верно, что мы не контролируем всего. Мы не можем управлять разумом, но можем

настраивать наши паруса». (Robbins, 1998, 358).

ВЫВОДЫ. STILL-POINT.

«Эволюция заключается не в том, чтобы становиться более и более здоровым, более

умным и более счастливым. Эволюция заключается в том, чтобы становится все более и
более сознательным».
Satprem, «Sri Aurobindo ou l’Aventure de la Conscience». I, стр.121.
(Сатпрем, «Sri Aurobindo или Приключения сознания»).

Вот мы и дошли до конца цикла. Наступает точка покоя, позволяющая нам запастись
энергией, оглянуться на проделанный путь и еще раз вспомнить инструменты и методики,
о которых шла речь.

Поставим точку.

Сознание и целостность.
Ключевым звеном тканевого подхода я считаю осознание того, что живое наделено
сознанием. Следствием этого осознания стало то, что расширил свой взгляд на человека,
стал смотреть на живое, как на единое целое, и по-другому относиться к проблемам,
которые встречаю на своем пути, как человек и как врач. А моя практика, как остеопата,
обрела функциональное единство подхода.
Таким образом, остеопатия, которой я занимаюсь сейчас является и краниальной, и
структуральной, и висцеральной, включает элементы постурологии, миотензивных техник
и сомато-эмоционального подхода. Все эти элементы интегрированы в мою остеопатию.
Так как я обращаюсь к живой структуре, т.е. структуре, наделенной сознанием, мне
кажется, что я занимаюсь одновременно структуральной и функциональной остеопатией.
Я работаю с «функцией структуры».

Прожить сложность.
Благодаря модели конуса я смог прикоснуться к глобальности. Мне кажется, что лучший
способ работать со сложностью – это, будучи центрированным, подниматься к вершине
конуса и воспринимать ее глобально. Это может противоречить нашему обычному
подходу, используя который, мы разделяем сложную систему. Движение вверх по конусу
позволяет сузить круг данных, которые нужно воспринять, и достигнуть высших уровней
причинности. Диалог с ними позволяет контролировать нижние уровни конуса. На этих
высших уровнях «ни в коем случае нельзя пренебрегать маленькими деталями, потому
что они очень часто содержат драгоценные жемчужины» (Still, 1999, 57).

А что же теперь?

Если бы в начале моего пути остеопата кто-нибудь сказал мне, что я открою то, что знаю
сегодня, я бы ни за что ему не поверил. И тем не менее… Несмотря на сопротивление
моего тела, опыт заложил в меня основы этого знания. Мое существо изменилось, а вслед
за ним и мой способ действовать и взгляд на жизнь, т.е. на остеопатию. Этот опыт – одно
из тех сокровищ, которыми хочется поделиться. Именно это желание и побудило меня к
написанию этой книги и управляло ее созданием. Но вам, читателям, осталось сделать
самое главное.

Экспериментировать.
Только ваш собственный экспериментальный опыт может сделать реальным и разумным
содержание этой книги. Без опыта оно останется лишь пустыми словами. Не забывайте
так же, что речь идет о моделях, гипотезах. Я советую вам выработать a priori
агностическое отношение ко всему. Я советую вам экспериментировать и позволить
развиваться вашему сознанию в зависимости от того, что вы откроете во время этих
опытов.
Поспешайте не торопясь. Опыт изменяет экспериментатора и пробуждает скрытые
противоречия и старые задержки. Слишком быстрое продвижение усиливает
сопротивление: помните о кораблике…
«Невозможно войти слишком глубоко, можно только слишком быстро». (Milne, 1995, 2).
Эксперименту потребуется определенное время, и изменениям вашего существа тоже.
Только изменение вашего существа может привести к изменению вашего образа действия.

Интегрировать.
Чтобы интегрировать этот подход потребуется много времени. Сегодня мы интересуемся
тем, как сделать и иметь. Наше внимание обычно направлено на то, что снаружи от нас, к
физической вселенной. Здесь время измеряется скоротечными циклами. Время бежит
неумолимо. Нам не хватает его. Поэтому мы торопимся. Мы хотим всего и сразу.
Практика тканевого подхода привела меня к такому состоянию присутствия, в котором
времени не существует, потому что я его больше не ощущаю. Присутствовать в
настоящем моменте, значит остановить время. Это значит, достичь состояния точки
покоя, момента спокойной неподвижности, интеграции, бытия. Достигайте этого
состояния как можно чаще, найдите время быть.

Следовать.
Подумайте о том, что следует из тканевой концепции, которую мы излагаем с самого
начала книги. Эта модель гласит, что все живое наделено сознанием. Мы можем
сопоставить ее с моделью конуса, где разум находится на вершине, физическая вселенная
– в основании, а тело находится по середине, интегрируя оба полюса. «Сознание и
материя принадлежат к разным сферам, отграниченным друг от друга весьма
определенными барьерами. Тем не менее, кажется, что они вовлечены в постоянный
танец. Они взаимодействуют, создавая ткань жизни. Последние разработки в области
современной физики, биологии, термодинамики, теории информации и систем, а так же
во многих других областях, подтверждают это». (Grof, 1996, 149). В главе, посвященной
врачу, когда я отвечал на вопрос о психике, я говорил, что модель сознания, на которую я
опираюсь, несет в себе потенциал для постоянного роста сознания. Я говорил, что
единение и интеграция психики и соматики является неизбежным следствием этой
модели. Я призываю вас к интеграции.

Тканевой подход завтра.

Исследования в области бытия привели меня к тому, что я перешел от экспериментов на

плотном мире, к экспериментам на пластичном, живом мире. Движение вверх по конусу
обеспечило переход к флюидичности. Структура здесь становится менее ощутимой, менее
различимой, а значит, ее становится труднее контролировать, сложнее становится
устанавливать фулькрумы. Именно это является объектом моих исследований в области
сознания сегодня. Путь еще не пройден до конца, исследования продолжаются…

«Я вижу в человеке миниатюрную вселенную. В нем есть материя, движение и разум».

(Still, 1998, 306).

ЭПИЛОГ.

Я бы хотел закончить цитатой из книги Хьюго Мильна, которая называется «Мотивы»

(Milne, 1995, 2). Мне кажется, что этот текст будет замечательным резюме всех основных
идея, изложенных в этой книге.
- Научитесь сидеть, успокаиваться. Подождите, пока ваша пыль осядет, и воздух станет
прозрачным. Дождитесь глубокого спокойствия. Только тогда начинайте.
- Главное, действуйте медленно.
- Развивайте интуитивную перцепцию и понимание каждой вещи. Будьте внимательны ко
всему, особенно к мелочам. Изменения в мелочах иногда приводит к значительному
улучшению.
- Лечите каждого и все части каждого одним и тем же способом. Каждая клетка тела
имеет сознание. Каждая самая маленькая структура тела – это голограмма.
- Чем больше мы концентрируем наше сознание на настоящем, тем больше замедляется
наше ощущение времени, и тем шире становится наша перцепция движения черепа. Это
экспансия сознания, «расширения меня». В этом состоянии вы найдете, что беспокоит
каждого. Даже не пытайтесь сделать это в обычном состоянии сознания.
- Присутствие намного важнее техники. Начинающие всегда жаждут освоить как можно
больше техник. Когда вы станете мастером, вам будет достаточно одной техники.
- Удивительно, как много может сделать малое.
- Спросите разрешение дотронуться до головы пациента. Поставьте ваши руки и
подождите. Дождитесь, пока голова не скажет вам, что нужно делать. Если она говорит
вам не делать ничего, ничего и не делайте.
- Невозможно войти слишком глубоко, можно только слишком быстро.
- Попросите духовной помощи, после того, как вы сделали, что могли. Когда вы не знаете,
что делать, пойдите выпить чашку чая (Английское выражение, означающее «Оставьте
все. Займитесь чем-то другим. А к этому вернетесь потом, когда все прояснится».)
- Медитируйте, просто живите, отдыхайте, и делайте умело то, что должны.
- Сделайте вашу работу, и удалитесь.
 СЛОВАРЬ.

«Если бы меня назначили главным, я бы начал с того, что разъяснил значение слов».
(Приписывается Конфуцию).

Исходя из модели карты и территории, слово является символическим представлением

чего-либо, применяемым в письменной и устной речи. Это основное звено цепи
понимания смысла: неправильно понятое слово, слово, которому придают значение,
отличное от того, которое оно имеет, играет роль слабого звена в логическом
рассуждении. Такое слово приводит к трудностям в освоении полученных данных.
Я так привязан к словам из-за того опыта, который я пережил с ними. Когда я старался
дать наилучшее определение таким часто употребляемым словам, как время,
пространство, энергия, сознание, бытие, перцепция, жизнь, живое, здоровье и т.д., я
понял, какой хаос царит в моих мыслях. Определение слов стало для меня
стимулирующим занятием, источником неожиданных открытий. Я советую провести
такой эксперимент всем, кто хочет уточнить свою концепцию.
Я понял, насколько изменяется смысл слова в зависимости от того, кто его употребляет и
в каком контексте употребляет. Поэтому я начал создавать словарь, в котором собраны
основные слова, которые я использовал в этом тексте. Пусть читатель поймет меня
правильно. Я не хочу придать словам то значение, которое мне вздумается. Напротив, я
хочу четко обозначить значение слова, которое ему придается в данном контексте. Речь
идет о том, чтобы добиться взаимопонимания. Это необходимо, потому что слово может
иметь несколько смыслов.

Absolu - Абсолютный (прил) от латинского absolutus, «законченный» - 1. Полный,

тотальный, не имеющий остатка. 2. Без нюансов и уступок. 3. Подтверждающий сам себя;
безграничный.
Absolu - Абсолют (сущ) То, что существует безо всяких условий (противоположное
относительному).
Abstraction - Абстракция (сущ) Абстрагирование, изоляция, ментальное разделение
(элемента, свойства предмета) с целью рассмотрения их в отдельности, в результате
такого абстрагирования. Осознавать свое сознание – это абстракция: существо видит, что
оно существует.
Accord – Соглашение, договоренность, аккорд, согласие (сущ) (от просторечного
латинского accordare, concordare de cordi, «сердце» или «струна» в музыке) 1.Состояние,
являющееся результатом совместности или единства мыслей. 2.Факт установления общих
характеристик, позволяющий обмениваться. Например, настройка приемника и
передатчика на одну длину или частоту волны. 3.Предмет общения, тема общения. Так же
можно говорить о синтонизации и синхронизации. См. синтонизация, синхронизация.
Action – действие (сущ) (лат. actio) 1. То, что делает кто-либо, через что он выражает свое
намерение или импульс. 2. Факт оказания эффекта, манера воздействовать на что-то или
кого-то.
Agregat – агрегат, совокупность, соединение (сущ) (лат. grex, gregis, «стадо»)
1.Гетерогенное объединение веществ или элементов, прочно соединенных между собой. 2.
Сумма, величина, которую определяют на основе данных различных подсчетов. См.
Композит.
Anamnèse – анамнез (сущ) (греч. ana – назад, mneme – память). Произвольный рассказ о
прошлом. В медицине, содержит сведения о прошлом пациента.
Anamnèse dynamique – динамический анамнез (неологизм) В тканевом подходе это
интерпретация пальпации при реакциях структуры тела пациента на упоминание
различных трудностей или ответах пациента на вопросы врача.
Aphysiologique – не/а физиологичный (прил., неологизм) (от физиологичный и
отрицания не/а). Описывает феномен или проявление, не являющееся физиологичным, но
которое при этом не является патологичным.
Atavisme – атавизм (сущ) (лат. atavi – предки, atavus – четвертый пращур) 1.Форма
наследственности, при которой индивидуум наследует характеристики предков, которые
не проявлялись у его родителей; появление примитивного признака после смены
некоторого количества поколений. 2.Биологическо наследование физиологических
характеристик.
Attention – внимание (сущ) (лат. attendere – тянуться к) 1.Концентрация ментальной
деятельности на определенном предмете. 2.Способность существа выбирать из потоков,
приходящих к нему, те, которые его интересуют из-за их качеств (вкус, вид, звук, осязание
и т.п.) и из-за их положения в пространстве. 3.Контроль внимания связан с мастерством
владения пространством перцепции. 4. Проекция сознания (я) на физическое
пространство, ограничивающая часть замкнутого виртуального пространства (поле
внимания) в котором «я» осуществляет перцепцию, и выбирающая интересующие его
сенсорные стимулы. С помощью внимания «я» определяет где он осуществляет
перцепцию (пространство) и что именно он ощущает (тип стимула). См. Интенция.
Autodidacte – самоучка (сущ) (греч. didaskein – учить). Тот, кто обучает, просвещает сам
себя. Жизнь по определению – это процесс самообучения.
Avoir – иметь (глагол) Обладать.
Avoir – имущество (сущ). Эффект, результат причины. Результат действия. В модели
причина/следствие это один из основных уровней существования: существо делает что-то,
чтобы обладать имуществом. См. Причина, Эффект, Быть, Делать.
Binaire - бинарный, двоичный. (прил) (лат.binarius, de bini – по два).
1.Подразумевающий два элемента. 2.Действующий простейшим способом, как машина.
Двоичное мышление. 3. Математич.: бинарное исчисление, основанное на числе два, и
имеющее только две цифры – ноль и единицу.
Biocommunication – биокоммуникация, био-общение, бои-передача информации. (лат.
bio – жизнь + передача информации, общение). Информационные и энергетические
возможности живых существ и их окружающей среды, не использующие посредничество
нормальных органов чувств.
Biodynamique – биодинамический (прил) (греч. bios – жизнь и dunamikos, dunamis -
мощность) В остеопатии считается, что живой организм движим внутренней мощностью,
проявляющейся через мобильность и мотильность тканей. Организм рассматривается
пластичным или флюидичным, центрированным на фулькрумах.
Biomécanique – биомеханический (прил) (греч. bios – жизнь и mekhane – машина) В
остеопатии считается, чтоживой организм – это механическая система. Считается, что
организм состоит из рычагов, двигающихся вокруг осей.
Cas – случай (сущ) (лат. casus – событие, cadere – падать). 1.То, что происходит или
должно произойти. 2.Состояние и изменение состояние пациента, с медицинской точки
зрения. 3.В тканевой концепции, состояние индивидуума, являющееся результатом
объединения сознаний и фулькрумов, организованных и центрированных, к которым
добавляются нефизиологические сознания и фулькрумы, которые возникли в ходе жизни
человека, и о которых он не знает. В широком смысле – личность.
Cause – причина (лат. causa) То, из-за чего существует что-либо; то, что порождает что-
либо; природа, источник, принцип. Причина и следствие образую логическую пару. См.
Эффект.
Centrage – центрирование (сущ) Действие, по центрированию чего-либо, предмета. В
наших упражнениях центрирование – это сознательная установка присутствия сознания
здесь и сейчас.
Chause – вещь, предмет (сущ) (лат. causa) 1. Самый общий термин, которым обозначают
то, что существует и что воспринимается как единичный предмет. 2. Нечто материальное,
неживое, объект.
Cohérence – единство, целостность (сущ) (лат. cohoerense, cohoerere – соединить вместе).
Связи, тесные взаимоотношения мыслей, концепций, которые согласуются между собой.
Отсутствие противоречий.
Cohérent – единый, целостный (прил) (лат. cohoerense, cohoerere – соединить вместе).
То, что является гомогенным. То, что состоит из частей, связанных между собой и
гармоничных.
Communication – коммуникация, общение, средство связи (сущ) (лат. communicatio –
переговоры, связь). 1. Факт установления связи, отношения с чем-либо или с кем-либо. 2.
Взаимный обмен энергией, информацией, сознательный и немереный.
Complex – сложный, комплексный (прил); complexite – сложность, комплексность
(сущ) (лат. complexus, complecti – содержать). То, что состоит из различных элементов,
комбинированных таким образом, что можно легко установить их взаимосвязи и
завсисмости.
Comportement – поведение (сущ) (фр. comporter, лат. comportare – переносить, выносить).
1. Способ вести себя, существовать. 2. Совокупность наблюдаемых реакций, вытекающих
из ситуации.
Composite – композитный, составной (прил) (лат. compositus). Образованный из очень
разных элементов, часто разрозненных. См. Агрегат.
Compréhension – понимание (сущ) (лат. сomprehension, от comprehendere) 1. Способность
понимать, охватывать мыслью. 2. Акт восприятия, присвоения себе.
Comprendre – понимать (глагол). (лат. comprendere, от comprehendere - схватить). 1.
Иметь в себе, быть созданным из, содержать. 2. Помещать в целое, инкорпорировать.
3. переносн.: Охватить сознанием, постичь, схватить смысл, сделать своим, присвоить.
4. Допустить, одобрить.
Compression occipitale – затылочная компрессия (словосоч.) Основная техника
тканевого подхода, производная от компрессии четвертого желудочка. Имеет целью дать
организму точку опоры, чтобы позволить освободиться от вторичных задержек энергии.
См. Modus operandi.
Concept – концепция (сущ) (лат. conceptus, от concipere – получать, принимать). Общее
ментальное и абстрактное представление о чем-либо.
Conditionnement – обусловливание (сущ). Вызвать искусственно рефлексы или реакции,
обусловленные или автоматические, проявляющиеся в форме автоматических ответов на
ментальные и интеллектуальные стимулы и т.д. Результат действия.
Connaissance – знание (сущ) Факт знания о чем-либо.
Connaitre – знать (гл.) (лат. cognoscere). Иметь в уме присутствие реального или
истинного предмета конкретного или абстрактного, физического или ментального. Быть
способным сформировать идею, концепцию, образ. См. Воспринять.
Conscience – сознание (сущ) (лат. co от cum – с, что предполагает соединение, как в
словах «сосуществование», «сознание» и т.д.) 1. У человека – способность знать свою
собственную реальность и судить о ней. 2. В более общем смысле – последствие решения
быть. Осознавать – значит существовать; или существовать – значит осознавать. Оба
неотделимы друг от друга. А жить, значит, экспериментировать с бытием или сознанием.
Итак, можно сказать, что любое живое существо от самого простейшего до самого
сложного наделено сознанием. К тому же, оно сделает все, чтобы сохранить свое
сознание, то есть свое состояния бытия или существования. Иногда очень сложные
механизмы, такие как иммунитет и гомеостаз, происходят оттуда.
Concensus – согласие, консенсус (сущ.) (лат. consens – согласие). Согласие,
договоренность между людьми.
Conversion – конверсия (сущ) (лат. conversio – обращение к богу, от лат. convertere).
Изменение, трансформация, мутация. 1. Переход от веры, рассматриваемой как ложная, к
предполагаемой истине. 2. Изменение, превращение в другую вещь. 3. В тканевом
подходе, переход от отказа от общения к принятию. Этот переход происходит в момент
точки покоя и проявляется экспансией тканевой зоны, которая освобождается.
Coordination – координация (сущ) (лат. coordinatio от ordinatio – приведение в порядок).
Организация частей целого в логическом порядке для определенной цели.
Couple – пара (сущ) (лат. copula – связь, соединение). 1. Две вещи одного вида. 2. Две
противоположности одной природы.
Crane/basin/crane – череп/крестец/череп (неологизм). В тканевом подходе это
последовательное выполнение общей краниальной, потом тазовой, потом снова
краниальной техники с целью уравновешивания, регармонизации системы тела по
отношению к привнесенным изменениям, через ее освобождение от одной или нескольких
плотностей и ее центрирования относительно ее механической оси, т.е. твердой мозговой
оболочки.
Cybernétique – кибернетика (сущ) (греч. kubernan – направлять). Наука, изучающая
процесс управления и коммуникации у живых существ, машин, социальных и
экономических систем.
Cycle – цикл (сущ) (лат. cyclus от греч. kuklos – круг). 1. Непрерывное следование
явлений, возобновляемых в неизменном порядке. 2. Длительность такого следования.
Déduction – дедукция (сущ) (лат. deductio). 1. Мыслительный процесс, в результате от
суждения, взятого в качестве предпосылки, переходят к суждению, которое является его
следствием, в соответствии с правилами логики. 2. Логическое и строгое рассуждение.
См. Индукция.
Déduir – делать вывод (гл.) (лат. deducere – заставить спуститься). 1. Изложить в деталях,
в соответствии с правилами логики. 2. Сделать заключение на основе предположений.
Délire – бред (сущ) (лат. delirium). 1. Состояние больного, когда тот выдвигает ложные
идеи, противоречащие действительности или очевидному. 2. Очевидная
рассогласованность с действительностью.
Densité – плотность (сущ) (лат. densitas – толщина). 1. Качество того, что является
плотным; компактность, толщина. 2. Связь между массой и объемом. 3. В тканевом
подходе – отношение материи к пространству, которое можно экстраполировать в
отношение энергии к пространству. См. напряжение.
Description – описание (сущ) (лат. descriptio). Акт описания, т.е. перечисления
характеристик чего-либо.
Dialectique – диалектика (сущ) (греч. dialektike – искусство ведения дискуссии). 1. Метод
рассуждения, заключающийся в анализе действительности путем выявления
противоречий, имеющихся в ней, и в попытке их обойти. 2. По Гегелю, ход мыслей,
признающий неотделимость противоречий (теза и антитеза), которые можно объединить в
высшую категорию. 3. Противоположности, объединяющиеся в работоспособное целое.
См. Пара, Существо, Сознание.
Dialogique – диалогический, диалоговый (прил). Имеющий форму диалога, обмена.
Заинтересованность пар противоположностей в том, чтобы вести диалог, обмениваться
между обеими частями, а не противопоставлять их. Диалоговый диалогический склад
мыслей.
Dialogisme – диалогизм (сущ) (от диалога). Система диалогического мышления.
Dialogue – диалог (сущ) (лат. dialogus, греч. dialogos от logos). 1. Беседа между двум
людьми. 2. Обмен между двумя противоположными полюсами.
Dialogue tissulaire – тканевой диалог, диалог с тканями (неол.) Тканевой диалог
основывается на анализе того способа, коим живая структура пациента реагирует на
проекцию на себя существа-врача и на способность существа-врача изменять способ, коим
он себя проецирует, через внимание и интенцию в целях послать информацию, чтобы
получить ответ от живой структуры, в соответствии с проецируемой информацией. Целью
здесь является посыл точной информации и анализ ответа на эту информацию.
Dichotomie – дихотомия (сущ) (греч. dikhotomia от dikha – на две части). Деление,
бинарное подразделение (между двумя элементами, которые отчетливо разделены и
противопоставлены). Например: бинарное противопоставление абстрактных
комплементарных элементов.
Didactique – дидактический (прил) (греч. didaktikos от didaskein - преподавать). Такой,
который имеет цель инструктировать, который связан с преподаванием, образованием.
Dieu – бог (сущ) (лат. deus). 1. Объяснительный принцип существования мира,
сотворенного как отдельное существо, по особым условиям, соответствующим принципам
веры и религии. 2. В монотеистических верованиях Бог может так же пониматься как
Центр, Сознание, «Я», Фулькрум, фулькрумы и т.д. 3. В политеистических концепциях
бог может рассматриваться как Центр, «Я», Фулькрум, Сознание и т.д.
Discerner – различать (гл.) (лат. discernere – разделять, различать). 1. Отдельное
восприятие объекта, концепции, идеи, исключающее любое смешение, слияние. 2. Точное
осознание характера, значения чего-либо.
Dogme – догма (сущ) (лат. dogma, греч. dogma). Пункт доктрины, рассматриваемый, как
фундаментальная неоспоримая истина, которую не подвергают сомнению.
Donnée – данные (сущ) (от гл.давать). 1. То, что дано, известно, определено в условии
задачи. 2. То, что допускается, известно или признано, и что служит основой для
рассуждения, отправной точкой для исследования. 3. Унитарный элемент задачи, знания,
умения.
Dualité – дуализм, двойственность (сущ) (лат. dualis – состоящий из двух частей).
Характер, суть или состояние того, что двойственно по сути.
Duplication – удвоение (сущ) (лат. duplicatio, от duplicare – дублировать). 1. Действие по
дублированию. 2. В более широком смысле, воспроизвести в точности.
Échange – обмен (сущ) (лат. cambiare). 1. Эквивалентная уступка. 2. Движение в обе
стороны и циркуляция субстанций между клеткой и наружной средой. Жизнь основана на
обмене.
Effet – эффект (сущ) (лат. effectus, от efficere - выполнять, осуществлять). 1. Результат
причины. 2. Результат действия. Причина и эффект – это логическая пара. См. Причина.
Efflux – эфлюкс (сущ) (неол. Противоположное инфлюксу). 1. Поток или информация,
идущая изнутри кнаружи. Соответствует английскому термину output. См. флюкс,
инфлюкс.
Emotion – эмоция (сущ) (фр. emouvoir, motion - движение). 1. Аффективная, более или
менее интенсивная реакция, проявляющаяся через различные нарушения, прежде всего
нейровегетативного порядка. 2. Испытываемое волнение, временное беспокойство,
причиненное острым чувством страха, удивления, радости и т.д.
Empirisme – эмпиризм (сущ) (лат. empiricus). Метод, действие, которое главным образом
опирается на опыт, а не на научные или рациональные данные.
Energie – энергия (сущ) (англ. energy, греч. energeia - сила в движении). 1. Способность
системы совершать работу. Существует множество форм энергии, в частности,
механическая, тепловая, электрическая, солнечная, лучевая и т.д. Энергия способна
переходить из одной формы в другую, или расчленяться на несколько форм. Физики 19-го
века показали, что общая энергия системы остается постоянной. Энергия может
существовать, не проявляясь, как потенциал, или циркулировать, проявляясь, главным
образом, в форме потока. Энергия – это один из трех фундаментальных элементов
физической вселенной. 2. Феномен, производное от циркуляции потоков между двумя
терминалами. 3. В субъективном плане, концепция энергии становится возможной
благодаря разделению существа на «я/не-я», что создает пространство и возможность
обмена между я и не-я. См. Пространство, Время. 4. В биоэнергетике – это информация в
движении. См. Информация, Движение.
Enracinement – укоренение (сущ) (фр. racine – корень). В тканевой остеопатии – действие
по связыванию себя с физической частью своего существа. Ощущение, чувство веса тела,
связанности с почвой (полом).
Entelechie – энтелехия (сущ) (лат. entelechia, греч. entelekheia – действующая и
эффективная энергия). Метафизический принцип, определяющий существо, имеющее
определенное существование.
Espace – пространство (сущ) (лат. spatium – протяженность, дистанция). 1. В
объективном плане, беспредельная протяженность, которая содержит и окружает все
предметы. Дистанция, которая отделяет вещи или элементы физического мира.
Пространство – это один из трех фундаментальных элементов физического мира. 2. В
субъективном плане, пространство – это перцепция сознания, следующая за отделением я
от не-я, являющимся результатом принятия решения быть. См Энергия, Время.
Etale – спокойный, неподвижный 1. (прил). Без движения, неподвижный, который не
поднимается и не опускается. Например, спокойное море. 2. (сущ) Состояние
неподвижности между двумя фазами движения. См. Прилив, Тканевой ритмический
импульс, still-point.
Etre – быть, существовать (гл). Быть, существовать. Вытекает из решения «Я есть». Я
есть определяет меня, как Я, центр, фулькрум по отношению к окружению, которое я
рассматриваю, как внешнее, относительно меня, отличное от меня, имеющее границы, или
рассматриваемое как не-я. таким образом, решение «я есть» приводит к дуализму. «Я
есть» создает индивидуализацию и одновременно сознание, сознание бытия,
существования отдельно от окружающей среды, рассматриваемой, как внешняя среда. В
логической паре причина/следствие бытие э то причина. См. Делать, Иметь, Причина,
Следствие.
Etre – бытие, существо (сущ). 1.То, что существует. 2. Сознательное целое, сознательная
единица, но не обязательно осознающая свое сознание, которая обменивается и общается
со своим окружение, чтобы сохранить ощущение собственного существования. См.
Сознание, Общение.
Evolution – эволюция (сущ) (лат. еvolutio – развитие, развертывание, ход). 1. Постепенная
и непрерывная трансформация. Эволюция нравов. 2. Последовательность фаз
заболевания. 3. Совокупность изменений в ходе геологических эпох, произошедших с
растениями и животными, в результате которых появились новые формы.
Expérience – опыт, эксперимент (сущ) (лат. experomentia от experiri - пробовать). 1.
Знание, достигнутое в результате длительной практики и наблюдения. 2. Все что освоено
с помощью чувств и составляет предмет знаний человека. 3. Совокупность познанных
явлений, или явлений, которые можно познать. 4. Результат столкновения человека с
окружающей средой – перцепция и впечатления. См. Обмен, Общение, Впечатление,
Перцепция, Чувство.
Expérimenter – ставить опыты, ставить эксперименты, экспериментировать (гл).
1.Действие по получению опыта чего-либо. 2. Сталкиваться с внешним миром и
обмениваться с ним. 3. Жить, значит экспериментировать с бытием и сознанием.
Extérieur – внешний (прил) (лат exterior от externus - то, что снаружи). То, что
находится снаружи по отношению к чему-либо. Внешний и внутренний составляют
типичную логическую пару, в которой одно понятие может быть определено только по
отношению к другому.
Faire – делать (гл). Реализовать бытие. Действие существа, направленное на обладание. В
логической модели причина/следствие делать находится между причиной и следствием.
См. Существо, Иметь, Причина, Следствие.
Faire – дело, работа (сущ). Способ действия существа.
Feed-back – фид-бек, обратная связь (сущ) (англ. feed – кормить, back – обратно).
1.Кибернетич.: Действие в ответ на коррекцию и команды центра информативной
системы; действие в ответ на причины феномена, оказываемое самим феноменом.
Синоним: Реакция, Обратное действие. 2. Физиологич.: обратный контроль.
Fixité – фиксированность (сущ). 1. Состояние того, что зафиксировано, неизменимо. 2.
Невозможность изменить точку зрения. См. Стабильность.
Fluide – флюид, флюидичный (сущ, прил) (лат. fluidus от fluere – течь, истекать). 1.
Жидкий, жидкость. 2. Любое тело, способное принимать форму содержащего. 3. Сила,
тонкое и загадочное воздействие, оживляющее звезды, существа и вещи (принцип
объяснения необъяснимых форм энергии).
Flux – поток (сущ) (лат. fluxus – течение, от fluere – течь). 1. Течение, поток. 2. В физике,
перемещение ионов, частиц, энергии. Энергия проявляется как поток. См. Инфлюкс,
эффлюкс.
Function – функция (сущ) (лат. fonctio – свершение). 1.Действие, характерная роль
элемента или органа в системе. 2. В тканевом подходе мы рассматриваем ее, как
пульсацию жизни (энергию жизни), не специфическую, заключенную в каналы и
движимое структурой, чтобы стать специфической с целью решить проблемы, связанные
с выживанием организма. Функция и структура составляют типичную логическую пару, в
которой одно понятие может быть определено только по отношению к другому.
Forme – форма (сущ) (лат. forma – облик). Внешний вид, облик. Совокупность контуров
объекта, существа, происходящий от совокупности его частей.
Fulcrum – фулькрум (сущ) (англ. fulcrum – точка опоры). Точка опоры, стержень, ось.
Остеопаты используют английский термин. Фулькрум может быть объективным, т.е.
материальным (точка опоры или механический центр), а так же субъективным (центр
сознания). Фулькрум связан с пространством.
Тканевой подход рассматривает клетку как сознание, заключенное в пространстве,
ограниченном мембраной, и имеющее центр – фулькрум. Тело – это организация
пространств и границ, центрированных на фулькруме. Это пространство, организованное
сознаниями, или пространство организованных сознаний… Взаимоналожение
ограниченных пространств создает объем, т.е. форму, целое, проявлением которого являет
постоянное движение экспансии/ретракции, как проявление жизни, которое можно
почувствовать. Тело можно рассматривать, как жидкостное пульсирующее целое
(жкспансия/ретракция), организованное с помощью фиброзных перегородок (мембраны,
фасции), центрированное на фулькруме Сатерленда.
Фулькрум может быть физиологическим, т.е. интегрированным в организацию системы,
которая работает вместе с ним. Так же он может быть нефизиологическим, т.е.
привнесенным в систему. Задержка энергии создает нефизиологический фулькрум, с
которым система должна справлять, создавая компенсации.
Fulcrum de Sutherland – фулькрум Сатерленда. Относительно неподвижная точка
опоры, располагающаяся на уровне прямого синуса, в месте прикрепления палатки
мозжечка к серпу мозга. Тканевой подход рассматривает фулькрум Сатерленда, как
механический центр тела.
Globalité – глобальность (неол) (фр. globe - переносн.: общая масса). Описывает некую
совокупность, рассматриваемую в целом.
Gouverner – направлять, управлять (гл) (лат. gubernare от gubernaculums – весло, греч.
kubernan). Направлять, ориентировать в каком-либо направлении. Заметьте, что именно
руль управляет кораблем, а не мотор.
Hérédité - наследование, наследственность (сущ) (лат. hereditas от heres, heredis –
наследовать). 1. Наследование, право получение по очереди титула, имущества и т.п. 2.
Передача признаков живого существа его потомству посредством генов. 3.
Специфическое наследование, при котором индивидуумы одного вида могут вступать в
брак только с индивидуумами того же вида. 4. Совокупность черт и
предрасположенностей, унаследованных от родителей или предков.
Hiérarchie – иерархия (сущ) (лат. hierarchia – порядок субординации). Организация
совокупности таким образом, что каждый предмет стоит выше последующего, согласно
нормативной природе. Относительно эволюции, иерархия может быть пространственной и
временной.
Holisme – холизм (сущ) (греч. holos – целый). 1. Епистемологическая доктрина, которая
гласит, что согласно опыту, каждое научное высказывание является зависимым от целого,
которое его порождает. Эта доктрина или концепция, рассматривающая вещи глобально.
2. Теория, согласно которой человек является неделимым целым и не может быть
объяснен через свои отдельные составляющие независимо друг от друга.
Holistique – холистический (прил) (греч. holos – целый, полный). Производное от
холизма. Глобальный.
Hypothèse – гипотеза (сущ) (греч. hupothesis, от thesis – акт постановки). Предположение,
сделанное до производства опыта над природным явлением. Предположение, временно
допускаемое, до того, как оно будет подвигнуто контролю и проверки опытным путем.
Identification – идентификация (сущ). (фр. identifier). 1.Действие по идентификации,
признанию чего-либо или кого-либо. 2.Действие по установлению подлинности.
Identifier – идентифицировать (гл) (лат. identificare, однокоренное с лат. idem – тот же).
1.Идентифицировать, значит считать идентичным, уподобляемым другой вещи или
составляющим единое целое с ней. 2.Признать принадлежащим некоторому виду или
классу индивидуумов. Идентифицировать себя: стать идентичным, слиться, совпасть
мыслью или делом. 3. Признать кого-либо как уникальное оригинальное существо или
лицо.
Identité – идентичность, подлинность, личность (сущ) (лат. identitas, от idem – тот же).
1. Характер двух предметов, представляемых как идентичные. 2. То, что характеризует
существо или лицо, и делает его уникальным, оригинальным, узнаваемым.
Immobilité – неподвижность (сущ) (лат. immobilis – то, что не перемещается).
1.Не движение. Фулькрум по природе своей неподвижен по отношению к тому, что он
центрирует. Он подвижен по отношению к тому, что его центрирует. Существо (сознание)
неподвижно по отношению к тому, что оно центрирует, и подвижно по отношению к
тому, кто его центрирует. Не путать неподвижность с инерцией. См. Инерция.
Impression – впечатление (импрессия) (сущ) (лат. impression). 1. Действие одного тела
на другое. 2. Действие, которое оставляет след, если речь идет о вещи, которая опирается
на другую. 3. Действие, которое оказывает предмет или чувство на другого. 4. Отпечаток,
оставленный опытом. Отпечаток, след, оставленный в сознании тем сильней, чем больше
сопротивления или отказа он испытал во время опыта, который породил этот отпечаток.
Он удерживает информацию вместо того, чтобы дать ей выйти. См. Задержка, Перцепция,
Впечатление (импрессия).
Impulsion rythmique tissulaire (IRT) – тканевой ритмический импульс (неол.)
Чередующаяся экспансия/ретракция любой живой структуры в соответствии со
свойственным ей ритмом. Тканевая концепция приписывает источник импульса тому
способу существования, в котором структура чувствует себя существующей: она
постоянно поддерживает взаимообмен со своим окружением, который проявляется через
экспансию/ретракцию. См. Прилив, Состояние неподвижности, Точка покоя.
Individualisation – индивидуализация (сущ) (лат. individuum – неделимое тело).
Дифференциация через индивидуальные принаки.
Individuation – индивидуация (сущ) (лат. individuum – неделимое тело). То, что отличает
одного индивидуума одного вида от другого индивидуума этого же вида. Отказ от
общения соответствует индивиуации сознания, которое пытается еще больше оградить
себя от окружающей среды с целью выживания.
Induction – индукция (сущ) (лат. induction – внушение, индукция). 1. Ментальная
операция, заключающаяся в том, чтобы выстроить факты в соответствии с
закономерностью, отдельные случаи в соответствии с более общим предположением. 2.
Операция, заключающаяся в том, чтобы через факты добраться до причины, которая их
породила. 3. Просьба, адресованная тканевой структуре через сознательный посыл
интенции или предписание. См. Интенция (намерение), Предписание.
Induirе – индуцировать (гл) (лат. inducere – покрывать). Действовать через индукцию.
Inertie – инерция (сущ) (лат. inertiа – отсутствие активности). 1. Состояние того, что
инертно, без внутреннего движения. 2. Не способность к движению. 3. Сопротивление
тела движению или изменению движения. 4. Без жизни.
Influx – инфлюкс (сущ) (лат. in – внутри и фр. flux - поток). 1. Поток или информация,
идущая снаружи внутрь. Соответствует английскому термину input. См. Флюкс,
Эффлюкс.
Information – информация (сущ) (лат. informatio от informare – формировать). 1.
Сведения о чем-либо или ком-либо. 2. Элемент знания, который может быть закодирован
с целью сохранения, переработки или дальнейшей передачи. 3. Элемент или система,
способная передаваться сигналом или комбинацией сигналов. См. Энергия, Данные.
Informer – информировать (гл) (лат. informare – формировать). 1. Придать форму,
структуру, значение. Сознание проецируется с помощью внимания и определяет то
пространство, в котором оно общается; с помощью интенции оно дает смысл форме своей
проекции. 2. Передать информацию.
Injonction – предписание, приказ (сущ) (лат. injunctio). 1. Предписывающее, нарочито
приказывающее действие. 2. В тканевом диалоге: посыл живой структуре неизбежного
намерения.
Intégrité – целостность (сущ) (лат. integritas). 1.Состояние предмета, сохранившего
целостность, нетронутость. 2. Состояние личности целостной, подлинной, истинной, не
коррумпированной, не поврежденной неизвращенной.
Intelligence – рассудок, разум, способность размышлять (сущ) (лат. intelligentia от
intellegere - понимать). 1. Способность познавать, понимать. 2. Совокупность ментальных
функций, имеющая целью концептуально и рационально познавать, противопоставленная
ощущению и интуиции. 3. Способность выявлять причинно-следственные связи и
устанавливать относительные зависимости. См. Понимать, Воспринимать, Сознание.
Intention – интенция, немерение (сущ) (лат. intentio – направлять к). 1. Намеренный
замысел свершить акт воли. 2. Факт задания себе определенной цели – твердый и
преднамеренный замысел – цель, которой стремишься достигнуть. 3. В тканевой
концепции: модуляция внимания, которому сознание придает направление, смысл и
форму. С помощью интенции сознание посылает информацию в выбранное пространство,
которое оно собирается занять. Интенция позволяет сформулировать просьбу. Живая
структура отвечает на намерение, но она отвечает в соответствии с возможностями
данного момента. См. Внимание, Информация.
Interaction – взаимодействие (сущ). Действие, взаимное влияние двух веществ,
сущностей, индивидуумов.
Interface – пограничное пространство, интерфейс (сущ) (англ. слово, лат. facies –
перед). 1. Поверхность раздела между двумя различными структурами материи. 2. Общая
граница двух совокупностей или материй. 3. Структура между двумя системами, которые
не взаимодействуют между собой, позволяющая им общаться. Тело – это пограничное
пространство между нематериальным миром сознания и материальным миром вещей.
Intérieur – внутренний, внутреннее пространство (прил. и сущ) (лат. interior – внутри).
Нечто внутренне по отношению к чему либо. Внутреннее и наружное образуют типичную
логическую пару, в которой одно определяется по отношению к другому. См. Наружный.
Interrogation tissulaire – расспрос тканей (неол). Техника опрашивание тканевой
структуры через вербальную, ментальную или оральную коммуникацию, основанную на
использовании внимания и интенции.
Intuition – интуиция (сущ) (лат. intuitio от intueri – смотреть внимательно). Форма
немедленного познания, которая не прибегает к рассуждению.
Invalidation - признание недействительным, аннулирование (сущ) (от фр. invalide, лат.
invalidus). 1. Действие по признанию недействительным, неверным, ложным. См.
Подтверждение (признание).
Invalider - признать недействительным, аннулировать (сущ) (от фр. invalide, лат.
invalidus). 1. Признать недействительным, неверным, ложным. См. Подтверждать
(признавать).
Irrationnel – иррациональный (прил) (лат. irrationalis – не наделенное разумом). Не
являющееся разумным, не соответствующее разуму или области разума. См.
Рациональный, Субъективный, Объективный.
Je – Я (личное местоимение) (лат. ego – я). 1. Я. 2. Сознание, осознающее или нет наличие
своего сознания. 3. Субъективный фулькрум.
Jeu – игра (сущ) (лат. jocus – шутка). 1. Физическая или ментальная деятельность,
бескорыстная, которая в сознании того, кто ей придается, не имеет ничего другого, кроме
удовольствия, которое она доставляет. 2. Деятельность, организованная системой правил,
определяющих успех или поражение, выигрыш или проигрыш. 3. Игровое действие,
разыгранная партия. 4. Привычное равномерное движение предмета, органа, механизма.
Juste – справедливый, правильный (прил) (лат. justus). Который содержит
справедливость, правоту. Подходящий, соответствующий.
Justesse – справедливость, правдивость (сущ). Характер того, что справедливо, что
соответствует.
Labile – лабильный (прил) (лат. labilis от labi – скользить, падать). Тот, кто подвержен
падению, изменению местоположения. Нестабильный.
Language – язык (сущ) (фр. langue – язык). 1. Способность, присущая человеку, выражать
и сообщать свою мысль посредством системы голосовых или графических знаков; сама
система. 2. Структурированная знаковая невербальная система, выполняющая
коммуникативную функцию. 3. Совокупность букв, символов, объединенных
определенными правилами с целью управления компьютером.
Laser – лазер (сущ.) (от англ. аббревиатуры Light Amplification by Stimulated Emission of
Radiations «амплификация света с помощью стимулированной эмиссии радиации»). 1. В
физике: квантовая амплификация световых монохроматических и когерентных излучений,
позволяющих получить направленные пучки мощного излучения. 2. Устройство,
усиливающее свет и собирающее его в узкий пучок, называемый когерентным, в котором
волны и протоны распространяются пофазово, а не произвольно. 3. В тканевом подходе и
при работе в несколько рук, мы говорим о лазерном внимании, когда все операторы
работают в унисон, а их внимание и намерение направлены одновременно на один и тот
же регион тела пациента.
Logique – логика (сущ) (греч. logike от logos – разум). 1. Наука о размышлении,
абстрагирование от материи, к которой она применяется и от любого физиологического
процесса. 2. Способ рассуждения, метод рассуждения, последовательный ход мыслей. 3.
Совокупность когнитивных способов; их изучение. 4. Совокупность отношений, которые
регулируют функционирование организма или появление явлений.
Maintenance – поддержание (сущ). Совокупность операций, позволяющих поддерживать
или восстанавливать систему, прибор ил аппарат и т.д. в определенном состоянии или
возвращать ей или им присущи им специфические характеристики.
Manifestation – проявление (сущ) (лат. manifastatio). Действие или способ показать себя,
выразить себя. Свидетельство, выражение, след чего-либо.
Marée – прилив (сущ) (фр. mer – море). 1. Колебательное движение поверхности моря,
вызванное притяжением луны и солнца водной массы океанов. Флюкс и рефлюкс –
прилив и отлив. 2. В краниальной остеопатии так называют чередование
экспансии/ретракции, как проявление тканевого ритмического импульса.
Matiere – материя, предмет (сущ) (лат. materia, materies – первое значение «строительная
древесина», затем – «материя»). 1. Субстанция, образующая тела. Интуитивный предмет в
пространстве, обладающий механической массой. 2. То, что можно постичь и познать
органами чувств. 3. Концентрированная, стабилизированная и организованная в
пространстве и во времени энергия.
Méduse –медуза (сущ). Животное, образованное прозрачной на вид желатинообразной
тканью, имеющее форму колокола, под которым находится рот и щупальца.
Mémoire - память (сущ) (лат. memoria). 1. Способность припоминать прошлые состояния
сознания и все, что с ними связано: разум как хранитель памяти прошлого. 2. Хранение,
осознанное или неосознанное удержание информации.
Metabolique – метаболический (прил.) (фр. metabolisme). Относящийся к метаболизму.
Metabolisme - метаболизм (сущ) (греч. metabole – изменение). Обозначает совокупность
механизмов, которые черпают элементы из окружающей среды, трансформируют их и
используют для строения и поддержания структуры тела и жизни.
Modèle – модель (сущ) (лат. modellus от modulus). Упрощенное представление процесса,
системы.
Modulation – модуляция (сущ) (лат. modulatio). 1. Любое из изменений тона, акцента,
интенсивности, высоты эмиссии звука. 2. В радиотехнике: операция по изменению
амплитуды, интенсивности, частоты, фазы тока или колебания (волны) с целью передачи
сигнала. 3. В тканевом подходе: модификация внимания, которое переносит точную
информацию. Мы говорим, что намерение – это модуляция внимания. См. Внимание,
Намерение.
Moduler – модулировать, изменять (гл) (лат. modulari). Осуществлять модуляцию.
Modus operandi - способ действия (сущ) (лат.)
Nomenclature – номенклатура (сущ) (лат. nomenclatura – действие по называнию по
имени). Совокупность технических терминов какой – либо дисциплины, представленных
как классификация. 2. Совокупность содержания словаря.
Noumène – ноумен (сущ) (греч. nooumena – мыслимые вещи). Объект разума,
обдумываемая действительность, противоположность чувственной действительности.
Вещь в себе, воспринимаемая независимо от ее практического применения.
Objectif – объективный (прил.) (лат. objectus – размещенный спереди). Относящийся к
предмету и существующий независимо от мысли. См. Субъективный.
Object – объект, предмет (сущ) (лат. objectusm – то, что размещается спереди). 1. Любая
конкретная воспринимаемая зрением, осязанием вещь. 2. Плотная вещь, обладающая
единством и самостоятельностью, и имеющая некоторое назначение. См. Вещь.
Oppression – сжимание, подавление, угнетение (сущ) (лат. oppressio – насилие, ущерб).
Для существа или сознания это факт не иметь возможности быть, делать или иметь нечто,
что он считает существенным.
Organisation - организация (сущ) (лат. organon – инструмент). 1. Действие по
организации, структурированию, упорядочиванию. 2. Способ структурирования, подгонки
различных органов или частей сложного целого, общества, живого существа; сама
структура соединения.
Organisme – организм (сущ.) (от фр. organe). 1. Живое существо, животное или
растительное, имеющее собственную индивидуальность. Совокупность составляющих его
органов. 2. Живая система.
Palpation – пальпация (сущ) (от фр. palper). Обследование, состоящее в пальпировании
(ощупывании) наружных частей тела для оценки физических характеристик тканей,
чувствительности органов. См. Перцепция.
Palpaer – пальпировать (гл) (лат. palpare). Обследование через прикосновение,
ощупывание рукой, пальцами. См. Перцепция.
Paradigme – парадигма (сущ) (лат. paradigma, греч. paradeigma – пример). Теоретическая
мыслительная модель, направляющая поиск и научное или философское размышление.
Pédagogie – педагогика (сущ) (греч. paidagogia – инструктирование). 1. Наука воспитания
детей. 2. Методика преподавания.
Perception – перцепция (сущ) (лат. perception от percipere – воспринять органами чувств).
1. Действие, факт перцепции через органы чувств, через разум. 2. Сознательное
представление на основе ощущений. Осознание одного из ощущений. 3. Получение
информации. 4. То, что позволяет сознанию чувствовать, что оно существует. См.
Впечатление, Ощущение.
Percevoir – воспринимать (гл) (лат. percipere – воспринять органами чувств). 1.
Понимать, суметь познать. 2. Собрать информацию об окружающей среде. См.
Пальпация.
Phénomène – феномен, явление (сущ) (греч. phainomenon – то, что проявляется). 1.
Наблюдаемый факт, событие, проявление. 2. По Канту, то, что воспринимается органами
чувств, то, что является и проявляется для сознания (в портивоположность номену). См.
Ноумен.
Philosophie – философия (сущ) (греч. philosophia – мудрость). 1. Концепция чего-либо,
основанная на совокупности принципов; сами эти принципы. 2. Основная концепция,
более или менее методический взгляд на мир и проблемы жизни.
Phylogenèse – филогенез (сущ) (придумано Геккелем, гр. phulon – порода, genese –
сотворение). 1. Способ развития видов во время эволюции. 2. Онтогенетические этапы,
которые проходит эмбрион во время его развития, которые воспроизводят этапы развития
видов.
Placebo – плацебо (сущ) (англ.слово, лат. placebo – я понравлюсь, от placere). 1.
Первоначальное значение – «в шутку». 2. Сегодня это слово обозначает вещества,
которые не обладают активным действием, но оказывают психический эффект на
пациента. Выражение «эффект плацебо» означает положительный результат, полученный
независимо от действия вещества или принципа.
Plastique – пластичный (прил) (лат. plasticus, греч.plastikos – относящийся к
моделированию). Гибкий, податливый, мягкий, деформируемый.
Point de vue – точка зрения (сущ). 1. Указание пространства, относительно которого мы
рассматриваем предмет. 2. Взгляд на вещи, особое мнение.
Polarité – полярность (сущ). Состояние, характерное для системы, тела, живой
структуры, в которой можно различить два полюса.
Polarité cérébrale – мозговая полярность (неол). Представление, согласно которому при
различных типах деятельности активизируются различные полушария мозга. Левое
полушарие занимается вербальным, аналитическим, символическим и абстрактным
процессом. Оно относится к временным понятиям, рациональным, цифровым и
логическим. Правое полушарие активизируется при невербальной деятельности,
синтетической, конкретной, аналогической, при работе с вневременными понятиями, не
рациональными, пространственными и интуитивными.
Pragmatique – прагматичный (прил). (греч. pragmatikos – относящийся к действию). 1.
Адаптированный к действиям в настоящем времени, практическому применению,
относящийся к повседневной жизни. 2. Обращающий внимание на практическую сторону
и эффективность вещей, жизни, действий.
Préalable – предварительный, вводный, предшествующий (прил и сущ) (от фр. pre – до
и aller – идти). 1. Такой, который происходит или сказан перед чем-либо, в
последовательности связанных фактов. 2. То, что происходит перед чем-либо другим.
Préambule – преамбула (сущ) (лат. preambulus от preambulare – идти перед). Слова или
действия, являющиеся только вступлением к чему-либо.
Présence – присутствие (сущ) (лат praesentia). Факт существования. Факт занимания
пространства и настоящего времени.
Présent – присутствующий (прил) (лат. praesens, praesentis от praesse – быть впереди).
Такой, который существует в настоящем времени и пространстве, такой, который
проживается в этот момент.
Psyché – психика (сущ) (греч.слово – душа). Совокупность психических феноменов,
рассматриваемых как составляющие единство личности. См. Сома.
Psychique – психический (прил) (греч. psukhikos). Имеющий отношение к разуму,
мыслям, выступающий в качестве принципа, которому приписывают категорию фактов,
добытых опытом.
Psychologique – психологический (прил) (греч. psukhé – чувственная душа, logia – теория
от logos – рассуждение). 1. Знание о человеческой душе, считающееся частью метафизики.
2. Наука о явлениях разума, о мыслях, присущих некоторым живым существам.
Puissance – мощность (сущ) (от фр. puissant – мощный от глагола pouvoir – мочь). 1.
Способ или право, благодаря которому кто-либо может. 2. Состояние того, кто может
многое. Характер того, что может многое, что вызывает значительные эффекты. 4. Сила
действия какого-либо прибора, интенсивность явления. 5. В физике, частное от работы,
выполненной машиной, и времени, затраченного на эту работу.
Rationnel – рациональный (прил) (лат. rationalis – наделенный разумом). 1. Относящийся
к разуму. 2. Происходящий от разума, а не от опыта. 3. Соответствующий уму, здравому
смыслу. См. Субъективный, Объективный.
Réactif – реактивный (прил). Реагирующий, т.е. автоматически отвечающий на стимул.
Противоположное действовать.
Réaction – реакция (сущ). 1. Сила, с которой тело отвечает на приложенное к нему
действие. 2. Ответ системы на внешний или внутренний стимул.
Réactivité – реактивность (сущ). Свойство или способность автоматически реагировать
на ситуацию или стимул.
Réalité – реальность (сущ). 1. Характер того, что реально, что на самом деле существует.
2. То, что реально, что существует как факт, в противоположность тому, что выдумано,
фиктивно. 3. То, что сознания переживают вместе и что считают реальным по взаимному
согласию. См. Реальный, Нереальный.
Reél – реальный (прил). (лат. realis – на самом деле существующий, от res – вещь). 1.
Сами вещи, сами факты. 2. То, что человек может пережить или воспринять как истинное.
Реальное и реальность имеют отношение к сознанию и к точкам зрения, которое оно
устанавливает, чтобы познать мир. См. Нереальное.
Référence – координата, ориентир, референция (сущ) (англ.слово). Действие или
способ, позволяющий расположить одну вещь относительно другой.
Référentiel – система координат (сущ) (от англ. rеfеrence). Совокупность элементов,
позволяющих расположить одну вещь относительно другой.
Relatif – относящийся, относительный (прил) (лат. relativus от relatum от referre –
приносить). 1. Составляющий, содержащий или предполагающий отношение. 2.
Существующий только по отношению к другой вещи. См. Абсолютный.
Relation – отношение (сущ) (лат. relatio – рассказ, повествование). Связь между вещами
или людьми, заключающаяся во взаимозависимости или взаимном влиянии.
Relationnel – реляционный, относительный, касающийся отношений между людьми
(прил). Содержащий отношение.
Représentation – представление (сущ.) (лат. raepresentation, raepresentare). 1. Действие,
заключающееся в том, чтобы воспринять что-либо посредством рисунка, символа, знака.
2. Картина, рисунок, символ, знак, означающий данный феномен, идею.
Résolution – решение, разрешение (сущ) (лат. resolution от resolvere – разрешать,
находить решение). 1. Действие по разрешению, разложению, рассасыванию, устранению;
его результат. 2. Интеллектуальная операция, заключающаяся в том, чтобы разложить
целое на части.
Résonance – резонанс (сущ) (лат. resonare). 1. Продолжение или амплификация звука в
некоторых пространствах. 2. Феномен, благодаря которому вибрирующая физическая
система может достигнуть очень большой амплитуды, когда возбуждающая вибрация
приближается к «естественной частоте» этой системы. 3. По аналогии, физическая или
эмоциональная реакция, возникающая в индивидууме при перцепции похожей эмоции в
окружающей среде или другом индивидууме.
Résoudre – решать, разрешать, растворять, (гл) (лат resolvere – разрешать). 1.
Разложить на элементы или заставить исчезнуть. 2. Расчленить, уменьшить с помощью
анализа. 3. Найти решение.
Rétention – задержка (сущ) (лат. retentio). Факт удержания. В тканевом подходе задержка
энергии или информации (энергия – это информация в движении) осуществляется живой
структурой для защиты от враждебной окружающей среды.
Santé – здоровье (сущ). (лат. sanitas, sanus – здоровый). 1. Состояние того, чей организм
работает хорошо. 2. Состояние организма; плохое или хорошее. 3. Равновесие личности с
точки зрения ее ментальных и интеллектуальных способностей. Слово равновесие,
наверное, наиболее точно подходит для остеопатии. 4. Гармоничное функционирование
отдельных частей организма.
Saturation – насыщение (сущ) (лат. saturatio – сытость, пресыщение). 1. Состояние того,
что насыщено. Такое состояние, вещи, когда добавление к ней невозможно или не нужно.
2. В тканевой концепции: заполнение живой структуры энергией, с которой она не смогла
справиться, вывести или передать.
Saturer – насыщать (гл) (лат. saturare). 1. Комбинировать, смешивать, растворять до
насыщения. 2. Сделать так, что дополнение будет невозможно или не нужно.
Science – наука (сущ) (лат. scientia от scrire – знание). 1. Точное и глубокое знание о чем-
либо. 2. Любое знание, касающееся определенного и признанного предмета, а так же сама
методика. 3. Совокупность знаний, общественнозначимых учений, характеризующихся
определенным предметом или методикой, и основанные на объективных отношениях,
которые возможно подтвердить.
Semblable – похожий (сущ). 1. Тот, который сходен с чем-либо или кем-либо. 2. Одной
природы, одного качества. См. Подобный.
Sens – чувство, смысл, рассудок, значение (сущ) (лат. sensus). 1. Способность
испытывать ощущения от материального объекта. 2. Система рецепции специфического
ощущения, соответствующая, по большому счету, определенному органу. 3. Идея или
совокупность идей, которую определяет символ или совокупность символов. 4. Значение.
5. Направление.
Sensation – ощущение (сущ) (лат. sensatio – понимание, от sentire – чувствовать). 1.
Психофизиологический феномен, посредством которого внутренний или внешний стимул
производит эффект на сознательное живое существо. 2. Состояние или спровоцированное
изменение состояния, преимущественно аффективное (удовольствие, боль) или
репрезентативное (перцепция). 3. То, что позволяет сознанию познавать существование.
См. Перцепция, Впечатление.
Signification – значение (лат. significatio). То, что означает что-либо, имеет смысл. См.
Чувство/смысл.
Similaire – подобный (прил) (лат. similes – похожий). 1. Говорится о вещах одного
характера. 2. Примерно одной природы, одного порядка. См. Похожий.
Soma – сома (сущ) (греч. тело). 1. Биологич.: Совокупность не репродуктивных клеток
организма (противоположное: генеративные клетки). 2. В более общем смысле,
совокупность клеток организма. См. Психика.
Somatique – соматический, телесный (прил) (от греч. soma тело). 1. Относящийся к телу
(противоположное: психический). 2. Абсолютно органический, происходящий от чисто
физических причин. См. Психический.
Stabilité – стабильность (сущ) (лат. stabilitas). 1. Характер того, что стремится остаться в
том же состоянии. 2. Состояние того, что может оставаться в постоянном равновесии. 3.
Способность тела возвращаться в положение равновесия и возобновлять движение после
временного изменения. 5. Применительно к существу или сознанию, способность
сохранять точку зрения или положение в пространстве. Способность быть фулькрумом.
Still-point – точка покоя, стилл-поинт (выражение) (англ. – точка неподвижности).
Слово «точка» не корректно; стоило бы говорить о моменте неподвижности. Точка покоя
связана со временем. В тканевом подходе существуют два типа точек неподвижности:
физиологическая точка неподвижности и точка неподвижности разрешения.
Физиологическая точка покоя возникает в любом чередующемся явлении. Каждая фаза
этого явления отделена от другой моментом (иногда очень коротким), в котором явление,
движущееся в одну сторону, останавливается, а затем направляется в другую сторону.
Неподвижность прилива – это типичная физиологическая точка покоя. Эта точка нас не
очень интересует, потому что является проявлением физиологического процесса, на
который мы напрямую не влияем.
Точка покоя разрешения соответствует моменту разрешения, исчезновения зоны задержки
энергии. В этот момент структура заканчивает высвобождать задержанную энергию,
перед тем как начать общаться снова. Эта неподвижность может длиться некоторое время.
Очень важно соблюдать эту фазу и ждать, сохраняя объективные параметры (плотность,
напряжение) и субъективные параметры (присутствие, внимание, интенция), окончания
точки покоя. Точка покоя заканчивается либо с началом нового цикла освобождения
тканей, либо экспансией структуры, означающим ее возврат к общению.
Stratégie – стратегия (сущ) (греч. stratos – армия, agein – вести). Совокупность
согласованных действий и маневров, имеющих целью выиграть в конфликте, победить,
повернуть ситуацию в свою пользу.
Stress – стресс (сущ) (англ. – чрезмерное усилие, напряжение). Совокупность
адаптативных ответов организма на агрессию физического или психического характера, а
так же на приятные или неприятные эмоции, требующие адаптации. Сегодня слово
означает неприятную и агрессивную ситуацию. Ален Рий (Alain Rey) считает, что «stress,
стресс» происходит от «distress, дистресс» - печаль, скорбь; слово образовано опущением
приставки. Слово может быть так же заимствовано из старофранцузского: destrece –
печаль, estrece – притеснение, гнет.
Structure – структура (сущ) (лат. structura от struere – строить). 1. Способ, с помощью
которого определяется конкретная пространственная совокупность, ее организация. 2. В
тканевом подходе, структура – это материальная организация, направляющая
неспецифический импульс жизни в сторону специфических проявлений, которыми
являются функции, с целью обеспечения жизненноважных нужд организма.
Subjectif – субъективный (прил) (лат. subjectivus). Относящийся к субъекту, к «я». Тот,
который не относится к внешнему предмету, кажущийся, мнимый. См. Объективный.
Sujet – сюжет, субъект (сущ) (лат. subjectum – то, что подчинено чему-либо, отличное от
objectum). 1. То, что подчинено разуму, мысли; то, что является темой размышления. 2.
Индивидуальное существо, личность, которая выполняет действие, оказывает влияние.
См. Объект.
Syllogisme – силлогизм (сущ) (лат. syllogismus, греч. – расчет, рассуждение, вывод). 1.
Любое неоспоримое дедуктивное рассуждение, не допускающее других предложений. 2.
Логическая операция, с помощью которой делают заключение о взаимосвязи двух
терминов, сравнивая их с неким третьим. 3. Чисто формальный вывод, не имеющий
ничего общего с реальностью.
Symbole – символ (сущ) (лат. symbolus – знак благодарности; первоначальное значение –
часть предмета, разделенного между двумя лицами, и служащая им знаком узнавания,
распознавания). 1. То, что представляет другую вещь, благодаря соответствию. 2. То, что
благодаря произвольному соглашению, соответствует предмету или действию, которое
оно определяет. 3. «Конкретная» реальность, знак, описывающий абстрактную идею,
которую сложно понять, или означающий скрытую правду.
Synchronisation – синхронизация (сущ) (греч. sugkhronos – современный; с 1890 года
слово означает «признавать вещь современной»). 1. Согласовать один или несколько
феноменов со временем. 2. В тканевом подходе: согласоваться, синтонизироваться с
нестоящим состоянием живой структуры.
Sentonisation – синтонизация (сущ) (греч. suntonos – согласие). 1. Соответствие между
двумя волновыми потоками, настройка резонанса, обеспечивающая максимальную
продуктивность. 2. В тканевом подходе – действие врача по согласованию, объединению с
плотностью, напряжением и движением тканей пациента. Мы рассматриваем это, как
действие, необходимое для перцепции.
Système – система (сущ) (греч. sustema – совокупность, композиция; от sunestanai –
держать вместе). 1. Организованная совокупность элементов. 2. Совокупность идей,
имеющих одну логику, рассматриваемая в их взаимоотношениях. Теоретическая
конструкция, построенная умом, касающаяся определенной темы, субъекта. 3.
Совокупность, обладающая структурой, составляющая целое организма, предусмотренная
для выполнения одной или нескольких предусмотренных функций.
Systémique – системный (прил) (англ. systemic). Относящийся к системам.
Technique – техника (сущ) (лат. technicus, греч. teknikos от tekne – искусство, ремесло). 1.
Совокупность процессов и методик искусства, ремесла или индустрии. 2. Для остеопата –
процесс вмешательства в систему тела пациента, выполняемый для получения
определенной цели. В классической остеопатии цель техники может быть различной:
воздействие на нервную систему (стимулирование или ингибиция), систему
кровообращения (венозную, лимфатическую, артериальную), или на механику тела. 3. В
тканевом подходе действия выполняются с одной целью – освободить задержку энергии,
обнаруженную в системе тела пациента.
Temps – время (сущ) (лат. tempus – разделение длительности, момент). 1. С объективной
точки зрения, это период, в течение которого протекает действие или событие. Измерение,
представляющее последовательность действий или событий. Продолжительность,
рассматриваемая как измеримая величина. Время – это одна из фундаментальных единиц
физического мира. 2. С субъективной точки зрения, время рождается при разделении
существа на «я» и «не-я», которое создает пространство и настоящий момент
существования, отличный от предыдущего момента не-существования. Наше
представление о времени связано с наблюдением за чередованием моментов, которые мы
проживаем как «настоящее время». См. Пространство, Энергия.
Tention – напряжение (сущ) (лат. tensio от tendere – тянуть, вытягивать, удлинять,
стремиться к). 1. Состояние мягкой, растяжимой, пластичной субстанции, которую
растянули. 2. Сила, воздействующая так, что отдаляет, разделяет различные составные
части тела. 3. В электронике – разница потенциалов. 4. В тканевой концепции –
отношение энергии ко времени.
Transmutation – трансмутация (сущ) (лат. transmutatio – изменение). 1. Переход,
превращение одной субстанции в другую. 2. Изменение природы, полная трансформация.
Traumatisme – травматизм, травма (сущ) (греч. traumatismos от trauma – рана). 1.
совокупность физических или психический нарушений, спровоцированных в организме
ранением, повреждением. 2. В тканевой концепции, это передача телу некоторого
количества кинетической энергии за очень короткий период времени; этой энергией тело
не может распорядиться гармоничным образом.
Validation – подтверждение (сущ). Факт подтверждения, признания чего-либо
действительным. См. Признать недействительным.
Valider – подтвердить (сущ) (лат. validare). Признать или объявить действительным,
пригодным.
Viatique - поддержка (сущ) (лат. viaticum от via – дорога). 1. Деньги, провизия, которые
дают в дорогу. 2. Поддержка, помощь, козырь.
Vie – жизнь (сущ) (лат. vita). 1. Факт жизни, основное свойство организованных существ,
которые развиваются от рождения до смерти и выполняют функции, которые им присущи.
3. Промежуток времени между рождением и смертью человека. 3. Совокупность
проявлений, следующих за принятием решения «быть». 4. Деятельность «Я». 5. Игры «Я».
6. Жизнь можно представить как игру, которая имеет цели, свободы и ограничения. 7.
Взаимодействие сознаний. 8. Система субъективных и объективных фулькрумов и их
взаимодействие. См. Игра, Система, Фулькрум, Сознание.
Vitesse – cкорость (сущ). Величина, описывающая, какое пространство преодолевает
движущееся тело за определенное время.
Vivant – живой (сущ и прил). Тот, который подает признаки жизни.
Vivre – жить (гл). Получать опыт состояния бытия, сознания.

«Закон разума, материи и движения – вот определение, единственное определение того,

что открыл А.Т. Стилл и назвал остеопатией. На самом деле, остеопатия – это
признание, использование и возвращение движения в каждый аспект жизни, каждую
фазу материи, задуманную божественным разумом».
(Fraymann, 1998, 215).